«Всепоглощающая страсть»

ПРОЛОГ

Макс Форчун сидел в одиночестве в потайной комнате старого кирпичного особняка и любовался своим собранием картин. Он часто предавался этому занятию. Он уже давно понял, что картины и книги были его единственной подлинной собственностью, единственной собственностью на свете, которой его никто не мог лишить.

Большинство шедевров, украшавших стены надежного хранилища, где всегда поддерживалась определенная температура, принадлежали кисти современных художников, еще только начинавших завоевывать заслуженное признание. Несколько картин уже считались работами гениев. Некоторых художников пока открыл только сам Макс.

Хотя он знал их настоящую и будущую цену, Макс не собирал картины как капиталовложение. Непривычные, непонятные и технически совершенные, картины вызывали нечто такое в его душе, что он не сумел бы передать словами. Многие напоминали тревожные сны, посещавшие его в детстве.

Макс не сомневался, что наступит день, когда каждое, без исключения, произведение в его коллекции будет признано уникальным и неповторимым. Он редко ошибался, если речь шла об искусстве. Он обладал безошибочным внутренним чутьем.

За исключением полного собрания сочинений доктора Сусса1 и нескольких истрепанных томов библиотеки «Мальчики семьи Харди», книги в стеклянных витринах были раритетами и прошли бы по высшей цене на любом аукционе. Макс любил книги почти так же, как и картины.

Особенно он ценил старые и редкие книги, книги со своей собственной историей, книги, некогда значившие что-то для другого человека. Когда Макс брал в руки старый том, он ощущал связь с людьми ушедших поколений, жил с ними одной жизнью, любил, как членов семьи, которой у него никогда не было.

Элегантный старый дом в Сиэтле, где Макс жил один, располагался на холме Королевы Анны. С холма открывался широкий вид на город и залив Эллиотт; особняк и участок вокруг числились среди самых престижных в городе. Все в доме, от калифорнийского каберне-совиньона урожая 1978 года, которое как раз в этот момент пил Макс, и кончая изысканными восточными коврами на натертом до блеска полу, говорило о высоком, придирчивом вкусе.

Но Макс лучше других знал, что он зря без счета тратил огромные деньги на просторный кирпичный особняк: он не смог добиться своей цели, ему не удалось превратить холодное обиталище в гостеприимный дом.

А такого дома у Макса не было с шести лет. Он почти не сомневался, что никогда и не будет. Он примирился с этой очевидной истиной. Он уже давным-давно понял, что секрет выживания состоит в том, чтобы не желать недостижимого.

Жизненная философия Макса отлично работала по той простой причине, что он мог удовлетворять практически любые свои прихоти.

Среди многих вещей, которых добился Макс, можно было назвать его удивительную репутацию.

Люди говорили о нем по-разному. Некоторые утверждали, что Макс опасный человек. Другие считали его одаренной, но жестокой личностью, которая ничем не поступится на пути к цели. Но все соглашались в одном: если Макс Форчун что-либо задумал, он это выполнит.

Макс знал, что его легендарная репутация зиждется на одном очень простом факте: он никогда не терял присутствия духа.

Или почти никогда.

1

Макс Форчун целый месяц искал возлюбленную Джексона Керзона. А теперь, когда он ее обнаружил, не знал, что о ней думать. Он никак не ожидал найти такую женщину, как Клеопатра Роббинс.

Макс стоял у пылающего камина и молча наблюдал за кипением жизни в уютном вестибюле гостиницы «Гнездышко малиновки»2. Несмотря на выразительное имя Клеопатра, мисс Роббинс ничем не напоминала ту знойную обольстительницу, которая в далекие времена зарабатывала бы себе на жизнь, соблазняя богачей в возрасте своего дедушки.

Ее вид полностью соответствовал ее занятию: усталая, но не теряющая присутствия духа хозяйка гостиницы, занятая размещением потока новых постояльцев. Макс прислушивался к шуму вокруг и одновременно разглядывал непримечательные морские пейзажи на стенах. Он чуть заметно насмешливо улыбнулся. Клеопатра Роббинс не только не была соблазнительницей, она также ничего не смыслила в искусстве. Тот, кто развесил по стенам эти бесцветные виды бушующего моря, не способен по достоинству оценить пять произведений Эймоса Латтрелла, оставленные здесь на хранение.

Это даже хорошо, что мисс Роббинс предпочитает марины, потому что Макс собирался отобрать у нее картины Латтрелла. Они принадлежали ему по праву. Джейсон Керзон завещал ему картины, и он обязательно их потребует у мисс Роббинс.

Макс приготовился использовать любую тактику, только бы заполучить свою собственность. Ему было не привыкать, уже с шестилетнего возраста он с боем брал все, чего ему хотелось в жизни. Иногда он терпел поражение, но чаще одерживал победу.

Макс положил ладони на замысловато вырезанную голову орла, украшавшую рукоятку его трости. Усилием воли — что было для него привычным — он заставил себя позабыть об упорной боли в ноге. Старая рана опять заныла, а вместе с болью вернулись и воспоминания, которые он гнал прочь.

Вместо этого он сосредоточился на Клеопатре Роббинс, распоряжавшейся за конторкой.

Макс вспомнил, что Джейсон называл ее Клео. Это коротенькое имя подходило ей куда лучше, чем громоздкое Клеопатра.

Как это похоже на Джейсона: выбрать себе любовницу, совсем не похожую на стереотип. С другой стороны, Джейсон всегда умел угадывать то, что скрывалось за показной внешностью. Он обладал зорким глазом прирожденного коллекционера и больше полагался на собственную интуицию, чем на чужое мнение. Удивительное собрание живописи, которое он оставил любимой галерее в Сиэтле, свидетельствовало о его безошибочном вкусе. Но пять картин Эймоса Латтрелла составляли основу его коллекции.

В момент смерти ему принадлежало примерно двести живописных произведений. Что же касалось любовниц, то, насколько было известно Максу, Клеопатра Роббинс была единственным предметом в коллекции такого рода.

Макс почувствовал неожиданное смущение, представив себе женщину за конторкой в кровати с Джейсоном Керзоном. Для Макса Джейсон был почти отцом, другого у него никогда не было. Он попытался убедить себя, что женское общество скрасило последние полтора года жизни Джейсона, проведшего в одиночестве немало лет после смерти жены.

Но, по непонятной причине, Макс отвергал идею, что этой утешительницей явилась Клео Роббинс.

Макс решил, что ей около тридцати, возможно, двадцать семь или двадцать восемь. Он незаметно принялся ее изучать, прежде всего отметив узел густых темно-каштановых волос, и тут же задумался, как они будут выглядеть, если их распустить по плечам. Клео Роббинс определенно не заботилась о своей прическе. Масса волос была торопливо стянута в пучок и небрежно скреплена заколкой; пучок вот-вот готов был рассыпаться от тяжести волос.

Вместо экзотической краски для век, которой наверняка воспользовалась бы ее египетская тезка, Клео Роббинс носила круглые, в золотой оправе, очки. Макс сделал вывод, что они странным образом выполняли функцию теней, скрывая подлинное выражение ее больших зеленовато-карих глаз.

Женщина, которую он разыскивал почти целый месяц, смотрела на мир профессионально доброжелательным взглядом хозяйки процветающей гостиницы, но Макс почувствовал в ней нечто более глубокое и загадочное.

Чтобы лучше понять ее, он попытался использовать прием, который, он знал по опыту, не всегда приносил успех. Он посмотрел на Клео Роббинс глазами искусствоведа.

К его удивлению, шум и движение вокруг словно отошли на задний план, как это случалось всегда, когда он погружался в изучение картины. Весь мир для него сосредоточился в одной Клео Роббинс. Почти сразу он почувствовал знакомое глубокое движение души. Он не находил этому объяснения. Подобное ощущение притягательности и влечения возникало в нем только при виде произведения искусства, когда он хотел им обладать.

Джейсон говорил Максу, что люди, так же, как творения искусства или литературы, могут быть талантливым творением. Но Макс нелегким опытом открыл для себя, что, когда речь шла о человеке, проникновение в его сущность имело свои пределы. Люди куда сложнее произведений искусства и умеют хорошо скрывать свои тайны.

И все же он почувствовал, что у него перехватило дыхание, когда он принялся изучать Клео с помощью внутреннего чутья, как эту его способность называл Джейсон.

— Одну минутку, мистер Партридж. Сейчас вам поднесут вещи в номер.

Клео одарила раздраженного мистера Партриджа ослепительной улыбкой и позвонила в серебряный колокольчик на конторке.

— Давно пора, — пробормотал мистер Партридж. — Я почти три часа добирался сюда из Сиэтла. Не могу понять, почему компания выбрала эту Богом забытую гостиницу на побережье для проведения чертового семинара. Как будто нельзя было найти в городе место для проживания.

— Уверяю вас, что зимой наше побережье самое подходящее место для проведения образовательных мероприятий. — Клео нетерпеливо взглянула на лестницу. — Боюсь, наш портье сейчас занят. Вот ключ от вашей комнаты, вы можете подняться к себе. Вещи вам поднесут позже.

— Не беспокойтесь. Я их сам поднесу. — Мистер Партридж схватил чемоданы. — Может, у вас хоть найдется что-нибудь выпить?

— В баре в гостиной, мистер Партридж, у нас отличный выбор вин и пива.

— К черту все. С меня довольно мартини.

Партрвдж схватил ключ и направился к лестнице на второй этаж. Следующие трое в очереди продвинулись вперед.

Макс наблюдал, как Клео приготовилась к их атаке. Он заметил, что она снова взглянула на лестницу. Не обнаружив там исчезнувшего портье, она, приветливо улыбаясь, повернулась к гостям.

Со стуком отворилась входная дверь. Молния снаружи расколола ночное небо. Дождь, ветер и еще два новых промокших постояльца ворвались в вестибюль. Новые посетители тут же присоединились к толпе у камина.

— Уточка-шуточка пошла купаться.

Макс невольно вздрогнул от высокого пронзительного голоса, послышавшегося неизвестно откуда. Маленький мальчик с шапкой белокурых кудрей смотрел на него снизу. На нем были крошечные джинсы, копия настоящих, и полосатая рубашечка. Ему было от силы пять лет, и он сосал большой палец.

— Что ты сказал?

Макс не мог вспомнить, когда он в последний раз беседовал с ребенком.

Мальчик на секунду вытащил палец изо рта и повторил прежнее заявление:

— Уточка пошла купаться.

Засунув палец обратно в рот, он вопросительно посмотрел на Макса.

— Понятно. — Макс искал подходящий ответ. — Пожалуй, немного холодновато для купания?

— Дядя Джейсон говорил, что утки плавают когда угодно и где угодно.

Макс сильнее сжал орла на рукоятке трости.

— Ты говоришь, дядя Джейсон?

— Дяди Джейсона больше нет, — грустно пояснил малыш. — Клео говорит, он на небесах.

— Джейсон Керзон на небесах? — переспросил Макс. — Что ж, все может быть.

— А ты знал дядю Джейсона?

— Да.

Мальчик опять вытащил палец изо рта и одарил Макса доброжелательной беззубой улыбкой.

— Меня зовут Сэмми Гордон. Моего папу ты тоже знал?

— Не думаю. — Неожиданная мысль мелькнула в голове у Макса. — Если только твой папа не дядя Джейсон.

— Нет, нет, — нетерпеливо повторил мальчик. — Мой папа не в раю, как дядя Джейсон. Мой папа пропал.

Макс почувствовал, что теряет нить разговора.

— Пропал?

Сэмми быстро закивал головой.

— Мама сказала Клео, что он ищет себя.

— Понятно.

— Наверное, еще не нашел.

Макс не знал, что сказать в ответ. Взглянув на толпу в комнате, он увидел, как из двери позади конторки появилась хорошенькая женщина с короткими золотистыми волосами. Она пришла на помощь Клео.

— Моя мамочка, — пояснил Сэмми.

— Как ее зовут?

— Сильвия Гордон. — Сэмми с глубоким интересом смотрел на трость Макса. — Почему ты на нее опираешься? У тебя что-то болит?

— Да.

— Ты скоро поправишься?

— Это случилось очень давно, — сказал Макс. — Я уже больше не поправлюсь.

— А…

Сэмми был заинтригован.

— Сэмми? — позвала Клео, выходя из-за конторки. — Где ты?

Макс быстро поднял голову. У возлюбленной Джейсона, как и положено Клеопатре, был мягкий грудной голос. Новая мысль заставила его вздрогнуть. Он почти услышал, как звучит этот теплый чувственный голос в постели.

— Я здесь, Клео!

Сэмми помахал ей мокрым от слюны пальцем.

Что-то блеснуло, когда Клео пробиралась через толпу. Макс взглянул вниз и нахмурился, обнаружив, что возлюбленная Джейсона отдавала предпочтение серебристым кроссовкам с такими же блестящими шнурками. Остальная ее одежда была не такой безвкусной, но уж никак не элегантной. Она состояла из желтой хлопчатобумажной рубашки и порядком вылинявших джинсов.

— Я тебя искала, Сэмми.

Клео улыбнулась мальчику и внезапно встретилась взглядом с Максом.

Растерянность мелькнула в ее зеленовато-карих глазах. На мгновение очки в золотой оправе перестали служить ей защитой. В эти короткие секунды она вдруг открылась ему, как произведение искусства, и он понял, что их интерес друг к другу был взаимным.

Миг откровенной близости поразил Макса. Это было опасно волнующее событие, ничего подобного он не испытал ни с каким другим человеческим существом. До сих пор только картины и очень старые книги производили на него подобное впечатление. Желание, бешеное и неожиданное, пронзило его насквозь. Он призвал на помощь всю силу своей воли.

Взор Клео скользнул вниз и задержался на его трости, разрушив колдовство. Когда она подняла глаза, это снова была гостеприимная хозяйка. Ее взгляд был по-прежнему прекрасным, но уже не таким понятным и открытым, как всего несколько мгновений назад.

Клео вновь скрылась за вуалью, а Макс полностью овладел собой.

— Сейчас мы займемся вами, — сказала она Максу. — У нас очень много работы.

— Он друг дяди Джейсона, — объявил Сэмми.

Клео изумленно открыла глаза. Куда-то исчезла ее профессиональная обходительность. Глаза засияли искренним приветливым теплом, отчего все внутри у Макса сжалось.

— Так значит, вы друг Джейсона? — спросила Клео с энтузиазмом.

— Да.

— Вот это чудесно. Ни о чем не беспокойтесь. Мы найдем для вас комнату. Отдохните, пока мы с Сильвией размещаем гостей. Простите, я не расслышала вашего имени.

— Макс Форчун.

— Прекрасно. Сэмми, проводи мистера Форчуна в солярий. Пусть он пока побудет там.

— Ладно. — Сэмми посмотрел на Макса. — Иди за мной.

Макс по-прежнему не спускал взгляда с Клео.

— Если вы не против, я бы подождал здесь. Я хочу с вами поговорить.

— Пожалуйста, — легко согласилась Клео. — Как только я освобожусь. — Она повернулась к Сэмми. — Милый, ты не знаешь, где Бенжи?

— Бенжи ушел.

Клео была явно озадачена.

— Ушел?

Сэмми кивнул.

— Триша так говорит.

— Наверное, она имела в виду, что он занят, — поправила Клео.

— Да нет же. — Сэмми безнадежно потряс головой. — Он ушел.

— Боже мой. Что же это такое? — удивилась Клео. — Он должен быть здесь. Он знал о приезде этой группы.

— Клео! Я тебя всюду ищу.

Молодая женщина лет девятнадцати-двадцати подошла к ним со стопкой полотенец в руках. Она также была в джинсах и клетчатой фланелевой рубашке. Ее темно-русые волосы были связаны в конский хвост на затылке, привлекательное лицо выражало напряжение.

— Я здесь. — Клео нахмурилась. — У тебя все в порядке, Триша?

— Конечно, просто много дел.

— Где Бенжи?

— Не знаю. — Триша быстро отвела взгляд. — У нас тут поломка в двести десятом. Туалет засорился.

— Этого только не хватало, — сказала Клео. — Бенжи у нас главный слесарь. Что я без него буду делать?

— Хочешь, я этим займусь? — предложила Триша.

— Нет, ты кончай убирать комнаты. Я найду кого-нибудь другого.

Клео обернулась и с надеждой посмотрела на Макса.

— Как, вы сказали, ваше имя?

— Макс Форчун.

— И вы были другом Джейсона?

— Да.

— Настоящим другом?

— Да.

Клео одарила его улыбкой.

— Значит, мы можем считать вас почти что членом нашей семьи, не так ли?

— Не знаю, — ответил Макс. — Может, и так.

— Ну конечно, так. Джейсон никогда бы не послал вас сюда, если бы не считал вас членом семьи. А в такие критические моменты все члены семьи приходят друг другу на помощь. Джейсон всегда вносил свой вклад, когда жил здесь с нами. Вы не против?

— Боюсь, я вас не очень понимаю, мисс Роббинс.

— Пустяки. Думаю, вы скоро во всем разберетесь. Идемте со мной.

— Мисс Роббинс, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами.

— Позднее. Я же вам сказала, что у меня по горло дел.

Клео повела его за собой по коридору. Чувство растерянности охватило Макса.

— Прошу вас, мисс Роббинс, я бы хотел подождать здесь.

— Все помогают, — объявил Сэмми.

Он опять вытащил палец изо рта и ухватил Макса за его дорогой, сшитый на заказ пиджак. Тонкая ткань смялась под напором маленьких пальцев.

Макс перестал спорить и позволил Сэмми потащить его за собой. Клео уже была в конце коридора. Она открыла дверь стенного шкафа и искала что-то внутри.

— Ага, вот он. — Она наклонилась, извлекла из недр шкафа вантуз и победно подняла его вверх. — Триша сказала, что это в комнате двести десять. Сэмми покажет вам дорогу, правда, Сэмми?

— Ладно, — с готовностью согласился Сэмми. Макс посмотрел на вантуз. Наконец до него дошло, что от него требовалось.

— Боюсь, мы не поняли друг друга, мисс Роббинс.

Клео вопросительно посмотрела на Макса.

— Вы ведь говорили, что вы друг Джейсона?

— Да, говорил.

Макс мрачно созерцал вантуз.

— Джейсон никогда не отказывал нам в помощи в критические моменты, — уговаривала Клео.

Макс снова посмотрел на нее. Он не знал, что ему и думать о возлюбленной Джейсона, но одно он знал наверняка: пока он не найдет пять картин Эймоса Латтрелла, ему придется выжидать.

— Посмотрю, что я могу сделать, — сказал он.

— Вот и хорошо. Я вам очень признательна. — Клео сунула ему в руки вантуз и наградила благодарной улыбкой. — А теперь за дело, Сэмми вам покажет. Мне надо возвращаться в вестибюль.

Она повернулась и, не оборачиваясь, поспешила по коридору.

— Сюда. — Сэмми дернул Макса за пиджак. — Тут есть лестница наверх.

Макс стиснул зубы и, сжимая в руке вантуз, позволил увлечь себя навстречу неизвестной судьбе. Ему казалось, что он попал в некий иной мир, где законы природы были несколько искажены. «Ответьте мне, Джейсон, какой черт занес вас сюда?»— молча вопрошал он, следуя за Сэмми на второй этаж.

— Сюда.

Сэмми открыл дверь номера двести десять.

В комнате никого не было. Одним взглядом Макс окинул обстановку номера — тяжелую мягкую мебель, аляповатые чехлы, занавеси и покрывало в оборочках, картинку над кроватью, изображавшую парочку спаниелей, — и тут же отвернулся. Ему претил этот классический пример викторианской пышности и сентиментальности в самом наихудшем их проявлении.

Макс прошел по цветастому ковру и осторожно заглянул в белую кафельную ванную. Он признавал, что викторианцы умели отделывать ванные комнаты. Ему понравилась огромная белая ванна на ножках.

Однако ему не понравилось, что унитаз до самых краев наполняла вода, готовая вот-вот выплеснуться на пол. По крайней мере, на вид она была чистой. И за это спасибо.

— Уточка-шуточка захотела поплавать, — напомнил ему Сэмми.

Идея наконец дошла до Макса.

— Именно здесь, в унитазе?

— Утки могут плавать где угодно.

Макс примирился с неизбежным. Он прислонил к стене свою трость и вантуз и снял с себя дорогой пиджак. Он аккуратно повесил его на крючок за дверью.

Затем расстегнул свои золотые запонки, спрятал их в карман и закатал рукава тоже сшитой на заказ белой шелковой рубашки.

В критические моменты все члены семьи приходят друг другу на помощь.

Странно было слышать такие слова человеку, который не имел настоящей семьи с шестилетнего возраста. Ведь не называть же семьей бесконечный ряд приемных родителей, у которых он жил после гибели матери в автомобильной аварии.

Он никогда не знал отца, безликую фигуру, исчезнувшую еще до его рождения. Макс никогда не пытался его найти. Зачем разыскивать отца, если ты ему не нужен.

Макс начал собирать разные предметы после того, как попал ко вторым по счету приемным родителям. Он обнаружил, что предметы не отвергают хозяина. Предметы от него не убегают. Предметы не показывают тысячей способов, что он недостоин быть членам семьи. Предметы можно забирать с собой, когда переезжаешь в следующее временное обиталище.

Сначала это были книги. Удивительно, но книги было очень легко собирать, даже если на них не хватало денег. Люди охотно дарили их. Учителя, работники социального обеспечения, библиотекари, приемные матери — все они с удовольствием одаривали маленького Макса книгами.

Некоторое время он терзался мыслью о том, что кто-нибудь в конце концов попросит их вернуть. Но никто никогда не потребовал книги обратно. Даже библиотекарь, которая дала Максу самый первый том доктора Сусса.

Другим детям очень скоро надоедали эти подарки, и они их обменивали у Макса на сущие пустяки, такие, как плитка шоколада, игрушка или какие-нибудь пятьдесят центов. Каждую выменянную книгу Макс считал выгодной сделкой. Отныне книга становилась его собственностью. Отныне она принадлежала ему навеки.

Мальчиком он хранил свои книжные богатства в чемодане. Всегда упакованные и готовые к следующему неизбежному переезду. Он попросил одного из социальных работников дать ему замок, чтобы запирать истрепанный чемодан. Она улыбнулась в ответ на его просьбу странной печальной улыбкой и без единого вопроса подарила ему замок.

Максу исполнилось шестнадцать, когда он открыл то, что стало всепоглощающей страстью его жизни. Современное искусство. Как-то он пропустил уроки, чтобы побродить по Пайонир-сквер в центре Сиэтла. Без определенной цели он зашел в несколько художественных галерей. В двух из них он увидел картины, которые его поразили в самое сердце. Впервые он открыл для себя, что в мире существуют другие люди с такими же, как у него, ночными кошмарами и снами. Он навсегда запомнил тот день.

Стоило ему увидеть картину, которая затрагивала самую сущность его души, и Макс уже не чувствовал себя таким одиноким.

В двадцать три года он познакомился с Керзоном. Это случилось двенадцать лет назад. Макс только что отслужил в армии и согласился на первую подвернувшуюся работу. Это был, в основном, физический труд, но Максу работа понравилась с самого начала. Она заключалась в упаковке, перевозке и развешивании картин, которые владелец галереи по имени Гаррисон Спарк продавал своим клиентам.

Макс не питал особой симпатии к Спарку, чья этика была под большим вопросом, но его буквально потрясали некоторые из картин, проходивших через его руки. Спарк, в свою очередь, обнаружил, что Макс обладает безошибочным чутьем, и использовал это чутье в своих целях. Они заключили своего рода соглашение. Спарк гарантировал ему работу, а Макс обещал помалкивать о подлинности некоторых живописных полотен, если покупатель не спрашивал его мнение.

Макс доставил две картины, обе подлинники, Джейсону Керзону как раз до события, изменившего всю его дальнейшую жизнь. Макс помнил все до малейших подробностей.

В следующий раз он привез большое полотно, темную абстрактную картину кисти, как утверждалось, нового и уже известного художника, чьи произведения собирал Джейсон. Макс вежливо отступил в сторону, чтобы тот мог без помех рассмотреть картину.

Джейсон очень долго с непроницаемым выражением лица созерцал полотно, затем повернулся к Максу.

— Что вы о ней думаете? — спросил он.

Макс постарался скрыть удивление. По опыту он знал, что клиенты никогда не интересовались мнением служащего, доставлявшего приобретения.

Макс посмотрел на картину. Раньше он видел три других работы художника. Тогда они сразу произвели на него глубокое впечатление. Эта его не тронула. Он осторожно взвесил свой ответ. Он знал, что Джейсон заплатил за картину крупную сумму.

— Думаю, это подделка, — наконец сказал он. Джейсон посмотрел на Макса.

— Я тоже так думаю.

— Очень хорошая подделка, — быстро добавил Макс, помня о том, как он дорожит местом. — Даже мистер Спарк этого не заметил.

В ответ на замечание Макса Джейсон молча приподнял брови. Он отправил картину обратно Спарку безо всяких объяснений, просто сказав, что передумал, но через месяц пригласил Макса познакомиться со своим личным собранием.

Затаив дыхание, Макс разглядывал шедевры, украшавшие стены. Когда осмотр закончился, Джейсон обратился к Максу:

— Вы очень сообразительны. И, что самое важное, у вас есть внутреннее чутье. Не хотите ли вы заняться чем-то более интеллектуальным, чем упаковка и распаковка картин для Гаррисона Спарка?

— Чем, например?

— Например, работой на меня. Я возложу на вас покупку предметов искусства для гостиниц корпорации «Керзон». Вы будете докладывать обо всем только мне и только мне будете подотчетны. Это означает: поездки, высокая заработная плата и общение с верхушкой нашей корпорации. Вас это устраивает?

— Почему бы и нет? — отозвался Макс.

Он понял, что наступил поворотный момент в его жизни, к тому же других вариантов у него не было.

Джейсон оглядел дешевый коричневый костюм Макса, рубашку из искусственной ткани и потрепанный галстук.

— Сначала мы займемся вашим внешним видом.

Джейсон сдержал свое слово. Он обучил Макса всему тому, что было необходимо, чтобы вращаться в высших кругах международного гостиничного бизнеса. Макс оказался способным учеником. Он подражал изящным отполированным манерам Джейсона и непринужденно носил новую дорогую одежду.

Пройдя через трудную школу опекунской системы и армии, он не пасовал перед всесильными типами, с которыми сталкивался в корпорации. Как-то Джейсон не без ехидства заметил, что ситуация была как раз обратной. Большинство людей пасовали перед Максом.

— У тебя настоящий талант, — заметил Джейсон через год после приема Макса на работу. — Думаю, нам следует им воспользоваться в полной мере.

Макс умел угодить, когда это было ему выгодно. Служба Джейсону Керзону отвечала его интересам.

Через полгода он уже не только занимал должность куратора художественного собрания международной корпорации гостиниц «Керзон», он стал правой рукой самого Джейсона Керзона.

Круг его обязанностей быстро менялся. В конце концов кого-то другого назначили куратором художественного собрания. А Максу был поручен сбор информации о рынке и достоинствах выставляемых на продажу участков под гостиницы. С самого начала он поставил своей целью заранее получать все необходимые сведения, чтобы Джейсон мог принимать верное решение о возможных приобретениях. Макс собирал информацию о местных властях, узнавал имена лиц, готовых за взятку выдать лицензию на строительство гостиницы; добывал сведения о надежности или, напротив, ненадежности некоторых членов правления корпорации «Керзон»; а также о расширении доходных гостиниц или продаже убыточных. Макс стал незаменимым экспертом по всем подобным вопросам.

Одним словом, он занимал второе место после Джейсона Керзона.

В процессе подъема по служебной лестнице он научился пить чай в Японии, кофе на Ближнем Востоке и шампанское во Франции. Он покупал рубашки в Лондоне, костюмы и ботинки в Риме, галстуки в Париже. Еще он покупал ценные произведения искусства и книги повсюду, где их находил.

Гостиницы «Керзон» были семейным делом, перешедшим к братьям Джейсону и Деннисону по наследству от отца. Бразды правления компании всегда держал в руках Джейсон, и не только потому, что был старшим по возрасту, но и потому, что имел качества, Необходимые для ведения дела. Деннисону не нравилось занимать подчиненное положение, но он смирился, признавая, что Джейсон был прирожденным лидером семьи.

Теперь, когда Джейсон умер, Деннисон был полон решимости доказать, что у него, как и у брата, хватает Деловой сметки.

При жизни Джейсон сумел создать у Макса впечатление, что тот является почти членом семьи Керзон. Три года назад Макс допустил ошибку, думая, что станет ее настоящим членом, но эта надежда погибла, когда пришел конец его отношениям с Кимберли Керзон, дочерью Деннисона.

Через полтора месяца после помолвки Кимберли поняла, что нельзя выходить замуж за человека без корней или родственных связей. Вместо этого она вышла замуж за Рурка Уинстона, наследника крупной промышленной империи.

Макс понял, что ему никогда не быть членом их семьи.

Он подал в отставку на следующий день после смерти Джейсона от обширного инфаркта. Через неделю он отправился на поиски того, что ему завещал Джейсон на смертном одре.

— Пять картин Эймоса Латтрелла, — прошептал Джейсон, выслав на несколько минут из больничной палаты членов семьи брата. — Они твои, Макс. Они не предназначены для музея, как все остальные. Я хочу их подарить тебе. Тебе от меня по наследству. Ты запомнил? Все записано в завещании.

Макс крепко схватил его за руку, словно удерживая умирающего на краю пропасти.

— Забудьте о картинах, Джейсон. Вы выкарабкаетесь. Все будет в порядке.

— Чепуха. Мне восемьдесят три, и тут ничего не поделаешь. Лучше уж такой конец, чем тот, что выпал на долю многих моих друзей. Я неплохо прожил жизнь. Сорок лет я был счастлив с женой, и у меня есть сын, которым я могу гордиться.

— Сын?

Макса поразило признание. Он знал, что Джейсон с женой никогда не имели детей.

— Это ты, Макс. Ты мой сын, которого у меня никогда не было. И хороший сын. — Искривленные пальцы Джейсона впились в руку Макса. — Картины и все остальное, что ты найдешь на побережье, это все твое. Обещай, что ты поедешь за ними.

— Не беспокойтесь, Джейсон. — Макс почувствовал, что у него увлажнились глаза; в последний раз он плакал после смерти матери. — Вам не надо волноваться.

— Я их оставил у Клео.

— Что? Картины? Кто это Клео?

Ответ Джейсона утонул в тяжелом, разрывающем грудь кашле.

— Познакомился с ней полтора года назад. Удивительная женщина. — Слабые пальцы сжимали руку Макса с необычайной силой. — Хотел вас познакомить. Не удалось. Ты всегда был в отъезде. В Европе, на Гавайях. Всегда занят. Теперь поздно. Время летит так быстро.

— Джейсон, вам вредно волноваться.

— Найди ее, Макс. Найди ее и ты отыщешь картины и все остальное.

— Ради Бога, Джейсон…

— Обещай мне, что ты поедешь за ними.

— Обещаю. Не беспокойтесь об этом, вы еще поправитесь.

Но Макс больше не мог удержать Джейсона на краю пропасти. Рука стала вялой, и ужасный хриплый кашель наконец стих.

Макс отогнал прочь воспоминания. Он нашел загадочную Клео и скоро найдет картины Латтрелла. Он взял вантуз и решительно направился к унитазу.

— Я помогу, — вызвался Сэмми.

— Мне кажется, тебе лучше руководить.

— Хорошо. Я это умею. Клео часто позволяет мне руководить.

Макс принялся за работу. Через пять минут, после Шума и бульканья, на поверхности появилась желтая Резиновая утка.

— Уточка-шуточка, — восторженно воскликнул Сэмми.

Макс неодобрительно поглядел на игрушку.

— Действительно шуточка. Давай решим, что теперь она будет плавать в другом месте.

— Ладно.

В комнату вбежала запыхавшаяся и еще более растрепанная Клео. Обе руки ей оттягивал тяжелый багаж. Пряди волос выбились из пучка на лоб и мешали ей видеть. Она попыталась сдуть их в сторону.

— Ну, как дела?

— Макс спас Уточку-шуточку, — объявил Сэмми.

— Он у нас настоящий герой, — похвалила Клео.

— Теперь, кажется, туалет работает, — холодно сообщил Макс.

Клео усмехнулась, и свет блеснул в стеклах ее очков.

— Я вам очень благодарна. Мистер Валенс всегда останавливается в этом номере, и я боялась, что нам придется пересеять его в другой. Мистер Валенс любит постоянство. Он капризный и сердится, когда нарушается привычный порядок.

Макс держал над унитазом вантуз, с которого капала вода.

— Послушайте, мисс Роббинс, если вы не против, я бы очень хотел сейчас с вами поговорить.

— Как только я размещу всех и накормлю обедом. А пока я лишилась портье. Может, вы нам поможете?

— Он больной. — Сэмми показал на прислоненную к стене трость.

Взгляд Клео остановился на палке. Густой румянец смущения залил ее щеки.

— Простите, я забыла. Ничего, я попрошу кого-нибудь на кухне.

По непонятной причине Макс почувствовал обиду.

— Я могу поднести пару чемоданов, мисс Роббинс.

Она сомневалась.

— Вы уверены?

Ее улыбка была ярче искусственного света над зеркалом в ванной и значительно теплее.

— Чудесно. Между прочим, пожалуйста, называйте меня Клео. Я хочу быть на дружеской ноге с человеком, способным за секунду прочистить засорившийся туалет.

— Спасибо, — сдержанно отозвался Макс. Клео посмотрела на Сэмми.

— Пойди-ка на кухню и узнай, не нужна ли помощь.

Сэмми принял важный вид.

— Хорошо, Клео. — Он взглянул вверх на Макса. — В критические моменты все члены семьи всегда приходят друг другу на помощь.

— Что ж, мне пора, — объявила Клео. — Надо доставить чемоданы их владельцу. Встретимся позже, Макс. Перекусите на кухне, если у вас выпадет свободная минутка.

Она стремительно повернулась и исчезла за дверью.

— Пока, Макс, спасибо, что спас Уточку.

С этими словами Сэмми выбежал из комнаты вслед за Клео.

С вантузом в руке, теперь в одиночестве, Макс посмотрел на резинового утенка, плавающего в унитазе.

— И куда вы только меня заманили, Джейсон?

В следующие три часа у Макса не выдалось ни одной свободной минуты. Он таскал бесчисленные чемоданы, разрешал проблемы с парковкой на тесной стоянке, разливал послеобеденный кофе, подавал херес гостям и заменил перегоревшую лампочку в одном из номеров.

Только после семи вечера он смог заняться поисками Клео. В конце концов он ее обнаружил в маленьком офисе позади конторки в вестибюле.

Она сидела спиной к нему за столом, на котором стоял компьютер и лежали пачки различных счетов и других бумаг. Его наметанный оценивающий глаз прошелся по ее фигуре. Уже не первый раз за день он любовался изящной линией ее спины и мягким трогательным изгибом шеи. Ее ноги, по-прежнему в серебристых спортивных кроссовках, опирались на металлическую основу крутящегося стула.

На мгновение Макс задержался в дверях, молча наблюдая, как Клео внимательно изучает распечатку, лежащую перед ней на столе. Она рассеянно подняла руку и расстегнула заколку в волосах. Это простое женственное движение вызвало ощущение тяжести в нижней половине тела Макса.

Словно зачарованный, он следил, как волосы Клео рассыпались по плечам. Свет настольной лампы зажигал красные огоньки в густой темной массе. Макса охватило внезапное желание согреть руки у этого огня. Он невольно сделал шаг вперед. Трость стукнула об пол.

— Кто здесь? — Клео в испуге повернулась на стуле. Она успокоилась, увидев Макса. — А, это вы. Входите, присаживайтесь. Я думала, это Джордж.

— Кто это Джордж?

Он уже дышал ровнее.

— Ночной портье. Он позвонил и предупредил, что немного запоздает.

— Понятно.

Макс пересек тесное пространство комнаты и сел на стул у окна. Он осторожно поставил перед собой трость и положил руки на голову орла.

— Давайте поговорим, мисс Роббинс.

— Клео, — поправила она.

— Клео, — повторил Макс.

— Наверное, вы хотите узнать, нельзя ли вам работать на тех же условиях, что и Джейсону.

Макс непонимающе посмотрел на Клео.

— Простите?

— Хорошо, я не против. В конце концов, он был вашим другом. Я обязана это сделать для него. Уверена, что Джейсон хотел бы, чтобы вы пользовались теми же привилегиями.

Максу показалось, что он грезит наяву. Он не мог поверить, что она предлагает ему занять место Джейсона в ее постели.

— Я подавлен вашим великодушием, мисс Роббинс. Но я не уверен, что Джейсон хотел именно этого.

— Отчего же нет?

— Джейсон был моим близким другом, — пояснил Макс. — Но и дружба имеет свои пределы.

Лицо Клео выразило изумление.

— Вы ведь художник, как и Джейсон?

Макс медленно опустил веки, обдумывая новость. Джейсон любил повторять, что не может провести даже одну прямую линию, не говоря уже о занятиях живописью. Он собирал, а не создавал произведения искусства.

— Не совсем так, — осторожно ответил Макс. Клео сочувственно и понимающе посмотрела на него.

— Оставим эту тему. Мне все ясно. Вы еще не продали ни одной своей картины, поэтому не хотите называть себя художником. Я понимаю ваши чувства. — Она приостановилась. — Знаете, я писательница.

— Писательница? Клео покраснела.

— Весной у меня выйдет книга. Она называется «Тонкая месть». Женский приключенческий роман. Опасность и романтика.

Макс задумчиво рассматривал Клео.

— Очень интересно, мисс Роббинс.

— Я это держу в тайне от всех, кроме членов семьи, — быстро добавила она. — Жду, пока книга не появится в продаже, поэтому мне бы хотелось, чтобы вы тоже хранили мой секрет.

— У меня рот на замке, — пообещал Макс.

— Джейсон, конечно, был в курсе дела. Поэтому я не против, чтобы и вы тоже знали. Я просто хотела сказать, что, продаются ваши произведения или нет, вы все равно остаетесь художником или писателем. Главное в том, чтобы совершенствоваться в мастерстве.

— Пожалуй, тут я с вами согласен.

— Случается, человек очень талантлив, а его работы не продаются. К примеру, Джейсон. Он никогда не продал ни единой картины, а ведь был замечательным художником.

— Вот как?

— Конечно. — Клео склонила голову на бок и вопросительно поглядела на Макса. — Вы наверняка видели его работы. Его картины висят в вестибюле. Разве вы не узнали его манеру?

Макс повернул голову и через открытую дверь посмотрел на бездарные пейзажи.

— Нет, не узнал.

— Неужели? — Лицо Клео на секунду омрачилось, затем она снова улыбнулась. — Я обожаю его картины. Они постоянно напоминают мне о Джейсоне. Это своего рода его завещание всем нам в «Гнездышке малиновки». Кто знает? Может, когда-нибудь они будут стоить целое состояние.

«Никогда, даже через миллион лет», — подумал Макс.

— А если они окажутся очень ценными, — спросил он с интересом, — как вы поступите? Продадите их?

— Ни за что на свете. Я не способна продать картины Джейсона. Их место здесь, в гостинице.

Макс осторожно откашлялся.

— Послушайте, мисс Роббинс…

— Клео.

Он проигнорировал поправку.

— Джейсону принадлежали пять картин Эймоса Латтрелла. Перед смертью он мне сказал, что оставил их здесь, в гостинице.

— Кто такой Эймос Латтрелл? Еще один из друзей Джейсона?

Или она была выдающейся лгуньей или наивной идиоткой. Макс остановился на первом. Он не мог себе представить, чтобы Джейсон выбрал себе в любовницы идиотку. Значит, ему предстоит сразиться с очень умным врагом.

— Латтрелл был мастером неоэкспрессионизма, — в двух словах пояснил Макс.

— Экспрессионизма? Это современное искусство, верно? — Клео сморщила нос. — В общем-то, мне никогда не нравилось современное искусство. Я предпочитаю картины со смыслом. Собаки, лошади, морские пейзажи. У нас в гостинице нет ни одного произведения современного искусства. Они тут совсем не к месту.

Холодная ярость охватила Макса. Вывод напрашивался сам собой. Клео явно знала настоящую цену Латтрелла, но решила изображать глупышку, которой ничего не известно о нем. У него нет никаких доказательств, что картины находятся здесь, и она наверняка догадалась об этом.

Макс признал, что Клео придерживается очень умной тактики. К тому же он не ожидал от нее такого поведения. С другой стороны, все события в «Гнездышке малиновки» развивались вопреки его надеждам.

— Так вот, как я вам говорила, — беспечно продолжала Клео, — если вы, как и Джейсон, тоже художник, вам, наверное, подойдет наше с ним соглашение.

Макс вопросительно приподнял бровь.

— Что же вы предлагаете?

— Те же деньги, что я платила Джейсону, голос комната и питание, когда вы у нас живете, в обмен на всякую работу, такую, как сегодня. Обещаю, что у вас хватит времени и на живопись. Вы можете занять комнату Джексона в мансарде, там тихо и удобно. Джейсону она нравилась.

Значит, все-таки комната и стол, а не ее постель. По крайней мере, на первых порах.

— Я не совсем бедствующий художник, мисс Роббинс.

— Я знаю. — Клео ласково улыбнулась. — Но, согласитесь, голод имеет разные формы. Вы друг Джейсона, и это самое главное.

— Сомневаюсь, что из меня получится хороший Антоний, — сухо заметил Макс.

— А, вы об этом? — Лицо Клео приятно порозовело. — Понятно. Хочу вас предупредить, у нас действует одно железное правило: никаких анекдотов насчет Клеопатры и никаких шуток об аспидах.

— Постараюсь запомнить.

— Так как же? Вы согласны?

Чувство нереальности происходящего вновь охватило Макса. Он некоторое время раздумывая смотрел на Клео, потом принял решение.

Какого черта, мелькнуло у него в голове. Он должен узнать, куда же делись принадлежащие ему картины Латтрелла; к тому же никто и ничто не ждет его в Сиэтле. Джейсон для чего-то послал его сюда. Макс приготовился идти до конца.

«Еще один поворотный момент в моей жизни», — подумал он. Как всегда, у него не было причин задерживаться в прошлом.

— Так уж случилось, — объяснил Макс, — я только что лишился работы. Я согласен на те же условия, что и Джейсон.

2

— Ты волшебница, Андромеда, какие вкусные булочки.

Клео с удовольствием отправила в рот последний кусочек.

Андромеда, главный повар «Гнездышка малиновки», безмятежно улыбнулась. Все улыбки Андромеды были полны безмятежности. Она давно постигла основы метафизики.

— Рада, что ты их одобрила, дорогая. Я воспользовалась известным тебе рецептом кукурузного хлеба, который придумала Утренняя Звезда. Ты знаешь, она любит экспериментировать.

— Старый рецепт был замечательный, а этот еще лучше. Гостям наверняка понравятся новые булочки.

Клео взяла еще одну кукурузную булочку и намазала ее медом.

Она быстро покончила с ней, одновременно наблюдая за кипящей на кухне работой. Команда Андромеды, все женщины среднего возраста и все обитательницы женского Приюта космической гармонии, умели трудиться.

Договор между гостиницей и Приютом космической гармонии был простым и выгодным для обеих сторон. Андромеда и ее команда обеспечивали гостей «Гнездышка малиновки» первоклассной морской и вегетарианской пищей, не имевшей себе равных на всем побережье. В свою очередь Клео отдавала Приюту часть доходов гостиницы и не обязывала женщин носить стандартную белую форму.

Андромеда и ее подруга Утренняя Звезда являлись основой кухонной команды. Другие обитательницы Приюта приходили в разное время, в зависимости от того, кто был свободен и в чьих талантах была нужда. В это утро на кухне трудились Созвездие и Небесная Туманность. Одна готовила кашу с фруктами и орехами, другая нарезала хлеб с отрубями. Женщины при поступлении в Приют обычно брали новые имена. Одни проводили в Приюте несколько дней, недель или месяцев. Другие, как Андромеда и Утренняя Звезда, жили там постоянно.

У всех женщин, которые в это утро работали на кухне, были выше локтя закатаны рукава ярких длинных платьев. Их многоцветные головные платки и удивительные бронзовые и серебряные ожерелья превращали кухню в уголок экзотической страны.

В новейших изданиях путеводителей ресторан гостиницы «Гнездышко малиновки» особо отмечался как одна из причин для посещения побережья штата Вашингтон в зимний и любой другой сезон.

Женщины из Приюта космической гармонии давали Клео нечто большее, чем ресторанный доход; они давали ей дружбу и место, где она могла укрыться в поисках мира и спокойствия. Она посещала центр медитации Приюта космической гармонии, когда ее мучили повторяющиеся ночные кошмары.

Приют, расположенный на живописной возвышенности над океаном, когда-то был дорогим отелем для любителей игры в гольф. Но отель разорился и постепенно пришел в запустение.

Пять лет назад Андромеда и Утренняя Звезда задумали превратить заброшенный отель в женскую коммуну. Сначала они взяли в аренду земли и постройки, а три года назад, с помощью Клео, они сложили вместе свои небогатые сбережения и купили землю и дома на аукционе по самой низкой цене.

Андромеда и Утренняя Звезда, старожилы Космической гармонии, не всегда занимались метафизикой и философией самореализации. Свою деятельность они начали в бридж-клубе Сиэтла, члены которого много лет подряд собирались каждую неделю по вторникам. Время шло, и по мере его хода каждый из членов клуба оказался в разводе. Бридж-клуб оставался единственной стабильной вещью в их жизни.

В прежней жизни Андромеда носила имя миссис Гамильтон Р. Голсуорси. Она помогла организовать Приют космической гармонии через полгода после того, как ее муж, врач-гинеколог, сбежал от нее со своей инструкторшей по аэробике. У доктора Голсуорси был очень талантливый адвокат, который добился, чтобы Андромеда получила при разводе сущий пустяк от их общей собственности.

Андромеда объяснила Клео, что не питает злых чувств к своему бывшему мужу, которого инструкторша по аэробике бросила ровно через год.

— Все это очень печально, дорогая, — как-то рассказала Андромеда. — Бедняге исполнилось шестьдесят, а она его заставляла тренироваться по два часа каждый день. Да еще с гантелями. Мне говорили, что с тех пор он никак не может прийти в себя. Видно, каждому не избежать своей кармы.

Но Андромеда не пожелала возвращаться к прежней жизни, даже когда врач-гинеколог Гамильтон Р. Голсуорси в раскаянии появился у ее дверей, умоляя его простить. Андромеда уже вступила на новый путь космического просвещения. Кроме того, она и ее тоже недавно разведенная партнерша по бриджу открыли, что их дружба куда крепче и надежней прежних отношений с бывшими мужьями.

Андромеда медленно и почти торжественно отпивала из чашки травяной чай.

— Я хочу поговорить с тобой об одном из наших новых гостей, — сказала она Клео.

Этой хрупкой неунывающей женщине с ореолом седых кудряшек и ясными любопытными глазами было почти шестьдесят. Когда она двигалась, маленькие колокольчики, пришитые к подолу ее платья, весело позванивали.

В последнее время любой жест Андромеды был исполнен особой продуманной грации и ритуальности. Она как раз занималась изучением традиционной японской чайной церемонии и ее значения в повседневной жизни. Подобным философским исследованиям Андромеды не было конца.

— Вчера вечером приехали двадцать пять человек, — отозвалась Клео. — Еще одна компания в Сиэтле посылает сюда группу служащих для участия в одном из этих учебных семинаров Герберта Т. Валенса.

— О Господи! Еще один семинар? — Андромеда покачала головой. — Неужели кто-то верит в пять простых правил, чтобы добиться богатства, власти и всеобщего успеха?

Клео усмехнулась.

— Мне кажется, сам старина Герберт верит. Похоже, он лопатой гребет деньги на своих семинарах.

— Верно. Он определенно процветает. Это уже третий его семинар у нас за нынешнюю зиму, — заметила Андромеда.

Клео рассмеялась.

— Радуйтесь, он избрал нашу гостиницу, чтобы доносить до людей высокие вдохновенные истины.

— А я и радуюсь. Я хорошо понимаю, что именно благодаря мистеру Валенсу наша гостиница зимой не пустует. Но я не имела в виду кого-то из участников семинара, когда говорила о новом госте.

Клео лукаво улыбнулась.

— Давай я попробую отгадать. Ты говорила о друге Джейсона, правда?

— А ты уверена, что он был его другом?

Клео удивленно посмотрела на Андромеду.

— Он утверждает, что это так. Он точно знает, что Джейсон у нас останавливался время от времени в последние полтора года. Ему известно о нашем с Джейсоном соглашении. — Клео жадно проглотила остатки булочки. — По крайней мере, мне так показалось. Я ему предложила те же условия, и он согласился.

— Значит, теперь он у тебя работает?

— Угу.

Андромеда слегка нахмурилась.

— Когда Джейсон начал тут появляться по уик-эндам, я тебе сказала, что он не совсем тот, кем прикидывается.

— Я помню, но мне он понравился. Ты говорила, что тебе он тоже нравится. И мы решили, что можем ему доверять.

— Конечно, я знала, что он приличный человек. И он по-своему был к нам привязан. А вот насчет этого человека у меня есть сомнения.

— Ты с ним познакомилась только вчера вечером.

Утренняя Звезда обрушилась на Клео, прежде чем Андромеда успела ответить.

— Я видела его машину на стоянке. — Она предостерегающе подняла вверх ложку. — Мой бывший супруг купил такой же «ягуар» как раз накануне свадьбы со своей секретаршей. Твой мистер Форчун никак не нищенствующий художник.

Утренняя Звезда была крепкой, уверенной в себе женщиной, чей строгий проницательный взгляд свидетельствовал о твердости и решительности в отношении всех и вся. Она являлась полной противоположностью воздушной, неземной Андромеды. Клео считала, что они отлично дополняют друг друга.

— Джейсон тоже не голодал, — подчеркнула Клео. — Во всяком случае, не в прямом смысле слова. Но он нуждался в таком месте, как «Гнездышко малиновки», чтобы рисовать. И еще он хотел нам помогать.

Андромеда ласково улыбнулась Клео.

— Ты хочешь сказать, что он хотел быть частью нашей обширной семьи.

Клео пожала плечами.

— Возможно, Макс Форчун хочет того же.

— А возможно, он хочет чего-то другого, — загадочно намекнула Утренняя Звезда.

— Не думаю, — тихо сказала Клео. — Не забывайте, я видела его с вантузом в руке. О мужчине можно многое узнать, если его увидеть за таким делом. — Она доела еще одну булочку. — К тому же, что он тут найдет нового, кроме той же семьи, которую нашел Джейсон?

— Не знаю, — отозвалась Утренняя Звезда. — Просто я хочу, чтобы ты соблюдала осторожность. Если мистер Форчун знал Джейсона, это еще не значит, что он автоматически становится членом нашей семьи.

Андромеда согласно кивнула.

— Утренняя Звезда совершенно права, дорогая.

— Не беспокойтесь, я буду осторожной, — пообещала Клео.

Она хотела взять чайник, но внезапно остановилась, словно озаренная прозрением. В кухне по-прежнему стоял шум голосов и звон посуды, но, даже не оборачиваясь, Клео знала, кто появился на пороге. Трепет прошел по ее телу, и она вся покрылась мурашками.

Видимо, ее странная реакция на Макса Форчуна вчера вечером была не просто следствием нервного напряжения, которое она тогда испытывала. Сегодня утром она чувствовала себя полностью отдохнувшей, и тем не менее ею овладело то же тревожное волнение.

Она глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

— Доброе утро, Макс.

Клео повернулась к нему с чайником в руке и улыбнулась. Она мысленно поклялась, что не выдаст себя. Она будет спокойной и сдержанной. Она постаралась, чтобы ее лицо выражало только вежливую приветливость, но внутри у нее все кипело от незнакомого, но сладкого возбуждения.

Теперь, при свете дня, стало ясно, что Клео не была жертвой игры собственного воображения. Макс Форчун производил на нее потрясающее впечатление. Она не могла отвести от него глаз, несмотря на решение держаться вежливо и холодно.

Он был тем самым мужчиной в зеркале. В своих снах она никогда не могла хорошо разглядеть его лицо, но, как только он появился перед ней наяву, она его сразу узнала.

Клео слегка, незаметно для других, тряхнула головой, чтобы освободиться от наваждения. Она заставила себя сосредоточиться на фактах и не предаваться фантазиям.

На вид Максу было лет тридцать пять. Он выглядел подтянутым, и его тело было худощавым и мускулистым. Мужественные резкие черты лица удивительно напоминали голову орла на рукоятке его трости.

Непреклонная твердость светилась в его серых глазах. Макс Форчун был весь напряженное внимание, словно он никому не доверял и ни на кого не рассчитывал. Клео поняла, что этот человек ничего не принимает на веру, не ждет от жизни подарков и готов бороться за любое благоволение судьбы.

Решимость, возможно, даже жестокость прятались в нем за любезными манерами и удивительной обходительностью. Для Клео это был покоряющий неотразимый образ, мечта, созданная в тайных глубинах ее воображения.

Она не могла не признать, что скрытая и постоянно сдерживаемая чувственность ее натуры нашла в Максе Форчуне свой объект.

Он был героем ее тайных снов и фантазий.

Неудивительно, что она узнала его при первой же встрече. В конце концов, покорно подумала Клео, она ведь написала о нем книгу. Только тогда она еще не знала его имени.

Казалось, трость говорила о некоторой его уязвимости. На самом деле она свидетельствовала об особой твердости его характера. Трость подчеркивала, с какой необычайной силой воли и самообладанием он подавлял терзающую его боль. Клео почувствовала желание помочь утишить его страдания.

В растерянности она сжимала ручку чайника, не понимая, что ее влекло к незнакомцу, который только вчера пришел к ней в дом из непогоды и устроился у ее очага.

— Доброе утро. — Макс оглядел кухню и ее персонал в странном облачении. Его лицо не выражало ничего, кроме некоторого любопытства. — Здесь меня накормят завтраком?

— Вы угадали. — Клео стряхнула с себя опутавшие ее чары. — Андромеда о вас позаботится. Хорошо, Андромеда?

— Ну конечно же. — Маленькие колокольчики на подоле ее платья звякнули, когда Андромеда повернулась, чтобы положить на тарелку две булочки. — Вон там каша, фрукты и йогурт. Берите, что хотите.

Макс не спускал взгляда с Клео.

— Спасибо, не беспокойтесь.

Клео опять охватила дрожь.

— Налить вам чаю? — быстро спросила она. Он посмотрел на чайник в ее руке.

— А кофе есть?

— Вон там. — Клео кивнула на кофейник. — Садитесь, я вам налью.

Клео игнорировала неодобрительную гримасу Утренней Звезды. Она схватила кофейник, еще одну булочку для себя и поспешила за Максом к столу, где служащие гостиницы торопливо проглатывали еду в рабочие часы.

— Не ждите, что вас будут так обслуживать каждый день, — шутливо сказала она, садясь напротив Макса и наливая ему кофе в чашку. — Когда гостиница переполнена, каждый заботится сам о себе.

— Постараюсь запомнить.

— Следующие три дня у нас будет много работы из-за семинара, — пояснила Клео.

— Я видел, они устанавливают в гостиной аудиовизуальную аппаратуру. Какова тема семинара?

— Пять легких путей Герберта Т. Валенса к богатству, власти и успеху.

Макс поднял голову.

— Легких путей не существует.

— Разве?

— Есть только один путь.

— Какой же? — спросила Клео. Макс пожал плечами.

— Надо бороться за все это. А когда добьешься того, чего хочешь, надо еще бороться, чтобы все сохранить.

— Герберт Т. Валено придерживается другого мнения. Он утверждает, что путь ко всему — это каждодневное позитивное мышление и стремление к цели. Насколько мне известно, он уже два года проводит семинары и заработал себе на них неплохую репутацию.

— Он или дурак или ловкий обманщик.

— Зачем такие слова, — рассмеялась Клео. — Благодаря мистеру Валенсу у меня не пустует ни один номер. Попробуйте булочку. — Она разломила свою на части, не обращая внимания на крошки. — Я уже съела две, и, пожалуй, мне пора остановиться.

Макс взял нож и принялся разрезать булочку с изяществом гранильщика бриллиантов.

Клео перестала есть и зачарованно следила, как он осторожно разрезал булочку на две части. Затем с удивительной точностью разделил каждую часть еще на две.

Он положил нож, взял ложку и погрузил ее в вазочку с медом. Набрав достаточное количество густого золотистого вещества, он ловко повернул ложку. Ни единая капля меда не упала обратно в вазочку или на стол, но благополучно переместилась на булочку в его тарелке.

Наверное, с таким изяществом ели только Борджиа или Медичи, но, несмотря на аристократические манеры Макса, казалось, что где-то у него скрыт кинжал, пока еще в ножнах.

Макс уже приготовился откусить от булочки, когда встретил взгляд Клео. Он остановился на полпути.

— Что-нибудь не так?

— Нет, что вы, — усмехнулась Клео. — Просто я никогда не видела, чтобы кто-нибудь, кроме Джейсона, так аккуратно ел наши булочки. Большинство людей буквально проглатывают их целиком.

— Не сомневаюсь, они отличного качества. — Макс посмотрел на женщин, занятых приготовлением завтрака. — Ваши искусные повара несколько необычны.

— Согласна. Им нет равных. — Клео наклонилась вперед и понизила голос. — Кто-нибудь все время пытается сманить Андромеду и Утреннюю Звезду. Владельцы ресторанов и гостиниц готовы из-за них перегрызть друг другу горло.

— Где вы их отыскали?

— Я их не искала. Они сами меня нашли. — Клео выпрямилась. — Они из женского Приюта космической гармонии. Он на другой стороне залива, милях в полутора отсюда. Его видно из окна.

Макс поднял голову от своей булочки.

— Я видел вдали что-то, похожее на старый курорт.

— Когда-то это и был курорт, но его закрыли. Он не пользовался успехом в здешних местах. Короче, когда я открыла гостиницу, Андромеда и Утренняя Звезда решили, что мне нужна первоклассная кухня для привлечения клиентов. А им для Приюта нужен постоянный источник дохода. Они предложили контракт, и я его подписала.

— Вот так просто?

— Именно так. Я быстро принимаю решения, у меня такой характер. Например, я купила эту гостиницу в тот же день, как ее увидела. Конечно, если бы я присмотрелась, какие тут древние водопроводные трубы, я бы задумалась. Сначала я не знала, что делать. Но года полтора назад ко мне зашел Бенжи — он искал работу, — и мои проблемы с водопроводом были разрешены.

— Пока Бенжи не исчез вчера вечером?

Клео нахмурилась.

— Хотела бы знать, где он. Я начинаю немного беспокоиться. Не похоже, чтобы он взял и внезапно пропал. У них с Тришей…

Прежде чем Клео успела закончить мысль, зазвонил телефон. Она схватила трубку висевшего на стене аппарата.

— «Гнездышко малиновки» слушает.

— Это ты, Клео? Ну, слава Богу. Это Нолан.

— Доброе утро, Нолан. Что-то ты сегодня рано проснулся.

Клео прислонилась к стене, а ногу поставила на скамейку у стола. Она заметила, что Макс разглядывает ее блестящие, на этот раз золотые, кроссовки. Ей показалось, что в его холодных серых глазах мелькнуло неодобрение.

— Извини за беспокойство. — Голос Нолана звучал необычно резко. — Нам надо немедленно встретиться.

Клео застонала.

— Я уже говорила, что не могу с тобой пообедать до самой субботы. У нас полно приезжих.

— Забудь об обеде. Нам надо немедленно встретиться. Это важно.

Клео сняла ногу со скамейки и выпрямилась. Никогда прежде она не слышала такой настойчивости в голосе Нолана.

— Что-нибудь случилось?

— Тебе лучше знать.

— Нолан, я тебя совершенно не понимаю.

— Господи, Клео. Мне необходимо с тобой поговорить.

— Не волнуйся, — успокоила его Клео. — Мы обязательно поговорим. Хочешь приехать сюда?

— Нет, — не раздумывая отказался он. — Это невозможно. Послушай, а что, если мы встретимся на пляже?

— Ты забыл, что сейчас февраль, а не август, Нолан. На улице холодно. Почему ты хочешь встретиться на пляже?

Клео чувствовала, что Макс слушает каждое слово.

— Давай на пляже, Клео. Через пятнадцать минут. Ты не можешь мне отказать, ты мне обязана.

— Чем я тебе обязана! Нолан, ты что — спятил? Я тебе ничем не обязана.

— Теперь обязана. Встретимся через несколько минут.

— Постой, мне надо накормить гостей завтраком. Я не могу просто так взять и уйти.

— Это ненадолго. И это действительно важно. От этого зависит твое и мое будущее.

Нолан повесил трубку.

— Он чем-то расстроен. Наверное, надо пойти и все разузнать.

— Кто этот Нолан?

Макс взял нож и занялся второй булочкой.

— Нолан Гильдебранд, по совместительству мэр нашего городка Хармони-Коув. Мне кажется, у него более широкие политические амбиции, но я не попрекаю его этим. Я хочу сказать, кому-то надо заниматься политикой, разве не так? Во всяком случае, мы с ним пять месяцев вроде бы встречаемся. Взгляд Макса ничего не выражал.

— Вроде бы встречаетесь?

Клео покраснела.

— Неужели вы не понимаете? Проводим время вместе. Ни у него, ни у меня здесь нет большого выбора. Вы, наверное, заметили, что Хармони-Коув очень маленький городок.

— Да, заметил.

— Одним словом, мы с Ноланом раза два в неделю вместе обедаем, если я не слишком занята в гостинице.

Клео не понимала, почему она испытывает смущение. Наверное, от того, что Нолан был одним из немногих мужчин, с которыми она встречалась после смерти родителей четыре года назад.

Потребовалось немало времени, чтобы она хоть немного забыла то страшное потрясение, которое пережила, обнаружив в залитой кровью гостиной трупы своих родителей. По-прежнему ей иногда снилась та ужасная комната, и она просыпалась в холодном поту.

Власти сделали вывод, что произошло одновременно убийство и самоубийство. По непонятной причине, возможно, в яростной ссоре, процветающий бизнесмен Эдвард Роббинс убил свою жену, а потом застрелился сам.

Клео так никогда и не приняла эту версию. Полгода лечения мало чем ей помогли. Постепенно она примирилась с потерей, но ее причина оставалась для нее загадкой. Она ее не понимала и вряд ли сможет когда-нибудь понять.

Она была единственным ребенком, и одна она знала, какие крепкие узы связывали ее родителей. Она могла представить, что один из супругов решил последовать за другим в могилу, но нельзя было вообразить, что один убьет другого. Власти ей объяснили, что такое случается даже в самых лучших семьях.

Когда Клео наконец вышла из почти бессознательного состояния шока, в который погрузилась в кошмарный день убийства, она оказалась одна в целом мире. Ей было двадцать три года.

Медленно, болезненно Клео начала возвращаться к жизни. В те времена она часто ездила на побережье, куда ее притягивал вечный, умиротворяющий океан. Именно здесь она открыла для себя Приют космической гармонии и нашла силы, чтобы воссоздать свой новый мир.

На деньги, оставленные ей родителями, Клео купила старую викторианскую гостиницу, стоящую на высоком берегу над заливом. Медленно, но настойчиво она собрала вокруг себя группу друзей.

Группа то росла, то уменьшалась, некоторые ее члены приходили и уходили, но основа не менялась и включала Клео, Андромеду, Утреннюю Звезду, Сильвию Гордон и ее сына Сэмми. Где-то на середине пути к клану присоединились Триша Бриггс и Бенжи Аткинс. Так же, как и Джейсон Керзон. Образовалась своего рода обширная, хотя и необычная семья.

И, хотя Клео нуждалась в тепле своих друзей, она не страдала из-за отсутствия возлюбленного. Она не считала себя холодной или фригидной, но знала, что частица ее существа где-то в самой глубине погрузилась в спячку. Психотерапевт высказал предположение, что Клео пугает физическая близость из-за жестокости, с какой были разорваны узы, соединявшие ее родителей.

С другой стороны, объяснял врач, Клео жаждала счастливых отношений, которыми наслаждались ее родители, и одновременно страшилась того, что таилось за ними. Лишь во тьме безумия мог Эдвард Роббинс направить револьвер на любимую жену. Клео боялась, что источником страстного чувства может быть не только сильная любовь, но и опасная одержимость.

Но одно Клео знала точно: она может принадлежать мужчине, только если будет его любить так же горячо, как ее мать любила отца. Это должна быть всепоглощающая страсть и ничто другое.

Вот уже несколько месяцев, без особых обязательств, она встречалась с Ноланом Гильдебрандом, но не спала с ним. Она понимала, что им никогда не быть любовниками.

Макс напряженно смотрел на Клео.

— Джейсон знал о Гильдебранде?

Клео удивилась вопросу.

— Я вам говорила, что мы с Ноланом давно встречаемся.

Макс положил на тарелку недоеденную булочку. Он наклонился вперед; его взгляд был суровым.

— Вы хотите сказать, Джейсон делил вас с мэром вашего городка?

— Делил меня? — Клео изумленно заморгала. — О чем вы говорите?

— Вы прекрасно знаете, о чем идет речь. Я знал Джейсона двенадцать лет и уверяю вас, он не из тех мужчин, которые способны делить женщину с другим.

Горячая волна смущения захлестнула Клео.

— Вы сошли с ума. Мы с Джейсоном были друзьями.

— Я знаю.

— Хорошими друзьями, но не любовниками. Ради Бога, Макс, он мне годился в дедушки.

— Ну и что? Вы не первая женщина, связавшаяся со старым мужчиной, чтобы заполучить его деньги.

— Так вот в чем дело. — Гнев победил смущение, — к вашему сведению, Джейсон не был богачом. Он не сумел продать ни одной своей картины. Он был пожилым человеком, который жил на пенсию и пособие.

— А вы не ошибаетесь?

Клео поднялась на ноги.

— Я не верю вашим намекам. Я считала вас другом Джексона. Думала, вы знаете все о нем и о его семье здесь в гостинице.

— Вы утверждаете, что не были любовницей Джейсона?

— Так вот, я вам больше ничего не скажу, мистер Форчун. Прошу меня извинить. Мне надо спешить на свидание с одним из моих многочисленных любовников. Надеюсь, к моему возвращению вы уже покинете гостиницу.

Клео резко повернулась и с гордо поднятой головой вышла из кухни.

Она не позволила себе обернуться хотя бы раз. Но она чувствовала спиной холодный взгляд Макса.

Через пятнадцать минут, все еще кипя после короткой неприятной ссоры на кухне, Клео остановила машину на неасфальтированной стоянке над пляжем. Джип, единственная другая машина на стоянке, принадлежал Нолану Гильдебранду. Мало кто посещал пляж в такое время года.

Холодный порыв ветра с дождем ударил в лицо Клео, когда она вышла из машины. Он растрепал ее небрежно убранные волосы и принялся играть длинными прядями. Над океаном собирался шторм; через час он достигнет берега. К этому времени она должна вернуться в гостиницу.

А Максу Форчуну лучше оттуда убраться. Клео рассерженно потрясла головой, не понимая, как она могла в нем так сильно ошибаться. Обычно она очень верно судила о людях.

Дверь джипа открылась, и из машины вышел Нолан. Он поспешил к ней; воротник его кожаной куртки был поднят, чтобы защитить шею от холода. Свежий ветер ворошил его светло-каштановые волосы, обдувал красивое лицо. Он держал в руке коричневый бумажный пакет.

Клео с симпатией смотрела на Нолана. С самого начала она знала, что ему не стать великой любовью ее жизни. Когда они только познакомились, он сделал несколько настойчивых попыток завлечь Клео в постель, но, когда она отвергла его притязания, он не обиделся.

Нолан был приятным собеседником за обедом, к тому же Клео отдавала ему должное как мэру городка. Он уделял немало времени своим обязанностям мэра и одновременно практиковал в небольшой адвокатской фирме, полученной по наследству от отца.

— Я боялся, ты не придешь.

Нолан остановился пред Клео. Он спрятал одну руку в карман куртки и смотрел на Клео тревожным взглядом.

Она почувствовала настоящее беспокойство. Действительно, случилось что-то очень серьезное.

— В чем дело, Нолан?

— Ответь мне на один-единственный вопрос. — Нолан протянул ей бумажный пакет. — Это ты написала?

— Что написала?

Но Клео уже угадала под бумагой знакомую форму книги. У нее замерло сердце.

Она открыла пакет и заглянула внутрь. Перед ней была знакомая белая обложка. Название «Зеркало» выдавлено тоже белыми буквами. Алая полоска внизу обложки была ее единственным цветным украшением.

— О Господи, — пробормотала Клео.

— Это ты написала? — снова повторил Нолан.

— Да… Да, это я написала. Книга вышла больше месяца назад. — Она натянуто улыбнулась. — Знаешь, это моя первая книга.

— Ты опубликовала ее под псевдонимом? — настаивал Нолан, словно выверяя факты.

— Да. — Клео осторожно закрыла пакет. Она откашлялась. — Между прочим, ее считают неплохим образцом женской эротики.

— Ты говоришь эротики?

— Она получила очень положительные отзывы в нескольких литературных журналах и в одном-двух женских.

Нолан, не веря, в ярости смотрел на Клео.

— Это порнография, вот что это такое.

— Ну нет, совсем нет. — Клео прижала пакет с книгой к груди. — Я тебе говорю, эротика. Тут есть большая разница.

— Но только не для газетчиков, черт побери. Только не для журналистов правого толка, которые судят, не нарушаются ли главные моральные принципы. Не для консервативных избирателей нашего маленького городка.

Клео кусала губы.

— Я ничего не понимаю.

— Ради Бога, Клео! — Отчаянным жестом Нолан пригладил растрепанные волосы. — Я только начинаю свою политическую карьеру. Разве ты не понимаешь, что такая вещь значит для меня?

— Это я написала книгу, не ты.

— Неужели не понимаешь? Уже плохо, что мы с тобой встречались. А что, если бы поженились? Да меня бы блюстители морали разодрали на куски как мужа порнописательницы.

Клео в изумлении смотрела на него.

— Но ты никогда не говорил о браке.

Нолан нахмурился.

— Дело в том, что я недавно начал об этом подумывать.

— Это несерьезно, Нолан. Мы не влюблены, и ты это знаешь.

— Я начал подумывать, что из нас получится неплохая команда. — Нолан печально взглянул на Клео. — Ты знаешь, как это важно для политика в наши дни. Газетчики до всего докопаются. А у тебя для жены безупречная биография.

— Ты сказал — безупречная?

— Никаких скандалов, никаких радикальных взглядов и никаких разводов.

— И в придачу хороший доход от гостиницы, — сухо добавила Клео.

— Деньги тут ни при чем, — отрезал Нолан с праведным возмущением. — Меня привлек твой характер. Боже мой, ведь я даже точно знаю, что ты ни с кем не спишь. Меня волновала только одна вещь, это твоя дружба со странными женщинами из Приюта.

— Мои друзья вовсе не странные, — рассердилась Клео. — Ты считаешь, что у меня чистенькое прошлое? А как насчет моих родителей?

— Что еще о них? Известно только, что они умерли.

— Но тебе неизвестно, как они умерли. Я никогда не говорила тебе об этом.

Нолан помрачнел.

— У меня создалось впечатление, что они погибли в автомобильной катастрофе.

— Именно такое впечатление я стараюсь создать у большинства здешних обитателей. Автомобильную катастрофу легче объяснить, чем правду.

Нолан встрепенулся.

— А какова правда?

Клео упрямо вздернула подбородок.

— Говорят, мой отец застрелил мою мать, а потом застрелился сам. Как тебе нравится такой сюрприз? Ты считаешь, что пресса упустит такой лакомый кусочек?

Нолан не мог опомниться.

— Ты не шутишь? Ты должна была мне сказать.

— Почему? Я не обязана всем открывать свои секреты. Кроме того, это не тема для беседы за обедом в ресторане «Свежие креветки».

Клео поправила очки на носу и перевела дыхание.

Она сердилась на себя за то, что Нолан заставил ее открыть болезненную тайну смерти родителей. Она редко с кем говорила об этом.

— Мы как-то еще могли бы смягчить факты, связанные со смертью твоих родителей, хотя нам пришлось бы нелегко. Но мы никогда не сумеем объяснить, почему ты написала проклятую книгу. — В голосе Нолана зазвучала горечь. — Ты сделала из меня идиота.

— Это моя вина. Просто я не знала, что ты прочишь меня на роль жены политического деятеля. Ты мог бы раньше меня предупредить. А я бы тебя познакомила со всеми захватывающими подробностями моего прошлого.

— Со всеми до самой последней?

— До самой последней. — Она широко открыла глаза, насмехаясь над ним. — Ты ведь никогда серьезно не думал, что я соглашусь выйти замуж за политика?

Нолан покраснел.

— Послушай, Клео, я очень сожалею. И о твоих родителях тоже. Обо всем, что случилось. Я понимаю, что веду себя бестактно. Просто чертова книга испортила все дело.

— Ясно.

— Поставь себя на мое место, — просил Нолан. — Мне и в голову не приходило, что ты можешь что-то опубликовать, не рассказав мне, тем более книгу такого рода.

Он посмотрел на бумажный пакет в ее руках, словно в нем пряталась змея.

— Я не сказала тебе о «Зеркале», потому что не хотела, чтобы о ней знал кто-нибудь, кроме членов семьи.

Нолан хмыкнул.

— Нет ничего удивительного.

— Я не стыжусь, — взорвалась Клео. — Эта книга нечто очень личное. Я знала, что меня здесь никто не поймет. Я не хочу, чтобы сопляк, который работает в аптеке, всякий раз усмехался, когда я захожу купить шампунь. Я не желаю, чтобы служащий на бензоколонке бросал мне вслед оскорбительные замечания. Я не собираюсь оправдываться перед Пэгги Лофтинс в парикмахерской.

— Я все прекрасно понимаю. — Нолан смотрел теперь на неспокойный океан. — У Пэгги рот с Большой Каньон.

Клео взглянула на коричневый пакет в своих руках. Нет, она не могла объяснить «Зеркало» кому бы то ни было. Это было нечто сокровенное, часть ее самой тайной сущности. Книге она доверила скрытые мечты и фантазии, обнажила свою глубоко чувственную душу.

Она соединила воедино страсть, спрятанную внутри, и невыносимое одиночество, и тогда родился рассказ о поисках женщиной духовной близости и физического слияния.

Полтора года назад повествование само собой вылилось на бумагу. Книга вышла месяц назад.

Критики в целом весьма хвалебно отозвались о «Зеркале». Одна Клео знала, что никто из них ее по-настоящему не понял. Для них книга было эротикой одинокой личности, женщина-автор в плену собственного воображения и откровенных подробностей, где партнером ее был некий мужской элемент ее натуры.

Они не могли постичь важность мужчины в зеркале.

Работа над книгой была своего рода очищением для Клео. Она осознала, что хочет продолжать писать, хотя никогда больше не создаст книгу, подобную «Зеркалу». Она больше в этом не нуждалась.

— Как бы мне хотелось все тебе объяснить, — сказала Клео. — «Зеркало» для меня единственная и неповторимая книга.

— Я тоже на это надеюсь. Я ее немного почитал вчера вечером и не могу поверить, что ты ее автор. А ты даже отказалась спать со мной. — Он с упреком посмотрел на Клео. — Наверное, это к лучшему. Куда уж мне до тех фантазий, которые ты измыслила в чертовой книге. Да они не под силу никакому мужчине. Женщина в твоей книге занимается любовью сама с собой. Ей ведь не нужен мужчина, правда?

— Нолан, ты опять ничего не понимаешь.

— Нет, понимаю. Теперь я знаю, почему ты отказалась спать со мной. Совсем не потому, что ты такая безгрешная. Ты решила, что обычный мужчина не даст тебе того, что даст твое воображение и хороший вибратор.

— Немедленно замолчи. — Клео невольно отступила назад. — Я не желаю слышать больше ни одного слова. Повторяю, ты ничего не понял.

— Зато я понял, как эта книга мне навредит на выборах в законодательные органы штата следующей осенью. Она сделает из меня посмешище для всей прессы.

Клео была сыта по горло.

— Успокойся, ты спасен. Что до меня, то я не хочу тебя никогда больше видеть. Разве только мы столкнемся тележками в супермаркете.

— Господи, Клео, я не хотел, чтобы все так кончилось. Просто я начал очень серьезно относиться к нашей дружбе.

— Не терзайся. У тебя хватило здравого смысла прервать наши отношения, прежде чем я испорчу твою блестящую политическую карьеру.

— Дело не только в этом, Клео, — пробормотал он. — Ты мне нравилась. Я хочу сказать, ты мне по-настоящему нравилась.

Клео вздохнула.

— И ты мне тоже нравился, Нолан. Хочешь верь, хочешь нет, но ты мне продолжаешь нравиться. Пожалуй, я даже буду голосовать за тебя на выборах осенью.

— Спасибо. — Он не знал, что еще добавить. — Послушай, я ничего никому не скажу о книге.

— Очень тебе благодарна.

— Тогда, наверное, все. Ну как, никаких обид?

— Ну конечно. Никаких обид.

Клео повернулась и направилась к машине. На полпути остановилась, настигнутая внезапной мыслью, и пошла обратно.

— У меня к тебе один вопрос, Нолан.

— Какой?

— Как ты узнал насчет книги?

Он сжал губы.

— Кто-то положил ее в мой почтовый ящик вместе с запиской.

Клео вздрогнула.

— Ты говоришь, с запиской?

— Да, я тебе ее отдал вместе с книгой.

Клео кивнула и вернулась к машине. Некоторое время она сидела за рулем, наблюдая, как Нолан завел мотор и тронулся по узкой дороге к городу.

Когда его машина скрылась из виду, Клео медленно открыла бумажный пакет. Она долго смотрела на обложку «Зеркала», затем открыла книгу и вытащила из нее листок бумаги. Записка была короткой, но по существу.

«Царица Нила — это Царица Разврата. Человек с большим будущим не имеет права встречаться со шлюхой».

Тон записки будил неприятные воспоминания. Он был удивительно схож с анонимным письмом, полученным Клео в прошлом месяце.

После первоначального шока Клео попыталась забыть о письме. В конце концов, письмо ей переслали через издательство, и Клео убеждала себя, что отправитель не знает ее настоящего имени.

Но теперь она не сомневалась, что кто-то, он или она, не только знал ее как автора «Зеркала», но и решил наказать за написание книги. И этот человек знал, кто она и где живет.

Дрожащей рукой Клео повернула ключ в замке зажигания. Она торопилась как можно скорее укрыться за спасительными стенами гостиницы.

3

Макс остановился у дверей гостиной. Участники семинара заполняли комнату, меблированную в непонятном стиле. К ним обращался человек с седыми, аккуратно уложенными волосами, массивными золотыми часами и большим кольцом с бриллиантом. На нем был модный пиджак и кожаные ботинки ручной работы, которые стоили по меньшей мере столько же, сколько и ботинки Макса. Макс сделал вывод, что семинарские занятия определенно приносят значительный доход.

— Мое имя Герберт Т. Валенс, и знаете что? Мне нет равных. — Валенс излучал энергию, он почти подпрыгивал, окидывая слушателей возбужденным взором. — Я единственный в своем роде. Я могу достичь чего угодно. И знаете что? Вы тоже можете достичь чего угодно. Повторяйте за мной все, все до одного. Я единственный в своем роде.

— Я единственный в своем роде, — повторила аудитория в один голос.

— Мне нет равных, — провозгласил Валенс. Похоже было, что он вот-вот задохнется от восторга и энтузиазма.

— Мне нет равных, — подхватила аудитория.

— Я могу достичь чего угодно, — подсказал Валенс.

— Я могу достичь чего угодно.

— Сила позитивного мышления нисходит к нам с неба, — объявил Валенс, сияя победной улыбкой. — Это чистая энергия. Чистое горючее для заливки в ваши творческие моторы.

Макс с интересом наблюдал, как Валенс, словно на крыльях, перелетел через комнату к развешенным на стене схемам.

— Я пришел, чтобы открыть вам тайну обладания всем, что является основой жизни, — поучал Валенс. — Деньги, власть, успех, вера в свои силы, всем этим вы будете обладать, следуя моей простой программе из пяти пунктов. Вы хотите носить такую одежду, как я? Вы хотите ездить на «порше»? По окончании обучения все это будет в вашем распоряжении. Даю вам слово.

Макс потерял интерес к Герберту Т. Валенсу и направился в вестибюль. Он остановился перед первым из серии морских пейзажей, украшавших стены, и некоторое время его разглядывал.

В картине не было ничего заслуживающего внимания. Техника никудышная, композиция статичная, а цвета невыразительные. Все свидетельствовало о том, что перед вами работа любителя. Джейсон не ошибался, называя себя бесталанным художником.

— Вот вы где, Макс. Я вас искала. — Сильвия Гордон помахала ему рукой из дверей офиса. — Вам тут звонили несколько минут назад. Я вызывала вашу комнату, но никто не ответил. Я записала, что вам передать.

Макс оторвался от созерцания морского пейзажа и подошел к конторке.

— Я вам очень благодарен.

— Не за что, — улыбнулась Сильвия. — Жаль, я вас не нашла. — Она протянула Максу листок бумаги. — Во всяком случае, звонившая очень хотела с вами связаться.

Макс прочел послание. Звонила Кимберли. Просит как можно скорее позвонить ей. Очень важно. «Очень» было подчеркнуто три раза.

— Обычные дела, — сказал Макс. — Нет никакой спешки.

Он смял записку и бросил ее в мусорную корзину так же, как выбросил прежде с десяток других неотложных посланий, полученных за последний месяц от Кимберли Керзон. Он задумался над тем, как она сумела его разыскать на побережье.

— Клео вернулась? — спросил он.

— Нет.

Сильвия посмотрела на мусорную корзину, в которой исчезла записка. Когда она вновь подняла глаза на Макса, ее взгляд выражал недоумение.

— Я жду ее с минуты на минуту, она вот-вот вернется. Нам надо размещать приезжих.

Раскаты грома заставили Макса взглянуть в окно. Снаружи уже стемнело. Яростные порывы ветра ударяли в стены дома, в любую секунду на землю готов был обрушиться дождь. Вспышка молнии осветила небо.

— Опять буря.

Сильвия пожала плечами.

— Такое уж время года. Знаете, я вас хотела поблагодарить за то, что вы вчера отыскали утенка Сэмми. Он очень любит эту игрушку.

— Ну что вы, это пустяки.

— Сэмми очень дорожит утенком, он получил его в подарок от Джейсона. — Сильвия смущенно улыбнулась. — Сэмми в таком возрасте, когда ищут пример для подражания. Вы меня понимаете.

— Сэмми сказал, что его отец потерялся. Он говорит, отец отправился искать себя.

Сильвия поморщилась.

— Детям свойственно толковать все буквально. Но он недалек от истины. Дуглас, мой муж, как-то вернулся домой с работы и объявил, что больше не может нести ответственность за судьбу жены и сына. Он сказал, что наш брак был ужасной ошибкой, собрал вещи и уехал. Сэмми тогда только исполнился год.

— Насколько я понимаю, ваш бывший муж не навещает Сэмми?

Сильвия кивнула.

— Дуглас вернулся к себе в восточные штаты, где в конце концов решил, что все-таки способен быть ответственным человеком. Я слышала, он снова женился и завел детей. Он никогда не связывался напрямую со мной и Сэмми, только через адвоката. Иногда он нам присылает немного денег.

Свет погас вместе со следующей молнией, пронзившей темное небо.

— Господи! — воскликнула Сильвия. — Опять погас свет. Надо надеяться, это всего лишь предохранитель. Недавно на провода рухнуло дерево, и мы целый день сидели без электричества.

Макс воспользовался случаем.

— Хотите, я проверю предохранители?

— Спасибо. Подождите секунду. — Сильвия вытащила из ящика стола большой электрический фонарь. — Мы всегда его держим наготове. Здесь часто не бывает света.

Герберт Т. Валенс выбежал из гостиной как раз в тот миг, когда Сильвия передавала Максу фонарь. Чрезмерный энтузиазм на его лице теперь сменился выражением чрезмерного беспокойства.

— Что тут происходит? — потребовал ответа Валенс. — Я хочу включить видео. Почему нет электричества?

— Сейчас я все проверю, — пообещал Макс. Он взял фонарь у Сильвии. Валенс нахмурился.

— Давайте поторопимся, хорошо? Мне надо проводить семинар. Я обязан заботиться о своей репутации. Я не могу работать без аудиовизуальной аппаратуры.

— Пробудите в себе творческое начало, — посоветовал Макс. — Мыслите позитивно. Помните, позитивное мышление — это горючее для творческого мотора.

Сильвия отвернулась, но Макс успел заметить, что она кусает губы, чтобы не рассмеяться. Валенс побелел от бешенства.

— Это что — шутка? — высокомерно спросил он.

— Я просто повторяю ваши собственные советы. — Макс обошел Валенса кругом и направился к лестнице в подвальный этаж. — Я даже не возьму с вас за это денег.

— Послушайте, — взорвался Валенс, — я не потерплю подобную грубость.

Как раз в этот момент отворилась дверь и растрепанная и промокшая Клео быстро вошла в вестибюль.

Под мышкой Клео держала коричневый бумажный пакет, защищая его от дождя. Макс заметил напряженное выражение ее лица. Видимо, свидание с Гильдебрандом не увенчалось успехом.

— Боже мой. — Клео захлопнула дверь и пальцами пригладила мокрые волосы. — На улице настоящий потоп. У нас все в порядке, Сильвия?

— Наоборот, в беспорядке, — отозвался Валенс, прежде чем Сильвия успела ответить. — Свет погас. Я требую, чтобы его немедленно включили. Я пытаюсь проводить семинар, и, как вам прекрасно известно, мисс Роббинс, у меня в этой области безупречная репутация, но я не могу работать при отсутствии электричества.

Макс почувствовал, что Клео призвала на помощь всю свою выдержку.

— Конечно же, мистер Валенс. Мы немедленно займемся починкой.

— Я как раз собираюсь к ней приступить.

Макс поднял вверх фонарь. Взгляд Клео уперся в его лицо.

— Я думала, вас здесь уже нет.

— Откуда у вас такие сведения? Вы ведь только недавно меня наняли.

Клео хотела было ответить, но сдержалась в присутствии Валенса.

— И чем же вы занимаетесь?

— Иду вниз, в подвал, чтобы проверить предохранители. Вы не против?

Макс вежливо подождал ответа. Клео стиснула зубы.

— Я пойду с вами.

— Мне кажется, я сам сумею справиться, — заметил Макс.

— Я сказала, что иду с вами. — Клео любезно улыбнулась Валенсу. — Немного терпения, мистер Валенс. Не сомневайтесь, мы скоро все починим.

— Очень надеюсь, — пробормотал Валенс. — Я дорожу каждой минутой своего времени. Я не могу себе позволить попусту его растрачивать, ожидая, когда включат электричество.

Он еще раз со злостью посмотрел на Макса и направился обратно в гостиную.

Макс проследил за ним взглядом.

— Вам известно, что ему нет равных? — спросил Макс, обращаясь к Клео. — А также, что он единственный в своем роде?

— О чем это вы? Дайте-ка мне фонарь. — Она выхватила у него из рук фонарь и поспешила к лестнице в подвал. — Так почему вы все-таки не уехали?

— По целому ряду причин. — Макс открыл дверь и заглянул в темноту огромного подвала. — Например, я не успел извиниться перед вами за небольшое недопонимание, возникшее между нами за завтраком.

— Вы называете это небольшим недопониманием? — Клео начала спускаться вниз по лестнице, освещая путь фонарем; она по-прежнему держала под вышкой бумажный пакет. — Вы вели себя грубо, неприлично и оскорбительно.

— Наверное, вы правы. — Трость Макса тихо постукивала на каждой ступени. — Как бы там ни было, я хочу воспользоваться случаем и попросить у вас прощения за то, что принял вас за любовницу Джейсона.

— Да еще алчную любовницу.

Клео осветила фонарем загроможденный вещами подвал.

— Хорошо, — терпеливо вздохнул Макс. — Я прошу у вас прощения за то, что принял вас за алчную любовницу Джейсона.

— Что ж, я вас прощаю. А теперь уходите.

Макс крепко сжал в руках набалдашник своей трости. Она так легко от него не отделается. Пять картин Эймоса Латгрелла были спрятаны где-то в этом доме.

— Боюсь, я пока не могу уехать.

Клео подошла к щитку с предохранителями.

— Почему?

— Я вам все объяснил вчера. Меня устраивает ваше предложение. У меня нет другой работы.

Она открыла дверцу щитка.

Макс уловил колебание в ее тоне. Он сменил тактику.

— Что там с Гильдебрандом?

Клео включила один из предохранителей, и на потолке вспыхнул свет. Она мрачно улыбнулась.

— Нолан сделал те же выводы, что и вы. Он считает меня падшей женщиной. И как начинающий политик, который мечтает о Белом доме, он не может общаться с подобными мне особами.

Макс удивился, почувствовав, что в нем вспыхнула злость против Нолана. Он посмотрел на серьезное лицо Клео.

— Для вас это было неожиданностью?

— Как гром среди ясного неба.

— И какова же была причина?

— Не могу себе вообразить. — Клео закрыла дверцу щитка и погасила фонарь. — Прошу меня извинить, у меня много дел, а у вас впереди долгий путь.

Макс преградил ей дорогу.

— Подождите, Клео. Я искренне просил у вас прощения. Я сожалею об ошибке, и мне некуда деваться. Позвольте мне на немного остаться здесь. Я отработаю.

Клео явно колебалась. Он прочел неуверенность в ее глазах.

— Послушайте, я вам сочувствую, но я не могу взять вас на тех же условиях, что и Джейсона. Особенно после того, что вы наговорили утром.

— Джейсон был вашим другом, — примирительно сказал Макс. — Он был также и моим другом. Что я мог подумать, когда он упоминал некую таинственную женщину по имени Клео? Он был на смертном одре. У него не оставалось сил, чтобы подробно мне объяснить, какое место вы занимали в его жизни. Я знал только то, — Макс остановился в поисках подходящего слова, — что он был к вам привязан.

Лицо Клео смягчилось. Она опустила глаза и некоторое время молчала. Наконец она встретилась взглядом с Максом.

— Хорошо. Ради нашей общей дружбы с Джейсоном, я вас оставляю.

— Спасибо.

Все прошло легче, чем он ожидал. На нее явно действовали слезливые истории.

— Но только на следующие три дня, — добавила Клео, словно прочтя его мысли и догадавшись, что он ее обвел вокруг пальца. — Бенжи так и не появился, а в субботу и воскресенье мне особенно нужны лишние руки. Но во вторник я вас прошу покинуть гостиницу. Понятно?

— Понятно.

«Целях три дня, такой долгий срок», — подумал Макс. За это время многое может перемениться. За три дня он заключал и разрывал контракты на миллионы долларов. Меньше чем за три дня он сумел организовать выкуп и спасти жизнь целому десятку директоров компании «Керзон», похищенных террористами. Если ему повезет, то за три дня он найдет картины Латтрелла.

Если же нет, он сумеет продлить свое пребывание в «Гнездышке малиновки».

Герберт Т. Валенс был прав. Главное — это мыслить позитивно.

Около девяти вечера Клео заглянула в гостиную. Макс и Сильвия подавали гостям кофе и херес. В камине горел огонь, создавая уютную домашнюю обстановку. Негромкий разговор слышался отовсюду.

Весь день Клео выговаривала себе за мягкотелость. Ей следовало немедленно прогнать Макса, как только она вернулась после свидания с Ноланом. Ведь она клялась себе, что тут же выставит его за дверь. Но непонятным образом Макс сумел ее разжалобить.

Она чувствовала, что он ее обманул.

— Ты должна признать, Макс умеет создать определенную атмосферу, — заметила Сильвия, оказавшись рядом с Клео. — У Джейсона был такой же аристократический вид, когда он разливал кофе и херес. Людям это нравится.

— Он ведет себя, как хозяин, — ответила Клео. — Только посмотри на него. Ну прямо вылитый английский лорд.

— Поставь такого человека, как Макс, рыть канаву, и он будет выглядеть не только владельцем канавы, но еще и тысячи акров вокруг.

— Может, он и есть такой владелец, — пожала плечами Клео. — Он ездит на «ягуаре», а костюмы покупает явно не на распродаже.

— Согласись, он старается услужить, — прервала Сильвия. — Сегодня он выполнил все твои указания. Даже натаскал дров для камина, что для него не так уж легко с его тростью.

Клео почувствовала угрызения совести. Она искренне сожалела, что заставила Макса носить дрова. Она забыла о его больной ноге, когда отдавала это распоряжение. С Максом можно было позабыть о его трости и больной ноге. Он совсем не походил на инвалида.

— Что-то в нем мне не нравится, — пожаловалась Клео.

— Что же?

— Точно не знаю, — призналась Клео. Она запнулась, затем продолжала:

— Он думал, я любовница Джейсона.

Сильвия удивленно взглянула на нее, потом рассмеялась.

— А ты не шутишь?

— Это не смешно.

— Как раз наоборот. Ты знаешь, что с тобой? Ты в ужасном настроении с тех пор, как вернулась после свидания с Ноланом.

— Нолан считает меня порнокоролевой.

— Что-что?

— Он узнал, что я автор «Зеркала».

Сильвия неверяще смотрела на нее.

— Но никто, кроме членов семьи, не знает, что ты написала книгу. Я не проговорилась ни душе, клянусь тебе, Клео. Ни за что не поверю, что это сделал кто-то из нас.

— Я тоже. Не надо беспокоиться. Наверное, нашу тайну рано или поздно все равно бы раскрыли. Сильвия нахмурилась.

— Я знаю, как важно было сохранить твою анонимность.

— «Зеркало» очень личная вещь, — продолжала Клео. — Я не стану скрывать, что написала «Тонкую месть». Но в «Зеркале» слишком много меня самой.

— Я все понимаю, — сочувственно проговорила Сильвия.

Клео нервно поежилась.

— Я сказала Нолану, что не желаю выслушивать едкие замечания людей, но главное, я не хочу быть объектом их беззастенчивого любопытства. Я это уже испытала в полной мере после смерти родителей. Люди мне задавали ужасно оскорбительные вопросы, например, что я чувствовала, когда увидела… — Клео смолкла. — Неизвестно, какие вопросы они будут задавать о «Зеркале».

Сильвия ласково обняла Клео.

— Не волнуйся. Возьми себя в руки. Самый главный вопрос сейчас: кто сказал Нолану?

— Не знаю, — повторила Клео. — Кто-то положил книгу и записку, что я ее автор, ему в почтовый ящик. В записке также говорится, что я неподходящая жена для человека с политическими амбициями.

— Господи, вот уж действительно странно. Неудивительно, что ты весь день не находишь себе места. Что еще сказал Нолан?

— Он сказал, я больше не могу претендовать на роль миссис Нолан Гильдебранд. Что мое порнографическое прошлое может серьезно навредить его политической карьере. Он выразил надежду, что я пойму, почему он со мной расстается.

— Как он посмел, слизняк, — возмутилась Сильвия. — Ты, конечно, послала его куда подальше?

— Какой смысл, теперь это не важно. Я никогда не придавала большого значения своим отношениям с Ноланом. — Клео поймала обеспокоенный взгляд Сильвии. — Я не хочу, чтобы еще кто-то в семье узнал о записке. Им незачем волноваться.

Сильвия кивнула.

— Хорошо. Я никому не скажу. А как насчет Нолана? Если он всем разболтает, что ты автор книги?

Клео горько улыбнулась.

— Очень сомневаюсь. Он боится, что кто-то узнает о его связи с женщиной сомнительной репутации.

— Не обижайся, Клео, я знаю, что он тебе нравился, но ведь он псих. Хотя, возможно, и сделает блестящую политическую карьеру.

Клео собралась ответить, но смолкла, увидев, что к ним бежит Сэмми. Малыш был в пижаме. В кулачке он держал Уточку-шуточку.

— Почему ты не в кровати, милый? — удивилась Сильвия. — Тебе давно пора спать.

— Я не могу спать.

Сэмми обнял ногу матери и схватил ее за руку.

— Тебе приснился страшный сон? — ласково спросила Сильвия.

— Нет. — Сэмми прижал к груди Уточку. — Триша плачет.

— Неужели?

Клео нахмурилась. Комната Трипш была рядом с комнатой Сэмми.

— Все плачет и плачет.

Сэмми зарылся лицом в юбку матери.

— Пойду посмотрю, что с ней, — сказала Клео. — Не беспокойся, Сэмми, все уладится.

Сэмми кивнул, по-прежнему уткнувшись в подол матери. Сильвия взяла его на руки и крепко обняла.

— Клео с ней поговорит, милый. Все будет хорошо.

— Триша, наверное, расстроилась, потому что нет Бенжи. — Клео обменялась взглядом с Сильвией. — Пожалуйста, последи здесь за всем.

— Конечно, — отозвалась Сильвия. — Мы с Максом вполне справимся.

Сэмми оживился, увидев Макса за стойкой бара.

— Вон Макс. Привет, Макс.

Он помахал ему Уточкой.

Макс посмотрел в их сторону. Сначала его взгляд задержался на Сэмми, потом на Клео. Он поставил на стойку бутылку хереса, которую держал в руке, и направился к маленькой группе у дверей в гостиную.

— Что-то случилось? — спросил он негромко.

— Триша плачет, — пояснил Сэмми. — Клео хочет ее успокоить.

— Ясно. — Макс внимательно наблюдал за Клео. — Вы думаете, это серьезно?

— С точки зрения Триши, да, — ответила Клео. — Она беспокоится о Бенжи. Он не дает о себе знать. Я скоро вернусь.

Клео поспешила к лестнице наверх. Она не удивилась, что Триша в слезах. Она беспокоилась о ней с прошлого вечера, когда обнаружилось исчезновение Бенжи.

Комната Триши была на третьем этаже. Она поселилась в гостинице два года назад, когда поступила сюда на работу. Триша и Бенжи почувствовали симпатию друг к другу с первой встречи. Клео знала, что у них много общего. Возможно, слишком много. Они оба выросли в неблагополучных и недружных семьях. Скоро они стали близкими друзьями, а полгода назад любовниками.

Клео с некоторым опасением наблюдала за развитием неизбежного романа между Тришей и Бенжи. Она сомневалась, что тот и другой способны поддерживать прочные и серьезные отношения, и в то же время Клео знала, что именно этого они оба страстно желали. В молодой паре чувствовалась некая обреченность; они были как две потерянные души, которые прижались друг к другу, спасаясь от бури.

Клео осторожно постучала в дверь.

— Триша, это я, Клео.

— Клео? — Голос Триши звучал приглушенно. — Я лежу. Прошу тебя, уходи.

— Триша, ты знаешь, что я не уйду. Сэмми сказал, ты плачешь. Впусти меня, пожалуйста. Мы поговорим.

— Я не хочу говорить.

— Даже о Бенжи?

— Особенно о Бенжи.

Триша внезапно разразилась надрывными рыданиями.

Клео не могла этого вынести.

— Впусти меня, Триша, или я отопру дверь запасным ключом.

Некоторое время стояла тишина. Затем дверь медленно открылась, и показалось опухшее от слез лицо Триши.

— Триша, — прошептала Клео и заключила ее в нежные объятия.

— Я знаю, почему он ушел, — простонала Триша. — Это из-за меня.

— Конечно, не из-за тебя. — Клео гладила Тришу по плечу. — Ты знаешь, что у Бенжи хватает собственных проблем. Ему трудно с ними разобраться.

— Знаю, — всхлипнула Триша. — А я добавила ему еще одну.

— Ты не виновата, что Бенжи ушел.

— Нет, виновата, — сдавленным голосом произнесла Триша. — Я беременна.

Клео невольно закрыла глаза; ее худшие опасения подтвердились.

— Боже мой.

— Я сказала Бенжи, и он струсил. Вот почему он ушел. Клео, что мне теперь делать? Я так боюсь.

— Все в порядке, Триша, — ласково сказала Клео. — Все уладится. Ты не одна.

Время близилось к полуночи, когда уставшая Клео добралась наконец до своей комнаты в башне на третьем этаже. Она с особой заботой выбрала для себя это убежище сразу после переезда в гостиницу.

Ее жилище находилось далеко от гостиничных номеров. Маленькая квартирка в башне обеспечивала уединенность; кроме того, из окон открывался прекрасный вид на море. Случалось, что Клео нуждалась и в том, и в другом. Жизнь в окружении семьи и в гуще постояльцев приходилась ей по вкусу, но временами ей был необходим умиротворяющий покой своего дома.

По-прежнему размышляя о бедственном положении Триши, она отперла дверь и вошла в уютную, тесную от мебели комнату. Комната была обставлена, как и вся гостиница, в пышном викторианском стиле. Каждый предмет, начиная от обоев в цветах и кровати под балдахином и кончая фарфоровыми часами на столе, был с любовью выбран самой Клео.

Не закрывая за собой дверь, она щелкнула выключателем на стене. Настольная лампа у кровати залила мягким светом белые подушки в кружевных наволочках.

Лампа осветила и нечто другое: кусок алой атласной ленты, словно змея извивавшийся на подушке.

Клео застыла на месте, не в силах отвести глаз от алой змеи. У нее вдруг закружилась голова. Пальцы, все еще сжимавшие ручку двери, задрожали.

— Это вы? — Макс возник позади в проеме открытой двери, нависнув над Клео. — Я вас искал. Хотел с вами поговорить, прежде чем вы ляжете спать.

— Не сейчас.

Она говорила хриплым шепотом, не спуская взгляда с алой атласной ленты.

— Почему не сейчас?

Он бесцеремонно протиснулся мимо нее, одним быстрым взглядом окинул комнату и повернулся к Клео.

— Что случилось?

— Прошу вас, — прошептала она. — Уходите.

— Можно подумать, вы увидели привидение.

— Уходите.

Ее голос был едва слышен.

Макс не обратил никакого внимания на приказание. Вместо этого он спокойно закрыл дверь.

— Пожалуйста, без обмороков. Я не представляю, как поступать с женщиной в обмороке.

Он обнял Клео одной рукой и тесно прижал к своей груди.

— Я не собираюсь падать в обморок сейчас, как и никогда прежде в жизни.

Клео попыталась сопротивляться влекущему теплу его тела, но оно обволакивало ее, изгоняя леденящий холод. Несколько мгновений она стояла неподвижно, прислонившись к груди Макса.

Мужчина в зеркале.

Постепенно Клео начала расслабляться. Макс был сильным и надежным, и от него приятно пахло. Клео с удовольствием вдохнула свежий запах мыла в сочетании с неповторимым ароматом мужчиньи Никогда прежде мужской запах не вызывал у нее эмоций, но тот, что исходил от Макса, казался ей чудесным. Незаметно она попыталась зарыться лицом у него на груди.

— Как вы там? — спросил Макс.

Вопрос разрушил волшебное оцепенение, которое начало овладевать Клео. В смущении она подняла голову, поправила очки и отодвинулась от него.

— Прекрасно. Извините, я немного испугалась. Теперь все в порядке.

Макс неохотно отпустил Клео. Он не сводил глаз с ее лица.

— Так в чем же дело?

Клео понимала, что ей следует молчать. Но она не могла защищаться, прежде всего из-за потрясения, которое испытала, увидев на подушке алую ленту, а также после того, как Макс сжимал ее в объятиях. Она знала, что не обязана давать ему какие-либо объяснения, но вдруг почувствовала необходимость кому-то открыться. Если бы Джейсон был здесь, рядом, она бы ему рассказала все до конца.

Макс был другом Джейсона, значит, Макс свой человек, чего же бояться.

— Не понимаю, откуда здесь лента, — сказала Клео. Она не знала с чего начать. Она подошла к кровати и остановилась, глядя на алые витки. — Кто-то ее положил сюда.

— Может быть, это подарок от Сэмми?

— Нет. — Клео обхватила себя руками. — Невозможно. Откуда Сэмми знать о значении алой атласной ленты.

— А вы знаете?

Макс не двигался с места.

— Это эпизод из моей книги.

Клео невольно вздохнула. Затем повернулась и подошла к книжной полке. Она взяла с нее экземпляр «Зеркала», который утром ей отдал Нолан.

— Это отсюда. Глава третья.

Макс взял книгу и посмотрел на обложку.

— Вы ее написали? А тут говорится, что имя автора Элизабет Берд.

— Это я. Элизабет Берд мой псевдоним. До недавнего времени это было глубокой тайной, известной только членам семьи. Но сегодня стало ясно, что ее знает еще кое-кто.

— Почему вы решили использовать псевдоним?

Клео следила за выражением его лица.

— Полистайте книгу.

Макс открыл обложку и посмотрел на клапан супера. Некоторое время он читал, потом поднял глаза; они ничего не выражали.

— Вы сочиняете женскую эротику? Я думал, вы специалист по романтическим приключениям.

Клео гордо подняла подбородок.

— Я написала книгу об эротике прежде, чем занялась романтическими приключениями. «Зеркало»— именно эта книга. — Она прикусила губу, но не смогла удержаться и добавила:

— Между прочим, книга довольно хорошо встречена критикой. О ней есть неплохие отзывы.

Конечно, Макс ей не поверит, подумала Клео. Она пожалела, что стала защищаться, а не промолчала.

— Понятно, — отозвался Макс. Его голос был абсолютно бесстрастным. Клео не представляла, как он воспринял новость о том, что она автор «Зеркала».

— Именно из-за книги, которую вы держите в руках, Нолан решил, что я неподходящая пара для идущего в гору политика.

— Вот как. Политики довольно ограниченные люди, вы согласны? У них нет никакого воображения.

Клео печально усмехнулась.

— Вот вам и подтверждение вашего мнения, что я падшая женщина.

— Скорее, подтверждение того, что вы весьма непредсказуемая особа.

Макс без приглашения опустился на стул, покрытый цветастым ситцевым чехлом. Он прислонил трость к столу и рассеянным движением потер бедро.

— Почему вы не скажете мне в чем дело?

Клео вздохнула и буквально упала в глубокое кресло. Она вытянула ноги, засунула руки в карманы и устремила на Макса задумчивый взгляд. Она раскаивалась, что уступила порыву и доверилась Максу.

— Если говорить объективно, то у меня не слишком много фактов, — призналась она. — Я только знаю, что некий возмущенный читатель решил меня наказать за написание книги. Он или она прислал мне в прошлом месяце гадкое письмо.

— И как вы поступили?

— Никак. Что я смогла сделать? Подписи не было. Мне переслали его через моих издателей, поэтому я сделала вывод, что автор письма не знал ни моего настоящего имени, ни адреса. Но сегодня утром Нолан сообщил мне, что кто-то подбросил ему в почтовый ящик экземпляр моей книги.

— Конечно анонимно?

— Да. Вместе с предупреждением, что для политика я не находка. А вечером я вхожу к себе в комнату и вижу на кровати эту ленту.

— Вы думаете, вас преследует разгневанный читатель?

— А кто еще? — Клео поежилась. — Какой-то ненормальный надумал отравить мне жизнь. И он или она побывал у меня в спальне. Это не слишком приятно.

Более того, страшно. Но Клео не хотела признаваться в своем страхе. Во всяком случае, не сейчас.

— Я мог бы вам помочь, — предложил Макс. Клео уставилась на него.

— Каким образом?

— Я знаю человека, чья фирма занимается охраной и расследованиями. Если хотите, я его попрошу кое-что выяснить.

— Забудьте об этом. Я не хочу связываться с частным детективом.

— Почему?

Клео помрачнела. Однажды ее уже обманул частный детектив, который взял деньги, но ничего не сделал. Больше ее не проведешь.

— Слишком много беспокойства. Я не хочу раздувать это дело до неоправданных размеров. Кто бы он ни был, ему в конце концов наскучит эта игра и он оставит меня в покое.

— Вы так думаете?

— Подобные вещи иногда происходят с писателями, — настаивала Клео. — Тут уж ничего не поделаешь.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Послушайте, я могу, наконец, попросить О'Рилли проверить тех постояльцев, которые проводят здесь этот уик-энд. Мы можем выяснить, нет ли среди них ярого ревнителя чистоты нравов.

— Я уже сказала вам, что не собираюсь оплачивать услуги частного детектива.

— Вам не придется платить, О'Рилли мой друг, он мне кое-чем обязан. Он будет рад мне услужить.

Клео заколебалась.

— Вы так думаете?

— Небольшая проверка не повредит. — Макс задумался. — Конечно, на это потребуется какое-то время. Сомневаюсь, что О'Рилли уложится в два дня.

Клео с явным подозрением взглянула на Макса.

— Это что — уловка, чтобы я вас не выгнала во вторник?

— Вы угадали. — Макс пожал плечами. — Мне некуда деваться. В наши времена не так-то легко найти работу.

Клео застонала.

— Я так и знала, что от вас будет трудно избавиться.

4

Я узнаю его, хотя не могу разглядеть в зеркале его лицо. Он призрак, вечный пленник серебристого стекла, ноя тут же его узнаю, стоит ему ко мне прикоснуться.

Его пальцы скорее теплые, чем холодные, хотя он и заперт в ледяном пространстве зеркала. Он хочет меня, как никто другой на свете никогда не хотел меня. А я хочу его. Я не могу ничего объяснить. Я только знаю, что он часть моего существа. И одновременно он заключен в своей тюрьме, а я в своей собственной.

Когда он придет ко мне этой ночью, он положит мне руки на грудь, и я задрожу. Жар охватит меня всю. Он поглядит мне в лицо и увидит желание. Мне не надо прятать от него свою страсть. Он один понимает мои пыл и влечение, которые я скрываю от всех других. В его объятиях я обрету свободу.

Макс закрыл книгу и положил ее на ночной столик рядом с кроватью. Он медленно вдохнул и выдохнул, стараясь обуздать овладевшее им неодолимое желание. Ему следовало прекратить чтение уже после первой главы;

Но он не смог удержаться от соблазна и принялся за вторую главу, хотя чувственные фантазии в ней были настолько явно женскими, что порой не воспринимались. Его влекло и покоряло лишь то, что эти фантазии исходили от Клео. Книга, словно окно в дом, позволяла Максу заглянуть в ее душу.

Открытия, которые он сделал этой ночью, еще долго не дадут ему заснуть.

Макс отбросил одеяло и опустил ноги на пол. Старая боль, знакомая и привычная, пронзила левое бедро, когда он поднялся на ноги. Автоматически он взглянул на шрам. Безобразный рубец, как всегда, вызывал неприятные воспоминания.

Воспоминания об одном из немногих случаев, когда Макс здорово спасовал.

Он протянул руку, взял трость, оперся на нее и подождал минуту. Постепенно боль отступила. Он подошел к окну и посмотрел на окутанный тьмой залив. Сквозь завесу дождя вдали светились огни женского приюта.

Макс долго смотрел на них, потом повернулся и окинул взглядом свое новое временное жилище. За годы он поменял немало квартир, от убогих дешевых трейлеров до европейских замков, но впервые он очутился на чердаке.

Просторная комната под самой крышей старой гостиницы была удивительно уютной. Она также была удобной, особенно если не забывать пригибать голову у стены, где снижался потолок. К счастью, на комнату не хватило викторианской обстановки и прочих вычурных штучек. Макс с облегчением отметил, что все предметы в комнате были старыми, изношенными, но простых незамысловатых форм. Это вполне отвечало его вкусу.

Он мысленно представил себе спящую Клео в кровати под балдахином и тут же пожалел о своей неосмотрительности. Опять им овладело еще более сильное желание. Впереди его ожидала долгая бессонная ночь. Сегодня утром он допустил тактическую ошибку, высказав Клео свои подозрения о ее роли в жизни Джейсона. Очень редко он был таким бестактным.

Одним ударом он лишил себя шансов с легкостью проникнуть в странную семью Клео, и теперь ему придется нащупывать новое слабое место в обороне противника. Ему предстоит поломать голову над тем, как убедить Клео оставить его в гостинице. Случай с алой лентой дал ему отличную возможность задержаться на время.

Он сказал Клео, что попросит О'Рилли проверить постояльцев гостиницы, и он действительно собирался выполнить свое обещание.

Правда, он также хотел попросить своего друга не торопиться с проверкой. Ему нужно было время для поисков картин Латгрелла.

Макс взял со стола алую атласную ленту и пропустил ее сквозь пальцы. Он почувствовал холодную ярость при мысли о том, что кто-то намеренно проник в комнату Клео, чтобы ее напугать. Литературная критика имела право на существование, но этот критик зашел слишком далеко.

Макс понял, что у него нет надежды заснуть. Ни один звук не долетал до него с этажа ниже. Следовало воспользоваться прекрасной возможностью и осмотреть подвал гостиницы. Он уже посетил несколько комнат на верхних этажах и ничего не обнаружил. Подвал был самым подходящим местом, где такая женщина, как Клео, могла спрятать пять ценных картин. Он неодобрительно покачал головой при мысли о том, что великолепные произведения хранятся где-то в сыром подвале.

Он открыл стенной шкаф. Как обычно, Макс путешествовал с вместительным саквояжем. Привычка быть готовым к внезапному переезду возникла у него еще в детстве, и он уже не мог с ней расстаться.

Он натянул темные брюки и надел одну из новых белых рубашек, недавно полученных от лондонского портного. По непонятной для него самого причине он засунул алую ленту в карман. Затем направился вниз.

В гостинице царила тишина. Все этажи были освещены, но нигде не было ни души. Видимо, интенсивная подготовка по методам позитивного мышления, проводимая Гербертом Т. Валенсом, окончательно сморила участников семинара.

Войдя в вестибюль, Макс сразу заметил, что в маленьком офисе позади конторки тоже горит свет. Он остановился, внимательно прислушиваясь. Затем двинулся вперед, ступая только по ковру, чтобы его не выдал стук трости. Он ожидал найти там ночного портье гостиницы Джорджа.

Неожиданно громкий храп разнесся по вестибюлю. Макс удивленно поднял брови. Он сделал еще несколько шагов и заглянул в офис через открытую дверь. Худой лысый мужчина лет шестидесяти пяти крепко спал, сидя на стуле и положив голову на стол. Это к вопросу об охране «Гнездышка малиновки». Но то, что было упущением для охраны, создавало удобство для Макса. Он не торопясь сможет осмотреть подвальный этаж. Он пересек холл по пути к лестнице в подвал, но, когда проходил мимо солярия со стеклянными стенами, нечто заставило его остановиться. Он приблизился к двери солярия. И, хотя огни внутри были потушены, из холла туда проникало достаточно света, чтобы можно было разглядеть знакомую хрупкую фигурку, расположившуюся в одном из плетеных кресел с высокой спинкой.

Клео в одиночестве коротала время в полутемном углу, задумчиво глядя во мрак дождливой ночи. Клеопатра, размышляющая о судьбе Египта.

Вновь в нем вспыхнуло горячее нетерпеливое чувство, затаившееся где-то внутри, но непобежденное. Невольно он прикоснулся к карману, куда спрятал алую атласную ленту.

— Добрый вечер, — негромко сказал Макс. — Вижу, вам тоже не спится?

Клео стремительно повернула голову. Она замигала, пытаясь разглядеть, кто же вторгся к ней и нарушил ее покой. Макс заметил, что заколка больше не сдерживала копну мягких темных волос, и они облаком окружали ее лицо. На ней были ее обычные тесные вылинявшие джинсы и полотняная рубашка. Ее золотые кроссовки поблескивали во тьме.

Неяркий свет из холла освещал усталое расстроенное лицо Клео. Некое другое чувство, помимо желания, зашевелилось внутри Макса. Он определил его как беспокойство. Он не видел прежде подобного выражения у нее на лице, даже когда они обсуждали непонятное появление алой ленты на подушке.

— Мне приснился плохой сон, — объяснила Клео. — Такое иногда случается. Я решила спуститься сюда и посидеть немного, чтобы избавиться от наваждения. А вы почему не спите?

Макс задал себе вопрос, какие же сны пробуждают Клео и заставляют прятаться в солярии.

Он сел на плетеный стул напротив нее и немного помолчал. Вода журчала и булькала в неглубоком изразцовом фонтане посередине солярия.

— Мне было нечем заняться, и я спустился вниз, чтобы выяснить, легко ли раздобыть у вас общий ключ или ключ от вашей комнаты, — тут же на месте начал импровизировать Макс.

— Ключ от моей комнаты? — испуганно переспросила Клео.

— Кто-то воспользовался сегодня тем или другим, чтобы открыть вашу дверь.

— Понимаю. — Ее пальцы с силой сжимали подлокотники кресла. — Боюсь, что раздобыть ключи совсем нетрудно. Вы, конечно, видели Джорджа?

— Он спит.

Клео сморщила нос.

— Он всегда спит. Дело в том, что нас никогда не беспокоил вопрос об охране гостиницы.

— Я также заметил, что у конторки в вестибюле днем часто никого не бывает, — подчеркнул Макс.

— Вы правы. Нам вечно не хватает персонала. Когда гостиница переполнена, в работу включаются все. А это означает, что портье в вестибюле помогает на кухне или в номерах.

Макс осторожно вытянул ногу и потер ноющее бедро.

— Вывод таков, что кто-то мог в течение дня зайти в гостиницу, взять ключ на несколько минут, открыть дверь вашей комнаты и оставить ленту на подушке.

— Верно. — Клео сдвинула брови. — Можете не сомневаться, что теперь мы будем строже присматривать за ключами.

— На мой взгляд, это неплохая идея, — строго сказал Макс. — Для начала ключи от комнат следует постоянно хранить в офисе, а не держать на доске за конторкой. Никто, кроме обслуживающего персонала, не должен заходить в офис, а если у конторки никого нет даже пять минут, дверь офиса надо запирать.

— Я уже сама до этого додумалась, — согласилась Клео.

— Завтра утром прошу вас дать мне полный список проживающих в гостинице на этот день, — продолжал Макс.

Клео откинулась назад на спинку кресла, поставила локти на подлокотники и сцепила пальцы. В раздумье она смотрела на Макса.

— Вы действительно хотите попросить вашего друга О'Рилли проверить моих постояльцев?

— А у вас создалось впечатление, что я шучу?

— Нет, что вы. Вы не похожи на легкомысленного человека.

— Как говорит мой опыт, именно те вещи, которые не принимают всерьез, и создают большие проблемы.

— Поэтому вы абсолютно все принимаете всерьез, — заключила Клео. — Наверное, вам скучно живется на свете.

— Себя не переделаешь.

— Представляю, какой из вас ухажер.

Насмешка в ее глазах лишила Макса равновесия. Его осенило, что она над ним смеется, и на мгновение он позабыл о боли в ноге. Люди по-разному относились к нему, но никто из них не считал его смешным.

— Мне никто не говорил ничего подобного.

— Вы странный человек. — Смешинки исчезли из ее глаз. — Не знаю, что о вас думать, Макс. Сначала все вроде было ясно, а теперь у меня появились сомнения.

— Я могу вам доказать, что я друг Джейсона, если именно это вас смущает.

Ее глаза расширились.

— Я верю, что вы были другом Джейсона.

— А я приношу извинения за то, что назвал вас его любовницей.

— Забудем это. — Клео великодушно махнула рукой. — Я, между прочим, решила простить вашу бестактность.

— Благодарю вас, — смиренно произнес Макс.

— Я хочу сказать, мне понятно, откуда у вас возникло впечатления, что мы с Джексоном… Ладно, оставим это. — Клео покраснела. — Я понимаю, откуда взялась эта идея.

— Когда вы наконец определите, что вас беспокоит во мне, обязательно дайте знать, — мягко сказал Макс.

— Конечно. — Она внимательно следила за тем, как он растирает бедро. — Что у вас с ногой?

— Она иногда побаливает. Особенно после утомительного дня.

— Каким образом вы ее повредили? — настаивала Клео. — Вы попали в аварию?

— Можете называть это аварией.

— Как давно это случилось?

Его удивило ее внезапное внимание к нему.

— Три года назад.

— Похоже, вы сильно страдаете.

— Бывает, меня очень мучают боли.

Она кусала губу.

— Наверное, сегодня нога разболелась от того, что вы таскали дрова для камина. Вам надо было меня предупредить, когда я вас об этом попросила.

— Дрова тут ни при чем. Просто она вдруг начинает ныть.

— Массаж помогает?

Макс пожал плечами.

— Не знаю. Я никогда не пользовался услугами настоящего массажиста.

— Я умею неплохо делать лечебный массаж. — Клео неуверенно улыбнулась. — Я научилась, когда Андромеда пригласила врача-массажиста, чтобы обучить женщин в Космической гармонии. Знаете, Андромеда изучает народную медицину.

— Это меня не удивляет.

— Хотите, я займусь вашей ногой?

Макс прекратил растирать бедро. Он медленно сжимал и разжимал пальцы, представляя свои ощущения, когда Клео коснется его ноги.

— Я не против.

Он не сомневался, что пожалеет о своем согласии. Но у него не было сил сопротивляться.

Клео медленно поднялась с кресла. Приблизилась к нему и опустилась на колени рядом с его стулом. Ее глаза за стеклами очков были огромными и сияющими.

— Скажите, если будет больно, — прошептала она.

— Обязательно.

Макс вздохнул и приготовился к блаженной пытке.

Клео положила руки ему на бедро. Сначала она не делала никаких движений, а ладонями согревала через брюки его ногу.

Макс поразился количеству успокоительного тепла, которое она излучала. Он посмотрел вниз на склоненную голову Клео. Она вся ушла в работу. Нежный чувственный изгиб ее шеи был совсем рядом. Стоило ему чуть-чуть подвинуть руку, и он ее коснется. Макс сжал подлокотники.

— Вы слишком напряжены. — Клео нахмурилась, нажимая кончиками пальцев на его твердое мускулистое тело. — Постарайтесь расслабиться. Врач-массажист говорил, что напряженность мускулов является основной причиной их болезненности.

— Попробую запомнить.

Спокойными мягкими движениями она принялась разминать ему бедро.

— Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно.

К удивлению Макса, это соответствовало действительности. Никто раньше не предлагал ему массаж в качестве лечения. Он не представлял себе, как это приятно, когда кто-то другой разглаживает напряженные мускулы его ноги.

— Андромеда очень хорошо разбирается в травах. Я ее попрошу составить лекарство для расслабления мускулатуры.

Макс поморщился.

— Не надо. Когда мне плохо, я обхожусь бренди.

— Тогда, думаю, вам поможет наш фирменный чай из трав. У нас его несколько сортов, и все им довольны.

Макс не стал спорить. Он закрыл глаза и сосредоточился на ласкающем прикосновении рук Клео. Еще одно приоткрытое окно, подумал он. Еще один взгляд в загадочные глубины души Клео Роббинс.

Шли минуты, и боль постепенно отступала. Но массаж никак не утихомирил его неистового желания. Макс с трудом себя контролировал.

— Клео, я начал читать «Зеркало», — сказал он. Ее руки остановились. Макс чертыхнулся про себя, сожалея, что заговорил.

— Наверное, вы сочли мою книгу порнографией, как и Нолан.

— Нет. На мой взгляд, это прекрасно.

— Прекрасно?

Ее голос снизился до шепота.

— Более чем прекрасно. Это колдовство.

Руки Клео вновь начали двигаться.

— Вы так думаете?

Макс открыл глаза и посмотрел на Клео: ее голова была опущена.

— Ваша книга, словно прекрасное произведение живописи. В ней тысячи деталей для изучения. Некоторые сразу бросаются в глаза, другие требуют внимания. Некоторые можно выразить словами, другие, самые важные, не поддаются описанию. Их необходимо почувствовать самому.

Клео подняла голову и улыбнулась ему мечтательной улыбкой.

— Вы совсем как Джейсон. Он тоже говорил, что некоторые люди обладают особым зрением, когда речь идет об искусстве.

— Он это называл внутренним чутьем.

— Совершенно точно. Вы именно так видите произведения искусства?

— Да.

— Удивительно. А людей вы тоже так видите?

— Не всегда, — признался Макс.

«Но я учусь именно так видеть тебя», — подумал он. Внезапно его осенила мысль: чем больше он узнавал о Клео, тем больше ее желал. Именно такие чувства он испытывал перед прекрасной картиной, понятной ему до мельчайших подробностей.

Он хотел Клео.

— Хорошо, что вы не разбираетесь в людях так, как в произведениях искусства, — заметила Клео, продолжая поглаживать его ногу. — Я, например, разбираюсь, но в большинстве случаев только разочаровываюсь.

Он любовался трогательно беззащитной линией ее шеи.

— Почему же?

— Потому что от этого мало пользы. Даже если вы разбираетесь в людях, вы все равно не можете их изменить.

— Похоже, у вас большой опыт.

— Вы угадали. — Клео подняла голову; ее глаза выражали тревогу. — Вы знаете, почему Триша сегодня рыдала навзрыд? Она узнала, что беременна. Говорит, что Бенжи ее оставил, когда она сказала ему о ребенке.

— Понятно. Мне очень жаль Тришу, она производит хорошее впечатление. Но какое это имеет отношение к нашему с вами разговору?

Клео слегка пожала плечами.

— Как только я впервые увидела вместе Тришу и Бенжи, я сразу поняла, что они предназначены друг для друга. Они очень похожи. Две одинокие души в бурном океане жизни. Я не удивилась, когда их дружба переросла в любовь. Но я также знала, что это плохо кончится.

— Почему?

— Потому что для того, чтобы держаться на плаву, Трише и Бенжи не хватало силы воли, они оба беспомощны в своих отношениях с другими людьми. Теперь вы поняли, почему я вам это рассказываю?

— Не совсем.

— Им и так трудно приходится в жизни, а тут еще ребенок. Для Бенжи это было слишком. Он никогда не знал своего отца, и он испугался, что ему самому придется играть незнакомую роль. Вот он и скрылся на время.

Макс коснулся выбившейся пряди волос Клео. Она не обратила на это внимания.

— Вы не должны себя винить в несчастье Триши.

— Я хочу сказать, я понимала и Тришу, и Бенжи и могла предугадать, чем все кончится для Триши. Но я не могла ничего поделать. Мое предвидение было ни к чему, я не сумела предотвратить катастрофу.

— Это не входило в ваши обязанности, — заметил Макс.

Клео горько улыбнулась.

— Триша и Бенжи — оба члены нашей семьи. Я должна была что-то предпринять, прежде чем ситуация станет неуправляемой.

— Я думал, я один смотрю на вещи чересчур серьезно.

Улыбка исчезла с лица Клео.

— Положение действительно серьезное. Триша и Бенжи нам больше чем родные. Я к ним очень привязана.

Макс не знал, что ответить. У Клео явно было весьма необычное представление о семье. С другой стороны, он не мог подыскать лучшего определения. Макс решил воздержаться от комментариев.

Некоторое время Клео молча массировала ногу. Мягкое прикосновение ее пальцев проникало в самую глубину напряженных мускулов.

— Я рада, что вы не сочли «Зеркало» порнографией, — сказала она немного погодя.

— Совсем напротив.

Макс снова закрыл глаза.

— Вы очень уверены в своем мнении, — продолжала Клео.

— Вам известно, что такое порнография? Она распознается с первого взгляда. О «Зеркале» этого не скажешь. — Макс задумался, подбирая слова, чтобы выразить то, что ему подсказывало внутреннее чутье. — «Зеркало» очень современная книга. В ней находишь ответы на множество проблем, а не просто сексуальную реакцию. Ваша книга утверждает жизнь и будущее. А порнография статична.

— Вы сказали — статична? — повторила Клео.

— Порнография имеет всего одно измерение. У нее нет ни прошлого, ни будущего, ни глубины, ни длительных эмоций, только короткое возбуждение, которое очень скоро кончается. Не берусь утверждать, хорошо это или плохо, но через десять минут порнография становится скучной.

— Десять минут? — неверяще повторила Клео. Макс разобрал насмешку в ее голосе. Он поднял глаза и, прищурившись, посмотрел на Клео.

— Ладно, пусть будет пятнадцать, если это действительно качественная порнография.

Она негромко рассмеялась. Ее пальцы растирали его бедро.

— Как теперь ваша нога?

— Совсем хорошо.

Он говорил правду.

— Вы ведь не художник, Макс?

— Нет.

— Чем же вы зарабатывали себе на жизнь до появления здесь?

— То тем, то этим, — ответил Макс. — Я занимался самой разной работой.

— Что значит — разной?

Он остановился, раздумывая, как много он может сказать. Если он откроет ей, что работал на Джейсона, она примет его за рядового служащего, который не имеет никаких прав на картины Латтрелла. Она даже может вообразить, что у нее больше прав на картины, чем у него, Макса. Макс доверил ей лишь часть правды, а именно, что он был другом Джейсона. В таком случае они с ней на равных. В конце концов, Клео не могла, вопреки своей совести, утверждать, что их с Джейсоном связывали более тесные узы, чем просто дружба и поэтому картины принадлежат ей.

Впервые Макс осознал, что признает у Клео наличие совести.

— Я работал у одного владельца художественной галереи, — ответил Макс.

— Наверное, вам очень хорошо платили, — заметила Клео.

— Да, — согласился он.

Он догадался, что она намекает на его «ягуар»и дорогую одежду, и решил, что пришло время переменить тему.

— Но я больше не работаю в этой области.

— Как вы познакомились с Джейсоном?

— У нас были общие интересы.

— Искусство?

— Да.

Он надеялся, что она перестанет задавать вопросы.

Клео помолчала.

— Макс, вы меня не обманывали, сказав, что Джейсон был богатым человеком?

— Нет.

Макс хотел бы прочесть ее мысли. Он никак не мог определить, изображает ли она с таким блеском наивность или в самом деле ничего не знает. Он не накопил большого опыта общения с наивностью и не умел ее распознавать.

Клео задумчиво наморщила лоб.

— Я догадывалась, что мы многого не знаем о Джейсоне. Чувствовалось, он что-то скрывает, но я его никогда не расспрашивала. Думала, он сам скажет, когда придет время.

— Наверное, так оно и случилось бы. Просто такое время для него не пришло.

Возможно, она действительно была тем, чем казалась, подумал Макс, сердясь на себя за свою непроницательность.

Он с ошеломляющей ясностью понял, что она нравилась ему именно такой наивной, какой выглядела. Он не хотел бы обнаружить, что она не более чем хитрая маленькая воровка, о чем свидетельствовали все имеющиеся факты.

Макс также хотел еще одного. Он хотел, чтобы Клео хотела его.

Он не сомневался, что вчера вечером она испытывала, как и он, глубокое чувственное желание. В первые короткие мгновения он поймал подтверждение этому в ее глазах. Но сейчас он не ощущал ничего откровенно чувственного в прикосновении ее рук к его бедру. Движения ее пальцев были осторожными и успокаивающими, но уж никак не соблазняющими.

Он попытался примирить две противоположности: женщину на коленях рядом с ним и ту, что написала «Зеркало». Это был парадокс, привлекавший Макса: лед и пламя в одной оболочке.

Весь его мужской опыт подсказывал ему, что Клео Роббинс неопытная женщина, но необузданная горячая чувственность «Зеркала» свидетельствовала об обратном.

Макс вдруг вспомнил об атласной ленте в кармане.

— Клео?

— Да?

Макс не мог придумать, в какую форму облечь свой вопрос. Вместо этого он опустил руку в карман и медленно вытащил оттуда алую ленту.

Руки Клео остановились. Словно зачарованная, она смотрела на яркую полоску. Она застыла в полной неподвижности. Максу показалось, что она его боится.

Потребность защитить Клео была так велика, что его рука с лентой невольно задрожала.

— Не бойтесь.

Она посмотрела на него глазами, полными немых вопросов.

— Я не боюсь.

— Вот и хорошо.

Лента свисала с его пальцев почти до полу. Он подхватил другой рукой ее свободный конец и сделал из блестящей ленты петлю.

— Я вам уже говорил, что читаю «Зеркало».

— Я помню.

Она почти шептала.

— Сейчас я читаю вторую главу.

— Вот как?

Кончиком языка Клео провела по губам. Она снова посмотрела на ленту.

— Я знаю, что героиня книги надеется узнать своего призрачного возлюбленного, когда увидит его наяву, хотя прежде не могла разглядеть его лицо в зеркале.

— Она его обязательно узнает.

За стеклами очков глаза Клео были глубокими, бездонными озерами, выражавшими беспокойство и томление.

— Но мне пока неизвестно, как она даст ему знать, — негромко сказал Макс.

— Ей не надо будет ему это говорить. Во всяком случае, словами.

— Но он будет знать, что она знает?

— Да, — выдохнула Клео.

Кровь, бешеная и горячая, закипела у Макса в жилах. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь за всю свою жизнь был охвачен таким сильным волнением, даже когда любовался своим великолепным собранием книг и картин. Он балансировал на опасном гребне между блаженством и мукой.

Без единого слова, потому что ему не хватало слов, Макс медленно накинул петлю из алого атласа на шею Клео.

Клео не двигалась. Пламя ждет освобождения из ледяной тюрьмы.

Макс осторожно расправил дешевую алую ленту на шее Клео, словно это было бесценное ожерелье из рубинов. Он тихонько потянул за концы ленты, привлекая Клео к себе. Как во сне, Клео безропотно подчинилась.

Макс опустил концы ленты и снял очки с Клео. Он положил их на пол рядом со стулом. Он все время глядел ей в глаза.

Клео несколько раз моргнула, будто из темноты смотрела на яркое солнце. С негромким стоном Макс прижался губами к ее губам. При первом прикосновении его губ Клео вздрогнула, но не отодвинулась. Она пробовала вкус его губ, словно незнакомый экзотический напиток. Ее осторожное ищущее прикосновение чуть не лишило Макса самообладания.

Он водил губами по ее губам, стараясь вызвать ответный отклик. Под внешней холодностью он чувствовал еле сдерживаемую готовность.

Он также чувствовал и ее неуверенность. Она хотела его, но что-то ее сдерживало. Она будто сомневалась, как далеко готова пойти.

Макс знал, что толща льда отделяет его от пламени, горевшего внутри Клео. Но пламя пылало вовсю и только ждало, чтобы его выпустили наружу.

Его губы раскрылись на ее губах. Клео мгновение колебалась, затем коротко вздохнула и обвила руками его шею.

Макс внезапно понял, что уже давно испытывает эту жажду. Губы Клео были нежными, мягкими и необычайно свежими. Надкусив плод, Макс готов был немедленно съесть его до конца. Ничто на земле не могло сравниться с его вкусом.

Губами он раздвинул ее губы. Она не сопротивлялась и разрешила проникнуть в ее влажный теплый рот.

Макс напомнил себе, что есть два способа растопить лед. Можно его нагревать, а можно просто расколоть топором. Последний способ был куда более скорым, а Макс как раз не мог ждать.

Он приподнял Клео с пола, чтобы посадить к себе на колени.

Она тихо вскрикнула, сопротивляясь. Макс почувствовал, как в ней зародилась паника. Вот тебе и скорый способ. Он сделал глубокий вдох, стараясь подавить бешеное желание.

Он неохотно оторвался от ее губ и посмотрел в ошеломленные глаза.

— Простите меня, — прошептала Клео. Макс слегка улыбнулся.

— Наверное, извиняться следует мне. Он сожалел только, что не успел довести до конца то, что начал.

Она застенчиво улыбнулась в ответ.

— Прошу вас, не извиняйтесь. Просто я сама не готова осуществить одну очень личную фантазию.

— Фантазию?

Клео недоверчиво посмотрела на Макса.

— Не говорите мне, что вы не читали третьей главы.

— Третьей главы?

Макс был в растерянности.

— В этой главе мужчина в зеркале завязывает алую ленту на шее женщины и притягивает ее к себе в Зазеркалье. Она попадает в его мир, и там они становятся любовниками.

— Совсем как у нас с вами?

Макс был очень доволен собой.

— Да, совсем как у нас с вами. За исключением того, что мы с вами не занимались любовью. — Она тронула пальцами свои нежные полные губы. — Вы ограничились поцелуем. — Она нахмурилась. — А вы уверены, что не читали третью главу?

— Совершенно уверен. Но я обязательно прочитаю ее сегодня на сон грядущий, — пообещал Макс. — Возможно, также и главу четвертую.

Щеки Клео стали пунцовыми.

— Может быть, вам лучше остановиться. Мне кажется, вы уже достаточно прочитали, чтобы составить себе представление о «Зеркале».

Макс смотрел ей прямо в глаза.

— Теперь я уже не могу остановиться.

На лице Клео было непонятное, слишком серьезное выражение.

— Давайте не будем ходить вокруг да около. Если вы приехали сюда на побережье, чтобы развлечься, вам нечего на это рассчитывать. Я не занимаюсь интрижками.

— Я тоже, — отозвался Макс.

Клео подняла с пола очки и решительным жестом посадила их на нос.

Ее лицо покраснело, но глаза смотрели ясно и твердо.

— Если говорить правду, то я вообще не занимаюсь никакими интрижками, пусть даже самыми увлекательными.

— Совсем никакими?

— Никакими.

— И никогда? — из любопытства настаивал Макс.

Клео села в свое плетеное кресло, укрывшись в глубокой тени. Она долго смотрела в темное ночное небо.

— Когда-то, очень давно, когда мне было двадцать три, у меня был близкий человек. Но мы расстались… После смерти родителей. С тех пор у меня никого не было.

— Почему? — спросил Макс, жадно собирая, пусть по крохам, все сведения о Клео. Он хотел знать о ней все до мельчайших подробностей. Он должен добраться до самой ее сути и раскрыть все тщательно хранимые секреты.

— Я не знаю почему. — В глазах Клео вдруг вспыхнула обида, но через секунду она погасла. — А может быть, знаю. Врач утверждает, что я никак не могу примириться с тем, как умерли мои родители.

— А как они умерли?

Клео посмотрела на свои сцепленные пальцы, будто раздумывая, сколько она может ему сказать. Наконец она приняла решение.

— Говорят, отец застрелил мать, а потом застрелился сам.

— Господи, — пробормотал Макс.

— Предполагается, что я не могу примирить два факта: то, как сильно они друг друга любили, и то, как они умерли. Я не могу поверить, что взаимная любовь родителей была погублена безумием моего отца.

— Что ж, в вашем рассуждении есть своя логика, — тихо сказал Макс. — Простите, Клео, я задаю слишком много вопросов. Я не имею на это права.

— Не знаю, зачем я вам все это рассказываю. — Клео вскочила на ноги и принялась ходить по комнате. — Сегодня вы уже второй мужчина, которому я доверилась. Наверное, анонимные записки и лента потрясли меня больше, чем я думала.

Макс прищурился.

— Вы рассказывали Гильдебранду о ваших родителях?

— Я вышла из себя, когда он намекнул, что я недостаточно порядочна для жены политического деятеля. — Клео вздохнула. — Наверное, я перешла границы. Сказала ему, что за мной числятся и другие грешки, помимо «Зеркала». Добавила, что пресса наверняка ухватится за обстоятельства смерти моих родителей.

— Ясно. И как он это принял?

Клео пожала плечами.

— Он был потрясен до глубины души. Макс, я очень жалею, что втянула вас в свои дела. Это глубоко личный вопрос. До сегодняшнего дня только члены семьи знали, что произошло с моими родителями.

— Я не собираюсь обсуждать ваши дела с кем-нибудь еще.

— Я знаю. — Она кусала нижнюю губу. — Я хочу, чтобы вы поняли, что я мало пригодна для короткой связи и даже для продолжительного романа.

Макс дотянулся до трости и медленно поднялся на ноги. Он положил руки на голову орла и стоял, не спуская глаз с Клео.

— Я не стану вас принуждать к тому, что вам претит.

— Спасибо за понимание. Я сожалею о случившемся. Это моя вина.

В ее улыбке странным образом сочетались неуверенность и облегчение.

— Я сомневаюсь, что виноваты только вы одна. До завтра.

Макс улыбнулся про себя и пошел к двери.

— Макс!

— Не беспокойтесь, Клео. В дальнейшем мы будем действовать строго по книге. Я имею в виду «Зеркало».

5

Перед самым рассветом Клео окончательно отказалась от попыток уснуть. Она отбросила одеяло, поднялась с кровати и подошла к окну.

Темное небо было покрыто тучами, но дождь еще не начинался. У нее было достаточно времени для. быстрой прогулки по берегу, до того как снова хлынут потоки воды.

После бессонной ночи ей хотелось подышать чистым холодным морским воздухом, чтобы освежить голову. Может быть, после полудня она отправится в центр медитации в «Космической гармонии». К сожалению, утром, когда начиналась суета на кухне, Клео не могла покинуть гостиницу. Как когда-то заметил Джейсон, ничто так не содействует небольшому делу, каким являлось «Гнездышко малиновки», как постоянное личное присутствие.

При воспоминании об умершем друге у Клео сжалось сердце, хотя она старалась не предаваться печальным мыслям. Она надела джинсы и клетчатую рубашку. Вряд ли Джейсон хотел, чтобы она слишком долго горевала после его смерти, напомнила она себе, зашнуровывая золотые кроссовки. Джейсон Керзон верил в то, что надо жить будущим, а не прошлым.

По пути к двери Клео подхватила темно-зеленую куртку на пуху. Она спустилась вниз и прошлась по еще сонной гостинице. Негромкий храп, доносившийся из офиса, подтвердил ей, что Джордж находится на своем посту.

Она вышла из дома через заднюю дверь на кухне. Андромеда, Утренняя Звезда и вся остальная команда из «Космической гармонии» еще не появились. Что же касается гостей, то они наверняка еще погружены в глубокий сон.

Бодрящий воздух наполнил легкие, как только она вышла наружу. Ночь медленно отступала перед серым светом нового дня. Пронизывающий холод напомнил ей, что она забыла перчатки. Клео засунула руки в карманы куртки и двинулась вдоль обрыва над морем. Она хотела обдумать множество вещей: сон, который ей приснился, исчезновение Бенжи, проблемы Триши. Все эти происшествия заслуживали внимания, но она не могла сосредоточиться ни на одном из них. Как ни старалась, мыслями она возвращалась к одному-единственному событию, которое не давало ей уснуть почти всю ночь, — поцелую Макса.

Впервые после смерти родителей она поцеловала мужчину и не испытала чувства вины, отравлявшего все ее прежние отношения.

Вчера вечером с Максом она пережила удивительный миг торжествующей радости, не омраченный никакими воспоминаниями. Она хотела Макса, по-настоящему его хотела.

Страсть, которая спала внутри нее, наконец пробудилась и отозвалась на прикосновение настоящего мужчины. Чувство облегчения охватило Клео при мысли, что она нашла человека, способного ее освободить.

Мужчина в зеркале наконец вошел в ее жизнь, Но, к огорчению Клео, ситуация оставалась неясной, несмотря на появление человека в зеркале. Если только это действительно тот самый человек. Слишком много в Максе Форчуне неизвестного, слишком много непонятного.

Более всего Клео беспокоило, что он не реагировал на нее так, как она реагировала на него. Клео не сомневалась, что при встрече с мужчиной в зеркале в настоящем реальном мире, она немедленно его признает, так же, как и он ее. Мать и отец при первой же встрече поняли, что предназначены друг для друга.

Но, когда вчера вечером Клео смотрела в глаза Макса, она видела в них не только плотское желание, но и холодное самообладание. Клео печально вздохнула. Ей пришлось признать, что, хотя ее отклик был незамедлительным, искренним и откровенным, Макс Форчун явно руководствовался в своих действиях определенным планом.

Это делало его опасным для Клео. Теоретически уже должна была сработать ее четкая система охранной сигнализации.

Так почему же Макс не вызывал в ней того старого привычного чувства вины?

Она вспомнила, как он надел ей на шею алую атласную ленту и притянул к себе, точно как в той сцене в третьей главе «Зеркала».

Слишком идеально, подумала она с усмешкой. Она готова биться об заклад, что Макс все-таки прочитал третью главу до их встречи прошлым вечером.

Клео почувствовала, что уже не одна наслаждается приходом дня, и посмотрела через плечо. Она сумела изобразить приветливую улыбку для Герберта Т. Валенса, энергично шагавшего позади.

Как обычно, Валенс был одет щегольски — в дорогое верблюжье пальто, коричневые замшевые ботинки, шею украшал шелковый шарф. Неизвестно, каким лаком или бриллиантином он пользовался, но даже самые резкие порывы ветра не могли растрепать его серебряные кудри. Каждый волосок, словно приклеенный, лежал на голове, не поддаваясь воздействию стихии. Кольцо на мизинце сверкало в раннем утреннем свете.

Клео невольно развеселилась, подумав, как ей везет на разодетых франтов. Элегантные образцы портновского искусства, демонстрируемые одновременно Максом и Гербертом Т. Валенсом, определенно способствовали росту репутации гостиницы «Гнездышко малиновки».

— Доброе утро, мисс Роббинс. — Валенс быстро закивал головой, будто клюющий петух.

— Доброе утро, — отозвалась Клео. — Я не слышала, как вы подошли. Совершаете утреннюю прогулку до начала семинарских занятий?

— Я поставил себе за правило проходить пешком одну милю каждый день, — известил Валенс. — Спорт способствует развитию позитивного мышления.

— Приятно, что есть люди, которые не только проповедуют идеи, но и осуществляют их на практике.

— Я обязан заботиться о своей репутации, мисс Роббинс. А это возможно лишь в том случае, если я живу в соответствии с пятью моими основными правилами.

— Каковы же они, мистер Валенс? — полюбопытствовала Клео. — Или вы знакомите с ними только за плату?

— Поскольку у нас с вами деловые отношения, я готов их вам открыть.

— Очень любезно с вашей стороны. — Интересно, включит ли мистер Валенс в свои пять правил привычку щелкать ручкой ровно пять раз, прежде чем ее вернуть в карман пиджака, а также снимать в гостинице один и тот же номер. Во время их так называемого профессионального общения Клео наблюдала великое множество подобных странностей мистера Валенса.

Валенс поднял руку и загнул большой палец.

— Первое правило: сосредоточиться на цели. — Он перешел к следующему, указательному пальцу. — Второе правило: подготовить план для осуществления данной цели. Третье правило: строго следовать плану. Четвертое правило: учитывать все детали, прежде чем приступить к его реализации.

— А пятое правило? — напомнила Клео.

— Пятое правило: всегда ориентироваться на успех, а не на поражение.

Клео обдумала слова мистера Валенса.

— А что, если кто-то все же потерпит неудачу?

Валенс гордо поднял вверх подбородок.

— Неудача неприемлема для тех, кто ориентируется на обязательный успех. Уверяю вас, мисс Роббинс что я заработал свою репутацию не с помощью ошибок.

— Наверное, несколько трудновато поддерживать подобную репутацию? — заметила Клео.

— Вам должно быть понятно, о чем речь, мисс Роббинс. Взвесьте, чего вы добились в вашем возрасте Вы владелица и хозяйка одной из самых процветающих гостиниц на побережье штата Вашингтон. Как вы сумели уговорить банк дать вам крупную ссуду, чтобы открыть «Гнездышко малиновки»?

Клео взглянула на серое, цвета стали, море.

— У меня были кое-какие деньги.

— Понятно. Значит, ваша семья имела средства.

Клео подумала о деньгах, полученных после смерти родителей.

— Да.

— Прошу меня извинить за настойчивость, — несколько смущенно сказал Валенс, осознав, что вмешивается в личные дела Клео. — Я не просто любопытствую. Видите ли, меня всегда интересует, как человек добился успеха. Можно сказать, я коллекционирую подобные случаи.

— Вы их коллекционируете?

— Именно так. Когда мне встречается особенно выдающийся случай, я стараюсь в нем разобраться. Узнать, как все произошло. Я добываю факты, а затем использую их на семинарах.

— В моей истории нет ничего выдающегося, мистер Валенс. Я купила гостиницу на деньги, полученные по наследству. Близкие друзья мне помогли наладить работу. Вот и вся моя история.

— У вас действительно необычные служащие. Женщины на кухне напоминают членов некоей коммуны «Нового времени»3, а ваш новый работник, мужчина с тростью, одеждой и манерами совсем не походит на прислугу.

— Тем не менее он таковым является, — коротко ответила Клео. — Правда, я не знаю, долго ли он у нас пробудет.

Эта мысль поразила ее как молния. Сознание, что Макс может их покинуть, болью отозвалось в сердце. Она поняла, что не хочет потерять мужчину в зеркале, когда наконец его обрела.

— Мне кажется, он ведет себя слишком высокомерно для своего положения.

Клео улыбнулась про себя.

— Я поговорю с ним об этом.

— Очень вам рекомендую. — Валенс взглянул на массивные золотые часы. — Кажется, мне пора возвращаться. Я хочу пробежать свои записи. Однако прежде чем нам расстаться, мисс Роббинс, я бы хотел обсудить еще кое-какие вопросы.

Клео с трудом подавила стон.

— Какие, мистер Валенс?

Валенс неодобрительно посмотрел на Клео.

— Я очень надеюсь, что больше не повторится такой прискорбный случай, как отключение электричества вчера вечером, в результате чего мне пришлось испытать неудобства.

Клео усмехнулась.

— Боюсь, мистер Валенс, я не могу полностью гарантировать, что подобное происшествие не повторится. Мы сделали все, что в наших силах, но, особенно когда на море шторм, могут возникнуть разные неожиданности.

— Если вы не можете обеспечить меня надежным источником энергии, я буду вынужден избрать другое место для проведения семинаров, — предупредил Валенс.

— Как я уже сказала, мистер Валенс, мы постараемся вам создать необходимые условия.

Валенс был явно неудовлетворен.

— Что ж, посмотрим. Будущее покажет, не так ли?

— Совершенно верно. Позвольте пожелать вам успеха, мистер Валенс.

— Очень благодарен, желаю вам того же.

Валенс остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно, спрятав подбородок в воротник своего дорогого теплого пальто и храбро сопротивляясь резкому ветру.

Клео продолжила прогулку. Она раздумывала над тем, что сказала Валенсу о Максе. «Я не знаю, как долго он у нас пробудет».

Следует проявлять крайнее благоразумие, подумала Клео, Макс был совершенно неизученной личностью, даже если подсознание говорило ей, что именно его она ждала всю свою жизнь.

На следующий день, когда уехали все до последнего участника семинара, Клео собрала членов семьи, чтобы обсудить проблемы Триши. Для этого особенно подходило послеобеденное время, до начала подготовки к ужину.

Андромеда, Утренняя Звезда, Триша, Сильвия и Клео уселись у обеденного стола на кухне. Триша посмотрела на друзей и расплакалась.

— Ну что ты, милочка, не надо. — Андромеда протянула ей салфетку, чтобы вытереть слезы. — Не ты первая и наверняка не ты последняя. Главное, ты не одинока.

— Я думала, он меня любит, — прошептала Триша.

— Он тебя любит, — мягко сказала Клео. — Но у Бенжи все перемешалось в голове.

— Чересчур перемешалось, вот он и позабыл о мерах предосторожности, — заметила Утренняя Звезда, затем строго взглянула на Тришу. — Припоминаю, мы с тобой совсем недавно беседовали на эту тему. Почему такой прокол?

Триша начала громко всхлипывать.

— Это моя вина. Я растерялась. Вы не знаете, что это такое.

— Не знаю? — фыркнула Утренняя Звезда. — Мне шестьдесят два года, деточка, и, поверь, я их провела не в монастыре. Я знаю, что это такое. Но страсть не извиняет неосмотрительность. Женщина не должна терять голову. Она обязана контролировать ситуацию.

Триша зарыдала еще громче.

Клео остановила Утреннюю Звезду.

— Ради Бога, какой смысл ссориться.

— Клео права, — поддержала подругу Андромеда. — Зачем теперь читать Трише мораль. Что сделано, то сделано. Прошлого не вернешь. Как мистер Валенс нам вдалбливал целых два дня, давайте мыслить позитивно. Проблемы следует рассматривать не как проблемы, а как новые возможности.

— Согласна. Прости меня, Триша. — Утренняя Звезда неуклюже погладила Тришу по плечу. — Не терзайся, мы это переживем.

— Я одна во всем виновата, — причитала Триша.

— В таком деле всегда два участника, — строго заметила Клео. — Бенжи так же виноват, как и ты.

— Разница в том, что Бенжи повернулся и был таков, — без околичностей объявила Утренняя Звезда. — У Триши это не пройдет.

— Знаете, я удивлена, что Бенжи скрылся, — рассуждала Андромеда. — Я думала, юноша, как говорится, обрел себя. Он не ленился в гостинице, да еще по вечерам занимался в колледже. Он с оптимизмом рассуждал о своем будущем. Вот уж никак не ожидала от него такого поступка.

— Он старался, — преданно подхватила Триша. — Я точно знаю.

— Верно, — подтвердила Клео. — И я знаю, он любит Тришу. Похоже, он просто спасовал перед обстоятельствами.

— Наверное, нам следовало его отправить к психотерапевту, — заметила Андромеда. Утренняя Звезда пожала плечами.

— Не думаю, чтобы от этого был толк.

Клео решила вмешаться, пока дискуссия не переросла в обсуждение недостатков Бенжи.

— Я много размышляла о случившемся. Мы знаем Бенжи уже полтора года. Он хороший парень, и я не могу поверить, что он сбежал от ответственности. Мне кажется, он просто где-то отсиживается, чтобы все хорошенько обдумать.

Триша отвела от лица салфетку. Крошечный луч надежды мелькнул в ее глазах.

— Вы думаете, он вернется?

Клео приостановилась.

— Я уверена, что Бенжи испугался и запутался. Может быть, ему надо с кем-то посоветоваться.

— Хорошо, почему он тогда не посоветовался с кем-то из нас? — настаивала Утренняя Звезда. — Мы его семья.

Клео наморщила лоб.

— А вы не заметили, что все мы, за исключением Сэмми, женского пола? Бедняга Бенжи, наверное, решил, что мы все на стороне Триши и не поймем его переживаний.

— Что ж, в этом есть смысл, — подхватила Сильвия.

— И все же не надо забывать, что хочет того Бенжи или нет, но у него есть долг, — сказала Утренняя Звезда. — Я имею в виду его финансовые обязательства.

— Я согласна с этим, — продолжала Сильвия. — Возможно, Бенжи еще не созрел в моральном и эмоциональном плане, но он может и должен взять на себя финансовые расходы. Дуглас, по крайней мере, все же иногда присылает мне деньги на ребенка. Бенжи тоже обязан это делать.

Клео подняла руку, призывая к вниманию.

— Прежде чем заставлять Бенжи выполнять финансовые обязательства, нам следует попробовать другую тактику. Надо его убедить вернуться домой, туда, где его место.

Триша снова с отчаянием взглянула на Клео.

— Но его нет, и я не знаю, где он. Как мы можем его разыскать?

— А не попросить ли об этом Макса? — задумчиво произнесла Клео.

— Макса? — удивилась Триша. — Каким образом Макс может его найти?

— Макс говорит, у него есть друг, который имеет частное сыскное бюро, — сказала Клео. — Я не слишком доверяю частным детективам, но Макс считает, что его друг настоящий профессионал. Бенжи исчез совсем недавно, и вряд ли он прячется.

Триша кусала губы.

— Ты думаешь, он сумеет разыскать Бенжи?

— Попытка не пытка.

Клео решительно поднялась на ноги. Как только у нее возникла такая идея, она сразу поняла, что это и есть выход из положения.

— Подождите меня здесь, я сейчас вернусь.

Клео почти бегом направилась к двери. Она не оглядывалась, хотя чувствовала, как остальные озадаченно смотрят ей вслед.

Миновав холл, она вошла в вестибюль. Макса нигде не было видно. Следующей на очереди была гостиная. В гостиной трое постояльцев спокойно читали, сидя перед огнем. В коридоре Клео наткнулась на горничную, которую приглашали на помощь, когда было много уборки, как сейчас, после отъезда гостей.

— Дарлин, вы не видели Макса?

— Кажется, он в солярии вместе с Сэмми.

Клео повернула в другую сторону и через секунду уже входила в солярий. Дождь умиротворяюще стучал по крыше. В солярии царила тишина, если не считать равномерного журчания фонтана.

Макс сидел в плетеном кресле, а его левая нога лежала на скамеечке для ног. Трость была прислонена к широкому подлокотнику кресла.

Клео поразило, что Макс непонятным образом вписывался в эту экзотическую обстановку. Он походил на элегантного пирата, удалившегося на покой на южный остров в Тихом океане. Клео невольно вздрогнула, увидев, что он читает «Зеркало».

Сэмми сидел рядом с Максом на маленьком плетеном стульчике, который Клео ему подарила на Рождество. Он держал большой палец во рту и, как и Макс, был целиком погружен в чтение.

— Привет, — негромко сказала Клео. Сэмми вытащил палец изо рта.

— Привет, Клео. Мы тут с Максом читаем.

— Вижу.

— У Макса особые книги. Целая куча книг. Он их держит в тайнике у себя дома и никого туда не пускает.

— Это правда?

Интересно, что еще он хранит в тайнике? Наверное, свое сердце. По кафельному полу Клео приблизилась к Максу и Сэмми.

— Макс, не могли бы вы зайти на кухню, мы там все собрались?

Макс удивленно поднял голову от книги.

— Зачем?

Клео смущенно откашлялась.

— Мы хотим вас попросить о помощи.

Он непонимающе смотрел на Клео.

— Какой помощи? В чем?

— Найти Бенжи.

— Черт побери, — почти неслышно ругнулся Макс. Сэмми снова вытащил палец изо рта.

— Вы не должны говорить при мне такие слова.

Макс посмотрел вниз на Сэмми.

— Прошу прощения. Не знаю, что на меня нашло.

Сэмми кивнул.

— Ладно. Не говорите маме.

— Не буду, — пообещал Макс. Клео с надеждой смотрела на него.

— Макс, вы можете найти Бенжи?

— Макс может найти что угодно, — объявил Сэмми. — Он даже нашел Уточку.

— О'Рилли, наверное, сумеет его разыскать, — осторожно сказал Макс. — Как вы собираетесь поступить с Бенжи, если его найдете?

— Не знаю, — ответила Клео. Она наградила Макса обезоруживающей улыбкой. — Пожалуй, я вас попрошу побеседовать с ним.

Лицо Макса выразило полную растерянность.

— Вы хотите, чтобы я с ним побеседовал? Но я его совсем не знаю.

— Я вас понимаю, — призналась Клео, — но вы мужчина; мне кажется, Бенжи будет легче разговаривать с мужчиной.

— И о чем, по-вашему, черт побери, я должен с ним беседовать?

— Ты опять ругаешься, — напомнил Сэмми.

— Прости, пожалуйста, — сердито отозвался Макс, Клео улыбалась самым просительным образом.

— В первую очередь хотелось бы, чтобы вы уговорили его вернуться домой. Он должен позаботиться о Трише. Ну а если это не выйдет, то пусть он хотя бы поймет, что у него перед ней есть финансовые обязательства.

— Не слишком ли многого вы хотите? — мрачно спросил Макс.

— Что такое обязательства? — вмешался в разговор Сэмми.

— Это то, что люди навязывают другому человеку, когда хотят его заставить что-нибудь сделать.

Макс не спускал взгляда с Клео.

— Вот как, — довольствовался ответом Сэмми. Макс изучал Клео.

— Я не специалист в данной области и уж никак не социальный работник.

— Но вы говорили, что ваш друг О'Рилли умеет выслеживать людей, — напомнила Клео.

— Найти Бенжи — одно дело. Уговорить его вернуться домой — совсем другое.

— Нам надо испробовать все.

— Я бы вас попросил не впутывать меня в свои дела.

Сэмми вытащил палец изо рта.

— Могу поклясться, Макс, ты заставишь Бенжи вернуться домой, — объявил он.

Клео бросила на Макса умоляющий взгляд.

— Вы не против, если мы закончим наш разговор на кухне?

— Видимо, мне придется подчиниться.

Макс снял ногу со скамеечки. Он было потянулся за тростью, но Сэмми вскочил на ноги, схватил трость и подал ее Максу.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил тот. Он сунул под мышку «Зеркало»и посмотрел на Клео. — Ну что, идем?

Сэмми остался сидеть на своем маленьком креслице.

— Ты вернешься и еще почитаешь со мной, Макс?

— Может быть.

— Хорошо. Я буду тебя ждать.

— Не правда ли, Сэмми буквально не отходит от вас? — сказала Клео по пути на кухню.

— Действительно, как я ни повернусь, он повсюду под ногами.

— Мне кажется, он хочет сделать из вас нечто вроде почетного дядюшки, как это было с Джейсо-ном, — пояснила Клео.

— Ничего, я уже к этому привыкаю.

Клео открыла дверь кухни. Триша, Сильвия, Андромеда и Утренняя Звезда, все устремили на них взгляды. Одни с ожиданием и надеждой, другие с недоверием и сомнением.

— Ну как? — свела к переносице брови Утренняя Звезда. — Вы согласны нам помочь отыскать Бенжи?

Андромеда и Сильвия смотрели на Макса с откровенной мольбой. Триша сморкалась в салфетку, неуверенно поглядывая на Макса.

Макс окинул взглядом женщин за столом. Его лицо ничего не выражало.

— Возможно, я сумею найти для вас Бенжи.

Женщины облегченно вздохнули.

— Вот и прекрасно, — сказала Андромеда. — Вы с ним поговорите? Попытаетесь вернуть домой?

Макс сжал челюсти.

— Я поговорю с ним от вашего имени, но я ничего не обещаю.

— Мы понимаем, — быстро вставила Клео. Триша смущенно заговорила:

— Я не уверена, что это хорошая идея. Я хочу сказать, я не уверена, что Бенжи поддастся такому нажиму. Что я ему скажу, если Макс его найдет и привезет домой?

— Прежде всего, — сказал Макс, — вы прекратите называть его Бенжи.

Воцарилось неловкое молчание. Клео и все остальные взирали на Макса в безмолвном изумлении. Клео первая очнулась и заговорила.

— Что вы имеете в виду? Его зовут Бенжи. Бенжи Аткинс.

— Только не Бенжи, если он вернется сюда добровольно и возьмет на себя ответственность, — отрезал Макс. — Бели вы хотите, чтобы старина Бенжи стал мужчиной, то прежде всего вы должны с ним обращаться, как с таковым. Начиная с этой минуты его имя Бен.

— Конечно, Макс, я могу пропустить список фамилий через компьютер, — согласился О'Рилли на другом конце линии. — Что же все-таки происходит? Правда, что ты ушел из Международной корпорации «Керзон»?

Голос О'Рилли звучал бодро. О'Рилли был неизменно полон энтузиазма, но Макс один из немногих понимал, что это всего лишь маскировка. Пять лет назад при аварии самолета погибли его любимые жена и дочь, и с тех пор О'Рилли укрылся от внешнего мира в убежище своей души, куда ничто не способно было проникнуть. Макс мог бы ему позавидовать, если бы не знал, что под наигранным оживлением друга таилась неутешная внутренняя боль.

— Я покончил с Керзонами. — Макс зажал трубку между ухом и плечом и потянулся за ручкой. — У меня новая работа.

— А ты не врешь? — спросил О'Рилли. — Ходят разные слухи, но я им не верю. Не сомневался, что после смерти Джексона Керзоны тебе сделают такое предложение, что ты не устоишь.

— Я не принимаю предложений от Керзонов.

Макс поморщился, растирая бедро и откинувшись на спинку кресла. Он смотрел в окно. Ему пришло в голову, что он начинает привыкать к панораме, открывающейся из его комнаты в мансарде.

— Я не удивлюсь, если узнаю, что тебя переманила другая крупная компания. Может, это Всемирная сеть сельских гостиниц? Они уже давно пытаются тебя перетянуть.

— Я не принял ни их, ни какого-либо другого предложения крупных компаний.

Макс рассеянно постукивал ручкой по блокноту на столе. На первой его странице в алфавитном порядке располагался список всех постояльцев гостиницы за последний уик-энд. Рядом с каждым именем Макс проставил адрес и номер телефона.

— Выбрал что-нибудь поменьше? — настаивал О'Рилли. — Что ты задумал? Решил начать новое дело? Купить небольшую гостиницу и затем организовать собственную сеть? Это на тебя похоже. Ты из тех, кто может потягаться с Керзонами. Я буду за тобой следить.

— Это действительно маленькая гостиница на побережье, но я не собираюсь ее покупать, чтобы положить начало новому делу.

О'Рилли рассмеялся.

— Не прикидывайся, Макс, так я и поверю, что ты ограничишься какой-то там заурядной гостиницей на побережье.

— Ты не понимаешь, я вовсе не владелец гостиницы. Я сюда нанялся на работу.

— Что же ты делаешь? — заинтересовался О'Рилли.

— Что подвернется. Прочищаю засорившиеся туалеты, ношу дрова, обслуживаю бар. В настоящий момент у нас возникла проблема с охраной гостиницы, — пояснил Макс. — А теперь прекрати хохотать и проверь список имен, который я только что тебе продиктовал. Или мне обращаться в сыскное бюро Бриндла?

— Нет уж, пожалуйста. Я этим сам займусь. Кому посылать счет?

— Мне.

— Чего-то я тут не понимаю, — сказал О'Рилли. — Ты уже получил адреса. Что ты еще хочешь от меня?

— Даже не знаю что. — Макс пробежал глазами список. — Выясни, нет ли в списке кого-то, связанного с ультраконсервативными или какими-нибудь заумными религиозными организациями. Заодно проверь, не подвергался ли кто из них аресту за проведение общественных протестов правого толка или демонстраций в защиту морали. Любые подобного рода вещи.

— Ты думаешь, что имеешь дело с каким-то фанатиком, поборником строгой нравственности?

— Похоже на это, — ответил Макс. — Моя хозяйка написала книгу, ее только что опубликовали. А тут нашелся самоучка-цензор, который решил подвергнуть автора собственной литературной критике.

— Насколько я понимаю, у этого типа гайки в голове ослабли?

— Кем бы он ни был, он из тех, кто вылезет вон из кожи, только бы хорошенько пугнуть ни в чем не повинного автора.

— Как тебе известно, Макс, в мире полно людей, готовых подвергнуть цензуре то, что читают другие.

— Я знаю, но мне кажется, список лиц, готовых выслеживать автора с псевдонимом, да еще в придачу посылать ему письма с угрозами, куда короче.

— Я посмотрю, что сумею сделать. Через пару дней у меня уже будет информация.

Макс следил, как над морем собираются тучи.

— Меня интересует еще один вопрос. Мне надо разыскать молодого человека по имени Бенжамин Аткинс.

— Это связано с охраной гостиницы?

— Нет, не думаю. Это отдельная проблема. Он бывший служащий гостиницы. Уехал посреди ночи и не оставил никакого адреса.

— Ясно. И что же он прихватил с собой?

— Вопрос не в том, что он взял с собой, а в том, что оставил после себя, — объяснил Макс.

— Ладно, хочешь говорить загадками? Мне-то что… Расскажи об этом Аткинсе.

Макс перечислил скудные сведения, данные ему Клео. Короткую молодую жизнь Бена можно было изложить в двух словах. Некоторые ее эпизоды напомнили Максу его собственное прошлое. Хотя в двадцать три года он не сделал никакой девушке ребенка, потому что всегда был предельно осторожен.

Эта мысль вызвала другую, мучительно приятную: он представил себе Клео, округлую, спелую, как плод, беременную его ребенком. Изумление, гордость овладели им. Его ребенок. Впервые в жизни он подумал о собственном ребенке.

— Я с тобой свяжусь, как только что-то узнаю, — говорил О'Рилли.

— Спасибо. — Макс запнулся. — Между прочим, ты можешь не торопиться с Аткинсом.

— Объясни, что это значит, черт бы тебя побрал?!

Макс поглаживал левую ногу и смотрел на море.

— Это значит, мне это не к спеху. Ты можешь повременить.

Макс положил трубку.

Он не торопился с розыском Аткинса по одной простой причине: появись Бен, и ему придется выполнять поручение, возложенное на него Клео и остальными женщинами. Макс был абсолютно уверен в провале подобной миссии. Девяносто девять процентов за то, что он не уговорит Аткинса возвратиться в гостиницу и обитающую в ней странную семью.

Да и откуда ему знать, как убедить молодого человека взять на себя ответственность за Тришу и будущего ребенка.

Это был один из тех необычайно редких случаев, когда Макс знал, что почти неизбежно потерпит поражение. Он до глубины души ненавидел неудачи. Цена промаха всегда была очень высока.

А если он не уговорит Аткинса вернуться, то в «Гнездышке малиновки» его вряд ли ждет теплый прием. Люди склонны менять свое отношение к тебе, если ты не выполняешь их желаний. Если ты чужой, тебя любят до тех пор, пока ты приносишь пользу.

Вопрос был чисто практический, безо всяких сантиментов. Если его изгонят из тесной гостиничной семьи, ему будет трудно продолжать дальнейшие поиски картин. А это означает, что необходимо обнаружить картины, прежде чем он отправится на поиски Бена Аткинса.

Макс продолжал массировать ноющее бедро. Ответ напрашивался сам собой. Ему придется соблазнить Клео. Это самый быстрый и самый легкий способ получить ответы на все вопросы.

Клео была ключом к наследству. Она наверняка знала больше, чем показывала. Джейсону незачем было лгать Максу на смертном одре.

Клео знала, где укрыты картины, а Макс знал из ее книги, что она подвержена страсти. Теперь, когда он открыл в ней это пламя, он почти не сомневался, что разожжет в ней страсть к себе.

Макс перестал растирать бедро и налил травяного настоя. Андромеда вручила ему чайник, когда он отправлялся наверх в свою комнату.

— Клео говорит, у вас побаливает нога, — сказала она, занимаясь приготовлением настоя. — Выпейте одну-две чашки и посмотрим, как это на вас подействует.

— Он очень помогает от моего артрита, — вступила в разговор Утренняя Звезда.

— Попробуйте, Макс, — посоветовала Клео. — Андромеда своими чаями особенно хорошо излечивает мигрень и мускульные боли.

Макс решил, что на вкус чай напоминает настойку из сорняков. Однако новизна положения, когда вокруг него суетились Клео и вся ее семья, заставила его покорно подчиниться. Он уже выпил одну полную чашку снадобья. Возможно, это была игра воображения, но боль в ноге немного утихла, как это случилось накануне вечером от массажа Клео. Теперь он налил себе вторую чашку.

Нахлынули жаркие воспоминания прошлого вечера, и вновь разгорелось прежнее желание. Макс медленно пил чай и, больше не сдерживаясь, вспоминал прикосновение губ Клео. Нежных, прохладных и застенчивых.

Чутье подсказывало ему, что ее горячее тело даст ему наслаждение, подобного которому он не знал никогда в жизни. Надо только растопить лед и выпустить на свободу пламя.

Но время истекало. О'Рилли знал свое дело. А Макс, в свою очередь, знал, что, даже если его друг не будет торопиться, он все равно очень скоро ему предоставит нужные ответы. После чего Максу придется охотиться за Аткинсом и уговаривать его вернуться. Он дал Клео слово.

А это означало, что ему следует прежде всего заняться поисками картин и только потом Аткинса. Макс не сомневался, что, стоит ему по-мужски побеседовать с Аткинсом, и его положение в гостинице совершенно переменится. Он опять станет для всех чужаком.

Он готов смириться с их равнодушием. Максу не привыкать быть чужаком. Но он должен заполучить картины Латтрелла.

Два дня спустя Клео забежала на кухню проверить, как идет подготовка к обеду. Утренняя Звезда суетилась над большой кастрюлей, в которой варился фирменный овощной суп Приюта космической гармонии.

— Ты не видела Андромеду? — спросила Клео.

— Она вот-вот появится. — Утренняя Звезда добавила в кастрюлю свежего базилика. — Она задержалась в Приюте.

— Что-нибудь случилось?

Клео вдохнула аппетитный аромат супа.

— Какой-то человек в сером костюме и шелковом галстуке подъехал на машине, как раз когда мы собирались уходить. Он сказал, что хочет переговорить с Андромедой. Я приехала без нее, чтобы начать готовить обед. — Утренняя Звезда добавила в суп молотого перца. — Что-нибудь известно о Бенжи?

Клео вопросительно подняла брови.

— Ты хочешь сказать, о мистере Бене Аткинсе?

Утренняя Звезда рассмеялась.

— Именно так. Мы должны теперь называть мальчика его новым именем, правда?

— Макс пригрозил, что, если мы не будем этого делать, он пальцем о палец не ударит, чтобы вернуть Бена. Что же касается твоего вопроса, то, насколько мне известно, местонахождение беглеца еще не установлено.

— Триша считает, Макс едва ли его разыщет, — продолжала Утренняя Звезда. — А если он все-таки его обнаружит, Бен вряд ли согласится вернуться.

— Это мы еще посмотрим.

Открылась задняя дверь, и Андромеда вошла в комнату. Капли воды сверкали на ее голубой с переливами дождевой накидке.

— На улице потоп. — Андромеда сняла плащ и повесила его в стенной шкаф. — Я думала, никогда не избавлюсь от этого глупого человека. Какая потеря времени. От него невозможно отделаться.

Утренняя Звезда закрыла дверцу духовки.

— Он что — коммивояжер?

— Если хочешь, можешь называть его коммивояжером. — Андромеда наморщила лоб. — За исключением того, что он хотел купить, а не продать. Его имя Гаррисон Спарк.

— Так я и знала, — пробормотала Клео. — Наверное, он пытался переманить тебя и остальных в свой ресторан. Ну как — я не ошиблась?

— Не совсем так, дорогая. — Андромеда завязала на талии передник. — Он сказал, что торгует предметами искусства. Он ищет какие-то картины художника по имени Латтрелл.

Клео широко раскрыла глаза.

— Эймос Латтрелл?

— Да, пожалуй, он так его и называл. Кто это такой? Ты слыхала о нем?

— Слыхала. — Клео нахмурилась. — Макс его упоминал.

Андромеда взяла нож и принялась нарезать красный перец.

— Мистер Спарк утверждает, что пять картин этого самого Латгрелла находятся где-то здесь на побережье. Говорит, они стоят целое состояние.

— Состояние это сколько? — спросила Утренняя Звезда.

Андромеда пожала плечами.

— Пятьдесят тысяч долларов.

У Клео удивленно открылся рот.

— Пятьдесят тысяч долларов! Ты шутишь?

Как раз в эту секунду дверь кухни отворилась, и высокая фигура Макса появилась на пороге. Его сопровождал Сэмми с Уточкой в руке.

— Нам нужен еще один поднос с закусками, — сказал Макс.

— С оливками, — очень серьезно добавил Сэмми. — Оливки кончились.

Макс взглянул на мальчика.

— Это ты их все съел.

Сэмми захихикал.

— Это Уточка их съела.

— У меня готов еще один поднос, — сообщила Утренняя Звезда. — Сейчас мы принесем.

Макс посмотрел на Клео.

— Что-нибудь случилось?

— Некто по имени Гаррисон Спарк ищет те самые картины, которые вы упоминали по приезде.

Макс застыл на месте.

— Спарк здесь?

— Нет, — ответила Клео. — Он в Космической гармонии, Андромеда с ним говорила. Макс, мистер Спарк утверждает, что картины стоят пятьдесят тысяч долларов.

— Он лжет, — спокойно произнес Макс. — Они стоят четверть миллиона. А через пять лет и весь миллион.

— Господи! — выдохнула Утренняя Звезда. Клео никак не могла опомниться.

— Четверть миллиона?

— Вы не ошиблись. — Макс перевел взгляд на Андромеду. — Что вы сказали Спарку?

Андромеду явно удивила резкость его тона.

— Я ему сказала, что никогда не слыхала об Эймосе Латгрелле, тем более о его картинах.

— Что происходит, Макс? — сердитым тоном спросила Клео. — Разве можно поверить, что Джейсону принадлежали такие дорогие картины?

Макс встретился глазами с Клео.

— Пожалуй, пришло время открыть кое-какие секреты Джейсона Керзона. Я уже вам говорил, что он был не бедным человеком. Это преуменьшение. Он тот самый Джейсон Керзон, владелец Международной корпорации гостиниц «Керзон».

— Тот самый Керзон? — Клео опешила. — Вы не ошибаетесь?

— Я не могу ошибаться. Я у него работал.

6

— Значит, ваш Джейсон Керзон был одним из знаменитых Керзонов? Главой той самой корпорации? — допрашивала Клео уже спустя несколько часов.

Она сидела на высоком табурете у бара с чашкой травяного чая. Это был обычный спокойный зимний вечер в середине недели. Было уже поздно, и в гостиной шел негромкий неторопливый разговор.

Макс стоял за стойкой и обслуживал посетителей, как настоящий профессионал: казалось, он всю свою жизнь готовил напитки и подавал херес. Он умеет удивительно легко приспосабливаться к обстоятельствам, подумала Клео. Любое поручение Макс выполнял со спокойным, невозмутимым апломбом.

— Вы уже в двадцатый раз задаете мне этот вопрос, — Макс взял вымытый стакан и вытер его белым льняным полотенцем. — В двадцатый раз я вам отвечаю «да».

— Он ни разу об этом словом не обмолвился. — Клео удивленно покачала головой. — Мы всегда знали, что его фамилия Керзон, но никогда бы не догадались, что он из той самой семьи — Видимо, ему нравилось быть у вас рядовым членом, — пояснил Макс. — Он любил забавные выдумки. В них не было вреда.

— Конечно, нет, просто трудно поверить, что глава известной корпорации, одной из самых больших в мире, проводит уик-энды в каком-то «Гнездышке малиновки». — Клео состроила гримасу. — Я его тоже заставляла прочищать туалеты. Он помогал Бенжи, простите, я хотела сказать Бену, по водопроводной части.

Макс бросил на нее испытующий взгляд.

— Вы действительно не догадывались, кто он такой?

— Ни во сне, ни наяву. Даже когда миссис Синглтон известила нас письмом о его смерти.

— Роберта Синглтон была его секретаршей. Наверное, он заранее заготовил список людей, которым следовало сообщить, если с ним что-то случится. Это в его характере.

— И он включил нас в этот список. — Клео вспомнила свои долгие разговоры с Джейсоном здесь, в гостиной. — Теперь понятно, почему он давал удачные советы, как вести дело. Благодаря его предложениям, мы в прошлом году почти удвоили прибыль. Именно Джейсон дал нам идею компьютеризировать бухгалтерский учет.

— Джейсон знал, как управлять гостиницей. — Макс начал вытирать следующий стакан. — В гостиничном деле ему не было равных.

— Неудивительно, что вы меня приняли за алчную особу, когда сюда приехали.

— Давайте больше не будем об этом.

— Согласна.

Клео отпила глоток чая и нахмурилась, вспомнив еще одну тему, которую Макс поднял в тот вечер.

— Значит, вы у него работали?

— Да.

Клео изучала его ничего не выражающее лицо; одно-единственное слово «да» могло скрывать за собой очень много.

— Что вы у него делали?

— Выполнял самые разные поручения. Так же, как у вас.

— Почему-то я не могу представить, как вы обслуживаете бар и таскаете чемоданы для Международной корпорации «Керзон», — заметила Клео.

— Почему бы и нет? Ведь здесь я этим занимаюсь.

— Нельзя отрицать, что вы умеете быть полезным. — Клео решила переменить тему. — А как насчет тех картин, которые вы упоминали? Художника Арта Лутфиска или как вы его там называли.

Макс поморщился.

— Его имя Латтрелл. Эймос Латтрелл.

— Верно, Латтрелл. В тот вечер вы высказали предположение, что Джейсон их оставил где-то здесь.

— Он мне так говорил.

Глаза Макса ничего не выражали. По ним нельзя было прочесть его мысли.

Клео склонила голову набок.

— Теперь этот тип Гаррисон Спарк их ищет. Наверное, он тоже считает, что они здесь? Вы знаете Гаррисона Спарка?

— Он владелец художественной галереи в Сиэтле. Одной из первоклассных. Я у него некоторое время работал.

— У него тоже? — Клео приподняла брови. — Вы везде успеваете, правда? Что вы делали у мистера Спарка?

— Упаковывал картины. Перевозил их. Доставлял покупателям. Это был чисто физический труд. Я не особенно долго у него проработал. — Макс полюбовался вытертым до блеска стаканом. — У нас с ним возникли разногласия по нескольким вопросам.

— Каким вопросам?

Макс выдержал взгляд Клео.

— Спарк очень ловкий человек и большой знаток современного искусства. Его не беспокоят такие докучливые незначительные мелочи, как честность и добропорядочность. Если он может незаметно подсунуть клиенту подделку, он на это не раздумывая пойдет.

— Вот как? — удивилась Клео. — Значит, среди торговцев произведениями искусства немало мошенников? Кто бы мог подумать! Это будит воображение.

— У Спарка нет никакой этики. — В голосе Макса зазвучало осуждение. — Вы слышали, что сказала Андромеда. Он утверждает, что картины Латтрелла стоят всего пятьдесят тысяч.

— А вы уверены в том, что они стоят больше?

Рот Макса сжался в узкую полоску.

— Значительно больше.

— И вы уверены, что они ваша собственность?

— Могу дать голову на отсечение, что они принадлежат мне, — негромко, но убежденно произнес Макс.

— Джейсон действительно их вам подарил!

— Да.

— Вот так, ни с того ни с сего, он вдруг преподнес вам пять очень ценных картин? — допрашивала Клео.

— Совершенно верно.

— Вы, видимо, были очень близкими друзьями, — заметила она.

— Вы не ошиблись. — Макс расставлял чистые стаканы ровными рядами на стойке. — На смертном одре он сказал… — Внезапно Макс остановился и замолчал, продолжая расставлять посуду. — Не стоит вспоминать.

Волны сильного душевного волнения, казалось, исходили от Макса и захлестывали Клео так, что она с трудом удерживалась на табурете. Она также в равной степени ощущала, скольких усилий и самообладания ему стоило держать себя в руках.

— Макс, — начала Клео осторожно, — что же вам сказал Джейсон?

В глазах Макса теперь была откровенная боль, но голос звучал ровно и спокойно.

— Он сказал что-то вроде того, что я был ему как сын, которого он никогда не имел.

Клео посмотрела на Макса и сразу поняла, что слова Джейсона не смертном одре были для Макса самыми важными словами в жизни.

— Макс…

Он улыбнулся, как бы насмехаясь над собой, но глаза оставались страдальческими.

— В тот момент я подумал, что Джейсон преувеличивает. Я ведь был его служащим, а не родственником. Я это прекрасно понимал.

— Но он назвал вас сыном, значит, вы были ему очень дороги.

Макс больше не улыбался. Он принялся полировать следующий стакан.

— Он умирал. Разговоры на ложе смерти, наверное, всегда несколько мелодраматичны. Я уверен, он не хотел, чтобы я понял его слова в буквальном смысле. — Макс на мгновение остановился, его взгляд стал более жестким. — Но он подарил мне картины Латтрелла. В этом нет никакого сомнения.

Клео догадывалась, что очень долгие годы никто, кроме Джейсона, не говорил Максу, хотя бы намеком, что он, Макс, кому-то дорог. Она вспомнила о беспредельной любви своих родителей, которая связывала их маленькую семью, и острая жалость к Максу, не знавшему этого чувства, возникла у нее в душе.

— Картины Латгрелла не просто необыкновенный подарок, они ваше наследство от Джейсона, — заметила она. — Он хотел, чтобы они перешли к вам.

— Он послал меня сюда, — проговорил Макс прежним бесцветным голосом. — Он сказал, что оставил их у вас.

— Интересно, что он имел в виду. — Клео взглянула на сцены английской охоты, украшавшие стены гостиной. — Джейсон никогда не упомянул о них даже словом.

— Вы говорите правду?

Клео вспыхнула.

— Что вы хотите сказать?

— Ничего. — Макс холодно улыбнулся, на лице появилось задумчивое выражение. — Я хочу понять, что все это значит, только и всего.

— Что касается меня, то у меня нет об этом ни малейшего представления, — проговорила Клео.

Она хотела было продолжить разговор, но заметила, что внимание Макса обращено на дверь гостиной. Клео проследила за его взглядом.

Человек с резкими угловатыми чертами поэта-мученика неторопливой походкой вошел в комнату. На нем был черный свитер, черные джинсы и черные ботинки. Темные волосы были зачесаны назад и висели до плеч. В его полуприкрытых веками глазах угадывался скрытый огонь.

Клео улыбнулась пришельцу.

— Это ваш друг? — спросил Макс.

— Это Адриан Форрестер. — Клео через стойку наклонилась к Максу. — Великий непризнанный писатель нашего города. Он приехал сюда год назад и объявил всем, что пишет, но никто не принимает его рукописи. Он заходит к нам раза два в неделю.

Макс вопросительно поднял брови.

— Надеюсь, вы не рассказали ему о своем успехе?

— Вы шутите? Очень сомневаюсь, что это его обрадует. Скорее, наоборот.

Она откинулась назад, так как к ним приближался Адриан. Писатель подошел к бару и с ленивой грацией влез на табурет рядом с Клео. Он изображал мировую скорбь, что ему удавалось в совершенстве. Пресыщенный лорд Байрон, пожираемый тоской.

— Я решил зайти к вам, чтобы выпить чашечку кофе, — произнес Адриан, растягивая слова. — Весь день напролет я бился над кульминационной сценой своей книги. Сколько ни стараюсь, она у меня никак не получается. Подумал, что кофеин и перемена обстановки пойдут мне на пользу.

— Вы правильно поступили, Адриан, — похвалила его Клео. — Макс делает отличный кофе.

Адриан бросил на Макса беглый взгляд.

— Сделайте мне двойной, дружок. Мне надо встряхнуться.

— Постараюсь, — ответил Макс. — Но предупреждаю: если вы скажете: «Давай по новой, Сэм», я за себя не отвечаю.

— А? — На лбу Адриана от напряжения появились глубокие морщины. — О чем вы?

— Не обращайте внимания.

Макс включил сияющую металлом кофеварку. Зашипел пар.

Адриан развернулся на табурете лицом к Клео. Без особого интереса спросил, кивнув на Макса:

— Взяли нового работника?

— Да.

По опыту, Клео знала, что Адриан любит говорить только о самом себе, поэтому она переменила тему.

— Как дела с издательствами? Адриан красноречиво пожал плечами.

— Я послал письма с предложениями в два самых крупных. От одного скоро надеюсь получить ответ. Они наверняка передерутся между собой. Боюсь, мне придется выбирать между ними. Видимо, я скоро найму литературного агента.

— Это еще один детектив?

— Я его назвал «В тупике». Подлинный классический детективный роман. Без слюней. Чистейший образец жанра, вы знаете, что я имею в виду. В наши дни он удается очень немногим. — Адриан презрительно скривил губы. — Слишком много женщин-писательниц сочиняют романтическую дребедень.

— Вы так думаете? — спросила Клео.

— Они портят жанр, напуская в книги женщин-детективов. Даже если герой мужчина, они все равно его снабжают напарником женского пола. — Адриан недовольно сморщился. — Все заняты описанием взаимоотношений.

— Что же тут плохого? — спросила Клео, вспомни? о весьма романтических взаимоотношениях в ее собственной «Тонкой мести». — Мне нравится, когда в книге есть романтика.

— Послушайте, Клео, романтическая чепуха — это для женщин. А я пишу настоящие книги.

— Уж не намекаете ли вы, что женщинам нравится чтиво? — вежливо поинтересовалась Клео.

Она старалась сдерживаться с Адрианом, но следовало признать, что он был настоящим занудой.

— Я хочу сказать, писательницы погубили современный детективный роман, им важней всего взаимоотношения, а не сюжет и раскрытие преступления, — величественно произнес Адриан. — Кому, к дьяволу, нужны взаимоотношения в детективном романе?

— Может, читательницам? — предположила Клео.

— К черту читательниц. — Адриан бросил на нее мрачный, угрюмый взгляд. — Я сочиняю классические детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья. Повествование для мужчин. В моих произведениях есть только самое необходимое.

— Самое необходимое?

— Я создаю нечто важное, вечное, нечто, что нравится критикам. Будь я проклят, если стану потакать вкусам безмозглых читательниц, которые ищут в книгах одни взаимоотношения.

Макс поставил перед Адрианом чашку кофе.

— Я не слишком уверен, что это верный шаг, Форрестер. Люди всегда читали книги скорее из-за героев, а не ради сюжета. Но развитие характера требует описания взаимоотношений.

Клео одобрительно улыбнулась.

Адриан с раздражением посмотрел на Макса.

— Кто вы такой? Какой-нибудь литературный критик?

— Только не сегодня. Сегодня я бармен.

— Тогда вот вам мой совет: занимайтесь только этой работой. Чутье мне подсказывает, что другая работа вам не по плечу.

Адриан взял чашку с черным кофе, сделал большой глоток и тут же закашлялся.

— А-а!

Он почти задохнулся, выплевывая кофе, и схватил салфетку. Обеспокоенная Клео потянулась, чтобы постучать его по спине.

— Как вы себя чувствуете, Адриан?

Адриан с ненавистью воззрился на Макса.

— Чего, черт возьми, вы туда наложили?

— Я использовал сильно поджаренные зерна и удвоил порцию. — Макс был сама невинность. — Вы ведь просили сделать вам покрепче.

— Чтоб вам провалиться, это настоящая отрава, — стонал Адриан.

Макс вежливо улыбнулся.

— Я делаю кофе точно так, как вы пишете детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья, вещь для мужчин.

Макс определенно поставил себе целью ее соблазнить. На следующий день после сцены с Адрианом Клео сидела на коврике в просторном и тихом центре медитации Приюта космической гармонии и обдумывала все детали происходящего.

Макс ясно показывал, что хочет с ней спать.

Это была весьма тонкая форма обольщения. С того самого единственного поцелуя в солярии Макс не предпринимал никаких открытых шагов. Но, когда бы он ни оказывался с ней в одной комнате, она ощущала исходившие от него волны сильнейшего желания. Оно окутывало ее, как густой туман, подавляя волю.

Обычно Клео посещала центр медитации после одного из своих беспокойных снов, но сегодня она пришла сюда, чтобы подумать о Максе.

Она созерцала большой желтый кристалл, единственный предмет в комнате, и постепенно все явственнее сознавала, что достигла поворотной точки в своей жизни.

Кристалл отражал бледные лучи облачного дня и сиял мягким теплым золотистым светом. Клео смотрела в его янтарные глубины и раздумывала о своем прошлом и будущем.

Она никогда не сомневалась, что стоит избраннику появиться в ее жизни, как он немедленно полюбит ее, как и она его. Она была уверена, что с самого момента встречи их свяжут неразрывные узы.

Но Макс Форчун очень мало знал о любви и, наверное, еще меньше полагался на чувства.

Однако он отлично представлял, что такое желание.

Очень, очень скоро ей придется сделать выбор. Она должна будет или подчиниться этому мощному чувственному потоку страсти, исходившему от Макса, или уйти в безопасный внутренний мир.

Она может спрятаться и выждать.

Но ждать чего? Она не встретит другого такого мужчину, как Макс. Макс был тем самым мужчиной в зеркале.

Но ведь это она, Клео, создала зеркало, напомнила она себе. Видения в зеркале были творением ее собственного воображения.

Когда бы она ни заглядывала в зеркало своей души и сердца, никогда не видела там ясного изображения человека, которого ждала. И тем не менее она знала, что, именно Макс является ее избранником.

Сегодня утром она впервые пришла к выводу, что, вероятно, полюбила Макса.

Эпизод, открывший ей истину, был незначительным, но произвел на Клео огромное впечатление. Она поняла, что пути назад уже больше нет.

Все произошло очень просто. Когда пришло время Сильвии забирать Сэмми из детского сада, оказалось, что она занята, и Макс предложил свои услуги. Клео присоединилась к нему, потому что хотела сделать кое-какие покупки в аптеке.

Они с Максом подъехали к детскому саду на «ягуаре»и ждали в машине, когда детей отпустят домой.

— Кто-нибудь из нас обязательно приезжает за Сэмми пораньше, — объяснила Клео. — Он пугается, если мы опаздываем.

— Понятно.

Макс сидел, положив руки на руль, и следил за выходом.

Наконец дверь открылась, и шумный поток малышей в плащах с капюшонами высыпал на. тротуар. Клео увидела желтую блестящую накидку Сэмми. Мальчик оглядывал вереницу автомобилей в поисках машины матери или знакомой красной «тойоты» Клео. Он не сразу заметил зеленый «ягуар». На его лице появилась тревога.

— Он нас не видит, — забеспокоилась Клео и потянулась к ручке двери.

— Я скажу ему, что мы приехали.

Макс вышел из машины.

Сэмми тут же его увидел и радостно, с облегчением улыбнулся. Он бросился к «ягуару», шлепая прямо по лужам. Макс открыл заднюю дверь.

— Привет, Макс. Привет, Клео.

Сэмми влез на заднее сиденье.

— Привет, малыш. — Клео повернулась к нему. — Как дела с учебой?

— Все в порядке. — Сэмми открыл свой ранец. — Мы рисовали. Я нарисовал для тебя картинку, Макс. Смотри.

Он вытащил карандашный рисунок и протянул Максу.

Клео задержала дыхание. Она поняла, что наступил тот самый решающий момент: если Макс не выразит восхищения картинкой Сэмми, он не тот человек, которого она ждала. Только и всего.

Макс не торопясь устроился за рулем и закрыл свою дверь. Он взял рисунок и долго молча его разглядывал.

В машине воцарилась тишина.

Затем Макс поднял голову; его лицо было необычайно серьезным. Он повернулся к Сэмми.

— Я никогда в жизни не видел такой красивой картинки. Спасибо, Сэмми.

Сэмми засиял.

— Ты повесишь ее на стену у себя в комнате?

— Сразу, как только мы вернемся домой.

Клео с облегчением вздохнула. Она знала, что ее судьба решена. Она полюбила Макса Форчуна.

Внезапно Клео почувствовала еще чье-то присутствие в комнате, и в то же мгновение тень упала на желтый кристалл. Она мысленно покинула прошлое и вернулась в настоящее. Она ждала.

— Андромеда сказала, что вы здесь.

Трость Макса мягко постукивала по деревянному полу.

Клео подняла голову. В глазах Макса было то же напряженное выражение, которое она видела, когда он рассматривал рисунок Сэмми. В правой руке он держал одну единственную красную розу.

— Здравствуйте Макс. — Клео не решалась смотреть на цветок. — Что вы здесь делаете?

— Я принес вам это.

Он положил розу ей на колени.

Она осторожно подняла цветок, как будто тот мог взорваться в ее руках. Глава пятая, мелькнуло у нее в голове. Макс определенно изучал «Зеркало» страницу за страницей.

Красная роза в пятой главе символизировала обольщение. Интересно, что подумает Макс, когда дойдет до последней главы. В последней главе белая роза олицетворяла любовь.

Ограничится ли Макс одной красной розой…

— У меня нет слов, — произнесла она. Макс улыбнулся.

— Нам не надо ничего говорить.

Они смотрели друг другу в глаза, и Клео знала, что он говорит правду. Слова были не нужны, Макс понимал, как близка она к тому, чтобы упасть в его объятия.

В этот вечер в гостиной «Гнездышка малиновки» снова царил покой. Немногочисленные постояльцы собрались у камина, наслаждаясь хорошим кофе и хересом. Клео сидела на своем обычном табурете и следила, как Макс моет и вытирает стаканы. Ни он, ни она не вспоминали о короткой сцене в центре медитации сегодня днем.

— Знаете, это у вас действительно хорошо получается, — заметила Клео, когда Макс вымыл еще один стакан и поставил его на поднос. — За что вы ни беретесь, у вас все выходит. Напомните мне завтра показать вам водопроводную трубу в подвале, она протекает.

— Похоже, здесь все время что-нибудь протекает, — отозвался Макс. — Когда-нибудь вам придется поменять трубы.

— Это будет стоить кучу денег, — вздохнула Клео.

— Всякая гостиница время от времени требует капитального ремонта.

— Вам легко говорить, — пожаловалась Клео. — Не вам платить. Это не из вашего кармана. Как нам не хватает Бенжи.

— Вы хотите сказать, Бена.

— Правильно, Бена. У него талант на починку водопровода.

Макс явно колебался.

— Кстати, насчет Бена… — Внезапно он смолк и посмотрел на дверь. — А, видимо, к нам пожаловал еще один из ваших поклонников.

— Поклонников? — Клео обернулась. — Так это же Нолан.

— Тот самый многообещающий политик?

— Интересно, что ему нужно.

Нолан уверенно направился прямо к бару. На нем была элегантная кожаная куртка, дорогая, но скромная рубашка в еле заметную узкую полоску и темные брюки. Светло-каштановые волосы слегка растрепались, что ему очень шло, и были влажными от дождя. Он широко улыбался Клео, будто несколько дней назад не он заклеймил ее книгу «порнографией».

— Здравствуй, Нолан. — Клео настороженно вглядывалась в него. — Чем обязана визиту?

— Мне необходимо с тобой поговорить.

Нолан сел на табурет рядом с Клео и бросил взгляд на Макса.

— Вы здесь недавно?

Клео поспешила ответить.

— Нолан, это Макс Форчун, наш новый служащий. Макс, это Нолан Гильдебранд.

— Гильдебранд, — кивнув головой, повторил Макс и продолжил протирать стаканы.

— Форчун, — тоже повторил Нолан. — Мне, пожалуйста, двойную порцию кофейного коктейля без кофеина и с обезжиренным молоком.

Макс поднял бровь, но промолчал и, повернувшись к кофеварке, занялся приготовлением напитка.

Клео рассеянно помешивала чай.

— Послушай, Нолан, ты ставишь под угрозу свои шансы на следующих выборах. Тебя могут увидеть со мной, а я не хочу быть причиной твоего провала.

Нолан из вежливости притворился удивленным.

— Ты справедливо на меня сердишься, Клео. Я плохо вел себя.

— А мог бы вести лучше? — спросила Клео. Она чувствовала, что Макс прислушивается к каждому их слову.

— Мне не надо было злиться только потому, что ты написала эту книгу, — покорным тоном произнес Нолан. — Дело того не стоит. Я приношу тебе извинения.

Клео удивленно открыла глаза.

— Неужели, Нолан?

Нолан смиренно кивнул, всем своим видом выражая раскаяние.

— Я вел себя, как осел. Ты можешь меня простить?

— Ну конечно. Давай обо всем забудем. Представляю, какое ты испытал потрясение, когда нашел в почтовом ящике «Зеркало», да еще в сопровождении записки.

— Ты совершенно права. — Нолан печально улыбнулся. — Я до сих пор не могу поверить, что ты написала нечто подобное. Я хочу сказать, это так на тебя не похоже, Клео. Вся эта ерунда про ленты, зеркала, шарфики и прочее.

Макс положил на стойку перед Ноланом бумажную салфетку и поставил на нее стакан с коктейлем.

— Захватывающее повествование в неоромантической манере, вы согласны?

— Как-как? — Нолан заморгал и, нахмурившись, повернулся к Максу.

Макс взял очередной стакан и принялся вытирать его полотенцем.

— На мой взгляд, «Зеркало» представляет уникальную возможность заглянуть в скрытые глубины женской сексуальности, — продолжал он.

Нолан нахмурился еще больше.

— Кто, черт возьми, вы на самом деле?

— Все зависит от ситуации. Сегодня я бармен, — пояснил Макс. — Но все-таки давайте вернемся к книге. Должен признаться, на меня произвело необыкновенное впечатление многостороннее значение некоторых сцен. А на вас?

Нолан воззрился на Клео.

— Ты утверждала, что никто, кроме меня, не знает, что ты написала книгу.

— За исключением членов семьи, — подсказал Макс.

— Семьи? Какой еще семьи? — потребовал ответа Нолан.

— Забудьте, — посоветовал ему Макс. — Разве вы не согласны, что эротика в книге имеет неординарные формы и содержание? Она выходит далеко за рамки обычной чувственности и превращается в нечто философское.

— Послушайте, я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать книгу Клео, — процедил Нолан сквозь зубы.

— Каждая глава, каждая сцена вызывают ответный отклик, — продолжал Макс. — Красноречивое и плавное повествование создает новую реальность, которая живет самостоятельной жизнью. Читателю-мужчине чужд этот мир, отчетливо женский по своему характеру и одновременно странно узнаваемый. Надеюсь, это не ускользнуло от вашего внимания.

— Господи, что за чушь, — пробормотал Нолан. — Клео, я хочу поговорить с тобой об очень важной вещи.

Давясь от смеха, Клео допила чай.

— Прошу тебя, Нолан, — наконец заговорила она, — что ты хотел мне сказать?

Нолан с опаской быстро взглянул на Макса и понизил голос.

— Это личное.

— Изображение женского понимания сексуальности в «Зеркале» буквально захватывает читателя Макс долил чаю в чашку Клео. — Читатель ощущает что повествующий является одновременно и соблазнителем и жертвой. Это поднимает ряд интересных вопросов, во всяком случае, для меня. К какой категории может причислить себя читатель? А каково ваше мнение?

— Ты не могла бы заставить его замолчать? — попросил Нолан Клео.

Клео посмотрела на Макса и заметила лукавый блеск в его глазах.

— Боюсь, что нет.

— К примеру, читатель должен задать себе вопрос, — продолжал Макс назидательно-педантичным тоном, — кто же соблазнитель в книге? Не является ли это произведение прославлением аутоэротизма? Не соблазняет ли автор сам себя, когда он смотрит в зеркало?

Именно так и решили критики, подумала Клео. С чувством обреченности она ждала дальнейших суждений Макса.

— Дайте нам наконец поговорить наедине, — еле сдерживаясь, потребовал Нолан. Макс полностью игнорировал его.

— Лично я считаю, что тут имеет место нечто более значительное. Женщин-авторов в первую очередь интересуют взаимоотношения. Я считаю, что фигура в зеркале это иное, мужское существо, мужчина, который изначально и является соблазнителем. Но книга содержит еще одну проблему. На мой взгляд, человек в зеркале такой же пленник своего, созданного им мира, как и автор своего.

Клео застыла на месте. Ни один из рецензентов «Зеркала» не понял этого основного факта. Ее глаза встретились с глазами Макса, и она прочла в его взгляде глубокий чувственный отклик.

Клео с трудом удержалась на табурете, голова пошла кругом; она ухватилась за край стоики, словно утопающий за соломинку. Удивительный момент молчаливого общения подействовал на нее сильнее, чем любые игры воображения, когда она писала книгу. Лед, окружающий пламя, растаял.

Макс улыбнулся ей медленной улыбкой. Вместо того чтобы подать ей новую салфетку со второй чашкой чая, он положил рядом с чашкой игральную карту. Из кармана он вытащил небольшой предмет и поместил его сверху карты.

Клео боялась взглянуть на карту, но не выдержала и уступила соблазну.

Когда она посмотрела вниз, подтвердились ее худшие страхи. Карта была дамой червей. На даме червей лежал знакомый маленький ключ. Она узнала ключ от комнаты в мансарде. Клео поймала взгляд Макса, и у нее перехватило дыхание.

— Что тут происходит? — Нолан с раздражением смотрел на карту и ключ. — Что это такое?

— Я не знаю, — призналась Клео.

Слова предназначались Максу, а не Нолану. Она почти не замечала Нолана. Для нее теперь существовал только Макс.

— Есть единственный способ разгадать загадку, — тихо сказал Макс. — Вы должны воспользоваться ключом.

Вновь это была сцена из ее книги, как и красная роза, ключ был символом обольщения. Клео перестала что-либо понимать. Как будто она вошла в сон, который сама сочинила, но теперь им управлял Макс. Все вокруг стало нереальным. Она даже заподозрила, что Андромеда экспериментирует с новыми рецептами травяных чаев.

Нолан был в полной растерянности и со злостью смотрел на Макса.

— При чем тут ключ и карта?

— Клео очень долго не могла их найти, — сказал Макс. — Я их для нее отыскал.

Нолан повернулся к Клео.

— Черт побери, я никак не могу поговорить с тобой, а речь идет о больших деньгах. Я не знаю, кто этот человек, — он показал на Макса, — но он у меня засел в печенках.

Макс угрожающе улыбнулся. Его глаза блестели.

В один миг Клео вырвалась из нежной обволакивающей ее чувственной паутины. Она попыталась сосредоточиться.

— Ты что-то сказал о больших деньгах, Нолан?

Нолан решил, что одержал победу. Он наклонился к ней.

— Сегодня ко мне в контору зашел человек по имени Гаррисон Спарк. Он разыскивает какие-то очень ценные картины и думает, что они находятся в нашем городе. Спарк утверждает, что тот пожилой человек, который останавливался в гостинице, на самом деле был очень богатым членом семьи Керзонов.

— Я знаю.

— Спарк говорит, что картины принадлежали Керзону, но что он продал их ему перед смертью.

— Мистер Спарк сказал тебе, что Джейсон продал ему картины Латтрелла? — спросила Клео. Нолан подвинулся еще ближе.

— Ты знаешь о картинах?

— Я знаю, что картины Латтрелла, если только они найдутся, принадлежат Максу.

У Нолана от напряжения побелели сжатые кулаки, глаза сузились.

— Как бы не так. Спарк сказал, что Форчун попробует заявить свои права на них, но у него нет доказательств, что он владелец.

— А у Спарка есть?

Нолан кивнул.

— У Спарка есть документ о продаже.

Макс спокойно поставил стакан на поднос и взял следующий.

— Спарк знаменит своими подделками в самых разных областях.

Нолан пропустил слова Макса мимо ушей.

— Послушай, Клео, картины принадлежат Спарку. Больше того, у него есть клиент, готовый заплатить за них пятьдесят тысяч долларов. Спарк говорит, он заплатит нам, если мы разузнаем, где Керзон спрятал картины.

— Заплатит нам за находку? — переспросила Клео. — Ты хочешь сказать, заплатит комиссионные?

— Он предлагает поделить сумму пополам. — Нолан еле сдерживал возбуждение. — Кто найдет картины и передаст их Спарку, тот получит двадцать пять тысяч. Мне бы эти деньги пригодились для избирательной компании.

— А мне для ремонта водопровода.

В улыбке Нолана промелькнуло удовлетворение.

— Мы поделим пополам эти двадцать пять. По рукам, Клео?

— Боюсь, что нет, — ответила Клео. — Прежде всего, я не имею ни малейшего представления, где находятся картины.

— Наверняка где-то здесь, — настаивал Нолан. — Спарк уверен, что Керзон спрятал их в нашем городе. Спарк уже побывал в Приюте космической гармонии, он прослышал, что Керзон дружил с некоторыми тамошними женщинами. Но я-то знаю, как к тебе был привязан Керзон.

— Джейсон был моим другом.

— Правильно, — с готовностью подхватил Нолан. — Я могу побиться об заклад, если он уж где оставил картины, так это тут, у гостинице. Давай не будем водить друг друга за нос. Тебе известно, где они?

— Нет.

— Ты уверена? Речь идет о больших деньгах. Я знаю, ты сентиментальная натура, будешь сидеть на картинах только потому, что они напоминают о старом друге. Но они слишком ценные, чтобы хранить их в качестве сувенира.

— Я их и не храню в качестве сувенира, — терпеливо пояснила Клео. — Я не имею ни малейшего представления о том, где они находятся. А если они где и объявятся, Макс первый имеет на них право.

— Гаррисон Спарк утверждает обратное. — Нолан негодующе посмотрел на Макса. — Спарк утверждает, что Форчун профессиональный бездельник. Какое-то время он работал у Спарка на подхвате. Потом без предупреждения перебежал в Международную корпорацию «Керзон», где втерся в доверие к Джейсону. Спарк говорит, Форчун приспособленец, у которого на уме одна выгода.

— Что поделать, приходится зарабатывать на жизнь, — вставил Макс.

Клео беспокойно задвигалась на табурете. Она никак не могла разобраться в происходящем. Уголком глаза она видела ключ от комнаты в мансарде, поблескивающий в неярком свете.

— Нолан, я совершенно не разбираюсь в живописи. Ты напрасно теряешь время.

— Хорошо, пусть ты не знаешь, где картины, — торопливо согласился Нолан. — Но Спарк считает, они где-то здесь: или в гостинице, или в Приюте космической гармонии. Предлагаю объединить наши усилия для их поиска.

— Давай больше не говорить об этом, — предложила Клео.

— Вы слышали, что она вам сказала? — спросил Макс.

— Почему бы вам не заткнуться и не заняться баром? — вскипел Нолан.

Благожелательная улыбка Макса не предвещала ничего хорошего.

— Если вы не хотите говорить о делах, мы можем вернуться к обсуждению «Зеркала». Вы заметили, что книга изобилует иносказаниями и метафорами? Особенно примечательно использование алой ленты. Она одновременно и соединяет и разъединяет. Блестящая иллюстрация разного подхода мужчины и женщины к проблеме секса и чувственности. Вы согласны?

— Хватит, я сыт по горло. — Нолан вскочил на ноги и повернулся к Клео. — Поговорим в другой раз, когда его здесь не будет.

— Прости меня, Нолан.

Нолан мгновенно смягчился.

— Это дело с картинами очень важное, Клео. И очень денежное.

— Я понимаю. — Не оглядываясь назад, на Макса, Клео вывела Нолана из гостиной. — Но я и правда не знаю, где картины. Джейсон никогда не упоминал о них.

— Снова спрашиваю: ты уверена?

— Абсолютно.

— Они точно где-то здесь. Спарк не может ошибаться. — На лице Нолана выразилось отчаяние. — Послушай, Клео, Спарк говорит, Форчун просто дешевый обманщик. Он не имеет никаких юридических прав на картины.

— А я считаю, Макс имеет такие права, — спокойно отозвалась Клео.

— Не будь легковерной. У Спарка есть документ о продаже. Слепому видно, Форчун тебя обхаживает, чтобы выяснить, где картины. Мне бы не хотелось, Клео, чтобы ты пострадала.

— Ты очень заботлив.

— Поверь мне, Клео, — настаивал Нолан. — Что бы ни случилось, мы все равно добрые друзья. Я забочусь только о твоем благе.

— Спасибо, Нолан, что зашел навестить. — Клео открыла входную дверь. — Я принимаю твои извинения. Мы по-прежнему друзья.

— Конечно.

На пороге Нолан остановился. Он сдвинул брови к переносице.

— Какого черта ты позволила Форчуну прочитать твою книгу? Ты ведь не хотела, чтобы кто-то знал, что ты ее автор.

— Не стоит беспокоиться, Нолан. Макс из нашей семьи.

Клео не слишком вежливо закрыла дверь перед его носом и с глубоким вздохом прислонилась к ней. Макс вел себя отвратительно, ей придется с ним поговорить. К сожалению, она не знала точно, что ему сказать. Разве только о ключе от комнаты в мансарде, который он ей дал.

Некоторое время Клео разрабатывала дальнейшую тактику, затем направилась обратно в гостиную. Последние из постояльцев расходились по своим комнатам. Макс закрывал бар.

— Мне надо с вами поговорить, — сказала Клео.

— Остерегайтесь Гильдебранда, — посоветовал Макс, гася свет в баре. — Спарк определенно перевернул ему мозги.

Клео задумалась над его словами.

— Что вы имеете в виду?

— Вы меня слышали.

Макс вышел из-за стойки. Он сильнее, чем обычно, опирался на трость.

— Спарк убедил Гильдебранда заняться выгодным поиском картин. В свою очередь, Гильдебранд решил, что вы ему поможете заработать двадцать пять тысяч. Вот почему он сегодня сюда явился.

— Не только поэтому. Нолан извинился передо мной, — упорствовала Клео.

— Не будьте легковерной, Клео.

— Смешно, но то же самое мне только что сказал Нолан. Сегодня меня засыпали добрыми советами.

Макс со значением посмотрел на нее.

— Наверное, некоторыми из них вам следует воспользоваться.

Клео глубоко вздохнула, набираясь смелости.

— Макс, я хочу поговорить с вами об одной важной вещи.

— Мне тоже надо кое о чем с вами поговорить, — подхватил Макс. — О'Рилли позвонил сегодня. Никто из постояльцев, бывших в гостинице в тот вечер, когда вы нашли ленту у себя на подушке, не числится среди личностей со странными наклонностями.

Клео пришла в замешательство.

— Я совсем забыла, что ваш друг занят проверкой этих людей.

— Возможно, кто-то из них и положил вам в комнату ленту, но причин для подозрений нет. О'Рилли считает, что виновнику происшествий наскучат его выходки, если на них не обращать внимания.

Клео обдумала предложение.

— Вы согласны с мистером О'Рилли? — спросила она.

Макс пожал плечами.

— Я не уверен. Но он эксперт по таким вопросам. Опыт подсказывает ему, что, вероятнее всего, кто-то из местных жителей узнал о «Зеркале»и решил сыграть с вами злую шутку.

— Наверное, какой-нибудь озлобленный мрачный тип, который страдает от безделья.

— Он советует вам обратиться в местную полицию, если подобные случаи повторятся.

— Хорошо. — Клео сделала недовольную гримасу. — Я вас предупреждала, от частных детективов мало толку.

Макс помолчал.

— Не совсем так. О'Рилли нашел вашего Бена Аткинса.

Клео не могла удержаться от радостного восклицания.

— Неужели? Где же Бенжи? Я хочу сказать, Бен. У него все в порядке?

— Насколько мне известно, да. О'Рилли выяснил, что Аткинс работает на заправочной станции в маленьком городке неподалеку отсюда.

Макс направился к двери, и Клео поспешила вслед за ним; ее удивила непонятная перемена в его настроении. Он словно сожалел, что его друг обнаружил Бена.

— Он с ним связался?

— Нет. — Из гостиной Макс пошел прямо к лестнице наверх. — Я сам туда поеду и поговорю с Беном.

— Прекрасно. — Клео поднималась вместе с Максом по лестнице. — Это лучше всего. Вы очень любезны, Макс.

— Не слишком обольщайтесь, Клео. Если он не хочет возвращаться к Трише и ребенку, я не могу его заставить.

— Я понимаю. Но мне кажется, Бен вернется домой, как только преодолеет свои страхи. Ему просто необходимо с кем-то поговорить, Макс.

— Возможно.

Макс остановился на площадке третьего этажа, чтобы проводить Клео до ее комнаты. Она взглянула на его трость.

— Нога сегодня сильно беспокоит вас? Напрасно мы не поехали на лифте.

— Я чувствую себя отлично, Клео.

— Хотите, я вам приготовлю особый чай Андромеды? У меня есть рецепт.

— На всякий случай у меня есть таблетки.

Макс остановился перед дверью Клео и молча протянул руку.

Клео полезла в карман за ключом от своей комнаты. Но сначала наткнулась на ключ от комнаты Макса. Он словно обжег ей руку. Она быстро схватила свой ключ.

Макс ничего не сказал. Он взял у нее ключ и отпер комнату.

Клео вступила под надежную защиту своей уютной крепости и повернулась, чтобы попрощаться с Максом.

— Макс…

На его губах появилась еле заметная усмешка.

— Если вы хотите еще поговорить со мной сегодня вечером, вы знаете, где меня найти. Вам просто надо воспользоваться ключом.

Он повернулся и не оглядываясь пошел к узкой лестнице в мансарду.

Клео стояла на пороге, пока он не скрылся из виду. Затем она медленно закрыла дверь и подошла к окну.

Под небосводом в разорванных облаках океан, словно огромное черное покрывало, простирался до самого горизонта. Лунный свет поблескивал на его складках, когда покрывало вздымалось над таинственной бездной. Клео смотрела в темноту, пытаясь вообразить, что кроется в морской пучине.

Вам надо просто воспользоваться ключом.

Еще одна строка из ее книги. Макс, видимо, заучивал каждую главу наизусть.

Она вспомнила, как он опирался на трость с головой орла, поднимаясь по лестнице. Чутье с самого начала подсказывало ей, что повторяющиеся боли в бедре говорили о другой, еще более глубокой кровоточащей ране в его душе. Он выжил без любви в битве с жизнью и научился обходиться без этого чувства. Но это не значило, что он не страдает.

Пять картин Эймоса Латтрелла, какими бы прекрасными или ценными они ни были, никогда не заполнят пустоты в жизни Макса. Клео знала, что ему нужно, даже если Макс этого не сознавал. Ему нужен дом, как он нужен был ей, Клео, после гибели отца и матери.

Клео медленно разжала руку и посмотрела на ключ и карту, которые он ей дал.

Она положила обратно в карман и то, и другое, вышла из комнаты, пошла по коридору и спустилась вниз.

На кухне Клео взяла стальной чайник, наполнила его холодной водой и поставила на плиту.

Через несколько минут Клео залила кипящей водой травы, закрыла фарфоровый чайник крышкой и поставила вместе с чашкой и блюдцем на поднос.

Она доехала до третьего этажа на лифте, по темной лестнице поднялась в мансарду и остановилась перед дверью комнаты Макса. Она знала, что он слышал ее шаги. Клео поставила поднос на пол и нерешительно постучалась.

— Макс?

Мгновение стояла тишина. Затем он негромко спросил:

— Что вам надо, Клео?

— Откройте дверь. Я принесла вам чай по рецепту Андромеды.

— Воспользуйтесь ключом.

Клео отступила назад, словно дверь раскалилась докрасна.

— Макс, я пришла не для того, чтобы разыгрывать с вами фантазии. Я принесла вам лекарство для вашей ноги.

— Мне не нужно никакого лекарства.

— Нет, нужно. Не надо упрямиться.

Пока мужество еще не покинуло ее, Клео вытащила из кармана ключ, вставила его в замок и открыла дверь.

Просторную комнату с балками на потолке освещала одна-единственная маленькая лампа у кровати. Свет выхватывал из полумрака рисунок Сэмми, аккуратно приколотый к стене над письменным столом, и темную фигуру Макса в тени у окна.

Клео заметила, что он успел снять рубашку и ботинки. На нем были только брюки.

Ощущение силы исходило от гладкого мускулистого торса Макса. Словно зачарованная, Клео смотрела на темные вьющиеся волосы у него на груди; сужаясь в треугольник, они уходили за пояс брюк.

Макс поймал ее взгляд.

— Загадка «Зеркала» состоит в том, чтобы определить, кто соблазнитель и кто соблазненный.

Дрожащими пальцами Клео опустила ключ обратно в карман и нагнулась, чтобы взять поднос.

— Я пришла не за тем, чтобы быть соблазненной.

— Тогда вы явились сюда, чтобы соблазнить меня?

— Нет.

— Чем же мы тогда займемся?

— Будем пить чай. По крайней мере, вы будете.

Клео локтем захлопнула за собой дверь и вошла в комнату. Она поставила поднос на письменный стол, налила в чашку травяного чая и протянула ее Максу.

— Пейте. Вам станет легче.

— Вы уверены?

Он послушно взял чашку, пальцами коснувшись ее руки. Взгляд Макса был пугающе чувственным.

— Да. — Клео потерла влажные ладони о джинсы. — Я надеюсь. У вас сегодня непонятное настроение.

— Вот как? — Макс сделал большой глоток, затем поставил чашку на стол. — В этой комнате всего одно зеркало, вон оно. Интересно, что мы там увидим, если будем в него смотреться вместе.

Клео перевела взгляд на старинное, в человеческий рост трюмо в деревянной раме. Ее охватила дрожь волнения. Словно угадывая ее чувства, Макс взял ее за руку и подвел к зеркалу.

Клео не могла вымолвить ни слова. Она все ждала, когда же сомнение и сознание вины возьмут в ней верх, но этого не происходило. Она не боялась Макса и не страшилась принять его вызов. Она плыла по комнате, как воздушный шар на ниточке, которую Макс держал в руке.

Они остановились перед зеркалом. Он стоял позади, положив ей руки на плечи. Их взгляды скрестились в серебристом стекле.

Клео ощущала исходивший от Макса жар. И нараставшее в ней ответное чувство нетерпения. Она была потрясена силой собственного желания. Она не испытывала ничего подобного с тех пор, как написала «Зеркало».

— Я рад, что вы воспользовались ключом, Клео.

Макс расстегнул заколку, придерживающую ее волосы.

В зеркале Клео наблюдала, как тяжелая масса волос упала ей на плечи. Она почувствовала, что пальцы Макса скользнули под волосы, касаясь нежной кожи у основания шеи.

— Макс?

— Как удивительно красиво, — прошептал он. Он наклонил голову и поцеловал ее в волосы. Клео смотрела и видела лицо человека внутри зеркала. Впервые изображение было кристально ясным. Макс был мужчиной в зеркале.

7

Макс снял с Клео очки и положил их на маленький столик. Он сумел наполнить это простое движение необычной интимностью. Он как бы снял с Клео защитную вуаль. Она почувствовала себя обнаженной и уязвимой.

Клео по-прежнему могла рассмотреть в зеркале себя и Макса позади, хотя изображение было несколько расплывчатым. Они казались фигурами, погруженными в серебристый туман.

Их глаза встретились в зеркале. Он слегка улыбнулся.

— Так кто же соблазнитель и кто его жертва?

Клео вздрогнула. Она не только видела в зеркале, но и ощущала движение рук Макса на своих плечах. Их чувственная сила подчиняла ее волю.

— Я не знаю. И никогда не знала.

— Может быть, ответа вообще нет. — Макс сжал ее плечи; он следил за ее лицом. — Может быть, так оно и должно быть.

— Как должно быть?

— Как если бы мы любовались гениальной картиной, погружаясь в ее глубины. Открывали одну за другой ее тайны, пока не дойдем до последней из них.

— А что будет дальше, когда мы узнаем их все до одной? — Клео следила, как его ладони медленно скользили вниз по ее плечам. — Вам может наскучить картина?

— Никогда. Невозможно разгадать все ее тайны. Вы продолжаете поиски, изучаете виденное и делаете новые открытия. Это неутолимая жажда.

Клео коснулась его руки.

— Вы называете это жаждой?

— Ее можно утолить только на время, но вы знаете, что жажда вернется; вы знаете, что вам опять захочется любоваться картиной. Снова и снова. — Он отвел в сторону тяжелую массу ее волос и, наклонившись, поцеловал ее в шею. — Снова и снова, — повторил он.

— Наверное, это мучительное состояние.

Но в его теплом дразнящем поцелуе не было ничего мучительного, и ее ответное нетерпение казалось приятной пыткой.

Глаза Макса блестели в полумраке.

— Жажда является частью наслаждения. Но ведь тебе все давно известно?

— Нет… Да. — Она задрожала, когда он обвел пальцем линию ее подбородка. — Я не знаю.

Глаза женщины в зеркале все еще скрывали тайну, хотя не были защищены стеклами очков.

— Ты описала это ощущение в «Зеркале», — продолжал Макс. Он осторожно пропускал сквозь пальцы пряди ее волос, словно они были из драгоценного шелка. — Эта жажда на каждой странице. Книга полна ею до краев. Жажда столь велика, что заражает читателя.

— «Зеркало»— плод фантазии, — задыхаясь, проговорила Клео.

Макс протянул руки вперед и начал расстегивать ее рубашку.

— Фантазия, подобная той, какую мы сейчас наблюдаем в зеркале, — уточнил он. — Фантазия, которая является реальностью.

— Нет.

Но Клео уже сомневалась. Он был прав: благодаря Максу фантазия превращалась в действительность. Это превращение и тревожило, и в то же время увлекало.

— Ты та самая женщина в книге, и ты женщина в зеркале. Разве это не так, Клео?

Беззаботная легкость охватила Клео, голова закружилась.

— Если я та самая женщина, то тогда кто ты такой?

— Ты знаешь, кто я такой. Я тот мужчина в зеркале. И я рядом с тобой наяву. Достоинство «Зеркала» именно в том, что соблазнитель и соблазненный является одним и тем же существом.

Клео хотела объяснить, как много в «Зеркале» настоящего вымысла, но не могла найти слов. Разве Макс поверит, что она обладает весьма ограниченным знакомством с той пылкой страстью, которую описала в книге. Ни один мужчина не поверит, что «Зеркало» почти целиком дитя ее воображения.

Клео наблюдала в зеркале, как Макс медленно, пуговицу за пуговицей, расстегивал рубашку; как его пальцы задержались в темной ложбине ее груди.

Не может быть, чтобы женщина в зеркале была она сама. В нем она казалась загадочной, неведомой, чувственной; она была Клеопатрой, а не Клео.

Пальцы Макса касались ее обнаженного тела, и постепенно она сливалась с женщиной в зеркале. Мужчина в зеркале смотрел на нее понимающим взглядом, готовый одну за другой раскрывать ее загадки и тайны. Жажда в его глазах равнялась ее собственной и даже превосходила ее. Эта мысль потрясла Клео.

— Макс, мне кажется, я немного боюсь.

— Меня?

Она посмотрела в зеркало и увидела на его лице откровенное вожделение. Она также поняла, что он умел его обуздывать и держать под контролем, и осознала, что ей ничто не грозит.

— Нет, не тебя, — тихо сказала Клео. — Тебя я не боюсь.

— Тогда самой себя?

Он до конца расстегнул рубашку. Медленно раздвинул ее, так что показались груди.

— Наверное, я боюсь неизведанного.

— Но ведь ты знаешь, чти нас ждет, Клео. Ты написала об этом целую книгу.

Макс снял рубашку с ее плеч и уронил на пол. Он обнял Клео и ладонями прикрыл ее груди.

— Не тебя, а меня ждет неизвестность.

Он прав, подумала Клео, пораженная его проницательностью. Она знала, что пусть и не в прямом смысле, но сегодняшний вечер тоже станет для Макса испытанием. Мысль об этом наполнила ее душу теплом.

Молча она коснулась кончиками пальцев его щеки. От ее движения пальцы Макса скользнули по ее груди, рождая новые ощущения.

Клео негромко вскрикнула и на секунду закрыла глаза. Она отклонилась назад, прижалась спиной к жаркому и крепкому, как скала, телу Макса и почувствовала силу его возбуждения.

Пальцы Макса спустились вниз, к застежке ее джинсов, и Клео открыла глаза. Он осыпал нежными ласковыми поцелуями ее волосы и одновременно расстегивал молнию джинсов. Клео наблюдала в зеркале, как он опустил на пол ее джинсы и трусы. Все происходило, как во сне. Она была как бы его участницей и в то же время сторонним наблюдателем. Настоящая Клео все еще не могла сделать выбор между отражением в зеркале и женщиной перед трюмо.

— Посмотри на себя. — В голосе Макса прозвучало открытое мужское благоговение. — Ты прекрасна.

Она не была прекрасна и знала это, но она была прекрасна для него в эту волшебную ночь: это было частью игры. Клео мечтательно улыбнулась и положила ладони поверх рук Макса.

Пальцы Макса скользнули вниз к темному треугольнику волос, скрывающих самое заветное место. Клео запрокинула голову назад, на плечо Макса. Она застонала, когда его пальцы погрузились во влажное тепло между ног.

«Вот он, мой избранник».

Клео резко повернулась, не размыкая плена его рук, и уперлась ладонями ему в грудь. Не мешкая, она подняла вверх лицо, предлагая ему свои губы.

Макс глубоко вздохнул и прижался к ее губам. Она ощутила всю мощь его жажды. Она гнулась, как слабое гибкое деревце под порывом бури.

Новый поцелуй не походил на тот прошлый, в солярии. Он был настойчивым, требовательным и откровенно чувственным. Клео вздрогнула под его страстным напором, но не отступила. Напротив, она стремилась разжечь жажду и сама становилась ненасытной.

Макс взял в ладони ее ягодицы и прижал ее к своим бедрам. Она коснулась его губ своим языком, и теперь задрожал он.

— Наверное, я этого не переживу, — прошептал Макс, снова прижался к ее губам и потянул ее к постели. — Мне все равно, раз ты со мной.

Клео прижалась к нему еще теснее. Макс покачнулся под ее тяжестью, стараясь сохранить равновесие без трости. Клео услыхала, как он резко вдохнул воздух, и поняла, что его больной ноге приходится нелегко. Она попыталась вырваться из его объятий.

— Нет. — Макс поймал ее руки и положил обратно к себе на шею. В его глазах не было ничего, кроме голой страсти. — Забудь о ноге. Обними меня. Крепче.

Она прижалась к нему и ощутила сильный жар, исходящий от его кожи. Он весь горел от желания.

Наверное, он чувствовал, что и она пылала тем же жаром.

Он упал назад, на кровать, увлекая за собой Клео. Клео очутилась наверху, на его теплой груди; она покрывала его поцелуями и не хотела пропустить ни кусочка его тела.

Она целовала его, а он лежал под ней. Шея, грудь, живот, все доставляло ей наслаждение. Он был красивым, сильным и таким мужественным. Их тяга друг к другу оказалась столь велика, что пугала Клео. Он был тем таинственным человеком в зеркале, который освободит ее, и она, в свою очередь, тоже даст ему свободу.

Макс снова с силой втянул в себя воздух, но на этот раз не из-за боли в ноге. Он положил ей руку на затылок и осторожно прижал ее лицо и губы к своему плоскому животу.

— Вот так, — пробормотал он. — Как хорошо.

Он поймал ее руку и положил ладонь на мощный бугор, прикрытый брюками.

Клео замерла, осязая размеры. Она высвободила голову из-под его руки.

— Макс?

Дрожащими пальцами он прикоснулся к ее груди. Его глаза блестели от возбуждения.

— Я тебя хочу.

Клео робко улыбнулась.

— Я тоже тебя хочу.

— Тогда почему бы нам не продолжить, если ты не против?

Он пытливо вглядывался в ее лицо. Клео глубоко вздохнула.

— Нет, я не против.

Макс осторожно положил Клео на спину, лег сверху и покрывал ее поцелуями.

Клео погрузила пальцы в его волосы и прижалась к нему каждой точкой своего тела. То, что она теперь испытывала, превосходило все, что она воображала, сочиняя «Зеркало».

Макс неохотно оторвался от ее рта и сел на кровати. Он расстегнул пояс брюк и снял их. Затем наклонился и открыл ящик ночного столика. Клео услышала шелест фольги. После паузы он вернулся к ней.

— Ты куда красивее, чем я себе представляла, — прошептала Клео. — И больше. — Она почувствовала, что сильно краснеет. — Я хочу сказать, весь ты… Я хочу сказать…

— Так что же ты хочешь сказать? — спросил он, слегка улыбаясь и устраиваясь между ее ног.

Клео заметила усмешку в его взгляде и нетерпеливо потрясла головой. Она взяла в ладони его лицо.

— Макс, я хочу сказать, что, хотя в чем-то ты не такой, каким я тебя представляла, в других отношениях ты мне очень близок, сама не знаю почему. Именно о тебе я грезила, когда сочиняла «Зеркало». Я ничего не могу понять. Как я могла тебя вообразить?

— Не надо доискиваться. — Он снова поцеловал ее в губы. — Ты соблазнила меня, как только я тебя увидел. Пусти меня к себе, Клео. Ты знаешь, как ты мне нужна.

Она почувствовала, как он осторожно ищет путь, смачивая себя ее влагой. Она крепко схватила его за плечи и собралась с духом. Она не знала, что последует дальше, но ожидание казалось ей бесконечным.

Макс удивленно поднял брови, когда ее ногти впились ему в плечи.

— Не беспокойся. Я никуда не денусь.

— Я знаю. — Клео попыталась разжать пальцы. — Прости, я ничего не могу с собой поделать.

Его тихий смех говорил об удовлетворенном мужском самолюбии. В нем также слышалась нежность; впервые после смерти родителей Клео почувствовала себя под надежной защитой. Теперь она в хороших руках, сказала она себе.

— Не беспокойся, — повторил Макс. — Мне не больно. Просто никто еще никогда так не держался за меня.

— Скажи мне, как я за тебя держусь?

— Как будто не отпустишь никогда в жизни.

Он снова прижался к ее губам. Одновременно он овладел ею, погрузившись в нее целиком одним сильным и быстрым движением.

Клео в изумлении охнула и закрыла глаза.

Макс был совершенно неподвижен, все тело его застыло в напряжении.

Клео осторожно открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с выражением изумленного недоверия. Они не двигались.

Макс первым пришел в себя.

— Неужели для тебя это… — Он замолчал, подбирая слова. — Первый раз?

— Да.

Она улыбнулась, чувствуя, как ее тело быстро привыкает к тому, что находится внутри него.

— Я напишу психотерапевту, что ждала не напрасно. Он считал, я слишком разборчива.

— Боже мой. — Макс прижался влажным лбом к ее лбу. — Кто бы мог подумать.

— Я понимаю, тебе трудно поверить. Клео еще сильнее сжала его плечи. Она не могла забыть о живом предмете внутри нее.

— Может быть, нам продолжить?

— Пожалуй, нам теперь будет трудно остановиться.

— Вот и хорошо.

Макс сделал первое движение, неторопливое и очень осторожное. Он продолжал, пока его спина не покрылась потом и не задрожали мускулы. При каждом его движении Клео приподнималась под ним на постели и с трудом отпускала его горячую плоть; казалось, она никогда не насытится.

— Боже мой, Клео.

Он протянул руку и коснулся ее медленными опытными пальцами.

— Макс!

Клео коротко, испуганно вскрикнула, чувствуя надвигающийся оргазм.

— Не бойся, все в порядке. Так оно и бывает.

С хриплым стоном Макс погрузился в нее в последний раз.

Макс долго молчал. Он лежал, раскинувшись на спине, одной рукой обнимая Клео.

— Что же ты ничего не скажешь? — спросил он наконец.

— Но о чем говорить?

Клео подвинулась к нему еще ближе. Она чувствовала себя удивительно спокойной и немного сонной. Ей хотелось только одного: закрыть глаза и прижаться к сильному теплому телу Макса. К сожалению, очень скоро ей придется встать и одеться, чтобы отправиться к себе в башню.

— Почему бы тебе не сказать: «Знаешь, Макс, это у меня в первый раз и мне бы хотелось, чтобы теперь ты не спешил и сделал все, как надо».

Клео улыбнулась, уткнувшись носом в его грудь.

— По-моему, тебе не нужны наставления или советы. Ты сделал все, как надо. Между прочим, точно по книге. — Она остановилась, вспоминая, как он надел ей на шею алую ленту и поцеловал. — Как ты и обещал.

Макс поморщился.

— Кстати, насчет книги, — проговорил он требовательно. — Скажи мне, пожалуйста, как женщина, которая…

— Которая не имеет собственного опыта? — подсказала Клео.

— Давай назовем ее — «полная романтических мечтаний», — дипломатично предложил Макс.

Клео подняла голову и посмотрела на Макса.

— Романтических мечтаний?

— На мой взгляд, это вполне нейтральное определение.

Клео заулыбалась.

— Полная романтических мечтаний? Ты сказал — романтических мечтаний?

— Если тебе не нравится, придумай другое определение.

— Давай подумаем вместе. — Клео задумалась. — Как насчет «лишенная отношений»?

— Подходит.

— Нет, подожди, у меня есть вариант получше. — Клео села на кровати, прикрываясь простыней. — Как насчет «сексуально обделенная»?

— Все равно, Клео, я хочу спросить…

— Постой. — Клео подняла руку. — У меня есть еще лучше. «Со странным опытом».

— Прекрати, Клео…

— Подожди, ты только послушай. Как тебе нравится «чувственно неполноценная»?

— Хватит шутить, Клео. Я хочу серьезно поговорить с тобой.

— Ты сам все начал. Полная романтических мечтаний. Я в восторге.

Клео расхохоталась.

— Может быть, ты все-таки выслушаешь мой вопрос?

— Романтических мечтаний.

Клео засмеялась еще громче.

— Совсем не смешно, — мрачно отозвался Макс.

— Нет, смешно. — Клео почти не могла говорить. — Особенно когда это исходит от тебя.

Макс с укором посмотрел на нее.

— Может быть, ты скажешь мне, как тебе удалось придать «Зеркалу» такой яркий реализм?

— Я полностью полагалась на свое воображение.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Воображение?

— Если ты хорошенько подумаешь, то вспомнишь, что большая часть книги описывает предвкушение, а не реальный опыт.

— Описывает жажду, — негромко поправил Макс.

— Совершенно верно, жажду.

Клео наслаждалась чувством полного удовлетворения, которое ее переполняло. Смех вновь готов был вырваться наружу.

— Поверь мне, что ту, первую часть, я понимала до тонкостей.

Лицо Макса выразило озадаченность.

— Пусть так. И все же…

— Ради Бога, Макс, не надо прыгать с самолета без парашюта, чтобы догадаться, чем это кончится.

— Ты говорила, как раз перед смертью родителей у тебя был мужчина, — осторожно сказал Макс.

— Да, был. Даже двое или трое. Правда, не в одно время. Но я не спала ни с кем из них.

— Почему? — настаивал Макс. Клео пожала плечами.

— Никто из них не был тем самым избранником, хотя я должна признать, что двое очень здорово умели целоваться. Потом, после смерти родителей, у меня произошло психологическое блокирование или что-то в этом духе, так его называл мой психотерапевт. Я тебе рассказывала об этом.

Макс пристально посмотрел на Клео и покачал головой.

— Невероятно.

— Что невероятно?

— Что ты написала «Зеркало» только на основе своего воображения.

— И таланта, — без ложной скромности уточнила Клео, — одного таланта.

— Я всегда преклонялся перед творческим воображением, — заметил Макс.

— Это естественно, ты ведь знаток настоящего искусства. — Радость, переполнявшая Клео, чуть не вырвалась наружу новым взрывом смеха. Она сомневалась, что сумеет его сдержать. — Скажи мне, о великий ценитель, могу я тягаться хотя бы с рядовым ван Гогом?

Макс прищурился.

— В тебе больше красок.

— Больше красок!

Она не смогла побороть смех, он буквально ее одолевал. В конце концов она упала с кровати на ковер, но никак не могла успокоиться.

— Ну а Пикассо?

— Ты даже более непредсказуема, чем он.

Макс приподнялся на локте и посмотрел вниз на пол. По его взгляду нельзя было угадать, о чем он думает.

— Ты сегодня в необыкновенно хорошем настроении.

— А какое у меня должно быть сейчас настроение?

— Скажем так, я не слыхал, чтобы кто-то падал с кровати от смеха после секса.

— А скольких людей ты знаешь, которые бы ждали этого так долго?

— Ты права. — Макс помолчал. — Забудь о том, что тебе говорил твой врач. Лучше скажи мне, чего ты ждала все эти годы.

— Конечно, своего избранника.

— Избранника? — переспросил Макс.

— Угу.

Клео наконец поборола последние остатки смеха; теперь на ее лице была только довольная улыбка. Она заложила руки за голову и умиротворенно созерцала потолок.

— Мой врач утверждал, что я его никогда не найду.

Что с помощью фантазий я прячусь от настоящей любви в мире воображения.

— А что думала ты?

— Что рано или поздно он обязательно появится в моей жизни, но что это от меня не зависит. Я должна была ждать. Все другие были неподходящими. Врач меня не понимал, а я не умела ему все объяснить. Вот отчего мы с ним расстались. И еще потому, что он стоил кучу денег.

— Клео, — начал Макс, — а как ты узнала, что я именно тот человек?

Клео посмотрела на него и поняла, что он совершенно серьезен. Она перестала улыбаться.

— Я не знаю. Наверное, так же, как ты сразу отличаешь подлинник от подделки. Каким-то внутренним чутьем.

Макс долго смотрел на нее. Затем губы его странно дернулись.

— Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?

— Нет, не знаю. — Клео села на полу. — Мне жаль, Макс, но Джейсон никогда о них не упоминал.

— Я тебе верю.

— Я рада, потому что это правда.

Снова улыбаясь, Клео поднялась на ноги. Она нашла свои очки и надела их.

— Боже мой, как поздно. Надо скорее одеваться и возвращаться к себе.

— Останься со мной на ночь.

Она с сожалением взглянула на него, но продолжала застегивать рубашку.

— Мне бы очень хотелось, но я не могу. Джордж может мне позвонить по какой-то причине. Он будет искать меня в моей комнате, а не здесь, у тебя.

— Позвони ему и предупреди, что ты у меня.

Клео покраснела.

— Это немного неловко, как ты считаешь? — спросила она, натягивая джинсы.

— Я считаю, что это честно.

— Дело не в честности, а в том, что это наша с тобой тайна.

Она надела свои серебристые кроссовки и принялась завязывать шнурки.

— Не один он может меня искать. Я могу потребоваться другим, и они тоже будут звонить мне в комнату. Они станут беспокоиться, если меня не найдут.

Макс сел на кровати.

— Ладно, если ты так хочешь. Я только провожу тебя до твоей комнаты.

— Этого тоже не надо делать.

Макс отбросил в сторону простыню, и в свете настольной лампы Клео заметила неровный белый шрам на его бедре.

— Ох, Макс, — ужаснулась она. Он поднял голову и увидел выражение его лица. Он потянулся за брюками; его глаза стали холодными.

— Прости. Я забыл, что это не слишком приятное зрелище.

— Не говори глупостей.

Клео поспешно опустилась на колени рядом с кроватью. Она слегка, боязливо, провела пальцами по шраму.

— Вот почему тебя часто мучают боли. Чай Андромеды тебе хоть немного помогает?

Макс смотрел на ее руки у себя на бедре.

— Странно, но помогает. Но твой массаж действует куда лучше.

Клео начала осторожно растирать ногу.

— Представляю, как ты страдал.

— Не думай об этом, — сухо произнес Макс. — Я лично стараюсь не вспоминать.

— Наверное, ты попал в ужасную катастрофу.

— По своей собственной вине. И потому, что сглупил, — пояснил он.

Клео разглядывала сморщенный рубец.

— Ты ехал на машине? Он еле заметно усмехнулся.

— Да. — Он натянул брюки и поднялся на ноги. — Ты точно не хочешь остаться?

— Я бы хотела, но, наверное, не стоит рисковать. — Она взглянула на чайный поднос. — Обещай мне, что выпьешь настой, прежде чем ляжешь спать.

— Он уже остыл.

— Это не имеет значения, обязательно выпей, — попросила Клео.

— Хорошо. — Он обрисовал кончиком пальца ее рот. — Обещаю. А теперь пошли, тебе надо торопиться. У тебя на руках гостиница, а мне утром далеко ехать. Нам надо отдохнуть.

— Спасибо, что ты нашел для нас Бена.

Макс сжал челюсти.

— Не за что. Но я не могу гарантировать, что уговорю его вернуться. Ты это понимаешь, Клео?

— Я знаю. — Она улыбнулась и взяла его за руку. — Но мне кажется, все как-то уладится. Я уверена, что в душе Бен хочет возвратиться к Трише и ребенку.

— Напрасно вы все настроены столь оптимистично.

Макс взял трость, подошел к двери и резким движением повернул ручку.

— Что будет, если я не сумею его убедить вернуться?

— Он вернется сюда вместе с тобой, — с полной уверенностью произнесла Клео.

Макс промолчал. Он проводил Клео вниз по лестнице и по коридору до ее комнаты в башне. У ее двери он остановился и повернулся к ней лицом. Пальцем приподнял ее подбородок.

— Клео, — начал он медленно, — я о сегодняшнем вечере. Я не знаю, что тебе сказать.

— Все в порядке, Макс. — Клео поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. — Тебе не надо ничего говорить. Спокойной ночи.

Она открыла дверь и остановилась на пороге.

Макс долго молча смотрел на нее, словно запоминая каждую черту ее лица.

— Спокойной ночи, Клео.

Он повернулся и пошел к лестнице наверх.

Клео закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она еще парила в облаках. Мир вокруг был добрым и сердечным. Никогда еще будущее не казалось ей таким радужным и полным надежд.

Она подняла глаза к небу и улыбнулась.

«Джейсон Керзон, я не знаю, где ты спрятал картины, которые мечтает отыскать Макс, но я благодарю тебя за то, что ты послал его сюда на поиски».

На следующее утро все собрались на кухне, чтобы проводить Макса.

— Вам подложить еще гречневых блинов? — спросила Утренняя Звезда, заметив, что тарелка Макса пуста.

— Нет, спасибо.

Макс очень аккуратно свернул салфетку и положил ее возле Тарелки.

— Еще кофе? — Сильвия суетилась около него с кофейником. — Вам долго вести машину.

— Я сыт. — Макс взглянул на часы. — Мне пора.

Клео улыбнулась ему с другой стороны стола.

— Обещайте, что будете осторожны.

Он посмотрел на нее с тем же непроницаемым выражением, какое было у него на лице вчера вечером.

— Обещаю.

— Мы будем ждать вашего возвращения, — добавила Клео.

— Вы меня не обманываете? — спросил он.

Прежде чем Клео успела ответить, вперед выскочил Сэмми и ухватился за брюки Макса. Он тянул дорогую материю на себя, стараясь привлечь его внимание.

— Не забудь пристегнуть ремни, — посоветовал он от всего сердца.

Макс посмотрел на Сэмми.

— Обязательно.

Сэмми был в восторге от того, что его совет принят, и, засмеявшись, выбежал из кухни.

— Вы оказываете на него хорошее влияние, — улыбнулась Сильвия, когда за ее сыном закрылась дверь.

— У нас с ним есть общие интересы. Мы оба любим книги и искусство.

— Не спешите, когда вечером будете ехать обратно, — посоветовала Андромеда. — Снова приближается буря. Мы подождем вас с обедом.

— Я могу вернуться очень поздно.

Андромеда безмятежно улыбнулась.

— Это не имеет значения. Обед будет вас ждать.

Триша тоже улыбнулась Максу неуверенной улыбкой.

— Скажите Бену, что я его люблю, — прошептала она.

Макс встал из-за стола.

— Обязательно.

Он взглянул на полные надежды лица вокруг.

— Я поговорю с Беном, если его найду. Но я вам не даю никаких гарантий. Вы понимаете это?

Клео и остальные покорно, хотя и с долей неверия, закивали.

— Мы понимаем, — с готовностью подтвердила Клео.

У Макса дернулся уголок рта. «Черта с два, вы понимаете», — сказал он про себя.

— Вы все считаете, что мне это удастся, так ведь? — добавил он вслух.

— Никто не может быть до конца уверен, — отозвалась Андромеда. — Но Клео права. Лучше вас никто этого не сделает.

— Я провожу вас до машины. — Клео пошла рядом. — Когда вы думаете вернуться?

— Не знаю.

— Ладно, не имеет значения. — Клео открыла входную дверь. — Мы вас будем ждать.

Макс промолчал. Подойдя к «ягуару», он вытащил из кармана ключи и открыл дверь. Он не торопился садиться за руль.

— Как ты себя чувствуешь, Клео? Она удивленно посмотрела на него.

— Прекрасно. Почему ты спрашиваешь? Он посмотрел назад, на провожающих, которые стояли в дверях, готовые помахать на прощание.

— Ты так долго ждала вчерашнего. У тебя, наверное, были самые нереальные ожидания. Мне пришло в голову, а не пожалела ли ты обо всем сегодня утром.

Клео задумчиво улыбнулась.

— Между прочим, — тихонько сказала она, — мои ожидания ни в коей мере не были нереальными. Но действительность значительно превзошла самый смелый полет моей фантазии.

Макс не знал, что сказать.

— Я… я просто подумал…

Клео шутливо захлопала ресницами.

— А тебе тоже понравилось?

Темный румянец появился на щеках Макса. Он начал возиться с ключами и уронил их на сиденье. Чертыхнувшись, он наклонился, чтобы их подобрать.

— Понравилось, — сказал он. — Это было очень здорово. Такого у меня еще не было.

Клео усмехнулась.

— Отлично. Значит, с этим мы разобрались.

— Мне пора трогаться.

Она подождала, пока он сядет за руль.

— Помни, что тебе говорил Сэмми. Обязательно пристегни ремни.

Макс последовал совету и затем вставил ключ в замок зажигания.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— До свидания, Клео.

— До свидания. — Она наклонилась и быстро поцеловала его в губы. — Быстрей возвращайся домой, — сказала она, захлопывая дверь машины.

Шум мотора сопровождал ее до входа в вестибюль, где на пороге столпились Андромеда, Утренняя Звезда, Сильвия и Триша. Они все дружно махали Максу.

Клео тоже обернулась, чтобы помахать, но Макс не ответил. Она не знала, видел ли он их всех в зеркале.

— Вот он и уехал, — сказала она. Триша вытащила из кармана носовой платок и высморкалась.

— Ты думаешь, что он на самом деле привезет обратно Бенжи? Я хочу сказать, Бена.

Клео одобряюще улыбнулась Трише.

— Если кто и сумеет, так только Макс.

— Клео права, — поддержала Андромеда. — Макс производит впечатление серьезного человека.

Они молча следили, как «ягуар» скрылся из виду.

— Он уехал!

Прижимая к груди Уточку-шуточку, в вестибюле появился Сэмми.

Все с тревогой посмотрели на него.

— Что случилось, малыш? — ласково спросила Сильвия.

— Макс уехал навсегда.

Глаза Сэмми наполнились слезами.

— Нет, милый, он поехал искать Бенжи. — Сильвия поморщилась. — Я хочу сказать, Бена. Он вернется вечером.

Сэмми в полном отчаянии потряс головой.

— Он уехал навсегда. Клео склонилась к нему.

— Откуда ты знаешь, Сэмми?

— Потому что он все взял с собой, — всхлипывал Сэмми. — Даже мою картинку.

— Ты, наверное, ошибся, дорогой. Все его вещи на месте.

— Там ничего нет, — прошептал Сэмми. — Дверь открыта, и комната пустая.

— Я проверю, — сказала Клео.

Она бегом поднялась на третий: этаж и остановилась перевести дыхание перед лестницей, ведущей в мансарду.

Сэмми ошибается. Макс обязательно вернется. Он обещал.

Или не обещал? Клео попыталась припомнить его точные слова. Но чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что, хотя Макс и говорил о своем возвращении, он не дал никакого твердого обещания.

Перепрыгивая через две ступеньки, Клео преодолела последний пролет, Как и сказал Сэмми, дверь комнаты Макса была не заперта.

Клео с опаской отворила ее, чувствуя, как у нее неприятно засосало под ложечкой.

Комната была чистой и аккуратной, как в тот день, когда Макс в ней поселился. Клео проверила полки и ящики в шкафу. Из шкафа исчезли все до одной дорогие белые рубашки Макса. В комоде тоже было пусто. Нигде ни следа его черного кожаного саквояжа. Как и рисунка Сэмми и экземпляра «Зеркала», который она ему отдала.

Как будто Макса здесь никогда и не было.

Клео медленно села на кровать, положила на колени сжатые руки. Она вспомнила, как Макс спросил ее накануне, после того как соблазнил:

«Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?»

8

На всю жизнь он запомнит ее радостный смех. Макс представлял каждую деталь: Клео, охваченная дрожью нетерпения, а затем восторга. И это он дал ей такое счастье.

Макс испытывал непривычное чувство удовлетворения собой. Даже проливной дождь, потоками бежавший по стеклу, и предстоящая встреча с Беном не могли погасить в нем торжествующей радости. Ему была непривычна роль человека, дарившего счастье. Он не подозревал в себе подобного таланта.

Но вчера он, Макс Форчун, сделал счастливой Клео Роббинс.

Клео сказала, что всю жизнь ждала своего избранника, ждала именно его, и она повторяла, что он ее не разочаровал. Вчера, в первый раз за всю свою жизнь, Макс Форчун стал для кого-то желанным избранником.

А сегодня утром странный маленький круг друзей, центром которого была Клео, признал его важным членом семьи. Для них он был героем, отправляющимся на подвиг. Они окружили его заботой, стараясь накормить повкуснее, умоляли ехать не спеша, уговаривали поскорее вернуться домой и напоминали, что ждут его к обеду.

Ждут к обеду.

Макс долго размышлял над этими словами. Он не мог припомнить, чтобы кто-то ждал его к обеду. Может быть, только когда он заказывал себе обед в номер в одной из гостиниц Керзонов. Но это было совсем другое.

Жаль, конечно, что ему не придется насладиться сердечным приемом в «Гнездышке малиновки», где вся семья и горячий обед будут поджидать его, несмотря на поздний час. Но он с самого начала знал, как невелики его шансы насладиться атмосферой обожания. Что поделаешь, они ждут его победителем, а Макс не надеялся на удачу.

Возвращение героем к Клео, в лоно семьи, предполагало непременное появление вместе с ним Бена Аткинса. Тут возможности Макса были почти равны нулю.

Он с самого начала знал, что его предприятие обречено на провал. Ему следовало сразу отказаться. Но как-то получилось, что он не сумел сказать «нет», когда его умоляли все, от Клео до Сэмми.

После долгой бессонной ночи Макс наконец принял решение. Он вернется этим вечером в «Гнездышко малиновки», но только для того, чтобы сказать правду Клео и всем остальным. Он обязан, глядя им в лицо, признать, что потерпел поражение.

Пусть он увидит разочарование в глазах Клео и ее друзей, пусть они его отвергнут, и тогда он покинет гостиницу. Давным-давно он понял, что людям он нужен до тех пор, пока им полезен.

Ему даже не надо упаковывать чемодан. Зная, что ему предстоит, он поднялся на рассвете, сложил все вещи в саквояж и отнес в багажник «ягуара». Постоянная готовность к отъезду стала его второй натурой. Он приобрел эту привычку уже в шесть лет и так от нее и не отучился.

Гораздо удобнее держать все наготове, когда рано или поздно тебе все равно укажут на дверь.

Макс притормозил у съезда на Гарнли. По словам О'Рилли, в Гарнли было всего три автозаправочные станции. Бен предположительно работал на одной из них.

Макс медленно ехал по невзрачным улочкам. Дождь шел с неослабевающей силой, и серая пелена скрывала неприглядность городка. Макс взглянул на адрес на листе бумаги.

Это была вторая автозаправка по левой стороне. Макс поставил «ягуар» на маленькую стоянку и заглушил мотор. Минуту он сидел, наблюдая через стену дождя за фигурой у колонки.

Молодой человек в запачканном сером комбинезоне с большой уверенностью выполнял свои обязанности, словно всю жизнь имел дело с машинами. Он был высоким и худым, и его длинные светлые волосы явно нуждались в стрижке. Он казался замкнутым, из тех людей, кому иметь дело с механизмами легче, чем с живыми существами.

Макс открыл дверь и вышел из «ягуара». Под дождем он пересек стоянку, укрылся под навесом станции и подождал, пока его заметит механик.

— Сейчас я к вам подойду.

Механик склонился над генератором.

— Я ищу человека по имени Бен Атташе, — сказал Макс.

— Вот как? — Механик настороженно поднял голову. Его лицо, худое, как и вся фигура, было неприветливым.

— Бен Аткинс, — повторил Макс. Механик растерянно нахмурился.

— Мое имя Бенжи. Бенжи Аткинс.

— Наверное, я ошибся, — продолжал Макс. Он повернулся, чтобы идти к «ягуару».

— Постойте. — Бен с грохотом бросил на землю инструменты. — Я, вам сказал, что я Бенжи Аткинс. В чем дело? Кто вы такой?

Макс повернул обратно.

— Повторяю, я ищу человека по имени Бен Аткинс.

Бен недоуменно смотрел на него, вытирая руки о грязную тряпку.

— Это я. Я хочу сказать, это я Бен Аткинс. Но меня все зовут Бенжи.

— Вы хотите сказать, звали, — твердо произнес Макс. — Мне известно, что вы скоро станете отцом. А это значит, ваше имя Бен, а не Бенжи.

Бен был погрясен.

— Вы знаете Тришу?

— Да.

— У нее все в порядке?

— Нет. Она очень напугана.

Лицо Бена помрачнело.

— Кто вы такой, мистер?

— Я Макс Форчун.

— Хорошо, а все-таки, кто вы такой? Откуда вы обо мне знаете? И о ребенке?

— Давайте скажем так: я друг семьи.

— У меня нет семьи.

— Я слыхал другое. — Макс взглянул на часы. — Сейчас почти двенадцать. Вы собираетесь обедать?

Бен моргнул.

— Да, конечно.

— Вам повезло. Я плачу.

— Он вернется, — твердила Клео с упорной настойчивостью, хотя не верила в свои слова.

— Если он собирался возвращаться, — терпеливо повторила Сильвия, — то почему взял с собой вещи?

— Не знаю.

Клео положила ноги в серебряных кроссовках на свой рабочий стол, а сама насупившись смотрела в чашку с остатками кофе, которую держала в руке.

— Мне кажется, он всегда привык быть наготове, чтобы тронуться в путь. Думаю, у него это вторая натура. Своего рода инстинкт.

— Инстинкт? — сухо переспросила Сильвия.

— Ты видела, как быстро он здесь устроился.

Макс легко переезжает с места на место. Сильвия сморщила нос.

— Ты считаешь, что он инстинктивно на рассвете отнес свой чемодан в машину?

— Да, считаю.

— До того как все проснулись и встали?

— Да.

Сильвия отпила глоток кофе.

— Клео, милая, тебе надо посмотреть фактам в лицо. Он уехал навсегда.

Клео закрыла глаза.

— Господи, я надеюсь, что нет.

Сильвия молчала целых три секунды, при этом внимательно изучая Клео.

— Черт возьми, — пробормотала она наконец. Клео открыла глаза.

— В чем дело?

— Ты и этот Макс. — Сильвия со значением помахала рукой. — Вы двое.

— Что ты имеешь в виду?

Сильвия застонала.

— Ты в него влюбилась, правда? Я подозревала, что тут что-то не так. Я чувствовала. Мы все чувствовали. Слава Богу, он не успел тебя обольстить.

Клео молчала.

Сильвия откашлялась.

— Я говорю, хорошо еще, он не успел тебя обольстить.

Клео допила кофе.

— Подлец, — пробормотала Сильвия при полном молчании Клео.

Клео поставила чашку на стол.

— Он не подлец.

— Нет, подлец, и это меня бесит. Мне понравился Макс. Сэмми он понравился. И Андромеде тоже. И Трише. Он понравился даже Утренней Звезде. Так почему он вел себя, как последний негодяй?

— Он вернется, — повторила Клео, не повышая голоса, но холодный ветер леденил ее сердце.

Сильвия была права. Факты оставались фактами. Макс явился в гостиницу в поисках дорогого наследства, оставленного ему Джейсоном. Вчера вечером он наконец убедился, что Клео не представляет, что случилось с картинами Латтрелла. Наутро Макс уехал. Выводы напрашивались сами собой.

Но она не могла заставить себя поверить в явное.

— Бедная Триша, — осторожно начала Сильвия. — Мне кажется, она действительно надеялась, что Макс займется поисками Бенжи.

— Он и занялся, — упрямо проговорила Клео.

Человек, ставший вчера ее возлюбленным, не мог быть обманщиком.

Входная дверь отворилась, прервав следующее возмущенное заявление Сильвии. Клео посмотрела во внутреннее окошко между офисом и вестибюлем и увидела элегантную высокую стройную блондинку. Женщина держалась с необычайной уверенностью и вежливым высокомерием, что свидетельствовало о большом богатстве и важном общественном положении, по крайней мере, в течение нескольких поколений.

— Ясно, — заметила Клео. — Что-то мне говорит, и, видимо, я не ошиблась, что наш скромный уголок спутали с пятизвездочным отелем на французской Ривьере.

Сильвия не сдержала усмешки.

— Ее ждет большое разочарование. Только посмотрите, она будто сошла со страниц «Вог». А ее скромный шелковый костюмчик наверняка стоит целое состояние. Хочешь, я ею займусь?

— Нет, я сама.

Клео сняла ноги в серебряных кроссовках со стола.

— Мне надо отвлечься, чтобы забыть о Максе.

Она направилась к конторке в вестибюле, улыбаясь своей самой любезной улыбкой.

— Чем могу служить?

Женщина окинула Клео оценивающим взглядом. Увиденное явно не произвело на нее впечатления.

— Я ищу Макса Форчуна.

Клео невольно испуганно вздохнула. Вот так-то. Попробуй тут забыть о Максе.

— К сожалению, его сейчас здесь нет. Он будет вечером.

— Я подожду.

— Поздно вечером, — подчеркнула Клео. «Возможно, что никогда», — добавила она про себя.

— В таком случае, — сказала женщина, не скрывая раздражения, — пожалуй, мне лучше снять номер. Я не собираюсь просидеть целый день в этом странном вестибюле.

— Конечно, конечно. — Клео вытащила регистрационную карточку. — Пожалуйста, прошу вас заполнить. Я вам немедленно предоставлю комнату. Вы будете пользоваться кредитной карточкой?

Не говоря ни слова, женщина вытащила из неброской, но очень дорогой черной кожаной сумки кредитную карточку, которая по виду была сделана из чистого золота. Она протянула ее Клео.

Клео взглянула на карточку. Кимберли Керзон-Уинстон. Она еще раз взглянула на фамилию.

— Керзон? — Клео сглотнула. — Вы случайно не родственница Джейсона Керзона?

Кимберли наморщила лоб.

— Он мой дядя. Вы были с ним знакомы?

— В какой-то степени. — Клео грустно улыбнулась. — Не так хорошо, как я думала. У него оказались весьма интересные родственные связи, о чем мы даже не подозревали.

— Не представляю, как вы могли познакомиться с Джексоном Керзоном, но это не имеет значения. — Кимберли положила на стол ручку. — Значит, Макс Форчун вернется сегодня вечером?

— Насколько мне известно.

Клео незаметно постучала по дереву и храбро улыбнулась. Он вернется, убеждала она себя. Он должен вернуться.

— Не могли бы вы мне сказать, где он находится в настоящее время?

Выдержка Кимберли явно истощилась. Клео посмотрела на напольные часы.

— В данный момент он, видимо, находится в небольшом городке под названием Гарнли.

Новость удивила Кимберли.

— Скажите, пожалуйста, зачем он туда отправился?

— Он поехал туда по семейным делам, — сдержанно ответила Клео.

— Какая чепуха. — Глаза Кимберли стали холодными. — Я знаю Макса несколько лет. У него нет семьи.

— Теперь есть, хотя, возможно, он этого не понимает, миссис Уинстон.

— Керзон-Уинстон.

— Миссис Керзон-Уинстон, — послушно повторила Клео. — Наверное, я вам могу помочь.

— Сомневаюсь.

— Дело в том, — вежливо начала Клео, — что Макс работает у меня. Если у него какие-то неприятности, то мне лучше об этом знать.

— Что вы сказали?

— Я сказала, что Макс работает у меня.

Голубые глаза Кимберли выразили полное непонимание.

— Может быть, вы имеете в виду другого Макса Форчуна? Он высокий, темноволосый. Немного угрюмый. Ходит с тростью.

— Это точно наш Макс, — согласилась Клео.

— Тогда он вряд ли у вас работает. Он вице-президент Международной корпорации «Керзон». — Улыбка Кимберли была ледяной. — Макс Форчун работает у меня.

— Я не знал, как мне поступить. — Бен в унынии смотрел на недоеденный гамбургер. — Все произошло так неожиданно. Вы можете меня понять? Всего раз я не поостерегся, и вот тебе на. Триша забеременела.

— Такое бывает, — посочувствовал Макс. — Одного раза достаточно.

— С вами случалось, чтобы женщина вам сказала, что беременна от вас?

— Нет.

Макс на секунду представил, как бы он чувствовал себя, если бы Клео объявила, что беременна от него. Но такое никогда не случится. Вчера он был осмотрителен. Он всегда был осмотрителен в таких делах. В конце концов, он имел репутацию надежного человека.

— Могу представить, какая это была для вас неожиданность.

— Совершенно точно. Я сказал Трише, что мне надо все обдумать. — Бен пальцами причесал волосы. — Мне надо решить, что делать. Верно?

— Согласен.

Бен загнанным взглядом беспомощно посмотрел на Макса.

— Я совсем не помню собственного отца. Он нас бросил, когда я был младенцем. Откуда мне знать, как воспитывать ребенка? Я не представляю, что такое быть отцом.

— Вы помните Джейсона Керзона?

Бен нахмурился.

— Конечно. Хотя и в возрасте, он был отличным работником. Помогал мне чинить водопровод. Мне он нравился.

— Мне тоже, — задумчиво произнес Макс. — Джейсон любил повторять, что человек на практике учится многим вещам. Когда речь идет об отцовстве, таким, как мы с вами, следует проходить подготовку прямо на рабочем месте.

Печальное выражение не сходило с лица Бена.

— Я уже наделал достаточно ошибок в своей жизни.

— Но ведь вы умеете работать? Все в гостинице утверждают, что вы совсем не лентяй.

— Это правда. Но работа — это одно дело, а воспитание ребенка — другое.

— На мой взгляд, тут действуют одни и те же правила.

Бен удивленно взглянул на Макса.

— Вы так считаете?

— Да. — Макс посмотрел в окно: дождю не было видно конца. — Послушайте меня. Что самое главное для работы? Самое главное никогда не опаздывать и всегда быть на месте. То же самое и с отцовством. Просто всегда надо быть под рукой.

— Вот как? — Бен прищурился. — А что вы знаете об отцовстве?

— Не слишком много, — признался Макс.

— Тогда, наверное, вам не следует давать мне советы, — воинственно произнес Бен.

— Пожалуй, не следует.

Оба надолго замолчали. Бен мрачно хмурился.

— Это все, что вы мне хотели сказать?

— Нет. Я хотел обсудить с вами еще один вопрос, — проговорил Макс.

— Какой?

— Я подумал, может, вы мне посоветуете, как починить трубу в двести пятнадцатом номере. Я уже все перепробовал, а из нее все капает прямо на пол. Боюсь, как бы не стало хуже.

Бен беспокойно замигал.

— Труба под раковиной в двести пятнадцатом совсем проржавела. Тут нужна осторожность. Крутанешь лишний раз, и все полетит к чертям.

— Вы мисс Роббинс?

Любезный человек перед конторкой с готовностью улыбнулся. Его волосы серебрились благородной сединой, а безукоризненный серый костюм был образцом портновского искусства. Но во взгляде не было сердечности.

Клео с опаской смотрела на посетителя.

— Я Клео Роббинс. Чем могу быть полезна?

— Я очень рассчитываю на вашу помощь, — сказал человек вежливым тоном, в котором, однако, можно было уловить нотку снисходительности. — Позвольте мне представиться. Я Гаррисон Спарк.

— Именно этого я и опасалась.

Клео взяла визитную карточку, которую ей протянул Спарк. Карточка была глянцевитой и плотной. Настоящий шедевр полиграфического искусства.

— Мне хотелось бы поговорить с вами о пяти весьма ценных произведениях живописи.

— Извините. — Клео швырнула визитную карточку в мусорную корзинку. — Ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о картинах Латтрелла.

Спарк улыбнулся невозмутимой улыбкой.

— Я искренне верю, что вы также многого не знаете и о мистере Максе Форчуне. Если бы вы что-то знали, вы бы вели себя с ним более осмотрительно. Это очень опасный человек, мисс Роббинс.

— Послушайте, мистер Спарк, мне уже порядком надоела игра с поиском пропавших картин. Джейсон Керзон не оставлял в гостинице никаких картин. Поверьте мне, если бы он их оставил, я бы давно на них где-нибудь наткнулась.

Спарк заулыбался еще шире.

— Меня интересует не то, оставил ли здесь Керзон картины, а скорее то, сколько вы за них хотите.

— Что вы говорите? — Клео в изумлении уставилась на Спарка. — Я вам только что сказала, я не знаю, где они. А если бы знала, то отдала бы их Максу, а не вам. Он первый на них имеет право.

— Я вижу, пронырливый мистер Форчун успел обманом заручиться вашей поддержкой. — Спарк удрученно покачал головой. — Или он завоевал вашу симпатию рассказами о своей горестной судьбе? Хочу вас честно предупредить, вы сделаете непоправимую глупость, если отдадите картины Максу Форчуну.

— Почему? — выпалила Клео.

— Потому что у него нет на них ни юридического, ни морального права. Он охотится за ними лишь потому, что это выдающиеся произведения искусства, которые он мечтает присоединить к своему частному собранию. Я обязан вас предостеречь, мисс Роббинс, Форчун не остановится ни перед чем, если он задумал получить понравившуюся ему картину для своей галереи. Он способен на все.

— А вы, мистер Спарк? Как далеко готовы пойти вы?

Спарк с невольным уважением посмотрел на Клео.

— Я могу быть в равной степени упорным, милочка, но у меня несколько другой подход.

— Какой же?

— Я готов заплатить вам за картины справедливую цену.

— Неужели? — Клео с сомнением посмотрела на Спарка. — Макс говорит, они стоят четверть миллиона.

Спарк снисходительно улыбнулся.

— Форчун всегда был склонен к преувеличению. Пятьдесят тысяч — вот их реальная цена. Хотя могу гарантировать, что лет через пять сумма значительно возрастет. Но согласитесь, пять лет — это долгий срок. Сегодня я готов заплатить за картины двадцать пять тысяч.

— Давайте прекратим этот разговор.

— С вами трудно сторговаться, мисс Роббинс. Хорошо, даю вам тридцать тысяч.

— Вы когда-нибудь отказываетесь от достижения своей цели?

— Никогда. И Макс Форчун тоже. Сколько он предложил вам?

— Ни единого цента, — честно призналась Клео.

— Он еще предложит, — успокоил Спарк. — Если, конечно, не выпросит их у вас задарма. Он это умеет. Будем надеяться, вы не уступите. Позвоните мне, когда он даст последнюю цену. Я дам вам больше.

— Никакой последней цены не будет, мистер Спарк, потому что в «Гнездышке малиновки» нет картин Латтрелла. Думаю, вы заметили, я предпочитаю другого рода искусство.

Спарк пренебрежительно взглянул на морские пейзажи Джейсона.

— Я вижу.

— Красота в глазах смотрящего, не так ли, мистер Спарк?

Спарк повернулся к Клео.

— Хочу вас также предостеречь, мисс Роббинс, если вы задумали сами продать картины. Чтобы продать такого рода шедевры, нужны связи. У меня они есть. У вас их нет. Пожалуйста, помните об этом, когда будете принимать решение.

Спарк повернулся на каблуках и покинул гостиницу.

Огни «Гнездышка малиновки» приветливо светились сквозь пелену снега с дождем. Макс не спускал с них глаз, приближаясь к гостинице. Он испытывал новое непонятное чувство. Немного воображения, и он мог бы представить, что возвращается домой после долгой, утомительной, но успешной поездки. Домой, где ждет горячий обед, любящая семья и женщина, которая бросится к тебе в объятия, как только ты появишься на пороге.

Однако Макс был мало склонен к подобной пустой игре воображения. Он значительно лучше представлял себе логические закономерные последствия провала. И тут он вынужден был признать, что потерпел поражение. Он не привез с собой Бена, и было мало надежд, что Бен скоро вернется по собственной воле.

Макс притормозил, въезжая на стоянку у гостиницы. Его не радовала предстоящая встреча. Но, по крайней мере, он уже упаковал вещи и был готов к отъезду. Разница только в том, что на этот раз он покидал нечто для него значимое.

К удивлению Макса, стоянка оказалась заполнена машинами. Сегодня был четверг, и по всем расчетам в такой день не ожидалось наплыва посетителей, но у «Гнездышка малиновки» под проливным дождем царило большое оживление. Люди входили и выходили из гостиницы, перенося чемоданы и сумки.

Макс с трудом отыскал место у входа на кухню. С чувством обреченности он направился в дом.

Аппетитный запах свежеиспеченного хлеба и благоухание супа со специями встретили его, как только он вошел в кухню. Макс на секунду приостановился, впитывая тепло. Почти что возвращение домой.

Когда открылась дверь, Андромеда, занятая варкой овощей, подняла голову. Ее лицо осветила радостная улыбка.

— Макс, слава Богу, вы вернулись. У нас тут настоящий аврал. Час назад к нам заявилась целая группа под названием «Воины в походе». На пляже они вымокли до нитки и решили заночевать здесь.

— Привет, Макс. — Утренняя Звезда стряхнула муку с пальцев. — Как съездили?

Триша вошла на кухню через раздвижную дверь из столовой. Макс решил не поддаваться жалости при виде надежды в ее глазах. Лучше сразу покончить с объяснениями.

— Мне очень жаль, Триша, — сказал он среди внезапно воцарившейся на кухне тяжелой тишины. — Я не привез Бена.

В глазах Триши заблестели слезы. Она кивнула, будто другого не ожидала.

— Вы его видели? Как он там?

— Я его видел, у него все в порядке. — Макс попытался что-то добавить. — Он о вас беспокоится.

— Но не настолько, чтобы вернуться домой.

— Клео права. — Макс сжал рукоятку трости. — Он боится.

Триша улыбнулась сквозь слезы.

— Я тоже боюсь, но мне больше повезло. У меня есть семья, а он там совсем один.

— Это верно.

Макс ждал, когда Триша упрекнет его за неудачу.

— Спасибо вам, что вы потратили время на поездку. Если кто мог уговорить Бена вернуться домой, так только вы. — Триша подошла к Максу, быстро его обняла и отошла в сторону. — Вы настоящий друг.

Макс искал на ее лице осуждение, но его не было.

— Я не представляю, как дальше поступит Бен, — предупредил он на случай, если Триша не совсем поняла, что он провалил дело.

— Ну и что, теперь все зависит от Бена, — спокойно объявила Андромеда. — Вы с ним поговорили и сообщили ему, что семья хочет его возвращения. Теперь нам остается ждать, какое решение он примет. А пока у нас хватает других забот.

— Максу надо выпить чаю, чтобы согреться, прежде чем он примет ванну, — сказала Утренняя Звезда. — Он наверняка промерз до костей.

— Я сейчас налью вам чашку, Макс, — сказала Триша. — Садитесь.

Макс посмотрел в окно. «Ягуар»с саквояжем в багажнике поджидал его снаружи.

На пороге кухни появилась Сильвия.

— Как у вас тут? Похоже, нам сегодня придется готовить обед на двадцать человек. Представьте себе, мистер Квинтон, главарь этой банды, потребовал для всех мясо с кровью. Я ему сказала, что у нас его нет в меню. — Она смолкла, увидев Макса. Медленная довольная улыбка появилась на ее лице. — Кто бы мог подумать! Вы все-таки вернулись. Как прошла поездка?

— Под проливным дождем. Почему вы решили, что я не вернусь?

— Не успели вы утром уехать, как прибежал Сэмми и сообщил, что вы забрали с собой все свои вещи, — сдержанно ответила Сильвия. — Естественно, некоторые из нас предположили, что вы не собираетесь возвращаться.

— Но я здесь. — Макс направился к обеденному столу, где Триша уже поставила для него чашку чая. — Только я не привез Бена.

Сильвия вздохнула.

— Это меня не удивляет. Но попытка не пытка. Спасибо вам, Макс. Ваше благородство превзошло все наши ожидания. Вам сейчас скорее нужно виски, а не чай. Джордж держит для себя бутылочку в конторке.

— Я прекрасно обойдусь и чаем.

Вновь стукнула кухонная дверь, и в комнату ворвался Сэмми. Он затормозил, чуть не упав, и широко раскрыл глаза при виде Макса.

— Привет, Макс. — Он бросился вперед и обхватил руками ногу Макса. — Я думал, ты не вернешься.

В дверях появилась Клео.

— Что тут происходит? Боюсь, без вашей помощи мне не справиться с ордой мужественных воинов. Они меня совсем одолели. Мне даже показалось, что один из них вооружен копьем… — Она замолчала, увидев Макса, ее глаза засияли от радости. — Макс! Вы вернулись домой.

— Привет, Клео. Я не смог уговорить Бена приехать вместе со мной.

Он стоял, опираясь на трость.

— Господи, Макс. — Клео бегом пересекла комнату. — Я так боялась, что ты не вернешься.

В последнее мгновение Макс понял, что Клео собирается броситься ему на шею. Он отставил трость в сторону и приготовился к встрече.

Клео с размаху упала ему на грудь. Он обхватил ее руками, а она прижалась к нему. Клео была теплой и мягкой, и от ее аромата у него закружилась голова. При воспоминании о прошлой ночи жар охватил его тело.

— Давайте оставим нежности на потом, — не без иронии произнесла Сильвия. — Нам надо накормить и разместить целых двадцать голодных мужчин.

— Верно. — Клео подняла голову. Смех исчез из ее глаз. — Боже мой, я чуть не забыла. Тут тебя ждет дама, Макс.

Он неохотно выпустил ее из объятий, с трудом приспосабливаясь к новой ситуации. Он уже убедил себя, что пробудет в гостинице не дольше, чем это потребуется, чтобы объявить о своей неудаче. Теперь ему пришлось привыкать к мысли, что никто не винит и не отвергает его, хотя он не привез с собой Бена.

Макс нахмурился.

— Кто хочет меня видеть?

— Кимберли Керзон-Уинстон. Она говорит, Джейсон приходился ей дядей.

— Проклятье!

— И еще она говорит, что ты работаешь у нее. — Клео решительным движением поправила очки на носу и подозрительно взглянула на Макса. — Я ей ответила, что она ошибается.

Собственнические нотки в голосе Клео заставили Макса улыбнуться.

— Ты ей так и сказала?

— Я ей сказала, что ты работаешь у меня. Что это значит, Макс?

Он взял чашку и залпом выпил чай.

— Только то, что ты говоришь. Я работаю у тебя.

— Но ты работал у миссис Керзон-Уинстон?

— Нет, — категорически произнес Макс. — Я тебе говорил, что работал у Джейсона. Когда он умер, я ушел со своей должности в Международной корпорации «Керзон».

— Понятно. — Глаза Клео блестели за стеклами очков. — Все встало на свои места. Кто же известит миссис Керзон-Уинстон, что ты больше не состоишь у нее на службе?

— Я беру это на себя.

— Прекрасно. Да, между прочим, твой старый друг Гаррисон Спарк тоже нанес нам сегодня визит. У нас не соскучишься.

Макс застыл на месте.

— Что ему нужно?

— А как ты думаешь? — Клео вопросительно подняла брови. — Он предложил мне за картины Латтрелла жалких тридцать тысяч. Я ему сказала то же самое, что и тебе. У меня нет этих дурацких картин, а если бы они были, я бы отдала их тебе.

Макс молча смотрел на Клео. Он не знал, что сказать. Из вестибюля донеслись звуки сердитых мужских голосов. Макс взял трость.

— Мне кажется, нам следует позаботиться о твоих неожиданных гостях.

— Ты прав. Надо надеяться, они воздержатся от стрельбы из лука или упражнений с копьем. У нас приличное заведение. — Клео бросилась к дверям и на мгновение задержалась на пороге. — Сильвия, ты мне поможешь. Триша, позвони Джорджу и попроси, чтобы сегодня он пришел пораньше. Макс, в сто десятом подтекает душ. Посмотри, что можно сделать.

— Хорошо.

— Я позвоню Джорджу, — сказала Триша. Она улыбнулась Максу слабой неуверенной улыбкой. — Еще раз спасибо, Макс.

Впервые в жизни кто-то благодарил его только за попытку. Не найдя слов, он кивнул Трише головой.

По дороге Макс раздумывал над тем, какие инструменты ему потребуются для починки душа в сто десятом номере.

— Ради Бога, что тут происходит, Макс?

Кимберли нервно ходила взад и вперед по солярию, единственному месту в гостинице, еще не оккупированному мужественными воинами.

Макс вытянул ноги и рассеянно потер бедро. Кимберли была по-прежнему поразительно красива, но теперь она не вызывала у него никакой реакции. Если он и питал к ней когда-то какие-то чувства, то они умерли три года назад.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросил он. — Я нашел себе новую работу.

Кимберли с негодованием посмотрела на Макса.

— Брось притворяться, Макс. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы играть в игры. Почему ты ушел из корпорации?

— Скажем, мне захотелось перемен.

— Если мало платят, тебе только стоило попросить. Тебе это хорошо известно. — Каблуки серых замшевых лодочек Кимберли громко стучали по полу, выдавая ее раздражение. — Если это уловка, чтобы заполучить место в правлении, которое дядя Джейсон тебе обещал, то уверяю тебя, ни к чему было разыгрывать жалкую комедию. Макс усмехнулся.

— Прекрати, Ким. Мы оба знаем, что твой отец не позволит никому, кроме членов семьи, заседать в правлении.

Лицо Кимберли покраснело.

— Согласна, у отца это пунктик, но я, наверное, сумела бы его уговорить. Он хочет, чтобы ты вернулся в корпорацию. Он готов пойти на любые твои условия, Макс.

— Оставим эту тему. Времена изменились. Меня больше не интересует место в правлении. С этим покончено.

Макс с изумлением прислушивался к собственным словам. В другое время он бы двумя руками ухватился за предложение. Место в правлении означало, что семья Керзонов принимает его в свои ряды. Такая честь приравнивалась к родственным связям.

— Чего ты добиваешься? — допрашивала Кимберли. — Зачем нужна шоковая тактика? Каковы твои планы? Скажи мне, Макс. Мы можем договориться.

— У меня нет планов. Во всяком случае, они не касаются Керзонов.

Кимберли бросила на него быстрый подозрительный взгляд.

— Уж не переходишь ли ты во Всемирную сеть сельских гостиниц? Если так, мы дадим тебе столько же, сколько они, и больше. Ты прекрасно знаешь, что Керзоны не позволят нашим главным соперникам переманить тебя. Ты это знаешь так же, как я.

— Я не перехожу к ним.

— Тогда в чем дело? Ни за что не поверю, что ты готов работать у этой забавной женщины в спортивных тапочках.

Макс улыбнулся.

— Почему бы и нет? Она платит хорошие деньги.

— Перестань шутить. Она не заплатит тебе и сотой доли того, что ты зарабатывал у нас. — Кимберли обвела рукой солярий, а вместе с ним и всю гостиницу «Гнездышко малиновки». — Мы оба знаем, что ты можешь купить эту гостиницу на свою годовую зарплату. Без премиальных. Сколько она тебе платит?

— Минимальную заработную плату.

Кимберли уставилась на него.

— Я тебе не верю.

— Это не такое уж невыгодное соглашение. У меня комната в мансарде и трехразовое питание. Я также могу оставлять себе все чаевые. На прошлой неделе один тип дал мне десять долларов.

— У тебя чердачная комната? И ты служишь за чаевые? Да это безумие. Что случилось? — Кимберли остановилась перед ним. — Ты знаешь, что ты нам нужен. В конце концов, ты нужен мне.

Макс откинул голову на спинку плетеного кресла.

— Я тебе не нужен, Ким. И корпорации «Керзон» тоже. Очень скоро вы поймете, что можете отлично обходиться без меня.

— Мы многие годы полагались на тебя. Ты это знаешь, Макс.

— Деннисон сейчас, наверное, немного нервничает, как-никак, переходный период. Но у него есть ты, Ким. — Макс слегка сощурился. — А у тебя есть все качества для того, чтобы руководить компанией.

— Ты хорошо знаешь, что отец никогда не передаст мне компанию, — с горечью сказала Кимберли. — Я ведь не сын, о котором он столько мечтал, и никогда им не буду.

Макс молчал. Ему нечего было сказать. Кимберли была права. Ее отец Деннисон Керзон собирался единолично руководить Международной корпорацией «Керзон»и доказать всем, что он так же талантлив, как и его брат. К сожалению, у него не было тех блестящих способностей организатора с широким кругозором, какими обладал Джейсон.

Лишь один человек в семье мог уверенно вести в будущее Международную корпорацию «Керзон», и таким человеком была Кимберли. Но отец никогда не доверит ей дело: Деннисон считал, что это под силу только мужчине.

Макс подумал, что такое решение грозит корпорации большими бедами, но, с другой стороны, это теперь чужая проблема.

Кимберли некоторое время внимательно смотрела на Макса. Затем повернулась и отошла к фонтану. Склонив голову, она наблюдала за журчащими струями.

— Мне надо тебе кое-что сказать, Макс.

— Что?

— Мы не ладим с Рурком. Я собираюсь с ним расстаться.

Макс смотрел на ее классически правильный профиль.

— Почему?

— Тебя это интересует?

Макс пожал плечами.

— Нет.

Кимберли потрогала голубые изразцы верхней чаши фонтана.

— Три года назад я сделала ошибку, Макс. Я позволила отцу отговорить меня от брака с тобой.

— Ему не пришлось особенно стараться. Ты начала сомневаться сразу после нашей помолвки.

— Я была глупой.

— Давай не будем преувеличивать, Кимберли, я не в настроении. — Макс взял трость. — Сегодня был тяжелый день, и я устал.

Что-то блеснуло на пороге комнаты. Макс повернул голову и в полумраке увидел Клео. Ее серебряные кроссовки отражали свет, проникавший из холла. Он не мог разглядеть выражения ее лица.

— Макс? — Она сделала шаг вперед. — Я всюду тебя ищу. Пожалуй, нам надо закрыть гостиную. Новые постояльцы с пляжа какие-то странные. Сидят и рассказывают друг другу о семейных неурядицах и разводах, кое-кто даже всплакнул. Это плохо действует на других гостей.

— Пойду посмотрю, что там происходит.

Довольный вмешательством Клео, Макс поднялся с кресла.

Кимберли не скрывала своего удивления. Она повернулась к Клео.

— Я ничего не понимаю. Пожалуйста, объясните мне, что происходит?

— Мне нужен Макс, — спокойно заявила Клео.

— Так уж нужен? — Ким обожгла ее взглядом. — Вопрос в том, почему вы нужны Максу? Хочу вас предупредить, мисс Роббинс, Макс Форчун не станет разыгрывать из себя портье или бармена без важных на то причин.

— Неужели? — Клео вздернула подбородок. — А вам откуда известны его мотивы?

— Это долгая история. — Кимберли попыталась пройти мимо Клео. — Мы с Максом давно знакомы. Разве он вам не рассказывал о нас?

— Что он мог рассказывать? — спросила Клео, преградив ей дорогу.

Макс ругнулся про себя. Кимберли высокомерно улыбнулась.

— Пусть Макс сам расскажет все подробности, мисс Роббинс. Для начала спросите у него, почему он хромает.

9

Спустя полчаса, когда все постояльцы благополучно разошлись по своим комнатам, а Джордж занял место за конторкой в вестибюле, Макс и Клео направились вверх по лестнице на третий этаж.

— Не хочу сказать ничего плохого о мужчинах, — говорила Клео, отводя со лба пряди волос, — но я буду рада, когда мистер Тобиас Квинтон и его мужественные воины наконец покинут гостиницу. Меня нервирует, когда взрослые мужчины пытаются публично разобраться в своих эмоциях.

— Мы можем избавиться от них прямо завтра утром, — предложил Макс. — Скажем им, что приезжает другая группа, или придумаем еще что-нибудь.

— Хорошо, но мы не ждем другую группу, — уныло отозвалась Клео. — На этот уик-энд нет особого наплыва гостей. Будем откровенны, мистер Квинтон и его шайка все-таки платят деньги. Видимо, нам придется немного потерпеть.

— Вот что значит настоящая хозяйка гостиницы, — похвалил Макс.

Он задержался в холле на третьем этаже в надежде, что она пригласит его к себе или отправится вместе с ним в мансарду. Клео не сделала ни того, ни другого.

— Что ж, спокойной ночи, Макс. — Она улыбнулась ему натянутой улыбкой, но ее глаза выражали недоверие. — Ты, наверное, очень устал после долгой поездки. До завтра.

Она встала на цыпочки и слегка коснулась губами его щеки. Затем повернулась и пошла по коридору к себе в комнату.

Макс остался стоять на месте. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Темное бешеное желание закипело у него в крови, но это было не самое худшее. Самое худшее заключалось в том, что он не имел ни малейшего представления о ее мыслях.

После той сцены в солярии Клео не сказала ему о Кимберли ни слова. Он не понимал, то ли она рассердилась, то ли обиделась, а может быть, просто не хотела себя выдавать. Он не сомневался, что у нее к нему масса вопросов. Он догадывался, что Клео еле сдерживает свое любопытство.

У него тоже был к ней очень важный вопрос, и ответ на него он мог получить одним-единственным способом. Макс сжал набалдашник трости и отправился вслед за Клео.

Он остановился у ее двери и поднял руку, чтобы постучать, но задержался, собираясь с духом. Задать вопрос Клео было столь же трудно, как и вернуться в гостиницу без Бена Аткинса. Возможно, даже труднее. Макс дважды постучал в дверь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Клео осторожно приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку. Свет в коридоре отражался в стеклах ее очков, скрывая выражение глаз.

— Что-нибудь случилось? — вежливо поинтересовалась она.

— Я хотел бы уточнить, кто где будет ночевать, — очень серьезно произнес Макс.

Клео непонимающе сдвинула брови.

— Кто-нибудь недоволен своим номером?

— Да, — сдержанно подтвердил Макс. — Я.

Клео ухватилась за косяк двери. Похоже, она действительно нуждалась в опоре.

— Ты?

— Я бы хотел уточнить, где мне сегодня спать?

Клео недоуменно смотрела на него.

— А где ты хотел бы сегодня спать?

— Здесь. — Макс протиснул ботинок в узкую дверную щель. — И с тобой.

— Вот как.

Он тоже оперся рукой о косяк.

— Это все, что ты скажешь? — спросил он. Щеки Клео стали ярко-розовыми.

— Я не знала, какие у тебя планы. Я хочу сказать, я не представляла, что ты думаешь о сложившейся ситуации. Я думала, тебе надо разобраться в своих чувствах.

— Ты говоришь, как Тобиас Квинтон.

Клео печально улыбнулась.

— Правда похоже? А все-таки, ты разобрался в своих чувствах?

— Я знаю, чего я хочу.

Макс положил руку на дверь и тихонечко нажал. Он не собирается грубо врываться к ней в спальню, напомнил он себе. Он просто чуть-чуть нажмет и посмотрит, что получится. Если Клео не отступит назад, это и будет ответом на его вопрос.

— Макс.

Дверь внезапно поддалась под его напором, потому что Клео перестала ее придерживать. В последнюю секунду Макс сообразил, что слишком сильно напирает на дверь. Он потерял равновесие, его больная нога не выдержала, и он влетел в комнату.

Он бы позорно растянулся на полу, если бы не Клео, которая с равной силой бросилась прямо к нему на грудь. Макс пошатнулся от удара, но сумел крепко ухватить и Клео, и свою трость. В свою очередь Клео обхватила его руками и не выпускала из объятий.

— Я не знала, что и подумать, когда Сэмми сказал, что ты забрал с собой вещи, — говорила Клео, уткнувшись лицом ему в грудь. — А когда появилась эта самая Кимберли Керзон-Уинстон, я совсем растерялась.

— Я знаю. Теперь все в порядке. Я ведь тоже растерялся.

Макс взял ее за подбородок, поднял ее лицо и поцеловал как можно крепче.

Клео обвила его шею руками и ответила на поцелуй с равным пылом. Не отрываясь от ее губ, Макс вместе с ней упал на кровать, поверх старомодного покрывала.

«Вот что значит вернуться домой», — мелькнуло у него в голове.

Час спустя Клео пошевелилась в темноте.

— Макс?

— Да?

Он ее почти не слышал. Он был где-то на границе между бодрствованием и сном, тело пресыщено удовольствием, душа умиротворена. Клео лежала, прижавшись к нему спиной и своими в меру пышными бедрами, повторяя изгиб его тела. Владевшее им чувство покоя было настолько ново, что Макс сопротивлялся сну, желая насладиться до конца непривычным состоянием.

— Вы с Кимберли были любовниками?

— Это что еще?

Макс совершенно проснулся.

— Что ты сказал? — переспросила Клео.

— Ничего.

Он открыл глаза, закинул руки за голову и неодобрительно посмотрел на цветастый, в оборках, балдахин над кроватью.

— Так как же насчет вас с Кимберли?

— Мы некоторое время были помолвлены.

— Помолвлены! — Клео стремительно села на кровати. — Ты хочешь сказать, ты чуть не женился на ней?

— Это длилось недолго. Помолвка была очень короткой.

— Что значит короткой? — настаивала она.

— Примерно месяца полтора.

Если точно, пять недель и четыре дня. Правда, в те времена Макс не вел счет дням.

Пять недель и четыре дня он обманывался, думая, что наконец проник в заповедный семейный круг Керзонов. Пять недель и четыре дня веры в то, что он завоевал для себя надежное постоянное место в мире Джейсона.

— Ты говоришь «примерно»? Разве ты не помнишь?

Макс застонал.

— С тех пор прошло три года, Клео.

— Что же случилось?

— Ничего не случилось. Мы разорвали помолвку, только и всего.

— Ты раздумал жениться?

Макс зевнул.

— Кимберли раздумала. — Не успел он произнести эти слова, как понял, что совершил серьезную тактическую ошибку. — Я хочу сказать, мы расстались по взаимному согласию.

Но было поздно. Клео уже налетела на него:

— Значит, она разорвала помолвку, а не ты?

— Мы решили, что не подходим друг другу.

— Почему?

— По многим причинам.

— Каким причинам?

Макс почувствовал, что его загоняют в угол. Он немедленно положил этому конец, как поступал всегда, когда кто-то на него оказывал давление.

— Перестань наседать на меня, Клео. Наши отношения с Кимберли закончились три года назад.

— Но все это время ты у нее работал?

— Я уже сказал тебе, что работал у Джейсона, а не у Кимберли. Теперь я работаю у тебя.

— Вот как. — Клео замолчала, обдумывая его слова. — Почему она разорвала помолвку?

Макс барабанил пальцами по кровати.

— Она решила, что мы принадлежим к разным общественным слоям.

— Что ты имеешь в виду?

— Она из богатой семьи, с хорошим образованием и происхождением, которым можно гордиться. Она наследница Международной корпорации «Керзон». А я никто. Все свои деньги я заработал у Джейсона. Ее отец не одобрял наш брак. Сама Кимберли меня не одобряла, чего уж там говорить.

— И тогда она вышла замуж за кого-то по имени Уинстон?

— Рурк Уинстон.

— Много денег, хорошее образование и происхождение, которым можно гордиться. Верно?

— Верно. У его семьи не просто огромное состояние, а целая империя, и он стоит во главе нее.

— Что имела в виду Кимберли, когда сказала, что я должна спросить тебя о твоей ноге?

Макс снова краем глаза взглянул на Клео. Он почувствовал в ней неодолимое упорство. Этого следовало ожидать. Данное свойство входило в реестр качеств девушек-скаутов.

— Мы обручились вскоре после того, как я повредил ногу. Между прочим, когда я лечился в больнице, Кимберли, она… — он искал подходящее слово, — она была в это время несколько возбуждена.

— Она беспокоилась о тебе?

— Мне кажется, она страдала от угрызений совести.

Клео нахмурилась.

— Почему? Она имела какое-то отношение к твоему несчастью?

— До некоторой степени. Кимберли настояла, что хочет посетить участок под строительство гостиницы в Южной Америке. Я уже находился там и решил, что он нам не подходит. Я предупредил ее, чтобы она не приезжала, но она сама хотела все проверить.

— Что же случилось? Макс пожал плечами.

— Я встретил ее в аэропорту. По пути в город нас остановили повстанцы, которые прослышали, что приезжает кто-то из Керзонов. Они хотели ее похитить и использовать как заложницу в войне с местными властями.

— Господи! — Клео была потрясена. — Как ты поступил?

Макс с непонятным выражением посмотрел на Клео.

— Когда я работал у Джейсона, мне не раз приходилось бывать в подобных местах, поэтому у меня всегда с собой был револьвер. Между мной и повстанцами началась перестрелка. Одна пуля пробила дверь машины и попала мне в ногу.

— Значит, вот когда ты был ранен? — Голос Клео сорвался. — Когда ты спасал Кимберли?

— Да.

Клео схватила его за руку.

— Тебя могли убить.

— Послушай, Клео, это очень старая история, нет смысла ее обсуждать.

— Но тебя могли убить, — снова повторила она. Ее ногти впились ему в руку.

Макс расслышал в ее голосе прежний страх. Ее больше не заботили его отношения с Кимберли, ей на память пришли обстоятельства смерти родителей и собственное прошлое.

— Успокойся, Клео. — Он повернулся на бок и притянул ее к себе. — Все в порядке. Я с тобой. Она прижалась к нему, согреваясь его теплом.

— Хорошо, я больше не буду.

— Прекрасно. — Успокаивая, он гладил ее по спине. — Уже поздно. Попробуй заснуть.

Макс почувствовал, как ее тело обмякло.

— Ты сказал, вы были помолвлены всего полтора месяца?

— На неделю больше или меньше. — Он старался говорить как можно безразличней. — Не помню точно, сколько.

— А теперь Кимберли замужем за другим.

— Да.

— И она хочет заполучить тебя обратно, Макс. — Голос Клео был бесцветным. — Меня не обманешь. Макс улыбнулся, зарывшись лицом в ее волосы.

— Только из деловых соображений. Ее отец считает, что компания во мне нуждается.

— Это действительно так?

— Мне все равно, так это или не так. Мне не нужна эта работа.

— Ты уверен?

— Уверен. — Он поцеловал ее в шею. — У меня есть другая работа.

Клео взглянула на него через прищуренные ресницы.

— Могу побиться об заклад, Международная корпорация «Керзон» платит немного больше, чем гостиница «Гнездышко малиновки».

— Все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. — Макс поцеловал нежный душистый изгиб ее груди и погрузил пальцы в мягкие волосы у нее между ног. — Я вполне доволен тем, что получаю здесь.

— Так уж доволен? — Клео положила руку ему на плечо. — Макс, ты все еще ее любишь?

Вопрос встревожил Макса. Он никогда не задумывался, любил ли он Кимберли. Никогда не задумывался, любил ли он вообще кого-нибудь.

— Нет.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Что-то ты слишком легко отвечаешь.

— Но это легкий вопрос.

Макс взял губами ее сосок. Он был зрелый и сладкий, как ягода малины. От его вкуса по телу Макса прошла дрожь. Он почувствовал возбуждение.

— Почему легкий? Разве ты не любил ее три года назад?

— Клео…

— Просто мне любопытно, — сказала она тихо. — Я знаю, какой сильной может быть любовь, потому что мои родители горячо любили друг друга. Такой человек, как ты, не может легко говорить о подобном чувстве, если он его испытал.

Он перестал ее ласкать и поднял голову.

— Такой человек, как я? — повторил он. Клео нежно погладила Макса по щеке.

— Ты — как твои картины, о которых ты мне рассказывал. В тебе есть глубина. В тебе множество оттенков. Мне кажется, если ты полюбишь, то будешь любить очень долго. Наверное, вечно.

— Я не произведение искусства. Не приукрашивай меня, Клео. — Макс поймал ее руку и прижал к своей груди. — Я ничего не знаю о такой любви. Если она вообще существует.

— Мои родители знали это чувство. — Клео улыбнулась. — Я тоже хочу узнать такую любовь.

У Макса заныло сердце.

— Ты можешь потратить на ее поиски целую жизнь и никогда не будешь удовлетворена своими находками.

— Именно это мне говорил психотерапевт. — Она убрала руку с его груди. — Значит, ты не любил Кимберли?

— Я не ошибусь, если скажу, что наши с Кимберли чувства ничуть не походили на те, что связывали твоих родителей.

Он агрессивно просунул ногу между теплыми бедрами Клео и, почувствовав ответный отклик, еще более укрепился в своей уверенности. Пусть у Клео весьма отвлеченные представления о любви, но ее тело очень прагматично отвечает на его чувственный призыв. Он до тех пор будет развивать в ней эту привычку, пока Клео не позабудет о неведомой, призрачной, всепоглощающей любви.

— Я чего-то не понимаю. — Клео уперлась ему ладонями в плечи и пристально посмотрела в лицо. — Что ты чувствовал к Кимберли?

Макс попытался сдержать свое нетерпение. Он был готов к действиям, и Клео была такой теплой, млеющей, призывной.

— Это немного трудно объяснить, Клео. Кимберли олицетворяла множество вещей, о которых я мечтал в то время. Я тогда думал, что если заполучу ее, то с нею и все остальное. Только я ошибался. Она оказала и мне, и себе большую услугу, когда разорвала помолвку.

— Скажи, какие вещи ты хотел иметь? — прошептала Клео.

— Зачем об этом говорить? Они мне больше не нужны.

— Ты не обманываешь себя?

— Нет, — твердо ответил Макс.

Языком он смочил кончик пальца и коснулся маленького твердого бутона между ее ногами.

В ответ Клео вздрогнула и с тихим стоном приподнялась под его рукой. Всей ладонью он прикрыл мягкие волосы и ощутил влажное тепло. Она горела от желания. Он хотел снова потеряться в ней.

— Чего же ты хочешь теперь? — спросила Клео.

— Тебя.

Она вздохнула, подтверждая свою капитуляцию, и поцеловала его в плечо коротким поцелуем.

— Я тоже тебя хочу.

Через минуту, когда он был уже глубоко внутри, ему пришло в голову, что он сказал больше, чем правду. Он хотел Клео сильнее, чем когда-нибудь другую женщину. Он не пытался объяснить эту истину, он принимал ее как должное.

Отдаленный стук пробудил Клео от крепкого, без сновидений, сна. Некоторое время она лежала неподвижно, определяя, откуда доносятся звуки. Через мгновение шум прекратился.

Клео решила, что Джордж или кто-то из постояльцев прошел по коридору мимо комнаты.

Клео зевнула и попробовала повернуться на бок, но не смогла, потому что Макс придавил ей ноги. Он положил свое мускулистое бедро поверх ее ног и прижал Клео к постели.

Она не могла освободиться от груза и к тому же еще страдала от жары. Тепло, исходящее от Макса, делало ненужным одеяло. Спать в одной кровати с Максом было все равно, что находиться рядом с доменной печью.

Стук возобновился. Он отдавался в стенах упорным, навязчивым, действующим на нервы ритмом.

Тук, тук, тук.

На этот раз Клео совсем проснулась. Она быстро села на кровати.

— Господи, Макс. Кто-то внизу бьет в барабан.

— Что случилось? — спросил Макс, не отрывая головы от подушки.

— Разве ты не слышишь? У кого-то внизу объявился барабан. — Клео сбросила с себя одеяло и отодвинула в сторону ногу Макса. — Он разбудит всю гостиницу.

Клео наконец удалось подняться с кровати. Она бросилась к стенному шкафу и достала джинсы и рубашку.

— Подожди, Клео. Я пойду с тобой.

Макс, позевывая, встал с кровати.

Отдаленные звуки мужских голосов мешались с ударами барабана. Клео напряженно прислушалась и удивленно вскрикнула.

— Они начали петь. — Она схватила очки и надела их на нос. — Должно быть, это воины мистера Квинтона. С меня довольно, сейчас я их всех выгоню вон. И мне наплевать, если на улице льет как из ведра.

— Если ты их выгонишь, то кто станет платить за номера, — напомнил Макс, застегивая молнию на брюках.

— Сейчас для меня самое главное заставить замолчать проклятый барабан. — Клео была уже в дверях. — Я так и знала, что напрасно пустила их в гостиницу. Мне с самого начала не понравился Тобиас Квинтон. Я слишком мягкосердечная, вот в чем моя проблема.

Она рывком открыла дверь и побежала по коридору, слыша, как за ней с некоторой задержкой поспевает Макс.

На втором этаже бой барабана усилился, на первом он оглушал. Звуки определенно неслись из солярия.

Клео направилась к конторке в вестибюле. Джорджа нигде не было видно. В полной уверенности, что Джордж уже наводит порядок, Клео повернула к солярию, но остановилась, услышав доносящийся из офиса храп.

— Это ты, Джордж?

— Твой бдительный ночной портье спит сном праведника, — заметил Макс, догнав Клео.

Клео поспешила в офис и действительно обнаружила там Джорджа, который, развалившись, открыв рот, спал в ее кресле. Ноги он положил на рабочий стол Клео.

— Не буди его, — посоветовал Макс. — Все равно от него никакой пользы.

— Пожалуй, ты прав. — Клео решительно подняла голову и расправила плечи. — Придется мне взять все на себя.

— Клео, позволь мне этим заняться.

— Я уже три года самостоятельно управляю гостиницей.

Клео промаршировала по коридору в направлении солярия. Звуки барабана и поющие голоса стали еще громче.

— Ты меня наняла, чтобы я тебе помогал в таких делах, ты помнишь?

— Это не значит, что я не могу сама справиться с несколькими невежами.

Клео остановилась перед стеклянными дверями солярия. Двери были закрыты, но через стекло Клео видела, что все огни внутри потушены. Судя по оранжевому отсвету, Квинтон и компания разожгли огонь в камине.

— Какие нахалы.

— Разреши мне войти первым, — сказал Макс и уже взялся за ручку.

— Нет, я сама.

Клео настежь распахнула обе половины двери.

Грохот барабана и рев мужских голосов вырвался наружу. В свете прыгающих языков пламени Клео с трудом разглядела очертания мужских фигур, сидящих на полу. Они полукругом расположились перед камином.

Величественный человек с белой гривой волос возвышался посередине. Перед ним стоял барабан. Его поднятая рука застыла в воздухе, готовая нанести следующий удар по инструменту.

— Достаточно, мистер Квинтон.

Клео протянула руку и одним движением нажала на все выключатели. Потоки света залили солярий.

Двадцать совершенно голых мужчин с неодобрением уставились на Клео.

Она в изумлении застыла на месте. Ни на одном из мужчин не было ни клочка одежды.

Клео онемела. Она повернулась и обнаружила за своей спиной Макса.

— Я же тебе предлагал войти первым, — заметил он. Его глаза смеялись.

Клео наконец обрела дар речи.

— Надо что-то сделать.

— Ты права, хозяйка. — Макс отступил в сторону, чтобы она могла выйти в коридор. — Тебе лучше вернуться к себе в комнату. А я отправлю воинов обратно в их палатки на пляже.

— Оставь нас, женщина, — произнес нараспев низким голосом Квинтон. — Это мужское дело.

— Она совсем как моя бывшая жена, — высказался один из участников. — Диана вечно мешала мне развлечься.

— Пришло время мужчинам сомкнуть ряды, — затянул Квинтон. Он бил в барабан. — Пришло время мужчинам взять власть в свои руки. Пришло время созывать воинов.

Разъяренная Клео взглянула на Макса.

— Я не желаю, чтобы ты разогнал их по комнатам. Я хочу, чтобы они убирались отсюда совсем, понятно? Немедленно!

— Подумай, Клео, сколько денег ты потеряешь, если сейчас их выгонишь.

— Мне наплевать на деньги. Я хочу, чтобы они сию минуту освободили помещение.

— Вы можете к нам присоединиться, — предложил Квинтон Максу. — Это время и место для сбора мужчин.

— Благодарю вас, — очень вежливо отозвался Макс.

— Макс, — прошипела Клео. — Клянусь, если ты разденешься и начнешь петь вместе с ними, я тебя удушу.

Губы Макса задрожали от сдерживаемого смеха.

— Ты не шутишь? — спросил он. Квинтон поднялся на ноги. Он предусмотрительно держал перед собой барабан.

— Не дайте ей запугать себя, — посоветовал он Максу. — Вы мужчина. Пришло время разбудить в себе мужество. Возродить душу воина, которая дремлет внутри.

Клео обратилась к незваному гостю:

— Ни слова больше, мистер Квинтон. Я приняла вас сегодня по доброте душевной, потому что вы и ваша команда нуждались в ночлеге. Вы попросили вас приютить и отплатили мне черной неблагодарностью.

— Мы не просили о ночлеге, — недовольно вмешался один из сидящих на полу воинов. — Мы могли расположиться на пляже.

— Тогда почему вы не остались там? — потребовала ответа Клео.

— Потому что нам там не очень понравилось, — объяснил другой сидящий мужчина.

— Вот как! В чем дело? — вопрошала Клео. — Неужели вы, могучие и непобедимые воины, побоялись вымокнуть под дождем?

Руки Макса твердо легли на плечи Клео.

— На мой взгляд, дело превращается в фарс. — Он повернул ее лицом к двери и вывел в коридор. — Прошу тебя удалиться, хозяйка. Я сам ими займусь.

— Ладно. А я пойду проверю, все ли номера их кредитных карточек у нас есть. Мы возьмем с них за ночлег и за завтрак тоже, хотя их здесь уже не будет.

Макс не мог удержаться от улыбки.

— Спокойной ночи, Клео.

Клео заскрежетала зубами и направилась в вестибюль. Ей вслед Квинтон ударил в барабан. Никогда в жизни Клео не была так зла. Она буквально ворвалась в вестибюль. Она была готова разорвать Джорджа на части за пренебрежение своими обязанностями.

Знакомая фигура появилась в дверях офиса. Человек держал в руках ключ.

— Привет, Клео, — робко сказал Бен. Он показал ей ключ. — Джордж спал, поэтому я сам его взял. Я иду к себе в комнату. А вы что встали так рано?

Клео в один миг позабыла о Тобиасе Квинтоне и его голых воинах. Она радостно смотрела на Бена.

— Бенжи, то есть Бен, ты вернулся домой!

— Угу.

— Как я рада тебя видеть. — Клео бросилась к нему и крепко обняла. — Мы сильно о тебе беспокоились.

— Я немного не вовремя явился. Решил не откладывать до утра, сел в машину и поехал. — Бен неуклюже ответил на объятия Клео. — Наверное, стоило подождать.

— Ни в коем случае. — Клео выпустила его из объятий. — Тут твой дом. Ты правильно поступил, что приехал сразу сюда. Представляешь, как обрадуется тебе Триша.

— Угу. — Бен взглянул на ключ в руке. — Вы думаете, она на меня не сердится? Я не хотел ее обидеть. Понимаете, мне надо было все обдумать.

Клео улыбнулась.

— Она будет очень рада, Бен. Она понимает, что ты испугался, когда узнал о ребенке.

Бен покраснел.

— Да, это правда. А она испугалась еще больше меня. Макс сказал, что вместе не так сильно пугаешься, чем когда ты один.

Клео склонила набок голову.

— Макс так сказал?

Бен кивнул.

— Он сказал, я нужен Трише. Сказал, ребенку я тоже нужен, хотя я не знаю, как быть отцом.

— Он прав, Бен. Как хорошо, что ты снова дома.

— Это ты, Бен? — нетерпеливо позвал Макс из холла.

— Да, сэр. — В голосе Бена явственно слышалось уважение. Он смотрел на Макса, стоявшего позади Клео. — Я вернулся.

— Вижу. — В глазах Макса читалось полное одобрение. — Очень вовремя. Я как раз собирался разбудить Джорджа и попросить его мне помочь, но, пожалуй, ты мне больше подойдешь.

Бен расправил плечи.

— Что нужно сделать?

— Прикрывай мне тыл, пока мы с Тобиасом Квинтоном сыграем одну-две партии в покер. Не думаю, что он будет жульничать, но кто знает.

У Клео вновь испортилось настроение.

— Какой еще покер? О чем вы говорите?

— Расслабься, Клео. — Макс спокойно улыбнулся. — Мы с Квинтоном достигли договоренности. Мы по-мужски уладим дело. Если я выиграю, воины без шума отправятся к себе в комнаты спать.

Клео пришла в ярость.

— А если ты проиграешь?

— Тогда они будут бить в барабан и петь до самого утра.

Клео опешила.

— Это риск. Ты можешь проиграть.

— Не беспокойся. — Макс подмигнул. — Я не проиграю. Можешь на меня положиться.

Клео чуть не закричала от возмущения.

— Кто придумал эту глупость?

— Я придумал, — признался Макс.

— Господи. — Клео оперлась на конторку. — Кто бы мог подумать.

— Я уже тебе сказал, Клео. Расслабься, — посоветовал Макс. — Это мужское дело. Женщине этого не понять.

10

Какая приятная вещь быть в доме героем, рассуждал Макс на следующее утро, после того как они накормили постояльцев завтраком. Триша считала, что ему все подвластно, раз он вернул домой Бена. Сам Бен определенно сделал из него пример для подражания. Андромеда, как и все остальные женщины из Приюта космической гармонии, объявила, что он блестяще справился со скандальной ситуацией, созданной Квинтоном и командой мужественных воинов. А Сэмми просто искренне радовался его возвращению.

Только Клео все еще сердилась.

Она появилась на кухне, когда столовая была уже прибрана после завтрака и работники гостиницы пили чай и кофе и ели булочки по последнему рецепту Утренней Звезды.

Клео остановилась посреди кухни и уперла руки в бока. Ее лицо выражало одновременно мрачность и торжество.

— Они убрались восвояси, — сообщила она. — Тобиас Квинтон и его банда наконец-то отбыли. Я не желаю видеть мужественных воинов до конца моей жизни.

Макс встретился глазами с Беном. Ни один не сказал ни слова. Они посмотрели на Клео.

Макс вежливо откашлялся.

— Хотел бы узнать, а кем ты считаешь нас с Беном? Жалкими слабаками?

Клео смутилась.

— Не надо преувеличивать. Вы знаете, что я имею в виду.

— Ты хочешь сказать, что не подаришь мне к Рождеству барабан? — спросил Макс.

Сильвия, Андромеда и все остальные невольно рассмеялись. Клео терпеливо подождала, пока они успокоятся. Она налила себе чашку чая.

— Смейтесь на здоровье, — проворчала она. — Но скажу, нам крупно повезло, что Макс с Беном сумели уложить этих типов в постель. А что, если бы Макс проиграл идиотскую партию в покер?

— Да разве я могу проиграть с таким именем, как Форчун4? — спросил Макс.

Андромеда тут же подхватила тему.

— Ну конечно же, Макс. Определенно, существует какая-то связь между именем, полученным при рождении, и удачей в жизни. Вы всегда выигрываете в карты?

Бен ухмыльнулся.

— Не сомневайтесь, он всегда выигрывает, если действует, как сегодня ночью. Я следил за ним. Клео напрасно волнуется. У Тобиаса Квинтона не было никаких шансов.

Клео строго взглянула на Макса из-за чашки.

— Ты мошенничал, Макс?

— Есть вещи, которые мужественные мужчины не обсуждают при женщинах, — с напускным высокомерием объявил Макс. — Это наше дело.

Клео хмыкнула.

— Если уж мы заговорили о мужских делах и вещах, то я очень надеюсь, что никогда больше не увижу ничего подобного тому, что лицезрела в солярии.

Все с любопытством устремили взгляды на Клео.

Макс мысленно представил себе обнаженных мужчин, сидящих перед огнем. Он сдержанно улыбнулся Клео.

— Ты была разочарована?

Клео со значением посмотрела на него.

— Давайте скажем так: ни один из них не шел ни в какое сравнение с выдающимся, превосходным образцом, который я удостоилась видеть на закрытом просмотре.

Макс закашлялся, глотая кофе.

— Рад это слышать.

Сэмми подергал Клео за джинсы.

— Что такое мужская вещь? — спросил он с настойчивостью пятилетнего ребенка.

Клео взглянула на него и кротко улыбнулась.

— Иногда это сущая безделица. Но попадаются и настоящие произведения искусства.

— А-а.

Недовольный ответом, Сэмми утешился, взяв себе еще одну булочку.

На всех лицах появилась усмешка. Щеки Клео опять порозовели, и, чтобы скрыть смущение, она подлила себе чаю.

Да, неплохо быть героем, думал Макс. Но самое главное, вчера вечером он узнал, что от него ничего не требуется, только вернуться домой, где он сразу получил работу и все остальное.

Клео прервала утреннюю прогулку и остановилась, наблюдая, как к ней по каменистому пляжу приближается Кимберли Керзон.

Кимберли выглядела элегантной в дорогих коричневых мокасинах, серых шерстяных брюках и жакете в черную с белым клеточку. Ее белокурые волосы были собраны на шее в аккуратный пучок. Клео вдруг вспомнила о своих растрепанных ветром волосах.

— Доброе утро, миссис Керзон-Уинстон, — сказала Клео, решив быть очень любезной. — Я думала, вы уехали.

Кимберли остановилась перед Клео. Ее глаза были настороженными и неприветливыми.

— Я хотела поговорить с вами до отъезда.

Клео сложила руки на груди.

— О чем? О Максе?

— Да.

Клео вопросительно посмотрела на Кимберли.

— О чем тут говорить?

— Я хочу знать, что происходит между вами.

— Для чего вам? Кимберли поджала губы.

— Потому что Макс ведет себя очень необычно. Между прочим, в полном противоречии со своим характером. Он что-то задумал, и я хочу знать что.

— Мне кажется, я не обязана давать вам отчет, — сказала Клео как можно мягче. — Наши взаимоотношения с Максом — это мое личное дело.

Кимберли выглядела озадаченной.

— Ваши взаимоотношения? С кем — с Максом Форчуном? Поверьте мне, мисс Роббинс, Макс не знает значения слова «взаимоотношения». Он робот. Очень одаренный, очень умный, в высшей степени полезный, но тем не менее только робот.

Клео была поражена.

— Это не правда.

— Я знаю его значительно дольше, чем вы, мисс Роббинс. Он вам сказал, что мы некоторое время были помолвлены?

— Да.

— Он вам сказал, что хромает, оттого что спас мне жизнь?

Клео сильнее прижала скрещенные руки к груди.

— Да, сказал.

Кимберли посмотрела на затянутый тучами горизонт.

— Он попросил меня выйти за него замуж, когда лежал после ранения в больнице. Он хорошо понимал, что я испытываю угрызения совести. Это моя вина, что его ранили, и мы оба это хорошо сознавали. Он умело использовал этот факт, чтобы заставить меня обручиться с ним.

— Зачем ему это было нужно? Кимберли пожала плечами.

— Он хотел завладеть и мной, и Международной корпорацией «Керзон». Признаюсь, я испытывала к нему физическое влечение. Сначала пыталась себя уверить, что он меня любит, но я всегда знала, что он использует меня для достижения своих целей. Если Макс чего-то захочет, он ни перед чем не остановится.

— Думаю, вы ошибаетесь, — возразила Клео.

— Это я-то ошибаюсь? — Кимберли скривила губы. — Вы просто не видели Макса в действии. Макс человек с определенной репутацией.

— Какой?

— Если он решит что-то сделать, его не остановить. Если дяде Джейсону надо было спасти горящий деловой контракт или возникала проблема в какой-то гостинице, он посылал туда Макса. И Макс его никогда не подводил. Что дядя Джейсон хотел, то Макс для него и делал.

— Макс был очень близок с вашим дядей, — сдержанно заметила Клео.

— Макс не может быть с кем-то близок. Во всяком случае, как вы это подразумеваете. — Кимберли горько улыбнулась. — Он использовал дядю Джейсона, как он использует всех остальных. Макс поставил себе задачу сделать себя незаменимым для корпорации. И, как всегда, этого добился.

— Если Макс такой безжалостный, зачем вы хотите заполучить его обратно?

— Он нужен Международной корпорации «Керзон». — Взгляд Кимберли был мрачным. — Во всяком случае, так думает мой отец.

— А вы что думаете? — тихо спросила Клео. Кимберли посмотрела на холодные волны.

— Я думаю, Макс будет в высшей степени полезным для корпорации, но я также считаю, что он очень опасен. Если мы заплатим ту цену, которую он, наверное, потребует за возвращение, мы подвергнем себя огромному риску.

Клео напряженно изучала ее лицо.

— И чего же, вы думаете, Макс хочет от вас?

— Место в правлении корпорации. Дядя Джейсон обещал ему такое место. Но Джейсон не успел заставить нас посадить в правление человека, который не является членом семьи.

— Похоже, Макс не собирается возвращаться, — осторожно сказала Клео. — Он считает, вы с вашим отцом можете управлять компанией и без него.

Кимберли коротко, сухо рассмеялась.

— Мой отец придерживается противоположного мнения. Он говорит, что Макс нам нужен. По крайней мере, на пару лет.

Клео посмотрела вниз на носки своих серебряных кроссовок, затем подняла глаза на Кимберли.

— А вы что думаете об этом?

Кимберли бросила на нее быстрый взгляд.

— Я думаю вот что: мой отец стоит во главе компании, и, если ему нужен Макс, я пойду на все, только бы его вернуть. Я вам открыла свои карты, мисс Роббинс. Вы теперь точно знаете мою позицию.

— Вы просто хотите использовать Макса. Вы плохо говорите о Максе, а на деле вы ничем не отличаетесь от него.

Кимберли возмущенно воскликнула:

— Вы ничего не понимаете, у Макса всего две формы общения с людьми: или он добивается чего-то от них самих или использует их для получения выгоды от кого-то другого.

Клео пристально вглядывалась в Кимберли.

— Вы его когда-нибудь любили?

Кимберли заколебалась.

— Буду с вами откровенна. Макса невозможно любить. С первой встречи мы почувствовали друг к другу симпатию. Но физическое влечение — это предел того, что Макс может испытывать по отношению к женщине.

— Вы в этом уверены? Кимберли холодно улыбнулась.

— Абсолютно уверена. Я удивилась, когда узнала, что он связался с вами. Макс очень разборчив в том, что касается женщин, так же, как и в искусстве. Скажу вам прямо, вы не в его вкусе.

— А вы?

— Я — да. — В голосе Кимберли не было дерзости или вызова. Она просто констатировала факт. — Дядя Джейсон сделал из Макса очень тонкого ценителя искусства. Макс усвоил его критерии и теперь пользуется ими в отношении всех предметов, включая женщин. У него отточенный вкус в высшей степени разборчивого знатока.

— Если вы не верите в его искренний интерес ко мне, то тогда что ему от меня нужно? — спросила Клео.

— Пока я еще не выяснила. Но, думаю, вы сами скоро узнаете. Мы все узнаем.

— Что все это значит?

В голосе Кимберли прозвучало предостережение:

— Это значит, у Макса определенно есть свои причины, почему он поступил к вам на работу и почему он вас соблазнил. Вы должны постоянно помнить об этом.

— Что вы мне посоветуете делать? — спросила Клео с невеселой улыбкой. — Рассчитать его?

— Возможно, с этого и надо начинать. Сами разбирайтесь во всем, мисс Роббинс.

— Что касается хозяйственных магазинов, — говорил Бен Максу, когда они на следующий день входили в такой магазин в городке Хармони-Коув, — то надо заранее точно знать, за чем туда идешь.

— Почему?

Макс с любопытством оглядывался кругом. Ему не часто приходилось посещать хозяйственные магазины. Такие магазины предназначены для мужчин, у которых есть настоящий домашний очаг. Когда же у тебя особняк, как у него в Сиэтле, ты приглашаешь для ремонта кого-то со стороны. До своего появления в «Гнездышке малиновки» Максу никогда не приходилось чинить краны, красить стены или клеить обои.

— Потому что надо точно знать, за чем идешь, и не отвлекаться, иначе ты пропал.

Бен задержался перед стендом с блестящими стальными гаечными ключами. Он взял один из них и любовно осмотрел.

— Нам для этой работы потребуется ключ? — Макс тоже взял ключ и повертел его в руках.

— Нет, не нужен. — Бен вернул ключ на место. — Теперь вы понимаете, что я хочу сказать. Тут легко отвлечься. Тут столько действительно полезных вещей.

— Эти вот очень хороши.

Макс остановился у прилавка с многочисленными электродрелями. Он взял одну, пробуя вес и приспосабливая ее к рукам.

Бен одобрительно на него посмотрел.

— Отличные штуки. Взгляните, сколько стоит.

Макс посмотрел на ценник.

— За такую вещь не жаль отдать любые деньги.

— Верно. — Бен улыбнулся. — Попробую уговорить Тришу, что мне нужна такая, чтобы отремонтировать комнату для нашего малыша.

— Может, удастся.

Макс положил дрель обратно на прилавок.

— Я вот о чем хотел вас спросить, — начал Бен, перейдя к отделу с гвоздями.

— Что такое?

Макс разглядывал стенд с отвертками.

— Вы собираетесь еще пожить в гостинице? — спросил Бен, сосредоточенно изучая гвозди.

— Я собираюсь пожить в гостинице до тех пор, пока меня не выгонят.

— Хорошо. Я понял, — сказал Бен. — У меня больше нет вопросов. Эй, вы только посмотрите на эти тиски, мне бы такие для мастерской в подвале.

Макс продолжал изучать отвертки.

— Пожалуй, мне бы подошла такая.

— Никогда не знаешь, когда понадобится отвертка. — Бен взял тиски. — Знаете, они занялись подготовкой к свадьбе. Триша говорит, что, хотя мы вот-вот поженимся, семья хочет, чтобы все было сделано как надо. Смокинги для мужчин и настоящее подвенечное платье для Триши.

— Я знаю.

Макс слышал утром, как женщины обсуждали на кухне предстоящее событие. Уже было решено, что свадьба состоится через две недели в Приюте космической гармонии. Утренняя Звезда, как всегда практичная, заявила, что времени осталось в обрез.

— Я никогда не надевал смокинг, — неуверенно произнес Бен. — Никогда не бывал на школьных балах. Даже не знаю, где его достать.

— Не беспокойся, — заверил его Макс. Он выбрал отвертку и снял ее со стенда.

— Значит, все так престо?

— Не сомневайся. Я покажу тебе, как его носить.

Бен кивнул с облегчением.

— Отлично. — Он бросил на Макса быстрый вопросительный взгляд. — Вы не согласитесь быть у меня шафером, или как его там называют?

Макс не торопясь положил обратно отвертку. Он посмотрел на Бена.

— Это для меня большая честь.

Бен стал красным, как свекла.

— Что ж, пожалуй, для вас это не такое уж важное событие. Но я вам очень благодарен.

— Ты ошибаешься, — ответил Макс. — Еще какое важное. Я никогда не был шафером.

Бен улыбнулся, и они занялись покупками.

Через час Макс вместе с Беном неохотно покинули магазин. Макс нес в руке бумажный пакет с новенькой блестящей отверткой.

— Мы неплохо отоварились, — весело заметил Бен, когда они с покупками направлялись к «ягуару». — Я уже давно собирался купить тиски. Пассатижей тоже надо побольше. Они вечно куда-то деваются. А как нам здорово повезло с распродажей поплавков для туалета. Зря мы купили всего три штуки.

— Черт побери, мы совсем забыли о шаровом кране для сливного бачка в сто третьем, — объявил Макс, когда они уже подошли к машине.

Бен застонал.

— Я вам говорил, в хозяйственные магазины лучше не ходить. Подождите меня здесь. Я схожу и куплю.

Он сунул Максу сумку с покупками и поспешил обратно в магазин.

Макс прислонился к крылу «ягуара». Дождь наконец на время прекратился, но с моря надвигался тяжелый туман. Очень скоро он достигнет побережья. Через час дороги окутает серая влажная пелена, и езда на машине станет опасной.

Макс надеялся, что Бен не увлечется вновь разглядыванием электроинструментов. Он хотел вернуться домой, к камину, до того как туман завладеет Хармони-Коув.

Дома у камина. Да он превращается в настоящего домоседа. Что вы сделали со мной, Джейсон, спросил Макс. А может быть, вы знали, какая судьба ждет меня здесь, когда посылали на поиски картин Лат-трелла?.

Двое мужчин вышли из неприметного «форда», припаркованного на другой стороне улицы. Один был чуть повыше другого и несколько старше, с лысеющей головой и намечающимся брюшком. Тот, что помоложе, был в темных очках, а рот полон белоснежных зубов, над которыми явно потрудился хороший протезист. Оба привлекали внимание в захолустном Хармони-Коув. Их деловые костюмы, дорогие галстуки и до блеска начищенные ботинки свидетельствовали о том, что они не принадлежат к местному населению. Незнакомцы направились к Максу.

— Вы Макс Форчун? — Мужчина постарше протянул ему руку. — Я — Филлип Сэнд. А это мой сотрудник Гамильтон Тернер. Мы здесь по поручению лиц, которые хотели бы пригласить вас на работу.

— Всемирная сеть сельских гостиниц? — определил Макс.

Тернер улыбнулся, показывая прекрасные зубы.

— Как вы догадались?

— Я ждал, когда вы ко мне обратитесь.

Макс посмотрел на вход в хозяйственный магазин. Бена нигде не было видно.

— Может быть, выпьем по чашке кофе, пока вы ждете своего друга? — предложил Сэнд.

— Конечно, — согласился Макс.

Клео сидела неподвижно, по-портновски скрестив ноги и положив ладони на колени. Стараясь сосредоточиться, она пристально вглядывалась в большой желтый кристалл. Она была одна в этот послеобеденный час в зале медитации в Приюте космической гармонии. Клео не могла точно определить, почему сегодня у нее возникла потребность уединиться. Последнее время ее больше не мучили ночные кошмары. Но часа в три дня она почувствовала тревогу и смятение.

Ощущение не исчезло и после того, как она выпила чашку чая по рецепту Андромеды. Тогда Клео села в «тойоту»и поехала в Приют космической гармонии на другой стороне залива, в полутора милях от гостиницы.

Теперь, когда она в тишине созерцала кристалл, она определила наконец источник своего беспокойства, хотя подсознательно знала его и раньше. Разговор с Кимберли взволновал ее сильнее, чем она решилась себе признаться.

«У него отточенный вкус в высшей степени разборчивого знатока».

«У Макса определенно есть свои причины, почему он поступил к вам на работу и почему он вас соблазнил».

«Физическое влечение — это предел того, что Макс может испытывать по отношению к женщине».

Клео закрыла глаза и медленно набрала воздух в легкие. Кимберли ошибается насчет Макса. Она не может не ошибаться. Макс дружил с Джейсоном, а Джейсон был добрым, сострадающим человеком.

Макс был терпелив по отношению к Сэмми. Неизвестно, что он сказал Бену, но молодой человек вернулся домой к Трише и остальным членам семьи.

А когда Макс занимался любовью, он давал столько же, сколько брал. Даже больше. Клео понимала ограниченность своего опыта, но чутье ей подсказывало, что Макс был щедрым любовником.

Ее интуиция ей также говорила, что, по крайней мере, в кровати он испытывал к ней влечение, которое вряд ли мог выразить словами.

Клео открыла глаза и вновь устремила взор на луч света внутри желтого кристалла. Но влечение к ней Макса не ограничивалось только сексом. Он нуждался и в других вещах, тех самых, которые окружали Клео в детстве и которые она намеренно воссоздала после смерти родителей.

Максу была нужна семья. Сознавал он это или нет, но именно семьи ему не хватало. Именно поэтому он не мог расстаться с «Гнездышком малиновки», хотя знал, что тут нет картин Латтрелла.

«Он робот. Очень одаренный, очень умный, в высшей степени полезный, но тем не менее только робот».

— Нет, — прошептала Клео. Она сжала кулаки. — Макс не робот.

Но она подозревала, что Кимберли права, утверждая, будто Макс мало знает о том, что такое взаимоотношения.

Клео моргнула, освобождаясь от мягкого плена медитации. Она еще раз медленно и глубоко вдохнула воздух и сменила позу, в которой просидела последние полчаса.

Как всегда после долгой неподвижности у нее слегка онемели руки и ноги. Она подошла к огромному, во всю стену, окну, посмотрела наружу и почувствовала беспокойство, увидев, насколько сгустился туман.

Пора возвращаться домой. Уже началась подготовка к ужину, а если им повезет, то как раз сейчас начнут прибывать новые постояльцы, чтобы остановиться на ночь. Часто из-за сильного тумана люди продолжали путь утром.

Знакомая фигура в длинном платье и ожерелье помахала Клео, когда та спешила к машине.

— Поторопись, Клео. Скоро из-за тумана ничего не будет видно.

Клео помахала в ответ.

— Я сейчас еду, Небесная Туманность. Не беспокойся об Андромеде и остальных. Они могут ночевать в гостинице.

— Хорошо, дорогая. Доброй ночи.

Клео кивнула группе женщин, торопливо возвращавшихся в дом. Многих, давно здесь живущих, она знала, другие приехали, чтобы провести несколько дней в Приюте.

Пока Клео шла до стоянки, туман заволок деревья по обеим сторонам дороги. К счастью, мало кто пользовался узким шоссе, ведущим от Приюта к гостинице.

Клео включила фары и вывела «тойоту»с небольшой стоянки. Тяжелый туман клубился перед машиной, временами скрывая белую разделительную черту. На полпути к гостинице Клео уже не могла разглядеть дорогу. Такого тумана не было с середины января. «Тойота» продвигалась вперед черепашьими темпами.

Затем машина начала замедлять ход по собственной воле.

Клео нажала на педаль газа. Никакого результата. Встревоженно взглянула на указатель уровня бензина. С отчаянием она увидела, что стрелка стоит на нуле.

Но этого не может быть, подумала Клео, она залила полный бак на прошлой неделе. Видимо, кто-то пользовался ее машиной или выкачал из бака бензин.

— Проклятье!

Придется ей подрожать от холода, добираясь домой пешком.

Через несколько минут, в теплой темно-зеленой куртке, с фонарем в руке она вышла из «тойоты»и зашагала по краю дороги. Ключи от машины она спрятала в карман. Тут и идти-то всего милю, успокаивала она себя.

Тем временем туман превратился в ледяную пелену, под которой все вокруг застыло в мрачном молчании. Клео держалась обочины шоссе, прислушиваясь, нет ли вдали шума мотора. Автомобилист мог увидеть ее лишь в последний момент, когда окажется совсем рядом. Клео решила, что при звуке мотора ей безопаснее вообще сойти с дороги.

А пока ее со всех сторон окружала холодная неумолимая тишина. Серая стена тумана стала плотнее. На землю быстро спускались ранние зимние сумерки.

Клео напрягла слух, чтобы услышать приближающуюся машину. Вместо этого она уловила позади легкие шаги.

Она остановилась и резко повернулась. Туман и дождь отрезали ее от остального мира.

— Кто здесь?

Шагов не было слышно.

— Кто это?

Клео вытащила из кармана небольшой фонарик и направила луч в гущу тумана. Свет не мог пробить его завесу. Клео ничего не увидела.

Сомневаясь, не почудились ли ей шаги, она заспешила по обочине. Она не выключала фонарь, хотя от него было мало пользы. Луч света успокаивал ее.

Клео не прошла и нескольких ярдов, как вновь услыхала шаги на асфальте. Она снова застыла на месте, снова обернулась назад.

— Кто тут?

Тишина.

Ее охватил озноб, но не от погоды. Она вдруг поняла, что ее выдает луч фонаря. Она быстро выключила свет.

Тьма приблизилась к ней вплотную. Так же, как и шаги позади.

Клео больше не раздумывала. Она подчинилась инстинкту и пустилась бегом.

Когда же она услыхала приглушенные удары собственных кроссовок по земле, ею овладела новая волна страха. Какая идиотка. Теперь она выдавала себя звуком шагов.

Она остановилась и прислушалась. Шаги позади стали громче. Некто вот-вот прорвется сквозь туман и настигнет ее.

Клео бросилась в чащу деревьев у дороги. Влажная мягкая почва поглощала шум шагов. Тот, кто играл с ней в кошки-мышки, теперь потерял ее среди деревьев.

Клео осторожно пробиралась по лесу. Она знала, что ей не следует слишком удаляться от дороги. Стоит ей заблудиться в сером киселе, и она будет плутать до тех пор, пока ее не одолеет холод.

Она остановилась, прислушиваясь, как приближаются к ней шаги по асфальту. Она не стала больше углубляться в кусты, а скорчилась под густой елью, прикрыв лицо капюшоном куртки. Как хорошо, что при покупке она выбрала темно-зеленый, а не ярко-красный цвет.

Она убеждала себя, что преувеличивает опасность.

Она молила Бога, чтобы некто прошел мимо, дальше по дороге.

Ее охватила паника. Ей было хорошо знакомо подобное состояние, хотя вот уже четыре года она не испытывала этого страшного чувства, разве только в ночных кошмарах.

Шаги были совсем рядом. На секунду они смолкли.

Клео затаила дыхание.

Некто двинулся дальше по дороге.

Клео не решалась по-настоящему вздохнуть, пока шаги не стихли вдали.

Несколько минут она выжидала, затем отбросила назад капюшон.

Она еще немного помедлила, прежде чем подняться на ноги.

Она не решилась зажечь фонарь, выбираясь на дорогу. На какое-то мгновение ей почудилось, что она заблудилась. Она не могла найти асфальт.

Наконец под кроссовками зашуршал гравий обочины. Чувство облегчения охватило Клео, она задрожала от нервной слабости.

На дороге она остановилась и снова прислушалась. Она разобрала вдалеке равномерное урчание мотора дорогого автомобиля.

Машина медленно двигалась по шоссе то ли из-за непроницаемого тумана, то ли в поисках кого-то.

Клео уже приготовилась спрятаться в лесу, но в последнюю минуту раздумала. Что-то знакомое послышалось ей в приглушенном шуме мотора.

Буквально через секунду зеленый «ягуар» Макса появился из тумана, подкрадываясь, как ловкий хищник. Свет фар прорезал мокрую пелену.

Клео зажгла свой фонарь и замахала им, как сумасшедшая. Свет плясал на кустах и деревьях, бился в ловушке тумана.

— Макс, остановись! — кричала Клео. — Это я!

«Ягуар» остановился. Макс вышел из машины с тростью в руке. Клео не могла разглядеть выражение его лица, но легко распознала сталь в его голосе.

— Боже мой, Клео, что ты тут делаешь?

— Иду домой пешком. — Она бегом бросилась к нему. — Макс, как я рада тебя видеть. Я так перепугалась.

Она бросилась к нему на грудь и уцепилась за него, как утопающий за соломинку. Макс пошатнулся под ее тяжестью, но удержался, схватившись за дверь машины. Другой рукой он обнял Клео и еще ближе прижал ее к себе.

— В чем дело? — спросил он резко. — С тобой ничего не случилось?

— Кто-то преследовал меня. По крайней мере, мне так показалось. — Клео нервничала и задыхалась от волнения. — Я слышала шаги в тумане, стук обуви по асфальту. И больше никаких звуков и… Господи, Макс, я даже точно не знаю, слышала ли я их вообще. Но я все-таки спряталась в лесу. А потом приехал ты.

Его рука еще сильнее сжала ее плечи.

— Значит, с тобой все в порядке?

— Да, да, прости, я никак не могу опомниться. — Клео попыталась взять себя в руки. — Я веду себя, как идиотка.

— Нет, ты ведешь себя так, будто тебя очень напугали.

Клео оставалась в успокаивающем тепле его объятий. Она нашла в кармане носовой платок и высморкалась. Затем глубоко вздохнула.

— У меня кончился бензин. — Клео воображала, что говорит твердым, уверенным голосом. — Правда, не знаю, почему это произошло, я недавно залила бак. Я пошла домой пешком. Услышала шаги за спиной. Крикнула, никто не ответил. Я спряталась в лесу, пока кто-то не прошел мимо. Вот и все. Не знаю, почему я так струсила.

Макс прервал ее сбивчивые объяснения.

— Где твоя машина?

— Где-то там, на дороге. Недалеко отсюда. — Клео махнула рукой назад. — Наверное, какой-нибудь мальчишка отсосал у меня бензин.

— Машиной займемся позже. А сейчас быстро домой. Сильвия, Триша и все остальные уже начали волноваться.

Макс открыл дверь машины и посадил Клео на переднее сиденье.

— Нехорошо, что я заставила всех беспокоиться, — пробормотала Клео, наслаждаясь теплом. Она потянулась, чтобы пристегнуть ремень. — Мне стыдно. Похоже, я стала жертвой собственного воображения.

— Возможно.

Макс сел рядом и завел мотор. Он включил скорость и выехал на дорогу.

— Разве мы не едем в гостиницу? — спросила Клео.

— Я хочу удостовериться, что твоя машина не на дороге. Плохо будет, если кто-то налетит на нее в тумане.

Клео не стала спорить.

Очень скоро фары «ягуара» высветили призрачные формы «тойоты».

— Дай мне твои ключи.

— Что ты собираешься делать? Ты не можешь ее завести. В ней нет бензина.

— Я только взгляну и сейчас же вернусь.

— Это одно из твоих мужских дел?

Не удостоив Клео ответа, Макс захлопнул дверь. Клео следила, как он подошел к «тойоте»и сел за руль. Клео ждала, что машина закашляет, а потом заглохнет, но Макс не стал ее заводить. Он просто сидел за рулем, и очень долго, как показалось Клео. Она не могла понять, чем он занят.

Она уже собиралась выйти из машины, когда дверь «тойоты» открылась. Макс держал в руке лист бумаги. Клео вновь почувствовала беспокойство.

Холодный воздух и туман проникли внутрь, когда Макс открыл дверь «ягуара».

— Я нашел это на сиденье водителя. — С мрачным видом он протянул ей записку. — Думаю, ее там не было, когда ты пошла пешком в гостиницу.

Клео прочитала написанное на машинке послание: «Первая Клеопатра была распутницей. Она умерла заслуженной смертью».

11

— Послушай, О'Рилли, я не желаю больше слышать о том, что у тебя нет информации. — Голос Макса был резким и недовольным. Он сидел за небольшим письменным столом в своей комнате в мансарде. Трость была прислонена к спинке стула. — Я знаю, что ты не обнаружил ничего достойного внимания, когда пропустил через компьютер список постояльцев. Теперь надо заняться этим делом с другой стороны.

Последовало короткое напряженное молчание, пока Макс выслушивал своего друга на противоположном конце линии.

Клео сидела на кровати, обхватив руками колени. Она по-прежнему была в куртке и еще не согрелась, хотя в комнате было приятно тепло. Макс, не задерживаясь, провел ее к себе, как только они вошли в гостиницу. По пути он сказал Сильвии, Бену, Трише и другим, что объяснит все потом. Клео уже начала волноваться, потому что семья внизу до сих пор не знала, что с ней произошло.

— Совершенно верно, как ни поверни, а записка содержит прямую угрозу жизни, — говорил Макс. У него на щеках заходили желваки. Клео вздрогнула при этих словах. — Нет, мне неизвестно, что заставило какого-то местного психа пойти на такой шаг. Да, я буду за ней приглядывать. Нет, с этой минуты она никуда не будет выходить одна.

Клео открыла рот, чтобы запротестовать, но Макс еще более решительно нахмурился, и она промолчала.

— Да, я тоже считаю, что дело требует более глубокой проработки, — согласился Макс, не пряча своего сарказма. — И я не хочу, чтобы ее откладывали. Я хочу, чтобы ты уделил этому делу первоочередное внимание. Хорошо. Встретимся завтра, О'Рилли, лучше всего утром, до двенадцати.

Макс положил трубку и задумчиво посмотрел на Клео. Клео облизнула пересохшие губы.

— Что сказал мистер О'Рилли?

— Он сказал, я цитирую: «Ты всегда требуешь первоочередного обслуживания, сукин сын».

— Вот как. — Клео грустно улыбнулась. — И я уверена, ты его всегда получаешь. Зачем ты был с ним груб? Наверняка мистер О'Рилли делает все как надо.

— Я был не грубым, а настойчивым. Он до сих пор не узнал ничего важного.

— Он нашел Бена.

— Это никак не связано с другим делом. — Макс приостановился. — По крайней мере, мне так кажется.

— Конечно, не связано. Каким образом они могут быть связаны? — спросила Клео, обеспокоенная тоном его голоса.

— Если бы я только знал. Сейчас все совершенно непонятно. — Макс схватил трость и поднялся со стула. — Давай спустимся вниз и расскажем обо всем остальным.

— Макс, я тебе уже сказала, что не хочу никого тревожить.

— Напрасно. Им все равно придется тревожиться. Я позабочусь о том, чтобы они тревожились. Клео нахмурилась.

— Мне кажется, нам с тобой следует держать это в тайне.

— А я хочу, чтобы члены семьи знали, что происходит, и опекали тебя.

— Я буду, как в тюрьме.

— Я этого и добиваюсь.

Макс подошел к кровати, нагнулся, схватил Клео за руку и заставил встать.

— Хочу тебе напомнить, Макс, что здесь я всем командую. — Клео направилась к двери и резким движением распахнула ее настежь. Она обнаружила, что куда легче дерзить, когда тебе больше не грозит опасность. — Что-то не помню, чтобы разрешала тебе распоряжаться.

— Должно быть, ты позабыла. — Макс выпроводил Клео из комнаты. — Ты сильно занята в последнее время.

— Макс, я не шучу.

— Боже мой, Клео, и это ты мне говоришь. Вспомни, как ты меня сегодня напугала. И не надо терзаться, что я пока всем распоряжаюсь. У меня это здорово получается.

— Кимберли говорит то же самое.

— Кстати, о Кимберли. Когда она уехала?

— Сразу после того, как мы с ней откровенно побеседовали на пляже.

— О чем же вы беседовали?

Они уже спускались на первый этаж.

— В основном о тебе.

— Скучная тема.

— Уверяю тебя, Макс, ты никогда не наскучишь.

Они достигли первого этажа. Сильвия взглянула на них из-за конторки. Сначала она посмотрела на озабоченное лицо Макса, затем, уже с тревогой, на Клео.

— Все в порядке? — спросила она.

— Нет, — ответил Макс. — Не совсем. Позовите всех остальных. Пусть через пять минут соберутся на кухне.

Клео подняла глаза к небу.

— Честное слово, Макс, мне кажется, ты заходишь слишком далеко.

Сильвия вышла из-за конторки.

— Сейчас всем скажу.

Клео возмущенно посмотрела на Макса, но Сильвия уже поспешила выполнять приказание.

— Они меня так не слушаются.

— Разный стиль руководства, — пояснил Макс. — Твой известен как «всеобщее единодушие».

— А твой как называется? — Клео рывком открыла дверь в кухню. — «Диктаторский»?

— Пожалуйста, без пренебрежения. Он отлично срабатывает.

— Где ты ему научился?

— У Джейсона.

— Никогда не поверю, — отрезала Клео. — Это твое естественное состояние.

Один за другим люди начали собираться на кухне. Сэмми крепко держался за руку матери, поглядывая на серьезные лица взрослых.

— Пожалуй, Сэмми здесь не место, — шепнула Клео Максу. — Он может напугаться.

— Он тоже член семьи, — ответил Макс. — Он знает, что происходят непонятные события, и, если мы его не успокоим, вот тогда он по-настоящему напугается. А если мы ему все объясним, он поймет, что мы не сидим сложа руки и действуем сообща.

— С каких это пор ты стал знатоком детской психологии? — поинтересовалась Клео. Макс взглянул на нее.

— Я тоже когда-то был ребенком.

— Трудно поверить.

— Я сам удивляюсь.

Клео следила за выражением лиц друзей, рассаживающихся вокруг стола. Андромеда, Утренняя Звезда, Триша, Бен, Сильвия и даже маленький Сэмми сначала с тревогой смотрели на Клео, потом с ожиданием и надеждой на Макса.

Макс положил обе руки на рукоятку трости с головой орла. Он изучал окружавшие его лица.

— Некто угрожает Клео за то, что она написала книгу, — наконец произнес он. Все взгляды обратились на Клео.

— Боже мой, я не могу поверить, — удивилась Андромеда, — Неужели это правда, Клео?

— Сущая правда, Андромеда, — успокаивающе сказала Клео. — Но со мной все в порядке. Макс несколько преувеличивает.

Бен обнял за плечи Тришу и настороженно посмотрел на Макса.

— Что все это значит? — спросил он.

— Кто-то обидел Клео? — спросил в свою очередь Сэмми.

Макс посмотрел вниз на Сэмми.

— Нет, — спокойно ответил он. — И никто ее не обидит. Мы все будем ее защищать.

— Даже ты? — спросил Сэмми.

— Особенно я.

Со все возрастающим чувством нереальности происходящего Клео слушала, как Макс быстро и точно суммировал для всех события. Все слушали, затаив дыхание. В возникшем кризисе они возлагали надежды на Макса. Никто не ставил под сомнение его авторитет.

Клео подумала, что как-то незаметно Макс стал очень важным членом семьи. А сегодня он вступил с Клео в единоборство за роль главы клана. Она поняла, что, если Макс и дальше останется в «Гнездышке малиновки», ей придется кое-чем поступиться.

Ее вдруг осенило, почему Кимберли и семья Керзон отказывались предоставить Максу место в правлении. Очень скоро он бы подчинил себе их всех и корпорацию.

Партнерство с Максом сулило Клео много неожиданностей.

Она невольно проникалась к нему уважением, наблюдая, как он полностью взял под контроль ситуацию и успокоил всех, включая Сэмми.

— О'Рилли приезжает завтра, — завершил Макс. — Он первоклассный детектив. Несомненно, он захочет побеседовать со всеми без исключения.

— Но мы ничего не знаем об этих непонятных происшествиях, — с сожалением заметила Андромеда. — Чем мы ему можем помочь?

— Просто отвечать на его вопросы, — посоветовал Макс. — О'Рилли знает свои обязанности. А у нас есть свои. Начиная с этой минуты Клео не должна выходить из гостиницы одна. Понятно? Я хочу, чтобы ее обязательно кто-то сопровождал, как только она выйдет за порог.

Клео попыталась слабо протестовать.

— Это слишком, Макс. Обещаю, я буду очень осторожна.

— Как, например, сегодня? — спросил он без обиняков.

Клео воззрилась на него.

— Я не предполагала, что дело примет такой серьезный оборот.

— Вот именно. — Макс повернулся к остальным и осмотрел их с видом генерала, инспектирующего войска перед битвой. — Всем все ясно? Клео выходит из гостиницы только в сопровождении кого-либо из нас.

— Ясно, — подтвердил Бен. — Мы будем за ней присматривать.

— Не беспокойтесь, мы не будем спускать с нее глаз, — кивнула Сильвия.

— А что будет, если Клео выйдет на улицу одна? — потребовал ответа Сэмми. Макс сдвинул брови.

— Если увидишь, что Клео нарушила приказ, тут же сообщи мне. Понятно?

— Ты будешь в наказание запирать ее в комнате? — серьезно спросил Сэмми. — Мамочка гак делает, когда я балуюсь.

— Пожалуй, я последую твоему совету, — согласился Макс. — Только я буду запирать ее в моей комнате.

Сэмми громко захихикал.

— Тише, Сэмми, — пробормотала Клео. — Похоже, я схожу с ума.

Триша улыбнулась ей.

— Не беспокойся, Клео, ты не будешь одна.

Кровь была повсюду. Море крови. Кровь пропитала ковер и запачкала стены. От крови намокло платье матери и лужа крови стояла вокруг головы отца. Слишком много крови. От ее запаха она почувствовала тошноту. Вид крови доводил ее до безумия.

Клео открыла рот, чтобы закричать, но голоса не было. Она хотела бежать из зловещей комнаты, но не могла двинуться с места. Она попала в западню.

— Клео, Клео, проснись. Тебе снится страшный сон.

Голос Макса разорвал липкую паутину ужаса, душившую Клео. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Макса. Его руки прижимали ее плечи к подушке.

Туманящая сознание красная мгла рассеялась. Она была в безопасности, рядом с Максом, в его комнате в мансарде. Она была не одна.

Впервые она была не одна, пробудившись от ночного кошмара.

— Макс?

— Все в порядке, Клео. Я здесь, с тобой.

— Господи! — Клео закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула воздух, как делала при медитации. — Прости. Мне редко теперь снятся кошмары, но, когда снятся, я становлюсь немного сумасшедшей.

— Какие это кошмары?

Макс снял руки с ее плеч, но остался рядом, прикрыв ее своим теплым надежным телом.

— Мне не хочется вспоминать. Психотерапевт меня заставлял, но, когда вспоминаешь, кошмары становятся еще страшнее.

Клео вздрогнула, отгоняя видения. Исходивший от Макса жар и ощущение силы образовали вокруг нее уютный безопасный кокон. Этой ночью она была не одна. Макс был с ней рядом.

Она тихо охнула и обняла его за шею. Затем уткнулась лицом в его голое плечо и дала волю слезам.

Макс молчал. Он держал ее в объятиях, ожидая, когда она выплачется. Он не выпустил ее, и когда буря утихла, ласково гладя ее по спине.

— Тебе приснились родители? — спросил он наконец.

— Да. — Клео запнулась. — Это я их нашла мертвыми. Иногда я это вижу во сне.

— Боже мой, Клео. — Макс продолжал ее нежно гладить. — Мне очень тебя жаль.

— С тех пор прошло четыре года. Но сны все такие же ужасные. Психотерапевт сказал, я буду видеть их до конца жизни, особенно в состоянии стресса.

— Как сейчас. Из-за проклятых записок. — В голосе Макса прозвучал едва сдерживаемый гнев. — Я не дождусь, когда расправлюсь с этим гадом.

— Макс?

— Да?

— Спасибо, что ты отправился меня искать.

— В следующий раз, когда садишься в машину, проверяй уровень бензина.

Клео усмехнулась.

— Отец тоже так говорил.

— Чтобы ты смотрела на указатель бензина?

— Нет, отчитывал меня или маму, когда дело уже было сделано. Он сердился на то, что мы вообще попали в беду. Помню, у мамы вырвали из рук сумочку. После отец прямо-таки ее съел за беспечность.

— Он сердился на себя, а не на нее, — тихо сказал Макс. — Он не сумел уберечь ее от опасности, и это его пугало.

— Мама так и говорила.

— Когда мужчины пугаются, они обычно вымещают это на других, — объяснил Макс.

— Назовем это тоже мужской чертой?

Клео почувствовала, что Макс улыбается.

— Наверное.

Она еще теснее прижалась к нему.

— Макс, я уже давно хочу задать тебе один вопрос.

— Надеюсь, не о моих отношениях с Кимберли. Я больше не желаю об этом разговаривать.

— Нет, не об этом. — Клео наморщила лоб. — Я уже тебе говорила, мы подробно обсудили эту тему с Кимберли.

— И почему женщины могут до бесконечности обсуждать свои взаимоотношения с мужчинами? — возмутился Макс.

— Кто знает, почему? Наверное, потому, что это женское дело. Может, ты мне скажешь, что мужчины никогда не обсуждают свои взаимоотношения с женщинами?

— Никогда, — сказал Макс. — Наверное, это противоречит законам чести.

— Как же, как же. Ладно, кончим разговор. Ты мне лучше скажи, почему ты упаковал вещи и положил их в машину, прежде чем отправляться на поиски Бена?

Макс не двигался.

— Я подумал, что меня здесь не оставят, если я не привезу с собой Бена.

Ответ застал Клео врасплох. Она повернулась на бок и подперла голову рукой, чтобы взглянуть на Макса. В полумраке было трудно разобрать выражение его лица.

— Что ты хочешь сказать? Какое отношение Бен имеет к тому, останешься ты у нас или нет?

Макс посмотрел ей в глаза, на его лице появилась растерянность.

— Я подумал, что, если вернусь без него, значит, я оплошал.

— Ну и что?

Макс пропускал сквозь пальцы пряди ее волос.

— Я видел, как вы надеялись, что я уговорю Бена вернуться. Я знал, у меня мало шансов, даже если вы все уверены в обратном. Знал, что могу не выдержать экзамена.

— Ну и что?

Макс пожал плечами.

— Но не знал, как ты и вся семья отнесетесь ко мне, если я потерплю неудачу.

Клео ужаснулась.

— Ты хочешь сказать, мы бы прогнали тебя только потому, что ты не привез Бена?

Макс бросил на Клео странный взгляд.

— Мой опыт говорит, что ты нужен людям до тех пор, пока ты им полезен.

— Какая невозможная чепуха. — Клео поразила новая мысль. — Именно так обстояли дела в Международной корпорации «Керзон»?

— Именно так они обстояли почти на всем протяжении моей жизни. Корпорация не являлась исключением.

— Не могу поверить, чтобы Джейсон придерживался подобного принципа.

— Очень печально, но мне придется развеять твои иллюзии в отношении Джейсона Керзона. Но могу точно утверждать, он управлял корпорацией никак не на основе всеобщего согласия и нежной кротости. Он был из тех, кому палец в рот не клади.

— Джейсон был из тех, кто не терял веры в людей. Я точно знаю.

Макс усмехнулся.

— Иногда, если были смягчающие обстоятельства или он очень нуждался в человеке, допустившем промах. Но он редко давал второй шанс. А о третьем и говорить не приходится.

— Но ты умел с ним ладить.

— Я поставил себе целью не допускать промахов, когда работал на Джейсона.

Клео коснулась его руки.

— Ты хочешь сказать, Джейсон выгнал бы тебя, если бы ты его в чем-то подвел?

Макс задумался.

— Скажем так, я не хотел бы проверить это на практике.

Клео взяла в ладони его лицо.

— Это ужасно. Как ты мог жить под постоянным страхом не выдержать испытания?

Макс развеселился при виде ее недоумения.

— Я привык. К тому же у меня редко случаются промахи.

Клео удивленно покачала головой.

— Да, ты прав. И все же ты боялся возвращаться домой без Бена?

— Да.

Клео печально улыбнулась.

— Плохо, что ты так думал. Я не представляла, что ты связывал свое возвращение сюда с возвращением Бена. Как хорошо, что ты мне все разъяснил.

Макс вглядывался в ее лицо.

— Почему?

— Потому что у меня возникли другие идеи, зачем ты взял с собой вещи.

— Какие идеи?

Клео быстро поцеловала его в губы.

— Обещай, что не станешь смеяться.

— Обещаю.

— Я подумала, ты не хочешь возвращаться, потому что я не знаю, где находятся те самые картины Латтрелла.

Взгляд Макса ожесточился.

— Что за ерунду ты несешь?

— Я подумала, тебя интересовали только одни картины. — Клео робко улыбнулась. — Мне пришло в голову, будто ты соблазнил меня лишь для того, чтобы узнать, куда я их упрятала. Твой старый друг Гаррисон Спарк усугубил положение, сказав, что ты вполне способен на подобные уловки.

Пальцы Макса впились в ее тело.

— И ты поверила?

Клео почувствовала, что краснеет, но не опустила глаза.

— После того, как ты занимался со мной любовью, ты еще раз спросил меня о картинах. Ты помнишь? Ты сказал что-то вроде того: «Ты действительно не знаешь, где находятся картины?».

— Клео, я сказал тебе, что вернусь.

— Я помню, — согласилась она.

— Но ты мне не поверила?

— Я не знала, чему верить. Я только могла молить и надеяться, что ты вернешься, с Беном или без него.

Макс не сводил с нее глаз.

— Клео, а если я признаюсь тебе, что действительно решил соблазнить тебя, чтобы узнать, говоришь ли ты правду о картинах?

Она рассмеялась.

— Я отвечу, что ты шутишь.

— Ты так думаешь?

— Конечно. — Она тронула пальцем его губы. — Мы оба знаем, ты соблазнил меня совсем не для того, чтобы выведать, где спрятаны картины. Если ты хотел от меня только этого, ты не стал бы разыскивать Бена и уговаривать его вернуться. И ты бы сам никогда не вернулся в гостиницу. Разве не так?

Макс сжал ее руку. Он поцеловал запястье удивительно нежным благоговейным поцелуем.

— Ты совершенно права.

— Прежде чем ты еще что-нибудь скажешь, запомни, ты не имеешь права выговаривать мне за отсутствие веры в тебя.

— Вот как?

— Да. Ты не верил не только мне, но и всей нашей семье. Как ты мог подумать, что мы ставим твое возвращение в зависимость от успеха твоей поездки. Мы любим тебя, потому что это ты, Макс, а не потому, что ты удачник.

— Всегда и во всем.

Макс притянул к себе Клео и горячо поцеловал. Когда он ее отпустил, его глаза блестели. Клео задумчиво улыбнулась.

— Наверное, мы оба многое узнали друг о друге за это время, правда?

Ответная улыбка Макса была лениво-чувственной.

— Что ж, теперь я уверен, что ты не прячешь где-то моих Латтреллей. Как только мы с тобой познакомились, я сразу понял, что ты одна из самых сильных натур, которые мне приходилось встречать, или… Ладно, не будем.

— Как это не будем? — удивилась Клео. — Закончи свою мысль.

— Или ты самая лучшая, самая милая, самая бесхитростная из женщин, которые прошли через мою жизнь.

Клео рассердилась.

— Ты ведь не это собирался сказать? Что ты подумал обо мне в тот первый вечер? Что если я не интриганка, то, наверное, и не слишком умная, вот что ты подумал?

— Я даже не могу вспомнить, что я тогда подумал. Слишком многое произошло сразу.

Макс перевернул Клео на спину и сел рядом с ней на постели. Он открыл ящик ночного столика и вытащил оттуда какой-то предмет.

— Что ты делаешь? — спросила Клео, прищурившись, чтобы лучше видеть. — Что это такое? Похоже на шарф.

— Ты не ошиблась, это и есть шарф.

Макс расправил большой прямоугольник желтого с голубым шелка.

— Зачем он тебе?

— Хочу попробовать осуществить то, о чем прочел в пятой главе «Зеркала».

Макс взялся за противоположные концы шарфа и свернул его в тугой узкий жгут.

Глаза Клео расширились, первая волна возбуждения пробежала по ее телу.

— Макс, ты не посмеешь.

В глазах Макса горел нетерпеливый озорной огонек.

— Расслабься, Клео. Ты ведь знаешь, у меня всегда все получается.

— Знаю, и все-таки, Макс…

Клео вдруг стало жарко.

Макс не торопясь поднял до талии подол ее целомудренной фланелевой, в цветочках, ночной рубашки. Затем пропустил между бедрами желто-голубой шелковый жгут. Осторожно натянул его.

— Макс…

Клео чувствовала, как шелковая полоска постепенно впивается в теплые влажные складки ее тела. Она изо всех сил двумя руками ухватилась за простыню.

Макс медленно натягивал шарф, пока он не скользнул по нежному розовому бутону, спрятанному в треугольнике темных волос. Клео с трудом ловила воздух. Это была дразнящая пытка, именно так она и представляла ее себе, когда описывала сцену в «Зеркале».

Когда же Макс развил дальше фантазию и смочил губами шелк между ног, Клео почти лишилась сознания.

Она чувствовала, что Макс захвачен зрелищем, и это придало последним сладким содроганиям особую остроту.

Некоторое время спустя Макс открыл один глаз и увидел склонившуюся над ним Клео. С задумчивым видом она расправляла желто-голубой шарф.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Макс, еще не освободившись от сна.

— Экспериментировать. Никогда не знаешь, может, когда-нибудь я напишу продолжение «Зеркала». — Клео начала приспосабливать шелковый прямоугольник к его телу. — Но с мужской точки зрения.

Макс невольно улыбнулся. И тут же глубоко втянул воздух, когда его недавно удовлетворенное тело отозвалось на чувственное прикосновение шелка.

— Заманчивая идея, — заметил он.

— Еще какая.

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Клео начала создавать с помощью шелка нечто творческое. Макс чертыхнулся, потянувшись за трубкой.

— Форчун слушает.

— Это вы, Макс? — Удивительно, но голос Джорджа был абсолютно проснувшимся. — Это Джордж. Я звоню вам из вестибюля.

— В чем дело, Джордж?

Клео закончила завязывать бантом свернутый шарф на очень твердой части тела Макса. Она перегнулась через него, чтобы взять со столика свои очки.

Макс застонал, когда мягкий живот Клео прижался к его разукрашенной мужской гордости.

— Тут один мистер говорит, он вас знает, — продолжал Джордж, — он хочет немедленно встретиться с вами. Грозится, что все разнесет, если вы откажетесь его видеть.

Макс сел на кровати.

— Кто он такой?

— Говорит, он Рурк Уинстон.

— Этого только не хватало. Сейчас я спущусь вниз.

Макс резко бросил трубку и потянулся за тростью.

— Что случилось? — спросила Клео. Она уже поднялась с кровати и искала свои джинсы.

— Здесь Уинстон.

Макс направился к стенному шкафу.

— Муж Кимберли?

— Он самый.

Макс начал было натягивать брюки, на вдруг заметил, что все еще украшен шелковым бантом, концы которого теперь вяло повисли вниз. Он развязал его.

— Зачем он сюда явился?

— Откуда мне знать? Наверное, ищет Кимберли.

Макс с искренним сожалением отложил в сторону шарф.

— Почему он хочет с тобой встретиться?

Макс пожал плечами.

— Не представляю себе. Скоро узнаем.

В сопровождении Клео он спустился на первый этаж. Как только он вошел в вестибюль, он понял, что неприятностей не избежать. Рурк Уинстон, хорошо одетый, с аристократическими чертами лица, обычно излучавший сдержанную самоуверенность, источником которой являлись богатство уже не в первом поколении и прочные семейные связи, сейчас еле сдерживал ярость.

Он резко обернулся, когда Макс вошел в комнату.

— Ты сукин сын, Форчун. Где моя жена?

— Не знаю, — спокойно ответил Макс. — Ее здесь нет.

— Ты лжешь. — Рурк двинулся к нему, сжав кулаки. Его красивое лицо покрылось красными пятнами. — Она здесь. Я точно знаю. Ты ее уговорил уехать сюда с тобой, не так ли? Ты спишь с моей женой, ублюдок.

— Потише, Уинстон, — сказал Макс.

— Ты думаешь, ты можешь безнаказанно заводить интрижку с моей женой?

Рурк двинулся к Максу широкими быстрыми шагами.

— Прекратите это, — в страхе воскликнула Клео. — У Макса нет никакого романа с Кимберли.

— Никогда не поверю. — Голос Рурка поднялся до крика. — Он с самого начала решил завладеть компанией. Он думает, что интрижка с Ким это один из способов.

— Не правда, — отрезала Клео. Она повернулась к Джорджу за конторкой. — Ты ведь портье, Джордж. Сделай что-нибудь.

Джордж беспомощно посмотрел на Клео, затем изо всех сил позвонил в колокольчик на конторке. Явно удовлетворенный своей решимостью, он позвонил в него еще раз.

— Ради Бога, довольно, — остановила его Клео. Рурк подошел совсем близко к Максу.

— Ты ее не любишь. И никогда не любил. Ты только хочешь ее использовать. Будь я проклят, если это тебе удастся.

Он замахнулся.

— Нет, — закричала Клео. — Не смейте его бить, он ни в чем не виноват. — Она метнулась вперед и прикрыла собой Макса как раз в тот момент, когда кулак Рурка прорезал воздух. В последнее мгновение Макс понял, что удар достанется Клео.

Он схватил Клео за плечо и толкнул в сторону, с пути кулака Рурка. К сожалению, маневр лишил его возможности использовать для защиты свою трость.

Клео не удержалась на ногах и упала. Скользящий удар пришелся Максу по челюсти.

Макс закачался, потерял равновесие и повалился назад, спиной на конторку, а затем сполз на пол. Одновременно он увидел, как Клео потянулась к вазе, стоявшей на подставке в углу. Она схватила ее двумя руками и нацелилась в голову Рурка.

Макс не знал, смеяться ему или плакать. Он не привык, чтобы кто-то вставал на его защиту. Это было приятным новшеством, но следовало кончать дело. Если события будут и дальше развиваться в том же духе, кто-нибудь обязательно пострадает.

— Поставь вазу на место, Клео, — скомандовал Макс.

Он сел на полу и привалился спиной к конторке, надеясь, что выглядит достойно в этой глупой ситуации. Он застонал и потрогал челюсть.

— Сдаюсь, Уинстон. Твоя взяла.

Рурк стоял над ним, тяжело дыша.

— Ах ты, ублюдок, — повторил он.

— Не смейте к нему прикасаться, — повторила Клео. — Отойдите в сторону. — Она поставила вазу на место и подбежала к Максу. — Он не спит с вашей женой.

— А вы откуда знаете? — потребовал ответа Рурк.

— Потому что он спит со мной. — Клео осторожно ощупала челюсть Макса. — Тебе очень больно?

— Терпимо.

Звук бегущих шагов по лестнице заставил всех, включая Джорджа, повернуться.

Первым на лестнице появился Бен. Его волосы были всклокочены, а рубашка расстегнута. Он торопливо застегивал джинсы. Вслед за ним бежала Триша. По пути она завязывала пояс халата.

Сильвия и Сэмми замыкали тыл. Оба были в ночной одежде. Сэмми широко зевал.

— Что тут происходит? — Бен быстро окинул взглядом присутствующих. — Клео, Макс, у вас все в порядке?

— Нет, — ответила Клео.

— Да, — перебил ее Макс. — Позвольте мне представить вам Рурка Уинстона, мужа Кимберли. У него сложилось неверное впечатление, что я провожу ночь с его женой.

Бен в ярости повернулся к Рурку.

— Ты ничего не понял, парень. Макс не путается с твоей женой. Они с Клео все равно что муж и жена.

— Это правда? — высокомерно спросил Рурк.

— Можете мне поверить, — твердо произнес Бен. — Между прочим, они собираются пожениться.

— Послушай, Бен, — попыталась вмешаться Клео. Бен не обратил на нее никакого внимания.

— Верно ведь, Макс?

Макс понял, что его ждет поворотный пункт в жизни.

— Совершенно верно, Бен.

12

— Согласен, наверное, мы немножко поспешили, — сказал Бен.

— Что значит — «мы»?

Макс разглядывал трубу прямо у себя над головой. Он был в плохом настроении, но не из-за того, что лежал на спине под раковиной в сто первом номере.

— Я немножко поторопился с объявлением о вашей свадьбе, — признал Бен.

— Ты так думаешь? — Капля воды из муфты упала Максу на лицо. — Черт возьми.

— Не сердитесь на меня. Макс. Вчера вечером некогда было раздумывать. Уинстон совсем разбушевался. Похоже, он собирался все разнести.

— Подай-ка мне другой ключ.

— Послушайте, я понимаю, что вам досталось, но вы ведь не слишком пострадали. — Бен нагнулся и сунул гаечный ключ в руки Максу. — Могу даже сказать, вы сами налетели на его кулак.

— Я не налетал на его кулак. Подай мне тряпку.

— Вы уверены? — Бен присел на корточки и протянул Максу рваную тряпку, бывшее гостиничное полотенце. — Уинстон и драться-то не умеет. Он слишком слабый. Так что не рассказывайте, что он нанес вам боковой слева.

— Я не мог увернуться, потому что спасал Клео, — с достоинством объяснил Макс.

Он вытер текущее соединение тряпкой и пристроил гаечный ключ.

— Значит, вот как оно было? — Бен изучал соединение. — А я подумал, что вы нарочно стали под удар, чтобы Клео вас пожалела. Что и случилось.

— Она не очень долго меня жалела.

Макс взялся за ключ и затянул муфту.

Обнаружив, что он не пострадал, Клео вчера вечером не стала нянчиться с ним, именно поэтому Макс был в плохом настроении сегодня утром.

Она не только всего несколько коротких минут играла роль ангела-хранителя, но не пришла к нему в комнату после того, как страсти утихли, и не пригласила его к себе.

К ней быстро вернулся профессиональный апломб хозяйки гостиницы. Она покинула поверженное тело Макса на полу, поселила растерянного Уинстона в одном из лучших номеров и послала всех обратно в кровать. Затем она удалилась к себе, даже не поцеловав Макса на прощание.

— Поосторожней, а то сорвете резьбу, — предупредил Бен.

— Хочешь меня заменить?

— Нет, не надо. Я уже столько перечинил этих труб. Я знаю, как это делается. А вам нужно учиться, так ведь?

— А ты должен давать мне полезные советы, понятно?

— У вас здорово получается. Ничего не скажешь, талант. Так вот, насчет вчерашнего вечера.

— Что еще насчет вчерашнего вечера?

Макс разглядывал муфту. Капля воды снова вытекла из соединения.

— Признаю, мы чуточку поторопились, когда объявили о вашей с Клео свадьбе.

— Вот именно. — Макс еще раз повернул ключ. — Поторопились.

— Но это не значит, что вы не собираетесь на ней жениться или еще что-нибудь такое, — со значением разъяснил ситуацию Бен.

— Ты так думаешь?

Бен нахмурился.

— Что вы хотите сказать? — спросил он.

— Я хочу сказать, может, мне стоит взять отпуск на пару дней и поработать на бензоколонке, чтобы все хорошенько обдумать.

Макс снова вытер муфту, на этот раз она была сухой.

— Ладно, Макс, довольно шутить. Мы оба знаем, что вы не сбежите, как я, вы не из пугливых.

— Я-то нет, а вот Клео да. Ну-ка, открой воду.

— Что?

— Я сказал, пусти воду.

— Понял. — Бен поднялся на ноги и открыл кран. Вода хлынула в раковину. — Почему вы считаете Клео пугливой?

— Ты видел ее вчера вечером. — Макс следил, не потечет ли опять муфта. — Как только она выяснила, что я жив и здоров, она сразу перестала меня замечать. Она поскорее отправила всех спать, и меня тоже.

— Наверное, она немного застеснялась. — Бен закрыл кран. — Вы ведь с ней сами ничего не объявляли.

— Не объявляли, потому что нечего было объявлять. Мне кажется, мы все починили. К твоему сведению, Бен, мы с Клео не говорили о браке.

— Вы хорошо помните?

— Очень хорошо. Тут больше не течет. — Макс почувствовал приятное удовлетворение. Он становился настоящим слесарем. — Сухо, как в Сахаре.

Он начал выбираться из тесного пространства под раковиной.

— К черту, Макс, давайте забудем об этой проклятой трубе. — Лицо Бена выражало беспокойство. — Почему вы не предложили Клео выйти за вас замуж? Мы все знаем, что вы с ней спите.

— Какая тут связь?

Макс оперся рукой о край раковины и поднялся на ноги. Он сморщился от боли в бедре.

— Что вы имеете в виду? — потребовал объяснения Бен. — Вы отлично понимаете, о чем я говорю. Мы все давно знаем Клео. Мы все знаем, вы первый мужчина, с кем у нее все по-серьезному.

— С чего ты решил, что она ко мне относится серьезно?

Макс до конца открыл кран и наклонился, чтобы взглянуть под раковину. Муфта была сухой.

Наверное, глупо гордиться тем, что ты устранил протечку, но Макс испытывал гордость. Ничто так не отвлекает от важных проблем, как такие вот мелкие повседневные заботы.

— Не надо крутить, — сказал Бен. — Клео не будет с вами спать, если не относится к вам серьезно. Довольно, Макс, перестаньте водить меня за нос. Вы ведь собираетесь на ней жениться, правда?

— Да. — Макс закрыл кран и вытер руки о тряпку. — Но сначала мне надо ее уговорить, что значительно труднее, чем ты думаешь.

— Почему? — растерянно спросил Бен.

— Потому что ты и все остальные прямо-таки принудили ее согласиться, — еле сдерживаясь, терпеливо объяснил Макс. — Клео еще только начала привыкать ко мне. Она еще не готова обсуждать этот вопрос. А вся семья ведет себя так, будто это «fait accompli».

— Что такое «fait accompli»?

— Это значит, «дело сделано».

— Ясно. — Бен нахмурился. — Вы думаете, она обиделась?

— Я тебе уже сказал: вы на нее не давите. Люди совершают странные поступки, если на них давят. Бен забеспокоился.

— Какие, к примеру?

— Начинают вдруг упрямиться и спорить с теми, кто на них давит.

Бен понимающе кивнул.

— Но вы-то можете с ней справиться?

— Сначала надо добиться, чтобы она со мной разговаривала.

Макс бросил мокрую тряпку в сумку с инструментом.

Бен оживился.

— Но это совсем легко. Клео любит поговорить.

Триша собрала грязные тарелки и стаканы с одного из обеденных столов и сложила посуду в пластиковый бачок.

— Ты не хочешь поговорить со мной об этом, Клео?

— Нет.

Клео сняла со следующего стола скатерть и салфетки. Привычная утренняя процедура уборки столовой после завтрака не развеяла ее плохого настроения. Она провела бессонную ночь, и сейчас ей казалось, что она, как эквилибрист, с трудом удерживается на туго натянутой проволоке.

— Мы знаем, ты немного расстроена, Клео, — сказала Сильвия с другого конца столовой. Тарелки весело гремели в ее руках. — Уверена, тебе станет легче, если ты поговоришь с нами.

— О чем тут говорить? — Клео резко сдернула скатерть еще с одного стола, и полотно хлопнуло, как парус. — Меня оскорбили, поставили в неловкое положение и вообще самым грубым образом унизили.

В дверях появилась Андромеда.

— Успокойся, дорогая, зачем так волноваться. Мы все знаем о твоих чувствах к Максу.

Клео обвела взглядом выжидающие лица друзей.

— Кто бы мог подумать? Просто очаровательно. Рада, что кто-то знает то, чего я сама не знаю.

Сильвия ласково улыбнулась.

— Клео, давай посмотрим на вещи реально. Ты с ним спишь.

— Ну и что из этого?

Триша обменялась взглядом с другими.

— Будем говорить прямо, Клео. Мы знаем тебя больше трех лет, — сказала она. — Ты впервые действительно заинтересовалась мужчиной.

Андромеда улыбалась безмятежной улыбкой.

— Могу засвидетельствовать, дорогая, это определенно твой первый роман за все время нашего с тобой знакомства.

Сильвия сложила в бачок следующую порцию тарелок.

— Признайся, Клео, Макс — это особый случай.

— Но это не значит, что он хочет на мне жениться, — проворчала Клео.

Триша удивленно посмотрела на нее.

— О чем ты? Он сказал, что хочет на тебе жениться. Я сама слышала.

— И я, — быстро добавила Сильвия.

— Очень жаль, я не присутствовала при знаменательном событии, — вздохнула Андромеда. — Должно быть, это было очень романтично.

Клео резко обернулась, сжимая в руках охапку грязных скатертей.

— В этом не было ничего романтичного. Это был позор. Макс лежал на полу, потому что его ударил Рурк Уинстон. Уинстон обвинил Макса, что тот спит с его женой, и собирался его снова ударить. А Джордж, как сумасшедший, звонил в колокольчик, на большее его не хватило. Царила настоящая неразбериха.

— И вот тогда появился Бен и остальные? — благодушно спросила Андромеда.

— Да. — Клео добавила свои скатерти к куче других. — И вот тогда Бен от своего великого ума объявил, что Макс собирается на мне жениться.

— Макс согласился, — радостно заключила Андромеда.

— В подобных обстоятельствах у него не было другого выбора, — пояснила Клео. — Он подвергался значительному давлению. Ведь Рурк Уинстон грозил его избить до полусмерти.

— Мне кажется, Макс не обращает большого внимания на давление. Сильвия кивнула.

— Андромеда права. Макс не подчинится ни при каких обстоятельствах, если сам того не захочет.

— Я такого же мнения, — присоединилась Триша. Клео почувствовала, что ее прижали к стене.

— Мне все равно, имел он это в виду или нет. — Она взяла корзину с грязным бельем. — Я не собираюсь выходить за него замуж только потому, что он согласился на мне жениться.

Андромеда нахмурилась.

— Что ты хочешь сказать, дорогая?

Клео задрала подбородок.

— А вы не понимаете? В данной ситуации есть две несуразности. Первое, Макс никогда не делал мне предложения. Второе, я не уверена, что хочу выйти за него замуж, даже если он меня попросит.

Потрясенные Сильвия, Триша и Андромеда, открыв рты, смотрели на Клео. В последовавшем молчании из кухни появилась Утренняя Звезда. Она остановилась, уперев руки в бока, и задумчиво изучала Клео.

— Почему ты не хочешь выходить за него замуж? — наконец спросила она. — Даже слепому видно, что ты его любишь.

— Опять же это не значит, что Макс Форчун подходит на роль мужа, — процедила Клео сквозь стиснутые зубы.

— Я не согласна, — спокойно объявила Андромеда. — Признаюсь, сначала у меня были кое-какие сомнения, но тогда мы мало знали о Максе.

— А теперь знаем куда больше, так, что ли? — нашлась Клео. — То, что мы о нем узнали в последнее время, заставляет меня сомневаться, стоит ли выходить за него замуж.

— Клео, Макс любит тебя, — тихо произнесла Сильвия.

Клео еще крепче ухватилась за ручки корзины с грязным бельем.

— Не будь слишком категоричной, Сильвия. Скажу откровенно, я не уверена, что Макс знает, как любить.

— Боже правый, — прошептала Андромеда. — Что ты имеешь в виду?

Клео вздохнула.

— Макс умеет коллекционировать вещи, которые он хочет, и мне кажется, он меня хочет. По крайней мере, на данном этапе. Но хотеть — это не значит любить, у меня нет желания стать предметом в художественном собрании Макса Форчуна.

Триша не могла поверить своим ушам.

— Клео, ты ошибаешься, я уверена.

— Я ошибаюсь? Но это я с ним спала. Я знаю его лучше всех вас, и позвольте вам сообщить, Макс ни разу не заикнулся о любви. Наверное, Кимберли Керзон-Уинстон права. Он не знает значения слова «взаимоотношения».

— Откуда миссис Керзон-Уинстон известно что-то о Максе? — спросила Сильвия.

— Потому что одно время они были помолвлены. Все в изумлении уставились на Клео. Довольная произведенным эффектом, Клео с корзиной в руках направилась к двери и боком открыла ее.

Здесь и произошло ее столкновение с Рурком Уинстоном, который шел из кухни в столовую. От удара грязные скатерти разлетелись из корзины во все стороны.

— Прошу прощения. — Рурк снял с себя скатерть. Он со значением улыбнулся. — Видно, нам судьба сталкиваться, мисс Роббинс. В конце концов вы можете пострадать.

— Перестаньте выдумывать. И, пожалуйста, зовите меня Клео. — Она быстро подобрала скатерти. — Что вы делали на кухне, мистер Уинстон? Или мне следует называть вас мистер Керзон-Уинстон?

Рурк потемнел от досады.

— Нет, уж никак не Керзон-Уинстон. Моя жена может называть себя, как пожелает, но моя фамилия просто Уинстон. Я предпочел бы, чтобы вы называли меня Рурк. А теперь отвечу на ваш вопрос, Клео. Я вас искал на кухне. Мне сказали, что вы помогаете убирать столовую. Вы мне нужны.

— Понятно. Чем могу быть полезной?

Клео поставила на пол корзину. Рурк взглянул на любопытные лица позади Клео. Он понизил голос.

— Я хочу извиниться перед вами за тот отвратительный спектакль, который устроил вчера в вестибюле.

— Забудьте об этом. Я не сержусь.

— Могу вас заверить, я не часто разыгрываю из себя дурака. Но в последнее время я постоянно испытываю стресс.

— Мы все его сейчас испытываем.

Клео чувствовала, что Сильвия, Утренняя Звезда, Триша и Андромеда напряженно прислушиваются к каждому слову, собирая посуду. Клео посмотрела на них с немой просьбой.

Тихо, одна за другой, они скрылись на кухне.

— Вы правы. — Лицо Рурка покраснело. — Как я сказал, я просто хочу извиниться.

Клео сжалилась над ним.

— Не стоит беспокойства. — Она открыла бельевой шкаф и вынула оттуда стопку чистых скатертей. — Я понимаю, что вы чувствовали в тот момент.

— Правда?

Рурк выглядел несчастным.

— Да, — мягко подтвердила Клео. — Мне кажется, что понимаю. — Она улыбнулась. — Раз уж вы здесь, помогите мне.

— Чем? — Рурк взглянул на стопку скатертей. — С удовольствием. — Он тоже улыбнулся. — Не совсем по моей специальности, но, думаю, справлюсь.

— С меня довольно экспертов по гостиничному делу, — заметила Клео. — Я ими сыта по горло.

Рурк бросил на нее непонимающий взгляд.

— Только между нами: вы выходите замуж за самого лучшего из них. Макс Форчун — величайший эксперт. Деннисон Керзон готов разбиться в лепешку, чтобы вернуть его обратно. Как вы имели возможность убедиться, этот сукин сын Деннисон пал так низко, что использует для этого Ким.

Клео колебалась, продолжать ли разговор.

— Кимберли пыталась убедить Макса вернуться. Она мне сказала, что ее отец настаивает на этом.

— Это правда. Деннисон — новый председатель правления Международной корпорации «Керзон», и он наслаждается своей властью. Годами он жил в тени Джейсона и теперь хочет всем показать, что способен лучше брата руководить гостиничной империей.

— Почему он хочет вернуть Макса?

Рурк развернул скатерть и аккуратно расправил ее на столе.

— Разгадка в том, что Деннисон не является прирожденным лидером, каким был Джейсон. Ему не достает таланта, чтобы успешно управлять корпорацией, и в глубине души он это сознает.

— Он хочет использовать Макса в качестве помощника?

Рурк кивнул.

— Деннисон решил, что Макс Форчун был секретным оружием Джейсона и, стоит его вернуть, как все пойдет прежним чередом, только все возглавлять будет он, Деннисон.

Клео взглянула на Рурка.

— А какова роль Кимберли?

На лице Рурка появилось суровое выражение. Он застелил скатертью следующий стол.

— Моя жена почти всю свою жизнь посвятила тому, чтобы угождать отцу. Она все еще не оставила надежду заменить Деннисону того сына, которого у него никогда не было. Еще до нашего брака я знал, что это будет проблемой, но думал ее разрешить. Теперь Кимберли разрывается между нами, но, боюсь, она предпочтет мне папочку.

— Придет день, — вступил в разговор Макс, появившись на пороге, — и Ким поймет, что ей никогда не угодить отцу, несмотря на все ее старания. И независимо от того, кто ее муж.

Клео испуганно обернулась. Впервые за это утро они встретились с Максом лицом к лицу. Он выглядел еще более суровым, чем обычно.

— Макс, предупреждаю тебя, я не хочу новых сцен.

Макс приподнял брови.

— Не я начал скандал вчера вечером.

— Я также не желаю никаких препирательств, — добавила она строго.

— Очень жаль, — сказал Рурк. — Я как раз собирался сделать кое-какие замечания. Макс улыбнулся одними губами.

— Видимо, нам с Уинстоном надо закончить разговор наедине. Что ты скажешь на это, Уинстон?

— Ни за что на свете. — Рурк встряхнул следующую скатерть. — Я не собираюсь объясняться с тобой наедине, чтобы ты оторвал мне голову.

Клео пришла в ужас.

— Макс на это не способен.

— Вы так считаете? — скептически спросил Рурк.

— Конечно, не способен. — Макс угрожающе улыбнулся. — Мне надо обсудить вопрос о том, как сделать так, чтобы Уинстоны и Керзоны, а также Керзоны-Уинстоны навсегда исчезли из моей жизни.

— Какое странное совпадение. Я поставил себе ту же задачу. — Рурк посмотрел на Макса. — И как ты планируешь это осуществить?

— Мне кажется, все можно уладить, если Ким заменит Деннисона и возглавит корпорацию.

У Рурка отвалилась челюсть.

— Ты сошел с ума! Ким это никогда не удастся.

— Удастся с твоей помощью. Ты член правления. Джейсон назначил тебя членом правления в день вашей свадьбы с Кимберли.

— Да, но ты хорошо знаешь, что я стал членом правления только потому, что женился на Ким и вошел в их семью. С самого начала подразумевалось, что я не буду активно участвовать в руководстве.

— Джейсона больше нет, и положение изменилось, — сказал Макс. — Мы все знаем, что Деннисон не тянет на руководящую должность. Если он возьмет все на себя, то максимум через три года корпорация будет на грани банкротства. Кимберли это тоже знает.

Рурк помрачнел.

— Знать-то знает, но по-прежнему подчиняется папочке.

— Она только думает, что подчиняется Деннисону. На самом деле Кимберли хочет ему доказать, что она ничуть не хуже сына, если бы таковой у него был.

Рурк задумался.

— Ты так считаешь? Может, ты провидец?

— Нет. Но я двенадцать лет прожил бок о бок с Керзонами. Я их всех прекрасно изучил. Если Ким трезво посмотрит на вещи, она поймет, что в действительности хочет доказать Деннисону, что способна руководить корпорацией не хуже сына, которого тот мечтал иметь, — закончил свою мысль Макс.

Уинстон скрестил руки на груди и смотрел на Макса с уважением и настороженностью хищника в засаде.

Клео как зачарованная тоже следила за ними.

— Что ты знаешь о Кимберли? Ваша нашумевшая помолвка длилась всего полтора месяца, — наконец заговорил Рурк.

— Постарайся быть объективным, Уинстон. Как ты думаешь, почему Ким поддалась на уговоры и обручилась со мной три года назад?

Макс не проявлял никаких признаков волнения. Словно говорил о давно надоевшем событии в прошлом.

— Я часто себя спрашивал, что она в тебе нашла, — сухо заметил Рурк. — Ты не в ее вкусе.

— Мне это известно, — согласился Макс.

— С другой стороны, ты был лучшим другом и доверенным лицом Джейсона. Ты знал больше о внутренней системе функционирования компании, чем кто-либо другой, включая самих Керзонов.

— Но не больше того. Я был недостоин стать членом семьи.

— Неужели ты не понимаешь почему? — Рурк с откровенным изумлением посмотрел на Макса. — Уж не думаешь ли ты, что Керзоны идиоты? Сделай они тебя членом семьи и допусти в правление, ты через месяц целиком бы контролировал компанию.

Макс промолчал. Клео отметила, что он не опроверг предположение. Значит, опасения Кимберли имели под собой почву. Если взглянуть с одной стороны, то Макс определенно представлял серьезную угрозу для Керзонов, допусти они его в правление. Он полностью подчинил бы себе компанию. С его деловыми качествами и агрессивностью подобный исход был неизбежен.

С другой стороны, Керзоны не поняли, что как член семьи Макс был бы им предан на все сто процентов и стал бы еще большим Керзоном, чем они сами. Он употребил бы свою власть, чтобы укрепить семью и ее благосостояние.

В миг озарения Клео поняла, что для Макса быть членом семьи значило куда больше, чем любые деньги или руководство корпорацией.

— Довольно мне морочить голову, — нарушил молчание Рурк. — Мы оба знаем, что ты только для того хотел жениться на Ким, чтобы проникнуть в семью Керзонов.

Макс продолжал невозмутимо смотреть на него.

— Ты, конечно, имеешь право на собственное мнение, — заметил он.

Рурк почти развеселился.

— Конечно, имею. Я знаю, что через Кимберли ты хотел добиться одного: контролировать корпорацию «Керзон». Между прочим, я тебя не виню.

— Неужели?

Рурк снисходительно пожал плечами.

— Как бы там ни было, ты многие годы был вторым в корпорации. Все знали, что именно ты помог Джейсону превратить корпорацию в то, чем она теперь является.

— Спасибо, — сказал Макс. — Будем считать это комплиментом.

Рурк усмехнулся.

— Я не спорю, ты имел право воспользоваться случаем и завладеть всей добычей. Но не жди, что я одобрю твой план использовать Ким для достижения своих целей.

— Пожалуй, в нашем разговоре мы зашли в тупик. Давай вернемся к первоначальной теме, — прервал его Макс.

— Это насчет того, чтобы я помог Ким организовать заговор и свергнуть отца? Неплохая идея, но чистый бред.

— Я с тобой не согласен. Ты не должен ограничиваться бессловесной ролью в правлении корпорации. Ты умеешь руководить. У тебя не было проблем со своим собственным советом директоров.

— Но я не хочу слишком себя обременять делами корпорации «Керзон». У меня хватает забот с моей компанией.

— Это не отнимет много времени. Помоги Ким взять контроль в правлении. А как только ее изберут президентом, ты можешь постепенно отойти в тень и целиком передать ей полномочия.

Рурк почесал подбородок.

— Ким очень умная и талантливая. У нее есть все, чтобы руководить корпорацией, верно?

— Как только она перестанет терзаться, как угодить Деннисону, все пойдет на лад. Я ей не нужен. Ей нужна помощь, чтобы отобрать корпорацию у отца. Ты можешь дать ей то, чего она жаждет больше всего на свете. — Макс помолчал. — Подумай, как она будет тебе благодарна.

Рурк прищурился.

— Она никогда не пойдет против своего старика.

— Думаю, ты сумеешь ее убедить.

Рурк на секунду задумался. Потом покачал головой.

— Не уверен. Если я даже смогу убедить ее организовать переворот, навряд ли он нам удастся. Я буду на стороне Ким, но ведь есть еще несколько двоюродных братьев и сестер и ее тетка. Они поддержат Деннисо-на, потому что привыкли подчиняться ее брату.

— Вы с Ким способны справиться с родственниками, и это самое главное, — спокойно продолжал Макс. — Если вы выступите единым фронтом, они станут подчиняться вам двоим, а не одному Деннисону.

Рурк минуту обдумывал предложение.

— Возможно, что-то получится. Я не хочу смотреть дареному коню в зубы, но все-таки открой мне, Фор-чун, какова здесь твоя выгода? Почему, черт побери, ты такой услужливый?

— Я хочу лишь одного от тебя, от Ким и всех остальных, кто носит фамилию Керзон или Уинстон. Чтобы вы перестали появляться в гостинице неожиданно и в неурочное время, — твердо сказал Макс.

— Кажется, я начинаю понимать. — Рурк посмотрел на Клео, потом встретился глазами с Максом. — Ты хочешь, чтобы мы не мешали.

— Точно. Именно этого я хочу. И буду очень благодарен, если ты немедленно приступишь к выполнению моей просьбы.

Рурк бросил еще один взгляд на Клео и улыбнулся.

— Я понял намек. Путь до Сиэтла неблизкий, мне пора трогаться.

13

— Уютно вы тут с ним устроились, — заметил Макс, когда дверь столовой закрылась за Рурком. Он неодобрительно посмотрел на стопку сложенных скатертей, которые оставил Рурк. — Хочешь нанять еще одного работника?

— Почему бы и нет? Гостиница полна выдающимися умами, как ими не воспользоваться?

Клео опять занялась скатертями.

Макс сел у стола в углу, неподалеку от окна. Он поставил трость рядом со стулом и устремил на Клео мрачный взгляд.

— Нам надо поговорить.

— О чем?

— Пожалуй, начнем со вчерашнего вечера, — предложил Макс.

— У меня другая идея. Давай начнем с сегодняшнего утра.

Макс потемнел.

— Что случилось сегодня утром?

— Ты действительно пытался жениться на Кимберли, чтобы завладеть корпорацией «Керзон»? — спросила Клео, изображая вежливое любопытство.

Последовало долгое молчание.

— А ты как считаешь? — наконец спросил Макс. Клео бросила на него возмущенный взгляд и быстро отвернулась. Она не могла определить, что выражали глаза Макса.

— Должно быть, у тебя были основания сделать ей предложение, — продолжала Клео, сдерживаясь. — Или ты ее любил, в чем все, включая тебя, серьезно сомневаются, или ты что-то хотел от нее получить. Так что же это было, Макс?

— Прошло целых три года с тех пор, как наша помолвка окончилась. — Макс рассеянно потер бедро. — Я уже забыл, почему я так упорно хотел на ней жениться.

— Нечего меня заговаривать. — Клео приблизилась к его столу с последней развернутой скатертью. — Ты сам мне сказал, что для тебя Кимберли олицетворяла множество вещей, которые ты хотел иметь. Какие это были вещи, Макс?

Он посмотрел на нее.

— Какие бы они ни были, теперь они мне больше не нужны.

— Тебе больше не нужна Международная корпорация «Керзон»?

— Нет.

— Тебе больше не нужна Кимберли Керзон-Уинс-тон?

— Нет. — Он наблюдал, как Клео расстелила скатерть. — Мне нужна ты.

— Неужели?

Вот так, и не более того, он определил свои прошлые и настоящие желания. Клео поняла, что его потребность в собственной семье еще только зарождалась, была неясным стремлением, которое он сам вряд ли мог распознать, тем более проанализировать.

Клео безошибочно выявила грозящую ей опасность. Она рисковала сыграть в жизни Макса ту же роль, что и Кимберли. Макс ее не любил, по крайней мере, так, как Клео того хотела. Максу надо было получить то, что шло с ней в придачу.

— Почему вчера вечером ты вернулась к себе в комнату, Клео?

— Мне хотелось подумать.

— О нас с тобой?

— О нас тоже.

Клео отказалась идти на объяснение. Сегодня она не доверяла своему настроению. Она была раздраженной и неспокойной. Иногда ей казалось, что она видит все скрытые уголки души Макса. Но тут же он превращался в еще более сложную загадку.

Макс наклонился вперед, его лицо выражало напряжение.

— Клео, давай уедем отсюда на несколько дней. Нам надо побыть одним.

Клео бросила на него быстрый тревожный взгляд.

— Зачем?

— Да потому, что нам надо поговорить, черт возьми.

— Мы сейчас разговариваем.

— Но как долго? — Макс посмотрел на дверь. — Скоро нам кто-то обязательно помешает. Ты это знаешь. Тут очень трудно уединиться.

— Меня это не волнует, — беспечно отмела проблему Клео.

— Я это заметил. Мне кажется, ты прячешься за семьей, Клео. Ты меня боишься.

Клео почувствовала раздражение.

— Я тебя не боюсь.

— Тогда почему со вчерашнего дня ты меня избегаешь?

— Попробуй угадать. Даю тебе одну попытку.

— Из-за того, что Бен объявил о нашей свадьбе. — Макс просительно улыбнулся. — Я его не упрекаю. Он и все остальные знают о наших близких отношениях, как все они знают, что не в твоих привычках заводить романы. Они сделали логичный вывод, что у нас с тобой все серьезно.

— Так уж серьезно?

Макс перестал улыбаться.

— Да, черт побери, что ни на есть серьезно.

Клео не выдержала.

— Хочу тебе сказать, я не виню Бена за то, что он поставил меня в неловкое положение. Я виню себя. Ты не возразил, когда он сделал объявление. Ты подтвердил, что мы собираемся пожениться.

— В сложившихся обстоятельствах это был самый благородный шаг. Зачем отрицать и тем самым смущать всех остальных.

— Не думаю, что ты поддержал Бена только из благородных побуждений, — взорвалась Клео. — Просто ты воспользовался удобным случаем, чтобы спастись от кулаков глупого Рурка Уинстона. Иначе он превратил бы тебя в котлету.

Макс угрожающе стиснул зубы.

— Ты правда так считаешь?

Клео поправила очки.

— Да, считаю.

— У тебя сегодня не в порядке нервы.

— Ты так думаешь? — Клео склонила голову к плечу и сощурилась. — А я-то воображала, что веду себя очень сдержанно, особенно в сложившихся обстоятельствах.

— У меня нет такого впечатления, — заметил Макс.

— Очень жаль. — Клео нахмурилась, увидев, что он растирает бедро. — Ты массируешь ногу? Тебе больно?

— Забудь о моей ноге, Клео. Насколько я понимаю, ты считаешь, что тебя загнали в угол. Да, я согласен, мы с тобой не обсуждали вопрос о браке.

— Наконец-то все разъяснилось. — Клео улыбнулась деланной улыбкой. — А я думала, что стала забывчивой. Такое случается, когда находишься в стрессе.

— Перестань язвить. Давай поговорим, как разумные люди.

— Тебе надо поискать для этого кого-нибудь другого, — ответила Клео. — В данный момент я не ощущаю себя очень разумной.

— Хватит, Клео…

Совершенно неожиданно Макс изо всех сил хлопнул ладонью по столу, давая выход накопившемуся гневу.

Резкий звук застал Клео врасплох. Она вздрогнула и отступила при виде поднимающегося со стула Макса. Дверь столовой открылась.

— Клео? — В голосе Сильвии слышалась тревога. — Что здесь происходит?

— Так я и знал, что кто-нибудь не вовремя заявится. — Макс упал на стул с видом покорного страдальца. — Никакой личной жизни.

— Такова семейная жизнь, — ласково разъяснила Клео.

Она повернулась к стоящей на пороге Сильвии, которая в испуге смотрела на пару у окна. Сильвия была не одна. Ее сопровождали Сэмми, а также очень большого роста и размеров незнакомец.

Это была гора, а не человек, с некрасивым, но симпатичным лицом и грустными собачьими глазами. На нем был спортивный пиджак в яркую зеленую с оранжевым клетку и коричневые брюки из синтетической материи. Шею украшал галстук в красный горошек.

— Ты рассердился на Клео, дядя Макс. Ты очень сердитый.

Сэмми подбежал к Максу и посмотрел на него обеспокоенным взглядом.

— У нас с Клео личный разговор, Сэмми, — пояснил Макс. — Мы обсуждаем очень важные вопросы.

Клео приподняла брови, услыхав нарочитую твердость в его голосе.

— Не верь ему, Сэмми. Он на меня злится.

Но Сэмми удовлетворился ответом Макса и радостно захихикал.

— Нет, могу поклясться, Макс совсем не злится, — объявил Сэмми.

— Нет, Клео, — нахмурив брови, повторил Макс. — Он совсем не злится.

— Сэмми прав, — сказал незнакомец глубоким низким басом, который соответствовал его размерам. — Мы с Максом давно знакомы и могу вас заверить, что, если Форчун по-настоящему, я подчеркиваю, по-настоящему, рассердится, вы узнаете об этом только в последний момент, когда будет уже слишком поздно.

Сэмми обратился к незнакомцу:

— А когда он только выглядит сердитым, что это значит?

— Это значит, он не в настроении. Например, из-за того, что не выпил утром кофе. Привет, Макс.

— Долго же ты сюда добирался, О'Рилли. — Макс взглянул на галстук своего друга. — Где ты раздобыл такую красоту?

— Купил у одного типа в Сиэтле, он торгует ими с грузовика в переулке между Третьей и Четвертой авеню, — похвастался О'Рилли. — Очень выгодная покупка. Я тебя с ним познакомлю, когда ты в следующий раз приедешь в город.

— Не утруждай себя.

— Не всем по карману покупать одежду в Европе, — без обиды согласился О'Рилли.

— Мне нравится галстук О'Рилли, — одобрил Сэмми. — Очень красивый. Мамочке тоже нравится, правда, мама?

Клео с удивлением заметила, как слабый румянец окрасил щеки Сильвии.

— Потрясающий галстук, — пробормотала она. О'Рилли улыбнулся Сильвии. Улыбка преобразила его лицо.

— Рад, что хоть кто-то здесь обладает хорошим вкусом. — Он повернулся к Клео. — Позвольте представиться. Я О'Рилли. Комптон О'Рилли из сыскного бюро О'Рилли.

— Счастлива познакомиться с вами, мистер О'Рилли, — вежливо отозвалась Клео.

— Возможно, Макс вам рассказывал обо мне. Какой я талантливый. Какой умный и сообразительный. Какой бесстрашный, неутомимый и настойчивый, и так далее и тому подобное.

Клео невольно улыбнулась.

— Макс говорил, что вы очень хорошо знаете свое дело.

Когда Комптон О'Рилли ей представился, холодок страха пробежал у нее по спине. Вдруг засосало под ложечкой и закружилась голова.

Прибытие частного детектива напомнило о серьезности происходящего. Макс был явно озабочен последними неприятными событиями. И от этого Клео стало еще страшнее.

— Как похоже на Макса, — продолжал О'Рилли, — он вечно недосказывает. Если он говорит, что я хорошо знаю свое дело, следует понимать, что мне нет равных.

Макс взглянул на Клео.

— Я говорил тебе, какой он скромный?

На этот раз ответила Сильвия:

— Сразу видно, что мистер О'Рилли удивительно скромный человек.

О'Рилли снова широко улыбнулся ей.

— Благодарю вас, мэм.

Сильвия порозовела еще сильнее. Она посмотрела на Сэмми.

— Пойдем со мной, малыш. Давай приготовим мистеру О'Рилли чашку кофе.

— С печеньем, — воодушевленно уточнил Сэмми.

— Очень неплохая идея, впервые за этот день, — одобрил О'Рилли. — Я предпочитаю шоколадное, если такое у вас имеется.

Сэмми захлопал в ладоши от восторга.

— Я тоже его люблю.

— Великие умы мыслят одинаково, — подытожил О'Рилли, он выглядел очень довольным.

— Мы скоро вернемся, — пообещала Сильвия, взяв Сэмми за руку.

О'Рилли наблюдал за ними, пока они не исчезли за кухонной дверью. Затем он повернулся и подверг Макса медленному внимательному осмотру.

— Во что ты тут ввязался, дружище Макс? И что за слухи о твоей скорой женитьбе?

— Не более чем болтовня. — Клео откашлялась. — Болтовня, сплетни и ложь.

— Вот как? — Макс засунул руки в карманы брюк и с глубоким интересом принялся разглядывать Клео. — Значит, ничего, кроме болтовни, сплетен и лжи?

— Именно так. — Клео избегала рассерженного взгляда Макса. — Макс не снизошел до того, чтобы самому попросить моей руки, какие тут могут быть разговоры о браке?

О'Рилли кивнул.

— Счет в вашу пользу, — одобрил он.

— Прекрати спектакль. — Макс прожег Клео гневным взглядом. — Из-за этого ты утром была такая колючая? Потому что я не сделал тебе официального предложения?

Клео не удостоила его ответом. Она наградила О'Рилли обезоруживающей улыбкой.

— Не обращайте на него внимания. У него сегодня не в порядке нервы.

— Не думаю, Макс любит порядок, — возразил О'Рилли. — Только посмотрите, как он одевается.

Некоторое время спустя, подкрепившись печеньем и кофе, О'Рилли расположился в солярии в кресле с высокой спинкой. Он листал свой блокнот, иногда посматривая на сидевших напротив Макса и Клео.

— Проблема в том, что у нас нет подозреваемых. А по вашему мнению, у вас также нет врагов. Может, кто-то затаил против вас злобу?

Клео вздрогнула. О'Рилли производил приятное впечатление, и все же она сожалела, что допустила к этому делу частного детектива.

— Нет, насколько мне известно. У меня не было ни с кем никаких стычек, если не считать Тобиаса Квинтона.

— Кто такой Тобиас Квинтон?

Макс смущенно задвигался.

— Не стоит о нем говорить. Он тут ни при чем.

О'Рилли посмотрел на Макса спокойным рассудительным взглядом.

— Ты можешь за это поручиться?

— Да. Квинтон один из недовольных постояльцев гостиницы. Пробыл здесь одну ночь и уехал на следующее утро, — объяснил Макс.

О'Рилли обратился к Клео:

— Извините за личные вопросы, но мне необходимо знать все подробности. Может быть, у вас был возлюбленный, который вас немного приревновал? Особенно когда появился Макс? Должен сказать, что Макс умеет приобретать врагов.

— Я еще и не появлялся здесь, когда начали происходить странные вещи, — уточнил Макс. — А вот Нолан Гильдебранд был. Но они с Клео только иногда встречались, не более.

О'Рилли внимательно посмотрел на него из-под мохнатых бровей.

— В этом ты тоже уверен?

— Он не спал с Клео, если ты это хочешь спросить, — уточнил Макс. — И, если у тебя есть еще вопрос, вот тебе ответ: да, я в этом уверен.

— Макс! — Клео почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. — Я сама могу ответить на вопросы мистера О'Рилли. — Она смущенно улыбнулась детективу. — Мы с Ноланом были просто друзьями, хотя у меня есть основания утверждать, что он подумывал о браке со мной.

— Что свидетельствует о том, что ваши с ним отношения были более чем дружескими, — сделал вывод О'Рилли.

— Я, конечно, не могу точно утверждать, что он подумывал о браке, — повторила Клео, чувствуя непонятный прилив храбрости, — потому что он никогда не делал мне предложения. Он только делал определенные намеки. Как, впрочем, и некоторые другие личности, которых я тоже могу назвать.

— Клео, — почти с угрозой произнес Макс.

— Впервые я узнала о планах Нолана, — продолжала Клео, — когда в одно прекрасное утро он с ходу поставил вопрос о браке, находясь в состоянии сильного стресса. — Она с негодованием взглянула на Макса. — Моим знакомым мужчинам почему-то свойственны подобные неожиданные поступки.

— Не обращай на нее внимания, О'Рилли, — посоветовал Макс. — По непонятной причине она сегодня в плохом настроении.

— Так-так. — О'Рилли посмотрел на Клео. — Может, поговорим подробней о Нолане Гильдебранде? Клео пожала плечами.

— Как я вам уже сказала, тут не о чем особенно говорить. Он очень огорчился, узнав, что я написала «Зеркало», но лишь по той причине, что это дискредитировало меня как жену будущего сенатора.

— Значит, в его реакции не было ничего странного? — спросил О'Рилли. — Он не вообразил, что на него возложена Божественная миссия избавить мир от авторов, сочиняющих книги о сексе?

Клео вновь покраснела, но ее голос звучал ровно.

— Нет, он просто пожалел, что тратил время на встречи со мной. Поверьте, Нолан одержим одной-единственной идеей. Своей политической карьерой.

— А как насчет Адриана Форрестера? — спросил О'Рилли.

Клео сморщила нос.

— Забудьте об Адриане. Мы с ним просто знакомые.

О'Рилли улыбнулся.

— Хорошо, пока довольно. Когда я побеседую с вашими служащими и познакомлюсь с городом, возможно, у меня возникнут дополнительные вопросы, но сначала мне надо проверить кое-какие версии.

Клео, утомленная долгим разговором, встревоженно выпрямилась.

— Постойте, объясните, что это значит? Уж не собираетесь ли вы ходить по городу и собирать сведения обо мне и моей книге?

— Почему бы и нет? — удивился О'Рилли.

— Потому что никто здесь не знает, что я ее написала, — волнуясь, объяснила Клео. — Я уже сказала, что книга вышла под псевдонимом. Только члены семьи знают о моем авторстве.

— Ты говоришь не правду, Клео, — решительно прервал ее Макс. — Нолан Гильдебранд знает, и тот, кто устраивает неприятности, тоже знает. Пройдет еще немного времени, и множество других людей обнаружат, что ты автор «Зеркала».

Клео крепко сцепила пальцы.

— Я не желаю, чтобы чужие узнали о «Зеркале». Это очень личная книга.

— Макс прав, — сказал О'Рилли. — Боюсь, тайны больше не существует. Нет смысла прятаться. Будет лучше, если вы о себе объявите.

— Почему? — удивилась Клео.

— В таком маленьком городке, как Хармони-Коув, новости распространяются быстрее пожара, — объяснил О'Рилли. — Люди неизбежно будут говорить о книге. Но они также будут говорить о том, что вам кто-то угрожает. При этом может всплыть новая информация.

Макс внимательно прислушивался к словам О'Рилли.

— Он прав, Клео. Тебя в городе любят. Ничего не изменится, даже если все узнают, что ты написала «Зеркало». Большинство людей будут возмущены, что тебе угрожают. Возможно, кто-то что-то знает, но пока не подозревает об этом.

— Люди станут приглядываться к незнакомцам и обращать внимание на непривычные события. А это уже какая-то защита для вас. — О'Рилли ободряюще улыбнулся Клео. — Прежде всего я переговорю с начальником полиции. Мы заручимся его поддержкой и будем действовать сообща.

Клео кусала губы, сознавая бесполезность противоборства с железной мужской логикой. Макс и О'Рилли ничего не понимали. Они не представляли, как она боится вторжения в личную жизнь, неизбежного, когда всем станет известна ее тайна. Одно дело быть автором романтических приключений, другое — автором такой интимной и сокровенной книги, как «Зеркало».

Она откинулась на спинку плетеного кресла и устремила взгляд на спокойно журчащий фонтан.

— Не уверена, стоит ли поднимать такой шум. Может быть, все эти происшествия — не больше чем чьи-то глупые шутки.

— Записка в твоей машине мало походит на шутку, — заметил Макс. — А тот, кто преследовал тебя в тумане, в лучшем случае, хотел тебя напугать. Надо положить конец шуткам, пока дело не зашло слишком далеко.

Клео увидела несгибаемую решимость в его глазах и поняла, что протесты напрасны. К тому же ее мучил страх. Клео повернулась к О'Рилли.

— Вы правда думаете, что это кто-то из Хармони-Коув? Ведь вы утверждали, что среди участников семинара и других постояльцев нет подозрительных личностей?

— Обычная компьютерная проверка имен ничего не дала, — сказал О'Рилли. — Но это не гарантия, что среди них нет безумцев. И все же я придерживаюсь мнения, что вашего оголтелого критика следует искать не здесь. Вы мне сказали, что события начались еще до приезда этих людей в гостиницу.

— Анонимное письмо, которое тебе переслало издательство в прошлом месяце, — напомнил Макс. — Кто-то положил книгу в почтовый ящик Гильдебранду, когда в гостинице проходил семинар. Но, когда какой-то ненормальный гнался за тобой в тумане, все участники семинара уже уехали.

— Наверное, ты прав. Это кто-нибудь из Хармони-Коув. И все же все очень странно. — Клео обхватила себя руками. — Подумать только, может, это кто-то, кого я знаю.

— Очень частый случай в подобных обстоятельствах, — заметил О'Рилли. Макс взглянул на Клео.

— Пожалуй, тебе лучше уехать на несколько дней, когда О'Рилли займется опросом.

Клео резко поднял голову.

— Уехать отсюда? Я не могу, на мне гостиница.

— На этой неделе мало приезжих, — сказал Макс. — Сильвия и Андромеда вместе с другими вполне справятся.

Макс был прав, но Клео не желала уступать.

— Я бы предпочла остаться.

Клео с обидой наблюдала, как Макс и О'Рилли обменялись снисходительными взглядами. Затем детектив улыбнулся Клео.

— Вы бы нам очень помогли, если бы уехали на пару дней. А я бы рассказал всем о «Зеркале»и о том, что с вами происходит. Ко времени вашего возвращения первоначальные страсти поутихнут. А ваши друзья в гостинице примут на себя первый удар любопытствующих.

Клео задумалась. Она прекрасно понимала, что шум, который поднимется, когда О'Рилли начнет задавать вопросы, не сравнится с той бурей, что она перенесла четыре года назад.

Теперь, по крайней мере, темой сплетен станет ее любовная жизнь, а не смерть и разрушение, как тогда, подумала она.

С другой стороны, ее замучают вопросами о преследующем ее одержимом критике. Пэтти Лофтинс из парикмахерской, наверное, прочтет «Зеркало»и станет обсуждать с клиентами, какие дальнейшие шаги предпримет злоумышленник. Прыщавый юнец в аптеке будет ждать, когда же вместе с шампунем она купит противозачаточные средства. Чак, работающий на бензоколонке, станет гадать, практикует ли она все те ухищрения, перечисленные в «Зеркале», когда отправляется на свидание. Он даже дерзнет спросить ее об этом, когда она будет заправляться. Клео содрогнулась.

— Может быть, мне действительно надо уехать дня на два, — сказала она.

— Мы поедем на несколько дней в Сиэтл, — объявил Макс, как о решенном деле.

— Сиэтл? — переспросила Клео с беспокойством. Макс постарался выглядеть как можно невиннее.

— Это будет для тебя настоящей переменой обстановки. О'Рилли присмотрит за семьей.

— Никаких проблем, — с готовностью согласился О'Рилли. — Если меня будут кормить шоколадным печеньем, я готов остаться здесь навсегда.

Макс как бы случайно взглянул на часы.

— Мы Можем выехать через час.

Клео нахмурилась. Она отлично понимала его намерения. Невидимые щупальца его воли постепенно опутывали ее и медленно, но настойчиво увлекали в нужном для него направлении. Как утверждала Кимберли, ничто не могло его остановить.

— Так как же… — неуверенно начала Клео.

— Давай, собирайся. — Макс взял трость и поднялся на ноги. Он посмотрел на О'Рилли. — У тебя есть номер моего телефона в Сиэтле. Если что узнаешь, звони.

— Договорились. — О'Рилли засунул блокнот в карман и встал с кресла. — Я начну опрашивать персонал гостиницы сразу после обеда. Посмотрим, как пойдет дело.

— Подождите. — Клео подняла руку. — Прежде всего нам надо обсудить вопрос о вашем гонораре, О'Рилли.

— Вы сказали гонораре? — переспросил О'Рилли. Можно было подумать, он не представляет, что это такое.

— Да, гонораре. — Клео нахмурилась. — Я как-то нанимала частного детектива. Он многие месяцы занимался расследованием и в конце концов прислал мне счет на пятнадцать тысяч долларов, но не сумел добыть хотя бы частицу полезной информации. Я не желаю, чтобы это повторилось.

Макс и О'Рилли воззрились на Клео, будто она была пришельцем с Марса. Макс очнулся первым.

— Для чего, скажи пожалуйста, ты нанимала частного детектива? — потребовал он ответа.

Клео наблюдала, как вода пенится в фонтане.

— Я хотела, чтобы кто-нибудь еще, кроме полиции, занялся расследованием смерти моих родителей.

— Ты мне сказала, что это был случай одновременного убийства и самоубийства. Так решила полиция, — очень тихо произнес Макс. — Твой отец убил мать и сам застрелился из того же оружия.

Клео смотрела на игру воды в фонтане. Она чувствовала на себе молчаливый вопросительный взгляд О'Рилли.

— Я также тебе сказала, что не могла смириться с подобным заключением. Прошлым летом я решила нанять кого-нибудь, чтобы поднять материалы дела и выяснить, нет ли упущений или незамеченных фактов.

— Вы могли бы мне сказать, кого вы наняли? — спросил О'Рилли беспристрастным тоном. — Профессиональное любопытство. Я могу его знать.

— Гарольд Эберсон. У него контора в Сиэтле.

— Понятно, — кивнул О'Рилли. — Слыхал о таком. Он что-нибудь обнаружил?

Клео положила сложенные ладони между колен.

— Нет. Он пару месяцев водил меня за нос. Говорил, что обнаружил интересные сведения и что он их проверяет. Но это было обманом.

— Обманом? — повторил О'Рилли. Клео кивнула, смущенная воспоминаниями о своей доверчивости.

— Я платила по его счетам, пока они вдруг не перестали приходить. Я позвонила к нему в контору, чтобы выяснить, что происходит. Автоответчик мне сообщил, что такого номера больше не существует.

О'Рилли взглянул на Макса, потом опять на Клео.

— Эберсон погиб в автомобильной катастрофе в октябре. Его никто не заменил, поэтому вы больше ничего о нем не слыхали. Он работал один. Когда он умер, его бюро закрылось.

— Он был шарлатаном? — с горечью спросила Клео. — И сильно он меня обставил?

— Эберсон был мелкой птицей. — О'Рилли пожал плечами. — Если он получил с вас пятнадцать тысяч, можно с уверенностью сказать, вы были самым значительным его клиентом.

Клео нахмурилась.

— Вы считаете, он намеренно меня обманывал?

О'Рилли встретился с ней глазами.

— Я никогда не слыхал, чтобы он занимался мошенничеством. Просто серьезные дела были ему не по плечу. Возможно, ему не хватало практической сметки, чтобы до конца доводить расследование.

— Понятно.

Клео почувствовала, что у нее начинается головная боль. Она потерла затылок.

Макс положил ей руку на плечо и начал осторожно массировать. Его пальцы разминали напряженные мускулы. Живая сила и тепло исходили от него и согревали ее тело.

— Давай собираться, Клео, — сказал Макс.

— А как насчет гонорара О'Рилли? — упрямо повторила она. — Мне нужно с ним заключить контракт. Я уже сказала, я не желаю, чтобы меня снова нагрели на пятнадцать тысяч.

— Я согласен на те же условия, что у Макса, — сказал О'Рилли. — Минимальная зарплата плюс чаевые, комната и питание на время моего пребывания здесь.

— Он вам рассказал об этом?

— Угу.

Клео уничтожающе посмотрела на Макса.

— Представляю, как вы хохотали, мистер Администратор Всемирной корпорации.

— Напротив, — ответил Макс. — Это самая удачная моя сделка за много-много лет.

14

Никогда еще старый кирпичный особняк не казался ему таким холодным. Макс проверил термостат, прежде чем спуститься в подвал за бутылкой своего самого лучшего калифорнийского каберне. Термостат стоял на семидесяти четырех градусах5. Ночь была промозглой, и Макс поднял температуру до семидесяти шести. Он вспомнил, что его комната в мансарде всегда встречала его приятным теплом.

Он понимал, что не в особняке дело, холод был в нем самом. Ему было знакомо это состояние. Макс его испытывал несколько раз в жизни. В первый раз, когда работник социального обеспечения объяснил ему, что теперь он будет жить в очень хорошей семье. В последний раз он испытал это чувство, когда умер Джейсон.

Сегодняшний день был следующим поворотным пунктом в его жизни. Он не мог ошибаться. Стрелка чуткого внутреннего барометра подошла к красной черте. Его нервы были напряжены до предела.

Слишком многое сегодня было поставлено на карту. Прежде он без ущерба отказывался от того, чем не мог обладать. Теперь он не представлял себе, что с ним будет, если его отвергнет Клео.

По пути на кухню он с тревогой заглянул в огромную гостиную. Клео стояла у широкого окна, из которого открывалась панорама города и залива Эллиотт. Она смотрела на огни небоскребов, сияющие, словно драгоценные камни, сквозь пелену дождя.

Макс наблюдал за ней, чувствуя, как в нем зарождается глубокое беспокойство. Клео была слишком молчаливой всю дорогу. Макс пытался заговорить с ней, но всякий раз неудачно.

Клео была вежливой, но обитала в некоем собственном мире. Макс не мог угадать ее мысли, и поэтому в нем нарастало раздражение.

На кухне он осторожно открыл бутылку. Очень давно Джейсон ему объяснил, что хорошее каберне требует особо уважительного отношения.

Наливая рубиново-красную жидкость в бокалы, Макс начал сомневаться. Может быть, ему следовало остановить свой выбор на шампанском. Он усмехнулся, подумав, что, несмотря на уроки Джейсона, случались моменты, когда он не знал, как поступить.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Клео с порога кухни.

Макс невольно вздрогнул. После нескольких часов почти полного молчания слова Клео были неожиданностью. Он ловко повернул бутылку, чтобы вино не капнуло, но две ярко-красные лужицы появились на полированной гранитной поверхности кухонного прилавка.

— Я размышлял о том, какая большая разница — родиться в семье с деньгами или заработать эти деньги самому, — сказал он и потянулся за бумажным полотенцем, чтобы вытереть капли.

— В чем же она состоит? — спросила Клео; ее взгляд был равнодушным. Макс пожал плечами.

— В чувстве уверенности. В том, что всегда знаешь, как поступить, как одеваться и что подавать. — Он протянул ей бокал с вином. — Если ты родился в богатой семье, ты с колыбели проникаешься этой убежденностью. А когда ты за нее борешься, то не овладеваешь ею до конца.

— Наверное, ты прав. — Клео пригубила вино и, довольная, сделала глоток. — С другой стороны, если добиваешься успеха собственным трудом, у тебя возникает иного рода уверенность. Уверенность в собственных силах.

Макс встретился с ней глазами.

— Это не совсем одинаковые вещи.

— Да, это куда более важная уверенность, особое мужество, когда знаешь, что, если завтра лишишься всего и придется начинать с начала, ты снова способен пройти весь путь до самого верха. Ты, Макс, излучаешь такую уверенность.

— Я имел в виду совсем другое. Совсем другую уверенность.

— Такая уверенность, о которой говорю я, важнее всех остальных качеств, — продолжала Клео. — Она может пугать, особенно тех, кто вырос в богатстве. Если ты родился в семье с деньгами, то не знаешь, сумел бы ты заработать их сам. Ты, Макс, знаешь, что сумеешь. Ты доказал это себе и всему свету.

Макс улыбнулся.

— Но человек, рожденный в богатстве, не станет сомневаться, какое вино выбрать для такого случая: шампанское или хорошее каберне. Он точно знает ответ.

— Кто бы мог подумать. — Глаза Клео блеснули за стеклами очков. — Ты испытываешь муки по такому поводу?

— Нет. Не так, чтобы это мне испортило вечер.

— Потому что ты знаешь, мне все равно, что ты подашь — шампанское, каберне или диетическую кока-колу?

— Ты угадала. — Макс принял решение. С бокалом в одной руке и с тростью в другой, он направился к двери. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.

— Что?

— Увидишь.

По темному, обшитому деревянными панелями коридору они подошли к стальной двери, за которой хранились его богатства. Он сунул свой бокал в руки Клео.

— Подержи минутку.

Она взяла бокал и стала с любопытством наблюдать, как он набирает код.

— Что там внутри?

— Некоторые дорогие для меня вещи.

Макс открыл дверь. Автоматически включился свет, освещая ведущую вниз лестницу.

Клео с интересом оглядывалась вокруг.

— Послушай, а ты не сотворишь там со мной что-нибудь такое?

— Смотря что ты под этим подразумеваешь.

Макс первым спустился по лестнице и открыл внизу вторую стальную дверь. Снова вспыхнули огни, на этот раз осветив зал. Макс услыхал, как Клео изумленно ахнула.

— Боже мой, Макс, неужели это все настоящее?

Вопрос вызвал у него возмущение.

— Да, конечно. Неужели ты думаешь, я стану тратить время на коллекционирование подделок?

Клео бросила на него непонимающий взгляд.

— Думаю, что нет. — Она провела пальцем по спинке единственного в комнате стула. — Какой красивый.

— Настоящая вещь, — сухо заметил Макс. — Англия, начало девятнадцатого века.

— Другого я и не ожидала.

Клео остановилась посередине галереи и, медленно поворачиваясь, начала рассматривать шедевры современного искусства, развешанные на белых стенах.

— Тут ни одной картины с собакой или лошадью.

Макс не мог понять, шутит она или нет.

— И ни одного морского пейзажа, — добавил он. Клео посмотрела на Макса.

— Я подарю тебе пару морских пейзажей, из тех, что нарисовал Джейсон. Ты можешь повесить их у себя в комнате в гостинице, рядом с рисунком Сэмми.

— Спасибо. Это хороший подарок.

Клео остановилась, увидев пустое пространство на одной из стен.

— А здесь почему ничего нет?

— Здесь я повешу картины Латтрелла, когда их найду.

— Да, я совсем забыла.

Клео подошла к книжному шкафу и стала рассматривать корешки книг. Она прочла названия нескольких томов в кожаных переплетах.

— Боже мой, латынь. Настоящая старина. Очень впечатляет. Местные библиотеки, конечно, надеются, что ты их не забудешь в своем завещании.

— А я и не забыл.

Клео задержалась перед рядом истрепанных корешков.

— А это что такое? Доктор Сусс? «Мальчики семьи Харди»? Макс, зачем они тебе здесь?

— Эти книги положили начало моей коллекции.

Клео с нежностью посмотрела на Макса.

— Я понимаю.

— Клео, ты выйдешь за меня замуж?

Она застыла на месте.

Макс почувствовал, что у него перехватило дыхание.

— И где же ты меня здесь поместишь? — тихо спросила она.

Волна растерянности и раздражения накатила на Макса.

— Что ты хочешь сказать, черт побери?

— Просто гадаю, где ты меня повесишь в своей галерее. Не уверена, что здесь мне место. — Клео медленно обходила комнату. — Я нестоящий образчик современного искусства. Пожалуй, я буду лучше смотреться в чьей-нибудь коллекции бабочек или, еще лучше, ярмарочных сувениров.

— Я сказал, что хочу на тебе жениться, а не добавить к своей коллекции, — рассердился Макс.

Он осторожно, чтобы не сломать хрупкую хрустальную ножку, поставил бокал на инкрустированный столик рядом со стулом из мастерской Шератона. Он с такой силой сжимал голову орла на рукоятке трости, что у него заболела рука.

— Ты сам-то понимаешь разницу? — спросила Клео.

— Да, понимаю, черт побери. Клео, ты обиделась, потому что я не сделал тебе настоящего предложения. Теперь я пытаюсь исправить ошибку.

— Дело не только в том, что ты меня не спросил.

— Клео…

Макс сделал шаг вперед и остановился, увидев, как Клео отступила назад. «Она мне откажет». Он почувствовал невыносимую муку. Такой боли он никогда не испытывал. Она терзала его внутренности, съедала живьем. Это было хуже, чем смерть Джейсона.

Глаза Клео были широко открыты и сияли. Он сделал еще один шаг к ней, и она подняла руку, словно защищаясь от самого дьявола.

— Макс, почему ты хочешь на мне жениться?

— Потому что я тебя хочу.

Слова вырвались, оставив за собой зияющую болезненную рану. Максу показалось, что он истечет кровью здесь, на восточном ковре.

Клео еще некоторое время взглядом терзала его душу, потом, тихо вскрикнув, бросилась к нему в объятия.

— Хорошо, — сказала она, уткнувшись ему в грудь, — я выйду за тебя замуж.

Макс почувствовал, что рана внутри начинает закрываться. Значит, он все-таки выживет. Он выпустил из рук трость и крепко прижал к себе Клео. Изменчивые, разнообразные чувства, которыми он был охвачен, теперь превратились в одно необузданное бешеное желание.

Она была нужна ему больше чем что-либо на свете.

Словно осознав эту потребность, Клео подняла к нему лицо. Макс горячо поцеловал ее. Почувствовав отклик, он застонал и потянул ее за собой на ковер.

— Макс…

Он лихорадочно сдергивал с нее одежду, стащил рубашку и расстегнул застежку джинсов. Он стянул с нее джинсы вместе с серебряными кроссовками. Затем торопливо расстегнул молнию на своих брюках. Он даже не пытался их снять. Он знал, что задача невыполнима.

Клео ждала его, раскинув ноги и протянув к нему руки. Он набросился на нее, как изголодавшийся на еду.

В миг он очутился там, где надо, глубоко внутри Клео. Клео была теплой, мягкой, уютной. Он был у себя дома.

Клео открыла глаза и посмотрела на картины, которые тоже смотрели вниз, на нее, множеством темных измученных глаз. В искусстве Макс не тяготел к слащавому или сентиментальному. Полотна на стенах его тайной берлоги демонстрировали то же неразрывное сочетание непокорности и цивилизованного лоска, какое было свойственно ему. Картины были такими же сложными и загадочными, как сам Макс. Клео поняла: что бы теперь ни случилось, она позволила Максу Форчуну включить себя в его коллекцию.

Единственными предметами в комнате, поддерживающими в ней надежду, были дешевые детские книги, которые она обнаружила в шкафу среди ценных томов. Еще не все было потеряно.

— Ты не замерзла? — спросил Макс.

Он медленно сел. Жестом собственника провел рукой по ее бедру, и его взгляд выразил удовлетворение.

— Немного. — Клео посмотрела на Макса. — Здесь прохладно.

— В галерее постоянная температура.

Клео тоже села и потянулась за своей рубашкой.

— Это чтобы сохранить картины и книги?

— Да. — Макс вглядывался в ее лицо. — Клео, я хочу, чтобы мы немедленно поженились.

Клео перестала застегивать рубашку.

— Зачем такая спешка?

— Ты прекрасно знаешь зачем. — Макс встал, помогая себе тростью. — Я не хочу, чтобы ты изменила свое решение.

— У меня есть для тебя новость, Макс. — Клео позволила ему поднять себя на ноги. — Тебе не удастся сочетаться со мной браком в первом попавшемся суде. Семья не позволит. Сильвия, Андромеда и все остальные обязательно потребуют, чтобы все было, как надо. И еще мы не сможем пожениться до свадьбы Бена и Триши. Их право быть первыми.

Макс застегнул молнию на брюках.

— Я так и думал, что ты это скажешь.

Заканчивая одеваться, Клео с облегчением увидела, что его лицо снова, как обычно, выражало недовольство. Зато исчезла та застывшая холодная маска, которую он носил час назад, когда попросил ее выйти за него замуж.

Она сумеет справиться с недовольством Макса. Она справится с чем угодно, но только не с тем ужасным отчаянием, которое появилось в его взгляде, когда она задумалась, принимать ли его предложение.

Клео часто видела такое выражение в собственных глазах, смотрясь в зеркало, в течение долгих месяцев после смерти родителей. Это был взгляд человека, потерявшего все, чем он дорожил.

И все же Макс сохранил свои мечты. Иначе быть не могло, если он читал доктора Сусса и «Мальчиков семьи Харди». Он не был сделан только изо льда и железа.

— Что такое, Клео? Почему ты так смотришь? О чем ты думаешь?

— О еде, — ответила она. Макс с облегчением вздохнул.

— Я совсем забыл об ужине. Знаешь, мне хочется есть.

— И мне тоже. Ты можешь заняться устрицами, а я приготовлю салат.

— Я тебя не обманываю, Клео. — Макс нежно, но крепко сомкнул пальцы на ее запястье. Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал. — Я хочу, чтобы мы поженились как можно скорее.

Клео прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. Она догадалась, что Макс вспоминает о неудачной помолвке с Кимберли.

— Не беспокойся, Макс. Я не изменю своего решения.

Он прикрыл веками вдруг заблестевшие глаза.

— Честное слово?

— Честное слово.

Только после ужина Клео позвонила домой. Макс сидел на диване и смотрел на окутанный тьмой город.

— Гостиница «Гнездышко малиновки» слушает.

— Сильвия, это я.

— Какой сюрприз, — рассмеялась Сильвия. — Подожди минутку. — Сильвия прикрыла рукой микрофон. — Я выиграла, — прошептала она кому-то.

— Что там происходит? Ты занята? — обеспокоилась Клео. — Я могу перезвонить позже, если ты принимаешь приезжих.

— Нет, мы не заняты, — весело отозвалась Сильвия. — Просто мы поспорили с О'Рилли, что ты не выдержишь и обязательно проверишь, как у нас идут дела. А он сказал, что Макс не оставит тебе времени для звонков. А я сказала, что ничто, даже официальное предложение руки и сердца, не удержит тебя от звонка домой, потому что ты беспокоишься, как мы тут.

Клео украдкой быстро взглянула на Макса.

— Так вот, ты была права, Сильвия.

— Насчет чего? Насчет звонка? Это не новость.

— Нет, — тихо сказала Клео. — Насчет официального предложения.

— Вот оно что. — В голосе Сильвии прозвучало удовлетворение. — Я так и знала. И ты сказала «да»? Правильно?

— Ты угадала.

— Тогда все прилично и вполне законно, — прощебетала Сильвия. — Мы начнем подготовку к вашей свадьбе, как только обвенчаются Триша с Беном. Я уверена, Сэмми тоже захочет участвовать в церемонии. О'Рилли может быть твоим посаженым отцом.

— О'Рилли? — удивилась Клео.

— Ну конечно. Сначала он попрактикуется на Трише.

Клео поняла, что каким-то образом О'Рилли стал участником будущей свадьбы. При таких темпах он скоро станет и членом семьи, как Макс.

— Хорошо, — согласилась она.

— Не беспокойся, Клео. Мы с Андромедой и Утренней Звездой возьмем все на себя.

— Спасибо. — Клео не знала, что еще сказать. — Между прочим, как идут дела в гостинице?

— Ты не поверишь, но мы неплохо справляемся без тебя. Мы получили еще несколько заказов на номера на уик-энд. Кстати, позвонил наш старый друг Герберт Т. Валенс и забронировал комнаты еще для одного своего семинара.

— Я думала, мистер Валенс навеки рассердился на нас за то, что в прошлый раз мы не обеспечили его электричеством. Он тогда сильно разбушевался, потому что не мог пользоваться видео.

Клео вспомнила, как Валенс сердито протестовал, повторяя: «Я должен заботиться о своей репутации».

— Он говорит, что, несмотря на трудности с электричеством, наша гостиница по-прежнему самое лучшее место для семинаров. Я ему зарезервировала номера на уик-энд через две недели. На этот раз пятнадцать человек от компьютерной фирмы.

— Прекрасно, — одобрила Клео. — Значит, гостиница будет целиком заполнена. Джейсон был прав, когда предложил использовать отель для семинаров и группового отдыха служащих разных фирм.

— Послушай, Клео, наверное, у тебя есть более приятные вещи, которыми ты можешь заняться вместо разговоров о делах. Передай привет Максу. Увидимся через пару дней.

Клео положила трубку и взглянула на Макса.

— Они отлично обходятся без нас.

— Не терзайся. Они не смогут без тебя долго обходиться.

— Ты так думаешь?

Макс улыбнулся. Он обнял ее за плечи и притянул к себе на диван.

— Я уверен. А вот я не могу без тебя обходиться даже несколько минут.

Кошмар пробудил Клео в середине ночи. Забрызганные кровью стены надвигались на нее со всех сторон. Она попыталась крикнуть, но безуспешно, как обычно, от страха у нее перехватило дыхание. Она не могла пошевелить руками. Что-то тяжелое придавило ее ноги к кровати.

— Клео, проснись! Проснись, я тебе говорю!

Клео проснулась вся в поту. Макс изо всех сил прижимал ее к себе. Он прикрывал ее своим телом и держал так крепко, словно защищал от темных сил, протянувших к ней свои невидимые щупальца.

— Все в порядке, — прошептала Клео.

Неудивительно, что она не могла пошевелиться во сне, подумала Клео. Она не могла двинуться и когда проснулась. Макс так сильно сжимал ее в объятиях, что она с трудом дышала.

— Опять тот самый сон?

Макс медленно отпустил ее. В темноте Клео не видела его лица.

— Второй раз за неделю. — Клео потерла глаза. — Не понимаю, что происходит.

— Стресс. Напряжение. Беспокойство. — Макс растирал ей спину. — Есть множество причин для плохих снов в последнее время.

— А у тебя случаются ночные кошмары?

— Они у всех случаются.

У его груди Клео постепенно приходила в себя. Руки Макса были теплыми, надежными, успокаивающими.

— А какие тебе снятся кошмары?

— Некоторые из них висят на стенах галереи внизу, — спокойно объяснил он.

Клео поежилась. В Максе Форчуне было столько тайного и неизведанного.

— Клео?

— Да?

Она снова начала засыпать. Последние остатки кошмаров исчезли в секретных кладовых ее памяти. Макс умел отгонять тяжелые сны.

— Мы можем пожениться через неделю после Бена и Триши. Как ты думаешь, семья сможет так скоро организовать еще один праздник?

Клео не знала, радоваться ей или сердиться. Он не успокоится до тех пор, пока она не установит точный срок.

— Я уже обещала, что выйду за тебя замуж. Неужели сейчас, ночью, надо выбирать день и час?

— Я бы предпочел внести ясность в этот вопрос.

— Хорошо, хорошо. Одной недели, пожалуй, будет мало. Мы должны не забывать и о гостинице. Как насчет двух недель после свадьбы Бена и Триши? — Она почувствовала, что он оживился. — Возможно, нам придется отложить медовый месяц, — предупредила Клео. — У нас запланировано несколько небольших конференций.

Пальцы Макса впились в ее плечи.

— Наплевать на медовый месяц.

— Какое неуважение, — рассмеялась Клео.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Просто я хочу довести все до логического конца.

Клео легким поцелуем прикоснулась к его губам. Он упал назад на подушку и потянул Клео на себя.

— Ты должен запомнить одну вещь, Макс.

Клео кончиком языка коснулась уголка его рта.

— Какую?

— Не моя семья устраивает прием по случаю нашей свадьбы, а наша с тобой семья.

— Ты права. Наша семья.

Макс намотал на пальцы пряди ее волос и прижался лицом к ее лицу.

— Чем ты хочешь сегодня заняться? — спросил Макс на следующее утро.

Он с удовольствием наблюдал, как Клео печет вафли в блестящей вафельнице.

— Мне все равно. Я теперь редко бываю в Сиэтле. Наверное, следует выполнить обычную туристическую программу. Побывать на рыбном рынке. Сделать кое-какие покупки. Порыться в книжных магазинах.

— У меня есть идея получше. Как насчет того, чтобы купить кольцо? — Макс посмотрел в окно. Небоскребы в центре города сверкали окнами после ночного дождя. — Похоже, сегодня наконец будет солнце. Я знаю несколько хороших ювелирных магазинов.

Клео покорно улыбнулась.

— Думаю, эта покупка не отнимет у нас много времени. Потом займемся всеми другими вещами.

Она вытащила вафлю из вафельницы и положила ее на тарелку. Кто-то позвонил в дверь.

Макс схватил трость и поднялся на ноги. Он явно был не рад посетителю.

— Кто бы это ни был, я от него избавлюсь.

Клео полила вафлю кленовым сиропом. Она подумала, что дом слишком велик для одного человека. Чтобы дойти до входной двери, требовалось немало времени. Для такого особняка необходим дворецкий. И зачем только Макс купил эту громадину. Наверное, заблуждался, считая, что за большие деньги приобретаешь не просто дом, а семейный очаг. Интересно, как скоро он обнаружил свою ошибку?

Клео как раз подцепила вилкой кусок вафли, когда до ее слуха долетел голос Кимберли. Она в отчаянии застонала. Каблуки Кимберли уже стучали по мраморным плитам вестибюля. Максу определенно не удалось избавиться от неожиданной гостьи.

— Макс, я должна с тобой поговорить, — объявила Кимберли невозмутимым деловым тоном. — Это очень важно.

— Откуда ты узнала, что я в городе?

— Я позвонила в «Гнездышко малиновки». Они мне сказали, что ты здесь с Клео. Макс, ты не можешь мне отказать. Это вопрос жизни и смерти. Я говорила с Рурком. Он мне сказал о твоей идее, чтобы мы возглавили правление корпорации. Ты не шутишь?

— Вовсе нет. Это вполне закономерный ход.

— Рурк считает, что нам это удастся, — произнесла Кимберли, но в ее голосе чувствовалось сомнение.

— Вы вдвоем вполне способны осуществить такой план.

— А как же отец…

Макс прервал Кимберли:

— Единственный способ доказать твоему отцу, что ты не хуже сына, которого у него нет, это отнять у него власть над корпорацией.

— Ты действительно так считаешь? — спросила Кимберли.

— Да.

Кимберли была в нерешительности.

— Я хочу с тобой поговорить еще кое о чем. Прошу тебя, Макс, удели мне хотя бы пять минут. Не более.

— Ладно, — недовольно согласился Макс. Его трость мягко постукивала по изразцовому полу столовой. — Только пять минут. У нас с Клео сегодня много дел.

— Каких дел? — подчеркнуто сухо спросила Кимберли.

— Например, купить для нее кольцо, — сказал Макс. — Мы с Клео помолвлены.

— Как интересно, — заметила Кимберли. Она взглянула на Клео. — Я, правда, этого ожидала.

— Спасибо, — откликнулась Клео, расправляясь с вафлей. — Если вы искренне.

— Макс всегда умел устраиваться с выгодой для себя, — продолжала Кимберли.

— Если ты, Ким, собираешься отпускать подобные шутки, то мы тебя не держим, — заявил Макс. Кимберли притворно удивилась:

— Как, разве ты не открыл Клео, почему ты хочешь на ней жениться?

Макс сел на стул и со злостью посмотрел на Кимберли.

Кимберли налила себе чашку кофе с легкостью человека, привычного к обстановке. Она улыбнулась Клео.

— Разве он не сказал вам, что ведет переговоры со Всемирной сетью сельских гостиниц? — спросила Кимберли. — Они предложили ему те же условия, что и Керзоны, но Максу этого мало. Он хочет стать во главе их правления.

— Нет, — ответила Клео. Она посмотрела на Макса. — Он мне ничего не говорил.

— Будь все проклято, — взорвался Макс. — Я так и знал, что не следовало открывать дверь.

15

Клео отрезала еще кусок вафли и молча продолжала еду. Она чувствовала на себе взгляд Макса.

— Это чистая правда, — с некоторым сочувствием подтвердила Кимберли. — У меня есть сведения, что Макс недавно встречался с Тернером и Сэндом, двумя влиятельными сотрудниками Всемирной сети сельских гостиниц.

Клео посмотрела на Макса.

— Это правда?

— Да, — подтвердил Макс; он не спускал с нее глаз.

Кимберли была явно довольна, хотя прятала свою радость. Она ходила взад и вперед легкой беспокойной походкой скаковой лошади, которую слишком долго держали взаперти. Как она может целый день ходить на таких высоких каблуках, подумала Клео.

— Мне известно только об одной встрече, — сказала Кимберли. — Но это не значит, что Макс не вел с ними переговоров с тех пор, как ушел из корпорации в прошлом месяце. Я слышала, они сделали ему очень заманчивое предложение.

Клео посмотрела на Макса.

— Они делали тебе предложение?

— Да, — подтвердил Макс.

Кимберли бросила на него понимающий взгляд.

— Ходят слухи, что ему предлагали должность вице-президента и место в правлении. Но, как я уже говорила, Макс требует должность президента. Поэтому он им заявил, что не даст согласия, пока они не примут его условия.

— Что все это значит? — полюбопытствовала Клео.

— Это значит, он дает всем понять, что собирается начать собственное дело.

— Если только не получит лучшее предложение от Сети сельских гостиниц? Это вы хотите сказать?

Клео внимательно следила за Кимберли.

Во вздохе Кимберли прозвучала искренняя симпатия.

— Не стоит так сильно переживать, Клео. Макс знаменит тем, что доводит до конца любое дело, используя для этого любые средства, какие считает нужными. Люди, которые куда больше вас поднаторели в бизнесе, превратились в пыль под колесами его победной колесницы.

— Какая яркая метафора, — похвалила Клео.

Она не обращала внимания на молчаливо насупившегося Макса. Она следила только за Кимберли.

Кимберли на секунду растерялась. Она бросила быстрый внимательный взгляд на Макса.

— Я вот что хочу сказать: Макс использует вас, чтобы придать правдоподобие картине, которую он нарисовал для Сети сельских гостиниц. Ну, а ваша помолвка лишь подтверждает, что он выходит на самостоятельный путь.

— И это заставит Сельские гостиницы уступить его требованиям? — спросила Клео. Кимберли пожала плечами.

— Наверное. Они в нем очень нуждаются. Клео посмотрела на Макса.

— Должно быть, очень приятно, когда тебя все хотят?

— Зависит от того, кто тебя хочет. Макс не отвел взгляда.

Кимберли на мгновение прекратила ходить по комнате.

— Я удивлялась, почему Макс отверг предложение моего отца вернуться в корпорацию «Керзон». Теперь я нашла разгадку. Видимо, президентское кресло Сети сельских гостиниц выглядит более привлекательно. Макс любит командовать. В нашей корпорации ему придется постоянно вести борьбу за контроль. А в Сети сельских гостиниц он будет стоять во главе.

Клео вытерла рот салфеткой. Капля сладкого сиропа осталась на губах, и она слизнула ее языком.

— Когда ты в первый раз встречался с представителем Сельских гостиниц?

— В тот день, когда мы с Беном ездили в хозяйственный магазин за покупками.

Глаза Макса умоляли верить ему. Клео глубоко вздохнула.

— Значит, это случилось через неделю после того, как ты поступил ко мне на работу?

— Да.

— Что ты им сказал?

— Что меня не интересует никакое место в Сети, — тихо ответил Макс.

— Даже место президента? — упорствовала Клео.

— Даже место президента.

Клео неуверенно улыбнулась.

— Значит, я могу считать, что ты по-прежнему работаешь у меня?

— Да. — Его глаза выражали множество чувств, но голос оставался сдержанным. — Я по-прежнему работаю у тебя. И не собираюсь уходить.

— Я так и думала, — заключила Клео. — Вот мы и разрешили этот вопрос. Не беспокойтесь, Кимберли. Макс не составит вам конкуренцию.

Клео поднялась, чтобы налить себе кофе. Она хотела показать, как до нее Кимберли, что освоилась в доме, но не могла найти чашку.

— Второй шкаф слева, — холодно подсказала Кимберли.

Клео стиснула зубы.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Я не могу в вас разобраться. — Кимберли с опаской разглядывала Клео. — Сначала я вас принимала за наивную простушку. Но теперь начинаю подозревать, что в вас кроется больше, чем это видно на первый взгляд.

— Вы хотите сказать, что сомневаетесь, такая ли я идиотка, какой кажусь на первый взгляд? — невинно спросила Клео. — У Макса сначала возник тот же вопрос. Интересно, что создает подобное впечатление? Уж не кроссовки ли? — Она посмотрела на свои ноги. — Возможно, мне следует изменить внешность.

— В какую игру вы играете, Клео? Неужели вы думаете, что способны контролировать Макса? — В глазах Кимберли светилось любопытство. — Если вы намерены использовать его для создания собственной империи, я советую вам быть осторожной. Если Макс построит империю, то один будет ею владеть и управлять. А вы в конце концов останетесь ни с чем.

Клео подула на кофе.

— Я не пытаюсь построить империю, я пытаюсь управлять гостиницей. Хороший работник — большая редкость. Мне повезло с Максом.

— Не надо выдумок. Мы обе знаем, что у вас не хватит денег, чтобы ему платить.

— Я знаю только то, что он принял мои условия. — Клео посмотрела на Макса. — Разве не так?

Макс впервые улыбнулся за все время разговора с Кимберли. Его глаза блестели.

— Да, — согласился он. Кимберли нахмурилась.

— Что здесь происходит, черт возьми? Вы не можете конкурировать с предложением Сети сельских гостиниц или корпорации «Керзон».

— Вы очень ошибаетесь, — отразила нападение Клео. — Гостиница «Гнездышко малиновки» может предложить Максу нечто, чего нет ни у одной компании.

— Что же это такое, Клео? Вы? Неужели вы думаете, что из-за вас или другой женщины Макс откажется от президентства или вице-президентства в таких корпорациях, как «Керзон» или Сельские гостиницы?

— Нет, — согласилась Клео. — Не из-за меня одной. Но за то, что идет со мной в придачу.

— «Гнездышко малиновки»?

— Нет, — сказала Клео. — Семья.

— Да вы сумасшедшая. — Кимберли в изумлении смотрела на Клео. — Зачем Максу семья?

— Хотя бы для того, чтобы не терзаться, если вдруг его постигнет неудача.

— О чем вы говорите?

Кимберли непонимающе смотрела на Клео.

Клео отпила глоток кофе.

— С нами Макс знает, что, если он вдруг не оправдает свою удивительную репутацию, мы никогда его не упрекнем. Он один из нас, удачник он или неудачник.

Рот Кимберли открылся, но оттуда не вылетело ни звука. Не найдя слов, она повернулась к Максу.

— Хорошо, — сказала она. — Я сдаюсь. Не могу понять, что здесь происходит, но ясно, ты, как всегда, держишь все в своих руках. Рано или поздно, мы все равно узнаем о твоих планах, Макс.

— У меня нет никаких тайных планов, — спокойно отозвался он. — Клео сказала правду. Я работаю у нее и не принимаю никаких других предложений. Можешь поздравить меня с помолвкой, а потом уезжай.

Кимберли с возмущением посмотрела на него.

— Что ж, поздравляю. Она повернулась и пошла к двери. В комнате наступила тишина. Макс смотрел на Клео.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— За все.

— Понятно. — Клео налила в вафельницу еще одну ложку теста. — Хочешь вафлю?

— И еще кое-что вдобавок, — сказал Макс. Его взгляд остановился на банке с медом посередине стола. Клео сдвинула брови.

— Пожалуйста, без преувеличений. Та сцена с медом в «Зеркале» была чистой выдумкой.

— Моя специальность — превращать фантазию в действительность.

— Не стоит. Слишком липко.

— Я сам позабочусь о технических деталях.

Макс улыбнулся и взял в руки банку с медом. Клео забыла о вафлях.

Холодный дождь начал падать на землю как раз в тот момент, когда Макс и Клео выходили от букиниста на Пайонир-сквер. Клео открыла зонт. Ее серебряные кроссовки сразу намокли.

— Льет как из ведра. Давай вернемся к тебе, — предложила Клео.

— У меня другая идея. — Макс отобрал у нее зонт и поднял над головой, чтобы он защищал сразу двоих. Когда его рука коснулась руки Клео, он с гордостью посмотрел на кольцо с изумрудом, которое час назад надел ей на палец.

— Тут за углом небольшая, но интересная галерея. Переждем там дождь.

— Могу поклясться, там нет картин с собаками и кошками, а также морских пейзажей, — заметила Клео.

Они уже успели посетить три другие галереи, и ни в одной из них Клео не нашла любимых сюжетов. Все владельцы знали Макса.

— Если они выставят хоть одно изображение спаниеля, моей ноги там больше не будет, — отозвался Макс.

Он подхватил Клео под локоть и ввел в галерею.

Клео равнодушно посмотрела на картины на белых стенах: темные, бесцветные, в основном, в серо-коричневых тонах. Она сморщила нос.

— Не понимаю, что ты в них находишь. Макс одним взглядом окинул выставленные полотна.

— Если тебя это утешит, могу сказать, что в этой партии не вижу ничего, достойного внимания.

— Прекрасно, — усмехнулась Клео. — Значит, для тебя еще не все потеряно.

Блестящая лысая голова появилась из-за прилавка.

— Макс, дружище. — Плотный, средних лет человек, одетый в черное, широко улыбался Максу. — Давно вас не видел. Куда вы запропали? Я несколько раз звонил вам на работу, просил немедленно мне позвонить. Вы об этом знаете?

— Нет, я больше не работаю в корпорации «Керзон». Вальтер, хочу вас познакомить с моей невестой Клео Роббинс. Клео, это Вальтер Стикли, владелец галереи.

— Здравствуйте, — сказала Клео.

— Рад с вами познакомиться. — В глазах Вальтера вспыхнуло любопытство. Он посмотрел на Макса. — Говорите, вы помолвлены?

— Да.

— Мои поздравления. И вы говорите, что ушли из корпорации?

— Совершенно верно. Теперь я работаю в другой фирме.

— Понятно, почему я не мог до вас добраться. Хорошо, что вы забежали ко мне сегодня. — Вальтер потер руки. — Я было уже приготовился звонить другим клиентам.

— Что вы мне хотите показать? — Макс еще раз бросил взгляд на выставленные картины и отвернулся. — Я не вижу здесь ничего интересного.

Вальтер усмехнулся.

— Вы же знаете, я всегда держу стоящие вещи в задней комнате. Идемте со мной.

Он вышел из-за прилавка и повел их по коридору, к запертой двери. Открыв ее, Вальтер жестом пригласил Клео и Макса внутрь.

Клео бросила быстрый взгляд на большую картину, прислоненную к стене, и подняла глаза к небу. Картина была еще темнее, еще непонятнее, а значит, и интереснее для ценителя, чем те, что висели в зале, но для нее она была ничуть не лучше других.

— Ерунда, — объявила Клео.

Вальтер бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Вы профан.

— Клео любит изображения собак и лошадей, — рассеянно пояснил Макс. Он весь погрузился в созерцание картины.

— И еще морские пейзажи, — уточнила Клео. — Мне очень нравятся морские пейзажи.

— Мы их не выставляем, — холодно пояснил Вальтер.

— Я заметила. — Клео наблюдала за Максом. — Как ты себя чувствуешь? Ты какой-то странный.

Она подумала, не видит ли он на картине один из собственных кошмаров.

— Я чувствую себя прекрасно, — спокойно отозвался Макс. — Кто автор, Вальтер? Я не узнаю манеры.

— Это мое недавнее открытие, — самодовольно пояснил Вальтер. — Его имя Дэвид Верье. Что вы о ней думаете?

— Я ее покупаю. Можно ее доставить сегодня же? Я завтра уезжаю из города.

— Никаких проблем. — Вальтер снова потер руки и понимающе усмехнулся. — Я так и знал, что она вам понравится. Еще пять лет, и Верье будет стоить целое состояние.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Макс. Он все еще рассматривал картину. — Позвоните мне, как только получите от него что-нибудь еще. Я оставлю вам новый номер телефона.

— Конечно, — с готовностью согласился Вальтер. — Вы будете первым в очереди на его картины.

— Вы хотите сказать, мое имя будет единственным в списке, — поправил Макс.

— Да… — Вальтер откашлялся. — Только вы и больше никого. Но послушайте, Макс, Верье надо выставляться. Вы не можете захватить и спрятать под замок все его картины и лишить мир удовольствия любоваться его работами. Я хочу организовать несколько его выставок. Он заслужил право на признание.

Макс был недоволен, но неохотно кивнул головой.

— Ладно. Можете выставлять его картины. Но сначала показывайте их мне.

— Договорились.

Клео склонила голову набок и посмотрела на картину под другим углом. Та не стала лучше, и тогда Клео отошла в дальний конец комнаты и посмотрела на нее оттуда. Затем пригнулась и заняла другую, как ей казалось, более выгодную позицию, но опять безрезультатно.

— Послушай, Макс, объясни мне, что ты нашел в этой картине? Она похожа на тряпку, которой вытирали черную краску.

Вальтер сжался, как от удара.

— Я не ослышался, Макс, вы действительно собираетесь жениться на… на этой особе?

— Да. — Макс наконец оторвался от картины. Он улыбнулся. — Она не разбирается в искусстве, но зато знает, что ей нравится.

— Ясно. — Глаза Вальтера заблестели. — Кстати, Макс, тут ходят разные слухи.

— Какие слухи? — без особого интереса спросил Макс.

— Слухи о пяти картинах Эймоса Латтрелла, которые куда-то запропастились. Ведь вы ничего о них не знаете? — вкрадчиво спросил Вальтер.

— Я знаю, что они принадлежат мне, — ответил Макс.

— Да, конечно. Я ждал, что вы это скажете. — Вальтер вытянул губы. — Но существуют некоторые сомнения относительно того, кто их хозяин.

Макс изобразил улыбку.

— Тут нет никаких сомнений, Вальтер.

Вальтер откашлялся.

— Слухи, дошедшие до меня, касаются Гаррисона Спарка. Говорят, он напал на след картин. У него есть клиент, готовый заплатить ему за них четверть миллиона. Еще у него есть документ о продаже, заверенный Джеймсом Керзоном. Спарк утверждает, что сделка была заключена до написания завещания.

— Этот документ, если только он существует, фальшивка. — Макс посмотрел Вальтеру в глаза. — И мы оба знаем, что это не единственная фальшивка, которая вышла из рук Спарка. Верно?

Вальтер усмехнулся.

— Сдаюсь, — сказал он.

На следующий день после обеда Клео и Макс на «ягуаре» приближались к Хармони-Коув. Клео с тревогой наблюдала, как возникали вдали очертания города.

— Как бы городские власти не выставили заграждение при въезде, чтобы не допустить меня в город.

— Успокойся, Клео, никому нет дела до того, что ты написала книгу.

— А Нолан?

— Нолан болван.

— Пусть так, но, боюсь, он не единственный болван в Хармони-Коув. — Клео крутила кольцо на пальце. Она ни ни минуту не забывала о нем. — Наверное, О'Рилли уже успел со всеми поговорить.

— Возможно. О'Рилли дотошный человек.

— Не знаю, Макс, может, это была не слишком удачная мысль.

Макс искоса бросил на нее взгляд.

— Ты считаешь, что дать твоему преследователю полную свободу действий, это более удачная мысль?

— Нет, но ведь мне и дальше жить в Хармони-Коув. Я не хочу, чтобы люди на меня глазели. Я уже настрадалась от любопытных после смерти родителей.

— Я поставлю их на место, — с угрозой пообещал Макс.

Клео взглянула на упрямую линию его подбородка и поняла, что любопытным не поздоровится. Она немного успокоилась. С Максом рядом она была под надежной защитой.

— Видимо, мне придется повысить тебе зарплату.

— Можешь выплачивать разницу булочками, которые печет Утренняя Звезда.

На небольшой скорости они ехали по центральной улице Хармони-Коув. Женщина помахала им с порога бакалейного магазина.

Клео помахала в ответ.

— Миссис Гибсон, по крайней мере, не собирается заклеймить меня как развратницу.

— Кто эта миссис Гибсон?

— У нее книжный магазинчик на углу.

Макс улыбнулся.

— Наверное, она уже заказала несколько экземпляров «Зеркала»в расчете на спрос.

— Боже мой, Макс, это будет ужасно.

Клео нервно вертела в руках радиотелефон.

— Оставь в покое телефон и успокойся.

Макс поехал еще медленнее и повернул на стоянку у бакалейного магазина.

— Что ты делаешь? — испуганно вскрикнула Клео.

— Давай поскорее покончим с твоими страхами, чтобы ты перестала сходить с ума.

— Макс, мне ничего не нужно в бакалейном магазине.

— Найдем, что купить.

Макс ловко поставил «ягуар» на одно из свободных мест и открыл свою дверь.

Клео сидела, не расстегивая ремень. Макс обошел машину и открыл дверь с ее стороны.

— Выходи, Клео. Хватит трусить.

— Я еще не готова.

— Когда-нибудь все равно придется начинать.

— Знаю. Но только не сегодня, — упиралась она.

— Выходи из машины, Клео, — приказал Макс, — или я тебя вытащу силой и на руках отнесу в проклятый магазин.

Клео посмотрела на него с молчаливым вызовом. Но упрямое выражение на лице Макса не обещало ничего хорошего. Она знала, что он прав. Рано или поздно ей придется общаться с жителями Хармони-Коув.

— Ладно, я согласна.

Клео расстегнула ремень, вышла из машины и почти бегом направилась в магазин.

— Молодец, Клеопатра, — похвалил Макс. На полпути Клео остановилась и оглянулась назад. Она замедлила шаг, увидев, что Макс отстает.

— Я не пойду туда одна, — объявила она.

— Тогда тебе придется немного притормозить. — Макс догнал ее и взял под руку. — Я бегаю только при крайней необходимости, а это не тот случай.

— Ты можешь очень быстро передвигаться, когда захочешь, — проворчала Клео. — Я видела, как ты бегал вверх и вниз по лестнице в гостинице, не хуже остальных. Макс, ты серьезно считаешь, что мы должны сделать это?

— Не понимаю, почему ты так нервничаешь. — Макс открыл стеклянную дверь магазина и подтолкнул Клео вперед. — Мы пришли за молоком.

— Нам не нужно молоко. Нам его дважды в неделю доставляют с фермы, — заупрямилась Клео.

— Но сегодня его нам не хватило.

Стоило Клео войти внутрь магазина, как она стала объектом всеобщего внимания. Все, начиная с уборщика и кончая кассиршей, уставились на нее, будто видели впервые в жизни. Все радостно махали ей руками.

Клео пригнула голову и поспешила к прилавку с молочными продуктами.

Молодой продавец, расставлявший на полках молоко и творог, еще издали услужливо заулыбался ей.

— Привет, мисс Роббинс.

— Привет, Том. Как идут дела?

Чувствуя себя увереннее под надежной охраной Макса, Клео открыла стеклянную дверцу шкафа и вытащила оттуда литр обезжиренного молока.

— Прекрасно. Говорят, вас кто-то преследует, потому что вы написали книгу. Это правда?

Рука Клео с пакетом молока невольно задрожала.

— Да, правда.

— Мне очень жаль, что кто-то не дает вам спокойно жить. Надеюсь, его скоро поймают.

— Спасибо, Том.

— Знаете, я хотел вас спросить…

Том огляделся вокруг и придвинулся ближе.

Клео приготовилась к худшему.

— О чем, Том?

— Видите ли, я… Я сам подумываю написать книгу.

Клео изумленно моргнула.

— Неужели?

Том изо всех сил закивал и сильно покраснел.

— Знаете, это научная фантастика.

— Понятно, — неуверенно произнесла Клео. — Это замечательно. Желаю тебе успеха.

Том приободрился.

— Роман о параллельных мирах. Там много общего с нашим миром, но основные научные законы у них другие. Что-то вроде магии.

— Понятно.

Клео отступила на шаг.

Том быстро сократил образовавшееся между ними расстояние.

— Главный герой попал из нашего мира в параллельный и думает, ему это снится. Он догадывается, что ему оттуда не выбраться. Он должен приспособиться, чтобы выжить, иначе ему грозит смерть.

— Блестящая идея, — похвалила Клео. Она отступила еще на один шаг. Том последовал за ней.

— На Земле он увлекался компьютерами, поэтому, когда он оказывается в непонятном мире, где вместо науки колдовство, он сначала не может ни в чем разобраться.

Клео вдруг осенило, что Том совершенно не интересуется ее «Зеркалом». Просто он нашел родственную душу и готов рассказать ей содержание своей книги прямо у молочного прилавка.

— Потом он встречает одного типа, знаете, что-то вроде волшебника.

— Очень увлекательно, — сказала Клео. Она попятилась по проходу под насмешливым взглядом Макса. Том последовал за ней, — Потом появляется еще один волшебник, который немного не в себе, и открывает новый закон. Я еще не решил, какой это закон, но он создает угрозу нашему миру…

— Захватывающий сюжет. — Клео взглянула на свои часы. — Мне бы хотелось узнать все до конца, но надо спешить.

— А? — недоуменно произнес Том, возвращаясь в этот мир. — Да, конечно. Послушайте, может, мне как-нибудь зайти к вам в гостиницу и досказать все до конца?

— Посмотрим.

Клео бегом устремилась к кассе. Она не оглянулась, чтобы проверить, где Макс.

Седая кассирша приветливо улыбнулась Клео.

— Здравствуйте, Клео. Я слыхала, кто-то вам не дает покоя, потому что вы написали книгу. Не знала, что вы писательница.

— Пока я опубликовала всего одну книгу, — пробормотала Клео, поставив на прилавок пакет с молоком.

— Ничего, дорогая, все еще впереди. Знаете, я уже не помню, когда открывала книгу. Все не хватает времени, а тут еще телевизор и все прочее. Одно молоко?

— Да, пожалуйста, Эрнестина.

— А я думала, вам доставляют молоко в гостиницу.

Пока Клео искала подходящее объяснение, сзади появился Макс.

— Нам не хватило, — объяснил он.

— А… — Эрнестина выбила чек. — Знаете, нам как-нибудь надо встретиться.

— Встретиться?

Эрнестина улыбнулась еще шире.

— Я расскажу вам подробно историю нашей семьи. А вы напишете роман. Людям он обязательно понравится. Вы услышите самые невероятные вещи. Я вам когда-нибудь говорила, что одна из моих родственниц приехала на Запад в крытом фургоне?

— Вы никогда об этом не рассказывали, Эрнестина.

— Ее звали Сарра Хилл Монтроуз. — На лице Эрнестины появилось мечтательное выражение. — О ней можно написать потрясающий роман. А потом мой прадедушка, Мортон Монтроуз. Он держал ферму в восточной части штата Вашингтон. И еще разводил индюшек, рассказывал о них анекдоты. Индюшки очень глупые птицы.

— Неужели?

Клео посмотрела на пакет молока, который стоял забытым на прилавке у кассы.

— Дедушка Юджин Монтроуз был, наверное, самым интересным из всех. Он занимался рыболовством.

— Кто бы мог подумать. Пожалуйста, Эрнестина, я хочу заплатить.

— Что вы сказали? — Эрнестина посмотрела на молоко… — Ах, да, молоко. Я положу его в сумку.

— Спасибо. — Клео поспешно схватила покупку, чувствуя, что Макс еле сдерживает смех. — Увидимся, Эрнестина.

— Дайте мне знать, когда у вас будет время, чтобы написать книгу о нашей семье, — бодро отозвалась Эрнестина. — У меня целая кипа газетных вырезок и фотографий.

— Я вам дам знать, если у меня выпадет свободная минутка, — пообещала Клео. — Но сейчас я очень занята.

Клео уже была на полпути к машине, Макс следовал за ней по пятам, когда перед ней появилась еще одна знакомая фигура. Клео остановилась, прижимая к себе молоко, и вымученно улыбнулась.

— Привет, Адриан.

Адриан Форрестер посмотрел на нее из-под нахмуренных темных бровей. В руке он держал большой бумажный конверт.

— Слышал, у вас вышла книга? — поинтересовался он.

— Да, вышла.

Клео с беспокойством взглянула на конверт в его руках. Она догадалась, что было внутри. До удачи с «Зеркалом» она тоже получала немало отказов.

— Наверное, у вас был литературный агент? — спросил Адриан.

— Нет, не было, хотя я подумываю его нанять для следующей книги.

— У вас есть связи в книжном мире?

— Нет, я никого не знаю, Адриан. Я посылала рукопись в разные издательства, и наконец ее приняли.

— Значит, вам повезло.

— Да, — согласилась Клео. — Мне повезло.

— Это потому, что вы сочиняете женские романы, — опечаленно сказал Адриан. — Вот почему они публикуют вас, а не меня. В Нью-Йорке им теперь подавай только книги о женщинах и для женщин. Всякая романтическая дребедень, болтовня о независимости, пустые разговорчики, эротика. Все это рассчитано на женский пол. Даже детективные романы и те пишут для женщин.

— А как насчет триллеров, научной фантастики, романов ужасов, которых навалом?

— В них тоже пишут о взаимоотношениях.

Адриан обиженно посмотрел на Клео, словно это была ее вина.

— Послушайте, Адриан, я не думаю…

— Знаете, что они мне ответили? — Адриан помахал конвертом с отвергнутой рукописью. — Они мне написали, что их не интересуют детективные романы с героями-мужчинами. Редактор мне предложил переделать героя в женщину-сыщика.

— Боже мой, Адриан, я не могу представить, почему редактор предложил вам такую вещь. Может, потому, что многие женщины любят читать и тратят деньги на книги, которые им нравятся.

Взгляд Адриана испепелял на месте.

— Вот что я вам скажу. Если бы они не публиковали такие книги, как ваша, они публиковали бы мои.

Это была последняя капля, переполнившая чашу. Клео больше не страшилась, что в ней признают автора «Зеркала».

— Вы так считаете? — спросила она. Макс уловил ядовитую сладость в ее голосе и поспешил вступить в разговор.

— Нам пора, Клео. Семья нас ждет.

Он взял ее под руку.

Но Клео уже закусила удила.

— Подожди. Я хочу дать Адриану совет, как преуспеть в качестве автора.

Макс усмехнулся.

— Боюсь, Форрестеру не нужен твой совет. Верно, Форрестер?

Макс обнял Клео за плечи и повлек к «ягуару».

— Ей просто повезло, — зарычал Адриан.

— Вы так думаете? Пожалуй, это была удача плюс еще кое-что, — прокричала Клео, пока Макс запихивал ее на переднее сиденье. — Пожалуй, я пишу лучше вас. Пожалуй, моя книга лучше вашей. Вам это никогда не приходило в голову?

— Это потому, что ваша книга женская, — завопил в ответ Адриан. — Только поэтому ее и напечатали. Женщины захватили книжный рынок. Это точно.

— Так сделайте себе операцию, чтобы изменить пол, — посоветовала Клео.

— Боже мой, — пробормотал Макс, захлопывая за ней дверь машины, — кто бы подумал, да ты настоящий монстр.

16

— Хватит смеяться, — заметила Клео Максу по пути из города в «Гнездышко малиновки».

Макс все еще не мог сдержать смех. Клео сидела, гордо сложив руки на груди, и смотрела на извилистую дорогу. Ее лицо выражало возмущение.

— Извини, — сказал Макс.

— Зачем извиняться? Я вижу, ты ни в чем не раскаиваешься.

— Ладно, Клео, ты должна признать, все было очень смешно. Ты боялась, что подумают в городе, когда узнают, что ты автор «Зеркала». Однако все прошло гладко, так ведь?

— Ясно, никто из них и не подумал прочитать книгу.

Клео не скрывала своего недовольства.

— На мой взгляд, это верное предположение, — заключил Макс. — Если проведенный нами опрос общественного мнения отражает действительность, мы можем сделать вывод, что большинство людей, с которыми ты встречаешься, никогда не прочитают ни одной твоей книги. А вот беседовать с тобой о книгах они будут. В слове «автор» для них таится нечто магическое.

— Ты хочешь сказать, они будут пересказывать сюжеты собственных творений, предлагать мне написать об истории их семьи, или, хуже того, обвинять, что меня издают вместо них.

— Да.

Клео невольно улыбнулась.

— А ты прав, это действительно смешно.

— Очень, — задумчиво подтвердил Макс. — Особенно выражение на лице Форрестера.

— Я вспоминаю, как он часами бубнил о своей книге, какой фурор она произведет в издательском мире…

Клео смолкла и тоже заулыбалась.

Макс наблюдал за ней уголком глаза.

— Это не значит, что у тебя совсем не будет критиков, — предупредил он. — Но, думаю, ты отразишь нападение, если кто-то скажет тебе, что твоя книга макулатура.

— Как это сделал Нолан. — Улыбка Клео стала грустной. — Да, я справлюсь. Я опасалась, что люди станут вмешиваться в мою личную жизнь, а на деле оказалось, что больше всего они хотят говорить о самих себе. Это совсем не похоже на события после смерти родителей.

— Верно.

— Просто я сейчас многое преувеличивала.

— Что касается твоего воображения, то тебе нет равных, — согласился Макс. Смех исчез из глаз Клео.

— Хорошо бы мой преследователь был только плодом моего воображения.

Макс смотрел на дорогу.

— Я бы тоже этого хотел.

Клео повернулась к нему, пораженная неожиданной мыслью.

— Уж не думаешь ли ты, что меня преследует Адриан Форрестер? Может быть, зависть взяла в нем верх. Может быть, он хочет меня наказать за то, что моя книга напечатана, а его нет.

Макс с мрачной уверенностью отрицательно покачал головой.

— Нет. Все факты за то, что Адриан совсем недавно узнал о выходе книги. А происшествия начались месяц назад. Он бы не смог так долго сдерживать свою ревность.

Клео откинулась на спинку сиденья.

— Я не уверена. Может быть, он знал уже давно, но притворялся, что ему ничего не известно.

Макс на мгновение снял руку с руля и погладил ее колено.

— Мы обязательно найдем того, кто пытается тебя запугать, Клео.

— Я тоже надеюсь.

Некоторое время они ехали молча. До гостиницы оставалось с милю пути. Скоро они будут дома.

Будут дома.

Хотя Макс ни на секунду не забывал о событиях, отравлявших жизнь Клео, сейчас он испытывал чувство приятного ожидания, зарождавшееся где-то в глубине его души.

Впервые за всю свою жизнь он сознавал, что у него есть место, где его ждут. Но самое главное, у него была женщина, которой он был нужен, женщина, которая ждала его целую жизнь.

— О чем ты думаешь, Макс? — осторожно спросила Клео.

— О том, починил Бен душ в двести шестнадцатом или нет.

Клео улыбнулась. Ранняя темнота зимнего вечера опускалась на побережье. Тяжелые тучи над головой обещали ночью дождь. Макс миновал последний поворот и увидел яркие огни «Гнездышка малиновки».

— Клео?

— Что?

Она с профессиональным беспокойством хозяйки гостиницы смотрела на полупустую стоянку.

— Я хочу, чтобы мы завели ребенка.

Она забыла о стоянке.

— Что-что?

— Я хочу ребенка.

Ребенок укрепит их союз. Ребенок будет еще одним звеном, связывающим его с Клео и ее друзьями.

— Почему?

Макс не знал, что ответить.

— Кто скажет, почему люди хотят ребенка?

— Есть множество причин, зачем люди хотят иметь детей. Но не все из них можно считать основательными. Почему ты хочешь ребенка?

— Это что — проверка? — спросил Макс.

— Возможно.

Он сосредоточился, пытаясь словами выразить свои чувства.

— Пришло время, — начал он. — В следующем месяце мне будет тридцать пять. У меня надежный доход от вложений, которые я сделал за последние годы. Теперь, когда я поступил к тебе на работу, я веду размеренный образ жизни. И еще у меня есть ты.

— Не уверена, что это такие уж убедительные причины, — сдержанно заметила Клео. Его пронзил страх. Пальцы сжали руль.

— Что все это, черт возьми, значит? — не выдержал он.

Клео мгновенно ощетинилась.

— Ребенок — это большая ответственность. Надо учесть множество вещей. Мы берем на себя серьезные обязательства.

— Мы с тобой уже связали себя серьезными обязательствами.

— Я знаю, и все-таки…

— Чем ты рискуешь? — перешел в наступление Макс, нащупав слабое место в ее доводах. — Ты боишься, я тебя брошу через год или два, как это случилось с Сильвией и Сэмми?

Клео повернула голову и посмотрела на Макса оценивающим взглядом.

— Нет. — Ее голос звучал негромко, но очень твердо. — Я не думаю, что ты бросишь свою семью.

— Может, ты думаешь, я буду плохим отцом? Послушай, я понимаю, человек с такой биографией, как у меня, не кажется надежным кандидатом на роль отца. Но, на мой взгляд, у меня есть основные необходимые качества. Ты как-то сказала, что не обязательно прыгать с самолета без парашюта, чтобы узнать, чем это кончится.

— Каковы же основные качества для того, чтобы быть отцом? — с искренним любопытством спросила Клео.

Макс бросил на нее быстрый взгляд.

— Всегда быть рядом и выполнять свои обязанности.

— Где ты этому научился? — спросила Клео.

— У своего отца, — резко ответил Макс.

— Он проводил с тобой много времени?

— Нет, я его никогда не знал. Он оставил нас еще до моего рождения.

— Вот как.

В ее голосе появились сочувствие и понимание.

— Делать обратное тому, что со мной делали в детстве, вот моя стратегия отцовства. Клео коснулась его плеча.

— Макс, я уверена, из тебя выйдет потрясающий отец.

Он почувствовал огромное облегчение. Он приложил усилия и снова одержал победу.

— Ты так считаешь?

— Да. — Она смотрела через стекло на приветливые огни гостиницы. — Я так считаю.

— Тогда вопрос решен. Давай немедленно приступим к делу.

— Может, займемся этим после обеда? — спросила Клео. — У семьи будет к нам много вопросов, да и Триша с Беном, наверное, захотят обсудить с нами свадебные планы. И еще я проверю, кто зарезервировал у нас номера. У О'Рилли тоже могут быть для нас новости.

Макс невесело улыбнулся.

— Если ты настаиваешь, можем подождать и до после обеда.

Все идет отлично, успокоил он себя. Откуда же у него эта тревога, превозмогающая чувство удовлетворения?

Он только еще задавал вопрос, но уже знал ответ. Он продолжал рисковать. Кому, как не ему, знать, что он заставил Клео согласиться на помолвку, как однажды заставил и Кимберли. А теперь заставил Клео взять на себя еще одно обязательство.

Может быть, он слишком настойчиво старался войти в ее жизнь. Он знал, что ему не хватает опыта. Именно так он потерпел поражение с Кимберли.

Может быть, ему следовало выждать, подумал Макс, внезапно поставив под сомнение свою наступательную тактику. Где-то он допускал ошибку.

Самые желанные для него вещи ускользали, стоило протянуть к ним руку.

Спустя три часа Макс благодушно наблюдал в солярии за О'Рилли, который, развалившись и положив ноги на скамеечку, сидел в плетеном кресле.

— Наслаждаешься отдыхом? — спросил Макс. О'Рилли посмотрел на него понимающим взглядом.

— Кажется, наконец-то до меня дошло, почему ты поменял работу, Макс. Тебе надо следить за своим весом, а то растолстеешь от шоколадного печенья.

— Я легко сгоню жир. В таком старом доме всегда есть какая-нибудь починка.

— Точно. Я это проверил на практике. Пока ты был в отъезде, я помог Бену починить пару кранов. Между прочим, Бен считает, что у тебя талант.

— Не знаю, почему он так думает, — сказал Макс. — Что-то не замечал за собой никаких подвигов.

— Наверное, все мы ищем примеры для подражания, — усмехнулся О'Рилли. — Сэмми руководит ремонтными работами.

— Сэмми умеет руководить.

О'Рилли выглядел довольным.

— Он чудесный мальчишка, правда?

— Еще какой.

— К тому же умница, — продолжал О'Рилли.

— И очень талантливый, — добавил Макс, вспомнив карандашный рисунок у себя в комнате.

— Каким же надо быть подлецом, чтобы бросить Сэмми и такую прекрасную женщину, как Сильвия, — сказал О'Рилли.

— Это настоящий преступник.

— Некоторые типы не понимают, где их счастье, правда? — размышлял О'Рилли.

— Нет, не понимают.

О'Рилли внимательно смотрел на Макса.

— Но некоторые люди, вроде нас с тобой, кое в чем разбираются. Мы умеем оценить хорошую вещь.

Макс обратил внимание на новые нотки, прозвучавшие в его словах. С тех пор как О'Рилли похоронил жену и дочь, Макс не слышал в его голосе других эмоций, кроме неизменного наигранного оживления.

— Да, — подтвердил Макс, — мы-то можем отличить хорошую вещь от плохой.

Он посмотрел на открывшуюся дверь. На пороге появился Бен.

— Входи, Бен. Мы уже давно тебя ждем.

— О чем пойдет речь? — Бен взглянул сначала на Макса, потом на О'Рилли. — Будем обсуждать ситуацию?

— Все правильно. Садись. — Макс показал ему на кресло. — Считаю, этот вопрос нам троим следует обсудить заранее, прежде чем мы оповестим семью. Им незачем пока волноваться.

— Что в переводе на нормальный язык означает, что это мужское дело. Хочу вас предупредить, наши дамы сильно рассердятся, потому что мы строим планы за их спиной, — предупредил О'Рилли.

— Понятно. — Бен занял ближайшее кресло, явно польщенный их доверием. — Наверное, будем обсуждать, что произошло, пока Клео и Макс были в отъезде?

— У меня тут есть записи. — О'Рилли порылся в кармане брюк и достал небольшой блокнот. — Сначала мне надо кое-что сообщить Максу.

Макс внимательно следил за его действиями.

— Что-нибудь интересное?

— На первый взгляд, ничего особенного, но, когда изучаешь общую ситуацию, возникают непонятные вопросы.

Не успел Макс поинтересоваться, что это за вопросы, как дверь снова открылась.

— Что тут происходит? — спросила Клео с порога.

Триша и Сильвия озабоченно и с некоторым испугом выглядывали сбоку. Андромеда и Утренняя Звезда стояли позади.

Макс посмотрел на полных решимости женщин и тихо чертыхнулся.

— Вот и конец нашему мужскому военному совету, — недовольно заметил О'Рилли. — Прошу вас, леди, входите.

— Кто остался у конторки? — спросил Макс.

— Там Джордж, — ответила Сильвия. — Он присмотрит за постояльцами в гостиной. — Она села рядом с О'Рилли. — Не беспокойтесь, джентльмены, все в полном порядке. А теперь скажите, что вы тут задумали?

— Я просто хотел сделать небольшое сообщение, — смиренно отозвался О'Рилли. — Ничего важного.

— А вы утверждали, что ничего не обнаружили. — Клео села рядом с Максом. — Так о чем же сообщение?

О'Рилли открыл блокнот.

— По моему мнению, существует три возможных объяснения происшествий. Первое представили вы с Максом: некий свихнувшийся критик хочет наказать Клео за написание «Зеркала».

Макс, нахмурившись, посмотрел на О'Рилли.

— Ты вроде бы не очень доверяешь нашему объяснению.

— Ты угадал, — подтвердил О'Рилли. — В основном потому, что, насколько я понимаю, никто в городе не имел никакого представления о книге, пока я не начал задавать вопросы два дня назад. Книга даже не продается в местном книжном магазине.

— Она вышла небольшим тиражом, — оправдываясь, сказала Клео.

— А что, если кто-то чужой прочитал книгу и теперь преследует Клео? — спросила Триша. О'Рилли покачал головой.

— В Хармони-Коув приезжий может остановиться только в трех местах: этой гостинице, Приюте космической гармонии или мотеле на другом конце города. За последние месяцы никто в них не останавливался по два раза.

Бен обдумал новость.

— Значит, происшествия не совпадали с приездом какого-то одного человека, верно?

— Именно так, — подтвердил О'Рилли. — Но это не значит, что кто-то не мог приехать в город на несколько часов и устроить все эти штучки, но в таком случае он должен хорошо ориентироваться в местной обстановке. Он также должен что-то знать о Клео, Например, что она встречалась с Ноланом Гильдебрандом. Знать, в какое время вечером она уходит к себе наверх. Где находится ее комната. Как часто она посещает Приют. И другие подробности.

— Господи, — ужаснулась Андромеда. — Похоже, кто-то буквально изучал Клео.

— Вы не ошиблись, — подтвердил О'Рилли. — Такие подробности можно узнать, только изучая повседневную жизнь человека в течение некоторого времени.

— Откуда можно сделать вывод, что кто-то хорошо знаком с происходящим в городе, — подытожил Макс.

Он взял трость, встал и подошел к окну. Он постарался не обращать внимания на внезапную резкую боль в бедре.

Снаружи шел дождь, но Максу было тепло и уютно, к тому же его отлично накормили. Это было приятное возвращение домой. Андромеда и Утренняя Звезда приготовили вкусный обед: жаркое из моллюсков, салат и домашний хлеб. К двери холодильника были прикреплены новые рисунки Сэмми, которыми Макс мог любоваться. Все восхищались кольцом Клео и тут же начали строить планы на будущее. Макс, конечно, был частью этих планов.

К такой жизни очень легко привыкнуть, подумал он. Но толковый человек не станет принимать все как должное. Макс гордился тем, что он толковый человек.

— Так вот, — продолжал О'Рилли, — это может быть совершенно чужой человек, но знакомый с жизнью Хармони-Коув. Мой нюх мне подсказывает, что в таком маленьком городке его не могли не заметить. Поверьте мне, когда мы раскроем, кто виновник происшествий, все тут же закричат: «Да ведь он казался таким хорошим человеком».

— Или казалась, — поправила Клео. О'Рилли согласно кивнул.

— Это может быть и женщина.

Макс положил обе руки на рукоятку трости.

— Хорошо, переходим к следующей версии.

О'Рилли заглянул в свои записи.

— Существует прямая связь между началом событий и смертью Джейсона Керзона.

Клео и все остальные насторожились.

— А ведь верно. — Макс продолжал смотреть в окно на дождь. — Ты совершенно прав, О'Рилли.

— Я часто бываю прав.

— Я должен был бы это заметить сам, — недовольно произнес Макс.

— Что вы придумали? — с тревогой спросила Андромеда. — Каким образом смерть Джейсона связана с этими событиями?

— Потому что он оставил неизвестно где произведений искусства на четверть миллиона долларов, — мрачно пояснил Макс. — И все думают, Клео знает, где они спрятаны.

— Все — это ты и Гаррисон Спарк? — сухо спросил О'Рилли.

Макс постарался сдержаться.

— Я уверен, Клео не знает, где картины Латтрелла. Но Спарк все еще считает, что она знает. Он уже пытался ее уговорить продать их ему за ничтожную часть настоящей цены.

— Вы не можете вообразить, сколько людей считают меня несколько глуповатой, — сказала Клео. — Наверное, мое пристрастие к определенному виду обуви создает у них ошибочное представление.

О'Рилли продолжал, не обращая внимания на ее слова:

— Ты, Макс, считаешь эти случаи частью какого-то замысла, чтобы запугать Клео и заставить ее отдать картины?

— Такая возможность существует, — ответил Макс. — Как ты сам отметил, имеет место временное совпадение. Происшествия начались вскоре после смерти Джейсона.

О'Рилли задумался.

— Тогда почему Клео не получала записок с требованием продать картины Латтрелла?

Клео подняла руку, призывая к вниманию.

— Может быть, мистер Спарк или кто-то другой хотят меня сначала хорошенько запугать. А когда я буду дрожать от ужаса, тут у меня и потребуют картины.

— Еще один вариант, — согласился О'Рилли, но на его лице было написано сомнение. Он листал страницы блокнота кончиком ручки. — Пока мы говорим о картинах, я хочу добавить еще кое-что. Нолан Гильдебранд входит в число подозреваемых.

— Нолан? — Клео широко открыла глаза. — Вы в своем уме? Нолан такое не придумает.

— Не надо быть такой уверенной, — сказал Макс. — Он пытался заручиться твоей помощью, чтобы найти картины и получить деньги от Спарка. Разве ты забыла?

Клео поморщилась.

— Нет, но только это совсем не в духе Нолана придумывать сценические эффекты. К тому же он был искренне потрясен, когда узнал, что я автор «Зеркала». Я это видела. Он ничего не знал о книге раньше.

— Он мог притворяться, чтобы отвлечь от себя подозрение, — настаивал Макс.

— Не знаю. — Клео колебалась. — Нолан не обладает таким изощренным мышлением, если вы меня понимаете.

— Ты хочешь сказать, он простачок? — без обиняков спросила Утренняя Звезда. Клео нахмурилась.

— Не совсем так. Но он не из тех, кто способен разработать замысловатый план.

— Может быть, и нет, — заметил О'Рилли. — А может быть, и да. Все-таки мы его оставим в числе подозреваемых.

Клео, сдаваясь, подняла вверх руки.

— Пусть будет так. Нолан остается под подозрением. В таком случае, прибавьте к списку и Адриана Форрестера. К нему применима та же логика. Но я хочу сообщить вам свое собственное, личное мнение. Ни тот, ни другой тут ни при чем.

Макс посмотрел на Клео.

— Раньше ты склонялась к тому, что Форрестер может быть замешан в этом деле.

Клео вздохнула.

— Тогда я была на него зла. Теперь я успокоилась и вижу, что он не мог совершить такие поступки.

Макс обдумывал слова Клео. Она, видимо, права. Клео так же хорошо разбиралась в людях, как он в живописи. Ему следует об этом помнить. Она заглянула в его собственную душу и увидела, что ему нужно больше всего на свете. И она дала ему это.

Боль вновь пронзила ногу. Макс пошевелился, меняя положение. Длинная поездка на машине из Сиэтла давала о себе знать. Он отогнал прочь старую знакомую боль и сосредоточился на неотложной проблеме. Он отошел от окна и приблизился к фонтану.

— Если Спарк виновен во всех событиях, — сказал Макс, — мы можем легко решить вопрос.

Все повернули к нему головы.

— Каким образом? — спросила Сильвия.

— Я позвоню ему завтра и договорюсь о встрече. — Макс смотрел на бирюзовые плитки фонтана. — Я ему скажу, чтобы он забыл о картинах Латтрелла. Я также ему скажу, чтобы он отсюда убирался.

О'Рилли взвешивал «за»и «против».

— Речь идет о четверти миллиона. Почему ты думаешь, что Спарк так легко оставит поле боя, если это связано с большими деньгами?

— Он уберется отсюда, — повторил Макс. Никто не произнес ни слова. Все сидели в напряженном молчании, глядя на Макса. Макс чувствовал, что они обрушили на него поток немых вопросов, но не стал объяснять, как он избавится от Спарка.

— Хорошо, — наконец сказал О'Рилли энергичным деловым тоном, — со Спарком покончено. Остается третий возможный вариант.

Макс встретился глазами с О'Рилли.

— Пожалуй, я остановлюсь на последнем, — добавил он.

Клео нахмурилась.

— Ты его еще не знаешь.

О'Рилли хитро улыбнулся.

— Макс умеет мыслить аналитически. Он уже вычислил, что третий вариант самый плохой.

— Какой он? — с опаской спросила Триша. Макс смотрел на журчащую в фонтане воду.

— Есть нечто в прошлом Клео, что заставило кого-то начать ее преследовать.

— Боже мой, — с испугом произнес Бен. — Вы серьезно?

— Да. — Макс взглянул на Клео, затем продолжал:

— Мы обсуждали эту возможность, а потом о ней забыли. Я не хотел давать вам повод для лишнего беспокойства. Но, видимо, нам придется подробнее заняться этой версией.

— Зачем возвращаться к этому вопросу? — спросила Клео. — Я уже говорила, что в прошлом не встречала мужчин со странностями. В моей жизни не было ничего сверхъестественного, разве только смерть родителей.

— Твои родители умерли очень странной смертью, — негромко заметил Макс.

— Да, но всему существовало логическое объяснение, — напомнила Клео. Ее глаза потухли. — По крайней мере, так утверждали власти.

О'Рилли посмотрел на Макса, затем повернулся к Клео.

— Думаю, сейчас самое время сказать, что я выяснил подробности, связанные со смертью детектива, который работал на вас прошлым летом. Клео быстро перевела взгляд на О'Рилли.

— Вы занимались обстоятельствами смерти мистера Эберсона? Зачем?

— Вы упомянули, что он работал на вас, а также потому, что я очень дотошный, — сказал О'Рилли.

— И что же? — с нетерпением перебила Клео. — Вы узнали что-нибудь подозрительное о его смерти в автомобильной аварии?

— Официально все в порядке. В протоколах говорится, что это несчастный случай. Но я позвонил страховому агенту, который занял освободившуюся контору Эберсона, и он упомянул, что ему пришлось долго ждать переезда туда.

— Почему? — спросил Макс, не спуская глаз с О'Рилли.

— Потому что сначала надо было делать ремонт после пожара. — О'Рилли закрыл блокнот. — Пожар возник из-за неисправности проводки. Все архивы Эберсона были полностью уничтожены.

— Вот как? — удивился Макс. Клео обхватила колени руками. Ее глаза были полны беспокойства.

— Что вы хотите сказать? Вы думаете, что Эберсон обнаружил какие-то факты, связанные со смертью моих родителей, и это могло стать причиной его смерти?

О'Рилли предостерегающе поднял руку.

— Клео, хочу вам честно признаться, я не знаю, куда это нас заведет. Возможно, в тупик. Вернее всего, это и есть тупик. Но нам необходимо все проверить.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Бен.

— Я продолжу расследование, остановленное из-за смерти Эберсона, — сказал О'Рилли. — Теперь Макс вернулся и может позаботиться о вас, а я поеду в Сиэтл и займусь обстоятельствами смерти родителей Клео.

Макс заметил, что Клео застыла на месте.

— Я не уверена, что это такая уж хорошая идея, — прошептала она. — Что, если в этом деле замешан какой-нибудь сумасшедший?

— Тем более надо выяснить, кто он такой, вы согласны? — спокойно объявил О'Рилли. — Прежде чем он причинит еще больший вред.

Сильвия смущенно задвигалась в своем кресле.

— Я не хочу, чтобы вы рисковали, О'Рилли. Макс отметил глубокую тревогу в ее голосе. О'Рилли ободряюще улыбнулся.

— Ну что вы. У меня это получается. Я профессионал.

— Сильвия права, — поспешила добавить Клео. — Если происходит что-то опасное, мы должны обратиться в полицию.

— Пока в этом нет необходимости, — успокоил О'Рилли. — Мы еще ничего не знаем. Как я уже сказал, возможно, мы гоняемся за привидениями. Сначала необходимо выверить все детали.

Андромеда сдвинула брови.

— Вы все еще считаете, что Спарк самый серьезный подозреваемый?

— Я так считаю, — твердо сказал О'Рилли. — Сроки происшествий и сумма денег, все подтверждает его причастность.

— Мне это не нравится, — прошептала Клео. — У меня странное предчувствие.

— Какое? — спросила Триша.

— Не знаю. Но неприятное.

Макс помог Клео подняться с кресла.

— Думаю, нам всем пора спать.

Клео не сопротивлялась, но он почувствовал, какие холодные у нее пальцы.

Триша посмотрела на О'Рилли.

— Вы уезжаете утром?

— Видимо, да, — ответил тот, в свою очередь поглядев на Сильвию.

— Но ведь вы вернетесь, правда? — допрашивала Триша. — Вы обещали быть на свадьбе в пятницу.

— Ни за что на свете не пропущу это событие, — объявил О'Рилли. — Я обязательно вернусь к пятнице. И привезу с собой выходной костюм.

— Помоги нам Господь, — пробормотал Макс. Андромеда нахмурила брови.

— Уверена, что у О'Рилли прекрасный выходной костюм.

— Зеленого цвета и из синтетической ткани, — пояснил Макс. — Этим все сказано.

17

Ночью Клео лежала без сна, заложив руки за голову и глядя в темный потолок комнаты в мансарде.

— Завтра я вместе с тобой поеду к Спарку.

— Нет, — отрезал Макс. — В последний раз тебе говорю, я не желаю, чтобы ты присутствовала при разговоре.

Спор, то затихая, то разгораясь, тянулся с четырех часов дня, когда Клео узнала, что Макс договорился встретиться с Гаррисоном Спарком на следующий день. Она тут же объявила, что вместе с Максом выступит против Спарка. Макс с таким упорством протестовал, что Клео не только удивилась, но даже обиделась.

— Макс, я ведь всему причиной. Я имею право поехать с тобой и поговорить со Спарком.

— Клео, перестань меня принуждать. Я сказал тебе, что беру все на себя.

Клео села на кровати. Она больше не могла сдерживаться.

— Почему ты такой отвратительно упрямый? Укажи хотя бы одну убедительную причину, почему ты не хочешь взять меня с собой.

— Ты не знаешь, как вести себя с такими людьми, как Спарк.

— А ты знаешь?

— Да.

— Почему ты считаешь себя экспертом? — рассердилась она.

— Я уже говорил тебе, что работал у Спарка. Я знаю, как он мыслит. Я также знаю, как он поступает.

— Ну и что? — с вызовом спросила Клео.

— А вот что: я не хочу, чтобы ты присутствовала, когда мы будем обсуждать происходящие события.

— Я не такая глупая, Макс. Я не нарушу твоих планов, какими бы они ни были.

— Я никогда не считал тебя глупой.

— И я не такая наивная, как многие думают. — Клео вдруг остановилась. — Макс, а ты заметил, что это наша первая серьезная ссора?

— Мы не ссоримся.

— На мой взгляд, ссоримся, и еще как.

— Мы не ссоримся, черт побери!

Клео поразила горячая настойчивость его тона.

— Хорошо, у нас просто оживленная беседа. Называй это как угодно, но определенно пришло время обсудить возникшую между нами незначительную проблему общения.

— Какую проблему? — спросил Макс настороженно. Клео глубоко вздохнула.

— Ты как-то заметил, что мы с тобой придерживаемся разных методов в том, что касается ведения дел. Так вот, эти два метода только что столкнулись и, видимо, будут сталкиваться еще не раз. Мы должны научиться контактировать друг с другом на такой случай.

— Черт возьми, мне не хватало только подобного разговора сегодня вечером.

— Печально, но что поделаешь. — Клео прикоснулась к его плечу. — Мне кажется, Макс, мы с тобой должны прийти к определенному соглашению. Ты не можешь стать членом нашей семьи, а потом начать всем распоряжаться, как ты привык делать в корпорации «Керзон». Если мы хотим, чтобы наша семья нормально функционировала, мы должны научиться действовать сообща.

Макс не двигался. Клео почувствовала, как напряглись мускулы его тела.

— Что это значит? — наконец произнес он. Клео с беспокойством наблюдала за ним. Ей показалось, что она ступила на минное поле.

— Я хочу обсудить с тобой нашу общую проблему.

Внезапно тело Макса пришло в движение. Он отбросил в сторону одеяло и сел на краю постели. Он взял трость и поднялся на ноги.

— Ты хочешь сказать, что, если мы не будем делать вещи по-твоему, нашим взаимоотношениям, как ты их называешь, придет конец?

— Макс. — Клео прижала простыню к груди. — Ради Бога, я никогда этого не говорила. Я только сказала, что нам надо разрешить кое-какие проблемы общения.

— Проблемы общения. Наверное, ты хочешь сказать: «Я сомневаюсь, стоит ли выходить за тебя замуж, Макс».

— Не выдумывай, — рассердилась Клео. — У нас просто возникли небольшие трудности во взаимопонимании.

— Хватит угощать меня расхожими теориями о духовном общении. — Макс гневно взглянул на нее. — Давай сразу перейдем к главному.

— Да нет ничего главного. — Клео была озадачена его реакцией. — Я просто хочу тебе сказать, что не собираюсь покорно подчиняться и позволять тебе командовать семьей и всем остальным. Боже мой, неудивительно, что Кимберли боялась посадить тебя в правление. Она знает, дай тебе только палец, так ты отхватишь всю руку.

Макс вздрогнул, как будто получил пощечину. Он с силой сжал трость.

— Так вот в чем ты меня подозреваешь? Что я хочу завладеть твоей семьей и твоей гостиницей?

Клео пришла в ужас.

— Нет, нет. — Она встала на колени на кровати. — Макс ты ничего не понимаешь.

— Вот как? Чего же я не понимаю? Мне лично все ясно. Ты считаешь, я всем хочу завладеть, и, если я не стану делать все по-твоему, ты не выйдешь за меня замуж. Может, я что-нибудь еще недопонял?

— Я хочу выйти за тебя замуж. Перестань мне навязывать свои слова! — Клео взорвалась. — Скажи наконец, в чем загвоздка? Почему ты не хочешь, чтобы я присутствовала при разговоре со Спарком?

— Потому что не хочу и все тут. Это для тебя достаточная причина?

— Нет, черт возьми.

Макс подошел к окну и посмотрел в темноту.

— Это мое единственное объяснение, другого не будет. Если тебе его мало, можешь действовать самостоятельно.

Печаль в его голосе потрясла Клео. Его холодная отчужденность терзала ее сердце. Сколько раз в жизни, вспомнила она, другие принимали за него решение, и Макс отправлялся в путь, чтобы найти пристанище в следующей приемной семье.

Клео вскрикнула, как от глубокой боли, равной его собственной, вскочила с кровати и подбежала к Максу. Она обхватила его руками и прислонила голову к его обнаженной груди.

— Макс, у меня есть для тебя новость. Прошлое больше не повторится.

Он осторожно притронулся к ее волосам.

— Что ты хочешь сказать?

Клео подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она взяла в руки его упрямое лицо.

— Тебя не выгонят из этой семьи только потому, что ты иногда упираешься как осел и имеешь склонность всем командовать.

— Это правда?

Он вглядывался в ее лицо с мрачной покорностью судьбе и одновременно крошечным проблеском надежды.

— Да. — Клео приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. — Ты теперь один из нас. Даже если допустишь промашку.

Клео ничего не могла прочитать в его глазах.

— Ты уверена?

— Уверена. — Клео улыбнулась. — А в обмен ты должен привыкнуть к моим маленьким причудам, которые, может, иногда будут тебя раздражать. Например, я не собираюсь тебе уступать в отношении Спар-ка. Такова семейная жизнь. Сегодня ты уступаешь мне, а завтра я тебе. Что поделаешь, в мире нет ничего совершенного.

Макс не ответил на ее улыбку.

— Клео…

— Ты что?

— Ничего.

Он притянул ее к себе и сжал так сильно, что ей показалось, у нее не выдержат ребра. Но они выдержали.

Макс и Клео вернулись в кровать.

Макс пошевелился и неохотно выпустил из объятий Клео.

— Можешь поехать со мной завтра, — сказал он. Клео удивил его тон: словно игрок, который ставит на последнюю карту.

Разговор должен был состояться на нейтральной территории. Спарк предложил встретиться в небольшом мотеле милях в сорока от Хармони-Коув. Макс согласился.

Почти всю ночь Макс думал о встрече и все же не был готов к потоку воспоминаний, охвативших его, когда Спарк пригласил их с Клео в номер. Куда ни кинь, Макс должен был признать, что многим обязан Спарку.

Спарк первым дал ему возможность удовлетворять всепоглощающую страсть к искусству. Спарк дал ему возможность познакомиться с некоторыми самыми выдающимися картинами, созданными художниками на Западном побережье за последние двадцать лет. Благодаря Спарку Макс познакомился с Джейсоном Керзоном.

— Ну, здравствуй. — Он оглядел Макса любопытным оценивающим взглядом. — Давно мы не виделись, Форчун. Ты неплохо устроился в жизни. Трудно поверить, что когда-то ты был у меня на побегушках.

Спарк мало изменился за прошедшие двенадцать лет. Он был таким же элегантным и утонченным, как и прежде. Все та же высокомерная улыбка на губах и то же выражение усталого снисхождения на лице, которые приводили в трепет робких собирателей искусства.

— Нет смысла терять время на воспоминания, — сказал Макс. Он еще крепче сжал локоть Клео. — Ты, кажется, знаком с моей невестой.

— Невестой? — Улыбка Спарка была полна насмешливого сочувствия. — Очень жаль. Я не предполагал, что вы допустили ошибку и полюбили Форчуна, дорогая. Какая жалость. Что же вы не садитесь?

Клео со злостью воззрилась на Спарка.

— Мы пришли сюда, чтобы обсудить вопрос о картинах, мистер Спарк. Не будем опускаться до болтовни.

— Да, конечно, самое главное — картины. — Спарк сел рядом. Он ленивым движением закинул ногу на ногу. — Должен признаться, я несколько удивился твоему звонку вчера, Макс. Смею ли я предположить, что вы готовы обсудить сделку?

— Никакой сделки не будет, — отрезал Макс. — Если картины Латтрелла вдруг найдутся, то они принадлежат мне. Я не намерен их продавать.

— У меня есть документ о продаже, полученный от Джейсона Керзона. — В глазах Спарка виднелось беспокойство. — Он ясно подтверждает, что Керзон продал мне картины Латтрелла незадолго до своей смерти.

— Документ такая же фальшивка, как и тот Марастон, которого ты в прошлом году продал коллекционеру в Портленде, — спокойно заметил Макс.

Глаза Спарка сузились.

— Ты не можешь доказать, что картина была подделкой.

Макс еле заметно улыбнулся.

— Конечно, могу, мне принадлежит оригинал.

Раздражение мелькнуло в глазах Спарка и тут же исчезло.

— Ты лжешь.

Макс с усталым терпением покачал головой.

— Нет, Спарк, я не лгу. Мы оба знаем, что я не обманщик. Я купил картину три года назад. С тех пор она висит у меня в галерее. Если ты будешь настаивать на подлинности документа о продаже, я свяжусь с коллекционером в Портленде и попрошу провести экспертизу его Марастона.

— Но ты являешься главным экспертом по работам Марастона.

— Точно. — Макс пожал плечами. — Я буду рад предложить свои услуги… представляю, как мне будет благодарен коллекционер в Портленде. Я также могу высказать предположение, что он потребует вернуть ему деньги. И он, конечно, никогда больше не купит у тебя ни единой вещи, как и другие коллекционеры, если до них дойдут слухи об этой истории. Такие новости в их среде распространяются со скоростью лесного пожара.

— Ублюдок, — бросил Спарк, но беззлобно, скорее подчиняясь обстоятельствам.

Макс подумал, что по натуре Спарк был настоящим бизнесменом. Он знал, как свести к минимуму свои потери.

— Удивляюсь, Спарк, что ты все еще балуешься продажей подделок. Я-то думал, что ты покончил с этим побочным доходом. Если говорить прямо, ты ведь прекрасно умеешь торговать и подлинниками. В чем же дело? Не можешь удержаться, чтобы не урвать лишний доллар?

— Некоторые люди никогда не меняются, верно, Форчун? — Ответная улыбка Спарка была полна яда. — Я вижу, ты по-прежнему умеешь пользоваться случаем. Однако я поражен, что ты опустился до того, что соблазняешь добропорядочных молодых женщин, чтобы заполучить желаемое. Даже в старые времена у тебя все же были какие-то понятия о чести.

Не слишком высокие, напомнил себе Макс. Соглашение между ним и Спарком было весьма несложным. В обмен на работу, где Макс имел дело с картинами — за что был готов отдать все на свете, — он дал слово не высказывать свое мнение клиентам Спарка.

При условии, что клиент его не спрашивал.

Джейсон Керзон был единственным покупателем, который поинтересовался мнением неразговорчивого посыльного.

Тайком Макс наблюдал за выражением лица Клео. Он весь напрягся, ожидая конца разговора. Он знал, что случится, если юн возьмет с собой Клео. Вот почему он с таким упорством ей отказывал.

Но в конце концов Клео разрушила его сопротивление своим мягким женским подходом. Макс понял, что придется пойти на риск. Он не представлял, какую реакцию у нее вызовет его не слишком привлекательное прошлое, но он смирился с тем, что его судьба была в руках Клео.

— Как ты думаешь, Спарк, мы понимаем друг друга? — спокойно спросил он.

— Думаю, понимаем. — Спарк повернулся к Клео. — Мисс Роббинс, ваш жених вам когда-нибудь говорил, чем он занимался, работая на меня?

Клео бросила быстрый взгляд на Макса.

— Он говорил, что выполнял разную работу.

— Он вас не обманул. — Спарк был доволен. — Иногда весьма неординарную. В его обязанности входило доставлять мне очень ценные произведения искусства от некоторых, скажем так, не слишком достойных личностей. Когда Форчун работал у меня, мисс Роббинс, он носил с собой пистолет. Это позволит вам составить полное представление о круге его обязанностей.

Клео нахмурилась.

— Мне кажется, перевозка ценных предметов искусства требует некоторых мер предосторожности.

— Вы правы. — Спарк рассмеялся. — Особенно если приобретаешь предметы искусства у коллекционеров, связанных с преступным миром. Были также случаи, когда Макс доставлял покупателям картины весьма туманного происхождения.

— Вы хотите сказать — подделки? — уточнила Клео.

— Высококачественные подделки, мисс Роббинс. — Спарк прикинулся оскорбленным. — Макс подтвердит, что, если я торгую подделками, я выбираю только первоклассные. В девяносто девяти случаях из ста никто не отличит хорошую подделку Спарка от оригинала.

— За исключением Макса? — уточнила Клео. Спарк вздохнул.

— К сожалению, да. Макс обладает, я бы сказал, сверхъестественным чутьем на подделки. Иногда это в высшей степени полезное качество. Иногда, напротив, вредное.

— Вы хотите сказать, что использовали талант Макса, чтобы самому не попасть впросак? — сделала вывод Клео. — И теперь вы беспокоитесь, что он вас выдаст?

— Вы попали в самую точку, мисс Роббинс. — Глаза Спарка заблестели. — Насколько мне известно, в период нашего с ним сотрудничества он лишь один раз почувствовал угрызения совести. Когда он доставил некую картину Джейсону Керзону. Теперь, глядя на прошлое, я склоняюсь к тому, что это были не угрызения совести, а чистый карьеризм. Макс увидел шанс улучшить свое положение, не так ли, Макс?

Макс не опустил взгляда.

— Мы с тобой, Спарк, тогда заключили соглашение. Я тебя предупредил, что не стану лгать насчет картин, если кто-то из клиентов спросит мое мнение. Джейсон оказался таким клиентом.

— Вскоре после чего Макс ушел с работы, так как принял более выгодное предложение Керзона. — Спарк натянуто улыбнулся. — Еще раз советую вам быть осторожной с Форчуном, мисс Роббинс. Как только он заполучит картины Латтрелла, только вы его и видели.

— Достаточно, Спарк. Думаю, мы понимаем друг друга. Верно? Макс встал. Спарк приподнял плечи, выражая удивление.

— Мы всегда достаточно хорошо понимали друг друга, Форчун.

— Еще один вопрос, Спарк. Обязательно предупреди Нолана Гильдебранда, что тебя больше не интересуют картины Латтрелла.

— Если ты так настаиваешь. Макс положил руки на трость и посмотрел на Клео. Неприятное предчувствие не давало ему покоя.

— Пойдем, Клео.

Без единого слова она поднялась со стула и пошла к двери. Макс последовал за ней.

— Форчун, — негромко позвал Спарк за его спиной.

Макс взглянул через плечо.

— В чем дело, Спарк?

— Я прошу тебя пересмотреть свою позицию. У меня есть клиент, который готов заплатить за эти картины четверть миллиона. Я поделюсь с тобой пятьдесят на пятьдесят. Подумай об этом.

— Они не продаются, — сказал Макс.

— Именно такого ответа я и ожидал от тебя. — Спарк поднял руку. — А теперь уходи. Надеюсь, это наша с тобой последняя встреча.

— Я тоже на это рассчитываю. Между прочим, тебе, наверное, будет интересно узнать, что у моего адвоката хранится письмо, которое можно вскрыть, только если со мной произойдет несчастный случай. В письме находится список наиболее выдающихся подделок, украшающих стены некоторых твоих клиентов.

— Ты всегда был неблагодарной свиньей. — Губы Спарка искривила усмешка. — Не бойся. Я буду молиться за твое здоровье всю жизнь.

— Спасибо, что касается меня, то наше соглашение, Спарк, остается в силе. Не мешай мне, а я не буду мешать тебе.

Спарк посмотрел на Макса.

— Хотелось бы знать, как ты приспособишься к семейной жизни.

Клео сказала уже с порога:

— Он прекрасно приспособится, мистер Спарк.

Макс увидел тепло в ее глазах. Напряжение наконец исчезло. Все будет в порядке. Клео не станет припоминать ему его прошлое.

Макс вышел за ней в коридор и закрыл дверь комнаты Спарка. Молча он взял Клео под руку. Вместе они вышли из мотеля под холодный моросящий дождь.

— Вот и все, — сказала Клео, пока Макс открывал дверь «ягуара». — А ты что думаешь?

— Насчет Спарка? — Он внимательно посмотрел на Клео. — Я о нем того же мнения, что и прежде. Он не виноват в происшествиях. Но если я ошибаюсь и именно он тебя изводил или натравил на тебя Гильдебранда, то теперь все прекратится.

— Ты в этом уверен?

— Да. Мы со Спарком понимаем друг друга. Он знает, я его уничтожу, если он встанет мне поперек пути. Но он также знает, я оставлю его в покое, если он сделает то же для меня.

Клео поежилась.

— Почему ты поступил к нему на работу?

— Я не мог найти другого места.

Макс закрыл дверь машины со стороны Клео и сел за руль. Он повернулся к Клео и молча смотрел на нее. Клео задумалась.

— Кажется, я догадалась, отчего ты не хотел брать меня с собой.

— Я всегда гордился, что ни перед чем не отступаю, — тихо сказал Макс. — А сейчас, когда я смотрю назад, мне кажется, что вся моя жизнь была поражением.

— Что еще за мысли. У тебя сегодня плохое настроение, вот и все. Это пройдет.

— Ты так думаешь?

— Не сомневайся, — ответила Клео. Она наклонилась к нему и поцеловала.

— Я сдаюсь. — Бен недовольно смотрел на себя в зеркало. — Никак не могу сообразить, как завязывается этот дурацкий галстук-бабочка. Впервые в жизни имею дело с такой штукой.

— Подожди минуту. Я тобой займусь, как только закончу с Сэмми. — Макс сосредоточился на завязывании галстука Сэмми. — Подними-ка голову, малыш. Вот и отлично.

Сэмми послушно поднял подбородок, пока Макс расправлял черную бабочку, дополнявшую его крошечный смокинг.

— Могу я взять с собой Уточку?

— Тебе негде будет ее положить во время церемонии. Ты ведь отвечаешь за кольца, помнишь?

Макс закончил завязывать галстук и критически осмотрел результаты.

На Сэмми была точная маленькая копия черно-белого торжественного костюма, в который были облачены они с Беном. Впервые Бен и Сэмми учились тонкому искусству ношения смокинга. Макс сказал им, что никогда не поздно начинать.

— Ты прекрасно выглядишь, малыш. — Макс кивнул, довольный своей работой. — Мамочка тебя не узнает.

Сэмми изучал себя в зеркале.

— Я такой же, как вы с Беном, правда, Макс?

— Правда.

Макс поправил черный широкий пояс на талии Сэмми.

— Постарайся не запачкать костюм до начала церемонии, хорошо, Сэмми?

— Не беспокойся, Макс. Я буду очень аккуратным. Ты думаешь, О'Рилли не опоздает?

Сэмми явно беспокоился. Вот уже целый час он спрашивал, почему задерживается О'Рилли.

— Он обещал приехать, — напомнил ему Макс. — Он не нарушит слова.

Макс сам начал волноваться, хотя и пытался это скрыть. Что касалось пунктуальности, то О'Рилли можно было назвать одержимым, но сегодня он нарушил все свои правила. Макс в четвертый раз за двадцать минут посмотрел на часы. Церемония в Приюте космической гармонии начиналась через час. Бен нервно дергал концы своего галстука.

— Может, у него спустило колесо? Его глаза встретились в зеркале с глазами Макса, тоже полными тревоги.

— Все может случиться, — согласился Макс. — Но у него в машине есть телефон. Он бы позвонил, если бы опаздывал. Давай я завяжу тебе галстук. Если ты будешь с ним так обращаться, его придется снова гладить.

— Не знаю, для чего мы так вырядились, — проворчал Бен. — Пустая трата времени, я чувствую себя идиотом в этом костюме.

— Ты поймешь, что недаром старался, когда увидишь, как обрадуется Триша. Женщины обожают мужчин в смокингах.

— Вот как? — Это было открытием для Бена. — Вы думаете, Трише понравится?

— Положись на меня. — Макс принялся умело завязывать галстук, превращая его в идеальную бабочку. — Триша будет в восторге.

Бен потрогал накрахмаленную белую рубашку.

— Какие-то складочки. Наверное, они больше подходят женщине?

— Мужчины носят эти маленькие складочки уже почти двести лет. Ты в хорошем обществе.

— А вы уверены, что я не похож на официанта в дорогом ресторане? — поинтересовался Бен.

— Ты похож на Джеймса Бонда, вот на кого, — успокоил его Макс. Бен насупился.

— Я бы хотел выглядеть, как вы, Макс, — грубовато сказал он. — Тогда бы я знал, что не похожу на идиота. Вы всегда на высоте. Понимаете? — Он искал слова. — Вы всегда выглядите, как надо.

Макс почувствовал, что в груди у него шевельнулось теплое чувство. Он не мог припомнить, чтобы кто-то хотел ему подражать.

— Носи одежду так, будто ее не замечаешь, вот и вся премудрость.

— Постараюсь запомнить. — Бен следил в зеркале, как Макс работает над его галстуком. — Кто вас этому научил?

— Джейсон, он самый.

Старые воспоминания нахлынули на Макса, пока он расправлял воротник рубашки Бена. Двенадцать лет назад он, так же, как Бен сегодня, сомневался, стоит ли наряжаться в смокинг. Джейсон тогда завязал ему галстук и показал, как вставлять запонки.

Какое удовольствие обучать искусству элегантности молодого человека, такого же неотесанного и простоватого, каким когда-то был он сам, Макс.

— Ну, вот и все. Теперь давай посмотрим. — Макс отошел назад, чтобы полюбоваться общим видом. — Идеально. Как будто ты носил смокинг всю свою жизнь.

Бен разглядывал себя в зеркале. Довольное выражение появилось на его лице. Он гордо выпрямился.

— Я выгляжу старше или как?

— Ты выглядишь на большой, — объявил Сэмми, — На все сто.

Бен одернул смокинг.

— Совсем как Макс, — похвалил Сэмми. Он взял Уточку-шуточку и пристроил ее под мышку.

— Похоже, мы готовы, а? — сказал Бен, отворачиваясь от зеркала. В его походке появилась уверенность.

Сэмми забеспокоился.

— Мы не можем идти без О'Рилли.

— Мы его подождем, — успокоил Сэмми Макс. — Стой у окна и сторожи, когда он появится.

— Хорошо.

Сэмми бегом бросился к окну.

Макс посмотрел на Бена.

— Есть еще одна вещь, которую мы должны сделать до отъезда в Космическую гармонию.

Макс вытащил из кармана смокинга конверт с авиационными билетами.

— Что это такое? — спросил Бен, на мгновение забыв об О'Рилли.

— Ваше свадебное путешествие. — Макс засунул конверт во внутренний карман пиджака Бена. — Недельная поездка на Гавайи. Это подарок от семьи.

У Бена от удивления открылся рот.

— Гавайи. Я думал, мы с Тришей едем в Сиэтл.

— Планы изменились. Вы на машине доедете до Сиэтла, но не поселитесь в гостинице, а направитесь прямо в аэропорт. — Макс не мог удержаться от улыбки. — Вы переночуете в гостинице в аэропорту и вылетите завтра в семь утра.

— Гавайи, — Бен не мог опомниться. — Но у нас нет денег, чтобы ехать на Гавайи.

— Я уже сказал тебе, это подарок от семьи. — Макс быстро осмотрел себя в зеркале и поправил бабочку. — А теперь слушай внимательно, Бен. Когда вы прилетите в Гонолулу, вас встретит лимузин. У шофера на стекле будет карточка с вашим именем.

— Боже мой, лимузин. Триша не поверит.

— Все оплачено заранее. Запомни, тебе даже не надо давать на чай шоферу.

— Значит, никаких чаевых.

— Вас отвезут в гостиницу «Рай Керзона». Она стоит прямо на берегу. Там вы поселитесь в одном из номеров для новобрачных.

— Номер для новобрачных? — Бен совсем растерялся. — Но ведь это стоит кучу денег.

Так оно и есть, подумал Макс, но оставил мысль при себе.

— Управляющий гостиницей мой друг, — продолжал Макс. — Он мне обязан.

Он был обязан Максу работой, но это не имело значения. Во всяком случае, Макс полностью заплатил за номер. Он больше не был связан с корпорацией «Керзон»и не хотел пользоваться особыми правами.

— Ты просто подпишешь все счета, понял?

— Все до единого?

— Счет за номер, ресторан, снаряжение для подводного плавания и гавайский костюм для Триши. Все до одного.

— Боже мой, я не могу поверить, — сказал Бен. — А Триша знает?

Макс улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет. Ты расскажешь ей обо всем сегодня по пути в аэропорт.

— Она сойдет с ума, — сказал Бен. — От радости.

— На это мы и рассчитываем, — пошутил Макс.

— Вот это да, Макс. Не знаю, как вас благодарить.

— Повторяю, это подарок от семьи, а не только от меня. Если хочешь нас отблагодарить, то хорошенько заботься о Трише и маленьком.

— Я так и сделаю, — пообещал Бен.

— А также поскорее возвращайся сюда после медового месяца, чтобы помочь мне с починкой, если такая потребуется.

Бен усмехнулся.

— Не бойтесь, я вас не оставлю одного на водопроводном фронте. А все-таки, подумать только, Гавайи. Главное, мне бы не оплошать в аэропорту и не оказаться белой вороной в такой роскошной гостинице.

Макс положил ему руку на плечо.

— Послушай, друг. Я дам тебе мудрый совет, который ты должен помнить всю жизнь.

Бен стал серьезным и приготовился слушать. Он с напряженным вниманием смотрел на Макса.

— Ничего страшного, если ты разок оплошаешь, — сказал Макс. — Запомнил?

— Да. — Бен снова улыбался, но его глаза оставались серьезными. — Я это запомню.

— Он приехал, — закричал Сэмми. — О'Рилли приехал. Он выходит из машины.

— В зеленом костюме? — спросил Макс.

— Нет. У него смокинг, как у вас. И он несет большой подарок в блестящей бумаге.

— Теперь мы все в сборе, — сказал Макс. — Идемте.

Он надел смокинг и снова оглядел Бена и Сэмми.

— Друзья, мы покорим всех наших дам.

Когда через несколько минут Макс, Бен и Сэмми спустились вниз, О'Рилли ходил взад и вперед по вестибюлю и нервно поглядывал на часы. Джордж, пришедший сегодня пораньше, чтобы заменить остальных, дежурил у конторки.

— Почему ты опоздал? — спросил Макс.

— Скажу тебе позже, — тихо произнес О'Рилли.

— Привет, О'Рилли. — Сэмми подбежал к нему. — Я испугался, что ты не приедешь.

О'Рилли присел на корточки перед мальчиком.

— Я же обещал тебе, что приеду, разве не так?

— Да. — Весь вид Сэмми выражал облегчение. — Бен сказал, может, у тебя сломалась машина.

— Нет, просто у меня были кое-какие дела. Дай-ка я на тебя посмотрю, малыш. Какой ты франт. Вижу, Макс здорово потрудился. Он единственный из моих знакомых умеет как следует завязать бабочку. Моя куплена уже готовой в магазине.

— Макс сказал, мне надо быть парадным, потому что я буду держать кольца, — объяснил Сэмми.

— Это очень важная обязанность, — заметил О'Рилли. Он кивнул Бену. — Вот и наступил решающий день. Ты готов?

— Готов, да не очень, — ответил Бен, но его глаза сияли энтузиазмом. — Можете себе представить, семья посылает нас с Тришей на Гавайи!

О'Рилли бросил взгляд на Макса.

— Конечно, что же тут такого. — Он протянул Бену подарок. — Это тебе и Трише.

— Спасибо. — Бен отдал пакет Джорджу. — Положи его вместе с остальными. Триша говорит, мы откроем подарки, когда вернемся.

Джордж спрятал подарок за конторкой. Затем с одобрением оглядел Бена из-под мохнатых бровей.

— Желаю тебе удачи, Бен.

— Спасибо, Джордж. — Бен взглянул на Макса. — Что ж, нам пора?

— Пора. — Макс вновь оглядел своих подопечных. Он слегка нахмурился, заметив грязь на кончике носа у Сэмми. — Откуда это у тебя?

Он вытащил бумажную салфетку из коробки в одном из ящиков конторки.

— Не знаю. — Сэмми послушно ждал, пока Макс сотрет грязное пятно. — Наверное, от Уточки.

— Я бы мог догадаться. — Макс бросил салфетку в мусорную корзинку. — А теперь все в машину.

Сэмми бегом выскочил на улицу. Бен медленнее, но с той же готовностью последовал за ним.

Макс подождал, пока они отошли достаточно далеко.

— Что-нибудь серьезное? — спросил он О'Рилли.

— Если бы я мог точно знать, — ответил тот. — Я потом все тебе подробно расскажу. А пока Клео ни на секунду нельзя оставлять одну.

Макс почувствовал, что у него внутри все замерло.

— Сжалься, О'Рилли, ты делаешь такие намеки и обещаешь рассказать обо всем попозже.

— Это длинная история. Мне не хотелось бы излагать ее перед Беном и Сэмми.

— Это связано со смертью ее родителей, верно?

— Возможно. Прости, Макс, но я пока ничего точно не знаю.

— Черт побери все на свете!

Макс схватил трость и направился к «ягуару».

— Ты можешь поверить, это первая свадьба, на которой я присутствую после своей собственной? — сказал О'Рилли, когда спустя полчаса они с Максом стояли у буфетного стола.

— Это ровно на две свадьбы больше, чем на моем счету.

Макс впился зубами в сандвич с лососиной, который только что взял со стола.

— Ты почти ввел меня в заблуждение, — заметил О'Рилли. — Ты действовал так, будто знаешь до тонкостей обязанности шафера.

— Это все от одежды. — Макс покончил с сандвичем. — Человек, одетый соответственно событию, всегда знает, как поступать, а это уже половина дела.

— Это похоже на одну из заповедей Керзона.

— Это и есть его заповедь.

Макс взглядом нашел в толпе Клео. Она стояла с группой местных жителей, вместе с Андромедой и Утренней Звездой. Волосы Клео были уложены в высокую прическу, мало похожую на обычный небрежно заколотый пучок. Несколько желтых роз украшали прическу, подчеркивая рыжеватый отлив ее густых волос.

Она выглядела удивительно женственной в открытом, узком в талии, желтом платье. Как всегда, один ее вид разбудил в нем тягу к ней. Он спросил себя, придет ли тот день, когда это чувство исчезнет. Наверное, никогда. Напротив, с годами оно будет только расти.

Женщины из Приюта космической гармонии украсили в желтых и белых тонах изящную гостиную старого отеля. Они не пожалели ничего для праздника. Сияющая Триша, в длинном белом подвенечном платье и маленькой шляпке с вуалью до пола, стояла посередине зала рядом с Беном. Он выглядел только что коронованным королем. Он встретился глазами с Максом и улыбнулся.

Сэмми крутился в толпе под ногами и не забывал угощаться всем, что, по его мнению, могло содержать сахар.

— Как бы Сэмми не переутомился сегодня, — заметил О'Рилли. — И откуда у них такая неуемная энергия в этом возрасте?

Макс невольно повернул голову, услыхав грустные нотки в голосе О'Рилли.

— Кто знает откуда. А теперь выкладывай все, О'Рилли, с самого начала.

О'Рилли держал в руке сандвич.

— Я ознакомился со всеми документами о смерти родителей Клео. С самого начала она была права в одном: ее отец не похож на человека, который ни с того, ни с сего в один злосчастный день убивает жену, а потом и самого себя.

— Именно это всегда говорят после подобных случаев. Он казался таким хорошим человеком.

— Я знаю, но у Клео есть аргументы. Ни мистер Роббинс, ни миссис Роббинс никогда не были подвержены приступам ярости. Они не страдали депрессией или склонностью к самоубийству. На тот момент их финансовые дела были в полном порядке. У них не было неизлечимых болезней.

— Другими словами, отсутствовали объективные причины для убийства и самоубийства. — Макс следил за Клео. — Неудивительно, что Клео не поверила версии, которую ей представили власти. Она слишком хорошо знала своих родителей.

О'Рилли сосредоточенно нахмурился.

— Видимо, существовали какие-то другие факты, и, когда Эберсон продолжил расследование, он вызвал ответную реакцию.

— Со стороны тех, для кого было нежелательно расследование?

— Наверное. Пока я не знаю, Макс.

— Может быть, мистер Роббинс незадолго до своей смерти уволил кого-то из служащих, который был достаточно безумен, чтобы отомстить ему подобным образом?

О'Рилли пожал плечами.

— Он был бизнесменом, владельцем достаточно крупной фирмы электронного оборудования. За годы работы ему приходилось увольнять людей. Это в порядке вещей. Но я не нашел никаких сведений о том, что кто-то из них был психически неуравновешенным или кому-то угрожал. Полиция, наверное, тоже провела подобное расследование.

— Что еще?

— Еще один интересный факт. За два года до смерти Роббинс был свидетелем обвинения на процессе об убийстве. Не знаю, есть ли тут какая-нибудь связь, но обвиняемый был осужден и получил срок.

— Смелое предположение.

— Согласен, но у меня пока нет других версий. — О'Рилли посмотрел на буфетный стол. Его глаза расширились от удивления. — Черт возьми, что это за штука плавает в чаше с пуншем?

Макс проследил за его взглядом.

— Да это Уточка-шуточка. Она плавает где угодно. Ты не представляешь, в каких неожиданных местах она иногда всплывает.

— Неужели?

— Можешь мне поверить. Пожалуй, нам лучше выудить ее из пунша, пока никто не заметил.

Макс направился к большой хрустальной чаше.

— Макс, — позвала Клео. Он остановился на полпути.

— Я здесь, Клео.

— Вот ты где. — Клео появилась из толпы с усталым, но довольным видом. — Я всюду ищу тебя и О'Рилли. Фотограф начинает новую серию снимков. Давайте поторопимся, а то Сэмми опять куда-нибудь запропастится.

— Фотографировать нас? — Макс озадаченно смотрел на Клео. — Меня и О'Рилли?

— Ну конечно же. И всех остальных. — Клео широко улыбнулась и взяла его под руку. — Фотограф уже снял новобрачных. А теперь наступает очередь семейных фотографий.

— Семейных?

Макс посмотрел на О'Рилли.

— Не обращайте на него внимания, — посоветовал О'Рилли Клео. — Он не привык, чтобы его включали в семейные фотографии. — Вы правда хотите, чтобы я снялся со всеми? — спросил О'Рилли.

— Сэмми и Сильвия особенно настаивают, — сказала Клео.

— Вот как?

О'Рилли не мог скрыть своего удовлетворения.

— Да, — подтвердила Клео и усмехнулась.

Спустя десять минут Макс вместе с Клео, Андромедой, Утренней Звездой, Сильвией, О'Рилли и Сэмми образовали тесную дружескую группу вокруг Бена и Триши.

— Пожалуйста, улыбочку, — скомандовал фотограф, хотя в этом не было необходимости.

— Подождите, — закричал Сэмми. — Я забыл Уточку.

— Она плавает в чаше с пуншем, — сказал Макс. — Оставайся здесь, я ее сам достану.

Фотограф наконец запечатлел их на пленке. Портрет всех членов семьи, включая Уточку-шуточку.

18

— Надеюсь, вы оставили за мной мою обычную комнату, мисс Роббинс? — строго спросил Герберт Т. Валенс, заполняя разборчивым почерком регистрационную карточку. — Я не люблю менять свои привычки.

— Я знаю, мистер Валенс. Номер двести десять ждет вас. — Клео подала ему ключ, улыбаясь своей самой любезной профессиональной улыбкой. — Вы также можете, как и в прошлый раз, пользоваться гостиной для проведения семинара.

Валенс пять раз щелкнул ручкой, прежде чем аккуратно убрать ее в карман.

— Надеюсь также, что у вас не возникнут новые проблемы с электричеством.

— Давайте постучим по дереву, чтобы на этот раз не было бури, — ответила Клео с особой доброжелательностью.

— Я не верю в приметы, — объявил Валенс. — Я уже узнал прогноз. Погода будет ясной весь уик-энд.

— Чудесно. Похоже, ваш семинар будет еще более многочисленным. Мы уже разместили пятнадцать участников.

— Пятнадцать — идеальное число. Я не могу гарантировать положительные результаты, если работаю с большим количеством людей. А ведь я известен своей результативностью. Как я вам уже говорил, я должен заботиться о своей репутации.

— Как же, я помню, мистер Валенс. — Клео убеждала себя, что не следует обращать внимание на некоторые странности Валенса, так как он обеспечивал гостинице дополнительных клиентов. Но иногда ее утомляли его холодные чопорные манеры и навязчивые мелкие идеи. — Надеюсь, вы останетесь довольны своим пребыванием у нас.

— Я здесь не для того, чтобы наслаждаться жизнью, мисс Роббинс, — насупившись, сказал он. — Я здесь по делам службы.

Он быстро зашагал к лестнице, а Клео состроила ему вслед гримасу.

— Ты знаешь, Сильвия, мне кажется, у мистера Валенса окончательно испортился характер. Сегодня он комок нервов.

Сильвия выглянула из офиса.

— Думай о доходах, Клео, — посоветовала она.

— Все это так. Может быть, мистер Валенс сегодня поставил себе слишком много задач. Ты заметила, что у Макса и Герберта Т. Валенса есть нечто общее?

— Что же?

— Репутация.

Сильвия рассмеялась.

— Ты права. И все же между ними большая разница.

— Какая?

— Ты любишь одного, а к другому не питаешь особой симпатии.

Клео застыла на месте. Затем повернулась к Сильвии.

— Что ты сказала?

— Ты слышала, что я сказала. Ты любишь Макса.

Клео с тревогой посмотрела на нее.

— Это так заметно?

— Ты отдала ему все, что он хотел, включая себя. Ты щедрая женщина, Клео, но ты никогда не была столь щедрой с другими мужчинами. На каком-то этапе ты всегда говорила «нет». Но только не Максу.

— Я знала, что он другой, как только его увидела. Он мужчина в зеркале, — прошептала Клео. — Тот самый, что у меня в книге.

— У меня тоже было предчувствие, что это именно он, — подхватила Сильвия.

Клео водила пальцем по полированной поверхности конторки.

— Я стала частью его коллекции, — призналась она.

— Будем говорить начистоту, Клео. А Макс стал частью твоей семьи.

Клео задумалась.

— Я хочу открыть тебе одну тайну, о которой не говорила никому. Иногда мне немножко страшно, Сильвия.

— Ты боишься Макса? Удивительно. Максу можно доверить жизнь, и ты это знаешь.

— Я не это имела в виду. — Клео ухватилась за край конторки. — Я боюсь, Макс не позволит себе меня любить. Он знает, как добиться того, чего он хочет, и он знает, как удержать при себе эту вещь. Но ему пришлось слишком долго предохраняться, прости меня за такое слово. Для него это стало второй натурой.

— Ты говорила ему, что его любишь?

— Нет. — Клео потрясла головой. — Я не хочу его принуждать. Я надеюсь, что как-то утром он проснется и поймет, что любит меня. Но иногда я сомневаюсь, что он признает любовь, даже если она с ним рядом. Мужчины бывают такими недогадливыми.

— Возможно, тебе придется сделать первый шаг, Клео. Тебе в этом деле нельзя рассчитывать на Макса.

Сильвия опять спряталась в офисе.

Клео бездумно разглядывала три морских пейзажа, которые оставались в вестибюле. Два других теперь украшали комнату в мансарде.

Но она не видела бурного моря, созданного кистью Джейсона. Вместо волн перед ней было то самое призрачное зеркало, скрывавшее ее самые глубокие тайны. Фигура в серебристом стекле уже не являлась загадочной тенью. Это был Макс, человек, которого она ждала всю свою жизнь. Он вошел в эту жизнь и освободил Клео от оков.

Но сама Клео знала, что не отблагодарила его тем же. Макс по-прежнему оставался пленником стекла. Она не сумела дать ему свободу.

Лишь около полуночи Клео и Макс вернулись в комнату в мансарде.

За день Клео страшно утомилась. Было похоже, что участники семинара Валенса сосредоточились на одной-единственной цели: хорошенько отдохнуть и развлечься, а не изучать пять простых правил достижения успеха и процветания. Они все еще шумно веселились в гостиной, но Джордж уверил Клео, что сам справится с ними.

— Еще одна такая группа, и я посоветую мистеру Валенсу искать другое пристанище.

Клео устало опустилась на край постели, сняла серебряные кроссовки и расстегнула заколку в волосах.

— Похоже, эта банда уже определила свои задачи. — Макс наблюдал, как Клео потрясла головой, освобождая волосы. Он улыбнулся чуть заметной загадочной чувственной улыбкой мужчины в зеркале. — И я тоже.

— У тебя был тяжелый день.

— И еще придется потрудиться. — Макс остановился перед ней и взял ее лицо в свои руки. — Но, думаю, я буду на высоте.

— С каких это пор ты специализируешься на иносказаниях?

— С тех пор как прочитал пятнадцатую главу. — Он осторожно опустил ее на кровать и лег сверху. — Это самая занятная глава в «Зеркале».

— Рада, что она тебе понравилась.

Макс был теплым, тяжелым и по-настоящему мужественным. Клео почувствовала, как исчезает ее усталость. Вместо этого ее охватило предвкушение.

Макс смотрел на нее. Его глаза потемнели.

— Мне все в тебе нравится, Клео.

Его губы прижались к ее губам.

Клео улыбнулась под его поцелуем. Затем, немного приподнявшись, она высвободилась из-под него и встала с кровати. Она сняла очки и положила их на ночной столик. Чувствуя себя очень порочной, она принялась расстегивать свою полотняную рубашку.

— Между прочим, ты случайно не прочел шестнадцатую главу? — спросила она.

— Одна из моих любимых. — Макс повернулся на спину и заложил руки за голову. Его чуть заметная улыбка была полна ленивой вызывающей чувственности. — Собираешься разыграть ее для меня?

— Если ты хочешь.

— Хочу. — Его голос был хриплым от желания. — Только помедленнее. Чтобы не упустить ни одной детали.

Вдохновленная поощрением, которое читала в его глазах, Клео неторопливо расстегнула пуговицы и слегка распахнула рубашку, чтобы она наполовину прикрывала груди.

— Не забудь про зеркало, — тихо напомнил Макс.

Клео подошла к трюмо и посмотрела на свое слегка размытое, каким оно ей казалось без очков, отражение. Ее волосы свободными прядями рассыпались по плечам, глаза казались темными и загадочными. Она была таинственной и влекущей.

Она была творением фантазии и одновременно ее автором. Она была соблазнителем и соблазненным. Она ощущала свою женскую силу, переполнявшую ее тело.

Макс неподвижно лежал на кровати. Клео знала, что он наблюдает, как она любуется собой, приказывая ей вместе с ним погрузиться в серебристое Зазеркалье.

Дрожащими пальцами Клео расстегнула застежку джинсов. Она медленно опустила их на пол, оставшись в тонких трусиках.

Она продолжала смотреть в зеркало, переступив через джинсы на полу. Короткие полы рубашки чуть прикрывали ее бедра и ягодицы. Она видела через шелк трусиков островок темных вьющихся волос и знала, что Макс их тоже видит. Она ощутила всепоглощающий жар его страсти и одновременно свою вспыхнувшую радость, что она, Клео, может вызвать в нем такое чувство. Голова закружилась от сознания своего женского могущества и готовности доказать ему свою щедрость.

— Я в твоей власти, — тихо напомнил ей Макс.

Клео встретила взгляд Макса в зеркале и поняла, что без слияния с ним она ничто. Только их с Максом союз, сочетание противоположных сил даст им возможность достичь полной гармонии.

Макс излучал свою энергию, и Клео подчинялась ей так же, как он подчинялся ее собственной.

— Я тоже в твоей власти, — прошептала она. От его улыбки у Клео ослабли колени.

— Что ж, это сделает игру еще интересней.

Их связывали узы, подобных которым Клео никогда не знала. Она спросила себя, насколько Макс понимает их прочность.

Клео вытащила руки из рукавов и мягким движением сбросила рубашку. Плотная ткань горкой легла у ее ног. Она увидела в зеркале розовые вершины грудей и обжигающий взгляд Макса.

— Представь, что я тебя трогаю, — сказал он. Их взгляды встретились в зеркале.

— Но ты меня не трогаешь.

— Смотри в зеркало и представляй, что я стою позади тебя. Мои руки лежат на твоей груди. Я чувствую под ладонями твои соски. Они маленькие и спелые, как малина.

— Малина?

— Малина со сливками. Очень сладко, — сказал Макс. — Очень освежает. Я хочу попробовать ягоды. Ты чувствуешь, как я пробую их языком?

Пламя охватило Клео. Соски стали твердыми и напряглись. Она закрыла глаза, но не могла прогнать ощущение.

— Да, я чувствую своим телом твои губы.

— На что это похоже?

Клео на мгновение замолчала.

— Они горячие, блажные. Они обжигают.

— Это ты заставляешь меня гореть, Клеопатра. Где ты хочешь, чтобы я тебя еще тронул?

— Ниже. — Клео открыла глаза и посмотрела на свое отражение. — Опусти руки ниже.

— Вот здесь, между ног?

— Да.

Клео вздрогнула, когда по всему телу снизу вверх побежали волны возбуждения.

— Ты удивительная, Клео. Нежная и теплая. — Макс смолк, будто на самом деле исследовал пальцами все уголки ее тела. — Я вижу, ты уже готова меня принять?

— Да. — Клео почувствовала влагу между ногами. Она снова ищущим взглядом посмотрела в зеркало. — А ты, ты ведь тоже готов?

— Я схожу с ума, — объявил Макс. — Положи свои руки поверх моих.

— Где теперь твои пальцы?

— Там, где ты хочешь…

— Вот здесь, — прошептала Клео. Она коснулась своих шелковых трусиков. Затем провела руками по животу, поднимаясь все выше. Медленно и со значением она взяла в ладони свои груди и предложила их мужчине в зеркале.

— Пожалуй, на сегодня с меня довольно фантазий, — пробормотал Макс. — Не знаю, как ты, но мне пора перейти к делу.

— Мне тоже. — Дрожа от возбуждения и желания, Клео отвернулась от зеркала и подошла к постели. — Я уже давно хотела тебе что-то сказать, Макс.

Он посмотрел на нее глазами, потемневшими от вожделения.

— Что?

— Я тебя люблю.

Не говоря ни слова, Макс притянул ее к себе на грудь. Он сжал ладонями ее лицо и до боли впился ей в губы.

Когда Клео пробудилась через несколько часов, она была одна в кровати. Она повернула голову и увидела у окна силуэт Макса. Призрачная тень в темноте ночи. Она угадала, что он держит обе руки на резной голове орла.

— Макс?

— Не беспокойся, Клео. Я кое-что обдумываю. Спи.

— Я не могу спать, когда ты бродишь по комнате. Что-нибудь случилось?

Макс некоторое время молчал.

— Я не знаю.

Она никогда не слышала такого тона в его голосе. Клео быстро села на кровати.

— В чем дело, Макс?

— Ты помнишь, что ты чувствовала, когда тебя кто-то преследовал в тумане?

— Помню, — подтвердила Клео. — Кажется, это называется предчувствием близкой опасности.

— Оно также называется чувством обреченности.

— Боже мой, — разволновалась Клео. — Это то, что ты сейчас испытываешь?

— Да.

Она испуганно подумала, уж не было ли ее признание в любви причиной его растерянности и беспокойства. Он не откликнулся на ее откровение, но выразил свою любовь с такой сумасшедшей страстью, что Клео была потрясена.

Открываясь ему, она шла на риск. Она это понимала. Макс не привык к любви, напомнила она себе. Она не могла предугадать, какова будет его реакция.

«А что, если», — с ужасом подумала она…

А что, если Макс почувствует себя пленником ее любви. А что, если он сочтет это принуждением. А что, если он не захочет подставлять щеку для поцелуя. А что, если он хочет только одного: быть членом семьи в «Гнездышке малиновки». А что, если ему нужна Клео только потому, что ему нужен домашний очаг. А что, если он не любит ее так, как она хочет быть любимой. А что, если она допустила ошибку, сказав ему о своей любви.

— Как ты собираешься поступить? — спросила Клео.

— Не знаю. Я испытывал такое чувство всего раз или два в жизни. И всегда за этим следовало несчастье. — Макс отвернулся от окна. — Пожалуй, я позвоню О'Рилли.

— Сейчас?

Клео прищурилась, разглядывая циферблат часов. С большим облегчением она поняла, что он позабыл о ее неуместном признании в любви, и теперь с трудом следовала за его мыслью.

— В два часа ночи?

— Я знаю.

Макс потянулся к телефону и взял трубку. Внезапно он застыл на месте.

— В чем дело, Макс? — Клео поднялась с кровати и подошла к нему. Она увидела вдали странное оранжевое сияние. — Что это такое?

— Приют. Он горит.

— Боже мой! — Ужас охватил Клео. — Андромеда, Утренняя Звезда и все остальные сейчас спят. Мы не можем оставить их в беде.

Она принялась торопливо искать очки.

— Успокойся, Клео. — Макс уже был у стенного шкафа. — Прежде всего надо проверить, оповещены ли пожарные.

— Да, конечно.

Клео схватила телефонную трубку, но в темноте и без очков не могла набрать номер. Она шарила рукой в поисках выключателя и наконец зажгла свет. Трясущимися пальцами она надела очки и нажала кнопки.

— Не старайся, — сказал Макс, натягивая рубашку. — Они уже знают. Слышишь сирены?

Пронзительный вой подтвердил догадку Макса.

— Слава Богу. Макс, мы тоже должны туда спешить.

— Я поеду. А ты оставайся здесь.

Макс уже был одет. Он застегнул молнию на брюках.

— Нет, я поеду с тобой.

Клео схватила джинсы. Макс был непреклонен.

— Ты останешься здесь.

— Почему?

— Тут что-то не так, я боюсь за тебя.

— Конечно, не так. Приют в огне.

Клео надела джинсы и теперь пыталась застегнуть рубашку. Она так сильно дрожала, что не могла попасть в петли.

Макс открыл свой кожаный саквояж и вытащил оттуда какой-то предмет. Клео замерла, увидев, что это револьвер.

— Откуда он у тебя? — шепотом спросила она, пока он заряжал оружие.

— Я держу его наготове с того дня, как за тобой гнались в тумане. — Макс поднял голову. — Не волнуйся, когда все кончится, я от него избавлюсь. Я не собираюсь держать револьвер в доме.

— Боже мой, Макс, — сказала Клео, все еще не веря своим глазам.

Макс остановился перед ней и взял ее за плечо.

— Слушай меня, Клео. Я хочу, чтобы ты оставалась в гостинице. Ты поняла? Здесь ты в безопасности. Тут есть люди. Джордж на дежурстве. Сильвия у себя в комнате. Все кругом освещено. Ты должна оставаться здесь.

Она внезапно осознала особый смысл его слов.

— Ты беспокоишься обо мне? Но сейчас главное не я, а Приют.

— Мне это не нравится, Клео. Мне кажется странным пожар в Приюте в это время ночи. Оставайся здесь, тут ты в безопасности, а я выясню, что там случилось.

— Но, Макс…

Клео бросилась за ним.

— Оставайся здесь, Клео.

Макс открыл дверь.

Она невольно подчинилась повелительному тону его голоса. На мгновение она остановилась, а когда пришла в себя, Макс уже был в коридоре. Он закрыл за собой дверь.

Она услыхала знакомый скрип половицы, затем все стихло.

Клео приняла решение. Она спустится вниз и разбудит Сильвию. Вместе они обсудят, надо ли ехать в Приют.

Телефон на письменном столе зазвонил.

Клео вздрогнула от неожиданности. Она все еще держалась за ручку двери и смотрела на аппарат, словно это было живое существо. Снова раздался настойчивый звонок, и холодок страха пробежал у нее по спине. Неохотно она подошла к телефону и взяла трубку.

— Слушаю.

— Это вы, Клео? Говорит О'Рилли. Я звоню вам из машины. Я еду к вам.

О'Рилли. Страх отступил, оставив после себя слабость в ногах.

— Макс как раз собирался вам позвонить.

— Это меня не удивляет. У Макса дар провидца, особенно когда речь идет о беде. Он с вами?

— Нет, он только что ушел. Он поехал в Приют космической гармонии. Там пожар.

— Этого еще не хватало, — пробормотал О'Рилли. — Вы точно знаете?

— Отсюда видно пламя.

— Послушайте меня, Клео. — Голос О'Рилли стал серьезным и озабоченным. — Оставайтесь на месте. Клео сделала недовольную гримасу.

— Макс сказал то же самое. Приведите мне хотя бы одну причину.

— Потому что я наконец кое-что разузнал, и мне это совсем не нравится.

— В чем дело, О'Рилли? Я и так уже достаточно напугана.

— Клео, вам известно, что за два года до смерти ваш отец выступал свидетелем на процессе об убийстве?

— Конечно, я знала об этом. — Пальцы Клео сильнее сжали трубку. — Он видел человека, выходившего из дома, где было совершено преступление. Он его опознал. Какое это имеет значение?

— Человека звали Эмиль Уинн. Он был профессиональным убийцей. Против него дали показания два мелких хулигана, но свидетельство вашего отца, который видел его вблизи места преступления, было решающим. Уинна осудили.

— Я знаю. К чему вы ведете, О'Рилли? Пожалуйста, поторопитесь, я хочу поехать в Приют.

— За три месяца до смерти ваших отца и матери Уинна освободили, использовав юридическую уловку.

— Неужели? — Клео смотрела на языки пламени на другой стороне залива. — Нам об этом никогда не говорили.

— Это обычная вещь. Происходит почти каждодневно. Во всяком случае, Уинн мгновенно исчез из поля зрения. Власти считали, что он уехал из страны. Весьма логичное предположение, но я начинаю думать, что Уинн просто начал жить под другим именем.

Клео упала на стул.

— Вы считаете, он из мести убил моих родителей?

— Такая возможность существует. Клео, во время процесса были замечены кое-какие особенности характера Уинна. И прежде всего то, что он очень заботился о своей репутации, она была для него всем на свете. Когда речь шла о его репутации, он превращался в фанатика.

Клео потерла висок, пытаясь припомнить.

— Какая репутация?

— Уинн ни разу не потерпел неудачу и никогда не оставлял улик. Он считал себя профессионалом и был одержим этим.

— Как Макс, — прошептала Клео.

— Макс? Что, черт возьми, вы имеете в виду?

— Он не знает провалов.

— Уинн, тем не менее, допустил промашку, и ваш отец его увидел. Но ваш отец мертв. Возможно, Уинн застрелил его, а потом и вашу мать, только чтобы убрать свидетеля убийства.

Клео с силой зажмурилась. Она ощутила тошноту.

— Никаких свидетелей.

— Совершенно верно. Уинн никогда не оставлял свидетелей. Послушайте, Клео, это пока только предположение, но, возможно, вы напугали Уинна, когда прошлым летом наняли Эберсона.

— Нет, — еле слышно сказала Клео. — Не может быть.

— Я думаю, Эберсон провел дополнительное расследование и сделал те же выводы, что и я. Возможно, он вел себя неосмотрительно, и Уинн почуял неладное. Он мог подумать, что кто-то узнает его новое имя.

— Вы считаете, Уинн убил также мистера Эберсона?

— Мы должны учитывать и такой вариант. Клео, вы понимаете, что я имею в виду? — смущенно спросил О'Рилли. — Если я прав, тогда для Уинна вы следующая жертва. Не покидайте гостиницу.

— Но как это связано с угрозами по поводу моей книги?

— Уинн отличался необыкновенной скрупулезностью. При подготовке убийства он учитывал малейшие обстоятельства. Он предпочитал маскировать убийство под несчастный случай или, как это было с вашими родителями, под самоубийство. У него была репутация аккуратного исполнителя, который не жалел времени на детальную отработку преступления.

— Вы думаете, он собрал сведения обо мне, обнаружил, что я автор «Зеркала», придумал сценарий, по которому я буду жертвой психически больного читателя? — спросила Клео.

— Он также, наверное, знает, как много для вас значит Приют космической гармонии. Что-то мне не нравится этот пожар. Слишком много совпадений.

— Макс того же мнения.

— Он сейчас на пути в Приют?

— Да.

— Хорошо. Оставайтесь в гостинице, Клео. Ни в коем случае не выходите наружу до его возвращения.

Клео отказалась от борьбы.

— Ладно. Я пойду разбужу Сильвию, и мы вместе с ней и Сэмми будем охранять лагерь, пока мужчины на войне.

— Я буду у вас через час. — О'Рилли помолчал. — Скажите об этом Сильвии, хорошо?

— Она будет вас ждать. Мы все тоже.

— Приятно слышать, — сказал О'Рилли. — Меня уже давно никто не ждал. Я кладу трубку. Мне надо позвонить начальнику полиции. Хочу поставить его в известность о происходящем.

— У нас в городе всего один полицейский. Гарри наверняка сейчас в Приюте.

— Это удел всех маленьких городков. Что ж, Клео, ни шагу из гостиницы. Мы с Максом обо всем позаботимся.

Клео положила трубку.

Ее родители были убиты. Зверски убиты. Застрелены хладнокровным преступником.

И все же она испытывала облегчение. Правда была предпочтительнее тех объяснений, на которых настаивали власти все прошлые годы. Отец не сошел с ума и не убил мать и себя в припадке безумия. Любовь родителей друг к другу осталась незапятнанной ужасным подозрением. Связывающие их узы были чистыми и возвышенными, крепкими и здоровыми. Как ее любовь к Максу.

Клео почувствовала, что с ее души упал тяжелый камень.

Она медленно поднялась и пошла к двери. Ей хотелось поговорить с Сильвией.

Оранжевое пламя вдали вновь привлекло ее внимание. Нельзя было определить, горит ли это главный дом или другие строения.

Скрипнула половица.

Клео застыла на месте.

«Я должен заботиться о своей репутации».

Она вспомнила свои собственные слова, которые сказала Сильвии несколько часов назад. Ты заметила, что у Макса и Герберта Т. Валенса есть нечто общее?

Репутация.

Репутация?

Клео бросилась к дверям. Дверь открылась прежде, чем она успела ее запереть. Герберт Т. Валенс вошел в комнату. В руке он держал пистолет. Дуло имело странную форму. Наверное, это и есть пистолет с глушителем, подумала Клео.

— Что ж, мисс Роббинс. — Валенс улыбнулся своей невеселой искусственной улыбкой. — Вот мы и встретились в настоящем обличье. Позвольте мне представиться. Мое настоящее имя Эмиль Уинн. Возможно, вы обо мне слыхали. Ваш отец погубил мою профессиональную карьеру.

Клео хотела заговорить, но обнаружила, что потеряла голос. Она сделала глубокий вдох, как поступала при медитации. Надо было что-то сказать, что угодно, только бы разрушить сковывающую ее неподвижность.

— Негодяй. — Ее голос был не громче писка. Но бешенство внезапно охватило ее, изгоняя страх. — Вы убили моих родителей.

Валенс насупился. Он закрыл за собой дверь.

— У меня не было выбора. Показания вашего отца испортили мою репутацию. Я должен был отомстить. Репутация для мужчины — это самое главное, мисс Роббинс.

— Моя мать… — начала Клео срывающимся голосом.

— Как это ни прискорбно, она должна была последовать за вашим отцом, — докончил Валенс. — Я планирую свои маленькие спектакли с особой тщательностью, и я решил, что убийство, а затем самоубийство более всего соответствовали данной ситуации.

— Вы начали меня преследовать, потому что знали, рано или поздно я вас все равно найду, — сказала Клео.

Валенс наблюдал за ней с непонятным беспокойством.

— Вы наняли прошлым летом второсортного детектива. Его никак нельзя было причислить к профессионалам, мисс Роббинс. Я очень быстро обнаружил, что он что-то вынюхивает, и предпринял необходимые шаги. Но я также понял, что мне придется заняться и вами.

— Другими словами, вы поняли, что я могу нанять кого-нибудь еще и в следующий раз не напрасно потрачу деньги.

Клео сделала шаг назад.

Видимо, Валенс не подозревал, что О'Рилли все известно. Что бы ни случилось, она не должна выдать Макса или О'Рилли. Иначе они будут следующими в списке Валенса.

— К сожалению, обнаружилось, что вы стали помехой, мисс Роббинс. — Не опуская пистолета, Валенс следил за каждым движением Клео. — Но могу признаться, одна вещь ставит меня в тупик. Если у вас возникли подозрения относительно смерти ваших родителей, то почему вы ждали почти четыре года, чтобы нанять детектива?

— Мне потребовалось все это время, чтобы, прийти в себя и начать действовать.

Клео никогда не испытывала такого безудержного гнева. Она задыхалась от ярости. Она больше не страшилась Валенса.

— Вы погубили мою семью, глупый маленький безумец.

— Не смейте называть меня безумцем. — В глазах Валенса вспыхнул опасный огонек. — Эти идиоты-психиатры в тюремной больнице называли меня безумцем. Но они ошибались. Вы все ошибаетесь. Я профессионал, и у меня отличный послужной список. Я никогда не делал ошибок. Я никогда не допускал оплошностей. Ваш отец погубил мою репутацию.

— Это не он ее погубил. Вы сами оскандалились.

— Не смейте так говорить. — Валенс сделал шаг вперед. — Вы лжете. Я ни разу в жизни не оскандалился, как вы это грубо называете, мисс Роббинс.

Клео понемногу отступала к зеркалу. Она могла защищаться только одним способом: заставлять Валенса говорить. Он был сумасшедшим. Клео пришло в голову, что настоящий профессиональный убийца уже давно бы ее прикончил.

— Вы хотели все подстроить так, будто меня убил какой-то ненормальный, который возненавидел мою книгу?

Валенс нахмурился.

— Даже если бы у меня не было собственных причин для вашего уничтожения, вы все равно заслуживаете наказания за то, что написали «Зеркало».

Он был даже более безумен, чем она предполагала сначала.

— Почему вы так считаете?

— Вы автор порнографического романа, мисс Роббинс, — принялся отчитывать ее Валенс с непримиримостью проповедника. — Вы не лучше шлюхи. Ваше перо брызжет грязью, и каждый добропорядочный человек это понимает.

— Добропорядочный человек? — изумилась Клео. — Вы называете себя добропорядочным человеком?

— Я благопристойный человек, мисс Роббинс. — Пальцы Валенса сжали рукоятку пистолета. — Моя мать внушила мне, что я не должен пачкаться в сточной канаве похоти. Я горжусь, что не имел плотских отношений с женщинами, потому что моя мать доказала мне всю их мерзость.

— Давайте я попытаюсь разгадать загадку. Вы, наверное, жертва безотцовщины?

Клео не знала, к чему приведет ее поддразнивание: продолжит ли Валенс разговор или выйдет из себя. Но у нее не было другого выхода.

— Моя мать была безгрешной женщиной, — резко сказал Валенс, — и меня она тоже спасла от греха.

— Тем, что оставила вас для себя? Представляю, как над вами поиздевались сокамерники.

— Замолчите, — прорычал Валенс. — Ваша книга — олицетворение непристойности. Никого не удивит, что добропорядочный человек взял на себя миссию подвергнуть вас наказанию.

Клео с ужасом поняла, что Валенс совершенно искренен.

— Как вы смеете клеймить меня за эротику, когда вы сами мерзкий убийца? Скажите, как вас называть?

— Называйте меня профессионалом. — Валенс вытащил из кармана пиджака кусок алой ленты. — Профессионал с одним-единственным пятном на безупречной репутации. Но скоро я его смою.

Он двинулся к ней. Клео заметила блеск проволоки, переплетенной с лентой. Он накинет ей ленту на шею. Как тот человек повязал ленту женщине в «Зеркале».

Валенс задушит ее алой лентой.

Она открыла рот, чтобы закричать, понимая, что Валенс успеет выстрелить до того, как кто-то ее услышит. Может быть, если ей удастся привлечь внимание других шумом, он не уйдет незамеченным. В тот же момент свет замигал и погас.

— Черт побери, — громко закричал Валенс. — Ни с места. Я вас предупреждаю.

Не обращая внимания на его слова, Клео упала на пол. Валенс был таким же близоруким, как и она, но Клео лучше него знала комнату. Она поползла к двери, зная, что глаза Валенса будут еще несколько секунд приспосабливаться к внезапной темноте.

По мягкому свистящему звуку над головой стало ясно, что Валенс пустил в ход пистолет с глушителем. Пуля расщепила дерево.

В тот же миг раздался скрип половицы у дверей. Дуновение воздуха проникло в комнату, и Клео поняла, что кто-то открыл дверь и вошел внутрь. Она взглянула вверх, и ей показалось, что она различает движущуюся тень во мраке комнаты.

Макс.

Рука Клео коснулась основания трюмо.

Вновь мягкий свистящий звук разрезал воздух.

Клео вскочила на ноги, схватила зеркало вместе с рамой и толкнула в ту сторону, где, по ее расчетам, находился Валенс. Зеркало ударилось обо что-то твердое и упало на пол. Стекло разлетелось на куски. Валенс вскрикнул, обнаружив себя.

Вспыхнул яркий луч мощного фонаря, который Клео обычно держала в конторке в вестибюле. Свет ослепил Валенса.

— Не трогайте меня, — завизжал Валенс.

Словно умоляя, он протянул вперед руку и, одновременно направив пистолет на источник света, нажал на курок.

Выстрел револьвера без глушителя прозвучал в тот же миг. Валенс повалился на пол и больше не двигался.

Фонарь упал на пол, его луч по-прежнему освещал Валенса.

— Макс, — закричала Клео и бросилась к двери. — Макс, где ты? Отвечай мне.

— Проклятье, — отозвался Макс. — Опять в ту же ногу.

19

Валенс был мертв, но на следующее утро Макс все так же злился на него. Он понимал, что еще очень долго будет вспоминать этого профессионала. Всякий раз пронзительная боль от свежих швов на бедре напоминала Максу, как близок он был к тому, чтобы лишиться Клео. Он задыхался от ярости и ужаса, когда прошлой ночью с трудом одолевал ступени лестницы, ведущей в мансарду. Никогда надоевшая трость не казалась ему такой неуклюжей. Справиться одновременно с револьвером и ручным фонарем было еще труднее. Никогда прежде он так не сожалел, что у него повреждена нога.

Но Клео теперь была в безопасности, и он собирался и впредь ее опекать, даже если ему придется держать ее на привязи. Со своей кровати в местной окружной больнице Макс смотрел на обеспокоенных друзей вокруг. Он еще не успел привыкнуть, что люди проявляют о нем заботу. Он задумался над тем, наступит ли такое время, когда он будет принимать подобное внимание как должное. Макс очень сомневался в этом. Бели ты почти всю жизнь провел в поисках чего-то и вдруг твое желание осуществилось, ты всегда будешь недоверчиво относиться к внезапной удаче.

Вся семья, за исключением Бена и Триши, в неведении наслаждавшихся медовым месяцем, суетилась около Макса. Клео провела остаток ночи на стуле в его палате. Другие, которых услали прочь, вернулись обратно сразу после завтрака.

Сестры уже дважды жаловались, что им мешают ухаживать за больным. Врач, симпатичная женщина лет пятидесяти пяти, сказала Максу, что он и без ее помощи находится в хороших руках.

— У тебя очень-очень болит нога? — встревоженно спрашивал Сэмми, прижимая к себе Уточку и разглядывая Макса широко открытыми глазами.

Макс со всех сторон обдумал ситуацию. Полученную рану он отнес к числу своих неудач. Когда благодаря действиям Клео он узнал, где в комнате находится Валенс, он зажег фонарь, чтобы его ослепить.

Он рассчитал, что Валенс будет стрелять туда, откуда исходит луч света, и поэтому держал фонарь подальше от себя, в то же время направляя на Валенса собственный револьвер. К сожалению, хотя в некоторых отношениях Валенса можно было считать безумцем, он все-таки оставался умелым профессионалом и выстрелил левее луча фонаря. В конце концов, большинство людей не являются левшами. Валенс понимал, что, кто бы ни вошел в комнату, он почти наверняка будет держать оружие в правой, а фонарь в левой руке. А если это к тому же еще и мыслящий человек, он отведет фонарь в сторону, как можно дальше от себя.

Валенс не ошибся в своих расчетах. Пуля попала Максу в левое бедро. Теперь у него будет два шрама совсем рядом. Это несколько утешало, хотя новая рана сильно напоминала о себе.

— Мне не так больно, как неприятно, — сказал Макс.

— Не жалуйся, — напомнил О'Рилли. — Пуля могла попасть в другую ногу, и тогда тебе потребовались бы целых две трости.

— Ты умеешь утешить, О'Рилли.

Как бы там ни было, некоторое время ему придется ходить на костылях. Макс посмотрел на Клео, стоявшую у изголовья кровати. Она так сильно сжимала его руку, что кольцо впилось ей в палец.

— Как ты себя чувствуешь, Клео? — снова спросил Макс.

— В сотый раз повторяю, прекрасно. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Благодаря твоим заботам.

— Ты настоящий герой, Макс, — похвалила Андромеда. Она принесла термос со своим особым чаем. — Местная газета хочет напечатать статью о том, как ты спас Клео от кошмарного мистера Валенса.

Макс взял термос у Андромеды.

— Я не хочу иметь дело с репортерами.

— Это всего-навсего Берти Дженнингс из «Хармони-Коув геральд», — успокоила Макса Андромеда. — Так что не волнуйся. Я уже ему сказала, что вы встретитесь, когда ты встанешь на ноги.

— Спасибо. — Макс был недоволен. — Будем надеяться, что к тому времени у него пропадет желание писать статью. — Внезапно его осенило:

— Скажите, а каков ущерб от пожара?

— Центр медитации сгорел, на главное здание и большой зал уцелели, — сообщила Утренняя Звезда. — Мы легко отделались, могло быть и хуже. О'Рилли говорит, что Валенс не ставил себе целью уничтожить Приют, для него главным было вызвать суматоху.

— Валенс использовал для поджога часовой механизм, чтобы успеть вернуться в гостиницу до начала пожара, — объяснил О'Рилли.

— Бедняжка Нолан, — заметила Клео. — А мы его подозревали во всех преступлениях.

Максу не понравился тон, которым Клео произнесла слово «бедняжка», но он благородно промолчал. Он мог быть снисходительным, ведь ему, а не Нолану, досталась Клео. Что касалось Гильдебранда, то у него впереди была многообещающая политическая карьера, и Макс великодушно желал ему всяческого успеха.

— Валенс знал, что пожар в Приюте вызовет неразбериху не только там, но и в гостинице, — сказала Сильвия.

— Он достаточно часто у нас останавливался и понимал, как важен для меня Приют, — согласилась Клео.

— Он предусмотрел два варианта развития событий, когда вспыхнет пожар, — продолжил Макс. — Первый вариант предполагал, что Клео отправится на место пожара. И тогда он последует за ней и в темноте и суматохе попробует с ней расправиться.

— Или второй вариант: ты оставишь Клео в гостинице, а сам отправишься в Приют, — закончил за него О'Рилли.

Макс не мог удержаться от проклятия.

— Это был отлично продуманный план. И в том, и в другом случае Клео являлась хорошей мишенью, впервые с того дня, когда Валенс преследовал ее в тумане.

— Должно быть, он догадался, что Макс стал ее опекать из-за странных происшествий, — сказала Сильвия. — Это напрашивалось само собой, особенно когда О'Рилли начал задавать вопросы местным жителям.

— Валенсу надо было разъединить Макса и Клео, — вступила в разговор Утренняя Звезда. — Он не мог напасть на Клео, пока она находилась под охраной Макса, это усложнило бы дело.

— Валенс очень гордился своим умением изучать и планировать, — прошептала Клео. — К тому же он был одержим своей репутацией.

Макс почувствовал, как Клео вздрогнула. Он крепче сжал ее руку. Она застенчиво ему улыбнулась. Он читал любовь в ее глазах и знал, что этой любви хватит на всю его жизнь.

Никто никогда не смотрел на него прежде так, как теперь Клео. Прошлой ночью, когда она сказала ему о своей любви, он был потрясен этим подарком судьбы и не мог сразу разобраться в своих чувствах. Он знал только одно: он хотел ее все сильнее и он должен был ее защищать. Для него в мире не существовало ничего более дорогого, чем Клео.

Сегодня утром он проснулся и сразу увидел у кровати Клео. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что с ним произошло.

— Когда ты догадался, что пожар — это уловка? — спросила Макса Андромеда.

Макс прервал свои размышления.

— Когда я проехал с четверть мили. Я развернулся и отправился обратно в гостиницу. У меня было предчувствие, что случилось что-то плохое. Я хотел позвонить из машины Клео, но О'Рилли дозвонился до меня раньше.

— Он как раз въезжал на стоянку у гостиницы, — продолжил О'Рилли. — Я пересказал ему наш разговор с Клео о психопате-убийце, у которого есть пунктик насчет репутации и который планирует свои нападения с тщательностью военной операции. Макс тут же бросил трубку, но успел сказать, что знает, кто этот тип.

— Я сделал те же выводы, что и Клео, — подхватил Макс. — Валенс, безусловно, был подозреваемым. Он всю зиму приезжал в Хармони-Коув, чтобы проводить свои дурацкие семинары. У него было много возможностей познакомиться с жизнью гостиницы и достаточно времени все спланировать.

— Мы не подумали о Валенсе, составляя список постояльцев в тот уик-энд, когда кто-то положил ленту мне на кровать, — с сожалением заметила Клео.

Макс и О'Рилли обменялись взглядами.

— Я включил его в список, — признался Макс.

— Вот как? — удивилась Клео. О'Рилли хитро улыбнулся.

— Валенс был в списке, я его проверил, но за ним ничего не числилось. У него была прекрасная незапятнанная биография. Никаких зацепок. — О'Рилли развел руками. — Что тут скажешь? Валенс был профессионалом.

Макс посмотрел на Клео.

— Я думал только о том, что оставил тебя одну. Я знал, что участники семинара много выпили и наверняка крепко спят. Когда я вошел в вестибюль, Джордж спал, как всегда. Я проверил комнату Валенса, она была пуста.

— Тогда Макс зашел ко мне, — продолжила Сильвия. — Он разбудил меня, попросил спуститься в подвал и выключить главный рубильник, когда он будет подниматься в мансарду.

— Я надеялся, что внезапное отключение света заставит Валенса замешкаться хотя бы на несколько секунд, — объяснил Макс. — Я вспомнил его реакцию на прошлом семинаре, когда вдруг погас свет.

— Я тоже помню, — подтвердила Сильвия. — Он тогда здорово огорчился. Это нарушило ход его тщательно спланированного семинара.

— На этот раз он особо подчеркнул, что по прогнозу плохой погоды не ожидается, — задумчиво произнесла Клео. — Похоже, он все предусмотрел, ведь дождь мог затушить пожар или вызвать замыкание.

— Он был очень аккуратным, — размышлял О'Рилли, одной рукой обняв Сильвию. — Но не слишком гибким.

— Мне кажется, что Валенс настолько обезумел, что малейшее нарушение его планов приводило его в смятение, — сказала Клео.

Шум в коридоре заставил Макса и всех остальных посмотреть на дверь.

— Вам нельзя сюда, сэр, — говорила кому-то медсестра громким строгим голосом. — У мистера Форчуна сейчас и так слишком много посетителей.

— Я приехал сюда издалека только за тем, чтобы повидаться с Форчуном, и я этого добьюсь, чего бы мне это ни стоило, — ответил еще более громкий и повелительный голос.

— Но он серьезно ранен, — протестовала медсестра.

— Ему это не впервой.

— Только этого не хватало, — пробормотал Макс, увидев в дверях знакомую фигуру. — Еще один доброжелатель. Что вам, черт возьми, нужно, Деннисон? Ко мне не допускают посетителей. Только членов семьи.

У Деннисона Керзона была та же властная манера держаться, что и у его брата Джейсона. У него были такие же седые волосы и резкие черты лица, характерные для всех Керзонов. Но он не обладал все схватывающим аналитическим умом, как это было свойственно Джейсону.

Деннисон окинул быстрым взглядом небольшую группу людей у кровати Макса и тут же забыл о них. Он устремил грозный взор на Макса.

— Что тут происходит, Форчун? Слышал, вы опять дали себя подстрелить.

— Выздоровление идет полным ходом, спасибо, — отозвался Макс. — Представляю вам Деннисона Керзона. А это моя семья.

— Семья? — Деннисон растерянно наморщил лоб. — Какая семья? У вас нет семьи.

— Теперь есть, — спокойно поправила Клео. Она по-прежнему держала Макса за руку и разглядывала Деннисона любопытным оценивающим взглядом. — Джейсон был вашим братом?

— Да. — Деннисон удостоил Клео секундой внимания. — А вы кто?

— Моя невеста, — ответил Макс, прежде чем Клео успела что-нибудь сказать. — Поздравьте меня, Деннисон. Мы с Клео скоро поженимся.

Деннисон пропустил новость мимо ушей и с присущей Керзонам целеустремленностью перешел сразу к главному.

— Слушайте, Макс, нам надо переговорить. — Он с раздражением посмотрел на Клео и остальных. — Можем мы побеседовать наедине?

— Нет, — отрезала Клео.

Никто не сделал ни одного движения к двери.

Макс усмехнулся.

— Как видите, не можем.

— Какого черта? — Деннисон присмотрелся к Клео. — Кто вы такая?

— Я уже вам сказал, она моя невеста, — объяснил Макс.

— К тому же Макс работает у меня, — строго добавила Клео.

— Еще что? — Деннисон уперся взглядом в Клео. — Форчун работает в Международной корпорации «Керзон».

— Нет, не работает, — твердо произнесла Клео. — Я хочу сказать, больше не работает.

— Он работает у Клео, — вступил в разговор Сэмми.

Деннисон нахмурился.

— Послушайте, я Деннисон Керзон из Международной корпорации «Керзон». Макс Форчун работает у нас двенадцать лет.

— Я считала, что он подал в отставку после смерти вашего брата, — настаивала Клео. — Теперь он работает у меня.

— Это правда, — подтвердила Утренняя Звезда тоном, отвергающим возражения. — Макс уже некоторое время служит в гостинице «Гнездышко малиновки». Он прекрасный работник.

— Да, прекрасный. И к тому же член семьи, — добавила Андромеда.

— Какая-то ерунда. — Деннисон посмотрел на Макса. — Не знаю, в какие игры вы тут играете, Форчун, но вы мне нужны в корпорации. Моя доченька и ее чертов муж вчера встали во главе правления.

— Ким принесет корпорации только пользу, — сказал Макс. — У нее для этого все данные. Советую вам не вступать с ней в борьбу.

— Я буду бороться с любым, кто попытается отнять у меня мою компанию. Я слишком долго ждал, когда наконец приду к власти, и я ее никому не уступлю. Я хочу, чтобы вы, Форчун, меня поддержали. Довольно пустых разговоров. Назовите свою цену.

— За что? — спросил Макс.

— За возвращение в корпорацию в качестве моего личного советника. — Деннисон прищурился. — Даю вам на десять процентов больше, чем платил брат, плюс премиальные. За это я требую, чтобы вы выполняли только мои указания.

— У меня уже есть работа, — сказал Макс.

— Ладно. — Деннисон поджал губы. — Если вы вернетесь, я, может быть, дам вам место в правлении, которое требовал для вас Джейсон.

— Нет, спасибо. Знаете, у меня появилась склонность к водопроводным работам и всякому ремонту.

— Вы его слышали, — поставила точку Клео. — Он не хочет работать у вас, мистер Керзон. Мне кажется, вам лучше уйти. У Макса была очень тяжелая ночь, ему надо отдохнуть. — Она повернулась к Максу. — Разве ты не хочешь отдохнуть?

— Очень хочу, — согласился Макс.

— Ему надо отдохнуть, — подтвердила Сильвия. Андромеда и Утренняя Звезда согласно закивали головами.

О'Рилли с трудом сдерживал смех. Деннисон набросился на Клео.

— Как вы смеете выгонять меня отсюда, молодая леди?! Макс Форчун принадлежит мне.

— Ни в коем случае. — Клео отпустила руку Макса и сделала шаг в сторону Деннисона. — Он принадлежит мне и всем остальным членам семьи. — Она посмотрела на всех присутствующих. — Правильно я говорю?

— Да, конечно, — согласилась Андромеда. — В этом нет никакого сомнения.

— Он из нашей семьи, — громко объявил Сэмми. — Он вам не достанется.

Утренняя Звезда сердито посмотрела на Деннисона.

— Боюсь, вы теряете свое и наше время, занимаясь пустыми разговорами, мистер Керзон. Почему бы вам не уйти?

— Как? Вы называете это пустыми разговорами? — Деннисон атаковал ее с видом оскорбленного достоинства. — Вы что — сошли с ума? Керзоны — это многонациональная корпорация. Имеете ли вы какое-нибудь представление о том, сколько Форчун заработает в год, если примет мое предложение?

— Нет, — искренне призналась Утренняя Звезда. — Но какое это имеет значение?

— Имеет, и еще какое, поверьте мне, — почти прокричал Деннисон. — Керзоны сделали Форчуна богатым человеком. Он может стать еще богаче, если вернется ко мне.

— Чепуха, — прокомментировала Андромеда. — Макс имеет прекрасную работу в «Гнездышке малиновки». Разве я не права, Макс?

— Права, — подтвердил он. Деннисон посмотрел на Макса.

— Вы, наверное, шутите?

О'Рилли улыбался во весь рот.

— Поверьте, Керзон, это не шутка. Вы не можете возместить Максу те блага, которые он обрел на новой работе.

— Возместить блага? — Деннисон буквально прожигал О'Рилли взглядом. — Форчун в один год зарабатывает у меня столько, что купит эту паршивую гостиницу вместе со всеми ее потрохами.

— Этот человек ничего не хочет понимать, — весело объявил О'Рилли.

Сэмми крепко прижимал к себе Уточку-шуточку и, задрав голову, смотрел вверх на Деннисона.

— Уходи, — посоветовал он ему.

— Да, — подхватила Клео. — Уходите.

— Будьте осторожны на дороге, — благожелательно добавила Андромеда.

— Вы нам порядком надоели, мистер Керзон, — сказала Утренняя Звезда. — Вам действительно следует убираться отсюда.

Деннисон с неверием и отчаянием посмотрел на Макса.

— Обдумайте мое предложение, Форчун. Очень может быть, я уговорю Кимберли расстаться с Уинстоном. Мне кажется, она не слишком счастлива с ним в последнее время. Вы с моей дочерью составите отличную пару.

— Вы были другого мнения три года назад, — заметил Макс. — И знаете что? Я признателен вам за то, что вы отговорили Кимберли от брака со мной. В знак благодарности я дам вам очень хороший совет. Не мешайте Кимберли. Считайте, корпорации с ней здорово повезло.

— Понимаете ли вы, что Кимберли будет всем распоряжаться?

— Прекрасно понимаю, — ответил Макс. — И вы еще больше разбогатеете, если она возглавит корпорацию «Керзон». К тому же, если вы будете себя хорошо вести, она, возможно, подарит вам внучат.

— Какая заманчивая перспектива. — Андромеда ласково улыбнулась Деннисону. — Неужели вам не хочется иметь внуков?

Деннисон сначала растерянно взглянул на нее, потом на Макса.

— Вы что — серьезно? Это не уловка, чтобы повысить себе цену?

— Я совершенно серьезен, — ответил Макс. — У вас никогда не будет таких денег, чтобы купить меня. Уезжайте, Деннисон.

Клео сердито нахмурилась.

— Вы ведете себя в высшей степени агрессивно, мистер Керзон, — заметила она. — Только членам семьи разрешено посещать Макса в эти часы. Пожалуйста, уходите, или я позову кого-нибудь из персонала.

Деннисон еще раз с изумлением посмотрел на Клео, повернулся и вышел из комнаты.

Воцарилась напряженная тишина.

— Я хочу домой, — объявил Макс.

На следующий день Клео проснулась на рассвете. Ее пробудил не серый свет дождливого дня, а то, что рядом с ней не было Макса.

Встревоженная, она села на постели.

— Макс, где ты? — позвала она.

Его нигде не было видно. Клео окинула взглядом комнату в мансарде. Его костыли тоже исчезли. Клео нахмурилась. Макс еще только учился ходить на костылях. Вряд ли он мог самостоятельно спуститься с лестницы.

Она уже была готова встать с кровати и отправиться на поиски инвалида, когда услыхала скрип половицы в коридоре.

Дверь тихо отворилась, и Макс, опираясь на костыли, вошел в комнату. На нем были только брюки. Андромеда распорола по шву левую штанину, там, где наложили повязку.

Макс продвигался с большой осторожностью, сосредоточив все внимание на костылях. Зубами он держал за стебель белую розу.

Клео смотрела на розу, и великая радость зарождалась в ее душе. «Красная роза — символ обольщения, белая роза — символ любви».

— Макс? — выдохнула Клео, боясь поверить своим глазам.

Макс быстро поднял голову.

— Ты должна была спать, — пробормотал он. Стебель розы мешал ему говорить.

Клео счастливо улыбнулась. Она помнила каждое слово последней главы своей книги. Мужчина в зеркале наконец на свободе, пробуждает автора ото сна с помощью единственной белой розы. Обольщение, превратившееся в любовь.

— Если ты не против, я бы не хотела спать в такой момент, — прошептала Клео.

Не спуская взгляда с Клео, Макс направился к кровати.

— Я не против.

Уголком глаза Клео заметила что-то желтое на полу. Она посмотрела вниз и обнаружила валяющуюся там Уточку-шуточку, которую Сэмми забыл во время вечернего посещения Макса.

Клео в испуге подскочила, когда Макс поставил правый костыль прямо на игрушку.

— Осторожно, Макс!

Но было уже поздно. Резиновая Уточка спружинила, и костыль выскочил из-под руки Макса.

— Черт побери!

Макс сделал отчаянное усилие удержаться на одном костыле, но безуспешно. Он разжал зубы и выпустил розу.

— Проклятый утенок, — рассердился он и с этими словами рухнул на пол.

В испуге Клео вскочила с кровати и бросилась к нему.

— Все в порядке, Макс? Макс, что же ты молчишь?

Лежа на спине, Макс недовольно смотрел на Клео.

— Все блестяще.

— Уж не разошлись ли швы? — Клео склонилась над его забинтованной ногой. — Может, отвезти тебя в клинику?

— Забудь о ноге, Клео. Я тебя люблю.

Слезы застилали ей глаза, рука так и осталась на его бедре.

Она бросилась к нему на грудь, стараясь не причинить боли. Макс обхватил ее руками и прижал к себе.

— Я должен был догадаться с самого начала, — сказал он, уткнувшись в ее волосы.

— Не твоя вина, что ты не распознал любовь, когда она к тебе пришла. — Клео спрятала лицо на его груди. — Ты с ней раньше слишком редко встречался.

— Теперь я знаю, что это такое, — произнес он голосом, в котором звучало удивление. Внезапно он замолчал.

— Макс? — Клео подняла голову и озабоченно посмотрела на него. — Что с тобой?

Он улыбнулся.

— Посмотри вверх, Клео.

— Куда?

— На морские пейзажи Джексона.

Клео запрокинула голову и увидела два морских пейзажа на стене.

— Ну и что?

— У них что-то неладно с рамами. Я никогда прежде не замечал, но издали видно, что рамы слишком широкие.

Макс сел на полу и потянулся за упавшим костылем.

— Что ты хочешь сделать?

— Помоги мне снять одну из картин.

— Я сама этим займусь.

Клео поднялась, сняла картину со стены и положила на кровать.

Макс добрался до письменного стола и вытащил из ящика отвертку, купленную в хозяйственном магазине в Хармони-Коув.

— Бен оказался прав. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится хорошая отвертка.

Макс присел на кровати рядом с картиной и принялся работать над рамой.

Клео как зачарованная наблюдала за его движениями.

— Макс, ты думаешь, Джейсон…

— Спрятал картины Латтрелла за морскими пейзажами? — Макс с удовлетворением открутил последний винт. — Да, я так думаю.

Он снял заднюю часть рамы и отставил ее в сторону. Затем благоговейно вытащил из рамы белую плоскую доску. К доске была приколота записка. Макс развернул ее.

Теперь, Макс, когда ты нашел эту картину, ты знаешь, где искать остальные. Я никогда не мог нарисовать даже закорючки, и рано или поздно ты должен был заинтересоваться, почему я вдруг написал эти убогие морские пейзажи. Картины Латтрелла составляют лишь часть твоего наследства, сын. Надеюсь, остальное ты тоже нашел в гостинице «Гнездышко малиновки». Правда замечательно иметь свою семью?

С любовью к тебе, Джейсон.

Макс перевернул доску. Клео увидела полотно, прикрепленное с другой стороны.

Это была темная, но странно притягательная картина с множеством мятущихся форм и абстрактных деталей и одновременно не слишком мрачная. Даже неподготовленный глаз Клео признал в ней произведение искусства, целиком отвечающее вкусам Макса, где бок о бок уживались глубокая грусть и радостное ожидание любви.

Клео тихо улыбнулась.

— Спасибо нашему другу Уточке-шуточке. Непонятно только, зачем Джейсон спрятал картины, если они все равно предназначались тебе.

Макс поднял голову от картины. Его глаза блестели.

— Джейсон хотел, чтобы я сначала нашел что-то другое. Что-то куда более важное, чем любая картина.

— И ты нашел? — спросила Клео.

— Да, — с полной убежденностью ответил Макс. Любовь светилась в его взгляде. — Я нашел это богатство.

Примечания

1

Сусс Гайзель Теодор (р. в 1904 г.) — американский писатель и иллюстратор.

(обратно)

2

По-английски фамилия героини означает — малиновка.

(обратно)

3

«Новое время»(«New Age») — движение, возникшее на Западном побережье США (с центром в Лос-Анджелесе). Пропагандирует возвращение к здоровой простой жизни и пище, народной медицине, новые отношения людей, объединяющихся для оказания помощи друг другу, и т.д.

(обратно)

4

Одно из значений слова «форчун» (англ.) — удача.

(обратно)

5

По Фаренгейту.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19 . . . . . .