«Счастливый билет»

Элла Уорнер Счастливый билет

Глава первая

Сидя в отведенном ей служебном номере отеля, Леонора не отводила глаз от лежащей перед ней газеты, на первой полосе которой была, напечатана фотография высокого, стройного мужчины, обнимающего хрупкую, симпатичную девушку. Оба улыбались в объектив. Надпись над фотографией гласила «ИМПЕРИЯ ОТЕЛЕЙ РАСШИРЯЕТСЯ». Под снимком располагалась колонка текста.

«Глава семейства Стюартов, Майкл, владеющий самой большой сетью отелей в штате Техас, объявил о своей помолвке с Мадлен Бонвиль, представительницей семьи Бонвиль, контролирующей одну из самых крупных сетей отелей в мире. Очаровательная пара на седьмом небе от счастья».

Это было просто невыносимо. Ведь Микки приезжал к ней всего неделю назад, все было так хорошо и вдруг такой удар. Прошло уже три года, как они вместе, и, хотя до разговоров о браке у них никогда не доходило, он все время оставлял ей эту надежду.

Леонора, конечно, понимала, что выбившаяся своими силами в менеджеры крупного отеля, да еще с таким сомнительным происхождением, она вовсе не пара одному из самых преуспевающих воротил гостиничного бизнеса, но надежда все-таки не оставляла ее. И вот теперь, как гром с ясного неба...

Почему Микки не сказал ей о намечающейся свадьбе? Это явилось бы для нее тяжелым ударом, зато не было бы так унизительно. Теперь, разумеется, придется подыскивать себе новую работу, не может же она оставаться у него на службе. Да и вряд ли это будет удобно ему самому. Жаль, что...

Позади нее раздался звук поворачивающегося в замке ключа, и, обернувшись, Леонора увидела входящего в номер счастливого жениха. Вопреки всем резонам, как обычно при виде него, сердце ее замерло. В своем изумительно пошитом строгом деловом костюме он выглядел просто великолепно, впрочем, как и в любой другой одежде. Высокий, стройный, с ослепительной белозубой улыбкой, Микки всегда действовал на нее неотразимо и отлично знал это.

— Вижу, ты уже в курсе дела, — приветливо улыбаясь, произнес он. — Надеюсь, тебя это не слишком огорчило. В конце концов, бизнес превыше всего.

— Микки, как ты мог!.. — только и сумела выговорить Леонора.

— Не надо драматизировать. Что от этого меняется, ведь наши чувства выше таких мелочей. Просто впредь нам придется быть поосторожнее, вот и все.

— Не думаешь ли ты, что наши отношения продолжатся? Об этом не может быть и речи. Я немедленно увольняюсь и уезжаю отсюда, — холодно отрезала она.

— И куда же ты денешься? — спросил Микки, неприятно оскалясь.

— Чтобы с моими рекомендациями у меня возникли какие-нибудь затруднения с работой?..

— Рекомендации буду давать я, и вряд ли тебе удастся устроиться с ними даже в самый дешевый мотель.

— Неужели ты способен на такую подлость? — в гневе вскричала она.

— Когда дело касается моих интересов, я способен на все, что угодно. Ты мне подходишь, Леонора, и поэтому останешься со мной. Тебе не придется об этом жалеть, ты получишь все, о чем мечтала.

— Нет, — твердо сказала Леонора.

— Да, — возразил он. — Сейчас мне некогда с тобой препираться. Через неделю я прилечу снова, и у нас все пойдет по-прежнему. Иначе ты пожалеешь о том, что родилась. Я тебя уничтожу!..

Стать любовницей женатого мужчины? Ни в коем случае!

Поняв, что вновь скрежещет зубами, Леонора заставила себя разжать челюсти. Если так будет при каждом воспоминании о Микки Стюарте и его миленьком предложении продолжать оставаться любовниками, оправдывая это тем, что намечающаяся свадьба Микки не имеет никакого отношения к их взаимному влечению, можно остаться вовсе без зубов!

Нет уж, на будущее ему придется найти себе какую-нибудь другую женщину для согревания своей постели. Прелюбодеяние — не ее стихия. Достаточно уже того, что она как последняя дура позволила Микки три года кормить ее обещаниями, не хватает еще разрешить ему использовать себя в качестве дополнительного источника удовольствия. Разве не была Леонора свидетелем того, что подобные отношения сделали с ее матерью? Никогда ни за что на свете не последует она той же унизительной и саморазрушительной дорогой!

— Ваш джин с тоником, мисс Хоуп.

Леонора подняла глаза на улыбающуюся стюардессу, уже положившую на небольшой металлический поднос для напитков, выступающий из широкого подлокотника кресла первого класса, салфетку, на которой стояли маленькая бутылочка джина, банка тоника и бокал с кубиками льда внутри.

Приятно, что ее новый работодатель считает ее достойной первого класса, подумала Леонора, решив, что немного алкоголя поможет расслабиться.

— Спасибо, — ответила она, возвращая улыбку.

— На ваших коленях лежит книга о «Райском Уголке». Вы направляетесь туда? — спросила стюардесса.

Эту книгу с целью предварительного ознакомления дала ей Констанс Ридc после того, как Леонора подписала двухгодичный контракт на управление пансионатом, расположенным в этом заповеднике дикой природы. История этого глухого уголка штата Аризона и людей, им владеющих, должно быть, достаточно скучное чтение, но в данных обстоятельствах необходимое, — лучшего времяпровождения во время полета придумать было трудно. К тому же давно пора перестать думать о прошлом и сконцентрироваться на будущем, решила Леонора.

— Да, туда, — ответила она, желая выяснить, чем вызван столь неожиданный интерес. — Вы о нем знаете?

— Я была там, — последовал полный энтузиазма ответ. — Это место можно назвать легендарным, им владели и управляли Короли скота. Теперь, когда там открыли природный парк для туристов и построили пансионат, оно стало еще более популярным.

— Вы останавливались в пансионате?

— Конечно, не в самом доме, — ответила стюардесса, выразительно округлив глаза. — Слишком дорого. Наша компания провела три дня в палаточном городке.

Палаточный городок, оборудованная стоянка для автофургонов, несколько бунгало и апартаменты в самом центральном здании — вот четыре уровня обслуживания, с которыми ей придется иметь дело, напомнила себе Леонора, — далеко не пятизвездочный отель. Не сошла ли она с ума, приняв это предложение? Два года в такой глуши...

— Думаете, туда стоит поехать? — спросила Леонора.

— Да, конечно! Никогда не видела столько бабочек. Ими там усыпаны все деревья. Мы купались в водоеме, выбитом падающим со скалы водопадом. Замечательно, что-то вроде душа...

— Значит, вы определенно советуете?

— Любому, — подтвердила стюардесса. — Не упустите возможность посмотреть на наскальные рисунки индейцев.

— Благодарю вас. Непременно!..

Что ж, по крайней мере, хотя бы одному человеку «Райский Уголок» понравился, подумала Леонора, когда девушка отошла. Лично ее это место на данный момент привлекало лишь подвернувшейся возможностью строить свою жизнь по собственному усмотрению.

Если бы она осталась на прежнем месте работы, то, возможно и, получила бы давно желанный пост за границей, но только в том случае, если бы сохранила свои отношения с Микки. Он дал понять это совершенно ясно, предложив повышение по служебной лестнице в качестве компенсации за примирение с его браком, который, как уверял Микки, являлся не более чем средством скрепления альянса между двумя крупными международными сетями отелей. Очередная ложь!

Фотография его француженки-невесты в газете послужила для Леоноры вполне убедительным доказательством того, что медовый месяц отнюдь не окажется для Микки слишком тяжелым испытанием.

Было очевидно, что он лгал ей все время, все эти три года. Единственно, чему действительно можно было верить, так это угрозе помешать Леоноре занять любой более-менее ответственный пост где бы то ни было, если она уйдет от него. Было абсолютно ясно, он сделает для этого все, что угодно.

Предложение от «Райского Уголка» давало ей возможность избежать преследований Микки. Это был уединенный туристический комплекс, никак не связанный с Микки Стюартом и не подверженный его влиянию.

Вспомнив вопрос, заданный ей Констанс Ридc во время их встречи, она грустно улыбнулась.

— Вы... не заняты?

«Теперь уже не занята», чуть было не ответила Леонора, вспомнив о грязном предложении Микки.

— Совершено свободна, миссис Ридc, — заявила она. — Моя жизнь принадлежит только мне.

Именно так оно и будет в «Райском Уголке», поклялась сама себе Леонора. С этого момента ее жизнь будет принадлежать только ей самой. Не важно, в каком она окажется окружении или какие проблемы перед ней встанут, но высокая самооценка заставляла Леонору пытаться как можно более полно использовать свои возможности, не являясь при этом любовницей плейбоя!

Решив сосредоточится на будущем, Леонора раскрыла книгу. На первой странице была изображена карта района, на которой зеленым пятном выделялся «Райский Уголок», большой, затерянный в аризонской глуши кусок дикой природы, последнее место на земле, где стал бы ее искать Микки Стюарт.

Может, это и не райские кущи, но, во всяком случае, там не было змея-искусителя. С этой обнадеживающей мыслью она перевернула страницу и начала читать, понимая, что переворачивает очередную страницу своей жизни, и для нее существует лишь один путь — вперед.

— Скажи мне одну вещь, мама. Почему ты выбрала именно женщину?

Потому, что тебе нужна женщина, подумала Констанс Ридc. И теперь, когда Сьюзен наконец-то ушла из твоей жизни, может быть, пора поискать чего-нибудь получше, чем просто подходящая любовница.

Однако при виде появившихся на его лице признаков раздражения и недовольства она решила оставить эти мысли при себе. Нетерпеливые нотки в голосе, сердитая морщина на лбу и резкие движения не предвещали особого успеха встрече Эдвина и Леоноры Хоуп, которая должна была состояться как раз сегодня.

Управление пансионатом входило в обязанности Чарли, Эдвин же занимался скотоводческой станцией и старался четко разграничивать эти два занятия. По большей части он вообще сторонился всего, что считал не относящимся к своему делу, но, по мнению Констанс, этому надо было положить конец.

Ему было уже тридцать пять, давно пора жениться и завести детей. И если он предпочитает предоставить это младшим братьям, у него ничего не выйдет. Ведь именно Эдвин унаследовал основную часть генов Сайласа, и Констанс не хотела, чтобы они пропали даром.

— Я выбрала наиболее подходящую для этой работы кандидатуру, — ответила она, насмешливо глядя на сына, так походящего на своего отца. — Не знала, что ты имеешь предубеждение против женщин, занимающих ответственные посты, Эдвин.

Он уселся в кожаное кресло, достаточно большое для его мощной фигуры.

— Но даже ты не можешь выдержать здесь весь год.

Этот старый аргумент тоже не пройдет.

— Ты прекрасно знаешь, что у меня есть чем заняться и кроме этого.

Выражение лица Эдвина по-прежнему оставалось скептическим.

— Но мы ведь согласились на том, что лучше всего найти семейную пару...

— Это было бы прекрасно, при условии, что они живут в полном согласии, — возразила Констанс, намекая на то, что последний управляющий ушел от них из-за угрозы жены подать на развод. — А разве можно судить об этом на основе собеседования, где каждый стремится выглядеть как можно лучше? У нас уже был случай в этом убедиться.

— Все-таки мне кажется, что одинокий мужчина справился бы с работой лучше, чем одинокая женщина, — не сдавался он.

Констанс пожала плечами.

— Обращавшиеся мужчины произвели на меня не слишком хорошее впечатление. Чересчур мягкосердечны, на мой взгляд.

— Что же мы имеем теперь? Женщину со стальными нервами? — Эдвин поджал губы. — Надеюсь, что это так, потому что я поддерживать ее не собираюсь. Если ей понадобится помощь, пусть этим занимается Чарли.

— Уверена, что ты не преминешь сообщить ей об этом, Эдвин, — сказала Констанс, не скрывая довольной усмешки. — Если только захочешь...

— Что ты этим хочешь сказать? — нахмурился он.

— Сомневаюсь, что Леонора Хоуп будет нуждаться в поддержке какого-либо мужчины.

А это, сын мой, может явиться для тебя вызовом, не принять который ты вряд ли сможешь, подумала она.

— Только этого нам не хватало, ярой феминистки, играющей роль очаровательной хозяйки пансионата перед отдыхающими, привыкшими к тому, чтобы им угождали, — ядовито заметил Эдвин.

— Мне кажется, что женщина, находящаяся в гостиничном бизнесе двенадцать лет, должна научиться обращению с гостями, — возразила Констанс. — Но судить тебе, Эдвин. Кажется, я слышу шум машины Чарли. Надеюсь, ты постараешься быть приветливым.

Сделав круглые глаза, он пробормотал.

— Уверен, что Чарли будет в хорошей форме и исправит все мои ошибки.

Это верно, подумала Констанс. Ее крайне общительный средний сын в данный момент, несомненно, изо всех сил старается заморочить Леоноре Хоуп голову. Он просто не мог не попытаться произвести впечатление на женщин, любил нравиться им. Но для холодной блондинки, с которой она недавно беседовала, все его любезности будут как мертвому припарки. В ее зеленых глазах горело желание доказать что-то самой себе, они были обращены внутрь, а не вовне.

Интересно посмотреть, произведет ли на нее впечатление Эдвин, никогда не обращающий внимания на то, нравится ли он другим или нет. Это тоже являлось своего рода вызовом, и большинство женщин не могли устоять перед таким искушением. Вряд ли Леонора Хоуп поддастся подобному соблазну. Однако кто знает...

Глава вторая

Еще утром Леонора видела все это с воздуха — местность вокруг пансионата и скотоводческой станции, но никак не ожидала, что оба здания абсолютно изолированы друг от друга и пансионат никак не был связан с семейным домом при станции. Первый был самой современной постройки, последний же, при более близком рассмотрении, очаровал ее, задев самые тонкие струны души.

Здесь чувствовались глубокие корни, нечто, чего она никогда не знала. В жизни ее матери и самой Леоноры никогда не было ничего стабильного и надежного. Прекрасно понимая, что всегда будет напоминать матери о совершенной жизненной ошибке, о ее возрасте, будет бельмом на глазу для человека, который в то время содержал мать, она покинула их без всякого сожаления.

Тогда ей только что исполнилось шестнадцать лет, и с тех пор Леонора всегда жила в отелях, в которых работала, обращая не слишком много внимания на то, что ее окружало, — была бы крыша над головой. У нее никогда не было настоящего дома, она не знала, что такое семейные традиции и привязанность к кому-либо другому, кроме себя самой.

Поэтому несколько странно было столкнуться лицом к лицу с чем-то так отличающимся от всего ее прошлого опыта. В ландшафте не было ничего искусственного, деревья, посаженные для тени и живописности, были стары, толщина стволов и ветвей указывала на возраст, превышающий человеческий век, а окружающие дом клумбы, усыпанные пестрыми цветами, были тоже далеко не первой молодости.

Как и все здания, разбросанные по территории станции, центральная усадьба была белой, но стояла отдельно, на высоком берегу реки. Со своими верандами, огражденными коваными стальными балюстрадами и симметрично расположенными островерхими крышами, здание напоминало сияющую в солнечных лучах гигантскую корону.

Чарли Ридc подогнал машину к ступеням крыльца, и пораженная размерами дома Леонора спросила:

— Когда оно было построено?

— Почти девяносто лет назад, — ответил он со своей ослепительной улыбкой. — Первый из обосновавшихся здесь Ридсов — его звали Джеральд — когда-то увидел один из правительственных домов в столице и был настолько потрясен им, что выстроил точно такой же, даже доставил оттуда все строительные материалы.

Цена, разумеется, тут не имела никакого значения, подумала она, вспомнив, что, прежде чем перебраться сюда, первые братья Ридc нажили большое состояние на золотых приисках Калифорнии.

— Очень впечатляет!.. — пробормотала Леонора. — Теперь таких огромных домов просто не строят.

— В старину оно служило нескольким целям, — с готовностью объяснил Чарли. — В нем жила вся семья, а проезжающие мимо обычно останавливались на несколько дней отдохнуть. В нашей глуши гостеприимство всегда было в обычае.

— Наверное, оно помогало избавляться от чувства одиночества, — заметила она.

— Что ж, теперь выручает авиация, — ответил он, просияв от удовольствия.

Леонора уже знала, что Чарли владел маленькой авиационной компанией, в основном занимающейся чартерными перевозками постояльцев пансионата на нескольких легких самолетах. Чарли Ридc был предприимчивым организатором, уверенным в себе, с обаятельными манерами и даром речи, позволяющим продать все, что угодно. Особенно самого себя.

Но Леонора не собиралась покупать. Его очарование было каким-то легковесным, и, хотя он, несмотря на сравнительно молодой возраст, без сомнения был опытным бизнесменом, выглядел Чарли как настоящий плейбой — буйные черные, вьющиеся волосы небрежно ниспадали на лоб, в темных, живых глазах ясно читалось приглашение к флирту. Он был очень красив, а стройное, атлетически сложенное тело, казалось, излучало харизматическую энергию и сексуальность.

Она находилась в его компании с тех пор, как Чарли встретил ее этим утром в аэропорту. В качестве гида он был просто великолепен, но Леонора решила твердо держаться от него на определенной дистанции. Симпатия к Чарли не должна была вводить ее в искушение смешивать работу с удовольствием. Она надеялась, что он понял это, потому что не хотела попасть в неловкое положение.

— В наши дни таких домов осталось не так уж много, — заметил Чарли, останавливая машину. — И все это пропадает зря. — Он с шутливым сожалением покачал головой. — Чтобы остановиться здесь, гости отдали бы все что угодно, но Эдвин не хочет даже слышать об этом. — Чарли скорчил гримасу. — Разговаривать с моим братцем все равно что с каменной стеной.

Эдвин... старший сын Констанс и Сайласа. Леонора видела фамильное древо в книге о «Райском Уголке».

— Вполне естественно, что он предпочитает, чтобы его семье никто не мешал, — сказала она. — Существуют же все-таки вещи поважнее денег.

— С этим можно было бы согласиться, если бы он удосужился жениться и завести семью, — возразил Чарли. — Но пока что Эдвин предпочитает жить сам по себе и не похоже, что это когда-нибудь изменится.

Выскочив из машины, он обогнул ее и открыл дверцу для Леоноры. Услышанная новость неприятно поразила ее. Вместо семейного обеда в старинном доме перед ней стояла перспектива встречи с глазу на глаз с мужчиной, даже с двумя мужчинами, если считать Чарли.

— Но я думала, что миссис Ридc тоже живет здесь, — сказала она, вылезая из машины.

— Не все время. Мать очень занята на своей жемчужной ферме в Мексиканском заливе.

Жемчужной... Чарли улыбнулся.

— Но вчера она специально прилетела, чтобы поприветствовать вас и убедиться, что вы устроились как надо.

Леонора почувствовала облегчение. Она не будет единственной женщиной за обеденным столом, Констанс Ридc наверняка направит разговор в нужное русло, что облегчит ей задачу.

— Как это мило с ее стороны!

— Мать всегда была дипломатом, — рассмеялся он.

Они начали подниматься по ступенькам. Интересно, подумала Леонора, по всей видимости, братья настолько отличаются друг от друга, что их матери наверняка пришлось приложить немало усилий, чтобы как-то примирить их интересы.

— А ваш третий брат здесь? — спросила она, вспоминая, что на древе было три имени — Эдвин, Чарльз и Кеннет.

Правда, книга о «Райском Уголке» была выпущена несколько лет назад, и Леонора полагала, что за это время кое-кто успел пожениться. Видя, что ошиблась в случае Эдвина и Чарли и не слыша упоминаний о младшем брате, она подумала, не случилось ли с ним чего.

— О, Кеннет интересуется горными разработками и занимается сбытом жемчуга. Здесь он почти не бывает, — последовал ответ. — Может быть, вы когда-нибудь и увидитесь с ним, но не сегодня. По-моему, Кеннет сейчас в Сингапуре.

Горные разработки...

Мнение Леоноры о семье Ридc быстро менялось. Она столкнулась с весьма серьезными деньгами, по крайней мере, столь же большими, как и у семьи Стюарт. Все трое братьев Ридc, как и Микки, привыкли иметь все, что пожелают. Когда им придет в голову обзавестись женами, те без сомнения будут из семей, связанных с Ридсами деловыми интересами, это расширит и укрепит их бизнес. Так бывает всегда.

Она же была посторонней, наемной служащей, выполняющей вполне определенные функции, и имела твердое намерение строго ими ограничиваться. Никакой неопределенности! И сколь привлекательны не оказались бы братья Ридc, нельзя позволять себе никаких личных отношений.

Ни в коем случае не отвечать на явный интерес Чарли. Если Эдвин отгородился ото всех каменной стеной, она не должна пытаться проникнуть за нее. Кеннет, слава Богу, отсутствовал, так что с ним проблем не будет.

Сегодня ей лучше сосредоточить все свое внимание на Констанс Ридc.

Приняв это решение, Леонора стала разглядывать дом, в который они входили. По обеим сторонам прочной деревянной двери располагались окна со свинцовыми переплетами. Ступив внутрь, она увидела, что главный холл тянется через все здание и весь увешан вставленными в рамки фотографиями. Наверняка здесь вся история «Райского Уголка», подумала Леонора, но времени убедиться в этом не было.

Направившись к первой же двери слева, Чарли пропустил Леонору в гостиную, настолько богато обставленную, что просто глаза разбегались. По большей части в стиле чувствовалось азиатское влияние.

Внезапно ее блуждающий взгляд остановился на поднимающемся из большого кожаного кресла мужчине, настолько большом, что, казалось, заполняющем собой всю комнату. Он был около двух метров ростом, широкоплечим, с развитой грудью — в общем, одним из самых больших мужчин, когда-нибудь виденных Леонорой, и излучал силу, противостоять которой было, вероятно, весьма трудно.

По ее телу пробежала невольная дрожь, одно его присутствие было ударом по нервной системе и вызывало неприятно-тревожное ощущение. Впрочем, Леоноре ничего не угрожало, вид у него был вполне любезный. Не было никаких причин чувствовать себя такой беззащитной.

Взяв себя в руки, Леонора взглянула ему в глаза и выдавила из себя вежливую улыбку. Его лицо было как будто вырублено из коричневого гранита — резкие, суровые линии и плоскости. Даже в очертании губ не было заметно ни малейших признаков мягкости. Уж в нем-то не было ничего от плейбоя.

Его густые черные волосы были прямыми, брови такими же черными. Прорезая комнату как лазерным лучом, на нее смотрели синие глаза, на фоне дочерна загорелого лица интенсивность их цвета казалась еще более поражающей. Чувствуя, что этот взгляд словно пронзает ее насквозь, Леонора никак не могла преодолеть его властное притяжение...

К счастью, раздался голос Констанс Ридc:

— Добро пожаловать в «Райский Уголок»...

Леонора повернулась в направлении знакомого голоса. Нанявшая ее женщина сидела в большом резном кресле, его алая с золотом обивка странно контрастировала с ее белыми волосами и белым же брючным костюмом, а также с великолепным жемчужным ожерельем на шее.

— Быть здесь для меня большая честь и удовольствие, миссис Ридc, — с наигранной уверенностью ответила Леонора. — Благодарю за то, что пригласили.

Улыбнувшись, пожилая женщина взмахнула рукой в сторону сына.

— Это Эдвин, он занимается скотоводством. Эдвин, а это — Леонора Хоуп, новый менеджер пансионата.

Оставаясь там же, где и стоял, он ощупывал ее взглядом... молча, важно, вызывающе. На какое-то мгновение Леонора оторопела, но долголетний навык в общении с людьми заставил ее шагнуть вперед. Взяв в свои руки инициативу, можно сломать лед. Если для дела требуется сотрудничество с этим человеком, значит, придется как-то с ним общаться, а следовательно, нужно установить хоть какие-то отношения.

Однако, несмотря на все эти резоны, протягивая Эдвину руку, она чувствовала, как дрожат ее ноги. Это был человек, давящий на все, чего ни коснется... А теперь она собирается коснуться его.

Эдвин был буквально ошеломлен. Он видел много красивых женщин, но ни одна не поражала его так, как эта. В ней было нечто, подчеркивающее все до единого женские достоинства.

Ростом она была почти с Чарли, значит, примерно метр восемьдесят, при этом без высоких каблуков. Светлые волосы, так и зовущие до них дотронуться, мягкими локонами ниспадали на плечи.

Классическое совершенство ее лица абсолютно не портил небольшой шрам посреди щеки, а длинная, стройная шея обещала многое. Кожа цвета меда словно светилась, открытые взгляду лицо, руки, ноги — все одинаково идеальных пропорций.

Платье без рукавов, с высоким воротником и юбкой немного выше колена, облегающее соблазнительные формы тела, было скромного черного цвета, с несколько абстрактным цветочным рисунком. На ногах у нее были лимонного цвета сандалии.

Очень уверенная в себе женщина, подумал Эдвин, сильная индивидуальность. Не стыдливая фиалка и не льнущая виноградная лоза. Им овладело давно уже дремлющее возбуждение. С этой женщиной надо познакомиться поближе... Игра стоит свеч.

Удовольствие, которое доставлял ее вид, было слишком велико, чтобы устоять перед искушением, и Эдвин остался на месте, предоставив ей инициативу официального знакомства. Чудесные миндалевидные зеленые глаза, столь же необычные, как и все остальное. Медово-коричневые ресницы и брови. Натуральный ли это цвет?

— Рада познакомиться, мистер Ридc, — холодно сказала она, протягивая руку.

Решила держаться на дистанции.

С трудом подавив ухмылку, Эдвин принял нежную, теплую руку и изобразил на лице приятную дружескую улыбку. Что ж, можно поиграть и в эту игру.

— Здесь даже дети на станции зовут меня Эдвином, так что можете не церемониться, — сказал он. — А так как в пансионате все тоже называют друг друга по имени, я, наверное, могу звать вас Леонорой.

— Разумеется, — вежливо ответила она, отнимая руку.

Эдвин не воспрепятствовал этому. Интересно, почему у Леоноры возникло желание убрать руку так быстро? Не то чтобы ее движение было грубым, просто, видимо, ощутила определенный дискомфорт. Может быть, почувствовала, что произвела на него впечатление? А он на нее? Ее глаза выражали не более чем вполне естественное любопытство работника к своему работодателю, а отнюдь не интерес женщины к мужчине.

На ум пришли слова матери... «Сомневаюсь, что Леонора Хоуп нуждается в поддержке какого-либо мужчины».

— Что вы будете пить? — спросил он. Неужели она и в самом деле ярая феминистка? — Моя мать предпочитает шампанское.

— Стакан воды, если можно, — быстро ответила Леонора.

Хочет сохранить ясную голову, подумал Эдвин и, согласно кивнув, повернулся к брату.

— Тебе пива, Чарли?

— Спасибо, Эдвин, — охотно согласился тот.

Оставив их в гостиной, он прошел к находящемуся в соседней бильярдной бару. Леонора Хоуп была не той женщиной, которую можно было торопить, это было совершенно очевидно. Она производила впечатление женщины неординарной, а таких трудно заставить поступить против их желания.

Интересно, что вышло у Чарли, ведь он провел с ней большую часть дня. Удалось ли ему вызвать к себе хотя бы искру интереса? Решив просто посидеть и понаблюдать за ними, Эдвин вернулся в гостиную, улыбаясь про себя тому, как обернулась ситуация. Все его раздражение решением матери куда-то улетучились в тот момент, как он увидел Леонору Хоуп.

Она выбрала кресло рядом с матерью, на другом от него конце комнаты. Чарли устроился на софе, посередине, в позиции, где мог разделить разговор со всеми, но прекрасная Леонора не попалась на эту удочку. Кивком указав на маленький поднос для напитков рядом с собой, она улыбкой поблагодарила поставившего туда стакан Эдвина.

— Благодарю вас, — сказала Леонора, на мгновение прервав разговор с Констанс и тут же возобновляя его.

Сохраняет прежнюю дистанцию, хотя и довольно деликатно, подумал Эдвин, но не стал возобновлять попыток привлечь ее внимание, двухгодичный контракт предоставлял ему достаточно времени на это. Подойдя к Чарли, он протянул ему пиво.

— Доволен выбором? — тихо спросил Эдвин, заглядывая в выразительные глаза брата.

— А ты? — с некоторой издевкой во взгляде ответил вопросом на вопрос Чарли.

Эдвин пожал плечами.

— Работать с ней тебе, Чарли.

— По моему мнению, это находка, — ответил тот, бросив на Леонору оценивающий взгляд, и добавил с кривой усмешкой: — Хотя слишком уж зациклена на работе.

— Рад это слышать, — пробормотал Эдвин и, довольный подтверждением того, что обаяние брата на этот раз не сработало, вернулся к своему креслу.

Вечер обещал быть крайне интересным. Разве феминистки не желают мужчин, не нуждаются в них? Что ж, посмотрим, там будет видно...

Глава третья

К счастью, блюда были более легкими, чем ожидала Леонора, потому что обед с семьей Ридсов был, без сомнения, испытанием, и, как ей показалось, несмотря на присутствие во главе стола столь интересного мужчины, она это испытание выдержала.

За столом Эдвин не произнес почти ни слова, однако Леонора чувствовала, что он внимательно слушает ее, следит за каждым движением. Было ясно, что любой ее вопрос и ответ запечатлевается в его памяти, складываясь во вполне определенный образ.

Если бы только он не был столь большим, столь ошеломляюще мужественным. Это заставляло Леонору остро ощущать свое женское естество, чего не случалось с тех пор, как подобный же эффект произвела на нее внешность Микки Стюарта.

К счастью, сидящие напротив Чарли и Констанс Ридc общались с ней весьма раскованно, по-дружески и неформально. К тому же сама столовая являла собой разительный контраст с сидящим во главе стола человеком.

Вся мебель была изготовлена из великолепного полированного красного дерева. Обои были разрисованы очень точно переданными изображениями птиц. Кругом царил изумительный порядок, что наводило на мысли о хорошей прислуге. На стол накрывала женщина средних лет, которую ей представили как Дороти, но в этом поразительном доме, несомненно, должно было быть несколько слуг.

— Мне кажется, что до открытия сезона Леоноре не помешало бы осмотреть регулярные туристические маршруты, — как бы между прочим заметила Констанс. — Должна же она сама знать, что будет рекомендовать гостям.

Чарли нахмурился.

— Но Фло до сих пор лежит с растяжением связок...

Леонора уже встречалась с Флоренс Сандерман, пилотом самолета, приятной молодой женщиной, состоящей в штате пансионата и откровенно обижавшейся на подтрунивания Чарли по поводу ее временной инвалидности.

— Послезавтра я лечу на дальние участки. Если Леонора захочет, может отправиться со мной...

Эти слова прозвучали вполне естественно, но в устах Эдвина показались настолько неожиданными, что произвели впечатление грома среди ясного неба.

Чарли резко повернулся в сторону брата.

— Ты?..

Прозвучавшее в его голосе изумление только усилило замешательство Леоноры. Взяв себя в руки, она взглянула на этого человека, предложившего ей поездку наедине. Все внутри словно кричало об опасности, хотя ничто в его поведении и виде не выдавало интереса к ее особе.

— Что-нибудь не так? — поднял брови Эдвин, словно удивившись столь бурной реакции на совершенно естественное предложение.

— Некоторые вещи случаются только после дождичка в четверг, — сухо съязвил Чарли. — Сегодня всего лишь вторник, Эдвин, а ты предлагаешь помочь в делах пансионата.

— При чем тут дела? — столь же сухо возразил его брат. — Я все равно лечу, и если Леонора хочет воспользоваться возможностью, то почему бы и нет...

Он бросил на нее вопросительный взгляд.

Оказаться наедине с ним в тесной кабине самолета? Она лихорадочно искала какую-либо уважительную причину, которая позволила бы ей отказаться.

— А что тебе там понадобилось? — подозрительно спросил Чарли, давая ей лишнее время на раздумья.

Завораживающий взгляд Эдвина, оторвавшись от нее, перекинулся на брата.

— Один из управляющих просил одолжить записки Руфь Ридc об индейцах, и я обещал их ему забросить.

— Что ж, значит, один из маршрутов вам обеспечен, Леонора, — заметила Констанс Ридc с довольным выражением лица.

— Однако, миссис Ридc, послезавтра... — нахмурилась Леонора. — Как мне представляется, эта неделя должна быть у меня очень занятой, надо ознакомиться с фронтом работ и проверить, хватит ли обслуживающего персонала. Как бы я ни была благодарна вам за предложение, Эдвин... — с деланным сожалением сказала она, — но боюсь, что...

— Вам лучше полететь, пока есть возможность, Леонора, — решительно перебила ее Констанс. — Кроме того, это сэкономит время Флоренс и не придется отрывать кого-нибудь из пилотов Чарли. Короче, самое разумное решение.

Ее отказ приведет к лишним расходам. Такая постановка вопроса выбила почву из-под ног Леоноры.

— Вылетаешь утром, Эдвин? — спросила его мать, не желая слушать дальнейших протестов.

— С самым рассветом, — ответил он.

Леонора вся кипела от возмущения, они обсуждали вопрос между собой, совершенно не интересуясь тем, подходит это ей или нет. Обычное высокомерие богатых людей, привыкших играть людьми как пешками, подумала она едва сдерживаясь, чтобы не дать резкий отпор. Проблема была в том, что незнание этой малообжитой местности действительно не позволило бы успешно работать.

Собственно говоря, если бы сопровождающим не был именно Эдвин, Леонора не возражала бы. Он пугал ее. С ним она не чувствовала себя в безопасности. Возьми себя в руки, Леонора, подумала она. Нравится тебе это или нет, а дела с Эдвином Ридсом иметь все равно придется и, возможно, даже неплохо будет узнать его получше. К тому же при ближайшем знакомстве он может оказаться не таким страшным, а то и потеряет в ее глазах всю свою привлекательность.

— Я доставлю вас назад к середине дня, — заверил ее Эдвин.

Это означало провести шесть часов рядом с ним.

— Благодарю, — ответила она, едва сдерживая раздражение.

— Так как вам все это понравилось?

— Извините?

Что именно он имеет в виду? Насмешливое выражение его глаз заставляло Леонору нервничать еще сильнее. Неужели он чувствует, какое впечатление на нее производит?

— Пансионат? Поскольку до этого вы работали только в городе, интересно, какое впечатление он на вас произвел. Полагаю, Чарли кое-что показал вам.

— Жилая зона прекрасно спланирована, — со знанием дела ответила она. — Главное строение расположено превосходно, отделка здания весьма впечатляет. Все выглядит первоклассно.

Бровь Эдвина вызывающе поднялась.

— И никаких сожалений?

Рассмеявшись, Леонора покачала головой.

— Если только о том, что все оказалось на удивление хорошо. Мне действительно не терпится начать работу.

— Для вас это совершенно новый мир.

— Да.

— Но большинство людей цепляются за то, к чему привыкли.

— Значит, я не принадлежу к этому большинству.

— Любовь к приключениям? Поиск разнообразия?

— Скорее реализация стремления к разнообразию.

— Надеюсь, тут вам это удастся.

— Тогда для меня здесь будет настоящий рай.

Он рассмеялся, и его лицо изменилось настолько, что это просто заворожило Леонору, чуть не заставив забыть об осторожности.

— Мне кажется, что каждый придумывает себе свой собственный рай. По-моему, это то, что мы выбираем сами... Стремление к тому, что сделает нас счастливыми.

Доверительность его тона приятно удивила Леонору, но здравый смысл напоминал о том, что жизнь не так проста, как он хочет ее представить.

— К несчастью, мы не можем влиять на выбор других людей, — ответила она, пытаясь перевести разговор на другую тему. — И это может создать для нас ад.

— Однако вы всегда можете покинуть их.

— Но будут ли они нас уважать после этого?

— Заставьте.

— Я не такая большая и сильная как вы, Эдвин, — возразила Леонора.

Он улыбнулся.

— Но у вас, во всяком случае, имеется свое собственное мнение. И весьма любопытное.

— Спасибо!

— Это мне надо благодарить вас. Уверен, что наше общение не покажется вам скучным.

У Леоноры перехватило дыхание. Вне всякого сомнения, он имел в виду не предполагаемую поездку, а постепенное сближение за два года ее пребывания здесь. И это могло оказаться очень, очень опасным.

— Только не забудь, что ты должен будешь сыграть роль гида, Эдвин, — напомнил Чарли. — Это важно для дела.

Не прозвучало ли в его голосе неудовольствие? Может быть, это соперничество? Она тотчас переключила свое внимание на человека, чьи интересы должна была блюсти.

— Постараюсь проследить за этим, Чарли, — заверила его Леонора. — Я ведь понимаю, насколько это важно.

Она не должна — ни на одну минуту — забывать свое место.

Чарли кивнул.

— Уверен, экскурсия произведет на вас впечатление, — одобрительно улыбнулась Констанс Ридc.

Леонора тоже надеялась на это.

Глава четвертая

Желая выкинуть из головы всякие мысли об Эдвине Ридсе и привести в порядок свои чувства, первое утро, проведенное в «Райском Уголке», Леонора посвятила знакомству с обслуживающим персоналом.

Она прекрасно понимала, что в отличие от собеседников — представителей технической команды, руководителей каждого уровня обслуживания и лиц, ответственных за досуг гостей, — совершенно не знакома с этим регионом страны, с его природой. Она еще не испытала на себе всей прелести местного климата, но стоящей гнетущей жары было вполне достаточно, чтобы убедить ее в том, что сейчас далеко не самое лучшее время для обозревания окрестностей, даже с воздуха. К счастью, в главном здании пансионата были установлены кондиционеры, а не то она просто-напросто расплавилась бы прямо на глазах собравшихся.

Они расположились в гигантской гостиной, предназначенной для развлечения высокопоставленных гостей. Выложенный плитами зелено-голубых тонов пол выглядел успокоительно прохладно, а плетенная из тростника мебель с яркой обивкой придавала комнате праздничный вид. Туземные предметы обихода и рисунки должны были напоминать гостям, как недалеко они ушли от своих древних предков. Стеклянная стена открывала вид на бассейн.

Эту, обычно предназначенную исключительно для развлечений, комнату Леонора выбрала не случайно, а с целью создания доверительной обстановки. Обычно для общих встреч использовался ресторан пансионата, но сейчас присутствовала лишь группа ключевых сотрудников, ответственных непосредственно перед ней, и Леоноре хотелось привлечь их на свою сторону.

Одеты все были очень просто, в шорты и майки, что, на взгляд Леоноры, привыкшей к более официальной униформе, выглядело несколько необычно. Сама она, стремясь создать впечатление достоинства и одновременно простоты, остановилась было на желто-зеленом платье без рукавов, но быстро решила, что шорты и рубашка подходят больше. Глупо было выделяться.

Не считая двух членов технической команды, все остальные были, пожалуй, даже слишком молоды для менеджеров, хотя в подобной глуши это выглядело вполне естественно. Вероятно, их привела сюда любовь к приключениям и желание быть независимыми от родителей.

Почти всю встречу Леонора провела, задавая вопросы, выслушивая ответы на них и предлагая решения возникающих проблем. Отношения среди персонала были простыми и дружескими, и она старалась поддерживать атмосферу свободной дискуссии, время от времени делая заметки.

Вновь и вновь поднимался вопрос о проблемах, вызванных отменой регулярных выходных для временного обслуживающего персонала. У людей случались нервные срывы, они начинали грубо вести себя с гостями, но стоило им на время вырваться из пансионата, как к ним быстро возвращалось утраченное чувство юмора. Трудность состояла в том, что надлежащий контроль времени требовал массу бумажной работы.

Было совершенно ясно, что почти каждый присутствующий старался дать ей понять это. Изоляция от большого мира оказалась нешуточной социальной проблемой. На ум Леоноры пришла семья Ридc... Сто лет жизни в изоляции... Эдвин, хозяйничавший на станции, одинокий, холостой... Интересно, психует ли он когда-нибудь? И не случится ли это с ней самой?

Так все-таки, рай это или ад?

Однако отказываться от работы было уже поздно, напомнила себе Леонора. И, несмотря на все трудности, нужно было через это пройти. Вчера вечером Эдвин бросил ей тонко замаскированный вызов. Воспоминание о его язвительных замечаниях невольно заставило ее нахмуриться. Что ж, она еще покажет ему!

Собрав всю необходимую ей информацию, Леонора, подводя итоги встречи, сделала личное заявление, подчеркнув, что гостеприимство зависит от хороших отношений персонала между собой, и в этом вопросе никому никаких послаблений не будет. Другим, не менее важным пунктом было предупреждение желаний гостей, и она станет неуклонно проверять его выполнение.

Ответом ей были согласные кивки и улыбки. Прощаясь, Леонора, все утро старавшаяся запоминать имена, не без успеха употребила их. Все разошлись, осталась лишь пилот самолета Флоренс Сандерман, сидевшая в кресле, вытянув вывихнутую ногу.

— Вам нужна помощь? — спросила Леонора с любезной улыбкой.

— Я здесь для того, чтобы помогать вам, — последовал сухой ответ. — До тех пор, пока не смогу выбросить эти чертовы костыли.

Тяжело опершись на подлокотники кресла, она с трудом поднялась на ноги. Чувствуя независимый характер девушки, Леонора даже не попыталась прийти на помощь и с одобрением смотрела на склоненную рыжеволосую головку, на хорошо выраженные мышцы ее рук. Флоренс Сандерман была поменьше и потоньше ее, но, несомненно, гибкой и сильной.

— Ненавижу чувствовать себя беспомощной, — пробормотала она, поднимая голову. — Просиживать штаны в офисе вместо того, чтобы летать...

— Никогда бы не подумала, что вы знакомы с конторской работой, — с удивлением заметила Леонора.

— Мне приходится заниматься этим в мертвый сезон, когда полетов не так много. Так что, если вам нужна помощь, то до появления вашего секретаря я к вашим услугам.

— Буду очень признательна, — сказала Леонора.

— Не стоит благодарности.

Флоренс, ковыляя, отошла от кресла. Она производила впечатление гордого человека, старающегося не обращать внимания на личные проблемы и как можно меньше одалживаться у других. У Флоренс было узкое милое лицо эльфа с многочисленными веснушками, но в худощавой фигуре и небесно-голубых глазах ясно читалась сила характера.

— А как вы начали летать? — спросила Леонора, когда они двинулись в направлении широкого холла, пересекающего весь дом и ведущего к административным помещениям.

— Это у меня врожденное, — не слишком охотно ответила девушка. — Теперь, когда я не в состоянии летать, Чарли, наверное, поспешил предложить показать вам наши обычные туристические маршруты... — Она бросила на Леонору насмешливый взгляд. — Ручаюсь, что ему просто не терпелось устроить вам экскурсию.

— Почему же Чарли должно было не терпеться? — почувствовав себя задетой, спросила Леонора.

— Зовите меня Фло, меня все так зовут. — Последовал еще один насмешливый взгляд. — Ладно, вы вчера не заметили, что Чарли принял охотничью стойку, но я-то уж все разглядела. Если откровенно, Леонора, то у вас везде все в порядке, к тому же вы — новенькая. Поэтому не говорите, что он не подбивал клинья.

Неужели ревнует? Горечь в тоне Фло говорила о том, что разговор коснулся щекотливой темы.

— Можно смело сказать, что клинья действия не возымели, — сухо ответила она. — Как бы то ни было, но у меня принцип — ничего личного, тем более с Чарли Ридсом.

— Правда? — Фло остановилась, глядя на нее недоверчивыми глазами. — Большинство женщин влюбляются в него как кошки.

— Значит, меня можно вычеркнуть из списка, — пожала плечами Леонора.

Лицо Фло озарилось улыбкой.

— Никогда не видела, чтобы Чарли терпел поражение. Какой урон его самолюбию!

— А вы хорошо его знаете?

— Слишком хорошо. — Улыбка превратилась в гримасу. — Заменяю ему младшую сестру, которой никогда не было. Я работаю на Ридсов целую вечность, еще до того, как построили пансионат. Поначалу управлялась со скотом.

Это объясняло свободу отношений между Фло и Чарли, вчерашние ее язвительные и резкие замечания.

— Тогда вы должны хорошо знать и Эдвина.

Эти слова вырвались непроизвольно, прежде чем она успела подумать. Леоноре не хотелось выказывать своего интереса к нему, вообще о нем думать.

— Я прекрасно знаю всех Ридсов, — с чувством ответила Флоренс, как будто эта семья надоела ей до смерти.

Она вновь тронулась с места, и Леонора последовала за ней, радуясь, что тема, очевидно, исчерпала себя.

— Подумать только!.. — пробормотала Фло. — Сдаваться не в правилах Чарли. — Она нахмурилась. — Неужели он не предложил хотя бы одного маршрута?

Леонора едва удержалась от вздоха. Впрочем, какой смысл скрывать то, о чем вскоре узнают все.

— Завтра меня берет с собой Эдвин, — безразличным тоном сообщила она.

— Эдвин? — Остановившись как вкопанная, Фло уставилась на нее широко раскрытыми глазами. — Вас берет Эдвин?!

— Он все равно летит, — объяснила Леонора, стараясь не раздражаться. — Ему надо доставить туда какие-то старые записки о здешних индейцах.

Фло скривилась, в глазах ее заискрились смешинки.

— О, разумеется, это не имеет никакого отношения к вам...

— Просто удачная возможность, — с неудовольствием возразила Леонора.

Девушка громко рассмеялась.

— Хотела бы я увидеть лицо Чарли, когда Эдвин перебежал ему дорогу!..

Она хмыкнула и усмехнулась.

Не удосужившись ответить, Леонора прятала свое раздражение за молчанием, но воспоминание о выражении лица Чарли во время вчерашнего ужина заставило ее призадуматься.

Оставалось только надеяться на то, что братья Ридc не вздумали сделать ее куском колбасы в своем сандвиче. Смирятся ли они с ее намерением не иметь с ними никаких личных отношений? Если нет, то это будет весьма неприятно.

К тому времени, как они с Фло устроились в креслах офиса, беспокойство ее усилилось настолько, что пришлось как следует сосредоточиться, чтобы вернуться к мыслям о работе. Завтра утром ей придется решать, как вести себя с Эдвином Ридсом. А пока...

— Он свободен, — неожиданно сказала Фло, пристально глядя на нее.

— Извините? — растерянно спросила Леонора.

— Эдвин... у него сейчас никого нет. Женщина, с которой он встречался, вышла замуж, и он до сих пор никого не нашел.

— Что ж, он, вероятно, чувствует себя отвергнутым, — заметила Леонора, надеясь, что голос ее звучит невозмутимо, и удивляясь тому, что нашлась женщина, способная променять Эдвина Ридса на другого мужчину.

— О, она вовсе не отвергла его. У них были не те отношения. Время от времени спали друг с другом, вот и все. Хотя это и длилось несколько лет...

Леонора подавила внезапно вспыхнувший гнев. Как бы не так! Скорее всего, его любовница просто наконец взялась за ум и нашла себе мужчину, который действительно полюбил ее. И если Эдвин Ридc рассчитывает на то, что она попадется на эту же удочку, то сильно ошибается. Так или иначе, но завтра надо будет дать ему это понять.

— Может быть, займемся делом? — холодно спросила она, отворачиваясь.

— Разумеется! Мне просто показалось, что вы хотели узнать об Эдвине.

— Я знаю о нем все, что мне нужно, Фло. Он член семьи Ридc, и этого вполне достаточно.

— Прекрасно! — Фло опустила глаза. — Все записи сделаны в хронологическом порядке.

Наконец-то... можно перейти к делам! Леонора с яростью вспомнила, что Чарли Ридc сравнивал Эдвина с каменной стеной. Что ж, решила она, завтра король скота столкнется со стеной из стали, да еще с колючей проволокой наверху.

К тому времени, как подъехал Эдвин, она уже поджидала его на взлетной полосе. Леонора добралась до места пятью минутами ранее назначенного времени на одном из пикапов для перевозки багажа, выделенном в ее распоряжение. Раннее прибытие позволило ей подготовиться к встрече.

Однако, несмотря на это, стоило Эдвину вылезти из машины, у Леоноры перехватило дыхание. Как она ни готовилась, исходящий от него мощный ток мужественности заставил затрепетать каждую клеточку ее женского естества. Эдвин, как и она, был одет в шорты, рубашку и спортивные ботинки. В руках у него была шляпа, за плечами висел рюкзак. Но в отличие от чувствующей себя словно парализованной Леоноры, Эдвин прямо излучал энергию.

— Доброе утро! — произнес он с улыбкой, от которой дрогнуло ее сердце. — На наше счастье, небо совсем чистое, а при безоблачном восходе краски гораздо живее.

— Да, утро прекрасное, — согласилась она, хотя день обещал быть жарким. Скорее всего это был просто инстинктивный отклик на него самого.

Эдвин указал рукой на стоящий неподалеку самолет, и Леонора пошла рядом с ним, стараясь, однако, сохранять некоторую дистанцию.

— Вы знаете что-нибудь о том месте, куда мы летим? — спросил он.

— Только то, что написано в проспекте.

— Что ж, зрелище скажет само за себя...

Было ясно, что он вовсе не собирается просвещать Леонору насчет местных достопримечательностей, но его интерес к ней самой был настолько очевиден, что несколько нервировал.

— Сложностей со сном не было? — спросил Эдвин.

— Нет, — торопливо ответила Леонора. Неужели она выглядит настолько усталой после почти бессонной ночи, проведенной в ожидании этого утра. — А почему вы спрашиваете?

— Тишина обычно беспокоит горожан. Им недостает шумового фона и кое-каких других привычных вещей...

Вроде секса? Почувствовав, что машинально стиснула зубы, Леонора мысленно выругала себя за излишнюю чувствительность. Ведь внешне его замечание выглядело вполне разумным, он не сказал и не сделал ничего, что могло бы вызвать ее возражения. Однако в подтексте чувствовалось нечто весьма далекое от невинности.

— В последние два дня я была так занята, что тишина еще не успела на меня подействовать, — ответила она.

— Подействует!.. — заверил ее Эдвин. — Вы либо полюбите ее, либо возненавидите. О такой глуши, как наша, можно определенно сказать только одно: она быстро сортирует людей на приезжающих на время и остающихся навсегда.

— Это я уже поняла. Мне сообщили, что у работников, не получающих регулярных выходных, начинаются нервные срывы.

Это переводило разговор на более приемлемые темы.

— Тут проблема не только персонала, — сухо поправил ее Эдвин, — но и большинства женщин, которых я когда-либо знал.

Он покосился на нее, как бы взвешивая, способна ли Леонора на то, чтобы остаться, и это заставило задуматься о женщине, решившей выйти замуж за другого, не захотевшей провести всю жизнь на скотоводческой станции. Но разве поддерживал бы Эдвин Ридc подобные отношения с ней, если бы это его не устраивало?

— Но должны же быть женщины, подобно вам, родившиеся и выросшие здесь, — возразила она. — Вроде Фло Сандерман.

— А, Фло... — снисходительно протянул он, бросая на Леонору ироничный взгляд. — Подобных ей женщин весьма немного, можете мне поверить, а для нее существует только Чарли. Может быть, когда-нибудь он прекратит гоняться за прелестницами и обратит внимание на золото, которое у него под самым носом.

Неужели насчет Фло это правда? Решив обдумать все услышанное позднее, Леонора обратилась к человеку, критикующему своего брата.

— А может быть, ему не хочется искать? Некоторым мужчинам просто не нужна настоящая привязанность.

— Вы судите по личному опыту?

Еще по какому!.. Впрочем, Леонора не собиралась рассказывать о нанесенном ей унижении человеку, который в течение двух лет пользовался для своего удовольствия женщиной, для брака ему неподходящей. Иначе зачем ей было уходить к другому мужчине?

— Просто не могу понять, почему же тогда вы сами не нашли здесь свое золото.

На его губах появилась кривая усмешка.

— Странная вещь золото. Оно должно обладать определенными химическими свойствами. Если этих свойств нет, то золото фальшивое.

— Но может быть, они отсутствуют для Чарли, — возразила она, чувствуя, что поневоле поддается обаянию Эдвина.

— Чарли скрывает свою привязанность за насмешками, а Фло за агрессивностью. Кроме того, мешает его проклятое самолюбие. Если бы он мог, то добавил бы к списку своих побед и вас.

Они подошли к самолету. Эдвин открыл для нее дверь, но Леонора не спешила сесть на пассажирское кресло. Ей вдруг вспомнился вечер, проведенный с семьей Ридc... Молча наблюдающий Эдвин, вступивший в разговор только тогда, когда Чарли собрался повезти ее по маршрутам. Или целью Эдвина было совсем не то, что она предполагала?

Леонора взглянула ему прямо в глаза.

— Не потому ли мы сегодня находимся здесь, Эдвин? Может быть, вы просто встали между мной и Чарли из боязни затронуть чувства Фло?

В его ответном взгляде читалось уважение к такой откровенности.

— Насколько я смог заметить, вас не особенно влечет к нему, Леонора. Но Чарли так легко не сдается...

Слова Фло!

— И рано или поздно вам надоест играть в эти игры. Близость и возможность общения с женщиной всегда являются искушением для мужчины.

— Понимаю. Вы меня предупреждаете.

— Нет. Дело за вами. Я не верю в то, что на выбор человека можно повлиять. Хотя мне не хочется, чтобы Фло страдала. Одно дело знать о многочисленных интрижках Чарли и совсем другое — видеть это своими глазами.

— Я поняла, что вы имеете в виду, — сказала Леонора, зная наперед, что не будет иметь каких-либо личных отношений с Чарли.

Эдвин кивнул и внезапно одобрительно улыбнулся.

— Кроме того, я предпочел бы, чтобы вы развеяли свою скуку со мной.

Глава пятая

— Что?

От удивления она даже раскрыла рот, настолько неожиданным был этот переход от доброжелательного друга Фло к мужчине, делающему интимные намеки.

Но долго думать Леоноре не дали. Эдвин вдруг взял ее за подбородок и впился в нее приглашающим, дразнящим, полным желания взглядом.

— Может быть, попробуем?..

Он поцеловал ее мягким, искушающим поцелуем, совершенно ошеломившим не ожидающую ничего подобного Леонору, и сама его нежность была одновременно обескураживающей и искушающей. Это было явное насилие, но вместе с тем, в том, как его губы ласкали ее, не было ничего оскорбительного. И все же, он не имел никакого права поступать подобным образом. Куда это приведет? Чем может окончиться?..

Подняв руки, Леонора уперлась ими в грудь Эдвина, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, они, словно притянутые неведомым магнитом к теплым, твердым мышцам под рубашкой, каким-то образом очутились на возвышающихся над ней широких, мощных плечах Эдвина. Подобное ощущение было для нее совсем новым... Самой тянуться к мужчине!.. Это вызвало в ней водоворот, казалось, давно угасших, истинно женских чувств к человеку, физические качества которого так хорошо дополняли ее собственные. Искушение попробовать, что означает поцелуй такого мужчины, как Эдвин Ридc, было так велико!.. В конце концов, это всего лишь поцелуй, хотя он становился все крепче и крепче, приглашая Леонору принять активное участие, обещая удовлетворить ее любопытство. Никакого применения силы. Никакой опасности. И если она решит, что хватит испытывать судьбу, то можно будет в любой момент отступить.

Он определенно умел целоваться и был в этом очень хорош, настолько хорош, что Леонора даже не заметила, как ладони Эдвина легли на ее талию, и ощутила это лишь тогда, когда он крепко прижал ее к себе. Но к этому моменту ей самой уже хотелось почувствовать его тело, насладиться излучаемой им властной мужской силой.

Голодные, страстные поцелуи заставили ее поднять руки, обхватить его голову, прижать к себе и отдаться переполняющим ее эмоциям. Однако возрастающая настойчивость Эдвина отрезвила Леонору.

Схватив его за голову, она оторвала его губы от своих. Глаза Эдвина горели откровенным желанием, и стоило Леоноре заглянуть в них, как ее охватила паника. Разве можно было позволить, чтобы этот дурацкий эксперимент зашел так далеко?!

— Вы правы, — невнятно пробормотал он. — Не время и не место.

Прежде чем Леонора смогла собраться с мыслями, Эдвин без видимых усилий, как ничего не весящую куклу, поднял ее в воздух и усадил на пассажирское кресло маленького самолета.

— Бросьте шляпу и сумку на заднее сиденье, — посоветовал он и захлопнул дверь.

Леонора вся дрожала, в голове у нее был полный сумбур и круговорот неразрешимых вопросов о себе и своей совершенно неподобающей, постыдной реакции на поцелуй мужчины, которого она едва знала. До сих пор тело подчинялось ей...

Гормоны! Разве можно воспрепятствовать их действию?

Оставался один выход — выбраться из самолета! Она не должна лететь с ним и вообще находиться рядом. Нащупав ручку, Леонора собралась уже открыть дверь, но внезапная вспышка гордости остановила ее. Бегство — не самый эффективный поступок в данной ситуации.

Выбор был за ней, и необходимо найти способ заставить Эдвина Ридса уважать этот выбор. Она заключила контракт на два года, не бегать же от него все это время. Необходимо расставить все точки над «i», объясниться и ясно дать понять, что желанного ему времени и места не будет никогда. Леонора ни в коем случае не хотела вновь попасть в ту же самую ловушку, в какую заманил ее Микки Стюарт. Едва она бросила шляпу и сумку на заднее сиденье, как Эдвин уселся рядом, вызвав у нее крайне неприятное чувство беззащитности. Застегнув ремень безопасности, Леонора постаралась сосредоточиться и взять себя в руки.

— Если мы хотим полюбоваться рассветом, надо трогаться, — сказал он, протягивая ей наушники и подсоединяя их.

По счастью, он включил зажигание и занялся приготовлением к взлету. Леонора натянула наушники, сразу приглушившие шум мотора и позволяющие разговаривать, однако последнее лучше отложить до тех пор, пока она не успокоится. Тогда можно будет тщательно подбирать слова, а не рубить сгоряча. Кроме того, в маленькой кабине самолета Эдвина, казалось, слишком много.

Решив во время полета не давать ему повода для разговоров, Леонора уставилась в окно. Разве она здесь не для того, чтобы лично осмотреть туристические маршруты? Так надо этим и заниматься.

Однако сколько ни смотрела Леонора на кажущееся бесконечным покрывало выгоревшей травы с торчащими тут и там одинокими деревьями, постоянное ожидание того, что Эдвин заговорит, мешало ей успокоиться.

— Леонора, если вы будете продолжать глядеть в сторону, то пропустите момент приближения.

Голос, внезапно раздавшийся прямо в ушах, заставил ее встрепенуться от неожиданности.

— Смотрите прямо перед собой.

Впечатление было такое, что возвышающаяся перед ней громада абсолютно выпадает из окружающего пейзажа, но это была не просто монолитная скала. Скорее она напоминала оставшиеся от какой-то древней, давно забытой цивилизации руины, хранящие в себе утерянные для человечества тайны.

Фотографии в туристическом проспекте совершенно не передавали этого впечатления, терялось ощущение размера, а следовательно, и все странное очарование этого места. Массив, казалось, возникал прямо из ниоткуда, ни с чем не был связан — гигантский агломерат массивных куполоподобных структур, ярко освещенных еще низким поднимающимся солнцем и отбрасывающих глубокие, контрастные тени. Зрелище было величественным и захватывающим.

— Если мы хотим вернуться вовремя, надо садиться, — сообщил Эдвин.

— Хорошо, — согласилась она, понимая, что он видел все это много раз и просто делает ей одолжение, может быть, даже в расчете на встречную любезность.

Эдвин приземлился недалеко от группы зданий, по всей видимости, административного центра ранчо. Не зная, чего можно от него ожидать, Леонора быстро отстегнула ремень безопасности, сорвала наушники, открыла дверь со своей стороны и вылезла прежде, чем он смог помочь ей, тем самым избежав излишней мужской фамильярности с его стороны.

— Вы забыли шляпу и сумку, — сказал Эдвин, присоединившись к ней и протягивая и то и другое.

— Спасибо, — пробормотала Леонора, расстроенная своей рассеянностью. — Вид с воздуха был просто фантастический, не терпелось посмотреть на это с земли, — начала извиняться она, не желая дать ему понять, что причина ее торопливости заключается в нем самом.

— Стоило посмотреть рассвет? — спросил он с насмешкой во взгляде.

— Еще как стоило!..

— Извините, если мне придется насильно запихнуть вас в самолет, чтобы доставить обратно, но у нас мало времени. Природа никого не ждет. Если мы хотим, чтобы она работала на нас, нужно подчиняться этому диктату.

Более двусмысленного извинения Леонора не слышала никогда в жизни! Но если он думает, что она собирается подчиняться сексуальному диктату природы, то сильно ошибается.

— Я вовсе не прошу вас задерживаться, Эдвин.

— Неужели! — У него хватило наглости ухмыльнуться. — Но я не слышу также и никаких протестов. Что подразумевает некоторую возможность для эксперимента, не так ли?

— Лишь тогда, когда есть желание экспериментировать, — отрезала Леонора, бросив на него убийственный взгляд.

Но Эдвин лишь иронически поднял бровь.

— С моей стороны возражений нет. А с вашей?

Немного издевки с ее стороны тоже не помешает, решила Леонора.

— И к чему, по-вашему, эти эксперименты могут привести?

Эдвин шутливо нахмурился.

— Видите ли, начало обещало, что между нами есть кое-что особенное. А теперь вы напускаете тумана. Но все же что-то без сомнения было. И кто знает, что из этого может выйти в дальнейшем?

Он просто смеялся над ней, считая несерьезными любые возможные отговорки, которые она могла бы сделать когда-либо в будущем. Только для нее это будущее не было неопределенно длящимся. Оно имело свой срок.

— Звучит очень романтично. Если только не считать, что и вы и я прекрасно знаем, что никакой романтикой здесь не пахнет. И знаете, что я вам скажу... — ее голос окреп, — я в эту игру не играю.

— Игру?

Недоуменное повторение последних слов заставило Леонору усомниться. Неужели собственные страхи нарисовали ей неверную картину его намерений?

С замиранием сердца следила она за постепенно меняющимся выражением его лица, непонимание сменилось недоверием, а затем неприязнью.

Вряд ли на уме у Эдвина что-то серьезное против нее, лихорадочно думала она. Просто недоволен тем, что его мотивы были неправильно поняты. Вероятно, еще ни одна женщина не отказывала ему столь откровенно и резко. Для него это совсем новое переживание! Эдвин напрягся, но в это время позади них раздалось приветствие. Обернувшись, они увидели подходящего к ним худого бородатого мужчину. Для Леоноры его появление было подарком. Оно предотвратило явную угрозу и дало ей возможность приготовиться к защите.

Подошедший мужчина, лет тридцати с небольшим, с интересом посмотрел на Леонору.

— Адам Барнетт, управляющий ранчо, Леонора Хоуп, новый менеджер пансионата, — представил их Эдвин.

Они пожали друг другу руки, но не успели перекинуться ни единым словом. Вытащив из рюкзака стопку тетрадей, Эдвин отвлек этим внимание Адама.

— Вот записки. Обращайся с ними поосторожнее!..

Адам бережно принял стопку.

— Большое тебе спасибо! Буду беречь их как зеницу ока. Достать что-нибудь по истории этих мест почти невозможно.

— Личные записки, это еще не история, — сухо предупредил Эдвин. — Индейцы, должно быть, наговорили моей прабабушке массу чепухи. Белым людям обычно не доверяли истинные секреты племени.

— Что ж, все равно там наверняка найдется кое-что интересное...

Леоноре тоже так казалось, но едва ли она имела право просить семейные записки у человека, притязания которого собиралась отвергнуть.

— Пойдемте, — пригласил Адам, махнув рукой в сторону зданий. — Я сварю вам кофе. — Он улыбнулся Леоноре. — Вы здесь в первый раз?

— Да. Какое изумительное место!..

— К несчастью, у нас мало времени, — вмешался Эдвин.

Леонора насторожилась. Действительно ли это так, или ему просто не терпится заняться ею без помех?

— Я обещал показать Леоноре еще кое-что и доставить обратно к полудню, — объяснил он. — Мне кажется, что ей не терпится продолжить осмотр, так что обойдемся без кофе, если ты не против. Я захватил кое-что с собой...

Было ясно, что Эдвин не хочет, чтобы она даже на самое короткое время использовала Адама Барнетта в качестве буфера между ними. Хотя до того места, которое он хотел ей показать, было, по всей видимости, довольно далеко.

Пожав плечами, Адам не стал задавать вопросов.

— Жаль, что вы так спешите. — Он указал на стоящий неподалеку полноприводный внедорожник. — Машина на ходу. Ключи на месте.

— Спасибо, Адам. Тогда мы тронемся...

— Нет проблем.

Приветливо махнув рукой, Адам ушел, и Леонора вновь оказалась наедине с Эдвином.

Они молча направились к машине. Даже не глядя на своего спутника, Леонора почти физически ощущала исходящую от него энергию и понимала, что он вовсе не собирается отступать. Если Эдвин ограничится лишь словами, она сможет с ним справиться. Правда, придется быть не совсем вежливой... Пусть думает что хочет. Важнее всего держать его на безопасном расстоянии.

Эдвин открыл для нее дверь, и, забравшись внутрь, Леонора поблагодарила его как можно холоднее, заметив, что он даже не попытался помочь ей. Значит, поспешное бегство из самолета все же возымело свое действие.

Он не заговорил, даже когда они тронулись в путь. Поездка была долгой, и молчание в кабине машины становилось все напряженнее, а дорога все труднее. Мощная машина с трудом пробиралась через песчаные участки, прыгала по ухабам, пересекала небольшие горные речки, где ее легко могло бы снести потоком воды, если бы Эдвин не знал бродов.

За всю дорогу им не встретилось ни души, и не было заметно ни малейшего следа человеческой деятельности. Этот мир самым разительным образом отличался от того, к которому она привыкла, и Леонора начала понимать, что сидящий рядом с ней человек принадлежит к другой породе, к породе людей, устанавливающих свои собственные правила игры.

И вовсе не она играла в эту игру. Играл в нее он, устанавливая свои ставки и правила. От этой мысли по спине Леоноры даже мурашки побежали. Его упорное молчание тогда, за ужином, потом в кабине самолета, сейчас в машине, его ожидание... Ожидание чего?

— Вы правы, — внезапно сказал Эдвин. — Я не предлагаю вам романтической любви. Это я уже проходил и каждый раз оставался ни с чем. Фальшивое золото.

Презрительный тон этих слов заставил ее в недоумении взглянуть на него. Эдвин тоже бросил на Леонору тяжелый, вызывающий, почти обжигающий взгляд.

— Оглянитесь вокруг, — сказал он, вновь сосредотачивая внимание на дороге. — Вся моя жизнь связана с этой землей и сводилась к удовлетворению примитивных потребностей, что неизбежно, если прожить здесь достаточно долго...

Поняв, что он говорит о суровой реальности, с которой сталкивается каждый день, Леонора нахмурилась. Не учитывать ее означает ставить под вопрос свое выживание. Она читала истории о людях, погибших в глухих местах из-за того, что они не предусмотрели всех возможных неприятностей, недооценили воздействия полной изоляции на огромных, безлюдных просторах без малейшей возможности позвать на помощь.

— И я знаю, что у нас с вами есть примитивные потребности, которые мы можем удовлетворить. Я — ваши, вы — мои... — продолжил он.

Однако без этих потребностей вполне можно прожить, возразила про себя Леонора, с трудом удержавшись, чтобы не сказать это вслух. Поощрять разговоры на данную тему было вовсе ни к чему.

— Причем обоюдно, а не насильно...

Леонора упорно молчала, время от времени чувствуя на себе его горячий, словно пронизывающий взгляд и невольно напрягаясь.

— Меня не интересуют игры, в которые играют мужчины и женщины в мире, из которого вы пришли, — размеренно говорил Эдвин, и каждое слово словно отдавалось в ее мозгу. — Я не даю обещаний, которых не могу или не хочу исполнить. И заявляю вам честно — да, я хочу вас.

Собственно, этого можно было и не говорить, все было ясно и так.

— И вы тоже хотите меня, Леонора.

Она резко обернулась.

— Нет, конечно, нет!

На мгновение отвлекшись от дороги, он бросил на нее изучающий взгляд.

— Можешь отрицать сколько угодно, но это ровным счетом ничего не изменит.

— Именно так вы и уложили в постель свою последнюю любовницу?

— Любовницу?..

Резкий поворот головы и прозвучавшее в его голосе недоумение заставили Леонору пожалеть о сказанном и вновь отвернуться к окну в надежде на то, что разговор затухнет сам по себе. Как бы не так!..

— Не знаю, откуда вы приехали, Леонора, — отрезал он, — но я не женат, а если бы у меня была жена, то мне и в голову бы не пришло искать себе любовницу.

Любовница... Возлюбленная... Какая разница, если речь идет об обыкновенном сексе?

— Все мои отношения с женщинами всегда складывались на основе взаимности и ни в коем случае не были пошлыми интрижками, — продолжил Эдвин. — Я воспитан в уважении к браку. Жаль, что в вашем случае это не так.

— Как вы смеете! — негодующе воскликнула Леонора, обиженная таким мнением о себе.

— А что там у вас произошло? — парировал он. — Парень не захотел бросить ради вас жену? Поэтому-то вы и приехали сюда, желаете сжечь мосты?

Его предположение было настолько близко к истине, что Леонора чуть было не покраснела от унижения.

Это не прошло незамеченным, и Эдвин усилил давление.

— Должно быть, вы бросили ему перчатку в надежде, что он последует за вами сюда. Это объясняет ваше поведение по отношению ко мне.

— А вот это вас совершенно не касается! — возмутилась она.

— Я, разумеется, даже не предполагаю, что вы могли связаться с каким-нибудь лживым негодяем.

— Тогда примите мои извинения, — как можно холоднее ответила Леонора, чувствуя, что лицо ее по-прежнему пылает.

— Однако вряд ли Чарли обрадуется, узнав, что вы собираетесь расторгнуть контракт, если ваш любовник все-таки появится здесь.

— У меня нет такого намерения, — возразила она. — И мне не нравятся ваши инсинуации.

— Эту дверь первой открыли вы, Леонора.

— Буду весьма благодарна, если вы уважите мое желание захлопнуть ее. С треском!..

Глаза их встретились, окружающая атмосфера словно наэлектризовалась. Сердце Леоноры билось как сумасшедшее, отдаваясь шумом в ушах и болезненными толчками в висках.

— Это не то намерение, которое мне хочется уважать, но пусть будет так, — лаконично сказал он и будто отключился.

Наступило гнетущее молчание. Леонора чувствовала себя совершенно обессиленной и несчастной, ей так и не удалось заставить Эдвина изменить свое суждение. Не говоря уже о том, что он не имел на него никакого права! Наверное, ей не стоило употреблять слово «любовница», но именно этого хотел от нее Микки. Правда, в данном случае, может быть, она не имела никакого основания переносить свой опыт общения с Микки Стюартом на взаимоотношения Эдвина с его последней пассией. С другой стороны, он ведь не обещал ей ничего, кроме секса, то есть того, чего мужчинам нужно именно от любовниц.

Если она чему-либо и научилась в жизни, так это тому, что хочет, чтобы ее ценили не только в качестве источника чувственного удовольствия. Разделить подобное удовольствие с Эдвином Ридсом было бы, вероятно, интересным переживанием. Даже, может быть, исключительным. Но ей этого явно не достаточно. Особенно после Микки Стюарта. Хотелось доверительных отношений, доверительных во всем, отношений, естественным путем ведущих к браку. Так бывает, когда людям становится просто невозможно жить друг без друга. Вряд ли подобное может случиться между ней и Эдвином, представителем легендарной семьи Ридc.

Она все еще раздумывала над этим, когда автомобиль затормозил возле туристического лагеря, расположенного у подножия горного массива. Рядом с четырьмя палатками стоял вседорожник, но не было видно ни души.

— Отсюда пойдем пешком, — заявил Эдвин. — Санитарный блок содержится в полной чистоте. Если хотите воспользоваться...

— Да, спасибо.

Леонора не стала дожидаться, пока он откроет для нее дверь автомобиля. Хотя с чего она взяла, что Эдвин собирался оказать ей эту любезность? Женщина, отказывающаяся от любовных отношений, вряд ли достойна его уважения. Если только она не делает этого из кокетства. Но Леоноре была ненавистна сама мысль о том, что он может так думать.

Какой смысл уверять себя в том, что это не имеет никакого значения, лишь бы только удержать его на подобающем расстоянии от себя. То был вопрос гордости и репутации. Хотя здесь все не так просто, дело в самооценке.

Она не походила на свою мать. И не хотела походить. Леонора строила свою жизнь по собственному желанию, и необходимо сделать так, чтобы Эдвин Ридc понял и уважал это.

Глава шестая

Ожидая, пока Леонора будет готова к экскурсии в ущелье, Эдвин думал о том, как ошибался в своем суждении о ней. Она была отнюдь не феминисткой, а совсем наоборот — ублажала женатых мужчин. Вполне естественно, женщина с ее внешностью должна привлекать внимание богатых мужчин, тешущих свое тщеславие обладанием любовницей со столь выдающимися физическими данными. И, без всякого сомнения, Леонора извлекала из этого немалую выгоду. Платье, которое он видел на ней за ужином, несомненно было пошито на заказ.

Может быть, она обманула какого-нибудь парня и решила скрыться в такой глуши, как «Райский Уголок»? А может, рассматривает пансионат как охотничье угодье? Некоторые особо шикарные апартаменты для гостей стоят почти тысячу долларов в день, и каждый, кто может позволить себе прожить в них хотя бы несколько дней, должен быть, по меньшей мере, миллионером. А положение менеджера обязывало ее близко общаться с ними, играть за ужином роль хозяйки... Тут ей могло представиться гораздо больше возможностей, чем в шумном городском отеле.

Однако, несмотря на всю холодность и расчетливость Леоноры, сегодня утром она явно промахнулась. Их несомненно влекло друг к другу, и отрицать это было бесполезно. Очевидно, он просто не подходит по каким-то параметрам, поэтому ей не хочется тратить на него время.

Будь поосторожней, парень! Побереги и свое время тоже. Как ни разочарован он был холодным душем, загасившим вспыхнувший было огонь страсти, подчиниться сейчас своим инстинктам означало еще большее разочарование. Лучше всего оставить все как есть. Не хватало ему связаться с женщиной, поднаторевшей в любовных интригах.

Звук открываемой двери предупредил его о том, что она вот-вот вернется, и Эдвин повернулся в ее сторону. Леонора была в шляпе, наполовину закрывающей лицо, но и того, что осталось на виду, вполне хватало. Однако Эдвин не хотел вновь попадать под влияние ее прелестей и выходил из этой игры.

Он смотрел на нее так, как, наверное, смотрел бы на выползшую из-под камня змею. Леонора постаралась принять как можно более независимый вид, но ощущение было не из приятных. И зачем только она позволила ему перейти очерченную ею самой границу? И вот теперь он смотрит на нее осуждающе... Такой огромный и грозный, что поневоле почувствуешь себя беззащитной. Не нужно было пытаться обороняться подобным образом. Наука на будущее.

Теперь, когда она извинилась за неверное понимание характера последней его любовной связи, у них не осталось никаких поводов для личных разговоров. Леонора взглянула на часы. Было почти восемь утра. Оставалось пробыть в его компании всего четыре часа.

— Пойдем туда, — сказал Эдвин, едва она подошла.

Леонора крепко стиснула зубы. Дорога в ущелье была обозначена указателем, так что вряд ли она нуждалась в его услугах как проводника. Собственно говоря, лучше бы обойтись без них. Эдвин шел так быстро, что все ее внимание было сосредоточено на неровностях дороги, смотреть по сторонам было некогда.

Похожие на муравейники купола смыкались теснее, пока не образовали ущелье, стены которого вздымались все выше и выше. Тропинка стала уже, и идти стало еще труднее. Выйдя вперед, Эдвин пробормотал:

— Лучше идите по моим следам. Такое высокомерное обращение не понравилось Леоноре, но неподчинение не могло привести ни к чему хорошему. Солнце палило во всю мощь, спрятаться от него было некуда. Эдвин безошибочно выбирал самый безопасный путь, избегая предательских небольших провалов. Раза два, в самых опасных местах, он оборачивался посмотреть, не нужна ли ей поддержка, но Леонора гордо решила не принимать от него никакой помощи.

Вместе с тем она вынуждена была пересмотреть свое мнение о ненужности проводника. Если бы дорогу пришлось выбирать ей самой, то путь оказался бы намного труднее и дольше. Но даже сейчас она все-таки ошиблась. Ступив одной ногой на неустойчивый камень, Леонора сделала было шаг вперед, но камень вылетел из-под нее, и инерция движения швырнула ее прямо на мощную фигуру Эдвина, мгновенно обернувшегося на ее отчаянный вскрик.

Она врезалась в него, машинально цепляясь руками, чтобы не рухнуть на землю. Однако ей не стоило беспокоиться, он среагировал быстро и сам подхватил ее. Подтянувшись вверх, Леонора наконец крепко встала на землю прямо между его широко расставленных для сохранения равновесия ног. Однако Эдвин не отпускал ее, как, впрочем, и она его.

Ее груди оказались прижатыми к широкой груди Эдвина, и впечатление было такое, будто сердца их бьются в унисон. Пальцы ее вцепились в его бицепсы, ощущая их крепость и силу. Исходящие от него первозданная мужская сила и жар тела, казалось, передавались Леоноре, приведя ее в возбуждение.

Она уже не замечала, что уронила шляпу, голова гудела от водоворота эмоций, отключивших все сигналы тревоги. Откинув голову назад, Леонора инстинктивно пыталась прижаться к нему как можно крепче. Но вспыхнувший в глазах Эдвина огонь желания внезапно словно прожег слепящую пелену в ее глазах, позволив наконец понять, что происходит. Судорожно вздохнув, она заметила, что губы ее приглашающе полуоткрыты.

Губы Эдвина сжались, скулы отвердели, появившаяся в глазах насмешка погасила огонь желания. Решительно отстранив Леонору, он поднял упавшую шляпу и протянул ей.

— Смотрите как следует под ноги, — с издевкой в голосе посоветовал Эдвин. — В следующий раз... можно что-нибудь себе сломать.

Например, твердую уверенность в том, что он ей не нужен.

— Благодарю за поддержку, — пробормотала она, натягивая шляпу в попытке скрыть румянец смущения на лице.

— Чарли вы нужны в работоспособном состоянии, — отрезал он, вновь поворачиваясь к ней спиной.

Ноги у Леоноры были как ватные, приходилось заставлять себя передвигаться. Как несправедливо, подумала она, с обидой наблюдая за его упругой походкой. После этого вероломного объятия она ослабела, а Эдвин будто набрался сил. Когда дело касается секса, о справедливости не может быть и речи.

Вот уже второй раз поддалась она обаянию Эдвина, будто внутри него находится какой-то магнит, действующий на нее вопреки всему. Внезапно поймав себя на наблюдении за мощной работой его ягодиц, она отвела глаза. Необходимо любым способом сосредоточиться на мыслях о работе. Эдвин Ридc вовсе не входит в список местных достопримечательностей.

Громоздящиеся по обе стороны от них скалы уже не были похожи на купола, но по-прежнему производили впечатление развалин, оставшихся после какой-то древней, давно исчезнувшей в веках, неведомой человечеству цивилизации. Внезапно Леонора услышала звук, глубокие, отдающиеся внутри тела удары, исходящие, казалось, от окружающих их скал. Она остановилась, словно завороженная.

Сделав еще несколько шагов, Эдвин обнаружил ее отсутствие, обернулся и, нетерпеливо нахмурившись, собрался было выразить свое недовольство, но Леонора, взмахнув рукой, остановила его.

— Вы слышите?— напряженным шепотом спросила она.

Он кивнул, в глазах его мелькнула усмешка.

— Что это?

— Звук тамтама, отражающийся от стен пещеры. Пойдемте. За ближайшим поворотом сами все увидите. Хьюберт, должно быть, решил устроить представление для туристов.

Хьюберт?

Тамтам был ударным музыкальным инструментом индейцев. Неужели одно из племен до сих пор живет здесь?

Леонора поспешила вслед за Эдвином, ей не терпелось узнать побольше. И внезапно перед ней открылась сцена... конец ущелья... сказочная, открытая взору пещера, задняя стена которой, загибаясь, нависала над озерцом таинственно черной воды, окруженным песчаными берегами.

За озерцом, на рассыпанных тут и там плоских камнях, сидела группа из шести человек, внимательно наблюдающих за этническим индейцем, ритмично ударяющим по лежавшему на земле инструменту.

Загадочные звуки, как будто исходящие из глубин самой земли, наполняли пещеру, эхом отражаясь от стен, и невольно наводили на мысль о донесшемся через века первобытном вопле, взывающем к самому сердцу планеты. В них слышались четкий ритм и какая-то скрытая гармония.

Это нельзя было назвать музыкой, отсутствовала мелодия, но все же звуки задевали в слушателе нечто глубинное, первобытное, и Леоноре вспомнились сказанные ранее Эдвином слова о его привязанности к этой очень древней земле, где выживание сводит жизнь к удовлетворению естественных потребностей.

Тогда до нее не совсем дошел полный смысл его слов, но сейчас она начала понимать жесткую простоту выбора, предоставляемого нам природой, — естественный цикл, которому приходится следовать: рождение, взросление, ухаживание, воспроизводство, смерть — нескончаемый круговорот, длящийся до тех пор, пока не иссякнут ресурсы Земли.

И никакой романтики. Просто жизнь, такая, как есть, лежащая в основе, скрытая под всеми прикрасами, изобретенными цивилизацией.

Представление закончилось на сильном, низком, отозвавшемся по стенам пещеры звуке, отдавшемся где-то внутри Леоноры так, что у нее пробежали мурашки по коже. Индеец взвалил свой инструмент на плечо. Туристы зааплодировали, и эти неожиданные, громкие хлопки покоробили ее, они словно принижали значение первобытного ритуала, которым надо было наслаждаться в молчании.

Она еще хмурилась по этому поводу, когда Эдвин обернулся и окинул ее тяжелым циничным взглядом.

— Разве представление не стоит ваших аплодисментов?

Леонора посмотрела на него недовольно: он явно не понимал связи того, что они только что слушали, с обычным представлением, которому следует аплодировать.

— Не все же, как вы, выросли здесь, Эдвин, — попыталась оправдаться она.

Он недоуменно поднял бровь.

— И вы не хотите хотя бы как-нибудь оценить это?

Леонора попыталась выразить свои чувства.

— Для меня данный ритуал был скорее не представлением, а сообщением.

— Да? И что же он тебе сообщил? Взгляд его безжалостных голубых глаз не давал ей как следует подумать. Вызывающее поведение Эдвина имело целью подтвердить уже сложившееся мнение о ней, как о бездушной женщине, интересующейся только собой и безразличной к тому, какую обиду она может нанести другим людям.

— Он позволил мне лучше понять вашу внутреннюю жизнь и жизнь людей, населяющих эту землю. Ведь им необходимо прислушиваться к ее пульсу...

Этот ответ явно удивил Эдвина, глаза его загорелись так, будто она нешуточным образом задела его чувства. На какой-то момент Леонора почувствовала себя словно под микроскопом. Затем, столь же внезапно, взгляд его потух, и, повернувшись, Эдвин отошел прочь. Неприятие? Разочарование?.. Почувствовав себя отвергнутой, Леонора, в который уже раз, прежде чем последовать за ним, вынуждена была взять себя в руки. Толстый слой песка затруднял движение, но было ясно, что пещера была конечной целью их экскурсии. Дальше идти было некуда. К тому же там она, по крайней мере, не будет с ним один на один.

Утешив себя этой мыслью, Леонора сильно разочаровалась, когда увидела, что шестеро туристов поднялись на ноги и, надев свои рюкзаки, двинулись за индейцем, который, обойдя озерцо, направился навстречу Эдвину и ей. Только сейчас Леонора заметила, что он одет в униформу проводника, а следовательно, был нанят этими людьми, пожелавшими воспользоваться его специфическими знаниями.

— Привет, Эдвин! — фамильярно поздоровался он с улыбкой.

— Привет, Хьюберт!.. — ответил Эдвин таким теплым голосом, какого она никогда от него не слышала. — Если будешь продолжать стучать в этот барабан, непременно вызовешь духов.

Индеец рассмеялся так, будто услышал замечательную шутку, и похлопал по своему инструменту.

— Он вызывает только добрых духов. — Бросив мгновенный взгляд в сторону Леоноры, он добавил: — Может, они тебе еще понадобятся.

— Может быть, — согласно кивнул Эдвин. — Это Леонора Хоуп. Она приняла управление пансионатом Чарли. А Хьюберт — старейшина местного племени...

Леонора протянула руку.

— Спасибо за ритуал. Это просто какое-то волшебство!..

Просияв от удовольствия, он пожал ей руку.

— Волшебство тоже только доброе, мисс Хоуп. Вы еще побудете здесь?

— Да.

Хьюберт выпустил ее руку и обернулся к Эдвину.

— Добрых тебе духов, старшина!

Посмеиваясь про себя, он отошел прочь.

Бросив на нее скептический взгляд, Эдвин двинулся к озерцу. К большому облегчению Леоноры, ближе к воде песок стал плотнее. Проходящая мимо группа Хьюберта поздоровалась с ними. Улыбнувшись, она ответила на приветствие. Эдвин только кивнул, хотя, как заметила Леонора, все женщины группы смерили его оценивающим взглядом.

Физически он очень привлекателен для любой женщины, подумала она, хотя сам едва обращает на них внимания. Крайне замкнутый человек, заключила Леонора, наблюдая за Эдвином, уже подошедшим к большому плоскому камню, облюбованному им, по всей видимости, в качестве стола. Он, казалось, просто излучал примитивную мужскую силу и отнюдь не ошибался, говоря, что произвел на нее впечатление.

В первобытном обществе Эдвин наверняка был бы призовым самцом. Этого тоже нельзя было отрицать. Без всякого сомнения, он выжил бы здесь при любых обстоятельствах и все равно взял бы от этой земли все, что можно. Собственно говоря, Эдвин был ее солью — такой же твердый, как эти камни, и столь же неподатливый.

Может быть, она сваляла дурака, отказавшись от более близкого знакомства. Вряд ли теперь, после утреннего инцидента, ей представится другой шанс.

Могло ли это вылиться во что-нибудь серьезное? Женская интуиция подсказывала ей, что да, и с этим было трудно поспорить, хотя Леонора честно попыталась.

Сексуальное влечение еще не доказательство того, что все окончилось бы хорошо. А потом почему она должна верить тому, что Эдвин рассказал о своих отношениях с противоположным полом? Ведь спал же он с женщиной, которая потом решила выбрать другого мужчину. Как это его характеризует?..

Эдвин положил рюкзак на камень. Леонора устроилась неподалеку от него и, поскольку пещера защищала их от солнца, отложила в сторону шляпу. Пытаясь снять с себя напряжение, она вытащила из своей сумки дыню и, нарезав ее на ломти в палец толщиной, сделала большой глоток из бутылки с минеральной водой, которую ей посоветовали взять, дабы избежать обезвоживания.

— У меня в термосе кофе. Не хотите? — спросил он.

— Да. Пожалуй...

Поставив на камень чашки, Эдвин наполнил их и вытащил две пластмассовых коробки с сандвичами.

— Бекон, салат, помидоры и сыр, — сообщил он. — Вам необходимо нечто более существенное, чем дыня. Угощайтесь.

— Вы тоже, — предложила она.

Присев, они жевали и пили в напряженном молчании.

Наконец Леонора решила задать вполне безобидный вопрос:

— Почему Хьюберт назвал вас старшиной? Я бы не сказала, что вы такой уж старый.

— Это скорее относится к моей семье, живущей тут дольше, чем сам Хьюберт. Пять поколений, прожитые здесь нами, сделали каждого члена нашей семьи старшиной.

— Понятно, — пробормотала она, мысленно ругая себя за то, что на мгновение пожалела о размолвке с ним.

Член семьи Ридc не более склонен связывать свою судьбу с ней, чем член семьи Стюарт, а ведь в конце концов именно так заявил Микки Леоноре.

— О чем вы задумались?

Вздрогнув, она встретилась с его испытующим взглядом и высказала то, что было у нее на уме.

— О том, что в отличие от вас я не чувствую себя здесь своей.

— А где же чувствуете?

Леонора громко рассмеялась бессмысленности этого вопроса.

— Нигде. Частично потому я и здесь. Мне все равно где быть. — Она бросила на него ироничный взгляд. — Наверное, можно сказать, что своя я только сама с собой.

Нахмурившись, Эдвин перевел взгляд на поверхность озерца. Как темна эта вода, подумала Леонора, совсем как ее семейное происхождение. Собственно говоря, это даже нельзя было назвать семьей, она сама, да мать, чьи мужчины никогда не предлагали ей обручального кольца... Грустная история, давно пришедшая к своему грустному финалу. В общем, вряд ли семья Ридc захотела бы связывать себя с женщиной такого происхождения.

— И поэтому вы не задумываясь разрушаете чувство принадлежности к своей земле в других людях.

Это грубое замечание вывело Леонору из себя.

— У вас нет никакого права так говорить, как и влезать в мою личную жизнь. Я приехала сюда работать, — заявила она ледяным тоном.

— Если вы смогли обмануть мою мать...

Придя в ярость, Леонора вскочила на ноги.

— Довольно! Я никогда не была любовницей женатого человека. И никогда бы не согласилась оказаться в столь унизительной ситуации.

— Тогда зачем были все эти разговоры о любовнице? — спросил он.

— Дело в человеке, вроде вас, желавшем поставить меня в эту позицию и обладавшем достаточной властью, чтобы разрушить все, над чем я так долго трудилась. Так же как и вы обладаете властью превратить мою работу в «Райском Уголке» в ад.

Эдвин в негодовании тоже вскочил, нависнув над ней своей мощной фигурой.

— Хорошего же вы мнения обо мне, черт побери!..

— Такого же, какого вы обо мне, не так ли? Относитесь ко мне как к грязи, потому что я сказала «никаких игр»! — Леонора гордо выпрямилась. — Так вот я не собираюсь испытывать судьбу и проверять, похожи ли вы на него. Меня не волнует ваша сексуальность. Я не играю!

Леонору всю трясло от негодования, и выкрикнутые последние три слова отразились эхом от стен пещеры. Все-таки ему удалось вывести ее из себя.

Отчаянно пытаясь обрести потерянное равновесие, она дрожащими руками начала запихивать бутылку с водой в сумку, но обхватившие ее запястье коричневые от загара пальцы Эдвина помешали ей.

— Обещаю вам... клянусь... вашему положению в «Райском Уголке» не грозит никакое вмешательство с моей стороны!..

Сердце Леоноры билось так сильно, что она не в состоянии была говорить.

— И, пожалуйста, извините за то, что я дал вам повод почувствовать себя в опасности. У меня не было такого намерения.

Голос Эдвина звучал искренне. Боясь поднять на него глаза, она не могла оторвать взгляда от державшей ее руки.

— А что до моего мнения о вас... Я рад, что оказался не прав. И прошу прощения за такие мысли. Поверьте мне, Леонора, со мной вы в полной безопасности. Хорошо?

Ошеломленная этой вспышкой эмоций, она только кивнула, не способная ни на что больше. Он отпустил ее и начал собирать свой рюкзак. Леонора тоже продолжила прерванное занятие.

В голове ее крутилась лишь одна мысль. Она не чувствовала себя в безопасности рядом с Эдвином Ридсом и никогда не будет чувствовать. Это, конечно, был не Микки Стюарт. И даже если Эдвин, как обещал, оставит ее в покое, ей не удастся забыть о нем и о той власти, которую он над ней приобрел.

За всю обратную дорогу до пансионата они не сказала друг другу ни единого слова. Леонора как могла старалась вытеснить его из своих мыслей, но Эдвин неумолимо вторгался туда. И даже когда они наконец вышли из самолета, она, несмотря на весь свой профессиональный опыт, не смогла подыскать ни единого подходящего слова и с трудом заставила себя взглянуть ему в глаза.

— Благодарю вас, — еле выдавила из себя Леонора, с трудом подавив желание убежать.

— Послушайте, мне нет никакого дела до пансионата. Кроме того, Чарли не потерпит никакого вмешательства в свои дела, — заявил Эдвин. — Так что ваше положение там будет зависеть только от вас самой.

Она кивнула.

— Вам нужно время, чтобы освоиться с работой... Что ж, отлично! — продолжил он. — Но вряд ли я смогу забыть то, что произошло между нами. Да и вы, по-моему, тоже...

Леонора опять не ответила, предчувствуя угрозу своему душевному спокойствию.

— Мы еще увидимся, — добавил Эдвин и, оставив ее, сел в машину и отъехал.

Только когда он исчез из вида, ей несколько полегчало. Два года в «Райском Уголке»... Конечно, ей придется увидеться с ним... когда-нибудь. И что тогда?..

Глава седьмая

Приятно было снова встретиться с Кеннетом, подумал Эдвин, отметив, что почти радуется обществу младшего брата. В Чарли, стремящемуся к выигрышу во всем, жил неистребимый дух соревновательности, тогда как Кеннет предпочитал просто быть самим собой, не соперничая ни с одним из братьев. Может быть, это было следствием того, что он покинул «Райский Уголок» и существовал в мире матери. А может, просто таков был его характер.

Они сидела в столовой за утренним чаем. Кеннет с матерью отдыхали после длительного перелета, и Эдвин воспользовался этой возможностью. К полудню прилетит Чарли и завладеет вниманием младшего брата, но на данный момент было очень приятно выслушать планы Кеннета по расширению производства на жемчужной ферме.

— А как дела у тебя, Эдвин? — спросил он, после того как они с матерью выложили все свои новости.

— О, здесь ничего не меняется, — ответил Эдвин.

Он умолчал о том, что в последнее время скотоводческие проблемы занимают его мысли лишь наполовину. Вторую половину прочно оккупировала Леонора Хоуп, но это было слишком личное.

Собственно говоря, он надеялся, что семейная встреча — первая в этом году — даст ему прекрасную возможность вновь увидеться с Леонорой, причем в неформальной обстановке, где ей нечего будет бояться.

— Мама говорит, у нас в пансионате новый менеджер, — слазал Кеннет. — Женщина...

— Да.

Женщина, образ которой преследует его по ночам и не выходит из головы даже днем.

— И как она справляется?

— Понятия не имею.

А вот это уже было откровенной ложью. Он множество раз украдкой видел ее, горящую страстным желанием поставить работу в пансионате как можно лучше, старающуюся не думать ни о чем постороннем. В том числе и о нем самом. Хотя вряд ли Леонора более него преуспела в стремлении избавиться от испытываемого ими взаимного влечения. Однако, как бы то ни было, желание все выяснить стало просто нестерпимым.

— Неужели у тебя нет никакого мнения, Эдвин? — нахмурившись, спросила мать.

— Откуда оно у меня может быть? Я не сую нос в дела Чарли, так же как и в дела Кеннета.

Мать пристально посмотрела на него.

— Ты показывал Леоноре туристический маршрут, не так ли?

— Полтора месяца назад, — ответил он, пожав плечами. — И с тех пор с ней не виделся.

Констанс вздохнула. Видно было, что она сердится.

— Уверен, что Чарли, когда приедет, расскажет тебе все что нужно. — Эдвин улыбнулся, поняв, как можно воспользоваться ее раздражением. — Ты можешь устроить ему допрос с пристрастием.

Он заработал яростный взгляд матери.

— Мне нужно непредвзятое мнение.

— Тогда почему бы не пригласить на ужин Леонору и не удостовериться самой? Кстати удовлетворишь любопытство Кеннета. Можешь пригласить и Фло. Выясни ее мнение. Устрой небольшую вечеринку.

— Да, — отрезала Констанс, кидая на него убийственный взгляд. — Я сделаю это, Эдвин. И выясню то, что мне нужно, поскольку вашему с Чарли мнению о женщинах доверять никак нельзя.

В ее голосе прозвучало разочарование.

Эдвин вспомнил о Сьюзен, ведь мать всегда считала, что с ней он только зря теряет время. Но матери не обязательно все знают. К тому же он был рад тому, что эта дверь закрыта, ведь теперь перед ним открылась другая дверь и за ней была такая соблазнительная приманка!..

— Что ж, к счастью, ты можешь рассчитывать на благоразумие Кеннета. — Он улыбнулся брату. — Ты ведь будешь примерным мальчиком, не так ли?

Тот рассмеялся, и они перешли на более легкие темы, что вполне устраивало Эдвина, можно было параллельно подумать о своем.

Сегодня, удовлетворенно твердил он про себя, сегодня он узнает о желанной женщине побольше...

Как было у нее заведено, Леонора встречала гостей пансионата, возвращающихся со своих дневных занятий. Стоя на веранде, она наблюдала за группой рыболовов, разгружающих свою добычу из джипа, и думала о том, что они выглядят вполне довольными своими успехами.

— Взгляните-ка вот на это! — воскликнул Барт Рэмфорд, поднимая над головой большую рыбину.

Его восторг рассмешил Леонору.

— Таких больших я никогда не видела!

Сесил, его жена, спросила:

— Можем ли мы отдать рыбу повару на кухню, чтобы он приготовил ее нам на ужин?

— Конечно. Должно быть, получится очень вкусно.

— День был просто чудесный, — восхищалась Сесил. — Никогда еще не летала на рыбалку на самолете. — Она обернулась к идущей за ними Фло. — Спасибо за эту экспедицию.

— До того места можно было добраться только так, — сообщила Фло.

Счастливо вздохнув, Сесил обратилась к идущей рядом семейной паре.

— Как здесь чудесно, не правда ли!.. Чувствуешь себя как дома.

Пара выразила такой же энтузиазм, и все они вошли в пансионат. Фло остановилась возле Леоноры и негромко заметила:

— Чудесно, если денег куры не клюют.

Леонора усмехнулась. Действительно, гости, занимающие апартаменты в центральном здании пансионата, денег не считали. Однако за время работы она убедилась в том, что палаточный городок тоже отнюдь не пустует, туристы лазают по скалам, купаются в горных озерках и наслаждаются общением с дикой природой.

— А что на завтра? — спросила Фло.

— Для этих — ущелье.

— Хьюберт встретит их после приземления?

— Разумеется.

В памяти всплыли подробности утра, проведенного с Эдвином. Это воспоминание не давало ей покоя, хотя они не виделись уже полтора месяца. По всей видимости, он решил уважать ее выбор. Вся беда была в том, что в бессонные ночные часы Леонора часто мучилась вопросом, что было бы, если бы она решила иначе.

— К нам гости, — заметила Фло, указывая на быстро приближающийся джип. — Похоже на Чарли. Должно быть, едет со станции. Ты его ждала?

— Нет, — озадаченно ответила она. — Он приезжал во вторник, и мы с ним все обсудили.

Губы Фло искривились в усмешке.

— Что ж, сегодня воскресенье. Может, сегодня у него нет компании, и он в этом смысле надеется на тебя?

— Тогда ему не повезло.

Фло покачала головой.

— Крайне интересно наблюдать за тем, как ты от него отбиваешься. Можно мне остаться и позабавиться?

Леонора не находила любвеобильность Чарли забавной и не понимала, какое удовольствие может получать Фло от наблюдения за ними. Может быть, это ее действительно забавляло, но она помнила рассказ Эдвина о чувствах Фло к Чарли и видела за всем этим что-то вроде мазохизма. А может быть, дело просто в неспособности что-нибудь изменить. Если он притягивает ее как магнит...

Леонора содрогнулась. Теперь, когда она полностью отдавалась работе, а Эдвин исчез, если не из мыслей, то хотя бы с глаз, ей было гораздо легче. Чарли проблем не создавал, он никогда не переступал установленных Леонорой границ. В отношениях с ним она стремилась придерживаться делового стиля, и Чарли не слишком этому противился.

— Как дела? — приветливо спросил он, подойдя поближе.

— Прекрасно, — ответила Леонора.

Остановившись рядом с верандой, Чарли взглянул на них с загадочной улыбкой.

— На уик-энд прилетели мама и Кеннет. Вам приказали явиться сегодня на ужин.

Она нахмурилась.

— Приказали?

Сердце ее дрогнуло. Приказ Эдвина?

— Просили, — сухо поправился Чарли. — Но поверьте мне, просьбами моей матери пренебрегать не стоит.

Так дело вовсе не в Эдвине...

В голове ее закружился водоворот мыслей.

Может быть, Чарли просто боялся того, что если предложение сделает он сам, то Леонора откажется? Но какая ему-то разница, кто стоит за этим приказом? Скорее всего, Констанс Ридc просто захотелось ознакомиться с делами пансионата?

Почему они не хотят оставить ее в покое? Разве она плохо справляется со своей работой? Ей была невыносима мысль том, что придется вновь встретиться с Эдвином... Что из этого выйдет?..

Все обойдется, заверила себя Леонора, ведь там будет Констанс Ридc и третий брат, Кеннет. Может быть, это даже поможет избавиться от тревожных мыслей, беспокоящих ее по ночам, позволит окончательно убедиться в том, насколько глупо было даже думать о нем.

— А как же наши гости здесь? — попыталась возразить Леонора, противясь непроизвольно возникшему желанию, которое, как она знала, не могло привести ни к чему хорошему.

— Побудьте с ними еще немного, — ответил Чарли. — Усадите за стол и предоставьте самим себе. Они ведь уже познакомились друг с другом, не так ли?

Во вторник он проверял регистрационные книги и знал, что все четыре семьи, занимающие дорогие апартаменты, живут здесь уже вторую неделю.

— Но я не смогу оставить их раньше семи часов, — возразила Леонора.

— Понятно. Но мы ужинаем в восемь. — Он бросил дразнящий взгляд на Фло. — Мама сказала, чтобы ты тоже приходила, стрекоза. Для ровного счета.

— О, конечно! Констанс в своем репертуаре, — не преминула огрызнуться та.

— Я сказал ей, что у тебя, наверное, нет ни одного платья, которое можно было бы надеть.

— Поищу. Специально для Кеннета. Или, может быть, теперь, когда Сьюзен сошла со сцены, мне придется составить компанию Эдвину?

Заметив, что непроизвольно сжала кулаки, Леонора расправила пальцы. Сюзанной должна быть та самая любовница Эдвина, но он на ней так и не женился. Ни в коем случае не следует забывать этого!

Чарли рассмеялся и, поднявшись по ступенькам, потрепал Фло по голове.

— Попробуй поймать его, рыжая!

Затем он обернулся к Леоноре.

— Пойду поговорю с Антонио. Он может выходить из кухни во время перемены блюд и художественно описывать процесс приготовления блюд. Клиенты будут в восторге.

Он с сознанием исполненного долга исчез в доме.

— Когда-нибудь Чарли все-таки получит от меня под зад, — пробормотала Фло.

Это вызвало между ними волну взаимной симпатии. Обе они страдали из-за мужчин.

— У тебя замечательные волосы, Фло, — заверила подругу Леонора. — Если хочешь знать мое мнение, Чарли просто не может избежать соблазна и не коснуться их.

Флоренс грустно вздохнула.

— Могу поспорить, что тебя ни один мужчина за волосы не трепал, Леонора.

— Я не так легко устанавливаю дружеские отношения и немного даже завидую тебе в этом деле.

Фло бросила на нее изучающий взгляд, и Леонора, не ожидая неприятных вопросов, взглянула на часы.

— Надо шевелиться. Поедем на этот ужин вместе или ты предпочитаешь прибыть туда раньше?

— Только с тобой. Пригоню один из джипов и буду ждать тебя в четверть восьмого, ладно?

— Да. Спасибо, Фло.

— Тебе понравится Кеннет, — заметила та ни с того ни с сего.

— Посмотрим, — ответила Леонора безразличным тоном.

Но когда одевалась к ужину, на уме у нее был отнюдь не Кеннет. Вовсе не он, не Чарли и не Констанс Ридc заставляли биться ее сердце.

Эдвин... Это его имя отдавалось в груди. Сегодня она снова увидит его. И хочет, чтобы на этот раз все окончилось хорошо. Но разве это возможно?

У дверей дома их встретил не Эдвин, а Чарли. По дороге в гостиную между ним и Фло началась обычная пикировка, но Леонора почти не слышала их. Каждый нерв ее тела был напряжен, она не имела никакого понятия о том, какие чувства испытает, когда встретится лицом к лицу с Эдвином Ридсом.

Но когда они вошли в комнату, его там не оказалось. Большое черное кожаное кресло, в котором Эдвин сидел в прошлый раз, было пусто. Констанс Ридc сидела в своем кресле. Поднявшийся с дивана высокий молодой человек, должно быть третий брат, радушно протянул к ним руки. Больше в комнате никого не было!

Фло, вырвавшись вперед, бросилась в его объятие с энтузиазмом юной девушки, наконец-то повстречавшей своего давно не виденного возлюбленного. Пока ее целовали, рассматривали и хвалили, Леонору охватило странное чувство опустошения, совершенно снявшее все возбуждение, вызванное этим визитом.

Она не осознавала того, что как вкопанная замерла посредине комнаты, не чувствовала остановившегося рядом с ней Чарли, не видела наблюдающей за ней Констанс Ридc. Несколько показавшихся ей бесконечными секунд Леонора вообще не понимала, что здесь делает. Цель прихода была потеряна. Эдвина не было в комнате!..

Тронув Леонору за локоть, Чарли словно разбудил ее. Ведь тут была Констанс Ридc, настоявшая на ее присутствии, и еще один брат, с которым надо было познакомиться. Ей понадобилось мобилизовать всю свою волю, чтобы улыбнуться матери Эдвина и продвинуться вперед для того, чтобы быть представленной Кеннету. Констанс, одетая сегодня в бледно-зеленое платье, благосклонно кивнула ей.

Леонора решила прийти в белом, желая дать возможность Фло почувствовать, что она одета лучше. И та пришла в ярко-зеленом облегающем платье, подчеркивающем цвет ее глаз. Произвело ли это желаемый эффект на Чарли, Леонора не заметила. Ей было не до этого.

— Кеннет, если ты удосужишься оторваться от этого вцепившегося в тебя котенка...

Мужчина, обнимающий Фло, ухмыльнулся.

— Ревнуешь, Чарли?

— Подожди, братец, когда она выпустит когти!.. Этот котенок может зацарапать до смерти.

— О, есть парни, которые могут заставить меня замурлыкать, — возразила Фло, так удачно изобразив мурлыканье, что оба брата рассмеялись.

Леонора, с натянутой улыбкой на губах и наигранным интересом в глазах, ждала, когда Чарли представит ее брату.

— Это новый менеджер пансионата, Леонора Хоуп. А это — жертва Фло на этот вечер, мой брат Кеннет, обычно не вылезающий из самолетов, но сегодня милостиво снизошедший до нас.

— Ладно, ладно, Чарли, это ты у нас Король Воздуха. А я простой пассажир, — добродушно возразил Кеннет, с улыбкой протягивая руку Леоноре. — Рад с вами познакомиться!

— Благодарю вас. Я тоже очень рада этому, Кеннет!..

Собравшись с мыслями, она попыталась резюмировать свои впечатления. Из всех троих он больше всего походил на мать: те же темно-карие глаза, высокие скулы, прямой аристократический нос. Густые черные волосы симпатичной волной спадали на лоб, делая несколько полнее его довольно худое лицо. Он был чуть-чуть выше Чарли, хотя и не так высок, как Эдвин, и скорее жилист, чем крепко скроен.

— Надеюсь на это, — теплым, дружелюбным тоном сказал Кеннет. — Некоторым людям наша семья противопоказана в больших количествах. Фло к нам привыкла... — Улыбнувшись, он обнял ее за плечи. — Она практически выросла среди нас...

В больших количествах? Сердце Леоноры дрогнуло. Означало ли это, что Эдвин тоже присоединится к ним?

Ее пронизала непроизвольная дрожь, голос Кеннета звучал теперь как бы издалека. Голова Леоноры повернулась, словно притянутая невидимым магнитом... Он появился в комнате, словно неся в себе заряд энергии, лишившей ее последней способности ясно мыслить.

Глава восьмая

Леонору в очередной раз поразило, насколько он большой и мужественный, и память об ощущениях, испытанных ею в его объятиях, вновь заставила сердце забиться чаще. Все тело Леоноры вдруг охватила ужасная слабость, всякая способность к сопротивлению покинула ее.

Чувствуя себя совершенно беспомощной, она смотрела на вынесшего из смежной комнаты поднос с напитками Эдвина.

— Коктейль с шампанским для всех, — объявил он, вызвав одобрительные возгласы у присутствующих.

Только Леонора, сердце которой, казалось, готово было вырваться из грудной клетки, по-прежнему осталась недвижимой. Обмениваясь шутливыми замечаниями, он обошел всех, начав с матери, Леоноры и Фло. Она взяла бокал и только потом подумала о том, что вряд ли стоило употреблять столь возбуждающий напиток, как коктейль с шампанским. Мужчины разобрали свои бокалы, и Эдвин произнес тост.

— Счастливого всем вечера!..

Чарли и Кеннет разразились каскадом остроумных шуток, рассмешивших Фло и Констанс Ридc. Эдвин, как бы случайно передвинувшись, оказался рядом с Леонорой.

— Может быть, вы предпочитаете воду со льдом? — спросил он. — Я только что подумал...

— Нет, спасибо, все хорошо, — выпалила она так быстро, что почти лишилась дыхания.

Взгляд ее был прикован к участку груди Эдвина, виднеющемуся в открытом вороте рубашки, и пришлось сделать усилие для того, чтобы отвести глаза в сторону.

— Пить после тоста минеральную воду не годится, не правда ли? — спросила Леонора более спокойным тоном.

Он улыбнулся.

— Выбор за вами.

Слово «выбор» было употреблено явно намеренно. Улыбка его была приглашающей и одобряющей. А может быть, она настолько сосредоточилась на том, чтобы взять себя в руки, что ей это просто показалось?

— Это вполне подойдет, — сказала Леонора, немного отхлебнув из бокала.

— Прекрасно! Как у вас идет работа в пансионате?

— Пока все хорошо.

Улыбка Эдвина стала несколько ироничной.

— Моя мать рассердилась на то, что мне нечего было ей рассказать. Кстати, Чарли дал блестящий отзыв.

— Рада, что он доволен моей работой.

— Это само собой разумеется, — заверил Эдвин, хотя в его глазах явно читался вопрос.

Леонора почувствовала, что краснеет. Неужели он думает, что она прибрала Чарли к рукам?

— Я люблю свою работу! — с вызовом сказала она.

— Моя мать будет рада услышать это. Она предпочитает проверять все сама.

Не хочет ли он оправдаться, сказать, что не имеет ничего общего к приказанию прийти на ужин? Или дает понять, что ей по-прежнему нечего его бояться? Осторожно направляет ее туда, где, считает, должно быть его место!

Взгляд Леоноры упал на Констанс Ридc, и щеки ее вспыхнули еще ярче, та внимательно наблюдала за ними. Отвлекшись на Эдвина, она совершенно забыла о хозяйке дома, и та может решить, что у нее плохие манеры. К тому же ее замешательство усугублялось намеками Эдвина.

— Извините меня, пожалуйста, — пробормотала Леонора и, думая о том, как исправить свою ошибку, направилась к Констанс.

Получив любезное приглашение присесть рядом, она до самого ужина изо всех сил старалась поднять свою репутацию в глазах пожилой женщины. Правда, разговор был отнюдь не деловым, а в основном касался ее впечатлений от «Райского Уголка». Очевидно, Констанс интересовало то, как она прижилась здесь, и Леонора надеялась, что дала удовлетворительные ответы.

Когда они перешли в столовую, она ожидала оказаться рядом с хозяйкой дома, но, к ее разочарованию, — опять становилась не совсем понятной причина ее присутствия здесь — им с Фло пришлось расположиться по обе стороны от Эдвина, тогда как Констанс села между Чарли и Кеннетом.

Для ровного счета, как сказал сегодня Чарли, но что-то тут было не так. Трое братьев и Фло давно знали друг друга. Она же была посторонней, не входила в их компанию и ощутила это еще явственней, когда они завели разговор о людях и обстоятельствах, о которых Леонора не имела ни малейшего понятия.

Этот мир был для нее чужим и, похоже, никогда не станет своим. Необходимо было каким-то образом заглушить чувства, которые всколыхнул в ней Эдвин. А пока что сидеть рядом с ним было настоящей мукой. Каждое его движение, каждое произнесенное слово отпечатывалось в ее мозгу.

И когда Кеннет спросил, не противоречит ли ее опыт в городском гостиничном бизнесе тому, чем она занимается здесь, Леонора охотно ответила, довольная тем, что этот разговор отвлекает ее от мыслей об Эдвине. Чарли перевел разговор на проблемы туризма вообще, а Фло привела отзывы своих родителей, путешествующих сейчас по Бразилии.

— А как насчет вашей семьи, Леонора? — внезапно спросил Эдвин, заставив ее резко повернуться к нему. Он приветливо улыбнулся. — Вы находитесь среди нашей семьи. Фло рассказывает о своей. Полагаю, это навевает на вас тоску по дому.

— Совсем нет, — возразила Леонора в замешательстве.

Почему он спросил об этом? Она ведь сказала ему, что нигде не чувствует себя своей. Несмотря на улыбку, взгляд его был целеустремленным.

— Что ж, без сомнения, они как-нибудь приедут навестить вас, — вступил в разговор Кеннет.

Сбитая с толку вопросом Эдвина, Леонора затруднилась с ответом. Вмешалась Фло.

— У тебя случайно нет симпатичных холостых братьев? — спросила она, продолжая игру, в которую они с Чарли играли весь вечер.

— Нет, — кратко ответила Леонора.

— А симпатичных сестер? — не уступил Чарли.

— У меня нет семьи, — напрямую ответила она, ничего другого просто не оставалось.

Фло вытаращила глаза.

— Ты сирота?

Прекратится когда-нибудь этот допрос?

— Я не была сиротой в детстве. Просто сейчас у меня нет семьи, — сухо повторила Леонора.

— Ты хочешь сказать, что они погибли в катастрофе?

— Фло!.. — резко оборвал ее нахмурившийся Эдвин.

— Извини! — Она виновато улыбнулась. — Наверное, я выпила слишком много шампанского. Просто это было так таинственно, ты никогда ничего не говорила о своем прошлом.

Замечание Фло привлекло к Леоноре еще больший интерес, и она чувствовала, что, если не ответить, этот ажиотаж не пройдет и создаст определенное настроение на весь вечер. Да и какая, в конце концов, разница? Зачем смысл скрывать тот факт, что у нее вообще нет семьи, по крайней мере такой, какая могла бы связать ее с этой компанией чем-либо иным, кроме деловых отношений?

— Тут нет никакой тайны, Фло, — сказала она с наигранным безразличием. — В отличие от остальных присутствующих, у меня нет семейной истории, насчитывающей несколько поколений. Моя мать была сиротой. Я — ее единственный ребенок. Она никогда не была замужем. Мне неизвестно имя моего отца, а мать умерла несколько лет назад. Так что видите, тут не о чем особенно говорить.

Наступило неловкое молчание, действующее Леоноре на нервы, и ей захотелось заполнить его разговором.

— В моей жизни семья не играла никакой роли, но мне очень приятно узнать обо всех ваших новостях и длительных связях между Сандерманами и Ридсами. Для меня это все в новинку.

С трудом оторвав взгляд от крайне смущенной Фло, Леонора заставила себя поднять глаза на Эдвина, смотрящего на нее так, будто желал прожечь насквозь. Но ей давно было ясно, что она не пара для члена семьи Ридc, поэтому нечего даже мечтать об этом.

— Дневники, фотографии в рамках, там, в холле... Интересно иметь такую историю... Иметь возможность оглянуться... Чувствовать себя частью...

— Да, — согласился Эдвин, глаза его горели огнем. — А особенно замечательны женщины, решившиеся последовать сюда за мужчинами и жить с ними на этой земле. Вроде Руфь, которая, до того как связать свою жизнь с Джеральдом, содержала публичный дом.

— Руфь? Которая написала дневники?

Леонора не могла поверить своим ушам.

— Да. Наверное, вам будет интересно когда-нибудь прочитать их.

Это должно быть правдой, подумала она.

— Там была еще Салли, владелица скотоводческой фермы, — продолжил он. — Одна из девяти детей в семье, настолько бедной, что ее практически продали в рабство — хоть одним ртом меньше. — Он помолчал. — Долли была женой пастуха, которого сбросила лошадь. Он сломал себе шею. Идти ей было некуда, она осталась здесь и вышла замуж за Гарри Ридса.

— Но все это было давно, во времена первых поселенцев, — несколько собравшись с духом возразила Леонора. — Хотя вряд ли даже и в те времена находилось много женщин, готовых переносить такую жизнь.

— А в наши времена и того меньше, — набросился на нее Эдвин.

— Вряд ли вы правы. В наши дни все совсем по-другому. — Ее взгляд остановился на ожерелье Констанс Ридc, наверняка стоящем целое состояние. — Разве не так?

— Согласна с вами, в наших местах есть несколько семей, чей статус дает им преимущество над вновь прибывшими, — подумав, согласилась та. — Но нас не так много, правда, Эдвин? И такая огромная территория.

— Да, а кроме того, люди в основном концентрируются в городах, — подтвердил он.

— По большей части мы до сих пор придерживаемся старых традиций, — продолжила Констанс Ридc. — Уважение и положение зависит не от того, кто ты есть или откуда приехал, а от того, чего ты сам стоишь.

По большей части... Леонора про себя отметила эту оговорку.

— Собственно говоря, — вмешался в разговор Чарли, — тут так много людей с сомнительной биографией, что гораздо уместнее судить о них по внешности, чем рыться в их прошлом.

— Последний форпост цивилизации, — усмехнулся Кеннет.

— Зато какие колоритные личности! — настаивал Чарли.

— Но для того, чтобы завоевать уважение и положение, требуется время, — сказала Леонора, вновь возвращаясь к интересующей ее теме. — У семьи Ридc имеется преимущество сотни прожитых здесь лет. Потом, насколько я понимаю, одна из подобных же семей примерно столько же времени владела жемчужной фермой...

— Которая претерпела столько же взлетов и падений, как и те, кто работал на земле, — возразила Констанс с кривой усмешкой. — Когда я вышла замуж за Сайласа, спрос на жемчуг был низким уже много лет. Главным источником дохода стал перламутр, да и тот упал в цене после появления пластмассовых пуговиц. И только после «изобретения технологии искусственного выращивания жемчуга ферма начала давать многомиллионный доход. Так что, женясь на мне, Сайлас получил только меня. — Ее взгляд обратился на старшего сына. — Вся моя жизнь была в твоем отце, и мне всегда хотелось быть там, где он. Лишь после его смерти я вернулась на ферму и занялась жемчужным бизнесом. Ты был уже достаточно взрослым, чтобы занять его место. Тебе это прекрасно известно. А я больше не могла выносить этого... Не самого «Райского Уголка», а «Райского Уголка» без Сайласа.

Констанс замолчала, как будто ожидая от него слов осуждения. Было ясно, что отношения между матерью и сыном далеко не безоблачные. Интересно, чем это вызвано, подумала Леонора. Может быть, Эдвин сурово осуждает мать за то, что та его покинула? Не этим ли вызвано его неверие в то, что ни одна женщина не захочет оставаться здесь, если даже родная мать так поступила? И не поэтому ли он предпочитает пользоваться женщинами, не вступая с ними в серьезные отношения?

Она рискнула тайком взглянуть на него. Лицо Эдвина, словно высеченное из гранита, казалось, было лишенным какого-либо выражения. Глаз его скрывались за опущенными ресницами. Молчание становилось все напряженнее.

— Ты вольна была поступить по своему усмотрению, — наконец сказал он тихо. — За это я не имею к тебе никаких претензий. — Немного помолчав, Эдвин добавил. — Заставлять людей делать что-то не по своей воле просто глупо... Тебе не кажется? Это все равно не дает нужного результата.

У Леоноры было такое впечатление, что эти слова обращены к ней как бы в подтверждение данному им обещанию не пользоваться своим положением, чтобы добиться желаемого. Вновь взглянув на Эдвина, она увидела, что взгляд его по-прежнему сосредоточен на матери... Молчаливое противостояние характеров, возможно, не имеющее никакого отношения к ней самой.

— Наш выбор всегда зависит от определенных предпосылок, — многозначительно заявила Констанс. — Так что эти предпосылки нужно время от времени пересматривать.

— В этом я полностью с тобой согласен.

Его взгляд скользнул по Леоноре, и с трепетом в сердце она поняла, что все его слова адресованы именно ей, и каждое слово имело целью изменить ее мнение о нем.

— У меня создалось впечатление, что вы приписываете нам систему ценностей, принятую в гораздо более изощренном мире, чем наш, — сказал он с легкой ироничной улыбкой. — Это так, Леонора?

Не пытается ли он заверить ее в том, что богатство и власть ничего не значат в местном обществе?

— Вряд ли можно сказать, что ваше имя не имеет здесь никакого веса, — возразила Леонора, несмотря на все примеры отнюдь не убежденная в том, что теперешний социальный статус для них ничего не значит.

Взгляд Эдвина был слегка насмешлив.

— Оно означает умение выживать, что здесь ценится более всего.

— Да, это верно, — вмешалась его мать, вновь привлекая внимание к себе. — Ридсы, Сандерманы и моя собственная семья — специалисты по выживанию. Для того чтобы здесь продержаться, нужно принадлежать к особой породе людей — характер с песочком, так я их называю. Здесь не место неженкам, Леонора, и если бы я думала, что вы к ним принадлежите, то не предложила бы вам работу в «Райском Уголке».

— Понимаю, — пробормотала Леонора, испытывая облегчение от того, что Констанс Ридc принимает ее не за чужую, а за способную стать своей. — Считаю это за комплимент.

— Хочу добавить, что все наше достояние пойдет прахом, если не будет следующего поколения. — Она перевела взгляд с Эдвина на Чарли. — К чему тогда будут все ваши усилия?

— Но мы еще не совсем старики, — попытался отшутиться Чарли.

— Время не ждет, — напомнила Констанс. — Люди всегда думают, что его у них сколько угодно, но поверь мне, Чарли, время идет неумолимо и то, что откладывается, никогда не происходит.

— Ага, теперь мы вновь возвращаемся к выбору, — протянул Эдвин, — жить сегодняшним днем или думать о будущем? А как вы считаете, Леонора?..

Сердце ее забилось быстрее, голова закружилась. Нужно было решать. Одним своим ответом она могла либо оттолкнуть его, либо приоткрыть дверь. Отказаться или рискнуть?

В голове крутились слова его матери: время уходит... потерянные возможности... Леонора не могла знать, какой оборот примет ее жизнь и станет ли Эдвин Ридc важной ее частью, но понимала, что больше не в силах отказываться от подобного подарка судьбы.

— Мне хотелось бы прочитать дневники Руфь, — сказала она, выбирая самый безопасный способ возобновления контактов с ним.

Какое-то мгновение он казался ошеломленным, затем слегка усмехнулся.

— Думаю, что вы об этом не пожалеете. Я привезу их вам, как только получу обратно от Адама Барнетта.

— Благодарю и ценю вашу любезность.

Эдвин рассмеялся, и это опьянило ее куда больше, чем коктейль с шампанским.

Был ли то смех радости или триумфа, Леонора не знала, но в этот момент его чудесно оживившееся лицо показалось ей поразительно красивым.

Какой неординарный человек!.. Но разве иначе испытывала бы она такое чувство? В этот момент она уже не думала о том, какую цену может заплатить за то, чтобы узнать его поближе.

Каждый последующий день Леонора напоминала себе, что не следует ожидать Эдвина до тех пор, пока Адам Барнетт не вернет дневники, но никакие доводы разума не помогали избавиться от тревожного состояния. Стоило только подумать о нем, как ее охватывала дрожь возбуждения, и тем горче было разочарование, когда он не приходил.

Лежа в постели по ночам, Леонора мысленно проигрывала каждую минуту разговора за столом, пытаясь вновь и вновь вникнуть в смысл сказанных Эдвином слов.

У нее не было никакого сомнения в том, что он хотел воспользоваться шансом опять войти в ее жизнь и, получив его, поступил достаточно умно, не став реализовывать его слишком поспешно. Собственно говоря, выиграв свою игру, Эдвин быстро перевел разговор на общие темы. После обеда все перешли в гостиную, где были поданы кофе и ликеры.

Именно тогда он как бы ненароком предложил Леоноре провести ее по холлу с фотографиями. Он показал людей, о которых рассказывал раньше, кратко описал их жизни и ответил на все вопросы, даже не попытавшись при этом воспользоваться удобным случаем.

Никакого физического контакта не было, однако, стоило их глазам встретиться, Леонора чувствовала, что он словно проникает в ее душу, становясь при этом все более ей необходимым. Сила этих ощущений одновременно возбуждала и пугала. Даже по дороге обратно в пансионат желание быть с ним не только не исчезло, а, напротив, усилилось.

К великому облегчению Леоноры, Фло не обратила внимания на происшедшее между ней и Эдвином, а если и обратила, то не подала вида. Ни Чарли, ни Кеннет тоже, кажется, не заметили перемены в отношениях между братом и новым менеджером пансионата. И даже Констанс Ридc, по всей видимости, осталась довольна вечером.

Разумеется, это не может долго оставаться тайной, особенно после того, как Эдвин сделает свой следующий ход. Люди здесь были наперечет, поэтому скоро они начнут замечать их новые отношения и обсуждать между собой. По крайней мере, Эдвин не был напрямую связан с пансионатом, так что если у них не заладится, осложнений с работой быть не должно. Хотя Леонора, не желая признаваться в этом, надеялась на что-то особенное, совсем особенное...

Как это обычно бывает, произошедшее в четверг, через пять дней после того, как она приоткрыла дверь для Эдвина, явилось для нее полной неожиданностью. Совершив обычный обход пансионата, она проверила, все ли готово к наступающему хлопотному уик-энду. В начале пятого Леонора вернулась в свой офис и вдруг, без всякого предупреждения, ее новый мир, который, как ей казалось, окончательно освободился от прошлого, внезапно подвергся его вторжению.

Глава девятая

Нора Дорси, основная помощница Леоноры, встретила ее со счастливой улыбкой на губах.

— Те апартаменты, на которые мы получили отказ, теперь снова заняты. У нас опять полный комплект.

— Замечательно! Хотя и довольно неожиданно.

— Я полагаю, что люди, способные заплатить за них, могут позволить себе поступать неожиданно.

— К счастью для нас! Надо будет сказать Антонио, чтобы он приготовил побольше деликатесов. Как их имена?

Нора заглянула в книгу.

— Женатая пара, в данный момент проживают в пансионате «Новый Иерихон», завтра, примерно в три часа дня, прилетают прямо сюда... Их зовут Мадлен и Микки Стюарт.

Леонора почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Хорошо, — еле выговорила она и, быстро повернувшись, вышла из офиса прежде, чем Нора успела что-либо заметить.

Несколько секунд Леонора простояла прислонившись к закрытой двери, пытаясь обрести хотя бы подобие душевного равновесия. Может быть, это какой-нибудь другой Микки Стюарт, чью жену по совпадению зовут Мадлен?.. Ведь имена вполне распространенные. Она не могла представить себе, чтобы тот самый Микки Стюарт решил поехать в такую глушь.

Но как насчет его жены? Если у них сейчас медовый месяц...

Жена... Леонора с сомнением покачала головой. Вряд ли они успели к этому времени обвенчаться. О помолвке было объявлено всего три месяца назад. Разве великосветские браки заключаются так быстро? Это другая семейная пара. Иначе просто не могло быть...

Существовал только один способ избавиться от всех сомнений. Словно очнувшись, Леонора поспешила в отведенный ей номер, намереваясь лично переговорить с менеджером пансионата «Новый Иерихон». Печально знакомый ей Микки Стюарт не может быть обычным гостем. Он должен был потребовать лучшие апартаменты, лучшее обслуживание и наверняка дать менеджеру понять, кто он такой.

Войдя к себе, Леонора направилась прямиком к телефонному аппарату, стоящему на столике у кровати, и, потянувшись было за трубкой, заметила, что у нее дрожит рука. Присев на кровать, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и только тогда набрала номер. Чтобы связаться с нужным ей человеком, понадобилось несколько минут.

— Это Леонора Хоуп менеджер пансионата «Райский Уголок».

— Добрый день! Чем могу служить?

— Сегодня мы приняли заказ от мистера и миссис Стюарт...

— Конечно, я сам делал заказ вместо него. Они с женой были на экскурсии. Недавно к нам приехала еще одна семейная пара — вы должны их помнить — Барт и Сесил Рэмфорд и столько наговорили о «Райском Уголке», что Стюарты решили провести там уик-энд. Удачно, что у вас нашлись свободные апартаменты.

— Да. Скажите, это не тот Микки Стюарт, чья семья владеет знаменитой сетью отелей?

— Разумеется, — сухо ответил он.

Сердце Леоноры замерло.

— Семья его жены тоже занимается отельным бизнесом, — добавил менеджер, лишая ее даже малейшей тени сомнения. — Это их свадебное путешествие. Любят осматривать достопримечательности.

Совпадение... чисто случайное совладение. Надо же было им повстречаться с Рэмфордами! Да и апартаменты, как на грех, оказались свободными! Леонора не в состоянии была выговорить ни слова.

— Мистер Стюарт упоминал, что вы работали менеджером в одном из его отелей. По-моему, ему интересно узнать, как вы справляетесь с пансионатом.

Так Микки знал, что она здесь! Значит, это вовсе не ирония судьбы. Он знал... Должно быть, Барт или Сесил Рэмфорд упомянули о ней. Поэтому-то он и изменил маршрут свадебного путешествия. И достопримечательности здесь ни при чем, хотя, возможно, это послужило оправданием перед женой. Для самого Микки Стюарта главной достопримечательностью была Леонора Хоуп!

— Я так и думала, что это он, — с трудом выговорила она. — Спасибо за информацию.

— Что ж, теперь вы знаете, чего вам следует ожидать.

— Еще раз спасибо.

Леонора повесила трубку, в голове ее проносились сценарии того, чего можно ожидать, и все они были просто кошмарными. На глаза навернулись слезы, слезы разочарования в попытке ускользнуть от мести Микки Стюарта за противодействие его планам. Слишком уж хорошо она помнила их последнюю встречу, во время которой с него слетел весь его шарм и проступил безжалостный эгоизм.

Он рассчитывал на то, что она сдастся. А вместо этого Леонора ускользнула от него. И вот теперь он ее опять поймал.

Слезы наконец хлынули и потекли по щекам. Сняв туфли и носки, она клубочком свернулась на постели. Ситуация была просто ужасной. Микки прибудет завтра, потом всю субботу, все воскресенье, три ночи... Леонора знала, что он не преминет воспользоваться каждым удобным моментом.

И нужно было ей влюбиться в него, думала она, молча плача в подушку. Хотя это была не настоящая любовь, а скорее длительная любовная связь, подслащенная и приперченная показным блеском и шиком, всегда сопутствующим Микки. Он появлялся и исчезал из жизни Леоноры, очаровывая ее своим обаянием, соблазняя сладкоречивыми словами, и вечно обещал в следующий раз остаться с ней подольше, заставляя поверить в то, что она важна для него, необходима ему.

Это было для Микки как раз то, что нужно. Его никогда не интересовали нужды Леоноры. Не интересовали и сейчас. Он приезжает для того, чтобы поиздеваться над ней, и сделает для этого все, что в его силах... Сначала маленькие злобные намеки исподтишка в присутствии жены, затем попытки встретиться наедине, может быть, даже опять затащить ее в постель... Это будет его месть за попытку зажить собственной жизнью. А если она не подчинится ему... Леонора содрогнулась. Инстинкт говорил ей, что никто не может доставить неприятности Микки Стюарту и остаться безнаказанным.

Эти горестные мысли прервал стук в дверь. Вытерев мокрое от слез лицо, Леонора взглянула на часы. Было несколько минут шестого. Гости, наверное, уже вернулись с прогулки, а ее не оказалось на месте. Этот стук означал, что ее ищут.

Соскочив с кровати, она схватила несколько салфеток, получше вытерла лицо, сунула ноги в сандалии и поправила волосы. Стук повторился, и Леонора попыталась взять себя в руки. Видимо, это Нора, желающая что-то сообщить перед уходом с работы.

Открыв дверь, она оторопела.

Эдвин!..

— Ага! Все-таки вы здесь!..

Он довольно улыбнулся. Настроив себя на чисто рабочий визит, Леонора оказалась застигнутой врасплох, ноги ее сразу стали как ватные.

— Я искал вас, чтобы отдать дневники Руфь, — продолжил Эдвин, показывая ей какой-то сверток. — Очень удачно, что вы оказались у себя. Можете сразу положить их в надежное место.

С большим трудом ей удалось взять сверток. С некоторым недоумением глядя на него, Леонора пыталась как следует осознать его присутствие и припомнить, чего ожидала от предполагаемой встречи. Только теперь все ожидания казались какими-то нереальными, шаткими и беспочвенными. С некоторым недоумением она смотрела на дневники, свидетельство далекого прошлого.

— Леонора?

Вопрос донесся до нее как будто издалека. Собственное прошлое Леоноры было слишком близким, грозило катастрофой, и теперь, когда Микки добрался до нее, она не знала, чем все это кончится.

— Что-нибудь не так?..

Совершенно не так... Грудь сдавило от предчувствия беды... Эдвин пришел совершенно не вовремя... Микки может причинить ей много зла... К глазам ее вновь подступили слезы. Не в силах произнести ни слова, Леонора только помотала головой.

— Вы же сказали, что хотите прочитать их. — Суровая нотка в голосе Эдвина резанула как ножом. — Но если передумали...

Она лихорадочно пыталась найти какое-то оправдание столь неприятному поведению.

— Извините, Эдвин. Я не... — Голос Леоноры дрогнул, набрав воздуха, она заставила себя продолжить. — Вы пришли в неудачное время. Но спасибо вам за...

Он резко подался вперед, и это быстрое движение заставило ее остановиться на середине фразы и невольно взглянуть ему в лицо.

— У вас какие-то неприятности, Леонора? Лучше бы вам рассказать мне о них, — решительно заявил Эдвин и прежде, чем она успела ответить, вошел внутрь и, обняв за плечи, подвел к ближайшему креслу и усадил туда, потом, взяв из ее рук сверток с дневниками и положив их на полку, закрыл дверь в коридор. — А теперь рассказывайте. Что вас так расстроило?

Понимая, что он ничем не может ей помочь, Леонора только покачала головой.

— Это не имеет к вам никакого отношения, Эдвин.

— Если вас беспокоят дела пансионата, то Чарли не будет возражать, если я вмешаюсь, — заверил Эдвин.

Раздраженная его настойчивостью, она поднялась с кресла.

— Это сугубо личное, тут вы не помощник. Пожалуйста...

— А вы попробуйте!..

Он стоял перед ней, человек-гора, прямо-таки излучающий непоколебимую уверенность, и Леонора чувствовала, как отступает перед ним ее воля. Она не знала, что делать, не видела пути разрешения проблемы.

Неожиданно Эдвин придвинулся еще ближе и взял ее в свои теплые объятия, прижав голову Леоноры к своему плечу и гладя по волосам.

— Все хорошо, — успокаивающе бормотал он. — Все будет нормально. Всегда лучше поделиться своим горем с кем-нибудь другим.

— Нет, не лучше!.. — выкрикнула она, впрочем, не отказываясь от его психологической поддержки и даже желая ее.

— Доверьтесь мне, — попросил Эдвин. — Рано или поздно вы поймете, что мне можно доверять. Так почему бы не начать сейчас?

Леоноре очень хотелось этого, но мысль о том, что придется объяснить все, останавливала ее. А что, если Эдвин неправильно поймет? Ведь он не жил в мире Микки Стюарта.

— Мне стыдно.

— Ну и что? Кто из нас без греха?

На нее вдруг нахлынул приступ острой тоски, спорить расхотелось.

— Дело в человеке, о котором я вам рассказывала, — торопливо призналась она со слезами в голосе. — Микки Стюарт. Завтра он приезжает. Вместе с женой. И ему известно, что я здесь...

Эдвина словно током ударило. Мощная грудная клетка вздыбилась, рука, гладившая ее по волосам, остановилась на полпути. Несколько секунд он, казалось, вообще не дышал. Да и она тоже!

Внезапно Леонору охватила страшная паника. Что она наделала, зачем рассказала?! Да, он хотел знать и попросил доверять ему. Но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Что, если Эдвин опять подумает о ней плохо...

Глава десятая

Дикая, примитивная ярость охватила Эдвина. Я не позволю ему вновь заполучить ее, не позволю причинить ей боль!.. Стоит ему коснуться Леоноры, и он может считать себя трупом! Потом сквозь заволокшую мозг багровую пелену ярости пробилась искра рациональной мысли, напомнившей о том, что необходимо действовать более тонко. Леонора не принадлежит ему, и Бог знает, какие чувства она испытывает к негодяю, у которого не хватило порядочности даже на то, чтобы оставить ее в покое. Эдвин шумно выдохнул. Ощущение того, что она балансирует на краю пропасти, что на кону стоит вся ее жизнь, заставило сердце Леоноры болезненно сжаться от страха, но за желаемое необходимо было бороться. Еще не зная как это делать, она подняла голову, готовая встретить неизбежное.

— Теперь понятно! — воскликнул он и, взяв Леонору за плечи, отстранил от себя. Она смело встретила его взгляд. — Так вот в чем причина вашей тревоги. Но чего именно вы боитесь и почему, Леонора? Расскажите мне все. Я смогу помочь, только если буду знать все подробности.

Какое облегчение! Эдвин не судил ее, а собирался выслушать, помочь... От пережитых эмоций кружилась голова, несколько раз глубоко вздохнув, Леонора постаралась сосредоточиться. Во рту у нее совсем пересохло. Сглотнув, она взглянула на него просящими о понимании глазами.

— Семья Стюарт владеет большой сетью отелей, они очень богаты... и влиятельны. Когда я услышала о предполагаемой женитьбе Микки Стюарта на Мадлен, то не захотела иметь с ним больше никаких отношений. Ее семья тоже не последняя в отельном бизнесе. Этот брак должен был сделать Микки еще более могущественным, и он сказал, что я могу подняться вместе с ним или...

На нее вновь нахлынули воспоминания.

— Или? — переспросил Эдвин.

— Если я не буду вести себя разумно, то может пострадать моя карьера. А если мне придет в голову попробовать подыскать себе другую работу, то нечего будет надеяться на хорошие рекомендации.

Эдвин нахмурился.

— Но моя мать сказала, что ваши рекомендации были превосходны.

— Просто Микки не ожидал моего ухода, думал, что сломил мое сопротивление, поэтому и не позаботился распорядиться об исправлениях в моем досье.

— Значит, вы уехали, не сказав ему куда?

— Никто не знал, что я предложила свои услуги вашей матери и получила эту работу. Как только это произошло, я упаковала вещи, уволилась и в тот же день покинула город. Фактически просто исчезла.

— Радикальный поступок, — сказал Эдвин.

Почувствовав в его голосе некоторое сомнение, обеспокоенная этим Леонора освободилась от удерживающих ее рук и, нервно пройдясь по комнате, вновь обернулась к нему.

— Я хотела порвать с прошлым окончательно, и работа в «Райском Уголке», вне его досягаемости, не связанная со знакомыми ему людьми, давала эту возможность. Мне казалось, что здесь он не доберется до меня и не сможет оклеветать.

— Не доберется? — резко спросил он, вопросительно глядя на нее.

Она покраснела, ненавидя себя за признание, которое необходимо было сделать.

— Мы были вместе три года. Не забывайте про знание некоторых интимных подробностей, Эдвин. И он использует это знание. Уверена, что использует...

Лицо Эдвина словно окаменело. Леонора ощутила исходящую от него волну осуждения. А как насчет его и Сьюзен? Она, во всяком случае, рассчитывала на брак с Микки.

— Вы все еще желаете его? — словно выстрелил он.

— Нет! — вспыхнула Леонора, инстинктивно выставляя вперед руки. — Тогда зачем бы мне все это? Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. Неужели вы не видите?

— Я вижу, до какой степени вас расстроил его приезд, а это означает, что ваши чувства к нему не умерли. В противном случае он никак не смог бы добраться до вас, — сурово отрезал Эдвин.

— Вы не понимаете одного, — горячо возразила она. — Для него вовсе ничего не кончено, и если вам кажется, что он оставит меня в покое по одной моей просьбе... — Леонора покачала головой. — Мое бегство от него говорило о том, что он мне не нужен, а этого Микки принять не в состоянии. Поэтому, стоило ему услышать, что я здесь, как он немедленно бросился вслед за мной, несмотря на все свои планы. Я ведь его не приглашала.

— Но это отнюдь не означает, что вы... что вам не захочется его, когда он окажется здесь.

— Но с ним жена!

— Леонора, вы можете говорить «нет» самой себе. — Эдвин медленно приблизился, словно прожигая ее взглядом. — И говорите это мне. Мало того, вы действительно можете в это верить, подкрепляя свою веру множеством причин. Но я спрашиваю не об этом.

— Тогда о чем же вы? — пробормотала Леонора, чувствуя, как по мере его приближения нарастает ощущение исходящей от него мужской силы, обволакивающей ее, вызывающей мурашки во всем теле, будящей первобытные желания, не дававшие ей спать по ночам.

Она желала Эдвина, а вовсе не Микки. Вся беда была в том, что он, должно быть, думает иначе.

— Мне кажется, что вас беспокоит то, какие чувства вы испытаете, когда он будет здесь... когда вы встретитесь лицом к лицу. Чувствами управлять нелегко. Что, если он вновь возьмет вас в свои объятия?..

Сопроводив свои слова действием, Эдвин медленно привлек ее к себе, но за этим вроде бы рассудочным действием чувствовалось нечто далеко не столь продуманное. Все естество Леоноры непроизвольно откликнулось на его прикосновение. А может быть, виновато было само его тело, прямо излучающее сексуальность?

— Когда вы ответили на мой поцелуй, там, у самолета... вы не вспоминали о нем?

— Нет. Я вообще не думала ни о чем, а только...

— Ответили мне?

— Да, — еле слышно произнесла она.

Голова Эдвина была наклонена к ней, и Леоноре захотелось, чтобы он поцеловал ее и этим как бы окончательно стер мешающий им образ Микки Стюарта.

— Тогда помните это, когда он приедет, Леонора. — Голос его был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Помните, как это было у вас со мной.

И тут он действительно поцеловал ее, и это был отнюдь не эксперимент с целью проверить реакцию Леоноры, не испытание их совместимости друг с другом, а полноценное лобзание, страстное и требовательное, мгновенно зажегшее в ней ответный огонь желания. Но горячего единения губ было совершенно недостаточно, их руки уже инстинктивно находили то, что им нужно.

Впоследствии невозможно было припомнить, она ли начала срывать с него одежду или же он с нее, — это был яростный, отчаянный, почти неосознанный порыв, стремление избавиться от всего, что еще разделяло их. На паузу, раздумья или на что-либо иное не было ни времени, ни желания. Наконец-то тела обрели полный контакт, обнаженная кожа с обнаженной кожей, руки Эдвина ласкали роскошные формы ее тела, пальцы Леоноры отчаянно впивались в крепкую мускулатуру могучего торса.

Рухнув вместе с ней на кровать, он оказался сверху, и, податливо прогнувшись навстречу, она охотно приняла его. Поймав взгляд Эдвина, Леонора увидела в нем яростное желание и ответила тем же самым... Обоих охватило нетерпение, противостоять которому было невозможно.

Почувствовав, как он вошел в нее, Леонора, содрогнувшись от вспышки неистовой страсти, обхватила его ногами и еще крепче прижала к себе.

С этого момента в целом мире не осталось ничего, кроме ощущения его мощных, ритмичных движений и того, как откликается на них все ее естество, все ближе и ближе подходящее к пику блаженства, настолько огромного, что, казалось, уже не умещающегося в пределах физического тела.

Она вскрикнула, и в этот же самый момент все внутри нее словно взорвалось вспышкой наивысшего экстаза, и мужчина, разделивший с ней все эти почти запредельные ощущения, замер, крепко сжав ее в своих надежных объятиях.

Дыхание их постепенно успокаивалось. Они не произнесли ни слова, да это было и ни к чему, — ощущения, которые трудно было описать словами, говорили сами за себя.

Леонора чувствовала, что испытала нечто, чего не испытывала никогда в жизни, — вспышку первобытной страсти, противостоять которой было невозможно, — но совершенно не стыдилась этого... Находиться в объятиях этого мужчины вполне естественно, именно здесь и было ее место. Чем дольше она думала об этом, тем больше убеждалась в том, что им суждено было сойтись вместе и что именно так все и должно быть между мужчиной и женщиной. Жаль только, что она не знала этого раньше!.. Тогда никакой Микки Стюарт не смог бы ее обмануть.

Перебирая пальцами упавшие ему на грудь пряди волос Леоноры, Эдвин произнес твердо и решительно:

— Микки Стюарт тебе больше не понадобится!

Микки? Эта часть ее жизни казалась теперь далекой и незначительной.

— Не понадобится, — горячо подтвердила она.

— Завтра я буду здесь, чтобы дать ему понять, что он тебе больше не нужен.

Здесь? Имеет ли он в виду ее постель?

— Я присоединюсь к тебе и твоим гостям за ужином, но приду пораньше, — сказал Эдвин, явно обдумывая какой-то сложившийся в голове план.

Леонора попыталась догадаться, в чем именно он заключался. Неужели Эдвин появится с ней вместе на людях, покажет Микки, что она не одинока? Еще как не одинока!..

— Подойду как раз к сбору гостей, — уточнил Эдвин.

— К сбору гостей! — Леонора выскользнула из его объятий и взглянула на часы. Было уже шесть. — Мне пора. — Смущенно покраснев, она повернулась к нему. — Это моя работа, Эдвин.

— Долг превыше всего, — спокойно согласился он.

Выбравшись из постели, она прошла в ванную, пустила воду, спрятала волосы под резиновую шапочку и, только встав под горячие струи, получила наконец возможность спокойно подумать. Внезапно ее осенило — и до и после случившегося все мысли Эдвина были только о Микки, о своих чувствах он не сказал ни единого слова!.. Может быть, просто в нем заговорил присущий мужчинам соревновательный дух? Но тут же все внутри нее воспротивилось этому предположению. Эдвин желал ее еще тогда, когда понятия не имел о существовании Микки, следовательно, тот здесь ни при чем. Абсолютно ни при чем! Это просто случайный эпизод в процессе их сближения.

Но вспомнилось и другое: они никак не предохранялись. Ну что же, она все равно принимает таблетки и вред ли рискует забеременеть, как, впрочем, и заразиться от Эдвина, только недавно разорвавшего длительную связь с другой женщиной. Но все же об этом надо будет поговорить.

С другой стороны, все произошло без всяких прелюдий с обеих сторон, что говорило о силе взаимного влечения. Стоило Эдвину поцеловать ее, как она тут же забыла о Микки, о работе, обо всем на свете. Столь полного забвения Леонора не переживала никогда в жизни! И это должно было означать нечто особое и важное. Другого объяснения просто не могло быть.

Помывшись, она закрыла воду, вытерлась и нанесла на лицо свежую косметику. Интересно, ушел ли Эдвин после того, как объяснил ей свои планы на завтра? И предусмотрено ли в этих планах нечто большее, чем улаживание проблемы с Микки Стюартом?

Перед тем как выйти, Леонора завернулась в полотенце. В данном случае подобная стыдливость могла показаться довольно глупой, но было не совсем удобно появляться обнаженной теперь, когда огонь страсти угас... Все это было так ново!.. Ее, конечно, беспокоило то, как он воспринял столь внезапно возникшую интимную близость.

Когда Леонора открыла дверь ванной, Эдвин был уже полностью одет и, стоя у стола, разворачивал сверток с дневниками. Повернувшись, он окинул ее оценивающим взглядом.

— С тобой все в порядке?

— Да. — На ее губах появилась ироничная улыбка. — Немного ошеломлена...

Эдвин понимающе кивнул.

— Я не подумал о безопасности.

Она почувствовала огромное облегчение. Его забота была очень практичной, но все же это была забота.

— Некоторое время я принимаю таблетки. У меня проблемы... — Леонора запнулась, поняв, что нет никакого смысла объяснять ему, в чем именно заключаются ее сугубо женские проблемы, и просто добавила: — Короче, беременность исключена...

Он улыбнулся столь же иронично.

— Обычно я веду себя более ответственно. Но риска заразиться от меня нет.

— От меня тоже.

— Тогда нет проблем.

Может быть, и нет — для двух здоровых, взрослых людей, только что утоливших жажду друг друга, подумала Леонора, ожидавшая чего-то большего, чем этот прагматичный разговор. Он двинулся к ней, в который уже раз заворожив своей мощью и уверенностью в себе.

— Пойду. Тебе надо работать. — Эдвин ободряюще положил руки на ее плечи и поцеловал в лоб. — Не забудь только, что завтра, когда прибудет Микки Стюарт, ты должна помнить только о нас с тобой. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Жди меня к шести часам. Я не дам тебя в обиду. Хорошо?

— Да. — Неужели это было так важно для него — стереть всякую память о Микки? — Спасибо тебе... — добавила она, тоже заглядывая ему в глаза.

Эдвин внезапно улыбнулся.

— Рад был стараться!..

Не в силах оторвать от него взгляда, Леонора дождалась, пока он закроет за собой дверь, и только потом, почувствовав укол совести, сбросила с себя полотенце и торопливо оделась.

Слова Эдвина о том, что он не даст ее в обиду, все еще звучали у нее в ушах. Услышать такое от Микки было просто невозможно, да и у ее матери не было ни одного мужчины, на которого можно было бы положиться. Эдвин, по крайней мере, оставил после себя хотя бы одно хорошее впечатление — на него положиться можно — и Леонора не сомневалась в том, что он сдержит свое слово.

Но как у них сложится после отъезда Микки? Неужели она станет для него очередной Сьюзен? Служить для его удовольствия?..

Для этих вопросов сейчас не время, подумала она. Ее ждут гости, и все остальное должно быть отброшено. До завтра не так уж и далеко... Микки... Эдвин...

Принимать приезжающих гостей входило в ее обязанности, но при виде Микки Стюарта с женой сердце Леоноры болезненно сжалось.

Он вылез из джипа первым. Светло-каштановые волосы, идеальный золотистый загар, ослепительная белозубая улыбка на красивом лице, настолько красивом, что заставило бы растаять любую женщину. Но только не Леонору. Было очень странно вновь видеть его, уже зная, что за этим роскошным фасадом скрывается развращенное сердце, которому нельзя доверять.

— Леонора! — воскликнул он, как будто ее вид доставил ему крайнее удовольствие. — Какое счастье встретить в этой глуши знакомое лицо!..

Его обаяние на этот раз не возымело на Леонору никакого действия, хотя раньше переворачивало все внутри нее, заставляя забыть сомнения и печали. Теперь же губы даже не сложились сами в традиционную приветственную улыбку, пришлось выдавливать ее из себя.

— Странно видеть тебя вне города, Микки.

Даже в шортах, рубашке и спортивных туфлях он выглядел горожанином. На его высокой, атлетически сложенной фигуре любая одежда сидела прекрасно.

— Новые задачи всегда поднимают дух, — ответил Микки, похотливо оглядывая ее с головы до ног и одновременно протягивая руку вылезающей из джипа жене.

Поморщившись от его откровенной наглости, Леонора переключила свое внимание на женщину. Темно-оливковая кожа придавала ей довольно экзотический вид. Все это дополнялось ярко-красными шортами, вручную раскрашенной абстрактными узорами майкой и шикарной соломенной шляпой с одним искусственным цветком мака на полях. Она была миниатюрной, с почти мальчишеской фигурой и маленькими, упругими, явно не нуждающимися в бюстгальтере, грудями.

Леонора, одетая как обычно, в шорты и рубашку цвета хаки, внезапно почувствовала себя совершенно бесцветной, но сразу же выкинула эту мысль из головы. У нее не было никакого желания соревноваться с женой Микки.

Продолжая улыбаться, она сказала:

— А вы, должно быть, Мадлен. Добро пожаловать в «Райский Уголок»!..

— Спасибо. Здесь просто замечательно, — ответила та с приятным легким французским акцентом. — Похоже на увлекательное приключение.

— Надеюсь, вы не разочаруетесь, — ответила Леонора, видя, что Мадлен двинулась по дорожке к веранде.

Микки следовал на шаг позади нее.

— Вы организовали все, о чем я просила, когда звонила сегодня утром? — спросила Мадлен, остановившись.

— Да, конечно, — подтвердила Леонора.

— И поездка на лодке по реке?

— Проводник будет здесь к тому времени, как вы устроитесь в своих апартаментах.

Жена Микки восторженно захлопала в ладоши.

— Мне не терпится поскорее увидеть все это.

При ближайшем рассмотрении Мадлен оказалось моложе. Ей было не более двадцати. Симпатичное лицо, украшением которого являлись большие, темные, горящие энтузиазмом глаза, обрамляли подстриженные а-ля паж черные волосы.

— Думаю, что мне придется пропустить эту поездку, Мадлен, — непринужденно сказал Микки, когда они начали подниматься по ступенькам на веранду.

— Но я уже заказала ее! — запротестовала та, обиженно надув губы.

— Можешь поехать одна, кошечка, — снисходительно разрешил он. — Мне надо ознакомиться с пансионатом, посмотреть, как тут идут дела.

— Опять дела! — обиженно вздохнула Мадлен.

Не обращая внимания на жену, он взглянул через ее плечо своими янтарными, как у тигра, глазами на Леонору.

— Я хотел бы, чтобы мне все показали.

Подразумевалось, разумеется, что показывать должна она. Но об этом не могло быть и речи. Она не позволит над собой издеваться!..

— Как хочешь. Дам тебе сопровождающего, он покажет и объяснит все, что тебе нужно.

— Полно тебе, Леонора, — вкрадчиво начал Микки, подталкивая жену к веранде, чтобы оказаться лицом к лицу с бывшей любовницей. — Неужели я не достоин того, чтобы моим сопровождающим была ты?

Она попыталась изобразить на лице сожаление.

— Мне жаль, но сегодня я очень занята.

— О, уверен, что тебя сможет кто-нибудь заменить.

— Это не большой городской отель, Микки, здесь все организовано совсем по-другому, — объяснила она деловым тоном. — Весь мой персонал отвечает за свой, строго определенный участок работы...

— А у меня есть особое пожелание, к которому, не сомневаюсь, твои работодатели должны прислушаться, — отрезал он, бросая на нее суровый взгляд.

Это походило на шантаж, но мысль о том, что за ее спиной стоит Эдвин, придала ей смелости.

— Могу предоставить тебе сопровождающего, — упрямо повторила Леонора. — Однако если ты желаешь договориться о чем-то с семьей хозяев, то, насколько я знаю, этим вечером здесь будет Эдвин Ридc.

И он уж не уступит твоему желанию, подумала она с облегчением.

— А! Значит, мы можем отложить это дело до его прибытия, Микки, — воскликнула Мадлен и взяла его под руку. — Мне хочется, чтобы ты был со мной.

— Что ж, если это так важно для тебя, кошечка... — Он похлопал жену по руке и вновь обернулся к Леоноре. Улыбки в его глазах не было, в них ясно читалось обещание любой ценой сделать по-своему. — Я встречусь с Эдвином Ридсом...

— В шесть часов гости обычно собираются в баре, чтобы выпить перед обедом, — сообщила она, отходя назад, чтобы освободить дорогу носильщику.

— Ключ в двери, Джерри.

— Да, мадам. Следуйте, пожалуйста, за мной, господа.

Вдали показался направляющийся в их сторону джип.

— Это ваш проводник, — показала Леонора. — Как только будете готовы...

— Мы не задержимся, — заверила ее Мадлен, нетерпеливо увлекая за собой Микки.

Глава одиннадцатая

Наблюдая за входящими в здание Стюартами, Леонора думала, что жена Микки не имеет никакого понятия, за кого вышла замуж. А может быть, и имеет, но довольствуется тем, что он ей дает. Ведь если бы не этот брак, Леонора сама до сих пор находилась бы в плену его обаяния. Впрочем, эта мысль была не слишком приятна...

Как бы то ни было, она никак не могла успокоиться после этого, стоящего столько нервов, столкновения. Сделав несколько глубоких вдохов, Леонора направилась к джипу, чтобы дать инструкции проводнику. Он может подождать Стюартов внутри. Не стоит встречаться с ними лишний раз без крайней необходимости. Можно надеяться, что к тому времени Эдвин будет рядом.

Ближе к вечеру уверенность Леоноры в его поддержке начала колебаться. Могла ли она действительно доверять мужчине вроде Эдвина после трех лет, проведенных с Микки?

Но он был совсем другим, уверяла себя Леонора. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Кроме того, Эдвин не скрывался за фасадом своего великолепия. В нем не было ничего эфемерного, он был скроен из более основательной материи, не подверженной скорым переменам. Или, может быть, это ей только кажется?

Микки умел влиять на людей и заставлял их делать то, что ему было нужно. Он не будет откровенно демонстрировать Эдвину, что безжалостно сметает все, что стоит у него на пути, а обратится к нему как к равному себе человеку, знающему, что такое жизнь и с чем ее едят, как мужчина к мужчине. И исподтишка подпортит ее репутацию, скрывая явную ложь за полуправдой и, может быть, даже намекнет на то, что она проложила себе дорогу при помощи постели.

Получив столь пикантную информацию из первых уст, останется ли Эдвин по-прежнему на ее стороне? Ведь что он, на самом деле, о ней знает, кроме того немногого, что она рассказала сама?

Но если даже Эдвин не отвернется от нее, как можно быть уверенной, делает он это из-за того, что поверил ей, или из желания продолжать завязавшиеся интимные отношения?

И это беспокоило Леонору больше всего.

Десять минут седьмого, а Эдвина все нет!

Леонора закончила представление Стюартов другим гостям, прибывшим еще перед обедом, пострадав при этом от фамильярности Микки, с фальшивой искренностью обнявшего ее и громогласно объявившего об их прежней совместной работе. Когда она ускользнула из его рук под предлогом приготовления сандвичей, Леонора вся горела от унижения.

Не надо было ей надевать это платье, его тоненькие бретельки открывали слишком много возможностей для его пальцев. Леонора выбрала его из-за ярко-желтого цвета и наличия соответствующих туфель, этот наряд всегда предавал ей уверенности, в которой сегодня она особенно нуждалась. К тому же ей хотелось выглядеть как можно лучше перед Эдвином! Но не было ли ошибкой рассчитывать на него?

Она была уже на полпути от бара к кухне, когда услышала звук подъехавшей машины, явно более мощной, чем принадлежащие пансионату джипы. Сердце Леоноры дрогнуло, ее охватило смешанное чувство облегчения и надежды одновременно. Это наверняка Эдвин!

Совершенно забыв о сандвичах, она резко повернулась и с бьющимся сердцем бросилась к дверям, выходящим на веранду. Он бы ей так нужен. Все сомнения насчет мотивов его поведения тотчас же исчезли. При приближении Леоноры двери автоматически раскрылись, и, выбежав на веранду, она замерла как вкопанная.

Это был действительно он.

Большая, мощная фигура обходящего капот машины Эдвина, хорошо выделялась на фоне закатного неба. Увидев поджидающую его Леонору, он остановился, и сердце ее забилось еще сильнее. Длинные горизонтальные желтые полосы позади черных силуэтов деревьев у далекого горизонта, пурпурно-красные кучевые облака над ними — и этот человек... Его, казалось, прославляла сама природа...

Эдвин двинулся к веранде. Леонора чувствовала, что ноги ее дрожат, в голове снова и снова крутилось его имя: Эдвин, Эдвин, Эдвин.

Она даже не услышала, как позади нее открылась дверь.

Зато услышала голос, ненавистный, самоуверенный:

— А! Вот и мистер Ридc...

С замиранием сердца Леонора почувствовала рядом с собой Микки, и вновь его рука по-хозяйски обняла ее за плечи, прямо на виду у Эдвина!

Окаменев от неожиданности, Леонора увидела, как замедлились шаги Эдвина. Ее охватил ужас... Что он может подумать при виде этой сцены?

— Добрый вечер, Леонора, — холодно поздоровался Эдвин, подойдя поближе.

Его бесстрастность развязала ей язык.

— Я ожидала вас раньше, Эдвин, — отрезала она, обиженная тем, что его опоздание поставило ее в столь неудобное положение.

Поддавшись внезапному порыву и не думая о том, как это может выглядеть со стороны, она отбросила руку Микки и, отступив на шаг, указала на него рукой.

— Это один из наших гостей, Микки Стюарт... А это — Эдвин Ридc. Микки выразил желание обсудить с вами кое-какие вопросы. А я, если вы меня извините, займусь другими гостями.

Вне себя от ярости, Леонора оставила их наедине. Пусть заводят свой мужской разговор, негодуя подумала она. Пусть Микки говорит за ее спиной все, что захочет. Пусть Эдвин верит всему, чему захочет. Она же укроется своей броней и не позволит никому из них даже коснуться ее. Глупо, глупо было рассчитывать на кого-либо еще, кроме себя! А в особенности на мужчин, любящих украшать свою постель понравившимися им женщинами.

Один из официантов предлагал гостям сандвичи. Жена Микки, нисколько не обеспокоенная отсутствием мужа, оживленно беседовала с семейной парой, посетившей сегодня ущелье, и даже не обратила внимания на присоединившуюся к гостям Леонору. Но стоило Микки войти вместе с Эдвином, как взгляд ее приковался к ним.

— О... великолепно! — выдохнула Мадлен с девичьим восторгом, лишний раз свидетельствующим о том, какое впечатление производит Эдвин на женщин.

Тем не менее, несмотря на то что внимание всех присутствующих было обращено на него, Эдвин смотрел только на Леонору, повергая ее в трепет.

Микки что-то говорил ему в своей обычной доверительной манере, но на лице Эдвина не было заметно никаких эмоций. Когда они подошли поближе, он повернулся к своему собеседнику и произнес четко выделяя слова:

— Вы разговариваете не с тем человеком. Пансионатом занимается мой брат Чарли, а он был счастлив оставить его на надежное попечение Леоноры.

Значит, Микки уже пытается договориться через ее голову, подумала она, хоть Эдвин действительно был не тем человеком. Это означало, что следующим на очереди стоял Чарли.

Микки нахмурился.

— Но это же ваше совместное владение.

— Если вы говорите о семье, то это так. Но мы не вмешиваемся в сферу интересов друг друга. — И с неодобрительной гримасой на лице Эдвин пресек все возможные дальнейшие расспросы со стороны Микки. — Хотя должен добавить, что семья всегда защищает интересы любого своего члена, если только возникает такая необходимость. — Его взгляд нашел Леонору. — Мы здесь держимся друг друга.

Эта резкая отповедь повергла ее в еще большее смятение. Выходит, он смотрит на нее как на свою? Но будет ли она в безопасности от Микки, что бы тот ни наговорил?..

— Вы из Ридсов? — спросил один из гостей, очевидно заинтересовавшийся этим обменом любезностями.

Эдвин повернулся к нему с легкой улыбкой на губах.

— Да. Эдвин Ридc. Мое дело — скотоводство. А вы?..

Последовало представление и обмен рукопожатиями. Явно проявляющий интерес к скотоводству гость не замедлил обрушить на Эдвина град вопросов.

— Видите ли, прежде всего необходимо быть готовым к любым неожиданностям, — ответил Эдвин. — Сегодня, например, одного из моих людей сбросила с себя лошадь, и похоже на то, что он сломал себе спину.

Гости дружно выразили свое сожаление и сочувствие такому несчастью. Леонора нахмурилась. Не в этом ли причина его позднего прибытия?

— О скорой помощи в наших местах не может быть и речи, — продолжил он, — поэтому, получив инструкции врачей по радио, мы погрузили его в самолет и отправили в госпиталь.

— А о нем есть какие-нибудь известия? — спросила Леонора, чувствуя себя виноватой за то, что интересовалась только собой, в то время как один из людей Эдвина, может быть, борется сейчас за свою жизнь.

— Нет. — Он смерил ее взглядом. — Мы отправили его в половине шестого. Я распорядился позвонить, если поступит какая-либо новая информация.

— Да, конечно, — торопливо кивнула она. — Хочешь что-нибудь выпить?

— Пожалуй... — Эдвин кивнул в сторону бара. — Наверное, придется налить самому.

В это время бармен как раз направлялся к группе гостей, неся поднос с коктейлями.

— Я налью тебе сама, — предложила она, надеясь хоть немного побыть с ним наедине.

— Спасибо, — сухо поблагодарил он, словно не ожидая от нее ничего иного.

Это только усилило ее неуверенность. Когда они двинулись в направлении бара, Мадлен вдруг воскликнула:

— Микки, почему здесь это называется скотоводческой фермой, а не ранчо?

— Возможно потому, что для доставки скота на рынки они используют длинные, как вагоны, автофургоны, до пятидесяти метров в длину, — ответил кто-то.

— Да, и когда они на дороге, лучше убираться куда-нибудь подальше, — подхватил другой гость и, чувствуя на себе внимание остальных, начал рассказ о своем опыте встреч с такими фургонами.

Быстро же они забыли о бедном скотоводе, подумала Леонора, понимая, что на его месте мог оказаться и сам Эдвин... Какие чувства она бы тогда испытывала? Даже в теперешнем ее разобранном состоянии Эдвин задевал в ней какие-то чувствительные струнки.

— Мне очень жаль... этого скотовода, — пробормотала она.

И прости за неприветливую встречу, подумала она, не в состоянии сказать это вслух.

— Извини, не смог приехать вовремя, — тихо ответил Эдвин, еще более усугубив ее беспокойство.

— Искалеченный скотовод гораздо важнее, — возразила Леонора.

— Есть раны, которые не так легко увидеть.

Сердце ее дрогнуло. Кого он имеет в виду?

Ее? Себя? Микки?.. Бросив на Эдвина вопросительный взгляд, она зашла за стойку бара, чтобы обслужить его.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты посадила меня в конце стола, между Микки и Мадлен Стюарт. А сейчас я хочу виски. Безо льда.

Слегка трясущимися руками Леонора взяла бутылку виски, гадая при этом о том, какие гадости нашептал Микки на ухо Эдвину.

— Зачем ты хочешь сесть именно там? — спросила она, наливая ему виски.

— Более того, хочу, чтобы ты села на другом конце стола, подальше от него.

И подальше от Эдвина тоже. Она не сможет слышать их разговора. Но это нечестно! Как же тогда ей можно будет защитить себя? Разозленная тем, что не в состоянии влиять на ситуацию, Леонора протянула ему стакан с виски.

— А что, если мне этого не хочется? — с вызовом спросила она.

В его глазах промелькнуло что-то похожее на раздражение.

— Тебе нравится, когда он хватает тебя руками?

— Нет! — выкрикнула она, содрогнувшись.

— Хочешь услышать, что по-прежнему нужна ему?

— Ты же знаешь, что нет!

— Откуда мне знать, Леонора? — Он отпил глоток виски. — Я ведь не знаю, что произошло между вами после его прибытия. Знаю только, что ты проигнорировала меня на веранде.

— Ничего между нами не произошло! — рассерженно прошипела Леонора. — Просто мне не понравилась сцена, которую устроил Микки к твоему приезду.

— Бегство от действительности никогда еще ничего не решало.

— Может быть, я просто не совсем ясно соображала.

— Видимо, так. На мой взгляд, его жена очень привлекательна. Ты ревнуешь?

— Ни в коем случае.

— Тогда почему так возражаешь против того, чтобы разместиться так, как я предлагаю?

— Потому что... — Леонора замолчала. Спорить с ним было просто глупо, она была права, когда ушла, оставив их одних. Пусть Микки говорит, что ему заблагорассудится. Пусть Эдвин верит, чему хочет. Что будет, то будет, только без ее участия. — Хорошо! Делай, как знаешь! Надеюсь, что ужин доставит тебе удовольствие!

Бармен вернулся назад, и, воспользовавшись этим предлогом, Леонора оставила Эдвина, вернулась к гостям. Он тоже присоединился к группе и завел оживленный светский разговор с Мадлен. Собственно, разговор был не совсем светским, скорее Эдвин удовлетворял ее живейшее любопытство по поводу себя, и Микки был вынужден выслушивать все это, лишь изредка, при случае, вставляя отдельные фразы.

Когда пришло время рассаживаться за столом, Леоноре даже не пришлось вмешиваться. Эдвин занял место в конце стола, Мадлен быстро уселась справа от него, и Микки ничего не оставалось, как пристроиться слева. Другие гости расселись как попало, оставив место во главе стола для нее, поскольку именно там она сидела за обедом.

С этого момента, как показалось Леоноре, инициативу взял на себя Эдвин, превосходно играя роль радушного хозяина. Он занимал всех, шутил, острил, был душой компании, и все гости внимательно и с удовольствием слушали его рассказы о себе и местных достопримечательностях.

Она сомневалась даже, распробовали ли гости то, что ели. Никто, во всяком случае, не сказал о еде ни слова, все были слишком заняты беседой. Время от времени Эдвин обращался к ней, заставляя вступать в разговор, и Леоноре приходилось играть роль гостеприимной хозяйки, но, вспоминая два предыдущих ужина, где он отнюдь не блистал красноречием, она осуждала этот спектакль за его стремление поставить себя выше всех.

Скорее всего Микки не слишком нравилось то, что Эдвин оказался в центре всеобщего внимания. Ну и что? К чему все это? Неужели только для того, чтобы доказать свое превосходство перед воображаемым соперником? Если так, то он выбрал неверный путь. Леонора предпочла бы, чтобы Эдвин сидел сейчас рядом с ней, уделяя ей то внимание, которое так щедро расточает на других.

После главной перемены Мадлен удалилась в дамскую комнату. Подкрасить губы и подушиться, чтобы произвести еще большее впечатление на Эдвина, мрачно подумала Леонора. Одна из женщин спросила ее о заказанной на завтра корзинке с провизией для пикника, а остальные гости занялись разговором друг с другом.

Леонора заметила, как Микки, наклонившись, прошептал что-то человеку, полностью переигравшему его в этот вечер. Лицо Эдвина словно окаменело, глаза сузились. Наклонившись, он, в свою очередь, сказал Микки нечто, от чего ее бывший работодатель словно окаменел в кресле.

Двое мужчин скрестили взгляды в долгой, молчаливой дуэли, мысленно обмениваясь невысказанными вслух словами. Лицо Эдвина приняло жесткое, безжалостное выражение. Что бы ни произошло между ними, это совсем не было шуткой, и у Леоноры почему-то появилась неприятная уверенность, что причиной столкновения была именно она.

Мадлен вернулась на свое место.

Неожиданно вошедший служащий пансионата сообщил, что Эдвина зовут к телефону. Разговор замолк, внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем.

— Извините меня, — сказал он, вставая из-за стола, и направился к двери, ведущей в холл.

Поданный десерт вновь вернул внимание гостей к еде. Леоноре же было совсем не до десерта, ее аппетит пропал окончательно. Что бы там ни случилось между Микки и Эдвином, это может только ухудшить ее положение. А ведь Стюарты пробудут здесь еще целых два дня...

За столом то и дело раздавались похвалы лимонному суфле. Леонору спрашивали о шеф-поваре и о других сюрпризах, которых можно было от него ждать, и она заверила, что им должно понравиться все, чтобы приготовит Антонио, но часто меню зависит от самих гостей.

— Леонора...

Голос Эдвина заставил дрогнуть ее сердце. Повернувшись, она увидела его стоящим в дверях, ведущих на веранду. Вид у него был настолько авторитетным, что не допускал никаких возражений.

— Могу я с вами поговорить?

Вопрос был задан вежливым, но непререкаемым тоном, оставалось только подчиниться.

— Да, конечно. Извините меня, — сказала она гостям, поднимаясь из-за стола.

Мысли ее были в полном беспорядке. Если Эдвин получил плохие новости, ему придется уехать. Несмотря на ее недавнее недовольство им, Леонора этого вовсе не хотела. Ноги ее так дрожали, что нелегко было пересечь комнату, сохранив при этом достойный вид.

Он осторожно увлек ее из столовой. Рука Эдвина, держащая ее за локоть, была теплой, и, когда он отпустил Леонору, ей неожиданно стало холодно. Неужели Микки восстановил его против нее, а может быть, она сделала это сама? Внутри словно разверзлась зияющая пустота.

— Что-нибудь с твоим пастухом? — спросила Леонора, не глядя ему в лицо.

— С ним все в порядке. Спинной мозг не пострадал.

— Рада это слышать!

— Я вызвал тебя вовсе не по этому поводу. Посмотри на меня, Леонора.

Эта просьба прозвучала как команда.

Сердце ее болезненно сжалось от нехорошего предчувствия. Собрав последние силы, она повернулась, не ожидая для себя ничего хорошего.

Взгляд Эдвина был серьезен и решителен.

— Ты не можешь оставаться здесь, — объявил он. — Я позвонил Чарли и ознакомил его с ситуацией. Он вылетит сюда утром. Как можно раньше...

Леонору охватила паника. Что Микки рассказал ему о ней? Почему Эдвин впутал в это дело Чарли? Уволят ли ее с работы всего лишь на основании слов одного человека? Хотя, разумеется, это был не просто человек со стороны, а бывший ее работодатель!

— Что ты сказал Чарли? — в отчаянии спросила она, желая знать, против какого обвинения должна защищаться.

— Достаточно, чтобы он понял: Стюарт угрожает его бизнесу, — сердито ответил Эдвин. — Мне надо, чтобы ты пошла к себе, собрала вещи и была готова к отъезду. А я пока займу чем-нибудь Стюартов.

— Но куда я поеду? Ты не можешь заставить меня сделать это просто так, — запротестовала Леонора. — Объясни хотя бы, в чем дело? Неужели я этого не заслуживаю?

Что все-таки сказал ему Микки? Чем он может угрожать? И почему ей надо уезжать?..

— Я просто-напросто хочу сберечь твое доброе имя и хорошую репутацию пансионата, — парировал он, нахмурясь. — А что до того, куда ты едешь... Ко мне, разумеется. Просто проведешь уик-энд на станции. Как только Стюарты уедут, ты вновь приступишь к своей работе.

Значит, ее не увольняют!

— Я должна ехать... с тобой? — ошеломленно переспросила она.

— Обещаю, что у меня ты будешь в полной безопасности. Разве тебе не достаточно моего честного слова?

— В безопасности... от Микки, ты хочешь сказать? — уточнила Леонора, пытаясь разобраться в водовороте нахлынувших на нее вопросов.

— И от меня тоже... если это тебя беспокоит, — резко ответил он.

Она покачала головой, прекрасно зная, что может не бояться насилия со стороны Эдвина. Но прибегать к столь экстраординарным действиям...

— Я хочу знать, что сказал тебе Микки. Почему ты это делаешь? — почти выкрикнула она.

— Потом, — нетерпеливо отмахнулся Эдвин. — Есть какие-нибудь распоряжения на сегодня, которые тебе надо отдать перед отъездом? — спросил он, очевидно считая, что согласие уже получено.

Было совершенно ясно, что у нее нет никакого выбора, Эдвин и Чарли уже приняли решение за нее.

— Нет, — подумав, ответила Леонора, пытаясь мысленно приноровиться к совершенно новым для нее обстоятельствам. — Хотя обычно перед тем, как гости отправляются отдыхать, я осведомляюсь, всем ли они довольны.

— Ты можешь сделать это перед уходом. А как насчет завтрашнего утра? Завтрак? Экскурсия?..

Она мысленно перебрала возможные проблемы, но не обнаружила ни одной серьезной.

— Мероприятия запланированы заранее, все должно пройти без сучка и задоринки. Обычно этим занимается дежурный администратор.

— Отлично! Тогда иди и собери то, что тебе может понадобиться. А я пока займу гостей. Только долго не задерживайся. — Его губы скривились в презрительной усмешке. — Я уже сыт этими Стюартами на всю оставшуюся жизнь...

Глава двенадцатая

Ошеломленная столь неожиданным поворотом событий Леонора вернулась в дом, чтобы выполнить инструкции Эдвина. Ей понадобилось немалое усилие, чтобы стряхнуть с себя эмоциональное оцепенение, в котором она находилась с самого момента его прибытия сюда. Одно, однако, успокаивало. Эдвин действительно приехал, чтобы поддержать, защитить ее, а сейчас собирается спасти от кошмарной перспективы дальнейшего общения с Микки.

Хотя, несмотря на испытываемое чувство облегчения, в действиях Эдвина было что-то унизительное... Увозить ее отсюда... Рассказывать обо всем Чарли... И только потому, что она отвергла притязания этого человека, захотела покончить со своим прошлым.

Интересно, удавалось ли это кому-нибудь вообще, подумала Леонора.

С другой стороны, может быть, она просто преувеличивает свою роль во всей этой истории. Возможно, дело как раз в пансионате, над которым повисла угроза со стороны Микки и контролируемой его семьей сети отелей. А требование показать ему отель объясняется гораздо более серьезными мотивами, чем стремление остаться с ней наедине...

Несколько успокоив себя тем, что в любом случае вскоре узнает все от самого Эдвина, Леонора принялась раздумывать над тем, какую одежду взять с собой на уик-энд. Ведь она не просто бежит, не просто прячется от Микки Стюарта. Придется провести весь этот уик-энд с Эдвином... в его доме.

В полной безопасности, сказал он, и его слову можно было верить. В этом Леонора не сомневалась. Основной вопрос был в том, могла ли она доверить собственную безопасность самой себе? Сегодня по ее собственной вине между ними вновь установилась дистанция, и хотя это могло быть вполне разумным решением, захочет ли Эдвин преодолеть ее в очередной раз.

Что же все-таки сказал ему Микки?

Беспокойство не отпускало Леонору. Однако пришлось заставить себя собираться. Уикэнд, проведенный с Эдвином, должен дать ответы на все вопросы. Окажется она в безопасности или нет, это все-таки лучше, чем оставаться здесь в компании Микки Стюарта.

Приняв в ее отсутствие на себя роль хозяина, Эдвин сел за столом на ее место. Открыв дверь, Леонора заметила, что он по-прежнему продолжает занимать внимание гостей, хотя и сохраняя некоторую дистанцию со Стюартами. Оставив чемодан снаружи, Леонора вошла в столовую, с некоторым трепетом пытаясь сообразить, каким образом он собирается организовать их отъезд.

Поднявшись с кресла, Эдвин привлек ее ближе к себе и, улыбнувшись, обнял за талию под взглядами всех присутствующих за столом гостей.

— Все готово? — спросил он, взглядом показывая ей не возражать.

— Да, — пробормотала она, чувствуя, как его рука по-хозяйски легла ей на бедро.

Эдвин переадресовал улыбку гостям, наблюдающим за ними с нескрываемым интересом.

— Должен извиниться за то, что вам придется завершить ужин без нас, — самым любезным тоном произнес он. — Дела призывают меня вернуться на станцию, а у Леоноры начинается свободный уик-энд. Поэтому я предложил ей лично ознакомиться с тем, что представляет собой тамошняя жизнь. — И, обернувшись к ней с доверительной, интимной улыбкой, Эдвин добавил: — Не могу же я, в конце концов, рассчитывать на то, что она выйдет за меня замуж, не узнав, на что идет.

Выйти замуж!..

Леонора была настолько ошеломлена, что лишилась дара речи, но каким-то образом ей все же удалось изобразить на лице улыбку.

Рассмеявшись, один из гостей заметил:

— Что ж, после такого объявления ваши намерения вполне понятны, Эдвин.

— Один из главных принципов выживания в нашей глуши гласит — бери быка за рога, — отшутился он. — И когда неожиданно появляется такая женщина, как Леонора, нужно быть полным идиотом, чтобы этого не сделать.

Она почувствовала, что краснеет, и, не зная, куда спрятать глаза, подняла их на Эдвина. Это развеселило гостей, которым явно понравилась такая откровенность.

— Завтра утром прилетит мой брат Чарли и примет на этот уик-энд командование пансионатом на себя, — продолжил он. — Обслуживающий персонал обеспечит неукоснительное выполнение распорядка дня. Может, кто-нибудь из вас перед нашим отъездом хочет задать Леоноре какие-либо вопросы?

Но это предложение вызвало у гостей лишь несколько шутливых замечаний.

— Мы прекрасно устроились. Всего вам наилучшего, Эдвин!

— Ого! Мы примем это к сведению. Должен сказать, что вы очень подходите друг другу.

— С нами все будет в порядке. Не позволяйте ему командовать собой, Леонора.

— Ура! Значит, мы узнали обо всем первыми!

— На вашем месте, Леонора, я бы как следует воспользовалась предстоящей ночью, — язвительно заметила Мадлен.

Все рассмеялись.

Кроме по-прежнему молчащего Микки. Даже не глядя в ту сторону, Леонора ощущала его присутствие. Все это представление разыграно Эдвином именно для него, и она надеялась, что он достиг желаемого эффекта.

Замуж!..

Разумеется, Эдвин в действительности не имел этого в виду. Но зачем ему понадобилось заходить так далеко? Что же все-таки сказал ему Микки?..

— Тогда мы с вами попрощаемся. Счастливо отдохнуть.

Приветственно махнув всем рукой, Эдвин повернулся к Леоноре, почувствовавшей, как сжались его пальцы, лежащие на ее бедре, видимо давая знак произнести подобающее ситуации прощальное слово.

— Желаю всем приятно провести время! — выступила она вперед. — И спасибо за добрые советы!.. Рядом с Эдвином просто теряешь дар речи...

Все опять рассмеялись.

Они просто не знали, насколько это соответствует истине. По дороге к его машине Леонора тщетно пыталась разобраться в мотивах его высказываний и поступков. Рука Эдвина по-прежнему оставалась на ее талии. Чувствовалось, что он не потерпит никакого противодействия продуманному плану.

Открыв дверцу, Эдвин почти закинул ее на переднее сиденье, поставил чемодан рядом и, не мешкая ни секунды, уселся за руль, тут же приведя машину в движение. Выражение его лица было чрезвычайно мрачным. Леонора почти физически ощущала накопившееся в нем напряжение.

— Так что сказал тебе Микки Стюарт?

Ответом ей было все то же молчание. Леонора понимала, что-то произошло из ряда вон выходящее, но дольше так продолжаться не могло.

— Ты сказал «потом», Эдвин. Так вот это «потом» наступило. Я хочу знать все.

— Он был удивлен тем, что тебя взяли на столь ответственную работу без тщательной проверки обстоятельств твоей жизни, — ответил он, тщательно подбирая слова.

Леонора нервно стиснула руки. Как унизительно было слышать, что тебе нельзя доверять!

— За все время моей работы в разных местах меня никогда не считали ненадежным работником. Твоя мать видела мои рекомендации.

— Далее он сказал мне, что твоя мать была почти что шлюхой, содержанкой ряда мужчин, один из которых и стал твоим отцом. Что она была также алкоголичкой, допившейся, в конце концов, до смерти...

Эти полузабытые факты из жизни матери давно уже не задевали Леонору, находящую даже оправдания для такого образа жизни. Она с отвращением вспомнила, как некогда Микки допытывался о подробностях ее прошлого, притворно утешая Леонору после того, как узнавал правду. Однако она никогда, никогда не употребляла в своих рассказах о матери таких жестоких слов и всегда оплакивала ее грустную судьбу... Чудовищный обман со стороны женатого любовника, который, узнав о беременности матери, бросил ее, неспособность противостоять все более усугубляющемуся пристрастию к алкоголю...

Зажмурившись, Леонора проклинала себя за то, что открыла столь сокровенные тайны своей жизни человеку, способному на такую подлость, как использование их против нее. Разговор в постели... И вот теперь это злобное предательство.

— Не сказал ли он тебе, что я склонна к тому же? — безжизненным голосом спросила она.

— Сказал, что ты умеешь пользоваться своими прелестями к собственной выгоде, что долгое время ублажала его и что он считает тебя способной ободрать как липку любого подходящего для этого гостя.

Чувство унижения обожгло Леонору.

— Это ложь, — прошептала она. — Я никогда... не продавала себя. Он говорит так потому, что сам хотел меня купить, но ему это не удалось.

— Передо мной тебе не нужно оправдываться, Леонора. Мне отнюдь не доставляет удовольствия пересказывать тебе его грязные байки и стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не расквасить ему физиономию.

Леонора почувствовала облегчение, эти слова пролили бальзам на ее раны. По крайней мере, Эдвин верит в то, что ее оклеветали. Более того, неприкрытая ярость, прозвучавшая в его голосе, придала ей смелости открыть глаза, чтобы взглянуть на сидящего рядом с ней мужчину. Лицо Эдвина было словно каменное от сдерживаемого гнева, костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели.

— Тебя необходимо было забрать оттуда, — сказал он решительным тоном. — Он мог использовать твое присутствие для создания скандальной ситуации и намеревался сделать это. Теперь у него оказались вырванными зубы, а там, на моей территории, он никак не сможет до тебя добраться.

Леонора вздохнула, она понимала его тактику и была благодарна за защиту от козней Микки, но подозревала, что все это может лишь усугубить ситуацию.

— Но это ничего не даст, он по-прежнему будет продолжать очернять меня, Эдвин. Собственно говоря, твое предложение руки и сердца только подольет масла в огонь и подтвердит то, что я использую свои прелести ради выгоды.

— Нет. Это только покажет ему, насколько серьезна моя угроза.

— Угроза? — поразилась Леонора, но тут же вспомнила суровое, безжалостное выражение его лица, когда он отвечал Микки за ужином. — Чем ты ему пригрозил?

— Я сказал, что если услышу от него хотя бы еще одно слово о тебе, то употреблю все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы разрушить его брак и этим воспрепятствовать слиянию капиталов обеих семей.

Леонора была ошеломлена.

— Но как ты можешь это сделать?

— Через его жену.

— Ты мог бы причинить ей боль?

— Против него я использовал бы все, что угодно. — Он насмешливо покосился на нее. — Впрочем, вряд ли стоит тратить свои силы на темпераментную Мадлен, новобрачную, похотливо заигрывающую со мной. Едва ли это свидетельствует о ее страстной любви к мужу...

Критиковать моральные качества других, конечно, можно, но если Эдвин действительно поощрял заигрывания Мадлен, чем тогда он лучше нее самой? Такая тактика вызывала в ней чувство внутреннего сопротивления, и Леонора вдруг вспомнила его же собственные слова о любовнице женатого человека.

— Но ты же сам говорил, что прелюбодеяние — это не твое амплуа, — язвительно заметила она.

— Так оно и есть, — не задумываясь, ответил Эдвин, бросая на нее ироничный взгляд, — но ни он, ни она об этом не знают. Я блефовал, Леонора, а блеф хорош только тогда, когда он правдоподобен.

— А разве правдоподобно было... говорить о намерение жениться на мне?

— За столом не нашлось ни одного человека, который мне не поверил, — уверенно заявил он.

Блеф... Почувствовав приступ слабости, Леонора вновь закрыла глаза. На сегодня с нее было достаточно. Злобное покушение Микки на ее репутацию, действия Эдвина в ее поддержку... Хотя, конечно, он вынужден был это сделать, да и Чарли тоже будет вынужден, ведь любое пятно на ее репутации может запятнать доброе имя пансионата, особенно среди самых богатых гостей, часто общающихся друг с другом лично.

— Ты бы лучше предупредил об этой якобы предполагаемой свадьбе Чарли, — устало заметила Леонора. — Гости могут сообщить ему о ней.

— А я и сказал. Он нам подыграет.

— Они могут разнести эту новость и по всему пансионату. Проговориться проводникам... Фло...

— Чепуха!.. Потом ведь это я домогаюсь тебя, а не наоборот, — сухо заметил Эдвин.

— И спустя некоторое время я раздумаю выходить за тебя замуж?

Он тяжело вздохнул.

— Я уже говорил тебе, что большинство женщин не устраивает мой образ жизни.

— Именно так и случилось со Сьюзен?

Этот вопрос сорвался с ее губ непроизвольно. Леонора была слишком издергана, чтобы следить за своими словами. Однако она не пожалела о таком вторжении в его личную жизнь, ведь он теперь знал о ней все. Почему бы не поговорить начистоту? Тогда, может быть, она сумеет наконец разобраться в своих отношениях с Эдвином, а не чувствовать себя попавшей в очередную западню.

— Нет, — помедлив, ответил он. — Вопрос о нашем браке со Сьюзен никогда не стоял.

— Так ты просто довольствовался одним лишь сексом, — с горечью отметила Леонора, слишком еще свежи были воспоминания о том, как использовал ее Микки Стюарт.

— Можно, наверное, сказать и так, хотя мы всегда были друзьями, и мне всегда нравилось быть вместе с ней, — тихо ответил он. — Попав еще в детстве в автомобильную аварию, Сьюзен не могла иметь детей, поэтому честно и прямо предостерегла меня от серьезного увлечения ею. Она была твердо уверена, что рано или поздно мне захочется продолжить свой род, и не могла смириться с мыслью о том, что ничем не сумеет помочь.

Но пробовал ли он когда-нибудь поколебать это убеждение? Из множества крутящихся в голове вопросов Леонора выбрала один.

— Фло говорила, что она вышла замуж.

— Да. За вдовца с двумя маленькими детьми. Сьюзен учительница. В прошлом году один из этих детей поступил к ней в младший класс. Она сказала, что это ее шанс стать матерью, и приняла предложение его отца. Мне не хочется это обсуждать. Таков был ее выбор...

Никогда не надо судить ни о чем, не выслушав всех обстоятельств, кляла себя Леонора, тронутая и пристыженная историей взаимоотношений Эдвина с женщиной, привлекающей его интерес в течение двух лет. Он не сказал, что любил Сьюзен, но в его голосе звучал искренний интерес к ее личности и уважение к желаниям, которых он не смог удовлетворить.

Должно быть, после того как она выбрала этого вдовца с двумя детьми и ушла из жизни Эдвина, он испытал чувство потери. Разрыв длительных отношений между людьми всегда опустошает. Даже предательство Микки дорого ей стоило. А в случае Эдвина все обстояло гораздо хуже, — ему пришлось столкнуться с обстоятельствами, побороть которые было невозможно, и поступить согласно своим понятиям о порядочности. И с тех пор, по словам Фло, он оставался в одиночестве, не желая связывать себя с другой женщиной. Впрочем, пока на сцене не появилась она и между ними не возникло это непреодолимое влечение.

Было ли такое между ним и Сьюзен? Но об этом не спросишь. Да и никакие сравнения тут не годились. Все люди разные, как и отношения между ними. Леонора рискнула бросить на него взгляд, но лицо Эдвина было непроницаемым, внимание сосредоточено на дороге. Внезапно она заметила, что они уже находятся на территории станции, совсем близко к дому.

— Извини, — пробормотала Леонора. — Не надо было мне спрашивать о Сьюзен.

Он пожал плечами.

— Ты все время хотела узнать.

Остановившись перед домом, Эдвин выключил двигатель и, просидев несколько секунд нахмурившись и постукивая пальцами по рулевому колесу, обернулся и пристально посмотрел на нее.

— В отличие от Микки Стюарта, Леонора, я никогда не вел себя с женщинами непорядочно и не собираюсь этого делать сейчас. Мне не хочется, чтобы ты входила в мой дом с чувством, что подвергаешься там риску. И если тебе кажется, что ты вынуждена поступать против своего желания, я отвезу тебя в какое-нибудь другое место, в какой-нибудь семейный дом...

— Нет. Все в порядке, — запротестовала она, испытывая полный сумбур в мыслях. — Я доверяю тебе, Эдвин. Видит Бог, ты доказал свою порядочность, и мне остается только искренне поблагодарить тебя за все твои хлопоты.

Он кивнул, но взгляд его по-прежнему не отрывался от Леоноры, словно ища в ее глазах хотя бы искру сомнения.

— Я помещу тебя в комнате для гостей. Думаю, что будет лучше всего, если завтра ты поедешь со мной на станцию. Сможешь подняться, одеться и быть готовой позавтракать в половине седьмого?

Леонора чувствовала себя слишком измученной, чтобы спорить о чем-либо.

— Да, если в комнате есть будильник и он работает.

— Я все устрою.

Приняв окончательное решение, он вылез из машины, прихватив с собой чемодан Леоноры, и открыл ей дверь прежде, чем она сообразила выбраться сама.

— Спасибо, — пробормотала Леонора, ступая неверными ногами на землю.

— Хочешь опереться на мою руку? — вежливо предложил он.

— Со мной все в порядке. Я просто устала.

Слишком устала даже для того, чтобы хотя бы попытаться понять, какие чувства испытывает сейчас Эдвин, что думает о ней. В нем было слишком много всего: доброта, заботливость, жесткость и вместе с тем ответственность в принятии решений, умение управлять ситуацией, уважая, однако, при этом мнение других людей.

Леонора и желала опереться на него, и боялась, как бы не дать повода для того, чтобы Эдвин посчитал ее за женщину, описанную Микки Стюартом, позволившую, к примеру, переспать с собой вчера, чтобы получить защиту сегодня.

Хотя это было совсем не так.

Оставалось надеяться, что Эдвин понимает, что это была лишь неконтролируемая вспышка страсти, спровоцированная его мужскими достоинствами, только и всего. Хотя, по правде говоря, едва ли можно винить его за эти сомнения. В нее было брошено достаточно грязи, что-то обязательно прилипло, и Микки, без сомнения, приложил к этому все старания.

Боясь коснуться Эдвина хотя бы случайно, Леонора держалась на безопасном расстоянии от него. Войдя в дом, они прошли вдоль длинного центрального холла и свернули в отходящий под прямым углом коридор. Пройдя еще немного, он открыл одну из дверей, включил свет и поманил ее за собой.

Комната выглядела очень уютной, старинная медная кровать была накрыта лоскутным покрывалом, гардеробы и шкафы из прекрасно отполированного кедра придавали обстановке какой-то домашний вид. Впустив ее внутрь, Эдвин поставил чемодан у кровати и, подойдя к столику рядом, указал на стоящий на нем будильник.

— Половина шестого тебе подойдет? — спросил он.

— Да. Спасибо.

Заведя будильник, Эдвин указал на расположенную между двумя гардеробами дверь.

— Ванная здесь. Если хочешь, я могу приготовить тебе какое-нибудь горячее питье или...

— Нет. Мне бы только лечь в постель. Спасибо за заботу, Эдвин. Извини, что доставила тебе столько беспокойства!..

— Ты тут ни при чем, — многозначительно отрезал он. — Главное, забудь о Стюарте. Больше ты его не увидишь, обещаю.

Как раз это ее не очень страшило. Глядя, как Эдвин направляется к двери, Леонора вдруг почувствовала, что не может допустить, чтобы сегодняшние гнусные инсинуации оставили след в его памяти, посеяли сомнения в ее искренности.

— Эдвин...

Этот зов о помощи остановил его. Из-под нахмуренных бровей на нее глядели ожидающие продолжения глаза.

— Я никогда не пользовалась сексом... — Леонора помолчала, пытаясь найти нужные слова, способные исправить, возможно, сложившееся у него впечатление. — Как инструментом для получения выгоды.

— Леонора, если бы ты действовала подобными методами, то выбрала бы своей мишенью Чарли, — спокойно сказал он. — Тебе не о чем волноваться. Ни я, ни Чарли не имеем ни малейшего повода хоть в чем-то обвинять тебя. — На глаза ее навернулись слезы. — Ты завоевала право на нашу поддержку и защиту, — продолжил Эдвин. — Так что отдыхай спокойно, зная, что ты ее имеешь, а мы тебя не подведем.

Леонора кивнула, не в силах выговорить ни слова. Никогда в жизни никто не поддерживал ее так, как сейчас, не верил в нее до такой степени. Это почти позволяло ей чувствовать себя своей в семье Ридсов.

Эдвин ласково коснулся ее щеки.

— Я очень уважаю тебя за то, чего ты добилась в жизни, Леонора, — с явной симпатией произнес он. — Это говорит о сильной воле, о способности к выживанию. Не позволяй этому гнусному негодяю ломать твою жизнь, ты стоишь миллиона таких, как он. Стюарт — грязь, а ты золото. Поверь мне!.. Я знаю... — Взяв ее за плечи, Эдвин слегка пожал их. — Утро вечера мудренее. Хорошо?

— Хорошо, — внезапно охрипшим голосом повторила она.

Его губы искривились в легкой усмешке.

— И кто знает? Может быть, мы с тобой еще не закончили разговор о браке.

С этими словами он ушел.

Насколько все это было серьезно, Леонора не имела ни малейшего понятия, но одна мысль о такой возможности сняла отягчавший ее сердце груз.

Что ж, утро вечера мудренее.

Глава тринадцатая

На следующий день Леоноре не пришлось много стараться, чтобы забыть о Микки Стюарте. Она в буквальном смысле попала в другой мир. С безопасного места в кабине самолета Эдвина она наблюдала за волшебным искусством пилотов двух других самолетов, носящихся из стороны в сторону, выгоняя скот из-под деревьев и отгоняя его от водных артерий. Шум моторов сбивал их в стада и заставлял двигаться к загонам.

Внизу, на земле, сбившихся в кучу животных разделяли на отдельные группы, перегоняемые из загона в загон по мере того, как их число росло. К обеденному времени было обработано несколько сот голов, отправленных на накопительные дворы, на которых клеймили молодых телят и отбирали скот на продажу. За завтраком Эдвин рассказал ей, что на станции содержится около тридцати шести тысяч голов, из которых шесть ежегодно отправляется на рынки страны. Однако больше всего он гордился не этими цифрами, а своей программой разведения молодняка. В разных частях станции разводились разные породы, но в данном месте находились одни африкандеры, красивые животные красноватой масти, хорошо приспособленные к самому сухому климату.

Передвижение этих необычного цвета животных по бурой, выгоревшей прерии представляло собой незабываемое зрелище. В ремесле скотовода до сих пор оставалось множество древних приемов, привносящих элемент опасности. Дикая природа и непредсказуемость поведения полудиких животных, привыкших бродить там, где им заблагорассудится, как бы бросали человеку вызов. Однако вся эта процедура оставляла впечатление великолепной слаженности — люди и машины на земле, поддерживаемые людьми и машинами в воздухе, заставляли порядок брать верх над хаосом.

Так вот в чем заключалась жизнь Эдвина, подумала Леонора, пораженная самим размахом дела, пониманием людьми самой его сути, их опытом и умением предугадывать события, безошибочным выбором нужного места и времени, а самое главное, уникальной гармонией с окружающей природой.

Они пообедали на берегу реки, недалеко от резервуаров с запасами горючего. Эдвин был на дружеской ноге со своими скотоводами, ему были рады. Леонору тоже приняли довольно радушно. Разожгли костер, на котором вскипятили котелок воды для чая. Все уселись в тени деревьев и начали поглощать пресные лепешки с ломтями холодного мяса. Мужчины завели деловой разговор, а она просто погрузилась в мир окружающих ее видов и звуков.

Здесь, на земле, Леонора могла слышать топот копыт и мычание скота, ощущать запах и вкус поднимаемой им пыли и наблюдать за небесным танцем продолжающих свою работу самолетов. Это давало ей такое острое ощущение реальной, земной жизни, которого она никогда ранее не испытывала и которое странным образом опьяняло, как будто в вены ей впрыснули какой-то наркотик.

Знойный день, казалось, купался в дрожащем мареве света, и, когда Эдвин поднялся на ноги, сигнализируя об окончании обеда, ей почудилось, что от него самого тоже распространяется аура света, добавляя фигуре монументальности. Он остановил взгляд на ней, и эти магнетические голубые глаза словно заглянули прямо ей в душу, устанавливая между ними нечто большее, чем просто физическую связь.

Его первобытная империя была одновременно суровой и прекрасной, и у Леоноры возникло странное ощущение, будто ее спрашивают: может ли она стать частью этой империи, принять ее сердцем и жить в ней той жизнью, которой живет он?.. И в этот момент она поняла, что, если не сможет честно сказать «да», у их отношений нет будущего. Создать семью на основе одного лишь сексуального влечения невозможно, если, конечно, у него действительно есть подобное намерение. Эта земля предъявляла на Эдвина свое первоочередное право — с самого его рождения — и если она не сможет разделить его чувства, то потеряет то, что делает его таким, каков он есть.

— Пора двигаться дальше, — произнес Эдвин с едва заметным вызовом в голосе и протянул ей руку, помогая подняться на ноги.

Он не спросил, устала ли она и не хочет ли остаться в лагере у реки. Принять его руку означало изъявить желание быть вместе с ним, видеть вещи его глазами, принять образ жизни, который он ведет, решить, сможет ли она вписаться в эту жизнь. Это понимание пришло к ней интуитивно, а когда его рука обхватила ее запястье, между ними возникла чисто физическая общность.

Всю дорогу к самолету он не выпускал ее руки, и эта близость заставляла сердце Леоноры петь от радости. Все говорило о том, что он хочет ее, что ничего не изменилось. Не в силах противиться искушению, Леонора слегка пошевелила пальцами, с наслаждением ощутив грубую и теплую кожу его ладони, лучше всяких слов свидетельствующую о надежности своего хозяина.

Эдвин бросил на нее вопросительный взгляд.

— Ты промолчала весь обед.

— Мне нечего было сказать.

— Хотя бы задавала вопросы...

— Не хотела вмешиваться.

— Мне не хочется, чтобы ты чувствовала себя здесь посторонней, Леонора.

— Я и не чувствую. Просто хотелось послушать, кое-что понять для себя.

— Ну и что ты поняла?

Теперь взгляд его стал еще более пристальным.

— По-моему, любая женщина, желающая оторвать тебя от этого мира, должна быть слепа, глуха и бесчувственна. Она просто не понимает, что ты един с ним, неотделим от него.

На его губах появилась какая-то странная улыбка.

— Тебя это отталкивает?

— Нет. Это заставляет меня хотеть узнать как можно больше, Эдвин, — ответила Леонора, совершенно не покривив при этом душой.

Последовал очередной быстрый, внимательный взгляд, затем долгий, задумчивый вздох.

— Если твое любопытство перерастет в скуку, думаю, я об этом узнаю. У меня богатая практика в распознавании подобных симптомов.

Ей нечего было возразить на это скептическое замечание, вызванное, без сомнения, опытом общения с другими женщинами. Только время могло помочь выяснить, какие именно чувства она к нему испытывает... или будет испытывать. И все же Леонора почему-то была уверена в том, что Эдвин Ридc никогда ей не наскучит. В самой природе этого человека было что-то особенное, и она не могла себе представить, что когда-нибудь он потеряет для нее привлекательность.

Под конец дня тысяча голов скота из трех гигантских загонов была перегнана на скотные дворы, и самолеты разлетелись по местам своих стоянок. Обратно они с Эдвином летели в наступающей уже темноте, будто сквозь километры пустоты, но Леонора уже знала, что впечатление это обманчиво и жизни здесь больше, чем где бы то ни было.

Потом в сгустившейся тьме показались искорки огней, и Леонора поняла, что это огни центральной усадьбы. Она очень обрадовалась возвращению домой. Это было очень странно — чувствовать, что огни приветствуют тебя, как гостеприимный маяк, приглашающий в безопасный порт. Какое непривычное ощущение...

Может быть, эти огни просто символизировали для нее дом, о котором она так мечтала, место, где человек чувствует себя своим, свет после тьмы, постоянную, надежную реальность, которая никуда не денется, неважно, плохи или хороши твои дела, главное достижение человечества, не меняющееся веками, и вот теперь воплотившееся для нее в Эдвине, предложившем ей заботу и защиту, безопасность, комфорт, любовь?..

Может ли он полюбить ее? Этот вопрос назойливо крутился в голове, сначала по дороге от посадочной полосы к дому и потом, когда принимала душ и переодевалась. Хлещущие по коже струи горячей воды заставили Леонору почувствовать свое тело, вспомнить, как хорошо оно подходило к телу Эдвина. С большим трудом ей удалось отвлечься от этих воспоминаний и подумать о том, чего именно ждет он от нее в будущем. Ведь одного секса недостаточно.

Она надела мягкое черное облегающее платье, которое надо было носить без бюстгальтера, зная, что оно придает ей более доступный вид, и желая показать, что с ним она согласна на все. Это было бесспорной, абсолютной правдой, и Леонора не собиралась больше закрывать на нее глаза или поддаваться страхам по поводу возможных последствий.

Когда они встретились в гостиной, чтобы выпить перед обедом, мужские достоинства Эдвина вновь произвели на нее столь сильное впечатление. Дрожащими от возбуждения пальцами Леонора приняла предложенный бокал, но, постаравшись не коснуться ее, Эдвин сел подальше, демонстрируя полное самообладание.

Взяв себя в руки, Леонора засыпала его вопросами о станции, о ее работниках, и это помогло ей немного отвлечься от назойливых и не совсем скромных мыслей.

За ужином разговор то и дело затухал, и это пугало Леонору, понимающую, что возникающее молчание тотчас же заполняется все нарастающим эмоциональным напряжением. Ведь Эдвину может показаться, что кроме интима их ничего не связывает. Ей же нужно было больше, гораздо больше!.. Она желала его всего.

К сожалению, сам интерес к миру Эдвина только усиливал ее влечение к нему. Его ответы помогали лучше понять, что он из себя на самом деле представляет. И все это соответствовало представлению Леоноры об идеальном мужчине, знающем свое дело во всех тонкостях, относящемся к людям как к равным, нацеленном на достижение наилучших результатов во всех своих начинаниях.

После ужина они прошли в его офис, где Эдвин показал ей висящую на стене карту «Райского Уголка», отметив места пастбищ различных пород скота и объяснив, как они будут перемещаться в ближайшие месяцы, что дало Леоноре истинное представление о масштабах станции. В теперешнем ее восторженном состоянии станция казалась Леоноре королевством с Эдвином во главе, их, возможно, будущим раем.

Он все объяснял и объяснял, но она уже потеряла нить разговора. Взгляд ее не отрывался от гуляющей по карте мускулистой руки и широких плеч, от сильной загорелой шеи, хорошо видной в раскрытый ворот рубашки. Она даже не заметила, что он замолчал.

Медленно обернувшись, Эдвин опустил руку на плечо Леоноры и, притянув к себе, пристально заглянул ей в глаза. Сообразив, что ее поймали на невнимательности, Леонора подняла на него умоляющие глаза и даже немного покраснела от легкого укола стыда.

— Мне вовсе не надоело. Просто...

Она чувствовала, как пересохло у нее в горле, жадный взгляд Эдвина разжег в ней ответный огонь. Он осторожно отвел в сторону упавшую на лоб Леоноры прядь волос, затем провел кончиками пальцев по щеке, губам, и это нежное прикосновение заставило ее замереть в ожидании.

Но поцелуя не последовало. Глаза Эдвина не отрывались от ее лица, а руки, поласкав шею и плечи, осторожно сняли с плеч бретельки платья и неторопливо спустили их вниз. Платье, скользнув по тут же отвердевшим от возбуждения соскам, мягко улеглось у ее ног.

По-прежнему не сводя с Леоноры глаз, он с нескрываемой жадностью исследовал каждый сантиметр ее обнаженной кожи, прошелся сначала вниз по спине, потом вновь поднялся к плечам, возбуждая те места, о которых она ранее не имела ни малейшего представления, и наконец достиг возбужденных грудей.

Сегодня спешить им было некуда. Обоюдное желание, нараставшее в течение всего дня, можно было удовлетворить не торопясь.

Леонора, перешагнув через лежащее на полу платье, прильнула к Эдвину. Эластичные кружевные трусики — все, что осталось на ней из одежды, но никакого стыда не было и в помине. Ей было так легко, радостно и свободно с ним, словно они знали друг друга целую вечность.

Леонора нащупала нижнюю пуговицу рубашки Эдвина. Глаза его блеснули страстным огнем, тут же подавленным усилием воли.

— Позднее, если тебе этого захочется, — прохрипел он, — но сначала вот это.

Прежде чем она успела понять его намерения, Эдвин поднял ее на руки и перенес в спальню, положил на покрытую мягким покрывалом кровать, очень широкую и длинную, с пышными подушками в голове. Свет сюда проникал лишь через открытую дверь, что не давало как следует разглядеть окружающее. Но это мало интересовало Леонору, для которой в данный момент не существовало ничего кроме Эдвина.

Сняв с нее трусики, он провел нежной рукой по бедрам и лодыжкам, заставив трепетать от возбуждения. Затем, отступив, разделся, ни на минуту не отрывая от нее взгляда.

— Я так часто, так ярко представлял себе это!.. Как ты лежишь здесь, на моей постели, ожидая меня, желая меня... И нас разделяет лишь то небольшое время, которое нужно, чтобы соединиться. Даже не знаю, в чем тут дело. Просто непреодолимое желание, противиться которому было невозможно.

— Да, — прошептала Леонора.

— В тот вечер, когда ты в первый раз вошла в мою жизнь... — негромко проговорил он, — я подумал: эта женщина создана для меня... Нет, разум был ни при чем... Я тебя сразу почувствовал своей. Словно знал давным-давно, но почему-то забыл и вдруг вспомнил... И потом каждый раз, когда видел тебя, происходило то же самое, я сразу чувствовал тебя своей, независимо от того...

Независимо от чего? — хотела спросить она, но Эдвин заставил ее замолчать долгим, страстным поцелуем. Леонора зажмурилась, целиком отдавшись этому пьянящему поцелую. Он опустился рядом с ней, его мускулистое бедро раздвинуло ее ноги, широкая теплая ладонь накрыла грудь... Поцелуй становился все более и более страстным.

— Ты создана для меня, — хрипло прошептал Эдвин, на мгновение оторвавшись от губ Леоноры.

Его нежная рука опускалась все ниже и ниже, и вот уже пальцы тронули шелковистые завитки волос на лобке. Она тихонько застонала от нестерпимого желания.

— Знаешь ли ты, как сильно мне хотелось сделать тебя своей? — бормотал он, покрывая поцелуями шею Леоноры. — Целовать тебя, оказаться внутри тебя...

Губы Эдвина сомкнулись на ее твердом соске, горячий быстрый язык стал ласкать его в таком ритме, что вскоре Леонора затрепетала всем телом, а внизу живота все сильнее разгоралось желание.

Внезапно Эдвин отстранился, вызвав у Леоноры протестующий возглас, и перенес свои ласки туда, в самое средоточие ее женского естества, шире раздвинул ноги и поцеловал так же крепко, как ранее целовал в губы.

— Нет!.. Нет!.. Я хочу тебя... внутри... — простонала она, хватая Эдвина за волосы и отводя его голову в сторону.

Он вошел в нее одним сильным толчком и мощно задвигался внутри сначала медленно, а затем все ускоряя и ускоряя темп. Леонору захлестнула первая волна блаженства. Обхватив ногами его бедра, она старалась теснее прижаться к нему.

— Что ты чувствуешь? Отличается ли это от того, что было с тобой раньше?..

Леоноре с трудом удалось собраться с мыслями.

— А тебе хорошо со мной? — ответила она вопросом.

— Разве иначе я спрашивал бы? Мне хочется знать, как откликаются мои чувства в тебе. Скажи...

Внезапно она поняла, что, наверное, ему не дают покоя мысли о Микки, который доставил им обоим столько неприятностей. Но здесь для него не было места. Микки Стюарт был для нее ничем, а Эдвин — всем!

Смело встретив его горящий взгляд, она твердо сказала:

— Мне с тобой безумно хорошо!.. С того самого мгновения, как я впервые увидела тебя. — Леонора взяла его лицо в ладони. — Если и есть на свете мужчина, созданный для меня, то это ты.

— Никаких «если»! Я здесь, с тобой и в тебе. Разве я не создан для тебя?

Леонора кивнула.

— Тогда докажи.

Не выходя из нее, Эдвин перевернулся на спину, ожидая от Леоноры гораздо большего, нежели просто пассивное предложение себя, давая ей полную свободу в выражении своего страстного желания, своей нужды в нем.

Леонора дала полную волю своему желанию, лаская, целуя и дразня его тело там, где ей этого хотелось. Никогда еще она не испытывала подобного чувства, чувства полной власти над мужчиной, целиком принадлежащим только ей.

Эдвин, не в состоянии больше выносить эту сладостную муку, перевернул Леонору на живот и, слегка приподняв за ягодицы, овладел ею с такой страстью и мощью, что она едва не потеряла сознание.

Потом они долго лежали, крепко обнявшись и желая, чтобы испытываемое ими сейчас чувство общности и единения длилось бесконечно...

Леонора уже погрузилась было в сладостное забытье, когда Эдвин заговорил:

— Наверное, я пока не могу надеяться на то, что ты станешь моей любовницей?

Сердце ее сжалось — слишком много болезненных воспоминаний было связано с этим словом. Однако что-то подсказывало ей, что он имеет в виду другое.

— Я не совсем тебя поняла... — проговорила Леонора, стараясь не выказывать своей тревоги.

Он перебирал пальцами пряди ее шелковистых волос.

— Преходяще ли наше чувство или нам удастся сохранить его? — Эдвин тяжело вздохнул. — Мне хочется спросить тебя, есть ли какой-нибудь шанс на то, что ты станешь любовницей моего сердца, моей постели и моего дома, любовницей «Райского Уголка» на все оставшееся нам в жизни время? Я не спрашиваю твоего решения сейчас, — продолжил он. — Слишком рано. Но я надеюсь, ты понимаешь, что эта земля тоже является для меня своего рода любовницей, и тебе придется с этим смириться. Если же ты не видишь возможности разделить со мной...

— Я разделю с тобой все, что угодно!.. — горячо прервала она его. — Все, что угодно, Эдвин!..

На его лице появилась улыбка, согревшая ей душу.

— Значит, начало положено, — сказал он.

— И конца не предвидится? — лукаво спросила Леонора.

Рассмеявшись, Эдвин перекатил ее на спину.

— Выбор за тобой, — поддразнил он.

— Никаких сомнений, — сказала она. — Только ты!

— Никого, кроме тебя!..

Глава четырнадцатая

Сидя в своем офисе, Эдвин ожидал звонка от Чарли. Уик-энд прошел, и он был рад, что провел большую его часть с Леонорой, но ему хотелось убедится в том, что человек, по вине которого эта женщина вошла в его жизнь, больше не появится. Теперь он был уверен в том, что Стюарта в ее сердце нет, но хотел, чтобы его не было и у нее на уме, чтобы прошлое окончательно стало прошлым.

На какое-то мгновение он представил себе Леонору в той роли, которую отводил ей Стюарт, в роли амбициозной женщины, не брезгующей любыми средствами для достижения цели. Это было ложью, однако тем утром, в ущелье, его собственное раздражение и ее неудачно оброненная фраза позволили Эдвину нарисовать неверную картину. Совершенно неверную!..

И он возненавидел Стюарта за то, что тот прибыл сюда со столь злобными намерениями. Нет ничего легче, как избрать своей мишенью женщину, не имеющую никакой поддержки. Зато теперь, слава Богу, она защищена!

Раздался телефонный звонок.

Он поднял трубку, машинально взглянув на часы. Как раз примерно в это время по понедельникам должен вылетать самолет с покидающими пансионат гостями.

— Эдвин?

— Да.

— Самолет со Стюартами готовится к вылету, как я тебе и обещал, — торжественно объявил Чарли. — Птички улетели.

— Ты лично посадил их в самолет?

— Нет. Поручил это Фло. Сам я наблюдаю с веранды.

— Черт побери, Чарли, я же просил тебя!..

— Успокойся, братец. Если бы эти Стюарты хоть немного помедлили, Фло просто привязала бы их к креслам. Кроме того, если честно, меня от них уже тошнит.

— Никаких проблем не осталось?

— О, мне кажется, что мы достигли взаимопонимания, а Кеннет окончательно решит все на месте, — рассмеялся он. — Когда Микки придет время расплачиваться, думаю, он пожалеет о том, что вообще приезжал в «Райский Уголок».

— О какой расплате ты говоришь, Чарли?

— Послушай, Эдвин, ты получил свою награду за избавление Леоноры от беды, а я заслуживаю награды за то, что принял удар на себя. Привози ее назад, и я вам все расскажу...

Эдвин хотел кое-что прояснить, но в трубке раздались гудки отбоя. Оставалось надеяться на то, что уверенность Чарли имеет под собой основания. Змея имеет обыкновение извиваться и плеваться ядом даже после того, как ее раздавили. С другой стороны, Чарли учить не надо, ведь пансионат был его детищем.

Улыбаясь, Эдвин направился в комнату, где Леонора собирала свои вещи, готовясь к отлету. Теперь он уже не имел ничего против пансионата, хотя его и раздражала манера туристов совать свой нос туда, куда не положено. В конце концов, именно там Эдвин отыскал сокровище, которое уже отчаялся найти, настоящее сокровище, и застолбил свою заявку. Его жизнерадостный и общительный брат заслуживает любой награды, какую только захочет.

Эдвин постучал в дверь. Воспоминания о прошлой ночи были еще живы в его памяти. Поспать удалось совсем немного, но никогда еще он не испытывал подобного чувства полноты жизни.

— Войди, — раздалось из-за двери, и, услышав этот голос, Эдвин вновь ощутил возбуждение.

Горя желанием вновь заключить ее в свои объятия, он вошел в комнату. Леонора с беспокойством взглянула на него.

— Все в порядке? Они улетели?

— Да.

Она сама бросилась в его объятия, обняв руками за шею и прижавшись к нему всем своим роскошным телом. Не устояв перед соблазном, Эдвин положил руку на талию Леоноры и прижал ее к себе еще крепче.

— Чарли заверил меня в том, что Стюарты больше не вернутся. Можешь спокойно возвращаться в пансионат.

— Но как ему это удалось? — все еще с сомнением в голосе спросила она.

— Он хочет, чтобы мы прилетели и узнали все на месте, — ободряюще улыбнулся Эдвин. — Чарли обожает напускать на себя таинственность.

Леонора вздохнула, грудь ее чувственно поднялась. Никогда еще Эдвин не испытывал такого желания, противостоять соблазну было трудно, но дело прежде всего, а Чарли не понравится, если его заставят ждать.

— Остается надеяться на то, что не будет никаких неприятных последствий, — все еще сомневаясь, сказала она.

— Можешь не беспокоиться, — пообещал Эдвин с твердой уверенностью в голосе и поцелуем разгладил ее нахмуренные брови. — Ты готова?

— Да.

Взгляд Леоноры был полон решимости и полного доверия.

При виде еще одного подтверждения тому, что инстинкт не обманул его, сердце Эдвина наполнилось радостью. Стоило просто сломать защитный барьер Леоноры, как под ним открылось истинное ее лицо, и жизнь приобрела для него новый смысл. Она была словно специально для этого создана, любое ее действие оказывалось для Эдвина желанным.

Как ни радостны были эти мысли, пришлось отпустить Леонору из своих объятии и взяться за чемодан. Он отвезет ее обратно в пансионат, и до конца туристического сезона у нее будет вполне достаточно времени для того, чтобы получше узнать ту жизнь, которую ей придется разделить с ним. Хотя Эдвин ничуть не сомневался в том, какой выбор она сделает. По-другому просто не могло быть.

Он взял ее за руку, и Леонора ответила ему взглядом. Что бы ни уготовила им судьба, они будут вместе, подумал Эдвин, и сердце его наполнилось счастьем. Теперь он не один, с ним Леонора!..

По дороге в пансионат она вдруг вспомнила их полет тем вечером в пятницу, свой тогдашний страх... Этот уик-энд, несомненно, расставил все по своим местам, и она могла бы поблагодарить Микки Стюарта за то, что тот, сам того не желая, спровоцировал события, о которых еще несколько дней назад невозможно было даже мечтать. И все же, несмотря на испытываемое ею счастье, Леонору не отпускало беспокойство.

Ведь это она навлекла на пансионат такие неприятности, пусть даже и не нарочно. Леонора никогда не простит себе, если Микки все-таки удастся подпортить репутацию заведения. В том, что он непременно попытается это сделать, она не сомневалась. Верить ему было невозможно.

Не то что Эдвину... Найдя взглядом любимого человека, сидящего за штурвалом самолета, она невольно залюбовалась им. Он был большим человеком, не только здесь, в этой глуши, но и вообще по натуре. Стоило Леоноре вспомнить о наслаждении, подаренном ими друг другу прошедшей ночью, как по коже ее пробежали мурашки чувственного возбуждения. Как замечательно было лежать в его объятиях, чувствовать себя в полной безопасности, принадлежать ему и только ему!..

Эдвин, правда, ничего не говорил о своей любви к ней, зато просил ее подумать о том, чтобы разделить с ним жизнь — на все отведенное им судьбою время, — и надеялся, что Леонора станет любовницей его сердца... Разве стал бы он домогаться ее любви, если бы не любил сам? Нужные слова будут сказаны, она была совершенно уверена в этом, просто еще не пришло их время. И Леоноре не нужно было ждать окончания туристического сезона для того, чтобы понять то, что она и так уже знала... Ничто не заставит ее передумать. Они с Эдвином просто созданы друг для друга.

Хотя у нее есть обязательства перед Чарли, надо отработать контракт... Если, конечно, он этого захочет. Может быть, лучше этого не делать? Вдруг Микки будет продолжать распространять о ней сплетни, которые могут повредить репутации пансионата?.. Действительно ли они с Эдвином уверены в том, что решили эту проблему? Оставалось лишь надеяться на то, что дело обстояло именно таким образом.

Как прекрасно было бы забыть прошлое, зная, что оно никогда не вернется, не причинит зла ни ей самой, ни близким людям! И летя вместе с Эдвином в пансионат, она чувствовала, что уже обрела право быть здесь своей. Может быть, в этом заслуга окружающей первозданной природы, мобилизовавшей все ее внутренние ресурсы?

Чарли и Фло поджидали их прибытия на веранде, и еще издали было заметно, что между ними не прекращается традиционная пикировка. Однако стоило Эдвину с Леонорой вылезти из джипа, как все внимание обратилось только на них, слишком очевидны были признаки того, что это идет влюбленная пара.

— Прежде чем я пойду по своим делам, — обратилась к ним Фло, — скажите, пресекать мне ходящие уже слухи или не обращать на них внимания. Подонок Стюарт растрезвонил тут, будто Леонора уже запустила в тебя свои когти, но я прямо сказала ему, что это именно то, чего тебе хотелось...

— Ты прямо психолог, Фло, — хотел было отделаться Эдвин шуткой.

— Так как? — не отставала Фло, вопросительно глядя на него. — Что я должна им говорить?

— Что я получаю невыразимую радость от каждой царапины и с нетерпением жду появления новых.

— Ничего себе!.. — Она посмотрела на Леонору широко раскрытыми от удивления глазами. — Так вы действительно теперь вместе?

— Да, — ответила та, с упреком посмотрев на стоящего рядом с ней мужчину. — Хотя насчет когтей несколько преувеличено.

— Вот это прекрасно! Просто замечательно! — с энтузиазмом воскликнула Фло, повернувшись к Чарли, воспринявшему эту новость с полным хладнокровием. — Похоже, тебе придется довольствоваться тем, что Мадлен считает тебя очаровательным. Да и то лишь до тех пор, пока не встретится с Кеннетом и не вцепится в него обеими своими похотливыми ручонками.

— Плевать мне на Мадлен, — возразил Чарли со скучающим видом. — Это было просто частью игры.

— И ты оказался неплохим игроком.

Спустившись по ступенькам веранды, Фло сердечно улыбнулась Эдвину и Леоноре.

— Рада за вас обоих! — Проходя мимо, она хлопнула Эдвина по плечу. — Надо будет посоветовать Леоноре отрастить ногти подлиннее. Если на свете существует мужчина, заслуживающий исполнения своих желаний, так это ты.

И, пустив эту стрелу в Чарли, она удалилась.

— В один прекрасный день, когда эта маленькая ведьма слезет со своей метлы...

— Ты ее поколотишь рукояткой? — сухо спросил Эдвин.

Чарли тяжело вздохнул.

— Фло не заставишь подчиняться даже побоями, — горестно пожаловался он.

— Тебе не нужно от нее подчинение, — уверенно возразил старший брат.

На губах Чарли появилась кривая усмешка.

— Конечно, нет, но немного уважения не помешает. — Его глаза загорелись удовлетворением. — Именно этому я и научил Стюарта. Как и тому, что никому не удастся причинить нам вред, не заплатив за это свою цену.

— У меня еще не было возможности поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, Чарли, — сказала Леонора.

Лицо Чарли осветилось приветливой улыбкой.

— Это был один из лучших моментов в моей жизни... Наконец-то Эдвин попросил меня встать плечом к плечу против общего врага. За одно это я ваш вечный должник, Леонора.

Отступив в сторону, он жестом пригласил их подняться наверх.

— Что вы стоите там с этим чемоданом? Время идет. Мне скоро надо будет улетать.

— Не раньше, чем ты расскажешь все в подробностях, — сказал Эдвин, входя в дом.

— Сначала мне надо забрать свои вещи из офиса.

— Чарли...

— Теперь, Эдвин, отдай мне должное, — ликующим тоном начал он, идя впереди них в направлении административного крыла дома. — Придумывать истории я умею получше, чем многие другие.

— Это верно, — согласился тот.

— А наши гости любят послушать что-нибудь с местным колоритом. — В его глазах зажглась искорка триумфа. — Поэтому за субботним обедом я выложил им легенду о законе Сайласа.

— Сайласа? — переспросила Леонора.

Чарли нетерпеливо отмахнулся.

— Эдвин вам потом расскажет.

— Надеюсь, после этого кое-что изменилось... — предположил Эдвин.

— Самым чудесным образом, — заверил его Чарли. — Фло имела весьма сомнительное удовольствие сопровождать Стюартов все воскресенье и сообщила, что всякие упоминания о Леоноре и расспросы по поводу управления пансионатом полностью прекратились. Само собой разумеется, в конце своей истории я вскользь заметил, что ты, Эдвин, являешься точной копией нашего отца и пользуешься таким же уважением племени, возглавляемого Хьюбертом.

— А он-то тут причем? — не могла не спросить Леонора, не понимая, какое отношение имеет ко всему проводник-индеец.

— Прекрасный штрих, хорошо дополнивший мою историю, ведь они видели Хьюберта только этим утром, — с довольным видом заметил Чарли и улыбнулся брату. — В последний же вечер я показывал Мадлен жемчуга, особо напирая на то, что ее кожа просто создана для них, что ожерелье только подчеркивает совершенство кожи, и так далее и тому подобное... А потом сообщил, что Кеннет может показать ей вообще наилучший жемчуг в мире. А это, дорогой брат, будет стоить Стюарту многие тысячи долларов.

— Цена гордыни! — рассмеялся Эдвин. — Я тебе аплодирую, Чарли. Какое тут плечом к плечу?.. Можешь теперь становиться впереди.

— Лучше скажи это при удобном случае Фло, — с довольным видом сказал Чарли. — А пока... — он взглянул на них обоих, — не пора ли мне искать нового менеджера?

— Можешь рассчитывать на один сезон, — ответил Эдвин. — Остальное на усмотрение Леоноры. Выбор за ней.

— Прекрасно! — сказал тот с видимым облегчением, остановившись возле двери офиса и указывая в сторону личного кабинета Леоноры. — Тогда я исчезаю. У меня тоже есть дела, Эдвин.

— Не смею тебя задерживать. — Последовало самое дружеское рукопожатие. — Спасибо тебе!

— Не стоит благодарности.

Чарли вошел в офис. Эдвин с Леонорой, радующейся про себя тому, с какой откровенностью и ясностью он объявил брату и Фло об их отношениях, пошли дальше. Один сезон, а потом выбор за ней. Эдвин вовсе не отстраняется от нее. Это было не просто постельное обещание, а совершеннейшая реальность.

Войдя в номер Леоноры, Эдвин положил чемодан на кровать.

— Что такое закон Сайласа? — спросила она.

— У нашей семьи большой опыт по изгнанию змей из рая, — ответил он обернувшись. — В те далекие дни в наших местах не существовало никакого закона, кроме того, который мы устанавливали и исполняли сами, — продолжил Эдвин. — Для того чтобы столь изолированное общество, вроде скотоводческой станции, функционировало нормально, должна быть обеспечена гармония на всех уровнях. И это остается истиной даже теперь...

Леонора согласно кивнула.

— Необходимо поддерживать здоровый моральный климат. Я понимаю, насколько это важно, Эдвин.

— Крайне важно обеспечивать правильный баланс, — согласился он. — Наша изолированность препятствовала свободному передвижению. Мы вынуждены были довольствоваться тем, что имели. И с самого начала семья Ридc установила дружеские отношения с местным племенем индейцев. Выгода была взаимной. Они всегда могли быть уверены в пище и крове, а мы не смогли бы найти лучших скотоводов, ведь эта земля была у них в крови.

— Ты говоришь о племени Хьюберта?

— Да. Двадцать семь лет назад его отец, высокоуважаемый старейшина племени, которому можно было доверить любое дело, был старшим над всеми скотоводами. Однажды на станции объявился какой-то бродяга, ищущий работу и заявивший, что является опытным механиком. Мой отец поставил его ремонтировать машины. Через несколько недель, когда все мужчины были на пастбищах, он взломал дверь в кладовую, украл бутылку виски и, напившись, изнасиловал мать Хьюберта.

— Какой ужас! — воскликнула Леонора.

— Хьюберт, которому тогда было восемь лет, помог ей добраться до этого дома. Моя мать позаботилась о ней и послала нас верхами за моим отцом. Вернулись все мужчины, потому что правосудие должно были свершиться, особенно когда дело касалось белого мужчины и индейской женщины. Насильник оправдывался тем, что любое действие против индейцев дозволено и не должно быть наказуемым.

— Разве люди могут так думать? — воскликнула Леонора.

— Мы на станции так не думали, а, кроме того, если бы не были приняты суровые меры, доверие людей к нашей семье было бы серьезно подорвано. Надеюсь, что ты это понимаешь, Леонора, потому что в наших местах свято верят — и это традиция многих поколений, — что семья Ридc может постоять за своих людей.

Она невесело улыбнулась.

— Поскольку мне пришлось проверить этот принцип на себе, вряд ли я могу критиковать его, Эдвин.

Он улыбнулся в ответ.

— Что ж, помни только, что то, о чем я сейчас рассказываю, произошло тридцать лет назад и правосудие должно было защитить интересы всего коллектива.

— Ты предупреждаешь меня о том, что это было жестоко?

— Скорее... примитивно. Но наша жизнь вообще примитивна.

— Продолжай, — попросила она.

— Чтобы научить этого человека уважать расу, которую он так принижал, мой отец приказал доставить его в самую бесплодную часть наших владений, где его бросили выживать без посторонней помощи, как это удавалось индейцам в течение тысячелетий.

— Он выжил?

Эдвин пожал плечами.

— Ходят легенды, что он до сих пор бродит где-то здесь. Время от времени люди находят следы пребывания взрослого белого человека.

— Изгнание из рая, — пробормотала Леонора.

— Он сам потерял право оставаться среди людей. Мы можем мириться со многим, но, когда теряется уважение, необходимо принимать соответствующие меры.

— Это и есть закон Сайласа?

— И мой тоже, — спокойно сказал Эдвин.

— И Чарли. И Кеннета. Поняла, поняла!.. Ваш отец передал все вам, не так ли?

— Как когда-то передали ему. Семейная традиция, выживание, основанное на взаимовыручке и единстве.

— Все в порядке, Эдвин, — сказала она, нисколько не покривив душой. — Мне нравится твой мир.

Его лицо озарилось улыбкой, которая становилась все теплее по мере того, как он приближался к ней.

— А мне нравится... в тебе все, Леонора Хоуп. — Подняв руку, Эдвин ласково коснулся пальцем ее щеки. — Теперь ты успокоилась насчет Стюарта?

— Да. Он не может победить. Не захочет еще раз почувствовать себя проигравшим.

— Ты чувствуешь себя в безопасности?

— В полной.

— Тогда мне лучше уйти, чтобы не мешать тебе работать.

— Да.

— Я позвоню тебе завтра.

— Пожалуйста.

— Надеюсь, ты не разочаруешься в моем мире, Леонора.

Никогда, ведь это же его мир. Но прежде чем она успела ответить, Эдвин поцеловал ее, поцеловал долго и чувственно.

Глава пятнадцатая

— Свадьба! — повторила Констанс Ридc, пытаясь скрыть переполнявшую ее сердце радость.

— Да. Через семь недель, — подтвердил Эдвин. — В первый же уик-энд после закрытия сезона. Сможешь ты этим заняться? Я знаю, что Леонора просить не станет, но мне хочется этого для нее. По полной программе... Большой шатер на берегу реки.

— Эдвин, я ведь даже не слышала о помолвке. Ты уже просил Леонору выйти за тебя замуж?

— Не напрямик. Ждал кольца. Сегодня Кеннет привезет его.

— Ты так уверен в ее ответе?

— Абсолютно.

В его взгляде мелькнуло раздражение. Копия Сайласа, подумала Констанс, мысленно возвращаясь в прошлое, к тому дню, когда ее будущий муж сказал ей, что она его женщина и не имеет никакого смысла обсуждать этот вопрос, так как потраченное зря время можно использовать с гораздо большей пользой для них обоих.

— Я хочу, чтобы ты выступила в роли матери, которой у нее нет, — продолжал Эдвин. — Сделай все необходимые приготовления, помоги купить платье... Пусть она действительно ощутит себя невестой, которой предстоит самый важный день в ее жизни. Леонора никогда не знала поддержки семьи, которую мы принимаем как должное. Мне хочется, чтобы ты сегодня предложила ей эту поддержку, заверила ее в том, что тебе действительно этого хочется.

— Так оно и есть! — радостно рассмеялась Констанс. Она все сделала верно, свела Леонору с Эдвином. И все получилось! — Моя первая невестка...

— Ты сделаешь это? — не отставал Эдвин.

— Разумеется. Я выполню любое ее желание. Потому что она выполнит мое.

— Прекрасно! — воскликнул довольный Эдвин. — Тогда вот что я задумал...

По дороге на станцию, где вновь собралась на ужин все семья Ридc, Леонора нервничала все больше и больше. Она не виделась с Констанс и Кеннетом с того самого вечера, когда вынуждена была признаться в том, что у нее нет семьи. С тех пор прошло пять месяцев... Пять месяцев знакомства с «Райским Уголком»!.. Леонора не жалела ни об одной проведенной здесь минуте.

Но они не могли об этом знать, один только Чарли был свидетелем того, насколько она влилась в эту жизнь. Однако им, несомненно, было известно об их отношениях с Эдвином. Он вовсе не собирался скрывать их. Да и она не хотела этого. Реакция Кеннета не слишком ее беспокоила, но что касается Констанс...

Леонора не могла не желать ее одобрения. Конечно, это не изменило бы ее чувств к Эдвину, просто было бы гораздо приятнее, если бы Констанс приняла ее как часть жизни сына, гармоничную часть, как она надеялась.

Эдвин, похоже, поджидал ее прибытия. Не успела Леонора затормозить возле большой клумбы, как на ведущей от дома дорожке появился он. Не вылезая из джипа, она наблюдала за его приближением, как всегда ощущая исходящую от него энергию. Эдвин помог ей вылезти из машины и, проведя на веранду, почему-то не вошел внутрь, а двинулся вокруг дома.

— Что ты делаешь? Что-нибудь не так? — с беспокойством спросила Леонора.

— Все прекрасно, — улыбнулся он, и от этой улыбки вся ее тревога тотчас же улетучилась. — Просто хотел несколько минут побыть с тобой наедине. Это твое желтое платье просто великолепно!..

Окончательно успокоившись, она рассмеялась, и Эдвин подвел ее к перилам веранды. Этой стеной дом был обращен к реке, сияющей сейчас золотом в последних лучах заходящего солнца. Он обнял Леонору за талию и привлек к себе.

— Золотая река, золотое небо, золотая женщина... — пробормотал Эдвин.

— И ты еще утверждаешь, что не романтик, — поддразнила его Леонора.

— Иногда, когда я чувствую это своим сердцем. Посмотри, что у меня в руке.

Она опустила глаза. На его ладони лежала маленькая коробочка из серого вельвета — футляр для кольца! Сердце ее чуть было не выскочило из груди. Неужели это предложение?

— Открой!

От этих произнесенных совсем тихо слов голова ее закружилась. Дрожащими от волнения руками она подняла тугую крышку, и перед глазами открылось потрясающее зрелище — огромный желтый бриллиант, окруженный более мелкими белыми...

— Носи и пусть солнце моей любви никогда не заходит, — пробормотал он, вынимая кольцо из гнезда. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, — прошептала она, протягивая левую руку, чтобы Эдвин мог надеть кольцо.

Оно оказалось как раз по размеру. Леонора не могла оторвать от него глаз, потрясенная великолепием.

— Нравится?

Она обернулась, чтобы дать сказать за себя глазам, и, обняв Эдвина за шею, притянула его к себе, выразив всю полноту своих чувств в поцелуе. Понимает ли он, что они действительно созданы друг для друга и ничто на свете не может их разлучить?

— Надо думать, это означает согласие, — сказал он, глядя на нее светящимися от счастья глазами.

— Солнце моей любви тоже не зайдет никогда, — обещала она. — С твоим кольцом на руке я и умру.

Эдвин рассмеялся.

— Я предпочел бы, чтобы сначала ты вышла за меня замуж. Если ты не против, это случится через неделю после закрытия туристического сезона.

— Я согласна на все, — сияя от счастья, объявила она.

— Тогда пойдем к матери, пусть начинает действовать.

— Констанс?..

— У нее не было дочери. Теперь ею станешь ты, Леонора. Первая невестка в семье. Она собирается устроить такую свадьбу, которая запомнится надолго.

— Правда? — На такое Леонора не рассчитывала даже в самых смелых мечтах. — А я боялась, что она не одобрит нашего брака.

— Грандиозная свадьба! Да здравствует новая хозяйка «Райского Уголка»!.. Приготовься к неизбежному, любовь моя! От этого не уйдешь.

Но Леоноре совершенно не хотелось уходить от этого. Наконец она стала для кого-то своей — для этого мужчины, для этой семьи, для этой земли...

Констанс смотрела, как они входят в комнату, рука об руку, с лицами, светящимися от счастья... Прекрасная пара, подумала она с удовлетворением. Гости, приглашенные Эдвином на помолвку, сгрудились вокруг них, поздравляя и желая всего наилучшего... Весь персонал станции и друзья, которых Леонора приобрела в пансионате, все были полны доброжелательства и радости за них.

Хотя, похоже, не все...

Взгляд Фло был немного тоскливым, а Чарли, кажется, поглядывал с завистью. Ничто так не способствует сближению, как вид другой, счастливо соединившейся пары, подумала Констанс. Может быть, именно свадьба Эдвина и Леоноры поможет давно ожидаемому единению этих упрямых и очень гордых людей.

Чарли в роли шафера. Фло как подружка невесты. Атмосфера свадьбы должна подействовать на них.

Да, это будет действительно грандиозная свадьба.

Перед мысленным взором Констанс уже представали будущие поколения Ридсов!

Странное все-таки существо человек, всегда ему хочется большего, думала Констанс, глядя не усталое лицо Леоноры, уснувшей на диване рядом с кроваткой младенца Саймона. Как она когда-то радовалась браку Эдвина и первой своей невестке, а вот теперь появился и внук, продолжатель рода Ридсов. Свадьбу Чарли с Фло отложили только до его рождения, хотя такая спешка и выглядит несколько смешно, уж у них-то времени было больше чем достаточно. Интересная получится у них семья, ни за что не хотят уступать друг другу, но текущая в их жилах здоровая кровь первопоселенцев должна дать о себе знать.

Мысли ее потекли в другом направлении. Взять хотя бы Леонору, выросшую в городском окружении, полностью лишенную семьи, корней... Насколько естественно вписалась она в местную жизнь, будто здесь жило не одно поколение ее предков. Недаром эта женщина поразила ее с первого же взгляда, такие не встречаются на каждом шагу. И она не ошиблась, лучшую подругу жизни для Эдвина придумать было бы трудно. Но кто бы мог предположить, что из ее старшего сына получится такой хороший муж? Хотя что тут удивительного, разве он не сын своего отца?..

Теперь остается Кеннет, но за него Констанс беспокоилась меньше всего. Он рос и мужал рядом с ней, пошел скорее в мать и сумеет выбрать себе достойную спутницу жизни. К тому же, насколько она могла судить, недостатка в кандидатурах не будет.

Позади нее открылась дверь и, обернувшись, Констанс увидела осторожно входящего в комнату Эдвина.

— Тише, они уснули, — шепотом предупредила она.

Он подошел поближе. Странно было видеть на обычно суровом и мужественном лице сына столько заботы и нежности. Да, они просто созданы друг для друга!

Словно почувствовав присутствие мужа, Леонора открыла глаза.

— Эдвин, — только и сказала она и, вскочив с дивана, бросилась в его объятия.

Констанс невольно залюбовалась. Высокие, стройные, сильные, они казались представителями какой-то другой, высшей человеческой расы. Констанс надеялась, что одним Саймоном дело не ограничится. Род Ридсов продолжится, сохраняя и укрепляя свои традиции и положение. И кто знает, чем это может закончиться. В конце концов в этой стране президентом может стать каждый!

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Реклама на сайте