«Просто мы разучились прощать»

С чего всё началось? Я не знаю…

Ты просто появилась в моей жизни. Вошла в неё без стука, без звонка – так, как ты обычно делала всё и всегда. Непредсказуемая. Удивительная. Честная. Жестокая. Открытая. Смешная. Злая. Глупая. Ты всегда была для меня закрытой книгой.

Почему закрытой? Я не понимала тебя. Не понимала твоих поступков, твоих слов, твоих выставленных среди зимы на ледяной балкон цветов, твоих глаз, сияющих сквозь темные очки в неосвещенном помещении. Твоих рук, принадлежащих всем. И твоей души, не принадлежавшей никому.

Ты очень долго шла ко мне. А я к тебе. Слишком многим были наполнены эти годы. Но я ни о чем не жалею.

Ни о слезах, пролитых в никуда, ни о телефонных трубках, изгрызенных зубами, ни об изрезанных ножницами венах, ни о боли которая словно вторая оболочка однажды вросла в мое сердце.

Я жалею только об одном: о том, что так тяжко и долго я пыталась понять тебя. Постичь. Прочитать. Ворваться туда, куда простым смертным не было дороги, туда, где всё было заперто на сотни замков.

На то, чтобы понять тебя, мне понадобилась целая жизнь.

На то, чтобы полюбить – одно мгновение.

Женька проснулась от странных звуков. Свист, что ли? Да… Казалось, кто-то насвистывает мелодию из «Сплина». Осторожно открыла глаза, и обвела взглядом комнату. Три кровати, стол, полка, холодильник, шкаф, – вот и всё немудреное убранство комнаты № 243 общежития таганрогского пединститута. Девушка зевнула и вдруг застыла, позабыв закрыть рот. На подоконнике, за занавеской, виднелась чья-то спина, оттуда же и слышался свист.

– Ты кто?, – подавив еще один зевок, спросила Женька.

Спина не удивилась:

– Лёка. Мама с папой, правда, назвали Леной, но Лёка мне больше нравится.

– Ясно.

Тут человек с подоконника развернулся и буквально впрыгнул в комнату, оказавшись высоким худым существом в белой рубашке и на вид неопределенного пола. На голове существа была непонятная причёска когда-то темных, а сейчас осветленных до прозрачности коротких волос. В глазах – ярко-синих – скакали и строили рожицы чертята. А в руке существо держало бумажный самолетик.

– Привет!, – смешливые глаза уставились прямо на хозяйку комнаты, и дурашливый чертик показал язык, – А я тут самолетики пускаю.