«Французский поцелуй»

Фиона Уокер Французский поцелуй

Посвящается Праведнику, Гению, Доктору, Рыжику и обоим Чудакам

Пролог

— Черт, я забыла дома паспорт!

Тэш Френч кинулась к дверям лифта на станции метро как раз в тот момент, когда они закрылись. Железные челюсти с неопределенным треском зажали ее рюкзак, и девушка чуть не вывернула себе обе лопатки от слишком резкой остановки.

Пока Тэш высвобождала разодранную и потрепанную сумку, которая неожиданно вдвое уменьшилась в размере, полный служебного рвения охранник успел заподозрить в ней безбилетную пассажирку и заодно решил обыскать ее на наличие взрывоопасных предметов. Наконец Тэш оказалась на свободе и бросилась домой, чтобы забрать паспорт.

Продираясь сквозь толпу, девушка взглянула на часы. Регистрация рейса через сорок пять минут. Ей ни за что не успеть. Сама виновата: меньше надо было с утра смотреть.

Задыхаясь, она пробежала по Хай-стрит, свернула налево и двинулась вдоль улочки Олд-Бруери, не замечая, что ее дырявые носки, поношенные трусы и совершенно доисторические бюстгальтеры сыпались из дыры в рюкзаке.

Когда полчаса спустя Тэш втиснулась в вагон метро и уткнулась носом в подмышку соседа, она не могла вытащить руку и посмотреть на часы, но и так знала, что случится невозможное, если она все-таки успеет вовремя в Хитроу. Она была крепко зажата женщиной с жидкими волосами, сосущей леденец и тычущей «Дейли экспресс» в шею Тэш, и низкорослым индейцем, который, приподнявшись на цыпочках, читал газету через плечо женщины и слушал в плеере странную музыку — словно дивизион сороконожек в ритме чечетки маршировал по кухонной мойке.

На одном из темных участков поезд со свистом и содроганием остановился, и свет в вагоне начал мигать, как в универмаге за пять минут до закрытия. Двигатель неестественно затих. Кто-то тоном «разве-вы-не-знаете» пробурчал что-то об исчезновении сигнала на Елочестер-роуд. Все проигнорировали комментарий — в конце концов, только маньяки заговаривают с незнакомцами в общественном транспорте — и сделали вид, что рассматривают над головой плакаты, в которых говорилось, что нельзя уклоняться от уплаты за проезд. Какой-то пьяный затянул песню «В глубинах Эгейского моря». А поезд все стоял.

Какая-то немецкая пара начала раздраженно спорить, выговаривая английские слова так, что понять можно было только «Виктория», «Вестминстер» и «Это площадь».

Все тот же человек, объявивший об исчезновении сигнала, сказал немцам, что они едут в неверном направлении, но не стоит переживать, ведь сейчас они — только подумайте — находятся точно под универмагом «Хэрродс».

— Мы были в «Хэрродс» в среду, — пробурчали немцы.

Сороконожки индейца продолжали чечетку. Женщина с «Экспресс» достала новый леденец. А поезд все не двигался.

У Тэш на глаза навернулись слезы. Теперь она точно не успеет на рейс.

В глубине ее забитого рюкзака прозвенел будильник.

Как выяснилось, задержка объяснялась тем, что поступило сообщение, якобы одна из станций метро заминирована.

Пройдя через электронный турникет на станции «Найтс-бридж» и получив от него крепкий шлепок, Тэш почти врезалась в эскорт рьяно охранявших кого-то арабов, причем ее как безвольную куклу затолкали в длинный «мерседес», из которого девушка спешно выбралась и запрыгнула в автобус.

Через две остановки она вышла. Автобус шел в другую сторону.

Почти рыдая от отчаяния, Тэш посмотрела на часы. Регистрация уже закончилась; взлет самолета — через сорок пять минут. Рискуя жизнью, она бросилась через дорогу, побежала за другим автобусом, но споткнулась об японского туриста и изящно влетела в полосатую палатку «Телекома», полностью расплющив и ее, и инженеров-конструкторов внутри.

— Простите, — прошептала Тэш, высвобождаясь из сплетения ремней собственного рюкзака и помятых работников «Телекома».

Она все-таки успела вскочить в автобус в последний момент.

Автобус встал в Чизвике, так как водитель захотел выпить свою законную чашечку кофе.

Тэш взвыла от отчаяния и огляделась в надежде увидеть поблизости свободное такси.

Мимо нее с ревом несся поток машин. Занятые такси сновали туда и обратно по загазованной дороге, как толстые жуки, прокладывающие свой путь посреди медленно двигающихся божьих коровок, челюсти водителей — в постоянном движении, а глаза пассажиров в ужасе глядят на счетчик, где цифры меняются с такой же быстротой как на секундомере. Сотни свободных такси ехали в обратном направлении, в центр Лондона. Но ни одно свободное такси не проехало мимо Тэш, одиноко стоящей на противоположной стороне дороги.

Через несколько минут далеко в дымке горизонта она увидит, как, словно огромная металлическая птица, взлетит ее самолет. Девушка бросила рюкзак на землю и рухнула на него в отчаянии, глаза затуманили слезы.

— Подкинуть, малышка?

Дарт Вейдер из «Звездных войн», одетый в черную кожу, сидящий в черном как смоль «БМВ» — машина была такой большой, что в ней можно было устроить джакузи, — остановился около Тэш и смотрел на нее из-под козырька от солнца.

— Едешь в Хитроу? — спросил он приглушенным голосом.

Тэш кивнула и с сомнением всмотрелась в затемненное стекло. Все, что она смогла увидеть, — собственное отражение: в пятнах, с красными глазами и несчастное. Скорее всего, это маньяк, решила она, который хочет завезти ее в глушь ботанического сада и замучить в теплице.

— Тебе повезло, — сказал незнакомец и поднял козырек. Оказалось, что ему около пятидесяти и у него очень добрая улыбка. — Я работаю там. Посмотри.

Он показал на парковочное разрешение на отражателе. Если верить разрешению, его звали Муррей де Соуза, и работал он в подразделении безопасности аэропорта Хитроу.

— Спасибо, но я уже пропустила свой рейс.

Тэш пожала плечами.

— А куда ты собираешься?

— В Париж, — ответила Тэш мрачно. — Вернее, собиралась.

Лицо Муррея расплылось в широкой улыбке.

— Ты не звонила и не уточняла расписание авиарейсов?

Тэш покачала головой.

— Садись, детка.

Когда Тэш прибыла в Хитроу и чудесным образом, благодаря помощи Муррея, попала к нужному терминалу и нужной стойке регистрации, она узнала, что все рейсы на Париж были на три часа задержаны из-за забастовки диспетчеров.

Так что до посадки в самолет ей пришлось просидеть два часа в зале отправления рядом с искусственным растением в горшке и тремя грустными рыбками в аквариуме. И только когда Тэш уже шла к самолету вместе с другими недовольными пассажирами, она вдруг вспомнила, что оставила включенными телевизор, радио и свет во всех комнатах, но зато выключенным — автоответчик и открытым — окно в сад. Также ее терзало неприятное подозрение, что она забыла ключи во входной двери.

— Э… извините, нельзя ли мне позвонить? — извиняющимся тоном спросила Тэш у стюардессы.

Глава первая

В то время, пока загорались и гасли надписи «Пристегните ремни» и «Не курить», Тэш то засыпала, то просыпалась, регулярно сползая на плечо своей соседки — грузной женщины среднего возраста, которая ранее объявила, что ее зовут миссис Чим, после чего перешла к прослушиванию музыкального канала. Миссис Чим была обряжена в розовую синтетику и пахла всеми духами, пробники которых нашлись в дьюти-фри.

Уткнувшись носом в розовое плечо, Тэш с усилием вернула свое сползшее тело в вертикальное положение и попыталась проявить интерес к предложенному стюардессой журналу.

Как только самолет взлетел, она, пошатываясь из-за турбулентности, дошла до телефона-автомата. На последние несколько фунтов, оставшихся на ее кредитке, она позвонила соседям в Деррин-роуд, чтобы попросить их вытащить ключи из входной двери. Жена соседа фыркнула в ответ, что уже сделала это — ровно через пять минут после того, как Тэш ушла, и спросила, известно ли ей, что ее нижнее белье валяется по всему Хэмпстеду?

С неприятным ощущением Тэш вернулась обратно к миссис Чим и журналу.

Мысли о Максе не давали ей покоя. В основном Тэш вспоминала все те глупости, которые она натворила: как на одном из их первых свиданий вернулась из туалета с юбкой, заправленной в трусы; как Макс заставал ее чистящей контейнер для линз его зубной щеткой или разбрызгивающей его «Шанель для мужчин» по кухне, чтобы скрыть запах двухдневной кошачьей мочи; как она заливалась хохотом, пока он рассказывал, что его мать обвинили (как оказалось, ошибочно) в воровстве сумочки в универмаге «Хэрродс».

Тэш была не самым отзывчивым человеком. Но она любила Макса — красивого, испорченного, очаровательного, полную противоположность себе самой — любила так сильно, что иногда сама удивлялась.

Макс подцепил ее в «Кафе Богем». В прямом смысле слова — один из крючков его любимой куртки зацепился за ее потрепанный кожаный плащ и потащил за собой, соединив их вместе, как двух лошадей в упряжке. Пытаясь высвободиться, Тэш заглянула в удивительно озорные и веселые серые глаза. Затем теплая ладонь накрыла ее руку, и она чуть не потеряла сознание, настолько внезапным оказалось влечение.

«Что случилось? — с великолепной широкой улыбкой Макс наклонился через плечо Тэш, и его светлые волосы смешались с ее темными локонами. — Мама всегда советовала мне связываться только с красивыми девчонками».

«Я не уверена, что готова быть связанной», — рассмеялась Тэш в ответ, отмечая и длинные темные ресницы, и расщепленный подбородок, похожий на донышко яблока.

Весь вечер они провели вместе. Пока они говорили и смотрели друг другу в глаза — иногда касаясь ладони, ноги, локтя, колена или щеки друг друга в переполненном баре, — Тэш думала, что взорвется от возбуждения, внизу живота бурлили пузырьки нетерпения, которые передавались вниз, в область таза, как будто ее обсыпали перцем. Поужинав в «Кетнерс», оба чувствовали себя неповоротливыми от пресыщения и беспрерывно смеялись над самыми глупыми шутками.

За последующие шесть недель Тэш посетила только одну лекцию.

Макс объявил, что она его откровение. Он восхищался ее безграничной энергией, тем, что она могла выпить столько же, сколько он, всегда любила поесть, а не считала калории и не проводила час перед зеркалом, удаляя макияж с лица перед сном. Но Тэш влюбилась и не видела смысла в том, чтобы сидеть на диете, краситься или оставаться трезвой. Также она не видела смысла и в подготовке к экзаменам.

Вернувшись с последнего ужасного экзамена, Тэш обнаружила, что проход к квартире, где она жила с соседкой, полностью заблокирован тремя огромными чемоданами и кучей пакетов. Рядом лежала записка с объяснением в любви и предложением жить вместе.

В комнате, в окружении красных роз, лихорадочно блестя глазами, стоял Макс и трясущимися руками закуривал одну сигарету за другой.

Они прожили вместе почти год. Тэш переехала из своей университетской коморки в огромный дом с террасой в Хэмпстеде, мечтая, как они будут завтракать вместе, сидя во дворике, наслаждаться великолепной едой и музыкой Пуччини перед камином и проводить все выходные в постели со свежими фруктами и шампанским.

Интересно, почему все ее мечты постоянно вращаются вокруг еды?

На самом же деле в Хэмпстеде Тэш поджидали лишь бесконечные кучи разбросанного повсюду грязного нижнего белья и два здоровенных австралийца — два игрока в крикет, Грэхем и Майки, которые снимали дом вместе с Максом.

Тэш сонно опустилась на роскошное плечо миссис Чим, вдохнула запах духов и снова вспомнила свои первые дни вДеррин-роуд.

Она быстро поняла, что ее новый дом на самом деле являлся чем-то вроде клубной раздевалки. У стиральной машины многочисленные сумки, чьи обладатели питают смутную надежду, что их пикантное содержимое волшебным образом станет чистым и свежим и окажется аккуратно сложенным в шкафу. А сколько там еще было картонных коробок и пустых банок из-под пива, да ими были завалены все горизонтальные поверхности, так что дом напоминал скорее склад отходов для вторсырья. Громкая музыка и незнакомые люди, торчавшие в доме круглые сутки. Тэш привыкла находить гостей в бессознательном состоянии на диванах, полу, в ванне и один раз даже обнаружила неизвестно кого в постели между собой и Максом. У Тэш иногда невольно появлялось подозрение, что Макс ценит двух своих приятелей по команде выше, чем ее. Еще бы, она не умела отбивать крученые подачи и не могла правдоподобно изобразить Ричи Бено.

Когда Тэш переехала в Деррин-роуд, она находилась на стадии тотального восхищения Максом. Он был первым ее любовником, с которым она делила зубную пасту и телефонные счета. На людях избалованный и уверенный в своей неотразимости, Макс был удивительно нежен, когда они оставались наедине, и это сочетание всегда приводило Тэш в состояние полной влюбленности. Она обнимала его свитера, когда он уходил на работу, могла пройти огромное расстояние, чтобы купить Максу на завтрак его любимые мюсли, и нежное, теплое чувство поднималось в груди девушки всякий раз, когда она находила его волос, обвившийся вокруг куска мыла.

Макс разрывался между желанием приласкать Тэш и верностью своим товарищам, он с рыцарским упорством находил время, чтобы побыть с ней наедине, и обычной своей кривой улыбкой извинялся перед друзьями каждый раз, когда три нападающих вваливались посреди романтического ужина с предложением посмотреть кино. Но иногда невозможность побыть с ним наедине была настоящим мучением. До чего же ей не хотелось оказаться зажатой между одиннадцатью членами основного состава игроков в крикет, жующими китайскую еду и собирающимися смотреть «Основной инстинкт».

Ситуация накалилась до предела, когда Тэш, потратив всю свою недельную зарплату на потрясающе сексуальное платье, чтобы порадовать Макса в день рождения, обнаружила, что его друг, Майки, нашел ее платье в шкафу и нацепил его на костюмированную вечеринку. И вместо того, чтобы заступиться за Тэш, Макс сказал, что это была потрясающая идея. Он разозлил ее еще больше, когда добавил, что с такими ногами, как у Майка, можно позволить себе такой наряд — из чего Тэш заключила, что ее ноги, видимо, выглядят как бревна.

Тэш в очередной раз отлепила себя от плеча миссис Чим и взяла у стюардессы большую порцию джина с тоником. Она сонно улыбнулась симпатичной девушке, ее мысли все еще были заполнены Максом.

— Я повторяю, возьмите, пожалуйста, свою кредитную карту, — повторила девушка с раздражением. — Мадам оставила ее в телефоне-автомате. И, похоже, с момента взлета по карте звонили в Дубай. Это мадам звонила?

— О боже, конечно нет. — Тэш взяла свою кредитную карту, а стюардессе протянула пустой пластиковый стаканчик. — Можно мне еще такой же? — неуверенно попросила она.

После очередной порции джина звонок в Дубай перестал волновать Тэш. Самолет качнуло, остатки напитка выплеснулись на сумочку миссис Чим, но Тэш ушла с головой в воспоминания и не заметила этого. Боже, как ей нравились те первые месяцы в Деррин-роуд.

И хотя они с Максом проводили мало времени наедине, но их по-детски непосредственное хорошее настроение было заразительным. Вечер за вечером гости задерживались в их доме допоздна, распивая те спиртные напитки, на которые хватало денег (обычно это были самые дешевые вино и пиво), и участвуя в разнообразных конкурсах. Они играли в «Монополию», игру на раздевание, в бутылочку, «нарисуй на соседе рисунок» и многое другое. Обычно сверхобщительный новозеландец Грэхем, который изобретал все эти игры, придумывал все новые и новые правила, и так до бесконечности.

Тэш и грузный кудрявый Грэхем стали настоящими друзьями, и хоть он и казался легкомысленным, но был добрым и опекал ее. Грэхем работал на нефтебуровой установке в океане, два месяца он проводил на берегу, два в море. И когда у Тэш не было работы (что случалось довольно часто), они с Грэхемом сидели на кухне целыми днями: пили кофе, курили, болтали, как старушки на скамеечке, и смотрели дневные телешоу.

С Майки дело обстояло сложнее. Он получал больше всех, много работал, именно он обычно выручал остальных, когда нужно было платить за дом, и покупал алкоголь в огромных количествах. Майки также был и самым чистоплотным. Макс и Грэхем оказались безнадежно далеки от ведения хозяйства, и беспорядок преследовал Тэш повсюду. А Майки был настоящим бабником, бессчетное количество разнообразных Луиз и Самант постоянно оставляли свои серьги в ванне, следы помады на кружках и потоки сообщений на автоответчике. Майки относился к Тэш, как к слегка надоедливому ребенку.

И, вспоминая себя в те дни, Тэш пришла к выводу, что он был не так уж и далек от истины.

Она никак не могла удержаться ни на одной работе дольше двух недель, и ей было бесконечно скучно и одиноко среди ежедневного сборища в Деррин-роуд. Очень быстро по количеству выпитого алкоголя она стала второй после Оливера Рида. Количество скабрезных анекдотов в репертуаре Тэш возросло в десятки раз, и Майки начал жаловаться, что его девушки теперь постоянно натыкаются друг на друга, поскольку приходят поболтать с ней.

Затем однажды, несколько месяцев назад, Макс ненавязчиво намекнул, что ей нужно приложить усилия и найти нормальную работу. И только тогда до Тэш дошло, что она была не самым идеальным партнером. Ее день начинался только тогда, когда она высыпалась после похмелья, Тэш вставала как раз в тот момент, когда по телевизору начинался телесериал «Соседи», затем она разгадывала кроссворд в «Дейли мейл» и пила свой обычный кофе с теми, кто зашел к ним в гости.

Мало того, выяснилось, что каждый раз, возвращаясь с работы, Макс получает полную сводку новостей по всем австралийским сериалам и жалобы на Майки, который опять съел ее масло. К тому же она плохо влияла на Грэхема, который совсем забросил спорт, и еще — она угощала всех подряд его, Макса, кофе.

Макс подчеркнул, что говорит все это единственно ради ее пользы, так как Тэш слишком умна, талантлива и неординарна, чтобы вот так прожигать жизнь. Он хочет, чтобы она нашла свое место в жизни.

Сейчас Тэш кажется, что именно этот разговор обозначил первые пятнышки ржавчины, появившиеся на их отношениях. Дальше — больше.

Чтобы оправдать ожидания Макса, Тэш выудила из глубины шкафа свою юбку, в которой обычно ходила на собеседования, и удвоила усилия по поиску такой работы, которая не надоела бы ей уже к обеденному перерыву. У Тэш имелась степень бакалавра изящных искусств, но особым спросом на рынке труда это не пользовалось.

В конце концов, потеряв надежду, она солгала шикарно одетому агенту по недвижимости и получила временную работу. В ее обязанности входило фотографировать разноуровневую перестройку церкви в Камдене и дома на Бишопс-авеню в лжегрегорианском стиле. Ее разовый гонорар подоспел как раз к сроку оплаты дома, хотя Тэш и провела много бессонных ночей, изучая руководство для фотографов. Всем остальным она сказала, что работает как внештатный иллюстратор.

Сначала Макс так обрадовался, что даже сводил ее на ужин в шикарный японский ресторан «Сантори». Тэш не хотела его обидеть и не сказала, что не переносит японскую кухню, поэтому провела всю следующую ночь в обнимку с унитазом.

Именно в эту ночь их отношения изменились бесповоротно, и на лице Макса застыла недовольная гримаса.

Тэш, как внештатному сотруднику, стали давать новые заказы. И она променяла пьяные обеды в Деррин-роуд на еще более аморальные со своими новыми друзьями. Они развлекали ее, были амбициозны, знали всех и вся и покупали ей спиртное, чем пленили Тэш безоговорочно.

Макс ворчал, что видит ее теперь все реже, и купил билеты на «Тоску» в театр «Колизеум».

Устав после дня, проведенного на частной встрече с выпивкой в обществе редактора каталогов, Тэш заснула в метро и проспала остановку. Когда она наконец-то добралась до театра, Макс уже отдал билеты двум студентам и курил у ограждения.

Она помирилась с ним, согласившись сыграть в игру под названием «Соблазнение». Он придет в бар и закажет напиток; Тэш зайдет через пять минут и, притворяясь, что не знает Макса, будет строить ему глазки с противоположного конца помещения, закажет для него напиток и будет флиртовать с ним. Тэш не любила подобные забавы, тем более что она была близорука, и иногда получалось так, что она заигрывала не с тем мужчиной, что всегда очень злило Макса.

В ее душе нарастала паника, так как она начала медленно осознавать, что их с Максом представления о веселье расходятся.

И все же недовольное выражение лица любовника преисполнило Тэш решимости завоевать обратно его расположение.

В дальнем конце самолета стюардессы начали вынимать из передвижных тележек коробочки с едой и ставить их на откидные столики перед пассажирами. Тэш машинально положила журнал в мокрую сумочку миссис Чим и мысленно возвратилась на два месяца раньше.

«Почему все вдруг так изменилось?» — печально спросила себя Тэш.

Макс, красивый, дружелюбный, модный, спокойный, со своей замечательной улыбкой, внезапно, почти мгновенно, разлюбил ее. Он придирался ко всему, что бы Тэш ни делала. Ее бесшабашный оптимизм, детская импульсивность и постоянная потребность в его заботе, казалось, раздражали Макса сверх меры. Любовник предложил ей перекраситься в блондинку, начать красить губы красной помадой и носить обувь на плоской подошве, потому что ее «обувь для девок» раздражала его.

Тэш испугалась, что у него появилась другая.

Она решила как можно более осторожно выспросить у Грэхема и Майка, не завел ли Макс другую женщину. Ее хитрость не прошла, оба сразу поняли, к чему она клонит.

«Уйди отсюда! — глаза Грэхема расширились до необычных размеров. — Спроси еще, носит ли ее величество стринги и является ли папа гомосексуалистом? Забудь об этом, Тэш, и приготовь нам лучше кофе, чтобы мы пережили этот шок».

Так что Тэш списала все на утомляемость на работе. Считая, что стресс на работе — причина всего, она стала готовить Максу горячие ванны, делать ему массаж перед сном и готовить пищу с низким содержанием жиров, но богатую клетчаткой.

 «Ты решила, что я беременный?» — спрашивал он, лежа в пенной ванне.

«У меня нет запора», — ворчал он, ковыряясь в каше из чечевицы (так получалось, что вся еда, приготовленная Тэш, в конце концов выглядела как каша).

Чтобы приободрить Тэш, компания из Деррин-роуд повела ее в китайский ресторан. Макс отказался идти. Вернувшись за полночь, она нашла любовника с бутылкой водки, спящим в ее шкафу. Выманив его оттуда, Тэш целовала его мокрые от слез глаза и просила прощения, и гладила его волосы, как будто Макс был ребенком, пока он не уснул у нее на коленях. Но на следующий день он отказался с ней разговаривать и вернулся домой после полуночи, чтобы отомстить ей. В этот раз Макс был настолько пьян, что упал на диван прямо в одежде и уснул.

Тэш, боявшаяся конфликта, не посмела напрямую спросить у Макса, что происходит. И чем больше она старалась ему угодить, тем больше он отталкивал ее. В конце концов, она в отчаянии решила, что если проблему игнорировать, то она рассосется сама собой.

Они неделями стороной обходили друг друга. Макс оставался вечерами дома и ворчал на членов команды. Тэш все больше времени проводила со своими новыми друзьями и бывшими одногруппниками, тратила слишком много денег и чувствовала себя не в своей тарелке. Она ложилась спать уже после того, как он заснул, а он вставал раньше, чем она просыпалась.

— Спасибо.

Тэш без энтузиазма смотрела на белый пластиковый поднос с пластиковым прибором и безжизненной, словно синтетической едой.

Пока миссис Чим выключала плеер, чтобы приступить к еде, Тэш изучила кнопки над головой, побаловалась со светом, а затем включила вентилятор так, что ее чуть не сдуло с сиденья.

— Едешь во Францию в отпуск, дорогуша? — жизнерадостно спросила миссис Чим с ртом, забитым ветчиной и резиновыми блинами.

Тэш кивнула головой, ее собственный рот был заполнен спаржей.

— У тебя там знакомые?

— У меня там родственники, — с тяжелым сердцем ответила Тэш. — Моя мама живет во Франции.

Когда позвонила мать, Тэш на кухне пыталась покачать пресс. Она сделала упражнение пять раз, растянула шею и в тот момент копалась в холодильнике.

«Наташа… дорогая, это ты?»

Рот Тэш в этот момент был забит картофельным салатом.

«М-м-ф».

«Тэш… у тебя все в порядке? Связь плохая».

«М-м-ф… чаф, чаф. Все в порядке, мам. А вы как? Как Паскаль, как Полли?»

«Паскаль в Цюрихе. У Полли все отлично. Хотя она плохо говорит по-английски. Да уж, билингвом ее не назовешь. Все время болтает только на французском. Послушай, дорогая, у меня есть замечательная идея, ты просто не можешь отказаться. Если у тебя есть какие-либо планы на июль — отмени их».

Александра, мать Тэш, была отпрыском взбалмошной француженки и британского писателя. Разведясь с отцом Тэш, Джеймсом Френчем, нудным фанатом гольфа, восемь лет назад, Александра вскоре вышла замуж за более неординарного мужчину — француза Паскаля д'Эблуа.

«Теперь я настоящая стопроцентная француженка, — гордо объявила она своим пораженным детям, которых у нее было трое. — Только представьте, ваш отец до сих пор думает, что Виктор Гюго — это какой-то технический термин».

Тэш была в отчаянии. Франция казалась ей краем земли. Она всегда не особо ладила с отцом, и отъезд матери восприняла как трагедию.

Великолепный Паскаль оказался одним из младших отпрысков влиятельной французской семьи и был на десять лет младше Александры. Теперь они по очереди жили то в огромных ультрасовременных апартаментах в Париже, собственности компании «д'Эблуа Инк», то в большом ветхом доме рядом с Сомюром на Луаре, который супруги пытались усовершенствовать на протяжении всех семи лет своего брака. Шесть лет назад у них родилась дочка Полли, на редкость активная девочка.

Стоя на кухне в Деррин-роуд, не замечая того, что она роняет картофельный салат на пол, Тэш внезапно осознала, что ее приглашают провести лето в одном доме с ее неповторимыми родственничками — нет, только не это!

«Да, кстати, возьми с собой Макса. Я с нетерпением жду знакомства с ним. София говорит, что ты никому его не показываешь… все приедут, даже твой дядя Эдвард. Никто из нас не видел его уже лет десять. Он приедет из Штатов в июле. Кстати, ты знаешь…»

И, как журналист скандальной хроники, передающий материал для заметки в последние минуты перед отправкой номера в печать, ее мать не передохнула ни секунды, пока не выдала все новости.

Тэш пила чуть теплый, отвратительный на вкус кофе и вспоминала, с каким упоением ее мать рассказывала сплетни о членах семьи.

В незабываемые шестидесятые Александра произвела на свет трех детей, хотя ее муж, Джеймс Френч, хотел не больше двоих. Позже от второго брака родилась Полли. Мать любила детей всем сердцем. И, безусловно, ее пугало, что во Франции, поглощенная заботами о Паскале и Полли, она все больше и больше отдалялась от своих взрослых детей, живущих по ту сторону Ла-Манша. Летние визиты становились все реже. Старший сын обращался к ней теперь не иначе как «маман».

Внезапно Тэш поняла, что эта семейная вечеринка в загородном доме была просто попыткой Александры объединить семью.

И с угрызением совести вспомнила, как месяц назад она просто перестала слушать свою мать, придумывая отговорки, чтобы не ехать.

«…и ты, конечно же, приедешь с Максом, дорогая? Договорились? — в конце разговора Александра повторила: — Ты же не можешь бесконечно скрывать его от всех нас».

Идея провести целое лето со своей слегка странной, но в то же время замечательной семьей пугала Тэш. Еще более ее страшила идея подвергнуть подобному испытанию Макса. Все это, помноженное на современное состояние холодной войны между ней и Максом, привело к тому, что картофельный салат перевернулся в животе Тэш.

«Видишь ли, мама, — прервала она Александру, чьи высказывания становились все более и более абстрактными. — Я сейчас на мели и не могу позволить себе так долго не работать. В Англии ужасно дорогая кошачья еда».

«Ничего страшного, мы с Паскалем можем одолжить тебе немного денег. Это не проблема. А что случилось с твоими акциями?»

«Я купила машину». Маме совсем не нужно знать, что Тэш уже въехала на ней в фонарный столб и что автомобиль не был застрахован.

«Тогда просто скажи, сколько тебе нужно. Я организую твой перелет, сама за все заплачу. Я даже дам тебе немного денег на мелкие расходы».

Когда Тэш и ее сестра были подростками, им выдавались деньги на одежду, это называлось — «на мелкие расходы». Большую часть денег Тэш тратила на дешевые девчачьи юбочки и топики без бретелек — вещи, для которых она была немного полновата. Сейчас она молила Бога, чтобы на подиумы вернулись объемные кардиганы.

«М-м-м… это отлично, мам, просто отлично, но, видишь ли, Макс не может взять такой длительный отпуск. Он и так уже брал две недели».

«Это не проблема. Он может просто приехать на выходные или остаться чуть подольше и познакомиться со всеми».

К этому моменту Тэш полностью ощипала листочки с уже и без того погибшего комнатного растения.

«Да… пожалуй…»

«Дорогая, мне кажется, что моя идея тебя не вдохновляет. — Александра остановилась, очевидно, придумывая новый тактический ход. — Дорогая, мы же так давно тебя не видели. Будет просто ужасно, если ты не приедешь. — Пауза… еще немного размышлений. — София и Бен привезут Лотти и своего малыша. О! И еще приедут их замечательные друзья — Хуго и Аманда — э… как же его фамилия!»

Да уж, мама знала ее слабое место! Тэш чуть не грохнулась в обморок. Хуго «как же его фамилия» — иначе известный как Хуго Бошомп и бывший шафером на свадьбе Софии и Бена — являл предмет мечтаний Тэш с восемнадцати лет и до двадцати одного года, пока в дело не вмешался Макс, хотя время от времени мысли Тэш все же возвращались к Хуго.

Мама все продолжала уговаривать, а перед глазами Тэш стояло божественное лицо Хуго.

«Мэтти и Салли тоже приедут с детьми, — с энтузиазмом продолжала Александра (Мэтти был образцово-показательным старшим братом Тэш). — Я не видела Тор с самых крестин, наверняка она уже выросла так, что и не узнать…»

Тэш снова отключилась. Она пыталась сосредоточиться на разговоре, но образ Хуго стоял перед глазами. Красивый, надменный, испорченный. Но невозможно сексуальный. Картофельный салат снова перевернулся у нее в животе, и тут мама вывела Тэш из состояния транса, как будто послав удар адреналина по напряженным мышцам.

Она внезапно спросила:

«Дорогая, а как твоя работа?»

И у Тэш не осталось сил сопротивляться.

«Замечательно!» — проворчала Тэш.

«Все еще работаешь на ту известную арт-студию?»

«Да, мама, что-то в этом роде».

«София сказала, что ты делала обложку для книги».

Боже! Тэш схватилась за ручку ящика с такой силой, что та отломилась. Неужели она действительно сказала это сестре? В разговоре с Софией Тэш всегда лгала, из-за острого чувства собственной неполноценности. Интересно, что еще она сказала?

«Я отправлю тебе билеты как можно скорее, Тэш…Тэш? Наташа?»

«Хорошо, мамочка. Я очень рада. Хотя и не могу гарантировать, что Макс приедет».

В этот момент на кухню ввалился Грэхем в поисках чистой кружки.

«Мам, мне пора идти. Кто-то в дверь звонит», — соврала Тэш, протягивая ему чистую чашку из сушилки.

Грэхем в удивлении поднял бровь и положил в чашку три ложки кофе.

«Да, мамочка, хорошо…»

«Дин-дон», — громко сказал Грэхем и подмигнул Тэш.

«Да… ну, ты знаешь, он у нас всегда странно звучит. Батарейки садятся. — Тэш хотела пнуть Грэхема, но промахнулась и попала по буфету. — Хорошо, поцелуй от меня Полли и Паскаля. Пока».

Тэш еще долго простояла рядом с телефоном, в волнении грызя ноготь на большом пальце. Одна лишь мысль согревала ее: «Хуго, подумать только! Там будет Хуго!»

Тэш в растерянности прошла мимо Грэхема, не слыша, что он предлагает ей чашку кофе, и поднялась наверх, чтобы немного побыть наедине с собой и своими мыслями.

Тэш внезапно проснулась. Ее лицо лежало на мягком животе миссис Чим, а глаза слезились от запаха духов. Ей только что снился сон о том, как Макс соблазняет всю группу поддержки, состоящую из голубоглазых и светловолосых девушек.

Извинившись перед миссис Чим, Тэш заказала еще один большой джин с тоником и пробежала глазами инструкцию по эвакуации пассажиров при аварийной ситуации, а затем стала прикидывать, кто из ее попутчиков больше всех похож на террориста.

Подозрительно разглядывая худощавого мужчину, который нервно теребил свой дешевенький портфель, Тэш размышляла над своим сном. У них с Максом было много разговоров, пока наконец десять дней назад не состоялся последний.

Как-то все не было подходящего момента пригласить Макса во Францию. То он был ужасно раздражительным, то игнорировал ее. И Тэш все откладывала разговор.

Безусловно, путешествие на Луару было идеальным вариантом для возобновления угасающих отношений. Тэш каждый раз убеждала себя в этом, когда собиралась поговорить с Максом. Но подсознательно чувствовала, что это не совсем так.

Тэш сказала матери, что вылетит в последнюю неделю июня. Уже наступило шестнадцатое число, а она все еще не поговорила с Максом.

Грэхем в эту неделю был на буровой установке. Майки проводил выходные в квартире на Кокен-Гарден, где жила некая Легация. Все посетители Деррин-роуд были временно выдворены Тэш, которая в приступе стыда нашла пылесос и пыталась откопать ковер из-под кучи пустых банок и полных пепельниц. Впервые за долгое время они с Максом были наедине и оба при этом бодрствовали.

Тэш начала разговор с невнятного бормотания в тот момент, когда он поднял ноги, чтобы она могла пропылесосить под ними.

«Моя мама устраивает летнюю вечеринку в загородном доме на Луаре и приглашает нас. Она уже прислала билеты — все оплачено… и она говорит, что если ты очень занят, то можешь приехать только на выходные… но, конечно, ты можешь побыть и подольше… э… она пригласила членов семьи и много друзей… и если ты можешь взять отпуск… не то чтобы ты должен ехать, если не хочешь… хм… ну?»

«То есть?» — Макс посмотрел на Тэш поверх газеты несколько озадаченный.

«Э… ты хотел бы провести отпуск во Франции?»

«Что-то вроде съездить познакомиться с семьей?» — по синим глазам Макса ничего нельзя было понять, но его темные брови удивленно приподнялись.

«Видишь ли… Моя семья не совсем обычная». Не объяснять же ему, что даже отпуск с семейством Борджия и то был бы более заманчивым.

«У меня никогда не было возможности узнать твою семью», — пробормотал Макс и вернулся к своей газете.

«Ну, теперь у тебя есть шанс». На самом деле Тэш не хотела, чтобы Макс поехал, поэтому говорила все таким тоном, как будто предлагала ему провести неделю в нудистской колонии.

Она догадывалась, что скажет Макс, но тем не менее это причиняло боль.

«Тэш, я думаю, нам пора поговорить… Мне уже давно нужно тебе кое-что сказать».

 «Ох», — прошептала она.

Почему ее голос звучал так, как будто она только что опустошила весь контейнер пылесоса себе в рот? Она остановилась и повалилась на диван, прямо на возмущенную кошку.

«Да, — Макс вздохнул и подогнул под себя ногу. — Видишь ли, у меня сложилось впечатление, что в последнее время ты избегаешь разговоров со старым добрым Максимилианом. И я уже начал подумывать, не изучить ли мне азбуку Морзе».

«Неужели?»

«Тэш, посмотри на меня».

Тэш ненавидела, когда ее об этом просили. У нее глаза были разного цвета — один серый, второй зеленый. Из-за этого у нее всегда был такой вид, как будто она потеряла одну контактную линзу.

Повернувшись к Максу, она некоторое время смотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его губы.

«Тэш, ты меня любишь?»

«Да… думаю… да», — ее голос задрожал.

«Не слышу уверенности».

«О, давай закончим этот разговор. Просто скажи, что ты меня бросаешь».

«Но я уверена, уверена».

Она смотрела на его великолепный рот, и ей хотелось плакать. И тут Тэш заметила герпес на его губе и быстро отвернулась.

«Тебя устраивают наши отношения?»

Макс придвинулся к ней.

«Нет, нет — ты меня больше не любишь. И я не уверена в себе, когда тебя нет со мной».

«Вроде да… я хочу сказать, что мне немного некомфортно с Грэхемом и Майки и все остальное, ну ты же знаешь…»

«Почему, ну почему я не могу сказать, что думаю?»

«Видишь ли, а меня не устраивают».

Она прикусила губу и сдержала слезы.

Теперь — ее время, Тэш это понимала. Ей предоставляется возможность выйти вперед и изящно раскланяться. Она могла с достоинством сказать свою реплику и предложить расстаться друзьями.

Вместо этого она просто выдавила: «Не устраивают?» — и мрачно уставилась на его ботинки и стала ждать, пока Макс не выскажется.

«Все не так, Тэш, дело не только в нас. Работа, Лондон, приятели — тут много всего. — Он взял ее руку, посмотрел на следы лака и обкусанные ногти. — Генри — банкрот», — изрек он.

Его босс! Тэш в ужасе уставилась на Макса. Однажды Макс сказал ей, что единственный человек, которым он восхищается, — это его начальник.

«В конце недели придут из налоговой».

«Боже, мне так жаль… — Тэш сжала руку любовника. — Что он собирается делать?»

«Ему придется найти работу и работать на других людей. Его дом заложен, — печально продолжил Макс, — а у Сары будет третий ребенок в августе».

Наступила тишина.

«А что ты будешь делать?» — наконец выдавила Тэш.

Макс отпустил ее руку и уставился в окно.

«Я… э… подумываю о том, чтобы поехать в Штаты».

Тэш не шевельнулась, ее сердце громко билось.

«Ненадолго. Просто посмотреть, что к чему. Наверное, найду работу на время… или просто отдохну. С отцом повидаюсь».

Отец Макса жил в Нью-Йорке. И Тэш всегда казалось, что отец с сыном друг друга не переносят.

«Мне была очень нужна твоя поддержка, Тэш. — Макс тщательно рассчитал силу голоса для последнего удара. — Но ты была слишком занята, чтобы это заметить. Как будто у тебя было время для всех, кроме меня. Я не понимаю, зачем ты до сих пор приходишь ночевать сюда».

Тэш знала, что слова Макса — чистая правда, тут нечего возражать, и ей было слишком стыдно, чтобы впустую попросить «посмертного» прощения.

Воспоминание об этом напряженном разговоре, где главное так и осталось невысказанным — молчание было таким тяжелым и многозначительным; что какой-нибудь телепат мог бы написать роман, — наполнило слезами глаза Тэш. Она отвернулась, чтобы миссис Чим не увидела, громко высморкалась в одеяло и непреднамеренно предоставила возможность всему самолету любоваться на ее трагедию.

Тэш сама удивилась, как тогда спокойно приняла новость и спросила Макса, когда он улетает, хватит ли ему денег и что будет с Деррин-роуд. Она даже не забыла спросить о крикете. Что угодно, лишь бы отвлечься от раздумий о том, что она сама виновата.

С этого дня Макс сменил раздраженное выражение лица на лицо мученика. Из чувства вины Тэш помогала ему собираться, случайно так постирала все его рубашки, что они стали грязно-серыми, как тюремные робы, растеряла его носки и прожгла дыру на брюках. Она даже одолжила Максу свой фотоаппарат, после его неоднократных намеков.

И вплоть до момента его отъезда, десять дней назад, об их отношениях не было сказано ни слова. Макс стал более внимательным, чем был на протяжении последних месяцев, но казалось, что мыслями он витает где-то далеко, как будто их отправили с багажом заранее. Как будто он на какое-то время остановил жизнь, чтобы хоть чуть-чуть побыть вне ее. И у Тэш возникло ужасное чувство, что, когда Макс вернется, для нее в его жизни места уже не будет.

Майки и Грэхем были возмущены в равной степени.

«Он должен мне тысячу фунтов», — сказал Майки в ярости.

 «Кем же заменить его в команде?» — ныл Грэхем.

Тэш пряталась от них обоих, чувствуя свою вину в происходящем. Побег во Францию мог бы стать облегчением, но при мысли о непомерно самоуверенных родственниках и насмешливом красавчике Хуго, ожидающих ее там, тоска по Максу лишь усиливалась. Такой теплый, нежный Макс, которого она подвела и теперь потеряла.

За десять минут до приземления Тэш предприняла отчаянные попытки привести себя в приличный вид, не важно, кто из членов семьи ее встречает, — а вдруг, каким-то непостижимым и таинственным образом, с ними окажется и Хуго Бошомп.

Втиснувшись в полуметровое пространство туалетной кабинки, Тэш увидела, что содержимым ее походной косметички не обойтись. На самом деле она не была уверена, что даже весь ассортимент универмага был бы в состоянии ей сейчас помочь. Мешки и черные круги под глазами, сальные, торчащие во все стороны волосы и два гигантских прыща, возникшие строго симметрично по обеим сторонам ее подбородка. Тут нужны темные очки, шляпа и чадра. Вместо этого Тэш нанесла немного тонального крема и пару капель «Коко» и вернулась обратно к миссис Чим, которая немедленно начала что-то тараторить, так как стюардесса обвинила ее в попытке стащить журнал.

При посадке в ушах загудело. Тэш пожалела, что не осталось времени на еще один джин с тоником.

Глава вторая

А в это время на ферме при усадьбе Холдэм в Ворчес-тершире, в своей кухне, София Мередит была занята тем, что заталкивала трехдневной давности букет в измельчитель для мусора.

Хоть бы Джош снова не срыгнул детское питание «Хайнц», курицу по-провансальски. София с сомнением посмотрела на длинные ресницы и светлые волосы сына. Кто бы мог подумать, что ребенок с такой ангельской внешностью может создавать столько проблем? Он набирал вес хуже, чем его сестра Лотти в свое время.

София разбирала холодильник, необходимо было выбросить продукты, которые все равно испортятся за время их отсутствия. В мусорное ведро полетели упаковки с деликатесами. Она уже заполнила черный мешок для мусора, когда поняла, что могла бы отдать продукты Джоанне, домработнице, которая должна была зайти сегодня за ключами.

— К черту, — решила София и завязала мешок.

Она посмотрела на часы. Полвторого. Где же Бен? Она ведь предупреждала, что он должен быть дома задолго до приезда Хуго и Аманды. И еще муж должен был отвезти собак к родителям. Честно говоря, в списке неотложных дел бьшо только два вычеркнутых пункта — оба поручения выполнил садовник Рон еще утром.

Раздраженно ворча, София вычеркнула из списка наведение порядка в холодильнике.

В конце концов Софии пришлось отвезти собак самой. Ей бы хотелось пройтись пешком по усадьбе и проветриться, но, принимая во внимание четырех собак плюс их корзины и собранные вещи, пришлось взять автомобиль.

Подъезжая на машине к задним воротам, София в который раз уже поразилась размерам и красоте усадьбы. Одновременно ее пронзило острое чувство гордости. «В один прекрасный день все это будет принадлежать Бену и мне», — подумала она с триумфом. Холдэм с его средневековым великолепием и приусадебным парком выделялись на фоне голубого неба Кэмбриджа, ничто более ярко не воплощало детскую мечту Софии. Словно вокруг ожили романы Барбары Картланд.

София повернула на мощенный гравием двор усадьбы. И почему это ее мать решила устроить эту глупую вечеринку во Франции? Почему ее семье совсем не интересен тот факт, что Бен является виконтом Гуалфордом и скоро станет двенадцатым графом Малвернским. Почему им не интересно, что все местные преклоняются перед ней. Великолепная леди Гуалфорд, бывшая модель, идеальная мать, светская львица — ее фотографию опубликовали в «Хеллоу!» в прошлом месяце. Просто великолепно. Интересно, мама видела?

Папочка был так доволен ею, вспомнила София. Он даже продал свои бесценные картины, чтобы оплатить свадебную церемонию. Великолепный прием в трех огромных шатрах в саду Бенедикт-хаус, доме ее детства. Папочка и его замечательная вторая жена, Генриетта, все замечательно организовали, у них все шло по плану. Число родных со стороны матери было сведено к минимуму, и этих гостей спрятали за огромными букетами цветов во главе стола. Всех, за исключением Касс. София восхищалась своей тетей, младшей сестрой Александры. Честно говоря, присутствие Касс было единственным положительным моментом во всей этой затее с вечеринкой.

София припарковала автомобиль рядом с многоцветной цветочной клумбой и выпустила собак.

Беа, мать Бена, вышла из дома, чтобы поприветствовать невестку.

— Добрый день, София, — отрывисто сказала она. — Давай, помогу.

Беатрис Мередит была тучной женщиной — с широкими костями, широким задом и низким голосом. До замужества она уже имела титул и поэтому не одобряла выбор старшего сына. Как можно? Всегда следует помнить о доме. Наследник не должен жениться просто на симпатичной мордашке.

Однако Беа пришлось, хоть и неохотно, признать, что за последние четыре года ее невестка доказала свою состоятельность. Престиж Холдэма вырос в глазах общественности. В этом году у них было больше посетителей, чем когда-либо, все приезжали в надежде хоть мельком увидеть элегантную и знаменитую молодую виконтессу. А посетители означали деньги, столь необходимые для иссякающих фондов усадьбы.

Также Софии удалось произвести на свет здоровых, симпатичных детей, этого у нее не отнимешь. Беа ненавидела признавать, что ее собственные потомки — за исключением Бена, пожалуй — получились довольно неудачные. Тем не менее, Беа никогда полностью не смирится с выбором старшего сына: в конце концов только происхождение имеет значение.

София со своей стороны наслаждалась жизнью в Холдэме. Она была сыта по горло буднями фотомодели. Правда, сначала жизнь в столь консервативной семье показалась ей настоящим кошмаром: все ее новые родственнички источали бесконечную самоуверенность, высокомерие и явное презрение к ней. Но София была женщина волевая. Поняв, что внешность не может, как обычно, продвинуть ее к цели в этом эксцентричном изолированном обществе, она применила новую тактику, чтобы воплотить в жизнь свои мечты и стать настоящей леди, или виконтессой с непогрешимыми манерами. Она внимательно изучила светскую хронику и с головой ушла в жизнь английского дворянства.

Через несколько недель после вступления в брак София уже заседала в Комитете по защите окружающей среды и в Комитете по подготовке собак-поводырей для слепых. Она помогала Беа организовывать пикники для Общества британских и иностранных школ и утренние посиделки с кофе для Национального треста, выбирала место для спортивных состязаний местных охотников и устраивала балы для Консервативной партии. И все это время София пребывала в блаженном неведении относительно того, насколько «она все делает не так». Например, когда она появилась на балу Королевской ассоциации яхтсменов, то своими манерами чуть не довела своего свекра до второго инфаркта.

Пока Бен, в соответствии с многовековой традицией, изучал в Сиренчестере курс управления поместьем в две тысячи акров, София помогала Беа спланировать летние праздники на открытом воздухе в Холдэме. Никогда, даже в самых романтичных снах, ей и привидеться не могло, что она будет готовить к открытию для публики старинный дом. Картины и мебель должны быть отреставрированы, в садах следует навести порядок. Посетителям потребуются чайные комнаты, туалеты, магазины сувениров и экскурсоводы. Как ни крути, нужны деньги, необходимые мероприятию по сбору средств.

Тут-то София себя и проявила. За свою карьеру модели она познакомилась и подружилась с большим количеством знаменитых людей. Задействовала старые связи, ей удалось организовать удачные мероприятия по привлечению посетителей и денег в имение: развлекательные игры, гонки на воздушных шарах и показы мод, представления пьес Шекспира на свежем воздухе и незабываемые выходные с рыцарским поединком, когда главный герой потерял свой парик перед несколькими сотнями зрителей.

Родственникам мужа все это не слишком-то нравилось. Четырехсотлетние деревья были поломаны перевозбужденными поп-звездами, скачущими на конях и размахивающими деревянными палками. Но, с другой стороны, — такие деньги! Можно заменить гобелены и крыши конюшен, и Беа не придется продавать свой экипаж, чтобы свести концы с концами.

Так что в результате, София все-таки попала в то закрытое общество, в которое так стремилась, — хотя ее и считали «выскочкой». И все же успех Софии ничего не значил для ее семьи. Единственные титулы, которые уважала Александра, были выгравированы золотом на истрепанных кожаных переплетах книг, ими были заставлены все стены их запущенного дома на Луаре.

София всегда считалась самой неспособной в семье: ей не хватало усидчивости брата, и у нее не было художественного таланта, как у младшей сестры. Так было в детстве, да и сейчас, в двадцать шесть лет, хотя фотографии украшали обложки всех глянцевых журналов и в нее были влюблены несколько самых знаменитых мужчин в мире, и все это к своим двадцати шести годам, София понимала, что в глазах своей образованной, воспитанной семьи она ничего не достигла.

София с горечью вспомнила, что одна только Тэш смотрела на нее снизу вверх. Но бедняжка Тэш была такой неряшливой и бестолковой. Эх, до чего же Софии хотелось ослепить свою мать и всю эту яркую, образованную и разношерстную толпу на вечеринке своими новыми достижениями. Если ей удалось покорить клан Мередитов, то, конечно же, ей удастся завоевать восхищение своей родной семьи.

Внезапно София застонала. Вдали, по липовой аллее быстро двигался красный «БМВ». Свет сквозь арки деревьев пятнами падал на машину. Он подъехал к воротам парка. Повернет направо или налево? София задержала дыхание. Черт! Автомобиль повернул налево и направлялся к ферме. Без сомнения, это Хуго и Аманда.

— Мне пора домой. Надо встречать гостей.

— Хочешь, я поеду с тобой и помогу? — спросила Камилла, сестра Бена, и круглое лицо покраснело. Эта девушка всегда была по уши влюблена в Хуго.

— Нет, Милли, не надо.

Как хорошо, что она успела переодеться из джинсов в хорошенький брючный костюм от Каролин Чарльз. Ведь хотя Аманда и не могла соперничать с Софией в вопросе внешности, но зато она всегда одевалась со вкусом.

По дороге к ферме София достала из бардачка солнцезащитные очки мужа. Темные очки всегда помогали ей чувствовать себя уверенней. Добавляли изюминку. К тому же за последние четыре часа она ни разу не поправляла макияж.

— Дорогие! — произнесла София, выходя из автомобиля навстречу Хуго и Аманде. — Мне так жаль, что я вас не встретила. Мать Бена предложила немного посидеть у нее.

Боже, Хуго выглядел потрясающе, восхитилась София, лучше, чем всегда. Высокий, с четко очерченными скулами, копной густых русых волос, к которым так хотелось прикоснуться, а уж эти озорные темно-синие глаза…

— Хуго, у тебя усталый вид, — непринужденно произнесла она, взяв себя в руки.

Хуго может быть сколь угодно красив — она чуть сама не запала на лучшего друга Бена при первой встрече — но он также безмерно тщеславен. Поэтому София напомнила себе, что он мог легко испортить ей жизнь.

— Здравствуй, дорогая. — Хуго улыбнулся, жмурясь от солнца. — Ты выглядишь очень аппетитно. Какая жалость, что Аманда посадила меня на диету.

София кисло улыбнулась, а затем заметила, что спутница Хуго ковыряет в земле носком дорогой кожаной туфельки.

— Аманда, дорогая! — София заключила маленькую женщину с накладными плечиками в благоухающие объятия. Она надеялась, что духи отобьют запах собак. — Выглядишь потрясающе.

Аманда действительно выглядела на удивление хорошо. В их прошлую встречу Хуго и Аманда собирались расходиться, кажется, уже в пятый раз. У Аманды были красные глаза и немытые волосы, а изо рта пахло. Сейчас, одетая в ослепительно белый деловой костюм, с тонкой талией и выглядывающими из-под узкой юбки красивыми загорелыми ногами, Аманда выглядела как влиятельное должностное лицо, которое может остановить тебя одним взглядом. Ее короткие волосы были зачесаны назад; гладкие и светлые, они подчеркивали ее дерзкие, оценивающие глаза миндалевидной формы.

— Привет, София, — устало улыбнулась Аманда.

— Ты обрезала свои потрясающие волосы! — выразила сожаление София, пока они шли к дому. — А как работа? Паола вам уже предлагала свой отвратительный кофе?

Аманда про себя улыбнулась. София любила задавать вопросы, считая это лучшей формой общения, но ответы се утомляли. И поэтому она научилась их избегать, задавая один вопрос за другим, не делая перерыва, так что собеседник просто не успевал ей ответить.

— Да, предлагала. — Аманда проследовала за Софией в большую гостиную и критически огляделась. — «Фу! Она купила этот ужасный ситец для обивки дивана. Интересно, а что же случилось со старыми полосатыми чехлами? Они напоминали Аманде о добрых старых временах, когда они с Хуго и Беном весело проводили выходные, это было еще до появления Софии, Ставлю один к десяти, что эта глупая корова уже разработала план путешествия и прикрепила его на холодильник одним из тех ужасных магнитов, которые она так любит покупать. Боже! Ну почему София ко всему относится так, как будто это какая-то военная операция?»

— На работе все хорошо, — объявила она и села в кресло. — С исполнительным директором случился апоплексический удар, когда я сказала, что беру отпуск на четыре недели. «Но ты же только что вернулась с горнолыжного курорта», — продолжал причитать он, забыв, что это было больше года назад. Я подкупила старого мерзавца, пообещав привезти ему бутылку отличного французского вина. — Аманда остановилась, заметив, что хозяйка все еще была в темных, достаточно исцарапанных очках, которые постоянно сваливались у нее с носа. — София, у тебя болит голова?

— Нет.

София была слишком тщеславна, чтобы показаться гостям со смазанной тушью, поэтому раскрыла французское окно и встала против света. Осознавая, что выглядит глупо, она нервно ощипывала глицинию. Да уж, подружка Хуго может довести кого угодно до нервного срыва, просто сняв колпачок с ручки.

Аманда работала в рекламном агентстве, в названии которого было больше заглавных букв, чем в штате сотрудников. Софию она поначалу слегка забавляла. Хотя следует признать: Аманда была исключительно харизматической личностью — иначе как бы ей удалось так долго удерживать непостоянного Хуго. Но для такой хрупкой женщины Аманда вела себя слишком по-мужски. Она ругалась как сапожник, могла выпить спиртного больше остальных, регулярно выигрывала в теннис у мужчин и яростно боролась за свою независимость.

Несмотря на все это, София догадывалась, что она не прочь выйти замуж за Хуго, но он не торопится. У Аманды была своя квартира на Челси-Харбор, и из-за работы она приезжала к Хуго только по выходным. Сам Хуго редко ездил в Лондон. София решила, что в отсутствии Аманды он не скучал.

Бен приехал только в три. Высокий и стройный, бывший спортсмен, он был самым уравновешенным человеком, которого знала Аманда. По сравнению с высокомерным и вспыльчивым Хуго Бен был просто добрый великан.

После того как он поцеловал Аманду и обыскал весь шкаф в поисках сигарет, которые София выбросила, Бен уселся на диван, вытянул свои длинные ноги, положил их на кофейный столик и начал говорить с Хуго о своей страсти — об имении.

— Только представь, сегодня один француз посоветовал мне засадить Весткомб-Копс елями. Я ему ответил, что вот уже почти три века здесь растут только березы. А он заявил, что чертовы пуритане просто ничего не понимают в хвойных деревьях. — Бен засмеялся. — Умираю от жажды. Будете пиво?

Хуго, который уже выпил две больших порции виски, с радостью согласился и пошел с Беном на кухню.

— Не против, если я угощусь хлопьями или чем-нибудь еще? — спросил он. — Умираю от голода. Мы сегодня не обедали. У Софии снова диета? Кстати, видел потрясающего жеребца…

Аманда, которая хотела было присоединиться к мужчинам, услышав, что Хуго начал говорить о лошадях, передумала. Хуго держал у себя в конюшне скаковых лошадей. Сперва ради удовольствия, но со временем все больше и больше увлекался. Он стал меньше играть в крикет и поло и даже стал меньше кататься на лыжах. И сейчас все время говорил об уздечках и удилах, сене и охоте. Бен, отец которого имел свою собственную свору, тоже обожал охоту и мог говорить об этом часами. Но Аманду эта тема мало привлекала.

Она решила пойти разыскать Софию, которая в последние полчаса то приходила, то снова убегала, сжимая в руках горшки и детские игрушки.

Медленно поднявшись наверх, Аманда зашла в спальню и нашла там Софию, наблюдавшую, как Паола отчищает нечто, очень похожее на срыгнутую детскую еду.

— Курица по-провансальски, — прошептала София сквозь стиснутые зубы. — Где, черт возьми, Бен? На него никогда нельзя положиться.

— Они с Хуго на кухне. — Аманда уставилась на пять огромных чемоданов от Луис Вьюитон, аккуратно поставленных у двери.

— Небось один из них забит памперсами? — поинтересовалась она.

Но София, не ответив, прошла мимо нее к лестнице, намереваясь поговорить с Беном.

— Там только одежда, — сказала Паола, кивнув в сторону чемоданов. — Вещи детей еще в детской. А вещи сеньоры вот здесь. — У кровати стояла небольшая дорожная сумка.

Глава третья

Тэш перекинула рюкзак через плечо, чуть не прибив и себя и нескольких пассажиров по соседству, и с самой широкой улыбкой, на какую только была способна, направилась к залу прибытия. Ее глаза блуждали в поисках знакомого лица.

Но спустя двадцать минут она все продолжала искать. За сорок пять минут она выпила три эспрессо и изучила все вокруг.

В конце концов, путешественница направилась к телефонным будкам, возвышавшимся в центре зала, и попыталась засунуть несколько незнакомых монет в прорезь, но автомат упорно выплевывал их назад.

Наконец у нее получилось. На другом конце долго не брали трубку, потом ответил Паскаль.

— Паскаль. Это Тэш — Наташа.

— Наташа, cherie! Comment ga va?[1]

— Все отлично, то есть bien,[2] Паскаль, вообще-то я в аэропорту.

— Oui…[3]

— И больше никого нет. То есть меня никто не встречает.

— А разве ты не… э… не с братом приехала?

— Нет, я прилетела. А он едет на машине с Салли и детьми. А разве предполагалось, что я с ним?

— Э… с'est un probleme. Tu es seule?[4]

— Да, Паскаль. Я же уже сказала, что я seule.

Тэш представила, как ее отчим надувает щеки и в отчаянии ищет Александру. Должно быть, он трезв. Паскаль говорил по-английски, только когда напивался, слава богу, большую часть времени он пребывал именно в этом состоянии.

— Attendes… Xandra! Xandra!.. A telephone!.. Xandra! II у a un appel telephonique pour toi! Merde![5]

На другом конце долго было тихо, затем послышалось несколько щелчков. Тэш посмотрела на свое отражение. Прыщи становились все больше: теперь она выглядела так, как будто вампир укусил ее в подбородок. Она опустила еще один жетон.

— Наташа, алло… — Паскаль тяжело дышал. Похоже, он быстро обежал всю усадьбу. — Еие est absente pour le moment…[6] э… послушай, возьми такси. Хорошо? Ты меня поняла?

— Да… то есть нет. Паскаль, у меня мало денег. Это же почти два часа езды.

— Ну, вот и хорошо! A tout a 1'heure, cherie![7]

И с этими словами он положил трубку.

Чертов Паскаль! Тэш хорошо знала, что отчим понимал английский намного лучше, чем показывал. Наверняка просто он не захотел сам ехать в Париж.

Через два с половиной часа Тэш, вся потная, сидела на заднем сиденье такси. Было невыносимо жарко.

Девушка смутно помнила, где находилась усадьба, да к тому же постоянно путала «gauche» и «droite»,[8] и в результате они несколько раз заблудились. Солнце уже садилось на красно-оранжевом небе, когда Тэш наконец увидела силуэт средневековых остроконечных пилястр и большой купол колокольни, выглядывающий из-за темной дубовой рощи, находящейся, как сказал бы француз, «droit», или все-таки «gauche»?

Когда такси со скрипом въехало во двор, распугивая кур, Александра д' Эблуа сбежала по ступенькам своего прекрасного, хоть и запущенного дома в сопровождении трех возбужденных спаниелей и маленькой дочери Полли, которая была одета как медсестра.

Тэш отклеилась от сиденья и вынырнула из душного автомобиля.

Стоя на божественно холодных булыжниках двора, она с восхищением смотрела на приближающуюся стройную женщину. Даже будучи одетой в джинсы Паскаля и старую шелковую рубашку, Александра выглядела невероятно стильно: темные блестящие глаза, каштановые волосы, ровно обрамлявшие высокие скулы и круглые щеки; загар цвета молочного шоколада.

— И давно здесь стоит такая жара, мама? — рассмеялась Тэш, с удивлением чувствуя, как к глазам подступают слезы.

— Нет, что ты, дорогая, — ответила Александра, заключая ее в объятия. — Это первые теплые дни за неделю. А загар этот с Доминики. Я же тебе не рассказывала. Мы с Паскалем ездили туда в мае. Вроде бы я посылала тебе открытку. — Александра растерянно улыбнулась водителю, который слонялся поблизости в надежде, что ему заплатят. — А вы, должно быть, Макс? — ласково прошептала она и направилась к нему, чтобы поцеловать в щеку.

Тэш подняла к небу свои увлажнившиеся глаза и пошла обнять Полли, которая делала вид, что застрелила ее из двух пальцев.

— О, да это медсестра-убийца с космического корабля «Гоббо»! — застонала Тэш и рухнула на камни, задергав ногами.

В конце концов, Тэш пришлось расстаться с сотней франков из суммы, выданной ей на мелкие расходы, чтобы заплатить разъяренному водителю. У Александры не было с собой наличных, а Паскаль на время исчез (скорее всего, в направлении подвала, для улучшения уровня своего английского, как решила Тэш).

Через полтора часа она сидела и пила четвертый бокал белого вина в большой комнате с дубовыми панелями, заполненной огромным количеством ярко раскрашенной керамической посуды. Вино, вместо того чтобы привести Тэш в состояние эйфорического оживления, сделало ее беспокойной и раздражительной.

«Как это похоже на маму, — подумала Тэш, — она сказала, что все соберутся в начале июня, а в результате сейчас здесь одна!»

— И, скорее всего, не будет никакой возможности сбежать до августа — придется остаться, — проворчала она.

Один из спаниелей запрыгнул на грязный красный шелковый диван и устроился рядом с ней. Тэш почесала ему нос, и собака радостно завиляла хвостом. Тэш уже начала скучать по кошкам.

— Только что звонила София, — объявила Александра, влетая в комнату. — Они остаются на ночь в Париже, затем возьмут напрокат две машины и приедут завтра. — Она села в огромное синее кресло. Спаниель немедленно кинулся к хозяйке и радостно пристроился на колени. — Бошомпы с ними, — рассеянно добавила Александра.

— Мамочка, они не женаты, — вздохнула Тэш. — Она Фрейзер-Роберте.

— Кто такой Фрейзер? Он что, приедет вместо Макса?

— Нет, мамочка. — Тэш улыбнулась, несмотря на мрачное настроение. — Девушку Хуго зовут Аманда Фрейзер-Роберте. Они не женаты. Помнишь крестины Лотти, Аманды не было, так как они тогда поругались?

— Дай подумать. Помню, как Лотти выдрала у Софии клок волос и кинула им в толстого священника. А твой брат опоздал на два часа. Кажется, Хуго подарил Лотти походную фляжку и коробку сигарет? Да, точно. Беа Мередит была просто в ярости. Мне помнится, Аманда не присутствовала, так как уезжала на какую-то важную встречу в Лондон. Из-за этого еще вышел ужасный скандал. Ну и парочка!

— И все равно они не женаты, — Тэш вздохнула.

Не надо было вообще поднимать эту тему.

Она слишком хорошо помнила крестины Лотти. На вечеринке после церемонии Хуго принял ее за официантку. Тэш не стала его разубеждать, в тот день она выглядела особенно неряшливо и безобразно.

Внезапно Тэш почувствовала панику. Так ли уж хорошо, что они вновь встретятся с Хуго?

— Хорошо, что ты отрастила волосы. — Александра вторглась в водоворот мыслей Тэш с веселым безразличием. — Тебе так идет, ты отлично выглядишь.

Тэш с подросткового возраста носила короткие мальчишеские стрижки, что являло полную противоположность густой и блестящей гриве Софии. Короткая стрижка шла к восхитительным раскосым глазам Тэш и ее длинной шее. Хотя и совсем не подходила к ее комплекции. Она была еще выше, чем ее сестра-модель, и издалека Тэш часто принимали за старшего брата Софии. Сейчас она настойчиво отращивала то, что Макс называл «паклей», и волосы ниспадали по ее плечам сальными волнами.

— Спасибо. Но, пожалуйста, не говори больше о моей внешности, мама.

Это была единственная тема, которую Тэш ненавидела обсуждать с семьей.

— Ты купила хоть немного одежды на те деньги, что я тебе прислала? — спокойно спросила Александра, рассматривая дырявые джинсы Тэш и мешковатую красную футболку с надписью «Австралия» на груди. Да уж, вкусом ее младшая дочь не отличается.

— М-м-м, кое-что.

Ничего она не купила, даже новые джинсы, чтобы заменить рваные.

— Ты похудела.

— Совсем немного.

«МАМА, ПОЖАЛУЙСТА, СМЕНИМ ТЕМУ!»

— А мне кажется, прилично. Теперь, готова поспорить, тебе будут как раз мои вещи. Позднее мы покопаемся в одежде. Будет весело. А Паскаль выскажет свое мнение. Он обожает показы мод…

«Боже! Только не это!»

— Тебе бы пошло мое красное платье от Москино или…

— А где Паскаль? — «Если ты не сменишь тему, тогда это сделаю я».

— Ушел организовывать небольшой сюрприз для тебя.

Александра изучающе посмотрела на дочь. Это будет не так просто, как ей казалось. Если бы только у нее было чуть больше времени, но Тэш приехала слишком поздно, и теперь ей придется успеть все за двадцать четыре часа.

Иногда Александре казалось, что она одна из всей семьи понимает Тэш. Мелодраматичность чувств младшей дочери была похожа на ее собственную — Тэш обладала тем же самым, обращенным вовнутрь тщеславием, которым все детство руководствовалась сама Александра. Она понимала всю боль и отчаяние, которые пришлось пережить Тэш, когда ее сравнивали с братом и сестрой. Умный, начитанный, рассудительный Мэтти. Красивая, амбициозная, практичная София. И Тэш.

Малышка Тэш… неуклюжая, застенчивая, забавная, удивительно способная и талантливая, но абсолютно неприспособленная. Александре порой хотелось заплакать от любви к ней. Иногда она тайком признавалась самой себе, что любит Тэш больше всех остальных детей.

Сейчас Александра в молчании созерцала свою дочь, сидящую в ужасной студенческой одежде, со скрещенными ногами, голова опущена, пальцы щиплют диванную подушку. Ей бы так хотелось кинуться и приласкать Тэш, но это бы смутило девочку. Тэш, кажется, считает, что вызывает у всех отвращение. И Александра подозревала, что та мрачность, которую излучала ее дочь из-под изогнутых бровей, была постоянной.

Она поняла, что Тэш старается выглядеть как можно более незаметно, потому что ей кажется, что нет смысла в том, чтобы «предлагать вонючего гуся под видом паштета фуа гра», это было ее собственное выражение. Но Александре так хотелось, чтобы Тэш чувствовала себя привлекательной, даже тогда, когда на ней старые джинсы. В конце концов, она была достаточно симпатичной девушкой — потрясающее лицо с этими невероятными глазами, полные чувственные губы и слегка вздернутый нос. Пожалуй, полновата, но такое впечатление создавалось в основном из-за осанки — плечи согнуты, носки вместе, бесконечные ноги демонстрируются не с лучшей стороны, так как Тэш сгибает колени, и получается, что она такого же роста, как и окружающие.

Александра пригласила Тэш пораньше специально. «Курсы повышения уверенности в себе», — так она объяснила это Паскалю. Мать знала, насколько важно, чтобы Тэш пообщалась с остальными членами семьи — в особенности с Софией и Касс — и пообщалась на равных.

— Мам, перестань так меня разглядывать. Ты ведь знаешь меня уже двадцать три года.

— Прости, дорогая, — Александра забыла, что перед ней сейчас сидит настоящая живая Тэш. Великий проект по усовершенствованию. — Я просто думала о том, как хорошо ты выглядишь.

Тэш была удивлена. Ее мать как-то странно это сказала. Может, она и в самом деле выглядела лучше? Боже!

Если сейчас она выглядит «хорошо», то, значит, раньше выглядела просто ужасно. У Тэш снова упало настроение. А еще она умирала с голоду.

— А когда приедет Макс?

Опять за старое. Хорошо бы сейчас вволю наесться шоколада.

— Не знаю. Он поехал навестить отца в Штаты.

— А чем он занимается?

— Люсьен? Кажется, что-то вроде банкира. Как и отец.

Тэш закусила губу, она была на грани того, чтобы рассказать о своей вине перед Максом.

Громко хлопнули двери, и где-то в задней части дома послышались два голоса, говорящих на французском.

— Отлично! — лицо Александры просветлело. — А вот и Паскаль. Он где-то мотался целый день, чтобы не видеть, как ты приехала. Ты знаешь, как плохо он умеет хранить секреты. Он не хотел испортить тебе сюрприз.

Тэш решила придерживаться тактики молчаливого любопытства, хотя и была заинтригована.

На кухне они обнаружили Паскаля и Жана, беззубого старого сторожа, который «управлял поместьем» (в возрасте восьмидесяти лет единственное, с чем он мог «управиться», — это дойти до дома, а потом обратно, чтобы выпить чашечку кофе с Паскалем). Оба выглядели очень довольными.

— Наташа! Cherie!

У Паскаля всегда был несколько озадаченный вид, не важно, пьян он был или трезв. Наверное, такое впечатление создавалось из-за больших водянистых серых глаз, выделявшихся на его пышущем здоровьем загорелом лице с гигантским галльским носом. Еще у него была байроническая грива непослушных каштановых волос, которые делали Паскаля похожим на человека, только что прошедшего сеанс электрошока.

— Выглядишь замечательно.

Он наклонился и поцеловал падчерицу. От него пахло дорогим лосьоном и французским табаком.

Тэш решила, что вся эта лесть и белое вино оказывают на нее странное воздействие. Не то чтобы возбуждающее — скорее нервирующее.

— Спасибо. Какая замечательная вещь! — сказала она, восхищаясь блестящей металлической кофеваркой.

Кухня выглядела странно — что-то среднее между деревенской кухней с высушенными цветами и выставочным залом «Занусси». Ее мать о чем-то шепталась с Паскалем, который раздувал щеки в своей характерной манере и что-то отвечал по-французски. Александра, казалось, была не согласна. Паскаль покачал головой и снял свой пиджак (Тэш поразило, что он в такую погоду носит пиджак. Даже сейчас, после заката, дом все еще был раскален от жары). Отчим налил себе стакан красного вина.

— Наташа?

Паскаль жестом указал на бутылку. Стоит ли? А почему бы и нет?

— Да, пожалуйста.

Он налил еще три бокала.

— Это из моего собственного винограда. Но вино я делал не сам. Завтра увидишь мой виноградник и познакомишься с моими… э… соседями… — Он снова раздул щеки, подыскивая подходящее слово. — Они делают вино!

Похоже, этот факт его забавлял.

Тэш обожала Паскаля — он был очень открытым, забавным и страстным человеком. Он также мог быть безмерно мрачным, но в этом виноваты его горячая кровь и французская эмоциональность, по крайней мере, так говорила Александра.

— У нас тут вышел небольшой спор.

Паскаль недовольно поглядел на жену.

— Дело в том, дорогая, — Александра поглядела на дочь сквозь ресницы, на ее губах играла очаровательная улыбка, — Паскаль считает, что ты не сможешь оценить всего великолепия нашего подарка до утра — хотя это и означает, что ему придется весь вечер говорить по-французски, чтобы не испортить сюрприза. Мне кажется, что подарок понравится тебе даже сейчас. Что скажешь?

Тэш перевела взгляд с Александры на Паскаля, который пожал плечами. Затем посмотрела на Жана. Он улыбнулся ей своими деснами. Она еще отпила вина. Оно оказалось неожиданно терпким.

Лучше принять сторону мамы, наконец, решила она, чувствуя, как тепло вина разливается внутри. В конце концов, какая разница? Обычно сюрпризы Александры сводились к новой одежде, в которой дочь выглядела толстой.

— Хорошо, хм… давайте… — Тэш заметила, как щеки Паскаля надулись. — Мне бы хотелось получить подарок сейчас.

Александра выглядела довольной. Паскаль стал надевать пиджак.

— Паскаль, ты что, — испугалась Тэш. — Я не хотела тебя обижать, и если…

— Я надеваю пиджак, потому что твой сюрприз находится снаружи, — сердито ответил Паскаль.

— О!

И все вместе они вышли в душную темноту ночи.

Глава четвертая

На улице большая мраморная луна освещала тусклым искусственным светом камни двора, изменяя их очертания и превращая их в декорации в экспрессионистском стиле.

Прохладный ветерок дул в лицо Тэш, пока она неуверенно шла в полумраке. Все было тихо. Кроме приглушенных шагов было слышно только стрекотание насекомых в траве. Как бы все было замечательно, если бы не приезжающие завтра родственники.

Паскаль шел впереди, он направлялся к высоким двойным дверям конюшни. Тэш следовала за ним, тихонько икая. Она не заметила фургона, прикрепленного к стоящему неподалеку джипу отчима.

Внутри просторного помещения было темно и раздавалось эхо, как в заброшенной церкви. Ноздри Тэщ заполнил теплый сухой запах соломы и навоза.

Из глубины темноты послышалось недовольное фырканье.

Паскаль споткнулся обо что-то, раздался громкий лязг.

И снова фырканье.

— Где выключатель? — засмеялась Александра, шаря рукой по стене.

Тэш запнулась о тот же предмет, что и Паскаль. На этот раз фырканье сопровождалось яростным ржанием.

Внезапно все пахнущее плесенью каменное здание с его тяжелыми деревянными перегородками и металлическими засовами, звенящей коллекцией ведер, пустым сеновалом и деталями старинных машин, покрытых толстым слоем пыли, заполнилось грубым неоновым светом.

— Как хорошо, что мы перед вечеринкой заменили проводку, — радостно щебетала Александра. — Откуда здесь весь этот мусор? — Она подняла ведро довоенных времен.

Тэш пристально вглядывалась в дальний конец помещения. Неужели лошадь? Не может быть!

— Viens,[9] — предложил Паскаль. — Познакомься.

Тэш слабо улыбнулась и двинулась навстречу животному. И, правда, лошадь! Ее мысли беспорядочно метались.

Но почему же они дарят мне лошадь?

Тэш с сомнением приблизилась к большому гнедому коню. У него были изумительное зигзагообразное пятно и такой розовый нос, как шар для снукера. Еще раз фыркнув, конь попятился назад. Глаза у него горели.

— Привет, приятель.

Она посмотрела ему в глаза и прикоснулась к сердитым красным ноздрям. Конь ударил копытом о каменный пол, звук был похож на стук молотка судьи; морда животного поднялась в яростном сопротивлении.

Александра оказалась рядом с Тэш и обвила ее руками.

— Разве он не великолепен? — прошептала она таким голосом, как будто они были в библиотеке. — Гнедой, как Сэмион. Я знаю, что тебе нравятся гнедые.

Сэмион. Тэш вздрогнула.

С раннего возраста все французские дети одержимы манией иметь собственную лошадь. А Тэш в возрасте восьми лет прошла через классическую стадию, которой боятся все учителя начальной школы. Все ее истории были о лошадях, все рисунки изображали пони, лошади фигурировали даже в задачках по математике.

Мало у кого из детей было столько возможностей, как у Френчев. Заботливый отец купил каждому по лошади и поместил их в старинной конюшне. Джеймс Френч даже провел несколько выходных вне площадки для гольфа, сооружая детям загон. Позднее, как результат нытья Софии, у них появились всепогодный манеж и несколько сверкающих барьеров для прыжков.

Однако дети мало ценили свои возможности. Мэтти неохотно катал сестер по деревне, но с удовольствием занимался регби и сбегал от надзора родителей, чтобы выпить и покурить с приятелями из закрытой школы. София наслаждалась только соревнованиями и считала, что успех прямо пропорционален затратам. Для нее разъезжать по полянам и заниматься дрессировкой в загоне было занятием невыносимо скучным. Что ей действительно нравилось, так это гарцевать по игровой площадке на пони с уздечкой, украшенной розетками из красного сатина. К удивлению своих соперников (и в особенности их родителей), она проводила большую часть времени, украшая уздечку.

У Софии не было ни желания, ни навыков для тренировки лошади. Но она убедила отца купить ей для соревнований великолепную кобылу — арабскую полукровку, стоившую кругленькую сумму. Эффектная маленькая гнедая, Харлот О'Хара, выигрывала все состязания; София без зазрения совести собирала призы. Она вскоре стала постоянным членом команды Клуба наездников и нарочно рассказала об этом Тэш, которая никогда ничего не выигрывала. Все дети и презирали Софию, и подлизывались к ней. А их матери — просто презирали.

И никто не обращал внимания на Тэш, на заднем фоне бесцельно катающуюся на грязном, прожорливом Шеймосе.

И пока София выпрашивала новые брюки для верховой езды и привлекающий внимание фургон для перевозки лошадей, Тэш терпеливо и тайно сражалась со своим хитрым, упрямым серым пони, у которого привязанность к еде перевешивала привязанность к хозяйке. У него был тяжелый характер, поэтому ей приходилось быстро учиться и ко всему привыкать. Едва заметная во все удлиняющейся тени сестры, Тэш стала достаточно хорошей наездницей. Она была достаточно рассудительной, чтобы понять, что медлительный жеребец никогда не победит яростную Харлот; поэтому она редко участвовала в соревнованиях, наслаждаясь вместо этого тихими поездками в одиночестве или захватывающим шумом охоты. Это приводило Джеймса Френча в бешенство: он считал, что его младшая дочь была невыразимо никчемной.

Но Тэш, обладая хитрой изобретательностью, на которую способны только застенчивые дети, постоянно соревновалась сама с собой.

На летних каникулах София слишком обленилась, чтобы дрессировать свою дорогостоящую лошадь дома, вдали от славы. Тэш же добросовестно заставляла себя вставать каждое утро, разогревать негибкие ревматические суставы Шеймоса, пока солнце для него не стало слишком горячим.

И только затем она тайно выводила Харлот и, мучимая угрызениями совести, шла с ней на поле в тридцать акров за Даун Копсе, которое не было видно из дома. Там, под присмотром коров, задумчиво жующих траву, она наслаждалась мягкой податливостью кобылы, за минуты обучая ее движениям, на обработку которых у Шеймоса уходили долгие, кропотливые часы работы.

Сейчас Тэш со смущением вспоминала то детское удовольствие, которое она испытала, поняв, что животное гораздо больше любит ее. Это настолько радовало ее, что Тэш не обращала никакого внимания на злобное презрение отца.

Девочка постоянно жила в страхе, что ее секрет откроют. Но никто не удивлялся, когда Харлот — известная своей выездкой без упражнений — становилась все более и более податливой при незначительных усилиях Софии. Все просто решили, что техника наездницы незаметно улучшилась.

Иногда, испытывая приступы эгоизма, Тэш желала, чтобы ее секрет был раскрыт. Ей так хотелось, чтобы высокомерные, презрительные матери лошадников и их придирчивые отпрыски наконец-то узнали, почему «скромница Френч», как они ее окрестили, совсем не интересовалась соревнованиями. Но, с другой стороны, ее пугала возможная реакция отца. Джеймс любил Софию до безумия, а Тэш, закаленная его сарказмом, уже тогда понимала, как жизненно важно для Софии было производить на него впечатление. Джеймс Френч приходил в дурное настроение, когда его подводила Тэш; но если бы его подвела София, то от криков осыпалась бы штукатурка со стен и разбились бы стекла восемнадцатого века. И еще Тэш знала, что ее старшая сестра — напускающая на себя веселое безразличие — просто сломается, если обман раскроется.

А позднее случились такие ужасные события, что после них никто бы уже и не поверил Тэш.

Джеймс Френч — не меньший любителей состязаний, чем его старшая дочь, — очень удивлялся тому, что София, так мало работая с кобылой, получала все призы, в то время как эта никчемная Тэш, которая постоянно пахла лошадьми, терпела полное поражение. В тайне он стыдился низкого положения Тэш в спортивных рейтингах и давал выход своему возмущению, вкладывая все больше и больше денег в Софию. Ни один тренер не был для него достаточно хорош, ни одно седло не казалось Джеймсу слишком дорогим.

Он словно бы не замечал, что, сколько Тэш ни укорачивает свое стремя, ее ноги все равно болтаются у толстых маленьких коленей Шеймоса. А Тэш любила Шеймоса, несмотря на все его недостатки, и не хотела другого коня. Этого не хотела и София, боявшаяся, что Тэш купят взамен более подходящую лошадь.

И вот однажды, вернувшись домой после своего первого, ужасного семестра в закрытой школе, Тэш обнаружила, что ее старый щетинистый друг продан, а его место занял огромный гнедой мерин, почти не дрессированный, с больной спиной и тяжелым характером.

Сэмион.

Джеймс Френч, радуясь, что ему удалось подешевле приобрести нового коня для младшей дочери, не понимал, что двенадцатилетней девочке не место на этой машине по разрушению человеческих костей. Тэш боялась Сэмиона. И Сэмион это чувствовал. Тэш ненавидела его за то, что он заменил ленивого старого Шеймоса. И Сэмион отвечал ей взаимностью.

Но строптивый, раздражительный новичок все-таки не заслужил такой короткой жизни и столь мучительной смерти.

— Он замечательный, — принудила себя сказать Тэш. — И вправду очень похож на Сэмиона.

Большой конь — он действительно был намного выше Сэмиона — слегка потянулся к ней мордой, а затем обнажил зубы.

— У кого вы его взяли? — с надеждой спросила Тэш.

— Не взяли, — гордо поправил ее Паскаль. — Он твой. Мой отец отдал его с… э…

— Со своего ипподрома, — закончила Александра, не в силах сдержать восторга. — Его мать участвует в скачках с препятствиями. Он сэлльский французский жеребенок, правда, не знаю, что это значит.

Ничего себе жеребенок! Тэш стало плохо.

— Спасибо, — прошептала она онемевшими губами, понимая, что Александра и Паскаль не должны догадаться, сколько болезненных воспоминаний они разбудили своим подарком. — Спасибо большое. Оно… он замечательный.

— Отец Паскаля обучал его для прыжков, готовил для одного из своих сыновей, но с конем было много проблем, — продолжала в восторге Александра. — Он еще маленький — лет пять, если не ошибаюсь. Как мне кажется. Ты можешь ездить на нем все лето, а затем забрать его с собой, если захочешь. Или держать пока здесь. Паскаль будет гулять с ним по винограднику.

— Мама, если ему пять, то он уже не жеребенок, — произнесла Тэш сквозь стиснутые зубы. — Он совершенно взрослый жеребец.

— Нуда, только чуть-чуть… темпераментный, — засмеялся Паскаль, когда гнедой начал бить копытом. — Но Ксандра сказала, что ты очень хорошая наездница.

«Мама, если бы ты только знала!»

Молодой жеребец потерял к ним интерес и начал мрачно хватать сено из кормушки.

Слезы увлажнили глаза Тэш. Она так долго удерживала Сэмиона на задворках памяти, изо всех сил стараясь заблокировать самый постыдный из своих секретов. Стараясь не показать матери, как она расстроена, девушка отвернулась, яростно моргая.

Тэш поняла, что у нее пропал аппетит.

В кухне на большом исцарапанном дубовом столе стояла пустая бутылка из-под красного вина, а рядом блаженно храпел с открытым ртом Жан.

Паскаль просто улыбнулся и, пожав своими широкими плечами, достал праздничное шампанское.

— Pour le cheval rouge,[10] — театрально произнес он, разворачивая золотистую фольгу.

Тэш дрожала от мучительных воспоминаний. Звук пробки, вылетающей из бутылки, показался ей оглушающим, как выстрел гуманного убийцы.

Глава пятая

— Том, только посмотри, посмотри на все эти лодки! — сказал Мэтти Френч своему семилетнему сыну, когда они приближались к Шербургу.

Было невыносимо жарко. Его глаза болели от раннего утреннего солнца, и голова слегка кружилась от запаха дизельного топлива.

— Пойдем, найдем Тора и Салли, — предложил отец в надежде увести сына с палубы.

— Еще пять минуточек, пожалуйста?

Том впервые был на корабле и поэтому пребывал в возбуждении. У Мэтти не хватило смелости лишить ребенка минутного удовольствия.

— Ладно.

Отец снова погрузился в чтение газеты «Гардиан». Он попытался сосредоточиться на проблеме ядерного оружия и забыть о своем гастрите.

— А бабушка Лекси будет нас встречать на причале?

— Нет, — Мэтти улыбнулся. — Мы поедем к бабушке на Одри.

— Замечательно!

Одри звали их «ауди», ветхую и грязную белую машину. Мэтти, в высшей степени не одобрявший загрязнение Лондона, ездил на работу на горном велосипеде. Но Салли, его жена, настояла на необходимости купить машину, чтобы возить детей.

— А как зовут этот корабль? — Том указал на ржавый буксир.

— Мейбл, — промычал Мэтти. Ему уже стала надоедать игра «окрести корабль», которую они начали с Томом в Дувре.

— А этот?

— Ле Бакстер.

Том захихикал. Миссис Бакстер была его учительницей.

— Миссис Бакстер сказала маме Родни Брауна, что ты левый, — заявил Том, раскачивая скамейку на которой сидел Мэтти. — А что это значит? Что ты левша и делаешь все только левой рукой, да?

Мэтти рассмеялся.

— Не совсем. — Он поднял Тома и усадил на колени. — Я, мой дорогой, сознательный независимый режиссер документальных фильмов. Ты знаешь, что это означает?

Том покачал головой и начал играть с часами отца.

— Это означает, что мы временно на мели, и поэтому мне приходится делать кучу скучной работы для ВОИС,[11] чтобы у тебя, Тора и мамы были деньги, до тех пор пока я не получу другой заказ.

— А что такое ВОИС?

— Это законодательный кошмар.

— А что значит законодательный?

Иногда Мэтти жалел, что его сын и наследник такой любознательный.

— Что-то вроде математики.

Для начала и так сойдет. Мэтти огорчало, что в последнее время мысли постоянно крутились вокруг денег. Если бы только с «Четвертым каналом» все получилось. Нет, не стоит об этом думать.

Все было бы хорошо, останься они в Холборне, говорил себе Мэтти — его старая квартира выглядела безобразно, но от нее было рукой подать до Уардоу-стрит, а дети так любили ходить в Ковент-Гарден и смотреть представления. С другой стороны, как часто подчеркивала Салли, дом в Ричмонде был настоящей мечтой. Очень, очень дорогой мечтой. И сейчас, когда они ждали еще одного ребенка, Мэтти беспрерывно боролся с надеждой на то, что в один прекрасный день он проснется и все это окажется всего лишь сном.

Может, отец Салли одолжит ему тысяч пять или около того? Чтобы просто выбраться из затруднения. Как же — самодовольный старый сноб. Мэтти передернуло. Если и поможет, так снова начнет настаивать, чтобы Мэтти присоединился к семейному делу. Пусть старый распутник лучше подождет, пока не вырастет кто-нибудь из отпрысков Софии. Или, может, старушка Тэш найдет себе милого, скучного горожанина и произведет на свет исполнительных потомков.

— А когда приедет Нилли? — Тому стало скучно с отцом, уставившимся в пространство.

— Ох, — Мэтти почувствовал укол вины. Он даже не подумал об этом. — Я позвоню ему, когда приедем к бабушке.

Мэтти знал, что с Найлом пора что-то делать. В последнее время он с головой ушел в свои проблемы и лишь послал своему другу открытку, сообщавшую, что Найл приглашен вместе с ними во Францию. Но не получил ответа. И каждый раз, когда Мэтти хотел заняться Найлом, появлялись какие-то срочные дела, и он так изматывался на работе, что забывал. К тому же ирландский агент его друга-актера и кинокомпания, с которой он сейчас работал, категорически отказывались назвать место пребывания Найла; они опасались, что бульварная пресса снова создаст Найлу плохую репутацию, как уже было пару лет назад, когда газетчики раздули слухи о пьянстве.

Найл О'Шогнесси, тяжело переживающий развод, похоронил себя в Ниме, снимаясь там в ужасных малосерийных проектах.

«Чертова Лисетт! — с яростью подумал Мэтти о красивой, очаровательной и невероятно коварной жене Найла, которая сейчас расслаблялась в Штатах со своим богатым и испорченным любовником. — Бедный, глупый, брошенный Найл. Последний ирландский романтик».

Мэтти знал, что должен вытащить своего постепенно спивающегося друга из той ямы, в которую он сам себя закапывает.

А что бы он сам сделал, если бы Салли убежала с безмозглым подонком, у которого из шелковых карманов дорого костюма сыплются десятифунтовые купюры. Скорее всего, то же, что делает сейчас Найл, — напивался бы до смерти.

— Я позвоню ему, когда приедем к бабушке, — рассеянно повторил Мэтти.

Они уже почти причалили. Странные, соломенного цвета крепости возвышались, как средневековые руины, по обеим сторонам песчаной равнины. Пейзаж больше напоминал Тель-Авив, чем Шербург. Мэтти собрался с мыслями.

— Вперед, мой друг! — Он поднял сына и заключил его в объятия. — Давай спасем маму от цепких лап чудовища под названием дьюти-фри.

Во Франции машину вела Салли. Она считала, что Мэтти был ужасным водителем даже в лучшие свои времена, хотя никогда и не критиковала мужа.

Они медленно выехали из Шербурга. Салли посмотрела на детей на заднем сиденье. Малышка Тор спала, одна светлая косичка печально торчала вбок. Том, с блестящими глазами, без конца задавал отцу всевозможные вопросы.

В последнее время Мэтти постоянно выглядел уставшим. И совсем забросил свою книгу. Когда-то Салли была недовольна страстью Мэтти описывать все беды этого мира в черно-белых красках. Сейчас она скучала по приглушенному стуку клавиатуры и жужжанию процессора после полуночи.

Плохо, что она не успела помыть голову. Ее свекровь всегда выглядела так эффектно.

Салли очень хотелось снова увидеть Паскаля и Александру. Они были такими веселыми — а Мэтти так нужен отдых. Это был их первый полноценный отдых, не считая медового месяца восемь лет назад. Даже тогда Мэтти взял, с собой в Ирландию портативную видеокамеру и готовил какой-то проект, который, как обычно, так и не вышел на экраны. А новобрачная проводила больше времени с Найлом и Лисетт О'Шогнесси, чем с молодым мужем.

Они остановились у переезда, пыльный поезд неторопливо волочил свои тяжелые вагоны. Салли посмотрела на высокого, худого, невозможно красивого мужчину, сгорбившегося на пассажирском сиденье рядом с ней: на лоб надвинута поношенная фермерская шляпа, а на ногах разные носки. В последнее время отношения между ними стали натянутыми, ссоры становились все более горячими, а обвинения — более обидными. Это служило выходом яростному отчаянию из-за постоянной нехватки времени и денег. Но муж все же обнимал ее живот с еле заметной улыбкой.

— Все в порядке?

Он лениво играл с прядью светлых волос, которая торчала из ее наскоро сделанного хвостика на затылке. Солнечный свет, проникающий через сломанный люк, придал глазам Мэтти глубокий оттенок, сделав их похожими на жидкое золото.

— Все хорошо, — ответила Салли, поспешно включая передачу, так как машина, ехавшая за ними, уже начала нетерпеливо гудеть. — Поспи немного.

Глава шестая

Тэш проснулась вся в поту, наполовину сползя с кровати. Каким-то образом ее простыня оказалась на другом конце комнаты.

Что же ей снилось? Она покосилась на свои часы, но не смогла сфокусировать взгляд.

В висках стучало. Не надо было пить столько вина. У Тэш было чувство, что она сделала вчера что-то постыдное. Плакала? Нет, кажется, не плакала. Упала в обморок? Вполне возможно. Пела «Дом восходящего солнца», стоя на голове? Сомнительно. Она обычно приберегала подобный номер для вечеринок игроков в регби.

Тэш заметила тонкие полоски холодного белого света, сочившегося сквозь жалюзи. Видимо, раннее утро.

«Я встану и отправлюсь на длинную прогулку, займусь спортом и начну новую жизнь» — приняв это решение, Тэш тут же заснула.

Зазвонил дверной звонок.

За дверью стоял Хуго.

Не говоря ни слова, он наклонил свое красивое лицо и поцеловал ее в губы с волшебной нежностью.

— Тэш, дорогая, проснись, уже половина одиннадцатого.

Тэш прищурилась и вернулась в реальность. У ее кровати стояла Александра и держала чашку чая.

— Должно быть, ты очень устала вчера вечером. Даже легла спать в одной туфле.

— О боже, мама! — Тэш потянулась за отброшенной простыней. — Я была пьяная.

— Это точно. — Александра засмеялась и исчезла за дверью. — Завтрак внизу. София и остальные появятся только к обеду.

Тэш отхлебнула чаю и лениво потянулась, скинув туфлю. Сейчас нельзя переживать из-за того, как она вела себя вчера вечером. Тэш все еще чувствовала себя замечательно тепло и сексуально от прикосновения Хуто во сне. Она закрыла глаза и оживила в памяти поцелуй.

Но эйфория продолжалась недолго.

Когда Тэш, пошатываясь, вошла в кухню в надежде получить здесь крепкий кофе, круассаны и какую-нибудь английскую газету, то обнаружила вместо этого лишь половину грейпфрута, Паскаля и наполовину собранную сбрую.

— Как же это делается? — нетерпеливо простонал отчим, пытаясь присоединить ободок к удилу.

— Дай, помогу. Нужна уздечка. — Тэш начала собирать вместе мягкие, толстые полоски кожи.

— Ты уже… э… recuperet.. э… оправилась от вчерашнего?

— Э… да. Вроде бы. А что я вытворяла?

— Ты пела «Дом……. э… quelque chose…[12] и стояла на голове. Затем ты расплакалась и потеряла сознание.

— На самом деле? Боже!

— Александра сказала, что это я виноват, что-то не то приготовил.

Паскаль фыркнул.

— Ну… у меня очень нежный желудок.

— М-м-м. — Паскаль начал стучать пальцами по столу. — Я достану selleдля твоего коня.

Он хихикнул, вскочил и выбежал из кухни.

Трясущимися руками Тэш налила себе чашку кофе и задумалась: а стоило ли Великобритании присоединяться к Европейскому сообществу?

Чуть позже она стояла у деревянной перегородки и смотрела на оскаленные зубы своего нового дареного коня, держа в руках его «selle» (оказалось, что так по-французски называется седло). Гнедой смотрел на нее презрительно. Паскаль несколько раз называл ей его имя, но Тэш так и не запомнила.

— Я буду звать тебя Снобом, мой французский друг.

Конь презрительно фыркнул в ответ.

Она надевала на него сбрую добрые пятнадцать минут, уворачиваясь от укусов и ляганий копытом. Тэш пришла в отчаяние. Она уже очень давно не ездила верхом и, наверное, даже не сможет вставить ногу в стремя.

Почувствовав ее неуверенность, Сноб потащил девушку в сторону; его красные глаза горели демоническим огнем.

Снаружи, на ступенях дома, сидела Полли, одетая как скво.

— Хау, — сказала она, приветствуя Тэш на индейский манер.

Тэш слишком нервничала, поэтому только мрачно улыбнулась в ответ.

— Какая у тебя большая cheval![13] — закричала Полли.

— Что? Ах да.

Сноб кружился вокруг Тэш. Казалось, что седло слишком высоко. И, скорее всего, даже если она и подпрыгнет так высоко, чтобы достать, то перевернется и упадет с другой стороны. Пока Тэш размышляла, Сноб смотрел на нее с французской неприязнью. Он выглядел как лис — рыжеватые уши дергались, хвост на конце был соломенно-желтый.

Тэш почувствовала, как внутри нее возрождается безмерная любовь к лошадям.

— Хорошо же, снобистский лис. — Нет, это не звучит. — Рыжий Сноб. Нарекаю тебя этим именем и благословляю тебя и всякого, кто опустит на тебя седло.

И с ловкостью, поразившей ее саму, Тэш запрыгнула на лошадь.

Сноб (хотя он оставался в полном неведении относительно того, что это его новое имя) был крайне раздражен, лишившись законного развлечения — наблюдать, как на него пытаются взобраться. Глубоко обиженный, конь встал на дыбы и скинул Тэш.

— Tu tombes![14] — закричала Полли.

Она смеялась так громко, что тоже скатилась со ступеней на землю. Появилась Александра и стряхнула пыль с рыдающей маленькой скво.

— Как ты, дорогая? — спросила она у Тэш.

— Просто… потрясающе. — Тэш потерла спину.

— Где-то через час Паскаль собирается показать тебе виноградник.

И Александра снова исчезла в доме.

Тэш потребовалось ровно пятьдесят пять минут, чтобы снова взобраться на Сноба. Он применил все уловки, описанные в специальной литературе. Кружился вокруг, вставал на дыбы, кусался, убегал прочь и даже ложился на землю. В качестве завершающего смертоносного удара конь прижал Тэш к стене, о которую она старалась опереться, чтобы залезть на него.

И только в тот момент, когда Паскаль вышел во двор сказать, что будет готов через полчаса, только тогда Сноб стоял смирно, как старый велосипед, пока Тэш садилась верхом.

Они быстро проехались по маленькому загону, споря по каждому поводу. Тэш хотела ехать медленно, Сноб предпочитал галоп. Тэш хотела повернуть налево, а Сноб — направо. Затем, решив, что на сегодня хватит, конь снова уверено скинул Тэш на землю. А потом бегал вокруг нее, высоко задирая голову и не даваясь в руки.

Когда Тэш наконец завела перевозбужденного гнедого и стойло, она была вся в синяках и чувствовала себя подавленной и униженной.

Ей хотелось пойти в душ, чтобы смыть пот и грязь и успокоить ноющее тело. Но вместо этого пришлось залезть в ревущий джип Паскаля и на сумасшедшей скорости отправиться смотреть виноградники и старые погреба.

На границе поместья им пришлось в облаке пыли съехать в ров, чтобы дать дорогу красному «пежо». Взбираясь обратно на сиденье, Тэш на мгновение увидела в проносящемся мимо автомобиле волосы цвета черепахового панциря. С болезненной уверенностью она поняла, что это был Хуго Бошомп.

Глава седьмая

Александра была в восторге от того, что Тэш вовсю развлекается.

Очнувшись одна в доме, она решила позвонить Эдди, своему брату-отступнику, чтобы выяснить, когда нужно устроить праздник в честь его прибытия.

Эдди, казалось, не обрадовался ее звонку, и Александру это задело. Он все ворчал и ворчал, что в Нью-Йорке сейчас пять утра. И все-таки ей удалось назначить дату — пятница, двадцать шестое июля. Пятница! Самый подходящий день для праздника! И как раз накануне важного конного состязания в соседней деревне. Все складывается просто замечательно.

В восторге Александра вбежала в спальню и даже не отругала Полли за то, что девочка порылась в ее косметичке и размазала красную помаду по всему ковру.

Напевая «Все, что тебе нужно, — это любовь», она начала просматривать свой гардероб, чтобы отложить вещи дляТэш.

Для Александры деньги никогда не играли особой роли. Есть — хорошо, нет — тоже ничего страшного. Хотя она и признавала, что, выйдя замуж за Паскаля, получила огромное преимущество — могла теперь обладать дорогой и красивой одеждой.

Александра купила это платье не из-за того, что оно было от Ив Сен Лорана и стоило десять тысяч франков. Она приобрела его из-за материала — толстого, тяжелого шелка, который на ощупь был таким теплым и приятным, из-за красивого цвета.

Александра уставилась в пространство, прижимая к груди темно-синий пиджак от Унгаро. В конце концов, красота — достаточно относительное понятие. Такое же удовольствие она испытывала еще студенткой, наблюдая закат в снежных водах залива.

В комнату вошла Полли, исполняя индейский танец дождя и притопывая ногами.

— Сволочь — дерьмо — сволочь — дерьмо! — повторяла она, размахивая огромным куриным пером.

— Полли! — Александра рассмеялась. — Где ты этому научилась?

— Тэш говорила это коню все утро! — Девочка помахала пером. — Мама, а можно у меня тоже будет бойфренд, как и у Тэш?

— У тебя уже есть бойфренд, дорогая. Мишель.

— Мишель в Париже.

Полли сделала кувырок и приземлилась на красную помаду, с платьем на ушах.

— А ее бойфренд в Америке.

Александра пристально рассматривала длинную юбку с цветочным узором.

— А Том не может быть моим другом? — спросила Полли, глядя на мать с пола.

— Том, моя сладкая, твой племянник.

— Mon neveu?[15] О-ля-ля! — Встав, Полли снова начала размахивать пером. — Сволочь — дерьмо — сволочь — дерьмо!

И направилась к своему вигваму в саду.

Александра мечтательно примерила божественный костюм, который она купила из-за цвета.

Через десять минут Полли вернулась, голая ниже пояса.

— Маман, там dans la cour.[16] — Она подбежала к окну. — Один, два, три, quatre, cinq.[17] Пять человек, — она сделала паузу. — И карлик.

Александра разразилась хохотом. Голое тело Полли было перемазано ее красной помадой.

— Пойдем посмотрим, кто приехал.

Она взяла дочь за руку, и они вышли из комнаты.

— Боже, как я хочу пить. — Хуго потянулся и осмотрелся. — Милое местечко. Где же великолепная Александра?

— Зная ее, можно предположить, что не дома, — сказал Бен, вынимая из багажника переносную детскую кроватку Джоша.

Аманда разглядывала через ворота усадьбу. Здесь открывался великолепный вид на долину. Акры чередовались с полосами гигантских виноградников. Далеко-далеко в низине виднелись маленькие рыжеватые пятнышки коттеджей.

«Да уж, это тебе не Лондон, — подумала она угрюмо. — Придется постараться, чтобы не умереть здесь от скуки. — Она пнула ногой курицу. — Боже, хоть бы только Хуго и здесь не нашел лошадей». Аманда мечтала лишь об огромной двуспальной кровати, где можно получить удовольствие, причем в обществе с Хуго.

Она обернулась и увидела, что из дома выходила одна из самых красивых женщин, которых ей доводилось видеть. Такая женщина должна вечно лежать в шезлонге в шелковом халатике и поедать сочный виноград. Аманда просто глазам своим не поверила. На женщине был тот самый красный вышитый костюм от Лакруа, который, по ее мнению, был слишком дорогим, чтобы надевать его на коктейли. А она носит его на ферме!

— Всем привет! Прошу прощения, я наряжалась. Как думаете, это подойдет Тэш? — И Александра покрутилась, демонстрируя костюм.

— Она в него никогда не влезет, — сказала София, но затем увидела обиженное выражение лица Александры и торопливо продолжила: — Как ты, мамочка? Выглядишь потрясающе.

Аманда с удовлетворением отметила, что Александра была намного красивее своей дочери. Черты лица Софии имели ту утонченность и абсолютную симметрию, которые свойственны всем топ-моделям, но, чтобы сделать их выразительными, требовался макияж. У Александры д'Эблуа было более одухотворенное, запоминающееся лицо, полное теплоты и внутренней силы.

— А все благодаря любви и деньгам, дорогая. Это положительно влияет на гормоны. — Александра засмеялась. — Здравствуй, Бен. Привет, Хуто. Рада снова тебя увидеть. — Она поцеловала их обоих. — А ты, должно быть, Аманда. София рассказывала мне, что ты всегда в великолепной форме, не то что мы. Паскаль почистил для тебя бассейн.

Александра почему-то думала, что Аманда была профессиональной спортсменкой. Она широко улыбнулась гостье. Аманда в недоумении смотрела на Александру.

— Полли! — Александра оттащила свою дочь от Хуго, которого та била пером. — Позволь тебя отвлечь и познакомить с Лотти. Возьми ее с собой в вигвам и покажи своих бледнолицых кукол.

— Viens,[18] — сказала Полли, чувствуя с высоты своего шестилетнего возраста ответственность перед племянницей, и взяла Лотти за руку.

С темными волосами и оливковой кожей, они выглядели как сестры. Когда девочки уходили, София с ужасом посмотрела на гигантскую красную сыпь на ногах Полли.

— Мама, это не заразно?

— Надеюсь, что нет, иначе давно выкинула бы всю свою помаду. — Александра заглянула в переносную кроватку. — Ну разве он не ангел? — Джош, завернутый в голубое одеяльце, сосал во сне кулачок. — Какой замечательный малыш. Он похож на тебя, Бен.

— К счастью, Бен не срыгивает по три раза в машине, — проворчал Хуго.

— Давайте я сначала покажу няне детскую, а затем все мы что-нибудь выпьем, — объявила Александра.

Бен вынимал последний из коллекции огромных чемоданов из багажника.

— Ах, оставь, Бен.

Александра взяла зятя под руку и повела к дому. София шла за ними. Она ужасно хотела распаковать вещи и устроиться на новом месте. Почему, ну почему ее мать вечно живет в таком хаосе?

Гости сидели на террасе с видом на дикий сад.

— Паскаль обожает луга, — объяснила Александра.

Насекомые танцевали в дрожащей дымке над травой, и долина в отдалении спала под бумажной калькой жаркого марева.

София с радостью отметила, что она перенесла поездку лучше, чем остальные. Аманда выглядела так, как будто ей очень жарко и неудобно в городской одежде. У Хуго был невероятно сексуальный и вместе с тем потрепанный вид человека, только что выбравшегося из постели и направляющегося за кофе. Бен, как всегда, выглядел как бродяга. Жаль, что он не подстригся, волосы у него были длиннее, чем у ее матери.

— Место замечательное, — радостно говорил Бен. — И с прошлого года дом замечательным образом преобразился. Починили крышу?

— Да, еще в октябре. Когда мы только переехали сюда, здесь было ужасно. — Александра повернулась к Аман-де. — Каждый раз, когда шел дождь, мы с Паскалем носились с ведрами, пытаясь поймать капли. Однажды, когда дождь лил две недели подряд без перерыва, мы перетащили единственный сухой матрац в винный погреб и провели десять дней в постели в обнимку. Местные жители решили, что мы убили друг друга.

— Вы по Англии не скучаете? — спросила Аманда.

— Конечно же нет! Кому нужны эти викторианские ценности! Моя мать, француженка, рассказала мне о половой жизни в десять лет. Отец хотел отправить ее в психушку. Британцы так щепетильны в сексе. Так жаль, учитывая, насколько они страстные любовники. Французы любят секс, любят дарить подарки. Любят вино, еду — все, чем я восхищаюсь. Еще бокал?

— Да, кстати, когда приезжает Касс? — поинтересовалась София.

— Думаю, где-то через неделю. Она ждет, когда Маркус освободится. У него сейчас какой-то чемпионат по крикету. Да, чуть не забыла, сегодня утром я говорила с Эдди. Мы будем устраивать вечеринку в честь его приезда. Поможешь мне все организовать?

София просияла. В этой усадьбе можно как следует развернуться. У Паскаля масса нужных знакомств, да и у нее самой тоже. София уже почти видела заголовки в журналах. Как хорошо, что Паскаль настолько богат, что нет необходимости экономить.

— И когда будет вечеринка?

— Где-то в последнюю неделю июля. У меня записана точная дата.

Времени осталось немного. Придется постараться.

— Предоставь это мне, мамочка.

— Разве не замечательно, что Эдди приедет? — промурлыкала Александра восторженно. — Я уже и не надеялась увидеть его снова.

Хуго наполнил себе бокал.

— А чем занимается ваш таинственный брат?

— Ну, в семидесятых он наследовал бизнес отца в Англии, но быстро обанкротился, так что собрался и переехал в Штаты (в основном спасаясь от гнева отца). Вроде бы он основал там какую-то галерею искусств, но снова потерпел неудачу.

— А чем он сейчас занят? — спросила Аманда, заметив, что Хуго не слушает хозяйку.

— Что-то связанное с искусством. Мне кажется, он работает кем-то вроде агента по продажам. Не удивлюсь, если опять сидит без гроша. Может, все еще без гроша. Он с нами не общается, только открытку на рождество прислал. Я выяснила адрес Эдди через отца Паскаля и не оставляла в покое, пока не убедила приехать в гости.

— М-м-м… вот еще что, — Александра смахнула со своей красной юбки слюни спаниеля. — Вместе с Мэтти к нам приедет потрясающий ирландский актер Найл… э… как же его фамилия?

— Неужели Найл О'Шогнесси? — удивился Хуго.

— Да, точно.

— Хороший парень этот Найл. — Хуго лениво потянулся. — У его брата есть ферма в Килдэре — отличное место для охоты. Кажется, от него недавно ушла жена?

— Ты с ним знаком? — спросила Аманда.

Она видела Найла О'Шогнесси в телевизионных спектаклях. Он был необычайно красив. В его облике было что-то восхитительно дикое и романтичное.

— Я как-то провел пару недель с его братом, — ответил Хуго Аманде. — Однажды мы так напились, что полностью разделись и стали купаться в водохранилище. Мы и не заметили, как группа американских туристов засняла все это на пленку, чтобы дома янки посчитали, что это один из «милых» ирландских ритуалов. Мы содрали с них по десять фунтов с каждого.

Бен рассмеялся.

— Это так на тебя похоже. Помнишь, как в Итоне на матче по регби ты сказал новичкам, что они в соответствии с вековой традицией должны голышом обежать вокруг школьной площадки?

— Еще бы. — Хуго широко улыбнулся и подлил себе вина. — Славные были времена.

Аманда нарочито фыркнула, затем вздохнула и вытянула ноги. Она в глубине души любила разговоры о школе.

В семнадцать лет она была зубрилкой, довольно полной и замкнутой в себе, короче — она была заживо похоронена в загородной средней школе для девочек. Ее отец, представитель из мелкой буржуазии, был трудоголиком и верил, что единственное образование, нужное женщине, — это умение вести хозяйство. Он смог наскрести денег, чтобы отправить только одного ребенка, ее старшего брата, в платную школу, где можно было получить так называемое «нормальное образование». Но у Аманды в аттестате были одни высшие баллы, и она поступила на экономическое отделение Лондонской Школы экономики и политических наук. Сейчас Аманда понимала, что второсортная частная школа брата была сборищем для снобистских выходцев из среднего класса, помешанных на спорте. Но в то время ей казалось, что это место для избранных, и она испытывала жуткое чувство зависти, смешанное с первыми яркими подростковыми вспышками полового влечения. Аманда сходила с ума по самодовольным школьным друзьям ее брата и одновременно их боялась.

Они спали с ней, потому что ничего лучшего на эту ночь не нашли, а наутро забывали ее имя. Аманда поклялась себе, что однажды все изменится, и начала свой путь наверх.

И действительно, теперь те самые мальчики, которых она и презирала и любила одновременно, хотели ее, потому что Аманда до смерти их пугала и возбуждала в них самые буйные фантазии.

Исключением был лишь Хуго. Аманда сомневалась, что когда-нибудь сможет напугать Хуго. И поэтому она до сих пор оставаясь с ним. Каждый раз, когда Аманда слышала его голос, у нее подгибались колени. Сейчас, развалившийся на солнышке с детской улыбкой на лице и слушающий рассказы Бена о ведении сельского хозяйства, он казался более недосягаемым, чем когда-либо. В его самолюбовании было что-то опьяняющее и в то же время отталкивающее.

— Нашла бы ты себе лучше походящего человека, — недавно сказала Аманде мать. В последнее время они только об этом и говорили. — Кого-нибудь твоего класса, Хуго никогда на тебе не женится. Вода не смешивается с маслом. Ваши отношения себя изжили. Разве ты не хочешь детей? Мы с отцом уже начинаем беспокоиться. У Джули Дин в прошлый вторник родилась третья дочка — я тебе не рассказывала? А она на два года тебя моложе.

Аманда объясняла матери, что для нее карьера на первом месте, что она ненавидит пеленки и что брак не входит в число ее приоритетов. А потом часами плакала.

Истинное положение дел уже начинало просвечивать сквозь внешний лоск, который Аманда постоянно наводила с помощью отговорок. В последнее время понимать Хуго стало все труднее и труднее. Может, заставить его ревновать?

Аманда перестала слушать разговоры гостей и скинула туфли. Слава богу, что, забежав в туалет, она сняла колготки. Ну и жарища!

Хуго, сидевший рядом с ней, задумчиво разглядывал долину. Густые, темно-русые волосы зачесаны назад, длинное и стройное тело вытянуто. Он напоминал грациозную и опасную пантеру. Все-таки нечестно, что некоторым достается такая потрясающая внешность. Как так получилось, что спустя шесть лет он все еще остается для Аманды загадкой? Наверное, это еще одна причина, по которой они до сих пор вместе, хотя она не раз обещала себе, что все кончено. Все остальные быстро ей надоели.

Аманда подняла гладкую загорелую ногу и потерлась ступней о его бедро. Хуго погладил ее с отсутствующим видом, все еще глядя в пространство и погруженный в свои мысли.

Полли, так и не одевшись, выбежала из сада, за ней семенила Лотти.

— Здравствуйте, мои дорогие! — поприветствовала девочек Александра. — Сколько скальпов собрали сегодня?

Глава восьмая

Майкл Хэннеси, стиснув в зубах трубку, вел большое «вольво» с таким видом, как будто это был по меньшей мере танк.

— Куда ты так гонишь? — спросила Кассандра, его жена.

Из-за быстрой езды она не могла разгадывать кроссворд в «Дейли телеграф».

— Надо поторопиться, ведь мы обещали, что приедем в восемь и присоединимся ко всем на аперитив перед ужином.

Касс взглянула на часы: четверть седьмого, времени еще полно.

Касс отложила кроссворд и опустила голову в соломенной шляпе на кожаный подголовник. В Хэнли все прошло великолепно. Теперь надо подумать насчет приглашения сестры.

— Похоже, мальчиков не удастся заманить во Францию, — осторожно начала Касс, глядя на Майкла. — Олли сказал, что ему нужно написать диплом, а Маркус заявил, что он просто не может заставить себя поехать в такое «отстойное» место, кажется, так он выразился.

— Х-м-м.

Майкл нажал на гудок, так как какой-то грузовик вырулил на дорогу прямо перед ними.

— Мы просто обязаны убедить хоть одного из них поехать с нами. Я обещала Алекс.

— Разве Ол не может сделать небольшой перерыв? Тоже мне, писатель!

— Как ты не понимаешь? Это же все-таки диплом. Майкл сделал экспрессивный жест рукой, вильнул по дороге, и встречный велосипедист свалился в кювет.

— У меня нет этой чертовой степени, и посмотри, сколького я достиг.

— Как скажешь, дорогой.

Этот спор был стар как мир и носил чисто академический характер. Касс посмотрела на своего решительного несдержанного мужа: панама съехала на нос, медные пуговицы на блейзере поблескивали, старый школьный галстук находился четко под углом в девяносто градусов — бывший военный, спортсмен, а теперь предприниматель. Пожалуй, нищая юность и отсутствие университетского диплома действительно помогли ему в жизни.

— А вот у Маркуса в этом году с оценками было не очень, — осторожно продолжила она. — Мальчик вполне бы мог пожертвовать двумя неделями своих каникул. Все равно будет спать до обеда.

— Слишком уж Маркус ленив. Ему нужна дисциплина.

Майкл обогнал трактор, едва избежав столкновения с встречной машиной.

— Да, дорогой. Возможно, если ты купишь ему машину.

— Машину! В семнадцать лет! Еще чего не хватало!

— Как скажешь, дорогой.

Она замолчала и начала прикидывать, как можно уговорить мужа сделать подарок младшему сыну, который был ее любимчиком.

— Странно, — произнесла Касс, когда они въехали на безукоризненную наклонную, покрытую гравием подъездную аллею собственного дома. — Должно быть, после вчерашней приборки миссис Тайлер оставила окна открытыми. Надеюсь, она не забыла включить сигнализацию.

Когда Майкл заглушил двигатель, из дома стали явственно слышны громкие, глухие удары.

— Похоже на ту ерунду, которую обычно слушают мальчики, — проворчал Майкл, вылезая из машины.

Бум — бум — бум — бум.

— Боже, я надеюсь, что это не бродяги!

Касс проследовала за своим мужем к двери.

— Если это какие-нибудь чертовы скитальцы Новой Эры, считающие, что можно достичь нирваны посредством акупунктурной практики, я…

И тут Майкл резко замолчал, поскольку из дома донесся ужасающий, леденящий кровь вопль.

Они пробрались внутрь.

Музыка орала просто оглушительно. Звук шел из гостиной слева.

Касс двинулась вперед.

— Ш-ш.

Майкл притянул ее обратно к стене.

Взяв огромный медный подсвечник со стола, рядом с телефоном, он направился к двери в гостиную, спиной прижимаясь к полосатым обоям, словно в полицейских телесериалах.

Майкл с подсвечником в руке резко распахнул дверь в гостиную.

— О господи, Маркус, что здесь происходит?

Касс увидела своего младшего сына, извивающегося посреди в бешеном танце. Его волнистые волосы длиной до плеч разметались по лицу, грязная футболка прилипла к тощей груди. А музыка продолжала орать и визжать.

— Привет, пап, мам! — прокричал Маркус сквозь грохот, сделав в воздухе круг сжатым кулаком и покачивая бедрами.

Этот жест сопровождался притопыванием огромных незашнурованных кроссовок.

Майкл подошел к стереоустановке и выключил музыку. Касс ощупью добралась до дивана и с удовольствием опустилась на него.

— Ты хоть соображаешь, черт возьми, что чуть ли не до смерти перепугал мать? И почему ты, черт возьми, не в школе?

Маркус поднял на отца свои раскосые глаза и промолчал. Затем достал пачку «Мальборо» и закурил.

— Потуши сигарету! — воскликнула мать.

Маркус хихикнул и продолжал курить.

— Ты что, глухой?

Маркус затянулся, глядя попеременно на каждого из родителей.

— Дело в том… типа… вам понравится… — Он сделал паузу для достижения эффекта и забыл, что собирался сказать.

Маркус проходил через стадию развития, когда весь разговор велся на грубом кокни. Можно было десять минут слушать его монолог и в конце понять, что он не сказал ничего, кроме «потрясный» и «крутой», со вставками «м-м» и «э».

— Мам, а почему на тебе такая странная шляпа?

Маркус добрел до кресла и скорее соскользнул в него, чем сел.

— Не твое дело! — проревел Майкл. — Почему ты дома?

— Я… э… получил отставку, понимаешь, старина?

— Нет, не понимаю.

— Отлучение от церкви.

Последовала долгая пауза, во время которой Маркус так скосил глаза, что Касс испугалась, как бы они не выскочили из орбит.

— Ты хочешь сказать, что тебя отчислили? — наконец выдавила она из себя, нервно глядя на Майкла, чье лицо приобрело такой же бордовый оттенок, как и его обгоревшая на солнце лысина.

— Ага… Наконец-то до вас дошло… Ха-ха.

— Но почему, Маркус? — заикаясь, спросила Касс. Как ей сейчас хотелось попросить у сына одну сигаретку, чтобы успокоить нервы. — Почему тебя отчислили?

— Э, — Маркус потер свои сонные глаза, как будто старался вспомнить. — Я… э… типа организовал рейв[19] в кабинете Уилтшира… и все было отлично… а потом была облава.

Майкл не совсем понял, что его сын имел в виду под словом «рейв», но решил не доставлять тому удовольствия вопросом. Он сказал лишь:

— Как ты мог… как ты мог… перед самой игрой!

— Нуда… директор говорил то же самое. — Маркус засмеялся диким отрывистым смехом, который он приобрел вместе с акцентом кокни.

Майкл отчаянно пытался сдержать гнев. Если его давление поднимется еще хоть чуточку, ему понадобится клапан на макушке. Сам не замечая, что делает, он стал набивать трубку пастилками «Олбас».

Майкл вырос в бедности в период между двумя войнами, в девятнадцать уже воевал в колониальной Африке, впоследствии служил на флоте и добился офицерского чина. Выйдя в отставку по состоянию здоровья, он занялся бизнесом, где вскоре достиг определенных высот. И теперь Майкл не понимал своих детей. У Маркуса было больше возможностей, чем у него в свое время, намного больше. Родители не слишком баловали сына, не потакали его прихотям, заставляли трудиться и сурово наказывали за проступки. И, несмотря на все это, Маркус постоянно их подводил. Еще в восьмилетнем возрасте его выгнали из частной школы за то, что намазал клеем стены в уборной директора. Маркус знал об ответственности не больше, чем отец о вязании крючком.

Майкл зажег трубку, и пастилки начали плавиться, издавая странный запах; трубка стала выплевывать черный дым. Майкл с максимальным хладнокровием отложил трубку и уставился на сына. Глядя на пустое, улыбающееся лицо Маркуса, на котором не было и следа стыда, он почувствовал, как его ярость превращается в отчаяние.

— Мог бы пока подождать в школе, может, нам и удалось бы все уладить?

Он мрачно вздохнул.

— Ты что… типа… это случилось на прошлой неделе, старик. Вас не было и… я решил сократить расходы и убраться оттуда.

Майкл встал и направился в свой кабинет. Наверняка он обнаружит на автоответчике несколько яростных сообщений от директора школы. Глядя в окно, отец размышлял, как лучше наказать сына. Наконец он устало крикнул:

— Иди в свою комнату, Маркус, и жди приговора. Сегодня останешься без ужина.

Это было как-то мелко. Но, в конце концов, он сам чувствовал себя незначительным.

— Отстой.

Маркус поднялся и пошел к стерео, чтобы забрать свою кассету.

— И если я еще услышу что-нибудь подобное этому вечером, я… я…

— Чтобы такое придумать?

— Велю парикмахеру обрить тебя налысо.

Впервые за весь вечер Маркус действительно испугался: он кинулся наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

— Пойду позвоню Паркеру, — мрачно сказал Майкл жене, закрываясь в кабинете, чтобы позвонить директору школы.

Касс так и осталась сидеть на диване: руки сжаты в замок, соломенная шляпа все еще на голове. Она посмотрела на коллекцию фотографий на каминной доске. В двенадцать лет Маркус выглядел таким ангелочком. А вот Оливер, подтянутый и красивый в мантии выпускника. Вот ее сыновья обнимают Лабрадора в саду. Они были такими красивыми детьми. Она так ими гордилась. До боли. Над фотографиями в пятнистом старом зеркале Касс увидела свое отражение.

Она всегда была красивее Александры, да и сейчас еще Касс не утратила озорной утонченности кошки, слизывающей с лап сливки. В хороший день, с грамотным макияжем и не после похмелья, она выглядела на тридцать пять. Сегодня же были видны все ее пятьдесят (как говорили ее друзья — сорок восемь). Мысленно приказав себе не забыть нанести немного питательного крема на ночь, Касс сняла шляпу и привела в порядок волосы, сделав глубокий выдох.

Она погрузилась в размышления о Маркусе. Это просто переходный возраст. Осенью мальчик может пойти на подготовительные курсы в Лондоне — она спросит совета у Каролин Тюдор-Уоллес. Кажется, кто-то из сыновей Уиттакера ходит на курсы. Да, курсы это то, что сейчас нужно.

Слегка успокоившись, Касс вернулась мыслями к сестре. Бедняжка Алекс. По сравнению с тем, что вытворяют ее дети, проблемы Маркуса — просто ерунда.

Ей не хотелось оставлять младшего сына одного, пока они будут во Франции. Вдруг он организует здесь один из своих рейвов? С другой стороны, общение с богемной компанией Алекс не пойдет ему на пользу, они ведь еще и Эдварда пригласили. У Касс были серьезные сомнения насчет ориентации ее младшего брата. Вдруг он повлияет на Маркуса в столь восприимчивом возрасте? К тому же этот алкоголик, Паскаль, который вечно шатается повсюду в нижнем белье и с бокалом вина в руке. И что только Александра в нем нашла? Небось вышла замуж только из-за денег.

— Боюсь, дело дрянь. — Майкл вышел из кабинета, почесывая свои редеющие волосы. — Директор сказал, что это последняя капля.

— Боже.

— Как говорится, не стоит причитать над пролитым молоком. Я выпью виски в библиотеке. Ну, теперь я устрою Маркусу веселое лето. Скажи ему, что может забыть о машине. Приготовишь мне горячую ванну, хорошо, старушка?

Он исчез в коридоре. Вздохнув, Касс почувствовала, что ее муж был слишком жесток с Маркусом. Да еще эта идиотская поездка к Алекс. Хорошо хоть София будет там. У Касс всегда повышалось настроение, когда она вспоминала о племяннице, сделавшей столь выгодную партию.

Глава девятая

Паскаль резко затормозил во дворе, так что Тэш чуть не вылетела через ветровое стекло.

— Остальные уже приехали.

Паскаль указал на огромный темно-синий «мерседес» и маленький знакомый красный «пежо», припаркованные рядом.

Тэш вывалилась из джипа и поковыляла к другим машинам, сжимая голову. Она испытала неожиданную радость от встречи с Антоном Виньолом, крепким маленьким виноделом, который управлял виноградниками и который так неистово с ней флиртовал — но стоило ли им пробовать столько сортов вина?

Тэш заметила, что огромная куча чемоданов у «мерседеса» была превращена курицами в туалет.

— Боже мой.

Тут ее поразила отрезвляющая мысль: надо пойти и принять душ прежде, чем ее увидит Хуго, а то он еще примет ее за работницу фермы.

— Пойдем, дорогая. Поздороваемся со всеми.

Паскаль крепко взял ее за руку и потащил к дому.

— Боже, — повторила Тэш.

Паскаль хотел, чтобы падчерица разделила с ним ответственность. Они так хорошо провели время с Антоном, что не успели съездить и приобрести Тэш новый наряд, как он обещал Александре.

«Quand meme,[20] — решил он, — Тэш выглядит сексуально и привлекательно в своей мешковатой футболке и с этими бесконечно длинными ногами в черных джинсах и массивных сапогах для верховой езды».

Внутри дома было прохладно и тихо. Резкий, монотонный женский голос послышался из-за дверей, к которым они шли. София. Ей ответил другой голос — мужской, хриплый и спокойный. Тэш остановилась. Хуго. Боже! Она забыла, насколько сильно его любила. Какая невыносимая боль. Слезы отчаяния и презрение к себе.

Теперь она могла уже видеть светловолосого надменного мужа сестры, Бена: он сидел рядом с ее матерью и смеялся. Должно быть, Хуго и София за углом. И конечно, Аманда, — как же по-детски она ненавидела Аманду за то, что у той был Хуго. «Я не могу встретиться с ними лицом к лицу, — подумала Тэш, — просто не могу и все».

Но Александра уже заметила Тэш и Паскаля.

— Ну, наконец-то! — она подставила мужу щеку для поцелуя. — Мы уж не чаяли вас увидеть. Ну, разве Антон не лапочка? — спросила она у Тэш, которая пряталась за Беном и старалась затеряться в глициниях. — Ты здесь всех знаешь, Тэш. Паскаль, это Аманда Бошомп, она очень спортивная девушка. Мне кажется, ты уже встречал Хуго.

— Oui, alio, mon ami.[21] Привет, Аманда, добро пожаловать в наш дом. — Паскаль расцеловал ее в обе щеки. — Привет, Бен. Очаровательные София и Лотти. — Маленькая темноволосая девочка на коленях у Софии явно испугалась, что этот дядя ее поцелует. — А где малыш? Спит?

— Да, он наверху с няней, — с притворной улыбкой произнесла София.

— Боже мой! — выдохнула Александра. — Я совсем о ней забыла. Будь умницей, Паскаль, пригласи ее выпить с нами. Она в salle des chapeaux.[22]

— Мама, мы обычно не… — начала София.

— Какие глупости, дорогая, — весело перебила ее Александра. — Бедняжка, должно быть, умирает от жажды. Мы положим Джоша здесь в тени, если ты переживаешь.

Паскаль весело убежал. София раздавила сжатыми зубами дольку лимона.

Тэш все еще стояла у стены. Единственное свободное место оставалось рядом с Хуго. Сердце ее бешено билось в груди, она не могла ни о чем думать. Все это напоминало ей сцену из какого-то американского сериала.

— Иди, сядь с нами, — поторопила ее мать.

Тэш бросила испуганный взгляд на Хуго, который смеялся над чем-то вместе с Беном. До чего же он все-таки красив. Эти синие глаза, волевой подбородок и римский нос. Тэш показалось, что ей снова шестнадцать.

Александра почувствовала состояние дочери.

— Садись на мой стул, здесь солнечно. А я пойду, налью еще спиртного. Не правда ли, Тэш выглядит хорошо, София?

София думала совершенно противоположное. Копна склеенных волос закрывала лицо Тэш, нескладная фигура одета в ужасную неряшливую одежду.

— Да… ты выглядишь… хорошо, Тэш. Похудела.

— Спасибо, — пробубнила Тэш. — А как ты? Как прошла гонка на воздушных шарах?

Ну почему, почему София всегда выглядела так, как будто ее только что привезли в подарочной упаковке прямо из элитного бутика.

— О, просто великолепно. — София убедилась, что Бен не слушает. — Беа была в восторге. Жаль, что ты не приехала, я же присылала тебе билет. Было много известных людей: семейства Ле Бон, Бранаг, Паула Йетс с этим своим неряшливым приятелем, Джейсоном Коннери, Дилан Самуэльсон — тебе, кажется, он нравился?

— Было дело.

Неужели сестра специально напомнила, чтобы вернуть ее в положение неуклюжего подростка? Да нет, София не имела в виду ничего плохого. В конце концов, она же старалась вовлечь Тэш в великосветскую жизнь семейства Мередит.

На самом деле, как она поняла много лет назад, София была бы в ужасе, если бы Тэш хоть раз приняла ее приглашение. Она приглашала свою младшую сестру на светские мероприятия из приличия, надеясь, что Тэш откажется.

— Рада снова тебя видеть, — сказала Тэш Аманде, чувствуя себя лицемеркой. — Как дела? Ты выглядишь замечательно, — теперь уже искренне добавила она.

Аманда растянулась рядом с Хуго, как гладкая сиамская кошка. Аманда посмотрела на Тэш так, как будто обнаружила в своем бокале слизняка.

— У меня все отлично, — пробормотала она холодно и отвернулась к Бену.

Тэш прикусила губу.

По крайней мере, Лотти любила свою тетю за то, что та могла часами с ней играть и не прогоняла девочку. Лотти взобралась к Тэш на колени и стала играть с ее волосами.

София поинтересовалась с коварной улыбкой:

— А как поживает неуловимый Макс? Когда он приедет?

— М-м-м… ну…

К счастью, в эту минуту появились Аманда и Паскаль, за ними шла Паола со спящим Джошем на руках. Александра и Паскаль снова о чем-то спорили по-французски. Тэш услышала свое имя и слово «vetements». Кажется, это означает «одежда»? Наверное, мама хочет, чтобы Тэш устроила всем показ мод?

— Как у вас дела? — Александра поставила еще две огромные бутылки «Пиммс». — Садись здесь, Паола. Рядом с Хуго. Вот так. Теперь, кажется, все в сборе. Я принесу еще пару стульев.

— У нас закончились продукты.

Паскаль беззаботно пожал плечами, наливая окружающим «Пиммс», а себе вино. София сердито посмотрела в свой бокал. Как всегда, ее мать пригласила гостей и забыла купить хоть какую-нибудь еду. У нее уже начала кружиться голова. Ей ужасно хотелось чашечку чая.

— Паскаль предложил зарезать пару куриц, — засмеялась Александра, вернувшись с двумя голубыми стульями. — Но мне кажется, нам всем лучше сходить в шикарный ресторан.

— Правильно. Так и сделаем, — поддержал тему Бен, который уже умирал от голода.

— Вот и прекрасно. Я заказала столик в «Ла Филатюр» на десять вечера, — объявила Александра.

Все выпили достаточно много. Бену казалось, что он потеряет сознание от голода.

Тэш с восхищением наблюдала за Амандой, поражаясь тому, что у человека может быть столько уверенности в себе. Эта чувственная блондинка сидела рядом с Паскалем в углу и говорила с ним своим низким голосом, на ее губах играла обольстительная улыбка. Паскаль раздул щеки, на лице заинтересованное, возбужденное выражение. Все это время маленькая элегантная рука Аманды, с массивным опаловым кольцом на среднем пальце, не покидала шеи Хуго.

Тэш взглянула на мать. Та была погружена в разговор с Хуго и Беном. Вдруг Александра позвала дочь:

— Дорогая, Хуго и Бен хотят взглянуть на твою новую лошадь. Почему бы вам не сходить посмотреть на нее, пока я приготовлю чай?

София почти неслышно вздохнула. Аманда застонала.

В полумраке террасы Тэш забыла об унижении этого утра с Рыжим Снобом, которого правильнее было бы назвать Ничтожным Хамом.

Вместе с Беном и Хуго они спустились в сад и сквозь высокую траву направились во двор. У Тэш уже кружилась голова. Во дворе она запнулась о чемодан, который уже почти полностью был покрыт куриным пометом.

— Господи Иисусе, София будет вне себя от ярости! — воскликнул Бен, глядя на испачканный багаж. — Тэш, ты в порядке?

— Все отлично.

Хуго решил, что никогда еще не видел настолько неуклюжей девушки.

— Конь здесь, — пробормотала Тэш, не поднимая глаз от земли. — Подождите, я его выведу.

И исчезла внутри. Послышался грохот, это она обо что-то запнулась. Пока Тэт надевала поводья, Сноб дважды укусил ее и больно ударил по голени задней ногой.

Но как только она вывела его наружу, он сразу принял напыщенный вид, словно пытаясь произвести впечатление. Высоко задрав голову и хвост, он продемонстрировал элегантную рысь, покружившись вокруг Тэш: шея изогнута, ноздри горят, как два красных пятна.

— Вот это я называю великолепным приобретением, — присвистнул Хуго.

Он восхищался великолепным экстерьером лошади.

— А как он прыгает? — спросил он у Тэш.

— Как олень. — «Откуда мне знать? У меня час ушел только на то, чтобы сесть на него».

— Великолепное строение для скакуна. Большая грудная клетка, — восхитился Бен.

— Великолепные ноги, — заметил Хуго.

«Мои тоже ничего, — подумала Тэш. — Просто возмутительно, Сноб даже не вздрогнул, когда Хуго провел по нему рукой».

Тэш с удивлением поняла, что ревнует коня.

— Ему лет пять, не так ли? — спросил Хуго у Тэш через плечо, рассматривая зубы Сноба.

— Да.

Ну почему она не может вести себя чуточку оживленней? Пошутить, сказать что-нибудь умное?

— Ему пять, — повторила она беспокойно.

Хуго встал рядом с Беном. Его лицо, которое было спокойным и угрюмым весь вечер, сейчас все светилось, просто расплывалось от радости. До чего же он все-таки красив!

— Я думаю, Бенджамин, что наконец-то нашел себе коня для Бадминтона. — Он расплылся в широкой улыбке. — Никогда не видел столько класса в одной лошади.

В этот момент Сноб захрапел и уставился на Тэш своими слегка подозрительными, красно-коричневыми глазами так, как будто видел ее в первый раз. Затем, глубоко вздохнув, нежно потерся своей благородной головой с необычным пятном о плечо хозяйки и уткнулся своим розовым носом в ее футболку.

Тэш чуть не расплакалась. Слава богу: лед тронулся. Первый небольшой знак доверия.

Отодвинув нос Сноба, она потеребила его за длинные уши, а конь потерся щетинистой мордой о грубую ткань карманов ее джинсов, как будто в знак скрепления их дружбы.

— Хочешь купить у Паскаля коня? — спросил Бен Хуго.

Тэш почувствовала, как горячая волна возмущения прилила к ее щекам. Как смеют они вести себя так, как будто ее здесь нет?

— Он мой, — пробубнила Тэш и почувствовала себя глупо.

Это звучало так по-детски.

— Прости, что?

У Хуго было такое выражение лица, как будто заговорила одна из куриц.

— Я говорю, что конь принадлежит мне, а не Паскалю. Все бумага оформлены на мое имя.

Тэш говорила так быстро, что начала запинаться. Хуго смотрел ей прямо в глаза, на его тубах играла улыбка. Она уставилась на его футболку.

— Ну хорошо, — мягко сказал он. — Я хочу предложить тебе совершенно потрясающую цену. Что ты скажешь…

— Нет! — Сноб потерся об ее плечо. Вызов был брошен, и этого не изменить. — Он не продается, — прошептала Тэш как можно тверже, уставившись в грудь Хуго.

— Послушай, дорогая… — Хуго слегка растягивал слова.

«Как это ранит. Не называй меня „дорогая"».

— Это действительно замечательное животное, и я прекрасно понимаю, что ты хочешь его оставить. Но на те деньги, которые я готов заплатить, ты сможешь купить четырех лошадей.

— Мне не нужен караван из четырех лошадей, — проворчала Тэш.

Бен засмеялся, а лицо Хуго стало очень серьезным. Он переводил взгляд с Тэш на Сноба.

— Я говорю серьезно — я делаю тебе сказочно щедрое предложение.

Он выглядел как маленький мальчик, уставившийся на автомобиль из чистого золота.

— Я т-тоже говорю серьезно. Я н-не хочу его продавать.

Тэш вдруг начала заикаться. «Это что-то новенькое, а все из-за него».

— Но почему, Тэш? — вмешался Бен, который заметил, что разговор зашел в тупик.

— Его мне п-подарили. Паскаль и мама. Я не п-продаю п-подарки.

Она пыталась срочно придумать какое-нибудь едкое саркастическое замечание о дареных конях и их зубах, но была слишком пьяна для этого. Наверняка перед сном что-нибудь придет в голову.

— Послушай, — начал Хуго таким тоном, как будто говорил с ребенком. — Это все очень мило, но ты хотя бы представляешь, сколько стоит перевезти лошадь в Англию? Оплатить карантин, налог, оформить документы на ввоз.

— Паскаль сказал, что я могу оставить его здесь, — проскулила Тэш, пытаясь удержать Сноба, который снова начал бегать вокруг нее.

Она понимала, что ее слова звучат нелогично. Еще утром она с радостью продала бы коня Хуго. Почему же всего лишь одно дружелюбное прикосновение коня так все изменило?

— Но это же полнейший идиотизм! — закричал Хуго, теряя над собой контроль. Девчонка оказалась не просто странной, но еще и упрямой. — Держать такого прекрасного коня в сарае в ожидании, пока его хозяйка соизволит приехать на неделю повидать мамочку и покатается на лошадке по поляне. Он рожден для скачек, это не какая-нибудь толстая кобыла.

Тэш вспомнила Шеймоса и почувствовала ярость. Потом вспомнила Сэмиона: как рыдала, когда этот жеребец ее не слушался, как она отказывалась выводить его, потому что до смерти боялась, как ее высмеивала София и ругал отец, обзывая ее «маленькой ленивой коровой». Затем Тэш вспомнила опьяняющее, волнующее чувство гордости от своей первой удачи. Неизменное чувство восторга от каждого достижения, даже самого маленького. И ранящая несправедливость, грязные интриги, непонимание и невыносимая ложь. Тэш внезапно почувствовала, что это ее последний шанс что-то доказать.

Она посмотрела на Хуго. Боже, как он красив. С отвратительной смесью боли и наслаждения девушка поняла, что любит его всем сердцем.

Когда они с Паскалем возвращались сегодня с виноградника, Тэш столько себе нафантазировала. Она представила, как Хуго стоит у загона и помогает ей укрощать Сноба. Затем он ведет ее за руку к одной из заброшенных служебных построек и там медленно целует каждый дюйм ее тела. В этот момент появляется разъяренная Аманда. Но Хуго просто говорит ей: «Уйди. Я люблю только Тэш», — и продолжает ее целовать. И тут Паскаль начал задавать ей вопросы об английском рынке недвижимости.

Сейчас ее мечты столкнулись с реальностью. Хуго, весь дрожавший от яростной злобы, смотрел на Тэш так, словно она была беззубой старой каргой, которая нагадала ему неудачу перед главным заездом. Тэш ни за что не продаст ему Сноба. Сноб был ее козырной картой, ее шансом доказать свою значимость и оправдаться за ошибки с Сэмионом. Ей очень хотелось заслужить одобрение Хуго, но еще больше ей хотелось сделать все правильно, пусть это и будет трудно. Она должна сделать это в память о Сэмионе и ради собственной гордости.

— Нет, — сказала Тэш. — Я не продам Сноба. Даже не проси.

И, развернувшись на каблуках, она покинула двух друзей, стоявших посреди двора, уводя за собой лошадь.

Как только Тэш оказалась в конюшне, она разревелась.

— Ну, ты и балда, — угрюмо сказала она себе. — Заварила кашу, теперь расхлебывай. Почему, ну почему ты такая сентиментальная?

И как будто в подтверждение ее мыслей, Сноб подло укусил хозяйку за плечо.

— Чертова идиотка! — кричал тем временем Хуго.

— Не продается, — весело фыркал Бен.

— А ты заткнись.

Хуго быстро направился в дом. Бен пожал плечами и начал собирать чемоданы. Он знал, что его друг привык получать то, что хочет. Однако обычно он пускал в ход все свое очарование. Ни разу он еще не видел, чтобы Хуго так злился.

«Должно быть, он действительно очень сильно хочет иметь этого коня, — подумал Бен. — Очень сильно».

Глава десятая

Тэш боялась предстоящего ужина. Она устала, плохо себя чувствовала и меньше всего хотела участвовать в очередных затянувшихся посиделках с выпивкой и пустопорожними разговорами.

К тому же, что бы Тэш не надевала, из-за неровного загара она выглядела как австралийский строитель. Это заставило ее вспомнить о Грэхеме, а от Грэхема ее мысли перешли к Максу. Само собой, настроения это не улучшило.

Она перемеряла все, что мать оставила для нее разложенным на кровати, и теперь чувствовала себя гаже некуда. Юбки либо не надевались на ее бедра, либо не снимались. В топиках она смахивала на заключенную. В конце концов, Тэш решилась надеть мешковатую кремовую шелковую рубашку матери, которая по крайней мере скрывала ее двухцветную окраску и короткую черную юбку, выгодно-демонстрировавшую ее длинные ноги. Плохо, что ей пришлось надеть непрозрачные колготки, чтобы скрыть синяки, которые она получила с утра, во время тренировки со Снобом. В такую жару это создавало ощущение, что на ней надеты три пары теплых кальсон.

— Выглядишь как официантка, — сказала она своему пингвиньему отражению в зеркале.

А тем временем Хуго бегал кругами по комнате, которую им с Амандой отвели в одной из башен усадьбы, ни на минуту не переставая говорить о великолепном гнедом коне.

— В наши дни такие лошади на вес золота, — сказал он, раздраженно попыхивая сигаретой. — Будь конь в Англии, за ним бы уже выстроилась очередь. Вместо этого какая-то неряшливая девчушка считает, что сможет тренировать скакового жеребца такого класса. Скорее он убьет эту тупую корову.

И в раздражении Хуго метнул такой взгляд в окно, что голубь, сидящий на карнизе, чуть не умер от сердечного приступа.

— Тэш Френч с натяжкой можно назвать девчушкой, — отреагировала Аманда, лежа на кровати. — Ей лет двадцать пять, как минимум.

Аманде нравилось дразнить Хуго, когда тот был раздражен.

— Но ведет она себя как капризный ребенок.

— Кто бы говорил.

Обнаженная Аманда растянулась на старинной кровати и стала медитировать. Она увлекалась медитацией и калланетикой. К тому же ей надоели вечные разговоры Хуго об этих чертовых лошадях.

— Ну не может же она быть так привязана к животному, которого ей подарили всего двадцать четыре часа назад? — Хуго снова начал бегать по комнате. — Я думаю, она в меня влюблена. Ты видела, как она меня игнорирует?

— Ты ее тоже игнорируешь, — заметила Аманда, стараясь сконцентрировать внимание на ногах от пальцев до коленей. — Ее все игнорируют.

— Да, но не намеренно, — резко сказал Хуго. — Просто она вся такая никчемная.

— Мне кажется, ты не прав. Тэш просто застенчивая. Почему бы тебе не уделить ей немного своего неотразимого очарования?

— Этой толстой корове? Ни за что. Я лучше пересплю с матерью Бена.

Вообще-то Хуго уже приходило в голову пофлиртовать с этой девчонкой сегодня вечером, но было что-то по-настоящему сбивающее с толку в младшей сестре Софии, в ее странных глазах разного цвета. Хуго пугало, что его смущает эта неуклюжая, молчаливая девушка. Такого с ним еще не бывало.

— Тэш изменит свое мнение, после того как несколько раз свалится с лошади, — вздохнула Аманда. — Просто подожди и увидишь. У нас еще много времени до ужина. Иди ко мне, дорогой.

А тем временем София выясняла с мужем отношения.

— Должно быть, ты оставил его в Париже, Бен!

— Не понимаю как, ведь носильщик спустил все чемоданы. Вряд ли они какой-то пропустили.

— А куда же он тогда подевался?!

София, которая была в ярости, обнаружив, что ее чемоданы от Луис Вьюитон все в курином помете, пришла в еще большее негодование, когда поняла, что чемодан, в котором хранились все ее нижнее белье и повседневная одежда, пропал.

— И что ты мне предлагаешь делать целый месяц? Таскаться по полям в костюме от Шанель и без нижнего белья?

Бену подобное предложение показалось весьма заманчивым.

— Я уже вдоволь находилась с голой грудью, пока была моделью, — в ярости продолжала София.

— Я уверен, что Аманда одолжит тебе что-нибудь.

— Я не могу носить чужое нижнее белье! — закричала София, затягивая пояс на банном халате.

— Хорошо. Завтра съездим в Тур и что-нибудь тебе купим. Купишь джинсы, если они тебе так нужны, — предложил Бен, пытаясь успокоить жену.

Ноздри Софии яростно раздувались. Ей придется снова надеть грязные трусы после душа. Она ненавидела это делать.

— Иди без них, — предложил Бен с надеждой в голосе.

Проигнорировав его предложение, София сполоснула трусы в раковине и повесила на окно просушиться.

Паскаль и Александра возвращались с прогулки со спаниелями.

— Тэш странная девушка, — заметил Паскаль.

— Да, — вздохнула Александра. — Боюсь, что так.

— Мне она нравится. С ней весело. Она напоминает мне тебя.

— Ты серьезно?

— Да. Только… она несчастлива. Очень несчастлива.

— Я знаю.

— Ей не нравится Хуго. Причем антипатия эта взаимная. Он был очень груб с ней сегодня за чаем.

— Бедная Тэш. — Александра вытащила лист из волос мужа. — Мне кажется, дорогой, что на самом деле Хуго ей нравится намного больше, чем следует. Он очень привлекательный мужчина.

— Ты так думаешь? — Паскаль хмуро раздул щеки.

Александра засмеялась.

— Да. Жаль, что он так испорчен. — Она остановилась, глядя через плечо Паскаля. — Разве это не странно? На окне висят трусы.

— Это salle orchidee.[23]

— Я разместила там Софию и Бена.

— Может, они вывесили флаг в честь победы над Францией?

— Я думаю, что это было бы слишком колонизаторской замашкой даже для Бена.

Тэш сидела в китайской гостиной и смотрела на все ту же уродливую вазу, что и накануне. Ей постоянно хотелось зевать, а глаза сами закрывались от усталости.

Через десять минут она услышала голос Бена и Хуго, которые шли по коридору в гостиную. Чувствуя себя преступницей, но не в силах вынести еще одного диалога на тему продажи Сноба, она бросилась на кухню.

— Выпью-ка я кофе, чтобы не спать на ходу.

Тэш с сомнением изучила блестящую кофеварку и сделала себе чашечку растворимого кофе.

Зашла Паола, согнувшаяся под весом коробки с железными баночками.

— Давай помогу, — предложила Тэш. — Бедняжка. Это нечестно, когда тебя оставляют одну присматривать за ребенком. — Втайне она хотела бы поменяться с няней местами.

— Я не против.

Они бухнули коробку на пол, и Паола начала искать открывашку.

— Твоя мама очень добрая. Она накормила меня супом и сыром.

Тэш улыбнулась.

— Как поживает твоя семья в Италии?

— Все хорошо. Мой брат поступил в университет в Милане, и мама просто счастлива.

Тэш пила кофе и наблюдала, как Паола подогревает баночку с детским питанием.

Через черный ход зашел Паскаль.

— Я ходил покормить твоего коня, а он лягнул меня в рубашку, и теперь мне нужно принять душ… а горячей воды нет.

Загорелые щеки раздулись.

— Мне очень жаль, — посочувствовала Тэш, удивляясь, почему, если что-то идет не так, ей всегда кажется, что она лично в этом виновата.

Паскаль пожал плечами и достал упаковку пива из холодильника.

— Это поможет… как же вы это называете… поддержать дух войска.

Он поставил перед падчерицей одну банку пива и исчез в коридоре.

Тэш предложила пиво Паоле.

— Grazie,[24] — симпатичная итальянка улыбнулась Тэш и взяла банку. «До чего же сестры не похожи друг на друга». — Значит, теперь у тебя есть своя лошадь?

— Да, — вздохнула Тэш. — Не было печали…

— В Италии я тоже ездила верхом, — прошептала Паола, вылавливая ложкой питание и одновременно отпивая пиво из банки. — Я очень люблю лошадей. Хочешь, буду тебе помогать?

Она взглянула на Тэш горящими глазами.

— А получится? — Лицо Тэш просветлело. — Я хотела сказать, разве тебе София разрешит?

— У меня же бывают выходные часы. Так ты согласна? Вот здорово! Возможно… — начала Паола и порозовела. — Возможно, синьор Хуго нам поможет. Он изумительный наездник. — «И не только наездник», — добавила она про себя.

— Э… в этом я сомневаюсь, — проворчала Тэш, отхлебнув столько кофе, что он потек по ее подбородку прямо на рубашку. — Черт!

Паола, решив, что вопросом о синьоре Хуго она перешла границу, рассказала Тэш о том, что у Софии нет запасных трусов, и они обе залились смехом.

Когда Паола ушла кормить Джоша, Тэш отправилась навестить Сноба.

Конь угрюмо стоял в углу стойла и не обращал на хозяйку ни малейшего внимания.

— Дружок, кажется, у тебя много общего с Хуго Бошомпом, — вздохнула Тэш. — Возможно, тебе было бы лучше в его профессиональных руках… но боюсь, что ты застрял в никуда не годных моих.

Сноб захрапел и повернулся к Тэш своим пыльным медным крупом.

— Небось ты тоже обо мне невысокого мнения, как и сексуальный Хуго, не так ли? Это изменится, дорогой. Обещаю тебе.

Бен в нетерпении ходил взад-вперед по коридору.

— Умираю с голоду. Надеюсь, София успокоится. Теперь еще обнаружилось, что она забыла взять свой скраб для лица. — Бен остановился напротив Тэш. — У тебя не найдется сигареты?

Тэш протянула ему пачку «Кэмел» и взяла одну сигаретку себе.

Бен порылся в карманах и почесал голову.

— А вот зажигалки-то у меня и нет. Эй, Хуго! Юная леди хочет, чтобы ты пришел и разжег ее огонь!

Тэш вздрогнула, когда из боковой комнаты появился Хуго.

— А, это ты. — Он бросил ей серебряную зажигалку. — Не видел Аманду? — спросил он у Бена.

«Как трогательно, — подумала Тэш. — Моя грудь полна огня, хотя я только держу его зажигалку. Что же было бы со мной, держи я его за еще более огненное место?» Тэш засмеялась, чем вызвала пренебрежительные взгляды Бена и Хуго.

Когда через пять минут появились Аманда и Паскаль, смеющиеся над какой-то только им известной шуткой, Паскаль выглядел как школьник с широко открытыми изумленными глазами.

Аманда посмотрела на Хуго, чтобы увидеть его реакцию, но он разглядывал картину с изображением усадьбы, которая выделялась на одной из белых стен.

— Отличная картина. Не прочь бы иметь что-нибудь подобное. Кто писал?

— Тэш, — ответил Паскаль. — Она подарила ее нам на четвертую годовщину свадьбы.

Хуго посмотрел на Тэш. Она выдержала его взгляд, все гот же самый взгляд, полный презрительного изумления. Интересно, что ей нужно сделать, чтобы произвести впечатление?

— А где остальные? — спросила Аманда, злясь, что ее усилия привлечь внимание Хуго оказались безрезультатны. Она посмотрела на часы. — Нам, кажется, пора отправляться в ресторан.

— Схожу потороплю их, — пробубнила Тэш и, стремясь как можно быстрее удалиться, налетела на Бена.

— Грациозное юное создание, не так ли? — произнес с подчеркнутой медлительностью Хуго.

Тэш нашла Софию и Александру сидящими на кровати в большой уютной спальне. Тэш остановилась в дверном проходе, вдохнув опьяняющий запах дорогих духов.

— Даже не знаю, — говорила София. — Кажется странным, что он решил вдруг уехать в Штаты. У меня не было возможности как следует ее расспросить. Мне кажется… о, привет, Тэш. — Она явно смутилась.

— Все уже готовы, ждут только вас.

Александра посмотрела на часы.

— Боже, уже так много времени? А я еще даже не переоделась. — Она поднялась. — Я мигом.

И вылетела из комнаты.

Тэш уже привыкла к пренебрежительному отношению своей сестры, поэтому, когда София взяла ее за руки, как обычно делают сестры, она была удивлена. Это напомнило Тэш детство: как сестра утешала ее, когда в школе ее обозвали толстой, как обнимала малышку, когда та боялась темноты. Та, другая София, существовала до того момента, когда тщательно скрываемая постыдная тайна разверзла пропасть между ними. С тех пор прошло много времени, и сестры никогда об этом не вспоминали.

Но сегодня вечером, разомлев от спиртного и усталости, Тэш вдруг решила, что сама все придумала: их отчуждение и высокомерный образ сестры.

— Пойдем, сестренка, встретимся лицом к лицу с мужчинами.

София засмеялась, и Тэш не могла не улыбнуться в ответ.

— Но, дорогая, прежде чем мы спустимся, расскажи мне, что же все-таки случилось со стариной Максом? Нет смысла держать все в себе — будет только хуже, поверь мне, я знаю, — София мягко улыбнулась. Ее красивое лицо засветилось.

Как-то Бен сказал, что София одной своей улыбкой может растопить лед. А Тэш было к тому же так плохо, она нуждалась в утешении.

В десять тридцать, когда Бен уже приготовился умереть от голода, все наконец были готовы к отъезду.

Хуго, который много пил и почти не закусывал, вдруг захотелось сделать что-нибудь безрассудное. Хорошо бы с кем-нибудь поссориться, желательно с сестрой Софии, по это, скорее всего, выведет из себя их симпатичную хозяйку. Он порешил на том, что станет игнорировать все попытки Аманды привлечь его внимание.

Тэш почти засыпала. Остальные были в приподнятом праздничном настроении.

Все толпой направились к машинам и как раз решали, кому садиться за руль, когда вдруг послышался шум мотора и во двор въехал автомобиль.

— О нет, — простонал Бен. — Кто же ходит в гости так поздно?

Хлопнули двери, и в темноте двора появились Мэтти и Салли.

— Простите, что так поздно, — извинилась Салли, целуя свекровь, — Планы поменялись.

— Как я рада видеть вас! — закричала Александра, целуя Мэтти и сбив при этом с него шляпу. — Вы как раз вовремя. Мы едем ужинать. Поехали с нами.

— Мы не можем, — сказал Мэтти с сожалением. — Дети на заднем сиденье крепко спят. Нужно их уложить.

— Не переживайте, мы вас подождем. Отведите детей и дом, а мы пока выпьем что-нибудь, — настаивала Александра. — Нет, как удачно все получилось!

До ресторана они так и не добрались. Салли была не способна хранить секреты и сразу всем разболтала о своей беременности, наводнив холл новыми игрушками. Паскаль достал шампанское, чтобы отпраздновать радостное событие. Засидевшись за столом, они и не заметили, как наступила полночь.

Желудок Бена сократился до размера почтовой марки. Заметив его страдания, Салли извлекла из своей сумочки замусоленный «Твикс» и начатую упаковку жвачки.

— Ты меня просто спасла!

Бен с благодарностью принял эти подарки, восхищаясь румяными щеками Салли и ее игривыми зелеными глазами. София недолюбливала золовку, считая ту слишком шумной и неряшливой. Но Бен решил, что Салли была довольно милой, ему понравилось, что она приветливая, остроумная и совсем не пользуется макияжем.

София, холодно поприветствовав своего брата поцелуем в щеку, вежливо осведомилась, почему они решили завести еще одного ребенка так скоро. Особенно если учитывать тот факт, что Тор была — прямо скажем — сложным ребенком.

— Конечно, говорят, что дети, рожденные дома, немного отстают в развитии, — высокомерно заявила брату София. — Хотя роды дома были ужасно популярны в семидесятых, не так ли?

Мэтти пристально смотрел на сестру, пока та украдкой разглядывала свое отражение в ведерке для шампанского.

— У меня не получилось заснять последние роды на видео, — наконец сказал он с совершенно невозмутимым видом, — но ничего, заснимем теперь. На этот раз, я думаю, мы попробуем рожать на корточках в теплой воде, под музыку африканских племен, и соберем всех соседей на зрелище. А когда ребенка уже можно будет показывать, приходи, попьем «Гиннеса» и поедим вегетарианской еды.

Глаза Софии на несколько секунд сузились до двух великолепно нарисованных линий, потом она резко рассмеялась и игриво похлопала брата по потертому рукаву рубашки; она решила не выходить из себя.

Салли с Тэш уединились в уголке, чтобы посплетничать. Они часто встречались в Лондоне, и время от времени Тэш забегала, чтобы посидеть с детьми, если не получалось пригласить няню. Салли нравилось, что Тэш всегда непредсказуема, всегда одета шиворот-навыворот и рассказывает детям всякие истории перед сном. Мэтти жаловался, что его сестра никогда толком не помнит, кто им звонил, и забывает поставить молоко в холодильник.

Александра ходила от одной группы гостей к другой, собирая с пола тарелки.

Мэтти беседовал с Паскалем о британской политике. Аманда прислушивалась к их разговору, игнорируя монолог Софии о новинках фирмы «Клиник» по уходу за лицом.

— Тот бардак, который они устроили с подушным налогом, — говорил Мэтти. — Я уж молчу, что у нас творится и системе здравоохранения. Один мой приятель пытался раздобыть материалы для документального фильма о махинациях вокруг очереди пациентов, ожидающих пересадки органов. Он просто столкнулся с каменной стеной. То, что он в конце концов раздобыл, оказалось настолько скандальным, что Министерство внутренних дел наложило резолюцию и конфисковало все наработки за три года.

— У вас в Англии строгая цензура, да? — Паскаль наполнил бокалы.

— Да уж, — согласился Мэтти. — Но нужно еще понять почему. Простые люди считают, что правительство Ее Величества защищает их интересы, но оно лишь постоянно подчищает за собой.

Аманда внимательно слушала и изучала его бесспорно привлекательное лицо. Его кожа была бледнее, чем у сестер и у матери, но у него были такие же выразительные карие глаза, как у Александры. А величественный римский нос, скорее всего доставшийся от отца, придавал его лицу настороженную нервозность волкодава. Но самой притягательной чертой его лица был широкий чувственный рот. Мэтти тщательно выговаривал слова, время от времени демонстрируя блестящие слегка неровные зубы.

Аманда задумалась: интересный мужчина, ничего не скажешь. Но она догадывалась, что вся его страстность заключалась в тех словах, которые он сейчас говорил. Стоит с ним пошутить или начать флиртовать, и он сразу смутится или растеряется. Она посмотрела на Паскаля и едва заметно ему подмигнула.

Салли, сидящая в углу с Тэш, заметила, как ее муж пытается заинтересовать Паскаля, а заодно и стильную блондиночку своим проектом по Северной Ирландии. Мэтти всегда наклонялся вперед и размахивал руками с выражением восхищения на лице, когда говорил о своем последнем увлечении.

— Что из себя представляет эта девушка Хуго? — заговорщицки прошептала Салли Тэш.

— Очень грубая, — прошептала Тэш в ответ.

Сейчас говорила Аманда, а Мэтти, Бен и Паскаль ее слушали. Нехорошо сплетничать, но было так приятно иметь Салли на своей стороне. Ее взъерошенная светловолосая невестка была такой болтливой и восхитительно дружелюбной, что кого угодно заставила бы быть неосторожным.

— Вся из себя такая крутая бизнесвумен — она уже попросила Паскаля одолжить ей факс, — сообщила Тэш хриплым шепотом. — И договорилась с Софией, что Паола будет записывать ее деловые письма в перерывах между сменой пеленок.

— Ужас, — Салли закатила глаза.

— Но она потрясающе умная, — быстро добавила Тэш, испытывая угрызения совести. — И когда она решает быть обаятельной, даже стены нагибаются послушать.

— Бедняга Мэтти! — Салли захихикала, оглядывая комнату. — Похоже, единственный мужчина, которого она не интересует, — это Хуго.

— Он просто знает все ее уловки, — вздохнула Тэш и покраснела. — Видимо, им обоим нравится злить друг друга. — Ей не хотелось обсуждать отношения Хуго и Аманды. — Я думала, вы приедете с Найлом О'Шогнесси.

Салли отхлебнула из бокала и кивнула.

— Он прячется от всех в Провансе, Мэтти пытался с ним связаться, но похоже, бедняжка в очень плохом состоянии. — Салли внезапно погрустнела. — От него ведь жена ушла.

— Просто ужасно. Это же Мэтти их в свое время познакомил. Ее вроде бы зовут Лисетт?

— Да, представь, она режиссер. И довольно неплохой. Они раньше вместе работали на Би-Би-Си. А теперь жена Найла сбежала с какой-то американской знаменитостью. — Салли задумалась. — Ты ведь ни разу не видела ни Найла, ни Лиссетт?

Тэш покачала головой.

— Забавно, — Салли понизила голос, — но наша Аманда очень похожа на Лисетт. Такой же взгляд, те же манеры.

— Боже. — Тэш отпила из бокала. — Тогда, может, Найлу не стоит сюда приезжать?

— Может быть, и так. — С унылым видом Салли откинулась на диване. — А может, и наоборот: своего рода шоковая терапия. — Озорная улыбка блеснула на ее симпатичном лице. — Я тебе еще не рассказывала, почему мы так поздно приехали?

— Нет.

— Мы были бы здесь уже к обеду, но Мэтти — это Мэтти. Захотел непременно заехать в какой-то захудалый бар, который сыграл важную роль в движении Сопротивления. И представь себе…

Но Тэш уже перестала слушать. Она замерла с бокалом и руке, прислушиваясь к разговору, который происходил справа от нее.

— …в Америке, — говорила София своей матери и Хуго. — И, конечно, во всем винит себя. Она сказала, что до последнего откладывала объяснение с Максом. Даже не могла пригласить его сюда. А потом уже было слишком поздно.

— А мне кажется, что там просто пустяковая ссора, дорогая, — мягко возразила Александра, многозначительно взглянув на свою дочь.

— Мне она сказала другое. — София повернулась к Хуго. — Только представь, неделями не разговаривать с человеком. Все это похоже на…

— Тэш? — Салли положила ладонь на ее руку. — Дорогая, ты в порядке? Ты выглядишь так, как будто увидела привидение. — Она указала на Паскаля, который пьяными пальцами пытался откупорить бутылку коньяка.

«Мне ни в коем случае не следовало ничего ей рассказывать». Тэш прикусила губу от унижения. Сейчас София рассказывает о ее несложившейся личной жизни, и кому — Хуго.

— Все хорошо, я просто устала. Извини, — Тэш заставила себя улыбнуться. — Как там ваш дом в Ричмонде?

Они просидели до четырех утра. У Тэш не осталось сил, но она не могла заставить себя пойти спать, поскольку чувствовала паническую уверенность, что, как только она уйдет, все начнут говорить о ней.

Мэтти легко сжал руку младшей сестры.

— Ты в порядке? Бедняжка. Ты выглядишь изможденной.

Тэш решила, что закричит, если кто-нибудь еще раз спросит, в порядке ли она.

— Расскажи мне о Найле, — попросила она брата. — Как вы познакомились?

И Мэтти начал рассказывать. Он поведал, как в юности они дикарями путешествовали по Юго-Восточной Азии, а затем по Южной Америке. Мэтти вспомнил обо всех их проделках и вечеринках. Рассказал, что благодаря Найлу он сам не превратился из испуганного и одинокого студента в консервативного ученого-отшельника, как друг научил его быть небезразличным и заниматься делом, ценить чудеса «матушки природы» (так называл Найл окружающую среду), показав, на какие ужасные мучения и медленную смерть обрекло ее человечество. Но самое главное, Найл научил его доверять людям и жить, не отгораживаясь от окружающих своими книгами и мечтами.

На середине своего прочувствованного монолога Мэтти вдруг понял, что потерял обеих слушательниц. Тэш уснула на одном плече, а Салли — на другом.

Глава одиннадцатая

Как гигантская печь, усадьба нагревалась на солнце, поджаривая своих обитателей.

На следующее утро после приезда Мэтти попытался связаться с Найлом О'Шогнесси. После нескольких раздражительно бесполезных звонков, он решил съездить в Ним и поискать там своего друга.

София надеялась, что на обратном пути ее брат застрянет в самой длинной в истории автомобильной пробке. А еще лучше, если он попадет в аварию и потеряет память.

Мэтти не только всегда обращался с сестрой так, как будто ей не хватало нескольких баллов, чтобы коэффициент ее интеллекта дотягивал до двузначного числа, он еще и намекнул, что посвящен в самую ужасную ее тайну. В первые дни визита у нее не было времени особенно подумать над проблемой. К счастью, у Тэш так все плохо получалось с ее новой лошадью, что версия Софии о том, что случилось с Сэмионом много лет назад, выглядела весьма правдоподобно.

Аманда провела жаркие дни в отвратительном настроении, бурно ссорясь с Хуго и дуясь на него. Шумные назойливые дети, казалось, постоянно спотыкались о ее ноги, подбрасывали мертвых мышей ей в сумочку, требовали поиграть с ними в индейцев и срыгивали после еды. Она позвонила в офис и была глубоко оскорблена, когда ей сказали, что дела без нее идут отлично, и очень расстроилась, узнав, что ее юкка погибла. В конце концов, она раздобыла плеер и, скрипя зубами, проводила скучные часы, лежа на солнце и слушая музыку.

Зато дела у местного бара дела шли просто отлично. Хуго вместе с Паскалем и Беном постоянно торчал здесь, спасаясь от нервной скуки Аманды и неорганизованных пикников Александры. Все остальное время он спал. Один. Настойчивые требования Аманды уделить ей внимание утомили его. Он начал рассказывать ей перед сном истории о головной боли.

Пару раз он задумчиво наблюдал, как туповатая сестра Софии скачет на своем гнедом скакуне. Конь был потрясающий — смелый, как лев, и непокорный. Хуго все больше и больше хотелось его заполучить.

В среду, в результате пьяного спора, Бен свалился с балкона второго этажа. Рентген показал, что он сломал лодыжку.

В больнице, утешая Софию (которая на самом деле была жутко зла), пока Бену накладывали гипс, Хуго попытался ее разговорить.

Именно тогда он и узнал о том роковом дне, когда Тэш сломала на охоте запястье и когда пришлось пристрелить ее коня, Сэмиона.

Наутро Тэш вернулась с конной прогулки и, хромая, направилась в туалет, чтобы рассмотреть себя прежде, чем ее кто-нибудь увидит. Огромное черное пятно сияло на ее совершенно белых, незагорелых ногах. Внимательно вглядевшись, она решила, что огромный синяк по форме напоминал нос Макса. По крайней мере, он подходил к синяку на бедре, который по форме смахивал на его ухо. За последние дни она собрала неплохую коллекцию.

Со Снобом все шло не по плану. Честно говоря, они двигались не столько вперед, а сколько назад, в прямом смысле слова. Конь приобрел привычку резко пятиться, как только ей удавалось забраться на него. Он теперь соединял этот трюк с опусканием правого плеча и исполнением хорошо отработанного пируэта, в результате чего Тэш оказывалась в положении искателя источника воды, нюхая землю.

Но все лучше, чем очередной день, проведенный в компании ее становившейся все более буйной семьи. Напрасно Тэш надеялась, что неуемная энергия ее матери иссякнет, и они смогут ложиться спать до рассвета. За последнюю неделю она использовала Сноба как предлог, чтобы избежать поездок в шесть церквей, четыре виноградника, один монастырь, два замка, однодневной экскурсии в Анжерс и состязания в шары в деревне, с которого Хуго и Бен вернулись такими пьяными, что переехали трех куриц.

Закрыв колено, Тэш решила, что готова встретиться лицом к лицу с остальными.

Это был первый день, который они проводили все вместе, в основном из-за лодыжки Бена. Обычно с утра Хуго, Бен и Паскаль уходили в бар в деревне, пока остальные выгуливали детей. Последние два дня Аманда присоединялась к ним. Но сегодня все расположились у бассейна.

Раньше, когда Хуго было скучно, он приходил посмотреть, как Тэш тренирует Сноба. Однажды он пришел как раз в тот момент, когда Сноб решил стряхнуть с себя наездницу, провезя по нависшим веткам.

«Тэш, все еще восхищаешься скакуном? Очень способный, — сказал он. — Дай знать, когда тебе надоест». С этими словами он ушел поговорить с восторженной Паолой, которая сидела с Джошом в тени старого дуба.

После неудачной попытки купить Сноба Хуго начал полностью игнорировать Тэш, только изредка отпускал в сторону необычайно злые комментарии вроде: «Снова упала? Чего и следовало ожидать!»

И все же у Тэш было зловещее предчувствие, что он выжидал и готовился к масштабному нападению.

Когда Тэш вышла из дома, все уже порядком выпили и теперь сидели раздетые вокруг белого стола под изумруднозеленым зонтиком. Солнечный свет, просачивающийся сквозь зеленую ткань, делал их похожими на очаровательных пришельцев из космоса.

В бассейне Том, прицепившись к полистироловой дощечке, плескал водой на Полли, которая по-собачьи переплывала бассейн поперек. Лотти, нацепив розовый надувной круг, резвилась в лягушатнике. Светловолосая малышка Тор переваливалась вокруг бортика в своем подгузнике, собирала с камней сигаретные окурки и бросала ими в собак.

— Нельзя, дорогая. Они пытаются бросить курить, — проворчала Салли, чьи светлые волосы выцветали на солнце так же быстро, как краснела ее бледная кожа. — Привет, Тэш. Присоединяйся к слишком раздетым и слишком пьяным.

Бен убрал загипсованную ногу со стула, чтобы освободить место Тэш. Она быстро отвела взгляд от Аманды, которая расположилась отдельно и читала «Фигаро»; на ней было красное бикини, состоявшее в основном из веревочек. Ее гибкое, загорелое тело переливалось под слоем солнцезащитного крема.

— Скоро будет обед, дорогая, — объявила Александра, одетая в сарафан с красными пионами, цвет которых соответствовал цвету ее обгоревшего носа; несмотря на это, она выглядела элегантно. — Но сейчас мне лень. — Она вытянула руки, нечаянно расстегнув верхнюю пуговку платья, и удовлетворенно вздохнула.

— Как поживает Сноб? — спросил Паскаль.

Он вертел в руках темные очки, которые захватил, чтобы исподтишка смотреть на Аманду.

— Сноб? — Тэш устало посмотрела на Хуго, но тот спал, или, по крайней мере, делал вид, что спит. Он сегодня разделся до пояса. Как же была хороша эта гладкая мускулистая грудь. — Прекрасно, в последнее время он стал намного добрее.

Тэш улыбнулась, надеясь, что окружающим не видны желтеющие синяки на ее руках, которые оставил Сноб как небольшое напоминание о том, кто главный.

— Вот и хорошо, — сказал Паскаль и налил ей выпить.

— Мне помогает Паола, — обратилась Тэш к Софии.

Это было не совсем правдой. На самом деле итальянка использовала это как предлог, чтобы поваляться на солнышке и послушать плеер, который хоть на время заглушал плач Джоша и призывы хозяйки. Паола до смерти боялась Сноба, отказывалась подходить к нему близко и громко аплодировала Тэш каждый раз, когда той удавалось смело вскарабкаться на непокорного гнедого. Но, принимая во внимание тающую уверенность Тэш в собственных силах, эта моральная поддержка была как нельзя более кстати.

— Похоже, вы с Паолой теперь неразлучны.

София выглянула из-за потрепанной книжки. На ней были темные очки от Кристиан Диор, которые делали ее похожей на одного австралийского комика.

Тэш постаралась не рассмеяться, отхлебнула огромный глоток напитка и закашлялась.

— Да, Паола мне очень нравится. Такая бескорыстная. Говорит, что не хочет сама кататься, и счастлива просто наблюдать за мной.

— Это оттого, что наблюдать, как ты падаешь со Сноба, намного веселее, чем падать самой, — проворчал Хуго, не открывая глаз.

— А у меня хорошие новости, — быстро объявил Паскаль. — Я договорился с Антоном, и он одолжил мне коня для Паолы. Я заберу его сегодня вечером.

— Огромное спасибо, Паскаль, ты чудо!

Тэш поцеловала отчима в щеку. Она-то уже думала, что он забыл. Теперь она может скакать на Снобе в сопровождении Паолы. Возможно, присутствие другой лошади успокоит его. А то в прошлый раз, когда она поехала на прогулку на Снобе, он скинул ее в лесу в двух милях от усадьбы и ускакал прочь. Когда она, наконец, добралась до дома, он ждал ее во дворе с обиженным видом, говорившим: «Где ты так долго пропадала?»

Одно плохо. Теперь Паола будет еще больше настаивать на том, чтобы обратиться за помощью к «синьору Хуго».

Тэш заметила, что ручейки пота стекали по ее вискам и что ее ноги сзади были еще мокрее, чем грудь и живот, обрызганные детьми. И она была уверена, что оставит большие мокрые следы на спинке стула, когда встанет.

— Сестренка, пойдем со мной, я найду, во что тебе переодеться, — поторопила ее София, встав одним грациозным движением. — В прошлую среду Бен купил мне замечательное бикини, оно тянется, так что ты в него влезешь. А если нет, мы всегда можем обрезать одни из твоих ужасных джинсов и сделать из них шорты.

Тэш покорно посеменила за старшей сестрой.

— Не понимаю, почему Тэш терпит такое отношение, — заметила Салли, состроив рожу вслед Софии.

— Она мокрая курица, — ответил Хуго и быстро добавил, заметив изумление Александры: — И ей нужно срочно переодеться во что-нибудь сухое.

— А ничего фигурка, — заметил Бен, обращаясь к Хуго, когда Тэш через десять минут выскользнула из дома и направилась к бассейну, прячась за спиной Софии.

— Для мужика, занимающегося спортивной борьбой.

Хуго лениво приоткрыл один глаз. Однако и он был приятно удивлен. Тэш была достаточно высокой, чтобы не казаться толстой. Ее длинная шея и узкая талия выглядели еще тоньше на фоне широких плеч и бедер. Жаль, что стройные ноги были покрыты синяками и царапинами.

Поскольку Тэш не собиралась обнажаться до такой степени, она давно не брила ноги и теперь была вынуждена скоблить их сухой бритвой в течение двух минут, чтобы София не увидела ее черную неандертальскую щетину. Да еще вдобавок маленький треугольник бикини не мог спрятать волосы на лобке, так что Тэш пришлось снова укрыться в ванной и сбрить и эти волосы. Сейчас обритое место сильно чесалось, да к тому же она оставила волосы в ванне Бена и Софии, так что теперь ванна выглядела так, будто в ней мыли черного Лабрадора.

С горящим лицом Тэш села, плотно скрестив ноги и прижав к бокам руки, так как не помнила, когда в последний раз брила подмышки. Она не могла выдохнуть, боясь, что ее живот выпятится, как надувной резиновый мяч.

— Выглядишь замечательно, Тэш, — искренне сказала ей Салли. — Какая же ты беленькая. Я была такой же с утра. — Она с завистью посмотрела на бледные ноги Тэш и обмахнула свое сгоревшее на солнце лицо вчерашним номером «Сан». — Здесь есть заметка о Найле. Очередной удар судьбы. Похоже, Лисетт стала популярной в Штатах, и все благодаря своему новому любовнику — эта тупая корова получила работу ассистента режиссера в новом фильме Зайгера. А серьезное соглашение, которое было у Найла с Эм-Пи-Эм, наоборот, таинственным образом расстроилось. Я помню, какие надежды он возлагал на этот проект. Думал, что это станет мощным прорывом — принесет ему известность и миллионы долларов. И поможет вернуть Лисетт. Бедняга.

— А я думала, слава его не особенно волнует, — сказала Аманда, впервые с момента прихода Тэш оторвавшая взгляд от «Фигаро». — Это не про него писали, что он терпеть не может, когда в супермаркетах к нему пристают поклонники?

Салли рассмеялась.

— Было дело, он сказал это как-то в одном из интервью, и с тех пор ему этого не забывают. Знаете, Штаты давно хотят заманить его. Им нравится его типаж — этакий грубоватый, плохой парень. Но Найл говорит, что не сможет оправдать их ожидания. Когда вы его увидите, то поймете почему. Он на самом деле огромный ирландский добряк, слишком открытый, что идет ему во вред.

— А разве не это нужно Голливуду? — высказалась Аманда. — Глоток свежего воздуха для разнообразия? Внешность Микки Рурка в сочетании с характером Джимми Стюарта.

— О да. Он бы прекрасно туда вписался, — согласилась Салли. — Пресса его и сейчас любит — он для них этакий симпатяга, с которым ужасно обошлась его неверная жена. Но рано или поздно они разозлят Найла, и это погубит его карьеру. Он не может прятаться за солнцезащитными очками и спинами здоровенных охранников, как все остальные. Он просто возьмет и расскажет всем, что он на самом деле чувствует, а журналисты сделают из этого рифмованные заголовки — такие же безразмерные, как их самолюбие. К тому же Найл действительно любит сам ходить в супермаркет по субботам, где его постоянно спрашивают домохозяйки: «А вам никогда не говорили, что вы похожи на актера Найла О'Шогнесси?»

— Тогда почему для него было так важно это соглашение с Эм-Пи-Эм? — Аманда втерла еще немного крема в свои руки и плечи.

— Потому что он вбил в свою упрямую голову, что когда станет суперзвездой и каждая женщина на западе будет умирать от влечения к нему, то тоже самое будет и с Лисетт. К тому же его бывшей жене нравятся дорогие вещи, а, к несчастью, ирландские актеры не зарабатывают достаточно денег, чтобы содержать Ее Величество Лисетт в поместье, как бы ей того хотелось.

— Тебе, кажется, не очень нравится Лисетт? — Хуго снова открыл свой голубой глаз.

— Видишь ли, — осторожно ответила Салли, — она была моей лучшей подругой, пока не отравила жизнь Найлу.

 «Мой бог! — подумала Аманда. — Да этот Найл О'Шогнесси действительно должен быть находкой, чтобы заслужить такую преданность. Не могу дождаться встречи с ним».

Глава двенадцатая

Теперь компания находилась у бассейна и вкушала потрясающе вкусный обед, состоявший из тающей во рту нежной колбасы и огромной миски с греческим салатом.

Тэш, по настоянию Софии, нанесла солнцезащитный крем на свои загорелые лицо и руки, чтобы остальное тело сравнялось с ними по цвету. В результате она ощущала во рту только вкус «Амбре Солер» и не могла есть.

Александра принесла дочери открытки, чтобы та могла их отправить своим лондонским друзьям. Открытки эти представляли собой странную коллекцию доисторических снимков набережных, старинных «фордов» и женщин в старомодных купальниках. Перевернув одну открытку, Тэш прочитала надпись: «г. Маргит. Июль 1964».

— Разве они не забавные? — засмеялась Александра. — Я откопала их в старом чемодане и все хотела найти им какое-нибудь применение.

Тэш не разделяла энтузиазма матери. Да и что можно написать друзьям? «Моя семейка — скопище извращенцев. Мне подарили лошадь с норовом, и теперь провожу время в ее обществе. Влюблена в полного ублюдка, у которого имеется красивая подружка. Жаль, что вас нет со мной. Тэш».

В конце концов, она решила написать университетским приятелям, журналистам из Хэмпстеда и Майки с Грэхемом о количестве потребляемого здесь алкоголя.

Но тут Аманда приподнялась со своего места и спросила:

— Кажется, едет машина?

— He думаю, дорогая, — ответила Александра. — Ты, скорее всего, услышала шум трактора на одном из виноградников. Когда я оказалась здесь впервые, то тоже долго не могла привыкнуть к тишине.

В следующую минуту во дворе хлопнула дверца автомобиля.

— Определенно кто-то приехал, — взвизгнула София, сняв свои темные очки и проверив в них свое отражение.

Тэш очень хотелось надеть какую-нибудь рубашку, чтобы спрятать свое пятнистое тело, но поблизости оказалась только травянисто-зеленая рубашка Хуго. Вряд ли он будет счастлив, если она измажет ее солнцезащитным кремом. И Тэш усадила Лотти к себе на колени, одновременно утешая хнычущую девочку и пряча свой бледный живот.

Паскаль убежал встречать новых гостей.

— Где, черт возьми, Паола? — начала ворчать София. — Она должна быть здесь и присматривать за детьми.

— Кажется, она ушла с Джошем на прогулку, — быстро ответила Тэш, прекрасно зная, что Паола улизнула в свою комнату с радиотелефоном, чтобы позвонить в Италию своему приятелю, Гвидо.

— Я думаю, скоро ты получишь записку с требованием о выкупе… Боже!

Лицо Салли застыло, когда она увидела повернувших из-за угла дома трех мужчин.

За Паскалем и Мэтти шел какой-то высокий, определенно знакомый ей человек. Салли не сразу поняла, что это Найл, настолько он изменился. Несмотря на широкие плечи, он выглядел болезненно худым. Его загорелое лицо было измученным и искаженным, а темные волосы — растрепанными и немытыми. Гигантские темные синяки оттеняли его глаза, и недельной толщины щетина покрывала впавшие щеки.

На мгновение Найл дрогнул, увидев Аманду. Его лицо внезапно озарилось надеждой, как у собаки, которая неожиданно увидела хозяина, но затем это выражение исчезло, и лицо стало безразличным.

Салли поймала взгляд Мэтти. Лоб мужа перерезали морщины заботы, он в отчаянии пожал плечами.

Паскаль знакомил Найла с гостями, и Салли все больше убеждалась, что с ним что-то не так. И дело тут не только в разводе. Этот остекленевший, отсутствующий взгляд его обычно искренних глаз, неестественно расширенные зрачки. И еще — он был невыносимо вежливым, как будто совсем ее не узнал.

Салли с мольбой посмотрела на Мэтти. Он ответил одними губами: «Потом» — и ушел за стульями. Найл взял один из окурков Бена и начал зажигать его трясущейся рукой.

— Расскажите нам, над чем вы работали в Риме? — радостно спросила у него София. Салли захотелось ее убить.

— В основном поднимал процент алкоголя в крови, — его мягкий ирландский голос стал более хриплым; слова медленно сходили с языка, и в его затуманенных глазах цвета молочного шоколада не было никакого выражения.

— Кроме шуток! — Резкий смех Софии мог разрезать сталь. — Я спрашиваю, что вы делаете?

— Репетирую.

Широкая знакомая улыбка появилась на его грубом, угловатом лице, но глаза по-прежнему оставались безучастными.

Салли хотелось заплакать.

— Как это восхитительно, — вступила Александра. — Мне всегда хотелось быть актрисой, но было лень учить роли. Однажды в школе я играла роль Порции, весь текст был написан за колонной. Мой отец тогда решил, что я зацепилась за нее платьем и поэтому все время крутилась в глубине сцены.

Найл рассмеялся. И, казалось, не мог остановиться. Он все смеялся и смеялся, пока по его лицу не потекли слезы. Мэтти, возвращавшийся с двумя стульями в руках, немедленно бросил их и подошел к Найлу.

— Пойдем, дружище, — мягко проворчал он, уводя Найла от стола. — Думаю, тебе нужно отдохнуть. У него нервное истощение, — сказал Мэтти остальным. — Слишком много работал. Я отведу его в дом, пусть выспится.

— Какое странное чувство юмора, — заметила Александра после того, как они ушли. — Я не сказала ничего особенно смешного.

Остальные были в шоке. Неужели это и есть тот знаменитый, спокойный, дружелюбный, не похожий на остальных актеров О'Шогнесси, о котором они так много слышали?

— Не присмотришь за детьми, Тэш? — прошептала Салли и убежала в дом.

— Бедняга, — Хуго покачал головой. — В Ирландии я видел совсем другого человека. Это сколько же нужно пить, чтобы дойти до такого состояния?

Глава тринадцатая

Новый гость не объявлялся до ужина, который как обычно состоялся после полуночи. Найл появился, когда все наконец-то принялись за жареную утку, которая так заманчиво пахла, что Бен чуть не потерял сознание. Но, вопреки ожиданиям, его глаза не были отекшими и заспанными от снотворного, а сияли, как два мальтийских креста, на широко улыбающемся лице.

— Первым делом, — объявил Найл, выпив залпом стакан вина, который дал ему Паскаль, — я хотел бы извиниться перед всеми вами за свое поведение сегодня днем. Честно говоря, я был просто в шоке от манеры езды моего друга, Мэтти. Я не испытывал подобного ужаса с тех пор, как мой покойный отец — благослови, Господи, его бедную душу, — боясь опоздать на скачки, гнал автомобиль во весь опор.

За ужином Тэш с болью чувствовала полное презрение Хуго. Ни разу его холодные голубые глаза не посмотрели и ее сторону, даже когда она выдала почти смешную шутку о крикете.

Красивое, мужественное лицо Найла О'Шогнесси казалось Тэш таким знакомым, и в то же время она этого человека совсем не знала, надо соблюдать осторожность. Сейчас Хуго со смехом рассказывал новому гостю скандальные сплетни об общих знакомых и расспрашивал его о каком-то ирландском торговце лошадьми. Если бы и ее Хуго с такой легкостью принял в свой элитный Альянс Красивых Людей, как этого высокого ирландца с блестящими глазами.

Тэш представляла себе Найла совершенно иначе. Салли нарисовала портрет этакого дружелюбного и мягкого человека, но Тэш не могла не заметить, что он не забывает подливать себе вина Паскаля, постоянно курит чужие сигареты и зло говорит о каком-то неизвестном ей человеке, который, судя по застывшим лицам Салли и Мэтти, был его близким другом. У Найла были холодные, безжизненные глаза и была ожесточенная, язвительная манера речи, хотя низкий красивый голос и завораживал. Тэш не могла понять, что все остальные в нем нашли: Салли постоянно пела Найлу дифирамбы, София нацепила ради него потрясающее шелковое платье от Гальяно, Аманда не сводила с гостя восхищенного взгляда. Конечно, он знаменитость и все такое, но Тэш была несколько разочарована.

Однако, напомнив себе, что Найл ужасно переживает из-за жены, она постаралась засмеяться над очередной его двусмысленной шуткой.

— Не говори так, Найл. — Мэтти тоже смеялся, но в его словах было беспокойство. — Фрица в Каннах даже не было, да и к тому же он не такой человек.

— Откуда тебе знать, Мэтти Френч? — мелодичные звуки голоса и пляшущая на губах улыбка не помогали Найлу скрыть свое раздражение.

Тэш посмотрела на брата, чтобы увидеть его реакцию, но лицо Мэтти было пустой маской.

— Найл, а ты слышал о вечеринке, которую организовывает Александра в честь приезда ее брата? — бодро начала Салли, ее тонкий и высокий голос дрожал от напускной веселости.

— Ну, честно говоря, я передала все хлопоты в надежные руки Софии, — призналась Александра. — Она настоящий профессионал в организации праздников — вы должны попросить ее рассказать обо всех грандиозных планах.

На другом конце стола София глупо улыбнулась, чтобы скрыть восторг.

— А я просто позвоню в ближайшие дни нескольким друзьям, — закончила Александра, тепло улыбаясь гостю.

Найл перевел взгляд на Софию и боковым зрением заметил подругу Хуго, на лице которой читалось неприкрытое сочувствие. Ему пришлось приложить все силы, чтобы жадно не уставиться в ответ. Но Аманда, которую он почти не замечал весь вечер, была бы для него сейчас слишком тяжелым испытанием. Если присмотреться, она была совсем не похожа на Лисетт. Но в тоже время у нее были такая же стройная хрупкая фигурка, та же стрижка, те же раскосые серые глаза. А ее неприкрытая чувственность полностью лишала его силы духа.

— Итак, София, что вы организовываете? — неуверенно спросил он у сестры Мэтти.

Неудивительно, что она была моделью, с таким-то ростом.

Пара огромных, абсолютно разных по цвету глаз немедленно уставилась на стол. Его соседка явно смутилась.

— Э… Я Тэш, София сидит вот там.

Сейчас София смотрела на Найла с почти неприкрытой злобой. Но Бен нашел ее руку под столом и нежно пожал.

— Он сам не свой, София, — тихо сказал он. — Не обращай внимания.

— Все получается просто замечательно, — защебетала София искусственно веселым тоном. — Пришлось потрулиться над составлением списка гостей и проследить, чтобы приглашения напечатали вовремя, но брат Паскаля, Филипп, нам очень помог. Вчера три сотни ламинированных конвертов были отправлены вместе с почтой их компании. Я провела небольшую разведку, и, похоже, что общество соберется потрясающее. — Она не смогла удержаться и добавила: — Семья Ллойда Вебера собиралась устроить вечеринку в Сидмонтоне, но они изменили планы.

— Не думаю, дорогая, что у нас будут те же гости, что и у них, — засмеялась Александра. — Я пригласила пока только Антона, Жана с Валери и своих друзей Рушвенов.

София бросила на мать испепеляющий взгляд и продолжила:

— Сначала я хотела устроить традиционный банкет, но Хуго предложил что-нибудь в стиле средневековья, чтобы это соответствовало духу усадьбы — жареные поросята, бродячие музыканты — мы могли бы сделать из длинного коридора замечательную галерею менестрелей, все официанты были бы в соответствующих костюмах и наливали бы мед из глиняных кувшинов. Я пришла в такой восторг. — София наградила Найла своей самой неотразимой улыбкой. — Наверное, мне не удастся убедить вас прочитать отрывок из Шекспира. Ну, там, «Сон в летнюю ночь» или… э… что-нибудь еще.

— «Ту тварь, которую она увидит первой, — процитировал Найл низким мелодичным голосом, который, казалось, вдыхал музыку в слова, — она полюбит всей душой любви, пока с нее не сняты будут чары».[25] Пожалуйста, вот вам и Шекспир.

Он остановился, призадумавшись. Если бы он только мог снять чары Лисетт так легко — или, наоборот, наложить чары на нее, чтобы она снова его полюбила.

— Это было восхитительно, — мечтательно вздохнула Александра.

— Вы нам почитаете? Ну, пожалуйста? — оживленно попросила София, очарованная его красивым низким голосом.

— Я все пытаюсь придумать, какую группу пригласить, — обратилась она к Аманде и Салли. — Я имею в виду, что рок-звезда вряд ли станет играть на клавесине.

Салли поймала взгляд Тэш и постаралась не засмеяться.

— Я хотела бы открыть для танцев подвал, — восторженно продолжала София. — Но Паскаль боится, что разворуют всю коллекцию вин. Не хочу ставить большую палатку — это слишком демократично.

— Она предпочитает герцогов, — шепнул Хуго Найлу.

— Можно использовать одно из служебных помещений, — предложила Александра. — Мы уже использовали раньше конюшни, правда, они не совсем приспособлены для танцев. А как насчет старого каменного амбара? Он стоит фасадом во двор, и там есть сеновал, окруженный галереей снаружи. — Ее лицо просветлело. — Мы можем украсить его в точности так, как выглядело раньше «Кафе де Пари». Будет просто восхитительно! — От восторга она захлопала в ладоши. — Мне пора идти, надо приготовить кофе.

И хозяйка выпорхнула из комнаты, напевая.

Хуго покачал головой и рассмеялся.

— Я просто влюбился в вашу маму, — сказал он Софии и Мэтти.

Тэш разложила остатки персиков в коньяке по краям тарелки и постаралась не ревновать хотя бы к собственной матери.

— Тебе крупно повезло, Паскаль! — Хуго повернулся к красноглазому французу, который допивал остатки особого запаса и с удовлетворением причмокивал губами.

Аманда вся напряглась и посмотрела на Найла. Ей так хотелось, чтобы он видел, что Хуго увлечен только ею. Но Найл смотрел в пустоту, сжимая кулаки. Его руки тряслись, суставы пальцев побелели. А мягкие карие глаза были такими темными, что казались одним сплошным зрачком.

Аманда почувствовала, как сильно хочет его. Перед ней не просто испорченный славой актер, наверняка такие незабываемые, разрывающие сердце глаза могут быть лишь у глубокого человека.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Найл очнулся от забытья. На этот раз она застала его врасплох. Пьяный и оцепеневший, он, казалось, глаз не мог от нее оторвать.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он, его глаза смотрели на Аманду, проникая внутрь через покровы ее смущения. — Помоги мне, Боже, я люблю тебя так сильно, что это меня убивает.

Все разговоры смолкли, вокруг воцарилась мертвая тишина, но Найл, казалось, этого не замечал. Видя, что из глубины его души, как лава перед извержением, поднимаются чувства, Аманда в недоумении застыла.

— Моя кровь как аккумуляторная кислота, — горько продолжал он. — Меня съедает ревность. Пожалуйста, вернись ко мне, просто подойди и обними меня. Пожалуйста, Лиз? Я так тебя люблю, я просто…

Он опустил лицо в руки. Его широкие плечи дрожали. Мэтти вскочил на ноги и подбежал к стулу Найла.

— Это что, монолог из нового фильма? — София слегка икнула, размышляя, не слишком ли она пьяна для того, чтобы все уладить. — Хочу сказать, что роль просто замечательная и все такое, но к нашей вечеринке она не очень подходит, нет, правда…

Она осеклась, увидев шокированные лица окружающих.

В этот момент появилась Александра, она несла поднос с кофе и что-то напевала.

Найл вскочил, уронив бокал вина.

— Мне чертовски жаль. — Он посмотрел на Аманду. — Боже! Чертов идиот!

И, опрокинув стул, кинулся вон из комнаты. Мэтти бросился за ним. Салли расплакалась, Тэш ее обняла, Хуго прошептал Аманде:

— Вот черт!

Но лишь та довольно улыбалась. София прокашлялась, а Паскаль раздул щеки. Бен почесал вилкой внутри гипса.

— Боже, — выдохнула Александра. — Я и не думала, что так ужасно пою. Бедный Найл. Может, мне отнести им кофе наверх?

Глава четырнадцатая

Когда Мэтти наконец, спустя несколько часов, рухнул в кровать, он обнял Салли и положил голову на ее мягкий живот.

Салли погладила мужа по затылку.

— Я думал, ты спишь, — прошептал он.

— Я слишком беспокоилась. — Она нежно массажировала ему напряженные мышцы шеи. — Ну, как там Найл?

Прошло много времени прежде, чем Мэтти ответил. Ему было необходимо сначала почувствовать уверенность Салли и ее тепло.

— Очень плохо, — наконец сказал он. — Надеюсь, мне удалось его немного утешить. Он поверить не может, что сказал такое Аманде. Я попросил его больше не напиваться, а потом мы выпили полбутылки коньяка и поговорили о Лисетт. Ну и штучка, такого, оказывается, ему наговорила, просто подорвала его уверенность в себе. Бедняга считает, что случившееся — полностью его вина.

— Я думаю, она набросилась на мужа, чтобы оправдать собственный уход, — сказала Салли. — Ты же знаешь, что в любом споре она всегда считала себя правой, она, наверное, не могла смириться с тем фактом, что Найл все делал правильно.

— Попробуй объяснить это Найлу, — вздохнул Мэтти.

Хуго сполз с Аманды, на ходу поцеловав ее торчащий розовый сосок.

— Боже, это было великолепно, — сказал он, проводя пальцами по своим влажным волосам.

Аманда перегнулась через любовника и, хитро улыбаясь, взяла пачку салфеток с прикроватного столика.

— Только не говори мне, что представляла себе нашего прекрасного гостя, — зевая, попросил Хуго.

Аманда рассеянно погладила его мускулистое бедро.

— Зачем мечтать о ком-то другом, когда рядом ты?

— Наш дорогой, непредсказуемый Паскаль точно нагревается под своей рубашкой, когда ты рядом, моя сладкая. — Хуго отодвинулся на свою половину и уткнулся лицом в подушку. — И дружище Найл тоже перевозбудился сегодня.

— Его жена очень похожа на меня? — не устояла и спросила Аманда.

— В постели ты лучше, — прошептал Хуго и заснул.

Тэш никак не могла уснуть и беспокойно ерзала в кровати. Ей пора смириться с тем, что ее влечение к Хуго никогда не будет взаимным. Ее живот мог пульсировать от влечения к Хуго, а грудь болезненно сжиматься, но лишь мысли о Максе вызывали у нее настоящие слезы, и ее тело скучало по его медвежьим объятиям и нежным поцелуям.

Внутренне сжавшись, она вспомнила, что в первый раз, когда Макс сказал, что любит ее, она была так счастлива и польщена, что забыла в ответ сказать, как любит его. Он дулся несколько дней. А за последние шесть месяцев она вообще ни разу не говорила ему эти слова. А как прохладно она вела себя в последнее время, когда так боялась выдать свое отчаяние и боязнь его потерять. Бедный, бедный Макс. Тэш в отчаянии грызла подушку.

Горячие слезы раскаяния падали на щеки. Тэш села в постели, включила свет и зажгла сигарету, но затем потушила ее и встала.

Порывшись в глубине рюкзака, она нашла открытку, которую купила для него перед отъездом из Англии. На ней был изображен портрет старой женщины, которая выглядела невыносимо печальной. Надписи не было. День рождения у Макса двенадцатого июля. Надо бы купить ему более веселую открытку.

Тэш села за расшатанный туалетный столик и достала ручку. Она смотрела на пустой прямоугольник открытки, и ее глаза затуманивались слезами, когда она начинала думать обо всех тех вещах, о которых можно написать. Она высморкалась и смогла написать лишь: «Дорогой Макс!», после чего у нее закончились чернила.

И, конечно, когда она наконец-то нашла запасную ручку, та оказалась совершенно другого цвета. А она сама потеряла вдохновение. Тэш снова закурила и позволила себе немного пофантазировать о Хуго, представить, как он входит в ее комнату и терпеливо ее успокаивает, прежде чем они падают на ковер.

Тэш вздернула голову. Что она делает? Макс заслуживает лучшего.

«Ты заслуживаешь лучшей девушки, чем я, — написала она, — но я так привязалась к тебе, что не могу проявить самоотверженность и позволить тебе ускользнуть, так и не сказав, как сильно я тебя люблю».

Боже, как это пошло и избито звучит.

«Я вела себя трусливо в последнее время.

Я думаю, ты уже не любишь меня больше. И если я права, не переживай, я как-нибудь справлюсь с этим».

Снова потекли слезы. Она яростно моргала, чтобы видеть, что пишет.

«Но я не могу избавиться от страха, что во всем случившемся виновата я. Я вела себя ужасно глупо. И сейчас я пишу, чтобы извиниться».

Тэш похоронила себя среди глаголов, выражающих раскаяние, и ее понесло. Она изобразила Макса святым, а себя — настоящей стервой. Вскоре у нее получился настоящий рассказ.

«Я знаю, ты всегда считал, что у меня бедный словарный запас, обвинял меня в плохом копировании чужих слов, но ты такой замечательный: забавный, умный, привлекательный, щедрый, нежный, потрясающий любовник, хороший слушатель и лучший друг, который у меня когда-либо был, и все это я написала без помощи словаря. И если тебе когда-нибудь понадобится реклама для рубрики одиноких сердец, я тебе ее мигом составлю. Только тебе не понадобится — любая женщина с легкостью отдаст свою правую руку за такого мужчину, как ты. Но я, пожалуй, не стану этого делать, а то не смогу подписать конверт».

На открытке закончилось пустое место, несмотря на то что Тэш использовала обе стороны и поля. Она перечитала и поморщилась. Это звучало так искусственно и слащаво. Тэш отчаянно поискала что-нибудь еще, на чем можно было бы писать, но ее блокнот для эскизов был внизу, и она не хотела перебудить весь дом. В конце концов, она удовлетворилась старой маминой открыткой 1965 года.

«Я не могу расстаться со своей правой рукой, потому что мне нужно написать тебе, что я тебя люблю, и неважно, что мы разошлись, я хочу, чтобы ты знал, как мне отчаянно жаль, что я добавила к твоим проблемам с работой новые, и что ты всегда останешься лучшим, что было в моей жизни. Яне заслуживаю такого замечательного человека, как ты, и надеюсь, что ты найдешь себе достойную спутницу».

Моргая сквозь слезы, Тэш поняла, что исписала и эту открытку. Перевернув ее, она нацарапала поперек картинки:

«Прими мою любовь, извинения и сожаления. Тэш».

Она запечатала конверт, написала адрес отца Макса и наклеила все оставшиеся марки, так как не знала, сколько стоит доставка в Америку. Затем кинула конверт в кучу с остальными открытками.

После этого Тэш почувствовала себя очистившейся. Она была уверена в том, что с утра, протрезвев, она разорвет свое послание на мелкие куски. Ведь оно означало окончательный разрыв.

Споткнувшись о рюкзак, Тэш решила, что если она ничего не будет делать, то все само собой как-нибудь образуется. Вполне можно закрутить короткую, страстную интрижку с Хуго, сесть на суровую диету и вернуться к Максу в Деррин-роуд загоревшей, стройной и уверенной в себе.

Успокоившись, она заползла в постель и почти сразу же уснула.

Глава пятнадцатая

Касс вошла на кухню. Быстро оглядевшись, она вздохнула и вышла. Затем, взяв себя в руки и глубоко вдохнув, снова вошла обратно.

В раковине было полно тарелок, измазанных кетчупом, кружек из-под кофе и мисок с объедками. В кастрюле засох суп, рядом жирный противень вонял рыбой. Пустые банки из-под пива валялись на мраморном полу, и повсюду чувствовался отчетливый странный запах горелой выпечки.

— Маркус!

Ноль эмоций. Она начала разгружать посудомоечную машину.

— Маркус!

— М-м-м. Что? — послышалось из глубины дома.

— Маркус, иди сюда!

— Мам, не могу.

— Почему?

— Я в туалете.

— Понятно. — Мать устало переставила грязную посуду из раковины в посудомоечную машину, после чего поняла, что разгрузила только нижнюю полку и теперь грязная посуда была перемешана с чистой.

В холле старинные часы астматично отбили десять. Неужели она так долго провалялась в постели? Но когда Майкл уезжал, было так приятно, что не нужно ни свет ни заря бежать вниз и готовить завтрак. В полдень приезжает Олли, а в кухне такой разгром, что ей сегодня придется пропустить поход в церковь.

С тоской она вспоминала те воскресные обеды, когда дети были маленькими. Как они, бывало, восторженно визжали, если на обед был ягненок под мятным соусом или шоколадный мусс. Затем Майкл брал мальчиков в сад — пострелять из пневматического ружья. Потом у родителей наконец появлялась возможность улизнуть и почитать воскресные газеты, пока дети играли внизу или на чердаке. Иногда они разыгрывали целые сценки, которые родителям приходилось досматривать до конца. Майкл при этом неизменно засыпал.

Сейчас Касс приходилось почти шантажом заманивать мальчиков домой на воскресенье. Они с Пасхи не собирались все вместе — и даже тогда сидел как приклеенный к компьютеру Майкла, а Маркус уехал на какую-то вечеринку в Девон в компании странных, длинноволосых, дымящих как паровозы приятелей.

Сегодня мать сыграла на слабости Олли, чтобы заманить его домой. Он хотел занять немного денег, а Касс сказала, что хочет прочитать его дипломную работу. Она была уверена, что ничего там не разберет, но понимала, что ее сын находится в том возрасте, когда лесть важнее конструктивной критики.

Когда Касс проходила через гостиную, ее внимание привлекло лежавшее на каминной полке письмо от Софии, которое пришло вместе с открыткой. Касс развернула плотную кремовую бумагу и перечитала письмо, написанное четким, круглым почерком племянницы.

Дорогая Касс!

Тебе не нужно особое приглашение, но мне показалось, что ты захочешь посмотреть, как они выглядят, — я отправила тебе приглашение на французском, чтобы сбить с толку твоих друзей (знаю, что это нечестно, но так интереснее).

Пока отдых идет так, как я и ожидала. Мама очень мила, но совершенно беспомощна как хозяйка (джин с тоником до полудня, стирка вручную и так далее). Моя бедная няня присматривает сразу за пятью детьми, а еще она очень сдружилась с Тэш (которая еще более странная, чем всегда) — сама понимаешь, сколько внимания в результате уделяется Лотти и Джош.

Но есть и свои плюсы. Мэтти поехал за своим другом Найлом О'Шогнесси — это известный ирландский актер, очень интересный мужчина. К тому же вечеринка, похоже, по-настоящему удастся — столько громких имен. Мы устраиваем обед в средневековом стиле (не переживай, костюмы по желанию, так что в крайнем случае у тебя будет повод прийти в той голубой тафте, которую мы видели в «Белвиль Сассун»).

Ну, все, мне пора бежать, через десять минут встречаюсь с поставщиком вина Паскаля (он, похоже, совсем сдвинут на шампанском). Приезжай скорее, мне очень пригодится твой безупречный вкус (Паскаль стремится на всем сэкономить, мне одной с ним не справиться).

Всех целую, София.

Касс положила письмо обратно, и на душе у нее стало хорошо. Теперь она знает, чем заманить детей во Францию. Много знаменитостей (Олли), бесплатное шампанское (Маркус), вечеринка в средневековом стиле (снова Олли). Можно будет потом неделями рассказывать всем об этом событии, а Каролин Тюдор-Уоллес наверняка позеленеет от зависти и сравняется цветом со своими фамильными изумрудами.

Касс посмотрела на массивные старинные часы в центре каминной полки: почти половина одиннадцатого. Ей лучше поторопиться, иначе они не сядут обедать до вечера. Майкл поехал посмотреть на новую яхту друга в Чичестер Харбор, это означает, что он вернется сильно проголодавшимся.

В кухне храпел большой рыжий Лабрадор по кличке Енох, этот пес был необычайно сонлив.

Касс бросила последние банки из-под пива в ведро и открыла холодильник, чтобы вытащить большую говяжью лопатку, которую заготовила с вечера.

Странно, она была уверена, что положила мясо в этот холодильник, а не в другой, в подсобном помещении, — тот холодильник служил для хранения запасов спиртных напитков и собачьей еды. Касс заглянула в глубь холодильника, определенно мяса здесь не было.

Она пошла в подсобку. И там холодильник оказался почти пуст — хотя он был заполнен до отказа консервами, когда она кормила Еноха прошлой ночью. Господи, но куда же подевалось мясо?

Она вернулась на кухню, где Маркус поедал клубнику, которая предназначалась для фруктового салата. Он покосился на мать и улыбнулся.

— Ты рано встал.

Касс заглянула в кладовую, на всякий случай, вдруг в минуту умопомрачения она положила мясо туда.

— Я еще не ложился, мам. — Маркус кинул черенок от клубники в раковину и промахнулся.

— Мне бы хотелось, чтобы ты прибирал за собой, — сказала Касс. — Нет, что за чертовщина, куда подевалась говяжья лопатка? Ты не в курсе?

— Ах да. Вспомнил. Видишь ли, произошел несчастный случай.

Касс застыла на месте:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я как бы смотрел видео наверху и зашел чего-нибудь перехватить. Ну и оставил дверцу холодильника открытой. А потом заметил, что Евнух (после того как пса кастрировали, Маркус называл его только так) что-то грызет, я тогда не понял, что именно. — Он неуклюже подошел к холодильнику и извлек маленький, обглоданный кусок мяса в пластиковом пакете. — Я отнял это у Евнуха. Надеюсь, можно как-нибудь обрезать.

Касс открыла рот, чтобы как следует отругать сына, и как раз в этот момент зазвонил телефон. Она сняла трубку, яростно глядя на Маркуса.

— Да. То есть Кассандра Хэннесси у…

— Мам, привет.

— Олли! Только не говори, что не сможешь приехать!

Она попыталась схватить Маркуса за воротник, когда тот выходил из комнаты с киви в руке, но промахнулась.

— Нет, мам, но можно я… э… приеду с другом? — выпалил Олли.

Лицо Касс просветлело. Уже давно Олли не приводил кого-нибудь домой.

— Конечно, дорогой, как ее зовут?

— М-м-м, это мой сосед по комнате. Его зовут Джинджер, — ответ звучал несколько смущенно.

Зная Олли, можно предположить, что этот Джинджер окажется неудачником, голодным и заброшенным родителями. Касс задумалась. Наверняка он странно выглядит и не умеет вести себя за столом. Возможно, он даже буддист. Странно, что у Олли, такого серьезно воспитанного, были такие своеобразные друзья. Касс предполагала, что это оборотная сторона элитного образования. Придется разморозить отбивные в микроволновке, но их, кажется, только четыре.

— Конечно, привози своего друга. Отцу хоть будет с кем поговорить, — она прислонилась к стене и слушала, как грохот ужасной музыки Маркуса перекрывает звон i церковных колоколов.

— Хм… да. Отлично, будем у вас около половины первого. — Олли неловко кашлянул.

— Замечательно, с нетерпением жду.

— Да, и еще одно. Джинджер вегетарианец.

— Отлично! — воскликнула Касс, думая об отбивных.

— Это ничего? — голос Олли звучал удивленно.

— Все отлично! Пока, дорогой.

Она положила трубку и кинулась к холодильнику.

Старший сын Хэннесси вопреки ожиданиям привел с собой очень привлекательного высокого молодого человека с рыжими волосами, в полосатой рубашке и с замечательным акцентом представителя высшего класса. При первой же возможности Касс улизнула напудрить носик и побрызгаться туалетной водой.

Сам Олли тоже выглядел хорошо. Мать думала, что он будет бледным, поскольку не одну неделю провел взаперти, занимаясь написанием диплома. Вместо этого сын был загоревшим и подтянутым, в темно-синей футболке и белых шортах, демонстрировавших его длинные, мускулистые, загорелые ноги. Его короткие темные волосы были гладкими и блестящими. Касс пожалела, что не пригласила на чай Каролин Тюдор-Уоллес с дочерьми. Они всегда говорили о том, как было бы хорошо, если бы Олли начал встречаться с Имоген или Дейзи. Теперь сестры наверняка стали бы сражаться за внимание такого красавчика.

Джинджер сказал, что работает маклером в городе, и один старый школьный приятель познакомил его с Олли, когда тот искал квартиру.

— А в какой школе ты учился? — вежливо поинтересовалась Касс.

— В Шербурне, — широко улыбнулся гость.

Олли предупредил Джинджера и о возможных вопросах матери и о том, что следует отвергать. Джинджер находил это забавным — как при приеме на работу. Он заметил, что Ол нервно переминался с ноги на ногу и слишком быстро пил свой херес, несмотря на то что всегда терпеть его не мог. И чего он так переживает?

— А у тебя есть девушка? — спросила Касс. Олли чуть не подавился хересом.

— Боюсь, что нет, — ответил Джинджер, глядя Касс прямо в глаза, пока хозяйка не отвела взгляд.

Он подумал, не сказать ли ей шутки ради, что предпочитает женщин постарше, но козлиного вида отец Олли бродил вокруг них на расстоянии слышимости и рассказывал непонятно кому о лодках.

— Как жаль, — радостно сказала Касс. — Наверное, вам просто некогда заниматься личной жизнью. Лично мне бы с работой маклера ни за что не справиться.

Джинджер подавил улыбку.

— Да, работа у меня тяжелая. Но когда мы поселились вместе с Олли, все стало намного проще. Из него получилась замечательная маленькая домохозяйка — всегда готова вкусная еда и повсюду чистота. Он даже мои рубашки гладит. Мне кажется, что я уже должен платить ему зарплату.

Олли предостерегающе посмотрел на Джинджера. Но Касс была в восторге от того, что ее сын оказался таким чистоплотным и трудолюбивым. Хотя и было что-то в разговоре такое, что ее беспокоило.

— Ты говоришь, у тебя собственная квартира?

— Да. Вообще-то это квартира моего отца, но в прошлом году он отписал ее мне. Поэтому Олу больше не нужно платить арендную плату.

«Все пропало, — подумал Олли. — Спасибо тебе, Джинджер, великий тупица, теперь они точно догадаются».

Но Касс была настолько очарована гостем, что не заметила подтекста того, что Олли больше не нужно платить ренту.

— А чем занимается твой отец?

— Он возглавляет издательство «Харкорт Групп». Знаете такое?

Касс, извиняясь, покачала головой.

— А ты слышал об этом издательстве, дорогой? — Она повернулась к мужу, который разжигал трубку.

— Еще бы, конечно слышал. У меня есть их акции, хотя и не много, к сожалению. Чертовски надежные инвестиции. — Он одобрительно посмотрел на Джинджера. Парень с виду настоящий спортсмен. — Так, значит, твой отец работает на старика лорда Харкорта? Уважаю этого человека.

— Папа, лорд Харкорт и есть отец Джинджера, — скатал Олли.

Касс захотелось просто запрыгать от радости. Именно такого друга она всегда хотела для Олли — он подходит ее мальчику намного больше, чем все те глуповатые типы, с которыми он дружил в школе.

Она пошла поставить отбивные, а Майкл последовал а ней, чтобы достать немного льда для джина с тоником.

— Чертовски хороший парень этот Харкорт. Раньше был гребцом.

После этого обед пошел как в сказке. Джинджер очаровал даже Маркуса.

Касс приготовила для гостя огромный овощной пирог и сыр из цветной капусты. Он все подливал себе хереса и беззастенчиво ей льстил, а потом стал расспрашивать Майкла о его брокерской фирме. Майкл обрадовался и говорил на эту тему во время десерта и кофе.

Он произносил какой-то особенно занудный монолог о своей восьмидесятилетней клиентке, когда зазвонил телефон, и Касс, воспользовавшись случаем, улизнула в коридор.

Это была Александра.

— Касс, дорогая, не могу долго говорить. Мы едем с детьми на прогулку в лес. Малыши все утро пытались делать вино, давя виноград в рюмках для яиц, — это так забавно. Так что я тебе хотела сказать?

— Не знаю, — рассмеялась Касс.

— Ах да. Хочу уточнить, когда ты приедешь, потому что Галлахеры, ужасно милая супружеская пара из Шотландии, пригласили нас к себе на ужин в следующую среду. Я никогда у них не была, а так хочется взглянуть. В любом случае, боюсь, они не рассчитывали на такую толпу гостей. Мне нужно знать, приедешь ли ты к тому времени? Ты говорила, когда обещала приехать, но я забыла.

Касс вздохнула, она уже говорила Александре об этом по крайней мере три раза.

— Мы приезжаем двенадцатого.

— А это какой день недели?

— В следующую пятницу, Алекс.

— Подожди минутку, я запишу… двенадцатое, пятница… Знаешь, вчера приехал Найл О'Шогнесси. Он божественный, но ужасно странный. Вы возьмете мальчиков?

— Только Маркуса.

— И приятелей тоже! — крикнул Майкл, проходя по коридору с кофейными чашками на кухню. — Мы Джинджеров только что уговорили немного отдохнуть от диплома.

— О, Майкл говорит, что Олли тоже приедет на выходные, — передала Касс Александре, сияя от радости. — Вместе с новым потрясающим приятелем, Джинджером Харкортом. Ты знаешь издательство «Харкорт Групп»?

— Нет, дорогая, никогда о таком не слышала. Мы с Паскалем купили Тэш коня. Она ужасно рада. Целыми днями ездит на нем по кругу. Ой, бедняжка Полли. Ничего, это только царапина, дорогая. А вот и Паола, она приклеит тебе замечательный огромный пластырь…Что? Нет, дорогая, не такой, как у Бена, у Бена… Касс, ты еще здесь?

— Да.

От телефона ей хорошо была видна столовая, где Олли и Джинджер о чем-то шепотом спорили.

— Когда, ты сказала, приезжают остальные? Я забыла, извини.

— В конце недели, как раз когда состоится вечеринка и честь Эдди.

Сейчас Олли стучал кулаком по обеденному столу.

— Ах да. А какие это числа?

— С двадцать пятого по двадцать восьмое.

Как странно, Джинджер утешающе обнимал Олли. В наше время мужчины могут более свободно прикасаться друг к другу, и никого это не смущает. Если бы только Майкл умел так же выражать свои чувства.

— По… двадцать… восьмое. Хорошо, записала. Как все замечательно складывается. Кажется, София хочет поговорить с тобой, подожди минутку.

Касс еще пять минут прождала с трубкой в руке, слушая, как Майкл шумно загружает стиральную машину. Она уже начала подозревать, что Алекс о ней забыла. Но как раз когда она собиралась повесить трубку, высокий голос на другом конце спросил:

— Кто это?

— Это Касс, а ты кто?

— Я Томас Мэттью Тимоти Френч. Можешь называть меня Томат, если хочешь.

— Привет, Том. Я твоя знаменитая тетушка Кассандра. Помнишь меня?

— Нет.

— Ой… ну ладно, не важно, — Касс почувствовала себя глубоко обиженной.

Наверное, благодарственное письмо Тома в ответ на рождественский подарок — книгу, которая была доставлена в марте, — было либо написано ребенком под дулом пистолета, либо подделано его матерью.

— Я приезжаю к вам на следующей неделе, так что тогда мы и встретимся, — сказала она ему натянуто. — Томас, есть там где-нибудь поблизости твоя бабушка?

— Бабушка Лекси?

— Да, позови к телефону ее или тетю Софию.

— Лекси снова ушла спать с Пастелем. Она сказала, что в старости нужно много спать, а Софа сейчас бросается вещами в Бена в… э… в Китае. Они сказали мне и Лотти «отвалить». Полли порезала коленку. Было столько крови, на полу и на стенах, и на мебели — как в кино. Позвать папу? Он сейчас в бассейне вместе с Нилли.

— Не надо, Томас, — быстро ответила Касс. — Просто передай всем от меня привет.

— Хорошо. А можно передать твой привет Софе после того, как она перестанет бить Бена?

— Можно, Том.

— Ладно, тогда пока, большая тетушка Ка.

И мальчик положил трубку прежде, чем она успела что-либо ответить.

Глава шестнадцатая

Жара продержалась все выходные, несмотря на то что по радио передавали мрачные прогнозы о надвигающихся грозах. Да и утром в понедельник обжигающее солнце поднималось белое и яростное, из-за дубовой рощи, готовое зажарить обитателей усадьбы, и не похоже было, чтобы оно собиралось отдыхать до самого заката.

Тэш с нетерпением посмотрела в окно, изучая горизонт, нет ли там грозового облачка, но увидела лишь огромный одноцветный голубой флаг: опять ей придется не один час сиять своей обнаженной плотью в синяках у бассейна.

Она посмотрела на письмо к Максу, так и не решив, отправлять его или нет. Она то кидала глупое письмо в корзину, то вынимала его оттуда, и так уже несколько раз. Если бы Тэш его не запечатала, то смогла бы перечитать, но у нее не было другого конверта, не заклеивать же его потом скотчем.

В конце концов, она засунула письмо под раму зеркала и влезла в костюм для верховой езды, чтобы провести быстрый сеанс освежения боевых ран. Хорошо, что у Паолы сегодня выходной. Паскаль везет Александру, Софию, Салли и детей в Шартр, а это означает, что Тэш и Паола смогут взять Сноба и старого мерина Антона на длинную медленную прогулку по долине.

Сноба на ночь оставляли в поле за конюшней, чтобы он смог свободно разминать ноги и чтобы ему не докучали мухи. Тэш была удивлена, обнаружив его у ворот, и пришла в восторг от того, что вместо обычного укуса конь дружелюбно ткнулся мордой хозяйке в грудь, пока она пристегивала уздечку к сбруе.

Сноб выглядел на удивление чистым, принимая во внимание то, что провел ночь в поле. Тэш залюбовалась глянцевым блеском шкуры, покрывавшей крепкие, плотные мышцы. Неровные белые чулочки делали коня похожим на участницу военного парада, одевавшуюся в спешке.

И еще Сноб был сегодня удивительно послушным. Пока Тэш его седлала, он стоял спокойно, как диван. Неужели он начал ей доверять?

Это утро было особенным: Тэш решила сегодня начать прыгать со Снобом. Здесь, правда, имелась только пара жердей из забора, установленных на винных бочках, которые они с Паолой вчера вечером скрепили вместе, но для начала этого будет вполне достаточно.

Когда Тэш на Снобе медленной рысью проезжала сквозь ворота, она слегка удивилась, обнаружив, что жерди закреплены сверху, а не по краям бочек. Это делало барьер в два раза выше. Хотя они с Паолой прикрепляли жерди после того, как распили на кухне бутылку вина, и со смехом пытались перепрыгивать через барьер сами. Должно быть, они так все это и оставили.

«Ну ладно, — решила Тэш, — попробую так, а когда свалюсь, переставлю обратно».

Сноб несколько раз как следует взбрыкнул, но мускулы на ногах Тэш за последнюю неделю развились достаточно, чтобы удержаться. Когда после нескольких попыток Снобу так и не удалось скинуть наездницу, он сердито пустился рысью.

У него был замечательный упругий шаг. Чувствуя, как растет ее уверенность в себе, Тэш ослабила вожжи и пустила Сноба легким галопом. И опять он подчинился ее команде и остался спокойным. Тэш хотелось кричать от радости.

Они обогнули угол загона. Когда снова стал виден двор, Тэш заметила Хуго, который помогал Бену выгружать ящик пива из «мерседеса». Он выглядел совершенно сногсшибательно, несмотря на то что на нем были только потертые джинсы и кеды.

Почувствовав, что хозяйка отвлеклась, Сноб круто повернул вправо и ринулся к ближайшему из двух барьеров, явно намереваясь его перепрыгнуть.

— Стой, идиот! — Тэш яростно пыталась развернуть его влево, но конь уже принял решение.

Она отчаянно вцепилась в его гриву, стараясь удержаться… Раз — два — три — вверх!

Сноб так красиво перелетел через барьер, что на этот раз Тэш все-таки закричала от радости. И кубарем скатилась на землю.

— Восхитительный прыжок, не так ли? — засмеялся Хуго. — А вот мне с утра удалось удержаться в седле.

— Что? — Тэш с яростью посмотрела на него, все стало складываться в неприятную картину.

Хуго улыбнулся той улыбкой, от которой у Тэш все переворачивалось в животе.

— Что ты сказал? — Тэш потерла ноющее бедро и прямо посмотрела в его язвительные глаза.

— Ты сама все прекрасно слышала, дорогая, — Хуго лениво улыбнулся во весь рот. — Видишь ли, твоя милая мамочка сказала, что я могу… э… его тренировать, чем я и занимался до того, как ты встала. Кажется, я проболтался. — Он отвернулся. — Это должно было остаться нашим маленьким секретом.

И все еще смеясь, он зашел в дом.

Тэш была в такой ярости, что не придумала, что бы крикнуть вслед обидчику.

Бен, ковыляющий за своим другом, пробубнил смущенно:

— Доброе утро, Тэш.

И хотя Тэш меньше всего хотелось забираться обратно на Сноба, но не могла же она вернуться в дом или, что еще хуже, скитаться вокруг, прячась от остальных? Ни в коем случае нельзя показать Хуго, насколько она расстроена. Девушка установила жерди на минимальную высоту и поймала Сноба, который нашел такой аппетитный клочок травы, что даже не заметил, как она приблизилась.

Когда Тэш скакала на нем по кругу загона со спокойной уверенностью, которой совсем не чувствовала, она начала сомневаться во всех своих достижениях за последнюю неделю. Ну и гад же этот Хуго. На мгновение она живо представила, как привязывает его между двух бочек и заставляет Сноба прыгать через него с закрытыми глазами.

И как раз в этот момент нетерпеливый гнедой ловко скинул наездницу.

Она устало взобралась обратно, чувствуя, что вся ее уверенность и воодушевление испарились.

— Может, я и правда упрямая идиотка, Сноб? Ведь если Хуго тренирует тебя, не важно, по какой причине, ты наверняка будешь делать огромные успехи. Но это вовсе не значит, что я обязана продать тебя ему, не так ли?

Салли не была уверена, что все их разговоры по душам хоть сколько-нибудь помогли Найлу.

За последние несколько дней Найл полностью замкнулся, появлялся только за столом, чтобы молча поковыряться во вкусных, хотя иногда странных блюдах Александры, а затем быстро исчезал, оставляя еду практически нетронутой.

Вчера Салли порядком перепугалась, когда, вернувшись после прогулки с детьми, не смогла найти его.

— Ты должен постоянно следить за ним! — набросилась она на мужа.

— Можно столкнуть человека в воду, но нельзя заставить его плыть брассом, — мягко ответил Мэтти. — Не бойся, Салли. Наверняка Найл ушел куда-нибудь, чтобы подумать. Ему нужно побыть одному.

Но Салли не успокаивалась.

— А что, если он… — ее голос дрожал, — ушел, чтобы сделать какую-нибудь глупость, убить себя.

Мэтти сказал, что она все принимает слишком близко к сердцу, но, чтобы успокоить жену, пошел искать Найла. На его лице застыло выражение доброжелательного снисхождения.

В конце концов, они обнаружили Найла, сидящего в высокой траве под старым тисом, погруженного в роман Сартра.

Он поднял глаза на Мэтти, они лихорадочно блестели.

— У твоей матери, черт побери, потрясающая библиотека.

Вернувшись к книге, он прочитал страницу примерно за двадцать секунд.

— Зачем тебе столько? — спросила Салли, заметив кучу растрепанных книг у ног Найла.

— Нет, какая вещь! — Найл поднял глаза от книги Сартра и проследил за ее взглядом. — А, эти. Я читал их все утро. А Золя меня так растрогал, что я сначала плакал, а потом в ярости швырнул книгу через весь сад. Я куплю твоей матери другую, Мэтт.

— Это самое первое издание, — Мэтти поднял книгу с загнутыми страницами и задумчиво улыбнулся.

Затем он утащил Салли прочь и оставил своего чувствительного ирландского друга одного.

— Найл всегда много читал, — слегка раздраженно объяснил Мэтти жене. — Должно быть, это хороший знак. Не будем приставать к Найлу, он сам справится.

Но Салли так не считала, и у нее по-прежнему болела душа за Найла. Хотя, если разобраться, у нее и своих проблем хватает.

Сейчас ее отношения с Мэтти были очень непрочными. Он все больше и больше отдаляется, воспринимая Найла как личную проблему и вымещая на жене свое болезненное разочарование. Враждебность вкралась между ними, словно коварный хищник. И Салли знала, что их финансовая проблема скоро станет последней каплей, переполнившей чашу.

Вчера, роясь в чемодане в поисках аспирина, она наткнулась на три последние уведомления, которые пришли за день до их отъезда во Францию и которые она спрятала от Мэтти, чтобы тот не отменил поездку. Однако еще хуже будет, если они вернутся в Ричмонд и обнаружат, что у них отключен телефон, нет электричества или газа.

Салли проносила счета в кармане все утро, убеждая себя признаться. Но Мэтти вел себя так отчужденно, что она гак и не решилась.

Да к тому же Салли очень устала. Ее утренняя тошнота, длившаяся часами, теперь продолжалась и днем. У Тор решались зубы, родители не спали всю ночь, и от этого Мэтти стал еще более раздражительным. А кстати, куда подевался Найл?

Салли прикусила губу и кинулась вниз.

Когда она вылетела к бассейну, спаниели Александры радостно закружились вокруг нее и возбужденно залаяли.

На надувном матрасе никого не было. Промокший роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» качался рядом с ней…

Скинув туфли и набрав побольше воздуха, Салли начала яростно обыскивать дно бассейна в поисках Найла.

— Салли, что ты делаешь?

Обернувшись, она увидела Мэтти, смотревшего на нее в изумлении. Рядом с ним стоял Найл, худой и растрепанный, но живой, и потягивал из банки «Севен-ап».

Салли пробормотала что-то о жаре и, злясь на себя, поболтала ногами в прохладной, голубой воде несколько минут. Она просто физически чувствовала, как просроченные платежи прожигают карман ее юбки.

Как только Мэтти удалился, чтобы принести еще напитков, она кинулась в заросший сад и, игнорируя удивленный взгляд Найла, закопала их на одной из грядок.

Паскаль собрал путешественников к полудню. Когда все наконец отбыли, Тэш испытала облегчение, оставшись одна. Сначала она принялась во дворе тщательно мыть и тереть Сноба, а затем сидела на кипе соломы и чистила его сбрую.

Глава семнадцатая

К часу дня Тэш была мокрой от пота. Солнце пекло жарче, чем обычно. Внутри конюшни было так душно, что она вышла наружу. Сейчас она склонилась над перевернутым вверх дном ведром. Осталось только почистить поводья, и она может пойти искупаться.

Тэш слышала звук отъезжающего «пежо», когда отводила Сноба в конюшню, а позже видела как Найл и Мэтти отправились на прогулку с двумя бутылками белого вина и полными руками еды. Паола только что предупредила, что будет в своей комнате писать письмо родителям. Договорились, что Тэш зайдет за ней, когда будет готова.

Вот и прекрасно: по крайней мере, на пару часов дом в ее полном распоряжении. К тому же Тэш испытывала блаженство, предвкушая долгое купание в прохладной воде.

Внутри дом был таким прохладным, что пот на ее футболке казался ледяной водой. Она положила свои пыльные контактные линзы в жидкость, затем содрала с себя одежду, кинув ее в кучу в углу. Тэш почти ожидала, что от одежды пойдет пар. Ее только что постиранный черный купальник висел на деревянной вешалке для полотенец. Рядом с ним был микроскопический купальник Софии.

Почему бы и нет, она ведь совершенно одна, а в слитном купальнике в такую жару можно изжариться. Тэш надела бикини.

Сегодня утром на ее бедре образовался новый огромный синяк, на этот раз похожий на сердечко. Тэш задумчиво посмотрела через комнату на зеркало, ожидая увидеть там письмо к Максу.

Письма не было.

Она поискала на полу и за туалетным столиком. Письма  нигде не было видно. И открытки тоже пропали. Вот и прекрасно. Значит, не судьба.

Наклонившись за полотенцем, Тэш увидела свое отражение в зеркале. Сначала она заметила только, какое грязное и красное у нее лицо. Но затем другая мысль поразила се. По бокам талии не болталось валиков плоти, просто ровный, слегка загорелый изгиб. Тэш покрутилась перед зеркалом. Ее живот был почти плоским. Она напрягла его и потыкала пальцами. Вместо обычного мягкого теста ее пальцы прикасались к плотным мышцам. Вскрикнув от восторга, девушка полетела вниз к бассейну и с разбегу прыгнула в его гостеприимную бирюзовую глубину.

Когда через мгновение она вынырнула, то увидела у столика пару загорелых ног. Она подплыла к краю бассейна и теперь рассматривала фигуру — это явно не Бен, тот светловолосый и еще не успел загореть. А это был смуглый брюнет, скрытый от нее газетой. Ее близорукие глаза не могли разглядеть большего. Должно быть, это Мэтти или Найл вернулись с прогулки, решила Тэш. Она не хотела привлекать к себе внимания, хотя наверняка ее начальный прыжок животом на воду был достаточно заметным — так что она тихо проплыла от бортика до бортика несколько раз.

Постепенно она выдохлась, и ей ужасно захотелось растянуться на лежаке с сигаретой.

Тэш снова посмотрела на фигуру, которую видела как в тумане. Мужчина не сдвинулся ни на дюйм. Наверное, он спал. Ладно, рискнем.

Когда Тэш неуклюже выбралась из бассейна и направилась к столу, мужчина положил газету и посмотрел на нее. Зона четкой видимости для Тэш составляла около шести дюймов, но, уже отойдя несколько шагов от бассейна, она поняла, что это Хуго. Нельзя было не узнать эти широкие, мускулистые плечи, это литое тело и эту шевелюру вьющихся волос цвета осенней листвы. И как только она могла подумать, что эти великолепные длинные, прямые ноги могли принадлежать кому-либо другому?

Уставившись в землю, девушка чувствовала себя огромной и неуклюжей как бульдозер. Тэш наклонилась, чтобы взять сигарету из пачки на столике.

— Угощайся, — предложил Хуго удивленным тоном.

— Ой, прости. Я думала это мои. — Тэш зажгла мокрую сигарету. Та потухла. — Я тоже курю «Кэмел».

— Значит, у нас есть что-то общее, — Хуго улыбнулся, медленно вставая. — Кто бы мог подумать.

Тэш отчаянно пыталась снова зажечь сигарету. Та зашипела и стала коричневой, но не зажглась.

Хуго выхватил сигарету из ее рта и кинул в кусты сирени.

— Отвратительная привычка, — произнес он осуждающе. — Я курю только потому, что это раздражает Аманду. А тебе нечем себя оправдать.

Он стоял очень близко. Тэш могла уловить запах его крема после бритья, освежающий и душистый, как липовая роща. Его тело загораживало солнце, отбрасывая длинную прохладную тень на ее обнаженную плоть.

Сердце у Тэш заколотилось так сильно, что грудной клетке стало больно. Она отступила назад к бассейну.

— Тебя разозлило, что я ездил на твоем коне? — мягко спросил Хуго и подошел к ней.

— Э… да. Нет. Вернее, чуть-чуть.

Тэш еще отступила назад.

Солнце было у Хуго за головой, и его лицо оказалось полностью в тени. Поэтому девушка не могла увидеть выражение его лица. Только его синеватые глаза блестели из тени.

— Прости. Но твоя мать так настаивала. — Он снова подошел к ней, и теперь их тела разделяло не больше полуметра. — Ей казалось, что ты с ним не справляешься. Из-за всех этих синяков.

И Хуго провел рукой по синяку в форме сердечка на ее бедре.

Ее как будто током дернуло. Она снова отскочила назад.

— Ерунда, я прекрасно справляюсь!

— Брось, дорогая, — его голос ласкал как поцелуй. — Я видел, как ты ездишь на этом коне, или точнее, как ты с него падаешь. С ним трудно управиться кому-либо столь… — Его взгляд скользнул по ее телу медленно, как стекающий каплями мед. — Столь женственному. — Под взглядом его сапфировых глаз она чувствовала себя как кролик перед удавом. — Я могу отдать тебе просто потрясающего серого коня. У меня есть такой в конюшне, ему шесть месяцев. Он ласковый как щенок, просто кресло на четырех ногах. Перепрыгнет через что угодно.

— Я довольна Снобом! — взвизгнула Тэш. «Интересно, если я соглашусь, он меня поцелует? Нет. Остановись, Тэш. Ты должна постоять за себя. Но откуда взять сил, когда мои колени как ватные?»

— Ты действительно довольна, Тэш? Ты выглядишь такой испуганной на этом коне. — Голос Хуго был таким добрым, таким нежным. — Ему требуется твердая рука, настоящий хозяин.

— То есть ты, я полагаю, — прошептала Тэш, высвобождаясь из-под его чар.

— Заметь, не я это сказал. — Он снова сделал шаг вперед. Тэш — шаг назад. «Через минуту мы будем хороводы водить», — испуганно подумала девушка.

— Иногда когда садишься на коня, то сливаешься с ним в одно целое, — продолжал Хуго. — Это происходит не сразу, но, когда это чувство приходит, от него начинает кружиться голова.

Тэш меньше всего хотелось это выслушивать.

— Сегодня утром моя голова чуть совсем не открутилась. — Он засмеялся, показывая ровные белые зубы, такие же прямые, как клавиши фортепиано. — Конечно, конь пока еще необъезженный, и ему позволили развить несколько чертовски плохих привычек…

Тэш почувствовала, как ее кровь начала закипать.

— Но мы действительно как одно целое. Я хочу сказать, мы прекрасно поладили. Под конец Сноб уже вел себя очень смирно.

Хуго взял Тэш за подбородок и нежно приподнял ее голову. «Он собирается меня поцеловать», — подумала Тэш в панике. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от желания.

Но Хуго просто посмотрел ей в глаза и сказал:

— Я знаю, что он может выиграть Бадминтон, если я поскачу на нем. — Он слегка придвинулся. Тэш уже находилась на самом краю бассейна и не могла шевельнуться. — Можешь ли ты сказать мне, что чувствуешь себя одним целым с этим конем?

Девушка была полностью околдована этими гипнотизирующими глазами. Хуго стоял так близко, что она могла чувствовать тепло его тела на своей обнаженной коже. Никого в жизни ей еще не хотелось так сильно.

— Нет, — прошептала она.

— Тогда отдай его мне, — попросил Хуго. — Подумай о Снобе. Ты окажешь ему огромную услугу. И если тебе не понравится Текила, я раздобу тебе лучшую лошадь в Англии.

— Нет! — вскрикнула Тэш с внезапной решимостью. — Нет. Прости, я знаю, что это звучит глупо, но мне нужен Сноб, а вовсе не машина по завоеванию кубков. Не обижайся, я знаю, как сильно ты хочешь заполучить Сноба. Но ты должен понять…

— О, я все прекрасно понимаю, — его прежде мягкий голос стал острее ножа. — Я понимаю, что ты эгоистичный, плохо воспитанный ребенок, который считает, что разбирается в этих «милых маленьких лошадках». Дай-ка я объясню тебе, дорогая. Ты убьешь этого коня точно так же, как убила Сэмиона.

Тэш вскрикнула от ужаса.

— Вот именно. — Злая улыбка играла на губах Хуго. — София все рассказала мне о твоей последней лошадиной любви. Его пришлось убить, не так ли? И все из-за того, что ты…

Тэш со всей силы ударила его по лицу. Она поскользнулась на покрытом плиткой краю бассейна, вытянула руку, чтобы смягчить падение, но все-таки свалилась в воду.

В мгновение ока Хуго оказался рядом с ней.

Когда он наклонился, Тэш решила, что он собирается помочь ей выбраться из воды. Вместо этого Хуго крепко схватил ее за мокрые волосы. Тэш в ужасе отпустила бортик бассейна и закричала. Боль была такая, как будто волосы ей вырывали с корнем.

— Что ты делаешь? — кричала она, отчаянно пытаясь удержаться на воде.

— Учу тебя кое-чему, малышка, — прошипел Хуго. — Если ты считаешь, что можешь выжить во взрослом мире, тогда играй по правилам взрослой игры. Поняла?

Тэш попыталась ухватиться за бортик и промахнулась. Хуго держал ее на вытянутой руке, как овцу, которую собирался утопить.

— Пожалуйста, послушай меня, — взмолилась Тэш. — Но я пообещала себе, что исправлю со Снобом то, что случилось с Сэмионом. Я могу продать его тебе, только не сейчас. —

Девушка отчаянно пыталась удержаться на воде, но Хуго тянул ее голову назад, как на аркане.

— Интересно, и каким образом ты собираешься это исправить? Надеешься, что в следующий раз тебе повезет больше, а если нет — не важно? Говорят, Бог троицу любит. Может, Паскаль в следующий раз купит тебе осла.

— С Сэмионом я допустила ужасные, непростительные ошибки, — рыдала Тэш. — Но ты должен понять, я не виновата в том, что его усыпили, произошел ужасный, страшный несчастный случай…

Волна рыданий сотрясла ее тело, так что она не могла говорить. Хуго опустил руку ниже, и теперь лицо девушки было почти полностью под водой.

— …София… — Тэш наклонила голову назад, чтобы не нахлебаться еще больше воды; огромные, испуганные глаза молили, — …охота…

Сейчас она захлебывалась: ее легкие наполнены обжигающей хлорированной водой, а руки яростно колотят по рукам обидчика.

— Ах, как трогательно, — рассмеялся Хуго, позволив ей схватить край бассейна прежде, чем разжал руку. — Ты читаешь слишком много женских романов. Вот что бывает, когда девушка слоняется по дому, спасаясь от собственной тени. Это только доказывает, что ты большой ребенок. Тебе нужно как следует повзрослеть, прежде чем с тобой можно будет серьезно говорить. Более связную речь можно услышать даже от детей Софии.

Он встал и ушел в дом, прокричав через плечо:

— Предполагаю, мне придется подождать, пока ты окончательно не испортишь коня!

Тэш в ярости вылезла из бассейна и подошла к столику, где выкурила одну за другой три сигареты Хуго. После этого ей стало так плохо, что от злости она зашвырнула остатки пачки в бассейн. Не получив удовлетворения от этого действия, она выкинула туда же его газету, темные очки и заодно кеды. Хуго прав, решила она, я большой ребенок. Хуже всего, что это правда. А она-то думала, что он хочет ее! Тэш злилась на себя саму и весь мир.

Бедный, своенравный Сноб, вдруг его и правда ждет та же судьба, что и Сэмиона? Тэш пронзило острое чувство вины. Хуго произнес все так, как будто это она подписала Сэмиону смертный приговор.

Если бы только он знал правду. Девушка содрогнулась при мысли, насколько близка она была к тому, чтобы открыть Хуго правду. И уж тогда правда распространилась бы так же быстро, как корь в младших классах. И можно не сомневаться, что София в ярости разорвала бы ее на мелкие кусочки.

Проклятый Хуго. Тэш зашвырнула в бассейн и его серебряную зажигалку, для верности.

Затем она прокралась на кухню, предварительно убедившись, что Хуго там нет, и яростно сжевала три огромных куска французского сыра и сэндвич с индейкой. После чего она поглотила остатки вчерашнего торта со сливками и полплитки шоколада. Почувствовав себя немного лучше, но невообразимо толстой, она сделала большой глоток из бутылки со столовым вином, которая стояла рядом. Вино было отличное. И Тэш снова вышла наружу, прихватив с собой бутылку.

Она сделала еще глоток и поняла, что бутылка пуста. Время уже третий час, если не больше. Скоро могут вернуться Аманда и Бен. Тэш не хотела, чтобы ее застали в таком виде. Хватит с нее на сегодня и Хуго.

Неверной походкой она поднялась наверх и смыла прохладной водой пот и хмель. Тэш надела футболку, которую ей подарил Макс на Рождество. Она была обрезана прямо под грудью, на груди имелась надпись «Потрясающая Шейла», а сзади — «Плохого тебе дня!».

Тэш решила сходить за Паолой и прокатиться верхом, пока не началась гроза.

Комната Паолы располагалась наверху в одной из башенок. Она была соединена с детской, где спал Джош. Тэш поднялась по винтовой лестнице и прошла мимо ванной. Пустая сумка для грязного белья висела на ручке полуоткрытой двери в маленькую комнату Лотти, рядом с панной. Тэт представила, как каждую ночь Лотти выставляет свои крошечные розовые туфельки на порог, чтобы их к утру начистили.

Дверь в комнату Паолы была приоткрыта; на пыльные доски затемненной лестничной площадки из комнаты лился солнечный свет. Радиоприемник Паолы с треском орал итальянские песни. Тэш отдышалась после подъема и распахнула дверь.

Хуго и Паола, как двое великолепных французских любовников в голливудском сериале, лежали обнаженные на старой медной кровати с измятым бельем, в маленькой, отделанной дубовыми панелями комнатке, заполненной солнечным светом. Глаза Тэш широко открылись от потрясения. Пожалуй, эта сцена была слишком откровенной, даже для Голливуда.

Паола сверху, ее гладкие загорелые ноги обвились вокруг партнера, стройное тело возбужденно двигается вперед и назад, и она издает вздохи наслаждения. Пот большими ручейками стекает по ее спине. Хуго, напротив, на спине, у него всего лишь капелька пота, руки под голову, как будто он загорает. Любовники не заметили Тэш, застывшую в дверях, дрожащую от унижения.

Она отступила прочь, прикрыв дверь, и крадучись, тихонько, шагая как бабушка, спустилась вниз.

Когда Тэш оказалась на первом этаже, она выскочила наружу и со всех ног понеслась через двор. И налетела на Мэтти и Найла, возвращавшихся с прогулки.

— Тэш! — Мэтти поймал сестру, затем увидел ее заплаканное лицо. — Тэш, что случилось?

— Хуго… я… э… ничего… — Тэш икнула.

— Пойдем, я не оставлю тебя в таком состоянии. — Мэтти крепко взял сестру за руку. — Найл сделает нам всем по чашечке кофе, хорошо, приятель?

Найл выглядел так, как будто и до дому не дойдет, не говоря уже о том, чтобы разгадать тайну кофеварки.

— Конечно.

Найл размашисто пошел к дому, слегка кренясь в бок, но в целом в направлении кухни.

Мэтти отвел Тэш на террасу и усадил ее в тени одного из изумрудно-зеленых зонтиков.

— Теперь расскажи, что тебя так расстроило? Кажется, что-то с Хуго?

Тэш снова икнула.

И в этот миг Мэтти увидел газету, плавающую внизу по поверхности бассейна. Присмотревшись, он заметил еще и пару кедов, качающуюся на мелководье. И, кажется, фильтровочный агрегат на дне бассейна пытается засосать пару темных очков. Мэтти посмотрел на свою сестру со вновь обретенным уважением.

— Боже! — рассмеялся он. — Да ты столкнула этого чертова Бошомпа в бассейн!

Глава восемнадцатая

В среду вечером Александра повезла всю компанию на ужин к соседям, пожилой семейной паре Галлахеров. Они обитали в бывшем монастыре, настолько запущенном, что по сравнению с ним усадьба Паскаля выглядела просто шикарно. Угощение оказалось таким аппетитным и разнообразным, что даже София и Аманда накладывали себе слишком много. Мягкое, как мед, вино текло рекой, и разговор был так оживлен, что они разошлись только после полуночи.

И соответственно, на следующий день все ходили еле-еле, держась за свои гудящие головы, и в дурном настроении. Изначально на это утро планировалась поездка к Луаре, но в путешествие рискнул отправиться лишь Паскаль: он съездил в ближайшую аптеку за новой упаковкой «Алка Зельцера».

Найл не спал всю ночь и рано утром неуверенной походкой спустился вниз выпить кофе. Там никогда неунывающая Александра заставила его съесть неимоверных размеров завтрак, состоящий из горячего шоколада и огромных тостов с джемом, за этим следовали хорошо приправленные местные колбаски, приготовленные в гигантском взбитом омлете.

— Ты слишком худой, дорогой, — улыбнулась хозяйка и положила ему еще несколько сухих тостов. — Когда я была замужем за отцом Мэтти, я отказывалась от пищи, когда у меня случалось похмелье, а оно у меня бывало постоянно. Но Паскаль научил меня просто есть и не обращать внимание на проклятое похмелье, пока оно не пройдет, — конечно, в результате я сильно потолстела. Сейчас я просто ем сельдерей каждое утро, кажется, помогает.

Найл слабо улыбнулся и сказал, что идет прогуляться.

На улице в голове у него немного прояснилось. Он прогулялся до конца сада и понаблюдал, как по другую сторону забора сестра Мэтти тренирует великолепного гнедого коня.

У нее очень хорошо получалось управлять своевольным животным. Найл восхитился ее ласковыми руками, длинными неподвижными ногами и успокаивающим голосом, тем, как спокойно она держалась, когда конь капризничал, а затем медленно направляла его к импровизированному барьеру для прыжка.

Широко улыбнувшись, Тэш слегка отпустила один из поводьев, чтобы в знак приветствия помахать ему рукой.

И только сейчас Найл понял, как непросто девушке постоянно держать такого большого скакуна под контролем. В ту же секунду Сноб яростно замотал головой, так что поводья выскользнули из пальцев Тэш. Когда она их снова схватила, Сноб уже несся со всей скоростью прямо к деревьям.

— Тпру, Сноб! Стой… стой… Тпру!

Тэш тщетно пыталась остановиться, но Сноб, закусив удила, словно намеревался обезглавить свою наездницу с помощью первой же ветки.

— Направь его вправо! — закричал Найл и кинулся к забору.

— Не могу! — выкрикнула Тэш в ответ.

Она нагнулась как раз вовремя, чтобы не налететь на ветки старого, причем истого дуба.

Неуправляемый Сноб галопом направился в сторону длинного и тонкого, но не менее опасного орешника.

— Захвати поводья у самых удил! — вопил Найл, беспомощно задержав дыхание, когда Сноб резко отклонился от орешника и выбрал более солидно выглядевший кедр.

Следуя совету Найла, Тэш наклонилась в самый удобный момент, чтобы избежать удара толстой, угрожающего вида ветки.

Но сейчас конь со всадницей были уже всего в нескольких прыжках от высокой стойки и ограждения с растрепанной изгородью за ней, отделяющей выгон от сада. Пытаться остановиться было бесполезно, они неслись слишком быстро.

У Найла просто сердце упало, когда он увидел высоту забора; только ограждение было по крайней мере пять футов высотой, но если сюда добавить еще и ширину заросшей изгороди… Прыжок просто невозможен, учитывая скакой скоростью они неслись.

Найл кинулся вперед.

— Прыгай с него! Прыгай! Да прыгай же, черт тебя возьми!

И только тут он заметил, что на девушке нет шлема.

Все, что оставалось Найлу, — смотреть в бессильном изумлении, как высокая наездница сама пытается справиться с ситуацией. Если конь налетит на забор, он получит ужасные травмы. Но Тэш как следует собралась, ухватилась покрепче и пришпорила коня.

Но Сноб, казалось, вдруг изменил свои намерения и заколебался. Его ноги ослабли, он не мог остановиться. Внезапно в его глазах появился ужас.

Найл в отчаянии выругался. Сейчас они влетят прямо и расщепленные бревна.

Но конь прыгнул, пролетев несколько миллиметров над изгородью, и приземлился точно на другой стороне, а затем понесся по заросшему саду, периодически взбрыкивая от восторга, отчего Тэш пришлось крепко ухватиться за его медную гриву.

Наконец они остановились у каменных ступеней кухни. Грудь Сноба вздымается, громкий храп вырывается из его медных ноздрей.

Найл был просто в шоке. Онемев, он смотрел на смеющуюся Тэш, которая гладила разгоряченную мокрую шею коня и говорила тому, какой он молодец. Волосы растрепаны, линялая розовая футболка спала с одного загорелого плеча. Ровно держась в седле, девушка повернулась к нему, само воплощение спокойной уверенности. Внезапно Найл вспомнил о тех девчонках, с которыми встречался его брат, — диких, бесстрашных деревенских девушках из Ирландии. Они ездили верхом с самого детства и иногда ломали себе шеи во время какого-нибудь глупого детского трюка, скача галопом без седла в полночь по полосе препятствий или объезжая глупых годовалых жеребят для продажи.

— Разве это было не великолепно? — спросила Тэш у Найла, прикрывая одной рукой лицо от солнца, так что Сноб, наклонившись за травой, чуть не скинул хозяйку.

Что-то словно щелкнуло внутри Найла. Лавина сдерживаемых эмоций вырвалась наружу.

— Какого черта ты ездишь на этом животном без шлема?

— Э… — Тэш посмотрела на него, и улыбка исчезла с ее лица, как воздух из проколотого воздушного шарика. — У меня его просто нет, — нервно проворчала она.

— Тогда Паскалю следовало, черт возьми, купить тебе шлем, — разгорячился Найл, схватив Сноба под уздцы и глядя ей прямо в глаза.

Невысказанная ярость и недостаток сна прорвались наружу, как нефть из скважины. Сейчас все люди просто злили Найла.

— На этом коне опасно ездить! — заорал он. — Я удивляюсь, что у тебя еще до сих пор все кости целы!

Сноб, почуяв, что Найл его не любит, презрительно сути глаза и дернулся назад: зубы обнажены, уши прижаты к шее.

— Это мои проблемы, — тихо ответила Тэш, она выглядела удивленной и обиженной.

— Да неужели?

Найл немного отодвинулся, стараясь взять себя в руки. Но его кулаки были все еще крепко сжаты; однажды найдя выход, его сдерживаемый внутри бурлящий гнев пытался вырваться наружу.

— Так, значит, это твои проблемы, если ты сломаешь шею? — продолжал он почти шепотом. — Это твои проблемы, если мать потеряет дочь только потому, что та была слишком тщеславна, чтобы носить шлем? Это твои проблемы, если это животное вдруг станет настолько неуправляемым, что причинит кому-нибудь вред, возможно ребенку?

— Минутку… — попыталась вмешаться Тэш, но Найл се проигнорировал.

— А что было бы, играй здесь сейчас Том или Полли? А? — Он с осуждением приподнял брови. — А вдруг бы гной маленький трюк не удался и конь поранился так сильно, что его пришлось бы усыпить?

Тэш вскрикнула и покачнулась, словно от удара. Почувствовав состояние хозяйки, Сноб привстал на задних ногах, намереваясь встать на дыбы.

— Пытается ударить меня, — с горечью произнес Найл. — Тебе пора бы прекратить упрямиться и попросить помощи.

Сноб наскочил на него, и Найл едва успел уйти с дороги.

Наблюдая, как Тэш успокаивает раздраженного гнедого, Найл почувствовал, что ярость уходит.

— Послушай… — начал он, уже собираясь предложить ей свою помощь.

Но Тэш уже развернула Сноба и поскакала прочь.

Через десять минут Найл ввалился обратно в кабинет Паскаля. Он понимал, что зашел слишком далеко. И сейчас его уже начинала потихоньку мучить совесть.

— Дерьмо.

Найл в отчаянии уронил голову на руки. Он едва знал эту девушку, но отругал ее так, как будто она его младшая сестра.

Еще он жалел, что позже зло ответил Бену и Паскалю, когда те пригласили его сходить вместе с ними за целебной рюмочкой в деревню.

Затем, в довершение всего, бесподобная Аманда, на которой не было ничего, кроме облегающих кремовых шортиков и узкого топа, подкралась к Найлу сзади, пока он в задумчивости стоял на террасе, и предложила прогуляться.

На этот раз его застали врасплох: он развернулся и уставился на нее. У Аманды был такой же прямой взгляд, как и у Лисетт, — холодный, уверенный, сексуальный, та же гладкая загорелая кожа и точно такая же стрижка. Ему так хотелось сказать «да», увести Аманду подальше от дома и в отчаянии целовать ее нежные, притягивающие губы. Но затем он ощутил укол резкого презрения к самому себе.

— Оставь меня в покое, — проворчал Хуго, не желая этого в действительности. — Просто уйди и оставь меня в покое.

И только сейчас, сидя в одиночестве, прижавшись спиной к холодному стеклу окна и слушая отдаленные выкрики детей, он осознал, насколько бесчувственно и грубо вел себя все утро.

— Вот ты где. — Мэтти нетвердой походкой вошел в кабинет. — Не хочешь выпить виски у бассейна? Остальные отправляются на прогулку с детьми, все, кроме Хуго и Аманды, у этих сейчас буйная ссора, для разнообразия. Вчера вечером они не разговаривали. — Мэтти улыбнулся, сузив глаза от похмелья. — Так как?

Найл посмотрел на темнеющий горизонт.

— Они попадут под дождь, — рассеянно сказал он.

Ему не хотелось вымещать свое плохое настроение на Мэтти и ужасно хотелось выпить.

— Хуго и Аманда? — Ирония Мэтти была абсолютна прозрачна. — Сейчас они в китайском зале, разбивают то немногое, что осталось после ссоры Бена и Софии в воскресенье. По-моему, моей матери стоит приклеивать керамику к полу.

— Нет, я говорю о тех, кто пойдет гулять.

Найл с усилием поднялся. Пока он шел за Мэтти по дому, то слышал, как эхом отдавались голоса Хуго и Аманды, кричащих друг на друга. Звука бьющейся посуды, однако, слышно нe было.

— Ты постоянно или ездишь на своих проклятых лошадях, или напиваешься!

— Мне скучно. Я скучаю по собакам.

— Мы впервые за год проводим время вместе.

— Точно. У них может закончиться корм.

— Ты чертов шутник, Хуго.

— Я не шутник, — зло прошипел Хуго. — Неужели ты еще не поняла этого?

— Мне кажется, им бы и правда не помешал дождик! — прокричал Мэтти, чтобы перекрыть шум. — Думаю, при первом же раскате грома София прибежит обратно в дом, держа Джоша над головой, чтобы не замочить прическу.

Он вошел в просторную комнату и извлек бутылку виски из небольшого шкафчика, забитого теннисными мячами.

— Тайные запасы Паскаля.

Он вышел на балкон и направился к бассейну. Затем расположился под зеленым зонтиком и открутил крышку от виски.

— Черт, я забыл стаканы.

— Я принесу, — предложил Найл, радуясь возможности сбежать.

Он, кажется, придумал, как можно загладить вину перед сестрой Мэгги.

Сейчас в огромном доме стояла тишина. В китайском зале никого не было. Найл зашел на кухню, чтобы захватить пару бокалов, и из окна увидел Хуго, направляющегося во двор. Он поставил бокалы на стол и выскочил за ним.

— Хуго! — Найл догнал его, когда тот уже садился в красный «пежо».

— Привет. Не хочешь выпить? Мне нужно найти какое-нибудь тихое местечко, чтобы восстановить слух. Мне кажется, что Аманда повредила одну из барабанных перепонок. Даже не знаю, что с ней сегодня.

Найл неловко откашлялся.

— Э, нет, спасибо. Послушай, Хуго, могу я попросить тебя об одолжении?

— Проси. Если хочешь одолжить Аманду, то на здоровье.

Заметив выражение злости на лице Найла, Хуго быстро добавил:

— Хотя, по здравом размышлении, пожалуй, я приберегу ее для себя. Так в чем дело?

— Дело в Тэш.

— В ком?

Увидев удивленное лицо Хуго, Найл вспомнил, что Мэтти, кажется, говорил, что Тэш в воскресенье столкнула Хуго в бассейн. Пожалуй, он не слишком удачно придумал.

— Да ладно. Забудь. Глупая идея.

И Найл пошел прочь.

— Подожди! — позвал Хуго. — Сначала скажи, в чем дело. Вдруг смогу помочь.

— Видишь ли, Тэш не справляется со Снобом.

— И не говори, — Хуго рассмеялся. — Она упадет даже со смирной лошади. Не говори только, что ты хочешь, чтобы я поднимался на рассвете и тайно тренировал Сноба, потому что я не собираюсь этим заниматься.

— Нет, — ответил Найл, удивившись, что Хуго так живо отреагировал на упоминание о коне. — Я хотел спросить: не можешь ли ты дать ей несколько уроков?

— Уроков?

И снова полнейшее удивление отразилось на загорелом лице Хуго.

— Конечно, мы не будем это так называть, — быстро добавил Найл. — Просто надо бы немного ей помочь. Подсказать, что она делает неправильно. Но так, чтобы Тэш ничего не заметила. Что-то вроде советов заинтересованного лица.

«О да, я заинтересованное лицо, — подумал Хуго, — только не в том, чтобы давать советы. И уж точно не в том, чтобы помогать Тэш Френч. Должно быть, Найл не слишком внимателен, если не заметил, что мы с Тэш никогда не разговариваем и избегаем друг друга».

— Прости, приятель, не смогу, — сказал Хуго и завел машину. — У меня есть более интересные занятия, чем обучать школьниц верховой езде.

Двигатель пофыркал и заглох.

— Перестань, — ответил Найл. Его широкая ладонь все еще лежала на крыше машины. — Ты хоть раз ее видел верхом? Она не так уж плохо ездит, к тому же чертовски смелая. Хотя Тэш, конечно, нужен человек, который дал бы ей несколько советов. И на этом коне не легко ездить — готов поспорить, и тебе бы пришлось попотеть, чтобы объездить его.

«Так оно и есть», — подумал Хуго. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал о стычке, которая произошла у них с Тэш и то утро, когда он ездил на Снобе.

— Я не буду тренировать Тэш Френч.

Хватит с него и Аманды. Да и вообще, отпуск явно не заладился. Бен был в плохом настроении из-за сломанной лодыжки. София постоянно злилась, и, в довершение ко всему, ее тупая сестрица, как оказалось, захапала себе лучшего коня, которого ему только доводилось видеть, и к тому же совершенно не собирается его продавать. Он не собирался делать ей никаких одолжений. Еще чего не хватало.

В этот раз двигатель издал хриплый шум и завелся.

— Послушай, — настаивал Найл, он стал говорить громче, чтобы перекричать шум двигателя. — Разве не ты говорил мне вчера вечером, что тебе нужно чем-нибудь заняться? Тэш кажется трудолюбивой и старательной — просто мечта, а не ученица. Ты замечательно проведешь время.

Хуго сухо рассмеялся. Ему хотелось сказать, что, на его взгляд, гораздо веселее штопать нижнее белье дни напролет, но тут его внезапно поразила одна мысль.

Если он поможет Тэш, то сможет завоевать ее доверие. Она ни за что не продаст ему коня после того, как он вышел из себя и топил ее в воскресенье. И, как ни странно, она отреагировала на флирт: пятилась, как испуганное животное.

Хуго с неприязнью вспомнил, что хотя он и считал Тэш неимоверно странной, но последовал совету Аманды и заставил себя попытаться с ней пофлиртовать, чтобы девушка изменила решение. Он и сам удивился, но его взволновали ее испуг и нервозность, высокая статная фигура и огромные, необыкновенные глаза. Ярость, которую он выплеснул на Аманду, была вызвана не тем, что Тэш ему отказала, а тем, что она снова заставила его почувствовать себя неуправляемым, его эмоции просто неслись с такой же скоростью, как и Сноб под ней. И поэтому в результате Хуго оказался в постели с на все согласной Паолой, к которой он ничего не испытывал.

Этот эпизод оставил привкус горечи и чувство поражения, да вдобавок ему еще теперь приходится увертываться от этой вкрадчивой итальянки.

И если он поможет Тэш со Снобом, он сможет заставить ее доверять безоговорочно его мнению, и, конечно, она будет очень ему благодарна, когда Сноб начнет делать успехи. Нужно только убедительно сыграть.

— Хорошо, — медленно произнес он. — В качестве одолжения для старинного приятеля я это сделаю.

— Замечательно!

Найл засмеялся, у него просто камень с души свалился. По крайней мере, какое-то время можно больше не переживать за Тэш Френч. И за Хуго. За сегодняшнее утро он и так уже расстроил достаточное количество людей.

Сейчас, поддавшись на уговоры, Хуго выглядел поразительно довольным. Найл наблюдал, как тот, широко улыбаясь, выехал со двора и помахал ему рукой.

На обратном пути Найл заметил Аманду, которая одиноко сидела на качелях, установленных Паскалем для детей. Сейчас в ней не чувствовалось того опасного, пылающего огня копии Лисетт, которая так дразнила и мучила но. Аманда выглядела маленькой и ранимой, словно запрошенный ребенок, которого дети постарше не хотят принимать в свою игру.

Найл подошел к ней. Девушка с вызовом посмотрела на него снизу вверх, пряча свою уязвленную гордость под холодным и недружелюбным взглядом.

— Послушай, мне очень стыдно за все то, что я наговорил тебе с утра, — искренне произнес Найл. — Было нечестно с моей стороны вымещать плохое настроение на тебе, я прошу прощения.

— Все нормально, — уныло ответила Аманда.

Она просто не простила его.

— Знаешь что, — Найл почувствовал, как капелька дождя отскочила от его носа, — скоро вернутся остальные. Давай ты, я и Мэтти, который, кстати, сейчас поджидает меня с бутылкой виски у бассейна, пойдем и спрячемся где-нибудь в доме и запьем наше похмелье.

Честно говоря, Найл не хотел, чтобы она согласилась, и надеялся, что гордость ей этого не позволит.

Аманда с минуту пристально смотрела на него, а затем улыбнулась.

— Ну что ж, я не против.

Найл поднял глаза к небу, вздохнул и уныло моргнул. И ответ он получил огромную каплю дождя прямо в глаз.

Мэтти, который уже начал беспокоиться, почему Найл так долго ищет стаканы, был просто возмущен, когда его друг вернулся без стаканов и с Амандой, которую Мэтти недолюбливает.

— Куда же мы будем наливать виски, Найл? — спросил он.

— В Аманду, — ответил Найл, неуверенно улыбаясь. — И, конечно, в нас.

Аманда, с отсутствующим видом смотревшая на серый горизонт, перестала переживать из-за Хуго и улыбнулась. Она прикинула, что в течение двадцати четырех часов сможет затащить Найла О'Шогнесси в постель.

Глава девятнадцатая

Утро пятницы, как во Франции, так и по ту сторону Ла-Манша, началось с сильного, затяжного ливня. В Херст-филде огромные свинцовые тучи собирались на горизонте, пока Майкл Хэннесси заполнял багажник «вольво» потрепанными чемоданами. Ветер постоянно сдувал капюшон с его головы, и лысая голова Майкла блестела от дождя. Вода стекала по шее и заползала под футболку.

Касс выбежала из дома, держа над головой «Дейли телеграф».

— Майкл, ты еще не загрузил зеленый чемодан? Кажется, я по ошибке упаковала туда билеты.

Майкл старательно укладывал чемоданы таким образом, чтобы вес и размер чемоданов были одинаково распределены по всему багажнику. Этому он научился еще в армии. Огромный, громоздкий, зеленый чемодан был аккуратно втиснут в центр дальнего конца багажника и накрыт сверху двумя саквояжами, еще одним чемоданом, несколькими одеялами и кучей шляп.

После того как Майкл осторожно извлек его, Касс вспомнила, что билеты лежали в гостиной в верхнем ящике письменного стола.

— Долго там еще Маркус будет канителиться? — крикнул ей вслед Майкл, пока она бежала в дом, насквозь промокшая: «Дейли телеграф» не спасала от дождя. — У нас осталось мало места. Где его багаж?

Касс поднялась к сыну с чашечкой кофе. Маркус сидел на постели, разбирая кучи застиранных, неподходящих друг к другу носков.

— Маркус, ты еще не оделся?

Касс поставила кофе па прикроватный столик.

— Сейчас.

Сын поднял одеяло, чтобы найти грязную футболку с надписью «Дом любви» и джинсы-клеш, похожие на те, что они с Александрой носили в шестидесятых.

— О господи!

Касс осмотрела комнату в поисках чемодана. Весь пол был усыпан измятой одеждой. Огромный рюкзак лежал рядом с кроватью. Она заглянула внутрь. Он почти полностью был забит кассетами и дисками.

— Скоро ты будешь готов? — спросила она с надеждой к голосе, пока Маркус пристально изучал пару красных носков с надписью «Трафик». — Папа тебя заждался.

Он задумчиво обнюхал носки прежде, чем кинуть их и рюкзак.

— Я уже как бы почти готов, старушка, — Маркус сбросил ящик с носками на пол и вылез из кровати.

Затем начал поднимать с пола одежду и кидать ее в направлении рюкзака, в основном промахиваясь.

— В шкафу есть чистая одежда, — сказала Касс, замети, как на редкость чумазые желтые шорты попали в цель.

— Только абсолютно отстойная, типа.

Маркус порылся под кроватью и извлек мятую футболку. Касс больше не могла это видеть. На прошлой неделе она купила сыну несколько симпатичных футболок в «Эм-пд-Эс», но ему они не понравились. Ну почему мальчику нравятся вещи из дешевой ткани с надписью «Панталоны Джонни» на груди?

Она спустилась вниз, чтобы найти билеты.

София составляла уже третий список за утро. Она сидела в огромном кабинете Паскаля, смотрела на серую долину и задумчиво кусала кончик ручки. Наконец она вывела на очередном листе белой бумаги «Осталось организовать». Затем аккуратно провела черточку над буквой т, слегка поправила букву з и дважды подчеркнула заголовок, после чего снова посмотрела в окно.

София видела, как по саду бродил Найл, без куртки и зонтика. Он насквозь промок, его волосы прилипли к голове, а старые джинсы стали темно-синими от воды. Вот он остановился и уставился в долину. Насквозь промокшая книга выскользнула из его пальцев и упала на примятую траву.

«Да уж, — подумала София, — может, он и звезда, но с большими странностями. Боюсь, что тех, кто мечтает с ним познакомиться на званом обеде, ждет разочарование».

Она вернулась к списку и написала: дискотека (диджей, звуковая установка, освещение), завтрак, официанты (где лучше нанять и в какие костюмы нарядить?), освещение снаружи дома, бродячие музыканты, другие развлечения? Взять напрокат длинные столы, ножи (только ножи — посуда не нужна), служба безопасности и парковщики машин? Место для посадки вертолетов. Хотя последнее, пожалуй, было слегка преждевременно. Она еще не получила ответов от владельцев вертолетов. Но это же еще только начало. Возможно, им понадобится посадочная полоса для частных самолетов. София записала: место для парковки самолетов. Слова смотрелись красиво. Она подчеркнула их.

Нужно еще так много сделать, а ведь до самой вечеринки осталось только две недели. Хотя она вплотную занималась этим уже дней десять, дел все еще невпроворот. София отправила все приглашения, наняла поставщиков продуктов, согласовала меню так, чтобы оно точно соответствовало средневековому, заказала шампанское (интересно, полторы бутылки на человека достаточно?), нашла компанию, торгующую собственным медом в Англии, чем Паскаль был сильно недоволен. Обязательно нужно заказать кубки м скамьи, а также сотни свеч и цветов для украшения. Она даже договорилась с группой, где были инструменты менестрелей: арфа, лютня, скрипка, псалтирей и даже имелся тенор, исполняющий мадригалы. Она ни секунды не отдыхала, и все же нужно было еще так много успеть.

София продолжила список: соорудить сцену для музыкантов и обеспечить спальные места для перепивших гостей.

В кабинет медленно вошла Аманда в белых джинсах и шелковой рубашке. На ее лице читались скука и утомление.

— Здесь нечем особо занять гостей в такой дождь, — пожаловалась она уныло, читая через плечо Софии список. — Может, еще добавить: назначить входную плату и нанять швейцаров?

София решила промолчать. Аманда облокотилась о стол.

— Не хочешь поехать со мной в деревню? У Паскаля снова закончилась водка.

— Еще только одиннадцать утра, — осуждающе произнесла София. — Попроси Хуго съездить с тобой.

— Мы снова не разговариваем. К тому же он сидит у черного входа и ждет, когда закончится дождь, с видом невыгулянной собаки. Не понимаю почему. А как насчет  купить бумажные пакеты, вдруг кого-нибудь будет тошнить?

— А чем заняты остальные?

Софии хотелось, чтобы Аманда ушла. Она не могла сосредоточиться, пока та заглядывала через плечо и внимательно читала каждое ее слово.

— Ну, Паскаль с твоей матерью отправились за покупками, а вот тут у тебя ошибка, — а по дороге они зачем-то отвезут Бена к врачу.

— У него нога плохо заживает, — пояснила София.

— Мэтти и Салли пытаются удержать детей на одном месте хотя бы в течение пяти минут, чтобы твоя неуклюжая сестрица смогла их нарисовать, — продолжала Аманда со злой ухмылкой, сооружая бумажный самолетик из предыдущего списка Софии. — Один из этих спиногрызов уже закопал ее карандаш в цветочном горшке.

— Аманда, а тебе не хочется иметь своих детей? — спросила София и дружелюбно посмотрела на собеседницу. — Знаешь, с этим не стоит затягивать. — «Это избавит меня от ее присутствия», — подумала София самодовольно.

Представления Аманды о воспитании детей сводились к тому, что малышей надо шлепать, пока они не замолчат.

Аманда вздрогнула. За этот отпуск она пообщалась с достаточным количеством орущих детей, чтобы навсегда отбить охоту иметь собственных.

— Боюсь, не справлюсь с воспитанием. Я совсем недавно приучила Хуго говорить «спасибо» и «пожалуйста». Кстати, я видела, как Паола пытается научить Полли менять подгузники Джоша. Это было так забавно — у него памперс оказался на голове, как тюрбан, и он орал как резанный. — «Это ее разозлит», — подумала в свою очередь Аманда.

София становилась все более самовлюбленной и высокомерной с тех пор, как принялась за организацию вечеринки.

— В самом деле? Как это мило! — София решила не давать волю злости. Вместо этого она применила другую тактику. — Как удачно, что ты зашла, Аманда. Будь ангелом, сделай для меня несколько телефонных звонков. Я так плохо говорю по-французски. Мне нужно организовать танцы и еще кое-что выяснить по мелочам. Минутку. Сейчас найду номера.

— Боже! Найл там совсем промок! — быстро воскликнула Аманда. — Он же схватит воспаление легких. Пойду, заведу его в дом. — Она направилась к двери. — Прости, но боюсь со звонками не получится. Давай в другой раз.

И она моментально испарилась.

София вздохнула с облегчением и вернулась к своему списку. Затем, наблюдая, как Аманда идет по поляне к Найлу, вспомнила о Полли и подгузниках. После чего отправилась вправить мозги становившейся все более неуправляемой Паоле.

Они всей компанией обедали на замечательном, заваленном едой кухонном столе, в то время как спаниели и возбужденном напряжении наблюдали за ними и пуска-пи слюни.

После обеда детей под руководством недовольной Паолы удалось занять огромным конструктором «лего», а взрослые тем временем пили крепкий и обжигающий кофе и китайской гостиной.

Хуго выжидающе смотрел на Тэш, когда же она наконец пойдет во двор? Ему было скучно и хотелось начать действовать.

Найл задумчиво разглядывал Хуго — станет ли тот помогать Тэш? Ему нравился Хуго, но сегодня он начал сомневаться в своей затее.

Аманда с надеждой взирала на Найла — интересно, он уже поддался ее очарованию? Он такой замкнутый, что и не разберешь. Вчера вечером он был полностью ее, пил залпом виски и утомлял ее до смерти рассказами об ирландской политике, пока не уснул на диване. Позднее Мэтти отвел его в постель, как чопорная матрона в чепце. Сегодня Аманде хотелось рвать и метать: он даже краем глаза не взглянул на нее. Поэтому она отвернулась, чтобы подмигнуть Паскалю.

Паскаль озадаченно рассматривал Аманду: ну почему па очаровательная англичанка постоянно меняет свое отношение к нему? Он находил ее привлекательной, но решил, что его мечтательная и сексуальная Александра лучше.

София рассматривала Паскаля и прикидывала, удастся ли раскрутить его на дорогое фейерверк-шоу?

Мэтти искоса разглядывал Софию — как могли деньги и титул так изменить к худшему его сестру?

Салли заметила, как на лице мужа появилось суровое выражение, и начала переживать, что он снова думает о деньгах. Почему он не может переступить через свою гордость и одолжить у матери немного? Со временем они все вернут. Ведь у них совсем скоро появится еще один ребенок…

Тэш уставилась в пустоту.

Утром она чуть не упала от удивления, увидев в загоне Хуго, сидящего на одном из винных бочонков и курящего сигарету. Темные очки скрывали выражение его глаз.

Тэш испугалась, потому что, несмотря на все его мерзкое поведение, она не могла запретить своему сердцу учащенно биться при виде Хуго. Ей было страшно и еще по одной причине. Что он собирается делать? Стащит ее со Сноба и начнет прожигать сигаретой дырки в ее джинсах, пока она не согласится продать коня? Будет говорить колкости каждый раз, как она упадет? Если бы он только знал, что стоит ему поцеловать ее и сказать комплимент, и она растает, как кубик льда в его любимой анисовой водке.

— Привет. — Хуго лениво улыбнулся, продемонстрировав ряд идеально белых ровных зубов. — Я пришел извиниться.

Он встал.

Сноб отпрянул назад, вращая глазами.

— Ч-что? — Тэш остановилась, решив, что ослышалась. — Не может быть!

— Представь себе. Извини и так далее. Я вел себя слишком эгоистично. — Он подошел к Снобу, который сначала прижал уши, а потом позволил спокойно погладить его медную шею. — Если так можно выразиться, мне бы хотелось искупить свою вину.

Тэш недоверчиво смотрела на Хуго. Теперь, когда она сидела верхом на Снобе, его макушка с блестящими волнистыми волосами, спадающими прямо на лоб, была вровень с ее руками. Ей страстно захотелось обвить толстую и блестящую прядь его волос вокруг пальца. Тэш представила себе его реакцию. Нет, надо взять себя в руки.

— Э…

Она не знала, что сказать. Уж не разыгрывает ли ее Хуго? После сцены у бассейна он все время ее игнорировал.

— Хочу тебе помочь. Если, конечно, ты не откажешься от моей помощи. — Он кашлянул. — Дело в том, что мне надоело сидеть без дела, убивать зря время. И я решил, что, если ты не хочешь продать мне коня, я не могу вечно дуться на тебя за это. — Он уронил сигарету на мокрую траву и наступил на нее. — Понимаешь, о чем я?

— Угу, — пробормотала Тэш.

Они с Хуго никогда не говорили по душам, и его теперешняя открытость смущала ее и сбивала с толку.

— И что ты собираешься делать? — наконец спросила она.

— Делать? Ах да. Делать. — Хуго уставился в пространство. — Честно говоря, все зависит от тебя. Могу просто уйти и оставить тебя в покое.

Зря он это сказал, Тэш скорее всего с радостью ухватится за его предложение.

— Но если хочешь, — быстро добавил он, — я попытаюсь помочь тебе поделиться своим опытом. Не бойся, тут нет никакого подвоха. Мне нужно чем-нибудь заняться. Полагаю, я могу дать тебе несколько дельных советов, чтобы ты обрела больше уверенности. Видишь ли, твоя главная проблема — это посадка. Прости, я снова начинаю.

— Нет, пожалуйста, продолжай, — попросила Тэш.

Ее мысли путались. Она не верила тому, что Хуго просто хочет ей помочь. Но ее разыгравшееся воображение уже рисовано невероятные картины. Вот Хуго стоит в центре загона и в удлиняющихся вечерних тенях наблюдает, как Тэш прыгает, подбадривая ее выкриками. Вот они с Хуго засиживаются допоздна в деревенском баре и обсуждают проблемы Сноба, попивая марочное вино. Хуго ловит ее взгляд во время ужина, намекая на понятную только им двоим шутку.

— Проблема в том, что тебе нужно усовершенствовать технику, только тогда ты действительно сможешь справиться со Снобом, — говорил Хуго. — Не обижайся, Тэш, но, между нами, конь может чувствовать неуверенность наездника и играть на нем.

В душе Тэш была согласна, но решила оправдаться.

— Мне не хватало практики, — пробормотала она.

— Знаю, знаю.

Хуго решил расположить к себе эту глупую корову.

— Ч-что ты предлагаешь?

— Для начала тебе стоит слезть со Сноба и пересесть на мерина Антона.

— Но… — начала было возражать Тэш.

Ей очень хотелось просто послать Хуго к черту, но ей действительно была нужна его помощь. Паола, кажется, напрочь забыла об увлечении верховой ездой и соответственно не вспоминала про Тэш с тех пор, как у них с Хуго началась связь, и Тэш не была особенно этим разочарована.

Она знала, что с помощью такого опытного человека, как Хуго, Сноб сможет быстро добиться результатов. К тому же это был ее шанс, один из миллиона, побыть рядом с ним. Возможно, не совсем в таком качестве, как ей бы хотелось, но все-таки…

Она вернулась на разъяренном Снобе обратно во двор и расседлала его.

Два часа спустя Тэш думала, что взорвется от отчаяния, когда ей пришлось скакать еще один круг, уставившись на всклоченную гриву Бучона (так звали мерина Антона) и его купированные уши. Каждая косточка ее тела просто кричала от боли. Полчаса назад Тэш уже в восьмой раз преодолела болевой порог. Ее голова потела, шлем, который купил ей этим утром Паскаль, превратился в сауну. Даже глаза потели так сильно, что ее контактные линзы просто плавали в воде.

— Да отцепись же ты, черт возьми, от его гривы! — орал Хуго вот уже третий раз за последнюю минуту.

Он зажег сигарету и спокойно наблюдал за наездницей, сидя на винном бочонке.

«Ему это нравится, — подумала Тэш со злостью, пытаясь сдержаться и не заплакать. — Он, черт возьми, этим наслаждается. Но я добровольно согласилась на его помощь и теперь не собираюсь доставлять ему удовольствие наблюдать за моей неудачей. Мы еще посмотрим, кто кого».

На протяжении последних двух часов, которые Тэш показались сутками, Хуго заставлял ее только скакать рысью и легким галопом по кругу. Чтобы усложнить задачу, он убрал стремя и связал поводья Бучона так, чтобы она до них не доставала. Он заставил Тэш сомкнуть руки на затылке, отчего ее плечи совсем окостенели. Время от времени Тэш чувствовала, как съезжает, чтобы с тяжелым ударом встретить землю. Она настолько устала, что даже не могла спрыгнуть.

Бучон тоже полностью вымотался. Для старой мудрой лошади это было слишком много. Ему хотелось соломы и воды. Но больше всего ему хотелось…

В этот момент Тэш свалилась с Бучона. Она неудачно приземлилась на руки и теперь лежала на земле, отдыхая, наслаждаясь тем, что пару секунд ей не нужно двигаться.

— Садись обратно! — откуда-то сзади прорычал Хуго.

«Ублюдок, — подумала Тэш. — По крайней мере, это должно избавить меня от любви к тебе, раз уж ничто другое нe помогает».

Но когда она с болью встала и повернулась к Хуго, увидела его красивое, полное решимости лицо, она снова почувствовала себя безнадежно влюбленной.

— Мне кажется, лошадь уже устала, — прохрипела она неуверенно.

Тэш почувствовала себя ужасно от того, что они подвергли бедное животное таким мучениям. Бучон так обрадовался, когда она оседлала его, с момента приезда в усадьбу его в основном игнорировали. Сейчас конь выглядел просто жалко. Она нежно погладила его шею и ослабила подпругу.

— Ты права, — проворчал Хуго.

На душе у него было погано: он никогда не обращался плохо с лошадьми. Ему так понравилось унижать Тэш Френч, что он не заметил, как сильно утомилась старая лошадь.

— Пожалуй, отведи его в стойло, — приказал он.

Бросив взгляд на часы, Хуго удивился. Неужели они и, правда, провели за этим занятием два часа? Казалось, что они только начали.

— Послушай, — произнес он, подходя к Тэш.

Он понимал, что ему нужно хоть как-то оправдаться.

— Я знаю, как тебе должно быть тяжело, но это действительно единственный способ. Ты сама почувствуешь разительные перемены, если позанимаешься так несколько дней, у тебя большой потенциал. Действительно большой.

Он улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой.

Несколько дней! Тэш прикусила губу. «Надо бы послать его подальше. Но он говорит, что у меня большой потенциал, а еще недавно утверждал, что я погублю Сноба. Он говорит все это, только чтобы выставить меня дурой. Но он мне помогает. Хуго смеется надо мной. Господи, как же я его люблю!»

— Спасибо, — пробормотала Тэш, и они с Бучоном поковыляли во двор, как парочка девяностолетних стариков, больных артритом.

Хуго терзали противоречивые чувства. Смешно, что Тэш поблагодарила его за то, что он заставил ее столько работать, да ведь завтра она не сможет встать с постели. Неужели девчонка настолько глупа? И в то же время, когда он сказал ей, что у нее есть потенциал, он не лгал, и это его беспокоило. Найл был прав, назвав Тэш отважной и старательной.

Хуго не знал, что и думать. Он видел, что Тэш становится отличной наездницей. Эта девчонка вполне сможет выступать на соревнованиях, если захочет. У нее были врожденные чувства равновесия и ритма. А уж выносливость: вряд ли он сам смог бы продержаться дольше, чем она, а он занимался верховой ездой всю свою жизнь. И еще она была потрясающе упорной.

Но тут Хуго вспомнил, что Тэш наотрез отказалась продать ему Сноба, и опять испытал неприязнь. Ничего, он заставит Тэш Френч работать в поте лица до тех пор, пока ее потрясающие длинные ноги не отвалятся. Пока она сама не захочет продать коня ему. Он возьмет ее измором.

— Майкл, я уверена, здесь нам нужно было повернуть налево.

— Ерунда, старушка. Если бы мы, черт побери, повернули здесь налево, то вернулись бы в то самое место, откуда выехали.

— Эй, папаня, мне снова плохо!

— Маркус, помолчи! А ты, Майкл, посмотри на знак. 5десь написано: пятьдесят километров до Анжера. А мы оттуда и приехали, дорогой.

— Да, старушка, действительно, черт возьми. Сейчас развернемся и поедем обратно!

— Дорогой, я не уверена, что здесь разрешен разворот!

— Дерьмо, меня сейчас снова стошнит. Мам, передай пластиковый пакет.

— Майкл, посмотри. Шампеньи-сюр-Луар, восемь километров. Надо свернуть направо. НАПРАВО, ДОРОГОЙ, НАПРАВО!

— Без паники, старушка. Я пока не глухой. Что этот чертов лягушатник здесь делает? — Громкий гудок. — Убирайся с дороги, идиот!

— Маркус, если тебе так хочется курить, открой окно.

Маркус в сотый раз пожалел, что его отчислили. Этот отдых обещал быть самой большой катастрофой в его жизни.

— Они приехали! Все быстрее сюда, Касс и Майкл приехали.

Александра выбежала во двор и тут же, помахав Касс и Майклу, сидящим в «вольво», забежала обратно.

— По-моему, она немного ненормальная, — прошептала Касс мужу, помахав сестре в ответ и улыбнувшись из-за стекла автомобиля.

Александра появилась снова, таща за собой Полли и недовольного Тома.

Когда Касс и Майкл вышли из машины (Маркусу было так плохо, что он не мог пошевелиться), на вершине лестницы появилась София, напоминавшая принцессу Диану, позирующую для фотографии. Потом светловолосая взъерошенная голова Салли выглянула из-за двери, поприветствовала Касс и исчезла.

— У нас тут полная неразбериха, — рассмеялась Александра, подходя к сестре. Она тепло обняла Касс. — Дай посмотреть на тебя, дорогая. Боже, не знаю, как это тебе удается, но ты выглядишь так же потрясающе, как и всегда.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — пришлось признать Касс, разглаживая несуществующие складки на своей плиссированной темно-синей юбке, она пожалела, что так мало сидела на диете.

— Майкл… — Александра потянулась вперед, чтобы поцеловать этого высокого и угловатого человека. Ее зять был такой негнущийся, что создавалось впечатление, как будто целуешь памятник. — Так приятно тебя снова видеть, дорогой. Кажется, прошла целая вечность.

— Да, чертовски много времени.

В присутствии Александры Майкл всегда чувствовал себя по-дурацки.

— А это кто? — Александра заметила фигуру на заднем сиденье машины. — Маркус! Боже мой, как ты вырос. Мне нравятся твои волосы.

— Йоу, тетя Алекс.

— С тобой все в порядке? У тебя очень усталый вид.

— Его укачивает в машине, — объяснила Касс, жалея, что Маркус выглядит не слишком презентабельно.

Сейчас он снова закурил сигарету и нацепил очень странные темные очки в круглой оправе.

— Ему нужен хороший глоток коньяка, чтобы успокоить желудок, — посоветовала Александра.

— Милое, старое место, — говорил ей Майкл, когда они заходили внутрь. — Касс сказала мне, что вы пытаетесь отремонтировать все сами, чертовски смелое решение. — И он завел очередную свою скучную историю.

Следуя за ними на безопасном расстоянии, Касс медленно вошла в дом вместе с Софией.

— Серьезно? Я думала, он работает над каким-то документальным фильмом о Северной Ирландии.

— По всей видимости, нет… не получил финансирования или что-то вроде этого, — шептала София. — Нет, Касс, дорогая, они совсем на мели. Салли искала работу, когда вдруг обнаружила, что снова беременна. — София еще больше понизила голос. — Это не мое дело, но кажется, они приехали сюда, чтобы занять денег.

— Не может быть! — прошептала Касс с заговорщицким изумлением. — Это так не похоже на Мэтти!

— А зачем же еще ему посещать мамочку? Он ведь здесь впервые с того времени, как она вышла замуж за Паскаля. — София пожала плечами. — Я уверена, что сейчас они не могут позволить себе полноценный отпуск.

Семейство Хэннесси встретилось с остальными за чаем на патио.

По словам Софии, Аманда Фрейзер-Роберте была ужасно навязчивой. Но Касс она показалась приятной девушкой. Аманда была привлекательна и внимательна, просидела рядом с Майклом все двадцать минут, пока тот описывал путешествие, и с интересом его слушала. Она даже задавала вопросы, что, с точки зрения Касс, было верхом тактичности.

Высокомерный Найл О'Шогнесси ей понравился меньше. Очень странный человек. Его совсем, казалось, не интересовали разговоры об Ирландии или актерском мастерстве — те темы, на которые она пыталась с ним пообщаться. Найл сперва с причмокиванием пил свой чай, а затем демонстративно ушел в угол комнаты, где выкурил бесконечное количество сигарет с Паскалем, этим распутным пьяницей. Бен похромал в тот же угол, у бедняги появилась аллергия на гипс. Касс не было слышно, о чем они там говорили, но она не сомневалась, что это неподходящие разговоры для ушей Маркуса.

Касс переключила свое внимание на Мэтти: он выглядел слишком худым, как всегда. Салли стоит лучше кормить мужа, подумала она, представив их холодильник, заполненный полуфабрикатами и бутылками с тоником.

Касс никогда особо не любила Салли — та одобряла странные политические идеалы мужа: его отказ от высокооплачиваемой работы по идеологическим соображениям, нежелание работать в компании отца. Мало того, они отправили Тома в государственную школу и одевали Тор в дешевую одежду. Касс вспомнила их свадьбу. Ужас! Регистрация в мэрии, никакой церковной церемонии, жених и невеста оба в джинсах. А эти их ужасные, модные друзья, одетые как нищие. А какой они выбрали паб для вечеринки — музыка орала оглушительно, и все пили только пиво. Касс содрогнулась при воспоминании.

Она испытала облегчение, увидев, что к ним приближается этот обаятельный друг Бена, Хуго.

— Здравствуй, дорогой, — Александра рассеянно улыбнулась Хуго. — Ты как раз пришел к чаю. О боже, чайник снова пуст. Пойду поставлю.

— Не беспокойтесь.

Хуго подмигнул ей, заметив в углу Бена со стаканом с виски в руках.

Касс обратила внимание на то, что при появлении Хуго Аманда даже не подняла глаз. Она продолжала слушать Майкла, который перешел к обсуждению крикета. Казалось, ей очень интересна тема.

— Привет, Хуго, — Касс улыбнулась ему. — Помнишь меня?

— Конечно. — Хуго улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать гостью в щеку, пытаясь при этом вспомнить, как ее имя. — Как поживаете?

— Ой, очень хорошо, — просияла Касс. — Расскажи мне, как твои дела на скачках. Мы с Майклом видели тебя в Бадминтоне в мае. У тебя так хорошо все шло. Нам было так жаль тебя из-за того несчастного случая, ужасно и так неудоб…

— Спасибо.

Лицо Хуго внезапно приняло безразличное выражение, он прервал ее на полуслове и ушел к другому столику, проигнорировав протянутую для рукопожатия руку Майкла и возглас «Здравствуй, дружище!».

Аманда впервые за вечер пристально посмотрела на любовника. Это уже интересно. Он не рассказывал, как все прошло в Бадминтоне, просто сослался на травму, и Аманда, которая была в длительной командировке в Филадельфии, так и не узнала подробностей. У нее, однако, сложилось впечатление, что там все было намного серьезнее, чем Хуго хотел показать. Несколько недель после возвращения он напоминал пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту. Его конюхи крадучись передвигались по Хейдону в постоянном страхе разозлить его. Они запретили всем упоминать само слово «Бадминтон», особенно Аманде, которую конюхи недолюбливали зато, что она никак не могла запомнить их имена и Морщила во дворе нос. Может, зря она не интересовалась этими чертовыми лошадьми.

— Да, случай просто ужасный, не так ли? — непринужденно сказала она Касс.

Но Касс, чувствуя себя оскорбленной, потеряла интерес к теме. Она принялась расспрашивать Софию о предстоящей вечеринке. Так что Аманде пришлось выслушать еще один бесконечный монолог Майкла.

Тэш появилась через полчаса. Ослабленная предыдущей тренировкой, она едва доковыляла до террасы.

— А вот и ты, дорогая, наконец-то! — Александра радостно улыбнулась дочери. — Присаживайся, выпей чаю.

— Привет, старушка, — пропел Майкл и снова отвернулся к Аманде, которая к этому времени утомилась не хуже Тэш и беззастенчиво смотрела на Найла.

Касс тоже не проявила никакого интереса к приходу Тэш. Она сказала только:

— Дорогая, ты выглядишь уставшей.

И безразлично поцеловала свою племянницу в щеку.

Александра поймала руку Тэш и едва заметно подмигнула.

— Иди поздоровайся с Маркусом, дорогая, он ужасно хочет снова тебя увидеть и выглядит на удивление замечательно. Посмотри, рядом с ним есть свободное место, — она кивнула в сторону самого дальнего конца террасы, где Бен, Хуго и Найл покатывались со смеху. — Как только ты устроишься, Паскаль принесет тебе выпить.

Тэш благодарно улыбнулась в ответ и упала рядом с Маркусом на скамейку, как можно дальше от критического взгляда Хуго. Паскаль сразу же всунул ей в руку огромный бокал с виски.

Подняв глаза, Тэш неожиданно обнаружила, что Найл пристально на нее смотрит. На его лице застыло выражение психиатра, который спокойно и невозмутимо слушает бессвязный лепет своего пациента. Тэш беспокойно улыбнулась ему, но он зажег еще одну сигарету и никак не отреагировал. Пожалуй, он больше похож не на психиатра, а на разглядывающего очередную жертву.

Интересно, почему он настроен против нее? Неужели София и Найлу рассказала о Сэмионе?

Глава двадцатая

Найл был настолько сбит с толку, что, собираясь, не заметил, как побрызгал освежителем воздуха под мышками и надел две пары носков.

Паскаль заказал столик в ресторане, чтобы отметить приезд Касс, Майкла и Маркуса. Найл даже не мог вспомнить, кто они такие. Найла беспокоило собственное поведение.

Он не помнил, что наговорил Аманде, когда напился вчера вечером, но, судя по тому, как Мэтти злится на него, ничего хорошего. И с утра Аманда действительно ворковала, как голубок, нашедший зернышко, увела его в дом, чтобы он не простудился под дождем, и напоила кофе.

Найл рассеянно надел еще одну пару носков. Застегивая ремень джинсов, он понял, что еще похудел, так что ему пришлось проколоть в ремне дырку маникюрными ножницами.

Зря он попросил Хуго помочь дочери Александры. Он сделал это в момент слепого вдохновения, но сейчас сомневался в правильности подобной просьбы. Найла смущало, что Хуго появился сегодня днем в самом ликующем настроении, а за ним приплелась Тэш, выглядевшая едва живой. Хуго мог быть жестоким: он совершенно не церемонился с Амандой, а Тэш явно боялась его, хотя, похоже, и симпатизировала Хуго. Найл впервые заметил это за обедом, а потом со все большей тревогой наблюдал за ними во время чая — Тэш вся сжималась в присутствии Хуго, как побитая собака, и все же постоянно смотрела на него издалека, словно он притягивал ее снова и снова помимо воли.

Найл наблюдал за этим с нарастающим ужасом, не понимая, почему Хуго так нравится унижать Тэш. Если он злился на нее, хотя Найл и не видел причины, почему кто-то может недолюбливать столь тихую и дружелюбную девушку, тогда его просьба превратит жизнь Тэш в ад. И он решил, что должен что-то предпринять.

«Правду говорят, — позже подумала Аманда, — что тринадцать — не самое удачное число для компании за ужином». Все казались необычайно удрученными. По дороге в ресторан Мэтти успел поссориться с матерью из-за денег и сейчас выговаривал Софии, упрекая сестру в снобистком отношении к людям. Аманда, которая сидела по другую руку от него, поджидала своей очереди. Его политический пыл был слегка смешон своей наивностью, но она была не в настроении для спора. Не хотела привлекать к себе внимание таким образом.

По другую руку от Аманды сидел Найл. Она была в особенности довольна своим ловким маневром, благодаря которому заполучила именно это место, но оскорбилась, когда Найл позвал Хуго сесть рядом с ним, с другой стороны. Сейчас они были погружены в разговор. Что же, черт возьми, у него на уме?

С утра Найл тоже вел себя странно. Он, кажется, совсем забыл, как замечательно они флиртовали вчера вечером, чуть не набросились друг на друга прямо на глазах у Мэтти.

А вот Мэтти ничего не забыл и сейчас злобно притаился слева от нее в ожидании удобного времени для нападения. И, учитывая, что Хуго сидел справа от Найла, ситуация действительно была щекотливой. Единственное утешение — она спаслась от наводящего тоску Майкла, который сидел на другом конце стола и своими рассказами потихоньку усыплял Александру.

Первое блюдо прибыло под вихрь взметнувшихся салфеток. Аманда разозлилась, заметив, что Найл заказал треску по-провансальски, от которой ужасно воняло чесноком. Она в раздражении тыкала вилкой свою форель в поисках воображаемых костей. Официант беспокойно бегал вокруг Паскаля, требуя сказать, кто заказал краба. Паскаль раздул щеки и пожал плечами, наколов на вилку лангуста. Аманда резко напряглась, когда услышала, как Хуго говорит:

— Да ты, черт возьми, влюбился в нее, что ли?

Было что-то странное в том, каким тоном он это сказал. Не ревниво, а изумленно. Посмотрев на него, она увидела, что Хуго смеется. Ублюдок! Она не будет спокойно сидеть и молчать, пока ее выставляют дурой.

— О чем ты вообще говоришь? — спросила она, но ее голос заглушил Найл.

— Нет, не влюблен — и тебе должно быть известно, что я думаю только о Лисетт, — прошипел он, слегка морщась от боли при этих словах. Затем он с упреком посмотрел на Хуго. — Я просто хочу понять, что за игру ты ведешь. Я видел тебя днем, ты ей не помогал. Ты пытался ее унизить.

Аманда закрыла рот и попыталась понять, о чем они говорят. Сегодня они с Хуго вроде бы не ссорились.

— Ей нужно хорошенько попотеть, — медленно произнес Хуго. — Мне тоже пришлось через это пройти, ничего страшного. Почему же ты так ее защищаешь, если, по твоим словам, тебе на нее плевать, а? Сначала просишь меня помочь ей, а затем бесишься от того, что тебя не устраивают мои методы? Она тебе на самом деле не так безразлична, как ты говоришь. «Думаю только о Лисетт». Черта с два!

— Хуго, заткнись, — холодно выдохнул Найл. — Просто забудь, что я просил, хорошо?

— Нет, не хорошо.

В голосе Хуго появилось нечто пугающее. Легкий покров скуки, под которым притаилась сдержанная ярость. Аманда почувствовала, как ее сердце забилось быстрее от страха. Хуго впервые пришел в ярость из-за ее неверности — а ведь она пока лишь строила Найлу  глазки. Что он теперь с ней сделает?

— Я не бросаю дело на полпути, Найл, — продолжил Хуго. — Меня так нянюшка учила.

Он улыбнулся, но в его холодных голубых глазах была угроза.

— За что ты ее так ненавидишь? — тихо спросил Найл. — Может, ты и подданный Британской империи, но с женщинами ты ведешь себя как безнравственный чертов громила.

Аманда восхитилась тем, как Найл защищал ее. Найл О'Шогнесси действительно заслуживает внимания.

— Не со всеми женщинами, — произнес Хуго растягивая слова. — Только с безмозглыми сучками.

Аманда приготовилась к атаке, но в этот момент Мэтти наклонился к ней и прошептал:

— Скажи, зачем ты пытаешься переспать с Найлом?

Она уже открыла было рот, чтобы дать выход гневу, но в этот момент услышала, как Найл тихо сказал:

— Что Тэш Френч такое сделала, чтобы вызвать в тебе эту ненависть?

Аманда в шоке закрыла рот и посмотрела на Тэш. Та сидела между Беном и Маркусом, которые вели непонятный разговор о каком-то марокканце, который срезал у Паскаля траву.

Аманда была в изумлении. Почему Хуго так завелся из-за Тэш? Конечно, он злился на нее из-за какого-то там коня, но это было на прошлой неделе. Аманда уже забыла об этом. Честно говоря, она почти не замечала Тэш весь отдых, а сейчас Хуго и Найл ссорились из-за нее. Это нелепо.

— Ну что молчишь? — нетерпеливо спросил Мэтти. — Найлу меньше всего нужно, чтобы ты каждый раз, как он проходит мимо, скидывала свои фирменные джинсы.

— Заткнись! — заорала Аманда, бросив вилку в тарелку.

Все за столом замолчали и посмотрели на нее.

— Простите, мне нужно выйти.

Аманда с убийственным видом встала и яростно проскользнула мимо Мэтти.

— София рассказала мне, что Ол снимает квартиру вместе с одним из сыновей Харкорта. — Бен подмигнул Маркусу и повернулся к Касс.

— Да, очень милый молодой человек и такой привлекательный, — пролепетала Касс, промокнув слезящиеся глаза. — Учился в Шербурне. Сейчас работает в Сити. Вы с ним познакомитесь, когда они приедут на вечеринку.

— А как его звать? — спросил Хуго со ртом, забитым красной кефалью.

— Джинджер, — просияла Касс. — У него совершенно потрясающие рыжие волосы.

— Кажется, старушка влюблена в него, — тихо сказала Салли Бену и хихикнула.

— У них ничего не получится, — прошептал в ответ. — Джинджер Харкорт стопроцентный гомосексуалист.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил Хуго Найл.

— Ах, это.

Хуго через стол улыбнулся Салли и начал медленно жевать лист винограда.

— Я жду.

Хуго все еще не смотрел на него.

— Пусть это останется нашей тайной. Хорошо? Если тебя эта девушка совсем не интересует, тебе это незачем знать, не так ли? Салли, скажи мне, женщины всегда так реагируют на твоего мужа, или наоборот, это у мужчин всегда такая реакция на Аманду?

Не слушая Салли, которая отвечала Хуго что-то резкое, Найл смотрел, как Аманда возвращалась к столу: блестящие светлые волосы собраны у самого затылка, губы накрашены кроваво-красной помадой. Она была хрупкой и в то же время такой сексуальной. Скользнув обратно на свое место, Аманда посмотрела на Тэш с нескрываемым отвращением.

Найл проследил за ее взглядом. Что же в этой высокой, очень застенчивой девушке, боящейся собственной тени, было такого, что люди ее так ненавидели?

— Так ты интересуешься Тэш? — прошептала Аманда ему на ухо.

От тепла ее дыхания по спине у Найла побежали мурашки. Он покачал головой, не в силах сказать ни слова. Просто удивительно, как эта женщина на него действует.

— Тогда почему ты так смотришь на нее?

И снова то же тепло. Найл почувствовал, как его плечи дернулись назад. Он задрожал всем телом.

— Когда Хуго уснет, я приду в твою комнату, — быстро пробормотала Аманда и отвернулась к Бену. — А что доктор сказал о твоей лодыжке?

И весь оставшийся вечер она не обращала на Найла внимания.

Этой ночью София не так сильно злилась на Бена за то, что он размахивал своей загипсованной ногой. Завтра они с Касс поедут в Париж, и она поспит несколько ночей нормально. София задумалась: куда пойти сначала в поисках платья — в «Ив Сен-Лоран» или в «Шанель»?

Касс слушала, как храпит Майкл, и жалела, что у них так мало денег. Если бы Майкл мог не моргнув глазом отвести толпу из тринадцати человек в ресторан, как это сделал Паскаль. И, положа руку на сердце, Паскаль был очень привлекателен, настоящий француз. В Майкле, лысом, крепком и очень английском, не было очарования. К тому же усадьба у Паскаля оказалась такой огромной и величественной, в ней намного больше романтики и истории, чем в Олд Ректори. У Касс возникло ужасное ощущение, что и в этот раз Александра одержала верх.

Положив голову на грудь спящего Паскаля, Александра задумалась, как помочь Мэтти. Каждый раз, когда она предлагала сыну деньги, он вскакивал в седло своих высоких моральных принципов. Ей нужно придумать что-то другое. Как сделать так, чтобы он ничего не заметил?

Мэтти вдыхал успокаивающий запах Салли и размышлял, правильно ли он все сделал. Одно дело — присматривать за Найлом для его же пользы, и совсем другое — намеренно разрушать его планы.

Чувствуя себя персонажем пьесы абсурда, Аманда в отчаянии дергалась всю ночь. В первый раз, когда она пыталась встать, чтобы ускользнуть к Найлу, проснулся Хуго, |и она притворилась, что идет в туалет. Он долго не засыпал, все почему-то ругал Маркуса Хэннесси и в конце концов все же уснул на полуслове.

— Захвати там заодно презерватив, — сонным голосом вдруг сказал он.

Аманда замерла от страха, решив, что Хуго разгадал ее планы. Потом поняла, что он просто проснулся и теперь хочет ее.

— Я ищу болеутоляющее. Кажется, у меня месячные, — проворчала она. — Хуго, у меня нет настроения.

— А у меня есть. А месячные у тебя были десять дней назад.

Аманда не хотела ссориться; это испортит ей настроение, и она не сможет поймать кайф.

Занятие любовью не доставило ей удовольствия. Она просто закрыла глаза и представила себе Найла.

А Хуго с удивлением обнаружил, что представляет себе Тэш. Ему стало интересно, девственница ли она. Уж он бы заставил эту чертову дуру кричать от боли.

— Хуго, ты делаешь мне больно!

— Прости.

В другое время Аманда просто бы скинула его и устроила скандал, но ей так хотелось пойти к Найлу, что она терпела, пока Хуго не кончил, что, к счастью, произошло быстро. Сегодня он был таким странным, и это пугало ее.

Как только он кончил, Аманда встала и пошла в душ.

Когда она вернулась, он уже спал. Аманда немного постояла в темноте, прислушиваясь к дыханию любовника. Оно было глубоким и ровным. Хуго растянулся на кровати, скинув простыню. Аманда посмотрела на его длинное, мускулистое, загорелое тело и внезапно почувствовала неуместное возбуждение. Она должна дойти до Найла, прежде чем передумает. Хуго был просто испорченным бабником, а Найл станет настоящим мужчиной, после того как она с ним поработает. Но сначала нужно заманить его в ловушку.

Она завернулась в белый шелковый халат и бесшумно выскользнула из комнаты.

Но уже спустя десять минут Аманда снова лежала в постели рядом с Хуго, бодрствующая и разъяренная.

Найл был мертв для окружающего мира. Он просто прошептал:

— Лисетт, я знал, что ты вернешься.

Затем отвернулся и снова уснул. И чем больше она его трясла, тем меньше он обращал внимания. И что еще хуже, когда она кралась обратно в комнату, кто-то совершенно точно наблюдал из темноты.

Аманда схватила подушку и в отчаянии кинула ее через всю комнату. Хуго не пошевелился.

— Хуго… Хуго!

— Х-м-м-м.

— Проснись!

— Отвали.

Аманда швырнула и вторую подушку.

— Если хочешь выкинуть и матрас, тебе придется подождать до утра, — сказал Хуго и сразу же уснул.

Этой же ночью Тэш все время просыпалась от боли в мышцах. Постепенно боль утихала, и ее измученное тело снова проваливалось в бездонную бездну беспокойного сна.

И снова ей снился все тот же кошмар.

Тэш в саду родительского дома. Она бежит навстречу своему коню Сэмиону, чтобы спасти его. Вот она видит, как Сэмиона выводят во двор, его поступь тяжелая от боли. Песочного цвета «лэнд ровер», принадлежащий Джеку Фотерингему, припаркован у сеновала. Крик отчаяния застрял и горле Тэш, как будто туда вонзился гигантский крючок, и ноги почти подогнулись под ней.

Она столкнулась с тем, чего смертельно боялась.

Джек Фотерингем был ветеринаром. Он пришел, чтобы усыпить Сэмиона. Значит, отец не лгал. Теперь в любую минуту пуля пронзит красивую гнедую голову Сэмиона, и он упадет на землю тяжело, как свинец. А затем его больше просто не будет. Ее благородный, бесстрашный, гнедой мин, умрет, не оставив ничего после себя, только тяжелую, неподвижную оболочку.

Тэш должна их остановить, ей нужно бежать быстрее, нужно добраться до них немедленно. Она не могла кричать, она даже не могла нормально дышать. Ее глаза ничего не видели от слез. Она понеслась по мокрой от дождя поляне,  и ее сердце металось между горлом и желудком. Она уже почти на месте. Возможно, она успеет спасти Сэмиона.

По внезапно Тэш поняла, что падает, чувствуя, как ударом о землю выбило весь воздух из легких.

У нее во рту были мокрая трава и земля. Она попыталась подняться, но подвернула лодыжку. Мучительная, обжигающая боль пронзила ее и пошла вверх по ноге, Тэш до крови закусила губу.

Сэмион умрет, если она не дойдет до него. Она должна дойти, просто обязана. Она поднялась, но не могла сконцентрироваться. Сад вокруг расплывался зелеными пятнами. Предметы начали вращаться. Тэш попыталась моргнуть, но земля уже снова приближалась.

Раздался единственный, беспощадный выстрел, сотрясший капли дождя, отразившийся от каждого дерева, расщепивший воздух, как топор полено. И хотя целились не в нее, Тэш почувствовала, как пуля вошла в ее грудь с леденящей точностью.

И прежде чем ее голова ударилась о грязный ковер травы, Тэш вдруг на секунду увидела предмет, из-за которого она упала, — торчащий из земли под тупым углом белый металлический крюк для крокета, забытый здесь с прошлого лета.

В комнате было темно и тихо. Неужели это все ей приснилось? Так или иначе, в глубине души Тэш понимала, что все произошло не совсем так, как в кошмаре.

Найл крепко проспал десять глубоких часов подряд. На следующее утро он был уверен, что ему снилась Лисетт, которая его пыталась разбудить, но он от усталости не мог проснуться. Хотя он никогда четко не помнил своих снов. Да к тому же в последнее время по настоянию Мэтти принимал снотворное.

Глава двадцать первая

На следующее утро София и Касс отправились в Париж.

Александра помахала им рукой, а затем медленно вернулась в величественный, осыпающийся дом, чтобы убрать остатки завтрака.

В доме царила удивительная тишина. На секунду она остановилась в дверном проеме узкого коридора, который пел из холла на кухню. Но был слышен только шум стиральной машины.

Александра вздохнула и посмотрела на заваленный стол.

София забыла один из своих списков, на нем была огромная капля меда. Александра сняла ее, облизала палец и прочитала: пожиратели огня, заклинатели змей, предсказатели судьбы и бродячие музыканты (последнее подчеркнуто три раза). Не читая дальше, она выбросила список и с грустью подумала, что за всеми этими стремлениями организовать самую восхитительную и запоминающуюся вечеринку позабыли о виновнике торжества, Эдди.

Александра вспомнила своего младшего брата. Он был способным, но трудным ребенком, которого задирали в школе. Затем стал подростком и наконец взрослым человеком с весьма сомнительной репутацией: Эдди носил розовые шифоновые рубашки и сходил с ума по Джо Ортону. Их мать, женщина весьма странная, просто боготворила сына. Александра тоже любила брата и всячески его защищала. Даже в Касс, которая страшно любила всех осуждать, Эдди возбудил странную сестринскую привязанность, но этого было недостаточно, чтобы уравновесить неодобрение остального семейства Бакингемов, которые изгнали его с суровым осуждением из своего закрытого клуба, посчитав, что Эдди их опозорил.

Сейчас он стал старше, мудрее, терпимее, и, возможно, нее наладится. Александра знала, что его приезд был жизненно важен. И меньше всего ей хотелось приветствовать брата под фанфары средневековых труб. Но Александра с грустью напомнила себе, что сама предложила Софии полностью взять на себя организацию вечеринки.

Изначально она планировала собрать маленький, тесный круг близких друзей и членов семьи. Сейчас, казалось, половина праздной и благоденствующей Европы была приглашена наблюдать за интерлюдией, сидя на помостах (диване в неустойчивой галерее). Александра считала это немного нелепым, особенно учитывая, что усадьба после пожара в восемнадцатом веке была почти полностью перестроена и сохранила очень мало от своего средневекового наследия.

Письма с согласием приехать приходили из Франции и Англии, из Италии и Швейцарии, из Германии и Испании и даже из Майами и с Мартиники. Многих гостей Александра совершенно не знала, и у нее возникло ужасное предчувствие, что Эдди будет совершенно подавлен, приехав в гости к сестре и обнаружив, что его приветствует куча пьяных людей, которых он раньше никогда не встречал. Не говоря уже о пожирателях огня, музыкантах, играющих на лютнях, и певцах, распевающих мадригалы.

Она провела так много времени, планируя и организовывая этот отдых, чуть ли не выкручивая руки членам семьи, чтобы те приехали. А сейчас чувствовала себя такой одинокой и заброшенной.

В длинной галерее Майкл почесал свой угловатый подбородок и нашел самый подходящий для роли стола предмет, накрытый простыней. Усевшись, он вытащил ручку из кармана своей охотничьей куртки и, решительно скинув большим пальцем колпачок, бегло осмотрел предполагаемый фронт работ.

Ему поручили подготовить старый амбар и пыльную длинную галерею для вечеринки. Майкл пришел в восторг: здесь есть, где развернуть свои организаторские способности.

Он почти сразу принялся за работу, потребовав, чтобы Паскаль и Жан нашли ему помощников в деревне, пока он составит план. Но они ушли рано утром, пробормотав что-то об урожае, и до сих пор все еще не вернулись. Так что Майклу пока пришлось довольствоваться составлением плана.

Честно говоря, он совершенно не разбирался в перепланировках или реконструкциях. Максимум, что ему приходилось делать, — это ровно подвесить старую покосившуюся полку или починить водосточный желоб в Олд Ректор, но был уверен, что навести порядок в полуразрушенном здании, подвести там электричество и укрепить лестничную клетку не составит труда. С длинной галереей все обстоит еще проще — здесь просто нужна тщательная уборка.

Он снова зажег трубку и нарисовал примерный план комнаты на миллиметровке. Балкон для менестрелей здесь, и зрители здесь, тогда останется много места для средневековых забав в конце помещения. Возможно, кегли и метание колец? Интересно, во времена Елизаветы они играли и крикет под крышей? Скорее всего да. В этом случае, если он чуть сместит зрителей вперед, появится место для нормальной игры вот здесь.

— Тэш, надеюсь, ты не будешь рисовать мне мешки под глазами? — Салли старалась удержать яростно сопротивляющуюся Тор.

— У тебя нет мешков под глазами, — ответила ей Тэш, но тут же застонала, увидев, что нарисовала Тор с тремя ногами. — Томат, можешь повернуть голову чуть влево? Спасибо.

— Еще долго? — заныл Том.

Большую часть утра Тэш провела за наброском семейного портрета брата. Дело продвигалось медленно, так как у нее ныло все тело. Около десяти к ним присоединился Найл с книгой Сартра, сейчас он прочитал уже почти два с половиной сантиметра текста, поскольку постоянно отпускался и глядел на Тэш прищуренными глазами.

— Осталось недолго, Том, я обещаю.

Тэш усилила тени под подбородком мальчика. Теперь получилось что-то вроде бородки. Если бы только она могла сосредоточиться. Тэш снова помассировала плечи. Они нестерпимо болели.

— Ты закончила? — с надеждой в голосе воскликнул Том.

— Еще пять минут.

Тэш улыбнулась, извиняясь.

— Тэш, а ты потом поиграешь со мной в убийство в сарае?

— Не могу. — Она оторвалась от картины и посмотрела на лицо Салли. Глаза у нее определенно получились, а вот нос был слишком длинным. — Через минуту я пойду скакать верхом.

— А можно мне с тобой?

Глаза Тома засветились.

— Не сегодня, Томат, — назидательным тоном произнес Мэтти, который не хотел, чтобы у сына формулировались дорогостоящие пристрастия.

У Мэтти было плохое настроение, так как Салли подстригала ему волосы сегодня утром, слушая одновременно, как в соседней комнате ссорятся Хуго и Аманда. В результате он выглядел теперь как бродяга. И то, что Тэш нарисовала на картине несколько несуществующих прядей, его не успокоило.

— Кажется, у тебя слишком болят мышцы, чтобы скакать, Тэш. — Салли заботливо посмотрела на Тэш.

— Так и есть. — Найл оторвался от книги и пристально посмотрел на художницу, его темная тощая бородка и грязные волосы придавали ему зловещий вид. — Почему бы тебе сегодня не отдохнуть?

В присутствии Найла Тэш чувствовала себя неловко. Она знала, что он был другом Мэтти, но его глубокая депрессия невольно угнетала окружающих. И еще он почему-то проявлял повышенный интерес к успехам Сноба. Тэш не забыла, как он весьма самоуверенно отчитал ее за отсутствие шлема.

— Со мной все в порядке, — заверила она, чувствуя себя беспокойно и нарисовав Салли ноздри такого же размера, как у Вельзевула. Она совершенно не могла смотреть в глаза Найлу. Он был таким странным, и Тэш его почему-то боялась.

— Мне так не кажется, — проворчал Найл в свою книгу.

— Том, если хочешь, могу вечером поводить тебя по загону на Бучоне, — предложила Тэш, намеренно игнорируя комментарий Найла.

— Отлично! А потом поиграем в убийство в сарае?

— Ладно, если твой дядя Майкл не будет в это время измерять там все своей рулеткой. — Тэш мрачно подумала, что к этому моменту она, скорее всего, и так уже будет мертва, так что Тому некого будет убивать.

— Это просто великолепно, — в восторге присвистнул Найл, подойдя к портрету. — Ты так верно передала Мэтти.

Он внимательно смотрел на картину. Тэш инстинктивно отодвинулась от него. Определенно было что-то маниакальное в блеске его опустошенных, проницательных карих глаз.

— Это всего лишь черновой набросок, — пробормотала она, пытаясь понять, не пытается ли Найл таким образом загладить свое грубое поведение. — Нужно еще над ним поколдовать.

Это звучало ужасно, как будто она собиралась танцевать вокруг портрета в ритуальном магическом танце.

— Когда нужно будет снова позировать? — спросила Салли, вставая и отпуская Тор, которая предпочла побыстрее удрать от матери на своих крепких ножках.

— Не так скоро, к тому же теперь вы нужны мне по отдельности. — Тэш попыталась встать и поняла, что не может. Ее ноги полностью задеревенели. — Э… София обещала привезти хорошие краски из Парижа. До тех пор я не могу ничего сделать.

Она предприняла еще одну безуспешную попытку подняться, но почувствовала страшную боль в шее.

— Тэш, что с тобой? — обеспокоено спросил Мэтти, наблюдая, как сестра сгорбилась над своим планшетом, словно Квазимодо после серии акробатических упражнений.

— Э, спасибо, все нормально. Идите обедайте, я просто приберу свои принадлежности и присоединюсь к вам через минуту.

Теперь к боли в шее присоединился спазм в икре левой ноги.

— Знаешь что. Давай я сделаю тебе массаж, — ласково предложил Найл. — Это в один миг поставит тебя на ноги.

«Только не это! — подумала Тэш. — Нет, нет и еще раз нет!»

Больше всего в жизни она ненавидела массаж. И при мысли о том, что пальцы знаменитого человека будут массировать ее задеревенелые плечи, она поежилась.

— Не нужен мне никакой массаж! — взвизгнула она, умудрившись дотянуться до коленей с сильным скрипом натруженных мышц. — Я вот только минутку отдохну и встану.

— Не будь глупой, — заспорила Салли. — Найл — лучший массажист в мире. Твои друзья обзавидуются. Сеанс массажа у Найла О'Шогнесси — редкая удача.

Она подмигнула Тэш и вышла из комнаты вслед за Мэтти.

«Боже! — подумала Тэш. — Большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы быть сейчас на моем месте, а я бы с радостью поменялась с ними местами».

Каждая мышца, которая до этого не была напряжена, свернулась в клубок, когда пальцы Найла прикоснулись к ее плечам.

— Боже, ты же вся напряжена! — воскликнул Найл. — Такое чувство, как будто ты готова взорваться в любую минуту.

Тэш не на шутку разнервничалась и не могла унять дрожь. Она боялась этого странного человека. Ей казалось, что Найл в любую минуту может обвить своими длинными пальцами ее шею и задушить ее. Он был таким неуравновешенным. И, кажется, ненавидел все человечество. Вдруг он надумает выместить на ней эту ненависть?

Своими костлявыми большими пальцами он начал водить по небольшому сплетению в основании шеи. Тэш почувствовала, как кожа на ее голове замерзла и неимоверно напряглась.

— Что же этот чертов Хуго заставлял тебя вчера делать? — тихим голосом спросил Найл.

«Он пытается быть добрым», — отметила Тэш. Но из ее рта не раздалось ни звука, а глаза измеряли расстояние до двери.

— Должен признаться, что некоторое время я за вами наблюдал, — продолжал Найл.

Тэш попыталась выдавить: «Неужели?», — но вместо этого у нее получился какой-то гортанный рык.

— Да, наблюдал.

Найл передвинул руки чуть ниже, отогнув футболку. Тэш не могла не почувствовать приятного тепла, разливающегося по шее.

— Ему трудно угодить, этому Хуго Бошомпу, верно?

Он все говорил, пытаясь втянуть и ее в разговор. Но Тэш молчала. Он аккуратно стянул один рукав футболки с ее плеча, и она моментально отпрянула.

— Тише, расслабься, мой ангел. Я не причиню тебе боли.

Найл как будто разговаривал с испуганным забитым  и потным. «Что бы между ними ни произошло, Хуго причинил ей много вреда».

— Ну как, мой ангел, теперь немного лучше?

— Я…

Тэш почувствовала себя довольно странно под сильными, массирующими руками Найла. Ее спина начала непроизвольно расслабляться, а плечи опустились от потрясающего наслаждения. «Нельзя терять контроль над собой. Нужно быть настороже: вдруг этот маньяк набросится на меня?» Но когда руки Найла привели еще один болезненный узел в расслабленное состояние, Тэш не сдержалась и застонала от облегчения. В конце концов, может, он и не был маньяком-женоненавистником.

Девушка схватилась за свою футболку, плохо, что она не позаботилась надеть сегодня лифчик. Ну и ладно. Тэш начинала засыпать, и это ее уже не беспокоило. Казалось, что голова вдруг стала слишком тяжелой для ее плеч, Тэш уронила подбородок на ключицу и удовлетворенно вздохнула.

А ровный и глубокий голос Найла все звучал, пока тепло от его рук распространялось по ее спине, снимая, как горячая ванна, все оставшееся напряжение.

— А теперь расскажи мне, что происходит между тобой и Бошомпом? — настаивал Найл, обеспокоенный ее молчанием.

Но Тэш не слушала. Она думала о Максе и первых неделях в Деррин-роуд, как он сидел рядом с ней, а его теплые руки согревали ее, как старый добрый кардиган; вот его голова у нее на плече, и она чувствует полную уверенность в том, что ее любят.

— Вы с ним были знакомы раньше, не так ли? — все спрашивал Найл.

Тэш громко застонала. Зачем только она отправила ему это душераздирающее письмо и этим поставила точку в их отношениях? Она описала все так, как будто все закончилось. Она так сильно хочет вернуть его. Обернуться и на том самом месте, где сейчас сидит печальный друг Мэтти и гладит ее плечи, увидеть его. Своего родного, неряшливого Макса, с его кривой улыбкой, готового покрыть поцелуями все ее лицо, сказать, что она глупая, но он никогда не переставал любить ее.

— Я спрашиваю, Хуго, случайно, не знает о тебе чего-нибудь плохого?

А вместо этого Макс сейчас читает ее письмо где-нибудь в автобусе, наслаждаясь жизнью, смеясь над ее детским отчаянием и абсолютной наивностью.

— Этот так, Тэш?

Тэш почувствовала, как ее глаза наполнились неизбежными слезами.

В фильмах женщины плачут изящно и в то же время страстно. Почему же она, Тэш, может намочить целую упаковку бумажных полотенец, из ее носа постоянно течет и он становится краснее помидора? Мало того, она при этом еще и икала, и скулила, словно брошенная в одиночестве собака.

Тэш яростно шмыгнула носом и попыталась притвориться, что чихнула. Может, Найл не заметит, если она закроет лицо волосами? Но его руки уже замедлили свои нежные движения и почти остановились.

— Что с тобой?

— Все в порядке! — произнесла Тэш притворно веселым голосом.

Но ее ужасные, непрекращающиеся слезы решили открыть все шлюзы при малейшем признаке сочувствия. Новая волна дрожи сотрясла ее ослабевшие мышцы, а огромная слеза упала с кончика носа.

— А ну-ка, посмотри на меня.

Найл начал ласково гладить ее волосы.

Тэш икнула и шмыгнула носом одновременно, отчего закашлялась.

— Я не могу, — слабо пролепетала она. — Прости меня. Все это так глупо. — Она подавила рыдание. — Честно, я через минуту буду в порядке.

Тэш вытерла нос о футболку и только потом поняла, как это ужасно выглядит со стороны.

— О боже, прости! — выла она.

— Тише, мой ангел. Тебе не за что передо мной извиняться.

Найл повернул Тэш лицом к себе, и теперь ее голова лежала у него на плече, и он продолжал гладить ее, как ребенка.

— За последнюю неделю я так часто плакал, что и другие люди заслужили право на пару всхлипов в моем обществе.

— Но мне так стыдно, — рыдала Тэш.

Еще одна слеза скатилась по ее щеке. Она чувствовала себя полной идиоткой, рыдая, как влюбленный подросток, перед Найлом О'Шогнесси, известным ирландским актером, сердцеедом и по совместительству массажистом.

— Ты очень добр, — со слезами в голосе извинилась она.

— Все в порядке.

Найл стиснул ее плечи, и Тэш подавила огромное желание вырваться и бежать как можно быстрее в свою комнату. Она не могла поверить, что он был так мил. Еще час назад она считала его омерзительным.

— Я уверен, что, если бы мне кто-нибудь тоже сделал нежный массаж, я бы тоже расплакался, — успокаивал ее Найл, рассеянно гладя ее волосы. — Так всегда бывает: все держишь в себе, а затем расслабляешься — и бах, все выходит наружу.

— Но…

Тэш хотелось сказать, что ее проблемы были такими мелкими и несущественными по сравнению с его собственными, но это прозвучало бы ужасно и самовлюбленно. Вместо этого она громко шмыгнула и поняла, что перестала рыдать так же внезапно, как и начала.

— Я уже успокоилась, — пробубнила она, вырываясь из объятий Найла и чувствуя себя неблагодарной. — Спасибо большое за тактичность.

Она повернулась и признательно уставилась на его пуговицу. На рубашке Найла было огромное мокрое пятно. Она надеялась, что не от ее носа.

— Не стоит.

Найл пожал плечами.

— Нам пора идти обедать, — сказала она.

Тэш была безмерно благодарна Найлу за то, что он не спросил о причине ее слез.

— Да, — согласился Найл, но не шелохнулся. «Как странно, — подумал он. — Я утешал ее, словно ребенка. И ни разу не подумал о себе».

Он почти чувствовал себя снова человеком.

Тэш потерла свое мокрое чумазое лицо тыльной стороной ладони и стала икать с чуть меньшей силой, но с мучительной периодичностью. Ей хотелось, чтобы он хоть на минуту оставил ее одну, чтобы она могла высморкаться. Вместо этого Найл придвинулся ближе и еще раз успокаивающе обнял ее за плечи.

— Извини, — снова всхлипнула она, не глядя на него.

— Не надо, — сказал ей Найл. — Как мышцы, лучше?

Тэш кивнула.

— Честно говоря, на твоем месте я бы сегодня не ездил верхом, — посоветовал Найл, пытаясь поймать ее взгляд, что у него не получилось. — Хуго дает тебе слишком большую нагрузку. Отдохни денек, хорошо?

И он вытер огромную слезу с ее загорелой щеки. Тэш слабо улыбнулась и покачала головой.

— Я не могу, — вздохнула она. — Я дала себе зарок.

— Почему? — спросил Найл в последний раз.

И когда Тэш с неохотой открыла рот, чтобы ответить, и комнату заглянула Салли.

— Найл, тебе звонит твой агент.

— Боб? — Найл посмотрел на нее с ужасом.

— Боюсь, что да. Я сказала ему, что тебя здесь нет, но он очень настойчив… — Салли остановилась, увидев Тэш, съежившуюся рядом с Найлом с лицом, мокрым от слез. — … Я ответила, что попробую тебя найти. Хочешь, скажу, что ты вышел?

— Нет. — Найл встал. — Все равно придется с ним рано или поздно поговорить, лучше уж сейчас.

Он в последний раз дружелюбно погладил волосы Тэш.

— Как он вообще узнал, что ты здесь? — Салли вышла вслед за Найлом из комнаты.

— Ты не знаешь Боба. Он может найти песчинку сахара, спрятанную в пустыне.

Тэш немного посидела в одиночестве. Ей было над чем подумать.

Она была уверена, что Найл О'Шогнесси пережил трагедию, причем нечто гораздо худшее, чем уход Лисетт или шипение роли в фильме. Он был таким худым и изможденным, совсем не похожим на смуглого красавчика, чью фотографию ее подруги по колледжу вырывали из журналов и вешали на стены. Найл явно очень страдал. А тут еще она со своей глупой истерикой. Тэш знала, что если кто-то смирился с чем-то вроде неизлечимой болезни (живое воображение Тэш отказывалось забыть о СПИДе), тогда окружающие должны вести себя как можно более обыденно, но вместе с тем заботливо. А она вела себя как эгоистичный ребенок. Ей захотелось вернуть назад последние десять минут и утешить его.

— Тэш, ты идешь обедать? — Салли снова появилась в дверях, на ее хлопчатобумажной рубашке было огромное пятно от детского питания.

— Да, конечно. — Тэш вскочила и поняла, что, в отличие от ног, ее спина и плечи были почти в порядке.

— Вы с Найлом говорили по душам? — словно бы невзначай спросила Салли, когда они шли в кухню.

Она не хотела, чтобы Тэш думала, будто она вмешивается, но заметила в Найле легкое изменение. С агентом он разговаривал совершенно спокойно. Ничего особенного, но ведь…

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответила Тэш, несколько раз повернув шею.

Ничего не болело.

— Он умеет слушать, — прощупывая почву, продолжила Салли. — Знаешь, на съемках фильма «Большая Медведица и звезды» фургон, в котором он жил, называли Фургон Страдания, потому что Найл всегда был готов помочь друзьям советом и каплей-другой ирландского виски.

Тэш нервно улыбнулась и задумалась, зачем Салли ее допрашивает, но она чувствовала себя слишком виноватой перед Найлом за свой срыв, чтобы ответить ей.

Когда они вошли на кухню, Тэш почувствовала отвратительно знакомое ощущение в груди при виде Хуго, расположившегося у плиты и одетого в старые джинсы и черную футболку. Ну почему же ей хочется забыть все приличия и запрыгнуть на него каждый раз, когда она его видит?

Тэш внимательно сосредоточилась на наполнении тарелки салатом, чтобы избежать его насмешливого взгляда.

Найл, вернувшись после телефонного разговора, ковырялся в салате с видом сытого человека. Ему удалось на время успокоить Боба, но, как подчеркнул его полукриминальный, полугениальный агент со своей обычной пробивной туповатостью, Найл не может сидеть и зализывать свои раны вечно только потому, что его гиперсексуальная женушка свалила с каким-то янки.

Но Найл чувствовал, что ему нужно еще немного времени, прежде чем он сможет вернуться в реальный мир. Он представил себе все эти прослушивания, репетиции, интервью, бесконечные вопросы, сплетни, поклонников, членов съемочной группы. Но хуже всего была боязнь отказа — как будто он никому не известный новичок, ирландский мальчик с фермы, который может не потянуть. Его однажды уже уволили за то, что он испортил фильм; кто поручится, что это не повторится? Когда он вернется, его карьера будет под вопросом, и ему кажется, ему нечем будет оправдаться.

Найл прикинул, не вернуться ли ему в Ирландию, чтобы отсидеться там какое-то время. Но там было так много воспоминаний о Лисетт, они таились за каждым углом, готовые выпрыгнуть и сжимать его сердце до тех пор, пока оно не начнет обливаться кровью. По крайней мере, здесь он на нейтральной территории.

Но здесь была Аманда. Найл бросил вилку в миску с салатом и уставился в потолок, не замечая удивленных взглядов окружающих.

Ему казалось, что он не давал Аманде повода для заигрываний; но он не помнил многого из того, что делал в пьяном виде. Вчера ночью, если бы не вмешался Мэтти, Найл наверняка поджидал бы ее, как старшеклассник в публичном доме, мучимый страхом, но одновременно и с надеждой. Найл почти презирал себя.

Весь день Аманда держалась подальше от него. Даже отказалась от обеда, сказав, что у нее болит голова и она останется в постели. Найл знал, что теперь его очередь делать ответный ход.

Глава двадцать вторая

Найл в нерешительности стоял в тихом холле. Через окно он наблюдал, как Хуго и Тэш молча идут через двор. Когда Тэш повернула налево к конюшням, Хуго пошел к ограждению загона и, прислонившись к нему, зажег сигарету.

Найл наблюдал, как Хуго демонстративно помахал спичкой и выбросил ее себе за спину.

«Какой замечательный типаж, — подумал Найл. — Эта дерзкая самоуверенность, полное отсутствие страха. Вот бы сыграть такого персонажа».

Но тут его взгляд упал на собственное отражение в зеркале, и Найл замер от ужаса: на него смотрел тощий старый хиппи.

Ему только тридцать два, но выглядел он на все пятьдесят. Найл с ненавистью почесал свою бороду: из-за нее он напоминал нищего в центральном Парке. Где уж ему сыграть Хуго — какое неподражаемое самомнение! Он сейчас больше подходит на роль бомжа, да и в этой роли может забыть слова. Полный неудачник.

Найл решил подняться наверх и сбрить эту отвратительную козлиную бородку. Тогда и только тогда у него появится достаточно сил, чтобы пойти к Аманде и извиниться за свое поведение.

Когда он толкнул дверь в свою комнату, удушливый призрак знакомого, карамельно-сладкого запаха окружил его. «Фиджи». Духи, которые были у Лисетт. Напоминание о ней было таким острым, что Найл почувствовал, как кровь отлила от его лица, и пульс беспорядочно забился.

Он затаил дыхание.

Она лежала на кровати, ее обнаженное тело божественно изогнулось в зеркале в старой позолоченной раме, висящем на другом конце комнаты. Перед ним была Аманда.

Солнечный свет проникал сквозь жалюзи и падал на ее тело так, что передавал переливающейся коже тигриную раскраску. Свет касался изгиба ее загорелого живота и бугорков шелковистой груди. Ее светлые волосы мерцали как пшеничное поле. Она вся казалась сотканной из золотого света: этакое темно-желтое чувственное воплощение Лисетт.

Салли отнесла спящую Тор в комнату. Сегодня малышка нашкодила на пикнике, накормив одного из спаниелей тремя эклерами и таблеткой от морской болезни, а затем до крови укусив Бена за здоровую ногу. После этого Тор проспала на коленях матери до самого вечера.

Салли отогнула маленькое, разрисованное зайчиками пуховое одеяльце и положила Тор, а затем начала снимать свою грязную одежду. Она вздохнула и поцеловала малышку в голову. К сожалению, Тор иногда была ужасно капризной и абсолютно невоспитанной. Кроме того, она слегка отставала от того уровня развития, который был у Тома в ее возрасте. Мэтти полагал, что это результат излишней материнской опеки. Но Салли считала Тор совершенно очаровательной и забавной и была права. Мэтти, София и Касс могут выражать недовольство сколько им угодно; Салли не обращала на них ни малейшего внимания.

Она вышла из детской и пошла по полутемному коридору, направляясь к лестнице. Салли остановилась у комнаты Найла и постучала: ей хотелось пожаловаться на Мэтти. Но ответа не было. Она просунула голову, вдруг Найл там? Но хозяина не было.

В комнате было душно, жалюзи до сих пор опущены. Салли подошла, чтобы поднять их, а затем открыть окно. Она почувствовала, как приветливый свежий ветерок наполнил ее ноздри.

Салли уже повернулась, чтобы выйти из комнаты, но тут заметила огромное бледное пятно на стене. Оглянувшись, она увидела старое, пожелтевшее зеркало в пятнах ржавчины, прислоненное под опасным углом к крану раковины. Она подняла зеркало, чтобы повесить его на место. В эмалированной раковине было полно щетины. Слава богу, Найл наконец-то сбрил эту ужасную козлиную бородку. Он определенно идет на поправку. Салли улыбнулась себе и, встав на постанывающий стул, нашла на стене крючок.

В трясущемся отражении перед ней что-то блестело и привлекало взгляд. Это нечто лежало в центре неприбранной кровати за ее плечом. Когда она закрепила зеркало на крючке, блестящий объект исчез из поля зрения.

Зная, что вмешивается не в свое дело, но не в силах остановиться, Салли подошла к кровати и посмотрела.

Там, наполовину скрытое халатом Найла, лежало огромное опаловое кольцо в серебряной оправе. Камень был размером почти с яйцо перепелки. Без сомнения, кольцо принадлежало Аманде.

Глава двадцать третья

В этот вечер, воспользовавшись тем, что их супруги были далеко, Бен и Майкл позволили себе безбожно напиться. Паскаль, считавший, что ему необходимо выполнять свой долг хозяина, тоже к ним присоединился. И даже Хуго, прославившийся тем, что оставался абсолютно трезвым, когда все, кто с ним пил, уже валились с ног, начал исполнять последние хиты своим фальшивым низким голосом, очень неразборчиво выговаривая слова.

Тэш пыталась разлюбить его за это, но не могла не признать, что, когда он подключил Салли и Александру в качестве музыкального сопровождения, а Паскаль и Бен стали выстукивать на бутылках ритм, он выглядел очень забавно и необычайно сексуально.

После обеда все собрались в китайской гостиной и развалились на диванах, чтобы посмотреть на представление. Одна только Аманда не смеялась. Она сидела в углу и держала в руках нетронутый стакан с коньяком, со злобой наблюдая за Хуго и его музыкальной группой.

— Давай, Найл, — начал упрашивать Хуго, перестав петь, чтобы наполнить бокал. — Давай споем дуэтом.

Найл отрицательно покачал головой.

— Ты не представляешь, какой у меня ужасный голос, Хуго. Когда я пою, все кошки в округе выгибают спины.

Александра уже села за пианино и взяла длинный, отдавшийся эхом аккорд. Бен и Паскаль потихоньку начали хихикать, а Майкл фыркнул во сне.

Но когда Хуго и Найл наконец запели, все в комнате замолчали. Они хоть и не слишком мелодично, но зато от души исполняли знаменитую песню Эрика Клэптона «Великолепный вечер».

— Круто! — простонал Маркус и скорчил рожу.

Паскаль шикнул на него, сентиментальная улыбка играла на лице хозяина, его глаза увлажнились от радости.

Аманда поймала взгляд Найла, и он в ответ подмигнул. Хуго, думая, что она смотрит на него, скорчил что-то вроде улыбки вожделения. И хотя в этот момент Аманда находила его отталкивающим, но неожиданное внимание ей польстило. «Говорят, что из женатых мужчин получаются лучшие любовники, — весело подумала она про Найла. — А он ведь целых семь лет хранил жене верность».

Аманда резко напряглась, почувствовав, что внезапно Найл начал петь для одного человека. И это была не она.

Тэш покраснела от смущения, когда Найл опустился рядом на подлокотник красного шелкового дивана и взял ее за руку. Неужели он не понимает, как унижает ее своей идиотской жалостью и добротой? В трезвом виде Найл никогда бы этого не сделал, но от этого удивление зрителей не уменьшилось.

Внезапно голос Хуго смолк. Он выглядел раздраженным и неуверенным. Салли с трудом спрятала улыбку, увидев реакцию Аманды, но ее улыбка увяла, когда она заметила Мэтти, зловеще уставившегося на Найла.

Найл, не смутившись, продолжал петь. Он широко улыбнулся Тэш, слегка ей подмигнув.

Хуго колебался в нерешительности. Затем он, кажется, неожиданно принял решение. Отодвинув Маркуса прямо на рычащего спаниеля, он уселся по другую сторону от Тэш.

Девушка была в ужасе, она просто не знала, куда деть глаза. Тэш вдруг почувствовала, как рука Хуго, теплая, сильная и такая желанная, обняла ее за плечи.

Наконец песня закончилась. Хуго, пьяный и полностью потерявший над собой контроль, наклонился и поцеловал ее в щеку. Взволнованная, Тэш отвернулась и почувствовала, как его теплые влажные губы почти укусили ее ухо. Он немедленно вскочил на ноги, чтобы налить себе еще стакан, по пути одарив Александру долгим, отнюдь не мимолетным поцелуем.

Найл сидел напротив и наблюдал за Тэш своими суженными, убийственно черными глазами. Ей захотелось убежать, когда он наклонился и тоже поцеловал ее, намного легче и нежнее, в лоб.

— Прости, мой ангел. — Он внезапно поймал Тэш за подбородок так, что ей пришлось снова посмотреть в эти широкие, бездонные зрачки. — Прости.

Затем Найл развернулся, сгорбившись вышел из комнаты и отправился наверх. Когда он проходил мимо Аманды, он приподнял брови и послал ей воздушный поцелуй, но никто, кроме нее, этого не заметил.

Поздно вечером, лежа в кровати, усталая и смущенная, Тэш прислушивалась к звукам веселья, все еще разливающимся по пыльному дому. Ей хотелось спать, но каждый раз, когда восхитительное темное болото черноты начинало затягивать девушку, воспоминание о пережитом сегодня пронзало Тэш, и сердце начинало бешено колотиться.

Тэш зарылась в подушку и попыталась думать о Максе. Но он постепенно становился воспоминанием, выцветшим и потертым, как старая фотография, которую вытаскивали из бумажника так часто, что лицо на ней начало стираться. Вместо этого она представляла себе презрительные голубые глаза Хуго и, что особенно ее беспокоило, широкий изогнутый рот Найла.

Тэш решила встать и достать фотографию Макса, но внезапно уснула.

Ей снилось, что она едет на заднем сиденье огромного мотоцикла, несущегося по автостраде с невероятной скоростью. А кто вел мотоцикл? Она не могла ответить, так как вцепилась в кожаную куртку сидящего перед ней человека, спасая свою жизнь. Ее пальцы леденели от свистящего ветра. Она уже их почти не чувствовала. Скоро она их разожмет и упадет на бетон дороги.

Но вот мотоцикл внезапно затормозил, и она от резкой остановки вылетела с сиденья и приземлилась на огромную, неприбранную постель, стоявшую прямо посреди съемочной площадки.

Тэш в панике оглянулась. Люди в наушниках и с папками крались за камерами, подавая друг другу сигналы руками. Все замолчали, и на нее навели камеру с красным мерцающим огоньком.

— Простите, я сейчас уйду.

Тэш начала вылезать из кровати.

— СТОП! — заорал режиссер, приблизив мегафон к ее уху. — Послушай, детка, ты портишь нам сцену. Не забывай, что звезда здесь не ты, а твой партнер. Просто лежи и помни о своих репликах, хорошо? — И он злобно ей улыбнулся сквозь металлический конус. — МОТОР!

Тэш в ужасе смотрела, как мотоциклист поднимает мерное стекло и снимает шлем.

Перед ней стоял Найл О'Шогнесси. Его взъерошенные волосы выглядели очень сексуально, а лицо было беспристрастно. Он вздохнул с видом мученика и, скинув свою кожаную куртку и ботинки, забрался в постель. Он посмотрел на Тэш без интереса, как будто не знал ее. Он был явно разочарован, но начал устало раздеваться.

— Женщины все время в меня влюбляются, — спокойно сказал он. — Это меня бесит, но приходится с этим мириться. Такова жизнь.

Он расстегнул верхнюю пуговку на рубашке, а затем стянул ее через голову. У знаменитого актера было восхитительное тело. Тэш смотрела на него как зачарованная.

— Ну что, приступим? — спросил Найл утомленным голосом.

Тэш поняла, что не может говорить. Помощник режиссера яростно ей махал рукой.

— Ну же! Я не собираюсь торчать здесь целый день. — Найл еще раз безразлично посмотрел на нее. — Все так сильно постарались, чтобы дать тебе эту возможность. Между прочим, у нас у всех есть более интересные занятия. Так давай, скажи, что ты хочешь?

В этот момент Тэш обрела дар речи.

— Ничего! — заорала она. — Я ничего не хочу! Я не хочу твоей жалости… уходи прочь! Не приближайся ко мне просто из-за жалости. Это унизительно и жестоко. Как ты можешь… ты… ты… уходи… просто… уходи!

— Тише, мой ангел. Это был просто сон. — Голос, казалось, звучал издалека. Из другого мира. — Успокойся.

Тэш в панике подняла голову, внезапно проснувшись. В комнате было очень темно. На кровати рядом с ней кто-то сидел, и этот кто-то гладил ее руку. Она закричала.

— Тише, успокойся, мой ангел. Ты же не хочешь перебудить весь дом?

Этот мелодичный ирландский голос нельзя было ни с кем спутать. Тэш резко села и столкнулась лбом с Найлом.

— Ой, прости.

Она упала обратно на подушку, сердце колотилось где-то в желудке.

Найл О'Шогнесси действительно был в ее спальне.

— Так скажи мне, что тебе снилось, мой ангел? — мягко спросил он из темноты.

— Я… я не могу вспомнить.

Она чувствовала его теплую руку на своей. Вспомнив недавний сон, Тэш покраснела. Как хорошо, что в комнате темно.

— К-к-как ты здесь оказался? — Ее голос дрожал.

— Я не мог уснуть, — тихо ответил Найл. Он, казалось, был в странно приподнятом настроении. — Решил прогуляться по дому и услышал твой крик.

Тэш беспокойно кашлянула, чтобы нарушить глубокую тишину, которая повисла в воздухе, как старая бархатная портьера.

— Спасибо, что разбудил меня. Теперь все в порядке.

Ей страшно хотелось, чтобы он ушел.

— Уверена?

Найл не шевелился. Он чувствовал себя странно живым и не сонным, как будто заряженным электрическим зарядом, которому нужно разрядиться. В этой темной исповедальне у него возникло непреодолимое желание все рассказать, искупить свою вину.

Тэш занервничала. Почему он не уходит? Внезапно она усомнилась в реальности происходящего и сильно ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не сон. Но ничего не почувствовала.

— Ай! — вскрикнул Найл возмущенно.

— О боже, прости, — тихо сказала Тэш.

— Да ничего. — Найл потер ягодицу и решил, что, пожалуй, Тэш Френч не самый походящий человек для подобных откровений. — Я бы тоже ущипнул незнакомца, появившегося среди ночи у меня на кровати.

Он встал,  но явно не собирался уходить.

Тэш поежилась под простыней и решила притвориться спящей. А вдруг он все-таки маньяк и хочет ее убить? Она попыталась глубоко и ровно дышать. Ей почему-то казалось, что Найл не станет убивать спящую девушку.

Найл некоторое время вслушивался в мягкое безмятежное дыхание Тэш. Он почувствовал нежность, словно перед ним был беспомощный щенок или младшая сестренка. Тэш была самым безобидным человеком в доме. Он почувствовал, как жалость к самому себе свернулась комочком в его животе, и стыд за то, что они вытворяли с Амандой, пронзил его грудь.

Найл бесцельно подошел к окну, споткнувшись по пути о стул, и слегка приоткрыл жалюзи.

— Что же я делаю со своей жизнью? — печально вздохнул он, зажигая одну из сигарет хозяйки.

Тэш мучительно размышляла, какого черта этот человек околачивается в ее комнате. Она уже полностью проснулась и засомневалась в психической стабильности Найла: посреди ночи крадется по коридорам, заходит в чужие комнаты, ворует сигареты, мешает людям спать, — типичный маньяк. Ну, ничего, она за себя постоит. Она слишком молода, чтобы умирать.

Мысли бешено кружились в голове у Найла. Ему хотелось, чтобы Тэш проснулась и он смог бы рассказать ей о Лисетт. Он так нуждался в собеседнице. Мэтти был слишком добродетельным, чтобы его понять, и слишком беспокоился за друга. Салли будет просто соглашаться со всем, что бы он ни сказал, из желания сделать ему приятное. Аманда тоже не подходит: не нужно быть психологом, чтобы догадаться, что она просто взорвется, если Найл начнет твердить о своей любви к жене.

Тэш задержала дыхание, когда услышала вопрос Найла.

— Ты спишь? Пожалуйста, проснись…Тэш!

Крепко сжав Флампса, симпатичного плюшевого барсука, единственное свое оружие против маньяка, чувствуя себя ужасно виновато, она промолчала.

Казалось, Найл целую вечность шел через комнату. Он дважды пробормотал «черт» — когда его нога запуталась и брошенной одежде, и когда по ошибке открыл дверцу гардероба. Когда Найл наконец вышел в коридор, Тэш облегченно вздохнула и сразу же пожалела, что притворилась спящей.

Мучимая угрызениями совести, она скинула Флампса на пол.

Затем Тэш зарылась головой в подушку и вознаградила себя изысканным сном, в котором Хуго и Найл дрались из-за нее на средневековом банкете. Она медленно пила из высокого бокала шампанское и была одета в черный бархат. Нет, это не бархат. Она прислонилась к мраморной колонне, на ней красовалось ярко-алое шелковое платье, плотно облегавшее каждый изгиб ее удивительно стройного и гибкого тела.

Найл кричал, что любит Тэш больше жизни и ради нее пройдет босиком всю пустыню Гоби. Хуго вопил, что ради нее переплывет Атлантический океан в девятибалльный шторм со свинцовым грузом в трусах. Репортер из «Дейли мейл» записывал все это в блокнот на спирали, а в углу комнаты восседала взбешенная София (на удивление уродливая в своем сером нейлоновом комбинезоне). Огромный вышибала у парадного входа не пропустил Макса.

— Но я пришел сказать Тэш Френч, что люблю ее больше всех! Я ради нее возьму сотню крученых один за другим! — кричал он.

Глава двадцать четвертая

Александра сидела за столом в ожидании, когда закипит чайник, и раздумывала над проблемой старшего сына. Еемилый, самоуверенный Мэтти принимает все слишком близко к сердцу. Она так и не преуспела в своих попытках помочь ему. Александра уставилась на беленные известью стены в поисках вдохновения.

И тут ее озарила гениальная идея. Теперь она совершенно точно знала, как помочь Мэтти. Но как же это осуществить? Придется постараться, чтобы все это организовать, но трудности никогда ее не останавливали. Александра была прирожденная авантюристка.

Она в восторге вскочила и отправилась искать телефонную книгу, оставив чайник яростно свистеть на конфорке у нее за спиной.

Майкл обнаружил надрывающийся в одиночестве чайник десять минут спустя. Воды в нем осталось только на донышке. Майкл взял с крючка над раковиной последнюю чашку и отправился на поиски заварки. Но он не преуспел в своих поисках, сдался и выпил стакан апельсинового сока.

В следующую минуту с ним чуть не случился сердечный приступ: какая-то старуха с лицом, напоминающим нечищеную замшу, и с полной корзиной пятнистых яиц внезапно появилась у него за спиной.

К счастью, в этот момент на кухню ввалился сонный Паскаль в полосатом халате. Он улыбнулся Майклу, затем заметил женщину, которая, засучив рукава, толстыми корявыми пальцами усердно скребла засохшую кастрюлю.

— Bonjour, Valerie! Са va?[26] — воскликнул Паскаль и, к немалому удивлению Майкла, запечатлел два слюнявых поцелуя на щеках старухи, которая сразу вся засветилась, как свинья, получившая трюфель.

Они начали болтать по-французски. Майкл, который гордился своими познаниями в области иностранных языков, не понял ни слова.

— Э… прости, что прерываю ваш оживленный диалог, Паскаль, но мне интересно, каковы мои шансы найти сегодня этих чертовых рабочих? — вмешался Майкл.

Удивительно невоспитанно — не обращать на него никакого внимания. В конце концов, он же гость — хотя меньше всего ему хотелось быть представленным этой старой карге.

— Э? — Паскаль не настолько проснулся, чтобы понять такое сложное английское предложение.

— Люди для работы в амбаре, — произнес Майкл медленно и отчетливо.

Пожалуй, этому французу следовало бы заняться иностранными языками.

— Ах да. — Перспектива явно не вдохновляла Паскаля. — Сейчас поговорю с Валери.

«Боже, — подумал Майкл. — Только не говори мне, что это существо будет двигать тонны угля одной левой и таскать кучи кирпича вверх и вниз по лестнице».

Но Паскаль выяснял, свободен ли Жан, супруг Валери. Он имел привычку по воскресеньям навещать вдову Дроуин — хотя уверял жену, что ходит в гости к брату.

— Нет, сегодня он дома, — ответила Валери по-французски, вытирая свое разгоряченное лицо, мыльной рукой и оставляя на щеке пену, похожую на пушистые седые баки. — Когда я уходила, он храпел, как старая ищейка.

В этот момент на кухню ввалились Бен и Хуго, оба небритые и изможденные.

— Доброе утро, Майкл, — слабым голосом произнес Бен. — Доброе утро, Паскаль. Здравствуйте, Валери. А Александра еще не встала?

— Встала час назад. Не знаю, где она. — Паскаль пожал плечами. — Валери говорит, что ради гостей сегодня приготовит английский завтрак.

— Бен, сделай нам пока по чашечке чаю.

Хуго сел рядом с Майклом и взял в руки французскую газету, которая лежала на столе. Последние пять минут Майкл пытался перевести заголовок на первой странице.

— Паскаль, а чертовски сексуальная женщина, эта ваша министр по европейским делам!

Хуго посмотрел на фотографию и начал читать статью.

«Показуха», — подумал Майкл.

— Хуго, — начал он, — вот что, старина, мне нужна твоя помощь.

— М-м-м? — Хуго продолжал читать.

— Мне поручили подготовить амбар для этой чертовой вечеринки Эдди. Требуется рабочая сила, если ты понимаешь, о чем я. Всего на пару часов.

— Нет, не смогу. — Хуго надоела статья, и теперь он листал газету. — Я сегодня беру малышку Тэш прокатиться. Очень бойкая оказалась девчушка. Ты же понимаешь, приятель.

Он очаровательно улыбнулся Майклу, но тот не понял, издевается над ним друг или говорит серьезно.

— Чай готов!

— Паскаль, а что в ваших газетах нет гороскопов? — спросил Хуго, зажигая сигарету.

— Только не говори, что ты уже осилил весь номер, Хуго. — В кухню вошла Салли с Тор на руках. — Кто-нибудь видел моего мужа?

— Звучит как в сериале, — заметил Хуго. — Кажется, он только что удрал от тебя в обществе трех хористок. Салли, не передашь нам пару чашек?

— Аманда еще не встала? — спросил Паскаль у Хуго.

Тот сухо засмеялся.

— Просто удивительно, Аманда вдруг полюбила природу. Вчера ночью она уходила побыть один на один с окружающей средой, а теперь отсыпается. Возврат к природе — это очень изматывающий процесс. — С излишней осторожностью он налил себе чая. — Аманда стала в результате совсем зеленая.

Хуго взглянул на Салли, которая, услышав это, просто остолбенела.

Его запутанная речь была проверкой: он хотел выяснить, знает ли кто-нибудь о небольшой интрижке Аманды. И Салли себя выдала.

А другие ничего не подозревали.

— В каком смысле она стала зеленой? — спросил Паскаль. — Аманда заболела? И причем здесь ночные прогулки?

— Я тоже что-то не совсем понял, — произнес Бен.

Хуго смотрел на них некоторое время, затем встал, его лицо ничего не выражало.

«Только не это, — подумала Салли. — Он сейчас им все расскажет. Хуго можно понять, но что же тогда будет с Найлом?»

С того момента, как она нашла кольцо, Салли молилась, чтобы все это оказалось недоразумением. Она даже не сказала Мэтти о своей находке. Ей не верилось, что Найл настолько глуп, что станет заниматься сексом с капризной подружкой Хуго. Но сейчас, когда Хуго все узнал, может разразиться страшный скандал.

Но Хуго просто улыбнулся и с философским видом, нарочито медленно, пошел к двери. Салли в душе восхитилась его выдержкой.

— Если вы сами не можете понять, то я не собираюсь, черт возьми, ничего вам разъяснять, — сказал он и вышел, оставив свой чай нетронутым.

Дверь в кабинет Паскаля была открыта. Заглянув внутрь, Салли увидела Александру, болтавшую по телефону.

— Я понимаю, что сегодня воскресенье, дорогая, и я понимаю, как ты ужасно занята, ведь ты теперь так популярна. Но мне обязательно надо было застать тебя дома, видишь ли, я хочу, чтобы ты сотворила одно из этих своих чудес… Что?.. Неужели так давно?.. — Александра скинула кремовую замшевую туфельку. — И все же, дорогая… на Луаре, Лижу. Совершенно роскошный, но речь не о нем, милая. Намного ближе к дому. Рич… — Внезапно Александра заметила Салли. — Э… Рич… Ричард, Да, как дела у Ричарда?.. О, его зовут Питер? Прости… ты же знаешь, я всегда путаю имена… Боже мой… Да неужели? Ты серьезно? Как удивительно, мне всегда казалось, что он гей… — Александра улыбнулась Салли, которая наконец смогла спросить:

— Не хотите ли кофе?

Хозяйка прикрыла трубку рукой и покачала головой.

— Нет, спасибо. И будь добра, закрой дверь, когда будешь уходить. Здесь ужасно прохладно.

С лязгом захлопнув тяжелую дверь, Салли подумала, что Александре стало бы намного теплее, если бы она закрыла три распахнутые настежь окна.

— Ричмонд, — прошипела Александра по ту сторону четырехдюймовой дубовой двери. — Отмени все свои дела, дорогая. Я хочу, чтобы ты сотворила в Ричмонде чудо. Отремонтируй весь дом. Полная свобода действий — ты можешь перевернуть там все вверх дном, если захочешь. Одно условие — все должно быть сделано очень быстро. Видишь ли, это сюрприз…

Тэш проснулась в девять утра и поняла, что умирает от голода — верный признак того, что день не заладится.

Девушка собралась было спуститься вниз и позавтракать с остальными, но как только она увидела свое отражение в зеркале, ей захотелось вернуться обратно в постель. Тэш с грустью подумала, что никогда не заинтересует Хуго Бошомпа и ее никогда не застукают целующейся с Найлом О'Шогнесси.

Она не знала, что надеть, и прическа у нее была просто ужасная, не говоря уже о лице. Новые прыщики, казалось, начали расти поверх старых, так как на лице уже не оставалось места. Ее нос отчаянно облезал, а все тело болело.

Тэш надела черные джинсы и снова сняла их. Она собрала волосы в хвостик и со злостью воззрилась на свое отражение в зеркале: ну и видок. Затем Тэш натянула юбку, которую дала ей мать, но та лопнула по швам. Она примерила еще четыре наряда, а затем села на край кровати и зарыдала.

И как раз когда бедняга дошла до состояния толстого поросячьего лица и текущего носа, в дверь, по закону подлости, постучали.

— Я не одета! — закричала Тэш, разразившись рыданиями.

На ней были только веселенькие трусики с вишенками. Она посмотрела на медную дверную ручку и подавила икоту.

— Э… ладно. Это я. То есть Бен, — послышался приглушенный голос из-за двери. — Не хочешь поехать с нами на воскресный рынок?

Тэш уже хотела сказать «нет», но затем с ужасом представила, что ее оставят одну наедине с Найлом, Хуго и Амандой. Это все равно, что ходить по бутику «Шанель» и тренировочных штанах и куртке с капюшоном и с двадцатью пенсами в кармане.

— А кто поедет?

— Паскаль, Паола с детьми. Мэтти с Салли со своими маленькими монстрами. Может, еще Маркус поедет. Вроде все. Представляешь, сегодня Тор привязала мои бинты к ножке стола, и я свалился прямо на горшочек с абрикосовым конфитюром.

Тэш засмеялась.

— Я поеду, если вы подождете меня десять минут.

Глава двадцать пятая

Рынок находился в двадцати километрах от усадьбы в старинной деревушке, славившейся своим вином, которое производили яростно соперничающие друг с другом независимые кооперативы фермеров. На воскресном рынке вино продавали в палатке рядом с кафе.

За столиком на террасе кафе члены кооператива пристально рассматривали любого, кто удостаивал их палатку более чем мимолетным взглядом, и затем делали ставки, на какую сумму они смогут раскрутить этого человека. С шумным дружелюбием они примут потенциального покупателя под свое пропитанное вином крыло и пригласят поучаствовать в дегустации «meilleur vin d'Anjou».[27] В результате покупатель выпьет несколько бокалов вина, станет значительно более сговорчивым и в результате купит намного больше вкусного напитка, чем изначально планировал.

Бен, конечно же, сразу попал к ним на крючок. С величественным взмахом костыля, он заявил, что намерен позабавиться: он побьет хитрецов их же оружием. Уверенный, что сможет выпить больше этих лягушатников, не захмелев, он проковылял к фургону с героической осанкой, доведенной до совершенства многими поколениями благородно воспитанных аристократов. Лица членов кооператива засветились так, как будто к ним сразу пришла месячная выручка.

Паскаль пожал плечами и ушел к соседней палатке. Он вернулся через несколько минут с тремя огромными висячими замками.

— Это для моего погреба, — объяснил он изумленным спутникам. — Не хочу, чтобы на вечеринке гости туда заходили.

Обитатели дома д'Эблуа лениво прогуливались по площади, уставленной палатками, жмурясь от солнца. Том бегал вокруг, подбирая горох. Полли, одетая как молочница, получила десять франков от наивных американских туристов, и Лотти моментально разразилась громкими завистливыми рыданиями.

Тэш никогда раньше не видела рынка, подобного этому. Она упорно уклонялась от всех экскурсий, которые проводили Паскаль и Александра в последние две недели, и сейчас она была переполнена впечатлениями.

Как рассказал ей Паскаль, это был крупнейший из трех еженедельных рынков в округе, и Тэш вполне этому верила. Рынок расползался по мелким боковым улочкам, как гигантский многоцветный осьминог, вытягивающий свои щупальца. Каждую минуту новый грузовик, выглядящий гак, как будто его никогда в жизни не мыли, врывался на площадь, протискивался мимо лотков с аппетитными зрелыми фруктами, расставленными с хирургической точностью, полок с медными товарами, сумок и переливающейся рыбы и парковался с оглушающим визгом изношенных тормозных колодок.

Салли была в полном восторге. Она нашла целый ряд, где местные продавцы торговали всевозможной рухлядью, от заржавленных плугов и старой настольной лампы до подставки для зубочисток, сделанной из граненого стекла в восемнадцатом веке.

Маркус немного поторговался, приценяясь к трубке, по потом бросил и отправился дальше — посмотреть на прогнувшийся под тяжестью мешков с какао-бобами стол. Больше всего здесь было еды. Везде, куда бы она ни посмотрела, Тэш видела огромные, аппетитные кучи свежих продуктов, готовые к тому, что их погрузят в тяжелые корзины и унесут на большие, шумные деревенские кухни, где им предначертано стать частью самого роскошного пира — французского воскресного обеда.

Тэш, которая не успела сегодня позавтракать, почувствовала, как ее желудок призывал хозяйку попробовать кучу превосходных спелых тыкв и персиков, хрустящий, ярко-зеленый горошек, артишоки и салат, красочный сладкий перец и ароматные маленькие дыни, налитые соком, которые благоухали сладко и пряно. Здесь были лотки с сочной колбасой и приправами, с макаронными изделиями и пикантным козьим сыром, истекающим оливковым маслом. Тэш чуть не потеряла сознание при виде маленького столика на трех ножках, заваленного фруктовыми пирожными и кремовыми тортами. Тут же смуглая девушка в цветастой юбке, настоящая Кармен, готовила горячие вафли с шоколадом и фундуком. Запах был настолько божественным, что Тэш с самозабвенной радостью полезла за кошельком.

После двух шоколадных вафель и фисташкового мороженого из следующей палатки девушка почувствовала себя непомерно толстой. Остальные пропали из виду, все, кроме Бена, который сидел за маленьким столиком в компании местных виноделов.

За соседним столиком потягивал анисовый напиток высокий светловолосый мужчина в велосипедных шортах и очень темных очках. У него был самоуверенный вид человека, который знает себе цену. У ног мужчины лежала огромная лохматая собака, смахивающая на старого плюшевого медведя. Несмотря на устрашающие размеры (Тэш особенно поразили лапы), глаза у пса были добрыми.

— Правда же, он прелесть? — рядом с Тэш появилась Паола, толкая перед собой Джоша в коляске.

— Да, потрясающий. Мне бы хотелось такую собаку, — вздохнула Тэш задумчиво.

Паола захихикала.

— Я не о собаке! — Она шире открыла глаза и посмотрела на Тэш как на безумную. — Я о хозяине.

И она еще раз с вожделением посмотрела в сторону высокого человека, который сейчас читал журнал.

— Пойдем выпьем вместе кофе?

Она посмотрела на Тэш глазами полными воодушевления.

Тэш сомневалась, что в нее сейчас еще влезет эспрессо, но была безмерно благодарна Паоле за то, что та снова с ней заговорила. И поэтому она согласно кивнула головой. Итальянка немедленно всучила ей Джоша и Лотти и направилась занимать ближайшие к Мистеру Совершенство места.

Поскольку Паола села как можно ближе к светловолосому мужчине, он оказался вне поля ее видимости. Это был рассчитанный маневр, выработанный за годы практики в Италии. Таким образом блондин получал полный обзор ее симпатичного профиля и длинных блестящих волос, спадающих, как черный шелк, по гладкой загорелой спине. Итальянка нервным шепотом приказала Тэш наблюдать за ним и пнуть ее под столом, если он вдруг обратит внимание. Задание не из легких, если при этом пытаешься совладать с кричащим младенцем и ребенком, едва начавшим ходить, не говоря уже о том, что сам объект наблюдения в таких темных очках, что невозможно определить, куда он смотрит.

— Лотти, прекрати! — Тэш сняла малышку с коленей, потому что та настойчиво пыталась всунуть кубик сахара ей и ноздрю. — Слушай, Паола, совершенно непонятно, куда он смотрит. Вот его собака все время смотрит на Бена.

Бен все еще сидел за столиком в углу, в окружении пустых бутылок и смеющихся членов кооператива. Он громко распевал английские песни очень красивым басом, но портил все дело тем, что при этом пытался переводить слоим на французский, но при этом сбивался. Его новообретенные друзья лишь пожимали плечами, переглядывались и предлагали ему еще выпить.

— Тэш, сконцентрируйся. — Паола сняла ободок и пропела своей женственной маленькой ручкой по длинным темным волосам, роскошно откинув их с видом Лолиты. — А теперь он смотрит на меня?

Тэш подумала, что если этот человек и не заметил Паолу, то он уж точно обратил внимание на ненормальную девушку в странной шляпе, пялящуюся на него из-за углового столика.

Незнакомец подозвал официанта и негромким голосом заказал очередную выпивку. Внезапно он посмотрел на их столик и одарил девушек своей великолепной улыбкой.

— Он только что улыбнулся, — прошептала Тэш Паоле.

— Мне или нет?

— Трудно сказать. — Тут Тэш озарило. — Как он может улыбаться тебе, если ты сидишь к нему спиной?

— Точно.

Паола встала, медленно посмотрела по сторонам, избегая только светловолосого Адониса, и нарочито потянулась.

— Меняемся, — прошипела она одним уголком рта.

Девушки поменялись местами, причем Паола произвела максимум шума, виляя задом в мини-юбке, пока отодвигала стул на такое расстояние от стола, чтобы было видно ее ноги. Она нацепила какие-то круглые зеркальные очки, наверное, чтобы соответствовать объекту наблюдения, и сейчас комментировала Тэш ситуацию.

— Он смотрит на меня — ага, теперь задержал взгляд. Тебе придется переводить, если он подойдет. Я не знаю французского.

— Я тоже в нем не особо сильна, — ответила Тэш, представляя себя в роли второсортного переводчика с англофранцузским словарем и скрипкой за романтическим ужином при свечах. — Может, он по-итальянски говорит.

— Он снова мне улыбнулся, — мечтательно вздохнула Паола. — Он такой… как сказать… сексуальный. Сейчас он приподнял очки и посмотрел на меня. — Она подняла в ответ свою маленькую чашку с эспрессо и долго смотрела поверх очков.

Тэш сделала большой глоток кофе и почувствовала легкую тошноту. От сильной жары вся кожа чесалась. Девушка плотнее натянула шляпу Макса на голову и подумала о Хуго. Тэш надеялась, что он не катается тайком на Снобе, пока она здесь строит из себя Купидона.

— Он идет, он идет! — захихикала Паола. — Как спросить по-французски «как тебя зовут»?

— Привет, девчонки. Можно к вам присоединиться? — Акцент был без сомнения австралийским.

— Пожалуйста, — равнодушно ответила Паола, поблескивая темными очками.

Тэш была слишком смущена, чтобы ответить. Должно быть, он слышал каждое их слово за последние пятнадцать минут.

— Ты из Австралии или Новой Зеландии? — резко спросил светловолосый сердцеед, присаживаясь на стул рядом с Тэш и с широкой улыбкой указывая на ее шляпу.

Он бегло кивнул Паоле.

— Ни то и ни другое, — отрывисто сказала Тэш, чувствуя вину перед подругой. — Я Тэш, а ее зовут Паола. Она из Италии.

— Тэш — красивое имя, — произнес мужчина гортанным голосом, изучая сквозь темные очки ее ноги.

Выгоревшие на солнце волосы спадали ему на лоб. Он протянул ей свою мускулистую руку, и в тот момент, когда Тэш неуклюже высвобождалась из крепкого коварного захвата Лотти, чтобы ответить на рукопожатие, он потянулся и вытер каплю фисташкового мороженого с ее подбородка своим теплым пальцем.

— Вот так. — С довольной улыбкой он вернулся к своему стакану. — Теперь ты выглядишь еще более потрясающе.

«Боже, как неудобно, — подумала Тэш. — Теперь Паола обидится».

Но итальянка ничуть не огорчилась. Она слушала незнакомца, не сводя с него карих глаз, укрытых за очками, прочно замерев на месте и абсолютно не замечая Джоша, нуждающегося в смене подгузника. Загорелый австралиец рассказывал им историю своей жизни.

Красавца звали Тодд Остин, а его пес носил кличку Рутер. Тодд был родом с восточного побережья Австралии, приехал во Францию после университета работать морским биологом. Здесь, как сам Тодд гордо поведал им, он «купался, занимался серфингом, тусовался и спал», пока не истек срок его контракта, а компания, на которую он работал, не стала заключать новый.

— У меня, правда, было много предложений. — Тодд откинулся на стуле, сцепив руки за головой и обнажив волосатые подмышки. — В основном от женщин. Вы понимаете, о чем я?

— Еще бы, такой мужчина! — Паола неотрывно смотрела на его выпуклые, блестящие мускулы ног со все возрастающим возбуждением.

— Ты полагаешь? — самодовольная улыбка засияла на его бронзовом лице.

Все, теперь Паола подцепила его. Тэш вздохнула с облегчением.

— В этом году у меня было мало времени на тренировки, я ведь вообще-то велосипедист, — продолжал охмурять Паолу Тодд. — Я закрутил роман с одной немолодой уже дамой. Она оказалась настоящей собственницей. И мне… э… больно об этом вспоминать. Но потом она все-таки меня отпустила. Видите ли, — для большего эффекта Тодд снял очки и продемонстрировал собеседницам свои блестящие серо-зеленые глаза, — я кое-что рассказал любовнице о ней самой, и это придало ей силы отпустить меня. — Он погрузился взглядом в зеркальные стекла Паолы, казалось, на целую вечность. Вскоре до Тэш дошло, что он просто смотрел на свое отражение. — Я объяснил ей, что любовь — это своего рода искусство, что женщины такие чувственные и страстные и что они заслуживают не меньшего наслаждения в постели, чем мужчины. — Его голос понизился до гнусавого хрипа. — Я научил ее любить саму себя. Видите ли, я преклоняюсь перед женщинами. Всеми женщинами, но особенно перед такими красивыми, как ты. — Он наклонился вперед и снял с Паолы темные очки. — Черт возьми, ты прекрасна!

Тэш не особенно слушала разглагольствования австралийца. Она мечтала о Хуго. Но в самый разгар ее фантазий у их столика возник Паскаль с Салли, Мэтти и детьми. Все они были нагружены запасами продовольствия. Даже Тор держала пакет с бобами и рожком шоколадного мороженого.

— Ну что, поехали?

Паскаль с интересом рассматривал Тодда. Высокий австралиец рассказывал Паоле о моделях велосипедов, а та слушала, открыв рот. Как только итальянка заметила Паскаля, она крепко толкнула Тодда в ребра и подмигнула.

Австралиец встал и протянул загорелую руку.

— Добрый день. Меня зовут Тодд Остин.

Он широко улыбнулся, возвышаясь над Паскалем.

— Паскаль д'Эблуа. Очень приятно.

Мэтти, Салли и дети потели и пыхтели под грузом покупок, а щеки Паскаля раздувались от скуки, но он вежливо выслушивал бесконечный монолог австралийца о велосипедах.

— Видишь ли… э… приятель, главное — найти дело себе по душе, — Тодд широко улыбнулся.

— Неужели?

Паскаль подавил зевок. Тодд погладил Рутера и наклонился вперед.

— Я отдал спорту все свое время и силы, даже пожертвовал личной жизнью, — он сделал драматическую паузу. — Но велосипедисту-профессионалу нужны большие деньги. Я — человек самостоятельный и потому сам купил себе все необходимое. А надо ведь еще где-то жить и кормить пса. Это спорт, в котором одиночке тяжело соревноваться с профессионалами, имеющими поддержку и спонсоров.

Тодд посмотрел на Паолу, которая ободряюще ему кивала.

Тэш пыталась понять, что же они затевают, жалея, что не слушала перед этим их разговор.

— Нам пора ехать… — без особой надежды начал Паскаль.

— Видишь ли… э… Дело в следующем… Я ищу работу. Скоро будет несколько крупных соревнований, а у меня в кармане пусто… то есть нет денег. Э… Паола сказала, что вроде бы вам в усадьбе требуются рабочие руки. Для перестройки амбара или что-то в этом роде.

— Хочешь у нас работать? — живо спросил Паскаль.

— Приятель, да ты все схватываешь на лету!

Тодд радостно посмотрел на Паскаля и подмигнул Салли. Он всегда считал, что на своей стороне нужно иметь как можно больше женщин.

— Сказал бы сразу вместо всех этих разговоров о велосипедах. — Паскаль раздул щеки и вздохнул. Может, взять этого типа, чтобы Майкл отвязался? — А тебе есть где остановиться?

— Э… вообще-то нет.

Тодд почесал затылок. Пожалуй, не стоит рассказывать, что хозяин дешевого отеля, где он остановился и вместо оплаты работал барменом, застал его в постели со своей дочерью и выгнал. Не собирался Тодд признаваться и в том, что он на самом деле провел прошлую ночь на заброшенной мельнице, использовав Рутера в качестве подушки.

— Тогда поехали с нами, поговорим обо всем за обедом. Эй, Маркус! Nous partons![28]

Паскаль направился к джипу.

Но это оказалось не так-то просто. Ведь обратно они везли с собой не только Тодда и Рутера, но еще и кучу еды, которой можно было бы неделю прокормить целую футбольную команду, а также велосипед Тодда, рюкзак и седельную сумку. Когда с третьей попытки все уселись, Тэш почувствовала, что чего-то не хватает.

— Э… Мэтти.

— М-м-м-м?

Ее брат включал заднюю передачу.

— Мэтти, мы забыли Бена! — выпалила Тэш.

— Боже всемогущий! — Мэтти надавил на тормоз. Он посмотрел на Салли, у которой тушь размазалась по всему лбу. — Солнышко, можешь сбегать найти его? Бену придется куда-нибудь втиснуться.

Салли открыла дверцу, отчего карта, коробка платков и пакет печенья выпали наружу.

— Не задерживайся, здесь стоянка запрещена, — крик-пул ей вслед Мэтти.

Сзади послышался сердитый гудок.

— Ладно, потерпите! — крикнул он из окна.

Салли вернулась через минуту.

— Мэтти, похоже, мне нужна твоя помощь.

— Зачем? Неужели не можешь его найти? Тэш, ты уверена, что он не поехал с Паскалем?

— Да нет, Бен здесь, — захихикала Салли. — Проблема и том, что он сам этого не знает. Пойдем, сам увидишь.

Бен в полной отключке сидел за столиком, за которым провел все утро. Он навалился на заляпанную вином столешницу, светлые волосы упали в пепельницу, а ноги расползлись в стороны.

Слева от него возвышалась весьма хлипкая пирамида пакетиков с местным вином, а к ней прислонились костыли Бона.

Когда Салли и Мэтти подошли к нему, они услышали громкий довольный храп, прерываемый время от времени отрыжкой. С еще более близкого расстояния можно было услышать, как он время от времени бубнит что-то по-немецки.

Мэтти положил руку Бена себе на плечо и начал поднимать своего храпящего зятя.

— Давай вытащим его отсюда, пока другие ничего не заподозрили. Представь, что будет, если София увидит его и таком состоянии. Боже, какой он тяжелый!

— Глициния, глициния — какая красота… — запел Бен, по затем снова провалился в забытье.

Им удалось втащить его в автомобиль и пристроить на переднем сиденье. Купленное вино пришлось, однако, оставить пока у хозяина кафе, который был не промах и за день хранения брал с них по бутылке.

Тэш, успокаивающая дующегося Тома, молилась, чтобы Софии не оказалось дома.

Глава двадцать шестая

Для Хуго утро было полно разочарований. Он остался в усадьбе, так как хотел избавиться от кричащих детей, гомон которых сводил его с ума. Чужие отпрыски наводили на него ужас, он с облегчением наблюдал, как они наконец-то благополучно уехали.

И то, что Тэш уехала с ними, было не так уж и плохо. У него появилось время придумать несколько еще более суровых упражнений, чтобы убить в ней стремление кататься на лошади.

Правда, Найл и Аманда тоже остались, но он не собирался устраивать сцену ревности. Пусть продолжают в том же духе: обливать холодной водой сучку в период течки бесполезно, она только перестанет выть, когда за ней наблюдают.

Хуго решил совершить небольшую пробежку. Распахнув калитку в лес, он побежал по ковру пыльных, потрескивающих листьев, чувствуя, как внутри закипает злость.

Весь этот отдых был не только потерей времени, но и сплошным разочарованием.

Во Франции Хуго получил щелчок по самолюбию. Он считался большим человеком у себя дома, в английской провинции. Но оказывается, что стоит только высунуть нос в большой мир, чтобы глотнуть свежего воздуха, как тебя тут же снесет десятибалльным штормом. Среди наездников он считался звездой, вел постоянную рубрику в газете, заполнял бесконечные рекламные анкеты и находился в центре внимания спонсоров. От него требовалось только одно — выигрывать на скачках, постоянно держать свою лошадь в форме. Но письма от поклонников, которые регулярно падали из почтового ящика на головы собак, были чаще всего написаны на бумаге детским почерком, а случайные выходные, проведенные в Лондоне с Амандой и ее друзьями, продемонстрировали ему, насколько относительной была его слава. В деловом мире Лондона он был никем; там твой доход с точностью до тысячи фунтов определяют по покрою костюма. Поначалу Аманда привлекла его тем, что была так непохожа на толстозадых, небрежно одетых болтливых маменьких дочек. Однако она жила своим бизнесом точно так же, как Хуго — спортом.

Он тяготился отдыхом во Франции, тосковал по Англии, где сезон скачек продолжается без него. Однако после Бадминтона уверенность Хуго в своих силах была подорвана.

И, не встреть он Сноба, приехав в усадьбу, Хуго, возможно, насовсем бы бросил спорт, женился на Аманде и переехал жить в Лондон, уезжая оттуда только на охоту. Теперь он принял решение, его сердце рвалось в бой. Но Хуго не мог заполучить коня.

Не лучше дела обстояли и в отношениях с Амандой. Они и раньше были всегда неспокойными, основанными на взаимном недоверии. Аманда постоянно флиртовала с другими, чтобы привлечь внимание Хуго. Но каждый раз он принимал ее обратно, понимая, что она считает его ублюдком. Просто Аманда не так много для него значила, чтобы Хуго захотел измениться. Эти отношения продолжались потому, что они были удобны обоим и не мешали им работать. Однако за те шесть лет, что длилась их связь, они вряд ли провели в обществе друг друга шесть месяцев.

Хуго вдруг понял, что нисколько не в обиде на любовницу за то, что она завела роман с Найлом. На самом деле, понимая, как тяжело Найлу, он даже желал, чтобы Аманда оставила беднягу  в покое.

Нет, сердце у Хуго сейчас болело совсем по другой причине, вовсе не из-за Аманды. Он разработал целую стратегию, чтобы отнять у Тэш Френч гнедого жеребца, но, честно говоря, это было похоже на игру в пинг-понг с пятилетним ребенком.

После пробежки Хуго направился прямиком к бассейну, собираясь сразу нырнуть и долго-долго плавать в прохладной воде, ему очень хотелось побыть одному.

Вместо этого он обнаружил там Аманду и Найла, растянувшихся на лежаках. Мало того, еще и Майкл Хэннесси расположился на шезлонге и слушал транзистор. В самом воздухе чувствовалось какое-то напряжение.

Аманда в своем самом микроскопическом черном бикини выглядела такой стройной, светлой и замечательно здоровой. Найл, сбривший бороду и загоревший, тоже казался более здоровым, чем в предыдущие несколько недель. За последние несколько дней он преобразился, и Хуго знал причину. Ну что ж, красивая пара.

— Привет, дорогой. — Аманда на полдюйма повернула голову в его сторону. — Я поработала ножницами над Найлом. Что скажешь?

— А, Хуго. Присоединяйся к нам и выпей.

Найл определенно парил в небесах, его глаза поблескивали из-под новой стрижки.

— Очень симпатично.

Хуго чувствовал, что от бега он весь липкий и горячий. Ему хотелось нырнуть в манящую бледно-голубую бездну бассейна, но Майкл обрадовался случаю поболтать с новым человеком.

— Здорово, старик, — пролаял он, возникнув на пути между Хуго и бассейном. — Проверял запас прочности? Чертовски отличная идея. Как побегал?

— Чертовски хорошо, приятель.

Хуго поглядел на красное лицо, испещренное прожилками, и заплывшие глаза, жмурившиеся из-за тонкой завесы сигаретного дыма. Он сдернул потную футболку, протянул ее Майклу и нырнул в бассейн.

Касс и София по приезде обнаружили дом пустым.

— Странно, — заметила София, осматривая двор. — Джипа Паскаля нет. И машины Мэтти тоже.

— Может, они просто уехали на обед? — фыркнула Касс.

— И оставили парадную дверь незапертой? — София открыла багажник. — Это чересчур неосторожно даже для мамочки. Мне нужно срочно освежиться. — И она направилась к дому.

Касс улыбнулась. После того как она два дня только и делала, что сплетничала, она чувствовала себя замечательно бодро. Они с Софией провели все путешествие, перемывая косточки гостям Александры, в особенности Аманде, Тэш и Найлу О'Шогнесси. Когда проводишь время с Софией, то обычно пропускаешь завтрак и спишь до обеда. Так что Касс уже чувствовала себя стройнее.

Дом не был пуст. Сквозь мягкое громыхание стиральной машины вдалеке София отчетливо слышала голос матери. Она приблизилась к тяжелой двери в кабинет Паскаля, которая была открыта настежь.

Александра увидела дочь и помахала рукой.

— Ты просто ангел, что согласилась сделать это за такой короткий срок, Клавдия, дорогая. Ты просто чудо. Слушай, мне пора бежать, моя дочь только что приехала из Парижа… да, София… хорошо, дорогая, я передам… нет, об этом не стоит беспокоиться, канадцы полностью проинструктированы, так что кто-нибудь тебе откроет, они кажутся такими милыми. В среду, замечательно. У тебя всего две недели. Хорошо, дорогая. Пока.

Положив трубку, Александра подняла руки над головой, чтобы хорошенько потянуться.

— Привет, дорогая. Хорошо провела время?

— Замечательно, спасибо, мамочка. Ты только что говорила с Клавдией Даттон?

— Да, она передает тебе привет.

— Еще бы. Мы с Беном совсем недавно закончили оплачивать ее астрономические счета. — София смахнула воображаемую пылинку со своей шелковой юбки. — Надеюсь, ты не собираешься ее нанять? Я знаю, что она профессионал, но, чтобы получить хотя бы консультацию, придется ждать вечность. И будет еще хуже, если ей придется переправляться через Ла-Манш, каждый раз когда она захочет показать тебе новый узор.

— Да, ты права, дорогая.

Александра вывела дочь из комнаты, чтобы та не увидела пространные описания, которые она составляла все утро. На время она хотела сохранить свой план в секрете.

— Теперь покажи мне абсолютно все, что вы купили. Вы, наверное, потратили целое состояние. Давайте пойдем и выпьем кофе и съедим тонну шоколада.

Взяв Софию за талию, она направилась в кухню.

Касс удивленно приподняла бровь, когда ее племянница проходила мимо: вид у Александры был виноватый. Слишком раздраженная, чтобы заметить это, София волочила свои ноги, как ребенок, которого заставляют гулять по скучному музею.

— Э… Мама. Может, мы сначала найдем кого-нибудь и вытащим наши вещи из машины?

— Успеется, дорогая. Сначала расскажи мне все новости.

Паскаль чуть не врезался в «мерседес» с открытым багажником, так как не ожидал его там увидеть.

— Отличное шато. — Тодд выбрался из-под кучи французских батонов. — Как тебе, Рутер?

Рутер радостно запыхтел и лизнул Лотти в лицо, отчего та разразилась громким ревом.

— София и Кассандра вернулись из Парижа, — объявил Паскаль. — Полли, отведи свою племянницу в дом поздороваться с матерью, пока мы разгрузим покупки, хорошо?

Полли кивнула и перелезла через отца на заднее сиденье джипа, откуда за руку увела в дом хнычущую Лотти.

Паола, вспомнив о своих прямых обязанностях, пробубнила что-то о смене подгузников и, схватив переносную колыбельку, поспешила за девочками.

— Я только проверю свой байк, если можно? — Тодд одной сильной загорелой рукой снял свое драгоценное хитроумное устройство с крыши автомобиля. — Малейшее сотрясение может привести к разбалтыванию механизма.

К тому времени, когда Паскаль, обливаясь потом, шесть раз сбегал туда и обратно с покупками, составленными до подбородка, Тодд объявил, что его велосипед в полном порядке, и спросил, не нужна ли помощь.

Тодду подготовили драматический выход. Касс уже предвкушала стычку между австралийцем и кем-нибудь из местной банды. София неприметно взбила волосы и дважды облизала губы. Александра уже было решила, что это кто-то из друзей Паскаля, кого она пригласила и забыла об этом.

Именно в этот момент вошел Майкл Хэннесси. Он мгновение недоумевал, почему все застыли как вкопанные, а затем подошел к своей жене и поцеловал ее голову.

— Привет, старушка. Показалось, что услышал шум, и решил, что ты вернулась. — Он тяжело рухнул на диван и вздохнул. — Чашечка кофе была бы чертовски кстати. Привет, София.

— Ах, Майкл! — В двери появился Паскаль, он выглядел разгоряченным и вспотевшим. — Я нашел тебе помощника для твоего… э… строительства. Voici Todd.[29]

Тодд знал, как лучше появиться. Он вошел, слегка покачивая своими узкими бедрами и развернув широкие плечи. Ноги длинные, без волос; огромный перевернутый треугольник выпуклой груди подчеркнут ярким цветным рисунком узкой футболки. Увидев, что компания перед ним почти целиком состоит из женщин, и к тому же привлекательных, Тодд провел рукой по своим выгоревшим на солнце волосам и улыбнулся широкой, ленивой улыбкой самозваного Адониса, а затем сказал:

— Добрый день!

Комната начала плавиться. Александра таращилась на греческого бога, стоящего рядом с ее мужем, и размышляла, не слишком ли она стара. София пожалела, что не следит так же за своим телом. Касс отчаянно пыталась отвести глаза от выпуклости на блестящих черных шортах гостя. А Александра даже не пыталась.

Майкл подавился кофе, который передала ему жена, не отрывая взгляда от только что вошедшего. Мальчик выглядел как типичный гомосексуалист. Майкл просто закипел от злости. Физической силы, правда, хоть отбавляй, так что для работы этот Тодд подойдет. Но Майклу не понравился тот эффект, который гость произвел на женщин. Касс только что положила пять ложек сахара в свой кофе и пьет, не замечая этого. Паскаль извинился и ушел распорядиться насчет обеда, а Майкл решил, что ему нужно действовать.

— Чертовски приятно познакомиться.

Он встал и протянул руку гостю. Но вместо слабого, влажного рукопожатия костлявые пальцы Майкла, вопреки ожиданию, чуть не оказались раздавлены теплой, сухой ладонью.

— Взаимно. Кто из этих замечательных леди принадлежит тебе?

— Э… да.

 Майкл посчитал вопрос неуместным. Если Тодд собирается наняться к ним работать, ему совсем не обязательно быть со всеми обитателями дома на короткой ноге.

— Моя старушка там. — Он неопределенно указал рукой в направлении Касс. — Давай-ка я теперь покажу тебе все здесь, старик. Паскаль объяснил, что требуется? Чертовски хорошо. Самое время определить чертов объем работ и выдать какие-нибудь чертовы идеи.

Майкл пошире открыл дверь и ждал, когда Тодд выйдет.

Австралиец решил, что первое время лучше потакать старику, тем более что он явно с приветом. И Тодд медленно вышел в дверь, предоставив женщинам полный обзор своих мускулистых ягодиц, которые всегда производили сногсшибательный эффект.

— Есть с собой чертова рулетка? — продолжал Майкл, выходя вслед за ним. — Скорее всего нет, на этом твоем чертовом купальном костюме нет карманов. Опыт перепланировок у тебя имеется?

— Какой очаровательный мужчина, — тем временем мечтательно произнесла София.

— Да, производит впечатление. — Александра положила шоколад, который растаял в ее руке, пока Тодд был в комнате. — Не правда ли, Касс?

Но сестра ничего не ответила, ее кошачьи глаза были странно непроницаемы.

— Касс, ты должна признать, в нем что-то есть, — настаивала София.

Но Касс никого не слушала. Ее вид предвещал грозу, она так энергично размешивала кофе, как будто это был сырный соус с комками. Касс могла простить Майклу то, что он не спросил, как жена провела время в Париже. Но представить ее симпатичному молодому человеку как «старушку» и небрежно махнуть рукой в ее сторону? Майкл заставил Касс почувствовать себя слюнявой старой каргой. Весь оставшийся отдых он может сам наливать себе свои ванны. И она больше не чувствует вины за то, что потратила в Париже уйму денег, на что ее спровоцировала София. Касс злорадно улыбнулась. Первое, что она сделает завтра утром, — позвонит в бутик «Клоэ» и закажет то дорогущее бирюзовое платье.

Глава двадцать седьмая

— Эй!

— Найл, ты ничего не слышал?

Аманда встала с лежака. Рядом с ней Найл, с лицом закрытым полотенцем, даже не пошевелился. Хуго, только что проснувшись, почесал грудь и зевнул.

— В кустах определенно кто-то есть, — прошептала Аманда.

Хуго посмотрел: действительно, кто-то призывно махал им рукой.

— Пойди посмотри, что они хотят, — потребовала Аманда.

— Думаю, что тут нужен настоящий мужчина. Найл, проснись.

— Что? — Найл убрал полотенце и прикрыл рукой глаза от солнца. — Уже готов обед, или что?

— Поторопитесь! Сюда! — настаивал голос. — Скорее!

Хуго сердито встал и отправился на разведку. Вскоре он залился смехом.

— Мэтти, что ты там делаешь? Только не говори мне, что охваченная страстью Валери стянула с тебя штаны!

— Не неси чушь, на мне шорты. Слушай, не хочу, чтобы остальные видели, что мы вернулись. Мне нужна твоя помощь. Бен потерял сознание в машине.

На лице Хуго веселье сменилось озабоченностью.

— Что с ним?

— Пьян, — ответил Мэтти. — Мы должны затащить его наверх и привести в чувство. Если София увидит его в таком виде, будет скандал.

Он отскочил обратно в тень, когда над балконом показалась голова Касс.

— Всем привет. Алекс спрашивает, не хотите ли вы анисового ликера перед обедом?

— С удовольствием, — улыбнулся Хуго. — Аманда сходит и принесет, не так ли, мой ангел?

Аманда некоторое время смотрела на него, затем кивнула.

— Ну, тогда не забудь одеться. — Касс с неодобрением посмотрела на бикини Аманды. — Этот странный австралиец, которого притащил с собой Паскаль, бродит вокруг с рулеткой.

Как только она ушла, Хуго и Найл пошли с Мэтти к машине.

Не так-то просто оказалось затащить Бена наверх так, чтобы их никто не увидел и не услышал. Салли прятала и занимала детей, пока Тэш и Маркус стояли на шухере. Дважды им всем пришлось прятаться, когда они слышали приближающиеся голоса.

К счастью, дверь в самую большую башню дома была не заперта. Лестница оказалась крутой и полуразрушенной и сильно скрипела, пока они тащили свой неподъемный груз наверх. Найл, державший Бена за ногу, заметил, что его повязка была перепачкана чем-то розовым и от нее сильно пахло вином.

Вместо того, чтобы отнести Бена в его комнату (был шанс, что туда нагрянет София), они отволокли свою дремлющую и икающую ношу в круглую комнату Хуго и Аманды, где погрузили его в ванну и включили холодную воду.

С Беном остался только Мэтти, которому предстояло привести друга в чувство.

— А мы уж решили, что вы потерялись. — Паскаль приветствовал появление Тэш и Маркуса на кухне тем, что протянул им бутылку анисового ликера и кувшин воды. — А где остальные?

— Где-то поблизости.

Тэш упала на стул, вдыхая великолепный аромат приправленных перцем бифштексов, шипящих поблизости в пряном красном вине.

— Обед почти готов. — Паскаль попробовал содержимое раскаленной медной сковороды. — Великолепно!

Он выразительно поцеловал свои пальцы.

— Тэш, твоя сестра вернулась. — Паскаль кивнул в сторону двери. — Она в китайской гостиной.

Тэш взяла яблоко из вазы с фруктами и вышла. В гостиной Александра и София сидели у окна, и просто чувствовалось, что воздух наполнен сплетнями.

София, которая как раз пожаловалась на то, что Тэш монополизировала Хуго, резко оборвала себя на полуслове.

— Дорогая! — радостно приветствовала Тэш Александра. — Я в окно наблюдала, как ты стояла у парадной двери. У вас так много сумок с покупками, солнышко. А зачем вы только что затаскивали тело наверх? Кажется, это был Бен.

— Что? — София с упреком посмотрела на Тэш.

— У… э… — Тэш с перепугу проглотила огромный кусок яблока. — Бен очень устал, и его несли наверх как бы в шутку — для сиесты. Он просто немного поспит.

— Как же! — София пулей вылетела из комнаты.

— Ох, мамочка, — вздохнула Тэш, поцеловав мать в щеку губами, перепачканными яблочным соком.

— Разве этот австралийский мальчик не мил? — Александра, пребывая в счастливом неведении о своем промахе, взяла бутылку, которую все еще сжимала Тэш, и налила себе большую порцию анисового ликера. — Паскаль ужасно ревнует. И специально неправильно произносит его имя: Тоад.

Она захихикала.

Тэш улыбнулась и взяла кувшин с водой, который оказался пустым. Полный кувшин остался у Маркуса. Должно быть, он его уже опустошил.

— Садись, дорогая, возьми сигарету Паскаля.

Глаза Александры светились очевидной потребностью поведать свежайшую скандальную новость. Она развернула кусочек нуги и скормила ее слюнявому спаниелю.

— Послушай, я должна рассказать тебе совершенно потрясающую вещь…

Тэш взяла сигарету и опустилась на место рядом с матерью.

— София уверена, — Александра наклонилась вперед, размахивая зажигалкой и чуть не спалив Тэш бровь, — что Аманда бросает Хуго.

— Неужели? — пытаясь выглядеть безучастной, Тэш глотнула анисового ликера, забыв, что он не разбавлен. Она моментально поперхнулась, и ее глаза начали слезиться.

— И она также подозревает, что Аманда теперь развлекается с Найлом, — продолжала Александра страстным шепотом. — София интересовалась, не прояснилось ли что-нибудь, пока она была в Париже. Я сказала, что ничего не заметила. Дорогая, тебе плохо?

Тэш кашляла, отплевывалась и не могла говорить. Ее глаза так слезились, что одна из контактных линз выпала.

— Послушай, я не хотела тебя расстраивать. Ты все еще влюблена в него, дорогая?

Тэш застонала от ужаса.

— Но я думала, что тебе будет приятно это услышать. — Александра похлопала дочь по спине, так что Тэш чуть не проглотила язык. — Это значит, что теперь у вас с Хуго больше шансов.

— Что? — пролепетала Тэш, не веря собственным ушам.

— Ну, я заметила, что вы двое, кажется, много времени проводите вместе, дорогая. Он такой интересный мужчина.

Тэш наконец прочистила горло, но поняла, что ей нечего сказать. Хуго презирал ее, почему же мама видит все в таком неверном свете.

— Не сердись, дорогая. — Александра сжала ее руку с хитрой улыбкой. — Я снова вмешиваюсь не в свое дело.

Она начала вставать, но вдруг замерла с полусогнутыми коленями, как будто стояла на трамплине для прыжков в воду. Александра смотрела в окно.

— Боже, это же Найл. Да у него новая стрижка.

Тэш проследила за ее взглядом.

Найл выходил из парадной двери. Он поколебался несколько секунд, почесал свои взъерошенные, недавно подстриженные волосы, затем передумал и вернулся в дом.

— Ему так намного лучше. — Глаза Александры расширились. — Знаешь, кажется, я начинаю верить Софии. Паскаль, например, подстригается, только когда влюбляется в кого-нибудь.

Она вытянула шею, чтобы посмотреть, не идет ли Найл по коридору, но он как будто исчез. Лишь Салли отчитывала Тома.

— Бабушке не нужна в доме лягушка, Томат.

— Но это же для опыта, — возражал Том возмущенно, — чтобы проверить, не обернется ли она принцем, если тетушка Полли его поцелует. Я показал лягушку Хуго у бассейна, и он сказал, что в случае с Амандой это сработало.

— Тебе еще налить, дорогая?

Александра подняла пустой кувшин. Тэш, пытавшаяся расслышать ответ Салли, покачала головой. «Не может быть, чтобы у Найла был роман с Амандой, — подумала она печально. — Аманда была такая раздражительная и непреклонная. И у нее есть Хуго, который в сто раз красивее Найла».

Александра и Салли чуть не столкнулись лбами у двери.

— О, привет. — Салли выглядела подавленной. — У тебя нет какого-нибудь антисептического средства?

София ударила Бена по голове туфлей от Гуччи.

— Сейчас гляну.

Салли заметила Тэш, с задумчивым видом смотрящую в окно.

— Эй, Тэш, с тобой все в порядке, дорогая?

— Все отлично, — ответила Тэш, глядя на нее одним глазом.

Услышав от матери новость, она почувствовала укол в грудь. Любопытная Салли устремилась за Александрой.

— Что с Тэш? — ее приглушенный вопрос эхом разнесся по коридору.

— Ничего особенного, — ответила Александра нарочитым шепотом, который можно было слышать и в Испании. — Бедняжка сильно влюблена в Хуго, но отказывается говорить об этом.

— В самом деле? — воскликнула Салли с тщательно рассчитанным удивлением.

— Да, дорогая. И самое глупое то, что Хуго, похоже…

Их голоса пропали. Тэш поморщилась. Даже если бы ее мать установила систему громкого оповещения, она не смогла бы добиться большего эффекта.

Девушка села за стол и стала думать, что ей делать. Надо бы пойти и предложить Паскалю помочь с обедом, но у нее не было сил двигаться. Неплохая идея — вставить обратно линзу. Но вместо этого Тэш вытянула руки на столе и положила голову на его прохладную поверхность.

— Так ты не принесешь миру много пользы.

Она подняла голову, чтобы рассмотреть фигуру в дверях. Закрыв один глаз и сфокусировав взгляд, Тэш поняла, что это был Найл.

— Прости.

— Не за что. Делай, что хочешь, это я потревожил тебя. И прекрати все время извиняться. Почему тебе так нравится без конца повторять «прости», если ты не виновата?

— Прости.

Тэш посмотрела в окно, чувствуя себя взволнованной. Неужели он слышал, о чем говорили ее мать и Салли?

— Ты, случайно, Аманду не видела?

Ей хотелось спросить: «А зачем тебе понадобилась Аманда?» Тэш ненавидела себя за это. Она же не ревнует. Или ревнует? У нее нет на это права.

Покачав головой, она встала.

— Пойду спрошу, не нужна ли Паскалю моя помощь.

— Не нужна. — Найл подошел к Тэш. — Ангел мой, присядь на минутку, мне нужно с тобой поговорить.

Девушка почувствовала, как ее сердце сжалось в комок, когда она села обратно за стол.

— Тэш, я хочу задать один вопрос, но тебе может показаться, что это не мое дело. Если не хочешь — не отвечай, я не буду настаивать или снова спрашивать. Но если ты честно и искренне мне ответишь, тогда, возможно, у меня гора с плеч упадет.

Он вздохнул и потер лоб. Тэш быстро посмотрела на Найла и отвела взор. Раньше, когда он носил бороду, ей было с ним проще. А сейчас его трудно узнать. Тэш нравился взъерошенный Найл, а не кинозвезда. Такое чувство, как будто большой ручной кот, которого она хотела погладить два дня назад, вдруг оказался настоящим львом.

— Тэш, посмотри на меня, — его мягкий, мелодичный голос не изменился. — Прекрати крутить эту обертку.

— Мне казалось, ты хотел задать вопрос, а не изучать мой язык жестов, — прошептала она.

Не так-то просто смотреть кому-либо прямо в глаза с одной контактной линзой.

— Хорошо. Вопрос такой. — Найл глубоко вдохнул. — У тебя роман с Хуго Бошомпом?

Тэш удивленно посмотрела на него, позабыв о контактных линзах.

— Ну? — Его пальцы барабанили по столу, а ногти были так обкусаны, что звук напоминал мышку, танцующую в шерстяных носочках чечетку.

На мгновение ей захотелось сказать «да». Представить, что это на самом деле так. Страстная, пылкая связь с Хуго, державшаяся в секрете до настоящего момента. Можно еще представить, что Найл сходит с ума от ревности, потому что он тайно тоже в нее влюблен и вынуждает Тэш признаться.

Фантазии были настолько нелепыми, что ей самой стало смешно.

— Нет, — Тэш покачала головой. — Нет у нас с ним никакого романа.

Найл закрыл лицо руками, откинулся на спинку стула и застонал. Ничего наигранного, просто тихий, печальный стон.

— А в чем дело? — Тэш наклонилась вперед.

Найл пристально посмотрел на нее. Какой странный взгляд, недаром Тэш подозревала, что он маньяк. В выражении его лица было что-то маниакальное; она уже раньше это видела. Его глаза необычайно блестели; он не мигал. Молчание переросло в зияющее, мертвое безмолвие, прежде чем Найл снова заговорил.

— Я трахаюсь с Амандой и чувствую себя дерьмом. — Он говорил так тихо, что Тэш едва его понимала. — Я слышал… сегодня… я подумал… подумал, что вы с Хуго спите. — Найл перестал смотреть на нее и уставился в окно. — Действительно глупо, по-идиотски, я понимаю. Чертова католическая совесть. Думаю, мне нужна была отговорка, что Аманде тоже изменяли, что это было око за око, я даже не знаю. Не важно. Признаю. Мне требовалось хоть какое-то оправдание, потому что у меня нет извинения за то, что я люблю ее. — Найл снова посмотрел на Тэш, почти с отчаянной надеждой. — Ты понимаешь?

Она кивнула, хотя ничего не понимала. Похоже, ее худшие кошмары сбылись.

— Со времен Лисетт — моей жены — с того момента, когда она ушла, я чувствовал себя… я не знаю… чертовски ненужным, мне кажется. — Найл откинул голову. — Боже! Это звучит так глупо. Я находил более подходящие слова, когда играл дешевые фарсы в захудалых театрах. Но ты же знаешь, о чем я, не так ли? С ней я чувствовал себя таким… таким… чертовски талантливым, успешным, полноценным, я не знаю, называй, как хочешь. Я собирался стать звездой, детка, и она осталась бы со мной, чтобы идти рядом по красной дорожке на премьерах и говорить, что любит меня.

Он горько рассмеялся и посмотрел на потолок.

Тэш показалось, что на спектакле девушка боялась пошевелиться: вдруг Найл почувствует себя обиженным? Как, интересно, во время спектакля зрители едят чипсы и кашляют?

— Но у меня не сразу все получилось, не быстро. И она ушла. У тебя, случайно, нет сигарет?

Тэш полезла за пачкой смятых сигарет. Он взял одну и распрямил ее.

— Теплая, — неясно сказал Найл и закурил. — Знаешь, я встречал и более красивых женщин, чем Лисетт. Я встречал более умных женщин. И более нежных. Ты более нежная. — Он посмотрел на Тэш, и она почувствовала, что краснеет. — Но я никогда не хотел ни одну из них.

Найл на минуту умолк. Тэш показалось, что он плачет. Ей так хотелось выбежать из-за стола и обнять его. Это так нелепо, но это единственное, что она могла сделать. Но вместо этого Тэш сидела и смотрела на Найла. Точнее, косилась на него одним глазом в линзе. Его шелковая рубашка складками лежала на широких плечах, выражая безнадежность. Горящая сигарета зажата между длинными, худыми пальцами. Просто воплощенное страдание.

— И даже если бы у тебя был роман с Хуго, это бы ничего не изменило, так ведь? Не уменьшило бы мою вину. — Найл попытался улыбнуться, но в его карих глазах осталась боль. — Хотя это сделал разговор с тобой. Я знал, что это поможет. Я знал, что ты поймешь.

Тэш почувствовала себя предательницей. Она ничего не понимала. Но всем сердцем сочувствовала этому печальному, красивому человеку.

Внезапно Найл посмотрел на нее.

— Но если даже у тебя нет романа с Хуго, он для тебя что-то значит. Что же? Почему он ранит твои чувства? Почему ты позволяешь ему унижать тебя?

Тэш уже почти собиралась пробубнить, что ее все унижают, но сдержалась.

— Я… я…

Она не могла этого сказать. И не могла признаться, что любит Хуго. Она посмотрела на свои руки.

— Ты его любишь. — Глаза Найла расширились. — Ты его любишь, не так ли? Ты влюблена в Хуго Бошомпа!

Первая ее реакция была завопить: «Конечно же нет!»

— Ох, бедная глупышка.

Глаза цвета молочного шоколада наполнились сочувствием, когда Найл потянулся и взял Тэш за руку. Он слегка пожал ее, полностью раздавив контактную линзу которую она держала в ладони.

У нее не было запасной линзы и теперь ей придется носить очки на вечеринке, а в них Хуго точно никогда ее не захочет. Она разрыдалась.

— Бедный ангел. Ты посеяла свои семена на неплодородную почву, разве не так? — Найл похлопал Тэш по плечу. — Как же это тебя угораздило?

Девушка шмыгнула носом и икнула, но не смогла ответить.

— Хуго этого не заслуживает, ты ведь сама понимаешь, не так ли? Он пустой и эгоистичный и с постоянно изогнутой шеей от того, что слишком часто заглядывал вниз за декольте.

Тэш зарыдала громче.

— Я, я… прости, — простонала она. — Кажется, я все время реву при тебе.

Найл покачал головой.

— Ну вот, ты снова извиняешься. — Он вздохнул и начал крутить в руках чайную ложечку, которую оставила здесь Александра. — А Хуго знает о твоих чувствах?

Тэш покачала головой.

— Он… он… — она икнула. — Он всегда вел себя так, как будто меня не существует, пока у меня не появился Сноб.

— Твоя лошадь?

Она кивнула.

— Теперь Хуго притворяется, что хочет мне помочь, но я знаю, что на самом деле он меня презирает.

Облегчение от того, что она рассказала кому-то об этом, было почти физически ощутимо.

— На самом деле ему нужен Сноб, но, раз уж это единственный способ сделать так, чтобы он меня заметил, я позволяю смешивать себя с грязью. Наверное, потому, что я дура, я никогда не знала, как привлечь мужчину. Я… — приступ ужасных рыданий прервал ее откровения.

Найл протянул Тэш платок. Платок был самый простенький, но чистый и вкусно пах. Высморкавшись с изяществом пожарной сирены, Тэш подумала, что Салли была права, когда говорила, что Найл служил друзьям жилеткой.

— Послушай меня, — сказал он, глядя на ее красный нос и заплаканные глаза, — ты не дура, на самом деле ты смелее, чем все мы. — Кто еще согласился бы вытерпеть весь тот ад, сквозь который ты каждый день проходишь с Бошомпом? Я бы ни за что в жизни не сел на твоего коня. Ты можешь быть ослеплена до безумия, думать сердцем, а не головой. Но ты не дура. И думаю, неважно, что я скажу, все равно это не убедит тебя, что Хуго того не стоит. Так?

Тэш немного подумала и покачала головой. Вот если бы Найл обнял ее и сказал, что убьет Хуго, если тот хоть пальцем к ней прикоснется…

— Боюсь, что я сделал возможность вашего сближения чуть более вероятной.

Тэш посмотрела на Найла с удивлением.

— Ты имеешь в виду свою связь с Амандой? — прошептала она, чувствуя себя ужасно.

Найл некоторое время смотрел на нее.

— Отчасти, — наконец сказал он. — Но есть и другие причины. Ты очень хорошая девушка, Тэш, но тебе нужно научиться думать о себе лучше. Я считаю, что, когда Хуго будет с тобой, ты поймешь, что он тебе вовсе не нужен. Тэш, не качай головой, я действительно так думаю. Сейчас он чувствует свое превосходство. Каждый раз, когда Хуго выходит в загон, он знает наверняка как тебя унизить. Все, что тебе нужно, это сражаться с ним на равных. И это не так сложно, как тебе кажется, мой ангел.

Найл ободряюще улыбнулся.

— Еще как сложно, — вяло ответила Тэш, леденящий страх прошел по ее спине. — Видишь ли, Хуго еще не открыл все свои карты. У него припрятан козырной туз в рукаве. — «О боже, заткнись, Тэш». Она прикусила губу.

Найл пристально посмотрел на нее, и девушка испугалась. Она не может рассказать ему о Сэмионе. До этого дня она не рассказывала этот страшный секрет ни одной живой душе. Хуго может считать, что знает всю историю, думать, что может причинить ей бесконечную боль, но на самом деле правда была намного страшнее.

— В чем дело, Тэш? — спросил Найл, нежно убрав прядь с ее лба. — Ты думаешь, он что-то затевает?

— Нет… ничего, честно, я…

Она выскочила из-за стола, стул отлетел в направлении коридора.

— Тэш, подожди!

Поскользнувшись на кусочке брошенной нуги, девушка налетела на дверь. Когда она попыталась отстраниться, то поняла, что ее футболка зацепилась за металлический крючок в дверном косяке, и хотела остаться в комнате.

— Проклятая футболка! — закричала Тэш, дергая так сильно, что ткань начала рваться.

Еще один яростный рынок, и пятнадцать сантиметров ткани на плече разошлись. Тэш напоминала козу на привязи. Отчаяние всколыхнулось в ней, она поборола, внезапное непреодолимое желание позвать маму.

Найл спокойно отцепил девушку и отвел обратно к столу. Затем, подняв ее стул, он усадил Тэш, как мягкую тряпичную куклу, одиноко уставившуюся в окно, и вернулся закрыть дверь. Прислонившись к двери, он долго смотрел на нее.

— Тебе лучше рассказать мне об этом, Тэш, — повелительно сказал Найл. — Потому что уверяю тебя: ты не пойдешь обедать, пока все не расскажешь.

Тэш засопела. До чего же это унизительно, как будто она находилась в кабинете директора школы. Ей не хотелось больше загружать Найла своими проблемами. И она совсем не была уверена, что разговор о Сэмионе ей поможет, одна мысль о нем вызывала слезы.

— У меня был конь… — начала Тэш, намереваясь изложить самую краткую версию событий.

Но приступ икоты сотряс ее грудь, и девушка опустила лицо в ладони, кусая пальцы, чтобы не заплакать.

Вскоре звук ликера, наливаемого в бокал, проник сквозь шум в ее ушах. Всепобеждающий запах анисового семени ударил в нос, когда Найл сунул ей в руку стакан, за этим последовал густой темный дым, когда он протянул девушке сигарету и неизбежно опалил ей челку. Тэш не хотелось ни того, ни другого, но она была благодарна Найлу за молчаливое сочувствие.

— Ну и? — мягко спросил он несколько минут спустя.

— Я не могу рассказать тебе, — прошептала она. — Это слишком ужасно.

Но, нежный, убедительный и настойчивый, Найл медленно вытянул из Тэш всю ее историю. Это был случай из детства, похороненный под налетом времени и вышедший на свет божий сейчас, годы спустя. Произошла ужасная, страшная вещь, и частично в этом была ее вина. Но, глядя налицо Тэш, пока она рассказывала. Найл понимал, что весь груз ответственности она перенесла во взрослую жизнь, никогда не анализируя произошедшее с позиции взрослого опыта.

Десять лет тому назад София, отчаянно пытавшаяся произвести впечатление на нового поклонника, усадила верхом необученного старшеклассника на норовистого гнедого своей младшей сестры, чтобы вместе поехать на охоту. Тэш лежала в постели с гриппом и узнала об этом только ближе к обеду, когда бабушка, молчание которой София купила с помощью бутылки виски, раскрыла ей секрет. В смятении Тэш кинулась на улицу в джинсах, натянутых поверх пижамы.

Когда она на велосипеде доехала до поля, Сэмион в ярости метался среди гончих, а испуганный мальчишка в седле вцепился ему в шею и громко всхлипывал. Егеря были в ярости: двух собак пришлось пристрелить, а третья сильно поранила лапу. София злилась, поскольку ее унижение наблюдало с десяток местных жителей. Парня она вскоре бросила: на его точеный красивый лоб пришлось наложить восемнадцать швов. Но хуже всего для Тэш было то, что тяжелая работа, долгие часы пота и слез, которые она потратила, чтобы объездить Сэмиона, за последние несколько месяцев, все это было сведено на нет менее, чем за час.

Когда Тэш уводила коня с поля, он совсем обезумел. Сэмион так перепугался, что буквально взбесился, и не было никакой надежды обуздать его.

И тогда она совершила глупейший поступок. Егеря орали на нее, София кричала, что ее лошадь бешеная, и ее нужно усыпить, а все, должно быть, потому, что ее неправильно тренировали. И Тэш решила доказать им всем, что они ошибаются. Страх прошел, но рассуждать здраво она не могла. Вместо того чтобы погладить коня, поводить вокруг, пока он не успокоится, Тэш вскочила в седло. Ей хотелось продемонстрировать, что она преуспеет в том, с чем другие не справились. На время Сэмион ощутимо расслабился. Он перестал кидаться из стороны в сторону, его голова опустилась, и тяжелое дыхание, вырывавшееся из ноздрей, утихло. Конь доверял хозяйке.

Когда Тэш победоносно оглядела застывших в восхищении зрителей, тишину вдруг прорезал оглушительный выстрел: это один из охотников наугад выстрелил в зайца. И сразу же Сэмион словно сошел с ума. Позднее один из очевидцев описал это так, как будто проткнутый копьем бык увидел красный двухэтажный автобус. Он стрелой понесся через поле, распугивая охотников, и пролетел совсем близко от младенца, привязанного в корзинке на толстом шотландском пони.

И тут один отставной офицер, чувствуя себя героем, на ходу схватил Тэш, стянул ее с седла и, перекинув через своего коня, сломал ей при этом запястье. Долго после этого он будет рассказывать, как спас девчонке жизнь. Однако умалчивал, что это стоило жизни лошади.

Лишившись всадницы, Сэмион выскочил на главную дорогу, где врезался в джип, раздробив свои передние ноги. Его пронзительный крик боли был слышен за две мили. Через полчаса коня пристрелили.

— София боялась, что, если папочка узнает, что она дала Сэмиона Уиллу, не спросив моего разрешения, он будет в ярости, — рассказывала Тэш Найлу, сжимая в руках пустую сигаретную пачку. — Наших родителей тогда не было, они отправились кататься на лыжах, за нами должен был присматривать Мэтти, но он уехал с друзьями на выходные. Отец взбесился бы уже от одного того, что Уилл ночевал у нас, — Софии было всего шестнадцать. Бабушка Этти тоже в то время останавливалась у нас, но она не заметила бы, даже если София затащила в свою спальню весь основной состав команды регби. Старушка любила приложиться к бутылочке.

Тэш печально улыбнулась.

— Неужели никто из местных не рассказал твоим родителям, что случилось на самом деле?

Тэш покачала головой.

— Отец не очень-то ладил с компанией охотников. Они его несколько недолюбливали. Конечно, он встречался с ними время от времени, но они просто выражали соболезнования по поводу «несчастного случая», говорили лишь общие слова. Так что папа решил, что на Сэмионе в тот день охотилась я.

Тэш громко вздохнула, ее лицо омрачилось.

— Вскоре мы распродали остальных лошадей, — шепотом продолжала она. — София перестала ездить верхом примерно в это время, она начала встречаться с каким-то сыном министра…

— А ты?

— А у меня выработался психологический барьер. — Тэш пожала плечами и допила свой ликер. — Мама купила мне собачку, чтобы я отвлеклась.

— И где она сейчас?

— София переехала ее во время своего первого урока вождения. — Тэш увидела испуганное лицо Найла и улыбнулась. — Успокойся. Просто тогда выдался тяжелый год. Остаток моей юности — за исключением развода родителей — прошел вполне спокойно.

И тут в комнату вошла София и Аманда, тщетно пытавшаяся скрыть ярость.

— Мы оставили вам немного рагу, но оно уже совсем остыло, — лаконично сообщила София, осматривая стол. — Ну и паразитка же ты, Тэш, только не говори, что съела всю нугу. Мне так хотелось немного с кофе. Кстати, Хуго просил напомнить, что тебе сегодня предстоят прыжки. Ах, так вот куда она делась… — глаза Софии сильно сузились, когда она увидела пустую бутылку из-под ликера.

— Найл, — промурлыкала Аманда. — Можно тебя на пару слов?

И выскользнула в коридор.

Найл рассеянно потрепал Тэш по руке. Она почти физически чувствовала, как его мысли ускользают прочь.

— Не переживай, мой ангел, — сказал он, вставая, и перевел взгляд на дверь. — Мы это как-нибудь уладим. Знаешь, ты мне очень помогла. Спасибо.

Как только Найл вышел из комнаты, София тут же уселась радом с сестрой и обратила к ней свои сверкающие любопытством глаза.,

— Ну? — потребовала она — Вы беседовали целую вечность. В кухне мы все делали ставки, о чем вы тут говорили. Мэтти в ярости: он считает себя доверенным лицом Найла. Что он тебе рассказал? Он говорил об Аманде? Та тоже явно не в своей тарелке. Найл рассказал, почему Лисетт от него ушла?

 «Боже, — подумала Тэш. — У него так много своих проблем, так много горя, а я тут разглагольствовала о Хуго и Сэмионе».

Уронив голову в ладони, она внезапно поняла, что та боль в груди, которую она внезапно почувствовала, когда ее мать сплетничала, была вызвана не тем, что Хуго теперь свободен. А тем, что Найл занят.

Глава двадцать восьмая

До вечеринки оставалось всего две недели, и приготовления в усадьбе начались в полную силу. К среде все коридоры были заполнены кирпичной крошкой и парами краски. Престарелый Жан взял привычку прятаться в овощной лавке, чтобы избежать принудительной вербовки в рабочую бригаду Майкла.

Салли просунула голову в дверь длинной галереи и вздохнула. Том держал снизу лестницу, на которой стоял светловолосый красавец Тодд и красил узорчатый потолок густым, вязким веществом, а Майкл громко наводил критику.

— Ты, черт возьми, плохо прокрасил слева, приятель. Совсем не стараешься! Не торопись! Перерыв на кофе будет ровно в одиннадцать. — Он повернулся к Салли и вынул трубку изо рта. — Салли! Приятно видеть тебя, дорогая. Пришла помочь?

— Э… боюсь, что нет, Майкл. — Она с извинением пожала плечами. — Я пришла забрать Тома. Мы должны снова позировать Тэш.

— Чертовски жаль, — с сочувствием выдохнул Майкл. — Но ничего не поделаешь. В другой раз. Тодд, ты там наверху справишься без Тома?

— Будь осторожнее, — попросила Салли.

— Все будет отлично, Салли! — прокричал сверху Тодд, просияв. Сверху открывался великолепный вид на ее грудь.

Тодд подумал, что ему очень нравится работать в усадьбе, если не считать этого странного старого грубияна, который, очевидно, был ответственным за расчистку и восстановление длинной галереи и каменного сарая во дворе. Как говорится, ложка дегтя в бочке меда. Но Тодд научился умасливать старого зануду и обычно скармливал ему для затравки пару вопросов о войне или спорте. Как только Майкл принимался разглагольствовать, Тодд мог запросто работать спустя рукава. А если учесть, что Паскаль платил ему хорошие деньги, предоставлял неограниченное количество выпивки, свободу передвижения по усадьбе и удобную кровать, то все не так уж плохо.

Когда Тодд не работал, он делил время так, чтобы покататься на велосипеде и пообщаться с самыми красивыми женщинами в доме, в основном с Паолой. Ему отвели комнату на огромном, просторном чердаке. Поскольку там больше никто не жил, Паоле легко удавалось проскользнуть через дверь, отделявшую ее башенку от его комнаты, гак, чтобы ее никто не услышал.

— Ты что там, заснул, приятель? — закричал снизу Майкл.

— Никак нет, сэр, — вздохнул Тодд, — просто задумался, кто выиграл пятый матч в прошлом году. Понимаете, никак не могу вспомнить.

Майкл очень кстати отвлекся, и Тодд начал думать о девушках, живущих в доме. Паола была сексуальной и доступной, но австралийцу хотелось быть завоевателем, а ее пылкий темперамент утомлял. Тодда возбуждал сам процесс соблазнения. За прошедшие несколько дней он всех подробно изучил. И только две женщины остались равнодушными к его чарам. Одна его немного пугала: она была слишком умной, чтобы поддаться на его уловки. Но с другой было больше надежды: у нее был мечтательный, отстраненный вид Мадонны, но при этом тело дорогой проститутки. Просто нужно понять, как лучше подобраться к ней. Жаль только, что она постоянно занята. Не удивительно, что она так хорошо выглядит. Если бы не колоссальный опыт, Тодд решил бы, что она едва ли замечает его присутствие.

Салли пыталась стоять спокойно, пока Тэш наносила финальные мазки на картину. У нее было время тщательно изучить лицо Мэтти и понять, есть ли на нем какое-либо выражение, кроме легкой скуки.

Они с мужем перестали разговаривать. Нет, они по-прежнему обсуждали, что будет с погодой и чья очередь менять подгузник Тор, но Мэгги больше не смотрел жене в глаза.

Он совершенно случайно узнал о Найле и Аманде. Но вместо того чтобы прийти в ярость и кинуться к другу, требуя объяснений, как ожидала Салли, Мэтти ушел в себя, как еж, который сворачивается в клубок при свете фар. Он тихо и спокойно сказал жене, что, по его мнению, им пора уехать из Франции. Затем отправился в деревенский бар, где намеренно напился в компании Бена и Паскаля. Салли осталась со сжатой в руках запиской, которую она так старалась скрыть от него. Записка эта, как назло, выпала из сумки Тэш, измятая, незаконченная и так и не дошедшая до адресата.

Дорогой Найл!

Сегодня я уезжаю в музей Лошадей, но до отъезда хотела бы поблагодарить тебя за книги. Я нашла их у двери своей комнаты сегодня утром. Огромное спасибо тебе за доброту. Я уверена, что они мне очень помогут.

Пожалуйста, не переживай, что я расскажу кому-нибудь о нашем разговоре в воскресенье, я даже и не думаю об этом. Тебе, должно быть, очень плохо из-за того, что вы с Амандой обманываете Хуго. Мне, например, плохо постоянно, но от этого никому не легче.

Очень надеюсь, что скоро ты будешь счастлив и перестанешь чувствовать себя виноватым…

Еще раз спасибо, что купил для меня эти книги. Знаю, что мы увидимся за ужином, но подумала, будет неудобно, если я скажу, что…

Характерный размашистый почерк Тэш, у которой на странице помещалось не больше двух предложений.

Салли казалось, что Мэтти больше всего поразило то, что Найл доверился Тэш, а не ему. Из всех членов семьи Мэтти меньше всего внимания обращал на свою младшую сестру. Его всегда раздражало то, что она не способна постоять за себя.

Возможно, подумала Салли, что Тэш узнала о Найле и Аманде случайно, так же как и она сама. Хотя Тэш постоянно теряла свои очки и бродила вокруг, погруженная в свои мысли, Салли подозревала, что Тэш могла бы пройти сквозь комнату, где проходила оргия, и ничего не заметить. Она была уверена, что Найл рассказал ей обо всем сам.

Салли не умела хранить секреты, всю неделю она мучилась вопросом, рассказывать или нет Мэтти о кольце, которое она нашла в комнате Найла. И вчера вечером она наконец призналась. Мэтти разразился гневом, его уязвленная гордость бурлила несколько часов. Теперь он обвинял жену в том, что все зашло так далеко. Мэтти верил, что если бы Салли рассказала ему о Найле и Аманде раньше, то он сделал бы что-нибудь, чтобы предотвратить столь нелепую и опасную связь. Также это укрепило его решимость вернуться в Англию, как только они смогут достать билеты на паром.

Чтобы поднять себе настроение, Салли взяла «ауди» и поехала по магазинам, где купила ужасно дорогое платье. Она мстительно использовала последнюю действующую кредитку мужа.

Но Александра наотрез отказывалась отпускать их в Англию. Она чуть ли не истерику устроила, упрашивая, чтобы они остались еще на десять дней — до вечеринки. Мэтти не мог совладать с эмоциональной матерью и согласился остаться. Но он стал абсолютно необщителен, уходил на длинные прогулки, с головой погружался в странные книги, которые высокомерно называл «научными», или сидел и угрюмо молчал, как сейчас, позируя Тэш.

Мэтти в глубоком раздумье смотрел на Тэш. Она решил, что этот отдых открыл ему глаза на младшую сестру. Сначала она столкнула Хуго Бошомпа в бассейн, затем вынесла его устрашающие «уроки», а теперь Найл избрал ее для своих откровений.

— Все! — объявила Тэш и вздохнула. — Этот портрет должен войти в историю как самый быстрый из созданных мной. Том, ты теперь перестанешь жаловаться, что я рисовала целую вечность?

Вчера вечером Тэш не могла уснуть и допоздна рисовала с набросков, что придало портрету необыкновенную живость, которой обычно не было в ее работах.

Возможно, чтобы рисовать, нужна страстность. Больше всего ей хотелось в этот момент уйти к Снобу. Она несколько раз перечитала книги, которые ей принес Найл, — о том, как возникает доверие между всадником и лошадью. А преодоление страха перед собственным конем на один шаг приблизит ее к Хуго.

— Отлично, — Мэтти встал и направился к двери.

— Дорогой, ты даже не посмотришь? — В голосе Салли послышались нотки нервозности.

— Ах да. — Мэтти взглянул на картину. — Да, очень хорошо, — отрывисто пробурчал он и вышел из комнаты.

Тэш приложил все усилия, чтобы скрыть обиду.

— Тэш, прости. — Салли неловко прижала ладонь к щеке и пожала плечами. — Он немного занят в…

— Дайте мне посмотреть, дайте мне посмотреть! — Том подскочил и начал бегать за спиной Тэш. — Класс! А ты можешь нарисовать еще одну, для моего друга Родни? Ну, пожалуйста, Тэш, пожалуйста.

— Том, я подумаю, Тэш нужно немного отдохнуть от рисования.

Салли рассмеялась, она была рада, что их прервали, и посмотрела на законченный портрет.

Когда она увидела картину, у нее перехватило дыхание. Передано было не только физическое сходство. Лица, отражавшие эмоции, в своем правдоподобии были доведены i ючти до карикатурной верности. Том явно скучал и ерзал, Тор выглядела потрясающе очаровательной и озорной, а Салли — озабоченной и грустной. Но самое волнующее, и лице Мэтти Тэш увидела то, что сама Салли пыталась разглядеть несколькими минутами ранее: мучительное, отстраненное выражение разочарования.

Тэш нарисовала не льстивое изображение семейного благополучия, она подглядела их характеры. И Салли не знала, плакать ей или смеяться.

— Это феноменально, Тэш. Честное слово. Я…

Она посмотрела на счастливое, светящееся лицо подруги и не нашла что сказать. Разве можно объяснить, что картина отражала тот факт, что ее брак, кажется, трещит по швам?

— Я сейчас. Мне нужно догнать Мэтти.

После того как Салли вылетела из комнаты, Тэш уныло посмотрела на портрет. Хотя она и нарисовала его очень быстро, но он казался ей удачным. Может, просто люди сами себя видят по-другому? Просто поразительно, как ранит других интерпретация художника. После того как она нарисовала портрет Макса, он с ней неделю не разговаривал.

Тэш начала собирать свои принадлежности. Она вызволила тюбик с ярко-красной краской из цепких рук Тор, выслушивая рассказы Тома о его успехах на уроках рисования в школе.

— Добрый день, Наташа.

Она посмотрела вверх и увидела помощника Майкла, стоявшего в дверях. Он удобно расположился в солнечном свете, его спецовка расстегнута и открывает широкий обзор загорелой груди.

— Привет… э-э…

Тэш неуверенно улыбнулась в надежде, что он всего лишь зашел, чтобы забрать какой-нибудь скипидар или типа того.

— Тодд.

Австралиец медленно вошел в комнату и встал над ней. Тэш почувствовала, как ее спина напряглась.

Тодд посмотрел на Тома, который делал стойку на руках у стены.

— Мальчик, сделай одолжение, уйди. И забери свою сестренку с собой.

— Мама сказала, чтобы я остался с Тэш, — ответил Том с таким оскорбленным видом, на который только способен семилетний ребенок, стоящий на голове.

— Мне плевать, отвали.

Том перевернулся на ноги и оттащил сопротивляющуюся Тор от туфлей Тэш, которые маленькая девочка перекрашивала в цвет жженого янтаря.

Тэш с удивлением посмотрела на Тодда. Очевидно, он не любил детей.

— Наташа, а я и не знал, что ты рисуешь.

Ей все это кажется или происходит на самом деле?

— Тэш, — пробубнила она. — Зови меня Тэш.

— Классно! Просто потрясающе! — он с восхищением посмотрел на ее картину.

— Спасибо.

— Я сам увлекаюсь фотографией, — начал Тодд. Любой разговор он быстро переводил на свою персону. — Делаю черно-белые фотографии красивых женщин. Никакой грязи, ты же понимаешь. Мне хочется поймать в рамку женскую чувственность. Многие женщины не понимают, как восхитительны их лица и тела, пока не увидят себя на черно-белом снимке.

Его глаза блуждали по ее телу, пока он это говорил.

— Мне больше нравятся цветные фото, — пошутила Тэш, начиная собирать листы бумаги.

— Ты будешь выглядеть очень чувственной, если я тебя сфотографирую, — прошептал Тодд низким голосом.

И тут Тэш поняла: он с ней заигрывал. Отработанные остроты, которые она слышала всю неделю, теперь были направлены на нее. Интересно, она четвертая или пятая в его рейтинге, подумала Тэш.

Сейчас австралиец присел на корточки, чтобы поговорить с ней.

— У тебя потрясающее лицо, Наташа. Я всю неделю не мог оторваться от твоих глаз. Они завораживают.

И в подтверждение своих слов ненадолго уставился в ее глаза. Тэш почувствовала, как ее завораживающие глаза защипало от резкого запаха его лосьона после бритья.

— Наташа, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя просто потрясающие плечи?

Он специально говорил тихо, так что ей пришлось наклониться, чтобы расслышать конец предложения.

— Э… в последнее время нет.

— А следовало бы.

Тодд посмотрел на нее с такой же искренностью, как американский евангелист, просящий миллион долларов в телепередаче.

— Наташа, — он произнес ее имя гортанно.

— Да? — Она немного отступила назад, отчаянно подавляя смех.

— Наташа. — Тодд специально стоял так, чтобы она могла видеть его длинные мускулистые ноги, отчетливо выделявшиеся сквозь тонкую ткань спецовки. — Больше всего на свете мне хочется тебя сфотографировать. И еще больше мне хотелось бы тебя соблазнить, но я думаю, что ты прогонишь меня, поэтому готов удовлетвориться ролью фотографа. Камера займется с тобой любовью, Наташа.

Она открыла рот, чтобы выразить протест, но Тодд вытянул руку.

— Пожалуйста, не говори ничего. Не принимай решения, пока не увидишь мой портфолио, и тогда ты поймешь, что я занимаюсь искусством. Нет, нет, никакой грязи.

Он наклонился вперед и положил свою Сильную руку на ее ладонь. Тэш вскочила как ошпаренная, вспомнив, что не меняла футболку после езды на Снобе.

Тодд наклонил свою длинную и сильную шею и говорил ей в самое ухо:

— Теперь давай поднимемся в мою комнату, и я покажу тебе свои фотографии, хорошо?

В этот раз Тэш не смогла сдержаться и рассмеялась. Она прислонилась к нему и смеялась до боли в ребрах, по ее лицу побежали слезы.

— Эй, эй, эй! Ты что, накурилась?

Тодд не видел ничего смешного. Ему казалось, что у него все получается быстрее, чем он надеялся. Тэш застонала и обхватила грудь. Тодд, вероятно считая, что у нее какой-то приступ, снисходительно обнял девушку загорелой рукой.

— Что здесь происходит? — послышался мягкий мелодичный голос, в котором был слегка различим оттенок ярости.

Тэш поняла, что там стоит Найл, но не могла перестать смеяться. Что-то вроде нервной реакции. Ее колени подогнулись, и Тодд поддержал Тэш, чтобы она не упала.

— Кажется, у нее какой-то припадок, приятель, — голос Тодда прозвучал испуганно.

Тэш почувствовала, что смех заканчивается. Она выпрямилась и прочистила горло, но поняла, что не может смотреть ни на Найла, ни на Тодда. Каждый раз когда она пыталась это сделать, новая волна смеха подкатывала к животу. Вместо этого девушка уставилась в пол.

— Тодд, тебя повсюду ищет Майкл, — сказал Найл недобро.

Тодд его проигнорировал, он все еще слегка обнимал Тэш.

— Тэш, ты в порядке? — протянул он.

Тэш подавила новый приступ смеха и кивнула.

— Может, тебе лучше пойти и найти Майкла, Тодд? — настаивал Найл. — Он злится.

Фраза звучала скорее как приказ, нежели вопрос.

Тодд мгновение пребывал в нерешительности, а затем быстро вышел из комнаты. Найл подошел прямо к Тэш.

— Ангел мой, ты в порядке? Что, черт возьми, он с тобой сделал?

Теперь, когда Тодд ушел, Тэш уже не видела в произошедшем ничего смешного. Он чувствовала себя невыносимо неловко.

— Он пытался со мной флиртовать, а я рассмеялась, — пробурчала она.

— Что? — Найл с недоверием посмотрел на нее.

— Он… эм… хотел меня сфотографировать. Тодд пригласил меня в свою комнату посмотреть его портфолио, а я засмеялась.

Тэш казалось, что все это звучит так глупо и по-детски. Ей хотелось выглядеть перед Найлом зрелой, самодостаточной и глубокой личностью, а не хихикающей школьницей.

— Еще чего не хватало, — холодно сказал Найл. — Да ты бы и оглянуться не успела, как оказалась бы на капоте джипа Паскаля в одних стрингах.

Он серьезно посмотрел на нее.

Тэш не понравилось, что Найл вел себя с ней, как отец. Может, он и правда относился к ней как к ребенку?

Внезапно сквозь тучи на лице Найла пробилась улыбка, и он начал смеяться. Он положил руки на плечи Тэш и внимательно ее рассматривал. Тэш уставилась в пол.

— Ты действительно необыкновенная девушка, Тэш. Вес женщины в доме усиленно красятся и душатся ради этого человека, а ты смеешься, когда он бросает на тебя страстные взгляды.

Тэш пожала плечами и почувствовала, что язык ее не слушается. Чего бы она только не отдала сейчас за массаж О'Шогнесси. Она почувствовала, как отодвигается от него, смущенная желанием раствориться в его руках. Это не было той всепоглощающей удушающей похотью, которую она испытывала к Хуго тогда у бассейна, это была отчаянная потребность, чтобы тебя приласкали и обняли теплыми нежными руками.

Найл отпустил Тэш и отвернулся. На секунду ее сковал страх: ей показалось, что он прочел ее мысли, и они его сильно смутили. На самом деле Найл всего лишь увидел ее картину, положенную на пол для просушки.

Он долго смотрел на портрет, погруженный в свои мысли. А Тэш занялась приборкой принадлежностей.

Она уже закончила закрывать краски и разложила кисти, чтобы вымыть их, а Найл все молчал. Она крутила в руках свои очки, которые нашла под кипой газет, но ей было стыдно их надеть. А без очков Тэш не могла понять выражение его лица.

Найл посмотрел на нее, но ничего не сказал, а затем перевел взгляд на картину.

Прошла целая вечность прежде, чем он снова открыл рот, и как раз в этот момент в дверях за ним появилась Александра.

— Тэш, дорогая… Боже, это великолепно! — Она посмотрела на картину, а затем повернулась к дочери. — Дорогая, можно тебя на пару слов?

Тэш взглянула на Найла и кивнула.

— Надеюсь, я не помешала? — Александра слегка возбужденно переводила взгляд с Найла на Тэш.

— Нет, мама.

Тэш устало вздохнула и надела очки. Когда же наконец ее мать перестанет переоценивать привлекательность дочери?

— Хорошо, тогда пойдем выпьем по чашечке кофе на кухне. У меня есть потрясающая новость. — Она взяла дочь под руку и посмотрела на нее внимательно. — Ужас! Ты все еще носишь эти ужасные очки? Они же у тебя еще со школы. А где твои контактные линзы?

Тэш посмотрела через плечо на Найла, но тот все еще сосредоточенно смотрел на картину.

— Э… я… потеряла одну, — солгала она.

— О, ну тогда нужно купить тебе новые.

Александра увлекала Тэш из комнаты.

Маркус сидел на ступенях лестницы и наблюдал за подъездом к дому. Он ждал своего друга Уилтшера, который звонил с утра и сообщил, что уже почти добрался, но его машина сломалась.

Маркус надеялся, что у Уилтшера получится найти другое транспортное средство: дело в том, что у машины его друга был слишком неформальный вид, подходящий только для рок-фестиваля.

Когда в отдалении он услышал звук, похожий на шум самолета, его надежды начали улетучиваться. Затем Маркус непосредственно увидел то, чего боялся: похожая на паровоз, испускающий из своей выхлопной трубы дозу копоти, достойную небольшого завода, к дому подъезжала машина. Когда она приблизилась, Маркус увидел, что автомобиль разукрашен в розовый с зеленым цвета. Это было похоже на одно из платьев его матери на колесах.

— Привет, чувак!

Уилтшер выпрыгнул с пассажирского сиденья, и они перешли к своему обычному приветствию с хлопаньем руками и покачиванием ногами. Маркус делал все, как требовалось. Но не мог отвести взгляда от волос друга.

— Уилтшер, дружище, что у тебя с башкой?

— Прикольно? — Гость ссутулил плечи и покрутил головой из стороны в сторону. — Дреды, приятель.

Еще недавно прямые светлые волосы Уилтшера превратились в кучу толстых, дико растрепанных, веревок.

— Мой старик жутко злился из-за этого, дружище, — продолжал Уилтшер. — Но с ними так круто клубиться.

Маркус поглядел на своего друга с завистью и восхищением.

— Дружище, познакомься с Алги.

Уилтшер повернулся, чтобы представить водителя машины. Алги был еще более худым, чем Маркус. Длинные жирные темные волосы собраны в хвостик; некрасиво торчащая козлиная бородка и футболка с надписью «Стоун-хендж '84». Он рассеянно кивнул Маркусу и продолжил сворачивать сигарету.

— Все в порядке, — тихим голосом уверил Уилтшер Маркуса. — Алги ехал в Миллфидц. Его отец был барабанщиком в какой-то группе, в шестьдесят девятом они играли на острове Уайт, так что у нас теперь потрясная стереосистема.

Маркус с сомнением кивнул.

— А где будет рейв, чувак?

Уилтшер тряхнул головой. Ему было очень жарко на полуденном солнце с массой дредов на голове. Маркус указал на каменный амбар.

— Покажу позже, когда установим стереосистему, — сказал он, заметив, каким вспотевшим выглядел Уилтшер. — А прямо сейчас пошли поплаваем. А потом можно в компьютерную игру поиграть.

На лице Уилтшера появилось облегчение.

— Супер! — Он посмотрел на Алги, который рассматривал ближайший тополь. — Эй, поплаваем?

Какое-то время Алги пребывая в затруднении, затем кивнул.

— Он не особо разговорчив, верно? — спросил Маркус, когда они двинулись вокруг дома к бассейну, Алги шел за ними и собирал мак по краям дорожки.

— Ага, он практически глухой после одного из концертов его предка в семьдесят втором. Они тогда поставили его колыбельку рядом с главным усилителем и не заметили. Слушай, вот что я хотел спросить, — голос Уилтшера звучал озабоченно.

— В чем дело?

— Нельзя ли найти купальную шапочку? А то у меня от хлорки дреды начинают завиваться.

— Без проблем, дружище.

— Что ты сделала?

Тэш в ужасе уставилась на свою мать.

Александра разливала кофе по чашкам и не смотрела на дочь.

— Я записала тебя в число участников охотничьего состязания для начинающих, дорогая. Я подумала, что ты будешь рада.

Она умоляюще посмотрела на Тэш своими большими янтарными глазами.

— Не могу в это поверить, — вздохнула Тэш.

— Но, дорогая, у тебя же так хорошо идут дела с твоим конем. Мне показалось, ты будешь рада шансу показать, как ты хорошо его выездила. Только подумай, как будет восхитительно, если ты выиграешь!

— Если я выиграю? — Тэш нервно засмеялась. — Сноб, унижающий меня на глазах у всех? Победа не вписывается в этот сценарий. На ум приходят только всякие ужасы.

— Не говори глупостей, дорогая, — Александра почувствовала обиду от того, что ее дочь не пришла при этом известии в такой же восторг, в который пришла она сама, когда Хуго подал ей эту идею. — Победа сильно повысит твою уверенность в себе.

Тэш, не веря своим ушам, посмотрела на потолок. Это было уже слишком даже для того, чтобы впечатлить Хуго. Нужно любой ценой выпутаться из этой ситуации.

— Я уже уговорила Паскаля перевести для тебя тест.

Александра протянула дочери листок, исписанный аккуратным почерком Паскаля.

— Тест по выездке? — спросила Тэш слабым голосом.

— Он же очень простой. В Англии такой сдают даже новички. При езде по пересеченной местности есть множество альтернативных вариантов, а конкур — просто детская игра, — радостно щебетала Александра.

И тут Тэш осенило. Она пристально посмотрела на мать.

— Как ты обо всем этом узнала, мамочка? — подозрительно спросила она.

— Я… э… спросила кое-кого. Пей свой кофе, дорогая. А то он остынет.

Тэш некоторое время пила кофе в тишине, отчаянно пытаясь придумать выход. Соревнования будут на следующий день после вечеринки. Конечно же, она еще успеет что-нибудь придумать. У нее больше недели. Но единственное, что сейчас приходило в голову, — спрятаться. Едва ли оригинально.

Тэш не сомневалась, что это дело рук Хуго. Самый лучший способ заставить ее расстаться со Снобом. Если она примет участие в соревнованиях, то опозорится и захочет бросить верховую езду. Если же Тэш струсит, он будет благородно разъяснять ей и показывать, что и как надо делать, и без сомнения докажет, что именно он должен ездить на Снобе.

Тэш посмотрела на часы. Полдвенадцатого. Пора идти к Хуго. Ей хотелось отправиться в загон и придушить его.

Но тут он сам появился в дверях, на ходу стряхивая землю с ботинок.

Тэш посмотрела на его великолепной формы рот и прямой нос и постаралась почувствовать отвращение. Она усердно уставилась на его грудь и представила, как наносит по ней удар. Затем девушка быстро перевела взгляд на бугорок в области ширинки и представила, что бьет его здесь. Она посмотрела на его густые шелковистые волосы и представила, как они, чистые и прохладные, касаются ее обнаженной груди… Ее снова унесло. Почему, ну почему, ну почему она так реагирует на него?

Тэш сняла свои очки, понимая, что выглядит в них совершенно по-идиотски.

— Здравствуй, Хуго, дорогой, — Александра радостно приветствовала его. — Кофе?

Хуго покачал головой. Он посмотрел на листок бумаги и руках у Тэш.

— Значит, ты уже получила тест, Тэш?

Он из приличия улыбнулся ей, но она смогла различить садистское удовольствие в его голосе.

Тэш вяло улыбнулась ему в ответ.

Александра просияла, размышляя, как сильно Хуго изменился за последние три недели. Он сейчас кажется искренне заинтересованным в том, чтобы помочь Тэш. Совершенно на него не похоже. Но, с другой стороны, девочка определенно сейчас излучает здоровье и энергию. Хуго, несмотря на горячие отрицания Тэш, порядком увлечен ей, подумала мать радостно.

Наблюдая, как эти двое выходят во двор, Александра подумала, какой высокой, стройной и красивой выглядит ее дочь. Тэш не обладала утонченностью в одежде или уверенной походкой, но, если бы она вошла в комнату, заполненную людьми, на нее сразу же обратили бы внимание. План Александры сработал. Со своей новообретенной уверенностью Тэш выглядела под стать привлекательному мужчине рядом с ней.

Тэш не чувствовала в себе никакой новообретенной уверенности. Если бы только Александра знала, что она чувствовала себя, как парашютист, одетый в бикини, на высоте две тысячи футов.

Она седлала Сноба с ощущением, что сегодня Хуго задаст ей такое задание, что все предыдущие упражнения покажутся всего лишь детской забавой.

Гнедой безмятежно посмотрел на хозяйку и ткнулся ей в плечо своей мягкой мордой.

К тому моменту, когда Хуго расставил отметки для объездки по тщательно измеренному прямоугольнику загона, он уже обливался потом. Он остановился на минуту и прислонился к калитке, вытирая лоб рукой.

Хуго сам предложил перенести занятия с вечера на полдень, когда солнце печет сильнее всего. Тэш становилась слишком выносливой, и это ему не нравилось. В последние несколько дней она уже почти не потела во время его изматывающих упражнений. В отличие от Хуго, который со временем все больше и больше терял форму. Он все еще был в отличном состоянии по сравнению с остальными гостями усадьбы, но пара пробежек в день были ничем по сравнению с его обычными тренировками. Ведь дома ему приходилось постоянно держать в максимально хорошей форме трех коней плюс еще объезжать новых лошадей. К тому же он бегал, играл в теннис и регулярно занимался сексом. Здесь теннисный корт зарос, а Аманда в последнюю неделю установила забор с колючей проволокой в их спальне; она высокомерно заявила, что делит с ним комнату только из-за смежной ванной.

В конце концов Хуго решил поймать двух зайцев. Он будет хорошенько выматывать Тэш и одновременно поддерживать себя в форме. Сегодня он собирался устроить девчонке новое испытание. Помимо трех часов в седле ежедневно она будет бегать по пять миль и проплывать бассейн двадцать раз туда и обратно. Это спустит глупую корову с небес на землю.

Улыбаясь Тэш, которая проезжала на Снобе мимо него, он закричал:

— Немного отпусти вожжи!

И зажег сигарету. Это начинало ему нравиться.

Глава двадцать девятая

— Все в порядке, Касс, они ушли, — позвала София, спускаясь по ступеням с балкона к бассейну. На ней было желто-оранжевое сари.

— София, я должна извиниться за друзей Маркуса. Раньше Рори Уилтшер был таким милым мальчиком. А того, другого, я просто не могу выносить, — призналась она племяннице.

— Кажется, его зовут Арчи? — София надела свои солнцезащитные очки и заметила Аманду, лежавшую по другую сторону бассейна и читавшую журнал. — Подвинь свой стул чуть ближе, чтобы нас не услышали.

Касс так и сделала.

— Я беспокоюсь, вдруг он плохо повлияет на Маркуса. Если бы у Маркуса были такие же друзья, как у Олли. — Касс мечтательно вздохнула. — Не могу дождаться, когда же он приедет. Ты будешь удивлена, как мальчик изменился.

— Он приедет с другом?

— Да, с Джинджером, — Касс постаралась, чтобы ее голос не звучал слишком мечтательно. — Довольно симпатичный юноша.

— В самом деле? Скажи мне, Касс, тебе не кажется, что у Мэтти и Салли проблемы? Я заметила холодок в их отношениях.

— Да, в последнюю неделю они мало времени проводят имеете. — Касс понизила голос и оглянулась вокруг.

— Я думаю, это все из-за того, что они заводят третьего ребенка, не имея достаточной материальной базы. — София поправила очки. — Мне кажется, что это просто безумие.

— Да уж, — кивнула Касс. — Но здесь мы ничем не можем помочь.

— Я, кажется, еще не рассказывала тебе, что, слава богу, наконец-то нашла бродячих музыкантов.

— Неужели? Как хорошо.

— Один знакомый в Англии нашел их и решил, что они будут как раз кстати. Звонил сегодня. утром. Поэтому я и не могла выбраться, чтобы поболтать с тобой раньше; я делала заказ. У них нет никаких планов на следующие выходные, так что они обрадовались.

— Наверное, переправить их сюда обойдется чертовски дорого? — поинтересовалась Касс.

— Ну, пришлось поговорить с Паскалем, но я ему объяснила, что за оригинальность надо платить. Кстати, ты должна посмотреть на список всех приславших согласие, который я составила сегодня утром. Дела идут все лучше и лучше.

Касс взяла список, и у нее перехватило дыхание.

— Неужели они приедут?

— Приедут. Куда уж они денутся, — самодовольно произнесла София. — Именно поэтому особенно важно, чтобы никто из домашних нас не подвел. Только представь, на что это будет похоже, если Хуго и Аманда начнут швырять друг в друга бокалами с шампанским или мамочка начнет распевать свои дурацкие песенки перед такой компанией?

— Да уж, — испуганно ответила Касс.

— И остается открытым вопрос с Найлом, — София понизила голос еще больше и посмотрела на Аманду. Она положила ладонь на руку Касс. — Знаешь ли, сегодня утром я разговаривала с Лисетт. Оказалось, что она остановилась в Беверли Уилтшер совсем одна, ее новый любовник только что ушел к другой. И ты бы видела, как она обрадовалась приглашению.

Бен чувствовал себя сильно униженным. Мало того что София постоянно напоминает ему о прошлом воскресенье, теперь она еще и заставила его работать, как будто он проходил терапию в группе анонимных алкоголиков.

Бен сидел в полутемной комнате в задней части дома, положив больную ногу на шатающийся стул, и делал цветы из бумаги. Полли, одетая монахиней, ему помогала. Чертовы цветы требовали очень кропотливой работы, и, что еще больше раздражало, у Полли они получались в два раза быстрее и во столько же раз красивее, чем у него. Бен с завистью смотрел, как шестилетний ребенок ловко зафиксировал еще одну чашечку восхитительно симметричной гвоздики, и, безнадежно вздохнув, вернулся к собственным бесплодным попыткам.

Он откинулся на спинку стула и задумался, наябедничает ли на него Полли, если он нальет себе еще маленькую порцию виски.

— Ты не закончил, frere Бен.[30] — Полли недовольно посмотрела на него. — Nous avons beaucoup de fleurs a faire.[31] Я обещала Софии.

Ее лицо приняло умоляющее выражение, и, взяв готовый цветок, малышка взобралась Бену на колени и прикрепила гвоздику ему за ухо.

Бен приложил неимоверные усилия, чтобы тепло ей улыбнуться, несмотря на то что она надавила на его больную ногу. Не ее вина, что София использует девочку, как тюремного надзирателя. И зачем только его жене нужны пятьсот искусственных цветов? Она уже заказала настоящие у ведущих парижских флористов на десять тысяч франков. По сравнению с ними их поделки будут выглядеть нелепо. Женская логика.

Вошел Паскаль, раскачивая в руке бутылку вина «Ша-то Гриле».

— Бен, выпьешь со мной? — Он сел и вытащил штопор, который всегда носил с собой в кармане брюк. — Все остальные, как это вы говорите, поглощены работой.

Бен вздохнул с облегчением и уже хотел было с радостью согласиться, но тут Полли спрыгнула с его коленей и подбежала к отцу.

— Нет, папа.

Она положила свою маленькую руку на горлышко бутылки, так чтобы ее отец, не смог вытащить пробку.

— София a dit[32] Бен должен делать des fleurs[33] со мной, — радостно сообщила она ему.

Паскаль посмотрел на Бена и улыбнулся.

— Тогда пусть делает цветы.

Бен почувствовал, как хладнокровие покидает его.

— А я помогу вам, mon petite cherie,[34] — продолжил Паскаль. — А заодно мы с Беном выпьем бутылочку целебного вина. Это пойдет на пользу его ноге, mon ange.[35]

Бен посмотрел на Паскаля взглядом, полным благодарности, забыв про цветок за ухом, который слегка умолял его представительность.

Через полчаса, пока Полли радостно добавляла цветы к куче в центре комнаты, Паскаль и Бен закончили первую бутылку и перешли ко второй.

Они бурно смеялись над шуткой Паскаля, когда в комнату вошла София.

— Дорогая! — Бен протянул обе руки во всеобъемлющем жесте приветствия. — Как раз ты нам и нужна. Мы с Паскалем собирались поехать в деревенский бар перекусить, но он пьет уже бессчетный стакан, а я не могу водить с больной ногой. — До сих пор ему удавалось усилием воли произносить слова, но, к несчастью, он не смог подавить громкую отрыжку. — Прошу прощения. Ты можешь отвезти наш туда, и мы замечательно пообедаем шалатом или чем-нибудь вроде того.

Его усилия не помогали. Бен закрыл рот и стал просто улыбаться, слегка косясь на жену. София перевела взгляд с Паскаля на Бена, в ее глазах была злость. Если они ведут себя так с утра пораньше, на что можно надеяться, когда в доме появятся VIP-гости? Она прочистила горло, чтобы высказать все, что думает, но в этот момент оранжевое сари решило подчиниться законам гравитации и упало на мраморный пол.

Паскаль и Полли захихикали. Бен, казалось, ничего не заметил.

Яростно обернув ткань вокруг себя, София вздернула подбородок.

— Бен, я не твой шофер, и к тому же вы еще с этим не закончили, — наманикюренным пальчиком она ткнула в его жалкую тигровую лилию. — Знаешь ли, они предназначаются для бассейна. Настоящие цветы там сразу же пожелтеют. А этих не хватит даже, чтобы украсить ванную. И даже там они будут выглядеть, как тушки дохлых попугайчиков.

Она вздохнула и с обиженным видом посмотрела на мужа.

— Послушай, Бен, я попросила тебя хоть немного помочь мне, но ты даже с этим не справился. Я пойду, приму душ.

София развернулась, чтобы театрально уйти, но на долю секунды ей пришлось замешкаться в дверях, так как ее сари зацепилось за ручку и чуть не придушило ее. Бен грустно посмотрел на свои широкие, как у рабочего, ладони со старыми шрамами и мозолями.

Видя его несчастный вид, Паскаль похлопал друга по спине и хотел уже утешить Бена, но тут…

Раздался такой звук, как будто отряд, вооруженный бензопилами, штурмовал стальную ограду. Шум усилился, и теперь казалось, будто по ангару из гофрированного железа стреляют из пулемета.

— Mon Dieu![36]

Паскаль подскочил и побежал к окну. Когда он выглянул, выражение обеспокоенности на его лице сменилось смехом.

По заросшей пыльной тропинке от погреба к усадьбе ехали Маркус и Уилтшер на ярко-красном мопеде и знакомой ржавой белой «веспе».

— Arrete![37] — крикнул Паскаль, но его голос потонул в оглушающем шуме двигателей.

Он оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что бы привлекло их внимание. Собрав руками горсть искусственных цветов, Паскаль дождался, когда ребята поравняются с окном, и бросил их. Разноцветные цветы опустились на голову приятелей, как на свадебной церемонии.

Маркус нажал на тормоз, шум его мотоцикла снизился до пчелиного жужжания. Уилтшер чуть не въехал в спину раскачивающегося друга, но успел свернуть в сторону и затормозить с помощью ближайшего куста.

Маркус посмотрел в окно.

— Доброе утро, Паскаль! — воскликнул он. — Это мой приятель Уилтшер. Э… Тетя Алекс сказала, что будет, типа, нормально, если мы возьмем мопед Валери на весь день, — солгал он.

— Привет, мальчики, — Паскаль улыбнулся им, но был слишком пьяным, чтобы понять, что сказал Маркус. — Вы, случайно, не в деревню собираетесь?

Он раздул щеки и приподнял с надеждой свою мохнатую бровь.

— Да. — Маркус наблюдал, как Уилтшер и «веспа» выбирались из кустов. — Нам, типа, нужны кое-какие адаптеры. Хочешь, чтобы мы что-нибудь купили?

— Нет, мой друг. — Паскаль через плечо подал знак Бену вставать. — Я хочу, чтобы вы минуточку подождали. Подкинете меня и Бена.

Улыбаясь, он пропал из виду. Маркус посмотрел на Уилтшера, закатил глаза и кивнул в сторону Паскаля и Бена, вывалившихся из дома. Они были все в цветах и в гирляндах, шекспировские Офелия и король Лир, вместе взятые.

Глава тридцатая

Аманда, черт возьми, не собиралась уйти от бассейна раньше Софии и Касс, хотя ей и было здесь скучно. Вполне очевидно, парочке мешало ее присутствие. Они говорили приглушенными голосами и бросали в ее сторону заговорщицкие взгляды. Аманда слегка убавила громкость в плеере, но все равно не могла расслышать, о чем они говорили, из-за плеска воды и тихого жужжания очистительной машины, работающей на дне.

Как только две женщины вошли в дом, Аманда сразу же завернулась в длинную шелковую рубашку Хуго и пошла поискать себе какое-нибудь занятие.

Ей не совсем нравилось поведение Найла. Вместо того чтобы постепенно расслабиться и начать воспринимать их отношения более серьезно, он все больше отдалялся. Большую часть времени Найл, казалось, совсем ее не замечал. И это еще больше разжигало желание Аманды.

Она лениво шла через сад, ударяя по длинной траве высохшей веткой и срубая цветки мака.

Знакомый голос привлек внимание Аманды к тому, что происходило по другую сторону забора. Сначала она увидела только Хуго, который сидел на бочонке. Он жмурился от солнца, ей был виден его профиль. Хуго выглядел одновременно отталкивающе и невероятно привлекательно. Аманда неожиданно почувствовала приступ желания. «Он очень красив, но все же мерзавец», — твердо сказала она себе.

Аманда внезапно поняла, почему она приехала во Францию. Где-то глубоко в ее подсознании таилось желание попытаться последним, массированным натиском заставить Хуго все же сделать ей предложение. Теперь она могла видеть, как сильно ошибалась. Отпуск стал катализатором их разрыва. Как будто кто-то подошел с маркером и написал «не пара» ядовито-желтым цветом на двери их спальни.

Последние несколько лет Аманда продолжала держаться за Хуго, несмотря на их бесконечные ссоры из-за того, что она была слишком измотана работой, чтобы искать кого-то другого, более подходящего. По сравнению со скучными, поглощенными работой мужчинами Лондона Хуго выглядел таким живым, полным энергии, которая била в нем через край. Он оставался единственной неизменной величиной в постоянно меняющемся мире. В конечном счете она верила, что однажды она захочет оставить Лондон, завести детей и жить вместе с Хуго в деревне. Но сейчас, когда Аманде уже не хотелось карьеры и славы, Хуго был дальше от нее, чем когда-либо. Глядя на его красивое надменное лицо, она не видела ничего, кроме самоуверенного мальчишки. Вряд ли из него получится хороший муж. Аманда ожидала, что он вот-вот обернется и посмотрит на нее, но Хуго глядел куда-то в сторону.

— Сделай так, чтобы он опирался на задние ноги! — орал Хуго. — Как ты собираешься с ним справиться, если он постоянно опирается только на передние?

— Извини.

Аманда застыла. Только один человек в доме произносил это слово с той же регулярностью, как в метро произносят фразу «Двери закрываются».

— Сколько раз говорить, ты не заставишь коня идти назад, если будешь рвать ему рот, — голос Хуго был ледяным. — Это совсем легко, Тэш. Как будто ты держишь букет цветов. Вот так.

Он вытер лоб и в гневе закатил глаза.

Аманда смотрела как завороженная, когда в ее поле зрения появилась Тэш на своем огромном коне. Хотя все тело Сноба излучало почти неприкрытую силу и энергию, он шел легким, уверенным галопом. Его длинные медные уши торчали вверх как антенны, и время от времени он пригибал их назад. Как будто прислушивался к похвалам наездника. И Тэш часто его хвалила; а вот Хуго Тэш, кажется, ни разу.

— Хорошо. Остановись. Я больше не могу на это смотреть. У тебя спина такая же прямая, как у медузы, а руки хлопают по сторонам, как у какой-нибудь престарелой бабки. — Он встал и пошел к Тэш. — Эти недостатки можно устранить, только нужно время и, учитывая твои способности, терпение великомученика. Слушай… — Хуго сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. — Твоя нога, которая выглядит так, как будто пытается надавить на педаль велосипеда, совсем не помогает лошади. Если быть честным, Снобу было бы легче с манекеном в седле.

— Извини… что ты посоветуешь? — пробормотала наездница.

Аманда заметила, что Тэш никогда не смотрит Хуго в глаза. Она была поражена, что девушка не спорила, ведь она гак быстро совершенствовалась. Тэш должна быть очень слабохарактерной, если позволяет Хуго так себя критиковать. Было очевидно, что он играет в одну из своих игр. Аманда заметила, что Тэш слушает Хуго с открытым ртом.

Если бы на ее месте была Аманда, уж она бы ему не спустила. И все же, наблюдая за Хуго, лениво потирающим шею и выразительно вытягивающим руку во время рассказа, как важна подтянутость наездника для уверенной посадки, она почувствовала неуместное возбуждение. Его апломб и самоуверенность слишком сильно контрастировали с постоянными сомнениями и осмотрительностью Найла. В последние дни Аманда поворачивалась к Хуго спиной в постели, отказываясь от секса с ним, мечтая только о сильных и нежных руках Найла и его терпеливой преданности. И все же она соскучилась по той горячей энергии, с которой Хуго занимался сексом.

Он отпустил Тэш небрежным кивком головы и теперь смотрел ей вслед с непонятным выражением на лице.

Пока я играю в сестру милосердия с Найлом, подумала Аманда, Хуго играет с Тэш в недовольного тренера, ради каких-то своих целей. Не совсем его стиль, но тем не менее смешно.

Тихо, так, чтобы он не смог обвинить ее в шпионаже и, следовательно, почувствовать свое превосходство, Аманда попятилась от забора и босиком направилась в дом. Она на мгновение задумалась о том, чтобы поискать Найла, но не нашла для этого сил. Ей хотелось побыть собой и заняться сексом.

Майкл приблизился к каменному амбару своим обычным прихрамывающим шагом, крутя на пальце огромную связку ржавых ключей, как тюремщик.

Тодд, следовавший за ним, поражался, как такой не слишком еще пожилой человек мог иметь манеры старика. Майклу, скорее всего, лет пятьдесят пять, от силы — пятьдесят семь, но выглядел он настоящей развалиной.

Пока Майкл искал нужный ключ, чтобы открыть большую пыльную дверь, из-за нее послышалось странное фырканье, затем словно бы кто-то поскреб когтями по каменному полу.

— Что, черт возьми, это такое, приятель?

Тодд пожал плечами, погруженный в созерцание древней, странно раскрашенной машины, припаркованной во дворе.

— Крысы, — предположил он. — Паскаль говорил, что они здесь водятся.

Майкл нервно кашлянул.

— Думаю, стоит позвать Жана, пусть откроет этот чертов амбар, — быстро предложил он. — Мы, черт возьми, можем провести здесь весь день в поисках нужного ключа.

Звуки из-за двери стали громче, и Майкл немного попятился.

— Отлично. Без проблем.

Тодд заметил Маркуса и пару растрепанных субъектов, которые шли за ним.

Из амбара снова послышались сердитое фырканье и скрежет когтей. На мгновение Майкл замер. Его трубка выскользнула изо рта, но он этого даже не заметил. «Там, должно быть, самая большая крыса в истории Франции, — со страхом подумал он. — Такая большая, что спокойно может съесть целую футбольную команду».

— Я… э… кажется, у меня нет с собой нужного ключа, старик. — Майкл попытался совладать со своим голосом. — Пойду найду Жана, пусть откроет эту чертову дверь.

Маркус посмотрел на ключи в трясущихся руках отца.

— Я думаю, это ключ с надписью «grange en pierre»,[38] дружище, — услужливо предположил он. — Почему бы… типа… не попробовать, папа… а мы с парнями разгрузим машину, лады?

Майкл в ужасе уставился на сына. Ему хотелось придушить Маркуса. Но делать нечего, и Майкл вставил ключ в железный замок. Новый страдальческий стон послышался из-за двери, за ним последовало отчаянное сопение. Это была не крыса. Что-то намного более крупное. Может, свирепый дикий кабан из окрестных лесов, случайно запертый внутри и обезумевший от отчаяния и голода?

Майкл повернул ключ как можно медленнее, готовый отпрыгнуть за безопасную толстую деревянную дверь, как только замок откроется.

Появился Маркус с клубком свернутых черных проводов, под весом которых его худое тело совсем ссутулилось.

— Сынок, отойди! — прошипел Майкл. — Там кто-то есть!

Маркус безучастно пожал плечами и встал за горшком с геранью.

Когда Майкл начал потихоньку открывать дверь, раздался оглушительный вой. Огромное, тяжело дышащее, мохнатое животное размером с леопарда прыгнуло на него, пригвоздив Майкла к земле своими огромными, тяжелыми лапами.

Майкл отчаянно заорал, почувствовав горячее дыхание зверя на своем горле. Зверь оказался таким тяжелым, а он был так испуган, что не мог пошевелиться. Он попытался позвать на помощь, но он не мог говорить. Когда животное начало яростно лизать его лицо, Майкл потерял сознание.

Рутер радостно махал хвостом и покрывал своего освободителя мокрыми собачьими поцелуями. Когда он понял, что Майкл не реагирует, он оставил это занятие и побежал к наблюдающей за ними группе из трёх мальчиков.

Маркус радостно похлопал огромную лохматую собаку.

— Чертовски крутая собака, дружище. — Уилтшер перевел взгляд с песочного цвета пса на Майкла. — Это первый раз, когда твоему отцу, похоже, нечего сказать, Хэннесси.

— Ага, — ответил Маркус и стал рассматривать своего родителя, лежащего без сознания на гравии. — Кажется, он сказал, что чертовски перебрал.

Они еще немного постояли молча и понаблюдали за Майклом. Алги скрутил еще одну тонкую сигаретку.

Через пять минут ребята пришли к выводу, что у Майкла не сердечный приступ, как они подозревали. Кажется, он нормально дышал, даже пробубнил: «Старушка, налей мне еще». Так что Маркус подложил отцу под голову футболку Уилтшера, и они начали разгружать машину.

Хуго вышел из душа, чувствуя себя отлично, его кожу покалывало от сильных струй холодной воды.

Он обернул полотенце вокруг бедер, встряхнул мокрыми волосами, как собака, и застегнул на запястье часы. Взглянув в зеркало, он заметил, что двухдневная щетина сделала его похожим на мексиканского бандита. Хуго вернулся в ванную и начал намыливать лицо.

Войдя в комнату, Аманда решила, что она одна. И некоторое время простояла в нерешительности, глядя в окно.

В комнате было душно, как в сауне. Паскаль был в восторге, погода предвещала небывалый урожай винограда. Все остальные усиленно загорали.

Аманда легла на живот и обнаружила там одну из брошенных Хуго рубашек. Очень похоже на Хуго, оставлять одежду там, где он ее снял. Подняв рубашку, она прижала ее к щеке и вдохнула запах. Рубашка пахла теплом и мужчиной. Внезапно она почувствовала возбуждение.

Хуго смыл последние остатки пены для бритья в раковину и вытер лицо полотенцем. На полке перед ним стояла бутылка с лосьоном после бритья, которую купила ему Аманда в Париже. Ему не нравились лосьоны после бритья. Мужчины, которые ими пользовались, были либо женоподобными, либо из бедного класса, либо воняли потом. Но когда Хуго открыл лосьон, чтобы понюхать, его покорил пряный дорогой аромат. Сейчас он налил немного в ладонь и нанес драгоценную жидкость на лицо. Хуго улыбнулся своему загорелому отражению. Узнай он полгода назад, что испытает катастрофическое унижение в Бадминтоне и, как следствие, будет обречен на временное изгнание из спорта, будет учить новичка ездить верхом и пользоваться лосьоном после бритья, он бы закричал от ужаса.

Хуго обернул полотенце вокруг шеи и вошел в комнату. На кровати, лицом вниз, в измятой шелковой рубашке лежала Аманда. Одна рука сжимает его рубашку, другая безвольно свисает с кровати. Стройные загорелые ноги свисали с края постели, открывая вид на волнующий изгиб ее великолепной формы задницы.

Хуго в раздумье посмотрел на Аманду. Она выглядела такой сексуальной. Обычно прилизанные волосы растрепаны. Французский маникюр на ее длинных, квадратной формы ногтях начал облезать.

Аманда застонала и медленно перевернулась на спину, закрыв глаза рукой и не замечая его.

Хуго посмотрел на ее полуоткрытые губы и на ее обнаженную грудь.

Если бы она всегда была так расслаблена, подумал он, если бы она меньше внимания уделяла своему внешнему виду, она выглядела бы в десять раз лучше. Более естественной. Более растрепанной. Сексуальной. Как Тэш.

Тэш! Он замер от удивления. О чем, черт возьми, он думает? Тэш неряшлива. Она вечно ходит в джинсах, а ее волосы напоминают воронье гнездо. Она совсем не привлекательна. Ему нужно взять себя в руки.

Хуго отвернулся и стал искать чистые трусы. Но затем невольно развернулся и снова стал смотреть на Аманду. Ее распластанное загорелое тело невообразимо его возбуждало.

Как она отреагирует, если он попросит заняться с ней сексом? Плюнет ему в лицо и убежит искать Найла с самодовольной улыбкой на лице?

Он сбросил полотенце на пол и задумался. Когда глаза и волосы Аманды закрыты рукой, на ее месте можно представить кого угодно. Хуго и сам испугался, когда понял, что представляет на месте Аманды Тэш Френч, нежную и возбужденную. Он закрыл глаза, чтобы прогнать наваждение, но тщетно. Не думая о том, что он делает, Хуго наклонился и нежно поцеловал ее бедро.

Сердце Аманды подпрыгнуло от страха и надежды. Она подняла руку и посмотрела на мужчину, стоящего у кровати.

Обнаженный и великолепный, только что вымытая кожа блестит от избытка здоровья. Когда Хуго снова поцеловал ее бедро, Аманда почувствовала, как в животе зародилось возбуждение.

Она посмотрела на его густые, выцветшие на солнце волосы и широкие загорелые плечи и вдруг поняла, что он для нее совершенно чужой. И всегда будет чужим. От этой мысли Аманда испытала головокружительное, всепоглощающее желание.

Хуго не смотрел на нее. Вместо этого он медленно целовал все ее тело. Нежно обвив пальцами тонкие веревочки бикини, он медленно стянул их с ее бедер и поднял голову, чтобы скинуть их на пол.

Хуго по-прежнему не смотрел на нее. У Аманды появилось чувство, как будто она со стороны наблюдает, как они занимаются любовью; ее тело извивалось и горело от удовольствия; невыносимо возбужденная, она не хотела подавать виду. Аманда подавила стон, когда губы Хуго с рассчитанной силой надавили на область между ее бедрами, снова и снова, его язык удивительно легко ударял по ее разгоряченной коже. Он с ней играл, доводил до состояния, когда она закричит от жуткого, отчаянного желания.

Аманда потянулась вниз и прикоснулась к его голове. Его волосы после душа были гладкими и шелковистыми.

Его язык легко рисовал замысловатые рисунки на ее нежной, мягкой коже между бедер и на лобке. У Аманды перехватило дыхание. Она сжала пальцы на его волосах, ногти вонзились ей в ладони, но она ничего не могла с ним поделать. Все ее тело начало растворяться во всеобъемлющем наслаждении. Она не чувствовала ничего, кроме мощного электрического пульса между ногами.

Язык Хуго погрузился в нее и двинулся вверх. Он вращался сильными, мягкими кругами, так что каждый нерв ее тела горел. Ноги Аманды глухо гудели, словно электричество пульсировало в ее венах. Движения Хуго стали быстрее и более ритмичными. Не в силах совладать с собой, она отпустила волосы любовника и яростно вцепилась в простыни. Когда первые волны оргазма пронзили ее тело, Хуго одним плавным движением вошел в нее.

Эффект оказался больше, чем Аманда могла вынести. Она находилась на вершине блаженства, сильные волны вибрирующего удовольствия пронзали ее, непрерывно и бесконечно. Движения Хуго были такими сильными, что они оба сдвинулись к изголовью кровати, увлекая вместе с собой простыни, одежду и подушки, пока ее голова не уперлась в стену. Она чувствовала, как тепло его тела проходит сквозь ее кожу в легкие. Каждый мускул был напряжен под его блестящей загорелой кожей. Аманда попыталась посмотреть любовнику в лицо, но ее глаза не смогли сфокусироваться. Она закрыла их и позволила себе раствориться в восхитительной судороге тепла, пронзившей ее.

Когда Хуго кончил, он закричал, но не от наслаждения. Это был странный, яростный, восторженный крик победы. Затем его голова упала Аманде на, плечо, и он перекатился на спину.

Аманда в шоке открыла глаза и уставилась на Хуго. Он действительно это сказал? Конечно нет. Ей послышалось. Это было бы слишком противоестественно. Какой-то фарс.

Ее тело лежало, погруженное в ленивое удовлетворение; эхо удовольствия, которое она только что испытала, все еще звучало в ее теле, но мозг был потревожен.

— Хуго?

— Что еще?

И все очарование было в миг разрушено. Как только они заговорили, реальность в ботинках сорок пятого размера растоптала ее наслаждение. Хуго был и останется Хуго. Таким же, каким он был последние шесть лет. С чего ему меняться?

— Что ты кричал, когда кончил?

— О боже! — Хуго сел и почесал голову, не глядя на нее.

— Скажи мне! — Аманда мяла в руках кусочек простыни.

— Ничего.

Хуго встал и начал бродить по комнате в поисках одежды.

— Нет, ты кое-что сказал!

— Ну, я не знаю. Неужели нужно так дотошно выяснять детали каждого полового акта? Ты знаешь, в минуты оргазма никто не записывает собственные крики. Ты хочешь зафиксировать это в своем дневнике для будущих поколений?

— Ты назвал одно имя.

Аманда села и наблюдала, как он натягивает голубые брюки.

— Хорошо, я крикнул «Аманда». Значит, это доказательство моей любви, или что?

— Ты назвал не мое имя.

— Не твое? — безучастно спросил Хуго.

Он продолжил выбирать футболку из кучи чистого белья на стуле.

— Не мое, Хуго!

Аманда почувствовала раздражение. Она полностью доверилась, не смогла контролировать свое влечение к нему. Он, казалось, так сильно ее хотел, хоть раз в жизни решил доставить ей удовольствие. Как он может теперь так себя вести?

И тут ей пришла в голову одна мысль. Она завелась от его отстраненности, от чувства собственной анонимности, от ощущения, что она зритель. Может, это произошло оттого, что Хуго все это время думал о ком-то другом?

— О ком ты думал, Хуго? — прошипела она.

Он продел руки в рукава футболки, затем натянул ее на голову и не ответил.

— Кто был на моем месте?

Хуго посмотрел на Аманду.

— Мне начинает казаться, моя дорогая, что это ты представляла кого-то другого на моем месте, — его голос, гак же как и его лицо, был безучастен. — Что, сегодня твой милый не появился?

— Мерзавец!

Она схватила с прикроватного столика чашу с ароматизированными деревянными шариками и запустила в него. Хуго пригнулся, и шарики ударились о высокий комод и разлетелись по полу.

— Найл в десять раз лучший любовник, чем ты. И у него больше чувств и мозгов, чем у тебя.

— В таком случае рекомендую одеться и сходить поговорить с ним о Прусте.

Хуго столкнул остальное чистое белье со стула и уселся, чтобы надеть ботинки.

— Да! Черт возьми, я так и сделаю.

Аманда подскочила и начала яростно одеваться, в спешке порвав шелковые трусики.

— Я переспала с тобой только из жалости, — процедила она сквозь зубы. — У тебя совсем не было секса в последнее время. Не хотела, чтобы у тебя появились проблемы.

— Какая трогательная забота! — Хуго выпрямился и посмотрел на любовницу. — Наконец-то Найл научил тебя хоть каким-то манерам. Очень мило с его стороны, я напишу ему благодарственное письмо.

— Мерзавец, мерзавец, мерзавец, — прошипела Аманда.

Как может он быть таким самодовольным, таким бесчувственным? Он же видел, не мог не видеть, как сильно она его хотела.

Хуго встал к ней лицом к лицу, их носы почти соприкасались.

— Ты всегда была истеричкой, но только эгоистичная сучка стала бы крутить роман с Найлом. Ему сейчас не до этого. Отстань от него.

И, развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.

— На себя посмотри! — закричала Аманда. — Какое право ты имеешь читать мне лекции, как мне жить, когда сам крутишь роман с Тэш Френч? Ты самодовольный чертов лицемер! Ты…

Но ее слова повисли в воздухе. Хуго, уходя, захлопнул за собой дверь.

Глава тридцать первая

Майкл смутно чувствовал лучи солнца на своем лице. Ему казалось, что он медленно плывет по спокойным морским волнам, под защитой сияющей белой полукруглой бухты.

В следующий миг он услышал вопрос, заданный гнусавым голосом с оттенком удивления.

— Эй, приятель, у тебя там все нормально? — над ним навис Тодд. — Решил вздремнуть?

— Нет, черт возьми. Я не сплю. — Майкл слегка приоткрыл глаза и прищурился. — Эх!

Он с трудом прислонился к стене амбара и увидел Рутера, который смотрел на него: язык высунут, косматый хвост мечется из стороны в сторону, карие глаза светятся радостью.

— Уберите этого чертова зверя подальше от меня! — заорал Майкл.

Тодд выпрямился и отозвал Рутера. Огромный пес бросился от Майкла к хозяину и втиснул свою морду между его рукой и бедром, громко сопя.

Маркус и Уилтшер выбрали именно этот момент, чтобы прошествовать мимо с огромным, обклеенным наклейками громкоговорителем. За ними следовал Алги с адаптером и грязным свернутым ковром.

— А вот и твой папанька, — кивнул Уилтшер в сторону Майкла.

— Привет, отец, — поприветствовал его Маркус из-под бейсбольной кепки. — А мы было решили, что ты умер.

Майкл сгреб свою трубку с гравия, выбил ее и со всем достоинством, на которое был способен, с трудом поднялся на ноги.

— Все нормально, — пролаял он, вознамерившись вернуть себе авторитет. — Я всегда закрываю глаза, когда мне нужно серьезно подумать. Как раз сейчас придумал, как укрепить этот чертов балкон в глубине.

Он похромал в амбар.

— Ни фига себе, — произнес Алги, в удивлении качая головой. — Медитирующий предок. Просто отпад. — Все еще качая головой, он тоже зашел в амбар.

Тодд и Маркус в шоке смотрели ему вслед. Это был первый раз, когда Алги заговорил.

Наконец Салли нашла Мэтти: он сидел в старом кабинете на подоконнике, подбородком уперся в колени и смотрел невидящим взором в окно.

Салли стояла в полумраке, чувствуя себя лишней, и ждала, когда муж ее заметит. Нарушить тишину казалось сложнее, чем расколоть лед на катке. Вот и конец их браку: они больше не катаются по тонкому льду, теперь между ними встала стена.

Салли пришла, чтобы извиниться, но сейчас в ее душе разгорался гнев. Иногда его жалость к себе так раздражала.

Не глядя на нее, Мэтти поднял подбородок и уперся затылком в оконную раму.

— Иди сюда, — тихо сказал он.

Она подошла к окну и встала на расстоянии около метра от него. Муж протянул руку и ухватился за юбку ее старого джинсового сарафана, нежно притягивая ее ближе.

— Салли, я…

Он посмотрел в окно и сглотнул, как будто боль от того, что он собирался сказать, была невыносима. Внезапно он произнес:

— Тебе незачем продолжать это делать.

Салли напряглась.

— Делать что, Мэтти?

Он моргнул и продолжал упорно смотреть в окно.

— Я ценю твою преданность больше всего на свете, ты должна это знать. — Он все еще держал ее юбку, его рука дрожала. — И я вижу, как тебе тяжело, как ты измучена. Я хочу сказать, что тебе стало бы намного легче, если бы ты разорвала… наши… отношения… — слово застряло у него в горле, и Мэтти умолк, прикусив губу, — до того, как ты узнала о ребенке. Но ты должна понять, что я никогда не хотел… и все еще не хочу… чтобы ты связывала себя только из-за условностей.

Он снова замолчал, а Салли пыталась понять, что же муж говорит. Он иногда бывал так непоследователен и нелогичен в своих выводах, часами жаловался на совершенно обычные вещи.

— Мэтти, мне жаль, но я не понимаю, о чем ты.

— Салли, я отпускаю тебя. — Он отпустил ее юбку и закрыл рот рукой. — Теперь я вижу, каким эгоистичным я был в последнее время, привязал тебя к кухне тонущего корабля. Эта работа, этот дом в Ричмонде, мои идиотские проекты — одна неудача за другой — и все это время я рассчитывал, что твое красивое сочувствующее лицо и твое неиссякаемое терпение будут со мной. Я не видел, как терпение иссякало, пока не стало слишком поздно. И когда мы приехали сюда, меня внезапно поразила одна мысль. Я посмотрел на тебя и не увидел ничего, кроме разочарований, которые громоздились год за годом и теперь смотрят на меня, и затем…

— Мэтти, я… — начала Салли, не веря своим ушам.

— Подожди. Пожалуйста, дай мне закончить. — Дрожащей рукой Мэтти взял ее руку. — И затем я понял, что сам все испортил. Я пообещал тебе золотые горы и ничего не добился. Мне казалось, что, если мы протянем всего один год, потом еще полгода, а потом еще месяц или два, или три, я наконец-то добьюсь того, чем мог бы гордиться. Сделаю что-нибудь стоящее, что бы не являлось компромиссом с редакторами, но вместо этого скатился в финансовую пропасть.

Мэтти встал и заходил по комнате, начав сбивчиво говорить.

— Я думаю… мне кажется, что я настолько увлекся своими идеями, что не заметил нестабильности наших отношений. Я как-то считал, что ты будешь счастлива только от того, что тебе предоставили эту пустую могилу в виде дома, а в конце месяца у тебя получается наскрести немного денег, чтобы за него же расплатиться. — Он рассмеялся громким, горьким смехом самобичевания. — Я так чертовски много работал, что не оставил времени для себя, — продолжил он прежде, чем жена успела вставить хоть слово. — У меня даже хватило наглости злиться на тебя и детей, что вы отняли мою свободу. Какая ирония судьбы: я делал все это только ради того, чтобы сохранить наш брак. — Он горько рассмеялся. — И только когда я присмотрелся, я понял, что это ты загнана в угол и несчастна. Заперта в огромном, холодном доме, ожидаешь ребенка, которого ты не хочешь.

— Мэтт, я хочу этого ребенка! — закричала Салли, не в состоянии больше молчать.

— Только потому, что он уже внутри тебя! — закричал Мэтти в ответ. — Не хочешь же ты сказать, что намеренно захотела бы родить еще одного ребенка в нашем браке?

Салли задумалась над сказанным. Теперь ребенок был так реален, что трудно было вернуться назад.

— Нет, — все-таки ответила она. — Не захотела бы.

Когда Салли узнала, что беременна, наверняка, она села среди беспорядка их кухни в Ричмонде и зарыдала. Не то чтобы она не хотела ребенка, она бы с радостью родила Мэтти целый детский сад. Салли просто знала, что ее беременность еще больше оттолкнет мужа от нее.

— Ты могла бы получить свободу, и я тоже, — сказал Мэтти и снова сжал ее руку, упорно глядя в пол. — Я уже догадался, что со временем ты уйдешь. Я ненавидел этого ребенка всей душой, но какая-то часть меня мерзко и расчетливо радовалась, так как он гарантировал, что ты останешься со мной еще на какое-то время. Теперь я не могу и дальше позволять тебе так жертвовать собой.

Сев обратно на подоконник, Мэтти отпустил ее руку и утер слезы, которые медленно капали из его глаз.

— Тебе не за что чувствовать себя виноватой, Салли, боже! Со мной же невозможно жить.

— О, Мэтти!

Салли наклонилась вперед и обняла мужа, положив подбородок на его голову.

Его волосы пахли дешевым яблочным шампунем, который она купила Мэтти перед отъездом из Англии. Запах напомнил ей, как она ходила по универсаму, погруженная в размышления, пока кто-то не указал ей, что Тор прячет крем для удаления кутикул под свой джемпер. Тогда она считала, что у Мэтти нервное истощение, что он на грани срыва, и надеялась, что отдых пойдет ему на пользу. Вместо этого отдых только усилил его чувство неуверенности.

Салли положила руку на его трясущиеся плечи, но спина мужа напряглась, и он оттолкнул ее.

— Мэтти, поверь мне, — уверенно сказала она, понимая, что он почти не слушает. — Я бы согласилась даже жить в палатке и питаться печеными бобами и хлебом всю свою оставшуюся жизнь, если это означает быть с тобой…

— Мама! Папа! — В комнату вбежал Том. — Мне скучно, а Тор тошнит. Она съела трех червяков и крем для загара у Софии.

— Дерьмо!

Мэтти оттолкнул Салли и выбежал из комнаты. Том радостно устремился за ним.

Застонав от отчаяния, Салли еще некоторое время постояла в темноте, она не могла думать ни о чем другом, только о том, что не рассказала Мэтти о своих чувствах, злясь на Тома, что он появился в самый неподходящий момент.

— О чем я думаю? — У Салли от ужаса перехватило дыхание, и она пулей вылетела из комнаты искать Тор.

Тэш слушала, как Сноб ритмично жует свою солому. Пока она не могла вернуться в дом. В голове была путаница. Ей хотелось провести несколько часов наедине с собой, чтобы во всем разобраться и разложить все по полочкам, но она не знала, с чего начать.

Все еще жуя, Сноб повернулся и вопросительно посмотрел на хозяйку. Ему не нравилось, когда во время еды за ним наблюдают, он ясно дал это понять, когда мордой вытолкал Тэш из стойла. Теперь он выглядел смирившимся, но вид у коня был мрачный.

Тэш прочитала книги, которые ей дал Найл, от корки до корки и прилежно следовала советам. В одной из них говорилось, что нужно устанавливать отношения с лошадью как в седле, так и вне седла. «Обращайтесь с конем, как с лучшим другом, — было написано между больших глянцевых картинок, на которых дети расчищали трехфутовый забор верхом на пони с длинными ресницами, — разговаривайте с ним, никогда не давайте ему почувствовать себя покинутым и заброшенным».

Поэтому Тэш каждые десять минут приходила посмотреть на Сноба, как незваный сосед, от которого обитатели дома безуспешно стараются укрыться за вешалкой для шляп. Но Сноб не мог спрятаться. Он просто печально вздыхал и игнорировал Тэш.

В книге также говорилось, что нужно выводить коня на прогулку, как собаку, показать ему, что ты не боишься тех вещей, которые пугают его. «Быть для него матерью».

Снобу надоела солома, и он повернулся к миске с водой и тяжело в нее выдохнул, от чего пузырьки громко расползлись от его носа, как у ребенка, дующего в соломинку. Скоро ему и это наскучило, и конь снизошел до того, чтобы подойти к хозяйке и положить голову ей на плечо со вздохом смирения.

— Ах, Сноб, что же мне с собой делать? — Тэш почесала его морду и почувствовала тепло его дыхания на своей руке. — Я запуталась.

Она погладила коня и тихонько начала рассказывать ему о своих проблемах. И при этом так увлеклась, что не заметила, как в помещение кто-то вошел и наблюдал за ней из-под прикрытия тени.

Однако Сноб испуганно вскинул голову, сильно ударив ее по уху, и уставился на противоположный конец стойла.

Тэш чуть не провалилась сквозь землю от испуга и смущения, когда увидела фигуру, стоящую за последней перегородкой. Без новых контактных линз она не могла понять, кто это был.

— Эй… кто здесь? — ее голос от волнения снова стал очень высоким.

— Привет.

Фигура двинулась к ней сквозь полумрак. В электрическом свете волосы мужчины светились, как черный янтарь. На нее смотрели огромные шоколадно-коричневые глаза.

— Я пришел, чтобы сказать тебе одну вещь. На самом деле даже две вещи.

У Сноба хватило наглости ласково потереться о руку Найла.

— Да? — Тэш постаралась придать своему голосу деловой тон.

— Да. Что я сейчас и сделаю. — Он улыбнулся ей широкой спокойной улыбкой. — Во-первых, я считаю, что твой портрет Салли, Мэтти и детей абсолютно, просто потрясающе фантастический.

Тэш почувствовала, что краснеет и отчаянно ищет, что бы ответить. Конечно, последнее, что пришло в голову, было простое спасибо.

— Я так быстро его написала. Он еще не совсем закончен, — бормотала она, крутя свое кольцо.

— Может, и так. И все же это лучшее, что мне доводилось видеть.

Найл заметил одну из своих книг на перевернутом ведре и внезапно стал неуверенным и нервным, как виноватый любовник, уставившийся на букет цветов, которые он принес домой, в который уже раз возвращаясь поздно с работы.

— А во-вторых, я хотел просто извиниться. Видишь ли, Тэш, это я попросил Хуго заняться с тобой тренировками. Я ведь хотел как лучше. Если бы знал, что он задумал, я бы никогда не попросил его.

— Ты его попросил?

Тэш сглотнула от ужаса и уставилась на Найла. Он кивнул.

— Я почувствовал себя полным идиотом, когда все узнал. Но у меня не хватило смелости признаться тебе. Наверное, я дал тебе эти книги, чтобы успокоить совесть, но это мне не помогло.

Найл не мог больше видеть выражение боли на ее лице. Тэш прикусила губы и отвела взгляд.

— Послушай, мой ангел, — Найл двинулся к ней. — Прежде чем ты скажешь все, что думаешь обо мне… у тебя есть на это полное право… позволь мне все объяснить. Видишь ли…

Маркус нажал еще несколько кнопок и сдался. Он зажег сигарету и уныло посмотрел на Уилтшера.

— Дружище, не работает. Типа, система не функционирует.

— Ага.

Тодд посмотрел на них сверху с сеновала, он измерял перила рулеткой.

— Эй, ребята, что там у вас? — спросил он с зажатым в зубах карандашом.

— Небольшие технические проблемы, дружище! — крикнул в ответ Маркус. — К пятнице все уладим.

— Конечно, — рассмеялся Тодд. — Можете взять мой плеер, если ничего не получится. Будем слушать по очереди.

Тут энергично вошел Майкл.

— Ну что, не работает?

— Полный отстой, дружище, не функционирует.

— Не функционирует, — поправил Майкл и начал осматривать навороченное оборудование, задумчиво жуя кончик трубки. — А пробовали нажимать кнопку со значком «вкл»? — он потянулся и нажал кнопку.

Неожиданно вся огромная куча громкоговорителей и лазерных экранов словно бы взорвалась. Появилась мощная, разрывающая барабанные перепонки обратная связь, от которой весь старый амбар содрогнулся до основания, затем добавилось громкое жужжание, похожее на армию саранчи, залетевшую в громкоговорители. За этим последовало нечто, напоминающее предсмертные крики животных, которых забивали дубинками в ритме барабанной дроби. Заработало!

Маркус и Уилтшер радостно заулюлюкали и начали двигать бедрами, притопывать ногами и вскидывать руки. Майкл заткнул уши. Тодд вцепился в балкон, который от шума опасно закачался. Рутер завыл и, скуля, убежал прочь. Алги разрыдался.

Без предупреждения и с оглушающим взрывом, от которого Майкл кинулся на пол с криком «Воздушная тревога!», музыка прекратилась, оставив после себя тишину, от которой звенело в ушах, и сильный запах горелой проводки.

— Папа! Мама! Телевизор сломался! — Том вихрем влетел из соседней комнаты.

— О господи! — Салли в отчаянии закатила глаза.

— Спасибо, Том. — Мэтти встал и направился к двери. Он повернулся к Салли. — Поговорим позже. Я знаю, тебе нужно многое мне сказать. Но я сейчас не готов это выслушать. Потом, хорошо?

И он ушел.

Том неуверенно посмотрел на Салли.

— Мама, почему папа плакал?

Она отвернулась, чтобы сын не увидел, что и она тоже плакала.

— Я что-то сделал не так? — голос Тома задрожал, и он вцепился в ее юбку.

Салли печально засмеялась.

— Ты так похож на своего отца, так похож.

Она посмотрела на сына и улыбнулась ему сквозь слезы. Том обхватил ноги матери, хотя ничего и не понял. У двери раздался звук каблучков Александры.

— Старый рубильник отключился, — пояснила она. — Я как раз иду в подвал, чтобы включить его обратно. София в ярости. Она как раз отправляла факс принцессе Маргарет.

Найл уже собирался объяснить Тэш, что он очень ценит ее дружбу и откровенность, когда потух свет. Конюшня вмиг погрузилась в абсолютную темноту. Сноб яростно заржал и ударил копытами о дверь.

— Тихо, тихо, — слабо прошептала Тэш. — Надеюсь, он не поранился. Ш-ш-ш, успокойся, дорогой, все хорошо…

Ее голос изменился, теперь он звучал, как низкий нежный шепот, она пыталась успокоить испуганное животное.

Найл прислушался. Она была такой нежной и чувствительной. Такой бескорыстной. Он чувствовал ее запах рядом с собой, легкий, успокаивающий смешанный аромат мыла, масла для загара и средства от насекомых. Ему хотелось свернуться в клубочек, подальше ото всех, и слушать этот утешающий голос, повторяющий, что все будет хорошо. Она была как тихая младшая сестренка, всегда готовая выслушать и понять.

А тем временем Тэш потихоньку плакала. Хуго предложил ей свои уроки единственно в качестве одолжения приятелю, и даже тогда он использовал все ради собственной выгоды. Она наивно считала, что это своего рода поединок, а он, оказывается, всего лишь унижал ее за то, что терял с ней время.

И Найл. Найл подружился с ней только из чувства вины. И то, что она поведала ему о своих проблемах, только усугубило ситуацию, как будто брошенная собака привязалась к доброму человеку, страдающему аллергией на мех и шерсть.

Горячие слезы обжигали ее пыльные щеки. Теперь Тэш знала наверняка — то, чего она больше всего боялась, произошло. Медленно, почти не осознавая этого, она начала влюбляться в Найла.

Ей хотелось, чтобы он ушел. Она болезненно ощущала его присутствие рядом. Когда ее переполненные слезами глаза снова начали различать предметы, она увидела, что Сноб вовсе не испуган. Конь вернулся к своей соломе. Она перестала его успокаивать и стояла в тишине, мечтая, чтобы Найл ушел.

— Тэш, я хочу, чтобы ты кое-что поняла. — От звука его голоса она отпрянула. — Я знаю, что сам все испортил, пытаясь помочь тебе, но я действительно всего лишь хотел помочь. Помочь. Раньше у меня это хорошо получалось. Я не знаю, что случилось теперь… я…

Он замолчал.

— Тебе не о чем беспокоиться, — голос Тэш был глухим и суровым от слез. — Я не нуждаюсь в благотворительности.

Из носа текло, но она боялась шмыгнуть, чтобы Найл не догадался, что она плачет.

— О, ради бога, Тэш…

С громким жужжанием снова вспыхнул свет. Атмосфера сразу же изменилась: интимная исповедальня превратилась в пыльное помещение. Найл замолчал и уставился и спину Тэш. Она наклонила голову. Ее волосы, как обычно, выбивались из хвостика на затылке. Сзади на штанах пятна от травы. Внезапно ему очень захотелось прикоснуться к ней.

— Разве ты не слышал, что девушка сказала, Найл? — послышался от двери резкий голос.

Найл обернулся. В дверном проходе стояла Аманда, одетая в облегающий кроваво-красный топ и черные шифоновые бермуды. Ее глаза, подведенные черным карандашом, опасно сверкали. Маленький дерзкий рот накрашен темно-красной помадой, а светлые волосы зачесаны назад, под толстый черный тюрбан. «Она смахивает на красивую ведьму», — подумал Найл.

Аманда стояла лицом к ним, хрупкая, сексуальная и ужасающе злая. Найлу захотелось убежать. Он посмотрел на Тэш, но та не повернулась, ее плечи были скорбно сгорблены.

— Ну и? — Аманда нетерпеливо притопывала высоким каблуком. — Мы едем обедать, или ты забыл?

Найл не был уверен, что приглашал ее на обед. И ему совсем не хотелось никуда ехать. Ему нужно объясниться с Тэш. Но Аманда выглядела ужасно разъяренной. Лучше не спорить. Он не может вечно от нее прятаться.

Слегка похлопав Тэш по плечу, от чего та вздрогнула, он печально побрел наружу.

Александра мыла руки. Полли сидела на ее кровати, свесив ноги, и наблюдала за матерью сквозь густые черные ресницы. Ее шляпа небрежно сползла на один глаз.

— София говорит, что мне нельзя одеться на праздник ковбоем, маман. Она говорит, что я должна нарядиться дояркой.

— Дояркой? Очень мило.

Александра выглянула в окно и увидела, как Найл и какая-то женщина в тюрбане сели в «мерседес». Присмотревшись, она поняла, что эта была та маленькая блондинка с острым язычком. Александра не понимала, как чувствительный человек вроде Найла мог общаться с Амандой Фрейзер-Роберте. Может, она на самом деле лучше, чем показалось Александре?

Она увидела, как из «мерседеса» выскочил Мэтти со старым рюкзаком в руках. Он наклонился, чтобы через окно поговорить с Найлом. Кажется, они о чем-то спорили. В конце концов, Найл кивнул, и Мэтти кинул рюкзак в багажник и залез на заднее сиденье. «Куда он поехал? — удивилась Александра. — Почему ей больше никто ничего не рассказывает? И зачем бетоноукладчик подъезжает к их дому?»

В последнее время все выглядят такими занятыми. София и Касс постоянно шепчутся о чем-то и немедленно начинают разговор о погоде, когда она приближается. Тэш все время проводит со своей лошадью. Мэтти прячется по углам и отвечает односложно. А Салли постоянно его ищет или успокаивает детей. Даже Паскаль старается потихоньку улизнуть с приятелями в деревенский бар.

Александра даже снизошла до того, чтобы с утра спуститься вниз и поболтать со старым занудой Майклом, но он сказал, что она ему мешает. Она чувствовала себя, как единственная женщина без партнера на майском балу. Люди смотрели на нее с жалостью в глазах, но не хотели утруждаться, они были слишком заняты собственными развлечениями.

Глава тридцать вторая

Последующие несколько дней Салли провела на автопилоте. Каким-то образом ей удалось сохранить видимость адекватности, но внутри у нее все сломалось.

Во время еды у нее кусок в горло не лез. Просьбы детей вызывали головную боль, разговоры пугали. Она не могла сосредоточиться на вопросе, чтобы ответить на него, ее рот выдавал глупости, но никто, казалось, этого не замечал. Жара иссушала Салли, она постоянно боролась с желанием упаковать вещи и кинуться вслед за Мэтти.

Но она даже понятия не имела, куда он отправился. Он оставил лишь кратенькую записку, в которой говорилось, что ему нужно время подумать.

Салли звонила в Ричмонд почти каждый час, но ей отвечали, что он не возвращался. Каждый раз в трубке был такой шум, как будто их дом разбирают на части. Салли была уверена, что она слышит шум электродрели и стук молотка, но ее уверяли, что это ремонтируют дорогу по соседству.

Салли обзвонила всех друзей в Лондоне, но никто из них не видел Мэтти. Она даже позвонила своему деспотичному свекру, но ей удалось поговорить только с экономкой, которая высокомерно заявила, что семейство Френчей уехало на отдых и они не хотят, чтобы их беспокоили.

Пытаться сохранять шутливое спокойствие перед остальными было невыносимо. Салли всем говорила, что якобы один из проектов Мэтти наконец-то продвинулся, и ему потребовалось немедленно вернуться в Лондон. И его отсутствие, тем более что все были заняты приближающейся вечеринкой, почти не вызывало вопросов. Только Найл знал правду, Мэтти рассказал ему совершенно другую историю. Прежний Найл поддержал бы Салли и лез бы из кожи вон, чтобы найти Мэтти. Но он сейчас был так измучен собственными заботами, что у него едва хватало сил, чтобы сказать ей пару одобряющих слов.

Странно, но, похоже, Александру больше всех волновало исчезновение Мэтти. И ее постоянные вопросы, не вернулся ли Мэтти в Ричмонд, заставляли Салли еще больше скучать по мужу.

В последнее время, поглощенная своей беременностью, Салли забывала оказывать Мэтти ту постоянную поддержку, в которой он нуждался. Он чувствовал себя несчастным из-за неудач в работе и отсутствия денег, но Салли говорила с мужем лишь о детских пеленках, своем токсикозе, о группах поддержки одиноких матерей, о нервном срыве Хувера, разводе Найла и неоплаченных счетах. Кто же думал, что Мэтти сделает из этого столь убийственные выводы.

Днем Салли проводила большую часть времени в их запущенном доме в Ричмонде, болтая за бокалом дешевого вина с друзьями, читая журналы и лениво просматривая каталоги с обоями. Она заводила с мужем беседы на эти темы, поскольку ей хотелось казаться более хозяйственной. А в результате превратилась в скучающую, вечно хнычущую домохозяйку.

Сидя на подоконнике, Салли наблюдала, как два крепких рабочих медленно возводили огромную палатку, украшенную флагами и средневековыми гербами. София и Касс стояли рядом в дорогих костюмах и блузках. София говорила по мобильному телефону. Касс в черепаховых очках, которые балансировали на ее вздернутом носе, просматривала меню. Вид у обеих был страшно деловой.

Салли посмеялась бы над ними, если бы не чувствовала себя глубоко несчастной.

Где-то в глубине дома Майкл кричал на Тодда:

— Немного правее, приятель. Теперь левее. Я сказал левее, черт возьми!

Приехал грузовик, груженный бочонками меда. Паскаль спрятался в подвале, а бедняжка Тэш пыталась объяснить, куда их поставить. Александра уехала прошвырнуться по магазинам. Бен и Хуго играли в карты на кухне с самого завтрака.

Тяжелые удары музыки доносились из каменного амбара во дворе. Тэш каталась на Снобе, а Рутер громко лаял в сарае.

Вокруг нее повсюду кипела деятельность, а у Салли не было даже сил вымыть голову. Завтра вечеринка. Может, Мэтти вернется?

Она откинулась назад и закрыла глаза.

— Мамочка, фильм закончился. Там почти не было крови.

Том вошел и уселся на подоконник рядом с ней с недовольным видом. Полли встала рядом с ним, она с озабоченным видом смотрела на лицо тети.

— А где Тор?

Салли прокашлялась и попыталась улыбнуться. Ей никогда еще не было так тяжело бороться с печалью.

— Спит. — Том пнул Полли. Она ответила точным хуком. — Угадай, что это такое — темно-синее и две тысячи четыреста километров в длину.

— Не знаю.

Салли потерла лоб. Том всегда задавал слишком много вопросов. Иногда это действовало на нервы.

— Виноградная стена в Китае.

И ребятишки засмеялись. Она рассеянно посмотрела на них.

— А папа вернется к празднику? — отважно спросил Том, скрывая свою тревогу под спокойным выражением лица взрослого.

Он был так похож на Мэтти, что Салли пришлось закрыть глаза.

— Не знаю. Он постарается вырваться. Но у него всегда так много дел.

— Каких дел, мама? — настаивал Том.

И тут где-то вдалеке, в отдалении Салли услышала шум приближающегося двигателя. Наверное, это Маркус и его приятель возвращались на маленьком красном мотоцикле.

Но к дому приближалась еще одна машина, шум которой вначале был заглушён мотоциклом, но теперь все усиливался. Салли замерла и услышала стук в дверь.

Она подскочила, сердце бешено заколотилось в груди, и побежала к парадной двери. Наверняка это Мэтти. Салли влетела на лестницу, вся дрожа от надежды и страха, осмотрела машины, грузовики и вагоны рабочих в поисках приехавших.

Рыжеволосый незнакомец доставая что-то из багажника желтой спортивной машины и передавал высокому, темноволосому парню. Тот поглядел на Салли, и на секунду у нее перехватило дыхание, а затем сердце ее упало. Этот человек был слишком широкоплечим для Мэтти. И когда он повернулся, она узнала старшего сына Хэннесси, Оливера, который ей улыбался. Он приветливо помахал рукой, но разочарование было слишком сильным, и Салли не ответила.

Чувствуя себя совершенно раздавленной, она отвернулась и медленно пошла обратно в дом, чуть не столкнувшись по дороге с Касс Хэннесси, которая летела в противоположном направлении встретить сына.

— Послушай, Аманда, — Найл прикусил губу и увлек Аманду подальше от ушей Салли, — мне кажется, нам пора поговорить.

— Хорошо, — золотистые глаза Аманды сверкнули. — Хуго выиграл пять тысяч франков и не успокоится, пока столько же не проиграет. Пойдем в постель.

— Нет! — Найл отшатнулся от нее.

— Какого черта ты проводишь все время с Салли? — выкрикнула Аманда, ее голос скрипел, как мел по школьной доске. — Полностью меня игнорируешь…

Они находились в опасной близости от кухни. Найл слышал даже, как Паскаль открывает пиво. Глухой австралийский гнусавый выговор свидетельствовал о том, что к нему присоединился Тодд.

Аманда, закаленная в горячих спорах с Хуго, могла выкрикивать самые суровые оскорбления не моргнув глазом. Возбужденные своей способностью ранить, они обычно после этого шли в постель. Но Найл был совсем другим.

— Как только Мэтти слинял, ты сразу же приударил за ней? — выла Аманда. — Эта тихоня Тэш не захотела слушать о твоих проблемах, и ты решил перекинуться на еще одну корову в этом доме. Тебе, черт побери, на молочной ферме надо работать, чтобы доить людское сочувствие прямо из коровьих сосков.

— Аманда, тише.

Найл попытался взять любовницу за руку, но она отдернула ее, оцарапав его ногтями.

— В любом случае мне уже плевать, — прошипела Аманда. — Что бы между нами ни было, все кончено. Можешь считать себя свободным. Я получаю больше внимания от своего бухгалт…

— Ради бога, Аманда, говори тише… — Найл замолчал: на них упала чья-то тень.

Это был Тодд, размашисто шагавший по небольшому коридору, ведущему из кухни. Он приветливо улыбался.

— Вы бы потише, ребята, — пошутил он, добродушно приподняв брови. — Майкл Хэннесси уж было решил, что поймал по радио какой-то ужастик.

Аманда пришла в ярость, она посмотрела на Тодда испепеляющим взглядом и пошла прочь. Войдя в холл, она остановилась и оглянулась на Найла. Ее лицо было так похоже на лицо Лисетт — большие безжалостные глаза дразнили его, а божественный ротик недовольно скривился.

— А ты ужасный любовник. — Она горько рассмеялась. — Ты ничего не даешь окружающим. Усовершенствуй технику секса, Найл.

Если бы в ее руке был пистолет, то она бы сдула дымок с удовлетворенной улыбкой, прежде чем отвернуться.

— Вот ненормальная, — Тодд пожал плечами. — У нее отличная задница, но девица явно сумасшедшая. Пива?

Найл покачал головой и уставился на потолок, затянутый паутиной.

Слава богу: их безнадежный, обреченный роман подошел к концу. Найл испытал огромное облегчение.

Наверху, в своей комнате, Аманда сначала сделала пятьдесят приседаний, а потом с горя наведалась в огромный бар Хуго.

На самом деле ее не столько ранил разрыв с Найлом — она поставила на карту остатки отношений с Хуго, которых должно было хватить хотя бы на обратную дорогу в Англию. К тому же ей не хотелось упускать возможность хорошенько утереть ему нос. Вместо этого их связь взорвалась, как бомба, прежде чем она успела услышать тиканье часового механизма.

Аманда лгала, когда говорила, что Найл ужасный любовник, в постели он был бесподобен. Но Аманда из-за уязвленного самолюбия хотела причинить ему боль. Найл ни разу не рассказал ей о своей жене, ни разу не проявил к ней той нежности, от которой начинала краснеть Салли. Ее еще больше оскорбляло, что, по ее наблюдениям, Найл щедро одаривал этим Тэш Френч — нелепую Тэш с вечно изодранными джинсами, спутанными волосами и идиотской улыбкой. Вот и Хуго только притворяется, что ее ненавидит. Да и сама Аманда в присутствии Тэш, даже когда на ней были самые высокие каблуки и волосы начесаны до предела, чувствовала себя карликом.

Аманда вцепилась в плитку шоколада с такой яростью, что откусила большой кусок фольги. Она решила, что обязательно заведет ребенка, но муж ей не нужен.

Глава тридцать третья

Утро дня вечеринки ознаменовалось первым за почти две недели дождем. Иссушенная земля пила воду, как бомж, которому предоставили свободу действия в баре самообслуживания. Менее чем за час пыль превратилась в слой грязи, так что каждая тропинка рядом с домом напоминала каток.

София стояла во дворе с таким же мрачным видом, как и нависшее у нее над головой небо. Она посмотрела вверх, игнорируя огромные капли дождя, которые попадали прямо в глаза и размывали макияж. В прогнозах погоды никаких дождей не было. Вот безобразие! Она кипела от ярости. Это было так чертовски несправедливо.

София преградила дорогу Жану, который пытался обогнуть ее с ящиком инструментов в руках и важным видом.

— II fera beau cet apres-midi et се soir, поп?[39] — с надеждой спросила она его.

Жан почесал свой подбородок, напоминающий наждачную бумагу, облизал зубы, задумчиво рассматривая горизонт. Затем он послюнявил свой скрюченный палец и поднял его вверх, бормоча что-то себе под нос. Наконец Жан пошел к одной из деревянных хозяйственных построек и тщательно исследовал кучу опилок, потыкав в нее своим ножом и понюхав его.

Он повернулся к Софии, на его лице отразился многолетний опыт работы на природе, когда погода твой друг и твой враг, а человек — часть всего живого.

— Jen ne sais pas,[40] — резко прошипел он, многозначительно кивая на небо. — Peut-etre oui, peut-etre non. Eh alors![41]

Он со вздохом поднял свой ящик с инструментами и ушел за амбар.

София поплотнее запахнула плащ и посмотрела на долговязого французского паренька, тщетно пытавшегося прицепить веревку с разноцветными огнями и флажками, которая протянулась через весь двор, к какому-то водосточному желобу. Маленькие флажки отчаянно рвало вверх сильными порывами ветра, отчего насквозь промокшему пареньку приходилось хвататься за лестницу, чтобы не упасть.

— Нет, не туда! — в раздражении заорала София. — Я сказала, что они должны висеть над входом. Немедленно перевесить все.

С этими словами она ссутулилась и ушла проверить, выяснил ли Бен, куда подевались взятые напрокат кубки.

Не замечая зрителей, Тэш руководила процессом погрузки Сноба в вагончик для перевозки лошадей Антона. Ей потребовался весь ее дар убеждения, чтобы заставить Сноба подняться по пандусу и войти внутрь вагона. Когда его все-таки загнали туда, конь посмотрел на хозяйку огромными карими глазами, смертельно обидевшись, что она его куда-то отправляет.

— Это ради твоего же блага, дурачок, — сказала ему Тэш, избегая ловкого удара копытом, когда закрывала перегородку. — Тебе бы здесь не понравилось сегодня вечером: куча народу, и очень шумно. — Она закрыла задвижку и нежно потянула его за уши. — А так ты сможешь хорошенько выспаться перед тяжелым днем, в отличие от меня.

Она вздохнула, когда Сноб отвернулся, с выражением глубокого оскорбления на морде. Больше всего на свете Тэш хотелось поехать с ним и переждать где-нибудь пару дней.

Когда старый вагончик выехал со двора, едва избежав столкновения с въезжающим грузовичком флористов, она пожалела, что Антон приехал так рано за Снобом и Бучоном. Они совершенно не готовы к завтрашнему соревнованию, в точности как это с удовольствием ежедневно предсказывал Хуго. У нее оставалась единственная надежда: если дождь не прекратится, тогда земля будет очень скользкой и соревнование перенесут.

Тэш показала, где находится главный вход, хорошо одетой женщине, сжимающей в руках огромную композицию из цветов, выше нее самой.

У Тэш почти не было ни времени, ни сил думать о предстоящей вечеринке. Сейчас, когда Сноба увезли и вокруг постоянно бурлила деятельность по приготовлению, Тэш начала осознавать истинный масштаб катастрофы. Ей придется пережить не семейное мероприятие, где можно тихонько отсидеться в уголке. Предстоит полномасштабный банкет и бал. Угощения здесь вполне достаточно для того, чтобы содержать двор короля Генриха VIII в течение месяца.

Она заглянула в каменный амбар.

Толпы школьников с длинными волосами, в мешковатых джинсах, лежащих складками на гигантских кроссовках, и широких ярких синтетических куртках, спадающих с плечей, стояли внутри и потягивали пиво из банок. Несколько девушек с безупречной кожей и прямыми волосами сидели на мешках с соломой и критическим взглядом рассматривали мальчиков и друг друга.

За последние пару дней в дом приехало много шумных подростков. Сначала Александра подумала, что это отряд школьников, которые пошли в поход, заблудились и попали в усадьбу, а не в лагерь, и она пыталась подсказать им правильное направление. Но вскоре, однако, стало ясно, что дети прибыли по назначению. Некоторые из них спрашивали Хэннесси или Уилтшера. Большинство же просто интересовалось, не здесь ли будет «рейв», и демонстрировало глянцевые флаеры, размером с открытку и провозглашавшие, что двадцать шестого июля в усадьбе де Шампеньи стартует «Потрясающий Шато-Данс Оргазмотрон».

Уилтшер был способным рекламщиком.

В толпе сутулых рейверов Тэш заметила выделяющуюся фигуру. В своих обычных обтягивающих шортах, футболке с надписью «Серферы делают это вниз головой» и темных очках среди школьников стоял Тодд.

Весьма неожиданно он произвел фурор в среде половозрелой клубящейся молодежи, он намного превосходил Маркуса и Уилтшера по своим организаторским способностям и быстро завоевал всеобщее признание. Когда Паскаль наотрез отказался принимать у себя незваных гостей, вмешался Тодд и организовал молодежи ночлег в одной из пустующих хозяйственных построек. Он нашел одеяла, постельные принадлежности и даже газовые плиты. Расхаживая с важным видом, он с пугающей щедростью раздавал всем бесплатное угощение — хлеб и пиво. Рейверы его просто обожали.

Каждую ночь Тодд выбирал девушек, которые хотели пощупать его мускулы и бритые ноги. И каждое утро крики Паолы разносились по долине, от них виноград осыпался в винограднике и Рутер с воем прятался под ближайшим столом.

Тэш уже хотела уйти, когда в амбаре водворилась тишина. Тодд крутил какие-то провода, связанные с освещением балкона. За диджейским пультом, который находился на возвышении между громкоговорителями в дальнем конце амбара, стояли Маркус и Уилтшер в наушниках.

Они с важным видом покрутили несколько переключателей, и Маркус прогудел в микрофон: «Приготовьтесь к рейву, Танцоры Лунного Экстаза!», или что-то похожее. Тэш не была уверена, его слова исчезли в помехах обратной связи. Уилтшер подал знак Тодду, и зажглось неоновое освещение.

Внезапно амбар потонул в дрожащем, пульсирующем свете и оглушающем шуме ритмов техно. Под ногами Тэш затряслась земля, и у нее сразу заныли барабанные перепонки. Огни всевозможных цветов и форм закрутились и завертелись, начали мерцать и вспыхивать в старом амбаре, преломляясь о пылинки в воздухе, отчего казалось, что все помещение наполнено разноцветными, подвешенными в воздухе железяками. Лазеры пронзали своими похожими на лезвия лучами мглу. У Тэш перехватило дыхание.

Несмотря на постоянную болтовню и отсрочки, Майкл сотворил с амбаром чудо. Пол расчистили для танцев, расставив мешки с соломой и отмытые столики по периметру. Укрепленный сеновал над головой теперь выглядел потрясающе.

Один эффект в особенности изменил образ старого амбара, превратив его в необычный мрачный ночной клуб. Полосы белого парашютного шелка свисали со стен. Они были освещены слабым ультрафиолетом, от этого стены казались созданными из света, причем все остальное помещение оставалось неосвещенным. Маркус сказал отцу, что это отстой. Но он ошибся. Выглядело это необыкновенно.

— Да, здорово тут все преобразилось!

Тэш повернулась и увидела Найла. На нем были грязная старая непромокаемая куртка и линялые джинсы. Его волосы были покрыты маленькими капельками дождя, как будто тонкой белой сетью. Он сгорбился под порывами ветра и вздрогнул.

— Не хотелось бы, чтобы один из этих подростков бросил здесь непотушенную сигарету, — добавил он, оглядывая мешки с соломой.

Тэш опустила голову, больше не замечая завораживающих огней. Она злилась сама на себя за невероятную застенчивость.

После той встречи в конюшне они почти не разговаривали. Теперь, когда Мэтти уехал в Лондон работать над каким-то фильмом, Найл большую часть времени проводил с Салли. Тэш же усиленно готовилась к состязаниям. С Найлом они встречались только за обедом. Тэш надеялась, что ее влечение к Найлу исчезнет. Она проглатывала свою еду и убегала, а желудок урчал от несварения и желания.

«Бесполезно, — отчаявшись, подумала она. — Я люблю его, я люблю его. Я его люблю».

— Послушай… э… Тэш.

Она поморщилась, поскольку Найл сделал паузу перед ее именем. Неужели он уже забыл, как ее зовут?

 — Окажи мне услугу?

Тэш с восторгом посмотрела на него, но смогла только на долю секунды выдержать взгляд этих мягких карих глаз. Она пожала плечами и кивнула, от радости не в состоянии сказать ни слова. Найл хотел, чтобы она оказала ему услугу.

— Не присмотришь за Салли пару часов? — Найл почти орал, чтобы перекричать шум из амбара. — Просто время от времени проверяй, все ли с ней в порядке. И если увидишь, что она устала, то позаботься о детях.

Тэш кивнула, скрыв свое разочарование. Она так надеялась, что сейчас Найл попросит ее составить ему компанию и вместе выпить.

— Ты куда-то уезжаешь? — спросила она, внезапно испугавшись при мысли, что его не будет на вечеринке.

— Что?

Найл ее не расслышал. Она наклонилась вперед и произнесла ему свой вопрос прямо в ухо. Ее голос дрожал. От его запаха и тепла его кожи у нее горело лицо. Скоро Найл уедет. И она, возможно, никогда его больше не увидит, только по телевизору, в кино или в журнале. Он снова станет звездой. Внезапно она поняла, что нужно наслаждаться каждым коротким драгоценным мгновением, проведенным рядом с Найлом, таким человечным и близким, Найлом, который плакал, совершал ошибки и напивался до полусмерти. Это было единственное, что ей оставалось.

— Я еду встречать Мэтти, — ответил он ей прямо в ухо, которое горело от возбуждения, в то время как ее плечи замерзали. — Я поеду в Париж. Возможно, мы не успеем на вечеринку. Как обернется.

Тэш почувствовала, что ее сердце возобновило биение, когда он отодвинулся.

Найл повернулся, чтобы уйти, но затем снова на нее взглянул. Тэш упрямо смотрела на мокрый гравий.

— И еще одна вещь. Ничего пока не говори Салли, хорошо?

С этими словами он ушел. Тэш посмотрела вверх на траурное небо и громко застонала.

— Наташа, почему ты стоишь здесь под дождем?

Она почувствовала, как теплая рука обвила ее плечи, и чуть не потеряла сознание от удушающего аромата лосьона после бритья.

— Послушай, — прогудел Тодд ей в ухо. — Пойдем со мной, и я насухо вытру тебя полотенцем.

— Лучше спрыгни с утеса, Тодд, — отрывисто произнесла Тэш и убежала в дом.

Найл пытался управляться с машиной, картой и собственными беспорядочными мыслями одновременно. Дворники не работали, и ему приходилось нагибаться, чтобы увидеть дорогу. От этого у него уже заболела спина, но эта боль не шла ни в какое сравнение с мучениями его души.

Он был безмерно счастлив, что они с Амандой наконец расстались, но чувствовал вину за то состояние, в котором она сейчас пребывала. Он надеялся, трусливо и оптимистично, что она вернется к Хуго. Она не вернулась. Аманда ненавидела их обоих и бродила по дому, как раненая лиса, которая кусает всех и рычит на все, что движется, в особенности — на Салли.

Это раздражало Найла. Салли просто была разбита. Это было всем заметно.

Мэтти вчера позвонил Найлу, притворившись его агентом, вот ведь какой дурак. Если бы он только видел, как начинало светиться лицо Салли при каждом телефонном звонке.

Мэтти объявил в своей обычной манере, что когда он приехал в Ричмонд, то обнаружил, что весь дом кишит людьми и провонял краской.

— Как Салли? — спросил он прежде, чем Найл смог вставить хоть слово,

Найл просто кипел от злости. Бесчувственный идиот: сделал глупость и сбежал как можно дальше от ответственности. Но он справился со своим раздражением и велел Мэтти немедленно лететь обратно; пусть сам купит билет и перезвонит ему, скажет время прибытия. Мэтти был напуган и попытался узнать, что случилось, рисуя в своем воображении самые жуткие картины. Несчастный случай, болезнь Тома, Тор, Салли. Но Найл повесил трубку.

Ему не хотелось оставлять Салли одну в таком состоянии, тем более сегодня вечером, но, по крайней мере, за ней присмотрит Тэш.

Теперь Тэш его ненавидит, он знал это. Она такая милая, чувствительная, готовая выслушать и никого не осуждающая, а он обошелся с ней просто жестоко. Теперь девушка старательно его избегала, отводила глаза, когда он пытался поймать ее взгляд. Найл и сам удивлялся, что это причиняло ему большую боль, чем его вина перед Амандой.

Внезапно он представил, как обнимает Тэш и целует ее красивые, трепещущие губы с таким острым наслаждением, что чуть не врезался во встречный грузовик. Вот идиот! Разве может такая красивая и талантливая девушка, как Тэш, связаться с таким злым старым дураком, как он? Да она рассмеется ему в лицо.

Неужели он опять влюблен? Боже, только не это. Он любил Лисетт, и это чувство было совсем другим.

— Боже, помоги мне! — прошептал он, поймав свое отражение в зеркало заднего вида. — Найл О'Шогнесси, разве ты не самый круглый дурак на Земле? Великий утешитель. А она влюблена в Хуго Бошомпа! У тебя столько же шансов завоевать Тэш, как у головастика выжить в Северном море.

Он припарковался на придорожной стоянке и спрятал лицо в ладонях.

Глава тридцать четвертая

Полли влетела в дом впереди своей матери, волоча по земле кучу ярких разноцветных сумок.

— Мамочка, что ты там делаешь под дождем? — София пришлепала к Александре в зеленых галошах. — У тебя все сумки намокнут. Дай их мне.

Она взяла у матери покупки и начала подталкивать ее в сторону двери.

— Да. Это просто ужасно.

Александра заметила, что холл теперь был весь в пышных, свежих цветочных композициях. Они вздымались ей навстречу из каждого угла, прямо как в траурном зале. Каменные перила главного пролета лестницы были необычно украшены плющом и дикими розами, как будто те проросли сквозь пол. С огромной старой люстрой, добытой со склада, отчищенной и отреставрированной до прежнего великолепия, холл было просто не узнать.

— Тебе нравится? — София с гордостью взглянула на мать.

Александра не была в этом уверена. «Эдди все равно, войдет ли он в свинарник или во дворец, главное, чтобы там его ждали бутылка виски и удобная кровать», — печально подумала она.

— Ты вдохнула в старый дом совершенно новую жизнь, дорогая, — осторожно сказала Александра. — Но разве въезд к дому через двор не вызовет неудобства? — спросила она.

— Никто не будет въезжать во двор, мамочка. — София рассмеялась. — Не говори глупостей! Пойдем, покажу тебе наш сюрприз! Сейчас ты такое увидишь…

Она повела Александру к двойным дверям в дальнем конце холла и навалилась всем телом на тугие петли.

Когда двери открывали, что случалось крайне редко, за ними оказывался огромный с каменным полом холл, который теперь совсем не использовали и который, в свою очередь, выходил на то, что некогда являлось главной лужайкой. В добрые старые времена это было ухоженным зеленым ковром, а теперь превратилось в заросли крапивы. Посредине пролегал подъезд к дому, по краям стояли старинные тополя, которые, казалось, тянулись бесконечно вдаль. Никто не ездил тут уже много лет. Массивные железные ворота были заперты на замок и заржавели так, что их трудно было открыть.

Александра представила, как гости в шикарных бальных платьях и сделанных на заказ вечерних туалетах карабкаются через ворота. Даже если старинные ворота открыть, большинство машин увязнет в ямах дороги.

— Это займет много времени, дорогая? — Она наблюдала за дочерью, которая сражалась с двойной дверью. — Мне нужно поговорить с Тэш до начала вечеринки.

— Раньше они открывались, — произнесла София сквозь сжатые зубы. — Я… кажется, я не… могу, ага! — Со страдающим стоном двери наконец распахнулись.

Александра, не веря своим глазам, смотрела на вид, открывшийся за ними. Холл был идеально чистым, как операционная. Черно-белые квадраты мраморного пола, которые она раньше из-за грязи считала коричневыми, теперь вполне отчетливо напоминали шахматную доску. Даже панели на стенах сияли глянцем, как будто их долгие годы пропитывали воском.

— А здесь мы будем встречать гостей, — объявила София, целенаправленно двигаясь к самой тяжелой и старой двери дома — настоящий дуб, местами толщиной почти в фут, и обита железом.

— Дорогая, мы обычно не встречаем гостей в формальной атмосфере. — Александра последовала за Софией через холл. — Это так неудобно, особенно если бедному Паскалю придется говорить по-английски. И к тому же, учитывая в каком состоянии дорога, не думаешь ли ты, что будет лучше, если…

Старинная дверь распахнулась, и Александра впервые не нашлась что сказать.

Перед ней были бесконечные акры шелестящей, усеянной маками зеленой травы, простирающейся так же далеко, как и леса на сером туманном горизонте. Это не изменилось. Но в центре поляны, прямой, как корешок новенькой книги, возник бетонированный подъезд к дому. Даже открытые всем ветрам тополя выглядели как стражи в зеленых фуражках.

София указала на территорию слева, где трава была подстрижена для стоянки, но Александра пребывала в таком благоговейном страхе, что ничего не слышала. Ей казалось, что в любую минуту на новой дороге может появиться золоченая карета, запряженная двумя серыми в яблоках конями, с Золушкой, сжимающей свое приглашение на бал, внутри. Казалось, Софии по силам любые чудеса.

— Дорогая, когда все это сделали? — она от ужаса едва дышала. — Наверное, я сошла с ума, что ничего не заметила. А Паскаль даже слова об этом не сказал.

— Он хотел сделать тебе сюрприз. Вообще-то Паскаль хотел все тебе сам показать вечером, когда включат прожекторы, но я была в таком восторге, что не удержалась. Мы каждый раз ждали, когда ты уедешь, и сразу же кидались звонить рабочим. Но дело продвигалось медленно: еще вчера утром была готова только половина, так что мы понадеялись, что ты ничего не услышишь из-за всей остальной суматохи. Паскаль сказал, что сюда все равно никто не ходит.

— Это, должно быть, стоило целое состояние, — выпалила Александра, думая о тех деньгах, которые она сама тратила на дом Салли и Мэтти.

София ухмыльнулась, но ничего не сказала. Паскаля можно было убедить только одним способом — пообещать ему, что мама будет на седьмом небе от счастья.

Бен, Хуго и Паскаль отсиживались на чердаке, чтобы их тоже не привлекли к работе. С ящиком бутылочного пива, похищенного из амбара, разнообразной едой и колодой карт, они были готовы выдержать долгую осаду перед вечеринкой.

— Нам действительно нужен четвертый, — проворчал Бен, раздавая карты. — Плохо, что старина Найл куда-то уехал с утра. Кстати, Хуго, ты не знаешь куда?

Хуго взял свои карты и быстро на них взглянул. Затем швырнул пачку стофранковых купюр в центр расшатанного столика и отпил из своей бутылки.

— Сбежал от Аманды, и не удивительно. Она прекратила доставать нас обоих и теперь ищет сочувствия. Скоро начнет приставать к младенцам. На твоем месте, Бен, я бы внимательнее присматривал за Джошем. Когда Аманда чего-то хочет, она смертельна.

Паскаль ответил на ставку Хуго и положил свои карты «рубашками» вверх на стол.

— Я, честно говоря, не понимаю, почему ты так жесток с Амандой. — Его бледные глаза дружелюбно подмигнули, но сам он остался серьезен. — Если ты ее не любишь, то зачем привез сюда?

— Это Аманда изменяет мне направо и налево, Паскаль.

Хуго с удивлением посмотрел на него и кинул еще одну пачку купюр на столик.

— Э, может, самое время сходить вниз и посмотреть, что происходит? — нервно предложил Бен, отхлебнув по ошибке пива Хуго.

— С самого вашего приезда ты относишься к ней так, как будто ее и нет, — продолжал Паскаль. — Неудивительно, что Аманда стала искать внимания в другом месте.

Он аккуратно положил на стол еще пятьсот франков, не отрывая взгляд от Хуго.

Хуго зажег сигарету, закрыв зажигалку с яростным щелчком.

— Если хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко, так и скажи, а не разыгрывай из себя доброго самаритянина. Ты не ответил на ставку, Бен.

Он поднес бутылку ко рту, но обнаружил, что она пуста, и встал, чтобы взять новую.

— Я пас.

Бен бросил карты перед собой и выжидающе посмотрел на Паскаля. Но тот предпочел не участвовать дальше в споре. Они закончили игру в тишине, причем Хуго проиграл больше двух тысяч франков. В особенности его взбесило то, что француз прочитал ему лекцию. У Паскаля хватило наглости так чертовски самоуверенно и высокопарно навязывать свое мнение.

Бедняжка Аманда, размышлял он без сочувствия, если она хотела таким образом привлечь его внимание, ее план не удался. Скорее эффект оказался прямо противоположным. Если же она хотела заполучить Найла, результат получился еще более плачевным.

Опустошив бутылку и глядя в окно на открытый всем ветрам горизонт, он решил, что единственный способ пережить вечер — напиться.

Бен со сгорбленными плечами тихо тасовал карты, дымя сигаретой, как капрал в траншее. На пол упал пиковый туз.

— Черт!

Хуго с ужасом уставился на карту. Как любой наездник, он был суеверен. Туз означал только одно — вечер обречен.

Тэш сидела с Салли и все больше нервничала. Их разговор давно перешел в русло односторонних попыток Тэш растормошить подругу.

— Ты уверена, что он ничего не говорил о Мэтти? — Салли нервно оборвала рассуждения Тэш о вечеринке.

— Э… конечно. Я же уже говорила, что не видела сегодня Найла.

Тэш знала, что она совсем не умеет обманывать. Она посмотрела на Тома, который играл в «Монополию» с Рутером и Тор, он бросал за них кубик и так жульничал, что теперь у него было больше собственности, чем у Дональда Трампа.

Прошло несколько минут. Вечер приближался, приготовления к вечеринке становились все более напряженными.

Скоро всех, кому меньше десяти, запрут в детской, где Паоле приказали организовать альтернативную вечеринку для детей, а затем уложить их спать пораньше и всю ночь следить за их комнатами. Бедная Паола, она ведь в начале недели специально ускользнула в Туре, чтобы сделать стрижку и купить шикарный наряд.

Тэш уже не знала, что и делать, когда пришло спасение в образе Александры, которая втащила с собой несколько раздувшихся сумок. Тэш с несказанным облегчением смотрела на этих избавителей с веревочными ручками.

— Наконец-то, дорогая! — Александра бросила сумки в центре комнаты и рухнула на шезлонг. — Я тебя целую вечность искала, — светилась она, ее глаза были увлажнены, и гладила спутанные волосы Тэщ. — Мы с Полли только что были в замечательном магазине.

Она повернулась к Салли, которая с отсутствующим видом смотрела в окно.

— Салли, дорогая, я купила тебе небольшой подарок, чтобы ты развеселилась. Я знаю, что Мэгги не нравится, когда я кому-либо из вас делаю подарки, но я просто не смогла устоять. В последнее время ты выглядишь такой измученной.

Свекровь наклонилась и извлекла самый большой сверток из коричневой оберточной бумаги. Это был портрет Мэтти, Салли и детей, который нарисовала Тэш. Теперь его вставили в восхитительную резную раму из ясеня.

— Вот. — Александра протянула картину Салли, стоящей с открытым ртом. — Рама идеально подходит к цвету вашей лестницы в Ричмонде, теперь, когда ее привели в порядок.

— Но лестницу еще не… — начала было протестовать Салли, но картина так ее захватила, что она не смогла продолжить.

С тех пор как Мэтти уехал, она не могла смотреть на портрет. Теперь, в этой новой большой раме, картина как будто изображала группу незнакомцев. Неужели Салли действительно считала, что на портрете они выглядят несчастными, когда впервые увидела его? Теперь она видела только семью. Сплоченную, неряшливую, смеющуюся, борющуюся, просто счастливую семью. Изображение поплыло у нее перед глазами.

Тэш в изумлении посмотрела на мать. Портрет теперь выглядел по-другому. Совершенно иначе.

— Это все Паскаль, — виновато прошипела Александра одним уголком рта, в то же время весело улыбаясь Салли.

Когда Тэш увидела, с каким ужасом Мэтти и Салли отреагировали на ее картину, она сама внесла кое-какие изменения. Но после бессонной ночи, когда очки скатывались с кончика ее носа, пока она, согнувшись, прорисовывала четыре неестественно улыбающихся лица, добавляя блеска в каждый глаз, Тэш возненавидела портрет больше, чем все, что она рисовала до этого. От запаха красок у нее разболелась голова, и она испортила свои единственные целые колготки, испачкав их в охре. В конце концов она спрятала все еще не высохшее полотно среди паутин, мертвых насекомых и колпачков от ручек за своим комодом. Должно быть, ее мать вытащила картину из тайника, позаимствовала краски у Полли и обессмертила портрет. Тэш поборола желание порвать картину.

Но Салли, казалось, была в восторге. Ее глаза наполнились слезами, и она громко рассмеялась.

— Какие же мы слепые дураки! — сквозь слезы она улыбнулась Тор.

— Теперь ты, дорогая, — Александра начала передавать Тэш мокрые от дождя пластиковые пакеты. — Я решила, что в такой великий день тебе абсолютно нечего надеть, и поэтому мы с Полли носились по Сомюру, разоряя кредитную карту Паскаля.

Тэш почувствовала радостный трепет ожидания и облегчения. Бесконечная щедрость матери обычно заставляла ее чувствовать себя смущенной и виноватой, но сегодня это было даром Божьим, у нее ведь действительно пусто в гардеробе.

— Но, мамочка, это же бриджи… — проворчала Тэш с очевидным разочарованием, изучив содержимое первого пакета.

Последующие открытия оказались не менее пугающими. Внутри большой и шикарной коробки, которую Тэш открывала с восторженным предвкушением, ожидая увидеть там белое шелковое платье, она нашла пару непомерно дорогих длинных кожаных сапог. Они пахли деньгами и мастерством. И оказались на размер меньше, чем нужно.

Тэш с трудом принудила себя продолжить исследование пакетов, в которых, аккуратно упакованные, лежали шелковый длинный шарф, красиво сшитый черный пиджак, кожаные перчатки, сшитый вручную кнут и хлопчатобумажная рубашка для верховой езды.

Когда последняя сумка была опустошена, Тэш заставила себя посмотреть на мать, но не могла говорить. Она улыбнулась вежливой улыбкой и проглотила знакомый комок, который снова начал сворачиваться в ее горле и груди. Ее мать не виновата, в конце концов, в том, что Тэш боится, что завтрашний день станет днем ее унижения.

Как можно надеяться сойти за свою среди сельских жителей в новых сапогах за две тысячи франков? Откуда было знать ее матери, что щеголянье в сверхмодной — и непривычной — одежде лишь привлечет внимание зрителей к любительской езде Тэш, и все заметят, как Сноб будет скакать по кругу и скинет ее на недовольных судей. Она будет смотреться, как испорченный ребенок богатых родителей, считающий, что мастерство можно купить. А что скажет Хуго?

Александра, неверно истолковав молчание Тэш как восторг и благодарность, вытерла пятна от туши и почесала подставленный Рутером нос. Из-за ближайшего кресла послышалось низкое недовольное рычание одного из спаниелей; с момента появления здесь этого выскочки Рутера к ним проявляют исключительно мало внимания.

— О! И еще одна вещь, чуть не забыла. — Александра порылась в своей сумочке и вскоре извлекла небольшой сверток. — Я поняла, что ты не хочешь, чтобы я покупала тебе какой-нибудь наряд на сегодняшний вечер, дорогая, поэтому я ничего и не купила. Мои попытки одеть тебя во что-нибудь из своей одежды потерпели поражение — нет, не спорь, дорогая, — это было невежливо и навязчиво с моей стороны. У тебя есть полное право носить то, что тебе нравится. И я уверена, что ты будешь выглядеть великолепно. Но я кое-что взяла из банка на случай, если тебе захочется надеть украшения. Посмотри-ка, они очень красивые. Паскаль подарил их мне на нашу первую годовщину. Вот!

Александра протянула дочери маленькую коробочку. Она была сделана из дорогого черного бархата, и вокруг нее витала пугающая аура чего-то восхитительно дорогого.

Тэш открыла тугой замок коробочки. Внутри сияла пара серег: два огромных бриллианте в простой оправе, окруженные маленькими желтыми камушками. Серьги были похожи на два кусочка солнца.

— Потрясающе. — Салли первая пришла в себя. — Готова поспорить, что они светятся в темноте.

— Разве они не великолепны? — Александра начала складывать вещи обратно в сумку.

— Мамочка, я не смогу их надеть, — запротестовала Тэш. — Они слишком дорогие.

— Не говори глупостей, милочка.

— Но…

— Не спорь. — Александра встала, чтобы ретироваться прежде, чем Тэш вернет ей серьги. — На мне будут рубины, так что я все равно не смогу их надеть, солнышко. К тому же это была идея Паскаля, — солгала она. — Кстати, насчет Паскаля. Я забыла забрать из химчистки его смокинг…

И, напоследок звякнув браслетами, она удалилась.

— Портрет просто замечательный, — вздохнула Салли, снова взяв в руки картину. — Знаешь, я уже и забыла, как хорошо он получился. — Она на время замолчала, смахнув с лица прядь светлых волос. — Интересно, Мэтги приедет на вечеринку?

Тэш с удивлением посмотрела на нее, но Салли только улыбалась.

— Кажется, я с нетерпением жду сегодняшнего вечера, — объявила она. — Надо заняться детьми и принарядиться. Возьму этот портрет Дориана Грея с собой.

Она загадочно подмигнула и, напевая песню, исчезла. Тэш печально покачала головой.

— О, старик сказал, что ты здесь.

В дверях появился Оливер Хэннесси в шляпе-котелке и с кучей одежды в руках. За ним шел привлекательный рыжеволосый молодой человек и нес нечто, подозрительно напоминающее косметичку Софии.

— Привет, красавица-кузина! — Олли бросил одежду на пол и расцеловал Тэш в обе щеки. — Ты от нас пряталась? Это Джинджер.

Он кивнул в сторону своего друга.

— Его вторая убеждающая половинка. — Джинджер поднял глаза и одарил ее обезоруживающей улыбкой. — Мы ограбили гардеробные ради тебя.

Он подмигнул, игнорируя предостерегающий взгляд Олли.

— Неужели? — Тэш с недоверием рассмеялась, ей понравились его блестящие глаза и веселая улыбка. — Мне жаль, что вчера вечером я ушла спать раньше, чем познакомилась с тобой, — извинилась она.

— Надеюсь, — ответил Джинджер, вытащив изо рта сигарету, и отступил назад, чтобы как следует ее рассмотреть. Он задумчиво сузил глаза. — К этой великолепной коже безусловно подойдет зеленый, что скажешь, Ол?

Тэш озадаченно посмотрела на своего двоюродного брата. Ей всегда нравилось застенчивое, умиротворяющее обаяние Олли, оно могло согреть комнату, как солнце сквозь окно. Около года назад они с Максом случайно столкнулись с Олли в Сохо, и Тэш убедила его пообедать вместе с ними в ресторанчике. Макс, помнится, страшно злился и шептал «Ну и зануда» на ухо Тэш каждый раз, когда ее замкнутый кузен переводил разговор с пива и спорта на искусство и классическое кино. Тэш тогда чуть не умерла от смущения.

— Тэш, дорогая… — Взяв у Джинджера поднос, Олли сел на подлокотник дивана, засунув свои ноги под подушку рядом с ней, и игриво склонил голову. — Мы с Джинджером хотели бы отнять немного твоего времени. — Он заломил свой котелок и загадочно улыбнулся. — Ты не занята?

— Нет. — Тэш улыбнулась, с удивлением наблюдая, как друг Олли снимает со стены зеркало. — Думаю, что скоро пойду переодеваться, но это не займет много времени.

— Отлично. — Джинджер установил зеркало на столе. — Что ты думаешь об этом?

И, воткнув свою сигарету в рот Тэш для сохранности, он извлек украшенный бисером топик из кучи одежды, принесенной Олли, и поднял его вверх.

Все еще удивленная, Тэш кивнула. Топик был кричаще откровенным. Почти полностью сшит из шелковистого шифона, черно-зеленый бисер в форме змеи нашит вручную сверху так, чтобы бисер переливался и извивался.

— Симпатичный.

Она пожала плечами, размышляя, уж не собрался ли Джинджер переодеться в женщину. Она посмотрела на Олли, но тот лишь молча улыбался, надвинув котелок на глаза.

— Отлично, дорогая. — Наклонившись, Джинджер стал разбирать кучу перед собой. И мимоходом обронил: — Раздевайся.

— И попробуй-ка фирменное слоеное пирожное, — добавил Олли и подмигнул.

Наверху в своей комнате Тодд напоследок еще раз сбрызнул свои волосы лаком и восхитился результатом. Светловолосая шевелюра заново подстрижена. Серо-зеленые глаза светились на загорелом лице. Двухдневная щетина покрывала мужественную линию подбородка. Он щеголял в своих самых узких, самых блестящих и обтягивающих велосипедных шортах.

Тодд облился лосьоном после бритья и набросил мешковатый белый пиджак. Он повернулся спиной к зеркалу, ему понравилось собственное отражение: он смахивал на актера. Тодд выдвинул подбородок и поднял воротник.

Аманда чувствовала себя полной неудачницей.

Она уже наполовину накрасила лицо для вечеринки, но так разнервничалась, что решила принять холодный душ для успокоения. В результате пресловутая водостойкая тушь потекла и въелась в кожу, отчего Аманда стала похожей на шахтера. Она приложила массу усилий, чтобы удалить ее кремом для снятия макияжа, но случайно пролила его на дорогое белое платье, которое собиралась надеть на вечеринку. Последней каплей стало следующее открытие: Хуго повесил свой пропахший потом джемпер рядом с ее бархатным платьем, единственным подходящим нарядом, который у нее остался, отчего то покрылось рыжими лошадиными волосками и воняло. Теперь ей нечего было надеть, а ее смахивало на кусок пемзы. Единственным утешением бедняжки стало то, что она осторожно выпорола из брюк Хуго молнию и спрятала ее.

— Ты выглядишь потрясающе, Тэш, — уверял свою кузину Олли, впившись зубами в слоеное пирожное и восхищаясь делом рук Джинджера.

— Самая сексуальная девушка, которую мне когда-либо доводилось видеть.

Джинджер извлек карандаш для губ и добавил несколько штрихов к уже и без того ярко алым и выразительным губам Тэш.

— Ты просто обворожительна, дорогая, — согласился Олли, перекувыркнувшись и соскользнув с дивана. — Угощайся еще пирожным, Тэш… вот эти черные — трюфели.

Он подошел к ней, снова надев свою шляпу-котелок. Джинджер перекинул последние несколько прядей на левый глаз Тэш, а затем развернул ее лицом к зеркалу.

Тэш была одновременно и в восторге и в ужасе, увидев человека, который смотрел на нее из пыльного зеркала. Неужели это действительно она? Тэш узнала себя только благодаря разного цвета глазам, которые пристально всматривались в нее из-под длинных, щедро накрашенных тушью ресниц.

— Боже! — выдохнула она, пораженная.

Ниже потрясающего топика, в который Джинджер лестью и комплиментами заставил ее влезть, виднелась полоска восхитительного загорелого тела, а дальше начиналась восхитительно великолепная черная юбка, сделанная из асимметричных слоев воздушного шифона. Юбка заканчивалась как раз над коленями, а дальше шли блестящие черные шелковые чулки, в которых ее ноги, казалось, длились бесконечно и завершались сказочными замшевыми туфельками на высокой шпильке. Ее лицо было умело накрашено, а волосы беспорядочно собраны наверху, длинные завитые локоны спадают на лоб. Благодаря такой прическе ее шея казалась бесконечно длинной.

— Теперь надень вот это, — мягко приказал Джинджер, протягивая ей серьги.

Трясущейся рукой Тэш вдела серьги в мочки ушей. Они осветили ее кожу, как две свечи. Эффект был ошеломляющим.

— Вот это да! — Олли широко улыбался.

— И последний штрих. — Джинджер покопался за диваном и извлек пиджак бутылочного цвета. — Надень-ка вот это, моя сладкая.

Тэш влезла в пиджак. Он оказался ей слегка великоват, но был так великолепно сшит, что смотрелся на ней хорошо. Свободный пиджак являлся разительным контрастом сексуальному, прозрачному топу. И выглядело это все вместе на удивление великолепно.

— Ну, что скажешь? — Джинджер начал скидывать тюбики с перепутанными крышечками обратно в косметичку Софии.

— Мне нравится пиджак.

Тэш пощупала мягкую ткань. Это был либо шелк, либо очень тонкая шерсть.

— Это «Армани»?

— Неа, из обычного универмага, — солгал Джинджер, улыбаясь ей загадочным видом. — У тебя великолепная фигура, Тэш. И ты, наверное, под два метра ростом в этих туфлях.

Она покачнулась на каблуках.

— Я не совсем уверена, что…

— Кто-нибудь видел Майкла?

В комнату влетела Касс, утопающая в длинном, до пола, нежно-голубом платье из тафты, с отрезной талией и украшенном оборками лифом.

Олли нервно сглотнул, смахнул с головы котелок и пригладил волосы.

— Мама, как тебе Тэш? — нервно спросил он.

— Очень мило. — Касс взглянула на Тэш, на самом деле не обращая на ту внимания, и кивнула. — Видишь ли, я налила папе ванну и…

Она снова повернулась к Тэш.

— Ну разве она не красавица? — с гордостью выдохнул Джинджер.

Заметив, что глаза его матери сузились до двух голубых полосок, а рот открылся, чтобы сказать что-то резкое, Олли подсунул ей под подбородок поднос.

— Угощайся пирожными, мама, — сладким голосом предложил он.

— Не хочу… — рявкнула Касс, она едва могла дышать в своем платье с узкой талией. Затем она посмотрела на поднос и передумала. — Ну, хорошо. Только одно. М-м-м, как вкусно. Трюфели. Откуда вы их достали?

— Маркус… — начал Джинджер.

— Взяли у поставщиков, — прервал его Олли. — Мы убедили их дать нам поднос на пробу. Ведь хозяева всегда очень заняты, приветствуя гостей, и не успевают ничего попробовать.

— Как умно с вашей стороны, мальчики. — Касс вытерла губы кружевным платочком и опять повернулась к Тэш. — Не лучше ли тебе будет застегнуть пиджак на все пуговки? — спросила она племянницу, многозначительно глядя на ее обнаженный живот. — На улице не жарко.

Касс, очевидно, еще много чего хотелось добавить, но она не рискнула выглядеть стервой в глазах Джинджера. В конце концов, она всегда поощряла дружбу Оливера с кузиной. Сейчас Касс горько об этом сожалела. Она и понятия не имела, что Тэш каким-то образом превратится сегодня вечером из девушки-конюха в примадонну «Мулен Руж».

Девушка почувствовала неприязнь тети, и ей стало не по себе.

— Пойду посмотрю, как дела у Салли, — произнесла она и, чуть не выворачивая себе обе лодыжки, направилась к двери на непривычных для нее каблуках. — Кстати, тетя Касс, ты выглядишь очень хорошо, — добавила она тоном внимательной племянницы.

— Спасибо, дорогая.

Касс холодно посмотрела на Тэш и выдавила из себя подобие улыбки.

— Девочка всегда была со странностями, — сказала она сразу же, как только Тэш оказалась вне зоны слышимости.

— Да уж. Угощайтесь еще, — пропел Джинджер, предлагая Касс поднос с пирожными.

— Ах, спасибо.

Касс очень любила маленькие пирожные. У этих, правда, был какой-то странный привкус, и она никак не могла понять, из-за какого это ингредиента. Но они были очень вкусными.

— Должен сказать, миссис Хэннесси, сегодня вечером вы выглядите просто сногсшибательно. — Джинджер слегка наклонился, его голубые глаза слишком долго бродили вверх и вниз по голубой тафте Касс. — Правда, Олли?

Олли кашлянул.

— Э… да. Очень шикарно, мама.

Касс молчала, так как ее вставные зубы отчаянно пытались пережевать особенно большой кусок трюфеля. Ее щеки порозовели, и она радостно улыбнулась Джинджеру.

— Так, небольшая обновка, это мне подогнали в «Клое» в последнюю минуту.

— Ах, вот ты где, черт возьми, старушка. — Майкл своей деревянной походкой вошел в комнату и страстно поцеловал жену, не вынимая изо рта трубки. — Моя чертова ванна остыла. Такими темпами мы никогда не соберемся. Ты уже погладила мою рубашку?

— Да, дорогой.

Касс хотелось его убить. Вместо этого она взяла еще одно пирожное и выскользнула из комнаты, шелестя платьем. Когда чета Хэннесси шла по коридору, Олли и Джинджер слышали, как Касс спросила у Майкла:

— Тебе нравится мое платье, дорогой?

И Майкл ответил:

— Конечно, нравится, черт возьми! Я ведь тебе уже говорил, что это чертовски милое платье, еще давно, на вечеринке гольф-клуба.

Джинджер посмотрел на Олли.

— Нам лучше переодеться, прежде чем приступать ко второму этапу. — Он глянул на поднос с пирожными, который был наполовину пуст. — Пройдет около часа, прежде чем на нее подействует.

Глава тридцать пятая

Аманда надела вторую серьгу и стряхнула еще несколько медных волосков со своего бархатного лифа. Она была довольна, что в конце концов надела свое черное платье. Цвет соответствовал ее настроению.

Платье, как черная виноградная лоза, обвивало ее тело до середины икры, где переходило в красивый расширяющийся рыбий хвост. Скромный, строгий перед резко контрастировал со спиной, вырез доходил почти до ключицы и обнажал соблазнительные загорелые плечи. Аманда чувствовала себя веселой вдовой — таинственной, сексуальной и опасной.

Она вошла в ванную и напоследок покрасила губы, затем наклеила несколько лейкопластырей на носки ступней, это было необходимо, чтобы выдержать ночь на убийственной десятисантиметровой шпильке.

Хуго появился в комнате в тот момент, когда она закрепляла чулки и посылала проклятия в адрес ужасных застежек, из-за которых у нее треснул еще один ноготь. Она зло посмотрела на Хуго.

— Привет, дорогая. — Он слегка покачнулся в дверном проеме и посмотрел на нее. — Шикарно выглядишь. Это напомнило мне об одном фильме, который я как-то видел. Только не говори мне, что хочешь ворованный мех далматинца на Рождество.

У Хуго в руках была бутылка шотландского виски, которую он кинул на кровать и начал раздеваться.

Аманда застыла. Если он надеется сейчас заняться любовью, его ждет разочарование.

— Ты пьян.

— Какое верное наблюдение.

Сейчас Хуго разделся до трусов. Он выглядел необычайно сексуально. Более стройный и мускулистый, чем обычно; взгляд слегка затуманен, а густая шевелюра взъерошена.

— Налей мне выпить, — потребовала Аманда, пришедшая в ярость от того, что Хуго все еще оказывал на нее такой эффект.

— Конечно.

Хуго снял трусы и пошел в ванную, чтобы взять кружку для полоскания зубов. На выходе он включил душ. Аманда задрожала при мысли о том, что он задумал: она раздевается и присоединяется к нему под теплыми струями. Затем Аманда вспомнила, что произошло с ее макияжем в прошлый раз, и передумала.

Хуго плеснул в стакан немного виски и принес ей. Снова этот пикантный запах, соединенный с запахом табака и алкоголя. Она должна бы испытывать отвращение. Как бы не так!

Когда Хуго посмотрел на нее, Аманда отметила, как ее голова бессознательно отклонилась назад, требуя поцелуя. Их пальцы переплелись, когда она взяла стакан.

— Ты размазала помаду, — прошептал Хуго, осторожно вытирая ее губы. — Вот так. Пойду-ка приму душ.

В ярости Аманда одним глотком выпила виски и ринулась к двери, зацепившись на ходу каблуком за край ковра. Она нагнулась, чтобы освободить его, и услышала, как Хуго пел в душе «Бешеные псы и англичане».

— Мерзавец.

Аманда вернулась обратно и забрала бутылку виски, а затем ухмыльнулась, вспомнив про выпоротую молнию. Заодно она сгребла его лучшие запонки и бросила их в чашу с ароматическими ананасовыми конусами.

— Паскаль, дорогой, я беспокоюсь за Эдди. Он так и не позвонил. — Александра повернулась к мужу, чтобы он застегнул ей сзади платье.

— Он приедет. Не бойся, cherie. Voila!

Александра повернулась и расправила темно-красное платье.

— Великолепно! — выдохнул Паскаль в восхищении и посмотрел на нее большими сияющими глазами.

— Но он уже должен был быть во Франции. Эдди сказал, что позвонит из аэропорта, перед тем как взять напрокат машину.

— Рейс, наверное, задержали. — Паскаль застегнул ожерелье с рубинами и бриллиантами вокруг изящной шеи своей жены. — А телефоны в Орли просто ужасные, ты же знаешь.

— Возможно.

Александра застегнула на запястье браслет, тоже из рубинов и бриллиантов, и серьги, затем повернулась к Паскалю и притянула его к себе за воротник.

Он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Вытерев красную помаду с губ мужа, Александра положила голову ему на грудь. Он пах дорогим одеколоном и табаком.

— Знаешь, София хочет, чтобы мы приветствовали гостей, — осторожно начала она.

— Oui. — Александра почувствовала, как он пожал плечами.

— Ты не против?

Паскаль взял ее лицо в свои красивые ладони и поднял голову жены так, чтобы она смотрела на него.

— Ради тебя, cherie, я согласился бы принять президента в собственном доме.

— О, — Александра радостно вздохнула. — Как это приятно слышать.

Тэш неуверенно ковыляла на огромных каблучищах в сторону своей комнаты. Никогда еще она не чувствовала себя такой пьяной. Кажется, она потеряла координацию движений.

Ой! Она ударилась и отскочила от рыцаря в доспехах. Откуда он здесь взялся? Какой-то шутник нацепил ее австралийскую шляпу на металлическую голову. Внезапно это показалось Тэш невероятно смешным.

Она схватилась за живот и прислонилась к стене, не в силах справиться с приступом смеха.

— Эй! Бен, это ты?

В первый момент Тэш решила, что это рыцарь с ней разговаривает, и чуть не упала в обморок. Затем она поняла, что голос шел из-за полуоткрытой двери слева от башенки.

— Нет, — объявила она, обменявшись понимающим взглядом со своим металлическим другом.

Голос раздраженно выдохнул.

— А кто тогда?

Знакомое растягивание слов.

— Я, — объяснила Тэш, нервно расправляя пиджак.

— Салли, что ли?

Тэш пошатнулась. Ей это показалось или она действительно видела мельком пару волосатых ног в дверях?

— Нет.

Да уж, беседой двух интеллектов это не назовешь.

— Тэш!

В голосе Хуго было облегчение. Рука в черном рукаве пригласила ее войти. Тэш послала воздушный поцелуй рыцарю и, пошатываясь, пошла к двери, ее сердце выпрыгивало из груди.

Хуго стоял на лестничной площадке возле своей комнаты, на нем были пиджак, рубашка, галстук-бабочка и носки. Он выглядел таким же притягательным, как и всегда. За исключением одной детали. Хуго забыл надеть штаны.

Тэш уставилась на его длинные, мускулистые загорелые ноги, объект своих многочисленных диких фантазий, и начала смеяться. Она никак не могла остановиться.

Хуго пытался держать себя в руках, но был в ярости. Он позвал Тэш не для того, чтобы она насладилась шоу.

— Послушай, — зло выпалил он, — ты шить умеешь?

Нечеловеческим усилием воли Тэш подавила смех и посмотрела на него счастливыми, сияющими глазами.

— Кто бы мог подумать, что тебе понадобится помощь, Хуго. Ты ведь у нас такой умный и самостоятельный, просто супермен.

Она моргнула, сама удивившись, как с ним разговаривает. Хуго тоже был поражен. До этого момента в полумраке лестницы он толком не рассмотрел ее. Хуго считал, что Тэш всегда выглядит одинаково. Неряшливо и растрепанно, как будто она надевает одежду, которая ближе всего лежит к кровати. Именно этим она отличалась от большинства женщин. Поначалу Хуго считал отсутствие тщеславия у Тэш неженственным. Позднее он почти начал уважать ее за это. Почти, но не совсем. Это делало ее такой же знакомой, как пара старых джинсов, которые ты не горишь желанием надеть, хотя они и очень удобные и хорошо сидят. Ты можешь испачкать эти джинсы и делать в них что душе угодно в полной уверенности, что они протянут еще пару лет.

Но сегодня Тэш была так же далека от старых джинсов, как Софи Лорен от плаща из полиэтилена. Она выглядела просто потрясающе.

Хуго взял себя в руки и кашлянул, понимая, что выглядит достаточно глупо, стоя здесь без штанов и пялясь на нее.

— Послушай, мне нужно пришить молнию к брюкам. Поможешь?

— Боюсь, что, если я за это возьмусь, ты сегодня так и не попадешь на вечеринку.

Тэш рассеянно улыбнулась и мечтательно посмотрела на потолок.

Какое странное чувство. Она снова моргнула и заставила себя сосредоточиться на лице Хуго. Теперь, благодаря дополнительным сантиметрам каблуков, их глаза находились на одном уровне. Под взглядом его холодных голубых глаз она снова почувствовала, как теряет уверенность в себе. Как смеет он выглядеть так абсурдно привлекательно в одних лишь трусах в бело-синюю полоску и черных носках? Макс стал бы в таком виде нелепо милым. Даже Найл потерял бы часть своего достоинства. Внезапно Хуго показался ей таким же недоступным, как и всегда.

— Хм, подожди здесь. — Ее глаза с несказанным облегчением нашли ускользающие доски пола. — Пойду попытаюсь что-нибудь раздобыть.

— Вообще-то у меня есть запасной костюм, — произнес Паскаль в ответ на просьбу Тэш несколькими минутами позже. — Но я сам его сегодня надену, так как Александра забыла забрать мой из химчистки. Хотя у меня есть пара черных брюк, которые… э….

— Сойдут, если не присматриваться, — закончила за него Александра и начала атаку на Тэш: — С ума сойти, дорогая. Я сейчас расплачусь. Ты выглядишь совершенно непередаваемо восхитительно. И к тому же так сексуально! Я никогда и подумать не могла…

— Мамочка, пожалуйста… — простонала Тэш, высунув ногу из туфли и почесав затекшие пальцы.

— Да, я понимаю, дорогая, твоя глупая мать снова преувеличивает. Но это действительно так. Я честно так считаю. Это просто…

— Voila! — Паскаль появился из гардеробной с парой элегантных черных брюк в руках.

— Паскаль, ты ангел! — Тэш в восторге засмеялась и поцеловала отчима в обе щеки, не замечая, с какой подозрительностью тот уставился на ее серьги. — Спасибо тебе. Увидимся внизу.

Уже в дверях ей овладела буря эмоций, и она повернулась.

— И тебе, мамочка. Спасибо за все. Ты сегодня просто очаровательна.

Тэш сняла свои туфли и побежала в восточную башенку. Дверь в комнату Хуго была закрыта. Она слышала, как он ходит внутри, но почему-то не могла набраться смелости и постучать. Девушка немного постояла, собираясь с силами. Глубоко вдохнув, она надела свои туфли, постучала и вошла.

Хуго надевал у комода запонки, необъяснимым образом оказавшиеся в миске с ананасовыми ароматическими конусами. Он посмотрел на нее сквозь черные ресницы и растрепанные волосы. Ее желудок сначала опустился вниз, а потом подскочил обратно.

— Смотри, что я для тебя раздобыла! — она протянула брюки.

Находиться в его комнате было выше ее сил. Здесь все пахло Хуго, а в центре комнаты стояла огромная незаправленная кровать.

Хуго подошел и взял брюки из ее протянутой руки. Его пальцы случайно скользнули по ее запястью, и Тэш отпрянула, словно ее ударили током.

— Спасибо, — сказал Хуго, разворачивая брюки. «Она всегда отшатывается от меня. Она сделала то же самое, когда я подошел к ней у бассейна». Хуго стало грустно.

Тэш уже развернулась, чтобы уйти.

— Нет, останься, — неожиданно для себя сказал он.

Девушка неловко топталась у двери.

К счастью, брюки оказались нужной длины, хотя и слишком широки в талии. Хуго вдел ремень.

Тэш позволила себе короткую фантазию о том, что они вместе живут в этой комнате и она ежедневно наблюдает, как он одевается после часов наслаждения на этой огромной неприбранной кровати.

— Сигарету? — Хуго уже закончил одеваться.

— Спасибо.

Рука Тэш дрожала, когда он зажигал ей сигарету. Ему пришлось накрыть ее ладонь своей, чтобы успокоить девушку. Ее рука полностью онемела.

Хуго неохотно отошел и стал размышлять над следующим ходом. Тэш была нервной, как только что отнятый от кобылы жеребенок. Он смотрел на нее и чувствовал, что девушка его презирает. Она была такой красивой, желанной и бесконечно более возбуждающей, чем все женщины, которых он встретит сегодня вечером. И Тэш боялась его. В этом Хуго был уверен.

Она смотрела на него так, как будто у него сейчас вырастут клыки и он кинется пить ее кровь. Хуго задумчиво посмотрел на ее длинную, лебединую шею.

Тэш еще отступила назад и упала на чемодан Аманды.

На ее длинных, стройных ногах были чулки. От взгляда на загорелое бедро, которое обнажилось, когда она упала, у Хуго подскочило давление.

— Мне нравится твоя прическа.

Он наблюдал, как она поднималась.

— Спасибо, — пробормотала Тэш, не глядя на него. — Да, тебе так очень идет.

— Нервничаешь из-за завтрашнего соревнования? — он решил использовать другую тактику.

— Э… не очень, — солгала Тэш.

Еще не хватало рассказывать ему, в каком она ужасе. Так вот в чем дело, с содроганием поняла девушка. Он попросил Тэш остаться, чтобы еще раз попытаться убедить ее продать ему Сноба. Отсюда и комплимент. Немного лести перед сильным ударом. «Тэш, ты будешь выглядеть, как дура. Все будут смеяться над тобой. Ну, согласись, Снобу будет намного лучше со мной».

— Скоро гости соберутся, — сказала она с наигранным весельем. — Пойду переоденусь.

И, развернувшись на каблуках, она удалилась.

— Черт! — Хуго провел рукой по волосам и в отчаянии посмотрел на потолок.

Глава тридцать шестая

— Черт! — Найл посмотрел на часы и в отчаянии ударил кулаком по рулю.

Перед ним, насколько хватало взгляда, вдоль бесконечно прямой дороги протянулась очередь из домов-автоприцепов и машин с парижскими номерами, забитыми волейбольными мячами, костылями для бабушек и трехнедельным запасом подгузников.

— Успокойся, — посоветовал Мэтти, хотя и сам нервничал ничуть не меньше.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо! — шипел Найл.

Он согнулся над рулем, когда белый «пежо» вынырнул у них за спиной и, ловко пролавировав по встречной полосе, обогнал восемь автомобилей. Найл стремительно вырулил за ним, чтобы посмотреть, что к чему, и чуть не врезался во встречный автомобиль. Его пассажиры высунулись из окон и стали кричать какие-то оскорбления, но, по счастью, они двигались так быстро, что невозможно было ничего разобрать.

— Наверное, хотели попросить у тебя автограф, — пошутил Мэтти, но в ответ ему Найл включил радио на максимальную громкость.

Однако оно было настроено на английскую волну, и они смогли насладиться лишь отчетливым шумом помех. Мэтти наклонился вперед, чтобы выключить радиоприемник, и чуть не разбил лицо о панель, так как автомобиль резко и с содроганием затормозил. Найл зажигал сигарету и не заметил, как машина перед ним остановилась.

— Слушай, заткнись, черт возьми! — рявкнул Найл, пытаясь безуспешно открыть стекло со стороны водителя.

Пепельницы в их автомобиле были переполнены, Найл кинул недокуренную сигарету в сторону окна Мэтти и промахнулся. Он снова пожалел, что предложил вести машину. Ему ужасно хотелось выпить.

— Послушай, что тебя гложет? — Мэтти нащупал окурок и выбросил его в окно. — Ради бога, Найл, расскажи, в чем дело, сделай нам обоим одолжение. Я всерьез опасаюсь за свою жизнь. Попытка совершить самоубийство таким образом меня не вдохновляет. Подумай о некрологах: талантливый ирландский актер обнаружен искалеченным в старом драндулете вместе с неизвестным режиссером документальных фильмов. Не звучит, прямо скажем!

Наконец-то лицо Найла расплылось в знакомой улыбке.

— А ты язва, Мэтти Френч.

— Твой стиль вождения пробуждает в людях худшие чувства, — простонал Мэтти.

Найл зажег еще одну сигарету, и в этот жизненно важный момент его друг перехватил руль.

— Ради бога, в чем дело?

Найл переключил передачу и посмотрел на своего друга.

— Сегодня вечером этот распутник Бошомп собирается соблазнить твою сестру.

— Что, Софию? Да брось, Найл. Я знаю, что у тебя живое воображение, но могу тебя уверить, что она слишком поглощена идеей стать следующей графиней Малверн, или как там это называется, чтобы рисковать…

— Не Софию! — простонал Найл.

Воцарилась тишина, лишь двигатель угрожающе гремел и стучал.

— Он собирается соблазнить Тэш, — тихо прошипел Найл.

— Тэш?

Мэтти эта мысль показалась забавной. Если бы Найл сейчас не пытался совершить поворот налево, он пихнул бы друга в плечо.

— Ну, повезло ей, — все-таки рассмеялся Мэтти. — От судьбы не уйдешь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Найл потрясенно.

— Ну, они слишком много времени проводят вместе. Даже вместе бегают по утрам. В конце концов, у Тэш судьба такая: связаться с каким-нибудь дерьмом, типа Бошомпа. Она слишком сентиментальная и мягкосердечная, так трогательно старается сделать всем приятное. Это бесило моего мерзавца отца. Он был жесток с ней. Ничего удивительного, если она свяжется с кем-нибудь вроде него.

Найл медленно досчитал до десяти и подавил свою ярость. На время.

— Разве ты не понимаешь, — его голос дрожал, но шум двигателя это скрывал, — разве ты не понимаешь, что Хуго просто использует Тэш и оставит ее, такую сентиментальную, мягкосердечную и все такое прочее, полностью раздавленной?

Мэтти посмотрел на друга в совершенном изумлении. Он не мог понять, какое тому дело до неудавшейся личной жизни его сестры.

— И что же ты собираешься сделать, чтобы помешать этому союзу? — с иронией спросил Мэтти.

— Пока не знаю. Придумаю, когда доберемся. — Найл потер лоб и печально вздохнул. — Если к тому времени уже не будет слишком поздно.

Глава тридцать седьмая

Эдди Бакингем тщетно пытался дозвониться до усадьбы сестры из международного аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке. Он хотел сообщить Александре, что его рейс задерживается. Ему также нужно было подготовить ее к парочке неприятных сюрпризов.

Он уже не в первый раз набирал номер Александры. Казалось, даже кнопки на телефонном аппарате устали. Эдди давно потерял счет часам, проведенным в углу зала ожидания, прослушивая разнообразные гудки и пиканье в трубке.

Он зажег еще одну сигару и подождал, когда закончатся громкие гудки. Когда они наконец прекратились, автоответчик женским голосом тихо пробормотал что-то по-французски. Сообщение повторили дважды, но оба раза с такой скоростью, что он ничего не успел понять. Эдди вздохнул и сдался. Он вернулся к трем своим спутникам, покачав головой.

— Безрезультатно, — он пожал плечами.

Спутники посмотрели на него усталыми воспаленными глазами. В аэропорту им досталось слишком много кофе и слишком мало сна.

Эдди пожал руку своего партнера и почувствовал, как у того на губах заиграла улыбка. Вот это жизненная сила. Просто поразительно! Пожалуй, встреча с этим человеком — лучшее, что случилось с ним в жизни. И, пожалуй, зря он до последней минуты откладывал разговор об этом со своей сестрой. От одной этой мысли Эдди нервничал всю неделю. А сейчас он испытывал страшное чувство, что теперь уже слишком поздно.

— Думаю, нам лучше пройти на посадку, — предложил другой английский голос у них за спиной.

Баритон явно принадлежал человеку образованному.

Эдди повернулся к своему другу Люсьену Мэрриоту и кивнул. Высокий элегантный человек пригладил свою и без того прилизанную прическу и встал, складки на его безупречно скроенном костюме разгладились за секунду.

Вот и вторая причина дозвониться до Александры. Конечно, слегка бестактно появиться на день позже с новым, сомнительным с точки зрения общественного мнения партнером. Но притащить без приглашения еще и старого друга с его сыном было бесцеремонно даже по стандартам Эдди.

— Конечно.

Он взял свой пиджак и подождал, пока остальные соберут вещи.

Люсьен выпил слишком много бурбона и теперь пытался застегнуть свою сумку с помощью багажной бирки. Его сын, смеясь, помогал отцу.

Мэрриот-младший был симпатичным мальчиком, подумал Эдди. Очень похож на отца в те далекие годы, когда они встретились в Нью-Йорке. Два бывших британских патриота поначалу чувствовали себя одинокими и лишними в этом огромном многонациональном городе. Они остались друзьями несмотря на то, что Эдди уже давно переехал в Ист-Виллидж и стал там скандально известной фигурой, служившей украшением сомнительных обедов и неформальных вечеринок, в то время как Люсьен остался на Манхэттене и посещал дорогие рестораны и привилегированные бары, внушая благоговейный ужас всей Уолл-стрит каждый раз, когда доставал свой калькулятор. Парадоксальная парочка на первый взгляд, но все же их тянуло друг к другу, поскольку оба до сих пор тосковали по всему тому, что они когда-то оставили в Англии.

Люсьен мог быть ужасно реакционным, он обладал абсурдными политическими взглядами и легендарной раздражительностью. Он постоянно повторял: «Терпеть не могу этих странных типов, с которыми ты общаешься, Эдди». И все же именно Люсьену он первому рассказывал обо всех проблемах. Люсьен тоже ему первому признался, что с ужасом ждет предстоящего своенравного сына, с матерью которого они давно развелись.

Сын Мэрриота, Макс, объявился в Нью-Йорке и остановился у своего отца, вернувшись с рюкзаком за плечами из одного походов, которые, как считал Эдди, под силу только молодым. Люсьен, не зная, что делать с сыном, предложил всем троим встретиться в «Макдоналдсе». К тому времени, когда приехал Эдди, однобортный клетчатый пиджак в стиле принца Уэльского и потертая кожаная куртка сидели рядом за пластмассовым столом и покатывались от смеха.

Как выяснилось, Макс Мэрриот был приятелем племянницы Эдди, Тэш, так что его появление в Нью-Йорке на этой неделе оказалось очень кстати.

«Да, мы с Тэш когда-то очень дружили, — заявил Макс. — А что из себя представляет ее мать?»

«Александра?» — Эдди привел краткое описание жизни своей сестры, заканчивающееся браком с чрезмерно богатым, неизлечимо ленивым и невозможно обаятельным французом — Паскалем д'Эблуа.

«Однако большую часть истории я знаю из вторых рук, — признался Эдди. — У Александры такая блестящая жизнь, мы на самом деле мало общаемся».

Эдди не стал упоминать, что на самом деле это он порвал отношения, когда сестра еще была замужем за самодовольным Джеймсом Френчем.

«Звучит впечатляюще! — Глаза Макса загорелись. — Тэш никогда не рассказывала, а ведь д'Эблуа — известная во Франции фамилия. Боже, я бы с радостью снова встретился с Тэш. Она такая… совершенно… ну… особенная. — Его брови трагически приподнялись. — У нас были… м-м-м… некоторые отношения одно время».

Он вздохнул с глубоким сожалением, отчего Эдди тоже почувствовал сильную печаль.

Люсьен, однако, снова кашлянул, как будто подавляя смешок. Ему явно потребуется некоторое время, чтобы развить родительское сочувствие.

Эдди привел их в один из своих любимых баров и настоял, чтобы отец и сын поехали с ним во Францию на вечеринку Александры. Все казалось так просто за бутылкой шампанского.

Теперь, когда пыл Эдди был охлажден задержкой рейса и трезвостью, идея казалась ему не такой уж удачной. Ведь он уже больше десяти лет не общался с родственниками. Он даже не видел самых младших детей и нового мужа Александры. И вот теперь — возьмет и привезет с собой троих неприглашенных гостей.

— Эдди, ты готов? — теплая ладонь партнера хватала его руку.

— Приятного полета! — пропела светловолосая стюардесса, возвращая им корешки от посадочных талонов.

Глава тридцать восьмая

Освещенная заново установленными прожекторами усадьба выглядела так, как будто ее окунули в позолоту и вставили в раму из быстро меняющегося, в пятнах, темно-синего неба. Богато украшенные окна светились ярко-желтыми огнями, как маяки. Запущенный, обветшалый старый дом возродился к своей прежней славе и на одну ночь превратился в зачарованный замок. Один энергичный голливудский продюсер уже спрашивал у Александры, можно ли будет использовать их усадьбу для съемок.

Голоса гостей перекрывали звон бокалов и заглушали тонкие звуки клавесина. Расставленные повсюду цветы заслужили многочисленные похвалы. Огромные свечи, зажженные в самых темных углах, освещали красивые, характерные, смеющиеся, спорящие, флиртующие лица.

София, рассматривая гостей, светилась, как сигнальный огонь совершенного веселья. Она гордо стояла рядом с Беном и приветствовала вновь прибывших. На ней было дорогое кремовое платье классического покроя и шесть ниток жемчуга, на которые, наверное, ушли все жемчужины Тихого океана. Комплименты сыпались на нее, как из рога изобилия. Она не чувствовала такого восторженного опьянения со дня свадьбы.

— Как мило с вашей стороны, — она смотрела на энергичного араба в темных очках и полотенце на голове. — Добро пожаловать, и возьмите пунша, он сегодня особенно хорош.

Шейх резко удалился, его полотенце развевалось за ним.

— Милая, он не пьет, — прошипел Бен. — Им же религия не позволяет.

— Ой, — София почувствовала себя задетой. — Я знаю.

Она скользнула за мраморную статую, достала свой спрятанный кубок и спешно отхлебнула еще один большой глоток пунша.

Даже появление Жана и Валери не могло уменьшить ее восторга. На них были лучшие выходные костюмы, которые супруги, вероятно, приобрели еще во времена немецкой оккупации. На Валери красовалась шляпа. Жесткие черные штаны Жана были коротковаты ему сантиметров на пять.

Александра, необыкновенно тронутая, сказала обоим, что они выглядят очаровательно.

София вдохнула запах одеколона Жана, после чего ей понадобился еще один глоток пунша.

Подглядывая из-за статуи, София внезапно увидела облако взъерошенных волос и неприлично рваные джинсы, которые произвели переполох в главном холле.

София напряглась. Сначала она подумала, что это какая-нибудь сумасбродная знаменитая модель, поскольку с ней дружески болтали два чиновника из «ЮНЕСКО». У Софии отпала челюсть, когда высокая девушка обернулась: ее взору предстала Тэш.

Как она посмела? София пришла в ярость. Так вырядиться! И на ней серьги матери. Какой эгоизм! Как старшая дочь она имела право первой их надеть.

В этот момент Софию отвлекло прибытие одной назойливой знакомой и ее нового жениха из клана Кеннеди.

Они как раз позировали фотографу из «Хелло!», и, вынырнув из-за статуи в самую подходящую минуту, София оказалась запечатлена на снимке: ее в обе щеки целуют самые знаменитые губы Голливуда.

Несколько гостей по ошибке приехали в камзолах и кринолинах. Некоторые, считая, что костюм должен быть еще более позднего периода, появились в корсажах, многоярусных накрахмаленных париках и с кружевными веерами. Один человек даже пришел в костюме гориллы. Он вел колонку сплетен в «Бритиш дейли» и после нескольких бокалов пунша отправился в направлении амбара, откуда так и не вернулся.

Лавируя между официантами и гостями, появилась группа артистов, нанятых Софией для увеселения гостей. Мужчина на ходулях жонглировал ножами, заклинатель змей, одетый как придворный шут, оборачивал своего удава вокруг украшенных бриллиантами шей смеющихся, глубоко дышащих от страха или визжащих женщин и непристойно шутил на итальянском языке.

В длинной галерее гости по очереди играли в средневековые игры. Майкл Хэннесси наслаждался своей ролью судьи: свисток и трубка зажаты между зубов. Вместо того чтобы позволить знаменитостям жульничать, он, по совету Софии, кричал и вопил, как большая шишка, окруженная подобострастными подхалимами. Многим это обращение показалось таким оригинальным, что они с удовольствием вставали в очередь, чтобы поиграть еще.

— Извини, дорогая, но не могу, черт возьми, позволить тебе жульничать. Ступай в конец чертовой очереди.

В дальнем конце, на сцене, некий мускулистый мужчина, одетый в леопардовое трико, вбивал гвозди в деревянную доску различными частями своего тела. Ему аккомпанировали музыканты пиликающего и гудящего средневекового ансамбля. Они пили пунш, — курили сигареты и в общем не особенно походили на певцов, исполняющих мадригалы. Игрок на лютне был уже пьян. По дороге со станции он заблудился, и ему налили несколько стаканов коньяка, чтобы музыкант успокоился.

Тэш и Салли, укрывшись за высоким цветком в горшке, рассматривали гостей. Салли завладела бутылкой шампанского.

— Меня зовут Рауль, — хриплый голос пощекотал волосы у уха Тэш, и пара сияющих глаз медленно прошлась вверх-вниз по ее телу с видом опытного оценщика.

— Привет, Рауль.

Тэш увидела очень белые зубы и темную загорелую кожу.

— Можно?

Рауль накрыл ее руку своей теплой ладонью. Все еще смотря Тэш прямо в глаза, он сделал огромный глоток из бутылки шампанского.

— Ты ужасно симпатичная. — Рауль вытер свой улыбающийся рот тыльной стороной ладони. На его щеке была красная помада, и он с трудом фокусировал взгляд. — Хотел спросить, можно ли…

— Боже, Рауль, посмотри! Это же Фрисби Гиллеспи.

Внезапно появился его друг и потащил ловеласа в сторону лысого мужчины, который вылавливал канапе из декольте своей хихикающей подружки.

Волнуясь, Тэш осмотрела себя: не вываливаются ли из джинсов те части тела, которые должны быть скрыты.

— Ты ему понравилась. Потому что ты оригинальная и сексуальная, — объяснила Салли, смеясь и забирая бутылку. — Немногие из этих людей осмелились бы прийти на подобное мероприятие в джинсах!

— Но…

— Боже, Тэш. Это Мик Джаггер разговаривает с твоей матерью?

Тэш проследила за взглядом Салли, рассмеялась и покачала головой.

— Это месье Дюкрюи. Он управляет деревенским баром.

— А, — вздохнула Салли, оглядываясь по сторонам.

Тэш восхитилась, с каким высоким профессионализмом София приветствовала каждого гостя. В то время как ее мать и Паскаль все делали неправильно и смеялись со своим обычным добродушием, чем отпугивали гостей, София была просто воплощенным гостеприимством: она помогала каждому почувствовать себя почетным гостем.

Это у нее получается лучше всего, подумала Тэш. Именно этого София всегда и хотела. Все правильно: если ты действительно чего-то хочешь, то должен пойти и добиться этого с сжатыми зубами.

Тэш осмотрела холл в поисках Хуго, затем сама себя одернула и громко рассмеялась. Что за глупости приходят ей в голову?

Салли странно на нее посмотрела.

— Надеюсь, Мэтти скоро вернется. — Она вздохнула. «И Найл», — мысленно добавила Тэш.

В банкетном зале Джинджер и Олли стояли в очереди у длинного, покрытого белой скатертью стола, медленно приближаясь к одетым в ливреи официантам, разливающим фруктовый пунш из двух хрустальных чаш.

В дальнем конце Аманде протянули чашку с пикантным розовым напитком. Осушив его одним глотком, она беспокойно посмотрела вокруг. Она никого здесь не знала. Хуго ее полностью игнорировал, словно подросток, встретивший свою бывшую подружку на танцах, но слишком гордый, чтобы пойти на примирение на глазах у своих приятелей. От этого Аманда чувствовала себя отчаянно неуверенной, одинокой и — впервые за много лет — смущенной. Она всегда ощущала свое превосходство над Софией, но ее ошеломил состав гостей вечеринки. Похоже, что у этой пустышки, жены Бена, записная книжка действительно полна фамилиями самых известных людей.

— В чем задержка? — лениво зевнул Джинджер, подмигнув симпатичному официанту.

Когда их очередь почти подошла, Джинджер извлек из своего пиджака литр водки «Смирнофф Силвер Лейбл» со вкусом этилового спирта и начал отвинчивать крышку.

— Что ты делаешь? — Олли удивленно засмеялся.

— Следую подлым указаниям твоего брата, — Джинджер тихо пододвинулся к толстому немцу-промышленнику. — Итак, когда я скажу «пошел», отвлеки всех.

— Что?

— Сделай что-нибудь, чтобы отвлечь всеобщее внимание на несколько секунд.

— Что, например? О господи, этого нам только не хватало.

Олли закатил глаза, наблюдая, как к ним приближается его мать. Голубое платье Касс Хэннесси победно развевалось, а за ней следовал винодел Паскаля, Антон: черные волосы зализаны назад, а несколько подбородков подпирает жесткий воротник-стойка. Он держал в руке слегка увядшую красную розу.

Касс отмахнулась от Антона и направилась прямиком к сыну.

— А, вот вы где. — Она блеснула на Джинджера глазами, затем повернулась к Олли. — Отец просил, чтобы ты принес ему табак из нашей спальни.

— Vous voulez, monsieur?[42]

Олли посмотрел на официанта, протягивающего ему стакан с пуншем.

— Ах да, спасибо.

Он сделал огромный глоток и протянул стакан обратно, нервно глядя через плечо назад. Джинджер держал водку у бедра, как винтовку.

— Пойдем со мной посмотрим на les etoiles.[43] — Антон дышал чесночным запахом прямо в декольте Касс.

— Нет, Антон, спасибо.

Касс спиной влетела в Олли как раз в тот момент, когда Джинджер прошипел ему в ухо: «Пошел».

— Что, прямо сейчас? — Олли трусливо сглотнул.

— Боишься замерзнуть? Но я сделаю так, чтобы тебе было тепло, mon ange.

Антон, заигрывая, размахивал своей увядшей розой.

— Быстро. — Джинджер предостерегающе вздернул рыжие брови.

— Боже, — тихо простонал Олли. — Будь что будет!

Он повернулся к Антону, который уже прижимал Касс к толстому немцу.

— Оставь мою мать в покое, ты, подлый мерзавец! — прорычал он, как надеялся, с шекспировскими интонациями. — Она замужняя женщина. И если сегодня у нее слегка выглядывает грудь, и она накрашена, это вовсе не означает, что мама готова к прелюбодеянию в многочисленных постелях.

— Э? — Глаза Антона выкатились от удивления.

Официант, который все еще держал стакан Олли, с интересом посмотрел на Касс. Та покраснела, ее накрашенные губы полностью исчезли, превратившись в тонкую полоску. А в это время литр водки опрокинулся в оставленную без присмотра чашу.

Лихорадочно соображая, Олли взял обратно свой стакан и поблагодарил официанта. Затем выхватил из рук Антона увядший цветок, и со словами «Коварство и любовь!» он опрокинул пунш на голову француза.

Но Антон, будучи прелюбодеем со стажем, давно научился уклоняться от ударов. Он мгновенно отскочил в сторону, и тягучая розовая жидкость пролилась на большой живот толстого немца.

— Ox… Mein Gott![44]

— Черт. — Олли протянул розу возмущенному немцу. — Прости, мой друг, прости!

И, быстро подмигнув Джинджеру, с видом мученика метнулся в сторону двери. Пока официант, рассыпаясь в извинениях, вытирал промокший живот гостя, некая еще более толстая фрау начала выкрикивать обвинения в адрес Касс, чем привлекла всеобщее внимание.

А Джинджер под шумок опустошил бутылку в чашу с пуншем и отвернулся, поскольку оттуда поднялись сильные испарения. Затем, увидев, что Касс намеревается ударить толстую фрау своей сумочкой, он подхватил ее под руку, пробубнил: «Пейте пунш» в ухо толстого немца и увел Касс подальше от места схватки.

— Боюсь, что Олли слишком обо мне печется.

Касс неловко прокашлялась, в то время как немец с женой промаршировали прочь из комнаты. Джинджер улыбнулся Касс и подмигнул ей своими голубыми глазами.

— Эмоциональные люди стоят намного больше, чем бесчувственные, — легко прошептал он.

Касс натянуто улыбнулась.

— А Олли к тому же такой романтик, — Джинджер повел Касс в сторону огромных окон, которые образовывали тихий уголок в обшитой панелями стене.

Они уселись на неровную поверхность подоконника.

— Олли? — Касс засмеялась. — Боюсь, что отцовский прагматизм у него в крови. Помнится, Майкл больше интересовался спортом, чем женщинами, когда я его встретила. Убежденный холостяк. Конечно, муж на десять лет старше меня, — быстро добавила она.

— Могу себе представить.

Джинджер уперся головой в раму и лениво наблюдал, как Олли выскользнул из комнаты.

— Вы рано вышли замуж? Вы не выглядите так, как будто у вас уже взрослые дети.

— Видишь ли, когда я была девушкой, считалось, что если в двадцать три ты еще не замужем, то ты залежалась на полке.

Касс порозовела от гордости. Она неожиданно заметила Аманду, недоброжелательно наблюдавшую за ними из тени галереи.

— Вы все еще очень привлекательная женщина. — Джинджер тепло ей улыбнулся. — В самом расцвете. В наши дни красивая, зрелая женщина пользуется огромной популярностью как желанная любовница.

— Спасибо тебе, Джинджер, дорогой. — Касс решила, что разговор становится слегка фривольным. Она понизила голос до шепота: — Кажется, подруга Софии, Аманда, была не в очень хорошем настроении последнюю неделю. Не будешь ли ты настолько мил, чтобы потанцевать с ней пару раз, Джинджер? Я уверена, что разговор с таким приятным собеседником, как ты, ее развеселит.

— Если вы просите, Касс, тогда я так и сделаю. Но при одном условии, — он наклонился вперед и шепнул ей в самое ухо: — За каждый танец с ней я потребую два с вами.

— О, как это мило, — ответила Касс сдавленным голосом.

— Я думаю, о чем это jolie femme[45] может разговаривать с ребенком? — Запах чеснока и красного вина оповестил о прибытии Антона и его увядшей розы. — И говорю себе: Антон, этой женщине нужен не школьник, а мужчина. Итак, вот я здесь!

Показав множество золотых зубов, он громко рассмеялся и галантно поцеловал руку Касс.

Улыбнувшись, Джинджер подмигнул ей и удалился на поиски Олли, который несомненно занимался сейчас собиранием по всему дому рулонов туалетной бумаги.

Амбар буквально пульсировал. Сотни вспотевших подростков с взлетающими руками, рассекающими влажный воздух, и вихляющимися бедрами, громко что-то выкрикивали. Лазеры пронзали темноту. Повсюду хвостики волос и прыщавые юношеские лица; челюсти методично жуют жвачку; танцующие периодически останавливаются, чтобы припасть губами к бутылочке пива, как теленок припадает к вымени матки.

Маркус поставил пластинку с гаражным фанком, отсоединил наушники и пошел искать Тодда. Улыбающийся австралиец нашелся наверху, где помогал в баре.

Тодд с изумлением наблюдал, как танцует в длинной галерее английская аристократия. Контраст между этими танцами и бешеными, необузданными телодвижениями в амбаре был разителен. В центре Тэш танцевала обязательный танец с отчимом: она радостно наступала на собственные ноги, двигалась в противоположном от остальных направлении и смеялась до слез. Девушка, как с одобрением заметил Тодд, была в джинсах.

Паскаль нисколько не был смущен неуклюжестью падчерицы, он просто сгибался от смеха, особенно когда они двигались мимо Софии, которая смотрела на них с каменным лицом поверх плеча Майкла.

Сам Майкл, возможно из-за больной ноги, а может из-за непривычного сорта табака, который Джинджер подмешал в его поношенный кисет, постоянно раскачивался и почти полностью опирался на Софию, а на его обычно суровом лице застыло отсутствующее выражение.

Александра оживленно разговаривала с Хуго, который уверенно кружил ее. Касс была прижата к вычурной атласной рубашке Антона, а ее нос запутался в его большом красном галстуке-бабочке: ей, очевидно, было не до разговоров. Бедняга делала руками отчаянные сигналы каждый раз, проходя мимо своего мужа. Майкл тоже махал ей в ответ, как восторженный школьник с трубкой во рту.

Аманда сидела одна за низким дубовым столиком и грызла длинный красный ноготь. Никто, за исключением Антона и немецкого промышленника с испачканным животом, не пригласил ее сегодня. А теперь еще вдруг Хуго ушел с танцплощадки, чтобы выпить стаканчик и пообщаться с какой-то блондинкой. Аманда была просто в отчаянии.

Тодд подошел к средневековому оркестру и попросил сыграть что-нибудь более спокойное. И музыканты начали играть медленный проигрыш. Медленные вальсы были не очень распространены в Средние века, и это была на самом деле панихида, но этого, казалось, никто не заметил, и пары начали медленно скользить по танцполу щека к щеке.

Укрывшись за колонной, чтобы освежиться бокалом пунша, София наблюдала, как ее мать заставляет Тэш потанцевать с Хуго. «Мама, как всегда, в своем репертуаре», — весело подумала она. На лице Тэш читался ужас, ее смех уступил место застывшему, настороженному выражению.

Самодовольная улыбка Софии утонула в ее пунше, когда она увидела топик Тэш под красивым зеленым пиджаком. Он был из последней коллекции Дольче и Габбана. София в Париже купила точно такой же. Ее глаза сузились. Уж не позаимствовала ли сестра пиджак у нее? Да нет, не может быть, ведь Тэш на два размера тоньше ее.

— София, не потанцуешь со мной? — галантно обратился к падчерице Паскаль, принуждаемый Александрой. — Мне не нравится видеть, что ты стоишь одна и ни с кем не танцуешь.

— Э… да, на самом деле я хотела немного посидеть…

Слишком поздно. Она уже оказалась прижатой к щетинистой раздутой щеке.

— Тебе не кажется, что твоя мать сегодня выглядит замечательно? — мечтательно спросил Паскаль, подмигнув Александре, когда они проплывали мимо.

Тэш задыхалась от желания, она двигалась по комнате с необычайной легкостью. Но это не так-то легко на заплетающихся ногах. Ее голова была легкой как воздух, а пьяные ноги не подчинялись хозяйке и наступали на начищенные ботинки Хуго с такой частотой, что он даже перестал говорить «ой».

— Ой, — радостно прошептала Тэш, опять почувствовав сжатые пальцы под своими ботинками.

Хуго сделал вид, что не заметил.

Ему это все противно, подумала Тэш. И все же она не смогла почувствовать себя несчастной. Пузырьки шампанского как будто бурлили в каждой частичке ее тела, в особенности между ног. «О слабая, до безумия влюбленная, пьяная женщина, — радостно укоряла она себя. — Возможно, это самая большая наша близость. И я, черт возьми, собираюсь получить от этого танца максимум удовольствия». Она вдохнула пряный аромат Хуго и придвинулась немного ближе. Почувствовав прикосновение прохладного шелкового пояса к своему животу, Тэш задрожала от наслаждения.

«Я ужасно пьяна. Ну и плевать, это самый лучший миг моей жизни. Люди хотят со мной общаться. Со мной заговаривали привлекательные, уверенные в себе мужчины, я обменивалась шутками с богатыми американскими наследницами и сплетничала с топ-моделями. А сейчас я танцую с человеком, которого люблю. И играю с его волосами. Бог ты мой!»

— Извини.

Тэш отдернула руку и положила ее обратно на плечо партнера. Как она смогла позволить себе зайти так далеко?

— Ты переоделась, — отрывисто пробормотал Хуго.

Тэш взглянула на него с надеждой, но он смотрел в даль комнаты, на его лице неприветливое выражение.

— Да.

— Ну и напрасно. — Хуго одарил ее ледяной улыбкой. — До этого ты в первый раз выглядела хоть сколько-то презентабельно.

Тэш почувствовала, как ее лицо загорелось.

Хуго испытывал смешанные чувства. Она была так божественно, самозабвенно пьяна, ее глаза сияли, и на ее соблазнительных губах играла постоянная улыбка. И все же, даже будучи пьяной, Тэш оставалась такой же недоступной для него. Еще более неуклюжая и милая, но все такая же отстраненная и нервная, она подавала ему противоречивые сигналы. Если Хуго делал шаг вперед, Тэш делала шаг назад. Если он отстранялся от нее, она прижималась к нему, как чувствительный ребенок. Наброситься на нее было таким опасным искушением. Он живо вспомнил, как она убежала из его комнаты этим вечером, несколькими часами ранее.

Намного лучше закончить этот танец и продолжать действовать так, как он запланировал, — превозмочь самого себя и флиртовать с красивыми и пустыми женщинами, которые смеются его шуткам.

— Надо же, как Тэш и Хуго хорошо смотрятся вместе.

Паскаль кружил Софию в страстном танго.

— Он выглядит утомленным насмерть.

София холодно посмотрела на отчима, сосредоточившись на том, чтобы не запнуться о свою юбку. Тэш, как решила София, оделась как секс-бомба с определенной целью. Хуго выглядел смущённым, и неудивительно.

— Думаю, они станут любовниками.

— Что за бред!

Прядь волос Софии зацепилась за запонку Паскаля, но она была слишком оскорблена его последним замечанием и не заметила этого. Вот уж точно, у французов одно на уме. Неудивительно, что мамочка не носит лифчик.

После танца с Антоном Касс была приглашена Джинджером, и теперь она старалась не запрыгать от радости. «Ты домохозяйка среднего возраста, — напомнила она себе. — И не следует об этом забывать. Но до чего же замечательно танцует Джинджер!»

Юноша щедро осыпал Касс комплиментами. Она густо покраснела от восторга и втянула живот. «Сегодня я забуду, что у меня взрослые дети. Сегодня я зрелая, мудрая и сексуальная женщина в самом расцвете сил. Мной восхищается молодой мужчина, желающий узнать, что такое настоящая жизнь и любовь».

Она выпила не более двух бокалов шампанского за вечер, но внезапно почувствовала себя парящей в облаках.

«Сегодня у меня нет растяжек и целлюлита. Я роза в полном цвету. Я свободна».

Касс весело рассмеялась и положила голову на грудь Джинджера.

— Только глянь, что мама вытворяет.

Олли смотрел на мать и не верил своим глазам. Аманда, казалось, его не слышала. Она как зачарованная смотрела в дальний конец комнаты.

— Увидела кого-то знакомого? — Олли с интересом посмотрел на Аманду.

Девушка ему нравилась. Она выглядела, как шикарно одетая лесбиянка, и у нее был острый язычок, она постоянно смешила парня своими едкими комментариями и бесстрастным, остроумным сарказмом.

Он проследил за взглядом Аманды и увидел среди кинозвезд незнакомку. Маленькая, с острыми чертами лицати необыкновенно стройная, одетая в очень короткое обтягивающее черное шелковое платье, там стояла одна из самых сексуальных женщин, которых ему когда-либо доводилось видеть. Она осматривала комнату большими глазами мученицы, совершенно не обращая внимания на оживленный монолог высокого лысого мужчины, стоящего рядом с ней. Олли присвистнул, когда узнал в нем бывшего голливудского актера, а теперь режиссера Пауля Монро. Это был известный плейбой и затворник, прославившийся тем, что только с журналистами обращался хуже, чем с женщинами.

— Твоя подруга? — спросил Олли.

Но Аманда покачала головой.

— Мы никогда не встречались. Но я очень хорошо знаю, кто она такая. — Девушка хитро улыбнулась Олли. — И у меня есть такое предчувствие, что еще до конца вечера мы с ней обязательно подружимся.

Заинтригованный, Олли снова посмотрел на женщину в облегающем платье.

Монро что-то говорил ей в самое ухо. Обернувшись, она ударила его по лицу, достаточно сильно. Потерев щеку, режиссер рассмеялся. Но вместо того чтобы уйти, незнакомка одним глотком осушила свой бокал и снова стала с несчастным видом изучать комнату.

— Пойдем что-нибудь перекусим? — предложила Аманда и встала.

Аманда стояла в очередь за едой рядом с отвратительным американцем по имени Ларри Зальцман, ведущим колонки сплетен. Он был еще ниже ее ростом, а его лицо напоминало медленно проседающий могильный холм, но он заявлял, что знает всех, имеющих хоть какое-то отношение к «индустрии кино».

Аккуратно избегая его потных ручонок, которые постоянно скользили по ее бархатной спине и ниже, Аманда добралась вместе с ним до угощения. Еда была просто божественной, на столе стояли многочисленные подносы с разнообразными лакомствами, которые выглядели скорее как экспонаты выставки. Аманда попросила фаршированные виноградные листья и греческий салат. Эти блюда показались ей подходящими к той трагедии, которую она надеялась организовать в жизни Найла.

Рядом вдоль террасы были расставлены столики, но большинство гостей предпочитало есть стоя, чтобы избежать мучительного общества людей, подсаживающихся со свободным стулом за столик к ничего не подозревающим гостям. Ларри Зальцман как раз и оказался таким монстром. Маленький американец увлек Аманду, на ходу извергая поток сплетен и приветствий.

Наконец-таки Аманда была вознаграждена за свое терпение. Он подвел ее к нужным людям.

— Конечно же, ты знакома с Лисетт и Полем, не так ли? Самая горячая парочка в деревне. Для тебя это, должно быть, рекорд всех времен, Пол, дорогой. Три недели, не так ли? Журналистам уже стало скучно. А он тебе еще не надоел, Лисетт, милочка?

— Зальцман, отвали. — Пол с интересом смотрел на Аманду, опытный взгляд оценщика почти прожег дыры в ее черном бархате и заставил ее ноги дрожать. — Меня зовут Пол Монро.

Он протянул ей свою руку. Несмотря на то что он выглядел старше, чем на фотографиях, да и волос у него осталось меньше, он был безусловно сексуален.

— Очень приятно. Аманда Фрейзер-Роберте.

Она крепко пожала его руку. Сейчас не время флиртовать, хотя это и была соблазнительная идея. Вместо этого Аманда перевела взгляд с легендарного плейбоя на Лисетт, ожидая, когда их представят друг другу.

Зальцман в это время распространялся о какой-то актрисе, которую не взяли на главную роль, потому что она так сильно напилась, что переспала не с тем продюсером.

Пол с интересом рассматривал Аманду. У Лисетт был на редкость кислый вид. Очевидно, никто не собирался официально представить их друг другу.

— Ты Лисетт О'Шогнесси, не так ли? — Аманда решила брать быка за рога.

Лисетт с подозрением посмотрела на нее. Спутница Зальцмана скорее всего была журналисткой, желающей заполучить новый материал о ее разрыве с Найлом. Она выглядит достаточно напористой, чтобы оказаться папарацци. Вероятно, у Софии не очень строгая пропускная система; британские журналисты могли легко подделать приглашение. Сам Зальцман был вполне безобиден, но пресса Великобритании могла порвать Лисетт на кусочки. Ее карьера рушилась на глазах.

— Мы знакомы? — отрывисто произнесла она.

— Нет. — Аманда облизала вилку. — Но думаю, что у нас много общего.

— Неужели?

«Вот еще не хватало!» Начинающая журналистка хочет сделать карьеру и висит на слишком длинном хвосте Зальцмана, чтобы наладить парочку контактов. Это был старый проверенный способ затесаться в нужную компанию в Голливуде. Лисетт уже забыла, что и сама попала в Голливуд именно таким способом.

— Да. — Аманда посмотрела на измученное маленькое личико и бессердечные глаза. «С чего это Найл взял, что мы похожи? Может, ноги у нее и красивее, но я моложе лет на пять, как минимум». — На самом деле у нас есть один общий знакомый.

— В самом деле?

«Вот зануда!» Эта женщина сильно действовала Лисетт на нервы. Она что, собралась раскопать какого-нибудь школьного приятеля, чтобы завоевать ее доверие? Слишком грубо.

— Представь себе! — «Подумаешь, звезда какая!» — Это некий неряшливый, рассеянный, чувствительный, упрямый ирландец. Он говорит во сне, и у него есть родинка на внутренней стороне… подожди-ка, дай вспомнить… левого бедра.

Аманда с улыбкой засунула оливку в рот. Найл использовал ее как дублершу своей жены и психотерапевта в одном лице. Теперь она собирается насладиться зрелищем полного унижения.

— Пошли отсюда!

Лисетт повелительно обернулась к Полу. Она протянула Зальцману свою почти нетронутую тарелку и кивком головы велела Аманде следовать за ней.

— Но я еще не рассказал тебе историю о греческом торговце рыбой! — завопил журналист, который ни на минуту не закрывал свой рот, забитый морепродуктами.

— В другой жизни.

Аманда протянула ему также и свою тарелку и последовала за Лисетт. Зальцман пожал плечами и стал доедать то, что оставила Аманда.

Глава тридцать девятая

София переходила от группы к группе вдоль коридора, старательно отмечая, кто поздно прибыл и кто рано ушел, с широкой улыбкой на лице, которая включалась и выключалась, как сигнальный огонь контрабандиста. Неожиданно она заметила Лисетт О'Шогнесси, которая в полумраке ниши за лестницей беседовала с Амандой.

Она некоторое время наблюдала за ними поверх своего бокала с пуншем. Обе женщины разговаривали друг с другом с весьма воинственным видом.

Не в силах медлить больше ни минуты, София направилась к двум женщинам, по пути обойдя стороной заклинателя змей. Сейчас он обвивал своего удава вокруг мускулистой загорелой шеи бывшей рок-звезды, а теперь актера, латиноамериканца Хью Джонсона. София страстно взглянула на него через плечо. Она была без ума от смуглого красавчика Хью еще с юности.

— Лисетт, дорогая, я так рада, что ты смогла приехать. — София поцеловала облако «Фиджи» по обеим сторонам от впалых щек Лисетт. — Вижу, ты уже познакомилась с Амандой — могу поспорить, у вас много общего.

— Не мешай, София.

Взгляд Аманды явно давал ей понять, что она тут лишняя. София сделала вид, что ничего не заметила.

— Да, все говорят, насколько вы похожи. На самом деле…

И тут Аманде на помощь пришел Хью Джонсон. Источая немыслимое очарование, он поклонился Софии и поцеловал ей руку. Его глаза были при этом прикованы к ее декольте.

— О, — произнесла София, не зная, что и чувствовать: то ли ужас, то ли восторг.

— Леди Галфорд. — Он улыбнулся ей своей самой сексуальной улыбкой. — Вы очаровательны.

— Боже, — София покраснела. — Мистер Джонс, то есть я хотела сказать Хью. Я так рада, что ты приехал.

— Не пропустил бы ни за что на свете, миледи. Могу я пригласить вас на танец, чтобы отблагодарить за столь щедрое приглашение?

— Конечно же.

София еще больше залилась краской и мельком взглянула на Бена. Тот стоял нос к носу с Хуго и вот уже битых полчаса рассуждал о севообороте.

— Нам сюда. — Она указала в направлении длинной галереи, где средневековый ансамбль только что начал снова играть.

— Э, я не умею выделывать все эти забавные движения, миледи, — Хью заговорщицки подмигнул ей. — Я слышал, где-то поблизости есть дискотека. Вы составите мне компанию?

— О!

София прислушалась к какафонии, доносившейся из амбара, и представила, как она будет смотреться там в вечернем платье. Но Хью такой красавчик.

— Почему бы и нет?

Она улыбнулась и направилась во двор.

В гудящем банкетном зале Хуго разговаривал с восхитительно симпатичной, высокой светловолосой женщиной. Рассматривая их сквозь свои очки, Тэш почувствовала, как свинцовая пуля ревности пронзила ее грудь. Блондинка издала глухой короткий смешок и положила свою маленькую ручку ему на ладонь. Тэш поморщилась, поборола искушение промчаться через всю комнату и оттяпать эту ручку гигантскими клещами.

Она направилась к Салли, которая почти окаменела от скуки среди разнообразных светских львов и львиц.

Когда Тэш вытянула ее из этой компании, лицо Салли просветлело.

— А потрясающий социальный коктейль организовала здесь София, — пошутила она, пока они шли вместе в бальный зал, где грохот и звон тарелок соединялись с шумом голосов. — Такие экземпляры попадаются. Друзья твоей матери, правда, ничего. Ты знакома с Даниэль, сумасшедшей парижской художницей? Она весь вечер пытается убедить Жана позировать ей обнаженным. А Валери мигом вытащила калькулятор и стала расспрашивать о расценках. — Салли счастливо улыбалась, ее лицо раскраснелось от шампанского.

— В последний раз, когда я видела Жана, он ходил, как преданный щенок, за одной из моделей, подругой Софии, — засмеялась Тэш.

Сейчас они уже были в холле. Тэш осмотрелась в поисках Хуго. Она обнаружила только ярко-красный пиджак, приближающийся слева, и Рауля, идущего от лестницы, и потащила свою золовку в безопасное укрытие.

— Я думала, что Мэтти вернется к вечеринке, — неожиданно выпалила Салли, кивнув официанту, который предлагал ей лосося, сваренного в вине и меде.

— Да? — Тэш изучила ее лицо на предмет надвигающихся слез.

Но Салли просто выглядела слегка обиженной.

— Вот дурак, — она пожала плечами, — пропустил такой вкусный ужин. Найл уехал за ним, не так ли?

— Да. — Тэш изучала еду. — Я хотела сказать нет.

— Ах, Тэш, — немедленно рассмеялась Салли. — Ты совершенно не умеешь лгать.

— Мне все так говорят.

Тэш вздохнула, ожидая, пока официант в ливрее нарежет ломтиками темно-красный ростбиф. Повернувшись, чтобы найти столик, она увидела блондинку, с которой разговаривал Хуго. Та сидела вместе с большой компанией у одной из дверей, поедая зеленый салат. Тэш изогнула шею, чтобы посмотреть, кто еще там был, и почувствовала, как волна облегчения согрела пальцы ее ног: Хуго среди них не оказалось.

— Тэш, ты рассыпала половину своей еды. — Салли засмеялась, выравнивая тарелку Тэш, которая наклонилась под углом сорок пять градусов к полу. — Смотри, Галлахеры, пойдем поздороваемся.

— Только возьму бокал, — крикнула ей вслед Тэш. — Догоню тебя через минуту.

Есть сразу расхотелось. Она поставила свою тарелку на пустой столик и взяла бокал шампанского у официанта.

— Ты модель, не так ли?

Дикого вида мужчина с нечесаными темными волосами и в измазанной супом рубашке подошел к ней.

— Не совсем.

Тэш засмеялась, проходя мимо него к Галлахерам. Она не сделала и двух шагов, когда красавица, в возрасте, со слишком большим количеством румян, вцепилась в нее.

— Ты выглядишь в точности как твоя мать! Меня зовут Вероника Делон. Познакомься, это мой муж Генри и мой сын Ксавиер. Мы живем над квартирой Паскаля в Париже. Я видела твои фотографии, но никогда не думала, что ты такая jolie[46] в жизни.

Она все говорила и говорила на едва понятном английском, нахваливая Паскаля и Александру. А в это время розовощекие Генри и Ксавиер улыбались Тэш и энергично кивали.

Тэш вежливо слушала. А что ей еще оставалось делать? Кажется, ее стакан опустошался сам собой. У проходящего мимо официанта она взяла еще один. Но и этот тоже быстро опустел. Извинившись, она пошла взять следующий с невысокого столика в банкетном зале.

Неверной походкой пройдя через весь дом, она вышла на балкон с видом на бассейн. Несколько пар отдыхали здесь от танцев, разговаривали приглушенными голосами и смотрели на небо, как герои из романтических фильмов пятидесятых годов. Через французские окна доносились звуки игры бродячих музыкантов, которые начали свою вторую интерлюдию.

Тэш подставила лицо ветерку и вдохнула доносившийся откуда-то запах костра.

Там, на черно-сером горизонте, медленно двигались на восток маленькие тучи. Неяркие звезды появились, пробуждаясь, словно крохотные точки на неосвещенном куполе цирка. Разноцветные нитки лампочек и флажков колебались над головой под порывами внезапного ветра. Средневековая музыка звучала еще более беспорядочно и неуместно здесь, на свежем воздухе, где ее заглушали доносившиеся голоса, шорох платьев и монотонный грохот из отдаленного амбара.

Тэш вздохнула от счастья и опустилась на лежак. Такая замечательная ночь, она чувствовала себя абсолютно свободной и спокойной. Затишье перед бурей. Завтра… нет, если она будет думать об этом, ее удовольствие растворится, как кусочек сахара во рту, оставляя после себя только сладкую вину.

Она допила последнюю каплю шампанского и попыталась поставить стакан на столик рядом. Но промахнулась на пару сантиметров, и стакан разбился о бетон пола.

— Ты пьяна, Тэш, милая, — сказала она сама себе. — И не трудно догадаться почему.

И тут девушка поняла, что сознательно хотела довести себя до такого состояния. Это была своего рода попытка набраться храбрости. Храбрости, чтобы совершить невозможное, чтобы раз и навсегда побороть свой страх и соблазнить Хуго.

Салли доела остатки взбитых сливок со своего десерта и похлопала себя по животу.

— Это лучшее из того, что ты получишь сегодня, французское дитя, — сказала она своему будущему ребенку.

И застыла от удивления.

В другом конце комнаты, великолепная, блестящая и опасная, стояла Лисетт О'Шогнесси. Она была еще тоньше, чем обычно, золотистая кожа обтягивала, как лайкра, ее кости без мяса, слегка собираясь складками в сухожилиях. Лисетт приобрела здоровый вид человека, регулярно занимающегося спортом, но выглядела мрачной, как грозовая туча.

— Извините.

Салли улыбнулась Галлахерам и направилась к ней.

— Салли! — Лисетт тоже увидела подругу и пошла ей навстречу. — Боже, ты замечательно выглядишь, милочка!

Она прижала свой угловатый подбородок к щеке Салли и громко поцеловала воздух.

— Здравствуй, Лисетт. — Вблизи Салли разглядела огромные темные круги под глазами и сеточку узких морщин вокруг губ, ни того ни другого раньше не было. — Как поживаешь?

— Потрясающе! Никогда не было лучше! — Лисетт дрожала от напряжения. Она увела Салли подальше от той компании, с которой стояла, прошипев: — А где этот мерзавец — мой муженек? Убью гада, когда его увижу. Сукин сын.

От ярости и злобы подругу Салли передернуло.

— Думаю, нам стоит поговорить. — Она нежно похлопала Лисетт по руке. На красивые накрашенные глаза наворачивались слезы. — Пойдем, найдем тихое местечко, и я объясню тебе, что смогу.

Майкл резко проснулся и обнаружил, что сидит на обитом шелком стуле в пустой столовой. И кто-то лижет его лодыжку.

Посмотрев в ужасе вниз, он увидел спаниеля, который преданно слюнявил его лучшие носки. Майкл осмотрелся в поисках пиджака. Голова у него кружилась.

— Чертова вещь пропала, — глухо пробурчал он. — Плохо быть без пиджака, когда все при параде.

Он некоторое время почесал лысину, размышляя, как он оказался здесь вместе с собакой. Но ни к какому выводу не пришел. Чувствовал он себя скверно.

— Чертова Касс, ей бы следовало смотреть за мужем, когда тот немного устал, — сказал Майкл сочувствующему спаниелю. — Проклятая женщина, должно быть, чертовски напилась.

Он встал на свои довольно-таки шаткие ноги и пошел в коридор. Ему повсюду попадались гости, сбившиеся в кричащую, сплетничающую массу. Официантам приходилось с боем протискиваться сквозь толпу, роняя нагруженные подносы.

Майкл стоял в дверном проеме и размышлял, хочется ли ему туда, ко всем. У него пересохло в горле. Ему срочно требовался стакан воды.

И тут, как морж в кримплене цвета фуксии и вычурной шляпке-таблетке, перед ним вынырнула Валери.

— Vous avez mal a la gorge, monsier?[47]

Она положила руку каменщика ему на лоб.

Майкл кивнул, слишком испуганный, чтобы говорить.

— Venez avec moi. On ira chercher un verre d'eau.[48]

Майкл посмотрел, как удаляется ее плотная спина, и последовал за Валери, покорно, словно маленький мальчик.

Глава сороковая

Вот уже несколько часов подряд Хуго упорно пил. И на душе у него становилось все хуже и хуже.

Аманда вела себя просто отвратительно. Их общие друзья его избегали, но он этого почти не замечал. Все, что он видел, — Тэш Френч, которая время от времени стреляла в него глазами с нервной неприязнью молодого пса, наблюдающего за ворчливым старым котом. Он сгорал от страстного желания. И знал, что с этим ничего нельзя поделать.

Хуго сдернул с подноса еще один полный бокал, пока официант семенил через французское окно.

— Пойду прогуляюсь. Посмотрю, вокруг чего весь этот шум.

Бен, пошатываясь, пошел в направлении балкона с видом на бассейн. Хуго последовал за ним, тоскливо запустив одну руку в собственные волосы.

— Ты грязное, поганое животное!

Тэш в ярости схватила со стула еще одну подушку и запустила ею в Тодда, но промахнулась на полметра, и полосатый валик упал в бассейн.

— Тебе кто-нибудь говорил, что в ярости ты прекрасна? — рассмеялся Тодд.

Он раскрыл объятия и направился к ней.

— А тебе кто-нибудь говорил, что ты низкий обманщик, подлый тип с парой заученных банальных фраз для обольщения?

Ну она и загнула, сама удивилась. Но Тодц в ответ лишь заключил девушку в жаркие, липкие объятия.

Тэш просто сотрясалась от отвращения, но он сжимал ее крепко, как бульдог палку. Она пыталась что-нибудь придумать.

— Супер, у тебя сексуальное тело, — выдохнул Тодц, целуя ее шею.

— Отстань! — закричала было Тэш и внезапно поняла, что ее рот заполнен требовательным языком Тодда. — Агхтвахли!

Она попыталась его укусить, но Тодц воспринял это как знак наивысшего возбуждения и продвинул язык еще глубже. Тэш начала всерьез опасаться за свои миндалины. Она обвила Тодда за талию и вцепилась в пряжку его поясной сумки.

Тодд застонал от блаженства.

Собрав все свои силы, она шарила по нему, пытаясь расстегнуть хитроумное приспособление. Наконец это ей удалось. С криком восторженного облегчения Тэш подняла сумку в воздух и кинула в сторону бассейна.

Спотыкаясь, на балкон вошли Бен и Хуго с бокалами шампанского в руках, как раз вовремя, чтобы увидеть, как большой кожаный предмет ударился о спокойную поверхность воды в мелкой части бассейна с убедительным бульканьем.

— Должно быть, это ее хобби. — Хуго созерцал происходящее с необыкновенным спокойствием. — Бросать вещи других людей в бассейн.

Поначалу Тодд, увлеченный страстью, не сразу оценил точность броска. Но постепенно до него дошло, что случилось.

Оторвавшись, чтобы глотнуть воздуха, от шеи Тэш, он осознал, что непонятное движение вокруг его талии было вызвано не вращением земли, а извлечением его сумки-пояса. Он перевел взгляд сначала на Тэш, а потом на бассейн.

— Что ты…

Он в смятении поднял руку к своим прилизанным волосам, а затем побежал к плещущемуся, украшенному цветами краю бассейна и посмотрел вниз.

Тодц повернулся к Тэш. Она повизгивала от удовольствия, сжимая руками свой обнаженный загорелый живот и притопывая ногами от восторга.

— Сука, что ты натворила? — Тодц был так зол, что едва мог говорить. — Глупая корова! Ты…

— Это было страстное, непреодолимое, влекущее желание, Тодд, — Тэш смеялась сквозь слезы радости. — Мне так хотелось сорвать одежду с твоего тела и просто растаять в горячем, обжигающем, пылком, душном, знойном любовном экстазе.

Бен хохотал, прислонившись к перилам балкона, по его щекам катились слезы.

Хуго в полном шоке смотрел, как полураздетая Тэш выделывала пируэты на трамплине; ее руки элегантно порхали в воздухе.

Он не мог поверить своим глазам, он не мог поверить своим ушам, он просто не мог поверить в свою удачу.

Тэш громко запела, сопроводив пение еще парой пируэтов и двумя высокими взмахами ногой. Трамплин сильно закачался. Она от удивления резко встала прямо, а затем начала клониться влево.

Хуго понял, что медлить нельзя.

Пока он летел вниз, прыгая через три ступеньки, Тэш, как в замедленном кино, наклонялась то в одну сторону, то в другую, словно березка в бурю.

Хуго несся по краю бассейна в уверенности, что он опоздал.

Резко остановившись у края трамплина, он застонал от ужаса, когда Тэш закружилась вокруг своей оси. Но вместо того чтобы упасть в неспокойную воду, она по-прежнему стояла перед ним с глупой улыбкой. Затем, несколько неуверенно, она шагнула с трамплина на твердую землю.

Хуго, запыхавшись от испуга и бега, положил руки на колени и посмотрел на нее.

— Ты в порядке?

Тэш наклонилась к нему и повернула голову набок, на ее лице отразилось беспокойство.

Хуго кивнул, глядя в ее слишком блестящие глаза, находящиеся прямо напротив его.

— Отлично.

Она мило улыбнулась и упала.

В узкой кладовой, которая шла вдоль кухни, официанты хранили длинные подносы с готовой едой, запасы из рыбы, риса, яиц на завтрак и полуфабрикаты.

Здесь было прохладно, темно и просторно. Неосвещенное хранилище оставалось в тишине большую часть вечера.

Рутер своим длинным и жестким носом распахнул дверь и вздохнул глубоко и удовлетворенно. В отличие от хозяина, ему сегодня определенно везло. Быстро проверив, что никого нет, и вильнув косматым хвостом, он вошел внутрь, никем не замеченный.

Сквозь туман Майкл удовлетворенно посмотрел на широкие, мужские плечи Валери и ее лицо с красными венами, которое закрывало его самого от обжигающего света электрической лампочки.

 «Какая чертовски замечательная женщина», — смутно подумал он. Валери потрогала его лоб своей широкой умелой рукой и воскликнула с неодобрением. Потянувшись к нему так, что его лицо утонуло в ее огромной, тяжелой, похожей на подушку правой груди, она подсунула ему под голову что-то мягкое.

Отклонившись обратно, она что-то тихо пробормотала, покачала головой, при этом ее седые волосы колыхались, и вышла из комнаты.

Майкл уютно устроился в кровати и вздохнул печальным, трагическим вздохом истинного ипохондрика… на мгновение он задумался, в чей постели он находится. Очевидно, не в своей. Не важно. Он был болен, его лихорадило, он чувствовал себя пьяным. Но он попал в хорошие руки. У него было смутное чувство, что сюда его принесла Валери. Мысль оказалась достаточно волнующей. Быть вынесенным из огня на плечах кариатиды. Майкл захихикал как школьник.

Валери вошла обратно в комнату и села рядом с ним на кровати. Он прижала к губам Майкла стакан. Коньяк. Напиток обжег горло, и в груди стало горячо. Когда он выпил все до дна, Валери прижала его к своей роскошной груди, держа рукой за щеку, смяв его ухо и заставив открыть рот. В таком положении Майкл чувствовал себя вполне счастливым, под материнской защитой и опекой этой величественной крепкой женщины.

Коньяк придал ему сил. Он снова чувствовал себя живым и бодрым. Хотя туман и не рассеялся, но Майкл мог различать сквозь него формы. И когда Валери разделась до белья и взобралась к нему, он решил, что эти формы чертовски привлекательны.

Тэш постепенно осознала, что сидит на шезлонге. До этого ей мерещилась какая-то чертовщина.

Полностью дезориентированная, она посмотрела на небо, уже усыпанное звездами, и почувствовала, что ее тело слабое и безвольное, как будто оно плывет по волнам.

— Хочешь кофе? — голос был более хриплым, чем обычно, но все еще до боли знакомый.

Сердце Тэш подпрыгнуло к горлу. Она попыталась медленно сесть. Но не смогла, ее тело было словно из свинца. Она с трудом выпрямилась.

— Спасибо.

Тэш взяла чашку из протянутой руки Хуго, но никак не могла сообразить, что с ней делать дальше. Посмотрев на лицо Хуго, она увидела там беспокойство и внимание. Она уставилась, не веря своим глазам. «Итак, все понятно. Я сплю».

— Осторожнее, обожжешь руки, — предупредил Хуго, кивнув в сторону чашки.

— Ах да.

Сейчас, когда он сказал об этом, Тэш почувствовала, что чашка была обжигающей. Девушка в панике огляделась, куда бы ее поставить, но в конце концов протянула обратно.

— Вот так.

Он наклонился и аккуратно поднес чашку к ее губам. Тэш почувствовала аромат крепкого кофе и приятный запах теплого тела Хуго. «Сны — это волшебная вещь, — решила она. — И запахи, и образы, и все в твоей собственной постели».

— Теперь лучше? — Хуго забрал чашку и снова на нее посмотрел.

— М-м-м, замечательно.

Тэш кивнула головой. Осмотревшись, она неожиданно заметила, что они стоят у бассейна.

«Наверное, я упала в него и утонула, — размышляла она. — Вот в чем дело: я не сплю, я умерла. Неплохой рай для агностика».

— А где Тодд?

Эту теорию нужно проверить. Лицо Хуго помрачнело.

— Зачем тебе это знать?

Это кое-что проясняло.

— Да незачем. Просто я думала, что он здесь.

— Если хочешь знать, я увел его на кухню, когда пошел готовить тебе кофе. Он…

— Ты готовил мне кофе?

Тэш засмеялась от удовольствия. Забрав обратно чашку, она с любовью изучила темный осадок.

— Конечно, черт возьми, готовил. Ты была не в состоянии даже вскипятить чайник.

Хуго решил, что Тэш очень странно себя ведет. Наверное, просто пьяна, хотя вполне нормально говорит и двигается.

«Какой замечательный сон, — подумала Тэш. — Определенно один из самых лучших». Она задумалась, что бы ей сделать дальше. Сны тем и хороши, что можно делать все что захочешь и не чувствовать вины или страха.

Когда Хуго спросил ее, все ли у нее в порядке, Тэш посмотрела на его губы. Эти губы так часто целовали ее в других снах, что она знала каждый дерзкий их изгиб.

Ей так хотелось, чтобы эти губы приблизились к ней, но они не приближались. Она мрачно протянула ему обратно кофе.

Хуго и сам себя не узнавал: он чувствовал такое же стеснение, как двенадцатилетняя девственница на вечеринке, когда смотрел на грудь Тэш. Он все подстроил так, чтобы они оказались наедине. Он ждал, пока Тэш потеряет бдительность, как собака ждет у норы кролика, терпеливый и расчетливый, собираясь воспользоваться ситуацией.

Но вот теперь он здесь, ее глаза едва фокусируются на его губах, но от этого взгляда у него каждый волосок на позвоночнике встает дыбом от возбуждения, и ему не хватает смелости сделать шаг. Впервые в жизни он не был в себе уверен.

Тэш посмотрела на небо. Теперь оно было вполне спокойным, огромное пятнистое одеяло.

Хуго сидел рядом с ней без движения, погруженный в свои мысли.

Тэш повернулась к нему и собралась с силами. «Сейчас или никогда», — сказала она себе и медленно позволила своим пальцам прикоснуться к мягкой ложбинке у него за ухом, затем опустила руку туда, где загорелая шея погружается в накрахмаленный белый воротничок. Его отстраненные синие глаза, полуспрятанные за шелковистыми волосами черепахового цвета, были беспристрастны, она хотела прикоснуться к ним еще подростком.

Тэш отклонила назад голову и увидела на лице Хуго выражение полного изумления. Но уже через мгновение его губы двинулись ей навстречу.

Когда их губы соединились, и каждое нервное окончание заискрилось, с балкона послышался икающий голос.

— Как там у тебя дела, Тэш, дорогая? Удалось избавиться от этого идиота Тодда? Я достал всем нам немного шампанского.

Обернувшись, Тэш увидела Бена, направлявшегося к ним: в одной руке раскачивается бутылка шампанского, в другой — три бокала.

«Как он посмел вторгнуться в мой сон!» — в ярости подумала она.

Затем ей все стало ясно.

Тэш почувствовала тепло руки Хуго под своей рукой и видела смущение на его лице. Это не сон.

Глава сорок первая

Воздух был словно наэлектризован. Тэш не могла смотреть на Хуго. Хуго не мог смотреть на Тэш.

Бен, однако, чувствовал себя замечательно. Он вдруг стал центром внимания, и это было для него в новинку. Он мог говорить на любую тему, на какую пожелает — а после нескольких бутылок шампанского тем было множество, — и его никто не прерывал. Интересно, почему оба не отрывали от него глаз, хотя не слышали ни единого его слова?

— Видели трех сиреневых носорогов с сумками, только что пролетевших мимо? — спросил Бен, чтобы проверить свое наблюдение.

Тэш кивнула с умным видом, а Хуго смотрел на него с непроницаемым видом. Он постоянно открывал и закрывал крышку своей зажигалки. Щелк, щелк, щелк, щелк. Это сводило Бена с ума.

— Кажется, Аманда очень зла, Хуго, — пробормотал он, выливая остатки шампанского в собственный бокал.

Хуго и Тэш к своим не прикасались.

— Серьезно? — Хуго посмотрел на него, на самом деле не поняв ни слова.

— Ведет себя очень отчужденно в этот раз. Раньше с ней было веселее. — Бен поднял бровь и вздохнул, потом почесал голову. — Помнишь те дни, когда…

Тэш сидела рядом с Хуго на шезлонге, лицом к Бену, который завладел другим шезлонгом и опирался на него, как на надежный посох. Сердце девушки бешено колотилось, щеки все еще горели, и вибрирующий комочек радостно шевелился в глубине ее живота. Она чувствовала себя волшебно беспечно.

Пока Бен щебетал о каких-то выходных в Амстердаме, Тэш скосила глаза вбок.

Локти Хуго опирались на колени, в одной руке стакан, в другой зажигалка, голова опущена, густые волосы закрывают лицо. Он расстегнул жесткий воротничок и развязал галстук-бабочку, который теперь свободно висел вокруг его шеи. Ветер играл его волосами. Тэш заметила, что Хуго покусывал большой палец, и ему было до смерти скучно.

Затем он посмотрел на нее, всего на мгновение. Неуверенность и удивление промелькнули на лице Хуго, прежде чем вернулось его обычное выражение безразличия.

Тэш приняла решение: она снова повернулась к Бену и притворилась слушающей.

Горячая волна смущения и острого озорства обожгла ей щеки, когда она просунула руку под пиджак Хуго и прикоснулась к теплому хлопку, покрывающему его спину.

Хуго напрягся, он был в шоке.

Все еще не сводя глаз с Бена, Тэш позволила своим ногтям не спеша блуждать по ровным изгибам позвоночника Хуго.

— А потом еще этот случай в Гамбии. — Бен фыркнул, достал из-под пиджака еще одну бутылку шампанского и начал рвать фольгу. — Помнишь, Хуго? Мы разделись и притаились в кустах, чтобы выпрыгнуть на автобус с туристами…

Тэш улыбнулась и начала выводить цифру восемь на крепких мускулах Хуго в районе талии. Она с силой нажала на ямку в самом конце позвоночника и почувствовала, как он изогнулся.

— …ужасно обгорел, а у Хэскета потом несколько месяцев была сыпь…

Рядом с ней Хуго нервно пил свое шампанское, но не поворачивался.

Тэш продолжала развлекаться: она нежно погрузила пальцы под его ремень и сквозь рубашку прикоснулась к горячей гладкой коже. Она почувствовала, как Хуго задрожал.

И в этот момент из бутылки шампанского в руках Бена с выстрелом вылетела пробка.

Хуго вскочил как ошпаренный.

— Эй, ты чего? — Бен наклонился и наполнил его бокал.

— Ничего, — рявкнул Хуго.

— Ну, как я уже говорил…

Пока Тэш потягивала шампанское, ее пальцы скользили по боку Хуго и вокруг его груди, чувствуя громкие удары под ребрами. Она провела рукой по напряженной мышце его живота и опустила ладонь ниже, чтобы слегка прикоснуться к первым волоскам на его животе.

Хуго весь дрожал от головы до ног, как будто ему было холодно.

Внезапно Тэш поняла, что Бен замолчал. Он смотрел на них со странным выражением на лице. Ее рука сразу же прекратила свое исследование, и она заставила себя сосредоточиться.

— Я спросил, у кого-нибудь из вас есть сигареты? — повторил Бен. — Неужели со мной так скучно?

На его лице появилось обиженное выражение.

— Конечно же нет, Бен. — Тэш поспешно убрала руку из-под рубашки Хуго. — Так что же было дальше?

— Не помню. Потерял мысль. — Он все еще выглядел расстроенным. — Так как насчет сигарет?

— Вот.

Хуго достал пачку «Кэмела» из кармана пиджака и протянул Бену сигарету.

А затем повернулся к Тэш. Он не улыбался, на его лице было настороженное выражение. Но синие глаза впились в лицо девушки.

Тэш взяла сигарету. Она была довольна собой: Хуго просто не знал, как реагировать на происходящее. Впервые в жизни она действительно потрясла его.

— Знаете, барсуки — это такая головная боль, — говорил Бен, пока Хуго зажигал для него сигарету. — В прошлом году у нас завелись эти мелкие пакостники.

Рука Хуго дрожала, когда он держал перед Тэш зажигалку. Она накрыла его ладонь своей и наклонилась. Их глаза встретились.

Бен громко кашлянул, и Тэш выключила зажигалку и повернулась к Бену. Но тот продолжал свое монотонное разглагольствование.

Тэш потянулась и скользнула ближе к Хуго. Они соприкасались боками, девушка легонько прижалась к нему.

Теперь она могла чувствовать тепло его тела и сильное биение его сердца, даже сквозь слои разделяющей их одежды.

— А то вот был еще случай с Арчи Рузвельтом…

Тэш подавила смешок и обвила свою лодыжку вокруг ноги Хуго. Он слегка заерзал, и тут девушка неожиданно почувствовала сильную теплую руку на своем бедре.

Она попыталась сосредоточиться на лице Бена. Как это она раньше не замечала, какие у того длинные уши?

Тэш позволила своей руке снова погладить сзади шею Хуго и обнаружила, что ее пальцы просто утонули в его волосах. Он наклонил голову так, чтобы ей было удобнее гладить.

Бен еще раз посмотрел на них со странным выражением лица, и Тэш убрала руку прочь.

— Не так ли? — повторил Бен, как нетерпеливый учитель.

— О да! — согласилась Тэш.

Бен улыбнулся и продолжил, но тут его прервал истеричный крик с балкона.

— Софи, любовь моя! Присоединяйся к нам. Мы тут мило беседуем.

Тэш почувствовала, как Хуго затаил дыхание.

— Бен, ты немедленно нужен мне здесь! — закричала София. — Эта отвратительная собака мерзкого австралийца съела почти все запасы еды. Касс целуется на танцполе с каким-то юнцом, который ей в сыновья годится, а Майкла нигде не видно! Во всем доме нет туалетной бумаги, Жан отрубился прямо в центре китайской гостиной, и все просто переступают через него, а когда я сказала маме и Паскалю, что надо последить за подростками в амбаре, они просто рассмеялись мне в лицо. — При этих словах она разразилась громкими рыданиями.

— Софи!

Бен вскочил, уронив сигарету, и кинулся к жене по ступенькам без своих костылей.

— Все просто ужасно, Бен, — хныкала она. — Парочки уходят наверх и больше не возвращаются. Некоторые официанты отказываются работать, так как гости кидаются в них предметами. Заклинатель змей потерял своего питона… — она продолжала перечислять неприятности, удаляясь в глубь пагоды.

Хуго и Тэш остались наедине, рядом друг с другом на шезлонге. Оба сидели, не шелохнувшись, и молчали.

Тэш почти не дышала, теперь она не знала, что делать.

И вдруг кто-то в доме включил в бассейне подсветку. Вода рядом с ними превратилась в голубой прямоугольник в белую клетку.

Тэш нервно вскочила и пошла к живой изгороди из рододендрона, неловко обхватив себя руками. Эйфория, вызванная шампанским, начала быстро таять. Она внезапно почувствовала себя ужасающе трезвой.

Хуго стоял рядом с ней. Тэш чувствовала тепло его тела и видела перед собой его тень на изгороди.

— Тэш…

Она потерла пальцами лоб, обернулась и посмотрела на его красивое и жестокое лицо. Девушка вспомнила слова Найла о том, что, если она однажды сможет поймать Хуго на удочку, он окажется ей не так уж и нужен.

— Иди сюда. — Хуго взял ее за лацканы пиджака и притянул к себе.

Тэш вся дрожала, но отчаянно не хотела позволить ему снова завладеть ситуацией.

— Подожди, Хуго.

Она оценивающе оглядела его тело.

— Ну что там еще? — произнес он раздраженно.

— Думаю, самое время снять лишнее.

Тэш улыбнулась и опустила руки ему на грудь.

Затем она расстегнула черные пуговки на его рубашке и сняла золотые запонки. Хуго был просто поражен и просто держал свои запястья так, как будто показывал няне, что он хорошо вымыл руки.

Девушка расстегнула его подтяжки, так что они подпрыгнули вверх, как резинка. Тэш сняла с него рубашку вместе с пиджаком, и они тяжело упали на камни.

Хуго стоял перед ней обнаженный по пояс, его замечательная мускулистая грудь и широкие плечи блестели отраженным светом бассейна. Вид у него был одновременно потрясенный и возбужденный.

Не торопясь, Тэш опустила руки на его ремень и начала его расстегивать.

Тихо застонав, Хуго наклонился вперед, так что его лицо оказалось у ее шеи. И тут яростное желание, притаившееся в нем, внезапно прорвалось. Хуго схватил Тэш за горло и притянул девушку к себе, он начал ее целовать жадно, яростно, почти со злостью.

— Хуго, остановись…

Тэш почувствовала, как его зубы врезались в ее губы, а язык проник в рот. Она отчаянно пыталась высвободиться, но он прижался к ней всем своим стройным и ожесточенным телом. Его руки начали забираться под ее пиджак с пугающим натиском. Длинные, сильные пальцы сомкнулись вокруг ее шеи, как тиски.

— Остановись! — закричала Тэш, ударив его коленом так, что Хуго согнулся от боли.

Он хватал ртом воздух и в недоумении смотрел на нее, слишком злой, чтобы говорить. Наконец, презрительно подняв брови, Хуго горько засмеялся.

— Тебя не поймешь, девочка, — его глаза насмехались над ней, как раньше. — Предлагаю тебе найти кого-нибудь твоего возраста и с ним забавляться, со мной это не пройдет.

Когда он отвернулся, чтобы поднять пиджак, Тэш пронзила ужасающая, холодная ярость, подобно которой она никогда не испытывала.

Найл оказался во всем прав. Хуго был пустым и эгоистичным, он руководствовался только инстинктами.

Тэш вспомнила, с каким видом он лежал под Паолой, словно делал той великое одолжение, вспомнила, как София однажды саркастически заметила, что Аманда остается с Хуго лишь из-за того, что двадцатиминутный секс очень легко впихнуть в ее загруженное расписание. Представление Хуго о прелюдии, решила с яростью Тэш, сводилось к выключению света.

— А я предлагаю тебе поработать над своей чертовой техникой, — тихо сказала она, прикасаясь к искусанным губам. — Сначала научись обращаться с девушками.

— Что?..

На какое-то мгновение Тэш подумала, что Хуго ее ударит, но он лишь молча стоял пораженный, с рубашкой в руках.

— Ты весь отпуск прикидывал, как бы меня трахнуть, Хуго, — прошипела она. — И сегодня вечером я решила пойти тебе навстречу. Видишь ли, я была настолько глупа, что считала тебя неотразимым. Хотя и могла бы догадаться, что мужчина, который большую часть жизни провел среди лошадей, будет кусать мою шею и рвать ее на части, как будто я какая-то банка для сбора спермы на двух ногах.

Тэш почувствовала себя опустошенной: она рухнула на шезлонг, заметив, что на ней рвутся джинсы. С видом оскорбленного достоинства она уставилась на пораженное лицо Хуго.

— Послушай, извини. — Ее злость вдруг испарилась. — Я, кажется, наговорила лишнего. Ты потрясающий мужчина, Хуго, ловкий, талантливый, храбрый как лев. Одно время я действительно была влюблена в тебя. Я приношу извинения. Я уверена: ты потрясающий любовник.

«Просто дело в том, что мне больше не интересно это проверить», — про себя добавила она.

Хуго выглядел, как разъяренная акула, которая открыла свою пасть для атаки и обнаружила, что потеряла свои вставные зубы. Он долго смотрел на Тэш, на его лице последовательно отразились надменность, гнев и боль, как будто кто-то в раздумье переключал каналы.

Затем его лицо расплылось в широкой, почти доброй улыбке, и он снова засмеялся. В этот раз с неподдельным восторгом.

— Нет, Тэш, ты действительно нечто.

Он влез в рубашку и начал заправлять ее в штаны.

Затем осмотрелся в поисках запонок, но те провалились в щель между камнями или исчезли в рододендронах. Он снова взглянул на девушку и сказал:

— Иди сюда.

«Возможно, пассаж про то, что он великолепный любовник, был небольшим перебором», — с беспокойством подумала Тзш.

— Пожалуйста.

Хуго приподнял брови и попытался придать лицу подкупающее выражение. Но характер взял свое: он выглядел, как возмущенная пиранья.

Тэш встала, но тут же резко села обратно, заметив дыру на джинсах.

Сев на корточки, Хуго протянул руки и взял ее лицо в свои ладони. Они оказались грубыми и сухими, но неожиданно нежными.

— Послушай, мне нелегко это говорить, — он посмотрел на землю. — Ты права. Я вел себя просто ужасно. Если быть честным, ты сперва меня бесила, а затем возбуждала до безумия, и от этого я еще больше бесился. — Хуго с извиняющимся видом улыбнулся. — Я чувствую себя дерьмом. И я… дело в том, что я… э… в общем, я хотел сказать…

— Неужели «извини»?

— Должно быть, от тебя научился извиняться.

Он снова посмотрел на нее, на его губах играла озорная улыбка.

Тэш засмеялась.

Затем, достаточно неожиданно, Хуго встал, поднимая ее вместе с собой. Он обнял Тэш своими длинными руками, прижал девушку к себе так крепко, что смял ее зеленый пиджак, и просто вдавил ее лицо в свою обнаженную грудь.

— Знаешь, мне раньше никогда по-настоящему не нравилась ни одна женщина, — сказал он через ее плечо.

— Э, Хуго…

Тэш слегка отодвинулась, зная, что большая часть ее задницы была выставлена на обозрение всех отдыхающих на балконе.

— Так вот, представь, я уважаю тебя, и пусть все феминистки мира порадуются.

— Хуго, да ты просто новый мужчина девяностых.

Тэш улыбнулась. Ее тронуло это нелепое признание. Высвободившись, она опустила жакет вниз.

— Давай будем друзьями?

Он протянул руку.

— Вот.

Она наклонилась, чтобы поднять одну из золотых запонок Хуго.

— Спасибо.

И тут Хуго очень странно на нее посмотрел. Должно быть, это из-за его дружеских чувств, предположила Тэш. Дружеское признание от него было таким необычным ощущением.

Улыбаясь, Хуго направился к ней.

— Можно попросить тебя об одолжении?

— Конечно.

— Можно снова тебя поцеловать?

— Что? — Тэш застыла. — Но я думала…

— Просто София последние пять минут наблюдает за нами из-за колонны, — солгал Хуго. — А я не могу упустить шанс ее позлить.

Тэш подняла глаза.

— Хуго, я…

— И коль скоро ты так раскритиковала мою технику, — Хуто изобразил оскорбленное достоинство, — поможешь мне исправить недостатки на практике.

Он поймал прядь ее волос и улыбнулся.

«Должно быть, Найл — медиум, — радостно подумала Тэш. — Я освободилась от своего наваждения так же надежно, как подросток, который срывает со стен плакаты поп-идолов и вешает туда репродукции Моне, а затем начинает слушать Дебюсси. Если бы Найл был на вечеринке, я бы убежала от Хуго прямиком к нему, чтобы рассказать все новости». Вместо этого Тэш тоже начала смеяться.

Получилось так, как будто чистый мощный заряд электричества, возникший между ними, разрядился в землю.

Тэш и Хуго прислонились друг к другу и смеялись, пока не стали задыхаться. Они начали хихикать и фыркать, как подростки, затем утерли слезы и снова схватились за животы.

И вдруг, прежде чем Тэш поняла, что происходит, губы Хуго нашли ее.

Он больше не смеялся, а целовал Тэш страстно, как любовник после долгих недель разлуки.

— Боже, я хочу тебя.

Он начал целовать впадинку между грудей.

Глядя в сторону, Тэш напряглась.

— Ты, случайно, не забыл, почему мы это делаем?

— Потому что хотим, — просто ответил Хуго и снова принялся задело.

— Потому что София предположительно смотрит на нас из-за колонны, — поправила его Тэш и кивнула влево. — Но если не ошибаюсь, ее платье раздувается, как флаг, вот там.

И она скосила глаза вправо.

— О! — Хуго отступил с волчьей улыбкой на лице.

— Хуго, скажи, ты всерьез говорил о дружбе?

— Да, — солгал Хуго, улыбаясь. — Я очень хочу с тобой дружить.

На самом деле Хуго хотелось жениться на этой девушке. Он хотел, чтобы Тэш переехала в Хейдон, родила ему детей, готовила ему еду, ссорилась с ним и лежала, теплая и красивая, каждую ночь в его постели. Он представил Тэш улыбающуюся в дверях своего обветшалого дома: собаки лежат у ее ног, она встречает его после долгих, утомительных соревнований. Хуго представил, как она помогает ему выезжать жеребят, внимательно выслушивает его советы и согласно кивает. Он представил, как она будит его по утрам, в руках поднос с кофе, круассанами и цветами; ее шелковый халат расходится, когда она наклоняется и обнажаются ее крепкие, красивые груди. Хуго представил, как Тэш каждый день до конца жизни хочет его, сама удивляясь своему счастью.

— Вот и прекрасно.

Тэш смотрела прямо ему в глаза, и Хуго впервые в жизни почувствовал в груди волнение.

— Но сейчас София действительно смотрит… — Хуго расплылся в улыбке.

Издав недоверчивый полувздох, полусмешок, Тэш закатила глаза.

— Ничего подобного.

И она повернулась, чтобы уйти.

— Пожалуйста? — Хуго поймал ее за рукав.

— Хуго, нет. Я серьезно.

Тэш поразилась, внезапно осознав, что она хотела бы видеть на месте Хуго Найла. От этой мысли у нее почти закружилась голова. Она закрыла глаза.

— Хуго! — прокрякала София с балкона.

— Ну же, — прошептал Хуго. — Пожалуйста, солнышко.

Тэш склонила свою длинную шею и стала покрывать легкими поцелуями его обнаженный торс, сначала — почти воздушными, а затем все быстрее и сильнее, пока Хуго не начал почти задыхаться от желания. Когда она губами нашла его сосок, он присвистнул и засмеялся.

— Боже, я тебя люблю!

Тэш в шоке остановилась, ее глаза расширились, а дыхание стало неровным.

В тот же момент Хуго оглушительно взвыл и схватился за грудь, из глаз его от боли потекли слезы.

— Сучка, ты укусила мой сосок! — зашипел он.

— О боже, прости! — Тэш поднесла руку ко рту. — Мне просто показалось, что ты сказал…

— Ах, вот вы где.

София, спускавшаяся к ним по ступеням, выглядела необычайно растрепанной и измученной.

Затем заметила обнаженную грудь Хуго и остановилась. А увидев испуганное лицо Тэш, и вовсе побледнела.

— О!

Сильно смутившись и удивившись, София отвернулась и произнесла через плечо:

— Я пришла сказать, Хуго, что приехали твои друзья. Монкрифы.

— Гас и Пенни? Что они делают во Франции? Неужели ты их пригласила?

Хуго отчаянно пытался выглядеть так, как будто бы ничего не произошло.

— Очевидно, они просто были где-то поблизости, — фыркнула София. — Узнали, что ты здесь, и решили заскочить после ужина. Не имели ни малейшего представления, что у нас здесь вечеринка. Оба одеты просто жуть, чугь ли не в спецодежду.

И она с укором посмотрела на джинсы Тэш.

— Тогда все понятно, — внезапно весело произнес Хуго и посмотрел на Тэш с таким видом, как будто ей тоже все должно быть понятно. — Небось прямо с состязаний.

На его лице появилось такое дикое восторженное выражение, что София далее слегка попятилась.

— Пойду организую кофе, — объявила она и направилась обратно к лестнице. — Слишком много пьяных гостей.

— Пойдем. — Хуго поднял с земли свой пиджак и галстук, перекинул последний вокруг шеи и положил руку на плечи Тэш. — Пойдем, познакомишься с самыми милыми из всех людей, кто занимается конным спортом. Обещаю, они тебе понравятся. И ты им понравишься.

Он направился к дому. Тэш неохотно взобралась по ступенькам, ощущая тяжелую руку Хуго на своем плече.

Глава сорок вторая

Когда они кружились в очередном вальсе, Касс мечтательно посмотрела на щетинистый подбородок Джинджера и вздохнула.

Он был таким внимательным, подумала она, таким обходительным, с такими великолепными манерами, таким сексуальным, таким непохожим на Майкла. От одного его взгляда ее живот наполнялся волшебной легкостью.

— Касс!

Грубый требовательный окрик моментально разрушил все очарование. Безобразное пиликанье основательно напившегося средневекового ансамбля стало отчетливо заметным, и она увидела Софию с красными глазами, которая сердито смотрела на нее поверх плеча Джинджера.

— М-м-м?

Касс остановилась и уставилась на свою племянницу, все еще пребывая в угаре.

— Мне кажется, тебе стоит сходить разобраться с Маркусом, — прокудахтала София, как беспокойная курица-наседка. — Он там, в амбаре, бог знает что вытворяет.

— Ох!

Касс посмотрела на удрученное лицо Софии и начала хихикать.

— А Майкл не может с этим разобраться? — спросил Джинджер.

Он все еще крепко обнимал Касс, а в его небесно-голубых глазах светилась самодовольная улыбка.

— Похоже, он исчез… — призналась София с суровым видом, не глядя на него.

— Отлично! — развеселилась Касс.

— …вместе с Валери, — добавила София.

Касс от восторга закусила лацкан пиджака Джинджера, из ее глаз текли слезы. Наконец она радостно вздохнула и обменялась по-детски глупой улыбкой с Джинджером.

София покачала головой с выражением недовольства на лице и бросила безнадежные попытки. Она оставила Касс и твердым шагом направилась обратно к Бену, который пытался договориться с утомленными официантами.

— Все идет наперекосяк, просто ужасно, — прошептала София, она снова была на грани истерики.

Бен решил, что не стоит рассказывать жене о том, что он только что видел, как Аманда и Тодд купались голыми в бассейне, и что гости используют раритетные книги вместо исчезнувшей по всему дому туалетной бумаги. Вместо этого он ободряюще пожал ей руку.

— Многие гости говорили мне, что это лучшая их вечеринка за многие годы.

— Правда? — София посмотрела на мужа печальными влажными глазами.

— Конечно.

Бен, улыбаясь, наблюдал, как Майкл идет зигзагами, опираясь на плечо Валери, на ногах которой красовались пушистые домашние тапочки.

Лисетт угрожающе замолчала, а Салли пыталась переварить все то, что она только что услышала.

Многие гости высыпали на улицу. Она видела, как дамы поднимали юбки, чтобы не испачкать их о мокрую траву поляны, и играли в пьяные догонялки, стояли группками и сплетничали или разглядывали дом. Одна пара целовалась у всех на виду. Салли уже в тысячный раз подумала, куда же подевался Мэтти.

— Ну? Что, по-твоему, я должна делать, Салли?

Лисетт зажгла еще одну сигарету окурком той, которую она только что докурила.

— Как я могу за тебя решать… — начала Салли.

— Хорошо, что бы ты сделала на моем месте? — отрывисто произнесла Лисетт, бросив окурок в ночь.

Она нетерпеливо смотрела на подругу, ее глаза горели, ноздри раздувались, длинные ногти стучали по столу, как наступающая армия тараканов в туфлях на шпильках. Решив, что Лисетт выглядит, как Медуза Горгона, Салли набрала побольше воздуха и оценила расстояние до двери, а затем медленно произнесла:

— Думаю, что тебе стоит уехать. Немедленно. Как ради себя, так и ради Найла. Три недели назад он отчаянно хотел снова быть с тобой, несмотря на все, что ты сделала. Лиз, ты его просто раздавила. Я никогда не видела его таким… таким… — Салли резко остановилась и посмотрела в окно.

Там рядом с Хуго стояла какая-то высокая девушка. Боже, да это же Тэш. Салли уставилась, не веря своим глазам, на то, как Хуго обнял Тэш и медленно провел рукой вниз по спине, остановившись как раз на талии. Ну и ну!

— Найл сейчас с этой сучкой Амандой, не так ли? — прошипела Лисетт. Злоба в ее голосе заставила Салли резко обернуться. — Ей чертовски за многое придется ответить.

— Нет, — Салли покачала головой, внезапно почувствовав давящую печаль. — Это не Аманда. Они никогда по-настоящему не были вместе — только пару дней, не больше.

Тэш обожает Хуго, с грустью подумала она, как побитая колли, которая несмотря ни на что отзывается только на голос хозяина. Чем хуже обращаешься с собакой, тем преданней она становится. И ничем хорошим это не кончится.

— А кто же это тогда? — повторила свой вопрос Лисетт ледяным голосом.

Салли посмотрела на подругу и покачала головой, слишком погруженная в свои мысли, чтобы говорить.

— Ты? — Слово прозвучало, как удар хлыста.

— Что? — Салли отшатнулась, не веря своим ушам.

До чего же все-таки Лисетт странная. Наверное, они никогда не поймут друг друга. В леденящем душу монологе, которому Салли только что была единственным слушателем, Лисетт подробно рассказала, как избавилась от ребенка Найла только из-за того, что он мог помешать ей сделать карьеру.

Найл, время от времени подверженный католическим заскокам, уговорил Лисетт предохраняться лишь по календарю. В результате Лисетт обнаружила, что залетела, но явно не от своего нового любовника — молодого американца, богатого наследника Кольта Шапиро. Она не рассказала Найлу о своей беременности. Вместо этого она сбежала с Кольтом в Штаты, притворившись, что отправилась на пробы в Голливуд.

Через две недели Лисетт послала факс агенту Найла. Он сам в это время был на съемках в Риме. Факс содержал два листочка: подтверждение о сделанном в элитной клинике аборте и наскоро написанную записку, где говорилось в самых грубых, красочных выражениях, что она не какая-нибудь свиноматка, а женщина, которую муж должен беречь.

Салли не понимала такой жестокости. Она подумал о ребенке, который сейчас растет внутри нее, маленькое существо, которое они с Мэтти зачали по ошибке. Немыслимая бесчеловечность действий Лисетт вызывала отвращение. И еще менее логичным казалось то, что сейчас Лисетт хотела попытаться наладить отношения с Найлом.

— Ты все еще любишь Найла, Лисетт? — тихо спросила она.

— А ты? — прорычала та.

— Конечно, люблю. Но не так, как ты думаешь. — Салли вздохнула. — Что за ерунда тебе лезет в голову. Я люблю Мэтти.

При этих словах ей захотелось зарыдать.

— Попробовала бы ты пожить с актером, — вяло пошутила Лисетт. — Когда Найл играл Гамлета, он настаивал, чтобы я посещала мессу и надевала в постель вуаль.

Но Салли не засмеялась.

— Я хочу, чтобы у нас все наладилось. Я действительно этого хочу. — Лисетт расширила свои красивые накрашенные глаза. — Я так по нему скучала, когда жила в Штатах, меня просто съедала грусть. Когда мы с Кольтом расстались, я так хотела вернуться к Найлу, но не могла с ним связаться.

«Должно быть, не очень сильно ты скучала по Найлу, если сидела все это время в Америке», — со злостью подумала Салли.

— Затем была эта вечеринка на Бермудских островах, — продолжала Лисетт. — Ты знаешь, одна из тех, на которых все пытаются завязать полезные знакомства. Отец Кольта тоже приехал — они не разговаривали с тех пор, как Кольт поддержал Клинтона на выборах. Он прижал меня к стенке и начал ругать этого мерзавца О'Шогнесси, который теперь получает самые лучшие голливудские сценарии. Услышав фамилию Найла, я чуть в обморок не упала. — Лисетт зажгла еще одну сигарету. — Отец Кольта не знал моей фамилии по мужу, он даже толком не помнил моего имени. Все время называл меня Рути, это какая-то малышка, с которой Кольт путался в школе.

Лисетт глухо рассмеялась, взяла с книжной полки наполовину пустую бутылку виски и начала откручивать крышку трясущимися руками.

— В итоге, — она налила виски в пустой бокал для шампанского, — я еле-еле доползла до своей квартиры, откуда меня выкинули. Теперь я живу с Полем Монро. — Лисетт никогда не упускала случая похвастаться. — Я не могла ни есть, ни спать, даже пить бросила. — Она опустила глаза на стакан, и прядь волос упала на ее золотистую щеку. — Я думала только о Найле, о том, как я плохо с ним обошлась. Когда София Мередит пригласила меня, я проревела целую неделю. Я получила шанс, на который уже не надеялась. Шанс извиниться. — Она подняла взгляд и сузила глаза. — Кто же мог подумать, что мой верный муженек уже утешился?

Салли с трудом подавила желание ударить Лисетт по сияющей бронзовой щеке.

— А Кольт? — спросила она лаконично. — Что ты чувствуешь к нему сейчас?

— Кольт, — ядовито прошипела Лисетт и внезапно вся затряслась от бешенства. — Это самая большая свинья, которая когда-либо жила на земле.

Она жадно затянулась сигаретой.

— Знаешь, я его презираю. Он такой эгоистичный, злой и вдобавок извращенец.

И Лисетт зарыдала. Громкие, бешеные икания сотрясали ее истощенное тело, слезы текли по щекам, унося вместе с собой черную подводку и искусственный загар. Чувство было такое, как будто наблюдаешь, как «Мону Лизу» опускают в кислоту.

— Кольт как маленький ребенок, который быстро устает от игрушек, — злилась она. — Когда он больше тебя не хочет, чувствуешь себя такой некрасивой, просто какой-то уродиной. Это он заставил меня послать тот факс. — Она посмотрела на Салли. — Кольт обладает ужасающей, почти гипнотической властью над людьми. Я с содроганием вспоминаю некоторые вещи, которые делала, когда была с ним. Когда Кольт бросил меня, я была на грани самоубийства. Он даже не сказал, что уходит, просто заставил свою новую подружку прислать открытку с просьбой вернуть ключи от дома.

Слезы капали с ее подбородка, Лисетт в отчаянии смотрела на потолок.

— И ты все еще его любишь?

Лицо Лисетт сморщилось, и она опустилась рядом с Салли, виски пролилось на ее платье.

«Самое печальное, — подумала Салли, — что Найл никогда не рассказывал нам о факсе. А мы-то с Мэтти считали, что его глубокое горе было вызвано только ее отъездом. Мы были слишком погружены в свои проблемы, чтобы интересоваться деталями».

Лисетт уже больше не плакала, она смотрела в окно.

— Кажется, это Хуго Бошомп? — спросила она, выпрямившись; слезы уже высохли.

— Да. — Салли встала, чтобы уйти, она была слишком злой. — Он тоже здесь гостит.

Выходя из комнаты, она проследила за взглядом Лисетт и выглянула в сад. Хуго смеялся в компании друзей, его правая рука блуждала под мятым пиджаком Тэш. Лицо девушки было в тени, но Салли и так могла себе представить ее реакцию. Когда Найл вернется, он не должен их увидеть.

Аманда полагала, что обычно на вечеринках купаются обнаженными только пьяные и идиоты. Но сегодня вечером ей хотелось быть безрассудной. Все еще кипя после ссоры с Лисетт О'Шогнесси, она выскользнула из своего бархатного платья с инстинктивной развязностью змеи, сбрасывающей кожу.

Температура воды в бассейне была такой же, как и у ее обнаженного тела, отчего у Аманды появилось чувство собственной невесомости, почти небытия. Она закрыла глаза и поплыла на спине, бумажные цветы нежно прикасались к ее коже.

И вдруг она почувствовала, как пара сильных рук схватила ее сзади и притянула к длинному и сильному телу. Две гладкие мускулистые ноги обвились вокруг нее. Аманда вздохнула и откинула голову на гладкую грудь, пока полностью не оказалась лежащей на этом человеке. Они не разговаривали, нежная струящаяся вода обволакивала их теплые тела. Затем глухой шепот прозвучал над ее ухом:

— Привет, Амелия.

Она застонала и открыла глаза, собираясь скатиться и поплыть как можно быстрее к выходу из бассейна. Но что-то заставило ее изменить решение.

Еще несколько пар вышли из дома и начали возбужденно раздеваться с подбадривающим улюлюканьем и смехом. Кто-то прыгнул в воду прямо в одежде, гости стали топить друг друга и бурно плескаться.

А в тени пустого шезлонга никем не званный фотограф настраивал свою камеру, не в силах поверить в собственную удачу.

Монкрифы, как и обещал Хуго, были милыми людьми с обветренными здоровыми лицами. Они просто излучали заразительную любовь к жизни. Смущенные тем, что без приглашения ввалились на такой грандиозный праздник, они укрылись в тени дерева.

Монкрифы были по-своему привлекательной парой, хотя и неброской. Пенни без макияжа, натуральные светлые волосы собраны в хвостик. Мелкие правильные черты и вздернутый носик на круглом лице делали женщину похожей на симпатичную норку. Несмотря на свою хрупкость, Пенни была невероятно выносливой.

Гас представлял собой полную противоположность жене: высокий, костлявый, с огромным носом, маленькими глазками и широкой зубастой улыбкой. Поскольку Гас был очень худой и удивительно широкоплечий, одежда висела на нем, как большое покрывало на старинном кресле. Он выглядел, как чучело, которое нужно набить заново.

— Мы с Пенни сначала собирались остановиться у ее подруги Мари-Клер, это одна из лидеров соревнований, — объяснял Гас Тэш. — Но когда я вывихнул ключицу, мы поехали дальше. Так что буду топить горе в вине и завистливо наблюдать, как Пенни скачет за двоих и обогащается опытом.

— Сомнительная удача!

Пенни рассмеялась. Тэш засмеялась, ее зубы стучали от холода.

— Если честно, я рад побыть вне седла, — сказал ей Гас. — Моя травма дала мне заслуженную передышку, я ведь по четырнадцать часов в день проводил в седле.

Хуго притянул Тэш поближе к себе, чтобы согреть ее.

— Что нового в Англии?

Гас и Пенни угощали Хуго самыми последними слухами своего, неизвестного Тэш мира, и девушка слушала с интересом. Ее удивило, что Гас одолжил своих лошадей другому наезднику, своему сопернику.

— Я заскочу к тебе как-нибудь по пути в Ролин, — сказал Гас Хуго.

— С какой целью? — спросил Хуго невозмутимым тоном. — Гас и Пенни живут километрах в восьми от моего дома, — объяснил он Тэш, нежно глядя ее. — Мне передавали, что они постоянно смотрят в бинокль на юго-восток в надежде позаимствовать у меня пару приемчиков. Как там, кстати, у вас дела?

— Не верь ни единому его слову, — Гас подмигнул Тэш и снова повернулся к Хуго. — Все отлично. Френ прекрасно справляется. Она даже убедила твою маму помочь им, когда не хватало рук.

— Не может быть! — Хуго от удивления закатил глаза. Он повернулся к Тэш. — Френни — моя ученица и помощница. Огонь девчонка. Обычно для того, чтобы оторвать твою мать от телефона, требуется неделя подготовительных работ и коробка бельгийского шоколада. А уж выманить ее во двор, нужны три здоровых мужика и смирительная рубашка. Ты поймешь, что я имею в виду, когда познакомишься с ней.

Он положил одну руку на талию Тэш, а другой взял ее за подбородок.

— Э… Хуго.

Пенни некоторое время в раздумье смотрела на него, затем вопросительно глянула на Гаса. Тот кивнул, и тогда Пенни продолжила:

— Ты ведь завтра, скорее всего, занят, да?

— Смотря что вы мне предложите, — уклончиво ответил Хуго, посмотрел на Тэш и мило улыбнулся.

— Честно говоря, мы ради этого и заехали сегодня.

Пенни дипломатично улыбнулась, не зная, какой реакции ожидать. Все-таки Хуго уже пару месяцев не участвовал в заездах.

— Завтра тут недалеко состоится соревнование…

— Я знаю.

Хуго снова посмотрел на Тэш, та побледнела.

— Вот и прекрасно. — Пенни посмотрела на них обоих так, как будто все улажено. — Мари-Клер записала пару своих новичков. Я тоже поеду. Ты не собираешься поучаствовать, Хуго?

Пенни и Гас уставились на него. /

— Что скажешь? — спросил Хуго у Тэш, его рука лениво скользнула в ее джинсы.

— Я? — нервно ответила Тэш.

Мысль о завтрашнем состязании внезапно ударила в ее висок. Затем она внезапно увидела для себя возможность принизить ласкового, преданного Хуго, и она произнесла:

— Думаю, ты должен участвовать.

Теперь Пенни уставилась на нее.

— Должно быть, ты соскучился по скачкам, после такого большого перерыва во Франции, — осторожно добавила Тэш, наблюдая за встревоженным лицом Хуго.

— Потрясающе! — Гас похлопал их обоих по спине и улыбнулся. — Я попрошу Мари-Клер первым делом позвонить завтра с утра и утрясти все с организаторами. Будет идеально, Хуго, если ты переночуешь у нас, а утром вместе поедем на соревнования.

Хуго в ужасе посмотрел на него.

— Но…

— Не переживай, Мари-Клер будет в восторге, она только вчера спрашивала о тебе, — Пенни захихикала.

Широко улыбаясь и пытаясь скрыть свое облегчение, Тэш поинтересовалась:

— В каком классе будет выступать Хуго?

— Э… в каком, Гас? — Пенни повернулась к мужу, который неуютно поправлял ободок.

Тот состроил гримасу и посмотрел на Хуго.

— Дело в том, что там тест по выездке другой. Мы сегодня вечером с тобой его пройдем.

— Не беспокойтесь. — Хуго убрал руки от Тэш и посмотрел на нее, как на тренировке. Глаза его опять блеснули и стали злыми. — Я уже его знаю.

Гас и Пенни обменялись удивленными взглядами. Тэш подняла взгляд на Хуго и увидела, что он почти сразу же обрел свое былое обаяние.

Глава сорок третья

Пенни Монкриф посмотрела на часы.

— Нам пора. Может, ты и в состоянии соревноваться после трех часов сна и грандиозного похмелья, Хуго, но я точно не могу. Надеюсь, ты не против?

Она с извиняющимся видом улыбнулась Тэш.

— Вовсе нет, — уверила ее Тэш, широко улыбаясь в ответ.

Она уже замерзала и порывалась уйти, но Хуго лишь сильнее сжал ее запястье, как наручниками. Сейчас он задумчиво смотрел на нее, затем повернулся к остальным.

— А где живет Мари-Клер? Дайте мне адрес. Я присоединюсь к вам позднее, — он коварно улыбнулся Тэш. — Пока у меня нет желания уходить.

Тэш пришла в ужас. Увидев реакцию Тэш, Пенни пихнула Гаса.

— Мы можем не сразу лечь, а выпить по стаканчику, — начал уговаривать его Гас, а затем похлопал Тэш по плечу. — Этой красавице тоже нужен хороший сон. Правило номер один в Книге советов Гаса.

— Правило номер два — оставаться девственно непорочной, — пробубнил Хуго, сгребая Тэш в объятия и долго и крепко целуя ее в губы.

Затем он нехотя отпустил девушку, поднял руки и взял ее лицо в свои ладони.

— Поехали. — Пенни взяла Хуго под руку и повела его прочь, через его плечо бросив Тэш: — До завтра!

Гас ненадолго задержался и пожал Тэш руку.

— Было приятно познакомиться, — он улыбнулся. — На самом деле правило номер два — следует заботиться о великолепном Бошомпе. Мне он нравится: этот парень очень много сделал для меня. Я знаю его плохую репутацию у женщин, но ты намного приятней, чем все, с кем он обычно путается. — Его улыбка стала теплее. — И я не уверен, что когда-либо видел его таким влюбленным.

Он поцеловал Тэш в щеку.

— А теперь иди спать, увидимся завтра утром. Начало в восемь.

И Гас ушел. Тэш некоторое время стояла одна и смотрела в небо — на самую яркую звезду, какую только смогла найти. Ей хотелось загадать какое-нибудь желание, но она уже сама толком не знала, чего желать. Она так долго и так сильно хотела Хуго, а теперь понимала, что не любит его. Единственным вариантом оставалась дружба, но это вряд ли возможно. Тэш на какое-то короткое время задумалась о Максе, но это оказалось все равно как пытаться вспомнить любимую мелодию, после того как не слышал ее много лет. Про Найла она даже думать боялась, так тут все было запутано.

— Пожалуйста, — пожелала Тэш, когда звезда опять появилась на чистом небе. — Сделай так, чтобы Хуго Бошомп стал моим другом.

Она повернулась, чтобы уйти в дом, но потом, хорошенько подумав, добавила:

— И помоги мне победить его завтра.

Сидя в придорожном кафе за десять миль от Ла Флеш, Найл методично разрывал пластиковую чашечку на кусочки. Он смотрел сквозь свое отражение в ночь за окном. Мимо проносились желтые огни фар, очевидно, любая из этих машин могла отвезти его к Тэш. У Найла мелькнула дикая идея угнать автомобиль. Но это было всего лишь мгновение. Все равно уже не успеть.

— Проклятая «ауди»!

Найл полез за сигаретой, но его пачка оказалась пуста. Он пошел к стойке, чтобы купить новую, но обнаружил, что у него в кармане только пара франков. В отчаянии Найл запустил пальцы в волосы и встал как вкопанный посредине пустого кафе, затем засмеялся.

— Кажется, я снова завел старушку.

Через вращающуюся дверь в кафе вошел Мэтти. Он вытирал руки о замасленную тряпку, и темная жидкость стекала по его лбу и левой щеке.

— Но не поручусь, что она проедет весь путь.

Услышав это, Найл засмеялся еще сильнее. Он потряс головой и прислонился к стойке в припадке смеха. Француженка с сальными волосами в перепачканной едой униформе, сидевшая у кассы и смотревшая телевизор, дернулась и нервно отодвинулась.

Мэтти почесал голову и похлопал Найла по спине.

— Пойдем, приятель, остаток пути машину поведу я. Ты должен был пустить меня после прокола в Луини. Слишком много времени за рулем,  кто угодно сорвется.

Бен просунул голову в дверь китайской гостиной и с удивлением заметил Александру и Паскаля, еле втиснувшихся на диван вместе с Антоном, какой-то миловидной рыжеволосой девицей, Жаном и Вероникой Делон. На голове у Жана красовался абажур, у Паскаля за ухом был цветок герани, а рыжеволосая смеялась до слез и пыталась снять под платьем свой лифчик, при этом ее огромный веснушчатый бюст поднимался, как тесто для пирога. Вероника курила одну из сигар Антона и раздавала карты.

Александра заметила у двери Бена и протянула звенящую браслетами руку, приглашая его подойти.

— Дорогой! Ты хорошо проводишь время?

Она радостно улыбнулась зятю. Бен неловко улыбнулся ей в ответ.

— Замечательно, спасибо. Во что вы играете?

— Честно говоря, ром, — шепотом призналась Александра, — я забыла правила, и мы кое-что придумали, чтобы оживить игру.

Вероника, у которой были небольшие трудности с тем, чтобы раздавать ровно, уронила половину колоды в богатый бюст своей соседки. Паскальи Антон помогали достать карты, а рыжеволосая безудержно смеялась, наблюдая, как они нащупывают измятые карты. Абажур Жана съехал ему на глаз, и он размахивал руками, как король Лир.

— Coupure de courant![49] — мычал он.

Александра встала и отвела Бена в сторону.

— Где же Эдди? Просто ужасно. Гости уже начали разъезжаться, а от него ни ответа ни привета. Я начинаю беспокоиться. Ты же не думаешь, что его самолет…

В ее глазах сверкнули слезы.

— Конечно же нет. — Бен обнял тещу. — Скорее всего, этому есть очень простое объяснение. Я пойду и сделаю несколько звонков.

— О, спасибо тебе, Бен, ты просто лапочка. — Она поцеловала его в щеку. — Ты о чем-то хотел меня спросить? Бен неловко кашлянул.

— Ты не видела Софию?

— Боюсь, что нет, дорогой.

Александра смотрела, как рыжеволосая от хохота уже начала медленно сползать со стула на пол.

Закусив губу, Бен вышел из комнаты и пошел искать свою блудную жену.

Касс наложила последний легкий слой пудры, посмотрела на свое яркое отражение и задумалась о том, как замечательно она сохранилась.

— Ты не выглядишь как мать двух красивых, талантливых и взрослых детей, — выдохнула она. — Ты — желанная женщина.

Проигнорировав насмешливые взгляды двух женщин, которые также поправляли макияж, Касс мечтательно направилась обратно к тому месту, где ее ждал Джинджер. Проходя мимо окна, ведущего на террасу бассейна, она поперхнулась от ужаса, поскольку увидела с десяток обнаженных гостей, развлекавшихся в бирюзовой воде.

«Интересно, а София в курсе? — подумала она. — Скорее всего, она и понятия не имеет о том, что здесь творится».

Глава сорок четвертая

Салли сидела в детской и пыталась безуспешно читать номер «Дейли мейл» при тусклом свете ночника.

Из полуоткрытой двери время от времени доносились чмоканье и чавканье: это целовались Паола и ее длинноволосый приятель, Алги.

Салли просунула голову в дверь и кашлянула. Паола и Алги тут же отсоединились друг от друга и посмотрели на нее.

— Почему бы вам, ребята, не сходить вниз, там можно выпить и перекусить? — предложила она. — Ты, должно быть, умираешь от голода, Паола. Бедняжка, наверно, так скучно сидеть здесь взаперти. Я могу подменить тебя ненадолго, дети все равно крепко спят.

Когда Паола и Алги поспешно спустились по лестнице башенки, Салли приготовила себе кофе и посмотрела на свое изможденное отражение. Она выглядела потухшей и уставшей. Надежда медленно уходила из нее, капля по капле. Это длилось всю ночь.

— Ты старая глупая дура, — со вздохом сказала Салли своему отражению. — А ведь когда-то ты была красивой.

— Ты все еще красива.

Она повернулась так быстро, что заболела шея.

В дверях, покрытый грязью, как десантник в камуфляже, стоял Мэтти. Его одежда была измятой, а лицо осунулось от усталости, но для Салли он никогда не выглядел более желанным. Она моргнула и потерла ноющую шею.

— Привет.

Он не смотрел жене в глаза, а уставился на ее макушку, словно пытался определить, не носит ли она парик.

— Привет, — прошептала Салли.

— Как дела?

Теперь он уставился на ее плечи, наверное, проверял, нет ли у нее перхоти.

— Нормально, — вздохнула Салли.

Последовала неприятная тишина. Мэтти крутил в руках коробку с подгузниками, которую оставила Паола, и читал инструкцию на коробке. Он как будто испытал облегчение, когда услышал, что Джош заплакал.

— Я подойду!

Мэтти схватил верхний подгузник из пачки и кинулся к Джошу.

Салли открыла маленькое круглое окно в башенки. Снаружи воздух был сырым и прохладным, пахло листвой и свежим бетоном. Было слышно, как люди внизу смеялись и визжали. Чуть дальше на поляне какой-то мужчина без штанов бегал с абажуром на голове.

Когда ночной воздух освежил лицо, Салли почувствовала, что руки Мэтти обняли ее, и он положил голову жене на плечо. На мгновение она замерла и напряглась, как недовольная кошка, которая не хочет, чтобы ее брали на руки. Но Мэтти прижался плотнее, и она отдалась мощному чувству защищенности и покоя, которого ей так не хватало последние несколько дней.

— Ты идиот. — Она повернулась к мужу. — Где ты был?

— Дома, по крайней мере, я на это надеюсь. Там такое творится, что сразу и не разберешь.

Салли не обратила внимания на эту фразу, она прикоснулась кончиком носа к его носу.

— Почему ты уехал?

Мэтти пожал плечами.

— Оставаясь здесь, я чувствовал себя ребенком. — Он сухо улыбнулся. — У меня ужасная мать, у нас такая сумасшедшая семья. Я чувствовал себя здесь чертовски неуверенно.

— Я и дети твоя семья, — ответила Салли, потянув прядь его волос.

— И что же я могу вам предложить, а? — Мэтти отодвинулся и посмотрел в окно. — Мою карьеру сложно назвать удачной.

— Разве я когда-нибудь тебя в этом упрекнула? — Салли вздохнула. — Это у тебя огромные амбиции и непоколебимые принципы. — Она притянула мужа за воротник. — Я влюбилась в тебя, потому что ты умел играть на губной гармонике, цитировал Ницше на немецком и носил обувь на платформе, но при этом не выглядел смешным. Помнишь?

— Однако ты тратишь очень много денег, Салли…

— Я пытаюсь исправиться. — Салли опустила голову. — Вчера я разрезала ножницами все свои кредитные карты. Но тебе стоило бы поговорить со мной об этом — это все, чего я прощу. Вместо этого ты просто уехал.

— Я знаю, знаю. — Мэтти опустил глаза. — Прости меня… пожалуйста.

— Нечего прощать, — просто ответила Салли. — Это наши общие глупые ошибки, думаю, пребывание здесь сделало меня отвратительно обидчивой.

— А меня — параноиком. Это все из-за моих родственничков — они всегда были одержимы роскошью, — с горечью прошипел Мэтти. — Ты ни за что не отгадаешь, что мне сказал Найл в машине. Он…

— Лисетт здесь, — прервала его Салли.

Мэтти долго смотрел на жену огромными янтарными глазами. Затем вдруг рассмеялся и, покачав головой, начал целовать ее лицо.

— Мэтти, я не шучу, — в отчаянии взвыла Салли. — Она заявилась и бродит повсюду, брызжа ядом.

— В самом деле? — прошептал муж, продолжая целовать ее.

— Мэтти! — Салли оттолкнула его. — Послушай, она совершила несколько непростительных вещей. А в его теперешнем состоянии Найл может согласиться принять ее обратно, а он ей не нужен. Все, что ей нужно, это вернуться снова в…

Мэтти накрыл рот жены рукой и улыбнулся.

— Найл не примет Лисетт, — мягко сказал он. — За последний час мне, наконец, удалось его разговорить. И если то, что Найл сказал мне, правда, он даже не станет утруждать себя и здороваться с женой.

— Тогда все еще хуже! — выдохнула Салли, вспомнив, что видела Тэш и Хуго вместе. — Ты не знаешь, что случилось…

— И мне это не интересно, — рассмеялся Мэтти и снова ее поцеловал. — Я просто хочу поговорить с тобой о нас, и ни о ком другом. Найл уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно позаботиться о себе. А когда мы поговорим, даже если у меня уйдет вся ночь, чтобы убедить тебя, что ты просто обязана провести весь остаток жизни со мной, тогда, и только тогда я собираюсь спросить у своей мамаши, что она сотворила с нашим домом.

Тэш медленно брела в свою комнату. Ей приходилось лавировать между группами гостей и слушать их дурацкие разговоры. Голова болела, как будто на ней был надет терновый венец, а живот ныл, как будто она поела волчьих ягод. Чувство свинцовой усталости, кажется, выбило весь воздух из ее тела.

Тэш застряла в банкетном зале почти на час, здесь девушку постоянно останавливали люди, явно принимая ее за кого-то другого. За исключением Хуго она не увидела за этот вечер ни одного знакомого лица. Пока Тэш двигалась к двери, ее глаза постоянно сканировали шатающуюся толпу в надежде, что приехал Найл. Но даже если он и приехал, Тэш догадывалась, что ей вряд ли удастся к нему пробраться, так как куча старых приятелей наверняка радостно столпится вокруг знаменитого актера.

Тэш развернулась и увидела улыбающиеся губы, перепачканные чьей-то красной помадой. Рауль сунул один из стаканов с пуншем ей в руку. От одного запаха спиртного у Тэш закружилась голова.

— Шампанское закончилось, — объяснил Рауль, увлекая ее прочь от шумной толпы, прихватив заодно какую-то блондинку с разваливающейся прической. — Это Бриджитта.

Блондинка, которой на вид было лет шестнадцать, посмотрела на Тэш и кисло улыбнулась.

— Хочешь, пойдем куда-нибудь, где потише? — промурлыкал в ее ухо Рауль.

— Я предпочитаю постель, — неуверенно сказала Тэш и от двусмысленности ситуации отхлебнула пунша.

Темные глаза Рауля заблестели.

— Отличная идея. — Он наклонился и прижал свои губы к ее уху. — Мы к тебе присоединимся.

— Нет! — закричала Тэш, вырываясь.

Разлив свой бокал, она выбежала из комнаты. В холле народу было еще больше. Гости с интересом наблюдали за ней. Тэш уронила чей-то бокал и обожглась сигаретой, пока она протискивалась и проталкивалась сквозь толпу.

И вдруг неожиданно крепкая рука обвила ее плечи и резко увлекла девушку сквозь холл в пустую столовую.

Это был Найл, одетый в поношенную куртку и старые джинсы, в этой одежде он и уехал с утра; в его глазах застыло мрачное и непонятное выражение.

Он долго смотрел на нее, а затем вытер расплывшуюся тушь с ее щеки.

Тэш опустила голову и сдержала слезы. Ну и видок у нее сейчас. Зеленое лицо сравнялось по цвету с пиджаком, а руки трясутся так сильно, что она даже засунула их в карманы. Тэш чувствовала себя невероятно глупой, чрезвычайно смущенной и очень пьяной.

Молчание длилось болезненно долго. Тэш чувствовала, как черные круги мельтешат у нее перед глазами, и ее всю окутывает холодный пот. А затем, когда девушка почувствовала, что остатки сознания ускользают от нее, Найл неожиданно и неуклюже ее обнял. Тэш, опасно наклоняясь влево, тяжело рухнула на него, уговаривая себя не падать в обморок. Ей нужно сохранить хотя бы частицу достоинства, хотя бы маленькую крупицу самоконтроля. Иначе она никогда больше не сможет смотреть ему в лицо.

Найл ласково погладил ее по голове. Уткнувшись лицом в его рубашку, все еще замерзшая от пребывания на улице, Тэш слушала спокойный тихий голос и мечтала, чтобы это мгновение длилось вечность. Голова опять закружилась, но теперь совсем по другой причине. Ее заполнило желание. Девушка мечтательно вздохнула и представила себе постельную сцену.

— Господи, это же мой пиджак! — Найл засмеялся от удивления.

Не совсем поняв, что он сказал, Тэш отстранилась и слегка покачнулась.

— Ч-что?

— Этот пиджак. Он мой. Лисетт лично заказала его мне в прошлом году. Она всегда считала, что я недостаточно модно одеваюсь.

Найл ожидал, что, когда он произнесет имя жены, сразу появится боль в груди и к глазам подступят слезы, но впервые подобной реакции не последовало.

На лице Тэш было выражение ужаса.

— Но… но мне его дал Джинджер. Я думала, что это его пиджак. Если бы я знала, я бы никогда… о боже!

Встревоженная, она откинула назад волосы, и Найл заметил серьги. Бриллианты освещали это необыкновенное лицо и слезы, которые начали скапливаться в глазах. Он задыхался от желания.

— Я тебе его немедленно верну, — прошептала Тэш и начала стягивать зеленый пиджак с неуклюжестью пьяного человека.

Найл наблюдал, как она потянула за рукав и появились стройные загорелые плечи и длинная лебединая шея. Это было невыносимо. Девушка и понятия не имела, что делает с ним. Он чувствовал себя грязным старикашкой, который не в состоянии отвести взгляд.

— Остановись! — Это прозвучало с большим отчаянием, чем ему хотелось бы. — Тэш, сегодня можешь его поносить.

Найл торопливо натянул пиджак обратно на ее плечи и даже застегнул его, как пальто на ребенке.

— Мне так нравится.

— О!

Тэш задумалась: а вдруг он решил, что она пытается его соблазнить? Найл выглядел таким смущенным и обиженным. Теперь комната начала слегка раскачиваться. Девушка посмотрела вниз на свои руки, ее лицо горело.

— Спасибо.

Найлу хотелось уйти как можно скорее. Сейчас он не отвечал за свои действия. Ему нужно взять себя в руки прежде, чем он сможет с ней разговаривать. Сейчас, в этой потной, провонявшей табаком одежде и с небритым лицом, Найл чувствовал себя старым и жалким. Он был абсолютно не готов к встрече с желанной, растрепанной, излучающей пьяное веселье Тэш.

— Послушай, — он посмотрел на дверь. — С тобой все в порядке. У тебя был какой-то испуганный вид. А Хуго где?

— Хуго?

Тэш отвлеклась от отчаянных усилий удержать комнату в равновесии и с испугом поняла, что впервые за эту ночь Хуго отсутствовал в ее путаных мыслях.

— Э… не знаю… я его почти не видела, — солгала она.

Девушка подумала, не рассказать ли Найлу о том, что его теория подтвердилась. Но сейчас у нее просто не получится выговорить такое сложное предложение. И главное — Тэш казалось, что чем дольше она притворяется, что все еще влюблена в Хуго, тем меньше вероятность, что Найл поймет, что на самом деле она влюблена в него.

— Хорошо. — Найл снова посмотрел на дверь. — Мне надо переодеться.

— Да.

Но вместо того чтобы уйти, он стоял без движения и смотрел в окно.

Он часто так делает, подумала Тэш во внезапный момент просветления. Она поразмышляла над предметом его задумчивости, но это так и осталось для нее тайной. Алкоголь поставил непреодолимые препятствия на пути движения ее мысли. Тэш заехала так далеко, и теперь ей пришлось резко тормозить. Все ее рассуждения упирались в тупик.

Внезапно ее осенило: Найл ведь ездил за Мэтти. Наверное, что-нибудь случилось.

— А Мэтти вернулся?

Найл кивнул.

— Он сейчас с Салли.

Значит, причина не в этом. Тэш собиралась почесать голову, но закончила тем, что похлопала себя по носу. Ей хотелось еще выпить. И покурить. А больше всего на свете ей хотелось, чтобы ее обняли.

Молчание длилось бесконечно. Наконец Найл кашлянул и вышел. Тэш несколько минут сидела в одиночестве и напевала, ожидая, когда комната замедлит вращение хоть немного и ее ноги снова обретут взаимосвязь с остальным телом. Боже, как ей плохо. Надо пойти выпить кофе.

— Эй, ты, смотри, куда идешь!

— Боже, простите! — Тэш безуспешно попыталась вытереть виски с бесценного шелкового шифона.

Подняв взгляд, девушка увидела, что незнакомка, в которую она врезалась, вот-вот заплачет.

— О боже, я такая неуклюжая дура, — повторила Тэш. — Не сердитесь на меня.

— Ты испортила мне платье, корова! — прорычала женщина.

Тэш отскочила, как будто ее ужалила змея.

— Ладно, забудем.

Женщина промокнула пятно платочком, с видимым усилием пытаясь побороть слезы. Какая красавица, подумала Тэш. Она выглядит как тонкое голубое глазурное изображение.

— Простите, вы не в курсе, не приехал ли еще Найл О'Шогнесси? — вежливо спросила незнакомка, с подозрением глядя на пиджак Тэш.

Тэш открыла рот и снова его закрыла.

— Такой высокий ирландец, — женщина широко улыбнулась. — Я его жена, Лисетт.

Поводив головой из стороны в сторону, как на теннисном матче, Тэш отступила назад, затем развернулась на каблуках и кинулась в туалет.

Когда она вышла из него десять минут спустя, Лисетт уже ушла.

Со стороны бассейна, завернутая в мягкий банный халат и таща за собой Тодда, как овчарку на прогулке, появилась Аманда.

Она на секунду остановилась около Тэш, которая покачивалась у двери в туалет.

— Привет, — промурлыкала Аманда с коварной улыбкой. — Хорошо проводишь время? Слышала, вы подружились с Хуго. Наконец-то он нашел себе девушку с соответствующим коэффициентом интеллекта.

— Иди и сообщи об этом всему миру, — пробубнила Тэш.

— Обязательно. — Аманда, казалось, ничуть не обиделась. — Но прежде я должна рассказать тебе потрясающие новости. Объявилась жена Найла. Кажется, они собираются воссоединиться.

— Как это мило, — невозмутимо ответила Тэш.

Найл вошел в кухню и инстинктивно попятился обратно.

Шеф-повар в мятом колпаке покачивался между медными сковородками в углу. Официантка в средневековом костюме крепко спала на подстилке Рутера, а тот сидел рядом с весьма обиженным видом.

Кухня была завалена едой. Мука из мешков рассыпана у плиты. Коробки, пакеты, ящики с фруктами и овощами, которые удалось спасти от набега Рутера, теперь были развалены, раздавлены или размазаны по всей кухне. Весь пол был завален пустыми бутылками из-под шампанского, некоторые стояли стройными рядами, другие валялись на боку, как поваленные деревья.

Сердце Найла подскочило, когда в другом конце кухни он увидел Тэш. Та с несчастным видом сидела над чашкой кофе.

— Готов отдать что угодно, чтобы узнать твои мысли.

Найл пододвинул стул и сел рядом с ней.

— Это совершенно не интересно. — Тэш подняла на него большие скорбные глаза. Затем печально улыбнулась. — Выглядишь замечательно.

Она сделала глоток кофе, большая часть которого пролилась на стол. Найл беспокойно потрогал воротничок рубашки. Что бы Тэш ни делала, его сердце бешено колотилось.

— Переживаешь из-за Хуго?

Найл накрыл ее ладонь своей и попытался подавить спазмы в груди. Тэш кивнула, потом покачала головой, затем снова кивнула, еще раз пожала плечами и опять высморкалась.

— Понятно.

Найл задумался, где сейчас мог находиться этот высокомерный тип. Наверное, увивается за кем-нибудь другим.

Тэш мрачно смотрела на свои руки.

— Завтра он участвует в том же соревновании, что и я. — Тэш печально улыбнулась Найлу. — Его друзья одолжат ему коня.

— А, теперь все понятно.

Найл вознес хвалу Богу.

— Пойдем отсюда.

Ее глаза, казалось, были переполнены слезами, но подбородок оставался тверд, как будто всем своим видом говорил: «Не спрашивай».

— Пойдем.

Они вышли во двор, но музыка, доносившаяся из амбара, все еще была оглушающей, а рейверы высыпали наружу, чтобы потусоваться, поэтому Тэш повела Найла к загону. Там они увидели Маркуса, который все еще притопывал своими резиновыми подошвами и рассекал воздух тонкими руками.

Тэш нервно ему кивнула и перелезла через ворота.

Стоявший сзади, Найл чуть не упал в обморок. Сквозь большую дыру в ее джинсах он мог отчетливо разглядеть границу, где заканчивался ее загар и должны были начинаться трусики. Он снова почувствовал себя грязным старикашкой, ему пришлось сделать несколько глубоких, успокаивающих вдохов.

Тэш ждала его на темном поле.

— Найл, мне нужно кое-что сказать тебе…

— Да?

Найл спрыгнул рядом с ней и попытался обнять Тэш. Но девушка резко развернулась.

— Здесь Лисетт! — выпалила она.

Тэш прикусила губу, когда руки Найла замерли и он в темноте погрузился в зловещее молчание.

— Прости, — прошептала она. — Мне не стоило говорить тебе это, но я боялась, что ты наткнешься на нее неожиданно. Мне показалось, что тебе нужно время, чтобы морально подготовиться.

Тэш почувствовала, как горячие слезы побежали по ее щекам, и отвернулась от света, чтобы Найл не разглядел ее лицо.

— Вероятно, она была здесь весь вечер, — продолжала Тэш. — Мне ее представил… один друг, сразу, как только ты ушел переодеваться.

— А она с?.. — Найл никак не мог заставить себя произнести имя.

— Вроде бы она одна.

— Чего и следовало ожидать. — Найл потер лоб и сухо рассмеялся. — Я должен с ней поговорить.

— Да, конечно, — автоматически ответила Тэш.

У нее перед глазами все поплыло, она даже не могла видеть, здесь ли еще Найл. Девушка яростно вытерла лицо рукавом. Пиджак Найла. Который для него выбрала Лисетт.

Тэш захотелось, чтобы Найл немедленно ушел. Если он собирается вернуться к Лисетт, то чем скорее он это сделает, тем лучше. Пусть оставит ее одну зализывать раны и рыдать в уединении загона. Единственное, что у нее не получится, — это смотреть на закат и утешать себя тем, что завтра наступит новый день. Потому что завтра будет сплошным кошмаром: ей придется противостоять Снобу и Хуго и продолжать «закалку характера». К концу этого отдыха у нее будет характер железобетонной прочности, решила Тэш, но по-прежнему никакой уверенности в себе.

— Вперед, — с дрожью в голосе произнесла она.

Найл перестал смотреть на небо, и она могла различить, как он кивнул. Девушка повернулась, чтобы пойти к дальнему концу загона и оставить Найла страдать в одиночестве. Она не могла разобрать дороги и уперлась в забор скорее, чем ожидала.

— Тэш, можно тебя поцеловать?

— Что?

— Тэш, я очень хочу поцеловать тебя.

И он не ждал дожидаться разрешения. Прижатая к забору, Тэш чувствовала тепло тела Найла и мягкость его густых волос, которые прикасались к ее мокрой щеке. Когда их губы соединились, ее сердце бешено забилось от страстного желания. Она чувствовала, как его щетина царапает ее подбородок и его язык легко проникает в ее рот с соблазнительной нежностью.

Найл крепко обхватил руками ее плечи. Он пах мылом и зубной пастой. От Хуго несло вином, сигаретами и дорогим лосьоном после бритья.

Внезапно Тэш поняла, как все хорошо получилось, какой спокойной и чувственной она ощущала себя с Найлом. С огромным, всепоглощающим чувством счастья она поняла, что это не просто страсть. Это было настоящее.

И тут забор сломался. Ничего особенного, просто мокрое дерево треснуло, и они с Найлом приземлились в кусты боярышника. Тэш почувствовала, как жгучая боль пронзила ее плечо и усилилась вчетверо, когда на нее сверху приземлился Найл. За этим последовало медленное осознание, что что-то теплое стекает по ее ноге — кровь. Найл не двигался.

Тэш отчаянно пыталась приподнять его, чтобы выскользнуть на свободу, но, несмотря на тренированные мышцы, ей это было не под силу. Найл весил тонну, а ее плечо пронзала страшная боль, когда она даже слегка двигала рукой. Тэш оказалась в ловушке.

Ею начала овладевать паника. И она захныкала от испуга. Девушка слегка поерзала и вскрикнула от боли. Капли холодного пота начали собираться на ее лбу. Если она очень, очень сильно постарается и соберется, она не потеряет сознание. Надо подумать о Найле. Сконцентрироваться на Найле.

— Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке, — прошептала она в его волосы. — Пожалуйста, пожалуйста, будь цел и невредим, я не вынесу, если с тобой что-то случится. /

Внезапно Найл застонал и поднял голову. Выплюнул изо рта цветки боярышника и повернул свое лицо к ней.

— Что случилось?

— Земля сдвинулась, Найл, — тихо ответила Тэш, поморщившись от боли. Ее голова снова стала легче. — А теперь не мог бы ты сделать то же самое?

И она потеряла сознание.

Глава сорок пятая

Когда последние официанты покинули дом, Александра влетела на кухню, держа в одной руке трубку от радиотелефона, а в другой чашку.

— Что значит, вы не имеете права давать информацию, не потерпел ли какой-либо из ваших самолетов крушение, глупый вы человечек? — рявкнула она. — Хотите сказать, что «Боинги» через одинаковые интервалы падают с неба между Нью-Йорком и Парижем? Я уверена, что вы можете мне объяснить, что случилось с моим самолетом, которым отправился мой брат. Да, я понимаю, что у вас много звонков такого рода, но если бы ваши чертовы самолеты прилетали вовремя, такого бы не было. Нет, я не знаю номер рейса. Я не стюардесса. Хорошо, подожду.

Она раздраженно вздохнула и повернулась к Майклу, который только что вошел, весь дрожа. Он был в коричневом с желтыми полосками халате, накинутом поверх бежевой пижамы с коричневым кантиком.

— Майкл, дорогой, какой у тебя трогательный вид. Чашечку травяного чая, чтобы согреться?

Майкл покачал головой, мельком взглянув на сомнительную жидкость красного цвета, которую Александра наливала в две роскошные чашки.

— Прости, что здесь так холодно, — беззаботно извинилась хозяйка. — Паскаль открыл почти все окна, чтобы выгнать последних засидевшихся гостей.

— Ну, по дому все еще шатается достаточно пьяных, — пробормотал Майкл, заглядывая в шкаф.

На кухне царил хаос. Уборщики приедут только на следующее утро, а до тех пор Александру, по-видимому, вполне устраивало, что все вокруг погрязло под слоем жира, крошек и сахарной пудры. Если бы на ее месте была Касс, подумал Майкл, она бы начала уборку уже несколько часов назад.

— Где-нибудь остался чертов коньяк?

Он открыл дверцу, ведущую в кладовку, и немедленно снова ее закрыл. Там была обнаженная парочка.

— Черт, повесили трубку. Боюсь, что во всем доме не осталось ни капли, Майкл. — Александра улыбнулась ему, набирая новый телефонный номер. — Но если тебе очень нужно, Паскаль может сбегать вниз и принести тебе из подвала бутылку вина «Розе д'Анжу». Алло? Это секретарь Эдварда Бакингема?

— Да это, черт возьми, не для меня, а для Касс, — раздраженно ответил Майкл, но Александра уже весело щебетала в телефонную трубку.

В коридоре был страшный сквозняк. Майкл поплотнее запахнул вокруг себя халат. Гости все еще прощались у дверей. Паскаль пытался выманить из шкафа игрока на флейте.

— Я хочу дать вам чаевые, — объяснял он.

— Аххх!

Дверца шкафа захлопнулась с такой силой, что чуть не отрубила Паскалю пальцы.

— Открой дверь, Софи, мне нужен свитер. Я здесь замерзаю.

Бен терпеливо ждал под дверью спальни. Кто-то украл с лестницы рыцаря, заметил он.

— Софи, пожалуйста, впусти меня, — простонал он, дергая за дверную ручку.

И тут его поразила неприятная мысль. А что, если она там не одна?

— Э… хорошо, выходи, кто бы ты ни был! Я знаю, что ты там, и я не уйду, пока ты не покажешься, э… понятно? –

Майкл подумал, не добавить ли: «Ты окружен», но решил, что это уже перебор.

Ответом ему была зловещая тишина по другую сторону двери, затем последовал громкий тяжелый удар. После чего осторожно заскрипел ключ в замке, и дверь слегка приоткрылась.

Бен заглянул внутрь сквозь узкую щель и лицом к лицу столкнулся с кем-то напоминающим бродягу. На отвратительно белом лице виднелись размазанные черные пятна, из которых выглядывали два заплаканных красных глаза. Спутанные черные волосы собраны наверху, а длинное бесформенное белое платье ниспадает до красных шерстяных носков.

— Можно войти? — ласково спросил Бен.

— Заходи, — пробормотал тихий голос, и дверь со скрипом открылась настолько, чтобы впустить его, а затем снова поспешно закрылась.

София поспешно бросилась обратно в кровать и зарылась в простынях в цветочек, которые были сплошь усеяны измятыми носовыми платками. Бен уселся рядом с ней на огромной кровати.

— Софи, что случилось?

— Разве не понятно? — последовал сдавленный стон. — Это полная катастрофа!

— Не говори глупостей, Софи, гости отлично провели время.

Но ничто не могло изменить мнения Софии и заставить ее выйти из укрытия.

Через несколько минут Бен извлек из своего кармана пачку маленьких квадратиков и наскоро написанных записок, в которых семью Мередит приглашали на вечеринки по всему свету. Подняв покрывала, он вложил их примерно туда, где по его наблюдению должна была находиться голова жены.

— Вот посмотри, — приказал он.

Последовала длинная пауза. Затем одеяла приподнялись, чтобы пропустить немного света. Наконец высунулись две маленькие ручки, сжимавшие стопочку приглашений, которые они яростно порвали на кусочки.

Бен застонал и в отчаянии потер ноющую лодыжку. Кровать слегка затряслась. Должно быть, София снова рыдает.

Взяв коробку с бумажными платками, стоящую рядом с ним, Бен засунул ее под одеяло. Они вылетели обратно, пролетели мимо него и ударились о туалетный столик. Кровать затряслась еще сильнее, и Бен услышал приглушенное хныканье.

Но когда оно стало громче, он понял, что это были не звуки рыданий, а громкое, буйное хихиканье. Когда сдерживаемый хохот достиг предела, рядом с ним высунулась рука, пощупала вокруг, уверенно схватила Бена за лацкан и увлекла под одеяло.

— Бен, — мягко прошептала София ему в ухо, покрывая мужа поцелуями и расстегивая его бабочку.

— Да, дорогая?

— Напомни мне, чтобы я больше никогда в жизни не организовывала средневековые банкеты. — Теперь она смеялась ему в шею. — И в следующий раз, когда будем устраивать вечеринку, давай просто пригласим друзей — тех людей, которые нам на самом деле нравятся, а не всех этих ужасных, лицемерных монстров.

Бен рассмеялся в ответ.

— О, Мэтти, привет, дорогой! — Александра отключила телефон и поцеловала сына. — Я так рада, что ты вернулся. Боже, ты выглядишь бледным. Боюсь, что ты пропустил всю вечеринку, но, по правде говоря, она была достаточно скучной.

— Мама, что ты сделала с нашим домом?

Мэтти был в ярости.

— Да, ужасно скучной. Паскаль несколько минут назад буквально так и сказал. Наши ожидания не оправдались. Кто бы мог подумать, что вся эта затея со знаменитостями обернется так скверно.

Александра выглядела разочарованной.

Салли зашла в комнату вслед за Мэтти и обняла мужа за талию.

— Ах, я так мило поболтала с Вероникой. — Александра начала снова наполнять чайник. — Но сначала я должна рассказать вам потрясающую новость об Эдди. Его рейс задержан, это ужасно скучно, я знаю, но оказывается, что он привезет с собой старых друзей и, не могу дождаться, свою новую любовь…

— Я спросил тебя: что ты сделала с нашим домом? — холодно повторил Мэтти.

— Не говори глупостей, дорогой, — беззаботно ответила Александра, вертя в руках крышку от чайника. — Что я могла сделать? Я все время была здесь.

— Не отпирайся, — рявкнул Мэтти. — Почему дом кишит строителями и дизайнерами?

Александра радостно засмеялась.

— Знаешь, я вспомнила, как мы с твоим отцом один раз укрепляли крышу…

— Мама!

Мэтти в отчаянии поглядел на потолок. Александра повернулась и громко вздохнула. Пошатываясь, согнувшись под весом неподвижного тела Тэш, ввалился Найл.

— Боже всемогущий! — Александра кинулась к нему и подвинула стул. — Что произошло?

Найл аккуратно усадил Тэш на стул, но она стала падать влево, прежде чем они подхватили ее и положили на обсыпанный мукой стол. Найл вытер лоб девушки тыльной стороной ладони и с беспокойством посмотрел ей в лицо.

— Она потеряла сознание, — он поднял глаза на остальных.

— Она пьяна?

Салли пощупала лоб Тэш и ее пульс. Ее сердце, кажется, билось ровно, и жара не было.

— Нет. Я не знаю.

Найл сел на стул рядом с Тэш.

— У нее кровь!

Салли наклонилась к тому месту, где тонкая ткань старых джинсов Тэш порвалась и обнажила загорелую икру, покрытую темной свернувшейся кровью.

— Я вызову «скорую»!

Александра схватилась за радиотелефон, и он сразу же упал в раковину.

— Думаю, нет необходимости, мама.

Мэгги заметил, что одежда Найла тоже была порвана и в его волосах и волосах Тэш застряло много веточек и опавших цветов.

— У тебя есть какой-нибудь антисептик, чтобы промыть рану? — он повернулся к матери, которая стояла, в ужасе приложив руки ко рту.

— Я думаю, она также поранила плечо, — пробормотал Найл, нежно гладя волосы Тэш.

— Ранена? В нее стреляли? — закричала Александра.

— Нет, я…

— Мама, достала бы ты лучше антисептик, — предложил Мэтти спокойным голосом и начал выпроваживать ее из комнаты. — Пойду посмотрю, не удастся ли нам с Паскалем привести местного доктора или отыскать кого-нибудь достаточно трезвого, чтобы отвезти Тэш в больницу.

— Я сегодня не пил, — быстро сказал Найл. — Я сам отвезу ее.

Мэтти остановился и обернулся, продолжая выталкивать мать наружу.

— Я отвезу ее, — повторил Найл.

— Нет, не отвезешь, — сильный, высокий и болезненно знакомый голос прозвучал от двери в. холл.

Найл быстро поднял глаза, и от того, что он увидел, у него перехватило дыхание, а в груди заныло. Перед ним стояла Лисетт, собственной персоной.

Последовало неловкое молчание. Салли неслышно выругалась.

Мэтти первый пришел в себя. Он повернулся к Лисетт и прошипел:

— Убирайся прочь, ты, чертова эгоистка! — Слова как рикошетом отскочили от нее. — Оставь его в покое, — закончил Мэтти тихим, упавшим голосом.

Лисетт с презрением посмотрела на него.

— Мне кажется, это Найлу решать, не так ли? — легко спросила она, глядя на мужа с беспечным, радостным вызовом в подведенных темным глазах. — Ты же можешь сам принять решение без наставлений Мэтти, так ведь, дорогой?

«До чего же она все-таки красива», — подумал Найл.

Вот и пришло то, о чем он мечтал, на что надеялся, о чем молился и думал бесконечно долго. Но сейчас ему хотелось закричать: «Заберите ее обратно, я не готов!»

Неожиданно Тэш застонала и трясущейся рукой потянулась к голове. Она попыталась поднять ее. Одна часть лица Тэш была покрыта мукой, рассыпанной на столе, что делало ее похожей на призрака. Глаза девушки пристально уставились в пространство, пытаясь сфокусироваться, она снова их закрыла и положила голову обратно на стол с сонным вздохом.

— Тэш! Ангел мой, ты в порядке? — спросил Найл с отчаянием в голосе.

Она пробормотала что-то нечленораздельное.

— Найл, я жду, — напомнила о себе Лисетт.

В ее голосе застыла злоба, а глаза горели и призывали его уйти прочь.

— О, ради бога, идите куда-нибудь и поговорите, — зло выпалила Салли. — Мы присмотрим за Тэш.

Мэтти открыл было рот, чтобы возразить, но увидел выражение лица Салли и промолчал.

Когда Найл встал, кажется, вся сила и вся жизнь ушли из него. Он подошел к Лисетт, словно старик. В дверях он еще раз обернулся на Тэш. Она засунула палец в рот, и в ее волосах была трава. Она выглядела лет на четырнадцать.

Лисетт проследила за его взглядом и фыркнула от презрения.

— Пойдем, — вздохнул Найл.

И, не глядя на жену, он вышел из комнаты.

Тэш открыла один глаз.

— Привет, — пробормотала она в поверхность стола, подняв облако муки.

Кажется, при этом разверзлись врата ада. Тэш услышала много вздохов и шарканье ног.

— Боже всемогущий, она очнулась! — в восторге закричала Александра. — Эй, Тэш! Ты меня слышишь? — Она говорила очень медленно и старательно, как будто дочка вдруг забыла английский язык.

— Да, мамочка.

Тэш вздохнула и открыла глаза. На нее смотрело множество обеспокоенных лиц.

— Что случилось? — спросила она заплетающимся языком.

— Хороший вопрос, — улыбнулась Салли, но в глазах ее читалось беспокойство.

Мэтти кашлянул.

— Тэш, этот милый человек доктор Тьери,

Александра быстро указала на весьма отталкивающего типа в темных очках и макинтоше. Доктор курил и пил вино, сидя за столом.

— Он тебя осмотрит.

Тэш старалась не закричать от боли, когда доктор тыкал в нее пальцем и прощупывал рану в плотном облаке табачного дыма. Он все время что-то тихо бормотал по-французски, размахивая пальцем и покачивая головой.

Плечи у нее невыносимо болели, но Тэш радостно улыбалась врачу каждый раз, когда он почти вырывал их из сухожилий. В сознании билась одна мысль: если доктор скажет, что Тэш не может участвовать в скачках, то Хуго будет считать, что она признала свое поражение.

Доктор Тьери посмотрел на нее сквозь дымовую завесу своими желтыми глазами и стал рыться в своей поношенной кожаной сумке. Он извлек огромную связку эластичных бинтов и пару ножниц. Заново закурив, с сигаретой, зажатой между зубов, он начал перевязывать ее плечи.

— Мам, скажи ему, чтобы не особо усердствовал, — молила Тэш Александру. — Мне нужно скакать зав… тра.

Александра начала что-то бормотать доктору Тьери, а тем временем Олли и Джинджер сели в кухне и стали вместе с остальными созерцать Тэш.

— Он сказал, что это будет не совсем разумно, дорогая.

Александра посмотрела на дочь.

— Но я должна! — заскулила Тэш в панике.

— Я знаю, как ты усиленно тренировалась, дорогая, ты будешь разочарована, но нельзя рисковать своим здоровьем. — Александра взяла дочь за руку, а доктор бинтовал дальше. — Он говорит, что тебе нужен покой.

— У тебя будет куча других возможностей, Тэш, — высказалась Салли.

— Как можно скакать, если болит рука?

Паскаль начал открывать новую бутылку, которую принес из подвала. Тэш посмотрела на часы. Уже шестой час. Внезапно она почувствовала себя слишком разбитой, чтобы спорить.

— Все гости разошлись? — спросила она, решив сменить тему.

— Большинство, — вздохнул Мэтти, протянув свой бокал Паскалю. — Некоторые все еще бродят по дому и отказываются уезжать. Некоторые пропали без вести, включая Жана и Валери. Ужасная неразбериха.

— Как ты можешь слышать, Маркус и его компания все еще веселятся в амбаре, — сказала Салли.

Тэш очень хотелось спросить, где Найл, но она стеснялась. Девушка помнила, как они вышли вместе, и как она сообщила ему о Лисетт, все остальное было смутной смесью реальности и фантазии. У Тэш сохранилось нелепое воспоминание о поцелуе. Но его заслонял гораздо более реалистический и мрачный образ — воссоединение Найла и Лисетт.

От громкого и яростного жужжания вертолета, взлетающего снаружи, у нее начало пульсировать в висках.

Джинджер и Олли придвинулись к ней с обеих сторон, им отчаянно хотелось посплетничать.

— Ты что это натворила, Тэш? — присвистнул Олли, рассматривая ее плечи.

Тэш пробормотала что-то о падении.

— Нет, дорогая. — Олли приподнял бровь. — Я имею в виду, почему ты изменила тот замечательный образ, на создание которого Джинджер потратил несколько часов? Что заставило тебя влезть в эти старые джинсы?

— Ну, кажется, она от этого не проиграла, — Джинджер подмигнул девушке, пытаясь ее развеселить. — Я видел, как вы замечательно проводили время с великолепным Хуго.

Александра, рассеянно наливая томатный сок в кувшин, притворилась, что не слушает.

— Да уж. — Олли улыбнулся. — Хотя вы никогда не поверите, кого я видел в бассейне купающимся нагишом.

— Это еще что! — Джинджер перехватил инициативу. — Мы с Олли только что видели этого ирландского актера и его потрясающую жену…

Тэш отхлебнула травяного чая и скорчила гримасу. Доктор Тьери закончил бинтовать ее плечи, сделав их совершенно неподвижными, и сосредоточился на порезе на ноге.

— Антон сказал, что заедет за тобой в семь, чтобы подготовить лошадь. — Паскаль махнул своим бокалом в сторону Тэш. — И если будешь хорошо себя чувствовать, он отвезет тебя на соревнование. А пока мы возьмем грузовик, чтобы развести по домам гостей, которые слишком много выпили, чтобы сесть за руль.

Он сердечно рассмеялся.

— Скоро приготовлю завтрак, а пока вот тебе бокал вина.

Глава сорок шестая

Спаниели толкали свои жестяные миски по земляному полу, шумно поедая завтрак. Паскаль вот уже третий раз запнулся об Александру и раздраженно помахал куском рыбы.

— Ничего не могу поделать, дорогой, — произнесла Александра со своего места. Она устроилась прямо перед плитой, ее ноги лежали на нижней полке духовки. — Я просто замерзаю.

Паскаль проигнорировал замечание жены и потянулся, чтобы безраздельно посвятить свое внимание сковороде.

Тэш похромала наверх, чтобы переодеться и принять душ.

Какой-то незнакомый человек спал в ее кровати, обняв игрушечного бурундука. Он не проснулся, пока хозяйка тихонько ползала по комнате, собирая одежду и полотенца, а затем прокралась вдоль коридора в ванную.

Тэш старалась не намочить в душе свою одежду и кричать не слишком громко, когда боль становилась невыносимой. Утро вступало в свои права. Когда Тэш выскочила из душа, чтобы взять шампунь, маленький прямоугольник неба в дальнем конце комнаты превратился из тусклого в глянцевый. К тому времени, когда она наконец вывалилась из ванной, ее бинты намокли, а похмелье угрожало раздавить ее мозг, в окно уже просачивались первые бледные лимонно-желтые лучики всходящего солнца.

Тэш выпила три таблетки аспирина и приняла болеутоляющее, которое оставил ей доктор Тьери в маленькой бутылочке из коричневого стекла (срок годности которой, как она подозревала, закончился где-то в середине двадцатого века). Затем, натянув пару старых штанов и огромный свитер, девушка подняла свою сумку с новеньким снаряжением для соревнования и, пошатываясь, направилась к лестнице.

Тэш слишком нервничала и слишком плохо себя чувствовала, чтобы заметить тот кавардак, который царил в доме.

К утру дом стал напоминать городскую свалку. Лестница была почти полностью завалена пустыми бутылками, сигаретными пачками и разбросанными вещами. Чего здесь только не было: набор для подводного плавания, три картошки в мундире, лютня и пара секаторов.

В холле царил хаос. Все цветочные композиции увяли или были распотрошены. Пол усыпан крошками и залит напитками, на мебели следы от ножек бокалов. Холодный ветерок разносит повсюду бумажные носовые платки, лепестки и пыль, а старые канделябры наверху в разнобой позвякивают.

Когда Тэш проходила по маленькому коридору, который вел на кухню, она услышала громкие голоса из комнаты справа. Один из них говорил с мягким ирландским акцентом. Она остановилась послушать.

— Я просто не вижу смысла в том, чтобы все это продолжать! — высокий женский голос задрожал. — Ты говоришь, что я впустую растрачиваю свою жизнь, но у меня не осталось больше ничего, ради чего стоило бы жить. Я тебе не нужна!

И она всхлипнула. Найл вздохнул.

— Я этого не говорил.

Тэш почувствовала, как холод коридора проникает сквозь ее свитер и просачивается в самое сердце.

— Что? — голос Лисетт дрогнул.

Сейчас Найл что-то шептал: низкий нежный шепот, из которого Тэш могла разобрать лишь отдельные слова. Он говорил о боли и несчастье и еще употребил слово «панацея».

Девушка придвинулась ближе, и половица громко заскрипела. Тэш прикусила губу и услышала, как Найл сказал:

— Во мне возродилась вера. Я уже не думал, что смогу испытывать такие чувства к кому-либо, это все пришло как огромное потрясение. Больше всего меня пугает, что я не имею ни малейшего представления…

Послышался очередной скрип, и Тэш затаила дыхание.

— …чувствует то же ко мне. Но я знаю, что должен простить тебя, Лисетт, ради нас обоих. Видишь ли, я снова по-настоящему влюбился.

— Найл, ты нужен мне! — теперь Лисетт рыдала.

Последовало долгое молчание.

— Неужели ты все-таки меня любишь? — Найл почти шептал.

В этот момент включилась стиральная машина в прачечной, и она не стала дожидаться ответа Лисетт. Чувствуя, как стучат зубы, девушка заковыляла прочь от закрытой двери.

В кухне царила приятная духота. Олли и Джинджер были отправлены в деревню за горячими, прямо из булочной, багетами, бриошами и круассанами. Еще несколько людей, незнакомых Тэш, появились неизвестно откуда и бродили по комнате все зеленые, жалуясь на головную боль. Паскаль носился в переднике, периодически прикладываясь к бокалу с красным терпким вином. Салли и Мэтти, очевидно, ушли спать.

Тэш упала на стул рядом с крупной женщиной с размазанной помадой и повязкой для волос, съехавшей на одно ухо. Та отчаянно пыталась выяснить местонахождение мужа с помощью радиотелефона.

— Один сплошной треск, — пожаловалась она.

Но когда измученная женщина уже собиралась попытаться еще раз, телефон сам зазвонил.

— Что? — рявкнула она. — А! — Она подняла глаза и закричала: — Здесь нет никого по имени Бэш?

— Э… кажется, это меня, — сказала Тэш, высвобождая уши и ожидая, когда в ее голове прекратится шум.

Через минуту ей понадобится еще таблетка аспирина. Женщина зло протянула ей трубку.

— Да?

Даже собственный голос отдавался в голове, как эхо от выстрела.

— Наконец-то! Мы уже думали, что у вас отключен телефон, — раздался в трубке незнакомый голос. — Подожди минутку.

Тэш услышала, как на заднем плане лают собаки. Ее живот снова начал болеть.

— Эй, ты еще там?

— Да.

Если не двигать головой, то все не так уж плохо.

— Это Гас Монкриф, помнишь меня? Приятель Хуго. О, спасибо, Пен.

Было слышно, как он что-то пьет, возможно, чай.

— Да, помню.

— Вот и хорошо. Здесь Хуго, он хочет тебе кое-что сказать. Я тебя не разбудил?

— Нет. Не беспокойся.

Гас поинтересовался, не хочет ли она пройти с ними скаковой круг.

Даже при мысли об этом голова Тэш начинала кружиться от страха. Она, скорее всего, не доберется даже до первого препятствия, не говоря уже о том, чтобы проехать вдоль него. Страх сковал ее горло.

— Да, спасибо, было бы замечательно, — прохрипела Тэш.

Они договорились встретиться на старте в восемь тридцать, и Гас передал трубку Хуго.

— Тэш? — по проводам потек знакомый медленный голос.

— Да? — слабо ответила Тэш.

В ее животе снова что-то перевернулось. Паскаль поставил перед падчерицей полную тарелку маленьких блинчиков, истекающих маслом и медом. Кухня заполнилась сладким запахом.

Арендованный автомобиль «рено» въехал во двор, и четверо пассажиров с затекшими от долгого сидения ногами уставились на дом из его широких окон.

В ярком свете утреннего солнца содрогающийся от рейва амбар потерял свое очарование. Со стороны он выглядел как захудалая, полуразрушенная сельскохозяйственная постройка.

К водителю «рено» подошел сутулый подросток в красной куртке и спросил:

— Закурить не найдется, дружище?

Люсьен Мэрриот посмотрел на того долгим, задумчивым взглядом своих бледных глаз, прежде чем бросить ему почти целую пачку сигарет.

Подросток кивнул в знак молчаливой благодарности и ушел в другое полутемное здание, где спальные мешки располагались прямо на охапках соломы, как разноцветные гусеницы, скрывающие ночных бабочек.

Эдди Бакингем — он был пониже и потолще своего друга — выпрыгнул с пассажирского сиденья и направился к задней двери машины, чтобы открыть ее перед чрезвычайно красивым пассажиром. Эдди взял в свою руку ладонь с безупречным маникюром, когда пара бесконечных ног появилась из машины и пара итальянских туфлей застыла на неровных камнях. Эдди посмотрел вниз и улыбнулся.

— Как ты? — заботливо спросил он, блестя янтарными глазами, и улыбнулся, скрывая свое волнение ото всех остальных.

— Все хорошо, дорогой. Это ты нервничаешь, Эдди.

— Я просто хочу, чтобы они полюбили тебя так же сильно, как и я. Ну, почти так же сильно.

Он подмигнул, пригладил свои блестящие, иссиня-черные волосы, забранные в хвостик на затылке.

В своем дорогом пиджаке из мягкой кожи, черной шелковой рубашке и кремовых брюках, Эдди выглядел скорее как управляющий популярной рок-группы, чем как торговец предметами искусства.

— Ты боишься их неодобрения, Эдди.

При этих словах вуаль мягких пепельных волос упала на смеющиеся васильковые глаза.

— Наверное, так и есть. — Эдди широко улыбнулся. — Пойми, Лорен, что в прошлый раз, когда я виделся с сестрой, я был… ну… другим.

— Я знаю.

Одна рука с маникюром взметнулась и нежно погладила его по щеке.

— Так что я не знаю, как они на это отреагируют. На нас, я хотел сказать.

— Кажется, мы пропустили вечеринку, Эдди.

Люсьен, который с безопасного расстояния наблюдал за амбаром, вернулся к машине и запахнул свое длинное кашемировое пальто, так как на улице было прохладно.

— Не могу сказать, что разочарован, — вздохнул Эдди. — Я могу прожить без приемов в свою честь.

Люсьен слегка улыбнулся и подмигнул новой любви Эдди.

Последний пассажир наконец появился из машины и уставился на бледно-голубое небо. Люсьен оставил Эдди переживать в одиночестве.

— Сильно тебя укачало? — спросил он, положив руку в безупречно скроенном пиджаке на плечо сына.

Молодой человек покачал головой и улыбнулся.

— Отличное место, — присвистнул он. — А Тэш говорила, что ее мать живет в разваливающемся французском коттедже. Я даже не представлял подобного размаха.

Люсьен посмотрел на красивый дом и молча кивнул.

Эдди протянул им багаж, изящный кожаный чемодан Люсьена и потрепанный старый рюкзак его сына, подхватил два своих чемодана, и вся компания направилась к дому.

— Лучше я первый зайду, — заявил Эдди, в нерешительности замявшись на ступенях перед открытой парадной дверью. — Не уверен, что Александра получила мое послание.

— Ксандра!

Паскаль, который только что ушел наверх за парацетамолом, появился в дверях, держа под руки двух незнакомых мужчин.

— Скажи мне, cherie, кто из них твой брат? — с триумфом в голосе спросил он.

Александра, поставив кофейник, радостно подлетела к Эдди и крепко его обняла.

— Эдди! Как замечательно! Потрясающе!

Она утерла слезы тыльной стороной ладони.

Эдди засмеялся и мягко отстранился.

— Привет, дорогая. Выглядишь замечательно. Познакомься…

— Лоренс! — Александра повернулась и расцеловала Люсьена в обе щеки. — Я получила послание Эдди через секретаря и совсем не возражаю, чтобы ты остановился у нас, — мы все будем рады. Я поселю вас обоих в комнате наверху башенки — там очень романтично.

Итак, это новый любовник Эдди, подумала она с огромным облегчением. Слава богу, никаких сталинских усиков или маленькой кожаной кепки с цепочкой. Он выглядел как очень элегантный, интеллигентный деловой человек, на нем был шикарный зеленый костюм, явно сшитый на заказ, скроенный и пестрый шелковый галстук. Широкие плечи и красиво подстриженные волосы, седина на висках, — он был просто бесподобен.

Эдди что-то пробормотал, яростно размахивая руками, но Александра была слишком поглощена и не слышала.

Она снова посмотрела на брата. Он изменился до неузнаваемости. Эдди уже не был худым молодым человеком, щеголявшим кричащей одеждой, с вечно мрачным и виноватым выражением лица и длинными, немытыми волосами. Он выглядел подтянутым и сытым, щеки у него округлились. Ему это шло. Располнев, Эдди стал выглядеть добродушнее. Волосы, правда, были все еще длинными, но они были аккуратно убраны назад, и Эдди больше не смахивал на хиппи. В одном ухе у него красовалось маленькое золотое колечко, и он вкусно пах шампунем.

— До чего же похож на нашу мамочку, — мечтательно сказала она.

— Xandra, cherie. Ecoute…[50]

Паскаль прикоснулся к ее руке и быстро объяснил жене на французском то, что Эдди вот уже некоторое время безуспешно пытался объяснить на английском.

— Боже всемогущий! — Александра прикрыла рукой рот и начала смеяться.

Потягивая кофе, Тэш как сквозь туман увидела, что зашел ее дядя. Сердце девушки все еще колотилось в груди как ненормальное, а мысли метались между Найлом и предстоящими скачками.

Она решила, что привлекательный мужчина, приехавший с Эдди, является его бойфрендом, хотя это слово мало подходит к шикарному Люсьену. У нее было странное ощущение, что она уже где-то видела этого человека. Может, он какая-нибудь знаменитость?

Эдди жестом приглашал кого-то войти. Дядя выглядел намного старше, чем Тэш себе представляла.

Она посмотрела в окно. Ветер раскачивал ветки старинного дуба, а бело-зеленая палатка развевалась как парус. Слабое солнце пыталось превратить сад во фреску ядовито-зеленого цвета. Мерцание тумана над долиной предвещало жаркий день. За подернутым дымкой лесом Сноб, наверное, сейчас раздраженно храпел в стойле Антона, ожидая, когда его покормят и дадут возможность доказать свое превосходство над человеческой расой.

Тэш снова посмотрела на дядю. Он представлял какое-то обворожительное существо со светлыми волосами Александре и Паскалю.

— Это, — объявил он немного нервно, — Лорен.

Несмотря на свою элегантную итальянскую одежду, Лорен выглядела как симпатичная девочка лет четырнадцати, не больше. Тэш задумалась, может, это его незаконнорожденная дочь? Внезапно появилась неизвестно откуда и объявила, что переезжает к отцу и его любовнику. Тэш удивило, как покровительственно обнимал ее Эдди и как при этом сияло от гордости ее лицо.

За ними кто-то еще пытался протиснуться в дверь.

Тэш рассеянно заметила густые пепельно-русые волосы, нос луковкой и изогнутый рот. Затем девушка еще раз посмотрела на этого человека и чуть не упала со стула: она увидела знакомую старую бейсбольную куртку, надетую поверх выцветшей джинсовой рубашки, и пару длинных атлетических ног в черных джинсах и ботинках. И все это направлялось к ней.

Тэш посмотрела на лицо и увидела огромную, чуть кривую улыбку и задорный огонек в глазах. Пришедший внимательно уставился налицо девушки, прежде чем запечатлеть громкий поцелуй на ее застывших губах.

Вдохнув аромат дорогого одеколона и почувствовав теплую ладонь на своей щеке, Тэш высвободилась и в ужасе и изумлении уставилась на нового гостя.

— Макс! — выдохнула она.

Макс упал на стул рядом с ней и закинул ноги на стол с удовлетворенным вздохом.

— Привет, Тэш. — Он взял у нее с тарелки один блинчик, все еще улыбаясь. — Как насчет кофе?

Глава сорок седьмая

Несколько часов спустя Тэш сидела в кабине старенького фургончика для лошадей, потягивая кофе из пластиковой крышки термоса, и тщетно пыталась успокоиться. Через пыльное окно она увидела, как рядом остановился сияющий голубой фургон.

— Только не это! — застонала Тэш и пригнулась.

Сквозь лобовое стекло, которое было почти полностью облеплено мертвыми мушками, Тэш увидела свою мать, шедшую к ней в сопровождении трех спаниелей. За ней следовал Паскаль с видеокамерой, биноклем и фотометром. Он выглядел как заблудившийся корреспондент преуспевающего издания.

Тэш хотела спрятаться, но было уже поздно. Они увидели деревянный вагончик Антона среди сияющих стекловолоконных дворцов для лошадей. Александра оживленно постучала по стеклу и улыбнулась.

Тэш открыла окно.

— Разве это не здорово? — с энтузиазмом воскликнула Александра.

На ней был шелковый зеленый брючный костюм, в котором кто-либо другой выглядел бы как грузный огурец.

— Я и не думала, что это такое грандиозное мероприятие.

— Неужели? — слабо пискнула Тэш.

— Мы пришли, чтобы морально тебя поддержать. Это Паскаль настоял. Он такой внимательный.

За ее плечом был виден Паскаль, обвешенный устройствами, на его лице было что угодно, но только не восторг.

— А где наш милый Макс?

Александра заметила, что Тэш и Антон были в фургончике одни.

— Пошел в бар за напитками, — мрачно объяснила Тэш.

Сегодня все идет наперекосяк. Тэш успела только удивленно поздороваться с Максом, когда приехал Антон, заявивший, что ее конь взбесился и ей лучше бы поехать и подготовить его.

С Максом на буксире Тэш нашла Сноба, который возмущенно и обиженно топтал копытами в корзине корм, а перепуганная дочь Антона стояла в углу стойла. Тэш порадовалась, когда Сноб не только узнал хозяйку, но даже явно ей обрадовался. После чего ущипнул сзади зубами Макса.

— Кажется, у меня ревнивый соперник, — пошутил Макс со стиснутыми зубами.

Он осторожно похлопал Сноба на расстоянии вытянутой рукой.

— С чего это ты взял? — нервно выдавила Тэш и только потом поняла, что он говорил о коне.

Собирать Сноба, когда вокруг крутился Макс, было ужасно. Он вел себя весело и непринужденно, как будто между ними и не было лондонской «холодной войны». Пока мандраж Тэш все увеличивался, Макс крутился поблизости, спрашивая, нравятся ли ей его прическа, новые ботинки, джинсы, и все трещал о ее отчиме.

— Паскаль добрейший человек, да? Должно быть, у него куча денег.

Тэш с трудом вымыла и почистила извивающегося жеребца, а Макс тем временем сидел на тюке соломы и рассказывал ей, как потрясающе он провел время в Штатах, каких классных людей он там встретил и какие феноменальные предложения по работе получил. Он явно не понимал, что девушке сейчас не повезло.

К тому моменту, когда они выехали на соревнование, Тэш поняла, что она, окончательно и бесповоротно, разлюбила Макса.

У палатки с пивом Макс подмигнул кудрявой девушке за стойкой.

С момента его приезда, уныло подумал он, они с Тэш почти не разговаривали. Возобновление дружеских отношений шло не так гладко, как он надеялся. Что еще хуже, Макс презирал лошадей и считал правила соревнований по верховой езде абсолютно непостижимыми.

«А где мяч? — пошутил он по прибытии. — Почему нет ворот?»

Тэш проигнорировала его замечание. Это задело Макса: раньше Тэш всегда смеялась над его шутками, и ему это очень нравилось.

Пока они объезжали круг с Хуго Бошомпом и Монкрифами, Макс старался не отставать и все болтал о собственной преданности.

Но Тэш была очень занята и совершенно его не слушала. Вместо этого она сосредоточилась на советах Гаса Монкрифа о поворотах и способах успокоить Сноба между барьерами и контролировать коня при прыжке.

Макс взобрался на последний холм в очень плохом настроении.

Следуя за Тэш, он с удивлением смотрел, как ее затащил в кусты Хуго Бошомп.

— Кто это такой, черт возьми? — он услышал шипение Хуго.

— Мой бывший, — угрюмо пробурчала Тэш.

По другую сторону кустов Макс замер и громко прокашлялся.

Поспевая рысцой за Тэш, когда та направилась к фургону для лошади, он спросил у нее, что она имела в виду под словом «бывший» и какое ко всему этому отношение имеет Хуго.

Тэш пожала плечами и убежала прочь, ей было не до объяснений.

И только позже, когда Макс увидел — и унюхал — ароматную белую палатку, в которой располагался бар, только тогда он развеселился. Когда он заметил, что у них есть разливное пиво, он даже улыбнулся и поцеловал в щеку Тэш.

— Боже, как же я по тебе скучал, — снова начал он, обнимая девушку, несмотря на то что от нее разило лошадьми, маслом для копыт и средством от насекомых. — Твое письмо просто бесподобно. Мы должны это позже обсудить. Вернусь через минуту, возьму тебе коньяк, чтобы ты успокоилась.

В тени прицепа для лошадей Паскаль держал на поводках спаниелей, и те радостно носились вокруг него. Рядом с ним стояла Александра и махала Тэш рукой, приглашая ее присоединиться к ним.

Застонав в душе, Тэш выбралась из кабины и с видом человека, выполняющего свой долг, постояла рядом с матерью и отчимом, пока те осматривали окрестности.

Было уже десять часов, и площадка для соревнований купалась в прозрачном, ослепляющем солнечном свете. Лоснящиеся фыркающие лошади, привязанные к вагонам, уже стояли на солнце, осознавая, что впереди их ждет далеко не обычная прогулка по утоптанной земле.

Справа, на огражденной веревками территории, возвышались барьеры для прыжков. Они напоминали игрушечные мосты и сверкали в ярком, обжигающем свете. Цветы на клумбах уже начинали увядать, а елочки в белых горшках, обозначающие старт и финиш, от недостатка влага стали желто-коричневого цвета.

Вдалеке, на длинном прямоугольном поле, окруженном низкими, блестящими барьерами, уже начались первые испытания. Барьеры так сверкали, что были похожи на светящиеся неоновые полоски. В автоприцепе сидели судьи с бутылочками минеральной воды в руках и сквозь пыльные окошки наблюдали за происходящим. Скоро станет так жарко, что они будут сидеть как на печке.

К маленькой группе у вагона присоединился Антон и начал раздавать стаканы с теплым, розовым вином, наливая его из пластиковой бутылки.

Тэш выпила еще две таблетки болеутоляющего. Она заметила, как на площадку соревнований въехали две машины «скорой помощи» и остановились, готовые к событиям дня.

— Как там дела дома? — тихо спросила она у матери, надеясь узнать что-нибудь про Найла.

— Все просто изумительно, — радостно ответила Александра.

За ее плечом Паскаль от удивления раздул щеки.

Тэш беспокоилась из-за Хуго. Он был очень зол, когда она появилась с Максом, и пришел в еще большую ярость, когда девушка призналась, что забыла захватить его бриджи и пиджак.

Когда они шли по полю, Макс шепотом спросил, почему Хуго так страстно поцеловал ее по приезде. Тэш что-то туманно пробормотала о солидарности всех наездников. А вскоре после этого Хуго отвел ее в сторонку и потребовал объяснить присутствие этого «самодовольного придурка». Тэш наплела такую ерунду, что и сама в это не поверила, но Хуго на время от нее отстал.

Тэш чувствовала себя так неуверенно и неспокойно, что почти совсем не запомнила вторую половину маршрута. Да это было и не важно: вряд ли они со Снобом зайдут так далеко.

Почти все препятствия на трассе оказались большими и сложными, они требовали внимательной езды, а также, как выразился Гас, везения. Даже Хуго удивился такому уровню сложности на соревнованиях для начинающих.

— Надеюсь, у тебя есть международная медицинская страховка, — прошептал он Тэш, когда они поднимались на длинный, твердый, как камень, склон.

— Что он тебе только что сказал? — несколько мгновений позже ревниво спросил у нее Макс.

Тэш закрыла глаза и представила себе французскую больницу: вокруг виноградники, медсестры и тишина, нарушаемая изредка каким-нибудь пиканьем аппаратов. Просто идеальное убежище от Хуго и Макса и самое подходящее место, чтобы пережить отчаяние по поводу Найла.

Если он вернулся к Лисетт, размышляла она, я могу в таком случае красиво погибнуть верхом на самом благородном животном, проходя трассу. Андийская девушка-камикадзе.

Оставив Александру щебетать, Тэш пошла к дверям вагона, чтобы посмотреть как дела у Сноба.

Ее гнедой стоял в тени большого грузовика и почесывал нос о деревянную дощечку. Когда подошла Тэш, он заржал и с упреком ткнулся мордой в ее больное плечо. Затем он издал пронзительное ржание, относящееся к лошади, стоявшей по соседству. Та возбужденно заржала в ответ и подняла в воздухе столб пыли, скача на привязи по кругу.

Тэш беспокоило, что состязания проходили на пересеченной местности. Сноб может переломать себе ноги. Несмотря на вчерашний дождик, земля была утоптана как бетон. Только лесная часть трассы была покрыта буйной зеленой травой. Другие участники состязания, которых они встречали по пути, указывали на сухую землю и печально качали головами:

— Pas bien, pas sain.[51]

Когда они пришли с Хуго, чтобы забрать свои номера, многие в их классе уже отказались от участия, считая, что трасса слишком сложна для молодых лошадей, а проход слишком опасен. И если бы не подначивания Хуго, Тэш сделала бы то же самое.

«Гордость предшествует падению, Тэш, дорогая», — безрадостно напомнила она себе и поправила попону Сноба, а затем начала снимать с его недавно вымытых ног специальную обувь для перевозки.

Она провела целый час, пытаясь заплести жеребцу гриву. Теперь грива Сноба представляла собой ряд аккуратных золотисто-каштановых косичек, прямо как в книжке. Но скольких жертв ей это стоило: достаточно было взглянуть на израненные пальцы девушки и на ее изжеванный свитер.

Тэш посмотрела на часы. Их испытания начинаются в одиннадцать тридцать. К тому времени Сноб уже будет совершенно неуправляем. Когда Тэш вывела его из вагончика, его глаза начали вращаться в изумлении, конь постоянно фыркал и пугался всего вокруг, даже соломенной шляпы Антона, которую пришлось спрятать в бардачок, прежде чем Сноб подпустил к себе плотного весельчака. Сейчас конь наблюдал за бурной деятельностью на трассе с нетерпеливым возбуждением школьника, впервые попавшего на бейсбольный матч. Он потерся мордой о голову Тэш и спокойно сжевал сигарету, которую она положила за ухо.

Пока девушка уворачивалась от попыток Сноба лягнуть хозяйку, чья-то теплая рука проникла между ее ног.

Подпрыгнув на метр от неожиданности, Тэш ударилась о живот Сноба, и тот яростно заржал.

— Прости.

Это был Макс, на его лице не читалось ни малейшего раскаяния. Он широко улыбался и протягивал ей стакан с коньяком.

— Не смог удержаться. Ты в хорошей форме, Тэш.

Он наклонился, его глаза сверкали. Тэш быстро прижала пластиковый стакан с коньяком к губам, пока Макс не нашел ее рту лучшее применение.

— Спасибо.

Она закашлялась, ее глаза слезились. Напиток оказался слишком крепким. Макс взял Тэш за руку и потащил на безопасное расстояние от Сноба, который выглядел расстроенным и ревнивым.

— Прежде чем ты пойдешь туда и убьешься на этом четырехногом Майке Тайсоне, я должен с тобой поговорить.

— О!

Тэш неуверенно обернулась. Паскаль и Антон все еще стояли у фургончика. Кажется, они делали ставки. Должно быть, Александра со спаниелями ушла осматривать трибуны. Тэш поняла, что оказалась в ловушке.

— Послушай, Макс, с тех пор как я сюда приехала, многое произошло.

Она замолчала и уставилась на землю.

— Неужели? — в голосе Макса проскользнул холодок.

Тэш становилось очень жарко в толстом свитере, но ей не хотелось возвращаться в вагон и переодеваться: она боялась, что Макс пойдет за ней. Как он не понимал, что ей сейчас не до разговоров?

— Многое изменилось… — продолжила Тэш, откинув волосы с лица.

— Согласен. Я это и пытался сказать. Кажется, мы испытывали серьезные трудности в общении, перед тем как я уехал. В Штатах я много размышлял на эту тему. Там люди более открыто выражают свои чувства, им легче говорить об этом, они больше прислушиваются к своим эмоциям и ощущениям.

Тэш не могла поверить собственным ушам. Тот Макс, которого она помнила, не мог сказать и двух предложений без того, чтобы не упомянуть спорт, и считал людей, говорящих о своих чувствах, кочерыжками.

— Я понял, как жестоко было с моей стороны прекратить с тобой общаться, потому что сам был в дурном настроении. Надо было толком объяснить, что меня беспокоило.

— Но я и сама хороша… — начала Тэш.

Макс зажал ей рот рукой и улыбнулся с выражением сострадания.

— Я пришел к выводу, что это я все испортил, — объяснил он. — Ты была самым важным и волшебным, что встретилось мне в жизни, и я все испортил своим уходом и даже не понял этого. Я много говорил об этом с отцом. Он мне здорово помог; думаю, что нас это даже сблизило. Он посоветовал мне немедленно лететь к тебе, даже билет предложил купить. Но я просто не мог решиться. Каждый раз, набрав номер, я трусил и притворялся, что не туда попал. Я боялся, что ты возненавидишь меня за то, что я был таким идиотом.

Макс пожал плечами и стряхнул несколько рыжих волосков с колена. Тэш казалось, что она смотрит какой-то спектакль.

— Затем я получил твое письмо и пришел в дикий восторг. И как раз тогда я познакомился с Эдди и Лорен, — продолжал Макс. — Совпадение было необычайным. Как будто знак судьбы, понимаешь?

Тэш пожала плечами и кивнула.

— Э, Макс… — неуверенно начала она под его прямым, искренним взглядом. — Тебя послушать, так ты стал совершенно другим человеком.

— Ах, Тэш!

Макс засмеялся, но в его глазах блестели слезы. Это еще больше обеспокоило Тэш. Единственный раз до этого она видела Макса плачущим — когда Англия проиграла Франции в «Турнире пяти наций». Да и то он тогда упорно твердил, что он заразился конъюнктивитом.

Сноб раздраженно топтался за ее спиной.

— Тэш, — Макс с серьезным видом смотрел на нее, — я тебя люблю.

Тэш моргнула, посмотрела на него и открыла рот, чтобы ответить. Но не нашла слов и быстро допила свой коньяк.

— Тэш? — голос Макса дрожал от тревоги и ожидания.

Внезапно она поняла, что не может смотреть ему в глаза. Он был таким спокойным и знакомым, она так много о нем знала: как его дразнили в школе, как им восхищались в университете. Тэш знала, что во время просмотра отборочного матча Макс может съесть все, что было в холодильнике, не заметив этого, и уже через полчаса поинтересоваться, что у них на ужин. Она вспомнила, как бывало, вечерами он часами стоял рядом и наблюдал, как она делает наброски.

— Тэш?

Она поняла, что ни в коем случае не должна причинить ему боль.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она и быстро добавила: — Ты мой лучший друг.

Так было лучше. В конце концов, можно ведь любить большое количество людей, сказала Тэш себе. Но по-настоящему она любила только одного. И с невыносимой тоской, которая, как свинцовая пуля, застряла в ее сердце, она осознала, что это не Макс. Больше не Макс.

Девушка посмотрела на его лицо, и от того, что она там увидела, сердце ее сжалось. Макс выглядел таким счастливым, сияющая улыбка светилась в уголках его серых глаз.

Присев, он нежно взял ее лицо в свои руки и поцеловал в нос.

Тэш почувствовала, как по ее пыльной щеке покатилась слеза и стекла по шее. Она не могла вырваться. Она просто не представляла, как объяснить все Максу и при этом не разрушить его только что обретенную уверенность. Она действительно его любит, Макс ее лучший друг. И Тэш тоже поцеловала его в щеку, как можно более платонически.

Макс рассмеялся и обнял девушку как можно крепче, закопавшись лицом в ее волосы, в которых было полно обмусоленной Снобом травы.

— Выходи за меня, — выдохнул он.

— Что?

— Пожалуйста, Тэш, выходи за меня замуж. Сделай меня самым счастливым, не заслуживающим этого счастья, идиотом на земле.

— Я…

Тэш вздрогнула. Она просто не могла в это поверить: через час ей полагалось доблестно умереть, а ей только что сделал предложение самый милый и нежный на свете мужчина, которого только она может не любить.

— В чем дело, Тэш? — спросил Макс.

— Это просто…

— Я знаю, немного неожиданно.

Макс улыбнулся, вытерев ее лицо уголком ткани для протирки копыт. Ее глаза снова начали слезиться.

— Я просто…

— Думаю, это от счастья.

— Макс, мне нужно время подумать, — выдавила Тэш.

Макс выглядел расстроенным. Все выражение счастья ушло с его лица.

— Почему? — прошептал он.

— Видишь ли…

Она осмотрелась и заметила, что Паскаль снисходительно наблюдал за ними. Тэш беззвучно приказала ему исчезнуть. Отчим кивнул, улыбнулся и продолжал смотреть.

— Ну и? — Макс еще ниже опустил голову.

— Брак — это очень серьезный, опасный шаг, Макс, — объяснила она, отчаянно оглядываясь, чтобы найти убедительный предлог улизнуть. — Это не так просто.

— В смысле?

«Боже, он сейчас начнет выяснять подробности», — подумала она с раздражением.

По громкоговорителю прозвучало объявление для «tous concurrents»,[52] но девушка смогла разобрать только слово «начинается».

— Нам обоим нужна работа, у нас у обоих нет денег, — Тэш и сама запуталась в объяснениях.

— Видишь, как много у нас общего!

Макс нервно рассмеялся.

«Боже, это его действительно задело», — подумала она.

Объявление повторили еще более настойчиво. Тэш начала паниковать. Она прикинула, не придумать ли какую-нибудь убедительную ложь вроде того, что она принципиально против брака. Это может показаться странным, Тэш никогда раньше об этом не упоминала, но стоило попробовать.

— Мои родители развелись, Макс, — начала импровизировать она, нервно ероша его волосы. — А твой отец так часто женится, что ему скоро в церкви дадут скидку, как постоянному клиенту. Брак может стать роковой ошибкой, если человек не готов.

— Ты как-то сказала, что именно это наполняет тебя решимостью приложить все усилия, чтобы твой собственный брак был удачным, — тихо напомнил ей Макс. — Если я твой лучший друг и мы любим друг друга, что нам может помешать пожениться?

Черт, Тэш и забыла, что говорила это. Делать нечего, придется набраться храбрости и честности, но все объяснить ему. Она глубоко вдохнула.

— Макс, я… боже… даже не знаю, как это лучше сказать… дело в том, что я встретила… нет, не совсем так. Что я хочу сказать: я не думаю, что у нас…

Она остановилась, так как увидела смеющихся и разговаривающих Хуго и Гаса. Они шли в направлении шикарного фургона Мари-Клер.

Хуго выглядел отвратительно довольным собой, он взял у кого-то бриджи и высокие сапоги. Длинный шарф обмотан вокруг шеи и приколот к футболке, рекламирующей снаряжение для лошадей. На Гасе фермерская шляпа и мешковатые шорты. Они явно направлялись к Тэш.

Проследив за ее взглядом, Макс резко встал и потер свой лоб, как будто собираясь с мыслями.

— Не беспокойся, я уйду.

Он посмотрел на нее и печально улыбнулся. Щурясь от солнца, Тэш почувствовала, как иголочки похмелья вонзились в ее виски.

— Дело в нем, не так ли? — Макс кивнул в сторону Хуго, который остановился, чтобы поговорить с симпатичной французской наездницей. — Мне даже не стоит и начинать соперничать с кем-либо настолько богатым. У него есть все, не так ли? Он кого угодно заткнет за пояс.

Макс пристально смотрел на нее, как будто запоминая каждую черточку.

— Прощай, Тэш.

Он наклонился и легко поцеловал ее в лоб, а затем отвернулся, чтобы уйти. Тэш с трудом подавила рыдание. Мысль, что она теряет одного из лучших своих друзей и никогда больше его не увидит, причиняла ей боль.

— Макс, подожди!

Он остановился не поворачиваясь, его плечи были сгорблены.

— Дело не в Хуго.

Тэш остановилась в нескольких метрах от него. Макс пожал плечами.

— Но есть кто-то другой, Тэш, верно?

Девушка подумала о своем безнадежном чувстве к Найлу и поняла, что не может ответить. В ее глазах стояли слезы. Отвернувшись, Макс быстро направился к главным воротам.

— Макс, подожди!

Хуго и Гас подошли уже совсем близко, а Паскаль все еще топтался на месте, но Тэш было наплевать. Она догнала Макса и схватила за рукав.

— Тэш! — позвал Хуго, останавливаясь в десяти метрах от нее.

— Послушай! — Тэш посмотрела на Макса, понизив голос. — Мне нужно готовиться, но…

— Эй, Тэш! — позвал Гас с расстояния в восемь метров.

— …Но я действительно тебя люблю и…

— Тэш, поторопись, соревнование уже начинается! — пролаял Хуго, подходя еще ближе.

— …И если я сегодня выиграю, то выйду за тебя! — быстро закончила Тэш.

С радостным воплем Макс притянул ее к себе и широко улыбнулся от восторга. Тэш поморщилась, от его сильного объятия ее плечи заболели. К тому же она была в ужасе от того, что сама только что сказала.

Теперь Гас и Хуго стояли рядом с ними. Вид у Гаса был смущенный, а Хуго выглядел так, как будто он в бешенстве и одновременно над чем-то размышляет.

— Не люблю прерывать воркующих голубков, — протянул он с плохо скрываемой яростью, — но соревнование начинается на полчаса раньше. Крайне необычно для французов, но так оно и есть.

— Было бы неплохо, если бы ты переоделась и начала разогревать Сноба, — предложил Гас, смущенно прокашлявшись. — Боюсь, получасовой тренировки будет маловато, но ничего не поделаешь. Столько народу отказалось от заезда, что теперь осталось в два раза меньше участников.

Глава сорок восьмая

Как только Тэш села в седло, она поняла, что сегодня ее не ждет ничего хорошего. Сноб был таким же спокойным, как пробка в только что открытой бутылке шампанского.

— Удачи! — прокричал Макс, когда Сноб рысцой въехал на площадку. — Я люблю тебя! Помни: ты делаешь это ради нас!

Последнее, что видела Тэш, когда остановилась у отметки «X», было восторженное лицо Макса: тот восторженно разговаривал со своим отцом.

— Соединенное Королевство, ноль очков, — прошипел Макс, когда она через пять минут вылетела с арены темпом, который, как предполагалось, должен был быть спокойным шагом.

 «Зато, — с усмешкой подумала она, — после того представления, которое мы сейчас устроили, вероятность того, что мне придется выполнять свое обещание, стала нулевой».

Сноб бесцеремонно унес наездницу обратно к вагону Антона, где резко остановился на куртке Макса и повернул свою голову, чтобы пожевать ее новые и мучительно тесные сапоги. Конь довольно посмотрел на нее, фиалковыми глазами, невинными, как у коровы. А ведь только что он вел себя как разъяренный Минотавр.

Тэш неуклюже соскользнула с седла и прислонилась к Снобу, спрятав свое горящее, испуганное лицо в седло. Какой стыд: наверняка зрители, наблюдая за их выступлением, изрядно повеселились.

И словно в доказательство этого за ее спиной вырос Гас, буквально умиравший от смеха. Его маленькие живые глаза были мокрыми от слез, а брови поднялись от удивления.

— Привет, красавица! — Он положил свою здоровую руку на ее больное плечо. — Ты была просто великолепна. Никогда не видел, чтобы лошадь большую часть дистанции прошла на двух ногах.

Тэш виновато опустила глаза.

— Просто конь тебе достался слишком необъезженный. — Гас пожал плечами, вытерев глаза. — В этом нет твоей вины, особенно учитывая сложность сегодняшних соревнований. Хуго сказал, что с твоей стороны было чертовски смело в них участвовать и что с такой лошадью никому не справиться.

— Так и сказал?

Тэш недоверчиво посмотрела на него. Гас кивнул, умолчав о том, что он тактично опустил наиболее язвительные замечания Хуго.

Как и следовало ожидать, Хуго прошел первое испытание великолепно.

Гас, несмотря на ревность, вынужден был признать, что наблюдать сегодня за Хуго было настоящим удовольствием. Лошадь под ним из кожи вон лезла от усердия. Она была податлива, как теплый воск, легко и точно реагировала на его краткие команды, словно это был не живой конь, а компьютер. Движения Хуго были едва уловимы, он отклонился назад, и казалось, что он приклеен к седлу. Но на самом деле каждая клеточка его тела была настроена с высокой точностью на то, чтобы лошадь была податливой, покорной и управляемой и в то же время сильной и энергичной.

— Боже, он великолепен! — присвистнул Гас. — Даже забываешь, что он уже два месяца не участвовал в соревнованиях. Такое чувство, что Хуго и не покидал седла.

— Может, так оно и есть, — лукаво заметила Пенни, посмотрев на застывшее лицо Тэш.

Та украдкой наблюдала из-за «опеля», она думала, что здесь ее никто не заметит, и механически гладила Сноба. Пенни опять посмотрела на Хуго.

— Я надеюсь, он извлек урок из своего провала в Бадминтоне, — вздохнула она и взглянула на часы. — Мне нужно двигаться, а то опоздаю на старт.

Пенни соревновалась в другой группе. Там был большой вступительный взнос и более строгие правила, чем у Тэш и Хуго. На ней уже была одна из красно-зеленых рубашек Гаса, которую она надела при подготовке к этапу соревнования на пересеченной местности. Рядом с ними многострадальный конюх Мари-Клер водил по кругу маленького серого жеребца, на котором поедет Пенни.

Мари-Клер сидела рядом на старом мопеде, ее больное колено туго перебинтовано. Она смотрела, как первый наездник прошел трассу, и горячо спорила с высоким мальчиком, который водил своего гнедого по кругу. Она повернулась к Пенни и зло объявила:

— Трасса — просто ужас!

Ее черные глаза яростно сверкали. Мари-Клер была привлекательной женщиной лет тридцати, с растрепанными короткими темными волосами и большими чувственными губами, которые редко улыбались.

— Если ты рискнешь поехать, то окажешься в опасности. Если нет, мои спонсоры просто будут в ярости. А мне нужны их деньги — если они отзовут финансирование, я бросаю спорт. Так что из двух зол выбираем меньшее. — Она пожала плечами и внимательно посмотрела на маленького жеребца. — Обрати внимание на его ноги, они как амортизаторы грузовика: неудобные, но крепкие.

Она хрипло рассмеялась и похлопала по плечу стоявшего рядом мужчину, который завел мопед со звуком выстрела.

— А как насчет моих амортизаторов? — с тоской спросила Пенни, подумав, как не вовремя Мари-Клер повредила колено.

— Не слышу тебя! — прокричала та сквозь грохот мопеда. — Делай все медленно, не думай о времени, хорошо? — И еще раз похлопав мужчину по плечу, с ревом и в облаке пыли и бензина, она удалилась.

Пока Пенни уныло подтягивала подпругу, подъехал Хуго. Он небрежно сидел на темной лошади, ноги свисают, в высокомерных губах зажата незажженная сигарета.

— Ну что, Пенни, сегодня все призы будут наши, не так ли?

Он спрыгнул с лошади и приземлился рядом с Гасом.

— Хвали день к вечеру. Дай помогу. — Гас помог жене сесть в седло. — Удачи, любимая! — Он повернулся обратно к Хуго. — Лучше бы поинтересовался, как там дела у малышки Тэш.

И в этот момент с площадки для прыжков за пивной палаткой послышался жуткий звук ломающихся шестов.

— Держу пари, это она там разгулялась, — Хуго широко улыбнулся. — Кажется, слышу, как моя незабвенная вступила на второй этап. Удачи, дорогая! — крикнул он Пенни, которая уже скакала в сторону старта с грустным видом. — Пойдем, Гас, — он направился в сторону палатки. — Посмотрим на Тэш и вдоволь посмеемся.

Гас последовал за ним, бросив беспокойный взгляд через плечо в сторону удаляющейся жены.

— Слишком злые шутки, девочка этого не заслуживает.

Он догнал Хуго.

— Тэш уже привыкла. Родные с ней так жестоко обращаются, что она уже ничего другого и не ждет, — лениво сказал Хуго и прошел мимо Макса, даже не посмотрев в его сторону.

На площадке для прыжков действительно ломали барьеры, но Тэш не имела к этому ни малейшего отношения.

Выступающий перед ней участник уже приближался к последнему барьеру великолепным легким галопом, когда прямо перед ним пронесся на бешеной скорости виляющий хвостом пес, отчего лошадь запаниковала и влетела прямо в ограждение.

Собака как ни в чем не бывало исчезла, прежде чем кто-нибудь успел ее поймать и сделать выговор безответственному хозяину. На самом деле она неслась так быстро, что лишь немногим удалось ее даже разглядеть. Вроде бы это был весьма упитанный спаниель, за которым тянулся длинный поводок.

Затем на площадку въехала Тэш на сильно возбужденном Снобе. Ее сердце ушло в пятки от страха.

Судьи, наблюдавшие за эпизодом с собакой, отвлеклись и не заметили, как она неуверенно остановилась и забыла выполнить приветствие. Затем комментатор убежал в палатку за коньяком, оставив систему громкого оповещения зловеще молчать. Толпа зрителей, которую отвлекла более интересная возможность несчастного случая и серьезных увечий на пересеченной местности, схлынула.

Отчаянно пытаясь удержать Сноба, который был так возбужден при виде барьеров, что не знал, какой первым атаковать, Тэш допустила несколько погрешностей, которые прошли незамеченными. Затем они так быстро понеслись по площадке, что широкий шарф Тэш закрыл ей лицо и она ничего не видела. Они взяли последний барьер галопом и не в том направлении, а затем покинули площадку под глухой звук падающих шестов.

Когда Тэш соскользнула со Сноба, она ожидала, что ее сейчас снимут с соревнований. Гас нервно хихикал, а Хуго выглядел невероятно довольным.

— Наташа… э… Франч и Фосси Ноб, — громкоговоритель вернулся к жизни. — Cinq penalites.[53]

— Боже! — произнес Гас, не веря своим ушам. — Куда они смотрели?

— Можешь пять раз поблагодарить свою счастливую звезду, — рявкнул Хуго и быстро удалился в сторону тренировочной площадки.

Бен и Макс поприветствовали Тэш громкими аплодисментами.

— Это тебе.

Бен поставил пиво на землю и, передав Джоша Максу, достал трилистник.

— Спасибо. — Тэш была тронута.

— Это от Найла на счастье, — объяснил Бен. — Он извиняется, что не смог приехать. Надо было кое-что уладить.

Тэш повертела трилистник и закусила губу. Наверное, Найл все еще разговаривает с Лисетт, поняла она. Боже, пусть с ним все будет в порядке. Несмотря на подарок, он казался сейчас еще дальше от нее, чем когда-либо.

Джош издал требовательный вопль, и Макс чуть, не уронил малыша, на его лице отразилась гримаса ужаса.

Бен вздохнул, почесал голову и поковылял в сторону, неся на вытянутых руках колыбельку с Джошем и коробку с подгузниками.

Тэш, которую оставили наедине с Максом, внезапно почувствовала раздражение.

— Нам нужно поговорить…

Макс последовал за ней в битком забитое помещение для конюхов, где она оставила свое снаряжение для кросса по пересеченной местности.

— Мне казалось, мы уже поговорили, — вздохнула Тэш, все еще размышляя о трилистнике. — Не мог бы ты на минутку поднять ногу, ты стоишь на моей рубашке.

— Ты специально так плохо выступаешь?

Макс вжался в стенку.

— Спасибо за вотум недоверия. — Тэш оказалась запертой в углу, и ей пришлось медленно пятиться. — Я из кожи вон лезу, я… прости… — она врезалась в Макса, а потом ударилась о корыто и дернулась обратно, — делаю все, что могу.

— Послушай. — Макс помог Тэш выпутаться из рубашки и сам запнулся об упряжь. — Черт! Послушай, мне стыдно зато, как я вел себя в Лондоне, я просто…

— Ой! — Тэш вскрикнула, когда он взял ее за плечо.

— …Я просто… Черт!

Пододвигаясь к ней, Макс ударился головой о вешалку и упал, увлекая за собой девушку. Луч белого полуденного солнца на мгновение осветил маленькое помещение, отразившись о сотни пылинок, потревоженных падением Тэш и Макса.

— О боже, простите! — воскликнула Александра, открывая дверь.

Увидев Тэш в одном лифчике и Макса, распростертого под ней, она моментально повернулась к ним спиной и радостно произнесла из-за плеча:

— Я не буду мешать. Просто хотела узнать, не видели ли вы Бена. София беспокоится за Джоша, тут столько собак.

— Бен ушел менять подгузник Джошу, — объяснила Тэш, не заметив, что Полли старательно все снимала на видеокамеру, хотя линза ее объектива была замазана мороженым.

Александра и Полли наконец-то ушли. Оставив дверь открытой для любопытных зрителей, Тэш влезла в новый жокейский костюм, который оказался на несколько размеров больше, чем нужно, и застегнула ремень, явно предназначавшийся для гигантов. Сверху Тэш еще натянула черную рубашку. Из-за забинтованного плеча девушка выглядела кривой и напоминала Квазимодо.

— Кто бы ни был тот парень, которого ты так страстно желаешь, его ждет потрясение, — угрюмо сказал Макс.

— Я никого не желаю! — резко ответила Тэш, надевая свой шлем задом наперед.

Макс недовольно смотрел на нее, и в этот момент вагон содрогнулся и послышалось яростное ржание.

Снаружи стоял Сноб, он выглядел раздраженным и возмущенным, его ноги запутались в поводу, а на носу Полли прикрепила мороженое.

К тому моменту, когда Тэш его успокоила, Макс решил сменить тактику. Он извинился за то, что ужасно вел себя, и мрачно ушел посмотреть на счет и заодно взять еще коньяка для нее, чтобы притупить боль в плече. Тэш казалось, что Макс просто берет ее за горло.

До чего же ей сейчас не хватало Найла. Ей так нужна была его спокойная уверенность. Тэш вспомнила, как он нежно массажировал ее шею и ласково обнимал, утешая.

Она вытащила потертый трилистник и внезапно почувствовала себя ужасной эгоисткой. Найлу сейчас явно не до Тэш. Она будет беречь этот трилистник как сокровище, до самой смерти. Ее глаза наполнились слезами.

И сквозь эти слезы Тэш не заметила приближения розово-черной любопытной морды. Почувствовав прикосновение жесткой щетины к своей руке, она моргнула и посмотрела вниз, но было слишком поздно. Сноб с довольным видом жевал трилистник, его длинные медные ресницы оттеняли мечтательные глаза.

— Плохая новость: какой-то Бомонт, или как там его, лидирует с отрывом в почти двадцать очков. — Макс вернулся и теперь совал стакан с коньяком ей под нос. — Хорошая новость: ты на восьмом месте из двенадцати.

— Просто рекорд, — фыркнула Тэш, одним глотком осушив стакан.

— И еще одна хорошая новость, — небрежно обронил Макс, прикурив две сигареты с другого конца и даже не заметив этого. — Твой отчим сказал, что с удовольствием раскошелится на нашу свадьбу.

— Что? — в ужасе выдохнула Тэш.

Глава сорок девятая

«Аманда Остин», — задумчиво написала она на запотевшем зеркале и поморщилась: нет, не звучит. Она оставит свою фамилию. Если она выйдет за Тодда, его вряд ли удастся заставить регулярно ходить на службу. Стало быть, ей придется поработать еще несколько лет. Ну и что? Она все равно еще не готова к материнству.

Сельская жизнь вызывала у Аманды отвращение, но в Лондоне ей было ужасно одиноко. Тодд был, как она открыла за последние восемь часов, потрясающим любовником. Он вполне симпатичный, в отличие от Хуго, ненавидит лошадей. Лучше и не придумаешь.

Когда Тодд вышел из душа, он восхитился своим отражением в только что вытертом зеркале. Остатки слов «Аманда Остин» начали проявляться на новом слое пара, но он был слишком сосредоточен на чистке зубов, чтобы это заметить.

— Когда ты собираешься обратно в туманный Альбион, Манда? — Тодд пригладил короткие волосы любовницы. — Я просто сам собрался ненадолго туда съездить.

— Никогда не зови меня Манда! — прорычала Аманда, поправляя волосы. Затем она радостно улыбнулась и снова стала выглядеть молодо и невыразимо сексуально. — Тебе негде остановиться в Лондоне?

— Я бы этого не сказал. — Тодц равнодушно пожал плечами и насладился видом того, как погрустнело ее лицо. — Но пара сотен часов в постели с тобой лучше, чем банка «Фостерс» в жару. — И он озорно улыбнулся. — Поэтому, если ты пригласишь меня в гости, я буду идиотом, если откажусь. У тебя найдется, куда поставить мой велосипед и принадлежности для фотографии?

— У меня есть комнатка в Челси. Но ты можешь остановиться там только на несколько дней, — сказала Аманда, скрывая восторг. — Я вполне могу уехать в Англию хоть сегодня. Но нам нужна машина — «пежо» записан на Хуго, и я сомневаюсь, что мы сможем взять автомобиль в деревне.

— Без проблем. У меня есть велосипед. Мы поедем в Сомюр и возьмем машину там.

Он поцеловал ее нос. Аманда вздохнула.

— Послушай, есть пара вещей, о которых нужно договориться, Тодд.

Она достала сигарету, зажгла ее и выдохнула дым ему в лицо.

— Ты говоришь о моем велосипеде?

— Я о твоем переезде в Лондон.

Аманда почесала подбородок и посмотрела на потолок. Два толстых херувима капризно взирали на нее. Они выглядели в точности как ее начальник и его секретарь.

— А, ты об этом. — Тодд наклонился вперед и медленно поцеловал грудь любовницы, затем дотянулся до ее сигареты и выбросил ту. — Я буду делать работу по дому.

Он целовал ее возбужденный сосок. Какая все-таки потрясающая кожа, решил он, как мягкий, ароматный абрикос.

— Это… и… — Аманда начала терять контроль над собой. — И дело в Рутере.

— Рутер уволен.

Тодд перешел к другому соску.

— …И нейлоновые велосипедные шорты тебе тоже придется выбросить. И еще одно. Пока ты живешь у меня, я хочу… — Аманда глубоко вздохнула, когда Тодд опустился ниже, — чтобы ты отвозил меня в офис и забирал обратно. Машина будет… Не так быстро… в твоем полном распоряжении.

— Какая у тебя машина? — спросил Тодд, оторвавшись от ее пупка.

— «БМВ».

— Без проблем, — согласился Тодд.

Он поднял любовницу и отнес в спальню.

— И последнее. — Аманда коварно улыбнулась, когда он кинул ее на смятую постель. — Готовка тоже будет на тебе.

— Что? — Тодд с удивлением посмотрел на нее.

Эта чертова женщина хочет получить горничную, а не страстного австралийского любовника! Тодд был в ярости. Затем он посмотрел на ее стройное, гибкое, загорелое тело и на ее холодные, бесстрастные глаза. А затем быстро вспомнил о всех тех деньгах, которые задолжал во Франции; рано или поздно кредиторы его найдут.

— Без проблем, — он широко улыбнулся, скользнув на нее с опытной легкостью. — Я — просто подарок судьбы.

Маркус и его развеселая компания были заняты сбором мусора в амбаре, включая поломанную мебель и громкоговоритель, на который в пьяном угаре упал Себ Келли.

Себа также стошнило на компьютеризированную диджейскую консоль, но Маркус решил, что консоль удастся спасти. А вот перепачканный и прожженный парашютный шелк придется выбросить. Маркус затолкал его в пустую коробку из-под еды на сеновале, где он покрывался капельками испарений от косых солнечных лучей, попадающих сквозь незакрытые ставни.

— Увидимся! — крикнул он сквозь ставни, когда еще одна компания уставших, но довольных подростков в модных двухцветных мешковатых джинсах, вязаных шапочках и неряшливых замшевых куртках прошла сквозь ворота с рюкзаками за плечами, направляясь к главной дороге в надежде поймать попутную машину.

Маркус уселся на подоконник и стал рассматривать покачивающиеся, коротко остриженные головы внизу во дворе.

Это действительно был потрясный, просто классный рейв, радостно подумал Маркус. И правильно он сделал, что пообещал всем, что такая вечеринка станет ежегодным мероприятием. Он как-нибудь утрясет все со своей тетей позднее, она же клевая.

Лорен Бакингем обвила своими гладкими красивыми ножками волосатые ноги мужа и нежно погладила его подбородок. Затем провела рукой по волосам Эдди, он лениво открыл один глаз и улыбнулся.

— Как ты считаешь, я им понравилась? — тихо спросила она, внезапно став совсем юной и неуверенной.

Эдди слегка поерзал, положил одну руку за голову и посмотрел на жену.

Боже, как же ему повезло! Он до сих пор боялся, что однажды проснется и поймет, что это всего лишь сон.

Эдди кивнул.

— Забавно, — размышлял он. — Столько было приложено усилий, чтобы заманить меня сюда, а теперь до нас, кажется, никому нет дела. Один из родственников даже принял меня сегодня утром за рабочего.

Лорен моргнула и улыбнулась, но все еще выглядела неуверенной. Эдди взял ее лицо в свои руки.

— Не волнуйся, все будет хорошо. Александра считает тебя потрясающей. Пока ты спала, мы с ней разговаривали, я с трудом отговорил сестру, она хотела пригласить сюда всю семью, чтобы они познакомились с тобой.

Он засмеялся и погладил щеку жены. Лорен улыбнулась и прильнула к его руке, как кошка.

— Боюсь, что другая моя сестра — Касс — проявит сдержанность. София — это моя старшая племянница — тоже скорее всего не одобрит. Они считают меня отвратительным старым распутником, совращающим юное невинное создание, — вздохнул Эдди.

— Милый! — Лорен прижалась к нему и озорно улыбнулась. — Соврати меня еще один раз, пожалуйста?

— Не оставляй меня! — рыдала Лисетт, когда Найл пытался крадучись выйти из комнаты.

Полускрытая одеялом, которое она сжимала в своих маленьких, трясущихся ручках, лицо перепачкано тушью и все в пятнах от слез, и не узнать ту жестокую сексуальную красавицу, которая заманила его сюда всего несколько часов назад.

Найл остановился и посмотрел на жену. На ее лице было жалкое выражение ребенка, который покорно ждал наказания. Найл мог бы ее утешить, мог бы утереть ее слезы, но он не мог простить.

— Куда ты идешь? — тихо спросила Лисетт.

— Взять что-нибудь выпить, — солгал он. — Здесь душно.

Несмотря на духоту в комнате, Лисетт дрожала. Она выдвинула подбородок вперед и потребовала принести ей водку с клюквой.

— Водки не осталось, — вздохнул Найл, посмотрев на кувшин с грейпфрутовым соком, который он принес ранее, тот все еще нетронутым стоял на подоконнике. — Впервые в истории в этом доме нет спиртного. Я принесу кофе.

— Отлично. Черный, без сахара.

Лисетт встала, медленно обернула одеяло вокруг себя и со сгорбленной спиной побрела к своей сумке. Найл не шелохнулся. Он наблюдал, как жена согнулась, чтобы прикурить сигарету трясущейся рукой, а затем посмотрела на свое отражение в зеркальце серебристой пудреницы.

«Ядовитая горбатая жаба», — яростно подумал он, а затем сам ужаснулся своей раздражительности.

В нем боролись противоречивые чувства. Когда Лисетт была на грани нервного срыва, бредила как сумасшедшая, он подавил в себе все отвращение и заботился о ней с нежностью и преданностью, которые когда-то так щедро ей расточал. Но в те моменты, когда Лисетт опять становилась собой, он снова ее ненавидел.

— Дерьмо, я ужасно выгляжу, — выругалась она, пытаясь стереть тушь со щеки, но та присохла.

С яростью захлопнув пудреницу, Лисетт упала на стул и раздраженно вздохнула.

— Что стоишь?

Она посмотрела на него. Найл сел рядом с женой и взял ее руку в свои.

— Лисетт, помнишь, что ты сказала перед тем, как заснуть? О нас. Я не знаю, смогу ли…

— Я действительно так считаю! — голос Лисетт поднялся до крика. — Видит бог, я говорила чистую правду!

— Лисетт, ты не… любишь меня, — Найл тихо вздохнул.

Он посмотрел на часы. Почти полдень. Тэш, наверное, уже закончила выступление.

— Откуда тебе знать? Ты не я! — ответила Лисетт почти истерично, ее самообладание пропало.

Она сжала его пальцы так сильно, что они покраснели; ее глаза забегали.

— Найл, ты нужен мне.

Чтобы пережить разрыв с Кольтом. Это звучало так фальшиво, как в одной из тех приторных сентиментальных мыльных опер, в которых она снималась первое время в Штатах. Найл с трудом сдержал смех.

— Лисетт, боюсь, я не смогу тебе помочь, — прошептал он. — Я пытался объяснить…

— И я тебе ответила, — прорычала Лисетт. — Боже, сколько раз повторять? Эта дура ничего к тебе не чувствует. Я видела ее с Хуго Бошомпом прошлой ночью в саду. Ох, как он ее тискал. Тэш увлечена им, дорогой, просто сходит по Хуго с ума. Все это знают. Спроси хоть у Салли.

Боль пронзила сердце Найла как острый нож, но он лишь молча посмотрел на хищное, злое лицо жены, перекошенное ненавистью и решимостью.

Характерно, что именно в этот момент она решила сменить тактику.

Это был план, который Лисетт разработала за долгие часы хождения по комнате, переключаясь с пугающей быстротой с горького, дикого отчаяния на убийственную безмятежность. Внезапно ее лицо изменило выражение: маска злобы превратилась в абсолютное сострадание.

— Тэш понятия не имеет о твоих чувствах, ты ведь это понимаешь? — мягко спросила она. — Эта девушка еще ребенок.

Найл резко взглянул на жену.

— Она не ребенок!

— Найл, по сравнению с тобой она еще ребенок. — Лисетт с мудростью в лице посмотрела на него. — Когда она еще писалась в пеленки, ты отчаянно пытался потерять свою девственность с кем-нибудь из дублинских потаскух.

— Вряд ли! — Найл был слишком утомлен для вычислений в уме, но считал это маловероятным. — В любом случае, как я тебе говорил раньше, между нами ничего не было. Боже, мы даже не целовались!

— Найл. — Лисетт положила свою ладонь на его руку, в ее голосе звучала почти завораживающая доброта. — Знаешь, что сводило меня с ума, когда мы были вместе? Это твоя страсть к…

Удивленный Найл уже открыл свой рот, чтобы возразить, что никогда не изменял жене.

— Нет, дай мне закончить, пожалуйста?

В глазах Лисетт стояли слезы. Найл снова закрыл рот.

— Я не говорю, что ты был мне неверен… Я не сомневаюсь в этом, но все эти гадкие утята, постоянно шатающиеся по дому, когда мне хотелось остаться вдвоем. То актер, которого бросила девушка, то труппа нищих танцоров, то твой бедный дядюшка из Коннемара, который проиграл свою последнюю бутылку виски. Мне, в конце концов, приходилось записываться на прием, чтобы побыть наедине с тобой.

Найл повесил голову и посмотрел на маленький портрет Софии, который висел на дальней стене. Часы притягивали его взгляд как магнит. Состязание почти наверняка уже закончилось. Ради бога, пусть с Тэш все будет хорошо.

— Это были мои друзья, Лисетт.

— А я была твоей женой, Найл.

— Я думал, — он вздохнул, — что они были также и твоими друзьями.

— Конечно, они мне нравились, но ведь они постоянно вторгались в наш брак, используя твое гостеприимство, как ненасытные пиявки. А ты не замечал, как они тебя используют, объедают и тебя же за это еще и презирают.

— Это не правда! — прошептал Найл.

— Нет, это правда, — настаивала Лисетт. — Слышал бы ты, что они говорили, угощаясь твоим виски, твоей едой и твоими сигаретами, как они смеялись за твоей спиной.

— Лисетт, прекрати!

Найл закрыл уши.

— Даже еще хуже! — Она отняла руки от его ушей и посмотрела ему прямо в глаза. — У тебя было что-то вроде детской влюбленности в твоих гадких утят, ты был одержим заботой о них. Ты не обращал на меня внимания, как будто меня там и не было. Ты постоянно ходил, говорил, ел, рассказывал им о своих проблемах, пока даже им это не надоело до такой степени, что они свалили. Вспомни, даже Мэтти переехал в Ричмонд, ничего не сказав тебе, не так ли? Наверное, боялся, что ты завалишься в гости с пивом и закуской.

Найл не мог ни двигаться, ни говорить. Его глаза, большие, черные, измученные, излучали боль и смотрели на жену в немом страдании.

Он знал, какой мстительной она может быть, но похоже, Лисетт говорит правду. А он-то считал, что любит жену, почти боготворит ее; а она все это время чувствовала себя одинокой и забытой, пока он распылял себя по пустякам.

Найл потер лоб. Неудивительно, что она не хотела от него ребенка. От отчаяния он закрыл глаза.

— Найл, я понимаю, что говорю ужасные вещи. — В голосе Лисетт снова появилась эта завораживающая доброта. — Но ты должен понять, что я любила и все еще люблю тебя, но я не могла делить тебя с кем-либо.

Ее ладонь, теплая, мягкая и сухая, прикоснулась к его щеке. Былое очарование снова начало действовать на Найла. Лисетт всегда оказывала на него такой эффект, могла заставить его почувствовать себя мучительно неправым, полностью признательным ее безмерной мудрости. Он почувствовал, как у него в животе забурлило от болезненного, неуправляемого желания.

Не в состоянии совладать с собой, Найл наклонился и поцеловал жену. Когда он почувствовал мягкость губ, открывавшихся, как созревший бутон от его прикосновения, он ожидал, что сейчас его захлестнет фейерверк желания и его сердце сожмется от наслаждения. Однако Найл лишь почувствовал аромат сигарет и сахарный привкус таблетки, которую она выпила.

Он притянул жену к себе и почувствовал ее теплое, стройное тело. Найл ждал с содроганием, когда буря страсти поглотит его, но ничего не случилось.

Когда он отодвинулся от нее, Лисетт смотрела на мужа с кошачьим выражением лица, оно появлялось у нее всегда, когда она была возбуждена: глаза полуприкрыты, испачканные тушью щеки горят. Когда-то это сводило его с ума. Теперь Найл лишь подумал, как жена исхудала.

Он почувствовал, как огромная волна жалости уносит прочь чувство вины.

— Что мы решили, Лисси?

Найл не называл ее так с момента их новой встречи. Сейчас это слово повисло в воздухе как нелепая ложь, которая мучила его.

— Я возвращаюсь, Найл. — Лисетт прижалась к нему, гладя его грудь под рубашкой, желая, чтобы ее снова поцеловали. — Мы нужны друг другу.

Найл вздохнул. Он совсем не был уверен, что хочет принять жену обратно. Они проговорили целую вечность и не пришли ни к какому решению. Найл был уверен только в одном: в данный момент ему необходимо успокаивающее присутствие Тэш, сильнее этого он желал, лишь чтобы Лисетт снова исчезла.

— Мне нужно кое-куда съездить.

Он встал, отчаянно желая вырваться из тесной маленькой тюрьмы.

— Я с тобой!

Найл остановился у двери. Как бы ему хотелось ей отказать.

— Хорошо, тогда поехали, — наконец произнес он.

— Я никуда не поеду в таком виде! — закричала Лисетт, хватая сумку.

Найл вздохнул. Тэш не была тщеславной. И поэтому она была такой красивой: она могла выглядеть совершенно растрепанной и не переживать из-за этого.

— Хорошо, прими душ. Встретимся на улице через десять минут, — приказал Найл, внезапно снова обретя над собой контроль.

Глава пятидесятая

— Куда же подевалась Пенни?

Гас посмотрел на часы. Он стоял с Беном и Софией у предпоследнего барьера на пересеченной местности.

Они пытались найти хоть какую-то тень под тощим кленом на поле, но солнце стояло высоко над головой и было таким обжигающе горячим, что пронзало сухую листву и поджаривало их липкие спины. Гас пытался разглядеть сквозь раскаленный воздух, не приближается ли его жена.

— Только что проехал номер шестьдесят два. — Бен посмотрел на расписание. — А у Пенни шестьдесят седьмой.

— Это ничего не значит. — Гас нервно бегал вокруг. — Многие выступающие отказались, Пен одна из последних в своем классе. У последнего участника были одно падение и пара отказов; она должна была нагнать его. Где она, черт возьми?

Он уставился на тенистый лес, из которого время от времени появлялись новые участники. Какая-то собака с загнутым хвостом рвалась с поводка, пытаясь понюхать что-то у забора. Внезапно свисток ее хозяина был заглушён свистом распорядителей у забора, предупреждающих о приближении еще одной лошади.

Гас напрягся и вытянул шею, чтобы как можно раньше разглядеть лошадь и всадника, летящего сквозь лес, как молния.

Появилась изможденного вида гнедая кобыла, на которой скакала француженка. Она подгоняла свою потную летящую лошадь громкими ободряющими криками. Они перелетели через кучу бревен и неуверенно поскакали в сторону Гаса и семейства Мередит.

— Это Пенни? — спросила София, которой было до смерти скучно.

Соревнования в Бадминтоне и Бегли были намного интереснее, решила она, там барьеры выше, много палаток со всякими вкусностями и есть возможность пообщаться с особами королевской крови. Это соревнование, с точки зрения Софии, было детским развлечением — во всех отношениях ничтожным мероприятием. Колли Бена прыгает через более высокие барьеры. И как вообще можно следить за ходом соревнования, если все объявления делаются на иностранном языке? Тут, как будто доказывая правильность ее мнения, громкоговоритель снова вернулся к жизни и зашипел что-то невразумительное.

— Ты понял, что сказали? — спросил Бен, надеясь, что Гас не заметил, что у проскакавшей мимо них наездницы был номер шестьдесят восемь.

Гас покачал головой, он был бледен.

— Посмотрите, кажется, сейчас очередь Тэш?

София указала на кружащегося гнедого с соломенно-желтым хвостом и в черных кожаных ботиночках, покрывающих его белые носки. Он испугал пару распорядителей еще за пятьдесят метров. На коне сидела Тэш, вид у нее был мрачный, но уверенный.

София и Бен устремились к старту, оставив Гаса, который все больше и больше нервничал и невидящим взором смотрел в лес. София первой добралась до Тэш, как раз тогда, когда судья начал отсчитывать старт.

Александра мельтешила рядом с дочерью, радостно размахивая программкой. Она расположила колыбельку Джоша в опасной близости от мелькающих копыт Сноба и привязала Лотти к Полли. Полли снимала на видео старт своей сестры и почти отрывала свою маленькую племянницу от земли каждый раз, когда поднимала камеру, чтобы заснять всего огромного гнедого. За ними, с явно отстраненным видом и совершенно мрачный, стоял Макс.

София не совсем понимала, кто этот человек. С одной стороны, Макс был достаточно общительным и привлекательным. У него был очень успешный отец. С другой стороны, он, казалось, был всерьез увлечен Тэш, и его не беспокоило, что об этом думают окружающие. По мнению Софии, он был Весьма Сомнительной Личностью.

Хуго, который тоже переоделся для следующего этапа соревнований, стоял рядом с Тэш, держал свой шлем и давал последние краткие указания.

— Сделай так, чтобы при входе в воду у тебя был сильный импульс. Веди его агрессивно, если тебе придется… — Он держал за поводья дергающегося Сноба. Тэш, казалось, почти не слушала.

— Trente secondes.[54]

Судья отложил в сторону свою фляжку и посмотрел на часы.

— Не забудь резко повернуть вправо, чтобы выйти на трассу после второй канавы, — инструктировал Тэш Хуго, проверяя подпругу Сноба.

Казалось, вся враждебность и неприязнь, которые он проявлял целый день, внезапно исчезли. После безупречного конкура он мог позволить себе быть великодушным. Его победа была почти обеспечена.

— Боже, ну разве это не весело? — в восторге подпрыгивала Александра.

— … чтобы дать ему передышку, — продолжал наставлять Хуго.

Кажется, судья никак не мог найти флажок. В конце концов он сдался и просто вытянул руку, начав обратный отсчет.

— Dix, neuf, huit…[55]

— Ой, удачи, дорогая! — завизжала Александра, чуть до смерти не перепугав Сноба.

— Sinx, cinq…[56]

— Не забудь сделать два прохода между…

— Приготовься, дорогой. — прошептала Тэш в длинное, сильно дергающееся ухо Сноба.

— Deux, un, alles! Bonne chance![57] — судья потянулся за своим багетом.

Сноб рванулся вперед своим великолепным, быстрым шагом. Они понеслись почти галопом, наездница почувствовала, что конь ее совершенно не слушается, и она вряд ли с ним справится.

— Боже всемогущий!

Увидев первое препятствие, Тэш закрыла глаза — грандиозное сооружение из соломы и телеграфных столбов вздымалось перед ними.

— Ну, видимо, это все, — констатировал Хуго. — Александра, предлагаю вам идти к «скорой помощи» и ждать дочь там. У них, наверное, приготовлены бумаги, которые вам придется подписать.

— О чем это он? — Александра, не отрываясь, смотрела, как Тэш и Сноб перелетели через первое препятствие, едва не задев пару наблюдателей, и понеслись дальше.

— Не обращай внимания, мамочка, — произнесла София. — Хуго просто нервничает. На последних состязаниях он ведь выставил себя на посмешище, не так ли, Бен?

Бен закашлял и ничего не ответил, многозначительно посмотрев на жену. Она обещала хранить это в секрете. К счастью, Александре это было не интересно, и она стала говорить с Софией о том, что, поскольку Паола от них ушла, надо искать новую няню.

— В деревне есть совершенно милая девушка. — Забрав детей, она повела Софию прочь от линии старта. — Немного медлительная и рассеянная, но зато такая добрая! Ой, смотри! У него флаг в зубах. Как мило. — Александра указала на резвящегося спаниеля. — Бен, сходи, пожалуйста, поймай его.

Следуя за ними, Макс наблюдал, как Тэш и ее огромный конь исчезли за группой тощих тополей, дрожащих, несмотря на безветрие, на краю рощи.

Ему хотелось взять еще пива, но у него закончились франки, и Макс сомневался, что здесь можно обменять доллары. Хотя долларов у него тоже было не много, мрачно подумал он. Макс ожидал, что отец даст ему в Америке чек на большую сумму, и был в ужасе, когда ему почти пришлось выпрашивать деньги. Но Люсьен достаточно высокомерно заявил, что Макс уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно зарабатывать деньги. Он пытался объяснить отцу, что потерял работу в Англии, но это не помогло.

Почесав подбородок, Макс лениво прикинул, насколько богаты его потенциальные родственники.

— Говоришь по-французски? — рядом с ним появился высокий человек, ранее дававший наставления Тэш.

— Немного. — Макс пожал плечами, пытаясь вспомнить, как того звали.

— Можешь это перевести?

По громкоговорителю снова повторили сообщение.

— Хм… Кажется, они просят трактор. — Макс прислушался. — Что-то случилось со «скорой помощью». Я не знаю слова «remorquer».[58]

— Боже!

— Что-то случилось, Гас? — спросил Макс, но ответ высокого мужчины был заглушён грохотом приближающегося мопеда.

— Гас..-Vite! Viens lei![59] — закричала привлекательная брюнетка с заднего сиденья мотоцикла.

Гас побежал к ней и отскочил вбок, когда мопед с визгом изношенных тормозов чуть не въехал в него.

— Пенни упала. — Мари-Клер с трудом слезла с мотоцикла. — Поезжай с Дидьером, я найду транспорт pour remorquer… э… для буксировки.

— Что случилось?

— Она сбилась с пути в лесу… отметки — дерьмо… и лошадь сшибла ее о ветку. У нее commotion cerebrale, мне кажется.

— Сотрясение мозга, — перевел Макс перепуганному Гасу, прежде чем тот унесся на мопеде, подняв облако пыли.

— Foutu[60]«скорая» не заводится, — объяснила Мари-Клер, хромая за Максом, который помог ей добраться до вагона. — Водители весь день слушали эту чертову музыку, и аккумулятор сел. Просто невероятно. Когда их вызвали, они въехали прямо в канаву!

Оценив сексуальные губы и стройную фигурку француженки, Макс одарил ее одной из своих самых обаятельных улыбок.

— Я могу вам помочь?

Направляясь к третьему препятствию, Тэш пребывала в блаженном неведении относительно того, что творится на трассе. Она воспринимала только ритмичный стук копыт Сноба и возбуждающее волнение, которое пронзало его каждый раз, когда он видел препятствие.

Первый свисток распорядителей, оповещающий об их приближении, испугал Сноба так, что тот кинулся на изгородь, но, как собака Павлова, он уже начинал чувствовать взаимосвязь между свистом, игрой и весельем. Сейчас его уши торчали, когда они быстро неслись вперед.

Препятствие представляло собой широкую грязную канаву посреди рощи. Обнаружив среди деревьев просвет, Сноб понесся к нему с пугающей скоростью.

Тэш смирилась и закрыла глаза. Сноб почти влетел в зияющую, поросшую тростником грязь и подпрыгнул.

Он слегка запнулся на приземлении, и натертые руки Тэш схватились за поводья. Конь вцепился в удила и потряс головой от огорчения, что хозяйка не позволила ему понестись дальше на головокружительной скорости. Ее лицо горело от напряжения, плечи страшно болели, но ей все это было безразлично. Никогда в жизни Тэш не думала, что будет так наслаждаться преодолением препятствий. Она больше использовала грубую силу, чем мастерство, и Сноб подчинялся просто потому, что понимал: наездница знала дорогу к новым прыжкам. Но его азарт был заразителен.

— Ну, притормози же, глупый, — упрашивала она коня, почти не в состоянии его контролировать, когда они неслись с безрассудной скоростью среди столбов пыли и хлещущих веток по крутому берегу в направлении очередного препятствия — ствол дерева, который выглядел целым, был подвешен над оврагом в тенистой низине.

Внезапно с нетерпеливым фырканьем Сноб поднял голову вверх и загородил наезднице обзор.

— Спокойно! — предупредила она, пытаясь совладать с конем.

Но Сноб не слушал. Он на полном скаку направлялся к оврагу. Это было похоже на свободное падение с самолета. Когда Сноб приземлился, Тэш откинуло назад, поводья выскальзывали из рук, а сердце ушло в пятки.

Она услышала крик судьи.

Затем могучим усилием Сноб оттолкнулся, чтобы нестись дальше, и Тэш сильно ударилась лицом о его голову.

Он слишком рано оттолкнулся. Глаза Тэш слезились, она отчаянно пыталась перенести вес, чтобы помочь ему, но конь уже приземлялся, а подъем был под ними. С ужасающим громким ударом задние ноги Сноба врезались в толстое бревно, и Тэш полетела из седла на его шею.

Сноб, чьи передние ноги были за барьером, а задние висели с другой стороны, издал испуганное ржание и попытался освободиться. Тэш висела вокруг его дрожащей шеи. Успокаивая коня, она попыталась слезть, но один ее новый ботинок крепко застрял в стремени. Когда она сползла обратно в седло, Сноб перетянул одну ногу через препятствие и, казалось, заваливался на бок. Тэш в ужасе закричала и закрыла глаза.

Думая, что она, скорее всего, потеряла сознание, девушка снова медленно их открыла, ожидая увидеть толпу испуганных лиц. Вместо этого она увидела дрожащие уши Сноба и почувствовала, как он дрожит от страха. Конь каким-то образом освободил и другую ногу и теперь стоял в канаве, замерев от испуга.

На них из кустов смотрел перепуганный распорядитель.

— Avez-vous mal?[61]

Услышав незнакомый голос, Сноб вскинул голову и начал яростно пятиться, несколько раз слегка встав на дыбы. Затем ударился о ствол и снова метнулся вперед, его испуг нарастал, конь отчаянно хотел выбраться из канавы.

Пытаясь удержаться в седле, Тэш делала знаки судье, зная, что в любую минуту Сноб может прийти в бешенство и начать взбрыкивать и метаться.

Второй судья что-то бормотал ей по-французски с другого конца канавы, спрашивая, в порядке ли мадемуазель, выбывает она или желает продолжить? Тэш не имела ни малейшего представления, о чем говорит этот усатый старый козел, и поэтому попросила его заткнуться. Со взбешенным видом судья начал говорить в свою рацию.

Она никогда не видела Сноба таким испуганным. Конь нервно суетился, неуверенно двигаясь в узкой канаве, края которой были высокими и все в рытвинах от копыт. Тэш понимала, что, если она сейчас упадет, ее лицо будет раздавлено его копытами, и отвела коня подальше от препятствия, чтобы у него было больше места.

Вырвавшись из ее хватки, Сноб попытался выкарабкаться из куста, за которым прятался первый судья, и сразу же упал.

Тэш удержалась и успокоила коня какими-то глупыми словами, погладила его гриву — кудрявую от заплетенных накануне косичек — и обнадеживающе похлопала его. Подбодрив Сноба прищелкиванием языка, она направила его к самому низкому месту края канавы и подстегнула его. Конь потерял уверенность в себе. Его голова была в страхе поднята, он встал на дыбы так высоко, что почти упал на спину, и это еще больше его напугало.

— Поверь мне. Вперед, мой хороший, — шептала Тэш.

Его уши дрожали, но, когда она говорила, одно отклонилось назад: конь слушал.

Постепенно Сноб перестал трястись и со вздохом, который, казалось, говорил: «Ну хорошо, хозяйка, если ты уверена, что это безопасно», он выбрался — далеко не грациозно, но в целости и сохранности — и безмятежно встал на краю канавы.

Тэш была счастлива. Она хлопала его, пока ее рука не онемела, а затем с трудом расстегнула молнию на бриджах, чтобы достать мятную конфетку.

Оба судьи теперь стояли рядом и показывали на свои часы и на место, откуда должен был появиться следующий участник.

— Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Je continue — d'ac-cord?[62] — прокричала им Тэш, смеясь от радости.

Она развернула Сноба, и он понесся своим любимым размашистым легким галопом в направлении четвертого препятствия.

— Маленькая мадам, — фыркнул второй судья по-французски.

— Но очень смелая. Я бы на ее месте слез с коня, — ответил второй, наблюдая, как Тэш и Сноб преодолели котловину большим сильным прыжком и направились дальше.

— Как классифицируем нарушение? — спросил второй судья. — Два отказа?

— Они уже пересекли отметку, когда лошадь встала на дыбы. — Первый строго посмотрел на своего спутника. — Это начальный класс, зачем начислять девочке лишние штрафные очки?

Второй судья нажал кнопку на своей рации.

— Номер восемьдесят один — англичанка — прошла третье препятствие без штрафных, с первой попытки.

И он снова дунул в свисток, так сильно, что у его напарника чуть не лопнули барабанные перепонки.

Гас нашел Пенни, когда ее на носилках вносили в грузовик. Все произошло несколько вдали от трассы, и поэтому не везде было расчищено место для проезда «скорой». Даже на мопеде здесь было тяжело проехать, так как длинная трава забивалась в спицы. Гасу приходилось нагибаться, чтобы не врезаться в тяжелые нависающие ветки.

На этой лиственной улице было много крапивы и ежевики. Несколько в отдалении под углом сорок пять градусов торчала из поросшей травой канавы суперсовременная «скорая помощь», щедрый подарок французских спонсоров.

Судьи, которые помогали поймать маленького серого коня, вернулись на свои места. Коня Пенни теперь держал подросток, который кормил его жевательной резинкой с ароматом вишни, отчего губы у того скручивались и дрожали, а зубы были плотно сжаты.

— Бедняжка. — Гас прикоснулся к лицу жены и повернулся, чтобы наорать на медиков, приехавших на «скорой». — Разве никто из вас, идиотов, не должен о ней позаботиться?

Они были слишком далеко, чтобы расслышать, и просто пожали плечами.

— Nous ne parlons pas anglais, comprenez?[63]

Гас вернулся к Пенни и начал снимать с нее шлем.

— Non![64] — Один из медиков положил руку на плечо Га-са. — Я врач. Нельзя… э… снимать шапку. Понимаете?

Гас почувствовал себя абсолютно беспомощным.

— Они должны были, черт возьми, ограничить маршрут лучше, — злился он тихо.

Пенни застонала, и Гас почувствовал, как ее ладонь сжала руку, но она не очнулась.

Внезапно послышался грохот, Гас поднял глаза и увидел автомобиль с полным приводом и старый трактор, следующий за ним; он был таким ветхим, что, казалось, держался только благодаря обвязанной вокруг него веревке и парам дизеля.

Когда автомобиль подъехал ближе, из него выбралась Мари-Клер и за ней совершенно неожиданно выскочил приятель Тэш.

— Не переживай, Гайл, мы перевезем Дженни в другой чертов автомобиль, пока трактор вытащит этот, — объяснил Макс, взяв контроль над ситуацией в свои руки. — Организатор состязаний одолжил его нам, на нем нельзя ездить по дорогам. Поэтому нам пришлось почти полностью объехать Кале. Давай, загружай ее внутрь. — Он наклонился и улыбнулся. — А я-то еще считал, что регби — опасный спорт! А Тэш еще не проезжала?

— Что? Э… нет, я не знаю.

Гас не способен был что-либо воспринимать. Он слишком беспокоился за Пенни.

Глава пятьдесят первая

Хуго кружился на лошади и тщетно пытался успокоиться. Снова и снова в его памяти всплывали неприятные картины его унижения в Бадминтоне.

Он снял свои шпоры и убрал кнут на всякий случай, но даже теперь он нервничал так сильно, как никогда раньше.

— Готовишься? — К нему прихромал Бен и похлопал лошадь, при этом расплескав половину своего пива на иссушенную землю. — София желает тебе удачи. Они с матерью сплетничают о вчерашнем вечере.

Он посмотрел на мрачное лицо Хуго.

— Ты в порядке?

— В полном, — рявкнул Хуго. — Не дашь закурить?

Бен протянул ему сигарету.

— Есть какие-нибудь известия от Пенни Монкриф?

— Надеюсь, ее уже увезли в больницу. Хоть бы все обошлось.

Хуго опустил глаза и как бы невзначай спросил:

— А Тэш уже финишировала?

Он выбросил на землю сигарету, к которой почти не притронулся.

— Нет.

Хуго удовлетворенно улыбнулся. Пусть научится кое-чему. Может, это даже отпугнет этого ее приятеля. Как показывает опыт, такие парни не западают на неудачниц.

— Но, судя по тому, что говорят по громкой связи, она уже прошла половину дистанции, — продолжал Бен. — И пока без ошибок.

Хуго нахмурился. У всех остальных участников группы баллы за ошибки росли так же быстро, как ставки в бридже. Один бедняга дважды упал на старте, а другого сняли с соревнования после второго препятствия. Еще три пары выбыли после конкура. Трасса была на редкость сложной. Очень странно, что Тэш не делает ошибок. Это ведь ее первое соревнование.

— Quatre-vingt douze? Preparez-vous. Une minute.[65]

Стартер сделал неопределенный жест в сторону Хуго. Тот напрягся. Бен дружелюбно похлопал друга по ботинку.

— Только не вспоминай о…

— Ладно!

Хуго придвинулся ближе к старту, подальше от Бена.

— Trente secondes.

Хуго еще больше напрягся и в раздражении ударил лошадь по шее свободным концом поводьев.

«Только не это, — подумал Бен, — идиот, опять провалится».

Громкоговоритель зашипел и ожил, пробормотав последнюю сводку. Только несколько слов были понятны, остальное слилось в непонятную галиматью: «Тэш Френч и ле Фосси Ноооб».

Из мрачного тона комментатора следовало, что, очевидно, дела у Тэш идут хорошо. Он говорил радостно, только когда кто-то падал или был снят с соревнования.

Хуго нахмурился и так сильно рванул удила лошади, что та тихо заржала от испуга. Бен сглотнул.

— …quatre, trios, deux, un, allez!

И лошадь Хуго понеслась вперед — к препятствию.

— Тебя осмотрят в больнице, — говорил Гас Пенни, помогая ей выбраться из машины.

— Не хочу! — стонала Пенни, вырываясь. Ей пришлось ухватиться за машину, чтобы не упасть, так как голова у нее закружилась. — Со мной все в порядке. Просто ударилась головой. Я хочу видеть, как выступят остальные.

На твердой земле она слегка пошатнулась и схватилась за виски. Гас вздохнул и повел жену к другой «скорой», стоящей поблизости.

— Сам справишься, Гайл? — спросил Макс, помогая Мари-Клер выбраться с пассажирского сиденья.

— Конечно, иди смотри, как финиширует Тэш. — «Кажется, Макс отличный парень, — с благодарностью подумал Гас. — У него плохо с памятью на имена, но зато он готов прийти на помощь».

— Скажи ей, что в вагоне Мари-Клер есть немного воды, в которой она может остудить ноги лошади, — добавил он.

— Я тоже иду посмотреть на Тэш, — объявила Пенни вполне нормальным голосом, а затем неуверенно направилась в противоположном направлении.

— Ты идешь со мной.

Гас крепко ухватил жену за руку и повел в сторону «скорой».

Сноб удачно сменил ногу, когда они с Тэш свернули направо у разваливающегося амбара и направились в сторону темного леса.

У Тэш было такое грязное лицо, что она едва могла видеть трассу из-за пыли на контактных линзах. Ее плечо сейчас просто пульсировало от постоянной боли, ноги из-за жмущих сапог, а опоясывающие ремни протектора для тела так сжались, что вероятность в будущем родить ребенка ставилась под сомнение. Но все же она громко рассмеялась, когда Сноб взял еще одно препятствие на краю леса, почти совсем не замедлив свой быстрый, прыгающий шаг.

Затем они снова повернули направо, поскакали по крутому берегу, выложенному торфом, чтобы смягчить каменистую поверхность, перескочили через низкие кусты и аккуратно приземлились на подушку из древесных щепок.

Тэш заморгала от внезапного сумрака. Казалось, они попали в склеп. Здесь было необычайно тихо. Слабые солнечные лучи, в которых плясали пыль и пыльца, падали на них сквозь кроны деревьев. И ослепляли Тэш, которая отчаянно старалась оглядеться и найти трассу.

Сноб яростно потряс головой, когда наездница почти остановила его, но подчинился, теперь почти полностью доверяя ей.

Тэш уставилась на три заросшие коричневые тропинки, напоминающие прожилки и пятнышки на панцире черепахи. Похоже, на всех них были следы копыт. Она просто не помнила, куда ехать дальше.

Сзади неуклюже выбирался из зарослей судья, собиравшийся указать ей направление, но Тэш уже приняла решение. Они и так уже потеряли много времени. Придется положиться на везение. И Тэш выбрала самую изрытую тропинку в центре. Вскоре они уже протискивались между замшелых веток в сторону красно-белых флажков, которые Тэш заметила между деревьями.

«Странно, — подумала Тэш, — я совсем не помню этот большой зигзагообразный забор». Что еще более странно, не было свистка, предупреждающего об ее приближении, и распорядителей, сжимающих дощечки и потягивающих кофе из термосов.

Сноб напрягся от восторга при виде нового препятствия, и Тэш отрегулировала его шаг и подтянула подпруги.

— Боже всемогущий! — прошептала она сквозь стиснутые зубы.

Барьер был намного выше, чем все предыдущие, и требовал хирургической точности. Когда она поняла это, то почувствовала, как Сноб заколебался. Затем, зафиксировав взгляд на подходящей точке впереди, между двумя толстыми стволами бука, Тэш направила коня вперед, и они прыгнули. От возбуждения у девушки перехватило дыхание.

Сейчас трасса выглядела еще более незнакомой: справа и слева были следы, и обе тропинки уводили в лес — к отмеченным флажками барьерам.

Не особо выбирая, Тэш направилась вправо, и они полетели по изогнутой вырубке, за которой последовала дорога, поросшая по бокам молодыми липами. Тэш была уверена, что, когда они проходили эту трассу с утра, в лесу не было так много препятствий.

А тем временем, в другой части трассы, Хуго пытался справиться с лошадью. Она была просто мечтой наездника во всех остальных отношениях, но панически боялась воды.

Резко затормозив в самый последний момент, лошадь отказалась пересекать канаву, по которой тек всего лишь маленький ручеек.

Лицо Хуго горело. Он уговаривал кобылу с помощью криков, шлепков, ударов поводьями и сильного удара по крупу рукой. Вряд ли это было профессионально, но Хуго уже слишком завелся, чтобы оставаться терпеливым, хотя и понимал, что это необходимо, когда имеешь дело с сильно взвинченными молодыми конями.

В результате, основательно разнервничавшись, лошадь шарахалась от всего вокруг и преодолевала препятствия огромными, неточными прыжками.

Они только что, полностью разрушив конструкцию, врезались в самую середину препятствия. Слава богу, внутрь не было встроено дерево для поддержки, но сам факт не придал уверенности кобыле и не повысил ее доверие к наезднику. Не сменив ногу на выходе из угловых ворот комплекса, она чуть не упала.

Хуго откинулся назад в седле, чтобы удержаться, поводья выскользнули из его рук. Когда ее удила освободились, лошадь попыталась понестись.

Схватив поводья, как рыболов, вытягивающий с глубины щуку, Хуго причинил боль ее рту, привыкшему только к нежному обращению Мари-Клер. Лошадь сердито и испуганно взбрыкнула, пытаясь освободиться от наездника.

Когда они с трудом прокладывали свой путь к пологому берегу и жердям, которые служили фильтром перед более трудным препятствием, лошадь дергала хвостом, раскачивала головой и металась в разные стороны, а Хуго приходилось прилагать все больше усилий, чтобы контролировать ее. Так они никогда не доберутся до финиша. Ему нужно срочно что-нибудь придумать. Через одно препятствие будет мельничный пруд.

— Можно отвести лошадь к воде, — прошептал Хуго едва слышно, — но нельзя заставить ее прыгнуть.

Тэш неслась сквозь лес. Деревья редели и перешли в скудную рощицу, залитую солнечным светом. Сноб шел подозрительно послушно.

Они ловко пронеслись над несколькими препятствиями и круто приземлились. Трое судей стояли, загружая свои складные стулья в полуразрушенный «ситроен». Они удивленно посмотрели на лошадь со всадницей, а затем заглянули в наполовину упакованные листки с номерами.

Наконец-то впереди между деревьями забрезжил свет. Теперь Тэш вспомнила этот барьер. Как там предупреждал ее Гас? «Сноб будет нервничать, так что поделись с ним уверенностью!»

— Все хорошо, любовь моя. У нас с тобой все получится, — прошептала Тэш, усевшись поплотнее в седле.

И в этот момент с полузаросшей тропинки вылетел другой всадник и повел свою большую серую лошадь к тому же препятствию.

— Прочь с дороги, идиот! — заорала Тэш, когда Сноб от удивления вскинул голову.

Другой наездник, размахивая своим кнутом, что-то дважды яростно прокричал, очевидно нечто грубое, но, к счастью, языковой барьер помешал Тэш понять слова.

Сноб, будучи французом с головы до кончиков копыт, понял смысл и понесся со скоростью ветра в направлении поляны. Серый, в пене и поту, задыхался далеко позади.

Тэш знала, что им нужно прыгнуть чисто, иначе последует ужасное столкновение. Но другой наездник, без предупреждения, все еще крича, яростно подстегнул свою лошадь, и его бедный, измученный конь начал догонять Сноба у самого препятствия.

— Чертов придурок! — прошипела Тэш сквозь стиснутые зубы. — Он убьет нас всех.

Когда Сноб подобрал свои задние ноги, изготовясь к прыжку, Тэш закричала от испуга, потому что на них опустился кнут и задел ее локоть. Сноб, покачнувшись от неожиданности, скользнул почти к основанию барьера. Его передние ноги были все еще подняты в воздух.

На ужасную долю секунды Тэш показалось, что они налетели на барьер. Она уже представила карету «скорой помощи», гуманного ветеринара, усыпляющего лошадей, слезы матери и выражение лица Хуго, говорящее: «Я знал, что все так и будет». Затем неимоверным усилием Сноб взял препятствие, и они оказались в открытом поле, залитом сверкающим, ослепительным светом.

— Вот она! — закричала Александра, подпрыгивая рядом с Максом. — Как мило, она с кем-то познакомилась у барьера. Ой, кажется, он упал. Думаете, у Тэш хорошо получается?

Макс кивнул. Он смотрел, как Тэш, улыбаясь во весь рот, взобралась на холм рядом с лесом и перелетела через живую изгородь. Подняв фонтан пыли, Сноб метнулся к последнему барьеру, тройному, составленному из телеграфных столбов с жердями, подвешенными на шинах, и перелетел через него.

Макс отступил назад, когда Тэш с криками пролетела финишную черту и остановилась только через километр.

Едва дыша, Сноб гордо погарцевал к родным и друзьям Тэш, с самодовольным, удовлетворенным выражением на умной гнедой морде, которое было под стать восторгу его хозяйки.

— Ну, разве он не прелесть?

Тэш смеялась, хлопая коня по шее и обнимая его. Затем она с трудом слезла на землю.

Макс кинулся вперед, чтобы поцеловать ее перепачканную щеку, но Александра добралась до дочери первой. Разразившись подобающим случаю восторгом, она крепко прижала Тэш к себе.

— Ты была просто бесподобна, дорогая! Мы с Беном и Антоном стояли на крыше джипа Паскаля и в бинокль Люсьена наблюдали за тобой. О, Макс, дорогой, сходи посмотри, не объявили ли еще результаты Тэш. Антон говорит…

Тэш поймала взгляд Макса поверх плеча матери.

— Я люблю тебя, — сказал он одними губами.

Она была в таком возбуждении, чувствовала настолько огромную, непреодолимую любовь ко всем, что улыбнулась и ответила:

— Я тоже.

Правда, тут же об этом пожалела.

Тэш не помнила, когда в последний раз была так счастлива. Она знала, что не выиграет: у них слишком много времени ушло на проход трассы, к тому же Хуго лидировал с большим отрывом, но ее великая победа была в другом.

Она повернулась к Снобу, который выглядел обиженным, так как его никто не поздравлял, и поцеловала его в розовый нос.

Конь недовольно отодвинулся, как маленький мальчик, которого поцеловала престарелая тетушка. Его огромные фиолетово-карие глаза, напоминающие анютины глазки, погруженные в кофе, смягчились. Тэш могла поклясться, что он подмигнул наезднице.

— Ой, слушай, — Александра вздернула голову и сразу же перестала говорить, сосредоточившись на сообщениях репродукторов. — Кажется, у Хуго проблемы.

Лошадь Хуго только мельком взглянула на препятствие «L'Etang de Moulin»[66] и решила, что лучше направиться к швейцарской границе.

Приглушенно ругаясь, Хуго развернул ее обратно к препятствию.

Оно представляло собой невысокий барьер в виде перевернутой лодки, но быстро несущийся мельничный ручей был как красная тряпка для нервной перепуганной лошади. Ручей был прозрачным, неглубоким и с безопасным дном, но при прыжке лошадь прямиком окажется в нем, не успев сначала попробовать глубину.

В обжигающем солнечном свете вода сверкала серебром. Лошадь приблизилась к ручью медленно, как десятитонный танк, взбирающийся на холм, и упрямо остановилась как вкопанная в нескольких метрах от него.

Хуго понукал ее и подгонял, щелкал языком и подбадривал и наконец закричал:

— Прыгай, глупая сука!

Но лошадь не двигалась. Хуго содрогнулся от пронзившего его воспоминания. Он надеялся, что история не повторится. Неужели он опять проиграет?

Еще один отказ, и их снимут с соревнований. Хуго со злостью решил, что ни за что не позволит глупой темпераментной кобыле выставить его на посмешище. Если она не поддается на уговоры, тогда ей придется подчиниться давлению.

Оказавшись в воде, лошадь поймет, что это не так уж страшно. Наоборот, она будет благодарна наезднику, почувствовав освежающую прохладу на своих горячих ногах и разгоряченном животе, шее и боках, пока она идет через ручей. Хуго видел много упрямых лошадей, которые были так же приятно удивлены, оказавшись в воде в жаркий день. И если правильно все рассчитать, это навсегда избавит кобылу от страха.

Он увел лошадь так далеко от препятствия, что один из судей спросил, не уходит ли он совсем. После того как вопрос повторили несколько раз, Хуго понял и покачал головой.

Он направил лошадь рысью вправо, так что ручей был скрыт до самого последнего момента зарослями бузины. Погладив влажную шею лошади, он быстро похлопал ее и расслабился в седле. Это смутило кобылу, она уже привыкла к его плохому настроению и сильным рывкам, и через несколько секунд напряжение постепенно ушло из ее спины и шеи. Взяв поводья, Хуго почувствовал испуг лошади, но снова успокоил ее, и затем, застав ее врасплох, направил вперед легким галопом. Лошадь исполнила его приказ и дико метнулась вперед, как будто ее укололи. Ее копыта внезапно врезались в землю, кобыла совершенно не понимала, что быстро движется к мельнице и ручью.

Как и ожидал Хуго, когда лошадь наконец увидела куда летит, она уже шла слишком быстро; чтобы затормозить. Она резко отклонилась влево, но сила инерции несла ее вперед, так что кобыле пришлось прыгнуть в блестящий поток.

Хуго испытал восторг чистой победы, когда они взлетели. Но уже секундой позже это чувство сменилось невероятным страхом: он понял, что приземляется отдельно от лошади.

Его прозвали Приклеенный Хуго из-за его почти кошачьего равновесия; даже в самые тяжелые моменты он оставался в седле. Хуго редко падал, но сейчас, когда лошадь изогнулась под ним, он увидел чистую, сияющую, быстро приближающуюся поверхность воды.

Падение в воду — самое неприятное из всех возможных падений в конном спорте. Хаотичное движение копыт, брызги на коже и несущаяся навстречу вода, противное ощущение холодной, грязной, мокрой одежды, промокших сапог, наполненных водой, и внезапно ставшего скользким седла.

Сидя на каменистом дне ручья, Хуго с облегчением почувствовал, что ничего не сломал. Он медленно встал и увидел, как дрожащая лошадь поднимается на ноги в нескольких метрах от него. Она так сильно отряхивалась, что Хуго ослепили брызги. Прижав уши, кобыла рысцой двинулась со съезжающим на бок седлом, высоко вскидывая ноги к дальнему берегу.

Припомнив по пути все известные ему ругательства, Хуго пошел к тому месту, где ее поймала и держала некая доброжелательная пожилая женщина.

Женщина начала выражать Хуго соболезнования, но он с каменным лицом ее проигнорировал и вырвал из ее рук чертовы поводья.

Лошадь вскинула голову и попятилась, ее глаза сильно вращались от страха. Когда Хуго приблизился, она нервно захрапела и отпрыгнула, чем разрушила его планы засунуть ногу в стремя. Каждый раз, когда наездник подходил, она делала шаг в сторону, раздувая ноздри. Она вся дрожала, ее мокрые бока тяжело вздымались, а мокрый хвост представлял собой тонкую, клочковатую черную веревку.

— Иди сюда! Ты, глупая корова! — прорычал Хуго, с силой рванув за ее удила, холодная ярость унижения сковала его спину.

Кобыла резко метнулась назад и встала на дыбы, снова закружившись, но в этот раз она уткнулась в стену брошенной каменной мельницы и оказалась в ловушке. Воспользовавшись моментом, Хуго сдвинул седло в центр и впрыгнул в него.

— Отлично, пора преподать тебе урок, старая тварь, — прорычал он, схватив поводья с такой поспешностью, что лошадь снова начала пятиться к ручью.

— Месье!

Краснолицый судья подбежал к нему с беспокойным видом.

— Меня сняли? — рявкнул Хуго, прежде чем тот успел что-либо сказать.

Лошадь кружилась под ним.

— Месье?

— Я спрашиваю: меня сняли? Сняли? — Он вытер пот и текущую с его шлема воду. — Боже, здесь что, все придурки?

— А, поп, monsieur. Continuez si vous voulez,[67] — судья нервно улыбнулся. — Mais je pense…[68]

— Спасибо, — коротко сказал Хуго и с такой силой сжал бока лошади ногами, что она заржала.

Хуго вспомнил о своем позоре в Бадминтоне, и внезапно ему стало наплевать. Там он тоже сначала лидировал. Но тогда он не допустил такой банальной ошибки, как падение в воду.

Он никогда не забудет тот восторг, который испытал в Бадминтоне, когда подъехал к последнему спонсорскому препятствию. Казалось, одна секунда отделяла его тогда от победы. Он по полной использовал действия коня, на пределе сил и безумно рискуя. Но в этом всегда был секрет его успеха. Именно поэтому пресса и зрители считали его неотразимым. Опасность всегда возбуждала его.

Но в тот день случилось немыслимое. К удивлению зрителей и к радости соперников, его конь просто встал перед последним препятствием и отказался продолжать. Журналисты потом писали, что животное было измотано до предела, но это не правда. Оно просто потеряло веру в своего наездника и решило его унизить.

В тот момент Хуго ушел, удивленно и разочарованно пожав плечами и сочувственно похлопав коня по шее. Позднее, вдалеке от камер, он вышел из себя и сорвался. Он тогда словно обезумел. Конь больше никогда не будет участвовать в скачках.

Этого приступа ярости Хуго так и не смог себе простить, именно после этого случая он и решил бросить спорт.

Но сейчас не было ни обжигающей ярости, ни дикого, буйного гнева. Одно лишь ледяное спокойствие.

Направив лошадь вправо, он легким галопом повел ее к следующему препятствию.

Но не тут-то было. Кобыле уже надоели злобное принуждение этого человека, его грубые руки, бьющие пятки и мускулистые ноги-тиски. И лошадь решила избавиться от наездника. Осмотревшись, она обнаружила слева за полем с подсолнухами сияющие крыши вагонов для лошадей. Там ее ждет конюх с готовой соломой и конфетками в карманах. Кобыла приняла решение. Наклонив голову вперед так сильно, что Хуго оказался на ее шее, она понеслась, врезавшись в высокие желтые цветы.

Хуго издал удивленный вопль и сполз обратно в седло. Прежде чем у него появилось время подумать, они неслись на сумасшедшей скорости сквозь густо посаженные подсолнухи.

Толстые щетинистые стебли хлестали Хуго по ногам, цветы-дубинки колотили по рукам. Он потерял стремя. Мокрые поводья выскальзывали из рук, он отчаянно пытался ухватить их. Хуго мотался по мокрому седлу, как шлюпка по морю в десятибалльный шторм.

В отчаянной попытке остановить несущееся, взбесившееся животное, Хуго применил прием, который, как он знал, был очень жестоким. Он наклонился из липкого седла на свое единственное стремя, как игрок в поло, тянущийся за мячиком на расстоянии, схватил одну сторону удила и потянул его со всей силой, на которую был способен.

На долю секунды лошадь резко отпрянула влево и почти остановилась. Затем ремешок на ее уздечке на морде лопнул, и трензель, пройдя сквозь ее рот, упал в руку Хуго, тяжелый и бесполезный. И лошадь снова понеслась.

Хуго схватился за гриву, чтобы не оказаться под копытами.

Прежде чем Хуго успел понять, что происходит, седло угрожающе съехало на один бок и он повис. Проносящиеся мимо подсолнухи колотили по нему, одна рука отчаянно сжимала ремень мартингала.

— Дерьмо!

Площадка с вагонами для лошадей быстро приближалась. Хуго пытался вытащить ногу из стремени, сейчас он уже висел на уровне коленей лошади, так чтобы можно было свободно упасть, но из-за его предыдущего маневра нога крепко застряла. Он сильнее толкнул седло, но оно не поддалось.

Висящие поводья упали и теперь тащились за лошадью. В любую минуту ее быстрые копыта могут запутаться в них, и тогда она рухнет прямо на него. Кажется, цветки подсолнухов уже сделали гравировку на спине Хуго. Один цветок попал в его развивающийся жилет с номером и остался там, другой застрял между сапогом и стременем. Листья были повсюду.

Хуго чуть не плакал. Он сейчас ввалится в толпу других соревнующихся таким позорным образом и абсолютно не в силах этому воспрепятствовать.

Тэш оставила болельщиков слушать новости по громкоговорителю и пошла со Снобом к вагону Антона. Какая-то девушка одиноко рыдала у небольшого трейлера, ее лошадь держала на весу одну ногу, которая раздулась до размера мяча для регби; ее обследовал ветеринар. Рядом парнишка с перевязанным запястьем так орал на своего конюха, как будто именно тот был виноват в его поражении. Но Тэш никак не могла спуститься с небес на землю. Она никогда еще не была так возбуждена.

— И все это благодаря тебе, Фосси Ноооб!

Она почесала мокрую гнедую шею Сноба и подергала его длинные широкие уши. Гнедой с благодарностью вздохнул и ткнулся в нее мордой.

Тэш лишь вполуха слушала, как громкоговоритель продолжал с вдохновением перечислять неудачи Хуго. Она распрягла Сноба, вытерла его уставшие ноги, утерла пот и пыль с его красновато-коричневой кожи.

Сноб, как будто понимая, что у хозяйки болят плечи и гудит голова, почти совсем не проказничал, а стоял смирно, как скала, и только тихо жевал пряжку своей попоны.

Вскоре боль возродилась с такой силой, что Тэш уже не могла ее терпеть. Она сползла на помост вагона. Через несколько минут вернется Макс с новостями о счете. Ее голова гудела. Затем Тэш поняла, что это происходит от внешнего источника.

Обернувшись, она увидела лошадь без всадника, вылетающую с соседнего поля с подсолнухами на ужасающей скорости. Ее шерсть была темной от пота, уздечка висела, как мертвое насекомое на ее перепуганной морде.

Когда лошадь приблизилась, Тэш поняла, что наездник с опасностью для жизни свисает сзади лошади. Он держался из последних сил, шлем съехал ему на нос, и повсюду торчали цветки подсолнухов. Загадочную фигуру наездника было трудно узнать.

Тэш неловко встала, заслонив глаза от солнца рукой. Конюхи и наездники бежали к лошади, но она неслась слишком быстро. Отклонившись в сторону, чтобы ее не поймали, она проскочила между двумя трейлерами, опрокинув ведра, и ударила свой украшенный цветами груз о боковое зеркальце. Наездник застонал. Тэш моргнула от удивления. Она узнала этот возглас недовольства, она слишком часто его слышала.

Лошадь прорвалась сквозь людскую цепь и резко обогнула покосившуюся палатку с туалетом, почти скинув Хуго на это малопривлекательное строение. Затем она игриво посмотрела на распорядителей и направилась в сторону вагона Антона и тихо ржущего Сноба, которого сильно удивила подобная картина.

— Ради всего святого, надеюсь, у нее не течка, — пробубнил Хуго, взглядывая из-под своего съезжающего шлема и отчаянно пытаясь вытащить ногу из стремени.

Но, несмотря на призывные взгляды Сноба, лошадь продолжала скакать. Она пронеслась мимо и резко повернула влево, затем выдала серию мощных взбрыкиваний и запустила своего наездника вверх, как ракету, нацеленную на Саудовскую Аравию.

Но Хуго так далеко не долетел. Он приземлился прямо возле ног Тэш.

Посмотрев снизу вверх на ее изумленное лицо, Хуго усилием воли сдержал крик боли. Он просто улыбнулся красивой девушке, стоявшей над ним, и рассмеялся.

— Ты меня просто сразила наповал, Тэш, — он отодвинул в сторону свой шлем и широко улыбнулся сквозь густые ресницы, мокрые от слез, — не смог устоять перед тобой.

Глава пятьдесят вторая

— Сколько тебя можно ждать?

Найл сидел на красном мопеде Маркуса, заводя его двигатель.

— Я на этом не поеду! — сердито рявкнула Лисетт.

Ей пришлось повозиться со своими щеками, чтобы удалить с них пятна от водостойкой туши «Эсте Лаудер», и теперь она не собиралась ставить под угрозу свой идеальный макияж.

— Тогда оставайся. Больше тут ехать не на чем. Ну и приспособление! Не знаешь, для чего этот переключатель?

Разметав солому, мопед пролетел на несколько метров вперед и остановился с бронхиальным кашлем.

— Подожди!

Лисетт пригладила шикарные замшевые брюки, которые она позаимствовала в чьем-то гардеробе, и завязала кончики дорогой шелковой рубашки, после чего с мрачным видом взгромоздилась сзади Найла. Она уже забыла, какие у него замечательные широкие плечи. Иначе не была бы такой вспыльчивой. В конце концов, это же их Великое Воссоединение, и плевать на то, что она только что в течение пятнадцати минут принимала холодный душ без мыла и под взглядами группы прыщавых подростков, которые подглядывали с сеновала напротив. Возможно, Найл умчит ее куда-нибудь в близлежащие поля и там они займутся любовью, лениво помечтала Лисетт.

На другой стороне двора, загружая свои сумки в стильную желтую спортивную машину, Олли и Джинджер смотрели на них с интересом. Лисетт весело помахала им рукой.

— Готова? — вздохнул Найл, когда жена обвила изящными руками его талию и позволила своим ладоням плюхнуться на его ширинку.

— Ага.

Лисетт положила щеку на его гладкую джинсовую спину. Найл поставил ногу на педаль и завел мотор, распугав всех куриц. Он не заметил Салли, которая с печальным и озабоченным выражением симпатичного загорелого лица смотрела на них из окна кухни.

Зато Лисетт заметила и радостно показала ей язык.

Втянув голову в плечи, не столько от боли, сколько от нежелания быть узнанным, Хуго шел в направлении медпункта, находившегося рядом с палаткой распорядителей: там было уже полно пострадавших. Он слышал, как у него за спиной Тэш и конюх Мари-Клер гремели ведром и звали по имени лошадь, которая сейчас резвилась среди пестрой толпы брошенных коней.

— Я сам! — проревел Хуго, вырываясь из рук распорядителя с радостным лицом, который поддерживал его, пока они шли.

И радостно кинулся к машине «скорой помощи», увидев внутри Пенни. Она лежала, поддерживаемая двумя пыльными ситцевыми подушками, взятыми у распорядителей, и хотя выглядела бледной и слегка зеленоватой, но все еще излучала свою жизнерадостность.

— Хуго! — она яростно замахала ему.

Хуго нервно кашлянул, оглянувшись по сторонам.

— Как ты себя чувствуешь?

— Просто ужасно, — ответил за жену Гас. — А эти чертовы лягушатники не хотят везти ее в больницу, пока не осмотрят всех остальных пострадавших.

Хуго попытался сесть, но заметил, что Пенни как-то странно на него смотрела.

— Не хочу показаться грубой, но ты знаешь, что у тебя сзади торчит подсолнух? — вежливо спросила она.

Хуго застонал и выдрал оскорбительный цветок.

— Боже… Какой же я идиот! — внезапно посмотрел на него Гас. — Совсем забыл спросить, как ты прошел трассу?

В ответ Хуго только тяжело вздохнул.

Тэш попыталась объяснить Мари-Клер, что произошло с Хуго, но француженка была слишком разъярена, чтобы слушать. Никто из участников, на которых она рассчитывала, не прошел трассу. Ее сверкающие глаза и злой язык так испугали Тэш, что она поспешно ретировалась.

Тэш села, прислонившись к обжигающему колесу фургона, и стала размышлять, где же все остальные.

— Как твои плечи? Нормально?

Макс рассматривал ее со странно восторженным выражением.

Тэш кивнула, не в состоянии сказать ни слова. Ее внезапно пронзила жалость. Жалость к Максу за то, что она так плохо с ним обошлась; к Хуго из-за того, что тот так сильно опозорился; и к себе, потому что ей никогда не быть вместе с Найлом.

— Прости, я не выиграла, — мрачно сказала она.

— На самом деле?

Макс шлепнулся рядом с ней и взял ее за руку. Тэш уставилась на их руки и ничего не сказала. Ее ладонь была вся в мозолях от скачек.

— Я хотел спросить, просто ради интереса, если бы ты вдруг сейчас выиграла, то сдержала бы слово выйти за меня замуж? — настаивал Макс.

Тэш глубоко вздохнула.

— Я не знаю, это все так неожиданно, я хочу сказать, наши отношения распались, когда ты уехал в Штаты, — она остановилась, боясь запутаться. — Нам следовало серьезно все обсудить, а не загадывать вот так. С моей стороны это было глупо. Приношу извинения.

— О! — Макс отпустил ее руку и посмотрел в сторону.

Что-то в его согнутой спине и сгорбленных плечах подсказало Тэш, что откровенный разговор лучше отложить. Макс всегда умел бесстыдно внушать жалость к себе, и ее сердце дрогнуло.

— Пожалуй, и вышла бы… свое слово надо держать.

И она погладила колючие подрезанные волосы на его затылке своими измученными пальцами.

Улыбка Макса никогда еще не была такой кривой и самодовольной.

— Ну, тогда слушайте, мисс Френч, — рассмеялся он, развернувшись и крепко обняв ее. — Во-первых, вы только что завоевали кубок, а во-вторых, согласились стать гражданкой США. А теперь подари мне французский поцелуй.

«О боже, что же я наделала?» — подумала Тэш, оказавшись в знакомых объятиях Макса.

Они почти доехали, когда в мопеде закончился бензин.

— О чем ты думал, черт возьми, когда решил привезти меня сюда? — возмущенно кричала Лисетт, пока Найл пытался завести мотоцикл. — Ты же знаешь, я ненавижу лошадей.

Она с горечью поняла, что Великое Воссоединение шло не совсем по ее плану. Они проехали мимо большого количества подходящих полей, даже мимо довольно загадочного вида руин на соблазнительно романтичном белом песчанике и в конце концов остановились на гладкой, пыльной, воняющей навозом площадке, где толпы восхищенных туристов махали Найлу руками.

— Я просто хочу извиниться перед ней, — объяснил Найл сквозь сжатые зубы.

— Перед кем?

— Перед Тэш Френч.

Сначала смысл ускользнул от нее. Но затем Лисетт испустила раздраженный вой.

— Это могло подождать! — зарычала она, пытаясь совладать со своим гневом. — Послушай, нам нужно на все забить.

— Я тебе не молоток.

— Что ты делаешь? — взвыла Лисетт.

— Бросаю этот чертов мопед, вот что я делаю. Мы идем дальше пешком. — Он бросил на землю дымящуюся развалину и направился в сторону основного скопления белых палаток.

— Нет, это просто великолепно! — Лисетт со злостью выбирала дорогу между кучек навоза и следовала за ним, спотыкаясь, так как ее ботинки цеплялись за дерн. — Если мы все-таки разведемся, я упомяну об этом случае в чертовом судебном иске. Беспощадная жестокость к жене, вот как это называется.

Но Найл не слушал. Возле машины «скорой помощи» он увидел знакомые лица. Слишком много знакомых лиц. Он тщательно искал среди них Тэш, но ее единственной там не было. Люди отошли, когда двое санитаров закрыли двери «скорой помощи».

Найл заметил Александру, на ее лице застыло беспокойство. Она разговаривала с высоким человеком, который отвечал ей с умным видом. Наверное, доктор, решил Найл и испугался. Еще там был Хуго, вид у него был удрученный, почти мертвенно-бледный, он шептался с Беном.

— Боже, только не это! — Найл остановился.

Должно быть, что-то случилось с Тэш, ее ведь предупреждали, что после вчерашнего в состязаниях лучше не участвовать.

Найл побежал, чувствуя, как сухая земля ускользает у него из-под ног.

Вся компания с удивлением повернулась к нему, когда он подлетел.

— Где она… С ней все в порядке?

В горле у Найла пересохло, и он едва мог говорить, когда резко остановился перед Софией.

— Что? Ах… — София странно на него посмотрела и бросила взгляд на «скорую помощь». — Ну, она пришла в сознание, но ей очень плохо, это было ужасное падение. Они везут ее в больницу. Наверное, она останется там на ночь.

— Боже!

Найл потер руками лицо. Тэш упала! Ночь в больнице! Вероятно, возможны осложнения: заражение крови, опухоли. Он должен с ней поговорить.

— Подождите! — закричал Найл, когда бело-красная машина начала медленно выезжать по изрытой земле.

— Подождите! — хрипло прокричал он, собираясь бежать следом.

Но крепкая рука удержала его.

— Все хорошо. — Бен слегка похлопал друга по плечу. — Все в порядке, Найл.

— Конечно, с ней поехал Гас, — произнес Хуго.

— Кто такой Гас, черт возьми? — простонал Найл.

Но ему не успели ответить, так как в этот момент появились Лисетт, изрыгавшая проклятья (в руках она держала лайковые ботинки, которые собрали больше навоза, чем вилы садовника), и Макс, тянущий за собой недовольную, бледную Тэш.

— Тэш! — выдохнул Найл, не веря собственным глазам.

— Это же мои ботинки! — заорала София, сузив глаза и глядя на Лисетт.

Но Тэш не видела ничего, кроме Найла. Он явно ей обрадовался. Его рот расплылся в широкой, радостной улыбке, и он не отрываясь смотрел на нее сквозь несметное количество людей. Тэш даже не заметила злобной Лисетт рядом с ним; она просто тоже смотрела на Найла, а ее сердце внезапно стало отчаянно рваться из груди. В сильном смущении Тэш попыталась отвести взгляд и поняла, что не может этого сделать.

Макс кашлянул.

Тэш нервно подпрыгнула и оглянулась. Макс стоял рядом с видом победителя. Ее взгляд беспомощно вернулся к Найлу и мимоходом заметил Лисетт.

— Я… простите… У нас есть для вас новость, — Макс широко улыбнулся. — Не могли бы вы все минуточку помолчать?

Однако все продолжали болтать, щебетать и кричать. София начала обвинять Лисетт в воровстве одежды. И только Найл и Тэш молчали.

— Тихо! — завопил Макс так громко, что спаниель, который виновато крался к хозяйке, убежал прочь, повизгивая.

Все замолчали.

— Как я уже сказал, у нас с Тэш есть для вас новость.

Он радостно сжал ее руку. Тэш вздрогнула.

— Мы вместе уже более года, как многие из вас знают. — Макс всем широко улыбнулся. — И у нас были свои тяжелые времена, например, монументальное поражение Англии в крикете. — Он усмехнулся, подтолкнув локтем Тэш. — Но, уехав в Штаты, я понял, что Тэш Френч значит для меня очень много.

Компания начала проявлять беспокойство. Александра тайком вытащила свою компактную пудру. Хуго притворился, что читает расписание. И даже Люсьен смотрел на своего сына с любопытством.

— Короче, Макс, — прошептала Тэш.

Она заметила, что Хуго так сжал ручку в кулак, что костяшки его пальцев побелели. На лице Найла застыло изумление. Он не имеет ни малейшего представления, кто такой Макс, поняла она. Найл был с Лисетт, когда прибыла компания из Америки.

— Э… да… хорошо. — Макс прокашлялся.

Он привык произносить речи длиной в час на спортивных ужинах, разбавляя их непристойными шутками и сплетнями, и сейчас слегка растерялся. Кроме того, Макса сильно смутило, что Найл О'Шогнесси — его идол на все времена и отличный игрок в крикет — только что прибыл сюда вместе со своей потрясающей женой. Макс даже представить себе не мог, что Тэш вращается в таких кругах.

Теперь он знал наверняка, что был прав, столь настойчиво добиваясь ее согласия. Макс проигнорировал презрительный взгляд отца и еще раз кашлянул.

— Видите ли, какое дело… — он лопотал так долго и бессвязно, что Тэш подумала, что народ начнет расходиться. — Мы с Тэш любим друг друга и собираемся…

— …Пожениться, — прошептала Тэш сдавленным голосом.

— Да, именно так.

Последовала долгая пауза. Собравшиеся не сразу пришли в себя от удивления.

Только Паскаль, который явно обо всем догадывался, радостно ворча, открыл картонную коробку и начал раздавать прохладные бутылки шампанского.

— C'est merveilleux, etonnant![69]

Он одарил обоих поцелуями и начал открывать бутылку. Александра впервые в жизни не знала, что сказать, и только моргала.

— Тэш, я так рада за тебя, дорогая, — наконец простонала она и заплакала.

София с самодовольным видом приблизилась к сестре и поцеловала воздух рядом со щекой Тэш, сказав что-то вроде «если это то, чего она хочет…».

«Нет! — хотелось закричать Тэш. — Совсем не то! Это ужасная, глупая ошибка!»

Но поздравления уже посыпались на них как из рога изобилия. Макс начал обмениваться многочисленными шутками с Люсьеном и Паскалем, пять раз поцеловал Софию, дважды Лисетт и обменялся рукопожатиями с Полли, которая как одержимая снимала все на камеру. Несколько спаниелей, воспользовавшись суетой, приползли обратно, никем не замеченные.

Тэш высвободилась из объятий Антона и увидела, как Найл, спотыкаясь, направился в бар. Она почувствовала в горле комок.

— Ты ведь навсегда запомнишь этот день, да?

Антон дышал на нее ароматом красного вина. Тэш кивнула, по ее лицу бежали слезы.

Девушка почувствовала, как чья-то холодная рука легла на ее руку, и, посмотрев вниз, увидела, что это была Лисетт. Ее маленькое лицо со сверкающими, яркими глазами и великолепным ртом херувима радостно улыбалось.

— Нас не представили, как следует. Меня зовут Лисетт О'Шогнесси, — протянула она звенящим, уверенным голосом. Имя вонзилось в сердце Тэш как нож. — Я не буду мешать семейному празднику, просто хотела сказать, что мы оба, Найл и я, очень, очень рады за тебя.

Тэш почувствовала, как улыбка медленно вползла на ее щеки и разбилась, как стекло, в ее душе. Лисетт мило подмигнула и, как образцовая жена, убежала за Найлом.

«Она и не сомневалась, что сможет вернуть его, — несчастно подумала Тэш. — Она манипулировала им, как профессиональный шахматист пешкой на доске».

Хуго и Бен стояли чуть поодаль и молчали. Руки Хуго слегка дрожали, на его щеке пульсировал нерв, а голубые глаза стали необычайно темными. Но этого никто не заметил. Для всех он выглядел, как прежний Хуго: отстраненный, высокомерный, скучающий. Вдруг он направился к Тэш.

«О боже, он собирается наорать на меня!» — подумала Тэш, заметив выражение его лица и эти жестокие, изогнутые губы.

Хуго изучал девушку, сузив глаза, как будто пытаясь подобрать код к замку.

«Он такой красивый, — печально подумала Тэш, пытаясь вжаться в стоящую рядом палатку. — Я так сильно его люблю».

Она поморщилась, ожидая неизбежного потока ругательств. Но вместо этого Хуго положил теплую руку ей на плечо, поцеловал в щеку и обнял.

— Прими мои поздравления, — громко сказал он, а затем понизил голос: — С победой в скачках. Ты по праву заслужила ее.

Хуго отодвинулся от Тэш и с недоверием посмотрел на нее.

— Ты мне действительно нравишься, — в его голосе было неподдельное изумление.

Тэш смотрела на него, пытаясь придать своему лицу самое свое благодарное и восхищенное выражение. Если она очень постарается, Хуго поймет все чувства по ее глазам.

Гадая, почему девушка морщит лицо и косится на него, как старая карга с катарактой, Хуго с недоумением посмотрел на нее. Затем, взяв себя в руки, он повернулся к Максу и протянул ему руку.

— Поздравляю, — он улыбнулся. — Тебе чертовски повезло.

Макс рассмеялся и пожал Хуго руку.

— Я это понимаю.

Он снисходительно подмигнул Тэш. Та вздохнула, сглотнула и задумалась, получится ли у нее еще одна улыбка. К счастью, ее спас Бен, который подковылял, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Очень рад за тебя! — Он неловко потряс ее руку. — Кстати, ты отлично прошла соревнование. Забавно, — тихо добавил он, убедившись, что Макс все еще общается с Хуго, — но мне казалось, что у вас что-то со стариной Найлом. Должно быть, ошибся. Вот дурак!

И он сердечно рассмеялся над таким нелепым предположением.

И тут Тэш с ужасом заметила, что она откусила большой кусок от своего пластикового стакана и проглотила его.

Глава пятьдесят третья

Тэш лежала с закрытыми глазами, и ее сознание все еще пыталось вернуться обратно — в замечательно медленный, ленивый сон, в котором они с Найлом раскачивались в лодке на волнах Темзы. Ей было так хорошо слушать его мягкий успокаивающий шепот и чувствовать на себе сильную утешающую руку.

Тэш открыла один глаз. Она забыла задвинуть шторы. Комната утопала в солнечном свете, отчего стали заметны пыльные зеркала и паутина на дальней стене.

Она снова закрыла глаз, увидев плавки, висевшие, как спущенный флаг на спинке кровати. Тэш знала только одного человека, носившего трусы с изображением розовых слонов. И не сомневалась, что соответствующие носки сейчас делят с ней одну кровать, выглядывая из-под одеяла, надетые на две волосатые ноги.

Чувствуя, что рука под ее головой начала угрожающе дергаться, Тэш, не открывая глаз, начала по кусочкам собирать картину предыдущего дня. Вечеринка, Найл поцеловал ее, обморок, объявился Макс, соревнования, их глупое пари. Поначалу все это напоминало детскую мозаику, когда тысячи фрагментов кажутся абсолютно одинаковыми. Но постепенно, медленно и болезненно, начала вырисовываться вся картина.

Празднование помолвки стало одной сплошной пыткой. Тэш поняла, что чем больше людей узнает о помолвке, тем труднее ей будет сказать Максу, что вся затея была ужасной ошибкой. К десяти вечера даже дальний родственник Александры позвонил ей из Шотландии, чтобы поздравить. София провела около часа, дозваниваясь до Гонконга, чтобы сообщить новость отцу и заодно позлословить о вечеринке за счет Паскаля.

Тэш с ужасом вспомнила, что Макс выступал еще и второй раз, щедро снабдив свою речь выдержками из сборника «1000 лучших шуток в Интернете» вперемежку с цитатами из «Американского психопата». Храп рядом с ней достиг своей наивысшей точки, и Макс перевернулся на другой бок, оттолкнув ее к краю кровати на нечто, оказавшееся недоеденным пакетом чипсов.

Тэш прекратила ковыряться в своем Банке Болезненных Воспоминаний и тихонько соскользнула с постели. Когда она сгребла свое полотенце и начала крадучись выходить из комнаты, то повернулась, чтобы посмотреть на Макса. Он все еще спал под измятым, залитым солнцем одеялом. Открытая коробка шоколадных конфет с ликерной начинкой уютно расположилась у его правой ноги. Тэш уже и забыла, каково это — спать в одной постели вместе с доброй половиной запасов хорошей кладовой.

Во сне Макс выглядел взъерошенным и желанным. Темно-русые волосы, освещенные утренним солнцем, спадали на его густые черные ресницы; на подбородке чернела щетина; большой палец намертво застрял во рту.

Тэш вздохнула и спаслась бегством на лестницу, направляясь в туалет.

Она вошла в полуоткрытую дверь и столкнулась с согнутой фигурой, умывающейся над раковиной. Тэш поняла, что спина принадлежала Найлу.

— Ой, прости! — в ужасе прошептала она.

На нем не было ничего, кроме старой футболки с надписью «Этот лентяй снова надел ее задом наперед» на спине. Его длинные загорелые мускулистые ноги и бледные, обнаженные ягодицы дразнили девушку своей смертоносной красотой.

Ее лицо горело, все внутри перевернулось. Тэш попятилась из маленькой комнатки, когда Найл туманным взором посмотрел через плечо.

— Тэш, подожди! — произнес он.

Но она в ужасе побежала по лестничной площадке в башенку, где прислонилась к двери другого туалета. Ее щеки полыхали от стыда, а сердце билось в груди, как безумное.

Она не видела Найла со вчерашнего дня. Его отсутствие за обедом прошло почти незамеченным, Лисетт беззаботно отшучивалась, что ее мужа наверняка задержала местная жандармерия по обвинению в угоне арендованного мопеда. Как оказалось, Найл обедал с Мэтти и Салли, подальше от шумного веселья в усадьбе. Тэш решила, что по крайней мере странно проводить время с друзьями, когда к тебе вернулась любимая жена. Еще больше ее удивил рассказ Лисетт о том, как муж был рад ее возвращению.

Пока гости ели, пили и веселились, Тэш больше всего на свете хотелось поговорить с Найлом. Ее привело в негодование, что Лисетт, только что объявившая о страстном воссоединении с Найлом, весь вечер отчаянно флиртовала с Люсьеном Мэрриотом. Сидя напротив них, Тэш наблюдала, как она завораживает отца Макса, как гипнотизер, раскачивающий золотые часы.

В конце концов Тэш оставила слабую, смешную надежду, что она сможет поговорить с Найлом. У него, очевидно, хватает своих проблем. Тэш сомневалась, что когда-нибудь снова сможет смотреть в его красивое лицо: ведь Салли и Мэтти с детьми сегодня днем уезжают в Англию. А Найл собирался ехать с ними.

Интересно, а как же Лисетт? Она наверняка привыкла к более шикарным автомобилям.

Тэш внезапно прочувствовала всю шаткость, ограниченность, хрупкость их с Найлом отношений. Она вспомнила, как он говорил ей, что Лисетт единственная женщина, которую он когда-либо хотел. Тэш в своих буйных, жалких фантазиях попыталась об этом забыть. А теперь поняла, что не может. Она также вспомнила с болезненной ясностью, что Найлу нравятся миниатюрные женщины вроде японок.

Тэш придирчиво рассматривала в зеркале свое отражение. Взъерошенные волосы, заспанные глаза разного цвета, широкие плечи, постепенно сужающиеся к талии, которая бесспорно, стала уже, чем раньше, но никогда не станет такой узкой, как у Лисетт или Аманды. Да уж, до японки ей далеко.

Когда Тэш влюбилась в Найла, она казалась себе совсем другой. Не такой холодной и умной, как Лисетт или Аманда, но изящной и подобной нимфе. Мифической сильфидой, проскользнувшей в зачарованный мир. Мир, где злобные огры и страшилища бродили кругом с напитками в лапах, но все-таки освещенный присутствием ее Одина. Только вот оказывается, что этот Один принадлежал совсем другой.

Взглянув в зеркало, она увидела лишь высокую, неуклюжую, вечно сомневающуюся Тэш. Это была та же самая девушка, которая несколько недель назад забыла ключи в дверях своего дома в Хэмпстеде и чуть не опоздала на самолет. Но кое-что изменилось. Девушка Макса улетела на другом самолете.

Он все еще спал, когда Тэш прокралась обратно в комнату. Макс снова перевернулся на спину и мирно похрапывал.

Тэш заметила, что ее кубок за победу во вчерашнем соревновании стоит рядом на столике; Макс использовал его как пепельницу. Рядом громоздились две пустые банки из-под пива.

«Сейчас я все ему скажу», — твердо решила Тэш.

Тут Макс открыл свои дымчато-серые глаза и вздохнул. Затем широкая, щедрая улыбка расползлась по его лицу, как будто солнце случайно взошло на севере и увидело, что здесь тоже неплохо.

— Я думал, что мне все это приснилось, — сказал он своим низким, слегка хриплым голосом. — Это и правда ты?

— Была я, когда последний раз смотрелась в зеркало, — Тэш неуверенно улыбнулась.

Наверное, лучше сказать ему все позже, когда он совсем проснется.

— Иди сюда. — Макс лениво зевнул, не двигаясь. — Теперь ты не можешь отговориться тем, что слишком пьяна. — Преданный щенок пропал; вернулся хозяин.

Тэш присела на край кровати. Все еще глядя на нее, Макс взял со столика рядом с кроватью свои тяжелые наручные часы и, жмурясь от солнца, спросил:

— А во сколько здесь завтрак?'

— Зная мою мать, я бы рассчитывала только на обед.

Тэш посмотрела в окно.

— Кажется, у тебя здесь завелось много поклонников, — произнес Макс, поглаживая ее обнаженное плечо пальцем.

— Неужели?

Тэш сглотнула, пытаясь выглядеть как обычно.

— Угу.

Макс притянул ее ближе к себе. Тэш взобралась на постель и, обнаружив, что там негде сесть, перешагнула через его ноги. К несчастью, полотенце этого не пережило, и теперь из одежды на ней осталось немного.

— Да. — Максу было смешно наблюдать, как она безрезультатно пытается запахнуть вокруг себя полотенце. — Я заметил вчера вечером, как Хуго Бошам бросает в твою сторону чрезвычайно красноречивые взгляды.

— А, Хуго любит пофлиртовать, — пробубнила Тэш, чувствуя волнение.

Она была в ужасе, ожидая, что Макс сейчас упомянет Найла. Какая же она лицемерка!

— И еще твоя сестра сказала, что был некий тупой австралиец.

— Как поэтично ты описываешь своих соперников.

Тэш бросила сражение с полотенцем и посмотрела на Макса, склонив голову набок. В его манерах было что-то невыносимо самодовольное, и это начинало ее раздражать.

— Австралийца звали Тодд, и он не был таким уж тупым, хотя и приставал почти ко всем.

— Тогда, видимо, он все-таки был тупым. — Макс начал тянуть за полотенце, которое она кое-как закрепила. — Здесь есть только одна девушка, к которой мне бы хотелось поприставать.

— А как тебе Лисетт О'Шогнесси? — выпалила Тэш, увернулась и ударилась о спинку кровати.

— Не дурна. — Макс сел и начал целовать ее грудь, его волосы касались ее сосков. — Хотя слишком худая и уже не первой молодости.

— Из твоих слов она получилась престарелым инвалидом. — Тэш чувствовала запах тела Макса, такой теплый и сладкий, опьяняющая смесь меда и дикого чеснока. — Тебе не кажется, что она красивая?

— Очень.

Макс оторвался и поднял взгляд. Он так пристально изучал ее лицо, как будто считал веснушки. Тэш кашлянула и снова подняла полотенце.

— Ты ревнуешь! — начал дразнить ее Макс, теперь он выглядел еще более самоуверенно.

Тэш пожала плечами, пораженная своим лицемерием.

— В ней есть что-то утонченное, — продолжал Макс самодовольно. — Знаешь, хорошо, когда человек сексуально раскрепощен. Но она сучка еще та. Очевидно, О'Шогнесси старается изо всех сил вернуть жену, а она держится на расстоянии. — Макс язвительно посмотрел на Тэш, но та была слишком поражена и ничего не заметила. — Папочка уже староват, чтобы справиться с тем натиском, которому она подвергла его прошлой ночью.

Тэш хотелось зарыдать прямо на уютной груди Макса. Так и есть: Найл хочет вернуть Лисетт. Это бросалось в глаза, а она все отказывалась снять свои розовые очки.

— А хотел бы ты такую игривую мачеху? — спросила она неестественно высоким голосом.

Любой ценой нужно заставить Макса говорить; если он еще раз к ней прикоснется, она расколется.

— Не возражал бы.

На мгновение глаза Макса вспыхнули от возбуждения. Затем, увидев застывшее лицо Тэш, он прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Но в данный момент, — прошептал он, — меня гораздо больше интересует приобретение тещи. Хотя у меня и есть некоторое подозрение, что твоя мать предпочла бы, чтобы на моем месте был Бичбам. Но я так, так рад, что ты выбрала меня.

И Макс погладил ее ухо своим большим пальцем. Тэш почувствовала комок в горле.

— Мама совсем не вредная старушка, — прошептала она, отчаянно мечтая уйти от темы замужества. — Она переживает, потому что, живя во Франции, ей редко удается видеть детей или внуков.

— Она вышла за Паскаля из-за денег? — лениво спросил Макс, гладя ее бедро.

Тэш удивленно посмотрела на него. Медленная улыбка Чеширского кота стала еще шире, его глаза наблюдали за ее реакцией.

— Уж не поэтому ли ты сам хочешь жениться на мне? — спросила Тэш, одновременно ощутив ярость и облегчение. — Из-за богатого отчима.

— Я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя, — спокойно ответил Макс, и его рука скользнула на ее затылок. — И, Бог свидетель, я целую неделю ждал этого момента.

Притянув девушку к себе, Макс крепко поцеловал ее в губы.

Тэш не почувствовала ничего, кроме щемящей тоски. Комок в горле решил стать футбольным мячом. Очевидно, сейчас был самый подходящий момент разрыдаться, с облегчением решила она. Однако уже в следующую секунду с ужасом поняла, что запасы слез исчерпаны. Она совсем оцепенела.

Макс притянул ее к себе, и Тэш закрыла глаза.

— Я принесла вам обоим по чашечке чая! — пропел радостный голос, и в дверь стукнулся поднос.

Затем дверь распахнулась.

— Боже! — прошипел Макс в ухо Тэш.

Они обернулись и увидели улыбающуюся Александру. За ней стояла Полли, одетая как черепашка Ниндзя, и рассматривала комнату с огромным интересом.

— Привет, мамочка! — Тэш благодарно и радостно улыбнулась ей в ответ. — Привет, Пол, заходи и дай посмотреть на твои перепончатые ноги.

Упав обратно на подушку с обиженным вздохом, Макс закатил глаза к потолку. Полли примостилась рядом с ним на кровати и приставила дуло пластмассового пистолета ему между глаз.

— Чем вы тут занимались, сестренка? — вежливо поинтересовалась она.

Глава пятьдесят четвертая

Александра вытащила огромную миску с куриными костями, оставшимися после ужина, и кинула туда немного бекона, кучку виноградных листьев, лимонные ломтики из двенадцати немытых стаканов из-под джина с тоником, а также влила полкастрюли айвового желе. Затем отыскала в полумраке в стенном шкафу нечто напоминающее луковицы и зеленые помидоры.

Александра бросила овощи в свой котел, добавила туда куриного мяса и белого вина, а затем поставила все это на плиту — бурлить. Как и следовало полагать, смесь воняла.

Но не так уж и отвратительно, решила Александра.

Скоро кухня воняла, как сапоги фермера, а Александра была поглощена извлечением счетов из горшков, банок и кувшинов.

— Боже всемогущий!

Она закрыла рот рукой и уселась на банку с мукой в кладовой, затем еще раз посмотрела на счета.

Александра и не подозревала, как дорого стоят услуги одного из ведущих лондонских дизайнеров по интерьерам. А заем Мэтти, кажется, вырос в десять раз, когда его перевели во франки. А еще счета от поставщиков продуктов и от цветочников — да на эти деньги можно озеленить всю усадьбу. А ведь были еще повара и уборщики, компания по установке пагоды и аниматоры — всех и не счесть.

— Зачем им понадобился консультант по фейерверку? — поразилась Александра. Ведь не было никаких фейерверков.

Она напряглась, когда услышала металлический скрип туфель-лодочек по кафельной плитке кухни. Затолкав счета в какую-то коробку с финиками, она взяла стоящий рядом кувшин и вышла.

— Что ты здесь делала? Небось искала освежитель воздуха? — Касс многозначительно фыркнула и накрыла крышкой благоухающую кастрюлю.

— Нет, я просто… хотела покормить Рутера…

Касс не спала всю ночь, вспоминая ужасающее поведение на вечеринке своего мужа и детей. И теперь у нее болела голова. Но она все еще не была уверена, стоит ли с кем-нибудь поговорить об этом, или лучше нести тяжкое бремя молчания.

— Я выгнала Майкла из дома, — напряженно сказала она Александре. — Велела ему взять Маркуса и Рори Уилтшера на рыбалку. Так что какое-то время будет одной головной болью меньше.

— У меня есть таблетки от головы, можешь взять, если хочешь, — рассеянно ответила Александра.

— Спасибо. — Касс занялась приготовлением кофе. — Ты, наверное, была ужасно удивлена, когда Тэш и ее молодой человек объявили о помолвке так неожиданно. София сказала мне на прошлой неделе, что они вроде бы поругались и расстались.

— Да, очень необычно.

Александра уже собиралась рассказать о своих чувствах по этому поводу, но вдруг заметила ноги Касс и с изумлением посмотрела на свою сестру.

— Касс, с тобой все в порядке?

— В полнейшем, — бодро солгала Касс. — А что?

— Ну, дело в том, — Александра остановилась, боясь обидеть сестру. — На тебе джинсы.

— Ага. — Касс отвела глаза. — Забавно смотрятся, да? Купила их сто лет назад, но просто не хотела, чтобы дети надо мной смеялись. — Она размешала кофе деревянной ложкой. — Я решила, что пришло время немного поучиться у тебя и надеть что-нибудь более повседневное. В конце концов, мы же в отпуске.

Она нервно улыбнулась.

Александра не решилась заметить, что совмещение джинсов с блузкой с кружевным воротником, черным жилетом, ниткой жемчуга, дорогущим шарфом и туфлями-лодочками едва ли можно назвать повседневной одеждой. Вместо этого она предложила выпить кофе на террасе. От запаха ее супа краска на кухне начала отслаиваться от стен.

— Ага, твоя мама и старушка Касс там вовсю беседуют.

Бен выглянул из окна, чтобы получше все рассмотреть, и горшок с геранью свалился с подоконника.

— Бен, пожалуйста, не подглядывай, это очень некультурно, — мягко отчитала мужа София. — Ни в коем случае нельзя кричать на него, пока у них все идет так хорошо. Пожалуйста, застегни мне ожерелье.

— Просто не могу поверить, что Аманда вот так взяла и сбежала, — в сотый раз произнес Бен, покачав головой и пытаясь совладать с застежкой.

— Да уж, — вздохнула София.

— Ужасно неожиданно. Наверное, бедняга Хуго сильно переживает из-за этого.

Бен уронил ожерелье на гладкую шею Софии. Та ничего не сказала. Она начала питать мрачные подозрения, что Хуго был далек от траура по Аманде, сбежавшей вчера вечером с Тоддом, а был увлечен Тэш. От этой мысли ее слегка тошнило.

— Честно говоря, у Хуго сейчас совсем другое на уме, — прошептала она. — Представляешь, он собирается бросить спорт.

— Думаю, это потому, что он расстроен из-за Аманды.

Бен рылся в ящике.

— Дорогой, не будь идиотом. Хуго вчера просто ужасно выступал. И был чертовски унижен из-за того, что его обошла Тэш. У него, как мне кажется, совсем не осталось уверенности в себе. — Она начала красить ресницы. — И скажи мне, пожалуйста, что ты ищешь в моих трусах?

— Э… ничего.

— Лично мне всегда казалось, что Аманда совершенно не подходит Хуго. Просто удивительно, что они так долго были вместе. Слава богу, что она наконец его бросила.

У Бена, стоявшего у нее за спиной, внезапно начался приступ громкого кашля.

София решила, что муж нашел свои сигареты, и задумчиво продолжала:

— Все дело было в основном в сексе, разве нет? Если хочешь знать мое мнение, Хуго нужна…

При этих словах София чуть не выколола себе глаз, так как за ее плечом в зеркале стоял Хуго.

— Да, так вот, возвращаясь к вопросу о маме, — резким и быстрым голосом выпалила София. — Мне кажется, что…

— Э, нет, дорогая, так не пойдет! — Хуго рассмеялся, подошел к кровати и сел на нее. — Договаривай, что ты хотела сказать, — потребовал он. — Итак, мне нужна…

— Передышка! — солгала София. — Я хотела сказать, что тебе нужно хорошенько отдохнуть.

— Ты права. Мне потребуется еще один чертов отпуск, чтобы отдохнуть от этого. — Хуго вздохнул и лег на кровать. — Никто не хочет поехать в Сомюр в ресторан? А потом я навещу Пенни Монкриф в больнице.

— Потрясающая идея… — начал Бен.

— К сожалению, мы с Беном будем весь день заняты, — быстро встряла София. — Мы ведь ищем новую няню.

Бен, который пытался все утро придумать, как бы от этого отвертеться, зло посмотрел на Софию.

— Ясно, — сказал Хуго в потолок.

— Попроси Тэш поехать с тобой, — предложил Бен, получив от Софии залп мрачных взглядов.

— Боюсь, ее женишок не отпустит, — спокойно ответил Хуго.

— А вы и его с собой возьмите.

Бен не понимал, в чем проблема, поскольку пребывая в неведении относительно того, что внимание Хуго переместилось с Аманды на сестру его жены.

— Кстати, что вы думаете об этой помолвке? — Хуго отчаянно пытался не выдать своего интереса.

София сморщилась за туалетным столиком, но муж решил, что это из-за того, что он закурил.

— Не нравится мне, что у них обоих нет нормальной работы, — сказал Бен. — И, как мне кажется, теперь Тэш не особо горит желанием жить в Лондоне. Где она будет там держать своего огромного коня?

— Да уж, действительно проблема. — Хуго встал и улыбнулся обоим. — Ну ладно, тогда я поехал. София, огромное спасибо за совет.

Солнце выглянуло из-за дубовой рощи, длинные тени начали скользить по террасе.

В джинсах очень жарко и неудобно, подумала Касс. Просто удивительно, как это молодые люди могут всю ночь танцевать в них?

— Тебе не кажется, что Тэш совершает ужасную ошибку? — внезапно спросила Александра, повернувшись и посмотрев на свою сестру большими озабоченными глазами.

Касс на минуту замерла, грубый ответ о том, что нищим выбирать не приходится, готов был сорваться с ее языка. Но чашка кофе, дрожавшая в руках Александры, ее полные трепещущие губы заставили Касс проглотить эти слова, и она утешающе обняла стройные плечи сестры.

— Бедняжка. — Она ласково погладила ее волосы. — Все это было так неожиданно для тебя? Иногда дети бывают своенравными. Вот что, давай-ка все обсудим.

Глава пятьдесят пятая

ъНайл с трудом вылез из кресла у окна своей спальни и начал искать какую-нибудь одежду. Из него, казалось, ушли все силы. Шея и спина болели просто невыносимо.

Прошлой ночью он наивно предположил, что совсем не сомкнет глаз; он представлял себя бродящим по зачарованному дому: этакая забытая душа поэта, топящая свою печаль в виски и пьяных неверных цитатах. Вместо этого Найл мгновенно отрубился: организм потребовал свое, и сон напал на него, как убийца, притаившийся в темном лесу.

Позднее, когда Лисетт прокралась в его постель, ему не хватило сил, чтобы вытолкнуть ее. Благоухая духами и французскими сигаретами, она скользнула в его постель, ожидая, без сомнения, восторженной благодарности за свое чудесное возвращение. Вместо этого она встретилась сначала с плечом, затем со спиной, и наконец муж совсем уполз из кровати на кресло, сжимая в руках подушку и собственную гордость, как перепуганная девственница. К счастью, к тому же измученная девственница. Сон почти сразу притупил печаль Найла в ленивое безразличие.

Когда он проснулся десятью часами позже, его тело было покрыто мурашками, а в сердце было пусто.

Найл вспомнил, как они вчера поехали в ресторан, расположенный в бывшей мельнице. Найл ничего не ел, в основном молчал и заливал боль, которая билась в его висках, графинами дешевого вина. Безмолвное сочувствие Салли и Мэтти, их совершенно беспочвенная вера, что они могут все исправить, причиняли ему неизъяснимые приступы страдания.

На обратном пути Найл упал на заднее сиденье «ауди» и пьяно смотрел в окно.

Теперь он знал, как все обстоит на самом деле. Но у него не хватало смелости сказать Лисетт, что теперь все кончено. Он также сомневался, что следует рассказать Тэш правду о своих чувствах.

Он смутно помнил, как расспрашивал Мэтти и Салли о молодом человеке Тэш, Максе. Он был слишком пьян, чтобы полностью понять ответы, но у него возникло ощущение, что от них ему становилось все грустнее.

И эта утренняя встреча с Тэш совсем не подняла ему настроение. Найл помнил, с каким испуганным лицом она кинулась от него прочь.

Забравшись во вчерашние джинсы, Найл даже не стал искать носки, а просто ушел подальше от очертаний Лисетт под простыней и не оглянулся.

Мэтти заметил, что Найла трясло, как контуженного стрелка. Ему нужно было поговорить с другом, но он боялся, что закончит наставлениями.

— Ты едешь сегодня с нами? — осторожно спросил он. Найл пожал плечами.

— Думаю, мне сначала нужно будет куда-нибудь отвезти Лисетт. — Он вздохнул, поскольку ему этого не хотелось. — Вряд ли твоей матери будет по вкусу мое дальнейшее пребывание здесь. Тем более что приехал ее брат.

— Возьмем Лисетт с собой, — предложил Мэтти и сразу же пожалел об этом.

Но Найл покачал головой. Еще чего не хватало! Его раздражала сама мысль быть запертым с Лисетт в одной машине на несколько часов. И к тому же он не мог заставить себя уехать от Тэш. Найлу хотелось хотя бы оставаться в одном доме с ней, несмотря на те адские страдания, которые это причиняло ему.

Мэтти пристально смотрел на Найла.

— Дело ведь в Тэш, верно? — наконец спросил Мэтти.

Найл сжал пальцы на затылке, как будто пытаясь открутить себе голову, чтобы больше не чувствовать боли.

Последовала страшная тишина, а Мэтти мысленно извинился перед Салли. Когда та впервые предположила, что есть какая-то таинственная связь между Найлом и младшей сестрой Мэтти, он просто рассмеялся ей в лицо. Теперь это было очевидно. Вчера Найл ни разу не вспомнил о Лисетт. Но, однако, постоянно расспрашивал о Тэш.

Все еще улыбаясь, Найл медленно потер рот, посмотрел на стену и провел рукой по волосам, так что те встали дыбом, как у афганской борзой в шторм. Наконец, уставившись вниз на свои ноги, он печально рассмеялся.

— Это совершенно глупая мечта. Идеализм. Боже правый, какой я дурак, Мэтти. — Он поднял глаза и продолжал: — Девочка только что объявила о помолвке с этим… этим парнем, с которым она жила около года, которого она любит, понимает, знает. И тут появляется ненормальный ирландский актер, вообразивший, что имеет на что-то право после трех откровенных разговоров. Боже, я живу в этом искусственном мире самообмана, где все говорят тебе, что ты дар Божий, где женщины согласны спать с тобой прежде, чем ты спросил, как их зовут. А Тэш — совершенно с другой планеты. Для нее я всего лишь жалкий идиот, который пытался помочь ей, чтобы помочь себе.

— Не думаю, что Тэш именно такого мнения о тебе. — Мэтти с сочувствием улыбнулся. — Ее планета, как ты выразился, очень необычная: там живут один — два человека, не больше.

Но Найл не слушал.

— Только что вернулась моя жена, женщина по которой я так убивался. Она несчастна, почти раздавлена, она нуждается в моей защите, а я тут, видите ли, размечтался о молодой наивной девчонке. Я ненавижу себя за это, но я просто хочу, чтобы Лисетт ушла и оставила меня в покое. И все же я знаю, что, если она так и сделает, я буду всегда чувствовать себя виноватым за распад нашего брака.

Позднее этим утром, бессмысленно блуждая по дому, Найл столкнулся с Паскалем, который был одет в замасленную спецовку и выглядел довольно нелепо.

— Нил, ты просто должен остаться здесь. — Он взял ладонь Найла и сжал ее обеими руками, как будто пытался расколоть упрямый орех. — Вместе со своей красавицей женой. Александра очень расстроена, что все так скоро разъезжаются.

По крайней мере, Паскаль видел именно в этом причину грусти Александры, сама она отказалась объяснять ему что-либо.

— Спасибо.

Найл кивнул, чувствуя, как его пальцы синеют.

— Bon![70] — Паскаль расплылся в улыбке. — А теперь скажи мне, Нил, ты разбираешься в машинах?

Найл покачал головой, почувствовав огромное облегчение от того, что теперь его оставят в покое. Внезапно он почувствовал острую необходимость поговорить с Тэш прямо сейчас. И принялся ее искать.

Он обнаружил Тэш в загоне со Снобом, который наслаждался заслуженным отдыхом.

Тэш стояла, прислонившись к калитке, перекинув через плечо уздечку, и смотрела, как конь скачет по маленькому полю. Найл чувствовал, как его сердце колотится в груди от возбуждения и страха, когда шел к ней.

Девушка не слышала, как он подошел. Найл остановился за несколько шагов от нее и смотрел, чувствуя, как сомнение морозом пробегает по его коже и сковывает мышцы. Она выглядела великолепно, а Найл по своему опыту знал, что люди выглядят хорошо, только когда они на самом деле счастливы. Счастье Тэш, казалось, сочилось из каждой поры.

Внезапно его охватила неуверенность. Несмотря на жаркое солнце, Найл вдруг покрылся холодным потом. Он просто не может ей признаться.

Найл уже хотел удалиться незамеченным, но тут к нему подлетел самый молодой спаниель, радостно неся палку в зубах, которую положил к его ногам. Припав на передние лапы и виляя хвостом, пес умоляюще залаял, прося, чтобы с ним поиграли.

Когда Найл нагнулся за палкой, Тэш повернулась, чтобы посмотреть, кто пришел. Улыбаясь, она заслонила глаза рукой от солнца. Сердце Найла упало, когда ее лицо застыло, — она его узнала.

— Эй, всем привет! — послышался хриплый громкий голос слева: уверенный, типично британский, слегка надменный. Найл отшатнулся от него, как будто от недоброжелательного критика на премьере.

К нему подошел Макс и протянул руку. В его серых глазах играл озорной огонек, на губах застыла широкая улыбка.

— Жаль, что не смог вчера пообщаться с тобой. — Он обаятельно улыбнулся. — Боюсь, это прозвучит ужасно банально, но я должен сказать, что восхищаюсь твоей работой. Мы с Тэш пересмотрели по нескольку раз все фильмы с твоим участием. Потратили кучу денег на прокат кассет. Правда, дорогая?

Найл просто физически почувствовал укол ревности.

Тэш явно неохотно подошла к ним и начала нервно теребить уздечку, не в силах смотреть обоим в глаза.

Когда Макс положил свою загорелую руку на ее плечо, Найл поборол навязчивое желание ударить его по дружелюбной физиономии. Макс был типично добрым малым: матери всегда обожают таких сыновей за то, что они просят добавки, отцы одобряют их стремление смотреть матчи регби по воскресеньям, а младшие сестры просто боготворят. У таких парней обычно бывает огромная свадьба с невестой в белом, кучей подружек и многочисленными родственниками. Один из его товарищей по команде исполняет роль шафера и произносит речи. Через лет десять Макс, скорее всего, растолстеет и заведет интрижку с секретаршей. Но сейчас Найл рядом с ним чувствовал себя своенравной блохастой дворнягой, которая смотрит на породистого щенка Лабрадора.

Макс расспрашивал о его творческих планах и не собирается ли он поехать в Голливуд. Найл честно пытался сосредоточиться и слушать, но близость Тэш парализовала его.

Найл пробормотал какой-то ответ, который, как он надеялся, был понятнее Максу, чем ему самому, и нашел какой-то неубедительный предлог, чтобы ретироваться.

У себя за спиной он слышал, как Макс жаловался:

— Не очень-то он дружелюбен. Должно быть, зазнался. Хотя, наверное, у него много денег.

Найл не стал слушать ответ Тэш.

Он решил пойти прямо к Паскалю, поблагодарить его за предложение и сказать, что агент просил его немедленно вернуться в Англию. И сегодня днем он поедет в Лондон с Мэтти, хоть с Лисетт, хоть без нее — все равно.

Но вместо этого Найл почему-то снова вернулся в темную маленькую библиотеку, где он когда-то плакал из-за Лисетт. Ее прибрали и украсили цветами к вечеринке, но она все равно осталась строгой и безрадостной.

Найл рухнул в твердое неудобное кресло; в воздух поднялся столб пыли.

Тэш выходит замуж. Он должен сегодня уехать; он знает, что ему нужно это сделать. Но он не может себя заставить. Найл уронил голову на руки и прочитал все великие монологи Шекспира, которые только смог вспомнить; по его щекам текли слезы.

Глава пятьдесят шестая

— Добрый день, дорогие! — Александра радостно улыбнулась Тэш, а затем Максу и радостно помахала им рукой с террасы. — Идите к нам, мы все здесь.

Тэш, которая чувствовала себя все еще вялой и слабой после встречи с Найлом, не слишком привлекала светская беседа.

Идя за Максом сквозь калитку в сад и поднимаясь по полуразрушенным, покрытым мхом ступеням на террасу, она изо всех сил пыталась быть реалисткой и разрушить все глупые образы своего воображения. Но ей почему-то казалось, что Найл там, на террасе, стоит и ждет Тэш, пролетев сквозь весь дом, сшибая на пути мебель и спаниелей, чтобы объявить ей о своей неувядающей любви и вызвать Макса на дуэль после обеда.

Но его там не было. Касс выглядела очень необычно в джинсах и с ярким румянцем, они с сестрой обменивались многозначительными взглядами. Эдди и Лорен тоже были здесь, одетые в похожие кимоно и с одинаковыми самодовольными улыбками. За ними стоял Паскаль. И колдовал над коктейлем со своим обычным галльским апломбом. Полли, все еще одетая как ниндзя-черепашка, пыталась помочь отцу и в результате разлила целую бутылку черносмородинового ликера.

Бен и София только что пришли на террасу вместе с детьми, которые совсем распустились без няни. Бен выглядел измотанным, он принял два больших стакана из рук Паскаля и, забыв отдать один Софии, залпом выпил оба. София поджала губы и отвернулась.

Тэш заметила некоторые изменения в Максе после его возвращения из Америки, и, конечно, этим он был обязан отцу. Макс стал более властным, более собственником, хотел выбиться в лидеры, хотя и дулся как маленький ребенок, если получалось не так, как он хотел. Но все же его обаянию было трудно сопротивляться.

Сейчас он лениво положил ладонь на ее бедро и время от времени рассеянно его поглаживал. Тэш с интересом наблюдала: на Макса это было не похоже, слишком смело и демонстративно.

— Наташа, вы уже выбрали день? — спросила Лорен у Тэш.

— Что?

— Вы праздновали дату свадьбы? — Она перевела взгляд своих больших детских глаз с Тэш на Макса. — Мне просто не терпится, я обожаю свадьбы.

Она страстно сжала колено Эдди, прижавшись носом к его плечу.

— Надеюсь, это не означает, что ты хочешь еще раз выйти замуж.

Эдди лениво ей улыбнулся, закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Его ладонь гладила гладкую загорелую руку Лорен, как будто кошку.

— Боюсь, это будет лишь в следующем году, — смущенно пробормотала Тэш.

— О, ты терпелива! — Глаза Лорен расширились, она удивленно откинула свои блестящие светлые волосы со лба. — Если бы такой божественный мужчина, как Макс, сделал мне предложение, я бы сразу потащила бы его в церковь. — Один голубой глаз исчез за длинными темными ресницами, когда она улыбнулась Максу. — Наверное, деньги будете копить? Знаю, что у Макса ни цент…

— О, ты забываешь, что у него состоятельный отец, — весело встряла София, которой не нравился интерес Лорен. — И мама с Паскалем наверняка помогут, не так ли?

Александра отстраненно пожала плечами, кашлянула и натянуто улыбнулась.

Макс выглядел довольным.

— Я говорю, — Бен щедро разливал вино всем, кто не успел вовремя накрыть свой стакан, и сам быстро пьянел. — Я считаю, что бедный Хуго сильно расстроился из-за внезапного отъезда Аманды, — объявил он и наполнил свой собственный бокал.

Последовало вежливое молчание. Макс, кажется, выглядел еще более довольным.

— Это действительно было очень забавно, — захихикала Лорен, игриво крутя прядь своих блестящих волос. — Аманда уезжала на велосипеде с этим потрясающим австралийцем, виляла по всей дороге задницей в огромнейших фиолетовых шортах.

— А на этих шортах не было черного канта? — София подняла бровь.

— Кажется, был.

— Это мои. — София пришла в ярость.

На стул рядом с Тэш упал Бен и закурил одну из ее сигарет. К этому моменту его щеки уже горели, а растрепанные светлые волосы щекотали ресницы. Спаниель вычищал крошки из его манжет.

— Не хочешь навестить Пенни Монкриф, пока та лежит в больнице? — спросил он, подсовывая Тэш под нос адрес больницы и давая ей понять, что это просто необходимо сделать.

— Э… ну… дело в том… — Тэш подумала, что Пенни Монкриф ожидает ее в последнюю очередь. — Я как-то не думала об этом.

Бен убедился, что София с жаром беседует со своей матерью о памперсах, и продолжил:

— Мне кажется, ты просто обязана. Она ведь столько для тебя сделала. — Он одарил Тэш особенным многозначительным взглядом. — Не будь невежливой. Лучше сделать это как можно раньше.

— Да, пожалуй, ты прав, — быстро сказала Тэш. — Хотя, честно говоря, не совсем представляю, как туда добраться. Придется прихватить с собой Макса.

— Увы! — быстро сымпровизировал Бен. — Мы с Максом сегодня днем играем в крикет. — Ты что, не можешь сама доехать до Сомюра? Не так уж и далеко. А в воскресенье дороги почти свободны. И я считаю, что самое лучшее — выехать сразу после обеда.

Последовал еще один многозначительный взгляд. Тэш была сбита с толку необычной настойчивостью Бена, и у нее даже не хватило смелости сказать, что, во-первых, она никогда не водила машину во Франции, а во-вторых, у ее матери нет поля для игры в крикет. Она просто многозначительно кивнула в надежде, что Бен на этом успокоится.

И тут на террасу выпорхнула Лисетт, удивительно соблазнительная в старом халате Найла. Она зевнула, потянулась и загипнотизировала всех своей озорной улыбкой, извинившись за свой неприбранный вид (хотя она так и не выглядела) и столь поздний подъем.

Паскаль начал возбужденно наливать ей вино, убеждая красавицу присесть, пока он сбегает за новой порцией спиртного. Затем объявил, что Лисетт и ее муж тут самые желанные гости, и предложил остаться у них еще.

В это время Люсьен, тоже в халате, но намного лучшего покроя и с неприметной монограммой, выбрался из бассейна на террасу и начал энергично вытирать свои волосы перед самым лицом покрасневшей Касс. При этом Лисетт смотрела в другую сторону, нарочито демонстрируя полное отсутствие интереса.

— А где старина Найл? — весело спросил Бен у Лисетт. — Я его уже два дня почти не вижу.

Разговоры стихли, всем интересно было услышать ответ Лисетт.

— Принимает ванну, — непринужденно сымпровизировала та и шаловливо улыбнулась. — Он немного устал, бедняжка, спина болит, кажется.

Тэш решила, что, пожалуй, и правда стоит навестить Пенни Монкриф. Тем временем Лисетт расположилась так, чтобы подчеркнуть все свои достоинства, и начала петь дифирамбы своему талантливому супругу, который был, по ее словам, просто святой.

— Конечно, Найл ужасно устал, — промурлыкала она, — мы так много времени проводим вместе и все говорим и говорим…

— Лорен выходила замуж в розовом, — сказал Макс Тэш, требуя ее внимания. — Я видел фотографии, выглядит потрясающе. — Они с Лорен обменялись теплыми улыбками.

— На самом деле? — Тэш сделала большой глоток коктейля и закрыла глаза.

Макс отвернулся, чтобы поговорить с отцом.

Тэш хотелось кричать. Ей нужно побыть одной и придумать, как рассказать все Максу и покончить с этим обманом. Чем дольше она станет откладывать разговор, тем сложнее будет придумать причину, которая бы не ранила его чувств и не унизила Макса перед родными.

— Конечно, Найл живет и дышит драмой, — изливалась Лисетт Бену, — во время съемок он становится ужасно раздражительным, если какой-нибудь электрик роняет гаечный ключ, он буквально взрывается. Найл просто не умеет переключаться. Живет своей ролью двадцать четыре часа в сутки. Именно поэтому у нас дома так захватывающе интересно. Каждый раз, когда муж берется за новую роль, я ложусь в постель с новым человеком.

— Звучит весьма двусмысленно, — тихо пробормотала Тэш.

— Но при этом Найл очень внимательный, — голос Лисетт источал мед и, слова звучали достаточно тихо, чтобы казаться соблазнительно интимными, но достаточно громко, чтобы Тэш, не прикладывая усилий, могла их слышать. — Как-то он сказал мне: «Дорогая, если ты когда-нибудь почувствуешь, что театр мешает нашим отношениям, я его брошу». Вот почему он отказался сниматься в «Человеке из Корнуолла». Нет, не подумай, я не просила. Найл сам сказал, что предпочитает быть со мной. Только представь, — ее тихий медленный голос стал таким низким, что Бен расстегнул воротник рубашки, закатив глаза, — он может часами сидеть и просто гладить мои волосы, если я напряжена, или массажировать ноги и рассказывать какую-нибудь из своих занимательных историй.

Лисетт улыбнулась Тэш, ее кошачьи глаза светились.

«И в результате чем ты ему отплатила? — со злостью подумала Тэш. — Лисетт пытается вывести меня из себя. Она знает, что я люблю Найла, и поэтому дает мне понять, насколько он недосягаем для меня. Наверное, он сказал жене, что я в него по уши влюблена и что его это ужасно смущает. Поэтому Найл так быстро ушел со двора, поэтому он сейчас от меня прячется».

Тэш повернулась к Лорен и спросила у той, как она ухаживает за волосами, что они у нее такие блестящие. Ответ был таким ужасно скучным, что восторженный голос Лисетт постоянно звучал в ее ушах. Тэш больше не могла это выносить.

Но как раз тогда, когда она собиралась ускользнуть, Макс схватил ее за руку.

— Тэш, послушай, — он сказал это так громко, что большинство сидевших на веранде оглянулось с интересом. — Отец предложил мне работу в Штатах.

— Неужели? — произнесла Тэш сдавленным голосом.

— И очень хорошую: работать на съемочной площадке одного из фильмов, которые он финансирует. Это почти шесть месяцев на западном побережье США. — Он нежно накрыл руку Тэш своей. — Думаю, мы должны поехать, малышка.

— Это же потрясающе! — Лорен в восторге захлопала в ладоши, откинув свои волосы так, что те ударили Тэш по лицу.

— Я просто очень рад помочь молодой паре, которая так влюблена друг в друга.

Люсьен великодушно улыбался, но в его голосе был сарказм, вообще-то отец всего лишь упомянул о проекте и не предлагал Максу никакой работы. Все смотрели на них с восторгом. Тэш в панике бросила взгляд на мать. Александра беспомощно посмотрела в ответ. Она знает, о чем я думаю, поняла Тэш с болезненным облегчением.

Не замечая ее застывшего лица, Макс начал распространяться о перспективах в мире кино, американской мечте и смелости, берущей города.

— Конечно, нам потребуются деньги, чтобы купить там дом, — вещал он беспечно, на долю секунды скосив глаза в сторону Александры, чтобы оценить ее реакцию. — Но я думаю, самое важное то, что мы вместе, — быстро добавил Макс и сжал ладонь Тэш.

Девушка слушала и от ужаса не могла сказать ни слова. Это опять был «новый» Макс. Тот Макс, которого она знала в Англии, был до паранойи скрытен во всем, что касалось его личной жизни. Сейчас же он откровенно повествовал окружающим о своих чувствах и планах.

— Но я не хочу ехать в Штаты, Макс, — объявила она, сама удивившись собственному спокойствию.

— Что?

Макс посмотрел на Тэш в крайнем недоумении.

— Я сказала, что не хочу ехать в Штаты, — спокойно повторила она. — Я не уверена, что смогу общаться со всеми этими американцами. — Тэш улыбнулась с извиняющимся видом. — Но ничего, полгода пролетят быстро. Я буду потихоньку готовиться к свадьбе: рассылать приглашения, шить костюмы и учить кошек держать букет. А ты можешь по почте высыпать мне носки для штопки, если хочешь, а я буду по факсу отправлять тебе сообщения, что ужин в духовке.

Она вежливо подмигнула Лисетт и грациозно удалилась прочь от пораженных зрителей, застывших с открытыми ртами.

Последовала долгая тишина, во время которой Александра поняла, что у нее текут слезы от смеха.

— Явно выпила лишнего, — пробубнил Макс и кинулся за Тэш.

— Уникальный характер у твоей дочери, не так ли? — Люсьен повернулся к Александре с сухой улыбкой.

Тэш укрылась в кладовке, так что Макс ее не нашел. От волнения девушке страшно захотелось шоколада.

Она обнаружила многообещающего вида коробку и уже приготовилась наброситься на содержимое, но внутри оказалась только кипа старой бумаги. Может, это тайная любовная переписка ее матери? Тэш была разочарована: мятые листки оказались всего лишь счетами и накладными. Она засунула их обратно и откусила кусок булочки, а затем выползла поискать ключи от какой-нибудь машины.

Паскаль оставил ключи от джипа на крючке в прихожей. Тэш взяла их, пытаясь не звенеть слишком громко, и проскользнула украдкой к черному ходу во двор.

Девушка уже почти вышла, но внезапно остановилась: ей показалось, что она услышала отдаленный шепот. Кто-то нараспев читал стихи. Найл!

Тэш прислонилась к двери и задержала дыхание. Он не должен ее увидеть.

Бедная девушка пыталась утешиться тем, что если Найл цитирует Шекспира и смеется, то он, должно быть, счастлив. К нему вернулась Лисетт. И хватит заниматься самообманом. Тэш знала, что ей следует тихо уйти прочь, сбежать, пока ее никто не увидел. Но звук его мелодичного, хриплого голоса заворожил ее, и она не могла пошевелиться. Тэш просто не могла уйти.

И тут она услышала приближающиеся голоса. Тэш оглянулась: спрятаться было негде. За исключением…

Когда голоса стали громче и безмолвный воздух наполнился движением, она тихо отодвинула увядающую цветочную композицию и укрылась за ней. В этот же самый момент из двери выглянула голова Найла.

Тэш могла видеть его сквозь плотные заросли умирающих цветов. Она была не в силах вот уже целые сутки смотреть ему в лицо и теперь ужаснулась тому, каким изможденным и уставшим он выглядел. Грязные волосы падали на измученные, покрасневшие глаза.

Не стоило ночь напролет трахать Лисетт, решила Тэш. Но она не чувствовала мстительности. Ее сердце обливалось кровью: Найл, наверное, все еще не верил в свое счастье, боялся, что столь страстно желаемое возвращение Лисетт может причинить ему новую боль.

Кажется, так и есть. Двумя секундами позже в ее сердце выделилась двойная порция жалости, когда Лисетт, еще более худая в халате Найла, который не был завязан и выставлял на всеобщий обзор не особо целомудренное шифоновое нижнее белье, вихрем пронеслась по холлу; следом за ней шел Люсьен. Последний выглядел бы смешно, если бы не его элегантная красота. Густые волосы обрамляли его привлекательное загорелое лицо, а стройное, все еще великолепное тело не было полностью скрыто банным халатом. Он выглядел неотразимо: зрелый, умный, элегантный и в высшей степени сексуальный.

Тэш не могла смотреть на лицо Найла, пока парочка дружно шла наверх.

Может, между ними еще ничего и нет, размышляла девушка. Скорее всего, Лисетт не интересно флиртовать с Люсьеном, когда Найл не видит. И она уж точно не знала, что муж сейчас наблюдает за ней, иначе бы разыграла соответствующую сцену. Лисетт просто идет наверх переодеться, как и Люсьен. Почему бы им не подняться вместе?

Но это было слабым утешением для Найла, который наверняка испытывает адские муки, наблюдая за старыми фокусами жены. Тэш хотелось выпрыгнуть из-за тигровой лилии и папоротника, который щекотал ей нос, и утешить его.

Когда Найл поворачивался, чтобы вернуться в библиотеку, Тэш показалось, что он обнаружил ее цветочное укрытие. Но Найл исчез, не сказав ни слова.

Тэш выползла из-за композиции с лицом, желтым от пыльцы, и побежала к джипу Паскаля. Она просто умирала от ревности и от жалости к Найлу.

Невнятно ругая себя за то, что даже не попыталась его утешить, девушка со скрипом и визгом завела двигатель и чуть не переехала курицу. Лишь выехав на шоссе, она вдруг поняла, что оставила адрес больницы дома. И у нее даже не было денег, чтобы купить Пенни цветы.

Глава пятьдесят седьмая

— Ну, что скажешь?

— Идея совершенно безрассудная, и ты это знаешь, — прошептал Гас раздраженным тоном, уставившись на Хуго, который угощался виноградом Пенни.

— Почему безрассудная? — Пенни обидело, что никто не интересовался ее мнением. — Мне кажется, это может сработать.

Хуго победоносно взглянул на Гаса и начал подлизываться к Пенни: он взбил ее подушку и перестал поедать виноград. Вместо этого он исподтишка стянул горсть вишен. Хуго сегодня пропустил завтрак, и теперь ему хотелось есть.

— Слишком уж она взбалмошная и эмоциональная, не так ли, солнышко? — Гас попытался вернуть преданность Пенни, поплотнее подоткнув одеяло.

— Не выдумывай, дорогой, — вздохнула Пенни, высвобождая руку, чтобы отмахнуться от предложенного Хуго кувшина с водой. — Ты ведь сам на прошлой неделе говорил, что нам нужно нанять конюха.

— Я такое говорил? — поразился Гас. — Не забывай, мы едва-едва покрываем расходы на конюшню. Мы просто не можем себе этого позволить.

Пенни замолчала, на это ей нечего было возразить. Гас и Хуго пререкались вот уже полчаса, и у нее разболелась голова. От запаха дезинфицирующих средств и звуков, доносившихся из освещенного лампами дневного света коридора в ее маленькую палату с желтыми стенами, Пенни чувствовала себя просто скверно. Она ненавидела больницы, ей становилось плохо от одного только вида стетоскопов. Сейчас врач осмотрит ее в последний раз, и ее отпустят домой.

— А если я окажу финансовую помощь? — внезапно спросил Хуго.

— Что конкретно ты предлагаешь?

Гас усиленно пытался выглядеть безразличным. У них постоянно было туго с наличностью, и Гас находился в вечном поиске спонсоров. Однако он знал, что с Хуго надо держать ухо востро.

— Помнишь, пару лет назад ты предлагал мне долю в загоне?

Хуго со звоном выплюнул вишневую косточку в металлическое ведро.

— Тогда ты, помнится, ответил, что лучше уж просто сжечь деньги, по крайней мере, это будет красивое зрелище и заодно согреет собак. Так?

— Гас, но ведь Хуго подарил нам старый фургон для перевозки лошадей, — напомнила Пенни и подмигнула Хуго.

— Который ломался со сверхъестественной регулярностью по дороге на почти каждое соревнование, в котором также участвовал и сам Хуго. Думаю, дело тут было нечисто, — рассмеялся Гас. — У меня было много отказов от выступлений в тот год.

Пенни ударила мужа хризантемой. Гаса трудно уговорить, но в конце концов он все равно согласится на предложение Хуго, как всегда. Но сначала нужно пройти через установленную процедуру спора.

— Да ладно тебе вспоминать. — Хуго выглядел еще более коварно. — С тех пор многое изменилось. Например, как ты знаешь, мой старик откинул копыта.

И он жестоко улыбнулся. Пенни и Гас не смогли скрыть, насколько их это покоробило. Правда, отец Хуго был тираном и садистом, он регулярно угрожал вычеркнуть своего старшего сына из завещания. Хуго начал свою карьеру в конном спорте под руководством Бошомпа-старшего, который не брезговал рукоприкладством.

— Так вот, помимо всего прочего, — продолжал Хуго, жуя вишню, — я также унаследовал и его бухгалтера, жуткого сноба и зануду. Я просто мечтаю утереть ему нос.

— Х-м-м. — Гас задумчиво почесал щеку. — Тебя устраивают те условия договора, что я предлагал в прошлый раз?

Хуго пожал плечами. Он просто не помнил условий. Зато Гас помнил каждую горькую подробность: они с Пенни не спали тогда ночами, чтобы составить отчаянный план, который спас бы их от обременительных долгов. Гас был в отчаянном положении, а Хуго легкомысленно пообещал отдать другу всю выручку от огромной ставки его фаворита. Лошадь пришла тогда последней, и Хуго, чтобы утешиться, уехал кататься на лыжах, бросив товарища. А Гасу пришлось взять под залог дома грабительский заем, который они до сих пор еще выплачивали. И хотя он простил Хуго намного быстрее, чем Пенни, он ему больше не доверял.

Гас знал, что надо быть сумасшедшим, чтобы связаться с Хуго. Тот потакал своим прихотям, отчего у Гаса возникало неприятное ощущение, что он пешка. Но он также знал, что, если сейчас откажется от предложения, это будет равносильно тому, чтобы проткнуть иголкой собственный спасательный жилет. Выбирать особо не из чего.

— Ну и? — спросил Хуго, в общих чертах обрисовав условия сделки.

Гас понял, что не слышал ни слова. Он взглянул на Пенни и по ее восторженному, потрясенному лицу понял, что Хуго предложил много денег.

— И все это ради Тэш? — Гас удивленно уставился на друга.

Хуго кивнул, не мигая. Он выглядел таким же равнодушным, как всегда, но в его глазах было что-то странное. Гас мог поклясться, что это была мольба.

Пенни дотянулась до руки мужа и пожала ее.

— Пожалуйста, Гас, — ласково просила она, — мне кажется, нам стоит согласиться. Тэш того стоит, мы не пожалеем.

Гас насмешливо поднял бровь и печально улыбнулся. Затем перевел взгляд с откровенна молящего лица Пенни на нарочито равнодушное лицо Хуго и рассмеялся, признавая свое поражение.

— Погодите, не все так просто! — простонал он сквозь их восторженные возгласы. — Допустим, что добросовестная, талантливая и все такое. Но только представьте, что произойдет, если Тэш узнает, что ее купили.

— Она не узнает, — заявил Хуго с таким напором, что Пенни вжалась в кровать.

— Ладно, остается только надеяться, что она откажется.

— Хорошо, тогда договорились. — Хуго потер руки и улыбнулся своей обычной улыбкой. — Теперь скажите мне: где здесь можно выпить?

Внезапно все трое застыли при звуке хриплого, слегка дрожащего голоса.

— Э… извините, что вламываюсь таким образом, я просто мимо проезжала.

Покрасневшая Тэш неуверенно мялась в дверях. В одной руке она сжимала пучок измусоленных диких цветов. Другая была вся перебинтована и подвешена к шее. В дополнение к порезу на ноге, который был недавно заклеен куском изоленты, ее колени были покрыты ссадинами, как у школьницы, а на лбу красовался большой синяк.

Пенни медленно восстала из своих одеял и простыней: как крот, который знает, что разъяренный садовник поджидает его с лопатой. Все трое в ужасе уставились на Тэш, уверенные, что она все слышала.

Тэш покраснела еще больше. Она не ожидала особо горячего приема, но вежливый вопрос не помешал бы. Вместо этого они рассматривали ее так же, как смотрели бы на потерявшегося психа, который только что вышел из «особо заразной» палаты, весь покрытый фиолетовыми бородавками.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Тэш беспокойным голосом, застенчиво подсовывая цветы под нос Пенни.

— Я… э… — Пенни улыбнулась, отчаянно собираясь с мыслями. — Как мило, что ты заглянула. Вообще-то меня сегодня выписывают.

— Что случилось? Тебя что, избили с утра пораньше? — Голос Хуго звучал сурово и язвительно.

— Что? Э… Ах, это. — Тэш смутилась, словно школьница перед строгим директором. — Нет, на самом деле все произошло только что. По дороге сюда. Ничего серьезного. Я провела целую вечность в больничной палате внизу, где меня изучила группа французских студентов-медиков. Из-за того что я была вся израненной, они послали за местным социальным работником, чтобы проверить, не была ли я избита любовником или типа того. Но эта женщина не говорила по-английски, так что нам пришлось беседовать по-немецки. Однако я смогла сказать только: «Mein Name ist Tasch und ich bin zwolf».[71] Это последняя немецкая фраза, которая застряла у меня в голове еще со школьных времен. В результате решили, что у меня психическое расстройство и меня нужно дополнительно обследовать.

Пенни начала кашлять, чтобы скрыть смех. Гас прикрыл рот и попытался выглядеть серьезным, зато Хуго явно перепугался и выглядел воплощенной заботой.

— Бедняжка! — Он вскочил. — Вот, садись сюда. Как ты себя чувствуешь? Открыть окно? Ты же сюда не одна ехала, я надеюсь? Или одна?

Пенни успокоилась и спрятала улыбку за цветами. Когда Хуго пришел навестить ее, он даже не поинтересовался самочувствием больной. А сейчас он прыгал вокруг Тэш, как беспокойный папаша, который вот-вот ожидает появления на свет наследника.

— Что случилось? — снова спросил Хуго, усадив Тэш на свой стул и дав ей виноград Пенни. — Ты врезалась во что-то? Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет, только я, — ответила Тэш поразительно радостным тоном.

Было таким облегчением сбежать от той старухи с анкетой.

— Я ехала сюда на джипе Паскаля, и, хотя мне приходилось спрашивать: «Ou on se trouve?»[72] на каждом перекрестке, я уже почти добралась до места. Но вдруг вспомнила, что не взяла с собой деньги на гостинец для Пенни.

— И что дальше?

— Ну. — Лицо Тэш так горело, что могло бы обогреть каменную церковь. — Когда я искала место для парковки во дворе больницы, я увидела заросли этих цветов, растущих сбоку у арки, и решила, что на минутку оставлю джип и соберу букет. — Она неловко покусала свой большой палец. — И когда я нагибалась, чтобы сорвать самый красивый цветок, то услышала чей-то крик, а потом какой-то тяжелый предмет ударил меня по спине. Меня почти перевернуло с ног на голову и вжало в стену.

— Что это было? — выдохнула Пенни.

— Ну… — Тэш опустила глаза. — Видите ли, я не поставила машину на ручник, я не знала, что там уклон.

Слушатели смотрели на нее в изумлении, а затем Пенни начала хихикать. Гас посмотрел в окно, отчаянно стараясь не захохотать.

— Выходит, что в тебя въехал джип Паскаля? — Хуго подавил улыбку.

Тэш кивнула.

— А что с джипом? — закашлялся Гас.

— Ну, теперь он больше похож на кучу металла, — объяснила Тэш. — Понимаете, после того как двое рабочих оттащили его назад, чтобы достать меня, прямо из-под арки появился какой-то грузовик, везущий швабры или что-то в этом роде, и врезался в джип.

Гас издал звук, похожий на вой, и разразился хохотом. Тэш посмотрела на Хуго и поняла, что тот тоже смеется. Пенни снова скрылась под своими одеялами, которые теперь заметно тряслись.

— О боже, — Тэш прикусила губу. — Думаете, Паскаль будет очень зол?

— Еще бы, — кивнул Хуго. — Но ты повтори ему свой разговор с сотрудницей социальной службы.

Он потянулся и потрепал ее по щеке под аккуратной марлевой повязкой. Тэш опустила голову.

Хуго перевел взгляд с Тэш на Гаса, который утирал глаза и вздыхал от восторга.

— Ну, — Гас кашлянул, и теперь его голос звучал более уверенно, — хорошо, что ты заскочила. Очень мило с твоей стороны.

Тэш скромно улыбнулась, вспомнив, что она оказалась здесь только потому, что хотела скрыться от Макса.

— Знаешь, мы только что говорили о тебе.

Гас напряженно улыбнулся.

— Неужели?

Тэш выглядела искренне удивленной, и все расслабились, поняв, что она не слышала их разговора.

— Тэш, что ты собираешься делать по возвращении в Англию? — спросила Пенни, снова воспрянув из простыней.

От жары она была розовой. Ее светлые волосы стояли дыбом от статического электричества.

— Приму ванну, отдохну недельку.

Тэш вздохнула. Затем, поняв, что вопрос был задан всерьез и все смотрят на нее, как суд присяжных, девушка стушевалась. Она и сама толком не знала, чем будет заниматься. Тэш в отчаянии посмотрела на Хуго, который сейчас улыбался, как добрый учитель.

— Ну, Макс только что… — начала Тэш.

— Я рассказывал вам, как мы ездили в ресторан? — внезапно вмешался Хуго, осознав, что сейчас она поднимет тему своей нелепой помолвки, о которой он намеренно не сообщал Монкрифам.

— Хуго. Не принесешь нам всем попить? — Гас удивленно приподнял брови.

Хуго недовольно удалился, напоследок загадочно сказав:

— Подумай хорошенько!

Через пять минут Тэш поняла, что он имел в виду.

— Вы хотите, чтобы я работала на вас? — произнесла она, не веря своим ушам.

Пенни с энтузиазмом кивнула. Гас был серьезен.

— Вообще-то мы будем не совсем твоими работодателями, ты скорее будешь ученицей. Ты не будешь получать обычную зарплату, только карманные деньги, — объяснил он, все еще усиленно пытаясь сделать так, чтобы Тэш отказалась. — Ты будешь жить с нами, еще тремя конюхами, четырьмя собаками и двумя кошками в доме без центрального отопления и стоять в очереди, чтобы принять ванну. Я уж молчу про ужасную еду Зои, сестры Пенни, это может навсегда испортить желудок.

— У Зои получается неплохое банановое карри, — уверила Тэш Пенни, жизнерадостно улыбаясь.

— Тебе придется все делить с нами: вставать на рассвете, весь день быть в седле, помогать ухаживать за лошадьми, все выходные проводить в тесноте фургона. Иногда я и сам спрашиваю, ради чего все это делаешь. — Гас нахмурился. — Когда я сломал ключицу, то был далее рад. Я впервые за долгое время почувствовал свою задницу.

— Однако есть и плюсы, — намного более оптимистично пояснила Пенни. — Ты сможешь участвовать в соревнованиях, и не только на своем гнедом, который будет стоять в нашей конюшне и находиться на нашем довольствии, если захочешь, но и на других лошадях. И если ты настолько способна, как показала себя вчера, нет, не спорь, ты сможешь выйти на профессиональный уровень. В любом случае тебе предстоит интересная жизнь, ты познакомишься с милыми людьми и будешь вечно уставшая как собака, но довольная. Честно.

Она тепло улыбнулась, ее серые глаза ярко сияли.

— Боже, я ужасно польщена. — Тэш засмеялась. — Даже словами не передать. Но есть одно но…

Она уже хотела рассказать о Максе, но передумала. В глубине души ей страшно хотелось согласиться. Тэш было больно оставлять Сноба здесь, и эта мысль всегда таилась в глубине ее подсознания, как темная тень. Как ни дико это звучит, но расставание с Найлом ей было легче пережить, чем потерю этого строптивого гнедого. Нагрузки не спасут ее сердце от боли, но, возможно, это отвлечет ее от тоски по Найлу и переживаний по поводу Макса. И, что еще лучше, это замечательный предлог отложить свадьбу. На нее просто не будет времени.

— Приезжай, поживи несколько недель, посмотри все на месте, а потом решишь, — уговаривала Пенни. — Видишь ли, я хочу кое в чем признаться: у нас есть скрытый корыстный мотив.

Гас побледнел.

— Я слышала, что ты хорошо рисуешь, — продолжала Пенни с широкой улыбкой. — А мне всегда хотелось иметь несколько по-настоящему хороших портретов лошадей. Неплохо бы иметь дома своего художника.

Тэш от счастья порозовела.

— Ну? — Гас задумчиво смотрел на нее. — Хочешь попробовать?

— А почему именно я? — спросила девушка, внезапно засомневавшись.

— Тебя очень настойчиво рекомендовали.

Пенни ободряюще ей улыбнулась.

— Так вас на это Хуго уговорил?

Тэш почувствовала, как ее сердце упало. Гас, который с самого начала был против и сделал все от него зависящее, чтобы отговорить Тэш, внезапно захотел, чтобы она работала с ними. Девушка была смелой, решительной и совершенно лишенной тщеславия. Вчерашнее соревнование было очень тяжелым, а она справилась с ним как опытный наездник. А ведь Сноб такой своенравный конь. Кроме того, Хуго никогда с ним больше не заговорит, если он убедит Тэш.

— Ты очень нравишься Пенни, она пристает ко мне целый день, — сказал Гас, и частично это было правдой.

Тэш заметила, что оба избегали смотреть ей в глаза, но счастье все равно бурлило у нее в крови.

— Мне нужно подумать, — наконец сказала она. Ей много о чем нужно было подумать. — Не сердитесь, я знаю, что вам нужен ответ прямо сейчас, но есть… э… люди, с которыми мне сначала нужно переговорить.

Гас пожал плечами.

— Хорошо.

— Я позвоню вам сегодня вечером, — пообещала Тэш и записала номер телефона Мари-Клер.

Вернулся Хуго с бутылкой шампанского и четырьмя пластиковыми больничными стаканчиками для лекарства.

— Только он, — заметил Гас, — может раздобыть шампанское в больнице.

— Из палаты рожениц. — Хуго широко улыбнулся, не отводя взгляда от лица Тэш. — Поменял на двадцать сигарет «Кэмел» и зажигалку.

Простившись и пообещав подумать, Тэш поехала домой с Хуго, который всю дорогу расхваливал предложение Гаса и Пенни.

Злясь на себя за слабость, Тэш съела полплитки шоколадки, которую нашла в бардачке у Хуго, и решила сегодня же расставить все точки над «i» в отношениях с Максом.

— Надеюсь, ты не собираешься всерьез замуж за этого игрока в регби? — невзначай спросил Хуго, как бы угадав ее мысли.

— Спасибо, что замолвил за меня словечко Монкрифам, — пробормотала Тэш в ответ.

Хуго молчал чуть дольше, чем следовало.

— Я тут совершенно ни при чем.

Глава пятьдесят восьмая

Мэтти и Салли как раз впихивали в багажник последнюю сумку, когда «ауди» наконец с шумом завелась.

— Спасибо, Жан, — Мэтти пожал замасленную руку старика, когда тот вылез из-под капота с неизменной сигаретой в зубах.

Кивнув Мэтти, Жан почесал голову, пожал плечами, что-то буркнул и шаркающей походкой удалился в сторону домика для долгожданного воскресного полуденного сна.

— Пока, Жан! — крикнула ему Салли вслед.

Старик махнул рукой, не поворачиваясь.

— Очаровательно, — рассмеялся Мэтти.

— Ой, посмотри. — Салли извлекла длинные стебли зеленого лука с переднего сиденья. — Он вот что нам оставил. Наверное, это из собственного сада. Как мило.

Ее голос подозрительно задрожал.

— Ты снова собираешься заплакать?

Мэтти пристально посмотрел на жену. Салли покачала головой, отважно улыбнулась и начала пристегивать Тор ремнями безопасности к сиденью, чтобы скрыть слезы, которые наворачивались ей на глаза.

— Лучше сообщить им, что мы уезжаем.

Мэтти похлопал жену по спине и размашистой походкой ушел в дом.

Салли встала и внимательно посмотрела на красивое здание, две крупные слезы скатились по ее носу. Это было волшебное место. Они так боялись сюда ехать, и все же именно здесь они снова обрели друг друга.

И тут во двор с ревом въехала машина. Дверца хлопнула, и послышались звуки спорящих мужских голосов, удаляющихся в дом.

— У меня сегодня днем железная стрелка с Джереми, прикинь, — стонал один. — И я не догоняю, как ты можешь так отстойно себя вести.

— С меня хватит, черт возьми, — рявкнул другой. — Ты маленький чертов идиот, мой мальчик, и ты просидишь весь чертов день в своей чертовой комнате, понял?

Салли подняла глаза и увидела Майкла, за которым следовал сильно сгорбившийся Маркус. Рядом с «вольво» стоял Уилтшер, нагруженный рыболовными снастями, он увидел Салли и улыбнулся с извиняющимся видом.

— Вы, типа, уезжаете? — спросил он, уронив банку с червями.

— Да. В любую минуту, — ответила Салли.

— Будь крутым и слушай рэп, типа!

Уилтшер наклонился, чтобы поднять банку с червяками, и уронил три складных стула. Когда он выпрямился, у него из руки выскользнул сачок. Бросив все, Уилтшер пошел в кухню, приглаживая на ходу свои крысиные хвостики.

Салли покачала головой и повернулась к Тому. Тот стоял рядом с дребезжащей машиной и объяснял Найлу, что такое беременность.

— Доктор присоединяет к животу женщины такой зонд и нельзя разговаривать, а потом в телевизоре появляется туманная картинка, и мама кричит и охает, — терпеливо объяснял Том. — Это называется ультразвон.

Найл улыбнулся и почти неприметно подмигнул Салли. К ним присоединилась Полли и с интересом слушала.

— Мама дала мне посмотреть на Тор, — похвастался Том, — когда та была еще всего лишь большой кляксой.

— Нилли, это снова Шекспир?

Том пытался выглядеть начитанным.

Со стороны дома к ним приближалась огромная толпа родственников. Впереди шла Александра и несла в руках совершенно невообразимых размеров головку сыра.

Дернув Найла за рукав и понизив голос, Салли быстро прошептала:

— Мэтти наверняка убьет меня за это, но если уж ты решил остаться, то знай, что Тэш без ума от тебя.

Найл перестал смеяться и покачал головой, он хотел возразить.

— Молчи, — прошептала Салли, заметив Лисетт, пританцовывающую в их сторону между Паскалем и Люсьеном. — И не будь дураком, поговори с ней откровенно, ради всего святого. Макс, кажется, говорил, что они завтра возвращаются в Лондон.

— Что?

Найл выглядел испуганным, но было уже поздно что-либо добавлять, и Салли просто выразительно подняла брови.

Александра была уже рядом с ними и размахивала сыром.

— Боюсь, что не знаю, куда пропала Тэш, — извинилась она и оттолкнула прочь Рутера, чей аппетит возродился при виде сыра. — Ее все еще нет, и джип Паскаля тоже исчез. Но мы попрощаемся без нее.

Найл выглядел еще более обеспокоенным, поскольку Хуго тоже нигде не было видно.

— Касс и Майкл в доме. Они передают свои наилучшие пожелания, но не могут выйти, так как Майкл… э… разговаривает с мальчиками.

— Твоя чертова мать, черт возьми, расстроена из-за твоего чертова оскорбительного поведения в пятницу вечером! — орал Майкл. — Я ведь тебе говорил, что ты, черт возьми, еще слишком молод, чтобы пить!

Маркус, сгорбившись на подоконнике рядом с Уилтшером, тупо смотрел на отца.

— И выключи эту чертову штуку, Маркус! — заорал Майкл.

Отбивая ритм по своей худой ноге, не снимая плеера, сказал:

— Не слышу тебя, дружище.

— Ах ты чертов мелкий ид…

— Майкл, — резко оборвала Касс. — Мне кажется, что сначала нам стоит поговорить об этом наедине. В конце концов, твое поведение тоже не назовешь безупречным.

— Что, черт возьми?

Касс наклонила голову и сузила свои красные глаза.

— Майкл, я говорю о Валери.

Майкл побледнел. Уилтшер начал давиться от смеха. Рядом с ним Маркус предложил ему сигаретку. Это было интереснее, чем в сериале.

— А вам, мальчики, лучше пойти к себе наверх и принять, черт побери, душ, — пролаял Майкл и трясущейся рукой зажег трубку. — И выброси немедленно сигареты, ты же не хочешь заболеть раком в двадцать лет?

— Вот что, — резко сказала Салли, ее голос дрожал от волнения, — мы еще должны поговорить об Олли. — Она вытащила из рукава платок. — Видишь ли, мне кажется, что он и Джинджер…

— Чертовски отличный парень этот Харкорт, — пробубнил Майкл, прокашлявшись.

Он решил сменить тему разговора, нечего вспоминать, что он вытворял по пьянке с этой Валери.

— …гомосексуалисты! — со всхлипом закончила Касс.

— Что, черт возьми? — трубка Майкла выпала изо рта, а Маркус и Уилтшер залились своим улюлюкающим, кудахтающим смехом.

— Приезжайте как-нибудь к нам в гости, — сказал Бен Мэтти и Салли, пока София была вне зоны слышимости. — Нельзя же допустить, чтобы трое детей выросли и не встретились со своими двоюродными братьями и сестрами.

Он натянуто улыбнулся, пока Салли освобождала его лодыжку от зубов Тор и пристегивала ребенка обратно к сиденью. Малышка сразу же заснула.

София на прощание обняла Салли и повторила приглашение мужа, поспешно добавив, что она сама позвонит и обговорит дату заранее. Видимо, она хотела загодя подготовиться к неприятностям.

Мэтти подавал отчаянные сигналы. Но им завладел Макс и снова изложил ему свои взгляды на семейную жизнь. Последовало множество рукопожатий, обмен телефонами, обещания встретиться в Лондоне и советы, в какой индийский ресторан Хэмпстеда лучше сходить.

— Спасибо огромное, что приехали к нам, — с благодарностью сказал Паскаль, — это так много значит для Ксандры.

Когда они выезжали со двора, послышались прощальные возгласы и пожелания счастливого пути. А уже в следующее мгновение «ауди» Мэтти чуть не врезалась в красный «пежо», въезжающий во двор. Две машины остановились рядом в воротах, затем красное «пежо» въехало во двор и остановилось рядом с «вольво».

Из «пежо» неловко выбралась Тэш. Она выглядела как жертва бомбежки. С улыбкой на губах Хуго обходил машину, чтобы помочь девушке.

Но Макс опередил его. Он подлетел к «пежо» и чуть не уронил и себя и Тэш обратно в машину, так быстро он летел.

— Ради бога, что…?

— Я ездила к Пенни Монкриф в больницу.

Тэш пожала плечами, она ненавидела, когда на нее налетали.

— И что произошло?

Если бы он хоть рассердился, подумала Тэш. Но в его голосе звучали только жалость и забота.

— Макс, это длинная история.

Она вздохнула. Странно, но рассказывать об этом Хуго и Монкрифам было даже весело. Тэш знала, что если расскажет о своих приключениях Максу, то почувствует себя безответственной, глупой и легкомысленной. Он и так уже называл ее сегодня утром «глупым маленьким пушистиком».

— Хорошо, хорошо, пойдем в дом, — сейчас он говорил, как медсестра в психлечебнице.

Тэш беспомощно посмотрела на Хуго, но тот лишь раздраженно пожал плечами и ушел. Она поискала глазами Найла.

— Пойдем, дорогая, — заботливо произнес Макс.

— Мне нужно проверить Сноба, — ответила она и повернулась к Александре, которая выглядела ошеломленной. — Мамочка, все в порядке. Ничего серьезного. Только разбитое сердце.

Лисетт никак не могла решить, следует ли ей быть рядом с Найлом, который за обедом сидел мрачнее тучи, или пойти поискать Люсьена. Флирт с ним начал заходить опасно далеко.

Люсьен был простым и незамысловатым, словно тост с сыром; да и сам он казался очень мягким, как сыр. Найл же по сравнению с ним выглядел обедом из пяти блюд, приготовленным в изысканном ресторане.

Прохладная тень упала на ее лицо, и Лисетт посмотрела наверх: она увидела силуэт Найла на фоне солнца.

Лисетт не могла разглядеть выражение его лица, но муж стоял так близко, что она чувствовала его запах: легкий оттенок пота смешивался с ароматом пены для ванной, которую он принимал с утра. Это была максимальная близость, на которую Найл по своему желанию отважился со времени субботнего утра. Он, слегка дрожа, провел рукой по волосам. Его плечи были напряжены.

Лисетт, к счастью, чувствовала себя спокойной. Она протянула тонкую руку и положила ее на его сердце, почувствовав, как оно бешено бьется о грудную клетку. Ух, ты! Она хитро улыбнулась и опустила глаза. Люсьен может и подождать.

— Пойдем прогуляемся, — его голос был глубоким и неровным.

Лисетт слабо кивнула, зная, что ее податливость волнует его сердце. Она последовала за Найлом по узкой заросшей тропинке, которая вела мимо загона.

Над изгородью были слышны голоса, когда они проходили мимо.

— Я хочу взять его с собой, он много для меня значит.

— А эта работа на западном побережье США много значит для меня, Тэш.

Найл замедлил шаг и теперь передвигался со скоростью улитки, Лисетт врезалась в него. Громко вздохнув, она воспользовалась медленным темпом мужа, чтобы пригладить волосы и вытереть размазавшуюся тушь под глазами.

— Я знаю. Поэтому никогда и не буду отговаривать тебя. Но разве ты не видишь, что у нас у каждого свои мечты?

— Но я первый сказал тебе о своей работе.

— О, Макс, не будь ребенком. Почему мы оба не можем делать то, что хотим?

— Но тогда нам придется расстаться.

— Я уже говорила тебе, что не хочу ехать в Америку.

— Ой!

Последовала страшная тишина, так как по другую сторону забора Лисетт наткнулась на крапиву, и Тэш с Максом поняли, что их подслушивают.

Найл, который уже совсем почти не двигался и пристально, с притворным интересом рассматривал совершенно обыкновенный пучок травы, зло посмотрел на жену через плечо.

— Макс, послушай, — громко прошептала Тэш. — Мне кажется, нам серьезно стоит поговорить о том…

Но тот ее не слушал.

— Ты всегда набрасывалась на меня в Лондоне, — ныл Макс. — Что с тобой случилось? Только не говори мне, что не хочешь заниматься сексом до медового месяца.

— Нет, я не собираюсь ждать! — беспомощно простонала Тэш.

— Хорошо.

По лицу Макса расплылась большая угловатая улыбка. Поняв, что ей стоило сказать что-то другое, Тэш сглотнула.

В мучительной тишине Найл сделал несколько шагов вдоль забора и начал пристально изучать пыльный кустик незабудок.

По другую сторону изгороди Макс подошел к Тэш и поймал ее ладони в свои.

— Иди ко мне, — прошептал он.

Тэш не двигалась, на ее лице лежала печать вины и беспокойства. Девушка собиралась с силами, чтобы выпалить правду. Но когда Тэш открыла рот, чтобы заговорить, Макс быстро притянул ее к себе и прижал ее голову к своему плечу прежде, чем она смогла что-либо сказать.

— Ты ведь веришь мне, не так ли? — выдохнул он в ее волосы, с любовью сжимая Тэш. — Так помоги мне, я никогда, никогда не подведу тебя. Раз ты согласна ждать меня, пока я буду в Штатах, это уже само по себе показатель твоей любви и доверия. Я просто из эгоизма хотел, чтобы ты тоже поехала. Это может быть очень трудно с финансовой точки зрения. — Он кашлянул. — Но мы с этим справимся. Я тебя люблю.

— Ах, Макс, — простонала Тэш в его футболку. — Макс, я…

Внезапно последовал громкий шум с другой стороны изгороди, и Сноб, который щипал траву рядом с ней, вскинул голову и в испуге отскочил, а затем убежал к другой стороне маленького поля.

Тэш с благодарностью отодвинулась от Макса и пошла посмотреть, в чем дело, но смогла увидеть только расплющенный кустик длинной травы и незабудок, как будто на них кто-то лежал. Она вернулась обратно и пожала плечами.

Медленно крутя прутик соломы между пальцев, Макс подошел к ней.

— Что ты собиралась сказать? — мягко спросил он, обняв рукой ее шею и поглаживая кожу под ухом.

— Макс, не делай этого! — выдохнула Тэш. — Ты же знаешь, что здесь одна из моих эрогенных зон.

— Так что ты собиралась сказать? — настаивал Макс, продолжая ее поглаживать.

Тэш застонала, чувствуя себя, словно бродячая собака, чей живот почесывает живодер. За последние пару дней она стала воспринимать Макса как слюнтяя из-за того, что он постоянно был таким милым. А сейчас девушка дрожала от наслаждения и чувствовала, как все внутри тает. Она больше не любила его, как когда-то, но у них все еще оставалось много общего, их связывало множество хороших и плохих воспоминаний. Соскользнуть обратно в привычный быт было бы так просто.

— Только то, что ты действительно мой лучший друг.

Тэш так и не смогла произнести правду. \

— Отлично. — Макс потянул ее в сторону калитки. — А сейчас, так как ты пропустила обед, я отвезу тебя в деревню перекусить.

Найл задыхался от ярости. Лисетт толкнула его на изгородь специально. Хотя она и коварно это отрицает, но Найл помнит, как почувствовал несильный удар каблучка в ногу прежде, чем он полетел, совершенно не в силах удержать равновесие, головой вниз на высокую траву рядом с жердями забора.

Им сейчас только удалось добрести до подстриженных деревьев и не быть замеченными.

— Да брось, Найл, — смеялась Лисетт, запыхавшись. — Посмотри на это с другой стороны.

Она была в своем репертуаре: очаровательный, капризный ребенок, который мгновенно превращается в хнычущего младенца, если не получает то, что хочет. По мнению Найла, общение с Лисетт напоминало попытку собрать кубик-рубик. Но зато если собрал его однажды и разгадал загадку, то интерес пропадает навсегда.

— Боже. Здесь так чудесно!

Лисетт растянулась на траве, уверенная в его любви к себе, ожидая, когда муж скажет ей все те вещи, которые она хочет услышать. Найл вздохнул и покачал головой. Забавно, но ее уверенность в своих чарах облегчала ему задачу.

Он присел на корточки и глубоко вдохнул.

А затем объяснил Лисетт, что у них ничего не получится, что она была самой большой радостью его жизни и самым тяжелым уроком, что он ей безгранично благодарен, но просто не может с ней дальше жить после всей той боли, которую она ему причинила. Единственное, о чем он просит жену, так это самой подать на развод, так как его родные — убежденные католики и будут просто в ярости, если это сделает он.

Лисетт слушала Найла с необыкновенным спокойствием, ее голова была все еще склонена набок, а на губах играла загадочная полуулыбка. Когда муж закончил, она некоторое время молча смотрела на него, ее лицо не выражало никаких эмоций, кроме полного изумления.

Найл восхитился ее спокойствием. Должно быть, это ее ранило, печально подумал он, это было сильным ударом по ее гордости.

Наконец Лисетт облизала губы, уверенной рукой откинула назад волосы и посмотрела на мужа.

— Так ты меня больше не любишь, Найл?

Найл молча смотрел на нее.

— Отличный ответный удар, — тихо продолжала Лисетт, в ее словах не было горечи, а улыбка все еще плясала на губах. — Теперь мы наконец-то общаемся на равных.

Она встала и собралась уйти со спокойным достоинством, но затем повернулась и снова посмотрела на него.

— Имей в виду… развода я тебе не дам. — Она улыбнулась своей хитрой, завораживающей улыбкой. — А если ты все-таки сам подашь на развод, я высосу из тебя всю кровь.

После того как она ушла, Найл со вздохом облегчения лег в тени тиса и уставился на длинные ветви с грубыми зелеными иглами и созревающими ягодами.

Он так сильно желал Тэш, что чувствовал почти физическую боль. Неужели Найл наконец-то избавился от одной муки для того, чтобы к нему сразу же подкралась другая и заползла внутрь, пока он ничего не подозревал?!

Глава пятьдесят девятая

Вечер выдался прекрасным. Знойный воздух был наполнен опьяняющими запахами буйного сада. Насекомые летали под самыми невообразимыми углами в жарком мареве под навесом из увядающих ярких рододендронов. Кремовый дом был таким же горячим и золотистым, как свежевыпеченная булочка.

Тэш тащилась от бассейна к загону. Она лениво натянула какие-то старые шорты поверх все еще не возвращенного Софии бикини и надела свои неизменные сапоги. Девушка мечтательно остановилась у сломанной калитки в сад и посмотрела назад на долину.

Долина была озарена желтоватым светом заходящего солнца, оттеняла заросли кустарника и лес, которые переходили друг в друга с золотистым и ярко-коричневым блеском. Тэш пейзаж казался гравюрой на меди. Белая полоса от пролетевшего самолета как будто разделила небо надвое. Это было единственное белое пятно на безупречно голубом небосклоне.

Девушка постаралась запечатлеть все это великолепие в памяти.

— Должна заметить, у тебя очень необычный стиль одежды, Тэш.

Тэш отвела взгляд от завораживающего пейзажа и повернулась к Бену. Он выглядел очень по-индийски в своих темно-желтых бермудах и футболке; свитер накинут на плечи, а нелепая шляпа а-ля цветочный горшок натянута на сонные глаза.

— Удачно поиграл в крикет? — непринужденно спросила Тэш.

— Что… ах… мы поиграли в шары с Паскалем. Этот наглый мерзавец все время менял правила. — Бен посмотрел на Тэш и состроил гримасу. — Послушай, извини, что подбил тебя ехать к Пенни. Кто же знал, что так получится. Как ты себя чувствуешь?

— Промокшей. — Тэш улыбнулась и подняла свое перемотанное бинтом запястье, с которого стекала вода. — Я купалась на мелководье, когда Лорен столкнула Макса в бассейн.

Бен не слушал. У него было выражение лица, свидетельствующее о сосредоточенном размышлении: она поняла, что он хочет что-то сказать.

— Слышал, что Монкрифы предложили тебе работу, — наконец выдал он.

Тэш кивнула.

— Отличные ребята, — уверенно сказал Бен. — Это большая честь. На твоем месте я бы ухватился за такую возможность.

Тэш не ответила. Она так и не позвонила им.

— Ну, полагаю, увидимся позже. Как я слышал, сегодня мы снова ужинаем в ресторане.

Бен неловко кашлянул, задумчиво кивнул и поспешно удалился в рощу.

— Тэш, дорогая, ты здесь?

Тэш быстро подумала, не спрятаться ли ей, но, осознав, что ей нужно с кем-то поговорить, снова вздохнула и крикнула:

— Я здесь, мамочка!

— Вот и хорошо. — Александра всмотрелась в полумрак, прежде чем направиться к ней с чашкой чаю в руках. — Принесла тебе чаю, дорогая. Решила, что тебе захочется.

— Спасибо. — Тэш улыбнулась. Она уже выпила три чашки чаю у бассейна, к тому же эта была совершенно остывшей. Должно быть, ее мать использовала чай как предлог и уже давно ее ищет.

— Мы выезжаем примерно через час. Эдди и Лорен сказали, что подвезут вас с Максом. Мы заказали весь ресторан — это идея Касс. Она настояла, что в этот раз Майкл оплатит счет. Надеюсь, она права.

Тэш пристально посмотрела на мать.

— Прости, что я разбила джип Паскаля. — Она посмотрела на каменные плиты под ногами. — Я как-нибудь раздобуду деньги на ремонт.

— Не говори глупостей. Паскаль считает, что это был несчастный случай, дорогая. И он сам разрешил тебе брать машину, когда захочешь.

Тэш замолчала и повернулась, чтобы посмотреть на Сноба. Он доедал остатки еды с пола у кормушки. Александра проследила за ее взглядом и, тихонько напевая, стала стучать ногтями по пыльному дереву.

— Кажется, сегодня за ужином будет не очень весело, дорогая, — сказала она грустно. — Касс и Майкл не разговаривают, бедный Маркус, видимо, считает, что ему теперь каждый день до конца недели придется ходить на рыбалку с отцом в наказание за то, что он напился на вечеринке.

Она нервно рассмеялась. Тэш, казалось, почти не слушала. Внезапно она развернулась, ее глаза блестели.

— Мне предложили работу, — выпалила девушка.

— О!

Александра выглядела удивленной.

— Не в Америке с Максом? — спросила она испуганно.

Тэш покачала головой и рассказала о предложении Монкрифов и о том, что Макс не хочет, чтобы она его принимала.

— А что для тебя важнее? — медленно спросила Александра, пристально глядя в глаза Тэш. — Эта работа или Макс?

— Работа, — честно призналась Тэш. — Но все не так просто.

Ее нижняя губа задрожала, и она посмотрела в сторону, пытаясь совладать со своими чувствами.

— Ты ведь не любишь Макса, дорогая? — мягко спросила Александра.

— Люблю, — хрипло ответила Тэш и снова повернулась к матери, в ее глазах стояли слезы. — Это уж-жасно. Я не думала, что можно любить… то есть я люблю… ох, мамочка.

— Ты любишь другого человека сильнее?

Тэш кивнула и подавила рыдание. Александра вытянула руки, и Тэш с благодарностью упала в ее объятия: она отчаянно нуждалась в утешении. Кружка, которую девушка держала, выпала у нее из рук и разбилась о камни пола, облив ее ноги чаем.

— А теперь я еще и твою кружку разбила! — И она еще громче зарыдала.

— О, моя бедная, милая Тэш. — Александра ласково гладила ее волосы. — Я так и думала. Скажи мне, зачем тогда ты согласилась выйти за Макса?

— Ох, все получилось так глупо.

Тэш шмыгнула носом. Каким облегчением было поделиться с кем-то, а ее мать оказалась такой доброй и сочувствующей и не читала мораль, и не давала наставлений.

— Ты считаешь, Макс знает о твоих чувствах?

Тэш покачала головой.

— Все к лучшему, я рада, что все так сложилось. Это ужасно эг-гоистично с моей стороны?

Она сквозь слезы смотрела на мать. Александра посмотрела на мокрые щеки дочери, хлюпающий нос, растрепанные волосы и дрожащие губы и покачала головой.

— Видишь ли, — Тэш с такой силой потерла щеки тыльной стороной здоровой руки, что они стали такими же красными, как и ее нос, — тот, другой мужчина, — она посмотрела в сторону, сгорая от стыда, — он меня не любит.

— Да неужели?

Александра попыталась скрыть удивление. Должно быть, Тэш не догадывается, что она знает, о ком идет речь.

Тэш замотала головой.

— Он был очень добр ко мне, но у него много своих проблем. Он даже не знает, что я чувствую, а если знает, то тогда наверняка это его жутко смущает.

От досады у нее на глаза снова начали наворачиваться слезы.

Александра заставила себя промолчать. Она хотела рассказать Тэш, как сильно та ошибалась. Этот мужчина любит ее, это очевидно, просто написано у него на лбу. Александре нравился Макс и его дружелюбие и энтузиазм, но в ней жил страх, что Тэш впустую потратит свою жизнь, соединив ее не с тем человеком. Однако пусть девочка сама решает, как лучше.

— Я чувствую себя полной дурой, — рыдала Тэш. — За то, что считала, что у такой девушки, как я, есть шансы понравиться такому мужчине, как он.

Это было последней каплей. И Александра решила, что если расскажет все Тэш, то просто уравняет этим шансы.

— Тэш, дорогая. — Она улыбнулась. — У тебя ужасно занижена самооценка. Всем заметно, что он влюблен в тебя.

— Ах, мамочка, не надо, — прошептала Тэш, зная старую тактику Александры по поддержанию боевого духа.

— Пожалуйста, послушай меня, дорогая. Вчера вечером я очень долго разговаривала с ним на кухне. И после третьего стакана коньяка он более или менее разоткровенничался. Поверь мне, дорогая, он влюблен по уши.

Тэш с недоверием посмотрела на мать. Вчера вечером Найл провел все время в ресторане с Салли и Мэтти. А потом сразу пошел спать. И с чего бы это он вдруг выбрал ее мать для подобных признаний?

Но ей так хотелось в это верить/

— Что он сказал? — спросила Тэш.

— Ну, много чего, дорогая. Например, меня это рассмешило, он сказал, что упал в ручей вчера на соревнованиях только потому, что ему нужно было остыть от твоего запаха духов, который ты оставила на трассе.

Она посмотрела на Тэш с восторгом и ожиданием. Тэш вдруг поняла и потеряла дар речи.

— Ты имеешь в виду Хуго? — наконец смогла произнести она высоким, сдавленным голосом.

Александра гордо кивнула. «Боже, надеюсь, я поступила правильно, — молилась она. — Я же не говорила дочери, как поступать, я не сказала, что мне больше нравится Хуго, я не рыдала и не говорила, как сильно я ее люблю. Но Тэш так непредсказуемо на все реагирует».

— Спасибо тебе, мамочка, что рассказала мне, — произнесла Тэш после длинной паузы. Она старательно изобразила радость. — Тебе лучше пойти переодеться к ужину.

— Конечно, дорогая. — Александра облегченно улыбнулась и еще раз обняла дочь. — Все будет хорошо. Вот увидишь.

Тэш начала считать до десяти, чтобы не разрыдаться.

— Да, чуть не забыла, я нашла это за комодом. Письмо адресовано тебе, дорогая. Паскаль, кажется, считает, что его оставил Тодд.

Она протянула Тэш конверт.

— Спасибо.

Тэш уже досчитала до семи.

Через десять минут, с мокрым носом и опухшими от слез глазами, Тэш стояла во дворе.

Со стороны бассейна больше не доносилось звуков веселого плеска. Должно быть, все ушли в дом, чтобы выпить джина с тоником и переодеться.

Тэш не хотела переодеваться. Может, если она явится в таком виде, Макс отстанет от нее, подумала девушка с надеждой. Она неуверенной походкой шла в сад и размышляла, стоит ли звонить Монкрифам.

Все равно мне придется сделать это раньше или позже, твердо сказала она себе. Почему же я всегда тяну до последнего?

И тут Тэш вспомнила о конверте, который ей дала мать, и достала его из-за пояса. Клеевая полоска расходилась там, где Касс пыталась при помощи пара открыть конверт. Засмотревшись на письмо, Тэш чуть не со всего разбегу ударилась о низкую ветку тутового дерева.

Отскочила назад от удара, наступила на чертополох, наклонилась, чтобы извлечь острые иглы, и замерла. Пара волосатых ног торчала из-под ближайшего тиса.

Очень медленно и тихо, так как она не хотела, чтобы ее заметили, Тэш засунула письмо обратно и, укрывшись, стала наблюдать сквозь листву. Любовь к растениям стала, видимо, входить у нее в привычку.

Ноги не шевелились. «А вдруг это какой-нибудь притаившийся маньяк, француз-эксгибиционист, — размышляла она, — или пьяный, забытый здесь еще с пятничной вечеринки?» Но каким-то образом Тэш поняла, что эти неподвижные конечности принадлежат Найлу. Она с любовью посмотрела на его грязные ступни.

И вдруг ухо Тэш уловило злое жужжание. Тогда она подняла руку и слегка потрясла головой. Жужжание стало яростным, и Тэш поняла, что в ее волосах было полно ос.

Завизжав от ужаса, она кинулась прочь от куста, но от ос не избавилась. Тэш встряхнула головой и почувствовала первый укус на шее. Жужжание все нарастало: девушка отчаянно пыталась отмахнуться от ос.

Но чем больше она бегала и махала руками, тем злее становились насекомые. Скоро ее всю искусают. Тэш чуть не плакала.

— Беги к бассейну! — быстро прокричал чей-то голос.

Это ноги Найла ожили.

Тэш так долго трясла головой, что потеряла ориентировку в пространстве и направилась в сторону, где, по ее представлению, должен находиться бассейн. Но тут девушка почувствовала, как ее схватила сильная рука и потянула в противоположном направлении.

Тэш с трудом тащилась за Найлом к безлюдному бассейну. В следующую минуту злобное жужжание сменилось на громкий всплеск: это она прыгнула в бассейн во всей одежде. Зато осы исчезли.

— Тебя сильно искусали? — Найл помог ей выбраться.

Тэш покачала головой. Найл, загорелый и мускулистый, даже в старых обрезанных джинсах выглядел совершенно неотразимо.

Тэш уставилась на его ноги, ее лицо горело.

— Только пара укусов на шее.

— Дай взглянуть.

Девушка покорно повернулась и подняла волосы, с которых стекала вода. Она почувствовала дыхание Найла на своей шее и чуть не потеряла сознание.

Тэш поборола ужасное, обжигающее желание протянуть руку и прикоснуться к его загорелой груди. Ее сердце колотилось так сильно, что у нее кружилась голова. Только бы не свалиться обратно в бассейн.

Найл не шевелился.

Сейчас он попросит ее не говорить никому о поцелуе на вечеринке, с испугом подумала она. Тэш тогда поцеловала так много мужчин, что не сомневалсь, что сама ему навязалась. Просто стыд! Так явно выказать свои чувства.

— Тэш, — наконец заговорил Найл. — Ангел мой, посмотри на меня.

Девушка закусила губу и посмотрела в его восхитительные глаза.

— Тэш, мне просто необходимо тебе кое-что сказать, — продолжал он ласково. — Я знаю, что тебе, наверное, совсем не хочется это слушать, и мне очень жаль. — Найл неловко кашлянул. — Лисетт вдруг вернулась, так неожиданно, что у меня голова пошла кругом. Я не знал, что делать. Мне жаль, что я не сказал тебе этого в субботу с утра, мой ангел, я знаю, что, наверное, выглядел совершенным мерзавцем из-за того, что столько времени провел с ней, но нам о многом нужно было поговорить. Перетереть, как это называет Лисетт. Она была так расстроена. — Он посмотрел на небо. — Я знаю, что мне давно следовало с тобой поговорить… я очень хотел… но я просто трусил.

Тэш знала, к чему он клонит. Во рту у нее совершенно пересохло от унижения.

— Затем на сцену вышел Макс. — Найл снова кашлянул, опустил глаза. — И…

— Все в порядке, — выпалила Тэш.

Она не могла его больше слушать, ей нужно было самой заговорить, чтобы сохранить чувство значимости.

— Я уже почти полностью забыла. Ничего не было. Это целиком моя вина. А ты просто был очень добр. Наверное, с тобой такое постоянно происходит. Люди влюбляются в тебя, и, куда бы ты ни пошел, тебя сопровождают восхищенные взгляды женщин, — сейчас она уже просто тараторила. — Я не скажу Лисетт. Я обещаю.

— Что? — Он не верил собственным ушам.

— Я не расскажу ей о том, что было в пятницу, — повторила Тэш, чувствуя, как ее щеки начинают еще больше гореть.

Он, скорее всего, считает ее ненормальной. Чокнутая фанатка со сдвигом, любительница приключений. Она чувствовала себя невыразимо глупо.

— Можешь купить себе громкоговоритель и объявить это всем по радио, — холодно сказал Найл. — Не стесняйся. Мне совершенно плевать на Лисетт.

Тэш от смущения прикусила губу; она смотрела на его красивую грудь, и капли падали с ее одежды на камни.

Найл чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда почувствовал, как прохладная рука слегка прикоснулась к нему — как раз под соском.

— О боже! Прости! — вскрикнула Тэш, чуть не упав обратно в бассейн.

— Не извиняйся, — выдохнул Найл и с удивлением уставился на нее.

Тэш была смущена сверх меры из-за того, что позволила себе прикоснуться к нему. И решила поскорее сбежать.

Не поднимая глаз, она, пошатываясь, направилась прочь. Но ее снова схватила сильная рука, и в этот раз ее развернули, и она оказалась лицом к лицу с Найлом.

— Ой! — пискнула Тэш.

Найл смотрел на нее; она могла утонуть в этих мягких карих глазах. Ее ноги ослабли от желания, и какого черта, ей нечего было терять. Тэш выкинула свою гордость прочь еще в пятницу.

Пропустив пальцы сквозь петли ремня, Тэш коснулась губ Найла легким поцелуем. Его губы представляли собой мягкий островок на колючей щетине. Она почувствовала тепло его дыхания на своем лице. Найл сильнее сжал Тэш, но не ответил на ее поцелуй.

Девушка почувствовала, как безумный порыв перешел в острое чувство вины. «А чего ты ждала, хочешь пить охлажденное шампанское в аду?» — сказала она себе и отстранилась.

Но тут другая рука Найла скользнула к ее шее, и Тэш утонула в самом восхитительном поцелуе. Она была совершенно не готова к тому взрыву желания, который пробудился в ней.

Тэш целовала Найла так страстно, что почти задыхалась. Затем, когда его ладони скользнули ниже к ее талии и слегка коснулись прилипших мокрых шорт, она отдалась похоти. Он был таким нежным, ласковым, опытным и таким желанным, что девушка даже не заметила, что его ладонь лежала прямо на том месте, где ее покусали осы.

— Потрясно! — раздался голос неподалеку. — Вообще-то, типа, любому, кто выглянет из окна, будет вас видно, дружище.

Тэш и Найл развернулись и увидели Маркуса, одетого в дико модную футболку и сжимавшего огромный стакан виски из запасов д'Эблуа. Из-за его спины с банкой колы в руке высовывался Уилтшер, его лицо было красным. Они явно ускользнули к бассейну, чтобы украдкой покурить перед отъездом.

— Немного, типа, рискованно.

Маркус поправил свою кепку и отпил из бутылки. Он протянул стакан Уилтшеру, который, не отрываясь, смотрел на Тэш.

— А ну-ка, отвалите! — рявкнул Найл.

Он обнимал Тэш, которая еще минуту назад задыхалась от желания, а теперь была такой же красной, как Уилтшер. Но уже от унижения.

— А я думал, что актеры привыкли к зрителям, — сказал Маркус.

Вовсе не с издевкой; похоже, парень и правда так думал. Он глупо улыбнулся, покосился на сиденье и зажег сигарету. Тэш посмотрела на дом и представила, что Макс наблюдал, как она таяла от волшебного поцелуя Найла.

— О боже!

Она вырвалась из рук Найла и побежала в дом.

— Тэш!

Найл побежал за ней, но остановился у ступеней на балкон. Он ударил кулаком по колонне, злясь сам на себя. Уилтшер нервно сглотнул.

— Хочешь затянуться?

Найл закрыл ладонями лицо. Весь мир сошел с ума, а ему всегда казалось, что он сойдет с ума первым. Тэш всего лишь поцеловала его, как друга, а он, как распущенный идиот, набросился на нее. Сколько можно заниматься самообманом? Он потянулся за сигаретами и зажигалкой.

Глава шестидесятая

Тэш вернулась из ресторана, взяла письмо Тодда и рухнула на кровать. Она чувствовала себя несчастной и поэтому много выпила.

Макс, который зашел за ней в комнату, начал раздеваться у окна. Тэш наклонила голову вбок и посмотрела сразу на трех Максов. С рубашкой на голове, туфли сначала сдвигаются в сторону пятки, а потом скидываются, штаны упали, носки сползли, трусы на спинке кровати. Все наблюдение заняло около пятнадцати секунд.

— Почему ты всегда так быстро раздеваешься? — спросила она, косясь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Результат быстрой тренировки, — ответил Макс и, обернув полотенце вокруг бедер, ушел искать свободную ванную.

Макс принес какой-то хлеб и паштет, банку с печеньем и несколько персиков, заметила она. Очевидно, ночь обещает быть бурной.

Шаткой походкой девушка подошла к окну и попыталась остудить лицо, прислонившись к стеклу, — и чуть не выпала! Окно было распахнуто настежь.

Тэш смотрела на землю под окном и радовалась, что ей не выпадет сомнительная удача посетить больницу два раза за один день.

Боже! Больница! Монкрифы! Она им так и не позвонила.

Врезавшись в дверной косяк и оставив письмо Тодда на кровати, она побежала к лестнице.

Когда Тэш вплыла обратно в спальню, Макс хорошо устроился: ел печенье, что-то читал и смеялся.

Тэш замерла в ужасе, когда увидела, что это было письмо Тодда. Она бочком прошла к своему полотенцу, в случае чего будет предлог быстро смотаться в душ. В пьяном полутумане она взяла брюки Макса и перекинула их через шею.

— Это же бред. Ты читала? — рассмеялся Макс, держа в руке письмо.

Тэш нервно покачала головой, размышляя, какие ужасные пошлости мог написать Тодд.

— Этот парень, Тодд, он что — здесь жил? Он хочет, чтобы ты присмотрела за его собакой. У него совершенно непередаваемый стиль. — Макс снова посмотрел на письмо. — Он пишет, что ты всегда казалась ему любительницей всего собачьего и что Рутер — это его собака? — имеет некоторые особенности: например, капризничает, если у него нет регулярного секса (по крайней мере, раз в неделю), и просто душка, если с ним правильно обращаться.

Тэш натянуто улыбнулась и начала, полупьяная, стягивать вещи.

— Ты хочешь сказать, что Тодд оставил мне Рутера?

— Кажется, так.

— Э, Макс, мне нужно кое-что рассказать тебе…

Пытаясь стянуть штаны, Тэш упала набок.

— Кажется мне, — Макс проигнорировал ее и приступил к бутерброду, — что этот парень, Тодд, достаточно наглый.

— Макс, забудь на минуту о собаке, я…

Она не могла подняться с пола.

— Я просто хочу сказать, что содержать собаку дорого, — выразительно продолжал Макс, — и кошки не питают привязанности к собакам… А Рутер — это не тот огромный ковер на ногах?

— Забудь, черт побери, о собаке! — рявкнула Тэш, ей наконец-то удалось встать.

— Ты пьяна?

Макс пристально смотрел на нее: девушка не смогла удержаться на ногах и влетела в стену.

— Макс, я согласилась работать у Монкрифов.

Покровительственная улыбка сползла с лица Макса. Он очень медленно уронил остатки своего бутерброда в банку с печеньем и осторожно закрыл крышку.

— Макс, мне кажется, нам действительно стоит поговорить.

И Тэш присела на край кровати.

— Просто не могу поверить, что ты могла так со мной поступить! — взорвался Макс. — Ты мне сейчас действительно нужна и вдруг сваливаешь в этот чертов Беркшир!

— Макс, это не поможет…

— Ты что, совсем меня не любишь? — продолжал он, не слушая. — Зато я тебя люблю. Действительно люблю, и, поверь, мне было не легко приехать сюда и сказать это. Ты ведь сделала мне очень больно в Лондоне. И мне пришлось уехать, чтобы снова стать самим собой. Затем я получаю это письмо, в котором ты просишь прощения и говоришь, что любишь меня. Я лечу сюда, я жертвую своей гордостью, я открываю тебе свое сердце, а что делаешь ты?

Тэш подавила слезы, она не могла ответить.

— Лучше сходи, прими душ. — Макс натянул одеяло до подбородка и отвернулся к стене. — Мы поговорим об этом, когда ты протрезвеешь. Я заказал такси завтра на четыре часа. Мы днем едем на поезде в Париж.

И Макс не только отвернулся, но еще и выругался — знак того, что он надолго и всерьез обиделся.

— Прости, — прошептала Тэш, тихо уползая прочь. — Это все моя вина.

Когда Майкл пришел в спальню, он увидел, что Касс лежала лицом вниз, распростертая, как морская звезда; руки и ноги вытянуты вдоль двуспальной кровати, она явно притворялась спящей.

— Э, Касс, старушка?

Жена не ответила, ее глаза были плотно закрыты, как у маленького ребенка, когда тому страшно.

— Подвинься немного, старушка.

Майкл попытался залезть под одеяло. Слегка поворчав, Касс сомкнула пальцы на углах матраса и отказалась двигаться, накрепко прилипнув к кровати.

— Эй, старушка, — нетерпеливо пыхтел Майкл, — что еще за шутки?

Он сделал еще одну нерешительную попытку забраться под одеяло, но Касс крепко держалась и продолжала тихо ворчать.

— Что? — Майкл моргнул, не веря своим ушам.

— Иди на шезлонг, Майкл, — повторила Касс, не открывая глаза. — На шезлонг.

Он почесал голову и посмотрел на старый ситцевый шезлонг, на котором до этого лежали его штаны. Ну и ну! Все было приготовлено с типичной заботой Касс — подушка взбита, ровные углы на простынях, маленький бежевый сверток на одном конце.

— И надень чистую пижаму, — прошипела Касс, протянув руку и выключив свет.

Вытирая свое заплаканное лицо, Тэш кралась по коридору, чтобы принять душ. Когда она проходила мимо комнаты Найла, то увидела внизу под дверью свет и чуть снова не упала, запнувшись о край половицы. Интересно, он там? И чем он занят? А где Лисетг? В ресторане всем стало ясно, что у нее и отца Макса начался роман. Однако, возвращаясь обратно после звонка Монкрифам, Тэш видела Люсьена на кухне, он готовил горячий шоколад, причем только одну чашку.

Она вспомнила, как Макс сказал, что Найл сам не свой из-за ревности. Поцелуй у бассейна наверняка был просто способом отомстить Лисетт.

Она бесшумно стояла под дверью, но ничего не было слышно.

Поняв, что, если ее кто-нибудь увидит в одной старой рубашке, с перепачканным косметикой полотенцем у двери Найла, она будет выглядеть довольно странно, Тэш продолжила свое бесшумное передвижение к ванной.

— Вот. — Люсьен ногой закрыл дверь и поднес чашку Лисетт. — Готово. Не могу поверить, что ты это пьешь, здесь же полно холестерина.

— Спасибо. — Она многозначительно сняла пенку с поверхности и поставила напиток нетронутым на подоконник. — Какао поможет мне заснуть. У меня кончились таблетки.

Лисетт подошла к Люсьену и легко провела рукой по седым волосам. Затем, потянувшись, она поцеловала его в губы.

— Спокойной ночи.

После того как он ушел, она зажгла сигарету и вылила какао в раковину. Она не знала, кто занимал маленькую комнату на чердаке до нее, но здесь воняло лосьоном после бритья. Кровать была не заправлена, и на ней лежала куча белья, которое нужно было постелить. Смахнув все на пол, Лисетт скинула туфли и села.

Она пробралась ближе к зеркалу и восхитилась своим отражением. Затем закрыла глаза, легла и стала ждать стука в дверь.

Найл беспокойно спал один в своей постели. Ему снились кошмары: вот он появляется на свадьбе Тэш как раз в тот момент, когда священник спрашивает, есть ли кто-нибудь, кто знает причину, по которой этот брак не может быть заключен, но вдруг оказывается, что под фатой вместо Тэш стоит Лисетт и хитро улыбается.

Он вылез из постели и налил себе стакан минеральной воды.

Рядом в ванне кто-то принимая душ и фальшиво напевал.

Шипучая вода была неприятно тепловатой. Подавив тошноту, Найл открыл окно и поглядел на ночное небо.

Легкий ветерок шевелил его волосы. Найл оперся на подоконник и сел между цветочными горшками.

Он зажег сигарету, затянулся и стал ждать падающую звезду — загадать, чтобы Тэш его полюбила.

От горячей воды в голове у Тэш прояснилось. Она шла обратно очень злая на Макса.

Она даже остановилась перед зеркалом в коридоре, чтобы отрепетировать соответствующее выражение лица и придумать парочку очень умных замечаний.

В пьяном энтузиазме девушка ввалилась в спальню и уже открыла рот, чтобы произнести первую свою заготовленную реплику.

Макс спал: большой палец во рту, чистые волосы растрепаны, одна рука откинута в сторону, как бы приветствуя се. Рядом на подушке валялось письмо Тодда, на другой стороне которого ее подводкой для глаз он написал:

Прости, что я такой обидчивый идиот. Я тебя люблю.

Вместо того чтобы накручивать мне хвост, лучше свяжи мне свитер из конского волоса с пухом от всех объезженных тобой в Беркшире жеребят.

Разбуди меня, когда вернешься.

Тэш почувствовала, как ее злость начала испаряться.

У нее не хватило смелости специально будить его, но Тэш специально забралась в постель с громким вздохом, так, на всякий случай. Макс не проснулся, и тогда она отодвинула его руку в сторону, так что та упала с порядочной высоты. Но он все равно спал.

Тэш долго взбивала свою подушку, перетянула на себя все одеяло и завернулась в него, похлопала матрас и помахала ногами, чтобы найти самое удобное положение.

Макс удовлетворенно вздохнул, заскрипел зубами, перевернулся, чтобы обнять ее теплой, тяжелой рукой, и начал еще радостнее храпеть; на его спящем лице была забавная усмешка.

Глава шестьдесят первая

— Уилтшер, вставай!

— Еще пять минут, мам.

— Я не мама, я Маркус. Сколько времени?

— Э, подожди… ой, кажется, около десяти.

— Черт! Мы, типа, проспали.

Маркус выпрыгнул из постели и стал искать трусы. Он врезался в дверь шкафа и наступил на вылезающего из мешка Уилтшера.

— Смотри, куда ступаешь, типа, — простонал тот.

— Вставай, придурок! — потребовал Маркус, надевая задом наперед свои двухцветные мешковатые джинсы. — Нам, типа, нужно план придумать, дружище. Нам нужно воссоединить предков, потому что, если мы этого не сделаем, сам знаешь, что будет.

Позднее этим же утром Хуго позвонил Гасу Монкрифу и теперь возвращался с очень широкой и довольной улыбкой. Он вплыл на балкон с видом на бассейн и оперся руками о каменные перила.

Итак, Тэш согласна. Его дальний выстрел попал точно в цель.

Хуго громко рассмеялся, откинул голову назад от счастья и победным жестом вскинул в воздух кулак, а затем повернулся проверить, не смотрит ли кто.

Сегодня днем Тэш уезжает в Лондон. Хуго намеренно спланировал провести весь день вне усадьбы, рассматривая каких-то лошадей с Мари-Клер. Он знал, что ему придется тихо сидеть и ждать, когда она приедет в Беркшир. Из-за постоянного присутствия Макса он не мог за последние сутки перемолвиться с Тэш наедине и парой слов. Но Александра уверила его, что эта помолвка является ужасной ошибкой и что Тэш питает к Хуго гораздо более сильные чувства, чем он подозревает.

 «Дорогой, Тэш давно в тебя влюблена, — так она говорила. — Просто подожди, пока она толком разберется с Максом. Девочка не любит, когда на нее давят. Почему бы тебе не написать ей письмо или что-нибудь в этом роде? Пусть оно будет шутливым, но приправь его романтическими цитатами. Я тебе обещаю, что ей понравится».

Но Хуго не был знатоком романтической поэзии, так что Александре пришлось ему помочь.

Он посмотрел на часы и вздрогнул: пора двигаться на встречу с Мари-Клер.

Он достал ручку из кармана своей темно-синей рубашки и прошел сквозь двойные двери в китайскую гостиную, где уселся за грязный письменный стол Александры. Хуго смахнул с него все записки в одну сторону и извлек чистый лист толстой, кремового цвета бумаги и начал писать.

— У вас большой опыт работы с детьми?

София оторвалась от своих записок и посмотрела на длинные красные ногти сидящей перед ней девушки.

— Oui, madam.[73]

— И вы умеете готовить, я надеюсь?

София созерцала пышные блондинистые волосы девушки и ее бездонные голубые глаза, в своей бумажке она черкнула: «без лифчика».

— Oui, madam.

Девушка смотрела в окно в кабинете на Хуго, который сейчас забирался в «пежо», на нем были темные очки.

— Опыт обращения с лошадьми?

— Oui, madam.

— Хорошо. — София обратила внимание на модные розовые замшевые туфли, которые выгодно подчеркивали тонкую загорелую лодыжку. — А как у вас с английским?

— Oui, madam.

— Нет, — вздохнула София. — Я хотела узнать, какой у вас уровень владения языком?

— Oui, madam.

София тяжело вздохнула и отправила претендентку восвояси.

— А я думаю, что она вполне мила.

Бен сильно покраснел. София стрельнула в мужа испепеляющим взглядом.

— Бен, если ты собираешься думать, то пожалуйста, делай это молча.

— Bien sur,[74] Лисетт должна остаться у нас. — Паскаль радостно улыбнулся Люсьену. — Я вчера сказал ей и Най-лу, что они могут оставаться у нас так долго, как им захочется.

— А.

Люсьен неловко сморщил свои серые глаза и взъерошил волосы, понимая, что разговор предстоит деликатный.

Александра, которая искала свои туфли, чтобы пойти в деревню за хлебом, тяжело вздохнула. Чем больше гостей, тем больше расходов. Ей не нравилось, что ее семья так быстро разъезжается, а посторонние люди остаются на неопределенный срок.

— Э… я думаю… возможно… могут возникнуть некоторые проблемы, Паскаль.

Люсьен остановился, вытирая голову полотенцем.

— Что такое?

— Видишь ли, кажется, Лисетт не в восторге от пребывания Найла поблизости.

Паскаль рассмеялся.

— Oui, oui.[75] Милые бранятся — только тешатся. Сот-prenez?[76]

Люсьен слабо улыбнулся и продолжал.

— Вчера вечером я говорил с Лисетт. Она не хочет и дальше проводить время под одной крышей с Найлом. Кажется, у них не получилось уладить разногласия.

— Ох, бедный Найл! — Александра прекратила поиски туфлей и посмотрела на Люсьена. — Какой ужас.

— Да уж, — Люсьен не выдержал ее взгляда и начал отчаянно вытирать полотенцем уши. — Но вы же понимаете всю сложность ситуации.

— Bien sur, — печально кивнул Паскаль, полностью поглощенный приготовлением завтрака.

— Но мы не можем просто выставить Найла, — прошипела Александра, повернувшись к мужу.

— Ему сейчас очень тяжело, — объяснила она Люсьену и добавила: — Я обещала Мэтти, что присмотрю за Найлом.

— Oui, cherie.[77] — Паскаль с извиняющимся видом посмотрел на Люсьена.

— Но у Лисетт тоже кризис, — настаивал тот. — Вся ее собственность находится в Америке, в распоряжении некоего мошенника по имени Кольт Шапиро. — Он перекинул полотенце вокруг шеи. — Она приехала на вечеринку на самолете вместе с каким-то парнем, который быстро смылся и оставил ее здесь. У нее нет ни денег, ни одежды, ни документов, ни…

— Она выбиралась из более тяжелых передряг, чем эта, — произнес мягкий голос.

Все трое увидели Найла, который шел из прачечной по коридору, сжимая в руках два разных носка и очень мятую рубашку, которая отстиралась до поросячьего розового цвета. Лисетт все еще носила его халат, поэтому он надел линялую футболку и какие-то безвкусные шорты.

— Не беспокойтесь. — Он улыбнулся доброй улыбкой, пытаясь сгладить неловкость ситуации. — Я до завтра уеду. Если я в скором времени не попаду в Лондон, то могу забыть о работе.

Найл откинул с лица свои немытые волосы, и стали видны его красные глаза и темные круги под ними; а его щетина была гуще, чем кукурузное поле осенью.

Паскаль кашлянул и усиленно занялся приготовлением завтрака. Александра, мучительно стараясь заполнить чем-нибудь паузу, спросила Найла, как ему спалось, и тут же пожалела об этом. Он выглядел так, как будто уже вечность не спал.

Но Найл просто улыбнулся.

— Отлично, спасибо. Вы были очень добры ко мне, Александра, Паскаль. — Он налил себе чашку кофе и медленно двинулся к двери. Но остановился рядом с Люсье-ном. — Знаешь, присмотри за Лисетт, если хочешь, бедняге в Штатах пришлось не легко. Хотя мне кажется, что она скоро обретет твердую почву под ногами.

Он с загадочным видом посмотрел на Люсьена. Тот поборол в себе сильное желание извиниться. После всего того, что Лисетт рассказала ему прошлой ночью, он мог с легкостью обвести Найла вокруг пальца. Но Люсьен не мог не чувствовать в Найле глубокую печаль, которая не совсем вязалась с версией его жены.

Он был сильно привязан к Лисетт, в ней была та уверенность, которую он ценил в амбициозных женщинах. Но он не совсем ей доверял, и уж конечно, не собирался предпринимать никаких решительных шагов, пока не убедится, что она не флиртует с ним из мести. Несмотря на ее явный интерес, он всего лишь поцеловал Лисетт вчера в щеку и пошел спать. Он слишком ценил свое одиночество в Нью-Йорке, чтобы сразу же энергично ответить на призыв малознакомой, хоть и весьма желанной женщины.

— Я могу помочь Лисетт вернуться в Штаты, но сначала мне здесь нужно завершить одно дело, — сказал Люсьен Найлу, стараясь выглядеть незаинтересованным и практичным.

 Ему хотелось побыстрее переключиться на менее серьезную тему, и он продолжил:

— К тому же я хочу поближе узнать будущих родственников моего сына. И коль скоро счастливая парочка уезжает в Англию, чтобы уладить кое-какие дела, кто-то должен остаться, чтобы рассказать Александре, какой счастливой Макс сделает ее дочь.

И Люсьен улыбнулся Александре и Паскалю, желая снискать их расположение после того опасного промаха, который он допустил.

Найл поморщился и кивнул. Он так побледнел, что почти слился со стеной.

— Я уверен, Лисетт будет тебе благодарна. Спасибо.

К счастью, в этот момент в маленьком коридоре, смеясь, появились Маркус и Уилтшер.

— Вы рано встали, мальчики, — Александра приветствовала их с наигранным весельем. — Завтрак еще не готов.

— А хлеб есть? — радостно спросил Уилтшер.

— О боже, я совсем забыла!

Александра села на стул, у нее совсем не было сил. Тэш, деньги, новая жена Эдди, с которой ни у кого не было времени нормально поговорить, няня Софии, свадьба, странный друг Мэтти, а теперь еще и Касс с Майклом. А ведь у нее был такой чудесный план семейного воссоединения!

— Я схожу в деревню, — предложил Люсьен, которому не терпелось выбраться из этого сумасшедшего дома.

— Это круто, что вы собрали всех, типа, здесь. — Маркус мило улыбнулся Александре и Паскалю. — Мы, типа, потрясно провели время, дружище. Да ведь, Уилтшер?

— Что? — Уилтшер отвлекся от поедания джема. — А, да. Абсолютно потрясное.

Александра просияла.

— В самом деле?

Оба мальчика согласно закивали, как пластиковые собачки на заднем стекле автомобиля.

— Спасибо вам, мальчики, — сказала Александра, радостно улыбаясь.

— Э… тетя Лек, дружище, — начал говорить Маркус с искренностью в голосе. — Я хотел сказать, типа, попросить тебя кое о чем.

— Ага!

Паскаль все это время прислушивался, и теперь на его лице заиграла понимающая улыбка.

— Все, что попросишь, Маркус, — заявила Александра, надеясь, что он попросит что-нибудь не очень дорогостоящее.

— Ну, типа, видишь ли, мои приятели, то есть парни из школы, им, типа, понравился рейв, то есть вечеринка, так сильно, что я, типа, подумал, не возражаете ли вы, дружище, тем более если, как говорит ма, вы богаты и, типа… э… в следующем году…

Найл стоял в прихожей и прислушивался. Скорее всего, они вряд ли будут говорить о Тэш.

Он вернулся в свою комнату. Из кучи грязной одежды размером с Гималаи он выловил старые черные джинсы. К пуговице на ширинке накрепко прицепилось за спутанные тесемочки облегающее черное платье Лисетт, в котором она была в пятницу вечером.

«Как символично: она всегда ловила меня за ширинку», — подумал он с грустной улыбкой.

Найл вздохнул и размотал узел, стараясь не порвать платье, которое одно, скорее всего, стоило больше, чем все содержимое его гардероба, с аксессуарами и плечиками впридачу.

Он не мог выносить близости Лисетт, но некоторые ее вещи все еще влияли на него, возбуждая острое и болезненное желание. Стройное гладкое тело, тонкие, дрожащие запястья, очки в черепаховой оправе, блестящие чулки, алые губы. Мелочи, но именно эти мелочи и привели к его увлечению Амандой.

И все же, несмотря на то что свое влечение к Лисетт он мог почти физически пощупать руками, как бракованный алмаз, Найл был не в состоянии понять природу своих чувств к Тэш.

Он совершенно пал духом и начал скидывать вещи в две потрепанные сумки. Ему придется ехать обратно автостопом. Когда Лисетт ушла, она оставила ему кучу долгов. Это, кстати, была одна из причин, по которым он согласился сниматься в какой-то безвкусной тупой американской ерунде в Ниме вместо того, чтобы принять участие в стоящей экранизации Джорджа Элиота, предложенной ему Би-Би-Си. Американцы платили тройную цену и все ему прощали. Найл мог разрыдаться прямо на съемочной площадке, заявиться пьяным или уйти раньше без объяснения причины. По крайней мере, он так думал до увольнения. А теперь все его деньги были заморожены кредиторами в Англии. У него больше не было чеков путешественника, его пластиковая карта больше не действовата, он даже занял денег у Салли, чтобы купить книги Тэш.

Найл посмотрел в зеркало. По крайней мере, теперь его никто не узнает.

«О, Шогнесси, до чего же ты докатился!» О, никогда не отдавай всего! Запомни, легче птичьего пера Сердца любимых, страсть для них игра. В игре такой беспомощно нелеп, Кто от любви своей и глух, и слеп. Поверь тому, кто ведает финал: Он все вложил в игру — и проиграл.[78]

Перспектива оказаться в Лондоне никогда не казалась более мрачной. Найл просто не сможет жить в одном городе с Тэш. Пожалуй, лучше он поедет в Ирландию навестить мать.

Глава шестьдесят вторая

Касс не могла не заметить бумажку, торчащую из спортивной куртки Майкла. Было трудно ее не заметить. Он оставил свою куртку на спинке стула возле ее туалетного столика. И бумажка в конце концов сама выпала из внутреннего кармана куртки. Особенно после того как Касс ее прощупала. На самом деле записка выпала, когда она отчаянно трясла куртку. А заодно выпали и ключи Майкла, зажигалка, трубка с табаком и три мятные конфетки. Еще один подозрительный факт. Она не помнила, когда в последний раз у Майкла возникало желание освежить дыхание.

Спешно засовывая все предметы на место, Касс замешкалась, когда дело дошло до записки.

Из ванной доносились плеск воды и обрывки песни. Касс развернула записку, уверенная, что это окажется какая-нибудь невообразимо скучная заметка о рыбалке или что-нибудь вроде того.

Но это было письмо. Касс замерла и потянулась за очками.

От того, что она прочитала, бедная женщина в изумлении схватилась за грудь и прислонилась к туалетному столику, чтобы не упасть.

Валери! Кому еще он мог писать любовные послания? Выходит, это правда. Когда весь ее мир рушился в пятницу вечером, он с головой ушел в безмерный бюст Валери.

Касс быстро перечитала некоторые предложения.

…самым восхитительным, возбуждающим и чертовски сумасшедшим моментом в моей жизни… моя чертова боеголовка взорвалась в экстазе… моя старушка не понимает меня, черт возьми…

Касс прикусила губу и подавила слезы. Это было так на него не похоже. Муж никогда не рассказывал ей о своих диких желаниях. И она знала, что Майкл сроду не использовал таких слов. Должно быть, он годами скрывал свое истинное лицо.

Она начала читать дальше. Ну и ну!

…не должно снова повториться. Ты должна это понять, что хотя из-за нее моя жизнь порой чертовски несчастна, я буду непоколебимо любить свою жену до конца, до самой могилы. То, что случилось в пятницу, было просто раем по сравнению с моим браком. Но это было и чертовской ошибкой. Кассандра — моя главная женщина, черт возьми, новеки. А ты, моя сладкая, была всего лишь мимолетной мужской слабостью.

С почтением,

Майкл Хэннесси

— Так не похоже на него, — тихонько рыдала Касс, сминая в руках записку. — Он бы не сделал ошибки в слове «навеки», если бы не был расстроен. О, бедный, бедный Майкл. Как он, наверное, одиноко себя чувствовал. Я никогда этого не понимала.

Кассандра посмотрела на свои руки и поняла, что не может положить измятую, испачканную слезами записку обратно в куртку. Она запихала ее в карман платья, она попытается все наладить. Если она проявит себя достаточно любвеобильной, то муж, может быть, забудет о письме.

В ванной Майкл Хэннесси разрабатывал невероятно сложный план действий.

Он поклялся не говорить Касс, что нашел письмо, которое она собиралась отправить Джинджеру Харкорту, мягко отклоняя все его попытки к сближению, хотя и соглашаясь и все же предлагая им как-нибудь вдвоем пообедать в Лондоне: она скажет Майклу, что встречалась с подругой, чтобы еще раз прогуляться по Национальной галерее.

— Я этого не допущу, черт возьми, — пробурчал Майкл своему отражению в зеркале, аккуратно орудуя бритвой.

Он порвал письмо на мелкие кусочки и выбросил в унитаз.

Но больше всего его ранили ее великодушие и честность, когда она объясняла, что не может позволить себе интрижку с таким юным мальчиком, как Джинджер, хотя он и красив, нежен и влюблен. Это будет не только нечестно по отношению к самому Джинджеру, но и вдвойне жестоко по отношению к Майклу и ее детям.

Маркус, как значилось в письме, — талантливый, смелый и умный мальчик, которому не хватает внимания и любви его раздражительного старика-отца. Он будет несчастен, если узнает еще и о безрассудстве матери. Далее следовало пространное замечание об отказе Майкла купить своему младшему сыну машину, которую тот заслужил. «Долг есть долг, — было написано далее в письме, — и я должна чистить Майклу кубки и наливать ванны, это теперь единственные поручения, которые я выполняю и за которые на меня не орут».

— Больно, черт возьми! — Майкл порезался в третий раз.

Ему нужно остыть, или жена поймет, что он разгадал ее маленькую игру.

Касс почти не упоминала себя. Ее бескорыстная забота принадлежала только мужу и детям.

Майкл презирал себя за то, что в последнее время думал о жене как об эгоистичной, поддающейся влиянию общества женщине со снобистскими наклонностями; за то, что ворчал на ее неразумные просьбы вместо того, чтобы увидеть, что они были последними отчаянными попытками привлечь его внимание. Он решил исправить положение прежде, чем Касс совершит какую-нибудь глупость.

Она еще, пожалуй, возьмет пример с сестрицы и начнет искать себе какого-нибудь привлекательного и страстного лягушатника, с беспокойством подумал он. В последнее время Антон явно оказывает ей знаки внимания.

Но как же умаслить жену? Майкл уставился на свое запотевшее отражение. Розы и шоколад? Но то же самое дарят, когда виноваты в измене. Дорогие украшения Майкл не рассматривал, это для нуворишей, которым не нужно оплачивать непомерно дорогих репетиторов. Затем ему в голову пришла идея.

Лисетт подошла к окну, чтобы надеть линзы. Она не захватила своего раствора, поэтому позаимствовала чей-то в ванной. От смены химического состава глаза заболели.

Она считала, что вчера вечером они окажутся с Люсьеном в постели. Но когда через час он так и не постучал в дверь, Лисетт угрюмо сгребла свою одежду и решила уйти спать в другую комнату. Если он позднее прокрадется наверх, то ее здесь уже не найдет. При этой мысли Лисетт улыбнулась.

Провал с Найлом причинил ей боль: ее гордость была уязвлена сильнее, чем Лисетт готова была признать, когда ее старый, постылый супруг наконец-то взял и щелкнул ее по носу. Но она научилась мириться с поражением; однажды некая чрезвычайно успешная женщина-продюсер сказала ей: «Дорогая, тебе придется шагать семимильными шагами — это бизнес, где каждый готов перегрызть глотку соседу. Если ты остановишься ради чувств, семьи, отношений, то увидишь, как твое будущее в этом бизнесе рассыпается в пыль, поняла?»

Лисетт знала: если она позволит себе переживать из-за Найла, из-за их нерожденного ребенка, из-за великолепного, но бесполезного Кольта, то разрыдается и будет рыдать до окончания века. А от слез портится цвет лица. С этого момента она собирается начать нормально питаться и зацепить Люсьена Мэрриота.

В ванной через коридор кто-то напевал глубоким басом. С одной линзой в глазу Лисетт с удивлением наблюдала, как из боковой башенки появился Найл с двумя сумками в руках. Он поколебался в нерешительности у заросшей цветочной клумбы, повернулся, как будто собирался вернуться в дом, остановился, почесал голову, наступил на клумбу, слез с нее, снова почесал голбву и неуверенно пошел в сторону дороги.

Когда он дошел до недавно забетонированной площадки, то остановился и посмотрел назад, все еще, кажется, не приняв решения. Его рубашка была надета наизнанку, рукава не застегнуты, джинсы серые от пыли. Лисетт никогда не видела бывшего мужа в таком ужасном виде.

Затем он вздрогнул и направился, чуть не бегом, между высоких тополей в направлении ворот.

— Пока, пока, — цинично прошептала она с издевкой, помахав ему.

Когда-нибудь она вернет Найла, просто чтобы доказать, что она в силах этого добиться. Но сейчас он слишком жалок. И Лисетт догадывалась почему. Она потянулась за своими лайковыми сапожками, твердо намеренная втоптать ими в грязь раз и навсегда его маленькую подружку.

— Ой, Майкл! — Касс выбежала из ванной, розовая от возбуждения.

— Да, любовь моя?

Майкл, единственный раз в жизни без трубки во рту, отвлекся от установки композиции из диких цветов на ее прикроватном столике. У него был вороватый вид, он боялся, что жена над ним посмеется.

Касс увидела, что он делает, и пришла в еще больший восторг.

— То, что ты написал на зеркале, это только что проявилось от пара, ты это серьезно?

— Конечно, черт возьми, серьезно, — каркнул Майкл и улыбнулся. — Спасибо, что прибрала мою одежду. Чертовски мило с твоей стороны, я был таким…

— Нет, дорогой, это я вела себя ужасно. Отсылала тебя на рыбалку, и все из-за того, что у меня похмелье, я выгнала тебя вчера из постели из-за какой-то глупой ссоры в ресторане. Я собиралась извиниться, как только я… э… — Вообще-то Касс хотела сказать, что собиралась извиниться, как только накрасится, но это звучало ужасно тщеславно. — Как только найду подходящие слова, чтобы выразить, как сильно я тебя люблю, как мне стыдно за свое ужасное поведение все это последнее время.

— Да уж действительно, черт возьми, — Майкл широко улыбнулся. — И ты прости меня, что меня немного занесло, старушка, то есть, дорогая. Я… э… я… — он кашлянул, — тоже тебя люблю, конечно.

— О, Майкл.

Касс разрыдалась от облегчения, когда муж неловко обнял ее, она знала, что это самое высшее проявление его чувств. Она почти лопалась от счастья.

Майкл испытывал огромное облегчение. Идея с паром и зеркалом была экспромтом, но, кажется, затея удалась.

Эдди, выходя из ванной, все еще напевал хиты Синатры. За ним шла Лорен, завернутая в простыню, так как в доме, по-видимому, не было чистых и сухих полотенец.

— Дорогой, ты все еще в шапочке, — заметила она.

— Я ввожу новую моду.

Эдди плыл по коридору в одной шапочке.

— Ага, аморальную…

Простыня Лорен зацепилась за какой-то расщепленный плинтус и никак не отцеплялась.

— Оторви просто, — предложил Эдди.

— Я не могу! — вскричала Лорен, отчаянно пытаясь высвободить зацепившуюся ткань.

Она повернулась и увидела, что Эдди смеется над ней.

— Солнышко, иди в комнату, — захихикала она. — Эдди! — крикнула Лорен сквозь приступ смеха, когда муж выхватил ее из простыни.

От лестницы послышался резкий голос Софии. Она говорила очень медленно и отчетливо, как будто объясняла что-то умственно отсталому.

— Это очень хорошо — tres bon, что вы приехали на собеседование так быстро. Дети — les enfihs — они находятся — sont — находятся — здесь — ici. Я уверена, что вы с ними поладите, будете — ils aimer —iих любить. Очень хорошо. Теперь прямо и налево — это gauche или drat? Все время забываю.

— Pardon, madame? — послышался слабый голос.

— Боже! — Эдди направился в спальню, а Лорен попятилась в ванную.

Они все еще держались за руки и поэтому остановились.

— Сюда! — прошипел Эдди.

— Нет, сюда! — убеждала Лорен.

— Мы очень уважаааааемая семья — notre famille est tres respectaaabelle, — хвалился голос с ужасным акцентом. — Итак, мы ожидаем, что наши слуги — les domes-tiques — будут вести себя благопристойно при любых…

София завернула за угол и столкнулась лицом к лицу с обнаженной парочкой. Блондинка-жена на руках у этого странного дяди Эдди, на котором была нелепая шапочка для душа с цветами, и он нес жену самым странным образом по коридору. Абсолютно голый!

— Отвратительно! — высказалась она, отворачиваясь и торопя прочь маленькую француженку-няню, которую ей так рекомендовали и которая оказалась замечательно невзрачной.

Но девушка уже увидела худшее. Бедняжка пронзительно кричала, что она добропорядочная католичка и ни при каких условиях не собирается работать в таком вертепе. Она пулей сбежала по лестнице и вылетела из дома.

Глубоко дыша, София медленно взяла себя в руки.

— Вы простудитесь, если будете в таком виде стоять на сквозняке, — насмешливо сказала она парочке и, развернувшись на каблучках, зашагала вниз.

Пытаясь спастись от Макса, Тэш выбежала из дому в одной ночной сорочке, все еще сжимая в руке чашку чая. Она решила выпустить из стойла Сноба. Близоруко щурясь, девушка оглядела двор и с облегчением заметила, что вокруг никого не было. Красный «пежо» Хуго пропал.

После еще одной неудачной попытки соблазнения Макс провел все утро, пытаясь узнать результаты соревнований по каналу Би-Би-Си, и сосредоточенно молчал. Как обычно, он вел себя так, как будто никакой ссоры вчера вечером не было. Безрезультатно попытавшись привлечь его внимание и обсудить пару вещей, Тэш теперь ждала, когда у него пройдет похмелье, чтобы снова предпринять попытки переговоров.

Когда она выводила Сноба из конюшни к калитке загона, конь задрал ее сорочку своими зубами. Одернув ее, Тэш чуть не упала в обморок от неожиданности, когда от дверей кухни послышался пронзительный свист.

— Это тело я узнаю где угодно. Почему ты разрешаешь ему так делать, а мне нет? — шутя прокричал Макс. — Паскаль приготовил отличную колбасу и всякую всячину для завтрака. Иди, в дом!

И сам пошел завтракать.

И снова Тэш остановилась у двери Найла. И опять ей не хватило смелости постучаться.

Вместо этого она пошла к себе и начала бросать вещи в рюкзак. Все было пыльное и в засохших зеленых пятнах от слюней Сноба.

Обратно ей придется увезти намного больше, чем она привезла сюда. Тэш решила оставить кое-какие старые вещи. И все равно места не хватало.

— О боже. — Внезапно Тэш закрыла рот рукой и с тяжелым грохотом плюхнулась на кровать. — Что я делаю? Я не могу вернуться назад с Максом.

Девушка с ужасом осознала, что всего через пару дней она снова попадет под его обаяние и станет послушной игрушкой в руках Макса. Если она пустит все на самотек, то уже через сутки окажется в Деррин-роуд, где будет жить, запинаясь о пивные банки и развешивая для просушки носки, — в доме, постоянно наводненном новыми девушками Майки и товарищами Макса по команде.

Тэш твердо знала, что она не хочет возвращаться назад, даже всего на несколько недель, прежде чем уехать к Гасу и Пенни. Если Макс объявит приятелям о свадьбе, уже ничего невозможно будет отменить. И, самое страшное, если Тэш сегодня уедет из усадьбы, то, скорее всего, уже больше никогда не увидит Найла. Но ей нужно ему кое-что сказать.

Она направилась к двери, остановилась на ходу и притворилась, что снимает свое мокрое бикини с вешалки для полотенец, поскольку кто-то невысокий и хрупкий стоял в дальнем конце коридора и наблюдал за ней.

Тэш не нашла свою жидкость для линз и могла видеть не дальше кончика собственного носа. На один ужасный момент она решила, что это вернулась Аманда. Затем сердце Тэш упало еще ниже: она поняла, что это Лисетт.

— Привет, как дела? — Лисетт грациозно впорхнула в комнату в облаке божественного аромата. Ее очаровательная улыбка сияла, как лампочка в сто ватт. — Я ненавижу собирать вещи, а ты?

— Э… я тоже.

Тэш свернула и положила в рюкзак бикини, потом, вспомнив, что оно принадлежит Софии, снова вытащила его.

Лисетт уселась рядом с сумкой Тэш и стала наблюдать, как высокая девушка укладывает ужасно безобразное нижнее белье, потертые расчески и протекающие бутылки с шампунем.

— Тебе повезло, у тебя такая большая дружная семья, — восхитилась Лисетт. — А я была единственным ребенком и мои родители уже умерли.

Тэш посмотрела на нее.

— Вот бедняга! А разве у тебя нет родственников?

Лисетт покачала головой, хоть это и была неправда.

— Иногда Найл не понимает, почему я так доверяюсь его семье. — Она следила за реакцией Тэш. — Он так похож на тебя; повсюду у него братья, сестры и кузены. Найл воспринимает это как должное.

Тэш прикусила губу и посмотрела в сторону. Она поборола желание взять со, столика Макса огромную банку с маринованным луком и вывалить ее содержимое на короткие, блестящие волосы Лисетт.

— Ой, ты, наверное, считаешь меня ужасно неискренней из-за того, что я ненадолго оставила Найла, — продолжала та жизнерадостно. — Но поверь мне, ты знаешь далеко не все.

В ее голосе послышались нотки искренности, но намек «тебе все равно не понять» был очевиден.

— На самом деле моя семья редко вот так собирается, — пробормотала Тэш, ей хотелось сменить тему. — Только на свадьбы, крестины или подобные события.

— В таком случае, — тут же продолжила Лисетт, — вы совсем скоро все опять соберетесь.

— Почему? — Тэш мяла в руках джинсовую рубашку.

— Ты и Макс, — подсказала Лисетт.

— Ах… да.

— Мне кажется, лето выдалось на редкость романтическое, — Лисетт просто гипнотизировала Тэш своим взглядом.

Но та молча сворачивала рубашку.

— Я думаю, что твой дядя Эдди просто чудо. — Лисетт внезапно широко улыбнулась, подняла шлем Тэш и примерила его. — А Лорен такая красавица. Рядом с ней чувствуешь себя тенью. Ты это надеваешь в постель?

Она ради эксперимента постучала по шлему кулаком.

Тэш посмотрела на нее, она с трудом представляла, что Лисетт может чувствовать себя чьей-либо тенью. Она на самом деле была одной из самых красивых женщин, которых Тэш когда-либо доводилось встречать. Даже в шлеме Лисетг выглядела просто очаровательно, тогда как Тэш в нем смотрелась нелепо.

— Так когда свадьба?

Улыбка Лисетт была такой сладкой, что запросто могла превратить кислоту в патоку. Тэш пробурчала что-то про следующий год.

— Послушай моего совета: такого великолепного парня, как Макс, нужно брать тепленьким, а то кто-нибудь другой это сделает.

Лисетг сняла шлем и просто отложила его в сторону, взяв одну из шелковых рубашек, которые Александра подарила Тэш.

— Ух ты! Какая красивая. Кстати, а где Макс?

— Завтракает.

Тэш не хотелось говорить о нем с Лисетг, у нее было такое чувство, что она закладывает в людей сомнения, причем они сами даже не замечают, как это происходит.

Но, слава богу, Лисетт, которая сейчас занялась примеркой рубашки, не продолжала свои расспросы. Вместо этого она восхищалась собственным отражением в зеркале — темно-янтарный цвет рубашки придавал ее коже смуглое сияние, а волосы Лисетт казались глянцевыми.

Внезапно она повернулась к Тэш с обворожительной улыбкой, в ее глазах сверкал озорной огонек.

— Чуть не забыла, Найл просил попрощаться за него. И с Максом тоже.

Тэш сворачивала свои футболки, ее руки двигались все медленнее и медленнее.

— То есть? — Она не смогла закончить.

— А он тебе не сказал? Ну, конечно, с чего бы… — Едкий намек в словах Лисетт свинцовым грузом запал в сознание Тэш. — Найл уехал с утра, чтобы к моему приезду прибрать дом, так мило. Он сказал, что там полный хаос, он там все разбросал после моего отъезда.

Лисетт лениво вонзала нож все глубже и глубже.

Тэш в полной прострации упаковала в рюкзак плавки Макса, диванную подушку и банку маринованного лука.

— Проблема в том… о боже. Мне так стыдно, что я это говорю, но я не уверена, что снова хочу быть с ним.

Лисетт подавила небольшой всхлип и упала на шарфы, которые собиралась упаковать Тэш. Она посмотрела на соперницу огромными глазами.

— Это ничего, что я тут тебе изливаю душу?

Тэш покачала головой и рассеянно взяла две наволочки.

— Видишь ли, Найл такой любвеобильный и требовательный, — призналась Лисетт. — Такой приставучий…

Тэш упаковала полную пепельницу и мокрое полотенце.

— …Он никогда не дает мне свободно дышать, он абсолютно все делает за меня. — Лисетт примерила бриллиантовые серьги, которые Тэш положила на туалетный столик, чтобы вернуть матери. — Я иду брить подмышки, и он уже там. Я иду звонить матери. — Она посмотрела на себя в зеркало и с улыбкой погладила свою шею, а затем, вспомнив, что раньше говорила, что ее мать умерла, быстро продолжила: — Она… э… говорит, что они с Найлом уже мило поболтали и… ах, какие сережки!.. и что уже слышала от него все новости. Если я прошу мужа отстать, он начинает дуться, почти не разговаривает и тенью бродит по дому, досаждая мне своей заботой: таится под дверьми с тряпкой для пыли и оставляет приготовленную еду, накрыв ее салфеткой.

Тэш рассеянно упаковала комнатное растение в горшке, засунув его листья между туфлями, чтобы не сломать.

— Ты же понимаешь, как это невыносимо — быть замужем за человеком, который так одержим тобой? — Лисетт умоляюще посмотрела на Тэш. — Я думаю, что больше не смогу выносить такого рабского почитания. Это просто ужасно. А серьги просто прелесть. Можно их взять поносить?

Тэш уставилась на собеседницу в изумлении. Лисетт легко рассмеялась.

— О, я знаю, тебе это кажется совершенным раем. — Ударение было слишком явным. — Такая звезда, и вдруг живет под одной крышей с тобой. Но, если честно, дорогая, ты просто не представляешь, каково это — жить с человеком, постоянно целующим землю, по которой ты ходишь.

Ночник упал на пол. Тэш поморщилась. Да сколько можно терпеть эту нахалку?

— Но я уверена… — медленно ответила она, вытаскивая из рюкзака банку с луком наполовину пустую, но для ее целей вполне хватит, — …что первой землю целовать пришлось тебе.

— Что? — Лисетт была настолько сбита с толку, что не заметила, как Тэш открыла банку.

— Мне кажется, — объяснила Тэш, улыбаясь Лисетт, — что Найлу тебя не перещеголять. Ты так сильно любишь себя, что сама готова целовать землю, по которой ходишь.

Перевернув банку, она наблюдала с неземным наслаждением, как красивые волосы Лисетт намокли от уксуса, затем маленькие пахнущие комочки лука начали падать с ее головы и плеч.

Лисетт взвизгнула от ужаса.

— Это, — Тэш аккуратно снова закрутила банку и положила ее в рюкзак, как сувенир, — за Найла, потому что оказался слишком труслив, глуп и добр, чтобы сделать это самому. Может, позднее он и придет, чтобы снять с тебя лук, но, по крайней мере, поймет, насколько ты прокисла.

Лисетт подпрыгнула и, выплевывая уксус изо рта и разбрасывая по сторонам так много лука, как будто она была торговкой овощами, выдернула из ушей серьги и сорвала с себя промокшую блузку. Кинула все это в ноги Тэш и молча кинулась к двери. У двери она повернулась, на ее лице было выражение неприкрытой злобы.

— Найл говорил мне, что ты маленькая психопатка, — прорычала Лисетт. — Теперь я понимаю, что он имел в виду.

После того как соперница ушла, Тэш упала на кровать и в отчаянии стала жевать простыню. В комнате сильно пахло маринованным луком. Ее потихоньку начинала мучить совесть.

— Ни за что не отгадаешь, что я узнал, — раздался восторженный голос, и Макс с шумом ввалился в комнату.

Тэш что-то невразумительно пробурчала.

— Фу, не могу сказать, что мне нравятся подобные ароматы, дорогая. — Он сел-на кровать. — Последние новости.

Отец только что говорил по телефону с американцами о фильме, который он спонсирует. Оказывается, они планируют пригласить на главную роль О'Шогнесси и хотят, чтобы он на этой неделе прилетел на пробы. А сейчас — самое смешное. Бен считает, что Найл влюбился в эту штучку, Аманду. А ту покорил собаковод, как я предполагаю. Спрашивал твою мать, но она ответила уклончиво: мол, по ее мнению, Найл влюбился, но не в Аманду. Полли считает, что в нее. Слушай, просто настоящий роман. Делаю ставку один к десяти на твою сестру.

Тэш подняла голову, шмыгнула носом и с философским видом кивнула.

— А какие ставки на меня? — спросила она со слезами и дрожью в голосе.

Макс взвизгнул от смеха, он был в восторге от остроумия Тэш.

— Ты, моя любовь, снята с соревнования. — Он поцеловал Тэш в голову. — С этого момента ты отправлена в конюшню на постой.

Чувствуя слабость, девушка отодвинулась от Макса и съела в качестве утешения кусочек маринованного лука.

Бедный Найл, его личная жизнь открыта для всеобщего обозрения. Это надо же догадаться — делать ставки, как на скачках.

Как жаль, что она опоздала: ворота открылись, и скачки начались прежде, чем Тэш успела поставить.,

— Правда, что Найл уехал?

Макс пристально посмотрел на нее.

— Несколько часов назад, — медленно ответил он. — Сейчас уже, наверное, пересек границу.

Тэш закрыла глаза и приложила все усилия, чтобы не закричать.

— Знаешь, — Макс прикоснулсяк ее волосам, — если мы снова разойдемся, я этого не вынесу. Мне даже кажется, — плоско пошутил он, — что я люблю тебя больше, чем регби.

И наклонился, чтобы поцеловать невесту.

Глава шестьдесят третья

До отъезда оставалось полчаса. Тэш уныло плелась по тропинке загона, она только что попрощалась со Снобом, который ничего не понимал и радостно жевал высохшие цветы на ее разваливающейся соломенной шляпе.

В честь отъезда Тэш сегодня щеголяла в длинной струящейся юбке и батистовой вышитой блузке. Она чувствовала себя в этом наряде непривычно и мечтательно. Больше всего ее удивило, что Макс, Бен, Паскаль и даже Майкл — все сказали, как замечательно она сегодня выглядит. Ей же самой наряд казался похоронным саваном.

— Тэш, дорогая! — послышался низкий, сексуальный голос. — Позволь заметить, что ты сегодня выглядишь совершенно восхитительно.

— Спасибо, Люсьен.

Она повернулась и подставила щеку отцу.

Люсьен обвил Тэш широкой загорелой рукой и повел ее к дому. Рутер ревниво последовал за ними, стараясь унюхать в карманах печенье.

— Мне хотелось поговорить с тобой наедине, прежде чем вы уедете, отстань, зверь! — Люсьен в шутку прицелился ногой в Рутера, но вместо этого задел Тэш. — Ой, извини. Да. Я просто хотел сказать: до чего же я рад, что все так получилось.

— Неужели? — хрипло спросила Тэш.

— Ага. — Люсьен был красным и довольным, они сегодня славно выпили за обедом с Паскалем. — Ты знаешь, Макс так переживал, когда ехал сюда, собираясь сделать тебе предложение. Он считал, что это будет слишком поспешное решение. — Люсьен остановился. — Мальчик искренне считал, что у тебя есть кто-то другой. Он все говорил мне, что все его друзья хотя бы раз да влюблялись в тебя — это было как заражение корью.

Люсьен сердечно рассмеялся.

— Друзья Макса…

Тэш побелела. Насколько она помнила, единственным из друзей Макса, кто хоть раз говорил с ней, был некий коротышка по имени Джефри; он работал с компьютерами и однажды прислал ей валентинку с лохматой собакой, покрытой блестками.

— Так что можешь себе представить, в каком Макс восторге.

Люсьен отеческим жестом положил руку ей на плечо. Тэш посмотрела вниз и увидела, что Рутер обслюнявил все его шикарные кремовые брюки.

— И я тоже. Ты очень необычная девушка, Тэш, и я знаю, что ты сделаешь моего сына счастливым.

Это сильно смахивало на сцену из сериала. Тэш оглянулась: нет ли поблизости камеры и гримера, который припудрил бы ей нос?

Люсьен великолепно смотрелся бы крупным планом: седые пряди тщательно причесаны и красиво блестят, а его синевато-серые глаза светятся искренностью.

— И не сомневайся, — он величественно кивнул, — что со своей стороны я, Александра, твой отец Джеймс и, я уверен, Барби — это моя первая жена и мать Макса — приложим все усилия, чтобы ваша свадьба была самой лучшей.

И Люсьен театрально вздохнул.

Найл сидел в кузове грохочущего грузовика, между двумя ящиками капусты и мешков с картошкой.

Он передумал ехать к матери. Ирландия слишком прекрасна в это время года: там будет просто невозможно предаться скорби. Мать интересуется только своим садом, брат почти живет на ипподроме, а невестка вечно беременна и окружена красивыми непослушными детьми. А Найлу нужна лишь Тэш. Он взял себя в руки и решил вернуться.

Найл повернулся, чтобы прочитать надпись на придорожном знаке. Найл понял, что Сомюр находится в восьми километрах и совсем в другом направлении. Тэш уезжает в четыре, вспомнил он. У него в запасе час.

Он громко постучал в заднее стекло кабины, чтобы привлечь внимание водителя. Но тот, похоже, был совершенно глухим. Его шелудивый пегий пес от ярости скалил зубы и бешено лаял, потом начал от отчаяния скоблить когтями по стеклу. Но водитель просто потрепал его по голове и продолжил рулить на грузовике по бесконечной дороге, обсаженной тополями.

Найл посмотрел вниз: шоссе проносилось слишком быстро и выглядело слишком жестким для приземления. Он застонал от отчаяния и посмотрел на часы. Пять минут четвертого. Капуста нестерпимо воняла.

Они проехали два перекрестка, на каждом из которых постояли на светофоре. Найл, мыча от ярости, кинул три картофелины в проносящиеся мимо дорожные знаки, которые уведомляли его, как далеко он находится от Сомюра.

Но наконец глухой фермер притормозил, чтобы зажечь сигарету. Обе руки он убрал с руля, и грузовик опасно вильнул вправо, отчего пес упал с пассажирского сиденья.

Мысленно перекрестившись, Найл выпрыгнул из грузовика возле пыльного склада сельскохозяйственной техники.

Пока он приходил в себя, разглядывал знак, предлагающий бесплатный корм для кур тому, кто купит новую борону. Он узнал о столь щедром предложении только потому, что какая-то английская семья, которая расположилась на пикник в столь красочном месте — между главной промышленной дорогой Франции и пыльным складом, выходящим фасадом на ядерную электростанцию, — была увлечена переводом надписи на знаке с помощью самоучителя «Французский за три месяца».

— Посмотри, Брайан, кажется, мужчина выпал из грузовика.

— Точно, Энн, выпал.

Муж подошел поближе, посмотреть.

— Ну и придурки эти лягушатники!

Блестящее красное лицо с еще более блестящим красным носом склонилось над Найлом и пристально его изучило.

— Кажется, он жив, Энн, но выглядит не ахти. Передай мне, пожалуйста, разговорник.

Найл моргнул, сосредоточился и икнул. Брайан начал листать учебник в поисках подходящей фразы. Найл решил сэкономить ему усилия.

— Вы, случайно, едете не в сторону Шампеньи? Не могли бы вы взять меня с собой, если это вас не затруднит.

— Он, кажется, очень хорошо говорит по-английски, любовь моя! — взвизгнула Энн.

Лицо еще ближе придвинулось к лицу Найла и с пристальным вниманием смотрело на него, как будто изучая пятна плесени на кушанье.

— Знаешь, Энн, — Брайан повернулся и радостно закричал через плечо, — кажется, это парень из телека — тот, который нравится нашей Лорейн.

— Тот неряшливый малый, как же его имя, любовь моя? — взвизгнула Энн радостно.

— Джимми Найл! — гордо объявил Брайан. — Эй, Джим, привет, приятель! Это были съемки? Трюки, да? А где камеры? А можно автограф для моей дочери? А это наши дети. Эй, Скотт, Чарлин, идите сюда, я вас представлю Джиму!

Найл закрыл глаза и улыбнулся. Он внезапно вспомнил, что оставил обе свои сумки в грузовике, направляющемся на север.

— Au revoir, Bernadette!1

— Au revoir, madame, monsieur. A bientot et merci beau-coup!2

— О, Бен, правда, она прелесть? — взвизгнула София, быстро обняв своего мужа. — И представь, готова приступить к работе завтра. Такая энергичная.

— Хм.

Бен поковылял за женой, посмотрев через плечо на удаляющуюся фигуру будущей няни: добропорядочная католичка, владеет английским, но зато с лицом, как у верблюда, и задницей, как у носорога.

— Знаешь, я бы не рискнул посадить ее в нашу машину. Подвеска сломается.

— Ох. Бен, Бен, Бен. — Звонкий смех Софии эхом разнесся по холлу. — Она такая уютная, ты же видел, как она понравилась детям.

Тодд Остин сидел на широченном диване цвета взбитых сливок в Челси и листал глянцевый журнал, найденный на кофейном столике. Он вдыхал сладостный аромат только что смолотого кофе и самодовольно ухмылялся.

Аманда сегодня первый день ушла на работу. Но он не скучал. У Аманды имелась огромная коллекция фильмов, он хотел все посмотреть, и прежде всего — вот этот, с интригующим названием «Как меня все затра…».

Тодд дотянулся до пульта и нажал на клавишу. А затем пошел на кухню — прихватить одну баночку охлажденного пива из холодильника. И услышал серию очень знакомых судорожных вздохов.

Через несколько секунд ухмылка Тодда перешла в широкую улыбку. Он наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть то, что происходило на экране. Бог мой, Аманда чертовски фотогенична!

Тодд уставился на веснушчатое двигающееся тело, которое сейчас демонстрировало впечатляющую сексуальную технику. Голова партнера на экран не поместилась, но Тодд мог сказать, что это не Хуго. Тот был в намного лучшей форме. Через несколько судорожных движений и вздохов тело издало громкий вопль, и огромное красное лицо появилось на экране с таким видом как будто у него был припадок.

Тодд нажал на паузу и опустошил банку пива. Затем начал собирать грязное белье и впихнул его все, вместе со своими кроссовками и половиной пачки «Персила», в стиральную машину Аманды.

— Я всегда говорил, что хочу стать домохозяйкой, — промурлыкал он себе. — Я думаю, что отлично справлюсь.

— А у тебя лом большой? — потребовал ответа шестилетний Скотт, сын английских путешественников.

— Э… — Найл поборол приступ тошноты и с испугом посмотрел на мальчика.

Он что, попал к бандитам?

— Ну, сколько там спален, Джимми? — Энн отвлеклась от вязания и повернулась к нему.

— Ах… дом! — Найл вздохнул и открыл окно, чтобы вдохнуть немного чистого воздуха. — Э… у меня их три.

— Три дома, Брайан, — в голосе Энн было напряжение. — Только подумай, сколько на свете бездомных, а у. Джимми три дома.

— Нет, я сказал, что у меня три спальни, — простонал он.

Сейчас они проезжали одинокое кафе. Три весьма сексуальные блондинки пили анисовый ликер под красным зонтиком. Найл узнал его: сейчас они были всего в нескольких километрах от усадьбы. На сердце у него слегка полегчало.

Но в следующую минуту Брайан надавил на тормоза.

— Давайте выпьем чего-нибудь? — предложил он хриплым голосом, глядя в зеркальце заднего вида на трех блондинок.

Энн проследила за его взглядом.

— По-моему, Джимми торопится, — резко произнесла она.

Муж вытер свое красное лицо розовым платком и нехотя снова надавил на газ. Затем его грустные глаза засветились, как лампочки.

— Дети, не хотите мороженого? — радостно спросил он, зло взглянув на супругу.

Дети завопили от восторга.

— Вот! — Брайан начал разворачивать машину под яростные гудки встречных автомобилей. — Мы же не хотим разочаровывать детей, не так ли, дорогая?

Найл поблагодарил Брайана за то, что тот его подвез, и вышел. Лавируя между гудящими и уворачивающимися машинами и чуть не попав под трактор, выехавший с поля, он побрел в направлении усадьбы.

Ему просто жизненно необходимо было добраться дотуда прежде, чем Тэш уедет.

Макс остановился у зеркала, чтобы поправить свои пепельно-русые волосы.

— Ты готова?

Тэш молча кивнула. Она натянула свою пасторальную шляпу и поплелась за ним во двор.

— Если ты будешь прощаться со всеми, мы точно опоздаем, — рявкнул Макс через пять минут. — Мы скоро сюда снова приедем. Я обещаю. Вместе.

— Не раньше, чем в аду решат провести центральное отопление, — прошептала Тэш в ухо спаниелю.

Макс как-то странно на нее посмотрел, но не успел ничего сказать: водитель такси сам начал грузить их сумки. Действительно, пора закругляться.

За последние десять минут Тэш много плакала. Особенно когда подошел Антон, от которого разило лосьоном поеле бритья, с огромным букетом цветов, украденных из сада Жана и Валери.

— Я не позволю моему любимому ангелу уехать и не поцеловать меня на прощанье, — заявил он громогласно.

У Касс и Майкла руки были тесно сплетены.

— Было так приятно снова тебя увидеть, дорогая. — Тетя запечатлела поцелуй на щеке Тэш. — Ты очень милая девочка.

Когда Майкл сжал руку жены, вынул трубку и повторил то же самое утверждение, Тэш чуть не упала.

В дредах и с красным лицом к ней подошел Уилтшер, за ним маячил Маркус.

— Тэш, типа, пока! — пробормотал Уилтшер и застенчиво поцеловал ее в щеку.

Водитель такси покорно зажег сигарету и стал читать газету.

Пока Макс с энтузиазмом записывал адреса и телефонные номера и обменивался анекдотами со всеми, кто этого хотел, Тэш прощалась с сестрой, Беном и детьми. Лотти протянула ей рисунок, изображавший их с Максом. Тэш была большим цветастым пятном, покрытым бинтами, обозначенными штриховкой, с длинными руками, держащимися за красную лошадь. Макс выглядел маленькой серой кляксой в самом уголке, несущей спущенный футбольный мяч.

Тэш рассмеялась и смахнула слезу. Должно быть, Лотти обладает скрытыми психологическими способностями.

— Ты готова?

Рядом с ней вырос Макс. Тэш кивнула и вдруг горестно всхлипнула.

— Я еще не попрощалась с Рутером!

И она ушла искать пса.

— Боже!

Макс переглянулся с водителем такси, который кивнул на счетчик.

Глава шестьдесят четвертая

Тэш упала в машину и уселась на горячее сиденье. Сзади все было завалено мягкими игрушками. Из магнитолы неслось «Я всегда буду тебя любить». Она вытащила еще один платок.

Тэш яростно махала рукой в заднее стекло. Когда всё, кроме выступающих башенок усадьбы, наконец исчезло за стеной леса, Тэш вытащила письмо Хуго и начала разглядывать его сквозь слезы. Надо же, каким он оказался щедрым и великодушным, она была невыразимо тронута. Тэш ожидала, что он будет мстительным и злым. Вместо этого Хуго предложил позаботиться о транспортировке Сноба через Ла-Манш и организовать так, чтобы Рутер временно пожил у Мари-Клер. Письмо завершалось романтическим стихотворением, что уж на него совсем не похоже.

«Ах, Хуго, Хуго, — подумала Тэш. — Великолепный, внимательный Хуго, — подумала Тэш с рыданием. — Если бы я прочитала такое три недели назад, то заплакала бы от восторга».

— Можно взглянуть? — попросил Макс.

Но Тэш покачала головой.

Макс оставил попытки прочитать письмо через ее плечо и сердито отвернулся.

Он сразу догадался, что этот красавчик Бошомп был в нее по уши влюблен. Именно поэтому Макс первым делом сделал предложение. Его план, которым он так гордился, удался на славу. И вскоре, как надеялся Макс, удастся погасить все кредиты, оплатить долги и штрафы за превышение скорости, о которых он не рассказывал Тэш.

Хотя намного опаснее Хуго был Найл О'Шогнесси. Они с Тэш оба были такие чудаковатые, впечатлительные и нелепо романтичные. Они к тому же испытывали сильные чувства друг к другу — Макс быстро заметил, что Тэш становилась неловкой и молчаливой в его присутствии, а Найл не отрываясь смотрел на нее.

Макс понимал, как непрочно его влияние на Тэш; как легко она может выскользнуть из его пальцев, словно неудачно пойманный мяч. Это его сильно раздражало, но и заводило одновременно. Макс никогда так сильно не хотел Тэш. Именно поэтому он сейчас так торопился обратно в Лондон.

Выманив у Паскаля деньги на перелет и все-таки уговорив отца дать ему пару тысяч дукатов, Макс теперь чувствовал в себе достаточно сил, чтобы снова завоевать Тэщ. Он намеревался провести всю операцию в постели. Скоро Тэш забудет Найла, решил он. Когда она приедет в Лондон, магическая романтика этого дома и его непостижимых обитателей постепенно сотрется из ее памяти, и она вернется назад в свою теплую нишу, как щенок, свернувшийся в уютной корзине у камина после того, как поиграл впервые в жизни на снегу.

Сейчас они въезжали на узкую дорогу с односторонним движением, которая вела на шоссе. Макс помахал двум наездникам, проскакавшим мимо; Тэш была слишком погружена в свое письмо и не заметила этого. Макс снова посмотрел на письмо, но ее волосы полностью загораживали ему обзор, а значит, ему придется заглянуть в письмо позже.

Повернувшись обратно к окну, он заметил перепачканную фигуру, стоящую посредине дороги и размахивающую руками. Наверняка какой-нибудь ненормальный мужлан, у которого овца рожает в ближайшем овраге или что-нибудь вроде того. Макс сердито вздохнул.

Мгновением позже он выпрямился, так как понял, кто это был.

Он быстро взглянул на Тэш. Та все еще сидела, отвернувшись к двери и перечитывая письмо.

Водитель такси начал тормозить.

— Не надо, — прошипел Макс.

— Простите? — переспросил таксист.

Размахивающий руками мужчина приближался.

— Я сказал, не тормози, — повторил Макс. — Объезжай его.

— Но, месье, здесь нет места.

— А как насчет этого?

Макс помахал банкнотой в двести франков перед носом водителя.

— В чем дело?

Тэш выглянула в окно.

— Ничего, просто какой-то козел на дороге.

Водитель снова начал давить на газ. Найл стоял всего в нескольких метрах перед ними. Увидев его, Тэш внезапно поняла, что происходит.

— Остановите машину! — закричала она.

Водитель снова начал давить на тормоз.

— Не тормози! — орал Макс, размахивая деньгами.

Водитель колебался.

— Стой!

— Не тормози!

— Стой!

Теперь они скачками, словно кенгуру, двигались в сторону Найла на опасной скорости. На лице у того появилось легкое беспокойство.

— Четыреста! — предложил Макс. — И только не тормози!

Когда машина проскребла дном по обочине и пронеслась мимо, чтобы обогнуть Найла, Тэш попыталась открыть дверь.

Перегнувшись через нее, Макс ее снова закрыл.

Тэш закричала от гнева и окликнула Найла, но Макс засунул одну из мягких игрушек ей в рот и велел заткнуться. Водитель погромче включил радио, чтобы заглушить ее приглушенные крики.

Когда машина проносилась мимо, Найл от злости ударил кулаком по крыше, а затем взвыл от боли.

Последнее, что он увидел, было несчастное заплаканное лицо Тэш, выглядывавшее из-за стекла машины. Его вопль перешел в страдальческие стоны отчаяния. Найл упал на обочину. Она кричала, звала его на помощь, она пыталась выскочить. Ее лицо говорило об этом. Он знал, что не ошибся.

— Черт возьми! — Найл поднял голову и ударил землю, еще больше повредив руку.

Он сдвинет землю, небо и леса, чтобы быть с ней. Найл с трудом поднялся и потер шею. У него не было денег, не было паспорта, не было одежды. Правда, усадьба была всего в нескольких минутах ходьбы. Но там его никто не ждет: Лисетт, без сомнения, сейчас занята тем, что настраивает всех против него; будущий свекр Тэш небось вовсю планирует свадьбу века.

Собрав все силы и всю свою гордость, Найл похромал в направлении шоссе и исчезнувшего такси.

Через несколько минут Тэш перестала рыдать. Она бросила в Макса игрушкой и заорала во всю мочь, после чего с каменным выражением лица уставилась в окно, время от времени издавая фырканье.

Сейчас они неслись по шоссе, водитель такси послушно держал педаль газа вжатой в резиновый коврик. Тэш вцепилась в дверную ручку, но дорога перед ней была одной непрерывной сверкающей полосой. Девушка посмотрела на спидометр; они ехали со скоростью сто сорок километров в час. Тэш с трудом представляла, сколько это в милях, но догадывалась, что слишком много для того, чтобы прыгать на ходу.

— Я сделал это только из-за любви, Тэш, — снова завел Макс, — чтобы ты избежала унижения из-за своей одержимой привязанности к Найлу.

Он неловко замолчал, чувствуя, что его убеждения не оказывают ожидаемого эффекта. Тэш немного попереживает из-за этого, а потом все уладится, он был уверен. Найл выглядел ужасно: грязный, пьяный и изможденный — совсем не та огромная звезда, которую она пыталась поймать, когда та только лишь начала падать.

Все еще сжимая ручку двери, Тэш кусала губы; ее глаза сузились: девушка приняла решение. Она никогда в жизни не чувствовала такой обжигающей ярости; Тэш казалось, что пролетающие мимо кусты загорятся от ее взгляда. Она только сейчас поняла, насколько Макс был похож на своего скользкого, коварного отца. Он вовсе не был тем большим, пушистым плюшевым мишкой, которого она так боялась ранить, он был испорченным ребенком, который украл у нее настоящего медвежонка. Теперь Тэш вспомнила, как мерзко он вел себя с ней в те последние несколько месяцев в Лондоне.

Конечно же, Найл не белый скакун, готовый унести ее прочь, подумала Тэш. Они оба нуждались в спасении; именно поэтому она так его любила. Он тоже был слаб, его сказочный мир был таким же странным и искаженным, как у нее. Они просто должны спасти друг друга.

Тэш крепче сжала ручку. Макс наблюдал за ней, как ястреб, поэтому она смотрела в окно, делая вид, что ей интересно, как одинокий наездник пытается успокоить очень буйного серого коня. Лошадь в ужасе смотрела на трактор. Ее вздыбленная грива и землисто-серая шкура были странно знакомы.

Такси замедлило ход.

Макс напрягся.

Тэш, вне себя от радости, смотрела на наездника и удивлялась.

— Мой ночной кошмар в сияющих доспехах, — прошептала она.

Хуго был удивлен и обрадован, когда, пытаясь успокоить норовистую серую лошадь, которая скинула Пенни Монкриф в субботу, он столкнулся с Тэш: она выскочила из проезжающего мимо такси и побежала к нему.

— Пожалуйста, пожалуйста, можно я прокачусь? — выдохнула она, остановившись в облаке пыли рядом с лошадью.

Хуго заметил расстроенное лицо Тэш. Затем он посмотрел через плечо и заметил Макса, который бежал к ним, и сразу же понял, что происходит.

— Забирайся. — Хуго почувствовал, что его сердце готово вырваться наружу. — И ради всего святого, крепко держись.

Без промедления, он протянул загорелую руку и посадил девушку сзади себя в седло, сдвинувшись почти на луку, чтобы освободить для нее место.

Тэш взобралась в седло, ее юбка собралась вокруг талии и выставила на обозрение красные кружевные трусики, которые Макс подарил ей на Рождество.

— Ах ты, сука! — взвыл Макс, останавливаясь в нескольких метрах от них, понимая, что ему не удастся ее остановить. — И ты еще говорила мне, что никогда их не надеваешь!

Тэш не могла смотреть на Макса, она закрыла глаза, обвила руками Хуго и уткнулась лицом в его спину.

Затем, к изумлению проезжающих автомобилистов, Хуго пришпорил серую лошадь, и они унеслись прочь.

В восьмистах метрах от них, выбравшись на шоссе, Найл обливался потом, весь израненный и едва живой.

Он дико посмотрел на дорожный знак с другой стороны и смахнул пот с глаз. Затем прочитал, каково расстояние до Турса, и чуть не заплакал.

Найл пытался поймать попутку, но, видя его потрепанную, безумную фигуру, покрытую грязью, никто не хотел останавливаться.

— О боже, помоги мне! — взмолился он и снова побежал.

Затем резко остановился. С жутким скрипом и со скоростью восьмидесятилетнего монаха на прогулке к нему приближалась длинная худая старуха на велосипеде. Ее голова была обмотана черным платком, она широко улыбалась, сильно накренившись влево под тяжестью огромного пакета с французским хлебом. Когда она подняла руку для дружественного приветствия, велосипед опасно пошатнулся и со стоном остановился.

— Са va?[79] — беззубо поприветствовала старуха.

— Ужасно. — Найл покачал головой. — Просто отвратительно са va…

Он чуть не плакал. Не поняв ни слова, женщина широко улыбнулась и кивнула. Он решила, что перед ней бродяга, и предложила ему хлеба.

Рассматривая ее расшатанный велосипед, Найл покачал головой. Если бы только у него были деньги, подумал он безнадежно. И тут он вспомнил про свои часы.

Найл расстегнул их дрожащими пальцами и попытался обменять на велосипед, но старая женщина все еще думала, что ему нужен хлеб, и качала головой.

— C'est libre, monsieur.[80]

— Non… votre bicyclette, madam![81] — молил Найл, размахивая часами. — Это «Ролекс», они очень дорогие. Пожалуйста, поймите! Велосипед.

— О, — женщина кивнула и с неодобрением покачала головой.

— О боже!

Найл бросил часы и в отчаянии закрыл лицо руками. Затем он почувствовал, что на него что-то навалилось. На секунду Найл решил, что это старуха упала. Но это был велосипед. В багажнике лежали его часы.

Найл обернулся и увидел, как старая женщина плетется прочь, все еще сжимая свой хлеб. Она улыбнулась ему через плечо и помахала своей скрюченной рукой.

— Merci, madame.[82]

Голос Найла был хриплым. Он яростно начал крутить педали.

Тэш и Хуго наконец-то остановились у белой стены усадьбы на окраине имения. Конь был в великолепной форме и почти не задыхался; он нервно дрожал, все еще сжимая удила. Его шея только начала темнеть от пота.

Тэш, однако, пришлось отклеивать себя от потной спины Хуго. Когда она соскользнула на землю, ее колени почти подогнулись. Она перевела дыхание и прислонилась к дереву, чтобы не упасть. Хуго соскочил с коня, его черные кожаные краги были пропитаны пылью, на перепачканном лице светилась улыбка.

— Спасибо, — выдохнула она, — большое тебе спасибо.

Хуго перекинул поводья жеребца через голову. Должно быть, она прочитала его письмо в такси, понял он, и передумала. Он был счастлив как никогда.

— Это мне надо тебя благодарить, — искренне сказал он, придвинувшись к ней поближе, пока лошадь щипала траву. — Я уже почти перестал надеяться.

Тэш смотрела на него, ее нижняя губа дрожала.

— Шшш, тише… иди сюда, — начал успокаивать ее Хуго, притягивая ее к себе.

— Знаешь, — голос Тэш дрожал от чувств, — ты очень, очень добрый человек, Хуго. Я не могу поверить, что когда-то считала тебя жестоким, прости. — Она уронила голову. — Прости. Я больше так не думаю.

— Тише, я знаю. — Он провел рукой по ее мягким взъерошенным волосам и улыбнулся, вспомнив слова Александры. — Ты действительно давно была в меня влюблена? Я даже не знал об этом.

Он почувствовал, как Тэш кивнула.

— Ужасно, меня просто разрывало на части, — призналась она, слегка отодвинувшись. — Теперь все изменилось. Можешь больше не бояться, что я наброшусь на тебя или что-нибудь вроде этого.

Она не заметила, как напряглось тело Хуго.

— Видишь ли, именно поэтому и ценю твою дружбу превыше всего, — продолжала Тэш, рассеянно стряхивая пыль с рубашки Хуго. — Из-за того, что когда-то мне она казалась невозможной.

Закрыв глаза от боли, Хуго еще сильнее сжал ее.

Тэш закопалась лицом в его широкое надежное плечо:

— О, Хуго, уж лучше бы я влюбилась в тебя, чем в Найла.

Проявив самую большую выдержку, на которую был способен, Хуго нежно похлопал Тэш по плечу и неохотно отпустил ее.

— Послушай. — Он взял ее лицо в ладони. — Тебе лучше побыстрее двигать своей замечательной задницей. — Он опустил глаза, не в силах более выносить взгляда ее необычных разноцветных глаз. — Возьми лошадь… Не переживай, после Сноба ты легко справишься.

— Но…

— Не спорь, — рявкнул Хуго. — Просто возьми лошадь и вперед. — Он снова посмотрел ей в лицо, слегка улыбнувшись. — И найди этого бедного ирландского идиота, пока еще не поздно.

И, вложив поводья в руки Тэш, он отвернулся, чтобы она не смогла увидеть слезы в его глазах.

Найл мучительно медленно продвигался вперед. Старинный скрипучий велосипед почти прогнулся под его весом, когда он пронесся мимо.

Балансируя на краю обочины на опасном развороте, пытаясь совладать с тормозами, Найл вытер пот с лица и посмотрел вперед. Ему показалось, что у него галлюцинация.

К нему неслась серая взмыленная лошадь, ее копыта вздымали столбы пыли с обочины. За ней летела по ветру, как порванное знамя полка, цветастая юбка наездницы.

Опасно накренившись, Найл засмеялся, его нога начали бешено крутить педали в обратную сторону.

Водители замедлили ход от удивления. Группа работников на ближайшем винограднике сняла шляпы и вытянула головы: все смотрели, как серая лошадь неслась к содрогающемуся велосипеду.

— Боже! — взвыла наездница, приподнявшись в стремени в считанных метрах от Найла. — Я не могу остановиться!

Найл видел, как к нему быстро приближаются две огненно-красные ноздри. Велосипед опасно наклонился, а затем с лязгом упал.

Найл соскользнул и упал прямо в канаву, как раз когда серая лошадь пронеслась мимо, перепрыгнув через обломки велосипеда, и понеслась прочь.

Когда он поднялся и вытер глаза, чтобы посмотреть на дорогу, заслонив рукой лицо от солнца, то увидел, что девушка и конь остановились в облаке грязи в двадцати метрах от него. Это действительно была Тэш.

Движение на шоссе почти остановилось. В воздухе переплелись звуки разных радиостанций: окна всех автомобилей были открыты, так как люди хотели получше все рассмотреть. Рабочие виноградника собрались в кучу и открыли пластиковую бутылку с вином.

В двадцати метрах друг от друга, улыбаясь от уха до уха, со слезами на глазах, стояли Найл и Тэш и смотрели друг на друга.

— Стой там! — крикнул он, задыхаясь от смеха. — Я иду! Не вздумай опять исчезнуть!

Найл посмотрел через плечо и увидел, как огромный трактор едет по направлению к нему. Он поднял руку. Затем, под какофонию автомобильных гудков от возбужденных зрителей на дороге и под громкий звон бокалов и крики работников виноградника, он похромал к девушке.

Жмурясь сквозь пыль и не веря своим глазам, Тэш громко смеялась. Белым конем Найла оказался обычный трактор.

Вне себя от радости, она соскользнула с коня и похлопала его мокрую шею. Прижавшись лицом к морде коня, она смотрела, как Найл спрыгнул с трактора. Разгоряченный, грязный, растрепанный и улыбающийся, он никогда еще не выглядел более желанным.

— Привет.

Ее голос звучал хрипло. Тэш потянулась, чтобы прикоснуться к его шее.

— Привет, — выдохнул Найл, моргая от пыли.

Сотни бумажных платочков были извлечены из коробок в бардачках, когда оба, смеясь, как дети, которые обнаружили, что в этом году Рождество наступило на шесть месяцев раньше, упали в объятия друг друга.

Примечания

1

Наташа, дорогая! Как дела?

(обратно)

2

Хорошо (фр.)

(обратно)

3

Да (фр.)

(обратно)

4

Есть небольшая проблема. Ты одна? (фр.)

(обратно)

5

Подожди… Ксандра! Телефон. Тебе звонят. Дерьмо! (фр.)

(обратно)

6

Ее сейчас нет (фр.)

(обратно)

7

До скорого, дорогая (фр.)

(обратно)

8

Лево и право (фр.)

(обратно)

9

Иди(фр.)

(обратно)

10

За гнедого (фр.).

(обратно)

11

Всемирная организация интеллектуальной собственности.

(обратно)

12

Как же это (фр.).

(обратно)

13

Лошадь (фр.).

(обратно)

14

Ты упала! (фр.)

(обратно)

15

Мой племянник? (фр.)

(обратно)

16

Во дворе люди (фр.)

(обратно)

17

Четыре, пять (фр.)

(обратно)

18

Пойдем (фр.).

(обратно)

19

Тусовка (англ.)

(обратно)

20

Какая разница (фр.)

(обратно)

21

Да, привет, друзья мои (фр.)

(обратно)

22

Комната наверху (фр.).

(обратно)

23

Комната орхидей (фр.)

(обратно)

24

Спасибо (ит.)

(обратно)

25

 Шекспир У. «Сон в летнюю ночь». (Перевод М. Лозинского.)

(обратно)

26

Добрый день, Валери! Как дела? (фр.)

(обратно)

27

Лучшие вина Анжу (фр.)

(обратно)

28

Мы уезжаем: (фр.)

(обратно)

29

Это Тодд (фр.).

(обратно)

30

Брат (фр.).

(обратно)

31

Нам нужно сделать много цветов (фр.).

(обратно)

32

Сказала (фр).

(обратно)

33

Цветы (фр.).

(обратно)

34

Моя дорогая (фр.).

(обратно)

35

Мой ангел (фр.).

(обратно)

36

Бог ты мой! (фр.)

(обратно)

37

Стойте! (фр.)

(обратно)

38

Каменный амбар (фр.).

(обратно)

39

Ведь после полудня и вечером будет хорошая погода? (фр.)

(обратно)

40

Не знаю (фр.).

(обратно)

41

Может будет, а может — нет (фр.).

(обратно)

42

Месье, желаете? (фр.)

(обратно)

43

Звезды (фр.).

(обратно)

44

Боже мой! (нем.)

(обратно)

45

Красивая женщина (фр.).

(обратно)

46

Красивая (фр.).

(обратно)

47

Хотите промочить горло, месье? (фр.)

(обратно)

48

Идите за мной. Поищем стакан воды (фр.).

(обратно)

49

Делайте ставки! (фр.)

(обратно)

50

Ксандра, дорогая. Послушай… (фр.)

(обратно)

51

Плохо, опасно (фр.).

(обратно)

52

Все участники (фр.).

(обратно)

53

Пять штрафных очков (фр.).

(обратно)

54

Тридцать секунд (фр.).

(обратно)

55

Десять, девять, восемь (фр.).

(обратно)

56

Шесть, пять (фр.).

(обратно)

57

Два, один, пошел! Удачи! (фр.)

(обратно)

58

Буксировать (фр.).

(обратно)

59

Быстрее! Иди сюда! (фр.)

(обратно)

60

Проклятая (фр.).

(обратно)

61

Вам плохо? (фр.)

(обратно)

62

Я продолжаю, хорошо? (фр.)

(обратно)

63

Мы не говорим по-английски, понимаете? (фр.)

(обратно)

64

Нет! (фр.)

(обратно)

65

Участник номер девяносто два. Готовьтесь. Осталась одна минута (фр.).

(обратно)

66

Мельничный пруд (фр.).

(обратно)

67

Нет, месье. Если хотите, продолжайте (фр).

(обратно)

68

Но мне кажется… (фр.)

(обратно)

69

Это великолепно, потрясающе! (фр.)

(обратно)

70

Хорошо! (фр.)

(обратно)

71

Меня зовут Тэш. Мне двенадцать лет (нем.).

(обратно)

72

Где это находится? (фр.)

(обратно)

73

Да, мадам (фр).

(обратно)

74

Конечно (фр.).

(обратно)

75

Да, да.

(обратно)

76

Понимаешь? (фр.)

(обратно)

77

Да, дорогая (фр.).

(обратно)

78

Йетс У. Б. «Не отдавай любви всего себя». Пер. Г. Кружкова.

(обратно)

79

Как дела? (фр.)

(обратно)

80

Это бесплатно, месье (фр.).

(обратно)

81

Нет… ваш велосипед, мадам (фр.).

(обратно)

82

Спасибо, мадам (фр.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Глава сороковая

Глава сорок первая

Глава сорок вторая

Глава сорок третья

Глава сорок четвертая

Глава сорок пятая

Глава сорок шестая

Глава сорок седьмая

Глава сорок восьмая

Глава сорок девятая

Глава пятидесятая

Глава пятьдесят первая

Глава пятьдесят вторая

Глава пятьдесят третья

Глава пятьдесят четвертая

Глава пятьдесят пятая

Глава пятьдесят шестая

Глава пятьдесят седьмая

Глава пятьдесят восьмая

Глава пятьдесят девятая

Глава шестидесятая

Глава шестьдесят первая

Глава шестьдесят вторая

Глава шестьдесят третья

Глава шестьдесят четвертая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте