«Венец безбрачия. Роман с Фадами»

Мила Мичева Венец безбрачия

1

«Ну вот и все, – подумала Надежда, вертя в руках маленький листок бумаги, на котором врач написала название лекарства. Это был даже не рецепт, потому что подобные препараты свободно отпускаются в любой аптеке. – Вот и все. Через несколько лет пенсия. Короче, здравствуй счастливая старость. Детей нет, мужа нет. Да, невесело как-то».

– Надежда Алексеевна, вы согласны с новым учебным планом? – Завуч школы Маргарита Семеновна оторвала ее от грустных мыслей. – Надежда Алексеевна, вы что, вздремнули? – Она улыбнулась ей. И весь преподавательский состав повернул головы в сторону «француженки», которая сидела в дальнем углу учительской.

Надежда улыбнулась и, пытаясь скрыть свое истинное состояние, сказала: «Что-то я загулялась по Парижу». – Это была ее коронная фраза, которая трактовалась как «замечталась я что-то». – Да и потом, вы же знаете, я никогда не имею возражений против очередных нововведений. Главное, не сокращайте уроков французского языка. Наши дети и так к концу обучения кроме фразы «Voulez-vous couchez avec moi?» («Не хотите ли вы со мной переспать?») ничего не помнят. Но если урезать занятия, они даже ее перевести не смогут.

– А что сейчас они знают, как она переводится? – съехидничала учительница английского Анна Петровна.

– Представляете, к 11 классу знают! – Надежда Алексеевна всплеснула руками. – Мало того, они могут еще и представиться на французском. Так что мы с вами, Анна Петровна, можем поспорить, какой язык дети знают лучше. Хотя в целом, вы прекрасно понимаете, среди наших учеников мало знатоков иностранных языков.

– Надежда Алексеевна, новый учебный план пока не предполагает урезание курса французского языка. Но я вам честно скажу, многие родители против такой нагрузки для своих детей. Они считают, что сейчас востребован только английский. Его и надо учить. Тратить время на французский не все хотят, – сказала завуч.

Анна Петровна гордо повела головой. «Английский-то язык поважнее французского будет».

– Вы знаете, сейчас и русский язык уже учить не надо, – в сердцах сказала завучу Надежда Алексеевна. – А зачем? В Интернете даже неприлично писать без ошибок. Вы знаете, что прилагательное «большой» теперь пишется через «а»? А «привет» через «е» и заканчивается на «д»?

Она встала и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.

– Кажется, у нее климакс, – равнодушно кинула ей вслед грузная учительница математики Клавдия Ивановна. У нее-то перепады настроения, приливы крови к голове, агрессивность и другие проявления менопаузы были уже позади.

– Клавдия Ивановна, ну зачем вы так? – упрекнула ее молодая учительница географии Татьяна Борисовна. – Надежда Алексеевна действительно права. Нельзя идти на поводу у желания некоторых родителей, желающих облегчить учебу своих отпрысков. Языки надо учить. Причем русский – в первую очередь.

– Так, дамы, – выступила завуч. – Предлагаю эту тему закрыть. Если кто-то хочет продолжить ее обсуждение – исключительно за дверями учительской. Все, до завтра.

– Женщина, вы будете брать этот препарат? – раздраженно спросила Надежду молодая продавщица в аптеке.

– Да, я наверное его возьму. А есть еще какие-нибудь препараты… ну… которые помогают в подобной ситуации? – стеснительно спросила она.

– У нас много препаратов для облегчения состояния во время менопаузы. Но то, что вам выписали – один из самых популярных, – громко ответила ей продавщица.

Мужчина в кургузом полупальто, стоявший за Надеждой даже как-то виновато потупил взгляд. Да и сама она резко покрылась нездоровым румянцем. Но скорее из-за отсутствия такта со стороны продавщицы, а не от очередного прилива.

– Спасибо за консультацию, тогда я его беру, – сдерживая одновременно негодование и стеснение, сказала она бестактной продавщице, и протянула ей деньги.

Выйдя из аптеки Надя вдохнула полной грудью свежий весенний воздух и посмотрела на синее небо. Но, прежде чем идти домой, решила немного погулять в парке. Она купила по традиции пару булочек, уселась на свою любимую облезлую деревянную скамейку и стала кормить голубей. И будто чувствуя Надино настроение, они как-то особенно стали ворковать у ее ног, аккуратно подбирая хлебные крошки.

Суровый вердикт врача о начале менопаузы явно испортил ей настроение. Сначала, правда, она не сильно расстроилась. Но когда доктор сказала, что теперь ее ожидает временное ухудшение здоровья, возможное появление морщин и снижение тонуса кожи, Надя занервничала. Хотя отнюдь не морщины были причиной ее расстройства. Она несколько раз пыталась было даже заплакать в кабинете у врача, но ее природный оптимизм даже в такой ситуации побеждал чувство жалости по отношению к себе.

Надежда Алексеевна была женщиной веселой, жизнерадостной и активной. Когда-то без Надьки Копцовой не обходился ни один школьный, а затем и студенческий праздник. Смеялась она громко, танцевала лихо, плюс училась на отлично. Кто бы мог подумать, что эта веселушка, за которой толпами бегали юноши, так никогда и не выйдет замуж. Сначала Надя не особо переживала по этому поводу. Потому что была увлечена учебой, работой в бюро переводов. И будучи человеком увлекающимся, с легкостью затем окунулась в школьное преподавание. Чем вызвала большое недоумение у своих коллег-переводчиц. «Бросить такую престижную работу ради школы! Очень странно»». К тому же она не относилась к сорока процентам населения земли, которых интересует секс. Она была в числе шестидесяти, которым вполне достаточно легких романтических ощущений.

Надя даже не заметила как перешагнула тридцатилетний рубеж. Да и в сорок лет не стала волноваться отсутствию собственной полноценной семьи. Ее оптимизм всегда помогал ей справиться со всеми неприятностями, а активный образ жизни не позволял расклеиваться и чувствовать собственное одиночество. Бассейн по воскресеньям, велосипедные прогулки в городском парке, походы в кино и театр – вот что занимало все ее свободное время. Правда, в последние годы ей приходилось это делать одной. После того, как ее любимая подруга Сонечка сломала ногу и, из-за этой травмы практически стала инвалидом. До клюки, слава богу, дело не дошло, но от активных мероприятий отказаться пришлось.

Именно Сонечка на протяжении многих лет постоянно намекала Наде, что женщина – это в первую очередь жена и мать. Но та, улыбаясь ей в ответ, всегда говорила: «Сонечка, не драматизируй. Женщина создана не только для того, чтобы варить борщи, а мужчины не должны быть смыслом жизни. Будут – хорошо. Нет – значит, нет». Относительно материнства Надя была менее оптимистична. В 32 года ей сделали одну очень неприятную для женщины операцию, отчего она полностью потеряла возможность иметь детей. Поэтому дальнейшее акцентирование на семейной жизни она не считала нужным. Если она не может иметь детей, зачем тогда вообще думать о замужестве. Но даже после этой трагической истории Сонечка продолжала намекать Наде о семейной жизни. В конце концов после сорока лет можно найти какого-нибудь разведенного мужчину, у которого уже есть дети. Ведь встречать старость в полном одиночестве – это крайне неприятная штука.

Сама Сонечка почти тридцать лет была замужем за очень милым человеком. У ее было трое сыновей и уже двое внуков. И вообще, она относилась к редкой категории женщин, благополучно живущих в браке много лет. Конечно, она догадывалась, что за долгие годы совместной жизни у ее супруга были мимолетные романы, но старалась об этом не думать. Особенно, сидя со своим любимым Павликом у камина в их уютном загородном домике. Главное – есть с кем встречать старость. А остальное уже неважно.

Сонечка была старше Нади на семь лет. Внешне она чем-то походила на известную артистку Муравьеву. Такая же обаятельная, милая, и немного располневшая с годами. Они познакомились с Надей в бюро переводов, когда Соня пришла искать репетитора французского языка для своего среднего сына. С тех пор между ними возникла настоящая женская дружба. Они вместе ходили в кино, театр, и даже катались на велосипедах по парку. Несмотря на то, что у Сонечки на плечах была огромная семья, ее муж Павлик, нежно любя свою супругу, понимал, что иногда ей нужно немного развеяться. Поэтому изредка отпускал ее погулять с Надей. За что обе были несказанно благодарны ему.

Как только Надя проводила взглядом последнего улетевшего голубя, собравшего остатки хлебных крошек, у нее зазвонил мобильный телефон. Она запустила руку в большую кожаную сумку с тетрадками, и стала шарить в ней в поисках телефона. Звонила Соня.

– Надюша, как твои дела? – как всегда бодрым и звонким голосом, не изменившимся с годами, спросила она.

– Нормально, – грустно ответила та. – Вот, кормила голубей в парке. Сейчас пойду домой. Надо еще в магазин зайти.

– Что случилось? У тебя грустный голос.

– Все в порядке. Все хорошо. – Надя пыталась скрыть свое далеко не радужное состояние.

– Врать будешь, где угодно, кому угодно, только не мне. Я знаю тебя сто лет. И за эти сто лет второй раз слышу твой расстроенный голос. – Соня выдержала паузу. – Так, ничего мне сейчас не объясняй. Надо встретиться. Расскажешь, что случилось. Да и у меня к тебе есть серьезный разговор. Во сколько у тебя завтра первый урок?

– У меня завтра… – Надя напряглась.

– Что, уже начался склероз? – Соня засмеялась в трубку.

– Не дождетесь. – Она немного повеселела. – Завтра у меня четвертый и пятый уроки у восьмого и шестого класса.

– Отлично! Тогда сегодня я жду тебя часам к восьми. Павлик уехал в Москву на какую-то очередную врачебную конференцию. Митька пойдет на дискотеку, а Кирилл работает в больнице в ночную смену. Так что, нам никто не помешает. Я тебя жду. Что тебе приготовить?

– Сделай мне вегетарианских голубчиков. – Надя оживилась. – А я куплю бутылочку винца. – Затем замялась. – Ты вовремя позвонила, кстати. Очень вовремя. Мне… ладно, при встрече.

Надя убрала телефон в сумку, остановилась у парковых ворот и все-таки расплакалась, впервые поймав себя на мысли, что ей грустно и безумно одиноко. А былой оптимизм сменился мрачными картинами из ее возможного будущего. «Сорок восемь лет. Мне сорок восемь лет. Изменить уже ничего нельзя. Господи, Соня, как же ты была права. Одинокая жизнь – это действительно отвратительная штука».

2

Маленький деревенский домик на окраине города так отсырел за последние несколько месяцев от бесконечных дождей, что имел все шансы при наступлении холодов превратиться в обледенелую избушку. Когда-то за старым срубом внимательно следили мужчины, каждую осень тщательно подготавливая его к долгой и промозглой зиме. Но последние несколько лет порог избушки переступала лишь хрупкая ножка Юлечки, да ее малыша Никитки. Однако и этот последний мужчина в роду, вот уже как два года не появлялся в родном доме.

– Гражданка Закорева, закройте дверь. Оставьте нас в покое. Мы сделали все, что смогли. Активные поиски прекращены, но ваш сын остается в розыске. Вам ясно? Если будут какие-то новости, мы вам сообщим.

Следователь Кривцов встал из-за стола и подошел к двери. Он не хотел, чтобы гражданка Закорева снова рыдала у него в кабинете. С одной стороны, ему было жалко бедную женщину, у которой пропал сын. С другой, он ничем не мог ей помочь. Два года – это довольно большой срок, чтобы надеяться даже на чудо. Он встал в дверной проем, оперся о косяк и преградил женщине вход. Но она, растирая по лицу остатки дешевой туши и теребя в руках старую тряпичную сумочку, продолжала стоять в дверях и плакать.

– Я знаю, что он жив. Я же мать. Я чувствую, он не погиб. Поищите его еще. Я вас умоляю.

– Я же вам сказал, поиски прекращены, но дело не закрыто. Ну, сколько можно вам повторять. Каждый год в стране пропадает огромное количество людей, которых не могут найти. Сожалею. Но, увы… мы сделали все, что могли, – он развел руками. – Пожалуйста, не вынуждайте меня применять силу.

Вы – молодая. Родите себе еще ребеночка. До свидания. – И закрыл перед ее носом дверь.

Обливалась слезами, Юлечка вышла из обшарпанного здания отделения милиции и побрела вдоль старой аллеи с кленами. Она в который раз искала ответы на вопросы: «за что ей все это?», «в чем ее вина», «что она такого сделала, отчего Бог не щадит ее?». Неужели все ее беды из-за того, что до брака с Толиком она один раз переспала с Вовкой из 11 «А» класса? Но она совсем не виновата в том, что он бросил ее. Он ведь обещал жениться, если она докажет ему свою любовь! И вообще, она думала, что у них любовь до гроба.

Еще Юлечка винила себя за то, что однажды не подошла к двухмесячному Никитке, когда он громко кричал посреди ночи. Но это ведь Толик не отпускал ее из своих объятий. И снова получается, напрямую ее вины не было. Дальнейший аборт – снова не ее вина. Потому что Толик переходил на другую работу, и в ближайшее время их ждали «трудные времена»; второй ребеночек явно не «вмещался» в семейный бюджет.

Потом и Толика не стало в ее жизни. После автокатастрофы он пролежал два месяца в больнице. А когда вернулся домой, сообщил жене, что уходит из семьи, потому что влюбился в медсестру Галину, которая делала ему уколы. Как потом выяснилось, Галя делала Толику не только уколы. Юленька, умоляя Толика остаться, клялась, что обязательно научится делать уколы. Но ее слезы только разозлили его, и он в тот же вечер ушел из дома, бросив Никитку и Юлю.

Затем из жизни ушел Юлечкин папа. Сердечный приступ настиг его на рыбалке, когда закидывая в очередной раз удочку в узкую прорубь, он провалился под лед вместе со своим раскладным стульчиком.

А спустя полтора года после смерти отца Юля потеряла и трехлетнего Никитку. В прямом смысле потеряла. Она оставила сына на несколько минут на детской площадке где, как ей казалось, вполне безопасно, да и других детей полно, а сама решила сбегать в магазин за молоком. Но когда вернулась, Никитки и след простыл. Говорили, вроде какой-то дядя позвал малыша, сказав, что мама попросила отвести его домой. Больше Никитку никто не видел. Долгие поиски милиции тоже ни к чему не привели. Но Юля искренне верила, что ее сын жив. Хотя многие жители небольшого провинциального городка были другого мнения на этот счет. Все почему-то были убеждены, что мальчика «отправили на органы». А поскольку трехлетнего ребенка вряд ли будут использовать как сексуального раба, остается кража с целью трансплантации органов. Насмотревшись телевизора, этой версии придерживались даже некоторые представители внутренних органов.

Юлечка вернулась в свой отсыревший домик. Зажгла огонь на плите и… «Нет, – подумала она. – Я не буду этого делать. Нет. Никитка жив. Значит, и я должна жить. Я – сильная. Я должна его найти». Она выключила плиту и, упав на кровать, зарыдала горькими слезами.

Последние годы превратились для нее в сущий кошмар. Один только Бог знал, сколько ведер слез она выплакала. Пока с ней был Никитка, она исправно ходила на работу в детский садик и пыталась не думать о плохом. Где-то в глубине души надеясь найти для сына нового папу. Но, потеряв малыша, окончательно потеряла и надежду на счастливую жизнь.

Юля сильно похудела за эти годы. От розовощекой пампушки остались, как говорят, кожа да кости. Это была уже не жизнерадостная Юлечка Закорева, а ее собственная тень. В прямом и переносном смысле. Рано выйдя замуж, она так и не получила образования, успев окончить лишь школу. К тому же и отец, и бывший супруг убеждали ее в том, что женщина не должна работать. Ее прямая обязанность – следить за мужем и растить детей. И когда Юлечкина мама скоропостижно умерла от сердечного приступа, отец решил вырастить из дочери хозяйку дома, чтобы оградить себя от домашних дел. Юлечка без особого труда взяла на себя все хлопоты, и уже в 13 лет полноценно вела домашнее хозяйство. Отец лишь рубил дрова, зарабатывал где-то на стройке небольшие деньги; все лето ловил рыбу и периодически спал на печи после тяжелого похмелья.

Кто же знал, что жизнь совершит такой вираж, и Юлечка останется совсем одна в двадцать два года! Ей казалось, что в этом возрасте карьеру начинать поздно. Да и о какой карьере может идти речь, если она ничего не умеет. Талантами не блещет. Пишет с трудом. Иностранных языков не знает. Ей только и остается, что работа нянечки, уборщицы или консьержки.

Кто бы знал, как тяжко было у нее сейчас на душе! Она и корила, и ненавидела, и презирала, и одновременно жалела себя. Ни подруг, ни родственников, к кому она могла бы обратиться. Один следователь Кривцов. Да и тот устал от нее за два года. Хотя в первое время даже пытался «работать психотерапевтом», исправно выслушивая ее жалобные речи. Поначалу Кривцов думал, что она как-то возьмет себя в руки и придет в себя. Может и мужика нового найдет. Но через два года понял, что Юлечке нужна уже более серьезная помощь. Ведь девушка, по его мнению, была на грани умопомрачения.

3

Алексей сидел в гостевой комнате на огромном кожаном диване, пил крепкий кофе из цветастой кружки и курил тоненькие черные дамские сигареты. В его огромных мужских руках они выглядели как спички. Но настоящего казака родом из Запорожья сей факт мало смущал. Курил он много, а сигареты этой марки, как гласила надпись на пачке, содержали не так много вредных примесей. Его сын тоже пристрастился к тоненьким сигаретам. Правда, в его изящных пальцах они смотрелись куда органичней.

– У тебя на сегодня есть еще клиенты? – Он затушил сигарету в круглой мраморной пепельнице, которая стояла на большом журнальном столике перед диваном.

– Да, трое. На пять, на шесть и на семь часов, – ответил Роман, посмотрев на наручные часы. – Он сидел напротив отца в кожаном кресле и тоже курил их любимые дамские сигареты в черной пачке.

– Ладно, тогда я не буду тебя ждать. Поеду, поищу подарок бабушке. А потом, в девять вечера у меня встреча с Гариком. Ну, ты его должен помнить. Бизнесмен, которого обчистили как липку.

– Да, да, помню. Его дом грабанули в прошлом году. Вынесли, кажется все, вплоть до кухонных ножей.

– Угу. – Алексей отхлебнул кофе. – Тот самый. Да, не повезло мужику. Ну ничего, теперь у него уже все в порядке. И дом новый купил, и ножами запасся. – Он загадочно ухмыльнулся.

– Батя, – Рома покачал головой. – Ну ты как всегда.

– А что такого?! Не пришел бы к нам, поехал бы в Москву батрачить на какого-нибудь дядю. Ладно. – Он резко встал с дивана. – Ладно, по коням. Давай, ближе к ночи созвонимся. – И, похлопав сына по плечу, пошел к входной двери. – Вчера, кстати, следователь один знакомый звонил, – крикнул он ему из коридора. – Говорит, есть одна клиентка, которой надо помочь. Ну или хотя бы просмотреть ситуацию. Сын у нее пропал. Все. Я пошел.

– Я тебя провожу, – крикнул ему Рома. – И, встав с кресла, пошел в прихожую. – Поиск? – серьезно спросил он отца у порога.

– Ну, да.

– Это мы любим.

– Мы это не любим, а это наш профиль. – Алексей помахал указательным пальцем и устремил его вверх. – Все. Пошел.

– Иди, иди. – Рома улыбнулся отцу, и закрыл за ним дверь.

Они были безумно похожи. Правда, папа с годами немного набрал вес и поседел. Но это только добавило ему солидности, соответствующей статусу и роду деятельности. К тому же при его почти двухметровом росте, подобные изменения лишь усилили харизматичность его личности. А его сын пока оставался стройным высоким шатеном с огромными голубыми глазами, чувственными пухлыми губами и очаровательной улыбкой. При этом обладал таким же уникальным даром, который на протяжении веков передавался им из поколения в поколение.

Через десять минут на пороге офиса экстрасенсов появился мужчина лет сорока пяти приятной наружности, который нервно теребил в руках барсетку.

– Я от Зои Васильевны.

– Я понял. Вы – Николай. – Рома внимательно посмотрел на очередного клиента бездонными голубыми глазами. «Жена загуляла, – тут же промелькнуло в его голове. – Да, редкий случай. Особенно в наших краях. В провинциальных городах, как в деревне, ни от кого ничего не утаишь».

– Проходите, – сказал он мужчине. – Курите?

– Ну да, курю. – Мужчина несколько смутился.

– Если хотите курить, тогда проходите в гостевую. Кофе будете? Клиент утвердительно кивнул.

Рома включил электрический чайник, убрал папину чашку, и поставил на журнальный столик чистую. А мужчина тем временем, усевшись на диван, начал свой рассказ. Как познакомился со своей второй женой. Как они счастливо жили все эти годы. И как он застал ее в объятьях своего старинного друга.

– А почему у вас нет детей от второго брака? – Рома резко оборвал Николая и закурил.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Мариночка вроде не может иметь детей. Я намекал ей о малышах лет пять тому назад, но она устроила мне скандал. Сказала, что если мне нужны от нее только дети, я могу катиться к чертовой матери. Вы знаете, у меня есть двое детей от первого брака. – Он замялся. – Я, если честно, особенно настаивать не стал. Ну нет, так нет. Я ведь ее до беспамятства любил. – Он сделал небольшую паузу. – Я и сейчас ее люблю, несмотря ни на что. Я даже продал свою машину, чтобы купить ей новую. Она очень хотела «Мазду». Три года назад Мариночка вычитала в журнале, что марка этой машины сейчас в моде. Тогда я и продал свой джип, чтобы купить ей «Мазду». Мне сорок семь лет, Роман, я готов на все, чтобы Мариночка осталась со мной. Я прощу ее. – Он грустно опустил голову и уставился в пол. – Я все забуду. Люблю я ее. Жить без нее не могу. Сделайте что-нибудь.

Мужчины редко позволяют себе расслабиться и «распустить нюни». Но Роман с Алексеем частенько были свидетелями таких отчаянных мужских откровений. Поэтому прекрасно знали, что делать в подобных ситуациях. Этот симпатичный, прекрасно сложенный голубоглазый брюнет в дорогой кожаной куртке сейчас был похож на оторванного от материнской груди щенка. Такой же беззащитный и жалобно пищащий. Его Марина вряд ли могла даже представить своего супруга в таком состоянии. Мужчины такого типа никогда не позволяют себе подобной слабости в присутствии дамы.

– Сколько ей лет? – сухо спросил его Роман.

– Ей 32. Мы уже восемь лет вместе. Я принес ее фотографию. Зоя Васильевна меня предупредила, что в таких ситуациях надо взять фото. – Он достал из внутреннего кармана пиджака фотографию жены и протянул ее Роману.

– И вы никогда не подозревали ее в измене? – спросил он, водя рукой по фотографии. И не поднимая глаз на клиента.

– Что вы имеете в виду? – Николай напрягся.

Рома понял, что сейчас лучше не говорить правду. А правда была в том, что Мариночка изменяла своему Коленьке с первых дней совместной жизни. Хотя озвучивать этого не стал. Профессиональная этика не позволяла. Но как только он взял в руки фото Марины, в его голове тут же замелькали чудные картины из ее интимной жизни… не только супружеской.

– Роман, вы можете мне ее вернуть? – Николай закурил очередную сигарету.

– Гарантии может дать только Господь Бог. Это первое. Во-вторых, насколько я понимаю, Мариночка ушла от вас к вашему старинному другу, с которым вы их застукали.

Николай утвердительно кивнул.

– Вы хотите, чтобы она вернулась к вам?

Николай еще раз кивнул.

– Я хочу, чтобы она мне больше не изменяла.

– Я понял. Хорошо, пройдемте в мой кабинет. – С клиентами он всегда был немногословен и лаконичен.

Рома первым встал из-за стола и пошел в комнату, где тусклым красным светом горел круглый экзотический фонарь, стоявший на полу. Посреди кабинета стоял огромный стол под красной скатертью, а напротив него мягкий диванчик, застеленный черным покрывалом. И пока Николай усаживался на диванчике, Рома зажег черные свечи на столе и сел напротив мужчины в серое офисное кресло:

– Руку дайте. – Он стал внимательно рассматривать линии на руке. – Пили?

– А что, там и это написано? – Мужчина смутился. – Да, пил, пока не познакомился с Мариночкой. Пришлось завязать. Ну, вы понимаете, – он виновато посмотрел на Рому. – Ну, койка там. А когда выпьешь, проблемы с этим. Это в молодости все можно, а когда тебе за сорок, уже приходится следить за здоровьем. Мариночка очень требовательная в этом вопросе.

– Вы с первой женой когда разводились, оставили ей квартиру, – уверенно сказал Роман.

У Николая загорелись глаза.

– Да. Да. Но… но откуда вы знаете?

– Простите, это моя работа, – нисколько не смущаясь, ответил ему Рома.

Мужчина с уважением посмотрел на него, и вдруг задал вопрос:

– Она ведь мне и до Витьки изменяла? Да?

Рома чувствовал, что Николай задаст ему этот вопрос. Правда, думал, что это произойдет несколько позже. Но уже готов был отвечать. Вернее, знал, как ответить.

– Я не уверен, но что-то возможно было. Подробностей не вижу, извините.

Он пожалел мужчину. Скажи ему сейчас правду, неизвестно чем все закончится. Во-первых, по руке видно, что перед ним довольно нервный человек. Во-вторых, в таком возрасте из-за любви многие мужчины совершают массу глупостей. Хоть Роме и было всего 23 года, за его плечами лежал пятилетний опыт практики экстрасенса, и подобные вещи он знал не хуже отца.

– В вашем случае, сразу хочу вам сказать, необходимо будет прийти еще три раза. Вы готовы?

– Да, конечно.

– Тогда, пожалуйста, встаньте в центре комнаты. Закройте глаза, и вспомните первую встречу с Мариной.

Николай закрыл глаза и предался воспоминаниям. А Роман встал позади него, и стал шепотом читать магические заклинания. Клиент впал в транс и полностью погрузился в события восьмилетней давности.

«В городе стояла страшная жара. Я вышел из торгового центра и закурил. Что я покупал? А! Подарки для младшей дочери! Слона я ей купил розового. И еще кажется крохотный велосипедик. Ей тогда исполнялось три года. Да, с этим слоном, с сигаретой в зубах, и с велосипедиком я выглядел шикарно!» Николай улыбнулся, не открывая глаз. Затем вспомнил, как мимо него пронеслось что-то в розовом. «Я тогда подумал, что слон очень подходит к этому розовому. Сначала я вообще не понял, что это было. Какой-то аромат и розовый цвет. А потом это РОЗОВОЕ спросило меня, где я купил такого нарядного слона. Я чуть сигарету не проглотил. Это РОЗОВОЕ оказалось рыжеволосой, желтоглазой девушкой с ангельским голосом. Она тоже, как потом выяснилось, покупала подарок для маленькой девочки, дочери своей подруги. Я ведь торопился вернуться в офис, а пошел вместе с ней покупать второго розового слона. Вот, кажется и все. Я влюбился в нее с первого взгляда».

– Николай, – выдернул его из приятных воспоминаний Роман. – Николай, как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, – он блаженно улыбнулся. – Я вспомнил все. Представляете, будто еще раз пережил нашу первую встречу.

– Садитесь, – Рома показал рукой на диван и вернулся за стол. – Я сейчас вам кое-что дам. Носите это постоянно с собой. И еще кое-что…

4

Вегетарианские голубцы в приготовлении Сонечки были исключительным блюдом. Исключительным! Надя, дожив почти до пятидесяти лет, так и не научилась хорошо готовить. Поэтому с особым трепетом относилась ко всем, кто владел кулинарным искусством.

– Очень вкусно, – как всегда приговаривала она, уплетая Сонину стряпню. – Очень вкусно. Я уже никогда не научусь готовить.

– Надюша, все в твоих руках. Ничего трудного в этом нет. Берешь капусту…

– Соня, не трать время. Сколько тебе можно говорить! Зачем мне одной стоять по нескольку часов у плиты? Ну зачем? Обедаю я в школьной столовой. А когда прихожу домой, мне уже не важно, что есть. Лишь бы быстро приготовить.

Я покупаю в магазине готовые котлеты, жарю их, открываю баночку огурчиков, и ужин готов. Ты лучше открывай вино и рассказывай, какое у тебя ко мне серьезное дело. О чем ты хотела со мной поговорить?

– Может, сначала ты расскажешь, что случилось? – Соня пристально посмотрела на подругу. – Давай, выкладывай. Последний раз я видела тебя такой убитой после операции. И это было… – она задумалась. – И это было, кажется, шестнадцать лет назад.

Надя доела последний голубец, отодвинула тарелку, и поджала губы.

– Да, операцию мне сделали в тридцать два года. А сейчас. Соня, у меня начался климакс, – серьезно сказала она.

– Тоже мне беда. – Соня всплеснула руками. – Я то думала, у тебя серьезные проблемы. А это. Это случается со всеми. Я тоже через это прошла, замечу тебе. И ничего. Живу дальше. Могу рассказать, как это бывает. – Она стала разливать вино по бокалам.

– Ты не понимаешь. Для меня это начало старости. А я совсем одна. Как ты была права! Как ты была права, что надо выходить замуж. Сейчас мои шансы равны нулю. Какая же я дура! – Она закрыла лицо руками, и тяжело вздохнула.

Соня придвинула стул вплотную к Наде, обняла ее за плечи, и сказала:

– Никогда не говори «никогда». Это первое. А во-вторых, я рада, что ты наконец кое-что поняла. А в-третьих, ты не дура. – Она поднесла бокал к губам подруги. – Вот, выпей.

– Ты хочешь меня споить? – Надя сделала глоток.

– Нет. Не хочу. Я хочу тебе кое-что рассказать? Ты не поверишь! – Она оживилась. – Нинку Кароеву помнишь? Моя однокурсница.

– Помню. Последний раз я видела ее в середине мае у тебя на дне рождения. И что у нее случилось? – Надя откинула каштановые волосы по плечи назад, и сделала заинтересованное лицо.

Не сказать, что Надя была красивой женщиной. Но она явно обладала определенным шармом. Довольно высокого роста. Крепкая, мускулистая, подвижная. С большой грудью, и с большим размером ноги. У нее был почти сорок второй. Очень отдаленно она походила на артистку Людмилу Зайцеву. Только очень отдаленно. Но типаж точно ее. Крепкая русская женщина! И в избу, и коня, ну… и все остальное.

– Сама понимаешь, девушки мы уже не молодые. – Соня игриво поправила седую челку. – А наши мужья до сих пор думают, что они бодры и юны. Вот Нинкин супруг и загулял. Нашел какую-то тридцатилетнюю разведенку с десятилетней девочкой, и повадился к ней ходить. Похудел, помолодел. А Нинка, естественно, с горя еще больше потолстела и постарела. Все слезы выплакала. Уже петлю намыливать собиралась. Ужас! Если бы не Фады, она бы точно грех на душу взяла.

– Какие Фады? – равнодушно спросила Надя.

– Ну, экстрасенсы. Папа с сыном. Говорят, старший так вообще колдун.

– Ой, Соня, прекрати мне сказки рассказывать. Ты же знаешь, я не люблю эти глупости. Тем более мне сейчас и так хреново. – Она скривила лицо.

– Я тоже, как ты знаешь, не особо верю в эти сказки, но Нинка походила к ним, и ее муж бросил-таки разведенку. Честное слово! Ты послушай, послушай меня. – Она похлопала Надю по руке.

– Может, просто совпало? Может, разведенка ему надоела? Соня, мы живем в двадцать первом веке. Какие колдуны? Ты что, белены объелась? – возмутилась она.

– Народ к ним толпами валит. Хочешь сказать, что все белены объелись? – Соня стала разливать вино по бокалам. – Да! Все разом сошли с ума! Нет, Наденька, если люди к ним ходят, значит какой-то результат получают. Хорошо, допустим, эти колдуны просто неплохие психотерапевты, а людям иногда надо кому-нибудь душу излить. Допустим. Но мой Павлик рассказывал, что их штатный психолог практически без работы сидит. Получается, эти колдуны действительно что-то такое делают, отчего людям становится лучше, чем от походов к настоящим психотерапевтам.

– Людям лучше становится, потому что они хотят верить в чудеса. Вот и все! А идиотов всегда хватало.

– Знаешь, я с годами стала иначе смотреть на многое. И начала допускать, что в жизни, помимо очевидных вещей, существует еще масса непознанного и невероятного. Надюш, сходи к ним. Если ты всю жизнь бобылем прожила, у тебя явный венец безбрачия. Вдруг они помогут? Ну, хотя бы ради меня, если ты в это не веришь. – Она заискивающе посмотрела на подругу.

– Ах, вот, зачем ты мне про свою Нинку рассказала! Это и есть твой серьезный разговор. Соня, это бред. Ты что, стала читать идиотские романы про колдунов и шаманов? Не пугай меня. Иначе я подумаю, что у тебя начался старческий маразм, – фыркнула она. – Приплыли, венец безбрачия! Ты еще скажи, что у меня родовое проклятие, сглаз, порча и т. п. Надеюсь, ты не стала рассказывать про Нинку и колдунов своему Павлику? Или он тоже, дипломированный хирург, верит в этот потусторонний бред? Может у вас это семейное? – возмущалась она.

Соня потупила взгляд.

– С Павликом я эту тему еще не обсуждала.

– Вот и правильно сделала. Ладно, я – твоя старая подруга, слушаю этот бред. Павлик бы точно тебя к психиатрам отправил.

Соня обиженно посмотрела на Надю, «опрокинула» бокал, и вышла из кухни.

– Соня, ты что, обиделась? – кинула ей вслед Надя. – Прекрати из-за какой-то ерунды обижаться! Хорошо. Если тебе будет легче, я схожу к этим Хадам-Мадам. Или как их там? Чтобы ты успокоилась и перестала забивать голову глупостями. Я хочу, чтобы ты не сходила с ума. Я докажу тебе, что они всего лишь шарлатаны, пользующиеся человеческими слабостями ради собственной наживы. Подумаешь, к Нинке вернулся загулявший муж! Как ты можешь быть уверена, что он сделал это исключительно благодаря каким-то колдунам? Если бы эти колдуны действительно существовали на белом свете, не было бы несчастной любви, трагедий, семейных драм и т. п.

Соня вернулась на кухню, и села рядом с Надей.

– Ты правда к ним сходишь? – мягким голосом спросила она. – Ну, ради меня, пожалуйста. Вдруг помогут. Я денег тебе дам.

– Нет, денег у тебя на эти глупости я не возьму. Но сходить к ним схожу. Но только ради тебя. – Она обняла Соню и слегка улыбнулась ей.

На этом тему колдунов дамы закрыли и стали обсуждать очередные сплетни из жизни звезд, листая популярный глянцевый журнал.

– И все-таки, сколько пластических операций сделала Бабкина? Я не верю, что ТАК выглядеть в наши годы ей помогает только этот, как его там?.. – задумалась Соня.

– Гор. Женя Гор.

– Вот, он самый. Мне вообще кажется, что он не мужчина.

– ?!

– Ну, может она ему денег дает, чтобы он с ней появлялся. А на самом деле у него есть своя личная жизнь. И вообще, он слишком смазливый. На мужика совсем не похож. Сейчас что ни артист, так этот. Ну, сама знаешь кто.

– А я Кристинку люблю. Красивая она. И муж у нее симпатичный, – разглядывая ее фото, сказала Надя.

– Только когда он работает и где – непонятно. Как ее ни покажут, он всегда рядом.

– Вот любишь ты, Сонька, в чужом белье покопаться. Сплетница, честное слово. – Надя засмеялась.

– А вы, можно подумать, в школе не обсуждаете родителей учеников? – иронично заметила та.

– Ну, то родители, а это совсем чужие для нас люди.

– А что родители для тебя лично – родные люди? Ой, Надь, не оправдывайся. Если о звездах в газетах пишут, значит, они хотят, чтобы мы все о них знали. Я видела передачу, где одна артистка так и сказала, что они сами платят деньги, чтобы о них глупости какие-нибудь писали. – Соня стала листать журнал. – О, вот, гляди! Проклова еще лет на десять помолодела. Муж у нее, говорят, моложе лет на семь. Надька, и тебе надо искать мужика помоложе. Сейчас это модно.

– Опять ты за свое. У меня денег таких нет, чтобы в пятьдесят лет выглядеть на тридцать, – возмутилась она.

– Во-первых, тебе еще не пятьдесят. А во-вторых, с хорошим мужиком и без пластических операций будешь выглядеть замечательно.

– Ой, Соня, хватит.

– Не хватит. Когда ты наконец осознала свою самую большую ошибку в жизни, пора приступать к активным действиям. Надо снимать венец безбрачия и готовиться к свадьбе. – Соня хлопнула еще полстакана белого вина.

– Кажется, мы закрыли тему колдунов, – ехидно заметила Надя, и скривила лицо.

– Все, молчу, молчу. – Соня приложила палец к губам, и отвела глаза в сторону. – Может, еще одну бутылочку откроем?

– А что есть?

– Есть. У Павлика в заначке.

– А он ругаться не будет?

– Не будет. Я завтра такую же бутылочку куплю и поставлю ее на место. Он и не заметит ничего.

В эту ночь, после нескольких бокалов белого вина, Наде приснился странный сон. В чистом поле стоял невероятной высоты белый бетонный столб, и уходил прямо в небо. Вокруг него били фонтаны. А между фонтанами в белоснежном подвенечном платье скакала она, и пела детскую французскую песенку «На мосту Авиньона мы танцуем, мы танцуем. На мосту Авиньона мы танцуем, мы танцуем».

Первая мысль, которая пришла ей в голову, когда она проснулась была следующей: «Пить надо меньше». Вторая мысль: «Какое белое подвенечное платье в моем возрасте?! Кремовый костюм будет смотреться намного органичней». Третья мысль: «Все-таки пить надо меньше». Однако этот странный, но веселый сон явно вернул ей прежний оптимизм и жизнерадостное отношение к жизни.

Она немного понежилась в постели, включила телевизор, посмотрела новости и, промурлыкав под нос знакомую до боли песенку на французском языке, услышанную во сне, пошла умываться и завтракать. «Sur le pont d'Avignon on y danse, on y danse. Sur le pont d'Avignon on y danse, on y danse…». (На мосту Авиньона мы танцуем. На мосту Авиньона мы танцуем.)

Эту песенку раньше учили во всех советских школах, где преподавали французский язык. А потом еще и пели ее на школьных концертах в обязательном порядке.

5

Как только Николай с Романом вышли из кабинета, в дверь позвонили.

– Подождите меня в гостиной. Сейчас я открою. Сегодня наша секретарь Олечка пораньше домой отпросилась, вот и приходится все делать самим. – Он улыбнулся. – И двери открывать, и кофе угощать.

– Конечно, конечно, – ответил Николай.

Рома проводил молодую женщину в гостиную, и на время оставил ее в компании с Николаем. А сам пошел «чистить» кабинет от очередного клиента.

Николай кивнул даме, как бы говоря «здравствуйте». Женщина в ответ тоже слегка опустила голову, и тут же спросила его:

– Ну, что они, вправду, помогают?

– Пока не знаю. Я тут первый раз. Мне посоветовали к ним обратиться друзья. Я не очень-то во все это верю, но идти некуда.

– Мне тоже идти некуда. Уже некуда, – уточнила она. – Все инстанции обошли, так что теперь остается надеяться на чудо.

– А у вас что? – поинтересовался Николай.

– А у нас десять лет не может разрешиться вопрос с жильем.

– Неужели и в этих вопросах они помогают? – удивился Николай.

– Говорят помогают.

Тут в дверях появился Роман.

– Николай, извините, у меня клиент. – Обратился он к нему. – Давайте решим, когда вы придете ко мне в следующий раз, и я вас провожу.

– Да, да. – Николай торопливо встал с дивана. – Вам удачи, – обратился он к женщине.

– Спасибо, – грустно ответила та.

Рома с детства знал, чем будет заниматься, когда вырастет. Будучи маленьким мальчиком он уже задавался вечными вопросами. А в восемнадцать лет начал работать. Для него, как и для отца, профессия экстрасенса была не столько средством зарабатывания денег, сколько образом жизни. В свои двадцать три года он не мыслил жизни без помощи другим людям. Рома знал, что экстрасенс, как и хирург, должен быть прагматичным и отчасти циничным человеком, но пока был не готов полностью отключаться от проблем многих своих клиентов. Пока его сердце не умело забывать чужую боль. Но он понимал, что с годами ему придется этому научиться. Иначе… Сердце разорвется от чужих страданий.

В отличие от утонченного с виду Романа, его отец казался грубоватым и безучастным человеком. Его побаивались даже очень близкие люди. Притом что за грозным и угрюмым «фасадом» скрывался добрейший и ранимый мужчина. Алексей Дмитриевич мог, конечно, вспылить, но всему знал меру. Кроме любви. Здесь природа наградила его невероятной силой. А эта сила всегда требовала выхода.

При внешнем спокойствии внутри него бурлила колоссальная энергия. Настоящая ходячая ядерная боеголовка, способная взорвать земной шар. Но в свое время Алексей решил не подвергать человечество опасности, и направил энергию в мирное русло. И хоть чувства частенько довлели над рациональностью его поступков, невероятная сила воли позволила ему взять-таки свою неуемную энергию под контроль. Хотя это и было сложно – ведь главным для него всегда оставалось действие, действие, и еще раз действие. Этим отец с сыном кардинально отличались друг от друга. Поскольку Роман, как заметили бы астрологи – типичный Козерог. Значит, в первую очередь, рефлексирующая и слегка депрессирующая натура.

В длинном кучерявом парике семнадцатого века и широкополой шляпе, камзоле и белоснежных лайковых перчатках Роман легко сошел бы за какого-нибудь французского маркиза, поскольку его утонченные черты лица полностью соответствуют стандартам эпохи Ренессанса. За этим милым фасадом скрывается колоссальная энергия и море страстей, но в отличие от отца, он предпочитает много думать, и только потом действовать. В нем сочетается и пассивность, и упрямое движение к цели. Неуемная страсть к женщинам и любовь к семье. А работа с людьми научила полностью скрывать свое реальное отношение к жизни и находить общий язык с каждым клиентом. Но, как и отцу, ему давалось это нелегко.

После дамы с жилищными проблемами в офисе появилась странная девушка лет четырнадцати, с котом. Несмотря на довольно прохладную погоду, на ней был черный топ до пупка, черные джинсы до середины задницы, и чудовищные громоздкие военные ботинки. На голове искрились короткие черные волосы, залитые лаком. А в носу торчало какое-то кольцо с висюлькой. Рома внимательно выслушал ее. Однако и ее внешний вид, и история явно вывели его из себя. Но, сдерживая желание метнуть в нее тапкой, он спокойно сказал следующее:

– Знаете, Леночка. Я не уверен, что ваш кот – второе воплощение вашего дедушки Васи. Если кот любит сидеть на столе перед окном, где любил сидеть ваш дедушка – это еще не говорит о факте реинкарнации. Скорее всего на стол просто падает солнце. А животные, как известно, очень любят солнечный свет. Особенно коты.

Девушка оживилась.

– Да, да. Там целый день солнце. Ну, если оно есть на небе.

– Вот видите. Что и следовало доказать. Давайте, так. Я не возьму с вас денег, потому что не занимаюсь котами. Только если они не потерялись. Лучше принесите мне фото своего дедушки. Я сам у него спрошу, имеет ли этот кот к нему какое-то отношение.

– Это будет спиритический сеанс? Как интересно. – Ее глаза загорелись.

– Да, с помощью духов я выйду с ним на контакт.

– А мне можно? – воодушевилась она.

– Нет. Я это сделаю один, – серьезно ответил Роман.

Девушка явно расстроилась и принялась гладить кота.

– Видишь, Васька. Ты – не дедушка. Очень жаль.

– Ну, почему «жаль». Ваш Васька тоже не простой кот. Мне кажется, он волшебный.

Девушка с восхищением посмотрела сначала на экстрасенса, затем на кота.

– Волшебный? – удивилась она. – А в чем заключается его волшебная сила?

– Если вы будете его пускать сидеть на своих вещах, вас никогда не сглазят.

– Правда?

Роман кивнул.

– Круто! – заключила девушка. – Очень круто! Пойду Катьке об этом расскажу. А то ей кажется, что ее сглазили. У нее по алгебре одни тройки. А в прошлом году были четверки. А можно кота давать другим, чтобы и их не сглазили?

– Можно, но особенной силой они отличаются только в своем доме. Лучше возьмите вещи подруги к себе, и попросите кота посидеть на них. Если он захочет помочь вашей подруге, он посидит на них. А нет. – Роман развел руками. – На нет и суда нет. Котов нельзя заставить делать то, чего они не хотят. Помните об этом. Это очень свободолюбивые животные.

– Спасибо, Роман, вы – настоящий волшебник, – заключила девушка с висюлькой в носу, и отправилась проверять волшебную силу своего кота.

Проводив девушку, Рома прекрасно знал, что фотографию дедушки ему никто не принесет. Потому что в ближайшее время Леночка будет занята другой историей. Историей о волшебных свойствах своего кота.

В подростковом возрасте у многих возникает тяга к потусторонним вещам. А судя по странному внешнему виду барышни, она, скорее всего, представительница одного из молодежных направлений, почитающих темную сторону мира. Хотя приверженцы этого течения до конца вряд ли представляют себе, что это такое реальный потусторонний мир. Во-первых, параллельные миры открывают свои двери только подготовленным людям. А во-вторых, любое вторжение в иной мир без специальной подготовки приводит к непредсказуемым последствиям. Так что детям ТАМ точно делать нечего.

Хотя насчет кошачьей магии Роман был прав. Коты действительно относятся к животным, которые видят иной мир. И, если захотят, могут защитить своих хозяев от негативной энергии и дурного глаза.

«Про дедушку и реинкарнацию эта девушка забудет уже через два дня. Ну, через три. Юная психика такая подвижная», – заключил про себя Роман. И, прочитав заклинание на удачу и хорошую учебу для последней клиентки, отправился домой, где его ждала юная супруга с маленькой дочкой.

6

– А тебе-то какое дело до этой девицы? – равнодушно спросил Кривцова Алексей. – Она тебе кто? Что, виды на нее имеешь? – Он прищурил правый глаз. – Помочь хочешь, а потом в койку? Тоже дело. Не осуждаю. Ты же мужик.

– Да, просто жалко ее. Муж ушел, отец помер. Она какая-то малахольная. Заходила тут на днях, так я подумал, что умом она тронулась. Одна ведь совсем. Виды на нее, как ты говоришь, Алексей Дмитриевич, я не имею. У меня жена любимая есть. И не подумай ничего такого. – Он игриво повертел рукой. – Просто. Ну, разве ж мы не люди, Дмитрич? Знаю ведь, вы с Ромкой и без денег людям помогаете. Помоги, прошу тебя. Вдруг найдете пацана. Два года в розыске. Ни следов, ни зацепок. В городе народ судачит, типа, его могли «продать на органы». Но у нас в районе подобных фактов не было замечено. Вряд ли тут пахнет делом о трансплантации. Хотя… – он сделал небольшую паузу. – Если бы мы такое дело раскрутили, меня бы точно повысили. – Он довольно потер руки.

– Тебя уже повысили, когда вы Витьку-душегуба взяли в Паленово. Я тебе тогда сразу сказал, что он отсиживается где-то в брошенной деревне. А вы не верили мне, – слегка обиженно заметил Алексей.

– Ну, что было, то было. Ты ж пойми, сразу поверить, что есть эти, ясновидящие, трудно. Мужик я простой. В чудеса не верю.

– А какое это чудо? Я что, могу замок золотой в твоем дворе поставить? Не могу. Я что, могу сделать тебя генералом за пару дней? Нет. А вот помочь тебе стать генералом – могу.

– А замок золотой? – Кривцов засмеялся. – А замок-то?

– А оно тебе надо, замок золотой? Спать спокойно перестанешь. Налоговая замучает. Соседи по ночам с топориком ходить кругами станут. Если не отколоть кусочек от домика, так хоть тебя по голове треснуть от зависти.

– Да, Алексей Дмитрич, юмор у тебя, прям как у нашего майора. Не в бровь, так в глаз. Ну что, поможете с Ромкой найти пацана? Фото его есть. Давай так. Если увидите, что помер он, матери ничего не скажем.

– Естественно! А то, как ты себе видишь эту картину? Здравствуйте, мамаша, сынок ваш в канавке помер. Хотите, местечко покажем?

Кривцов засмеялся:

– И смешно вроде, и плакать хочется. Как, кстати, дела у Ромки?

Родила его жена? – резко переключился он на другую тему.

– Родила. Куда она денется. Только пока девочку. Ну, ничего, у Ромки все впереди. Наследник будет. Вот как только появится внук, я и уйду на покой. У нас ведь этот дар только мужикам передается. А девочкам этим делом не стоит заниматься. Пусть детишек растят и борщи варят. У меня и дочь подрастает. Так что, без наследника наш род точно не останется.

– Про баб я с тобой согласен. Вот у нас новенькая следователь появилась. Вроде симпатичная, вроде мужик у нее есть. А она с криминальными элементами чуть ли не матом базарит. Тьфу, противно. Лучше бы в детском саду воспитательницей работала.

– Да, бабе в органах не место.

Затем Алексей положил руки на стол, закрыл глаза и тяжело выдохнул.

– Ладно, давай фото своего пацаненка. Мы с Ромкой на днях его поищем. Но уже чувствую, что жив парень.

– Слушай, я знаю, вы и по карте ищете. Я тут раздобыл подробную карту нашего и соседних районов. Может пригодится? – Он выдвинул ящик рабочего стола.

– Очень даже пригодится. Молодец! Только ты это, и про денежных клиентов не забывай. – Алексей подмигнул следователю и убрал фотографию с картой в небольшой изящный портфельчик.

– Дмитрич, ну ты что? Разве я когда забывал? Обижаешь, – как бы возмутился следователь. – Кстати, когда я в Москву-то переберусь? Ты ж обещал? – уже шутливо спросил он.

– Вот как только мы с Ромкой туда переберемся, и у тебя возможности откроются.

– А когда, извини за дурацкий вопрос, вы туда поедете?

– Как Бог даст. – Алексей поднял глаза вверх. – Надо идти вперед. Город у нас маленький, а столица – она и есть столица.

– Все-таки не понимаю я вас. Вроде колдуны, а вроде в Бога верите.

Алексей развел руками:

– А это и не надо всем понимать. Ладно, я пошел.

Он встал из-за стола и уже в дверях сказал следователю:

– Дело у тебя будет. Сложное. Два трупа. Ты без нашей помощи найдешь убийцу. Не ищи там, где все ищут. Понял? Все, до встречи.

Кривцов еще долго смотрел на дверь, за которой скрылся Алексей. И долго думал о двух трупах. «Значит, я раскрою это дело, и меня переведут в Москву? Так получается? Вот любит Дмитрич загадками говорить! Черт седой». В этот момент в кабинете с грохотом открылось окно, и на пол свалился маленький горшочек с завядшими фиалками. «Точно, черт», – подумал Кривцов и, закрыв окно, стал собирать рассыпавшуюся землю и осколки глиняного горшочка.

7

Старенькая «копейка» неслась на полном ходу по раздолбанной двухполосной трассе, периодически подскакивая на очередной ухабине, как резиновый мячик. Мимо пролетали одинокие заброшенные дома, поля, пролески, встречные машины и стада коров. Российская равнина средней полосы не всегда выглядит живописной, хотя для кого-то это – настоящая экзотика. Как для русского человека, например, африканские пейзажи с жуткими халупами из пальмовых листьев, банановыми плантациями, дикими обезьянами и все теми же коровами. Правда, куда более тощими, чем наши.

– Может, не будешь так гнать?

– Нет уж! Захотел приключений – получите, батя. Вот любишь ты опасные ситуации. А если их нет, так обязательно создашь. Зачем тебе этот парень? Ну, просмотрели мы ситуацию. Сверили с картой. Он в соседнем городе. Пусть милиция дальше разбирается, – с возмущением сказал Роман.

– Сначала мы сами должны во всем разобраться. А уж потом милицию подключать. А если мы ошиблись?

– Мы еще ни разу не ошибались. Батя, держись, сейчас будет ямка.

Машина на полном ходу снова подскочила, резко отбросив Алексея к пассажирской двери.

– А можно как-то поаккуратней?

– Не дрейфь, батя. Ты же знаешь, я с детства люблю американские горки.

– А ты еще говоришь, что это я – любитель опасных ситуаций. – Алексей вжался в сиденье.

– В отличие от тебя я их не создаю, – логично заключил Роман. – Я их преодолеваю.

– Демагог, твою маму.

– Маму не трожь. Она вообще не знает, куда мы поехали. Я ей сказал, что у нас консультация на выезде.

– Это ты правильно сделал. Хотя она, как всегда, сама догадается, что мы поехали искать приключений на свою…

– Да. Но по крайней мере первые несколько часов она будет спокойна.

– Тоже верно. А твоя Иришка еще не научилась чувствовать тебя на расстоянии?

– Пока нет, слава богу. – Роман ухмыльнулся.

– Научится. Это дело времени.

Тут машину снова подбросило, как резиновый мячик.

– Да, пора тебе тачку менять.

– Поменяю, – спокойно ответил Рома. – Если тебе не нравится моя колымага, надо было брать твою. Но ты сам предложил ехать на моей.

– Да. Потому что нам не надо светиться. А мой джип в радиусе пятисот километров знает каждая собака.

– И ты думаешь, что если все знают твою машину, не узнают тебя самого? Ха-ха. Очень, батя, смешно.

Алексей задумался.

– А я из машины не буду выходить. Мы просмотрим повнимательней ситуацию вдвоем. И ты один пойдешь искать дом, где живет этот мальчик.

– Неплохо придумано, батя, – заметил Рома. – Хотя… хотя, ты прав. Я еще не так популярен в этих краях, как ты.

– Ты будешь сразу популярен по всей стране. Не забывай об этом, – многозначительно сказал ему отец.

Три с половиной часа в дороге порядком вымотали отца с сыном. И, прежде чем приступить к делу, они решили немного перекусить в придорожном кафе вдали от города куда следовали.

Когда они зашли в кафе, из дальнего угла тут же послышался шепоток: «Ой, это кажется колдуны из соседнего города. Пойдем отсюда. Ну их». И семейная пара с маленьким ребенком суетливо засобиралась.

– Дикие люди, честное слово, дикие люди, – отец возмущенно шепнул на ухо сыну.

– Это все от недостаточной информированности, – ответил ему шепотом Рома.

– Тьфу ты, демагог.

Они сели за столик в центре заведения. Заказали пару салатов, суп, тушеное мясо и две чашки кофе.

– А кофе-то зачем заказал? Наверняка будет какая-нибудь бурда, – фыркнул Алексей.

– Всякое может быть. А вдруг кофе приличным окажется?

– Не окажется. Я тебе точно говорю. Лучше сок закажи. Его по крайней мере разливают из запечатанного пакета. А кофе тут вообще непонятно из чего варят.

– Батя, не ворчи, и сок закажем. – Он улыбнулся отцу.

Алексей с Романом разложили карту города на заднем сиденье автомобиля и начали искать малыша. Оба сошлись на том, что дом, в котором сейчас живет мальчик, находится на окраине города. Скорее всего это не частный дом, а многоквартирный.

– Да, задача усложняется. – Алексей закачал головой. – Придется устраивать засаду.

– Может я попробую увидеть номер квартиры?

– Давай, валяй.

Рома сосредоточился, закрыл глаза, и… выхватил цифру 16.

– Кажется квартира номер 16. Либо 61. Ты же знаешь, иногда цифры меняются местами, когда ищешь.

– Знаю. Мне тоже видится единица и шестерка. Давай проверим. Надо тренироваться, чтобы не потерять сноровку. Я предлагаю оставить машину где-нибудь на парковке. Как тебе такой план?

– Ты что, со мной пойдешь? Ты же собирался сидеть в машине? – удивился Роман.

– Собирался. А сейчас передумал. Я буду тебя ждать где-нибудь поблизости. Буду курить и мысленно следить за тобой. Я тебя подстрахую.

– В принципе, мне это не надо. Но если ты хочешь, можешь и покурить, пока я буду узнавать о жильцах либо шестнадцатой, либо шестьдесят первой квартиры. – Рома пожал плечами.

Во дворе дома, который экстрасенсы определили как новое местожительство Никитки, располагалась роскошная детская площадка, где вовсю резвились маленькие ребятишки. Рома прикинулся будущим новым жильцом этого дома и, подсев на скамейку к полноватой брюнетке с коляской, начал выуживать нужную ему информацию.

– Добрый день. Какая у вас симпатичная девочка. – Роман заглянул в детскую коляску.

– Ой, а как вы догадались, что это девочка? – удивилась брюнетка.

– Такие личики бывают только у девочек. У меня самого недавно родилась дочка. Мы с женой собираемся переезжать в этот город. Вот, я смотрю дома. Ваш дом мне порекомендовали в агентстве недвижимости.

– У нас очень хороший дом. Очень хороший. И жильцы приличные.

Брюнетка оказалась дамой крайне разговорчивой, так что Роману не составило большого труда узнать интересующие его подробности.

Как и многие представители его профессии, он умел располагать к себе кого угодно. В его присутствии всем почему-то хотелось рассказать ему какие-нибудь подробности из жизни. И уже неважно – своей или чужой.

По дороге домой Рома с Алексеем вовсю обсуждали ситуацию, которая при ближайшем рассмотрении оказалась на редкость сложной. Этически сложной. С одной стороны, налицо явно был факт похищения ребенка. Как они и предполагали. С другой, стоял вопрос «что теперь делать?»

– Ладно. Давай, пока отложим принятие окончательного решения. Я лично считаю, что новая семья может дать Никитке больше, чем его родная мать, – заключил Алексей.

– Но у него есть его мать. Ребенок должен жить со своими родителями, – убеждал его сын.

– По словам Кривцова, его мать на грани помешательства. Мужа нет, отец умер. И сама она с трудом перебивается. Профессии тоже нет. Если и возвращать мальчика, то только после ее реабилитации. Но у нее вообще нет денег. А благотворительностью мы не можем заниматься постоянно.

– Кстати, не факт, что она захочет избавляться от груза прошлого, – заметил Роман. – И мне кажется, что она типичная жертва. А психологию жертвы менять очень сложно. Ты сам знаешь. У нас каждая вторая клиентка с таким «диагнозом».

– Тоже верно. Да – аааа. Ситуация непростая. – Алексей скрестил руки на макушке. – Непростая история. Ох, какая непростая. Что же говорить Кривцову?

– А ты пока ничего ему не говори.

Старенькую «копейку» в очередной раз подбросило на ухабине. И на этот раз Алексей со всей силы ударился башкой о лобовое стекло.

– Убьешь отца ведь, – в сердцах сказал он сыну, потирая ушибленный лоб.

– Прости, батя, но дороги в России сам знаешь какие. Держись крепче.

Надя сидела за своим письменным столом и, проверяя школьные тетрадки, неустанно думала об обещании, данном Сонечке. На столе горела красная лампа на клипсе, прикрепленная к бортику стола, за спиной бурчал телевизор. У Нади всегда работал телевизор. Как и миллионы одиноких людей, приходя домой она тут же включала голубой экран. Отчего сразу создавалось ощущение чьего-то присутствия. Вроде ты уже и не один, когда с экрана на тебя кто-то смотрит.

«Венец безбрачия, венец безбрачия. Боже, какая глупость! Я сама не обращала внимания на мужчин! Ну, было пару романов по молодости. Ну, не предложили мне выйти замуж. И что теперь, у меня какой-то там венец безбрачия? Глупости. Вот Сонька! Подруга еще! Напоила и давай байки рассказывать. А я – дура, давай обещать ей всякую ерунду. Мы точно начинаем выживать из ума. Мы обе – дуры. А я-то: «Схожу к твоим экстрасенсам, схожу». Чего я там забыла? Пусть молоденькие девочки ходят к ним. Куда мне-то к ним идти! Я – образованная женщина, в конце концов!» Надя в сердцах чуть не порвала тетрадку Федотова, который в очередной раз умудрился сделать ошибки в каждом французском слове. «Бездарь. Двоечник», – подытожила Надя, отодвинула тетрадки и пошла ставить чайник.

Но через пару часов уже забыла о венце безбрачия, с упоением погрузившись в просмотр старенького французского фильма с Бельмондо. «Вот это мужчина! Вот это я понимаю. Француз.», – замечталась Надя, глядя на него. – Если бы мне попался в жизни настоящий француз, может, я сама предложила бы ему пожениться. Вот!»

С самой ранней молодости Надя грезила Францией. Но до сих пор не могла воплотить в жизнь свою мечту. Изучив вдоль и поперек карту Парижа, она знала его лучше, чем родной Чеботарск. Ей конечно не хотелось увидеть Париж и тут же умереть, но посетить свой заочно любимый город Надя давно мечтала. А поскольку врожденный оптимизм не позволял ей считать уходящие годы и возможности, она, полетав в облаках над Парижем, забывала приступить к активным действиям по осуществлению своей заветной мечты.

Сонечка, зная о Надиной мечте, однажды даже подбросила подруге телефон туристического агентства, где можно недорого купить недельный тур в Париж. Но Надя что-то забегалась, закрутилась, да так и не позвонила в агентство. Такой уж у Надежды Алексеевна был характер. Вроде хочется, вроде можется, а довести дело до конца не всегда получается.

Однажды Сонечка даже пришла к удивительному выводу. Наде нравится все время находиться в процессе! Как только где-то маячит перспектива завершения дела – она тут же находит миллион причин, чтобы оттянуть финал. Поэтому Надя и работает много лет в школе. Ведь процесс обучения – это бесконечная история. Мало того, Надежда Алексеевна всегда отказывалась работать классным руководителем, чтобы не быть причастной к неизбежному выпуску старшеклассников во взрослую жизнь. Французский язык в программе выпускных экзаменов в их школе не стоял, так что у нее никогда не было ощущения завершенности процесса обучения.

После бездарно проведенных на диване выходных, Надя с особенной радостью пришла в понедельник в школу. Уже четвертый день лил дождь, не давая ей надежды на велосипедную прогулку по парку. Однако, переступив порог учительской, она узнала ТАКУЮ новость, что тут же забыла о «бездарно проведенных выходных».

«Учительница географии, двадцативосьмилетняя субтильная и рафинированная Татьяна Борисовна выходит замуж! Вот это да! – подумала Надежда Алексеевна. – Любовные истории прямо окружили меня. То Сонькина Нинка со своим гулящим мужем. Теперь вот Таньку кто-то подобрал. Ладно, чего это я так злюсь. Нехорошо это», – подумала она, узнав сногсшибательную новость. Хотя в учительской кое-кто позволил себе вслух отпустить куда более язвительные высказывания по этому поводу.

– Вот мужики пошли, – слегка пыхтя под грузом собственного веса, сказала учительница математики Клавдия Ивановна. – Каких-то рахиток замуж берут, а настоящие девки так и сидят одни.

– А кого, извините, вы имеете в виду? – язвительно спросила ее учительница информатики Светлана Викторовна.

– Да хотя бы взять нашу физручку – Ирку. И тело есть, и грудь, как у кормящей, а все одна. А эта – доска плоская. Чем она детишек кормить будет? У нее ж вместо сисек два пупыря. – Клавдия Ивановна сложила обе руки в виде фиги и приложила их к груди.

Тут в учительскую вошла преподаватель английского Анна Петровна. Ей было около сорока лет. Полноватая брюнетка со стрижкой каре. Она носила изящные тоненькие очки в металлической оправе, и предпочитала строгие брючные костюмы.

Всех страшно интересовал вопрос, от кого она родила пять лет назад мальчика, если она никогда не была замужем. И ее никто никогда не видел в компании с мужчиной.

– Ну что, обсуждаете нашу Таньку? – спросила она.

Присутствующие кивнули.

– Я говорю, вот мужики пошли! Ирку нашу, кровь с молоком, никто замуж не берет. А эту – доску плоскую, берут. Где справедливость? – снова возмутилась Клавдия Ивановна. – Прямо чудеса какие-то!

Анна Петровна окинула всех взглядом и как-то загадочно, полушепотом сказала:

– Вы, Клавдия Ивановна, верно заметили, что это какая-то чудесная история. Говорят, ее видели у Фадов. К экстрасенсам наша Танька ходила. Колдуны ей помогли замуж выйти.

Дамы в учительской ахнули. Все, кроме Надежды Алексеевны:

– Неужели вы верите в эту ерунду? – обратилась она ко всем. – Вы же образованные женщины. Какие колдуны в двадцать первом веке?! Вы что?! Просто Танька встретила своего мужчину. Ей повезло. Замечательно. – Она решила реабилитироваться в собственных глазах, вспомнив о только что промелькнувших злобных мыслях по поводу замужества учительницы географии.

– Знаете, Наденька, может вы и не верите в экстрасенсов, а вот моя невестка с их помощью моего сынка приворожила. Да так, что мы с ним до сих пор враждуем, – сказала Клавдия Ивановна.

– Это у вас ревность к жене сына. И колдуны тут ни при чем. Ваш сын вырос и захотел самостоятельности. А вам кажется, будто невестка его приворожила, – вступила завуч школы. – Я, кстати, согласна с Надеждой Алексеевной. Танька просто встретила своего мужика. Вот и все! И почему вы думаете, что между ее замужеством и походом к колдунам есть какая-то связь? – Завуч развела руками.

– Да не могла она зацепить своим рахитом нормального мужика! К тому же – она старая для замужества. В наших краях девки до двадцати трех лет замуж должны выходить. Не могла она сама замуж выйти, точно ей помогли! – не унималась грузная математичка.

Завуч пожала плечами. Тут раздался звонок.

Надежда Алексеевна чувствовала себя в какой-то ловушке. Со всех сторон она слышала про каких-то колдунов, про венец безбрачия, про замужество. Еще этот дурацкий сон с белым платьем. Кошмар! И так самочувствие плохое из-за менопаузы, так еще это! С другой стороны, она и сама впервые за долгие годы задумалась над своим существованием. И мысли об одинокой старости ей явно не нравились. Изнутри ее разрывали противоречия.

Только через две недели душевных мук, она наконец нашла компромисс, и пришла к следующему: «Нет, нет. Я не должна верить в глупости. Я просто должна туда сходить. Просто так. Для эксперимента. Исключительно ради Сони!»

9

Коттеджный поселок на окраине Чеботарска считался очень престижным местом. Здесь селились довольно богатые люди. В этом милом местечке Алексей несколько лет назад и снял первый этаж небольшого уютного дома под офис. Добираться своим ходом сюда было не очень удобно. Но, как правило, люди готовы ехать куда угодно, лишь бы решить свои проблемы.

В гостиной в этот день толпилось много народу, так как некоторые клиенты пришли без предварительной записи, чтобы уточнить для себя кое-какие детали. Секретарь Олечка только и успевала наливать кому кофе, кому чай, да выбрасывать пепельницу.

Олечке было слегка за сорок. Выглядела она замечательно для своих лет. Подтянутая, с хорошей фигурой, современно одетая блондинка с короткой стрижкой. При этом – уже бабушка.

Когда-то один старик на вокзале сказал Ольге, что у нее в жизни появится мужчина, ради которого она забудет всех остальных. Этим мужчиной оказался ее внук. С его появлением она действительно перестала интересоваться мужским полом. Что совершенно не отразилось не только на ее внешнем виде, но и внутреннем мире. Она была довольна жизнью. И вполне органично чувствовала себя в роли свободной незамужней женщины.

– Ромочка, – увидев его в дверях, крикнула она. – Можно с тобой поговорить?

– Конечно. – Затем заглянул в гостиную и поприветствовал клиентов.

Ольга закрыла дверь в гостиную снаружи, и они остались в прихожей наедине.

– Может, мы кому-то назначим на завтра? Успеешь до вечера всех принять? – заботливо поинтересовалась она.

Рома был серьезен и напряжен, как всегда во время приема.

– Я всех приму. Предупреди только людей, что им придется подождать. Сейчас был очень тяжелый клиент. Сама видишь, вместо часа я с ним провозился почти два. А у папы сколько клиентов сегодня?

– Двое. У Алексея Дмитриевича сегодня очередной выезд. Через полтора часа ему надо выезжать.

– Я понял. – Рома нахмурился. – Я не буду входить в гостиную. Принеси мне, пожалуйста, моего энергетического напитка. Он стоит в холодильнике, на дверце. Я немного отдохну в кабинете, и сам приглашу следующего клиента.

– Кто там, кстати, следующий? Какая проблема?

– Женщина пришла насчет сына. Он в Москву едет поступать в институт. Она хочет как-то подстраховаться. Узнать, поступит он или нет?

– Я понял. Хорошо.

Надя с Соней подъехали на такси к офису экстрасенсов за полчаса до назначенного времени. Осмотрелись по сторонам, и вошли в железные ворота. В глубине ухоженного двора стоял небольшой кирпичный дом с двумя парадными лестницами по бокам. К дому вела широкая дорожка, обильно засыпанная гравием.

– Нам куда? Налево или направо. – Надя указала рукой сначала налево, затем направо.

– Мне сказали правый вход, – ответила Соня.

– Ты будешь звонить, – недовольно сказала Надя, то и дело проваливаясь каблуками между колотыми камнями. – Черт, я сейчас испорчу себе туфли.

– Хорошо, хорошо, – сдерживая раздражение ответила ей подруга. – Все. Уже пришли. Ты же обещала.

– Смешно. Я у колдунов. – Надя ухмыльнулась.

– Это жизнь. Ничего смешного в этом нет. Особенно в одинокой старости.

– Хватит, Соня, хватит.

– Нет, не хватит. Ты обещала спокойно выслушать Алексея. Веди себя нормально и не вздумай больше капризничать.

Надя кивнула и в очередной раз выдернула каблук из камней.

Они расположились в гостиной, где секретарь поддерживала непринужденную беседу с двумя женщинами. Одной на вид было лет тридцать, другой лет сорок. В дальнем углу комнаты находилась еще одна совсем юная барышня лет двадцати, которая нервно курила, постоянно отправляя кому-то SMS-ки, и практически не участвовала в общем разговоре.

Через двадцать минут в прихожей послышался голос Алексея.

– Надо менять привычную картину мира. Надо менять, – сказал он высокому мужчине в очках, который был похож на типичного бизнесмена.

Дамы машинально повернули головы в сторону дверного проема, пытаясь разглядеть клиента и Алексея. Но он, улыбнувшись им, аккуратно закрыл дверь. Конфиденциальность, ничего личного. Алексей проводил клиента и вернулся в гостиную.

– Кто ко мне следующий? – Он широко улыбнулся дамам. – У нас тут прямо цветник.

– Вот, Алексей Дмитриевич. – Ольга подошла к нему. – Вот, эта дама к вам. – Она указала на Надежду.

– Хорошо. Сейчас я покурю, и мы уединимся в кабинете. – Он игриво посмотрел на Надежду.

«Ему бы еще черную мантию и колпак», – подумала она и полезла в сумку, хотя непонятно зачем. Видимо, чтобы скрыть свое смущение.

– Значит, вы никогда не были замужем, и теперь хотите устроить свою личную жизнь? Я правильно вас понимаю? – заключил Алексей после десятиминутного разговора с Надеждой.

– Ну, да. – Она кивнула. – Видимо, так.

– Как это «видимо»? – Алексей пристально на нее посмотрел. – Не понял. Вы хотите устроить свою жизнь или не хотите?

– Ну, да. Хочу, – как-то неуверенно ответила она.

– Я вам хочу сказать следующее. Во-первых, нужно снять венец безбрачия. Верите вы в это или нет, но он у вас есть. Поэтому столько лет вы и одна. Какого-то родового проклятья я не вижу, хотя и с ним бы справился. Но вполне вероятно, что еще в молодости кто-то пожелал вам недоброе. Я не думаю, что сейчас стоит ворошить прошлое, и пытаться выяснять, кто это сделал. Надо жить настоящим. Во-вторых, вам нужно забыть о возрасте и не думать, что у вас нет больше шансов. Шансы есть всегда. Если так рассуждать, то и в двадцать лет можно оставаться одной. Далее. Помимо нашей работы, вам самой предстоит сильно измениться. Иначе… – Он развел руками. – Иначе одинокая старость перед телевизором вам обеспечена. Я не шучу. Мы сами вправе менять свою судьбу. Поэтому сейчас все будет зависеть от вас. Придется взять себя в руки, собрать волю в кулак. – Он сжал свой огромный кулак ТАК, что Надю аж передернуло. «Вот это руки, – подумала она. – Не руки, а ручищи. Да еще все в золотых тяжелых перстнях».

– Да, – продолжил Алексей, разжав кулак. – У меня действительно большие руки, – спокойно сказал он. – А кольца – это амулеты. – Затем выдержал небольшую паузу. – Вы считаете, что черная мантия и колпак мне пойдут? Надо попробовать. Я подумаю над этим. – Он засмеялся.

Надя вжалась в диван и испуганно посмотрела на него: «Неужели и вправду он читает мысли?»

– Это ваше дело – верить в экстрасенсов или нет. Да, я читаю мысли. И что с того? Поверьте, иногда это страшно мешает в жизни. А иногда очень даже помогает в работе. Я лично не собираюсь вас уговаривать изменить жизнь к лучшему, и стать счастливой женщиной. Что хотите, то и делайте. Но если решитесь меняться, я вам помогу. Все зависит от вас.

– Простите, а как будет происходить процесс снятия венца безбрачия? Я не понимаю вообще, что это такое.

– А вам и не надо этого понимать. Вкратце скажу так. Да, бывает, что на женщину наводят порчу и ставят венец безбрачия. Но реально подобных случаев не так много, как может показаться. Чаще венец безбрачия – это собственные установки женщины. Я же говорю, надо ломать привычную картину мира. Одни женщины считают, что недостойны хорошего мужика. Другие просто-напросто бояться жить с мужчиной под одной крышей, но не признаются себе в этом. Кто-то повесил на себя табличку «хроническая жертва мужчин». В общем, это долгий разговор. У вас действительно есть венец безбрачия. А каких-то дурацких заблуждений и комплексов я у вас не вижу. Вы гармоничная современная женщина. Руку дайте, – попросил он.

Алексей внимательно посмотрел на ее линии на руке, и заключил:

– Готовить только не умеете. – Он улыбнулся. – По руке многое видно, не удивляйтесь. Будет у вас мужчина. – Он сделал паузу и многозначительно на нее посмотрел. – Будет, если вы сами этого захотите.

Надя одернула руку, и от удивления даже слегка приоткрыла рот.

– Да, как снимается венец безбрачия? Очень просто – силой мысли. Вся сила в мыслях. Весь наш мир – это материализованные человеческие мысли. Что думаем, то и имеем. – Он сделал паузу. – Простите, мне надо ехать на другой конец города. У меня частная консультация. Деньги оставьте Ольге. Когда созреете для активных действий, милости прошу.

Алексей встал из-за стола, затушил свечи и включил свет. Наконец Надя смогла разглядеть на стенах старинные африканские маски, какие-то странные предметы на столе, и огромный восточный кальян, покрытый разноцветными камнями, стоявший на полу.

– Это мне подарили на Востоке. – Алексей подошел к кальяну. – А это. – Он указал рукой на маски. – Это я привез из Африки.

– Вы были в Африке? – с удивлением спросила она.

– Был, – сухо ответил Алексей и открыл дверь. – Рад был с вами познакомиться. Надеюсь, до встречи. Вернее, до встречи. Вы обязательно сюда вернетесь. Я это вижу.

Изумлению Надежды от общения с Алексеем не было предела. Она даже сразу встать с дивана не смогла. Поднялась и обратно села. Только с третьего раза ей удалось установить контакт с телом и благополучно покинуть кабинет Алексея.

– Ну, что? Что он тебе сказал? – дергала ее за рукав Соня, когда они выходили из офиса экстрасенсов. – Ты прямо не в себе. Что он тебе сказал?

Надя остановилась, поковыряла ногой гравий у ворот, уже забыв о сохранности своих туфель, и сказала:

– Я сама во всем виновата.

– Ну, вот еще! Глупость какая! В чем же ты виновата? – с утешительной ноткой в голосе, спросила ее Соня. – Винить себя непродуктивно. Так говорят психологи. В одной телепередаче это говорили.

– Надо было раньше думать. – Надя грустно посмотрела на свои роскошные ухоженные руки. Хороший маникюр был ее слабостью. На это она никогда не жалела денег.

– А я тебе всегда говорила, что надо замуж. Женщина без мужика – это уже не женщина.

– Ну хватит, Соня. – Надя слегка оттолкнула ее рукой. – Хватит. Мне надо переварить то, что он мне сказал. И знаешь… – она замялась. – Знаешь, он действительно читает мысли.

– Да ладно! Прямо так и читает? У Сони загорелись глаза.

– Вот прямо так и читает, – передразнивая подругу, ответила она. – Даже не по себе как-то стало. Как же они живут с такими способностями? Ужас!

– А каково их бабам?

Надя покачала головой влево вправо, влево вправо.

– Ты права, Сонька, с годами поверишь, Бог знает во что. Хотя. Тут верь или не верь, а факт налицо. Даже мне, образованному человеку, приходится признать, что есть люди, которые читают мысли. А еще он сказал, что я не умею готовить. Посмотрел на ладонь и сказал.

– Вот, вот. Я же тебе говорила. В нашей жизни еще столько непонятного. Может и жизнь после смерти есть.

– Может и есть… – философски заметила Надя. – Может и есть. Только это точно никто проверить не сможет.

10

– Алло, Шерлок Холмс, это я – доктор Ватсон, – громко сказал в трубку Алексей. – Говорить можешь, или занят?

– Могу. Дмитрич, ты что ли?

– Нет, блин, дядя Феликс с Лубянки.

Они оба засмеялись.

– Короче, пацана твоего похитили.

– ?!

– Чего ты там, умер с горя?

– Как похитили? – Кривцова пробил холодный пот.

– Я же тебе всегда говорю. Надо менять привычную картину мира. Убили, отправили на органы, ушел сам и упал в канаву. А про похищение никто и не подумал.

– Да кому нужен трехлетний пацан? А похищение с целью выкупа – это вообще бессмысленно, учитывая материальное положение мамаши.

– Воруют, Кривцов, детей любого возраста для разных целей. Киднепинг – очень распространенный вид преступлений во всем мире. Не мне тебе об этом говорить. Но тут очень непростая история. Во всех смыслах непростая. Мы с Ромкой кое-что выяснили. Уж извини, часть вашей работы взяли на себя.

– Мне не жалко, если это не выходит за границы правового поля.

– Если мы и выехали за какое поле, то точно не правовое, а кукурузное, пока ехали в Соровск. Мальчик там. Только ты не торопись туда с визитом. Нам надо с тобой все обсудить. Давай, лучше встретимся у меня в офисе.

– Нет, Дмитрич, я не поеду к вам. Вдруг меня засекут наши пацаны. Потом ведь засмеют. Мол, Кривцов по колдунам ходит. Нет, лучше вы к нам, как говорится.

– Ладно, давай тогда у тебя дома. Я вечерком заеду, чтобы никто меня не видел.

– Отлично. Я попрошу Машу приготовить ее фирменные булочки.

– Можно и без булочек. Разговор чисто мужской.

– Водочки?

– Нет, я не пью. Ты что забыл? Уже три года ни грамма в рот.

– А, ну да! Забыл я, Дмитрич, прости. – Кривцов хлопнул себя по лбу. – Народ то кругом постоянно пьет.

– Это точно. В наших краях трезвенников практически нет. «Где они вообще есть? Весь мир пьет, потому что счастливым мало кто хочет быть, – подумал он, но не стал этого говорить следователю. – Все равно не поймет». – А я теперь чайком зеленым балуюсь. Хорошая вещь, кстати. Давление понижает.

– Слышал, слышал. Ну, у меня пока с давлением, тьфу-тьфу-тьфу, все в порядке. Так что, пока будем водочкой расслабляться.

– А ты не напрягайся. – Алексей засмеялся. – Не напрягайся, Кривцов. Хотя, это – дело каждого. Кстати, знаешь, с алкоголиками я больше не работаю. Устал. Надоели мне эти алкаши. Чуда ждут. Щас я тут руками помашу, и они к стакану не притронутся, а бутылка будет бить их током! Нет, Кривцов, в этом деле нужна помощь и самого клиента. Я не волшебник. Чудеса – это дело коллективное. Давай, до вечера.

Алексей приехал в гости к Кривцову ближе к одиннадцати вечера. Оставил свой джип на обочине дороги недалеко от набережной, и несколько кварталов прошел пешком. Дождь наконец перестал лить, и ему захотелось немного подышать свежим осенним воздухом. В городе было тихо, сыро, при этом, как ни странно, очень уютно. «А в Москву все равно придется переезжать. Придется», – подумал Дмитрич, и остановился около кованой ограды на набережной. Внизу плескалась темная речная вода, издавая характерный, слегка тухловатый запах. Этот запах всегда появлялся в городе после обильных дождей. Алексей немного перегнулся через перила, и тяжело вздохнул. «Эх, моя речка-вонючка. Возьми печали мои. Унеси с водой горе мое. Да принеси мне чистой воды, радости и благополучия».

Он вспомнил один из старинных заговоров, но усомнился в правильности его произношения: «Кажется, я слова забыл. Или не забыл? Ну, речка-вонючка, ясное дело, лишнее. А остальное, вроде правильно сказал».

У Кривцовых была однокомнатная квартира недалеко от отделения милиции, где работал Федор. Автомобиль он пока не приобрел, потому что особенной надобности в нем не видел. До работы пешком всего пять минут. Дачи нет. А к родственникам Кривцов предпочитал ездить «своим ходом», чтобы спокойно выпить и закусить, не смущая народ отказом от полноценного застолья ввиду наличия авто.

Федор Кривцов уже хлопнул сто граммов для храбрости перед приходом Алексея, поэтому был весел и мил, принимая экстрасенса в своем доме. Хоть они и были уже давно знакомы, но следователь все равно слегка побаивался его.

– Чайку с булочками?

– Не откажусь, – ответил ему Алексей, усаживаясь за кухонным столом. – У тебя курить можно?

– Да, на кухне можно. В комнате только на Новый год супруга курить разрешает. Да, Машуль? – Он по-доброму обратился к жене.

Она стеснительно улыбнулась и кивнула ему:

– Я накрыла на стол. Разговаривайте, а я пойду, – и Маша удалилась в комнату.

Алексей пристально посмотрел ей вслед. «Детей нет. Два выкидыша из-за того, что ее били». Затем кинул взгляд на Федора. «Вот, подлец. Девочку жалко. Детишек у них уже не будет. Но Маша сама виновата. Чего терпит? Хотела бы уйти, давно ушла бы от него. А так – типичная жертва. И наверняка имеет сто причин, чтобы не уходить от него. Ладно, дело не мое. У нас сегодня на повестке дня Никита Закорев. Всем не поможешь. Всех не спасешь».

Кривцов без формы был похож на сутенера-наркомана. Щупленький, белобрысенький, глазки маленькие. Юркий такой. Дома он обычно ходил в приличных трениках и футболке с надписью «Динамо». Его жена Маша работала в детском саду воспитательницей, и была типичной домашней женщиной. Тихой, покорной, терпеливой, в общем, жертвенной. Молодая невысокая брюнетка с длинными волосами, аккуратно убранными в пучок. Фигура неспортивная. Бедра широкие. Лодыжки узкие. Размер ноги очень маленький. Мышь, типичная серая мышь. Поговаривали, что Кривцов, как и многие представители силовых органов, частенько поколачивает свою супругу в порыве эротической страсти. Но все это тщательно скрывали. И врачи скорой помощи, и травматологи, и гинекологи, и родственники, и друзья.

Алексей не ошибся, и правильно «считал» информацию. У Маши действительно было два выкидыша по вине агрессивного поведения мужа.

– Значит, так, – серьезно начал Алексей, закурив свою любимую дамскую сигарету. – Короче, история такая. В Соровске живет одна бездетная семейная пара. Им обоим уже под пятьдесят. Люди они не бедные, но и не богатые. Мужик работает охранником, а жена его бухгалтером в небольшой строительной фирме. Живут они в приличном доме. Но денег на усыновление у них, судя по всему, не было. Понимаешь, куда клоню?

Федор закачал головой.

– Пока не понимаю. При чем здесь эти люди? Мальчик у них что ли?

– У них, у них.

– Опачки! Надо выпить. Тут без ста граммов не разберешься. – Федор налил себе стопку водки, и тут же опрокинул ее, закусив Машиной булочкой.

– Сладким водку закусываешь, – поморщился Алексей.

– Машка уже убрала закусь. Думала, я с тобой тоже чай пить буду. Ты, кстати, наливай себе. Зеленого чая в нашем доме нет. Но этот тоже ничего. – Федор пододвинул заварной чайник поближе к Алексею.

– Ну так вот. Мы с Ромкой ситуацию просмотрели, кое-что у соседей выяснили. В общем, получается следующая картина. Семейная пара решила украсть какого-нибудь ребенка, потому что денег на официальное усыновление у них нет. Не уверен, что они знали, кто мать мальчика. Но имя его знали точно. Во дворе все очень любят Никитку. Ему уже пять лет. Очень милый мальчик. Мы его сами видели.

– А может это другой мальчик? Вы уверены, что речь идет именно о нашем пропавшем мальчике?

– Уверен. Фото его сделать не смогли, но увидеть увидели. Ты же дал его фотографию. За два года дети, конечно, меняются. Но прошло не десять лет, чтобы могли возникнуть подозрения относительно его происхождения. Это точно Никита Закорев.

– Послушай, но как же наши бойцы не заметили его появление в соседнем городе? Везде же были разосланы его фото. Розыск-то федеральный.

– Это ты у меня спрашиваешь? Я-то откуда знаю, почему пацана проглядели. Может, родители держали сначала его где-нибудь в деревне? А когда все улеглось, перевезли в город.

– Да, тоже верно. И такое могло быть. Во дела!

– Только ты больше не пей. Надо серьезно обсудить – говорить матери, что сын нашелся, или нет.

– Конечно, говорить! – Федор встал из-за стола, и зашагал туда-сюда, туда-сюда по маленькой кухоньке. – Конечно, говорить. Вот Юлька-то обрадуется. Не зря она все время талдычила, что сын ее жив. Мол, сердцем она это чувствует.

– Да, матерей не проведешь. – Затем Алексей тяжело вздохнул. – С одной стороны, ты прав. Мать имеет право на своего ребенка. С другой.

Федор его оборвал.

– Другой стороны не может быть! Пацан нашелся. Похитителей под суд!

– Подожди «под суд». Подожди. Посадить всегда успеешь. Тут надо разобраться. Юля твоя, что может дать мальчику? Денег нет. Психика подорвана. Помощи никакой. Как сама живет – непонятно? Ее лечить надо. А в Соровске у мальчика есть все. И любящие родители, и хорошее жилье, и перспективы в учебе. Юля твоя, как ты говоришь, только школу окончила. Писать толком даже не умеет. Живет в какой-то отсыревшей избушке.

– Но она его мать! – возмутился Кривцов. – Она его мать!

– Не кричи. Я это тоже понимаю.

– Какое мы с тобой имеем право решать, где ребенку будет лучше. Его место здесь, рядом с матерью! Родителей не выбирают. Уж выпало ему родиться в такой семье. Судьба, как ты говоришь, у него такая, – продолжал возмущаться следователь.

– Я-то как раз говорю, что судьбу можно изменить. – Алексей старался не повышать голос. Хотя внутри него назревала буря.

– Но не без согласия клиента. Кажется, так ты еще говоришь.

– Да. Но тут дело идет о ребенке, который пока не в состоянии принимать глобальных решений.

– Я считаю, что вернув малыша Юльке, мы в первую очередь спасем ее от неминуемого падения. Что ее ждет? Ну, что. Психушка? А так, она возьмет себя в руки и встанет на ноги.

Алексей задумался. Потер лицо руками, отхлебнул чай, и навалился грудью на стол.

– Ну, хорошо. Ты хочешь вернуть Никиту матери, а его новых родителей посадить в тюрьму?

– Да. Хочу.

– Глупо.

– Ты меня не учи. Я знаю законы. Похитителям детей дают немалый срок. Пусть сидят. Оба.

– Да, они неправы. Они действительно заслуживают наказания. Но… ты хоть понимаешь, в каком они были отчаянии, когда решились выкрасть чужого ребенка.

– А они подумали о матери, у которой крадут этого ребенка? – парировал ему Кривцов.

– Короче, у нас с тобой разные взгляды на эту ситуацию. И знаешь, – Алексей снова закурил. – Знаешь, по большому счету ни ты, ни я не можем судить этих людей. По закону – ты прав. А по-человечески…

– Знаешь, мне кажется, этот базар пора прекращать. Это ты своим клиентам можешь втирать все, что угодно. А я – представитель власти. В моих руках закон. А по закону в таких ситуациях я обязан посадить похитителей.

Алексей допил чай и съел одну булочку. Затем попросил у Федора листок бумаги и ручку, и что-то написал на нем.

– Вот, держи, – он протянул листок следователю.

– Спасибо, – сказал тот, увидев написанное. – Спасибо, Дмитрич. – Он похлопал рукой по его могучей спине. – Я в тебе не сомневался.

– Не за что, – устало сказал Алексей. – Ладно, я пойду. А то уже первый час.

Алексей устало добрел до своего джипа и, усевшись в него, задумался. «Да, человеческая природа – крайне странная штука. Вот, Кривцов. С одной стороны – натуральный подлец. Издевается над женой. Выглядит как сутенер. Скользкий, недалекий. А ведь решился помочь бедной девочке, у которой похитили сына. Странно. Вроде и осудить его хочется, а вроде и похвалить. Сколько живу на этом свете, все равно ничего не понимаю в людях. Как в них могут уживаться такие противоположные черты. Ну как?!»

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Роман.

– Ну что, поговорили?

– Поговорили.

– И что он решил?

– Не знаю, что он решил. Не знаю, – грустно ответил Алексей. – Не знаю.

– Посадить их хочет, что ли?

– Вроде того.

– Батя, ты что, устал? – заботливо спросил его сын.

– Если честно, то чудовищно. Зря мы влезли в эту историю. Зря. Только не говори, что ты меня об этом предупреждал. Не надо. И без тебя тошно.

– Батя, не хандри. Мы что-нибудь придумаем, – подбодрил его сын.

– Что мы придумаем? Закон есть закон. Ладно, поеду домой. Мать ругаться будет, что я опять заполночь домой вернулся. У тебя все в порядке?

– Все просто замечательно!

– Ну и слава богу. Давай, спокойной ночи.

11

Очередной Новый год не заставил себя долго ждать. Сонечка продумывала меню праздничного ужина. А ее сыновья уже притащили с рынка огромную елку и установили в холле их загородного домика. Тем временем у Нади была традиционная школьная суета с зачетами по окончании второй четверти. Однако она тоже вовсю готовилась к главному празднику года, который по традиции собиралась провести с Сонечкой и ее семьей. По большому счету за последние три месяца в ее жизни ничего кардинально не изменилось. Она так же коротала в одиночестве вечера. Правда теперь, не думая о том, что жизнь подошла к концу, и впереди лишь одинокая старость.

Работа с Алексеем принесла заметные результаты. Посмотрев на себя со стороны, Надя согласилась с тем, что ее самоуверенность действительно отталкивает мужчин. Хотя всю жизнь она считала самоуверенность крайне положительным качеством. Но у Нади она зашкаливала! А про эгоизм вообще не приходилось говорить. Одинокая жизнь волей-неволей превращает человека в законченного эгоиста.

Первое слово магического заклинания – «вед». Собери заклинание целиком, прочитав все романы этой серии, и получи волшебный талисман от Фадов!

Наде интересно было общаться с Алексеем, четко выполняя все его указания. Он снял с нее венец безбрачия, дал личное заклинание на удачу. Но сразу предупредил, что в ее случае ждать принца на белом коне через неделю – глупо. Чтобы решить такую серьезную проблему, возникшую не вчера, необходимо время. Минимум полгода. Надя страшно любила процесс, поэтому такие сроки ее никоим образом не смущали.

Хоть она и была дамой оптимистичной и жизнелюбивой, контакт с экстрасенсом явно добавил свежих красок в ее довольно монотонное существование. Они с Соней постоянно обсуждали все, что говорил Алексей. Их жизнь наполнилась новым смыслом. Правда мужу Сонечки они так и не решились рассказать об этом. Побоялись, что он их засмеет.

Накануне Нового года дамы резали на кухне салат и обсуждали последний, пятый за три месяца визит Нади к экстрасенсу.

– Я, кстати, наконец увидела его сына. Очень симпатичный юноша. Большеглазый, худенький. Очень культурный. Он чем-то похож на твоего Кирилла. – Надя слизнула с ножа остатки вареного яйца.

– Как, ты до этого с ним ни разу не пересекалась? – удивилась Соня, сбрасывая с разделочной доски в миску нарезанные кубиками соленые огурцы. – Он же принимает в соседней комнате.

– Ну, так получилось. У них же в разное время клиенты приходят. Вот и разминулись с ним.

– Когда ты снова пойдешь к Алексею?

– После новогодних праздников он попросил ему перезвонить. Вроде, собирается поехать отдыхать куда-то на море. Поэтому пока не может точно сказать, когда примет меня.

– И что он говорит? Когда принц появится?

– Соня, опять ты за свое, – игриво возмутилась Надя. – Такие дела с кондачка не решаются. Тут время надо.

– А тебе лишь бы все оттянуть. Лишь бы дело до конца не довести.

Нет уж, я сама буду контролировать этот процесс.

Надя засмеялась:

– Каким же это образом? Со свечкой стоять будешь?

– Надо будет и со свечкой постою. С меня не убудет. Чего я такого не видала. У меня трое детей. Ты забыла? А что он говорит о будущем?

– Он говорит, что будущее многовариантно. Чтобы не лишать человека разных вариантов развития событий, нельзя говорить, что будет.

– Как интересно. – Соня прекратила резать вареный картофель, села на кухонную табуретку и вытерла руки о фартук. – Очень интересно. А как же их ясновидение?

– Соня, я и сама многого не понимаю. Ясновидение они применяют когда заглядывают в прошлое. А про будущее не говорят.

– Все гадалки про будущее говорят!

– А они не говорят.

– А! Может они будущее видят, но клиентам не говорят!

– Может и так. А может принципиально туда не заглядывают, пытаясь помочь людям осуществить их мечту. Вдруг в будущем у человека нет счастья? Зачем ему об этом говорить.

– Короче, ясно, что ничего не ясно. Главное – выдать тебя замуж. – Соня встала с табуретки, и продолжила нарезать картофель.

– Знаешь, мне и самой становится очень интересно, чем дело кончится?

– А мне-то как интересно! Ты даже не представляешь!

Подруги от души засмеялись.

– Надюш, ты радио не включишь? Хочется праздника.

– Да и так уже праздник! Завтра Новый год!

– Нет, без музыки как-то грустновато.

Надя включила радиоприемник, и они продолжили готовить праздничный ужин.

12

Еще три месяца пролетели так же незаметно, как и предыдущие. Соня, как всегда, хлопотала по дому и занималась внуками. А Надя в очередной раз проверяла зачеты по окончании уже третьей четверти. Невыразительная малоснежная зима медленно уступала дорогу ветреной весне, растапливая последние льдинки на реке.

Визиты к Алексею стали все реже и реже, а надежда на замужество все призрачней и призрачней. И даже Надин безрассудный оптимизм с любовью к бесконечному процессу стали медленно сходить на нет.

– Алексей, когда же будет результат? – как-то грустно спросила Надя, сидя в полумраке его кабинета. – Я делаю, все, что вы говорите.

– Все будет. Нужно время. Вам же не нужен первый встречный? – Алексей, как всегда, был спокоен как самурай.

– Но уже прошло полгода.

– Полгода – это не срок. Скоро все решится. Скоро. Я же сразу предупредил вас, что потребуется время.

– Может, посмотрите будущее? – с надеждой в голосе, попросила она.

– Нет. Будет так, как вы захотите. Наберитесь терпения. С вашим оптимизмом это несложно. – Он слегка улыбнулся ей. – Я понимаю, что вам хочется наконец сесть перед телевизором в обнимку с мужчиной. Но… пожалуйста, ждите. Фортуна любит терпеливых.

– Куда уж терпеливее! Всю жизнь жду.

– Э-ээ, нет. Ждете вы всего полгода. А до этого даже не думали об этом. – Он лукаво прищурил глаза.

– Ну, да, – Надя немного смутилась. – Тут вы правы.

– Кстати, как работает мой денежный талисман? У вас появился дополнительный источник дохода?

– Да, с этим все в порядке. У меня несколько учеников. Все просто замечательно!

– Я же говорил, деньги сами найдут способ добраться до вашего кошелька. Не вы первая, не вы последняя. Никогда не надо думать, откуда возьмутся деньги. Настройтесь на то, чтобы они у вас были. И они сами вас найдут. Ошибка многих людей состоит в том, что они тут же начинают искать способы заработать. А этого делать не надо. На ситуацию никогда не надо давить. Тогда она быстрее разрешится. Надо хотеть, но при этом отпускать ситуацию.

– Вы знаете, это очень трудно понять. Хотя в психологии есть подобные методики.

– А вы и не понимайте. Просто делайте то, что я вам говорю. А насчет мужчины… Все будет не так, как вы предполагаете. Лучше.

– Что вы имеете в виду? – с недоумением спросила она.

Но Алексей сделал вид, что не услышал ее вопроса. Мельком кинул взгляд на свои наручные часы, и спросил:

– У вас еще есть ко мне вопросы? А то у меня сегодня еще кое-какие дела. Извините.

– Нет, вопросов пока нет. Я не задерживаю вас.

– Надя, все будет хорошо. Просто поверьте мне. – Он слегка улыбнулся ей. – Все будет хорошо! Даже очень хорошо!

Вернувшись домой, Надя сразу позвонила Сонечке.

– Соня, все это бред.

– Что бред? – Соня не сразу поняла, о чем говорит Надя.

– Ну, этот венец безбрачия. Да, работа дополнительная у меня появилась. Но я пришла к нему с другой проблемой. Не может он мне помочь. Не может. Это обычная психотерапия. НЛП (нейролингвистическое программирование) в чистом виде. Все будет хорошо, все будет хорошо. Я читала книжки по психологии. Я знаю, что такое положительные установки. Они не колдуны, а обычные психологи. Но мне не надо «ставить позитивную программу», я и без них оптимист. У меня с этим все в порядке.

– Надя, что ты такое говоришь? Ты же сама признала тот факт, что он читает мысли, – возмутилась Соня.

– Просто он догадался, о чем я могу думать.

– А про мантию и колпак?

Надя задумалась:

– Ну, может у него есть этот дар. Но выдать замуж старую тетку – это слишком сложная задача.

– Ты не старая тетка, прекрати. Возьми себя в руки. Откуда такой пессимизм? Еще вчера ты была в прекрасном расположении духа.

– Не пойду я к нему больше. Хватит. Да и денег истрачено немало.

– Денег я тебе дам. Надо довести дело до конца. Ты мне обещала.

– Ну не могу я больше. Хватит с меня. Жила одна всю жизнь, и еще проживу. Ничего со мной не случится.

– Я к тебе через пару часов заеду. Хочешь?

– Нет, не надо. Соня, хватит спасительных речей. Я ради тебя пошла к этим колдунам? Пошла. Полгода к ним ходила? Ходила. Чего ты еще хочешь от меня. Ну, не судьба мне мужика найти. Не судьба. Все. Тема закрыта. Надо жить одной. Все. Хватит. Миллионы женщин живут всю жизнь одни, и ничего. Я буду с ними солидарна, как Клара Цеткин с Розой Люксембург.

– А они то здесь при чем?

– А ни при чем. Они подарили нам Восьмое марта.

И Надя повесила трубку.

После весенних каникул весь педагогический состав уже жил окончанием учебного года. Составлялись расписания экзаменов, зачетов, срочно вызывались в школу родители отстающих и т. п. И вот в разгар этой суеты директор школы Виктор Петрович, единственный мужчина в коллективе, радостно сообщил всем учителям, что из райцентра по разнарядке им достались две дешевые путевки в автобусный тур по Европе на июль. И чтобы никого не обижать, он предложил устроить розыгрыш этих путевок. Татьяна Борисовна, учительница географии сразу отказалась от участия в мероприятии, поскольку с мужем уже собралась ехать на море. Клавдия Ивановна, учительница математики сказала, что ее никакой автобус не выдержит. Она лучше по телевизору «посмотрит на заграницу». Еще у двух преподавателей не оказалось загранпаспорта. В результате, осталось всего пять человек, которые и приняли участие в розыгрыше.

13

На следующий день, после уроков, «соискатели» на получение путевок в Европу собрались в учительской, чтобы провести розыгрыш. Среди них оказались: завуч школы Маргарита Семеновна, она же преподаватель истории, учительница английского Анна Петровна, физрук Ира Волкова, преподаватель информатики Светлана Викторовна и Надежда Алексеевна, учительница французского языка.

Анна Петровна принесла из дома панамку своего сынишки, предложив провести розыгрыш в виде игры в фанты. «Соискатели» не стали возражать. И, написав на двух из пяти бумажек «Приз», начали разыгрывать путевки.

Первой тянула Светлана Викторовна.

– Светлана Викторовна, а муж вас отпустит одну гулять по Европе? – ехидно заметила Анна Петровна, пока преподаватель информатики с закрытыми глазами шарила рукой в детской панаме.

– А куда вы, если выиграете, кстати, сына денете? Насколько я знаю, все ваши родственники живут на Севере, – парировала ей Светлана Викторовна.

Анна Петровна фыркнула:

– Я найду куда деть Петечку. На произвол судьбы не брошу. У меня есть друзья.

– Ну, что у вас там? – Завуч школы с нетерпением ждала, когда Светлана разожмет руку.

– Кажется, я никуда не еду, – грустно заключила та, и показала всем свой фант. – Пусто.

– Ну, давайте, что ли, я следующей буду, – аккуратно предложила завуч.

И тоже вытянула пустой фант.

– Очень жаль. – Маргарита Семеновна была явно расстроена. – В Турции была, в Болгарии была, а вот Европу не видела. Очень жаль.

– Надежда Алексеевна, теперь тяните вы. – Завуч дала ей панаму. – У вас загранпаспорт есть. Пора им воспользоваться.

– Да. Паспорт действительно я получила несколько лет назад. И уже давно собиралась куда-нибудь съездить, но все руки не доходили. Да и денег не хватало. – Она стала как бы оправдываться.

Затем закрыла глаза и начала перебирать пальцами бумажки. Не открывая глаз, она положила свой фант на стол, и попросила Маргариту Семеновну посмотреть, что там внутри.

– Надя, Надя, я вас поздравляю. Вы выиграли! – Обычно сдержанная завуч даже захлопала в ладоши. – Вы поедете в Европу. Как это замечательно!

– Не может быть! Что, правда? – Надежда взяла свой фант у завуча, пытаясь убедиться в том, что он действительно призовой. – Боже, не верю, – увидев на бумажке «Приз», сказала она. – Вот чудеса!

– Я тоже хочу в Европу. Я еще нигде не была, но загранпаспорт у меня есть, – смущенно сказала физрук Ирочка Волкова.

– Идите сюда, Ира. – Завуч протянула ей панаму.

– Нет, уж, – разозлилась учительница английского. – Можно, сначала я. Ира не знает английского языка. Как она будет общаться с людьми в Европе?!

– Анна Петровна, вы уже были заграницей, а Ирочка нет. Уступите молодой, – упрекнула ее Светлана Викторовна.

– Ну, хорошо, – Анна Петровна обиженно посмотрела в сторону. – Ну, хорошо, пусть тянет Ира.

Анна Петровна действительно несколько раз была заграницей. Сначала в Германии, будучи еще студенткой. Затем в Италии, и два года назад в Хорватии.

Физручка зажмурила глаза, пошарила рукой в панаме, и достала пустой фант.

– Вот так всегда! – покачала она головой, глядя на пустую бумажку. – В нашей семье никто никогда не выигрывал даже в лотерею. Мои шансы изначально были равны нулю. Но все равно, спасибо, Анна Петровна, что вы позволили мне использовать свой шанс. Я поздравляю вас! Вы с Надеждой Алексеевной едете в Европу.

Надежда с Анной переглянулись.

Ирония судьбы. В Европу от их школы едут именно преподаватели иностранных языков, которые к тому же еще и слегка враждуют друг с другом. Натуральная ирония судьбы.

На следующий день в учительской разгорелись бурные дебаты. На этот раз относительно совместной поездки в Европу «англичанки» и «француженки». И поскольку после обеда они уже отсутствовали, так как у них были уроки в первой половине дня, остальные преподаватели позволили себе вволю обсудить эту тему.

– Вообще, ничего хорошего в этих автобусных турах нет, – категорично заявила учитель информатики Светлана Викторовна, которой не досталась путевка. – Я лично даже рада, что не выиграла. У меня несколько лет назад друзья ездили на автобусе в Европу. До сих пор с ужасом вспоминают эту поездку. Почти два дня простояли на границе в Бресте. Туалет в автобусе был закрыт. Кондиционер не включали. Практически сутки без горячей еды. Даже в аппарате для кофе и чая, который стоит около водителя, не было воды. Ужас! Плюс несколько ночных переездов. Вы представляете себе, что такое спать в автобусе, а потом целый день ходить по музеям?! Кому нужен такой отдых! Мои знакомые после такого отдыха еще неделю за свой счет взяли, чтобы прийти в себя.

– Я тоже слышала далеко не лестные отзывы об автобусных турах, – поддержала ее пожилая учительница русского и литературы Ирина Николаевна. – У меня на автобусе в Европу ездила дочка с мужем. Правда, лет десять назад. Там такие скандалы разгорались, когда народ решал, что делать в свободное от запланированной программы время. До драки даже пару раз доходило.

Завуч Маргарита Семеновна аж всплеснула руками:

– Да вы что?! А из-за чего возникали такие скандалы?

– Народ в автобусе разный. Интересы у всех тоже разные. Интеллигентные люди, например, хотят погулять по городу. А молодежь – пойти в кафе. Но гид-то один. А отпускать народ в город без сопровождения не разрешалось. Вот и скандалили из-за этого.

– Надо же. – Покачала головой учительница географии Татьяна Борисовна. – А я и не знала про это.

– А зачем вам про это знать, – заметила ей Клавдия Ивановна. – Если бы у вас лично стоял вопрос о такой поездке, может вы и поинтересовались бы этим. А так, зачем себе забивать голову ненужной информацией?

Учительница математики как всегда была логична и прагматична в своих выводах.

– Не знаю, не знаю. А мне кажется, путешествие на автобусе через всю Европу – это очень романтично. – Ира Волкова, физручка, закатила глаза. – Едешь себе, смотришь в окошко. Красота!

– Да, да. Особенно, когда на задних сиденьях сидят какие-нибудь студенты и пьют пиво с самого утра. – Ирина Николаевна покачала головой. – Моя дочь с зятем сидели в конце автобуса и нюхали этот перегар. Так еще несло и из туалета, который находился как раз в «хвосте». Мои, правда, не спали в автобусе. У них был тур с ночевками в отелях. – Она посмотрела на Светлану Викторовну. – Но тоже, скажу я вам, приехали они с двойственным ощущением. Вроде бы увидели Европу, но при этом остался какой-то нехороший осадок от бытовой, так сказать, стороны путешествия.

В этот момент в учительскую зашел директор школы Виктор Петрович. Ему было лет пятьдесят. Полный, невысокий, лысоватый мужчина. Отец троих детей. Жена работает в магазине заведующей складом. Есть отечественный автомобиль. Обычный российский мужик. В школе работает 15 лет. Раньше был инженером на заводе металлоконструкций. Но после того как завод закрыли, ему пришлось осваивать новую профессию – учителя труда. А когда бывшая директор школы покинула свой пост по причине преклонного возраста, весь преподавательский состав дружно проголосовал именно за его кандидатуру на должность директора школы. Как-никак, а Виктор Петрович единственный мужчина в коллективе. Вышестоящие инстанции возражать не стали. Директором он оказался хозяйственным и ответственным. Спустя полгода после его назначения, в школе, наконец, появилась новая мебель, компьютеры, современный инвентарь и оборудование для классов биологии и химии.

– Ну, как ваши дела? – обратился он ко всем присутствующим. – Розыгрыш провели?

– Провести-то провели. Но говорят, автобусные туры – это сущий кошмар. – Завуч школы покачала головой.

Виктор Петрович присел на свободный стул около двери. Отдышался. Несколько лет назад у него начались проблемы с легкими и сердцем, поэтому он частенько страдал отдышкой.

– Я тоже слышал какие-то нехорошие отзывы об автобусных турах. Но говорят, сейчас все изменилось. Автобусы стали более комфортабельными. Короче, двадцать первый век, – успокоил он всех. – Все будет хорошо. Только я пока не знаю, кто же у нас едет в Европу. – Он окинул взглядом присутствующих и улыбнулся.

– Ну да, конечно! – Завуч легонько постучала ладонью себе по лбу. – Вы же сегодня в областной центр ездили. Я забыла. Так вот, едут у нас Анна Петровна и Надежда Алексеевна.

– Вот как. Значит, две учительницы иностранных языков. Да-аааа, забавно вышло. – Затем обратился к Маргарите Семеновне. – Кстати, в понедельник надо заменить уроки иностранных языков другими предметами. Мне звонили из районного центра образования, и просили отпустить к ним наших туристок, чтобы оформить документы для поездки. Плюс им надо что-то там доплатить. В общем, Маргарита Семеновна, расписание уроков на понедельник надо немного изменить. А нашим путешественницам я сам сегодня перезвоню и все им расскажу.

Завуч кивнула.

– А что, это не бесплатные путевки? – с удивлением спросила его Ира Волкова. – А я думала надо брать деньги только в дорогу и на подарки.

– Нет. Путевки со скидкой, но кое-что доплатить все равно придется. Ирочка, сейчас бесплатным бывает только сыр в мышеловке. – Он улыбнулся ей. – Ладно, дамы. Я пойду. Надо еще кое-какие дела порешать.

Он тяжело встал со стула, и покинул учительскую.

– Действительно, – провожая взглядом директора школы, заметила Ира Волкова. – Действительно, может, все изменилось? Ведь ваши рассказы, как я понимаю, родом из прошлого века. Виктор Петрович прав, на дворе двадцать первый век, а вы вспоминаете какие-то доисторические истории.

– Ирочка, никто так не говорит – «доисторические истории», – интеллигентно упрекнула ее учитель русского и литературы. – Желательно сказать, например, древние истории.

Ира опустила глаза и поджала губы: «Уйти бы поскорее из этой школы. К чертовой бабушке! Как же мне надоели эти занудные училки! Когда же придет ответ из Москвы?», – подумала она.

Полгода назад Ирочка отправила в столицу через Интернет анкету со своими данными для устройства на работу в качестве учителя физкультуры или фитнеса. Но пока лишь получила два «спасибо» с отказом и одно приглашение на работу в интернат для сирот. Интернат ее явно не устраивал, поэтому она продолжила поиски. Очень рассчитывая найти себе в столице еще и приличного мужа.

– Ладно, не мы с вами едем в Европу, а учителя иностранных языков. Так что, пусть их беспокоит этот вопрос, – заключила Светлана Викторовна. – Может действительно, все уже изменилось. – Она посмотрела на Иру Волкову. – Хотя я, если честно, все равно устала бы от автобуса.

– Светлана Викторовна, не утешайте себя, – ехидно заметила учительница русского и литературы.

– Ну, я, я. – Светлана Викторовна не нашла, что сказать. – Я, я. Да меня просто укачивает в автобусе. Вот. Я вообще зря согласилась участвовать в этом розыгрыше.

– А меня беспокоит другой вопрос. – Завуч многозначительно посмотрела на своих коллег. – Как бы там наши женщины не подрались, и не вернулись из «заграниц» в гипсе?.. Сами знаете, Анна Петровна недолюбливает Надежду Алексеевну.

– Не подерутся, – успокоила всех учительница русского и литературы. – Не подерутся. Женщины они культурные, так что найдут способ прийти к консенсусу. Тем более, Надежда Алексеевна очень неконфликтный человек. И вряд ли будет принимать близко к сердцу ворчание Анны Петровны.

Все учителя слегка улыбнулись и начали собираться по домам.

14

Вот уже второй час Ира с маленькой Дашенькой гуляли недалеко от Юлечкиного дома. На улице стояла замечательная весенняя погода, поэтому столь долгая прогулка никоим образом не утомили ни малышку, ни ее маму. Было около пятнадцати градусов тепла, светило теплое солнышко и бодро чирикали воробьи, усевшись на ветки деревьев. Ира посмотрела на часы: «17.10. Они скоро должны вернуться».

Через пятнадцать минут вдалеке появилась Юлечка с Никиткой. Мальчик шел вприпрыжку, крепко сжимая в своей маленькой ладошке мамину руку.

– Никитка, – одернула его Юля. – Никитка, не висни у меня на руке. Мне тяжело. Ты уже большой мальчик.

– Ты меня больше не бросишь? Точно? – спросил он мать, когда они подходили к дому. И жалостливо посмотрел на нее.

– Никогда. Слышишь? Никогда. – Юля взяла сынишку на руки и крепко поцеловала в темечко. – Мы теперь всегда будем вместе. Всегда-всегда. – Она поджала губы, пытаясь не расплакаться.

Когда гражданке Закоревой вернули сына, она будто родилась заново. Ее глаза снова заискрились радостью. Она немного поправилась, привела себя в порядок, и даже начала подумывать о новой работе.

После громкого процесса по делу о похищении ребенка, о судьбе Юлечки Закоревой узнал весь город. А городская управа даже выделила денежную субсидию на содержание ее сына. Сумма оказалась небольшой, но сейчас им нужна была каждая копеечка. Ведь летом Никитке исполнялось шесть лет. И в сентябре он должен был пойти в школу.

Увидев издалека маму с сыном, Ира медленно двинулась с коляской в их сторону. Но прежде позвонила по мобильному и тихо сказала в трубку: «Они вернулись», – и выключила телефон.

В тот самый момент, когда Юля взяла Никитку на руки, Ира с Дашей поравнялись с ними.

– Ой, – сказала Ира, улыбнувшись Юле. – Вы кажется Юля Закорева? А это ваш сын Никитка?

– Да. Я – Юля Закорева. – Она поставила сына на землю. – А это наш Никитка, – с гордостью добавила она, глядя на него. Юля даже не удивилась такому вопросу, потому что судебный процесс был настолько громким, что ее фото пестрели во всех местных газетах. А из областной телекомпании приезжали снимать сюжет об этой фантастической истории.

– А меня зовут Ирина. Это моя дочька Дашенька. – Она повернула коляску так, чтобы было видно лицо малышки.

Никита с интересом заглянул в коляску, и протянул руки к малютке:

– Ой, какая она маленькая.

Девушки засмеялись.

– Ты тоже таким был, – сказала ему мама.

– И мы такими были, – добавила Ира, и снова улыбнулась им.

– А вы здесь живете? – поинтересовалась у нее Юля.

– Нет, мы ездили к знакомым. Вот ждем, когда за нами приедет папа.

Юля опустила глаза.

– А у нас нет папы, – тихо сказала она. – И уже, видимо, никогда не будет.

– Что вы Юля, зачем так говорить! Вы очень молодая. У вас все впереди! А вот и мой муж, – увидев вдалеке старенькую «копейку», радостно сказала Ира. – Дашенька, наш папа приехал. – Она заглянула в коляску и поправила малютке одеяльце.

– Добрый день, – обратился к Юле Роман, выходя из машины.

Поскольку сегодня он не работал, вместо традиционного костюма, на нем были джинсы, спортивная куртка и кроссовки. Отчего сразу бросилась в глаза его отчаянная молодость.

Затем он обратился к супруге и незаметно подморгнул ей:

– Может представишь меня своей знакомой?

– Это Юля Закорева. Помнишь, все газеты писали о ней? А это ее сын Никитка, – подыграла она ему.

– Ах, вот это кто! Приятно познакомиться. Искренне поздравляю вас и желаю счастья. Больше не теряйтесь. – Он слегка потрепал мальчика по голове.

Затем заботливо достал Дашеньку из коляски, усадил Иру с малышкой на заднее сиденье. И погрузил в багажник коляску, предварительно сложив ее пополам.

– Заходите с Никиткой к нам в гости. Будем рады, – обратился он к Юле.

– Да, да. Оставьте нам своей мобильный, – сказала Ирина из машины. – Рома, запиши Юлин телефон.

Район, в котором жила Юля, был скорее похож на заброшенную деревню, нежели на окраину довольно крупного областного города. Дорог, как таковых, здесь вообще не существовало. Хорошо, что зима была малоснежной. Иначе сюда только на тракторе можно было бы заехать. Поэтому старенькая «копейка» прыгала по неровной земляной дороге, словно мячик. Еще и оставляя за собой клубы пыли.

– Блин, вот райончик. Чуть подвеску не разбил. Ладно, заеду на днях в автосервис, – сказал Роман, как только они выехали на асфальтированную трассу. – Затем обернулся, и посмотрел на Ирину с дочкой. – Ну, как вы там?

– Нормально.

– Ну вот, все замечательно. Теперь мне легче будет работать с ней.

– Но ведь без согласия клиента, кажется, ничего делать нельзя.

– А мы и не будем без ее согласия ничего делать. – Он загадочно посмотрел на супругу.

– ?!

– Я же волшебник. Даже вам с Дашкой я не могу открывать всех секретов. Потом все тебе расскажу. Главное, чтобы ты подружилась с ней. И чтобы она почаще приходила к нам в гости.

– Только ради тебя я играю в эти игры. Делать мне больше нечего, – начала возмущаться Ирина. – Два часа с Дашкой пасли эту Юлю. Чуть не замерзли.

– Не ворчи. Ты знала за кого выходишь замуж. – Рома улыбнулся супруге.

– Знала. Только я выходила замуж не за частного детектива. И уж тем более не собираюсь быть твоей помощницей в этих делах. Ты мне многого до сих пор не рассказываешь. – В ее голосе была обида.

– Ты хочешь со мной поругаться? – спокойно спросил он.

– Может и хочу. – Она демонстративно отвернулась от него, и уставилась в окно.

– Не получится.

– Получится.

– Не получится. Кстати, ты зачем губы такой яркой помадой накрасила? – резко переключился он.

– Хочу. Отстань от меня.

– Не отстану. Я твой супруг. А ты моя жена.

– Я…

– Я…

– А я…

Поздно вечером, когда Ирина с Дашенькой заснули, Рома позвонил отцу.

– Батя, мы с ними познакомились.

– И как же вам это удалось?

– Ну, снова пришлось слегка поиграть в пинкертонов, но дело того стоит. Эта Юля – очередная типичная жертва. Но она еще слишком молода. Поэтому я уверен, что смогу ей помочь.

– Знаешь, я вот иногда не понимаю твоего альтруизма. Зачем тебе это надо? Это ее жизнь. Пусть сама решает свои проблемы. Захочет помощи, тогда другой вопрос. – Отец явно был недоволен инициативой сына.

– Она не знает, что ей можно помочь. В этом-то и дело.

– Значит, ей рано это понимать. Ты же знаешь эти законы. Если человек не осознал чего-то, ему рано это осознавать. Значит, нужно время, чтобы ему самому во всем разобраться.

– Женщины, как правило, после осознания чего-то начинают себя еще больше ненавидеть и корить. Я уже давно обратил на это внимание. Они редко спокойно принимают ситуацию, в которой оказались. Хотя как, например, смириться с одиночеством, со старостью? С трудом, но я пытаюсь их понять. Поэтому мне не хочется, чтобы на земле жила еще одна несчастная девушка. А я реально могу ей помочь.

– Ты не Господь Бог, не зарывайся. Пока не попросят, помощь оказывать нельзя. Если только речь идет не о скорой.

– Это тоже вопрос спорный. Какое право, например, имеют врачи вмешиваться в естественный ход истории. А ведь они многим дарят новую жизнь… Может этому человеку суждено было умереть? Может его срок уже вышел? А они заставили его жить, вопреки всему.

– Ты знаешь, я не люблю полемизировать на эту тему. Давай не будем продолжать этот разговор. Он все равно ни к чему не приведет. Есть шанс поругаться. Хочешь, занимайся этой барышней. Но запомни, я категорически против такой помощи.

– Я понял. Больше ни слова не скажу тебе об этой барышне. Это мое дело. Я принял такое решение. Я чувствую, что должен ей помочь. Иногда, ты сам знаешь, мы обязаны помогать безвозмездно.

– Ладно. Как Иришка с Дашкой? – Алексей резко сменил тему.

– Все в порядке. Все замечательно. А все-таки у Дашки мои глаза, – с невероятной нежностью в голосе, сказал Роман.

– Твои, твои. Такие же огромные и голубые. А вот нос – мамин.

– Надеюсь, волосы у Дашки тоже будут мамины – длинные, густые и белокурые.

15

Москва встретила учительниц иностранных языков жарой, духотой и толчеей на Белорусском вокзале, откуда они должны были отправиться на поезде до Бреста. И затем уже на автобусе начать путешествие по Европе.

Усевшись в вагон поезда, Анна Петровна с Надеждой Алексеевной первым делом решили подготовиться к бесконечным проверкам документов на границах. Поскольку обе были крайне организованными и законопослушными гражданками, они аккуратно сложили все документы в отдельные папочки, и поместили их в дамские сумочки. Чтобы при прохождении пограничного контроля не суетиться и не волноваться.

Вопреки ехидным прогнозам милых коллег, ни о какой явной вражде между «француженкой» и «англичанкой» и речи не шло. Дамы вели себя по отношению друг к другу крайне дипломатично и тактично. Все-таки они интеллигентные люди с высшим образованием. К тому же отправляются в культурные страны. Как и предполагала учительница русского и литературы, Надежда Алексеевна практически не обращала внимания на критические замечания «англичанки» относительно всего, что их окружало. Вечное бурчание Анны Петровны нисколько не смущало Надежду еще и потому, что совсем скоро должна была сбыться ее давняя мечта – Париж! Целых три дня в этом сказочном городе! Так что обращать сейчас внимание на мелочи совершенно не стоит.

Первым городом, с которого началось их автобусное путешествие, была Варшава. Анна Петровна признала, что столица Польши выглядит вполне презентабельно, но бедновато. А Надежда Алексеевна сразу влюбилась в Старый город. Она бережно проводила рукой по древним стенам, и завороженно поднимала голову, пытаясь разглядеть каждый сантиметр старинных зданий и костелов.

Затем Берлин. Тут обе учительницы были солидарны. Этот город показался им каким-то серым и излишне педантичным. Хотя вполне вероятно, что подобное ощущение у них создалось из-за того, что в тот день погода стояла отвратительная: лил дождь и дул холодный ветер. Но на разрушенную Берлинскую стену они все-таки посмотрели. Только мельком. И, как многие туристы, заметили колоссальную разницу между Западной и Восточной частью города.

Однако Надежда больше всего ждала встречи с Парижем. А вот Анна Петровна – экскурсий по Амстердаму. Во-первых, ей хотелось купить рассаду настоящих голландских тюльпанов, чтобы посадить цветы на подоконнике. Во-вторых, собственными глазами увидеть улицу Красных фонарей. А в-третьих, убедиться в существовании кафе, где дают пирожки с наркотиками. Или не убедиться. Даже в передаче «Аншлаг» был номер, посвященный кафе, где все блюда приправлены марихуаной. Анна Петровна решила провести собственное расследование. И все выяснить, как говорится, на местах. А вот Надежду Алексеевну эта сторона жизни вообще не интересовала. Она в первую очередь хотела полюбоваться живописными голландскими каналами и неповторимой архитектурой города.

В результате, обе удовлетворили свои желания. Анна Петровна с ужасом убедилась в том, что в Амстердаме на улице Красных фонарей действительно в витринах стоят дамы легкого поведения, завлекая прохожих своим непристойным видом. Правда, среди них крайне мало по-настоящему привлекательных. В основном какие-то пухловатые африканки, крашеные европейки, и худосочные азиатки. И булочки с добавлением гашиша в виде приправы тоже имеются в специальных заведениях под общим названием кофе-шопы, где официально разрешено употреблять легкие наркотики. Там есть даже отдельные меню с разнообразными видами «травки». Анна Петровна с ужасом также узнала, что в Амстердаме существуют еще и заведения под названием Смарт-шопы; там можно попробовать галлюциногенных грибов из Мексики, Тайваня, Колумбии и других стран. «Какой разврат и безобразие! – заключила Анна Петровна, когда они покидали Амстердам. – Такой красивый город отдали наркоманам и шлюхам! Кошмар!»

А вот Надежда Алексеевна, сфокусировав свое внимание на архитектуре города, а не на содержании некоторых его заведений, полностью за день насладилась потрясающими видами Амстердама, который выглядел каким-то сказочным и игрушечным. И больше походил на роскошную декорацию фильма-сказки, нежели на старинный европейский город с полумиллионным населением.

Надежду Алексеевну буквально очаровали уютные улочки с толпами велосипедистов, разъезжающих по специальным велодорожкам между проезжей частью и тротуарами. Ведь в Амстердаме две трети жителей пользуются именно велосипедами, и лишь одна треть – автомобилями. Поэтому там нет ни пробок, ни гари, ни других «прелестей», связанных с переизбытком автотранспорта.

Далее на пути стоял Брюссель. Но поскольку они приехали туда вечером, времени на полноценную прогулку было крайне мало. Галопом пробежали по центру города, заскочили в сувенирную лавку, посмотрели на знаменитого писающего мальчика, купили белый бельгийский шоколад, и снова в автобус до гостиницы уже в пригороде Парижа.

Хорошо, что Анна Петровна и Надежда Алексеевна не слышали разговор относительно кошмарных условий передвижения на автобусе. Потому что за последние годы подобные туры стали более комфортабельными и удобными для туристов. Они ехали по Европе в ультрасовременном автобусе с телевизорами над головами. Туалет находился в нижнем отсеке, поэтому в салоне не чувствовался «запах из сортира». Чай, кофе всегда были в аппарате, стоящем рядом с креслом гида. Да и с публикой повезло. Поскольку путевки достались им по распределению из районного центра образования, в их группе было много учителей. Плюс две семейные пары, которые купили тур по обычной цене. Разногласий относительно времяпрепровождения в свободные часы тоже не наблюдалось. Большинство предпочитали внепланово зайти еще в какой-нибудь музей, нежели сидеть в кафе и пить пиво.

Они добрались до парижской гостиницы около двух часов ночи.

На ресепшене их встретила молодая чернокожая администратор, которая и раздала всем ключи от номеров. Все обратили внимание на неприятный запах в холле, но выяснять, что к чему никто не стал, поскольку все безумно устали.

Номера в отеле оказались такими маленькими, что Анна Петровна справедливо заметила: «Эти номера исключительно для японцев или китайцев». Она была права. В душевой кабинке локти задевали сразу за четыре стены. А сидя на толчке, приходилось упираться носом в микроскопическую раковину. Эта ванная комната по размерам не превосходила железнодорожную в СВ-вагоне дальнего следования.

Впрочем, в воспетом Алексеем Глызиным итальянском городе Сорренто на Средиземном море, гостиничные номера даже в дорогих отелях не отличаются простором. Там нет даже как таковой прихожей, и около входной двери места ровно столько, чтобы эту дверь открыть. А чемодан приходится задвигать под кровать, которая с двух сторон зажата стенами.

Но Надежде даже неработающий слив в унитазе не смог испортить настроение. Кстати, как потом выяснилось, именно проблемы с канализацией послужили причиной странного запаха в холле отеля. Сейчас Надя готова была перенести любые бытовые трудности. Ведь она наконец попала в город, о котором мечтала всю жизнь! «Целых три дня! Целых три дня в городе воспетом художниками и поэтами! Какая разница, где спать! Главное, что мы в Париже!», – пыталась она взбодрить Анну Петровну, которая страшно чертыхалась, принимая душ в микроскопической ванной.

Елисейские поля, Триумфальная арка, Монмартр, Эйфелева башня, Нотр-Дам де Пари, невероятной красоты мосты через Сену. Этот чарующий влажный мягкий воздух, доносящий запах Атлантического океана даже через сотни километров. Эти ароматы настоящих французских булочек из каждой кафешки. Версаль со своими фигурно подстриженными кустами, образующими ровные аллеи парка. Этот гладкий старинный булыжник, которым вымощена дорога к воротам Версаля. Эти фонтаны. Эти подернутые временем каменные изваяния на постаментах. Все это надо видеть своими глазами. Это настоящая сказка!

Надежда была счастлива так, как никогда не была счастлива в своей жизни! И даже ворчание Анны Петровны, относительно белого паркового гравия в Версале, который исцарапал ей все туфли, не могло испортить ее феерическое настроение.

А Лувр! А знаменитая «Джоконда» за бронированным стеклом в маленьком зале знаменитого музея. Мона Лиза действительно перестает улыбаться, если долго на нее смотреть. И действительно, вместо приветливого выражения лица, у нее появляется «маска смерти». Надежда долго стояла возле шедевра Леонардо да Винчи. «Боже, я вижу это собственными глазами! Этого не может быть!»

Тут дамы на редкость были солидарны. «Англичанка» тоже по достоинству оценила знаменитый музей. И даже не сильно чертыхалась, отлепляя вечером пластырь с мозоли, натертой туфлями. Анна Петровна упорно не желала носить спортивную обувь. Она предпочитала «обмотать» ноги пластырем, нежели надеть кроссовки. Считая, что культурные люди в городе должны носить приличную обувь.

16

Третий день пребывания в Париже Анна Петровна и Надежда Алексеевна решили провести отдельно от основной группы, чтобы спокойно побродить по городу, никуда не торопясь. Благо обе владели иностранными языками, поэтому проблем с переводом у них не стояло. «Англичанка», кстати, немного говорила и по-французски. А Надежда Алексеевна прекрасно знала еще и карту Парижа, поэтому могла без проблем найти любую достопримечательность города и без гида. Дамы решили начать с Елисейских полей.

Они доехали на метро до Триумфальной арки, и пошли вниз, в сторону площади Согласия, откуда завтра им предстояло уехать из города, посетив еще пару музеев. Именно на этой огромной и странно организованной площади останавливаются все экскурсионные автобусы.

Надежда Алексеевна сразу предложила подняться на обзорную площадку Триумфальной арки. Однако Анна Петровна отказалась карабкаться вверх. Да и Надежда, посмотрев какой ей предстоит проделать путь по крутой лестнице, тоже отказалась от этой затеи. Они обошли арку со всех сторон, пофотографировались, и пошли в знаменитый огромный парфюмерный магазин на Елисейских полях. Перенюхали там почти весь парфюм и, одурманенные ароматами, вернулись на широченный тротуар Елисейских полей.

– Странно, – заметила Анна Петровна, глядя на проезжую часть. – Очень странно. На тротуаре огромные бетонные плиты, а машины скачут по старой брусчатке? Очень странно.

Они подошли к обочине дороги.

– Действительно. – Надежда посмотрела на дорогу и улыбнулась. – Действительно. А дорога-то из булыжника. А я и не знала. Очень мило.

– Представляете, каково французским автомобилистам?

– С трудом, Анна Петровна. Я не вожу автомобиль.

– Я тоже. – Учительница английского пожала плечами. – Ну, я предполагаю, что такая дорога не очень удобна для езды.

И они пошли дальше.

Зайдя в пару магазинов, и накупив там всяких безделушек, дамы решили немного отдохнуть. Они уселись за столик в открытом кафе и стали наблюдать за прохожими. На улице было жарко, и французы сновали по городу в довольно легкомысленной одежде.

– О, смотрите какая пошла краля! – Анна Петровна кинула вслед симпатичной девушке в очень короткой белой юбочке и топике до пупка. На ногах у нее были красные, чуть стоптанные тряпичные балетки.

– Ну, и что тут особенного. Молодая девочка. В городе жарко.

– Мне кажется, ей пока можно ходить в таком виде, – спокойно отреагировала Надежда Алексеевна. – У нас тоже так ходят. – Она отхлебнула кофе. – Боже, как же мне нравится парижский кофе. Мне всё тут нравится! Я бы осталась тут жить! – Она вдохнула полной грудью, и посмотрела в сторону площади Согласия, где виднелся знаменитый древнеегипетский обелиск.

– А я бы не хотела тут жить. Очень влажно и душно.

– Это же лето. Летом в любом городе тяжело.

– Париж, конечно, замечательный город. Историческое место, с этим не поспоришь, но жить я бы тут не хотела. Вот Брюссель, например, еще куда ни шло.

– Мы же были там всего пару часов, – изумилась Надежда. – Как вы могли понять, что он вам нравится?

– Я видела одну телепрограмму о Бельгии. И вообще, мне ближе такие страны как Австрия, Бельгия, Швейцария. Страны Бенилюкса, как их еще называют. Франция уж больно суетливая страна.

– А мне нравится. – Надежда довольно посмотрела вокруг себя, и остановила взгляд на симпатичном мужчине, который сидел через два столика от них. Он махал ей рукой и мило улыбался.

Надя повернулась к Анне Петровне и шепотом сказала:

– Какой-то чудак, смотрите, рукой мне машет.

– Я посмотрю чуть позже. А то как-то неприлично вертеть головой и рассматривать посторонних людей.

– Прохожих рассматривать, значит, вы можете, а повернуть голову, нет? – Она лукаво посмотрела на нее. – Анна Петровна, что-то я не вижу логики в вашем поведении.

Анна Петровна фыркнула. И тут же попыталась перевести разговор в другое русло.

– Может, вы ему понравились? – предположила она.

– Вы о чем, Анна Петровна? Париж, кафе, француз – это уже что-то из области кино.

– Ну, вы же хотите устроить свою личную жизнь? – Тут в голосе «англичанки» появилась какая-то загадочность.

– С чего это вы взяли? – Надя искренне сначала не поняла, что та имеет в виду, и к чему подобные намеки.

– Вы что думаете, я не знаю, что вы ходили к колдунам?

Опа! Теперь Надя уже испуганно посмотрела на Анну Петровну. «Откуда она знает, что я ходила к экстрасенсам? И почему она думает, что именно с целью устройства личной жизни я обращалась к ним?» Надежда находилась в полном замешательстве. Она-то хотела в поездке забыть эту историю. А тут такой поворот!

– Не волнуйтесь, я никому в школе ничего не сказала. Я вас понимаю. Я сама одна много лет. Ничего мне не объясняйте. Мы – женщины, – сухо сказала она и стала смотреть на прохожих.

Надежда пребывала практически в шоке. «Что сейчас отвечать? Если Анна Петровна так уверенно об этом говорит, значит у нее есть источник информации». И Надя внезапно вспомнила, как именно «англичанка» рассказала всем учителям, что географичка Таня ходила к экстрасенсам незадолго до своего замужества.

В этот момент к их столику подошел тот самый мужчина, который улыбался Наде. Он вежливо спросил на французском языке нельзя ли присесть к ним, и не побеспокоит ли он их своим присутствием. Они безмолвно кивнули.

– Вы туристы? – спросил он, усаживаясь за стол. Но увидев их напряженные лица, добавил, – Простите, у вас что-то случилось? Может, я не вовремя?

Первой отреагировала Анна Петровна.

– Да, мы – туристы из России, – уверенно ответила она на французском. – Вы нам не помешали.

Мужчина оживился.

– Я так и подумал, что вы из России или из Польши. Вы очень красивые женщины. Меня зовут Николя. – Он слегка склонил голову. – Знаете, это большая редкость, когда русские говорят на французском. Мне, как французу, это очень приятно. А что с вашей подругой? Она будто чем-то расстроена. Или она не говорит по-французски? – Он кокетливо посмотрел на Надю.

– Она-то как раз лучше меня знает язык. – «Англичанка» посмотрела на «француженку». – Затем протянула мужчине руку: «Меня зовут Анна».

Надежда Алексеевна эти пару минут лишь мило улыбалась им и молчала, все еще думая, что же отвечать Анне Петровне относительно экстрасенсов. Затем все-таки переключилась. «Как хорошо, что к нам подсел этот мужик! Просто замечательно!» И она подхватила беседу.

– А меня зовут Надежда. Мы – учителя иностранных языков.

Завязался милый разговор, в ходе которого выяснилось, что мужчина – бывший капитан прогулочных кораблей из Марселя. Ему 53 года. Он уже дедушка. У него есть восьмилетний внук. А сам он несколько лет в разводе. В Париже у него живут друзья. И завтра он тоже покидает этот город.

«У него такие же огромные руки, как у Алексея. Только более грубые. Ну, все-таки он морской волк, а не экстрасенс», – мельком подумала Надя, глядя на стройного загорелого кудрявого брюнета с легкой сединой на висках.

Просидев за беседой почти два часа, Николя предложил дамам прогуляться по городу. Дамы не отказались. Они дошли до площади Согласия (Place de la Concorde). И решили повнимательнее рассмотреть египетский обелиск из розового гранита.

– Удивительное сооружение. – Анна Петровна задрала голову вверх, пытаясь разглядеть золотой наконечник на «макушке» двадцатитрехметровой стелы. – Что, действительно чистое золото?

Николя кивнул.

– Да. – Надя тоже кивнула, и открыла свой любимый путеводитель. – Вот. «В 1999 году верхушка Луксорского обелиска была увенчана золотым наконечником, на отливку которого ушло 1,5 кг чистого золота», – зачитала она. – Это подарок египетского народа Французской республике. И отнюдь не Наполеон привез обелиск из Луксора. Этот «подарочек», – она указала рукой на обелиск, – два года плыл до Франции, а потом три года лежал на берегу Сены. Пока местные инженеры думали, как его поднять. Подняли, как видите. Дело было в начале девятнадцатого века.

– Надя, вам надо работать гидом. – Николя захлопал в ладоши. – А про эти два фонтана и скульптуры можете рассказать? – Он обвел рукой вокруг себя.

Надя кивнула, и засмеялась.

– Конечно, могу. Могу прочитать в путеводителе.

Они засмеялись, и пошли в сторону улицы Риволи вдоль длинной галереи с бесконечными сувенирными магазинами по направлению к Лувру.

– Мы уже были в Лувре, – с гордостью сказала Анна Петровна, когда они проходили мимо музейного комплекса. – Вчера.

– А Мону Лизу видели? – спросил их Николя.

– Да, конечно, видели. Разве можно посетить Лувр, и не посмотреть на величайшее творение Леонардо да Винчи?! – Надежда кокетливо всплеснула руками.

Анна Петровна, обратив внимание, что и Николя слегка заигрывает с Надей, начала подолгу задерживаться у витрин с сувенирами, чтобы они могли поговорить друг с другом. Затем она догоняла их, извинялась. И делала это так незаметно, будто уже не раз была в подобных ситуациях.

Когда город мечты засверкал ночными огнями, они решили немного перекусить, и уже расходиться «по домам». С утра дамам предстояло еще пару экскурсий и очередной автобусный переезд. А у Николя в шесть утра отправлялся поезд до Марселя.

– Ну, что? Может вы оставите свои номера телефонов? – аккуратно поинтересовался француз сразу у обеих дам, когда они стояли у входа в метро. – Вдруг я случайно соберусь в Москву? – Он игриво улыбнулся им, сверкнув белоснежными зубами из-под капитанских усов. – Я сейчас свободный человек. Работаю редко. Где вы говорите будете еще? В Люксембурге и Дрездене?

– Да, послезавтра мы будем в Люксембурге. А затем в Дрездене, – ответила ему Анна Петровна.

– А во сколько вы уезжаете с площади Согласия?

– Кажется, в шесть часов вечера, – неуверенно сказала Надежда.

– Ну хорошо, счастливого пути! Вы – прелестные дамы.

Николя поцеловал им руки. И помахал на прощанье белоснежной бейсболкой, на которой золотыми нитями был вышит морской якорь.

17

Анна Петровна с Надеждой Алексеевной вернулись в гостиницу около полуночи. Достали пакет красного вина, купленного за полтора евро в супермаркете на Елисейских полях, и решили «выпить еще немного винца». Хоть и пригубили уже по стаканчику за ужином. Они уселись на крошечный балкончик в своем номере, и Анна Петровна сразу взяла инициативу в свои руки.

– Надя, вы позволите мне так вас называть? – по-доброму спросила она.

– Да, конечно. Я не решалась сама вам это предложить. Согласитесь, без отчеств гораздо удобнее общаться друг с другом, – сухо ответила она.

Надя немного напряглась, подумав, что они сейчас начнут либо обсуждать Николя, либо продолжат тему экстрасенсов. «Хотя чего обсуждать Николя! Это смешно. Подумаешь, познакомились в кафе с милым французом, и провели с ним несколько часов. Бесспорно, это мило. Но не более того».

– Привычка. Не обижайтесь. Вы сами много лет работаете в школе. Поэтому знаете, по имени мы редко называем друг друга. – Затем Анна сделала небольшую паузу. Провела рукой по лицу, будто снимая усталость. И сняла очки.

– Надя, я знаю, что вся школа никак не успокоится насчет моего сына. Откуда он взялся, если я никогда не была замужем, и живу совсем одна? – Анна налила в бокал вина, и сделала большой глоток.

– Поверьте, я не из тех, кого страшно интересует чужая личная жизнь. Это исключительно ваше дело, – деликатно сказала Надежда.

Она была буквально ошарашена тем, что сейчас услышала. «Почему Анна Петровна стала об этом говорить? И вообще, к чему этот разговор?»

– Нет, я знаю, что вся школа недолюбливает меня. Конечно, я бываю склочной, стервозной… В общем, не отрицаю этого. Не отрицаю. Но. Петечка не приемный ребенок. Это мой сын. Только мой сын. Вы понимаете? – Она пристально посмотрела на Надежду.

– Боже, о том, что он может быть приемным, поверьте, никто даже и не думал! Всех исключительно интересует вопрос: «Кто его отец?» Потому что вас никто никогда не видел с мужчиной. Город-то у нас маленький. Сами понимаете. – Она смутилась. – Ну, если уж вы хотите «начистоту». Хотя, я не понимаю, почему вы оправдываетесь… – Надежда даже смутилась, сказав это Анне.

– Я не оправдываюсь. Я пытаюсь объяснить. И понимаю, что у нас трудно что-либо скрыть. Но мне это удалось.

– Что, простите? – Надя искренне пока не понимала, что та имеет в виду.

– Ну подумайте, Надя. Подумайте. Если Петя не приемный ребенок. Если меня никто не видел в компании с мужчинами. Значит…

– Вы нашли донора? Вы сделали ЭКО? – Надя наконец догадалась. – И что в этом ужасного? Почему вас это так расстраивает. Мы – современные женщины. На дворе двадцать первый век. Кому какое до этого дело? – возмутилась она. – Боже, неужели вы думаете, что эта информация подорвет вашу репутацию? Я не понимаю, что вас тревожит?

Иногда Надежда была резковата в своих высказываниях. Где-то даже безапелляционной. Отчасти, потому что ко всему в этой жизни относилась не очень серьезно, и всегда считала себя правой. А будучи «отчаянной оптимисткой», никогда не переживала подолгу, и умела испытывать радость от жизни, несмотря ни на что. Она редко оборачивалась назад, а ее любимым девизом был: «Все самое лучшее – впереди!» Она также считала, что все в этой жизни можно получить. Главное – поставить цель, и идти к ней напролом. А неудачи и проблемы – это удел глупых людей. Анна Петровна в этом смысле была полной Надиной противоположностью. Она была типичным пессимистом. Вернее сказать, «отчаянным пессимистом».

– Нет, Надя, вы не понимаете, что меня тревожит. – Анна грустно посмотрела на нее. – Дело не в том, что я скрываю от всех факт ЭКО. А то, что… – Она снова сделала глоток вина. – То, что у меня никогда не было мужчины. Ну, не считая скоротечного романа в институте. Вы не понимаете. Это так стыдно, когда ты одинока. Получается, я какая-то не такая.

– Боже, какая глупость! Что здесь постыдного? Вы самостоятельная, современная женщина. Ну, не встретили пока своего мужчину. Вы еще очень молодая? Вам же нет и сорока.

– Мне 39.

– А мне 49. Исполнилось 17 марта. И ничего. У меня и детей нет.

– И вы не страдаете от одиночества? – Анна с сочувствием посмотрела на Надежду.

– А что страдать. У меня нет времени на страдания, – бодро ответила та. – Летом, например, я на велосипеде по парку катаюсь.

– Но вы же ходили к экстрасенсам. – Анна наконец вернулась к «больной» для Надежды теме. – Вы же хотели изменить ситуацию? Значит?..

– Ничего это не значит. Моя подруга Соня сбила меня с толку. Венец безбрачия. Венец безбрачия. И я, старая дура, пошла его снимать. Поддалась, если честно, мимолетному спаду настроения из-за климакса. И теперь мне чудовищно стыдно за этот поступок. Но откуда вы знаете об этом? – наконец спросила она, сгорая от любопытства.

– Если уж мы начали говорить «начистоту», хорошо, я вам сейчас кое-что расскажу. – Анна допила бокал, и налила себе еще. – Только это останется между нами.

– Вы меня обижаете.

– Нет. Ни в коем случае. Просто. Всякое может быть. Знаете, я страшно себя виню за то, что тогда, простите за жаргон, брякнула относительно Танечки, нашей учительницы географии. У меня было плохое настроение. А тут ее свадьба. Трудно мне, понимаете? Я очень страдаю от одиночества. Годы идут, и я понимаю, что мои шансы убывают с катастрофической скоростью. Мне не следовало говорить, что Таня ходила к Фадам. Но я абсолютно точно знаю, что именно благодаря им она вышла замуж.

Надя внимательно слушала Анну, дожидаясь, когда та наконец «выдаст» свои источники информации.

– Ни о каком привороте речь не идет. Нет, – она повертела головой в разные стороны. – Нет, Таня – очень добрая и честная девушка. Она никогда бы на такое не пошла. С ней работал Роман. Я сама до сих пор не понимаю, как они это делают. Но многие женщины после общения с ними действительно устраивают свою судьбу.

Теперь и Надя допила вино, подлив себе еще полстакана.

– Я – близкая подруга Ольги. Вы должны ее знать. Она – секретарь Фадов, – твердым голосом, сказала Анна.

Тут Надя наконец выдохнула полной грудью. «Ну, теперь ясно, откуда дует ветер!»

– Вы не подумайте ничего плохого, – продолжила Анна. – И Ольга, и Алексей с Ромой всегда соблюдают конфиденциальность. Просто в случае с вами и Татьяной произошла следующая история. Ольга случайно стала свидетельницей разговора экстрасенсов, когда они обсуждали «учительскую тему». Мол, к ним «зачастили» педагоги всех возрастов. Ольга узнала ваши имена, а потом спросила у меня, не из моей ли школы эти женщины. Она подробно описала и вас, и Татьяну. Так я и узнала, что вы обе были у Фадов. А поскольку записываясь по телефону на прием, вы говорите о проблеме, которую хотели бы решить, я знала и причину ваших визитов к экстрасенсам. Не обижайтесь ни на меня, ни на Ольгу. Хотя, я действительно зря сказала в школе, что Таня ходила к ним. Очень зря. Поверьте, я страшно себя за это корю.

– Но почему?.. – Надя хотела задать вопрос, который напрашивался сам собой. Но Анна ее перебила.

– Вы хотите знать, почему я не обратилась к Алексею с Ромой, если знаю Ольгу? – Анна встала и пошла в номер. – Одну минуту. Я хочу покурить.

– Вы курите? – с изумлением спросила Надя. – Я никогда не видела вас курящей.

«Столько откровений за полчаса – это уже слишком! Видимо Париж как-то способствует процессу раскрытия души», – подумала она, провожая взглядом «англичанку» в гостиничный номер.

– Я очень редко курю, – крикнула та из номера. Затем вернулась на балкон с узкой черной пачкой. – Курю только, когда сильно нервничаю. Ну, и если попадаю в какую-нибудь сложную ситуацию. – Она закурила черную тоненькую дамскую сигарету. – Почему я сама не пошла к ним? Дело в том, что я не готова смириться с тем, что у меня есть. А это – главное условие для разрешения любой ситуации. Понимаете?

– С трудом, – Надя покачала головой. – Я многого не понимаю из того, что мне говорил Алексей. Я больше не хожу к нему. Прошло больше полугода, а результата никакого. – Она развела руками.

– Вот и я многого пока не понимаю. Прежде чем ситуация изменится извне, нужно измениться внутренне самой. Венец безбрачия, к сожалению, существует. Он может передаваться по наследству, а может быть чем-то вроде порчи. Его можно снять. Можно. Но пока женщина сама не избавится от негативных установок, которые у нее появились вследствие долгого одиночества, чуда не произойдет. Чудес, как в сказке, увы, не бывает. Все в наших руках. Да, и потом.

Кому я такая нужна. Толстая. Полуслепая. – Она повертела свои очки. Затем перешла на шепот. – Я и целоваться-то разучилась.

После таких откровений Надя понимала, что ей тоже сейчас придется быть не менее открытой. Но, к сожалению, не знала чем таким сокровенным поделиться с Анной Петровной. Жаловаться вроде не на что. Все замечательно. Даже сбылась ее давняя мечта – она вдыхает воздух Парижа! Климакс ее мало беспокоит. А насчет одиночества, она приняла уже решение: «Надо жить одной. Все. Хватит. Миллионы женщин живут всю жизнь одни, и ничего».

– Вам нечего мне сказать? – прервала ход ее мыслей Анна. – Она будто догадалась, о чем сейчас думает Надя.

– Да, нет. Просто думаю, что вам сказать. С одной стороны – я вас понимаю. Одиночество – очень неприятная штука. А с другой – у вас есть сын. Поэтому, мне кажется, вы не можете считать себя одинокой.

– Ребенок – это совсем другое. Бесспорно дети нам многое отдают и дают. Но у женщины должен быть мужчина, – грустно заключила Анна.

– Тут я с вами не согласна. Почему обязательно «должен быть». По вашему получается, что если у женщины нет мужчины, она какая-то неполноценная, – возмутилась Надежда. Затем внимательно посмотрела на «англичанку» и добавила: – Но почему вы все-таки даже не пообщались с Фадами? Может они помогли бы вам?

– Нет. Я знаю, что мне никто не поможет. Мы много общались с Ольгой на эту тему. Она многое мне рассказала. Я уже не в состоянии меняться. Это очень трудно. И потом, я привыкла жить одна. Это страшно, это невыносимо, но я уже привыкла.

– Получается какой-то замкнутый круг. – Надя задумалась. – Не зря я не верю в колдунов. И ваш рассказ еще раз убедил меня в том, что чудес не бывает. Смотрите. Я, например, очень позитивный человек, открытый. Я люблю эту жизнь, готова меняться, а мне экстрасенсы тоже не помогли. Тогда, кому они помогают? Что же такого сделала наша Танька, чтобы найти себе жениха?

– Этого я не знаю. Но мне кажется, она просто моложе нас. Чем моложе, тем легче что-то менять в своей жизни. А мы – взрослые женщины уже со своими привычками и комплексами.

Надя возмутилась.

– Я лично не считаю, что у меня есть какие-то комплексы. У меня все в порядке.

– Не бывает людей без комплексов. Просто вас они не беспокоят, – спокойно сказала Анна. – У меня, например, масса комплексов. Я стесняюсь своего внешнего вида. Я стесняюсь оставаться наедине с мужчинами. Я… в общем, даже говорить больше не хочется. Сама я от такого вороха проблем не избавлюсь. А колдуны в этом помочь мне не могут. Психологи, кстати, тоже. Я ходила на сеансы психотерапии перед тем как зачать Петечку.

– Аня, мы с вами очень разные. Но я искренне считаю, что жизнь – прекрасна, – слегка раздраженно сказала Надежда, поскольку ей уже порядком надоел этот разговор.

– А я – нет.

– Ну, посмотрите вокруг! Мы в Париже! Мы сегодня сидели на Елисейских полях! Это же замечательно! – Надя начала заводиться, видя полную «непробиваемость» Анны Петровны в вопросах позитивного взгляда на мир.

– Париж – город влюбленных. Сюда надо приезжать с любимыми, – грустно сказала Анна, устремив взор в ночную мглу.

– Боже, какая глупость! Какая разница с кем приезжать в Париж. Главное – приехать сюда.

Анна закурила еще одну сигарету и, не глядя на Надежду, сказала:

– Знаете, Надя, а вы понравились Николя.

Надежда даже слегка оторопела. «Все-таки Анна Петровна большой специалист по смене темы разговора. И где она только этому научилась?»

Однако решила поддержать эту тему, лишь бы не возвращаться к теме экстрасенсов и откровениям из жизни учительницы английского языка.

– Вы думаете, я ему понравилась? А может это вы ему понравились?

– Нет. Он на вас так смотрел.

– Он и на вас смотрел. Мужчине стало скучно. Вот он и подсел к дамам. А мы оказались еще и туристами. Отличный способ скоротать время. Никаких обязательств. Легкая болтовня ни о чем. Знаете, это как курортный роман. – Надежда будто оправдывалась.

– Я очень наблюдательна. От меня такие вещи не скроешь. – Анна лукаво посмотрела на Надежду, отчего та смутилась.

– Анна Петровна, мне кажется, это полная ерунда.

– Не называйте меня по отчеству. – Она улыбнулась.

– Ну, хорошо, Анна. Мне тоже понравился Николя. Но исключительно как представитель Французской республики, а не как мужчина. Мне приятно было поболтать с кем-нибудь на французском языке. Да, я ему улыбалась. Но исключительно, чтобы быть любезной. Мы прекрасно провели время, согласитесь.

Та кивнула.

– Надеюсь, в школе вы не будете рассказывать об этом. – Надя пристально посмотрела на Анну.

– Не волнуйтесь. Мы будем говорить исключительно об экскурсиях, автобусе и гостиницах. Но Николя вы бесспорно понравились. – Она снова улыбнулась Надежде.

– Если вы хотите так думать, пожалуйста. Но я категорически против таких выводов, – серьезно заключила она.

Дамы допили вино, и отправились спать.

18

После выпитого накануне литра вина последний день в Париже у Надежды с Анной пролетел как в тумане. Уставшие от беготни по музеям, дамы буквально рухнули в автобусные кресла.

Когда до отправления с площади Согласия оставалось полчаса, они заметили Николя, бегущего между экскурсионными автобусами. Первым француза увидела Анна Петровна.

– Надя, смотрите. – Она ткнула пальцем в толстое автобусное стекло. – Смотрите, уж не Николя ли это?

– Вряд ли. – Надежда даже не посмотрела в окно. – Он же уехал в свой Марсель, – равнодушно сказала она, копошась в дамской сумке.

– А я вам говорю, что это Николя. – Анна была настойчива. – Это точно он.

Надежда повернула голову, и с изумлением заметила машущего им рукой Николя.

– Действительно, он. – Она улыбнулась. – Странно. Что он тут делает?

– Пойдемте, выйдем к нему, а то мы скоро уезжаем. – И дамы заторопились к выходу.

Когда они вышли из автобуса, Николя уже стоял около дверей.

– Как вы тут оказались? – с изумлением спросила его Надежда, спрыгивая с автобусной лесенки.

– Я. – Николя замялся, и посмотрел на Надежду. – Я хотел еще раз вас увидеть.

У Нади округлились глаза.

– Простите, не понимаю.

– Что же тут непонятно, – вступила Анна. – Мужчина захотел увидеть женщину, которая ему понравилась. – Она кивнула Николя.

– Да. – Николя немного смутился. – Надежда, я всю ночь не спал. А с утра поменял билет на поезд. Я очень хотел вас увидеть еще раз. Вы позволите мне звонить вам?

– Конечно, – Надежда тоже смутилась. – Конечно, звоните. Мы же дали вам свои номера. Но почему надо было менять билет? – Она пока искренне не понимала, что происходит.

Тут из автобуса выглянул гид Федор. Увидев происходящее, он всем подмигнул, и сказал:

– Дамы, через пять минут мы отправляемся.

– Да, да. Не волнуйтесь. Мы сейчас вернемся в автобус, – ответила ему Анна. Затем обратилась к Николя и Надежде.

– Николя, всего вам хорошего. Надя, я пойду пока в автобус. – И она снова деликатно оставила их наедине.

– Надя. – Николя нежно посмотрел ей в глаза, и взял за руку. – Надя, я буду вам звонить.

– Звоните, конечно, звоните, – все еще недоумевая, ответила она.

Они пожали друг другу руки, и Надя запрыгнула в автобус. Да так легко запрыгнула, будто ей двадцать лет.

Николя долго еще стоял на площади Согласия, провожая взглядом уходящий автобус. А дамы еще долго обсуждали его появление перед их отправлением.

– Надя, неужели вы не можете поверить в то, что понравились мужчине?

– Ну, это какой-то водевиль, честное слово. И потом, мне кажется, через пару дней Николя уже забудет об этой истории.

– Но он же поменял билет! Неужели вы ничего не понимаете?

– Он был под впечатлением. Выпил лишнего. Вот и сглупил.

– Почему сглупил? А может он. – Анна замялась. – А может он влюбился в вас?

– Анна Петровна. Простите, Анна. Не говорите глупостей. Мы – взрослые люди. Скажите еще, что верите в любовь с первого взгляда. Надя фыркнула. – Зачем я только дала ему телефон.

– Можно подумать, он вам совсем не понравился?

– Конечно, он мужчина видный, импозантный, но французы, как известно, народ ветреный. – Она откинулась на спинку сиденья и прильнула к окну.

В душе ей все-таки было приятно, что она вызвала интерес у Николя. Но она пока не понимала, как реагировать на эту ситуацию.

В ее жизни слишком долго не происходило ничего подобного.

– А вдруг это ваша судьба? – Анна обратилась к Надежде спустя несколько минут. Она даже не заметила, как та задремала. – Вы спите? – Она легонько тронула ее за плечо. – Ну, спите, спите.

19

Когда «англичанка» с «француженкой» вернулись в Чеботарск, все учителя, даже в разгар школьных каникул не поленились собраться в учительской, чтобы узнать подробности этой поездки. Как-никак, а такие события происходят крайне редко в их среде. Инициатива внеплановой встречи исходила от Маргариты Семеновны, завуча школы.

Анна Петровна с Надеждой Алексеевной сразу торжественно вручили всем собравшимся небольшие сувенирчики. Поскольку подарков пришлось покупать много, они решили сэкономить, и пополам разделили траты на безделушки. Кому-то достались крошечные эйфелевые башенки. Кому-то миниатюрные деревянные башмачки из Амстердама. А кому-то плитки белого бельгийского шоколада.

– Ну что, намяли себе бока в автобусе? – со злорадством спросила их Клавдия Ивановна, которой достался как раз белый шоколад.

Надежда с Анной сначала даже не поняли, почему учительница математики так агрессивно настроена. Они ведь не знали о разговоре относительно автобусных туров, который состоялся в учительской в их отсутствие.

– Нет, – спокойно ответила ей Надежда. – У нас был замечательный автобус. И потом мы всего две ночи провели на колесах. А в остальное время ночевали в прекрасных гостницах.

– Ну, кое-где номера были слишком маленькими. – Анна Петровна вернулась к своей критически-саркастической манере поведения.

– Номера действительно в европейских гостиницах маленькие, но очень уютные. Согласитесь, Анна Петровна. – Надя улыбнулась ей.

– Да. Тут я согласна. – Она кивнула. – Кровати были нормальные.

– Вот, что я вам говорила, – почти закричала Ира Волкова, физрук. – Светлана Викторовна с Ириной Николаевной рассказывали тогда о каких-то доисторических турах. Вот видите, все уже поменялось!

Тут Анна с Надеждой наконец поняли, почему Клавдия Ивановна так позлорадствовала. Оказывается, до поездки их коллеги уже обсудили тему автобусных туров. И уж наверняка заодно им перемыли косточки. Но, переглянувшись, сделали вид, что ни о чем не догадались. И спокойно продолжили рассказывать о своем путешествии.

Еще на обратной дороге в поезде «Москва—Чеботарск», они договорились не афишировать своих теперь уже теплых приятельских отношений. Поэтому внешне пытались вести себя как обычно.

– Не знаю. Мне лично все понравилось, – спокойно сказала Надежда. – Замечательные экскурсии. Погода тоже.

– Не считая отвратительного дождя в Берлине и страшной духоты в Париже. Но Лувр – потрясающий музей.

– Да, мы видели Мону Лизу, – подхватила Надежда. – Невероятная картина.

– А вот в Версале отвратительный гравий. И под каждым кустом стоят абсолютно голые «каменные мужики».

Учительницы хихикнули. А «француженка» с «англичанкой» продолжили в подробностях рассказывать об экскурсиях, и делиться своими впечатлениями от «поездки в Европу».

Через час в сумке Надежды Алексеевны раздался телефонный звонок. Она извинилась перед коллегами, и вышла в коридор, чтобы поговорить.

– Да, подарили. Всем хватило. Спасибо. – Она мило улыбалась и буквально ворковала в трубку. – Да, у нас каникулы. Еще целый месяц. Что я буду делать? Поеду к своей подруге за город. Нет, не к Анне. Ее зовут Соня. Хорошо, я передам ей привет. Как погода? Пока хорошая. А у вас жара? Сколько? +32? Да, действительно очень жарко. Но у вас есть море. Хорошо. Звони, когда захочешь. Я пока тоже в отпуске. Ты хочешь немного поработать пока сезон? Завидую тебе. Чему? Ты не понимаешь, как это прекрасно плыть по волнам. Я понимаю, что для тебя это – работа. Но, согласись, это – прекрасная работа. На свежем воздухе, под теплым солнцем, в отличном месте. Ладно, я пойду, а то мои коллеги будут злиться. Нет, не сильно. – Она засмеялась. – Нет. Этого я пока говорить не буду. Они этого не переживут. И привет пока не передам. Только Анне. Пока.

Надежда вернулась в учительскую, буквально вся сияя.

– А что это вы такая довольная? – тут же спросила ее Маргарита Семеновна, завуч школы. – Вам не иначе звонили из Парижа?

– Ну, вроде того, – отшутилась та. – Вроде того. «Как же она права, – подумала Надежда. – Попала почти в точку».

Лишь Анна Петровна слегка улыбнулась, прекрасно понимая причину «сияния» Надежды. Но, чтобы не выдавать их тайну, тут же нашла, что соврать.

– Надежда Алексеевна, это звонил новый ученик, о котором вы мне рассказывали?

– Да, да. Это – бизнесмен, который хочет учить французский язык. У него несколько проектов с французами. Очень хорошая новость. Готов платить двойной тариф. Поэтому у меня такое отличное настроение. – Надежда поддержала эту версию вранья.

– А английский ему не нужен? – как бы язвительно поинтересовалась у нее Анна.

– Нет. Увы. Английский он выучил еще в институте.

– Жаль, что русский язык с литературой уже никому не нужен, – грустно заметила Ирина Николаевна. – А то бы я тоже не отказалась от учеников.

– Как это никому не нужен русский язык! – выступила завуч. – А Смирнов с Ротовольским разве не ходят на дополнительные занятия? Мы же их не перевели в девятый класс. Если в августе не сдадут зачеты, останутся на второй год.

– Вы уж меня простите, Маргарита Семеновна, но за них мне никто денег не платит.

– А премия к сентябрьской зарплате? – возмутилась завуч.

– У Надежды Алексеевны речь идет совсем о других деньгах. – Ирина Николаевна посмотрела на «француженку».

– Да, речь идет о других деньгах. Но я не думаю, что сейчас уместно продолжать эту тему. Давайте, я лучше расскажу вам о парфюмерном магазине на Елисейских полях.

20

– Рома, – крикнула ему из кухни Ирина. – Рома, не забудь купить мне телефонную карту.

– Угу, куплю, – уже в дверях сказал он, и захлопнул дверь. Но спустя пять минут вернулся домой.

Услышав шебуршание ключей в замочной скважине, Ирина даже испугалась: «Кто бы это мог быть?» Она подошла к дверям с Дашенькой на руках, и тихо спросила: «Кто там?» В это мгновение дверь распахнулась, и вошел Роман.

– Тьфу, ты! – выпалила она. – Ты же ушел. Чего ты нас пугаешь?

Дашенька заплакала у нее на руках.

– Скажи, как можно спрашивать «кто там?», когда у тебя в дверях кто-то шарит ключами? Милицию надо вызывать в таких случаях, ясно? – Рома был явно раздражен.

– Не кричи на меня. Я сделала это машинально.

– Ладно, прости. – Он обнял супругу с дочкой.

– А что ты вернулся?

– Мне нужно найти одну фотографию. Я с ней еще в лес ездил, чтобы обряд один провести. Не дай бог потерял.

– А-ааааа, – протянула Ирина, и пошла на кухню.

А Рома тем временем зашел в комнату, и открыл маленьким ключом нижнюю правую дверцу старого серванта. На полке аккуратно лежали бумажные папки, какие-то обгоревшие свечи, деревянные браслеты и другие, странные на первый взгляд предметы.

Ирина, Рома и Дашенька жили в маленькой «однушке», обставленной старой мебелью. Из новых вещей были лишь детская кроватка, полутороспальная взрослая кровать и угловой диванчик на кухне. Квартиру им подарил на свадьбу Алексей, сказав, что для первого семейного гнезда это вполне сносное жилище, а старую мебель всегда можно заменить на новую. Но поскольку буквально через год после свадьбы родилась Дашенька, весь семейный бюджет уходил исключительно на нее. Ведь Ира, выйдя замуж, сразу бросила по просьбе Романа свою малооплачиваемую, но какую-никакую работу в качестве секретаря в юридической конторе. Ее супруг оказался из числа мужчин, которые любят, чтобы жены сидели дома, а не «убивались» на работе.

Несмотря на свою молодость, он очень серьезно подходил к этому вопросу. «Уж если женился, будь добр содержать семью», – любил он говорить своим друзьям. Хотя многие из них пока и не думали о женитьбе, предпочитая заводить легкие романы без долгосрочных обязательств. А он уже в первый день знакомства знал, что женится на белокурой длинноволосой девушке, похожей на русалку. Увидев после встречи с ней три свадебных кортежа, он сразу понял, что и в его жизни скоро намечается праздник. И в тот же вечер сказал об этом отцу. На что тот кивнул, и спросил лишь одно: «Готов уже зарабатывать на семью?» Получив утвердительный ответ, он пожал сыну руку: «Молодец. Поздравляю. Значит уже вырос. А с жильем помогу. Вместе жить не будем. Неправильно это».

– Блин, где же эта фотка? Куда я ее подевал? Ира, ты не лазила ко мне в сервант? – крикнул он ей. – Блин, где эта фотка? – Он пошарил рукой по полке. Затем сел на пол, и начал вытряхивать содержимое бумажных папок на ковер.

Ира подошла к нему и села с Дашенькой на стул, стоявший рядом с круглым обеденным столом.

– Рома, что случилось? Пять минут назад у тебя было отличное настроение? Зачем ты меня спрашиваешь про какую-то фотку в серванте, если ты закрываешь на ключ свои вещи? – Она спокойно посмотрела на супруга, который перебирал груду чужих фотографий.

– Неважно, – ответил он, не отрываясь от своих поисков.

– Что неважно? – обиженно спросила Ира.

– Неважно, почему у меня испортилось настроение. Я не хочу об этом говорить.

Ира встала из-за стола и вышла из комнаты.

– А, вот она! Нашел, – радостно крикнул он, увидев среди содержимого очередной папки нужное фото. Затем собрал с пола другие фотографии, и небрежно закинул их на полку. «Вечером аккуратно разложу по папкам. Сейчас некогда». – Как бы оправдывался он перед самим собой.

Затем зашел на кухню.

– Обиды? – Он посмотрел на Ирину, которая кормила грудью Дашеньку.

– Нет. Просто на мне не надо срывать свое настроение, – спокойно сказала она.

– Я больше не буду. Прости. – Он сделал доброе лицо. – Честное слово. – Затем резко сменил выражение лица. – У меня проблема. У клиентки умерла мама. Рак. Ее можно было спасти. Она могла бы прожить еще несколько лет. Ее дочь слишком поздно к нам обратилась. – Он сделал паузу. – Вот, теперь ты знаешь, что произошло за эти пять минут. Как только я вышел из дома, раздался телефонный звонок. И… Сегодня я должен отдать ей фотографию матери. Она срочно захотела ее забрать. Увы, на этот раз чуда не произошло. Если бы мужа простила, прожила бы еще несколько лет. – Он поджал губы, и опустил глаза в пол. Но спустя несколько секунд оживился. – Кстати, когда придет наша Юлечка с Никиткой?

– Они обещали зайти к нам завтра.

– Вот и отлично! Хочу посмотреть, как идет наш процесс.

– Мне кажется неплохо.

– Какие основания для таких выводов? – Он улыбнулся супруге.

– Ну, женская интуиция мне подсказывает, что процесс пошел. Но оснований пока никаких.

– Женская интуиция похлеще любых оснований будет. Ладно, завтра все проверю сам. Все, целую вас, мне пора. В 13.00 придет дамочка одна, которая хочет, чтобы я приворожил ее любовника.

– Опять двадцать пять! – Ирина ухмыльнулась. – Вот им неймется.

– Ну, не всем же достаются такие замечательные мужья, – с довольным видом сказал он, посмотрев на жену. Но она сделала вид, что не услышала этой фразы.

– А у ее любовника есть семья? – Ирина насупила брови, и посмотрела исподлобья. С таким выражением лица она была похожа на пантеру, готовую к прыжку.

– Пока не знаю.

– А ты узнай, узнай.

На следующий день в районе шести часов вечера в дом к Роману с Ириной пришла Юлечка с сыном. Никитка тут же побежал в комнату смотреть на маленькую Дашеньку, которая лежала в кроватке. А девушки уселись на кухне пить чай.

– Рома немного задерживается, – сказала Ирина, и налила обеим в большие кружки свежезаваренный чай.

– Ничего страшного. Мы подождем.

– Ну, как школа?

– Замечательно! Никитке очень нравится собираться на учебу. Складывать в портфель карандаши, тетрадки. Пока для него это в радость.

– Ну, это пока. – Ирина улыбнулась. – Сама знаешь, после третьего класса энтузиазма уже никакого.

– Да нет. Я лично до шестого класса с удовольствием ходила в школу. А потом мама умерла. Пришлось взять на себя все домашние дела. Так что стало уже не до учебы.

Ира сочувственно посмотрела на свою новую подругу:

– Да, да. Я помню. Ты рассказывала об этом.

За полгода их знакомства Юля сильно изменилась. Не сказать, чтобы они с Ириной стали лучшими подругами, но добрыми приятельницами – точно.

Через свою супругу Роман «доносил» до Юли очень важные вещи, которые постепенно ломали ее негативные установки, и «убивали в ней жертву». В результате, она стала более уверенной в себе, более спокойной, рассудительной и открытой для общения, в том числе и с мужчинами. Иногда Рома работал с ней лично. Но Юля даже не догадывалась, что во время их, вроде бы пустой болтовни, в ее душу проникает «живительная энергия».

А пару недель назад Роман пришел к выводу, что Юля уже готова к самому главному в своей жизни. Она даже представить себе не могла, какой сюрприз ожидает ее сегодня вечером. Рома решил довести дело до конца. В прямом смысле.

– Юля, посидите с Никиткой пока на кухне. Мне надо Дашеньку покормить, – сказала Ирина, и пошла в комнату, откуда доносился плач малышки.

– Конечно, конечно. Я возьму для Никитки чашку?

– Бери что хочешь, – крикнула ей из комнаты Ирина. – Достань из холодильника торт. Скоро Рома вернется. Дай Никите кусочек.

Никитка уселся на кухонную табуретку, и ложкой стал есть шоколадный торт, украшенный фруктами в глазури.

– Чаю тебе налить? – спросила его Юля, с умилением наблюдая, как сын поедает торт.

– Не-а. Пока не хочу. А дядя Рома придет?

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Не придет, а уже пришел. – Юля улыбнулась и пошла открывать входную дверь.

– Юль, открой дверь, – крикнула из комнаты Ирина.

– Уже иду, – ответила та из прихожей.

Она открыла дверь, и тут же уперлась носом в массивную мужскую грудь.

– Ой, – испуганно вскрикнула она, и подняла глаза. – А где Роман?

Тут из-за спины незнакомца показался Рома.

– Юля, не пугайся. Это – Михаил. Мой старый приятель. Мы с ним учились вместе в школе.

– А-ааа. А то я испугалась. – Она внимательно посмотрела на Михаила.

Он был практически одного роста с Романом, только более крупный и мускулистый. Миловидный блондин с карими глазами. Брови густые. Щеки розовые. На вид лет 25–30. Одет скромно, но аккуратно. В тот вечер на нем была синяя хлопковая рубашка, черные джинсы и слегка стоптанные черные мокасины. В целом он производил очень благоприятное впечатление.

– А вы Юля? – спросил он ее.

Она кивнула.

– Ой, да вы проходите, – засуетилась она. – Проходите. Чего в дверях стоять.

– А я уже подумал, что мы будем пить чай на лестничной клетке. – Рома улыбнулся ей. – А где Ирина? – спросил он, заходя в квартиру.

– Я тут, – крикнула она из комнаты. – Мы кушаем.

– Понял.

Рома пошел в комнату к жене и дочке. А Юля с Михаилом уселись за кухонным столом.

– Чай будете? – спросила она его.

– Конечно. Только, давайте подождем Рому с Ириной.

– Тоже верно.

– А это мой сын Никита. – Юля потрепала его по голове.

– Привет. – Михаил протянул мальчику свою слегка пухловатую руку. – Я дядя Миша.

– Привет, дядя Миша. – Никита в ответ протянул ему маленькую ладошку, перепачканную шоколадом.

– Никита, – Юля покачала головой. – Никита, ты сначала вымой руки-то.

– Ладно. – Он нехотя спрыгнул с табуретки и подошел к раковине, чтобы помыть руки.

Рома с Ириной тем временем затаились в комнате.

– Ну что, уже пора выходить? – шепотом спросила мужа Ирина.

– Нет, подождем еще минут пять.

– Слушай, а кто этот Михаил? Он что действительно твой школьный приятель? Что-то я про него никогда не слышала.

– Какая разница, кто он. Главное, он тот, кто нужен Юле.

– Откуда ты знаешь, кто ей нужен? Что ты задумал? Почему мы сидим тут, как мыши, и разговариваем шепотом?

– Ты знаешь, что я задумал. Я хочу, чтобы у Юли все было хорошо.

– Ты что, ей жениха привел? – Она уставилась на мужа.

В ответ он улыбнулся ей глазами.

– А если они не понравятся друг другу?

– Понравятся.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно.

– Что, нашаманил?

– Нет.

Ира скривила лицо:

– Врешь ведь…

– Нет, не вру. Честное слово. Когда ситуация меняется, появляются нужные люди. Я просто изменил судьбу Юльки. Теперь у нее все будет хорошо. Главное, чтобы она больше не куксилась. Иначе снова окажется в ж.

– Ты бы нам судьбу изменил. Живем в этой клетухе, как канарейки в клетке, – заворчала Ирина. – Денег всегда в обрез. Какой же ты волшебник, если собственной семье помочь не можешь?!

– Все будет. Подожди. Не все сразу. – Он погладил по голове Дашеньку, которая задремала на руках у мамы. – Ладно, пора выходить из укрытия. Пошли на кухню пить чай. Я уже поужинал с Мишкой в одной кафешке.

– Молодец. А то у меня вообще не было времени тебе приготовить. Сама кефирчику с булочкой слопала и все.

21

Надя вольготно развалилась в гамаке. Поставила на небольшой пластиковый садовый столик кружку с квасом. И уставилась в серые облака, которые постепенно затягивали голубое небо. Вокруг нее витали ароматы садовых цветов, кустов жасмина, а также пахло ванилью, – Соня готовила свое фирменное ванильное печенье. «Странно, – подумала она. – Я не была у Сони на даче два года, а ощущение, будто вообще никуда не уезжала. Облака те же, ароматы тоже. А! Квас я раньше не пила. Но после французского вина его вкус намного ярче. И почему я квас не пила? – Она отхлебнула из кружки. – Что теперь делать? Разводиться? А как все хорошо начиналось…» Тут ее окликнула Соня.

– Француженка ты наша, иди к столу. Хватит валяться в гамаке.

Соня подошла к ней, и села на синий пластиковый садовый стул.

– Думаешь?

– Думаю.

– Ладно, давай вместе подумаем, что делать. Вина хочешь?

– Ой, нет, Соня. Дай немного отдохнуть от этой винной вакханалии.

– Прости, забыла. Ладно, пей квас. А я открою себе бутылочку вина. Ты удачно приехала. Погода замечательная. А то два месяца поливали дожди. Даже клубника не вызрела.

– А голубцы мои любимые сделала? – игриво спросила ее Надя.

– А как ты думаешь? – так же игриво ответила ей та. – Пойдем на кухню. Я не хочу еду выносить на улицу. – Затем посмотрела на небо. – Дождь собирается.

– Пойдем, пойдем. – Надя нехотя вылезла из гамака, и обняла подругу. – Ой, Соня, Соня, а счастье было так близко.

– Почему «близко»? Было же? И я уверена, что будет.

Они обнялись, и Надя положила голову на плечо Соне.

– Ну, да, было… – грустно сказала она, не обратив внимания на последнюю фразу. – Уже было.

Они уселись за овальный деревянный стол, над которым висел традиционный дачный абажур, обтянутый тканью в цветочек. На столе стояли две красные керамические тарелки, гусятница с голубцами и мисочка с салатом. На разделочной доске лежал черный хлеб, нарезанный большими кусками, как любила Надя.

– О как! – воскликнула Надя, увидев на столе красные тарелки. – Соня, ты купила новую посуду? А где же эти старенькие доисторические тарелочки «Мособщепит»? Куда ты их дела? Неужели выкинула? Отдай мне. Я их продам за бешеные деньги. Во Франции любят всякое старье.

– Прямо так уж за большие деньги ты их продашь? – съязвила Соня. – Я их убрала под дом. Хватит. Свое отслужили. Да и сыновья ругались, что им, видите ли, приходится есть из какого-то старья. Вот мы с Павликом и купили цветную посуду. Знаешь, даже настроение поднялось. Честное слово, и еда вроде вкуснее из них.

– Сейчас попробую. – И Надя потянулась к гусятнице с голубцами.

– Значит, тебе придется возвращаться домой? – спросила ее Соня, накладывая себе салат из дачной редиски.

– Да, через год. Если не найду работу. У меня оформлен вид на жительство в связи с замужеством, на три года. Два года уже прошло. Если я разведусь, еще на три года мне не дадут визу. Сейчас во Франции вообще очень сложно с этим вопросом из-за притока эмигрантов из африканских стран. Можно подать, например, на получение гражданства, и выиграть еще один год. Обычно подобные заявки рассматриваются не меньше года. И в течение этого срока можно находиться в стране. Но дадут мне гражданство или нет, неизвестно. В общем, срочно надо искать работу.

– И что, ты хочешь остаться во Франции совсем одна? А где ты будешь жить, если уйдешь от Николя? – В голосе Сони была тревога.

– В том то и все дело. Жить мне будет негде. Но я очень хочу остаться во Франции. Не уверена, что в Марселе. За два года я даже немного устала от моря. Ну, не моряк я! Не моряк. Мне, в принципе, все равно, где там жить. Но возвращаться в Чеботарск совсем не хочется.

– Да, уж. Представляю, какие лица будут у твоих учительниц, когда они узнают, что ты возвращаешься. – Соня сделала гримасу.

– Ну, кстати, это меня меньше всего волнует. Пойду работать в другую школу. Но пока у меня есть время попытаться как-то решить вопрос с пребыванием во Франции. Тем более Николя не хочет со мной разводиться. Это – моя инициатива. Я устала от его винных посиделок. Первое время он еще как-то держался, а последние полгода превратились в какую-то одну бесконечную пьянку.

– Вот, видишь, мужики везде пьют. – Соня покачала головой. – Вот беда.

– Да уж! Разница только в том, что пьют. Я сначала даже не придавала этому особого значения. Ну, зашли вечером в кафе. Ну, выпили немного. Хорошее вино с настоящим французским сыром – красота! А потом я поняла, что подобные застолья плавно превращаются в какой-то ежедневный ритуал. Без бутылки вина Николя уже не ложился спать. А если у него не было работы, он прямо с полудня начинал «вкушать напиток богов», как он говорил. Может вино и напиток богов, но они явно его употребляли не в таком количестве. Самое ужасное, что он не понимает проблемы. – Она раздраженно стукнула ножом об стол. – Соня, он не понимает, что стал алкоголиком. И он не понимает, почему я хочу от него уйти.

– А он тебя не бил? – испуганно спросила Соня.

– Нет. Что ты! Он в этом отношении порядочный мужик. – Надя подобрела. – Он на самом деле очень хороший. Ласковый, заботливый, щедрый. Что, кстати, для французов большая редкость. Помнишь, я рассказывала тебе, как он приехал тогда к нам в Люксембург? Помнишь?

Соня кивнула.

– С охапкой роз ведь встречал нас около гостницы. А там цветы знаешь, какие дорогие! – Надя сделала паузу. – Но я не могу смотреть, как он спивается. А он считает, что это нормально. «Все французы пьют вино», – так он любит говорить.

– Ну, это похоже на высказывания наших мужиков. Только у нас национальный напиток – водка.

– Вот, вот. – Надя погрозила пальцем. – Вот, ты права.

– А секс у вас как? – тихо спросила Соня, будто стесняясь своего вопроса.

– Ой, меня это мало волнует. Так, бывает раз в неделю. Он хочет чаще, но я не очень это люблю. Хотя. – Надя покраснела. – Хотя, я впервые с ним почувствовала себя настоящей женщиной.

– Может, потерпишь? – Соня отодвинула тарелку, и взяла ее за руку. – Может, все обойдется?

– Нет, Соня. Не обойдется. Я не собираюсь страдать и чувствовать себя какой-то жертвой. Это у нас в стране женщины терпят мужиков. Я не за тем выходила замуж, чтобы мучиться, живя с алкашом. Мне такая радость не нужна.

В сумке Надежды раздался телефонный звонок.

– Нет, только не сейчас, – раздраженно сказала она, услышав звонок мобильного. – Только не сейчас.

– Ты думаешь это Николя?

– А кто же еще!

– А может кто-то из твоих знакомых?

– Кто? Ладно, посмотрю, кто звонит. – Она нехотя потянулась за сумкой, которая лежала на соседнем стуле. – Вдруг действительно кто-то из своих. А с ним я говорить сейчас не хочу. Я должна сначала во всем разобраться сама.

Увидев номер, который высветился на дисплее, она улыбнулась, и взяла трубку.

– Аня, ты? Молодец что позвонила. Да, я уже прилетела. Конечно встретимся! Сколько можно общаться через Интернет. Давай завтра. Хорошо. Созвонимся.

– Это учительница английского?

– Да. Мы с ней прямо, как подростки какие-то почти каждый день по «аське» переписываемся. Сначала она из школы отправляла мне письма. А полгода назад купила домой компьютер. Так что, общаться стало легче. Да, я и сама только во Франции освоила Интернет. Времени у меня там свободного достаточно. А у Николя давно стоял компьютер.

– А я так и осталась «компьютерно неграмотной». Учили меня дети, учили. – Она махнула рукой.

– Ты все-таки попробуй его освоить. Будем и с тобой переписываться. А то звонить дороговато.

– Может тебе и дороговато, а мне на любимую подругу никаких денег не жалко. – Она улыбнулась Наде. – Тем более, Павлик не возмущается, что я звоню тебе каждую неделю. Для нас это не такие уж большие деньги.

– Все равно. Тебе надо освоить компьютер. Честное слово, там такая жизнь бурлит.

– Жила я без этой жизни, и дальше проживу. Вон, – она показала рукой на телевизор, – мне и этого окна в мир хватает.

Спустя полчаса за окном пошел-таки дождь, промочив насквозь полосатую ткань гамака. В воздухе еще больше запахло жасмином, и небольшой дачный участок полностью погрузился в цветочный дурман, который был «слышен» даже внутри дома.

– Как пахнет. – Надя потянула носом. – Я пойду, постою на крыльце.

– Конечно, постой. А я пока чай заварю. Печенье есть будем.

Надя вышла на просторное крыльцо. Подставила руки под теплые струи, и стала наблюдать как дождевые капли, падают на бетонную плитку, и затем медленно стекают с нее на землю.

– Надюш, промокнешь, – крикнула ей из дома Соня, увидев как та подставила руки под дождь.

– Не промокну. Я же как бы жена моряка, – и она засмеялась.

Через пару минут на крыльцо вышла и Соня.

– Надя, я кажется знаю, что делать, – сказала она, не глядя на подругу.

– В смысле? – Надя стряхнула воду с рук и обтерла их о льняные бежевые бриджи.

– Ну, в смысле Франции.

– И что?

– Только ты меня сейчас не ругай. Ладно?

– Ну, говори, не томи.

– Давай сходим туда, куда ходили три года назад.

– Никогда! – Надя замахала руками. – Никогда! Опять ты за свое. Я уже один раз из-за тебя выглядела полной идиоткой. Второго не будет. – Она заторопилась вернуться в дом.

– Надя, подожди. Не кричи. Неужели ты не понимаешь, что вышла замуж только благодаря им? – Соня пошла следом за ней в дом.

– Это простое совпадение. При чем здесь колдуны?

– Значит, ты не понимаешь. Не понимаешь, – грустно сказала она.

– Не понимаю. И не хочу понимать. – Надя села за стол.

– Таких совпадений не бывает. Все-таки, как была упрямым бараном так им и осталась. – В сердцах сказала Соня. – Овен, типичный Овен.

– Да, я упрямая. И что с того? Что здесь плохого? Целеустремленность – прекрасное качество.

– Нельзя быть такой самонадеянной.

– Конечно, лучше быть тюхой и размазней, – обиженно заметила Надя.

– Да я не про это. Неужели ты не понимаешь, что твоя жизнь кардинально изменилась после того, как ты сходила к ним? Это же очевидно! У тебя появились ученики, которых не было десять лет. Ты наконец попала в Париж. Ты… ты вышла замуж!

– Ну и что? Просто в моей жизни появилась очередная белая полоса. – Надя стояла на своем. – Соня, если ты сейчас не прекратишь этот разговор, я уйду. Я не шучу. – Она грозно посмотрела на нее.

– Хорошо. Тема закрыта. Но.

– Никаких «но». Я уйду. Я не шучу. – Надя слегка привстала со стула.

– Хорошо, хорошо. Все. Тема закрыта. Садись. Будем пить чай.

* * *

– Значит, говорите, она очень хочет остаться во Франции?

Клиентка кивнула.

– Я, если честно, не люблю вести заочную работу.

– Ей надо помочь. Пожалуйста. Можно как-то воздействовать на ее ситуацию через меня?

Было видно, что клиентка очень волнуется.

– Можно. Молитвы ведь читают, чтобы человеку стало лучше. Принцип тот же. Вы будете вместо нее каждый день читать заклинание. Готовы?

– А как долго я должна буду это делать?

– До тех пор пока ситуация не разрешится.

– Хорошо, – тихо сказала женщина. – Хорошо. А ей ничего говорить не надо? – И тут же замахала руками. – Ой, что я говорю, простите. Она же категорически не хочет ничего об этом слышать. Она даже не поняла, что именно благодаря вам оказалась и во Франции, и замужем.

– Ничего страшного. Мы не в обиде. Такое часто бывает. Многие наши клиенты ждут мгновенного результата. И когда в их жизни что-то происходит спустя не месяц, а скажем шесть, они думают, что мы к этому уже не причастны. А мне, если честно, их добрые слова не нужны. Я знаю, что Я им помог, остальное мне неважно. Хотя бывают и благодарные клиенты, но их немного. Так что, не переживайте насчет своей подруги. У нее все будет хорошо. Она найдет работу и останется жить во Франции.

Жаль, что с первым супругом у них не получилось. Но так должно было случиться. Этот брак был лишь мостиком к ее настоящему счастью.

– То есть? – изумилась клиентка.

– А то и есть. Все будет замечательно. Ну что, всё? Кофе хотите? – Алексей встал из-за стола. Повертел головой влево-вправо и растер шею. – Вы последний на сегодня клиент. Можем покурить с вами на дорожку. Вы кажется курите те же сигареты, что и мы с сыном?

– Простите, а откуда вы знаете, что я вообще курю? – изумилась женщина. – Тем более, какие сигареты?

– У вас в черной пачке ровно десять сигарет. Проверьте. – Алексей посмотрел на дамскую сумочку.

Женщина достала черную пачку и стала считать ее содержимое.

– Действительно, ровно десять сигарет. – Она с удивлением подняла на него глаза.

– Дешевый трюк для обывателей, – спокойно сказал Алексей. – Рома умел это делать еще в двенадцать лет. Пойдемте курить и пить кофе.

И они вышли из комнаты.

– Кстати, – сказал он перед дверями гостиной. – Кстати, вы зря боитесь мужчин. Очень зря. Не все из них кусаются. – Он залился своим фирменным раскатистым смехом. Затем аккуратно приобнял женщину за плечи, и по-доброму посмотрел ей в глаза. – Не бойтесь. Ничего не бойтесь. Страх – вот, что губит этот мир. Мы боимся быть счастливыми. А вы не бойтесь. Мы и вам найдем мужа.

22

Надя стояла на площади Согласия и смотрела на египетский обелиск, вспоминая свою первую встречу с ним три года назад. Как вдруг налетел сильный ветер, сорвав с ее плеч теплый кашемировый шарф цвета спелой сливы. Она побежала за ним, пытаясь ухватить его за край. Но ветер тащил шарф все дальше и дальше. «Черт, – причитала она. – Он стоил таких денег!»

За последний год она узнала, что такое настоящая экономия и полная нехватка денег. Поэтому стала бережнее относиться к вещам. Хотя раньше за один сезон умудрялась сносить любую обувь и потерять не один шарф.

Нет, Надя не жалела, что осталась во Франции. Оптимизм всегда спасал ее от невзгод. Разведясь с Николя, она еще какое-то время пожила в его скромной квартирке в Марселе. А потом перебралась в пригород Парижа. Через Интернет она нашла объявление на сайте мэрии Парижа о поиске социальных работников для обслуживания пожилых граждан. Эта работа дала ей возможность получить долгосрочный вид на жительство. Заодно ей предоставили однокомнатную квартиру в социальном секторе.

Теперь она каждый день ездила на электричке в Париж, чтобы купить своим старичкам и старушкам немного еды, убраться в их в квартирах, проверить наличие лекарств, и вообще, немного скрасить их одинокое существование. Работа Наде нравилась, потому что она видела, как старики нуждаются в ней. Как им не хватает ее громкого смеха, ее забавных историй из школьной жизни, ее бодрости духа и несгибаемой силы воли. Они стали для нее практически родными людьми, ведь у нее не было родственников. Мать умерла, когда ей исполнилось двадцать пять лет. А отец ушел из семьи, когда она училась в школе. Бабушки с дедушками тоже давно отправились в мир иной.

Надя очень изменилась за эти годы. Ее упрямство превратилось в терпение, а излишняя самоуверенность в рассудительность. В свои пятьдесят два года она выглядела очень моложаво и свежо. Даже моложе, чем в сорок восемь. Одна приятельница из Марселя рассказала ей о довольно простом, но крайне действенном способе сохранить кожу мягкой и гладкой до глубокой старости. Оливковое масло. Простое оливковое масло вместо дорогущих кремов и омолаживающих сывороток. А поскольку Надя довольно быстро пристрастилась во Франции готовить именно на оливковом масле, универсальное косметическое средство всегда было у нее под рукой. На полке, в кухонном стеллаже.

– Мадам, – окликнул ее какой-то мужчина, увидев, как она бежит за шарфом. – Мадам, я могу вам помочь? – спросил он на ломаном французском, и тоже бросился ловить шарф.

Он первым схватил его за край. И, едва не столкнувшись с Надей лбом, он протянул ей улетевшую вещь.

– Спасибо, – сказала она французском.

Мужчина кивнул головой.

– Я плохо говорю по-французски. Извините.

Тут Надя внимательно посмотрела на «ловца шарфа». Перед ней стоял невысокий, слегка полноватый мужчина лет пятидесяти. Голова седая. Взгляд очень добрый. Глаза с огоньком. Одет дорого. Пахнет приятно.

– Вы турист? – Надя как-то замешкалась, и не нашла более подходящего вопроса в этом месте, и в такой ситуации. Все-таки на Place de la Concorde большая часть людей – туристы.

– Нет. Я не турист. Я здесь живу. Я – русский.

– Вот как! – сказала она уже по-русски. И наконец закуталась в шарф, спасаясь от ледяного атлантического ветра.

– Вы тоже русская? – изумился мужчина.

– Русская, и тоже здесь живу. – Она улыбнулась незнакомцу.

– Гуляете? – спросил он.

– Вроде того… – Надя подняла большую сумку с надписью «Monoprix». Вот, у меня на улице Риволи живет бабушка. Практически несу ей пирожки.

– Ваша бабушка?

– Ну, не совсем моя. Хотя. – Надя отвела глаза в сторону. – Хотя, уже практически моя. А вы тут работаете? – поинтересовалась она у мужчины, чтобы не объяснять ему «откуда бабушка, какие пирожки, и т. д.

– Я живу в районе Монмартра.

– Вот как. Замечательно. Работаете?

– Да. Но не на французов, а на соотечественников. Я занимаюсь интернет-сайтами. Рекламой.

– Ну, этим можно заниматься везде.

– Да, точно. – Он улыбнулся Наде. – Меня зовут Дмитрий. Дмитрий Алексеевич Барановский.

– А меня Надежда. Надежда Алексеевна. Вы меня простите, Дмитрий. Меня ждут. – И она поспешила в сторону улицы Риволи.

– Подождите, – крикнул ей вслед Дмитрий. – Надежда Алексеевна, может мы обменяемся телефонами?

«Кажется три года назад я уже слышала что-то подобное совсем недалеко от этого места», – подумала она. – Стоп. Дмитрий Алексеевич… Дмитрий Алексеевич… Алексей Дмитриевич…» Она повернулась и внимательно посмотрела на улыбающегося ей мужчину.

– Приходите сюда завтра часам к семи вечера. Я уже освобожусь. – И побежала к пожилой мадам Трювье, которая некогда блистала на театральных подмостках. А теперь с трудом передвигалась с палочкой по квартире, сетуя на полное отсутствие культуры в современном обществе.

23

– Что, засмотрелась на горы? – Он подошел к окну, и обнял ее за плечи.

За окном искрились на солнце горные вершины.

– Да. Красиво. Альпы – это сказочное место. Только голова слегка побаливает.

– Это пройдет. Здесь воздух разряженный. Давление высокое. Я тоже первое время себя плохо чувствую. Привыкнешь. Мы же не на пять дней сюда приехали. Есть возможность спокойно отдохнуть аж три недели. У тебя проблем на работе не будет? Старички не соскучатся?

– Конечно соскучатся. Клодин меня заменит. А потом я возьму ее клиентов, когда она уедет отдыхать.

– Может бросишь работу? Деньги есть. У меня много заказов.

– Нет, я не брошу их. Они мне как родные. Как же они без меня? У них никого нет. Они – одинокие. И что самое ужасное – одинокие старенькие люди. Когда месяц назад похоронили мсье Шапро, я так плакала, будто отца родного потеряла. Не могу я уже без них.

– Ладно. Делай, как знаешь.

– Чудная деревушка, – заметила Надя, разглядывая соседние домики. – Чем-то похожа на Амстердам.

Дима улыбнулся.

– Ну, до Амстердама нам далеко. Но этот городок я давно полюбил. Во-первых, здесь нет туристов. А во-вторых, можно снять целый домик по вполне сносной цене.

Вдруг Надя засмеялась.

– Ты что? – спросил он.

– Да, так. Вспомнила одну песню, которую очень любит моя подруга Соня. Гурченко ее еще пела. Хотя изначально она, кажется, принадлежит Земфире.

– Ну, кто же не знает эту песню!

– Ты знаешь, что я имею ввиду? – она слегка потрясла Дмитрия за плечи. – Что действительно догадался?

– Ну, я еще не такой древний, чтобы не знать современных звезд. Конечно, у меня нет ее альбомов. Но эту песню, мне кажется, в России знают все.

– А как ты догадался? – не унималась Надя.

– Это не сложно. За окошком действительно Альпы.

И они затянули вместе: «Хочешь, солнце вместо лампы. Хочешь, за окошком Альпы…»

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

Реклама на сайте