«Бесстыдница»

Злые языки в городе утверждали, что он был бесчеловечен, но это было неправдой. Наоборот, вел он себя как человек, сознающий, что он творение Божие. Господь создал людей не похожими на зверей, и поэтому люди не должны вести себя по-скотски. Сам Хаусман давно это усвоил и потому всегда держал себя в руках. Крики, доносившиеся из задней комнаты, разрывали его сердце, но лавку он закрывать не стал. Он боялся проявить слабость. Лавка оставалась открытой, и Сэм, стоя за прилавком, продолжал продавать мешки с кормом, лошадиные мази и притирки, ремешки упряжи и всякую мелочь, как в любой обычный день. Впрочем, работы ему выпало куда больше обычного, поскольку люди приходили не только ради покупки, но и движимые любопытством — многим хотелось воочию убедиться, что Сэм как ни в чем не бывало продолжает торговать и обслуживать покупателей, в то время как его жена рожает в задней комнате.

Шарабан ветеринара с впряженной кобылой стоял перед входом в лавку. Роды у жены Сэма принимал ветеринар. Местный врач был пьянчугой, и Сэм отказался подпустить его к Эллен. Уж лучше трезвый ветеринар, чем запойный врач, решил он. Но жители, приходившие поглазеть на Сэма, неизбежно узнавали шарабан ветеринара, и у них создавалось превратное мнение. Скряжничает Сэм, судачили они, капиталец свой бережет. Сэму было глубоко наплевать на то, что о нем думают. За свою жизнь, прожитую в этом городе, он научился не замечать мнения окружающих. А точнее — уверовал в собственную правоту и непогрешимость. И никого вокруг и в грош не ставил. Не счесть, в скольких схватках он побывал и сколько получил тумаков, всякий раз отвечая ударом на удар, прежде чем приучил с собой считаться. Почти всегда ходил с расквашенным носом или с подбитым глазом, но и многие сверстники носили отметины его кулаков, так что в конце концов Сэм добился своего. С того памятного дня, как он отколотил Джейка Керна в лесу за школьным двором, никто больше не называл его ублюдком. В лицо, по крайней мере. А как называли его за глаза, Сэму было совершенно безразлично. Так уж он себя воспитал.