«Музыкант и модель»

Я прилетела в Англию с труппой молодого петербургского хореографа. Лондонский фестиваль современного балета должен был продлиться около двух недель, и меня ждала трудоемкая, но интересная переводческая работа. В труппе царила замечательная атмосфера: сознание достигнутых высот и ощущение того, что вот-вот эти высоты будут признаны всеми. Прилив положительной энергии, казалось, был мне гарантирован.

Однако с первых же дней мое пребывание в стране дождей и туманов омрачилось: на осеннюю погоду отреагировала моя старая травма. Сначала я старалась не замечать этого, но, сколько ни противилась, меня все же настигли воспоминания о том дне, когда по приговору врачей моя успешная балетная карьера из настоящего стала прошлым. Привычными движениями втирая в колено мазь, я мысленно обращалась к нему, мол, что же ты снова меня подводишь! А наутро мне дали телефон врача, пользовавшегося тогда особой популярностью в балетных кругах Лондона.

Всю дорогу моросило, и казалось, что я ехала в клинику целую вечность. В нарядной приемной меня встретила привлекательная взволнованная девушка, взглянув на которую, я решила, что приехала напрасно. Выяснилось, однако, что просто придется подождать – доктора вызвали на срочную операцию. Для меня, выросшей в России, в этом ничего странного не было, жаль только, что главные мероприятия фестивального дня мне уже не светило увидеть. Я погрузилась в белую кожу дивана, взяла предложенную чашку кофе и стала смотреть в окно, за которым простирался парк, мокрый и взъерошенный. Я подумала о том, что в такую погоду хорошо начать писать новый роман. На этой мысли меня и застиг сочный, резкий голос из приемной. Голос был женский, с акцентом, и стоило ему зазвучать, как все происходящее моментально лишилось сонной пелены. Обернувшись на уверенный цокот каблуков, я увидела его обладательницу. Она ступала с вышколенной грацией, несколько более тяжело, чем это делают балетные танцовщицы, и казалась выше и крупнее, чем на самом деле. Не нужно было даже прислушиваться к акценту, чтобы понять: эта женщина – испанка. Она была немолода, что еще больше подчеркивал смуглый цвет кожи, но огонь в ее глазах был важнее морщин, он очаровывал. Иссиня-черные кудри, небрежно заколотые сзади, так и норовили разлететься; наряд, пожалуй, отличался излишней яркостью, но шел ей. Она держала за руку девочку лет четырех, бойкую и белокурую.