«Стань моей судьбой»

Эмералд Бакли Стань моей судьбой

1

Шелдон Макинрой сидел за письменным столом, когда в полуоткрытую дверь постучал его ближайший помощник Льюк Уилсби.

– Здесь информация, которую ты хотел получить. – Он положил тонкую папку на край стола. – Сверху справка из банка. Похоже, дело дрянь.

Шелдону хотелось заглянуть в бумаги, но он давно научился подавлять нетерпение. Ждать пришлось долго, так что можно потерпеть еще минуту, пока Уилсби уйдет.

– Спасибо, Льюк.

Встав из-за стола, Шелдон подошел к окну. Его офис явно проигрывал по сравнению с другими, более современными, принадлежавшими недавно обосновавшимся в этом районе компаниям. Здесь не было мягких ковров, антикварной мебели или оригинальных произведений искусства, а из окон не открывалась впечатляющая панорама большого города или далеких гор, тающих в дымке заката. Кабинет Шелдона находился на третьем этаже неприметного здания, построенного лет десять назад. И тем не менее Шелдон не намеревался гнаться за модой и затевать какие-либо перестройки-переделки. Ему стоило лишь подойти к окну, чтобы увидеть, как идет работа в главном пошивочном цехе, а доносящийся снизу шум машин нисколько не мешал думать.

Шелдон обернулся и с удивлением обнаружил, что Льюк еще не ушел.

– Послушай, это не мое дело... – заговорил Льюк.

Вот уж точно, подумал Шелдон.

– ...но я представить не могу, зачем тебе понадобились эти сведения, – продолжал Льюк. – Насколько мне известно, Брайан Керквуд не имел к нам никакого отношения. Не был ни поставщиком, ни конкурентом. Даже не покупал у нас ничего, слава богу, потому что, как выясняется, он должен всем. Если бы его катер не перевернулся...

– Долг не обязательно связан с деньгами.

– Наверное, ты прав, – с сомнением протянул Льюк. – Все выглядит так, будто он решил покончить с собой. Погода была тихая, никакого шторма... Кстати, в его страховом полисе есть пункт насчет самоубийства.

– Хочешь сказать, что Керквуд попытался представить свою смерть как несчастный случай?

Льюк кивнул.

– Только не очень удачно, на мой взгляд. Представь себе картину: Керквуд по уши в долгах, расплатиться нет никакой возможности. Все, что у него было, – тот самый катер.

– Мог бы объявить себя банкротом.

– Судя по тому, что я о нем слышал, Брайан Керквуд скорее предпочел бы смерть. Кроме того, заявление о банкротстве ничего бы ему не дало – ты же знаешь, как наше правительство относится к тем, кто не платит подоходный налог. Нет, несчастный случай на рыбалке был для него единственным выходом. Сейчас на его имущество претендует не меньше десятка кредиторов. Он все потерял.

А вот тут, подумал Шелдон, Льюк ошибается. Брайан Керквуд проиграл не все, и есть еще кое-что, на что не претендуют кредиторы. Точнее, кое-кто.

У него осталась дочь.

И если только Шелдон умело разыграет карты, то Валери Керквуд оплатит отцовский долг. Сполна.

2

– Пора домой. – Валери отодвинула стул от карточного стола. – Шелдон возвращается сегодня из Эдмонтона.

– А женушке не терпится встретить мужа после деловой поездки. – Ее соседка покачала головой. – Со дня свадьбы минуло уже полгода... Как трогательно.

Сидевшая напротив Валери брюнетка закатила глаза.

– Оставь свой сарказм, Присцилла. Будь ты на месте Валери, уже стояла бы у передней двери, дожидаясь Шелдона.

– Шелдона Макинроя? – уточнила Присцилла. – Ну уж нет! Я бы ждала его в спальне.

Все рассмеялись, но Валери пришлось для этого сделать над собой усилие. Взглянув на свою подругу Клару, она заметила, что и та улыбается лишь губами.

– Нет, правда, как несправедливо! – продолжала Присцилла. – У Валери муж не только красавчик, но и исполняет все ее желания. Стоит ей только намекнуть, что она чего-то хочет, – и вот оно. Дом, перстень с огромным камнем, новая машина... У нее есть все. А остальным, если бы и повезло встретить такого безотказного парня, который исполнял бы все желания, то, поверьте мне, это был бы восьмидесятилетний старик со вставной челюстью. Лучшего мужчины, чем Шелдон, женщина и желать не может.

Зависть в голосе Присциллы действовала на Валери хуже серной кислоты. Но обижаться на подругу было бы глупо – в конце концов Присцилла видела их брак таким, каким упорно представляла его всему свету сама Валери.

Клара проводила ее до двери.

– Они обе желают тебе добра, дорогая. Просто не знают, о чем говорят.

– Пусть так будет и дальше. – Валери принужденно улыбнулась.

Впрочем, они по-своему правы, признала она, сворачивая на дорогу к старинному особняку, который назывался ее домом. Шелдон действительно хорош собой и очень щедр. Валери быстро поняла, что ей следует осторожнее выражать восхищение: стоило ей высказать одобрение по поводу чего бы то ни было, как через день-два эта вещь уже преподносилась ей на блюдечке. После нескольких случаев она научилась вовремя прикусывать язык.

Но вот с машиной вышла промашка. Валери лишь вскользь заметила, что новые спортивные автомобили с откидным верхом смотрятся неплохо. Менее чем через неделю «игрушка» уже стояла в гараже. И даже цвет был ее любимый.

Присцилла права: лучшего мужчины, чем Шелдон, женщина и желать не может. Только вот почему, подумала Валери, я так несчастна?

Она поставила машину в гараж рядом с черным «бентли» Шелдона. То, что автомобиль был на месте, не означало, что муж уже дома; «бентли» простоял здесь всю неделю, пока его хозяин отсутствовал. Валери предлагала мужу отвезти его в аэропорт и встретить по возвращении, но Шелдон сказал, что не хочет утруждать ее и воспользуется такси.

Конечно, с горечью подумала Валери, трофейная жена должна служить лишь декорацией.

Именно к этому сводилась роль Валери при Шелдоне Макинрое: быть предметом обстановки, украшением. Она его трофей, показатель достигнутого. Шелдон поднялся от простого рабочего до владельца фабрики, перебрался из квартиры в доме без лифта в особняк в престижном районе, породнился с одной из старейших и известнейших в городе семей.

Валери отлично знала, кем – или чем – является для Шелдона, потому что он точно определил, чего от нее хочет в тот день, когда сделал предложение. Символ его успеха, явленный всему миру. Жена-трофей...

Войдя в особняк через боковую дверь, Валери в полусумраке коридора едва не столкнулась с дворецким. Похоже, он ждал ее. Ждал, чтобы предупредить... Но о чем?

– Мистер Макинрой дома?

– Еще нет, мисс Валери, – негромко ответил Гордон. – Его самолет вот-вот приземлится.

– Тогда в чем дело? И не говори, что ничего не случилось, потому что я по твоему лицу вижу: что-то не так.

– Ваша мать здесь, – почти шепотом ответил Гордон. – Мы и не знали, что она приедет. Просто возникла у порога и...

А это уже означало неприятности. Валери вздохнула. Камилла Керквуд не могла проделать долгий путь из Ванкувера на берегу Тихого океана до Бриджпорта в районе озера Верхнее только для того, чтобы выпить чашечку чаю. Кроме того, у нее не было привычки приезжать без приглашения. И вообще после переезда в Ванкувер, а это случилось около полугода тому назад, Камилла впервые решила навестить дочь. Хотя Валери и объяснила, что всегда будет рада видеть ее у себя, Камилла Керквуд ясно дала понять: особняк стал домом дочери, и она не может злоупотреблять гостеприимством.

И вот она здесь. Плохо дело, мрачно подумала Валери.

– Где сейчас моя мать?

– В зеленой комнате.

Пройдя через холл, Валери на секунду остановилась у приоткрытой тяжелой двери, вздохнула и вошла.

Комната называлась зеленой только по привычке, пережившей несколько поколений Керквудов. Самая большая в доме, она задумывалась как музыкальная и могла вместить с десяток танцующих пар. Теперь ее можно было назвать то ли музеем, то ли мастерской. Здесь хранились всевозможные сувениры, привезенные Валери из путешествий, безделушки, часть которых принадлежала еще ее бабушке, подарки, преподнесенные Валери, и, наконец, вещицы, изготовленные ею собственноручно.

Центром коллекции служила модель всего особняка, стоявшая на специальном столике посредине комнаты. Воспроизводившая все архитектурные детали здания, она была скорее музейным экспонатом, чем игрушкой, хотя Валери и получила ее в подарок на девятый день рождения.

Но сейчас Валери смотрела не на кукольный домик, а на мать.

Камилла Керквуд улыбнулась дочери и поправила крохотные конвертики, выглядывавшие из медного почтового ящика, висевшего у передней двери миниатюрного домика.

– Извини, что не встретила тебя, – сказала Валери.

– А как бы ты могла меня встретить, если я не сообщила, что собираюсь приехать?

Что ж, по крайней мере, ответ на один вопрос получен, подумала Валери. Мать ничуть не смущена тем, что явилась без приглашения. Впрочем, сомневаться в психической устойчивости Камиллы не было никаких оснований.

– Для меня это, конечно, приятный сюрприз. Но все же, мама, что привело тебя в Бриджпорт в такое время года?

– Знаешь, я всегда любила индейское лето.

– Тебе не хуже меня известно, что оно вот-вот закончится. Вечерами уже сыро и холодно, так и тянет к камину.

Камилла пожала плечами.

– Хорошо. Раз уж тебе так нужно знать... Есть один мужчина...

Валери изумленно уставилась на мать. Камилла влюбилась?

– Здесь?

– Нет, в Ванкувере. Он недавно поселился в нашем доме и, похоже, вбил себе в голову, что влюбился в меня. Чем больше я разубеждаю его в этом, тем решительнее он становится.

Объяснение звучало вполне правдоподобно.

– Так ты от него сбежала?

– Мне почему-то кажется, что в мое отсутствие Хью найдет другой предмет обожания. В Ванкувере достойных внимания женщин хватает. – Камилла весело улыбнулась. – Думаю, месяца должно хватить.

Месяц! У Валери чуть не остановилось сердце, но ей все же удалось добавить в голос жизнерадостную нотку:

– Отлично, мама. Нам с тобой вечно не хватало времени. Теперь у нас впереди целый месяц... Гордон уже устроил тебя?

– Да, дорогая. Сейчас я поднимусь наверх, так что вашей с Шелдоном встрече никто не помешает. – Камилла хитро подмигнула и направилась к двери.

Валери дождалась, пока мать поднимется по лестнице, и лишь после этого выглянула в холл. Шелдон должен прийти с минуты на минуту, а ей обязательно нужно перехватить его. Нельзя допустить, чтобы муж встретился с ее матерью. Застигнутый врасплох, он может допустить ошибку, сказать что-то не то...

Она стояла у передней двери, рассчитывая время – если самолет не опоздал, если Шелдон сразу взял такси, если на дороге нет «пробок», – когда в ворота Эшроуд Плейс вполз лимузин. К тому времени, когда Шелдон выбрался из машины, Валери уже приоткрыла дверь и выглянула наружу.

Шелдон остановился на дорожке. В ярком свете фар лимузина его лицо казалось особенно решительным и мужественным, и у Валери снова, как и при их первой встрече, перехватило дыхание. А ведь они не виделись всего неделю... Без пальто, в темно-сером шерстяном костюме, Шелдон выглядел по-спортивному подтянутым и моложе своих тридцати пяти лет.

Шелдон поднял сумку и чемодан и медленно поднялся по ступенькам.

– Вот так сюрприз, – сухо сказал он. – Жена, ждущая мужа у двери. Ну, а как с остальным? Трубка, шлепанцы, газета, мартини...

– Ты не куришь, – раздраженно ответила Валери. – Для шлепанцев еще рано, газеты ты уже прочитал в самолете, а мартини не любишь. А то, что я жду тебя у двери, объясняется очень просто.

– Не сомневаюсь. – Шелдон вошел в дом, поставил сумку и чемодан на пол и внимательно посмотрел на жену. – Судя по всему, причина не очень приятная, да? Что ж, давай пройдем куда-нибудь, и ты мне все расскажешь.

Он протянул руку, словно намеревался обнять ее за плечи, но Валери уже направлялась к гостиной. Шелдон последовал за ней. Войдя в комнату, Валери опустилась на краешек кресла и сказала:

– Приехала моя мать. И собирается задержаться на некоторое время.

– Очень хорошо.

– Хорошо? Ты в своем уме?

– Мне нравится Камилла. Всегда нравилась.

Жаль, что ты женился на мне, а не на ней, хотела съязвить Валери, но сдержалась.

– Мне она тоже, представь себе, нравится. Но я не хочу, чтобы она беспокоилась, заподозрив, что мы несчастливы.

Шелдон не спеша подошел к столику и плеснул в бокалы виски для себя и содовой для Валери.

– Другими словами, ты не желаешь, чтобы она узнала, какую цену ты заплатила за ее приятную жизнь в Ванкувере.

– А кому от этого лучше?

– Никому, конечно. Не волнуйся, от меня она ничего не узнает. Боюсь, что тебе будет нелегко притворяться безумно счастливой.

Шелдон взял стакан и вышел из комнаты. До Валери донесся его негромкий голос и затем тихий ответ дворецкого. Она потерла виски. Ирония, прозвучавшая в последних словах мужа, задела ее. Что-то она сделала не так, но что?

Все представлялось таким логичным, таким ясным и понятным, когда несколько месяцев назад мир обрушился на Валери и ее мать всей своей тяжестью.

После трагической гибели Брайана Керквуда прошло не более недели, прежде чем Валери начала осознавать, в каком опасном положении оставил их отец. Подтверждения этому поступали со всех сторон. Звонок из банка с требованием погасить задолженность по залогу; сожаление брокера, сообщившего, что ценность бумаг, оказавшихся во владении Брайана, не превышает расходов по оплате междугородного разговора. Это было начало. Потом обрушилась лавина проблем.

Вероятно, именно поэтому Валери согласилась принять Шелдона Макинроя, явившегося с визитом, хотя прежде виделась с ним всего один раз. Ей казалось, что от разговора с ним хуже уже не будет.

Она до сих пор хранила в памяти все детали, все события того дня. Они с матерью сидели в гостиной, принимая посетителей и отвечая на звонки. Подавляющее большинство визитеров оказались кредиторами отца, и, хотя Валери старалась уговорить мать не впускать всех подряд, Камилла настояла на своем. К вечеру, когда мать находилась в состоянии, близком к обмороку, Валери удалось наконец уговорить ее отправиться наверх.

Вот тогда-то Гордон поставил перед измученной Камиллой серебряный поднос с последней визитной карточкой. От досады Валери чуть не накричала на дворецкого.

Камилла дрожащими руками взяла карточку.

– Должно быть, кто-то, кого я не знаю.

Валери взглянула на фамилию визитера и вздохнула.

– Это ко мне, мама.

Камилла повертела карточку в руках и с сомнением посмотрела на дочь.

– Ты знаешь этого Шелдона Макинроя? А почему я ничего о нем не слышала?

– А с чего бы я стала упоминать о нем? Помнишь, в прошлом году собирали деньги на приют для бездомных? Тогда я с ним познакомилась. У него швейная фабрика в старом промышленном районе, у озера, и он выделил приличную сумму. Вот и все. – Валери взглянула на Гордона и распорядилась: – Проводите мистера Макинроя в зеленую комнату. Скажите, что я сейчас приду, и закройте, пожалуйста, дверь. А потом отведите маму наверх, чтобы она немного отдохнула.

Камилла устало согласилась, и через пару минут Валери тихонько вошла в зеленую комнату.

Шелдон Макинрой с любопытством разглядывал стоявший на рабочем столе миниатюрный стул с изогнутой спинкой, который легко поместился бы у него на ладони. Валери закончила его в тот день, когда погиб отец.

– Моя мебель вряд ли вас устроит, – сказала Валери, заставив гостя повернуться к ней.

На фоне миниатюрных вещиц Шелдон казался еще крупнее, чем в жизни: невероятно высоким и широкоплечим в темно-сером костюме с аккуратно повязанным галстуком. Он был так же красив, как и при их первой встрече, но намного серьезнее, пожалуй, даже серьезнее, чем требовали от случайного гостя печальные обстоятельства. Почувствовав его напряжение, Валери немного смутилась, но затем задала довольно опрометчивый вопрос:

– А вы из какой категории?

Он нахмурился.

– Извините?

– Я думаю, почему вы здесь. Вероятно, чтобы выразить соболезнование, но, возможно, причина в каком-то неоплаченном счете. Мой отец должен вам какие-то деньги?

– Нет, не должен. И хотя я сочувствую вам, но пришел не ради того, чтобы выразить соболезнования, мисс Керквуд.

Теперь нахмурилась Валери.

– Тогда... если вы не собираетесь утешать меня или взыскивать долг...

– Я хочу немного отвлечь вас от дел.

– Это что-то новенькое. – Она усмехнулась. – Вы явно выделяетесь на общем фоне наших сегодняшних посетителей. Половина из них помнят моего отца святым, а остальные едва удерживаются от того, чтобы не высказать свое мнение напрямик. Это относится к друзьям, кредиторы не стесняются в выборе выражений. Так что вы – приятное исключение. И как вы собираетесь меня «отвлекать»? Вы поете? Танцуете? Играете на аккордеоне?

– Насколько я знаю, вы с матерью оказались в стесненных обстоятельствах.

– Если это называется «отвлечь от дел», то...

– Возможно, мне следовало сказать, что я пришел узнать, не могу ли помочь вам.

– Не вижу, чем вы можете помочь. Стесненные обстоятельства – это слишком слабое выражение. Папа умер всего неделю назад, а уже вполне очевидно, что прежняя жизнь закончилась.

Шелдон кивнул.

– Дом?

– Можно сказать, что его уже нет. Он был записан на его имя и заложен несколько раз. Наверное, можно было бы побороться и добиться в банке отсрочки, но, откровенно говоря, у нас нет денег на его содержание. Мама уже отпустила всю прислугу, но они решили задержаться, потому что не хотят оставлять нас одних.

– Денег нет совсем?

Не будь Валери измучена безысходностью, она, возможно, обиделась бы. Но теперь у нее не хватило сил даже на небольшое усилие. Кто знает, не исключено, что со стороны проблема выглядит не столь безнадежной, а двум женщинам не помешал бы даже самый скромный совет.

– Сумма незначительная, если сравнивать с тем, что должны. – Валери вздохнула. – Даже если мы получим страховку – а страховая компания пока не выражает готовности платить, и мне трудно их винить за это, – этих денег не хватит. Не представляю, что мы будем делать. Мама всегда предоставляла ведение всех финансовых дел папе, но, к сожалению, невежество – плохая защита. То, что она не знает деталей, не означает отказа от ответственности по долгам. У нее не останется ничего, кроме обязательств. А заработать... у мамы нет профессии, кроме того, в ее возрасте найти какую-то работу почти невозможно.

– Но ведь долги вашего отца лежат на ней, верно? Вас они не касаются.

Валери кивнула.

– Она моя мать. Так что меня это касается.

– Ну а как вы собираетесь расплачиваться?

– Вот и еще одна трудность, – признала Валери. – В свое время я изучала искусство и получила степень. Не очень-то практично. В наши дни это не та область, где можно заработать.

– Вы могли бы преподавать.

Валери покачала головой.

– Даже если бы у меня была склонность к преподаванию, я не могу получить сертификат. Надо учиться еще пару лет. А это опять же возвращает нас к денежному вопросу, потому что на учебу нужны средства.

– Что вы думаете делать?

– В понедельник начну работать в магазине на Тейлор-стрит. Моя подруга замужем за менеджером, и Рик – это и есть менеджер – говорит, что поручит мне оформление витрин.

– Работа на полный день?

– Нет. И для начала мне придется продавать дамское белье.

Валери знала, что, несмотря на все попытки сохранять видимость оптимизма, ей не удалось скрыть ни усталости, ни отчаяния. Работая в магазине, можно поддерживать более или менее сносное существование, но на оплату долгов отца уйдут десятилетия.

– У меня есть идея получше, – медленно сказал Шелдон.

– Слушаю. – Валери пожала плечами. – Хотя, должна признаться, не вижу, чем вы можете помочь. И не понимаю, зачем вам это нужно. Если вы знали моего отца...

– Вообще-то я не был с ним знаком...

Валери недолго гадала о его мотивах, потому что Шелдон Макинрой встал и, глядя ей в глаза, попросил выйти за него замуж. Она лишилась чувств, а когда пришла в себя, то обнаружила, что сидит на полу, уткнувшись лицом в мягкий лацкан шерстяного пиджака, вдыхая восхитительный аромат лосьона после бритья.

– Посидите еще немного, – сказал Шелдон, когда Валери попыталась подняться. – Не хватает только, чтобы вы упали еще раз.

Через минуту он помог ей сесть в кресло, а сам опустился на стул.

– Вероятно, это мое предложение так на вас подействовало.

– Да уж... – пробормотала Валери, откидываясь на спинку кресла. – А почему вы думаете, что оно меня заинтересует? – Заметив, как напряглось его лицо, она торопливо добавила: – Нет-нет, не обижайтесь. Но ведь мы почти не знаем друг друга. Выйти замуж за...

– На мой взгляд, мы знаем друг друга вполне достаточно. Я, например, знаю, что имя Керквудов открывает дверь в местное общество.

– Уже нет, – с горечью заметила Валери.

– Верно. И, если вы в ближайшее время не устраните вред, нанесенный людям вашим отцом, вся вековая репутация семьи рухнет, а вы превратитесь в изгоя. – Голос Шелдона звучал абсолютно бесстрастно.

– Думаете, для меня это важно? Настоящие друзья...

– Это же случится и с вашей матерью.

Валери закусила губу. Ее мать не была тщеславной, но начинать все с нуля, когда лучшие годы позади... Валери уже заметила, что многие из тех, кто мог бы предложить им помощь или хотя бы сочувствие, предпочли остаться в стороне. Возможно, Камилла еще не обратила на это внимания, но рано или поздно она все поймет. Ее матери было бы куда легче смириться с неизбежной бедностью, чем с унижением, сопутствующим осознанности того факта, что привычный образ жизни утрачен безвозвратно.

– Вы думаете, я не пыталась найти какой-то выход? – устало сказала она. – Но я не фокусница и просто не могу достать столько денег, чтобы рассчитаться со всеми.

– Я могу.

Валери недоуменно взглянула на него.

– Но зачем вам это?

– Полагаю, мое объяснение вам вряд ли понравится. – Шелдон смотрел куда-то мимо нее.

И в этом он оказался прав, дав понять, что его привлекает не сама Валери, а ее общественное положение. Он уже смог подняться с самых низов, организовать собственный бизнес, положить несколько миллионов на счет в банке, завоевать известное уважение. Жена из семейства Керквудов позволит ему войти в высшее общество. В мозаике его жизненного успеха недостает последнего кусочка, и Валери станет им.

– То есть, – сказала она, когда ярость немного утихла, – вы предлагаете мне не брак, а откровенную сделку. Ваши деньги за мое имя.

– Именно так.

– Знаете, обычно таких жен ищут мужчины постарше, успевшие развестись с первой супругой. Новая жена для них трофей, который выставляют на видном месте, чтобы похвастать перед гостями.

– Жаль нарушать правила, но лет пятнадцать назад я был слишком занят, чтобы заниматься поисками. Так что будем считать, я начинаю сразу со второй ступени. Времени на раздумья у вас, мисс Керквуд, похоже, нет. Итак, вас заинтересовало мое предложение?

Валери гордо вскинула голову и посмотрела Шелдону в глаза.

– Давайте говорить начистоту. Если бы речь шла только обо мне, я бы и думать не стала о вашем предложении. Оно оскорбительно, и я бы скорее жила в картонной коробке и ела собачьи консервы, чем согласилась бы на такую сделку.

– Но вам нужно подумать о матери.

– Вы правы. Поэтому убедите меня в том, что предлагаемое вами достойно запрашиваемой цены.

Шелдон убедил ее. И сдержал слово. В тот день, когда Валери стала его женой, он взял на себя все обязательства по долгам ее отца. И в тот же день Камилла получила от него чек на сумму, которая позволяла ей провести остаток жизни в привычном комфорте.

Запомни этот момент, сказала себе Валери. Не было такой жертвы, которую она не принесла бы, чтобы увидеть, как ожила мать.

На протяжении последующих четырех недель ей придется играть роль любящей жены, чтобы Камилла ни о чем не догадалась. Что ж, Валери успешно исполняла эту роль уже несколько месяцев перед друзьями и знакомыми. Конечно, пускать пыль в глаза матери будет сложнее...

Шелдон сказал, что ей будет трудно притворяться безумно счастливой. Да, он попал в самую точку.

«Безумно счастливой». Хорошо бы, с горечью подумала Валери, просто не сойти с ума до конца месяца.

3

– Это тебе, Льюк. – Шелдон бросил кубик льда в стакан и налил виски. – Как ты любишь. – Подойдя к камину, он подбросил в огонь еще одно полено. – Обед через несколько минут, а пока вкратце расскажи, как шли дела на этой неделе.

Льюк Уилсби, похоже, не слышал, о чем его просят. Держа в руке стакан, он внимательно разглядывал большой, написанный маслом портрет. Художник, предпочитавший работать в стиле модерн, изобразил совсем юную Валери в белом атласном платье под бордовой бархатной накидкой и с сияющей на голове короной, казавшейся слишком тяжелой для хрупкой девушки.

Язык присох, хотел сказать Шелдон, но сдержался и объяснил:

– Портрет написан в том году, когда Валери стала королевой бала.

Льюк потряс головой, словно возвращаясь из забытья.

– Ни разу не был. Там еще танцуют и представляют дебютанток?

– Что-то вроде ярмарки невест, – согласился Шелдон.

– Красивый портрет.

Шелдон взглянул на картину. Интересно, что в этой мазне нашел Льюк? Шелдону портрет никогда особенно не нравился, хотя он и задумывался о причинах столь странной неприязни. Может быть, дело в манере исполнения? Ему было по душе более реалистичное искусство. Или проблема в чересчур нарядном платье, делающем Валери похожей на ребенка, напялившего материнский костюм? Хотя, вероятнее всего, объяснение другое: портрет был написан до знакомства Шелдона с Валери, в то время, когда они жили в разных мирах, слишком далеких друг от друга.

Как бы там ни было, теперь картина – всего лишь часть истории. Шелдон почти не замечал ее, как не замечают ставших привычными предметов интерьера. Шелдон повернулся спиной к портрету и наклонился к камину, с удовольствием ощущая исходящее от него тепло.

– Так что на фабрике? Меня же не было целую неделю.

Льюк отпил виски и поудобнее устроился в кресле.

– Есть кое-что, о чем тебе следует знать. Во-первых, я заполучил каталог «Бриггз Бразерс» с моделями следующего года.

Шелдон удивленно вскинул брови. Конкурентам чаще приходится довольствоваться неясными слухами, отдельными деталями, так что получить полную информацию о планах соперника, пусть и за несколько дней до формальной презентации, – это настоящий успех.

– Как это тебе удалось?

Льюк поднял кейс, стоявший у кресла, и достал из него толстый буклет.

– Не хотел бы распространяться о моих источниках, – с гордостью ответил он.

Наверное, какая-нибудь женщина из «Бриггз Бразерс», предположил Шелдон. Способности Льюка не стоило недооценивать, хотя трудно представить в роли обольстителя немолодого мужчину с калькулятором и вечно протекающей ручкой в кармане пиджака.

– Детали меня не интересуют, – сухо заметил Шелдон.

– У них есть пара интересных новинок, на которые тебе стоит взглянуть. Я отметил страницы.

Шелдон полистал буклет, задержавшись на моделях, привлекших внимание Льюка.

– Похоже на то, что сейчас делаем мы.

– Вот и я о том же подумал. Немного подновили наши прошлогодние модели. Но я решил, что тебе следует знать их намерения, прежде чем вещи появятся на рынке.

– Сомневаюсь, что им удастся соблазнить наших клиентов повторением того, что «Нидлз энд Пинз» выпускали годом ранее. Но ты прав, информация действительно ценная. Пожалуй, ты можешь рассчитывать на прибавку, Льюк.

– Спасибо, сэр. Уже рассчитываю.

Шелдон продолжал листать страницы.

– Ты сказал «во-первых». Есть и «во-вторых»? Что?

– Нам пришлось временно отстранить от работы пару техников. Похоже, они открыли собственный бизнес на стороне. Профсоюз не очень доволен и собирается оспаривать наше решение. Ну и сами ребята, конечно, кипят от злости, что их поймали.

Из холла донесся женский голос, и Шелдон посмотрел в сторону приоткрытой двери.

– Я вызову их всех завтра утром, и мы постараемся решить проблему.

В следующий момент в комнату вошла Камилла Керквуд.

– Шелдон, дорогой! – воскликнула она. – Я так рада, что могу поговорить с тобой, пока Валери не спустилась. Хочу извиниться за то, что выбрала не самое лучшее время для визита. Ты только вернулся домой... – Заметив поднявшегося с кресла Льюка, Камилла покачала головой. – Прошу прощения, я не знала...

– Вы помните Льюка Уилсби, Камилла? – спросил Шелдон.

Она кивнула.

– Бокал вина? – галантно предложил он.

– Это было бы чудесно, дорогой. Знаешь, как хорошо оказаться дома. Наверное, если бы не Хью, я бы не выбралась из Ванкувера. Полагаю, Валери уже рассказала тебе о нем. – Она выжидающе посмотрела на зятя.

Шелдон уже собирался ответить, когда появившаяся на пороге Валери поспешила вмешаться в их беседу.

– Вообще-то, мама, у меня еще не было времени.

Если по лицу Шелдона и скользнула тень раздражения, то ее никто не заметил.

– Есть вещи поважнее, – с усмешкой заметил он. – Уверен, Камилла, что вы понимаете... Мы не были вместе целую неделю и, естественно...

Шелдон с удовлетворением отметил, как порозовели щеки Валери. Разумеется, он знал, что она покраснела от злости, но посторонние вполне могли интерпретировать ее реакцию иначе. Глаза Камиллы лукаво блеснули. А смущенный Льюк неловко переступил с ноги на ногу.

Шелдон опустил руку в карман пиджака и извлек небольшой продолговатый футляр, обтянутый черным бархатом.

– Чуть не забыл, дорогая. У нас ведь сегодня годовщина. Это тебе. Купил в Эдмонтоне.

Валери покачала головой.

– Какая годовщина, мы ведь поженились всего...

– Вот именно. На следующей неделе будет ровно полгода.

Он протянул руку, и Валери молча подошла к нему. От Шелдона не укрылось нежелание, с каким приняла подарок Валери, хотя Камилла и Льюк, вероятно, отметили только некоторое колебание. Да, подумал Шелдон, пожалуй, к гильотине она шла бы более охотно.

Зеленое платье, которое надела в этот вечер Валери, он видел на ней по меньшей мере раз десять. Интересно, что она старается этим доказать? Свое нежелание пользоваться его деньгами для покупки новых нарядов? Или подчеркивает, что ради него не стоит стараться выглядеть привлекательнее?

Конечно, когда к ним приходили гости или они вместе бывали где-то на публике, Валери всегда обращала на себя внимание ухоженностью и элегантностью и редко повторялась в выборе туалета. Шелдон не сомневался, что, если бы сказал ей о приходе Льюка, она вышла бы к гостю, разодевшись как на бал. Однажды у него даже появилось подозрение, что его жена старается изобразить из себя карикатуру на светскую даму, роль которой он определил ей.

Дома, в приватной обстановке, все было иначе. Здесь Валери всегда носила одни и те же платья, купленные ею еще до свадьбы, и упрямо игнорировала все подаренные Шелдоном украшения.

Возможно, думал он, ей хочется выразить мне свое безразличие, создать у меня впечатление, что она надевает первую попавшуюся под руку вещь. Хотя он почти не сомневался, что Валери тщательно все планирует в надежде вызвать у него раздражение и досаду.

Но если так, то вся ее кампания была заранее обречена на неудачу. Для Шелдона не имело никакого значения, что носит жена и будет ли надевать одно и то же платье еще тридцать лет. Тем более что в зеленом Валери выглядела очаровательно. Длинное, облегающее, почти полностью закрытое, оно подчеркивало соблазнительные формы ее фигуры. Наверное, если бы Валери догадалась о том, какой привлекательной Шелдон находит ее в этом платье, она давно избавилась бы от него.

– Опять в этом старье? – пробормотал он, целуя подошедшую Валери в щеку. – Дорогая, твой выбор начинает утомлять меня.

– Я приму к сведению твои возражения, – едва слышно сказала Валери.

– А это означает, что ты и впредь намерена носить только старые вещи. Возможно, мне следует поговорить об этом с твоей матерью.

– Ты не станешь этого делать.

– А ты меня не вынуждай. – Шелдон вложил футляр в ее руку и ласково добавил: – Поздравляю, дорогая.

В глазах Валери мелькнуло раздражение, но она, повинуясь правилам игры, все же раскрыла коробочку. По черному бархату, казалось, струился огненный ручеек – чудесный платиновый браслет с великолепно подобранными бриллиантами почему-то заставил Шелдона подумать о пепельных волосах Валери.

Он заглянул ей в глаза. Раздражение успело смениться отчаянием, а на длинных ресницах блеснули кристаллики слезинок.

– Прекрати... – прошептала Валери. – Прекрати мучить меня...

Шелдон наклонился ближе.

– Это подарок.

– Это кандалы, и ты сам это знаешь.

Шелдон вскинул бровь.

– Наденешь или объяснишь матери, почему не хочешь его носить?

Валери глубоко вздохнула и протянула руку. Шелдон надел браслет, застегнул цепочку и, склонившись к запястью Валери, коснулся губами тонкой, почти прозрачной кожи с голубыми прожилками вен.

– А по-настоящему ты поблагодаришь меня позже, когда мы останемся одни. – Шелдон произнес это негромко, но так, чтобы его услышали и Камилла, и Льюк. – А теперь давайте пройдем в столовую. Если не ошибаюсь, Гордон уже подает сигналы. Да, дорогая?

На протяжении всего обеда браслет жег руку Валери, а блеск бриллиантов, преломлявших яркий свет люстры, резал глаза.

Шесть месяцев, думала она, на следующей неделе будет шесть месяцев со дня нашей свадьбы. С того дня, когда Шелдон сделал мне первый и самый унизительный – нарочито унизительный – из подарков.

Шелдон застал Валери врасплох, когда во время свадебного завтрака, вручив Камилле чек, передал ей конверт с документом, в котором говорилось, что отныне особняк, принадлежавший Брайану Керквуду, является общей собственностью Шелдона Макинроя и Валери Керквуд-Макинрой. Мужа и жены.

– Маленький свадебный подарок, – сказал он тогда, и Камилла радостно вскрикнула, узнав, что дом, в котором росла ее дочь, перешел во владение Валери со всеми его бесчисленными сокровищами.

Сама же Валери вздрогнула, представив, насколько вырос ее долг перед мужем. Кажется, ей было до слез жаль расставаться с домом, в котором прошло ее детство, с которым было связано много приятных воспоминаний. Но тогда, за свадебным столом, она вдруг осознала, что смутная надежда рассчитаться когда-либо с Шелдоном Макинроем, вернуть ему деньги, которые он дал ее матери, и таким образом обрести свободу становится несбыточной мечтой. Как освободиться от этого человека, если она пользуется его щедротами?

Не глядя на него, Валери тихо, но решительно сказала:

– Я ничего у тебя не просила. И ничего от тебя не приму.

И Шелдон, подливая ей шампанского, так же тихо и твердо ответил:

– Тебе не повезло, Валери, потому что я дам тебе все, что мне захочется. Я понимаю, что ты предпочла бы стать мученицей, но не принимать мои подарки. Ты же была готова жить в картонной коробке и питаться собачьей едой, не так ли?

Валери посмотрела на него в упор.

– Только не пытайся внушить мне, будто ты делаешь все это из бескорыстных побуждений. То, что в документе есть мое имя, лишь уловка, рассчитанная на мою мать. Если бы ты заботился обо мне, то оставил бы дом полностью в моей собственности.

– И я мог бы погасить все долги твоего отца сейчас, а не растягивать их оплату на два года. Но неужели я кажусь тебе полным идиотом, готовым отдать невесте все, что ей хочется, в обмен на обещание? Мы заключили сделку, Валери, и твоя роль заключается в том, чтобы с благодарностью принимать щедрые подарки от безумно влюбленного в тебя мужа. Привыкай к этому.

В распоряжении Валери было шесть месяцев, чтобы привыкнуть к тому, как строит свою семейную жизнь Шелдон Макинрой. Но она не привыкла. И если, не дай бог, у нее впереди еще шесть лет, все равно ничто не изменится.

Нельзя сказать, что его подарки свидетельствовали об отсутствии вкуса или внимания. Браслет, например, ласкал глаз изысканной работой, а качество камней не вызывало ни малейших сомнений. Просто Валери не могла смириться с тем, что каждый подарок Шелдона лишний раз подчеркивал его нежелание учитывать ее чувства.

Да и с какой стати ему спрашивать у меня совета, консультироваться со мной, с горечью думала Валери. Глупо узнавать у стоящего в витрине манекена, что на него надеть, – пластмассовый истукан не имеет собственного мнения. А в том, что для мужа она не более чем манекен, Валери не сомневалась. Шелдону, как опытному иллюзионисту, надо убедить публику в своих поразительных способностях, и жена – всего лишь предмет реквизита.

Вот почему Валери делала то, что диктовалось обстоятельствами. На публике она представала счастливой и улыбающейся, украшала себя подаренными Шелдоном драгоценностями и надевала купленные на его деньги платья. Дома же в отсутствие гостей Валери носила то, что хотела. И если ему, черт побери, надоело видеть ее в зеленом платье, то это его трудности, потому что она намеревалась носить это платье до тех пор, пока оно не протрется до дыр. К счастью, этот наряд Валери нравился. В противном случае ей было бы труднее испытывать удовлетворение, досаждая Шелдону.

После обеда мужчины, извинившись, вернулись к обсуждению дел, а Валери и Камилла перешли в гостиную, чтобы посидеть у огня. Время бежало незаметно в тихой беседе ни о чем, пока Камилла не обронила:

– Я полагала, что ты уже все здесь переустроила.

– А мне кажется, что и так хорошо, – ответила Валери, думая о том, что переустройство гостиной добавило бы еще один пункт к перечню ее долгов перед Шелдоном.

– Не говори глупости, девочка, – возразила Камилла. – Я-то точно знаю, что тебе никогда не нравились эти темные панели. Должна признать, комната из-за них выглядит мрачноватой, особенно сейчас, с приближением зимы. Мне почему-то казалось, что они добавят уюта. Может быть, из-за этой гнетущей обстановки ты сегодня такая унылая.

Валери поспешила ухватиться за внезапно возникшее объяснение. Завтра, решила она, я все улажу. Но не сегодня.

– Знаешь, мама, я так устала. Надеялась, что ты не заметишь. Не против, если я пойду спать?

– Конечно нет, дорогая. Я поднимусь с тобой, только захвачу книгу.

У лестницы Камилла остановилась.

– Разве ты не пожелаешь мужу спокойной ночи?

Вопрос настолько смутил Валери, что ей пришлось задуматься над тем, как должна вести себя нормальная семейная пара. Уже сама ее реакция могла вызвать у матери подозрения. Это послужило лишним напоминанием о том, насколько трудна сложившаяся ситуация.

– Вряд ли он захочет, чтобы его беспокоили. Когда Шелдон обсуждает с Льюком какие-то дела...

– Чепуха! – громко заявила Камилла и, не дав дочери возможности возразить, постучала в дверь библиотеки и сразу же вошла.

Валери пришлось последовать за матерью.

Шелдон, оборвав себя на полуслове, вопросительно посмотрел на женщин.

– Извини, что помешала, – поспешно сказала Валери. – Я только хотела пожелать тебе спокойной ночи.

Шелдон поднялся и шагнул им навстречу.

– Уже так поздно? Извини, дорогая. – Он посмотрел через плечо на Льюка. – Мы ведь почти закончили, да?

– Боюсь, что нет. Надо еще решить вопрос со страхованием фабрики. И, пока тебя не было, появилась проблема с одним из клиентов.

Шелдон пожал плечами.

– Тогда я еще задержусь, Валери. На случай, если ты уже уснешь... – Он обнял ее за плечи и наклонился с явным намерением поцеловать.

Валери открыла рот, чтобы возразить, и опомнилась, когда было уже поздно. Впервые их губы соприкоснулись. Она напряглась, не зная, как поступить, и оттого поддаваясь панике. Даже на свадьбе Шелдон не позволил себе такой интимности, и теперь каждая клеточка ее тела протестующе задрожала.

Почувствовав ее нежелание, Шелдон тем не менее не отступил. Валери не смогла бы отстраниться даже в том случае, если бы поцелуй – легкий, как прикосновение крыла бабочки, – не выбил пол у нее из-под ног. Когда Шелдон наконец соизволил ее отпустить, Валери вся дрожала, и ему пришлось положить руки на ее плечи.

– Несомненно, – негромко сказал он, – я отсутствовал слишком долго.

К тому времени, когда Шелдон наконец выпроводил Льюка, дом уже затих. Даже дворецкий, воспользовавшись разрешением хозяина, отправился спать. Зевая, Шелдон разгреб тлевшие в камине угли, сложил в кейс бумаги и проверил замки на входной двери, перед тем как подняться по лестнице.

Наверху он остановился на секунду, вслушиваясь в тишину и задумчиво глядя на закрытую дверь спальни Валери. Поцелуй на ночь, предназначенный зрителям, неожиданно превратился в нечто иное. Тогда у Шелдона не было времени, чтобы проанализировать реакцию Валери. Поначалу он действительно почувствовал ее раздражение и сопротивление: об этом кричала каждая клеточка ее напрягшегося тела. Но потом появилось что-то еще, что ему не удалось идентифицировать. Колени у нее подогнулись явно не от злости. Уж не был ли это трепет пробудившегося желания? Или он лишь выдает желаемое за действительное?

Шелдон толкнул дверь своей спальни и замер на пороге. Что-то было не так. В комнате что-то изменилось. В следующее мгновение причина, заставившая его насторожиться, стала ясна. Так и есть – Валери сидела в кресле у окна, подобрав под себя ноги и обхватив руками колени.

– Валери, – тихо произнес Шелдон. – Интересно, за что я удостоился чести видеть тебя здесь в столь поздний час.

– Как ты узнал, что я тут? – почти обиженно спросила она.

Шелдон включил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке.

– Твои духи. В этой комнате аромат «Шанель» – нечастый гость. В следующий раз, когда захочешь спрятаться, смой их получше.

– Я не прячусь. Мне нужно поговорить с тобой.

– Чего-то в этом роде я и боялся.

Шелдон развязал галстук, вынул из манжет запонки и бросил их на поднос. Потом принялся неспешно расстегивать пуговицы на рубашке.

– Перестань.

– Что? Раздеваться? Это моя комната. У меня выдался нелегкий день, я устал. Кстати, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты прекратил ломать дурацкую комедию перед моей матерью.

– Ты сама сказала, что Камилла не должна догадаться о том, что мы, возможно, не самая счастливая семейная пара на свете, как ей хотелось бы.

– Да, я об этом просила. – Признание далось Валери с явным трудом. – Но ты не обязан притворяться, что мы не можем жить друг без друга. Твоя попытка продемонстрировать теплые чувства была грубой и непристойной.

– Кто так решил? Мне показалось, что тебе в конце даже понравилось.

– Это смешно. Кроме того, ты сам себе противоречишь.

Шелдон нахмурился.

– Как же я себе противоречу?

– Сначала ты дал понять, что мы сразу же после твоего приезда улеглись в постель. Потом, когда я зашла пожелать спокойной ночи, намекнул, что между нами ничего не было.

– Как же мне это удалось?

– «Несомненно, я отсутствовал слишком долго», – процитировала Валери.

– А, это. – Шелдон усмехнулся. – Твоя мать, наверное, подумала, что меня снова потянуло в постель. Знаешь, после недельного отсутствия вряд ли одного раза будет достаточно.

Валери едва заметно покраснела.

– Что ж, ты себя показал. А теперь забудь. – Она поднялась. – И не питай иллюзий по поводу того, ради чего я зашла в твою спальню. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он повесил рубашку на спинку стула.

– А будут и другие визиты?

– Вероятно. – Валери вздохнула. – Мама поднималась со мной наверх.

– А что в этом необычного? – поинтересовался явно озадаченный Шелдон. – Куда ей еще идти? Ее комната на этом же этаже.

– Она жила здесь тридцать лет и знает, где находится спальня хозяина. Не могла же я у нее на глазах пройти по коридору к своей спальне. Пришлось зайти сюда.

Шелдон сбросил туфли.

– Понятно. Если бы мы были нормальной парой, то спали бы в этой комнате. Именно этого Камилла и ожидает. Ясно.

– Вот и хорошо. К несчастью, подобная ситуация может повториться. Хочу, чтобы ты понял: если я оказалась здесь, к тебе это не имеет никакого отношения.

– И что ты собираешься делать? Чем будешь заниматься? Мы могли бы поиграть в покер на мелочь, пока ты не убедишься, что Камилла уснула. Потом проберешься по коридору к себе. Но ведь она обязательно заметит, что утром Гордон принесет твой завтрак не в эту комнату.

Судя по тому, как притихла Валери, эта мысль еще не приходила ей в голову.

– А учитывая то, что ты привыкла завтракать в постели, – продолжал Шелдон, – сомневаюсь, что тебе по силам вставать каждое утро ни свет ни заря и спешить вниз, чтобы опередить Камиллу.

– Мы могли бы пробить дыру в стене между твоим туалетом и моим, – с сарказмом предложила Валери. – Тогда тебе не пришлось бы терпеть мое присутствие подолгу.

– Неплохая мысль, но твоя мать может обратить внимание на шум или на рабочих. У меня есть не столь пыльное предложение. – Он прошел в ванную и взял зубную щетку. – Перебирайся ко мне.

– И притворяться, что мы спим вместе? Для этого я плохая актриса. Возможно, мы могли бы какое-то время спать по очереди в кресле, но что, если мама вздумает задержаться еще на месяц?

– О притворстве сказала ты. – Шелдон выдавил пасту на щетку и начал отсчет секунд, решив выяснить, сколько времени понадобится Валери, чтобы отреагировать на его реплику.

Он еще не досчитал до пяти, когда она уже стояла у двери в ванную.

– Если вы, Шелдон Макинрой, хоть на секунду вообразили, что я собираюсь спать с вами...

– Не на секунду, – признался он. – Я думаю об этом вот уже шесть месяцев.

Шелдон чистил зубы целых три минуты, исподтишка наблюдая за сменой выражений на лице Валери. Хорошо, что он не пользуется опасной бритвой: а то Валери, чего доброго, перерезала бы ему горло.

– Нет, – задыхаясь, выдавила она.

Шелдон сделал вид, что не расслышал.

– Я давно собирался поговорить с тобой об этом. Шесть месяцев ты привыкала к тому, что вышла замуж. Пора сделать следующий шаг.

– Это не брак, это сделка.

– Так было до сих пор. Но, Валери, ты же не настолько наивна, чтобы полагать, будто я смирюсь с таким положением?

– Но ты получил от меня все, что хотел! Дом, положение в обществе, жену, с которой можно появиться на приеме. Боже, Шелдон, тебя же хотят пригласить на роль хозяина ежегодного бала!

– Хотелось бы мне знать, как тебе это удалось, – пробормотал Шелдон и снова вернулся к интересующей его теме: – Но почему ты считаешь, что это все, чего я хочу?

– А что еще тебе нужно?

Медленно и четко, глядя Валери в глаза, он ответил:

– Я хочу, чтобы имя Макинрой воспринималось будущими поколениями с таким же уважением, как имя Керквуд прошлыми. Короче, я хочу, чтобы мои дети были среди тех, кого считают сливками общества.

Валери уставилась на него широко раскрытыми глазами, словно услышала нечто совершенно, непостижимо ужасное.

– Твои дети... ты имеешь в виду... наши дети? Нет.

– Почему? Или твоя голубая кровь не смешается с кровью варвара?

Стрела попала в цель – Валери вздрогнула.

– Потому что ты не интересуешься мной в... в этом смысле.

– Очень даже интересуюсь. Я не монах, а ты на редкость красивая женщина.

– Но за шесть месяцев ты ни разу не предложил... А вечером поцеловал лишь потому, что на нас смотрела мама.

– Я выжидал момент, чтобы сделать следующий шаг. Сегодня я понял, чего лишил себя, и подумал, что время пришло. А что касается того, что ты меня не интересуешь... что ж, буду счастлив доказать, сколь сильно ты ошибаешься. Иди сюда.

Валери попятилась.

– Пожалуйста, Шелдон, не надо. Мы оба знаем, что я не та женщина, которая отвечает твоим представлениям о жене. Я здесь лишь потому, что ты смог купить меня по самой низкой цене.

– Ну я бы так не сказал. Ты хоть представляешь, во что мне обошлась оплата долгов твоего отца? А ведь я еще не со всеми разобрался.

Валери нахмурилась.

– Если ты думаешь, что сумеешь шантажом заставить меня лечь в твою постель, если угрожаешь, что перестанешь платить по долговым обязательствам...

– Я не собираюсь менять условия нашей сделки, – успокоил ее Шелдон. – И я никогда не стану принуждать тебя к чему-либо. Я был очень терпелив, Валери. Я дал тебе шесть месяцев, чтобы привыкнуть к ситуации. Я позволил тебе оценить преимущества брака со мной. И я недвусмысленно заявил, что наша сделка – это долговременный договор. Пора перейти к следующей стадии отношений. У нас будет настоящий брак.

– Наверное, ты все это подстроил! – с отчаянием сказала Валери. – Пригласил мою мать, чтобы она повлияла на меня.

– Не виновен. – Шелдон развел руками. – Для меня приезд Камиллы – такая же неожиданность, как и для тебя. Наверное, если бы я задумал нечто в этом роде, то мог бы...

– Я бы не удивилась.

– Но мне и в голову не пришло. Конечно, она появилась в подходящее время, но если так совпало, то грех не воспользоваться удобным случаем. Знаешь, мне надоело смотреть на это платье. Хочешь, помогу тебе его снять?

Валери сложила руки на груди.

– Ты же сказал, что не применишь силу.

– В этом нет необходимости. Ты сама придешь ко мне.

– Я ухожу. – Ее голос дрогнул.

Шелдон не стал ее удерживать, когда она направилась к двери, и мягко повторил:

– Ты придешь ко мне. Потому что иначе...

Валери остановилась и резко обернулась.

– Что – иначе? Пожалуешься моей матери? Ты становишься смешон, Шелдон.

Он покачал головой.

– Если ты не придешь, то пожалеешь об этом. Пожалеешь об упущенном.

Он шагнул к Валери и положил руку на ее грудь. Валери напряглась и задрожала. Ее сердце колотилось под его ладонью.

– Хочешь ты того или нет, но у тебя есть аппетит, дорогая. И я намерен стать тем мужчиной, который удовлетворит его.

4

Что же такое он сделал с ней? Кожа в том месте, где лежала его ладонь, горела, словно обожженная клеймом. Коридор, по которому Валери бежала к своей спальне, качался, а пол уходил из-под ног. Мысли путались.

С самого начала Валери знала, что Шелдон – крепкий орешек, но полагалась на данное им слово. Только теперь ей стало ясно, что ее муж – змей, что он до поры до времени скрывал свои истинные намерения и заявил о них лишь тогда, когда опутал ее цепями заключенной сделки.

«Я хочу, чтобы мои дети»...

Валери передернуло. И как только ей удалось сохранить самообладание и еще отвечать на его вопросы.

Он сказал «мои дети». Не «наши дети». Вот что ее так уязвило. Хотя, конечно, скажи он иначе, это ничего не изменило бы. Как бы ни сложились обстоятельства, вынашивать его ребенка Валери не собиралась. Даже если бы Шелдон притворился, что питает к ней романтические чувства, ее решимость осталась бы непоколебимой.

Тем не менее произнесенная им фраза лишь подтвердила, что Валери знала давно: для Шелдона она не более чем средство достижения цели. Его точно так же устроила бы любая другая женщина, способная выписать ему пропуск в высшее общество, готовая стать матерью его детей.

Дети. Ну и наглец!

Но, сказала себе Валери, Шелдон допустил одну ошибку. В своей непоколебимой самоуверенности он решил, что достаточно ему поманить меня пальцем, и я упаду в его объятия, как перезревшая груша на ладонь садовника. Он отказался от использования единственного средства, которое могло бы дать ему, чего он хотел. Шелдон с презрением отбросил даже саму мысль о насилии.

«Ты придешь ко мне»... Вот где он ошибся. Валери не могла представить ситуацию, при которой ей могла бы показаться приемлемой мысль о том, чтобы стать настоящей женой Шелдона. Добровольно согласиться исполнять супружеские обязанности? Нет, это уже не комедия, а фарс.

Время, когда Макинрой мог диктовать свои условия, давно прошло. Ей нужно лишь четко определить план действий.

Валери все же уснула, снова и снова приказывая себе проснуться пораньше и спуститься вниз прежде, чем встанет Камилла. Что бы там ни говорил Шелдон, это не так уж и трудно. Ее мать тоже любит понежиться утром в постели. Тем более с учетом разницы во времени между Ванкувером и Бриджпортом, Камилле потребуется еще несколько дней для адаптации. Не исключено, что она проспит до полудня.

Но то ли организм нуждался в отдыхе, то ли где-то в середине ночи подсознание решило проигнорировать отданные разумом распоряжения. В результате, когда Валери протерла глаза, все уже были на ногах. Первое, что она услышала, был голос Шелдона у двери ее спальни. Удивленная и встревоженная, Валери села, чувствуя, как колотится сердце. Он никогда раньше не подходил к ее комнате. Явиться сюда после вчерашних невероятных заявлений...

– Я возьму поднос, Гордон, – говорил Шелдон. – Доброе утро, Камилла. Валери, конечно, захочет, чтобы вы вошли, но позвольте мне сначала убедиться, что она хотя бы надела сорочку. Мы немного... ну, вы понимаете...

Валери схватила первый попавшийся под руку предмет – им оказался телефон, – но тут же разжала пальцы, понимая, что, дав волю гневу, только осложнит ситуацию.

Дверь открылась.

Шелдон, уже успевший одеться для работы – черные брюки и пиджак, – пятясь, вошел в комнату с подносом в руках и ногой захлопнул дверь. Потом повернулся и посмотрел на жену.

Валери не успела подтянуть сползшую с плеча атласную пижаму, но, остро ощутив эту частичную наготу, решила не выдавать смущения и лишь немного поправила сбившееся одеяло.

– Тебя не приучили стучать? Или ты надеялся застать меня в неприличном виде?

– Я подумал, что твоя мать воспримет это как должное. – Шелдон поставил поднос на край кровати и сам опустился рядом. – А что касается твоего вида, то выглядишь ты сегодня очень аппетитно.

– Как мило с твоей стороны обратить на это внимание. Однако давай не будем отклоняться от темы. – Валери говорила негромко, но зато с изрядной долей язвительности. – Я рада, что мы поговорили вчера по душам, и, надеюсь, ты не станешь мешать мне. Я не хотела, чтобы мама знала об этой комнате, а ты при первой же возможности выдал меня!

– Но Камилла уже была в холле. И Гордон шел сюда с подносом. Так что твой вариант никак не проходил. Нужно было спасать положение. Ты предпочитаешь, чтобы Камилла считала твою спальню крепостью, окруженной рвом с водой? Или же решила, что мы достигли взаимовыгодного соглашения и пользуемся обеими комнатами ради общего комфорта?

Валери задумалась.

– Ну, если ты ставишь вопрос так...

– Я так и думал, что ты поймешь. – Шелдон поднялся и открыл дверь. – Входите, Камилла. Я попрошу Гордона принести еще чашечку чая.

– Не хочу вам мешать... – начала Камилла.

– Пожалуйста, – мягко попросил Шелдон. – Вообще-то ваша дочь только что предъявила мне серьезные претензии.

Валери бросила на него встревоженный взгляд, но Шелдон не смотрел в ее сторону.

– Все дело в том, что я, оказывается, ужасно храплю. Из-за этого Валери и перебралась в свою спальню.

Неплохо придумано, одобрительно подумала Валери. Пожалуй, объяснение звучит вполне достоверно.

Шелдон наклонился над кроватью и погладил Валери по плечу.

– Похоже, моя супруга не хочет признавать, что и я не лишен недостатков.

– Что ж, такая философия мне понятна, – согласилась Камилла.

– Женщине приятно считать своего мужа совершенством. Кроме того, ей доставляет удовольствие гонять меня из комнаты в комнату только для того, чтобы застегнуть на ней платье. Или, если уж на то пошло, чтобы расстегнуть его. Ей это кажется романтичным.

– Ну хватит... – пробормотала Валери.

Шелдон усмехнулся и наклонился еще ниже.

– Поблагодаришь меня за спасение сейчас или попозже? – громким шепотом осведомился он. – Я мог бы попросить твою мать выйти на несколько минут. Да и в офисе меня вполне могут подождать.

– Позже, – процедила сквозь зубы Валери. – Много позже.

– Хорошо. Предвкушение, как я уже понял, – самый лучший соус. – Шелдон отвел со щеки Валери волосы и прикоснулся губами к чувствительной коже под ухом. – Сегодня вечером я приглашаю вас обеих на обед, – выпрямившись, объявил он.

Как только Шелдон вышел, Валери бросила подушку к задней спинке кровати.

– Устраивайся поудобнее. Ты сегодня ужасно рано поднялась, да?

Камилла, подтянув брючки, села на кровать.

– В общем-то, нет. Я теперь играю по утрам в теннис. Летом в Ванкувере так жарко, что для хорошей разминки остается только утро. Так что сейчас я бы как раз выходила на корт. Какие у тебя планы на день, дорогая?

– Да никаких, – призналась Валери.

– Только не меняй свой график ради меня. Если будешь занята, я поболтаю с подругами по телефону. Но нам обязательно надо пройтись по магазинам.

– А разве Шелдон не сказал тебе... – В последнее мгновение Валери все же успела прикусить язык.

– Не сказал что? Что у тебя мало платьев? Я это и сама прекрасно вижу. Дорогая, то, в котором ты была вчера... ему по крайней мере три года. Ты надевала его на свадьбу Клары Бирнхем.

– Оно мне до сих пор нравится.

– Тогда давай поищем что-нибудь похожее. Может быть, фиолетовое. На мой взгляд, тебе пошел бы этот цвет. И не говори, что у тебя нет денег. Судя по тому браслету, который Шелдон подарил тебе вчера, он не скупердяй. – Камилла вздохнула. – И все же мне жаль, что я не смогла обеспечить тебя приданым. Впрочем, теперь я имею средства и мне хотелось бы наверстать упущенное.

На деньги Шелдона, подумала Валери, но благоразумно промолчала. Ей не хотелось делиться с матерью подозрениями относительно того, что чек, позволивший Камилле вести беззаботную жизнь, поступил не из страховой компании, а из кармана Шелдона Макинроя. Ее мать даже не догадывалась, что живет на средства зятя, и создавать ей новые проблемы Валери не желала. К тому же она ничего не знала наверняка, а лишь инстинктивно чувствовала, что даже Шелдону вряд ли удалось убедить страховую компанию выплатить всю сумму страховки вдове самоубийцы.

– Конечно, мама, я с радостью составлю тебе компанию.

– И не забудь напомнить мне, – поспешно добавила Камилла, – чтобы я купила несколько теннисных мячей.

– По-моему, их можно найти в кладовой. И если ты не захватила ракетку, то возьми мою.

– Ракетку? О нет, дорогая, мне нужны только мячи. Но они должны быть новыми. И надо купить какой-нибудь легкой ткани. Старая швейная машинка твоей бабушки все еще в задней спальне?

– Да, – удивленно ответила Валери. – Но зачем тебе швейная машинка?

– Чтобы пришить кармашки к спинке пижамы Шелдона. В них ты вложишь теннисные мячи, и тогда он не сможет спать на спине, а это, как считается, и есть главная причина храпа. – Камилла нахмурилась. – Если только... Послушай, милая, а он вообще носит пижамы?

Каждый раз, ступая на территорию фабрики, Шелдон вспоминал, как впервые пришел сюда старшеклассником с целью подзаработать. Тогда он был готов взяться за любое дело, лишь бы платили. Ему нравилось управляться с машинами, но в случае необходимости он мог подметать двор. Вид у парня, должно быть, был совсем отчаявшийся, потому что чиновник, ведавший приемом на работу, со вздохом отправил его в офис босса.

Трудно сказать, что разглядел в молодом человеке старик Грегори Феншоу – он никогда ни с кем не говорил на эту тему, – но в тот же день Шелдон Макинрой получил свою первую должность. Через пару лет он уже хорошо знал не только техническую часть производства, но и научился разбираться в тканях. А в тот день, когда Феншоу объявил о своем намерении закрыть фирму и уйти на покой, Шелдон еще раз постучал в дверь хозяина. Он попросил босса не ликвидировать бизнес, а продать ему, Шелдону Макинрою.

– Не знаю, сынок, зачем тебе понадобилась эта фабрика, – сказал Феншоу, – ею никто не интересуется. В нашем деле хватает конкурентов, а рабочая сила в этой стране стоит очень дорого. Держу пари, ты сам закроешься через пару лет.

– У меня есть кое-какие идеи, – коротко ответил Шелдон, и старик после долгого молчания согласился дать ему шанс.

Из уважения к бывшему хозяину Шелдон дождался его похорон и лишь после этого дал фирме новое название «Нидлз энд Пинз». Феншоу, наверное, перевернулся в гробу от такого легкомыслия, но Макинрой имел на этот счет свою точку зрения: он создавал репутацию новатора, предпринимателя нового стиля, со своими оригинальными, порой странноватыми идеями.

Путь оказался нелегким, и фирму до сих пор порой потряхивало на ухабах. Последний такой ухаб попался Шелдону как раз во время поездки в Эдмонтон. И все же, пройдя в ворота, вдохнув привычные запахи, услышав знакомые звуки, он снова и снова повторял себе, что сделал правильный выбор.

В этот день работа шла вовсю, и Шелдон прошелся по цехам, здороваясь с рабочими и работницами, проверяя качество продукции и наслаждаясь теми ничем не примечательными для постороннего деталями, которые составляли суть его бизнеса. Войдя в офис, он уже собирался распахнуть окно, устроиться поудобнее в большом кожаном кресле и погрузиться в массу проблем, накопившихся за время его отсутствия, но вдруг увидел Льюка, сидевшего за письменным столом и изучавшего какие-то бумаги.

Шелдон остановился у двери.

– Мне казалось, ты получил прибавку, но не повышение. Разве твой офис не находится этажом ниже?

Льюк неуверенно улыбнулся.

– Боялся, что пропущу тебя, когда ты придешь. Решил подождать тебя здесь, а заодно и поработать. – Он собрал свои бумаги и перешел с кресла босса у окна на другое, стоявшее напротив. – Почему бы тебе не выбросить всю эту рухлядь и не поставить здесь новую мебель?

– Мне нравятся старые вещи.

– Никогда бы не догадался, – иронично прокомментировал Льюк.

Шелдон оглядел офис – доставшийся в наследство от Грегори Феншоу письменный стол с поцарапанной столешницей, выстроившиеся у стены старые деревянные шкафы с каталогами, массивные обитые кожей кресла... Может быть, приверженность к старине и стала причиной его неудачи на переговорах в Эдмонтоне?

– Кроме того, – сказал Шелдон, – давай не будем забывать о традициях.

– Не хочу спорить. – Льюк потер подбородок. – Но, на мой взгляд, такая обстановка производит не лучшее впечатление на покупателей.

– А мне кажется, что мрамор, стекло и алюминий здесь совсем не к месту. – Шелдон открыл папку с бумагами. – Так что там такого важного, что ты ждешь меня с самого утра?

– Я договорился, чтобы двое уволенных и представитель профсоюза пришли сюда к десяти.

– Уволенных? Вчера ты сказал, что их временно отстранили.

Льюк пожал плечами.

– В любом случае все закончится увольнением. Своей вины они не признают и, по-моему, готовы как можно скорее начать собственный бизнес. Между прочим, сегодня утром я поговорил с агентом страховой компании. Они считают, что твоя оценка стоимости здания сильно завышена, учитывая его возраст, но согласились прислать кого-нибудь на следующей неделе, чтобы проверить правильность твоих расчетов.

Шелдон кивнул.

– Сейчас таких зданий уже не строят. Посмотри, какие здесь балки и перекрытия. Им же цены нет. Ладно, что еще?

– Я принес тебе документы, связанные с той жалобой, о которой ты уже слышал. Ерунда, конечно, но клиент настроен решительно и настаивает на встрече с тобой. И еще одно. Мы так и не обсудили результаты твоей поездки в Эдмонтон. Можешь рассказать?

– Они не сказали «нет».

– Но не сказали «да»? – Льюк сокрушенно покачал головой. – Не очень хорошая новость.

– Не все переговоры заканчиваются подписанием договора, – сухо заметил Шелдон. – Ты знаешь это не хуже меня.

– Да, но речь шла об очень большом контракте. Заказ на эту партию обеспечил бы нас работой по крайней мере на полгода. А какая отличная реклама! Черт, пригласить тебя в Эдмонтон и в итоге не дать прямого ответа...

– Ты предпочел бы услышать твердое «нет»? Или считаешь, что надеяться не стоит?

– Ну-у... – неуверенно протянул Льюк. – В общем-то я настроен пессимистично. Что будем делать?

– Надо еще раз просмотреть наши предложения, чтобы убедиться в невозможности иных вариантов. Если они что-то решат, то дадут знать. А пока будем думать о других возможностях.

– Что ж, тогда я займусь делами. – Льюк забрал свои бумаги и вышел из офиса.

Шелдон взял нож для открывания писем, стопка которых лежала на краю стола, но уделил почте не более пяти минут.

Конечно, Льюк прав. Отсутствие определенного ответа, особенно после переговоров на высоком уровне, почти всегда означало итоговый отказ. На другой столь же крупный заказ рассчитывать в ближайшее время не приходилось.

Хорошо было то, что Шелдон, не первый год занимавшийся бизнесом, никогда не делал ставку на один заказ, каким бы заманчивым он ни казался. Теперь, когда журавль, похоже, растворился в небе, рассчитывать приходилось на синицу в руках. Надо лишь найти ее.

А пока ему предстояло разобраться с отстраненными от работы техниками, утихомирить обиженного представителя профсоюза и решить к обоюдному удовольствию проблему недовольного клиента, возникшую во время его отсутствия.

Ближе к вечеру Валери удалилась в зеленую комнату, как делала почти всегда в особенно тяжелые дни. Неспешная, требующая полной сосредоточенности работа с теплой, податливой глиной действовала на нее успокаивающе, а переходя к следующему этапу – составлению предметов из отдельных, ярко раскрашенных частей, Валери забывала обо всех проблемах.

Занятая подборкой миниатюрной мебели для детской спальни, Валери не заметила, как дверь в комнату приоткрылась. И лишь легкий порыв прохладного воздуха, коснувшийся ее ног, заставил ее оглянуться.

Увидев Шелдона, она невольно стиснула пальцы, и крохотный диванчик превратился в бесформенный комок.

Шелдон наклонился и поднял кусочек глины.

– Вижу, ты обратилась к современной скульптуре. Следующий проект – галерея искусств?

– Нет... ты просто напугал меня, и вот что получилось.

– Но Гордон передал, что я тебе нужен. И это уже второй день кряду. Осторожнее, дорогая, привычки легко приобретаются.

– Дело не во мне, а в моей матери.

Шелдон взял второй высокий стул и сел рядом с Валери.

– Что на этот раз?

– Пока ничего. Но только благодаря мне. – Она рассказала о предложении Камиллы вшить ему в пижаму теннисные мячи.

Шелдон добродушно усмехнулся.

– И как тебе удалось отговорить ее от этого милого проекта?

– Сказала, что ты терпеть не можешь пижамы, а потому ее антихраповое изобретение – пустая трата времени.

Шелдон вперил в нее задумчивый взгляд.

– Так ты предполагаешь, что я сплю нагишом?

– Я бы не стала называть это сексуальной фантазией, – резко ответила Валери. – Но мама стала рыться в твоем шкафу в поисках пижамы, и мне едва удалось оторвать ее от этого занятия. Кто знает, что бы обнаружилось в ящике для белья?

– Ну, я не сомневаюсь, что объяснение у тебя нашлось бы. Самое худшее – пара черных кружевных трусиков, которые ты могла бы объявить своими.

Валери от отчаяния закатила глаза.

– Но это не единственная проблема! Если бы я сказала, что ты носишь пижамы, а Камилла бы их не обнаружила, как бы я выкручивалась?

– Ничего сложного. Ты могла бы слегка покраснеть и смущенно объяснить, что я не надеваю их, когда мы вместе, но где-то они есть, – спокойно объяснил Шелдон. – В любом случае я предлагаю тебе заглянуть в мою спальню и как следует осмотреться.

– Спасибо, но я уж как-нибудь обойдусь. А вообще-то ты мог бы поблагодарить меня за избавление от мук. Если бы мама все же навязала тебе этот пыточный инструмент, ей непременно захотелось бы узнать, насколько он эффективен.

– Знаешь, я подумал... Может быть, я и попрошу ее о таком одолжении.

– Ты разве не слышал, что я сказала? – удивилась Валери.

– Понимаешь ли, я ведь не смог бы судить о результате, потому что тот, кто храпит, себя не слышит. Так что в роли арбитра пришлось бы выступать тебе. А для этого...

– ...Мне нужно было бы провести с тобой ночь, – подхватила Валери. – Если ты думаешь, что заманишь меня в постель с помощью таких вот уловок...

– Более того, – не обращая на нее внимания, продолжал Шелдон, – на следующее утро тебе пришлось бы, придерживаясь правды, сообщить, что я вообще не храпел. Конечно, я тоже не сомкнул бы глаз, если бы ты была рядом, но это уже совсем другой вопрос, верно?

Шелдон повел Валери и Камиллу в новый ресторан, расположенный неподалеку от берега озера и всего в нескольких кварталах от «Нидлз энд Пинз». Валери никогда прежде там не бывала, и, когда Камилла слегка скривилась, услышав, что заведение находится в районе бывших складов, Валери тоже выразила мужу свое недоумение.

– Подождите и увидите, – пообещал Шелдон. – Думаю, вам там понравится. Кроме того, у меня есть и скрытый мотив желать ему преуспеяния.

– Ты его совладелец? – предположила Камилла.

– Нет. Я ничего не понимаю в ресторанном бизнесе. Но это место очень удобное для моих работников, а все, что хорошо для них, хорошо для фирмы и в конечном счете для меня. Кроме того, любое успешно работающее предприятие, находящееся поблизости от моей фабрики, повышает ее привлекательность и цену.

Валери внимательно посмотрела на него.

– Уж не собираешься ли ты продавать фабрику?

Шелдон подождал, пока женщины усядутся и возьмут меню, после чего сел сам.

– Продавать фабрику? Конечно нет. И потом, здесь много пустующих зданий. Зачем кому-то покупать то, которое занято, и платить немалые деньги, если можно по дешевке приобрести заброшенное?

– Хотя если когда-нибудь здесь появятся ночные клубы и модные магазины...

– ...то им не захочется иметь по соседству швейную фабрику.

– Мало ли что им не понравится. Ведь мы же обосновались здесь раньше...

К столику подошел официант, и Шелдон, не договорив, стал просматривать карту вин.

Оглядев просторный обеденный зал, Камилла признала, что он производит приятное впечатление. По крайней мере, официантам не приходится протискиваться между столиками, что характерно для большинства ресторанов.

– В престижных районах очень высокая арендная плата, – заметила Валери, – и им приходится увеличивать количество мест. Разумеется... – Она умолкла, заметив невысокую брюнетку, стоявшую рядом с коренастым мужчиной в деловом костюме, и помахала им рукой. – Да это же Клара и Рик Бирнхемы! Вы не против, если они подсядут к нам?

Шелдон сказал что-то вполголоса официанту.

– Вот еще одно преимущество: за большими столами всегда можно найти свободное местечко.

Усаживаясь рядом с Валери, Клара прошептала:

– Ты даже не сказала, что ждешь приезда матери.

– Сказала бы, если бы знала. Расскажу обо всем позже.

– Похоже, тебе не помешало бы от нее отдохнуть. Хочешь, я отвлеку Камиллу? – Не дожидаясь ответа подруги, Клара обняла свою старую знакомую и тут же завладела ее вниманием.

Мужчины тоже заговорили о чем-то своем, а Валери, наслаждаясь вином, слушала то одних, то других.

В одном Клара была права: приятно просто посидеть, ни о чем не думая. Подробности местной светской жизни, которые пересказывала Клара Камилле, были Валери прекрасно известны, и насторожилась она, лишь когда услышала слово «увольнение».

– А что еще я мог сделать? – говорил Шелдон, наклоняясь к Рику. – Оказывается, они не только занимались частным бизнесом, но и нарушили закон. Как выяснилось, у ребят и прежде были проблемы.

Валери украдкой посмотрела на Шелдона. С кем еще ему поделиться своими трудностями, если не с Риком Бирнхемом, менеджером магазина «Тейлор». Рику нередко приходилось иметь дело с профсоюзом, и ситуации, подобные описанной Шелдоном, для него не в новинку. Человек с таким опытом работы, как у Рика, может дать ценный совет. И все же Валери вдруг стало грустно оттого, что Шелдон рассказал о своих неприятностях не ей, а другу.

С другой стороны, напомнила себе Валери, она ведь даже не спросила, как прошел его рабочий день. А если бы и спросила, то скорее всего он отделался бы какой-нибудь ничего не значащей фразой, потому что такого рода разговоры не вошли у них в привычку.

– Вернулись домой? Я так и знала, что климат Ванкувера не для вас.

Громкий голос, прозвучавший за спиной Валери, заставил ее обернуться. Высокая плотная женщина, лицо которой частично скрывали широкие поля украшенной перьями шляпы, укоризненно смотрела на Камиллу.

– Конечно, время для возвращения сейчас не самое лучшее. Или вы приехали специально, чтобы сходить на бал?

– Видите ли, Амелия, – вежливо ответила Камилла, – я еще не знаю, насколько долго здесь задержусь.

– Что ж, решайте сами. Уж не представляю, что у нас нынче получится. Возможно, узнав детали, вам и не захочется оставаться. – Матрона величественно повернулась к Шелдону, вежливо поднявшемуся, чтобы поздороваться с дамой. – Члены организационного комитета, председателем которого я являюсь, попросили меня предложить вам, мистер Макинрой, быть распорядителем нашего бала.

Похоже, подумала Валери, Амелии Бродерик очень не по душе данное поручение и, выполняя его в силу обязанностей председателя, она не собиралась скрывать негативного отношения к предложенной кандидатуре. Видимо, Шелдон тоже почувствовал отсутствие энтузиазма в голосе миссис Бродерик, потому что в его глазах мелькнул ничего хорошего не предвещавший огонек. Валери попыталась привлечь его внимание, чтобы предупредить о возможной опасности, которой грозила надвигавшаяся ссора, но Шелдон уже не смотрел в ее сторону.

– Мне необходимо подумать, – холодно сказал он. – Я просмотрю свое расписание на следующую неделю и дам вам знать, смогу ли принять ваше лестное и ко многому обязывающее предложение.

Амелия надменно фыркнула.

– Молодой человек, только такое ничтожество, как вы, может допускать возможность отказа от предложения организационного комитета. Хотя вы, вероятно, даже не понимаете, какая вам оказана честь.

– Вы приглашаете его за неделю до бала? – пробормотал Рик Бирнхем. – Действительно, честь высокая.

Но Амелия Бродерик слушала только себя.

– Я им сразу сказала, что ничего хорошего не стоит и ожидать, приглашая человека, никогда прежде не работавшего в составе комитета. – Повернувшись к Валери, она покачала головой. – Мне жаль вас, бедняжка. Но, конечно, вы получили то, что заслужили, выйдя замуж за какого-то выскочку. Таким людям не обойтись без няньки.

Шелдон хотел что-то сказать, но Валери остановила мужа, взяв его за руку.

– Недостаток опыта более простителен, чем отсутствие манер.

Лицо миссис Бродерик стало багровым, как предгрозовое небо. Рот ее беззвучно открылся, потом закрылся. Она повернулась и с видом человека, которому нанесли смертельное оскорбление, устремилась к выходу.

Шелдон усмехнулся. Валери почувствовала, как его пальцы сжали ее руку, и посмотрела на Шелдона, но он уже опустился на стул. Смеется! Смеется над ней, словно хочет сказать, что ее защита неуместна и нелепа. Валери охватило раздражение. Неужели он не понял, что в этом порыве не было ничего личного? Что она точно так же заступилась бы за любого, ставшего объектом бесцеремонных нападок Амелии Бродерик?

Рик Бирнхем поднял бокал.

– За бал! – провозгласил он. – Похоже, в этом году нас ожидает нечто действительно интересное.

5

Клара недовольно посмотрела на мужа.

– Интересное не обязательно означает приятное, – сказала она. – А оскорблять Амелию Бродерик, хотя она и сама напросилась на грубость, неблагоразумно.

Валери молча кивнула, стараясь не смотреть на мать. Как бы вызывающе ни вела себя Амелия, поддаваться на ее провокацию было нельзя. Несомненно, Камилла имела полное право указать дочери на допущенную ею грубость.

– Я не собирался никого оскорблять, – негромко отозвался Шелдон. – Всего лишь хотел выиграть немного времени и спросить вас вот о чем. Каковы обязанности распорядителя бала? Что я должен делать?

– Ты неверно ставишь вопрос, – сказал Рик. – Ни один здравомыслящий человек не пожелал бы оказаться в этой роли. Вот почему распорядители меняются каждый год. Амелии хочется создать впечатление, что повторное приглашение слишком большая честь, но на самом деле...

Валери не дала Рику закончить.

– Никаких особенных обязанностей у распорядителя нет. Потанцевать по разу с каждой дебютанткой, устроить так, чтобы девушки не оставались без партнеров. Потом, в полночь, распорядители представляют королев прошлых лет...

– Я могу выбирать, кого представить?

Шелдон посмотрел на Валери как-то непривычно тепло, и она смущенно отвела взгляд, чувствуя непонятное беспокойство. А может быть, Шелдон всегда смотрел на нее так, просто она не замечала?

– Я бы не стал на это рассчитывать, – сказал Рик. – На балу всем заправляет Амелия Бродерик.

– Но глаз-то у нее наметанный, – вставила Камилла. – Смуглый Шелдон и светленькая Валери составили бы чудную пару. Так что, дорогой, если мы подберем тебе подходящий костюм, то даже Амелия согласится поставить вас вместе. А Валери, между прочим, сегодня уже позаботилась о своем платье.

– Костюм?! – ужаснулся Шелдон.

– Ничего особенного, – успокоила его Камилла. – Я не собираюсь превращать тебя в Джека Потрошителя или в какого-нибудь клоуна. Надо лишь, чтобы жилет, который ты наденешь под смокинг, и «бабочка» сочетались по цвету с платьем Валери.

– Тогда все в порядке. Лишь бы обойтись без теннисных мячей. – Шелдон лукаво подмигнул Камилле.

– Они тебе не понадобятся, дорогой, – ничуть не смутившись, заверила она. – Что бы ни говорил Рик, бал не настолько скучен. Я, по крайней мере, не помню, чтобы кого-то клонило ко сну.

– Насколько я понимаю, теперь мне нужно подойти к столику миссис Бродерик и смиренно поблагодарить ее за оказанную мне честь. Так, Камилла?

– Нет, подожди, пока мы закончим. В конце концов она тянула с приглашением до последней минуты. Небольшое нервное напряжение пойдет ей на пользу.

Валери заметила, как ее мать и муж, словно заговорщики, переглянулись, и неожиданно почувствовала себя ужасно одинокой.

Официант подал основное блюдо, и она принялась за бифштекс, прислушиваясь к возобновившемуся за столом разговору. Камилла описывала Кларе купленное утром платье, а Рик и Шелдон обсуждали какую-то производственную проблему.

– Я получил вчера ваши новые образцы, – говорил Рик. – И что ты думаешь – снова перепутали адрес! Пакет шел два дня. Конечно, рано или поздно на почте привыкнут к таким ошибкам, но все же...

Клара, находясь под впечатлением от рассказа Камиллы, заявила, что должна сегодня же увидеть новое платье подруги.

– Но вообще-то, Валери, мне бы хотелось узнать, что ты собираешься пожертвовать для аукциона.

– Кукольный домик, – не задумываясь, ответила Валери.

– Ну да, конечно, кукольный домик, – сказала Клара. – Как всегда. Но тема? Обещаю, что никому не проболтаюсь. На мой взгляд, предыдущий был просто шедевром. Тебе будет нелегко превзойти себя, дорогая. Я прекрасно понимаю: такой чудный, изысканный будуар для принцессы...

– Аукцион? – спросил Шелдон. – Что-то я не слышал ни о каком аукционе. Если мне придется стоять перед толпой и поднимать цены...

– Не паникуйте, – успокоила его Клара. – Распорядителям не нужно выступать в роли аукциониста, все проходит тихо. Собранные деньги идут в приют для бездомных. Сумма набирается немалая, возможно, потому что люди чувствуют себя немного виноватыми, тратя сотни долларов на развлечения.

– Развлечения, хм... – буркнул себе под нос Рик.

Шелдон рассмеялся, и в этот момент к столику подошел официант.

– Мистер Макинрой? Вас к телефону. Аппарат там. – Он указал на полузакрытую нишу.

– Извините. – Шелдон улыбнулся и поднялся из-за стола.

Валери кивнула и проводила мужа задумчивым взглядом.

– Льюк? – донесся до нее голос Шелдона. – Да, я в ресторане. Что значит «очень важно»? – Он завесил штору.

Между тем Клара вернула подругу к прежнему разговору.

– Держу пари, это не спальня. Слишком уж похоже на будуар. Может быть, антикварная лавка, о которой ты одно время мечтала?

Валери не успела ответить, потому что Шелдон вернулся к столу. Лицо у него было слегка обеспокоенное.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Льюк звонил с фабрики. Там что-то случилось, и я должен вас покинуть. Увидимся позже. Рик...

– Подбросить, дружище?

Шелдон отрицательно покачал головой. Мужчины отошли в сторону и о чем-то заговорили. До Валери долетали лишь отдельные фразы.

– Когда он приехал... кто-то убегал... думаю... уволил сегодня...

– Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь? – озабоченно спросил Рик.

– Нет, полагаю, все не так плохо. Пожалуйста, останься с дамами. Если я задержусь, отвези Валери и Камиллу домой.

– С удовольствием, – пообещал Рик. – Нечасто мне на голову сваливаются сразу три очаровательных женщины. Иди и не беспокойся. – Он вернулся к столу. – Кто желает еще вина, леди?

Валери не слушала, о чем болтали мать и Клара, пытаясь вспомнить нечто важное. Шелдон рассказывал Рику о рабочих, которых ему пришлось уволить... Фрагменты разговора всплывали в памяти, но никак не складывались в общую картину.

Несмотря на явную панику Льюка, сказала себе Валери, Шелдон, конечно, прав – ничего серьезного случится не могло. Разумеется, любой бизнесмен должен внимательно относиться к любой угрозе его предприятию. Но Льюк всегда беспокоился по пустякам и не в первый раз тревожил Шелдона во внерабочее время из-за мнимых проблем. Шелдон хорошо знал эту черту своего заместителя. Если бы он встревожился по-настоящему, то, конечно, обратился бы за помощью к Рику.

И все же, судя по той поспешности, с которой Шелдон покинул ресторан, звонок Льюка взволновал его.

Тревожные мысли не выходили из головы, и, чтобы хоть как-то отвлечься, Валери вопреки намерениям сохранить свой проект в тайне рассказала о нем Кларе.

– Я готовлю спальню маленького мальчика. Все будет стилизовано под цирковые интерьеры. Самое интересное – это музыкальная шкатулка в форме карусели. Кстати, я уже и музыку для нее подобрала…

Клара вздохнула.

– Наверное, я ее куплю.

– Но у тебя уже есть два шедевра Валери, – напомнил Рик. – Не будь такой жадной, оставь другим.

– Такого у меня нет, – возразила Клара.

Валери рассмеялась.

– Приходите вечером и посмотрите сами. Может быть, Рик, твоей жене и не понравится.

– А может быть, ей все так понравится, что она захочет приобрести и все остальное. Тогда придется выделять отдельную комнату для коллекции. – Рик усмехнулся. – Уж я-то знаю Клару. Впрочем, надо действительно зайти и посмотреть.

– Так давайте не будем откладывать, – предложила Камилла.

Они встали из-за стола, и Валери с удивлением обнаружила, что, сама того не заметив, съела целый бифштекс. На столе ничего не осталось, даже кофе успели выпить.

А Шелдон так и не вернулся.

По пути к фабрике, находившейся в нескольких кварталах от ресторана, Шелдон успокаивал себя тем, что Льюк постоянно создавал проблемы из-за пустяков и почти никогда не пытался решить их самостоятельно, требуя вмешательства босса. Вот и сейчас дело, вероятно, не стоит и выеденного яйца.

Удивительно, что те самые качества, которые делали Льюка незаменимым заместителем: внимание к деталям, нежелание выходить за рамки данных ему полномочий – превращались в почти непреодолимые препятствия на пути к более высокому положению.

И все же на этот раз в голосе Льюка присутствовала нотка, которой Шелдон никогда прежде не слышал. Что-то очень сильно напугало его. Впечатление было такое, словно Льюк задыхался от волнения. Надо признать, что если Льюк действительно видел бегущих от фабрики уволенных рабочих, то основания для беспокойства есть.

Шелдон подъехал к зданию и, притормозив, осмотрелся. Ничего необычного или подозрительного. Машина Льюка стояла в полуквартале от фабрики, у обочины на противоположной стороне улицы. Хорошее место для наблюдения, но... в машине никого не было.

Припарковав свой «бентли» рядом с «фордом» Льюка, Шелдон вышел из машины и не спеша зашагал по улице. Ему показалось, что на пустыре через дорогу от фабрики мелькнула чья-то тень. Летом на пустыре обосновался бездомный, упорно сопротивлявшийся всем попыткам переселить его в более подходящее жилище. Но в последнее время бродяга исчез, не выдержав, очевидно, наступивших холодов или, может быть, предоставив себя заботам властей. А значит, тот, кто шастал по пустырю, мог иметь и не самые добрые намерения.

Но когда Шелдон подошел ближе, то обнаружил лишь пустую бутылку из-под содовой и обрывок газеты, зацепившийся за чахлый кустик. Как и следовало ожидать, те, кого видел Льюк, давно скрылись. Если он и впрямь кого-то видел...

Сам Льюк тоже словно сквозь землю провалился. Должно быть, зашел на фабрику, предположил Шелдон. Но зачем? Почему не ждет босса на тротуаре, как они договорились? На Уилсби это не похоже.

И что ему теперь делать? Пройтись по корпусам в поисках потерявшегося заместителя? А если тот где-то затаился и с испугу огреет босса стулом? А вдруг Льюк действительно зашел на фабрику и наткнулся на чужака?

Шелдон толкнул тяжелую дверь и, быстро шагнув внутрь, тут же отступил в сторону, чтобы не стоять на свету. Некоторое время он подождал, привыкая к полумраку и вслушиваясь в тишину, потом осторожно повернулся и осмотрел просторное помещение с рядами рабочих мест, рулонами ткани и тележками для транспортировки готовой продукции.

И снова его внимание привлекло какое-то движение, на этот раз в окне. Шелдон повернул голову, но ничего не увидел. Тень на пустыре, теперь отражение в стекле... если так пойдет дальше, то скоро из темных углов начнут выползать чудовища.

Вокруг было тихо. Но тогда почему на душе неспокойно? Откуда взялось ощущение опасности? Казалось, огромное помещение замерло в ожидании. Словно...

Шелдон не успел проанализировать до конца свои чувства, потому что ожидание оказалось не напрасным. Напряжение разрядилось взрывом.

Офис на втором этаже взорвался прямо на глазах у Шелдона. Он так и не понял, что было раньше: огненная вспышка или ударная волна. Из окон кабинета вырвались яркие голубовато-красные языки пламени, и горячий воздух толкнул Шелдона в грудь, едва не сбив с ног.

Взрыв потряс здание, взметнув облако многолетней пыли, разбросав осколки стекла, перевернув незакрепленную мебель. Но самым страшным было то, что вместе с ворохом бумаг и разбитыми рамами из окна вылетело что-то похожее на большую тряпичную куклу.

– О боже! – вскрикнул Шелдон. – Льюк!..

В цеху уже бушевал пожар. Огненные языки жадно лизали тюки с одеждой, деревянную мебель, ползли по стенам, разбегались по полу. Из окон кабинета валили клубы черного дыма, за которыми трещало и гудело.

Льюк упал между двумя рулонами ткани. Шелдону понадобилось несколько секунд, чтобы оттащить его в сторону, сбить пламя с его пиджака и взвалить беднягу на плечо. Потеряв еще пару драгоценных мгновений на то, чтобы сориентироваться, он побрел к выходу, чувствуя, как теряет силы.

Когда Шелдон вышел из здания, сгибаясь под тяжестью ноши, его качало, как пьяного. Он остановился, чтобы перевести дыхание, и двинулся к пустырю, в безопасное место, где можно было без помех привести Льюка в чувство.

У тротуара резко затормозила машина. Задняя дверца открылась, из автомобиля выскочила бледная Валери. Она застыла, с ужасом глядя на мужа, на плече которого словно куль висело безжизненное тело Льюка.

– Началось с офиса, – прохрипел Шелдон, и собственный голос показался ему незнакомым, словно шел из бочки. – Льюк как-то оказался там. – Лицо его вдруг странно искривилось, а из горла вырвался сухой нервный смех. – Везет как утопленникам. Только сегодня утром застраховались от пожара!

Время то тянулось невообразимо длинными отрезками, то летело, сжимаясь и перемешиваясь. Впоследствии Валери, как ни старалась, так и не смогла сложить воедино разрозненные эпизоды того вечера. Кто приехал раньше, пожарная или «скорая»? Кто в конце концов снял с плеча обессилевшего Шелдона так и не очнувшегося Льюка? Кто принес ей чашку мутного, но горячего кофе? Валери помнила, что ее вдруг начало трясти и кто-то накинул на ее плечи одеяло. Но было это до или после того, как огонь прорвался через крышу фабрики? И когда там, в почти безлюдном районе, успела собраться толпа зевак?

Несколько эпизодов почему-то врезались ей в память, хотя и не были очень уж важными. Валери запомнилось перекошенное лицо Рика, кричавшего что-то бригадиру пожарных, и слезы в глазах Камиллы, обнимавшей зятя за плечи. Третий, наверное, самый памятный эпизод – когда прибывшие санитары положили Льюка на носилки и потащили к машине.

– Эй, ребята, – окликнул их Шелдон, – подождите секунду! Надо поискать ключи, чтобы убрать машину подальше. Если ветер переменится, здесь станет жарко, как в духовке.

– Ищи сам, – буркнул один из санитаров.

Шелдон склонился над Льюком и осторожно сунул руку в карман его брюк.

– Как ты можешь думать о какой-то дурацкой машине, когда кругом творится такое! – вскипела Валери.

Шелдон поднял на нее потемневшие от боли глаза.

– Льюк любит эту машину. Все, что я могу сделать для него сейчас, это позаботиться о ней. И я в долгу перед ним, потому что он много сделал для меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Чувствуешь запах?

Валери поморщилась.

– Здесь все перемешалось: дым, копоть... Приятного мало. Если ты хочешь сказать, что...

К ним подошел мужчина в каске и спросил, обращаясь к Шелдону:

– Вы владелец фабрики? Я Дональд Слейтер, следователь.

– Да, я владелец.

– Мистер Макинрой, как вы думаете, кто мог уничтожить ваше предприятие?

Вопрос задел Валери за живое.

– Похоже, мистер Слейтер, вы ничуть не сомневаетесь, что это был поджог. Но ведь пожар еще не потушен, на чем же основывается ваша уверенность?

Следователь окинул ее оценивающим взглядом, задержавшись на браслете с бриллиантами, выглядывавшем из-под рукава белого шерстяного пальто.

– Во-первых, мэм, вентили на противопожарной системе, как мне кажется, закрыты.

– Черт, а я-то думал, почему разбрызгиватели не сработали! – Шелдон покачал головой. – Собирался проверить, но не успел: пришлось возиться с раненым. Да, боюсь, есть два человека, которые могли устроить поджог. Когда я увольнял их сегодня утром, один сказал... сейчас вспомню... да: «Вы об этом пожалеете».

– Ничего более определенного?

– Ну, они не приглашали меня прийти сюда вечером на барбекю, – сухо ответил Шелдон. – Когда мистер Уилсби заехал на фабрику, чтобы забрать кое-какие бумаги, ему показалось, что он заметил одного из них бегущим от здания.

– Какой прилежный работник этот ваш мистер Уилсби, – заметил следователь. – Забирать бумаги в такой час...

– Льюк именно такой. – Шелдон откашлялся. – На него можно положиться.

– А где он сейчас? Мне хотелось бы поговорить с ним.

Шелдон посмотрел на часы.

– Надеюсь, его уже доставили в больницу.

– Так это его увезла «скорая»? А где он находился, когда начался пожар?

– В моем офисе. По крайней мере, именно оттуда его выбросило взрывом.

Валери вздрогнула, и Шелдон озабоченно спросил:

– Хочешь, я попрошу Рика отвезти тебя домой?

– Нет, я останусь, – решительно заявила она.

Шелдон посмотрел на жену долгим взглядом, но на его лице не отразилось никаких чувств.

– Поступай как знаешь. – Он пожал плечами и повернулся к следователю. – Чем еще я могу вам помочь?

– Почему мистер Уилсби оказался в вашем кабинете?

– На этот вопрос у меня нет ответа. Когда я его вытаскивал, он был без сознания, так что спросить я его не мог. – Голос Шелдона дрогнул. – Не знаю, что он видел или слышал, зачем пошел туда.

Пожар удалось потушить только к рассвету, когда небо на востоке уже посерело. Валери не сразу поняла, что это – утренняя заря или отблеск огня.

Хотя пламя уже сбили, струйки дыма все еще тянулись вверх, нависая над окрестностями тяжелым, мрачным облаком. В хмуром свете осеннего утра фабрика выглядела печально. Старые кирпичные стены уцелели, как и тяжелые деревянные балки, поддерживавшие крышу, хотя некоторые из них сильно обгорели.

Что творилось внутри, можно было только догадываться, потому что пожарные, руководствуясь соображениями безопасности, не позволяли подойти ближе.

Валери взглянула на Шелдона. Он молча смотрел на развалины, думая о чем-то своем. Интересно, о чем?

К ним подошел Рик Бирнхем.

– Шелдон, хочешь, я подброшу тебя в больницу? Возможно, тебя пустят к Льюку на минутку.

Шелдон покачал головой.

– Я съезжу один, а ты, пожалуйста, отвези Валери домой.

– Нет, я поеду с тобой, – запротестовала Валери.

– Ты устала, тебе нужно отдохнуть.

– Но ты тоже устал и нуждаешься в отдыхе не меньше меня. Я должна поехать, это мой долг.

Наверное, мое заявление прозвучало высокопарно, подумала Валери, но ведь супругам полагается делить ответственность. В конце концов речь идет о здоровье Льюка Уилсби, не чужого для меня человека. А для Шелдона он...

«Я в долгу перед ним, потому что он многое для меня сделал». Валери нахмурилась, вспомнив слова Шелдона. Что такое мог сделать заместитель для своего босса? Впрочем, о чем тут думать: Льюк пострадал на работе, пытаясь спасти бизнес ее мужа, и, конечно, они оба многим ему обязаны. Валери никогда не питала к Льюку Уилсби симпатии, но находила его преданность делу и Шелдону достойной уважения. Она даже признала, что чувствует себя отчасти виноватой, потому что всегда считала Льюка немного паникером, а он, по крайней мере в этот раз, оказался прав и тревожился не напрасно.

Валери стряхнула оцепенение и огляделась.

– А где мама?

– Клара отвезла ее домой пару часов назад, – сказал Шелдон. – Я предлагал и тебе уехать, но ты отказалась. Кстати, они уехали на машине Льюка, так что не ищи ее.

– Уверен, что сможешь вести? – спросил Рик. – Валери права, ты устал... такой шок. Давай я сяду за руль.

Шелдон покачал головой.

– Я бы хотел, чтобы ты остался, если сможешь. Хорошо бы присмотреть, как тут все закончится. Где ты оставил мою машину?

– В трех кварталах отсюда. Подумал, что если поставлю дальше, то ты, пожалуй, найдешь ее без колес, а если ближе, то краска может потрескаться.

– Молодец. Чего бы мне сейчас не хотелось, так это разбираться со страховой компанией по поводу машины. Проблем, похоже, и так уже хватает. – Шелдон посмотрел на изящные туфельки жены. – Придется немного прогуляться.

Валери пожала плечами.

– Ну и что? Если бы знала, что у нас в программе барбекю, оделась бы по-другому. Мы и так уже простояли здесь несколько часов, а пройти три квартала совсем не трудно.

Только сделав пару шагов, она поняла, что промерзла до костей, а мышцы от холода окоченели. Они прошли полквартала, когда Шелдон негромко чертыхнулся и предложил Валери взять его под руку. Она не стала упрямиться, но держалась на максимальном расстоянии.

– Если ты думаешь, что я вынашиваю какие-то коварные замыслы, – холодно заметил он, – то поверь, тебе ничто не грозит. У меня нет ни малейшего желания заниматься любовью. По-видимому, мне пора подумать о смене профиля бизнеса, ведь от фабрики остались только стены.

Хотя фабрика сгорела у нее на глазах, Валери только сейчас осознала все значение случившегося. Ее мужа постигла катастрофа, и он действительно может лишиться бизнеса.

– Но страховка... Шелдон, ты же сможешь все перестроить.

– Когда-нибудь смогу. Но на это уйдет немало времени. – Он открыл дверцу «бентли» и помог Валери сесть. – Тебе не обязательно сопровождать меня в больницу.

– Я хочу быть с тобой.

Он завел машину.

– Не знал, что ты так привязана к Льюку.

Валери не стала отвечать. Если Шелдон не понял мотивов, которые движут ею, объяснения вряд ли помогут. А сейчас они оба так устали, что даже одно неправильно истолкованное слово способно спровоцировать крупную ссору.

Правда, за шесть месяцев они ни разу не поссорились, и отсутствие споров казалось Валери одной из немногих приятных сторон их брака. Но сейчас ситуация предстала перед ней в совсем ином свете. Ну конечно же причина в другом. Для ссоры необходим определенный уровень общения, желание выразить свое убеждение, разделить озабоченность или заставить противоположную сторону переменить точку зрения. Если отсутствует хотя бы одна из составляющих, можно сколько угодно пускать друг в друга стрелы сарказма, но доброй словесной баталии не получится.

Ну вот, подумала Валери, дорассуждалась до того, что уже скучаю по обычной, заурядной перебранке. Так хочется устроить ему сцену – с криками, с битьем посуды, со слезами и... с примирением.

Люди, встречавшиеся им в ярко освещенном коридоре больницы, морщились и отворачивались. Проходя мимо висевшего на стене зеркала, Валери невольно замедлила шаг. Ну и вид у нее! Некогда белоснежное шерстяное пальто покрыто слоем серой пылью и пятнами копоти, лицо осунулось, глаза ввалились... Если они и пахнут соответственно, то нет ничего удивительного в том, что все стараются обойти их стороной.

В травматологическом отделении их встретили не слишком радушно, но по другой причине. Медсестра, к которой Шелдон обратился, твердо заявила:

– Мы можем разрешить вам заглянуть в окошечко палаты, мистер Макинрой, но не более того. В любом случае заходить к нему не имеет смысла.

Валери замерла. Как это «не имеет смысла»? Почему? Не умирает ли Льюк?

– Почему? – спросил Шелдон.

– Хотя состояние пациента стабилизировалось, он сейчас ни на что не реагирует. У него серьезные ожоги, перелом ноги и сотрясение мозга, поэтому мы держим вашего друга на обезболивающих. Думаю, пройдет несколько дней, прежде чем с мистером Уилсби можно будет разговаривать. Да и тогда он вряд ли начнет отвечать. Пациент надышался газами, и во рту у него трубка, чтобы он мог дышать.

– Скажите, он поправится?

– Вам следует поговорить с врачами. Но все равно придется подождать несколько дней.

– Уилсби не должен ни в чем нуждаться, – сказал Шелдон.

Медсестра заметно смягчилась.

– Пожалуйста, оставьте номер вашего телефона, и я попрошу доктора позвонить вам после утреннего обхода.

Она подвела их к окошечку, и они несколько минут смотрели на неподвижно лежащего человека, забинтованного с ног до головы. Лишь отвернувшись, Валери заметила, что держит Шелдона за руку.

– Позаботьтесь о его одежде, – попросил медсестру Шелдон. – Она понадобится следователю.

Уже выйдя из отделения, Валери спросила:

– А почему следователь заинтересовался одеждой? От нее вряд ли что-то осталось. Придется Льюку обновить гардероб.

– Дело не в самой одежде, а в том, что было на ней.

Валери нахмурилась.

– И что же?

– Бензин, – тихо ответил Шелдон. – Он был на пиджаке Льюка, но, слава богу, загорелся не весь, иначе бедняга пострадал бы еще сильнее.

– Бензин? – удивленно переспросила Валери. – И что это, по-твоему, означает?

Шелдон остановился и внимательно посмотрел на нее. Странно, но Валери только теперь заметила, какими мягкими могут быть его глаза.

– Ты же не думаешь, что офис взорвался без всякой причины, сам по себе? Нет, Валери, там все было облито бензином. И предназначался этот фейерверк мне.

Слова Шелдона поразили Валери. Вернее не слова, а то, что стояло за ними.

Пожар предназначался Шелдону. Он сказал об этом равнодушно, как о чем-то само собой разумеющемся. Кто-то облил его кабинет бензином. Кто-то устроил ее мужу западню. Кто-то намеревался взорвать его. И если бы план злоумышленника сработал, то сейчас в травматологическом отделении больницы лежал бы Шелдон.

Или в морге.

Мир вокруг стал кружиться перед глазами Валери, и она, собрав остатки самообладания, уцепилась за руку мужа. Он отреагировал моментально: подтолкнул ее к ближайшему креслу, усадил и заставил наклонить голову. Валери просидела в такой позе несколько минут, стараясь дышать поглубже.

– Я в порядке.

Шелдон, похоже, не разделял ее уверенность, но все же протянул руку и помог подняться. Выйдя из больницы, они неспешно направились к парковочной стоянке.

– Спасибо, – сказала Валери, не глядя на Шелдона. – У тебя сейчас и без меня забот хватает. Наверное, мне следовало отправиться домой, когда ты в первый раз попросил об этом.

– Что толку в сожалениях. – Он вздохнул, открывая для нее дверцу. – Но вообще-то я рад, что ты осталась.

Валери показалось, что она ослышалась, настолько тихо он это сказал. Когда же через несколько секунд Шелдон снова заговорил, уже сидя за рулем, голос его звучал привычно бесстрастно.

– А как ты вообще там оказалась? Я полагал, вы просидите в ресторане еще не менее часа.

Валери пожала плечами.

– Как оказалось, никому не хотелось засиживаться. Когда ты не вернулся к концу обеда, я попросила Рика отвезти меня к фабрике, чтобы посмотреть, там ли ты.

Ей вспомнилось, с какой осторожностью была высказана просьба, как она старалась показать, что ею движет только невинное любопытство, а не совершенно необъяснимое беспокойство за Шелдона. Наверное, Валери предпочла бы пройти через самые страшные пытки, чем признаться в истинных мотивах своего поведения.

– Мы, должно быть, находились еще далеко от фабрики, потому что не слышали взрыва.

– Думаю, дело не в этом. Насколько я помню, звук получился довольно глухой, ничего похожего на взрыв бомбы, например.

– Ну вот... Когда мы подъехали, ты как раз выходил из здания, а огонь был уже у тебя за спиной... – Валери снова задрожала. – И одежда на Льюке дымилась...

Шелдон не сводил глаз с дороги.

– Я сделаю для него все, что смогу.

Она удивленно посмотрела на него. Неужели он думает, что в этом кто-то сомневается? Разумеется, Шелдон сделает все возможное. На меньшее он не способен.

В столь ранний час самый престижный район города еще спал. Исключение составлял только старинный особняк в самом его центре. В окне горел свет, а парадная дверь распахнулась сразу же, как только автомобиль свернул к дому.

Валери вышла из машины. Ее немного удивило, что Шелдон, заглушив мотор, не поставил «бентли» в гараж, а поднялся вслед за ней.

Их встретил Гордон.

– Мне очень жаль, сэр, – пробормотал он. – Миссис Керквуд рассказала нам о том, что случилось. Что я могу сделать для вас?

Шелдон взглянул на Валери.

– Пожалуй, немного бренди не помешало бы. Миссис Макинрой перенесла шок.

– Конечно, сэр. – Дворецкий повернулся и исчез в холле.

Шелдон заглянул в гостиную.

– Похоже, Гордон счел неуместным встречать нас растопленным камином, но ты еще дрожишь...

Валери покачала головой.

– Обо мне не беспокойся. Все, что мне надо, это принять душ и лечь спать. Кроме того, если развести огонь в гостиной, то непременно потянет дымом, а мне кажется, что этим запахом я надышалась на всю жизнь.

Шутка не удалась – Шелдон даже не улыбнулся.

– Извини. Я лишь хотела... ладно, это неважно. – Валери хотела идти наверх, и как раз в этот момент появился дворецкий с подносом, на котором стояли графин и два бокала. – Скажите, Гордон, мама спит?

– Сомневаюсь, мисс Валери. Она попросила меня сказать ей, когда вы вернетесь.

– Не надо. Я сама к ней загляну.

Валери посмотрела на мужа. Шелдон столь многого лишился, подумала она. Нужно что-то сделать, как-то утешить его. Но с чего начать? Мать, окажись она на моем месте, подошла бы к мужу и обняла.

Однако Валери не успела предпринять что-либо – Шелдон взял с подноса бокал и бренди и, войдя в гостиную, закрыл за собой дверь.

Валери вздохнула и отправилась наверх.

Стоя под горячей струей душа, Шелдон тер и тер себя мочалкой, чтобы избавиться от въевшегося в кожу запаха пожара. Но проклятый дым забрался, должно быть, в самые легкие, потому что, даже выйдя из ванной, Шелдон обонял его.

События минувшей ночи тоже въелись в память и не давали покою. Стоило Шелдону закрыть глаза, как все повторялось, словно в замедленной съемке: ослепительная вспышка, толчок ударной волны, взрыв, когда воспламенилась поднятая в воздух пыль.

И – падение Льюка. Снова и снова. Одно и то же. Шелдон уже не сомневался, что этот кошмар останется с ним на всю жизнь.

Сон не шел. Шелдон сел в кровати, включил ночник и откинулся на подушки.

Самым худшим в этом воспоминании было осознание того, что Льюк оказался случайной жертвой, что удар предназначался не ему. На его месте должен был быть ты, шептал противный, раздражающий голос. Ты должен был сам все проверить.

Конечно, предъявлять обвинения самому себе было чистым безумием, потому что Шелдон велел Льюку ждать его у фабрики. Но ни логика, ни здравый смысл ничего не могли поделать с чувством вины.

Кто ненавидит меня настолько, чтобы устроить подобное? – спросил себя Шелдон.

Конечно, только уволенные тем утром рабочие, ответ очевиден. Шелдон заметил, как блеснули глаза следователя, когда он услышал об этих ребятах. Отстранение от работы, угроза, тот факт, что Льюк видел по крайней мере одного из них около фабрики за несколько минут до пожара. Дело ясное.

Что ж, они исполнили свое намерение. Расплачиваться ему придется еще очень долго. Вот только не учли, что вместе с Шелдоном расплачиваться будут и другие, их друзья и товарищи, оставшиеся без работы. Да и самим поджигателям радоваться нечему. В тюремной камере, где они, несомненно, вскоре окажутся, триумф удавшейся мести быстро сменится разочарованием и отчаянием.

Поджечь фабрику... Какая бессмысленная, бесполезная, глупая затея! Вероятно, у этих двоих просто не хватило ума придумать что-то другое.

Однако рассуждать о причинах и мотивах – дело следователя. Ущерб нанесен серьезный, и насущная задача Шелдона состоит в том, чтобы уменьшить потери. В первую очередь позвонить в страховую компанию. Потом найти опытного инженера-строителя, который определит, можно ли спасти здание, и архитектора, который возьмется за реконструкцию старой фабрики или за проектирование новой. И только после этого Шелдон скажет рабочим, насколько долгим окажется их вынужденное безделье.

Но прежде чем браться за дело, надо обязательно навестить Льюка и поговорить с врачами.

Шелдон выключил ночник, и перед ним из темноты выплыло бледное лицо Валери, ее испуганные глаза, смотревшие через окошечко палаты на неподвижно лежавшего Льюка. О чем она думала тогда? Что занимало ее мысли настолько, что она даже не заметила, как он взял ее за руку? Конечно, один лишь вид израненного бедняги Уилсби не мог повергнуть ее в шок. Возможно, Валери представила, что в палате лежит он, ее муж?

А может быть, и нет, возразил сам себе Шелдон. В тот момент Валери, вероятно, даже не осознавала, что такое могло случиться. Надо отдать ей должное – она перенесла внезапно свалившееся испытание молодцом и мужественно держалась до тех пор, пока он не сказал ей, что ловушка предназначалась для него. Пожалуй, не стоило этого говорить, но тогда Шелдон даже не подумал о возможных последствиях. Не сообразил, что Валери может лишиться чувств. Камилла рассказывала, что такое случалось с ней всего пару раз.

И в обоих случаях причиной становился он, Шелдон.

Что могло вызвать вчерашний обморок? Может быть, Валери просто устала после бессонной, нервной ночи? Или ее так потрясла мысль о его возможном ранении, а то и смерти?

Хватит мечтать, Макинрой. Что-то уж очень много думаешь сегодня о Валери. А ведь причины самые обычные.

Интересно, как бы она отреагировала на его предложение подняться наверх вместе с ним? Провести вместе остаток этой проклятой ночи?

Впрочем, к чему ломать голову над тем, что и так очевидно. Пустила бы в ход свой острый язычок – это уж точно. И имела бы на то все основания, ведь он сам сказал, что у него нет настроения заниматься любовью.

Так оно и было в тот момент. Но потом, взглянув на Валери, перепачканную сажей, с растрепавшимися волосами, с покрасневшими от жара и непролитых слез глазами, пахнущую дымом пожарища, Шелдон внезапно ощутил желание отвезти Валери домой, бросить на кровать и...

Шелдон перевел дух. Черт побери, он и сейчас хотел ее. Если бы они занялись любовью, ему стало бы легче. Боже, как надоели эти ночи в одиночестве! А всего-то и надо пройти по коридору, постучать в ее дверь и сказать...

– А она вручит тебе плюшевого медвежонка, – сердито оборвал себя Шелдон и, положив подушку под голову, закрыл глаза.

И тут же увидел, как взрывается его офис.

Интересно, сможет ли он когда-нибудь уснуть, не увидев этого?

6

Едва проснувшись утром, Валери сразу, еще не вставая, потянулась за свитером и джинсами. Мысли не давали покою, не позволяли нежиться в постели, а завтракать в одиночку совсем не хотелось.

Дворецкий как раз выходил из столовой, когда Валери сбежала по лестнице.

– Гордон, мама там?

Он обернулся, явно изумленный тем, что Валери уже не только одета, но и спустилась.

– О, извините, мисс, я не предполагал, что вы проснетесь так рано. Вам следовало позвонить и...

– Я не хочу завтракать.

– Понимаю. Да, миссис Керквуд сейчас в столовой.

Дворецкий открыл для Валери дверь в столовую и незаметно исчез. Камилла сидела за столом, на столе перед ней стояла чашка с кофе. Напротив Камиллы сидел Шелдон, и лицо его было озабоченным.

Гордон и впрямь устал, решила Валери. Даже забыл предупредить меня, что моя мать завтракает не одна, а с зятем.

Обычно Гордон всегда сообщал Валери о местонахождении Шелдона, делая это автоматически, без напоминания. Впрочем, сегодня забывчивость Гордона не рассердила Валери. Если бы Шелдона не оказалось в столовой, ей пришлось бы его искать.

Заметив, что Шелдон начал подниматься со стула, она жестом удержала его на месте и первым делом спросила:

– Ты звонил в больницу? Как Льюк?

– Без изменений, – ответил Шелдон.

Валери взяла с буфета кофейную пару и, подойдя к столу, поймала на себе взгляд матери. Валери совсем забыла о роли, которую должна играть. Любящая жена в первую очередь поздоровалась бы с мужем и лишь затем перешла к вопросам. Ошибку следовало исправить как можно быстрее. Пусть для Шелдона ее поведение станет сюрпризом, главное сейчас – успокоить мать.

Подойдя к Шелдону, Валери наклонилась и прижалась щекой к теплой, гладко выбритой мужской щеке, намереваясь сразу же отстраниться. Но Шелдон внес коррективы в ее придуманный впопыхах план – взял руку Валери и положил себе на грудь. Валери чувствовала, как бьется под ее пальцами его сердце, бьется ровно и спокойно, совсем не так, как ее, затрепетавшее в груди. А когда Шелдон, повернув голову, поцеловал уголок ее губ, рука Валери, державшая блюдце, предательски задрожала и чашка опасно соскользнула к краю.

Шелдон с показной неохотой отпустил руку жены, и Валери, облегченно вздохнув, опустилась на стул.

Камилла потянулась за кофейником.

– Хорошо еще, что ты не успела налить кофе, – проворчала она. – Не стоит в моем присутствии стесняться в выражении чувств.

В столовую вошел Гордон.

– Мистер Макинрой, пришел следователь. Говорит, что ему надо побеседовать с вами.

Шелдон посмотрел на Камиллу.

– Вам хотелось знать, что он себой представляет, сейчас увидите. Пожалуйста, Гордон, проводите гостя сюда.

Теперь, без тяжелого плаща и каски, Дональд Слейтер выглядел менее суровым, чем накануне, но Валери заметила взгляд, каким он окинул комнату, когда вошел. Она могла поклясться, что от него не укрылось ни малейшей мелочи.

– Кофе? – предложил Шелдон. – С моей женой вы уже знакомы. А это ее мать, миссис Керквуд.

Следователь поклонился Валери, потом почтительно пожал руку Камилле и взял чашку с кофе, поданную ему Гордоном.

– Спасибо. – Он сделал глоток и одобрительно кивнул. – Совсем не то, что нам пришлось пить прошлой ночью. Хороший у вас дом, мистер Макинрой.

– Благодарю вас, – вежливо отозвался Шелдон. – Семья моей жены владеет этим особняком несколько веков.

– Понятно. – Взгляд Слейтера скользнул по лицу Валери. – Я подумал, что вам будет интересно узнать, что нам удалось раскопать. Разумеется, все это лишь предварительные данные. Понадобятся, возможно, недели, прежде чем мы получим все результаты лабораторных тестов и прочее.

– Недели? – угрюмо переспросил Шелдон. – А когда я смогу попасть на фабрику? Мне нужно оценить ущерб и получить заключение инженера-строителя.

Следователь с интересом посмотрел на него.

– Собираетесь перестраивать предприятие?

– Для этого мне нужно мнение специалиста. Чтобы узнать, возможна перестройка или лучше начать все с нуля.

– Разумеется. Что ж, если хотите, сходите на фабрику сегодня. Только вместе со мной.

– Не думаю, что это такая уж хорошая идея, – вмешалась Валери. – Стены могут упасть, да и перекрытия...

– У меня в машине есть лишняя каска, – небрежно заметил Слейтер.

– Да уж, каска – прекрасная защита, если на вас рухнут стены! – раздраженно съязвила Валери.

– Я не поведу вашего мужа туда, где он не будет в безопасности, – заверил ее следователь.

Шелдон бросил на нее укоризненный взгляд, и Валери прикусила язык.

Слейтер повернулся к Шелдону.

– Вообще-то, мистер Макинрой, я очень хочу, чтобы вы составили мне компанию. Надеюсь, вы покажете, где что находилось в здании и что там есть лишнее. Ведь пожар возник, судя по всему, не сам по себе.

– Кое-что я могу сказать вам уже сейчас. Вчера, когда я уходил, в моем офисе не было бензина.

Следователь вскинул брови.

– А откуда вы знаете, что это был бензин?

– Я почувствовал его запах на одежде Льюка, когда выносил его из помещения. У меня нет никаких сомнений.

– Да-а, – задумчиво протянул Слейтер, – бензин трудно перепутать с чем-либо, не так ли? Люди привыкли считать, что он сгорает полностью, не оставляя следа, но обнаружить его присутствие очень легко. Впрочем, никакой емкости, подходящей для хранения бензина, в вашем офисе не найдено. Полагаю, поджигатель очень аккуратен и канистру унес с собой. А что за обогреватель у вас в кабинете, мистер Макинрой? Уходя, вы оставили его включенным или выключили?

– Конечно, выключил. Я пользуюсь им только по утрам, когда холодно, и никогда не оставляю включенным, если выхожу хотя бы на несколько минут. А что?

– Дело в том, что прошлой ночью он горел, как паяльная лампа, пока пожарные не перекрыли доступ газа.

– Возможно, из-за взрыва что-то лопнуло, – предположил Шелдон.

Слейтер покачал головой.

– Нет. Утечка газа уже была, когда произошло возгорание. Вот почему ваш офис взлетел на воздух. Однако бензина было явно недостаточно для такого взрыва. А оборудование не повреждено. Я уже осматривал утром.

– Но вам-то откуда все это известно? – не утерпела Валери. – Здание в руинах!

– О, мы многое умеем! – Слейтер усмехнулся. – Конечно, на уборку развалин уйдет несколько дней, но мы все же доберемся до истины. Я ищу то, чего там не должно быть... например, канистру. И еще то, что предположительно должно быть, но чего нет.

Валери нахмурилась.

– Не понимаю. Если там чего-то нет, то как можно узнать, что оно пропало?

– Очень просто. Мы ищем ценности. Важные документы. Фотоальбомы. Домашних животных. Обычно люди не хотят их терять, поэтому иногда уносят с собой еще до пожара.

– Но если им известно, когда начнется пожар... – Она вдруг поняла, что имеет в виду следователь. – Ясно. Если они знают заранее, то тогда они и есть поджигатели.

– Что-то вроде этого. – Слейтер допил кофе. – Если вы готовы, мистер Макинрой, пойдемте и взглянем на то, что осталось от вашей фабрики.

Будьте осторожны, хотела сказать Валери, но подумала, что удостоится еще одного укоризненного взгляда Шелдона и снисходительного замечания Слейтера, и сочла за лучшее промолчать.

Она надеялась, что следователь не обратит внимания на отсутствие ее фотографии среди того, что осталось от письменного стола Шелдона. В общем-то он никогда и не выставлял там никаких снимков. Но Валери очень не хотелось, чтобы Слейтер неверно истолковал отсутствие того, что в полном соответствии со здравым смыслом должно было там находиться.

Пожарная машина все еще стояла у фабрики, а несколько пожарных заливали те места, где еще тлело пламя. Слейтер кивнул им и прошел мимо. Шелдон со вздохом последовал за ним.

При виде того, что творилось в здании фабрики, у него сжалось сердце: почерневшие стены, обгоревшие балки, небо вместо крыши. Еще вчера он мог пройти по цеху с завязанными глазами и даже не споткнуться, потому что прекрасно знал, где что находится. Сегодня, даже если бы весь хлам каким-то чудесным образом был убран, Шелдон не сразу разобрался бы, что к чему. Все выглядело иначе – непривычным, незнакомым и каким-то... чужим.

– Пожалуй, констатировать очевидное можно уже сейчас, не вызывая инженера-строителя, – пробормотал Шелдон.

– Очевидное? Хотите сказать, что здание уже не спасти? – Слейтер отбросил ногой какую-то железку.

– По крайней мере, мне так кажется.

– Я видел пожарища и похуже. Здание довольно прочное, и все будет по-другому, когда уберут мусор. Но я бы не стал вас осуждать, если вы возьмете деньги по страховке и удалитесь на покой. Будете играть, к примеру, на бильярде... Впрочем, в таком большом доме, как ваш, можно играть даже в теннис.

– Мне еще рано на покой, – ответил Шелдон, – а бильярд я не люблю. Просто подумал, что, может быть, целесообразнее начать заново на каком-то другом месте.

– Поживем – увидим. На мой взгляд, перекрытия неплохо сохранились. Стальные изогнулись бы, как спагетти, при попадании на них воды. – Слейтер остановился. – Ничего необычного не заметили?

Шелдон удивленно посмотрел на него, потом сухо сказал:

– Полагаю, вы говорите не об очевидном. Нет, не вижу ничего странного. И, по-моему, ничего не исчезло.

– Тогда давайте осторожно поднимемся наверх и заглянем в ваш офис. Кстати, – небрежно добавил Слейтер, – ваша жена, похоже, не очень хотела, чтобы я повнимательнее взглянул на пепелище.

Шелдон напрягся.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего, просто мне так показалось. Она делала вид, что не понимает, о чем я говорю, когда речь зашла о включенном обогревателе и об отключенной системе пожаротушения.

Шелдон пожал плечами, надеясь, что жест получился достаточно естественным.

– Она впервые видела пожар, а в поджогах вообще ничего не смыслит. Кстати, мне ваши наблюдения показались интересными.

– Понимаю. Я всего лишь делаю свою работу. Когда кто-то пытается отговорить меня от чего-то, я настораживаюсь. Итак, мистер Макинрой, что вы видите?

Валери повернула рабочий стол со стоящей на нем миниатюрной детской и заглянула внутрь через крохотное окошечко. Что ж, Мальчик-с-пальчик остался бы доволен, подумала она. Особенно впечатляла кроватка, рядом с которой примостился столик на колесиках с малюсенькой лампой.

Игрушечная комната была закончена до срока, оставались кое-какие мелочи. Валери провела за работой почти весь день и чувствовала себя немного виноватой перед матерью, которой пришлось самой искать развлечений. Но кому было бы легче от бесполезных стенаний и расхаживаний из угла в угол, чего, похоже, и ждала от нее Камилла? Вместо этого Валери занялась полезным делом и, как обычно, с удовольствием отметила, что физическая работа помогает умственной концентрации.

Разумеется, она не возражала бы против присутствия матери в гостиной. В течение дня Камилла то входила, то выходила, но надолго не задерживалась. Около трех часов пополудни она сообщила, что Шелдон еще не вернулся, а когда Валери в ответ только пожала плечами и сказала, что в этом нет ничего удивительного, Камилла фыркнула и спросила, интересует ли дочь что-либо более серьезное, чем кукольный домик.

– Это мое хобби, мама, – спокойно ответила Валери.

– Нет, дорогая, это одержимость. Ты позволила игрушкам занять целую комнату – ладно. Но сейчас они забирают у тебя жизнь, а это уже совсем другое дело.

Возможно, устало подумала Валери, мать права. Намного легче уединиться в мастерской и заниматься игрушками, чем пререкаться с Шелдоном или играть роль счастливой жены перед подругами. Клара была единственной, кому Валери могла довериться, но даже она не знала деталей.

Валери подняла цирковой вагончик, создание которого отняло столько времени и сил, и поставила его на рельсы, проложенные по периметру детской под потолком.

– Будь я маленьким мальчиком, умер бы от зависти к тому, у кого есть такой вагончик, – сказал Шелдон у нее за спиной. – Впрочем, у большого мальчика тоже глаза разбегаются.

Валери не слышала, как он вошел. Не оборачиваясь, она поправила кроватку.

– Ты о себе говоришь. Шелдон? Я и не знала, что тебе так нравятся игрушки.

– Ты многого обо мне не знаешь, – бесстрастно заметил он.

Валери благоразумно перевела разговор на другую тему:

– Что нового? Ты был там?

– Был. Ничего хорошего. – Шелдон пододвинул стул и уселся рядом с ней. – Комната просто чудесная.

Валери критически оглядела свое творение.

– Тебе не кажется, что все уж слишком опрятно и чисто? Ведь в ней же живет маленький мальчик.

– Может быть. И, как мне кажется, немного холодновато. Такое впечатление, что этими чудесными игрушками никто не пользуется. Почему бы тебе не поселить туда кого-нибудь?

– Потому что люди у меня всегда выглядят не по-настоящему. Они какие-то неживые. А неживое способно испортить любую фантазию. Поэтому я притворюсь, что люди только что вошли в дом, но еще не стали персонажами этого мира. – Валери пристально посмотрела на Шелдона. – Что случилось? Я вижу, ты чем-то озабочен.

Ей почему-то показалось, что Шелдон не ответит, но он потер подбородок и после небольшой паузы заговорил:

– Приезжал еще один следователь. Из страховой компании. Дело непростое, Валери. В том, что причиной пожара стал поджог, никто не сомневается, поэтому страховая компания не хочет платить до тех пор, пока не появятся подозреваемые. Я говорил, что мы только вчера утром заключили новый договор на более крупную сумму. Естественно, такое совпадение вызвало подозрения и у страховщиков, и у пожарных.

Это не стало для Валери новостью. Когда ее отец утонул, отправившись на рыбалку, страховая компания тоже отказывалась от выплат, утверждая, что он покончил с собой.

Но ведь тогда удалось все уладить. По крайней мере так сказал ей Шелдон. Конечно, Валери имела основания подозревать, что чек, полученный Камиллой, был выписан не компанией, а самим Шелдоном, но она гнала от себя эти мысли. Тогда все разрешилось благополучно, а значит, и сейчас...

– Хочешь сказать, что тех людей еще не арестовали? – спросила она.

– Нет. И, возможно, арестуют еще нескоро.

– Но почему?

– У полиции свои причины. Против них нет никаких прямых улик. Ты же слышала, что говорил Слейтер о результатах тестов. На экспертизу требуется немало времени. И пока Льюк не в состоянии говорить...

– А какие улики нужны полиции?

– Не знаю. Но сейчас у них нет ничего. – Шелдон вздохнул. – Я только что разговаривал с твоей матерью. Попросил ее как можно скорее вернуться в Ванкувер.

– Что?! – Валери вскочила со стула. – Не можешь же ты выгнать мою мать из дому?! И, ради бога, объясни, чем она тебе помешала?!

– Я так же хочу, чтобы ты поехала с ней.

– Но почему?

– Милая, подумай сама. Те, кто подожгли фабрику, не достигли главной цели.

– Хочешь сказать, что им не удалось убить тебя. И ты боишься, что они могут попытаться повторить покушение. Тебе нужно избавиться от нас, чтобы...

– Нет, – мягко остановил ее Шелдон. – Я опасаюсь, что при повторном покушении можете пострадать вы с Камиллой.

Валери вдруг окатила теплая волна сочувствия к человеку, потерявшему многое, но заботящемуся о ее безопасности.

– Я и так чувствую себя виноватым из-за того, что случилось с Льюком, – добавил Шелдон. – Не прощу себе, если что-то случится и с вами.

Валери усмехнулась. Ну вот, все стало на место. Жена, теща, заместитель – они для него из одной категории. Их надо беречь. А чего еще можно было ждать от расчетливого типа?

– Ты прав. Абсолютно прав. Я сама отвезу маму в аэропорт. Но не поеду с ней. Я останусь здесь.

– Я ценю в людях чувство долга, Валери. Но, пожалуйста, сделай милость и не произноси сейчас высокопарных заявлений о том, что твое место рядом со мной, что мы должны вместе встречать любую опасность, и так далее. У меня сегодня не совсем хорошее самочувствие и, боюсь, не то настроение, чтобы выслушивать банальности.

Валери отпрянула, словно от пощечины.

Шелдон устало вздохнул и потер лоб.

– О’кей, возможно, мне не следовало так говорить.

– Неужели? А я подумала, что ты нарочно стремишься меня разозлить, чтобы я хлопнула дверью и улетела с Камиллой. И тебе это почти удалось.

– Что ж, если цель оправдывает средство... – начал Шелдон.

– Почти удалось. Но я никуда не улечу. Это ясно?

– Проклятье, Валери! Почему?!

Потому что мое место рядом с тобой. Потому что мы должны вместе встречать любую опасность, мысленно ответила Валери. Шелдон прав, звучит банально, но ведь в этих банальностях правда. А где найти другие слова?

Только в одном Шелдон ошибся: Валери двигало не чувство долга. Ей хотелось быть рядом с ним, делить радости и беды, смех и слезы. Делить все, что отпустит им судьба.

И когда же она совершила самую большую ошибку в жизни, влюбившись в человека, которому нужна не жена, а трофей?

Валери всегда считала, что нет ничего унизительнее для женщины, чем быть замужем за нелюбимым человеком. Теперь она знала, что есть вариант и похуже: любить мужчину, которому жена необходима лишь как декорация.

Даже сделанное им предложение дополнить их узаконенный союз сексуальными отношениями было не чем иным, как всего лишь расширением отведенной ей роли. Валери нужна в постели только для того, чтобы их дети стали еще одним – наглядным – символом успеха Шелдона. Ну и, наверное, он хотел получить дополнительное удовольствие. Никаких особенных чувств к самой Валери он, конечно, не испытывал, и на ее месте вполне могла оказаться любая другая женщина, занимающая соответствующее положение в обществе.

О, как Валери злилась на себя! Какой же надо быть дурой, чтобы совершенно забыть об осторожности и влюбиться в высокомерного, холодного эгоиста!

Шесть месяцев Валери возмущалась, негодовала и никак не могла смириться с обстоятельствами, заставившими ее согласиться на сделку с Шелдоном. Она воспринимала мужа как воплощение всех тех сил, которые сломали прежнюю жизнь и повернули лицом к малоприятной реальности. Ей казалось, что ненависть и презрение умрут вместе с ней. И вот теперь Валери с болью осознала, что за прошедшие полгода ее мысли и чувства изменились радикальным образом, причем так незаметно, что результат перемен стал для нее сюрпризом.

Почему так случилось? У нее не было ответа. Неужели она оказалась так корыстна, так ничтожно мелка душой, что купилась на щедрые подарки Шелдона, на те самые платья и украшения, которые отказывалась носить? Нет. Валери не чувствовала в себе той расчетливой благодарности, которую выказывает избалованный ребенок «милому папочке», осыпающему его дорогими и вызывающими зависть других детей подарками. Валери остро не хватало родственной души, того единственного в мире мужчины, который стал бы ее половинкой. Мужчины, любящего ее так же, как она, который желал бы полного союза с ней – эмоционального, духовного, физического. И такой союз с годами становился бы только крепче, прочнее.

К сожалению, выбирая для себя такого человека, она поступила не очень благоразумно. Шелдон просто не мог понять предназначенной ему роли родственной души. Да и вряд ли эта роль привлекла бы его.

Самое странное заключалось в том, что, хотя Валери и призналась себе в любви к Шелдону, пережив сильное душевное потрясение, все прочее осталось по-прежнему. Пару дней назад Валери отказалась бы разделить постель с мужчиной, которого не любит. Теперь это препятствие исчезло, но все остальное ничуть не изменилось. До тех пор, пока Шелдон видит в жене декорацию, приз, трофей, Валери не может делать что-либо, опираясь на любовь. Он ясно дал понять, чего ждет от супруги, а изменить правила не в ее силах. Валери не могла даже рассказать ему о своих желаниях. Представив, с какой неприязнью – или даже отвращением – Шелдон встретит ее признания, она поняла, что не выдержит испытания.

– Я в общем даже не удивлен, – сказал он, – что тебе так трудно найти ответ, который оправдал бы твое упрямство.

Ответ? Какой ответ? Валери попыталась вспомнить вопрос. Ах да, почему она не хочет уезжать.

– Здесь мой дом.

– Ну, если это лучшее, на что ты оказалась способной... – Шелдон поднял руки. – Хорошо. Ты победила. Оставайся.

Он вышел из комнаты, всем видом показывая недовольство, и захлопнул дверь.

Валери устало вздохнула и закрыла глаза. Да, она выиграла. Взяла верх. И, что бы ни думал Шелдон, какие бы мотивы ни приписывал ее поступку, она останется здесь. Так велит сердце. Этого требуют принципы. Ее место здесь, рядом с ним.

Если бы только и он хотел, чтобы она осталась.

7

После обеда Шелдон поехал в больницу проведать Льюка, а Камилла уединилась в библиотеке, чтобы позвонить в Ванкувер.

Приближался вечер, долгий и скучный. Валери поднялась наверх переодеться. Она сидела у туалетного столика в малиновом атласном халате, когда в дверь постучали.

– Я только хотела сказать тебе кое-что. – Камилла вошла в спальню дочери. – Рада, что ты не уезжаешь. Конечно, мне не очень приятно оставлять тебя в столь трудное время, а Шелдон не из тех мужчин, которые легко впадают в беспричинную панику. И все же я горжусь тем, что ты решила остаться с мужем, несмотря ни на что.

Валери промолчала.

– И еще я зашла сказать, что и сама, наверное, останусь. – Камилла взяла со столика бутылочку с лосьоном и повертела в руках. – Как ты думаешь?

– Ты не вернешься в Ванкувер? Но почему? Если твой воздыхатель еще не остыл, то, может быть, тебе стоит съездить в другое место? В Штаты, например. В Калифорнию или Флориду. Там сейчас тепло. Или...

– Ты говоришь так, словно тебе не терпится поскорее выпроводить меня отсюда, – мягко сказала Камилла.

Валери удивленно посмотрела на мать.

– Конечно нет. – Даже ей самой это заявление показалось неубедительным, и она попыталась исправить впечатление. – Мама, я не хочу, чтобы ты осталась из ложного чувства солидарности, а потом с тобой что-нибудь случится.

– Неужели ты полагаешь, что ради безопасности я смогу оставить тебя?

– Но у нас все хорошо. Мы с Шелдоном... – Валери не знала, как закончить предложение. – Мы ведь вдвоем и...

– Нет, у вас не все хорошо, – уверенно возразила Камилла. – И вы не вдвоем. Вы порознь.

Валери не знала, куда деться. Заметив пятнышко на полированной поверхности столика, она взяла салфетку и стала старательно оттирать его.

– Не понимаю, мама, о чем ты говоришь.

– Милая, пришло время сказать правду. Неужели ты полагаешь, что я все это время не знала, почему ты вышла замуж за Шелдона? Вы ведь заключили сделку, да?

Валери растерянно уставилась на мать. И ты позволила мне сделать это? – пронеслось у нее в голове.

– Наверное, я видела то, что хотела видеть, – медленно продолжала Камилла. – Но я верила, искренне верила, что все устроится. Шелдон так хотел помочь... мне казалось это из-за того, что он по уши влюблен в мою дочь. А что касается тебя... я думала, что, увидев, на какие жертвы пошел Шелдон, ты тоже полюбишь его. Мне казалось, что твоя поспешность объясняется желанием не откладывать неизбежное.

– А уж если все рано или поздно закончится браком, то почему бы не воспользоваться готовностью Шелдона быть рыцарем в сияющих доспехах как раз тогда, когда он нам нужен? – глухо сказала Валери.

– Видимо, ты права, хотя и выразилась немного грубовато. – Камилла вздохнула. – Но тогда я не думала, что ваш брак встретит такие трудности. Я не думала, что твоя поспешность создаст для вас обоих такое напряжение. Мне казалось, что это растает под лучами любви.

Возможно, так бы и случилось, подумала Валери, если бы любовь была.

– Поначалу мне казалось, что ты еще не оправилась от стресса, – продолжала Камилла. – Разумеется, тебе пришлось нелегко, и причин для стресса хватало, но я все время говорила себе, что дела пойдут на лад, что вы с Шелдоном вместе отыщете верный путь. Но потом, хотя ты и старалась казаться счастливой, мне стало ясно, что горечь не проходит. Я слышала твой голос и чувствовала, что тебе становится все хуже и хуже. Поэтому я и прилетела сюда, чтобы собственными глазами увидеть, что здесь происходит.

Слезы смущения и боли уже жгли глаза, но Валери держалась. Интересно, как быстро разобралась мать в том спектакле, который попытались разыграть перед ней дочь и зять? И какие чувства он у нее вызвал? Раздражение? Обиду? Или просто развлек?

– Когда я вижу, какой барьер воздвигли между вами гордость, оскорбительное самолюбие и неуверенность, у меня разрывается сердце. Уверена, в глубине души каждый из вас знает, что правильно, но человеку свойственно немножко бояться, что другой сожалеет о принятом второпях решении. А там, где появляются сомнения, пусть даже беспочвенные, очень трудно строить доверие.

Валери удивленно посмотрела на мать. Сентиментальные рассуждения Камиллы звучали так, словно она и не догадывалась о том, что представление разыгрывалось только ради нее. Неужели женщина, прожившая немало лет, оказалась обманутой притворными объятиями и гордостью? Неужели она сочла показное искренним проявлением чувств, а любую напряженность оправдала сомнениями и гордостью? Неужели Камилла действительно увидела только одну сторону картины?

Моя мать – романтик, мрачно подумала Валери. Конечно, ведь она же сама в свое время доверила отцу все семейные финансы.

– Но одно я знаю, – твердо заявила Камилла. – Какой бы неприступной ни представлялась возведенная между вами стена, ее можно разрушить. Она строилась по кирпичику, и разбирать ее нужно так же. Вот почему я так рада, что ты отказалась уезжать, потому что сейчас Шелдон нуждается в тебе. У тебя есть прекрасная возможность сломать все преграды.

Вопреки первоначальным ожиданиям поток изреченных банальностей отозвался в Валери волной благодарности. Хотя Камилла и оказалась более восприимчивой, чем можно было надеяться, она, слава богу, все же не рассталась с розовыми очками. Было бы куда хуже, если бы Камилла поняла правду. Как бы она мучилась, как бы винила себя за то, что не предотвратила свадьбу! Ведь невозможно, чтобы хладнокровно заключенная сделка чудесным образом трансформировалась в счастливый брак. И кто знает, не исключено, что она начала бы распродавать на улице свои вещи, чтобы сполна расплатиться с Шелдоном.

В дверь постучали.

– Валери? – негромко позвал Шелдон.

Если бы он знал, что здесь Камилла, подумала она, то не стал бы ни стучать, ни тем более ждать разрешения. Вошел бы с таким видом, словно делает это по десять раз на день.

– Заходи, Шелдон.

Он улыбнулся Камилле, подставившей ему щеку для поцелуя, и, пройдя дальше, остановился у столика за спиной Валери. Когда его руки легли ей на плечи и стали нежно массировать напряженные мышцы, Валери словно пронзило электрическим током.

Приподняв волосы, закрывавшие ее шею, Шелдон легонько коснулся порозовевшей кожи губами.

– Милая, наверное, это из-за вчерашнего дыма, но сегодня ты немного переусердствовала с духами. Такое впечатление, что твой халат стирали не в воде, а в «Шанели».

С каким удовольствием она выплеснула бы ему в лицо все содержимое флакона!

– Конечно, – пробормотал Шелдон, – аромат можно смягчить, если просто снять халат...

Его пальцы скользнули под мягкий атлас и опустились еще ниже, туда, где начинались холмики грудей. Валери замерла, стараясь не дышать.

– Мама здесь...

– О, я и забыл, – беззастенчиво солгал Шелдон. – Извините, Камилла.

– Ну, раз уж вы здесь, – сказала Камилла, – я, пожалуй, пойду к себе.

Когда дверь закрылась, Валери резко повернулась к Шелдону.

– Полагаю, ты заглянул сюда не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи.

– Я заезжал в больницу. Льюк несколько раз приходил в сознание.

– Это хорошо?

– Лучше чем утром. Может быть, уже завтра утром он сможет рассказать, зачем поднимался в мой офис, кого видел у фабрики и что же все-таки случилось.

– Но ведь медсестра сказала, что он пока не в состоянии говорить.

– Да, до тех пор, пока он дышит в помощью трубки. Но есть и другие способы общения. Ему ведь нужно только отвечать на вопросы. А следователь очень хочет услышать его показания.

Он продолжал массировать ее плечи, делая это почти автоматически, а Валери никак не могла оправиться с мелкой дрожью, волнами пробегавшей по телу. Но в отличие от вчерашней эта дрожь не была неприятной. Скорее наоборот. Валери хотелось прижаться к Шелдону, ощутить его ладони на своей груди, забыть обо всем на свете и наслаждаться нежными прикосновениями его пальцев... Собственная реакция пугала ее: разве можно так легко дать обмануть себя, уступить соблазну, поверить в искренность его ласк...

Шелдон отступил в сторону, и все вдруг оборвалось.

– Знаешь... – Валери собиралась сказать, что раз уж Камилла знает их секрет, то, может быть, стоит прекратить притворяться.

Она понимала, что чем скорее сделает это, тем лучше, потому что тогда у нее не будет повода терзать себя фантазиями. Если Шелдон не будет прикасаться к ней, целовать, улыбаться, то нельзя будет делать вид, что все это что-то значит.

Но если поцелуи, прикосновения и улыбки исчезнут, то все станет таким, каким было до приезда Камиллы, когда физические контакты сводились к тому, что Шелдон подавал ей руку на публике, а Валери, как требовали правила хороших манер, опиралась на нее. В их прошлом репертуаре не было места ни поцелуям, ни улыбкам.

И если все станет по-прежнему, то Камилла при всей ее романтической близорукости быстро поймет, насколько холодны их отношения, и уже не сможет цепляться за иллюзию в надежде, что единственной помехой на пути ее дочери и зятя к семейному счастью остается время, а осознание действительности приведет к тому, что к одной несчастной, Валери, добавится другая, ее мать.

Выхода не было. Нужно хотя бы оградить Камиллу от лишних переживаний, неизбежных в том случае, если она узнает, какую на самом деле цену заплатила ее дочь.

– Ты хотела что-то сказать, – напомнил Шелдон.

Валери понимала, что должна рассказать о провале их плана. Но стоит колесам закрутиться, и их уже не остановишь. Сказанного не воротишь. Признайся она, что Камилла раскрыла секрет, и отступать больше некуда.

Обдумаю все вечером, а рассказать можно и завтра. Небольшая отсрочка никому не повредит. Я же не собираюсь лгать, мне лишь нужно время, чтобы представить правду, не нанося вреда в первую очередь матери.

Найдя столь легкий выход из положения, Валери испытала невероятное облегчение.

– Ничего особенного. Наверное, собиралась спросить о Льюке. Уже и не помню.

Шелдон ничего больше не сказал, только пожелал Валери спокойной ночи и вышел из комнаты. А Валери еще долго сидела за туалетным столиком, глядя на залитый лунным светом двор и стараясь найти ответы на свои нелегкие вопросы.

Утром Гордон принес Валери поднос с завтраком и известие, что ее матери привезли коробку с платьями размером с небольшой автомобиль.

– Миссис Керквуд даже не стала завтракать, – заметил дворецкий. – Перебирает, примеряет... Как будто завтра Рождество. И все это прямо в холле. Представляете?

– Я вам сочувствую, Гордон, – сказала Валери. – А вы заметили, как она изменилась после переезда в Ванкувер? У нее словно началось второе детство.

Валери пыталась успокоить слугу, но вместо этого заразилась его озабоченностью. Такое поведение не было характерно для Камиллы. Спустившись в холл, Валери увидела разбросанную оберточную бумагу, гору каких-то свертков и купленное для бала платье, которое лежало на громадной коробке. Сама Камилла исчезла.

Понимая нетерпение матери, Валери тоже не смогла устоять перед соблазном и, взяв платье, хотела подняться к себе, чтобы примерить обновку, когда в дверь позвонили. Гордона поблизости не оказалось, и Валери открыла сама.

На пороге стоял Дональд Слейтер.

– Мистер Макинрой дома?

– Не знаю. Сейчас посмотрю. – Из столовой вышел Гордон, и Валери обратилась к нему: – Где мистер Макинрой?

– В библиотеке, мэм. Я доложу ему о мистере Слейтере, но он, похоже, разговаривает с кем-то по телефону и, возможно, будет еще некоторое время занят.

– Ну вот вам и ответ. – Валери повернулась к следователю. – Из самого надежного источника. Спасибо, Гордон.

Дворецкий, постучавшись, вошел в библиотеку.

– Так, значит, слуга лучше знает, где хозяин, чем сама хозяйка. Довольно необычно. – В голосе Слейтера прозвучало недоверие.

Валери заставила себя сдержаться и мило улыбнулась.

– Да, но, видите ли, это его работа. А сейчас извините...

– Мы выяснили, где именно начался пожар, – сообщил следователь. – И установили причину.

Валери нахмурилась.

– Теперь вы сможете арестовать поджигателей?

– Пока нет. Но, зная, откуда начался пожар, нам легче идти дальше. Возгорание произошло на столе вашего супруга. У него там стояла лампа. Мы обнаружили разбитое стекло: в этом нет ничего необычного, потому что в комнате было очень жарко. Но дело в том, что на осколках стекла есть бензин.

Валери пожала плечами.

– Помнится, вы сказали, что в кабинете все было облито бензином.

– Ну, это не совсем так. Бензина налили столько, чтобы вспыхнул поступавший из трубы газ. Но примечательно другое: бензин оказался в лампочке.

– Внутри? Не может быть. Ведь...

– Разобрать можно все. Наш поджигатель разобрал лампочку, заполнил ее бензином, а потом склеил. Когда ваш парень, этот Уилсби, включил лампу, бензин воспламенился от искры, и последовал взрыв газа. – Слейтер помолчал, потом бесстрастно добавил: – Если бы ваш знакомый стоял немного ближе к столу, ему сожгло бы все лицо.

Валери вздохнула. Если бы Шелдон...

– Не сомневаюсь, что для Льюка эта новость станет большим утешением.

Слейтер словно и не заметил ее сарказма.

– Миссис Макинрой, вы не знаете, где находился переключатель лампы?

– Нет, я не была в офисе мужа.

Слейтер задумчиво кивнул и перевел взгляд на хрустальные бусинки, украшавшие ворот ее нового бального платья, которое Валери держала в руках.

– Да, я уже понял, что вас интересуют главным образом деньги, а не сам бизнес.

Валери промолчала.

Из библиотеки вышел Гордон, а через секунду появился и Шелдон.

– Входите, мистер Слейтер. Чем могу быть вам полезен?

Валери к разговору не пригласили, чему она была только рада. Гордон предложил отнести коробку с платьями наверх. Собирая оберточную бумагу, Валери услышала мужские голоса, доносившиеся из-за неплотно закрытой двери библиотеки.

– Сначала о тех рабочих, которых вы уволили в день пожара, – говорил Слейтер. – Похоже, есть свидетели, готовые подтвердить их алиби на весь вечер.

Как же так, удивилась Валери, ведь Уилсби видел по крайней мере одного из них?

– Но Льюк утверждал, что заметил их возле фабрики, – запротестовал Шелдон. – Вряд ли он мог ошибиться.

– Я не сказал, что у них такое уж твердое алиби. Его нужно как следует проверить. И я обязательно займусь этим.

– Хорошо. Видите ли, страховая компания отказывается платить, пока не появятся подозреваемые. Возможно, они даже будут затягивать дело до суда.

– Ситуация тяжелая, да?

Похоже, возможное банкротство Шелдона даже забавляло Слейтера.

– В данный момент мое финансовое положение не очень прочное, – холодно признал его собеседник. – Да и у кого было бы иначе?

– Насколько я понял, сумма страховки очень внушительная. Для вас, должно быть, факт задержки с выплатой стал сильным ударом. Что ж, сэр, я посмотрю, как можно ускорить решение этого вопроса.

Валери все еще возилась в холле с бумагой, когда Шелдон, проводив следователя, закрыл за ним дверь и повернулся к ней.

– Это твое новое платье? Очень красивое. Я сейчас ухожу: надо встретиться с агентами по недвижимости и посмотреть пару зданий.

– Ищешь новое место для фабрики?

– Нет. Мне просто нужен офис на какое-то время, пока я не приму окончательное решение.

– Значит, ты еще не определился, будешь начинать заново или займешься восстановлением старого здания?

– Еще нет. Понимаешь, я должен где-то работать: принимать почту, звонить, встречаться с людьми. Нельзя терять связь с клиентами, иначе потом все придется налаживать сначала, а это очень трудно.

– В общем, дел невпроворот, да?

– В каком-то смысле ситуация даже хуже, чем я предполагал. Сгорела вся картотека, на ее восстановление уйдет не меньше недели. Нужно проследить прохождение заказов, уведомить покупателей о задержке, собрать информацию о платежах...

– Тебе действительно будет нелегко без Льюка, – мягко заметила Валери. – Это ведь его работа.

– Да. Он в таких делах дока. – Шелдон грустно улыбнулся. – Льюк все организовал бы за пару дней, так что никто из клиентов ничего бы и не заметил. Ну ладно, увидимся позже.

– Подожди, – попросила Валери. – Я слышала, как ты сказал следователю, что у тебя тяжелое финансовое положение.

– Жаль, что ты это услышала.

– Я не подслушивала, это получилось случайно.

– Знаю. Но хочу, чтобы ты ни о чем не беспокоилась. Тебя это не касается.

– Но если у нас проблемы...

– У нас нет финансовых проблем. Есть временные трудности, связанные с остановкой производства. Да, в ближайшее время на наш счет поступит совсем немного денег, а мне необходимо позаботиться о рабочих, снять офис, расплатиться с клиентами, уже перечислившими аванс...

– И на тебе все еще висят долги моего отца, – добавила Валери.

– Не беспокойся об этом. В бизнесе случается всякое. Мы не разорены.

– А я не хочу усугублять положение. – Она беспомощно огляделась. – Шелдон, я отошлю это платье в магазин. Оно мне ни к чему.

Он еще раз посмотрел на платье.

– Ошибаешься, милая. Разве может одна из экс-королев бала появиться не в новом наряде? Наша подруга, как ее там... придет в ужас, а я буду выглядеть скупердяем.

Он поцеловал ее в щеку и ушел. Валери осталась в холле возле огромной коробки с покупками. Вот и еще одно подтверждение: Шелдона интересует только, как все будет подано и что подумает Амелия Бродерик.

Ей захотелось так пнуть злосчастную коробку, чтобы та улетела назад в магазин.

Офис, арендованный Шелдоном, имел более чем скромные меблировку и размеры. Но Шелдон и не претендовал на роскошь: было бы где разложить бумаги да поставить телефоны, чтобы секретарь могла отвечать на звонки обеспокоенных клиентов.

– Хорошо еще, что мы успели накануне отгрузить товар в твой магазин, – сказал Шелдон Рику Бирнхему, присевшему ввиду отсутствия стула на радиатор. – Жаль, что не всем так повезло.

Рик кивнул.

– Да, твоего товара у нас сейчас предостаточно. Можем даже продать тебе его со скидкой. – Он усмехнулся.

Шелдон покачал головой.

– Боюсь, мне сейчас не до этого. Надо составлять опись сгоревшего, а как это сделать без документов? Если бы Льюк не попал в больницу... У него прекрасная память на цифры, а я только вернулся из Эдмонтона и еще не успел вникнуть в детали.

Шелдон открыл кейс, чтобы достать таблетку аспирина, но обнаружил пустую упаковку. Забыв, где находится, Шелдон протянул руку к ящику стола, но наткнулся на ножку и снова ощутил боль утраты.

Странно, но ему до сих пор не верилось, что его жизнь изменилась. Чувство потери приходило волнами, вероятно, из-за того, что утрата была слишком велика и приучить к ней судьба решила постепенно. Сейчас она напомнила о старом письменном столе, доставшемся Шелдону от предшественника и сильно пострадавшем от огня.

Вот и еще одна странность. Бюро, кресло, шкаф сгорели полностью, а стол всего лишь сильно обгорел. Конечно, он крупнее и тяжелее, но тоже находился в эпицентре взрыва.

Рик поднялся с радиатора.

– Дай мне список необходимой мебели, я посмотрю, что можно найти у нас на складе.

Шелдон усмехнулся.

– Спасибо, приятель. Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

– Для этого ты меня и пригласил. – Рик направился к выходу. – Позвоню тебе вечером.

Через полчаса, закончив дела, Шелдон взял кейс и отправился домой. Стемнело рано, и в окнах домов уже горели огни. У одного из особняков выстроилась вереница автомобилей, и Шелдон вспомнил, что сосед, издатель местной газеты, устраивает вечеринку. Он проехал еще немного вперед и свернул на дорожку, ведущую к дому.

Внимание Шелдона привлекла одинокая фигура под дубом, росшим между двумя особняками. Подозрение вспыхнуло мгновенно. Наверное, нечто подобное случилось и с Льюком, иначе зачем бы он отправился вечером к фабрике? Однако увидев, как незнакомец двинулся в сторону дома издателя и поднялся по ступенькам к передней двери, Шелдон расслабился. Вероятно, кто-то из гостей вышел подышать воздухом перед обедом, решил он.

Шелдона никто не встретил. В холле тоже никого не было, но из-под двери зеленой комнаты струился свет. Что ж, это можно принять за знак приглашения, сказал себе Шелдон. Только не сейчас, а чуть позже.

Он открыл дверь библиотеки и замер на пороге, увидев, что стол завален коробочками и футлярами самых разнообразных форм и расцветок, они образовывали нечто вроде неправильной пирамиды. И каждая из них была ему знакома. И где-то в этой куче наверняка находился и футляр с браслетом.

– Валери! – взревел он.

По донесшемуся из комнаты звуку отодвигаемого стула Шелдон понял, что она расслышала требовательную нотку в его голосе. Но ему пришлось подождать еще несколько секунд, прежде чем Валери вышла в холл.

– Если хочешь поговорить, то лучше попросить, а не вызывать. Не забудь об этом в следующий раз, хорошо?

Но он и не собирался извиняться.

– Что это, черт побери, за вещи у меня на столе?!

Валери рассеянно взглянула на груду коробочек и, нахмурившись, словно не понимая, о чем он говорит, перевела взгляд на Шелдона.

– Мне не нужны бриллианты, сапфиры и жемчуг. Ты же в данный момент явно нуждаешься в деньгах. Так как я никогда не считала эти вещи своими, то возвращаю их тебе.

– Я не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы закладывать твои драгоценности.

– Закладывать? – Валери поморщилась. – О ломбарде я как-то не подумала. Я принесла их сюда, потому что ты точно знаешь, где они куплены, и просто вернешь туда.

– Это не так-то легко. Насколько мне известно, на драгоценности не дают гарантию возврата.

– Конечно, ты прав. Что ж, если придется обращаться в ломбард, то, пожалуй, это лучше сделать мне, потому что я меньше занята. Завтра у меня вообще свободный день.

Восхищение тем, как ловко она все обставила, перевесило раздражение. Шелдон усмехнулся.

– Не станешь же ты ходить от лавки к лавке с тележкой.

Валери кивнула.

– Разумеется, я пойду не одна. Клара Бирнхем составит мне компанию. Для нее это станет своего рода приключением.

Он пристально посмотрел на нее. Валери не отвела глаз.

– Что ж, возможно, вас обеих арестуют по подозрению в сбыте краденого, а нам с Риком придется вас вытаскивать из каталажки и вносить залог. Ладно, ты победила. Оставь коробки на столе.

Лучше повесить драгоценности на себя, подумал Шелдон, направляясь к двери. Но Валери еще не сдалась.

– Я могу быть уверена, что ты используешь их по назначению?

– Все, до последнего камешка, – ответил он, не прибегая ко лжи. – Теперь ты довольна?

– Конечно, – тихо ответила она и вышла из библиотеки.

Шелдон почувствовал себя полным идиотом. Валери сделала широкий и благородный жест, принесла жертву, а он отблагодарил ее раздражительностью и подозрением.

Он сел за письменный стол и открыл верхнюю коробочку. Это был один из первых его подарков, сделанный через месяц после свадьбы, – золотая звездочка с двухкаратовым сапфиром на длинной цепочке. Шелдон отложил коробочку и взял другую, в которой лежало обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата – обманчиво простенькое и безумно дорогое. Он положил раскрытый футляр на ладонь и, подняв к свету, долго смотрел на холодное пламя, вспыхивавшее в камне.

Конечно, у Шелдона были достаточные основания для сомнений в побудительных мотивах Валери. За все шесть месяцев брака она ни разу не приняла хотя бы один из его подарков с радостью или удовольствием. Скорее с неохотой или в лучшем случае – равнодушно.

Да, она сделала благородный жест, но ее жертва не была бескорыстной. Шелдон почти не сомневался, что, возвращая ему подарки, Валери испытала облегчение. Она нашла повод избавиться от них.

Валери отвергла его подарки и, вероятно, с таким же удовольствием отвергла бы и его самого.

8

Проведя не менее получаса у прилавка, на котором были выставлены ящики с глиной для художественных работ, Валери приняла наконец решение и уже начала снимать самую большую упаковку, когда вышедшая из-за угла Клара Бирнхем едва не налетела на нее.

– Мне показалось, что я слышала твой голос, когда ты разговаривала с продавцом, – сказала Клара, удивленно разглядывая ящик в руках подруги. – Зачем тебе столько глины? Начнешь лепить горшки?

Валери покачала головой.

– Эта не та глина, с которой работают на гончарном круге. Сейчас для всего есть своя глина, по крайней мере, выбор намного больше, чем в те времена, когда я училась в художественной школе. А что ты делаешь в магазине?

– Собираюсь записаться на курсы, вот и просматриваю заранее учебники.

– Снова за парту? Но ведь у тебя уже есть степень, причем такая, которая позволяет зарабатывать на жизнь.

– Не на жизнь, а на очень унылое существование. И я так торопилась окончить школу, что не позволяла себе отклоняться от основной программы. Сейчас хочу наверстать упущенное и заняться тем, что мне интересно. Меня занимает лингвистика или, например, вопросы переработки отходов, но...

– То, что ты назвала, как-то не укладывается в понятие «хобби», – заметила Валери.

– Судя по списку рекомендуемой литературы, ты права, – согласилась Клара. – Но ведь есть еще много вариантов. Послушай, мы могли бы записаться вдвоем, а? Вот смотри, есть семинар по Шекспиру.

– Нет, Клара, твои идеи не для меня.

Ее подруга вздохнула.

– Да, я знаю. Шелдон не хочет, чтобы ты работала, но ведь он не станет возражать, если ты начнешь посещать занятия один раз в неделю.

Ты плохо его знаешь, подумала Валери. Кроме того, в сложившейся ситуации на такие «хобби» у нее просто не было денег. Занятия стоили довольно дорого, и тратить немалые средства на удовольствия могли себе позволить лишь немногие.

Интересно, что имел в виду Шелдон, когда говорил о нелегком финансовом положении? Можно ли верить его заверениям, что все не так уж и плохо и трудности носят временный характер, или Шелдон просто пытается скрыть от нее действительное положение дел?

Валери осознавала, что повторяет ошибку своей матери, всецело доверившей ведение семейных финансовых дел мужу. Конечно, ситуации не совсем похожи, ведь, когда Валери выходила замуж за Шелдона, вопрос о равном партнерстве не стоял. Жена-декорация не должна ни о чем спрашивать – таково было одно из правил.

Очевидно, Клара восприняла молчание подруги как отказ.

– Послушай, Валери, ты еще долго собираешься мириться с тем, что Шелдон держит тебя взаперти?

Чувство справедливости заставило Валери выступить в защиту мужа.

– О чем ты говоришь, Клара? Все обстоит совсем не так. Меня никто не держит под замком.

– Конечно, – саркастически согласилась Клара, – он отпускает тебя поиграть в бридж, пройтись по магазинам или покрасоваться на балу. Все остальное время тебе положено находиться дома и ждать его, как верной жене викторианской эпохи.

– В чем дело, Клара? С чего это ты взялась за Шелдона? Он не мешает мне встречаться с друзьями, и ты это знаешь. И даже попыток таких не предпринимал.

– Ну, кто бы ни установил правила, платить приходится тебе.

Валери глубоко вздохнула. Сказать то, что она собиралась, было нелегко, но нельзя же убегать от правды, увидеть которую заставила ее Камилла.

– Дело в том, что я сама стремилась к изоляции. Легче прятаться от других и жалеть себя, чем притворяться перед людьми, что ты счастлива.

– Но нельзя же жить так вечно. Когда ты положишь этому конец? – Клара вздохнула. – Можешь не отвечать. Ладно, пойдем отсюда, пока ящик не оттянул тебе руки. Я угощу тебя мороженым.

Она подождала, пока Валери оплатит покупку, и они вместе отправились в расположенное неподалеку кафе-мороженое. Вместо мороженого Валери заказала кофе и, дожидаясь, пока он остынет, раздумывала над вопросом подруги: «Когда ты положишь этому конец?» Клара имела в виду Шелдона и их брак, но она не знала всех деталей. Не знала, насколько трудно, даже невозможно «положить конец».

Но все же в вопросе был смысл. Когда-то ведь нужно перестать прятаться и искать сомнительный комфорт в жалости к самой себе. Выйти из зеленой комнаты, превратившейся в убежище, и воссоединиться с миром.

Валери посмотрела на пакет с упаковкой глины, стоявший у столика. У нее уже сложился новый план, но... но чем он по сути отличается от прежних? Еще один проект, который позволит ей уединиться в мастерской вместо того, чтобы быть с людьми.

Может быть, подумала Валери, потягивая кофе, вернуться в магазин, отдать глину и, получив назад деньги, заняться чем-то совершенно другим? Обстоятельства не обещают скорых перемен, но к этим обстоятельствам можно подойти с иных позиций, если только пожелать.

Она подняла голову и огляделась. Официантка, убиравшая соседний столик, выпрямилась и спросила:

– Хотите еще чего-нибудь, мэм?

– Нет, спасибо. Впрочем... У вас случайно нет сегодняшнего номера «Миррор»? Может быть, кто-то оставил...

– Вам повезло. Я как раз собиралась выбрасывать. Пожалуйста. – Официантка протянула газету.

– Ты еще не читала? – Клара сделала удивленное лицо. – Я имею в виду...

Что-то в тоне подруги насторожило Валери.

– Нет. А что? – Она развернула газету, но, вместо того чтобы искать раздел с предложением работы, взглянула на первую страницу.

В глаза сразу бросился крупный заголовок «Следствие по делу о пожаре продолжается». Под ним была помещена фотография сгоревшей фабрики и большая статья о пожаре и о ходе следствия. Валери внимательно прочла отчет и дрожащими пальцами сложила газету.

– У любого, кто прочитает эту статью, сложится впечатление, что репортер считает Шелдона лгуном.

Клара отвела глаза.

– Ну, в общем-то здесь нет ничего такого, что, строго говоря, не было бы правдой.

– Но ты же не веришь в эти завуалированные намеки! – Валери подняла газету и стала читать вслух: – «Владелец фабрики «Нидлз энд Пинз» Шелдон Макинрой заявил следователям, что его вызвал на фабрику заведующий производством Льюк Уилсби, который видел каких-то бегущих от фабрики людей. Следователям не удалось найти подтверждение присутствия вблизи здания подозрительных лиц...» С таким же успехом можно написать, что Шелдон сам устроил поджог!

– То, что они до сих пор никого не нашли, не означает, что там никого не было, – согласилась Клара. – И я не верю всему, что написано в газете. Но дело не в самой истории, а в обстоятельствах. А они весьма подозрительны на первый взгляд.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Валери.

Клара ответила не сразу, но потом, вздохнув, все же сказала с явной неохотой и не глядя на подругу:

– Следователь, тот самый Слейтер, о котором ты мне говорила, приходил к нам домой.

– Почему?

– Потому что в тот вечер мы были вместе с вами в ресторане. Он спросил, можем ли мы подтвердить то, что Льюк сказал Шелдону и что Шелдон ответил ему. И узнали ли мы голос звонившего. Ни Рик, ни я подтвердить не могли, потому что не слышали разговора. Ты же помнишь, что Шелдон разговаривал по телефону из той занавешенной ниши.

Валери кивнула.

– Я так и сказала следователю, но у него, похоже, уже на все есть свои ответы. Еще он расспрашивал нас о бизнесе, о Шелдоне... По мнению Рика, Слейтер не думает, что пожар устроили уволенные Шелдоном рабочие.

– Но как же так?! Кто еще мог настолько ненавидеть Шелдона, чтобы так его подставить?

– Не знаю, – ответила Клара. – Но, Валери... Боюсь, следователь считает, что это могла сделать ты.

На поиски следователя ушло более часа, а обнаружила его Валери в конце концов в новом офисе Шелдона. Что ж, пусть их двое – это даже лучше, подумала она, решительно проходя мимо ошеломленной секретарши. Извиниться за вторжение можно будет и потом, если... если меня отпустят, а не арестуют на месте.

Шелдон стоял у складного столика, а Слейтер удобно расположился на каких-то ящиках.

Валери вошла без предупреждения и даже не постучав.

– Это ты? – Шелдон нахмурился. – Что случилось?

Она сделала несколько шагов в глубь комнаты и остановилась у окна.

– Я только что узнала от моей подруги Клары Бирнхем, что присутствующий здесь мистер Слейтер, похоже, подозревает меня в чем-то. – Несмотря на все усилия Валери держаться спокойно, голос ее предательски дрогнул. – И я хочу, чтобы он высказал мне подозрения в лицо. Прямо здесь.

– Ничего не имею против, – сказал Слейтер. – Но о каких подозрениях идет речь? Возможно, возникло какое-то недопонимание.

Валери смутилась. Что, если Клара действительно неверно истолковала вопросы Слейтера и сделала совершенно необоснованное заключение? Или же следователь ведет какую-то игру, рассчитывая, что Валери проговорится о чем-то, попав в приготовленную им западню.

– По тону вопросов, которые вы задавали, – сказала Валери, – Клара поняла, что меня считают организатором этого пожара.

– Чепуха! – бросил Шелдон.

Валери с облегчением вздохнула. Она не ожидала, что Шелдон без малейших колебаний выступит в ее защиту. Ей казалось, что для него эта новость станет таким же сюрпризом, как и для нее, и его первой реакцией будет негодование или смятение.

– Да? – Слейтер прошелся по комнате. – Конечно, я человек посторонний и многого не понимаю. Например, мне трудно представить, что такое брак по расчету. Мне легче понять другое: деньги. И я знаю, что когда женщину больше интересуют деньги ее мужа, чем он сам, и когда этот муж попадает в положение, угрожающее его бизнесу, то...

Валери повернулась к Шелдону.

– Поездка в Эдмонтон прошла не очень удачно, – признал он. – Я не сказал тебе об этом, потому что не хотел огорчать.

Конечно, он никогда не говорил с ней о работе. Валери осознала это только теперь: она даже не удосужилась поинтересоваться его делами, когда Шелдон вернулся домой. С какой стати ему делиться с ней плохими новостями? Если жена никогда не проявляла даже малейшего интереса к тому, как обстоят дела, трудно ожидать от нее понимания или сочувствия.

Валери словно увидела себя со стороны, и увиденное ей не понравилось. Неужели она действительно настолько эгоистична?

– То, что вы не рассказали жене о результатах поездки, не означает, что она ничего не знала, – задумчиво сказал Слейтер. – Уверен, у нее есть свои источники информации. В общем, вы понесли очень большую потерю.

– Мы не понесли никаких потерь, – возразил Шелдон. – Нам лишь не удалось заключить новую сделку. Есть большая разница между неподписанием нового контракта, каким бы выгодным он ни представлялся, и потерей надежного и давнего клиента, на которого мы рассчитывали как на твердый источник дохода.

Слейтер покачал головой.

– Всего минуту назад вы признали, что сделка была очень важна для вас и вы не желали расстраивать супругу известием о ее срыве. Теперь вы утверждаете обратное. Так как вас понимать?

Шелдон раздраженно посмотрел на него.

– Разумеется, ее бы это огорчило. Я и сам был огорчен. Но это не значит, что неудача в Эдмонтоне сокрушила весь мой бизнес. Это абсолютно не соответствует действительности.

– Но вам бы, несомненно, стало труднее находить деньги на игрушки для вашей супруги.

– И, по-вашему, из-за этого она спалила фабрику? Не слишком ли опрометчивый поступок? Не имея готовой к продаже продукции, при остановленном производстве я попадаю в гораздо худшее положение, чем до пожара.

– Но лишь потому, что страховая компания ничего вам не выплатила. Если бы выплатила, ваша жена быстренько подала бы на развод и востребовала половину страховой суммы.

Валери ахнула. Слейтер перевел взгляд на нее.

– Так было намного легче получить деньги, чем от продажи компании. Конвертировать машины и оборудование в наличные значительно сложнее, чем превратить их в пепел.

– По-моему, вы слишком уходите в сторону, – холодно заметил Шелдон.

– Строить предположения – моя работа. А если думать о мотивах, то деньги – всегда один из самых верных. И возможность есть. Нужно всего лишь ввернуть лампочку в настольную лампу. Это можно сделать в любое время. Когда ваша жена в последний раз была в вашем офисе?

– По крайней мере недели за две до пожара. И в тот день я сам пользовался лампой. Кроме того, пустить газ могли только после ухода последних рабочих, иначе они почувствовали бы запах. К тому времени и Валери, и я уже были дома и готовились отправиться на обед в ресторан.

– Вы переодевались в одной комнате? – осведомился Слейтер. – И ваша жена все время была у вас на глазах?

– Конечно нет. Но вы же не можете всерьез рассматривать возможность того, что она выскользнула из дома, проехала через город к фабрике, отключила противопожарную систему, вкрутила наполненную бензином лампочку, пустила газ и вернулась никем не замеченная в Эшроуд Плейс!

– Если представлять ее действия таким образом, то звучит действительно неправдоподобно, – согласился Слейтер. – Но предположим, что ей кто-то помогал. И подумайте об этой лампочке... Очень интересная штука. Такое впечатление, что целью были лично вы, мистер Макинрой, а не фабрика. Кстати, ваша жизнь застрахована?

Валери словно ударили обухом по голове. Она покачнулась и прислонилась к стене, боясь, что вот-вот упадет. Что позволяет себе этот Слейтер?!

– Да, застрахована, – спокойно ответил Шелдон. – И сумма достаточно большая, по крайней мере, на ваш взгляд, чтобы у кого-то возник соблазн устранить меня. Но ведь вы абсолютно не знаете мою жену. Говорю вам, Валери не имеет к случившемуся никакого отношения.

– А тот человек, которого вы видели недавно у вашего дома?

– Это был гость наших соседей.

– Вы видели, как он вошел в дом?

– Нет, не видел. Но он поднялся по ступеням и подошел к двери, у которой стоял слуга, поэтому просто не мог уйти потом незамеченным. Если вы хотите намекнуть, что это был сообщник моей жены, дожидавшийся обещанных денег, то позвольте не согласиться с вами. А теперь давайте прекратим заниматься ерундой и попробуем вычислить, кто на самом деле поджег мою фабрику.

– Именно это я пытаюсь сделать.

После ухода Слейтера в кабинете стало очень тихо.

– Спасибо, что заступился за меня, – еле слышно сказала Валери.

– Не за что, – буркнул Шелдон.

Теперь, немного успокоившись, Валери задумалась о его довольно неожиданной реакции. Когда она заговорила со следователем, Шелдон сразу же, не раздумывая, выступил в ее защиту. Выступил настолько быстро, что удивил даже ее саму.

Как будто выдвинутые против Валери обвинения не стали для него сюрпризом. Как будто он сам размышлял о возможной причастности жены к пожару еще до того, как она открыто поставила этот вопрос. Может быть, Шелдон уже подозревал ее, но потом, проанализировав все мотивы и обстоятельства, сделал вывод о невиновности Валери?

Конечно, он мог прийти и к иному заключению: в противном случае не стал бы защищать ее. Но, вероятно, поначалу, имея какие-то сомнения, вынужден был доказывать себе ее непричастность.

Если так, то Валери могла понять Шелдона. Любой нормальный человек на месте ее мужа задумался бы о том, не переросла ли не скрываемая ею неприязнь в более сильное чувство. Например, в ненависть.

Жаль, устало подумала Валери, что в книгах по этикету не рассматриваются подобные ситуации. Благодарить мужа за то, что он убедил себя в непричастности жены к покушению на его жизнь, наверное, не очень тактично.

Из офиса Шелдона Валери направилась прямиком в универсальный магазин, где работал Рик Бирнхем.

– Мне надо поговорить с тобой, – сказала она. – Я знаю, ты спешишь домой, но я не отниму у тебя много времени.

Рик внимательно посмотрел на Валери.

– Я не спешу.

Однако приступить к разговору Валери помешала вошедшая секретарша.

– Мистер Бирнхем, прибыл груз, который вы долго ждали. Вот бумаги. – Она положила на стол толстый пакет и вышла.

– Валери, извини, мне надо убедиться, что это именно то, что я ждал.

Валери кивнула и опустилась на стул.

– Ну как здесь разберешься, – пробормотал Рик, перебирая содержимое пакета. – Все перепутано. Это из «Нидлз энд Пинз», а это что-то другое. – Он бросил на стол какой-то каталог.

Валери посмотрела на блестящий глянцевый проспект.

– «Бриггз Бразерс», – прочитала она. – Интересно, видел ли его Шелдон. Это же...

– Возьми, если хочешь. – Рик пролистал бумаги, сложил их в стопку и сунул в пакет. – Итак, Валери, чем я могу помочь тебе? Что случилось?

– Несколько месяцев назад мы говорили с тобой о моей работе. Насчет дизайна витрин, помнишь? Могу ли я получить это место?

Он вздохнул.

– Дела настолько плохи?

– Я бы не сказала. Но мне надоело сидеть дома, и, если я могу заработать...

Валери не стала вдаваться в детали. Пусть о том, как обстоят дела Шелдона, Рик узнает от него самого.

– А что об этом думает твой муж?

Валери посмотрела на него в упор.

– Он ничего не знает.

Рик смущенно покрутил головой.

– Если бы ты предупредила меня заранее... Извини, Валери, но сейчас я не могу тебя взять на работу. В прошлом месяце мы подписали контракт с фирмой, которая занимается оформлением витрин. У них свои служащие. Такова ситуация.

– Понимаю. – Валери понимала, что место не может оставаться вакантным до бесконечности. Но попытаться все равно стоило. Что ж, попытка не удалась. Жаль.

– Если хочешь, я дам тебе рекомендацию. Возможно, они и возьмут тебя, хотя я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

– Нет, спасибо. По крайней мере, не сейчас. – Валери поднялась. – Извини, что оторвала от дел. Спасибо.

Когда она добралась до дому, уже стемнело. Валери еще не успела снять пальто, как из библиотеки выглянул Шелдон.

– Где ты была?

Голос его прозвучал сердито, и Валери, уставшая и раздраженная после бесплодного визита к Рику, отреагировала с не характерной для нее резкостью.

– Я должна отчитываться перед тобой за то, что делала?! Это что, новое правило? Может быть, в следующий раз мне нельзя будет выйти из дома без твоего разрешения? Что еще ты хочешь знать? – Лишь закончив тираду, Валери заметила застывшую на лестнице мать.

Ну вот и конец дурацкому спектаклю, устало подумала она. Пожалуй, с самого начала не стоило притворяться и пытаться играть не свойственные нам роли. Обман никогда не приводит к добру.

– Черт возьми, Валери, неужели ты полагаешь, что поджигатели запросто явятся сюда, позвонят в дверь и скажут Гордону, что им поручено заменить в доме все лампочки? Не такие уж они идиоты. А вот напасть на одинокую женщину – другое дело. Я лишь хочу, чтобы ты не забывала об осторожности. Вот и все.

К ним подошла Камилла.

– Вы оба слишком устали, – мягко сказала она, кладя одну руку на плечо зятя, а другой обнимая за плечи дочь. – Я чувствую ваше напряжение. У меня есть идея. Почему бы нам не отправиться куда-нибудь на несколько дней? Расслабиться, отдохнуть, погреться на солнышке...

– Извините, Камилла, – перебил ее Шелдон, – но у меня много дел. Это уже не прежние дела, но мое присутствие в городе крайне необходимо.

– Конечно. – Камилла улыбнулась и поправила сбившийся галстук Шелдона.

Валери невольно позавидовала матери: как легко она умеет находить со всеми общий язык!

– А дочь я и просить не стану: знаю, что без тебя она никуда не поедет. – Камилла задумчиво посмотрела на Шелдона. – Мне надо позвонить в Ванкувер.

Подождав, пока за матерью закроется дверь гостиной, Валери повернулась к Шелдону.

– Извини, что накричала на тебя.

– Ты тоже меня извини. Для нас этот день был нелегким. – Шелдон устало вздохнул. – Мне еще многое надо сделать сегодня.

Валери подумала, что это, наверное, и к лучшему. Ну что бы они делали, оставшись вдвоем? Прогулялись? Сходили в какой-нибудь бар? Что бы она ни предложила, все было бы не то.

Подняв пакет с глиной, она зашла в зеленую комнату и села, глядя на законченную накануне детскую комнатку. Потом достала глину и положила перед собой на стол.

Может быть, ее увлечение не такое уж невинное. Возможно, даже опасное и вредное для ее психики, но, по крайней мере, эти крохотные неодушевленные предметы не говорят и ничего от нее не требуют. А сейчас ей прежде всего необходимы мир и покой.

9

Партия уже подходила к концу, когда Валери поняла, что именно беспокоит ее в поведении Клары. Подруга не только хранила упорное молчание, но и то и дело поглядывала на портрет Валери, висевший на стене у камина. Интересно, с чего бы это? – подумала Валери.

Присцилла собрала карты и начала тасовать колоду.

– Не знаю, успеем ли мы сыграть еще разок.

Валери машинально взглянула на запястье, забыв на мгновение, что вернула платиновые часики Шелдону вместе с другими украшениями.

– А сколько сейчас времени?

– Четвертый час, – ответила Клара, отодвигая стул.

Присцилла отложила карты.

– Что с часами, Валери?

– Просто не надела их сегодня, – уклончиво ответила она.

– И обручальное кольцо, как я вижу, тоже, – пробормотала Милдред.

– Будь у меня кольцо с таким камнем, уж я бы не забыла. – Присцилла усмехнулась.

– Значит, забыла, да? – Милдред покачала головой. – А ты знаешь, какие слухи ходят по городу? Что все твои драгоценности лежат в банковском сейфе как залог ссуды, выданной Шелдону на пару недель.

– Чепуха! – резко сказала Клара.

Валери мысленно поблагодарила подругу, избавившую ее от необходимости отвечать Милдред. Да и что она могла сказать, даже не зная, как распорядился Шелдон ее украшениями?

Проводив Милдред и Присциллу, Валери закрыла за ними дверь и облегченно вздохнула.

– Придется подыскать какое-то другое занятие, – пробормотала она, возвращаясь в гостиную, – хватит тратить время на бридж. Клара, ты можешь задержаться на минутку? Мне хочется тебе кое-что показать.

Она провела подругу в комнату, где на специальном столике стояла миниатюрная дет-ская. Больше всего Валери интересовала реакция Клары на фигурку маленького мальчика, лежащего на ковре с книжкой. Веснушки, царапина на локте, комочки грязи, прилипшие к подошвам ботиночек...

Валери щелкнула выключателем: игрушечный вагончик быстро побежал по рельсам, крошечная карусель завертелась, зазвучала музыка. Но Клара зачарованно смотрела на куклу.

– Так вот для чего тебе понадобилась специальная глина. Ты ведь никогда не лепила кукол. Почему же изменила себе теперь?

Валери пожала плечами.

– Наверное, из-за Шелдона. Он как-то сказал, что без обитателей игрушечный домик немного холодноват. Ну и решила попробовать. Думаю вылепить еще и собачку. Надо же мальчику с кем-то играть. Как ты считаешь?

– А время у тебя есть? До бала осталось всего два дня. Кстати, о Шелдоне... Вчера я видела Амелию Бродерик. Она сказала, что отзывает свое приглашение.

– Но как же так?! – воскликнула Валери.

– Ты же знаешь, Амелия поступает так, как считает нужным. Ей никто не указ. Думает, что она вправе решать все вопросы, связанные с балом. А в качестве предлога использует тот факт, что Шелдон не дал официального согласия быть распорядителем.

– Но она же обратилась к нему в тот вечер, когда случился пожар! Шелдон был занят.

– Я напомнила ей об этом. Даже предложила позвонить ему. Амелия ответила, что раз уж он так занят, то она воспринимает это как отказ от предложения.

– Посмотрим, что она скажет, когда я поговорю с ней. Ведь если бы Шелдон получил предложение вовремя, то, несомненно, дал бы ответ задолго до пожара.

– Валери, возможно, тебе не стоит настаивать. Как думаешь, почему она рассказала мне о своих планах?

– Потому что знала, что ты передашь разговор мне.

– Вряд ли Амелия Бродерик сделала это из любви к тебе, но она дала хороший предлог вовсе не появляться на балу. Шелдон занят и...

– Но почему мы... – Валери осенило. – Ты полагаешь, что нам, возможно, не захочется приходить на бал из-за этих слухов, о которых сегодня упоминала Присцилла?

Клара кивнула.

– Я слышала и другие, они еще хуже. Мне хотелось, чтобы ты знала о намерениях Амелии и подумала о том, что вам делать. – Она посмотрела на кукольный домик. – Мне хотелось бы приобрести эту вещь. Интересно, сколько придется заплатить за нее на аукционе?

– Хороший вопрос, – задумчиво сказала Валери. – Только ведь ее не будет, если Шелдона не пригласят.

Когда Валери увидела Шелдона, он показался ей очень усталым.

– Что случилось?

– Я был в больнице. Льюк дышит самостоятельно.

Но это же хорошая новость, подумала Валери.

– Значит, он может говорить?

– У него еще болит горло от трубок, но говорить он может.

– Тогда все в порядке.

– Не совсем. Льюк сказал следователю, что ничего не помнит. Не помнит, как входил в здание, как поднимался в офис. Не помнит, как включал лампу.

– Наверное, это из-за шока, – предположила Валери. – Защитная реакция мозга. Но ведь он же подтвердил, что видел кого-то убегающим от фабрики?

Шелдон покачал головой.

– Он ничего не помнит, начиная с того момента, когда поехал к зданию. Врач сказал, что амнезия – странная штука, так что, возможно, память и не восстановится.

А значит, Льюк не сможет подтвердить то, что сказал в тот вечер Шелдону.

– Что теперь?

– Не знаю. Есть и хорошая новость. Слейтер, похоже, снял тебя с крючка. Теперь ты вне подозрений.

Валери нахмурилась.

– С чего бы это?

Шелдон невесело улыбнулся.

– Теперь у него другой подозреваемый. Слейтер думает, что пожар устроил я.

10

Валери покачала головой.

– Это абсолютная чушь, – спокойно сказала она. – Поджечь собственную фабрику? Уничтожить свой бизнес? Зачем? Бессмыслица какая-то. Слейтер рехнулся.

Шелдон развел руками.

– Он не очень-то обеспокоен отсутствием мотива и смотрит на это проще. Владелец фабрики не хочет больше заниматься делами, а продать бизнес за хорошие деньги трудно. Между тем наличные ему нужны побыстрее, и самый верный способ – это получить страховку.

– Любой, кто хочет поскорее получить деньги от страховой компании, позаботится в первую очередь о том, чтобы пожар выглядел случайным происшествием, – заметила Валери. – Но ведь к «Нидлз энд Пинз» это не относится. Здесь что-то другое.

Шелдон кивнул.

– Верно. Поэтому следователь и продолжает копать, сейчас он собирает информацию о наших клиентах, которых мы потеряли за последнее время. Я ему уже указал, что из-за остановки производства потеряю намного больше в ближайшие недели. Ребята из «Бриггз Бразерс», наверное, уже потирают руки. Сейчас заказы посыплются на них как подарки из мешка Санта-Клауса. Слейтер хочет выяснить, кто из наших покупателей разместил заказы у наших конкурентов.

– И при этом он все же считает, что фабрику поджег ты? Пожалуй, ему надо поискать новую работу. Может быть, стать писателем: у него богатое воображение. – Валери вздохнула. – Послушай, он же считает тебя идиотом.

Шелдон рассмеялся.

– Это комплимент. – Валери смущенно улыбнулась.

– Я знаю. Поэтому и получилось так смешно.

Он поднял руку и провел ладонью по ее волосам. Валери затаила дыхание, но продолжения не последовало, и она позволила себе расслабиться.

– Я имела в виду, что, если бы ты хотел устроить пожар, причина не бросалась бы в глаза.

– Слейтер мне все объяснил, – угрюмо сказал Шелдон. – Он считает, что я подстроил все так, чтобы из-за явной очевидности моей вины меня бы никто не заподозрил. Не так уж и прост этот следователь.

– Но зачем тогда взрыв в офисе? Разве недостаточно просто поджечь здание? К чему дополнительные сложности?

– Возможно, я пытался бросить тень подозрения на кого-то другого, представив себя главной мишенью.

Валери недоверчиво покачала головой.

– И для этого устроил все так, что взрыв произошел бы только при включении настольной лампы, которая находится совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но ведь это очень большой риск. Если ты знал, что при включении лампы последует взрыв, то вряд ли стал бы подвергать себя смертельной опасности.

– Слейтер считает, что тот, кто все подстроил, не думал о том, кто окажется жертвой. Рано или поздно кто-то зашел бы в офис и включил лампу. Например, моя секретарша. Я мог бы послать ее за какими-то бумагами. Так считает Слейтер.

Валери поёжилась. Ей было трудно представить, что кто-то хладнокровно спланировал преступление, грозившее гибелью людей. В безразличии к тому, кто попадет под удар, было нечто противоестественное, непостижимое.

Если, конечно, все действительно обстояло именно так, напомнила она себе. Какие бы фантазии ни рождались в воображении следователя, подкрепить их нечем. А без фактов, без доказательств Слейтер Шелдону не опасен.

Но есть другое обстоятельство: чем дольше следователь будет блуждать в потемках, отыскивая улики и проверяя версии, тем больше вероятность того, что фирма Шелдона никогда не возродится.

И, наконец, последнее. Подозрение, как оказалось, может быть еще более разрушительной силой, чем факт.

Как бы сильно ни хотел следователь обвинить Шелдона в поджоге, доказать это он не мог, а потому и предъявлять обвинение, по-видимому, не собирался. Но и Шелдон не мог рассеять нависшие над ним подозрения, а значит, рассчитывать на страховые выплаты не приходилось. Круг замыкался.

Клара сказала, что по городу уже ходят самые ужасные слухи. Самое плохое, что их трудно опровергнуть, от них трудно защищаться, потому что попытка объясниться лишь привлечет дополнительное внимание ко всей истории. Так же сложно бороться с сорняками: вырываешь их в одном месте, а они уже лезут в другом.

Утром в субботу Шелдон прочитал помещенную в «Миррор» заметку о пожаре в «Нидлз энд Пинз» и, аккуратно сложив газету, принялся за кофе.

Хотелось бы Шелдону иметь такие же источники информации, какими располагал репортер. Тогда, может быть, он заранее узнал бы, что у уволенных рабочих надежное алиби, подтверждаемое десятком свидетелей. Теперь же получилось так, что эта новость дошла до него чуть ли не до последнего. Почему Слейтер ничего не сказал?

И что дальше? Сидеть и ждать, наблюдая, как бизнес потихоньку уходит в руки конкурентов, а следствие топчется на месте, Шелдон не мог. А какие шаги предпринять, он тоже не знал.

Дверь столовой открылась. Валери? За шесть месяцев их так называемого брака Шелдон мог по пальцам пересчитать те случаи, когда Валери спускалась утром к завтраку. И вот выбрала день, когда ему совсем не до игр.

– Доброе утро, – сказал он, поднося к губам чашку и не глядя на Валери.

Она ничего не ответила и, только опустившись на стул, сказала:

– Дай мне, пожалуйста, газету.

Шелдон с явной неохотой выполнил ее просьбу.

– Не знаю, что интересного ты в них находишь.

– Ты же что-то нашел. И, вероятно, нечто весьма важное, потому что даже не заметил, что чашка-то пустая. Надеюсь, на меня это не произведет столь сильного впечатления. – Она развернула газету и сразу же наткнулась на нужную заметку.

Налив себе еще кофе, Шелдон откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией Валери на статью.

Он уже заметил, что в это утро она не потрудилась одеться к завтраку. Валери плотно закуталась в шелковый халат, полагая, вероятно, что таким образом укроется от нескромных взглядов Шелдона.

Наверное, размышлял он, ее уловка сработала бы в отношении постороннего, никогда не видевшего Валери в полупрозрачном розовато-фиолетовом пеньюаре или в шелковом платье с глубоким декольте, которое она надевала в прошлом месяце, когда они ходили на обед с одним из его партнеров.

Вспоминая наряды жены, Шелдон с удовлетворением признал, что Валери в любом из них выглядит очень сексуально. Что ж, пусть напялит на себя хоть монашескую рясу, это не помешает ему увидеть скрывающееся под ней соблазнительное тело.

Из мечтательно-созерцательного состояния его вывел резкий звук – Валери шлепнула сложенной газетой по столу.

– Так кого же тогда видел Льюк бегущими от фабрики?! Не мог же он ошибиться!

– В этом-то и есть суть проблемы. Я не знаю.

Валери нахмурилась.

– Кто бы это мог быть? Кого Льюк по ошибке мог принять за тех двоих? Не ты ли упоминал о каком-то бездомном, который ютился на пустыре?

– Да, он обитал там летом. Но с наступлением холодов куда-то исчез. Может быть, перебрался туда, где теплее. По крайней мере, его давно уже никто не видел.

– А может быть, он никуда не исчезал и проник на фабрику, чтобы погреться, – предположила Валери. – Пробрался в твой офис, хотел включить обогреватель...

– И принес с собой электрическую лампочку, наполненную бензином? А заодно отвернул вентиль и пустил газ? Звучит неубедительно.

– Да, эта версия не годится, – согласилась Валери. Некоторое время она сидела молча, задумчиво оглядывая комнату, потом нахмурилась. – А что, мама еще не спускалась? Дверь в ее спальню открыта.

– Спускалась, позавтракала и ушла. Спросила, может ли воспользоваться твоей машиной. Я предложил ей взять мой «бентли», но она отказалась. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Что ты разрешил ей взять мою машину? – Валери покачала головой. – Конечно нет. Тем более что фактически автомобиль скорее твой, чем мой, ведь его купил ты... О, я знаю, куда она отправилась! Повезла к ювелиру свою тиару.

– Тиару?

– Да, пару дней назад Камилла нашла ее в чемодане, который мы убрали на чердак, и обнаружила, что два камня едва держатся. Вот она и повезла ее в мастерскую. – Лицо Шелдона, очевидно, выражало недоумение, потому что Валери нетерпеливо добавила: – Бал... Ты не забыл?

За последние дни Шелдон впервые вспомнил о бале. Он покачал головой и усмехнулся.

– Знаешь, странно получается. То, что еще совсем недавно казалось значительным, вдруг отходит на второй план, становится мелким...

Валери напряглась, почувствовав в его голосе усталость и отчаяние.

– Но ты же не собираешься отступать?

Шелдон внимательно посмотрел на нее. У Валери было такое выражение лица, как будто, откажись он от бала, наступит конец света. Конечно, местное общество непременно обратит внимание на то, что одна из бывших королев явилась без мужа. И никому не будет никакого дела до того, какие у него проблемы и в том ли он настроении, чтобы угождать капризам супруги.

Но ему-то что до того, кто что скажет? Шелдона заботило совсем другое. Когда-нибудь у него будут дети, и он должен сделать все, чтобы им было легче, чем когда-то их отцу. С другой стороны, Валери ясно дала понять, что не собирается обременять себя детьми, и тогда к чему все эти усилия?

Шелдон открыл рот, собираясь заявить, что никуда не пойдет. В конце концов под пышным названием «бал» скрываются обычные танцы. Пусть кто-нибудь другой займет его место. Пусть кто-нибудь другой, кому это интересно и приятно, отпускает комплименты молоденьким дебютанткам, лицемерно восхищаясь их красотой, грацией и нарядами.

Но, увидев глаза Валери – широко раскрытые, полные тревоги, – ее бледное лицо, Шелдон не смог сказать то, что собирался. Но и признать, что ей хватило одного умоляющего взгляда, чтобы поколебать его решимость, он тоже не мог.

– Отступать? – сухо переспросил Шелдон и неожиданно для самого себя рассмеялся. – Отступать и иметь потом дело с твоей матерью? Ну уж нет.

После полудня Валери отправилась в больницу. Ей сообщили, что Льюка уже перевели из реанимационной в обычную палату. Новость ее обрадовала, но, увидев больного, Валери поняла, что до полного выздоровления ему еще далеко.

Льюк спал, и Валери осторожно, на цыпочках подошла к стоявшему у кровати стулу и, тихонько усевшись, стала ждать. Она решила, что задержится на несколько минут и, если Льюк не проснется, оставит цветы и записку, а визит повторит через день-два.

Лицо Льюка показалось Валери если не нормальным, то уж во всяком случае не напоминающим ту обоженную маску, которая испугала ее в ночь пожара. Но, взглянув на его руки, Валери чуть не расплакалась. Каждый палец был перебинтован, а на запястьях виднелись темно-красные пятна, оставшиеся от ожогов.

Льюк повернул голову и, едва шевеля губами, хрипло спросил:

– Кто здесь? Подойдите с другой стороны, чтобы я мог вас видеть.

Разумеется, подумала Валери, ему же, наверное, трудно даже пошевелиться.

– Это я, Валери. Шелдон сказал, что вам лучше и вы уже можете принимать посетителей.

Она обошла кровать и, взглянув на другую половину лица Льюка, едва сдержала крик. Да, легко отделаться ему все же не удалось. Пурпурно-красная, словно готовая вот-вот лопнуть кожа, опаленные волосы, полностью сгоревшая бровь...

Валери невольно отвернулась.

– Пришли посмотреть на чудовище?

– Нет, я хотела навестить друга.

– Вот как? – От нее не укрылась прозвучавшая в голосе Льюка насмешка. – Значит, Шелдон сказал, что мне лучше, да? Ему легко говорить. Он же не лежит весь в бинтах и гипсе с подвешенной ногой. Черт, тут даже не пошевельнешься.

Валери наклонилась к нему.

– Я понимаю ваши чувства, Льюк. Но мы с Шелдоном сделаем все возможное...

Он криво усмехнулся.

– Только не надо изображать понимание и сочувствие, Валери. Сочувствия мне хватает. Только что в нем толку. Те, кто не знают, что это такое, никогда не поймут. Для этого надо оказаться в моей шкуре.

– Льюк, вы обязательно поправитесь, и все будет как прежде. Вот увидите.

– Как прежде? Думаете, я когда-нибудь стану прежним? Черта с два. – Он добавил несколько слов покрепче.

В палату кто-то вошел.

– Я бы сказал, миссис Макинрой, что ваше посещение не доставило больному большой радости. – Дональд Слейтер подошел к кровати с другой стороны.

Валери невольно стиснула пальцы в кулаки.

– Если вы хотите сказать, что я нарочно чем-то расстроила его, то ошибаетесь. Я пришла, чтобы...

– Знаете, людям, пострадавшим от взрыва, не стоит напоминать о том, что они по ошибке, сами того не ведая, сделали какое-то неверное движение и что теперь их жизнь никогда не будет прежней. – Слейтер вперил в нее взгляд. – Не возражаете, если я задам вам парочку вопросов?

– Конечно нет, – любезно ответила Валери, – но только имейте в виду, я не намерена отвечать на них без консультации с адвокатом.

Слейтер рассмеялся.

– О нет, нет! Вопросы совершенно невинные, так что вам нечего опасаться. Я лишь хотел, чтобы вы описали офис вашего мужа. Вы же заходили туда изредка? Или я ошибаюсь?

– Заходила, хотя и нечасто, – осторожно сказала Валери. – А для чего вам мое описание?

– Мне интересен женский взгляд. Спросите мужчину, что находится в комнате, и он скажет: «Ну, все самое обычное». От него не добьешься никаких деталей. Они многое не замечают.

– Но за последние две недели я не была на фабрике ни разу. Так что мое описание может не соответствовать действительности. Возможно, за это время в офисе что-то изменилось.

Слейтер кивнул.

– Понимаю. И не собираюсь вас ловить на каких-то мелочах. Вы просто поможете мне представить кабинет более наглядно. Итак?

Валери одолевали сомнения, но причин для отказа она не видела.

– В общем, это был самый обычный офис. Прямо напротив двери – окно, из которого виден расположенный ниже цех. У окна – письменный стол, придвинутый к стене. Шелдон обычно сидел спиной к окну, но всегда мог повернуться и посмотреть, что делается в цеху. Между дверью и столом – пара стульев для посетителей.

– Что-нибудь еще?

– Шкафчик с образцами продукции, – неожиданно вмешался в разговор Льюк. – По другую сторону от окна.

Валери удивленно посмотрела на больного. Ей почему-то казалось, что он уже уснул.

– Значит, там находились образцы продукции, – задумчиво проронил следователь.

– Извините, я забыла. Это были специально пошитые модели, их обычно показывали клиентам. Что-то вроде коллекции.

Слейтер посмотрел на Льюка.

– Вы не заметили, эти образцы были на месте в ночь пожара?

– Я не помню.

– Плохо. – Слейтер потер подбородок. – Миссис Макинрой, можете что-то добавить?

Валери пожала плечами.

– Пожалуй, нет. Имейте в виду, там не было ничего особенно ценного, если вас это интересует.

– Меня интересует только одно: докопаться до правды. И я до нее доберусь. Спасибо, миссис Макинрой. Мистер Уилсби, если вспомните что-то, пусть медсестра позвонит мне.

– Минутку, мистер Слейтер... – Валери схватила следователя за руку. – Насчет алиби... вы абсолютно уверены в их прочности?

– Абсолютно, миссис Макинрой. – Он вышел из палаты.

Валери посмотрела ему вслед. Странно, но ей показалось, что в глазах Слейтера мелькнуло сочувствие.

11

Дрожащими руками Валери извлекла из коробки тиару и осторожно опустила ее на тщательно уложенные волосы. Серебристые бусинки вспыхнули на свету не хуже бриллиантов. Валери поднялась со стула, расправила складки бального платья и, постояв минуту перед зеркалом, спустилась в гостиную, где ее уже ждала мать.

– Что скажешь? – спросила Камилла, поправляя серебряную брошь на плече.

– Жаль, что ты не дебютантка: соперниц у тебя сегодня не нашлось бы, – с улыбкой ответила Валери, переводя взгляд на Шелдона, стоявшего у камина. Высокий и подтянутый, он был невероятно хорош в классическом черном смокинге.

Шелдон одобрительно кивнул и посмотрел на портрет над каминной полкой. Интересно, какую разницу он нашел между реальной женщиной и изображенной на картине девушкой? – подумала Валери. Заметил ли мое напряжение, скрыть которое мне явно не удалось, несмотря на все усилия?

– Знаю, что ты расстроилась после посещения Льюка. Я и сам чувствую себя виноватым каждый раз, когда выхожу из палаты. Он там, а мы здесь, и с этим ничего не поделаешь. Но ни ему, ни кому-либо другому не станет лучше, если ты испортишь себе сегодняшний вечер.

Она оценила его внимание и заботу, хотя Шелдон и ошибся в определении причины ее плохого настроения. Было бы несправедливо не предупредить мужа, но Валери не знала, как это сделать. Одеваясь к балу, она ломала голову в поисках нужных слов, но так и не нашла их.

– Шелдон, насчет бала...

Гордон доложил о приходе Клары и Рика Бирнхемов, и она не успела договорить.

– На улице холодно, – потирая руки, сказал Рик.

Шелдон кивнул.

– Посмотри, какие тучи собрались. Если верить прогнозу, завтра утром может пойти снег.

– И как только Амелия Бродерик пропустила мимо своего внимания такую мелочь, как погода? – пробормотала Клара. Поблагодарив Шелдона за бокал шампанского, она подошла к Валери. – Чудесно, дорогая! И ты правильно сделала, что не надела ни тяжелое ожерелье, ни браслет. Все внимание должна привлекать тиара.

Хорошее объяснение отсутствию драгоценностей, подумала Валери. Надо бы запомнить.

Рик оказался прав: на улице действительно было холодно. Выйдя из лимузина, Валери закуталась в парчовую накидку и, не дожидаясь, пока Шелдон предложит руку, подтолкнула его в сторону.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Дорогая, с удовольствием, но ты уверена, что выбрала подходящий момент?

– Черт побери, Шелдон, – прошипела она, – послушай меня. Амелия Бродерик считает тебя виновным в пожаре и дала понять, что твое присутствие на балу нежелательно. Мне сказала об этом Клара.

Он холодно посмотрел на нее.

– Очень мило с твоей стороны предупредить меня в самую последнюю минуту.

– Я боялась, что, если скажу раньше, ты решишь не идти, – призналась Валери.

– Считаешь меня трусом? – Его глаза сердито блеснули. – Я не собираюсь убегать или прятаться, потому что не сделал ничего постыдного. Или ты полагаешь, что я настолько глуп и не понимаю, с чем мне придется столкнуться? Если я отступлю сейчас, то подозрения не рассеются никогда.

И, взяв ее под руку, Шелдон решительно стал подниматься по лестнице отеля, где по традиции проходил бал.

О чем только не передумала Валери за полчаса до начала официальной церемонии! Что происходит в комнате, где Амелия Бродерик дает обычно последние наставления распорядителям? Ни один из возможных сценариев не обещал ничего хорошего.

Наконец верхний свет погас, и оркестр заиграл марш. Увидев Шелдона в шеренге мужчин, сопровождающих одетых в белые платья дебютанток, Валери облегченно вздохнула, а стоявшая рядом Клара ободряюще сжала ее руку.

– Вот видишь, все хорошо. И не забывай улыбаться.

Валери послушно следовала совету подруги на протяжении целого часа, пока наконец Шелдон, исполнив долг, не нашел ее у колонны, где она разговаривала со своим старым знакомым.

– Дорогой, – пропела Валери, когда Шелдон подошел ближе. Его глаза настороженно блеснули, будто в них бросили по кусочку льда. – Освободился? А я простояла весь вечер у стены, дожидаясь кого-нибудь, кто обратил бы на меня внимание. И зачем только позволила Амелии уговорить тебя? Отдать мужа этим длинноногим дебютанткам!

Стоявший рядом с Валери мужчина рассмеялся.

– Не преувеличивай, Валери. Я разговариваю с тобой минут десять, и за это время ты успела отказаться от трех приглашений.

– Надеюсь, долгое одиночество не испортило тебе настроения? А сейчас мы посмотрим, не разучилась ли ты танцевать.

Шелдон поклонился и предложил ей руку. Валери извинилась перед собеседником и шагнула к мужу.

– Извини, что утащил тебя, – сказал Шелдон. – Если уж ты отказалась от трех приглашений ради того, чтобы поболтать с ним, должно быть, этот парень – нечто особенное.

– О, в высшей степени! Скажу по секрету, он ужасно надоел мне еще на первом балу, когда я была дебютанткой, и за прошедшие годы не изменился к лучшему. Спасибо, что спас меня от этого зануды. Я так обрадовалась, когда увидела тебя.

Валери улыбнулась, но, когда Шелдон не ответил ей тем же, вдруг устыдилась: у него был тяжелый день, а она доводит его своими глупыми шпильками.

– Если ты устал от танцев, – сказала она совсем другим тоном, – можно заглянуть в зал, где проходит аукцион. Хочешь?

– О нет! Тебе полезно немного размяться. – Шелдон привлек ее к себе. – Кстати, постарайся сделать вид, что тебе весело.

– Что для этого нужно? Притворяться взволнованной, смеяться или смотреть на тебя влюбленными глазами?

– А если все по очереди?

Валери попыталась. Но, как ни старалась, ей было только грустно. Вечер мог оставить восхитительные воспоминания, если бы они не притворялись. Танцевать всю ночь с мужчиной, которого любишь...

Что ж, сказала себе Валери, ведь именно этим я занимаюсь: танцую с любимым. А то, что Шелдон не знает о моих чувствах, то, что ему нет до них никакого дела... не имеет значения. Как и то, что он не испытывает ответных чувств. У меня останется другое сокровище – память.

Когда оркестр взял паузу, толпа хлынула в соседний зал, где все уже было готово для аукциона. Обнаружив свой кукольный домик, Валери протиснулась поближе и заметила, что ее творение пользуется успехом. Какой-то невысокий мужчина в очках, не обращая ни на кого внимания, тщательно изучал игрушечную комнату и восторженно цокал языком.

– Уж не заплатила ли ему Клара, чтобы он не давал посмотреть другим, – пробормотала Валери. – Если желающих не будет, ей не придется повышать ставку.

Шелдон озорно улыбнулся.

– По-моему, Клара не настолько практична. А вот Рик вполне мог нанять этого парня, чтобы попытаться удержать цену. По крайней мере, такие хитрости в его стиле.

Валери рассмеялась. Напряжение вдруг исчезло. Похоже, Шелдон не сердился на нее.

А большего ей и не надо.

Снег пошел, должно быть, около полуночи, потому что, когда они вышли из отеля, их встретил совершенно сюрреалистический пейзаж. Улицы оставались относительно чистыми, но ветви деревьев сгибались под тяжестью мокрого снега. В просветах между низкими, черными тучами поблескивала бледная луна.

Едва они разместились в лимузине, как Рик, откинувшись на спинку сиденья, громко рассмеялся.

– Не могу поверить, что ты еще смеешься. Эта комната обошлась тебе в кругленькую сумму, – сказал Шелдон.

Рик махнул рукой.

– А, ерунда. Я так и знал, что если ты придешь, то скучать не придется. Только не думал, что получится так весело. Это было великолепно, Валери. Я чуть не лопнул от смеха, когда Шелдон ворвался в комнату распорядителей и поцеловал руку Амелии Бродерик. Она обомлела от удивления.

Валери вскинула брови.

– Ты очаровал Амелию Бродерик?

– Ну, положим, до очарования было далеко, – объяснил Рик. – Амелия была вне себя от гнева, но что она могла поделать с образцовым джентльменом, который всячески демонстрировал ей свое восхищение! Не сомневаюсь, эта достойная леди еще не скоро тебя забудет.

– А вот мне почему-то кажется, что в следующем году меня не пригласят, – с притворным огорчением заметил Шелдон, выглядывая в окно. – Кто бы подумал, что за ночь выпадет столько снега?

Вскоре лимузин остановился перед особняком на Эшроуд Плейс.

– Спасибо, что подвезли, – сказал Шелдон. – Может быть, заглянете к нам? Спешить ведь некуда.

– Спасибо, но нет. – Рик покачал головой. – Я, конечно, ничего не имею против того, чтобы оказаться вместе с вами заваленным снегом, но, если отключат электричество, все же лучше быть дома. – Он усмехнулся. – С женой, которая многим мне обязана после приобретения дорогущего кукольного домика.

Гордон уже ждал их в холле. Камилла, сославшись на усталость, пожелала всем спокойной ночи. Шелдон поцеловал ее в щеку и проводил до лестницы.

Валери тщательно очистила туфли от прилипшего снега, стараясь не думать о том, что нежность и забота Шелдона не распространяются на нее.

– Я тоже пойду наверх.

– Валери, – тихо сказал Шелдон, – нам нужно поговорить.

Она остановилась посреди холла, но не обернулась. Бремя вины и сожаления снова легло на ее плечи.

– Извини, что заранее не предупредила о планах Амелии Бродерик. Просто не успела. И, поверь, мне и в голову не приходило считать тебя трусом.

– Тебе не за что извиняться. Это я хочу попросить прощения. Мне не следовало кричать на тебя. – Шелдон подошел ближе, и Валери ощутила исходящее от него тепло. – Не следовало этого делать. Я бы вошел в клетку львицы, а ты бы получила удовольствие, увидев мою растерянность. Почему ты не захотела использовать такой шанс?

Валери покачала головой. Шелдон так и не понял мотивов ее поступка.

– Ты мой муж.

– Хотелось бы, чтобы это действительно было так. – Его голос прозвучал хрипло, словно у Шелдона внезапно заболело горло. – Хотелось бы...

Валери недоуменно посмотрела на него.

– Нет, я имел в виду другое. – Он помолчал. – Я бы хотел, чтобы у нас все было по-настоящему. Ты нужна мне, Валери.

Слезы подступили к ее глазам. Я ли нужна тебе, хотела спросить Валери, или королева бала? Но что толку спрашивать, если он, возможно, даже не заметит разницы? Попытавшись объяснить, она только выдаст себя. А унижения ей не вынести.

Словно в ответ на непроизнесенный вопрос Шелдон прошептал:

– Ты нужна мне. Просто ты. Только ты.

Валери посмотрела на него долгим, испытующим взглядом, потом вздохнула и несмело шагнула к Шелдону. Медленно и осторожно положила руки на его плечи.

– В таком случае, Шелдон... – Ее голос снизился до шепота. – Пусть все будет по-настоящему.

12

В конце концов оказалось, что это не так уж трудно, с легким удивлением подумала Валери. Она всегда завидовала непринужденности, с которой Камилла обращалась с Шелдоном, но стоило ей самой перейти невидимую линию, разделявшую их, как все стало почти легко. И ей было приятно и комфортно стоять в его объятиях и чувствовать, как бьется под ее ладонью сердце Шелдона.

«Ты нужна мне». Валери хотела не только этого. Но Шелдон и так сказал больше, чем она ждала от него, больше, чем надеялась услышать.

Тот человек, за которого она вышла замуж, не нуждался ни в ком. Он выбрал женщину, которую хотел, и получил ее в жены, но это было совсем другое. Как бы сильно Шелдон ни желал Валери, она ничуть не сомневалась, что ее отказ выйти за него замуж не сломал бы ему жизнь. Он просто продолжил бы поиски и рано или поздно благодаря упорству и целеустремленности получил бы желаемое. Трофей. Приз за настойчивость.

Нет, тогда она не была ему нужна. Но теперь...

Его изменил пожар. Огонь прожег броню самоуверенности, с помощью которой Шелдон держал окружающих на эмоциональной дистанции от себя. Потеря бизнеса сделала его уязвимым, более открытым, способным испытывать чувства. Например, любовь.

В их браке изначально присутствовало неравенство, потому что Шелдон спас ее и Валери оказалась в долгу перед ним. Шелдон никогда не напоминал ей об этом, так как не был груб и вульгарен. Но Валери постоянно и остро осознавала, что муж может в любое время отвергнуть ее с такой же легкостью, с какой и выбрал.

Пытаясь хоть как-то защитить свои чувства, она тоже замкнулась, отгородилась от него. На протяжении нескольких месяцев Валери отказывалась признаться себе в том, что любит мужа, потому что такое признание только усиливало дисбаланс в его пользу.

Но все на свете меняется. И, что самое главное, изменился Шелдон. Если Валери нужна ему, то, может быть, им еще удастся построить новые отношения, более гармоничные, чем прежде. Конечно, это не тот романтический, любовный союз, о котором мечтала Валери, но пока достаточно и того, что Шелдон нуждается в ней, в ее поддержке.

Не надейся на многое, сказала она себе. Прежде чем давать волю мечтам, надо получить то, что можно. Валери обняла Шелдона за плечи и приоткрыла губы. Он поцеловал ее нежно и осторожно, словно спрашивая разрешения, но за мягкостью его губ она ощутила силу желания, которая и обрадовала ее, и напугала.

Обрадовала, потому что такое проявление любви свидетельствовало о глубине и постоянстве чувства, а не о случайном порыве страсти. А напугала потому, что сдерживаемый им огонь мог обернуться пожаром, грозящим поглотить обоих.

Шелдон отстранился и заглянул в глаза Валери.

– Я давно хочу тебя. – Он снова поцеловал ее, и все вокруг растаяло, растворилось, исчезло...

Валери плохо помнила, как они поднялись наверх, как он помог ей снять с головы тиару, запутавшуюся в волосах, как расстегнул на ней платье... Но она знала, что уже никогда не забудет переполнившего ее восторга и сияния глаз Шелдона, когда отдалась ему. Память о его нежности и страсти, о бережной силе его объятий осталась с ней навсегда.

Да, Валери почувствовала, что нужна ему... и в конце концов этого было достаточно. Потом Валери долго лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь тишиной и покоем умиротворенного снегопадом мира, слушая биение своего ошеломленного счастьем сердца.

Наконец она открыла глаза и удивленно огляделась.

– Почему так темно?

– Рик как в воду глядел. Электричество отключили.

– О... а я подумала... – Валери почувствовала, что краснеет.

– Испугалась, что ослепла от любви? – Шелдон негромко рассмеялся. – Милая, тебе положено сейчас видеть звезды, а ты попала в кромешную тьму.

– Я их видела, – прошептала она.

Шелдон обнял ее.

– Я тоже.

– Интересно, а они могут сиять еще ярче?

Шелдон сделал вид, что задумался.

– Пожалуй, этот вопрос следует изучить. Тебе не кажется, что мы могли бы приступить к исследованию прямо сейчас?

Прежде чем Валери успела ответить, на улице снова зажглись фонари, в их свете закружились миллионы снежинок. Загорелся и ночник в комнате.

Валери нахмурилась.

– Мне казалось, ты его не включал.

Шелдон потянулся к ночнику, чтобы выключить свет, потом снова откинулся на подушку.

– Итак, мы говорили о каких-то исследованиях...

– Ах да, конечно. Надо же наконец выяснить, храпишь ли ты или нет. Может быть, тебе действительно следует воспользоваться советом мамы.

– Милая, мы это обязательно выясним. Только не сегодня, – пробормотал Шелдон. – Потому что сейчас у нас есть занятие получше.

В конце концов они все же уснули, а когда Валери открыла глаза, за окном уже блестел чудный, сказочный мир. Дом уже ожил, снизу доносились приглушенные голоса слуг. Выглянув из спальни Шелдона, Валери убедилась, что в коридоре никого нет, и попыталась тихонько пробраться в свою комнату.

Однако попытка не удалась. Камилла вышла в коридор в тот момент, когда Валери уже проделала половину пути. Мать удивленно посмотрела на дочь, и губы ее едва заметно дрогнули.

Твердо решив отказаться от оборонительной тактики, Валери заговорила первой:

– Я была права: у него действительно нет ни одной пижамы, иначе бы мне не пришлось разгуливать вот в таком виде. Кстати, если ты захочешь подарить ему на Рождество...

– Нет-нет, – ответила Камилла. – Не люблю выбрасывать деньги на ветер и покупать вещи, которыми не будут пользоваться. Доброе утро, Гордон.

Валери успела прошмыгнуть в спальню, но все равно опоздала. Вошедший чуть ли не вслед за ней Гордон удивленно посмотрел на весьма непривычно одетую, точнее неодетую, хозяйку, но сохранил выдержку и бесстрастно сообщил:

– К вам пожаловал какой-то джентльмен. Мистер Макинрой уже пригласил его в зеленую комнату.

Странно, подумала Валери, кто может явиться ко мне воскресным утром и без предупреждения? Явно не друг и не знакомый, иначе Гордон обязательно назвал бы его имя. И почему Шелдон повел гостя в зеленую комнату, туда, где я работаю, а не в гостиную?

Валери бесцеремонно бросила скомканное бальное платье на кровать и поспешно натянула джинсы и попавшийся под рукой свитер. Торопливо причесавшись, она сбежала по лестнице и вошла в зеленую комнату.

Перед моделью особняка стоял тот самый маленький мужчина в очках с толстыми стеклами, который накануне с восторгом разглядывал ее выставленную на аукцион детскую комнату. Сейчас он внимательно рассматривал домик, с которого началось ее увлечение. Валери озадаченно взглянула на Шелдона, восседавшего на стуле у рабочего стола. Его мягкая улыбка напомнила ей о минувшей ночи, и теплая волна окатила сердце.

– В следующий раз, – тихо сказала Валери, – разбуди меня пораньше, чтобы слуги не застали меня в коридоре полуодетой. И, пожалуйста, скажи Камилле...

– В следующий раз, – так же негромко ответил Шелдон, – я помогу тебе перенести все твои вещи, и мы сможем спать хоть до полудня. – Он бросил взгляд на гостя. – Я ничего не знаю. Этому господину нужно поговорить именно с тобой.

Мужчина обернулся к Валери.

– В вашем кукольном домике нет кукол, – заметил он и, сняв очки, протер их носовым платком.

– Нет, – подтвердила Валери, – и никогда не было. Я лишь один раз попыталась оживить сцену фигуркой мальчика. Вы, возможно, видели вчера мою детскую...

– Я пришел, чтобы посмотреть на другие ваши вещи, – словно не слыша ее, заявил гость.

Валери раздраженно покачала головой. Уж не думает ли он, что здесь музей?

– Может быть, я недостаточно ясно выразился? – спросил мужчина, водружая на нос очки. – Я заинтересован в приобретении ваших работ.

– Но я никогда ничего не продавала, – возразила Валери. – То, что вы видели вчера, – это пожертвование. Понимаете, аукцион задуман как благотворительная акция, и средства от него...

– Но почему вы ничего не продаете? – снова перебил ее гость.

– Я не против пожертвовать чем-то ради доброго дела, а покупатель, приобретая вещь по высокой цене, тоже вносит свой вклад. Так что выигрывают все. Но я не назначаю цены за мои работы.

Он кивнул.

– Чтобы адекватно компенсировать потраченное на создание каждой конкретной вещи время, цены должны быть столь высоки, что лишь немногие смогут приобрести эти игрушки. Большинство людей просто не в состоянии понять, почему такие маленькие изделия стоят так дорого.

Валери облегченно вздохнула. Похоже, ее гость все же обладал здравым смыслом.

– Вот именно. А если люди платят высокую цену, то у них часто появляется желание устанавливать правила. Работа на заказ лишила бы меня удовольствия. Например, вы хотите, чтобы я воспроизвела домик вашей бабушки, а меня эта тема не волнует...

Он поднял руку.

– Мне не нужен домик моей бабушки. Меня вообще не интересуют кукольные домики, потому что их делают многие, и, кстати, делают очень хорошо. Меня интересуют ваши куклы. Прошу прощения, ваши миниатюрные фигурки. Их ведь нельзя назвать куклами, не правда ли? Я тридцать лет занимаюсь миниатюрами, моделями и куклами и никогда еще не видел ничего лучше, чем фигурки тех двух мальчиков, которых вы поместили в выставленную на аукцион детскую. Они почти как живые.

Неужели те две фигурки, добавленные в последний момент для завершения композиции, привлекли его внимание? – удивилась Валери.

– Я и приехал сегодня только для того, чтобы посмотреть на другие.

– Других нет. – Валери беспомощно развела руками.

– Но могут быть. Если вы, миссис Макинрой, сможете создавать подобные вещи, работая на постоянной основе, то, не исключено, станете знаменитой.

Валери почувствовала, что ей надо сесть. Словно угадав ее желание, Шелдон пододвинул жене стул.

– Но, как вы сами только что сказали, не все в состоянии позволить себе приобрести оригинал. С учетом затрат времени на каждую фигурку, их количество будет ограничено, так что даже при высокой цене на одно изделие потенциальный доход невелик. Тем более что, желая сохранить свободу творчества, вы станете заниматься только теми проектами, которые вас вдохновляют.

Она перевела дыхание и покачала головой.

– Вот и конец еще одному хобби. Что ж, в этом, пожалуй, нет ничего удивительного.

Гость пристально посмотрел на нее.

– Я могу решить эту проблему. Хочу купить права на серийное производство ваших кукол. Оригиналы можно будет продавать по высоким ценам тем, кто в состоянии это себе позволить. А я буду изготавливать качественные копии по разумной цене, которые раскупят тысячи любителей. И вместе мы заработаем... э-э-э... кучу денег. – Он достал из бумажника визитную карточку и протянул Валери. – Подумайте над моим предложением, миссис Макинрой. А когда у вас будут готовы образцы, позвоните, пожалуйста, мне. – Гость поклонился. – Не смею вас больше утомлять своим присутствием.

Валери все еще сидела у рабочего стола, вертя в руках визитку, когда Шелдон, проводив гостя, вернулся в комнату.

– Не могу поверить, – прошептала она. – Я не мечтала ни о чем подобном. Мое скромное хобби, глупое развлечение, превращается в нечто, способное принести настоящие деньги... – Она умолкла, потерла виски и еще посмотрела на карточку. – Это же свобода...

– Замечательно, – проронил Шелдон и протянул руку к буклету, лежавшему на столе под пакетом с глиной.

Что-то в его голосе заставило Валери поднять голову.

– Шелдон, ты не рад за меня?

– Конечно, рад. Восхищен. Кстати, Валери, где ты взяла этот каталог? Я не видел его вчера.

Она не сразу поняла, о чем речь: мечты уже уносили ее в безоблачное будущее.

– Что? Ты о чем? А, это... каталог «Бриггз Бразерс». Это же твои конкуренты, да? Только не подумай, что я собираюсь что-то заказывать. Мне его дал вчера Рик Бирнхем. Сказал, что, возможно, тебе будет интересно посмотреть. Я совершенно забыла...

– Я его уже видел. Нет, конечно, не этот экземпляр. – Шелдон скатал каталог в трубку и сунул в карман пиджака. – Собираюсь съездить в больницу повидать Льюка. Потом, наверное, заскочу ненадолго в офис.

– Сегодня воскресенье, – напомнила Валери.

– Не хотелось бы, чтобы ты решила, будто я бездельничаю дома, дожидаясь твоей финансовой поддержки. Или мешаю творческому самовыражению. – Шелдон резко повернулся и вышел из комнаты.

Валери даже не успела окликнуть его.

Но это же просто смешно! Действительно, понять мужское самолюбие невозможно. Стоит женщине добиться хоть малейшего успеха, как самый близкий человек совершенно внезапно превращается в воплощение уязвленной гордости!

Конечно, в данный момент у Шелдона есть некоторые основания считать себя уязвленным. Возможно, Валери не следовало столь откровенно радоваться свалившейся с неба удаче, когда бизнес мужа висит на волоске. Может быть, вырвавшиеся у нее слова о свободе тоже задели его самолюбие.

Свобода... Конечно, Валери имела в виду свободу творчества. И Шелдон не мог не понять это. После ночи, которую они провели вместе, Шелдон должен знать, что Валери не нужна свобода от него. Но знает ли он?

Валери уже не помнила точно, но, кажется, в ее предложении свобода как-то оказалась связанной с деньгами. Ей стало не по себе. Разумеется, речь шла о другом, но Шелдон наверняка подумал, что Валери заявляет о желании вернуть ему деньги, ушедшие на оплату долгов ее отца. Шелдон решил, что Валери намерена выкупить свою свободу.

Она схватила ключи от машины, накинула пальто и выскочила за дверь.

Валери увидела Шелдона в коридоре больницы – он стоял, прислонившись к стене, у палаты Льюка Уилсби.

– Что случилось?

– С Льюком? Ничего. Сейчас у него в палате физиотерапевт. Обычные процедуры.

– Да, конечно. – Валери перевела дыхание. – Шелдон, послушай... я... мы... мы можем выпить где-нибудь по чашке кофе? Мне нужно поговорить с тобой.

Дверь палаты открылась, вышедший из нее мужчина в белом халате кивнул им и быстро зашагал по коридору.

– Может быть, позднее, – сказал Шелдон.

Валери молча кивнула и только тут заметила подошедшего Дональда Слейтера. В руках он держал большую картонную коробку.

– Вот так удача! – весело воскликнул следователь. – Я как раз собирался к вам после разговора с мистером Уилсби. Теперь ехать никуда не придется.

Валери кисло улыбнулась. Вот уж кого ей сейчас не хотелось видеть, так это Слейтера.

– Да уж, вам повезло, – пробормотала она.

После процедур Льюк казался немного бледным, на его лбу выступила испарина.

– Какая честь... – проворчал он.

– Похоже, вам лучше немного передохнуть, – сказала Валери. – Мы зайдем попозже.

Но Слейтер уже поставил коробку на пол и явно не собирался уходить.

– Ничего, разговор займет не больше минуты. Мне надо лишь задать пару вопросов.

Шелдон стоял у кровати больного, делая вид, что не замечает ни Слейтера, ни жены.

Следователь наклонился к Льюку.

– Попытайтесь напрячь память, мистер Уилсби. Вы сказали, что в офисе находились образцы изделий, но не смогли вспомнить, были ли они на месте в ночь, когда случился пожар. Итак, та игрушечная коллекция...

– Это была не игрушечная коллекция, – вмешался Шелдон. – Образцы находились на своем месте, когда я уходил из кабинета.

– Вы ничего не сказали о них, мистер Макинрой, а ведь мы беседовали несколько раз, – укоризненно заметил Слейтер.

– Запамятовал, – холодно ответил Шелдон. – Вероятно, есть еще много такого, о чем я забыл вам сообщить. Прошу извинить.

Словно не слыша их, Льюк вдруг заговорил.

– Я так не думаю. Поклясться могу, все как будто в тумане. Но, по-моему, в тот вечер коллекции на месте не было. Не знаю... мне почему-то так кажется.

– Да, – пробормотала Валери, – с памятью у вас что-то не в порядке. И как вы можете что-то знать, ведь было уже темно.

Слейтер внимательно посмотрел на нее, но обратился к больному.

– Как вы считаете, эта коллекция представляла для мистера Макинроя какую-то ценность?

– Иначе он не стал бы держать ее в своем офисе, – ответил Льюк, закрывая глаза.

Слейтер поднял с пола коробку, открыл крышку и, развернув бумагу, вынул небольшой, не более фута в длину, деловой костюм, сшитый по моде середины пятидесятых.

– Вы узнаете это, мистер Макинрой?

Шелдон взял модель из рук следователя и, внимательно осмотрев ее, утвердительно кивнул.

– Да, это из коллекции.

– Но посмотрите, – вмешалась Валери, – костюм даже не обгорел, он совершенно не тронут огнем! Как такое могло случиться?

– Очень хороший вопрос, – заметил Слейтер. – Мы обнаружили его в камере хранения в двух кварталах от фабрики. Как он туда попал, нам пока не известно. Но приемщик сообщил, что квитанция выписана на имя Макинрой.

– Так вот, значит, как все складывается... – прохрипел Льюк. – А я-то думал...

Слейтер достал из кармана какую-то бумажку.

– Вот копия квитанции.

Шелдон посмотрел на бумажку и вернул Слейтеру.

– Подпись не моя. Довольно похоже, но явно не моя. Это нетрудно проверить.

Слейтер сложил квитанцию и убрал ее.

– Тогда скажите мне, зачем кому-то понадобилось прятать эти вещи, прикрываясь вашим именем?

– Но, если бы я был злоумышленником, зачем мне пользоваться своим именем? Я же не сумасшедший. И если бы мне нужно было что-то спрятать, есть немало мест получше.

– Например, дома, где их могла увидеть жена? – ехидно подсказал Слейтер. – Вряд ли. Мистер Макинрой, почему вы в тот вечер не позвонили в полицию? По вашим словам, Льюк сказал, что видел каких-то бегущих от фабрики людей. В ресторане есть телефон. Почему бы не позвать на помощь?

– Мне не хотелось поднимать шум без достаточных на то оснований. Я решил, что сначала надо посмотреть самому, в чем там дело.

– Ладно. Но почему вы не взяли с собой вашего друга, мистера Бирнхема? Насколько я понял, он изъявил желание сопровождать вас. Но вы попросили его остаться в ресторане. Можете это объяснить?

– Я не видел причин портить вечер всей компании. Кроме меня и Рика за столом были три женщины.

– Понятно. Ну а когда пожар уже начался, почему вы тогда никого не вызвали? Ведь у вас в машине есть телефон?

– Да, есть.

Валери почувствовала, что не может больше оставаться сторонним наблюдателем допроса, который устроили ее мужу.

– Но он же выносил из горящего здания Льюка! Однако вас не интересуют детали, не правда ли? Именно Шелдон попросил медсестер сохранить одежду Льюка, потому что вы хотели ее осмотреть. Вам это ни о чем не говорит?

– Думаете, что без помощи вашего мужа никто бы не заметил, что она пахнет бензином? – Слейтер с интересом посмотрел на Валери. – Полагаю, вы ошибаетесь.

– Разыгрывал из себя героя, – пробормотал Льюк. – Так что, Шелдон? Снова страховка?

– Снова? – тут же сделал охотничью стойку Слейтер.

Льюк попытался поднять руку, но она бессильно упала на одеяло.

– Не хочу сказать, что он проделывал нечто подобное и раньше. Но есть одно обстоятельство, связанное со страховкой отца Валери, Брайана Керквуда. Страховые компании не обязаны платить в случае самоубийства, но Макинрой отыскал в полисе какой-то пункт и пригрозил, что подаст на них в суд.

Валери уже не слушала, о чем говорят мужчины. Итак, кто-то забрал коллекцию и сдал ее на хранение, воспользовавшись именем Шелдона. Зачем? Конечно, чтобы подставить его. Но кому это было нужно? Кто мог это сделать? И почему? Если бы только успокоиться и все обдумать...

Перед глазами уже вставали страшные картины: Шелдон в наручниках... в камере... перед судом... Валери понимала, что вот-вот не выдержит и поддастся панике.

– Да, он заставил их заплатить, – говорил Льюк, – конечно, это не преступление, но...

– Как вы смеете! – взорвалась Валери. – Бросать тень на Шелдона!.. Вы же... вы же стольким ему обязаны... он сделал для вас все, что мог...

– Чем же это я ему обязан? – с неожиданной злостью спросил Льюк. – Тем, что меня выбросили из окна? Что я стал калекой? Или еще чем-то?

– Он не виноват в том, что с вами случилось. И вообще, зачем вы тогда вошли в здание? Шелдон же сказал вам не ходить туда. Что вам понадобилось в офисе? Вы же не могли не почувствовать запах газа. Зачем вам понадобилось включить настольную лампу?

– Может быть, я ее не включал. Не помню.

Шелдон покачал головой.

– Верхний свет не горел, только аварийные лампы. Светло стало, лишь когда раздался взрыв.

Валери снова набросилась на Льюка:

– Вы не помните, включили ли свет, но помните, что не видели коллекцию. Чтобы это знать, надо подойти к шкафу. – Она перевела дыхание. – От двери до шкафа всего два-три шага, но надо обойти стол. Поэтому-то вас и выбросило из окна. Если бы вы сразу включили лампу, вас отшвырнуло бы к двери. Правильно? – Валери посмотрела на следователя.

Слейтер задумчиво кивнул.

– Похоже, что так.

– Так зачем вы поднялись в офис? – Вопрос был, конечно, безнадежный, потому что Льюк ничего не помнил. Или все же что-то помнил?

Полная бессмыслица, подумала Валери. Не сходится. А может быть, стоит посмотреть на случившееся под другим углом?

Валери обратилась к Слейтеру:

– Мы предполагали, что взрыв должен был произойти утром, когда Шелдон придет на работу. Но могло ведь быть и иначе.

Слейтер усмехнулся.

– Похоже, вы что-то придумали.

– Газ, – нетерпеливо сказала Валери. – К утру его было бы столько, что без кислородной маски до стола Шелдона никто бы не дошел. Люди почувствовали бы запах – такую гадость не оставишь без внимания – и позвонили бы в службу спасения.

– Если бы какая-нибудь случайная искра не вызвала взрыв раньше, – согласился с ее доводами Шелдон.

– И зачем тогда наполнять бензином лампочку, если лампу все равно никто не включит? Значит, все было рассчитано так, чтобы взрыв произошел именно вечером, когда на фабрике темно.

– Я должен был войти в кабинет, – продолжил ее мысль Шелдон, – почувствовать запах газа, включить свет, чтобы выяснить, в чем дело и...

Валери вздрогнула. Да, версия Шелдона звучала убедительно. Если бы Льюк не вошел в офис, туда вошел бы ее муж. Если бы Льюк не увидел бежавших от фабрики людей, то...

Но те, кого он якобы видел, находились в другом месте. У них есть алиби. Значит, вопрос заключается в том, кого в действительности видел Льюк.

Если он вообще кого-то видел. Потому что в противном случае картина выглядит совсем иначе.

Валери посмотрела на лежащего на кровати человека. Он не мог солгать, подумала она, потому что сам попал в западню. Если бы Льюк ее устроил, то не стал бы жертвой взрыва. Но может быть...

– Это произошло случайно... по ошибке... – прошептала она и вскинула голову.

Как ни странно, Шелдон ничуть не удивился ее предположению. Очевидно, он и сам пришел к такому же выводу еще раньше, чем Валери. Но как?

Словно прочитав ее мысли, Шелдон сказал:

– Каталог. – Он вынул из кармана буклет.

Беспорядочно разбросанные кусочки мозаики стали складываться в цельную картину. В руке Шелдона каталог «Бриггз Бразерс», который он взял с ее рабочего стола менее часа назад. Буклет отдал ей Рик Бирнхем, получивший его в пакете с неверно написанным адресом. Как раз об этой ошибке с адресом Рик и Шелдон говорили в ресторане вечером перед пожаром.

Но откуда мог взяться именно этот неверный адрес у конкурентов «Нидлз энд Пинз»? Ответ был только один: они получили его от кого-то из сотрудников фирмы Шелдона. И никак иначе.

Почти вся документация сгорела во время пожара. Значит, «Бриггз Бразерс» имели адрес до пожара.

Следователь говорил о том, что ищет то, чего не должно быть, и то, что должно быть, но по каким-то причинам отсутствует.

Шелдон первым нарушил тишину.

– Что еще ты передал, Льюк, кроме списка клиентов? Или тоже забыл?

– О чем ты, черт побери, говоришь?

– Где-то же они его взяли. Что тебе пообещали? Деньги? Работу? Когда ты в первый раз показал мне их каталог, это ведь была игра? Изображал из себя верного, преданного работника, да, Льюк? А потом устроил пожар. Не только для того, чтобы парализовать «Нидлз энд Пинз», но и для того, чтобы скрыть тот факт, что ты выкрал наши документы. Тебе нужно было сделать с них копии и передать конкурентам...

Следователь вскинул руки.

– Мистер Макинрой, вы выдвигаете против мистера Уилсби очень серьезное обвинение. Но ведь доказательств у вас никаких нет, не так ли? Или вы какими-то располагаете? Сомневаюсь.

Валери посмотрела на Льюка. Лицо его, точнее не пострадавшая от огня половина, покраснела от злости. Валери нахмурилась. Странно... одна сторона обезображена почти до неузнаваемости, другая же почти...

Стоп. Если он стоял у стола, вкручивая наполненную бензином лампочку, и она случайно взорвалась, то как могло случиться, что обгорело не все лицо?

Справедливы ли их подозрения? Да, справедливы, подсказывало ей какое-то чувство. Ответ должен быть. В мозаике не хватает лишь нескольких кусочков...

– Он не мог отвернуться, вставляя лампочку, – медленно заговорила она. – Он должен был смотреть на нее. И, когда произошел взрыв, бензин должен был выплеснуться прямо ему в лицо.

– Но этого не случилось, – сказал Слейтер. – В противном случае мы сразу заподозрили бы его. Все произошло иначе... – Он покачал головой. – Лампочка не могла взорваться, пока Уилсби ее вкручивал. Иначе ему досталось бы куда больше.

– Но почему она вообще взорвалась? Почему он не ушел, подготовив для Шелдона западню, как, вероятно, и намеревался?

– Льюк спешил. Он очень удивился, когда узнал, что я готов все бросить и приехать через несколько минут.

Валери посмотрела на Слейтера.

– Но вы говорили, что на такого рода дело необходимо время. Если только он не приготовил все заранее. Вот почему не нашли никакой емкости из-под бензина. Лампочка уже была у него с собой, когда он приехал на фабрику. Но почему она взорвалась?

Валери закрыла глаза. Ее охватило такое отчаяние, что хотелось биться головой о стену. Ну почему она такая бестолковая? Конечно, усталость... она почти не спала ночью.

– А не могла ли лампа включиться сама по себе?

– Вряд ли такое могло произойти, – мягко заметил Слейтер.

Валери вздохнула.

– Да. И вряд ли можно предположить, что в самый неподходящий момент произошло короткое замыкание... если только он не отключил лампу. Вот именно! – радостно воскликнула Валери. – Уилсби, чтобы не рисковать, вытащил штепсель из розетки. Потом вкрутил лампочку, вставил штепсель в розетку и... взрыв! Но в этот момент он уже не стоял возле лампы, а находился рядом с розеткой, может быть, даже наклонился... удар пришелся с боку. А так как он был возле окна...

Глаза Льюка блеснули яростью.

– Будь ты проклята, – прохрипел он. – А я-то жалел тебя... ты же ненавидишь его, как и я...

Валери изумленно уставилась на него.

– Что вы такое говорите? Вы хотели убить Шелдона, потому что считали, что я его ненавижу?

– Нет, – сказал Шелдон. – Дело вовсе не в том, что наш герой пытался прийти на помощь попавшей в беду даме. Льюк организовал пожар и планировал покончить со мной совсем по другой причине, более прозаической. Он рассчитывал, что в суете и неразберихе никто не заметит пропажи денег.

– Продолжайте, – попросил Слейтер, переводя взгляд с одного подозреваемого на другого.

– Да, Льюк, тебе почти удалось замести следы. Когда я обнаружил, что нашу фирму потихоньку, но систематически обворовывают, то даже не подумал, что ты имеешь к этому какое-то отношение. Ты жил тихо, не посещал казино, не бывал на скачках, не тратился на женщин. Но тебя обуяла жадность... Ты продал «Бриггз Бразерс» список наших клиентов, продал за гроши. А ведь это тебя и выдало. И вот это. – Он бросил на кровать каталог. – Где деньги, Льюк? Лежат на счету в каком-нибудь зарубежном банке? Ждешь пока их наберется побольше, чтобы сбежать в теплые края?

Слейтер откашлялся.

– Итак, мистер Уилсби? Мы ведь все равно узнаем, так что можете рассказать. Я только приглашу сюда кого-нибудь, чтобы вам зачитали ваши права, а потом мы обо всем поговорим.

– Я не скажу больше ни слова, – прорычал Льюк. – Только в присутствии адвоката.

Все в порядке, подумала Валери. Шелдону ничто не грозит. Она прильнула к мужу, почувствовав вдруг, что вместе с тревогой ушли поддерживавшие ее силы.

– Дорогой...

Льюк громко рассмеялся.

– Как трогательно... – с издевкой протянул он. – Отличная работа, Шелдон. Ты ведь женился на ней, чтобы поквитаться с ее стариком, а теперь она за тебя переживает.

– Прекрати, Льюк! – с угрозой произнес Шелдон.

– О чем это вы? – спросила Валери.

– Держу пари, что ты так и не сказал, почему женился на ней, верно, приятель? Хочешь, я посвящу ее в эту тайну? Зачем скрывать...

– Ты пожалеешь об этом.

– И что же ты мне сделаешь? – ухмыльнулся Льюк. – Вытащишь из больничной койки и разобьешь физиономию человеку, который не способен шевельнуть рукой? – Он перевел взгляд на Валери. – Ты, принцесса, наверное, считаешь его рыцарем без страха и упрека? А ведь Шелдон сделал предложение не из жалости к тебе или к твоей мамочке. И даже не ради того, чтобы проникнуть в высшее общество. Он не рассказывал тебе о том, что твой отец сделал с его отцом много-много лет назад?

Валери нерешительно посмотрела на Шелдона. Я не хочу ему верить, подумала она. Но голос Льюка звучал уверенно, и не слышать его было невозможно.

– Поэтому-то он и приглядывался к Керквудам. Не потому, что так уж был очарован тобой, а потому что ждал возможности рассчитаться с твоим отцом. Для этого и познакомился с тобой на каком-то благотворительном приеме. Даже попросил меня собрать сведения о твоей семье. Но потом Брайан умер, и осталась только ты.

– Пойдем, Валери, – сказал Шелдон. – Нам вовсе не обязательно выслушивать этот бред.

Но она не могла сдвинуться с места, ноги словно приросли к полу.

А Льюк продолжал:

– Знаете, я любопытен. Мне было интересно, что из всего этого выйдет. Я выяснил, что отец Шелдона и Брайан Керквуд заключили между собой сделку, которая сорвалась по вине Керквуда. Отец Шелдона обанкротился. Вот почему его сыну пришлось подниматься с самого низа, ползти по ступенькам, не забывая при этом, что своим несчастьем он обязан твоему отцу, Валери.

Она повернулась к Шелдону. Ну, назови же мне хотя бы одну причину не верить ему! – молил ее взгляд.

– Милочка, – почти мягко сказал Льюк, – что бы он ни говорил, правда в том, что Шелдон женился на тебе ради мести. И, следует признать, месть у него получилась первоклассная.

13

Увидев, как побледнел Шелдон, Валери поняла: это не шок, не растерянность, а ярость. Откровение Льюка не стало для него сюрпризом, не застигло врасплох и даже не возмутило, как возмутила бы наглая ложь. Шелдона разгневало то, что Льюк осмелился рассказать правду.

«Я давно хочу тебя», – сказал Шелдон накануне. Тогда Валери подумала, что он говорит о шести месяцах, на протяжении которых терпеливо ждал, когда она по-настоящему станет его женой. Теперь же эти слова приобретали другое, зловещее значение.

Сколько же лет он ждал? Сколько лет вынашивал месть?

Месть... Отвратительное слово, но и оно лишь в слабой степени подходит к описанию того, что совершил Шелдон. Ему было мало владеть Валери, выставлять ее напоказ, как почетный приз, любоваться ею, как охотничьим трофеем. Он хотел большего. И добился того, что она влюбилась в него. Теперь, став полноправным хозяином не только ее тела, но и души, Шелдон наконец-то может быть доволен.

Однажды он хвастливо заявил, что ему не придется принуждать ее, что она придет к нему сама, по собственному желанию. Так и случилось. Как же он радовался! Как ликовал! Неудивительно, что минувшая ночь стала для него особенной. Месть удалась: он одержал полную победу над семьей, уничтожившей его отца.

Валери улыбнулась Шелдону.

– Дорогой, не думаю, что мистеру Слейтеру так уж необходимо наше присутствие.

Не глядя на Льюка, она направилась к двери. Шелдон кивнул следователю и поспешил за Валери. В коридоре он схватил ее за руку и заставил остановиться.

– Ты не поверила ему.

Валери не услышала вопросительной интонации, уловила только странную нотку напряжения, как будто Шелдон старался убедить себя в том, что она не придала значения словам Льюка, сочтя их попыткой проигравшего отравить радость победителю. Интересно было бы посмотреть, что у него из этого выйдет, признает ли он когда-нибудь правду. Но ей не хотелось продолжать игру.

Валери вырвала руку, словно прикосновение обожгло ее.

– Конечно, поверила.

Шелдон потянулся к ней, но она отступила.

– Валери...

– Я просто не хотела давать Льюку повод для злорадства. И, пожалуйста, не оскорбляй меня уверениями, что все можно объяснить. Есть вещи, которые нельзя оправдать ничем. Оставь меня в покое.

Она повернулась, чтобы идти прочь, когда из палаты Льюка вышел Слейтер.

– Миссис Макинрой, подождите. Я хочу поблагодарить вас обоих. Вы мне очень помогли.

– Помогли? – Валери усмехнулась. – Нет, мистер Слейтер, это мы все сделали. И, кстати, без вашей помощи.

– Неужели вы хотите сказать, что все это время подозревали Льюка? – недоверчиво спросил Шелдон.

Слейтер пожал плечами.

– Ну, конечно, не с самого начала. И хочу признаться, мистер Макинрой, я в общем-то никогда и не думал, что пожар устроили вы. Это не в вашем характере.

– В таком случае вы очень ловко меня одурачили, – сухо заметил Шелдон.

Слейтер усмехнулся, но тут же посерьезнел.

– Извините, что доставил вам несколько неприятных моментов... вам обоим. Я подозревал Льюка, но мне не хватало мотива. Вы были правы, мистер Макинрой, он действительно тратил мало, не увлекался азартными играми, в общем, жил по средствам. И я не мог объяснить, как взрыв произошел по ошибке. – Он с улыбкой взглянул на Валери. – Вот тут ваша помощь оказалась бесценной. Спасибо.

– Не за что.

– Смущало меня и то, что обнаруженные улики можно было трактовать как угодно. Ни то, как возник пожар, ни характер полученных Уилсби ожогов не исключали возможности того, что он все же невиновен. Конечно, подозрительным выглядел тот факт, что он не заметил запаха газа. Но это же не преступление. Уилсби мог сказать, что услышал что-то, например, чьи-то шаги внизу, и подошел к окну посмотреть, в чем там дело. Чем опровергнуть такое заявление? В состоянии стресса люди нередко делают глупости.

– Но зачем он сначала включил газ? – спросил Шелдон. – Мне это совершенно непонятно.

Слейтер пожал плечами.

– Вероятно, первоначально он планировал вставить наполненную бензином лампочку, а потом, уходя, открыть газ. Но возможно так же, что мысль о газе пришла позже, когда Уилсби засомневался в эффективности взрыва начиненной бензином бомбочки. Кстати, мы проверили верхнее освещение в офисе, и оказалось, что все лампочки немного вывернуты. Но это тоже не доказательство: не исключено, что контакты нарушились от вибрации при взрыве. Но лично я убежден в том, что Льюк позаботился об отключении верхнего освещения. Войдя в офис, вы, мистер Макинрой, попытались бы включить свет, но, обнаружив, что настенный выключатель не работает, подошли бы к столу, чтобы зажечь лампу.

Валери поёжилась.

– Разумеется, предъяви я в суде эти доказательства, защита разнесла бы их в клочья и наш поджигатель вышел бы сухим из воды. Возьмем, к примеру, показания того бродяги, который живет на пустыре напротив фабрики. Он видел, как Уилсби входил в здание, но не видел, как выносил коллекцию, а без этого его свидетельство практически бесполезно. Мы могли бы попытаться доказать, что подпись на квитанции сделана рукой Льюка, но образец слишком мал для того, чтобы сделать твердое заключение, и по таким вопросам эксперты могут спорить месяцами. В общем, оставалось надеяться только на то, что Уилсби почувствует себя в безопасности, ослабит бдительность и проговорится. Так в конце концов и произошло: он выдал себя, упомянув о коллекции, еще до того, как вы оба начали, так сказать, складывать мозаику.

– Рад, что хоть сгодился, – с иронией заметил Шелдон. – Если бы расследование вел кто-то другой, я наверняка попал бы за решетку.

Слейтер добродушно рассмеялся.

– Ну это вряд ли. Что ж, не смею больше отнимать ваше время. Как только мы предъявим Уилсби обвинение, я поставлю в известность страховую компанию и попрошу ускорить решение вашего вопроса. – Следователь кивнул и вернулся в палату.

– Валери...

– Я не хочу ничего слышать и возвращаюсь домой. Мне безразлично, что ты будешь делать и куда отправишься.

Она застегнула пальто и зашагала по длинному коридору, зная, что Шелдон смотрит ей вслед. Обида и злость подгоняли Валери, и она едва сдерживалась, чтобы не бежать. Скорее уйти отсюда, скрыться, забиться в какой-нибудь тихий уголок и как следует все обдумать.

Выпавший не вовремя снег доставил немало хлопот тем, кто предпочитал передвигаться на машинах, и Валери облегченно вздохнула, свернув наконец к Эшроуд Плейс. Соседи гуляли возле дома, их дети радостно возились в снегу, сооружая крепость, и у Валери заныло сердце. А ведь через три-четыре года и мы с Шелдоном могли бы так же играть с детьми, строить планы на будущее, подумала она. Если бы не Льюк...

Валери тут же одернула себя. Не Льюк создал проблему, он лишь открыл ей глаза, указав на истинное положение вещей. Тайное всегда становится явным, и уж лучше, если неизбежное случается раньше.

В любом случае, такую тайну все равно нельзя скрывать вечно. И, даже если бы Льюк промолчал, яд истинных мотивов Шелдона все равно просачивался бы во все сферы их отношений, отравляя жизнь, подрывая надежду на счастье. Отказываясь смотреть правде в лицо, от нее никуда не денешься, рано или поздно она настигает, как снежный ком, и погребает под собой.

Валери отвернулась от счастливых соседей, затеявших игру в снежки, и вышла из машины.

В холле ее уже ждала Камилла.

– Это правда, Валери?

– Что, мама? О чем ты говоришь?

– Шелдон позвонил Гордону и попросил передать всем, что пожар устроил Льюк Уилсби. Правда?

Валери кивнула.

На мгновение Камилла закрыла глаза, словно благодаря за помощь какие-то высшие силы.

– А мне было так жаль беднягу, – задумчиво проронила она. – Никогда бы не подумала... Что ж, если все в порядке, то мне, наверное, пора возвращаться в Ванкувер. Пойду позвоню в аэропорт и закажу билет.

Валери удивленно посмотрела на мать.

– Куда ты торопишься?

– Теперь, когда между вами все уладилось, я буду только мешать. А у вас впереди, надеюсь, настоящий медовый месяц.

Настоящий медовый месяц! Да, еще утром Валери тоже так казалось. Прошло всего несколько часов, а как все изменилось.

– Да, и Хью, наверное, уже извелся, дожидаясь моего возвращения. Мужчины ведь так нетерпеливы...

– Кто такой Хью? – рассеянно спросила Валери.

– Человек, с которым я встречаюсь. Я же рассказывала тебе о нем, – терпеливо напомнила Камилла. – Неужели ты уже забыла?

– Но ты же решила избавиться от него, мама. Он показался тебе слишком настойчивым.

– Я так сказала? – Похоже, Камилла была немного удивлена. – По-моему, я говорила, что он преследует меня. Но это не так уж и плохо.

– Ты сбежала от него!

– Ну да, я так сказала. Надо же было придумать какой-нибудь предлог, чтобы навестить тебя и посмотреть, как у вас дела с Шелдоном. Кроме того, я в общем-то и не солгала. Мне нужно было время, чтобы решить, действительно ли мы с Хью скучаем друг по другу.

– И как? – поинтересовалась Валери.

– Конечно, скучаем, дорогая. А с кем, ты думаешь, я часами болтала по телефону? В общем, я рада, что у вас с Шелдоном все сложилось чудесно. Теперь, когда виновный в поджоге фабрики найден, вам будет намного легче. – Камилла улыбнулась. – Кстати, пока твой муж не вернулся, я воспользуюсь телефоном в библиотеке. Закажу билет и сообщу Хью, чтобы встречал меня в аэропорту.

– Хорошо, мама.

Валери знала, что ей следовало развеять ошибочное впечатление, сложившееся у Камиллы относительно воцарившегося в доме счастья. Но раны были еще слишком свежи, и, кроме того, она вряд ли сумела бы объяснить матери то, в чем не разобралась сама. Надо подождать, подумать над тем, стоит ли вообще посвящать Камиллу в то, что открылось сегодня. Обрушить на мать известие о задуманной и совершенной Шелдоном мести накануне ее возвращения в Ванкувер было бы непростительно.

Вскоре Камилла улетит домой, где все ее внимание займет Хью. А потом, разобравшись в чувствах и определив планы на будущее, Валери позвонит матери и скажет то, что сочтет нужным сказать.

Она нахмурилась. Какие планы? О чем тут можно еще думать? Выход только один – развод. Других вариантов не существует.

Если только Шелдон не ответит категорическим отказом. Но нет, это невозможно. После того, как его предательство открылось, он уже не сможет рассчитывать на то, что Валери станет выполнять предусмотренные их соглашением обязательства. У нее нет больше никакого долга перед ним.

Валери посмотрела в окно. Небо уже не казалось таким голубым, как утром, и, похоже, обещало очередной снегопад. Ей стало невыносимо грустно. Свобода от Шелдона, казавшаяся такой маняще сладкой всего пару недель назад, представлялась теперь унылой и безрадостной.

Когда-то, оглядываясь на шестимесячную историю их брака, Валери приходила в ужас от мысли, что ей придется прожить с Шелдоном еще шесть лет. Прошлой ночью она мечтала о радостях предстоящих шести десятилетий. Теперь в ее шкатулке остались только шесть часов счастья. Шесть часов надежд на то, что у них есть будущее и есть семья. Шесть часов, в течение которых она думала, что нужна мужу.

Да, она нужна Шелдону Макинрою. Но только не в качестве жены.

Стемнело. Температура продолжала понижаться, и подтаявший за день снег снова замерз. Валери отвезла мать в аэропорт, попрощалась с ней и отправилась домой. К тому времени, когда ее «форд» подполз к Эшроуд Плейс, Камилла, должно быть, находилась уже на полпути к Ванкуверу.

Валери завела машину в гараж, где уже стоял черный «бентли», и вошла в дом. Дверь в библиотеку была закрыта, наверху стояла тишина, и лишь из столовой доносился звон посуды: Гордон накрывал стол к обеду.

Мысль о том, что придется сидеть там вместе с Шелдоном, вести вежливый разговор, делать вид, что ничего не случилось, привела Валери в ужас.

– Я не хочу есть, Гордон, так что не ставьте для меня прибор. Поработаю, пожалуй. Скажите, чтобы меня не беспокоили.

– Хорошо, мэм.

Валери пододвинула стул к рабочему столу, отрезала пласт глины и принялась разминать. Когда материал согрелся и стал податливым, ее пальцы начали придавать ему форму женского тела.

Валери не знала, сколько прошло времени, когда дверь тихонько открылась. Она не обернулась.

– По-моему, я ясно сказала, чтобы меня не беспокоили.

– Знаю. Гордон мне передал.

Пальцы Валери сжались, превращая почти законченную фигурку в бесформенный комок. Она устало вздохнула и подумала: ну вот, круг и замкнулся; в этой комнате все началось, здесь же и заканчивается.

Шелдон придвинул второй стул и сел рядом с Валери. Она чувствовала его дыхание, но смотрела прямо перед собой на остывающую глину.

– Вот, значит, как ты планируешь будущее. – Голос Шелдона звучал беззаботно, словно ничего не случилось. – Каждый сам по себе. У тебя – своя жизнь, у меня – своя. Двое чужих под одной крышей... как раньше, да?

Валери промолчала. Она услышала, как Шелдон вздохнул, и замерла в ожидании его реакции. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Шелдон заговорил снова:

– Я рад за тебя. Фигурки действительно хороши, и ты достойна признания.

– Посмотрим, чего удастся достичь, – негромко сказала она. – Но, если что-то получится, не сомневайся, я верну все деньги, которые ты потратил на выплаты долгов моего отца.

– Думаешь, я этого хочу?

– Конечно нет. Уверена, что ты предпочел бы оставить все так, как было прошлой ночью. Тебе это удобнее во многих отношениях.

– Черт побери, Валери...

– Разве не этого ты хотел? Чтобы я расплатилась за то, что сделал мой отец? Отлично, я заплачу, но теперь моя очередь ставить условия.

Шелдон резко встал. Валери решила, что он сейчас уйдет, но ошиблась.

– Ты сказала, что не хочешь слушать никаких объяснений, однако выслушать придется.

– Не знаю, почему ты считаешь, что я обязана оказать тебе такую любезность.

Отворачиваясь от действительности, ты не избавишься от нее, рассудила Валери. Шелдон прав в одном: рано или поздно этот разговор состоится, так что оттягивать его не имеет смысла. Нужно узнать, что же произошло на самом деле.

Валери пожала плечами и, взяв нож, принялась резать глину на удобные для работы кусочки.

– Что ж, если тебе так надо, говори. Только не надейся, что я поверю всему. Ты ведь как-то сказал, что не знал моего отца, помнишь?

– Я сказал, что не был с ним знаком, и это правда. Я не обманывал тебя, Валери.

– Может быть, и не обманывал, но и всей правды не говорил.

– Детали, полагаю, не имеют значения. У моего отца появилась одна сумасшедшая – по крайней мере, так он говорил – идея. В случае успеха его ждали большие деньги. Но реализовать идею не удалось. Однажды в каком-то клубе отец познакомился с человеком по имени Брайан Керквуд и поделился с ним своим планом. Тот выслушал его и сразу же загорелся энтузиазмом. План так понравился новому знакомому отца, что он согласился заключить сделку. Тут же, не откладывая, сняли помещение, открыли офис, закупили сырье и наняли рабочих. Отец, не имея денег, подписал все документы, полагаясь на устное обещание Брайана Керквуда. В один прекрасный день мой отец приходит к твоему отцу, предъявляет отчет по расходам и просит денег. Брайан Керквуд отвечает, что впервые слышит о каком-то соглашении.

– Он дал понять, что твой отец услышал только то, что хотел, и принял желаемое за действительное?

– Дело было даже хуже, – возразил Шелдон. – Керквуд выступил с публичным заявлением о том, что он отказал моему отцу в поддержке, что мой отец намеренно вводил всех в заблуждение, пользуясь его именем. Выяснять ничего не стали, тогда люди еще верили Брайану Керквуду. А верить моему отцу оснований не было. В конце концов он объявил себя банкротом. Неоплаченные долги так и висели на нем до самой смерти. К концу жизни отец был совершенно сломлен, ни во что не верил, всех презирал. Умер, не дожив до шестидесяти. И виноват во всем один бесчестный человек по имени Брайан Керквуд.

Валери нашла в себе силы презрительно улыбнуться.

– И ты решил отомстить за своего почтенного папочку, стал таким же, как он: ожесточившимся, обиженным на весь мир. Прими мои поздравления.

– У меня не было на это времени. Да, я наблюдал за твоим отцом и надеялся, что когда-нибудь он получит по заслугам. И я знал, что, когда это произойдет, я буду рядом. Но мне хватало и собственных проблем: зарабатывал деньги на учебу, потом открыл бизнес. Так что мне было не до мести.

– Но время появилось, когда ты заработал достаточно, – заметила Валери. – И тогда в поле твоего зрения попала я. Или... как это вообще произошло?

– Я обратил на тебя внимание примерно год назад, – задумчиво произнес Шелдон. – Сделал пожертвование в пользу приюта для бездомных, и меня избрали советником правления. Сам не знаю, чем я там занимался. Затем появилась ты, член комитета по сбору средств.

– Благотворительная деятельность пошла тебе на пользу, – пробормотала Валери.

– И я сделал все, чтобы познакомиться с тобой, посмотреть, что ты из себя представляешь.

– Жаль, что ты во мне не разочаровался.

– Сразу стало ясно, что тебе досталось отцовское обаяние. – Шелдон усмехнулся.

Валери скрипнула зубами – хорош комплимент!

– И ты стал ждать, когда же представится удобная возможность. Мой отец, этот законченный эгоист, сам предоставил тебе орудие мести.

– Понимаю, как ты на это смотришь. – Шелдон устало вздохнул. – Но я женился на тебе не ради того, чтобы поквитаться с Брайаном Керквудом.

Валери покачала головой.

– Думаешь, я тебе поверю?

– Нет. Не знаю. Черт возьми, тогда я считал, что делаю это из мести. Комбинация получалась красивая: использовать дочь Керквуда, чтобы вернуть все потерянное моим отцом из-за него. Но причина все же в другом. До прошлой ночи я, наверное, не вполне понимал, что мною движет.

– Если ты хочешь сказать, что, переспав со мной, прозрел и обрел истину, то...

Шелдон покачал головой.

– Нет. Прозрение пришло раньше. Перед балом ты поддержала меня, хотя могла бы поступить иначе. Я воспользовался твоим несчастьем, а ты, когда представился шанс отплатить той же монетой, сделала по-другому. Преданность, верность – это то, чего твой отец никогда не понимал. Но ты не такая, как он, Валери. Ты не предашь.

– Еще одно проявление врожденного обаяния, – насмешливо проронила Валери, испугавшись, что Шелдон начнет развивать эту мысль и искать причину ее верности.

– Нет, мне просто вспомнился один эпизод, произошедший при нашей первой встрече. Какой-то малыш упал и расплакался, а ты взяла его на руки.

Валери напрягла память, но так ничего и не вспомнила.

– Ну и что? А ты ждал, что я дам ему пинка? – с иронией осведомилась она.

– Малыш уткнулся сопливым носом в твое сшитое на заказ платье, а ты не рассердилась, не отругала его, даже не опустила на пол. Только рассмеялась и обняла покрепче.

Валери фыркнула.

– Тогда я этого не понял, – негромко продолжал Шелдон, – но сейчас, оглядываясь назад, осознаю: именно в тот момент я и влюбился в тебя.

Комок глины выпал из рук Валери, но она даже не заметила этого.

«Я влюбился в тебя»...

– Тогда я просто не мог признаться себе, что полюбил дочь Брайана Керквуда. Понимал, к чему это может привести. Я же не собирался сидеть с ним за обеденным столом или покупать ему галстук ко дню рождения. Ни в коем случае. И я запретил себе думать о чем-то таком. Просто наблюдал за тобой и ждал. Когда он умер и мне стало известно, сколь плачевно положение твое и Камиллы...

– Ты решил показать себя героем. – Валери стало трудно дышать.

Шелдон криво усмехнулся.

– Нет. Я решил стать злодеем. Мне в общем-то не хотелось наказывать тебя или осложнять тебе жизнь. Я лишь намеревался показать тебе, каково это – стать жертвой чужого тщеславия и эгоизма.

– А ты полагаешь, что я этого не знала? О моем отце можно сказать одно: он не был двуличным, не лицемерил. Он делал все только ради себя. – Валери покачала головой. – А ты... наверное, ты хочешь сказать, что покупал мне драгоценности для того, чтобы продемонстрировать свой эгоизм?

– В какой-то мере, – согласился Шелдон. – Я же знал, как тебе неприятно носить все эти вещи. Ты же только и ждала возможности избавиться от них, правда? И от меня тоже. Ну, и куда теперь, Валери?

Она не могла дать ответ. Шелдон сказал, что влюбился в нее, и все же... Валери почему-то казалось, что, упомяни она о желании быть свободной, Шелдон отпустит ее без малейших колебаний. Но если его чувства глубоки, если ему не безразлично, что с ними будет...

Валери пожала плечами. Похоже, Шелдон принял этот жест за своего рода ответ.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы обойтись без ненужного шума. Дом останется твоим, машина тоже. Что касается денежного содержания...

Валери почувствовала, что у нее разрывается сердце.

– Прекрати, Шелдон.

– Как хочешь, Валери. Я сделал все не так и не имею права просить о чем-либо. Если ты желаешь, чтобы я ушел прямо сейчас...

– А если нет? – мягко спросила она.

Некоторое время Шелдон молча смотрел на нее, потом потер виски, словно у него разболелась голова.

– Я сходил с ума от того, что жил вместе с тобой и не... Тогда я еще не понимал своих чувств. Но теперь... Теперь мне трудно представить, что мы будем жить так, как раньше. Я не могу без тебя, Валери, и не хочу возвращаться к прошлому.

– Знаешь, почему я поехала за тобой в больницу сегодня утром?

Шелдон пожал плечами.

– Нет, не знаю.

– Ты уехал раздраженным и злым. Я решила, что это из-за предложения, которое сделал мне наш ранний гость. Тебя обидело, что...

– Подожди. Ты ошибаешься. Обнаружив каталог, я понял, что совершил Льюк, но не знал, как доказать его вину. Вот что меня угнетало, а вовсе не твои планы заработать денег и стать свободной.

– А я подумала, что ты обиделся на меня именно из-за этого. Поэтому-то я и помчалась за тобой в больницу, чтобы сказать... – Валери запнулась. – Сказать, что мне не нужна свобода без тебя.

Шелдон посмотрел на нее так, словно видел в первый раз.

– Валери...

– Нет, подожди. Я пыталась ненавидеть тебя, но потом поняла, что мне ненавистна жизнь, в которой я ничего для тебя не значу, что я – всего лишь манекен для демонстрации нарядов и украшений. Мне казалось, что ты гордишься мною, как охотник гордится шкурой убитого животного, что я – лишь символ твоего успеха. Ты сам сказал, что другого от меня не требуется, и я согласилась. Мы заключили сделку. Но потом мне захотелось большего. Намного большего. Я презирала себя за то, что влюбилась в мужчину, видящего во мне всего лишь декоративное украшение, которое всегда можно заменить, когда оно надоест...

– Нет! – перебил ее Шелдон. – Ты ошибалась, Валери. Мне нужна ты сама. И только ты. Навсегда.

В следующий момент Валери уже смеялась и плакала в его объятиях, наслаждаясь их близостью и все еще дрожа от страха перед тем, как все могло закончиться.

Шелдон не отпускал ее, пока Валери не успокоилась, поглаживал по плечу, целовал ее роскошные волосы.

– Прошлой ночью я хотел сказать, что люблю тебя. Но боялся испугать тебя, боялся оттолкнуть своими желаниями, надеждами... Ну и подумал, что раз уж мы достигли какого-то согласия, то не надо спешить. Надеялся, что твое сердце услышит голос моего.

– Оно услышало. Но потом Льюк... он ведь хотел, чтобы мы поссорились, да?

– Знаешь, – задумчиво сказал Шелдон, – может быть, это и к лучшему. Если бы Льюк промолчал, я бы, наверное, не признался тебе в своих чувствах. И уж точно не рассказал бы о том, почему заинтересовался тобой. Об этом нельзя упомянуть мимоходом за завтраком. И мне не хотелось понапрасну причинять тебе боль. Но и держать историю наших отцов в тайне я тоже не мог. Такие тайны способны отравить любые отношения.

Валери кивнула. Она и сама об этом думала.

– И все же Льюк не дождется от меня открытки с благодарностью.

– Думаю, ему сейчас не до почты. – Шелдон помрачнел. – Придется очень многое перестраивать, милая. Поднять фабрику из руин – нелегкое дело. А еще надо вернуть поставщиков и клиентов.

– Если ты хочешь сказать, что у нас будет туго с деньгами, то я займусь фигурками.

Он покачал головой.

– Займись ими, но только не потому, что нам нужны деньги. Тебе ведь хочется поработать. Мне позвонили из Эдмонтона. Они согласны подписать контракт и даже готовы подождать, пока мы восстановим производство. Заказ будет очень большой. А что касается денег, то ты уже внесла свою долю, отказавшись от драгоценностей.

– Шелдон...

– Да, дорогая?

– Я бы хотела получить назад обручальное кольцо, если еще не поздно. Ты можешь?..

Он опустил руку в карман.

– Я захватил его с собой перед тем, как войти сюда, надеясь, что оно принесет удачу. Что ж, надежда оправдалась, и ему, пожалуй, пора вернуться на законное место. Не возражаешь?..

Валери протянула руку, и изящное платиновое колечко скользнуло на палец. Шелдон наклонился и поцеловал ее руку, потом выпрямился и улыбнулся.

– Знаешь, почему я его выбрал? – Он погладил Валери по щеке. – Оно сияет почти так же, как твои глаза. А разве ты не замечала? Разве я тебе об этом не говорил?

Она смахнула слезы.

– Прекрасно знаешь, что на сантименты ты совершенно не способен.

– Ну, если не говорил, то думал. – Шелдон взял ее за руку. – Я дарил украшения совсем не для того, чтобы купить тебя. Мне нравилось смотреть, как ты их носишь, нравилось думать, что ты моя.

– Знаю... – прошептала Валери.

– Но теперь, когда я по-настоящему завоевал тебя, они уже не нужны. Если не хочешь – не носи.

– Так они все еще у тебя?

Шелдон кивнул.

– Ты хочешь получить что-нибудь назад?

– Только то, что ты пожелаешь дать. Но на этот раз с любовью.

– Так и было всегда, – тихо сказал Шелдон. – Мне лишь не хватило ума сказать тебе об этом. Но в будущем ты услышишь...

Валери потянулась к нему.

– Не хочу ждать. Начинай прямо сейчас.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

Реклама на сайте