«Вкус любви»

Люси Монро Вкус любви

Лори Фостер за ее великодушие и дружбу, которые обернулись для меня неописуемым благом, и ее обществу «Книгоманы» с его авторами и читателями, обогатившими мою жизнь тем, что позволили общаться с ними.

Спасибо, ребята! Обнимаю всех.

Пролог

Бамс.

Плечо Аманды пронзила резкая боль, когда бейсбольная бита обрушилась на тренажер, но проклятая беговая дорожка даже не шелохнулась. Черное металлическое чудовище продолжало издеваться над ней, как оно делало все последние два, года. Ее проклятие.

Символ неудовлетворенности мужа ее телом.

Ее фиаско как женщины.

Она снова замахнулась и изо всех сил ударила тренажер, выплескивая бурлившие внутри злость и отчаяние.

Бамс.

На этот раз удар отозвался такой сильной болью в руке, что у нее непроизвольно разжались пальцы и она выронила свое оружие.

— Нет. Тебе не победить!

На одно жуткое мгновение она представила себя со стороны: сумасшедшую женщину в туфлях на каблуках, в элегантном платье а-ля Жаклин[1], колотящую бейсбольной битой спортивный снаряд и вдобавок орущую на него, словно это живое существо.

Ей было все равно. Эта куча прессованного металла была ей так же ненавистна, как и то, во что она позволила себе превратиться. Аманда наклонилась и вновь схватила биту чуть дрожащей рукой. Диссонирующая с ее настроением мелодичная трель звонка заставила ее остановиться на замахе.

Аманда повернулась и зашагала к парадной двери роскошной южнокалифорнийской виллы, которую она никогда не считала своим домом. Солнечные лучи отражались от полированного паркетного пола с ослепительным блеском, резавшим покрасневшие от слез глаза.

Аманда не хотела принимать посетителей. Даже не знала, сможет ли. Наверное, кому-то понадобился Ланс. Сегодня суббота — день гольфа. Обычно ее муж проводил этот день в обществе загорелых и подтянутых деловых партнеров на одном из многих престижных частных полей для гольфа, разбросанных по побережью южной Калифорнии. Однако сегодня Ланс занят другим делом.

Что она и хотела объявить кому бы то ни было за дверью.

Хорошую услугу окажет она своему неверному мужу, если заявит его посетителю, чем в действительности занята эта лживая грязная свинья.

В полукруглом дверном окошечке виднелась копна взъерошенных рыжих волос. Джиллиан. Слава Богу. С Джиллиан Аманда могла общаться. Джилл поймет. Она, возможно, попросит и ей дать биту.

Аманда распахнула дверь. От хлынувшего внутрь потока солнечного света у нее замелькали перед глазами черные пятна.

— Привет, Джилл.

— Аманда! Что случилось? — Джиллиан ворвалась в дом с присущей ей стремительностью. Ее блестящее оранжевое платье по яркости вполне могло соперничать с полуденным солнцем. — Я пришла пригласить тебя прогуляться по аллее, но ты выглядишь так, будто соревнуешься с Тэмми Фэй[2], или как там ее, за титул «Мисс Домохозяйка».

Аманда провела рукой по мокрому разгоряченному лицу.

— Я думаю, больше подошла бы Лорена Боббит[3].

— Что этот сукин сын еще натворил?

Аманда едва не рассмеялась. Едва, потому что она просто не смогла. Джиллиан была единственной из ее знакомых, кто считал Ланса далеко не идеальным мужем.

— Ты намекаешь на то, что у него уже вошло в привычку доставать меня? — Что в общем-то было недалеко от истины.

Ярко накрашенные губы Джиллиан презрительно скривились.

— Он просто ничтожество с апломбом. Он не поймет, что женщина по-настоящему сексуальна, даже если она встанет перед ним на колени и предложит отсосать.

Унижение и злость охватили Аманду, которая вспомнила, что однажды поступила именно так — и была отвергнута. Из пересохшего горла вырвался всхлип, и она почувствовала, что у нее подогнулись колени. Сухие крепкие руки обхватили ее, не дав осесть на пол.

— Пойдем, дорогая. — На Аманду успокаивающе подействовали знакомый аромат духов и голос подруги. — Пошли на кухню, нальем тебе что-нибудь выпить. Ты выглядишь несколько шокированной.

В отношении того, что ощущала Аманда, слово «шокированная» было самым мягким из определений.

— Он был в своем офисе. Он был голым, Джилл. Я так давно не видела его таким, что не сразу узнала. — Ее попытка пошутить прозвучала скорее как вопль израненной души. Она закашлялась и, восстановив дыхание, попыталась продолжить: — Он был не один.

— Я вообще-то догадалась об этом потому, как ты расстроена. Не могла же я подумать, что ты так трясешься и так бледна только из-за того, что он онанировал, глядя на разворот «Плейбоя».

Слова Джилл наконец-то рассмешили Аманду. Всего один приглушенный смешок, но это было лучше, чем плакать на протяжении двух часов, отчего у нее саднило горло.

— Кто же это была? Новая любовница?

Такой простой вопрос: кто это была? И сразу нахлынули воспоминания. Как она входит в его шикарную юридическую контору. В помещении стоит тишина, и только из-за двери его кабинета доносятся какие-то звуки. Эти звуки притягивают ее как магнитом. Она совершенно бесшумно, едва дыша, шагает по мягкому ковру и с каждым шагом старается дышать все тише. Вот она берегся за холодную дверную ручку. Мучительно медленно поворачивает ее. Дверь бесшумно открывается внутрь, и ее глазам предстает картина, от которой кровь стынет в жилах.

— Нет. Не помощница его. — Аманда вдруг остановилась, вынудив остановиться и Джиллиан. Она прислонилась к белой стене, почувствовав вдруг необходимость на что-то опереться. — Он был с…

Аманда сделала глубокий вдох. Джиллиан напряженно молчала, ожидая продолжения.

Аманда прикрыла глаза, пытаясь отогнать стоявшую перед глазами картину, но она проступала еще отчетливее в ее воображении.

— Он стоял там, голый. — Она пошла по второму кругу. — Он был не один.

Джиллиан не стала напоминать ей, что это она уже говорила, и Аманда была благодарна ей за это.

— Он обнимал женщину. Она стояла у стены. Он б-был в ней. Стоя. Я не знаю, кто она. — Аманда не знала, сможет ли рассказать все до конца. — З-за ним стоял мужчина, но он не просто стоял. Ланс… Ланс… — Она не могла выговорить это. Не могла дать точное описание действия, которым занималась эта похотливая троица. Не могла назвать того мужчину, который совокуплялся с ее мужем.

Она не хотела даже думать об этом. Ее воротило от этого двойного предательства.

— Их обоих? Он трахал их обоих?

Аманда открыла глаза, услышав восклицание Джиллиан, и всмотрелась в ее лицо, на котором было написано то же потрясение, что испытывала она сама.

— Да. Ну, Ланс занимался этим с женщиной, а тот мужчина делал то же самое с ним. — Ее мутило даже от того, что она просто рассказывала об этом, и она чувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Джиллиан последовала за ринувшейся в туалет Амандой, и после того как рвотные потуги прекратились, подала ей стакан воды, сопровождая все свои действия непрерывным потоком ругательств.

— И что же ты сделала? — На этот раз она понизила голос до шепота.

— Они были слишком увлечены своим занятием и не заметили меня. Ну я и улизнула.

— Он не знает, что ты видела его?

Аманда покачала головой, цепляясь аккуратно уложенными волосами за стену и чувствуя, как выбившиеся из прически длинные пряди падают на плечи.

— А бита зачем?

Аманда поджала губы.

— Пыталась расколотить беговую дорожку, но бесполезно. Эта чертова штуковина не поддается разрушению.

Джиллиан издала один из своих выразительных звуков, на которые была так горазда.

— Дорогуша, у тебя стала проявляться склонность к насилию. Боюсь, как бы ты не начала загачивать ножи.

Аманда состроила гримасу:

— Лучше я развалю беговую дорожку. Не идти же в тюрьму из-за этого.

Джиллиан кивнула, тряхнув копной рыжих волос:

— Вот это правильный подход.

В следующее мгновение Джиллиан схватила Аманду за руку и потащила к гаражу.

— Пошли. Готова спорить, что даже у Ланса есть электрическая отвертка. У всех мужчин она есть. Даже у тех, кто не может отличить плоскую отвертку от крестообразной. Это как символ определенного статуса или что-то в этом роде.

— А ты знаешь, как с ней обращаться?

— Конечно. Я с семнадцати лет веду самостоятельную жизнь. Я даже знаю, как пользоваться тросом для удаления пробки в унитазе.

Аманда не стала комментировать такую своеобразную осведомленность.

Десятью минутами позже каждая из них держала в руке по электрической отвертке. У мужа Аманды, который, как справедливо предположила Джиллиан, не имел даже представления, как ими пользоваться, была не одна, а целых три электрических отвертки, причем разных моделей. Аманде не потребовалось много времени, чтобы под руководством искушенной подруги освоить этот нехитрый инструмент. Вскоре жужжание работающих на аккумуляторах моторчиков перемежалось только звуком царапанья металла о металл. Спустя некоторое время разобранная беговая дорожка лежала на полу вокруг них. Они занялись лесенкой, а потом ухитрились демонтировать даже пневматический силовой тренажер.

Аманда снова включила свою отвертку, и та зажужжала, работая вхолостую.

— Это своего рода терапия. Хорошо бы разобраться таким же образом и с пленками по аэробике.

Джилл усмехнулась:

— Ну с ними-то как раз можно разделаться с помощью бейсбольной биты.

Получилось, но Аманда все еще не была удовлетворена. Ей хотелось большего. Два года замужества, потраченных на гестаповские истязания себя диетой и упражнениями, взывали к отмщению. Она уронила биту и отерла пот со лба.

— Этого недостаточно.

В глазах Джиллиан промелькнуло выражение, пугавшее всех, кто знал ее с тех пор, как она научилась говорить.

— Пойдем.

Аманда последовала за ней в комнату отдыха, где ее взгляд остановился на занимавшем полстены гигантском телевизионном экране, последней и самой любимой игрушке Ланса. Она повернула голову и встретилась взглядом с Джиллиан. В глубине зеленых глаз Джилл читалось то же желание, что и у нее самой. На это у них ушло гораздо больше времени, чем при демонтаже беговой дорожки, и им пришлось отпрыгивать в сторону, когда тяжелый экран рухнул на пол, разлетевшись на куски. Как ни странно, Аманда почувствовала себя значительно лучше.

Они обе стояли и смотрели на остатки чрезвычайно дорогого оборудования, а потом Джиллиан подняла голову:

— Что-нибудь еще?

Аманда думала об этом. Она могла найти еще несколько предметов, потеря которых досадила бы ее мужу, но яростная жажда разрушения уже, похоже, прошла.

— Нет. Я просто хочу упаковать свои вещи и убраться отсюда.

С большим облегчением она осознала, что ей больше не придется выслушивать критику и чувствовать себя отверженной. Она устала от постоянного ощущения собственной неполноценности.

Может быть, ее женские прелести были выражены заметнее, чем у тонких девчонок с мальчишескими фигурами, которых трахал ее муж. Может быть, она была слишком бледной для южнокалифорнийской красавицы, слишком мала ростом, слишком грудастой, слишком объемистой в бедрах, слишком выпуклой во всем, но кто сказал, что женщину определяет ее сексуальная привлекательность?

Она была на хорошем счету в компании «Икстант корпорейшн». Тратить время, энергию и эмоции ради карьеры имело больше смысла, чем расходовать эти ценные ресурсы на такое ничтожество, как ее муж, или любого другого мужчину.

Ясно одно: она больше никогда не повторит свою ошибку, не подпадет под власть мужчины и не допустит, чтобы он причинял ей боль.

Глава 1

С обретенной за годы тренировок точностью Саймон резко опустил катану (Японский самурайский меч) по выверенной дуге, и висевший на спускавшихся с потолка крючьях шелковый шарф разделился на две равные части. Сменив положение, он так же резко провел лезвием меча в горизонтальном направлении, и на пол упали два красных лоскута шелка.

Затем Саймон троекратно проверил свою физическую форму, поочередно до боли напрягая разные группы мышц, выполнил весь комплекс упражнений по растяжке и только после этого повесил катану на отведенное для нее место на стене в собственном гимнастическом зале. Маленьким полотенцем он обтер пот, обильно выступивший на его груди и плечах.

Саймон пересек комнату и выключил свет. Теперь зал, одна из стен которого представляла собой сплошное окно, освещался только проникавшим сквозь стекло лунным светом. Саймон вернулся в центр комнаты и опустился на расстеленный на полу мат, подобрав под себя скрещенные ноги. Поблескивали темные воды залива Пьюджет-Саунд, их холодная глубина, как всегда, расслабляюще действовала на него.

Он выстроил дом на острове, от которого паромом можно было добраться до берега менее чем за час, а путь до Сиэтла занимал около двух часов. Притом, что доступ к нужным для его исследований техническим средствам не представлял сложности, это было отличное место для человека, предпочитающего уединение.

В компьютерной промышленности шло напряженное соревнование: кто первый создаст действующий образец волоконно-оптического процессора, и он намеревался быть первым. Это стремление и привело его сюда, когда он искал место, где ничто не мешало бы ясности мышления и снятию физического напряжения, которым обычно сопровождалось его глубокое погружение в проект.

Ясности не было. В его сознании, всегда таком ясном после тренировки, одни мысли сменялись другими.

Вместо того чтобы направить мысленный процесс исключительно на анализ результатов последних экспериментов, сегодня вечером он никак не мог сосредоточиться, и в его мозг настойчиво вторгались видения из прошлого. Неприемлемые в сегодняшней жизни воспоминания пятилетней давности, которые он с радостью предал бы забвению.

Перед внутренним взором стояло искаженное страданием красивое лицо Элейн с блестящими от слез глазами в момент прощания.

— Пойми, Саймон. Ты живешь замкнуто. Я же хочу жить на виду. Эрику нравится бывать на людях. А ты всегда ищешь повод уклониться от встреч. Ты намереваешься провести всю свою жизнь в этой идиотской лаборатории. Женщина не может так жить.

Саймон дословно помнил ее прощание.

«Женщина не может так жить».

Тогда он уверял себя, что она не права, что таким образом она хочет оправдать свой выбор. Но по прошествии пяти лет он вынужден был признать, что она, вероятно, была права.

После Элейн все его отношения с женщинами были непродолжительными, так что он даже не успевал задуматься о женитьбе. Редкие подруги неизменно покидали его, как только занятия сексом переставали давать ощущение новизны. Он был чересчур замкнутым. Нечувствительным к их желаниям. Слишком занятым своими расчетами и экспериментами. Слишком холодным. Слишком неразговорчивым.

Некоторые, побывав с ним в постели, решали, что он слишком большой. Никакое он не чудовище, но то, что у него, черт возьми, не средний размер, это факт.

Саймон хотел бы жениться. Создать семью. Жить прежней, наполненной теплотой и участием жизнью, которая была у него до смерти матери. Знать бы только, как наладить такую жизнь. Он не знал, как снизить напряженную интенсивность существования. Не мог отказаться от своих компьютерных экспериментов. Это было бы все равно что отказаться от коитуса на полпути к достижению оргазма.

С тех пор, как в шесть лет Саймон создал своего первого робота, ничто (и, в частности, ни одна женщина) не очаровывало и не увлекало его так, как сегодняшний проект. Так почему же он позволяет себе терзаться старыми воспоминаниями?

Но он знал причину. Взволнованный голос Эрика по телефону. Элейн опять была беременна. Он надеялся, что на этот раз родится девочка. Саймон не завидовал счастью своего кузена и Элейн. Он давно свыкся с мыслью, что сам не смог бы составить с Элейн такую хорошую пару.

Саймон должен был бы догадаться об этом задолго до того, как Элейн ушла от него, уже потому, что в своих отношениях они так и не дошли до постели. Но он знал, что одной из его проблем является некоторая неискушенность в делах, касающихся женщин.

Теперь Саймон считал Элейн членом семьи, как и Эрика, и испытывал к ней дружеские чувства. Он стал частым гостем в их доме, где проводил немало времени в общении с ними и их маленьким сыном. Малыш называл его дядей Саймоном и это ему нравилось. Создавалось ощущение, что он кому-то нужен.

И все же тоска охватывала Саймона, когда он задумывался о своем неясном будущем.

Он поднял лоскуток красного шелка, упавший рядом с тем местом, где он сидел. Лоскуток был очень гладким и совершенно невесомым. Если закрыть глаза, то даже не почувствуешь, что держишь его в руке.

Совсем как он.

Иногда ему казалось, что, закрыв надолго глаза, он перестанет существовать, растворится в холодных туманах, которые часто сгущаются вокруг его дома.

Поднимаясь в лифте, Аманда еще раз проиграла в уме возможные варианты развития предстоящей встречи с президентом компании «Брант компьютерз».

Она все еще с трудом верила своей удаче. Когда перед исполнительным руководством «Икстант корпорейшн» Аманда выдвинула предложение о дружественном слиянии, она совсем не была уверена, что оно пройдет. И она почти не сомневалась, что если они примут ее предложение, то для переговоров об условиях будет выбран кто-то, занимающий более высокое, чем она, положение, кто-то из руководства корпорации.

Этого не произошло. Для предварительной встречи с Эриком Брантом была выбрана именно Аманда в обход нескольких коллег. Брант согласился на встречу, и исполнительное руководство направило Аманду на переговоры.

Босс хотел, чтобы ее сопровождала команда других посредников, но Аманда убедила его в том, что установившийся между ней и Эриком контакт может не сработать, если подключатся другие лица. Дэниел согласился с этим аргументом и дал согласие на ее поездку в Порт-Малкуин, штат Вашингтон, для переговоров один на один с президентом компании «Брант компьютерз».

Аманда почувствовала огромное облегчение, поскольку в предполагавшийся состав команды переговорщиков входил и представитель юридической фирмы, обслуживавшей корпорацию. А поскольку все юридические аспекты деятельности «Икстант» вела фирма ее бывшего мужа, ей неизбежно пришлось бы общаться с ним, но ей меньше всего было нужно, чтобы ее первый значительный успех в работе зависел от сотрудничества с Лансом Роджерсом.

Пока переговоры проходили очень хорошо.

Аманда наблюдала за вспыхивавшими на табло кнопками, пока лифт поднимался от одного этажа к другому, и ей не хотелось, чтобы он останавливался. Она не желала, чтобы что-то задержало ее нынешнюю встречу с Эриком Брантом, даже совсем ненадолго.

Нельзя сказать, чтобы Аманда нервничала. Просто проявляла нетерпеливость. Это была прекрасная сделка. Она не могла даже представить себе, что совет директоров «Бранта» откажется от нее. Ей ни разу не приходилось покупать президента компании, а здесь она была именно для этого. Она не думала, что он станет особо сопротивляться после его обнадеживающей реакции на ее первое предложение.

Когда сделка будет завершена, она приблизится на шаг к заветной цели — к месту за столом исполнительных директоров корпорации. В свои двадцать семь лет Аманда была самой молодой из женщин младшего руководящего состава компании. Она стремилась стать самым молодым среди женщин и мужчин руководителем, а из намеченных на достижение этой цели пяти лет прошло уже два года. Если переговоры о слиянии с компанией «Брант компьютерз» пройдут успешно, в ее планах наметится значительный рывок вперед.

Удовлетворение от работы отразилось в ее улыбке, с которой она прибыла на нужный этаж. Аманда поправила ремешок сумочки на плече ее любимого сугубо делового красного пиджака и стиснула ручку портфеля, прежде чем выйти из лифта. Сделав глубокий вдох, она направилась к полукруглому столу в центре просторного помещения приемной. Приглушенный ковром тихий перестук ее пятисантиметровых каблуков, казалось, дополнял льющуюся неизвестно откуда негромкую мелодию и щелканье клавишей компьютера, на котором работала сидевшая за столом служащая.

Аманда остановилась перед столом, и неопределенного возраста блондинка повернулась к ней:

— Мисс Закери?

— Да, — улыбнулась Аманда.

— Я сейчас же позвоню помощнице мистера Бранта и сообщу ей, что вы уже здесь.

Служащая подняла трубку телефона, набрала номер и заговорила в микрофон, соединенный с ее наушниками. По мере того как она слушала то, что ей говорили, она перевела взгляд на Аманду, затем на экран монитора.

— Хорошо. Я передам ей.

Она положила трубку на место.

— Более ранняя встреча мистера Бранта затянулась. Если вы посидите здесь, его помощница подойдет за вами, как только он освободится.

Аманда кивнула в знак согласия и, тщательно скрывая свое нетерпение, села в кресло у стены напротив лифта. Она проигнорировала разложенные журналы, потому что хотела спокойно поразмышлять.

Что происходит?

Можно, конечно, допустить, что заседание затянулось. В конце концов, человек является президентом солидной компании. Заставляя ее ждать, он может также оказывать на нее психологическое давление. Но с какой целью? Ее предыдущие разговоры с Эриком давали основание думать, что он был так же захвачен идеей слияния, как и она.

Прошло несколько минут, прежде чем к Аманде подошла пожилая женщина в сизо-сером костюме классического покроя.

— Мисс Закери?

Аманда встала.

— Вы, должно быть, Фрэн? — Она несколько раз общалась с помощницей по телефону, но встретились они впервые.

Пожилая женщина едва заметно улыбнулась:

— Да, пройдемте со мной.

Аманда последовала за ней. Они остановились перед кабинетом с двумя дверями, одна из которых была чуть приоткрыта.

— Что, черт возьми, с тобой происходит, Эрик? — Низкий мужской голос казался ровным, но в нем безошибочно угадывалась злость. — Это же семейная компания. Слияние с «Икстантом» погубит все, что создавали здесь дед и наши отцы.

— Вздор. — Голос Эрика звучал примирительно, но громче, чем другого мужчины. — Вот что, Саймон, ты обещал спокойно выслушать ее, и я призываю тебя помнить о своем обещании.

— Я пообещал бы все, что угодно, лишь бы не видеть слезы Элейн, даже если придется слушать сладкие посулы изворотливой торговки.

— Мою жену расстраивают наши споры, а Аманда Закери не изворотливая торговка.

Прежде чем собеседник Эрика смог ответить, помощница постучала в уже открытую дверь, и мужчины замолчали. Фрэн толкнула дверь.

— Эрик, мисс Закери здесь.

В комнате находились двое мужчин. Один стоял спиной к окну, поэтому его лицо находилось в тени, но Аманда сразу определила, что он довольно высокий.

Другой мужчина не был таким впечатляюще крупным. Рыжеватые волосы и притягательная улыбка наделяли его мальчишеским обаянием, но в голубых глазах светился острый ум.

— Спасибо, Фрэн. Дальше мы разберемся сами.

Пожилая женщина вышла. Наступил совершенно безумный миг, когда Аманде захотелось вернуть ее. Присутствие человека у окна нервировало ее.

Затем ее вниманием завладел Эрик, который подошел к ней и протянул руку.

— Приятно наконец встретить вас, Аманда.

Она пожала его руку, постаравшись придать жесткость своей ладони.

— Мне тоже очень приятно. Надеюсь, нас ждет полезный обмен мнениями.

Может быть, ей не следовало торопиться с этим заявлением, не дождавшись представления другого мужчины. Эрик выпустил ее руку, глядя на своего собеседника.

— Аманда, позвольте представить вам моего кузена, Саймона Бранта. Он отвечает за исследования и новые разработки компании «Брант компьютерз». Саймон, это Аманда Закери, представительница компании «Икстант корпорейшн».

Саймон отошел от окна, и Аманда смогла наконец рассмотреть его. Он был олицетворением мужественности. Темные экзотические черты с примесью чего-то тлеющего, взрывоопасного, как коктейль Молотова (Бутылка с зажигательной смесью), что зажигало нечто внутри ее, нечто такое, чего, как она совершенно точно знала, вовсе не должно быть.

Желание. Горячее. Жгучее. Непреодолимое. И оно струилось в ее теле, будто ее рецепторы позабыли или вообще не знали, что она не очень сексуальна. Она чувствовала, что тело предает ее. Сейчас было не время для повторного открытия в себе долго дремавших женских гормонов.

Эта сделка слишком важна для нее.

— М-мистер Брант. — Здорово. Она уже заикается. После прохождения курса логопедии в детстве она никогда не коверкала слова. Однако прежде ей не доводилось встречать мужчину, выглядевшего помесью шотландского полководца с вождем апачей.

Аманда протянула руку, и когда его большие теплые пальцы сомкнулись вокруг ее ладони, ей захотелось забыть о том, что нужно соблюдать этикет.

В течение долгих секунд она не произнесла ни слова. Не могла говорить. Что-то стихийное и пугающее вспыхнуло в ней от этого рукопожатия.

— Мисс Закери.

— Зовите меня Аманда. — Слова сорвались с ее губ непроизвольно. Но она не стала бы возвращать их, даже если бы могла. Было бы странно, если бы Саймон обращался к ней официально, в то время как его кузен называет ее по имени.

Он выпустил ее руку, но его серые глаза продолжали изучать Аманду с пытливостью, которую она, казалось, могла осязать.

— Саймон.

Вот так. Просто имя, но она знала, что он имел в виду.

— Теперь, когда с представлениями покончено, почему бы нам не сесть? — Голос Эрика донесся до Аманды издалека, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы осмыслить сказанное им, прежде чем согласно кивнуть.

Несмотря на то что это был офис Эрика, партию вел Саймон. Он подождал, пока Аманда села в кресло, расположенное в стороне от большого рабочего стола. Эрик и Саймон разместились в разных углах такого же, как и кресло, черного кожаного дивана, при этом Саймон занял дальний от Аманды угол. Ей следовало бы почувствовать облегчение, что его близость не будет смущать ее, но их позы позволяли очень хорошо видеть друг друга.

Аманда постаралась взять себя в руки и сосредоточить внимание на Эрике.

— Я не ожидала, что ваш кузен будет присутствовать на встрече.

— Эта компания, Аманда, принадлежит семье. — Саймон намеренно сделал ударение на ее имени. — Я член семьи, и мне принадлежит изрядная часть этого бизнеса.

— Понятно. — Она робко улыбнулась. — Но из разговоров с Эриком у меня сложилось впечатление, что никто из других членов семьи не играет принципиальной роли в руководстве компании.

— Это правда. — Эрик сурово посмотрел на Саймона. — Я президент компании, а мой кузен редко проявляет интерес к тем повседневным решениям, которые я принимаю.

— Я не могу называть слияние с нашим основным конкурентом повседневным решением. Вы согласны, Аманда?

Он поставил ее в затруднительное положение, и она, как честный человек, не могла не согласиться с ним.

— Это серьезное решение, но Эрик, несомненно, подошел к нему со всей ответственностью. Мы уже несколько недель обсуждаем возможные варианты слияния и их последствия.

— Тогда остается только сожалеть, что вы не привлекли и меня к этому обсуждению, поскольку вы попросту теряли время, разговаривая с моим двоюродным братом. Я ни за что не соглашусь с вашим предложением.

— Но ты ведь не обладаешь контрольным пакетом акций компании. — Эрик с вызовом посмотрел на Саймона.

— У тебя его тоже нет, — парировал Саймон с оттенком угрозы в голосе, отчего Аманда ощутила дрожь в коленях.

— Чего же вы хотите, начать из-за этого семейную войну?

Плечи Саймона едва заметно напряглись, и у Аманды появилось ощущение, что менее всего на свете ему хотелось бы войны.

— Возможно, если вы позволите мне представить предложение «Икстанта», необходимость в кровопролитии отпадет сама собой. — Шутка была так себе, но вызвала улыбку Эрика.

— Прекрасная мысль.

Саймон удобнее откинулся на диванную подушку и скрестил длинные ноги.

Несмотря на свой благородный вид, он вдруг напомнил ей затаившегося тигра, готового наброситься на неосторожную жертву.

Саймон выжидающе посмотрел на нее:

— Я готов, приступайте, Аманда.

Ей надоело покровительственное отношение со стороны мужчин, которым она в полной мере успела пресытиться в замужестве. Каким бы сексуальным этот парень ни был, никто из них не знал свое дело так, как она. В этом была вся ее жизнь. И он вскоре убедится, что она не изворотливая торговка. Аманда одарила его улыбкой, призванной выразить ее уверенность в том, что она собиралась сказать, и приступила к изложению первоначального предложения, с которым она обратилась к Эрику.

Если бы он не сидел, ее улыбка все равно пригвоздила бы его к месту.

Да, эта женщина — горячая штучка. Красивая. Фигура, от которой дух захватывает, несмотря на то что она прячет ее под прямым пиджаком и длинной юбкой, позволявшей только догадываться, какие под ней скрываются ноги. И она, черт побери, его противник.

Саймон сидел и слушал хрипловатый голос, который мог бы украсить его сексуальные фантазии, но вместо этого рассказывал ему, почему он должен позволить кузену воплотить в жизнь свой план развала компании, принадлежащей их семье.

Хорошо, стало быть, она не считает это развалом. А почему она должна так считать? Ведь на карту поставлены мечты не ее деда.

Аманда продолжала пояснять, что в результате слияния возрастет доля обеих компаний на рынке.

— Откуда у вас эти цифры? — спросил Саймон, прервав ее размеренную речь.

Он должен был спросить ее. Она даже не нахмурилась от такой невежливости и без запинки приступила к изложению рыночной статистики, на основе которой она и построила свое предложение.

— А что будет со служащими? Я так и не понял, как слияние скажется на сотрудниках с совпадающими должностями.

На самом деле он все понимал. Это означало, что людей заставят уйти. Лояльных работников, которые вправе рассчитывать на ответную лояльность со стороны своей компании. Но он хотел, чтобы это сказала она. Он хотел видеть лицо кузена, когда она это скажет. Или Эрику это безразлично?

Аманда сдвинулась вперед на край кресла, ее лицо было серьезным.

— Как и следовало бы ожидать, в каком-то объеме сокращение штатов произойдет, но это будет далеко не поголовное увольнение.

— Что вы считаете поголовным увольнением, мисс Закери?

— Увольнению будет подлежать менее пяти процентов от общего числа сотрудников обеих компаний. — Казалось, она ожидала похвалы, назвав эту цифру.

Эрик сидел в своем углу с таким видом, будто пятипроцентное увольнение их штата было несущественным.

Саймон подобрал ноги и наклонился вперед.

— Ты представляешь себе, о каком количестве рабочих мест мы сейчас говорим? Готов поспорить, что для парня, который теряет работу, дальнейшая его судьба — судьба всего одного человека — очень много значит.

Саймон заметил, что Аманда отодвинулась назад в кресле, хотя он и так находился в нескольких футах от нее.

— Компьютерное производство не стоит на месте. Служащие, решившие делать карьеру в этой отрасли, должны понимать это.

— Как бы вы, Аманда, себя чувствовали, если бы ваша должность подлежала сокращению? Вы бы по-прежнему ратовали за слияние?

Аманда побледнела, ее даже передернуло от этих слов. Ее работа слишком много для нее значила.

Саймон ждал. Он хотел увидеть, насколько честно она ответит ему, но тут вмешался Эрик:

— Это некорректный вопрос, Саймон. Речь идет о том, что лучше для компании, а не для отдельных работников.

Саймон встал, его терпение иссякало, как и портилось настроение.

— А я считаю, что благополучие компании связано с благополучием работников.

Эрик запустил пальцы в волосы, растрепав обычно безупречную прическу.

— Успокойся, Саймон.

— Я спокоен.

По лицу Эрика было видно, что он не поверил этому заявлению. Саймон не кричал, но его кузен знал, что тот разозлился.

— Мистер Брант… Саймон… мне показалось, что вы согласились выслушать меня. Я едва закончила первую часть своего предложения.

А у нее есть характер, и глаза цвета шоколадного сиропа «Херши», в котором мужчина с удовольствием утонул бы.

Ему совсем не нравилась идея слияния, но нравилась эта женщина. Он выслушает ее хотя бы для того, чтобы подольше побыть в ее обществе, выяснить, что кроется за ее поведением. Он сел на свое место.

— Я в вашем распоряжении. — Он повернулся к Эрику: — А ты больше не смей использовать жену, чтобы манипулировать мной.

Улыбка облегчения замерла на губах Эрика.

— Ничего такого не было.

Вдруг Саймон понял, что именно так и было. Он не соглашался, но Эрик знал, что Саймон не сможет вынести слез Элейн. И Эрик знал, что его беременная жена будет расстроена их размолвкой.

— Ты сукин сын. Ты нарочно затеял тот разговор в ее присутствии.

У Эрика проявилась способность краснеть.

— Поговорим об этом позже.

— Отчего же? Разве ты не хочешь посвятить Аманду в тайны семейного бизнеса? Ведь ты готов передать ей компанию нашей семьи.

Эрик прищурился и стиснул зубы.

— Я не передаю ей компанию. Так же, как и не передаю компанию «Икстанту». Мы говорим о слиянии, о дружественном слиянии.

— Эрик прав. Компания «Брант компьютерз» не исчезнет в результате слияния, она должна стать крупнее, чем когда бы то ни было. — Аманда снова подалась вперед, и из-под разошедшихся бортов ее пиджака показалась белая шелковая блузка.

Знала ли она о том, что, когда она была в таком положении, он мог разглядеть темные очертания ее сосков?

Он сомневался в этом. Она, похоже, была сосредоточена только на деле. Не мешало бы и ему сделать то же самое. Он не испытывал особых проблем со своим либидо с тех пор, как пятнадцатилетним вундеркиндом начал учиться в колледже с полностью сформировавшимися, сексуально активными студентками, которые искушение превратили в спорт национального уровня.

— Компания, может быть, останется. Черт, вы даже можете договориться о том, чтобы сохранить имя «Брант», но компания, которую основал мой дед и развитию которой посвятил свою жизнь мой отец, перестанет существовать, и никакие подачки не смогут увести нас от этой реальности.

— Не думаю, что ты представляешь себе перспективу во всей широте.

— Может быть, это из-за того, что перед глазами маячат служащие «Бранта», которые стоят в очереди с другими безработными.

Аманда озабочен но нахмурилась.

— Служащие будут обеспечены работой на долгие годы, поскольку упрочится положение обеих компаний. — Она схватила портфель и начала доставать оттуда бумаги. — Если вы взглянете на эти долгосрочные прогнозы продаж, вы увидите, что первоначальное пятипроцентное сокращение штага при слиянии компаний не только будет восполнено, но ожидается устойчивое увеличение количества рабочих мест.

Саймон взглянул на бумаги Аманды, но видел только две изящные женские руки с аккуратным маникюром на ногтях.

Он отдал бы недавно приобретенную старинную катану за то, чтобы эти изящные пальцы ласкали его тело. Он отдал бы всю свою коллекцию за встречу с этой женщиной в другой обстановке.

— Эрик, поторгуйся с Амандой за рабочие места. Ведь ты, как я полагаю, уже видел эти цифры.

Аманда подняла голову, и он заметил промелькнувшую в ее взгляде боязливую нерешительность, прежде чем она успела скрыть ее. Эрик уже встал, и милой малышке ничего не оставалось, как сделать то, что предложил Саймон. По ее первоначальной реакции он понял, что его близкое присутствие нервирует ее. Неужели это из-за того, что он не одобряет выдвинутое ею предложение и она видит в нем противника?

А может быть, из-за того, что она ощущает к нему физическое влечение?

— Ну-ка дайте я взгляну на это. — Саймон умышленно коснулся ее руки, потянув верхний лист из стопки.

У нее дрожали пальцы.

Неожиданная реакция немедленно проявилась ниже пряжки его ремня. Он начал просматривать формулы и закономерности, относящиеся к тепловой динамике.

— Как видите, ожидаемые перспективы занятости весьма привлекательны.

Саймон молчал. Когда он просматривал формулы, его осенила идея в отношении его последнего волоконно-оптического эксперимента. Ему нужно было кое-что записать. Он встал и с листком в руке прошел к столу Эрика. Только в третьем ящике удалось найти отрывной блокнот. Он принялся быстро делать заметки.

Необходимо это проверить.

С блокнотом в руке он направился к двери.

— Саймон!

Требовательный окрик кузена заставил его остановиться у двери и повернуть голову. Но он был полностью поглощен проектом, и его взгляд был обращен внутрь, так что он не видел Эрика.

— Что насчет презентации Аманды?

— Если я сказала что-то обидное для вас… — Мягкий, хрипловатый голос смолк, но проник в уголок его сознания.

Аманда.

Он хотел снова встретиться с ней.

— Принесите предложение ко мне домой. — Она удивленно посмотрела на него, и он услышал стон Эрика. — Мой кузен расскажет вам, как добраться туда. — После этого он развернулся и ушел, его мысли были заняты предстоящим экспериментом.

Глава 2

С ощущением полной растерянности Аманда смотрела, как этот сводящий ее с ума человек покидает офис. Что же, собственно, произошло?

— Он хочет, чтобы я пошла к нему домой?

Лицо Эрика выражало унылое смирение. Он кивнул:

— Не принимайте это на свой личный счет. У Саймона блестящий ум, и ход его мыслей не такой, как у других. Когда у него появляется какая-нибудь идея, он становится всецело ею поглощен.

— Но… — Какое-то время он просматривал ее бумаги, а потом вдруг вскочил и бросился к столу.

— Однажды на Рождество, когда ему было лет девять, кажется, он распаковывал подарки и вдруг оставил это занятие и отправился в лабораторию, где проторчал до самого Нового года.

— Ему было девять? — Наверное, Эрик несколько преувеличивает.

— Саймон был вундеркиндом. Высшую школу он окончил в одиннадцать лет. К пятнадцати он имел степень бакалавра по физике, а также по технике компьютерного проектирования. А спустя четыре года он уже был доктором наук.

Аманда поняла, что пытался втолковать ей Эрик. Саймон — гений. Ее охватило чувство глубокого разочарования, поскольку этот гений не хотел слияния его компании с «Икстантом». Она уже видела, как рушатся все ее тщательно разработанные планы.

— Почему он хочет, чтобы я отправилась к нему домой?

У Эрика на переносице образовалась морщинка.

— Я точно не знаю. Думаю, он хочет прослушать до конца ваше обоснование.

— Но почему у него дома? — Сугубо деловое мероприятие принимало совсем не деловой оборот.

На лице Эрика появилось задумчивое выражение.

— Я действительно не знаю. Он скрытный тип. То, что он пригласил вас к себе домой, совсем не в его характере, но, похоже, таким образом проявляется его повышенный интерес к делам нашей компании.

— По мне, лучше было бы закончить презентацию здесь, в вашем офисе. — Еще удобнее было бы, если бы этот субъект вообще на ней не присутствовал, но идея проводить презентацию у него дома отдавала интимным душком.

Эрик покачал головой:

— Если он увлекся новым проектом, то могут пройти дни, даже недели, прежде чем он снова появится на материке.

— Появится на материке? — Ее голос прозвучал едва слышно, поскольку она была занята мыслями о том, как пагубно это отразится на графике слияния.

— Он живет на одном из островов. Их полно в заливе Пьюджет-Саунд. По крайней мере для своего дома он выбрал остров, с которым налажено регулярное паромное сообщение. Вы сможете съездить туда и обратно за один день.

Неужели он рассчитывает этим подбодрить ее?

— Но не могли бы вы позвонить ему и попросить встретиться со мной здесь?

— Нет, Саймон упрям, и, как я говорил, у него мозги работают не так, как у других. Если мы хотим, чтобы он выслушал ваши аргументы, вам придется ехать к нему.

— А вы что, не будете присутствовать на этой встрече?

— Как сказал Саймон, я уже видел все цифры. — Эрик встал. — Я, право же, не могу нарушать свой рабочий график только для того, чтобы выступать в качестве вашего дублера. Вы убедили меня. Уверен, что вы сможете убедить и Саймона, и пока вы не сделаете этого, наши переговоры поэтому вопросу будут безрезультатными.

Она сомневалась в этом, но другого выбора, кроме как предпринять попытку, у нее не было. Она не могла позволить Саймону Бранту сорвать ее планы и поставить под угрозу ее будущее. Если для этого необходимо навестить Саймона в его доме на острове, она сделает это.

Так и получилось, что на следующий день Аманда воротила нос от запаха сгорающего дизельного топлива на пароме, направлявшемся к маленькому островку в заливе Пьюджет-Саунд.

Она пыталась дозвониться до Саймона, чтобы уговорить его снова встретиться с ней в Сиэтле. Из ответа своенравного старика, который назвался его домоправителем, следовало, что Саймон недоступен для телефонных разговоров. Когда же она назвала себя, ей было сказано, что хозяин ожидает ее.

Поскольку он не сказал ей ни о времени, ни о дне встречи, она не знала, как это произойдет, но, очевидно, Эрик был прав. Саймон думал не так, как другие люди.

Его домоправитель сказал, что ее ожидают сегодня ко второму завтраку.

Из сумочки послышались мелодичные звуки увертюры к опере «Вильгельм Телль», и Аманда поспеши ладостать свой мобильный телефон. Она откинула крышку и приложила телефон к уху.

— Алло?

— Эй, цыпленок, как ты там?

— Джиллиан. Ты почему не на съемках?

— Мы рано закончили. Они хотели снять эту сцену с восходом солнца. Я на ногах с половины третьего утра.

— Хм… Джилл, ведь мы с тобой живем на западном побережье. У нас красивые закаты, когда солнце садится в океан, а что касается восходов, то из-за смога в Лос-Анджелесе они не очень впечатляют.

— Это и ежу понятно. Мы снимали в пустыне.

— О-о.

— В любом случае ты должна посмотреть эту серию сегодня. У меня потрясающий диалог, а играю я там не хуже Бетт Мидлер.

Черт побери.

— Дорогая, у меня встреча во второй половине дня, а у видеомагнитофона в гостиничном номере нет функции программирования записи. — Она лихорадочно подыскивала ответ. — Но дома, в кондоминиуме, моя система все записывает. Я посмотрю это сразу же, как только вернусь домой. Я обещаю.

— Аманда… — Джиллиан растянула имя чуть ли не на шесть слогов. — Я правда хочу, чтобы ты посмотрела это. Это в первой половине шоу. Ты что, не можешь улизнуть в туалет или еще куда-нибудь и найти телевизор?

Что подумает о ней Саймон, если в середине встречи она попросит его прерваться на полчаса, чтобы посмотреть «мыльную оперу» Джиллиан?

— Джилл…

— Пожалуйста, Аманда. Я еще ни разу не волновалась так с тех пор, как получила эту работу.

Это говорило о многом. Джиллиан исполняла эпизодическую роль в сериале уже в течение шести лет, дольше, чем Аманда состояла в браке. Она была если и не звездой, то профессионалом.

— Ладно, я попытаюсь. — Ей не верилось, что она сказала это. — Но я не могу ничего тебе обещать.

— Спасибо, дорогуша! Ты самая лучшая подруга, о такой можно только мечтать. Я ведь уже недавно говорила тебе это?

— На прошлой неделе — нет, — со смехом ответила Аманда. Джиллиан всегда приходила ей на помощь. Она была надежной опорой для Аманды на протяжении всех трех лет ее жуткого замужества и тянувшегося еще целый год отвратительного бракоразводного процесса. — Но послушай, если мне не удастся посмотреть сегодня, ты сможешь переслать мне кассету экспресс-почтой?

— У меня сегодня такое настроение, что я и сама бы прилетела к тебе с кассетой, чтобы мы вместе посмотрели ее, но, к сожалению, я должна работать завтра и в пятницу.

Такого энтузиазма по поводу работы ее подруга не проявляла ни разу за все годы их знакомства.

— Эй, а может быть, ты прилетишь сюда на выходные?

Предложение было встречено молчанием. Потом в трубке прозвучало озабоченное:

— Аманда, с тобой все в порядке?

Проклятие. Почему лучшие подруги так догадливы?

— Я просто спросила: не хочешь ли ты приехать в конце недели? Мы могли бы прогуляться по Сиэтлу. Почему обязательно должно что-то случиться?

— Потому что, когда дело касается работы, ты хуже клизмы в заднице. Ты так погружаешься в нее, что могла бы дать фору буддийскому монаху.

Аманда совсем не чувствовала себя монахом, точнее, монашкой, особенно когда думала о Саймоне Бранте, поскольку это будоражило ее гормоны не хуже, чем сахар возбуждает кроликов.

— Тут в деле появилась проблема, которую я пытаюсь уладить, — призналась она.

— Какая проблема?

— Большая. — Проблема ростом под два метра.

— Дело дрянь, дорогуша. Мне жаль.

— Мне тоже. Но я не собираюсь сдаваться.

— Конечно, не сдавайся. Сдаваться тебя заставляли только мужчины, в остальном ты ведь привыкла биться до последнего.

Проезжая в третий раз за последние двадцать минут по одной и той же дороге, Аманда почти утратила уверенность в своей способности биться до последнего. Где же этот чертов поворот? Она уже дважды пропускала его и, чтобы не пропустить снова, ехала медленнее, чем шла бы пешком. Стоп. Что это за просвет между деревьями? Это он и есть. Тщательно замаскированный спуск на подъездную дорогу к дому Саймона можно было принять за естественную прогалину в тянущихся вдоль дороги зарослях.

Эрик говорил, что Саймон — скрытный субъект, но это было уже просто смешно. Кто-нибудь из них мог бы предупредить ее, что въезд в его владения спрятан, как вход в тайное убежище. Не то чтобы Саймон вообще ничего не говорил. Он сказал Эрику, чтобы тот объяснил ей, как ехать, и пустил все на самотек.

Хорошо, что он всего-навсего деловой партнер, а не ее приятель. Тяжело было бы мириться с таким поведением любовника.

Аманда подъехала к воротам прежде, чем успела развить эту тему в своем воображении.

Она остановила взятый напрокат «таурус» и опустила боковое стекло. Ей открылся доступ к маленькой черной коробочке, судя по всему, переговорному устройству. Аманда высунула наружу голову, с наслаждением вдыхая свежий, напоенный ароматом леса воздух, и затем нажала расположенную под коробкой красную кнопку.

— Да? — Она безошибочно узнала этот сварливый голос. Аманда слышала его всего лишь один раз, но забыть домоправителя Саймона было невозможно.

— Это Аманда Закери.

— Уже целых двадцать минут дожидаюсь вас, мисс. Не стоит опаздывать, если вы хотите застать хозяина вне лаборатории.

Она посмотрела на коробку и напомнила себе, что это бизнес. Ради дела она может не обращать внимания на ворчливость эксцентричного старика.

— Мне жаль. Я пропустила поворот.

— Думаю, вы пропустили его не один раз, если вам понадобились дополнительные двадцать минут.

Этот мужик, случайно, не из полицейских, что следят за временем парковки?

— Поскольку я и так уже опоздала, может быть, вы будете так добры, что откроете мне ворота, чтобы я не заставляла больше ждать вашего работодателя?

— А он еще не выходил из лаборатории.

Она проигнорировала еще один провокационный выпад и сказала только:

— Ворота.

— Не могу.

— Вы не можете открыть ворота? — Совершенно обескураженная, она тупо смотрела на черную коробку.

— Верно.

— Они неисправны?

— Нет.

Злость возобладала над растерянностью и здравым смыслом.

— Тогда что же мешает вам открыть эту чертову штуку?

— Вам придется выйти из машины. Я должен визуально удостовериться, что это вы, перед тем как открыть ворота.

— Как вы собираетесь опознавать меня, если до этого никогда не видели?

— Не стоит раздражаться. Я делаю свою работу. У меня есть ваше фото. Не спрашивайте, как оно у меня появилось, я не делюсь своими секретами с кем попало.

Ради всего святого.

Она вышла из машины и встала так, чтобы над дверью были видны ее голова и плечи.

— Я хотел бы иметь возможность видеть вас целиком, если вы не против.

Теперь он пытался казаться вежливым и в то же время выдвигал смехотворные требования.

— Какая вам разница? — Аманда с нескрываемой злобой посмотрела в зрачок установленной над воротами видеокамеры.

— У вас есть что прятать, мисс?

«Нечего, разве что фигуру, которая никак не подпадает под определение роковой женщины», — пробормотала она про себя, выходя из-за серебристой дверцы.

Совершенно расстроенная, Аманда широко развела в стороны руки:

— Смотрите. Ни автоматического оружия, ни спрятанной камеры, ни баллончиков с нервно-паралитическим газом. Вы удовлетворены?

— Думаю, вполне.

Нет! Нет. Нет. Черт побери. Нет. Это голос не домоправителя, это голос другого засевшего в памяти человека — Саймона Бранта. Аманда рефлекторно скрестила руки на груди, почувствовав, что от лодыжек вверх по телу стал подниматься жар, заставивший запылать ее щеки. Она готова была убить этого домоправителя, как только доберется до него.

Она готова была поднять его за ворот, подвесить над ямой с кипящей смолой, а потом дать упасть вниз.

— Здравствуйте, мистер Брант. Мне сказали, что я опоздала.

Он промолчал, но ворота наконец распахнулись.

Если бы Саймон предпринял попытку ответить, он просто рассмеялся бы, а это дало бы Джейкобу повод продолжить свои придирки. Поэтому он не стал отвечать Аманде, а просто нажал на кнопку и открыл ворота. Он смотрел, как она села в свою машину. Темные волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Несмотря на строгость прически и костюма, он не мог выбросить из головы ее образ с широко расставленными в стороны руками, пышную грудь, натягивавшую ткань блузки, и блестящие от безудержного темперамента глаза.

— Она довольно смелая, сэр.

Саймон не знал, почему этот пожилой человек по отношению к нему пользовался обращением «сэр». Однако у него не возникало сомнений, кто из них двоих главнее, — это был не Саймон Брант.

— Не сомневаюсь, что ее смелость мотивирована.

Джейкоб только пожал худыми плечами.

— Наверное, я немного расстроил ее. Не умею вести себя в обществе, сэр.

Принимая во внимание тот факт, что когда-то этот человек работал в президентской службе безопасности, Саймон всерьез отнесся к этому замечанию.

— Вами до сих пор движет желание действовать скрытно, и оно выражается в том, что вы все время выступаете под разной личиной.

Джейкоб склонил седую голову набок:

— Возможно. Или, возможно, я просто вспыльчивый старый чудак, которому нравится служить эксцентричному миллионеру.

Саймон не успел ответить, потому что в этот момент разветвленная система аудиооповещения воспроизвела первые такты Пятой симфонии Бетховена. Он не любил дверные звонки.

— Я сам открою. Думаю, Аманда обойдется без очередной порции ваших дурных манер. — И ему хотелось встретить ее без свидетелей. Он хотел, чтобы ничто не отвлекало его при попытке выяснить, была ли его реакция на нее в офисе Эрика аномалией.

В ожидании, когда откроется дверь, Аманда судорожно стискивала ручку своего портфеля.

Ну хорошо, этот парень гений и так сексуален, что у нее сердце отбивает азбуку Морзе, но это не значит, что ему удастся сорвать сделку. Если он такой умный, он определенно должен увидеть суммарные выгоды от слияния с компанией «Икстант».

Ее портфель набит расчетами и диаграммами, на которые он не сможет не обратить внимание. Иначе придется усомниться в его гениальности.

«Так, перестань беспокоиться. Он просто человек с предвзятым мнением, которому нужно помочь избавиться от предубеждения».

Дверь распахнулась.

Саймон Брант стоял, придерживая дверь сильной, мускулистой рукой.

— Аманда. Добро пожаловать в мой дом.

Как это ему удается? Всего пять-шесть слов без единого намека на сексуальность, а у нее внутри растекается теплая сладость.

Просто мужчина.

Угу.

Правильно.

Ее губы, сложенные в профессиональную улыбку, боролись с мятежным искушением вытянуться, требуя поцелуев роскошного мужчины. О нет, сейчас не до мужчин.

— Мистер Брант.

Твердые губы изогнулись в улыбке, приоткрыв совершенно ровные белые зубы.

— По-моему, вы меня уже называли Саймоном.

— Саймон, — согласилась Аманда. — Спасибо за приглашение.

Он наклонил голову и отступил на шаг, приглашая ее войти.

Аманда переступила порог, и на какой-то миг ей вдруг показалось, что она сделала бесповоротный шаг, который изменит всю ее жизнь. Отгоняя это фантастическое ощущение, она протянула ему руку.

— Я надеюсь доказать вам все преимущества от предстоящего слияния компаний «Брант компьютерз» и «Икстант корпорейшн».

Саймон взял ее за руку, но не для того, чтобы просто пожать. Он стиснул ее пальцы и склонился вперед. У нее промелькнуло сумасшедшее предположение, что он собирается поцеловать ее руку, но он не сделал этого. Он просто наклонил голову то ли в восточном поклоне, то ли в обычном для Старого Света приветствии.

Саймон выпрямился и отпустил ее.

— Джейкоб приготовил ленч. Стол накрыт в большой комнате.

Неужели это скрытый намек на ее опоздание?

Саймон повернулся и повел ее внутрь дома, при этом он неслышно ступал по твердому паркету, в то время как ее каблуки выстукивали громкую дробь.

Саймон свернул вправо, и Аманда в изумлении остановилась перед входом в комнату. Теперь она понимала, почему он назвал ее большой. Она была огромной, по крайней мере шесть на двенадцать метров, но очаровывала она отнюдь не размерами. Вся двенадцатиметровая стена, противоположная входу, была из стекла с видом на залив и удаленную гору Ренье.

Саймон остановился и повернулся к ней:

— Нравится?

— Это фантастика. — Неудивительно, что, имея такой дом, Саймон предпочитает работать именно здесь.

— За исключением необходимых связей жесткости вся эта стена сделана из армированного и оконного стекла.

— А сколько здесь этажей?

— Три. Этажом ниже находятся гимнастический зал и бассейн. На этом этаже — апартаменты Джейкоба, кухня, гостиная и эта комната. А наверху — мои апартаменты и лаборатория.

Аманда окинула взглядом комнату. Она была обставлена в восточном стиле, но без глянца и лака. Вся мебель из ценных пород дерева имела строгие очертания и обивку естественных тонов.

— Это великолепно. Вам не может не нравиться жить здесь.

Этот дом был намного больше того, в котором она жила вместе с Лансом, и во многих отношениях великолепнее, и все же он больше воспринимался как дом. Он словно отражал жизненную философию владельца, на первый взгляд казавшуюся обманчиво простой.

— Благодарю вас. — Саймон взял ее за руку и подвел к накрытому столу у массивного каменного камина. Еще один такой же камин находился в другом конце комнаты. — Давайте поедим, и вы мне расскажете немного о себе.

Аманда позволила ему усадить себя, чувствуя неловкость от подобной учтивости со стороны делового партнера. В Лос-Анджелесе она привыкла к такому же обращению, как и ее партнеры по бизнесу мужского пола.

Развернув матерчатую салфетку и положив ее на колени, она сказала:

— Я не так уж интересна, а вот в предложении корпорации «Икстант» вы сможете найти много любопытного.

Его лицо осветилось улыбкой, а блеск его серых глаз привел ее в замешательство.

— Я предпочитаю узнать человека поближе, прежде чем обсуждать с ним дела. Наверное, это от того, что я работаю в семейной компании.

— Понятно.

— Хорошо.

Аманда посмотрела на заманчивые макароны с итальянской подливой, выложенные на плоской китайской тарелке.

— Это выглядит восхитительно.

— Джейкоб очень гордится своими кулинарными способностями:

— Он удивительный человек. — Она решила проявить дипломатичность.

Саймон рассмеялся, все больше настраивая Аманду на нерабочий лад.

— Можно, конечно, охарактеризовать его и так. А можно — как сварливого субъекта.

Попробовав вкуснейшие макароны, Аманда уже не помышляла о том, чтобы поинтересоваться, почему Саймон пользуется услугами такого невоспитанного работника. Она подумала, что для уединенно живущего гения, наверное, так же трудно найти помощника по хозяйству, как и для своенравного старика, который изумительно готовит, найти работу.

— Все же расскажите о себе, Аманда. — Это было сказано как бы между прочим, но его пристальный взгляд и низкий сдержанный голос говорили о другом: он ждет чего-то большего, чем просто краткие биографические данные.

Аманда поборола искушение поделиться с ним личными заботами.

— Я устроилась в корпорацию «Икстант» сразу после окончания колледжа по специальности «коммерческая деятельность». Уже второй год работаю в отделе планирования.

— Вы замужем?

Аманда не донесла вилку до рта.

— Вряд ли это имеет отношение к вопросу объединения компаний.

Одна черная бровь взметнулась вверх.

— Кажется, я уже объяснял, что предпочитаю вести дела с людьми, которых знаю.

— Я думала, вы имели в виду мою профессиональную деятельность.

Саймон наполнил вином сначала ее, а потом и свой бокал.

— Неужели?

Конечно, она так не думала. Но то, что он хотел узнать о ней, казалось нелепым. Она не относится к тому типу женщин, который мог бы представлять интерес для такого мужчины, как Саймон, да и для любого другого мужчины. Или это только ее бывший муж всячески старался внушить ей подобную мысль?

— Я пытаюсь рассказать вам о самых важных моментах моей жизни, связанных с карьерой.

— Меня интересует ваше семейное положение.

— Почему?

Саймон пожал плечами:

— Это связано с тем, кто вы. Я, например, холост и никогда не был женат. Редко встречаюсь с женщинами и много времени провожу в лаборатории, не обращая внимания на то, что происходит в мире.

— О-о… — Что она может ответить в этом случае? Аманда никак не могла понять, зачем он все это рассказывает ей. Наверное, ему необходимо составить собственное представление о людях, с которыми он вступает в деловые отношения. Наверное, это объясняется тем, что его партнерами по бизнесу до сих пор были в основном члены семьи или служащие семейной компании. — Я не замужем. — Аманда не добавила, что разведена. — У меня нет времени встречаться с мужчинами. — При этом признании что-то промелькнуло в его глазах. Она предположила, что он, как и она, заметил некоторую их схожесть в образе жизни. — И я всецело поглощена работой. — По сути, вне работы единственным близким ей человеком была Джиллиан. Джиллиан. Она ведь обещала ей.

— У вас есть телевизор? — Ей не верилось, что она посмела спросить об этом. Это было совершенно не профессионально с ее стороны, но он ведь сам только что выяснял ее семейное положение, хотя пригласил к себе в дом для делового разговора. Так что его не должно волновать, насколько профессионально она себя ведет.

Саймон наморщил лоб:

— Нет.

Аманде не удалось сдержать разочарованный вздох. Джиллиан очень огорчится.

— Однако думаю, у Джейкоба есть.

— У Джейкоба? — Аманду не так страшила перспектива просить Саймона выделить полчаса на выполнение данного Джиллиан обещания, как необходимость снова встречаться с Джейкобом.

— Да, он любит английские комедии.

Значит, он подключен к кабельной сети, и можно смотреть «мыльную оперу» Джиллиан.

— Моя лучшая подруга играет в дневной постановке. Она хочет, чтобы я посмотрела сегодняшнюю серию. Она очень гордится своей игрой.

Это стоило произнести хотя бы для того, чтобы увидеть изумление на лице Саймона. С того самого момента, как они встретились, он постоянно сбивал ее с толку, и ей было приятно ощутить, что она хоть немного отыгралась.

— Вы хотите смотреть «мыльную оперу»?

— Да. Подруга сказала, что нужно посмотреть только первые тридцать минут. Мне очень неудобно просить о перерыве ради этого — ведь я понимаю, что так дела не делаются, — но я пообещала. — Ожидая ответа Саймона, она вдруг подумала, что никогда не смогла бы обратиться с такой просьбой к его кузену — Эрику Бранту.

— Когда начинается сериал?

— В час дня.

Саймон повернул кисть, чтобы взглянуть на циферблат своих суперсовременных часов.

— Это меньше чем через час.

— Полагаю, вам хочется завершить встречу как можно скорее и вернуться к вашему проекту. — Она все равно должна получить по экспресс-почте кассету с записью программы от Джиллиан.

Саймон покачал головой:

— Обещания, данные друзьям, нужно выполнять. Я не против того, чтобы ненадолго прерваться. Я никогда не видел ни одной «мыльной оперы», извините, дневной постановки.

В этом не было ничего удивительного, но Аманду поразило его намерение присоединиться к ней.

— Вам не обязательно смотреть это со мной, — заверила она его.

— Я не могу пропустить это.

— Спасибо. — Казалось уместным поблагодарить его. — Может быть, я начну с некоторых цифр, характеризующих слияние наших компаний?

— Не люблю обсуждать дела во время еды. Расскажите еще о себе. Ваша лучшая подруга — актриса?

— Актер. — Аманда улыбнулась. — Слово «актриса» считается в актерской среде оскорбительным, и если бы она услышала это, она бы вцепилась вам ногтями в лицо.

— В таком случае хорошо, что ее здесь нет и она не могла слышать мою оплошность, не так ли? — В серых глазах Саймона промелькнули озорные искорки.

— Она немного агрессивна, — признала Аманда.

— А что ваша семья?

— Что — семья?

— Полагаю, не все они актеры.

На самом деле все они обладали изрядными актерскими способностями.

— У моих родителей фирма по торговле недвижимостью в Карлсбаде. Брат — адвокат. — Й самый законченный актер из всех.

— Сестер нет?

— Нет. А у вас?

— И братьев нет.

Аманда знала, что его отец несколько лет назад погиб в авиакатастрофе вместе с отцом Эрика.

— А что ваша мама?

Саймон побледнел.

— Она умерла от рака, когда мне было десять.

Аманда поняла, что боль утраты до сих пор глубоко сидит в нем, и это тронуло ее. Если бы умерла ее мать, стали бы ее отец и брат утруждать себя тем, чтобы сообщить ей об этом? Вероятно, стали бы, просто для соблюдения приличий, а не из-за того, что кто-то в ее семье испытывает к ней привязанность. Она была чужой в своей семье, нежеланной для родителей и нелюбимой братом.

— Мне очень жаль, — сказала Аманда, и это была чистая правда.

— Спасибо.

— Эрик сказал мне, что вы получили степень доктора в девятнадцать лет. Это очень впечатляет.

Саймон пожал плечами:

— Ум дается с рождением. Мои мать и отец учили меня не размениваться на мелочи.

— Но сделать так много, будучи таким молодым.

Вместо ответа Саймон протянул руку, и она зачарованно смотрела, как его загорелая мускулистая рука тянется все ближе и ближе к ее груди. Она не могла вымолвить ни слова, не могла даже пошевелиться.

Его пальцы замерли в сантиметре от ее груди.

— У вас здесь лапша. — Затем он попросту смахнул прилипшую лапшу с лацкана ее пиджака.

Глава 3

Это не было случайностью. Присутствие Аманды действовало на Саймона сегодня с такой же потрясающей силой, как и в офисе его двоюродного брата.

И на Аманду их встреча действовала таким же образом.

Она подумала, что он собирался коснуться ее. Саймон понял это по ее расширившимся зрачкам, по тому, как она затаила дыхание, как заострились черты ее красивого лица. Тем не менее она не протестовала, не шевельнулась.

Она хотела его.

Возможно, так же сильно, как он хотел ее.

Но он не мог позволить себе пойти дальше. Не сейчас, а может быть, и никогда.

В ситуации, сложившейся вокруг их семейной компании, она была его противником. Саймон не мог рисковать, пока оставалась вероятность использования ею секса для того, чтобы склонить его к выгодному для нее решению. Он был почти уверен, что Аманда не опустится до такой тактики. Его инстинкт подсказывал, что, хотя она и пытается выглядеть исключительно деловой, ничто не выдает в ней хищную беспринципную бизнесвумен.

На самом деле она казалась по-настоящему милой, красивой женщиной, почему-то совершенно не сознающей своей женской привлекательности. Ему нужно было время, чтобы убедиться, правда ли это. Ему нужно было понаблюдать за ней и узнать ее. Аманда заинтриговала его. Ему хотелось понять, что ею движет, отчего в глазах появилась грусть, когда она сказала, что не замужем. Он хотел знать, почему изменился ее голос, когда она говорила о своей семье.

Впервые за пять лет Саймон подумал о дружбе с женщиной. Его тело яростно желало обладать ею, но он боялся отпугнуть ее своими габаритами и настойчивостью.

Саймон окинул взглядом ее лицо, очертаниями напоминающее сердце.

— Значит, вы часто смотрите шоу с вашей подругой?

— Каждый день, поверьте.

— У вас в офисе телевизор?

Похоже, Аманду ужаснула подобная мысль.

— Это было бы нарушением всех правил. Я записываю его на свой встроенный видео и смотрю перед сном, это помогает мне расслабиться.

— Вам нравится смотреть телевизор в постели? — Он ложился в постель только для того, чтобы спать или периодически заниматься любовью.

Аманда вертела в руках вилку, избегая встретиться с ним взглядом.

— Да. — Почему-то его вопрос заставил ее покраснеть. Может быть, от того, что он упомянул постель? Ведь и у него самого одна мысль об этом слове в ее присутствии вызвала интересные, но, к сожалению, неосуществимые фантазии.

— Какую роль исполняет ваша подруга в этом шоу? — спросил он, чтобы отвлечься от несвоевременно появившихся мыслей.

— Она выступила в роли непослушной дочери-подростка одного из влюбленных главных героев. Они оставили ее играть в других сериях. Это маленькая роль, но она занимается тем, чего всегда хотела, — играет.

— А вы любите то, чем занимаетесь?

— Для меня очень важна моя карьера.

— Но вы любите свою работу?

— Конечно. Я на пути к достижению своих целей. Нет сомнений, что большое место в ее планах занимает намеченное слияние с компанией «Брант компьютерз». Не повезло, но ей придется поискать какой-то другой способ удовлетворения своих амбиций. Пока слово Саймона что-то значит, компания «Брант компьютерз» останется в распоряжении семьи. Учитывая тот факт, что он не собирался расставаться со своей долей в компании, такое положение сохранится на всю его жизнь.

Саймон решил перевести разговор на не связанную с работой нейтральную тему:

— Один из моих университетских друзей сейчас актер в Нью-Йорке.

Остаток обеда они провели в обсуждении «мыльной оперы» ее подруги и разницы между игрой на сцене и на телевидении.

Следуя за Саймоном в апартаменты Джейкоба, Аманда не могла понять, как она оказалась так сбита с толку. Она целых сорок пять минут беседовала с Саймоном и после первой неудачной попытки ни разу больше не заговаривала о предложении. Единственный человек, которому удавалось так же увлекать ее разговором, была Джиллиан. Из-за ее неистовости. Саймон же был эксцентричным, не неистовым, но интересовался буквально всем, и его мозг, как универсальный компьютер, все откладывал в памяти.

— Вам нравятся «мыльные оперы», да? — спросил Джейкоб, когда Аманда устроилась на диване напротив телевизора с большим экраном.

Насмешливый тон старика вызвал у нее раздражение.

— Моя лучшая подруга играет в очень популярной дневной постановке.

— Ух ты, это сейчас? А как ее зовут?

— Джиллиан Синклер.

Джейкоб сел в раскладное кресло, оставив единственное свободное место на диване рядом с Амандой для Саймона.

— Покажите, когда она появится на экране, — сказал он так, будто сомневался в ее словах.

Аманда заставила себя не скрипеть зубами.

— Покажу.

Саймон сел рядом с ней.

— Это должно быть интересно.

Она повернула к нему голову и не смогла сдержать улыбку. Он выглядел очень неуверенным. Человеку, у которого никогда не было телевизора, дневная постановка должна показаться малопривлекательной. Аманда толком не знала, почему он решил смотреть с ней шоу. Может быть, его гениальный мозг интересовало все, сулившее новый опыт, даже такой сомнительный.

Зазвучала музыкальная заставка, и Аманда отвернулась к экрану, где появились титры участников. Джиллиан не участвовала в первой сиене, поэтому Аманда снова позволила себе взглянуть на Саймона. Он не смотрел на телевизор.

Его серые глаза были устремлены на нее.

— Вам не нравится женщина на экране.

Он был прав. Аманде не нравилась исполнительница главной роли в шоу, но как он догадался об этом?

— Мне не очень нравится этот сценарий.

— Если вам двоим хочется поговорить, сэр, стоит ли смотреть постановку? — прервал их раздраженный голос Джейкоба.

Саймон засмеялся:

— Мы будем вести себя тихо. В конце концов, это ваш телевизор.

Наступившая тишина не ослабила ее напряжения, вызванного присутствием Саймона Бранта. Напротив, усилила. Аманда, должно быть, вообразила, что чувствует жар, исходящий от его тела на расстоянии нескольких дюймов, но это ощущение не проходило. Ее бок со стороны Саймона попросту обдавало теплом.

Положение усугубилось, когда на экране наконец появилась Джиллиан.

— Вот Джиллиан, рыжая, — сказала она, указывая на свою подругу.

Она могла сказать также, что это полуголая девица, навалившаяся на белобрысого молодчика. Джиллиан играла любовную сцену. Неудивительно, что она была взволнованна. Это увеличивало ее вклад в повышение рейтинга постановки. Тем не менее это была не та сцена, которую Аманда предпочитала смотреть, сидя впервые за несколько лет рядом с мужчиной, разжигавшим в ней первобытные инстинкты.

Когда Джиллиан и блондин начали целоваться, она облизнула губы. Это был не «дежурный», а предполагавший всепоглощающую страсть поцелуй, и оба актера очень реалистично изображал и его.

У Аманды перехватило дыхание, и она попыталась скрыть свою реакцию кашлем, привлекшим внимание Джейкоба.

Саймон поймал ее взгляд и подмигнул ей.

Аманда почувствовала, как запылало ее лицо. Не мог же он знать, что, когда Джиллиан целовала своего любовника, она представляла себе, как его губы прижимаются к ее губам. Или мог?

Едва постановка в очередной раз прервалась на рекламу, Саймон повернулся к Аманде:

— Ваша подруга, несомненно, талантлива. Глядя на нее с этим парнем, ни за что не подумаешь, что они не испытывают страстного влечения друг к другу. Или это на самом деле так?

Аманда со смехом покачала головой:

— Нет, что вы. Он женат на очаровательной женщине, и у них четверо детей. Он обожает свою жену, а она любит его, что совсем не похоже на обычный голливудский брак. — Или, насколько она могла судить, на любой другой брак.

На лице Саймона появилось задумчивое выражение.

— Джиллиан замужем?

Почему он спрашивает? Она знала, что ее подруга — роскошная женщина. Неужели Саймон хочет познакомиться с ней?

— Нет. Но у нее есть парень.

Скорее целых шесть парней. В то время как Аманда вела жизнь монахини, Джиллиан в полной мере общалась с мужчинами.

Саймон прищурился, пристально изучая ее, отчего Аманде казалось, будто он пытается заглянуть ей в душу.

— Не знаю, я бы, наверное, взбесился, если бы увидел, как моя подруга целуется так с каким-то парнем.

Что бы там ни было написано на его лице, он не мог думать о ней, когда говорил это. Она не может возбуждать подобные мысли у мужчин, тем более таких ошеломляюще сексуальных, как Саймон.

— Это не по-настоящему.

— Как поцелуй может быть не настоящим?

Аманда и сама не очень ясно себе это представляла.

Джиллиан пыталась объяснить ей, но для Аманды это всегда значило слияние губ, касание тел. Близость.

Она пожала плечами:

— По ее словам, играть — значит ставить себя наместо кого-то другого, поэтому получается, будто целуешь не ты.

— А когда его член твердеет и упирается в ее живот, действует кто — герой или сам мужчина? — Саймон говорил невозмутимо, словно его интересовала исключительно техническая сторона вопроса.

Аманда в любом случае не могла дать этому научную оценку, к тому же она вообще плохо разбиралась в подобных вещах. Она не обладала большим опытом по части эрекции у мужчин.

— Вероятно, он не приходит в т-такое состояние.

Она заикалась. Опять. За исключением того дня, когда впервые встретила Саймона, Аманда не заикалась с шестого класса после завершения логопедического курса. Наверное, сказалось волнение.

— Да ладно, — скептически отозвался Саймон. — К нему прижалось прекрасное тело, их языки переплелись, вы видели, где была ее рука?

У Аманды что-то екнуло внутри, когда он назвал Джиллиан прекрасной. У них были совершенно разные фигуры.

— Джилл говорит, что при ярком свете, когда вокруг полно людей и на тебя давит необходимость сделать все как надо с первого дубля, у нее не появляется даже намека на возбуждение.

Что за разговор у них получается?

Саймон выразительно посмотрел на Аманду, но она так и не поняла, что бы это могло означать, хотя у нее вдруг перехватило дыхание и она почувствовала себя до смешного уязвимой.

— Это ничего не значит.

Что он имел в виду? Что это ничего не значило бы, если бы он прижимал к себе Джиллиан?

К счастью, возобновилось шоу, и Аманда была избавлена от необходимости поддерживать этот разговор.

В следующей сцене Джиллиан не участвовала, а затем последовал очередной рекламный блок, во время которого Джейкоб засыпал Аманду вопросами о том, как ее подруга начинала свою сценическую карьеру.

После этого началась еще одна сцена с участием Джиллиан.

Действие происходило в спальне, и Аманда могла думать только о том, что сама испытывала бы, окажись она в подобной ситуации с Саймоном. Она прекрасно отдавала себе отчет, что тратит время на неподобающее и опасное для душевного состояния занятие, и все же была не в силах остановить разбушевавшуюся фантазию. Она никогда прежде не реагировала таким образом при просмотре любовных сцен в исполнении Джиллиан, а таких сцен, видит Бог, было немало. Но в этот раз ее тело откликалось, будто она сама находилась в той постели.

Аманда ощутила, как налились желанием бедра, как, затвердев, уперлись в бюстгальтер соски, что случалось, когда она замерзала. Только сейчас она не ощущала холода. Ей было жарко. Так жарко, что хотелось снять пиджак, но она не могла. Не могла из-за проблем с сосками.

Она сгорела бы от стыда, если бы Саймон, а тем более Джейкоб, заметил признаки ее возбуждения. Наверное, последовало бы какое-нибудь грязное замечание в ее адрес, а заодно и в адрес шоу Джиллиан. Будто шоу имеет к этому какое-то отношение.

Во всем виновато ее жуткое воображение. И мужчина, который находится рядом с ней. Эксцентричные гении не должны быть такими сексуальными и излишне мужественными. Ему следовало бы носить очки в тонкой стальной оправе и строгую, наглухо застегнутую одежду, а не облегающие торс рубашки и джинсы, подчеркивающие линии его великолепного тела.

У Саймона, первобытным инстинктом ощутившего исходящий от Аманды едва заметный запах, затрепетали ноздри.

Возможно, ее подругу не возбуждают выступления в любовных сиенах перед камерой, но Аманда явно возбудилась, наблюдая это. Ее дыхание участилось, и Саймон готов был побиться об заклад и рискнуть своим новым компьютером, что, если бы она сняла свой пиджак, он бы увидел ее соски, проступившие сквозь тонкую ткань блузки. Его сводила с ума мысль о том, какие бы ощущения он испытывал, если бы они касались его ладони.

Интересно, они розовые или коричневые? Велики ли у нее кружочки? А соски у нее большие или маленькие? Черт. Ему хотелось коснуться ее. Ему хотелось смотреть на нее. Но ни то, ни другое не представлялось разумным или возможным, поэтому Саймон просто сидел на месте, изнывая от желания.

Он тоже был возбужден, что причиняло определенное неудобство и беспокойство: ведь Аманда могла заметить это.

Вытянув перед собой ноги в попытке немного ослабить напряжение в паху, Саймон положил руку на спинку дивана. Он не прикасался к Аманде, но она напряглась так же сильно, как и он.

Саймон слегка повернул голову, чтобы лучше видеть ее лицо, и чуть не взорвался, увидев, что она кусает губы.

Он почувствовал облегчение, когда раздался спасительный телефонный звонок. Вскочив с места, Саймон опередил Джейкоба.

— Я отвечу.

Джейкоб изучающе взглянул на него, тогда как Аманда не отрывала глаз от экрана телевизора.

— Аманда, можешь досмотреть постановку.

Тогда она подняла голову и посмотрела на него отсутствующим взглядом.

— Хорошо. Спасибо. Джилл говорила, что она появится во второй половине шоу, но эта сцена не будет такой длинной. Мне хотелось бы посмотреть ее.

Саймон кивнул, направляясь к ближайшему телефонному аппарату.

Когда «мыльная опера» с участием Джиллиан подошла к концу, Аманда снова прошла в большую комнату, надеясь, что Саймон ждет ее там, поскольку он так и не вернулся в апартаменты Джейкоба.

Саймона там не было.

Может быть, ей следует отправиться на его поиски?

Может быть, он все еще разговаривает по телефону? Ей не хотелось мешать ему, тем более что он, вне всяких сомнений, знает, что шоу уже закончилось.

Аманда перевела взгляд на огромную застекленную стену. Вода в заливе отличалась от океанских вод южной Калифорнии. Даже в лучах яркого июньского солнца она больше походила на затемненное стекло, чем на ту искрящуюся синевой воду, к которой она привыкла. В распоряжении Саймона был причал, выдававшийся в пролив на добрых пятьдесят футов, а в конце его была пришвартована парусная яхта.

Яхта имела мало общего с современными судами, и это удивило Аманду. Поскольку ее дом располагался на берегу бухты над эксклюзивной пристанью для яхт, ей были знакомы модные сейчас модели судов с обтекаемыми контурами. Яхта Саймона выглядела так, как будто была взята из фильма 1940-х годов. Даже с такого расстояния было видно, как сверкал ее тщательно отполированный темный корпус.

Скользнув взглядом по стеклянной стене, справа Аманда заметила расставленную садовую мебель. На кедровом столе стояли кувшин с чем-то похожим на чай со льдом и два стакана. По-видимому, они должны были продолжить встречу на террасе, которая тянулась вдоль стены. Аманда подхватила свой портфель и отправилась искать выход на террасу.

Как и все у Саймона Бранта, выход был хитроумно замаскирован. Аманда потратила на поиски несколько минут, но в конце концов обнаружила кнопку, при нажатии на которую одна из стеклянных секций, размером с дверь, плавно скользнула в сторону, открывая проем. Шагнув наружу, Аманда положила портфель на стул, но, поскольку Саймона еще не было, не стала садиться, а подошла к перилам и облокотилась на них, вдохнув теплый соленый воздух.

Легкий бриз приятно овевал лицо. Аманда закрыла глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, ласкавших кожу, и свежестью воздуха, свободного от южнокалифорнийского смога. Она не помнила, когда в последний раз могла позволить себе такую роскошь, как просто стоять и радоваться бытию.

Внутренний голос подсказал Аманде, что она должна сейчас сидеть за столом и, используя факты и цифры, убеждать Саймона в целесообразности слияния, но она проигнорировала его.

Ей было слишком хорошо.

Тишину нарушали только отдаленные крики чаек.

Странный покой разлился по ее телу. Как будто бешеный темп, в котором она жила последнее время, вдруг замедлился. На протяжении двух лет, после развода с Лансом, Аманда жила только работой. Она не могла понять, почему мысль об этом вызвала у нее неудовлетворенность именно в такой момент.

Набрав в грудь побольше воздуха, она открыла глаза и заставила себя обернуться назад, в сторону стола. Взглянув на часы, она с удивлением обнаружила, что простояла у перил целых полчаса.

Где же Саймон?

Аманда окинула взглядом большую комнату, но в помещении никого не было.

Она не сомневалась, что Джейкоб знает, где скрывается его хозяин. Следовало отыскать сварливого домоправителя и спросить его, что здесь происходит.

Аманде удалось найти его на кухне. Она была рада этому, потому что ей совсем не хотелось бродить по огромному дому в поисках обитающих в нем двух мужчин.

— Джейкоб, вы знаете, где Саймон? Я прождала его на террасе уйму времени.

Джейкоб отвлекся от мытья посуды.

— Босс вернулся в свою лабораторию.

— Но там, на террасе, стоят кувшин чая со льдом и два стакана. — Они должны были говорить о слиянии компаний.

Джейкоб кивнул:

— Он сказал мне, чтобы я это туда поставил.

— Но он не появился там.

— Всегда так. Особенно когда у него начинают блестеть глаза и он уходит в лабораторию. Повезет, если вам удастся еще раз увидеться с ним сегодня. Пожалуй, нет.

— Вы полагаете, что он не появится здесь во второй половине дня? — Опять повторяется то же, что и в офисе Эрика. Он просто взял и ушел.

Ей хотелось барабанить в его дверь до тех пор, пока он не выйдет и не выслушает ее. Но если она поведет себя так агрессивно, станет ли он вообще разговаривать с ней?

— Похоже, что так.

— Вы полагаете, что он вообще сегодня не выйдет из лаборатории? — решила уточнить Аманда.

— Именно это я и сказал, не так ли?

— Вы не могли бы постучать и напомнить ему, что я здесь.

— Это не поможет. Он ничего не слышит, когда размышляет.

У Аманды были некоторые соображения насчет того, как привлечь внимание Саймона, но ей никогда не хотелось иметь дело с полицией, поэтому она постаралась не думать об этом.

— Как вы считаете, когда он выйдет из своей лаборатории? Ведь ему иногда нужно чем-нибудь питаться.

— У него там наверху есть кухня, но он выходит потренироваться.

Вспомнив хорошо развитую мускулатуру Саймона, Аманда охотно поверила, что если он и не отрывается от работы для того, чтобы регулярно питаться, то он это делает ради тренировок. Такие мышцы не появляются сами по себе.

— Когда он тренируется?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, когда ему захочется.

— Понятно. — Ей было понятно, что Джейкоб не собирался помогать ей, и она теряла последние остатки терпения. — Не могли бы вы передать вашему хозяину записку?

— Это моя работа.

— Что вы говорите? А мне почему-то показалось, что ваша работа заключается в издевательствах над посетителями Саймона, чтобы у них пропала охота возвращаться сюда. Тогда он сможет вести жизнь настоящего отшельника. — Полные сарказма слова сами просились наружу, и Аманда совершенно не сожалела о сказанном.

Джейкоб имел наглость принять вид оскорбленной невинности.

— Возможно, мои манеры не так хороши, как когда-то, но я не предпринимаю попыток отвадить друзей Саймона.

— Просто злите тех деловых партнеров, с которыми у него нет желания разговаривать. Он платит вам премиальные за такое усердие, или вы считаете, что это входит в круг ваших обязанностей?

— Босс не отдавал распоряжения выпроводить вас.

Аманда не купилась на это. И она не собиралась больше выслушивать невразумительные ответы Джейкоба. Эрик Бранттоже заинтересован в слиянии. Он может убедить брата встретиться с ней. Она повернулась и покинула кухню.

Забрав с террасы свой портфель, Аманда уже держалась за ручку входной двери, когда в прихожей появился Джейкоб.

— Мисс Закери, не нужно так злиться.

— Я не злюсь. Я выхожу из игры.

— Вы хотели оставить записку боссу.

— А какой в этом смысл? Он проигнорирует ее с таким же успехом, как проигнорировал меня.

Однако он не игнорировал ее во время ленча или во время просмотра постановки Джиллиан. Он проявлял интерес к ней и к их разговору, поэтому его последующая выходка воспринималась как личное оскорбление. Она привыкла к пренебрежительному отношению со стороны мужчин. Не то чтобы воспринимала это как должное, но научилась не попадать снова в подобные ситуации. Аманда повернула дверную ручку.

— Прощайте, Джейкоб.

— Подождите.

Пораженная приказным тоном, Аманда остановилась. Именно прозвучавшая в голосе этого несносного человека властность заставила ее остановиться.

— Что?

— Он ничего не имел в виду. Он гений.

— Я уже слышала об этом. — Трудно было поверить, что Джейкоб выступал перед ней в защиту Саймона, будто ее мнение что-то значило.

— Он не игнорирует вас. Просто он настолько глубоко погружается в решение сложных задач, которые возникают у него в мозгу, что не замечает ничего вокруг.

— Что случилось с вашей примитивной речью?

Лицо Джейкоба залилось краской.

— Я разговариваю так, как мне хочется.

Она не стала углубляться в эту тему. Вдруг обнаружилось, что Джейкоб не так прост, как пытался казаться.

— Вы полагаете, он сделал это не умышленно? — спросила Аманда, имея в виду второе исчезновение.

— Нет, мисс Закери, босс не делал это с умыслом. Просто он такой, какой есть.

— Неудивительно, что у него мало друзей. — Она пришла к такому заключению, исходя из образа жизни Саймона.

Джейкоб вздохнул:

— Всю свою жизнь он, так или иначе, выпадал из коллектива. Парню легче ставить эксперименты в своей лаборатории, чем заводить друзей. Мне кажется, ему проще общаться с компьютерами, а не с людьми.

Босс превратился в парня. Аманда поняла, что взаимоотношения Саймона и Джейкоба гораздо более многогранны, чем казалось с первого взгляда.

— Если я попрошу его перезвонить мне, как вы думаете, он сделает это? — Перспектива пообщаться с Саймоном по телефону и снова встретиться с ним, даже зная о его привычке исчезать без предупреждения, была весьма заманчивой.

— Да.

Аманда сообщила Джейкобу свой мобильный, а также название гостиницы и номер, в котором остановилась. Он записал все это, и она ушла.

Обратный путь на пароме показался Аманде недолгим. По дороге она пыталась хорошенько обдумать свое предложение Саймону. К сожалению, когда более чем через час она добралась наконец до гостиницы, то была так же далека от нужного решения, как и в начале пути.

И Джейкоб, и Эрик сочли необходимым сказать ей, что Саймон может быть увлечен новым проектом. Он явно был полностью погружен в свой эксперимент, и Аманда не могла отделаться от мысли, что всякая попытка представить ему материал о слиянии в полном объеме изначально обречена на неудачу.

Когда Аманда вошла в свой номер, она обнаружила на автоответчике сообщение от своего начальника с просьбой перезвонить ему. Это не удивило ее. Она уже докладывала ему о проблеме с Саймоном Брантом, возникшей вовремя последней встречи с президентом компании «Брант компьютерз».

— Как Саймон отнесся к предложению?

— Никак.

— Что значит — никак? Он что, из тех серьезных игроков, что при всех обстоятельствах держат свои мысли при себе?

— Он весьма серьезен, но никак не отреагировал, потому что у меня не было возможности рассказать ему о преимуществах объединения наших компаний.

— Я думал, что ты должна была с ним встретиться сегодня.

— Я тоже так думала. Он не захотел обсуждать дела за ленчем, а потом укрылся в своей лаборатории.

— Только не говори, что ты не могла повернуть разговор на тему слияния во время ленча. Это же была деловая встреча.

— Саймон смотрит на бизнес не так, как большинство людей. Он сперва хотел побольше разузнать обо мне. Он не любит иметь дело с теми, кого не знает.

Ее босс фыркнул.

— И ты пошла у него на поводу? Как ты могла поддаться ему и заняться устройством личных дел в отведенное компанией время?

— Я старалась как можно лучше устроить дела корпорации «Икстант». — Аманде было обидно выслушивать незаслуженные обвинения. — Я не уверена, что с практической точки зрения так уж важно именно сейчас убедить Саймона поддержать слияние.

— Я говорил с Эриком Брантом, который предупредил, что без согласия кузена эту сделку можно спокойно хоронить. Или считать ее состояние близким к тому, когда необходимо освидетельствование коронером*(Следователь, ведущий дела о скоропостижной и насильственной смерти) — Факт разговора босса с Эриком застал Аманду врасплох. Ведь она думала, что одна вела переговоры на предварительном этапе. У нее пело живо г при мысли о том, что ее обсуждали и, наверное, признали не пригодной для продолжения переговоров.

Она объяснила, что Саймон слишком занят осуществлением своего нового проекта.

— Даже его домоправитель предупредил меня, что Саймона очень трудно удержать на месте даже на короткое время.

— Уж не знаю, как ты это сделаешь, но ты должна заставить его выслушать тебя, даже если тебе придется ночевать у его порога. Нам нужно заручиться сотрудничеством со стороны этого человека для завершения сделки. Если ты считаешь, что тебе это не под силу, придется мне самому вести переговоры.

Боль в животе усилилась, и Аманде нестерпимо захотелось выпить что-либо типа питьевой соды.

— Я справлюсь, Дэниел.

— Докажи это.

Эти слова ночью эхом отзывались у нее в голове, мешая спать.

Так или иначе, она всю жизнь пыталась доказать свою состоятельность, но заканчивалось это тем, что она не дотягивала до планки.

Однако теперь она была настроена решительно: в этот раз все должно быть по-другому.

Глава 4

Аманда резко села в постели, сердце бешено колотилось. Ей снова приснился этот сон — тот самый, в котором по дороге домой ее автомобиль вдруг загорался, а она сама становилась все меньше и меньше, пока не оказывалась такой маленькой, что не могла дотянуться до педали газа. Обычно она не просыпалась до тех пор, пока машина на бешеной скорости не сворачивала к краю прибрежного шоссе, и пробуждалась как раз в тот момент, когда машина начинала падать со скалы.

Звонок.

Она повернулась на звук, все еще плохо соображая из-за кошмара и неизбежного возвращения к реальности.

Звонок.

Это бы л телефон.

Он разбудил ее, прервав кошмар как раз в тот момент, когда она начинала уменьшаться.

В темноте она ощупью нашла телефон.

— Алло?

— Доброе утро, Аманда.

— Саймон? — Разве уже утро? Она попыталась сфокусировать взгляд на циферблате часов около кровати. Двадцать минут шестого. — Вы хотя бы представляете, который час?

— Еще темно, значит, шести еще нет.

— Я спала.

— Простите, что разбудил. — Он помолчал. — Хотите, чтобы я перезвонил позже?

Помня, как легко он теряет связь с реальностью и с ней, она торопливо вскочила:

— Нет.

— Джейкоб сказал, что вы хотели, чтобы я позвонил.

— Правильно. Вы не выслушали мою презентацию. А сказали, что выслушаете, — напомнила она. — По-моему, именно это вы обещали своей невестке?

— Я обещал Эрику, потому что Элейн готова была расплакаться. Беременные женщины так чувствительны.

— Я не знала.

Ланс не хотел сразу заводить детей, да и она тоже. Она не жалела об этом, ведь это значило бы заставить ребенка пройти через все потрясения развода. И все же иногда, видя матерей с малышами, она чувствовала, что в ее жизни не хватает чего-то очень важного.

— Джейкоб также сказал, что я расстроил вас, когда ушел в свою лабораторию. — Он произнес это почти извиняющимся тоном.

— Вы забыли обо мне.

— Я не нарочно.

— Не беспокойтесь об этом. Я привыкла. — Почему она сказала это? Она все еще не до конца проснулась, и эти слова сами собой сорвались с языка.

Сначала ее семья, а потом и муж имели склонность забывать о ней, как о малозначительной вещи, но она вовсе не собиралась обсуждать это с Саймоном.

— Вы привыкли, что о вас забывают?

— Это не важно. — Она села, натянув на себя одеяло так, что получился теплый кокон. — Я еще не совсем проснулась. Я просто не соображаю, что говорю. Вы звоните, чтобы перенести нашу встречу?

Еще одна пауза, на этот раз дольше.

— Да.

— Мы можем встретиться сегодня? — Чем скорее она разберется с ситуацией, тем скорее сможет выбросить Саймона Бранта и свою странную реакцию на него из головы и из жизни.

— Да.

Обнадеживающе.

— Когда?

— Во второй половине дня у меня будет перерыв между экспериментами.

Ей потребовалась секунда, чтобы вспомнить расписание.

— Я смогу приехать на трехчасовом пароме.

— Значит, я увижу вас где-то около четырех.

— Верно.

— Хорошо.

— Саймон… — Что она хотела сказать? Ее вдруг охватило необъяснимое желание удержать его на телефоне ничего не значащей болтовней. — Спасибо, что позвонили.

— Я вас разбудил.

— Я не против, правда.

— Я ложусь спать. Если вы перезвоните минут через пятнадцать, то сможете отплатить мне тем же.

— Так вы еще не ложились? — Должно быть, он совершенно измотан.

— Нет.

— Месть меня не интересует.

— Я рад. Значит, я смогу поспать.

— Сладких снов.

— Уверен, такими они и будут. До скорого.

Она дурочка, если думает, что его слова имели особое значение, адресованное именно ей. В зале заседаний она была просто динамит, а в спальне больше похожа на намокший бенгальский огонь. Даже никакого шипения. Она сдержала вздох.

— До свидания. — Прежде чем повесить трубку, она дождалась щелчка на другом конце провода.

Хотела бы она, чтобы ее сны были сладкими, но слишком часто ей снился либо кошмар «Аманда-сжимается-в-ничто», либо тот, в котором она входила в офис Ланса, где он занимался сексом с двумя людьми. Только во сне они понимали, что она там, и смеялись над ней.

Она поплотнее завернулась в одеяло и задумалась о Саймоне. Ей нравился его голос. Он был глубокий и мужественный, но в то же время приятный, как хорошо выдержанное виски. У него был красивый чувственный рот. Она вспоминала, как двигались его губы, когда он говорил, и ей вдруг захотелось узнать, чтобы она ощутила, если бы он поцеловал ее.

Она все еще продолжала ругать себя за свои совершенно неуместные (не говоря уже о том, что совершенно невероятные) мысли, когда снова погрузилась в сон.

На этот раз, приехав к Саймону, она не дала Джейкобу шанса изводить себя. Она остановила машину, вышла из нее и нажала кнопку вызова. Она едва удержалась от нескольких отборных выражений, когда он проинформировал ее, что теперь, когда они уже встречались, визуальной идентификации через стекло машины было бы достаточно.

Когда она позвонила, Джейкоб открыл дверь и немедленно сообщил ей, что Саймон так и не выходил из своей лаборатории.

— Он всплыл на поверхность, Джейкоб?

— Босс не подводная лодка, мисс Закери.

Ну, это с какой стороны посмотреть. Он исчезал так же легко, как субмарина, и делал это так же незаметно.

— Он доступен?

— Строго говоря, нет.

— Так я и знала! — Она уронила свой портфель и с отвращением уставилась на Джейкоба. — Сегодня утром он разбудил меня еще до рассвета, а потом даже не потрудился в назначенное время выйти из своей лаборатории, как обещал! — Она стала рыться в сумочке в поисках таблеток от головной боли. Наткнулась на антаиид и на всякий случай проглотила и его. — Неудивительно, что этот человек не женат. Да если бы у него была жена, она бы его уже убила.

— Я не сказал, что мой работодатель все еще в своей лаборатории.

Она оставила попытки открутить дурацкую крышку от маленькой белой баночки с обезболивающим, которую наконец нашла, и подняла глаза на Джейкоба. Он смотрел на нее свысока в лучших традициях чопорного английского дворецкого.

— Вы играете больше ролей, чем Джиллиан!

Джейкоб в своей надменности дворецкого не снизошел до ответа.

— Если Саймон не занят экспериментами, где же он? — Ей удалось отвинтить крышку и проглотить без воды две маленьких таблетки.

— Мистер Брант на нижнем этаже.

Кажется, Саймон говорил что-то о своем гимнастическом зале внизу?

— Он упражняется?

— Поскольку в этот момент времени я не могу видеть его, у меня нет точного ответа на этот вопрос.

— Джейкоб, готова поспорить, где-то в Африке есть копье с вашим именем на нем.

Левый уголок его рта дернулся вверх, прежде чем его лицо снова приняло выражение мрачной учтивости. «Ах ты, старый плут!»

— Я провожу вас вниз, если вы хотите.

Она сделала приглашающий жест:

— Во что бы то ни стало.

Все комичное раздражение на Джейкоба исчезло, когда Аманда остановилась в открытых дверях гимнастического зала Саймона. Исчезло все, стоило ей увидеть, как он наносит удары ногой по боксерскому мешку, который свисал с балки на потолке.

Он был быстр, быстрее, чем даже ее инструктор по тай-бо. И элегантен. Он двигался с гибкой ловкостью пантеры. Его волосы были собраны на затылке в хвост, который метался из стороны в сторону, как короткий черный хлыст.

К тому же он был почти обнажен.

Пара черных брюк для карате и больше ничего, пот блестел на гладкой загорелой коже. Аккуратный треугольник черных волос покрывал его грудь между маленькими сосками. Эти темные кружочки притягивали ее взгляд так же, как и перекатывающиеся под ними мускулы.

На его животе красовались такие квадратики мускулов, которым позавидовали бы большинство культуристов. При почти двухметровом росте у него были широкие мускулистые плечи.

Он был сногсшибателен.

А она стояла в дверях, глядя на него влюбленным взглядом, как потрясенный подросток, в первый раз попавший на студию «Юниверсал».

— Похоже, он упражняется, мисс Закери.

— Как ни шокирующе это может прозвучать для вас, но я уже и сама догадалась. — Разговаривая с Джейкобом, она не могла заставить себя перестать смотреть на Саймона, что, вне всякого сомнения, старик заметил и находил в высшей степени забавным.

Аманда тоже посчитала бы свое поведение забавным, если бы на ее месте был кто-то другой, но в себе она находила это одновременно необъяснимым и смущающим. И тем не менее не могла отвести взгляд.

Саймон вдруг повернулся к ней:

— Аманда. Вы пришли.

Он что, сомневался, что она придет?

— Здравствуйте, Саймон. Я могу подождать наверху, пока вы закончите тренировку. — Уже произнося эти слова, она пожалела о них. Что, если он опять исчезнет, пока она будет ждать его?

— В этом нет необходимости. Вы можете говорить, пока я упражняюсь.

— У вас, должно быть, лучшая концентрация, чем у меня. Во время занятий по тай-бо я не могу даже назвать свое имя, чтобы не потерять счет.

— Вы занимаетесь тай-бо?

Она смущенно рассмеялась:

— Не совсем. Я иногда беру уроки, только ради физической нагрузки. Я в ужасной форме.

— В этом я могу вам помочь. — Он посмотрел на нее так, будто уже решал, как лучше всего с ней работать.

Одной мысли о том, что она в своих обтягивающих легинсах и спортивном бюстгальтере занимается в одной комнате с Саймоном, одетым в его свободные каратистские штаны, было достаточно, чтобы ее температура подскочила.

— Ну, э-э… спасибо за предложение, но я сомневаюсь, что у меня будет возможность тренироваться с вами.

Черная бровь удивленно приподнялась.

— Почему не сделать это прямо сейчас?

Она недоверчиво посмотрела на него.

— У меня нет с собой подходящей одежды. — Ее аккуратный пастельно-желтый костюм никак не предназначен для активных физических упражнений!

— Снимите туфли.

Что?!

— Нет.

— Да ладно! Вы можете быть моим спарринг-партнером. Следите за моими движениями, а потом попробуете их повторить.

— Мне не нужно следить за вашими движениями. — Смотреть на него, даже ничего при этом не делая, было уже весьма вредно для ее душевного равновесия. — У меня есть инструктор.

— Он явно не слишком хорош, раз вы все еще не в форме. Вы достаточно гибки, чтобы преуспеть в этом.

«Он» на самом деле была «она», как и вся группа, но Саймону не обязательно знать это.

— Вы ошибаетесь. — Когда-то она, безусловно, сражалась с проклятой беговой дорожкой, как же Саймон мог быть уверен, что она гибкая?

— Она двигается с внутренней гибкостью, не так ли, Джейкоб?

Она совсем забыла об эксцентричном дворецком.

— Да, сэр. Так и есть.

— О, пожалуйста. Это просто смешно. Вы же не собираетесь уговорить меня стать вашей мишенью для таэквондо, делая комплименты тому, как я двигаюсь.

— Вы сказали, что хотите поговорить со мной. Я предлагаю вам сделать это во время тренировки. — Его взгляд устремился куда-то влево от ее плеча. — Я позабочусь о мисс Закери, Джейкоб.

Тот, должно быть, ушел, потому что серые глаза Саймона снова остановились на ней.

— Снимите туфли, — повторил он.

Она посмотрела вниз на свои практичные туфли-лодочки. Она совершенно точно не сможет ходить в них по гимнастическим матам, даже если не будет изображать мишень.

Она сняла туфли и аккуратно поставила их у двери.

— Думаю, что жакет тоже лучше снять.

Саймон открыл окна, и приятый летний бриз влетел в комнату.

— Уверена, в этом нет необходимости. Я же не вспотею, разговаривая с вами.

— Это правда, но без пиджака вам будет легче двигаться. — Тут он шагнул вперед и стал помогать ей снять ее короткий, до талии, жакет.

Он спустился почти до локтей, когда она наконец смогла возразить:

— Мне не нужно двигаться во время разговора.

— Но так вам будет легче играть роль моей мишени.

Она уже была готова сказать ему, куда он может пойти с идеей сделать из нее мишень, но тут в памяти всплыл вчерашний разговор с Дэниелом. Это ее работа. Она должна сделать все от нее зависящее, чтобы заключить эту сделку.

Сыграть роль мишени для тренировки Саймона ни аморально, ни унизительно. Не важно, какой это стресс для нее лично, она не имеет права отказываться только потому, что ее влечет к нему.

Ей пришлось уронить портфель, чтобы позволить ему окончательно снять с нее жакет.

Ее обнаженные руки покрылись гусиной кожей. Это от ветра, сказала она себе, а не потому, что его пальцы дотронулись до нее, когда он снимал жакет.

Он сложил жакет и положил его на ее туфли, а портфель аккуратно поставил рядом.

Потом он посмотрел на ее ноги:

— В этих нейлоновых колготках вы будете скользить по матам. Вы можете упасть.

— Это не колготки, — сказала она, не подумав.

— Вы носите чулки? — Почему-то его голос прозвучал очень странно, когда он спросил это.

Она посмотрела ему в лицо, но по его выражению ничего нельзя было прочесть.

— Я ношу чулки на резинке. — «Заткнись. Перестань болтать. Ему не обязательно знать об уровне удобства твоих чулок».

— На резинке? — Опять эта недоуменно поднята бровь. — Они держатся за счет эластичного кружева, облегающего ваше бедро.

— Мое бедро? — От этого глубокого смешка и блеснувших белых зубов у нее внутри все сжалось. — Вы знаете, что я имела в виду.

Он улыбнулся:

— Да.

— Почему мы вообще говорим о моих чулках?

— Вам нужно их снять.

Если бы он выглядел хоть чуть-чуть заинтригованным этой идеей, она бы отказалась, но он говорил совершенно бесстрастно. Похоже, мысль о том, что она снимет довольно интимную деталь туалета, интересует его не больше, чем последние биржевые цифры. Хотя они как раз могли бы его заинтересовать. Она видела, что вотировки сегодня немного поднялись.

Она выглядела бы глупо, изображая разгневанную викторианскую девицу, когда он явно видел в ней лишь прекрасного спарринг-партнера, а не женщину. Ничего нового.

Осознание этого больше не должно было ранить ее, но все же ранило.

И все же унизительно признавать, что единственный за многие годы мужчина, к которому ее влекло, видит в ней не более чем досадную помеху, с которой приходится проводить время, чтобы сдержать обещание, данное двоюродному брату.

Она отвернулась от него и стянула из-под юбки сначала один чулок, потом другой. Прохладный воздух словно рукой коснулся ее обнаженных ног, и по коже опять побежали мурашки.

Постаравшись принять невозмутимый вид, она снопа повернулась к Саймону.

Он даже не смотрел на нее. Он пил моду из бутылки, которую она раньше не заметила.

— Я готова.

Он сделал еще один глоток и опустил бутылку.

— Хорошо. Встаньте вот здесь.

Он положил руки ей на плечи и поставил ее в стойку. Он был так близко, что она чувствовала запах его тела, усиленный потом от тренировки. Будет ли он пахнуть так же после занятия сексом?

Этого ей не узнать никогда, стало быть, нечего и думать.

— Встаньте вот так. — Он взял ее за талию и за локоть правой руки и поставил блок. — Меняйте руки, когда я буду менять сторону нападения. Вы можете это сделать?

— Конечно. — «Только перестань касаться меня, пока я не совершила что-нибудь, о чем мы оба пожалеем».

Он странно посмотрел на нее:

— Вы в порядке? Я не ударю вас. Мне просто нужна мишень, чтобы целиться. Спарринг будет совершенно бесконтактным.

Она кивнула:

— Вы можете начинать.

Он начал и сдержал слово, останавливая удар на расстоянии всего нескольких миллиметров, ни разу не коснувшись ее. Так продолжалось примерно пять минут, пока он не напомнил, что она собиралась что-то говорить.

— Верно. Во-первых, думаю, вы должны рассмотреть слияние с точки зрения будущего роста при минимальной потере имеющегося сейчас числа сотрудников.

Саймон не отвечал, он просто позволил ей говорить. Даже малейшим движением ресниц он не выдал, что хотя бы слушает ее.

Время от времени он менял ее позицию, продолжая тренировку. Он делал это молча, но она все равно сбивалась с мысли, и ей приходилось задумываться, чтобы вспомнить, на чем она остановилась.

— Вам нужно быстрее менять блокирующую руку.

Она запнулась на середине фразы о том, как вырастут акции объединенных компаний на биржевом рынке.

— Что?

— Мне нужно, чтобы вы быстрее меняли блокирующую руку.

Что ж, она увеличила скорость и обнаружила, что принимает основные позы блокировки из тай-бо. Довольно скоро она стала тяжело дышать между словами, а по спине побежали ручейки пота, отчего тонкий шелк ее белого топа прилип к ней.

— О'кей, теперь давайте поработаем над вашей формой.

Не понимая, как это получилось, она вдруг оказалась в объятиях Саймона, спиной касаясь его груди. Он взял ее за обе руки и поставил в стойку.

— Расслабьтесь, Аманда. Пусть ваше тело двигается вместе с моим.

Она была очень рада, что стоит спиной к нему и они повернуты к окнам и океану, а не к зеркальной стене, которая отразила бы эту живописную картину уж слишком реалистично. От мысли, что ее тело будет двигаться вместе с его телом, ее соски болезненно напряглись. Два тонких слоя ткани ее шелкового топа и бюстгальтера никак не могли скрыть очевидного, и она молилась только, чтобы он оставался позади нее.

Она постаралась сконцентрироваться на его командах и послушно следовать за его движениями.

— В этом нет необходимости.

Он не ответил, но его большая рука легла на ее бедро, пальцы усилили давление, чтобы ее нога приняла нужную позицию.

Ей хотелось растаять, превратиться в лужицу сексуального желания на полу. Одна только сила воли не дала подогнуться ее коленям, когда его пальцы коснулись ее бедра.

О Господи! Она никогда раньше не была так возбуждена, даже во время секса с Лансом. А ведь Саймон и не пытался завести ее. Он просто учил ее!

Она оступилась, и рука Саймона скользнула к внутренней стороне бедра. Только то, что на ней была прямая юбка, туго натянувшаяся в такой позиции, не дало его пальцам продвинуться между ее ног.

Она взвизгнула и, вывернувшись из его рук, почти отскочила.

— В чем дело? У вас судорога?

Скрестив руки на груди, чтобы скрыть проступившее сквозь бюстгальтер доказательство своего желания, она покачала головой. Он даже не понимал, что ее беспокоит. Это осознание больше, чем что-либо другое, заставило ее пройти через комнату и надеть жакет.

— Вы закончили тренировку, ведь так?

Он кивнул.

— Но нам все еще нужно поработать над вашей формой.

Она скользнула в туфли, не надев чулки.

— Я бы предпочла закончить свою презентацию слияния.

— Очень хорошо, но я планировал немного поплавать. Не хотите ли присоединиться ко мне?

Не в этой жизни. И как, по его мнению, она должна плавать? Голой? Она отругала себя за то, что ее тело все больше демонстрирует возрастающее возбуждение. «Плохая мысль, Аманда, плохая, плохая мысль».

— Нет, но я не против принять душ. — Жаль, что у нее нет с собой чистой одежды. И пот на теле еще не высох.

Саймон подошел к маленькому переговорному устройству на стене и нажал кнопку.

— Джейкоб?

— Да, сэр, — прозвучал отдаленный голос дворецкого.

— Аманда немного вспотела, изображая мою мишень, и хочет принять душ. Думаю, вы с ней примерно одного размера. Не мог бы ты подыскать для нее что-нибудь чистое, чтобы она надела это после душа?

Если бы Саймон спросил, она бы отказалась от предложенной одежды, но он не спрашивал. Его слова о том, что он считает ее пышное женское тело в метр шестьдесят ростом одинаковым с жилистой фигурой дворецкого, который был выше метра семидесяти, ничуть не прибавили ей уверенности в себе.

Она почти чувствовала жалящее «любовное похлопывание» Ланса по своему бедру и слышала его вопрос, неизменно сопровождавший это: «Ты тренировалась сегодня утром, дорогуша?» Ему всегда удавалось произнести это так, словно он сомневается в ней.

Когда она пыталась объяснить ему это, он говорил, что она выискивает в его словах какой-то особый смысл, и начинал невнятно лепетать что-то о том, как вредно это для свободного общения в браке. У него хватало нахальства говорить ей, что от такой ее реакции он боится быть с ней откровенным.

Она позволила себе слегка ухмыльнуться, вспомнив, как сказала то же самое о его реакции после того, как расколотила его огромный телевизор.

— Аманда?

Она подняла взгляд и поняла, что Саймон только что спросил ее о чем-то.

— Простите. Я прослушала.

Он недоуменно посмотрел на нее, но она постаралась принять невозмутимый вид.

— Джейкоб покажет вам душ в гостевой комнате и принесет вам одежду. Встретимся наверху в большой гостиной после того, как я поплаваю и приму душ.

— Вы ведь не исчезнете опять в своей лаборатории, правда?

На его скулах появился румянец, но он не стал ничего обещать.

— Не думаю.

Она возмущенно воззрилась на него:

— Саймон, вы взрослый человек. Вы собираетесь или нет встретиться со мной сегодня? Если нет, я лучше поеду домой принимать душ.

— Я имею твердое намерение присоединиться к вам за ужином после того, как поплаваю.

Она взяла портфель и сунула в него чулки.

— Хорошо. — В дверях материализовался Джейкоб, и она повернулась, чтобы идти за ним. — Скоро увидимся, Саймон.

Он не ответил, но она не позволит себе беспокоиться об этом.

Его навыки общения не слишком хороши, но она уже одолела по меньшей мере треть своей презентации. За ужином она легко сможет обрисовать оставшиеся две трети.

Если он явится к ужину.

Глава 5

Аманда не собиралась надевать пару мешковатых мужских спортивных штанов. Здесь, конечно, не южная Калифорния, но уже начало лета, и погода довольно теплая. У нее нет желания париться в толстой ткани.

Если мелочное чувство женской гордости не желает, чтобы ее видели одетой как чей-то свихнувшийся престарелый дядюшка, то это тоже хорошо.

Отбросив штаны в сторону, она взяла графитно-серую хлопковую футболку Джейкоба и надела ее. Темный цвет скроет неприличное отсутствие бюстгальтера. Она не любила надевать после душа те же самые трусики, но успокоила себя тем, что только верхняя часть ее тела покрылась испариной от тренировки.

Натянув юбку на бедра и застегнув молнию, Аманда повернулась к большому зеркалу.

Футболка не так уж плохо смотрелась с юбкой, но, заправленная, она слишком явно обрисовывала ее грудь. Аманда вытащила ее, и подол свободно упал на бедра. Она прикусила губу. Так лучше, но вот волосы в ужасном беспорядке. В душе она надевала шапочку, чтобы не намочить их, однако это помогло сохранить лишь остатки укладки.

Привычный гладкий французский пучок развалился на части, и несколько прядей упали на шею. Она вытащила шпильки, которыми закалывала пучок, и тщательно расчесала волосы оставленной для нее Джейкобом щеткой.

Не было лака, чтобы снова уложить волосы, так что пришлось собрать их в высокий хвост и закрепить заколкой, которая нашлась в сумочке. Концы волос свисали, но заколка не давала им падать на шею.

Туфли Аманда оставила вместе с остальными своими вещами в ванной. Их можно забрать позже.

Она не могла представить себя на деловой встрече с кем-нибудь, кроме Саймона Бранта, босой и в одежде с чужого плеча. Не могла она и представить, что для кого-то другого будет играть роль тренировочной мишени. Жизнь вокруг него была столь же эксцентрична, как и он сам.

И ей это нравилось.

Аманда прошла в главную комнату, ноги сами повели ее к стеклянной стене. Вид был неотразим, океан выглядел безграничным и постоянно меняющимся.

Она прижала руку к стеклу, не заботясь о том, что оставит отпечаток еще влажной после душа ладони. Стекло нагрелось от солнца, его твердой гладкой поверхности было так приятно касаться. Сколько может продлиться плавание Саймона?

Какое-то движение справа привлекло ее внимание: Джейкоб снаружи накрывает стол к ужину. Наконец он пересек платформу и скрылся в доме слева от нее.

Вошедший Саймон увидел ее у окна.

— Вам стоит посмотреть на океан во время шторма.

Мышцы напряглись, а легкие как будто сжались. И все это потому, что мужчина просто вошел в комнату? Ей нужно было лучше подготовиться. Думая об отсутствии свиданий за последние два года, она поправила себя — нужно было просто подготовиться, точка.

Аманда заставила себя ответить на его слова, а не на свою реакцию на него.

— Я бы, наверное, нервничала, когда между мной и стихией всего лишь тонкая стена стекла.

— Она не тонкая.

Правильно. Он говорил, что стена укреплена.

— И все же это стекло.

— Полагаю, вы чувствовали бы себя уютнее, если бы окна можно было закрыть шторами и не видеть то, что за ними. — Его голос звучал не снисходительно, а просто задумчиво.

И он был прав.

Она пожала плечами:

— Это не мой дом, так что вряд ли это имеет значение. — Она повернулась к нему.

Его черные волосы были все еще мокрыми, поэтому он ограничился тем, что просто зачесал их назад. На нем были джинсы и больше ничего. Он вообще когда-нибудь носит рубашку? С этой своей загорелой кожей он выглядел словно древний воитель.

— Хорошо поплавали?

Теперь наступила его очередь пожать плечами, отчего мускулы на его груди заиграли.

— Я плаваю не для удовольствия. Плавание самый эффективный способ закончить тренировку.

— Вы же не собираетесь убеждать меня, что не получаете удовольствия от занятий боевыми искусствами. Ваши действия слишком искусны, чтобы выполнять их просто для физической нагрузки. Кстати, какого цвета у вас пояс?

Ее бы очень удивило, если бы он оказался не черным.

— А это имеет значение? — Он смотрел на нее так, будто она была жуком на булавке: с любопытством ученого и чем-то еще, что можно было бы, не знай она его, принять за мужской интерес.

— Да, в общем, нет. Я просто поддерживаю разговор. — Его навыки общения явно не на том же уровне, что другие его способности. По какой-то причине она находила это весьма располагающим. — С вашей стороны было бы вежливо ответить на вопрос, если только у вас нет каких-то причин не отвечать.

Две полоски румянца появились на его высоких скулах, указывая на то, что он понимает, как трудно дается ему вежливое обхождение, и что его на самом деле беспокоит этот факт.

— У меня черный пояс.

— Впечатляет!

— Правда? — Его, кажется, искренне интересовал ее ответ, в серых, как грозовая туча, глазах отразилось любопытство.

— Да. Это потрясающе. Ведь чтобы добиться такого, требуется много самодисциплины и работы.

Он, похоже, задумался над ее словами.

— Это еще не все, что нужно делать.

— Что вы имеете в виду?

— Я начал учиться таэквондо у дяди моей матери, когда мне было четыре года. К тому времени я уже ходил в школу, где все дети были старше и крупнее меня. У меня не было товарищей для игр, так что тренировки с дядей хоть как-то развлекали меня.

Трудно представить, что когда-то он был меньше одноклассников, ведь теперь он стал таким крупным мужчиной.

— Эрик говорил, что вы были одаренным ребенком.

— Да.

— Наверное, трудно быть младше всех вокруг вас?

Выражение какого-то затаенного одиночества и боли промелькнуло в его мужественных чертах, прежде чем он коротко кивнул.

— Джейкоб подал ужин.

Такая резкая перемена темы потрясла ее.

Он обошел ее и нажал кнопку, открывавшую стеклянную панель.

— После вас. — Он церемонно протянул правую руку. Она улыбнулась и, проходя мимо него, была шокирована, почувствовав, как он потянул ее за хвост.

— Мне нравится. Он не такой консервативный. — Он тут же отпустил ее, так что она не обиделась.

Она посмотрела вниз на свою одежду и босые ноги.

— Я бы сказала, что сейчас мы оба очень далеки от консервативности. — Но внутри что-то кольнуло от его определения ее привычной манеры одеваться. В её устах это прозвучало так, будто она одевается как старуха, но, хотя ее одежда и была консервативна по стилю, она всегда старалась придерживаться определенного уровня элегантности.

Но стоит признать, что она никогда не носила ничего даже отдаленно сексуального или чересчур женственного.

— Этот серый вам идет. Для вашего цвета волос у вас очень бледная кожа. Очаровательный контраст.

Прежде чем ответить, она позволила ему усадить себя.

— Я похожа на прабабушку, а в южной Калифорнии моя «нездоровая бледность» не считается очаровательной.

— Вы говорите, будто выглядите больной, но это не так.

— Я не загораю. Я сгораю. А для большинства калифорнийцев это действительно болезнь. — Она коротко рассмеялась, стараясь превратить все в шутку, но в памяти всплывало время, проведенное в солярии, когда она подростком пыталась приобрести «правильный вид».

— Те, кто много загорает, больше других рискуют заболеть раком кожи. К тому же их кожа преждевременно стареет.

Она многозначительно посмотрела на его обнаженный торс.

— Сейчас, став взрослой, я это понимаю. Подростком меня это не заботило. Я просто хотела быть как все. — Даже если бы она загорала, у нее все равно было гораздо больше выпуклостей, чем у остальных девочек.

Он посмотрел на себя, потом снова на нее.

— После многих часов в лаборатории мне нравится чувствовать солнечное тепло, но я не лежу часами на солнце, чтобы стать как можно темнее.

Она посмотрела на его оливковую кожу:

— Вам это и не нужно.

— И вам тоже.

Очень мило с его стороны сказать это, и, может быть, он действительно считает бледный цвет лица очаровательным.

— Это не имеет значения. Я уже много лет назад отказалась от всех попыток загореть.

— Хорошо.

Она улыбнулась.

— Я знаю, каково это — чувствовать себя не таким, как все, и не иметь возможности стать похожим на окружающих.

— Вряд ли у вас были проблемы с внешностью. — Он был слишком хорош.

Он не возгордился от комплимента, как сделали бы многие калифорнийцы.

— Моей проблемой был возраст, — сказал он, повторяя то, что уже говорил раньше.

— Когда-нибудь становилось легче?

— Мне казалось, что да, какое-то время, когда я был подростком.

— Что же случилось? — Попытается ли он осадить ее за то, что она лезет не в свое дело, более того, в то, которое не имеет никакого отношения к причине ее приезда? Но она не могла противостоять сжигавшему ее изнутри желанию лучше узнать его.

— Я пытался делать то, что делали окружающие меня взрослые.

— Очень типично для подростка.

— Да, в общем, многие подростки стараются вести себя друг с другом по-взрослому. Меня же окружали люди на несколько лет старше и имевшие в миллион раз больше жизненного опыта.

— Это было болезненно.

— Можно сказать и так. Зато я понял много важных вещей.

Она не стала расспрашивать дальше, но, может быть, однажды он сам расскажет ей. Потом она отругала себя. О чем она думает? Как только их компании объединятся, она больше никогда не увидит его.

— Поэтому вы теперь живете на острове и работаете дома, так что вам не приходится ни под кого подстраиваться?

— Может быть. Я никогда не задумывался об этом, но то, чем я занимаюсь, невозможно делать среди тех, кто привык работать с девяти до пяти.

— Да, полагаю, вы правы. А вам всегда хотелось быть изобретателем?

Материализовался Джейкоб, поставил перед ними по тарелке охлажденного мангового супа и вышел.

Саймон попробовал суп, улыбнулся и съел еще, прежде чем ответить.

— Я всегда жаждал открывать что-то новое, новые способы для решения старых задач и более эффективное использование имеющихся ресурсов.

— Такая постановка проблемы гораздо шире, чем разработка новых компьютеров.

— Компьютеры всегда играли главную роль. Это естественно, учитывая, кем был мой отец, но я экспериментирую и в других областях.

— А над чем вы работаете сейчас? — Она попробовала су п. Изумительно! Ароматный и вкусный, с оттенком кокосового вкуса и персика, смешанного с манго.

— Один из моих текущих проектов — это топливный элемент на ветровой тяге как альтернативная форма энергии.

Конечно, он не смог бы работать только над одной вещью.

— Как успехи?

— Умеренные.

— А что такое топливный элемент? — Она знала, что такое ветряная мельница. В Калифорнийской пустыне их стояли сотни. Однако она никогда не слышала о топливном элементе.

— Это что-то вроде суперэффективной батареи, работающей на водороде и воздухе. Когда вам нужна энергия, вы прогоняете газ сквозь слои батареи, одним из побочных продуктов чего является электричество.

— А что с другими побочными продуктами? — Она помнила, что атомная энергия в свое время рекламировалась как чистый источник энергии, и посмотрите, какой проблемой стали ее отходы.

— Если как топливо использовать водород и воздух, то вторичным продуктом оказывается чистая питьевая вода. Водород в изобилии во вселенной, а первичные тесты показали, что топливный элемент будет как минимум вдвое эффективнее, чем другие источники. И в нем нет движущихся частей, которые могут изнашиваться.

Он говорил с таким энтузиазмом, вдруг стал так разговорчив.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Существует множество сложностей, с которыми нужно разобраться прежде, чем агрегат станет пригодным для массового использования.

— И вы как раз сейчас работаете в лаборатории над этими сложностями?

— Я и, вероятно, сотня таких же энтузиастов альтернативной энергии.

Она положила ложку и вытянула босые ноги, подставляя их теплому солнцу. Саймон посадил ее в тени большого зонта.

— Когда же вы находите время разрабатывать опытные образцы для «Брант компьютерз»?

— Я не отвечаю за все разработки.

— Но я думала, вы в «Брант» главный инженер-проектировщик. — Она была уверена, что Эрик так определил его роль в компании.

— Думаю, моя должность называется что-то вроде «приятель-проектировщик».

Она улыбнулась:

— Вы не знаете?

Серые глаза заглянули ей в лицо.

— Это не имеет значения. Я делаю то, что делаю, потому что это то, чем мне нравится заниматься.

— Но вы ведь действительно проектируете для «Брант компьютерз»?

— Я создаю новые технологии на фазе испытания концепции. Иногда это означает создание рабочего образца, иногда нет. Как только я передаю его проектной группе, я практически не участвую в работе, если только они где-нибудь не застрянут.

— Я слышала, ваша проектная группа одна из лучших в своей области.

— Нам нравится так думать.

— В «Икстант корпорейшн» тоже работают самые передовые инженеры страны. Представляете, что могут сделать эти две команды, если их соединить? — Наверняка это одна из выгод слияния, которая его привлечет.

Он нахмурился:

— Насильственное слияние двух команд может с той же легкостью уничтожить эффективность работы обеих.

— Почему это должно произойти?

— Создание нового продукта — это творческий процесс.

Только когда он закончил есть суп, она поняла, что он не собирается ничего добавлять. Она подождала, пока Джейкоб уберет тарелки и принесет второе блюдо, и заговорила снова:

— Так почему же творческий процесс должен пострадать от слияния двух команд?

— Я не знаю, пострадает ли он. Существует такая возможность.

— Но почему такая возможность существует? Я бы сказала, что чем больше мозгов, тем лучше.

— Вы никогда не слышали поговорку «Слишком много поваров испортят бульон»?

— Саймон, мы здесь говорим не о кулинарии.

— Мы говорим о возможности смешать слишком много хорошего в одном котле.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Одной из причин моей работы здесь является полная свобода творчества. Она дает мне возможность пробовать то, что я не мог или не стал бы пробовать в корпоративной обстановке. Другие люди не всегда способствуют творческому процессу, иногда они подавляют его. Может быть, они раньше уже пробовали что-то подобное, и у них не получилось.

— Но это может произойти в командах и сейчас.

— Это правда.

Он опять сделал это. Замолчал.

— Это все, что вы собираетесь сказать?

— Пока да.

Джейкоб вошел с подносом, на котором красовались две хрустальные вазочки, доверху наполненные свежей клубникой с горой сливок; все это великолепие было украшено мятой.

Аманда одарила старика ослепительной улыбкой, только чтобы смутить его.

— Обед был просто сказочный, Джейкоб. Благодарю вас. А десерт выглядит греховно восхитительным.

— В свежих ягодах нет ничего греховного, мисс. — Он снова наполнил вином их бокалы и ушел, унося поднос с тарелками.

Клубника оказалась такой сочной, что скользила по ее языку, просто взрываясь восхитительной сладостью.

— М-м, — промурлыкала она от удовольствия, кладя в рот другую ягоду.

Она подняла глаза и увидела, что Саймон с любопытством наблюдает за ней.

— Они выращены здесь неподалеку.

— Они просто объедение! — Она зачерпнула ложкой еще одну ягоду, постаравшись прихватить побольше сливок. Отправляя ложку в рот, она осознала, что Саймон смотрит на нее со смущающей напряженностью.

Его глаза действительно прикованы к ее губам, или это вновь ее разыгравшееся воображение, победившее здравый смысл? Ее так влекло к нему, что хотелось поверить во взаимность этого чувства, но он ничем не показывал, что это так и есть.

Гораздо более вероятно, что он удивляется, почему женщина с ее фигурой не отказалась от десерта. Если бы она была в обществе родителей или своего бывшего мужа, она бы отказалась.

— Вы не собираетесь есть? — спросила она, указывая уже пустой ложкой на его хрустальную чашу с фруктами.

— Я съем это позже. — Он посмотрел на суперсовременные часы на своем запястье и поморщился. — Мне нужно начинать хронометрический эксперимент.

— Но мы же еще не закончили разговор… — Она умолкла на полуслове, обнаружив, что уже разговаривает с его спиной. — Саймон Брант, кто-то должен научить вас хорошим манерам.

Он остановился у двери и повернулся. В выражении его лица сквозила досада.

— Я сожалею, но три дня опытов пропадут даром, если я сейчас же не пойду в лабораторию.

По крайней мере он остановился, чтобы объяснить. Она кивнула, но не стала спрашивать, вернется ли он. Он все равно не вернется.

Она позволила себе роскошь закончить десерт в безмятежной тишине, летний ветерок принес вечернюю прохладу, и по ее коже побежали мурашки.

— Последний паром отходит через полчаса, — донесся сзади голос Джейкоба.

Она повернулась к нему:

— Думаю, мне лучше поспешить.

— Если только вы не хотите остаться на ночь.

— Не могу представить себя в вашей пижаме.

Старик пожал плечами:

— Поступайте как знаете, но если вам действительно необходимо поговорить с боссом, то лучше остаться здесь, чем пытаться поймать его, как вы это делали раньше.

Она рассмеялась. Правильно. Переехать в дом Саймона, только чтобы быть на месте вовремя и поговорить с ним, когда он всплывет из своей лаборатории.

Три дня спустя ей было уже не до смеха. Она звонила Джейкобу каждый день, оставляя Саймону сообщения с просьбой перезвонить. Если верить дворецкому, Саймон за все это время ни разу не вышел из лаборатории.

Разумеется, он не перезванивал ей.

Когда телефон зазвонил, она все еще надеялась, что это он.

— Алло.

— Как дела, куколка?

— Джиллиан! Твоя новая сюжетная линия просто супер!

С другого конца провода донесся хриплый смех Джиллиан.

— Да-а, разве это не заслуженно? Даже наша главная звезда поздравила меня на вчерашних съемках. — Ее явно переполняло счастье.

— Я так рада, милая. Хотела бы я, чтобы и моя работа шла так же хорошо.

— Местный дегенерат все еще доставляет тебе неприятности?

— Саймон не дегенерат. — Он был слишком сексуален, чтобы навесить на него такой ярлык. — Он гений. К тому же у него гроссмейстерский черный пояс по таэквондо.

— Ты шутишь! Компьютерный зануда — поклонник Чака Норриса?

— Ничей Саймон не поклонник. Он совершенно сам по себе.

Тишина продолжалась несколько секунд.

— Ты говоришь так, будто этот парень тебя всерьез поразил.

— Так и есть. И к тому же я абсолютно разочарована.

— Мы тут говорим о связанном с работой разочаровании или о чем-то более волнующем и в последние три года совершенно чуждом твоему стилю жизни?

— Я все еще не смогла сделать полную презентацию, еще меньше убедила его в целесообразности слияния с «Икстант», а ведь я встречалась с ним три раза.

— Что-то не похоже на твою обычную суперэффективность. Ты уверена, что больше не происходит ничего, о чем мне следовало бы знать?

— Абсолютно. Просто он так занят своей работой, что трудно выкроить больше чем пять минут его времени. Чтобы заставить его выслушать мои выкладки, мне пришлось играть роль его спарринг-партнера по таэквондо.

— Ты была спарринг-партнером? — Голос Джиллиан вибрировал от потрясения. — Не могу поверить!

— К тому же в юбке и блузке.

— Да ты что!

— Да. Ты знаешь, как это для меня важно, Джилл. Я готова сделать что угодно, только чтобы это слияние состоялось.

— И какое «что угодно» Саймон хочет, чтобы ты сделала? — Двусмысленный тон Джиллиан заставил Аманду рассмеяться.

— В отношении эксцентричного изобретателя твои догадки так же хороши, как и мои. Я поверить не могла, когда он предложил мне изобразить его спарринг-партнера. Он даже настоял, чтобы заняться со мной тай-бо.

— Настоял, да? Должна сказать тебе, Аманда, все это звучит очень интересно.

— По-другому и не скажешь.

— Ты не думала поставить палатку у его порога, пока не добьешься его внимания?

Аманда не рассмеялась, как явно ожидала от нее Джилл.

— Я подумываю на это время переехать к нему.

Джиллиан чуть не задохнулась.

— Скажи, что ты шутишь.

— Это была идея его дворецкого, и думаю, мне стоит ее рассмотреть. Как еще я могу завершить это дело?

— Ты хочешь сказать, что Саймон не против, если ты вот так запросто приедешь к нему жить?

— Не знаю, но на данный момент я готова рискнуть. Дэниел названивает мне и требует постоянно отчитываться о результатах. Он угрожает, что сам приедет сюда. Если я чего-нибудь не предприму, меня отстранят от переговоров.

На следующий день, нажимая красную кнопку переговорного устройства на воротах Саймона, Аманда обнаружила, что сказать Джиллиан о переезде к Саймону и сделать это, как говорится, две большие разницы.

— Здравствуйте, мисс Закери.

— Здравствуйте, Джейкоб. Не могли бы вы открыть ворота?

— Вам назначено? — Он опять принялся изображать воинственного дворецкого.

— Нет.

— Мистер Брант пригласил вас?

— Нет.

— У вас есть причина для визита?

— Да, Джейкоб. Ну а теперь вы собираетесь открыть ворота?

— Может быть.

Она уже раскусила его выходки и на этот раз не потеряет хладнокровия.

— Откройте ворота, Джейкоб.

Потом, не дожидаясь его ответа, она нажала на кнопку стеклоподъемника и просто ждала. Он заставил ее ждать целую минуту, прежде чем черные железные ворота начали открываться.

Через минуту она звонила в дверь, ее ноутбук, портфель, чемодан и несессер стояли рядом на крыльце.

Дверь открылась, но на пороге оказался не Джейкоб, а Саймон, и выглядел он ужасно. Глаза были налиты кровью, лицо покрывали нездоровая бледность и отраставшая щетина.

— Аманда. — Он тряхнул головой. — Я жду вас?

Она перешагнула через порог и неосознанным жестом дотронулась до его руки.

— Саймон, вы в порядке? Вы выглядите больным.

— Я не болен. Просто устал.

— С вашего прошлого приезда он не спал и нескольких минут кряду, — донесся до нее из глубины холла раздраженный голос Джейкоба.

— Это ужасно. Саймон, вам нужно лечь в постель.

Он не слушал. Его взгляд был устремлен на что-то позади нее.

— Вы привезли чемодан.

Она одним вдохом постаралась набрать и воздуха, и смелости.

— Джейкоб пригласил меня пожить некоторое время. Я решила принять его приглашение.

Саймон удивленно обернулся к Джейкобу:

— Ты пригласил Аманду пожить? — Он был так поражен, что ей стадо жаль его. Он слишком устал, чтобы понимать, что происходит, но это не помешает ему вышвырнуть ее, если Джейкоб откажется от своих слов.

— Возможно, я и сказал что-то в этом роде.

Она тихонько выдохнула, поняв, что все это время стояла, затаив дыхание.

Саймон отступил назад:

— Тогда проходите. Джейкоб, ты отнесешь вещи мисс Закери в гостевую комнату?

Джейкоб встретился с ней взглядом, когда она проходила мимо, и подмигнул ей.

Это так удивило ее, что она споткнулась и врезалась в Саймона. Даже уставший, он сохранил все свои рефлексы. Он подхватил ее и поставил на ноги, даже не вдохнув лишний раз.

— Вы в порядке?

— Да. Спасибо. Я сегодня такая неуклюжая.

Саймон прикрыл рот и зевнул.

— Вам нужно лечь спать, Саймон.

— Я голоден. Думаю, Джейкоб собирается заставить меня что-то съесть. Я не помню. — Он казался таким странным, говорил невнятно.

— Я приготовил рагу из говядины. Оно кипит на плите. Мисс Закери, вы могли бы проследить, чтобы босс поел, пока я занимаюсь вашими вещами?

— Нет проблем. Идемте, Саймон. — Она провела его в кухню, откуда доносился аппетитный аромат кипящего рагу и свежевыпеченного хлеба.

Пока Саймон молча ел, она надзирала за ним, словно курица-наседка. Он и правда выглядел ужасно. Нет никаких шансов на хоть сколько-нибудь разумный разговор между ними, пока этот человек как следует не выспится.

Он закончил есть и отложил ложку.

— Могу я предложить вам что-нибудь, может, бокал вина? — вежливо спросил он, как будто вовсе и не валился с ног от усталости.

— Нет, спасибо. Ложитесь спать, Саймон.

Он кивнул и поднялся, слегка покачиваясь.

Она поспешила к нему и обхватила его рукой за талию. Он положил руку на ее плечо, но не перенес на нее весь свой вес. За что она была ему благодарна. Он позволил ей вывести себя из кухни.

— В какой стороне ваша комната?

Он махнул рукой налево. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти лестницу. Им удалось благополучно подняться на третий этаж, но когда он и добрались до спальни Саймона, он, похоже, совершенно выдохся. Он, спотыкаясь, двинулся к огромной кровати и рухнул, увлекая Аманду за собой. Они приземлились, сплетясь в клубок, и Саймон наполовину накрыл ее своим телом.

Он не двигался.

— Саймон.

Ничего.

Она с трудом высвободила голову из-под его тяжелой руки и заглянула ему в лицо. Его глаза были закрыты. Он спал.

Нет проблем. Ей нужно только выскользнуть из-под него, ион никогда даже и не узнает, что она была здесь.

Она с трудом вытащила руку, придавленную его грудью, и уперлась в него, одновременно стараясь отодвинуться назад. Его глаза открылись, и она испытала одновременно облегчение и смущение.

— О, Саймон…

Он улыбнулся блаженной улыбкой очень счастливого ребенка, произнес ее имя и снова закрыл глаза.

Не двигаясь.

Она снова решительно уперлась в его грудь. Он пробормотал что-то неразборчивое и подвинулся, притягивая ее к себе, как возлюбленную, которой она не была. Когда он замер, она оказалась в его крепких объятиях, его лицо зарылось в ее шею, а тяжелое бедро блокировало ей обе ноги.

Глава 6

Ей, безусловно, следует встать.

Сию же минуту.

Но ей не хотелось двигаться. Дыхание Саймона согревало ее, а близость мускулистого тела, обнимающего ее, давала тепло и чувство защищенности, к которому она стремилась всю свою жизнь. И именно это чувство заставляло ее торопливо высвобождаться из его рук. Это было слишком опасно.

Она совсем не разбиралась в отношениях мужчин и женщин, и если она позволит себе влюбиться в Саймона, в конце концов снова будет страдать.

Очень сильно.

Когда дело касалось отношений, она всегда проигрывала.

«Помни о работе».

Она здесь ради карьеры, а не затем, чтобы снова рисковать однажды уже разбитым сердцем.

К несчастью, даже спящий Саймон был силен. Слишком силен, чтобы она могла выбраться.

Она потрясла его за плечо, пытаясь разбудить:

— Саймон. Проснитесь. Вы должны отпустить меня. Он только крепче зарылся лицом в ее шею, накрыв рукой правую грудь.

— Саймон!

Его пальцы сжались, и ее сосок затвердел как камень. У нее перехватило дыхание. Он снова сжал руку, и проклятие, если это не было именно то, что ей нужно.

Хорошо. Она не будет больше пытаться разбудить его. С такими темпами он окажется внутри ее до того, как удастся вывести его из этого коматозного состояния. И ей это понравится.

Подобные мысли заставили ее почувствовать себя безнравственной и заслуживающей жалости. Потому что, разумеется, лишь безнравственная женщина может думать о том, как бы воспользоваться неосознанными действиями спящего мужчины: это может вызвать только жалость.

Может быть, если просто подождать некоторое время, его сон станет более глубоким, а мускулы расслабятся достаточно для того, чтобы она могла выбраться из его объятий.

Рука на ее груди была тяжелой, и она не могла побороть искушения немного помечтать. Представить, что он намеренно положил ее туда. Представить, что такой великолепный, сексуальный мужчина, как Саймон, считает ее желанной. Это было бы слишком даже для ее буйного воображения. Но нет. Не теперь, когда его руки обнимали ее и он прижимался к ней своим крепким телом.

Фантазировать рискованно. Она может начать верить в свои фантазии.

Она должна заставить себя перестать думать о том, как приятно лежать в неосознанных объятиях Саймона.

Она стала смотреть в потолок. Не слишком воодушевляюще. У Саймона был потолочный вентилятор. Интересно, нравится ли ему, как и ей, лежать обнаженным и наслаждаться приятным ветерком. Если не считать самых жарких дней, она предпочитала вентилятор кондиционеру.

Когда с ее телом начали происходить определенные вещи и она почувствовала влагу между ног, стало ясно, что думать о привычке Саймона спать обнаженным — плохая идея.

Она принялась блуждать взглядом по комнате, по крайней мере насколько могла себе это позволить, не поворачивая головы. Совершенная простота Востока тоже присутствовала здесь, но на этот раз в сочетании с любимым Саймоном хай-теком. Кровать и остальная мебель были металлическими с матовой поверхностью. Они не выглядели как испорченная офисная мебель, а казались солидными и почти успокоительно простыми.

Изголовье и изножье кровати ограничивали горизонтальные планки. Она впервые видела подобную конструкцию.

Аманда представила себя лежащей в одной только прозрачной шелковой ночной рубашке с привязанными к изголовью руками. Саймон склонился над ней, лаская ее тело и нашептывая ей на ухо шокирующие вещи.

Она застонала. Нога Саймона постепенно пробралась между ее ног, его бедро давило на вершину ее бедра, и видение в ее голове взорвалось, уступив место мучительной реальности.

Она должна выбраться из этой постели. Она сосредоточилась на том, чтобы лежать совершенно неподвижно и дышать как можно тише. Все, что угодно, только чтобы не провоцировать новые движения Саймона.

Она уютно устроилась в восхитительно теплой постели, борясь с пробуждением и стараясь не расстаться со сладостью сна. Он был таким реальным, она все еще ощущала мужской запах своего любовника, силу его рук на своем теле, испытывала эротическое наслаждение от прикосновения его ног, сплетенных с ее ногами после занятия любовью.

Она пошевелила ногой и представила себе, что чувствует трение джинсовой ткани по абсолютной гладкости своих чулок.

Чулок?

Во сне на ней не было чулок. Она была обнажена — о Господи! Ее глаза распахнулись и уперлись в темно-синюю ткань.

Это была рубашка, и эта рубашка покрывала мужскую грудь.

Саймон.

Он все еще спал.

Это было единственной хорошей новостью с того момента, как она полностью проснулась словно от удара огромной силы. Ее ноги действительно переплелись с его ногами по всей длине, до самых бедер. Это оказалось возможно, потому что юбка задралась вверх так, что были видны резинки чулок.

Каким-то образом несколько пуговиц когда-то накрахмаленной белой блузки оказались расстегнуты, и рука Саймона покоилась внутри, на покрытой шелком бюстгальтера груди. Ее рука забралась под его незаправленную футболку и лежала на выпуклых мышцах его живота.

Если он проснется прямо сейчас, она заработает сердечный приступ и умрет от унижения.

Со всей осторожностью вора, покидающего место преступления, она тихонько вытащила руку из-под его футболки. Когда кончики ее пальцев скользнули по его коже, его тело содрогнулось во сне, и она испугалась, что он проснется. Но нет.

Он спал слишком глубоко.

«Благодарю тебя, Господи!»

Она была права, предполагая, что его мускулы 90 расслабятся во сне. Двигаясь медленно, дюйм за дюймом, она выбиралась из его объятий до тех пор, пока их тела полностью перестали соприкасаться. Облегченно вздохнув, она перекатилась на спину и осознала свою близость к краю всего за секунду до того, как упасть на пол.

— Не самый элегантный способ вставать с постели, если позволите заметить, мисс Закери.

Джейкоб? Джейкоб был здесь? И что он видел?

Она порывисто вскочила на ноги, одергивая смятую юбку.

— Мне показалось, вы собирались воспользоваться гостевой комнатой.

Она чувствовала, как пылают щеки.

— Так и есть. Это недоразумение. Он… Я… — Как ей объяснить события, в результате которых она оказалась спящей в объятиях Саймона?

— Я не сую нос в личные дела босса.

— О, ради Бога! Нету нас никаких личных дел. Я пыталась помочь ему дойти до кровати. Он заснул, когда я была под ним. То есть, я хочу сказать, он упал. Мы упали. Я не могла выбраться. Думаю, я заснула, пока ждала, когда он расслабится.

— Как скажете, мисс Закери. Я пришел, чтобы узнан, не хотите ли вы ужинать.

— М-м, это было бы великолепно. — Она застегнула несколько пуговиц блузки, отворачиваясь от слишком понимающего взгляда Джейкоба. — Я только пойду переоденусь.

Одежда была вся мятая, но, может быть, приведя в порядок свой внешний вид, ей удастся привести в порядок и свои мысли.

Оставалось только надеяться.

Эрик Брант позвонил после ужина. Как только Аманда услышала сто голос, у нее засосало под ложечкой от беспокойства, как он воспримет ее переезд к его кузену.

— Он позволил вам приехать жить? Вот так, просто? — Эрик был ошеломлен.

— Это была идея Джейкоба, — попыталась защититься она.

— Но у Саймона практически никогда никто не бывает, а тут он позволяет совершенно чужому человеку жить в своем доме. Должен сказать вам, Аманда, это самое странное деловое соглашение, в котором я когда-либо участвовал.

— Саймон поступает не так, как все нормальные люди, — сказала она, повторяя его же собственные слова.

— Но и таких вещей он тоже не делает.

— Это был единственный предлог, под которым я могла видеть его достаточно часто, чтобы убедить в выгодности слияния.

Смех Эрика резанул по ее и без того натянутым нервам.

— Что ж, мне придется передать это дело вам, Аманда. Только ваша преданность своей работе сможет завершить эту сделку. Хотел бы я, чтобы мои сотрудники были хотя бы вполовину амбициозны и изобретательны, как вы.

Похвала согрела ее душу.

— Спасибо. — Она надеялась, что ее босс, Дэниел, согласен с Эриком.

Аманда оторвала зеленую плодоножку от клубники и бросила ее в мусорную корзину слева. Ягоду она положила в керамическую миску и взяла следующую. Она позавтракала час назад, но сочные ягоды все еще соблазняли ее. Единственное, что останавливало ее от того, чтобы бросить ягодку себе в рот, так это то, что Джейкоб войдет как раз в этот момент и поймает ее.

Не для этого же она сбегала из кухни.

Она не видела Саймона с того момента, как днем практически убежала из его комнаты. Она даже не знала, пробудился ли он уже от своего богатырского сна, и не осмеливалась спросить Джейкоба. Только не после того, как он застал ее в спальне Саймона.

— Это выглядит не совсем обычно для сосредоточенной на карьере женщины.

Она подняла глаза на звук знакомого голоса и улыбнулась, хотя и немного нервно. Она не знала, что Саймон помнит о ее присутствии в его постели. Это и присутствием-то назвать трудно, но поскольку она уже больше двух лет не была в постели мужчины и более трех не делала там ничего, достойного упоминания, ей все еще было неловко встретиться с Саймоном лицом к лицу.

— Привет. Хорошо выспались?

— Хорошо.

Весь его вид доказывал это. Глаза ясные, и он успел побриться. Опять без рубашки, он надел обрезанные джинсовые шорты. Ее взгляд скользнул по его мускулистым ногам, покрытым темными волосами, и задержался на них гораздо дольше, чем требовали приличия. Ей пришлось заставить себя снова посмотреть ему в глаза.

Они блестели от чего-то, что она не могла разгадать, а на его губах была забавная полуулыбка.

— Мне нужно потренироваться. Я пришел спросить, не хотите ли вы присоединиться ко мне?

— Вы имеете в виду — изобразить для вас мишень?

— Я думал, мы сможем сделать несколько упражнений из таэквондо.

Вообще-то это была отличная идея. Ее тело жаждало физической нагрузки, а у нее не хватало смелости спросить Джейкоба, не будет ли Саймон против, если она поплавает в бассейне.

— Я почти закончила тут и потом с радостью составлю вам компанию.

— Как Джейкоб уговорил вас на это?

— Это было нетрудно. Мне требовался предлог, чтобы побыть на воздухе, и он дал мне его.

— Он варит варенье?

— Так он сказал. Я раньше никогда не видела никого, кто бы варил домашнее варенье. Он сказал, что потом я могу посмотреть.

— Ваша мама не делала никаких заготовок?

— Вы шутите? Представления моей матери о домашнем хозяйстве сводились к тому, чтобы помнить номер телефона местной службы быта.

Он рассмеялся:

— Моя мама была не лучше. Она была слишком занята своими картинами, чтобы выполнять работу полому, но все же у нее получалось делать так, что это был настоящий дом.

Значит, она была полной противоположностью матери Аманды. Той всегда удавалось заставить свою дочь чувствовать себя незваной гостьей в прекрасно обставленном и оборудованном калифорнийском особняке, в котором она выросла.

— Какой она была? — спросила Аманда.

— Доброй. Полной жизни. Веселой. Она много улыбалась. Она могла рассмешить нас с папой так, что у нас начинали болеть бока от хохота.

— Должно быть, было очень больно потерять ее.

— Да. Все изменилось.

— Ваш папа, наверное, очень тяжело перенес это.

— Он нашел утешение в работе.

— А как же вы?

Пожав своими невероятными плечами, он нахмурился.

— Думаю, я последовал примеру отца.

— Вы же сказали, что вам было всего десять лет. — Она не могла представить ребенка, ушедшего с головой в работу.

— И я в это время оканчивал школу. Я погрузился в эксперименты и учебу.

И научился исключать весь остальной мир из этого процесса.

Она закончила чистить последнюю ягоду и вытерла руки влажным полотенцем, которое приготовил для нее Джейкоб.

— Я готова изображать боксерскую грушу.

Саймон выскользнул из шорт и натянул спортивные штаны. Их свободный покрой, специально предназначенный для боевых искусств, будет лучше скрывать реакцию его тела на Аманду. Он все еще вибрировал от ярких образов, преследовавших его во сне после трехдневной непрерывной работы. Они были так чертовски реалистичны, что он мог поклясться, что, когда он проснулся, подушка еще хранила ее запах.

Холодный душ помог успокоить разыгравшиеся гормоны, но стоило ему увидеть Аманду в майке и джинсах, все началось сначала. Неудивительно, что эта женщина прячется в костюмах свободного покроя. Если бы она одевалась на службу во что-то облегающее, ни один из ее коллег-мужчин не смог бы работать. Только не рядом с такими формами.

Забавно, но он мог поклясться, что знает вес ее груди в своей ладони. Принятие желаемого за действительное, без сомнения.

По дороге в спортзал он наткнулся на Джейкоба.

— Ужин в шесть.

— Хорошо, но мы еще не обедали.

— Предупреждаю вас заранее.

— Ты хочешь сказать, что на ужин будет не рагу. — Джейкоб иногда предупреждал Саймона, когда готовил блюдо, которое может испортиться, если ждать, пока Саймон выйдет из своей лаборатории.

— Правильно. Я подумал приготовить что-то особенное для нашей гостьи.

Саймону все еще было трудно поверить, что Джейкоб пригласил ее.

— Ты правда пригласил ее пожить?

— Я сказал ей, что остаться — это единственный способ отловить вас на время, достаточное для разговора.

Саймон не хотел обсуждать слияние, но он был не прочь провести больше времени с этой привлекательной женщиной. Она была такой удивительной смесью уверенности и замкнутости. Внешне она выглядела решительной деловой женщиной, но когда требовалось быть просто женщиной, он чувствовал, что она совсем не так уверена в себе.

— Полагаю, ты развлекал ее, пока я спал день и ночь напролет.

— Судя по тому, что я видел, вы и сами неплохо поработали над этим.

Саймон остановился и уставился на Джейкоба.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я поднялся наверх, чтобы проведать вас. Убедиться, что вы благополучно добрались до кровати.

Саймон, бывало, засыпал прямо на полу после работы вроде той, что он вчера закончил.

— И?..

— И вы обнимали теплого, живого медвежонка.

— Что?

— Она сказала, что вы упали на нее, когда вошли в комнату.

Саймон не помнил ничего, кроме смутного ощущения, что Аманда помогала ему подняться по лестнице.

— Я упал на нее?

— Да. Когда я приходил в первый раз, вы сцепились, как жуки, и оба спали.

Он не мог в это поверить. Он спал с ней, фактически просто свалился на нее. Ничего удивительного в том, что она показалась ему немного взволнованной там, на террасе. Удивительно, почему она ничего не сказала.

— Полагаю, ты заходил еще раз.

Джейкоб самодовольно улыбнулся.

— Я подумал, что она захочет ужинать.

— Убежден, она оценила твою заботу. Она все еще спала? — Саймон не был уверен, что понимает, как она вообще заснула. Для женщины с ее профессиональным поведением это было абсолютно нехарактерно.

Очевидно, он затащил ее на кровать, когда заснул практически на ходу, но почему она сразу же не встала?

— Она пыталась выбраться из постели, не разбудив вас.

— Очевидно, она в этом преуспела. — Он ведь даже не знал, что она была в его постели.

— Можно сказать, что вы тоже преуспели.

Загадочные комментарии начинали раздражать.

— Это каким же образом?

— Засунув руку под ее блузку. Ее расстегнутую блузку. Однако не думаю, что она была против. Ее рука была под вашей рубашкой.

Описанная Джейкобом сцена едва не заставила Саймона согнуться пополам от желания. Он держал руку на ее груди и находился в таком беспамятстве, что не мог оценить этого.

— Могло быть и хуже, сэр.

— Куда хуже, Джейкоб?

— За вами водится привычка раздеваться догола, когда вы вот так засыпаете в одежде.

Саймон поставил Аманду в позицию для третьего упражнения.

— Выбрасывайте руку вот так. — Он показал ей правильное движение.

— О'кей. Думаю, я поняла.

Они вместе проделали весь комплекс, и он проклинал свой сообразительный мозг зато, что тот предложил такую идею. Глядя на ее движения после того, что рассказал ему Джейкоб, Саймон почти потерял самоконтроль.

Его рука была на ее груди.

На одном из двух мягких холмов, которые так соблазнительно двигались под просторной футболкой, надетой для тренировки. Вероятно, она думала, что длинная широкая футболка в достаточной мере скроет ее пышные очертания. Она ошиблась.

Облегающие шорты на два дюйма выглядывали из-под подола, оставляя обнаженными идеальной формы ноги. Изгибы ее тела были невероятно соблазнительны и совершенно не похожи на истощенный тип, популярный среди многих женщин.

Ему хотелось спросить ее, почему она осталась с ним в постели, но у него было смутное подозрение, что это могла быть его вина. Если он упал на нее, он мог просто пригвоздить ее к кровати своим немалым весом. С той же вероятностью Саймон был виноват и в живописной картине, которую застал Джейкоб. Его сны были так отчетливы.

Они закончили упражнение.

Аманда вытерла пот с виска тыльной стороной ладони.

— Это было забавно.

— Я покажу вам одношаговую схватку.

Ее карие глаза засветились.

— Которую выделали в тот день, когда я была мишенью?

— Чуть менее продвинутую.

— Давайте сделаем это.

Его фаллос немедленно среагировал на ее слова, хотя она говорила о боевых искусствах, а не о телах, сливающихся в одно в безумной страсти.

Он приказал своему либидо взять выходной.

О сексе не могло быть и речи в данный момент, а может быть, и никогда. Он не собирался совершить еще одну ошибку с женщиной. К тому же секс влияет на способность трезво мыслить. Аманда хочет слияния их компаний, того, что он твердо намерен предотвратить. Он не позволит своим гормонам влиять на его планы.

Так или иначе, после несчастных лет в колледже и горьких уроков относительно женщин он научился контролировать свои сексуальные желания.

Она быстро уловила принцип одношагового спарринга.

— У вас хорошо получается, Аманда.

— Спасибо. Вы гораздо терпеливее, чем мой инструктор по тай-бо. Она считает, что я безнадежна.

— Ваш инструктор — женщина?

— Конечно. — Она проделала серию упражнений, которые он показал ей, без единой ошибки. — Саймон?

— Да?

— Может, мы попробуем спарринг? Я устала делать все по порядку.

— Но вы еще не знаете ударов ногами.

— Разумеется, знаю. Я же не просто так целый год ходила на занятия тай-бо.

— Хорошо. — Ему придется подстраивать под нее свои возможности, но ее недостаток навыка с лихвой возмещался энтузиазмом.

Вскоре они оба истекали потом.

Аманда сделала неосторожный выпад, видимо, пытаясь нанести рубящий удар. Он увернулся, полностью избежав контакта, но Аманда потеряла равновесие И упала вперед.

Он поймал ее, инстинктивно прижав к своему телу. Ее ладони с громким шлепком опустились на его мокрую от пота грудь.

— Уф! — пробормотала она.

— Вы в порядке?

Она кивнула, не отрывая от него глаз.

— Спасибо, что поймали меня.

— Нет проблем. — Он должен был отпустить ее, но пальцы не слушались посылаемого мозгом приказа. Они наслаждались прикосновением к шелковисто-гладкой коже, разгоряченной после упражнений.

Ее губы тоже выглядели разгоряченными, они были красные и припухшие. Розовый кончик языка выглянул наружу и увлажнил полную нижнюю губу.

Физическое ощущение их близости пронзило его с такой болью, которую можно было утолить только одним способом.

Он начал опускать голову.

Ее рот приоткрылся с легким вздохом. Он чувствовал запах ее пота. Он был не такой, как его. Женский. Сладкий! Его тело содрогнулось в первобытном ответе на призыв, принятый его обонятельными рецепторами.

Она привстала на цыпочки, ее голова запрокинулась, губы потянулись к нему.

— Саймон.

Она произнесла его имя так возбуждающе. Он уже мог чувствовать амброзию ее губ, мог представить, как их влажные тела сливаются воедино. Он уже видел, как они сплетаются па матах на полу в упражнениях, совершенно не относящихся к боевым искусствам.

Сексуальная энергия вибрировала между ними, пока его тело не переполнилось ею.

Ее глаза закрылись, от этого она казалась такой ранимой и в то же время готовой к его поцелуям. Его рот был уже в дюйме от ее губ, когда в голове мелькнуло: что он все-таки делает?

Он мысленно произнес слово, идеально описывающее то, что он хотел с ней сделать, и отступил назад.

— Думаю, вы могли бы поработать над рубящими ударами.

Ее глаза распахнулись, и она опустилась на пятки.

— Рубящие удары?

— Да. Вы же не хотите упасть лицом вперед, когда промахнетесь в своего противника. Вам нужно поработать над центром тяжести. — Он высвободил одну ее руку и за другую подвел к боксерскому мешку. Там он отпустил ее и продемонстрировал удар. Удар не слишком удался, но ноющее напряжение ниже талии все еще сковывало его движения. — Попробуйте вот так.

Аманде потребовалось несколько секунд, чтобы смириться с тем, что только что произошло. Она уже приготовилась к поцелую всех поцелуев, а он в это время думал о ее центре тяжести.

Унижение жгло ее кожу, как будто она обгорела на солнце, а ощущать себя отвергнутой было хуже, чем все удары вражеской армии. Она хотела, чтобы он поцеловал ее, а он хотел улучшить ее спортивные навыки.

Это больно. Ей казалось, что его нога ударила не в наполненный песком мешок, а в ее грудь.

Ее грудные мускулы так напряглись, что стало невозможно вздохнуть. Как могла она быть столь глупа? Разве ее бывший муж не вбил в ее сознание неизгладимую мысль о ее нежеланности? Неужели ей нужно напоминание об этом уроке?

Вопросы вертелись в ее мозгу, один унизительнее другого. Понял ли Саймон, что она хотела, чтобы он поцеловал ее? Осознал ли он, что она хотела этого так сильно, что встала на цыпочки, чтобы быть ближе к нему? Где-то на втором году брака она поняла, что нельзя самой инициировать секс, чтобы не быть отвергнутой. Поэтому тот факт, что она чуть было не спровоцировала поцелуй, одновременно потряс и ужаснул ее.

Она заставила себя взглянуть ему в лицо, ожидая увидеть в нем жалость.

Он не смотрел на нее. Он смотрел на боксерский мешок. Он выполнил еще один идеальный удар. Бум. С таким звуком могло бы биться ее сердце, разрывавшееся от унижения. Мешок покачнулся.

— Вы собираетесь попробовать? — Он повернулся к ней, но его взгляд был сфокусирован на чем-то за ее плечом.

О, он все прекрасно понял. И его это смутило.

Ей отчаянно хотелось убежать, найти безопасное место и зализывать там раны, но придется вынести все это. Если не ради собственной гордости, то хотя бы ради него. Ведь не его вина, что несчастное, сексуально изголодавшееся создание вроде нее зациклилось на нем, как на материализовавшейся фантазии.

Она ударила ногой по мешку:

— Вот так?

Она знала, что попытка была жалкой, но он не стал критиковать ее.

— Попробуйте еще.

Она попробовала. Заставила себя сделать еще несколько попыток. Даже попросила его показать еще один удар и изобразила его, прежде чем сказать, что устала и готова пойти в душ.

Она смогла держать себя в руках до тех пор, пока не оказалась под струями горячей воды. Тогда Аманда позволила себя разрыдаться.

Глава 7

Саймон старался не смотреть на Аманду, выходящую из зала, и сконцентрировал свою энергию на серии ударов дракона. Они ничуть не помогли облегчить его почти физическое разочарование. Он хотел ее, черт возьми! Но она для него под запретом по слишком многим причинам.

Так что он отступил, не поцеловав ее, и она последовала его примеру, сделав вид, будто ничего не случилось.

Возможно, она почувствовала облегчение.

Чем больше он узнавал ее, тем больше убеждался, что она не будет намеренно использовать секс, чтобы убедить его в выгодности своего предложения. Похоже, она просто была не из тех женщин, которые спят со своими деловыми партнерами.

Она бы не поблагодарила его, если бы он перевел их отношения на интимный уровень. Возможно, она бы посчитала, что опустилась в профессиональном плане. Он знал такой тип. В «Брант компьютерз» были серьезные и занятые карьерой женщины.

Компьютерная индустрия менялась, но предубеждение против женщин, занимающихся высокими технологиями, все еще существовало. В их индустрии женщинам часто приходилось бороться за уважение, и они были менее склонны рисковать профессиональной репутацией ради ничего не значащей интрижки.

«Ты уверен, что это ничего бы не значило?»

Он проигнорировал язвительный голос. Аманда явно давно спланировала свою жизнь, и в этой жизни не было места для мужчины, который тратит больше времени на эксперименты, чем на общение с другими людьми. Она никогда не бросит работу, чтобы переехать к нему на остров, а он не мог представить себя живущим в торопливом ритме южной Калифорнии.

И все же он был заинтересован в ее дружбе. Сейчас она восхищала его еще больше, чем прежде, но он не знал способа, как найти в своей жизни место для долговременных отношений с женщиной, не мог предложить жене ничего ценного.

Разве Элейн не дала это ясно понять пять лет назад?

После душа Аманда вышла из комнаты и обнаружила, что Саймон опять исчез в лаборатории. Вопреки тому, что ей было необходимо поговорить с ним о слиянии, она не могла не чувствовать благодарность за эту передышку.

Единственное, что могло ухудшить ее положение, — это если бы Джейкоб рассказал Саймону, что обнаружил ее в его постели. Он мог бы подумать, что она сделала это в отчаянной попытке соблазнить его.

— Тем не менее к ужину он выйдет.

— Как вы можете быть так уверены? — обернулась она к Джейкобу после этого заявления. — Судя по тому, что я знаю, еда привлекает его не больше, чем люди.

— Босс пригласил к ужину мистера Эрика Бранта и его жену.

— Эрик приедет? — Ее захлестнула волна облегчения. Может быть, кузен Саймона поможет ей убедить упрямца в выгодности слияния. И тогда она сможет вернуться в Калифорнию прежде, чем выстави г себя полной дурой, совершив еще какой-нибудь идиотский поступок вроде появления голой в постели Саймона, чтобы ее унижение стало полным.

По крайней мере, перезванивая Дэниелу после занятий в спортзале, она могла сообщить ему хоть что-то позитивное.

— Ты провела утро, тренируясь с ним, вместо того чтобы работать над нашим предложением? — Ядовитый тон Дэниела терзал и без того натянутые нервы.

— Я уже говорила тебе. Он не будет ни о чем разговаривать, пока не закончит тренировку. Он почти так же предан боевым искусствам, как и работе.

— Я думал, что ты предана «Икстант корпорейшн». Дело принимает нехороший оборот.

— Так и есть.

— И тем не менее он вернулся в лабораторию, не сказав с тобой ни слова о слиянии.

Виновна, что тут отпираться.

— Да.

— Над чем он работает?

— Альтернативный источник энергии.

— Что?! Это не имеет ничего общего со следующим поколением компьютеров.

— Саймон — изобретатель. Он работает сразу над несколькими проектами. Очевидно, что только некоторые из них предназначены для «Брант компьютерз».

— Ладно, и что он сейчас делает для «Брант»?

— Понятия не имею. — Неужели Дэниел всерьез думает, что Саймон поделится такой информацией с конкурентом? А до того, как они договорятся о слиянии, «Брант компьютерз» и «Икстант корпорейшн» остаются прямыми конкурентами.

— Непохоже, что к настоящему моменту ты узнала что-то ценное. — Сарказм Дэниела причинял боль.

Она всегда хорошо делала свою работу. Не ее вина, что Саймон так упрямо избегает разговора о слиянии. А мысль, что она должна знать, над чем он работает для «Брант», просто нелепа.

— Меня послали сюда не как корпоративного шпиона, Дэниел. И честно говоря, если бы Саймон случайно обронил какую-то информацию на этот счет, я не стала бы ее передавать. Это было бы неэтично.

— Думаю, да. — Но говорил он не слишком убежденно, и это насторожило ее. — Ты сказала, что сегодня Эрик Брант приедет к ужину.

— Да. Он и его жена.

— Что ж, будем надеяться, что он доведет до конца то, что не удалось тебе, и заставит Саймона выслушать наше предложение.

Она полезла в сумку за аптацидом, но не нашла. Стала рыться в портфеле, прижимая к уху мобильный телефон.

— Я стараюсь изо всех сил.

Она нашла таблетку и бросила ее в рот.

— Все твои усилия ничем не заканчиваются.

Эти слова причинили ей острую боль. Работа, на которую она тратила большую часть своей жизни, всегда придирчиво оценивалась, и ее репутация профессионала была невероятно важна для нее. Если она когда-нибудь в чем-нибудь преуспела — так это в учебе в студенческие годы и потом как делающая карьеру женщина.

Она не могла потерять это.

Это была единственная вещь, которая не давала ей превратиться в ничто, как втом преследующем ее ночном кошмаре.

— Я тебя когда-нибудь подводила, Дэниел?

— Нет.

— Тогда доверься мне сейчас.

— Не заставляй меня об этом пожалеть.

Вешая трубку, она дрожала. Две недели назад она на всех парах приближалась к успеху в «Икстант корпорейшн», а теперь чувствовала, что ее карьера висит на волоске.

Эрик и Элейн прибыли раньше, чем Саймон вышел из своей лаборатории.

— Есть успехи в обсуждении слияния? — спросил Эрик, садясь за стол в гостиной.

Джейкоб принес напитки и сказал что-то о том, чтобы привести Саймона.

— Мне удалось рассказать ему о рыночных перспективах объединенных компаний, и мы поговорили о соединении возможностей инженеров-проектировщиков. — Она не стала останавливаться на этом, потому что тот разговор не оказался успешным.

— Саймон может быть очень упрямым. — Светловолосая Элейн удобно расположилась на подушках дивана. У нее были тонкие черты и мальчишеская стройность, несмотря на очевидную беременность. Ее шикарное облегающее шелковое платье зеленого цвета заставляло Аманду чувствовать себя огромной и безвкусной в черной гофрированной юбке и тонком свитере в мелкую клеточку. — А когда он не упрямится, он просто игнорирует весь остальной мир ради своих экспериментов. — Она улыбнулась Аманде. — Не завидую я вашей задаче удержать его внимание настолько долго, чтобы убедить его в выгодности этой сделки.

— Вынужден признать, что его предубеждение против слияния наших компаний удивило меня. — Эрик сделал глоток виски. — Временами мне кажется, что он даже не осознает существования «Брант компьютерз».

— Похоже, больше всего его беспокоит, что люди потеряют работу.

— По-моему, все дело в этом. У Саймона чувствительное сердце, — задумчиво произнес Эрик.

— Видели бы вы его с нашим малышом, — добавила Элейн. — Джо из него просто веревки вьет.

Аманда представила, как Саймон учит маленького мальчика приемам таэквондо, и улыбнулась. Он был бы немного странным, но хорошим отцом.

— Ему стоило бы завести собственных детей.

Она понятия не имела, зачем сказала это. Она не настолько хорошо знала Брантов, чтобы делать такие замечания. Глаза Элейн расширились.

— Я не могу представить его общающимся с женщиной достаточно долго, чтобы жениться, а уж тем более воспитывать ребенка.

— Саймон, разумеется, не так рассеян, когда дело касается отношений. Если бы он был более внимателен, ты могла бы выйти за него, а не за меня. — Теплое отношение Эрика к жене не оставило у Аманды сомнений в его чувствах к этой женщине.

— Глупенький! Я полюбила тебя почти с первой встречи. Даже если бы мы с Саймоном обручились, я все равно бы в конце концов вышла за тебя. — Она криво усмехнулась. — Мои слова звучат ужасно, но у любви свои законы.

— Вы с Саймоном встречались? — спросила Аманда.

— Да, но встречаться с гением изобретателем не самое приятное дело, уж поверьте мне.

Аманда с трудом представляла, как можно бросить Саймона ради Эрика Бранта. Не то чтобы Эрик не был привлекательным и физически крепким мужчиной, просто Саймон был чрезмерно привлекательным и чрезмерно мощным в своей мужественности. Он был чрезмерен во всем.

— Так что ты была совершенно права, когда позволила моему кузену убедить тебя попытать счастья с ним. — От голоса Саймона у Аманды заколотилось сердце.

Она постаралась принять спокойный вид и повернулась к нему:

— Привет, Саймон.

Он кивнул ей.

Элейн встала и подошла к Саймону, чтобы обнять его.

— Привет, незнакомец. Тебе надо бы приехать повидаться с Джо. Он все гадает, куда подевался его дядюшка Саймон.

Саймон обнял ее и поцеловал в щеку.

— Скажи ему, что я заеду где-нибудь на следующей неделе.

Вид Саймона рядом с бывшей подружкой вызвал у Аманды приступ ревности, которую у нее не было ни причин, ни даже малейшего права чувствовать.

Элейн отступила назад.

— Хорошо, но представления трехлетнего ребенка о времени не так точны. Он будет изводить меня, покаты не приедешь. — Она говорила это шутливым топом, так что Аманда решила, что Элейн на самом деле не против.

Саймон и Эрик обменялись рукопожатием.

— Как продвигаются эксперименты?

Саймон пожал плечами:

— Я дам тебе знать, когда получу что-то конкретное.

— Итак, что ты думаешь о предложении Аманды?

Саймон ждал этого вопроса с того момента, как спустился в гостиную и обнаружил там Элейн, объясняющую Аманде, почему отношения с ним так рискованны.

— Она еще не закончила его презентацию.

Эрик рассмеялся:

— Что ж, я ставлю на Аманду. Если эта женщина не побоялась переехать жить рядом со старым скрягой вроде Джейкоба и эксцентричным оригиналом вроде тебя, ей наверняка хватит характера, чтобы справиться со своей задачей.

Потеплевший при словах Эрика взгляд Аманды рассердил Саймона.

— Я обещал выслушать то, что она хочет сказать, а не согласиться с ней.

— Но, Саймон, в этом есть смысл. — Элейн умоляюще улыбнулась. — Вместе «Икстант» и «Брант» смогут конкурировать с крупнейшими компаниями на рынке так, как «Брант» в одиночестве не сможет никогда.

— Вес компании на рынке не единственный аспект, который стоит рассмотреть. Для компании есть вещи поважнее, чем то, насколько большим сегментом рынка она командует.

— Но это имеет решающее значение, — подала голос Аманда.

Саймон переключил свое внимание на нее. То, как тонкий материал свитера облегал ее грудь, сводило его с ума весь вечер.

— Это зависит от того, как вы на это смотрите.

— Почему бы тебе не объяснить нам, как на это смотришь ты, — сказал Эрик, твердо отправляя мяч обратно на сторону Саймона.

— «Икстант корпорейшн» — наш конкурент, не говоря уже о том, что у них множество акционеров и их акции свободно обращаются на рынке. Единственный способ объединиться с ней — это выставить и наши акции на свободную продажу. Этот аспект я не могу с легкостью отбросить.

— Мне это тоже нелегко, но, Саймон, времена меняются. Если мы хотим оставаться конкурентоспособными, «Брант компьютерз» придется меняться вместе с ними.

Саймон покачал головой:

— Ты говоришь не о приобретении большей конкурентоспособности. Ты говоришь о новой форме управления нашей компанией. Без обид, Аманда, но это дрянная идея.

Она посмотрела на него, и на ее лице отразилось почти страдальческое разочарование, но она не сказала ни слова. Эрик был не так сдержан.

— Для «Брант компьютерз» это естественное продвижение вперед. Твоя работа не изменится. Ты по-прежнему будешь проводить свои исследования и опыты дома, в любимой тобой изоляции.

— Ты предполагаешь, что я продолжу работать на «Брант».

Он наблюдал, как раздраженное выражение на лице кузена сменяется потрясением, а затем испугом.

Элейн изумленно открыла рот.

— Конечно, ты будешь продолжать работать на «Брант». Мы же одна семья. Ты не можешь даже думать о том, чтобы продавать свои проекты другой компании.

Он повернулся к женщине, на которой когда-то собирался жениться.

— Почему нет?

— Потому что это было бы предательством своей семьи!

Он откинулся в кресле и скрестил руки на груди, пристально глядя на остальных.

— Но не в том случае, если «Брант компьютерз» перестанет быть семейной компанией.

Эрик выругался. Затем запустил пальцы в свои рыжеватые волосы, взъерошив их.

— Я не ожидал, что ты так это воспримешь.

— Очевидно.

— Послушай, почему бы тебе не дать Аманде завершить презентацию, а потом мы еще поговорим?

— Новые цифры о возможных продажах и росте не изменят моего решения. — Он и его старший кузен редко спорили, в основном потому, что обычно соглашались, но еще и потому, что оба были упрямы. Хотя Эрик и был четырьмя годами старше, он никогда не имел влияния на Саймона.

— Чем это может повредить? Думаю, твой долг передо мной хотя бы выслушать ее.

— С чего ты это решил?

— В течение пяти лет я управляю компанией почти без твоего участия. Если тебе интересно мое мнение, то ты выбрал чертовски неудачное время, чтобы начать демонстрировать интерес к делам «Брант компьютера».

— После той аварии ты был так же доволен разделением труда между нами, как и я.

Эрик провел рукой по лицу и уронил ее на стол.

— Да, был. Я и сейчас доволен. Не думаю, что мы с тобой могли бы работать вместе, как папа и дядя Джон до того, как они погибли. Они составляли отличную команду потому, что смотрели на вещи под одинаковым углом. Я неуверен, что на земле есть еще хоть один человек, который смотрит на жизнь так же, как ты, Саймон.

Саймон не обиделся. Он знал, что Эрик не имел в виду ничего оскорбительного, но его слова попали в самый центр холодной пустоты внутри его. Пустоты, наполненной туманом одиночества, появившейся после смерти матери и никогда не покидавшей его.

— Я не собираюсь вышвырнуть Аманду и отправить назад в Сиэтл.

— И ты выслушаешь то, что она хочет сказать?

— Я выслушаю.

Эрик удовлетворенно кивнул.

— Спасибо. — Голос Аманды привлек его внимание. Темно-карие глаза были полны решимости, которой он не мог не восхищаться, не важно, насколько неуместно ЭТО было.

Эрик и Элейн уехали, чтобы успеть на паром, и Аманда снова оказалась наедине с Саймоном.

Он наполнил два бокала бренди и протянул ей один, прежде чем сесть на противоположный конец дивана.

— О'кей, начинайте обстрел.

— Вы встречались с Элейн до того, как она вышла за Эрика? — О черт возьми! О чем она думает? Она вовсе не это собиралась сказать.

Саймон был поражен ее странным вопросом не меньше, чем она сама. Что заставило ее спросить об этом? Она знала, что он собирался говорить с ней о слиянии. Может быть, виноваты три бокала вина, которые она выпила за ужином? Они настолько развязали ее язык, что она выдала личный интерес, который лучше было бы держать в секрете. Если так, то она никогда больше не будет пить. Она с глухим стуком поставила бокал на кофейный столик.

— Я хотел жениться на ней.

Если ее вопрос удивил его, то его ответ заставил ее онеметь от потрясения. Она изумленно уставилась на него. Он хотел жениться на Элейн?

Саймон усмехнулся, глядя на реакцию Аманды.

— Да. Это было совершенно нереально. Она гораздо счастливее с Эриком, чем могла бы быть со мной.

— Вы любили ее?

Он пожал плечами:

— Мне просто хотелось ее тепла. Когда она была рядом, тени отступали.

Для Аманды это прозвучало как определение любви с точки зрения эксцентричного изобретателя.

— Как она встретилась с Эриком?

— Я их познакомил. Он мой ближайший друг, моя семья. Это казалось совершенно естественным.

— И они влюбились друг в друга.

— Да.

— Сейчас вы все кажетесь друзьями.

— Так и есть. Я не держу зла ни на одного из них за то, что она выбрала его, если вы об этом подумали.

— Подумала, — призналась она.

— А какой в этом прок? Они же не хотели намеренно причинить мне боль.

Но боль он чувствовал. Это она видела в глубине его грустных серых глаз.

— Думаю, я не настолько понимающая. — Предательство Ланса все еще мучило ее, и она никогда не стала бы доверять этому человеку, если бы встретила снова.

— Вы это знаете по опыту? — наугад спросил он.

— Знаю. — Может быть, она бы лучше поняла его, если бы не была замужем за Лансом, если бы сделала свое открытие до их помолвки.

— Что произошло?

— У моего мужа была любовная связь.

— Вы говорили, что не замужем.

— Я развелась с ним. — И ее родители до сих пор винили ее за это. Так же как и старший брат. По их мнению, именно она первая нарушила брачные клятвы.

— Вы так и не простили его.

Она подумала о боли, которая все еще терзала ее после брака с человеком, полностью отказывавшим ей в женственности.

— Это не так просто. Если вы хотите сказать, что я не могу стать его другом, как стали вы с Эриком и Элейн, вы правы. Но я не желаю ему зла. Так что в этом смысле я простила его.

— А он хочет вашей дружбы?

— Конечно. Тут все дело в видимости, принятой в кругах, к которым принадлежат он и моя семья. Он хочет, чтобы все выглядело дружески, даже если на самом деле таковым не является.

— Он женился на той женщине, с которой у него была связь?

Пришел черед Аманды усмехнуться.

— Нет. — Она до сих пор не знала, кто была та женщина, с которой она видела Ланса и другого мужчину.

— Он хотел развода?

— Нет.

— Но вы не захотели простить его ошибку и сохранить брак.

Напряжение неуклонно нарастало. Она чувствовала, словно хрупкое стекло вот-вот дойдет до предела и треснет.

— Нет, не захотела. — Тут она посмотрела ему прямо в глаза: — А вы бы захотели?

— Нет.

Какая-то часть напряжения покинула ее. По крайней мере он понял. Ее семья оказалась на это неспособна.

— В нашем разговоре мы зашли слишком далеко.

Его улыбка избавила ее от последних остатков напряжения.

— Да.

Может быть, вопрос об Элейн в конце концов был не такой уж и большой ошибкой. Она взяла свой бокал бренди и слегка отпила из него.

— Джейкоб сказал, что нашел нас спящими вместе в моей постели.

Крепкое спиртное попало не в то горло, и она закашлялась так, что слезы потекли из глаз. Саймон вскочил, как только она начала кашлять, и теперь протягивал ей стакан воды. Она с благодарностью приняла его и сразу же сделала большой глоток.

Он подал ей коробку салфеток. Она вытащила одну и вытерла мокрое лицо.

— Лучше? — спросил Саймон.

Она кивнула.

— Джейкоб говорит, вы сказали, что я упал на вас.

Рассказал ли он Саймону и о том, в каком компрометирующем виде она проснулась? Ей оставалось только надеяться, что нет.

— Вы заснули на ходу и, падая на кровать, как-то увлекли меня с собой.

— Вы тоже заснули?

Это было уже не так легко объяснить. Она отвернулась, чтобы не видеть его лица.

— Вы не отпускали. Я не могла разбудить вас и не могла высвободиться. Я решила, что единственный выход — подождать, пока вы заснете достаточно глубоко, чтобы ваши мускулы расслабились. — Это прозвучало гораздо лучше, чем она ожидала. — Я заснула, пока ждала. Мне жаль, что так получилось. Я понимаю, что это было абсолютно непрофессионально.

Она украдкой взглянула на Саймона, чтобы понять, как он реагирует на ее слова.

По его лицу ничего нельзя было понять.

— Думаю, мы можем согласиться, что ситуация была необычная.

Она кивнула. Все оказалось легче, чем она представляла. Она едва сдержала вздох облегчения.

— Почему вы не позвали на помощь Джейкоба?

Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Джейкоб застал их в тот момент, когда Саймон положил руку ей на грудь. И хотя в итоге именно это и произошло, тогда она сделала все, чтобы защитить свою профессиональную репутацию.

— Я не знала, услышит ли он меня. Большую часть времени он проводит в другом конце дома и на другом этаже.

Хотя объяснение звучало вполне убедительно, Саймон был уверен, что она что-то скрывает. Он хотел знать что. Сделала ли она это намеренно?

Он мог бы поклясться, что нет, по то, как она избегала смотреть на него, казалось подозрительным. Впрочем, она могла быть просто смущена.

С другой стороны, если она сказала правду, у нее нет причин смущаться. Она не сделала ничего, чего следовало стыдиться.

— Эрика, похоже, весьма впечатляет ваша деловая хватка.

Это отвлекло ее.

— Я рада.

Она и выглядела такой, ее глаза светились счастьем. По непонятной причине это очень рассердило его.

— Может быть, он предложит вам работу, если ваше начальство будет слишком разочаровано тем, что сделка не состоится.

Она побледнела и вскинула голову.

— Вы сказали, что выслушаете мое предложение прежде, чем принять решение.

— Этого я не говорил. Я сказал, что выслушаю вас. Точка.

Он с интересом наблюдал, как ее карие глаза почти почернели от досады.

— Но если вы уже приняли решение и ничто из того, что я могу сказать, не изменит его, зачем вообще терять на это время?

— Потому что я пообещал Эрику поговорить с вами.

— Но вы действительно выслушаете?

— Да, я выслушаю, — сказал он второй раз за этот вечер.

На ее лице вновь проступило воодушевленное выражение.

— А я приложу все усилия, чтобы убедить вас, что вам не следовало заранее принимать решение.

Он встал.

— Но не сегодня. Перед сном мне нужно сделать несколько экспериментов для каталога.

Удивительно, но она не жаловалась. Она просто кивнула и даже улыбнулась.

— Значит, буду с нетерпением ждать встречи с вами завтра утром.

К пяти часам следующего дня Саймон так и не появился, и Аманда почти упала духом.

Он уже сообщил, что принял решение. Подтверждение, что он выслушает ее доводы, сегодня уже не так воодушевляло ее, как вчера, когда она находилась под влиянием его общества и трех бокалов вина. Однако, даже считая это совершенно пустой тратой времени, она должна закончить презентацию.

Какой у нее еще есть выбор?

Без его сотрудничества слияние такое же дохлое дело, как и ее сексуальная жизнь.

Его угроза начать продавать идеи тому, кто больше предложит, вместо того чтобы использовать их на благо своей компании, убеждала. Она провела все утро, проясняя с Эриком некоторые детали. Одной из них оказалось соглашение с Саймоном о правах на его компьютерные изобретения. Соглашения не существовало.

У «Брант компьютерз» не было никакого способа заставить Саймона отдать им хотя бы право первого выбора на его будущие технические открытия. Она не могла представить, что Эрик Брант посчитает такую возможность несущественной. А даже если и так, она была уверена, что другие владельцы акций «Брант компьютерз» не согласятся.

Хотя у Саймона и Эрика находилась большая часть акций, по тридцать пять процентов у каждого, были еще пять родственников, не работающих в «Брант компьютерз», но владеющих тридцатью оставшимися процентами акций. В других обстоятельствах она бы могла обратиться к остальным держателям акций, чтобы заручиться их поддержкой предполагаемого слияния.

Но угроза Саймона ставила крест на этой идее.

Правда, она и так не нравилась Аманде. Компания была семейной, и такой поступок Аманды нанес бы огромный вред их отношениям между собой. Нет. Если слияние должно состояться, то только при содействии этого эксцентричного гения.

И с каждым следующим часом ожидания его выхода из лаборатории ее состояние становилось все более и более подавленным.

Она собиралась от нечего делать заняться электронной почтой с работы, когда зазвонил мобильный телефон.

Она раскрыла телефон и произнесла:

— Аманда Закери.

— Аманда, это Дэниел.

И без того подавленное настроение упало окончательно.

— Здравствуй, Дэниел. Я как раз готовлю тот отчет по сделке Гарви, который ты просил в утренней электронной почте. — О'кей, она только собиралась сделать это, но она же все равно вскоре отправила бы его.

— Отлично, но я звоню не поэтому. Я хотел узнать, как прошел вчерашний ужин с Эриком и Саймоном Брантами.

Конечно, он хотел.

— И не говори мне, что вы опять не обсуждали дела. — В голосе Дэниела звучала хорошая доля сарказма и предостережения одновременно.

По крайней мере это она может опровергнуть.

— Мы обсуждали слияние.

— Хорошо.

Произнести следующие слова было гораздо труднее.

— Саймон все еще настойчиво возражает против него.

— Какого черта… — Раздраженный возглас Дэниела красноречиво свидетельствовал о его реакции на несговорчивость Саймона.

— Он беспокоится о сотрудниках. — Помимо всего прочего.

— Как мило с его стороны. — Тон Дэниела ясно дал понять, что служащие были последним, о чем он думал, размышляя о выгодной сделке. — Но это не так серьезно, как мы вначале ожидали, да? Я прочел твой последний отчет, и при содействии других акционеров правление может пренебречь решением Саймона Бранта.

Глава 8

Она чувствовала, как под бровями нарастает напряжение, переходящее в головную боль. Она потерла лоб.

— Ни Эрик, ни Саймон не хотят семейной войны из-за этого.

— Но Эрик Брант хочет объединения наших компаний. — Голос Дэниела звучал вкрадчиво, как бросок гадюки.

— Они друзья и родственники. Это очень тесные отношения. — Она указывала на то, что должно было быть очевидно даже для южнокалифорнийского бизнесмена. — Сомневаюсь, что Эрик хочет добиться своего ценой расположения Саймона.

— Тогда, думаю, твоя работа в том, чтобы заставить его захотеть этого, не так ли?

Гнев поднялся в ее горле, но она проглотила его. Дэниел просто мог не понять, о чем она говорит.

— Речь идет не о разногласиях между двумя безликими акционерами, Дэниел. Ты предлагаешь мне спровоцировать войну между людьми, которые не только друзья, но и родственники.

Она надеялась, что повторение фактов поможет ей достучаться до Дэниела.

В висках пульсировала боль.

— По-моему, первоначальный план добиться содействия Саймона Бранта остается самым лучшим.

У Эрика были две сестры, живущие в Аризоне, и мать, делившая свое время между разными штатами, в которых жили ее дети. С другой стороны, у него был и жена и ребенок.

У Саймона не было никого, кроме Эрика.

Она не могла встать между ними.

— Тогда предлагаю тебе эффективнее использовать преимущество пребывания в его доме.

— Я разговариваю с ним при любой возможности.

— Значит, тебе следует подумать не только о словесном убеждении. — Саймон как-то назвал ее изворотливой торговкой. Дэниел сейчас вел себя именно так.

Несколько секунд она стояла молча, оглушенная.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Некоторым видам убеждения мужчины поддаются лучше. Если стимул разбогатеть через слияние для Саймона Бранта недостаточен, ты могла бы подумать о том, чтобы сменить тактику и перевести переговоры на более личный уровень.

Она бы рассмеялась над смехотворностью этого предложения, если бы оно не было таким оскорбительным.

— Ты намекаешь, что я должна попытаться соблазнить Саймона? — Она действительно не могла поверить, что ее босс говорит именно об этом.

— Не надо так грубо, Аманда. Ты же явно в определенной степени лично увлечена парнем, иначе не жила бы в его доме.

Он уверен, что между ней и Саймоном уже существует любовная связь.

— Я остановилась здесь, чтобы иметь возможность поговорить с ним, а не потому что мы спим вместе!

— Хорошо. Слушай, все, что я хочу сказать, — тебе нужно использовать любое имеющееся в твоем распоряжении оружие, чтобы обеспечить успех этой сделки. От нее многое зависит. Кто-то может даже сказать, что на кону стоит вся твоя карьера. Это крупная сделка, Аманда, и я очень рассчитывал на твой профессионализм, когда посылал тебя провести предварительные переговоры одну.

Гнев и страх боролись в ней, оставляя металлический привкус во рту и превращая головную боль в настоящий приступ мигрени.

— Мы, должно быть, думаем о двух разных типах профессионализма, потому что тот, о котором говоришь ты, в этом штате находится вне закона.

— Не будь так чертовски наивна.

Ланс произнес те же самые слова, когда она настаивала на разводе, увидев его в том непристойном menage a trois[4]. Она не сказала ему, что именно видела, просто сообщила, что знает о его изменах.

Он даже не отрицал этого. Он сказал ей, что не надо быть такой наивной, поскольку у всех мужчин есть связи на стороне. Затем он возложил всю вину на нее, потому что она не удовлетворяла его как партнерша. Она была готова согласиться, что потерпела неудачу в сексуальном плане, но это не только ее вина. Как она могла в одиночку заменять Лансу двух любовников одновременно, женщину и мужчину?

— Аманда? Ты еще слушаешь?

— Да, слушаю.

— Хорошо. Я подумал, что связь прервалась.

— Нет. В Порт-Малкуин прекрасная зона покрытия, потому что он так близко от сиэтлских передающих вышек. — Почему она говорит о мобильной связи, когда ее босс только что предложил ей освоить современную версию древнейшей профессии?

— Ладно, Через пять минут у меня встреча, так что я должен идти. Если ты считаешь, что не можешь добиться содействия Саймона, бросай это и начинай работать над Эриком Брантом. Так или иначе, но эта сделка будет одобрена.

— Саймон угрожает начать продавать свои компьютерные разработки тому, кто больше заплатит, если «Брант компьютерз» будет продавать свои акции на рынке, чтобы осуществить слияние. — Это должно охладить пыл Дэниела. — Не думаю, что ты сможешь заставить кого-то из его семьи согласиться на слияние, если это будет означать потерю его изобретений в пользу их конкурентов.

Даже объединившись, «Икстант» и «Брант» не смогут конкурировать с крупными компаниями, если Саймон предложит свои проекты на свободную продажу.

Сорвавшееся с губ Дэниела слово состояло всего из четырех букв и было очень неприятным.

— Он будет рубить сук, на котором сидит.

— Он на это смотрит по-другому.

— У него же останется его доля акций в объединенной компании, черт побери!

— Да, и он может продолжать получать с них доход, но он выручит гораздо больше денег, продавая свои разработки тому, кто больше заплатит.

— Нет, если это означает, что «Брант» и «Икстант» разорятся.

— С чего бы? Саймон всего лишь один человек, Дэниел. Он может быть гениален, но команды проектировщиков в обеих компаниях лучшие в компьютерной индустрии. — Она возражала не потому, что хотела отклонить угрозу Саймона, а потому, что Дэниел, похоже, забыл о реальности.

— Саймон Брант и есть «Брант компьютерз»!

— Уверена, Эрик не согласился бы с таким мнением.

— Эрик — это управление. Саймон работает над вещами, которые могут изменить лицо всей индустрии. Мы хотим, чтобы он участвовал в этой сделке. Он должен быть частью объединения.

Кто «мы»? Администрация «Икстант»? Они даже не упоминали Саймона Бранта, когда она внесла свое предложение о слиянии.

— Не могу поверить, что Эрик не заставил его подписать контракт о правах на интеллектуальную собственность. — Дэниел казался расстроенным.

— Саймон владеет большой частью компании. Сомневаюсь, что Эрик хотя бы думал, что это понадобится. Кроме того, нечего и говорить, что Саймон когда-либо согласится на такое. — Этот человек был совершенно независим и определенно считал свою работу своей собственностью.

— Тем больше причин использовать твое влияние, чтобы заставить Саймона Бранта согласиться.

Гнев победил ее страх за карьеру. Она не проститутка, как это ни называй.

— Знаешь, я не думаю, что ты мог иметь в виду то, что мне показалось, поскольку если это так, и «Икстант», и тебя лично ждет такой судебный иск о сексуальных домогательствах, что мало не покажется.

Когда она вешала трубку, Дэниел все еще лопотал что-то.

Аманда ударила обмотанным лентой кулаком в мешок с песком. Звук удара показался ей сладкой музыкой. Она сделала это еще раз. И еще. И еще.

Она вспотела. Костяшки пальцев болели. Мышцы ныли от напряжения. И все же она продолжала кипеть от гнева. Как мог Дэниел предложить ей что-то настолько отвратительное? Она работала на «Икстант» пять лет, и ее никогда не просили сделать ничего хоть отдаленно неэтичного.

И вдруг такое.

Раньше она никогда не забиралась с проектом так высоко. Неужели руководство «Икстант» занимается бизнесом подобным образом? Она не могла поверить в это, но Дэниел действительно намекал, что ей следует соблазнить Саймона, чтобы убедить его в необходимости слияния.

Ее босс ждет, что она использует свое тело как козырную карту.

Она громко расхохоталась, отступая назад, и нанесла по мешку несколько ударов со всей силы, один за другим. Дэниел знал, что она не сексапильная девица, умело пользующаяся своими прелестями. С помощью этой несуществующей сексуальности она могла убедить Саймона в своей точке зрения не больше, чем научить китайскому языку.

Но Дэниел был убежден, что она уже спит с Саймоном, и поэтому решил, что она может воспользоваться этим для достижения цели. Что только усиливало ее отвращение к его словам. Если бы у нее были личные отношения с Саймоном, она бы никогда не использовала эмоциональный или сексуальный шантаж, чтобы попытаться добиться его согласия на сделку.

С этой мыслью она поменяла ногу и продолжила пинать мешок с другой стороны.

Беспокойная мысль изводила ее, пока она пыталась физическими усилиями унять гнев, бурлящий в ней, как горячая лава. Но вот злилась ли она больше потому, что ее босс предложил ей что-то совершенно неэтичное, или потому, что знала, что у нее все равно нет шансов, даже если она попытается сделать это?

Она замотала головой, желая избавиться от неприятного предложения, и стаяв выполнять весь комплекс приемов, которым научил ее Саймон, используя боксерский мешок в качестве мишени.

Когда буря в ней немного улеглась, она постаралась проанализировать свои чувства. Хорошо, ярость определенно была вызвана тем, что от нее потребовали совершить непорядочный поступок; но сопровождавшая ее боль не имела ничего общего с избитыми руками и ноющими мышцами. Это был результат осознания, что она так же привлекательна для Саймона, как карп для ловца лосося.

Она не хотела использовать свое тело, чтобы соблазнить Саймона, но сознание, что она не смогла бы, даже если б хотела, было слишком тяжелым ударом для ее женского самолюбия. Почти таким же тяжелым, как те ночи, когда она была отвергнута Лансом. И почему Саймон, который приходился ей не более чем деловым партнером, обладал такой сильной властью над ее чувствами, оставалось загадкой, которую она не могла разгадать.

— Он хотел, чтобы ты сделала — что?! — Пронзительный крик Джилл был таким возмущенным, что большего Аманда не могла и желать.

Если в ее жизни и было что-то, на что всегда можно рассчитывать, так это преданность Джиллиан Синклер.

— Он предложил соблазнить Саймона, чтобы убедить его согласиться на сделку. Он думает, что я и Саймон уже спим вместе.

— Вот сукин сын!Я просто не могу поверить. Такие штуки могут происходить только в сериалах для домохозяек.

Аманда поймала себя на том, что смеется, хотя была уверена, что не сможет.

— Верно. Такой сценарий мог придумать только кто-то из твоих сценаристов.

— Только не наши сценаристы. У них вкус получше.

— Точно. Я хочу сказать, что в той сюжетной линии, где главный герой бросает свою возлюбленную, чтобы заняться поисками давно пропавшей сестры, рожденной от связи его отца с дочерью садовника, было больше вкуса, чем в этом гадком предложении Дэниела. И к тому же она была более достоверной, — уныло добавила она. — Я же не Мата Хари.

— Мата Хари была шпионкой, а не корпоративным посредником. Конечно, ты бы не выдержала кастинг на эту роль, но если ты пытаешься намекнуть, что не смогла бы соблазнить Саймона Бранта, ты не права. — Джиллиан возмущенно фыркнула. — Мужские особи нашего вида не все такие, как Ланс Роджерс.

Вспоминая тот почти случившийся поцелуй, к которому стремилась только она, Аманда мрачно рассмеялась:

— Я не могла бы распалить Саймона даже паяльной лампой, тем более использовать мою воображаемую сексуальность, чтобы манипулировать им.

— То, что у тебя не истощенное тело, как у половины женщин в южной Калифорнии, не значит, что в тебе нет сексуальной привлекательности. — И это говорит женщина, по сравнению с которой Твигги выглядела бы обжорой. — Если бы ты позволила мне познакомить тебя с кем-то подходящим, ты бы мгновенно поняла это.

— Джилл, мы с тобой отклонились от темы.

— И мы будем продолжать говорить об этом, пока ты не сдашься. Хотя, судя по тому, как обстоят дела, тебе не нужно ничего устраивать, а просто стать менее застенчивой с мужчиной, с которым ты живешь.

— Я не живу с Саймоном Брантом! — Почему всех так смущает этот момент? — Я живу в его доме. Это совсем не одно и то же. — Теперь она сама возмущенно фыркнула. — Кроме того, если бы ты видела женщину, на которой он когда-то хотел жениться, ты бы поняла, что он никогда не сможет считать меня привлекательной. Я вдвое толще ее, а она сейчас беременна, представь себе!

— Ну, раз он не женился на ней, значит, его в ней привлекало не это.

Аманда хотела бы убедить себя в правоте Джиллиан, но не могла.

— Вместо этого она вышла за его кузена.

— Это определенно убирает ее со сцены, — с нескрываемым удовлетворением сказала Джиллиан. — Ничто не мешает тебе добиться чего-нибудь забавного, если и не многозначительного, с этим парнем.

— Саймон Брант не хочет спать со мной! — заорала она, почти теряя самообладание.

— Вы в этом уверены? — Эти слова произнес низкий мужской голос позади нее.

Ее душа ушла в пятки, она обернулась, прижимая к уху сотовый телефон. Саймон стоял в небрежной позе на пороге гостевой комнаты; дверь была распахнута настежь.

Она открыла рот, но сумела только выдохнуть. Джилл продолжала что-то говорить, но Аманда не могла понять ни слова. Она лишь прерывисто дышала.

— Саймон, — выдавила она.

— Да, Саймон. Ты явно интересуешься этим мужчиной. — Нетерпеливый голос Джилл в ее ухе придавал происходящему оттенок нереальности.

Реальность же являла собой почти два метра мужского совершенства и сардонический блеск в серо-стальных глазах.

— Джилл! — сказала она, прерывая знакомую тираду подруги о недостатке у Аманды сексуальной жизни.

— Что?

— Саймон здесь. Думаю, он хочет поговорить со мной.

Джилл задохнулась от удивления.

— Саймон там?

— Да.

— И сколько он услышал? — Шепот подруги был слишком тихим и слишком запоздалым.

— Достаточно.

Темная бровь Саймона вопросительно приподнялась.

Джилл произнесла:

— О-о.

— Вот именно. Слушай, Джиллиан, я должна идти.

— Конечно. Позвони мне потом.

— Может быть, завтра. — Если она к тому времени не умрет от унижения. Интересно, от этого умирают?

Она захлопнула телефон.

— Я не слышала, как вы стучали.

— Думаю, ваше внимание пребывало где-то в другом месте.

Так и было. О да, оно было именно гам.

— Вы правы.

— Зато вы ошибаетесь.

Она ошибается на счет своего внимания? Ее обычно сообразительный мозг сейчас функционировал далеко не в полную силу.

— В чем?

— В том, что я не хочу спать с вами.

У нее подогнулись колени. К счастью, кровать была прямо за ней, и она неловко приземлилась на край.

— Ч-что?

— Думаю, вы слышали меня.

Она тряхнула головой, но гул, оставшийся после его слов, не прекращался. Вся его поза, то, как он прислонился к дверному косяку, заполняя весь дверной проем, говорили о расслабленности. Он просто не мог обсуждать с ней такие вещи и оставаться настолько безмятежным. Это невозможно.

— Вы слышали, но я повторю еще раз. Я действительно хочу заняться с вами сексом.

Она соскользнула с кровати. Ковер заглушил стук, с которым она приземлилась на пол.

— Вы не хотели это сказать.

Он пошевелился. Наконец-то. Нужно было пересечь комнату и подать ей руку. Она взяла ее, и он помог ей подняться.

— Хотел, но я пришел сюда, чтобы сказать другое.

— Нет? — Крупица разума возродилась в ее измученном мозгу. — О, конечно, нет.

— Мне действительно жаль, но я занят экспериментом, который не могу сейчас оставить.

— Тем не менее вы здесь. — Ладно, значит, ее мыслительный процесс еще неокончательно восстановился.

— Всего на минуту. Я спустился, чтобы сообщить вам и Джейкобу, что не смогу присоединиться к вам за ужином. Я не знаю, удастся ли мне сегодня вечером снова оторваться от эксперимента.

Зачем он говорит ей это?

— Нам придется отложить окончание вашей презентации на потом.

Две вещи поразили ее одновременно. Первая — что Саймон оказался способен чертовски легко отказаться от какого бы то ни было желания, которое он испытывал к ней. Вторая — что он объяснил, почему не придет, чего на протяжении их короткого знакомства до сих пор не делал ни разу. Ей это понравилось.

— Спасибо, что сказали мне об этом.

Он кивнул:

— Пожалуйста. Я должен идти.

— Конечно.

— Мы поговорим позже.

— Позже, — автоматически повторила она.

И он ушел, унося с собой свое греховное совершенство. Она рухнула на кровать и подумала, что, может быть, Корпус мира принимает на работу слегка поврежденных в уме корпоративных посредников для работы в Зимбабве или где-нибудь еще.

Саймон взял калибратор и записал показания в блокнот, лежащий у его правой руки. Он ожидал похожих цифр, но небольшое расхождение тревожило его. Необходимо выявить его причину, прежде чем продолжить работу над проектом. Он начал мысленно перечислять список возможных причин, записывая приходящие в голову идеи.

Остановившись на втором варианте, Саймон обнаружил, что его мысли вернулись назад, к короткому разговору с Амандой, Перед глазами по-прежнему стояло потрясенное выражение ее лица, когда она поняла, что он случайно услышал, как она говорила подруге — и очень страстно, — что он не хочет с ней секса.

Она что, слепая?

То, что он не шел на поводу своих желаний, не означало, что они отсутствовали. Она же была там, в зале, когда он почти поцеловал ее, и она знала, что он собирался сделать это. Временами он плохо понимал женщин, но он знал, когда женщина готовится к поцелую с ним.

Он был так раздражен ее притворным неведением, что сказал ей, что она ошибается. Не самый умный его поступок с тех пор, как он узнал, что такое секс. Ему не следовало признавать это вслух. Это было оружие, которое она могла использовать против него.

Он не собирался давать ей шанс. Он выслушает ее предложение, а потом она может возвращаться в свой отель в Порт-Малкуин. Когда перед ним не будет ее искушающего тела, он, возможно, сумеет доделать работу.

Никогда раньше он так не отвлекался. Его сосредоточенность обычно была абсолютной, но после встречи с Амандой он обнаружил, что думает о ней, когда ему следовало бы анализировать проблему. Даже разнообразные проекты, которыми он сейчас занимался, не могли отвлечь его от мыслей об этой дразнящей женщине. Одной из причин той трехдневной беспрерывной работы являлся тест, который он был вынужден начать заново, когда запорол его, мечтая об Аманде, вместо того чтобы следить за уровнями энергии.

Сейчас он не мог позволить себе отвлекаться, если хотел быть первым проектировщиком, который найдет подтверждение концепции оптико-волоконного компьютерного процессора. Его проект топливного бака был интересным развлечением, тем, что помогает не зацикливаться на какой-то одной мысли. Он давно научился работать больше чем над одним проектом за раз, в крайней степени различные задачи освежали его мыслительный процесс.

Аманда мешала этому. Вне всякого сомнения. Видения ее, лежащей в постели, слишком часто терзали его. Никогда еще им так не завладевала идея обладания женщиной, никогда он не был так одержим желанием узнать, какая она без одежды, чувствовать ее, ощущать ее вкус. Даже в юности он не испытывал таких чувств.

Сейчас он должен запретить себе думать об этом, если не хочет допустить слияния «Бранткомпьютерз» и «Икстант корпорейшн». Идеи Аманды хороши, но они с Эриком из-за своего энтузиазма многое упускают. Саймон не мог позволить им забыть об истоках компании, о том, что «Брант компьютерз» всегда заботилась о своих служащих.

Искушение было так велико, что Аманда очень легко могла сорвать все его планы. Она должна уехать.

Из его дома, а еще лучше — назад в Калифорнию, так, чтобы отказ Эрика эхом звучал в ее ушах.

Аманда сидела на мостках, опустив ноги в прохладную воду залива. Она почти не скучала по дому.

Она не скучала по смогу и по гигантским пробкам на автострадах. Она не тосковала по вечно торопящейся куда-то толпе и переполненным магазинам, но она скучала по теплому океану.

Ее ноги онемели от холода. Плохо ли это? Ведь нельзя получить обморожение от холодной воды. Или можно? Наверное, лучше не рисковать. Вздохнув, она подтянула колени к груди. С гораздо большим вниманием, чем это того заслуживало, она смотрела на лужицу воды, образовавшуюся вокруг ее пальцев на залитых солнцем серых досках.

Саймон сказал, что хочет ее, и ее мозг онемел так же, как сейчас ноги. Ее мыслительный процесс был по-прежнему замедленным, когда она вновь попыталась осмыслить его заявление.

Он хотел ее.

В таком случае почему он не поцеловал ее тогда в спортзале? Или он не пытался? Она все еще не могла быть полностью уверена, что он вообще хотел ее поцеловать. В вопросах, касавшихся мужской страсти и способов осуществить ее, она оставалась совершенным новичком, несмотря на то что была замужем.

Она боролась с искушением позвонить Джиллиан и все ей рассказать, но в конце концов Аманда решила не звонить. Потому что она уже знала, что скажет ее подруга.

Джилл скажет: «Займись этим».

Никаких колебаний. Никаких размышлений. Она ждет, что Аманда проигнорирует свою менее чем удачную попытку сексуальнойблизости в прошлом, забудет об идее Дэниела использовать секс как оружие против Саймона и забудет о приличиях, когда дело касается деловых отношений.

Что действительно пугало, так это то, что Аманда подумывала поступить именно так. Без всяких советов Джил-лиан.

Аманда хотела Саймона.

Больше, чем когда-либо хотела какого-то другого мужчину. Больше, чем даже считала возможным. Она уже очень давно пришла к выводу, что вся эта шумиха вокруг занятий любовью была именно шумихой, и ничем больше. Или по крайней мере аспектом реальности, который ей было не суждено испытать.

Где-то она читала, что нет фригидных женщин, есть плохие любовники. Она не верила в это. Не верила…до Саймона.

Обращенное к нему желание поколебало ее уверенность в том, что она не слишком сексуальна. С ним она определенно чувствовала себя сексуальной. Фактически ей вообще было трудно сконцентрироваться на чем-то другом, когда он был рядом. Она хотела прикоснуться к нему. Чтобы он прикоснулся к ней.

От одних только мыслей об этом в ее теле начали происходить разные интересные вещи. Ее соски напряглись, сморщились и затвердели. Жесткие бугорки уперлись в ноги, плотно прижатые к груди. Ее соски никогда раньше не проявляли никакого сексуального возбуждения, пока на них не воздействовали физически.

Она не могла припомнить, чтобы раньше чувствовала такую пульсирующую боль между бедер или этот трепет в животе. Ее дыхание раньше не было таким резким и прерывистым, даже во время секса.

Но все эти вещи происходили сейчас, и причиной им был Саймон. И даже не Саймон во плоти, а одна только мысль о нем.

Ее тело хотело его обладания. Она хотела ощущать его внутри себя, вокруг себя, чтобы он обладал ею на то короткое мгновение, когда их тела сольются в поиске взаимного наслаждения. Ощущение, которого она на самом деле никогда раньше не испытывала.

Аманда была слишком подавлена, чтобы самой добиваться этого. Простая мысль использовать механические приспособления заставляла ее краснеть. Она определенно не знала ничего такого с Лансом. Ей казалось, что она, возможно, приближалась к чему-то подобному раз или два, но теперь было ясно, что она принимала за экстаз в лучшем случае довольно вялое физическое удовольствие.

— У некоторых людей есть занятия поважнее, чем разыскивать своевольных гостей и передавать им сообщения.

Она вскинула голову, когда на нее упала тень, и раздраженный голос Джейкоба оторвал ее от размышлений.

— Здравствуйте, Джейкоб. Это я своевольный гость?

— Я не видел никого другого, кто бы жил в доме Саймона, мисс.

Она уже начинала привыкать к его приступам грубости.

— Я тоже, так что, должно быть, сообщение адресовано мне, — сказала она, лучезарно улыбаясь.

Уж не одобрение ли это промелькнуло в его глазах? Может быть, она начинает нравиться старику.

— Босс просил передать вам, что он спустится около девяти часов.

— Завтра утром? — Ей лучше держать при себе тот факт, что она не могла дождаться, когда Саймон придет из своей лаборатории.

— Сегодня вечером. Он просил сказать, что придет в вашу комнату. — Джейкобу удалось сделать так, что в его словах прозвучали многозначительный намек и осуждение одновременно.

— В девять часов? — Ее голос сорвался на писк на слове «девять». — В моей комнате?

— Так он сказал. Я ухожу отдыхать раньше этого времени, если босс не отдает других распоряжений.

Итак, они с Саймоном будут совершенно одни. В ее комнате. Ей захотелось сунуть голову в ледяную воду. Все, что угодно, только бы прояснить захлестнувший ее бешеный поток мыслей.

Собирается ли он осуществить свое желание заняться с ней сексом? Она не могла поверить, что он передал такое сообщение через Джейкоба, но ведь Саймон все делал не как все. И возможно, ее не было поблизости, когда он вышел из лаборатории, чтобы сказать ей это самому.

— Саймон хочет встретиться со мной в девять часов в моей комнате? — спросила она, чтобы подтвердить эти невероятные слова.

Нетерпеливое фырканье Джейкоба едва ли дошло до ее сознания.

— Именно это я сказал. Вам нужно это в письменной форме?

Она замотала головой, как для того, чтобы прояснить ее, так и в качестве отрицательного ответа.

— Нет. Я поняла.

Саймон хочет встретиться с ней в ее комнате в девять часов сегодня вечером. После того как Джейкоб удалится к себе. Рановато для того, чтобы ложиться спать, но слишком поздно, чтобы это можно было считать подходящим временем для обычного визита.

О, она все прекрасно поняла.

Осталась одна проблема — что ей с этим делать?

Глава 9

Саймон отложил калибратор и потянулся. Бросив взгляд на цифровые часы над главным рабочим столом, он поморщился. Половина десятого. Он просил Джейкоба сказать Аманде, что спустится в девять.

Он надеялся, что она будет не слишком рассержена.

Эта мысль встревожила его. Уже в десять лет он научился не обращать внимания на неудобства, которые причинял другим своими привычками. Почему же это беспокойство появилось сейчас, в отношении женщины, которая была не более чем деловым партнером, к тому же нежелательным?

Даже если она в бешенстве, он знал, что она все еще не спит. Она пойдет на что угодно, лишь бы убедить его согласиться на эту сделку.

Она слишком одержима своей работой, чтобы улечься спать, обидевшись из-за того, что о ней забыли. И он не забыл о ней. Если бы это был кто-то другой, он бы, вероятно, так и сидел за рабочим столом. И не приглаживал торопливо волосы, поспешно спускаясь по лестнице на второй этаж.

Сладкий запах персиков от зажженной час назад ароматизированной свечи, наполнял комнату Аманды, словно насмехаясь над ее попыткой создать романтическое настроение. Он не придет. Уже больше половины десятого. Он определенно решил сопротивляться взаимному притяжению между ними.

Ей следовало бы чувствовать облегчение.

В конце концов, она всего в половине девятого решила принять совет, который ей наверняка дала бы Джиллиан. До этого момента она колебалась между голосом рассудка и неизвестными прежде безумными порывами женских желаний.

Ей следовало бы радоваться, что его решение держаться в стороне спасло ее от самой себя. Может быть, она бы и радовалась, но его поступок слишком походил на отказ. Конечно, разумно, что он понял неуместность любых близких отношений в сложившейся ситуации. Но почему, черт возьми, он не подумал об этом прежде, чем передавать через Джейкоба свое идиотское сообщение?

И почему он хотя бы из вежливости не спустился и не сказал ей об этом сам?

Мысль, что он просто увлекся своими экспериментами и забыл о ней, была неутешительной.

Она тоже напоминала о знакомом чувстве отвергнутости.

Резкий стук в дверь словно выбил весь воздух из ее легких.

Он был здесь. О Боже! Что ей теперь делать?

Стук повторился.

— Аманда?

Открыть дверь. Вот что она должна сделать. Она босиком пересекла комнату, сияющий винно-красный лак на ногах мелькал где-то на периферии зрения при каждом ее шаге.

Этот цвет прекрасно шел к ее атласной бордовой пижаме. Она потратила целых пятнадцать минут, нанося лак, а пока он сох, расчесывала свои длинные темные волосы, пока они не стали сиять, как шелковая волна в мерцающем свете свечи.

Дрожащей рукой она взялась за ручку двери и распахнула ее.

Саймон как раз занес кулак, чтобы постучать снова. Он уронил руку, а на его лице отразился шок.

— Я знаю, что немного опоздал, но не думал, что вы так рано ляжете спать.

Почему он выглядел таким удивленным?

— Сейчас всего лишь девять тридцать, — добавил он. Она взглянула через плечо на светящиеся красные цифры своего будильника.

— Вообще-то девять сорок две.

— Послушайте, я знаю, вас наверняка обидело, что я забыл о времени, но я же не забыл о вас совсем. — Нисколько не похожий на мужчину, собравшегося кого-то соблазнять, Саймон выглядел усталым и раздраженным. — Я же здесь, так?

— Да. — Разве она ведет себя раздосадованно? Аманда такие думала.

— Не могу поверить, что вы готовы упустить шанс поговорить о слиянии только потому, что я опоздал на полчаса. — В его голосе звучало возмущение. — Дьявол, вы приехали жить в мой дом именно затем, чтобы застать меня в промежутках между экспериментами. Улечься спать прямо сейчас — вряд ли хорошая идея, учитывая, как для вас важно заключить эту сделку.

В этом она была полностью согласна с ним, но в остальных его словах не могла найти смысла.

— Вы думаете, что я злюсь на вас? — спросила она, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Чувственная дымка, в которой она пребывала с того момента, как решилась «сделать это», лишала ее способности рассуждать здраво.

Он наклонил голову и потер двумя пальцами переносицу. Усталые серые глаза смотрели на нее с нескрываемым раздражением.

— И не надо разыгрывать эти обычные штуки типа «я не рассержена, я просто устала». Я не ожидал таких уловок от деловой женщины, стремящейся выполнить свою работу.

Желание, возобладавшее над ее обычной осторожностью, заметно охладело, и противоречия ситуации начали проникать в ее сознание. Противоречия, которые она заметила бы сразу же, если бы не была так потрясена перспективой лечь с ним в постель.

Саймон пел себя не как романтичный любовник. В действительности ничто в его словах даже отдаленно не намекало на страсть с его стороны. Когда теперь, отрезвев, она вернулась к тому, что он говорил до этого, тошнотворное чувство смущения начало расползаться по ее нервам.

Он вообще не собирался заниматься с ней любовью.

Саймон просто хотел обсудить слияние их компаний.

Насколько глупой может быть женщина?

— Почему вы настояли на том, чтобы встретиться в моей комнате? — Ее голос был слишком пронзителен, но она ничего не могла с этим поделать.

Он нахмурился.

— Я не настаивал. Я сказал Джейкобу, что буду ждать вас в вашей комнате, чтобы не разыскивать вас полчаса по всему дому, когда спущусь. Какая связь между тем, где я попросил встретиться с вами, и вашей ребяческой демонстрацией темперамента?

Он считает, что она ведет себя по-детски? Все в конце концов встало на свои места. Саймон хотел обсудить слияние. Он был уверен, что, раз он опоздал, она решила улечься спать из какого-то подросткового чувства противоречия. Сама по себе не совсем лестная, эта мысль доказывала унизительную истину, что она вообразила, будто он хочет ее.

Она вернулась назад в комнату, включив по дороге верхний свет.

— Я только надену джинсы и свитер, хорошо? Здесь становится прохладно по вечерам. Очень холодно, говоря по правде. — Проходя мимо, она задула свечу. — Я не привыкла к таким температурам.

Она знала, что болтает чепуху, но ей было все равно. Может быть, если она продолжит говорить, он не сможет догадаться, что она на самом деле думает. Стыд, такой знакомый, что стал почти другом, окружал ее, как горячий тягостный воздух пустыни Мохаве.

— Это займет всего пару секунд, — продолжала лепетать она, натягивая джинсы прямо на пижамные штаны. — Мне жаль, если вы подумали, что я поступила по-детски. Я просто решила, что вы обо всем забыли. Вот и все, — солгала она.

Она выхватила красный свитер из верхнего ящика комода. Когда она надевала его, ее волосы запутались в высоком вороте и натянулись. Не обращая внимания на боль, она резким рывком высвободила их.

— Позвольте, я только заколю волосы. — Она ни разу не взглянула на него с того момента, как осознала свою ошибку, не сделала этого и сейчас. Она говорила, обращаясь к стене перед собой.

— Не убирайте волосы из-за меня. Распущенные, они очень красивы.

Ей захотелось повернуться и накричать на него. Красивые? Она не была красивой. Она знала это, и он знал это. Он не хотел ее. На самом деле нет. Она не знала, что он тогда имел в виду, говоря ей, что хочет с ней секса. Это, наверное, была какая-то шутка. Забавный сарказм, который ей следовало сразу распознать.

Как могла женщина с невероятно высоким «ай-кью» продолжать быть такой темной в некоторых вопросах?

Она не соизволила ответить ему и прошла в ванную, закрыв за собой дверь. Ей была нужна минута, чтобы собраться с мыслями. Ей нужна целая жизнь, но она может позволить себе только минуту.

Она поискала выключатель, который не нажала, входя в маленькую комнату, нашла его и включила свет.

Картину, вдруг отразившуюся в зеркале при ярком свете, она ни за что не захотела бы увидеть снова. Карие глаза, потемневшие от боли и унижения, были широко открыты, чтобы не дать пролиться собравшимся в уголках слезам. Ее лицо было пунцовым от смущения, рот сжался в тонкую скорбную линию.

Знакомая картина. Сколько ночей в первый год своего брака она старалась заинтересовать Ланса сексом только для того, чтобы он отверг ее по той или иной причине? Сколько раз она стояла перед зеркалом, вот как сейчас, и пыталась понять, что с ней не так?

Женщина с печальными глазами в зеркале была ей очень хорошо знакома, и когда-то она поклялась, что больше никогда не увидит ее.

Она же обещала себе, черт возьми! Она обещала, что никогда больше не подпустит ни одного мужчину настолько близко, чтобы он мог причинить ей эту боль. Но она допустила такое и теперь расплачивается за свою ошибку. Трясина унижения уже была готова сомкнуться над ее головой, душа ее с ужасающей неизбежностью.

Она ненавидела это чувство. Ненавидела его!

Вдруг нежный атлас пижамы показался ей грубым, как власяница, и слишком ярко напомнил ей то, что она хотела забыть. Она сбросила верхнюю одежду, потом сорвала с себя пижаму и со всей силой зашвырнула ее в мусорную корзину около раковины.

Она начала носить красивое белье только в прошлом году, изрезав в клочья все интимные детали туалета и выбросив их на втором году брака после того случая, когда муж с особой жестокостью отверг ее. Он сказал, что толстухи не должны выставлять на обозрение так много своего тела.

Толстуха!

В ней было на пять фунтов меньше ее идеального веса, но для ее мужа это было недостаточно хорошо.

Почему она оставалась в браке с Лансом так долго?

Она не могла сейчас ответить на этот вопрос, тем более что уже тысячу раз задавала его себе.

В голову приходил только один ответ — она просто выросла с чувством, что не имеет права быть счастливой. В семье ее не любили. Совершенно естественно, что муж тоже решил не любить ее.

Стук в дверь заставил ее отвести взгляд от зеркала.

— Аманда, вы в порядке?

Должно быть, она задержалась дольше, чем думала.

— Все хорошо. Я уже выхожу, — откликнулась она правдоподобно спокойным голосом.

Единственное, что она могла сделать, чтобы смягчить боль от неосознанного отказа Саймона, — это не дать ему понять, насколько глубоко он ранил ее. Хорошо хоть ее унижение не было публичным, как это бывало с Лансом.

Она снова натянула одежду, не беспокоясь о том, что на ней нет белья. Саймон ничего не узнает. Ей понадобилось больше, чем обычно, времени, чтобы заколоть волосы, — так сильно дрожали пальцы. Придется взять себя в руки до того, как она выйдет отсюда. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула, сосредоточившись на том, чтобы дышать спокойно и побороть стресс.

Это был психологический трюк, которому ее научил кто-то из друзей еще в школе. В большинстве случаев он срабатывал.

Аманда застегнула молнию на чемодане. Она встала в пять утра, поспав всего несколько часов.

Саймон полностью выслушал ее, не прерывая, когда она обрисовывала в общих чертах свои соображения о наилучшей стратегии объединения обеих компаний. Он даже позволил ей представить все ее аргументы в пользу слияния, не делая почти никаких замечаний. Он не спорил ни с каким пунктом, не давая ей возможности в споре протолкнуть свои идеи.

А ей было все равно.

Она почувствовала облегчение, когда он не захотел вступать в дискуссию, потому что все, чего она хотела сейчас, — это закончить презентацию и убраться подальше отсюда. К одиннадцати она была в своей комнате и через пять минут начала упаковывать вещи.

Ей необходимо было остаться и попытаться убедить его, но она не могла. Хотя работа являлась для нее самой важной вещью в жизни, она не могла вытерпеть нарастающее чувство унижения от своей ошибки. Даже несмотря на то что это была важнейшая веха в ее пятилетнем карьерном плане.

Она сделала все, что в ее силах.

Если Саймона не удалось убедить, может быть, Дэниелу действительно стоит подумать о том, чтобы послать в Порт-Малкуин другого переговорщика. У нее внутри все сжималось от этой мысли, но она уезжает. Сегодня. Этим утром. Она была полна решимости попасть на первый же паром, уходящий с острова Саймона.

Пятнадцатью минутами позже она пошла искать Джейкоба, чтобы сказать ему о своем отъезде. Она нашла его в кухне.

Когда она вошла, он поднял глаза, окинув взглядом ее идеально отглаженный костюм.

— Через несколько минут у меня будут готовы кукурузные булочки. Хотите к ним бекона или колбасы?

— Нет, спасибо.

— Не самая хорошая идея начинать день, не получив хоть немного протеина.

— Я остановлюсь где-нибудь позавтракать, когда вернусь в Порт-Малкуин. — Это была ложь. Она знала, что в ближайшее время не будет есть, но этот небольшой обман не навредит никому, а Джейкоб не станет уговаривать ее.

— Едете сегодня набольшую землю?

— Да.

— Успеете вернуться к ужину?

— Я вообще не вернусь. Я пришла поблагодарить вас за гостеприимство и сказать, что уезжаю.

— Гостеприимство не мое, мисс. Кровать, в которой вы спали, принадлежит боссу. И он покупал еду.

— Тогда будьте добры поблагодарить его от моего имени.

— Почему бы вам не сделать это самой? Он наверняка скоро спустится к завтраку.

От одной только перспективы снова увидеть Саймона ее затошнило.

— Я не хочу опоздать на паром. — Хорошо. Ее голос был ровным, профессионально лишенным эмоций. Она даже заставила себя улыбнуться, надеясь, что это получилось хоть сколько-нибудь правдоподобно. — Давайте честно, Джейкоб, нет никакой гарантии, что Саймон вообще спустится к завтраку.

— Я думал, что вы должны были убедить его насчет слияния, которого хочет мистер Эрик Брант.

— Саймон выслушал мое предложение вчера вечером. И если Эрик так сильно хочет объединения, он может сам убедить своего кузена. «Брант компьютерз» выиграют от этого не меньше, чем «Икстант корпорейшн».

— И он согласился? — Недоверие в голосе Джейкоба не оставило у нее никаких сомнений, что он считает такой сценарий маловероятным.

— Нет.

— Тогда разве вы не должны остаться, чтобы уговорить его?

Она не знала, почему Джейкоб заботится о ее делах, но лучше б он держал свое участие при себе.

— Я сделала все, что смогла. Я не могу заставить Саймона согласиться с моей точкой зрения.

— На мой взгляд, вы довольно небрежно выполняете свою работу.

Ее терпение истощилось.

— Это может оказаться для вас большим потрясением, но ваше мнение о том, как я выполняю свою работу, меня вообще не интересует.

Джейкоб прищурился:

— Нет необходимости грубить мне, мисс.

Она закрыла глаза и досчитала до десяти. Во всех книгах, что она читала, это помогало. Реальная жизнь оказалась менее дисциплинированной.

— Вы правы, Джейкоб. Теперь я вас покину, — процедила она сквозь зубы, резко повернулась и вышла.

Саймон появился в кухне, раздраженный тем нетерпением, которое испытывал, предвкушая встретить Аманду.

— Доброе утро, Джейкоб.

— Доброе утро, сэр.

На стойке рядом с Джейкобом, накладывающим для Саймона на тарелку булочки и бекон, лежала стопка сияющей ткани. Материал был того же цвета, что и пижама Аманды. Пижама, из-за которой его ночь оказалась наполнена беспокойными снами и бурными эротическими фантазиями.

— Аманда уже встала?

— Встала и ушла.

— Ушла? — Она что, опять гуляет у воды? Похоже, ей это действительно нравилось.

Джейкоб поставил тарелку Саймона на стол.

— Села на первый паром на большую землю.

Наверное, после того как Саймон выслушал ее аргументы, она отправилась на военный совет с Эриком. Интересно, каким будет следующий шаг их кампании по его убеждению. Ему бы следовало сейчас сказать ей, что теперь, когда презентация закончена, у нее больше нет причин оставаться на острове.

Но то, что ему следовало сделать, и его желания были совершенно противоположны, особенно после того эротического сна, навеянного ее пижамой.

— Во сколько мы ждем ее возвращения?

— Мы не ждем.

Саймон замер, не донеся вилку до рта.

— Что?

— Она не вернется, сэр. Просила передать вам благодарность за гостеприимство.

— Что за чушь ты несешь.

Джейкоб только пожал плечами:

— Я думал, она останется еще поубеждать вас. Я так ей и сказал, но она заявила, чтобы я не лез не в свое дело.

Аманда уехала? Даже не попрощавшись? Что-то в этом было не так. Как сказал Джейкоб, с ее стороны неразумно уезжать, не попробовав сделать хотя бы еще одну попытку убедить его.

— Была какая-то особенная причина, что ей пришлось вернуться на большую землю так рано и именно сегодня утром?

— Не знаю, сэр. Она ничего не сказала. Только что не хочет опоздать на паром.

Взгляд Саймона скользнул к часам на стене кухни. Паром отошел от пристани двадцать минут назад.

Аманда уехала. Попытки внушить себе, что именно этого он и хотел, ничуть не смягчали ощущение пустоты в душе.

Почему, черт возьми, она даже не потрудилась сказать «до свидания»?

Джейкоб взял в руки стопку густо-бордового атласа.

— Она оставила вот это.

Так, значит, это и была ее пижама.

— Нам нужно будет вернуть это ей. — Его настроение тут же улучшилось при мысли, что будет повод увидеться с ней снова.

— Не знаю, захочет ли она. Я нашел это в мусорной корзине в ванной, сэр.

— Ты нашел пижаму Аманды в мусоре? — Он ничего не понимал. — Может, она как-то испорчена? — Может, прошлой ночью у нее неожиданно начались месячные, и она испачкала шелковую пижаму.

— Вещь в абсолютном порядке, сэр.

— Тогда она, должно быть, упала в мусор случайно.

— Возможно. Не понимаю как, но это могло случиться.

— Ну а ты думаешь, что случилось?

— Думаю, она ее выбросила, сэр. Все остальные вещи в комнате она тщательно собрала. Не понимаю, как она могла проглядеть это.

Саймон смерил Джейкоба пристальным взглядом. Старик тщательно сохранял совершенно бесстрастное выражение лица. Почему он обратил его внимание на эту пижаму, если считал, что Аманда просто выбросила ее? И, что еще более странно, почему она вообще выбросила ее?

Объявление на пароме прозвучало несколько минут назад, но все еще эхом отдавалось в голове Аманды. Паромное сообщение приостановлено до последующего объявления. На одном из главных маршрутов произошла авария, и единственный паром, обслуживающий малонаселенный остров Саймона, был переведен на более оживленный маршрут. Но ведь на паромах не бывает аварий?

Они же большие. Они ходят на одном и том же участке залива снова и снова. Так как же это могло произойти?

И что гораздо важнее, что ей теперь делать? Единственное общественное заведение на острове, которое она знала, — это маленький универсальный магазин и дели — так на местном сленге называлась небольшая закусочная при магазине, состоящая из стеклянного ящика с закусками и картофельным салатом на полках. Там были всего один стол и два стула, чтобы клиенты могли присесть. Здесь нигде не было места, где бы она могла с комфортом остановиться на некоторое время, пока не восстановится паромное сообщение.

Она могла только остаться там, где была.

Аманда поморщилась. Она сидит в этой убогой комнатке ожидания вот уже два часа. Здесь не было даже торговых автоматов, чтобы она могла купить бутылку воды. Если верить администрации парома, может пройти несколько часов, прежде чем возобновится движение. Учитывая, как сильно она хотела убраться с проклятого острова, с ее удачливостью паром мог не прийти и до следующего утра.

Ну конечно, нет. Она попыталась успокоить себя мыслью, что они должны же организовывать хотя бы один рейс вдень. Она ведь не единственная, кто хочет уехать с острова. Ладно, она приехала на одной из трех машин, стоявших в очереди к утреннему парому, и две другие исчезли после первого же объявления об отмене. Окинув взглядом теперь уже пустую комнату ожидания, она подумала, что, возможно, была единственным пассажиром, кому отчаянно нужно было выбраться с острова.

— Вы могли бы вернуться туда, где гостили, мэм. Может пройти очень много времени, пока мы снова наладим сообщение.

Она повернула голову на звук мужского голоса. На мужчине был яркий оранжевый жилет, указывающий на его принадлежность к паромной компании.

— Как вы узнали, что я была здесь в гостях? — спросила она ни с того ни с сего.

— Это маленький остров. Работая на пароме, через некоторое время узнаешь всех местных жителей, даже тех, кто приезжает только на выходные.

— А-а. — «Ну очень умный ответ, Аманда». Но сейчас всю ее сообразительность как ветром сдуло.

— А у кого вы гостили?

Поначалу она хотела не отвечать, но в конце концов это же не государственная тайна.

— У Саймона Бранта.

У рыжеволосого паром шика округлились голубые глаза.

— У него бывает немного гостей, особенно остающихся на ночь.

Она издала неопределенный звук — ей не понравилось то, как он выделил слова «остающихся на ночь».

— Система охраны в его доме довольно суровая, — заметил паромщик, очевидно, стараясь выудить побольше информации о неуловимом островитянине.

Вспомнив, как Джейкоб настаивал на визуальной идентификации во время ее первого посещения, она была вынуждена согласиться.

— Полагаю, он видит в этом необходимость, будучи одновременно изобретателем и проектировщиком компьютеров.

Вдруг ее осенило, что Саймон проявил огромное доверие, позволив ей жить в своем доме. Что, если она была корпоративным шпионом «Икстант», больше интересующимся его разработками, чем слиянием? Эта мысль воскресила в памяти разные мелочи. Дэниел говорил о текущем проекте Саймона так, будто знал о нем. Как это могло быть правдой?

Джейкоб был предан Саймону, как ни кто другой. В этом она могла поклясться своей жизнью. Так как же Дэниел мог что-то узнать о работе Саймона? Или он не знал? Возможно, она неправильно истолковала его слова. Она ведь очень разозлилась из-за его предложения попытаться манипулировать Саймоном с помощью секса.

— Говорят, он гений.

Она кивнула.

— И эксцентричный.

Ее губы скривились в усмешке.

— Вы можете с уверенностью описать его этими словами. Вы сказали «говорят». А вы не знаете? Вы с ним не встречались?

Молодой человек покачал головой:

— Он избегает общества. Он и тот старик, что живет вместе с ним.

— Джейкоб — его домоправитель.

— И эксперт по безопасности тоже, если верить слухам.

Она пристально взглянула на рыжеволосого парня. Он выглядел молодым, но в его глазах светилось жадное любопытство к грязным сплетням.

— Не будучи знакомы с ним, вы вряд ли много знаете о Саймоне.

— Не так много, как вы, готов поспорить. — Его улыбка снова намекнула на близость между ней и Саймоном.

Ну уж нет.

— Это сугубо деловое знакомство. — Все еще чувствуя боль от своей унизительной ошибки прошлой ночью, она сказала это резче, чем собиралась.

Улыбка паромщика не померкла. Даже если он и смутился, все равно умудрялся выглядеть довольным.

— Он не привозит на остров деловых знакомых.

— Полагаю, это тоже говорят сплетники, — ядовито заметила она, но он опять пропустил ее слова мимо ушей и пожал плечами:

— Ну да.

— Что ж, он привез меня, и уверяю вас, между мной и Саймоном Брантом нет ничего, кроме деловых отношений.

— Это только ваши слова, а? Не хотите сплетен и все такое. — Его многозначительный взгляд обещал, что сплетни о гостье Саймона распространятся по острову, не важно, хочет она этого или нет.

Аманда встала, переполненная праведным гневом.

— Ваши измышления не соответствуют действительности, не говоря уже об архаических представлениях об отношениях между мужчиной и женщиной. — Сделав шаг к паромщику, она с мрачным удовольствием наблюдала, как он попятился назад. — Сейчас двадцать первый век. Женщины — это объективная реальность на деловой арене. Полагаю, вы считаете, что нам всем следует сидеть дома и рожать детей, пока не наступит менопауза.

На его лице появилось беспокойное выражение.

— Я не думаю всего этого, мэм. В нашей паромной компании работает много женщин.

— Но вы не думаете, что у нас хватает образования и ума, чтобы конкурировать в сфере высоких технологий. Вы просто решили, что женщина не может вести дела с Саймоном Брантом, потому что он гений в той области, где могут преуспеть только мужчины. Такие выводы меня очень оскорбляют.

— Я вовсе не это имел в виду, мэм.

Она проигнорировала его робкие попытки защититься, гнев уже полностью овладел ею.

— К вашему сведению, я сделала очень успешную карьеру в «Икстант корпорейшн», одной из ведущих компаний в компьютерной индустрии. Более того, в руководстве нашей компании есть несколько женщин. Только такое отношение, как ваше, долгие годы удерживало нас на вторых ролях.

— Он слишком молод, чтобы бороться против избирательного права для женщин, мисс.

Она резко обернулась, ее палец все еще был направлен вперед обвинительным жестом.

— Джейкоб! Что вы здесь делаете?

Глава 10

— Паром не ходит.

Его лаконичный ответ ничуть не прояснил ситуацию.

— Я это знаю, но откуда это знаете вы?

— На острове новости распространяются быстро.

Эти слона заставили ее повернуться к злополучному паромщику. Она грозно воззрилась на него.

— Полагаю, сплетни касаются и этих вещей тоже.

Молодой человек обратился к Джейкобу через ее плечо:

— Я не хотел обидеть ее. Правда. Мы просто разговаривали.

— Я что, вдруг исчезла, раз появился другой мужчина? — ядовито поинтересовалась она.

— Оставьте бедного парня в покое. — Джейкоб подошел и встал рядом с ней. — Вы перепугали его до смерти.

— Испугался женщины? — саркастически спросила она, каким-то краем сознания понимая, что перегибает палку, но уже не могла остановиться. — Представляю себе.

— Я не шовинист, — заявил паромщик. В присутствии Джейкоба он явно осмелел.

— Тогда как вы объясните ваши неуместные замечания? Съели что-то нехорошее на завтрак? — Ее желудок урчал, напоминая, что сегодня она еще ничего не ела, ни плохого, ни хорошего.

— Он делал вам неподобающие замечания? — Голос Джейкоба вдруг стал ледяным, его дружеский тон исчез.

— Он намекал, что Саймон и я не деловые партнеры, а что между нами существуют некие личные и интимные отношения.

— Мой работодатель не одобряет измышлений относительно его личной жизни.

Паромщик побледнел.

Аманда не винила его. От убийственного тона Джейкоба даже у нее по спине побежали мурашки.

— Я не имел в виду ничего такого. Честно.

— Намеки на то, что между мужчиной и женщиной обязательно должно быть что-то большее, чем просто деловые отношения, никогда не приветствуются, — сказала она прежде, чем Джейкоб успел ответить.

— Я был просто потрясен, что вы остались на ночь. Вот и все. У мистера Бранта гости не оставались ночевать с того раза, как его кузен опоздал на последний вечерний паром пару месяцев назад.

— Служба разведки, случайно, никак не связана с персоналом паромов штата Вашингтон, а? — Она была удивлена, что этот человек так много знал о жизни Саймона. Сама она не знала ничего подобного о своих соседях, с которыми уже два года жила дверь в дверь, с тех пор как ушла от Ланса.

Очевидно, поняв, что все, что бы он ни сказал, делает ситуацию только хуже, парень в оранжевом жилете стал отступать в направлении конторы.

— У меня там, э-э… много бумажной работы. Сожалею, что отмена парома доставила вам неудобства, мэм.

— Вы его запугали.

Она уставилась на Джейкоба, недоверие боролось в ней с обидой.

— Я запугала его? Да это вы вдруг превратились в монстра. Я удивляюсь, как это вы не заморозили бедного парня до смерти своей холодностью.

Явное удовлетворение появилось на лице Джейкоба.

— Эту роль я играю довольно хорошо.

— Я бы сказала, вы все свои роли играете с мастерством опытного трагика.

— За такую изысканную лесть я приготовлю вам на ужин торт «Наполеон».

От одной мысли о рассыпчатом слоеном тесте и сладком креме, наполняющем изысканный десерт, у нее потекли слюнки, но она не собиралась возвращаться к Саймону.

— Я буду ждать здесь, пока паром снова не начнет работать.

— Не самая хорошая идея. Может случиться, что вы и до завтрашнего утра не выберетесь на большую землю.

— Мне трудно в это поверить. Они же не могут лишить пассажиров возможности выбраться с острова.

— Население острова так мало, что он последний в списке приоритетов паромного сообщения. Кроме того, у большинства жителей есть собственные лодки, которые они используют, если им отчаянно нужно добраться до большой земли.

Она вспомнила о яхте, пришвартованной на личном причале Саймона.

— Но у меня машина. Я не могу просто нанять кого-то, чтобы перевезти меня. — Хотя эта мысль очень соблазнительная.

— Вы бы все равно не смогли никого нанять. Джим Флетчер единственный, кто возит пассажиров за плату, а его сейчас нет на острове.

— Итак, я буду ждать здесь.

Джейкоб оглядел маленькую почти без мебели комнату.

— В доме босса будет удобнее.

Это он так думает. Да ей будет удобнее в самых густых зарослях ежевики, чем в доме Саймона.

— Я прекрасно устроюсь тут. Если я устану, то смогу поспать в машине.

— А как же еда?

У нее не было настроения есть, даже несмотря на урчание в животе, но вот пить хотелось.

— Я схожу в магазин за продуктами.

— Вы очень упрямы.

— Думайте, что хотите, Джейкоб. Я просто не хочу больше причинять неудобств Саймону. Я останусь здесь, с вашего позволения.

— Боссу это не понравится.

— Да он даже не заметит. Начать с того, что к вашему возвращению он забудет, зачем вас посылал.

— Босс не слабоумный.

— Да, но он очень занят своей работой. Спасибо за вашу заботу, но мне хорошо там, где я есть.

Джейкоб удалился, бормоча что-то о настырных женщинах, которым все-таки лучше было не давать право голоса.

Она не могла не улыбнуться. Джейкоб был вспыльчивым старым чудаком, но он встал на ее сторону еще до того, как она упомянула о непристойных намеках паромщика. Она нравилась старому плуту, даже если он и никогда этого не признает.

Аманда взяла упаковку из шести бутылок воды и направилась к древней на вид кассе. Кассирша, средних лет женщина в огромной футболке с нарисованными на груди кошками, оживленно беседовала с пожилой женщиной в белых брюках и трикотажной рубашке. Ни одна из них не обратила внимания, что Аманда ждет, чтобы расплатиться.

Она ничего не сказала. Зачем прерывать их разговор, если в ее планах только взять воду и вернуться на пристань? Она подумала о том, чтобы проехаться по острову, но что,если паром придет, когда ее не будет? Она не сомневалась, что сегодня это единственный рейс. И была полна решимости попасть на него.

Над входной дверью звякнул колокольчик. И она, и обе женщины обернулись, чтобы посмотреть на вошедшего.

Это был Саймон.

— Доброе утро, мистер Брант, — сказала кассирша. Он вежливо кивнул двум женщинам и направился прямо к Аманде. Он остановился меньше чем в футе от нее.

— Джейкоб сказал, что вы не захотели вернуться в дом.

Упрек в его голосе был неожиданным.

— Я не хотела причинять вам неудобств больше, чем уже причинила, — сказала она, сообщая ему тот же самый предлог, о котором говорила Джейкобу.

С загадочным выражением лица он взглянул на воду в ее руке.

— Я не против.

— Спасибо, но я не хочу навязываться. — Он был готов возразить, так что она продолжала: — Вы дали мне возможность представить вам предложение о слиянии. Наше вами бизнес завершен, и нет причин, чтобы вы чувствовали ответственность за мой комфорт. Ведь я не была гостьей в вашем доме.

Уголки его губ изогнулись вверх.

— Так вы сказали человеку на пароме. Джейкоб говорил, вы были очень категоричны в этом вопросе.

Она ощетинилась, вспомнив о пережитом тогда негодовании.

— Это правда! У того человека не было права на намеки.

— Жить на маленьком острове — это все равно что жить в очень маленьком городке. — Взгляд Саймона остановился на двух женщинах, которые делали вид, что беседуют, но явно больше интересовались его разговором с Амандой. — Все всё знают о делах других или думают, что знают.

— Что ж, это неправильно. Такие сплетни невыносимы. — Она не заметила, что повысила голос, пока женщина, разговаривавшая с кассиршей, перестала даже делать вид, что не слушает, и уставилась на нее с наглым любопытством. Великолепно. Новые сплетни. Она улыбнулась и кивнула, надеясь, что они вернутся к своему прерванному увлекательному разговору, после чего повернулась к Саймону: — У вас действительно нет причин ждать здесь. Мне есть чем освежиться. — Она подняла упаковку воды. — До прибытия парома со мной все будет в порядке.

— Но вам будет лучше в моем доме. Джейкоб твердо решил избаловать вас. — В голосе Саймона появились соблазняющие нотки, которые у нее ассоциировались отнюдь не с едой. — Пока мы тут говорим, он колдует над слоеным тестом для «Наполеона».

Она почувствовала, как напряглось лицо. Последнее, что ей было нужно после того, как Саймон, сам того не зная, отверг ее, — это высококалорийный десерт.

— Уверена, он вам понравится.

— Он готовит его для вас. — Саймон засунул руки в карманы джинсов, натянувшаяся ткань обрисовала одну часть его мужской анатомии, которую ей лучше не замечать.

Она заставила себя перевести взгляд на его лицо и смотреть туда.

— Сожалею, но меня там не будет, чтобы съесть его, — сказала она, добавляя еще одну ложь к тому, что уже сказала утром.

— Почему вас там не будет? — Он хмуро посмотрел на нее, его чувственные губы сжались в тонкую линию. — У вас нет причин ждать в той «очаровательной» комнате, когда вы можете прекрасно отдохнуть у меня дома. Мы могли бы даже немного потренироваться.

Он произнес это так, словно это было что-то вроде поощрения, но она вздрогнула от этой мысли.

Ни за что в жизни она больше не пройдет через еще одну мучительную, рискованную для ее чувств тренировку с Саймоном.

— Я ничего не имею против. Правда. Но уверена, вас ждут эксперименты или что-то еще. — Она робко махнула в сторону двери. — Не буду вас задерживать.

Она отвернулась, надеясь, что он наконец-то все поймет и уйдет. Она больше не вернется в его дом. Точка. Если он думает, что она невротически вежлива, пусть думает. Будет гораздо хуже, если он догадается о желании, возраставшем, похоже, с каждой секундой, проведенной в его присутствии.

Свист воздуха, когда он резко выдохнул, был единственным предупреждением, которое она услышала. Он выхватил воду из ее рук, бросил ее там же в проходе и подхватил Аманду на руки, будто она была какой-нибудь девицей в бедственном положении. Только настоящее бедствие началось в тот момент, когда он прикоснулся к ней, потому что все ее чувства словно сошли с ума.

— Ну что ж, я, черт побери, собираюсь удержать вас. Ваше упрямство не доведет вас до добра.

— Саймон! Поставьте меня на землю. Вы устраиваете сцену. О ней станет известно всему острову еще до того, как мы дойдем до моей машины. — И, судя по одинаковому выражению жадного любопытства на лицах обеих женщин у кассы, Аманда была уверена, что не преувеличивает.

Саймон не обратил внимания на ее слова и понес ее на улицу. Около машины он остановился.

— Нажмите кнопку.

Она даже не подумала спорить с ним. Если она поскорее не выберется из его рук, то сделает что-то невероятное. Например, поцелует его. Или зароется пальцами в шелковистые черные волосы, которые он сегодня не стал убирать в хвост.

Щелчок возвестил, что двери открыты, и Саймон распахнул пассажирскую дверь. Он нагнулся и посадил Аманду внутрь.

— Что вы делаете? — Она почти визжала. Никогда раньше она не визжала, но раньше ее никогда не похищали эксцентричные гении. — Это моя машина!

— Я поведу. — И его тон ясно дал понять, что спорить бесполезно.

Но она не могла так легко согласиться.

— Но вы не вписаны в договор проката.

Он только посмотрел на нее.

— Ну что ж, не вписаны, так не вписаны. — Возмущенно поджав губы, она стала смотреть вперед.

Он захлопнул дверь. Крепко. Через пару секунд он уже сидел на водительском месте.

— Ключи? — Он протянул руку.

Она посмотрела на него с немым вызовом. Ключи она ему ни за что не отдаст.

С невероятным проворством, приобретенным на тренировках таэквондо, он выхватил у нее ключи. Аманда взвизгнула.

Никак не отреагировав на этот возмущенный возглас, он вставил ключ зажигания и завел мотор.

— Пристегните ремень.

Она воззрилась на него:

— Заставьте меня. — Откуда это взялось?

Он не стал медлить.

Пока мотор работал вхолостую, он потянулся через нее, так что его грудь прижалась к ее груди, и схватил ремень. Способность соображать начисто оставила ее, и все, что она могла сделать, — это попытаться ограничить свою реакцию учащенным дыханием и сердечным ритмом, который можно было измерять по шкале Рихтера.

Он протянул ремень поперек ее тела и защелкнул в замке.

— У вас гипервентиляция. Успокойтесь. Я не сделаю вам ничего плохого.

Он думает, что она испугалась? Да, она испугалась, до умопомрачения, но не его. Себя.

Саймон тронул машину задним ходом и выехал с маленькой, рассчитанной на два автомобиля парковки у магазина.

— Мне же нужно на чем-то добраться до дома. Я приказал Джейкобу высадить меня, когда мы заметили вашу машину.

— Если вам нужно было, чтобы вас подвезли, надо было только попросить. — По крайней мере голос не подвел ее, и она ни разу не дала петуха. — Для этого было совершенно не обязательно меня похищать, а также присваивать мои ключи и мою машину.

Его улыбка была просто ослепительна.

— Разве?

Она скрестила руки на все еще нервно вздымающейся груди.

— Да.

— Вы же не собирались вернуться в мой дом без приказа от самого сената.

— Это просто смешно.

— Нет, смешно ваше упрямое желание ждать парома на пристани! Что бы вы делали, если бы паром так и не пришел? Спали бы в машине?

Поскольку именно так она и планировала поступить, она не стала отвечать ему.

— Может быть, это и маленький остров, но это не значит, что он безопасен для красивой женщины, спящей в машине всю ночь в одиночестве.

Красивой женщины? Ну да. Она только фыркнула в ответ на его явную попытку заставить ее уступить при помощи такой грубой лести.

— И хотел бы я знать, что вы намеревались есть. Я видел только воду в бутылках. Джейкоб сказал, что вы не завтракали. Хотите уморить себя голодом?

От этого вопроса она похолодела. Она не морила себя голодом. Больше нет. Она не страдает анорексией. Это просто тот отказ так сильно повлиял на ее аппетит.

— Я не голодна.

Пришел его черед недоверчиво хмыкнуть.

— Что я ем или не ем, вас никак не касается, мистер Брант.

— Почему нет? Я думал, мы друзья.

— Мы деловые партнеры.

— Разве при этом мы не можем быть друзьями?

Нет, если она хочет его больше, чем хочет дышать, сильнее, чем боится его отказа. Она позволила этому желанию управлять ее действиями вчера вечером, и посмотрите, к чему это привело. Она была унижена, даже если он и не знал об этом.

— Сомневаюсь, что мы еще хоть раз увидимся.

— Увидимся, если вы будете настаивать на слиянии.

Они доехали до ворот, которые Джейкоб оставил открытыми. С боссом старый чудак не играл в кошки-мышки.

Саймон остановил машину перед домом и вышел. Она открыла дверь и уже вылезала из машины, когда вдруг осознала, что Саймон достает из багажника ее чемодан.

— Что вы делаете?

— Достаю ваши вещи.

— В этом нет необходимости. — Она попыталась забрать свой чемодан и положить его обратно в багажник, но Саймон убрал его за спину. Непреодолимый барьер в ее теперешнем положении. — Через пару часов я буду на пароме.

Он покачал головой и потянулся за ее ноутбуком.

— Я так не думаю. Гораздо более вероятно, что первый паром отправится только завтра утром, но даже если и нет, вас на нем не будет.

— Что значит, меня на нем не будет? — спросила она, уже начиная паниковать.

— Мы не закончили обсуждать вопрос о слиянии, что я сказал бы вам, если бы вы потрудились сегодня утром немного задержаться, чтобы попрощаться. — Похоже, его действительно обидело, что она этого не сделала.

Но почему его волнует, попрощалась она или нет? Она проигнорировала внутренний голос, настаивавший, что он прав и они не закончили обсуждение, и сказала:

— Я представила вам все факты.

— Что, если у меня есть вопросы? — Он достал из багажника ее портфель и повернулся к ней с укором, никак не меньше. — Или я хочу прояснить какие-то детали?

— Не хотите вы ни черта подобного! — Это же глупо. Саймон хочет этого объединения так же, как она хочет нежной дружбы со своим бывшим мужем. — С чего бы вам задавать мне какие-то вопросы? — возмущенно спросила она. — Вы же не задавали их вчера вечером.

Он взял ее ноутбук и набросил ремень на плечо, потом поднял чемодан.

— Я был занят, слушая вас.

Лучше сказать, игнорируя ее.

— Ну конечно.

Его глаза сузились.

— Я могу это доказать. — И он стал осыпать ее фактами, словно пулями из автомата. Все они были точны, все цитировали то, что она говорила ему вчера. Когда он закончил, он выглядел довольным. — Может быть, я и не хочу этой сделки, но я думал, вы собирались повлиять на мое мнение.

Это уже слишком. Он может дословно цитировать ее слова, но это не значит, что он поверил хотя бы одному из них.

— Я не могу свернуть каменный утес.

— Вы хотите сказать, что я тупой, как булыжник? — В уголках его губ плясало веселье, и ее терпение лопнуло.

— Нет, упрямый, как скала!

Он запрокинул голову и расхохотался.

Кровь прилила к ее лицу, ее возмущение нарастало. Она не смутилась, она была в ярости.

— Это не смешно. Мы сейчас говорим о моей карьере. Вы не будете даже думать о слиянии, не важно, пойдет оно на пользу обеим компаниям или нет.

Вдруг смех прекратился, и его серые глаза серьезно и внимательно посмотрели на нее.

— А ваша работа — это все, что имеет для вас значение, да?

— Работа не разочаровывает; как это делают люди.

— И если наша сделка не состоится, вы считаете, что все равно получите от своей работы то, что хотите?

Вспомнив вкрадчивую угрозу в голосе Дэниела, она стиснула зубы, чтобы удержать честный ответ.

— А вам какая разница?

— Может быть, меня это интересует. — Он с преувеличенной силой захлопнул багажник и мрачно собрал ее вещи. — Может быть, я не хочу видеть, что вам от этого больно, но тут у меня нет никакого выбора, потому что то, к чему стремитесь вы, не самое лучшее для «Брант компьютерз». Вам просто кажется, что это хорошо.

Она не знала, что сказать. По его словам, выхолило, что его действительно волнует ее судьба, а она знала, что это невозможно. Она вызывает у него раздражение, не более того. Просто пятнышко на экране радара его жизни, которое скоро исчезнет.

Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся к дому, предоставив ей решать, идти за ним или нет. Она пошла.

Он направился прямо в ее бывшую комнату и положил вещи в ногах кровати, потом повернулся к Аманде.

— Не могу обещать, что изменю свое мнение, но могу гарантировать, что, если вы уедете, у меня не будет шанса передумать.

По его лицу было видно, что на компромисс он не пойдет. Если она останется, есть надежда на успех. Если она уедет, слияние не состоится. Это шантаж. Простой и откровенный. И очень эффективный. Он решил сыграть на единственной вещи, которую она ценила в своей жизни, кроме дружбы с Джиллиан. На ее карьере.

Она не могла понять, зачем Саймону нужно, чтобы она осталась. Трудно поверить, что он действительно хочет пересмотреть ее аргументы в пользу предложения «Икстант». Но что, если она ошибается? Даже если нет, чем дольше она удерживает Дэниела от обращения за поддержкой к другим родственникам, тем лучше. Она не желает быть ответственной за разжигание семейной войны.

Мысли метались в мозгу Аманды так, что у нее закружилась голова. Она чувствовала, как разрывается между знакомым страхом остаться с Саймоном, желая человека, которому нет до нее дела, и незнакомым страхом подвести свою компанию и лишиться работы.

Так какой же у нее выбор? Она пережила брак с Лансом. Выдержит и еще несколько дней в доме Саймона.

— Я остаюсь.

Саймон наблюдал из окна лаборатории, как Аманда слоняется вдоль берега. Она сменила свой официальный костюм на короткий топ и брюки-капри в тон. Она даже завязала свои изумительные волосы в хвост вместо аккуратного пучка, который обычно носила. Она выглядела потрясающе, совсем не похоже на застегнутую на все пуговицы женщину, которую он так хорошо узнал за столь короткое время.

Запищал таймер, напоминая ему, что пора работать, но, с другой стороны, она же там. Она сказала ему, что ей нужно проверить электронную почту, и снова отказалась от завтрака. Это беспокоило его, но он добился главной уступки и чувствовал, что еще одной не получит.

Он пришел в лабораторию, чтобы попытаться сделать что-то полезное. Для двух его главных проектов требовалось решить несколько головоломных задачек, и они должны были унести его мозг в страны, населенные монтажными схемами и компьютерными кодами, а не людьми. Но этого не случилось.

В первый раз на его памяти он не мог откопать в своих проектах ничего достаточно интересного, чтобы сконцентрироваться на них. Он был слишком занят мыслями об Аманде. Заставив ее остаться, он, похоже, совершил самый нелогичный поступок в своей жизни. У него было несколько очень веских причин позволить ей уехать и никогда больше не видеться с ней. В важности этих причин он был убежден до сегодняшнего утра, до того момента, как вошел в кухню и не нашел ее там.

Ни один из этих веских доводов не шел ни в какое сравнение с тем, что она уехала. Он ожидал увидеть ее сидящей за столом, и когда не увидел, свет утра померк для него. Когда Джейкоб сказал, что Аманда уехала, не попрощавшись, холодные ветры снова подули в душе Саймона — ветры, молчавшие с момента ее появления в его доме.

Он ненавидел этот холод и мрачные тени, которые окружали его всю жизнь. Аманда заполнила пустоту и прогнала тени.

Вот почему он похитил ее из единственного на острове магазина и шантажом заставил остаться. Это не имело ничего общего со слиянием, неважно, что ему пришлось сказать, чтобы уговорить ее не уезжать. Он не был с ней честен. Он знал это. Он не собирался менять свое мнение насчет объединения их компаний. Со временем Эрик тоже должен понять, что для семейной корпорации это неправильный шаг. Однако Саймон все же использовал как приманку свою возможность передумать, чтобы задержать Аманду на острове.

Из-за сегодняшнего утра, проведенного без Аманды, и перспективы никогда не увидеть ее желание удержать ее было таким же сильным, как и его решимость не допустить слияния.

— Я думал, вы собирались поработать с электронной почтой.

Саймон зачарованно наблюдал, как Аманда подпрыгнула и обернулась на звук его голоса. Она вела себя как кролик, напуганный лисицей.

Она отступила назад, подальше от него.

— Я не слышала, как вы подошли.

— Должно быть, вы очень сильно задумались.

Движение ее губ можно было назвать улыбкой, но что-то было не совсем так. Она сказала:

— Или это вы ходите тихо, как пантера.

Он пожал плечами:

— Я хожу как хожу.

Она прикусила нижнюю губу, вид которой доказывал, что с ней недавно уже много раз так обращались. Она покраснела и слегка припухла, вся помада с нее была давно съедена. Наконец Аманда вздохнула.

— Вы так уверены в том, кто вы такой.

— Вы хотите сказать, что вы — нет? — Она наверняка так же сосредоточена на своей карьере, как он на своих проектах.

Аманда задумчиво посмотрела на воду.

— Полагаю, что да, когда дело касается моей работы.

— Но не тогда, когда дело касается того, чтобы быть женщиной, — предположил он, вспомнив свое первое впечатление от нее.

Она издала какой-то надломленный смешок.

— Нет, не в этом дело, просто быть должностным лицом у меня получается лучше, чем быть женщиной. — Последние слова прозвучали так тихо, что ему пришлось напрягать слух, чтобы услышать их.

— Вы считаете, что у вас плохо получается быть женщиной? — переспросил он, потому что эта идея казалась ему смехотворной. Если бы у нее это получалось хоть чуть-чуть лучше, ему пришлось бы надеть смирительную рубашку, чтобы держать руки подальше от нее.

Она резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, ее темно-карие глаза искрились, как металлическая чашка, поставленная в микроволновку.

— Прекратите. Я знаю, что собой представляю. И поэтому вы можете перестать делать свои глупые замечания по поводу моей предполагаемой красоты. Я знаю, как выгляжу, понятно? Мне не нужны ваша неискренняя лесть и ваши саркастичные шуточки о том, что вы хотите заняться со мной сексом. — Она резко вдохнула, привлекая его внимание к прелестям, которых, как была твердо убеждена, не имеет. — У нас деловые отношения. Это все. Я не нуждаюсь в том, чтобы вы делали вид, будто обращаете на меня внимание как на женщину, когда на самом деле этого нет. Господь знает, я привыкла к этому.

— Привыкли к чему? — Разговор неожиданно принял такой оборот, которого он не мог и представить.

— Привыкла, что видят скорее мою работу, чем меня. — Она зажмурила глаза и, похоже, постаралась совладать с собой, прежде чем открыть их снова. — Это не важно. Мне не нужно, чтобы вы видели во мне женщину. Я здесь, чтобы сделать мою работу, ничего больше.

Он никогда не говорил ничего иного. Он мог думать об этом, но вслух никогда не говорил.

— Вы пытаетесь убедить меня или себя?

Неожиданно ее глаза наполнились слезами, их темные глубины затопила боль, и он почувствовал себя совершенным ублюдком из-за того, что заставил ее страдать. Он не хотел этого. Все, чего он хотел, — это понять, что происходит сейчас в ее голове. Он хотел понять, почему она уехала, не сказав ему ни слова, почему так категорично не желала возвращаться.

— Мне нужно идти. — Она повернулась к дому.

Он скорее оставил бы ее тогда в магазине, чем позволил бы уйти сейчас. Его рука опустилась ей на плечо.

— Подожди. Я не понимаю, малышка. Я не собирался причинить тебе боль своим вопросом.

— Не зовите меня малышкой, — сказала она сдавленным голосом, не поворачиваясь к нему.

Он сам не понял, что сказал. Это очень шло ей. Такая маленькая. Такая ранимая, чего другие, вероятно, не замечали.

— Это вам подходит.

Она замотала головой, ее длинные волосы заметались из стороны в сторону.

Обняв ее за плечо свободной рукой, он стал поворачивать ее к себе. Он не знал, что собирается делать. Утешить ее, может быть, но как только она оказалась перед ним, мысль утешить ее приняла очень интимный смысл.

Он обхватил ее руками, сцепив их у нее под грудью, и уткнулся носом в ее розовое ушко. Он не мог ничего с собой поделать. Касаться ее казалось одновременно и естественным, и правильным.

Ей было больно, а он желал помочь ей.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, Аманда. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы избавить тебя от этой боли.

В его руках она была совершенно неподвижна. Он даже не чувствовал, как она дышит.

— Аманда?

— Вы хотите меня не больше, чем он. — В ее словах прозвучала такая мука, что он вздрогнул.

Он не обратил внимания на ее нелепое утверждение, что он не хочет ее. Если она спиной не чувствовала нарастающую эрекцию, он не собирается указывать ей на это и пугать ее до полусмерти.

Но другая часть ее слов заинтриговала его.

— Кто не хотел тебя?

— Ланс.

— Бывший муж? — догадался он.

Она кивнула, и ее ухо коснулось его губ, заставив их затрепетать. Она конвульсивно содрогнулась.

— Ты плачешь? — Он не знал, что делать с плачущей женщиной, но почему-то не мог оставить Аманду наедине с ее страданием, какова бы ни была причина.

— Нет. — Прерывистый голос уличил ее во лжи, но Саймон не винил ее за это.

— Расскажи мне о Лансе, — попросил он.

— Я уже говорила, — воинственно ответила она. — Он не хотел меня.

Глава 11

— Но он был твоим мужем.

— Да.

Саймону была ненавистна даже мысль о том, что какой-то другой мужчина заявлял права на эту женщину.

Аманда прерывисто вздохнула.

— И он делал все, что было в его власти, чтобы сделать меня такой, которую он мог бы желать. Не получилось.

Какой идиот-евнух мог хотеть изменить ее? Она была сексуальна, красива и совершенна именно такая, как есть.

— Что? Он что, был голубым?

Она с горечью рассмеялась.

— Нет. Он просто не мог заставить себя заниматься любовью с женщиной, настолько не соответствующей его требованиям.

— И ты верила в эту ерунду? Что ты не отвечаешь требованиям как женщина? — Он знал, что его слова звучат злобно.

Он и был зол. Даже в ярости. Если бы Ланс оказался поблизости, он уже был бы избит и истекал кровью. Хотя эта картина и принесла Саймону некоторое удовлетворение, он знал, что это никак не поможет смягчить ту боль, которую сейчас испытывала Аманда. И он не знал, что могло бы.

Она вырвалась из его рук и повернулась к нему с диким выражением лица.

— Да, я верила ему! А почему нет? Ты ведь тоже меня не хочешь! Ты ясно дал мне это понять.

— Когда я дал тебе это понять? — Он сказал ей, что хочет с ней секса. Она что, считает его лжецом?

— О, пожалуйста! Как будто ты не знаешь!

Ее саркастичные слова были последней каплей, и он рванулся вперед. Она отступила, но он поймал ее без всякого труда. Им придется как следует поработать над ее боевой техникой.

Он схватил ее за запястье, осторожно, чтобы не оставить синяков на бледной коже, но достаточно сильно, чтобы она не могла высвободиться, и потянул ее вперед. С грубостью, которая поразила его самого, он положил ее маленькую ладонь на огромное неопровержимое доказательство того, что она ошибается.

— Чувствуешь это? Я обычно не разгуливаю со свинцовой трубой в джинсах. Как ты думаешь, это говорит о том, как сильно я хочу тебя? — Он отпустил ее запястье, готовый получить пощечину за то, что сделал. Или еще хуже.

Она не дала ему пощечину и не пнула ногой, даже не накричала на него. И не отдернула руку. Вместо этого она прижала открытую ладонь к его пульсирующему естеству и неожиданно погладила. У него едва не подогнулись колени.

Она подняла полные слез глаза, в которых теперь светилось удивление.

— Ты говорил серьезно.

Он не мог справиться со своим голосом и поэтому кивнул, но все еще не понимал, почему она так потрясена.

Ее пальцы дрогнули, сжимая его, и глаза Саймона закрылись от наслаждения.

— Если ты не прекратишь, я возьму тебя прямо здесь, на глазах у Бога, Джейкоба и чаек.

Упоминание Бога и чаек подействовало на нее меньше, чем имя Джейкоба. Аманда заставила себя убрать руку с физического доказательства страсти Саймона.

Она ликовала, словно только что совершила лучшую в своей карьере сделку. Саймон хотел ее, и это было всерьез. На этот раз не могло быть никакой ошибки. Мужчина не может имитировать эрекцию или вызвать ее по команде. Ланс позаботился, чтобы она поняла это. Для эрекции мужчина должен быть возбужден, и Саймон был возбужден. Очень возбужден.

Ей хотелось прокричать осанну.

Он привлек ее к себе, чтобы она почувствовала всю жесткость его члена своим животом. Это было невероятно пьянящее ощущение, и она такого не испытывала никогда раньше, вот так стоять, прижавшись всем телом к мужчине, находящемуся в состоянии очевидного сексуального возбуждения.

Его руки крепко обняли ее.

— Ты так соблазнительна. Мне с трудом удавалось удержаться, чтобы не уложить тебя в свою постель и удерживать там три дня напролет.

При этой мысли ее охватило блаженство.

— Так почему же ты этого не сделал? — пролепетала она в его грудь, и никакие мысли о робости или излишней напористости не приходили ей в голову.

Он потерся об нее, прижимая ее к себе за поясницу, чтобы усилить трение между ними.

— Я не хотел омрачить наши отношения.

— Ты хочешь сказать, из-за этой сделки? — Вспомнив грубый совет Дэниела, как заставить Саймона согласиться с предложением, она была вынуждена признать, что Саймон был прав.

— Из-за этого и еще потому, что твоя жизнь в южной Калифорнии, а моя здесь.

Это доказательство того, что случайный секс не интересовал его, согрело ее душу, но и расстроило тоже. Потому что ничто не могло изменить тот факт, что их жизни проходят в абсолютно разных сферах.

— Вопрос слияния все еще существует, — произнесла она вслух. — Мы деловые партнеры, а не любовники. — Едва она произнесла эти слова, ее охватила тоска. Саймон может желать ее, но недостаточно сильно, чтобы преодолеть разделяющие их разногласия.

Его подбородок опустился на ее макушку.

— Да.

Ее сердце потеряло последнюю надежду и словно оборвалось.

— Думаю, это значит, что заняться любовью — плохая идея? — не могла не спросить она, хотя и так знала его ответ.

Его сердце заколотилось от этих слов, как будто пытаясь вырваться из груди. Прижимаясь лицом к его груди, она могла не только слышать, но и чувствовать это.

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду, говоря «плохая». — Одна большая рука скользнула вниз, чтобы обхватить ее ягодицы. — Мое определение этого слова меняется со скоростью реактивного самолета.

У него такой сексуальный голос. Она готова была поклясться, что он может одним голосом довести ее до оргазма, если захочет. От одной этой мысли у нее стало влажно и горячо между ног.

— Это правда? — хрипло спросила она.

Рука на ее ягодице сжалась.

— О да.

Он слышала его слова, но все ее внимание захватил его запах. Она поймала себя на том, что принюхивается к джинсовой рабочей рубашке, натянувшейся на его впечатляющих грудных мускулах. Ланс никогда не пах так. Никакой другой мужчина в мире не обладал запахом Саймона. Он был уникален, и он опьянял.

Ее пальцы по своей воле начали расстегивать пуговицы рубашки. Ей хотелось ощутить кожу.

Его руки крепче сжали ее.

— Продолжай в том же духе, и «плохая идея» потеряет для меня всякое значение.

Она расстегнула еще две пуговицы и поцеловала только что обнажившуюся бронзовую грудь.

— Правда? — Она хотела почувствовать его вкус. Почти безумно и с полным отсутствием своей обычной сексуальной сдержанности она высунула кончик языка и осторожно лизнула. Соленая. Теплая. Она лизнула снова. Немножко пряная.

Он содрогнулся.

Во второй раз в этот день она оказалась у него на руках.

— Саймон! Что ты делаешь?

Может быть, она зашла слишком далеко? Вдруг он решит осуществить свою угрозу заняться с ней любовью на улице? Эта мысль интриговала ее гораздо больше, чем беспокоила. Иметь возможность завести любовника так далеко, что он потеряет свой обычный самоконтроль, — такого она еще никогда не испытывала.

Однако она читала об этом, и тогда это казалось ей очень забавным, если не сказать — невероятным.

От его смеха ее охватила чувственная дрожь.

— Я несу тебя в мою берлогу, чтобы совершить свое черное дело. — Подтверждая эти слова, он огромными шагами направился через лужайку к дому. — Победителю достаются трофеи или что-то в этом роде, а я захватил тебя сегодня утром.

— Ты похитил меня!

Он пожал плечами, и она прильнула к его шее, чтобы не упасть.

— Это одно и то же, — ответил он.

— Ты хочешь сказать, что считаешь себя каким-то воином-победителем?

Он улыбнулся ей, его глаза были полны чувственного пыла.

— Из тебя получается невероятно красивая и сексуальная пленница.

Воин? Она без усилий представила Саймона в этой роли. Он с самой первой встречи поразил ее ощущением исходящей от него скрытой опасности. Но истинную природу этой опасности она начинала понимать только сейчас. Он обладал властью возбуждать все ее эмоции так, как не мог никакой другой мужчина, ни один из ее малочисленных приятелей, ни даже бывший муж.

Но она — красивая и сексуальная? Тут ее воображению было гораздо труднее.

И не такая уж пленница. О… ей нравилось это слово. После своего неудачного брака она была готова поддаться этой декадентской фантазии. Это может быть ее единственный шанс, которого у нее никогда не было. Если она разочарует Саймона в постели, как разочаровала Ланса, он не станет больше играть для нее роль воина-победителя.

Она отбросила эту мучительную мысль. Не важно, что произойдет потом, сейчас Саймон хотел ее. Так сильно, что нес ее к постели на руках.

— Я слишком тяжелая, чтобы нести меня всю дорогу до дома и еще вверх два пролета лестницы. — Это был не совсем искренний протест, потому что ощущение было восхитительным, но она чувствовала, что это нужно сказать.

— Замолчи, пленница. — Его голос напоминал устрашающий рык хищника. — Никакие возражения не помогут тебе освободиться. — Его руки крепче сжали ее. — Теперь ты моя.

Это была всего лишь игра, но в его интонациях ей послышалось настоящее предостережение. Она отбросила эту нелепую мысль. Неужели она действительно входит в роль пленницы?

— Вырываться было бы бесполезно, — согласилась она, зарываясь лицом в его грудь. Она снова вдыхала его запах, впитывая его аромат кожей.

Если это ей снится, она убьет любого, кто разбудит ее до того, как Саймон займется с ней любовью.

Сердце Саймона отчаянно колотилось, когда он положил Аманду на свою огромную кровать. Лежащая там, она казалась такой невероятно маленькой, ее прекрасная кожа раскраснелась от возбуждения, глаза, похожие на темные озера, наполнились чувственным обещанием.

Он начал снимать с себя одежду и остановился, дойдя до джинсов. Их он не снял. Пока нет. Он хотел, чтобы она возбудилась гораздо больше, прежде чем обнажить себя перед ней. Он умрет от неудовлетворенного желания, если она убежит стремглав, увидев его полную эрекцию. А это была действительно полная эрекция, так сильно он болел и пульсировал от желания, которое могла удовлетворить только эта маленькая женщина.

Она не сняла с себя ничего.

— Если ты не разденешься, я сорву с тебя одежду, — пригрозил он, продолжая изображать воина, но не совсем шутя. Он хотел ее так сильно, что если бы попытался раздеть ее, эта изящная блузочка наверняка осталась бы без единой пуговицы.

Глаза испуганной лани посмотрели на него; в их глубинах затаилось сомнение.

— Ты хочешь, чтобы я сняла одежду? — Она говорила словно робкая девственница.

И вновь приступ желания охватил его. Он не знал, сколько еще сможет продолжать эту игру. Он начал ее случайно, почувствовав необходимость ради Аманды хоть сколько-нибудь ослабить напряжение между ними, но эта игра, наоборот, только усиливала его. По крайней мере для него.

Он изобразил грозный взгляд и двинулся к постели.

— Да.

Что-то изменилось в выражении ее лица, и она, неловко поднявшись на колени, взялась за пуговицы. Ее глаза вопросительно смотрели на него.

— Сними ее. — Неужели этот гортанный голос — его? Он говорил как примитивный самец, жаждущий овладеть своей самкой.

Ее пальцы дрожали, но она расстегнула верхнюю пуговицу.

Он не хотел пугать ее. Остановившись у края кровати, он накрыл ее руки своими.

— Игра не имеет значения, милая. Я просто хочу тебя.

Она сглотнула.

— Я…я…

Он скользнул пальцами под ее ладони и расстегнул следующую пуговицу, открывая верх ее пышной груди. Он ничего не мог с собой поделать.

— Что?

Она кашлянула.

— Саймон?

— Я здесь, малышка. — Ему нравится так называть ее, решил он.

— Не могли бы мы, м-м…

Он оперся коленом о кровать и навис над ней, расстегивая третью пуговицу и открывая нежные белые холмы. На ней не было бюстгальтера, и почему-то осознание этого подхлестнуло его возбуждение почти до предела. Он хотел как можно скорее увидеть ее обнаженной, но было что-то в том, чтобы сознавать, что эта тонкая ткань — единственное, что осталось между ним и ее изумительной грудью.

Аманда глубоко вдохнула, и нежная плоть прижалась к его пальцам.

— О! — Она моргнула, глядя на него своими огромными карими глазами.

Он улыбнулся и опустил голову так, что их губы почти сомкнулись.

— Не могли бы мы — что, милая?

— Я хочу продолжить игру.

— Я тоже хочу продолжить игру. — И он хотел играть еще очень долго. Он целовал ее, покусывая эту восхитительную нижнюю губу, которая раньше так дразнила его своей полнотой.

Ее вкус был так приятен, лучше, чем он мог представить. Ее рот был сладкий и теплый, и он исследовал его весь, начав с губ и продвигаясь осторожными набегами в. глубину. Ее язык был робок, но когда она скользнула им вдоль его языка, в голове Саймона как будто взорвался фейерверк.

Они оставались так несколько бесконечных минут, ее блузка была наполовину расстегнута, его руки зарылись в ее волосы, а их губы слились как две половинки произведения искусства, созданного одним из великих мастеров.

Наконец он отстранился. Ему хотелось закончить раздевать сокровище в своих объятиях.

— Ты хочешь поиграть вот так? — поддразнил он, быстро расстегивая три последние пуговицы.

Прежде чем он успел стянуть ткань назад и открыть своему жадному взору ее тело, она схватила его за руки.

— Я хотела сказать, что действительно хочу играть в завоевателя и пленницу. — Она поспешно выпалила это и густо покраснела.

Он впервые слышал такое от женщины, но щеки Аманды были красными, как спелое яблоко.

Он большими пальцами погладил округлости ее груди.

— Ты хочешь продолжать изображать мою пленницу?

Она хотя бы представляет, что такой сценарий делает с ним?

Аманда кивнула в ужасе от того, что он может ответить на ее просьбу. Что, если он не хочет продолжать притворяться? Она могла надоесть ему своей глупостью, но Аманда подумала, что, если он продолжит игру, ответственность будет на нем. Она не обязана будет что-то делать. В конце концов от пленницы не требуется соблазнять своего захватчика. Саймон мог даже принять ее сексуальную неловкость за попытку изобразить неопытную девственницу. Это он должен будет соблазнять ее, и тогда, может быть, она не испортит все.

Его руки скользнули в распахнутую блузку и накрыли обе ее груди, отчего сердце Аманды стало биться где-то в горле.

— Из тебя получается очень соблазнительная пленница, Аманда.

— Правда? — выдавила она.

— О да. — Его руки сжались, и она почувствовала, как по ее твердым как камень соскам скользят его жесткие ладони.

Она застонала.

— Ты можешь быть девственницей, но ты не можешь сделать вид, что не хочешь меня. — О небеса, теперь он действительно говорил как воин-завоеватель.

Ее руки все еще были на его запястьях, но она не пыталась остановить его ласки. Ей так сильно хотелось их.

— Да, я хочу тебя, — ответила она.

Тогда он поцеловал ее, не нежно и осторожно, как вначале, а со всей страстью, которую она мечтала разжечь в своем любовнике. Его губы завладели ее ртом с проворностью мародера, и она сдалась без сопротивления.

Ее чувствительная вселенная сжалась, и в ней остался только этот мужчина. Его вкус. Его запах. То ощущение, когда он впивался в ее губы, когда его язык вторгался в ее рот. Она провела руками по его рукам вверх, к груди, касаясь его так, как она мечтала с той первой их совместной тренировки, когда он дразнил ее своим обнаженным торсом.

Его кожа поверх твердых как камень мускулов была гладкой, и Аманда провела пальцами по шелковистым черным волосам на его груди. Хорошо, что он был не весь покрыт волосами. Ей гораздо больше нравилось ощущать его бархатную кожу, такую теплую, такую трепещущую.

Вдруг руки на ее груди изменили свое положение. Он взял каждый набухший бутон двумя пальцами и стал перекатывать их. Она вскрикнула, не отрываясь от его рта, ощущение было таким ошеломительным, что ее ногти вонзились в мышцы на его груди.

Он прервал поцелуй.

— Я должен попробовать твой вкус, малышка. — Тут он сорвал с нее блузку, и его горячий рот накрыл один сосок.

Он всосал его.

Она закричала снова. Ничем не заглушённый звук потряс ее.

Он всосал сильнее, и это превратилось в наслаждение на грани боли, но она бы умерла, если бы он прекратил.

Она знала, что умерла бы. Он начал играть с другой ее грудью, доведя изощренными ласками сосок до такого уровня чувствительности, которого она никогда не знала.

Она не могла говорить. Не могла даже умолять. Все, что она могла, — это издавать несвязные звуки, когда мучительное наслаждение внутри ее становилось все сильнее и сильнее. Она ощущала себя пружиной, готовой выстрелить, но давление не прекращалось. Она не могла вытерпеть это. Это было слишком!

Аманда попыталась вырваться, но смогла только упасть на кровать. Саймон все еще владел ее ставшей сверхчувствительной плотью. Он коленом развел ее ноги в стороны и устроился между ними, прижимаясь к ее животу.

Она не могла не выгнуть бедра навстречу ему, так же какие могла остановить обжигающую пульсацию, пронзавшую ее от сосков до самого центра женственности.

Желая удержаться за что-то в водовороте ощущений, угрожавших поглотить ее, она подняла руки нал головой, и ее пальцы нащупали планки изголовья кровати. Она схватилась за них, все ее тело напряглось, когда Саймон провел жесткими мускулами своего живота по пульсирующей плоти между ее ног.

Саймон отпустил ее сосок, и поток воздуха пронесся по влажной напряженной вершинке. Он наклонил голову и окинул ее взглядом, его серые как сталь глаза сузились, когда он увидел, где были ее руки.

Его как будто загипнотизировал вид ее пальцев, вцепившихся в изголовье кровати.

— Хорошая мысль.

— Что ты имеешь в виду? — Ее голос превратился в хриплый шепот, но в этот момент она была неспособна на большее.

— Пленницу нужно связать, ты так не думаешь? Чтобы она не могла убежать.

Саймон чуть не рассмеялся, увидев выражение ее лица при этих словах, но сейчас он вряд ли мог смеяться. Он едва был способен говорить. Он хотел зарыться между ее ног, почувствовать влажный жар ее чуть припухшей нежной плоти.

— Ты хочешь привязать меня к кровати? — спросила она пискливым, как у мышки Минни, голосом.

Он накрыл руками ее пышные груди и сжал их вместе, потом поцеловал соски, которые свел так близко.

— Да.

Она молчала так долго, что Саймон подумал, она собирается сказать «нет». Он омывал языком сладкие раскрасневшиеся ягоды, полностью готовый забыть об игре, если она этого захочет. Ему была нужна она, ее тело, ее щедрая и доверчивая страсть. Она. Не больше. И не меньше.

— Хорошо.

Он вскинул голову и заглянул в карие оленьи глаза, наполненные желанием.

— Ты можешь привязать мои руки к кровати.

Он почувствовал возбуждение. Не от мысли, что привяжет свою возлюбленную, а от осознания, что она до такой степени доверяет ему.

Он на коленях приблизился и широко развел ее бедра. Она тяжело вдыхала и выдыхала, ее раскрасневшаяся и возбужденная плоть трепетала.

Если бы он так сильно не хотел быть внутри ее, он мог бы всю ночь смотреть, как она вот так дышит. Он провел кончиком пальца по гладкой коже ее живота.

— Малышка, ты прекрасна.

— Нет.

Гнев, равный его страсти, охватил его.

— Ты красива и можешь, черт побери, перестать обвинять меня во лжи. Ты самая красивая, сексуальная, самая невероятная женщина, которую я знаю, и если ты снова попытаешься отрицать это, я заткну тебе рот.

Она рассмеялась, этот звук был почти так же прекрасен, как она сама.

— Ты не можешь заткнуть мне рот, потому что тогда мы не сможем целоваться.

Она была права.

— Тогда я заставлю тебя замолчать поцелуем.

Ее губы изогнулись в улыбке Моны Лизы.

— Предполагается, что от этого я должна стать хорошей… или плохой?

Он застонал.

— Кокетка.

Перегнувшись через нее, он дотянулся до ящика тумбочки и открыл его. Коробка презервативов, которую Джейкоб презентовал Саймону на следующий день после того, как застал Аманду спящей в его объятиях, попалась ему на глаза, но сейчас он искал припрятанные там антистатические ремни. Мягкие, с застежкой, они как нельзя лучше подходили для того, что он задумал.

Вытащив два, он сел, застонав, когда в движении провел своей твердой как сталь, плотью по ее лобку так, что чуть не сошел с ума. Он хотел раздеть ее до конца и увидеть то место, предназначенное только для него.

Она посмотрела на ремни в его руках, потом подняла глаза на него и улыбнулась такой милой улыбкой, что он не мог не наклониться и не поцелован, ее.

Аманда млела под натиском его поцелуя. Она была так близка к оргазму, что еще одно движение — и она взорвется, как игрушечная ракета с коротким фитилем. Он понятия не имел, как мучительно приятна для нее перспектива почувствовать свои руки связанными. Если она не сможет дотронуться до него, то не сможет и ничего испортить. Для нее это беспроигрышный сценарий.

А он так хорошо умел прикасаться. Он опустился на нее, и она почувствовала себя на самой грани экстаза, но ей нужно было больше, всего чуть-чуть больше.

Она сама прижалась к нему, разводя шире ноги, чтобы усилить трение между их телами. Двигая бедрами по кругу, она неистово искала то последнее прикосновение, которое вызовет взрыв.

Но он безжалостно отстранился, подвинувшись так, что, как бы она ни выгибалась и ни крутилась, она не могла достичь необходимого ей контакта.

Она оторвалась от его рта.

— Саймон! Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты дал мне кончить. Я уже так близко, — молила она.

Он взял в руки ее лицо.

— Малышка, я хочу почувствовать твой вкус. Я хочу прикасаться к тебе. Я хочу быть в тебе, когда ты кончишь со мной в первый раз. Пожалуйста.

Она в смятении подняла на него глаза. Его желание и ее… чувствовать себя такой желанной… это победило.

— Хорошо.

Он улыбнулся и поцеловал ее с явным одобрением. Потом она ощутила, как его пальцы работают над ее запястьями, и обнаружила себя свободно привязанной к кровати. Если бы она дернула рукой или попробовала развязаться, она бы легко освободилась, но ей этого не хотелось.

Он стал спускаться вниз по ее телу, пока не добрался до пуговицы и молнии на ее полотняных брюках-капри. Он расстегнул их и начал стягивать, снимая вместе с ними и трусики. Когда он добрался до ее стоп, ее теннисные туфли и носки тоже были сняты, так что она осталась совершенно обнаженной и открытой его взгляду к моменту, когда он выпрямился на краю постели.

Теперь она выглядела очень уязвимой. Ее выражение волнения и тревоги было невозможно неверно истолковать.

Он покачал головой.

— Ты великолепна. — Темные кудряшки скрывали секреты ее женственности, и он снова опустился на постель, чтобы зарыться пальцами в их шелковистый пушок.

Она зажмурила глаза и застонала, когда он вдавил один палец между наполненными губами. Он нашел ее клитор и прикоснулся к нему. Очень легко. Он пока не хотел, чтобы она испытала оргазм. Только что она была почти на грани, а он не лгал, говоря, что собирается быть внутри ее.

Он хотел почувствовать ее вкус, хотел, чтобы от наслаждения она до такой степени потеряла разум, что когда он соединит их тела, у нее не будет возможности нервничать из-за его размера. Он никогда не причинит ей боль, но она ведь узнает об этом только после того, пока они займутся любовью.

Он приказал себе перестать беспокоиться. Она доверяет ему достаточно, чтобы играть с ним в сексуальные игры. Она не станет чудить, когда увидит его эрекцию.

Она выгнулась, поднимаясь над постелью, ее тело пылало от страсти.

— Если ты очень скоро чего-то не сделаешь, я закричу.

— Ты обязательно закричишь, но это будет потому, что я что-то сделаю.

Она сдавленно рассмеялась, но смех прекратился, когда он раздвинул ее шелковистые бедра и зарылся ртом в ее влажную и припухшую плоть. Она была гладкой, и сладкой, и горячей, такой чертовски горячей. Он делал это с другими женщинами, но не помнил, чтобы хоть когда-нибудь был так возбужден, как сейчас. Каждая волна наслаждения в ее теле передавалась ему.

Каждый слабый стон страсти вызывал из его глубины ответный стон.

И у нее был вкус всех эротических фантазий, которые у него когда-либо возникали.

Ее тело скорчилось под ним.

— Саймон, о!.. Это так хорошо! Я никогда… О…

Он скользнул языком внутрь, а пальцем рисовал круги вокруг ее напряженного клитора. Она извивалась, выкрикивала его имя, прижимаясь к его рту с такой силой, что он испугался, как бы она не поранилась о его зубы.

— Еще! — выкрикнула она.

И он дал ей еще. И еще. И еще. Пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Пока не стала умолять его остановиться, ее тело сотрясалось в конвульсиях от каждого движения его языка, каждого скольжения его пальца. И еще. Пока со стоном совершенного опустошения она не упала безвольно под ним.

Он нежно поцеловал ее губы, потом то сладкое местечко, которое ласкал так немилосердно, и, наконец, оказал почтение им всем нежным поцелуем в самую вершину ее лобка.

У Аманды вырвался дрожащий вздох.

Он встал и сбросил с себя джинсы и трусы, освободив пенис, что само по себе было наслаждением. Он обошел кровать и достал презерватив из ящика в тумбочке. Понадобилось две попытки, чтобы разорвать фольгу, — так дрожали его руки. Наконец он достал его и повернулся к Аманде, готовый увидеть ее реакцию на его размер, но ее глаза были закрыты. На ее лице застыло самое блаженное и счастливое выражение, которое он когда-либо видел, но по ее вискам неудержимо стекали слезы.

Глава 12

О Боже. Она в порядке?

Аманда почувствовала, как осторожный палец движется по дорожке, оставленной ее слезой, и улыбнулась.

— Я ведь не сделал тебе больно, да? — Его голос звучал так взволнованно.

Она не хотела, чтобы он беспокоился, особенно после того, как она настолько близко поднялась к небесам, насколько это вообще возможно, и все еще была жива.

— Нет. Просто это так приятно. — Она заставила тяжелые веки подняться и повернула голову на звук его голоса.

Он был рядом и склонился над ней, опираясь на одну руку.

— Ты плачешь, потому что было приятно? — В его голосе послышалось недоверие.

— Да. — Она заглянула глубоко в его серые глаза. — Спасибо тебе. Это самый прекрасный опыт в моей жизни.

Беспокойство исчезло с его лица, сменившись мужской самоуверенностью.

— Будет еще лучше.

— Невозможно.

Это рассмешило его. Низкий и хриплый, его смех вызвал в ней прилив наслаждения, когда она думала, что все наслаждение уже выжато из ее тела.

— Хочешь, чтобы я освободил твои руки?

Она уже думала об этом. Пока все шло так хорошо. Он не казался разочарованным, а она испытала самые потрясающие ощущения в своей жизни. Есть старая поговорка «Пока вещь не разбита, не надо ее чинить». Вещь определенно не была разбита.

— Нет.— Тут она украдкой взглянула на него, чтобы посмотреть, не разочаровал ли его ее ответ, но он уже двигался над ней, раздвигая ее ноги своими мускулистыми бедрами.

Он поддел ее колени руками, поднимая их, открывая ее себе так, как она не смогла бы стерпеть ни с каким другим мужчиной.

— Ты хотела большего, Аманда, и я дам тебе это.

Она вспомнила, что кричала это в какой-то момент, когда он ласкал ее ртом. Невероятно, но обновленное желание снова вспыхнуло в ней. Она думала, что уже была за пределами возбуждения, что ее чувства слишком пресыщены, чтобы испытывать наслаждение.

Она ошибалась.

При первом нежном прикосновении его члена ее бедра задрожали, и наполненные кровью ткани ее женского центра встрепенулись в ожидании. Он начал входить в нее, растягивая, и Аманда почувствовала, что ее глаза расширились.

— Саймон?

То, как робко она произнесла его имя, всколыхнуло в нем беспокойство за нее.

— Что, милая?

— Ты очень большой?

— Я не сделаю тебе больно.

Ее улыбка согрела его.

— Я знаю.

— Доверься мне. — Он продвинулся еще немного вперед, и она резко втянула ртом воздух. — Я буду осторожен. Мы прекрасно подойдем друг другу. Только эту часть нужно делать медленно.

— Я доверяю тебе, Саймон, но я не знаю, насколько медленно я смогу это выдержать.

Она все еще хочет его.

Облегчение ощущалось всего одну секунду, сексуальное возбуждение боролось за его внимание и победило.

— Я хочу погрузиться в тебя так глубоко, чтобы наши тазовые кости соприкоснулись.

Ее внутренние мускулы сжались от этих его слов.

— О да.

Он качнулся вперед, продвинувшись еще на один полный дюйм и заставив ее застонать.

— Ты такая чудесная, такая идеальная для меня.

Она выгнулась навстречу ему, ее пальцы так сильно сжали планки кровати, что костяшки побелели.

— Перестань играть, Саймон. Ты сказал, что хочешь проникнуть глубоко. Я хочу всего тебя!

Он бы рассмеялся ее требовательному тону, если бы ему хватило дыхания. Он продвинулся еще, но ее мышцы так напряглись, что он не мог продвинуться дальше.

— Расслабься для меня, малышка. Пожалуйста.

— Как? — Ее голос звучал одновременно смущенно и нетерпеливо сексуально.

Как? Он не знал как. Это ведь ее тело.

Тень разочарования, должно быть, отразилась на его лице, потому что она нахмурила брови, а ее губы задрожали.

— Прости. Я…

Он запечатал ей рот поцелуем. Ему не нравилось слушать извинения от женщины, которая дарила ему столько наслаждения. Когда она еще раз напряглась под ним, он поднял голову.

— Ты можешь сжать свои внутренние мускулы?

— Думаю, да. — Плоть вокруг него напряглась, и он застонал. Да, она определенно может сжать их.

— А теперь попробуй сделать наоборот.

На ее лице появилось очаровательное выражение сосредоточенности. Он не думал, что другая женщина стала бы беспокоиться, чтобы сделать это правильно ради него. И она сделала все правильно, вдруг все напряжение вокруг него исчезло, и она шире развела бедра. Он боялся раздвигать ее ноги так широко, но она оказалась невероятно гибкой.

О Боже, она просто потрясающая. Он качнулся в нее, теперь с легкостью закончив проникновение. А потом он оказался там, где больше всего хотел быть, окруженный ее влажными набухшими тканями, его член пульсировал от наслаждения, которое ее тело давало ему.

Вдруг она словно окаменела, и ее прекрасные карие глаза распахнулись от потрясения.

— Саймон!

Неужели он зашел слишком далеко? Он ведь обещал не делать ей больно.

Ее внутренние мускулы снова сжались вокруг него, и она содрогнулась.

— Так хорошо, — выдохнула она, и он успокоился.

О да, это было очень хорошо. Это было лучше, чем все, что он когда-либо знал, и он оставался совершенно неподвижным, наслаждаясь полнотой их единения. Он был прав. Она подходила ему так, будто ее тело было специально создано, чтобы принять его.

Оставаясь неподвижным, он дошел до предела самоконтроля и почувствовал, как пот течет по его спине, а мускулы горят, словно после тяжелой работы.

— Двигайся, Саймон! — Она стала извиваться под ним, но почти ничего не могла со связанными руками и ногами, продетыми через его руки. Она посмотрела на него. — Не дразни меня.

— Я не дразню тебя, малышка. Я наслаждаюсь тобой.

— Пожалуйста, двигайся. Пожалуйста, о, пожалуйста, о, пожалуйста…

Мольбы подействовали.

Он стал двигаться. Выйдя из нее почти совсем, так, что только головка его члена осталась в ее влажной теплоте, он снова ринулся вперед одним движением… вторым… третьим… и вдруг ее горячая влажная плоть в восторге запульсировала вокруг него. Аманда вскрикнула, заплакала, скорчилась, а потом снова потребовала еще. Он отпустил ее ноги, чтобы пробраться рукой между их телами и пальцем массировать ее клитор.

Она опять содрогнулась, ее тело так сильно напряглось, что она приподняла их обоих над кроватью. Он перешел грань, его безудержный крик слился с ее неконтролируемыми стонами экстаза. Бесконечные секунды они оба находились в состоянии полного исступления, пока она не рухнула на кровать.

Он упал вместе с ней, ему показалось, что в теле нет костей. С последней оставшейся каплей силы он потянулся и расстегнул ремни на ее запястьях.

— Не думаю, что смогу пошевелить ими.

Он вскинул голову, услышав сожаление в ее словах. Она не выглядела расстроенной, поэтому он решил, что это не от того, что он сделал ей больно.

Ее глаза закрылись.

— Я хочу обнять тебя, — прошептала она сквозь зевок, — но, похоже, не могу заставить свои руки работать.

Саймон обнаружил, что при должном стимуле у него открываются резервы энергии, о которых он не подозревал. Он взял ее за запястья и нежно опустил ее руки. Когда он положил их на свои плечи, она сцепила пальцы за его шеей и прижала его к себе.

Это было так приятно.

Она поцеловала его в ключицу.

— Мне это нравится.

Он вздохнул от удовольствия.

— Мне тоже.

Он был все еще возбужден внутри ее, оргазм опустошил его, но желание, которое она возбуждала в его плоти, никуда не ушло.

— Спасибо, Саймон.

Он отстранился, чтобы увидеть милые очертания ее лица.

— Спасибо тебе. Мне никогда не было так хорошо, — искренне признался он.

Шоколадные глаза расширились, искрясь подозрительной влагой.

— Правда?

Он поцеловал ее.

— Правда.

— Мне тоже.

По какой-то причине от этого признания он словно вырос на десять футов.

— Тебе понравилось заниматься любовью с воином-победителем, а?

— Мне безумно понравилось заниматься любовью с тобой. — Ее пальцы зарылись в его волосы, и она уткнулась носом в его грудь. — У меня никогда раньше не было оргазма.

Слова были произнесены приглушенным шепотом, так что сначала он даже засомневался, правильно ли расслышал.

— Ты хочешь сказать, что раньше никогда не кончала?

— Да. — Она не смотрела на него.

Он взял ее за подбородок.

— Повтори это еще раз.

Она замотала головой.

— Ты меня слышал.

— Но ты такая отзывчивая!

Она попыталась пожать плечами, но у нее не очень получилось, когда он лежал на ней всем телом.

— Раньше я никогда такой не была.

Ему нравилось слышать это. Может быть, для компьютерного гения это был не самый правильный подход, но после ее запинающегося признания он чувствовал себя настоящим воином-победителем. Определенно не компьютерным.

— Ты хочешь сказать, что никогда не испытывала оргазма с мужчиной, — переспросил он для ясности.

— Я сказала это? — спросила она, отворачиваясь от его испытующего взгляда и туго натягивая намотанные на его руку волосы.

— Нет. — Но альтернатива была просто непостижима. Ей двадцать семь лет, по крайней мере так сообщил ему Джейкоб после первой проверки безопасности. Она разведена. Она не может быть столь невинна. Он чувствовал себя так, будто только что занимался любовью с девственницей. — Но, малышка, есть вещи…

Она мятежно посмотрела на него.

— Мне было неудобно пытаться делать эти вещи. Если тебя это беспокоит, мне жаль. Я просто подумала, что ты можешь захотеть знать.

Проклятие. Он обидел ее.

— Тсс. — Он целовал ее, пока она вновь не расслабилась. — Меня это не беспокоит. Это удивляет меня. Вот и все. Ты самая чувственная женщина, с которой я когда-либо был, но я был бы дураком, если бы мне не понравилось, что свой первый оргазм ты испытала со мной.

В ее улыбке сквозили слезы.

— Думаю, это означает, что ты не будешь против попытаться когда-нибудь это повторить.

Они все еще были сокровенно соединены, он чувствовал, как ее нежная влажность охватывает его, а она говорит о «когда-нибудь», как будто то, что было между ними сейчас, закончилось. Он посмотрел на нее сверху вниз. Неужели она думает, что это был какой-то случайный секс, вроде как поесть вместе действительно изысканный десерт, который они оба могут захотеть попробовать еще раз? Неужели она относилась к этому так несерьезно?

Вот чертовщина!

Но он сказал только:

— Конечно. — Если его тон был немного угрюмым, она должна простить его. «Когда-нибудь» могло означать что угодно, от следующего раза, когда о на будет в штате Вашингтон, до следующих пяти минут. Он точно знал, какое «когда-нибудь» собирался осуществить, и это не была какая-то неопределенная дата в будущем.

Но сначала он должен кое-что сделать.

Он осторожно высвободился и скатился с нее, потом встал и отвернулся, все еще немного беспокоясь насчет того, что она может увидеть его во всем возбужденном великолепии. Он становился еще великолепнее, когда размышлял о том, как лучше еще раз соблазнить миниатюрную Венеру в его постели.

Аманда в смятении наблюдала, как Саймон удалился в ванную. Кажется, он разозлился. Неужели это ее вопрос рассердил его? Может быть, она слишком навязчива. Хотя она знала, для Саймона это было «одноразовое» дело. Они ничего не говорили о будущем. Он мог захотеть снова вернуться к своим делам.

Может быть, для него одного раза достаточно.

Он сказал, что она самая чувственная женщина, с которой он когда-либо был, но она знала, что это неправда. Не может быть правдой. Она такая же чувственная, как старая тряпичная кукла, но она действительно удовлетворила его. Его экстаз был таким же громким и безудержным, как ее собственный.

Так почему же он так быстро покинул постель?

Может быть, она все-таки чем-то его разочаровала.

Должна ли она одеться и уйти, пока он в ванной? Она не знала правил относительно таких вещей. От наслаждения, которое он дал ей, она словно впала в летаргию, но ей казалось, что ему не понравится, вернувшись, увидеть ее ползающей под простыней и засыпающей в его постели. Она даже не была уверена, что он вообще захочет увидеть ее в комнате, когда выйдет.

В нее, туда, где всего несколько минут назад так ярко горел огонь страсти, проник холод.

Она услышала звук текущей воды, но за ним не последовал характерный шум душа.

Что он делает?

Она села и оглядела комнату, ища свою одежду. Она увидела одну туфлю у двери, носок на стуле у кровати и нечто похожее на ее брюки в куче на углу огромного матраса. Она встала на колени и стала пробираться по постели, чтобы добраться до брюк.

Дотянувшись до них, она заметила свою блузку на полу примерно в футе от кровати. Она нагнулась и потянулась за ней.

— Очаровательный вид.

Осознав, что именно он видит — ее обнаженную попу, — она взвизгнула и бросилась обратно на кровать. Стоя на коленях, она повернулась к нему лицом. Проклятие, ему смешно!

Только однажды ей захотелось, чтобы вид ее обнаженного тела вызвал неудержимое желание. Не презрение. Не смех. Страсть. Правильно. Вот что должно было произойти в этой жизни.

Ее блузка все еще лежала на полу, так что она схватила брюки и в порыве стыдливости попыталась прикрыться ими. Они занимались любовью поверх одеяла, так что теперь она не могла спрятаться за ним. Мысль, что Саймон увидит ее обнаженное тело и заметит ее недостатки, заставила ее съежиться.

— Я думала, ты собираешься принять душ.

Но Саймон не собирался. Он вернулся. На нем ничего не было, кроме полотенца вокруг бедер.

— Аманда, ты смотришься очень хорошо, сидя на моей постели. — Он подошел к кровати. — Но ты будешь выглядеть еще лучше в моей ванне. — Он протянул руку и попытался забрать у нее брюки. — Сейчас это тебе не нужно.

— Я…

Ему удалось выхватить тонкий тканевый барьер из ее крепко сжатых пальцев. Он бросил капри на пол, где они приземлились почти точно поверх ее блузки.

— Они же помнутся!

— Джейкоб погладит их для тебя. — Сказав это, он подхватил ее на руки.

— Это входит у тебя в привычку, — задыхаясь, промолвила она, когда ее обнаженная кожа коснулась его обнаженной кожи.

Он улыбнулся, словно пират, захвативший сокровища.

— Ты такая крошечная штучка, что все мои примитивные инстинкты выходят из-под контроля. Ты не против?

— Нет. — Вообще-то ей это даже нравится.

Но крошечная? Она решила, что это в сравнении с ним ее пять футов и четыре дюйма кажутся маленькими, но все же… крошечная?

— Я ношу четвертый размер бюстгальтера, — сказала она, подтверждая очевидное, — и, готова поспорить, я постоянно ношу тот же самый размер, что и жена твоего кузена носит во время беременности.

— Да. Ты совершенна, но такая маленькая, что это немного пугает меня. Мне действительно повезло, что твоя страсть компенсирует твой размер.

Неужели они говорят об одном и том же теле? Он вообще слышал, что она сказала? Ее мать приставала к ней, настаивая на операции по уменьшению груди, с тех пор как Аманда закончила развиваться. Ланс присоединился к убеждениям матери, но Аманда отказалась. Она никогда не делала операций, и, честно говоря, ее пугала сама идея.

— Ты действительно думаешь, что я совершенна? — не смогла она удержаться от вопроса.

Он посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

— У тебя роскошное, соблазнительное тело, милая. Но я не говорю тебе ничего, чего ты сама не знаешь. Наверняка другие мужчины уже достали тебя такими словами.

Если она признается, что это не так, не уронит ли она себя в глазах Саймона? Она уклончиво пожала плечами, не говоря больше ни слова, пока они не достигли ванны. Ей она больше показалась похожей на небольшое джакузи. Там явно хватало места для двоих, и Аманде приняло в голову, что Саймон собирается воспользоваться этим фактом.

— Мы будем принимать ванну вместе? — Неужели этот писклявый голос принадлежит ей?

Вместо ответа он шагнул вместе с ней в бурлящую воду.

Саймон зашел сюда, чтобы выбросить презерватив, когда вид его огромной гидромассажной ванны подал ему идею нового соблазнения своей «пленницы». Он никогда не принимал ванну с женщиной. Он был с любовницами в душе, но в ванне — никогда.

Она испытала с ним свой первый оргазм. Он решил, что его первая совместная ванна будет с ней.

Она не сделала никакого движения, чтобы соскользнуть с его колен, когда их тела погрузились в горячую благоухающую воду. Саймон растворил в ней ароматическую соль, которую одна из аризонских кузин прислала ему на Рождество. Она пахла довольно приятно. Он надеялся, что Аманда тоже так думает. Кроме того, соль была на масляной основе, превратившей воду в смазку для всего тела.

Он взял в ладонь одну из ее грудей и улыбнулся, вспоминая, как она призналась в размере своего бюстгальтера, будто это было преступление. Неужели она настолько несведуща в мужских желаниях, что не понимает, что его реакция на ее пышные округлости может быть чем угодно, только не отвращением?

Она провела пальцем по его груди вокруг одного из сосков, отчего его член встал торчком в воде рядом с ее бедром.

— Вообще-то это забавно, да? — спросила она.

Он зачерпнул ладонью воды и вылил тонкой струйкой на набухшие соски цвета спелой клубники.

— Аманда, «забавно» — это довольно скромное слово для того, что со мной сейчас происходит.

Она рассмеялась, ее смех звучал ликующе.

— О, Саймон!

Он положил руку на ее щеку, поворачивая ее голову для поцелуя. Ее губы были податливые и теплые. Пока он играл с нежной плотью ее грудей, она с мурлыкающим звуком открыла рот, и он не замедлил воспользоваться шансом снова почувствовать ее вкус. Так сладко. Он никогда не сможет насытиться ее ртом.

Она сосала его язык и массировала мускулы на его груди, словно кошка, перебирающая лапками, ион почувствовал, что вот-вот взорвется. Он мирился с пыткой этого поцелуя сколько мог, пока не понял, что вот еще секунда — и он кончит даже без ее прикосновения к его члену.

Оторвавшись от ее рта, он прильнул губами к пульсирующей точке у основания ее горла.

— Это так приятно, — простонала она, откидывая назад голову. — Саймон, все, что ты делаешь со мной, так приятно! — Она говорила так, будто ее действительно удивляло это.

Похоже, она правда была удивлена. Она была замужем, но никогда не испытывала оргазма. Ее муж, должно быть, оказался скверным любовником, потому что она была необыкновенно отзывчивой.

Она потерлась о его тело, но старательно избегала контакта сего затвердевшей плотью. Он не мог выносить такого поддразнивания. Не в этот раз. Наверное, никогда. Эта женщина действовала на него так сильно, что он даже представить себе не мог, что такое возможно.

Он взял ее за бедра и, повернув к себе лицом, приподнял в воде, чтобы развести ее ноги. Когда он снова опустил ее себе на колени, она оказалась на нем верхом.

Она вскинула голову и посмотрела на пего, ее глаза горели страстью.

— Саймон?

— Я хочу почувствовать на себе твою сладость, малышка.

— О да. — Но она не пошевелилась.

Слишком нетерпеливый, чтобы ждать, он нажал на ее таз, и ее скользкие от масла бедра заскользили по его бедрам, пока их тела не встретились. Он содрогнулся. Она тоже.

Он подвинул ее так, что ее припухшая нежная плоть между ног оказалась напротив его возбужденного члена. Он приподнялся так, что его член коснулся ее самого чувствительного места.

— Доставь нам удовольствие, дорогая.

— Как?

Сжав ее ягодицы, он провел ими по всей длине своего члена и надавил, когда ее напряженный клитор поравнялся с массой нервных окончаний у головки. Тогда он, скользя, снова опустил ее вниз, пока ее бедра не встретились с его мошонкой.

Ее рот округлился в удивленную букву «О», которую он не мог не поцеловать.

— Покатайся на мне.

— Но ты же не внутри меня.

Поскольку Саймон никогда раньше не принимал ванну с женщиной, он не знал, насколько хорошо презерватив работает в таких условиях. Да у него и не было терпения выяснять.

— Это будет хорошо, поверь мне.

Видимо, она поверила, потому что начала двигаться, совершая небольшое круговое движение каждый раз, когда ее клитор встречался с верхом широкой головки его возбужденного члена.

— Это так изумительно. Я чувствую пузырьки в моем…

— Тебе это нравится? — спросил он, двигая рукой так, чтобы его пальцы могли играть с пузырьками, нашедшими выход.

— О… О… Да-а-а… Мне это нравится.

Ее движения были так чувственны, и он был рад, что они уже занимались любовью. Он хотел, чтобы это продолжалось. И это продолжалось.

Она каталась на нем, а наслаждение волна за волной омывало его вместе с маслянистой водой. Постепенно ее движения становились все более неистовыми, пока она не замерла на нем, выкрикнув его имя, а ее тело сотрясал казавшийся бесконечным оргазм.

Он тоже кончил одновременно с ней. Эякулировал в воду. Чувственное ощущение бурлящей влаги вокруг усилило интенсивность, и его оргазм продолжался дольше, чем когда-либо раньше. Когда все кончилось, его голова откинулась назад, и он закрыл глаза. Аманда прильнула к его груди, словно увядший цветок, и он прижал ее к себе.

Она поцеловала его в грудь, и он почувствовал, что эта нежная благодарность проникла до самых глубин его души.

Аманда проснулась, не понимая, почему ее окружает живое тепло. Потом она вспомнила. Она в постели Саймона, в его объятиях. Его обнаженных объятиях. Это было почти так же, как в тот раз, когда она заснула, ожидая, что он ослабит свою хватку. Его рука лежала на ее груди, ее рука на его, и их ноги были переплетены.

Только на этот раз она знала, что принадлежит ему.

После ванны он принес ее в свою постель, не дав ей даже возможности вернуться в свою комнату.

Она не возражала.

Будь у нее выбор, она бы осталась в постели Саймона навсегда.

При этой мысли она позволила себе улыбнуться и немного пофантазировать. Она представила, как Джейкоб приносит им необходимую провизию, пока они предаются распутству, не выходя из комнаты Саймона.

Однако когда их тела соединялись, это не казалось распутством. В этом было что-то возвышенное, духовное. Интересно, чувствовал ли Саймон то же самое? Когда она выходила за Ланса, она была девственницей с очень маленьким опытом ласк и никогда не занималась сексом с другим мужчиной. До этого момента.

Это было забавно — знать что они не женаты.

Она предположила, что в этом вопросе тоже отстала от жизни. Однако, даже чувствуя себя странно из-за того, что произошло, она не собиралась отказываться от своего первого опыта настоящей страсти. Потому что было нечто, что поразило ее во время их сладострастной ванны. Нечто, слишком сильно похожее на настоящую любовь.

Она полюбила Саймона Бранта. Действительно полюбила. Только из-за неодолимых эмоций, кипевших в ней, она принимала за любовь те вялые чувства, которые у нее были к Лансу, так же как ради одобрения своей семьи готова была идти на уступки любому ловкому манипулятору.

То, что она чувствовала к Саймону, было так стихийно, что пугало ее. От мысли, что он может быть с другой женщиной, ее охватывала тоска, и она не могла представить, что когда-нибудь позволит другому мужчине прикасаться к ней так же, как это делал Саймон. Она была не настолько наивна, чтобы думать, что Саймон думает о каких-то долгосрочных обязательствах перед ней, но это не могло изменить ее чувств.

Он сказал ей, что одним из препятствий между ними является тот факт, что они очень разные люди и их образ жизни не совпадает. Для нее это означало, что он не ищет способов что-то изменить. Кроме того, из-за отрицательного опыта в прошлом она сомневалась, что будет добиваться этого, даже если он и захочет постоянного будущего с ней. Мысль о том, чтобы снова выйти замуж, ужасала ее. После свадьбы мужчины меняются. Ланс был любезным и очаровательным, но только до медового месяца.

Небольшие трения начались уже в их первую брачную ночь.

Умом она понимала, что Саймон не был вторым Лансом. Однако чувства не всегда рациональны, а ее чувства слишком многое перенесли.

Может быть, она эгоистична и безнравственна, что хочет взять от Саймона все, что сможет, чтобы заменить воспоминания о своем мучительном фиаско в браке ошеломительной красотой близости с Саймоном?

Саймон пошевелился, его глаза открылись, и несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

— Который час?

Она поднялась на локте, чтобы взглянуть через его плечо на часы.

— Начало восьмого.

— Мы пропустили ужин.

Ее желудок откликнулся на эти слова, напомнив, что сегодня она пропустила и все другие трапезы тоже. Они занимались любовью весь день напролет.

— Мы всегда можем спуститься и устроить набег на кухню.

— Еще не так поздно. Джейкоб наверняка оставил что-нибудь для нас.

Мысль о встрече с раздражительным дворецким после стольких часов в спальне Саймона пугала ее.

— Наверное.

Он взял ее за подбородок:

— Что случилось?

— Ничего.

— Да ладно, малышка. Ты вдруг напряглась.

— Джейкоб наверняка считает меня потаскухой.

— Потаскухой? В южной Калифорнии все еще используют такие слова? — спросил он со смехом в голосе.

— Нет, то есть я такого не слышала, но готова поспорить, Джейкоб использует.

— Ты не потаскуха, Аманда.

— Я знаю. Женщины и мужчины постоянно занимаются любовью без особых обязательств.

Он провел пальцем по ее губам.

— Но не ты.

Она ощущала себя слишком уязвимой, но не могла лгать.

— Не я.

Он поцеловал ее так ласково, так нежно, что она почувствовала, как к глазам подступили слезы.

— Это не просто секс, Аманда. Только не для меня.

Ее дыхание превратилось в прерывистый вздох.

— И не для меня.

Больше он не сказал ничего, оставив ее гадать, чем же был этот день, если не просто сексом. Конечно, он не любит ее, но он говорил не так, будто прошедшие несколько часов были потворством физическому наслаждению и только.

Этого должно быть достаточно. Она погладила его ладонь, лежавшую на ее лице.

— Пойдем попробуем найти что-нибудь на ужин?

Несколько секунд он ничего не говорил, его серые глаза искали что-то в ее глазах так, что ей захотелось закрыть их и спрятать все, что он мог там найти.

Наконец он высвободил свою руку.

— Конечно. — Он встал с кровати. — Оставайся тут, пока я схожу за твоим чемоданом.

— Хорошо.

Она с жадным восхищением смотрела, как он скрывает свою наготу под спортивными брюками. Его член был всего лишь наполовину возбужден, но он все равно был больше, чем у Ланса даже при полной эрекции.

Этот мужчина хоть когда-нибудь бывает совершенно расслабленным?

Однако было странно видеть его вот так. Сначала она этого не заметила, но когда они выходили из ванной, он все время старался отвернуться от нее, прикрываясь полотенцем, пока они не забрались в постель. И в последний раз, когда они занимались любовью, он закрывал простыней нижнюю часть своего тела до самого момента соединения их тел.

И он не попросил ее надеть на него презерватив. Она была слишком робка, чтобы самой заговорить об этом, но ей хотелось потрогать его там.

Может быть, потом она наберется смелости.

Она как раз думала об этом, когда Саймон вернулся, неся не только ее чемодан, но и все остальные вещи.

— Разве не легче было взять только чемодан? — Чтобы одеться, ей не нужен ноутбук.

Он положил багаж в ногах кровати.

— Потом нам все равно пришлось бы их нести сюда. Я подумал, что сэкономлю время.

Это звучало так, будто она переезжает в его комнату.

— А… Саймон?

Он отвернулся, чтобы вытащить вещи из комода.

— Что?

— Я теперь сплю здесь?

Он обернулся и посмотрел на нее.

— А ты не хочешь? — Он говорил, словно защищаясь, выражение лица было настороженным.

— Нет, я не против, просто это… Ты уверен, что я не помешаю? Что, если ты захочешь поработать?

— Ты же спишь не в моей лаборатории.

— Но Джейкоб сказал, что ты не любишь, когда даже он заходит убираться, если ты в рабочем настроении.

Он достал из ящика джинсы и темно-серую футболку.

— Если тебе нужно свое собственное пространство, только скажи.

Но все, что ей было нужно, — это спать в объятиях Саймона, просыпаться вместе с ним и заниматься с ним любовью.

— Я лучше останусь здесь.

Глава 13

Следующим утром, глядя невидящими глазами на экран компьютера, Аманда задавала себе вопрос: благоразумно ли было остаться в спальне Саймона?

Кого она пытается обмануть? Благоразумие с этим не имело ничего общего. В первый раз она приняла решение, основываясь только на эмоциях. Аманда проигнорировала все — временный характер этой связи, то, как это может отразиться на ее карьере, и даже как такой выбор может повлиять на остальных, включая Джейкоба и Эрика Бранта.

Почему? Потому что она полюбила и вдруг обнаружила, что она чувство гораздо сильнее, чем разум, и более деятельное, чем здравый смысл. Оно и должно было быть таким, иначе как она могла позволить себе влюбиться в Саймона Бранта?

Но сейчас, пока слияние не состоялось, если оно вообще состоится, он был не просто деловым партнером, он был ключевой фигурой в соперничестве с «Икстант корпорейшн», конкурентом. Учитывая его непримиримое отношение к этой сделке, он к тому же стоял между ней и ее успехом в работе. Их связь была временной. Они принадлежали совершенно разным мирам, и скоро наступит день, когда ей придется вернуться в свой мир. Он так решил, и он был прав.

Любви не должно быть места ни в каком уравнении, включающем Саймона как переменную. Тем более если все признаки и делового, и личного уровня предрекают гибель любому постоянству между ними.

Он не искал постоянных отношений с женщиной. Единственной движущей силой в его жизни были изобретения и компьютерные разработки.

Единственная женщина, на которой он когда-либо собирался жениться, была полной противоположностью Аманде. Элейн Брант была худой, эффектной и светской. Тем вечером за ужином она вытащила Саймона из его самодостаточности гораздо легче, чем при всех стараниях смогла бы Аманда.

Как могла она позволить себе полюбить кого-то, кто никогда не ответил бы на ее чувство?

Видимо, этого невероятного безрассудства ей было недостаточно, чтобы осознать, что она потеряла остатки разума, и она легла с ним в постель. Хорошо. Эта часть была изумительна. Даже больше чем изумительна. Она перевернула всю ее жизнь. Теперь, когда она открыла в себе то чувственное создание, которое разбудили прикосновения Саймона, она уже никогда не будет прежней. Только вот что станете ней, когда он решит, что больше не хочет видеть ее в своей постели? Неприятие Ланса ранило ее; она боялась, что отказ Саймона может ее уничтожить.

Если бы она могла найти в своем мозгу хоть пару еще способных соображать клеток, она бы убралась с этого острова и никогда больше не виделась с Саймоном. Потому что чем дольше она позволяет себе быть с ним, тем больнее ей будет, когда все это закончится.

Хватило ли у нее ума подумать об этом вчера, когда он шел вверх по лестнице с ее вещами? Нет. Вместо этого она осталась жить в его комнате.

Это было совершенно необъяснимо для нее. Она никогда не была импульсивной. Она всегда тщательно обдумывала все важные шаги в своей жизни. Вон сколько ей понадобилось времени, чтобы порвать с Лансом. И все же вчера она осталась в доме Саймона, а сегодня она уже жила с ним. Она чувствовала себя так, будто села на самый пугающий аттракцион в Диснейленде и не может выбраться оттуда.

Вопросы, казавшиеся вчера незначительными, нависли над ней сегодня угрожающими мрачными гигантами.

Что будет, если Дэниел узнает о ее связи с Саймоном? Гнев вскипел в ней при мысли, что он может подумать, будто она последовала его вкрадчивому совету.

Когда Дэниел давал его, он считал, что она уже спит с Саймоном. Она знала, что это не так. Поэтому, как ни мерзок был совет, он не мог по-настоящему ранить ее. Теперь она действительно была любовницей Саймона, и ей казалось, что ее профессиональная честность скомпрометирована.

Она знала, что не попытается повлиять на мнение Саймона при помощи секса, но все равно от сознания того, что Дэниел ждет от нее именно этого, она чувствовала себя отвратительно.

Она ненавидела это чувство, но единственным способом избавиться от него, похоже, было прекратить отношения с Саймоном. Ее сердце мучительно сжалось, и она призналась себе, что уже перешла ту черту, до которой разрыв с Саймоном был бы эмоционально безболезненным.

Она ответила на электронное письмо от одного из коллег, но эта проблема продолжала мучить ее.

Может, ей стоит рассказать Саймону о рекомендации Дэниела и предупредить, что она не хочет, чтобы он принимал какие-то решения, основываясь на их близости? Он может отказаться от слияния из-за одного только отвращения к Дэниелу. Саймон обладал гораздо большей прямотой, чем ее босс. Его реакция на сообщение о том, чего от нее хотел Дэниел, наверняка будет как минимум такой же, как ее собственная. Нет. Ей определенно не следует говорить Саймону об этом, но она все же должна сказать ему, что их личные отношения не должны влиять на его решение.

Если он передумает насчет слияния, она хочет, чтобы это было потому, что на него повлияли факты, которые она представила ему, а не секс.

Все, что ей нужно, — только сказать ему.

Вскочив из-за стола, который Саймон поставил в спальне для нее, она прошла по комнате и постучала в дверь его лаборатории. Он не ответил. Она подождала несколько секунд и постучала снова. Опять ничего. Она знала, что он там. Она постучала в последний раз и попробовала ручку. Ручка повернулась.

Ну конечно, она повернулась.

Ему же не нужно было запираться от Джейкоба. Дворецкий и подумать не мог, чтобы помешать Саймону во время работы. Что ж, она не будет ждать, пока Саймон в очередной раз «всплывет на поверхность», чтобы уладить эту проблему. Она не могла решить ее, терзая свою совесть, как голодный койот.

Она открыла дверь и заглянула внутрь.

Что за удивительная комната. Скорее похожая на лабораторию для большой команды инженеров, чем на святая святых одного человека, она оказалась по крайней мере на десять футов больше, чем главная гостиная этажом ниже.

Вдоль трех стен без окон располагались автоматизированные рабочие места, а в центре огромное пространство разделяли два длинных стола. Несколько компьютерных систем на разных стадиях сборки целиком заполняли одно из рабочих мест, а внушительного вида агрегат со множеством кнопок и дисплеев стоял рядом на столе. Жужжание нескольких суперкомпьютеров ударило ей в уши, а по комнате распространялся запах озона.

Ее взгляд упал на ближайший угол, заполненный оборудованием, как будто взятым прямое космического корабля. Она не очень разбиралась в технике, но одно из больших черных приспособлений показалось ей похожим на лазер, его красное свечение придавало комнате космический вид.

Когда Аманда смогла оторвать взгляд от впечатляющего множества аппаратов, она обнаружила Саймона. Он был в другом конце комнаты, сидел за столом в форме буквы U, сделанным из такого же матового металла, как и мебель в его спальне. Быстрый стук компьютерных клавиш свидетельствовал о е го сосредоточенности на стоящем перед ним ноутбуке.

Она направилась к нему и остановилась в паре футов от стола.

— Саймон.

Он продолжал печатать.

— Саймон!

Он вскинул голову, глаза расширились от потрясения при виде ее.

Хорошо, что она не была корпоративным шпионом.

Она могла бы сфотографировать в комнате нее до того, как он заметил ее.

— Я стучала.

Он бросил довольно рассеянный взгляд на дверь:

— Я слышал.

— Так почему же ты не ответил? — спросила она с некоторым раздражением. Она стояла там и стучала целых пять минут.

Он нахмурился, взгляд его серых глаз скользнул на экран компьютера.

— Я слишком занят работой.

А она была помехой, на которую он не хотел тратить время. Ему не нужно это говорить. Кто еще стал бы стучать в его дверь? Зная, что это может быть только она, он предпочел не отвечать.

Что ж, он определенно имел в виду именно это.

Почему она вообще решила, что ей нужно обсуждать с ним этот вопрос о сексе и бизнесе? Очевидно, что Саймон не собирается менять свой образ жизни из-за нескольких часов в постели с ней. Он даже не потрудился ответить ей, когда она стучала.

— Извини, что отвлекла тебя. — Она попятилась к двери. — Я ухожу. Больше не буду мешать, обещаю.

У нее достаточно своей работы, и будет лучше сконцентрироваться на ней, чем изводить себя мыслями о совершенно невероятном — она в роли корпоративной Маты Хари, а Саймон в роли ее жертвы. Во всем виноват Дэниел со своим отвратительным предложением. Ее босс должен за многое ответить.

Она развернулась и поспешила прочь из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.

Она скользнула в кресло и снова вошла в систему удаленного доступа, чтобы поработать. Ей нужно информировать Дэниела о ситуации с Саймоном, сказать боссу, что Саймон выслушал ее предложение полностью, но все еще не изменил решения. Ей хотелось отложить это, потому что есть только два варианта ответа Дэниела. И ни одного из них она не могла ждать с нетерпением.

Первый — что он снова начнет разговор о том, чтобы любым способом добиться сотрудничества с Саймоном, и на этот раз она может накричать на него. Второй — он так же легко решит, что пора прекратить бесполезно тратить время, и прикажет ей вернуться в Калифорнию.

А она не хотела уезжать. Учитывая, что надежды на слияние практически нет, она могла бы взять отпуск и провести его с Саймоном так, чтобы бизнес не омрачал отношений между ними. И то при условии, что он захочет, чтобы она осталась.

Если он не захочет, ей может понадобиться отпуск, чтобы взять себя в руки.

Сейчас, когда она подумала об этом, она почти надеялась, что Дэниел прикажет ей пока забыть о слиянии. С совершенно иррациональным предвкушением она раскрыла мобильный телефон и набрала номер своей конторы. Телефон на том конце прозвонил дважды, когда она почувствовала руку на своем плече.

Ей не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. В ее теле развилось шестое чувство, сообщавшее о присутствии Саймона.

Она отключила телефон до того, как секретарь сняла трубку, и заставила себя повернуться и посмотреть Саймону в глаза. Он не выглядел сердитым.

Она сглотнула и робко улыбнулась.

— Извини, что я так вломилась.

— Что тебе было нужно?

Теперь, когда она думала об этом, мысль рассказать Саймону, что она не собиралась пытаться манипулировать им при помощи секса, казалась действительно глупой.

— Ничего важного.

— Ты приходила в мою лабораторию.

Она кивнула:

— Я знаю. Извини, — снова повторила она.

— Я не против, чтобы ты приходила.

У нее немного потеплело на душе от этого прямого заявления.

— Но ты был в самом разгаре работы над чем-то, — сказала она, почти дословно повторяя его собственные слова.

Он поморщился:

— Мне следовало открыть дверь.

— Почему? — Она пожала плечами. — Ты же не открываешь дверь Джейкобу?

— Ты не Джейкоб.

— Да, я не Джейкоб. — Не мужчина в возрасте, уж это точно. Не домоправительница. Не совсем любовница… не совсем деловой партнер. Что же она для Саймона?

— Я действительно всегда рад тебя видеть. — Его улыбка была такой чувственной — хорошо, что она уже сидела, иначе у нее бы подкосились ноги.

— Ты выйдешь сегодня к ужину? — спросила она, надеясь, что он не сочтет ее слишком надоедливой за этот вопрос.

— Вообще-то я собирался пообедать вместе на палубе, а потом, может быть, провести тренировку по таэквондо.

Она расцвела.

— Мне бы очень этого хотелось.

Он провел большим пальцем по ее ключице над поротом блузки.

— Я хочу поцеловать тебя, но боюсь, если сделаю это, то утащу тебя обратно в постель.

Наслаждение от мысли, что он находит ее до такой степени желанной, охватило ее.

— Тебе правда нужно последить за этими наклонностями пещерного человека, которые у тебя развиваются.

Он рассмеялся, звук был низкий, глубокий и очень, очень сексуальный.

— Рядом с тобой я чувствую себя совсем примитивным, милая.

Ей нравилось, когда он ее так называл.

— Это взаимно.

— Итак, зачем ты приходила в лабораторию?

Она не смогла провести его. Почему она думала, что сможет? Он был гениальным изобретателем, натренированным детально видеть все факты.

— Я передумала. Это было абсолютно не важно.

— Так что все-таки? Ты передумала, или это было абсолютно не, важно?

— И то и другое.

Его палец переместился на чувствительное местечко за ее ухом, и ее сосредоточенность на предмете разговора значительно уменьшилась.

— Ты пробудила мое любопытство. Оно будет грызть меня, и весь остаток дня я не смогу ничего сделать.

Она не поверила этому ни на секунду. У этого человека способность фокусироваться лучше, чему телескопа «Хаббл».

— Пытаешься развить во мне комплекс вины? — поддразнила она, задыхаясь от его ласки.

— Получилось?

Она округлила глаза.

— Нет.

— Я правда хочу знать.

Она вздохнула, смиряясь с неизбежным. Эта его потрясающая способность концентрироваться была направлена на получение информации от нее, и он не собирался сдаваться. Этот мужчина может быть так упрям! А как он похитил ее вчера!

— Ты скажешь, что это глупо.

Кончики его пальцев пробежали по ее лицу. Это было так хорошо, что она едва удержалась, чтобы не прижать его руку к своей щеке и просто держать ее там.

Он погладил ее по подбородку и опустил руку.

— В тебе нет ничего глупого. Ничего.

— Есть, поверь мне. Ноя все равно скажу тебе. — Она в долгу перед ним после того, как оторвала его от работы. Она глубоко вздохнула, надеясь, что это прозвучит не так идиотски, как ей казалось. — Я просто волновалась, что теперь, когда мы спим вместе, ты можешь подумать, что я попытаюсь убедить тебя согласиться на слияние, используя более личные способы воздействия.

— Ты беспокоилась, что я решу, будто ты пытаешься манипулировать мною при помощи потрясающего секса? — В его голосе звучало очень умеренное любопытство.

Ей понравились слова про потрясающий секс.

— Да. — Она криво улыбнулась, чтобы дать ему понять, каким нелепым сама считает такое предположение.

— А ты пытаешься?

— Что?!

— Ты пытаешься использовать свое тело, чтобы склонить меня к нужному решению? — По его виду не было похоже, что он дразнит ее, но он не выглядел чрезмерно озабоченным такой перспективой.

«Вот тебе, Аманда Закери, и современная корпоративная Мата Хари».

— Как ты можешь спрашивать у меня такое? — Ей в голову не приходило, что он мог всерьез рассматривать такой сценарий. — Я бы никогда не поступила так низко! — Не говоря уже о нарочито очевидном.

В замешательстве от бурлящих в ней эмоций она не могла сидеть и вскочила со стула, сбросив его руку со своей шеи.

— Если ты так думаешь обо мне, наверное, мне лучше уехать прямо сейчас.

Глупая! Это вовсе не то, чего она хотела. «О Господи, пусть он поймет, как сильно ошибается, и попросит меня остаться».

Дэниел, предложивший ей такое, разозлил ее. Саймон, поверивший, что она на это способна, причинил боль. Но с другой стороны, Дэниел был всего лишь ее боссом. Саймон же был ее любовником. Он должен был все понять. Но внутренний голос настаивал: «Единственное, что он знает хорошо, — это твое тело. Ты любишь его, но его чувства гораздо более примитивны. Почему он должен автоматически верить в твою честность?»

— Аманда, ты сама заговорила об этом.

— Я не думала, что ты способен поверить во что-то подобное, — беспомощно сказала она, ее сердце изнывало от боли.

— Тогда зачем ты приходила в мою лабораторию?

Сама резонность вопроса распалила ее гнев еще больше. Она чувствовала себя уязвимой, и ей это не нравилось.

— Потому что я хотела сказать тебе, что не делаю ничего такого!

— Если этого не могло быть, зачем вообще говорить об этом?

— Не в моих привычках спать с деловыми партнерами, и я хотела убедиться, что ты понимаешь, что это совершенно разные вещи.

— Я рад.

Она зло уставилась на него. Ну молодец!

— Давай будем реалистами. Все равно непохоже, чтобы это могло сработать.

Он притянул ее к себе, по-видимому, забыв о ее окаменевшем теле:

— Ты уверена в этом, малышка?

— Конечно, я уверена. Ты слишком серьезный человек, чтобы принимать деловые решения, основываясь на отношениях в постели.

— Спасибо. — Он нагнулся и поцеловал ее в шею.

Она содрогнулась.

— Но меня всерьез злит, что ты считаешь меня какой-то шлюхой, которая пытается торговать своим телом.

Он крепче обнял ее.

— Я так не думаю.

— Но ты сказал…

Он прижал палец к ее губам.

— Это был риторический вопрос. Я не намекал, что допускаю положительный ответ.

— Тогда зачем спрашивать?

— А зачем приходить в мою лабораторию, чтобы рассказать о том, что невозможно?

— Затем! — Она глубоко вдохнула, тщетно стараясь успокоиться. — Потому что я не хотела, чтобы между нами оставалась какая-то недосказанность.

— Вот именно.

О! Может быть, она немного переборщила.

— Ты уверен, что втайне не размышляешь, не затем ли я легла с тобой в постель, чтобы повлиять на твое решение?

— Совершенно уверен.

Она прикусила нижнюю губу.

— Малышка, если бы ты была женщиной, которая торгует своим телом, ты бы попросила что-то в обмен на то, что дала мне вчера. Ты этого не сделала.

— Может быть, я пыталась смягчить тебя.

— Я не смягчаюсь рядом с тобой.

Когда значение его слов дошло до нее, она улыбнулась вопреки затаившейся внутри боли.

— Вчера я это заметила.

— Я тоже не буду использовать секс, чтобы пытаться манипулировать тобой.

— Никогда бы не подумала.

Он совсем не нежно сжал ее.

— Веди себя хорошо.

Она уткнулась лицом в его грудь.

— И все же это забавно.

Легкий как пух поцелуй коснулся ее макушки.

— Что?

— Заниматься любовью с кем-то, с кем я веду дела. Боюсь, я потеряю свою беспристрастность. — У нее было ужасное чувство, что уже потеряла.

— Ты собираешься оставить идею слияния, потому что я этого хочу?

— Нет. — И все же, если бы он сказал, что она должна выбрать между работой и им, она не знала, что бы ответила. К счастью, подобный выбор не стоял перед ней, потому что Саймон никогда бы не опустился до такого. Он был слишком уверен в своей способности достичь цели в открытую, чтобы использовать эмоциональный шантаж.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться, да?

Она покачала головой. Не о чем, что она была готова признать.

— У тебя есть какая-нибудь срочная работа? — От его голоса у нее все таяло внутри.

— Нет.

Тогда его рот накрыл ее губы, и она забыла все о слиянии, об «Икстант» и о телефонном звонке боссу, который собиралась сделать.

Раньше Саймон никогда не находил возбуждающим смотреть, как женщина ест, но все, что делала Аманда, заводило его, особенно теперь, когда его тело знало, как это — заниматься с ней любовью. Он проклинал свою глупость, что так долго ждал, чтобы прикоснуться к ней. Все его тревоги казались теперь такими нелепыми.

От мысли, что она могла покинуть остров и его жизнь и он больше никогда не смог бы прикоснуться к ней, его прошибал холодный пот.

Ему еще никогда не было так хорошо с женщиной, но ведь у него никогда не было Аманды. Она была идеальной возлюбленной. Такая отзывчивая. Такая страстная. Такая щедрая.

И все это так ненадолго. Как только она поймет, что он не собирается менять своего решения, он потеряет ее. Не потому, что она легла с ним в постель, чтобы убедить его, а потому, что ее работа — самая главная вещь в ее жизни. Она не будет благодарна ему за то, что он все ей испортил.

Еще до того, как между ними что-то произошло, он беспокоился, не заскучает ли она от его образа жизни. Другим женщинам становилось скучно, женщинам, которых он не хотел так, как хотел ее. Они ясно давали понять, что от жизни с мужчиной, которого настолько захватывает работа, что он забывает об их присутствии, они очень быстро стареют.

Сегодня днем он так поступил с Амандой. Она ничего не сказала, но он был уверен, что, не появившись из лаборатории до ужина, расстроил ее.

Она ничем не показала это, но ведь женщины хорошо умеют скрывать такие вещи. Однако они ничего не забывают, и потом в один прекрасный день они уходят, говоря, что он не оправдал их ожиданий.

— Извини, что я не появился к обеду, как мы планировали.

Может быть, он заработает очки, извинившись до того, как это стало серьезной проблемой.

Она положила вилку на край тарелки и улыбнулась так очаровательно, что ему захотелось схватить ее в объятия и не отпускать. «Правильно, Саймон, женщины никогда не остаются с тобой».

— Тебе нужно было наверстать упущенное время. И мне тоже.

— Но я пропустил и нашу тренировку.

— Если хочешь, можем провести ее вечером, но лично мне слишком понравились те упражнения, которыми мы занимались утром, чтобы жаловаться. — Она подмигнула ему.

В мгновение ока он уже был готов к новой серии упражнений, о которых она говорила.

— Ты на меня не злишься?

— Нет. С чего бы? — Она выглядела искренне удивленной. — Мы оба предпочли провести время, в которое должны были работать, занимаясь вещами гораздо более личными и менее продуктивными. Так что нам пришлось отказаться от пикника.

— Но я забыл о тебе.

Зачем он сказал это? Ей не нужно было знать. Она нашла правдоподобное объяснение, а он отказался от спасения, предложенного ею. Тупица, действительно тупица.

— Правду сказать, я тоже забыла о тебе. У меня было очень много срочной работы из-за того, что вчера я пропустила целый день.

— Ты забыла обо мне? — Это совершенно сбило его с толку. Женщины кричали на него, бросали, даже давали пощечины за его нечувствительность, но он не думал, что его могли забыть.

— М-м! — Она отправила в рот подрумяненный кусок сома, которого Джейкоб приготовил на ужин, и стала с наслаждением жевать. — Это восхитительно!

— Что, если бы я вышел и захотел отправиться на пикник? — спросил он, не в силах сменить тему.

Она пожала плечами:

— Тогда я бы вспомнила о тебе.

— Ты бы пошла со мной на пикник?

Она поджала губы, обдумывая его вопрос.

— Не знаю. Наверное, да, но нам бы пришлось сократить его.

— Если бы ты постучала в дверь моей лаборатории, я бы открыл.

Ее улыбка излучала сияние.

— Я не забуду об этом.

После ужина Джейкоб подал клубнику в шоколаде и шампанское. Саймон наслаждался, наблюдая, как сексуальный рот Аманды поглощает сочные ягоды, и так увлекся этим зрелищем, что забыл о своей порции.

Она перестала есть и посмотрела на него.

— Ты будешь десерт?

— Позже. — Только десертом будет она. Интересно, не осталось ли у Джейкоба шоколадного соуса.

— А-а. — Она отодвинула от себя тарелку. — Ты хотел спросить у меня что-то о слиянии?

Он покачал головой.

— Доешь клубнику. — Слияние может подождать. Что до него, так хоть целую вечность.

— Я сыта.

Он не поверил ей:

— Нет, не сыта.

— Нет, сыта.

Что-то тут не так.

— Ты с удовольствием ела десерт, пока я не сказал, что не буду есть свой.

Она хотела подняться.

— Я только пойду принесу мой портфель. Сегодня мне пришло в голову кое-что, что может заинтересовать тебя, относительно объединения наших компаний.

Он схватил ее за запястье.

— Если я сейчас съем свой десерт, ты доешь свой? — Он пытался понять, что происходит, но чувствовал, что не может уловить что-то важное.

Он ненавидел такое ощущение.

Она снова села, но нахмурилась.

— Саймон, это просто смешно. Ты делаешь из мухи слона. Я сказала, что наелась, разве мы не можем просто оставить все как есть?

— Джейкоб обидится, если ты не доешь. — Вспомнив реакцию старика, когда ему пришлось вчера вечером подавать им «Наполеон», простоявший в холодильнике, Саймон сказал: — С ним станет трудно общаться.

— Разве он не всегда такой?

— Только не вздумай говорить это при нем. — Он протянул руку через стол и пододвинул ей тарелку.

— Слушай, мне нельзя. Это великолепие потом скажется на моих бедрах.

— Ты считаешь, тебе нужна диета? — Эта мысль шокировала его. Аманда была совершенна.

— Да, я могла бы сбросить фунтов десять.

Черта с два!

— Если ты доведешь свое тело до веса меньше оптимального, у тебя возникнут проблемы с иммунной системой.

— У меня не совсем анорексия.

Он начинал интересоваться.

— Нервная анорексия — подрывающая силы болезнь.

Она округлила глаза.

— Это я пошутила. По-моему, очевидно, что у меня нет проблем с едой.

— Что же в этом очевидного? — спросил он, чувствуя, что нащупал недостающее звено. Потом, как часто случилось у него В лаборатории, кусочки информации сложились в его голове. — Он говорил, что ты толстая, да?

— Кто — он?

— Не изображай дурочку.

Она посмотрела в сторону, ощущая слабость, которой не было несколько секунд назад.

— Я уже говорила тебе, что Ланс не считал меня воплощением идеальных женских форм.

— Расскажи мне об этом, малышка. Пожалуйста.

Она покачала головой:

— Все уже кончилось.

— Нет, не кончилось.

Она взглянула на него, и боль, отразившаяся на ее лице, резанула его словно ножом.

Он встал и поднял ее на ноги.

— Иди сюда.

Обняв ее, он направился прямо к своему большому мягкому дивану.

Глава 14

Аманда позволила ему усадить себя на диван так, что они оказались лицом друг к другу. Он хотел, чтобы она рассказала ему о браке с Лансом, но какая женщина захочет обсуждать свое неудачное замужество? Она медленно провела взглядом по его широкой груди вверх, к лицу.

Он смотрел на нее с глубочайшим сочувствием, на которое она даже не смела рассчитывать.

— Расскажи, что этот ублюдок сделал тебе.

— Почему ты так уверен, что он что-то сделал?

Смех Саймона был резким.

— Я был бы слепым идиотом, если бы не понял, что с тобой что-то случилось. Ты самая красивая женщина, которую я знаю, а ведешь себя так, словно твое тело тебе отвратительно.

— Все не так плохо!

— Может быть, но ты не имеешь никакого понятия, насколько ты очаровательна и чувственна.

Вероятно, это потому, что она никогда не была чувственной ни с кем, кроме него. Ей хотелось рассказать Саймону о своем прошлом, но чтобы он понял ее брак, ей придется рассказать ему и о своей семье.

— Мой брат познакомил меня с Лансом, когда я первый год училась в колледже. Я ни с кем не встречалась. Я была слишком застенчивой. Слишком серьезной. Слишком уверенной, что я действительно такая неуклюжая и непривлекательная, как всегда твердила моя мать. Кроме того, я не была похожа на своих калифорнийских сверстниц.

Он взял обе ее руки в свои и успокаивающе гладил большими пальцами тыльные стороны ее ладоней, но не произнес ни слова.

Она глубоко вздохнула и медленно продолжила:

— Ланс прекрасно поладил с моей семьей. Он был адвокатом с впечатляющим списком клиентов. Мои родители были удивлены, что он заинтересовался мной. Брат сказал, что мне очень повезло.

— Ты любила его?

— Я думала, что да. Мне так сильно хотелось, чтобы наши отношения сложились. Мне хотелось чувствовать, что я принадлежу кому-то.

— Но твоя семья…

Воспоминания о детстве все еще больно ранили. Поэтому обычно она подавляла их, но сейчас ей было необходимо, чтобы Саймон понял.

— Я была нежеланным ребенком. Мой брат, Брайс, на десять лет старше, и он — единственный ребенок, которого мои родители хотели иметь. Мать собиралась сделать аборт, но, к несчастью для нее, экономка деда сообщила ему о ее беременности. Он пригрозил вычеркнуть ее из завещания, если она избавится от меня.

Аманда почувствовала, как Саймон напрягся. Нетрудно представить. Он потерял мать, когда был ребенком, но, судя по его рассказам, она любила его. Аманду же за всю ее жизнь не любил никто, если не считать Джиллиан.

— Мне было три года, когда дедушка умер. Заслужить одобрение родителей мне удалось только однажды — когда я заинтересовала Ланса. Я вышла за него, уверенная, что теперь наконец меня примет моя семья и к тому же у меня будет своя собственная. Все десять месяцев нашей помолвки я жила в состоянии эйфории. Ланс даже не возражал, чтобы мы отложили нашу первую близость до свадьбы.

— Ты не спала с ним?

Она покачала головой:

— Ребенком я много читала. Мое чувство нравственности пришло из книг, а не от семьи, потому что они либо игнорировали, либо критиковали меня. «Маленькие женщины», «Анна из Зеленых Крыш» и другая классика — эти книги не были населены типичными калифорнийцами.

Она отвернулась и стала смотреть в окно на воду, наслаждаясь спокойствием природы.

— Моя первая брачная ночь была кошмаром. Ланс хотел, чтобы я делала вещи, о которых я никогда и не слышала. Я была испуганна и растерянна. Близость с ним обернулась для меня страданием. Но это еще было не самое страшное. Самым болезненным в первую брачную ночь было то, что Ланс выключил свет, чтобы он мог представлять, что у меня другое тело.

— Он сказал тебе это?!

Она не смотрела на Саймона.

— Да. Все два с лишним года нашего брака он доставал меня просьбами сделать операцию по уменьшению груди, отслеживал каждую калорию, которую я съедала, и пилил меня, если я не занималась на тренажерах минимум час каждый день.

— Почему же ты оставалась с ним?

— Думаю, просто потому, что привыкла быть нелюбимой, Я точно не знаю. Быть за ним замужем было больно, но жить дома было гораздо больнее. Я пыталась наладить свой брак, но все, что я делала, не могло решить проблему.

— Твой бывший муж — ублюдок. Такую проблему ты не могла решить.

Она глухо рассмеялась.

— Он не хотел меня, и я была убеждена, что это я виновата. Я испробовала все, чтобы соблазнить его, но ничто не помогало. Оглядываясь назад, я не понимаю, зачем так старалась. Не то чтобы мне нравилась близость с ним. Он был в высшей степени эгоистичным, капризным любовником. — Она содрогнулась от воспоминаний. — Весь последний год у нас вообще не было секса, а мне, если не считать ощущения своей полной несостоятельности как женщины, мне было все равно.

— Ты думала, что я тоже не хочу тебя.

Вспомнив боль от отказа Саймона, она кивнула.

— Почему?

— В тот день, когда мы тренировались, я подумала, что ты собираешься поцеловать меня. Я потянулась к тебе, а ты отстранился. Я была унижена. Я как будто снова оказалась с Лансом. Но теперь я действительно хотела этого поцелуя, не только чтобы доказать, что могу привлекать тебя как женщина, а потому, что хотела тебя.

— Я тоже хотел тебя, но наши отношения были такими сложными.

Она повернула голову и встретилась с его серебристо-серым взглядом.

— Они и сейчас сложные.

Он не стал отрицать этого.

— Но тем не менее мои руки сами тянутся к тебе.

Она слегка улыбнулась.

— Заниматься любовью с тобой совсем другое дело.

— Судя по всему, секс с твоим мужем был не вопросом близости, а вопросом контроля. Он использовал свой воображаемый недостаток желания, чтобы заставить тебя делать то, что, он хотел.

— Не знаю, что ты имеешь в виду.

— Он контролировал, что ты ела, сколько тренировалась. Я чертовски рад, что он не уговорил тебя на ту операцию. Я нахожу твою грудь такой сексуальной, что от одного взгляда на нее мне хочется кончить.

Она бросилась в его объятия и покрыла поцелуями все его лицо.

— Мне с тобой так хорошо, Саймон. Спасибо тебе.

Он прижал ее к себе, устраивая на своих коленях, где она могла бедром ощутить твердое доказательство его слов.

— Вчера в мусорной корзине Джейкоб нашел твою пижаму.

Она напряглась:

— Правда?

— Я подумал, что она попала туда случайно, но Джейкоб не согласился.

«Джейкоб чересчур сообразителен в свою пользу», — сердито подумала она.

Саймон успокаивающе гладил ее по спине.

— Расскажи мне, почему ты выбросила пижаму.

Она уютно устроилась у его груди.

— Лучше не буду. Это было просто недопонимание, и теперь уже все позади.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что ты думала, будто я не хочу тебя? — Его, похоже, действительно тревожило такое предположение, и ей захотелось солгать ему и сказать «нет», но она не могла лгать Саймону. Никогда.

— Когда Джейкоб сказал, что ты хочешь встретиться со мной в моей комнате, я подумала, что это такой своеобразный способ назначить свидание. Ты должен признать, что ты мыслишь иначе, чем другие люди, — сказала она, пытаясь объяснить свою глупость.

— И когда я спустился, ожидая, что ты расскажешь мне о предложении, ты была смущена.

— Унижена. Я опять все неправильно поняла.

— Ты поняла все правильно. Мне всю ночь снились эротические сны, и в них ты была в той сексуальной пижаме. Когда я спустился к завтраку и обнаружил, что ты уехала, был готов завыть на луну от разочарования.

— По утрам луны не бывает.

— Это детали.

— Когда я пошла в ванную, я сорвала с себя белье выбросила его в порыве отчаяния. Ланс однажды сказал мне, как нелепо я выгляжу в сексуальном белье, и я не могла вынести мысль, что ты тоже уверен в этом.

Неожиданно он резким движением отстранил ее от себя.

Сочувствующий, понимающий Саймон превратился в воплощение ярости. Он встряхнул ее за плечи.

— Как ты могла подумать такое? Я же сказал, что хочу тебя! Я едва смог удержаться, чтобы не сорвать те шелковые вещички с твоего еще более шелковистого тела.

— Откуда мне было это знать, если ты все время разглагольствовал о предложении?

— Ты переехала в мой дом с недвусмысленной целью представить мне информацию, черт побери! — Казалось, это злило его еще больше. — И ты согласилась остаться по единственной причине — продолжить попытки убедить меня.

Невероятная мысль вдруг поразила ее. Саймона ранит, что она осталась ради бизнеса.

— Но ты никогда не давал понять, что между нами может быть что-то, помимо деловых отношений.

— Я сказал тебе, что хочу тебя.

Он уже второй раз напомнил ей об этом, и на этот раз она рассмеялась.

— Ланс говорил, что любит меня, но показывал, что это не так.

— Ты хочешь сказать, что я показывал, что не хочу тебя? — Голос Саймона был угрожающе сдержанным.

Но она не собиралась отрицать правду.

— Да.

— Потому что я не поставил свои желания выше бизнеса, который так важен для тебя? — Каждое язвительное слово вылетало с резкостью пули.

И она знала, знала с абсолютной уверенностью, в слепящей вспышке ясности, что он сказал совершенную правду. Она хотела, чтобы чувства Саймона к ней были превыше всего в его жизни, и понимала, что этого никогда не случится. Никогда.

Если она продолжит настаивать, то скорее всего потеряет все, что между ними было.

Она сделала то, что поклялась не делать. Она попытаюсь чуть-чуть соблазнить его. Проводя грудью, которая так ему нравилась, по его груди, она сказала:

— Я знаю, что ты хочешь меня сейчас.

Это сработало.

Услышав его рык, она вдруг обнаружила, что лежит на диване под Саймоном, припавшим к ней в страстном поцелуе.

— Ты спишь с ним? — Пронзительный недоверчивый крик Джиллиан, рвущийся из телефонной трубки, почти оглушил Аманду.

— Ты сама сказала, чтобы я это сделала, — напомнила она подруге, которая восприняла новость о романе Аманды с Саймоном совершенно неожиданным образом.

— А еще я говорила тебе пойти на свидание с моим другом, Дэйвом, но ты же этого не сделала!

— Я не хотела идти на свидание с Дэйвом. — И ни с каким другим из многочисленных мужчин, с которыми Джиллиан пыталась свести Аманду после развода.

— Но ты хотела лечь в постель с Саймоном? Не могу в это поверить. Ведь, по твоему мнению, секс — это издевка Бога над ничего не подозревающими женщинами.

— Я ошибалась на этот счет. — Воспоминание о наслаждении заставило Аманду взглянуть на закрытую дверь в лабораторию.

Он сказал, что откроет дверь, если она постучит. Это было очень соблазнительно, но она не могла прервать его работу только потому, что в двадцать семь лет наконец-то обнаружила в себе сексуальность. Кроме того, она не была готова к риску его возможного отказа. Вчера она начала тот поцелуй на диване, но Саймон был тогда возбужден. Она не была уверена, что у нее хватит смелости подойти к нему с намерением соблазнить.

— Аманда?

— А? — Непонятные слова эхом отдавались в ее голове, свидетельствуя, что Джиллиан что-то говорила все то время, пока она была поглощена мыслями о Саймоне.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея?

— От тебя это действительно неожиданный вопрос. — Джиллиан стала наседать на нее, уговаривая начать ходить на свидания, едва только был закончен развод.

— Знаю. — Она почти слышала, как подруга делает ту вещь со своими волосами, которую всегда делала, когда думала. — Значит, для тебя это не просто случайная интрижка.

Да, не просто. Случайная любовь, секс, называйте как угодно, это не в ее характере.

— Это очень серьезно, — призналась она, — это действительно любовь.

Она позвонила Джиллиан, чтобы поговорить о своих чувствах к Саймону, но сказать об этом вслух оказалось труднее, чем она ожидала. К тому же подобные признания имели неприятный привкус эмоционального стриптиза. Она не хотела даже думать, насколько хуже было бы, если бы она сказала Саймону правду о своих чувствах к нему.

— Ты действительно влюбилась в него? — Голос Джиллиан опять сорвался на крик.

— Да. — Бесполезно увиливать и пытаться взять слова обратно. Это была правда, а Джиллиан не одурачить попыткой отступления. — Ты правда думаешь, что я рискнула бы заниматься с ним любовью, если бы это было не лак?

— Нет. Именно это меня и беспокоит. — Голос подруги от треноги опустился на целую октаву. — Дорогуша, ты делаешь вид, что ты сильная, но… Ты самый хрупкий человек, которого я знаю, и я до смерти боюсь, что этот парень причинит тебе боль.

— Я и сама немного нервничаю, но у меня, похоже, нет выбора. — Она машинально начала рисовать что-то на листке бумаги. Ей нужно, чтобы Джилл поняла, какими потенциально разрушительными, но в равной степени неизбежными стали для нее эти отношения с Саймоном. Однако она не знала, сможет ли найти слова, чтобы объяснить все это. — Я никогда не подозревала, какой могучей может быть любовь. Ее просто не остановить. — Она услышала оттенок недоверия в своем собственном голосе. — Хотя я и знаю, что все это закончится для меня страданием, я не могу отказаться от всего, что Саймон готов дать мне.

— Его тело.

— О, это великолепное тело, Джиллиан.

Подруга со смехом фыркнула:

— Аманда!

— Я ему тоже нравлюсь. Может быть, это не любовь, но это больше, чем все, что я когда-либо получала от Ланса. Саймон хочет, чтобы я была счастлива, пока я с ним. — Он делал множество разных мелочей, чтобы показать ей это, — например, устроил для нее этот импровизированный офис и выпросил у Джейкоба разрешение каждый день смотреть шоу Джиллиан по его телевизору. — И он никогда меня не критикует. Он как будто слеп и постоянно говорит мне, какая я красавица.

— Ой, дорогая моя!

— Джилл, это так удивительно, но когда я с ним, я чувствую себя не как Аманда Закери, деловая женщина и неудачница в браке.

— Ты не неудачница, — возмущенно возразила Джиллиан.

— Саймон тоже так говорит. Он не может понять, как это Ланс не хотел меня. Он сказал, что мой бывший наверняка был самым негодным любовником, если не мог доставить удовольствие такой чувственной женщине, как я. Ты можешь это представить?

— Я все время пыталась тебе объяснить, что не все мужчины такие, как то ничтожество, за которым ты была замужем.

— Может быть, и нет, но я не думаю, что отвечала бы другим мужчинам так, как Саймону. Я хочу его, Джилл, так, как никогда не хотела ни одного мужчину.

Джиллиан, которая с шестнадцати лет вела активную сексуальную жизнь, наверное, было очень трудно понять это. Но она не стала бы смеяться над Амандой. Она бы никогда этого не сделала, независимо оттого, какими различными иногда бывали их взгляды.

— Итак, расскажи мне об этом парне. Я уже поняла, что в постели он просто бог, но я хочу знать, каков он вне ее.

Джиллиан допрашивала Аманду о Саймоне еще минут двадцать, прежде чем позволила ей переменить тему. Не то чтобы Аманда не хотела говорить о мужчине, в которого влюбилась. Нет, она хотела, но чем больше она говорила о нем, тем более невероятным казалось, что такой мужчина может полюбить ее. И все же, когда через сорок минут она захлопнула свой телефон, Аманда улыбалась.

Первоначальная реакция Джилл удивила ее, но подруга закончила разговор, сказав:

— Продолжай в том же духе.

Следующим утром Аманда проснулась от ощущения, что рука Саймона нежно гладит ее по животу. Ее глаза открылись и встретились с серо-стальным взглядом.

Она улыбнулась:

— Привет.

Он поцеловал ее, нежно, ласково и очень, очень медленно.

— Привет.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросила она. Его брови сошлись на переносице, но потом его лицо просветлело.

— Сегодня юбилей — пять дней с тех пор, как мы первый раз занимались любовью. Как ты хочешь это отпраздновать?

Она почувствовала, как сжалось сердце. Он мог быть таким романтичным, даже при его склонности вдруг переключаться на какой-нибудь из своих проектов и забывать обо всем остальном.

— И это тоже, но я подумала о том, что сегодня суббота. Мне сегодня не нужно работать. А тебе?

Вряд ли он придерживается стандартного распорядка, но, может быть, у него тоже бывают выходные.

Он провел указательным пальцем вокруг ее правого соска, и плоть мгновенно набухла и затвердела.

— Единственное, над чем я хочу сегодня работать, — это мы.

Дыхание задержалось в ее груди на целых пять секунд, а потом со свистом вырвалось наружу. Неужели он правда сказал это? Что он хотел работать над ними… что существуют именно «они», а не просто два отдельных человека, которые отлично совместимы в постели.

Ее мысли прервались, когда он снова начал доказывать эту совместимость.

Саймон отнес Аманду в душ. Она была права. Рядом с ней в нем просыпались инстинкты первобытного человека, но ей это нравилось. Она могла бы надменно протестовать против его привычки постоянно подхватывать ее на руки, но она всегда прижималась к нему с доверчивой чувственностью, что, по его мнению, и вызывало эту привычку.

Черт, в Аманде все вызывало привыкание. Оттого, как она задержала дыхание, когда он в первый раз нащупывал вход в ее тело, до того, как она поддразнивала Джейкоба за то, что он влюбился в одну из главных героинь из сериала Джиллиан. Теплый солнечный свет, который, казалось, исходил от нее, рассеял все мрачные тени в его душе, кроме одной. Он не мог отогнать мысль, что скоро наступит день, когда она покинет его.

Поэтому он твердо решил дать ей самое полное наслаждение, пока она еще с ним. Его либидо откликнулось на это решение с энтузиазмом, которого он не знал с юности. Их последнее занятие любовью было быстрым и страстным, идеальное начало дня, который пройдет в ее обществе.

Он позволил ей соскользнуть со своего тела и открыл краны. Она любила более горячий душ, чем он, поэтому он установил температуру душевых насадок слева выше, чем справа.

Он почувствовал невесомое прикосновение к спине и повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ее лице было странное выражение.

— Что такое?

— Я просто дотронулась, чтобы проверить, настоящий ли ты. — В ее глазах отражалось необъяснимое удивление.

У него едва не подогнулись колени.

— Я настоящий. — Он не только вел себя как пещерный человек, он и говорил так же, практически рыча в ответ ей.

— Да, — прошептала она восторженно. Потом улыбнулась и протянула руку, чтобы попробовать воду. — Горячая.

Он кивнул, все еще немного оглушенный благоговением, которое отразилось на ее лице в тот короткий миг.

Они вошли в огромную душевую кабину.

Он приказал построить ее такой, потому что любил простор вокруг себя. Пять душевых насадок были роскошью, в которой он решил себе не отказывать, что оказалось вдвойне удобным, когда они с Амандой мылись с ними. Он обнаружил несколько очень интересных применений для направленных струй воды, когда занимался с ней любовью, применений, которые заставляли Аманду краснеть и одновременно распадаться на части от наслаждения.

Но сегодня он хотел большего, чем просто заниматься любовью с этой прекрасной женщиной, полной волнующих противоречий. Он хотел, чтобы она занималась любовью с ним. Ему потребовалось время, по в конце кон нов он понял, что она почти никогда сама не инициирует их близость и что она очень сдержанна, когда прикасается к его телу. Он сразу же понял, что это не из-за того, что она не хочет этого. Она смотрела на него с жаждой, возбуждающей самые сокровенные его инстинкты, но никогда ничего не делала, чтобы утолить эту жажду.

Вначале он был рад. Он был очень осторожен, чтобы не испугать ее своим размером, но она ни малейшим намеком не показывала, что считает его обнаженную мужественность пугающей. Больше того, она сходила с ума, когда он касался ее своей возбужденной плотью так глубоко внутри, что не мог продвинуться дальше. В сравнении с ним она была крошечной, но ее страстность помогала им идеально сочетаться друг с другом.

Вот только она не прикасалась к нему, а Саймону ужасно хотелось почувствовать ее милые маленькие ручки на своем члене.

Он протянул ей мыло:

— Намылишь меня?

Она вскинула голову и посмотрела на него бездонными карими глазами, в которых можно было утонуть.

— Везде? — спросила она, как будто ей требовалось его разрешение.

О да.

— Пожалуйста.

Ее глаза зажглись предвкушением.

— Я все время хотела этого, но не была уверена… — Она умолкла и осторожно провела, лаская, мылом по его груди. — Ты ведь скажешь мне, если я сделаю что-то не так?

Будь проклят тот ублюдок, за которым она была замужем.

Саймон нежно взял ее лицо в ладони, заставляя Аманду посмотреть на него.

— Как бы ты ни дотронулась до меня, все будет правильно. Я умираю от желания почувствовать твои руки на моей коже. Аманда, разве ты не понимаешь, что ты самая лучшая любовница, которая у меня когда-либо была? Пожалуйста, малышка, не позволяй этому ублюдку остановить тебя и лишить меня того, чего ему не хватило ума захотеть.

Она просияла, хотя в ее глазах стояли слезы.

— Да. — Она отложила мыло. — Я хочу почувствовать тебя обеими руками, хорошо?

Он подумал, что потребуется время, чтобы эта нерешительность полностью исчезла.

— Более чем хорошо. Это идеально.

Больше говорить он не мог, потому что ее руки делали то, о чем он мечтал с того самого момента, как встретил ее. Она начала с головы, массируя кожу, играя с длинными прядями волос, прежде чем прикоснуться к его лицу легкими, словно бабочка, ласками. Когда она провела пальцами по его скулам, он закрыл глаза.

Кончиком пальца она обвела его губы.

— Я люблю твой рот, Саймон.

Он поймал губами ее палец.

— Мой рот любит тебя, малышка.

Она рассмеялась нежно, чувственно.

Потом ее руки оказались на его шее, едва касаясь бешено пульсирующей жилки.

— Твое сердце бьется слишком быстро, дорогой. Может быть, тебе нужно проверить кровяное давление.

— Это не поможет. Оно всегда высокое, когда ты рядом.

Легкий как пух поцелуй коснулся его пульса. Ее пальцы пробежали вниз по груди, кружась по маленьким коричневым дискам его сосков.

— Они такие же, как мои. Им тоже нравятся прикосновения.

Он не мог вымолвить ни слова. Все, что он мог, — это только застонать от дразнящего наслаждения, которое она дарила ему.

— Интересно, а другие вещи им нравятся?

Она чертовски хорошо знала, что нравятся. Прошлой ночью она сосала их до тех пор, пока он не набросился на нее так неистово, что всерьез боялся сделать ей больно.

Она прильнула губами к его соскам, сначала к одному, потом к другому. Там она не задержалась, и он не просил ее об этом, потому что не хотел, чтобы что-то останавливало ее на пути к главной цели. Нежно прикусив каждый сосок, она закончила ласкать эти эрогенные зоны.

Ее рот и руки опустились ниже, гладя живот, затвердевший от возбуждения. Она обвела каждый квадратик мышц на его животе.

— У тебя потрясающее тело. — Ее голос звучал хрипло и так сексуально, что сам был как ласка для ею ставшей сверхчувствительной кожи.

А потом она опустилась ниже.

Он перестал дышать в приливе мучительного наслаждения, ожидая, когда она коснется его самой интимной мужской плоти, но, стараясь довести его до безумия, она намеренно обогнула его член и стала массировать напряженные мускулы бедер. Она делала это всеми десятью пальцами, заставляя его трепетать и думать, как долго он сможет это выдерживать.

Когда она стала ласкать его под коленями, у него чуть не подогнулись ноги.

— Ты здесь очень чувствительный.

— Да, — едва смог вымолвить он.

— А здесь? Здесь ты тоже чувствительный? — Она провела рукой по внутренней поверхности его бедер так, что тыльная сторона ладони коснулась его мошонки.

Он пробормотал короткое англосаксонское слово, которое обычно старался не произносить в присутствии женщины.

Она рассмеялась:

— Еще нет, дорогой, но уже скоро.

Ему нравилось, когда она называла его «дорогой». В этом было что-то глубоко интимное, такое же интимное, как ее прикосновения.

— Аманда… — Он качнулся вперед, его возбужденная плоть коснулась ее лица. — Пожалуйста, малышка, дотронься до меня там.

Его руки упирались в нагретые влажные плитки душевой кабины, каждый мускул его тела напрягся в ожидании.

Поскольку она не ответила и несколько секунд не делала ничего, он открыл глаза и посмотрел вниз на нее. Она взирала на его член с каким-то восхищением. Он почувствовал, как выделилось немного семени в подтверждение того, как сильно его заводит этот взгляд.

Она увидела это и облизнула губы, заставляя его застонать. Потом осторожно протянула палец и дотронулась до капли влаги на кончике пениса. Потом поднесла его к губам и попробовала на вкус.

Он застонал. Она убьет его этим своим невинно-чувственным любопытством.

Она взглянула на него снизу вверх, ее глаза стали почти черными от желания.

— Мне это нравится.

— О, малышка… — Как может он хотеть погрузиться в нее каждым дюймом своего пульсирующего возбуждения, когда в то же самое время хочет обнять ее и поцеловать с нежностью, которой никогда не чувствовал ни к какой другой женщине?

Ее пальцы окружили его, и у него перехватило дыхание. Кончики пальцев не совсем соприкоснулись.

— Ты очень большой, да? Я хочу сказать, больше, чем средний. — Она говорила как исследователь, собирающий информацию, и это заставило его улыбнуться, несмотря на острое желание.

— Я не мерился с другими мужчинами, — уклончиво, но искренне ответил он.

— Ну, ты гораздо больше, чем Ланс.

Что-то в том, как она это сказала, задело его, и он вдруг интуитивно понял то, во что не мог поверить.

— Ты хочешь сказать, что тебе больше не с кем сравнить?

Она не смотрела на него, ее внимание было полностью поглощено его затвердевшим членом.

— Я никогда не была близка ни с каким мужчиной, кроме тебя и Ланса.

Он не стал бы называть то, что у нее было с бывшим мужем, близостью.

— Ты практически девственница!

Глава 15

Тогда она подняла глаза, искоса глядя на него.

— Я не думаю, что можно быть практически девственницей, это все равно что быть почти беременной. Тут уж или да, или нет.

Он был не согласен. Элейн на третьем месяце беременности первым ребенком выглядела совершенно иначе, чем в последнем триместре. Определенно существуют различные степени беременности. И точно так же существуют ступени, по которым женщина движется от невинности к опытности.

— Ты очень невинна.

— Но я все время учусь. — Ее улыбка должна была бы предостеречь его, но не предостерегла.

Поэтому когда ее жаркий шелковисто-влажный рот сомкнулся на головке его возбужденного члена, его охватило пламя. Он потянулся к ней, а она ласкала его член обеими руками, одновременно кружа языком по его головке.

— Я сейчас кончу. Ты должна прекратить.

Она не послушалась. И не отняла губ. Она всосала его еще на дюйм глубже и продолжила двигаться неопытными, но невероятно эротичными движениями.

Ему казалось, что он вот — вот взорвется, но он хотел быть внутри ее, когда испытает оргазм. Это было самое сладкое ощущение, и оно стало неотъемлемой частью его полного удовлетворения. Он отстранил ее голову и быстро поднял вверх за подмышки, чтобы проникнуть в нее. Ее пальцы впились ему в плечи, когда она развела ноги. Сомкнув их позади него, она нанизала себя на его пульсирующую плоть одним медленным скользящим движением.

Она сама занималась любовью с ним.

Это было лучше, чем он мог представить, и он перешел через край почти сразу же. Она кончила вместе с ним, содрогаясь на его пульсирующем члене и сомкнув зубы на его плече в болезненном наслаждении.

Тяжело дыша после катастрофического взрыва, он с силой прижал ее к себе. Только когда рассудок начал медленно возвращаться к нему, другая сторона их потрясающего секса встала перед ним со всей своей подавляющей ясностью. Он взял ее без презерватива. Вернее, она взяла его. Но не в этом дело. Его стремящаяся оплодотворить сперма прямо сейчас струилась внутри ее, и это была единственная реальность, которую он мог воспринять.

Если она забеременеет, будет шанс, что он сможет убедить ее остаться с ним. Как только эта мысль оформилась его голове, он устыдился ее. Продлевать отношения таким образом? Это недостойно.

Чувство вины последовало за стыдом так же быстро, как сиамские близнецы друг за другом. Это на нем лежит ответственность. У нее никогда не было любовника вне брака, она была настолько девственна, насколько это возможно для однажды побывавшей замужем женщины. Это он соблазнил ее в душе, попросил прикоснуться к нему… потерял контроль и вошел в нее, не надев предварительно презерватив.

— Малышка?

— М-м?

— Я ничего не использовал.

Она пробормотала что-то в его грудь.

— Что?

Вдруг она вскинула голову и потрясенно посмотрела на него.

— Ты только что сказал, что не использовал ничего? — Потом она покачала головой, ее глаза были широко распахнуты и немного испуганы. — Ну конечно, нет. Мы же были в душе. — Она посмотрела вниз, на их все еще соединенные тела. — О, Саймон, мне так жаль.

Даже сейчас ему не хотелось отпускать ее, и он подхватил ее рукой сзади.

— Это не ты забыла о контроле рождаемости.

Она поморщилась от его слов, отчего он почувствовал себя еще хуже, но не попыталась отстраниться.

— Вообще-то мы оба забыли. Я даже не думала об этом, и это моя вина, что ты забыл. Я соблазнила тебя и довела до такого неистовства, что ты вряд ли мог вспомнить о подобной мелочи. — Она говорила не настолько расстроено, как должна бы.

Если бы он не считал это совершенно невозможным, он бы предположил, что она даже гордится собой!

— Защита не такая уж и мелочь.

— Ну, это и не всегда норма для занятий любовью.

— Очевидно, — сказал он. — Беременность очень вероятна? — Он должен был спросить.

Она покраснела, и если бы он не чувствовал себя таким виноватым, он бы рассмеялся. Она без малейшего колебания взяла его в рот, но покраснела, когда он спросил ее о менструальном цикле.

Она закусила губу — эта привычка Аманды вызывала в нем одновременно желание защитить и сексуальное влечение.

— Тебе нужна правда или умиротворяющая ложь?

— Правда.

— Если я правильно помню уроки биологии, мы на внешней границе зоны.

Он не мог объяснить, какая надежда пустила в нем корни, как не мог объяснить и внезапный прилив вожделения, заставивший его член снова затвердеть.

Ее глаза расширились.

— Саймон?

Он почувствовал, что сам краснеет. Как сказать современной женщине, состоящей с тобой в свободных от обязательств сексуальных отношениях, что мысль сделать ее беременной так мощно возбуждает?

— Думаю, мне лучше отпустить тебя.

Ее темно-карие глаза были наполнены желанием.

— М-м… мы ведь уже и так навредили, как могли, да?

Это она пытается сказать, что не хочет, чтобы он отпускал ее? Его возбуждение стало сильнее от этой мысли.

— Согласно статистике, добавочный риск беременности от повторного незащищенного сношения минимален.

Она рассмеялась, ее дыхание стало прерывистым, когда он начал двигаться внутри ее.

— Ты прямо как лектор в университете.

— Я чувствую себя мужчиной, который стоит на грани чего-то умопомрачительного.

— Ты говоришь такие милые вещи.

Аманда была первой женщиной, которая считала его романтичным.

— А ты иногда говоришь слишком много, — прорычал он в ее губы, прежде чем наброситься на них.

Два часа спустя, насытившись вкуснейшим поздним завтраком, приготовленным Джейкобом, держась за руки, они гуляли вдоль берега. Аманда пыталась набраться хладнокровия, чтобы сказать, что ему не нужно беспокоиться насчет заражения от нее какой-нибудь неприличной болезнью, но до этого они оба избегали разговора об их незащищенном сексе, и она не знала, как снова поднять эту тему.

Она вдыхала чистый соленый воздух, наслаждаясь тем, как он пробуждает ее чувства.

— Знаешь, я понимаю твое желание жить на острове. Здесь так свежо, так чисто и так тихо.

Он сжал ее руку.

— Мне это нравится.

— Мне тоже. — Что удивительно, учитывая, где она привыкла жить. — Правда, вода холодная.

Они гуляли босиком, и ее пальцы занемели от холодного прибоя.

— Если бы она была теплее, пляжи на этом острове не были бы так пустынны.

— Думаю, ты прав. — Но все же она бы предпочла, чтобы к пальцам вернулась чувствительность.

— Мой бассейн подогревается. — Его голос понизился до сексуального тона, посылающего чувственные сигналы в самые сокровенные уголки ее тела.

— Да?

— Ты еще ни разу не была в нем.

— Я не привезла купальник. — Она паковала вещи для деловой поездки, которой к тому же полагалось быть гораздо короче, чем получилось.

Он улыбнулся ей, его обычно холодные серые глаза потеплели от желания.

— Плавать без купальника — одно из преимуществ своего собственного бассейна.

— Раньше я никогда не купалась голышом. — Она никогда и не хотела этого. Она всегда была слишком не уверена в себе, чтобы выставить свое тело напоказ, но мысль сделать такое вместе с Саймоном скорее приятно щекотала нервы, чем пугала. И все же…

— Что, если Джейкоб зайдет сообщить, что тебе звонят, или что-то еще?

— Я скажу ему не беспокоить нас.

— Тогда он точно будет знать, что мы делаем. — Едва эти слова слетели с ее губ, она поняла, как смешно они звучат. Как будто Джейкоб до сих пор не заметил, что она переселилась в постель его босса.

Саймон не ответил, нос извиняющимся видом поднял свои часы и заговорил в них:

— Да, Джейкоб?

— Мастер Джо на проводе.

— Я сейчас приду.

Он посмотрел на Аманду:

— Это мой племянник. Я обещал приехать повидаться с ним на этой неделе, но забыл. — Он погладил ее по щеке. — Все слегка сдвинулось.

Она улыбнулась, наслаждаясь ощущением, когда он касался ее вот так.

— Тебе лучше встретиться с ним сегодня, если ты хочешь успеть сдержать свое обещание.

Саймон кивнул.

— Придется отложить наше купание до другого раза. Идем, мне лучше подняться до того, как он уговорит Джейкоба рассказать ему еще одну историю о разведчиках. В прошлый раз Элейн злилась на меня целую неделю.

— Почему? — спросила она, задыхаясь, вынужденная спешить, чтобы поспеть за Саймоном.

— Истории Джейкоба бывают довольно страшными.

Аманда не удивилась.

— Джейкоб любит сгустить краски.

Несколькими секундами позже они подошли к дому, и она оставила Саймона разговаривать по телефону, В сама поднялась наверх проверить электронную почту. От Джилл пришло сообщение, и она ответила на него. Было еще письмо от матери. Ее агентство недвижимости оценивало квартиру в доме, где жила Аманда, и мать хотела узнать, не желает ли Аманда тоже продать свою.

Аманда удалила сообщение, не ответив на него. В конце концов, это не более чем навязчивая электронная реклама, а она никогда не отвечала на «макулатурную» почту. Она проигнорировала болезненное чувство, возникшее от осознания, что это торговое предложение — первый случай, когда ее мать побеспокоилась связаться с ней за более чем шесть месяцев.

— Ты сможешь быть готова к выходу через десять минут? — спросил Саймон с порога.

Она отвернулась от компьютера и встала.

— К выходу куда?

— В гости к Джо, забыла?

— Я не думала, что ты захочешь взять меня с собой.

— Почему же нет?

— Это семейное дело. Я же не вхожу в вашу семью. — Ее собственные родители и брат не обращались с ней как с членом семьи, так зачем же родственникам Саймона желать ее присутствия?

— Ты моя девушка. Этого достаточно.

— Твоя девушка?

— Да, моя девушка. У тебя с этим какие-то сложности? — Он настороженно посмотрел на нее.

Она покачала головой:

— Я просто не подозревала, что ты хочешь, чтобы кто-то знал о нас.

Саймон запустил руку в свои длинные черные волосы — он явно был разочарован.

— Когда я такое говорил? Я никогда не воспринимал тебя как просто делового партнера, с которым мне удалось переспать. Я думал, ты понимаешь это.

— Я понимаю. — Их отношения не могли быть постоянными, но все же они никогда не сводились только к постели. Она не знала, что сказать, чтобы это сердитое выражение исчезло с его прекрасного лица. — Я сейчас переоденусь.

Выбирать ей особо было не из чего, но она решила, что для визита к его племяннику подойдет простая одежда. Поэтому надела джинсы и белую блузку, которую обычно носила с костюмом. Она закатала рукава и оставила три верхние пуговицы расстегнутыми.

Аманда сунула ноги в белые сандалии и повернулась к Саймону.

— Я готова.

Он переоделся в черные джинсы и подходящую футболку. Волосы завязал в хвост и выглядел невероятно привлекательно.

А еще он выглядел очень серьезным.

— Аманда, тебя смущает, что мои родственники узнают, что мы с тобой вместе?

— Нет! — Она поспешила к нему и положила руки ему на плечи. — Я просто не хотела навязываться, вот и все.

— Думаю, твоему боссу будет очень неловко, когда он поймет, что ты спишь с врагом.

«Неловко» — это не то слово, каким она описала бы реакцию Дэниела на такую новость. «Ликование» подошло бы гораздо лучше.

— Ты не враг, — только и сказала она.

— Да, я не враг. — Он посмотрел на нее с загадочным выражением в серых глазах. — Интересно, будешь ли ты помнить об этом, если слияние не состоится.

Он не дал ей возможности ответить, а просто вывел из комнаты. Они торопливо спустились по лестнице и вышли через гостиную на палубу.

— Куда мы идем?

Он потянул ее к лестнице, соединяющей палубу с двором.

— К моему кузену.

— Но машина…

— Мы поплывем на лодке. Эрик встретит нас у причала.

— О-о. — Она прошла вслед за Саймоном до конца палубы, где он поднял ее на борт небольшой яхты.

— У штурвала Джейкоб, но мне нужно отдать швартовы. — Он стал отвязывать веревки, державшие лодку у причала, и когда последняя была развязана, запрыгнул на борт. Через пару минут, убрав снасти, он вернулся к Аманде.

— Это занимает чуть больше часа и не так быстро, как паром, но зато нам не придется беспокоиться о том, чтобы не опоздать на него, когда мы будем возвращаться домой.

— Джейкоб говорил, что на острове у многих есть собственные лодки.

— Это вопрос одновременно и безопасности, и необходимости. Никогда не знаешь, когда паромное сообщение может прерваться.

Она уже испытала это на собственном опыте, но не стала бы жаловаться.

— И не надо беспокоиться о сплетнях, распространяемых паромщиками.

Саймон усмехнулся:

— Это правда.

Через час они добрались до большой земли, и Эрик уже ждал их на пирсе.

Он улыбнулся, когда увидел Аманду.

— Привет. Как продвигаются переговоры?

Она грустно улыбнулась в ответ:

— Ваш кузен ужасно упрям. Он выслушал предложение и все выгоды, которые я описывала вам, но, по-моему, это ничего не изменило.

Саймон непринужденно положил руку ей на плечо:

— Но я охотно позволяю ей пытаться повлиять на мое мнение.

Эрик изучающе посмотрел на руку Саймона на ее плече, а потом на лицо Аманды, но ничего не сказал. Он открыл пассажирскую дверь серебристого «мерседеса».

— Элейн и Джо ждут дома.

— А как же Джейкоб? — спросила Аманда, когда Саймон усадил ее на заднее сиденье роскошной машины.

— Он сам развлечет себя.

— А он не будет чувствовать себя брошенным?

Эрик, смеясь, завел мотор.

— Джейкоб — служащий Саймона, а не его лучший друг. Вам не нужно беспокоиться о нем, Аманда.

Она не совсем согласилась с таким определением, о чем свидетельствовал ее взгляд, брошенный на Саймона.

— У Джейкоба есть старый друг, которого он любит навещать, когда приезжает на большую землю. Он совсем не чувствует себя покинутым.

— А-а… Тогда хорошо. — Раздражительный старик постоянно изводил ее, но она симпатизировала ему.

— Наверное, приятно оказаться на большой земле после стольких дней на острове, — сказал ей Эрик.

— Не знаю. Думаю, я легко бы прожила там целый год. Саймон же живет.

Смех Эрика наполнил вместительный салон.

— Да, но Саймон смотрит на жизнь не так, как другие люди. Он предпочитает одиночество.

Она тоже, когда это одиночество включает Саймона, но Аманда не произнесла этого вслух. Ее первое замечание можно было истолковать как прозрачный намек Саймону, что она уже хочет остаться. Она не желала, чтобы он чувствовал себя неловко, и боялась показаться навязчивой.

— Как Элейн? — спросил Саймон. Улыбка Эрика померкла.

— Утренняя тошнота и эмоциональная неустойчивость. Я чувствую себя таким беспомощным, и от этого становится только хуже. Чертовски хорошо, что она хочет всего двух детей. Не думаю, что смогу пройти через это еще раз.

Аманда провела рукой по животу. Она, может быть, уже беременна от Саймона. Будет ли он чувствовать то же самое из-за ее беременности? Захочет ли он иметь только одного ребенка, как ее родители, или двоих, как Эрик и Элейн? Может быть, он вообще не хочет детей.

Эта трезвая мысль развеяла радужное сияние счастья, окружавшее ее. Если она беременна, то твердо намерена остаться таковой. Она никогда не считала аборт допустимым способом контроля рождаемости, не важно, что об этом думает вся остальная страна. Она никогда не смогла бы избавиться от ребенка Саймона.

На несколько сладких секунд она представила, как это — выйти замуж за Саймона и носить его ребенка. Продолжая грезить наяву, она представила у себя на коленях годовалого малыша и серьезного темноволосого мальчика постарше, сидящего рядом с ней. Конечно, это средневековье, но ей бы очень хотелось иметь четверых детей…от Саймона.

— Аманда?

Она очнулась от своей задумчивости.

Саймон смотрел на нее с переднего сиденья.

— Эрик спросил, как скоро тебе придется возвращаться в Калифорнию.

Она не могла отделаться от чувства, что ответ должен больше волновать Саймона, чем Эрика, но это ее любовник задал вопрос.

— Я… Время точно не определено. Высшее руководство очень хочет слияния. Всю другую свою работу я делаю через Интернет, так что не проблема, что я здесь. — Ну, разве только недостаток одежды. Может быть, позвонить Джиллиан и попросить ее прислать кое-что экспресс-почтой?

Ее деловые костюмы совсем не подходят для того образа жизни, который она вела сейчас с Саймоном.

— Наверное, должен быть какой-то предельный срок, — предположил Эрик.

Она отвернулась и стала смотреть в окно.

— Уверена, он есть, но я не знаю какой.

Ей не хотелось уезжать, и разговоры об этом расстраивали ее, но Эрик был прав. У ее босса должен быть какой-то предельный срок, после которого он вызовет ее назад в Калифорнию.

На следующей неделе она начала сомневаться в этом. Дэниел был в высшей степени любезен, когда в понедельник она представила ему менее чем обнадеживающий отчет.

Пока Саймон играл с племянником, у Аманды появилась возможность обсудить с Эриком слияние. Эриквноиь подтвердил свою заинтересованность в этом предложении. И все же он ясно дал понять, что, если Саймон будет против, он лучше откажется от сделки, чем допустит войну внутри семьи.

Именно этого она и ожидала. И все же, когда она сказала об этом Дэниелу, он отвечал так, будто это незначительная помеха, а не серьезная неудача. Он сказал ей продолжать обрабатывать Саймона, но у нее ясно сложилось впечатление, что происходит что-то, о чем она не знает.

Однако из продолжения их разговора и своих тщательно спланированных вопросов она больше ничего не смогла выудить.

Во вторник она ездила с Саймоном в «Брант компьютерз». Он хотел встретиться со своей командой дизайнеров и пригласил ее поехать с ним. Он посчитал себя обязанным представить ее нескольким служащим «Брант компьютерз». Разница в том, как он обращался с ними и как руководство «Икстант» обращалось со своими подчиненными, стала для нее откровением.

На время встречи Саймон оставил ее в компании пожилой женщины, работавшей в группе поддержки. По дороге обратно Саймон спросил, что бы она почувствовала, если бы эта женщина оказалась среди тех, кого выкинут на улицу в результате слияния.

Она была вынуждена признать: во-первых, это более чем вероятно, и, во-вторых, она бы чувствовала себя ужасно.

— Она работает на нас с тех пор, как ее муж умер от рака пятнадцать лет назад, оставив ее вдовой с двумя детьми-подростками. Я не смогу спокойно спать, если она будет вынуждена работать в какой-то забегаловке, потому что мы выгнали ее.

Слова Саймона все еще звучали в ее голове, и она начинала видеть в новом свете его твердое нежелание говорить об объединении. Он был не чудаковатым гением, который понимает деловой мир недостаточно хорошо, чтобы эффективно функционировать в нем. Он просто был очень внимательным человеком, близко к сердцу принимавши все, что происходит в его компании.

И все же он продолжал обсуждать с ней лучшие стороны ее предложения. Он считал необходимым задавать ей как минимум один вопрос в день или выдвигал аргументы, которые она была вынуждена опровергать. Аманда не знала, делает ли он это для очистки совести, потому что обещал Элейн, или для того, чтобы напомнить Аманде, зачем она здесь.

Даже если это и не входило в его планы, это работало. Она ни на минуту не забывала, что была лишь временной переменной в жизни Саймона, а не постоянной величиной. Вопрос о ее возможной беременности больше не поднимался, а Саймон тщательно заботился о защите после того случая в душе.

Аманда была в ужасе от мысли, что все может кончиться беременностью. Сумеет ли она быть доброй и любящей матерью? И к тому же одинокой. Но этот крошечный человечек внутри ее вызывал в ней страстное желание иметь кого-то, кто будет принадлежать только ей, кого-то, кому она сама может принадлежать.

Она игнорировала эти желания, стараясь разобраться, почему босс так резко изменил свою точку зрения. Он стал каким-то уж слишком понимающим, когда дело касалось ее безуспешных переговоров с Саймоном, но сегодня он написал ей: «Это не твое дело» — в ответ на письмо, в котором она спрашивала его о чем-то другом.

У нее появилось плохое предчувствие.

Она боялась, что Дэниел за ее спиной начал переговоры с другими держателями акций. Больше всего ее терзала мысль, что она должна предупредить Саймона и Эрика о такой возможности. Как служащая, она должна отстаивать интересы «Икстант корпорейшн», и сообщение чего-либо Саймону и Эрику было бы равносильно разглашению конфиденциальной информации. С другой стороны, она ужасно боялась, что ее босс все-таки развяжет ту семейную войну, которой и она, и Эрик так старались избежать.

А если он занялся другими акционерами, значит, он нарушил свое обещание позволить ей самой вести все переговоры. Она вздохнула, наступив на сухую веточку, которая хрустнула под ногой. Она разрывалась на части между преданностью совершенно противоположным вещам и недолговечностью ее отношений с Саймоном.

Часы на ее запястье, точно такие же, как у Саймона, начали вибрировать. Саймон дал их ей в понедельник. В радиусе мили и он, и Джейкоб могли связаться с ней по двустороннему радио, вмонтированному в часы.

Она подняла их и нажала маленькую кнопочку сбоку.

— Да?

— У вас посетитель, мисс.

Дэниел здесь! Это должно было случиться. Кто еще мог приехать к ней?

— Я немедленно возвращаюсь.

Она исследовала лес, окружающий дом Саймона. Ей нравились высокие тонкие деревья, покачивающиеся под ветром как будто в танце, что, как солнечные лучи просвечивали сквозь их редкие ветви, покрывая пятнистым узором лесную почву.

Она подошла к дому с фасада. Желтый «мустанг» с откидным верхом не походил на машину, которую мог бы арендовать ее босс. Он ездил на белой «БМВ». Эта машина не была вульгарна, но всем своим видом, от полированных серебристых дверных ручек до сияющих черных колес, кричала об общественном положении владельца.

Она открыла парадную дверь. Из гостиной доносились голоса, но слов было не разобрать. Однако, подойдя ближе, она определила, что один из голосов женский. Явно не Дэниел. Может быть, Элейн приехала в гости.

В прошлую субботу они почти подружились, особенно после того, как Саймон ясно дал понять, что между ним и Амандой больше, чем деловые отношения. Позже Аманде показалось странным, что ни Эрик, ни Элейн не забеспокоились, что она может попытаться как-то влиять на Саймона.

Очевидно, они тоже не считали ее новой Матой Хари.

Джейкоб сказал что-то, и женщина рассмеялась.

Джиллиан.

Аманда влетела в гостиную как раз в том момент, когда Джейкоб начал смеяться вместе с Джиллиан. Вечно угрюмый Джейкоб смеется?

— Джилл! Что ты здесь делаешь?

Джиллиан повернулась к Аманде.

— Я приехала, чтобы удивить тебя. — И со своей обычной улыбкой она проплыла по комнате, желая обнять Аманду. — Я поселилась в гостинице и сразу же приехала сюда. Ты не поверишь, что за парень работает на пароме. Я спросила у него дорогу, а он начал выуживать из меня информацию, как будто он из ЦРУ или чего-то в этом роде.

Аманда рассмеялась:

— Не волнуйся, я тебе верю.

— Он даже не узнал меня.

— Большинство людей не узнают, и тебе это нравится, так что не хнычь.

В своей роли в «мыльной опере» Джиллиан одевалась консервативно и волосы носила элегантно зачесанными наверх, тогда как в реальной жизни она тяготела к одежде, которая показалась бы слишком даже для Мадонны, а ее волосы всегда торчали буйной копной темно-рыжих кудрей.

Джейкоб снова принял суровый вид.

— Я сразу же узнал ее.

— Вы очаровашка, думаю, мы подружимся.

На скулах Джейкоба запылал румянец, и Аманда чуть не упала в обморок. Джейкоб определенно «запал» на звезду.

— Могу я предложить вам что-нибудь подкрепиться? — поинтересовался Джейкоб своим самым обходительным тоном.

Аманда едва сдержала смешок от такой разительной перемены в нем.

— Конечно. Я проведу Джилл на палубу. Вы не знаете, Саймон планирует всплыть в ближайшем будущем? — Приближалось как раз время обеда, и он мог выйти, чтобы пообедать вместе с ней, как он делал каждый день на этой неделе.

— Как я уже говорил вам, мисс Закери, мистер Брат не подводная лодка.

— Будьте полюбезнее со мной, а то я не позволю Джиллиан разговаривать с вами.

Джиллиан расхохоталась и похлопала Джейкоба по плечу:

— Не беспокойтесь. Ее лай гораздо страшнее, чем укусы. Она не затыкала мне рот уже как минимум год, но я действительно хочу познакомиться с вашим боссом. Он спустится к обеду?

— Думаю, да. Он нашел действенный и эффективный повод покидать свою лабораторию в середине дня. — Он многозначительно посмотрел на Аманду, и теперь настал ее черед покраснеть.

Помимо того, что они с Саймоном действительно каждый день обедали вместе, это было не единственное, что они делали вместе в середине дня.

Джиллиан подняла брови:

— Интересно. Однако теперь, когда я здесь, вам двоим придется быть осторожнее. Я очень впечатлительна.

— Ты просто невозможна! — ответила Аманда. — Пошли. Выйдем на палубу.

Они сидели за столом, потягивая свежезаваренный чай со льдом и кусочком лимона, когда Джиллиан повернулась к Аманде с таким серьезным лицом, какого Аманда никогда не видела у нее.

— Расскажи мне о парне, с которым ты спишь. Ты уже беременна?

Глава 16

Аманда поперхнулась и закашлялась.

Джилл вскочила и похлопала ее по спине.

— Я не хотела убить тебя этим вопросом.

Аманда попыталась прохрипеть ответ, но не смогла справиться с голосом.

Джилл отпрянула.

— О дьявол! Это уже случилось, да? Я так и знала! Ты такая наивная в отношении мужчин. Что он сделал, сказал, что он вовремя выйдет, чтобы ты не беспокоилась?

У Аманды было ощущение, что лицо обгорело на солнце, а горло саднило.

— Не так. Пожалуйста, сядь.

Джиллиан замотала головой, ее рыжие кудри бешено метались.

— Я убью его.

— Джилл! — Аманда схватила подругу за руку. — Прекрати. Я не беременна.

— Ты в этом уверена?

Услышав голос Саймона, Джиллиан резко обернулась, вырывая руку из цепких пальцев Аманды.

— Ах ты, ничтожество! Полагаю, ты ни на секунду не задумался о…

Рука Аманды заткнула рот Джилл. Она вскочила со своего места сразу же, как Джилл набросилась на Саймона.

— Усмири свой ирландский темперамент, иначе в конце концов тебе придется взять свои слова обратно.

Глаза Джиллиан сузились, но она кивнула. Аманда отпустила ее и повернулась, чтобы увидеть, как отреагирует Саймон на эту вспышку.

Все его внимание было сосредоточено на Аманде.

— Я думал, твои месячные не должны начаться раньше следующей недели.

Если прежде лицо казалось ей обгоревшим, теперь оно стало таким горячим, что впору было объявлять пожарную тревогу.

— Не должны.

— Тогда как ты можешь быть так уверена, что не беременна? Ты проходила тест?

Единственное, что могло сделать положение еще более неловким, так это появление Джейкоба.

— Нет. Как я могла? Сомневаюсь, что в местном магазине они вообще продаются.

Он цинично улыбнулся:

— Если ты не делала тест, ты не можешь знать. И все же ты сказала подруге, что не беременна.

— Хорошо! — Она зло посмотрела и на Джиллиан, и на Саймона. — Мне нужно было сказать, что я не думаю, что беременна?

Джиллиан открыла рот, чтобы ответить что-то, но Аманда опередила ее:

— Прежде чем ты опять сорвешься, это не вина Саймона.

— Да неужели? — Голос Джиллиан просто сочился сарказмом. — Ты хочешь сказать, что занималась сексом с кем-то другим?

Даже от мысли, что другой мужчина может прикасаться к ней так, как это делал Саймон, ее затошнило.

— Нет.

Саймон посмотрел на Джиллиан:

— Это моя вина. Это я забыл о защите.

— А я заставила тебя забыть об этом. — Аманда всеете испытывала благоговейный восторг от этой мысли. Может быть, это неразумно с ее стороны, но для женщины, которой всю жизнь вдалбливали, что она нежеланна, такая реакция определенно была естественной.

— Ты как будто гордишься собой, — осуждающе пробормотала Джилл.

— Я тоже это заметил, — лаконично согласился Саймон.

Аманда почувствовала себя атакованной с двух сторон, хотя умом понимала, что оба, Саймон и Джилл, по-своему хотят защитить ее.

— А что я, по-вашему, должна делать? Стыдиться? Я оставила мою власяницу в Калифорнии вместе со всеми попытками изобразить эмоции, которых я не чувствую.

— Ты хочешь сказать, что хотела забеременеть? — Джилл практически визжала от изумления.

— Обед подан. — Появление Джейкоба окончательно лишило Аманду самообладания.

Она повернулась к дворецкому — эксперту по безопасности с налитыми кровью глазами:

— Хорошего дворецкого отличает осмотрительность.

— Я был осмотрителен. Я не упомянул, что беременным женщинам необходимо хорошо питаться, ведь верно? И я не комментировал тот факт, что женщина под тридцать и мужчина уже за тридцать должны бы быть чуть более сообразительны в вопросе контроля рождаемости. Вот это было бы неосмотрительно.

Саймон подавился чем-то, подозрительно похожим на смех, и Аманде захотелось ударить его.

Джиллиан была занята тем, что яростно кивала.

— Я собиралась сказать то же самое. Они оба достаточно взрослые, чтобы быть осмотрительными.

— Двадцать семь это еще не «под тридцать», — надменно заявила им всем Аманда. Как тема для разговора ее возраст значительно потеснил беременность.

Она круто повернулась и направилась в дом.

— Куда ты идешь? — спросил Саймон.

— Джейкоб сказал, что обед подан, а раз я беременна, как он со всей присущей ему деликатностью заметил, мне нужно хорошо питаться.

— О-о… — вслед ей нараспев протянула Джилл. — Я знаю этот тон. Она действительно обиделась. Саймон, у вас нет телевизора с большим экраном, а?

— Нет, у него нет, но зато у него есть коллекция каган, из которых получится великолепный садовый инвентарь. — Аманда даже не обернулась, произнося эту угрозу, но она знала, что люди на палубе слышат ее.

— Что такое катана? — спросила Джилл.

— Меч. — Удивительно, но это ответил Джейкоб. — Босс неравнодушен к своей коллекции. Каждый из них единственный в своем роде, а некоторым уже более ста лег.

— И ты ни в коем случае не будешь ими копать в саду, даже если ты носишь моего ребенка, — прошептал Саймон на ухо Аманде, наклоняясь, чтобы отодвинуть для нее стул.

— Это не то, что я бы хотела сейчас обсуждать. — Она позволила усадить себя на стул и придвинуть его к столу.

Джейкоб и Джиллиан вошли в комнату.

— Вы ведь поедите с нами? — спросила Аманда Джейкоба, думая, что этот поклонник сериалов расстроит неизбежную попытку Джиллиан замучить Аманду вопросами о ее возможной беременности.

Его плохо скрываемое восхищение Голливудом было бы идеальной темой для беседы за обеденным столом. Одна седая бровь вопросительно приподнялась.

— Вы хотите, чтобы я ел с вами? Я думал, вам будет неловко разговаривать о ребенке в моем присутствии.

— Мы не собираемся обсуждать детей или возможность беременности, — сурово заявила она.

— Разве не собираемся? — переспросила Джилл.

— Нет, — твердо ответила Аманда, когда Саймон сел рядом с ней. — Ты можешь рассказать нам все о своем шоу. Все закончится женитьбой с твоим возлюбленным?

Взгляд, которым она одарила Джиллиан, сказал ее подруге, что лучше плыть по течению.

Джиллиан согласилась, но с недовольным видом.

Саймон не удивился, когда Джиллиан пришла искать его в гимнастический зал. Аманда работала над срочной электронной почтой, которую получила от «Икстант корпорейшн», и это был первый раз за день, когда Джиллиан могла поговорить с ним наедине.

— Так какому из них больше ста лет? — спросила она, указывая на стену, где была развешана коллекция мечей.

Он показал на один из центральных.

— А вот этому триста лет.

— Ух ты! В Голливуде если вещи больше десяти лет, она уже считается антикварной. — Ее глаза смотрели на меч с явным благоговением.

Саймон улыбнулся и продолжил упражнения.

Она обернулась к нему с решительным выражением лица:

— Я беспокоюсь об Аманде.

Ему понравилась ее прямота.

— Я тоже, — признался он, разворачиваясь на одной ноге, чтобы начать следующую серию упражнений.

Похоже, это удивило ее, и она стала лениво водить пальцами по рукоятке одного из мечей.

— У нее немного опыта общения с мужчинами. Вряд ли она хотела бы, чтобы я говорила это тебе, но ты должен знать.

— Она сказала, что я единственный ее любовник, если не считать того ублюдка, за которым она была замужем.

Джиллиан рассмеялась:

— Он действительно ублюдок, и ты наверняка не знаешь и половины всего о нем, но я рада, что она сказала тебе, что не спит со всеми подряд.

— Она сказала. — И ему понравилось услышать это. Он выполнил полную серию быстрых движений, после которой его кожа покрылась испариной.

Когда он остановился, Джиллиан пристально смотрела на него.

— Ты просто развлекаешься с ней?

— Это что, перифраз извечного вопроса «каковы твои намерения»? — Он взял полотенце и вытер лицо. — Разве не родители должны спрашивать об этом?

Джиллиан скрестила руки на груди и зло посмотрела на него.

— Может быть, и так, но родителям Аманды наплевать на все, что касается ее. Они отвратительно обращались с ней, пока она росла, и полностью вычеркнули ее из жизни, когда она оставила Ланса.

— Они не верят в развод? — спросил он, интересуясь каждым нюансом жизни Аманды.

— Они не любят свою дочь. — Голос Джиллиан просто источал презрение. — Они больше беспокоятся о производимом впечатлении и деловых контактах, чем о ее счастье.

— Ты любишь ее. — Это был не вопрос, а утверждение. Джиллиан примчалась из Лос-Анджелеса, чтобы проведать подругу. Это доказывало искреннюю заботу.

— Я единственный человек в ее жизни, кто это делает.

— Нет. — Он сделал глоток из бутылки с водой. — Теперь не единственный.

— Значит, у тебя честные намерения?

— Это касается только Аманды и меня. — Он не мог сейчас на это ответить. Это было слишком сложно. — Я рад, что ты любишь ее, но это ты должна позволить ей самой принять решение.

— Именно так я думала насчет Ланса. Я знала, что он льстивая жаба, но ничего не говорила, потому что она казалась такой счастливой. К моменту когда они были женаты месяц, я уже горько жалела о своем молчании.

Саймон начинал понимать, почему Джилл прилетела спасать подругу.

— Ты чувствуешь свою ответственность за то, что она вышла за кого-то, кто причинил ей так много боли.

В ее зеленых глазах блеснули слезы.

— Да. Она была так невинна, а он нет.

— Но она ушла от него, когда он завел интрижку.

Джиллиан резко рассмеялась.

— Первую интрижку Ланс завел вскоре после свадьбы, и, думаю, Аманда знала об этом, но винила себя за то, что недостаточно сексуальна. Он был таким ублюдком. Он отвергал ее всеми способами, какими только мужчина может отвергать женщину, и заставил ее считать, что все это только ее вина.

— Сейчас они в разводе. — В какой-то момент она должна понять, что это была не ее проблема.

— Да, слава Богу, но она все еще такая ранимая. Она даже ни с кем не встречалась после развода, а тут вдруг бросилась в твою постель. Ты понимаешь, почему я волнуюсь?

Он снял со стены один из мечей и начал выполнять древние боевые приемы.

— Она решила расправить крылья, узнать то, чего была лишена.

— Аманда не такая.

Хотел бы он разделять уверенность Джиллиан. — Хочешь сказать, что она влюблена в меня?

Джиллиан отвела взгляд, и это сказало обо всем.

— Я так не думал. Послушай, я не хочу причинить ей боль. Наши отношения много значат для меня.

— Рада это слышать.

Он закончил упражнения и стал смазывать меч.

— Что ты собираешься делать, если окажется, что она беременна?

— Рискую повториться, но это касается только Аманды и меня. Ты должна доверять подруге, она сама знает, что лучше для нее.

— Как знала в случае с Лансом? — В ее словах звучали горечь и тревога.

Он понимал ее волнение, но ничего не мог поделать. Его желания и желания Аманды могут оказаться совершенно разными, но, что бы ни случилось, они должны решить это между собой без чьего-либо вмешательства.

Аманда ждала с включенным мотором, пока Джиллиан выйдет из гостиницы. Минуту назад она позвонила ей и сказала, что приехала.

Прошлым вечером Джиллиан шокировала ее, отказавшись принять приглашение Саймона остаться в его доме. Она сказала, что ее одежда и все остальное уже распаковано в ее номере. Потом она попросила Аманду приехать и Порт-Малкуин, чтобы провести вместе день.

Аманда не могла ответить «нет», даже зная, что потеряет целый день из оставшегося ограниченного времени с Саймоном. Субботу. Джиллиан прилетела из Лос-Анджелеса, потому что тревожилась об Аманде. Потому что заботилась. Аманда не могла пренебречь этим как чем-то несущественным.

Кроме того, казалось заманчивым провести день в женской компании. По какой-то неизвестной ей причине Саймон предложил пригласить Элейн присоединиться к ним. Когда Джиллиан узнала, что Элейн — жена его кузена, она радостно ухватилась за эту идею. Аманда прекрасно поняла, что движет ее подругой. Она хотела расспросить Элейн о Саймоне.

Пассажирская дверца открылась, и Джиллиан скользнула внутрь.

— Извини, что не спустилась сразу же. Мне было нужно составить кое-какие планы.

— Какие планы? Я думала, мы просто поедем в Сиэтл и пройдемся по магазинам.

Джиллиан покачала головой:

— Маршрут изменился.

— Как изменился?

— Не скажу. Это сюрприз.

— А Элейн знает?

— Нет.

Аманда нахмурилась и повела машину.

— Не забудь, она беременна. Твои любимые эскапады с экстремальными видами спорта сегодня нам не подойдут.

— Не волнуйся, мы не будем делать ничего рискованного для беременных женщин. — Джилл бросила многозначительный взгляд на живот Аманды.

— Прекрати это. Очень маловероятно, что я беременна. Джиллиан посерьезнела.

— Что произошло? '

— Я соблазнила Саймона в душе. Мы оба забыли.

— Ты соблазнила его? — Недоверие в голосе Джиллиан сказало все.

Подруга знала, как трудно Аманде самой инициировать секс.

— Он попросил меня.

— Сообразительный парень, — пробормотала Джиллиан. Аманда не ответила.

— Итак, какова вероятность?

Аманда повторила Джиллиан то, что сказала тогда в душе Саймону.

— Ты собираешь купить набор для теста во время нашей сегодняшней прогулки?

— Через неделю у меня должны начаться месячные.

— Ты правда хочешь мучиться этой мыслью еще целых шесть или семь дней?

Аманда вздохнула:

— Нет, но насколько точен может быть такой тест? Ведь прошла всего неделя.

— Некоторые уже после двух дней могут определять это с точностью до девяноста восьми процентов.

— Откуда ты знаешь?

— Телевидение. Иногда я смотрю не только записанные на видео программы, в которых пропущены все рекламы.

— Я подумаю об этом.

Джиллиан не стала настаивать, и Аманда была ей благодарна.

Через несколько минут они остановились перед домом Брантов. Дверь немедленно открылась, и появилась Элейн. Джиллиан выскочила из машины и пересела назад, чтобы Элейн могла сесть на переднее сиденье.

Усаживаясь, Элейн с улыбкой поблагодарила ее.

— Я пока еще не слишком толстая для заднего сиденья, но меня на нем укачивает.

— Хреново, — бросила Джиллиан.

— По крайней мере утренняя тошнота не продолжается весь день, как это было с Джо. Вот это было действительно хреново.

— Утренней тошноте должно быть запрещено законом продолжаться после одиннадцати утра, — пошутила Джиллиан.

Все рассмеялись.

— Итак, куда мы едем? — спросила Аманда.

— Поезжай на юг по шоссе 1-5.

— Очень таинственно. — Она повернулась к Элейн: — Может, лучше тебе быть штурманом. Я ехала по 1-5 из аэропорта, но не уверена, что вспомню, как на него выехать.

Понадобилось полчаса, чтобы добраться до шоссе, ведущего из Порт-Малкуин. Когда они повернули на юг, Аманда снова спросила Джилл, куда они направляются. Джиллиан сверилась с клочком бумаги, извлеченным из огромной сумки, и назвала Аманде номер выезда с автомагистрали, на который она должна свернуть.

Элейн улыбнулась:

— Это забавно.

— Я воздержусь от суждений, — сказала Аманда. Джиллиан фыркнула:

— Тебе понравится.

— Я удивлена, что тебе удалось оторвать ее от Саймона. С их первой встречи она практически не покидает остров.

Аманда почувствовала, что краснеет.

— Я должна была убеждать Саймона согласиться на слияние.

— О, могу сказать, что слияние больше всего занимало ваши умы в прошлую субботу.

Вспоминая, с какой нескрываемой нежностью Саймон обращался к ней тогда, она поняла поддразнивание Элейн.

— К тому времени мы стали лично заинтересованы.

— Вот как ты это называешь? — насмешливо спросила Джиллиан.

— А как бы назвала это ты, бесстыдница? — парировала Аманда.

— Потрясающим сексом, если ему удалось вытащить тебя из тюрьмы воздержания.

— А с Саймоном он потрясающий? — очень недоверчивым тоном спросила Элейн.

— Ты разве не знаешь? — удивилась Аманда.

— Нет. Мы встречались какое-то время, но между нами не было ничего серьезного.

Значит, Саймон подумывал о женитьбе на Элейн, хотя они даже не спали вместе. Почему-то от этой мысли Аманде стало лучше.

— Я никогда не испытывала ничего подобного.

— Так всегда бывает, если ты с мужчиной, которого любишь.

— Поосторожнее вы обе, по-моему, я слишком молода для таких разговоров, — пропищала Джиллиан с заднего сиденья.

— Повзрослеешь с сегодняшнего дня, — откликнулась Аманда.

Машина наполнилась смехом, и тревога, мучившая ее целую неделю, когда она думала, что происходит между ней и Саймоном и что замышляет Дэниел, слегка рассеялась.

Аманда въехала на небольшую стоянку. В зданиях, выстроенных из серого и розового камня, располагались фитнес-клуб только для женщин, банк, что-то под названием «Шингаар» и пара ресторанов. Может быть, Джилл хотела пойти заняться фитнесом, но Аманда не взяла ничего, чтобы переодеться, и у Элейн, когда она садилась в машину, не было спортивной сумки.

— Остановись вон там, перед «Шингаар».

Аманда подчинилась распоряжению Джилл и увидела, что это на самом деле был салон.

Джиллиан щелкнула застежкой ремня безопасности и открыла дверцу.

— Идемте, дамы, наш шингаар ждет.

Элейн повернулась к Аманде:

— Что такое шингаар?

— Понятия не имею.

Зная Джиллиан, предположу, что это нечто большее, чем просто название салона.

— Ты как никогда права, Аманда. А теперь хватит копаться. Нам назначено на десять.

Учитывая, что до десяти оставалось всего пять минут, Аманда последовала совету Джилл.

Они вошли в салон, где их встретила очаровательная индианка в зеленом сари. На ней были украшения с зелеными камнями. Каждое ее движение сопровождал мелодичный перезвон.

— Доброе утро, вы мисс Синклер?

— Да, — ответила Джиллиан, — но зовите меня Джиллиан.

— А это мисс Закери и миссис Брант?

— Пожалуйста, зовите меня Элейн.

Аманда сказала что-то в этом роде, и женщина улыбнулась.

— Я Гита. Вы готовы для шингаар?

— Я не знаю, — ответила Аманда. — А что это такое?

— Шингаар — это полное изменение человека. Волосы. Одежда. Украшения. Макияж.

— Вы делаете это все? — Элейн огляделась, как бы стараясь понять, как такое возможно.

— Обычно нет, но ваша подруга сделала специальный заказ. — Плавным движением изящной руки она указала на заднюю комнату, и ее многочисленные браслеты тихонько звякнули. — Я специально привезла большой выбор одежды и украшений.

— Уверена, вы придумаете что-то совершенно уникальное, но я не хочу отрезать волосы. — То, как явно Саймон наслаждался ее волосами, доставляло ей слишком много удовольствия.

— Не беспокойтесь. — Гита сделала знак своей идеально наманикюренной рукой. — Идемте. Я покажу вам фотографии.

Аманда прошла за ней к другому концу стойки. Там стоял большой плоский монитор. Гита щелкнула кнопкой, и появилось изображение. Это была красивая женщина с экзотическим макияжем и в очаровательном платье. За этой фотографией последовало множество других. Каждая женщина казалась слишком совершенной, чтобы быть настоящей. У всех были украшения на лбу, на некоторых были браслеты, как у Гиты, на других — сексуальные свисающие серьги, у одной женщины были разрисованы хной руки, но всех их сближала одна общая черта. Они выглядели великолепно.

Аманда ни секунды не думала, что Гита сможет совершить такую чудесную трансформацию и с ней, но мысль вернуться сегодня к Саймону так привлекательно одетой и накрашенной наполняла ее предвкушением.

— Я знала, что тебе понравится эта идея, — сказала Джиллиан. — Твои глаза сия ют совсем не безгрешным огнем.

Аманда рассмеялась, а Элейн сказала:

— Это именно то, что нужно беременной женщине. Как тебе удалось найти это место?

— У меня в Лос-Анджелесе подруга, ее сестра живет здесь. Она была на открытии «Шингаар» и все рассказала об этом своей сестре. Кали рассказала мне, когда узнала, что я собираюсь сюда на выходные.

— Начнем? — спросила Гита.

Начать означало оказаться в задней комнате и подвергнуться массажу всего тела и травяному обертыванию. После этого Гита дала им всем белые хлопковые халаты и шлепанцы. Потом она накормила их легким обедом из соседнего ресторана.

Затем последовали маникюр, педикюр и работа над внешностью, включая выщипывание бровей. Это напоминало восковую эпиляцию, но было не так больно, и Гита ломко превратила брови Аманды в тонкие женственные дуги, которые подчеркнули ее карие глаза.

Верная своему слову, Гита не стада стричь волосы Аманды, а, распустив ее привычный французский пучок, накрутила их на очень крупные бигуди. Когда она сняла их, волосы упали крупными локонами, которые Гита расчесала в мягкие волны, убрав затем с лица замысловато украшенной заколкой.

Когда Аманда повернулась к зеркалу, на нее смотрела поразительно красивая незнакомка.

— Хотите сделать татуировку хной на руках, прежде чем подобрать одежду? — спросила Гита.

Элейн отказалась, неуверенная, не повредит ли хна малышу. Джиллиан спросила, как долго это продержится, и, когда Гита сказала, что как минимум неделю, была вынуждена отказаться с очевидным сожалением. Тогда обе женщины выжидательно посмотрели на Аманду.

— Я не хочу татуировку на руках, простите. — Она улыбнулась Гите, не желая обидеть женщину.

— А как насчет чего-нибудь на плече? — спросила Элейн.

— Смелее, пусть она нарисует у тебя на груди что-нибудь сексуальное. — Джиллиан сияла улыбкой.

— Как насчет чего-нибудь вокруг пупка? — спросила Гита в ответ на молчание Аманды.

Единственным человеком, который увидит это, будет Саймон.

— Например?

Гита показала ей страницу с круглыми рисунками. Аманда выбрала тот, что выглядел почти как кружево. Обе, Джиллиан и Элейн, настояли, что проследят, как она это сделает.

Когда Гита закончила, она подала Аманде зеркало.

— Не хватает только украшений, чтобы стать похожей на исполнительницу танца живота.

Гита улыбнулась еще шире и вышла из комнаты. Через минуту она вернулась, неся в руке что-то блестящее. Она протянула это Аманде:

— На нем клей. Если не мочить, продержится неделю. Если пойдете в бассейн или джакузи, может отвалиться быстрее.

Почувствовав волну восхитительного трепета, Аманда ни секунды не раздумывала. Она взяла красный, похожий на рубин камушек и вложила его в пупок.

— Забавное ощущение.

С татуировкой и камнем ее живот выглядел словно чужой.

— Тебе надо научиться танцу живота. Жаль, что сегодня у нас на это нет времени. — Джиллиан подмигнула.

— Думаю, это сведет Саймона с ума, — сказала Элейн. Аманда покраснела под изысканным макияжем, который нанесла Гита, в то же время надеясь, что Элейн права.

— Теперь одежда и украшения.

Они прошли за Гитой в другую комнату. Разноцветные шелка наполняли переносной шкаф. Аманда удивилась, увидев, что там были не только сари. Некоторые шелка оказались платьями простого, но красивого покроя. Джиллиан выбрала яркое светло-зеленое с золотым сари и золотую рубашку.

Элейн тоже предпочла сари, заявив, что такой фасон скрывает ее наметившийся живот. Однако ее наряд был более консервативен, с бледно-желтым и рыжевато-коричневым рисунком.

Аманда просто разрывалась. Она и хотела экзотическое сари, но в то же время не желала полной трансформации в женщину другой культуры. Гита предложила примерить кроваво-красное платье. В зависимости от того, как падал свет, оно отливало черным. Оно казалось скромным, пока Аманда его не надела. Высокий ворот компенсировался вырезом в форме бабочки, опускающимся до самой ложбинки между грудей.

Спина у платья почти отсутствовала, открывая вид на ее кожу начиная от нижнего края лопаток и до копчика. Нельзя и подумать, чтобы надеть с таким платьем бюстгальтер. Повернувшись боком, чтобы посмотреть на себя в профиль, она увидела, что юбка плотно прилегает почти до середины бедра, и подумала, что от трусиков тоже придется отказаться. Они были заметны.

— Ты должна взять это! — воскликнула Джиллиан. Аманда посмотрела на ставшую теперь еще и невероятно сексуальной потрясающую женщину в зеркале.

— Я чувствую себя практически голой. — И как только она избавится от бюстгальтера и трусиков, так оно и будет.

— На тебе оно смотрится прекрасно. — Голос Элейн звенел от искреннего восхищения.

Гита окончательно решила вопрос, подав Аманде пару туфель, состоявших, казалось, только из ремешка и изящных каблуков. И они идеально подходили к красно-черному отливу платья.

Аманда надела их.

— Как вы узнали мой размер?

У Джиллиан был виноватый вид.

— Я знала, какое платье хотела бы на тебе увидеть. Я в некотором роде спланировала это.

— Но Элейн… — Она могла понять, что Джиллиан строила из Лос-Анджелеса планы для нее и себя, но как же Элейн? В этом не было смысла.

— У сари единый размер, который подходит всем. — А простые сандалии, которые они надели, были нейтральных кожаных тонов, легко сочетающихся с любым цветом сари.

Аманда снова повернулась к зеркалу. Она еще ни разу в жизни не выглядела так, и ей это нравилось.

— Класс!

— А теперь украшения.

Элейн и Джиллиан выбрали украшения на лоб, подходящие к их нарядам.

Аманда отказалась.

— Мне такое не подойдет, и, кроме того, на мне уже есть украшение.

Однако она позволила Гите надеть ей на левое запястье около дюжины черных стеклянных браслетов, которые звенели, когда она двигала рукой. Элейн захотела браслет на щиколотку, а Джиллиан предпочла браслеты на обеих руках.

Когда пришло время уходить, Аманда была потрясена, узнав, что уже шестой час.

— Нам лучше поторопиться, а то я опоздаю на последний паром.

— Не волнуйся об этом, — сказала Джиллиан, — сегодня утром я звонила Саймону, и мы все ужинаем на его яхте у причала в Порт-Малкуин.

— Звучит идеально. — Элейн улыбнулась. — Женщина не должна так наряжаться только затем, чтобы вернуться домой и поужинать перед телевизором.

Аманда искренне сомневалась, что у Элейн и Эрика вошло в привычку есть перед телевизором, но она понимающе улыбнулась.

Она даже разделяла общее настроение, одновременно слегка волнуясь, как Саймон отреагирует на ее перевоплощение.

Глава 17

Чем ближе они подъезжали к пирсу, тем больше нервничала Аманда.

Как Саймон воспримет ее новый имидж? Она не пыталась надеть что-то сексуальное для него ни разу после того случая с пижамой, когда выяснилось, что его интересует ее предложение, а не она сама. Саймон, похоже, предпочитал ее обнаженной. К этому было довольно трудно привыкнуть, но перспектива явиться перед ним в ее почти не существующем платье заставляла ее дрожать на высоких каблуках босоножек.

Она помнила, как стала носить высокие каблуки, чтобы казаться Лансу привлекательной, а он этого вообще не замечал. Еще хуже были времена, когда он находил что покритиковать. Саймон был не таким. Она знала, что он не такой, но, похоже, не могла утихомирить танцующих горилл, которые поселились в ее желудке.

Она остановила арендованную машину на стоянке у пирса. Джиллиан и Элейн вышли, неторопливо поправляя свои сари. Они выглядели потрясающе и таинственно-экзотично. Аманда вышла из машины и заперла ее.

Она боялась даже смотреть в сторону, где должна была пришвартоваться яхта Саймона, — вдруг он там ждет. Она еще не готова встретиться с ним, узнать его реакцию на ее новый образ. Она прошла всю дорогу до конца пирса, где остановился Саймон, старательно глядя в землю перед собой, как будто ее жизнь зависела от наблюдения за каждым шагом. В сексуальных босоножках и правда могла зависеть. Или по крайней мере ее достоинство.

Как маленькому ребенку, ей казалось, что если она не видит его, значит, он не видит ее.

Элейн и Джиллиан обсуждали преимущества шопинга в Сиэтле в сравнении с Лос-Анджелесом. К счастью, их, похоже, вполне устраивало ее молчание.

У нее начало покалывать кожу, и она помяла, что он здесь, наблюдает за ее приближением. Она почти остановилась, но ей удалось заставить ноги двигаться вперед. С каждым шагом напряжение внутри ее нарастало, пока она не почувствовала, что не может не поднять глаза.

Она должна видеть его реакцию.

Как она и предполагала, яхта Саймона была на месте, и он стоял на палубе и ждал их. На большом расстоянии их глаза встретились. Он буквально пожирал ее взглядом.

Элейн окликнула его, но он не ответил. Его глаза даже не моргали — так напряженно он смотрел.

Джиллиан сказала что-то, и Элейн расхохоталась. Аманда не расслышала слов, поэтому понятия не имела, что они находят таким забавным. Ее внимание было приковано к мужчине, неподвижно стоящему на палубе. Его стальной взгляд ощупывал каждый дюйм ее тела с осязаемой силой.

У Аманды пересохло во рту.

Она подошла к яхте. Боковым зрением заметила, что Элейн и Джиллиан поднимаются по трапу, который не использовался, когда она в первый раз плыла на яхте Саймона. Раздался мужской голос — кто-то, Эрик или Джейкоб, вышел встречать их. Аманда не могла заставить себя оторваться от Саймона, чтобы посмотреть, кто это был.

Она остановилась у трапа. Саймон пошел ей навстречу, и она ждала его, словно парализованная его взглядом.

Подойдя к ней, он протянул руки и взял ее лицо в ладони.

— Ты прекрасна.

Два слова, значащих так много.

Он опустил голову и поцеловал ее нежно, почти благоговейно.

— Теперь я жалею, что согласился ужинать вместе с остальными.

Ее руки сами собой поднялись и легли ему на грудь. Она чувствовала жар его тела сквозь тонкую ткань рубашки. На нем были черные брюки, а полосы он завязал в хвост.

— Ты и сам замечательно выглядишь. Я не думала, что когда-нибудь увижу тебя в чем-то, кроме джинсов.

— В данный момент я хочу увидеть тебя без этого платья. Она склонила голову набок, флиртуя, чего никогда раньше не делала:

— Оно тебе не нравится?

Он рассмеялся:

— Оно дьявольски сексуально, Iно слишком настойчиво побуждает меня узнать, что под ним.

— Почти ничего.

Он закрыл глаза и откинул голову назад.

— Я не доживу до конца ужина. — Потом он снова посмотрел на нее, его лицо было воплощением мужского разочарования. — Что входит в «почти ничего»? Я должен знать, чтобы в ближайшие несколько часов изводить себя тем, чего не могу получить.

— Знаешь те чулки, что я люблю носить?

Его взгляд скользнул вниз по ее телу к ногам в черном шелке и кивнул.

— Это все.

Он вскинул голову:

— Только ты и пара чулок?

— Да. — Она заворожено смотрела, как над его верхней губой проступили капельки пота.

— Малышка, я не смогу выдержать это. — Он действительно говорил как умирающий.

Она приблизилась так, что его запах и тепло окружили ее.

— Конечно, выдержишь.

Он судорожно сглотнул и провел пальцем по краю выреза между ее грудей.

— Это красиво.

Она затрепетала.

— Мне нравятся бабочки.

— Мне тоже, но я никогда не видел такой прекрасной. — Его палец остановился прямо на открытой впадинке между ее грудей. — Я хочу вкусить тебя тут больше, чем хочу сделать следующий вдох.

Ее дыхание стало прерывистым, она прижалась грудью к его руке.

— Не думаю, что тебе стоит это делать на виду у всех. Его палец опустился ниже, туда, где груди сходились вместе, стягиваемые покроем платья.

— Они ушли внутрь.

— Разве? — Как он заметил? Она помнила только то, что они были рядом.

— Да.

— Кто-то еще может увидеть. — Она так старалась сохранить рассудок. Но он ничем не помогал ей.

Он посмотрел вниз на твердые бугорки, проступившие через тонкую ткань лифа.

— Я хочу прильнуть к ним ртом и целовать прямо сквозь платье.

Аманда задрожала, колени ослабели, и она почувствовала влагу между ног.

— Прекрати. Скоро я уже не смогу сесть.

— А я уже не могу ходить.

Она посмотрела вниз и почувствовала, как внутри все тает от явного доказательства, как она влияет на Саймона.

— О, Саймон.

— Не произноси мое имя так.

Она вскинула голову и посмотрела на него, немного задетая резкостью его тона.

— Почему?

— Потому что от этого я хочу раздеть тебя и взять прямо здесь, на трапе.

— Не очень хорошая идея, брат. В Порт-Малкуин тебя могут арестовать за такие штучки. По-моему, это называется «появление в общественном месте в непристойном виде».

Она выглянула из-за плеча Саймона — там стоял Эрик и явно невероятно забавлялся. Она почувствовала, что краснеет, и взглянула на Саймона, ожидая увидеть такую же пылающую краску на его скулах.

— Джейкоб отказывается подавать закуски, пока вы не I придете. Элейн голодна, а беременные женщины становятся раздражительными, когда проголодаются. Они с Джейкобом скоро дойдут до рукопашной.

— Лучше пойдем спасем Элейн, — сказала Аманда, слабо улыбаясь Саймону.

Эрик усмехнулся:

— Думаю, Джейкоб в большей опасности, кроме того, наш гость ждет, чтобы поздороваться с Амандой.

При этих словах Саймон внезапно напрягся и бросил на кузена испепеляющий взгляд. Что-то определенно было не так. Может, они с Эриком поссорились из-за слияния, пока женщины ездили в «Шингаар»? Она легко могла представить, что Саймон воспользовался отсутствием Элейн, чтобы развернуть с Эриком настоящую битву из-за предложения «Икстант». Чувства Элейн Саймон щадил. Он ясно дал это понять еще во время их первой встречи в офисе Эрика и потом, когда Элейн и Эрик приезжали на остров ужинать.

Ей ужасно хотелось знать, было это потому, что естественный инстинкт защитника распространялся на нее, как на члена его семьи, или ему все еще небезразлична женщина, на которой он когда-то хотел жениться.

Ее раздумья прервались, когда Саймон собственническим жестом обнял ее за талию и стал вместе с ней подниматься по трапу.

Эрик заметил это и улыбнулся Саймону, а потом подмигнул ей.

Что же тут происходит?

Саймон едва сдерживался, чтобы не сорвать с себя рубашку и не накрыть ею Аманду, прежде чем она войдет в салон. Ожидавший их гость казался слишком обаятельным, чтобы быть реальным, но его калифорнийский имидж был неоспорим. Многие женщины посчитали бы его неотразимым.

Аманда когда-то была за ним замужем.

Должно быть, ее привлекли одновременно внешний вид и тщательно отрепетированный шарм. По словам Джиллиан, она даже осталась замужем за ним после его первой измены. Неужели она так сильно любила его?

Он причинил ей боль, но женщины не всегда перестают любить мужчин, которые делают им больно, хотя у них и вырабатывается эмоциональная выносливость для развода. И сейчас она выглядела сексуальнее, чем, наверное, когда-либо в жизни. Ланс Роджерс должен быть поражен в самое либидо тем, от чего отказался.

Саймон наблюдал за ним, когда они вошли в салон.

Ланс первый заметил Аманду, его глаза расширились от увиденного, самоуверенная улыбка заиграла на губах.

— Здравствуй, Аманда.

Словно окаменев, она остановилась у порога.

— Ланс?

В ее голосе Саймон не услышал ничего, кроме шока. Ни радости, ни отвращения, только шок.

Улыбка Ланса стала шире.

— Да, это я. Удивлена, дорогая?

Саймон почувствовал, как и его собственное тело напряглось от этого проявления нежности. Проклятие, ни один мужчина не имеет права называть ее дорогой, кроме него!

— Что ты здесь делаешь? — спросила она ничего не выражающим тоном.

— Эти пару дней я провел в городе, обсуждая с Эриком вопрос объединения ваших компаний. — Его голос был само очарование. — Ты выглядишь фантастически, Аманда. Очень экзотично. Для тебя это новый имидж.

— Ты даже не работаешь на «Икстант корпорейшн». — К удовлетворению Саймона, она не ответила на комплименты о своей внешности.

Улыбка Ланса стала скорее хищной, чем обезоруживающей.

— Строго говоря, нет. Но моя юридическая фирма оказывает им кое-какие услуги. Твой босс попросил меня помочь в переговорах о сделке. Я специализируюсь на дружественных слияниях. На прошлой неделе мы с Эриком многое обсудили.

— Почему мне не сообщили об этом? — спросила Аманда тем же ничего не выражающим тоном, который начал беспокоить Саймона.

Он не знал, что за ним скрывается.

— Ты именно сейчас хочешь это обсудить? Если ты настаиваешь, что хочешь узнать детали прямо сейчас, возможно, Саймон предоставит нам каюту для разговора.

Этот хлыщ уведет Аманду в каюту только через труп Саймона. Он крепче сжал ее руку.

Она подняла голову, и их глаза встретились на мгновение, слишком короткое, чтобы понять друг друга, но он успел заметить, что она находится в состоянии сдерживаемого шока.

— Детали могут подождать. — Она повернулась к Эрику: — Ты не говорил, что Ланс приехал обсуждать сделку с тобой.

Эрика тоже привел в замешательство слишком ровный тон Аманды, к тому же, возможно, ему послышалось обвинение в ее последнем вопросе.

— Он сказал, ты знаешь, что он здесь.

— Я не знала.

Ланса ничуть не смутило это отрицание.

— Давай не будем играть в игры, дорогая. Ты знала, что Дэниел пришлет кого-нибудь. — Он многозначительно посмотрел на Саймона, обнимавшего Аманду. — Очевидно, ты утратила беспристрастность, необходимую для ведения переговоров.

Аманда вздрогнула и отошла от Саймона. Он хотел удержать ее, но она была так напряжена, что он побоялся давить на нее.

— Мои отношения с Саймоном не имеют абсолютно ничего общего со слиянием. — По крайней мере она признала, что у них есть отношения.

На мгновение ему показалось, что она попытается отрицать это.

— Ты прав в одном, сейчас не время и не место обсуждать дела «Икстант». — Она глубоко вдохнула и выдохнула. — Мы поговорим позже, но я все-таки не могу понять, почему меня не отозвали в Калифорнию, если, как ты намекаешь, Дэниел считает мою профессиональную честность скомпрометированной.

— Ты знаешь почему, но если ты действительно хочешь, чтобы я сказал это тебе, я с радостью сделаю это позже. — Снисходительный тон Ланса действовал Саймону на нервы.

Интересно, как будет выглядеть этот хлыщ, если его швырнуть в залив?

— Отлично, так и поступим. — Она посмотрела на дверь. — Полагаю, сейчас, когда мы с Саймоном пришли, Джейкоб начнет подавать еду?

То ли он стоял за дверью и подслушивал, то ли это просто было удивительным совпадением, но в это мгновение Джейкоб появился с подносом с закусками. Демонстрируя сообразительность, хотя и немного запоздавшую, он предложил поднос сначала Элейн.

Когда поднос добрался до Аманды, она отказалась взять хоть что-то.

— Не знаю, как ты сможешь дождаться ужина. После обеда прошло уже столько часов, разве ты не голодна? — Элейн сунула в рот миниатюрную слойку. — Я умираю от голода.

Ланс обворожительно улыбнулся Элейн:

— С такой фигурой, как у вас, вы можете ни в чем не отказывать себе, но Аманде не стоит есть все блюда, подаваемые за ужином.

Ярость приливной волной обрушилась на Саймона. Он видел Ланса словно сквозь кровавый туман.

— Держи свое мнение о фигуре Аманды при себе, — проговорила Джиллиан голосом, которым можно резать металл.

Ланс поднял руки, как бы сдаваясь:

— Да я не хотел никого обидеть. Просто пытался объяснить, почему Аманда не взяла закуски.

— Я могу сама объяснить свои действия, если посчитаю необходимым. — Эти слова были сказаны твердо, но, проклятие, взгляд ее прекрасных карих глаз казался слишком беспомощным, чтобы это понравилось Саймону.

Ланс пожал плечами:

— Конечно.

Саймон взял канапе и направился к Аманде. Он остановился перед ней, и она, подняв голову, вопросительно взглянула на него.

— Я думаю, твое тело идеально, дорогая. А теперь попробуй вот это. Джейкоб лично придумал рецепт.

Ее рот приоткрылся, но недостаточно, чтобы крошечное канапе могло проскользнуть между соблазнительными губами. Она не отрываясь смотрела на него, и он вдруг почувствовал, будто ведет битву между ее настоящим и прошлым, все еще мучающим ее. Он победит, потому что не имеет права проиграть. У Ланса было достаточно времени, и он все испортил. Саймон не собирался совершать те же ошибки. У него и мысли такой не было.

— Открой рот, малышка. Доверься мне.

Ее губы разошлись шире, и он просунул канапе ей в рот. Он провел кончиком пальца по ее губе, прежде чем убрать руку, и сделал знак Джейкобу принести поднос с закусками. На этот раз он выбрал эклер с кремом. Он поднес пирожное к ее губам и почувствовал себя победившим королем, когда она без возражений съела его.

Джейкоб отвернулся и поставил поднос на один из небольших столиков.

— Ужин будет на столе через пятнадцать минут. — Он вышел со всем достоинством викторианского дворецкого.

Саймон подмигнул Аманде, и ее глаза потеплели, хотя она и не улыбнулась.

— Он опять играет роль, — прошептала она.

Саймон кивнул:

— Он разочарованный трагик. Ему так и не удалось применить свои таланты в секретной службе, и он тайно страдает от несбывшихся надежд.

— Тебе лучше быть начеку, а то он сбежит за Джиллиан в Голливуд. Что ты тогда будешь делать?

— Ни в коем случае. Он ненавидит смог.

— Надо же.

Хорошо. Аманда уже говорит более нормально.

— Итак, расскажите мне о «Шингаар», — сказал Эрик, сидящий рядом с Элейн на диване.

Элейн и Джилл принялись в красках описывать, как они провели день. Саймон слушал вполуха, наливая Аманде бокал вина.

Он протянул ей бокал.

— Хочешь что-нибудь еще?

Она покачала головой:

— Я дождусь ужина.

— Ты нетолстая.

— Иногда я вижу себя глазами других людей. Это получается само собой.

Глядя на ее невероятно сексуальную и совершенно женственную фигуру, он улыбнулся:

— Тогда смотри на себя моими глазами. Ты идеальна. Прежде чем она успела ответить, Джилл вовлекла ее в разговор.

Через несколько минут Джейкоб пригласил их к столу. Ланс больше не делал Аманде обидных замечаний, но его взгляд слишком часто останавливался на округлостях, которые он раньше так поносил. Аманда, казалось, не обращала ни на что внимания, с каждой минутой все глубже прячась под маской холодной, застегнутой на все пуговицы женщины, которой она была, когда впервые приехала в штат Вашингтон.

Она выглядела сексуальнее, чем любая женщина, которую знал Саймон, но вела себя еще менее сексуально, чем амеба.

Ему хотелось целовать ее до безумия, чтобы разбить эту защитную стену, которую она вновь возвела вокруг себя, но ее внутренняя хрупкость удерживала его от этого. Хотел бы он знать, что было причиной этой хрупкости. Присутствие бывшего мужа оказывало на нее такое влияние или тот факт, что компания прислала его в Порт-Малкуин, не сообщив ей?

Она ничем не выдавала своих чувств.

Какого черта Эрик вообще пригласил Ланса на ужин? Для четного количества гостей. Как будто Джиллиан волновало, что у нее нет пары. Да у этой женщины достаточно уверенности в себе, чтобы сопровождать подругу во время ее медового месяца и все же прекрасно проводить время. В оправдание кузена еще можно сказать, что Эрик впервые услышал о том, что Ланс — бывший муж Аманды, только когда Саймон сказал об этом перед самым возвращением женщин.

Ланс уж точно не сказал ему ничего. Этот человек не слишком распространялся о себе, и если он является примером стиля управления в «Икстант корпорейшн», решимость Саймона не допустить слияния удвоится.

Аманда стояла рядом с Саймоном, провожая уходящих с яхты гостей. Его едва сдерживаемое напряжение передалось ей, и ее нервы натянулись как струны. Вдруг он думает, что она знала о планах Дэниела послать Ланса на переговоры с Эриком? Может, он злится на нее?

Он вовсе не был похож на разочарованного человека, когда уговаривал ее съесть канапе. Стресс плохо повлиял на ее аппетит, особенно стресс, связанный с Лансом, но Саймон решительно не позволил ей поддаться ему. Она была рада, но не могла сказать, о чем он сейчас думает.

Во время ужина бывали моменты, когда во взгляде Саймона сверкало настоящее бешенство.

Ему не нравился Ланс. Саймон слишком хорошо владел собой, чтобы чем-то выдать это, но некоторые жесты и особая интонация, появлявшаяся, когда он говорил с Лансом, ясно дали ей это понять.

— Я не знала, что он в Вашингтоне.

Саймон не смотрел на нее.

— Он сказал, что знала.

— Он солгал. У него это отлично получается.

Саймон пожал плечами, будто это совершенно не важно, и у нее похолодело внутри.

— Как мило со стороны Джейкоба отвезти Джилл в гостиницу. — Никто не предложил, чтобы Джиллиан поехала с Брантами и Лансом. Вероятно, потому, что все хотели избежать кровопролития.

— Он в восторге от знакомства с кинозвездой.

— Я тоже так подумала. — Она широко улыбнулась в первый раз с того момента, как увидела Ланса. — Я уже говорила. Тебе придется приглядывать за ним из-за Джилл. Может быть, она и не увезет его в Калифорнию, но у нее и здесь тоже есть связи.

— Служа у меня, он играет больше ролей, чем смог бы в любой телепостановке.

— Вне всякого сомнения. — Она вздохнула и отвернулась от удаляющихся габаритных огней.

Саймон посмотрел на нее:

— Ланс очень привлекателен.

Она поморщилась:

— Он работает над этим.

— Он мог бы быть моделью.

Это правда.

— Он рекламировал одежду от Кельвина Кляйна, когда был студентом.

— Ты все еще любишь его?

Вопрос задел самую чувствительную струнку в ее душе. Саймон что, не слушал, когда она рассказывала, как Ланс обращался с ней?

— Нет!

— Ты довольно категорична.

— Так и есть. — Она не могла поверить, что он думал о таком. — Саймон, Ланс не тот человек, которого можно любить. До того как мы поженились, я была больше влюблена в идею заслужить одобрение моей семьи, чем в него, а к моменту развода я презирала его.

— Ты говорила, что он не хотел тебя.

— Не хотел. — Зачем он снова говорит об этом? Разве он не понимает, что, несмотря на то что с бывшим мужем у нее все кончено, воспоминания о браке все еще мучительны для нее? Неудача причиняет боль. Неудача в основном своем предназначении — быть женщиной — ужасающе болезненна.

— Его глаза весь вечер были словно приклеены к твоей груди. Черта с два он не хотел тебя.

— Что? — Она почувствовала, что ничего не понимает.

Саймон явно ревновал, но она не могла поверить, что для этого в самом деле есть причина.

— Он хотел остаться с тобой наедине в каюте.

— Поговорить о бизнесе, — сказала она с некоторым раздражением.

— При том как он смотрел на тебя, не думаю, что бизнес был первым пунктом в повестке дня.

Она волновалась, что Саймон мог подумать, будто она работает над слиянием за его спиной, и вдруг выяснилось, что он страдает от приступа мужского собственничества. Ланс не был собственником. Это было как… Надо об этом подумать. Необыкновенно и где-то даже мило.

— Ты думаешь, Ланс стал бы ухаживать за мной? — Она улыбнулась. — Ни за что. — Следующая мысль оказалась менее забавной. — Ты думаешь, я бы уступила?

— Я этого не говорил.

— Но ты ревнуешь. — У нее перехватило дух. Саймон, самый замечательный и мужественный человек, которого она знала, любовник, ради которою любая женщина могла бы умереть, ревновал.

— Да, — отрезал он.

Она положила ладонь на его руку:

— Не нужно. Единственный мужчина, которого я хочу, — это ты. — Как он может не понимать этого? Она вибрировала. как камертон, когда он входил в комнату, и сохла, как сорванный цветок, когда им приходилось расставаться.

Он что, слепой?

— Ты была замужем за ним. — Это прозвучало почти как обвинение.

— Это был отвратительный брак.

— Джиллиан сказала, что ты не развелась с ним после его первой любовной связи.

У Джиллиан слишком длинный язык и привычка делать свои собственные выводы. Не всегда правильные.

— Я не знала о его связях, по крайней мере наверняка. — Она хотела, чтобы он поверил ей. Она слишком долго оставалась замужем за совершеннейшим ничтожеством, но она не была полной тряпкой. — Пока я не застала его.

— Это тогда ты поняла, что у него есть связь?

— Да. Полагаю, мне следовало начать подозревать раньше по тому, с какой легкостью он отказался от физической близости со мной. Может быть, я сознательно была слепой, но я не знала.

— Что произошло?

— Я пришла в субботу в его офис посмотреть, там ли он. Это было совершенно случайно. По субботам он обычно играл в гольф, но его мобильный не отвечал. Мне что-то понадобилось. Я даже не помню, что это было, но я помню то, что увидела. — От мысли об этом ее все еще тошнило. Так это было отвратительно.

— Он был с другой женщиной?

Она вспомнила, что Джилл сказала почти то же самое.

— Да, но они были не одни.

— С ним были две женщины? — с отвращением спросил Саймон.

Ранило бы это меньше? Может быть. Если бы она не знала этих женщин.

— Хуже.

— Как это?

— Я обнаружила, что мой муж — бисексуал.

— Он был с женщиной и с мужчиной?

— Да. Он целый год не прикасался ко мне, а тут их с ним было двое. Они тяжело дышали, стонали, потели… и запах, как будто они уже давно этим занимались. Они даже не заметили меня, так забыли о реальности в своей похоти. Я ушла. Когда я объявила Лансу, что хочу развестись, я не сказала ему, что я видела, просто что знаю о его изменах.

Ее передернуло от пережитого страдания.

— Он даже не попытался отрицать. Он сказал, что это моя вина, что ему пришлось искать сексуального удовлетворения на стороне. Что для него я недостаточно хороша как женщина. Он был в ярости на меня зато, что я настаивала на разводе. Ты знаешь, что ему хватило наглости предложить мне посоветоваться с юристом?

Жестокость на лице Саймона сменилась выражением такой нежности, что она чуть не разрыдалась.

— Ах, малышка. — Он прижал ее к своей груди. — Мне так жаль. Вот ублюдок. Если бы я знал все это раньше, я бы не позволил привезти его на мою яхту.

Она знала, что он говорит правду. Саймон в отличие от Эрика мог и пренебречь нормами корректного поведения.

Он сжал ее крепче, и невероятно, ее тело отозвалось на это давление.

— Тебе повезло, что ты не заразилась какой-нибудь болезнью.

— Знаю. — Она потерлась щекой о его черную шелковую рубашку. — В понедельник, после того как я обнаружила его в офисе, я пошла к доктору и потребовала сделать все возможные анализы. Это было унизительно, но я не могла жить в неуверенности. — В объятиях Саймона воспоминания казались уже не такими болезненными, как раньше. — Кто знает, насколько хорошо он предохранялся в своих извращенных сексуальных играх?

— Учитывая его эгоистичную самонадеянность, это чертовски хороший вопрос. — Жар, исходящий от Саймона, обволакивал ее, словно одеяло. — Я хочу сделать ему больно. — Он произнес это с такой яростью, что Аманда вздрогнула.

— Не надо. Пожалуйста, забудь об этом. Все кончено, и теперь я действительно благодарна, что он считал меня такой сексуально отталкивающей.

Несколько минут Саймон просто стоял и молча гладил ее по спине. Мысли о браке с Лансом переносились в мусоросжигательную печь ее мозга и сгорали в огне, разожженном нежными прикосновениями Саймона.

Порывы холодного ветра не могли охладить горячее, как лава, желание, пылающее в ней.

Она едва заметно придвинулась к нему, и он прерывисто вздохнул.

— Ты заводишь меня без всяких усилий, — произнес он голосом, от которого у нее внутри все превращалось в жидкий мед.

Глава 18

Она не сомневалась в нем.

Доказательство упиралось в ее живот.

— Я рада. Очень рада.

— Не могу поверить, что твоя семья так разозлилась из-за развода с этим ублюдком! — воскликнул Саймон.

Ей не хотелось больше думать об этом, но образ мужчины, с которым был Ланс, маячил перед ней, как привидение.

— Мои родители любили моего брата. Меня они даже не терпели.

— И что?

— Мужчина, который входил в этот непристойный menageatrois, был моим братом. — Она никогда никому не говорила об этом, даже Джиллиан.

Ее родителям было все равно, когда она перестала ходить на семейные торжества. Ее никогда не вынуждали объяснять, почему она не может находиться в одной комнате со своим братом. Они все были слишком заняты, понося ее за развод с таким в высшей степени успешным человеком, обладающим такими ценными для их бизнеса в недвижимости связями. Теперь она понимала, что брат подсунул ее Лан-су, чтобы прикрыть свою собственную бисексуальность. Особенность, которую не очень хорошо принимают в деловых сообществах, даже в южной Калифорнии.

Саймон сказал что-то, от чего у нее запылали уши.

Она подняла голову, чтобы улыбнуться ему, боль от предательства тонула в наслаждении, которое она испытывала в обществе Саймона.

— Ты питаешь мои мысли.

Он подхватил ее на руки без всякого предупреждения, вид его при этом был довольно свирепый.

— Мы разыгрываем очередную фантазию? Ты сейчас капер-грабитель?

— Каперы не считались грабителями. Грабили пираты.

Она прильнула к нему.

— Ты изображаешь пирата или просто пещерного человека… опять?

Он остановился и посмотрел па нее, цвет его глаз в эту секунду напоминал расплавленное серебро.

— А пираты похищают принцесс?

К ее горлу подступил комок. Он говорил самые удивительные вещи. Она ослепительно улыбнулась ему, несмотря на влагу в глазах, которую не могла скрыть.

— Ну, это как сказать.

— От чего это зависит? — Он продолжил идти, неся ее по короткому коридору, ведущему к каютам.

— От того, что пираты делают с принцессами.

— Набрасываются на них и доставляют им удовольствие.

— В таком случае я могу говорить с уверенностью. Пираты — самые лучшие похитители принцесс.

— Тогда я пират, потому что ты, Аманда, определенно моя принцесса.

Она не позволила бы себе поверить, что он говорит все это всерьез. Но даже если и так, все равно слова глубоко тронули ее.

— Ты очень привлекательный пират. Мне нравится, что у тебя целы оба глаза и нет крюка.

Он расхохотался, наклоняясь, чтобы открыть дверь.

— К концу ночи ты будешь благодарна и за обе руки.

— Неужели? — поддразнила она, зная, что он прав, но для этого не понадобится целая ночь. Она была благодарна уже сейчас за предвкушение того, что он будет делать этими руками, с жаром обнимавшими ее.

Саймон внес ее в каюту. Она оказалась больше, чем ожидала Аманда, с изготовленной на заказ кроватью, занимающей почти все пространство. Он бросил ее на постель в волне красного шелка. Она приземлилась так, что из-под задравшейся юбки показался верх одного чулка.

— Думаю, тебе лучше снять платье, пленница. — Слова были робкими. Тон — нет.

Она дерзко посмотрела на него:

— Зачем?

— Затем, что если ты этого не сделаешь, оно будет порвано.

Еще никогда ее не желали до такой степени, чтобы рвать на ней одежду. Мысль, что Саймон может хотеть ее так сильно, возбуждала ее.

Она вытянулась на кровати, подняв руки над головой так, что каждый изгиб обозначился под чувственным шелком платья.

— Правда?

Выражение лица Саймона стало диким.

— Я не шучу, малышка.

Это было красивое платье, но не настолько красивое, как желание в глазах Саймона.

— Докажи.

Его глаза расширились, потом сузились, и он так стремительно набросился на нее, что у Аманды перехватило дыхание. Его рука скользнула в вырез платья, до предела натянув ткань. Он взял в ладонь спелый плод ее груди. Она невольно отодвинулась на пару дюймов, что не дало ей абсолютно ничего.

— Боишься, малышка? — насмешливо спросил он.

— Взволнованна, — поправила она. Воин-победитель, пират, это не важно… Саймон никогда не причинит ей боль.

Что-то изменилось в нем от ее ответа, и другая рука присоединилась к первой. Когда оказалось, что вырез слишком мал для обеих рук, он дернул его, и треск рвущегося шелка наполнил каюту.

Ее груди были обнажены среди неровных краев порванной алой ткани.

Саймон откинулся назад, чтобы посмотреть на нее.

— Они божественны, дорогая. Такие красивые, словно произведение искусства.

Она задрожала, между ног струился жар, а сердце переполняло желание.

— Ты собираешься дотронуться до меня?

Он что, разорвал лиф ее платья только чтобы смотреть?

Его улыбка была воплощением мужской сексуальности.

— О да.

И он начал делать именно это, ртом и руками дразня ее плоть, доводя ее до состояния мучительной истомы.

— О, Саймон… Пожалуйста. Да. Не останавливайся. Его сладострастный смех возбудил ее еще сильнее.

— Я не могу остановиться, малышка. Даже если бы и хотел, а я не хочу. Я собираюсь касаться тебя всю ночь напролет.

Но он остановился, чтобы сорвать с себя рубашку и сбросить брюки, открывая взору эрекцию весьма пугающего размера. Все-таки хорошо, что она не смогла как следует разглядеть его перед тем, как они первый раз занимались любовью. Она бы с криком убежала, уверенная, что они не подойдут друг другу, но они подошли, и иногда он касался ее так глубоко, что у Аманды захватывало дух от наслаждения.

Он лег на нее, прижимаясь разгоряченной кожей к ее нежной плоти, и она вскрикнула от этого невероятного ощущения. Он дразнил ее своим телом, проводя им между ее ног, шелк платья скользил по ним обоим. Если для него это также чувственно, как и для нее, то он кончит раньше, чем войдет в нее. Она сама уже была на грани оргазма.

— Ты так сексуальна, Аманда. Так красива. — Он шептал комплименты, перемежая их с вещами, которые хочет сделать с ней, и покрывал поцелуями ее лицо, шею и груди.

Она извивалась под ним, отчаянно желая, чтобы он проник в нее, но он, похоже, не торопился это делать.

Она хотела снять платье. Сейчас же.

Наслаждаясь свободой прикасаться к нему, она пропела ногтями по его спине, фантазия о пиратах и принцессах была забыта. Она не чувствовала себя пленницей. Она чувствовала себя женщиной, которую мучает ее мужчина.

— Саймон, я хочу быть обнаженной, — взмолилась она.

За шорохом рвущегося шелка последовало ощущение его возбужденной плоти у ее влажных и припухших губ. Еще несколько секунд он водил по ним своим членом, не проникая внутрь.

— Я хочу тебя, Саймон! Сейчас. Пожалуйста…

Он поднялся вверх и назад; когда он вернулся к ней, в его руке был презерватив.

— Надень его на меня.

Она села, тяжело дыша, и сбросила остатки своего платья. Она избавилась от него, неистовая жажда доставить Саймону наслаждение затмевала все остальное. Она подняла руками груди и, наклонившись вперед, провела затвердевшими сосками по его еще более твердой эрекции.

Он застонал.

Стрелы наслаждения летели от ее напряженных сосков к центру ее женственности.

Необузданность, которой она никогда раньше не знала, пульсировала вместе с быстрым биением ее сердца; она сжала груди вокруг него, и Саймон вскрикнул.

— Что ты пытаешься сделать со мной?

— Доставить тебе такие же восхитительные ощущения, которые ты доставляешь мне.

Он подавился словами, которые хотел сказать, когда она проскользила мягким тоннелем между грудями вверх и вниз по его члену. Она никогда в жизни не делала ничего подобного, но Саймон заставил ее почувствовать себя совершенно раскрепощенной. Когда ее пышные округлости прижались к основанию его мужественности, она нагнула голову и нежно лизнула самый кончик.

Подвинувшись к ее рту, он издал нечленораздельный звук.

— Еще, малышка. Мне нужно больше.

Она поняла и с последним поцелуем в его мужское естество освободила жесткую плоть из своей нежной тюрьмы. Возбужденная и взволнованная выполнением такой задачи в первый раз, она разорвала упаковку презерватива. Она постаралась как можно медленнее скользить латексом по его члену, желая продлить соприкосновение пальцев с ним.

— Я люблю трогать тебя, — прошептала она хриплым от страсти голосом.

— Я люблю твои прикосновения, но это должно произойти сейчас.

С этими словами он резко поднял ее верх и назад и вжался между ее ног, все одним отчаянным рынком. Одно движение бедер, и он погрузился в ее горячую влажность, заставив ее застонать от наслаждения. В этот момент она чувствовала абсолютное единение с ним.

— Я люблю тебя, Саймон. Я люблю тебя!

Он ответил бешеной серией толчков, повергнув ее в экстаз такой глубокий, что ей казалось, она никогда не выплывет из него. Она содрогалась вокруг него, пульсирующие ощущения длились и длились, пока он продолжал погружаться в нее с безудержной силой. Наконец его тело выгнулось, достигнув предела, и он выкрикнул ее имя, когда кончил.

После этого она заснула, а он все еще оставался в ней.

Аманда не пошевелилась, даже когда он осторожно вышел из ее тела. Она лежала на одеяле, широко раскинув руки и разведя ноги в той позе, как они занимались любовью. Один темный локон покоился, завиваясь, вокруг ее все еще набухшего соска. Остальная масса волос в беспорядке разметалась вокруг головы, и она выглядела как языческая царица, полностью удовлетворенная своим любовником.

О да, она была удовлетворена.

Сколько раз она содрогалась в оргазме? Он был слишком занят, обрушиваясь в нее с неконтролируемым желанием, чтобы считать, но кажется, это продолжалось вечность. И она кричала так, что охрипла. Саймон был готов поклясться, что она не осознавала этого, но в конце она смогла только прохрипеть его имя.

Наверное, она не осознавала и то, что сказала, что любит его. Болтовня во время секса… только с Амандой такого не было. Во всяком случае, раньше. Это было что-то, что они могут разыграть в следующий раз, потом. Если у них будет это «потом».

Судя по всему, ее босс недоволен тем, как она справляется со своей задачей. Что за мерзавец — прислал кого-то помогать в переговорах и даже не сказал ей об этом. Тем более прислал ее бывшего мужа. У ее босса чувствительность носорога. Или он был так недоволен неспособностью Аманды уговорить Саймона на слияние, что все эти действия были корпоративным шлепком по рукам? Отзовут ли Аманду назад в Калифорнию?

Сможет ли он убедить ее остаться?

Она сказала, что любит его.

В конвульсиях невероятного оргазма, напомнил он себе. Но она все же сказала эти слова.

Он быстро выбросил презерватив и вернулся в каюту. Неудивительно, что Аманда так и не пошевелилась. Он поднял ее безвольное тело, чтобы накрыть одеялом, и устроился в постели рядом с ней, сжав в объятиях.

Довольный, он заснул.

Аманда положила вилку.

— Когда ты плывешь назад на остров?

— Ты не хочешь сказать «мы»? — Саймон откинулся на стуле, отодвинув пустую тарелку, и смерил ее взглядом.

Хотела бы она сказать это.

— Я должна пригнать мою машину. — Какая жалость. Она никогда не плавала на яхте при дневном свете. Вид наверняка впечатляющий.

— Почему бы тебе не оставить ее здесь? На острове она тебе не нужна. Если ты захочешь поехать в Порт-Малкуин, а я не смогу отвезти тебя, Джейкоб довезет тебя до парома.

Для женщины, которая последние несколько лет была абсолютно независимой, идея казалась слишком привлекательной.

— Я не знаю.

— Вы боитесь моего стиля вождения, мисс? — спросил Джейкоб, стоявший у кухонной раковины.

— Конечно, нет.

— Тогда оставь машину здесь, — распорядился Саймон.

— Хорошо. — Она всегда может забрать ее позже, а возможность поехать сегодня с Саймоном была весьма заманчива. — Итак, во сколько мы отплываем?

— Разве ты не хотела пригласить Джилл плыть с нами? — спросил он вместо ответа.

— Хотела, но она сказала, что сегодня встречается в Сиэтле с друзьями из актерской школы.

— Тогда, думаю, мы можем отчалить в любое время.

— Перед отъездом мне нужно встретиться с Лансом.

— Нет.

Она смотрела на Саймона, потрясенная его непреклонным отказом. Несмотря на его постоянное стремление всегда делать все по-своему, она не ожидала, что он вот так попытается мешать ей. Не в бизнесе.

— Мне нужно узнать, что происходит в «Икстант».

— Позвони ему. — Саймон взял чашку с кофе и сделал большой глоток, его пристальный взгляд немного пугал ее.

— Я предпочитаю поговорить лично. — Ланс лгал слишком легко и слишком складно. Его лицо, когда он будет отвечать на ее вопросы, скажет больше, чем просто голос по телефону.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась наедине с ним.

— Не будь смешным. После развода мне уже приходилось по разным поводам встречаться с Лансом. Кроме того, такое решение должен принимать не ты.

Его лицо говорило другое.

— Я не пытаюсь принимать решение вместо тебя.

Ну конечно.

— Как ты не пытался принять решение за меня, когда похитил меня на острове и шантажом заставил остаться?

— Я соблазнил тебя остаться. Я не шантажировал тебя.

— Называй как хочешь.

— Я знаю, что он обращался с тобой как с неприкасаемой, когда вы были женаты, и не стану делать вид, что не рад этому, после того, что ты рассказала мне вчера, но сейчас он тебя хочет. Мужчины узнают вожделение к своим женщинам в других мужчинах.

— А я твоя женщина?

— Разве мы это уже не обсудили?

Он имеет в виду разговор, когда назвал ее своей девушкой? Наверное, да. Только одно казалось не таким серьезным, как другое, и ей отчаянно хотелось знать, как же он к ней относится на самом деле.

Прошлой ночью она не настолько растворилась в страсти, чтобы не заметить его молчание в ответ на ее признание в любви. Никакого признания. Вообще никакого упоминания о нем.

— Даже если он и вожделеет, а, честно говоря, я считаю твое впечатление пристрастным, я не хочу его. Так что нет никакой проблемы.

— Проблема в том, что босс не хочет, чтобы вы были наедине с парнем, — вставил Джейкоб.

Она хмуро повернулась к нему:

— У меня тут и так много дел. Я не нуждаюсь в ваших замечаниях.

— Становитесь дерзкой, да? Хотите посмотреть, что изменение внешности может принести женщине?

Она демонстративно вздохнула.

— Моя изменившаяся внешность уже в прошлом.

— Вы носите волосы распущенными, и ваше лицо выглядит по-другому. Вы очень даже изменились.

— Позвольте мне сообщить вам кое-что, Джейкоб. Я могла бы убрать волосы в пучок и надеть на голову мешок, и все равно вы с Саймоном вмешивались бы в мои дела.

— Я хочу провести день с тобой и не хочу, чтобы твой бывший или твоя работа отобрали у меня хоть часть этого. Я слишком многого прошу? Сегодня воскресенье, Аманда. У большинства людей по воскресеньям выходной. Ты же не думаешь, что я еду домой, чтобы запереться в лаборатории?

Нет, она этого не думала.

— А если бы меня не было, это было бы так?

Он пожал плечами:

— Возможно. Сейчас я работаю над довольно важным проектом.

Но провести денье ней было важнее.

— Хорошо. Я разберусь с этим завтра.

Улыбка Саймона была полна мужского удовлетворения, но Аманда не могла на него сердиться за это — таким трогательным казалось облегчение, отражавшееся в его глазах. Ему было не все равно. Он мог не любить ее, но он заботился о ней так, как, кроме Джиллиан, никто и никогда не заботился о ней.

Плыть днем на остров оказалось даже лучше, чем Аманда могла себе представить. Ей безумно нравилось стоять у перил рядом с Саймоном, обнимавшим ее и согревавшим теплом своего тела, когда прохладный бриз с океана холодил кожу. Виды производили глубочайшее впечатление. В отдалении они даже видели китов, и Джейкоб притормозил яхту, чтобы Аманда могла полюбоваться тем, как они играют в воде.

Она заставила себя забыть о тревогах и сосредоточиться на том, что она с Саймоном.

И, верный своему слову, когда они вернулись домой, Саймон не исчез в своей лаборатории. Он вообще не исчез. Все его внимание принадлежало только ей, и она не могла отделаться от мысли, каково это было бы — провести остаток жизни с этим мужчиной. После обеда он уговорил ее провести спарринговую тренировку, настаивая, что ей нужно больше работать над своей формой. Он касался ее гораздо чаще, чем это было необходимо, но теперь, когда ей не нужно было прятать свою реакцию на его прикосновения, занятия таэквондо стали чистым наслаждением.

Ночью он занимался с ней любовью нежно и медленно, удерживая ее на краю оргазма, пока она, назвав его имя, не прокричала о своей любви. Он не сказал ей этого в ответ, но он был так нежен с ней, когда готовил их обоих ко сну, что горячие слезы проступили на ее ресницах.

Он стер их поцелуем и привлек ее к себе, чтобы обнимать всю ночь, как делал каждый раз, когда они спали вместе с того первого взрыва страсти.

— Ты сказал, Джейкоб отвезет меня на паром, если мне понадобится поехать в Порт-Малкуин. — Сейчас Саймон не был нежен. Он был упрям и не позволял ей ни того, ни другого. — Если придется, я пешком пойду на пристань.

Предвещающие бурю серые глаза сузились.

— Это шесть миль.

— Ты сомневаешься, что я смогу сделать это? — В ее теперешнем настроении она была готова пройти эту дистанцию даже в туфлях на шпильках.

Он облокотился на кухонную стойку и скрестил руки на груди.

— Мы договорились, что ты не останешься с ним наедине.

— Мы договорились, что я займусь этим сегодня, и именно это я и делаю.

— Почему ты не хочешь позвонить ему?

— Эта встреча должна произойти лицом к лицу. — Она хотела получить правдивые ответы на свои вопросы, а для этого ей было необходимо видеть реакцию Ланса.

Саймон ничего не сказал, но помрачнел еще сильнее. Она вздохнула.

— Послушай, если это поможет, мы встречаемся в ресторане. Мы не будем наедине.

— Ноты настаиваешь на встрече с ним?

Она не могла ничего прочесть в голосе Саймона.

— Да.

Он выпрямился.

— Хорошо, я прикажу Джейкобу отвезти тебя.

Он повернулся, чтобы уйти, но она тронула его за руку.

— Саймон, это не имеет к нам никакого отношения. Он повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, его движения были грациозны и стремительны, как во время тренировки в спортзале.

— Вот этого я и боюсь. — Он заключил ее в объятия и крепко поцеловал, потом отстранил ее от себя и пошел за Джейкобом.

Так она и стояла в замешательстве от удивления несколько минут, пока нетерпеливые окрики Джейкоба не заставили ее пойти к входной двери.

Пока она ехала на пароме, у нее было сорок пять минут, чтобы подумать о реакции Саймона. Он действительно беспокоился из-за Ланса, и она не могла понять почему. Она не позволит Лансу даже близко подойти к себе. Под этой обворожительной калифорнийской внешностью скрывался настоящий ядовитый паук, и у нее не было ни малейшего желания снова попадать в его липкую паутину.

Ее мозг был все еще занят мыслями о Саймоне и о том, что такая ревность может означать в смысле эмоциональных обязательств, когда она вошла в ресторан, где ее уже ожидал Ланс. Он сидел за столиком у окна, выходящего на пристань.

Усевшись на стул напротив него, она вежливо кивнула, но не улыбнулась.

— Здравствуй, Ланс.

— Аманда. Вижу, ты опять вернулась к деловому стилю. — Он окинул ее взглядом, как покупатель смотрит на подержанную машину, весь его вид говорил, что в ней полно изъянов, хотя он их пока еще не нашел. — В позапрошлый вечер ты сильно отклонилась от своего обычного имиджа. — Его взгляд остановился прямо на ее груди так, как он практически никогда не делал, когда они были женаты. — На том красном платье словно было написано «Секс».

Намек вызывал отвращение.

— Я здесь не за тем, чтобы говорить о моем вкусе в одежде, и меня совершенно не интересует твое мнение о том, как я одеваюсь.

— Ты в этом уверена?

Она отложила салфетку и нож в сторону и сделала знак официантке принести кофе.

— Абсолютно уверена. Единственное, что в связи с тобой меня интересует, — это объяснение, почему ты работаешь над моим проектом и почему мне не сообщили о твоем приезде в Порт-Малкуин.

Он поморщился, неприязненное выражение исказило идеальные черты его лица.

— Ты так несносна, Аманда. Разговоры о бизнесе не мешают соблюдать светские условности.

— В тебе, Ланс, нет ничего приятного. Может, мне и « понадобилось несколько лет, чтобы понять это, но насчет твоего характера я давно прозрела. — Она не позволит ему этим критическим отношением поставить ее в невыгодное положение. — Теперь ответь на мой вопрос.

Наплевать, если он считает ее женским вариантом Аттилы; ей нужны подробности.

Он сделал большой глоток чая со льдом, намеренно оттягивая ответ.

Она просто сидела и смотрела на него, и ему пришлось начать.

— Ты не справилась с работой. — Он замолчал и опять смерил ее взглядом. — Теперь легко понять почему, даже если и трудно поверить. Я никогда и подумать не мог, что ты из тех, кто ставит личную жизнь выше работы!

— Ты пытаешься намекнуть, что я каким-то образом ответственна за непреклонное желание Саймона сохранить «Брант компьютерз» семейной компанией?

— О, пожалуйста! — снисходительно произнес Ланс. — Твоя карьера зависит от этой сделки. Ты, конечно, хочешь совершить эту сделку, но проблема в том, что тебя явно больше заботит не работа, а желание, чтобы тебя оттрахали.

Грубость этого замечания задела ее, но она не поддалась на провокацию. Ничто, кроме чуда, не могло убедить Саймона, что «Брант компьютерз» выиграет от слияния со своим конкурентом, «Икстант корпорейшн». Она пыталась, но причина ее неудачи крылась отнюдь не в недостатке деловой хватки или старания.

Она откинулась на спинку кресла.

— Не надо приписывать мне свои собственные потребности. Они не совпадают с моими.

Его глаза сузились, и она поняла, что удар достиг цели.

— Если я делала работу неудовлетворительно с точки зрения «Икстант», почему мне об этом не сказали? — Ее действительно беспокоило, что босс мог вот так обойтись с ней.

— Тебя оставили работать с Саймоном, и ты, похоже, использовала самый предпочтительный для тебя способ убеждения. — Голос Ланса просто сочился ядом. — Дэниел подумал, что в получении поддержки от Эрика Бранта будет более эффективен кто-то другой.

— Это не объясняет, почему меня не поставили в известность.

— Тебе не нужно было знать.

— Как ты можешь такое говорить? Это мой проект.

— Но это слияние «Икстант». Ты, Аманда, всего лишь мелкая сошка.

Официантка поставила перед ними тарелку с закусками. Аманда проигнорировала еду, но Ланс взял жареный гриб и отправил его в рот.

— Не понимаю, почему ты жалуешься. Тебя не выкинули из проекта и не потребовали изменить линию поведения.

— Я первая начала вести переговоры с Эриком Брантом, и не его мнение задерживало осуществление слияния.

— Руководство почувствовало, что к нему нужно применить более агрессивный подход.

— Поэтому послали тебя?

— Я часто выступаю в такой роли для своих клиентов. Ты это знаешь.

У Ланса действительно был опыт в переговорах, по все же он не был служащим «Икстант». Его обычно подключали, когда клиентам требовался не просто ловкий посредник. Почему высшее руководство решило привлечь юридическое лицо в эту ситуацию?

— Почему Дэниел думает, что ты преуспеешь в том, что не получилось у меня? — Явно существовал план, и она хотела знать какой.

Ланс тянул с ответом, долго жевал закуску, прежде чем продолжить:

— Я работаю над тем, чтобы показать Эрику Бранту, каким заметным шагом будет слияние, и убедить его продолжать без одобрения Саймона.

Этого она и боялась, чувствуя сердцем, что человек, который мог предложить ей использовать секс, чтобы манипулировать Саймоном, не остановится перед развязыванием семейной войны. Но она все же надеялась, что Дэниела удержит угроза Саймона уйти к конкурентам вместе со своими изобретениями, если слияние состоится.

Очевидно, ее надежда не оправдалась.

— Итак, что же ты использовал, чтобы убедить Эрика и «заметности»? Дым и зеркала?

— Вовсе нет. Твое первоначальное предложение и последующие цифровые выкладки были достаточной базой для начала моих переговоров с Эриком. Кстати, твой анализ был неплох, но презентация оказалась слишком обобщенной. Я ее усовершенствовал, разумеется.

— Дэниел дал тебе мои отчеты, не сказав об этом мне? Ее предложение не было достоянием всей компании. Эти цифры и предположительно скучный анализ принадлежали ей. Элементарная корпоративная этика требовала, чтобы Дэниел спросил, прежде чем использовать их в своей собственной работе, тем более отдать их кому-то вне компании. Ланс посмотрел на нее с жалостью.

— Ты не ожидала, что он проигнорирует их потенциал только потому, что ты была слишком занята, сожительствуя с конкурентом, чтобы использовать их, да?

Она не обратила внимания на замечание о сожительстве. В сущности, именно это она и делала, так что же обижаться на правду. Однако она не могла согласиться, что ее отношения с Саймоном помешали ей выполнить работу.

— Я уже представила весь материал и Эрику, и Саймону Брантам. Потенциал не пропал впустую.

— Я представил его снова, добавив несколько собственных выводов. — Он самодовольно улыбнулся. — Думаю, теперь Эрик Брант твердо за слияние.

— Он всегда был за слияние, — раздраженно ответила она. В руководстве что, никто не понимает, что проблема в Саймоне, а не в Эрике? — Это Саймона невозможно переубедить.

— Это не проблема.

Наверняка ее босс был убежден в этом, иначе Ланс не оказался бы в Порт-Малкуин.

— Дэниел не говорил тебе, что, если «Брант компьютерз» станет открытой акционерной компанией, Саймон продаст свои новые проекты конкурентам?

Ланс пожал плечами:

— Он блефует, и если бы ты не была так ослеплена его личными свойствами, ты бы поняла это.

— Если ты сделаешь еще одно грубое, ехидное или двусмысленное замечание насчет моих отношений с Саймоном, превращение широкоформатного телевизора в гору осколков покажется тебе актом милосердия. — Она показала зубы, имитируя улыбку. — Что касается Саймона, ты его не знаешь. Он не играет в игры корпоративного руководства. Это не блеф. Он всерьез настроен сохранить компанию семейной.

Ланс снова пожал плечами, его лицо стало зловещим.

— Если Саймон Брант попытается продать свои разработки конкурентам, пусть готовится к настоящей юридической войне.

— Он не подписывал с «Брант компьютерз» никаких соглашений о правах на интеллектуальную собственность. Он отдает им свои разработки, потому что это его компания, а не потому, что по закону обязан это делать.

— Аманда, существует такая вещь, как подразумеваемый контракт, признанный на основании поведения и намерений сторон. Ты что, не изучала этого в курсе торгового права?

Подразумеваемый контракт? Она проигнорировала тошноту, подступившую к горлу.

— То, что ты предлагаешь, неэтично.

Ланс рассмеялся, и это был неприятный смех.

— Пора повзрослеть, Аманда.

— Я взрослая. И порядочная, качество, с которым ты, как я понимаю, совершенно незнаком.

— Это все каменный век, дорогая.

— Саймон не собственность «Брант компьютерз». — Тошнота в желудке усилилась. — Вы не сможете заставить его работать на объединенную компанию.

— Посмотрим.

Аманда встала, не стараясь скрыть отвращение.

— Да, посмотрим. Эрик не поддержит фальшивый судебный иск, и Саймон далеко не простачок. В действительности он в сто раз больше мужчина, чем ты даже можешь себе представить.

— Что-нибудь еще, Аманда?

— Да. — Она улыбнулась настоящей улыбкой, порожденной мыслью, которую она собиралась выразить. — Ты отвратительный сексуальный партнер и к тому же моральный урод. Теперь я знаю, что такое быть удовлетворенной любовником, и мне остается только поинтересоваться, сколько ты платил женщинам, с которыми имел связь, потому что ежу понятно, что не твое геройство в постели убеждало их спать с тобой.

Это была бы очень эффектная финальная реплика, если бы за ней не последовал неожиданный бросок в дамскую уборную, где она рассталась со своим завтраком.

Глава 19

С парома она позвонила по мобильному телефону Дэниелу.

Его мобильный не отвечал, и, согласно его голосовой почте, этим утром, когда она пыталась связаться с ним перед встречей с Лансом, он все еще был вне города.

Она захлопнула телефон, отчаянно жалея, что Джиллиан прошлой ночью улетела в Лос-Анджелес.

Аманде нужно было с кем-то поговорить.

Ее карьера рушилась, и она очень боялась, что это не единственное, что может рухнуть в ближайшие девять месяцев. Если тот приступ тошноты в туалете означал то, что она думала, ее талия скоро значительно увеличится.

Паника овладела ею, борясь за превосходство с яростью. Она была в ярости на своего босса за то, что он отодвинул ее в сторону и прислал Ланса для переговоров с Эриком. Это демонстрировало полное неуважение к ней в профессиональном плане, и она удивлялась, почему он вообще в самом начале послал ее одну. Такое предательство переворачивало все внутри ее, когда она думала об оружии, которым он снабдил Ланса, — ее работе.

Сверх того ее тошнило от их предполагаемых планов использовать юридические уловки, чтобы заставить — Саймона сотрудничать с объединенной компанией. Она не знала, может ли это сработать, но вобьет огромный клин между ним и его кузеном. Если слияние состоится, их отношения и так будут достаточно натянутыми.

Это неправильно.

Она хотела предупредить Саймона и рассказать ему о подозрениях, что Дэниел обрабатывает других акционеров, надеясь преодолеть сопротивление Саймона на совете акционеров, когда их голоса добавятся к голосу Эрика. Кроме того, ее тревожило, что «Икстант корпорейшн» знает подробности о текущих проектах Саймона, которых они знать не должны. Она понятия не имела, как они добыли информацию, но Дэниел открыто намекал, что у них она есть.

Но она все еще работала на «Икстант» и не могла убедить себя, что у нее есть право разглашать что-то, пока она является служащей компании.

Тот факт, что она вообще хотела что-то сказать, был поразителен сам по себе, учитывая, как бы она отреагировала на все это до того, как встретилась с Саймоном Брантом и влюбилась в него. Несколько недель назад ее будущее было связано только с работой. Теперь все изменилось. Даже если Саймон не хочет, чтобы она была постоянной частью его жизни, она боялась, что теперь, так или иначе, она все равно ею будет.

Она положила руку на живот, неприятные ощущения еще не совсем прошли. Было это из-за качки на пароме, или это что-то внутри ее собственного тела, решится, когда она доберется до дома Саймона и воспользуется тестом раннего определения беременности, который купила после того, как покинула ресторан.

— Аманда…

Услышав голос Саймона, зовущий ее по имени, она вышла из ванной, ощущая странную пустоту в голове.

Все, что она увидела, была спина Саймона. Он отвернулся и уже выходил из комнаты.

— Я здесь.

Он резко повернулся к ней, на его лице было странное, безразличное выражение.

— Вот и ты. Где твои часы?

Утром она забыла надеть часы с радиопередатчиком.

— Не знаю, наверное, где-то у кровати.

Он отвернулся посмотреть, и она проследила за его взглядом. Конечно, вот они, лежат на тумбочке.

— Саймон, я…

— Только что звонил Эрик, — перебил он, снова поворачиваясь к ней. — Наши троюродные родственники требуют созвать специальное собрание акционеров, чтобы обсудить предполагаемое слияние с «Икстант корпорейшн».

Самые худшие ее опасения оправдались. У нее закружилась голова, и она пошатнулась.

— Понимаю.

— Понимаешь?

Она кивнула. Она была все еще слишком потрясена тем, что узнала в ванной, чтобы взвешивать свои ответы.

— Я ожидала чего-то вроде этого.

— Ты хочешь сказать, что знала, что твой босс ведет переговоры с другими акционерами «Брант компьютерз»?

Она нахмурилась, не понимая, почему Саймон говорит таким ровным, ничего не выражающим тоном.

— Да. — Она знала. Она не хотела, чтобы это было правдой, но подозревала, и все обернулось так, что ее подозрения подтвердились.

— Так вот для чего было все это? — Он махнул рукой в сторону кровати. — Твоя задача была отвлекать меня, пока твой босс ведет переговоры с моими родственниками?

— Что? — Она по-прежнему ничего не понимала.

— Ты обещала, что не будешь использовать наши отношения, чтобы заставить меня согласиться на слияние, но, видимо, мне нужно было задать другой вопрос, да?

Вдруг смысл его слов стал для нее ясен, так же как и причина, по которой Дэниел не сообщил ей, что посылает Ланса в Порт-Малкуин. Сама того не осознавая, она сделала то, в чем ее обвинил Саймон. Дэниел использовал ее как платную проститутку. Осознание в душе, что она не виновна, было слабым утешением сейчас, когда Саймон смотрел на нее с таким отвращением в серо-стальных глазах. Дэниел использовал ее, но возможность, что Саймон поверил, будто она намеренно сделала это, убивала ее. Ее бросило в жар, потом в холод.

— Ты думаешь, что я занималась с тобой любовью, чтобы… — Она зажала рукой рот и убежала в ванную.

Она едва успела добежать до раковины, как ее начало рвать. После возвращения на остров она ничего не ела, так что это были только мучительные позывы на рвоту, и это было очень больно. Но теперь все было больно. Она не могла даже сделать глубокий вдох, и горячие слезы побежали по ее щекам, когда она нагнулась над раковиной.

Две сильные руки обхватили ее. В одной он держал полотенце, которое намочил под краном и потом вытер ей лицо.

— Ш-ш, малышка. Все в порядке. Успокойся.

Она закрыла глаза и позволила ему утешать себя, потому что не имела сил бороться с ним.

Ее желудок наконец успокоился, и Саймон взял ее на руки и отнес в спальню.

Он осторожно положил ее на кровать. Его пальцы гладили ее щеку, но Аманда не открыла глаза. Сейчас она не хотела смотреть на него, не хотела видеть его лица, которое она привыкла видеть горящим страстью, светящимся весельем или тем, что, как она убеждала себя, было заботой, и которое сейчас пылало от негодования. Это слишком больно.

— Аманда…

Она отвернулась от него и свернулась калачиком.

— Ланс думает, что, если слияние состоится, они смогут заставить тебя отдать им нрава на твои изобретения при помощи какого-то юридического запрета, основанного на подразумеваемом контракте.

Она говорила тихо, но знала, что он слышит ее.

Его рука легла на ее плечо.

— Малышка…

— И я думаю, Дэниел знает, над чем ты сейчас работаешь.

Теперь Саймон знал все. Если бы Эрик позвонил всего часом позже, она бы сама все рассказала Саймону, и он не обвинял бы ее в таких отвратительных вещах. Она бы никогда не узнала, какого он низкого мнения о ее моральных принципах и что то, что бы он там к ней ни испытывал, не было любовью.

О человеке, которого любят, так не думают. У нее было мало опыта в сфере чувств, но в глубине души она знала, что никогда не стала бы подозревать Саймона в подобной ситуации. И она никогда не сомневалась, что он не будет использовать личные отношения, чтобы манипулировать ею, в отличие от него, сомневавшегося с самого начала.

Но ведь она любила его.

— Это не имеет значения. — Голос Саймона звучал серьезно.

Она сбросила его руку со своего плеча.

— Это все, что имеет значение.

Проклятие. Почему она сейчас так слаба? Ей хотелось просто встать и уйти, но она чувствовала, что ноги не станут ее слушаться. И куда она пойдет? Только не в Порт-Малкуин. Ее работа там кончена. С ее работой все кончено, точка.

Она могла бы поехать домой.

У нее нет работы, но все еще есть квартира. Отослав факсом заявление об уходе без уведомления, она сомневалась, что получит хоть какие-нибудь рекомендации. Может пройти довольно много времени, пока она найдет новую работу. Если прижмет, она может продать квартиру через агентство матери и сделать по крайней мере одного человека счастливым.

Осторожно нажимая на плечо, он заставил ее перевернуться на спину. Его серые глаза гипнотизировали ее.

— Ты носишь моего ребенка, Аманда?

— Да.

— Я рад.

Рад? Хотя, может быть. Ведь не обязательно любить мать ребенка, чтобы хотеть его. Саймон будет замечательным отцом, но сейчас она была не в силах думать об этом. Она никогда не собиралась стать матерью-одиночкой, родить ребенка мужчине, который не любит ее.

— Что ты думаешь предпринять относительно слияния?'

— Эрик уже едет сюда. Мы будем говорить.

— Надеюсь, вы сможете договориться между собой.

Саймон смотрел на женщину, с которой так потрясающе занимался любовью прошлой ночью. Она горела как живое пламя вето объятиях и говорила, что любит его. Сейчас ее глаза цвета темного шоколада были безжизненны, как будто тот невероятный огонь догорел и осталась лишь остывшая зола.

Она говорила о слиянии, как будто только эта сейчас и имело значение.

Как будто то, что она беременна его ребенком, ничего не значит.

Как будто он, Саймон, ничего не значит.

Она хотела, чтобы он и Эрик все решили, но компромисса быть не могло. Он не может согласиться на слияние, особенно после того, как она рассказала ему о планах своего босса. Он не желает портить семейную корпорацию сотрудничеством с этой компанией.

Хотел бы он дать ей то, чего она хочет. Согласиться на все и сделать ее счастливой, но он не мог.

Он снова дотронулся до нее, радуясь, что она не отбросила его руку.

— Я сожалею.

— Я тоже.

Он хотел спросить, что теперь с ними будет, но она выглядела слишком ранимой, а он не был уверен, что сможет принять ответ, когда услышит его. Может быть, она считает, что вообще ничего не будет. Что, с ее точки зрения, «они» уже не существуют.

Она призналась, что ей было известно о закулисной игре своего босса, но обвинять ее в попытке отвлечь его на это время было глупо. Ведь это он сам похитил ее и убедил остаться. У нее было слишком много сомнений относительно своей способности привлечь мужчину, чтобы планировать использовать ее в какой-то гнусной игре.

Он просто идиот.

И его глупость была порождением ревности, смешанной с ощущением предательства, которого он не должен был испытывать. Он знал, что работа для нее на первом месте. С самого начала он знал это. Но он хотел большего и таким образом заставил ее заплатить за то, чего не получил.

Вспоминая, как она корчилась над раковиной, ее болезненно-бледное лицо и слезы, он чувствовал себя последним подонком.

— Тебе не за что извиняться, а вот мне нужно. Я не должен был обвинять тебя в использовании того, что между нами было. Я знаю, что это не так.

Ее глаза молили, чтобы он говорил это всерьез, сейчас ее чувства были так же прозрачны, как идеально отполированные оптические линзы.

Он схватил ее в объятия, сжав так сильно, что она пискнула.

Он совсем чуть-чуть ослабил хватку.

— Пожалуйста, Аманда, прости меня. На самом деле я так не думал.

Она прижалась к нему, и он испытал такое счастье, будто раскрыл секрет оптико-волоконного процессора.

— Ты уверен? — Ее голос звучал приглушенно.

— Абсолютно. Ведь это я похитил тебя, помнишь?

— Помню, но я подумала, что ты забыл. — Она больше ничего не сказала, но он почувствовал: у нее есть что еще сказать.

И еще он почувствовал, что сейчас она не собирается открываться ему.

Они долго оставались вот так — она разрешала ему обнимать себя. Наконец она пошевелилась в кольце его рук, и он позволил ей немного отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Думаешь, ты сможешь убедить Эрика голосовать против слияния?

— Не знаю. — Вспомнив ее недавние слова, он спросил: — Почему ты рассказала мне о планах Дэниела и Ланса?

— Потому что то, что они хотят сделать, неправильно. Я пыталась уговорить Дэниела не начинать семейную войну, но он не слушал.

— Его не волнует ничто, кроме результата.

Совсем не обиженная этим обвинением, выдвинутым против ее босса, она печально кивнула:

— Ты прав. Он даже хотел, чтобы я с помощью секса попыталась убедить тебя передумать.

— Поэтому ты решила, что меня может это беспокоить?

— Да. — Ее голос был слабым, почти как у ребенка.

— Он подонок, милая.

— Но очень умный. Они с Лансом приложат все усилия, чтобы победить тебя на собрании акционеров.

— Их там не будет. В зале могут находиться только держатели акций и их законные представители.

— Тогда приготовься к тому, что один из твоих родственников окажется клиентом Ланса.

Она была права. Он мрачно улыбнулся.

— Я буду готов. — Он положил руку на ее живот. — Ты рада ребенку?

— Не знаю. Все это такой шок. — Она накрыла его руку своей. — Я бы предпочла не говорить об этом, пока не решится вопрос с объединением компаний.

Он едва не спросил, не собирается ли она скрыть от него ребенка, если ему удастся расстроить планы слияния, но вовремя остановился. Ему не нужно, чтобы в ее памяти отложился еще один эпизод под названием «Тупой мужик», который она могла бы использовать, когда они будут говорить об их будущем.

— Хорошо. Эрик скоро приедет. Мне лучше спуститься.

Она кивнула, выражение ее лица оставалось непроницаемым.

— Пойду прогуляюсь.

Другими словами, она дает ему время поговорить с кузеном наедине.

Саймон наклонился и поцеловал ее, вложив все чувства, которые не мог выразить словами, в прикосновение своих губ. Ее ответ был всем, чем был всегда, и он внутренне содрогнулся от облегчения.

— Я правда сожалею, что был таким идиотом, — сказал он, отстраняясь.

— Спасибо тебе, Саймон. Это для меня много значит.

Когда он уходил, на ее губах играла слабая улыбка.

Эрик сидел, откинувшись, на диване и в отличие от Саймона выглядел абсолютно спокойным.

— Так ты говоришь, Аманда рассказала тебе о планах своего босса судиться с тобой за твои разработки, если слияние состоится и ты выполнишь угрозу продать их конкурентам?

— Это не угроза, Эрик.

— Да. Я это знаю, ты это знаешь. Но если верить Аманде, руководство «Икстант» считает, что ты блефуешь.

— Верно. Юридическое преследование — это на случай непредвиденных обстоятельств.

— Они рассчитывают, что ты будешь плевать на этику, как и они.

— Ублюдки.

Именно это думал и Саймон.

— Этот Ланс Роджерс — ловкий делец, но внутри он мерзкая слизь.

— Рад слышать, что ты это понял.

— Мне не понравилось, как он обращался с Амандой за ужином, и ты знаешь, как я не люблю, когда врут. Он сказал, что она знает о его приезде в Порт-Малкуин, хотя она об этом не знала, но он был так уверен, что мне все равно, что даже не потрудился извиниться за это.

Саймон в общих чертах рассказал Эрику о браке Аманды с Лансом. Он не стал вдаваться в подробности, но ему хотелось, чтобы кузен понял, что Ланс за человек.

— И это им «Икстант корпорейшн» решила заменить Аманду на переговорах об объединении.

В голубых глазах Эрика сверкнул арктический лед.

— Мое одобрение этой сделки было большей частью связано с Амандой. Она честный игрок. Это говорило в пользу «Икстант».

— Ты сказал «было». Ты больше не поддерживаешь эту сделку на сто процентов?

— Ты шутишь? Они пел и игру у нас за спиной и договаривались с другими акционерами, они прислали второго посредника, который оказался настоящим мерзавцем, а их планы заставить тебя продавать свои проекты объединенной компании стали для меня решающим аргументом. Если руководство «Икстант корпорейшн» так ведет дела, я не хочу иметь с ними ничего общего.

Саймон улыбнулся. Попытки «Икстант» повлиять на него обернулись против них самих.

— Еще Аманда считает, что у них есть информация о том, над чем я работаю.

Эрик был потрясен.

— Как они могли ее получить?

— Точно не знаю, но мне кажется, кто-то отслеживает мои закупки. Некоторые компоненты и оборудование, которые я сейчас использую, имеют очень ограниченную область применения.

— Но ты делаешь закупки не через компанию. Даже если у них есть агент внутри, а я сомневаюсь, что это так, твои действия нельзя отследить через «Брант компьютерз».

— Но если они узнали имена моих поставщиков, при помощи хакеров влезли в данные моей кредитной карты или даже наблюдали за доставками на пароме, они могли догадаться.

— То, над чем ты сейчас работаешь, так сильно интересует «Икстант корпорейшн», что им нужен ты и «Брант компьютерз»?

— Я близок к тому, чтобы разработать концепцию оптико-волоконного процессора.

Эрик присвистнул.

— Первая компания, которая представит этот проект, займет лидирующую позицию в отрасли.

— Да.

— Неудивительно, что ты был против слияния.

— Я против него потому, что это плохо. Эрик вздохнул.

— За последний месяц ты заставил меня о многом подумать, и на прошлой неделе, когда Роджерс так старался уломать меня, я понял, что большинство его аргументов полностью игнорируют интересы сотрудников.

— Аманда так не думала. Она верила, что слияние компаний со временем принесет пользу их служащим.

— Она все еще верит в это?

Саймон посмотрел в окно и увидел в отдалении маленькую фигурку Аманды.

— Не знаю, но что бы она ни думала, она предупредила меня об их намерениях.

— Она любит тебя.

У Саймона потеплело в груди.

— Да, думаю, любит.

— А что ты чувствуешь к ней?

— Я хочу, чтобы она осталась. Она принадлежит мне.

— А она понимает это?

— Не знаю. Она может решить бросить меня, потому что я сломал ее карьеру.

Эрик покачал головой:

— Ты что, слепой? Она сказала тебе то, что тебе нужно было знать, чтобы убедить меня встать на твою сторону.

— Она не могла знать, как это повлияет на тебя.

— Конечно, она знала. Саймон, мы с Амандой несколько недель разговаривали о предполагаемом слиянии. К моменту ее приезда сюда из Калифорнии она уже очень хорошо знала меня. Она знала, что я взорвусь, когда узнаю об идее судиться с тобой из-за твоих проектов.

— По-твоему, она понимала, что уничтожает последнюю возможность провести слияние?

Эрик посмотрел на него как на идиота — взгляд, который для Саймона был более чем непривычен.

— Да.

Впервые за много дней в Саймоне поселилась надежда, что у них с Амандой есть будущее.

— Тогда как ты считаешь, каковы мои шансы убедить ее остаться в Вашингтоне насовсем?

— Если вопрос сопроводить предложением брака, я бы сказал чертовски хорошие. Аманда — человек традиций вопреки тому, что позапрошлым вечером она выглядела воплощением греховных желаний.

Воспоминание об алом платье, которое он сорвал с ее соблазнительного тела, произвело на Саймона вполне предсказуемый эффект.

— Наверное, ты прав.

Она не из тех женщин, кто спокойно относится к одинокому материнству, но из-за его глупых обвинений она решила отложить разговоры о ребенке до того, как решится вопрос со слиянием. Он сначала думал, что это потому, что она не уверена в своих чувствах к мужчине, который может разрушить ее карьеру, но теперь он понял, что она не хотела, чтобы он считал их отношения связанными с этой сделкой.

Она любила его, а он все испортил. Ужасно испортил.

Он должен предпринять что-то, чтобы все исправить, как-то показать ей, насколько она важна для него и как абсолютно он ей доверяет.

— Эрик, мне нужно кое-что сделать.

Когда он закончил рассказывать свой план Эрику и объяснять, почему это необходимо, лицо его кузена было мрачно.

— Думаю, ты прав. Влюбленные женщины очень ранимы. Мысль, что ты не доверяешь ей, наверняка разрывает ей сердце.

Саймону было невыносимо это слышать, но он знал, что Эрик прав.

— Тебя не тревожит, что, возможно, я совершаю ошибку? — Саймон был уверен в ней, но Эрик ведь не влюблен.

— Нет. Я доверяю тебе, а ты доверяешь ей. Это все, что мне нужно знать.

— Хорошо. Тогда займемся деталями.

Эрик выпрямился и достал карманный компьютер.

— Я все запишу и сегодня же оформлю юридические документы.

Аманда свернулась калачиком в объятиях Саймона. Последние два дня были странными. Она не сказала ему, что уволилась с работы, но вместо того чтобы относиться к ней как к врагу, он был очень нежен с ней. Он не говорил ни о сделке, ни о ребенке, но обращался с ней как с хрупким стеклом, занимался с ней любовью так нежно, что она чувствовала себя любимой, даже несмотря на то что он никогда не произносил этих слов.

Джилл была убеждена, что он любит ее, по крайней мере это она повторяла в их ежедневных разговорах по телефону. Аманда была не так уверена. Просто Саймон никогда не бросит мать своего ребенка. Он слишком честен. Если у них не получится, он сделает так, что они все равно останутся друзьями.

Но прошлой ночью он был не просто другом. Он был мужчиной, который никогда не сможет насытиться ею. Он несколько раз будил ее, чтобы заниматься любовью всю ночь, мало беспокоясь о ее сне, но делал все возможное, чтобы показать, как высоко он ценит в ней женщину.

— О чем ты думаешь, милая? — Рука Саймона скользнула по ее животу.

— О тебе, — честно ответила она.

— Хорошие мысли?

Она потерлась ягодицами об него.

— Да.

Он положил руку на ее бедра, чтобы остановить это движение.

— Прекрати. Нам нужно вставать. Совет акционеров в одиннадцать, а переезд занимает целый час.

— Я помню. — Она потерлась щекой о его руку, на которой лежала ее голова. — Думаю, на этот раз я просто останусь здесь. У меня нет причин ехать туда.

— Я хочу, чтобы ты была со мной.

Значит, ему нужна ее поддержка до и после совета? Если так, то он проявляет определенный уровень доверия, он верит, что она будет на его стороне. После его обвинений ее сердце отчаянно нуждалось в этой маленькой поддержке. Он попросил прощения, но скорее всего только потому, что чувствовал себя виноватым, расстроив женщину, которая носит его ребенка.

— Хорошо, я поеду. Я могу остаться на яхте, пока ты будешь на совете.

— Я принял меры, чтобы ты присутствовала.

— Я думала, на совете может быть только семья.

— Семья или держатели акций.

— Ну, поскольку все акционеры и есть семья, это практически одно и то же, ведь так?

— В некотором роде да.

— Так как же тебе удалось устроить так, чтобы меня туда пустили?

— Я договорился с Эриком. Не беспокойся об этом. Все решено, и я не буду выдавать тебя за моего представителя, если тебя это беспокоит.

— Нет. Ты не лжешь. Ты бы не стал этого делать.

— А Ланс стал бы.

— Уверена, он уже это сделал.

— Ты права. Он представляет интересы Аланы Сентджон, одной из моих троюродных сестер.

И все равно будь проклят Ланс. Он такая склизкая жаба.

— Мне жаль, Саймон.

— Не надо, малышка. — Он обнял ее. — Все будет хорошо.

— Ты хочешь сказать, Эрик будет на твоей стороне? Он поцеловал чувственную впадинку за ее ухом.

— Ты ожидала чего-то другого после того, как рассказала мне о планах «Икстант»?

Она не ожидала, но поскольку Саймон все это время ничего не говорил о сделке, у нее появлялись мысли, что Эрик, несмотря ни на что, решил поддержать слияние.

— Вообще-то нет.

— Именно это Эрик и сказал. Он сказал, ты очень хорошо его изучила.

— Да. Когда дело касается важных вещей, вы двое очень похожи.

— На это я и рассчитывал, когда впервые начал спорить с ним из-за слияния. Я решил, что, имея достаточно времени подумать, он согласится с моей точкой зрения. Получается, уверенность твоего босса, что мой кузен столь же неэтичен, как он Сам, сделала мои дальнейшие возражения ненужными.

Наверное, настало время сказать Саймону правду.

— Он больше не мой босс.

Она оказалась брошенной на спину, а Саймон угрожающе нависал над ней, его глаза полыхали гневом.

— Ты хочешь сказать, что они уволили тебя из-за этой сделки?

Она покачана головой, лежа на подушке, и улыбнулась ему. Он любит. Он может еще не знать этого и не доверять ей так же глубоко, как она доверяла ему, нов его глазах она увидела больше чем просто облегчение от того, что Она покинула вражеский лагерь.

— Я уволилась.

— О, малышка.

Поцелуй был ненасытен и привел к другим вещам, из-за которых им пришлось принять самый быстрый в мире душ и Аманда поднялась на борт яхты, отплывающей на большую землю, с еще мокрыми волосами.

Глава 20

Аманда вошла в зал совета вслед за Саймоном и Эриком. Как она и ожидала, Ланс сидел за столом вместе с несколькими людьми, которых она не знала. Родственники. Саймона, догадалась она, единственные теперь акционеры. Несомненно, Дэниел где-то поблизости ожидал, когда Ланс сообщит о результатах голосования.

Ланс встретился с ней взглядом, в его глазах светились насмешка и самодовольство.

Она никак не отреагировала на его присутствие и опустилась на стул справа от Саймона. Он сжал ее плечо, прежде чем сесть и обменяться несколькими фразами с Эриком.

Как президент «Брант компьютерз» и одновременно председатель правления, Эрик призвал собравшихся к порядку.

— Чтобы сэкономить время, перейдем сразу к делу. Есть ли желающие внести предложения относительно вопроса, стоящего на повестке дня?

Единственным пунктом повестки дня, о котором знала Аманда, было предполагаемое слияние.

Ланс поднял ручку в знак того, что просит слова.

— Да, мистер Роджерс?

— По мнению моей клиентки, устав «Брант компьютерз» разрешает присутствовать на собрании акционеров только членам семьи и их законным представителям.

Эрик наклонил голову.

— В сущности, устав разрешает только членам семьи и их представителям присутствовать на собраниях акционеров.

— Если мисс Закери пытается выдать себя за законного представителя Саймона Бранта, я должен заметить, что она не адвокат и не юрист. У нее нет права заниматься юридической деятельностью в штате Вашингтон.

— То же самое можно сказать о вас, мистер Роджерс. Вы член коллегии адвокатов Калифорнии, а не нашего штата, как я понимаю. — Эрик ничуть не суетился и ничем не проявлял волнения. — Однако оба вопроса не имеют никакого значения, поскольку наш устав не требует, чтобы представитель акционера обязательно занимался юридической практикой.

— Я бы хотел занести в протокол, что моя клиентка недовольна ведением дела.

— Принимается к сведению. Однако если ваша клиентка не требует вынесения судебного решения относительно нашего устава, я предлагаю двигаться дальше.

Ланс повернулся и заговорил с темноволосой женщиной, очевидно, Аланой Сентджон.

Он снова повернулся к Эрику:

— Моя клиентка не против продолжения совета.

— Какое счастье. — В голосе Эрика был едва заметен сарказм.

Мисс Сентджон внесла предложение о слиянии «Брант компьютерз» с «Икстант корпорейшн».

В этот момент Аманда испытала огромное облегчение, что Саймон убедил Эрика встать наего сторону. Все это время он был прав. «Брант компьютерз» была семейной компанией, которая дорожила своими служащими и всегда стремилась поступать этично и справедливо.

«Икстант» интересовал только результат, а недавнее поведение Дэниела ясно продемонстрировало разницу в стиле руководства двух компаний.

Другая троюродная сестра поддержала предложение, и Эрик объявил дебаты.

— Я предлагаю отказаться от обсуждения и перейти непосредственно к голосованию. — Голос Саймона звучал бесстрастно и твердо, без малейшего намека на эмоции.

Ланс удивленно сощурился и перевел взгляд на Эрика, потом опять на Саймона.

— Вы не хотите высказаться против слияния? — спросил он.

Серые глаза Саймона оставались спокойны и непроницаемы.

— Нет.

Ланс посмотрел на Аманду. Она смело встретилась с ним взглядом. Он проиграет, и, по ее мнению, трудно было найти кандидата, больше заслуживающего этого проигрыша. Она не могла так ил и иначе сочувствовать остальным акционерам, которых он обманом заставил плясать под свою дудку. Ни один из них не связался ни с Саймоном, ни с Эриком, прежде чем потребовать созыва специального совета акционеров.

«Брант компьютерз» была их источником дохода, но они мало интересовались компанией и людьми, ею управляющими.

Ланс сказал:

— Я бы хотел коротко напомнить краткосрочные и долгосрочные преимущества, которые «Брант компьютерз» получит после слияния с «Икстант корпорейшн».

Эрик сделал знак, что он может продолжать.

Ланс продолжил. Он некоторое время говорил, потом секретарь, протоколирующий заседание, объявил, что прошло пять минут.

— Ваше время вышло, мистер Роджерс.

Ланс умолк, но выглядел раздосадованным.

— Есть возражения?

Никто не пожелал высказаться.

— В таком случае перейдем непосредственно к голосованию.

Ланс снова сделал знак ручкой.

— Да, мистер Роджерс?

— Согласно парламентской процедуре, если никто больше не желает взять слово, мне должно быть позволено продолжить.

— Если бы вы более внимательно ознакомились с уставом компании, мистер Роджерс, вы бы заметили, что наши заседания ведутся согласно «Регламенту» Роберта. Это одна из особенностей «Брант компьютерз».

Эрик ссылался на раздел устава, который Ланс немедленно нашел.

Он прочитал его и поднял голову.

— Такая особенность действительно существует. Эрик не снизошел до ответа.

Он начал голосование. Каждый из троюродных родственников проголосовал «за».

Эрик обратился к Аманде:

— Как вы голосуете?

— Что? — Почему-то она густо покраснела. — Я не акционер.

— С позавчерашнего дня вы являетесь акционером. Саймон Брант передал вам тридцать семь процентов своей доли в «Брант компьютерз», что составляет одиннадцать процентов всех акций компании.

Даже в состоянии глубочайшего шока, в который ее повергли слова Эрика, она не разучилась считать. Саймон отдал ей решающий голос. Она повернулась к нему. Он смотрел на нее, теплоту и доверие в его глазах нельзя было спутать ни с чем.

У Аманды к горлу подступили слезы.

Он доверял ей, он отдал в ее руки будущее «Брант компьютерз» и свое будущее тоже, и он передал ей эти акции до того, как она сообщила ему, что ушла из «Икстант».

— Я голосую против. — Ее голос вибрировал от эмоций, но она ничего не могла с этим поделать.

— Я тоже голосую против. — Саймон не отводил от нее взгляд, говоря это, и она не могла оторваться от него.

— Я тоже голосую против. — Вслед за словами Эрика послышался удивленный вздохе противоположной стороны стола.

Сразу же последовала приглушенная перепалка. Очевидно, Ланс сказал родственникам, что Эрик будет голосовать за слияние. Они явно были недовольны.

Эрик снова призвал собравшихся к порядку:

— Остался еще один вопрос.

Явно очень раздраженная, мисс Сентджон спросила:

— Что еще?

— Саймон и я готовы выкупить вашу долю и доли других акционеров на пятнадцать процентов дороже рыночной цены, но только если вы все согласитесь продать.

— Что, если продать захочет только один из нас? — спросил мужчина, который, судя по поразительному внешнему сходству с темноволосой Аланой, наверняка приходился ей братом.

— Мы заплатим рыночную цену и не больше.

— Но вы все же хотите купить акции?

— Да. Однако дополнительные пятнадцать процентов предлагаются лишь до того момента, как мы покинем этот зал. Как только заседание будет закрыто, предложение будет снято.

Аманда все еще была потрясена сообщением Эрика о том, что она является акционером. Этот их с Саймоном шаг все еще был выше ее понимания, когда раздался новый взрыв голосов с противоположного конца стола.

— Если вы продадите, вы пожалеете. Саймон Брант сейчас работает над новым поколением процессоров. Если «Брант компьютерз» первой представит на рынок эту концепцию, ваши акции астрономически вырастут в цене, — убеждал Ланс.

— Здесь важно слово «если». Я не буду подтверждать или опровергать содержание текущих экспериментов Саймона. Его работа есть и всегда была строго конфиденциальной. — Голубые глаза Эрика были холоднее, чем Аманде когда-либо приходилось видеть. — Что приводит к очевидному вопросу, откуда вы знаете, что Саймон работает над технологией нового поколения.

Ланс презрительно усмехнулся:

— Не изображайте неведение. «Икстант корпорейшн» было бы глупо не следить за своими конкурентами.

— Еще более глупо быть пойманными за руку и получить судебный иск за незаконное проникновение в конфиденциальные компьютерные файлы. — Саймон говорил, отвернувшись от Ланса. — Можете быть уверены, я в течение недели узнаю, кто получил незаконный доступ в записи моих поставок и как это было сделано.

Выражение лица Ланса не оставило ни у кого из присутствующих сомнений, что информация была добыта именно таким путем.

— Валяйте, — произнес он с напускной храбростью. Или, может быть, она не была напускной. Ведь не его же голова полетит.

В результате некоторые из родственников отказались продавать свои акции. Другие злились, что не получат дополнительные пятнадцать процентов, но им удалось выторговать восемь процентов выше рыночной цены с условием, что, если «Брант компьютерз» первой выпустит на рынок оптико-волоконный процессор, они получат дополнительные семь процентов.

— Вы точно уверены, что не хотите прийти на ужин? Мы с Элейн будем рады видеть вас.

Саймон покачал головой, обнимая Аманду за плечи. Все этот необъяснимый страх, что она может исчезнуть, если он не будет касаться ее. Пока между ними еще ничего не решено, он не избавится от этого страха.

— В другой раз. Сейчас я хочу одного — вернуться на остров. — Он повернулся к Аманде: — Ты согласна, милая?

Она взглянула на него с таким выражением, что у него ослабели колени.

— Да.

Эрик рассмеялся:

— Вы двое — это целое представление. — Он сжал руку Аманды: — Будь подобрее к нему, дорогая. Я никогда не думал, что увижу день, когда Саймон станет интересоваться женщиной больше, чем своими экспериментами.

Она улыбнулась, прильнула к Саймону и обняла его за талию.

— Я буду такой милой, какой он только позволит мне быть.

Эрик подмигнул Саймону:

— Похоже, тут у тебя все схвачено, приятель. Ладно, валяй.

Он повернулся и пошел к своей машине, стоящей на стоянке у пристани.

Саймон посмотрел сверху вниз на Аманду. Она оделась в свой строгий деловой костюм, но что-то было не так. Может быть, дело в ее сияющих озорством глазах или в том, что он знал, насколько скандальные бюстгальтер и трусики надеты под этим консервативным нарядом.

— Ну так как?

Она вскинула голову очаровательным движением:

— Что — как?

— У меня все схвачено?

— М-м… — Она задумалась, и, хотя он знал, что она дразнит его, напряжение прокралось в его тело.

— Думаю, это зависит от того, что ты понимаешь под «все схвачено», — наконец произнесла она.

— Идем. — Он взял ее за руку. — Я объясню тебе на борту. — Он не собирался задавать самый важный вопрос своей жизни на сходнях яхты.

Она позволила ему проводить себя на борт.

На палубе он остановился.

— Не хочешь пока остаться снаружи? — Солнце ярко сияло, а она явно предпочитала свежий воздух.

Она кивнула, но высвободила руку.

— Я пойду переоденусь. Потом мы вместе посидим на передней палубе, хорошо?

— Звучит заманчиво. — Он отпустил ее, зная, что если пойдете ней, в тот же момент, как она снимет одежду, он забудет о своем благородном намерении поговорить и сделает что-то гораздо более физически активное. И хотя не было ничего приятнее, чем заниматься любовью с Амандой, сейчас было важнее решить вопрос об их будущем.

Он направился на переднюю палубу, снимая по дороге пиджак и галстук. Он расстегнул несколько верхних пуговиц шелковой рубашки и закатал рукава, прежде чем усесться в один из шезлонгов.

Аманда отсутствовала всего несколько минут, но Джейкоб за это время успел прийти и уйти, оставив поднос с охлажденной водой и маленькими бутербродами, «чтобы возбудить аппетит маленькой мамочки». Не совсем вино и розы, но Саймону были не нужны внешние атрибуты романтики. Он хотел искренности, а Аманда в любом окружении давала ему эту искренность.

Она сняла туфли и чулки и надела аппетитные узенькие джинсовые шорты. Ее белая облегающая майка демонстрировала заманчивую полоску живота и верх ее временной татуировки над поясом шортов, а также два темных кружка, означающих, что она сняла бюстгальтер.

Она была прекрасна.

Подходя к нему, она вытащила шпильки из волос, и великолепная масса каштанового шелка опустилась словно облако, обрамляя ее лицо, как раз когда она остановилась передним.

— Привет.

Ему пришлось сделать усилие, чтобы вдохнуть.

— Симпатичный костюм.

— Джилл привезла это вместе с другой одеждой, которую собрала в моей квартире. Я не собиралась надевать, но рядом с тобой… — Она пожала плечами, но выражение ее лица сказало остальное. Она верила, что он не будет критиковать ее, уподобляясь ее бывшему мужу.

— Ты выглядишь великолепно. Даже лучше, чем великолепно. Мне будет очень трудно разговаривать.

— Приятно слышать, — призналась она, садясь на край шезлонга рядом ним.

— Так же, как ты гордилась собой, когда соблазнила меня до такой степени, что я забыл о защите? — подхватил он.

Она рассмеялась:

— Да. — Улыбка поблекла. — Было так непривычно. Трудно описать, какое это невероятное ощущение — чувствовать себя желанной и не думать, что мне не хватает женственности.

— И ты не жалеешь, что забеременела?

Она прикусила губу.

— Я хотела бы, чтобы это произошло в браке. Наверное, я старомодна, но я считаю, что у ребенка должно быть двое любящих родителей.

— У нашего будут. Ты в этом сомневаешься? — Неужели она подумала, что он откажется от своей ответственности за нее и за ребенка, предоставив ей самой заботиться о себе?

Она покачала головой:

— О нет. Я не сомневаюсь в тебе. Ты будешь потрясающим отцом. — Она положила руку на живот, к которому он так любил прикасаться. — Я уже люблю этого ребенка. Я буду самой лучшей матерью и сделаю так, что он или она почувствует себя самым желанным.

Не так, как ее родители поступили с ней. Ей не нужно было говорить этого, он знал, что она будет относиться к ребенку по-другому. В маленьком теле Аманды было столько любви, что она просто лучилась ею.

Она нежно улыбнулась ему:

— Я правда рада, что ношу твоего ребенка.

— Но ты бы хотела, чтобы это случил ось .после того, как мы поженимся?

Она замерла.

— А мы поженимся?

«Идиот», — пронеслось в его мозгу. Он опять напортачил. Нужно было сначала спросить ее, а не решать самому.

Движимый силой, гораздо более мощной, чем та, что заставляла его исчезать в лаборатории, он встал, увлекая ее за собой. Он должен это исправить. На кону стоит все его будущее.

Был один способ, которым ему всегда удавалось помириться с ней, и он беззастенчиво воспользовался им. Накрыв ртом ее чуть приоткрытые губы, он подарил ей все чувства, которые ему было так трудно высказать.

И он обнаружил, что получает что-то взамен. Тепло. Щедрость. Любовь. Он ощущал вкус ее любви. Эта любовь всегда была здесь, ожидая возможности утолить жажду его иссушенного сердца, словно теплый тропический дождь.

Он немного отстранился, чтобы заглянуть в теплые глубины ее шоколадно-карих глаз.

— Я люблю тебя, Аманда. — Это оказалось так легко сказать. Зачем же он ждал так долго?

Ее прекрасные глаза наполнились слезами.

— Я не думала, что ты любишь. — Она прерывисто вздохнула, два ручейка слез побежали по щекам. — Я говорила, что люблю тебя. Снова и снова, но ты ничего не отвечал. Никто, кроме Джиллиан, никогда не любил меня. Я не думала, что ты сможешь.

Ему хотелось развеять ее страхи и давнюю боль. У него были только слова.

— Малышка, как мог я не полюбить тебя? Когда я с тобой, я чувствую, что живу. Гнетущие тени исчезают, ледники в моей душе тают. Я никогда не испытывал ничего подобного. Все отношения, что были раньше, были неправильными. Я не понимал почему, но теперь я знаю. Любовь — понятие не физическое, хотя я думаю, что это часть ее. Она духовна и не случается только потому, что ты этого хочешь, Это самый драгоценный дар, который может дать жизнь.

Она торопливо вытерла глаза.

— Я знаю, поверь мне.

Но она не верит, что он действительно понимает. Она слишком сильно любила его, чтобы понимать, насколько он чужд всему остальному миру.

— Я поступил в колледж, когда мне было пятнадцать.

Она недоуменно посмотрела на него:

— Я помню.

— Я открыл для себя секс и взрослых женщин. Одну женщину в особенности. У меня было несколько подружек, но эта женщина казалась необыкновенной. Я испытывал к ней очень сильные чувства, вернее, так я думал до встречи с тобой. Теперь я знаю, что то, что было с ней, — это так, мелкие вспышки. С тобой это ядерный взрыв.

Аманде понравилось описание того, как она действует на него, потому что это было взаимно.

— Что случилось с той женщиной?

Серый взгляд Саймона смотрел в пустоту, когда он вернулся в прошлое. На щеках его заиграли желваки.

— Однажды вечером я зашел за ней в общежитие. Я был недостаточно взрослым, чтобы водить машину, но я занимался сексом с двадцатилетней женщиной. Я заходил за ней, и она вела машину, если мы куда-то собирались. Обычно мы оставались там'.

В общем, в тот вечер дверь была открыта, и с ней была одна из ее подруг. Они шутили, болтали обо мне и о том, какой я жеребец. Сначала я был очень горд, но потом она сказала, что я всего лишь ребенок, хотя и знаю, как работать членом, и что он достаточно большой, чтобы доставить женщине настоящее наслаждение. Она делала предположения, каким большим я буду, когда стану взрослым, а потом предложила меня своей подруге, после того как закончит со мной.

Боль в голосе Саймона усилила гнев, растущий в Аманде.

— Педофилка, извращенная стерва!

— Вряд ли она была педофилкой. Я был полностью развит физически, и я жил во взрослом мире, Аманда.

— Она причинила тебе боль, и она знала, что делает. Она знала, что ты раним и слишком молод для нее. — Ее переполнял гнев за того юного Саймона, который верил, что секс и любовь — это одно и что он нравится женщине, которая просто использовала его для собственного физического удовлетворения. — Что ты сделал после этого?

— Я убежал. В тот вечер я встретил Джейкоба. Он тогда еще служил в разведке, но проводил отпуск там, где я учился. Он остановил меня, когда я собирался совершить действительно большую глупость, и помог направить мою энергию на то, чтобы делать что-то при помощи того удивительного интеллекта, которым одарил меня Господь.

— И тогда ты перестал жить как все остальные люди?

— Я никогда не жил как все остальные люди, Аманда. Я мыслю не так, как все. Я забываю обо всем, погружаюсь с головой в эксперименты, тренируюсь в спортзале посреди ночи и собираю старинные мечи, потому что они восхищают меня. Я никогда не стану как все.

Она обвила его руками и крепко обняла.

— Ты можешь не быть как все, но для меня ты идеален. Я так сильно люблю тебя, Саймон. Очень, очень сильно.

— Я был неуверен, что ты любишь. У меня небольшой опыт в смысле романтических отношений, а в любви и того меньше. Мне понадобилось время, чтобы понять, что я чувствую к тебе, и еще больше, чтобы понять, что ты любишь меня.

Но ведь это бессмысленно. Она же говорила ему!

— Я говорила об этом. И не один раз.

— Только когда мы занимались любовью. — Его подбородок лег на ее макушку. — И никогда в другое время. Я думал, это просто болтовня во время секса.

Она почувствовала, что краснеет, вспоминая о том, что обычно делала, когда кричала о своей любви к Саймону.

— Нет, не просто. Я действительно люблю тебя.

— Я понял это. — Она услышала удовлетворение в его голосе.

— Но ты говорил, что я затащила тебя в постель, чтобы отвлечь, пока Дэниел обрабатывает других акционеров, — напомнила она.

— Элейн называет такие моменты синдромом «тупого мужика». Она говорит, что у Эрика такое иногда случается, но она все равно любит его.

Последние слова прозвучали как вопрос, и она улыбнулась, уткнувшись лицом в его рубашку.

— Я не перестала любить тебя, но это было больно.

— Я больше никогда так не сделаю.

Она верила ему.

— Я знаю. — Будут и другие проявления «тупого мужика», также как и она сама может что-то испортить, но Саймон доверяет ей и никогда больше не будет выдвигать обвинения, основанные на недостатке доверия.

Он отклонился назад и взял в ладони ее лицо, его испытующий взгляд смотрел прямо в ее душу — или так ей казалось.

— Ты уверена?

Она подняла руки и накрыла его ладони своими.

— Уверена. Ты дал мне решающий голос, Саймон. — От избытка чувств у нее опять сжалось горло, и ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы продолжить. — Ты доверил мне свое будущее до того, как узнал, что я ушла с работы. Я никогда не забуду этого.

— И ты всегда будешь помнить, что я люблю тебя? Она прижалась к нему вплотную, проводя по выпуклости, возникшей там, как только Аманда появилась на палубе.

— Всегда — это сколько?

Он поцеловал ее. Страстно. Когда он поднял голову, им обоим не хватало воздуха.

— Целая жизнь. Я не смогу смириться с жизнью без тебя. — Он говорил серьезно.

Аманда вдруг подумала, что бы он сделал, если бы она сказала, что у нее другие планы. Конечно, у нее их не было. Ничего на свете она не хотела больше, чем прожить весь остаток жизни с Саймоном, но все же… Он умен и изобретателен. Его способ убедить ее почти стоил того, чтобы подождать с ответом. Почти.

— Когда я развелась с Лансом, я решила никогда больше не выходить замуж. — Она не хотела еще раз подвергаться такой боли.

— Я не такой, как он.

— Я знаю это. — Она провела рукой по его груди, ее ладонь нырнула в расстегнутый ворот й легла на его сердце. — Ты для меня гораздо больше, чем любой мужчина, которого я когда-либо знала. Ты такой замечательный, что я думала, система безопасности нужна тебе, чтобы спасаться от поклонниц.

Он улыбнулся, думая, что она шутит. Она не шутила.

— Ты честен настолько, что я могу доверить тебе свою жизнь. Я потрясена тем, как ты заботишься о других. — Будучи почти совершенным отшельником, он заботился о служащих «Брант компьютерз» даже больше, чем Эрик. — Ты силен физически, умственно и эмоционально. Ты идеальный отец для моих детей.

Наклонившись вперед, она поцеловала грудь, открывавшуюся в вырезе рубашки.

— Я хочу никогда не покидать тебя. Если тебе нужны слова: я выйду за тебя, Саймон, и проведу весь остаток жизни, радуясь, что я это сделала.

Он вздрогнул почти с облегчением.

— Я хочу, чтобы ты никогда не уходила. Я хочу привязать тебя к себе браком, любовью, нашим ребенком. Ты принадлежишь мне. Я принадлежу тебе. Это идеально.

Она почувствовала, что сейчас опять заплачет, так она была счастлива.

— Не плачь, малышка. — Потом он поцеловал ее — прекрасная печать для их обязательств.

После нескольких минут чистого наслаждения он оторвался от ее губ.

— Большой или маленький?

Намеренно неправильно поняв его, она опустила руку и одарила его глубоко интимной лаской.

— Мне кажется, довольно большой.

Он застонал и схватил ее за запястье.

— Я имел в виду свадебный прием.

— Мне все равно, если это будет скоро и там будет Джиллиан. — У нее уже была грандиозная свадьба, и все это было просто мишура. Они могут пожениться в присутствии только священника и Джилл с Эриком в роли свидетелей, и она будет чувствовать себя больше замужем, чем когда-либо с Лансом.

Они поженились на яхте две недели спустя. Джиллиан, разумеется, была там, так же как и Эрик, Элейн и Джо. Джейкоб обслуживал этот маленький прием, а потом быстренько удалил всех гостей с яхты. Он отвез Аманду и Саймона в пустынный район океана. Аманда заканчивала наносить последние штрихи в убранстве каюты, когда услышала шум приближающегося катера. Затем через несколько минутой уплыл.

Она огляделась, предвкушение распирало ее изнутри. Однажды она уже представляла себе эту сцену, но на этот раз знала, что Саймон хочет ее. Не презентацию делового предложения. На этот раз ничего, кроме нее.

Саймон постучал в дверь каюты и медленно открыл ее. Аманда исчезла сразу же, как они покинули пристань, сказав ему не входить, пока они не встанут на якорь. Что ж, они бросили якорь, и Джейкоб уехал. Она слышала, как за ним приходил катер?

Он подумал, понимает ли она, что это значит, но тут его мозг закоротило, как мокрый электроприбор без заземления. Каюта была наполнена мягким светом, прозрачные ткани покрывали маленькие лампы, превращая их свет в золотую дымку. Приглушенно звучала какая-то восточная музыка, а Аманда стояла в центре кровати, словно любимая наложница паши из гарема.

Ее одеяние, казалось, было сделано из нескольких прозрачных вуалей и шарфов, и ничего больше. Когда он вошел, она начала раскачиваться, шелкам маленькими золотыми кастаньетами в такт музыке. Линии ее тела извивались под шелком, открывая взору то розовый сосок на груди, то нежную белизну бедра.

Кровь и жар устремились в его член, и он начал срывать с себя смокинг. Она продолжала танцевать, от ее завораживающих движений он почувствовал сладостную дрожь во всем теле.

— Это еще одна фантазия?

Она покачала головой, ее темные волосы чувственно скользили по обнаженной груди.

— Нет. Это реальность. Я люблю тебя и хочу отдать тебе всю себя. Я хочу быть всеми твоими фантазиями. Я хочу, чтобы ты был всеми моими фантазиями, но чтобы все это происходило наяву. Я хочу наряжаться для тебя, и танцевать для тебя, и соблазнять тебя так, как ты соблазняешь меня.

Раздевшись, он подошел к постели.

— Твоя любовь — самая сокрушительная сила в мире, малышка, но продолжай танцевать. Меня это так заводит, что я едва могу терпеть.

Ее руки грациозно двигались, привлекая внимание к разным частям прекрасного тела, она молча манила его. Внезапно он понял, какой дар она дает ему. Тот же самый, какой он дал ей в зале совета «Брант компьютерз». Полное доверие. Она доверяла ему свое тело, свою любовь, всю себя, хотя хорошо усвоила жизненный урок не доверять никому.

Он не мог больше ждать. Бросился на кровать и стиснул ее в объятиях.

— Я люблю тебя, Аманда. Всю тебя.

Она обхватила руками его шею.

— Я люблю тебя, Саймон. Никогда не отпускай меня.

— Никогда. И ты никогда не отпускай меня.

Ее руки конвульсивно сжались.

— Никогда.

И она поцеловала его, мучительно-медленно и нежно.

— Ты мой муж.

— Ты моя жена. — Эти слова были для него слаще, чем самый изысканный десерт.

— Мы можем не совпадать со всем остальным миром, но мы подходим друг другу.

Влага жгла его глаза, но он сморгнул ее.

— Мы подходим.

— Идеально.

И они доказали это, еще раз соединив тела и души.

Примечания

1

Жаклин Кеннеди-Онассис. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Ведущая телевизионной программы для домохозяек.

(обратно)

3

Активистка феминистского движения в США.

(обратно)

4

Жизнь втроем — фр.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20 . . . . .

Реклама на сайте