«Любовь в Сан-Франциско»

Бет Горман Любовь в Сан-Франциско

Глава 1

Фил был прав – Багдад-у-Залива – не менее потрясающий город, чем Рим и, подобно Риму, стоит на холмах. Руфь Севернс находилась здесь второй день и пока твердо усвоила: куда бы вы тут ни направлялись, вам непременно придется лезть в гору, а верный признак новичка в Сан-Франциско – отваливающиеся от усталости ноги.

Фил звонил днем и потом опять, ближе к вечеру. Второй раз – чтобы договориться, где они завтра ужинают. Вообще-то он был очень занят; в порту одновременно разгружались два его судна. Она могла себе представить, что это означает даже без его объяснений, которых Руфь, впрочем, от него и не ждала. Уже привыкла, что он редко обсуждает свои дела с другими, даже с ней.

Его занятость, однако, не портила Руфи удовольствия от знакомства с городом. Она была очарована Чайнатауном, по статистике, самым большим средоточием китайцев в мире вне континентального Китая. Побывала в Фишеменс Уоф, весьма популярной среди туристов части города. Позже на нее произвел впечатление несколько мрачноватый деловой район, над которым царит огромное здание – штаб-квартира Американского банка – самого крупного банка в мире.

И Руфь пришла к выводу, что Сан-Франциско, пожалуй способен дать человеку все, что тот пожелает – включая замечательный климат; здесь редко стоит палящая жара и уж точно никогда не бывает слишком холодно – все из-за благодатного покровительства Тихого океана, омывающего полуостров, В облике этого города был свой особый изыск, что похоже, его жителям очень нравилось, поэтому местные газеты не жалели сил, чтобы поддержать столь притягательный образ.

Она видела Нью-Йорк, Вашингтон, Балтимор и Ричмонд, но Сан-Франциско не походил ни на один из них. Была она и в Лос-Анжелесе, расположенном к югу отсюда, и хотя до него можно добраться всего за день, по ее мнению, оба города разительно отличались друг от друга, словно находились в разных странах. Ее забавляло, как пренебрежительно жители Сан-Франциско отзываются о Лос-Анжелесе. Точь-в-точь так же старожилы Виргинии, живущие вокруг Ричмонда, говорят о Вашингтоне.

Она решила пройтись по докам, не дожидаясь Фила, и тут же обнаружила, что это не самое безопасное место для прогулок в одиночку. Руфь отказалась от своей затеи, поймала такси и водитель – мрачный седой тип с потрепанным жизнью лицом, устроил ей экскурсию по портовой набережной, а затем отвез обратно к отелю. Пока она расплачивалась, он заметил:

– Девушка, будьте осторожнее! Здесь за день происходит больше преступлений, чем за год в той части, откуда вы приехали. Город у нас, конечно красивый, но лучше оставайтесь у себя на Востоке, а то можете сильно разочароваться.

Толковый совет – подумала она. При всей его, на первый взгляд, утонченности, город все же остается метрополисом, а это значит, преступность тут, конечно же, высока и всяких происшествий бывает предостаточно.

Фил зашел за ней на следующий вечер; Руфь рассказала ему о своих приключениях, упомянув совет таксиста, и он рассеянно согласился с ее словами; видно было, что его мысли заняты чем-то своим.

Место, куда он привел ее поужинать, выглядело очень славно, да и еда была отличная, вот только Фил по-прежнему казался каким-то озабоченным. Он рассказывал Руфи, что торговля с Востоком переживает сейчас критический момент. После войны во Вьетнаме японцы прибрали к рукам большую часть американского рынка и получить заказ на перевозки груза сегодня стало непросто.

Руфь заинтересованно слушала – ведь, это так для него важно; сама она ничего не смыслила в кораблях, в перевозках – ее опыт по этой части ограничивался прогулкой на пароме в Нью-йоркском заливе. Да и в бизнесе она не разбиралась – у себя дома работала секретаршей в страховой компании и то всего пять месяцев. Руфь неплохо стенографировала и печатала, но основы коммерции представляла себе довольно туманно.

Возможно, она бы лучше во всем этом разбиралась, если бы отец ее занимался бизнесом, но он рано ушел от дел, сколотив достаточно денег и унаследовав еще больше. Его жизнь была далека от мира бизнеса с его волчьими законами. Фил даже однажды назвал ее искусственной.

Пока они сидели за коктейлями в ожидании ужина, девушка принялась расспрашивать его о кораблях, и Фил немного оживился.

– Это все бывшие военные суда, – сказал он. – Мне удалось сторговаться, и я приобрел их по доступной цене. Они еще вполне надежные, не какое-нибудь старье. Но дело не в них. Вся проблема в команде. Американские профсоюзы моряков требуют безумно высокой платы. В Америке моряк зарабатывает за месяц столько же, сколько во многих восточных странах его собрат получает за год. Представляешь, как это влияет на прибыль судовладельцев?

Принесли ужин; Фил заказал еще один коктейль, Руфь не последовала его примеру – она была действительно голодна. Да и вообще не привыкла много пить.

За ужином Фил немного расслабился. У Руфи создалось впечатление, что все сидящие в этом дорогом ресторане безукоризненно одетые люди настроены весьма благожелательно. Место показалось ей самым подходящим для Фила Харлоу. Ей здесь очень нравилось. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы понять: исключительно этот ресторан для избранных. Мужчины и женщины одеты дорого, но не броско, сразу видно, привыкли приказывать, делать деньги и тратить их.

Слушая за едой Фила, она думала, что жалуется он скорее по привычке – ясно было, что дела его идут неплохо. Однако из того, что он говорил, вытекало, будто правительство, профсоюзы и даже его партнеры – все сговорились с целью разорить его.

Ей вспомнилось шутливое замечание отца о том, что ни один процветающий бизнесмен не упустит случая пожаловаться на жизнь, чтобы никто, не дай Бог, не заподозрил его в удачливости.

– Времена меняются, – говорил отец, – когда я был молод, мы уважали тех, кто делает деньги. Теперь им приходится прикидываться нищими, чужой успех раздражает людей.

Руфь, тем не менее, сочувственно слушала Фила и доедала ужин, который, по ее мнению, был просто великолепен. Она решила, что виной необычной разговорчивости Фила послужили коктейли, выпитые им подряд до ужина.

Наконец он перестал говорить о своих проблемах. К ним подошел официант и осведомился о десерте, Фил неожиданно грубо отчитал его за вмешательство в разговор. Официант удалился с каменным лицом;

Фил продолжал бормотать что-то о чужой невоспитанности.

Руфь отнесла вспышку Фила на счет его привычки командовать, сначала в армии, затем в пароходной компании; как хозяину, ему постоянно приходится иметь дело с капитанами и командами своих судов.

Вряд ли это, конечно, извиняло Фила, однако она быстро выкинула сцену с официантом из головы. Руфь Севернс была лояльным человеком – особенно в отношении тех, кого любила.

Вскоре со стола убрали всю лишнюю посуду, освободив место для десерта. Она поинтересовалась, не надеется ли Фил на какое-то улучшение в делах. Он внимательно посмотрел на нее, черные глаза его холодно поблескивали.

– Если мне удастся, то я попытаюсь накопить в банке некоторую сумму денег, чтобы немедленно оплачивать текущие расходы, и, в случае, когда другие мелкие владельцы попадут в беду, перехвачу их заказчиков и контракты.

Звучало достаточно жестко, но опять-таки, вполне рационально. Она улыбнулась ему через стол и подытожила:

– Стать крупной рыбой раньше других, верно? Он не улыбнулся в ответ, только кивнул головой.

– Именно. Сожрать их прежде, чем они проглотят меня.

– А ты в состоянии это сделать, Фил? Он оглядел ближайшие столы.

– Я работаю над этим. Мне придется экономить на содержании судов и еще кое на чем. Какое-то время буду ходить по лезвию бритвы, но, черт побери, такова жизнь, правда ведь? Если у тебя нет чутья, когда нужно рискнуть, то ты обречен оставаться всю жизнь трусливой посредственностью, согласна?

Руфь не разбиралась в таких вещах и не считала тихое существование серьезным недостатком. Она женщина; она готова с интересом слушать про дела своего жениха – но и только, впрочем, он и сам никогда не спрашивал ее совета и уж тем более не ждал, что она примет за него какое-то решение. Руфь улыбнулась Филу, отмечая про себя, что он очень привлекателен сегодня вечером, несмотря на раскрасневшееся лицо.

Она ответила:

– Полагаю, ты прав, – и взялась за вилку – им уже как раз подали пирог.

Не обращая внимания на ее ответ, Фил продолжал:

– Я тут присматриваюсь к человеку по фамилии Эвелл. Джек Эвелл, владелец двух судов, на одном из них сам ходит капитаном. И скажу тебе – в нашем деле времена, когда человек ходил капитаном на собственном судне, канули в прошлое вместе с парусами. Пора романтиков миновала. Теперь этим занимаются только дураки, ведь главное происходит в городе, здесь заключаются сделки и подписываются контракты.

– А этот капитан Эвелл, он что, прогорает? – спросила она.

– Почти что. Как-то умудрялся выкручиваться последние два года, но при первой же серьезной неприятности он разорен. Сотрудничает с одними и теми же четырьмя-пятью фирмами, а это верный способ обанкротиться. Нельзя этого делать, наоборот – надо расширять свои связи, тогда неудачи не причинят большого вреда. – Он отодвинул пирог. – Эвелл должен прогореть, я на это рассчитываю. Если мне достанутся его суда, вместе с ними я получу большинство его контрактов; это сразу позволит мне взлететь повыше. – Глаза Фила сильнее заблестели, когда он добавил. – Я приберу его дело к рукам – просто нужно немного терпения.

Руфь закончила десерт, отметив, что он был превосходен. Фил вновь не обратил внимания на ее слова, как, впрочем, и на сам пирог, и закурил сигару. Ей приходилось видеть его с сигарой и раньше, правда, не слишком часто; всякий раз у нее возникало впечатление, что все эти сигары, дорогие костюмы и внушительные машины – непременные атрибуты его положения.

Ей все это по-своему нравилось, как бы укрепляя ее в убеждении, что в конце концов он добьется успеха. На нее произвело впечатление то, как Фил положил на стол крупную банкноту, когда пришло время расплачиваться; при этом он даже не взглянул на склонившегося официанта. Позже, когда они уходили, она видела, как в почтительном поклоне замер седеющий метрдотель у двери. Да, люди не скоро забывают Фила Харлоу.

По дороге домой он спросил, не хочет ли Руфь потанцевать завтра вечером, она согласилась. Он извинился заранее, что не сможет сопровождать ее днем, поскольку слишком занят в рабочее время.

– Дайте мне шесть месяцев ровным счетом, – он выбросил сигару перед тем, как войти в гостиницу. – И многое сделаю, о чем сейчас даже не мечтаю – оборудую огромный офис, найму нужных людей, стану больше отдыхать, и мы иногда будем ездить на уикенд в Рено. В конце концов я добился всего, что у меня сейчас есть, за каких-то три года. Когда я впервые сюда попал, знал только, что нос у кораблей спереди, а корма – сзади. Было у меня всего четыре тысячи долларов, Руфь. Представь, эти деньги составляли всю мою наличность, когда я услышал, что компания разорена. – Он помолчал, потом добавил:

– Я занял еще десять и купил компанию, вот и все дела. Дайте же мне шесть месяцев, я докажу вам.

Глава 2

На утро она поднялась поздно, на завтрак ограничилась чашкой чая, компенсируя, таким образом, вчерашний обильный ужин. Если так обжираться по вечерам, то придется на следующий день голодать, чтобы не растолстеть, как корова, подумала она.

Сегодня решила не гулять далеко от дома; нет, не из-за предупреждений вчерашнего таксиста – просто ноги все еще побаливали от вчерашней ходьбы.

Сан-Франциско – совсем как Лондон – город магазинов. В здешних огромных многоэтажных магазинах можно купить все, что угодно. На каждый большой магазин, расположенный зачастую в отдельном здании, приходится не меньше сотни маленьких. Одним словом, Сан-Франциско – подлинный магазинный рай для женщин.

Вернувшись, она тут же позвонила отцу и взволнованно поведала ему, что накупила здесь уйму всякой одежды, которой, по ее мнению, не сыщешь ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне. Потом добавила, что, кажется, начинает любить этот город все больше и больше.

– Как Фил? – поинтересовался он.

– Отлично. Прекрасно выглядит и по горло в делах. Здесь все жестче, чем у нас – страшная конкуренция.

Ответ отца прозвучал несколько неожиданно:

– Куда бы Фил не попал, дорогая, вокруг него всегда будет страшная конкуренция. Лучше расскажи о своих планах – как долго собираешься там оставаться?

– Пока не знаю. Думаю пробыть здесь месяц или меньше, потом вернусь. Папа, это такое приключение!

– Могу себе представить. Ну, ладно. Слушай, а тебе не нужны деньги?

– Нет, – сказала она и почувствовала комок в горле. Он все еще считает ее маленькой неопытной девочкой, на самом же деле ей уже не подобает обращаться к нему со всеми своими проблемами, а он не должен принимать за нее решения.

– Нет, спасибо, у меня куча денег. Кстати, хочу поискать здесь работу. У Фила в офисе пока нет места, но он что-нибудь придумает – ты же знаешь Фила.

Отец сказал:

– Да, конечно. Передавай ему привет, милая, и позванивай хоть изредка. Может быть, выберусь вас навестить.

Руфь ответила ему, что это будет просто замечательно, и на этом разговор закончился, фил должен был появиться еще не скоро, и она, чувствуя себя немного взволнованной после разговора с отцом, решила прогуляться пешком. Ей казалось, это единственный способ узнать город получше.

Она вернулась в гостиницу около четырех, приняла душ и стала неспешно переодеваться для вечернего выхода. Собрала свои роскошные каштановые, с рыжеватым оттенком волосы в высокую прическу, зная, что это очень нравится Филу. Затем выбрала вечернее платье, в котором Фил ее еще не видел. Оглядев себя в зеркало, Руфь осталась вполне довольна тем, как платье подчеркивает ее фигуру. Привлекательная женщина всегда может при наличии времени и вкуса стать неотразимой.

По тому, как Фил застыл в дверях и некоторое время не мог оторвать от нее глаз, Руфь поняла, что не зря потратила время. Секунд пять он молча смотрел на нее, затем вошел в комнату и вскользь бросил что-то о том, как хорошо она умеет одеваться.

Лучше бы он ничего не говорил. Его взгляд был гораздо красноречивее этого небрежного замечания.

В лифте, по пути вниз, она передала ему привет от своего отца, и Фил кивнул головой.

– Хорошо. Когда он приедет, мы покажем ему город. Ему будет интересно.

Руфь была благодарна Филу за то, что на этот раз он удержался от обычного своего сарказма по отношению к ее отцу.

Нельзя сказать, что он недолюбливал отца Руфи, на самом деле, будучи совершенно разными людьми, они на удивление неплохо ладили друг с другом. Просто Фил посмеивался над старомодным, почти деревенским образом жизни, который вели отец Руфи и его друзья. Руфь соглашалась, что подобная жизнь и в самом деле уводит от действительности, однако не видела в том ничего предосудительного – в конце концов, ее отец мог себе позволить подобное существование, ведь при этом он не причинял никому вреда. Фил же явно презирал людей ничего не производящих и целиком занятых собственным комфортом и развлечениями.

Они никогда не спорили на эту тему. Руфь вообще не умела спорить. У нее был легкий, жизнерадостный характер, хотя в присутствии Фила она смеялась меньше, чем обычно. Руфь сама не замечала этого – она любила его и принимала близко к сердцу все, что он считал важным.

Ресторан, куда он привез ее на этот раз, отличался от вчерашнего. Несомненно, заведение это тоже было очень дорогое, но вчерашнего ощущения избранности здесь не было. Руфь заинтересовали посетители, и Фил показал ей капитана одного большого корабля, а также владельца рыболовной флотилии. За отдельным столиком сидел тучный человек, явно итальянского происхождения. Фил пояснил, что это агент, человек, который собирает заказы на перевозку грузов, а затем раздает их пароходным компаниям, зарабатывая на этом комиссионные с обеих сторон.

Руфь подумала, что все это как-то нечестно, по крайней мере – неэтично; вообще вид этого человека не вызывал в ней симпатии.

В соседнем зале играл оркестр, там же находился бар. Сюда, где за столиком сидели Руфь и Фил, через широкую арку прохода, соединявшего оба зала, лилась громкая музыка.

Несколько человек, проходя мимо, дружески кивнули Филу; некоторые останавливались поговорить с ним и при этом вовсю глазели на Руфь. Ресторан определенно отличался от вчерашнего; здесь было гораздо оживленнее и веселее. После того, как принесли две огромные тарелки ростбифа и заиндевевшую бутылку французского шампанского, Фил сказал:

– Здесь обычно собираются процветающие судовладельцы и портовики. Думаю, тут за коктейлями обсуждается куда больше дел, чем где-нибудь еще в городе.

В проходе появился крепкий загорелый человек с коротко стриженными выгоревшими на солнце волосами. Он оглядывал зал, и когда Руфь подняла голову, то оказалось, что он смотрит прямо на нее. Открытое лицо его привлекало мягкой правильностью черт. Руфь почувствовала, как электрический разряд пробежал между ними сквозь шум и пелену табачного дыма; Фил, занятый разговорами с очередным знакомым, ничего не заметил, и она быстро опустила глаза. Каким-то образом Руфь знала, что светловолосый человек пробирается между столиками именно к ним. Она отчаянно надеялась, что он пройдет мимо, но тот уже стоял около их стола.

Фил как раз отделался от своего собеседника. Когда он увидел незнакомца, выражение его лица неуловимо изменилось – улыбка приобрела какой-то подчеркнуто-вежливый, почти льстивый оттенок. Фил протянул руку.

– Джек, – сказал он, – Я слышал утром, что ты вернулся.

Джек пожал протянутую руку. Теперь Руфь могла разглядеть его вблизи. Он был широкоплеч и строен; смотрелся ровесником Фила. Лет тридцать дала ему девушка. Фил заметил, что Джек смотрит на нее через стол и представил их друг другу.

– Руфь, это капитан Джек Эвелл. Джек, это – Руфь Севернс из Виргинии.

Он не представил ее как свою невесту, и Руфь этого даже не заметила. Встретив твердый и спокойный взгляд темно-серых глаз капитана, она отметила про себя, что это и есть тот человек, которого Фил хочет разорить. Затем улыбнулась и молча кивнула. Эвелл несколько секунд внимательно разглядывал ее, потом произнес:

– Виргиния? Я там начинал, в Норфолке; вы знаете Норфолк?

– Я бывала там, – ответила Руфь, стараясь казаться непринужденной. – Но вообще-то я живу далеко от моря.

Капитан Эвелл медленно, как-то лениво улыбнулся.

– Ясно. Вы из тех краев, где до сих пор вовсю охотятся на лис.

Она тут же парировала.

– Во всяком случае, у нас чище, чем на побережье, капитан.

Он продолжал улыбаться.

– Разумеется. Прекрасные места с богатой историей. В молодости я много путешествовал по вашим холмам на велосипеде. Спал под каменными мостами, чтобы не забрали в полицию за бродяжничество.

Неверной походкой к их столику приближался какой-то человек. Его лицо блестело от пота. Не обращая внимания на Руфь и Эвелла, он обратился к Филу.

– Эй, – сказал он, – ты отбил у меня три контракта, Харлоу, это уж чересчур.

Фил пружинился, чтобы встать, но человек положил руку ему на плечо и удержал на месте.

– Сядь, – сказал он, – сядь и послушай, что я о тебе думаю, Харлоу.

Эвелл наклонился к подошедшему мужчине, похоже, они были знакомы, потому что он с улыбкой сказал:

– Послушай, здесь дама; почему бы тебе не выбрать для этого другое время, Флойд?

Человек отступил и негодующе закатил глаза.

– Не вмешивайся Эвелл. Я не думаю, что вы с Харлоу приятели – тебе ведь известно, что он вытворяет.

Эвелл, не переставая улыбаться, ухватил назойливого пришельца повыше локтя.

– Пойдем лучше выпьем, Флойд, не делай глупостей.

По тому, как тот скривился от боли, можно было судить о недюжинной силе Эвелла.

– Ради Бога, Эвелл, отпусти меня, – попросил человек, позволяя увлечь себя к проходу в бар.

– Разумеется. Я сейчас подойду, – Джек Эвелл выпустил его руку, и человек, растирая предплечье, по всей видимости, забыв о Филе, скрылся в проходе.

– Спасибо, Джек, – мрачно поблагодарил Фил. – В этом не было нужды, я бы сам разобрался.

– Я знаю, – Джек сопроводил улыбку легким кивком и повернулся к Руфи, которая изо всех сил старалась выглядеть безразличной. – Не хотите ли потанцевать чуть позже? – спросил он. – Разумеется, если Фил не против. Она думала, что Фил сейчас что-нибудь ответит, но тот молчал; тогда она сказала:

– Спасибо, не сегодня, – и отвернулась.

Фил не стал говорить об Эвелле.

– Этот чертов Флойд Хенли пропил все, что у него было, а теперь виноват кто-то другой, – Руфь изучающе посмотрела на него.

– Кто он такой?

– Бездельник, бывший владелец моей компании. Этой весной он пытался начать все сначала, но тут же спьяну упустил три хороших контракта – те самые, что достались мне. Теперь обвиняет меня в том, что я его подсиживаю.

Глава 3

Руфи захотелось уйти отсюда. Не только из-за недавней сцены, просто оживление, царившее вокруг, уже не казалось таким веселым, скорее наоборот, грозило очередным скандалом. Сперва она ругала себя за разыгравшееся воображение, но к середине ужина и впрямь заметила в зале несколько ссор между посетителями. Все они закончились, впрочем, довольно мирно.

Она что-то сказала Филу по этому поводу. Тот пожал плечами. – Ну я же говорил тебе, в нашем городе с его волчьими законами это – самый жестокий бизнес. Вообще-то я думаю, пей они все поменьше, тут было бы спокойней.

Он не предложил ей уйти. Руфь сосредоточилась на еде, однако невольно продолжала следить за окружающими, и когда к ним без приглашения подсел грузный итальянец, она восприняла это как должное. Даже то, что он отравлял воздух вокруг себя едким сигарным дымом и сразу же принялся беседовать с Филом, не обращая на нее внимания.

Она не прислушивалась к разговору, но когда подняла голову от тарелки, увидела, что Фил отрицательно трясет головой с крайне недовольным видом. Толстый человек переместил сигару из одного угла рта в другой и заговорил опять. Говорил он очень быстро и невнятно. Удивительно только, что Фил все понимал.

– Вы не передумали? – спросил низкий голос у ее плеча. Она не видела, как он подошел, что не удивительно, ведь она намеренно не смотрела в его сторону. Руфь хотела было отказать, но Фил перебил ее:

– Давай, дорогая. Я тут буду занят пару минут. Следующий танец – мой.

Она растерялась, но капитан Эвелл уже положил руку на спинку стула, желая помочь ей подняться. Руфь вопросительно посмотрела на Фила. Тот был полностью поглощен разговором с толстяком. Они о чем-то спорили, придвинувшись почти вплотную друг к другу. Она встала, повернулась и, глянув вверх, увидела глаза стального цвета, которые разглядывали ее с каким-то, как ей показалось, цинизмом. Джек Эвелл наклонился и сказал:

– А вы и не подозревали, что существуют места вроде этого, да?

Он взял ее за руку и повел к проходу; она чувствовала, что на них смотрят. Они вошли в тускло освещенный зал с длинной стойкой бара. Музыка играла в противоположном от них конце зала. Они стали пробираться туда через шумный и жаркий бар, тонувший в табачном дыму. Сидящие за стойкой мужчины оборачивались и откровенно разглядывали Руфь; у нее в голове даже мелькнуло сравнение с невольничьим рынком.

Джек Эвелл снова нагнулся к ней со словами:

– Не обижайтесь. Здесь это вместо комплимент.

– Нет, спасибо, капитан. Когда у Фила будет время, он возьмет меня на борт одного из своих судов, только, честно говоря, я никудышный моряк.

Едва войдя в зал, она с отчаянием увидела, что теперь за их столиком сидят еще трое мужчин, и все вместе разгоряченно о чем-то спорят, размахивая руками.

Она приостановилась, мужская рука сдавила ее предплечье чуть сильнее. У них за спиной опять заиграла музыка. Джек Эвелл наклонился к ней:

– Похоже, вы застряли со мной на некоторое время. Еще один танец?

Руфь трудно было рассердить, но сейчас она была вне себя. Стряхнув руку Эвелла, девушка решительно направилась к столику и выдернула свое пальто из-под какого-то толстяка, занявшего ее стул. Сидящие мужчины посмотрели на нее с явным раздражением, и она сказала:

– Я доберусь домой на такси. Фил. Не беспокойся.

Теперь все глядели на Фила в некотором замешательстве.

Она знала, что у нее за спиной стоит и наблюдает за происходящим капитан Эвелл. Конечно, Эвелл не мог слышать, о чем идет речь, но Руфь не сомневалась, что он догадлив, именно это и злило ее еще больше. Черт бы побрал этого умника с его невозмутимым спокойствием. фил покраснел, судорожно сглотнул и попытался изобразить удивление.

– Карл, – сказал он, – ты занял место мисс Севернс.

Один из незванных гостей медленно поднялся и стал озираться вокруг в поисках свободного стула. Не обнаружив ни одного поблизости, он раздраженным жестом предложил Руфи садиться и ушел.

Она не воспользовалась подобным предложением.

– Нет, Фил, в любом случае, мне уже пора, – прозвучало это так фальшиво, что Руфь густо покраснела, торопливо повернулась и двинулась к выходу, сжимая в руках пальто. Девушка слышала, позади скрип отодвигаемого стула, звук быстрых шагов Фила, однако не обернулась.

Обычно такие вспышки гнева быстро у нее проходили, но не сегодня. Она успела выскочить на улицу под моросящий дождь, который заставил ее остановиться и надеть пальто. Фил догнал ее.

Он взглянул на мокрый тротуар, на небо, затянутое низкими тучами, затем на нее.

– Послушай, Руфь. Мне сейчас действительно нужно держаться поближе к моему делу… Я говорил тебе, все получится, моя компания вырастет почти вдвое. Прости меня, я действительно хотел потанцевать с тобой, для этого мы сюда и пришли, но…

– Ты не за этим сюда пришел, – бросила ему Руфь. – Просто нужно было обсудить здесь какие-то Пожалуй, Сан-Франциско – не такое уж замечательное место, как ей поначалу показалось. Одно совершенно ясно – в окружении Фила Харлоу, во всяком случае, среди всех этих портовиков, царят какие-то волчьи законы и, похоже, подлость здесь почитается едва ли не достоинством.

Она распустила волосы, улеглась и, уже лежа в кровати, никак не могла отделаться от таких непривычных для себя мыслей.

Глава 4

В это утро Руфь поднялась опять поздно, сразу вспомнила вчерашнюю сцену в ресторане, разговор с Филом, и окончательно решила, что вся эта история с Эвеллом и впрямь выглядит неэтично. Она понимала, что таким образом, очевидно, поступают все коллеги Фила по бизнесу. Нечестность карается законом, тогда как неэтичность порой вполне оправдана, ведь порядочность, поступки каждого человека – дело его совести. Наверное, и прибыль, и успех в значительной мере зависят от того, как далеко люди готовы зайти в своей аморальности.

Она спустилась позавтракать в гостиничный ресторан, и в ожидании заказа попыталась за чашкой кофе разобраться в своих мыслях. Ее беспокоила не только непорядочность Фила, но ее к нему отношение – ведь она любит его.

Прямо перед ней неожиданно возникла чья-то фигура. Широкоплечий человек в коричневых брюках и пиджаке поверх серой водолазки отодвинул стул, уселся напротив нее; его глаза смеялись.

– Нет смысла, – сказал Джек Эвелл, – переживать так долго из-за пустяков. Забудьте. Сегодня у нас другой день. Посмотрите в окно – дождь смыл всю пыль и смог; холмы вдалеке зеленеют, как новые деньги.

Ее смутило появление этого человека. Она чувствовала себя виноватой – ведь знала, что Фил затевает что-то против него, и не могла его предупредить, это делало ее такой же непорядочной, как и Фил. Ей не приходилось прежде участвовать в чьих-то сомнительных интригах, ощущение было не из приятных.

Подошла официантка. Капитан Эвелл заказал бифштекс с картошкой, кофе и кусок черничного пирога. Официантка улыбнулась и ушла. Он повернулся к Руфи и покачал головой.

– Вы не похожи на человека, которому мелкое разочарование способно испортить жизнь. Воспринимайте это как обязательную часть вашего образования, мисс Севернс. Самый скучный человек на земле тот, кто никогда не менял обстановки, – он улыбнулся. – Фил Харлоу – немного фанатик и вряд ли он изменится только от того, что вы к нему приехали. Кстати, он с утра уплыл в Ричмонд и не вернется до позднего вечера, так что я бы советовал прокатиться со мной на пароходе через залив.

Руфи подали завтрак, но она к нему не притронулась и продолжала пить кофе.

– Интересно, – сказала она, – это морское дело делает людей философами или философов тянет в море?

Он засмеялся.

– Про философов не скажу, но в море всегда хватает времени для раздумий, особенно в Тихом океане при хорошей погоде.

– Фил Харлоу, – сказала она спокойно, – не должен меняться из-за того, что я здесь, просто то, что произошло вчера в этом портовом кабаке, – непростительно.

– Почему же, все было по правилам портовых кабаков. Просто вы немного не вписывались в обстановку – остальные были в порядке.

– В таком случае, Фил не должен был вести меня туда.

Эвелл пожал плечами.

– Я согласен, но вы туда все же попали и вот теперь, спустя десять или двенадцать часов, все еще переживаете. Какой же смысл? Послушайте, давайте я возьму вас с собой на корабль и вы забудете обо всей этой чепухе.

Она ответила:

– Я боюсь глубокой воды. Я ведь выросла далеко от моря.

Он не сдавался.

– Ладно, тогда давайте покажу вам замечательный вид на город – вы ничего подобного в жизни не видели. А к воде мы и близко не подойдем.

– Вам же надо быть на корабле, – напомнила она.

– Я разве сказал – сегодня? – он лукаво улыбнулся. – Должно быть, оговорился – плавание у меня намечено на завтра.

Принесли его заказ; Руфь подумала, если он каждый раз съедает на завтрак бифштекс таких размеров, то должен, по идее, быть гораздо толще, чем есть на самом деле. Жареной картошки на его тарелке хватило бы на несколько человек. Даже кофейная чашка, и та больше обычной. Возможно, в здешних ресторанах моряков всегда кормят обильнее, чем остальных. Он заметил ее удивление и подмигнул.

– Скука и плохая погода выработали эту привычку. Когда в молодости я ходил по Северной Атлантике, меня к этому приучила плохая погода. Теперь это, главным образом, скука.

Руфь хорошо помнила силу его руки, обнимавшей ее во время танца прошлым вечером. Этот человек наверняка знал тяжелую физическую работу и был крепок, как сталь, поэтому Руфь не слишком поверила его замечанию, Она тоже занялась едой, и некоторое время они молчали, потом он прервал молчание:

– Что касается прогулки, мисс Севернс, – думаю, прокатиться в такую чудесную погоду в любом случае лучше, чем сидеть в номере, дожидаясь звонка от Фила. Я ведь не предлагаю ничего предосудительного, ничего такого, о чем вы не могли бы сказать Филу. Мы встретились за завтраком. Живем в одной гостинице. Вместе прокатились, что в этом дурного?

Она думала, что он, как капитан, живет у себя на корабле. В Сан-Франциско, с другой стороны, тысячи гостиниц – каким образом он оказался именно в этой, где остановилась она?

– Вы любите историю? Полуостров буквально ею напичкан. Военная база – Президио – была основана испанцами еще до того, как на восточном берегу узнали про Калифорнию. Городские зеленые холмы сплошь все изрыты военными тоннелями и старинными укреплениями.

Эвелл прервался, ожидая расспросов, но она внимательно слушала. Восприняв это как поощрение, он продолжал:

– Вы слышали о секвойях на побережье? Они – самые древние деревья на планете и самые большие, точь-в-точь живые существа.

Она не удержалась от улыбки.

– Вам следует работать в туристическом бюро, капитан.

Он тоже ответил ей дружелюбной улыбкой.

– Может, именно этим я и займусь, когда оставлю, море.

Она испытала угрызения совести.

– Оставите море?

– Сейчас мало кто трудится в море до старости.

Все мечтают сменить профессию. То есть что-то от веры в бессмертие – мы как бы проживаем одну жизнь и начинаем новую. Кстати, хотел вам кое-что показать в этой связи. Она не поняла.

– Что показать?

– Чем я собираюсь заниматься на суше. Это в двух часах езды отсюда. Успеем туда и обратно до того, как вам наскучит моя компания. – Он потер подбородок. – Поглядите только, как светит солнце. После дождя воздух в Сан-Франциско пахнет старым вином.

Ее все сильнее интересовал этот человек, причем любопытство неодолимо нарастало. Ей хотелось непременно знать, чем он собирается заниматься на суше, компенсирует ли это ему потерю нынешней работы. А она понимала, что теперь он легко может лишиться из-за происков Фила.

И чувствовала себя так, будто состояла в тайном заговоре против него или чем-то была ему обязана. Еще что-то другое примешивалось к ее отношению – что-то такое, в чем ей пока трудно было разобраться. Она вспомнила Фила – небольшая размолвка, конечно, не могла разрушить ее любви к нему. Однако тягостные размышления о его нечистоплотности в делах добавили что-то новое к ее чувствам.

Она с детства питала отвращение к обманщикам и ворам. Теперь, до того, как с ним встретиться, ей необходимо было решить для себя, порядочный ли он человек или нет, а это не просто для любящей женщины. Поездка за город, возможно, поможет ей собраться с мыслями. Она нуждалась в подобной встряске. Не очень-то хорошо использовать этого капитана в своих личных целях, но, с другой стороны, он сам предложил, она лишь составит ему компанию, так что тут все в порядке. Она доела завтрак и посмотрела на часы.

Эвелл заметил это и сказал:

– Девять тридцать. Вернемся к двум. Вам не нужно захватить что-нибудь в номере?

Он облегчал ей согласие. Она быстро встала из-за стола, сказала, что заберет сумочку и перчатки, и через десять минут встретится с ним в фойе.

Руфь поднялась к себе в комнату, подошла к окну. Он был прав – такого яркого солнца она еще не видела. На севере за городом зеленели холмы, ей вспомнился его рассказ о подземных тоннелях. Здешний ландшафт напомнил ей о доме, только там было безлюдно и росло больше деревьев.

Она взяла пальто, сумочку, перчатки, подумала было о шляпе, но решила не брать и заперла за собой дверь. Уже в лифте ей пришла в голову мысль, что Фил прохладно отнесется к этой прогулке. Все-таки она его невеста. Сам он объявил это, горячо обнимая Руфь сразу после возвращения в Америку, потом во время прощания в аэропорту, перед отлетом в Калифорнию, повторил ей свое признание.

Она с силой нажала кнопку. Почему же тогда прошлым вечером он вел себя так, словно она всего лишь случайная знакомая?

Возможно, у нее и не было серьезной причины чувствовать себя оскорбленной, однако Руфь восприняла случившееся именно как оскорбление, и до сих пор, хотя уже в меньшей степени, испытывала разочарование и обиду. Когда открылись двери лифта, она увидела, как капитан Эвелл, склонившись над регистрационной стойкой, кладет телефонную трубку.

Он заметил ее и медленно выпрямился, широко улыбаясь, смотрел на нее совсем как Фил вчера в гостиничном номере, только Джек Эвелл при этом восхищенно улыбался.

Он распахнул перед ней тяжелую входную дверь. Руфь чуть замешкалась, выйдя из гостиницы, и Эвелл, подхватив под руку, отвел ее на стоянку к своей машине. Когда они влились в поток автомобилей на улице, он сказал:

– Я позвонил и велел отправить судно без меня.

Ничего важного, просто нужно загрузить пару контейнеров.

Она вздрогнула. Не об этом ли грузе толковал вчера Фил?

– Вам не следовало ехать со мной, – воскликнула она. – Как говорит Фил – сначала дело, потом развлечения.

Он беззаботно рассмеялся.

– Конечно. Но эдак я могу перетрудиться и сделаться занудой. Кроме того, я – не Фил. Я занимаюсь морским делом гораздо дольше. Мне не нужно, как ему, постоянно бороться с кем-то за место под солнцем.

Видно было, что Джек Эвелл хорошо знает дорогу; он уверенно пробирался сквозь хитросплетение городских улиц и, наконец, они выехали на автостраду, откуда открывался вид на промышленный центр Сан-Франциско. Руфь прежде не видела этой части города, и открывшаяся панорама ей не очень понравилась. Он заметил это по выражению ее лица, поэтому счел уместным пояснить:

– Согласен, вид не слишком-то красивый, зато у каждого большого города существует придаток, вроде этого. Все это – тоже Сан-Франциско. Не очень-то похоже на ваши родные места, верно?

Руфь почувствовала раздражение.

– Здесь все не очень похоже на мои родные места, и я уже немного устала от того, что мне постоянно об этом напоминают.

– Извините, мадам, – улыбнулся он. – Говорю не в укор вам. Просто я хочу показать, как сильно отличается приятная жизнь от неприятной.

На миг ей показалось, что сейчас он тоже заговорит о конкуренции, о том, как трудно преуспеть в жестоком деловом мире Сан-Франциско, но он промолчал. Похоже, насколько Руфь успела понять, он человек спокойный и приятный, живет в согласии с самим собой; к тому же реально воспринимает окружающий мир.

Глава 5

Город остался позади. Перед ними расстилалось зеленое холмистое пространство, перерезанное прямоугольниками полей.

По дороге Эвелл рассказывал ей эпизоды из истории здешних мест, заставляя ее удивляться тому, как много он знает. Он заметил ее удивление и рассмеялся.

– Все это я вычитал в школьном учебнике.

– И до сих пор помните?

Его улыбка выдала легкое огорчение.

– Я не такой старый, как вы думаете.

Она смутилась и пожала плечами.

– Я не это имела в виду, капитан. Вообще-то не такая уж я ехидная, просто сама почти ничего не помню из школьного курса истории.

– Вы, – сказал он, – учили историю давно, в школе, а я неспеша листал учебники все последние годы – у меня в хижине их полный набор. Знаете, так и не закончил школу. Мои родители сбежали, когда я был еще очень молод, мне пришлось пойти работать. До последнего времени учеба была для меня непозволительной роскошью. Она тут же откликнулась:

– Ваши родители… а что значит – сбежали?

– Именно это и значит. Сначала от нас ушел отец, а потом, года через полтора, однажды ночью мать сбежала со знакомым моряком. Когда я проснулся на следующее утро, нашел на подушке ее носовой платок – от него все еще пахло ее духами, а там сорок пять долларов.

У Руфи перехватило дыхание. Джек Эвелл внимательно посмотрел на нее – в его серых глазах таилась грусть; он как-то неловко передернул плечами.

– Так что пришлось бросить школу, – подытожил он уже спокойно, будто речь шла о ком-то другом.

– Сколько же вам тогда было?

– Двенадцать. Нет, на самом деле это хороший возраст. В двенадцать дети – как хамелеоны. Приспосабливаются ко всему гораздо быстрее взрослых. Я даже не стал дожидаться, пока закончатся деньги – устроился мойщиком посуды в портовую забегаловку. Мне дали комнату, кормили меня, потом я попросился на корабль.

– В двенадцать-то лет? – переспросила она недоверчиво. – А что двенадцатилетнему ребенку делать на морском корабле?

– А вы знаете, – ответил он, – некоторые дети к двенадцати годам успевают вымахать ого-го-го.

Почти как взрослые. Где-то даже читал об этом. Как раз мой случай. Я устроился на немецкий корабль, соврав, что мне шестнадцать. На следующий год я заявил, что мне восемнадцать, и меня приняли на канадское судно. Вот тогда-то я впервые увидел Сан-Франциско и полюбил его.

– Джек, а она вернулась?

– Нет.

– А ваш отец?

– Нет. Правда, слухи о нем доходили. Он был судовым инженером. Они неплохо зарабатывают – если, конечно, работают. После того, как ему стукнуло пятьдесят, с работой было не ахти, только возраст тут не при чем – он слыл горьким пьяницей. Я услышал о нем за шесть месяцев до его смерти. К этому времени он уже окончательно спился, никого не узнавал.

– Вы с ним виделись?

Она почувствовала, ему не хочется отвечать; помолчав секунду, Эвелл все же переборол себя:

– Я не поехал. С тех пор не раз думал, что поступил тогда не правильно, хотя… Он умер несколько месяцев спустя; я даже не сразу узнал об этом.

Они замолчали. Руфь не ожидала такого поворота в их непринужденной беседе. И теперь не знала, что сказать. Откровенность его была несколько неожиданной; кроме того, ей не приходило в голову, что юность такого спокойного, уверенного в себе человека могла так разительно отличаться от ее собственной. Ведь сама она выросла в достатке и благополучии, огражденная от жизненных тревог родительской заботой.

Она первой нарушила затянувшееся молчание:

– Не знаю, что вам и сказать. Он улыбнулся.

– Все в порядке – благодарите Бога, что это случилось не с вами.

– Все-таки… это так грустно, так нелепо; как она могла так поступить?

– Не думаю, что моя мать легко на это решилась. Женщин вообще бывает трудно понять, они мыслят совсем по-иному, нежели мужчины. Мне трудно объяснить, но, со временем, я нашел ей какое-то оправдание; и часто думал – долго ли она прожила с тем моряком или он бросил ее, как только она начала стареть. Надеюсь, она нашла то, что искала, неважно, что именно.

Руфь чувствовала, как слезы подступили к глазам, только не знала, кого она готова оплакивать – двенадцатилетнего мальчишку с разбитым сердцем, разглядывающего завернутые в платок деньги, или женщину, не сумевшую смириться с тем, что у нее есть в жизни, и бросившуюся в погоню за призрачной новизной. За любовью? За счастьем? Кто знает…

Они свернули с автострады и двинулись на запад. Дорога стала все круче забирать в гору, скоро они оказались на краю обширного плато, покрытого желтой прошлогодней травой, сквозь нее местами уже пробивалась молодая свежая зелень, поодаль небольшими рощицами росли деревья.

– Раньше тут было огромное скотоводческое ранчо. Потом, из-за высоких налогов, хозяева разорились и стали распродавать землю, – пояснил он.

Они въехали в заржавевшие ворота; по проселку, тянувшемуся вдоль проволочной изгороди, добрались до места, где стоял приземистый дом с длинной верандой, опоясывающей его с трех сторон. Завернули за угол дома и остановились в тени мощною, очень длинного старого дуба. Он помог ей выбраться из машины и подвел поближе к дереву. Отсюда открывался удивительный вид на море.

На океанском просторе стального цвета выделялись белые пятнышки кораблей.

– Тут проходит главная магистраль; вон те суда идут на север, а эти, чуть левее – в Лос-Анджелес. Он там, на юге, прямо за изгибом побережья.

– Потрясающе красиво! – воскликнула Руфь.

Джек Эвелл был доволен ее реакцией, но ничего не сказал, просто дождался, пока она повернется к нему и направился вместе с ней к дому.

– Это ваш? – догадалась она.

Он кивнул.

– Я его построил.

Руфь была удивлена.

– Вы хотите сказать, что сами его построили?

Собственными руками? – изумленно переспросила она.

Эвелла, казалось, задело ее недоверие.

– А что тут такого? Главное – делать все по порядку. Сначала роете канавы, потом кладете фундамент, ставите стены, делаете перекрытия и так далее.

Они подошли ближе. Через окно Руфь увидела просторную гостиную с большим камином. Комната была обставлена просто, но со вкусом. Чувствовалось, что мебель подбирал мужчина. Она медленно обернулась.

– Собираетесь сюда переселиться, когда покинете корабль?

Он кивнул, отперев наружную дверь, пропустил ее внутрь.

– По моим расчетам, смогу лет пять прожить здесь без всяких хлопот. Если надоест – займусь чем-нибудь еще. Пусть другие плавают по морям, а я буду отсюда смотреть на них. Слишком долго я этим занимался, ходил на кораблях.

– Чем же вы собираетесь зарабатывать на жизнь? – поинтересовалась Руфь.

– А ничем, – Эвелл закрыл дверь, прислонился к ней спиной. – Компания принесла мне немалый доход за последние годы. Продажа кораблей эту сумму удвоит, Я подсчитал, этого хватит на пять лет беззаботной жизни и еще останется. При случае смогу открыть какое-нибудь дело.

Руфь обошла камин, взглянула в огромное, в полстены, окно, выходившее на мощеный плитами двор.

– Я вас не пойму. Ведь вы еще молоды – зачем запирать себя в четырех стенах?

Он наблюдал за ней, по-прежнему прислонясь к дверному косяку.

– Послушайте. Я надрывался с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать. Без передышки. Теперь я хочу взять отпуск за все это время. Получается как раз около пяти лет. И вовсе не собираюсь запираться в четырех стенах.

Она обернулась и окинула его пристальным взглядом.

– Вы не сможете, Джек. Вы не похожи на человека, который станет бездельничать целых пять лет.

– Да? А на кого же я похож, в таком случае?

– Ну, вы совсем другой – энергичный, решительный… – она присела на длинный, низкий диван у окна. – Когда вы собираетесь продавать свои корабли?

Он удивил ее своим ответом.

– Я уже веду переговоры. Кстати, Фил был занят сегодня именно из-за меня, он пытается перехватить мои контракты. Весь шум прошлым вечером за вашим столиком в ресторане произошел как раз по этому поводу.

Она замерла на месте, не осмеливаясь поднять на него глаза. Он подошел и присел рядом на край дивана.

– Умные ребята вроде Фила Харлоу часто умудряются перехитрить самих себя, Она хотела спросить, что он имеет в виду, но промолчала. Эвелл продолжал:

– Вообще-то Фил мог бы купить мои корабли, но мне нужны хорошие деньги, я тут начал переговоры с одной крупной компанией. Что касается контрактов, он явно перехитрил сам себя. Помните того толстого агента с сигарой? Он обещал все устроить для Фила. Только они опоздали. С завтрашнего утра мои контракты возобновятся. Все уже подписано и скреплено печатью. – Он нагнулся, заглянул ей в лицо. – Интересно, вам что-нибудь известно об этой истории?

Она ждала его вопроса об этом.

– Кое-что, – со вздохом ответила Руфь. – А вы что, ждали моих откровений?

– Не особенно, – честно выложил Эвелл.

– Все это, на мой взгляд, просто ужасно, – призналась она.

– Возможно, вас это удивит, но я совершенно с вами согласен.

Руфь не обратила внимания на легкую иронию, прозвучавшую в его словах.

– Не понимаю, как люди могут заниматься чем-то подобным и при этом считать, что их совесть чиста, – сказала она.

– Если долго лгать самому себе, Руфь, постепенно к этому привыкаешь. В нашем деле, наверное, как нигде, побеждает тот, у кого зубы острее. Вашему жениху немного не повезло – он выбился в люди поздновато, сегодня бизнес переживает тяжелые времена. До сих пор ему удавалось выжить благодаря своей хватке, и не стоит его винить за это. Он достаточно честолюбив и жесток, поэтому непременно добьется успеха – только не за мой счет.

Она разглядывала Джека Эвелла, думая о том, что вчера вечером он уже знал, что сбившиеся вокруг Фила люди хотят его разорить, но это не помешало ему танцевать с ней, как ни в чем не бывало и при этом весело улыбаться. Похоже, что она познакомилась не просто с симпатичным капитаном, а с хладнокровным, опытным бойцом, и у него достаточно знаний, чтобы выжить в коварном мире бизнеса. На сей раз Фил столкнулся с сильным противником. Вероятно, даже слишком сильным для него.

Глава 6

Когда они вышли из дома, по пустынному плато гулял легкий бриз; ярко светило солнце. Они медленно брели по траве, вдыхая воздух, наполненный морскими запахами; Руфь попыталась представить себе Фила – как он идет рядом с ними и участвует в их неторопливой беседе – и не смогла. Наверное, потому, что внимание ее было целиком обращено к тому, что говорил Эвелл.

– Когда вы в море, то полагаетесь только на себя самого, там трудно рассчитывать на чужую помощь. Особенно, если вы – капитан. Жизнь целого корабля зависит от правильности ваших решений. Со временем вы привыкаете действовать только на свой страх и риск, не дожидаясь чужого совета. – Он замолчал, глядя на нее. – Я часто думаю – так ли уж это хорошо?

– Очень хорошо, – мгновенно ответила она.

– А если такой человек вдруг надумает жениться?

Руфь не сразу нашлась.

– Ну что ж, тогда ему придется научиться считаться с чужим мнением. Впрочем, это всегда необходимо.

– Основная проблема семейной жизни, – сказал он задумчиво, – что у мужчины и женщины редко совпадают интересы, да и жизненный опыт у них, большей частью, совершенно различный. Ну хорошо, несколько лет их будет связывать влюбленность, но это проходит, а что потом?

– Капитан, не стоит вникать во все это слишком глубоко, иначе станешь скептиком, или циником. А относительно того, что удерживает людей вместе… – Она повернулась спиной к морю. – Думаю, люди могут долго и счастливо жить вместе, если понимают, что совместная жизнь стоит тех усилий которые они тратят на ее поддержание. – Она вопросительно посмотрела на Эвелла. – А вы как считаете?

Он улыбнулся, прислонился к стволу старого дуба, в тени которого они опять укрылись, и ответил:

– До вчерашнего вечера я вообще об этом не думал. Конечно, простой влюбленности недостаточно. После того, как вы ушли вчера вечером, я долго размышлял обо всем таком, правда мне трудно облечь свои мысли в слова.

Руфь решила, что их беседа приобретает слишком интимный оттенок, вряд ли это допустимо в ее положении, ведь она любит другого. Прежде чем он успел еще что-то сказать, она вышла на солнце и медленно направилась к дому. Эвелл последовал за ней.

Руфь шла и думала, что ей просто и легко с ним, как со старым другом. В его компании так приятно говорить и молчать, медленно идти рядом, угадывая чужие мысли и чувствуя в ответ дружеское расположение. Удивительно – ведь впервые они встретились лишь вчера вечером.

Они поднялись на веранду, и Эвелл предложил ей выбирать, где им пообедать – здесь, в доме, или в городе. Руфь выбрала ресторан. Джек не возражал. После того, как он запер дом и подошел к машине, где его уже ждала Руфь, Джек огляделся вокруг, по его взгляду было видно, что он очень любит это место. Тихая безмятежность ощущалась во всем; не верилось, что всего в часе езды отсюда лежит огромный шумный город.

По дороге они пообедали в ресторане при не совсем обычной гостинице. Сюда можно было прилететь на собственном самолете и остановиться в одном из коттеджей, подковой огибающих небольшое летное поле и автомобильные стоянки. Оставалось только догадываться, во что обходился подобный отдых.

В городе Эвелл свернул в порт, чтобы показать Руфи верфи и доки. Здесь, как всегда, царило деловитое оживление. Контраст по сравнению с тишиной и покоем старого плато, конечно, поразительный. Это был мир, который ассоциировался у Руфи с Филом – шум, движение, пронзительный крик чаек, снование ярко-желтых автопогрузчиков, гудки судов, которым не терпится вырваться из этого бедлама на морской простор.

Эвелл вытянул руку, указывая на серый корабль с белыми надстройками.

– Это «Санта-Мария». – Он улыбнулся. – Когда-то у меня была идея обзавестись тремя судами и назвать их как у Колумба: «Санта-Мария», «Пинта» и «Нина». «Санта-Мария» стоит здесь, на приколе, «Пинта» – в Гонолулу, а вот «Нину» я так и не купил, теперь уж, наверное, никогда не куплю.

– Смотрится солидно, – сказала Руфь, глядя на «Санта-Марию». – Только я ничего не смыслю в кораблях, Эвелл собирался уже заводить машину, как вдруг обернулся и предложил:

А хотите – подымемся на борт? Она крепко пришвартована и практически неподвижна. Возможно, это поможет вам преодолеть боязнь глубокой воды и кораблей.

Руфь отказалась.

– Думаю, мне пора, но все равно спасибо за предложение.

У дверей гостиницы она протянула ему на прощанье руку и сказала:

– Я замечательно провела время. И, знаете, вы совсем не такой, каким показались мне вчера. Спасибо.

Он сжал ее пальцы и тут же отпустил руку.

– Спасибо за что? За то, что я оказался не тем человеком, за кого вы меня приняли? – Его серые глаза чуть заметно потемнели. – Надеюсь увидеть вас утром за завтраком. Спасибо за то, что украсили мой день. – Он подмигнул, повернулся и направился к стоянке.

Поднимаясь к себе в номер, Руфь думала об Эвелле. – Он все-таки на редкость мил и внимателен. В нем так счастливо сочетаются внешняя привлекательность и скрытая глубина чувств. Просто чудесно иметь такого друга. Вот бы мне такого старшего брата, подумала Руфь, но тут же поймала себя на мысли, что лукавит – в нем было что-то такое, что сознательно или бессознательно заставляло любую женщину воспринимать его именно как мужчину. И сейчас она все время ощущала его близость, несмотря на то, что он даже не пытался за ней ухаживать.

Глава 7

Фил удивил ее, появившись в тот же вечер без предупреждения. Вообще-то не стоило удивляться, однако когда они вчера прощались, он не говорил, что собирается зайти.

Поначалу он чувствовал себя немного неловко, очевидно, помня о холодном расставании прошлой ночью, но сама Руфь об этом уже почти забыла, и ее ласковое обхождение помогло ему быстро расслабиться, почувствовать себя, как дома, в ее гостиничном номере.

Фил предложил спуститься в бар при ресторане и выпить чего-нибудь перед ужином. Руфь согласилась, хотя совсем не была голодна, да и пить ей тоже не хотелось.

Она вошла в спальню, чтобы переодеться к вечеру. Когда вернулась, он стоял у окна в напряженной позе и даже не обернулся, пока Руфь не спросила, все ли у него в порядке.

Он окинул ее долгим взглядом. Подобный взгляд, разумеется, польстил бы ей, не оставайся фил столь мрачным и напряженным.

– У меня сорвалось сегодня одно дело, – заявил он. – Все шло нормально и вдруг… в один момент рассыпалось в прах.

От его слов она испытала какую-то неловкость, поэтому поспешно подошла к двери и, взявшись за ручку, повернулась к Филу. Руфь смотрела, как он вышагивает по комнате. Фил по-прежнему поглядывал на нее хмуро и сосредоточенно. Тогда она, вместо того, чтобы открыть дверь, прислонилась к косяку, вопросительно произнесла:

– Фил, послушай, может не стоит идти в ресторан? Ты, похоже, не в настроении.

Он сам распахнул дверь, тряхнул головой, пропуская ее вперед.

– Нам не мешает развеяться, – сказал он уже в дверях.

Руфь остановилась в коридоре, ожидая, пока он запрет дверь; на миг подумалось, что сегодня этот человек вряд ли составит ей веселую компанию. Да и вряд ли может быть приятным общество рассерженного, занятого своими мыслями мужчины.

Как бы подтверждая ее опасения, Фил упорно молчал, пока они спускались в лифте. Только за маленьким столиком в тускло освещенном баре, опустошив бокал с крепким коктейлем, Фил заговорил опять; в его голосе звучала какая-то обреченность, рее это странным образом не вязалось с холодным блеском его глаз.

– Помнишь, я говорил тебе об одном деле, – оно развалилось к чертовой матери, хотя я потратил уйму времени, чтобы все устроить, как надо. Этот проклятый Эвелл умудрился вывернуться. – Фил принялся за второй бокал. На этот раз он не торопился. – Представляешь, он уже целый месяц ведет переговоры о продаже своей компании.

Руфь попыталась его успокоить.

– Успокойся, Фил. У тебя выдался тяжелый день. В конце концов, не твоя вина, что ты не знал об этом.

Допивай скорей, и пойдем ужинать.

Он ошарашенно посмотрел на нее, потом на свой бокал, затем поднял его и выпил остатки коктейля залпом, словно это был чистый виски. Перед тем как встать, произнес сквозь зубы:

– Чертовское невезение – все бы сложилось иначе, успей я до девяти часов утра провернуть это дельце, пока Эвелл не позвонил на судно и не приказал загружаться. Груз попал на борт, и я проиграл игру.

Зал ресторана был битком набит. Пришлось подождать, пока их проведут к свободному столику. Руфь рассеянно разглядывала сидящих людей – ей не хотелось встретить здесь Джека. Конечно, нет ничего дурного в том, что она провела сегодня день в его обществе, тем более, что Фил все равно был занят, но сейчас при встрече с ним в зале она бы почувствовала себя заговорщицей.

По счастью, его не было. Когда их наконец усадили за столик, она в последний раз огляделась вокруг, испытывая облегчение.

Подошла официантка, они сделали заказ, и Руфь откинулась на спинку стула, по привычке разглядывая посетителей. В основном это были хорошо одетые, солидные мужчины. Она еще раньше заметила, что в Сан-Франциско многие постояльцы гостиниц вовсе не приезжие, а местные бизнесмены. Ей трудно было понять, как можно все время жить в гостинице, хотя, с другой стороны, для одиноких стареющих людей, у которых конторы в центре города, так, конечно, проще.

Фил привлек к себе ее внимание, громко буркнув:

– Да, поганый Эвелл меня перехитрил. Руфь почувствовала раздражение.

– Каким же образом? Просто-напросто он начал свои переговоры задолго до того, как ты решил расширяться. В конце концов, он гораздо дольше занимается морским делом.

Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Тихо играла латиноамериканская музыка, едва различимая в непрерывном шуме большого ресторана.

Похоже, Фил беспрестанно думал о своей неудаче, и это раздражало Руфь. И когда он опять завел свою волынку, Руфь не выдержала:

– Фил, все уже в прошлом. Неужели ты будешь теперь все время возвращаться к этой теме? Он довольно резко возразил:

– Послушай, Руфь, речь идет о нашем будущем. Женитьба налагает на меня определенные обязательства, я обязан обеспечить тебя материально.

Она изумленно смотрела на него.

– О чем ты – о жене или о новом корабле? Он не успел ответить – к ним подошла официантка с телефоном в руках, поставила его около Фила и подключила к напольной розетке. Фил снял трубку, мрачно назвал свое имя. Руфь наблюдала за его лицом. Губы оставались плотно сжатыми, как и прежде, но глаза, пока он слушал, беспокойно бегали. Когда человек на другом конце провода, наконец, замолчал, губы Фила искривились в недоброй улыбке. Он сказал:

– Ты уверен в этом, Джино? Ладно, ладно, я тебе верю. Хорошо, я займусь этим, не беспокойся. Похоже дело еще не кончено. Привет, свяжусь с тобой позже. – Фил осторожно положил трубку и только теперь заметил устремленный на него взгляд Руфи. Он сказал:

– Я ошибся. Слишком рано сдался. Оказывается, еще не все потеряно.

Руфь удивилась.

– Снова Эвелл?

Он кивнул и принялся за еду. Руфь сгорала от любопытства, но знала, что бессмысленно распрашивать Фила про его телефонный разговор. О своих делах он говорил, только если сам этого хотел. Интересно, что здесь, в Сан-Франциско, она наслышалась от него про бизнес куда больше, чем за все время их предыдущего знакомства. Раньше он вообще не вел бесед на эту тему. Руфь сидела, изучая лицо Фила, пока тот допивал кофе и курил сигару. Он всегда такой сильный, решительный. Там, в Виргинии, это произвело на нее впечатление.

Руфь покончила со своим ужином и потянулась к соседнему стулу за сумочкой. Какой длинный день выдался у нее сегодня! Она решила, что провела его довольно славно. Затем сообщила Филу, что устала, и поднялась из-за стола. Фил оставил на столе несколько банкнот, молча проследовал за ней к выходу, а затем через вестибюль прямо к дверям лифта. При этом у него был вид человека, глубоко погруженного в свои мысли, двигался он как-то автоматически. Руфь пожелала ему спокойной ночи, в ответ он даже не сделал попытки подняться вместе с ней в номер – просто попрощался и зашагал к выходу.

Глава 8

На следующее утро он сидел, поджидая ее, за тем же столиком. Когда она вошла в ресторан, Эвелл поднялся и приветствовал ее улыбкой, затем отодвинул стул, приглашая садиться. Все произошло очень просто и естественно; Руфь была рада его видеть. Она заметила, что женщины, сидящие за соседним столиком, то и дело бросали на Джека призывные взгляды. Она заказала апельсиновый сок и два тоста. Перед ним, как и вчера, стояла тарелка с бифштексом внушительного размера.

– Готовитесь выйти в море? – спросила Руфь. Он задумчиво посмотрел на нее.

– С чего вы взяли?

– Ну как же, вчера к вам на борт поступил груз – должны же его куда-нибудь доставить? Он продолжал неотрывно смотреть на нее.

– Вообще-то, груз не срочный, да и трюмы на две трети пока еще пусты, надо дождаться полной загрузки. Все-таки интересно, почему вы спрашиваете об этом?

– Просто так, из любопытства, – Руфь улыбнулась официантке, принесшей завтрак.

Он опять принялся за бифштекс, и некоторое время за столом было тихо.

Прошлой ночью Руфь никак не могла заснуть. Ее мучил один вопрос – должна ли она предупредить Эвелла о телефонном разговоре, свидетелем которого невольно оказалась и который, судя по всему, не предвещал для капитана ничего хорошего. Стоит ли вмешиваться в мужские дела?

Утром, уже одеваясь, она решила, что сначала осторожно попытается выяснить, что же все-таки происходит. Если ее подозрения верны, и фил затевает что-то нечестное, она возможно, отважится предупредить Эвелла.

Она вздрогнула от его внезапного замечания:

– Эй, барышня, вы выглядите так, словно видели привидение прошлой ночью.

– Может и видела, но во всяком случае, только не призрак капитана Эвелла. Мы ужинали в здешнем ресторане, и вас там не было.

Он взял чашку с кофе.

– Я был на судне. Часто там ужинаю. На самом деле, без особой нужды я не ночую в гостинице. – Он посмотрел на нее. – Вы ужинали с Филом Харлоу?

– Да, он был не в духе, у него сорвалось какое-то дело.

Эвелл кивнул.

– Ясно. Слишком спешит, ему не хватает терпения. Я ничего против Харлоу не имею, тем не менее сразу понял, что затевается какая-то каверза, когда увидел, с кем он совещался поздним вечером. Приходится все время быть начеку, и не только из-за Харлоу – здесь полным-полно таких же, как он, а то и круче.

Она сказала:

– Вы ведь сумеете защитить себя? Он кивнул и отставил чашку, всем своим видом показывая, что не желает больше об этом говорить.

– Сегодня собираюсь свозить вас в одно замечательное местечко. Это к северу отсюда.

Руфь готова была отказаться, но ведь она не выяснила еще, чем грозит Эвеллу вчерашний разговор Фила по телефону. Судя по поведению ее жениха, это слишком серьезно. И она согласилась. Эвелл благодарно улыбнулся:

– Жду вас в вестибюле, а вы захватите пока пальто из номера.

Уже спускаясь в лифте, она окончательно решила, что нет ничего предосудительного в этой прогулке. Она действительно должна узнать, что затеял Фил, и только Эвелл может ей в этом помочь.

Эвелл стоял в вестибюле и читал газету. Его лицо выражало напряженное внимание, как будто он обнаружил на страницах что-то очень важное для себя. Он заметил ее, когда она оказалась рядом; выражение его лица сразу изменилось, он беззаботно улыбнулся и распахнул перед нею дверь, пропуская Руфь вперед.

Они вышли из гостиницы, двинулись к стоянке и вскоре влились в поток машин, спешащих по широкой автостраде на север. Выехав за город, Джек повернул на восток. Местность вокруг напоминала ту, где Руфь побывала днем раньше, примерно через час езды они одолели поросший редким лесом перевал и их взору предстала одна из тех чудесных долин, которыми знаменита Северная Калифорния. Сквозь утреннюю дымку виднелись далекие холмы, длинные шпалеры виноградников тянулись по склонам.

Гармония красок, величественность очертаний напоминали полотна великих живописцев.

Они спустились вниз, и за поворотом дороги Руфь увидела черепичную крышу и толстые глинобитные стены довольно внушительного строения, окруженного таким же глинобитным забором. Девушка спросила, уж не знаменитая ли это старинная испанская миссия, основанная лет сто пятьдесят назад, когда их было много по всей Калифорнии.

Эвелл отрицательно покачал головой.

– Нет, здесь живут и работают монахи. – Он подмигнул ей. – Они всегда рады посетителям. Когда они предложат вам отведать вина, не вздумайте отказываться – вы их обидите.

В долине, где воздух был неподвижен, гораздо сильнее ощущалась жара, чем на побережье. Они вышли из машины и, минуя винокурню, двинулись к домику, стоявшему на отшибе.

Все постройки, как показалось Руфи, дожили до двадцатого века без малейших изменений. Во всяком случае, снаружи они выглядели так, будто их глиняных стен за последние сто лет никто не касался.

Вокруг небольшого дома, к которому они подошли, росли высокие деревья, посаженные давным давно чьими-то заботливыми руками, чтобы создать благословенную тень и прохладу.

Потолок внутри был побелен голубоватой известкой, какой-то уже забытый художник разрисовал его ангелами и святыми. Это была часовня. За алтарем высилось деревянное распятие в человеческий рост.

Воздух внутри часовни был пропитан запахом ладана, с которым смешивался густой дух травы и опавших листьев, проникающий сюда через узкие, высокие окна, распахнутые настежь.

Руфь не смогла скрыть свое восхищение.

– Как здесь красиво, – прошептала она, разглядывая алтарь с фигурками святых. – Вы уверены, что сюда можно войти?

Джек пожал плечами, они покинули часовню и направились обратно к винодельне, откуда навстречу им уже спешил крепкий приземистый человек с большой бородой и гривой вьющихся рыжеватых волос. У него была удивительная улыбка. Он представился как отец Джон, и сказал, что почтет за честь, если они зайдут внутрь и попробуют местного вина.

Поначалу Руфь чувствовала себя слегка неловко. Она выросла в протестантской среде, и монахи, занимающиеся виноделием, были для нее в новинку.

Отец Джон провел их в большую комнату, где кроме длинного стола посередине не было никакой мебели. На стене висело потемневшее от времени деревянное распятие. Потолок подпирали толстые дубовые брусья, опирающиеся на каменные плиты пола. Комната тонула в полумраке, свет проникал сюда через единственное узкое оконце. Руфь остро ощутила мгновенное отторжение от всего, что привычно и знакомо. Она словно попала в другой неведомый мир, над которым время не властно; царящие здесь умиротворение и покой заглушали воспоминания о суете и страстях большого города.

Отец Джон принес два стакана, наполненные рубиново-красным вином. Сияя улыбкой, он протянул один Руфи, а второй подал Эвеллу.

– Наша продукция, – сказал он, и Руфь невольно улыбнулась ему в ответ.

Вино и впрямь было замечательное, о чем они не замедлили ему сказать. Отец Джон, похоже, и не ожидал другого ответа. По-видимому, больше всего его интересовали сами посетители, нежели их восхищение здешним вином. Они тепло простились с монахом, сели в машину и, когда выехали на дорогу, ведущую к перевалу, Джек спросил:

– Ну, как вам это путешествие во времени? Руфь придвинулась ближе, неожиданно положила голову на его плечо и ответила:

– Я постоянно открываю в вас что-то новое. Интересно, дано ли кому-нибудь узнать вас по-настоящему?

Его рука скользнула по спинке сиденья, обняла ее за талию. Он молчал, сжимая руль свободной рукой. Руфь закрыла глаза, чувствуя себя безмятежно и спокойно.

Глава 9

Они остановились на перевале. Над далеким океаном висела серая дымка. Где-то там, невидимый за холмами, лежал большой город.

Они стояли под раскидистым деревом и смотрели вниз, на долину. Солнце уже уходило оттуда, черепичные крыши больше не блестели, тени стали длиннее.

– Джек, – спросила она, не оборачиваясь. – Что там было в этой газете утром?

Он молчал, и она сделала легкое движение, будто намеревалась к нему повернуться, но тут он опередил ее:

– Знаете, вы не просто весьма наблюдательная девушка, вы еще и подруга Фила Харлоу – невеста, я полагаю. Это делает ваше общество вдвойне приятным для меня и, главное, располагает к откровенности.

Теперь она наконец повернулась к нему и смотрела широко раскрытыми глазами:

– Спасибо за признание.

Он с извиняющимся видом махнул рукой.

– Ладно. Там была заметка, что мой корабль «Пинта» вчера был поврежден при столкновении в гавани Гонолулу.

Она выслушала это и спокойно кивнула. Конечно, это причинит ему беспокойство, но, насколько она понимала, дело всего лишь в том, что теперь Джек и его страховая компания вынуждены потратить какие-то деньги на ремонт судна.

– Большинство контрактов, – продолжал тем временем Эвелл, – предусматривает штрафные санкции на случай задержки или потери груза. Это как раз наш случай. Корабль загружен скоропортящимися продуктами.

Руфь вдруг догадалась, что он проводит с ней время, которое мог, и, наверное, должен потратить именно на улаживание этой неприятности, но не стала ничего говорить. Только поинтересовалась:

– А если вас оштрафуют или заказчик будет недоволен – насколько серьезно это отразится на вас?

Несколько секунд он молча смотрел на нее, затем ответил:

– Ведь у вас есть причина об этом спрашивать, правда? Ну так вот: заказчик будет просто вне себя. То, что он получит от страховой компании, во много раз меньше ожидаемой прибыли. Это долго объяснять – в общем, я потеряю всю прибыль от этого рейса и понесу большие убытки.

– А он может расторгнуть контракт? Джек кивнул.

– Да, в нашем договоре такое предусмотрено. Она сразу же спросила:

– Мог кто-нибудь в Сан-Франциско знать о столкновении уже вчера вечером? Он улыбнулся.

– Разумеется, при современной-то связи… – Его улыбка постепенно угасла. – Давайте лучше я угадаю, почему, вы об этом спрашиваете. Уверен, Фил узнал об этом именно вчера вечером.

Она не стала подтверждать его слова или опровергать их. Вместо этого произнесла:

– Не понимаю, почему ваши люди сразу же не позвонили вам из Гонолулу?

Видно было, он и сам немало удивлен случившимся.

– Остается предположить, что кто-то строит козни, ему важно, чтобы я ничего не узнал до сегодняшнего утра.

– Но зачем?

– Ему надо успеть связаться с заказчиком и перехватить мой контракт.

Она выпрямилась и шагнула к нему.

– Вам известен кто-нибудь по имени Джино, думаю, он был в курсе уже вчера вечером?

– Джино Бруно, – среагировал он мгновенно. – Тот самый толстяк с сигарой – вы видели его в ресторане, где мы познакомились. Любитель нагреть руки в подобной ситуации. Если ему удастся перекинуть мой контракт Филу, он получит свои комиссионные… Теперь легко угадать, что случилось: Джино позвонил Филу. Вы сказали, что вчера вечером ужинали в ресторане с Филом. Значит, Джино позвонил во время ужина, и вы слышали именно этот разговор, вернее, ответы вашего жениха.

Руфь промолчала. Вместо пустых оправданий она взяла его под руку и повела к машине. Он дошел с ней почти до края самой обочины дороги, потом повернулся, положил руки ей на талию и легонько привлек к себе. Руфь не сопротивлялась. Она лишь подняла голову, уперлась ладонями ему в грудь и позволила себя поцеловать.

Его поцелуй был нежным и она так же нежно на него ответила. При этом никакой вспышки страсти; ни сплетенных тел, ни губ, жадно ищущих друг друга; когда она улыбнулась ему, глядя снизу вверх, она искренне верила, что не предает свою настоящую любовь; просто ей нравился Джек Эвелл, и она поцеловала его вполне по-дружески. Тут не замешано глубокое чувство, убеждала она себя.

– Я не могла бы рассказать больше, даже если бы и знала, правда?

– Конечно. Да вам и не нужно ничего говорить. Эвелл продолжал крепко держать ее за руку, пока они шли к машине. Он открыл дверцу, помог ей усесться, затем обошел вокруг машины и сел за руль.

– Джино, – сказал он, – самый настоящий слизняк. Бледный, жирный слизняк, но я на него не сержусь.

– Как можно хорошо относиться к такому человеку?

Некоторое время он молчал, затем повернулся к ней и дерзко спросил:

– Руфь, а какая разница между такими, как он, и вашим женихом?

Он завел машину, они тронулись с места. Сперва Руфь почувствовала желание сказать что-нибудь в защиту Фила, чтобы оградить таким образом и себя тоже от жестких нападок, но передумала и только заметила вскользь:

– Он предупреждал, жизнь здесь совсем другая, не похожая на ту, что я видела раньше, и оказался прав.

Уже в городе, перед тем как свернуть к гостинице, он посмотрел на Руфь и, поймав ее взгляд, спросил тихо:

– Вы не раскаиваетесь?

Сразу она не поняла. Потом сообразила, он имеет в виду тот поцелуй под деревом на перевале.

– Ничуть, а вы?

– Я ни с кем не обручен.

– Это было чисто по-дружески.

Он, казалось, задумался, и только после того, как машина остановилась на стоянке возле гостиницы воскликнул, повернувшись к ней всем телом:

– Я не хочу быть вашим другом. Ни за что на свете!

Они вышли из машины, он протянул руку и сжал ее пальцы в своей крепкой ладони.

– Солнце в последнее время светит с каждым днем все ярче, вам не кажется?

Она поняла, что отныне легкость, которая так привлекала ее в их отношениях, безвозвратно утеряна. Эвелл – как честный и искренний человек, не мог продолжать их невинную игру – день за днем, ко взаимному удовольствию. Он предпочел открыто сказать о своих чувствах, и теперь все было кончено. Как жаль.

Она отняла свою руку.

– Все было восхитительно, Джек, я навсегда запомню этот день.

Он не отрывал от нее глаз.

– Завтра?

Она покачала головой.

– Нет. Хотя признаюсь, вряд ли оставшееся время я проведу так же хорошо, как с вами.

Она улыбнулась и быстро зашагала прочь со стоянки. Он облокотился на машину, глядя ей вслед. Ступив на тротуар перед гостиницей, она краем глаза заметила, что он продолжает неподвижно стоять в той же позе.

Глава 10

Она вставила ключ в замок своей двери, когда за ее спиной голос Фила произнес:

– Здравствуй, Руфь.

Она обернулась. Он стоял в конце коридора, у окна, выходящего на стоянку.

– По-моему, ты говорила, что он не ухаживает за тобой.

Ее сердце заколотилось. Она вдруг почувствовала себя виноватой. В смятении она смотрела, как приближается к ней фил; его черные глаза горели гневом. Он шагнул мимо нее и рывком открыл дверь.

– Давай, заходи, – прорычал он, слегка подтолкнув ее внутрь. Оказавшись в номере, он захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Руфь прошла через комнату, чтобы зажечь настольную лампу.

– Ну, ты не так уж много смогла ему рассказать, верно?

Руфь постепенно приходила в себя. Краска залила ее лицо.

– Что я должна была ему рассказать, фил?

– Все, что тебе удалось вытянуть из меня.

– Постыдись, – парировала она. – То, что я слышала от тебя в последнее время, слишком гнусно, чтобы мне захотелось это повторять. Ты утверждал, что здесь все по-другому и, конечно, оказался прав, только я думаю, что именно на таком уровне ты чувствуешь себя в своей тарелке. Ее отпор слегка умерил негодование Фила.

– О каком таком уровне ты тут толкуешь? Ты, дешевая виргинская аристократка, что ты можешь знать о жизни? Каким образом ты сама собираешься выбиться в люди? Если не получишь наследства, остается только выйти замуж за кого-нибудь вроде меня. И тебе это прекрасно известно.

Она не верила своим ушам.

– Фил, послушай, до сих пор я колебалась, но с этого момента знаю точно, что не выйду за тебя ни при каких обстоятельствах.

Он насмешливо ухмыльнулся.

– Горячие объятия галантного капитана сделали свое дело, да? Вы встречаетесь каждый день. Где вы шлялись сегодня – весь день напролет? Ах, значит, не выйдешь за меня замуж? Хочешь, скажу, почему я не представил тебя, как свою невесту? А сама не догадываешься? Да я близко к тебе теперь не подойду, настолько ты мне отвратительна.

Она сказала:

– Уходи, Фил.

Но тот словно не слышал.

– Скоро я с ним покончу, тебе достанутся одни обглоданные кости, – он зловеще улыбнулся. – На редкость обходительный шкипер. В городе считают, это единственный порядочный здесь человек. Слишком порядочный, чтобы путаться у меня за спиной с моей невестой!

Она почувствовала, что у нее дрожат ноги. Никогда еще не приходилось попадать в подобную переделку. Хуже всего, что в глубине души она чувствовала себя виноватой; дружескому поцелую Эвелла она не придавала большого значения, но почему-то ощущение стыда было настолько жгучим, словно на ней лежали грехи, в которых подозревал ее Фил.

– Интересно, что скажет твой отец, когда все узнает, – с тайной угрозой произнес он.

Не верилось, что Фил говорит это серьезно, но выражение лица, когда Руфь к нему пригляделась, не оставляло на сей счет никаких сомнений.

Руфь подошла к креслу, опустилась на подушки. Усилием воли заставила свой голос звучать тихо и спокойно.

– Фил, у нас все равно не получилось бы ничего хорошего, и лучше понять это сейчас, пока еще не поздно, пойми!

Он опять презрительно засмеялся.

– Неужели? Тогда зачем ты сюда прилетела? Зачем писала все эти письма, пока я был в отъезде? Зачем ты говорила отцу и всем прочим, что любишь меня? Все получилось бы очень здорово, не свяжись ты с этим Эвеллом. А раз вы оказались в одном отеле… – Он стоял у двери с видом человека, излагающего свои сокровенные мысли.

Она разглядывала его и думала, что бесполезно разубеждать самолюбивого упрямца. Подобная сцена могла произойти, конечно, и позже, после их свадьбы, когда уже ничего нельзя изменить. Вот тогда бы положение ее действительно было ужасно, гораздо хуже, чем сейчас.

Бранное слово, вполголоса оброненное Филом, казалось, повисло между ними в тишине комнаты. Фил пошарил рукой у себя за спиной, схватился за дверную ручку. Она подумала, сейчас он откроет дверь и уйдет, но он продолжал стоять, сжимая ручку побелевшими от напряжения пальцами. Взгляд его, устремленный на Руфь, полыхал ненавистью.

– Можешь думать все, что угодно, однако я не давала тебе повода сквернословить. Я ничего ему не говорила. Даже будь мне что-то известно, все равно. Я не так воспитана, чтобы сплетничать и выдавать чужие секреты.

– Значит, не так воспитана, – презрительно отозвался Фил. – Она не приучена выдавать чужие секреты. Да люди вроде тебя – самый отвратительный слой общества; паразиты, нахлебники, чертовы богатые бездельники, которые хотят себе все и ничего не дают взамен. Твой отец…

– Все, – резко оборвала его Руфь. – Больше не желаю тебя слушать.

– Нет, я еще не все сказал!

Она вскочила с кресла. Ноги все еще дрожали, но возмущение придало ей сил, она и в самом деле больше не намерена была выслушивать его оскорбления.

– Уходи, – повторила она, – Фил, уходи сейчас же, иначе мне придется вызвать полицию.

С его губ опять сорвалось ругательство, он шагнул за порог, громко хлопнув дверью.

Оставшись одна, она разрыдалась, хотя сама не понимала, о чем ее слезы. Может, она оплакивала потерю чего-то безмерно дорогого, отныне навеки утраченного, может, просто-напросто чувствовала себя отчасти виноватой в случившемся. Но если уж совсем честно, настоящая причина ее слез – ощущение любовной неудачи. Немного успокоившись, она умылась и села у телефона листать телефонный справочник в поисках номера аэропорта Сан-Франциско.

Теперь ей незачем тут оставаться. Руфи понадобилось не больше десяти минут, чтобы заказать билет на первый же утренний самолет. Она улетела бы прямо сегодня вечером, но не была уверена, что успеет собрать вещи.

Позже она приняла ванну, переоделась в халат и уселась перед телевизором. После ванны Руфь чувствовала себя почти нормально, и когда зазвонил телефон, она сняла трубку, голос ее звучал, как обычно.

– Это Джек, – сказал голос в трубке. – Вы не спускались к ужину сегодня.

– Мне не хотелось есть, – правдиво ответила она.

– Я сидел там, пока меня не начали принимать за часть интерьера, – пошутил он. – Я видел, как уходил Фил. Точно бомба, которая ищет, где бы ей взорваться.

Она набрала воздуха, чтобы все ему выложить, но передумала и, вздохнув, сказала только:

– Он был у меня.

– Интересно, отчего он так бежал. Неужели его мучает стыд из-за того, что он против меня затеял? Она призналась.

– Мы поругались. Он меня оскорбил, а я в ответ повела себя не лучшим образом. Тоже мне аристократка.

Джек молчал. Она знала, с его интуицией ему не понадобится много времени, чтобы понять, что произошло.

– Так, ясно. Это из-за нас? Она не стала его обманывать.

– Да, он ждал меня у окна в коридоре и, наверное, видел, как мы прощались на стоянке; как вы держали мою руку.

– Какой ужас. Мужчина держит женщину за руку.

Ей не хотелось ерничать по этому поводу и она сменила тему.

– Думаю, нам надо попрощаться – рано утром я улетаю.

– Улетаете завтра?

– Да.

–., значит, здорово поругались, – пробормотал он еле слышно и прибавил уже громче; – Послушайте, Руфь, не делайте этого. Останьтесь хотя бы на пару дней.

Она повторила:

– Я улетаю завтра утром.

Наверное, он почувствовал решительность в ее голосе, потому что не стал уговаривать, только сказал:

– Ладно. Позвольте, я отвезу вас в аэропорт. Когда ваш самолет?

– В семь часов. Он присвистнул.

– Значит, еще до завтрака. Хорошо. Жду вас в вестибюле. Скажете, чтобы ваши чемоданы отнесли в мою машину, она будет у входа.

Она поблагодарила его и повесила трубку, удивляясь тому, что дала себя уговорить. Наверное, разумнее было взять такси и избавить себя от прощания с ним в аэропорту.

Ведь прощание это будет нелегким; хоть Сан-Франциско и замечательный город, но из всех сотен тысяч живущих в нем людей ей не хотелось расставаться именно с Джеком.

Глава 11

Неизвестно почему, но Руфь проснулась на следующее утро в хорошем настроении. Пока она принимала душ и затем одевалась, не переставала размышлять, отчего бы это – ведь прошлой ночью она пережила разрыв, унижение, ей даже дали понять, что она не заслуживает уважения мужчины.

Она подошла к окну и некоторое время смотрела на просыпающийся город. Вдали лениво ворочался океан, а все пространство до самого побережья заполняли разноцветные крыши домов, уступами сбегающие к воде. Она улыбнулась – ей нравился этот город и мысль о скором отлете была сродни мысли о расставании с другом.

Она спустилась на лифте, и когда двери открылись, у нее возникло ощущение, что она во второй раз переживает позавчерашний день – у регистрационной стойки стоял Джек и говорил по телефону. Он заметил ее, улыбнулся, помахал рукой, не спеша закончил разговор, положил трубку на рычаг, только когда Руфь очутилась уже рядом.

Она была одета в темно-синий дорожный костюм. Никаких украшений, за исключением часов на руке.

Джек сказал, что она выглядит невероятно изысканно, и провел ее в ресторан, пустующий в такое раннее время.

Они сидели друг против друга за столиком; Руфь разглядывала Эвелла и вдруг, в порыве откровения призналась:

– Это моя вина. Я знала, что у Фила бывают вспышки ярости, только не придавала этому значения; оказывается, я вообще плохо его знала.

– Он – ревнивый человек. Отсюда вся его ярость.

Она согласно кивнула.

– Теперь все в прошлом, – сказала она.

– Он еще вернется. Легко прощать, когда любишь, – заметил Джек.

Руфь знала, что это не так, и дело вовсе не во вчерашней размолвке с Филом; проснувшись сегодня утром, она почувствовала облегчение, словно ей удалось найти решение давней проблемы и с ее плеч свалился тяжелый груз. Она потрясла головой и повторила:

– Все кончено – раз и навсегда. Подошла официантка; заметив, что Джек не заказывает свой огромный бифштекс, Руфь спросила:

– Что случилось, капитан? Нет аппетита? Вряд ли вы долго протяните на апельсиновом соке.

– У меня пропал аппетит из-за вас. Из-за того, что вы хотите улететь. Я не хочу этого. Виноват Фил, так зачем же наказывать весь Сан-Франциско?

Она засмеялась.

– Убеждена, Сан-Франциско безразлично, останусь я или уеду. Послушайте, ну зачем мне оставаться? Того, кто пригласил меня сюда, больше не существует.

– Не согласен. Фил Харлоу – не единственная достопримечательность в городе. И вообще, не надо так переживать, жизнь не кончилась от того, что вы порвали со своим женихом.

– Мужчины, – парировала она, – относятся ко всему по-другому.

Он залпом выпил свой стакан сока, скривился и, когда Руфь снова засмеялась, признался, что терпеть не может апельсинового сока, заказал же его только из солидарности с ней.

– А знаете. Фил уговорил Джино связаться с моими клиентами прошлым вечером. Джино рассказал им о происшествии на Гаваях, украсив свой рассказ живописными деталями. Ясно, обычная попытка подорвать ко мне доверие.

Руфь отложила тост, внимательно слушая, что он говорит.

– Еще он связался с профсоюзом и намекнул, что я на грани банкротства. Дескать, надо бы запретить морякам устраиваться ко мне на суда, пока не выплачу авансом всю их зарплату. – Джек прервался, чтобы заказать себе кофе у проходившей мимо официантки, затем продолжил с тем же пылом. – Вы, конечно, считаете, что Фил предпринял атаку на меня из-за вас. Вполне возможно. Просто хочу дать совет, что не стоит отступать, поджав хвост всякий раз, когда вас пытаются напугать.

* * *

Она вытерла руки салфеткой, рассеянно глядя, как официантка с улыбкой подает Эвеллу кофе.

– Просто невероятно, – задумчиво произнесла Руфь. – Кто бы мог подумать, что Фил окажется таким негодяем.

Джек отхлебнул кофе и спокойно возразил:

– А что тут невероятного. Конечно, никто не любит ошибаться в людях, и вы не исключение. Я, со своей стороны, никогда не доверял вашему бывшему жениху, не доверяю и сейчас. Он еще покажет, на что способен.

Руфь слегка растерялась. Ей казалось, что Фил уже стал частью прошлого, и ее больше не занимают все эти неприятные воспоминания, но нет, за ошибки приходится расплачиваться, и прошлое цепко держит тебя. Сейчас, впрочем, ее беспокоило другое.

– Он может вам навредить, Джек? – спросила она, тревожно глядя на капитана.

– Вполне вероятно. Все его действия способны насторожить людей, которые собираются купить мои корабли. Как бы они не относились к Филу Харлоу, но при таких обстоятельствах могут отказаться от сделки. К чему им лишние хлопоты?

Руфь в волнении прикусила губу.

– Это моя вина, – в волнении пробормотала она. Джек отрицательно покачал головой.

– Не думаю. Он уже давно начал копать под меня, просто теперь ему пришлось открыть карты, и это даже к лучшему. Вы зря переживаете.

Он посмотрел на часы, расплатился и встал, захватив ее пальто со стула.

– Нам пора, а то вы, чего доброго, опоздаете на самолет.

Улицы города, как всегда по утрам, были запружены машинами. К счастью, основной поток направлялся к центру, и они, выбираясь из города, ехали почти без задержки.

Руфь, впрочем, не замечала уже ни движения на улицах, ни того, какой замечательный день занимался над городом. Ее беспокоила мысль о том, что она поступает, как трус, оставляя тут двух мужчин в состоянии смертельной вражды друг с другом из-за нее; она собирается устраниться из их жизни, даже не попытавшись как-то уладить возникший по ее милости конфликт.

Джек на секунду оторвал взгляд от дороги, взглянул не нее и подбодрил:

– Не грустите, барышня.

Она легонько подвинулась на сидении и теперь их тела соприкасались.

– Никогда бы не поверила, что мой приезд сюда мог вот так закончиться, – сказала она. – Джек, послушайте, ведь получается, что я просто трусливо убегаю.

Он улыбнулся.

– Согласен. Пусть так. Вы трусливо убегаете. Все подъезды к аэропорту были забиты машинами. В воздухе висел рев самолетных турбин; люди непрерывным потоком вливались в здание аэропорта, заполняли автобусные остановки и стоянки такси.

Джек припарковал машину в образовавшийся просвет у тротуара; рядом с ними сразу возник седой темнокожий человек, который занялся багажом. В считанные минуты он выволок чемоданы на тротуар, где уже стояла немного утомленная всей этой суетой Руфь. Джеку пришлось тут же отъехать – за ними уже нетерпеливо гудела вереница автомобилей. Руфь смотрела, как он выбрался из сутолоки, царившей около здания аэропорта, нашел место посвободнее, вышел из машины и, вручив смятую купюру человеку, мгновенно выросшему подле, оставил на него машину для парковки подальше от стеклянного строения.

Через минуту Джек был уже рядом с ней. Он взял ее под руку, и они вошли в аэропорт.

Руфь пыталась принять какое-то решение, находясь в полном смятении чувств.

– У вас осталось не так много времени, – напомнил Джек.

Она поняла намек и еще сильнее сжала его руку, потом как бы мимоходом спросила:

– Я ведь не должна этого делать, правда? Он наклонился к ней и сказал:

– Не уезжай, Руфь, не надо. Она почувствовала, что сейчас заплачет и отвернулась, по-прежнему прижимая к себе его руку.

– Ты отвезешь меня обратно в гостиницу?

Он высвободил руку.

– Жди меня здесь. Разыщу твой багаж и загружу в машину, – его голос звучал по-мальчишески звонко и радостно.

Глава 12

Джек не только разыскал багаж Руфи и велел отнести его обратно, но и успел позвонить в гостиницу – договориться, чтобы за ней оставили прежний номер.

Когда они добрались до машины Джека, тот же седой человек укладывал в багажник ее чемоданы. Он улыбнулся Руфи и сказал:

– Ничего, мадам, я тоже боюсь летать в этих жестянках.

Получив еще одну смятую банкноту, он удалился, а Джек, радостно улыбаясь, помог Руфи устроиться на сиденье.

– Хочу, чтобы ты кое-что для меня сегодня сделала, – сказал он, нагнувшись к ней. – Сможешь вместе со мной подняться на борт «Санта-Марии»? – Но я не одета для этого.

Он не принял отговорку.

– Ты одета просто идеально – сразу прибавишь красоты и лоска моему кораблю.

Не дожидаясь ответа, заранее уверовав, что она согласится, Джек распрямился и поспешил занять место за рулем. Уже выехав на автостраду, он добавил:

– Хочу, чтобы ты посмотрела корабль, пока он еще мой.

Некоторое время Руфь боролась со страхом, который с детства возникал в ней при одной мысли, что она попадет на большой океанский корабль.

Наконец она решилась, но предупредила:

– Если я потеряю сознание и опозорю тебя перед командой, будешь сам виноват.

Теперь они еле ползли в плотном потоке машин, то и дело останавливаясь в дорожных заторах. Джек улыбнулся ее словам:

– Вряд ли тебе удастся опозорить меня перед командой. И, прежде всего, потому, что сегодня у них выходной. Кроме того, я уверен, что ты не упадешь в обморок, так что перестань, пожалуйста, сама себя запугивать.

Они остановились на причале возле «Санта-Марии», и Руфь с замиранием сердца стала взбираться вверх по крутым сходням. Присутствие Джека, идущего вплотную за ней, придавало ей уверенности, наконец, она ступила на палубу, и против ожиданий, не ощутила особого страха. В этот миг палуба у нее под ногами слегка покачнулась, и Руфь судорожно ухватилась за поручень, готовая запаниковать. Джек, как ни в чем ни бывало, указал ей на огромный белый пароход, медленно и осторожно пробирающийся к выходу из гавани.

– Экскурсионный корабль. Большой, правда?

– Очень, – согласилась Руфь, стараясь придать своему голосу естественное звучание.

Она была благодарна Джеку за то, что он отвлекает ее внимание и не дает сосредоточиться на страхе перед глубиной у них под ногами.

Успокоившись, она под руку с Джеком медленно пошла вдоль борта. На всякий случай она крепко сжимала его руку и старалась держаться как можно ближе к нему.

Они немного постояли на носу судна; отсюда виднелись крыши домов – с одной стороны – и широкий залив, устремленный навстречу – с другой. По заливу сновали корабли и катера всех мастей, несколько крупных судов стояли в доках южнее «Санта-Марии». Пронзительно кричали чайки, ныряя в грязную воду у пристани.

Джек облокотился возле нее на поручень.

– Примерно так же выглядит любой порт в мире, а когда вы в открытом море, там остается любоваться только водой и небом, никаких зеленых холмов, дубовых рощ, виноградников в уютных долинах. Хотя, конечно, море по-своему прекрасно. Не менее притягательно, чем суша.

Проходящий рядом с ними закопченный буксир разразился серией хриплых гудков. Джек поднял голову, улыбнулся и помахал рукой. Капитан буксира помахал в ответ через незастекленное окно рубки.

– Ну, теперь жди сплетен, – сказал Джек. – Он тебя видел. Сплетни не очень беспокоили сейчас Руфь. Ей только что пришло в голову, что Джек, пригласив ее на борт, хочет, чтобы она забыла свой страх и в следующий раз вышла с ним вместе в море. Такая перспектива ее пугала, хотя с каждой минутой, проведенной на «Санта-Марии», она чувствовала себя все увереннее.

Чайки, пролетая совсем близко, пронзительно кричали и сверлили их своими блестящими черными глазками, пока они шли по крытому проходу вдоль правого борта, направляясь на корму. На залитой солнцем кормовой палубе стояло несколько белых шезлонгов. Джек подвел ее к одному из них и сам сел рядом, лицом к заливу. Чайки, покружившись над палубой в тщетном ожидании подачки, быстро потеряли интерес и исчезли. Джек взглянул на нее и поинтересовался:

– Не так уж и страшно, правда?

Руфь ответила не сразу. Она любовалась белой стремительной яхтой, которая быстро и уверенно скользила по заливу, оставляя за собой надвое расходящийся волнистый след.

– Нет, вовсе не так страшно, но все равно, мне нужно привыкнуть.

– Пообедаем? – спросил он. Руфь покачала головой.

– Нет, спасибо, – она улыбнулась. – Это было бы слишком для первого раза.

Эвелл не настаивал. Она украдкой разглядывала его профиль и удивлялась тому, как безмятежен сегодня Джек; впрочем, она уже знала, что Джек не из тех, кто легко позволяет другим догадаться о его настоящих чувствах. Интересно, сможет ли она когда-нибудь научиться угадывать его мысли?

Дул свежий ветерок. Руфь, сама того не заметив, совсем расслабилась. Палуба вместе с шезлонгом, в котором она сидела, время от времени слегка покачивалась, и это ее уже не пугало. Джек заметил, что ее руки, поначалу сжимавшие подлокотники, лежат теперь свободно и без напряжения; он улыбнулся про себя, но ничего не сказал.

Глава 13

К двум часам он привез Руфь обратно в гостиницу. Здесь она, наконец, пообедала, на этот раз в одиночестве – Джек сказал, что срочно должен встретиться с заказчиками по поводу контракта и освободится к ужину.

У себя в номере Руфь распаковала и разложила вещи, приняла ванну. Потом она причесалась, готовясь встретиться с Джеком, и тут зазвонил телефон. Это был Джек. Он сказал, что вряд ли успеет освободиться к ужину. Она спокойно выслушала его извинения и спросила:

– Все-таки он смог тебе навредить? Имею в виду Фила. Только честно.

– Все буду знать только после одной встречи сегодня вечером. Особых неприятностей я не жду. Увидимся завтра утром. Как насчет поездки на полуостров? – голос Джека звучал спокойно и весело.

– С удовольствием, только боюсь отнимать у тебя слишком много времени. Ты, должно быть, очень занят сейчас.

– Не беспокойся, когда буду действительно занят, сразу же дам знать. Спокойной ночи, милая барышня, увидимся утром за апельсиновым соком – как же я его не терплю! До свидания.

Она засмеялась и повесила трубку. Впервые за последние сутки почувствовала себя легко и спокойно.

Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз отец. Убедившись, что попал по правильному номеру, он сказал:

– Слушай, Руфь, в следующий раз оставляй, пожалуйста, свой номер – я замучился разыскивать тебя по всем гостиницам Сан-Франциско.

Она обещала исправиться и спросила:

– Что-нибудь случилось? Дома все в порядке?

– Не знаю. Меня не было дома целый день, даже не смог поговорить с Филом, когда тот звонил. Мне передали, что он звонил дважды, это обеспокоило меня. Фил хотел говорить лично со мной и почему-то не оставил своего номера телефона.

Еще до окончания разговора Руфь поняла, что от ее хорошего настроения не осталось и следа. Она вкратце, без драматических деталей пересказала ему, что произошло между нею и Филом. Реакцию отца можно было предвидеть.

– Возвращайся домой, дорогая. Забудь про Фила Харлоу и возвращайся. Хорошо, что это случилось сейчас, а не через год.

Она вздохнула.

– Сейчас не могу, папа. Фил пытается разорить одного славного человека по имени Джек Эвелл. Капитан Джек Эвелл. Это местный судовладелец, очень симпатичный. Тут отчасти моя вина, и я не могу просто так удрать и бросить его в беде.

– Ну какая от тебя польза морскому капитану, – возразил отец. – Я не слишком хорошо знаю таких людей, но мне кажется, что он сам прекрасно о себе позаботится.

– Папа, я несу ответственность за то, что он попал в эту историю. Ты ведь не хочешь, чтобы я повела себя как трусиха?

На этот раз отец говорил медленно и как будто удивленно.

– А этот симпатичный капитан, Руфь… он, случайно, не занял место Фила? Настала ее очередь удивляться.

– Занял место? Хочешь спросить, не увлеклась ли я Джеком?

– Ну, вроде того, – сухо подтвердил отец.

– Он настоящий друг, папа. Он бы тебе очень понравился.

– В самом деле? До сих пор твои молодые друзья не вызывали во мне особых симпатий.

– Он совсем другой, папа. Он высокий, вырос в Норфолкской гавани, у него свои пароходы, замечательная улыбка и…

– Детство, проведенное в порту, как-то не вяжется у меня с человеком, у которого замечательная улыбка… – прервал ее отец. Лучше скажи мне, как тебя угораздило попасть в такую нелепую историю с этим Филом? Я действительно считаю, что тебе немедленно пора возвращаться.

– Я скоро приеду, папа. Знай, все, что станет говорить Фил – не правда. Лучше даже не разговаривай с ним. Только разволнуешься от его лжи. Подумай, он угрожал мне, обещал выложить тебе свои гнусные выдумки. Кто он такой после этого?

– Подлец, ясное дело. Ну, он никогда мне не нравился. Ладно, я не стану с ним беседовать, но ты серьезно подумай о том, чтобы сейчас же вернуться домой, слышишь?

Она улыбнулась в пространство.

– До свидания, папа, я люблю тебя. -, Руфь положила трубку и некоторое время бесцельно стояла у окна, глядя, как над городом сгущаются сумерки. Она думала о том, что фил все-таки позвонил в Виргинию. Он пытался осуществить свою угрозу, прекрасно зная, как может подействовать его ложь на отца. Неужели она могла когда-то любить Фила, верить ему и считать надежным человеком.

Она пересекла комнату, включила телевизор. Показывали новости. Убедившись, что в Америке, да и во всем мире, не происходит ничего хорошего, она встала, чтобы переключить на другой канал, но тут снова зазвонил телефон.

Руфь подняла трубку, назвала свое имя. Она сразу же поняла, кто ей звонит, хотя человек на другом конце провода не представился. Это был Фил.

– Ты побывала у него на корабле сегодня днем; странно, что я застал тебя в твоем номере – думал, ты внизу, у Эвелла.

Она хотела положить трубку на рычаг, но тут вспомнила разговор с отцом.

– Фил, как ты можешь быть таким подлым? Что ты собирался сказать моему отцу?

– Правду. Я предупреждал тебя.

– Мой отец знает, что как раз это не правда. Тебе же все прекрасно известно, решил навредить мне, да?

– Ты сама оказалась куда более лживой, чем я думал, – отчеканил он каждое слово. – Так убедительно врала про вас с Эвеллом. Не беспокойся, я добьюсь разговора с твоим отцом. И это только начало. Через несколько дней о вас будет говорить весь город.

Раздались короткие гудки. Некоторое время она оцепенело слушала их, затем тихо опустила трубку.

Что он имел в виду, заявляя, что о них будет говорить весь город? Руфь была напугана. Не потому, что считала себя виноватой – просто не знала, чего теперь следовало ждать от этого ужасного человека. Ясно было одно – он действительно вредит и пытается нанести чувствительный удар ей и Джеку Эвеллу.

Тот факт, что Джека все это не слишком беспокоило, ничего для нее не означал; Джек просто гораздо сильнее ее. Страх все больше овладевал ею.

Она понимала, какой удар по репутации – чьей угодно репутации – способен нанести беспринципный, коварный подлец вроде Фила. И для этого ему вовсе не требуется говорить правду.

Она решила не звонить Эвеллу. Сейчас Фил угрожал именно ей, а не Джеку, у Эвелла и так достаточно всяких проблем, возникших, отчасти, и по ее вине.

Она разделась и легла в постель. Трудно было поверить, что совсем недавно она чувствовала себя легко и беззаботно.

Глава 14

Когда она проснулась на следующее утро, в голове уже был готов план действий. Не мешкая, она приступила к его выполнению.

Разыскать Фила Харлоу по телефону оказалось делом нелегким, но в конце концов ей удалось узнать, что он на своем судне в порту, и даже записать его номер телефона.

Связавшись с Филом, она договорилась о встрече и, пытаясь унять дрожь в руках, стала одеваться. У нее мелькнула мысль позвонить Джеку и отменить завтрак, но вместо этого она решила оставить ему записку у портье. Руфь боялась, что Джек вытянет из нее правду. Она не сомневалась, что Эвелл будет против ее затеи.

Когда она звонила Филу, то от волнения согласилась позавтракать с ним прямо на корабле, и теперь, в такси, которое везло ее к причалу, уже сожалела об этом. Помимо того, что ей было противно встречаться со своим бывшим женихом, к ней вернулся страх перед морской глубиной.

Когда она вышла из такси на причале, то сразу увидела Фила, стоящего высоко на палубе в окружении нескольких матросов. Он что-то приказал им, и те исчезли из вида.

Когда она, после бесконечно долгого восхождения по трапу, поднялась на палубу и протянула руку, чтобы ухватиться за бортовой поручень, Фил стоял метрах в сорока от нее, даже не сделал попытки подойти и поздороваться. Он холодно смотрел, как она подходит, а потом молча провел в большую каюту со столом, накрытым на двоих. Завтрак на борту корабля представился Руфи сущей пыткой, но она покорно села на указанный ей стул и так же покорно приняла от него чашку кофе.

Он взглянул на нее через стол и спросил:

– Итак, что ты предлагаешь?

– Если ты оставишь в покое Джека Эвелла, я вернусь в Виргинию и никогда с ним больше не увижусь.

Фил продолжал изучать ее, затем медленно улыбнулся.

– И это все? С чего ты взяла, что меня занимает, встречаешься ты с Эвеллом или нет?

– Но ведь вся твоя злость из-за этого. Ты думаешь, что мы – любовники.

– Разумеется. И ты меня в этом не разубедишь. А маленькая жертва с твоей стороны не изменит моего к тебе отношения. Что касается Джека Эвелла, мне вовсе не нужно использовать тебя, чтобы его доконать. Я и так наполовину уничтожил его компанию, а он даже не знает об этом. Пока что. Если бы он занимался своим делом, вместо того, чтобы, с твоей помощью, пытаться выставить меня на посмешище, я бы, может, еще с ним поторговался.

Коренастый человек в белом пиджаке принес им завтрак и исчез так же быстро и безмолвно, как появился. Фил полностью игнорировал его появление, хотя, по крайней мере, перестал говорить, пока тот расставлял на столе тарелки.

Руфь в сильном волнении слушала Фила. Она была в таком напряжении, что почти забыла, что находится на борту океанского корабля, и прихлебывала кофе, не обращая внимания на плавное колебание под ногами.

– Уезжай, разумеется, – продолжал Фил. – Какая разница. Меня это не остановит. Мне неважно – где ты будешь. Я все равно постараюсь сделать так, чтобы вам перемывали косточки по всему городу. Пусть Джек Эвелл привыкает к подобной славе. А что до тебя – мне все равно, уедешь ты или нет. Несколько дней назад это перестало меня заботить.

Ей нечего было больше предложить. Она просчиталась, думая, что Фил может принять ее предложение потому, что именно ее он должен был ненавидеть. В своих происках против Эвелла он до последнего времени руководствовался голым расчетом, пусть коварным, корыстным, но лишенным ненависти.

Теперь она чувствовала себя безоружной. Ей оставалось только спросить:

– Что я могу сделать, чтобы ты оставил его в покое?

Он не прекратил есть, услышав ее вопрос. Даже некоторое время не обращал на нее никакого внимания. Наконец он вскинул свои глаза, взгляд холодный и твердый, как обсидиан.

– Я не отстану от него и за миллион долларов. Заруби это себе на носу, Руфь. И не изменю своих планов, независимо от того, что ты мне предложишь. Вы хотели сделать меня дураком. Ладно, вы сами так решили. Только у вас ничего не получилось, и теперь моя очередь. – Он улыбнулся. – Значит, ты говорила со своим папашей? Интересно – о чем еще, кроме того, чтобы он мне не верил? Просила у него денег, чтобы откупиться от меня? Ничего не выйдет! Хочу тебя проучить – ты будешь стоять на коленях, а Эвелл станет банкротом – на меньшее я не согласен.

Руфь глядела на него, поражаясь нелепости его слов. Она даже не стала говорить, что у нее нет для него никаких денег. Фил вернулся к еде и поднял голову, только когда она встала, собираясь уходить.

– Фил, не думаю, что сумею что-то сделать для своей защиты…

Тот поднялся из-за стола.

– Разумеется, не сумеешь. Абсолютно ничего.

– Зато Джек – совсем другой человек, – сказала она и повернулась к дверям. Он отрывисто засмеялся, бросил на стол салфетку, вышел следом на палубу.

– Он другой, это точно. Узнаешь, какой он, когда останется без цента в кармане. Быстро тебя забудет. Да и правильно – нельзя вести себя, как дешевка, и рассчитывать на мужское уважение.

На миг глаза ей застлала красная пелена, в эту секунду она готова была повернуться и броситься на него, но вспышка гнева быстро прошла, Руфь, не оглядываясь, быстро дошла до трапа. На палубе, поблизости, работало несколько человек, однако Руфь никого вокруг не замечала. За спиной раздался голос Фила:

– Если уедешь, то тебе, по крайней мере, не придется краснеть, когда весь Сан-Франциско начнет показывать на вас пальцем.

Она обернулась.

– Как я только могла считать тебя порядочным, достойным человеком. Фил? Ты – лжец, ты хуже, чем лжец.

Она сбежала по ступенькам с такой легкостью, будто делала это с детства, и даже не вспомнила о своей боязни.

Руфь села в такси и, по дороге в отель, размышляла о постигшей ее неудаче. Как глупо она себя вела! Пыталась уговорить его, взывая к рассудку, хотя теперь ей было совершенно ясно, что Фил действует и рассуждает вне всякой логики. Похоже, гнев и жажда мести лишили его здравого смысла. А она действительно вела себя не лучшим образом, правда совсем не в том смысле, какой имел в виду Фил.

Руфь думала, что после такого разговора она должна была почувствовать себя униженной, но вместо этого ощущала только одну ярость.

Она как раз закончила переодеваться у себя в номере, когда в дверь постучали.

Она осведомилась, кто там; из-за дверей послышался тихий и спокойный ответ:

– Джек.

Руфь решила, что может принять его, оставаясь в халате, и открыла дверь. Она улыбнулась, хотя и с некоторым усилием. Выражение его лица, когда он вошел в комнату, было, как всегда, спокойным и безмятежным.

Она провела его к дивану у окна, извинилась за свой вид, оправдываясь тем, что недавно вернулась домой. Он кивнул, устроился на диване, скрестив свои длинные ноги.

– Подозреваю, что тебе не очень-то хочется рассказывать мне, почему мы не встретились за завтраком.

Она покачала головой и, чтобы заставить его сменить тему, спросила:

– Как прошло твое совещание вчера вечером? Он тихо вздохнул, посмотрел в окно поверх крыш и дымовых труб, потом ответил:

– Он навредил мне немного. Правда, гораздо меньше, чем рассчитывал. Пришлось возобновить переговоры с деловыми людьми, потенциальными покупателями. На самом деле, они ничуть не напуганы, просто для них лишний шанс сбить цену. Короче – я им уступил.

– А они не попытаются проделать то же самое, например, завтра или через некоторое время? Он отрицательно покачал головой.

– Мы подписали бумаги, заверили их у нотариуса, на той недели они вступят во владение моей компанией, а я получу деньги.

Он повернулся к ней, сияя улыбкой.

– Вот видишь – я скинул это бремя, и теперь могу свободно проводить с тобой дни. А все же не хочешь, в виде благодарности, рассказать мне, что делала утром?

– Не могу, Джек, – сказала она. Он не настаивал.

– Ладно. Это связано с Филом?

– Да.

Он грустно посмотрел на нее и сказал:

– Мне только что позвонили. Один моряк, он видел вас с Филом на палубе корабля. Этот человек слышал, что вы друг другу говорили. Думаю, Руфь, об остальном нетрудно догадаться.

Она покраснела под его пристальным взглядом.

– Сплошные стукачи у вас здесь, в Сан-Франциско, – бросила она раздраженно. Он рассмеялся, и это помогло ей увидеть себя со стороны – эдакая благонамеренная, но весьма неумелая интриганка. Она тоже заулыбалась и не стала больше вдаваться в детали своего визита к Филу, благо что Джек об этом и не спрашивал.

– Я хотела, Джек, его остановить. Он собирается разорить тебя. Похвастался мне даже, что у него это почти получилось.

Эвелл неопределенно хмыкнул.

– Фил хитер и безжалостен, только ему не хватает ума, и это его губит. Возомнил, что уничтожил меня, а на самом деле, после вчерашнего соглашения, он вообще сошел со сцены. Пускай теперь воюет с призраками. Компания отныне принадлежит не мне, а ее новый хозяин вовсе не такой сентиментальный, как я. Первое же неверное движение – и Филу небо с овчинку покажется. Ну да Бог с ним, теперь с этим покончено. Он уже показал на что способен, можно о нем и забыть.

Руфь знала, что это не так, что Фил все еще может навредить, опорочить их, но не могла придумать, как об этом сказать, не выдавая себя. Ей было мучительно стыдно за то, что она сделала.

Глава 15

Джек ушел, сказав, что позже отвезет ее поужинать в одно сказочное место на побережье.

После его ухода Руфь принялась неспешно готовиться к вечеру. Приняла ванну, приготовила платье и даже немного вздремнула. Проснувшись, почувствовала себя спокойней и увереннее. Она понимала, что Джек ни при каких обстоятельствах не даст ее в обиду. Сидя перед зеркалом, она задумалась над тем, что же, собственно, этот человек для нее значит. Руфь считала его привлекательным, но привлекательных мужчин много, и она встречала их и раньше. У Джека было много других качеств – ум, проницательность. Спокойная рассудительность тоже неотъемлемая часть его натуры. Но, что особенно привлекало Руфь, так это благожелательность и благородство, он никогда не станет, например, осуждать других людей, даже таких, как Фил Харлоу. В его сердце нет места ненависти. Руфь понимала и ценила это. За свои двадцать два года ей, хоть и нечасто, но все же приходилось переживать вспышки ненависти, всякий раз после этого она испытывала раскаяние, ведь подобные поступки, увы, не улучшают человеческую породу.

Вернувшись в мыслях к Эвеллу, она решила, что никогда в жизни не встречала такого человека. И при этом, как ни странно, она вовсе не считала, что увлечена Джеком. Женщины могут ценить и уважать достойных людей, не влюбляясь в них.

Как только она закончила собираться, появился Джек. Он восхищенно оглядел ее и воскликнул:

– Замечательно. Стройная, как корвет, и прекрасная. Я говорил тебе это раньше?

– Что именно – что я выгляжу как корабль под парусами? Нет, не думаю, – она вышла из комнаты. Эвелл, немного смущенный, последовал за ней.

– Ты всегда такая ехидная?

– Нет, только когда это необходимо, капитан Эвелл.

Когда они вышли на улицу и сели в машину, начало темнеть. Они включили фары и некоторое время ехали молча, затем Джек произнес с расстановкой:

– Мне звонил Фил. Вскоре после того, как я от тебя ушел. Кто-то рассказал ему, что все его усилия потопить меня, провалились и что компания моя уже продана. Он был просто в бешенстве.

Руфь внутренне сжалась.

– Что он еще говорил?

– Много злобного вздора. Думаю, он был пьян. Его счастье, я не мог до него дотянуться, – он склонился в ее сторону и погладил девушку по руке. – Собственно, я затем и завел весь этот разговор, чтобы ты знала, – он рассказал мне о твоем предложении.

Она не удивилась, даже почувствовала какое-то облегчение, но не решалась высказать это вслух.

– Если бы Фил и принял его, – продолжал Джек, – это бы ничего не изменило – до Виргинии отсюда всего два часа лета, а я не привык быстро сдаваться – ты ведь знаешь.

Слева возник океан и тут же она увидела на береговом уступе скопление огней – это и был ресторан, куда они направлялись.

– Место классом повыше, чем то, где мы с тобой танцевали, – заметил Эвелл.

Их усадили за столик в просторном зале, заполненном народом. Подошедший официант, довольно неожиданно для Руфи, подмигнул Эвеллу, который ответил ему тем же.

– Он ходил со мной на «Санта-Марии», – пояснил Джек, когда официант отошел. – Потом женился и ушел с корабля. Его жене не понравилось сидеть одной по несколько месяцев подряд.

– Женщины выходят замуж, чтобы иметь семью. Жить в одиночестве можно и без брака. Он посмотрел на нее.

– Ты так полагаешь?

Она смутилась, поняла, куда может завести подобный разговор, отвела глаза. То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть – у входа, в компании Джино Бруно и еще одного крепыша стоял Фил. Он заметил ее и узнал Джека, хотя тот и сидел к нему спиной.

Руфь видела, как его лицо и сказала презрительная гримаса. Она отвела глаза и сказала:

– Джек, может нам лучше уйти отсюда. Джек посмотрел на нее, затем медленно повернулся на стуле. Они встретились с Филом глазами и несколько секунд неотрывно смотрели друг на друга. Джек вздохнул и повернулся к столу.

– Какое невезение, – произнес он. – Испортил нам вечер.

Она старалась не смотреть в их сторону, пока официант вел Фила с компанией через зал, чтобы усадить где-то за спиной у Руфи. Зал был достаточно большой, и Руфь надеялась, что место их окажется где-нибудь подальше.

Принесли ужин, Джек попытался отвлечь ее от грустных раздумий:

– Ну что ж, будем наслаждаться жизнью. Еда здесь просто отличная, а после мы прокатимся вдоль берега и посмотрим, как луна встает из-за холмов. Захватывающее зрелище, особенно при полной луне.

Руфь сосредоточилась на его словах, стараясь не думать о том, что Фил может говорить сейчас о ней прямо у нее же за спиной.

Еда, действительно, оказалась превосходной, и Руфь сказала об этом Джеку.

– Еще бы – этот ресторан – в списках самых лучших в стране. Довольно дорого, зато готовят здесь только из первоклассных продуктов.

Сам голос Эвелла, выражение его лица действовали на Руфь удивительно успокаивающе. К концу ужина она совсем расслабилась и почти не вспоминала о Филе.

Когда ужин подходил к концу, Джек подмигнул ей и сказал:

– Ну вот, а ты беспокоилась, – он имел в виду, что все обошлось без скандала.

Она согласилась с ним, поднялась, захватив пальто и сумочку. Джек взял ее под руку, и они спокойно вышли из зала.

Оказавшись на свежем воздухе, Руфь решила, что глупо было ждать какой-нибудь выходки со стороны Фила; он достаточно сообразителен, чтобы не устраивать сцен на людях. Правда, там, в ресторане, Руфи показалось, что Фил пьян. Но он не один, с ним двое мужчин, они, в случае чего, наверняка удержали бы его от глупостей.

Они прошли по крытой террасе и очутились на площадке перед рестораном. Прибой шумел где-то внизу, у подножия утеса; далеко под ними в полумраке белела полоска пляжа. Днем отсюда должен открываться потрясающий вид. Они медленно шли к стоянке, держась за руки, когда позади раздался звук торопливых шагов.

Джек повернулся, при этом он слегка потянул Руфь за руку, так, чтобы она оказалась у него за спиной.

– Отличное место для романтической прогулки, – низкий голос Фила звучал насмешливо.

Позади него маячила грузная фигура Джино. Фил стоял в метрах пяти от них, и не обращал внимания на слова толстяка, который визгливо кричал:

– Фил, ради Бога, перестань. Не делай глупостей!

Фил тряхнул головой и продолжал со жгучим презрением:

– Ты жалкий дурак, Эвелл. Она точно так же надует и тебя – это красотка с ее милым виргинским акцентом.

За спиной у Фила молча возникла фигура его третьего спутника. Джино продолжал уговаривать Харлоу:

– Оставь их, фил, нам нужно еще кое о чем переговорить; пойдем отсюда.

– Хороший совет, фил; тебе лучше его послушаться, – наконец сказал Джек.

– Ты, ублюдок, – фил двинулся на него. Руфь думала, что ее сердце сейчас остановится. Джек сорвался с места так стремительно, она даже не поняла, что произошло, пока не увидела, как Фил, согнувшись, валится на бок и его вмиг настигает второй удар Джека. От этого удара голова Фила безвольно мотнулась в сторону, он ничком рухнул на землю. Человек, стоявший рядом с Джино, выступил было вперед, но тот остановил его.

– Этот Фил напился, как свинья, при чем тут ты. Джино перевернул Фила на спину. Его лицо и рубашка были залиты кровью. Джино тихо, беспомощно чертыхнулся и посмотрел на Джека.

– Мое дело – сторона. Он просто сильно напился. Ты не должен был бить его так сильно. Он весь в крови.

Джек распрямил плечи и ответил:

– Может, я и не должен был этого делать, но уж очень захотелось. Он давно напрашивался. Как и ты, впрочем. Вы ведь вместе под меня копали. Сегодня я добрый, можешь считать, тебе повезло.

Человек, которого удерживал Джино, буркнул:

– Я подожду в машине, – и удалился. Руфь поглядела на Фила, по-прежнему лежащего навзничь и не подающего признаков жизни.

– Ничего страшного – пара расшатанных зубов и разбитые губы, – успокоил Джек. Толстяк согласился.

– Завтра он будет в порядке, мисс. Сам напросился. Вел себя как идиот.

Руфь не удостоила его ответом; она встала около Фила на колени, достала из кармана его пиджака носовой платок, приложила к кровоточащим губам.

Джек помог Джино поднять Фила, и толстяк поволок его к машине, бормоча на ходу:

– Испортил мне весь костюм и рубашку, чертов придурок. Ничего, это будет стоить ему пару лишних сотен.

Джек разглядывал в лунном свете свою кисть, сжимая и разжимая пальцы.

– Челюсть у него прямо стальная, – пробормотал он.

С костяшек пальцев была содрана кожа, они кровоточили. Руфь, увидев это, покопалась в сумочке; достала чистый носовой платок и подала ему. Джек повертел крошечный кружевной платочек в руках, засмеялся и вернул обратно. Левой рукой он обхватил ее за плечи и притянул к себе.

– Извини, что тебе пришлось на это смотреть. Она не хотела вспоминать о драке и спросила:

– Сможешь вести машину? А то давай я сяду за руль.

Джек продолжал улыбаться.

– Садись, только я по-прежнему хочу показать тебе одно местечко неподалеку отсюда.

Руфь почувствовала себя гораздо лучше, когда села за руль и, дождавшись, пока он сядет рядом, выехала на дорогу. Джек держал правую руку перед собой и шевелил пальцами.

– Не хочу, чтобы сильно распухли, – пояснил он.

– У тебя просто слишком много силы, – отозвалась Руфь, оба расхохотались.

Глава 16

Было безветренно, из-за растрепанных облаков то и дело выглядывала полная луна, и тогда вода в океане казалась расплавленным серебром.

Такая погода была созвучна чувствам Руфи; тревога понемногу отступила, в душе она ощущала тихую радость, как будто вот-вот с нею случится что-то хорошее. Она взглянула на Джека, увидела его улыбку и улыбнулась в ответ.

Дорога, повторяя все изгибы береговой линии, то проходила прямо вдоль песчаной полосы пляжа, то взбиралась на крутые утесы, отвесно обрывающиеся в море.

Джек подсказал ей, где нужно сворачивать, и узкая боковая дорога привела их вниз, к небольшому скалистому мысу, омываемому ночным прибоем.

Тут росло несколько деревьев, не очень высоких, зато толстых и крепких с виду. Они были причудливо изогнуты под напором морских ветров; в лунном свете от них пролегли фантастические тени.

Они вышли из машины, Джек повел ее к крайнему дереву, стоящему на краю семиметрового обрыва, от его подножия тянулась серебристо-белая полоса песчаного берега. Разглядывая мощный ствол дерева, Руфь обнаружила, что с той стороны, которая обращена к морю, в него вделано массивное железное кольцо; очень древнее на вид, все покрытое ржавчиной и чешуйками отслаивающегося металла. Она посмотрела на море, словно ожидая увидеть там готовый к швартовке старинный корабль – иначе трудно представить себе его предназначение. Джек сказал извиняющимся тоном:

– Вряд ли стоило ради этого везти девушку в такую даль, верно? Это место открыли лет пятьдесят назад. Мне его показал один приятель. Ученые утверждают, что кольцо, скорее всего сделано в Англии. Никто не знает, кто оставил его здесь.

– Какие-нибудь пираты, – предположила Руфь. – Их корабль дал течь, и они не могли идти в гавань Сан-Франциско. Вот они и встали на якорь здесь, чтобы произвести ремонт.

– Ты знаешь – самое странное, что ты, скорее всего, права. Такая теория преобладает среди историков, – он посмотрел на нее с уважением. – Откуда ты знаешь о здешних пиратах?

– Пираты водились по всему побережью от Новой Англии до Британской Колумбии. Калифорния – не исключение, – гордо ответила Руфь.

– Существует и другая теория, – не унимался Джек. – Они пристали сюда, чтобы спрятать клад, обозначили место кольцом, но больше в эти края не возвращались, так что где-то между этим деревом и холмами у тебя за спиной, вполне возможно, закопан сундук с золотыми дублонами.

Руфь потрогала кольцо. Оно было холодным на ощупь. Чешуйки ржавчины стали осыпаться от ее прикосновения. Не выпуская из рук кольца, она повернулась к морю и задумчиво спросила:

– А кто-нибудь искал клад?

– Многие искали, если кто-то и нашел его, все равно не признается, – он придвинулся поближе к ней. – Это место всегда меня привлекало; хотя, наверное, глупо приглашать сюда на свидание девушку.

Она продолжала смотреть на спокойное море.

– Замечательное место! Везде, куда бы вместе с тобой ни попадали, за исключением той площадки, где встретили Фила, были замечательные места.

Она медленно повернулась спиной к морю. Сердце забилось так сильно, что она не могла дольше обманывать себя насчет того, что произошло с нею с момента их первой встречи. Она любит его.

Руфь выпустила кольцо, и тут Джек положил руку ей на плечо и легко, без усилия, притянул к себе.

– Ты знаешь, что это такое, – сказал он. Может быть, ты и не почувствовала сразу, но все началось в тот вечер, когда мы танцевали вместе. Когда впервые тебя увидел. С тех пор я люблю тебя, Руфь. – Он убрал руку. – Я очень переживал, что ты веришь такому человеку, как Фил Харлоу.

Руфь сделала маленький шаг вперед, обняла его за шею, откинула голову. Когда он поцеловал ее, его руки нежно обвили ее талию, но она тут же почувствовала всю их силу и страстно ответила на поцелуй, а потом мягко отстранилась от него. Он не отпускал ее, только ослабил стальной обруч своих рук, и прикосновение их опять стало нежным, едва ощутимым.

– Тот Фил Харлоу, которому я верила, никогда не существовал, – пробормотала она. Он понял.

– Значит, не о чем жалеть.

Это была правда. Руфь не сожалела о разрыве с Филом, просто она опасалась, что может причинить вред Джеку Эвеллу; вот об этом, если такое случится, она будет сожалеть всю жизнь.

Она прильнула к нему.

– Ты знаешь, он будет дурно говорить обо мне, Джек. Это может тебе навредить.

– Он ничего не станет говорить, милая. Особенно после сегодняшнего происшествия. Одно-единственное слово – и ему конец. Я позабочусь о том, чтобы он это усвоил. Джино тоже поможет ему понять это.

Она успокоилась, и, хотя Джек не совсем ее убедил, не стала больше говорить об этом.

– Нам пора идти, – сказала она и подождала, пока он опять ее поцелует.

Они еще постояли у старого дерева, потом медленно побрели к машине. Над ними, в ночном небе, луна уже пошла на ущерб и спряталась за набежавшим со стороны гор облаком, оставив землю и воду без своего холодного света.

Глава 17

Проснувшись утром, она сразу вспомнила, как вчера ночью Джек просил ее выйти за него замуж, а она, вместо ответа, целовала его, затем позже, по дороге домой, он рассказывал о том, каким будет их медовый месяц: полет на Гаваи, теплое море, пляж и неспешное путешествие домой на каком-нибудь шикарном океанском лайнере.

Она так и не сказала ему, согласна ли выйти за него замуж, но они оба понимали, что это не важно, потому что всей душой она уже давно согласна, и у нее будет время высказать это словами.

Когда она вышла из ванной, зазвонил телефон. Она была неприятно удивлена, услышав, что это Джино Бруно; он, не застав Джека в его номере, взял на себя смелость позвонить ей. Руфи это не понравилось, хотя голос Джино был абсолютно бесстрастен, без малейшего намека на иронию или игривость.

– Мне нужно сообщить что-то для Эвелла. Это по поводу его вчерашнего звонка поздно ночью. Вдруг вы вскоре его увидите и сможете ему передать.

Она осторожно согласилась.

– Конечно, но, может, лучше вам самому?

– Нет, мисс, просто передайте, что звонил Джино Бруно – сказал, он лично займется этим делом. Вы поняли? Бруно займется этим лично.

Она оделась и спустилась на лифте в ресторан. Там ее ожидал сюрприз. За столом у окна вместе с Джеком сидел еще один мужчина. Они завтракали, оживленно беседуя друг с другом. Человек сидел к ней спиной, но Руфь сразу же узнала его. Это был ее отец.

Джек заметил ее и поднялся из-за стола. Отец Руфи последовал его примеру и, когда он повернулся к ней, на лице у него была хорошо знакомая Руфи лукавая усмешка, которая появлялась всякий раз, стоило ему приготовить ей какой-нибудь приятный сюрприз – будь то рождественский подарок или забавное подношение ко дню ее рождения.

Она подошла и расцеловала его, пока он сжимал ее руку; потом повернулась к Джеку. Оправдываясь, он сказал:

– Я тут ни при чем, это был не мой секрет. И даже не подозревал, кто подсел ко мне за столик.

Они расположились за этим самым столиком, и официантка приняла у Руфи заказ.

– Папа, почему ты не сообщил, что прилетаешь?

– Так веселее, – ответил он. – Кроме того, я решился на это внезапно. Никогда не видел западное побережье, а сейчас – подходящее время года для визита сюда.

Когда Руфи принесли завтрак, мужчины смогли продолжить свою трапезу. Утолив голод, Руфь вспомнила про звонок Бруно. Она передала телефонный разговор Джеку, и тот сперва просто кивнул головой, как будто речь шла о чем-то несущественном, но, поймав вопросительный взгляд Руфи, позволил себе некоторое многословие:

– Я все-таки поговорил с ним вчера ночью по возвращении в гостиницу. Ничего особенно интересного. Просто объяснил, что если он и его друг хотят оставаться в добром здравии, то ему следует проследить, чтобы друг его не вздумал кидаться грязью, – Джек извиняющиеся посмотрел на отца Руфи. – Ничего серьезного, – пробормотал он и вернулся к своей еде.

Руфь видела, как отец скептически разглядывает покрасневшую, опухшую правую кисть Джека. Он не был новичком в этой жизни и мог легко догадаться, каким образом Джек повредил руку.

– Это был Фил, – сказала она отцу, и тот, похоже, совсем не удивился.

– Ясно. Фил, значит показал, что он за человек. Я, собственно, из-за этого и прилетел. Между прочим, пытался связаться с ним по телефону, когда не застал никого из вас в гостинице.

Джек вскинул голову.

– Не стоит беспокоиться, мистер Севернс. Фил вышел из игры.

Видно было, что отец Руфи очень хочет этому верить.

– Отлично, полагаюсь на ваше слово, капитан. У меня странная неприязнь к мужчинам, которые любят запугивать женщин, особенно если эта женщина – твоя дочь.

Джек улыбнулся.

– Удивительно – мы с вами чувствуем одинаково, хотя не были знакомы до сегодняшнего утра. Ее отец рассмеялся.

– Еще удивительнее то, что мы с вами болтали сегодня за завтраком, как старые друзья.

– Не хотите ли вы прогуляться на моем корабле через залив, мистер Севернс, – спросил Джек.

Руфь не помнила, чтобы отец когда-нибудь открыто выражал любовь к морю или кораблям, поэтому удивилась тому, с какой готовностью он согласился.

– Буду очень рад, капитан. Думаю, с залива открывается потрясающий вид на город. Глаза Джека сияли от удовольствия.

– Вы особенно правы, это самый лучший вид на город.

Он посмотрел на часы, бросил салфетку на стол, давая понять, что закончил завтракать. Руфь поднялась и, улыбнувшись отцу, сказала, что быстро вернется. Ей нужно было забрать в номере, как обычно, пальто и сумочку. По дороге наверх она размышляла не столько о предстоящем путешествии, которое немного пугало, сколько о своих отношениях с Джеком. Конечно, пора рассказать о них отцу. Но сама она поняла, что любит Джека, только вчера ночью; чисто по-женски Руфь все еще не решалась признаться даже самой себе в том, насколько глубоко ее чувство, не говоря уж о ком-нибудь другом.

Забрав в номере свои вещи и оглядев себя на прощанье в зеркало, Руфь захлопнула дверь, и спустилась в вестибюль, где ее поджидали дружески беседующие в ее отсутствие мужчины.

Глава 18

Руфь стояла на палубе «Санта-Марии» и крепко держалась за бортовые поручни, со страхом глядя на удаляющийся берег.

Корабль, ловко маневрируя, выбирался из порта; от работы двигателей палуба под ногами ритмично дрожала. До сих пор Руфь держалась молодцом – ей не хотелось портить удовольствие Джеку и отцу, хотя временами на нее накатывал прежний страх – все-таки она впервые выходила в море на таком огромном корабле.

Джек внимательно следил за ней, пока она поднималась по трапу и осваивалась на палубе; похоже, он остался доволен тем, как бодро она держится. Перед выходом из порта Джек извинился и ушел наверх, в капитанскую рубку.

Руфь почувствовала себя покинутой перед лицом опасности, тем более, что вскоре и отец, спросив ее – не хочет ли она посмотреть на кильватер, и получив отрицательный ответ (Руфь плохо представляла себе, что такое кильватер), тоже ушел. Ей не оставалось ничего другого, как только в одиночку бороться со своими страхами. Она заставила себя посмотреть за борт – расстояние до воды показалось ей невероятным, но через несколько минут она уже могла смотреть на поверхность моря безо всякого страха. Ободренная этой первой победой, она осторожно выпустила поручни и медленно двинулась вперед, к носу корабля.

Сделав несколько осторожных шагов, она услышала, как чьи-то башмаки уверенно грохочут по сходням, и сразу рядом с ней появился Джек.

Он улыбнулся и взял ее под руку. Рядом с ним она почти напрочь позабыла про все свои страхи, ей даже стало нравиться то странное ощущение, которое возникает при виде быстро бегущей вдоль корабельного борта воды, когда стоишь на неподвижной палубе. Они быстро добрались до носовой части, где ветер ощущался гораздо сильнее.

Джек усадил ее на какой-то ящик. Руфь облегченно вздохнула и улыбнулась ему. Корабль тем временем вышел за линию волноломов и качка усилилась. Джек освободил ее, сказав, что к морю нужна привычка; иные люди долго не могут освоиться, попав на корабль. Он сам, по его словам, много раз страдал от приступов морской болезни. Руфь с трудом в это верила, но разговор с Джеком, как всегда, подействовал на нее успокаивающе, и она не заметила, как встала с ящика и перешла вместе с ним на правый борт.

– Джек, ты полетишь со мной домой, в Виргинию? – спросила она.

Он тревожно посмотрел на нее.

– Ты собираешься домой?

– Когда-нибудь, но не сейчас, – она положила свою руку на его.

– Через какое-то время. Джек успокоился.

– Конечно. Если хочешь – сразу, как продам свою компанию, мы поженимся. – Он лукаво улыбнулся. – Ведь мы поженимся, верно?

– А если нет?

– Будем жить в грехе, – быстро ответил Джек. Она отвернулась, чтобы скрыть румянец, залившей ее щеки. Он снова взял ее за руку, и они медленно двинулись вдоль борта.

– Ты не сказала, что выйдешь за меня замуж, – напомнил он. – Я не очень-то понимаю женщин, дорогая, но ведь должна быть хоть какая-то причина, почему ты не хочешь этого сказать?

Такая причина была, но Руфь понимала, что ее объяснения прозвучат глупо, поэтому, придерживая рукой волосы от ветра и убедившись, что их никто не видит, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Я выйду за тебя замуж, – сказала она. Ветер унес ее слова, но Джек понял, что она сказала, и крепко ее обнял. Он отпустил ее, только когда появился ее отец, и сообщил, что прямо по курсу – мост Золотые Ворота. Вид у знаменитого моста, когда смотришь снизу, подумала Руфь, довольно нелепый.

Она никогда не представляла себе, что увидит его в таком ракурсе.

Руфь, наконец, позабыла свой страх окончательно. Общество Джека очень помогало ей в этом, кроме того, нельзя же вечно чего-то бояться. Когда он обнял ее за талию и предложил показать корабль, она охотно согласилась, хотя еще час назад ей было страшно даже подумать об этом.

Они прошли под мостом. Руфь видела на нем автомобили – маленькие, как спичечные коробки. Она впервые пережила то особое ощущение свободы, которое возникает, когда на большом корабле выходишь в открытое море.

Глава 19

Они стояли у причала в маленьком доке на противоположной стороне залива. Здесь, поблизости от порта, сохранились еще островки нетронутой природы, давно вытесненные в городских доках промышленностью и торговлей.

«Санта-Мария» стояла под погрузкой, портовые грузчики и команда обменивались ругательствами, порой явно слишком крепкими для ушей Руфи. Ей оставалось только делать вид, что она не разбирает слов за шумом портового крана, загружающего при помощи огромной сетки бесконечные ящики и коробки в трюмы корабля. Появился Джек, он был без пиджака, рукава синей рабочей рубашки по локоть закатаны. Сказал, что кок даст им знать, как только будет готов обед. Обед подадут в его каюте; он показал Руфи, где та находится – прямо под капитанским мостиком.

Когда Джек ушел, отец, все это время с интересом наблюдавший за погрузкой, спросил:

– Слушай, Руфь, а сколько ему лет?

– Что-нибудь около тридцати, а что?

– Временами он выгладит таким молодым – трудно поверить, что ему принадлежит целое судно.

– Целых два судна, папа! – поправила его Руфь.

– Извини – два, – со смехом сказал отец.

Он небрежно облокотился на поручни и спросил:

– А когда ты собираешься выйти за него замуж? Она отвела глаза.

– Думаю – как только у нас появится для этого время. Ты против?

– Вовсе нет. На этот раз я только «за», – он выловил из своего кармана длинную сигару и зажег ее, несмотря на налетевший ветер. Сделав несколько затяжек, он продолжил разговор. – Отец устраивает свадьбу, когда выдает дочь; таков обычай, ты знаешь.

Вообще-то это был старый обычай, которого сейчас никто не придерживался, но она знала, что просто так ее отец не стал бы об этом говорить.

После очередной затяжки он добавил:

– Я улетаю завтра. Кто-то ведь должен приготовить дом. Ты вышлешь список людей, которых хочешь пригласить, – об остальном я позабочусь. Договорились?

Она колебалась. У нее не было основания полагать, что Джек захочет устраивать одну из этих шумных виргинских свадеб. Насколько она его знала, он скорее предпочтет скромное венчание в какой-нибудь маленькой часовне. С другой стороны, она понимала, как хочется старшему Севернсу устроить для нее пышную свадьбу именно у них дома. Руфь извинилась перед отцом и отправилась на поиски Джека.

В капитанской каюте его не было. Убедившись в этом, Руфь с интересом огляделась по сторонам. Каюта напоминала своего хозяина – все опрятно, разумно устроено, без единого намека на роскошь. Поражало обилие книг. Руфь пригляделась к корешкам. Лишь незначительная часть их относились к морю и кораблям. Остальные затрагивали различные области человеческого знания – от общей истории до философии, религии.

Руфь подошла к двери и посмотрела вверх, туда, где оставила отца: его не было видно. Должно быть, он продолжил осмотр судна. Занятие это, как он сам ей признался, доставляет ему массу удовольствия. Руфь была рада, что он, судя по-всему, не будет жалеть о времени, проведенном в Сан-Франциско.

Руфь поднялась на верхнюю палубу в надежде увидеть оттуда Джека. С того места, где она стояла, было видно, что нижние палубы опустели и люки трюмов закрыты. Погрузка закончилась, и «Санта-Мария» неторопливо отчаливала от берега, чтобы отправиться обратно через пролив.

Она увидела, наконец, как Джек поднимается к ней по сходням, шагая через две ступеньки.

– Пошли обедать, – сказал он, подходя к ней. – Я такой голодный, что готов есть доски, краску и все подряд, – он взял ее за руки, и они спустились палубой ниже. Здесь Руфь остановилась и сказала:

– Джек, отец хочет, чтобы у нас была настоящая виргинская свадьба.

Джек изобразил преувеличенную серьезность и важно согласился.

– Отлично. Виргинская свадьба. Меня все устраивает. Кстати, а что это такое?

– Ну, это – дом, полный незнакомых людей, пунш в серебряной чаше, музыка и танцы, много поцелуев и рукопожатий и, я опасаюсь, никакой возможности уединиться.

Он засмеялся.

– Звучит заманчиво. Когда мы это сделаем?

– При первом же удобном случае. Она направилась к дверям каюты, где их ждал обед. Джек остановил ее.

– Завтра? – увидев выражение ее лица, он опять засмеялся. – Ну хорошо – через две недели. Только давай сегодня вечером, после того, как встанем на прикол, останемся на «Санта-Марии» и обсудим все это дело.

Она ничего не ответила. Если они останутся на «Санта-Марии» в лунную ночь, то вряд ли им удастся толком поговорить. Она была в этом уверена.

Глава 20

Обратный путь показался Руфи длиннее, может быть, потому, что после обеда Джек ушел на мостик, а отец отправился на кормовую палубу, и она осталась в одиночестве.

Руфь стояла у поручней на правом борту и любовалась огромным белым кораблем, величественно входившим в Золотые Ворота со стороны океана. Город с того места, откуда Руфь его сейчас наблюдала, выглядел как-то туманно, тускло. Руфь решила, что это не из-за погоды, а из-за смога, висящего над полуостровом. Она обернулась на звук шагов. Это был Джек.

– Извини, что все время приходится убегать куда-то. Иногда я чувствую себя не капитаном корабля, а нянькой в детском саду.

Руфь спросила, не видел ли он ее отца. Ее немного беспокоило, что отец, успевший уже осмотреть все помещения на корабле и задать бесконечное число вопросов морякам, мог изрядно надоесть занятой своей работой команде.

– Не беспокойся, – ответил Джек. – У тебя очень славный отец, вряд ли он может раздражать кого-либо.

– Ты ему нравишься, Джек.

– Это хорошо, потому что он мне тоже нравится. Он обещал научить меня ездить на лошади, когда я буду в Виргинии. Я не посмел сказать ему – но один вид лошади приводит меня в ужас.

Их корабль приближался к молу. Руфь сочувствовала «Санта-Марии» – ей казалось, что в тесноте порта, пришвартованная к причалу, она должна чувствовать себя пленницей. Руфь повернулась и посмотрела туда, где на выходе из гавани крепчавший ветер вздымал волну на поверхности открытого океана.

Джек, будто угадав ее мысли, сказал:

– Мы закончим погрузку завтра утром. Теперь, когда ты не боишься океана и нам не нужно спешить в Виргинию, можешь вместе со мной отправиться на Гаваи. Возможно, нам хватит времени даже на то, чтобы дойти до Манилы.

– А мы успеем обратно? – встревожилась она. – Филиппины ведь так далеко от Виргинии.

– Мы можем позавтракать в Маниле, а к ужину в тот же день быть уже в Виргинии.

Она посмотрела на Джека. Для него, привычного к морю, это всего лишь рядовое недолгое плавание; сама же Руфь чувствовала себя на пороге самого невероятного приключения в ее жизни. Она улыбнулась и кивнула головой.

– Хорошо, только давай сперва проводим отца завтра утром, ладно?

– Ладно. Извини, мне надо на мостик, – он наклонился и поцеловал ее в губы, затем повернулся и заспешил прочь.

Подошел мистер Севернс и присоединился к Руфи, наблюдавшей, как «Санта-Мария» швартуется к причалу.

Отец сказал:

– Я чувствую себя так, будто мне опять двадцать лет от роду, – и улыбнулся, хотя в его голосе звучала легкая грусть.

Руфь смотрела на город. Тени от высотных зданий сгущались, шум уличного движения становился тише. Долгий рабочий день кончился. Она тоже почувствовала легкую грусть.

Появился Джек и помог им сойти по трапу к машине.

Отец сказал Джеку, что прогулка ему очень понравилась, и Джек улыбнулся в ответ. Уже подойдя к машине, мистер Севернс обернулся, посмотрел на корабль и сказал:

– Я представляю, как человек может привязаться к «Санта-Марии». Джек тихо ответил:

– Это – благородный корабль. Неважно, кто будет его хозяином – если он станет хорошо с ним обращаться, «Санта-Мария» не подведет его.

На обратном пути, после того, как они отвезли отца в гостиницу, Руфь впервые подумала, что одно дело – продать компанию, а совсем другое – корабль, к которому относишься почти как к живому существу. Для Джека это должно было быть нелегким решением.

Она спросила об этом, и он ответил:

– Да, конечно, я буду вспоминать свой корабль, но вряд ли когда-нибудь пожалею о том, что оставил связанные с ним перевозки. Собачья работа. У меня не было ни дня отдыха после того, как я купил «Санта-Марию». Если соскучусь по морю, мы всегда сможем купить один из этих прогулочных кораблей. Ты будешь у меня первым помощником.

На причале он подвел ее к трапу и поцеловал. Она уверенно поднялась по вибрирующим ступенькам и задержалась наверху, глядя, как вечерний сумрак окутывает город. Необычный вид, открывающийся отсюда на крыши домов, уже не вызывал в ней того тревожного ощущения, которое она испытала на этом самом месте сегодня утром.

Он взял ее под руку, и они медленно пошли на корму. Нигде не было ни души, и Руфь спросила, куда делась команда. Он рассмеялся.

– Разбрелись в порту. Моряки редко остаются на борту, если они могут сойти на берег, особенно в таком богатом злачными местами городе, как Сан-Франциско.

Он подвел ее к поручням и обнял за талию.

– Я не хочу лишать тебя моря, Джек, – сказала Руфь. – Ты выглядишь так естественно на борту корабля, что трудно представить, как ты будешь жить без него.

Он не спорил, только сказал:

– Не забывай, мы всегда сможем выйти в море. Давай подождем год или два, а потом решим. Одно мне ясно уже сейчас. Я никогда не смогу больше быть в плавании по несколько месяцев кряду, как раньше.

Руфь высвободилась и пошла вдоль борта. Джек следовал за ней. Она остановилась на небольшой площадке, куда выходила дверь каюты Эвелла. Здесь она облокотилась на поручни, залюбовавшись разноцветными огнями города, мерцающими вдали. Когда она обернулась, Джека позади не было, но он тут же возник в дверях каюты. Руфь услышала, что из открытой двери доносится музыка.

Они медленно танцевали, залитые лунным светом; Руфи казалось, что окружающий мир перестал существовать; она целиком погрузились в ощущение нежности и покоя.

Музыка продолжала играть, когда они остановились, и Джек притянул ее к себе. Она подняла руки, погрузила свои пальцы в его волосы и страстно ответила на его поцелуй. Он оторвался от нее и сказал:

– Я не знал, что это может быть так, – она молча опять прижала его голову к себе и поцеловала, на этот раз поцелуй длился недолго; она легонько отстранила его и отвернулась. Сквозь открытую дверь каюты, рядом с которой они стояли, по-прежнему доносилась музыка.

Он потянул ее за руку.

– Делается прохладно, – сказал Джек. – Пойду поищу свитер, который бы тебе подошел. Она лукаво улыбнулась.

– Но ведь мне необходимо пойти с тобой в каюту и примерить его там. Он тихо засмеялся.

– Конечно, так будет лучше, хотя если ты предпочитаешь остаться снаружи…

Она обхватила его обеими руками и шутя стала заталкивать в каюту, потом вошла следом. Музыка звучала, пожалуй, слишком громко и, пока она закрывала за собой дверь, он подошел к проигрывателю, чтобы уменьшить звук. Затем Джек повернулся и раскрыл ей навстречу свои объятья. Руфь подходила к нему, чувствуя, как желание и бесконечное доверие к этому человеку переполняют ее.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Реклама на сайте