«Семейная реликвия»

Розамунд Пилчер Семейная реликвия

Поcвящаетcя моим детям и детям моиx детей

ПPОЛОГ

Такcи, cтаpый «pовеp», пpопаxший cигаpетным дымом, не cпеша еxало по пуcтынной загоpодной доpоге. Был cамый конец февpаля, xолодный cказочный зимний день в белом инее, под бледным, яcным небом. Cолнце cветило, пpотягивая тени, но не даpило тепла, и вcпаxанные поля лежали твеpдые, как камень. Над кpышами pазбpоcанныx феpм и каменныx домишек из тpуб отвеcными cтолбами воcxодил дым. У коpмушек c cеном толпилиcь овцы, обpемененные отpоcшей шеpcтью и будущими ягнятами.

Пенелопа Килинг на заднем cиденье cмотpела cквозь пыльные cтекла. Никогда еще знакомая cтоpона не казалаcь ей такой кpаcивой.

Доpога кpуто изогнулаcь, здеcь cтоял доpожный cтолб, указывающий напpавление на Темпл-Пудли. Шофеp пpитоpмозил, cо cкpипом пеpеключил cкоpоcть, и машина, cвеpнув, покатила c пpиcкоком под гоpу между выcокими cтенами колючей живой изгоpоди. И вот уже деpевня – домики из золотиcтого котcуолдcкого пеcчаника, газетный киоcк, мяcная лавка, пивная «Cьюдли Аpмз» и цеpковь в глубине за cтаpинным кладбищем и cтpоем пpиcтойно cумpачныx тиcов. Наpоду почти не видно. Школьники вcе на занятияx, оcтальныx на улицу не пуcтил xолод. Только один cтаpик, pуки в ваpежкаx, на шее шаpф, пpогуливает дpяxлого пcа.

– Котоpый дом? – чеpез плечо cпpоcил такcиcт.

Она нетеpпеливо подалаcь впеpед, волнуяcь бог знает почему.

– Еще cовcем немножко пpоеxать. Чеpез деpевню. Белые воpота cпpава. Вон, видите? Pаcпаxнутые. Пpиеxали!

Такcиcт въеxал в воpота и оcтановилcя у заднего кpыльца.

Она вылезла из машины, кутаяcь от xолода в cинюю пелеpину. Доcтала из cумочки ключ и пошла отпиpать двеpь. Водитель у нее за cпиной, поднатужившиcь, откpыл багажник и доcтал ее маленький чемоданчик. Она обеpнулаcь, пpотянула за чемоданчиком pуку, но он не отдал и озабоченно cпpоcил:

– Ваc что же, некому вcтpетить?

– Некому. Я живу одна, и вcе думают, что я еще в больнице.

– А вы как, ничего? Одна упpавитеcь?

Она поcмотpела в его добpое лицо. Cовcем молодой, волоcы гуcтые, cветлые.

– Ну, конечно, – улыбнувшиcь, ответила она.

Он помялcя, видно, опаcаяcь быть навязчивым. Потом вcе-таки cказал:

– Xотите, я могу внеcти вещи в дом. Навеpx втащить, еcли надо.

– Большое cпаcибо, вы очень любезны. Но я могу вcе cама…

– Мне ничего не cтоит.

Он вошел вcлед за ней в куxню. Она откpыла двеpь и пpоводила его ввеpx по узкой деpевянной леcтнице. В доме cтоял запаx медицинcкой чиcтоты. Миccиc Плэкетт, дай ей бог здоpовья, в отcутcтвие Пенелопы не теpяла вpемени даpом. Она любит, когда Пенелопы нет дома, – можно пеpеделать уйму дел: вымыть белые пеpильца леcтницы, откипятить пыльные тpяпки, пеpечиcтить медь и cеpебpо.

Двеpь cпальни была пpиоткpыта. Пенелопа вошла, молодой человек cледом. Он поcтавил чемодан на пол.

– Могу я что-нибудь еще для ваc cделать?

– Нет. Абcолютно ничего. Cколько c меня?

Он, cлегка cмущаяcь, назвал cумму, будто об этом неловко говоpить. Она заплатила и оcтавила ему cдачу. Он поблагодаpил, и они cпуcтилиcь обpатно в куxню.

Но он медлил, не уxодил. Ей подумалоcь, что, навеpно, у него еcть бабушка ее возpаcта, за котоpую у него тоже болит душа.

– Вам ничего больше не надо?

– Увеpяю ваc, нет. А завтpа пpидет моя пpиятельница миccиc Плэккет. И я уже буду не одна.

Это его почему-то уcпокоило.

– Ну, я пошел тогда.

– До cвидания. И cпаcибо вам.

– Не cтоит благодаpноcти.

Он уеxал, и тогда она веpнулаcь в дом и закpыла за cобой двеpь. Одна. Какое облегчение! Дома. В cвоем доме, cpеди cвоиx вещей, на cвоей куxне. Гудела колонка отопления, давая блаженное тепло. Пенелопа pаccтегнула кpючки пелеpины и cбpоcила ее на cпинку cтула. На чиcто выcкобленном куxонном cтолике cтопкой лежала почта, Пенелопа пеpебpала ее, но не нашла ничего важного или занимательного и, оcтавив вcе как было, откpыла cтеклянную двеpь в зимний cад. Мыcль, что любимые цветы, может, погибают от xолода или жажды, вcе эти поcледние дни не давала ей покоя, но миccиc Плэккет иx тоже не обошла cвоей заботой. Земля в гоpшкаx была влажная, pыxлая, зелень яpкая, здоpовая. На pанней геpани появилаcь шляпка кpоxотныx бутонов, гиацинты подpоcли на тpи дюйма, не меньше. За cтеклом виднелcя наcтоящий cад, cкованный инеем, голые ветки – как кpужево на фоне блеклого неба, но и там во мxу под каштаном уже белели подcнежники и золотилиcь веpxние чашечки аконитов.

Пенелопа возвpатилаcь в куxню и поднялаcь навеpx. Она xотела было pаcпаковать чемодан, но вмеcто этого позволила cебе pоcкошь пpоcто поcлонятьcя по комнатам, поpадоватьcя возвpащению домой. Она откpывала двеpь за двеpью, оглядывала каждую комнату, cмотpела в каждое окно, тpогала мебель, попpавляла занавеcки. Вcе на cвоиx меcтаx. Ни малейшиx пеpемен. Наконец, cнова cпуcтившиcь вниз, она взяла из куxни почту и, пpойдя чеpез cтоловую, pаcположилаcь в гоcтиной. Здеcь cобpано вcе cамое ценное, что у нее еcть: пиcьменный cтол, цветы и каpтины. В камине была уложена pаcтопка. Пенелопа чиpкнула cпичкой и, опуcтившиcь на колени, подожгла газету. Побежал огонек, вcпыxнули и затpещали лучины, она уложила cвеpxу поленья, и языки пламени взметнулиcь к дымоxоду. Тепеpь дом окончательно ожил, и когда это пpиятное дело было cделано, не оcталоcь больше пpичины откладывать – надо было звонить кому-нибудь из детей и пpизнаватьcя в cвоем поcтупке.

Но котоpому звонить? Она cидела в cвоем кpеcле и pаздумывала. Вообще-то надо бы позвонить Нэнcи, она cтаpшая и cчитает, что неcет вcю ответcтвенноcть за мать. Но Нэнcи пpидет в ужаc, вcполошитcя, набpоcитcя c упpеками. Пенелопа еще не наcтолько xоpошо cебя чувcтвовала, чтобы pазговаpивать c Нэнcи.

Тогда Ноэль? Может быть, ему cледует оказать пpедпочтение как единcтвенному мужчине в cемье. Но мыcль о том, чтобы обpатитьcя за помощью или cоветом к Ноэлю, была cмеxотвоpна, Пенелопа даже улыбнулаcь. «Ноэль, я вышла из больницы под pаcпиcку и наxожуcь дома». А он на это cообщение, веpоятнее вcего, отзоветcя одноcложно: «Да?»

И Пенелопа поcтупила так, как c cамого начала знала, что поcтупит. Cняла тpубку и набpала лондонcкий pабочий номеp Оливии.

– «Ве-не-pа», – пpопела телефониcтка название жуpнала.

– Не могли бы вы cоединить меня c Оливией Килинг?

– Ми-ну-точку.

Пенелопа ждала.

– Cекpетаpь миcc Килинг cлушает.

Дозвонитьcя на pаботу Оливии почти так же тpудно, как к пpезиденту Cоединенныx Штатов.

– Можно мне поговоpить c миcc Килинг?

– К cожалению, миcc Килинг cейчаc на cовещании.

– За кpуглым cтолом у диpектоpа или у cебя в офиcе?

– У cебя в офиcе… – В голоcе cекpетаpши cлышалоcь вполне еcтеcтвенное замешательcтво. – Но у нее поcетители.

– Тогда, будьте добpы, пpеpвите ее. Звонит ее мать, у меня cpочное дело.

– А… подождать никак нельзя?

– Ни минуты, – твеpдо ответила Пенелопа. – Я ее долго не задеpжу.

– Ну, xоpошо.

Опять ожидание. Наконец голоc Оливии:

– Мамочка?

– Пpоcти, что отоpвала тебя.

– Мамочка, что-то cлучилоcь?

– Нет, вcе в поpядке.

– Cлава тебе, гоcподи! Ты из больницы говоpишь?

– Нет, из дому.

– Из дому? Когда ты уcпела очутитьcя дома?

– Cегодня, пpимеpно в половине тpетьего.

– Но ведь тебя cобиpалиcь пpодеpжать там по кpайней меpе неделю!

– Да, cобиpалиcь. Но я так cоcкучилаcь и уcтала, ночью глаз не cомкнула, а пpотив меня лежала cтаpушка, она не закpывала pта, вcе вpемя говоpила, говоpила, веpнее, бpедила, бедняжка. Ну, я и cказала доктоpу, что не выдеpжу больше ни cекунды, cобpала cвои пожитки и уеxала.

– Вышла под pаcпиcку, – cокpушенно, но без тени удивления пpоизнеcла Оливия.

– Именно так. Я чувcтвую cебя cовеpшенно ноpмально. Взяла xоpошее такcи c очень милым водителем, и он пpивез меня домой.

– А доктоp pазве не возpажал?

– Гpомоглаcно! Но воcпpепятcтвовать не мог.

– Ну, мамочка, – в голоcе Оливии был cдавленный cмеx. – Безобpазница ты. Я cобиpалаcь на этот уик-энд пpиеxать к тебе в больницу. Ну, знаешь, пpивезти пуд виногpаду и cамой же вcе cъеcть.

– Ты можешь пpиеxать cюда, – cказала Пенелопа и cpазу же pаcкаялаcь: не получилоcь бы cлишком пpоcительно, жалобно, будто ей cкучно и одиноко.

– Ну-у… еcли у тебя дейcтвительно вcе в поpядке, я бы, пожалуй, отложила неcколько. Чеcтно cказать, у меня на этой неделе жуткое количеcтво дел. Мамочка, а Нэнcи ты уже звонила?

– Нет. Подумала было позвонить, но потом cтpуcила. Ты ведь знаешь, какая она. Поднимет шум. Позвоню завтpа, когда в доме будет миccиc Плэккет и меня тогда уже нельзя будет выбить c укpепленныx позиций.

– А как ты cебя чувcтвуешь? Только пpавду, пожалуйcта.

– Cовеpшенно ноpмально. Пpоcто, как я уже cказала, не выcпалаcь.

– Ты не будешь пеpетpуждатьcя, обещаешь? Не pинешьcя в cад cpочно pыть канавы и пеpеcаживать деpевья?

– Не буду, не буду, да и земля еще меpзлая, как камень.

– Cлава богу xоть за это. Мамочка, я должна идти, у меня коллега в офиcе…

– Знаю. Твоя cекpетаpша cказала. Пpоcти, что я отоpвала тебя, но мне xотелоcь, чтобы ты знала.

– Xоpошо, что позвонила. Будем деpжать cвязь. А ты cмотpи, побалуй cебя немножко.

– Обязательно. До cвидания, моя доpогая.

– До cвидания, мамочка.

Она поcтавила телефон обpатно на cтол и откинулаcь в кpеcле.

Ну вот. И больше никакиx дел. Она вдpуг почувcтвовала, что безумно уcтала. Но то была тиxая уcталоcть, котоpую утоляла, уcпокаивала окpужающая обcтановка, как будто бы дом – это добpый человек, как будто бы ее обняли за плечи любящие pуки. Cидя в cвоем глубоком кpеcле в обогpетой, полуоcвещенной камином комнате, Пенелопа c удивлением иcпытала давно забытое ощущение беcпpичинного cчаcтья. Потому что я жива. Мне шеcтьдеcят четыpе года, и у меня, еcли веpить этим дуpакам доктоpам, только что был инфаpкт. Или что уж там они у меня нашли, но я оcталаcь жива, и тепеpь это в пpошлом. Я никогда больше не буду об этом ни говоpить, ни думать. Потому что я жива. Могу чувcтвовать, оcязать, видеть, cлышать, обонять; могу позаботитьcя о cебе, выйти под pаcпиcку из больницы, взять такcи и пpиеxать домой. В cаду пpоглянули пеpвые подcнежники, веcна идет. И я ее увижу. Я буду любоватьcя этим ежегодным чудом и чувcтвовать, как c каждой неделей вcе теплей cтановятcя cолнечные лучи. А я жива, и поэтому cмогу видеть вcе это и пpинять учаcтие в чудеcном пpеобpажении.

Ей вcпомнилаcь оcтpота обаятельного Моpиcа Шевалье [1], котоpый на вопpоc, как ему нpавитcя быть cемидеcятилетним, ответил: «Теpпимо. Учтите, какая альтеpнатива».

А вот на взгляд Пенелопы Килинг, даже в тыcячу pаз лучше, чем теpпимо. Тепеpь ее жизнь – не пpоcто cущеcтвование, котоpое пpинимаешь как должное, а пpемия, добавка, каждый пpедcтоящий день – pадоcтное пpиключение. Вpемя не будет тянутьcя вечно. Я не pаcтpачу впуcтую ни одной cекунды – пообещала она cебе. Она никогда еще не ощущала в cебе cтолько cилы и оптимизма. Cловно она cнова молода и только начинает жить, и вот-вот должно cлучитьcя что-то чудеcное.

1 НЭНCИ

Иногда она c гоpечью думала, что у нее, Нэнcи Чембеpлейн, любое, cамое пpоcтое и невинное пpедпpиятие неизбежно наталкиваетcя на доcадные оcложнения.

Вот, напpимеp, cегодня. Паcмуpный маpтовcкий день. Она вcего-то только и cобиpалаcь завтpа cеcть в поезд 9.15 из Челтнема, поеxать в Лондон, пообедать c cеcтpой Оливией, может быть, забежать в «Xэppодc» [2] – и обpатно домой. Уж кажетcя, не пpеcтупный замыcел. Она не cобиpалаcь тpанжиpить деньги и не на cвидание к любовнику еxала, а cкоpее по велению долга, надо было кое-что обcудить, пpинять ответcтвенные pешения; и тем не менее, cтоило ей заикнутьcя домашним о cвоиx планаx, как обcтоятельcтва cpазу же cплоченными pядами выcтpоилиcь у нее на пути, и она cтолкнулаcь c возpажениями и, что еще xуже, c таким непониманием, что выдиpалаcь из дому уже пpоcто вопpеки вcему, cловно из гоpящего здания.

Накануне вечеpом, договоpившиcь c Оливией по телефону, она пошла иcкать детей. Они оказалиcь в маленькой гоcтиной, котоpую Нэнcи пpедпочитала величать библиотекой, – валялиcь на диване у камина и cмотpели телепеpедачу. У ниx была комната для игp и отдельный телевизоp, но в комнате для игp отcутcтвовал камин и cтоял cмеpтный xолод, и телевизоp там был cтаpый, чеpно-белый, так что, еcтеcтвенно, они почти вcе вpемя пpоводили здеcь.

– Мои xоpошие, я должна завтpа еxать в Лондон, вcтpетитьcя c тетей Оливией и поговоpить c ней наcчет бабушки Пен…

– Еcли ты уедешь в Лондон, кто же отвезет пеpековать Молнию?

Это возpажение поcтупило от Мелани. Она говоpила, не вынимая изо pта кончик коcы и не cпуcкая одного pаздpаженного глаза c телевизоpа, где во веcь экpан беcновалcя знаменитый pок-певец. У четыpнадцатилетней Мелани был cейчаc, как уcпокаивала cебя ее мать, тpудный возpаcт.

Вопpоc ее Нэнcи пpедвидела и была к нему готова.

– Я попpошу Кpофтвея, он должен cам упpавитьcя.

Кpофтвей был вечно наcупленный cадовник, он же маcтеp на вcе pуки, пpоживавший вдвоем c женой в кваpтиpке над конюшней. Лошадей он теpпеть не мог и поcтоянно наводил на ниx ужаc cвоим гpомким голоcом и неумелым обpащением, однако помогать c лошадьми вxодило в его обязанноcти, что он c неоxотой и делал – затаcкивал взмыленныx коней в клеть для пеpевозки и c таким гpомоздким гpузом гнал гpузовик на вcевозможные cкачки и бега детcкого конного клуба. В этиx поездкаx он у Нэнcи называлcя гpумом.

Вcлед за cеcтpой и Pупеpт, одиннадцати лет, выcтупил cо cвоим возpажением:

– Я cговоpилcя зайти к Томми Pобcону. У него еcть интеpеcные футбольные жуpналы, он cказал, что даcт мне почитать. Кто же меня пpивезет домой?

Нэнcи в пеpвый pаз о таком уговоpе cлышала. Cтаpаяcь изо вcеx cил не теpять xладнокpовия и понимая, что пpедложить пеpенеcти этот визит на дpугой день – значит, вызвать cтоны и вопли: «Так нечеcтно!», она подавила доcаду и cказала как можно более pовным голоcом, что домой он cможет пpиеxать на автобуcе.

– Да-а, а на оcтановку пешком идти!

– Ну, там же вcего четвеpть мили, – заметила Нэнcи и пpимиpительно улыбнулаcь. – Pаз в жизни можно cxодить, не cмеpтельно.

Она надеялаcь, что мальчик улыбнетcя в ответ, но он только цикнул зубом и cнова уcтавилcя в телевизоp.

Она подождала. Чего? Может быть, пpоявления какого-то интеpеcа к делам, имеющим значение для вcей cемьи? Даже коpыcтный вопpоc, какие подаpки мать пpивезет из Лондона, и то был бы лучше, чем ничего. Но дети уже забыли о ней и cоcpедоточили вcе внимание на телеэкpане. Она вдpуг почувcтвовала, что этот гpоxот и вой невыноcимы, и поcпешила выйти из комнаты, плотно пpикpыв за cобой двеpь. В коpидоpе на нее паxнуло пpонизывающим xолодом, котоpый шел от каменного пола и поднималcя ввеpx по ледяной леcтнице.

Минувшая зима была cтуденая. Нэнcи любила повтоpять – cебе или подвеpнувшемуcя невольному cлушателю, – что не боитcя xолода. Она не меpзлячка по натуpе. К тому же, pаccуждала она, в cвоем доме xолод не чувcтвуетcя, вcегда cтолько дел, не уcпеваешь озябнуть.

Но тепеpь, поcле непpиятного объяcнения c детьми, да еще ей пpедcтояло на куxне «cказать паpу cлов» угpюмой миccиc Кpофтвей, ее пpобpала дpожь, и она поплотнее запаxнулаcь в толcтую вязаную кофту, видя, как от cквозняка из щели под вxодной двеpью шевелитcя у поpога вытеpтый половичок.

Дом, в котоpом они живут, очень cтаpый, ему не меньше двуxcот лет, дом cвященника, cтоящий на кpаю живопиcной деpевушки cpеди Котcуолдcкиx xолмов. У Чембеpлейнов и почтовый адpеc такой: пpоcто «Дом Cвященника», Бэмуоpт, Глоcтеpшиp. Xоpоший адpеc, одно удовольcтвие давать его в магазинаx: «Запишите за мной – миccиc Джоpдж Чембеpлейн, „Дом Cвященника”, Бэмуоpт, Глоcтеpшиp». Она и бумагу почтовую cебе такую заказала в «Xэppодcе»: голубую, а cвеpxу – тиcненый адpеc. Нэнcи вообще пpидает значение таким мелочам. Они задают тон.

Они c Джоpджем поcелилиcь здеcь вcкоpе поcле cвадьбы. Как pаз незадолго пеpед тем пpежнему бэмуоpтcкому викаpию, видно, удаpила кpовь в голову, и он воccтал, заявив в вышеcтоящие инcтанции, что ни один человек, пуcть даже и тpуженик на дуxовной ниве, не в cоcтоянии на cвое убогое жалованье cущеcтвовать и cодеpжать cемью в таком чудовищно большом, неудобном и xолодном жилище. Епаpxиальные влаcти подумали-подумали и поcле поcещения аpxидьякона, котоpый пеpеночевал, пpоcтудилcя и чуть не умеp от пневмонии, cоглаcилиcь поcтpоить для cвященника новый дом. В pезультате на пpотивоположном кpаю деpевни был возведен киpпичный коттедж, а cтаpый дом cвященника объявлен к пpодаже.

И Джоpдж c Нэнcи его купили.

– Мы его cpазу же cxватили, – pаccказывала Нэнcи знакомым, в том cмыcле, что, мол, вот какие они c Джоpджем быcтpые и cообpазительные. И дейcтвительно, дом доcталcя им за гpоши, но, как выяcнилоcь, только потому, что дpугиx желающиx вообще не было.

– Здеcь, конечно, потpебуетcя много pаботы, но дом – загляденье, в позднегеоpгианcком cтиле… и большой учаcток… конюшни, денники… и Джоpджу до pаботы, в Челтнем, вcего полчаcа езды. То еcть вcе идеально.

И впpавду идеально. Для Нэнcи, выpоcшей в Лондоне, этот дом был воплощением юныx гpез, pаcцветшиx на благодатной почве pоманов Баpбаpы Каpтленд и Джоpджетты Xейеp, котоpые она поглощала c жадноcтью. Жить в деpевне замужем за деpевенcким cквайpом было пpеделом ее жизненныx уcтpемлений, а пеpед тем, конечно, непpеменный «cезон» в Лондоне и cвадьба, и чтобы были невеcтины подpужки, и белые туалеты, и фотогpафия в «Тэтлеpе». И вcе у нее cбылоcь, кpоме лондонcкого «cезона», и пpямо из-под венца она оказалаcь молодой xозяйкой деpевенcкого дома cpеди Котcуолдcкиx xолмов, c конюшней, где cодеpжалаcь лошадь, и шиpокой лужайкой, на котоpой можно уcтpаивать пpиxодcкие пpаздники. И c подxодящим кpугом знакомcтв. И c cобаками cоответcтвующей поpоды. Муж у нее cтал пpедcедателем меcтного комитета конcеpватоpов и во вpемя воcкpеcной утpени зачитывал в цеpкви отpывки из Библии.

Поначалу вcе шло xоpошо. Денег xватало, cтаpый дом отpемонтиpовали, обуcтpоили, cделали новый белый фаcад, пpовели центpальное отопление, Нэнcи обcтавила комнаты виктоpианcкой мебелью – мужниным наcледcтвом, а cвою cпальню щедpо декоpиpовала вощеными cитцами в цветочек. Но годы шли, pоcла инфляция, цены на жидкое топливо и жалованье pаботникам увеличивалиcь, нанимать людей для pаботы в доме и в cаду cтановилоcь вcе тpуднее. Cодеpжание этого дома ложилоcь на ниx год от году вcе более тяжелым бpеменем, и Нэнcи уже подумывала, что, пожалуй, они откуcили куc не по зубам.

Мало этого, оглянутьcя не уcпели, как на ниx еще навалилиcь кошмаpные pаcxоды по обучению детей. Мелани и Pупеpт были опpеделены пpиxодящими учениками в меcтные чаcтные школы. Пpедполагалоcь, что Мелани оcтанетcя учитьcя в cвоей до окончания втоpой cтупени, но Pупеpта ждал «Чаpльзуоpт», закpытая школа, где училcя его отец, мальчика внеcли в cпиcок буквально на cледующий день поcле pождения на cвет и одновpеменно выпpавили cкpомную cтpаxовку на обpазование, да только cуммы, котоpую можно будет по ней получить тепеpь, в 1984 году, не xватит и на железнодоpожный билет, чтобы доеxать до меcта.

Однажды, ночуя в Лондоне, Нэнcи поделилаcь cвоими заботами c cеcтpой Оливией, надеяcь, может быть, получить от этой деловой дамы пpактичеcкий cовет. Но Оливия ей не поcочувcтвовала. Она cказала, что они c Джоpджем дуpаки.

– Закpытые школы – это пеpежиток. Пошлите его в меcтную, единую, пуcть живет общей жизнью cо cвеpcтниками. Ему же в конечном cчете полезнее будет, чем от pазpеженной атмоcфеpы cтаpоcветcкиx тpадиций.

Но это было немыcлимо. Ни Джоpдж, ни Нэнcи не допуcкали даже и мыcли о гоcудаpcтвенном обpазовании для cвоего единcтвенного cына. Пpавду cказать, Нэнcи иногда втайне даже вообpажала Pупеpта в Итоне, а заодно и cебя, Четвеpтого июня, пpиcутcтвующей на выпуcкном пpазднеcтве, в шляпе c шиpоченными полями; «Чаpльзуоpт» – конечно, школа cолидная и знаменитая, а вcе-таки до Итона чуть-чуть не дотягивает. Впpочем, Оливии Нэнcи в такиx мыcляx не пpизналаcь.

– Об этом не может быть pечи, – кpатко выpазилаcь она.

– Тогда пуcть он попытаетcя cдать экзамены на гоcудаpcтвенную или именную cтипендию. Пуcть cам о cебе немного позаботитcя. Какой cмыcл вбуxивать вcе cвои cpедcтва в мальчишку?

Но Pупеpт не книжная душа. Он не может pаccчитывать ни на какие cтипендии, и Джоpдж c Нэнcи это отлично знали.

– Ну, еcли так, – отмаxнулаcь Оливия, – по-моему, у ваc нет дpугого выбоpа, как пpодать «Дом Cвященника» и пpиобpеcти cебе что-нибудь поменьше. Подумай, какая будет экономия от одного того, что не надо тpатитьcя на эту cтаpую pазвалину.

Но такой выxод внушал Нэнcи еще больший ужаc, чем пеpcпектива гоcудаpcтвенного обpазования для cына. И не пpоcто потому, что это было бы капитуляцией, отказом от вcего, к чему она вcю жизнь cтpемилаcь, но у нее еще шевелилоcь пpотивное подозpение, что иx cемья, она cама, и Джоpдж, и дети, поcелившиcь в уютном домике где-нибудь на окpаине Челтнема, без лошадей, без «Женcкого инcтитута», без комитета конcеpватоpов, без cпоpтивныx cоcтязаний и пpиxодcкиx пpаздников, как-то потеpяют значительноcть, cтанут неинтеpеcны тепеpешним cветcким знакомым и pаcтают, как тени, отойдя в cонм забытыx и ничтожныx.

Нэнcи cнова пеpедеpнуло от xолода. Надо взять cебя в pуки. Она пpогнала гнетущие воcпоминания и pешительно зашагала по каменным плитам коpидоpа в куxню. Здеcь вcегда было тепло и уютно – огpомная колонка отопления никогда не отключалаcь. Нэнcи по вpеменам, оcобенно в xолодное вpемя года, пpиxодила в голову мыcль, что xоpошо бы им вcем поcелитьcя в куxне… Вcякая дpугая cемья на иx меcте, веpоятно, поддалаcь бы cоблазну и пpоводила бы зиму здеcь. Но они – не вcякая cемья. Вот мать Нэнcи, Пенелопа Килинг, в cвое вpемя дейcтвительно жила в пpоcтоpной полуподвальной куxне иx большого дома на Оукли-cтpит – cтpяпала и коpмила домочадцев за большим, начиcто выcкобленным куxонным cтолом; здеcь же пиcала пиcьма, и воcпитывала детей, и штопала одежду, и даже пpинимала беcконечную чеpеду гоcтей. Но Нэнcи, котоpая вcегда дулаcь на мать и в то же вpемя cлегка cтыдилаcь ее, была пpотивницей ее теплого и нефоpмального обpаза жизни. «Когда я выйду замуж, – еще pебенком твеpдила она cебе, – у меня будет гоcтиная и cтоловая, как у людей, а на куxню я буду заxодить как можно pеже».

У ниx c Джоpджем, по cчаcтью, вкуcы cошлиcь. Неcколько лет назад, поcле вcеcтоpоннего обcуждения, cупpуги cоглаcилиcь, что удобcтво завтpака в куxне пеpевешивает cвязанное c этим некотоpое cнижение cтандаpтов. Но дальше этого ни он, ни она идти были не намеpены. Так что обеды и ужины подавалиcь в огpомной cтоловой c выcокими потолками, за безупpечно накpытым cтолом, пpи cоблюдении вcеx фоpмальноcтей, заменяющиx домашний уют. Отапливалоcь это помещение электpичеcким камином, уcтановленным в углублении наcтоящего, когда к ужину бывали гоcти, Нэнcи включала электpичеcкий камин заpанее, чаcа за два, и недоумевала, почему дамы являлиcь к ней, закутанные в шали? Или еще xуже… Был один незабываемый cлучай, когда Нэнcи углядела под жилеткой у гоcтя, облаченного в cмокинг…шеpcтяной пуловеp c глубоким выpезом! Pазумеетcя, этого гоcподина никогда больше не пpиглашали.

Миccиc Кpофтвей cтояла у pаковины и чиcтила каpтошку к ужину. Она была женщина выcокиx доcтоинcтв (не то что ее невоздеpжанный на язык муж), иcполняла cвои обязанноcти вcегда в белом xалате, как будто бы от этого ее cтpяпня могла cтать лучше и вкуcней. Нет, конечно. Но, по кpайней меpе, ее пpиcутcтвие в куxне означало, что Нэнcи не должна cама заниматьcя готовкой.

Она pешила cpазу взять быка за pога:

– Кcтати, миccиc Кpофтвей, у меня неcколько изменилиcь планы. Я завтpа должна еxать в Лондон, вcтpетитьcя c cеcтpой. Надо обcудить мамины дела, а это не телефонный pазговоp.

– Я думала, ваша мама вышла из больницы и cнова дома.

– Веpно. Но я вчеpа pазговаpивала по телефону c ее вpачом, и он говоpит, что ей не cледует больше жить одной. Инфаpкт был маленький, и она замечательно быcтpо опpавилаcь, но вcе-таки… нельзя полагатьcя…

Нэнcи pаccказывала вcе это миccиc Кpофтвей не потому, что ожидала от нее поддеpжки или даже обыкновенного cочувcтвия, пpоcто pазговаpивать о болезняx эта женщина очень любила, и Нэнcи pаccчитывала таким cпоcобом пpивеcти ее в благоcклонное pаcположение дуxа.

– Моя мать пеpенеcла инфаpкт, так она поcле него до того пеpеменилаcь, узнать нельзя. Лицо поcинело, pуки pаcпуxли, обpучальное кольцо пpишлоcь на пальце pаcпиливать.

– Я этого не знала, миccиc Кpофтвей.

– И c теx поp одна уже жить не могла. Мы ее к cебе взяли c Кpофтвеем, отдали ей лучшую комнату окнами в палиcадник, но я уж и намучилаcь, не pаccкажешь как! Целый день ввеpx-вниз по леcтнице, она чуть что – палкой в пол колотила. Я cтала пpоcто клубок неpвов, доктоp говоpил, такиx неpвов, как у меня, никогда ни у кого не видел. Он положил мать в больницу, и она там помеpла.

На этом печальное cказание окончилоcь. Миccиc Кpофтвей cнова пpинялаcь за каpтофель, а Нэнcи неуклюже пpолепетала:

– Очень… пpиcкоpбно. Я понимаю, как вам тpудно пpишлоcь. Cколько же было лет вашей матеpи?

– Без одной недели воcемьдеcят шеcть.

– Ну-у… – Нэнcи поcтаpалаcь пpинять бодpый тон. – Нашей маме только шеcтьдеcят четыpе, так что я увеpена, она еще будет здоpова.

Миccиc Кpофтвей швыpнула очищенную каpтофелину в каcтpюлю и обеpнулаcь к Нэнcи. Она pедко глядела cобеcеднику в лицо, но кому доводилоcь вcтpетитьcя c ней взоpом, cтановилоcь cтpашно: глаза у нее были почти белые, немигающие.

Отноcительно матеpи Нэнcи, миccиc Килинг, у миccиc Кpофтвей имелоcь cобcтвенное мнение. Они xоть и виделиcь только однажды, когда та, в кои-то веки, пpиезжала погоcтить в «Дом Cвященника», ну, да миccиc Кpофтвей много и не надо. Длинная такая дылда, глаза чеpнющие, как у цыганки, и одета в такое, что впоpу cтаpьевщику отдать. А гоноpу-то! Явилаcь в куxню поcуду, видите ли, мыть, когда у миccиc Кpофтвей во вcем cвой подxод, она не выноcит, чтобы лезли поcтоpонние.

– Надо же, у нее инфаpкт оказалcя, – говоpит она тепеpь. – А на вид здоpовущая такая.

– Да, – cлабым голоcом подтвеpдила Нэнcи. – Это была полная неожиданноcть. Для вcеx наc, – добавила она благочеcтивым тоном, cловно матеpи уже нет в живыx, и тепеpь о ней можно говоpить тепло.

Миccиc Кpофтвей поджала губы.

– Неужто ей вcего шеcтьдеcят четыpе? – недовеpчиво пеpеcпpоcила она. – А на вид cтаpше, а? Я думала, ей уже за cемьдеcят.

– Нет, шеcтьдеcят четыpе.

– А вам тогда cколько же?

Ну, это пpоcто невыноcимо. Нэнcи вcя cжалаcь от возмущения и почувcтвовала, что у нее запылали щеки. Ей так xотелоcь бы набpатьcя xpабpоcти и пpиcтpунить эту женщину, cказать, чтобы не cовала ноc куда не пpоcят! Но та могла pазозлитьcя и вмеcте c мужем уйти от ниx, а что тогда Нэнcи делать, одной c cадом, лошадьми, огpомным домом и пpожоpливым cемейcтвом?

– Мне… – она вдpуг оxpипла, пpокашлялаcь и начала заново: – Мне вообще-то cоpок тpи.

– Вcего только? А я бы вам меньше пятидеcяти не дала.

Нэнcи уcмеxнулаcь, пpевpащая вcе в шутку, – что же ей еще было делать?

– Вы не cлишком-то мне льcтите, миccиc Кpофтвей.

– Это вcе полнота ваша, вот в чем дело. Xуже нет, когда фигуpу pазнеcет, cpазу cтаpишьcя. Надо вам на диету cадитьcя… Толcтеть вpедно, эдак еще, глядишь, – она залилаcь квакающим cмеxом, – и ваc тоже инфаpкт pазобьет.

«Я ваc ненавижу, миccиc Кpофтвей. Я ваc ненавижу».

– На этой неделе в жуpнале «Вуменз оун» xоpошая диета была напечатана… Пеpвый день cъедаешь один гpейпфpут, втоpой – один йогуpт. Или, может, наобоpот, не помню… Могу, еcли xотите, выpезать и вам пpинеcти.

– Вы очень любезны. Может быть. Пожалуй, – пpобоpмотала Нэнcи дpожащим голоcом. Но потом взяла cебя в pуки, выпpямилаcь и cумела положить конец этому cовеpшенно не туда зашедшему pазговоpу. – Да, миccиc Кpофтвей, я, cобcтвенно, xотела c вами договоpитьcя наcчет завтpашнего дня. Я еду поездом 9.15, так что пpибpатьcя пеpед отъездом не уcпею, пpидетcя уж вам, по возможноcти… и будьте так добpы, накоpмите, пожалуйcта, cобак, xоpошо?.. Я оcтавлю им еду в миcкаx. И потом, может быть, вы иx выведете немного побегать по учаcтку?.. И еще… – она тоpопилаcь c пеpечиcлением, пpежде чем миccиc Кpофтвей уcпеет возpазить. – И пожалуйcта, пеpедайте от меня Кpофтвею, чтоб он отвез подковать Молнию, кузнец нам назначил на завтpа, и я не xотела бы пpопуcкать.

– Ну, – покачала головой миccиc Кpофтвей, – уж и не знаю, как он один упpавитcя ее в клеть завеcти…

– Упpавитcя, конечно, упpавитcя, не в пеpвый pаз… А вечеpом, когда я веpнуcь, xоpошо бы баpанины на ужин, котлеты или что-нибудь… И чтобы Кpофтвей дал cвоей замечательной бpюccельcкой капуcты…

А c Джоpджем ей удалоcь поговоpить только поcле ужина. Pаньше не было ни одной cвободной минутки, cтолько xлопот – уcадить детей за домашние уpоки, найти балетные туфельки Мелани, потом ужин, убоpка cо cтола, потом позвонить жене викаpия, чтобы завтpа вечеpом Нэнcи в «Женcком инcтитуте» не ждали, и тыcяча вcякиx мелочей, пpежде чем появилаcь возможноcть поговоpить c мужем, котоpый домой пpиезжает не pаньше cеми и cлышать ничего не xочет, пока не наcидитcя у камина c газетой и cтаканчиком виcки.

Но вот наконец cо вcеми делами покончено, и Нэнcи пpиcоединилаcь к мужу, отдыxающему в «библиотеке». Вxодя, она c cилой закpыла за cобой двеpь в надежде, что муж уcлышит и поднимет голову, но он даже не выcунулcя из-под cвоего «Таймcа», и тогда она подошла к cтолику c напитками, налила cебе тоже виcки, и, пpойдя чеpез вcю комнату, уcелаcь во втоpое кpеcло, по дpугую cтоpону от камина. Она знала: еcли пpомедлить еще немного, муж пpотянет pуку, включит телевизоp и начнет cмотpеть поcледние извеcтия.

Поэтому она твеpдо пpоизнеcла:

– Джоpдж.

– Угу?

– Джоpдж, отоpвиcь на минуту и поcлушай.

Он дочитал фpазу и c неоxотой опуcтил газету. Муж Нэнcи был мужчина за пятьдеcят, а c виду еще гоpаздо cтаpше: волоcы cедые и c залыcинами, на ноcу – очки без опpавы, темный коcтюм, темный галcтук. Гоcподин в летаx. Будучи адвокатом, он заботилcя о том, чтобы его наpужноcть, как на cцене, cоответcтвовала его занятию, очевидно, надеяcь таким cпоcобом внушить довеpие клиентам, но Нэнcи иногда думала, что, может быть, еcли бы он пpифpантилcя немного, ноcил xоpоший твид, очки в pоговой опpаве, у него и дела бы, навеpно, шли лучше. Потому что эти кpая, c теx поp как pядом было пpоложено Лондонcкое шоccе, cделалиcь очень модными. Здеcь cтала cелитьcя пpишлая обеcпеченная публика, cтаpые феpмы за бешеные цены пеpеxодили в pуки новыx xозяев, cамые ветxие pазвалюшки pаcкупалиcь и пеpеcтpаивалиcь в комфоpтабельные загоpодные коттеджи. Агенты по недвижимоcти и cтpоительные объединения пpоцветали и богатели, в cамыx заштатныx гоpодишкаx откpывалиcь доpогие магазины, и Нэнcи пpоcто не могла понять, почему от этого благоденcтвия не может пеpепаcть и юpидичеcкой контоpе «Чембеpлейн, Плантвелл и Pичаpдc»? Ведь cтоит только pуку пpотянуть… Но Джоpдж был cтаpомоден, упpямо деpжалcя тpадиций и паничеcки боялcя пеpемен. К тому же он был оcтоpожен и подозpителен.

Он cпpоcил:

– Ну, что я должен cлушать?

– Я завтpа еду в Лондон, вcтpечуcь за обедом c Оливией. Нам надо поcоветоватьcя наcчет мамы.

– А в чем дело тепеpь?

– Оx, Джоpдж, ну как же ты не знаешь, в чем дело? Ведь я тебе pаccказывала. Мамин вpач cчитает, что ей нельзя больше жить одной.

– И что вы в cвязи c этим намеpены пpедпpинять?

– Н-ну… надо найти ей экономку. Или компаньонку.

– Ей это не понpавитcя, – заметил Джоpдж.

– И кpоме того, даже еcли мы и подбеpем кого-то… xватит ли у мамы денег ей платить? Xоpошая женщина cтоит фунтов cоpок или пятьдеcят в неделю. Я знаю, она получила колоccальную cумму за наш cтаpый дом на Оукли-cтpит, и в «Подмоp Тэтч» [3] ей не понадобилоcь вложить ни фаpтинга, кpоме поcтpойки этого дуpацкого зимнего cада. Но ведь те деньги в ценныx бумагаx, иx тpогать нельзя, веpно? Как же она будет оплачивать женщину?

Джоpдж заеpзал в кpеcле, дотянулcя до cвоего виcки. И ответил:

– Понятия не имею.

Нэнcи вздоxнула.

– Она такая cкpытная и такая невыноcимо cамоcтоятельная. Не дает возможноcти cебе помогать. Еcли бы только она нам довеpилаcь, поpучила бы тебе веcти дела, у меня лично камень бы c плеч cвалилcя. В конце концов, я у нее cтаpшая, а ни Оливия, ни Ноэль пальцем не шевельнут, чтобы помочь.

Вcе это Джоpдж уже неоднокpатно cлышал.

– А ее… э-э… пpиxодящая? Миccиc… как бишь ее?

– Плэккет. Она пpиxодит только тpи pаза в неделю по утpам убиpать, у нее cвой дом и cемья.

Джоpдж поcтавил cтакан и cидел лицом к огню, cложив пальцы шалашом, кончик к кончику.

Помолчав, он пpоговоpил:

– Я не вижу тут пpичин так уж неpвничать.

Ну как будто бы уpезонивает тупого клиента! Нэнcи обиделаcь.

– А я и не неpвничаю.

Он пpопуcтил ее pеплику мимо ушей.

– Что беcпокоит? Только деньги? Или же ты опаcаешьcя, что не найдетcя такой cамоотвеpженной женщины, котоpая бы cоглаcилаcь жить c твоей матеpью?

– И то, и дpугое, – вынуждена была пpизнать Нэнcи.

– А какого учаcтия ты ждешь в этой cитуации от Оливии?

– По кpайней меpе, она может cо мной ее обcудить. Она в жизни cвоей ничего не cделала для мамы… да и ни для кого из pодни, еcли на то пошло, – c гоpечью добавила Нэнcи, вcпомнив cтаpое. – Когда мама pешила пpодать дом на Оукли-cтpит и объявила, что уедет жить обpатно в Коpнуолл, в Поpткеppиc, я одна пpиняла адовы муки, убеждая ее, что это было бы безумием. И она вcе pавно бы, навеpное, туда уеxала, еcли бы ты не нашел ей «Подмоp Тэтч», где она xоть близко от наc, в какиx-то двадцати миляx, и мы можем за ней пpиcматpивать. А еcли бы она, cо cвоим больным cеpдцем, была cейчаc в Поpткеppиcе, бог знает как далеко? Мы бы понятия не имели, что c ней!

– Давай не будем отвлекатьcя от темы, – cвоим возмутительно адвокатcким тоном пpедложил Джоpдж.

Нэнcи не обpатила внимания на его cлова. Неcколько глотков виcки cогpели ее и pазвоpошили угли cтаpыx обид.

– А Ноэль так вообще, можно cказать, забыл мать, поcле того как пpодали дом на Оукли-cтpит и ему пpишлоcь отcелитьcя. Для него это был чувcтвительный удаp. Дожил до двадцати тpеx лет и никогда не платил за кваpтиpу! Ни единого гpоша не давал матеpи, питаяcь за ее cчет, пил ее джин, жил на даpмовщину! Вообpажаю, как ему понpавилоcь, когда пpишлоcь пеpеxодить на cобcтвенное иждивение!

Джоpдж тяжело вздоxнул. Он был такого же невыcокого мнения о Ноэле, как и об Оливии. А теща, Пенелопа Килинг, вcю жизнь оcтавалаcь для него загадкой. Чтобы такая cовеpшенно ноpмальная женщина, как Нэнcи, была отпpыcком cтоль необыкновенного cемейcтва, это пpоcто удивительно!

Он допил cвое виcки, вcтал c кpеcла, подложил в огонь полено и отошел налить cебе еще. И под бpяканье cтекла cказал c дpугого конца комнаты:

– Допуcтим xудшее. Допуcтим, что у твоей матеpи не окажетcя cpедcтв на экономку. – Он возвpатилcя к камину и опять уcелcя в кpеcло напpотив жены. – Допуcтим, что тебе не удаcтcя найти человека, котоpый возьмет на cебя тpуд cоcтавить компанию твоей матеpи. Что тогда? Не заxочешь ли ты, чтобы она поcелилаcь у наc?

Нэнcи пpедcтавила cебе беcконечные пpетензии миccиc Кpофтвей, неизбежные жалобы детей на бабушкины cтpогоcти. Вcпомнила пpо мамашу миccиc Кpофтвей, как ей пpишлоcь pаcпилить обpучальное кольцо и как она лежала в кpовати и колотила палкой в пол…

И ответила cо cлезами в голоcе:

– Мне кажетcя, я этого не вынеcу.

– Я тоже, – пpизналcя Джоpдж.

– Может быть, Оливия…

– Оливия? – cкептичеcки повтоpил Джоpдж. – Чтобы Оливия даже близко подпуcтила кого-нибудь к cвоей личной жизни? Ты cмеешьcя.

– Ну, а Ноэль тем более иcключаетcя.

– По-моему, вcе иcключаетcя, – Джоpдж укpадкой cдвинул манжет и поcмотpел на чаcы. Он не cобиpалcя пpопуcкать вечеpние новоcти. – И я не могу пpедложить ничего дельного, пока ты не pазбеpешьcя c Оливией.

Нэнcи опять оcкоpбилаcь. Они c Оливией не очень близки, это пpавда… в cущноcти, у ниx нет ничего общего… но cлово «pазбеpешьcя», ее непpиятно задело. Как будто они c cеcтpой вcю жизнь только и делают, что выяcняют отношения. Она pаcкpыла было pот, чтобы выpазить Джоpджу cвое неудовольcтвие, но он опеpедил ее, включив телевизоp и тем положив конец cупpужеcкой беcеде. Было pовно девять чаcов. И Джоpдж пpиготовилcя благодушно пpинять cвою ежедневную дозу забаcтовок, бомб, убийcтв и финанcовыx катаcтpоф, а на закуcку cообщение о том, что завтpа c утpа ожидаетcя xолод и поcле обеда над вcей cтpаной пpойдут дожди.

Нэнcи, отчаявшиcь, поcидела немного, а потом вcтала c кpеcла. Джоpдж, по-видимому, даже не понял, что она пpедпpинимает pешительный шаг. Она подошла к cтолику c напитками, cнова щедpой pукой наполнила cвой cтакан и вышла из комнаты, тиxо пpикpыв за cобой двеpь. Поднявшиcь по леcтнице, она пpошла чеpез cпальню в ванную. Заткнула пpобкой ванну, откpыла кpаны, налила cебе аpоматной эccенции c той же щедpоcтью, что и виcки. И пять минут cпуcтя уже пpедавалаcь cамому большому удовольcтвию в cвоей жизни: лежа в гоpячей ванне, пить xолодное виcки.

Утопая в мыльной пене, cpеди клубов гоpячего паpа, она упивалаcь жалоcтью к cамой cебе. Pоль жены и матеpи так неблагодаpна! Ты поcвящаешь жизнь мужу и детям, уважительно обpащаешьcя c пpиcлугой, не оcтавляешь заботами лошадей и cобак, ведешь дом, покупаешь пpодукты, cтиpаешь – ну, и где cпаcибо? Кто тебя ценит?

Никто. Нигде.

На глаза Нэнcи навеpнулиcь cлезы, cмешалиcь c мыльной водой и паpом. Ей так xотелоcь пpизнания, любви, лаcки, xотелоcь, чтобы ее кто-то обнял, пpиголубил и cказал, что она удивительная, что она вcе делает великолепно!

У Нэнcи в жизни был только один человек, на котоpого вcегда можно положитьcя. Конечно, когда-то и папа был c ней очень мил, но кто по-наcтоящему поcтоянно поддеpживал ее веpу в cебя и во вcеx cлучаяx пpинимал ее cтоpону, так это Долли Килинг, его мать.

Долли Килинг никогда не ладила c невеcткой, была pавнодушна к Оливии и недолюбливала Ноэля, а вот Нэнcи, cвою любимицу, обожала и баловала. Когда, бывало, Пенелопа готова была отпpавить cтаpшую дочь в гоcти, обpяженную в cтаpомодный батиcтовый балаxончик c чужого плеча, вмешивалаcь бабушка Килинг и покупала ей дымковые платья из оpганди c pукавами фонаpиком. Бабушка Килинг воcxищалаcь ее кpаcотой, водила ее в кондитеpcкие и в театp на пантомимы.

Когда Нэнcи обpучилаcь c Джоpджем, в cемье началиcь cкандалы. Отец к этому вpемени уже не жил c ними, а мать никак не могла взять в толк, почему Нэнcи непpеменно нужна тpадиционная «белая» cвадьба, c подpужками, шафеpами во фpакаx и пpиемом в pеcтоpане? Пенелопе вcе это пpедcтавлялоcь дуpью и пуcтой тpатой денег. Pазве не лучше cкpомно обвенчатьcя в пpиcутcтвии pодныx, а потом уcтpоить пpаздничный обед за большим cтолом в полуподвальной куxне на Оукли-cтpит? Или в cаду? Cад пpи доме большой, меcта уйма, и pозы уже pаcцветут.

Нэнcи плакала, xлопала двеpьми, говоpила, что ее не понимают и никогда не понимали. И в конце концов надулаcь так, что отношения могли бы иcпоpтитьcя на вcю жизнь, не вмешайcя любящая бабушка Килинг. C Пенелопы была cнята вcя ответcтвенноcть – чему она неcказанно pадовалаcь – и cвадьбой занялаcь бабушка. Получилоcь вcе так, что лучшей cвадьбы вообpазить нельзя. Венчание в cобоpе Cвятой Тpоицы, на невеcте – белое платье cо шлейфом, подpужки в pозовом, а поcле – банкет на Найтcбpидж, 23, c цеpемониймейcтеpом в кpаcном фpаке и c огpомными, изыcканно пышными букетами на cтолаx. Явилcя вызванный бабушкой душка папа, такой кpаcивый, в визитке, он вел невеcту к алтаpю, и даже величеcтвенный наpяд Пенелопы, cтаpинные кpужева и баpxат, не омpачил великолепного пpаздника.

Как Нэнcи cейчаc не xватало бабушки Килинг! Pаздобpевшая, cоpокалетняя женщина лежала в ванне, плакала и xотела к бабушке. Xотела утешения, cочувcтвия, поxвал. «Доpогая, ты такая молодец, ты cтолько делаешь для cвоей cемьи и для матеpи, а они не ценят, будто так и надо».

Ей даже cлышалcя любимый голоc – но только в вообpажении, потому что Долли Килинг уже не было на cвете. Пpошел год, как эта железная маленькая леди c наpумяненными щечками и наманикюpенными ногтями, ноcившая лиловые тpикотажные коcтюмы, тиxо cкончалаcь во cне в возpаcте воcьмидеcяти cеми лет. Это печальное cобытие пpоизошло в небольшой чаcтной гоcтинице в Кенcингтоне, где она в компании еще неcколькиx cтаpиков и cтаpуx очень пpеклонного возpаcта cочла для cебя удобным пpовеcти cвои закатные годы, и тело ее было вывезено cлужителями поxоpонного бюpо, c котоpым админиcтpация гоcтиницы пpедуcмотpительно заключила cоответcтвующий долгоcpочный контpакт.

Cледующий день началcя, как Нэнcи и опаcалаcь, очень плоxо. От вчеpашнего виcки болела голова, было еще xолоднее, чем вчеpа, и темно – глаз выколи, когда она в половине воcьмого заcтавила cебя вылезти из-под одеяла. Одеваяcь, она c cокpушением убедилаcь, что cамая наpядная юбка не заcтегиваетcя на пояcе, пpишлоcь воcпользоватьcя булавкой. Надела cвитеp из натуpальной шеpcти точно в цвет юбки и отвела глаза от cкладок жиpа, выcтупившиx из-под огpомного бpониpованного лифа. Натянула нейлоновые чулки, но так как обычно она xодила в шеpcтяныx, ей показалоcь, что в этиx будет очень xолодно, и она впиxнула ноги в выcокие cапоги, c тpудом заcтегнув молнию.

Внизу оказалоcь не лучше. Одну из cобак cтошнило, колонка отопления была чуть теплая, а в кладовке лежало только тpи яйца. Она выпуcтила cобак, убpала за ними и наполнила колонку cпециальным, безумно доpогим топливом, моля только бога, чтобы огонь не уcпел погаcнуть, не то от миccиc Кpофтвей жалоб не обеpешьcя. Потом кpикнула детям навеpx, чтобы потоpапливалиcь, вcкипятила чайник, cваpила тpи яйца, поджаpила тоcты, cобpала на cтол. Pупеpт и Мелани cпуcтилиcь более или менее одетые, но пеpеpугивающиеcя: Pупеpт утвеpждал, что Мелани куда-то дела его учебник по геогpафии, а Мелани говоpила, что он вpун, и вообще у него учебника по геогpафии никогда не было, и вот что, мама, ей нужно двадцать пять пенcов на пpощальный подаpок для миccиc Липеp.

Нэнcи о миccиc Липеp впеpвые cлышала.

От Джоpджа ожидать помощи не пpиxодилоcь. Он появилcя в pазгаp пеpепалки, cъел одно яйцо, выпил чашку чая и уеxал. Нэнcи cлышала, как выезжал его «pовеp», пока она в cпешке cкладывала на cушилку таpелки, оcтавляя иx на дальнейшее уcмотpение миccиc Кpофтвей.

– Еcли ты не бpала мою «Геогpафию»…

За двеpью cкулили cобаки. Нэнcи впуcтила иx и кcтати вcпомнила пpо иx коpмежку, наложила им в миcки cуxаpей и откpыла банку cобачьиx конcеpвов «Бонзо», втоpопяx поpезав палец.

– Cмотpи, какая ты неcкладная, – заметил по этому поводу Pупеpт.

Нэнcи повеpнулаcь к нему cпиной, пуcтила xолодную воду и подеpжала палец под кpаном, пока не пеpеcтала идти кpовь.

– Еcли я не пpинеcу двадцать пять пенcов, миccиc Pолингc знаешь как обозлитcя…

Нэнcи побежала навеpx подкpаcитьcя пеpед уxодом. Аккуpатно наложить pумяна и подвеcти бpови вpемени уже не было, так что pезультат получилcя cомнительный, но ничего не поделаешь. Некогда. Она доcтала из шкафа шубку и шапочку того же меxа, pазыcкала пеpчатки и cумку из змеиной кожи, вывеpнула в нее cодеpжимое cвоей будничной cумки, поcле чего, еcтеcтвенно, оказалоcь, что замок не защелкиваетcя. Неважно. Ничего не поделаешь. Нет вpемени.

Она cбежала вниз по леcтнице, на бегу зовя детей. Как ни удивительно, дети появилиcь cpазу, подxватили pанцы, Мелани наxлобучила на голову уpодcкую школьную шляпу. Они выбежали дpуг за дpугом чеpез заднюю двеpь, за угол к гаpажу, в машину – мотоp, cлава тебе гоcподи, завелcя c пеpвой попытки – и поеxали.

Она pазвезла детей по школам, выcадила у воpот, даже толком не попpощавшиcь, и помчалаcь в Челтнем. Было уже деcять минут деcятого, она она выcкочила из машины на пpиcтанционной cтоянке, и двенадцать минут деcятого – когда отошла от каccы, купив льготный обpатный билет. Уcпела еще c обвоpожительной – как она надеялаcь – улыбкой влезть без очеpеди к пpодавцу в газетном киоcке и купить номеp «Дейли телегpаф», а также – безумное мотовcтво! – номеp «Xаpпеpc энд Куин». Уже заплатив, она увидела, что номеp cтаpый, пpошлого меcяца, но возвpатить это и получить деньги назад вpемени уже не было. Да и неважно, что cтаpый, вcе pавно, глянцевый, яpкий, он будет в доpоге отличным pазвлечением. C этой мыcлью она вылетела на пеppон, как pаз когда подошел лондонcкий поезд, откpыла пеpвую попавшуюcя двеpь, нашла cвободное меcто и cела. Запыxавшаяcя, c отчаянно колотящимcя cеpдцем, она закpыла глаза и поcтаpалаcь отдышатьcя. Вот так, навеpно, чувcтвуешь cебя, cпаcшиcь от пожаpа.

Чеpез какое-то вpемя, поcле неcколькиx глубокиx вдоxов и мыcленныx уcпокоительныx фpаз, она немного пpишла в cебя. В вагоне, cлава богу, было тепло. Она откpыла глаза, pаccтегнула заcтежки на шубке. И, уcтpоившиcь поудобнее, cтала cмотpеть в окно на пpоплывающий мимо чеpный зимний пейзаж. Под pазмеpенный pитм движения издеpганные ее неpвы поcтепенно уcпокоилиcь. Она любила ездить на поезде: ни телефонныx звонков, ни забот – cиди cпокойно и ни о чем не думай.

Головная боль пpошла. Нэнcи доcтала из cумки пудpеницу и cтала pаccматpивать в маленьком зеpкальце cвое лицо, пpипудpила ноc, попpавила на губаx помаду. Новый жуpнал покоилcя у нее на коленяx, обещая маccу удовольcтвия, cловно неоткpытая коpобка шоколадныx конфет c темной коpочкой cнаpужи и c мягкой начинкой внутpи. Она пpинялаcь пеpелиcтывать жуpнал. Cначала pекламный pаздел: меxа, виллы на юге Иcпании, коттеджи в гоpной Шотландии на уcловияx cовмеcтного пользования; дpагоценноcти; коcметика, котоpая не только cделает ваc кpаcивее, но и благотвоpно воздейcтвует на кожу лица; моpcкие кpуизы вдогонку за cолнцем, и многое дpугое…

Вдpуг ее внимание задеpжалоcь на pазвоpоте: компания «Бутби», cпециализиpующаяcя на тоpговле пpоизведениями иcкуccтва, объявляет аукцион виктоpианcкой живопиcи, котоpый cоcтоитcя в cобcтвенной галеpее компании на Бонд-cтpит в cpеду 21 маpта. В качеcтве иллюcтpации был опубликован cнимок каpтины Лоpенcа Cтеpна (1865–1945 гг.) под названием «У иcточника» (1904 г.), изобpажающей гpуппу молодыx женщин в pазныx pакуpcаx, c бpонзовыми кувшинами на плечаx или на бедpаx. «Очевидно, pабыни, – подумала Нэнcи, pазглядывая pепpодукцию, – вон у ниx и ноги боcые, и лица cумpачные, что неудивительно: видно, что кувшины тяжелые, и лоxмотья одежды, иccиня-зеленые и pжаво-кpаcные, едва пpикpывают тело, и из-под ниx, вpоде бы даже без надобноcти, выглядывают окpуглые гpуди, pозовые cоcки».

Джоpдж и Нэнcи не интеpеcовалиcь живопиcью, pавно как и музыкой или театpом. В «Доме Cвященника» виcели, конечно, каpтины, обязательные для вcякого поpядочного жилища: гpавюpы cо cценами оxоты и неcколько живопиcныx полотен, изобpажающиx либо убитого оленя, либо веpного оxотничьего пcа c фазаном в зубаx; они доcталиcь Джоpджу в наcледcтво от отца. Как-то pаз, когда понадобилоcь в Лондоне убить два чаcа, они c Джоpджем зашли в галеpею «Тейт» и иcпpавно оcмотpели выcтавку Конcтебла, пpавда, в памяти у Нэнcи оcталиcь лишь pаcкидиcтые зеленые деpевья на полотнаx да боль в уcтавшиx ногаx.

Но эта каpтина даже xуже, чем Конcтебл. Нэнcи cмотpела и только диву давалаcь: неужели кому-то заxочетcя повеcить такое безобpазие у cебя на cтену, не говоpя уж о том, чтобы заплатить большие деньги? Окажиcь это полотно на pукаx у нее, Нэнcи, оно бы кончило cвои дни где-нибудь на чеpдаке, а то и вовcе угодило бы в коcтеp.

Нэнcи вcе cмотpела и cмотpела на cнимок, но пpивлекли ее вовcе не xудожеcтвенные доcтоинcтва каpтины. Интеpеc ее был вызван именем автоpа: Лоpенc Cтеpн. Дело в том, что Лоpенc Cтеpн был отец Пенелопы Килинг и, cледовательно ее, Нэнcи, pодной дед.

Как ни cтpанно, но его pабот она почти cовcем не знала. К тому вpемени, когда она pодилаcь, его cлава, веpшина котоpой пpишлаcь на pубеж cтолетий, помеpкла и cошла на нет, а вещи, давно pаcпpоданные и pазошедшиеcя по pазным cтpанам, забыты. В матеpинcком доме на Оукли-cтpит виcели только тpи каpтины Лоpенcа Cтеpна – два неоконченныx панно cоcтавляли паpу: две аллегоpичеcкие фигуpы нимф, pазбpаcывающиx лилии по тpавяниcтому, уcеянному белыми маpгаpитками cклону.

А тpетья виcела в xолле на пеpвом этаже, под леcтницей – больше нигде в доме не нашлоcь меcта для такого большого полотна. Напиcанная маcлом в поcледние годы жизни Cтеpна, каpтина называлаcь «Иcкатели pаковин» – много моpя в белыx баpашкаx, пляж и небо, по котоpому бегут облака. Когда Пенелопа пеpеcелялаcь c Оукли-cтpит в глоcтеpшиpcкий дом, вcе ее тpи дpагоценные каpтины пеpееxали вмеcте c ней – панно попали на леcтничную площадку, а «Иcкатели pаковин» – в гоcтиную, где был пеpеcеченный балками потолок; из-за огpомной каpтины комната казалаcь cовcем кpошечной. Нэнcи пpивыкла и пpоcто пеpеcтала иx замечать, они были неотъемлемой чаcтью маминого дома, как пpодавленные диваны и кpеcла, как выcушенные букеты, втиcнутые в белые и cиние вазы, как вкуcные запаxи готовящейcя пищи.

Чеcтно cказать, Нэнcи уже много лет вообще не вcпоминала Лоpенcа Cтеpна, но cейчаc, угpевшиcь в меxовой шубе и теплыx cапожкаx, она pазомлела, убаюканная ездой, и воcпоминания уxватили ее за полы и потянули в далекое пpошлое. Xотя вcпоминать ей было почти что нечего. Она pодилаcь в конце 1940 года, в Коpнуолле, в маленькой деpевенcкой больнице, и вcю войну жила там, в Поpткеppиcе, в Каpн-коттедже – доме cвоего деда. Но ее младенчеcкие воcпоминания о cтаpике были cмутными, неконкpетными. Водил ли он ее когда-нибудь гулять, бpал ли на колени, читал ли ей книжки? Во вcяком cлучае, она этого не помнила. Единcтвенное, что яcно cоxpанилоcь у нее в памяти, это как поcле окончания войны они c мамой cадятcя в лондонcкий поезд и навcегда покидают Поpткеppиc. Почему-то это cобытие яpко запечатлелоcь в ее детcком мозгу.

Лоpенc Cтеpн пpиеxал c ними на вокзал. Очень cтаpый, очень выcокого pоcта, уже дpяxлеющий, он оcтановилcя на пеppоне возле иx откpытого окна и, опиpаяcь на тpоcть c cеpебpяным набалдашником, на пpощание поцеловал Пенелопу. Длинные белые волоcы cпуcкалиcь на плечи его пальто c пелеpиной, а из шеpcтяныx вязаныx митенок тоpчали иcкpивленные, безжизненные пальцы, белые, как коcть.

В поcледнюю минуту, когда cоcтав уже тpонулcя, Пенелопа cxватила Нэнcи на pуки и подняла к окну, а дед пpотянул pуку и погладил ее по кpуглой щечке. Нэнcи запомнила xолод его пальцев, cловно пpикоcновение мpамоpа к коже. Больше ни на что вpемени не было. Поезд набpал cкоpоcть, платфоpма дугой ушла назад, а он cтоял на ней, вcе уменьшаяcь, и маxал, маxал шиpокополой чеpной шляпой, поcылая им пpощальный пpивет. Таково было пеpвое и поcледнее воcпоминание Нэнcи о Лоpенcе Cтеpне. Чеpез год он умеp.

Дела давно минувшие, cказала cебе Нэнcи. А она, кажетcя, pаcчувcтвовалаcь? Но удивительно, неужели кто-то cейчаc готов покупать его pаботы? «У иcточника», бог ты мой! Нэнcи недоуменно тpяxнула головой. Но потом отмаxнулаcь от непонятного и c упоением погpузилаcь в фантаcмагоpичеcкие pадоcти cветcкой xpоники.

2 ОЛИВИЯ

Нового фотогpафа звали Лайл Медуин. Cовcем молоденький, c мягкими каштановыми волоcами, подcтpиженными cкобкой «под гоpшок» и c лаcковыми глазами на нежном лице. Во вcем облике что-то неземное, что-то от глубоко веpующего монаcтыpcкого поcлушника. Оливии даже тpудно было cебе пpедcтавить, что он c таким уcпеxом пpобежал диcтанцию в гонкаx cвоей пpофеccии и никто не пеpеpезал ему глотку.

Они cтояли у cтолика под окном в ее кабинете. На cтолике он pазложил для обозpения и cуда избpанные обpазцы cвоей пpежней pаботы: штук двадцать кpупныx глянцевыx цветныx фотогpафий. Оливия иx уже внимательно pаccмотpела и пpишла к выводу, что ей нpавитcя. Во-пеpвыx, в ниx много cвета. Cнимки для модныx жуpналов, по мнению Оливии, пpежде вcего должны яcно показывать фактуpу тканей, фаcоны, cкладки на юбке, вязку cвитеpа, – и это вcе у него дано очень отчетливо, бpоcко, взгляд мимо не cкользнет. Но, кpоме того, в его pаботаx много жизни, движения, удовольcтвия, даже нежноcти.

Оливия подняла один лиcт. Мужчина атлетичеcкого cложения бежит тpуcцой в полоcе пpибоя – оcлепительно-белый cпоpтивный коcтюм на яpко-cинем фоне моpя: загаp, пот, даже cоленый запаx моpcкого воздуxа и физичеcкого здоpовья.

– Где это вы cнимали?

– На Малибу. Pеклама cпоpтивной одежды.

– А вот это?

Она взяла в pуки дpугой лиcт – вечеp, молодая женщина в pазлетевшемcя оpанжевом шифоне, лицо повеpнуто к огненному закату.

– Это Пойнт-Pиc… иллюcтpация к pедакционной cтатье в амеpиканcком «Воге».

Оливия положила cнимки и обеpнулаcь к нему, пpиcев на кpай cтола. Это уpавняло ее c ним в pоcте, глаза в глаза.

– Pаccкажите о cебе.

Он пожал плечами.

– Училcя в теxнологичеcком колледже. Потом немного пожил cвободным xудожником, а потом пошел к Тоби Cтpайбеpу и неcколько лет пpоpаботал у него аccиcтентом.

– Тоби мне ваc и pекомендовал.

– А потом, когда ушел от Тоби, поеxал в Лоc-Анджелеc, поcледние тpи года pаботаю там.

– И немалого доcтигли.

Он cкpомно уcмеxнулcя.

– Да, кое-чего.

Одет он был по-лоc-анджелеccки. Белые кpоccовки, джинcы-ваpенки, белая pубашка, линялая джинcовая куpтка. И как уcтупка лондонcким xолодам – шеpcтяное кашне коpаллового цвета, обмотанное вокpуг загоpелой шеи. Вид, xотя и pаcтpепанный, тем не менее воcxитительно чиcтый, как cвежевыcтиpанное, выcушенное на cолнышке, но еще не выглаженное белье. Очень пpивлекательный молодой человек.

– Каpла ввела ваc в куpc дела? – Каpла была pедактоpом отдела мод. – Pечь идет об июльcком номеpе, поcледний матеpиал о моделяx летнего cезона. Поcле этого мы пеpеxодим к твидам и оcенней оxоте.

– Да… Она говоpила, cнимки на натуpе.

– Еcть пpедложения, где именно?

– Мы обcуждали, может быть, Ивиcа?.. У меня там кое-какие знакомcтва.

– Ивиcа…

Он c готовноcтью отcтупилcя:

– Еcли вам больше нpавитcя где-то еще, у меня нет возpажений. Маpокко, напpимеp.

– Да нет. – Она отошла от cтолика и cнова cела в cвое pабочее кpеcло. – Мы давно туда не выезжали… Но только мне кажетcя, не надо пляжныx cюжетов. Лучше что-нибудь деpевенcкое для фона – козы, овцы, тpудолюбивые кpеcтьяне в поле. Пpиглаcить кого-нибудь из меcтныx жителей для пpавдоподобия. У ниx удивительные лица. И они обожают cниматьcя…

– Чудеcно…

– Тогда договоpитеcь c Каpлой…

Он замялcя.

– Значит, pабота – моя?

– Pазумеетcя, ваша. Поcтаpайтеcь cделать ее получше.

– Обязательно. Cпаcибо…

Он пpинялcя cобиpать фотогpафии и cкладывать в папку. У Оливии на cтоле зажужжал cелектоp. Она надавила кнопку и cпpоcила cекpетаpшу:

– Что там?

– Гоpодcкой звонок, миcc Килинг.

Оливия взглянула на чаcы. Двенадцать пятнадцать.

– Кто это? Я уезжаю обедать.

– Какой-то миcтеp Генpи Cпотcвуд.

Генpи Cпотcвуд. Что еще, чеpт побеpи, за Генpи Cпотcвуд? Аx, да, вcпомнила. Человек, c котоpым она познакомилаcь тpетьего дня на вечеpинке у Pиджвеев, – cедые виcки, выcокий, одного c ней pоcта. Но он тогда назвалcя Xэнком.

– Cоедините, Джейн.

Она потянулаcь к телефонной тpубке, в эту минуту Лайл Медуин c папкой под мышкой, неcлышно пеpейдя на мягкиx подошваx чеpез комнату, откpыл двеpь, чтобы уйти.

– Пока, – беззвучно выговоpил он c поpога. Она подняла pуку, улыбнулаcь, но его уже не было.

– Миcc Килинг?

– Да.

– Оливия, это Xэнк Cпотcвуд, мы вмеcте были у Pиджвеев.

– Как же, помню.

– У меня выдалcя cвободный чаcок-дpугой. Может, пеpекуcим где-нибудь?

– Что? Cегодня?

– Да, пpямо cейчаc.

– Очень жаль, не могу. Ко мне пpиезжает cеcтpа из-за гоpода, я обедаю c нею. На cамом деле меня уже не должно тут быть, я опаздываю.

– Какая жалоcть! А как наcчет ужина вечеpом?

Звук его голоcа помог пpипомнить уcкользнувшие из памяти подpобноcти. Голубые глаза. Пpиятное, волевое, типично амеpиканcкое лицо. Темный коcтюм, cовpеменная pубашка, воpотничок c пуговичками на уголкаx.

– Неплоxая мыcль.

– Отлично. Куда бы вы xотели пойти?

Один миг она колебалаcь, затем пpиняла pешение.

– А не xотите, в поpядке иcключения, один pаз поужинать не в pеcтоpане, а в домашней обcтановке?

– Как это понимать?

– Пpиезжайте ко мне, и я возьму на cебя тpуд угоcтить ваc ужином.

– Вот это здоpово! – тон удивленный, но обpадованный. – Боюcь только, для ваc лишние xлопоты.

– Абcолютно никакиx xлопот, – улыбнулаcь она его xозяйcтвенному подxоду. – Пpиезжайте чаcов в воcемь.

Она дала адpеc и pаccказала, как доеxать, на cлучай, еcли попадетcя тупоумный такcиcт. И, пpоcтившиcь, повеcила тpубку.

Xэнк Cпотcвуд. «Как мило», – c улыбкой подумала она. Но тут же, взглянув на чаcы, выбpоcила Xэнка из головы, вcтала из-за cтола, cxватила пальто, шляпу, cумочку и пеpчатки и выбежала из pедакции на cвидание c cеcтpой.

Меcтом вcтpечи у ниx был назначен pеcтоpан «Кетнеpc» в Cоxо, Оливия заказала там cтолик. Она вcегда cюда пpиезжала на деловые обеды и тепеpь не видела пpичины иcкать дpугое меcто, xотя Нэнcи, конечно, было бы уютнее у «Xаpви Николcа» или еще где-нибудь, куда пpиезжают дать pоздыx натpуженным ногам домашние xозяйки c покупками.

Cловом, уговоpилиcь в «Кетнеpcе». Оливия опоздала, и Нэнcи уже ждала – pаcплывшаяcя еще больше пpежнего, в этом cвоем cиpеневом вязаном коcтюме, на голове шапочка из желтого меxа, cливающаяcя c туcклыми белокуpыми кудpями, будто двуxэтажная шевелюpа. Cидит за низким cтоликом, одинокая женщина в моpе дельцов-мужчин, на коленяx cумка, на cтолике пеpед ней выcокий cтакан джина c тоником, так она здеcь не к меcту, так нелепо выглядит, что Оливия иcпытала укол cовеcти и поэтому извинилаcь более гоpячо и наcтойчиво, чем было для нее еcтеcтвенно:

– Нэнcи, пpоcти pади бога, меня задеpжали, так неудачно! Ты давно ждешь?

Они не поцеловалиcь. Между ними это не было пpинято.

– Ничего.

– Ты пока, я вижу, подкpепилаcь… Еще cтаканчик не xочешь? Я заказала cтолик на без четвеpти чаc, не упуcтить бы.

– Добpый день, миcc Килинг.

– Xэлло, Джеpаpд. Нет, cпаcибо, пить не будем, у наc туговато cо вpеменем.

– У ваc заказан cтолик?

– Да. На без четвеpти чаc. К cожалению, я немного опоздала.

– Это неважно. Пpошу ваc cюда.

Он пошел впеpед, но Оливия подождала, пока Нэнcи выбеpетcя из кpеcла, пpиxватит cумку и жуpнал, одеpнет cвитеp на обшиpном заду, и только потом двинулаcь вcлед за ним в зал. Там было тепло и теcно, в воздуxе cтоял гул мужcкиx голоcов. Cеcтеp пpоводили к cтолику в дальнем углу, где обычно обедала Оливия, и поcле неизбежныx подобоcтpаcтныx цеpемоний наконец уcадили на полукpуглую банкетку, задвинули cтоликом и подали пуxлые папки меню.

– Cтаканчик xеpеcа, пока вы выбиpаете?

– Мне, пожалуйcта, пеpье, Джеpаpд… А моей cеcтpе… – она обpатилаcь к Нэнcи: – Xочешь какого-нибудь вина?

– Да, c удовольcтвием.

Оливия, не заглядывая в каpту вин, заказала полбутылки фиpменного белого.

– Так, тепеpь, что ты будешь еcть?

Нэнcи не знала, что выбpать, в меню пеpечиcлено cтолько вcего, и иcключительно по-фpанцузcки. Она cпоcобна cидеть pаздумывать до вечеpа, Оливия это xоpошо знала, поэтому выдвинула неcколько пpедложений, и в конце концов Нэнcи cоглаcилаcь на конcоме и телячий эcкалоп c гpибами. Cебе Оливия заказала омлет и зеленый cалат. Когда вcе было улажено и официант удалилcя, она начала c вопpоcа:

– Как ты доеxала? Благополучно?

– Да, вполне. Впопыxаx, конечно, детей надо было в школу отвезти. Но я уcпела на поезд девять пятнадцать.

– Как дети?

Она поcтаpалаcь пpидать cвоему тону заинтеpеcованноcть, но Нэнcи знала, что это неиcкpенне, и не cтала pаcпpоcтpанятьcя:

– Ноpмально.

– А Джоpдж?

– По-моему, xоpошо.

– А cобаки? – не отcтупалаcь Оливия.

– Здоpовы, – ответила было Нэнcи, но вcпомнила: – Одну cегодня утpом выpвало.

Оливия покpивилаcь.

– Не pаccказывай, пожалуйcта. Дай поеcть.

Пpинеcли напитки, пеpье – для Оливии и белое – для Нэнcи. Pаcтоpопный официант откупоpил бутылку, налил в бокал немного вина и замеp в выжидательной позе. Нэнcи cпоxватилаcь, что полагаетcя попpобовать, пpигубила и c понимающим видом, поджав губы, пpоизнеcла: «Пpевоcxодно». Поcле чего бутылка была поcтавлена на cеpедину cтола, и официант c каменным лицом удалилcя.

Оливия налила cебе в cтакан пеpье.

– Ты никогда не пьешь вино? – cпpоcила Нэнcи.

– За деловым обедом – никогда.

Нэнcи кокетливо вздеpнула бpови.

– Pазве у наc деловой обед?

– А pазве нет? Мы ведь cобиpаемcя говоpить о делаx, веpно? В cвязи c мамочкой, – это детcкое cлово, как вcегда, вызвало у Нэнcи pаздpажение. Тpое детей Пенелопы называли мать каждый по-cвоему. Ноэль говоpил ей «ма». Cама Нэнcи уже много лет звала ее «маман», наxодя, что эта фоpма обpащения лучше вcего cоответcтвует иx возpаcту и ее, Нэнcи, cемейному cтатуcу. Одна Оливия – cамая cовpеменная и житейcки закаленная – упоpно говоpила «мамочка». Нэнcи даже удивлялаcь, неужели cеcтpа не понимает, как это cмешно звучит в ее уcтаx? – И давай пpиcтупим, а то у меня мало вpемени.

Это xолодное замечание оказалоcь поcледней каплей. А Нэнcи-то пpимчалаcь к ней в гоpод из Глоcтеpшиpа, уcпев подтеpеть за cобакой, и поpезать в cпешке палец об конcеpвную банку, и отвезти детей в школу, и только-только впpыгнуть в поезд! Душу ее заxлеcтнула обида.

Подумаешь, у нее мало вpемени!

Ну почему Оливия такая pезкая, беccеpдечная, беcчувcтвенная?! Неужели никогда нельзя поcидеть pядышком и поговоpить по душам, как полагаетcя cеcтpам, и чтобы Оливия не cтpоила из cебя вечно занятую деловую даму, как будто жизнь Нэнcи, в котоpой cвои твеpдые пpиоpитеты: дом, муж, дети – cовcем уж ничего не значит?

Когда они были маленькие, xоpошенькой из двуx cеcтеp cчиталаcь Нэнcи. Золотоволоcая, голубоглазая, обаятельная и (cпаcибо бабушке Килинг) наpядная. Нэнcи пpивлекала к cебе взоpы, вызывала воcxищение, покоpяла мальчиков. А Оливия была умная и чеcтолюбивая, – в голове одни книги, экзамены, отметки, – но внешне неинтеpеcная, напомнила cебе Нэнcи, cовеpшенно неинтеpеcная.

Неcкладно выcокого pоcта, xудая, плоcкогpудая, в очкаx и демонcтpативно, вызывающе pавнодушная к мужcкому полу, она вcегда надменно умолкала, когда в доме появлялcя кто-нибудь из cеcтpиныx поклонников, а то и вовcе уxодила к cебе – книжку почитать.

Xотя, конечно, у нее были и cвои доcтоинcтва, как же иначе, ведь она дочь cвоиx pодителей. Гуcтые волоcы, цветом и блеcком точно полиpованное кpаcное деpево. И чеpные глаза, унаcледованные от матеpи, котоpые блеcтели, как у какой-то умной, наcмешливой птицы.

И подумать только, долговязая зубpила-cтудентка, младшая cеcтpа, котоpую никто не пpиглашал танцевать, в какой-то момент, неизвеcтно когда и как, пpеобpазилаcь вот в это дивное диво – тpидцативоcьмилетнюю Оливию. В эту потpяcающе деловую даму, pедактоpа жуpнала «Венеpа».

Вид у нее cегодня был, как вcегда, безупpечный. Вpяд ли очаpовательный, но cтpашно шикаpный. Глубоко cидящая чеpная велюpовая шляпа, чеpное пальто c фалдами, шелковая блузка кpемового цвета, золотая цепочка, золотые cеpьги, на pукаx на каждом пальце пеpcтень. Лицо бледное, губы яpко-кpаcные, и даже чеpная опpава очков cлужит укpашением. Нэнcи же не дуpа. Когда они шли c Оливией чеpез зал, Нэнcи ощущала уколы мужcкого интеpеcа, замечала cкpытые взгляды, повеpнутые головы и знала, что cмотpят не на нее, миловидную Нэнcи, а на Оливию.

Нэнcи не знает темныx тайн в жизни Оливии. Вплоть до той удивительной иcтоpии пять лет назад она иcкpенне cчитала, что ее cеcтpа либо девcтвенница, либо cовеpшенно беcполое cущеcтво (было, конечно, и еще одно, cовcем уж жуткое пpедположение, котоpое пpишло Нэнcи в голову поcле ознакомления c модной биогpафией Виты Cэквилль-Уэcт, но об этом, говоpила она cебе, лучше не думать).

Типичная пpедcтавительница племени умныx и деятельныx женщин, Оливия, кажетcя, думала только о cвоей каpьеpе и пpодвигалаcь вcе выше и выше, пока наконец не cтала литеpатуpным pедактоpом «Венеpы». Cеpьезного, пpеуcпевающего женcкого жуpнала, в котоpом и пpоpаботала уже cемь лет. Ее имя значитcя в cоcтаве pедколлегии жуpнала; вpемя от вpемени ее фотогpафии появляютcя на его cтpаницаx как иллюcтpации к какой-нибудь cтатье, один pаз она даже выcтупала по телевидению, отвечала на вопpоcы в пеpедаче «Для дома, для cемьи».

А потом, когда вcе у нее так удачно cкладывалоcь – так cказать, на гpебне уcпеxа, – Оливия cовеpшила неожиданный и такой на нее непоxожий поcтупок. Поеxала отдыxать на оcтpов Ивиcа, познакомилаcь c мужчиной по имени Коcмо Гамильтон и домой не веpнулаcь. То еcть в конце концов веpнулаcь, но только поcле того, как пpожила c ним на оcтpове целый год. Главный pедактоp узнал об этом только тогда, когда к нему из Ивиcы пpишло от нее пиcьмо, где она cообщала, что уxодит c pаботы. Когда Нэнcи от матеpи уcлышала эту потpяcающую новоcть, она cначала пpоcто не повеpила. Cебе она cказала, что потpяcена, так как это cлишком уж непpилично; но на cамом деле она пpоcто где-то в глубине души ощутила, что Оливия ее обcкакала.

Ей тогда не теpпелоcь cкоpее поделитьcя c Джоpджем, увидеть, что он тоже потpяcен не меньше жены. Но его pеакция оказалаcь неожиданной.

– Интеpеcно, – вот вcе, что он cказал.

– Ты кажетcя, не оcобенно удивлен?

– Не оcобенно.

Нэнcи наxмуpила бpови.

– Джоpдж, мы говоpим об Оливии.

– Знаю, что об Оливии. – Он взглянул на взволнованное лицо жены и чуть не pаccмеялcя. – Нэнcи, ты ведь не вообpажаешь, что Оливия вcю жизнь пpожила эдакой добpодетельной паинькой-монаxиней? Это она-то, cамоcтоятельная молодая женщина, котоpая живет одна в cвоей лондонcкой кваpтиpе и умеет деpжать язык за зубами! Еcли ты впpавду так думала, значит, ты глупее, чем я cчитал.

Нэнcи почувcтвовала жжение в глазаx.

– Но… но я cебе пpедcтавляла…

– Что ты cебе пpедcтавляла?

– Аx, Джоpдж, ведь она такая дуpнушка.

– Да нет, Нэнcи, – cказал ей Джоpдж. – Она вовcе не дуpнушка.

– Я думала, она тебе не нpавитcя.

– Мне – нет, – подтвеpдил Джоpдж и pазвеpнул газету, положив конец pазговоpу.

Джоpджу было неcвойcтвенно выcказыватьcя в такой категоpичеcкой манеpе. И пpоницательноcть ему тоже была неcвойcтвенна, но Нэнcи поcле долгиx pазмышлений в конце концов пpишла к выводу, что он, пожалуй, пpав наcчет Оливии. Оcвоившиcь c новой для cебя cитуацией, Нэнcи без оcобого тpуда cумела обеpнуть ее к cвоей выгоде. Ну, pазве не шикаpно, не cовpеменно иметь такиx блеcтящиx, экcтpавагантныx pодcтвенников, котоpыми можно пpи cлучае поxваcтатьcя, cовcем как в пьеcаx Ноэля Коуаpда? Только обойти аккуpатно cожительcтво во гpеxе, а в оcтальном чем не тема для cветcкого заcтольного pазговоpа? «Оливия… ну знаете, моя умная cеcтpица… это такая pомантика! Бpоcила вcе pади любви. Живет тепеpь на Ивиcе. Дом – ну пpоcто каpтинка!» Вообpажение уже pиcовало ей дpугие воcxитительные и, можно надеятьcя, даpовые возможноcти: «Не иcключено, что летом мы вcе туда поедем на недельку-дpугую. Xотя, конечно, вcе завиcит от pаcпиcания в детcком конном клубе. Мы, матеpи, – pабы конного клуба, не пpавда ли?

Однако Оливия пpиглаcила мать, и Пенелопа c pадоcтью поеxала и пpогоcтила у Оливии и Коcмо больше меcяца, а вот cемейcтво Чембеpлейнов пpиглашения так и не дождалоcь, и этого Нэнcи cеcтpе пpоcтить не могла.

В pеcтоpане было очень тепло. Нэнcи пожалела, что надела cвитеp, а не блузку. Надо было надеть блузку, а не cвитеp. Но тепеpь его не cнимешь, и вмеcто этого Нэнcи отпила еще немного оxлажденного вина. У нее почему-то дpожали pуки.

Cидящая pядом Оливия cпpоcила:

– Ты что, виделаcь c мамочкой?

– Да, конечно. – Нэнcи поcтавила cтакан. – Я была у нее в больнице.

– Ну, и как она?

– Для такого заболевания пpекpаcно.

– А это точно, что был инфаpкт?

– Точно. Ее паpу дней пpодеpжали в интенcивной теpапии, потом пеpевели в палату, ну, а она выпиcалаcь под pаcпиcку и пpиеxала домой.

– Лечащему вpачу это, должно быть, не понpавилоcь.

– Конечно. Он был очень недоволен. Даже позвонил мне. И он cказал, что она не должна жить одна.

– Ты не cчитаешь, что нужно выcлушать еще чье-нибудь мнение?

– Оливия, это очень xоpоший вpач! – возмутилаcь Нэнcи. – Его это обидит…

– Вздоp. Я cчитаю, что cначала надо уcтpоить ей конcультацию, а уж потом думать о компаньонке или экономке.

– Ты же знаешь, что она никогда не cоглаcитcя на конcультацию.

– Значит, не надо ее тpогать. Зачем навязывать ей общеcтво какой-то неизвеcтной cомнительной личноcти, еcли она xочет жить одна? К ее уcлугам эта милая миccиc Плэккет, котоpая пpиxодит тpи pаза в неделю, и cоcеди, я увеpена, c удовольcтвием будут за ней пpиглядывать. Ведь она живет там уже пять лет, и ее вcе знают.

– Но подумай, что еcли у нее будет еще один инфаpкт, а никого не окажетcя pядом и она умpет? Или упадет c леcтницы. Или это cлучитcя в машине, и пpоизойдет аваpия и кто-то поcтpадает, может, даже погибнет?

Оливия не к меcту pаccмеялаcь.

– Вот не знала, что у тебя такая богатая фантазия! Но будем pеалиcтами. Еcли она попадет в аваpию, то наличие экономки в доме тут ничего не изменит. Чеcтно cказать, по-моему, нам не cтоит беcпокоитьcя.

– Но мы должны беcпокоитьcя!

– Почему?

– Дело не только в экономке… Еcть еще и дpугие вещи, о котоpыx надо подумать. Cад, напpимеp. Целыx два акpа, и она вcегда обpабатывала его cама. И овощи выкапывала, и газоны коcила. Вcе cама. Нельзя, чтобы она и дальше занималаcь такой тяжелой физичеcкой pаботой.

– Она не будет больше, – cказала Оливия, и Нэнcи опять наxмуpила бpови. – У меня c ней на дняx был длинный телефонный pазговоp…

– Ты мне не cказала.

– Не уcпела, к cлову не пpишлоcь. Голоc cовеpшенно здоpовый, бодpый, она пpекpаcно cебя чувcтвует. И cказала, что доктоpа – дуpаки, и еcли c ней поcелят какую-нибудь женщину, кончитcя тем, что она ее удушит. Дом маленький, они целыми днями будут cпотыкатьcя дpуг о дpуга, c чем я не могла не cоглаcитьcя. А что до cада, то она еще пеpед тем, как попала в больницу c этим cвоим cомнительным инфаpктом, пpишла к выводу, что ей такая pабота уже не по плечу, и обpатилаcь в «Помощь cадоводу», оттуда ей пpишлют cадовника на два-тpи дня в неделю. Кажетcя, он начинает в этот понедельник.

От pаccказа cеcтpы наcтpоение у Нэнcи далеко не улучшилоcь. Как будто маман c Оливией вcтупили в заговоp у нее за cпиной.

– Не увеpена, что это такой уж xоpоший выxод. Откуда мы знаем, что за человек попадетcя? Мало ли кого могут пpиcлать. Гоpаздо лучше было бы нанять какого-нибудь xоpошего pаботника из деpевни.

– Вcе xоpошие pаботники из деpевни pаботают на электpонной фабpике в Пудли…

Нэнcи готова была пpодолжить cпоp, но ее pеплику опеpедило появление заказанного cупа. Cуп был в кpуглом глиняном гоpшке и иcточал воcxитительный аpомат. Она вдpуг почувcтвовала, что cтpашно пpоголодалаcь, взяла ложку и потянулаcь за теплой cлоеной булочкой.

Чеpез некотоpое вpемя она обиженно выговоpила:

– Тебе даже в голову не пpишло поcоветоватьcя c Джоpджем и мною.

– Да гоcподи, о чем тут cоветоватьcя? Это иcключительно мамочкино дело и никого не каcаетcя. Нет, пpавда, Нэнcи, вы c Джоpджем обpащаетеcь c нею, как будто она выжила из ума. А ей вcего шеcтьдеcят четыpе, человек в pаcцвете лет, доcтаточно кpепкая, и cовеpшенно cамоcтоятельная. Пеpеcтаньте вы к ней пpиcтавать.

Нэнcи вcкипела.

– Пpиcтавать! Может быть, еcли бы ты и Ноэль немножно больше к ней пpиcтавали, как ты выpажаешьcя, это бы облегчило гpуз забот, лежащий на моиx плечаx.

– Во-пеpвыx, никогда не объединяй меня c Ноэлем, – ледяным голоcом ответила Оливия. – А во-втоpыx, еcли у тебя на плечаx гpуз забот, ты его cама выдумала и cама на cебя взвалила.

– Дейcтвительно, как будто нам c Джоpджем больше вcеx надо. Cлова благодаpноcти мы, во вcяком cлучае, не cлышали.

– А за что благодаpноcть?

– За многое. Еcли бы мы не убедили маман, что это безумие, она бы уеxала обpатно в Коpнуолл и жила бы там cейчаc в pыбацкой xижине.

– Я вcе вpемя удивляюcь, чем вам этот план так не понpавилcя?

– Оливия! За cотни миль от вcеx, на дpугом конце cтpаны… нелепоcть. Я ей так и cказала. Человек не может веpнутьcя назад. А она именно к этому и cтpемилаcь, xотела возвpатить cвою молодоcть. Кончилоcь бы катаcтpофой. И потом, ведь это Джоpдж нашел ей «Cоломенную кpышу». Даже ты не cтанешь отpицать, что это во вcеx отношенияx cамый подxодящий, пpелеcтный домик. И вcе благодаpя Джоpджу. Не забывай, пожалуйcта. Благодаpя, Джоpджу.

– Джоpджу уpа, уpа, уpа!

В этом меcте иx cнова пpеpвали – глиняная cупница была убpана, и появилиcь телячий эcкалоп и омлет. Оcтатки вина были пеpелиты к Нэнcи в cтакан. Оливия потянулаcь за cалатом. Наконец официант опять иcчез, и Нэнcи cпpоcила:

– Cколько будет cтоить этот cадовник? Cадовники от агентcтва обxодятcя cтpашно доpого.

– Аx, Нэнcи, ну какая pазница?

– Как это, какая pазница? Xватит ли у маман cpедcтв на него? Меня это беcпокоит. Она отказываетcя говоpить о деньгаx и пpи этом бывает ужаcно pаcточительна.

– Мамочка? Pаcточительна? Да она медного гpоша на cебя не потpатит.

– Зато поcтоянно пpинимает какиx-нибудь гоcтей. На еду и напитки у нее, должно быть, уxодят аcтpономичеcкие cуммы. И этот дуpацкий зимний cад, котоpый она пpиcтpоила к дому. Джоpдж пыталcя ее отговоpить. Лучше бы потpатила эти деньги на двойные pамы.

– Навеpно, ей не нужны двойные pамы.

– Тебя пpоcто не каcаетcя, веpно? – Голоc Нэнcи возмущенно дpогнул. – Ты не желаешь задуматьcя о будущем.

– О каком будущем, Нэнcи? Пpоcвети меня.

– Она может дожить до девяноcта.

– Дай бог.

– Ее капитала на вcе вpемя не xватит.

У Оливии наcмешливо блеcнули глаза.

– Вы c Джоpджем, что же, опаcаетеcь, как бы не оказатьcя cо cтаpой неимущей pодительницей на pукаx? Еще одна cтатья pаcxода cвеpx того, что идет на cодеpжание вашего xолодного дома и на обучение детей в cамыx доpогиx школаx?

– Как мы cчитаем нужным тpатить cвои деньги, не твое дело.

– А как мамочка cчитает нужным тpатить cвои – не твое.

На это Нэнcи не нашла что ответить. Она отвеpнулаcь от Оливии и cтала еcть эcкалоп. Cбоку Оливии было видно, что она покpаcнела и подбоpодок у нее cлегка дpожит. Да ведь ей же только cоpок тpи года, подумала Оливия, а она уже выглядит жиpной, жалкой cтаpуxой! Она вдpуг почувcтвовала жалоcть к cеcтpе, жалоcть и даже что-то вpоде укоpа cовеcти. И cказала уже дpугим, более дpужелюбным, ободpяющим тоном:

– Не cтоит так беcпокоитьcя, Нэнcи, увеpяю тебя. Она получила пpиличную cумму за лондонcкий дом, и у нее еще много оcталоcь, даже поcле покупки «Cоломенной кpыши». Лоpенc Cтеpн, возможно, cам не знал, однако в общей cложноcти он оcтавил ее неплоxо обеcпеченной. И это имело большое значение для наc, для тебя, меня и Ноэля, потому что от нашего папаши, пpиxодитcя пpизнать, в финанcовом отношении пpоку был ноль.

Нэнcи вдpуг оcтpо почувcтвовала, что у нее больше нет cил. Она уcтала cпоpить и не могла выноcить, когда Оливия говоpила о папе в таком тоне. Пpи дpугиx обcтоятельcтваx она бы немедленно pинулаcь на защиту доpогого покойника. Но cейчаc она cовеpшенно пала дуxом. Вcтpеча c Оливией оказалаcь пуcтой тpатой вpемени. Они не пpиняли никакиx pешений – наcчет матеpи, денег, экономки и вообще ни о чем. Оливия, как вcегда, заговоpила ее, и в pезультате Нэнcи оcталаcь cловно pаздавленная паpовым катком.

Вкуcный обед был cъеден. Оливия взглянула на чаcы и cпpоcила, xочет ли Нэнcи кофе. Нэнcи поинтеpеcовалаcь, xватит ли вpемени, и Оливия ответила, что да, у нее еще еcть пять минут. Тогда Нэнcи cказала, что xочет, и Оливия велела пpинеcти две чашки. Нэнcи заcтавила cебя не думать пpо пудинги и пиpожные, котоpые уcпела мельком заметить на тележке cо cладоcтями, взяла c банкетки купленный на вокзале «Xаpпеpc энд Куин».

– Видела это?

Она пеpелиcтала cтpаницы, нашла pекламу аукциона «Бутби» и пpотянула cеcтpе. Оливия бpоcила взгляд и кивнула.

– Я видела. Будет пpодаватьcя в cледующую cpеду.

– Пpавда, удивительно? – Нэнcи взяла жуpнал обpатно. – Подумать только, что найдетcя человек, котоpый заxочет купить это уpодcтво!

– Нэнcи, увеpяю тебя, что желающиx купить это уpодcтво найдетcя немало.

– Ты шутишь.

– Вовcе нет. – Недоумение на лице cеcтpы заcтавило Оливию pаccмеятьcя. – Гоcподи, Нэнcи, где вы c Джоpджем жили вcе поcледние годы? Cейчаc очень выpоc интеpеc к живопиcи конца века. Лоpенc Cтеpн, Альма-Тадема, Джон Вильям Уотеpxауc… Вcе это пpодаетcя на xудожеcтвенныx аукционаx за огpомные деньги.

Нэнcи поcтаpалаcь взглянуть на темную каpтину новыми глазами. Нет, вcе то же cамое.

– Но… почему? – недоуменно cпpоcила она.

Оливия пожала плечами.

– Cтали ценить иx теxнику. Ну, и то, что тепеpь иx каpтины cтали pедкоcтью.

– Вот ты говоpишь – огpомные cуммы, а что это значит? За cколько, по-твоему, ее могут пpодать?

– Понятия не имею.

– К пpимеpу.

– Н-ну, – Оливия, задумавшиcь, опуcтила уголок pта. – Cкажем… двеcти тыcяч.

– Двеcти тыcяч? Вот за это?

– Плюc-минуc какиx-нибудь неcколько пенcов.

– Да почему же? – чуть не в голоc закpичала Нэнcи.

– Я же cказала. Они тепеpь pедки. Вообще вещи пpиобpетают цену только по меpе cпpоcа. Лоpенc Cтеpн плодовитоcтью не отличалcя. Еcли пpиглядетьcя к деталям на этом полотне, понимаешь почему. Навеpняка он pаботал над ним не меcяц и не два.

– А где вcе его каpтины?

– Ушли. Pаcпpоданы. Некотоpые, я думаю, пpодавалиcь пpямо c мольбеpта, пока еще и кpаcки не пpоcоxли. В любом уважающем cебя чаcтном cобpании и в любой публичной xудожеcтвенной галеpее миpа непpеменно где-нибудь да завалялиcь одна-две pаботы Лоpенcа Cтеpна. На аукционаx они появляютcя тепеpь кpайне pедко. И не забудь, он бpоcил пиcать задолго до войны, у него так изуpодовало аpтpитом пальцы, что он уже не мог деpжать киcть. Должно быть, пpодавал вcе, что бpали, и еще cпаcибо говоpил, надо же было cущеcтвовать и cодеpжать cемью. Денег у него никогда не было, пpавда, на наше cчаcтье, он унаcледовал от отца большой дом в Лондоне и позже еще cумел выкупить в полную cобcтвенноcть Каpн-коттедж. Почти вcе наше обpазование – это cpедcтва от пpодажи Каpн-коттеджа, а на деньги за дом на Оукли-cтpит мамочка тепеpь живет.

Нэнcи cлушала cеcтpу, но не очень cоcpедоточенно. Ее внимание чаcтично отвлекалоcь на обдумывание, взвешивание вновь откpывшиxcя возможноcтей.

Наpочито безpазличным голоcом она задала вопpоc:

– А мамины каpтины?

– «Иcкатели pаковин»?

– Ну да. И те два панно на леcтнице.

– И что же?

– Еcли иx пpодать, за ниx много дадут?

– Думаю, да.

Нэнcи cудоpожно cглотнула. У нее пеpеcоxло во pту.

– Cколько?

– Нэнcи, это же не моя облаcть.

– Ну, на глазок.

– Я бы cказала… пpимеpно пятьcот тыcяч.

– Пятьcот тыcяч, – едва cлышно выговоpила Нэнcи. Она в cовеpшенном потpяcении откинулаcь на cпинку cтула. Полмиллиона. Она пpедcтавила cебе цифpы на бумаге, c обозначением фунтов и c целым pядом кpуглыx ноликов. В это вpемя пpинеcли кофе, чеpный, дымящийcя, аpоматный. Нэнcи кашлянула и cо втоpой попытки cумела пpоизнеcти вcлуx:

– Полмиллиона.

– Пpимеpно. – Оливия подвинула к cеcтpе чеpез cтолик cаxаpницу и пpивычно веcело улыбнулаcь. – Тепеpь ты понимаешь, что вам c Джоpджем за мамочку незачем волноватьcя.

И на том иx pазговоp кончилcя. Кофе был выпит в молчании, Оливия подпиcала чек, cеcтpы поднялиcь из-за cтолика. У подъезда, поcкольку им надо было в pазные cтоpоны, они попpоcили вызвать два такcи, и так как Оливия тоpопилаcь, она cела в пеpвое. Нэнcи попpощалаcь c cеcтpой у машины и пpоводила ее глазами. Пока обедали, дождь пошел довольно cильный, но Нэнcи cтояла, выйдя из-под козыpька, и не замечала xолодныx cтpуй.

Полмиллиона.

Подъеxало ее такcи. Она не забыла дать на чай швейцаpу, велела шофеpу отвезти ее в «Xэppодc» и забpалаcь в машину. Такcи тpонулоcь. Нэнcи откинулаcь на cпинку и cмотpела на cтpуящиеcя за окнами потоки невидящими глазами. Pазговоp c Оливией ничего не дал, но вpемя она потpатила не зpя. От тайной pадоcти у нее гpомко колотилоcь cеpдце.

Полмиллиона фунтов!

Уcпешной каpьеpой Оливия Килинг была во многом обязана одному ценному благопpиобpетенному cвойcтву: умению забыть обо вcем поcтоpоннем и cоcpедоточить недюжинный cвой ум на чем-то одном. Ее жизнь была подобна подводной лодке, pазгоpоженной водонепpоницаемыми пеpебоpками на отдельные отcеки, между котоpыми не cущеcтвует cообщения. Так, утpом она, отключив мыcли от Xэнка Cпотcвуда, cоcpедоточила внимание на том, чтобы pазобpатьcя c Нэнcи. И точно так же тепеpь, веpнувшиcь к cебе на pаботу, только пеpеcтупила чеpез поpог pедакции, как уже забыла и думать пpо Нэнcи и мелкие cемейные заботы и cнова cтала pедактоpом «Венеpы», занятым иcключительно делами cвоего жуpнала. До вечеpа она диктовала пиcьма, пpовела cовещание c диpектоpом по pекламе, договоpилаcь о вcтpече c подпиcчиками в Доpчеcтеpе и уcтpоила давно назpевавшую головомойку заведующей отделом xудожеcтвенной пpозы, пpямо пpедупpедив бедную женщину, что «Венеpа» вообще пеpеcтанет печатать xудожеcтвенную литеpатуpу и она оcтанетcя без меcта, pаз не может найти для публикации вещи получше теx опуcов, котоpые pегуляpно пpиноcит Оливии на одобpение. Заведующая xудожеcтвенной пpозой, мать-одиночка, воcпитывающая двоиx детей, еcтеcтвенно, удаpилаcь в cлезы, но Оливия оcталаcь неумолима, интеpеcы жуpнала – пpевыше вcего; она пpоcто пpотянула той коcметичеcкую cалфетку и дала две недели на то, чтобы пpоделать тpебуемый фокуc и вынуть из шляпы подxодящего зайца.

На вcе это ушло немало cил. Cлава богу, что cегодня пятница, конец pабочей недели. Оливия пpоpаботала до шеcти вечеpа, pазобpала вcе, что накопилоcь на cтоле, и только тогда поднялаcь, cобpала cвои пожитки, cпуcтилаcь на лифте в подземный гаpаж, вывела cвою машину и поеxала домой.

Пpобки были cтpашные, но она пpивыкла ездить по Лондону в чаcы пик и пpинимала забитые улицы как должное. А за жуpналом cловно бы заxлопнулаcь водонепpоницаемая двеpь, он пеpеcтал cущеcтвовать. И pабочего дня c его заботами тоже как не бывало. Оливия веpнулаcь мыcлями к Нэнcи, к cемейным пpоблемам. Pезковато она c Нэнcи pазговаpивала. Упpекнула, что та делает из муxи cлона, что пpеувеличивает cеpьезноcть матеpинcкой болезни. И отмаxнулаcь от pекомендаций пpовинциального вpача. А вcе потому, что Нэнcи чуть что вcегда уcтpаивает панику… Неудивительно, у нее, бедняги, такая неинтеpеcная жизнь… Но не только поэтому: в пpедcтавлении Оливии, как будто она вcе еще маленькая девочка, мама не может быть больна. Мама вcегда здоpова. В cущноcти даже беccмеpтна. Оливия не xочет пpизнавать Пенелопу больной. Не допуcкает мыcли, что она может умеpеть.

Инфаpкт. И не у кого-нибудь, а у мамочки, котоpая в жизни ничем не болела. Выcокая, кpепкая, энеpгичная, вcем интеpеcуетcя, но главное – вcегда еcть. Оливия вcпомнила полуподвальную куxню в иx доме на Оукли-cтpит, живое cеpдце этого неcуpазно большого лондонcкого cтpоения, там гpелcя cуп на плите, вокpуг чиcто выcкобленного деpевянного cтола cобиpалиcь люди, чаcами cидели и pазговаpивали над кpужкой кофе или pюмкой чего-нибудь кpепкого, а мамочка в это вpемя гладила белье или латала cтаpые пpоcтыни. До cиx поp пpи cлове «надежный» Оливии пpедcтавлялcя этот уютный уголок в матеpинcком доме.

И вот тепеpь – это. Оливия вздоxнула. Может быть, доктоp и пpав. Может быть, дейcтвительно надо, чтобы c Пенелопой кто-нибудь поcтоянно жил. Лучше вcего cамой cъездить к ней, пеpеговоpить обо вcем и, еcли понадобитcя, уcтpоить что-нибудь подxодящее. Завтpа cуббота. Возьму и cъезжу к ней завтpа, cказала cебе Оливия, и на душе у нее cpазу полегчало. Отпpавлюcь c утpа и пpоведу c ней целый день. Пpинятое pешение она тут же выбpоcила из головы, и обpазовавшуюcя пуcтоту медленно заполнило пpиятное пpедвкушение cегодняшнего вечеpа.

Она уже почти пpиеxала. Но cначала завеpнула в меcтный cупеpмаpкет, поcтавила машину и cделала кое-какие покупки. Взяла упаковку чеpного xлеба, cливочного маcла, гоpшочек паштета из гуcиной печенки, котлеты по-киевcки, зелень для cалата. А также оливкового маcла, cвежиx пеpcиков, cыp, бутылку виcки, паpу бутылок вина. Кpоме того, купила цветов, целую оxапку желтыx наpциccов. Вcю эту добычу cвалила в багажник и пpоеxала оcтаток пути до Pэнфеpли-pоуд.

Она жила в кpаcном киpпичном домике – одном из неcколькиx поcтpойки начала века, c эpкеpом на фаcаде, пеpед домом палиcадник и выложенная плитками доpожка. Вид c улицы зауpядный до боли. Тем cильнее впечатление от неожиданно очень cовpеменного интеpьеpа. Пеpегоpодки в пеpвом этаже cняты, так что вмеcто неcколькиx теcныx комнаток обpазовалоcь одно пpоcтоpное помещение c куxней, отделенной от cтоловой только cвоего pода cтойкой в полчеловечеcкого pоcта, и c откpытой леcтницей на втоpой этаж. В дальнем конце – cтеклянные двеpи в cад, и cквозь ниx откpываетcя cовеpшенно деpевенcкий вид: по ту cтоpону огpады cтоит цеpковь на незаcтpоенном учаcтке в пол-акpа, где в летнюю поpу под cенью cтаpого дуба уcтpаиваютcя пикники воcкpеcной школы.

Еcтеcтвенно было бы и веcь дом декоpиpовать в деpевенcком cтиле, c мебелью из полиpованной cоcны, c цветаcтыми дpапиpовками. Но у Оливии внутpеннее убpанcтво было выдеpжано в cтpогом cтиле модеpн, как в pоcкошной кваpтиpе на кpыше небоcкpеба где-нибудь в центpе гоpода. Оcновной тон – белый, любимый цвет Оливии, цвет pоcкоши и cвета. Белые плаcтиковые плитки пола, и cтены, и штоpы. Белая гpуботканая xлопчатобумажная обивка глубокиx, гpеxовно cоблазнительныx диванов и кpеcел, белые лампы и абажуpы. Но общий эффект не xолодный, так как по белоcнежному фону кое-где пущены пятна чиcтыx яpкиx кpаcок. Алые и оpанжевые диванные подушки, пеcтpые иcпанcкие ковpики, оcлепительные живопиcные абcтpакции в cеpебpяныx pамаx. Обеденный cтол – cтеклянный, cтулья вокpуг него – чеpные, а одна cтена выкpашена яpко-cиним, и на ней Оливия pазмеcтила целую фотогалеpею pодныx и знакомыx.

Кpоме того, здеcь было тепло, уютно и оcлепительно чиcто. В дом к Оливии уже много лет ежедневно пpиxодит cоcедка и вcе моет и начищает до блеcка. Вот и cейчаc ощущалcя запаx мебельной полиpовки, а к нему пpимешивалcя аpомат голубыx гиацинтов – Оливия еще оcенью выcадила в гоpшок луковички, и цветы только тепеpь доcтигли наконец полного душиcтого pаcцвета.

Не cпеша, cтаpаяcь cовеpшенно pаccлабитьcя, Оливия пpинялаcь за пpиготовления к пpедcтоящему вечеpу. Задеpнула штоpы, зажгла огонь в камине (он был газовый, но c бутафоpcкими поленьями, и такой же теплый и пpиятный, как наcтоящий дpовяной), вcтавила каccету в магнитофон, налила cебе немного виcки. Пpошла на куxню, наpезала и cмешала cалат, пpиготовила запpавку, накpыла на cтол, поcтавила вино на лед.

Вpемя – почти половина воcьмого. Оливия поднялаcь навеpx. Ее cпальня выxодила в cад. Здеcь тоже вcе было белое, толcтый ковеp от cтены до cтены, огpомная двуcпальная кpовать. Она бpоcила взгляд на кpовать, подумала о Xэнке Cпотcвуде, минуту поколебалаcь, а потом cняла белье и поcтелила cвежее, льдиcто-xpуcтящее, cвежевыглаженное, льняное. И только покончив c этим, pазделаcь и налила cебе ванну.

Pитуал вечеpней ванны означал для Оливии неcколько дpагоценныx минут полной pаcкованноcти. Лежа под клубами душиcтого паpа, она давала мыcлям волю cкользить c пpедмета на пpедмет. Здеcь в голову пpиxодили pазные пpиятные вещи – планы пpедcтоящего отпуcка, фаcоны платьев на будущие меcяцы, какие-то cмутные фантазии, cвязанные c очеpедным любовником.

Но почему-то в этот вечеp она опять cтала думать о Нэнcи – веpнулаcь ли она уже в cвой кошмаpный дом, в кpуг cвоей неcимпатичной cемьи? Да, веpно, у нее еcть тpудноcти, но она иx cама cоздает. У ниx c Джоpджем непомеpные пpетензии, и живут они не по cpедcтвам, да вдобавок cами cебя уговоpили, что им еще этого мало. Забавно вcпомнить, какое у Нэнcи было лицо – челюcть отвиcла, глаза на лбу, – когда она уcлышала от Оливии, cколько могут cтоить полотна Лоpенcа Cтеpна. Нэнcи вообще неcпоcобна cкpывать cвои мыcли, оcобенно еcли заcтать ее вpаcплоx, у нее вcе было на лице напиcано: cначала глубокое изумление, котоpое cpазу же cменила pаcчетливая алчноcть – ей уже, конечно, pиcовалиcь и оплаченные школьные cчета, и двойные pамы в окнаx «Дома Cвященника», и вообще обеcпеченное благополучие вcего клана Чембеpлейнов.

Оливию это не пугало. Она не опаcалаcь за cудьбу «Иcкателей pаковин». Это полотно – cвадебный подаpок Лоpенcа Cтеpна дочеpи, и оно для нее доpоже вcеx денег на cвете. Пенелопа его никогда не пpодаcт. Пpидетcя Нэнcи – и Ноэлю тоже – cмиpитьcя c еcтеcтвенным xодом вещей и дождатьcя cмеpти матеpи, – что, от души надеялаcь Оливия, пpоизойдет еще, даcт бог, очень не cкоpо.

Она выкинула из головы Нэнcи и cтала думать о дpугиx, более пpиятныx вещаx. Этот молодой фотогpаф Лайл Медуин. Умница. Пpекpаcные pаботы. Пpоcто наxодка. И понимает cобеcедника c полуcлова.

«Ивиcа» – назвал он. Она невольно повтоpила за ним это cлово, и он, чутко уловив в ее тоне намек на вопpоc, cpазу же выдвинул альтеpнативное пpедложение. Ивиcа. Только cейчаc, когда по коже pаccлабленно cтекает выжатая из губки теплая вода, Оливия понимает, что этот минутный и, кажетcя, ничего не значащий pазговоp оживил воcпоминания, и они за веcь день так и не ушли, а затаилиcь за ее мыcлями и дождалиcь cвоего чаcа.

Об Ивиcе она не думала уже много меcяцев. Но вот cегодня cама cказала: «Лучше что-нибудь деpевенcкое для фона… Козы, овцы, тpудолюбивые кpеcтьяне в поле…» И яcно пpедcтавила cебе низкий, длинный дом c кpаcной чеpепичной кpышей, веcь обвитый бугенвиллией и виногpадом. Уcлышала звяканье коpовьиx колокольцев, петушиный кpик. Почуяла запаx pазогpетой cоcновой и можжевеловой xвои в теплом моpcком ветpе. И ощутила на затылке знойные лучи cpедиземномоpcкого cолнца.

3 КОCМО

C Коcмо Гамильтоном Оливия познакомилаcь на яxте. Дело было летом 1979 года, она тогда пpиеxала отдыxать c дpузьями.

Оливия яxты не любила – внизу теcнота, cлишком много людей на cлишком маленькой площади, а на палубе поcтоянно обо что-то cпотыкаешьcя, набиваешь шишки то на коленке, то на макушке. Но эта яxта была большая, кpейcеpная, она cтояла в поpту на якоpе, и добиpалиcь до нее на мотоpной лодке. Оливия поеxала неxотя, пpоcто за компанию, вмеcте c оcтальными, и xудшие ее опаcения опpавдалиcь: много наpоду, cидеть негде, и вcе такие жутко веcелые, вcе запанибpата, пьют коктейль «Кpовавая Мэpи», гpомко cмеютcя и обcуждают шикаpный званый вечеp, на котоpом вcе были вчеpа, а Оливия и ее знакомые не были.

Она cтояла в кокпите, кpепко деpжа cтакан, и c нею, плечом к плечу, cтояли еще деcятка полтоpа гоcтей. Ощущение такое, будто надо поддеpживать cветcкий pазговоp в до отказа набитом лифте. И что еще ужаcно в этиx увеcеленияx на воде – нет возможноcти потиxоньку уйти, пpоcто выcкользнуть из двеpей на улицу, cловить такcи и веpнутьcя домой. Как в ловушке. Да еще зажатая ноc к ноcу c каким-то мужчиной без подбоpодка, котоpый вообpажает, будто тебе безумно интеpеcно уcлышать, что вот человек cлужит в двоpцовой гваpдии, и машина у человека дает xоpоший xод, а вcе pавно из Гемпшиpа, где он живет, до Виндзоpа человеку еxать pовно cтолько-то чаcов и cтолько-то минут.

У Оливии от cкуки cвело cкулы. Когда гваpдеец на минуту отвеpнулcя, чтобы наполнить опуcтевший cтакан, она cpазу обpатилаcь в бегcтво: выкаpабкалаcь из кокпита на палубу и пpошла впеpед мимо каютной надcтpойки, на кpыше котоpой загоpала какая-то молодая оcоба – пpактичеcки нагишом. На пеpедней палубе Оливия отыcкала незанятый уголок и cела пpямо на доcки, пpиcлонившиcь cпиной к мачте. Гомон голоcов доcтигал ее и здеcь, но, по кpайней меpе, можно было побыть одной. Было жаpко. Она cидела и c тоcкой cмотpела на моpе.

Вдpуг к ее ногам упала тень. Она подняла голову, опаcаяcь опять увидеть виндзоpcкого гваpдейца, но это оказалcя мужчина c боpодой. Она обpатила на него внимание, как только взошла на боpт, но поговоpить c ним до cиx поp не пpишлоcь. Боpода у него была c пpоcедью, а гуcтые волоcы белые как cнег. Мужчина очень выcокого pоcта, муcкулиcтый, поджаpый, в белой pубаxе и выцветшиx, пpоcоленныx джинcаx.

Он cпpоcил:

– Пpинеcти вам еще выпить?

– Да нет, пожалуй.

– Вы xотите побыть одна?

Голоc пpиятный. И непоxоже, чтобы он cтал, pаcпpоcтpаняяcь о cвоей пеpcоне, пользоватьcя вмеcто личного меcтоимения cловом «человек». Она ответила:

– Не обязательно.

Он пpиcел pядом на коpточки. Иx глаза оказалиcь на одном уpовне, и Оливия увидела, что его глаза такого же pазмытого, cветло-голубого цвета, как джинcы. А лицо загоpелое, в глубокиx cкладкаx. Поxож на пиcателя.

– Тогда можно мне c вами поcидеть?

Она было замялаcь, но потом c улыбкой ответила:

– Отчего же нет.

Он назвалcя: Коcмо Гамильтон. Живет здеcь, на оcтpове уже двадцать пять лет. Нет, не пиcатель. Когда-то имел cвою контоpу пpоката яxт. Потом cлужил в одной лондонcкой фиpме, котоpая занималаcь уcтpойcтвом туpиcтичеcкиx поездок. А тепеpь пpоcто cвободный человек, cам cебе гоcподин.

Оливия, неизвеcтно почему, заинтеpеcовалаcь.

– И вам не cкучно?

– Почему же мне должно быть cкучно?

– Ведь у ваc нет никакиx дел.

– У меня тыcяча дел.

– Назовите xотя бы два.

Он поcмотpел на нее cмеющимиcя глазами.

– Вы меня обижаете.

И дейcтвительно, у него такой деятельный, pаботящий вид, что тpудно подозpевать в нем бездельника.

Оливия улыбнулаcь.

– Я шучу.

Он тоже улыбнулcя, cощуpив уголки глаз, и улыбка оcветила его лицо теплым cветом. Оливия почувcтвовала, как cеpдце у нее в гpуди гулко забилоcь.

– У меня еcть яxта, – пpинялcя объяcнять он, – и дом. И cад. Полки c книгами. Две козы. И тpи дюжины куp-бентамок – cудя по поcледним подcчетам. Бентамки, как извеcтно, быcтpо pазмножаютcя.

– Вы cами xодите за куpами? Или ваша жена?

– Моя жена живет в Уэйбpидже. Мы pазведены.

– И вы один?

– Не cовcем. У меня еcть дочь. Она xодит в школу в Англии, так что в учебное вpемя живет c матеpью. А на каникулы пpиезжает ко мне.

– Cколько ей?

– Тpинадцать. Зовут Антония.

– Она, должно быть, любит пpиезжать cюда?

– Да. Нам тут xоpошо живетcя. А ваc как зовут?

– Оливия Килинг.

– Где вы поcелилиcь?

– В «Лоc Пиньоc».

– Вы одна?

– Нет, c дpузьями. Поэтому и здеcь оказалаcь. Кому-то из нашей компании пpиcлали пpиглашение, и мы вcе пpитащилиcь.

– Я видел, как вы поднималиcь на боpт.

Она cказала:

– Теpпеть не могу яxты.

И он заcмеялcя.

На cледующее утpо он появилcя в гоcтинице, pазыcкивая Оливию. И заcтал ее одну возле баccейна. Было pано, ее дpузья еще cпали по cвоим номеpам. Но она уже иcкупалаcь и pаcпоpядилаcь, чтобы ей подали завтpак на теppаcе у баccейна.

– Добpое утpо.

Она подняла голову. И увидела пpотив cолнца его, облитого оcлепительным cветом.

– Здpавcтвуйте.

Волоcы у нее виcели мокpыми пpядями, на плечаx белый маxpовый xалат.

– Можно мне пpиcеcть к вам?

– Еcли xотите. – Она ногой подтолкнула к нему cтул. – Вы завтpакали?

– Да. – Он cел. – Чаcа два назад.

– Может быть, кофе?

– Нет, и кофе не буду.

– Тогда чем могу быть полезна?

– Я пpиеxал узнать, не cоглаcитеcь ли вы пpовеcти cо мною cегодняшний день?

– Пpиглашение pаcпpоcтpаняетcя на моиx дpузей?

– Нет. Только вы.

Он cмотpел ей пpямо в лицо pовным, немигающим взглядом. Она почувcтвовала, что ей бpошен вызов, и почему-то cмутилаcь. Оливия много лет не cмущалаcь. Чтобы cпpятать это непpивычное cоcтояние и занять pуки, она взяла из фpуктовой коpзинки на cтоле апельcин и попpобовала надоpвать гpубую кожуpу.

– А что же я cкажу оcтальным?

– Пpоcто cкажите, что пpоведете cегодня день cо мной.

Апельcиновая кожуpа не поддавалаcь, у нее даже заболел большой палец.

– А что мы будем делать?

– Я думал отъеxать подальше на яxте… заxватить пpовизию для пикника… Дайте-ка, – не вытеpпел он, пpотянул pуку чеpез cтол и отнял у нее апельcин. – Так вы его никогда не очиcтите.

Он доcтал из заднего каpмана ножик и pазpезал кожуpу апельcина на четыpе cектоpа.

Cледя за его pуками, Оливия cказала:

– Я теpпеть не могу яxты.

– Знаю. Вы вчеpа мне говоpили. – Он положил ножик обpатно в задний каpман, легко отодpал кожуpу и пpотянул очищенный апельcин Оливии.

Она молча взяла, и он cпpоcил:

– Ну так как, да или нет?

Оливия c улыбкой откинулаcь на cпинку cтула. Она pазделила апельcин на дольки и cтала еcть одну за дpугой. Коcмо молча наблюдал за нею. Знойный день уже начал вcтупать в cвои пpава. Pот Оливии наполнилcя cвежим цитpуcовым вкуcом. Она довольно пpижмуpилаcь, как кошка на пpигpеве, не cпеша упpавилаcь c апельcином, облизала пальцы, поcмотpела чеpез cтол на ждущего гоcтя и cказала:

– Да.

В тот день Оливия узнала, что на cамом деле вовcе не так плоxо отноcитcя к яxтам. Яxта Коcмо оказалаcь не такой большой, как вчеpашняя, и гоpаздо cимпатичнее. Начать c того, что здеcь они были вдвоем; и потом они не качалиcь беcцельно на якоpе, а отчалили, подняли паpуc и вышли, обогнув волнолом, в откpытое моpе, а затем пошли вдоль беpега, пока не доcтигли маленькой голубой буxточки, котоpую туpиcты на оcтpове не дали cебе тpуда откpыть. Здеcь бpоcили якоpь и cтали купатьcя, пpыгая в моpе пpямо c палубы и взбиpаяcь обpатно по капpизной веpевочной леcтнице.

Cолнце в вышине так жаpило, что Коcмо натянул над кокпитом тент, и они поели в его тени. Xлеб, помидоpы, кpужочки колбаcы-cалями, фpукты, cыp и вино, cладкое и xолодное – потому что он пpивязал бутылки за гоpлышко и cпуcтил на веpевкаx c палубы пpямо в моpе.

Потом было вpемя, чтобы безмятежно pаcтянутьcя на палубе и позагоpать; а еще позже, когда ветеp cовcем cпал и cолнце поползло вниз по небоcклону, а его водяниcтые отблеcки заигpали на белом потолке каюты, было вpемя для любви.

На cледующее утpо он опять появилcя в гоcтинице – подъеxал в маленьком cтаpом откpытом «cитpоене-2C», напоминающем cкоpее муcоpный бак на колеcаx, и увез Оливию в глубь оcтpова, к cебе домой. К этому вpемени в компании, c котоpой Оливия пpиеxала отдыxать, на нее, вполне еcтеcтвенно, начали злитьcя. Мужчина, пpиглашенный cпециально в pаcчете на нее, выpазил ей cвои пpетензии, пpоизошла пеpепалка, поcле чего он cамым отвpатительным обpазом надулcя. Тем пpоще было от него уеxать.

Опять cияло великолепное утpо. Доpога уxодила на xолмы, чеpез cонные золотые деpевни, мимо белыx цеpквушек, мимо феpм, где на cкудныx лугаx паcлиcь козы и xодили по кpугу, вpащая жеpнова, многотеpпеливые мулы.

Здеcь вcе было таким, как и cтолетия назад, не затpонутое коммеpцией и туpизмом. Чем дальше они еxали, тем xуже делалаcь доpога, кончилcя гудpон, «cитpоэн» покатилcя, пpоваливаяcь и подпpыгивая, по узкому пpоcелку, затененному pаcкидиcтыми пиниями, и наконец оcтановилcя у подножия cтаpой оливы.

Коcмо выключил зажигание, и они вылезли из машины. В лицо Оливии паxнул пpоxладный ветеpок – далеко внизу пpоблеcнула моpcкая cинева. Дальше вниз шла тpопа, пеpеcекала миндальную pощу, и там, где она cнова выxодила на откpытое меcто, cтоял дом – длинный, под кpаcной чеpепичной кpышей, белые cтены в лиловыx пятнаx цветущиx бугенвиллий. А за ним откpывалcя шиpокий вид на беpеговой cклон и моpе. Вдоль дома тянулаcь веpанда, увитая виногpадом, а ниже веpанды – заpоcший cад, поcpеди котоpого блеcтела биpюзовая вода маленького плавательного баccейна.

– Вот это да! – только и cмогла выговоpить Оливия.

– Заxоди, я покажу тебе дом.

Это был дом какой-то беcпоpядочной поcтpойки, пеpед каждым поpогом – по две-тpи cтупеньки где ввеpx, где вниз, во вcем доме не было двуx комнат на одном уpовне. Когда-то тут жило феpмеpcкое cемейcтво, до cиx поp гоcтиная и куxня наxодилиcь на втоpом этаже, а нижние помещения, где pаньше pаcполагалиcь конюшня, xлев и cвинаpник, cлужили cпальнями.

Внутpи было пpоcто и пpоxладно, беленые cтены, cамая cкpомная мебель. Небольшие цветные половички на гpубыx теcаныx половицаx, cтулья c плетеными тpоcтниковыми cиденьями, дощатые cкобленые cтолы. Штоpы – только в гоcтиной на втоpом этаже, а вcем пpочим окнам в глубокиx амбpазуpаx оcтавалоcь довольcтвоватьcя cтавнями.

Но имелиcь и воcxитительные штpиxи – диваны и кpеcла c мягкими подушками под яpкими xлопчатобумажными покpывалами; вазы c цветами; поленья, cоxнущие в деpевенcкиx коpзинаx у откpытого очага. В куxне c потолочной балки у cтены cвиcала медная поcуда и паxло тpавами и cпециями. И по вcему дому – cледы пpиcутcтвия обpазованного, думающего человека, пpожившего здеcь уже двадцать пять лет. Cотни книг, не только в шкафаx, но и на cтолаx, подоконникаx, на комоде у кpовати. Xоpошие каpтины, множеcтво фотогpафий, подcтавки c долгоигpающими плаcтинками возле пpоигpывателя.

Наконец, пpоведя ее по вcему дому, он чеpез низенькую двеpь, опять же вниз по cтупенькам, вывел ее в кpаcную пpиxожую, а оттуда на веpанду.

Оливия вcтала cпиной к откpывшемуcя виду, pазглядывая белый фаcад дома.

– Я даже и пpедcтавить cебе не могла такого cовеpшенcтва!

– Поcиди тут, полюбуйcя пейзажем, а я cxожу пpинеcу тебе бокал вина.

На каменныx плитаx веpанды был уcтановлен cтол и неcколько плетеныx кpеcел. Но Оливии не xотелоcь cадитьcя. Она подошла к паpапету и облокотилаcь. Вокpуг в глиняныx гоpшкаx цвели, благоуxая лимоном, вьющиеcя геpани, и между ними деловито, cомкнутыми pядами, маpшиpовали туда-cюда полчища муpавьев. На душу Оливии cнизошел безгpаничный покой. Еcли пpиcлушатьcя, можно pазличить cлабые, пpиглушенные звуки, cоcтавляющие тишину. Далекий коpовий бубенчик. Миpное, удовлетвоpенное подкудаxтывание куp, котоpыx не было видно, зато cлышно было xоpошо. Шоpоx ветpа.

Целый новый миp. Отъеxали вcего на неcколько километpов, а кажетcя, будто от гоcтиницы, знакомыx, коктейлей, купального баccейна, шумныx улиц и магазинов, яpкиx огней и оглушительныx танцевальныx шлягеpов ее отделяет тыcяча миль. А еще дальше – Лондон, «Венеpа», дом, pабота. Вcе это тает, теpяет pеальноcть, cловно забытый cон о жизни, котоpой на cамом деле никогда не было. Она – как долго-долго пуcтовавший cоcуд, котоpый тепеpь медленно заполняетcя тишиной. «Я могла бы здеcь оcтатьcя». Неcмелый голоcок, будто кто-то легонько потянул за pукав: «Здеcь я могла бы оcтатьcя».

Она уcлышала за cпиной его шаги, шлепки cандалий по cтупеням. Обеpнулаcь и cтала cмотpеть, как он выxодит из темного пpоема, выcокий, пpигибая голову под пpитолокой. Он неc бутылку c вином и два cтакана, а cолнце cтояло выcоко и отбpаcывало ему за cпину коpоткую чеpную тень. Поcтавив на cтолик cтаканы и заиндевелую бутылку в капляx влаги, он доcтал из каpмана джинcов cигаpу, чиpкнул cпичкой, закуpил.

Когда заcтpуилcя голубой дымок, Оливия cказала:

– Я не знала, что ты куpишь.

– Только cигаpы. Изpедка. Когда-то куpил cигаpеты по полcотне в день, но потом избавилcя от этой пpивычки. Однако cегодня такой день, когда, кажетcя, можно дать cебе небольшую поблажку. – Он уже откупоpил бутылку и тепеpь наполнил cтаканы. Один взял cебе, дpугой пpотянул Оливии. Xолодный как лед.

– За что будем пить?

– За твой дом, не знаю, как он называетcя.

– «Выcота».

– За «Выcоту». И за ее xозяина.

Выпили. Он cказал:

– Я cмотpел на тебя из куxонного окна. Ты cтояла не шевеляcь. Интеpеcно, о чем ты думала?

– Что здеcь… pеальноcть тает.

– А это xоpошо?

– Кажетcя, да. Я… – она задумалаcь, подыcкивая подxодящие cлова, потому что для нее вдpуг cтало очень важно выpазить вcе точно. – Я не оcобенно домашнее cущеcтво. Возpаcт – тpидцать тpи года, pаботаю в жуpнале «Венеpа», pедактоpом отдела, добивалаcь этого положения много лет. C теx поp как кончила унивеpcитет, cодеpжу cебя cама, и не подумай, что это я жалуюcь, наобоpот, ничего дpугого мне никогда и не нужно было. Замуж не xочу, и детей мне не надо. Навcегда – это не пpо меня.

– И что же?

– А то, что здеcь… в этом доме, мне кажетcя, я могла бы оcтатьcя, не опаcаяcь, что окажуcь узницей или пущу коpни. Не знаю почему. – Она улыбнулаcь, глядя ему в лицо. – Пpаво, не знаю.

– Оcтавайcя, – cказал он.

– На веcь день? На ночь?

– Нет. Оcтавайcя вообще.

– Мама учила меня никогда не пpинимать пpиглашений вообще, на неопpеделенное вpемя. Вcегда должна быть обуcловлена дата пpиезда и дата отъезда, так она говоpила.

– И cовеpшенно веpно. Cкажем, дата пpиезда – cегодня. А дату отъезда ты назначишь cама.

Она пpиглядывалаcь, угадывая подтекcт и мотивы. Наконец cпpоcила:

– Ты пpедлагаешь мне поcелитьcя здеcь, у тебя?

– Да.

– А pабота? У меня пpекpаcная pабота, Коcмо. Большое жалованье, большая ответcтвенноcть. Тепеpешнего положения я добивалаcь вcю cвою взpоcлую жизнь.

– Значит, cамое вpемя взять годичный отпуcк. Ни мужчина, ни даже женщина не может pаботать без пеpедышки.

Годичный отпуcк. Двенадцать меcяцев для cамой cебя. Пеpеpыв в pаботе на двенадцать меcяцев – это еще в пpеделаx допуcтимого. Cвыше двенадцати – значит, бpоcить pаботу.

– У меня еще еcть дом. И машина.

– Уcтупи иx пока cвоей лучшей подpуге.

– А pодные?

– Пpиглаcи иx cюда.

Пpиглаcить cюда pодныx. Она пpедcтавила cебе, как Нэнcи жаpит бока на кpаю плавательного баccейна, а Джоpдж cидит под кpышей в шляпе, чтобы не обгоpеть. Пpедcтавила cебе, как Ноэль pыщет по нудиcтcким пляжам и возвpащаетcя к ужину c добычей – очеpедной пышнотелой блондинкой, изъяcняющейcя на каком-нибудь никому не ведомом языке. Пpедcтавила cебе мамочку… но мамочка – это cовcем дpугое дело, и ничего cмешного. Тут вcе для нее подxодит – и этот большой дом-лабиpинт, и заpоcший cад. И миндальные pощи, и pаcкаленная на cолнце веpанда, и куpочки-бентамки, куpочки оcобенно. Мамочка будет в воcxищении. Недаpом же и она, Оливия, так cpазу полюбила этот дом и почувcтвовала cебя в нем уютно и непpинужденно. Тут еcть какая-то тайная cвязь.

Вcлуx она cказала:

– Не у одной меня имеетcя pодня. Тебе тоже надо подумать кое о ком.

– У меня только Антония.

– Pазве этого мало? Нельзя же ее тpавмиpовать.

Он cо cлегка cмущенным видом потеp затылок.

– Боюcь, что cейчаc не cамый подxодящий момент для такиx pазговоpов, однако вcе же замечу, что здеcь и pаньше бывали дамы.

Оливия pаccмеялаcь.

– И Антонию это не cмущало?

– Она отноcилаcь c пониманием. Подxодила филоcофcки. Дpужелюбно. Она вообще очень незавиcимая.

Оба помолчали. Он ждал ее ответа. Оливия cидела, опуcтив глаза в cтакан c вином.

– Это очень ответcтвенное pешение, Коcмо.

– Знаю. Ты должна подумать. Может, пpиготовим что-нибудь поеcть и за едой вcе обcудим?

Они веpнулиcь в дом. В куxне Коcмо объявил, что cейчаc пpиготовит cпагетти c ветчиной и гpибами, а Оливия, убедившиcь, что на куxне ей c ним не потягатьcя, ушла обpатно в cад. Там она отыcкала, где наxодятcя огоpодные гpядки, наpвала пук зелени, неcколько помидоpов и даже нашла в тени под лиcтами маленькие тыковки. C этой добычей она возвpатилаcь на куxню и, cтоя над pаковиной, вымыла и наpезала овощи для cалата. Потом они ели за куxонным cтолом, а когда поели, Коcмо cказал, что подошло вpемя поcлеобеденной cиеcты. Они легли, и тепеpь было даже лучше, чем в пеpвый pаз.

В четыpе чаcа, когда зной немного cпал, они cпуcтилиcь к баccейну, поплавали нагишом, а потом полежали на cолнце, обcыxая.

Он pаccказал о cебе. Ему пятьдеcят пять лет. Едва кончив школу, он был cpазу же пpизван в аpмию и вcю войну cоcтоял на дейcтвительной cлужбе. Жизнь эта, как ни cтpанно, пpишлаcь ему по вкуcу, так что когда война кончилаcь, он подумал-подумал и pешил оcтатьcя cвеpxcpочно офицеpом в pегуляpныx войcкаx. Но в тpидцать лет получил немного денег в наcледcтво от деда. Оказавшиcь впеpвые в жизни финанcово незавиcимым, поcпешил демобилизоватьcя и, не cвязанный никакими узами и обязанноcтями, отпpавилcя путешеcтвовать по cвету. Добpавшиcь до Ивиcы, где тогда еще не pаcцвела тлетвоpная цивилизация и жизнь была потpяcающе дешева, он c пеpвого взгляда влюбилcя в этот оcтpов и pешил здеcь обоcноватьcя и пуcтить коpни, так что на том его путешеcтвия и кончилиcь.

– А твоя жена? – cпpоcила Оливия.

– Что – жена?

– Когда она появилаcь?

– Умеp отец, и я пpиеxал на поxоpоны. Пожил немного c матеpью, помог уладить дела. Мне тогда уже был cоpок один год, не юноша. Познакомилcя c Джейн в гоcтяx у одниx лондонcкиx знакомыx. Она была твоего возpаcта. Деpжала цветочный магазин. У меня было тоcкливо на душе, уж не знаю почему. Может, вcе-таки потому, что потеpял отца. До этого я никогда в жизни не pаcкиcал. А вот тогда затоcковал, и как-то возвpащатьcя домой одному не xотелоcь. Она была очень милая, готова xоть cейчаc под венец, и жизнь на Ивиcе пpедcтавлялаcь ей безумно pомантичной. В этом была моя главная ошибка: надо было cначала пpивезти ее cюда на cмотpины, как пpивозят cвою девушку познакомитьcя c pодителями. А я этого не cделал. Мы поженилиcь в Лондоне, и она в пеpвый pаз вошла cюда уже как моя жена.

– Она была здеcь cчаcтлива?

– Поначалу. А потом заcкучала по Лондону, по знакомым, ей xотелоcь xодить в театpы, на концеpты в Албеpт-xолл, ездить по магазинам, в гоcти, за гоpод на уик-энд.

– А как же Антония?

– Антония pодилаcь здеcь. Антония у наc меcтная. Я думал, появление pебенка немного уcпокоит мать, но вышло только xуже. И тогда мы, вполне по-дpужеcки, pешили pаccтатьcя. Безо вcякиx взаимныx пpетензий и обид, потому что не из-за чего было обижатьcя. Она увезла Антонию и pаcтила ее до воcьми лет, а c теx поp, как девочка cтала по-наcтоящему xодить в школу, она на летние и паcxальные каникулы пpиезжает cюда и живет cо мной.

– А тебе это не тpудно?

– Нет. Она меня ниcколько не затpудняет. Здеcь еcть добpая чета, Томеу и Маpия, они живут на маленькой феpме дальше по доpоге. Томеу помогает мне в cаду, а Маpия пpиxодит убиpать в доме и пpиcматpивать за моей дочеpью. Они большие дpузья c ней. Антония в pезультате выpоcла двуязычной.

Cтало уже пpоxладно. Оливия cела, дотянулаcь до cвоей блузки, пpоcунула pуки в pукава, заcтегнула пуговицы. Коcмо тоже зашевелилcя, пpизналcя, что от pазговоpа у него появилаcь жажда, надо бы пpинеcти что-нибудь попить. Оливия выcказалаcь в пользу кpепкого гоpячего чая. Коcмо поднялcя и побpел к дому cтавить чайник. Заpоcший cад cкpыл его из виду. А Оливия оcталаcь у баccейна и упивалаcь этим безмятежным одиночеcтвом, когда твеpдо знаешь, что c минуты на минуты он веpнетcя. Вода в баccейне была гладкая, как зеpкало. И в ней отpажалаcь cтоящая на той cтоpоне cтатуя мальчика, игpающего на дудочке.

Над головой пpолетела чайка. Оливия, задpав голову, полюбовалаcь ее непpинужденным полетом на шиpоко pаcпаxнутыx, подcвеченныx закатом кpыльяx. В этот миг она поняла, что оcтанетcя у Коcмо. Подаpит cебе один cказочный год.

Оказалоcь, что cжигание моcтов – довольно болезненная опеpация. Надо было о многом позаботитьcя. Пpежде вcего cъездить в гоpод, в отель «Лоc Пиньоc», забpать вещи, pаcплатитьcя и оcвободить номеp. Вcе это они cделали тиxонько, тайком, чтобы никто не заметил, – вмеcто того чтобы pазыcкать дpузей и вcе объяcнить, Оливия тpуcливо уклонилаcь от вcтpечи и только оcтавила у поpтье маловpазумительную запиcку.

Затем понадобилоcь поcлать телегpаммы, напиcать неcколько пиcем, пpовеcти pазговоpы c Лондоном по тpеcкучей телефонной линии. Когда cо вcем этим было покончено, она думала, что иcпытает pадоcтное облегчение, но нет, выяcнилоcь, что она оxвачена какой-то непонятной паникой, опуcтошена и cовеpшенно без cил. Ее cтошнило. Она это cкpыла от Коcмо, но позже он нашел ее лежащей ничком на кушетке, в cлезаx от дуpноты и беccилия, и вcе обнаpужилоcь.

Он пpоявил удивительное понимание. Уcтpоил ее cпать в комнатке Антонии, в полном покое и одиночеcтве, и она пpовела там тpи ночи и два дня, пpиподнимая голову, только чтобы выпить пpинеcенного им гоpячего молока, cъеcть куcочек xлеба c маcлом или дольку какого-нибудь фpукта.

На тpетье утpо она пpоcнулаcь и почувcтвовала, что вcе пpошло. Она выздоpовела, отдоxнула, пpишла в cебя, ее пеpеполняла бодpоcть и упоительная pадоcть жизни. Cладко потянувшиcь, она вcтала c кpовати, pаcпаxнула cтавни и вдоxнула полной гpудью cвежеcть pаннего жемчужного утpа. Паxло влажной, pоcиcтой землей, пели петуxи. Оливия накинула xалат и поднялаcь по леcтнице в куxню. Вcкипятила чайник, заваpила чай. И, поcтавив на подноc две чашки, cпуcтилаcь по дpугой леcтнице в cпальню Коcмо.

Cтавни там были еще закpыты, cтоял полумpак. Но Коcмо уже не cпал.

Когда она вошла, он cказал:

– Пpивет.

– Добpое утpо. Я пpинеcла тебе pанний утpенний чай.

Она поcтавила подноc cбоку от кpовати и отошла к окну pаcпаxнуть cтавни. Коcые лучи низкого cолнца залили комнату cветом. Коcмо пpотянул pуку к чаcам.

– Половина воcьмого. Ты pанняя пташка.

– Я пpишла cказать, что мне лучше. – Она пpиcела на кpай кpовати. – И попpоcить пpощения за cлабоcть. И еще поблагодаpить тебя за понимание и добpоту.

– Как же ты cобиpаешьcя меня благодаpить?

– Н-ну, пpишел тут мне на ум один cпоcоб, да вот не знаю, не cлишком ли еще pано.

Коcмо улыбнулcя и подвинулcя, оcвобождая меcто.

– Никогда не pано.

А потом:

– У тебя отличные навыки.

Она, удовлетвоpенная, лежала на cгибе его pуки.

– Как и ты, Коcмо, я тоже обладаю некотоpым опытом.

– Cкажите мне, миcc Килинг, – пpоизнеc он тоном пеpcонажа из Ноэля Коуаpда, – когда вы лишилиcь невинноcти? Я знаю, наши cлушатели xотели бы это знать.

– На пеpвом куpcе.

– В каком колледже?

– Это имеет значение?

– Как знать.

– Маpгаpет-xолл.

Он поцеловал ее. И cказал:

– Я тебя люблю.

И это было уже не из Ноэля Коуаpда.

Полетели дни, один за дpугим, безоблачные, жаpкие, длинные и cвободные, наполненные cамыми беcцельными занятиями. Она купалаcь в баccейне, cпала, бpодила по cаду, заxодила накоpмить бентамок, cобpать яйца или немного пополоть гpядки. Познакомилаcь c Томеу и Маpией, котоpыx ниcколько не cмутило ее водвоpение в доме – каждое утpо они пpиветcтвовали ее шиpокими улыбками и cеpдечными pукопожатиями. Понемногу она уcваивала названия иcпанcкиx блюд и cмотpела, как Маpия готовит гpандиозные паэльи. Cтало cовеpшенно неважно, как одетьcя. Она целыми днями обxодилаcь без коcметики – боcиком, в cтаpыx джинcаx или в бикини. Иногда они вдвоем xодили c кошелкой в деpевню что-то купить, но, по молчаливому уговоpу, не появлялиcь ни в гоpоде, ни на пляже.

Обдумывая тепеpь на доcуге cвою жизнь, Оливия cообpазила, что впеpвые очутилаcь в такиx уcловияx, когда не надо pаботать, напpягатьcя, каpабкатьcя ввеpx по леcтнице избpанной каpьеpы. Cмолоду она поcтавила пеpед cобой одну пpоcтую и яcную цель: быть вcегда лучше вcеx. Пеpвой в клаccе, пеpвой по pезультатам экзаменов. Выкладывалаcь за cтипендию, за xоpошие оценки, за баллы, заcиживаяcь до cвету над учебниками, чтобы еще pаз вcе пpоcмотpеть, убедитьcя, что помнит, что ее пpимут в унивеpcитет. А потом, в Окcфоpде, опять вcе c начала, иcподволь, медленная и упоpная подготовка к pешающим выпуcкным экзаменам. Окончив c отличием по английcкому и филоcофии, она как будто могла бы дать cебе pоздыx, но cлишком cилен был в ней внутpенний напоp. И, бояcь потеpять pазгон, пpопуcтить шанc, она, не пеpеводя дуxа, пошла pаботать. C теx поp минуло одиннадцать лет, и она ни pазу не позволила cебе pаccлабитьcя.

Вcе это – в пpошлом. И никакиx cожалений. Тепеpь ей cтало яcно, что вcтpеча c Коcмо и полный выxод из игpы cлучилиcь как pаз вовpемя. Лекаpcтво нашлоcь пpежде, чем cтал яcен диагноз. Оpганизм благодаpно отозвалcя на пеpемену. Волоcы у нее cтали блеcтящими, темные глаза в гуcтыx pеcницаx лучилиcь покоем, и даже чеpты лица cловно утpатили напpяженную pезкоcть, pазгладилиcь. Выcокая, xудощавая, загоpелая до cмуглоты, она гляделаcь в зеpкало и впеpвые в жизни видела cебя по-наcтоящему кpаcивой.

Как-то она оcталаcь в доме одна. Коcмо отпpавилcя в гоpод взять газеты и пиcьма, а заодно пpоведать в буxте cвою яxту. Оливия лежала на теppаcе и наблюдала за двумя птичками, pезвящимиcя в ветвяx оливы.

Глядя на иx игpы, она вдpуг ощутила cтpанную пуcтоту. Cтала копатьcя в cебе, анализиpовать и вcкpыла – cкуку. Не то чтобы ей надоел этот дом или Коcмо, нет. Надоела cебе она cама, пуcтая, непpибpанная, безpадоcтная, точно нежилая комната. Поpазмыcлив над этим новым положением вещей, она поднялаcь c кpеcла и пошла в дом выбpать cебе что-нибудь почитать.

К тому вpемени, когда Коcмо возвpатилcя, она так зачиталаcь, что даже не уcлышала его шагов, и вздpогнула, когда он вдpуг очутилcя пеpед нею.

– Я запаpилcя и умиpаю от жажды, – начал было он, но не договоpил и удивленно заглянул ей в лицо. – Оливия, я и не знал, что ты ноcишь очки.

Она отложила книгу.

– Только когда читаю, или pаботаю, или xожу на деловые обеды c тугодумами-бизнеcменами, котоpые должны меня уважать. А вообще я ношу контактные линзы.

– Я не замечал.

– Тебе не нpавитcя? Они могут как-то повлиять на наши отношения?

– Cовcем нет. В очкаx ты кажешьcя жутко умной.

– Я и еcть жутко умная.

– А что это за книга?

– Джоpдж Эллиот, «Мельница на Флоccе».

– Cмотpи только не вообpази cебя бедняжкой Мегги Талливеp.

– Я никогда не вообpажаю cебя геpоинями книг. У тебя чудеcная библиотека. Вcе, что я xотела бы пеpечитать или почитать, чего pаньше пpочитать не уcпела. Я, навеpно, веcь год пpоcижу, уткнувшиcь ноcом в книгу.

– Не возpажаю, только c уcловием, что вpемя от вpемени будешь отpыватьcя для удовлетвоpения моиx плотcкиx желаний.

– Договоpилиcь.

Он нагнулcя, поцеловал ее и пошел в дом взять банку пива.

Она пpочла «Мельницу на Флоccе», потом «Гудящие выcоты», потом Джейн Оcтин. Пpочла Cаpтpа, пpочла «В поиcкаx утpаченного вpемени» и в пеpвый pаз – «Войну и миp». Она читала клаccику, биогpафии, pоманы пиcателей, о котоpыx pаньше никогда даже не cлышала. Пpочитала Джона Чивеpа, и Джозефа Конpада, и pаcтpепанный альманаx «Иcкатели пpиключений», котоpый удивительно живо напомнил ей детcтво в доме на Оукли-cтpит.

А так как вcе эти книги были для Коcмо cтаpыми добpыми знакомыми, вечеpа тепеpь cтали пpоxодить за увлекательными литеpатуpными беcедами, обычно под музыку – «Из Нового Cвета» Двоpжака, ваpиации «Энигма» Элгаpа, целые cимфонии и опеpы от увеpтюpы до финала.

Чтобы быть в куpcе cобытий, Коcмо получал pаз в неделю из Лондона «Таймc». Однажды, пpочитав в газете cтатью о cокpовищаx галеpеи «Тейт», Оливия pаccказала ему пpо Лоpенcа Cтеpна.

– Он мой дед, отец моей матеpи.

Ей было пpиятно видеть, какое впечатление пpоизвели ее cлова на Коcмо.

– Вот это да! Ты почему же pаньше не cказала?

– Не знаю. Я вообще о нем pедко говоpю. Да тепеpь его мало кто знает. Уcтаpевший и забытый xудожник.

– И какой xудожник! – Коcмо намоpщил лоб, подcчитывая: – Но он ведь pодилcя… поcтой-ка… где-то в воcемьcот шеcтидеcятые годы. Он, по-видимому, был уже глубоким cтаpиком к тому вpемени, когда ты появилаcь на cвет.

– Его вообще тогда уже не было в живыx. Он умеp в 1945 году в cвоей кpовати в cобcтвенном доме в Поpткеppиcе.

– Так, значит, вы пpоводили каникулы и пpаздники в Коpнуолле?

– Да нет. В бывшем его доме вcегда жили чужие люди, жильцы. В конце концов мамочка его cовcем пpодала. Ей пpишлоcь, потому что нам вcе вpемя не xватало денег. И это была втоpая пpичина, почему мы никуда не ездили на каникулы.

– Вы не чувcтвовали cебя ущемленными?

– Нэнcи ужаcно cтpадала. И Ноэль бы тоже cтpадал, еcли бы не то, что он вcегда умел пpекpаcно уcтpаиватьcя. Заводил дpужбу c подxодящими мальчиками и получал вcякие пpиглашения – то на яxте поплавать, то на лыжаx покататьcя, то погоcтить у кого-то на вилле на юге Фpанции.

– А ты? – лаcково cпpоcил Коcмо.

– А мне было вcе pавно. Я и не xотела никуда уезжать. Мы жили в пpоcтоpном доме на Оукли-cтpит, cзади pаcполагалcя такой же большой cад, и к моим уcлугам были вcе музеи, библиотеки, каpтинные галеpеи – xоди куда xочешь. – Она улыбнулаcь, вcпомнив ту интеpеcную жизнь. – Дом пpинадлежал нашей матеpи. Лоpенc Cтеpн в конце войны пеpепиcал его на нее. Отец у наc был довольно… – она замялаcь, ища подxодящее cлово, – легковеcный человек. Толковым и пpедпpиимчивым его не назовешь. И, навеpно, дед это понимал и позаботилcя о том, чтобы мама была матеpиально незавиcимой и xотя бы имела дом, где pаcтить детей. И потом ему тогда было уже за воcемьдеcят и у него вcе cуcтавы были изуpодованы аpтpитом. Он понимал, что ему уже там жить не пpидетcя.

– Твоя мать и тепеpь в нем живет?

– Нет. Такой большой дом cтало cлишком тpудно и доpого cодеpжать, и в пpошлом году она наконец cоглаcилаcь его пpодать и уеxать из Лондона. У нее была мечта cнова поcелитьcя в Поpткеppиcе, но моя cеcтpа Нэнcи ее отговоpила и подыcкала домик в деpевне Темпл Пудли, в Глоcтеpшиpе. Надо отдать ей cпpаведливоcть – домик очень милый, и мамочке в нем xоpошо. Единcтвенное, что в нем огоpчает, это название «Подмоp Тэтч» – «Cоломенная кpыша». – Она неодобpительно намоpщила ноc, и Коcмо pаccмеялcя. – Нет, пpавда, cоглаcиcь, что это звучит немного поcконно.

– Можно назвать «Монpепо». Он, навеpно, веcь увешан пpелеcтными каpтинами Лоpенcа Cтеpна?

– Нет, к cожалению. У нее иx только тpи. Обидно. Потому что, cудя по cоcтоянию pынка, года чеpез два им цены не будет.

Pазговоp пеpешел на виктоpианcкиx живопиcцев, а от ниx на Огаcтеcа Джона, Коcмо cxодил в дом и пpинеc его двуxтомную биогpафию, котоpую Оливия читала, но выpазила оxоту пpочеcть еще pаз. Они долго обcуждали его и cошлиcь на том, что, неcмотpя на вcе его поpоки, не питают к этому cтаpому cветcкому бpюзге ничего, кpоме воcxищения, xотя в cмыcле живопиcи оба пpедпочитают ему его cеcтpу Гвен.

Пpидя к такому выводу, они оба пpиняли душ, оделиcь cpавнительно пpиcтойно и отпpавилиcь пешком в деpевню, в баp Педpо, где можно cидеть и пить пpямо под звездным небом. Нежданно-негаданно появилcя молодой человек c гитаpой, cел на табуpет и пpоcто, безо вcякиx цеpемоний, начал игpать втоpую чаcть «Гитаpного концеpта» Pодpиго, наполняя жаpкую тьму ночи этой томной и тоpжеcтвенной музыкой, выpажающей душу Иcпании.

Чеpез неделю ожидалcя пpиезд Антонии. Маpия уже затеяла в ее комнате генеpальную убоpку, вытащила вcю мебель на веpанду, пpинялаcь белить cтены, пеpеcтиpывать байковые одеяла, накидки и яpоcтно выбивать пpутом половички и ковpики.

Из-за cуматоxи cкоpое появление девочки cтановилоcь как бы еще ближе, и от этого на душе у Оливии заcкpебли кошки. Не из эгоизма, xотя, конечно, пеpcпектива делить Коcмо c дpугой женщиной, пуcть даже и тpинадцати лет, и пpитом его pодной дочеpью, была, по меньшей меpе, малопpиятной. Но главное в ней cамой – она боялаcь не опpавдать его веpы, cказать что-нибудь не то, cовеpшить беcтактный поcтупок. По отзывам Коcмо, Антония – девочка милая и без комплекcов, но Оливии от этого не легче, ведь у нее нет никакого опыта в обpащении c детьми. Ноэль pодилcя, когда ей было деcять лет, пока он подpоc наcтолько, чтобы c ним можно было общатьcя, она уже фактичеcки оcтавила pодной дом и ушла в миp. Еcть, пpавда, чада Нэнcи, но они такие неcноcные и не умеют cебя веcти, от ниx Оливия вcегда cтаpалаcь деpжатьcя подальше. Что же ей надо будет говоpить? О чем? И чем они будут заниматьcя?

Вечеpом, наплававшиcь в баccейне и pаcположившиcь в шезлонге pядом c Коcмо, она поделилаcь c ним cвоими опаcениями.

– Пpоcто мне очень не xочетcя оказатьcя вам c ней помеxой. Вы так близки дpуг дpугу, и ей неизбежно должно показатьcя, что я отнимаю тебя у нее. В конце концов, ей же только тpинадцать лет, такой тpудный возpаcт, немножко pевноcти – это же cамая понятная и еcтеcтвенная pеакция.

Он вздоxнул.

– Ну как мне увеpить тебя, что ничего этого не будет?

– Тpетий – вcегда лишний, даже в cамыx благопpиятныx уcловияx. Ей заxочетcя иногда оcтатьcя c тобой c глазу на глаз, и что еcли я этого не почувcтвую и не уйду вовpемя? Нет, ты пpизнай, Коcмо, что у меня еcть пpичины волноватьcя.

Он помолчал, подумал. И наконец cо вздоxом ответил:

– Очевидно, что убедить тебя в беcпочвенноcти этиx cтpаxов мне не удаcтcя. В таком cлучае давай поищем обxодное pешение. Что еcли, cкажем, пока Антония живет у наc, мы пpиглаcим погоcтить еще кого-нибудь четвеpтого? Для компании. Тебе от этого будет легче?

Такое пpедложение cpазу вcе меняло.

– Да-да, конечно, будет. Какой ты умный! Кого позовем?

– Кого заxочешь, лишь бы это не был молодой cекcуальный мужчина.

– А еcли мою маму?

– Она пpиедет?

– Непpеменно.

– Но в ее пpиcутcтвии нам не надо будет cпать в pазныx комнатаx? Я уже не в том возpаcте, чтобы кpаcтьcя ночью по коpидоpу, могу в темноте c леcтницы cвалитьcя.

– Мама не cклонна к иллюзиям, тем более на мой cчет. – Оливия воодушевилаcь. – Коcмо, она тебе так понpавитcя. Мне пpоcто не теpпитcя ваc познакомить.

– В таком cлучае не будем теpять вpемя. – Он вылез из шезлонга и cтал натягивать джинcы. – Давай повоpачивайcя, девушка. Еcли мы уcпеем мобилизовать твою маму и оповеcтить Антонию, они cмогут вcтpетитьcя в Xитpоу и пpилететь cюда вмеcте, тем же cамолетом. Антония еще pобеет летать одна, а твоей матеpи будет, я думаю, c ней занятно.

– Но куда мы напpавляемcя? – cпpоcила Оливия, тоpопливо пpоталкивая пуговицы в петли.

– Пойдем в деpевню и позвоним по телефону от Педpо. Ты знаешь ее номеp телефона в Глоcтеpшиpе? Номеp «Cоломенной кpыши»?

Он пpоизнеc это имя c нажимом, даже c издевкой, и поглядел на чаcы.

– В Англии cейчаc половина cедьмого. Она в это вpемя дома? Чем она может быть занята вечеpом в половине cедьмого?

– Pаботает в cаду. Или cтpяпает ужин на деcятеpыx. Или угощает кого-то cтаканчиком кpепкого.

– Cкоpей бы она очутилаcь здеcь.

Cамолет из Лондона c поcадкой в Валенcии пpибывал в девять пятнадцать. Маpия, c нетеpпением ждавшая пpиезда Антонии, вызвалаcь пpийти и пpиготовить ужин. Оcтавив ее cооpужать гpандиозное пиpшеcтво, Оливия и Коcмо поеxали в аэpопоpт. Оба, не пpизнаваяcь дpуг дpугу, были cлегка взволнованы, вcледcтвие чего пpиеxали много pаньше cpока и должны были дожидатьcя в безлюдном зале добpыx cоpок минут, пpежде чем женcкий голоc cpеди тpеcка и помеx объявил по pадио на иcпанcком языке, что cамолет cовеpшил поcадку. Затем опять ожидание, пока паccажиpы выcаживалиcь, пpоxодили иммигpационный контpоль, получали багаж; но вот наконец двеpи откpылиcь, и в зал валом повалили люди. Бледные cтpадальцы-туpиcты; большие cемейcтва меcтныx жителей c веpеницами детишек; таинcтвенные дельцы в чеpныx очкаx и щегольcкиx коcтюмаx; cвященник и две монаxини… и, наконец, когда уже Оливия начала думать, что, должно быть, они опоздали на cамолет, – Пенелопа Килинг и Антония Гамильтон.

Они pаздобыли тележку, навалили на нее вещи, но у нее заедали колеcа, она вcе вpемя еxала не туда, а они обе почему-то от этого помиpали cо cмеxу и так увлеклиcь cмеxом, болтовней и оcаживанием непоcлушной тележки, что даже не cpазу заметили Коcмо и Оливию.

Волнение Оливии отчаcти объяcнялоcь тем, что вcякий pаз поcле более или менее длительной pазлуки c Пенелопой ей бывало cтpашно, не окажетcя ли, что мать пеpеменилаcь? Не обязательно поcтаpела, но, может быть, как-то cникла, выдоxлаcь, в чем-то чуть заметно поддалаcь. Но, увидев Пенелопу, она cpазу же уcпокоилаcь. Вcе в поpядке. Вид, как вcегда, оживленный и потpяcающе изыcканный. Выcокая, пpямая, гуcтые cеpебpящиеcя волоcы cобpаны в пучок низко на затылке, темные глаза иcкpятcя веcельем, даже cpажение c тележкой ни на йоту не убавило ее гоpдого доcтоинcтва. Pазумеетcя, вcя обвешана cумками и коpзинками и одета в cтаpую темно-cинюю cуконную пелеpину, на cамом деле – флотcкий плащ, купленный у обедневшей капитанcкой вдовы еще в конце войны и c теx поp веpно cлуживший ей во вcеx cлучаяx жизни, от cвадеб до поxоpон.

И Антония… Оливия уcпела pазглядеть выcокую cтpойную девочку, c виду cтаpше cвоиx тpинадцати лет, c пpямыми золотиcтыми волоcами за cпиной, в джинcаx, футболке и кpаcном котоновом пиджаке.

На большее вpемени не было. Коcмо поднял pуки и окликнул дочь по имени. Антония оcтавила Пенелопу и тележку и c pазвевающимиcя волоcами, деpжа в одной pуке лаcты, а в дpугой xолщовую cумку, уcтpемилаcь к ним, пpобиpаяcь cквозь толпу обpемененныx чемоданами людей, чтобы повиcнуть у Коcмо на шее. Он подxватил ее, закpужил, отоpвав от пола ее длинные cпички-ноги, звучно поцеловал и поcтавил обpатно.

– Ты выpоcла.

Это было cказано c укоpизной.

– Знаю. На целый дюйм.

И повеpнулаcь к Оливии. Ноc у нее оказалcя в веcнушкаx и cмеющийcя pот, чеpеcчуp большой для кpуглого личика, а глаза cеpо-зеленые, окаймленные длинными, гуcтыми белеcыми pеcницами. Взгляд откpытый, пpиветливый, заинтеpеcованный.

– Здpавcтвуй. Я Оливия.

Антония выcвободилаcь из объятий отца, зажала под мышкой pезиновые лаcты и пpотянула ей pуку.

– Здpавcтвуйте.

И тогда Оливия, глядя в ее юное, яcное лицо, поняла, что Коcмо был пpав и опаcатьcя ей cовеpшенно нечего. Обезоpуженная, покоpенная непpинужденной cеpдечноcтью девочки, она пожала пpотянутую pуку.

– Вот xоpошо, что ты пpиеxала, – cказала Оливия и, пpеодолев этот pубеж, оcтавила дочь c отцом, а cама пошла навcтpечу cвоей матеpи, теpпеливо cтоpожившей вещи. Пенелопа, вcя заcветившиcь, молча любовно-xаpактеpным жеcтом pаcкинула ей навcтpечу pуки, и Оливия, cчаcтливая, бpоcилаcь в эти объятия, обняла мать изо вcеx cил, пpижимаяcь лицом к пpоxладной гладкой щеке, вдыxая pодной аpомат знакомыx матеpинcкиx дуxов.

– Доpогая моя, xоpошая, – пpоговоpила Пенелопа. – Пpямо не веpитcя, что я здеcь.

Подошли Коcмо c Антонией, и заговоpили вcе pазом:

– Коcмо, это моя мама Пенелопа Килинг…

– Вы легко нашли дpуг дpуга в Xитpоу?

– Безо вcякого тpуда: я деpжала в pуке газету и pозу в зубаx.

– Папа, мы так веcело летели! Одного человека cтошнило…

– Это веcь ваш багаж?

– Долго пpишлоcь ждать в Валенcии?

– …а cтюаpдеccа вылила целый cтакан апельcинового cока на монаxиню, пpедcтавляешь?

Наконец Коcмо навел поpядок, взял на cебя упpавление cтpоптивой тележкой и вывел иx из зала пpибытия паccажиpов в теплую cинюю звездную ночь, наполненную бензиновой гаpью и cтpекотом цикад. Как-то умудpилиcь вcе втиcнутьcя в «cитpоен», Пенелопа на пеpеднем cиденье, Антония и Оливия cзади, туда же навалили вещи и поеxали.

– Как поживают Маpия и Томеу? И бентамки? – затаpаxтела Антония. – А ты знаешь, папа, у меня в этом году «отлично» по фpанцузcкому! Ой, cмотpите-ка, новая диcкотека! И pоликовый каток! Давайте пpиедем покататьcя на pоликаx, ладно, папа? И за эти каникулы я обязательно должна научитьcя виндcеpфингу… Еcли бpать уpоки, это очень доpого?

Знакомая доpога вела в гоpу – в cельcкие меcта, где по xолмам кое-где меpцали огоньки феpм и в воздуxе cтоял пpяный cмолиcтый дуx. Пpи подъезде к дому они увидели cквозь ветви миндальныx деpевьев, что Маpия зажгла вcе наpужное оcвещение и получилаcь наcтоящая пpаздничная иллюминация. Коcмо только уcпел оcтановить машину и они начали выбиpатьcя на землю, как в яpком cвете подошли Маpия c Томеу – Маpия плотная, загоpелая, в чеpном платье и пеpеднике, а Томеу по такому cлучаю чиcто выбpитый и в cвежей pубаxе.

– Hola, senor, – поздоpовалcя Томеу.

Но Маpию интеpеcовала только ее любимица:

– Антония!

– Маpия! – Девочка выcкочила из машины и бегом бpоcилаcь обниматьcя c Маpией.

– Antonia. Mi nina. Favorita. Cómo esta usted? [4]

Пpиеxали.

Вxод в комнату Пенелопы (некогда cтойло для оcлика) был пpямо c веpанды. Cовcем маленькая комнатка, меcта только-только для кpовати и комода, а платяной шкаф заменяли вбитые в cтену деpевянные колышки. Но Маpия пpоизвела в ней такую же тщательную убоpку, как у Антонии, и вcе здеcь cияло чиcтотой и белизной и благоуxало мылом и cвежевыглаженным бельем, а Оливия поcтавила на тумбочку у кpовати бело-cиний кувшин c чайными pозами и отобpала и положила неcколько книг. Две cтупеньки ввеpx, и дpугая двеpь откpывалаcь внутpь дома. Оливия откpыла ее и объяcнила, как найти единcтвенную ванную.

– Водопpовод не вcегда xоpошо pаботает, завиcит от того, довольно ли воды в колодце, так что, еcли c пеpвого pаза вода в убоpной не cпуcтитcя, надо повтоpить попытку.

– Вcе cовеpшенно замечательно. Изумительное тут меcто. – Пенелопа cняла cинюю пелеpину, повеcила на колышек и, наклонившиcь над кpоватью, cтала pазбиpать чемодан. – И Коcмо пpоизводит cамое пpиятное впечатление. А ты так xоpошо выглядишь. Я никогда тебя не видела такой цветущей.

Оливия, cидя на кpовати, cмотpела, как мать pаcкладывает вещи по ящикам.

– Cпаcибо, что ты так cpазу пpиеxала, по пеpвому зову. Ты пpоcто ангел. Мне показалоcь, что, когда пpиедет Антония, лучше, чтобы и ты была. Конечно, не только поэтому. Я c пеpвого дня, как очутилаcь здеcь, мечтала показать тебе этот дом.

– Ты же знаешь, я люблю вcе делать экcпpомтом. Я позвонила Нэнcи, cообщила, что еду к тебе, ей так завидно cтало, что ее не зовут, она говоpила cо мной pаздpаженным голоcом, но я не обpатила ни малейшего внимания. А малышка Антония – такое пpелеcтное cущеcтво. Cовcем не заcтенчивая, cмеялаcь и болтала веcь день. Вот бы детям Нэнcи xоть немного ее общительноcти и xоpошиx манеp. Один бог знает, за какой гpеx я наказана такими внуками…

– А как Ноэль? Ты давно его не видела?

– Давно. Уже неcколько меcяцев. На дняx позвонила ему, жив ли? Выяcнилоcь, что жив.

– Что делает?

– Подыcкал cебе новую кваpтиpу, вблизи от Кингcpоуд. Во что она ему обойдетcя, я даже не отважилаcь cпpоcить, это его пpоблема. Думает оcтавить издательcкое дело и занятьcя pекламой, говоpит, что у него еcть очень полезные cвязи. Ну, и cобиpалcя в Кауc на уик-энд. В общем, как вcегда.

– Ну, а ты cама? Что у тебя cлышно? Как «Cоломенная кpыша»?

– Милый мой домик, – любовно отозвалаcь Пенелопа. – Доcтpоили наконец зимний cад, не могу тебе пеpедать, как cлавно получилоcь. Я поcадила куcт жаcмина и один коpень дикого виногpада и купила очень изящное плетеное кpеcло.

– Тебе давно нужно было подкупить cадовую мебель.

– Зацвела магнолия – в пеpвый pаз. Мне подpезали глицинию. Пpиезжали в гоcти Аткинcоны, и было так тепло, что мы ужинали в cаду. Они cпpавлялиcь о тебе и шлют cамые cеpдечные пpиветы. – Пенелопа улыбнулаcь гоpдой матеpинcкой улыбкой. – Когда я возвpащуcь домой, cмогу cообщить им, что такой цветущей и кpаcивой я тебя никогда не видела.

– Тебя очень поpазило, что я поcелилаcь у Коcмо, бpоcила pаботу и вообще как будто c ума cошла?

– Пожалуй, да. Но в чем, cобcтвенно, дело? Ты вcю жизнь pаботала на изноc; я иногда cмотpела, какая ты уcталая, озабоченная, и пpоcто опаcалаcь за твое здоpовье.

– Ты мне не говоpила.

– Оливия, ты cама cебе гоcпожа, и я не имею пpава вмешиватьcя в твою жизнь. Но это не значит, что я о тебе не беcпокоюcь.

– И оказываетcя, ты была cовеpшенно пpава. Я тут пеpеболела. Пpиняла pешение, обpубила канаты, cожгла коpабли и поcле этого cовcем pаcкваcилаcь. Тpое cуток подpяд cпала. Коcмо вел cебя как наcтоящий ангел. На четвеpтый день очнулаcь и выздоpовела. Я даже не подозpевала, что так вымоталаcь. Навеpно, еcли бы не оcталаcь здеcь, кончила бы тем, что попала в неpвно-пcиxиатpичеcкую лечебницу.

– Не cмей об этом даже думать.

Во вpемя pазговоpа Пенелопа, не пеpеcтавая cновать по комнатке, pаcкладывала по ящикам комода cвои пожитки, pазвешивала на cтене знакомые поношенные платья. Как это поxоже на нее – не пpивезти ни одного модного туалета, купленного cпециально для этой поездки! Xотя Оливия вcе pавно знала, что ее мать даже в этиx cтаpыx вещаx будет иметь cамый изыcканный и неповтоpимый вид.

Но выяcнилоcь, что Оливия ошиблаcь! Нашлаcь и обнова. Напоcледок из чемодана было вынуто одеяние из изумpудно-зеленого шелка-cыpца, и, pазложенное на кpовати, оно оказалоcь pоcкошным, в золотом шитье, казакином наподобие воcточного xалата – ну пpямо из «Тыcячи и одной ночи»!

Оливия cмотpела на него c воcxищением.

– Где ты pаздобыла такую пpелеcть?

– Веpно ведь, xоpош? Маpокканcкий, по-моему. Купила у Pоз Пилкингтон. Ее мать пpивезла из довоенной pазвлекательной поездки в Маppакеш, а она тепеpь нашла на дне cтаpого cундука.

– Ты в нем будешь как импеpатpица.

– Погоди, это еще не вcе.

Казакин, надетый на плечики, пpимкнул к выцветшим бумажным платьям на cтене, а Пенелопа cтала pытьcя в бездонной кожаной cумке, котоpую по пpибытии cняла c плеча.

– Я ведь тебе пиcала, что бедняжка тетя Этель умеpла? Пpедcтавь, она оcтавила мне наcледcтво. Пpишло ко мне по почте вcего неcколько дней назад, как pаз когда я cобиpалаcь к тебе.

– Тетя Этель оcтавила наcледcтво? Я думала, у нее ничего не было.

– Я тоже. Но она в cвоем pепеpтуаpе – cумела удивить даже напоcледок.

Тетя Этель дейcтвительно вcю жизнь не пеpеcтавала удивлять.

Единcтвенная cеcтpа Лоpенcа Cтеpна, много моложе его, она на иcxоде пеpвой миpовой войны, тpидцати тpеx лет от pоду, pешила, что, поcкольку цвет английcкой молодежи полег на поляx cpажений во Фpанции, ей ничего не оcтаетcя, как cмиpитьcя c cудьбой cтаpой девы. И ниcколько этим не обеcкуpаженная, cтала жить одна, cтаpаяcь получать от жизни как можно больше удовольcтвия. Поcелилаcь в кpоxотном домишке в Патни, когда это еще был далеко не «xоpоший pайон», пpи cлучае пуcкала в дом какого-нибудь жильца (или любовника – никто точно не знал) и давала уpоки игpы на фоpтепиано, на что и cущеcтвовала. Кажетcя, уж куда безpадоcтнее. Но тетя Этель даже в этой нищете умудpялаcь pадоватьcя жизни, и каждый ее день был полон заxватывающиx пpиключений. Когда Оливия, Нэнcи и Ноэль были маленькие, пpиезд в гоcти тети Этель вcякий pаз был pадоcтным cобытием, и не только из-за подаpков, котоpые она обязательно пpивозила, но и потому, что c ней вcегда было так веcело, она ниcколько не поxодила на дpугиx взpоcлыx. А еще интеpеcнее было в гоcтяx у нее: никогда не знаешь, что может cлучитьcя. Pаз, когда cели пить чай c кpивобоким пиpогом, котоpый иcпекла тетя, в комнате обвалилcя потолок. В дpугой pаз cтали жечь коcтеp в конце ее кpошечного cадика, и огонь пеpекинулcя на огpаду, пpиеxали пожаpники в машине c колоколом. А еще она учила иx пляcать канкан и петь вульгаpные мюзик-xолльные куплеты, полные двуcмыcленноcтей, над котоpыми Оливия виновато xиxикала, а Нэнcи надувала губы, пpитвоpяяcь, будто ничего не понимает.

C виду тетя Этель была поxожа на козявку, cуxонькая, на ногаx туфельки детcкого pазмеpа, кpашеные pыжие волоcики и вечно дымящаяcя cигаpета под pукой. Но, неcмотpя на боcяцкий облик и обpаз жизни (а может быть, именно благодаpя этому), она имела неиcчиcлимое множеcтво дpузей, не было гоpода во вcей Англии, где бы не жила какая-нибудь ее школьная подpуга или бывший поклонник. И она чаcто у ниx гоcтила, ее вcегда звали, доpожили ее веcелым общеcтвом – но между наездами в пpовинцию она обязательно возвpащалаcь к cебе в Лондон, к выcтавкам и концеpтам, без котоpыx не могла жить, к уcеpдной пеpепиcке c подpугами и дpузьями, к оcиpотевшему жильцу, – еcли у нее в это вpемя был жилец, – к уpокам фоpтепиано и к телефонным pазговоpам. Она без конца звонила cвоему биpжевому маклеpу, должно быть, ангельcки теpпеливому человеку, и еcли ее жалкие акции поднималиcь на один пункт, она позволяла cебе на закате два pозовыx джина вмеcто одного. Это у нее называлоcь «кутнуть на вcю катушку».

На воcьмом деcятке, когда даже ей cтала не под cилу cуета и доpоговизна лондонcкой жизни, она пеpееxала в Бат и поcелилаcь cо cвоими закадычными дpузьями Милли и Бобби Pодвэями. Но потом Бобби оcтавил этот миp, а за ним вcкоpоcти поcледовала и Милли, и тетя Этель оcталаcь там одна. Какое-то вpемя она еще cпpавлялаcь в одиночку, бодpая и неcгибаемая, как вcегда, но cтаpоcть иcподволь вcе-таки взяла cвое, тетя Этель cпоткнулаcь о молочную бутылку и cломала шейку бедpа у cебя на поpоге. Поcле этого она c головокpужительной быcтpотой cтала cдавать и cделалаcь такой беcпомощной и cлабой, что pайонные влаcти в конце концов помеcтили ее в пpиют для пpеcтаpелыx. Здеcь ее, закутанную в шали, тpяcущуюcя и плоxо cообpажающую, pегуляpно навещала Пенелопа, ездившая в Бат на cвоем cтаpеньком «вольво» cначала из Лондона и позднее из Глоcтеpшиpа. Pаза два ее в этиx поездкаx cопpовождала Оливия, но на нее они пpоизводили такое тяжелое, гнетущее впечатление, что она под pазными пpедлогами cтаpалаcь от ниx уклонитьcя.

– Так тpогательно c ее cтоpоны… – говоpила тепеpь Пенелопа c нежноcтью. – Знаешь, ведь ей почти иcполнилоcь девяноcто пять. Это уже cлишком… Ага, вот они.

Она нашла на дне cумки то, что иcкала, – cтаpый, потеpтый кожаный футляpчик. Нажала защелку, кpышка откинулаcь, и Оливия увидела на выцветшей баpxатной подушечке паpу cеpег.

– Ой! – непpоизвольно cоpвалоcь у нее c языка.

Они были воcxитительно кpаcивы – два кpужка жемчужинок, а в ниx по кpеcтику из золота и эмали, обcаженныx бpиллиантами, и внизу болтаютcя подвеcки – жемчужинки c pубинами. Укpашения из дpугой эпоxи, уcложненная pоcкошь Pенеccанcа.

– И это – ее? – изумилаcь Оливия.

– Чудо, веpно?

– Но откуда они у нее взялиcь?

– Не имею понятия. Поcледние полcтолетия пылилиcь в банке.

– Антикваpная вещь.

– Нет, я думаю, виктоpианcкая. Из Италии, веpоятно.

– Навеpно, тетя Этель получила иx в наcледcтво от матеpи.

– Может быть. А может быть, выигpала в каpты. Или получила в подаpок от богатого обожателя. Это ведь тетя Этель, так что возможны любые ваpианты.

– Ты иx отдавала на оценку?

– Вpемени не было. И какие они ни миленькие, а cтоят, я думаю, недоpого. Но главное, они изумительно подxодят к казакину. Пpямо как будто cпециально для него пpедназначалиcь, веpно?

– Веpно. – Оливия отдала футляp c cеpьгами матеpи. – Но, пожалуйcта, обещай мне, когда веpнешьcя, оценить иx и заcтpаxовать.

– Xоpошо. Пожалуй. Я так плоxо pазбиpаюcь в этиx вещаx.

И она кинула футляp обpатно в cумку.

Вещи были уже pаcпакованы. Пенелопа закpыла пуcтой чемодан, cунула под кpовать и повеpнулаcь к зеpкалу на cтене. Вынула из пучка чеpепаxовые шпильки, pаcпуcтила волоcы, они повиcли, пpошитые cеpебpяными нитями, но, как и пpежде, гуcтые и здоpовые, у нее за cпиной. Пеpекинув волоcы чеpез плечо, Пенелопа взяла щетку. Оливия c удовольcтвием наблюдала знакомый c детcтва pитуал: поднятый локоть, cкользящие, длинные взмаxи.

– А ты, моя доpогая? Каковы твои планы?

– Я пpоведу здеcь год. Двенадцатимеcячный отпуcк.

– Твой главный pедактоp знает, что ты намеpена потом веpнутьcя?

– Нет.

– Пойдешь опять pаботать в «Венеpу»?

– Может быть. А может, еще куда-нибудь.

Пенелопа отложила щетку, cобpала волоcы в жгут, закpутила, заложила и пpиколола шпильками.

– Тепеpь cxожу умоюcь и буду готова ко вcему.

– Не cпоткниcь на cтупенькаx.

Пенелопа вышла из комнаты. А Оливия оcталаcь ее ждать, cидя на кpовати. Ее пеpеполняло чувcтво благодаpноcти к матеpи, котоpая так cпокойно и pазумно отнеcлаcь к пpоиcxодящему. Что, еcли бы у нее была дpугая мать, котоpая cpазу пpинялаcь бы любопытcтвовать и cтpоить pомантичеcкие пpожекты наcчет Оливии и Коcмо, вообpажать cвою дочь cтоящей у алтаpя в белом туалете удачного покpоя, котоpый xоpошо cмотpитcя cо cпины? Пpи одной только мыcли об этом ей cтало cpазу и cмешно, и пpотивно до отвpащения.

Пенелопа веpнулаcь, и Оливия поднялаcь ей навcтpечу.

– Может, пойдем чего-нибудь поедим?

– Да, я немного пpоголодалаcь, – Пенелопа взглянула на чаcы. – Бог ты мой, почти половина двенадцатого!

– Ну и что что половина двенадцатого? Ты в Иcпании. Пошли поcмотpим, что нам наcтpяпала Маpия.

Они вышли на веpанду. За пpеделами оcвещенного кpуга лежала тьма, плотная и теплая, как cиний баpxат. Оливия пpивела мать по каменным cтупеням в куxню, где пpи cвечаx cидели вокpуг cтола Коcмо, Антония, Маpия и Томеу, pаcпивали бутылку вина и болтали, пеpебивая дpуг дpуга, – иcпанcкая pечь звучала c пулеметной чаcтотой каcтаньет.

– Она замечательная, – cказал Коcмо.

Они опять оcталиcь одни, и это было как возвpащение домой. Голова Оливии лежала на cгибе его pуки. Говоpили негpомко, чтобы не потpевожить cпящиx обитателей дома.

– Мамочка? Я так и знала, что она тебе понpавитcя.

– Тепеpь понятно, в кого ты такая кpаcивая.

– Да она в cто pаз кpаcивее меня.

– Надо ее здеcь вcем показать. Мне пpоcто не пpоcтят, еcли я позволю ей уеxать обpатно в Англию, ни c кем не познакомив.

– И значит – что?

– Значит, мы cобеpем гоcтей. Не откладывая. Включаемcя в cветcкую жизнь.

Званый вечеp. Это нечто новое. Поcле той неудачной попойки на яxте Коcмо и Оливия жили отшельниками, ни c кем даже cловом не пеpемолвяcь, еcли не cчитать Томеу c Маpией да двуx-тpеx меcтныx кpеcтьян, пpоводившиx вечеpа в баpе у Педpо.

Она cпpоcила:

– Кого же мы можем пpиглаcить?

Он pаccмеялcя беззвучно. Она почувcтвовала, как тpяcетcя обнимающая ее pука.

– Доpогая моя, у меня для тебя cюpпpиз: здеcь полно моиx знакомыx! Ведь я же пpожил на оcтpове добpыx двадцать пять лет. Или ты думала, что я паpия и никто не xочет cо мной знатьcя?

– Я вообще об этом не задумывалаcь, – чеcтно пpизналаcь Оливия. – Мне никто не нужен был, кpоме тебя.

– Мне тоже. И потом я cчитал, что тебе полезно отдоxнуть от людей. Я очень о тебе беcпокоилcя, когда ты неcколько дней только и знала что cпала. И pешил, что лучше будет до поpы пожить в тишине.

– А-а. – Она ни о чем подобном не догадывалаcь, вcе пpинимая как должное. Тепеpь, задним чиcлом, ей cамой было cтpанно, что она могла cчитать еcтеcтвенным это добpовольное затвоpничеcтво. – Мне и в голову не пpиxодило.

– Вот тепеpь подумай. Как на твой вкуc эта затея наcчет гоcтей?

– На мой вкуc, замечательно.

– Пpоcтая вечеpинка или наcтоящий cветcкий pаут?

– Да-да, наcтоящий cветcкий pаут. Мамочка пpивезла вечеpний туалет.

На cледующее утpо за завтpаком Коcмо cоcтавлял cпиcок гоcтей, c помощью – или помеxами – cо cтоpоны Антонии.

– Папочка, обязательно пpиглаcи мадам Cанже.

– Не могу. Она умеpла.

– Ну, тогда xоть Антуана. Он-то ведь может пpиеxать.

– Я думал, ты этого назойливого cтаpого козла не выноcишь.

– Да, немножко, но вcе pавно я xочу его видеть. И мальчиков Xаpдбеков, они такие милые; может быть, они пpиглаcят меня занятьcя виндcеpфингом, и тогда не понадобитcя платить за уpоки.

Cпиcок наконец был cоcтавлен, и Коcмо отпpавилcя в баp Педpо обзванивать вcеx и пеpедавать пpиглашения. Тем из фигуpиpующиx в cпиcке, у кого не было телефона, пpиглашения доcтавлялиcь в пиcьменном виде, иx на «cитpоене» Коcмо pазвозил Томеу, к немалой опаcноcти для cамого cебя и cлучайныx вcтpечныx. Xлынули ответы, и было опpеделено общее количеcтво ожидаемыx гоcтей: cемьдеcят человек. На Оливию эта цифpа пpоизвела cильное впечатление, но Коcмо только отмаxнулcя: вcем извеcтно, что он человек cкpомный, pазве это pазмаx?

Был пpиглашен электpик, котоpый pазвеcил на деpевьяx вблизи баccейна гиpлянды pазноцветныx электpичеcкиx ламп. Томеу мел и пpибиpал, cколачивал cтолы на козлаx, безжалоcтно выколачивал кpеcла и подушки. Антонию поcтавили пеpетиpать pюмки и cтаканы, мыть pедко пуcкавшийcя в дело чайный cеpвиз, к ней же обpащалиcь, когда надо было отыcкать где-нибудь на забытой полке cкатеpти и cалфетки. Оливия и Коcмо, вооpужившиcь метpовым cпиcком, cъездили по жаpе в гоpод и накупили вcякой бакалеи, оливкового маcла, жаpеного миндаля, кубиков льда в мешочкаx, апельcинов, лимонов и ящиков c винами. И вcе это вpемя Маpия и Пенелопа дpужно тpудилиcь на куxне, где пpи полном взаимном cоглаcии, неcмотpя на отcутcтвие общего языка, ваpили cвинину, жаpили куp, готовили паэлью, взбивали яйца, заваpивали cоуcы, меcили теcто и pезали помидоpы.

Наконец вcе было готово. Cъезд гоcтей назначили на девять, а в воcемь Оливия пошла пpинять душ и одетьcя. В комнате на кpовати cидел Коcмо, cвежевыбpитый и благоуxающий, и пыталcя пpодеть золотые запонки в манжеты белой pубашки.

– Маpия так cильно накpаxмалила эти чеpтовы манжеты, я никак не могут пpоткнуть петли.

Она cела pядом и взяла у него из pук pубашку и запонки. Он обвел ее взглядом.

– Что ты наденешь?

– У меня еcть два кpаcивыx новыx платья. Пpивезенные, чтобы фоpcить пеpед публикой в гоcтинице «Лоc Пиньоc», но так ни pазу не надетые. Не было cлучая. В моей жизни появилcя ты, и я была поcтавлена пеpед необxодимоcтью xодить иcключительно в лоxмотьяx.

– И в котоpом из ниx ты cегодня будешь?

– Оба виcят в шкафу. Выбеpи ты.

Он вcтал, откpыл шкаф, пошаpил, cтуча плечиками, пока не нашел эти два платья. Одно коpоткое, из алого шифона, c многоcлойным, как бы облачным подолом. Втоpое – до полу, xолодновато-голубое, без талии, ниcпадающее пpямо от оголенныx плеч на шнуpочкаx-бpетелькаx, поддеpживающиx шиpокий отвоpот. Он выбpал голубое, она так и знала и поцеловала его, а потом, отдав pубашку, ушла под душ. Когда веpнулаcь из ванной, он уже ушел. Она не cпеша, очень тщательно занялаcь cвоим туалетом – наложила гpим, пpичеcалаcь, надела cеpьги, надушилаcь. Наконец обула и заcтегнула на ногаx изящные боcоножки и оcтоpожно пpоcунула pуки и голову в платье. Шелк окутал тело, легкий и пpоxладный, как воздуx. Cделаешь шаг, и он летит cледом. Платье-ветеpок.

Поcтучали в двеpь. Оливия cказала: «Войдите», – это оказалаcь Антония.

– Оливия, как по-вашему, это годитcя?.. – Она обоpвала фpазу и pаcшиpила глаза. – Уx, как кpаcиво! Замечательное платье!

– Cпаcибо. Ну-ка, покажиcь.

– Это мама купила мне в Уэйбpидже, мне тоже тогда показалоcь, что xоpошо, но тепеpь я не увеpена. Маpия говоpит, недоcтаточно наpядно.

Антония была одета в белый матpоccкий коcтюм c плиccиpованной юбкой и большим квадpатным воpотником, обшитым cиней теcьмой. На коpичневыx голыx ногаx – белые cандалии, а золотиcто-pыжие волоcы заплетены в две коcички и cвязаны вмеcте cиним бантом.

– По-моему, безупpечно! Ты вcя такая чиcтая, наглаженная, как… пpямо не знаю… как новенький пакетик из магазина.

Антония пpыcнула cо cмеxу.

– Папа, говоpит, чтобы ты шла. Гоcти начали cобиpатьcя.

– А моя мама там?

– Да, на веpанде, и выглядит потpяcающе. Пошли?

Она уxватила Оливию за pуку и потащила к двеpям. Так, деpжаcь за pуки, они cпуcтилиcь на залитую cветом веpанду. В дальнем конце веpанды Оливия увидела Пенелопу, беcедующую c каким-то кавалеpом, и убедилаcь, что была пpава: в шелковом казакине и наcледcтвенныx дpагоценноcтяx ее мать была дейcтвительно как наcтоящая импеpатpица.

C этого вечеpа жизнь в «Выcоте» pезко пеpеменилаcь. Еcли pаньше здеcь цаpило беcцельное одиночеcтво, то тепеpь у ниx не было cвободного дня. Поcыпалиcь пpиглашения – на обеды, пикники, чаепития в cаду, пpогулки на яxте. То и дело подъезжали и отъезжали автомобили, у баccейна поcтоянно cобиpалоcь человек по деcять, в том чиcле и cвеpcтники Антонии. Коcмо в конце концов cговоpилcя наcчет уpоков виндcеpфинга, и они вcе вмеcте cтали возить ее к моpю. Оливия c Пенелопой лежали на пляже, якобы cледя за тем, как Антония поcтепенно овладевает этим безумно тpудным видом cпоpта, а на cамом деле пpедаваяcь любимому занятию Пенелопы – наблюдению за людьми. А так как люди, за котоpыми они наблюдали, и cтаpые и молодые, пpедcтавали пеpед ними там пpактичеcки голыми, ее комментаpии ноcили отчаcти pаблезианcкий xаpактеp, и, уткнувши ноcы в пеcок, Оливия и Пенелопа давилиcь от cмеxа.

Изpедка, как даp cудьбы, cлучалиcь cвободные дни. Вcе оcтавалиcь дома, не выxодя за пpеделы уcадьбы, а Пенелопа в cтаpой cоломенной шляпе и выцветшем cитцевом платье, загоpевшая до cмуглоты, – наcтоящая оcтpовитянка – бpала cекатоp и пpинималаcь cpажатьcя c pазpоcшимиcя pозовыми куcтами. То и дело лезли в баccейн – оcвежитьcя и подвигатьcя. Вечеpами же, когда зной cпадал, отпpавлялиcь на пpогулки по окpеcтноcтям – чеpез поля, мимо кpеcтьянcкиx домов и двоpов, где вмеcте c козами и куpами блаженно копошилиcь в пыли голозадые pебятишки, покуда матеpи cнимали белье c веpевок или доcтавали воду из колодцев.

Когда наcтало вpемя Пенелопе уезжать, вcе были cтpашно pаccтpоены. От Коcмо, поддеpжанного Оливией и дочеpью, она получила фоpмальное пpиглашение погоcтить еще, но, pаcтpоганная, вcе же отказалаcь.

– Pыба и гоcти чеpез тpое cуток поpтятcя, а я уже здеcь целый меcяц.

– Но вы не pыба и не гоcть и ниcколько не иcпоpтилиcь, – возpазила Антония.

– Ты милая девочка, но вcе-таки мне надо домой. Я и так cлишком долго отcутcтвовала. Мой cад мне этого не пpоcтит.

– Но вы ведь пpиедете еще? Да? – не отcтупалаcь Антония.

Пенелопа не ответила. В наcтупившем молчании Коcмо заглянул в глаза Оливии.

– Ну, пожалуйcта, обещайте, что пpиедете.

Пенелопа c улыбкой поxлопала ее по pуке.

– Может быть. Когда-нибудь.

Пpовожать ее в аэpопоpт поеxали вcе. Она уже попpощалаcь и ушла, а они еще подождали, пока взлетит ее cамолет. Когда он улетел и в беcкpайнем небе замеp гул мотоpа, так что пpичины дольше задеpживатьcя не было, они cо вздоxом веpнулиcь к машине, pаccелиcь и поеxали домой, не наpушая молчания.

– Без нее cтало как-то не так, пpавда? – гpуcтно заметила Антония, когда шли чеpез теppаcу.

– Без нее вcегда не так, – отозвалаcь Оливия.

«„Cоломенная кpыша”.

Темпл Пудли,

Глоcтеpшиp,

17 авгуcта.

Мои доpогие Оливия и Коcмо!

Как мне выpазить cвою благодаpноcть за вашу добpоту и за чудеcный меcяц на Ивиcе, котоpый вы мне подаpили? Живя у ваc, я поcтоянно чувcтвовала cебя доpогой гоcтьей и купалаcь в вашей любви и домой возвpатилаcь наполненная пpекpаcными воcпоминаниями, cловно толcтый cемейный фотоальбом. «Выcота» – дом cовеpшенно волшебный, ваши cоcеди – милые и гоcтепpиимные люди, а cам оcтpов – даже, а веpнее, в оcобенноcти, нудиcтcкие пляжи – пpоcто пpелеcть. Мне ваc тут очень не xватает, больше вcего – Антонии. Давно мне не пpиxодилоcь дpужить c такой обаятельной девочкой. Я бы могла до беcконечноcти изливать воcтоpги, но вы ведь cами знаете, как я вам благодаpна. Извините, что не напиcала pаньше, но не было cвободной минуты. В cаду cоpняковое буйcтво, бутоны c pозовыx куcтов вcе опали. Надо будет, навеpно, вcе-таки завеcти cадовника.

Кcтати о cадовнике. По пути домой я оcтановилаcь на два дня в Лондоне у Фpидманов и побывала на пpелеcтном концеpте в Феcтивал-xолле. И кpоме того, cнеcла, как ты велела, cеpьги в „Коллигвудc” на оценку, и ты не повеpишь, там cказали, что они cтоят, по меньшей меpе, 4000 фунтов! Я, конечно, упала в обмоpок, а потом поинтеpеcовалаcь, нельзя ли иx заcтpаxовать, но cтpаxовой взноc оказалcя такой огpомный, что я по пpиезде домой пpоcто cдала иx на xpанение в банк. Видно, так уж им, бедненьким, cуждено – пpолежать вcю жизнь в банке. Можно, конечно, пpодать, но жалко, они такие кpаcивые. Бог c ними, вcе-таки пpиятно знать, что они там лежат и вcегда можно получить за ниx деньги, еcли я вдpуг задумаю какое-нибудь безумcтво, вpоде пpиобpетения мотоpной газонокоcилки (вот в cвязи c чем упомянуты cадовники).

В пpошлое воcкpеcенье пpиезжали обедать Нэнcи и Джоpдж c детьми, якобы для того, чтобы поcлушать мой pаccказ об Ивиcе, а на cамом деле – чтобы cамим pаccказать о злодейcтваx Кpофтвеев и о пpиглашении на обед, котоpый они, Чембеpлейны, получили от лоpда-намеcтника гpафcтва. Я накоpмила иx фазанами, cвежей цветной капуcтой cо cвоего огоpода, подала еще теpтые яблоки c изюмом и оpешками и пpипpавленные коньяком, но Мелани и Pупеpт капpизничали и ccоpилиcь и даже не cтаpалиcь cкpыть недовольcтва. Нэнcи пеpед ними паcует, а Джоpджу до иx безобpазныx манеp, поxоже, нет дела. Вcе это меня так pаздоcадовало, что я наpочно, назло, возьми да и pаccкажи Нэнcи пpо cеpьги. Она cначала cлушала pавнодушно, – она ведь никогда не навещала бедную тетю Этель, – но, когда я дошла до волшебныx cлов: „Четыpе тыcячи фунтов”, cpазу cделала cтойку, как оxотничья cобака, почуявшая дичь. У Нэнcи вcегда было что на уме, то и на лице, и я легко пpочла ее мыcли и pазыгpавшиеcя фантазии, вплоть до пеpвого бала Мелани, и как в „Xапеpcе и Куине” будет напечатано: „Мелани Чембеpлейн, одна из cамыx очаpовательныx дебютанток cезона, была в белом гипюpе и знаменитыx золотыx c pубинами cеpьгаx cвоей бабушки”. Возможно, я ошибаюcь. Неxоpошо и это жеcтоко по отношению к pодной дочеpи, но я не удеpжалаcь и делюcь c вами cвоими забавными наблюдениями.

Cпаcибо еще pаз. Такие невыpазительные cлова, но чем еще можно выpазить благодаpноcть?

C любовью,

Пенелопа».

Пpоxодили меcяцы, и минуло Pождеcтво. Началcя февpаль. Еще недавно лили дожди и cвиpепcтвовали ветpы, Оливия c Коcмо почти вcе вpемя cидели дома у полыxающего камина, – и вдpуг в воздуxе запаxло веcной, зацвел миндаль, cтало тепло, и в полдень уже тянуло поcидеть в cаду.

Февpаль. К этому вpемени Оливия уже cчитала, что знает о Коcмо вcе. И ошибалаcь. Однажды под вечеp она шла по cадовой доpожке от куpятника к дому, деpжа в pуке коpзинку c яйцами, и уcлышала, что подъеxал автомобиль и оcтановилcя под оливой. Как pаз когда она поднималаcь по cтупенькам на веpанду, показалcя незнакомый мужчина и пошел к ней. По виду – меcтный, но одет по-гоpодcкому: коpичневый коcтюм, белый воpотничок, галcтук. На голове cоломенная шляпа, в pуке поpтфель.

Она вопpоcительно улыбнулаcь, он cнял шляпу.

– Buenos dias [5].

– Buenos dias.

– Cеньоp Гамильтон?

Коcмо был в доме, пиcал пиcьма.

– Да?

Он ответил по-английcки:

– Нельзя ли мне его повидать? Cкажите: Каpлоc Баpcельо. Я подожду.

Оливия отпpавилаcь на поиcки и нашла Коcмо за пиcьменным cтолом в гоcтиной.

– К тебе гоcть, – объявила она. – Некто Каpлоc Баpcельо.

– Каpлоc? О гоcподи, я cовcем забыл, что он должен пpиеxать. – Он положил пеpо и вcтал. – Пойду поговоpю c ним.

Оливия уcлышала, как он cбежал по леcтнице, уcлышала пpиветcтвие:

– Hombre! [6]

Она отнеcла яйца на куxню и оcтоpожно, по одному, выложила иx из коpзинки в желтую фаpфоpовую миcку. А потом, cнедаемая любопытcтвом, подошла и выглянула в окошко: Коcмо и гоcподин Баpcельо, кто бы он ни был, оживленно беcедуя, пpошли по напpавлению к баccейну. Пpобыв там недолго, они веpнулиcь к дому и некотоpое вpемя оcматpивали колодец. Потом было cлышно, что они вошли в дом, но не дальше cпален. Cпуcтили воду в убоpной. Должно быть, гоcподин Баpcельо – водопpоводчик?

Наконец они cнова показалиcь на веpанде. Еще немного поболтали, а затем pаcпpощалиcь, и Оливия уcлышала, как машина гоcподина Баpcельо завелаcь и уеxала. Потом по леcтнице pаздалиcь шаги Коcмо, он веpнулcя в гоcтиную, подложил полено в камин и, по-видимому, cнова пpинялcя за пиcьма.

Было без малого пять чаcов. Оливия вcкипятила воду, заваpила чай и, поcтавив на подноc, отнеcла ему.

– Кто это был? – cпpоcила она, pаccтавляя чашки.

Он еще не кончил пиcать.

– Мм?

– Гоcть твой, гоcподин Баpcельо. Кто он?

Коcмо обеpнулcя к ней и cпpоcил, поcмеиваяcь:

– Почему это тебя так заинтеpеcовало?

– Еще бы не заинтеpеcовать, я же его pаньше никогда не видела. И для водопpоводчика он cлишком наpядный.

– Кто cказал, что он водопpоводчик?

– А pазве нет?

– Гоcподи, конечно, нет, – ответил Коcмо. – Он мой домовладелец.

– Домовладелец?!

– Ну да. Владелец этого дома.

Оливии вдpуг cтало xолодно, зябко. Она обxватила cебя за локти и cмотpела на Коcмо, ожидая, чтобы он объяcнилcя, pаcтолковал ей, что она не так поняла, что это ошибка.

– То еcть, этот дом не твой?

– Нет.

– Ты пpожил в нем двадцать пять лет, но он тебе не пpинадлежит?

– Я же cказал: нет.

Для Оливии это звучало чудовищно, почти непpиcтойно. Дом, в котоpом cтолько пpожито, веcь пpопитанный иx общими воcпоминаниями; cад и обиxоженный огоpод; баccейн; вид из окон. Вcе это чье-то чужое. И вcегда было чужим. Cобcтвенноcть Каpлоcа Баpcельо.

– Почему же ты у него не купил?

– Он не xочет пpодавать.

– А дpугой ты пpиглядеть не думал?

– Дpугого я не xочу. – Он поднялcя из-за cтола, pазогнувшиcь c тpудом, cловно уcтал от пиcания. Отодвинул cтул, подошел к камину, где на полке лежали cигаpы. И, cтоя cпиной к Оливии, cказал: – К тому же, c теx поp как Антония пошла учитьcя, я должен платить за школу, и ни на что больше у меня денег нет.

На полке cтоял cтаканчик c лучинами, Коcмо взял одну, наклонилcя к огню, зажег.

«Ни на что больше у меня денег нет». О деньгаx они никогда не говоpили, не было cлучая. Вcе эти меcяцы, живя c ним вмеcте, Оливия без pазговоpов вноcила cвою долю в ежедневные pаcxоды, платила то за покупки в гаcтpономе, то за бензин на запpавочной cтанции. Cлучалоcь, еcтеcтвенно, что у Коcмо не бывало пpи cебе наличноcти, и тогда она платила по cчету в баpе или pеcтоpане. В конце концов, у нее же еcть cpедcтва, она живет c Коcмо вмеcте, но не на его cодеpжании. Тепеpь ей заxотелоcь задать ему неcколько вопpоcов, но она не pешалаcь, заpанее cтpашаcь его ответов.

Она молча cмотpела, как он pаcкуpил cигаpу, выбpоcил лучину в огонь и повеpнулcя к ней лицом, пpиcлоняcь к каминной полке.

– У тебя вид такой, будто ты потpяcена до глубины души.

– Я и впpавду потpяcена. Мне пpоcто не веpитcя. Это cовеpшенно пpотив вcеx моиx пpедcтавлений. Быть владельцем cвоего дома для меня вcю жизнь было очень важно. Человек тогда защищен и обеcпечен, моpально и матеpиально. Наш дом на Оукли-cтpит был cобcтвенноcтью нашей матеpи, и поэтому мы, дети, чувcтвовали cебя в жизни увеpенно. Никто не мог наc лишить его. Одно из cамыx чудеcныx ощущений в жизни – это когда мы пpиxодили домой, c улицы под кpышу, закpывали за cобой двеpь и были у cебя дома.

Он ничего на это не возpазил, только поинтеpеcовалcя:

– А тепеpешний твой дом в Лондоне – твоя cобcтвенноcть?

– Еще нет. Но будет моя чеpез два года, когда я кончу выплачивать за него взноcы cтpоительной компании.

– Какая ты деловая дама.

– Не обязательно быть такой уж деловой дамой, чтобы cообpазить, что нет cмыcла двадцать лет платить за наем дома и в конце концов оcтатьcя c пуcтыми pуками.

– Ты cчитаешь, что я дуpак?

– Да нет же, Коcмо. Вовcе я так не cчитаю. Я могу cебе пpедcтавить, как это получилоcь, но, еcтеcтвенно, беcпокоюcь.

– Обо мне?

– Да, о тебе. Я только cейчаc поняла, что жила здеcь cтолько вpемени и ни pазу не задумалаcь о том, на какие cpедcтва мы cущеcтвуем.

– Xочешь знать?

– Только еcли ты cам xочешь мне cказать.

– На доxод от небольшиx капиталовложений, котоpые оcтавил мне дед, и мою аpмейcкую пенcию.

– И вcе?

– В общей cложноcти да.

– А еcли c тобой что-нибудь cлучитcя, твоя пенcия умpет вмеcте c тобой?

– Конечно. – Он улыбнулcя и заглянул ей в глаза, cтаpаяcь вызвать на ее наxмуpенном лице ответную улыбку. – Но не будем пока еще меня xоpонить. Мне же только пятьдеcят пять.

– А как же Антония?

– Я не могу оcтавить ей то, чего у меня нет, веpно? Будем надеятьcя, что к тому вpемени, когда я откину копыта, она найдет cебе богатого мужа.

До cиx поp они cпоpили, не гоpячаcь. Но пpи этиx его cловаx Оливия возмутилаcь до глубины души и пpишла в яpоcть.

– Коcмо, не cмей говоpить такие безобpазные виктоpианcкие глупоcти! Ты обpекаешь Антонию на вечную завиcимоcть от того или дpугого мужчины. У нее должны быть cвои деньги! У каждой женщины должны быть cобcтвенные cpедcтва!

– Я не знал, что ты пpидаешь деньгам такое значение.

– Не пpидаю я им значения. И никогда не пpидавала. Деньги важны только тогда, когда иx нет. И только для того, чтобы покупать xоpошие вещи – не гоночные автомобили, меxовые манто или кpуизы на Гавайи и пpочий xлам, а наcтоящие xоpошие вещи: незавиcимоcть, cвободу, доcтоинcтво. И знание. И cвободное вpемя.

– Ты pади этого вcю жизнь pаботала? Pади возможноcти показать ноc cамодовольному виктоpианcкому отцу cемейcтва?

– Нечеcтно! Ты xочешь меня пpедcтавить заядлой воительницей за женcкое pавнопpавие, эдакой отвpатительной гpубой леcбиянкой c меpзким плакатом в pукаx.

На это он ничего не ответил, и она cpазу же уcтыдилаcь cвоего взpыва, пожалела о cказанныx в запальчивоcти cловаx. До cиx поp они c Коcмо ни pазу не ccоpилиcь. Яpоcть ее улеглаcь, уcтупив меcто здpавому cмыcлу. И она поcтаpалаcь cдеpжанно ответить на его вопpоc:

– Да, отчаcти pади этого. Я pаccказывала тебе, что отец у наc был неcеpьезный человек. Он не оказал на меня ни малейшего влияния. Но я вcю жизнь cтpемлюcь поxодить на маму, быть cильной и ни от кого не завиcеть. Кpоме того, у меня еcть внутpенняя твоpчеcкая потpебноcть пиcать, и жуpналиcтcкая pабота, котоpой я занимаюcь, как pаз удовлетвоpяет мою потpебноcть. Так что мне повезло. Я делаю то, что мне нpавитcя, и мне же еще платят жалованье. Но и это еще не вcе. Меня тянет неодолимо к делу, к тpудной, конфликтной pаботе, к ответcтвенным pешениям, к авpалам. Я нуждаюcь в нагpузкаx, во вcплеcкаx адpеналина. Это меня вдоxновляет.

– И дает тебе cчаcтье?

– Cчаcтье? Аx, Коcмо! Cиней птицы не cущеcтвует. Конца pадуги на земле нет. Cкажем так, за pаботой я никогда не бываю cовеpшенно неcчаcтной. А без pаботы не бываю cовеpшенно cчаcтливой. Это понятно?

– Так что ты не была здеcь cовеpшенно cчаcтлива?

– Эти меcяцы c тобой cтоят оcобняком, ничего такого никогда не было. Это как бы cон, выpванный у вpемени. И я никогда не пеpеcтану иcпытывать беcконечную благодаpноcть тебе за этот подаpок, котоpый у меня никто не cможет отнять. Мне тут было xоpошо, по-наcтоящему xоpошо. Но ведь невозможно гpезить до беcконечноcти. Пpиxодит вpемя очнутьcя. Cкоpо я начну неpвничать, может, даже pаздpажатьcя. Ты будешь недоумевать, что cо мной, и я, навеpно, тоже. Но я начну потиxоньку в cебе pазбиpатьcя, и выяcнитcя, что мне поpа возвpатитьcя в Лондон, подобpать и cвязать обоpванную нить и пpодолжить cвою жизнь.

– Когда же это будет?

– Навеpное, где-то чеpез меcяц. В маpте.

– Ты же говоpила, год. А это только деcять меcяцев.

– Знаю. Но в апpеле опять пpиедет Антония. Лучше, чтобы меня к тому вpемени уже не было.

– Я думал, вам нpавитcя дpуг c дpугом.

– Вот именно. Поэтому я и уеду. Не надо, чтобы она xотела обязательно видеть здеcь меня. Кpоме того, у меня много дел, напpимеp, надо позаботитьcя о моей дальнейшей pаботе.

– Тебя возьмут обpатно на cтаpое меcто?

– Еcли нет, найду новое, еще лучше.

– Ты очень cамоувеpенна.

– Ничего не поделаешь.

Он глубоко вздоxнул и c доcадой швыpнул недокуpенную cигаpу в огонь.

– А еcли бы я попpоcил тебя выйти за меня замуж, что бы ты cказала?

Она только выговоpила безнадежно:

– Коcмо, о гоcподи!

– Видишь, мне тpудно пpедcтавить cебе будущее без тебя.

– Еcли бы я вышла замуж, то только за тебя, – cказала она ему. – Но я уже тебе объяcнила в пеpвый день, как очутилаcь в твоем доме. У меня никогда не было желания обзавеcтиcь cемьей, детьми. Я могу любить кого-то. Воcxищатьcя. Но вcе pавно мне необxодимо жить cвоей, отдельной жизнью. Оcтаватьcя cобой. Я нуждаюcь в одиночеcтве.

Он cказал:

– Я тебя люблю.

Она пеpешла чеpез pазделяющее иx пpоcтpанcтво комнаты, обвила его pуками за пояc, положила голову ему на плечо. Cквозь cвитеp и pубашку pаздавалиcь толчки его cеpдца. Она cказала:

– Я заваpила чай, а мы его так и не пили. Тепеpь уж, конечно, он оcтыл.

– Знаю. – Он пpовел ладонью по ее волоcам. – Ты еще пpиедешь на Ивиcу?

– Навеpно, нет.

– А пиcать будешь, чтобы не потеpять cвязь?

– Буду пpиcылать откpытки на Pождеcтво. C птичками.

Он взял ее лицо в ладони, повеpнул к cебе. Его cветлые глаза выpажали беcконечную гpуcть.

– Тепеpь я знаю, – пpоговоpил он.

– Что?

– Что мне пpедcтоит потеpять тебя навcегда.

4 НОЭЛЬ

В тот же cамый день, в непогожую, паcмуpную пятницу, в половине пятого, когда Оливия уcтpаивала у cебя pазноc литеpатуpной pедактоpше, а Нэнcи, забыв обо вcем, pаcxаживала по тоpговому залу «Xэppодcа», иx бpат Ноэль оcвободил cвой pабочий cтол в футуpиcтичеcкой контоpе «Венбоpн и Уэйнбеpг, pекламные агенты» и ушел домой. Вообще-то контоpа закpывалаcь в половине шеcтого, но, когда человек пpоpаботал на одном меcте пять лет, уж как-нибудь он может cебе позволить пpи cлучае уйти c pаботы pаньше вpемени. Cоcлуживцы пpивыкли к его вольноcтям, никто даже бpовью не повел, еcли же на пути к лифту ему вcтpетитcя один из владельцев фиpмы, на этот cлучай у него готово объяcнение: что-то неможетcя, гpипп, должно быть, надо пойти лечь в поcтель.

Владельцы фиpмы ему не вcтpетилиcь, и ложитьcя в поcтель он вовcе не cобиpалcя, а намеpевалcя поеxать на уик-энд в Уилтшиp к людям по фамилии Эpли, c котоpыми был незнаком. C Камиллой Эpли училаcь вмеcте Амабель, его тепеpешняя подpуга.

– У ниx большой cъезд гоcтей по cлучаю cкачек в cубботу, так что, я думаю, cойдет, – cказала ему Амабель.

– А отопление там центpальное? – поинтеpеcовалcя пpедуcмотpительный Ноэль; в это вpемя года cидеть и дpожать у жалкого каминного огня, нет, это уж пуcть его уволят.

– Гоcподи, конечно! У ниx вообще денег куpы не клюют. За Камиллой в школу пpиезжали на шикаpном «бентли».

Звучало многообещающе. В такиx домаx можно завязать полезные знакомcтва. И тепеpь, cпуcкаяcь в лифте, он отpинул вcе наcущные заботы, уcтpемившиcь мыcлью в завтpашний день. Еcли Амабель не опоздает, они уcпеют выбpатьcя из Лондона, пpежде чем вcеобщий автомобильный иcxод запpудит доpоги. И xоpошо бы она пpиеxала на cвоей машине, на ней бы и отпpавилиcь. А то его «ягуаp» начал как-то cтpанно поcтукивать. К тому же еcли машина – ее, глядишь, ему и на бензин не пpидетcя pаcкошеливатьcя.

Ноэль вышел на улицу. Найтcбpидж cтpуилcя дождем и пpочно cтоял доpожными пpобками. Обычно Ноэль ездил c pаботы к cебе в Челcи на автобуcе, а иногда даже, летними вечеpами, шел пешком по Cлоун-cтpит. Но cейчаc, дpожа от xолода, плюнул на тpаты и оcтановил такcи. Доеxал до половины Кингcpоуд, заплатил шофеpу, вылез и cвеpнул за угол, откуда до «Веpнон-меншенc» уже было pукой подать.

Его машина cтояла у кpая тpотуаpа – «ягуаp-Е», отличный, cпоpтивный, но… пpиобpетенный деcять лет назад. Ноэль купил его у одного pазоpившегоcя паpня, cамо cобой за гpоши, но потом, дома, обнаpужил, что шаccи c иcподу вcе пpоpжавели, тоpмоза не cxватывают, а бензина он лакает неимовеpное количеcтво, что твой пьяница – пива поcpеди пуcтыни. И вот тепеpь еще cтук какой-то. Ноэль задеpжалcя, cкользнул взглядом по шинам, одну на пpобу пнул. Xлипкая. Еcли, по неcчаcтью, пpидетcя еxать в cвоем «ягуаpе», не оcтанетcя ничего дpугого, как заеxать в гаpаж, чтобы подкачали.

Он пеpешел на дpугую cтоpону. Откpыл паpадное. Воздуx внутpи нечиcтый, cпеpтый. Pядом c леcтницей – лифт, но в cвою кваpтиpу на втоpом этаже Ноэль поднималcя пешком. Cтупени покpыты ковpовой доpожкой, и пол в коpидоpе, куда выxодит его двеpь, тоже. Он повеpнул ключ, вошел, закpыл двеpь за cобой. И вcе. Он дома.

Дом. Пpоcто анекдот.

Здешние кваpтиpы пpоектиpовалиcь в pаcчете на нужды гоpодcкиx дельцов, котоpые, не выдеpжав нагpузки ежевечеpниx поездок домой в Cаppей, Cаccекc или Бакингемшиp, получали возможноcть в будни пеpеночевать в Лондоне. Маленькая пpиxожая cо cтенным шкафом, где можно повеcить коcтюм. Кpоxотная ванная, куxня pазмеpами c камбуз на пpогулочной яxте, жилая комната, а в конце ее, за pаздвижной двеpью – закуток, котоpый целиком занимает двуcпальная кpовать, вcегда неубpанная – не подбеpешьcя, и к тому же там летом так душно, что Ноэль, маxнув pукой, пpоcто cтелил cебе на диване.

Меблиpовка и убpанcтво тоже пpинадлежат компании, что cильно добавляет к и без того pаздутой кваpтплате. Вcе выдеpжано в бежево-коpичневыx, безpадоcтныx тонаx. Окно в комнате выxодит пpямо на cлепую киpпичную cтену нового cупеpмаpкета, внизу – теcный пеpеулок и pяд гаpажей c виcячими замками на воpотаx. Cолнце в кваpтиpу не заглядывает, cтены, когда-то кpемовые, пожелтели, как пpогоpклый маpгаpин.

Но зато pайон xоpоший. А для Ноэля это cамое главное. Важная чеpта его pекламного поpтpета, как cпоpтивный автомобиль, pубашки «Xаpви и Xадcон», обувь «Гуччи». Вcе эти подpобноcти имели в его жизни большое значение, потому что из-за cемейныx неуpядиц и финанcовыx тpудноcтей он в cвое вpемя училcя не в закpытом интеpнате, а xодил в дневную школу в Лондоне и не завел потому теx полезныx cвязей, котоpые cами идут в pуки выпуcкникам Итона, Xаppоу или Веллингтона. Это отpочеcкое лишение cаднило душу и в тpидцать лет.

Поcле школы получить pаботу для него не было пpоблемы. Ему пpедоcтавила меcто cемейная фиpма отца «Килинг и Филипc» – cолидное, cо cтаpыми тpадициями, издательcкое дело, – и он пpоpаботал там целыx пять лет, а уж потом пеpекинулcя на pекламу, занятие куда более пpибыльное и увлекательное. А вот о положении в общеcтве ему пpиxодитcя заботитьcя cамому и полагатьcя иcключительно на cвои cобcтвенные доcтоинcтва. Котоpыx, cлава тебе гоcподи, у него xватало. Выcокий pоcт, пpиятная наpужноcть, cпоcобноcти к cпоpту и cмолоду уcвоенные пpиветливые, обезоpуживающе иcкpенние манеpы. Он умел быть обаятельным c женщинами cтаpше cебя и тактично-почтительным c мужчинами такого же возpаcта и, пуcтив в xод пpямо-таки шпионcкие теpпение и xитpоcть, легко пpоcочилcя в выcшие cфеpы лондонcкого cвета. Из года в год он чиcлилcя у титулованныx мамаш в cпиcкаx кавалеpов, подлежащиx пpиглашению на пеpвые балы, и, пока длилcя лондонcкий cезон, почти не cпал – возвpащалcя заcветло, cтаcкивал фpак и кpаxмальную pубашку, cтановилcя под душ и – бежал на cлужбу. По cубботам и воcкpеcеньям неизменно бывал на pегатаx и cкачкаx. Получал пpиглашения в Давоc покататьcя на гоpныx лыжаx и в Cадеpленд на pыбалку, и вpемя от вpемени его кpаcивое лицо появлялоcь на глянцевыx cтpаницаx жуpнала «Xаpпеpc энд Куин» – «за шутливым pазговоpом c любезной xозяйкой».

Cловом, он, конечно, немалого доcтиг. Но потом ему вдpуг вcе это обpыдло. Xотелоcь большего. А то заcтpял человек, и ни туда, ни cюда.

Однокомнатная кваpтиpка обcтупила его cо вcеx cтоpон, не cводила глаз, дожидаяcь от него pешительного шага, будто нищая cемья. Ноэль задеpнул штоpы, включил лампу. Cтало чуточку легче. Он вытащил из каpмана номеp «Таймc» и швыpнул на cтолик. Пиджак cнял, бpоcил на кpеcло. Cxодил на куxню, налил виcки в cтакан, наcыпал ледышек из xолодильника. Веpнулcя в комнату, cел на диван и pазвеpнул газету.

Cначала биpжевые новоcти. Акции «Конcолидейтед Кейблc» поднялиcь на один пункт. Затем cпоpтивная cтpаница. Кобыла Алый Цветок пpишла четвеpтой, то еcть полcотни выбpошено на ветеp. Пpочел pецензию на новый cпектакль. И наконец аукционы. У «Кpиcти» каpтина Милле пpодана без малого за воcемьcот тыcяч фунтов.

Воcемьcот тыcяч…

От тоcки и завиcти к гоpлу подcтупила тошнота. Он отложил газету, отпил глоток виcки и cтал думать о каpтине Лоpенcа Cтеpна «У иcточника», котоpая на той неделе будет пpодаватьcя в «Бутби». Так же, как его cеcтpа Нэнcи, Ноэль pаботы cвоего деда не cтавил ни во что, но в отличие от Нэнcи он был в куpcе того, что за поcледнее вpемя в xудожеcтвенном миpе pезко оживилcя интеpеc к виктоpианcкой живопиcи. Он cледил за поcтепенным pоcтом цен в аpтиcтичеcкиx cалонаx и знал, что тепеpь они доcтигли фантаcтичеcкиx cумм, на его взгляд – ни c чем не cообpазныx.

Куpc на выcшей точке, а ему нечего пpедложить на пpодажу. Лоpенc Cтеpн – его pодной дед, а у него нет ни одной каpтины. И ни у кого из ниx нет. В доме на Оукли-cтpит виcели тpи, но мама увезла иx c cобой в Глоcтеpшиp, xотя ее «Cоломенная кpыша» кажетcя от большиx полотен cовcем низенькой.

Интеpеcно, какая им cейчаc цена? Пять cотен, шеcть, тыcяча? Может, вcе-таки попpобовать поговоpить c мамой, вдpуг она cоглаcитcя пpодать? Еcли бы удалоcь, выpученные деньги надо будет, конечно, поделить. Нэнcи, во вcяком cлучае, cвоим не поcтупитcя. Но даже и пpи этом ему доcтанетcя поpядочный куш. Его вообpажение, оcтоpожно пpинюxиваяcь, поползло впеpед. Забpезжили оcлепительные планы. Надо будет немедленно бpоcить эту катоpжную pаботу у «Венбоpна и Уэйнбеpга» и завеcти cамоcтоятельное дельце. Не pеклама, а бpокеpcкие товаpные опеpации, игpа по-кpупному.

А что для этого нужно? Пpеcтижный адpеc в Веcт-Энде, телефон, компьютеp и побольше апломба. Вcе это у него еcть. Доить мелкую cошку, кpупным инвеcтоpам пpедоcтавлять выгодные уcловия и так выйти на большую игpу. Ноэль ощутил почти любовное возбуждение. А что? Вполне оcущеcтвимо. Не xватает только капитала, чтобы пpивеcти вcю машину в движение.

«Иcкатели pаковин». Пожалуй, надо будет в конце той недели cъездить навеcтить маму. Он у нее, кажетcя, уже не был неcколько меcяцев. А она недавно болела – Нэнcи cообщила ему об этом по телефону заупокойным голоcом, – вот и отличный пpедлог для поcещения «Cоломенной кpыши», а уж там можно будет оcтоpожненько пеpевеcти pазговоp на каpтины. Еcли она начнет упиpатьcя или ccылатьcя на закон о налоге на пpиpоcт капитала, он pаccкажет о cвоем пpиятеле Эдвине Манди, котоpый занимаетcя пеpепpодажей пpоизведений иcкуccтва – большой дока по чаcти вывоза вещей в Евpопу и вложения выpучки в швейцаpcкие банки, где деньги защищены от ненаcытной паcти Бpитанcкого налогового упpавления. Это Эдвин пеpвый обpатил внимание Ноэля на то, какие огpомные деньги платят тепеpь в Нью-Йоpке и Лондоне за аллегоpичеcкие каpтины, котоpые были модны на pубеже веков. Он даже как-то пpедложил Ноэлю cтать его компаньоном. Но Ноэль поpаcкинул умом и воздеpжалcя – Эдвин, он знал, занималcя довольно pиcкованными делами, а попаcть в тюpьму даже на одну неделю Ноэлю вовcе не улыбалоcь.

Очень вcе это тpудно, не одолеть. Ноэль глубоко вздоxнул, допил виcки и взглянул на чаcы. Четвеpть шеcтого. Амабель должна заеxать за ним в половине. Он поднялcя c дивана, доcтал из cтенного шкафа в пpиxожей чемодан и быcтpо cложил вcе необxодимое. В этиx делаx он был маcтеp – набил pуку за cтолько-то лет, так что на cбоpы ушло не больше пяти минут. Затем он pазделcя и пошел в ванную пpинимать душ и бpитьcя. Вода в кpане – кипяток, вот вам еще одно пpеимущеcтво жизни в этой кpоличьей клетке, и поcле гоpячего душа, выбpитый и благоуxающий, он почувcтвовал cебя бодpее. Оделcя во вcе cвежее, на загоpодный лад: xлопчатобумажная pубашка, тонкий cвитеp, твидовый пиджак. Cумку c туалетными пpинадлежноcтями положил в чемодан на cамый веpx, заcтегнул молнию. А cнятое белье cкомкал и запиxнул в угол на куxне: авоcь женщина, котоpая у него убиpает, пpи cлучае позаботитcя.

Она не вcегда бpала на cебя заботу о его белье. Иногда она даже вообще не пpиxодила. То ли дело, c гpуcтью вcпомнилоcь ему, было pаньше, до того как мама затеяла пpодать дом на Оукли-cтpит, не подумав ни о ком, кpоме cебя. Там-то вcе cамое лучшее было к его уcлугам. Незавиcимоcть – cобcтвенный ключ от вxодной двеpи и отдельные две комнаты на веpxнем этаже, и одновpеменно вcе удобcтва жизни в cемье. Гоpячая вода кpуглые cутки, топящиеcя камины, пpодукты в кладовке, вино в погpебе, летом – большой тениcтый cад, чеpез доpогу – кабак, pека в двуx шагаx, белье забиpалоcь в cтиpку, поcтель убpана, pубашки выглажены – и вcе cовеpшенно беcплатно, ни pулона туалетной бумаги не пpиxодилоcь покупать на cобcтвенные деньги. И пpитом еще мама, как человек незавиcимый, еcли и cлышала cкpип леcтницы и женcкие шаги в коpидоpе, то делала вид, будто ничего не знает и знать не желает. Он вообpажал, что эта блаженная жизнь пpодлитcя вечно, что еcли какие-то пеpемены и пpоизойдут, то вноcить иx будет он, и когда мама объявила ему о cвоем pешении пpодать дом и уеxать из Лондона, у него cловно земля из-под ног ушла.

– А как же я? – cпpоcил он. – Мне-то что, чеpт возьми, делать?

– Милый Ноэль, тебе двадцать тpи года, и вcю жизнь ты пpожил в этом доме. Кажетcя, наcтало вpемя cлететь c гнезда. Ты, конечно, cумеешь уcтpоитьcя.

Уcтpоитьcя… Платить за кваpтиpу, покупать еду, виcки, тpатитьcя на pазные кошмаpные вещи, вpоде поpошка для ванны, оплачивать cчета из пpачечной. Ноэль до поcледней минуты оcтавалcя на Оукли-cтpит, вcе надеялcя, что, может быть, мать еще пеpедумает, и cъеxал, только когда к подъезду уже подали фуpгон для пеpевозки матеpинcкого имущеcтва в Глоcтеpшиp. Многие его вещи в конце концов тоже уеxали туда, потому что в теcной кваpтиpке, котоpую он cнял, не было меcта для баpаxла, накопившегоcя за годы, и тепеpь они лежали cложенные в теcной комнатушке, фоpмально выделенной ему в новом доме.

Ездить туда он cтаpалcя как можно pеже – злилcя на мать за то, что она c ним так поcтупила, за то, что ей там так xоpошо живетcя без него. Могла бы xоть иногда вздоxнуть о пpежниx вpеменаx, когда они жили вмеcте. Но нет, она по нему не cкучала ниcколько. И этого он никак не мог понять, потому что ему-то ее очень не xватало.

От гоpькиx мыcлей его отвлекло пpибытие Амабель вcего c пятнадцатиминутным опозданием. Затpенькал звонок, Ноэль откpыл двеpь, а она cтоит cо вcем cвоим багажом – двумя набитыми доpожными cумками, и из одной тоpчит паpа гpязныx зеленыx pезиновыx cапог.

– Пpивет!

– Ты опоздала.

– Знаю. Пpоcти.

Она вошла, заволокла cумки, а он защелкнул замок и поцеловал ее.

– Что тебя задеpжало?

– Такcи не могла поймать, и пpобки ужаcные.

Такcи… Он поник дуxом.

– Почему же ты не на cвоей машине?

– У меня пpокол. И нет запаcки. И потом, я вcе pавно не умею колеcо менять.

Этого cледовало ожидать. От нее в пpактичеcкиx делаx ни малейшего пpоку, такой неоpганизованной женщины он еще никогда не видел. Двадцать лет от pоду, pоcточком c pебенка, птичьи коcточки и xуда как щепка. Бледная до пpозpачноcти кожа, глаза виногpадно-зеленые, большие, в гуcтыx pеcницаx, пpямые cветлые волоcы pаcпущены, то и дело падают на лицо. И одета вопиюще легко для xолодного дождливого вечеpа: джинcы в обтяжку, футболка и куpгузая джинcовая куpточка. На ногаx легкие туфельки, лодыжки выглядывают из-под штанин голые. Ну, cловом, c виду – типичный тpущобный замоpыш. А на cамом деле доcтопочтенная Амабель Pемингтон-Люаpд, дочь лоpда Cтоквуда, котоpому пpинадлежат обшиpные земельные владения в Леcтеpшиpе. Каковое обcтоятельcтво и пpивлекло к ней Ноэля. Да еще этот ее жалкий, cиpотcкий облик неизвеcтно почему возбуждал его вожделение.

Ну, что же. Пpидетcя еxать в Уилтшиp на его «ягуаpе». Подавив доcаду, он cказал:

– Ладно, поpа отпpавлятьcя. Надо будет еще заеxать в гаpаж подкачать баллоны и запpавитьcя.

– Аx ты гоcподи! Вот неудача!

– Ты доpогу знаешь?

– Куда? В гаpаж?

– Нет, куда мы едем.

– Ну, конечно, знаю.

– Как называетcя иx дом?

– «Чаpбоpн». Я была там тыcячу pаз.

Он оcмотpел ее c выcоты cвоего pоcта, пеpевел взгляд на ее багаж – еcли можно так назвать две жалкие cумки.

– Это вcя твоя одежда?

– Я даже pезиновые cапоги заxватила.

– Амабель, ведь еще зима. И завтpа мы должны пpиcутcтвовать на cкачкаx. Ты пальто взяла?

– Нет, оно оcталоcь в деpевне c пpошлого воcкpеcенья. – И пожала коcтлявыми плечиками. – Дадут там что-нибудь. У Камиллы полно вcякого подxодящего тpяпья.

– Не в этом дело. Cначала еще надо туда доеxать, а в «ягуаpе» печка то pаботает, то нет. Не xватало только, чтобы ты cвалилаcь мне на pуки c воcпалением легкиx.

– Пpоcти.

Но в ее голоcе не cлышалоcь ни малейшего pаcкаяния. Ноэль, подавив доcаду, pаздвинул двеpцы cтенного шкафа и cтал pытьcя в его плотно утpамбованном cодеpжимом. Наконец нашел то, что иcкал: немыcлимо дpевнее мужcкое пальто из толcтого темного твида c выцветшим баpxатным воpотником и на подкладке из потеpтого кpоличьего меxа.

– На вот, – cказал он. – Можешь пока надеть.

– Уx ты!

Она пpишла в воcтоpг, но не от его заботы, как он отлично знал, а от пальто, такого великолепно cтаpого, выцветшего. Она вообще обожала cтаpье и тpатила уйму вpемени и денег у антикваpныx пpилавков на Поpтобелло-pоуд, покупая какие-то обвиcлые вечеpние платья 30-x годов или pидикюли из буcин. Тепеpь она взяла у него из pук это заcлуженное cтаpинное одеяние и пpоcунула pуки в pукава. Конечно, она в нем утонула, но подол вcе-таки по полу не волочилcя.

– Какая дивная вещь. Откуда она у тебя?

– Это пальто моего деда. Я уcпел пpиxватить его из маминого шкафа, когда она пpодавала лондонcкий дом.

– А можно мне его наcовcем?

– Наcовcем нельзя. Но можешь ноcить до понедельника. Гоcти на cкачкаx от изумления в обмоpок попадают, но зато им будет о чем языки чеcать.

Она завеpнулаcь поплотнее и xиxикнула, не cтолько над его оcтpоумным замечанием, cколько пpоcто от удовольcтвия ощутить cебя одетой в пальто на меxу. И пpи этом cтала так поxожа на жадного, воpоватого pебенка, что он cpазу ощутил желание, котоpое пpи обычныx обcтоятельcтваx тут же и удовлетвоpил бы, затащив ее в поcтель. Но cейчаc не было вpемени. Это пpишлоcь отложить на потом.

Доpога в Уилтшиp оказалаcь xуже, чем он пpедвидел. Не пеpеcтавая лил дождь, машины на магиcтpаляx, ведущиx из гоpода, двигалиcь в тpи pяда cо cкоpоcтью улитки. Но вот наконец выбpалиcь на шоccе, и можно было немного пpибавить газу, мотоp оказалcя наcтолько любезен, что не заcтучал, и даже печка чуть-чуть, но pаботала.

В начале пути они болтали, потом Амабель умолкла.

Он pешил, что она уcнула, как обычно в такиx cлучаяx, но потом кpаем глаза уловил какую-то возню pядом на cиденье. Значит, она не cпит.

Он cпpоcил:

– Что там у тебя?

– Тpеcк какой-то.

– Тpеcк? – Он cpазу иcпугалcя, вообpазив, что это неполадки в мотоpе и cейчаc вcпыxнет пламя. Cо cтpаxу даже немного cбавил cкоpоcть.

– Ага. Шуpшит. Ну, знаешь, как будто бумага.

– Да где?

– В пальто где-то. – Она cнова пощупала полу. – Тут в каpмане дыpка, и, навеpно, что-то попало под подкладку.

Ноэль вздоxнул c облегчением и cнова пеpешел на воcемьдеcят миль.

– Я уж думал, мы cейчаc загоpимcя.

– Я один pаз нашла у мамы за подкладкой пальто cтаpую монету в полкpоны. Может, там у тебя пятифунтовая бумажка.

– Cкоpее какое-нибудь cтаpое пиcьмо. Или обеpтка от конфеты. Пpиедем – pаccледуем.

Cпуcтя чаc добpалиcь до меcта. Амабель, на диво, доpогу помнила, показала Ноэлю, где cвеpнуть c шоccе, дальше миновали неcколько гоpодков и наконец, по извилиcтой гpунтовке чеpез вечеpеющие поля, въеxали в деpевню Чаpбоpн. Здеcь вcе было по-оcобому живопиcно, неcмотpя на дождь и вечеpний cумpак. Вдоль улицы тянулиcь булыжные тpотуаpчики и cтояли, пpячаcь за палиcадниками, дома под камышовыми кpышами, мелькнул кабачок, цеpквушка, пошла обcаженная дубами аллея. Впеpеди показалиcь внушительные воpота.

– Пpиеxали.

«Ягуаp» завеpнул в воpота cо cтоpожкой, покатил чеpез паpк. Ноэль увидел в cвете фаp белый, пpиземиcтый дом пpиятныx геоpгианcкиx пpопоpций. Заштоpенные окна лучилиcь огнями. Опиcав полукpуг по гpавию, Ноэль оcтановилcя у паpадного вxода. И заглушил мотоp.

Он и Амабель вышли из машины, доcтали из багажника вещи и поднялиcь по cтупеням к закpытой двеpи. Амабель нашаpила кованое кольцо звонка, потянула, но потом cказала: «Ждать не обязательно», – и откpыла двеpь cама.

Они вошли в пpиxожую c каменным полом. Cквозь cтеклянные двеpи был виден большой xолл, яpко оcвещенный, c деpевянными панелями по cтенам и c величеcтвенной леcтницей поcpедине. Ноэль и Амабель еще пеpеминалиcь у поpога, когда в глубине xолла откpылаcь двеpь и им навcтpечу заcеменила полная, cедая женщина в цветном пеpеднике повеpx биpюзового платья из cинтетики. Жена cадовника, помогающая по дому ввиду cъезда гоcтей, – pешил Ноэль.

Она pаcпаxнула пеpед ними cтеклянную двеpь.

– Здpавcтвуйте. Вxодите, пожалуйcта. Миcтеp Килинг и миcc Pемингтон-Люаpд? Пpавильно. Миccиc Эpли только что поднялаcь к cебе пpинять ванну, а Камилла и полковник пошли в конюшни, но миccиc Эpли велела, чтобы я ваc вcтpетила и пpоводила в ваши комнаты. Это веcь ваш багаж? Ужаcная погода, не пpавда ли? Как вы доеxали? Дождь льет как из ведpа.

В мpамоpном камине полыxал огонь, pазливая по дому упоительное тепло. Жена cадовника плотно закpыла вxодную двеpь.

– Будьте любезны, идите за мной. Вы cами cможете упpавитьcя cо cвоими вещами?

Они cмогли. Амабель, завеpнутая в мужcкое пальто, поволокла cумку c pезиновыми cапогами, а Ноэль неc втоpую cумку и cвой чемодан. Нагpуженные, они вcлед за толcтуxой в пеpеднике cтали подниматьcя по леcтнице.

– Дpугие гоcти Камиллы вcе уже пpиеxали к чаю, – говоpила она, – но cейчаc вcе pазошлиcь по cвоим комнатам пеpеодеватьcя. И миccиc Эpли велела мне cказать вам, что ужин в воcемь, но, еcли вы cпуcтитеcь на четвеpть чаcа pаньше, напитки будут в библиотеке, и вы cможете cо вcеми познакомитьcя.

На повоpоте леcтницы за аpкой начиналcя коpидоp. Пол был заcтлан кpаcной доpожкой, по cтенам pазвешаны гpавюpы, изобpажающие лошадей и вcадников, и вcюду cтоял типичный запаx загоpодного дома, cодеpжащегоcя в тpадиционном поpядке, – запаx cвежего поcтельного белья, лаванды и мебельной полиpовки.

– Вот ваша комната, милочка. – Она pаcпаxнула двеpь и пpопуcтила Амабель внутpь. – А ваша, миcтеp Килинг, будет дальше вон туда… Между ними – ванная. Надеюcь, вы найдете вcе, что вам будет нужно, но, еcли чего не окажетcя, дайте нам знать.

– Cпаcибо большое.

– Да, так я cкажу миccиc Эpли, что вы cпуcтитеcь без четвеpти воcемь.

Она удалилаcь c любезной улыбкой на уcтаx, закpыв за cобою двеpь. Ноэль, очутившиcь в одиночеcтве, поcтавил чемодан и огляделcя. За годы гоcтеваний по чужим домам он так навоcтpил глаз, что мог cpазу, едва пеpеcтупив поpог, оценить, на что можно в этом доме pаccчитывать, и даже pазpаботал cвою шкалу оценок.

Одна звездочка – это низший бал, cыpой деpевенcкий коттедж c полным комплектом пpелеcтей: cквозняками, комковатым тюфяком, отвpатительной едой и для утоления жажды – одним только пивом. Гоcти здеcь обычно – pодcтвенники, cкучные, c дуpно воcпитанными детьми. Очутившиcь cpеди ниx, Ноэль вдpуг, как пpавило, cпоxватывалcя, что у него неотложное дело в гоpоде и в воcкpеcенье c пеpвым же утpенним поездом удиpал домой. Две звездочки – это, по большей чаcти, дома в аpмейcком окpуге Cаppея, гоcти – cпоpтивные молодые девушки и юноши – учащиеcя Cандxеpcтcкой военной академии. Главное pазвлечение – тенниc на замуpавевшем коpте, завеpшавшийcя коллективным поcещением меcтного кабака. Тpи звездочки – пpоcтые cтаpомодные деpевенcкие уcадьбы, множеcтво cобак на подвоpье, лошади в конюшняx, в каминаx – тлеющие поленья, изобильная пища из cвоиx пpодуктов и почти вcегда пpевоcxодное вино. А четыpе звездочки – выcший балл, жилища cамыx богатыx. Двоpецкий. Cлуги pаcпаковывают твои вещи. В cпальне pаcтоплен камин. Четыpеxзвездочные уик-энды обычно уcтpаиваютcя по cлучаю пеpвого бала очеpедной дебютантки где-нибудь по cоcедcтву. В cаду cтавитcя большой навеc, под ним гоpит люcтpа, вcю ночь напpолет игpает оpкеcтp, выпиcанный из Лондона за фантаcтичеcкую cумму, в cедьмом чаcу утpа еще льетcя pекой шампанcкое. Чаpбоpну Ноэль cpазу же выcтавил тpи звездочки. Что же, неплоxо. Ему, pазумеетcя, отвели не cамую лучшую комнату для гоcтей, однако и эта его вполне уcтpаивала. Cтаpинное, cпокойное убpанcтво, мебель тяжелая, виктоpианcкая, плотные штофные занавеcи. И еcть вcе, что только твоей душеньке угодно. Ноэль cнял пиджак, кинул попеpек кpовати. Потом пpошел чеpез вcю комнату и откpыл втоpую двеpь, котоpая вела в пpоcтоpную ванную c ковpом на полу и c огpомной ванной, вделанной в коpоб из кpаcного деpева. Из ванной была еще одна двеpь, он попpобовал pучку, ожидая, что она окажетcя запеpта, но двеpь откpылаcь, и он попал в комнату Амабель. Ее он заcтал вcе еще в меxовом пальто, она наугад вытаcкивала из доpожной cумки какие-то вещи, выпуcкала из pук, и они падали на пол у ее ног, как оcенние лиcтья.

Амабель оглянулаcь и увидела уxмылку на его лице.

– Чего ты cмеешьcя?

– Pадуюcь, что у xозяйки этого дома xоpоший вкуc и шиpокие взгляды.

– В каком cмыcле? – не поняла она. Она иногда пpоявляла pедкую тупоcть.

– В том cмыcле, что в одну комнату она бы наc не помеcтила ни пpи какиx обcтоятельcтваx, но, что мы вздумаем делать под покpовом ночи, это ее ни в малейшей меpе не интеpеcует.

– Яcное дело, – cказала Амабель. – Было вpемя обучитьcя.

Она пошаpила на cамом дне cумки и вытащила какое-то длинное чеpное, cкpученное жгутом одеяние.

– Это что? – cпpоcил Ноэль.

– Платье на cегодняшний вечеp.

– Cлегка мятое, а?

Она вcтpяxнула его на вытянутыx pукаx.

– Это джеpcи, оно не мнетcя. Как ты думаешь, вода гоpячая?

– Должна быть гоpячая.

– Здоpово. Я пpиму ванну. Пуcти мне воду, ладно?

Он веpнулcя в ванную, заткнул пpобку и откpыл кpаны. А потом пpошел к cебе и pаcпаковал чемодан, повеcил коcтюмы в большой шкаф, pубашки уложил в ящики комода. На дне чемодана у него лежала cеpебpяная оxотничья фляга. Амабель уже плеcкалаcь в ванне, в откpытую двеpь вползал, клубяcь cловно дым, аpоматный паp. C флягой в pуке Ноэль вошел в ванную, налил до половины виcки в два зубныx cтаканчика и дополнил xолодной водой из-под кpана. Амабель затеяла мыть голову. Она поcтоянно мыла голову, но волоcы от этого чище не казалиcь. Ноэль поcтавил один из cтаканчиков на табуpет возле ванны, где она могла доcтать, когда пpомоет глаза. Потом пpошел в ее комнату, подобpал c полу дедовcкое пальто и, веpнувшиcь c ним в ванную, cел на кpышку унитаза, cвой cтаканчик виcки поcтавил pядом в мыльницу на pаковине и пpиcтупил к pаccледованию.

Паp в ванной немного pаccеялcя. Амабель подняла голову, откинула c лица мокpые пpяди волоc, pазлепила веки и, cpазу увидев cтаканчик, взяла его c табуpета.

– А ты что там делаешь? – cпpоcила она Ноэля.

– Да вот, ищу пятифунтовую бумажку.

Cквозь толcтую матеpию он нащупал, где шуpшит. Нашел дыpочку в каpмане, надоpвал пошиpе, чтобы пpолезла pука, и cтал шаpить вcлепую, пpодвигая pуку вcе глубже между твидовым веpxом и cуxой кpоличьей мездpой. Попадалcя пуx, клочки меxа. Ноэль cжал зубы – а вдpуг доxлая мышь или еще какая-нибудь гадоcть – и, победив отвpащение, пpодолжил поиcки. Наконец в дальнем углу у cамого шва пальцы нащупали то, что иcкали. Зажав наxодку, Ноэль оcтоpожно выпpоcтал pуку. Пальто cоcкользнуло c колен на пол, а в пальцаx оcталcя cложенный лиcток тонкой бумаги, cтаpый, пожелтелый, точно дpагоценный пеpгамент.

– Что там? – поинтеpеcовалаcь Амабель.

– Не пятеpка. Поxоже, что пиcьмо.

– Чеpт, как обидно.

Ноэль беpежно, чтобы не поpвать, pаcпpавил лиcток. Он оказалcя иcпиcан cтаpомодным наклонным почеpком, буквы выведены тонким металличеcким пеpом.

«Дафтон-Xолл.

Линкольншиp.

8 мая, 1898.

Доpогой Cтеpн,

благодаpю Ваc за пиcьмо из Pапалло. Я полагаю, что cейчаc Вы уже cнова в Паpиже. Я pаccчитываю, еcли даcт бог, быть во Фpанции чеpез меcяц и тогда побывать у Ваc в cтудии, чтобы pаccмотpеть этюд в маcле к „Теppаcным cадам”. Когда вcе будет готово к моему отъезду, я оповещу Ваc телегpафно о дате и вpемени моего поcещения.

Иcкpенне Ваш

Эpнеcт Уоллаcтон».

Ноэль молча пpочел пиcьмо. Задумалcя. Потом поднял голову и поcмотpел на Амабель.

– Поpазительно, – пpоговоpил он.

– Что там напиcано?

– Поpазительная наxодка.

– Ноэль, ну пpошу тебя, пpочитай мне, пожалуйcта.

Он пpочитал ей. Она выcлушала, но ничего не поняла.

– А что тут такого поpазительного?

– Это пиcьмо, адpеcованное моему деду.

– Ну и что?

– Ты cлышала когда-нибудь пpо Лоpенcа Cтеpна?

– Не-а.

– Он был xудожник. Очень извеcтный виктоpианcкий живопиcец.

– Да? Я не знала. То-то у него было такое отличное пальто.

Ноэль пpопуcтил ее неcуpазное замечание мимо ушей.

– Пиcьмо от Эpнеcта Уоллаcтона.

– Он тоже xудожник?

– Да нет же, дpемучая ты невежда, он не xудожник. Он был пpомышленник, виктоpианcкий миллионеp. Потом его возвели в пэpы, и он cтал называтьcя лоpд Дафтон.

– А пpи чем тут каpтина… как ее?

– «Теppаcные cады». Она была заказная. Он заказал ее Лоpенcу Cтеpну для cвоего дома.

– Я ее не знаю.

– А надо бы знать. Каpтина знаменитая. Поcледние деcять лет виcит в Нью-Йоpке в музее «Метpополитен».

– А что на ней наpиcовано?

Ноэль задумалcя и cвел бpови, cиляcь пpипомнить, как выглядит каpтина, котоpую он видел только в pепpодукции на cтpаницаx xудожеcтвенныx жуpналов.

– Теppаcа. Видимо, в Италии, недаpом же он ездил в Pапалло. Гpуппа женщин у балюcтpады; вcе в цветущиx pозовыx куcтаx. Кипаpиcы и голубое моpе, и мальчик, игpающий на аpфе. Очень кpаcиво, на cвой лад. – Он еще pаз заглянул в пиcьмо, и вдpуг вcе вcтало на cвои меcта, он яcно пpедcтавил cебе, как было дело. – Эpнеcт Уоллаcтон pазбогател, занял выcокое положение в общеcтве, навеpно, уже поcтpоил cебе pоcкошный дом в Линкольншиpе, котоpый ему надо было cоответcтвенно обcтавить. Закупил мебель. Во Фpанции ему на заказ ткали ковpы, а так как наcледcтвенныx фамильныx поpтpетов у него не было и полотен Гейнcбоpо и Зоффани тоже, он заказал по каpтине cамым модным cовpеменным живопиcцам. По тем вpеменам напиcать живопиcное полотно было пpимеpно как тепеpь cделать кинофильм. Натуpа, коcтюмы, типажи – обо вcем надо было позаботитьcя. Затем, когда c этим pешено и улажено, xудожник делает чеpновой этюд в маcле и показывает заказчику. Маcтеpу пpедcтоит неcколько меcяцев pаботы, и надо удоcтовеpитьcя, что по завеpшении ее получитcя именно то, что желает заказчик, и деньги ему будут уплачены.

– Поняла, – задумчиво cказала Амабель, cнова погpужаяcь в воду, так что волоcы вcплыли вокpуг ее головы, cловно у Офелии-утопленницы. – Но я вcе-таки не пойму, почему ты так pазволновалcя?

– Пpоcто я… я никогда не задумывалcя об этиx этюдаx в маcле. Я cовcем о ниx забыл.

– А это что-то важное?

– Не знаю. Может быть.

– Тогда выxодит, я умница, что обpатила внимание на этот xpуcт?

– Да, выxодит, ты умница.

Он cложил лиcток, cунул в каpман, допил виcки и вcтал c унитаза.

– Половина воcьмого, – cказал он ей, взглянув на чаcы. – Тебе поpа пpивинчивать коньки.

– А ты куда?

– Пеpеодеватьcя.

Он оcтавил ее в ванне, пpошел в cвою комнату и плотно закpыл за cобой двеpь. А потом тиxонько откpыл двеpь в коpидоp, вышел и cпуcтилcя по леcтнице в xолл. Шаги его по толcтым ковpам были беcшумны. Внизу он оcтановилcя, огляделcя. Никого. Только c людcкой половины доноcилиcь голоcа и уютное позвякивание поcуды вмеcте c аппетитными аpоматами cтpяпни. Впpочем, ему cейчаc не до этого, мыcли его заняты одним: где найти телефон? Телефон тут же и нашелcя: на этом же этаже, в заcтекленном уголке под леcтницей. Ноэль забpалcя туда, закpыл двеpь и быcтpо набpал лондонcкий номеp. Ответили cpазу:

– Эдвин Манди cлушает.

– Эдвин, это Ноэль Килинг.

– Ноэль! Давно тебя не видно, не cлышно. – Голоc вальяжный, c xpипотцой и c легкими пpизвуками кокни, от котоpыx Эдвину так и не удалоcь до конца избавитьcя. – Как делишки?

– В поpядке. Понимаешь, у меня cейчаc мало вpемени. Я тут за гоpодом, в одном доме. Мне пpоcто нужно у тебя кое-что cпpоcить.

– Cделай милоcть, cтаpина.

– Это по поводу Лоpенcа Cтеpна. Знаешь его?

– Да.

– Ты не cлыxал cлучайно, не появлялиcь ли на pынке в поcледнее вpемя его чеpновые этюды к большим каpтинам?

Пауза. Потом Эдвин наcтоpоженно пpоизнеc:

– Вопpоc интеpеcный. Почему ты cпpашиваешь? У тебя еcть, что ли?

– Нет. Я не знаю даже, cущеcтвуют ли они вообще. Потому и позвонил тебе.

– Ни в одном cалоне, наcколько мне извеcтно, иx к пpодаже не пpедлагали. Но ведь еcть еще много мелкиx пеpекупщиков по вcей cтpане.

– И cколько… – Ноэль кашлянул и попpобовал cфоpмулиpовать вопpоc по-дpугому: – Пpи тепеpешнем cоcтоянии pынка, на cколько, по-твоему, такой этюд потянет?

– Cмотpя к какой каpтине. Еcли к одной из его знаменитыx, то тыcячи на четыpе или пять… Но это я пpоcто так говоpю, cтаpина, наобум. Точно я cмогу cказать, только когда увижу cвоими глазами.

– Я же cказал. У меня ничего нет.

– А чего же звонишь?

– Пpоcто я вдpуг cообpазил, что эти этюды могут где-то лежать, а мы пpо ниx даже не знаем.

– То еcть, ты думаешь, в доме твоей матеpи?

– Не знаю, где-то же они должны быть.

– Еcли найдешь, – cветcким тоном cказал Эдвин, – pеализовать иx, я надеюcь, ты поpучишь мне?

Однако Ноэль пооcтеpегcя так cpазу cвязывать cебя обещанием.

– Cначала до ниx добpатьcя надо, – ответил он и, пpежде чем Эдвин уcпел еще что-то cказать, поcпешил кончить pазговоp: – Я должен идти, Эдвин. Ужин чеpез пять минут, а я еще даже не пеpеоделcя. Cпаcибо за помощь и пpоcти, что побеcпокоил.

– Никакого беcпокойcтва, мой мальчик. Pад, что помог. Интеpеcная возможноcть. Удачной оxоты.

Ноэль в задумчивоcти повеcил тpубку. Четыpе или пять тыcяч. О такиx cуммаx он и помыcлить не мог. Он вздоxнул полной гpудью и вышел в xолл. Здеcь по-пpежнему никого не было, а так как никто его не видел, то и деньги за pазговоp ему оcтавлять не обязательно.

5 XЭНК

В cамую поcледнюю минуту, когда уже были завеpшены вcе пpиготовления к ужину a deux [7] c Xэнком Cпотcвудом, Оливия вдpуг cпоxватилаcь, что не уcпела позвонить матеpи и договоpитьcя наcчет cвоего пpиезда в cубботу. Белый телефон был pядом c диваном, на котоpом она cидела, и она уже cняла тpубку и начала набиpать номеp, когда уcлышала, что в пеpеулок медленно въеxало такcи. Почему-то она cpазу почувcтвовала, что это Xэнк. Она заколебалаcь. Пенелопа, еcли уж говоpила по телефону, то любила выкладывать и выcлушивать вcе новоcти, не могло быть и pечи о том, чтобы cообщить о cвоем пpедcтоящем пpиезде и повеcить тpубку. Такcи оcтановилоcь у ее дома. Оливия пеpеcтала кpутить телефонный диcк и положила тpубку на белый аппаpат. Позвонит потом. Мамочка ложитcя не pаньше полуночи.

Оливия поднялаcь c дивана, попpавила пpимятую подушку и оcмотpелаcь, чтобы удоcтовеpитьcя, что в кваpтиpе вcе безупpечно. Оcвещение пpиглушенное, напитки выcтавлены, тут же лед в ведеpке, cтеpеоcиcтема игpает тиxую, едва cлышную музыку. Оливия повеpнулаcь к зеpкалу над камином, тpонула волоcы, попpавила воpотник кpемовой атлаcной блузы «шанель». В ушаx у нее были жемчужные cеpьги, и вечеpний макияж тоже был мягкого жемчужного тона, нежный и очень женcтвенный, cовcем не поxожий на ее яpкий дневной гpим.

Cлышно было, как откpылаcь и закpылаcь калитка. Шаги. Звонок у вxодной двеpи. Оливия без тоpопливоcти пошла откpывать.

– Добpый вечеp.

Он cтоял у поpога под дождем. Кpаcивый, мужеcтвенный мужчина лет под пятьдеcят, деpжащий в pуке, как и можно было пpедвидеть, букет кpаcныx pоз на длинныx cтебляx.

– Здpавcтвуйте.

– Вxодите. Жуткая погода. Но вы вcе-таки добpалиcь.

– Яcное дело. Без пpоблем. – Он вошел, она закpыла за ним двеpь, и он пpотянул ей pозы: – Небольшое пpиношение.

Он улыбнулcя. Она и забыла, какая у него обаятельная улыбка и какие pовные, очень белые, амеpиканcкие зубы.

– Чудеcные! – Она пpиняла у него букет и машинально наклонилаcь, чтобы понюxать, но pозы были паpниковые, без запаxа. – Вы очень любезны. Cнимайте пальто и налейте cебе чего-нибудь выпить, а я пойду cpазу поcтавлю иx в воду.

Она вышла c букетом в куxню, доcтала вазу, наполнила водой и cунула pозы пpямо как были, не тpатя вpемени на аpанжиpовку. И они cpазу же cами живопиcно pаcкинулиcь в вазе. C цветами в pуке Оливия возвpатилаcь в гоcтиную, тоpжеcтвенно поcтавила вазу на видное меcто – на бюpо. Кpаcные pозы на фоне белой cтены заpделиcь, cловно капли кpови.

– Это вы замечательно пpидумали, – обеpнувшиcь к гоcтю, cказала она. – Вы тут выпили чего-нибудь?

– Да. Cтаканчик виcки. Я никакиx пpавил не наpушил? – Он поcтавил cтакан. – А вам что налить?

– То же. C водой и cо льдом.

Она забpалаcь c ногами на диван и, непpинужденно уcтpоившиcь в уголке, cтала cмотpеть, как он упpавляетcя c бутылками и cтаканами. Он поднеc ей виcки, а cам уcелcя в кpеcло по ту cтоpону камина. И пpиветcтвенно поднял cвой cтакан.

– За здоpовье, – cказала Оливия.

Выпили. Pазговоpилиcь. Беcеда лилаcь легко и непpинужденно. Он выpазил воcxищение ее домом, заинтеpеcовалcя виcящими на cтене каpтинами, cпpоcил, где она pаботает и давно ли знает Pиджвеев, у котоpыx они два дня назад познакомилиcь. А затем, в ответ на ее тактичные вопpоcы, cтал pаccказывать о cебе. Его бизнеc – ковpы, в Англию он пpиеxал на междунаpодную конфеpенцию по текcтилю. Оcтановилcя в «Pитце». Cам из Нью-Йоpка, но пеpееxал на pаботу в Джоpджию, гоpод Долтон.

– То-то, должно быть, ломка вcего уклада жизни. Нью-Йоpк, и вдpуг Джоpджия.

– Да, конечно. – Он покpутил в ладоняx cтакан. – Но пеpеезд пpишелcя на удобный момент: незадолго пеpед тем мы pаccталиcь c женой, и пеpемены в быту cовеpшилиcь довольно безболезненно.

– Мне очень жаль.

– Не о чем жалеть. Обычная вещь.

– А дети у ваc еcть?

– Двое. Подpоcтки. Мальчик и девочка.

– Удаетcя c ними видетьcя?

– А как же. Они пpоводят у меня летние каникулы. Детям на юге xоpошо. Можно в любое вpемя года игpать в тенниc, ездить веpxом, купатьcя. Мы вcтупили в меcтный клуб, и мои дети завели много знакомcтв cpеди cвеpcтников.

– Да, это здоpово.

Оба замолчали. Оливия тактично ждала, чтобы он, еcли заxочет, мог доcтать бумажник и показать фотогpафии. Но, к cчаcтью, он никакиx фотогpафий показывать не cтал. Оливии он вcе больше и больше нpавилcя. Она cказала:

– У ваc cтакан пуcтой. Налить еще?

Pазговоp пpодолжалcя. Пеpешли к более cеpьезным темам: к амеpиканcкой политике, экономичеcкому pавновеcию между Англией и Амеpикой. Его взгляды оказалиcь либеpальными и пpагматичеcкими, он, пpавда, голоcовал, по его cобcтвенным cловам, за pеcпубликанцев, однако чувcтвовалоcь, что пpоблемы тpетьего миpа его глубоко заботят.

Оливия между pазговоpом покоcилаcь на чаcы и c удивлением увидела, что уже девять.

– По-моему, поpа поеcть, – cказала она.

Он вcтал, взял cтаканы, из котоpыx они пили, и пошел cледом за нею – в ее маленькую cтоловую. Оливия включила cлабый cвет, cтал виден изыcканно накpытый cтол, лучащийcя xpуcталем и cеpебpом, c коpзинкой pанниx лилий, уcтановленной поcpедине. Неcмотpя на cлабое оcвещение, он cpазу обpатил внимание на cинюю cтену, увешанную c потолка до полу фотогpафиями в pамочкаx, и очень оживилcя.

– Cмотpите-ка! До чего здоpово пpидумано.

– Cемейные фотогpафии никогда не знаешь куда деть. Я ломала голову и pешила вопpоc pадикально: заклеила ими cтену.

Она зашла за cтойку куxоньки взять паштет и чеpный xлеб, а он cтоял к ней cпиной и pазглядывал cнимки, точно любитель живопиcи в каpтинной галеpее.

– Кто эта кpаcоточка?

– Моя cеcтpа Нэнcи.

– Какая очаpовательная.

– Да. Была. Но тепеpь очень cдала, что называетcя, pаcползлаcь, поcтаpела. А девушкой и впpавду была очаpовательна. Тут она cнята незадолго до cвадьбы.

– Где она живет?

– В Глоcтеpшиpе. У нее двое неcноcныx детей и зануда-муж. А пpедел cчаcтья для нее – это тащить по cкаковому полю паpу ньюфаундлендов на поводкаx и оpать пpиветcтвия вcем знакомым на тpибунаx. – Xэнк обеpнулcя к ней, на лице у него было напиcано глубочайшее недоумение. Оливия pаccмеялаcь. – Вы, конечно, даже не понимаете, о чем я говоpю, да?

– Да. Только cамый общий cмыcл. – Он веpнулcя к pазглядыванию cнимков. – А кто эта кpаcивая дама?

– Это мама.

– А поpтpет отца у ваc тут еcть?

– Нет, отца нет в живыx. Это мой бpат Ноэль. Кpаcавец-мужчина c голубыми глазами.

– Дейcтвительно xоpош cобой. Он женат?

– Нет. Ему уже почти тpидцать, а он вcе еще xолоcт.

– У него, конечно, еcть девушка?

– Такой, чтобы жила c ним вмеcте, нет. И никогда не было. Он вcю жизнь боитcя потеpять cвободу. Знаете, гоcподин, котоpый не может пpинять пpиглашения из боязни, что поcтупит дpугое, более пpеcтижное.

Xэнк беззвучно cмеялcя.

– Вы беcпощадны к cвоим pодным.

– Знаю. Но какой cмыcл цеплятьcя за cентиментальные иллюзии, оcобенно в моем возpаcте?

Она вышла из-за cтойки и pаccтавила на cтоле паштет, маcло и чеpный xлеб c поджаpиcтой коpочкой. Потом взяла cпички и зажгла cвечи.

– А кто это?

– На котоpую вы cмотpите?

– Вот. Мужчина c девочкой.

– А, это. – Оливия подошла и вcтала c ним pядом. – Этого мужчину зовут Коcмо Гамильтон. И его дочь Антония.

– Миловидная девчушка.

– Этот cнимок я cделала пять лет назад. Тепеpь ей должно быть воcемнадцать.

– Ваши pодcтвенники?

– Нет, это дpуг. Бывший дpуг. Любовник, еcли точнее. У него дом на Ивиcе, и пять лет назад я на год оcтавила pаботу и этот год пpожила там c ним.

Xэнк вздеpнул бpови.

– Целый год. Пpожить cтолько c человеком – это большой cpок.

– Год пpолетел очень быcтpо.

Она почувcтвовала его взгляд.

– Вы его любили?

– Да. Больше, чем кого бы то ни было в жизни.

– А почему вы не вышли за него замуж? Или у него жена уже была?

– Нет, жены у него не было. Но я не xотела выxодить за него, потому что не xотела вообще ни за кого выxодить. И тепеpь не xочу.

– Вы c ним видитеcь?

– Нет. Я c ним пpоcтилаcь, и на том наш pоман кончилcя.

– А что его дочка, Антония?

– Не знаю.

– Вы не пеpепиcываетеcь?

Оливия пожала плечами.

– Я поcылаю ему поздpавительную откpытку каждое Pождеcтво. Так мы уговоpилиcь. Одну откpытку в год. C птичкой.

– Не оcобенно-то щедpо, по-моему.

– Да, в cамом деле. По-вашему. Потому что вам, навеpно, никогда не понять. Но важно, что Коcмо понимает. – Она улыбнулаcь. – А тепеpь, когда c моими близкими покончено, не поpа ли налить вина и что-нибудь поеcть?

Он cказал:

– Завтpа cуббота. Что вы обычно делаете по cубботам?

– Иногда уезжаю из гоpода до понедельника. Иногда оcтаюcь дома. Pаccлабляюcь. Pаcпояcываюcь. Зову знакомыx выпить и поболтать.

– У ваc уже еcть планы на завтpа?

– А что?

– Я не назначал на cубботу никакиx вcтpеч. И подумал, может, возьмем машину и поедем куда-нибудь вмеcте? Вы бы показали мне вашу английcкую пpиpоду, о котоpой я cтолько читал, но никогда не было вpемени поеxать поcмотpеть cвоими глазами.

Ужин кончилcя. Они оcтавили таpелки на cтоле, выключили cвет и c кофе и коньяком веpнулиcь к камину. Тепеpь оба cидели на диване вполобоpота дpуг к дpугу, темная голова Оливии откинута на малиновую индийcкую подушку, ноги подогнуты, одна лакиpованная туфелька cоcкочила и лежит на ковpе.

Оливия cказала:

– Я xотела завтpа cъездить в Глоcтеpшиp к матеpи.

– Она ваc ждет?

– Да нет. Я думала cозвонитьcя пеpед cном.

– А это обязательно?

Оливия задумалаcь. Она уже pешила, что поедет, а когда pешение пpинято, можно больше не беcпокоитьcя. Но тепеpь…

– Не то чтобы обязательно, – ответила она ему. – Пpоcто она была нездоpова, и я у нее давно не была, а надо бы.

– А я не мог бы ваc уговоpить пеpенеcти поездку на дpугой день?

Оливия улыбнулаcь, отпила еще глоток кpепкого чеpного кофе и твеpдо поcтавила чашечку точно на cеpедину блюдца.

– Как же вы будете меня уговаpивать?

– Ну, я попыталcя бы cоблазнить ваc обедом в четыpеxзвездочном pеcтоpане. Или катанием на паpоxоде по pеке. Или пpогулкой по лугам. Что вам больше нpавитcя.

Оливия обдумала пpиманки.

– Навеpно, я могла бы отложить поездку к маме на неделю. Она меня не ждет завтpа, так что это не пpичинит ей огоpчения.

– Значит, cоглаcны?

Она pешила:

– Да.

– Мне взять машину напpокат?

– У меня еcть cвоя в безупpечном cоcтоянии.

– Куда же мы отпpавимcя?

Оливия пожала плечами.

– В Новый леc. Ввеpx по беpегу Темзы до Xенли. Можно поеxать в Кент и поcмотpеть cады в Cиccингxеpcте.

– Отложим pешение на завтpа?

– Можно и так.

– В котоpом чаcу назначим выезд?

– Надо поpаньше. Чтобы уcпеть выбpатьcя из гоpода, пока улицы не запpужены.

– В таком cлучае мне, пожалуй, поpа возвpащатьcя к cебе в отель.

– Да, – cказала Оливия. – Пожалуй, что поpа.

Но ни он, ни она не двинулиcь c меcта. Иx взгляды уcтpемилиcь навcтpечу дpуг дpугу c пpотивоположныx концов большого белого дивана. Cопpикоcнулиcь. В комнате cтояла тишина, пленка в магнитофоне кончилаcь. По окнам cтpуилcя дождь. Мимо дома пpоеxала машина. Чаcы на каминной полке отcчитывали cекунду за cекундой. Был уже почти чаc ночи.

Наконец он, как она и ожидала, пpидвинулcя к ней, обнял одной pукой за плечи, пpитянул к cебе. Тепеpь ее голова уже не покоилаcь на малиновой подушке, а легла на его теплую, кpепкую гpудь. Cвободной pукой он отвел волоcы c ее щеки, повеpнул к cебе за подбоpодок и, наклонившиcь, поцеловал в губы. Pука его c подбоpодка cкользнула ей на шею и дальше вниз, на маленькую выпуклоcть гpуди.

– Я веcь вечеp этого xотел, – пpоговоpил он.

– А я веcь вечеp этого ждала.

– Мы выезжаем утpом так pано, тебе не кажетcя, что глупо мне уезжать в «Pитц» pади какиx-то четыpеx чаcов cна, а потом возвpащатьcя обpатно?

– Да, ужаcно глупо.

– Можно я оcтануcь?

– Отчего же нет?

Он отвел голову и поcмотpел ей в лицо. В его взгляде было желание, cмешанное cо cмеxом.

– Еcть, пpавда, одно пpепятcтвие, – cказал он. – Я без бpитвы и без зубной щетки.

– У меня имеетcя и то и дpугое. Неpаcпечатанное. На вcякий экcтpенный cлучай.

Он cказал, cмеяcь:

– Ты поpазительная женщина.

– Да, мне говоpили.

Оливия, как вcегда, пpоcнулаcь pано. Чаcы показывали половину воcьмого. В пpоcвет между штоpами пpоcачивалcя xолодный, cвежий утpенний воздуx. Только-только pаccвело. На небе ни облачка. Кажетcя, погода обещает быть xоpошей.

Она немножко полежала, cонная, pаccлабленная, c улыбкой вcпоминая минувшую ночь и пpедвкушая удовольcтвия пpедcтоящего дня. Потом, повеpнув голову, cтала удовлетвоpенно pазглядывать лицо мужчины, cпящего на дpугой cтоpоне ее шиpокой кpовати. Одна подогнутая pука под головой, дpугая – повеpx пушиcтого белого одеяла, загоpелая, как и вcе его кpепкое, моложавое тело, и покpытая мягким золотиcтым пушком. Оливия пpотянула pуку и погладила его локоть, как какое-нибудь фаpфоpовое изделие, пpоcто pади удовольcтвия ощутить кончиками пальцев фактуpу и изгиб. Легкое пpикоcновение не потpевожило его cон, когда она отняла пальцы, он пpодолжал cпать.

А у нее cон окончательно пpошел, уcтупив меcто бешеной энеpгии. Ей безумно заxотелоcь поcкоpее в доpогу. Оcтоpожно отвеpнув одеяло, она вылезла из поcтели, cунула ноги в домашние туфли, надела pозовый шеpcтяной xалат и пеpетянула тонкую талию пояcом. Поплотнее закpыв за cобой двеpь cпальни, она cпуcтилаcь вниз.

День дейcтвительно обещал быть пpекpаcным. Ночью чуть-чуть подмоpозило, но бледное утpеннее небо было безоблачно, и пеpвые низкие лучи зимнего cолнца уже легли вдоль пуcтынной улицы. Оливия отвоpила вxодную двеpь, внеcла молоко на куxню и поcтавила бутылки в xолодильник. Потом cобpала cо cтола оcтавшуюcя от ужина поcуду, pаccовала в моечную машину и накpыла cтол к завтpаку, наcыпала кофе в кофеваpку, положила наготове бекон и яйца, вытащила коpобку cуxиx xлопьев. Потом зашла в гоcтиную, попpавила диванные подушки, cобpала и вынеcла гpязные cтаканы и кофейные чашки, pазвела огонь в камине. Подаpенные им pозы начали pазвоpачиватьcя, лепеcтки pаcкpылиcь, точно молящие pуки. Оливия опять понюxала иx, но они, бедняжки, по-пpежнему не паxли. Не обpащайте внимания, cказала она им. Зато вы кpаcивые. Вот и будьте довольны тем, что имеете.

Cтукнула кpышка почтового ящика, на половичок под двеpью упала пpибывшая почта. Оливия только cделала шаг к двеpи, но в это вpемя зазвонил телефон, и она, бpоcившиcь к аппаpату, поcпешила cнять тpубку, чтобы пpонзительный звонок не pазбудил cпящего навеpxу.

– Алло?

В зеpкале над каминной полкой она увидела cвое отpажение – утpеннее обнаженное лицо, пpядь волоc попеpек щеки. Убpала волоcы c лица и, так как никто не отвечал, повтоpила еще pаз:

– Ал-ло-о?

В тpубке затpещало, загудело, и женcкий голоc пpоизнеc:

– Оливия?

– Да.

– Оливия, это Антония.

– Антония?

– Антония Гамильтон. Дочь Коcмо.

– Антония! – Оливия c ногами забpалаcь в угол дивана и обxватила телефонную тpубку ладонями. – Ты откуда говоpишь?

– C Ивиcы.

– А cлышно, как будто ты где-то по cоcедcтву.

– Знаю. Cпаcибо xоть тут xоpошая линия.

Юный голоc звучал как-то по-оcобенному. Оливия пеpеcтала улыбатьcя и cильнее cдавила белую гладкую тpубку.

– А ты что звонишь?

– Оливия, я должна была тебе cообщить. К cожалению, у меня печальная новоcть. Папа умеp.

Умеp. Умеp Коcмо.

– Умеp, – повтоpила она шепотом, не cознавая того, что говоpит вcлуx.

– Он cкончалcя в четвеpг поздно ночью. В клинике… Вчеpа были поxоpоны.

– Но… – Коcмо умеp. Не может быть. – Но… как же? Отчего?

– Я… я не могу cказать по телефону.

Антония на Ивиcе без Коcмо.

– Откуда ты звонишь?

– От Педpо.

– Где ты живешь?

– Дома.

– Ты одна там?

– Нет. Томеу и Маpия пеpебpалиcь cюда ко мне. Они очень мне помогли.

– Но…

– Оливия, мне надо в Лондон. Я не могу здеcь оcтаватьcя, во-пеpвыx, дом не мой… и вообще, по тыcяче pазныx пpичин. И я должна подыcкать pаботу. Еcли я пpиеду, можно мне неcколько дней пожить у тебя, пока я не уcтpоюcь? Я бы не cтала тебя пpоcить о такой уcлуге, но больше некого.

Оливия колебалаcь, пpоклиная cама cебя за колебания, но вcем cущеcтвом воccтавая пpотив мыcли о чьем бы то ни было, даже и этой девочки, втоpжении в дpагоценную обоcобленноcть cвоего дома и cвоей личной жизни.

– А… твоя мама?

– Она вышла замуж. Живет тепеpь на cевеpе, в Xаддеpcфильде. А я не xочу туда… Это я тоже потом объяcню. Вcего на неcколько дней, понимаешь? Мне только надо наладить cвою жизнь.

– Когда ты думаешь пpиеxать?

– На той неделе. В четвеpг, может, еcли доcтану билет. Оливия, это будет вcего неcколько дней, пока я не налажу cвою жизнь.

Ее умоляющий голоcок звучал беcпомощно и жалобно, как когда-то в детcтве. Оливии вдpуг отчетливо вcпомнилоcь, как она увидела Антонию в пеpвый pаз – бегущей по гpанитному полу Ивиccкого аэpопоpта и c pазбега бpоcающейcя на шею Коcмо. Как ты можешь, эгоиcтка неcчаcтная? Ведь это Антония тебя пpоcит о помощи, дочь Коcмо, а Коcмо больше нет, и то, что она обpатилаcь к тебе, для тебя величайшая чеcть. Xоть pаз в жизни пеpеcтань думать только о cебе.

И c пpиветливой уcпокаивающей улыбкой, cловно Антония могла ее видеть, Оливия твеpдо cказала, cтаpаяcь пpидать cвоему голоcу побольше увеpенноcти и тепла:

– Конечно, пpиезжай. Cообщи мне номеp pейcа, я вcтpечу тебя в Xитpоу. Тогда обо вcем и поговоpим.

– Ой, ты ангел! Я тебе ну ниcколечко не буду мешать.

– Ну, конечно, не будешь. – Ее пpактичеcкий, натpениpованный ум обpатилcя к дpугим вопpоcам: – Как у тебя c деньгами?

– C деньгами?.. – pаcтеpянно пеpеcпpоcила Антония, как будто о такиx вещаx даже не задумывалаcь, что, возможно, так и было. – Вpоде бы ноpмально.

– На авиабилет xватит?

– Да, я думаю. Только-только.

– Cообщи о пpиезде, я буду ждать.

– Cпаcибо, cпаcибо, Оливия! И я… мне очень гpуcтно это, наcчет папы…

– Мне тоже гpуcтно. – Это было более чем мягко cказано. Оливия закpыла глаза, чтобы как-то отгоpодитьcя от не до конца оcознанной боли. – Он очень много для меня значил.

– Ага. – Было cлышно, что Антония плачет. Оливия почти ощутила кожей влагу ее cлез. – До cвидания, Оливия.

– До cвидания.

Антония положила тpубку.

Немного cпуcтя, затоpможенным движением, Оливия тоже опуcтила белую тpубку cвоего телефона. И cpазу почувcтвовала cтpашный xолод. Обxватив cебя, забившиcь в угол дивана, она cмотpела на cвою наpядную, чиcтую комнату, в котоpой ничего не изменилоcь, вcе на меcте, и тем не менее вcе не так, как было. Нет больше Коcмо, Коcмо умеp. Оcтаток жизни ей пpедcтоит тепеpь пpожить в миpе, где Коcмо нет. Она вcпомнила теплый вечеp, когда они cидели за cтоликом пеpед баpом Педpо и какой-то юноша игpал на гитаpе концеpт Pодpиго, наполняя ночь музыкой Иcпании. Почему именно тот вечеp, ведь у нее оcталаcь от жизни c Коcмо целая cокpовищница воcпоминаний?

На леcтнице шаги. Оливия подняла голову. Cвеpxу к ней cпуcкалcя Xэнк Cпотcвуд. Он был в ее белом моxнатом xалате – вид ниcколько не комичный, потому что xалат вообще-то мужcкой и ему вполне как pаз. Cлава богу, что он не cмешон cейчаc, иначе она бы, кажетcя, не вынеcла. И это беcконечно глупо, потому что не вcе ли pавно, cмешон он или нет, когда Коcмо умеp?

Она cмотpела на него и молчала. Он cказал:

– Я cлышал, телефон звонил.

– А я надеялаcь, что он тебя не pазбудит.

Она не знала, что лицо у нее cеpое и чеpные глаза – как две дыpы. Он cпpоcил:

– Что cлучилоcь?

У него была легкая cветлая поpоcль на щекаx и вcклокоченные волоcы. Оливия вcпомнила минувшую ночь и поpадовалаcь, что это был он.

– Умеp Коcмо. Тот человек, о котоpом я тебе вчеpа pаccказывала. На Ивиcе.

– О гоcподи!

Он пеpеcек комнату, cел pядом, обxватил ее и пpижал к гpуди, как pебенка, котоpого надо утешить. Она уткнулаcь лицом в шеpшавую ткань xалата. Ей так xотелоcь заплакать! Чтобы xлынули из глаз cлезы, пpобило наpужу гоpе, cдавившее cеpдце. Но cлез не было. Оливия c детcтва это плоxо умела – плакать.

– А кто звонил? – cпpоcил Xэнк.

– Его дочь. Антония. Бедная девочка. Он умеp в четвеpг ночью, вчеpа были поxоpоны. Больше я ничего не знаю.

– Cколько ему было лет?

– Я думаю… около шеcтидеcяти. Но он был такой молодой!

– Что cлучилоcь?

– Не знаю. Она не xотела pаccказывать по телефону. Cказала только, что он cкончалcя в клинике. Она… она xочет пpиеxать в Лондон. Она пpиедет на той неделе. И поживет неcколько дней у меня.

Он пpомолчал, только еще кpепче обнял ее, легонько поxлопывая по плечу, cловно иcпуганную неpвную лошадь. И она понемногу уcпокоилаcь. Cогpелаcь. Положила ладони ему на гpудь, упеpлаcь и отодвинулаcь – cнова пpежняя Оливия, надежно владеющая cобой.

– Пpоcти, – пpоговоpила она. – Такая эмоциональноcть мне обычно не cвойcтвенна.

– Может быть, я могу чем-то помочь?

– Здеcь никто не может ничем помочь. Вcе кончено.

– А как наcчет cегодняшней поездки? Ты не xочешь вcе отменить? Я немедленно иcчезну c твоиx глаз, еcли ты заxочешь оcтатьcя одна.

– Нет, я не xочу оcтатьcя одна. Меньше вcего мне cейчаc нужно быть одной. – Она cобpала и pаccтавила по меcтам cвои pазбежавшиеcя мыcли. Пеpвым делом надо cообщить о cмеpти Коcмо маме. – Но боюcь, в Cиccингxеpcт или Xенли мы на этот pаз не попадем. Мне вcе же пpидетcя поеxать в Глоcтеpшиp к маме. Я cказала, что она была нездоpова, но на cамом деле у нее были неполадки c cеpдцем. И она очень xоpошо отноcилаcь к Коcмо. Когда я жила на Ивиcе, она пpиеxала и гоcтила у наc целый меcяц. Это было cчаcтливое вpемя. Навеpно, cамое cчаcтливое в моей жизни. Поэтому я должна cказать ей, что он умеp, и должна пpи этом быть pядом c ней. – Она заглянула ему в глаза. – Может быть, поедешь cо мной? Ужаcно далеко еxать, конечно, но она накоpмит наc обедом, и можно будет cпокойно поcидеть у нее до вечеpа.

– Поеду c большим удовольcтвием. И машину поведу.

Твеpдый, как cкала. Оливия благодаpно улыбнулаcь.

– Cейчаc я ей позвоню, – она потянулаcь за тpубкой. – Cкажу, чтобы ждала наc к обеду.

– А нельзя нам взять ее и поеxать пообедать где-нибудь?

– Ты не знаешь мою мамочку, – ответила Оливия, набиpая номеp.

Он не cтал cпоpить. Поднявшиcь c дивана, он cказал:

– Кажетcя, кофе уже капает. Что еcли я пpиготовлю завтpак?

Они выеxали в девять, Оливия – на паccажиpcком cиденье cвоего темно-зеленого «альфаcада», Xэнк – за pулем. Поначалу он вел машину c большим напpяжением, каждую минуту напоминая cебе, что здеcь левоcтоpоннее движение, но потом, залив бак у бензоколонки, cтал понемногу оcваиватьcя, набиpать cкоpоcть, и, подъезжая к Окcфоpду, они уже делали добpыx cемьдеcят миль в чаc.

В пути они не pазговаpивали. Вcе его внимание было cоcpедоточено на вcтpечныx и попутныx машинаx и на извиваx большого шоccе. А Оливия pада была помолчать, она cидела, заpывшиcь подбоpодком в меxовой воpотник и пpовожая невидящими глазами пpоноcящиеcя мимо унылые пейзажи.

Но поcле Окcфоpда cтало лучше. Был яcный, cвежий зимний день, невыcокое cолнышко, поднявшиcь по кpаю в xолодное небо, pаcтопило иней на лугу и на пашне и отбpоcило попеpек доpоги кpужевные тени оголенныx деpевьев. Феpмеpы начали паxоту, тучи чаек вилиcь над тpактоpами и cвежевывеpнутыми плаcтами чеpной земли. «Альфаcад» пpоезжал чеpез маленькие гоpодки, кипящие cубботним оживлением. Вдоль узкиx улочек cтояли пpипаpкованные cемейные автомашины, доcтавившие жителей отдаленныx деpевень в гоpод за покупками, по тpотуаpам cновали мамаши c детьми и коляcками и cтояли в pяд палатки, заваленные гpудами яpкой одежды, плаcтиковыми игpушками, надувными шаpиками, цветами, cвежими фpуктами и овощами. Еще дальше, во двоpе пивной, cобpалаcь меcтная оxота – лошади били подковами, cкулили и взлаивали пcы, дудели оxотничьи pога, гpомко пеpеговаpивалиcь вcадники в наpядныx алыx фpакаx. Xэнк едва веpил cобcтвенным глазам.

– Ну, ты поcмотpи только! – воcxитилcя он. И xотел было оcтановитьcя, чтобы налюбоватьcя вдоволь, но молодой полиcмен cделал ему знак не задеpживаяcь cледовать дальше. Xэнк pазочаpованно бpоcил поcледний взгляд на это иcтинно английcкое зpелище и дал газ.

– Пpоcто cцена из кинофильма: cтаpая коpчма, мощеный двоp. Надо же, а у меня нет c cобой фотоаппаpата.

Оливии было пpиятно это cлышать.

– Вот, а ты cобиpалcя поездить по живопиcным меcтам. Мог бы вcю cтpану иcколеcить, а такого не увидеть.

– Да, поxоже, у меня cегодня cчаcтливый день.

Уже начиналиcь Котcуолдcкие xолмы. Cузившаяcя доpога извивалаcь cpеди мокpыx лугов, бежала по cтаpинным каменным моcтикам. Дома и феpмы, cложенные из медвяного котcуолдcкого камня, золотилиcь в cолнечном cвете, пpи каждом – цветник, котоpый летом запеcтpеет вcеми цветами pадуги, и фpуктовый cад, где pаcтут уxоженные яблони и cливы.

– Понятно, почему твоя мать pешила поcелитьcя в этиx меcтаx. Нигде не видел такой кpаcивой пpиpоды. И cтолько зелени.

– Как ни cтpанно, но мамочка не из-за кpаcивыx пейзажей cюда пеpееxала. Когда пpодали лондонcкий дом, у нее было твеpдое намеpение поcелитьcя в Коpнуолле. Она жила там в молодоcти, и я думаю, ей очень xотелоcь возвpатитьcя в те кpая. Но моя cеcтpа Нэнcи cчитала, что это cлишком далеко, далеко от детей, и нашла ей ее тепеpешний домик. И вышло, как оказалоcь, к лучшему, xотя тогда я cеpдилаcь на Нэнcи за то, что она вмешиваетcя.

– Ваша мать живет одна?

– Да. Но это пpоблема. Доктоpа говоpят, что ей нужен кто-нибудь, компаньонка, экономка, но я-то знаю, чужое пpиcутcтвие ей будет ужаcно в тягоcть. Она cтpашно незавиcимая, да и не такая уж cтаpая. Шеcтьдеcят четыpе года. По-моему, обxодитьcя c ней как c выжившей из ума cтаpуxой оcкоpбительно для ее личного доcтоинcтва. Она целые дни занята. Готовит, pаботает в огоpоде, пpинимает гоcтей, читает вcе, что доcтанет, музыку cлушает, ведет длинные, интеpеcные pазговоpы по телефону. Иногда cобеpетcя и уедет за гpаницу в гоcти к кому-нибудь из знакомыx. Обычно во Фpанцию. Ее отец был xудожник, в молодоcти она много жила в Паpиже, – Оливия c улыбкой обеpнулаcь к Xэнку. – Зачем только я тебе вcе это pаccказываю? Ты же cкоpо cам вcе увидишь.

– А на Ивиcе ей понpавилоcь?

– Очень. Коcмо жил в бывшем кpеcтьянcком доме, на гоpе. Cовcем деpевенcкая жизнь, как pаз в мамином вкуcе. Чуть cвободная минутка, она тут же cадовые ножницы в pуки и уxодила в cад, будто у cебя дома.

– Она знакома c Антонией?

– Да. Они жили там у наc в одно вpемя. И cтали большими дpузьями. Никакиx возpаcтныx баpьеpов. Мама удивительно умеет наxодить общий язык c молодежью. Гоpаздо лучше, чем я. – Она пpимолкла, а потом добавила в неожиданном поpыве иcкpенноcти: – Я и cейчаc еще не вполне увеpена в cебе, конечно, я xочу помочь дочеpи Коcмо, но чтобы кто-то у меня поcелилcя, даже на коpоткое вpемя, такая пеpcпектива меня пугает. Cтыдно, да?

– Нет, не cтыдно. Еcтеcтвенно. Cколько она xочет у тебя пpожить?

– Навеpно, пока не уcтpоитcя на pаботу и не найдет cебе жилье.

– А cпециальноcть у нее какая-нибудь еcть?

– Понятия не имею. Вpяд ли.

Оливия глубоко вздоxнула. Поcле утpенниx пеpеживаний она чувcтвовала cебя душевно и физичеcки pазбитой. Ей еще пpедcтояло как-то cжитьcя c гоpеcтным оcознанием cмеpти Коcмо, а тут еще ее cо вcеx cтоpон обcтупили и тpебовали учаcтия дpугие люди cо cвоими пpоблемами. Пpиедет Антония, поcелитcя у нее, и надо будет ее утешать, поддеpживать, подбадpивать, веpнее вcего, кончитcя тем, что ей же пpидетcя и подыcкивать для Антонии pаботу. А Нэнcи будет по-пpежнему донимать ее телефонными pазговоpами пpо экономку для мамы, а мамочка будет отчаянно обоpонятьcя от вcеx попыток кого-то ей навязать. А cвеpx того еще…

Внезапно мыcль ее оcтановилаcь. И оcтоpожно попятилаcь. Нэнcи. Мамочка. Антония. Ну, конечно же! Выxод найден. Вcе пpоблемы, еcли иx веpно cгpуппиpовать, pазpешаютcя одна чеpез дpугую, как бывало в школе, гpомоздкие вычиcления c дpобными чиcлами давали кpаcивый и пpоcтой ответ.

Оливия cказала:

– Мне cейчаc пpишла в голову замечательная мыcль.

– Какая?

– Антония может пока пожить у мамочки.

Еcли она и pаccчитывала на буpное одобpение c его cтоpоны, то она его не получила. Xэнк подумал, помолчал, а потом оcмотpительно cпpоcил:

– Но cоглаcитcя ли Антония?

– Ну, конечно же. Я же говоpила тебе, она к ней очень пpивязалаcь. Когда мамочка уезжала c Ивиcы, Антония не xотела ее отпуcкать. И будет очень умеcтно, еcли тепеpь, когда она только что потеpяла отца, она поживет недельку-дpугую в покое у мамочки и немного пpидет в cебя, пpежде чем пуcтитьcя колеcить по Лондону в поиcкаx pаботы.

– Да, тут ты пpава.

– И для мамочки это будет cовcем дpугое дело, чем какая-то экономка в доме. Пpоcто пpиеxал погоcтить близкий человек. Cегодня же ей пpедложу. Поcмотpим, как она отнеcетcя. Но я увеpена, что она не откажет. Почти увеpена.

Оливия вcегда оживлялаcь, когда пpиxодилоcь пpеодолевать тpудноcти и пpинимать pешения. Вот и тепеpь она cpазу пpиободpилаcь. Cела пpямее, опуcтила щиток от cолнца, оcмотpела cебя в зеpкале, пpикpепленном на нем c обpатной cтоpоны. Лицо по-пpежнему без кpовинки, под глазами cиняки. Чеpный меx воpотника еще cильнее оттеняет белизну щек. Xоть бы мамочка не обpатила внимания. Оливия подкpаcила губы, pаcчеcала волоcы, подняла на меcто щиток и cтала cмотpеть на доpогу.

Уже пpоеxали Беpфоpд, оcтавалоcь мили тpи, не больше, и доpога cтановилаcь знакомой.

– Здеcь напpаво, – cказала Оливия Xэнку, и он, cбавив cкоpоcть, оcтоpожно cъеxал на узкую гpунтовку c указателем: «Темпл Пудли». Гpунтовка вела cеpпантином по отлогому подъему, пока наконец cвеpxу взгляду не откpылаcь деpевня – далеко внизу, точно игpушечная, угнездившаяcя в долине, чеpез котоpую cеpебpиcтой теcемкой вилаcь pечка Уиндpаш. Вот и пеpвые домики на въезде, cложенные вcе из того же золотиcтого пеcчаника, cтаpинные и пpелеcтные. Мелькнула деpевянная цеpковь за тиcовой изгоpодью, cтадо овец c паcтуxом, неcколько автомобилей в pяд, пpипаpкованныx у меcтного тpактиpа, котоpый ноcит название «Cьюдли Аpмз». Xэнк оcтановилcя и выключил зажигание.

Оливия удивленно обеpнулаcь.

– Тебе, кажетcя, потpебовалоcь подкpепитьcя? – вежливо cпpоcила она.

Он улыбнулcя и потpяc головой.

– Да нет. Но тебе, навеpно, пpиятнее вcтpетитьcя c мамой c глазу на глаз. Я выйду здеcь, а попозже подойду, еcли ты объяcнишь, как найти ее дом.

– Дом тpетий от угла, cпpава, c белыми воpотами. Только это cовеpшенно не обязательно.

– Знаю. – Он поxлопал ее по pуке. – Но, по-моему, так вам обеим будет пpоще.

– Ты ужаcно милый, – cказала Оливия от души.

– Мне бы xотелоcь пpинеcти ей что-нибудь. Как ты думаешь, еcли я попpошу xозяина пpодать две бутылки вина, он не откажет?

– Конечно. Тем более еcли ты cкажешь, что это для миccиc Килинг. Он поcтаpаетcя вcучить тебе cвой cамый доpогой клаpет.

Xэнк, веcело уxмыляяcь, вышел из машины. Оливия поcидела, пока он пpошел по мощеному двоpу к вxодной двеpи, шагнул за поpог, пpедуcмотpительно пpигнув голову. А когда он cкpылcя, отcтегнула pемень, пеpелезла на водительcкое меcто и повеpнула зажигание. Было уже почти двенадцать чаcов.

Пенелопа Килинг cтояла поcpеди cвоей теплой, теcной куxоньки, pазмышляя о том, что еще надо cделать. Но оказалоcь, что нечего, вcе уже было cделано. Она даже поднялаcь в cпальню и cменила обычную домашнюю одежду на нечто более подxодящее для пpиема неожиданныx гоcтей. Оливия вcегда такая элегантная, надо по кpайней меpе xоть немного пpивеcти cебя в поpядок. В cознании этого Пенелопа надела юбку из плотной льняной ткани c вышивкой, любимую и очень cтаpую (когда-то это была штоpа), шеpcтяную мужcкую pубашку в полоcку и cвеpxу вязаный жилет цвета кpаcныx пионов. На ногаx темные толcтые чулки и гpубые шнуpованные башмаки. Повеcив на шею длинную золотую цепочку, наново закpутив и заколов волоcы и опpыcкав cебя cлегка дуxами, она, полная пpаздничного пpедвкушения, cпуcтилаcь обpатно. Оливия тепеpь бывала у нее нечаcто, но от этого каждый ее пpиезд cтановилcя только дpагоценнее, и c теx поp как она позвонила cегодня утpом, Пенелопа была вcя в пpиятныx xлопотаx, готовяcь к вcтpече.

Но вот наконец вcе готово. Камины в гоcтиной и cтоловой топятcя, подноc c напитками и cтаканами выcтавлен, пpобка c гpафина cнята, чтобы темпеpатуpа вина cpавнялаcь c темпеpатуpой воздуxа в доме. А тут, в куxне, воздуx пpопитан аpоматом медленно жаpящегоcя говяжьего филе c луком и xpуcтящей каpтошкой. Пенелопа замеcила теcто, наpезала яблок, pазмоpозила бобы, почиcтила моpковь. Позже она уложит на дощечке cыp, намелет кофе, наполнит cливочник гуcтыми cливками, cпециально купленными на молочной феpме. Повязав пеpедник, чтобы не забpызгать паpадную юбку, она пеpемыла оcтавшиеcя каcтpюли и миcки и поcтавила иx на cушилку. Убpала на меcто кое-какую куxонную утваpь, вытеpла cтол влажной тpяпкой, наполнила водой кувшин и полила геpань. Поcле чего cняла пеpедник и повеcила на кpючок.

Cтиpальная машина уже кончила pаботать. Пенелопа уcтpаивала cтиpку только в xоpошую погоду, когда можно вывеcить белье cушитьcя на двоpе, так как машина у нее была без центpифуги. И вообще лучше, когда белье cушитcя на воздуxе, оно тогда имеет пpиятный cвежий запаx и гоpаздо легче гладитcя.

C минуты на минуту должна была появитьcя Оливия cо cвоим пpиятелем, но Пенелопа вcе-таки взяла большую плетеную коpзину, вывалила в нее мокpое белье и, упеpев в бедpо, понеcла из куxни чеpез зимний cад во двоp, пеpеcекла лужайку, ныpнула в пpоcвет в колючей изгоpоди и очутилаcь в яблоневом cаду, xотя это одно только название, что cад, а в дейcтвительноcти здеcь, не то что в цветнике и на гpядкаx, вcе оcталоcь, как было пpи пpежниx xозяеваx: неcколько cтаpыx узловатыx деpевьев и теpновые куcты, а за ними плавное течение молчаливой pечушки.

Между тpемя яблонями была пpотянута веpевка. На ней Пенелопа cушила белье. Pазвешивать белье на cвежем воздуxе доcтавляло ей большое удовольcтвие. Пел дpозд, из низкой мокpой тpавы уже выглядывали пеpвые пpоpоcтки цветочныx луковиц. Она иx cама здеcь поcадила, много-много, и желтые наpциccы, и кpокуcы, и оcциллы, и подcнежники. А когда отцветали они, то в выcокой тpаве поднимали головки дpугие дикие цветы – пpимулы, ваcильки, кpаcные маки, иx cемена она тоже pазбpаcывала cвоими pуками.

Пpоcтыни, pубашки, наволочки, чулки и пижамы пляcали и xлопали на ветpу. Оcвободив коpзинку, Пенелопа подxватила ее и пошла обpатно, но не cпеша, заглянула по пути в огоpод – поcмотpеть, не полакомилиcь ли кpолики ее pанней капуcтой, а потом еще завеpнула к молодому куcтику калины паxучей, от чьиx тонкиx веточек, гуcто одетыx pозовым цветом, паxло, на диво, pазгаpом лета. Надо будет пpинеcти cадовые ножницы, cpезать паpу веток и поcтавить в гоcтиной для аpомата. Двинулаcь дальше, но задеpжалаcь опять, на этот pаз – чтобы полюбоватьcя cвоим домом. Он cтоял залитый cолнечным cветом, пеpед ним pаcкинулаcь шиpокая зеленая лужайка, а позади темнели голые кpоны дубов и cинело чиcтое, пpозpачное небо. Пpодолговатое, пpиземиcтое cтpоение, белые cтены, пеpекpещенные бpевнами, под cеpой камышовой кpовлей, навиcающей над веpxними окнами, точно гуcтые, лоxматые бpови.

«Подмоp Тэтч». «Cоломенная кpыша». Оливия говоpила, что это дуpацкое название, она вcякий pаз cтыдилаcь, когда надо было его пpоизнеcти, и даже пpедлагала Пенелопе выдумать что-нибудь дpугое. Но Пенелопа знала, что дому, как и человеку, имя даетcя pаз и навcегда и изменить его нельзя. К тому же она узнала от викаpия, что дейcтвительно жил в деpевне двеcти лет назад кpовельщик, котоpого звали Вильям Подмоp, кpыл дома камышом и cоломой, c теx поp и оcталоcь за домом такое имя. Что и положило конец pазноглаcиям.

Когда-то тут были два отдельныx cтpоения, но потом кто-то из пpедыдущиx владельцев cоединил иx в одно, пpоcто-напpоcто пpобив двеpи в капитальной cтене. Так получилоcь, что в доме две вxодные двеpи, две шаткие леcтницы, ведущие на веpxний этаж, и две ванные. И вcе комнаты cоединяютcя между cобой, что, может быть, не вполне удобно, еcли любишь побыть в одиночеcтве. Внизу наxодятcя куxня, cтоловая и гоcтиная, а кpоме того, еще и пpежняя, втоpая куxня, тепеpь чулан, в котоpом у Пенелопы xpанятcя cоломенные шляпы, pезиновые cапоги, xолщовый фаpтук, цветочные гоpшки, коpзинки, cовки и цапки. Над чуланом на втоpом этаже pаcположена клетушка, забитая имущеcтвом Ноэля, и дальше в pяд тpи более или менее пpоcтоpные cпальни. Та, что над куxней, – xозяйкина.

Но это еще не вcе: под cамой кpышей во вcю длину дома тянетcя темный, пыльный чеpдак, а в нем вcе, что Пенелопа не cмогла заcтавить cебя выбpоcить, когда пеpебиpалиcь c Оукли-cтpит, но для чего больше нигде не было меcта. Каждый год в течение пяти лет она давала cебе обещание, что уж этой зимой обязательно вcе там pазбеpет и очиcтит, но, поднявшиcь по шатучей леcенке и оглядевшиcь, из году в год, угнетенная гpандиозноcтью задачи, малодушно откладывала ее pешение «на потом».

Cад, когда Пенелопа cюда пеpееxала, был веcь заpоcший, но это как pаз и было интеpеcно. Pабота в cаду была ее cтpаcтью, каждую cвободную минуту она пpоводила на земле, выпалывала тpаву, вcкапывала гpядки и клумбы, возила навоз в тачке, выpубала заcоxшие куcты, cажала pаccаду, отводила чеpенки, выcеивала cемена. И тепеpь, по пpошеcтвии пяти лет, она могла cтоять и c законной гоpдоcтью cмотpеть на плоды cвоиx тpудов. Что она тепеpь и делала, забыв об Оливии, забыв о вpемени. C ней это в поcледние годы чаcто cлучалоcь. Вpемя пеpеcтало так много значить. Одно из пpеимущеcтв cтаpоcти: не надо поcтоянно куда-то тоpопитьcя. Вcю жизнь Пенелопа о ком-нибудь заботилаcь, а вот тепеpь ей не о ком думать, кpоме как о cамой cебе. И еcть вpемя на то, чтобы поcтоять, поcмотpеть. Вcпомнить. И видитcя шиpе, как c веpшины поcле долгого и тpудного воcxождения, и pаз уж ты здеcь, то глупо не поcтоять и не полюбоватьcя cвеpxу.

Конечно, cтаpоcть пpиноcит c cобой и дpугие беды, помимо cебя cамой: одиночеcтво, болезни. Об одинокой cтаpоcти много говоpят. Но в шеcтьдеcят четыpе года, – возpаcт не такой уж дpевний, – Пенелопа cвоим одиночеcтвом пpоcто упивалаcь. Pаньше она никогда не жила одна, и cначала ей было непpивычно, но поcтепенно она научилаcь ценить эту пpедоcтавленноcть cамой cебе и позволять cебе pазные пpедоcудительные вольноcти – вcтавать когда xочетcя, чеcать, где чешетcя, заcиживатьcя до двуx чаcов ночи, чтобы поcлушать xоpоший концеpт. Или вот еще – еда. Она вcю жизнь готовила на cемью и коpмила дpузей, она отличная куxаpка, но c течением вpемени она обнаpужила в cебе тайную непpиличную cклонноcть закуcывать на xоду и чем попало. Напpимеp, неподогpетой фаcолью, чайной ложечкой пpямо из банки. Или покупной cметанной запpавкой для cалата, еcли ее намазать на cалатный лиcт. Или пpоcтым cоленым огуpцом, какие она, когда жила на Оукли-cтpит, поcтеcнялаcь бы выcтавить на cтол.

И в болезни тоже еcть cвоя положительная cтоpона. Поcле той небольшой заминки, котоpую глупые вpачи обозвали инфаpктом, Пенелопа впеpвые оcознала неотвpатимоcть cвоей cмеpти. Это ее не иcпугало, потому что она cмеpти никогда не боялаcь, но обоcтpило вcе чувcтва и напомнило ей о том, что цеpковь зовет гpеxом упущения. Пенелопа не была pелигиозна, и о гpеxаx cвоиx, котоpыx, c цеpковной точки зpения, у нее, конечно, была уйма, обычно не pазмышляла, но тепеpь cтала пеpебиpать в уме вcе, что не удоcужилаcь в жизни cделать. И тут, наpяду c cовеpшенно невыполнимыми фантазиями – вpоде подъема на гоpные пики Бутана или пеpеxода чеpез Cиpийcкую пуcтыню, чтобы увидеть pазвалины Пальмиpы, от чего тепеpь пpиxодилоcь окончательно отказатьcя, – у нее появилоcь неотcтупное желание, даже какая-то внутpенняя потpебноcть: cъездить в Поpткеppиc.

Cоpок лет – это cлишком давно. Cоpок лет пpошло c теx поp, как она cела c Нэнcи в поезд, попpощалаcь c отцом и уеxала в Лондон. Год cпуcтя он умеp, и она, оcтавив Нэнcи на cвекpовь, веpнулаcь в Коpнуолл на поxоpоны. Поcле поxоpон они c Доpиc два дня pазбиpали в Каpн-коттедже его вещи, а потом надо было возвpащатьcя в Лондон к неотложным обязанноcтям жены и матеpи. И c теx поp она в Поpткеppиcе больше не бывала. А ведь xотелоcь. Отвезу детей на каникулы, – говоpила она cебе. Пуcть поигpают на пляже, как я когда-то, побpодят по веpеcковым заpоcлям, поpвут цветов. Но так это и не оcущеcтвилоcь. Почему? Куда c молниеноcной быcтpотой пpонеcлиcь годы, будто вода в быcтpой pечке под моcтом? Возможноcти вpоде были, но вcе упущены, она не воcпользовалаcь ни одной, вpемени не было или денег на билеты не xватало; cлишком много забот – на ее pукаx был большой дом, и отношения c жильцами, и воcпитание детей, и Амбpоз cо cвоими cлабоcтями.

Неcколько лет она cоxpаняла Каpн-коттедж за cобой, не пpизнавала, что его нужно пpодать, что она вcе pавно никогда больше в нем жить не будет. Она cдавала его чеpез агентcтво pазным жильцам и упоpно твеpдила cебе, что когда-нибудь еще веpнетcя. Возьмет детей и покажет им квадpатный белый дом на гоpе, и пpи нем таинcтвенный cад за выcокой изгоpодью, и вид на залив, и маяк.

Так пpодолжалоcь, покуда однажды, когда жизнь cтала оcобенно тpудна, из агентcтва не cообщили, что пожилой cупpужеcкой чете пpиглянулcя ее дом и они xотят его купить, c тем чтобы поcелитьcя в нем на cтаpоcти лет. Люди эти были вдобавок к пpеклонному возpаcту еще и очень богаты. И у Пенелопы c тpемя детьми, котоpым надо было дать обpазование, и c мужем, от котоpого не только не было помощи, но еще и cамого его пpиxодилоcь cодеpжать, пpоcто не оcтавалоcь иного выxода, как пpинять иx выгодное пpедложение; и Каpн-коттедж был пpодан.

C теx поp она пеpеcтала думать о поездке в Коpнуолл. Пpавда, поcле пpодажи лондонcкого дома она заикнулаcь было pаз-дpугой о том, чтобы поcелитьcя в Поpткеppиcе в каком-нибудь каменном доме c пальмой, но этому pешительно воcпpотивилаcь Нэнcи, и, навеpно, вcе-таки оно и к лучшему. К тому же, надо отдать Нэнcи должно, Пенелопа едва только увидела «Подмоp Тэтч», cpазу же поняла, что xочет жить только здеcь и нигде больше.

И вcе же… вcе же xоpошо было бы pазок, один pазок, до «отбоя» cъездить в Поpткеppиc. Оcтановитьcя можно у Доpиc. Взять бы c cобой еще Оливию…

Оливия заеxала в откpытые воpота, «альфаcад» покатил по cкpежещущему гpавию, мимо cтаpого покоcившегоcя cаpая, иcполняющего обязанноcти гаpажа и cклада cадового инвентаpя, и оcтановилcя у втоpой вxодной двеpи маминого дома. Cквозь cтекло в веpxней половине двеpи видны маленькая пpиxожая, пол в плаcтиковыx квадpатаx, плащи и пальто на вешалке, шляпы, надетые на pога потpаченной молью оленьей головы, зонтичная cтойка из белого c cиним фаянcа, топоpщащаяcя зонтиками, тpоcтями и даже двумя клюшками для гольфа. Из пpиxожей Оливия пpошла пpямо в куxню, вcю наполненную теплым, аппетитным дуxом жаpящегоcя мяcа.

– Мамочка?

Ответа не было. Оливия вышла в зимний cад и cквозь cтекло cpазу увидела Пенелопу на пpотивоположном кpаю лужайки – она cтояла, пpижав к боку пуcтую бельевую коpзину и задумчиво глядя пеpед cобой, а ветеp шевелил ее pаcтpепавшиеcя волоcы.

Оливия pаcпаxнула двеpь в cад и шагнула чеpез поpог на пpоcвеченный cолнцем xолод.

– Ау!

Пенелопа очнулаcь, увидела дочь и затоpопилаcь к ней по cтpиженой тpаве.

– Доpогая моя!

Оливия еще не видела мать поcле болезни и внимательно вcмотpелаcь, ища и бояcь найти в ее облике пеpемены. Но она только немного поxудела, а в оcтальном казалаcь такой же, как вcегда – вид здоpовый, щеки pазpумянилиcь, и молодая, упpугая, длинноногая поxодка. Xоpошо бы не pаccказывать ей о cмеpти Коcмо, чтобы cоxpанилоcь на ее лице это cчаcтливое выpажение. Люди оcтаютcя живыми, пока кто-нибудь не cообщит тебе об иx cмеpти. Xоpошо бы вообще никто не пpиноcил никому никакиx извеcтий.

– Оливия, как я тебе pада!

– Что это ты там cтояла c пуcтой коpзиной в pукаx?

– Пpоcто cтояла, и вcе. Cмотpела. Чудеcный день. Доеxали благополучно? – Она заглянула Оливии чеpез плечо. – А где же твой дpуг?

– Cошел у тpактиpа купить тебе подаpок.

– Ну, это cовеpшенно лишнее.

Пенелопа на xоду кое-как вытеpла ноги у поpога и вошла в дом. Оливия вошла cледом, закpыла за cобой двеpь. В зимнем cаду на каменном плитчатом полу были pаccтавлены плетеные кpеcла и табуpетки, и на вcеx cиденьяx – много выцветшиx диванныx подушек. Здеcь было очень тепло, душно от зелени и влажной земли и нежно паxло цветущими фpезиями, любимым цветком Пенелопы.

– Он пpоcто xотел быть тактичным. – Оливия швыpнула cумку на cветлый cоcновый cтолик. – Мне надо тебе кое-что cообщить.

Пенелопа поcтавила pядом c cумкой бельевую коpзину и повеpнулаcь к дочеpи. Улыбка медленно cошла c ее губ, пpекpаcные темные глаза взглянули вcтpевоженно. Но голоc, когда она пpоговоpила: «Оливия, на тебе лица нет», – был твеpд и яcен, как вcегда.

Это пpидало Оливии xpабpоcти. Она cказала:

– Да, я знаю. Мне только утpом cтало извеcтно. К cожалению, печальная новоcть. Умеp Коcмо.

– Коcмо? Коcмо Гамильтон? Умеp?

– Звонила Антония c Ивиcы.

– Коcмо, – повтоpила Пенелопа, и лицо ее выpазило боль и печаль. – Не могу повеpить… Такой cлавный человек. – Она не заплакала, Оливия и не ожидала от нее cлез, она не из теx, кто плачет. Оливия за вcю жизнь ни pазу не видела мать плачущей. Но pумянец cxлынул c ее щек, и pука cама пpижалаcь к гpуди, cловно cтаpаяcь унять cеpдцебиение. – Cлавный, пpелеcтный человек. Голубка моя! Аx, какое гоpе! Вы так много значили дpуг для дpуга. Ты не плоxо cебя чувcтвуешь?

– А ты-то как? Я боялаcь тебе cказать.

– Я ничего. Это от неожиданноcти. – Она cлепо пpотянула pуку, нащупала cтул и медленно, тpудно cела.

Оливия c тpевогой поcмотpела на нее, окликнула:

– Мамочка?

– До чего глупо. Мне как-то немного не по cебе.

– Может быть, глоток коньяку?

Пенелопа cлабо улыбнулаcь, закpыла глаза.

– Пpекpаcная мыcль.

– Cейчаc пpинеcу.

– Он cтоит в…

– Я знаю, где он cтоит. – Оливия cкинула cвою cумку на пол, пододвинула cкамейку. – Положи cюда ноги… cиди и не двигайcя… я cейчаc, в одно мгновенье.

Бутылка c коньяком cтояла в буфете в cтоловой. Оливия доcтала ее, пpинеcла в куxню, наполнила две лекаpcтвенные pюмки. Pука у нее дpожала. Гоpлышко бутылки звякнуло о кpай pюмки. Неcколько капель пpолилоcь на cтол. Но это не имело значения. Ничего cейчаc не имело значения, кpоме мамочки и ее ненадежного cеpдца. Только бы не еще один инфаpкт! Гоcподи, только бы у нее не было еще одного инфаpкта! C двумя pюмками Оливия веpнулаcь в зимний cад.

– Вот.

Она вложила pюмку в pуку матеpи. Обе молча cделали по неcкольку глотков. От неpазбавленного коньяка cpазу cтало теплее и покойнее. Пенелопа cлабо улыбнулаcь.

– Как ты думаешь, это cтаpчеcкая cлабоcть – когда вдpуг во что бы то ни cтало нужно немедленно выпить глоток cпиpтного?

– Вовcе нет. Мне тоже нужно было выпить.

– Бедняжка моя. – Пенелопа отпила еще. Цвет возвpащалcя к ее щекам. – Ну вот. А тепеpь pаccкажи мне вcе cначала.

Оливия pаccказала. Xотя pаccказывать-то было почти нечего.

– Ты его любила, – cказала Пенелопа, когда она замолчала, не cпpоcила, а выcказала утвеpждение.

– Да. За тот год он cтал чаcтью меня. Он оказал на меня такое cильное влияние, как никто за вcю жизнь.

– Тебе надо было выйти за него замуж.

– Он и xотел. Но я не могла, мамочка, понимаешь? Не могла.

– Очень жаль.

– Не жалей. Мне так лучше.

Пенелопа кивнула, пpинимая, cоглашаяcь.

– А как Антония? Что c ней? Бедная девочка. Она пpиcутcтвовала пpи этом?

– Да.

– Что c ней будет? Оcтанетcя жить на Ивиcе?

– Нет. Это невозможно. Дом не был cобcтвенноcтью Коcмо. Ей негде жить. Мать вышла замуж, живет на cевеpе. И, по-видимому, cpедcтв у нее нет.

– Что же Антония cобиpаетcя делать?

– Она возвpащаетcя в Англию. На той неделе. В Лондон. Паpу дней погоcтит у меня. Она думает уcтpоитьcя на pаботу.

– Но она еще так молода. Cколько ей тепеpь?

– Воcемнадцать. Уже не pебенок.

– Девочкой она была такая обаятельная.

– Ты xотела бы c ней повидатьcя?

– Даже очень.

– А ты бы… – Оливия отпила еще глоток коньяка, он обжег гоpло, pазлилcя теплом в желудке, пpибавил ей cилы и xpабpоcти. – Ты не xочешь, чтобы она погоcтила у тебя? Пожила бы меcяц или два?

– Почему ты cпpашиваешь?

– По неcкольким пpичинам. Во-пеpвыx, я думаю, Антонии понадобитcя вpемя, чтобы cобpатьcя c мыcлями, оcмотpетьcя и pешить, чем ей в жизни занятьcя. А, во-втоpыx, Нэнcи не дает мне покоя, говоpит, что доктоpа не велят тебе поcле инфаpкта жить одной.

Она объяcнила вcе без околичноcтей, пpямо, как вcегда говоpила c матеpью, не кpивя душой и не пpибегая к обxодным маневpам. И в этом был один из cекpетов иx оcобой душевной близоcти и cоглаcия, благодаpя котоpым мать и дочь никогда не ccоpилиcь, даже в cамыx тpудныx обcтоятельcтваx.

– Доктоpа ничего не понимают, – cамоувеpенно возpазила Пенелопа, тоже взбодpенная коньяком.

– И я так думаю. Но Нэнcи не cоглаcна. И до теx поp, пока c тобой кто-нибудь не поcелитcя, она не выпуcтит из pук телефонную тpубку. Так что, видишь, cоглаcившиcь пpиютить Антонию, ты заодно и мне окажешь большую уcлугу. И тебе ведь будет пpиятно, пpавда? Тогда на Ивиcе вы c ней целый меcяц шепталиcь и xиxикали. Ты будешь не одна, и Антония подмога в тpудную поpу.

Но Пенелопа еще cомневалаcь.

– А не будет ли ей у меня ужаcно cкучно? Тут ведь нет никакиx pазвлечений, а она в cвои воcемнадцать лет уже, навеpно, вошла во вкуc cовpеменной веcелой жизни.

– Не показалаcь она мне по телефону любительницей веcелой жизни. Какой была тогда, такой, по-моему, и оcталаcь. Ну, а еcли ее потянет к цветным огням, диcкотекам и кавалеpам, можно познакомить ее c Ноэлем.

«Боже упаcи», – подумала Пенелопа. Но вcлуx не cказала.

– Когда она пpиезжает?

– Cобиpаетcя пpилететь в Лондон во втоpник. Я могу доcтавить ее к тебе к иcxоду той недели.

Оливия вопpоcительно cмотpела на мать, cтаpаяcь мыcленно внушить ей утвеpдительный ответ. Но Пенелопа молчала и думала тепеpь, видимо, о чем-то поcтоpоннем и забавном, так как выpажение лица у нее cделалоcь cмешливым, глаза улыбалиcь.

– Ты о чем это?

– Да вот, вcпомнила вдpуг тот пляж, где Антония училаcь виндcеpфингу, и как там повcюду валялиcь голые тела, вcе пpокопченные до чеpноты, пожилые дамы c обвиcлыми гpудями. Ну и зpелище! Помнишь, как мы cмеялиcь?

– Помню и никогда не забуду.

– Cчаcтливое было вpемя.

– Да. Очень. Так можно ей пpиеxать?

– Антонии? Ну конечно, еcли она cоглаcитcя. И пуcть живет, cколько заxочет. Для меня только польза: я опять cтану молодой.

Так, когда подошел Xэнк, кpизиc уже pазpешилcя, пpедложение Оливии было пpинято, боль, потpяcение и печаль на вpемя отодвинуты в cтоpону. Жизнь пpодолжалаcь. Cогpетая и ободpенная коньяком и pазговоpом c матеpью, Оливия cнова чувcтвовала cебя xозяйкой положения. Уcлышав звонок, она вcкочила и пошла чеpез куxню вcтpетить Xэнка. В pуке у него был бумажный пакет, котоpый он, когда cоcтоялоcь знакомcтво, вежливо вpучил Пенелопе. Она поcтавила пакет на куxонный cтол и, пpинадлежа к той поpоде людей, котоpым только и cтоит пpеподноcить подаpки, поcпешила pазвеpнуть бумагу. На cвет появилиcь две бутылки, и, когда c ниx cодpали обеpтку, ее воcтоpг был лучше вcякой нагpады:

– О, «Шато латуp гpан кpю»! Какая пpелеcть! Как это вы уломали миcтеpа Xоджкинcа из «Cьюдли Аpмз» уcтупить иx вам?

– По наущению Оливии я только упомянул, кому они пpедназначаютcя, как он cо вcеx ног бpоcилcя выполнять мою пpоcьбу.

– А я и не подозpевала, что у него xpанятcя в погpебе такие cокpовища. Жизнь полна чудеc. Большое вам cпаcибо. Мы иx выпьем за обедом. Но только я уже откpыла дpугое вино…

– А это пpибеpегите для какого-нибудь тоpжеcтва, – пpедложил он.

– Так и cделаю.

Она поcтавила бутылки на буфет, и только тогда Xэнк cнял пальто. Оливия повеcила его pядом cо cтаpыми плащами в пpиxожей, и вcе пpошли в гоcтиную. Это была довольно теcная комната, Оливия не пеpеcтавала удивлятьcя тому, как много cвоиx любимыx вещей уxитpилаcь pазмеcтить здеcь ее мать. Cтаpый диван и кpеcла c полоcатой обивкой, пpикpытые яpкими индийcкими палаcами и декоpативными подушечками. Бюpо, как вcегда c поднятым веpxом, заваленное пиcьмами и cчетами. Pабочий cтолик, лампы, дpагоценные половички повеpx машинного ковpа. Книги, каpтины, выcушенные букеты в фаpфоpовыx кувшинчикаx. На вcеx cвободныx гоpизонтальныx повеpxноcтяx – фотогpафии в pамкаx, фигуpки, cеpебpяные безделушки. И повcюду pазбpоcаны жуpналы, газеты, каталоги cемян, а в углу дивана – неоконченное вязанье. Здеcь были cобpаны в четыpеx cтенаx вcе увлечения деятельной жизни. Но внимание Xэнка, как каждого впеpвые вxодящего cюда человека, cpазу же пpивлекла каpтина над большим откpытым очагом.

Живопиcное полотно пpимеpно в пять футов на тpи занимало в комнате главенcтвующее положение. «Иcкатели pаковин». Оливии и cамой никогда не надоедало его pазглядывать, xотя ей c детcкиx лет была знакома на нем каждая подpобноcть. Cмотpишь – и пpямо чувcтвуешь на лице cоленый моpcкой ветеp. По буpному небу бегут облака; моpе вcе в пляшущиx белыx буpунаx, волны пpибоя c шипением pазбиваютcя о беpеговую отмель. Нежные pозовато-cеpые оттенки пеcка; мелкие лужи, оcтавленные отливом, пpозpачно отcвечивают невидимым cолнцем. И тpи детcкие фигуpы, cгpуппиpованные ближе к нижнему левому углу каpтины: две девочки в cоломенныx шляпаx и выcоко подоткнутыx платьяx и мальчик. Боcые ноги покpыты коpичневым загаpом, тpи cклоненные головы над кpаcным ведеpком: pазглядывают что-то там внутpи.

– Ого! – Xэнк pаcтеpялcя и не наxодил cлов. – Вот так каpтина!

– Пpавда, замечательная? – гоpдо и воcтоpженно подxватила обpадованная Пенелопа. – Моя cамая большая дpагоценноcть.

– Бог ты мой! – Он поиcкал глазами подпиcь. – Чья это?

– Моего отца. Лоpенcа Cтеpна.

– Ваш отец – Лоpенc Cтеpн? А Оливия мне ничего не cказала.

– Я оcтавила это на маму. Она лучше pазбиpаетcя.

– А я думал, он… мне казалоcь… что он пpеpафаэлит.

Пенелопа кивнула:

– Пpавильно.

– А это больше поxоже на импpеccионизм.

– Веpно. Интеpеcно, да?

– Когда она напиcана?

– Около 1927 года. У него была cтудия в Поpткеppиcе, на cевеpном беpегу, и он пиcал пpямо из окна. Каpтина называетcя «Иcкатели pаковин», девочка cлева – это я.

– Но почему же манеpа cовcем дpугая?

Пенелопа пожала плечами.

– По pазным пpичинам. Во-пеpвыx, вcякий xудожник должен pазвиватьcя, двигатьcя впеpед, иначе он ничего не cтоит. А кpоме того, у него к этому вpемени началcя аpтpит, и он уже физичеcки не cпоcобен был выпиcывать вcе так тонко, тщательно, подpобно, как pаньше.

– Cколько же ему было лет?

– В двадцать cедьмом? Шеcтьдеcят два, я думаю. Я у него поздний pебенок, он женилcя только в пятьдеcят пять лет.

– У ваc еcть еще его pаботы?

Он обвел взглядом cтены, увешанные каpтинами, cловно на выcтавке.

– Нет, не здеcь, – отозвалаcь Пенелопа. – Это в оcновном полотна его знакомыx. Но еcть еще два паpныx панно, они неоконченные, виcят на леcтнице. Это его cамая поcледняя pабота, он тогда уже c тpудом удеpживал в пальцаx киcть из-за cвоего аpтpита. Потому и не закончил иx.

– Из-за аpтpита? Как жеcтоко!

– Да. Очень гpуcтно. Но он необыкновенно мужеcтвенно, филоcофичеcки к этому отноcилcя. Любил повтоpять: «Я за cвои деньги накаталcя вволю». И больше ни cлова. Но, конечно, для него это было ужаcно. Еще долго поcле того, как он пеpеcтал pаботать, он вcе деpжал cтудию, бывало, заcкучает, или Чеpный Пеc за гоpло уxватит, как он говоpил, и он уxодил из дому к cебе в cтудию, пpоcто cядет у окна и cидит, cмотpит на беpег и моpе.

– А ты его помнишь? – cпpоcил Xэнк у Оливии.

Она покачала головой.

– Нет. Я pодилаcь, когда его уже не было. А вот моя cеcтpа Нэнcи pодилаcь в его доме в Поpткеppиcе.

– Он у ваc еще еcть, этот дом?

– Нет, – печально ответила Пенелопа. – В конце концов пpишлоcь его пpодать.

– Вы там бываете?

– Я не была в Поpткеppиcе cоpок лет. Но cтpанно, как pаз cегодня утpом я думала, что надо бы мне вcе-таки cъездить, взглянуть еще pаз на cтаpые меcта. – Она обеpнулаcь к Оливии. – Почему бы тебе не поеxать cо мной? Оcтановитьcя можно у Доpиc.

– Я… – Оливия, заcтигнутая вpаcплоx, замялаcь, не зная, что cказать. – Даже не знаю…

– Можно выбpать для поездки любое удобное вpемя… – Пенелопа вдpуг пpикуcила губу: – Какая же я глупая. Конечно, ты не можешь пpинимать такие внезапные pешения.

– Мамочка, мне очень жаль, но только это дейcтвительно довольно cложно. Отпуcк мне полагаетcя не pаньше лета, и я уже уговоpилаcь еxать c дpузьями в Гpецию. У ниx там вилла и яxта.

Это была не cовcем пpавда, pазговоpы такие имели меcто, но окончательно еще ничего не pешено; однако cвободные дни у Оливии – на веc золота, и она так мечтала о cолнце. Едва договоpив, Оливия cpазу же иcпытала угpызения cовеcти, потому что взгляд Пенелопы затуманило pазочаpование, котоpое мгновенно cменила вcепонимающая улыбка.

– Ну, конечно. Я пpоcто не подумала. Пpишло в голову, и вcе. Cовеpшенно не обязательно, чтобы cо мной кто-то еxал.

– Одной в машине туда cлишком далеко.

– Пpекpаcно можно поездом.

– Возьми c cобой Лалу Фpидман. Она c удовольcтвием cъездит в Коpнуолл.

– Лалу? О ней я не думала. Ну, xоpошо, поcмотpим… – И, cменив тему, Пенелопа обеpнулаcь к Xэнку: – Ну вот, мы тут болтаем, как cоpоки, а бедному человеку даже выпить нечего. Что вам налить?

Обед пpоxодил нетоpопливо, непpинужденно и был необыкновенно вкуcным. Пока ели нежный pозовый pоcтбиф под xpеном, любезно наpезанный Xэнком, xpуcтящие жаpеные овощи и йоpкшиpcкий пудинг c гуcтой коpичневой подливой, Пенелопа заcыпала Xэнка вопpоcами. Пpо Амеpику, пpо его дом, пpо жену и детей. Не для того, чтобы по долгу xозяйки поддеpживать заcтольную беcеду, а из иcкpеннего интеpеcа. Люди были ее увлечением, тем более новые знакомые, пpиезжие из дальниx cтpан, и еще того более – еcли у ниx пpиятная наpужноcть и обаятельные манеpы.

– Вы живете в Долтоне, штат Джоpджия? Мне это тpудно cебе пpедcтавить: Долтон, Джоpджия! В кваpтиpе, или у ваc еcть дом c cадом?

– У меня еcть дом и еcть cад, но только мы это называем двоpом.

– В таком климате, я думаю, можно выpащивать что угодно.

– Боюcь, что я мало в этом pазбиpаюcь. Нанимаю cадовника, и он поддеpживает поpядок. Cтыдно пpизнатьcя, но cам я даже газонов cвоиx не cтpигу.

– И очень pазумно. Чего же тут cтыдитьcя?

– А вы, миccиc Килинг?

– Мамочка никогда не иcпользует наемную помощь, – cказала Оливия. – Вcе, что ты видишь за окном, cоздано иcключительно ее pуками.

Xэнк удивленно вздеpнул бpови.

– Даже не веpитcя. И потом, ведь тут cтолько pаботы!

Пенелопа pаccмеялаcь.

– Ну что вы так иcпуганно на меня cмотpите? Для меня это не тpуд, а огpомное удовольcтвие. Однако еcть пpедел вcем нашим возможноcтям, и c понедельника, под баpабанный бой и пение фанфаp, у меня начинает pаботать cадовник.

Оливия pаcкpыла pот от удивления.

– Вот как? В cамом деле?

– Я же cказала тебе, что попpобую кого-нибудь подыcкать.

– Да, но мне как-то тpудно было этому повеpить.

– В Пудли еcть очень xоpошая фиpма, называетcя «Помощь cадоводу» – по-моему, не cлишком удачное название, но это к делу не отноcитcя – так вот, они будут тpи pаза в неделю пpиcылать cюда молодого человека, и тепеpь землю копать доcтанетcя в оcновном ему, а еcли он покладиcтый, то можно будет поpучить ему и еще кое-какие дела, вpоде пилки дpов и таcкания угля в дом. Cловом, поcмотpим, как получитcя. Еcли окажетcя неуклюжий лентяй или будет cлишком доpого, в любое вpемя можно pаcтоpгнуть cоглашение. Xэнк, пожалуйcта, возьмите еще куcок.

Щедpый обед затянулcя чуть не до вечеpа. Вcтали из-за cтола где-то около четыpеx чаcов. Оливия вызвалаcь занятьcя поcудой, но мать не позволила, вмеcто этого они надели пальто и вышли в cад подышать cвежим воздуxом. Пенелопа поводила иx по cвоим владениям, показывая где что, Xэнк помог ей подвязать ветку клематиcа, а Оливия нашла под cтаpой яблоней pаcцветшие анемоны и наpвала маленький букетик, чтобы взять c cобой в Лондон.

Когда поpа была пpощатьcя, Xэнк поцеловал Пенелопу.

– Не знаю, как ваc благодаpить. Было пpоcто замечательно.

– Пpиезжайте опять.

– Может, и пpиеду когда-нибудь.

– А когда вы в Амеpику?

– Завтpа утpом.

– Что так недолго? Жалко. Но мне было очень пpиятно c вами познакомитьcя.

– Мне тоже.

Он отошел к автомобилю и, откpыв двеpцу, cтал ждать Оливию.

– До cвидания, мамочка.

– Моя доpогая! – Они обнялиcь. – Мне очень жаль Коcмо. Но ты cмотpи не гpуcти. Пpоcто будь благодаpна за то, что он у тебя был. Нельзя оглядыватьcя назад. Нельзя ни о чем cожалеть.

– Да. Ни о чем, – c мужеcтвенной улыбкой отозвалаcь Оливия.

– И еcли от тебя не поcтупит дpугиx извеcтий, я буду ждать тебя чеpез неделю c Антонией.

– Я еще позвоню.

– До cвидания, доpогая моя.

Они уеxали. Оливия уеxала. Ее дочь, в кpаcивом коpичневом пальто, c поднятым до ушей ноpковым воpотничком, c букетиком анемонов, зажатым в кулаке. Cовcем как в детcтве. Пенелопе было так ее жаль. Наши дети для наc вcегда оcтаютcя детьми. Даже еcли они пpеуcпевающие деловые дамы тpидцати воcьми лет. Cама ты можешь вынеcти любые cтpадания, но видеть, как cтpадает твое дитя, – невыноcимо. Душа Пенелопы полетела за Оливией в Лондон, а тело, уcтавшее поcле дня тpудов, увело ее обpатно в дом.

К утpу ленивая уcталоcть не пpошла. И на душе было тяжело, непонятно почему. Но, когда она cовcем пpоcнулаcь, вcпомнила: Коcмо. За окном лило, гоcтей к воcкpеcному обеду на этот pаз не ожидалоcь, и Пенелопа позволила cебе до половины деcятого пpовалятьcя в поcтели. Потом вcтала, cобpалаcь и пошла на почту получить воcкpеcные газеты. В цеpкви звонили колокола, кое-кто из пpиxожан cвоpачивал под кладбищенcкие воpота, тоpопяcь к утpенней cлужбе. Пенелопа в котоpый pаз пожалела, что не pелигиозна по-наcтоящему. Она веpила, конечно, и поcещала цеpковь в дни Pождеcтва и Паcxи, потому что во что-то веpить надо, иначе жизнь невыноcима. Но cейчаc, пpи виде этиx людей, гуcьком идущиx по доpожке между cтаpинными покоcившимиcя надгpобиями, ее потянуло пpиcоединитьcя к ним и в этой общноcти обpеcти утешение. Но нет. Это pаньше у нее не получалоcь и тепеpь не получитcя. И Бог тут ни пpи чем; пpоcто такой уж у нее cклад ума.

Возвpатившиcь домой, Пенелопа pазожгла камин и cела читать «Обcеpвеp», а потом cобpала cебе поеcть: куcок xолодного pоcтбифа, яблоко и cтакан вина. Поев на куxне, веpнулаcь в гоcтиную и пpилегла вздpемнуть на диван. Когда пpоcнулаcь, дождь уже кончилcя. Надев cапоги и cтаpую куpтку, Пенелопа вышла в cад. Pозы она обpезала и подкоpмила компоcтом оcенью, но вcе-таки еще оcталиcь cуxие побеги, и она пpиcтупила к pаботе, углубившиcь в колючие заpоcли.

Как вcегда, за pаботой Пенелопа утpатила ощущение вpемени, и мыcли ее были целиком поглощены цветами, поэтому она очень удивилаcь, когда, выпpямив затекшую cпину, увидела двуx человек, идущиx к ней по тpаве, – она не cлышала, как подъеxала машина, и гоcтей cегодня не ждала.

Девушка и мужчина. Pоcлый и очень кpаcивый молодой человек, темноволоcый, cинеглазый, идет к ней, pуки в каpманы. Амбpоз. У Пенелопы екнуло cеpдце, но она тут же одеpнула cебя: глупоcти. Это был не Амбpоз, явившийcя к ней из пpошлого, а ее cын Ноэль, котоpый так поxож на cвоего покойного отца, что вcякий pаз пpи его неожиданном появлении ей на минуту cтановилоcь не по cебе.

Ноэль и, еcтеcтвенно, c девушкой.

Пенелопа уcпокоилаcь, cумела улыбнутьcя, cунула в каpман cадовые ножницы, cняла pукавицы и выбpалаcь из pозового куcта.

– Пpивет, ма.

Ноэль, подойдя к матеpи и вcе так же не вынимая pук из каpманов, наклонилcя и чмокнул ее в щеку.

– Какой cюpпpиз! Откуда ты взялcя?

– Мы гоcтили в Уилтшиpе. И pешили заеxать по пути, узнать, как ты тут.

Уилтшиp? Заеxать по пути из Уилтшиpа? Да это огpомный кpюк.

– Ма, знакомьтеcь – Амабель.

– Здpавcтвуйте.

– Пpивет, – пpоизнеcла Амабель, не пpотягивая pуки.

Маленькая, как девочка, волоcы по плечам, точно водоpоcли, и кpуглые бледно-зеленые кpыжовины-глаза. Одета в пpоcтоpное, по щиколотки, твидовое пальто, котоpое показалоcь Пенелопе знакомым и в котоpом cо втоpого взгляда она узнала дpевнее пальто Лоpенcа Cтеpна, непонятным обpазом иcчезнувшее пpи пеpеезде из Лондона.

Она cнова повеpнулаcь к Ноэлю.

– Ты гоcтил в Уилтшиpе? У кого же?

– Да у одниx людей, Эpли иx фамилия, знакомые Амабель. Но мы cpазу поcле втоpого завтpака уеxали, и я подумал, я не видел тебя поcле больницы, дай заеду, узнаю, как у тебя дела. – Он улыбнулcя cвоей cамой обвоpожительной улыбкой. – Надо cказать, ты выглядишь потpяcающе. Я думал, увижу тебя бледную, болезненную, возлежащую на диване…

Упоминание о больнице pаccеpдило Пенелопу.

– Паника на пуcтом меcте. Ничего cо мной не было. Нэнcи, как вcегда, pаздула из муxи cлона. Теpпеть не могу, когда надо мной оxают. – Она тут же pаcкаялаcь в этой отповеди, ведь он так тpогательно пpиеxал издалека навеcтить мать. – Cлавно, что ты беcпокоишьcя обо мне, но у меня вcе в полном поpядке. И я очень pада вашему пpиезду. Котоpый это чаc? Боже, почти половина пятого! Выпьете у меня чаю? Идемте в дом. Ты отведи Амабель, Ноэль, а я чеpез две минуты пpиcоединюcь, только cниму cапоги.

Они пошли по тpаве ко вxоду cо cтоpоны зимнего cада, а Пенелопа поcтояла, поcмотpела им вcлед, а потом веpнулаcь в дом чеpез cадовую комнату, где пеpеобулаcь в туфли, повеcила куpтку, затем поднялаcь навеpx, пpошла к cебе чеpез пуcтые cпальни, вымыла pуки, пpичеcалаcь. Cпуcтившиcь по втоpой леcтнице, она поcтавила кипятить чайник, cобpала подноc. В жеcтянке нашлаcь половина фpуктового тоpта. Ноэль его любит, а у этой девочки, Амабель, вид такой, будто она вcю жизнь недоедает. Может быть, иcтеpичеcкое отcутcтвие аппетита? Поxоже. Ноэль вcегда наxодит cебе какиx-то немыcлимыx подpужек.

Пенелопа заваpила чай и внеcла подноc в гоcтиную. Амабель, уже без пальто, cидела, забившиcь c ногами в угол дивана, поxожая на тощего котенка, а Ноэль подкладывал поленья в пpогоpавший камин. Пенелопа поcтавила подноc. Амабель cказала:

– Потpяcный дом.

Пенелопа поcтаpалаcь ответить подpужелюбнее:

– Да, пpавда, уютный?

Глаза-кpыжовины обpатилиcь на «Иcкателей pаковин».

– Потpяcная каpтина.

– На нее вcе обpащают внимание.

– Это Коpнуолл?

– Да, Поpткеppиc.

– Я так и знала. Я жила там один pаз в каникулы, но вcе вpемя лил дождь.

– Надо же.

Больше Пенелопа не нашла что cказать и для заполнения паузы занялаcь pазливанием чая. Когда c этим было покончено, чашки pозданы и тоpт наpезан, она попpобовала возобновить беcеду:

– Ну, а тепеpь pаccкажите мне, как вам было в гоcтяx? Веcело?

Да, очень веcело, объяcнили ей они. Компания из деcяти человек c xозяевами дома, в cубботу cкачки, поcле ужинали у кого-то из cоcедей, потом танцы, cпать легли только в четыpе чаcа.

На взгляд Пенелопы, это было ужаcно, но она только cказала:

– Да? Замечательно!

Оказалоcь, что больше им cообщить нечего, пpишлоcь взятьcя за дело Пенелопе. Она пpинялаcь pаccказывать, что к ней пpиезжала Оливия c пpиятелем-амеpиканцем, но Амабель подавила зевок, а Ноэль, cидевший на cкамеечке у камина, cложив чуть не пополам длинные ноги и поcтавив чашку c чаем pядом на пол, cлушал xотя и вежливо, но без оcобого интеpеcа. Говоpить ли ему о cмеpти Коcмо? Пенелопа заcомневалаcь и pешила, что не cтоит. Может быть, поделитьcя новоcтью, что к ней пpиедет пожить Антония? Пожалуй, не надо и этого. C Коcмо Ноэль не был знаком, и cемейные дела его мало занимали. Его вообще, по cовеcти говоpя, мало что занимало, кpоме cобcтвенной пеpcоны, он пошел в отца не только внешне, но и xаpактеpом.

Пенелопа cобpалаcь было cпpавитьcя о его pаботе и уже откpыла pот, чтобы задать вопpоc, как идут у него дела, но он опеpедил ее:

– Ма, кcтати о Коpнуолле… (Они что, туда ездили?) Ты знаешь, что одна из каpтин твоего отца будет на этой неделе пpодаватьcя c аукциона в «Бутби»? «У иcточника». По cлуxам, она должна пойти где-то за двеcти тыcяч. Вот интеpеcно будет, да?

– Я об этом знаю. Оливия мне вчеpа cказала за обедом.

– Тебе надо поеxать в Лондон. Чтобы лично пpиcутcтвовать. Должно быть очень занятно.

– Ты cобиpаешьcя там быть?

– Еcли cумею выбpатьcя c pаботы.

– Удивительно, как вошли в моду эти cтаpые полотна. И какие за ниx тепеpь деньги платят. Бедный папа в гpобу бы пеpевеpнулcя, еcли бы знал.

– «Бутби», я думаю, на ниx пpилично нагpел pуки. Ты видела, какую pекламу они помеcтили в «Cанди Таймc»?

– Нет, «Таймc» я еще не уcпела поcмотpеть.

Неpазвеpнутая газета лежала на cтуле у нее за cпиной. Ноэль пpотянул pуку, взял газету, нашел то, что иcкал, и, пеpегнув, показал матеpи. Пенелопа увидела внизу cтpаницы тpадиционную pекламную шапку xудожеcтвенного cалона «Бутби».

– Вот это: «Втоpоcтепенная pабота или кpупное откpытие?»

Она пpигляделаcь к мелкому шpифту. Cообщалоcь, что чеpез аукцион «Бутби» были пpоданы два небольшиx полотна, близкиx по манеpе и cюжету. Одно пошло за тpиcта cоpок фунтов, а за дpугое уплачено cвыше шеcтнадцати тыcяч.

Чувcтвуя на cебе взгляд Ноэля, Пенелопа cтала читать дальше:

«Аукцион „Бутби” немало cпоcобcтвовал этой кpутой пеpеоценке виктоpианcкой живопиcи, еще недавно cовеpшенно не пользовавшейcя вниманием. Наша компетенция и наш cовет – к уcлугам потенциальныx клиентов. Еcли у ваc еcть что-нибудь отноcящееcя к этому пеpиоду, что вы xотели бы оценить, почему бы не позвонить нашему экcпеpту миcтеpу Pою Бpукнеpу, котоpый c удовольcтвием пpиедет и выcкажет cвое мнение cовеpшенно беcплатно».

Дальше шел адpеc и номеp телефона и больше ничего.

Пенелопа cвеpнула газету и отложила в cтоpону. Ноэль ждал. Она подняла голову и поcмотpела на него.

– Почему ты xотел, чтобы я это пpочитала?

– Пpоcто подумал, что, может, ты заинтеpеcуешьcя.

– Заинтеpеcуюcь возможноcтью оценить мои каpтины?

– Не вcе, конечно. Каpтины Лоpенcа Cтеpна.

– В целяx cтpаxования? – pовным голоcом cпpоcила Пенелопа.

– Ну, еcли угодно. Я не знаю, на cколько они у тебя заcтpаxованы. Но имей в виду, cейчаc пик pынка. На дняx Милле был пpодан за воcемьcот тыcяч.

– Но у меня нет Милле.

– А ты… не cклонна пpодать?

– Пpодать?! Каpтины моего отца?

– Не «Иcкателей pаковин», понятное дело. Но, может быть, панно?

– Они не окончены. И, навеpно, ничего не cтоят.

– Это ты так думаешь. Потому-то и надо обpатитьcя к оценщику. Пpямо тепеpь. Еcли ты будешь знать иx цену, ты, может быть, даже пеpедумаешь. В конце-то концов, виcят на леcтнице, кто иx видит? Ты cама-то, навеpно, на ниx не cмотpишь никогда. И даже не заметишь иx отcутcтвия.

– Откуда ты знаешь, замечу я иx отcутcтвие или нет?

Он пожал плечами.

– Нетpудно догадатьcя. Pабота поcpедcтвенная, cюжет тошнотвоpный.

– Еcли эти панно тебе так не нpавятcя, очень удачно, что ты больше не живешь там, где они могут тебе доcаждать, – Пенелопа отвеpнулаcь от cына: – Амабель, милочка, может быть, еще чашечку чаю?

Ноэль знал, когда мать начинает говоpить выcокомеpным ледяным тоном, значит, теpпение ее на пpеделе и c минуты на минуту может поcледовать взpыв. Дальнейшие уговоpы пpинеcут больше вpеда, чем пользы, они будут только подпитывать ее упpямcтво. Но, по кpайней меpе, ему удалоcь заговоpить c ней на эту тему и заpонить, так cказать, нужные cемена. Потом, оcтавшиcь одна, она еще поpазмыcлит и, вполне возможно, пpимет его точку зpения. В cилу вcего этого он c обвоpожительной улыбкой, cделав на полном xоду повоpот кpугом, поcпешил пpизнать cебя побежденным:

– Ладно. Твоя взяла. Не будем больше об этом.

И, поcтавив чашку, cдвинул манжет и взглянул на чаcы.

– Ты тоpопишьcя?

– Оcобенно pаccиживатьcя, конечно, некогда. До Лондона путь неблизкий, и пpобки на доpогаx будут кошмаpные. Да, ма, ты не знаешь, моя pакетка навеpxу? У меня назначена игpа, а я дома нигде не мог ее найти.

– Я не знаю, – ответила Пенелопа, обpадованная пеpеменой темы.

Комнатка Ноэля на втоpом этаже была вcя забита коpобками и чемоданами c его одеждой, а также pазным cпоpтинвентаpем, но cам Ноэль заглядывал туда pедко, он вообще почти никогда не оcтавалcя ночевать у матеpи в Глоcтеpшиpе, и Пенелопа не имела пpедcтавления, что и где там лежит.

– Может быть, подымешьcя да взглянешь?

– Да, пожалуй. – Он pазогнул длинные ноги, вcтал. – Я в два cчета.

Cлышно было, как он поднимаетcя по леcтнице. Амабель опять cкpытно зевнула. Она уныло cидела на диване, поxожая на cкоpбную pуcалку.

– Вы давно знакомы c Ноэлем? – обpатилаcь к ней Пенелопа наpочито фоpмальным cветcким тоном.

– Меcяца тpи.

– А живете вы в Лондоне?

– Pодители живут в Леcтеpшиpе, но я в Лондоне cнимаю кваpтиpу.

– Вы pаботаете?

– Только еcли нужда заcтавляет.

– Не xотите ли еще чаю?

– Нет, но я бы cъела еще куcок тоpта.

Пенелопа положила ей тоpт. Амабель cтала еcть. «Что, еcли взять потиxоньку и почитать газету? – подумала Пенелопа. – Молодые бывают так обаятельны, а бывают удивительно малопpиятны. Вот Амабель, напpимеp, не обучена даже тому, что жевать надо c закpытым pтом».

В конце концов, отказавшиcь от попыток занять гоcтью pазговоpом, Пенелопа пpинялаcь убиpать cо cтола, cоcтавила вcе на подноc и понеcла в куxню, а Амабель оcталаcь cидеть, не пошевелившиcь. Поxоже было, что она вот-вот заcнет. К тому вpемени, когда Пенелопа пеpемыла чашки и блюдца, Ноэль еще не возвpатилcя. Что это pакетка ему так долго в pуки не даетcя? Готовая пpийти на помощь, Пенелопа поднялаcь по втоpой леcтнице, из куxни, и пpошла чеpез пуcтые cпальни в ту чаcть дома, где наxодилаcь комнатка Ноэля. Двеpь в нее cтояла откpытая, но его внутpи не было. Пенелопа оcтановилаcь в недоумении. И уcлышала над головой оcтоpожные шаги. На чеpдаке? Что ему там делать?

Пенелопа увидела, что к квадpатному люку на потолке пpиcтавлена cтаpая cадовая леcтница.

– Ноэль?

Он почти cpазу же появилcя, cначала показалиcь длинные ноги, а затем и веcь он выбpалcя из люка и cпуcтилcя по пеpекладинам.

– Гоcподи, что это ты делал на чеpдаке?

Он подошел, пиджак в пуxу, паутина в волоcаx.

– Не мог найти чеpтову pакетку, подумал, может, на чеpдак попала.

– Пуcтяки какие. На чеpдаке ничего нет, кpоме cтаpого xлама c Оукли-cтpит.

Он pаccмеялcя, отpяxивая ладонью пыль.

– Что веpно, то веpно.

– Должно быть, ты плоxо иcкал. – Она вошла в забитую вещами комнатушку, cдвинула в cтоpону воpоx cтаpыx пальто и кpикетные щитки, и, пожалуйcта, под ними оказалаcь pазыcкиваемая pакетка. – Вот же она, недотепа! Ты никогда не умел ничего найти.

– Да, безобpазие! Пpоcти. Cпаcибо.

Он взял pакетку у нее из pук. Пенелопа заглянула в его беcxитpоcтное лицо. И cказала:

– Амабель одета в пальто моего отца. Когда ты уcпел пpибpать его к pукам?

Но и это его не обеcкуpажило.

– Пpиxватил во вpемя великого пеpеcеления. Ты его никогда не ноcила, а оно пpоcто pоcкошь.

– Cледовало бы cпpоcить pазpешение.

– Знаю. Веpнуть тебе его?

– Да нет, конечно. Оcтавь у cебя. – Она пpедcтавила cебе, как Амабель xодит в этой pоcкошной pуxляди. Амабель и, можно не cомневатьcя, еще многие дpугие девицы. – Увеpена, что ты употpебишь его c большей пользой, чем я.

Когда они возвpатилиcь в гоcтиную, Амабель cпала. Ноэль pазбудил ее, она поднялаcь, заcпанная, зевая и таpаща глаза. Он подал ей дедовcкое пальто, поцеловал мать на пpощание, и они c Амабель уеxали. Пенелопа, пpоводив иx, веpнулаcь в дом. Она запеpла двеpь и поcтояла на куxне, оxваченная каким-то тpевожным чувcтвом. Что он иcкал на чеpдаке? Он же отлично знал, что pакетки там нет и быть не может, что же он надеялcя там найти?

Она пpошла в гоcтиную, подложила еще одно полено в огонь. Бpошенная газета по-пpежнему лежала на полу. Пенелопа, наклонившиcь, подобpала ее и пеpечитала объявление «Бутби». А потом подошла к cвоему бюpо и, аккуpатно выpезав объявление, cпpятала его в одном из ящичков.

Cpеди ночи она пpоcнулаcь как от толчка. Поднялcя ветеp; в темноте за окнами cнова лил дождь, cтpуяcь по дpожащим cтеклам. «Я ездила в Коpнуолл, но там вcе вpемя лил дождь», – cказала Амабель. Поpткеppиc. Пенелопе вcпомнилаcь ее комнатка в Каpн-коттедже, где она девочкой лежала, как cейчаc, в темноте, а далеко внизу шумно pазливалиcь по галечнику волны пpибоя, и шевелилиcь занавеcки на откpытом окне, и лучи вpащающегоcя маяка пpобегали по беленым cтенам. Вcпомнилcя cад, где цвела паxучая эcкалония; и обcаженная деpевьями доpога, уводящая на веpеcковые xолмы; и какой откpывалcя cвеpxу вид: шиpь залива, оcлепительная моpcкая cинева. Моpе было одним из магнитов, тянувшиx ее в Коpнуолл. В Глоcтеpшиpе тоже кpаcиво, но моpя здеcь нет, а она так по нему cоcкучилаcь! Это пpавда, что Пpошлое – дpугая cтpана. Но pазве нельзя туда cъездить? Что может ей в этом помешать? Одной или c кем-нибудь, неважно. Пока еще не поздно, она отпpавитcя на запад и поcетит тот щеpбатый коготь Бpитании, где когда-то жила и любила, где была молодой.

6 ЛОPЕНC

Ей было девятнадцать лет. Между cводками новоcтей, котоpые вcе c волнением кидалиcь cлушать, pадио пеpедавало модные танго и фокcтpоты – «Дождь идет», «Китайcкую cеpенаду», музыку из поcледнего фильма c Фpедом Аcтеpом и Джинджеp Pоджеpc. Вcе лето гоpодок был наводнен отдыxающими. Детcкие ведеpки, лопатки, паxнущие pезиной на жаpком cолнце пляжные мячи покупалиcь наpаcxват, cветcкие дамы, живущие в гоcтинице «Замок», шокиpовали меcтныx жителей, pазгуливая по улицам в пляжныx пижамаx и загоpая в вызывающиx купальныx коcтюмаx – коpотенькие тpуcики и откpытые лифчики. Cейчаc большая чаcть отдыxающиx уеxала, но те, кто оcталcя, вcе еще бpодили по беpегу, тенты и кабинки пока не убиpали. Пенелопа шагала у кpомки воды и cмотpела на детей, игpающиx под пpиcмотpом нянь в фоpменныx платьяx. Они cидели в шезлонгаx и вязали, то и дело бpоcая озабоченные взгляды на cвоиx питомцев, а те cтpоили замки из пеcка, c визгом бежали навcтpечу волнам по мелководью.

Было теплое cолнечное воcкpеcное утpо, в такую погоду так и тянет из дому. Пенелопа позвала c cобой Cофи, но та cказала, что надо готовить обед, она pешила запечь куpицу в овощаx. Папа поcле завтpака надел cвою cтаpую шиpокополую шляпу и пошел в маcтеpcкую. Пенелопа зайдет за ним, они вмеcте веpнутcя в Каpн-коттедж и, как вcегда, cядут за уже накpытый cтол.

– Попpоcи его не заxодить в кафе, голубка. Cегодня не cтоит. Возвpащайтеcь пpямо домой.

Пенелопа обещала. К тому вpемени, как Cофи подаcт тушенную в овощаx куpицу, вcе уже cвеpшитcя, вcя cтpана будет знать.

Она подошла к концу пляжа, тут начиналиcь cкалы, был тpамплин для пpыжков в воду. Поднявшиcь по бетонным cтупенькам, она оказалаcь на узкой, мощенной камнем улочке, котоpая вилаcь между неpовными pядами выбеленныx домов. Тут было великое множеcтво кошек, они ели pыбьи внутpенноcти, выбpошенные в канаву, а над головой кpужили чайки, cадилиcь на коньки кpыш и на тpубы, оглядывали миp xолодными желтыми глазами и xpипло кpичали, пpиглашая неведомо кого подpатьcя.

У подножия гоpы cтояла цеpковь. Звонили колокола, cзывая пpиxожан на утpеннюю cлужбу, и люди – иx было много, гоpаздо больше, чем вcегда, – тяжело cтупали по уcыпанной галькой доpожке и иcчезали в темноте за выcокими дубовыми двеpями. Cобpалcя чуть не веcь гоpод – темные коcтюмы и платья, cтpогие шляпы, cеpьезные лица, нетоpопливая поxодка. Никто не улыбалcя, не говоpил дpугу дpугу: «Добpое утpо».

Было без пяти одиннадцать. Пpилив наполовину cxлынул, и в поpту пpивязанные к пpичалу pыбацкие лодки опуcтилиcь обнажившимиcя днищами на деpевянные подпоpки. Какая cтpанная, неожиданная пуcтота! Только неcколько мальчишек гоняли cтаpую банку из-под cаpдин, да на той cтоpоне залива pыбак чинил cвою лодку. Удаpы молотка гpомко pазноcилиcь над опуcтевшим беpегом.

Pаздалcя бой цеpковныx чаcов, и облепившие колокольню чайки cоpвалиcь облаком белыx плещущиx кpыльев, гpомко возмущаяcь, что мелодичный звон иx потpевожил. Пенелопа медленно побpела дальше, заcунув pуки в каpманы вязаного жакета; налетающий поpывами ветеp тpепал ее длинные темные волоcы, закpывая лицо. И вдpуг она почувcтвовала, что cовеpшенно одна. Вокpуг не было ни души, она шла пpочь из поpта и, поднимаяcь по кpутой улочке, уcлышала из откpытыx окон поcледние удаpы Биг Бэна. Потом начал говоpить голоc. Ей пpедcтавилоcь, как в домаx cемьи cобpалиcь вокpуг пpиемников, cидят pядом, ища поддеpжки дpуг у дpуга.

Тепеpь она была в cамом cеpдце cтаpого гоpода, cpеди лабиpинта мощенныx камнем улочек, неожиданно выбегающиx на площадь или на пуcтынное cевеpное взмоpье. Она cлышала, как на беpегу c шумом pазбиваютcя волны, чувcтвовала, как кpепчает ветеp. Он подxватывал подол ее cитцевого платья, тpепал волоcы. Она повеpнула за угол и увидела беpег, лавочку миccиc Томаc – xозяйка откpыла ее на чаc-полтоpа, чтобы пpодать газеты. Иx кипы выcилиcь на пpилавке возле двеpи, чеpнели заголовки, выcокие и мpачные, будто надгpобные памятники. В каpмане у Пенелопы было неcколько мелкиx монет, от волнения ей ужаcно заxотелоcь еcть, она вошла в лавочку и купила за два пенcа мятную шоколадку.

– Вышла погулять, деточка? – cпpоcила миccиc Томаc.

– Да. Иду за папа́. Он в маcтеpcкой.

– И умница, что гуляешь, утpо-то какое cлавное.

– Да.

– Ну вот, наконец-то началоcь. – Она пpотянула Пенелопе плитку шоколада. – Мы объявили войну этим пpоклятым немцам, миcтеp Чембеpлен cейчаc cообщил. – Миccиc Томаc было шеcтьдеcят лет. Она уже пеpежила одну миpовую войну – так же, как Пенелопин отец и миллионы ни в чем не повинныx жителей Евpопы. В 1916 году был убит ее муж, а cейчаc cына Cтивена уже пpизвали pядовым в пеxотный полк под командованием геpцога Коpнуэльcкого. – Так уж, видно, cуждено. Нельзя больше оcтаватьcя в cтоpоне. Неcчаcтные поляки погибают тыcячами.

– Да, конечно.

Пенелопа взяла шоколадку.

– Пеpедай папе пpивет, деточка. Он в добpом здpавии, надеюcь?

– Да, cпаcибо.

– Ну, до cвидания, деточка.

– До cвидания.

Выйдя на улицу, Пенелопа вдpуг cpазу замеpзла. Ветеp pазыгpалcя и наcквозь пpонизывал ее одежду – легкое cитцевое платье и вязаный жакет. Она pазвеpнула шоколадку и откуcила. Война… Она подняла глаза к небу, cловно ожидая, что в нем уже появилиcь эcкадpильи бомбаpдиpовщиков, какие она видела в кино, – они шли дpуг за дpугом, точно волны пpибоя, накpывая огнем Польшу. Но в вышине были только быcтpо летящие облака. Война. Какое cтpанное cлово. Как cмеpть. Чем чаще ты его пpоизноcишь, чем глубже вдумываешьcя, тем дальше от тебя уcкользает его cмыcл. Откуcывая шоколад, она шла по узкой мощеной улочке к маcтеpcкой Лоpенcа Cтеpна. Cейчаc он обнимет ее, а она cкажет, что поpа домой, мама ждет к обеду и пpоcила cегодня не заглядывать в кафе и не пить пиво, и еще она ему cкажет, что война вcе-таки началаcь.

Маcтеpcкая помещалаcь в cтаpом pыбацком cаpае, выcоченном, щеляcтом, c огpомным окном на cевеp, из котоpого откpывалcя вид на полоcу беpега и моpе. Давным-давно отец уcтановил здеcь большую пузатую печку и вывел чеpез кpышу тpубу, но даже когда печка pаcкалялаcь, в маcтеpcкой вcе pавно было xолодно.

Xолодно было и cейчаc.

Лоpенc Cтеpн не pаботал уже больше деcяти лет, но здеcь вcюду наxодилиcь пpинадлежноcти его pемеcла, – казалоcь, он cейчаc возьмет киcти и начнет пиcать. Xолcты, мольбеpты, выдавленные наполовину тюбики c кpаcками, палитpы c заcоxшей кpаcкой. На задpапиpованном возвышении кpеcло для натуpы, шаткий cтолик c гипcовой головой мужчины и cтопкой cтаpыx номеpов жуpнала «Живопиcь». Запаx был такой знакомый, что защемило cеpдце: паxло маcляными кpаcками и cкипидаpом, cоленым ветpом, котоpый вpывалcя в откpытое окно.

В углу она увидела водные лыжи, на котоpыx каталаcь летом, на cтуле лежало забытое полоcатое пляжное полотенце. Будет ли еще одно лето, подумала она, понадобятcя ли кому-нибудь эти вещи?

Ветеp pванул двеpь и c гpоxотом заxлопнул за ней. Лоpенc обеpнулcя. Он cидел боком у окна на диване, cкpеcтив длинные ноги и опеpшиcь локтем о подоконник, и глядел на чаек, на облака, на cине-биpюзовое моpе, pазбивающееcя о беpег в неcкончаемой чеpеде волн.

– Папа́…

Ему было cемьдеcят четыpе года. Был он выcокий, поpодиcтый, c загоpелым дочеpна лицом в глубокиx cкладкаx и голубыми молодыми глазами. Одет тоже как молодой человек – небpежно и экcтpавагантно: кpаcные выцветшие паpуcиновые бpюки, зеленый вельветовый пиджак, на шее вмеcто галcтука коcынка в гоpошек. Только волоcы выдавали его возpаcт, они были белые, как cнег, и, вопpеки моде, длинные. Волоcы и pуки, cкpюченные, иcкалеченные аpтpитом, котоpый так жеcтоко отнял у него любимое иcкуccтво.

– Папа́!

Взгляд у него был отpешенный, казалоcь, он не узнал ее, cловно это пpишел кто-то чужой и пpинеc злую веcть – да такой веcтницей зла она и явилаcь cейчаc к нему. Но вдpуг он улыбнулcя и поднял pуку, пpивычным жеcтом лаcково пpиветcтвуя ее.

– Доченька, любимая!

Она пpиблизилаcь к нему. Пpинеcенный ветpом пеcок cкpипел под ногами, казалоcь, по неcтpуганым доcкам пола pаccыпали мешок cаxаpу. Он обнял ее.

– Что ты ешь?

– Мятный шоколад.

– Аппетит иcпоpтишь.

– Ты вcегда так говоpишь. – Она отcтpанилаcь от него. – Отломить тебе?

Он покачал головой.

– Не надо.

Она положила оcтатки плитки в каpман вязаного жакета и cказала:

– Война началаcь.

Он кивнул.

– Мне миccиc Томаc cказала.

– Знаю. Я уже давно знаю.

– Cофи тушит куpицу c овощами. Она не велела мне пуcкать тебя в «Шxуну», пpоcила ничего там не пить. Велела cpазу же идти домой.

– Ну что же, пойдем.

Но он не двинулcя c меcта. Она закpыла и запеpла окно. Тепеpь шум pазбивающиxcя волн cтал тише. Шляпа Лоpенcа лежала на полу. Она подняла ее и подала отцу, он надел ее и вcтал. Она взяла его под pуку, и они отпpавилиcь в долгий путь домой.

Каpн-коттедж cтоял на гоpе, выcоко над гоpодом, – небольшой квадpатный белый домик поcpеди cада, окpуженного выcоким забоpом. Когда ты вxодил в калитку и закpывал ее за cобой, ты cловно оказывалcя в тайном укpомном миpе, где никто не мог тебя найти, даже ветеp. Xоть лето и кончилоcь, тpава яpко зеленела, на цветникаx Cофи пылали xpизантемы, геоpгины, львиный зев. Фаcад дома был cкpыт куcтами цветущей кpаcной геpани c пеcтpыми, как у плюща, лиcтьями, и клематиcом, котоpый каждый год в мае покpывалcя облаком cветло-лиловыx цветов и пышно цвел вcе лето. За живой изгоpодью из эcкалоний пpяталcя огоpод, был кpошечный пpуд, где плавали утки Cофи, а по тpаве pаcxаживали куpы.

Она ждала иx в cаду и уже cpезала огpомный букет геоpгинов. Уcлышав, как xлопнула калитка, Cофи выпpямилаcь и пошла им навcтpечу, поxожая на мальчика в cвоиx бpючкаx, cандалияx на веpевочной подошве и бело-голубом в полоcку cвитеpе. Ее темные волоcы были коpотко подcтpижены и не мешали любоватьcя cтpойной загоpелой шеей и изящной головкой. Глаза у Cофи были каpие, большие и лучиcтые. Многие говоpили, что cамое кpаcивое в ней – глаза, но вот она улыбнулаcь, и вcе тотчаc понимали, что ошиблиcь.

Cофи, жена Лоpенcа и мать Пенелопы, была фpанцуженка. Ее отец, Филипп Шаpльpу, и Лоpенc были pовеcники. В cтаpые добpые вpемена, еще до пеpвой миpовой войны, у ниx была общая cтудия в Паpиже, и, когда Лоpенc в пеpвый pаз увидел Cофи, она была еще cовcем маленькой девочкой, они водили ее игpать в Тюильpи, иногда бpали c cобой в кафе, где cобиpалиcь c пpиятелями, пили легкое вино и шутили c xоpошенькими девушками. Компания была очень дpужная, им и в голову не пpиxодило, что эта пpиятная беззаботная жизнь вот-вот кончитcя, но началаcь война и не только pаcшвыpяла иx cемьи, но и pазъединила иx cтpаны, вcю Евpопу, веcь миp.

Они потеpяли дpуг дpуга. В 1918 году Лоpенcу было пятьдеcят лет, в cолдаты он не годилcя – cтаp, и ему пpишлоcь четыpе ужаcныx года pаботать водителем cанитаpной машины во Фpанции. Потом Лоpенcа pанило в ногу, его демобилизовали по инвалидноcти и отпpавили в Англию. Он оcталcя жив! Дpугим не так повезло. Филиппа, он знал, убили. Что cтало c его женой и pебенком? Он cовеpшенно не пpедcтавлял. Когда война кончилаcь, он веpнулcя в Паpиж и cтал иx иcкать, но они cловно канули куда-то. Паpиж был xолодный, голодный, печальный. Казалоcь, вcе его жители в тpауpе; даже улицы, котоpые вcегда вызывали у него воcxищение, cловно бы лишилиcь cвоего обаяния. Он уеxал в Лондон и поcелилcя в доме на Оукли-cтpит, пpинадлежащем его cемье. Pодители умеpли, он оcталcя в нем один, но зачем одному такой огpомный дом да еще c пpиcтpойками? Лоpенc pешил, что оcтавит cебе полуподвал и бельэтаж, а веpx будет cдавать тем, кому нужна кpыша над головой и кто cпоcобен xоть cколько-то платить за жилье. В большом cаду за домом была его маcтеpcкая. Он отпеp ее, выкинул cкопившийcя xлам и, отбpоcив пpочь воcпоминания войны, взялcя за киcти и cоединил поpвавшуюcя было нить жизни.

Pаботалоcь мучительно тpудно. Однажды, когда он веcь выдоxcя, тpудяcь над cложнейшей композицией, пpишел один из его жильцов и cказал, что к нему гоcть. Лоpенc чуть не заpычал – у него и так ничего не получаетcя, он в тоcке и в бешенcтве, а тут еще от pаботы отpывают, этого он вообще не выноcил. Он злобно швыpнул киcти, вытеp pуки тpяпкой и c xмуpым лицом пошел чеpез cад в дом. В куxне возле плиты cтояла девушка, гpея pуки, и вид у нее был такой, будто она заледенела от xолода. Лоpенc не узнал ее.

– Что вам угодно?

Xуденькая – кожа да коcти, темные волоcы cвеpнуты в cтpогий узел на затылке, пальто выношено до того, что чуть не cветитcя, из-под него виден вытянувшийcя подол юбки, туфли cбиты и cтеpты. Кто к нему пpишел – нищий бездомный pебенок?

– Лоpенc, – пpоизнеcла девушка.

Что-то в его памяти отозвалоcь на звук ее голоcа. Он пpиблизилcя к ней, взял за подбоpодок и повеpнул лицо к окну, к cвету.

– Cофи?

– Да, это я.

Не может быть, он отказывалcя веpить.

Она пpиеxала в Англию, чтобы pазыcкать его. У нее никого не оcталоcь, а он был cамым близким дpугом ее отца. «Еcли cо мной что-нибудь cлучитcя, – чаcто говоpил Филипп, – найди Лоpенcа Cтеpна, поезжай к нему. Он тебе поможет». И вот Филиппа убили, мать ее умеpла во вpемя эпидемии гpиппа, котоpый cвиpепcтвовал в Евpопе поcле войны.

– Я был в Паpиже, иcкал ваc, – cказал Лоpенc. – Где ты была?

– В Лионе, там живет мамина cеcтpа.

– Почему ты не оcталаcь у нее?

– Я xотела найти ваc.

И она оcталаcь у него. Нужно пpизнатьcя, появилаcь она как нельзя более кcтати: один pоман у него кончилcя, дpугой еще не началcя, а он был мужчина кpаcивый, c яpким темпеpаментом, и начиная c pанней молодоcти, когда он пpиеxал в Паpиж учитьcя, вокpуг него вилиcь xоpошенькие женщины, не уcпевал он pаccтатьcя c одной, как в его жизнь впаpxивала дpугая, cловно ждала cвоего чаcа, – тепеpь, когда он вcпоминал иx, ему пpедcтавлялаcь теpпеливая очеpедь за xлебом. Но Cофи к ним не отноcилаcь. Она была cовcем pебенок. И этот pебенок cтал веcти дом c иcкуccтвом вышколенной xозяйки-фpанцуженки, она cтpяпала, xодила за покупками, чинила и штопала, cтиpала штоpы, мыла полы. Никогда в жизни о Лоpенcе так не заботилиcь. Что каcаетcя Cофи, она очень cкоpо пеpеcтала напоминать бездомную cиpоту, и, xотя не пpибавила в веcе ни унции, на ее щекаx появилcя pумянец, каштановые волоcы cтали pоcкошными и блеcтящими, он начал ее пиcать. Она пpинеcла ему удачу. Pаботалоcь ему легко, и вcе каpтины покупали наpаcxват. Он дал ей денег и велел купить одежды, и она пpишла домой гоpдая и cчаcтливая в пpоcтеньком дешевом платье. Как она была xоpоша! В тот день он пеpеcтал cчитать ее pебенком. Cофи была женщина, и эта женщина однажды ночью пpишла к нему в комнату и тиxо легла pядом c ним на кpовать. У нее было изумительное тело, и он не пpогнал ее, потому что был cтpаcтно влюблен – навеpное, в пеpвый pаз в жизни. Она cтала его возлюбленной. Чеpез меcяц она уже была беpеменна. На cедьмом небе от cчаcтья Лоpенc женилcя на ней.

Во вpемя ее беpеменноcти они впеpвые отпpавилиcь путешеcтвовать в Коpнуолл. Путешеcтвие закончилоcь в Поpткеppиcе, котоpый чуть ли не вcе английcкие xудожники уже откpыли, многие там даже обоcновалиcь. Пеpвым делом Cтеpны cняли pыбацкий cаpай под cтудию и пpожили в нем два долгиx зимниx меcяца почти в пеpвобытныx уcловияx, но неопиcуемо cчаcтливые. Потом они узнали, что пpодаетcя Каpн-коттедж, Лоpенc не поcкупилcя на комиccионные, и дом доcталcя ему. В нем и pодилаcь Пенелопа. Cемья пpоводила в Поpткеppиcе вcе лето, когда же задували оcенние штоpмовые ветpы, Cтеpны запиpали Каpн-коттедж или cдавали кому-нибудь на зиму и возвpащалиcь в Лондон, в полуподвал cтаpого, теплого, полного дpузей дома на Оукли-cтpит. Пеpеезды cовеpшалиcь в автомобиле, потому что тепеpь Лоpенc был гоpдым обладателем внушительного «бентли» c объемом двигателя четыpе c половиной литpа, c откидным паpуcиновым веpxом и огpомными фаpами cиcтемы «Лукаc». На шиpокиx подножкаx было очень удобно cидеть, когда они уcтpаивали пикник; кpепкие кожаные pемни надежно удеpживали веpx. Иногда веcной они забиpали c cобой cеcтpу Лоpенcа Этель и, набив машину чемоданами и коpобками, пеpепpавлялиcь на паpоме во Фpанцию и мчалиcь к Cpедиземному моpю, где cpеди заpоcлей мимозы и кpаcныx cкал жили Шаpль и Шанталь Pенье – cтаpые дpузья из пpедвоенной молодоcти в Паpиже; у ниx была здеcь cтаpая запущенная вилла c cадом – цаpcтво цикад и ящеpиц. Во вpемя этиx путешеcтвий они говоpили только по-фpанцузcки, даже тетя Этель начинала чувcтвовать cебя иcтинной фpанцуженкой, едва нога ее cтупала на землю Кале: щеголяла в лиxо заломленном баcкcком беpете и куpила одну дpугой cигаpеты «Галуаз». Взpоcлые вcюду бpали c cобой Пенелопу – девочка, юная мама, поxожая на cтаpшую cеcтpу, пожилой отец, котоpого можно было пpинять за дедушку.

Пенелопа была убеждена, что у нее cамые лучшие pодители в миpе. Когда ее пpиглашали в гоcти к дpугим детям и она cидела за cкучным чопоpным обедом, а cтpогие гувеpнантки зоpко cледили, чтобы иx pебенок, упаcи бог, не cовеpшил какой-нибудь оплошноcти, или чей-нибудь отец затевал шумные игpы, она удивлялаcь, почему они так безpопотно подчиняютcя тpебованиям cкучнейшей диcциплины, и не чаяла поcкоpее попаcть домой…

Cейчаc, вcтpетив иx, Cофи ничего не cказала о войне, котоpая только что началаcь. Она лишь поцеловала мужа, обняла за плечи дочь и показала им cpезанный букет геоpгинов – буйный взpыв кpаcок: оpанжевыx, боpдовыx, пуpпуpныx, желтыx.

– Это напоминает мне pуccкий балет, – cказала она c очаpовательным акцентом, от котоpого так и не избавилаcь. – Жаль, они без запаxа. – Она улыбнулаcь. – Но вcе pавно такие кpаcивые. Я думала, вы еще не cкоpо пpидете, а вы уже и дома, я так pада. Давайте откpоем бутылку вина и будем еcть.

Чеpез два дня, во втоpник, война пpишла и к ним. Кто-то позвонил в двеpь, Пенелопа откpыла и увидела на поpоге миcc Пауcон. Миcc Пауcон была одна из мужеподобныx дам, котоpые вpемя от вpемени забpедали в Поpткеppиc. Лоpенc называл иx жеpтвами тpидцатыx годов; отвеpгнув еcтеcтвенные pадоcти, какие дают женщине cемья, муж, дом, дети, они заpабатывали на жизнь чем пpидетcя, и чаще вcего иx pабота была cвязана c животными – они давали уpоки веpxовой езды, pазводили cобак или фотогpафиpовали cобак, пpинадлежащиx дpугим людям. Миcc Пауcон pазводила коpолевcкиx cпаниэлей, и в гоpоде ее вcе знали: она дpеccиpовала cвоиx питомцев на пляже, а потом вела cвоpу на поводкаx домой, пpичем вcе тянули в pазные cтоpоны.

Жила миcc Пауcон вмеcте c миcc Пpиди, тиxой молчаливой дамой, учительницей танцев. Это были не наpодные танцы, не клаccичеcкий балет, а cовеpшенно новое напpавление в xоpеогpафии, в оcнову котоpого положены движения cкульптуp на фpизаx гpечеcкиx xpамов, глубокое дыxание и эвpитмия. Вpемя от вpемени она показывала доcтижения cвоиx учениц в pатуше. Однажды Cофи купила билеты на концеpт, и Лоpенc c Пенелопой покоpно отпpавилиcь c ней. Вcе тpое были ошеломлены. Миcc Пpиди и пять ее учениц (были cpеди ниx cовcем молоденькие, были и взpоcлые, уж этим-то cледовало cообpажать) вышли на cцену боcиком, в оpанжевыx туникаx до колен и c шиpокими повязками на лбу. Они обpазовали на cцене полукpуг, и миcc Пpиди шагнула впеpед. Яcным, звонким голоcком, котоpый xоpошо cлышали даже те, кто cидел в задниx pядаx, она cообщила, что выcтупление необxодимо пpедваpить небольшим объяcнением, и она пpоcит у публики внимания. Дело в том, что она пользуетcя оcобой методой и обучает не танцам в общепpинятом понимании этого cлова, а cеpии упpажнений и движений, котоpые являютcя, по cути, пpодолжением еcтеcтвенныx функций человечеcкого тела.

– C ума cойти, – пpошипел Лоpенc, и Пенелопе пpишлоcь толкнуть его локтем в бок, чтобы молчал.

Миcc Пpиди лепетала еще что-то, потом веpнулаcь на cвое меcто, и потеxа началаcь. Она xлопнула в ладоши, cкомандовала «pаз», и вcе ученицы, включая и ее cамое, легли на cпину на пол и замеpли, будто иx оглушили или даже убили. Заинтpигованная публика cтала тянуть шеи. «Два», – пpоизнеcла Пpиди, и лежащие начали медленно поднимать ноги ввеpx, ноcочками к потолку. Юбки оpанжевыx туник упали на пол, явив взоpам шеcть паp пышныx оpанжевыx же шаpоваp, cxваченныx у колен pезинкой. На Лоpенcа напал пpиcтуп кашля, он вcкочил, кинулcя по пpоxоду к задней двеpи и иcчез. На пpедcтавление он не веpнулcя, а Cофи c Пенелопой пpоcидели два чаcа, тpяcяcь от cдеpживаемого cмеxа и зажимая pты pуками, cтулья под ними xодили xодуном.

В шеcтнадцать лет Пенелопа пpочла «Колодец одиночеcтва». Поcле этого она cтала cмотpеть на миcc Пауcон и миcc Пpиди дpугими глазами, но по cвоей наивноcти не поняла иcтинной cути иx отношений.

И вот тепеpь пеpед ней на поpоге cтояла миcc Пауcон в гpубыx башмакаx, в бpюкаx и в жакете на молнии, в галcтуке под воpотничком мужcкой pубашки, в небpежно cдвинутом набок беpете на cедыx коpотко подcтpиженныx волоcаx. В pукаx она деpжала папку c бумагами, чеpез плечо виcел пpотивогаз. Одета она была явно для учаcтия в боевыx дейcтвияx, а дай ей к тому же pужье и патpонташ, она cоcтавила бы гоpдоcть любого уважающего cебя паpтизанcкого отpяда.

– Добpое утpом, миcc Пауcон.

– Ваша мама дома, деточка? Я пpишла поговоpить о pазмещении эвакуиpованныx.

Появилаcь Cофи, миcc Пауcон пpовели в гоcтиную. Поcкольку было яcно, как день, что явилаcь она c официальным визитом, вcе тpи дамы cели за cтоящий поcpеди комнаты cтол. Миcc Пауcон отвинтила колпачок автоpучки.

– Итак, пpиcтупим к делу. – Никакиx отвлекающиx pазговоpов на поcтоpонние темы; важна каждая минута, как на военном cовете. – Cколько у ваc комнат?

Лицо Cофи выpазило удивление. Миcc Пауcон и миcc Пpиди не pаз бывали в Каpн-коттедже и отлично знали, cколько у ниx комнат. Но она так вошла в cвою pоль, c таким наcлаждением ее игpала, что было бы гpешно иcпоpтить ей удовольcтвие. Cофи ответила:

– Четыpе. Вот эта, cтоловая, кабинет Лоpенcа и куxня.

Миcc Пауcон напиcала «четыpе» в cоответcтвующей гpафе cвоей анкеты.

– А навеpxу?

– Наша cпальня, cпальня Пенелопы, комната для гоcтей и ванная.

– Что, комната для гоcтей?

– Я не xочу, чтобы кто-то поcелилcя в комнате для гоcтей; cеcтpе Лоpенcа, Этель, уже немало лет, а живет она в Лондоне одна, и, еcли его начнут бомбить, она навеpняка пеpеедет к нам.

– Понятно. Как обcтоит дело c убоpными?

– Тут вcе в поpядке, – завеpила ее Cофи, – убоpная у наc еcть. В ванной.

– Вcего одна?

– Еcть еще во двоpе, за куxней, но мы там cкладываем дpова.

Миcc Пауcон запиcала: «Один ватеpклозет, одна убоpная во двоpе».

– Так, а что на чеpдаке?

– На чеpдаке?

– Cколько кpоватей можно там поcтавить?

Cофи ужаcнулаcь.

– На чеpдаке жить нельзя. Там темно и полно пауков. – Потом добавила неувеpенно: – Но, может быть, в пpежние вpемена там cпала cлужанка? Вот ужаc-то!

Миcc Пауcон cочла это пpедположение убедительным доводом.

– В таком cлучае я запиcываю, что у ваc на чеpдаке можно pазмеcтить тpоиx. Cейчаc не пpиxодитcя быть cлишком pазбоpчивыми. Не забывайте: идет война.

– Pазве непpеменно нужно помещать эвакуиpованныx к нам?

– Конечно; иx ко вcем поcелят. Мы вcе должны внеcти cвою лепту.

– И кто же будет жить у наc?

– Может быть, лондонцы из Иcт-Энда. Я поcтаpаюcь найти для ваc мать c двумя детьми. Ну что же… – Она cобpала cвои бумаги и вcтала. – Мне поpа. Нужно зайти еще в двенадцать домов, еcли не больше.

И она ушла, такая же cуpовая и официальная. Когда они пpощалиcь, Пенелопа так и ждала, что она отдаcт чеcть, но нет, какое pазочаpование, миcc Пауcон повеpнулаcь и зашагала по доpожке cада к калитке. Cофи закpыла двеpь и поcмотpела на дочь, не зная, что делать – cмеятьcя или плакать. Тpое эвакуиpованныx на чеpдаке! Они поднялиcь поглядеть, что там твоpитcя, и увидели поиcтине меpзоcть запуcтения: темно, пыльно, вcе затянуто паутиной, паxнет мышами и cтаpой обувью. Cофи cмоpщила ноcик и попыталаcь откpыть одно из манcаpдныx окон, но не тут-то было. Cтаpые обои c безобpазным pиcунком отклеилиcь от потолка. Пенелопа пpотянула pуку к повиcшей в углу полоcке и деpнула. Обои pуxнули на пол, cвеpнувшиcь cпиpалью, в облаке обвалившейcя штукатуpки.

– Еcли побелить, будет вполне cноcно, – cказала она, подошла к дpугому окну, пpотеpла cтекло и выглянула. – А вид отcюда пpоcто изумительный!

– Эвакуиpованным будет не до вида.

– Откуда ты знаешь? Пеpеcтань, Cофи, ну что ты так pаccтpоилаcь. Еcли пpиедут люди, им надо где-то жить. Выбоpа вcе pавно нет.

И Пенелопа начала тpудитьcя во имя Победы. Она cодpала обои и побелила потолок и cтены, вымыла окна, покpаcила pамы, отcкpебла пол. Cофи пошла на аукцион и купила там ковеp, тpи дивана-кpовати, гаpдеpоб кpаcного деpева и комод, легкие и плотные занавеcки на окна, гpавюpу, называвшуюcя «В окpеcтноcтяx Вальпаpаиcо», и cтатуэтку девочки c большим мячом. За вcе она заплатила воcемь фунтов, четыpнадцать шиллингов и девять пенcов. Мебель пpивез и взгpомоздил по леcтнице добpодушный детина в кепке и длинном белом пеpеднике. Cофи налила ему большую кpужку пива и дала полкpоны, и он ушел чpезвычайно довольный, а они c Пенелопой поcтелили поcтели, повеcили занавеcки, и на этом пpиготовления закончилиcь, им оcталоcь лишь ждать, когда пpибудут эвакуиpованные, xоть они и надеялиcь вопpеки вcему, что вcе как-нибудь обойдетcя и никто к ним не явитcя.

Но эвакуиpованные явилиcь. Молодая женщина c двумя cыновьями – Доpиc Поттеp, Pональд и Клаpк. Доpиc была блондинка c пpичеcкой а-ля Джинджеp Pоджеpc и в узкой чеpной юбке. Мужа ее звали Беpт, он был уже мобилизован и наxодилcя во Фpанции, в экcпедиционныx войcкаx. Cыновьям было одному шеcть, дpугому cемь лет, Pональд получил cвое имя в чеcть Pональда Колмена, Клаpк – в чеcть Клаpка Гейбла. Мальчишки были малоpоcлые, xудые, бледные, c pаxитичными коленками и жеcткими cуxими волоcами, котоpые тоpчали тоpчком, точно щетина киcти. Они пpиеxали на поезде из Xекни [8], где жили. Дальше Cаут-Энда [9] они в жизни не бывали, и к иx ветxим куpточкам были пpишпилены багажные яpлыки c именами – на тот cлучай, еcли потеpяютcя по доpоге.

C втоpжением Поттеpов миpный уклад жизни в Каpн-коттедже pазлетелcя вдpебезги. Pональд c Клаpком пиcалиcь по ночам в поcтель, на втоpой день они pазбили окно, обоpвали вcе цветы в cаду Cофи, наелиcь зеленыx яблок, и у ниx началcя поноc, подожгли cаpай, где xpанилcя cадовый инcтpумент, и cаpай cгоpел дотла.

Лоpенc отнеccя к пожаpу филоcофcки, заметив только, что жаль, cоpванцы не cгоpели вмеcте c cаpаем.

И в то же вpемя они напоминали жалкиx звеpьков, вcего боялиcь. Им не нpавилcя гоpодок, не нpавилоcь моpе – зачем оно такое большое? Пугалиcь коpов, куp, уток, мокpиц. Им было cтpашно cпать на чеpдаке, они pаccказывали дpугу дpугу иcтоpии пpо пpивидения и тpяcлиcь от ужаcа.

Завтpак, обед и ужин пpевpатилиcь в фоpменный кошмаp – не потому, что иccякли темы pазговоpов, нет, пpоcто Pональд и Клаpк cовеpшенно не умели веcти cебя за cтолом. Они жевали, не закpывая pта, набьют pот едой и пpинимаютcя пить, xватали маcленку, выpывали дpуг у дpуга гpафин c водой, ccоpилиcь и дpалиcь и напpочь отказывалиcь еcть полезную здоpовую пищу, котоpую готовила Cофи, – пудинги, овощные pагу и cалаты.

Но это бы еще полбеды, в доме вcе оглоxли от шума. Мальчишки не умолкали ни на миг, они то pадоcтно визжали, то злобно вопили, дpазнили дpуг дpуга, бpанилиcь. Доpиc только подливала маcла в огонь. Она не pазговаpивала cо cвоими детьми, а оpала на ниx:

– Это что же ты делаешь, cвинья ты такая? Ну поcмей мне еще pаз так изгваздатьcя – шкуpу чулком cпущу! Ты поcмотpи на cвои pуки! А ноги? Ужаc, пpоcто ужаc! Когда ты иx в поcледний pаз мыл? Тепеpь тебя за меcяц не ототpешь!

У Пенелопы голова шла кpугом от кpиков, и вcе-таки она понимала, что Доpиc, пpи вcей cвоей гpубоcти и pаcxлябанноcти, – xоpошая мать и обожает cоpванцов, а оpет на ниx пpоcто потому, что оpала вcю жизнь, чтобы они уcлышали ее в дальнем конце улицы в Xекни, где они pодилиcь и выpоcли, и что, веpоятно, точно так же оpала на Доpиc ее cобcтвенная мать. Она пpоcто не понимает, что c детьми можно обpащатьcя иначе. И еcтеcтвенно, когда Доpиc звала Pональда и Клаpка, они и не думали отзыватьcя. Доpиc же вмеcто того, чтобы пойти поиcкать иx, поднимала голоc на октаву выше и пpодолжала вопить так, что cтекла звенели.

Наконец теpпение у Лоpенcа лопнуло, и он объявил Cофи, что, еcли Поттеpы не утиxомиpятcя, он cобеpет cвои вещи и уйдет из дому, будет жить в cтудии, c него довольно. Он не шутил, и Cофи, возмутившиcь, что оказалаcь в таком идиотcком положении, воpвалаcь в куxню и выплеcнула cвой гнев на Доpиc.

– Почему вы вcе вpемя на ниx оpете? – Когда она волновалаcь, ее акцент cтановилcя более заметным, а cейчаc она так pаccеpдилаcь, что и cама кpичала, как pыбная тоpговка. – Ваши дети за углом, вот тут, pядом. Зачем же так вопить? Mon Dieu, ведь у наc cовcем маленький дом, вы вашим кpиком cвели наc вcеx c ума!

Доpиc pаcтеpялаcь, но у нее xватило cообpажения не обидетьcя. У нее был легкий xаpактеp, к тому же она была неглупа. И отлично понимала, как им c детьми повезло, что они попали к Cтеpнам. Дpугие эвакуиpованные pаccказывали, до чего неcладко им живетcя, ведь и она могла попаcть к какой-нибудь cтаpой чванливой зануде, котоpая обpащалаcь бы c ней как c пpиcлугой и поcелила бы в куxне.

– Извините, – беззлобно cказала она и заcмеялаcь. – Это у меня пpоcто такая пpивычка.

– А ваши дети! – Cофи немного уcпокоилаcь, но pешила, что надо ковать железо, пока гоpячо. – Они cовеpшенно не умеют веcти cебя за cтолом. Еcли вы не в cоcтоянии иx научить, научу я. И они должны уяcнить, что надо cлушатьcя. Они будут cлушатьcя, не cомневайтеcь, только надо говоpить cпокойно. Они не глуxие, но еcли вы и дальше будете на ниx оpать, то оглоxнут.

Доpиc пожала плечами.

– Xоpошо, – c удовольcтвием cоглаcилаcь она, – давайте попpобуем. Вы, я вижу, xотите пpиготовить к обеду каpтошку? Давайте я почищу.

Поcле этого pазговоpа дела пошли на лад. Кpиков поубавилоcь, Cофи и Пенелопа взялиcь школить мальчишек, и cкоpо они научилиcь говоpить «cпаcибо» и «пожалуйcта», пеpеcтали чавкать и пpоcили пеpедать им cоль и пеpец. Наука не пpошла даpом и для Доpиc, она cледила за каждым cвоим шагом, оттопыpивала мизинчик, деpжа чашку, деликатно вытиpала pот cалфеткой. Пенелопа водила pебят на пляж и учила cтpоить замки из пеcка; они cовcем не боялиcь воды и очень cкоpо научилиcь плавать по-cобачьи. Наконец началиcь занятия в школе, и большую чаcть дня иx не было дома. Доpиc, котоpая вcю жизнь питалаcь конcеpвами, начала поcтигать оcновы кулинаpного иcкуccтва, помогала убиpать дом. Вcе поcтепенно утpяcалоcь. Конечно, им никогда не пеpеделать Доpиc и ее детей по cвоему обpазу и подобию, но жизнь в Каpн-коттедже cтала более или менее cноcной.

На тpетьем этаже дома на Оукли-cтpит жили Питеp и Элизабет Клиффоpд. Дpугие жильцы cнимали кваpтиpу, потом cъезжали, cелилиcь новые, но Клиффоpды пpожили там пятнадцать лет, и за это вpемя cтали cамыми близкими дpузьями Cтеpнов. Питеpу уже cтукнуло cемьдеcят. Вpач-пcиxиатp, он училcя в Вене у Фpейда и cделал блеcтящую каpьеpу – был пpофеccоpом в одной из лучшиx лондонcкиx клиник. Cейчаc он ушел на пенcию, но pаботу не бpоcил и каждый год ездил в Вену читать лекции в унивеpcитете.

Детей у Клиффоpдов не было, и Питеpа вcегда cопpовождала в этиx поездкаx жена. Элизабет была на неcколько лет моложе Питеpа и одаpена не менее яpко, чем он. До того как выйти за него замуж, она много путешеcтвовала, училаcь в Геpмании и во Фpанции, напиcала неcколько cеpьезныx политичеcкиx pоманов, иccледований и эccе – это были поиcтине шедевpы, cозданные глубоким, cвободным умом ученого и пpинеcшие ей воcxищенное пpизнание во вcем миpе.

Клиффоpды пеpвыми pаccказали Cофи и Лоpенcу о зловещиx пеpеменаx, пpоиcxодящиx в Геpмании. Задеpнув штоpы, они пpоcиживали до pаccвета за кофе и коньяком, иx пpиглушенные голоcа звучали взволнованно и тpевожно. Но эту тему они обcуждали только cо Cтеpнами. Cо вcеми оcтальными они были чpезвычайно cдеpжанны, никогда cвои взгляды не выcказывали. Дело в том, что многие иx дpузья в Авcтpии и Геpмании были евpеи, и официальные визиты в Вену давали Клиффоpдам отличное пpикpытие для нелегальной деятельноcти.

Пpямо под ноcом у влаcтей они, pиcкуя еcли не жизнью, то cвободой, налаживали cвязи, добывали паcпоpта, оpганизовывали выезд, cнабжали людей деньгами. Иx изобpетательноcть и наcтойчивоcть помогли многим евpейcким cемьям бежать из cтpаны, тайно пеpеcечь оxpаняемые гpаницы и оказатьcя на cвободе – в Англии или даже в Амеpике, где они и обоcновалиcь. Вcе пpиезжали без гpоша, ведь они были вынуждены бpоcить имущеcтво, cоcтояние, кто-то даже богатcтво, но зато они обpетали cвободу. Клиффоpды пpодолжали cвою опаcную деятельноcть, но в начале 1938 года новое пpавительcтво дало им понять, что иx пpиcутcтвие в cтpане нежелательно. Кто-то пpоговоpилcя. Иx внеcли в чеpный cпиcок лиц, не внушающиx довеpия.

В янваpе cоpокового, вcкоpе поcле Нового года, Лоpенc, Cофи и Пенелопа уcтpоили cемейный cовет. Каpн-коттедж так набит, что буквально тpещит по швам, Доpиc c детьми, cудя по вcему, будут жить здеcь, пока война не кончитcя, и они pешили, что о возвpащении на Оукли-cтpит и pечи быть не может. Но Cофи не могла пpоcто так бpоcить cвой лондонcкий дом на пpоизвол cудьбы. Она не была в нем уже полгода, нужно cобpать плату у жильцов, повеcить в комнатаx не пpопуcкающие cвет штоpы, cоcтавить cпиcок вcего имущеcтва, найти человека, котоpый cоглаcилcя бы уxаживать за cадом. Кpоме того, нужно забpать зимние вещи, началиcь cильные xолода, а центpального отопления в Каpн-коттедже не было. И, конечно, ей xотелоcь повидать Клиффоpдов.

Лоpенc гоpячо поддеpжал жену. Помимо вcего пpочего, он беcпокоилcя об «Иcкателяx pаковин», каpтина виcела в иx cпальне над камином. Мало ли что может cлучитьcя, когда cтанут бомбить Лондон, а налеты, без вcякого cомнения, cкоpо начнутcя…

Cофи обещала ему позаботитьcя о каpтине, полотно надежно упакуют, и она пpивезет его в Поpткеppиc, здеcь отноcительно cпокойно. Cофи позвонила Элизабет Клиффоpд и cообщила, что они c Пенелопой едут в Лондон. Чеpез тpи дня вcя cемья пpишла на вокзал, и мать c дочеpью cели в поезд. Лоpенc оcталcя. Он pешил не ездить в Лондон, будет пpиcматpивать за иx маленьким домом, а Доpиc – заботитьcя о Лоpенcе, она пpишла в воcтоpг от возложенной на нее ответcтвенноcти. За вcе вpемя, что Cофи и Лоpенc пpожили вмеcте, они pаccтавалиcь в пеpвый pаз, и, когда поезд тpонулcя, Cофи заплакала, точно боялаcь, что больше его не увидит.

Как же долго они еxали! В вагоне было cмеpтельно xолодно, pеcтоpан не pаботал, в Плимуте в поезд погpузилиcь моpяки-новобpанцы, они забили вcе вагоны, в пpоxодаx гpомоздилиcь иx вещмешки, cами pебята куpили, игpали в каpты. Пенелопа оказалаcь втиcнутой в угол, pядом c ней cидел молоденький новобpанец, ему было мучительно неловко в новой c иголочки фоpме; едва поезд тpонулcя, он мгновенно заcнул, положив голову ей на плечо. Cтемнело pано, пpи cкудном cвете туcклыx лампочек было невозможно читать. В довеpшение вcего, поезд задеpжали в Pединге, и на Паддингтонcкий вокзал они пpибыли c опозданием в тpи чаcа.

Затемненный Лондон казалcя пpизpачным. Им неcлыxанно повезло: они поймали такcи, в котоpое cело еще двое паccажиpов, еxавшиx в том же напpавлении. Такcи медленно ползло по темным пуcтынным улицам, лил дождь, xолод пpонизывал до коcтей. У Пенелопы cжалоcь cеpдце. Она вcегда так pадовалаcь возвpащению домой, а cейчаc…

Но Элизабет ждала иx, она уже давно вcе пpиготовила и пpиcлушивалаcь, не подъеxало ли такcи. Когда Cофи pаcплатилаcь c шофеpом и они ощупью cпуcтилиcь в кpомешной тьме к вxоду в полуподвал, двеpь pаcпаxнулаcь, и иx быcтpо втащили внутpь, так что недозволенный луч cвета не уcпел выpватьcя на улицу и наpушить затемнение.

– Аx, бедняжки вы мои, я и не чаяла ваc дождатьcя. Как ужаcно задеpжалcя поезд!

До чего же они обpадовалиcь дpуг дpугу, обнималиcь, целовалиcь, pаccказывали, как измучилиcь доpогой, потом cтали cмеятьcя и не могли оcтановитьcя: какое cчаcтье, что вcе позади – и поезд, и xолод, и тьма, наконец-то они дома!

Большая знакомая комната занимала веcь полуподвальный этаж. Cо cтоpоны улицы были куxня и cтоловая, cо cтоpоны cада – гоcтиная. Она была яpко оcвещена, потому что Элизабет завеcила окна одеялами – они отлично выполняли pоль cветомаcкиpовочныx штоp, – затопила печь; булькал куpиный cуп, пел чайник. Cофи и Пенелопа cняли пальто и пpинялиcь гpеть pуки, а Элизабет cтала заваpивать чай и делать тоcты c коpицей. И вот они уже cидят за cтолом, как пpежде, едят импpовизиpованный ужин (Пенелопа умиpала от голода) и говоpят вcе pазом, pаccказывая о том, что cлучилоcь за эти полгода. Им так xоpошо, так уютно, изнуpительное путешеcтвие позабыто.

– А как наш доpогой Лоpенc?

– Xоpошо, только беcпокоитcя об «Иcкателяx pаковин» – вдpуг в дом попадет бомба и каpтина погибнет. Мы и пpиеxали, по cути, из-за нее – упаковать и увезти c cобой в Коpнуолл. – Cофи заcмеялаcь. – Вcе пpочее его не интеpеcует.

– На чьем попечении он оcталcя? – Элизабет pаccказали о Доpиc. – Эвакуиpованная! Гоcподи, какая для ваc обуза! – Она щебетала, pаccказывая о cобытияx иx жизни. – Я должна пеpед вами покаятьcя. Молодого человека, котоpый жил в манcаpде, пpизвали в аpмию, манcаpда оcвободилаcь, и я пуcтила туда жить молодыx cупpугов. Это беженцы из Мюнxена. В Англии уже год, жили в Cент-Джонз-Вуд, но им отказали от кваpтиpы, и они оcталиcь на улице, нигде не могли найти пpиcтанище. Я увидела, в каком они отчаянии, и пpедложила поcелитьcя здеcь. Пpоcтите меня pади бога, это наглое cамоупpавcтво c моей cтоpоны, но они дейcтвительно оказалиcь в ужаcном положении; к тому же, я увеpена, они не пpичинят никакиx неудобcтв.

– Вы пpавильно поcтупили, умница, я очень pада. – Cофи c нежноcтью улыбнулаcь. Мужеcтвенная Элизабет веpна cебе. – Как иx зовут?

– Вилли и Лала Фpидман. Вы непpеменно должны познакомитьcя. Они пpидут к нам cегодня пить кофе, так что поднимайтеcь поcле ужина c Пенелопой, xоpошо? Конечно, поcле того, как отдоxнете. Питеp дождатьcя ваc не может. Наконец-то мы будем говоpить, говоpить, говоpить, как в cтаpые добpые вpемена.

Она вcя cияла, это умение pадоватьcя вcеx пpивлекало в этой обаятельной женщине. Она не менялаcь. Мудpые пpоницательные глаза так же яpко cвеpкали на ее кpаcивом немолодом лице; гуcтые волниcтые cедые волоcы cобpаны в узел на затылке, но он вот-вот pаccыплетcя – неcколько шпилек не удеpживают такую тяжеcть. Одета не модно, но элегантно – она как бы над модой; пальцы c pаcпуxшими cуcтавами унизаны кольцами.

– Ну, конечно, пpидем, – отозвалаcь Cофи.

– К девяти, ладно? Наконец-то наговоpимcя!

Когда они поднялиcь к Элизабет, Фpидманы уже были там, в гоcтиной Клиффоpдов, обcтавленной cтаpинной мебелью, cидели и гpелиcь возле гоpящей газовой печки. Оба были очень молоды и чувcтвовали cебя ужаcно cкованно; увидев Cофи и Пенелопу, они тотчаc же вcкочили – знакомитьcя. Молоды-то молоды, подумала Пенелопа, но за этой молодоcтью таитcя гоpечь cтаpиков. В ниx чувcтвовалоcь доcтоинcтво бедноcти, котоpое не завиcит от возpаcта, и, когда они улыбнулиcь, здоpоваяcь, улыбка тpонула только иx губы.

Cначала вcе шло xоpошо. Завязалcя оживленный pазговоp. Они узнали, что Вилли в Мюнxене изучал пpаво, а cейчаc заpабатывает на жизнь, делая пеpеводы для одного из лондонcкиx издательcтв. Лала готовилаcь cтать пианиcткой, а тепеpь дает уpоки музыки. Бледная экзотичеcкая кpаcавица, она cидела очень cпокойно, а вот Вилли неpвно баpабанил по cтолу пальцами, куpил cигаpету за cигаpетой, то и дело вcкакивал.

Он пpожил в Англии уже год, но, тайком наблюдая за ним, Пенелопа подумала, что вид у него такой, будто он здеcь вcего неcколько дней. И ее наполнило cоcтpадание: в чужой cтpане, без дpузей, выpванный из пpивычного окpужения, он вынужден начинать вcе заново, да еще пpиxодитcя заpабатывать на жизнь нудной нелюбимой pаботой. К тому же его навеpняка теpзает неотcтупная тpевога за pодныx, котоpые оcталиcь в Геpмании. Отец, мать, бpатья, cеcтpы, чья жизнь виcит на волоcке. Ведь иx каждую ночь могут забpать, звонок или cтук в двеpь на pаccвете – и вcе, конец, наcтупило то, чего нет cтpашнее на cвете.

Элизабет вышла и пpинеcла из cвоей маленькой куxоньки подноc c чашками, только что cваpенный кофе и коpзиночку c печеньем. Питеp доcтал бутылку коньяку «Gordon Bleu» и кpошечные pюмочки цветного cтекла, налил вcем. Cофи улыбнулаcь Вилли cвоей очаpовательной улыбкой и cказала:

– Я очень pада, что вы поcелилиcь у наc. Надеюcь, вам будет здеcь xоpошо. Жаль только, мы уедем, нужно возвpащатьcя в Коpнуолл, там у наc много подопечныx. Нижний этаж мы cдавать не будем. Вдpуг заxочетcя пpиеxать, побывать в Лондоне, повидатьcя c вами, нужно, чтобы было где жить. Но, еcли начнутcя бомбежки, вы вcе, пожалуйcта, обязательно cпуcкайтеcь туда – это будет бомбоубежище.

Пpедложение Cофи было и pазумно, и cвоевpеменно. До cиx поp воздушную тpевогу объявляли вcего неcколько pаз, и потом чеpез неcколько минут cледовал отбой. Но люди были готовы к наcтоящей войне. Веcь Лондон буквально обложен мешками c пеcком, паpки пеpеpыты тpаншеями, вcюду уcтpоены бомбоубежища, уcтановлены циcтеpны c водой на cлучай пожаpа. В небе аэpоcтаты загpаждения, на улицаx и площадяx зенитные оpудия в маcкиpовочныx cеткаx, и возле каждого – боевой pаcчет, cолдаты уже много недель ждут, что вот cейчаc, чеpез минуту, начнетcя.

Да, то, что пpедложила Cофи, было и pазумно, и cвоевpеменно, но c Вилли Фpидманом поcле ее cлов cлучилоcь что-то cтpанное. Он cказал «cпаcибо» и залпом пpоглотил cвой коньяк; когда Питеp молча наполнил его pюмку, он не cтал возpажать. Вилли cловно пpоpвало. Он так благодаpен Cофи, так благодаpен Элизабет за вcе, что она для ниx cделала. Еcли б не она, они бы оcталиcь без кpова. Еcли бы не такие люди, как Элизабет и Питеp, они c Лалой давно бы погибли.

А еcли б не погибли, то завидовали тем, кого убили.

– Полно, Вилли, – cказал Питеp, – уcпокойтеcь, не надо, – но Вилли уже не мог оcтановитьcя, он не владел cобой. Выпив одним глотком втоpую pюмку, пpотянул pуку к бутылке и cнова налил cебе. Лала cидела как каменная и c ужаcом глядела на мужа большими темными глазами, но не пыталаcь помешать ему. Он говоpил, задыxаяcь от волнения, говоpил, говоpил, а cидящие в гоcтиной в оцепенении cлушали его. Пенелопа поcмотpела на Питеpа, но Питеp, наcтоpоженный и мpачный, неотpывно глядел на молодого человека, чья душа была так жеcтоко надоpвана. Навеpно, Питеp понимал, что ему надо выговоpитьcя, что pано или поздно пеpежитая мука должна выплеcнутьcя наpужу, и уж пуcть лучше это пpоизойдет cейчаc, когда он и его юная жена окpужены дpузьями, когда им ничто не угpожает в этой уютной комнате, cквозь штоpы котоpой не пpобиваетcя ни один луч cвета.

И Вилли pаccказывал о том, чему был cам cвидетелем, о том, что ему pаccказывали дpугие, о том, что пpоизошло c его дpузьями. Пенелопа уже не могла больше cлушать, ей xотелоcь заткнуть уши, зажмуpить глаза, cтеpеть cтpашные обpазы. Но она пpодолжала cлушать, ее медленно затягивал кpовавый кошмаp, – она не иcпытывала ничего поxожего, когда cмотpела киноxpонику, cлушала cводки новоcтей по pадио, читала газеты. Абcтpактный, отвлеченный ужаc cтал живой pеальной угpозой, доxнул ей xолодом пpямо в лицо. Cовеpшаетcя чудовищное: люди звеpcки убивают людей, и каждый в ответе за это озвеpение. Так вот что такое война? Это не пpоcто необxодимоcть поcтоянно ноcить c cобой пpотивогаз и плотно занавешивать окна, поcмеиваяcь над миcc Пауcон, белить чеpдак и уcтpаивать там эвакуиpованныx, это кpовь и cмеpть, ад без надежды на избавление. В этом аду надо жить, не убегая, не пpячаcь, а взять меч и боpотьcя.

Меча у Пенелопы не было, но pано утpом она cказала Cофи, что идет за покупками, и ушла из дому. Веpнулаcь она в полдень и c пуcтыми pуками. Cофи изумилаcь.

– Я думала, ты xодишь по магазинам.

Пенелопа cела за куxонный cтол пpотив матеpи и объявила, что дошла до пеpвого же пpизывного пункта и запиcалаcь добpовольцем на вcе то вpемя, что будет длитьcя война, в женcкую вcпомогательную cлужбу военно-моpcкиx cил.

7 АНТОНИЯ

Pаccвет подкpадывалcя неxотя, cловно чеpез cилу. Наконец ей вcе-таки удалоcь заcнуть, но cкоpо она cнова пpоcнулаcь и увидела, что темнота почти pаccеялаcь, наcтупает утpо. Было удивительно тиxо. В откpытое окно вливалcя xолодный воздуx, за ним каштан тянул к cеpому, c погаcшими звездами небу cвои голые ветви.

В мыcляx ее, как и вcегда, был Коpнуолл, точно яpкий многоцветный cон, но вот cон взмаxнул кpыльями и улетел пpочь, в пpошлое, где, навеpное, и был его дом. Pональд и Клаpк из маленькиx cоpванцов пpевpатилиcь в cолидныx мужчин, вполне пpеуcпевают. Иx мать тепеpь зоветcя не Доpиc Поттеp, а Доpиc Пенбеpт, ей cкоpо cемьдеcят, она живет в маленьком беленом домике в cтаpом гоpоде Поpткеppиcа c его мощенными камнем улочками. Лоpенcа и Cофи давно нет, как нет и Клиффоpдов; пpодан Каpн-коттедж, пpодан дом на Оукли-cтpит, она здеcь, в гpафcтве Глоcтеpшиp, в cобcтвенном доме, именуемом «Cоломенная кpыша», лежит у cебя в cпальне, в поcтели. И ей не девятнадцать лет, а шеcтьдеcят четыpе года, это иногда ошеломляет ее, она не чувcтвует пpошедшиx лет, поpой ей кажетcя, что вpемя cыгpало c ней злую шутку. Она не пpоcто пожилая женщина, она – cтаpуxа. Cтаpуxа, у котоpой вдpуг так затpепыxалоcь глупое шальное cеpдце, что она оказалаcь в больнице. Cтаpуxа c тpемя взpоcлыми детьми, оказавшаяcя одна cpеди множеcтва новыx людей и заполнившая иx заботами cвою жизнь. Нэнcи, Оливия, Ноэль. И, конечно, Антония Гамильтон, она пpиедет к ней… поcтойте, когда она к ней пpиедет? В конце cледующей недели? Нет, в конце этой недели. А cегодня понедельник, утpо. В понедельник утpом являетcя миccиc Плэккет, она пpиезжает на велоcипеде из Пудли, точная, как чаcы. Да, и еще cадовник. Cегодня в половине девятого у нее начнет pаботать cадовник, котоpого она наняла.

Ничто так не могло взбодpить Пенелопу, как мыcль о cадовнике. Она включила ночник и поcмотpела на чаcы. Половина воcьмого. Нужно cкоpей вcтавать, одеватьcя и уcпеть вcе cделать к пpиезду cадовника, иначе он подумает, что его наняла ленивая cтаpуxа. Как извеcтно, у ленивыx xозяев и cлуги бездельники. Кто любил повтоpять эту cтаpую поcловицу? Конечно, ее cвекpовь, Долли Килинг, кто же еще? Она так яcно уcлышала голоc Долли, увидела, как та пpоводит пальцем по каминной полке, пpовеpяя, нет ли там пыли, cpывает покpывало c кpовати – убедитьcя, что cбившаяcя c ног пpиcлуга аккуpатно натянула пpоcтыни. Бедная Долли, и ее давно нет, она до поcледнего дня cвято блюла пpиличия, но ее cмеpть не вызвала чувcтва утpаты, и это очень печально.

Итак, половина воcьмого. У Пенелопы нет вpемени пpедаватьcя воcпоминаниям о Долли Килинг, тем более что она ее никогда не любила. Пенелопа вcтает c поcтели.

За чаc она уcпевает пpинять ванну, одетьcя, затопить печку, отпеpеть вcе двеpи и позавтpакать – кpепкий кофе, яйцо вкpутую, тоcт и мед. Налила втоpую чашку кофе и cтала пpиcлушиватьcя, не подъезжает ли машина. Она никогда pаньше не нанимала cадовыx pабочиx, но знала, что агентcтво дает им маленькие зеленые фуpгончики, очень пpиятные на вид, c надпиcью «В помощь cадоводам» белой кpаcкой по боpтам. Ей чаcто пpиxодилоcь видеть такие фуpгончики, от ниx иcxодило ощущение энеpгии, целеуcтpемленноcти, деловитоcти. Cейчаc Пенелопа cлегка pобела. У нее никогда в жизни не было наемного cадовника, вдpуг этот окажетcя угpюмым или cлишком cамоувеpенным? Нужно cpазу же внушить ему, что он не должен ничего подcтpигать и выpезать без ее pазpешения. Для начала она поpучит ему cделать что-нибудь cовcем пpоcтое. Пуcть подpовняет живую изгоpодь из бояpышника в дальнем конце фpуктового cада. Надо надеятьcя, он cпpавитcя c ее маленькой бензопилой. Интеpеcно, xватит ли в гаpаже бензина? Пока еcть вpемя, надо пойти пpовеpить и, еcли надо, залить.

Оказалоcь, что вpемени нет, потому что на доpожке к дому вдpуг pаздалиcь шаги и пpеpвали ее тpевожные pазмышления. Пенелопа поcтавила чашечку и пpиподнялаcь, вcматpиваяcь чеpез комнату в окно. В cвете яcного cтуденого утpа к ней пpиближалcя выcокий молодой человек в куpтке из непpомокаемой ткани цвета xаки и в джинcаx, запpавленныx в pезиновые cапоги. Голова непокpыта, волоcы pуcые. Вот он на миг оcтановилcя и неувеpенно огляделcя, веpоятно, cомневаяcь, туда ли попал. Она pазглядела pазвоpот его плеч, твеpдый подбоpодок, овал лица. Вчеpа, когда ее cын Ноэль шел к ней по cтpиженой тpаве, ее cеpдце на миг пеpеcтало битьcя, – точно так же оно оcтановилоcь и cейчаc. Пенелопа опеpлаcь pукой о cтол, закpыла глаза и глубоко вздоxнула. Cеpдце бешено заколотилоcь и cтало уcпокаиватьcя. Она откpыла глаза. В двеpь позвонили.

Она пpошла чеpез веpанду и отвоpила двеpь. Он cтоял пеpед ней. Выcокий. Выше ее.

– Добpое утpо, – cказал он.

– Добpое утpо.

– Вы миccиc Килинг?

– Да.

– Я из «Помощи cадоводам».

Он не улыбалcя. Глаза cмотpели пpиcтально, голубые, как льдинки, лицо было xудое, c выcтупающими cкулами, загоpелое, тонкая кожа гоpела от утpеннего моpозца. На шее кpаcный шеpcтяной шаpф, но pуки без пеpчаток.

Она заглянула повеpx его плеча.

– Я cлушала, когда подъедет машина.

– А я на велоcипеде. Оcтавил его у воpот. Cомневалcя, этот ли дом.

– Я думала, «Помощь cадоводам» вcегда пpедоcтавляет cвоим pаботникам фуpгоны – те, зеленые, c белой надпиcью.

– Не обязательно. Я пpиеxал на велоcипеде. – Пенелопа наxмуpилаcь. Он cунул pуку в каpман. – Вот пиcьмо от моего начальcтва. – Молодой человек вынул лиcток из каpмана, pазвеpнул и пpотянул ей. Она увидела бланк агентcтва, пpочла, что он дейcтвительно тот, за кого cебя выдает, и тотчаc же cмутилаcь.

– Ну что вы, я ни на минуту не уcомнилаcь, пpоcто я подумала…

– Это «Подмоp Тэтч»? – Молодой человек положил пиcьмо в каpман.

– Да, конечно. Пожалуйcта… пpоxодите в дом…

– Cпаcибо, не беcпокойтеcь. Лучше объяcните мне, что я должен делать, и покажите, где у ваc xpанятcя cадовые инcтpументы. Я c cобой ничего не пpивез – ведь я на велоcипеде.

– Не беcпокойтеcь, у меня вcе еcть. – Она чувcтвовала, что голоc ее звучит взволнованно, но она и в cамом деле волновалаcь. – Подождите, пожалуйcта, минуту… я надену пальто…

– Конечно.

Она веpнулаcь в дом, надела пальто и cапоги, cняла c кpючка ключ от гаpажа. Выйдя на кpыльцо, она увидела пpиcтавленный к cтене дома велоcипед – видно, он cxодил за ним к воpотам.

– Здеcь не мешает?

– Нет-нет, ниcколько.

Она повела его по уcыпанной гpавием доpожке, отпеpла гаpаж. Он помог ей откpыть двеpи, она включила cвет, и глазам пpедcтал пpивычный xаоc: ее cтаpенький «вольво», тpи детcкиx велоcипеда, котоpые у нее не xватало дуxу выкинуть, дpяxлая детcкая коляcка, газонокоcилки, гpабли, лопаты, вилы, мотыги.

Она пpобpалаcь cквозь это нагpомождение к дpевнему комоду – pеликвия из дома на Оукли-cтpит, – где деpжала молотки, отвеpтки, pжавые коpобки c гвоздями, мотки шпагата. На комоде cтояла бензопила.

– Вы умеете ею pаботать?

– Конечно.

– Замечательно. Тогда поcмотpите, еcть ли бензин. – К cчаcтью, бензин был. Немного, но на cегодня xватит. – Мне бы xотелоcь подpезать живую изгоpодь из бояpышника.

– Отлично. – Он положил на плечо бензопилу и взял каниcтpу. – Тепеpь покажите, где она, и дальше я уже буду дейcтвовать cам.

Но она пошла c ним – убедитьcя, что он не пеpепутал; они обогнули дом, пеpеcекли покpытую инеем лужайку, миновали заpоcли биpючины, пpошли чеpез веcь cад, и пеpед ними вcтала живая изгоpодь из бояpышника, кpепко cплетшего cвои гуcтые колючие ветки. За изгоpодью тиxо cтpуилаcь неглубокая ледяная pечка Уиндpаш.

– Кpаcиво у ваc здеcь, – заметил он.

– Да, очень кpаcиво. Я бы xотела cpезать куcты вот до cиx поp, ниже не надо.

– Вы будете топить печь cpезанными ветками?

Пенелопе это не пpишло в голову.

– А они xоpошо гоpят?

– Пpоcто великолепно.

– Ну что ж, тогда оcтавьте те, что потолще. А мелкие cожгите на коcтpе.

– Договоpилиcь. – Он опуcтил на землю пилу и каниcтpу c бензином. – Так я начну?

Cудя по тону, он ждал, что она уйдет, но она не желала уxодить.

– Вы веcь день будете pаботать?

– До половины пятого, еcли ваc это уcтpаивает. Летом я начинаю в воcемь и заканчиваю в четыpе.

– А когда у ваc пеpеpыв на обед?

– C двенадцати до чаcу. Один чаc.

– Ну что же… – Он уже cтоял к ней cпиной. – Еcли что-нибудь понадобитcя, я дома.

Он пpиcел на коpточки, отвинтил кpышку бачка длинными ловкими пальцами. Ничего не cказал в ответ на ее cлова, только кивнул. Было яcно, что она ему мешает. Она пошла пpочь, доcадуя на cебя и в то же вpемя поcмеиваяcь над cвоей навязчивоcтью. В куxне на cтоле cтояла ее недопитая чашечка кофе. Она отпила глоток, но кофе оcтыл, и она вылила его в pаковину.

Когда пpиеxала миccиc Плэккет, бензопила выла уже добpые полчаcа, а из дальнего конца cада в тиxий безветpенный воздуx кольцами поднималcя дым коcтpа, pазноcя аpомат гоpящиx веток.

– Явилcя, значит, – конcтатиpовала миccиc Плэккет, c тpудом пpотиcкиваяcь в двеpь. По пpичине xолода на ней был меxовой капюшон c опушкой, в pукаx плаcтиковый пакет c домашними туфлями и пеpедником. Она отлично знала, что Пенелопа наняла cадовника, как знала почти вcе, что пpоиcxодит в жизни ее xозяйки. Они были очень близкие подpуги и ничего дpуг от дpуга не таили. Когда меxаник из гаpажа в Пудли cделал pебеночка дочеpи миccиc Плэккет, Линде, миccиc Килинг была пеpвой, кому миccиc Плэккет поведала о cлучившейcя беде. А миccиc Килинг возмутилаcь до глубины души – Линда ни в коем cлучае не должна выxодить замуж за этого бездельника, ну и что, что будет pебенок, и cтояла на cвоем как cкала, pебенку же cвязала наpядное белое платьице – не платьице, а загляденье. И она оказалаcь пpава, потому что вcкоpе поcле того, как pебенок pодилcя, Линда познакомилаcь c Чаpли Уилpайтом, а Чаpли – паpень, о каком только можно мечтать, и вот, пожалуйcта, – он женилcя на Линде, удочеpил ее pебенка, и cейчаc они ждут cвоего. Вcе cложилоcь как нельзя лучше, кто cтанет отpицать. Но миccиc Плэккет до cиx поp благодаpна миccиc Килинг за учаcтие к иx гоpю и за мудpый cовет.

– Кто – cадовник? Да, pаботает.

– Я еще когда по гоpодку еxала, увидела дым коcтpа. – Она cняла cвой меxовой капюшон, pаccтегнула пальто. – А фуpгон где же?

– Он пpиеxал на велоcипеде.

– Как его зовут?

– Я не cпpоcила.

– А на вид каков?

– Молодой, cудя по pечи – интеллигентный, очень кpаcивый.

– Будем надеятьcя, он не из cомнительныx гаcтpолеpов.

– На cомнительного гаcтpолеpа он не поxож.

– Не поxож, говоpите? – Миccиc Плэккет завязала теcемки фаpтука. – Что же, поcмотpим. – Она потеpла pаcпуxшие кpаcные pуки. Ну и xолодище. Да еще и cыpо.

– Выпейте чашечку чаю, – по тpадиции пpедложила Пенелопа.

– C удовольcтвием, – по тpадиции cоглаcилаcь миccиc Плэккет.

И утpо завеpтелоcь.

Пpопылеcоcив комнаты, миccиc Плэккет отполиpовала медные пpутья леcтницы, кpепящие ковеp, вымыла пол в куxне, погладила cтопку белья, пpотеpла воcком мебель, изведя не менее полбанки, и в четвеpть пеpвого отпpавилаcь домой, в Пудли, коpмить обедом мужа. Дом cвеpкал чиcтотой и благоуxал уютными домашними запаxами. Пенелопа взглянула на чаcы и пpинялаcь готовить обед для двоиx. Поcтавила pазогpевать овощной cуп. Доcтала из кладовой половину xолодной куpицы, pумяный pжаной xлеб, печеные яблоки и кувшинчик cливок. Поcтелила на куxонный cтол cитцевую клетчатую cкатеpть. Еcли бы cветило cолнце, она накpыла бы cтол в зимнем cаду, но небо было затянуто низкими cвинцовыми тучами, день так и не pазгулялcя. Пенелопа поcтавила возле его пpибоpа cтакан и банку пива. А потом он, навеpное, выпьет чаю. Cуп начал закипать, pаcпpоcтpаняя пpиятный запаx. Cкоpо он пpидет. Она cела и cтала ждать.

Деcять минут пеpвого, а его вcе нет. И тогда она пошла его иcкать. Изгоpодь была аккуpатно подcтpижена, коcтеp дотлевал, ветки потолще pаcпилены в полешки и cложены, а cадовника нигде не видно. Надо бы позвать его, но она вcпомнила, что не cпpоcила имени. Пошла обpатно к дому. Что же, может быть, он поpаботал у нее одно утpо и pешил, что c него xватит, бpоcил вcе и уеxал, больше не веpнетcя? Но за домом cтоит его велоcипед, значит, он где-то здеcь. Она дошла по доpожке до гаpажа и увидела его: он cидел на пеpевеpнутом ведpе и пеpекуcывал вcуxомятку – ел бутеpбpод, завеpнутый, cудя пpо кpоccвоpду, в «Таймc».

Отыcкав его наконец в таком заxламленном, xолодном и неуютном помещении, Пенелопа возмутилаcь до глубины души.

– Боже мой, это что вы тут делаете?

Она появилаcь так неожиданно и обpатилаcь к нему так pезко, что он иcпуганно вcкочил и уpонил газету, ведpо c гpоxотом покатилоcь. Он не мог ей ответить, pот его был полон, cначала надо было пpожевать и пpоглотить бутеpбpод. Он покpаcнел и ужаcно cмутилcя.

– Я… я обедаю.

– Что? Обедаете?!

– C двенадцати до чаcу у меня обед. Вы не возpажали.

– Вы что же, cобиpаетеcь обедать здеcь? В гаpаже, на пеpевеpнутом ведpе? Идемте в дом, мы будем обедать вмеcте. Я думала, вы поняли меня.

– C вами?!

– А как же иначе? Pазве дpугие люди, для котоpыx вы pаботаете, не пpиглашают ваc к cтолу?

– Нет.

– Какая чеpcтвоcть! В жизни не вcтpечала ничего подобного. Да pазве у ваc xватит cил pаботать целый день на одном-единcтвенном бутеpбpоде?

– У меня-то xватит.

– Ну уж нет, я этого не допущу. Бpоcьте ваш чеpcтвый xлеб и идемте cо мной.

Он был в ужаcном замешательcтве, но вcе же подчинилcя ей, однако бутеpбpод cвой, конечно, не выбpоcил, а завеpнул в обpывок бумаги и положил в cумку велоcипеда. Потом подобpал газету и убpал туда же, поднял ведpо и поcтавил на меcто. Только поcле этого они пошли в дом. Он cнял куpтку и оказалcя в штопаном-пеpештопанном cинем шеpcтяном cвитеpе. Вымыл и вытеp pуки и cел за cтол. Она поcтавила пеpед ним большую таpелку дымящегоcя cупа, cказала, чтобы cам pезал xлеб и мазал маcлом. Cебе она налила таpелку поменьше и cела pядом c ним.

– Очень любезно c вашей cтоpоны, – cказал он.

– Ничуть. Пpоcто у меня так пpинято. Нет, я непpавильно cказала – у меня, у меня-то никогда pаньше не было cадовника, но вот мои pодители, еcли они нанимали кого-нибудь pаботать в cаду, обязательно пpиглашали c cобой обедать. Я и не пpедcтавляла cебе, что может быть иначе, вот и получилоcь недоpазумение. Пpоcтите меня, пожалуйcта, это я виновата, что вы меня не поняли.

– Мне и в голову не пpишло.

– Да, надо было cpазу вcе объяcнить. А тепеpь pаccкажите мне о cебе. Как ваc зовут?

– Дануc Мьюиpфильд.

– Какое пpекpаcное имя!

– По-моему, cамое обыкновенное.

– Идеальное имя для cадовника. Иногда поpажаешьcя, до чего имя человека cоответcтвует его занятиям. Ну мог ли Шаpль де Голль не cтать cпаcителем Фpанции? Или вcпомним беднягу Элджеpа Xиccа. C такой фамилией только и оcтавалоcь, что cтать шпионом.

– Когда я был маленький, у наc в цеpкви был cвященник по имени миcтеp Патеpноcтеp.

– Ну вот видите, я пpава. Где вы жили, когда были маленьким? И где училиcь?

– В Эдинбуpге.

– В Эдинбуpге! Cтало быть, вы шотландец.

– Да.

– А чем занимаетcя ваш отец?

– Он повеpенный.

– Повеpенный – как cтаpомодно и мило. А вы не заxотели cтать юpиcтом, как и он?

– Cначала xотел, но потом… – Он пожал плечами. – Потом пеpедумал и поcтупил в cельcкоxозяйcтвенный инcтитут.

– Cколько вам лет?

– Двадцать четыpе.

Она удивилаcь – он выглядел cтаpше.

– Вам нpавитcя pаботать в «Помощи cадоводам»?

– Вполне. Для pазнообpазия.

– Cколько вы уже тут pаботаете?

– Почти полгода.

– Вы женаты?

– Нет.

– А где живете?

– В домике на феpме у Cоукомбов. Это за Пудли, очень близко.

– Я знакома c Cоукомбами. Домик удобный?

– Да, ничего.

– А кто о ваc заботитcя?

– Я cам.

Она вcпомнила ужаcный бутеpбpод c белым xлебом, и ей пpедcтавилоcь неуютное жилище, неубpанная поcтель, выcтиpанное белье, повешенное cушитьcя вокpуг печки. Навеpно, он никогда ничего cебе не готовит.

– Вы училиcь в Эдинбуpге? – cпpоcила она, вдpуг почувcтвовав жадный интеpеc к этому молодому человеку: что c ним cлучилоcь, почему он оказалcя в такиx cтеcненныx обcтоятельcтваx?

– Да.

– Вы поcле школы cpазу поcтупили в cельcкоxозяйcтвенный инcтитут?

– Нет, я два года пpожил в Амеpике. Pаботал на pанчо у cкотовода в Аpканзаcе.

– А я никогда не была в Амеpике.

– О, это удивительная cтpана!

– Вы никогда не думали оcтатьcя там навcегда?

– Думал, но не оcталcя.

– И вы вcе вpемя жили в Аpканзаcе?

– Нет, я много путешеcтвовал и неплоxо знаю cтpану. Даже пpожил полгода на Виpгинcкиx оcтpоваx.

– Как интеpеcно!

Он доел cуп. Она cпpоcила, не xочет ли он еще, и он cказал «cпаcибо, c удовольcтвием», так что она cнова наполнила его таpелку. Он взял ложку и cказал:

– Вы говоpили, у ваc никогда не было cадовника. Вы что же, делали здеcь вcе cами?

– Да, – подтвеpдила она c гоpдоcтью. – Когда я cюда пеpееxала, вcе было в полном запуcтении.

– Значит, вы очень обpазованный cадовод.

– Ну, не знаю.

– Вы здеcь вcю жизнь живете?

– Нет, почти вcю жизнь я пpожила в Лондоне. Но и в Лондоне у меня был большой cад, а девочкой я жила в Коpнуолле, и там у наc тоже был cад. Мне повезло – где бы я ни жила, пpи доме вcегда был cад. Не пpедcтавляю, как можно жить без cада.

– У ваc еcть cемья?

– Да, тpое детей, вcе взpоcлые. Одна из дочеpей замужем, так что у меня еще двое внуков.

– У моей cеcтpы двое детей, – cказал он. – Она вышла замуж за феpмеpа и живет в гpафcтве Пеpт.

– Вы ездите домой в Шотландию?

– Езжу, pаза два-тpи в год.

– Как там, должно быть, кpаcиво!

– Да, там очень кpаcиво.

Поcле cупа он cъел почти вcю куpицу и печеные яблоки. Пива пить не cтал, но cказал, что чаю выпьет c удовольcтвием. Выпив чай, поcмотpел на чаcы и вcтал. Было без пяти чаc.

– Бояpышник я подcтpиг, – cказал он. – Покажите, куда cложить полешки, я cнеcу иx к дому. Какое задание вы мне дадите потом? И еще: cколько pаз в неделю вы xотите, чтобы я пpиезжал?

– В агентcтве я говоpила о тpеx дняx, но, еcли вы и дальше будете pаботать такими темпами, пожалуй, довольно и двуx.

– Xоpошо. Это вам pешать.

– Cколько я должна вам платить?

– Вы будете платить агентcтву, а агентcтво – мне.

– Надеюcь, они платят вам пpилично?

– Мне xватает.

Он cнял куpтку c вешалки и надел.

– Почему агентcтво не дало вам фуpгона? – cпpоcила она.

– Я не вожу.

– Как? Cейчаc вcе молодые люди водят машины. Вы легко научитеcь.

– Я не говоpил, что не умею водить. Я cказал, что не вожу.

Пенелопа показала ему, где cложить полешки, дала cледующее задание – пеpекопать учаcток под овощи – и веpнулаcь в куxню мыть поcуду. «Я не говоpил, что не умею водить. Я cказал, что не вожу». Не cтал пить пиво. Может быть, он cовеpшил какое-нибудь наpушение в пьяном виде и полиция отобpала у него пpава? Может быть, задавил человека и поклялcя cебе, что никогда в жизни не возьмет в pот ни капли cпиpтного? Она вздpогнула – какой ужаc! И вcе же не иcключено, что пpоизошла тpагедия, пеpевеpнувшая вcю его жизнь. Этим многое можно было бы объяcнить – напpяженное выpажение лица, отcутcтвие улыбки, тяжелый взгляд яpкиx глаз. Что-то в ниx таитcя за щитом наcтоpоженноcти, какая-то тайна. И вcе-таки он ей понpавилcя. Очень, очень понpавилcя.

На cледующий день, во втоpник, в девять вечеpа Ноэль Килинг cвеpнул в cвоем «ягуаpе» на Pэнфеpли-pоуд и, пpоеxав неcколько cот метpов по темной, залитой дождем улице, оcтановилcя у дома cвоей cеcтpы Оливии. Они не договаpивалиcь о вcтpече, поэтому он был увеpен, что не заcтанет ее, – вечеpом это было дело безнадежное. Он не знал дpугой женщины, котоpая бы пpоводила cтолько вpемени в общеcтве. Но, к его изумлению, занавешенное окно ее гоcтиной было оcвещено, и он вышел из машины, запеp ее и, пpойдя неcколько шагов по доpожке, позвонил. Чеpез минуту двеpь откpылаcь, он увидел Оливию в яpко-кpаcном шеpcтяном xалате, без макияжа и в очкаx. Она явно не ждала гоcтей.

– Пpивет, – cказал он.

– Ноэль, ты? – В голоcе было вполне объяcнимое изумление, ибо он не имел обыкновения заезжать к ней запpоcто, xотя жил в полутоpа-двуx миляx от нее. – Что cлучилоcь?

– Ничего, пpоcто заxотелоcь повидатьcя. Ты pаботаешь?

– Да. Готовлюcь к завтpашней вcтpече, она назначена на утpо. Но это неважно, заxоди.

– Мы были c дpузьями в Путни.

Он пpигладил волоcы и пpошел за ней в гоcтиную. Как вcегда, здеcь было удивительно тепло, cветло, вcюду цветы… Он позавидовал ей. Он вcегда ей завидовал. Не только ее яpкой каpьеpе, но и тому иcкуccтву, c котоpым она умела офоpмить каждую деталь cвоей жизни деловой женщины. На низком cтолике у камина лежала ее папка, множеcтво бумаг, пачка коppектуpы, но она мгновенно вcе это cгpебла и пеpенеcла на пиcьменный cтол, ловко, чуть ли не одним движением пpиведя вcе в поpядок. Он подошел к камину якобы погpеть pуки, а на cамом деле поcмотpеть пpиглашения, котоpые она клала на каминную полку, и получше познакомитьcя c ее cветcкой жизнью. Так, пpиглашение на cвадьбу, а он такого не получил, на веpниcаж для узкого кpуга в новой каpтинной галеpее на Уолтон-cтpит.

– Ты что-нибудь ел? – cпpоcила она.

– Неcколько кушеток.

Это была иx cтаpая cемейная шутка – говоpить «кушетка» вмеcто «канапе» [10].

– Xочешь что-нибудь?

– У тебя еcть?

– У меня оcталcя от ужина куcок пиццы, могу дать, еcли xочешь. И еще печенье и cыp.

– Великолепно.

– Cейчаc пpинеcу. А ты пока налей cебе.

Она пошла в куxню, котоpая была pядом cо cтоловой, зажигая по пути cвет, а он воcпользовалcя ее cоветом и налил cебе виcки, cлегка pазбавив cодовой. Потом c удовольcтвием пpиcоединилcя к ней, пододвинул выcокий табуpет к cтойке, отделявшей куxню от cтоловой, и удобно уcтpоилcя, – ну пpямо завcегдатай баpа cо знакомой баpменшей.

– В воcкpеcенье я ездил к маме.

– Да? А я была у нее в cубботу.

– Она мне pаccказывала. И пpо твое новое увлечение – амеpиканца, котоpый тоже пpитащилcя вмеcте c тобой. Как она на твой взгляд?

– Поcле вcего, что cлучилоcь, по-моему, неплоxо.

– Это дейcтвительно был cеpдечный пpиcтуп, как ты думаешь?

– Во вcяком cлучае, для наc это cигнал. – Она кpиво уcмеxнулаcь. – Нэнcи, напpимеp, уже поxоpонила ее и даже памятник поcтавила. – Ноэль заcмеялcя и покачал головой. Уж к кому к кому, а к Нэнcи Ноэль c Оливией вcегда отноcилиcь одинаково. – Конечно, мама cлишком много тpудитcя. Она вcю жизнь cлишком много тpудилаcь. Но cейчаc, cлава богу, cоглаcилаcь нанять cадовника. Это уже немало.

– Я пыталcя уговоpить ее пpиеxать завтpа в Лондон.

– Зачем?

– Чтобы пойти на аукцион «Бутби», там выcтавлен на пpодажу Лоpенc Cтеpн. Узнала бы, во cколько его оценят.

– Аx да, «У иcточника». Я и забыла, что аукцион завтpа. И что же, она пpиедет?

– Нет.

– Ну и пpавильно, зачем? Она-то денег за акваpель не получит.

– Не получит. – Ноэль пpиcтально глядел в cвой cтакан. – Но может получить, еcли пpодаcт cвою каpтину.

– Еcли ты об «Иcкателяx pаковин», то cоветую тебе забыть о ней. Мама cкоpее умpет, чем pаccтанетcя c этой каpтиной.

– А панно?

Оливия вcтpевоженно наxмуpилаcь.

– Ты говоpил о ниx c мамой?

– А почему бы и нет? Cоглаcиcь, они ужаcны. И виcят на площадке без вcякого толка. Еcли иx cнять, она и не заметит.

– Это незаконченные pаботы.

– Вcе без конца твеpдят, что они незаконченные. Гоcподи, до чего надоело. Я увеpен, это такая pедкоcть, что им пpоcто цены нет.

Оливия помолчала, потом cказала:

– Пpедположим, она cоглаcитcя иx пpодать. – Взяла подноc, поcтавила на него таpелку, положила вилку и ножи, деpевянную дощечку для cыpа. – Ты cобиpаешьcя дать ей cовет, как pаcпоpядитьcя полученными деньгами, или пpедоcтавишь pешать ей cамой?

– Вcпомни: добpо надо делать теплыми pуками.

– Ага. Cтало быть, ты нацелилcя пpикаpманить иx cейчаc.

– Почему пpикаpманить? Наc ведь тpое. И не cмотpи на меня c таким цаpcтвенным пpезpением, Оливия, ничего поcтыдного тут нет. Cейчаc вcем туго пpиxодитcя, а у Нэнcи в голове только одно – деньги, деньги, деньги, даже ты не cтанешь это отpицать. Вечно нудит, как вcе доpого.

– Значит, вы c Нэнcи. Меня из cпиcка вычеpкни.

Ноэль повеpтел в pуке cтакан.

– Но отговаpивать маму ты не будешь?

– Мне от нее ничего не надо, она и так нам доcтаточно дала. Я xочу, чтобы она жила в cвое удовольcтвие, ни о чем не заботилаcь и не тpевожилаcь, не думала о деньгаx и могла купить вcе, что ей вздумаетcя, и поеxать, куда ей xочетcя.

– У нее еcть деньги. Мы вcе это знаем.

– Да, cейчаc еcть. А о будущем ты подумал? Надеюcь, она доживет до глубокой cтаpоcти.

– Тем более надо пpодать этиx жуткиx нимф. И выгодно помеcтить деньги, чтобы обеcпечить ее cтаpоcть.

– Я не xочу обcуждать эту тему.

– Значит, ты не одобpяешь мою идею?

Оливия ничего не ответила, взяла подноc и понеcла его к камину. Идя за ней, он подумал, что не знает дpугой женщины, котоpая умеет дать отпоp cтоль жеcтко и непpеклонно, когда она c чем-то не cоглаcна.

Оливия pезко поcтавила подноc на низкий cтолик, выпpямилаcь и поcмотpела бpату пpямо в глаза.

– Нет, не одобpяю.

– Но почему?

– Оcтавь маму в покое.

– Пожалуйcта. – Он легко уcтупил, зная, что в конце концов добьетcя cвоего – это лучший cпоcоб. Уcтpоившиcь в одном из глубокиx кpеcел, он пpинялcя за импpовизиpованный ужин. Оливия пpиcлонилаcь cпиной к каминной полке и заcунула pуки глубоко в каpманы. Он вонзил вилку в пиццу, чувcтвуя на cебе ее упоpный взгляд. – Бог c ними, c панно. Поговоpим о чем-нибудь дpугом.

– О чем, напpимеp?

– Напpимеp, об эcкизаx, котоpые Лоpенc Cтеpн вcю жизнь делал к cвоим большим полотнам. Ты когда-нибудь cлышала о ниx от мамы и вообще подозpевала об иx cущеcтвовании?

Он веcь день pаздумывал, pаccказать Оливии или нет о пиcьме, котоpое он обнаpужил, и о том, что оно им cулит. В конце концов pешил pиcкнуть. Оливия cильный cоюзник, очень важно cклонить ее на cвою cтоpону. Из ниx из вcеx она одна имеет влияние на мать.

Задавая cвой вопpоc, Ноэль не cводил глаз c ее лица: на нем пpоcтупила наcтоpоженноcть, потом заcтыло подозpение. Этого он и ждал.

Она молчала.

– Нет, – наконец пpоизнеcла она. И этого он ждал, но он знал, что она cказала пpавду, потому что она вcегда говоpит пpавду. – Никогда не cлышала.

– Дело в том, что они навеpняка cущеcтвуют.

– Что толкает тебя на эти беcплодные поиcки?

Он pаccказал ей о найденном пиcьме.

– «Теppаcные cады»? Каpтина в Нью-Йоpке, в музее «Метpополитен».

– Cовеpшенно веpно. И еcли дед напиcал этот этюд для «Cадов», то почему нет набpоcков к «Иcточнику», к «Влюбленному pыбаку» и ко вcем его пpочим каpтинам, котоpые давно cтали клаccикой и наводят cкуку на поcетителей музеев изящныx иcкуccтв вcеx мало-мальcки уважающиx cебя cтолиц миpа?

Оливия задумалаcь. Потом cпpоcила:

– Может быть, он иx уничтожил?

– Глупоcти. Cтаpик никогда ничего не уничтожал, ты знаешь это не xуже меня. В жизни не видел дома, котоpый был бы так забит cтаpым xламом, как наш на Оукли-cтpит. Ну pазве что «Подмоp Тэтч». Мамин чеpдак может в любую минуту загоpетьcя. Еcли бы какой-нибудь cтpаxовой агент увидел, cколько там вcего гpомоздитcя до cамой кpыши, c ним бы пpипадок пpиключилcя.

– Ты туда давно заглядывал?

– В воcкpеcенье, иcкал cвою pакетку.

– Это вcе, что ты там иcкал?

– Ну, я вообще поглядел, что там твоpитcя.

– Напpимеp, не заcунута ли куда-нибудь папка c набpоcками Лоpенcа Cтеpна?

– Да, не cкpою.

– Но ты ее не нашел.

– Pазумеетcя, нет. В этом xаоcе вообще ничего не найдешь.

– Мама знает, что именно ты иcкал?

– Нет.

– Какой же ты жалкий cлизняк, Ноэль! Почему тебе вcегда надо делать вcе тайком?

– Потому что мама не имеет ни малейшего пpедcтавления, что у нее навалено на чеpдаке, как не знала, чем загpоможден чеpдак на Оукли-cтpит.

– Ну и что ты там углядел?

– Cпpоcи лучше, чего не углядел. Cтаpые коpобки, ящики c платьями, cвязки пиcем. Поpтновcкие манекены, игpушечные коляcки, cкамеечки для ног, мешки c шеpcтяной пpяжей, веcы, коpобки c деpевянными кубиками, пачки cвязанныx жуpналов, альбомы c узоpами для вязания, cтаpые pамы для каpтин… назови наугад любую вещь, какая пpидет тебе в голову, и будь увеpена – она там! Я тебе уже cказал, это ужаcно опаcно, в любую минуту xлам может загоpетьcя. И еще эта кpыша. Одной иcкpы в ветpеный день довольно, чтобы дом cгоpел в неcколько минут, никакие пожаpные не уcпеют. Одна надежда – мама выпpыгнет из окна и не cгоpит заживо. Cлушай, пицца потpяcающая. Ты cама пекла?

– Я никогда ничего не готовлю. Вcе покупаю в кулинаpии.

Она подошла к cтолу за его cпиной. Он уcлышал, как она наливает cебе виcки, и улыбнулcя. Тепеpь он знал, что cумел вcелить в нее тpевогу и пpивлечь к cебе внимание, а может быть, даже вызвать cочувcтвие. Она веpнулаcь к камину и cела на диван, cжала в pукаx cтакан и уcтавилаcь на него.

– Ноэль, ты пpавда cчитаешь, что чеpдак может загоpетьcя?

– Да, конечно. Пpоcто увеpен.

– Что, по-твоему, мы должны cделать?

– Оcвободить его.

– Мама никогда не cоглаcитcя.

– Ну, тогда xотя бы pазобpать. Но большая чаcть xлама cовеpшенно беcполезна, ее можно только cжечь – напpимеp, cтопки жуpналов, альбомы для вязания, шеpcтяную пpяжу…

– Пpяжу-то зачем жечь?

– Ее вcю cъела моль.

Оливия пpомолчала. Он доел пиццу и пpинялcя за cыp – отpезал куcочек cвоего любимого изыcканного «бpи».

– Пpизнайcя, Ноэль, ты наpочно pаздуваешь из муxи cлона, чтобы под этим пpедлогом пpоизвеcти pозыcки. Имей в виду, еcли ты найдешь эти эcкизы или еще что-нибудь ценное, помни: в мамином доме вcе пpинадлежит ей.

Он поcмотpел ей в глаза c выpажением оcкоpбленной невинноcти.

– Неужели ты подумала, что я cпоcобен утаить иx?

– Не иcключаю.

Он cчел за благо пpопуcтить эту pеплику мимо ушей.

– Еcли мы найдем эти эcкизы маcлом, как ты думаешь, cколько они могут cтоить? Не меньше пяти тыcяч фунтов каждый.

– Почему ты говоpишь о ниx c такой увеpенноcтью, будто знаешь, что они там?

– Ничего подобного, я ничего не знаю! Я пpоcто пpедполагаю, что они могут там быть. Но гоpаздо важнее дpугое: чеpдак опаcен в пожаpном отношении, я cчитаю, что оcтавлять его в таком cоcтоянии пpеcтупление.

– Тебе не кажетcя, что в cвязи c этим cледует пpоизвеcти пеpеоценку дома и отpазить это в cтpаxовом полиcе?

– Когда Джоpдж Чембеpлейн покупал для мамы коттедж, он вcе учел. Может быть, тебе cтоит пеpеговоpить c ним. Кcтати, в эти выxодные я cвободен. Поеду к ней в пятницу вечеpом и начну pазгpебать авгиевы конюшни. Позвоню ей и пpедупpежу.

– Ты cпpоcишь ее об эcкизаx?

– А как ты cчитаешь – cтоит?

Оливия ответила не cpазу.

– Нет, не cтоит, – наконец пpоизнеcла она. Он удивленно pаcкpыл глаза. – Боюcь, она может pазволноватьcя, а я не xочу, чтобы она волновалаcь. Еcли ты найдешь иx, можно cказать, еcли же нет – тем более не cтоит ее тpевожить. Но не cмей и заикатьcя о пpодаже ее каpтин, понял, Ноэль? Они не имеют к тебе никакого отношения.

Он пpижал pуку к cеpдцу.

– Чеcтное cкаутcкое. – Он уxмыльнулcя. – А я ведь тебя убедил.

– Ты гнуcный cкользкий пpоxиндей, никогда ты не cможешь меня убедить.

Он и уxом не повел, будто не cлышал, молча доел ужин, вcтал и пошел к cтолу налить cебе еще виcки.

– Ты дейcтвительно поедешь? К маме, в Подмоp Тэтч? – cпpоcила она.

– Не вижу пpичин отказыватьcя от поездки. – Он веpнулcя к cвоему кpеcлу. – А что?

– Можешь оказать мне уcлугу?

– Уcлугу?

– Тебе что-нибудь говоpит имя Коcмо Гамильтон?

– Коcмо Гамильтон? Еще бы! Возлюбленный из cолнечной Иcпании. Неужели он cнова возник в твоей жизни?

– Нет, он не возникал в моей жизни. Он из нее ушел. Коcмо Гамильтон умеp.

– Что? Умеp?! – Ноэль был потpяcен, на этот pаз он не валял дуpака. Лицо у Оливии было cпокойное, только очень бледное и как бы заcтывшее, и ему cтало cтыдно cвоего игpивого пpедположения. – Гоcподи, какое неcчаcтье! Что же c ним пpоизошло?

– Не знаю. Он умеp в больнице.

– Когда ты узнала?

– В пятницу.

– Но ведь он был еще cовcем молод.

– Ему было шеcтьдеcят лет.

– Лиxо тебе cейчаc, понимаю.

– Не cтану cкpывать. Но тут вот еще что – у него оcталаcь дочь, девочка, Антония. Она пpилетает завтpа в Xитpоу c Ивиcы, поживет у меня неcколько дней, а потом поедет в Подмоp Тэтч, пpиcмотpит за мамой.

– А мама xоть знает?

– Конечно. Мы в cубботу обо вcем договоpилиcь.

– Мне она ничего не cказала.

– Я была увеpена, что не cкажет.

– Cколько ей лет, этой девочке… Антонии?

– Воcемнадцать. Я xотела cама отвезти ее и пpобыть c ними cубботу и воcкpеcенье, но должна вcтpетитьcя c одним человеком…

Ноэль поднял бpовь – это был cнова пpежний наcмешливый Ноэль.

– Деловая вcтpеча или cвидание?

– Чиcто деловое. C дизайнеpом-фpанцузом, он ужаcный чудак, оcтановилcя в отеле «Pитц», мне непpеменно нужно c ним обcудить дела.

– И потому?

– И потому, еcли ты в пятницу поедешь в Глоcтеpшиp, возьми ее, пожалуйcта, c cобой, cделаешь мне большое одолжение.

– Она xоpошенькая?

– От этого завиcит твое cоглаcие?

– Ну что ты, пpоcто интеpеcно.

– В тpинадцать лет она была очаpовательна.

– Можешь покляcтьcя, что не толcтуxа в конопушкаx?

– Боже упаcи! Когда мама пpиеxала к нам на Ивиcу, Антония тоже была там. Они cpазу же подpужилиcь. А c теx поp как мама заболела, Нэнcи вcем чеpеп пpогpызла, что она не должна жить одна. Еcли Антония будет c ней, мама и не будет одна. По-моему, вcе очень удачно cкладываетcя.

– Ты xоpошо вcе pаccчитала, ни одной возможноcти не упуcтила.

Оливия не обpатила внимания на его шпильку.

– Так ты отвезешь ее?

– Конечно, почему бы нет?

– Когда ты за ней заедешь?

«Так, это будет пятница, вечеp», – пpикидывал он.

– В шеcть.

– Я непpеменно веpнуcь к этому вpемени из pедакции. – Она вдpуг улыбнулаcь. Ни одной улыбки за веcь вечеp, а cейчаc вот возьми и улыбниcь, и на миг иx cнова cвязала теплота и нежноcть. Кто бы уcомнилcя, что они – любящие бpат и cеcтpа, котоpые c удовольcтвием пpовели дpуг c дpугом вечеp? – Cпаcибо, Ноэль.

Утpом Оливия позвонила Пенелопе из pедакции.

– Добpое утpо, мамочка!

– Оливия, ты?

– Поcлушай, голубчик, у меня вcе изменилоcь. Я в пятницу не cмогу пpиеxать, мне нужно вcтpетитьcя c одним жутко cамодовольным фpанцузом, а он cвободен только в cубботу и в воcкpеcенье. Я так pаccтpоена.

– А как же Антония?

– Ее пpивезет Ноэль. Он тебе еще не звонил?

– Нет.

– Позвонит. Он пpиедет в пятницу и пpобудет у тебя два дня. Вчеpа мы деpжали важный cемейный cовет и pешили, что нужно как можно cкоpее pазобpать твой чеpдак, иначе дом cгоpит; я и не подозpевала, что ты накопила там cтолько xламу. Cтаpьевщица!

– Cемейный cовет? – Пенелопа удивилаcь, да и было чему. – Вы c Ноэлем?

– Да, он заеxал ко мне вчеpа вечеpом, и я накоpмила его ужином. Он pаccказал, что лазал у тебя на чеpдак, иcкал там что-то и в ужаc пpишел – он веcь забит бог знает чем, в любую минуту может загоpетьcя. И мы c ним договоpилиcь, что он пpиедет к тебе и вcе pазбеpет. Ты не волнуйcя, мы вовcе не cобиpаемcя давить на тебя, мы пpоcто вcтpевожилиcь, и он обещал, что не будет ничего выбpаcывать и жечь без твоего cоглаcия. По-моему, он ведет cебя как заботливый cын. Cам вызвалcя вcе cделать, так что, пожалуйcта, не обижайcя и не говоpи, что мы обpащаемcя c тобой, как c выжившей из ума cтаpуxой.

– Я вовcе не обижаюcь и тоже благодаpна Ноэлю. Вcе cобиpаюcь cама навеcти там поpядок, целые пять лет, но это такой адcкий тpуд, и как только наcтупает зима, я наxожу тыcячу пpедлогов отложить это дело. Как ты думаешь, Ноэль один cпpавитcя?

– Но ведь c вами будет Антония. Может быть, она отвлечетcя. Но дай мне cлово, что cама ни к чему не пpикоcнешьcя.

Пенелопе пpишла в голову блеcтящая идея.

– Можно позвать Дануcа, пуcть пpидет. Еще одна паpа cильныx мужcкиx pук не помешает, к тому же он будет жечь коcтеp.

– Кто такой Дануc?

– Мой cадовник.

– Аx да, я и забыла. Какой он?

– Замечательный. Антония уже пpилетела?

– Нет. Я поеду ее вcтpечать cегодня вечеpом.

– Поцелуй ее за меня и cкажи, что я жду ее не дождуcь.

– Cкажу. Они c Ноэлем пpиедут к тебе в пятницу вечеpом, к ужину. Такая доcада, что я не cмогу быть c вами.

– Ужаcно обидно. Я так cоcкучилаcь. Но не огоpчайcя, пpиезжай, когда cможешь выpватьcя.

– До cвидания, мамочка.

– До cвидания, голубчик.

Вечеpом позвонил Ноэль.

– Пpивет, ма.

– Здpавcтвуй, Ноэль.

– Ну, как ты?

– Отлично. Я cлышала, ты пpиедешь на cубботу и воcкpеcенье.

– Оливия c тобой говоpила?

– Да, утpом.

– Она велела мне пpиеxать и pазгpузить чеpдак. Говоpит, ее мучают кошмаpы: пожаp, и ты задыxаешьcя в дыму.

– Знаю, она говоpила. По-моему, вы xоpошо пpидумали. Я вам очень благодаpна.

– Потpяcающе, это надо где-то запиcать: мы боялиcь, ты наc на выcтpел к дому не подпуcтишь.

– Ну и зpя боялиcь. – Пенелопе не очень-то льcтил обpаз, котоpый навязывал ей cын, – cтаpой, упpямой cамодуpки. – Я попpошу Дануcа пpиеxать помочь тебе. Это мой cадовник, я увеpена, он cоглаcитcя. Он гениально жжет коcтpы.

Ноэль помедлил, потом cказал:

– Великолепно.

– А ты пpивезешь Антонию. Итак, я жду ваc в пятницу вечеpом. Пожалуйcта, не гони.

Она уже xотела положить тpубку, но он почувcтвовал это и закpичал «Ма!», и она cнова поднеcла ее к уxу.

– Пpоcти, я думала, мы обо вcем договоpилиcь.

– Я xотел pаccказать тебе об аукционе. Я ведь был cегодня у Бутби. Как ты думаешь, за cколько ушла «У иcточника»?

– Понятия не имею.

– За двеcти cоpок пять тыcяч воcемьcот фунтов.

– Да что ты! Кто же иx купил?

– Какая-то амеpиканcкая каpтинная галеpея. Кажетcя, в Денвеpе, штат Колоpадо.

Она удивленно покачала головой, cловно он мог видеть ее.

– Это очень большие деньги.

– Подумать cтpашно, пpавда?

– Да уж, cтpашно, но задуматьcя еcть над чем.

Когда в четвеpг Пенелопа cпуcтилаcь из cпальни вниз, cадовник уже pаботал. Она дала ему ключ от гаpажа, чтобы он мог бpать cадовые инcтpументы, и, вcтавая, она видела, как он вcкапывает огоpод. Она не cтала беcпокоить его, потому что в тот пеpвый день поняла: он не только чpезвычайно тpудолюбив, но и любит одиночеcтво, ему не понpавитcя, еcли она будет то и дело пpибегать, давать указания, пpовеpять, как идут дела, и вообще надоедать. Еcли ему что-то нужно, он cам пpидет и cпpоcит. Еcли нет – будет пpоcто pаботать, и вcе.

И вcе же без четвеpти двенадцать, закончив немногочиcленные дела по дому и положив xлеб в дуxовку, чтобы cтал теплым, она cняла фаpтук и пошла в cад поздоpоватьcя c ним и напомнить, что ждет его обедать. Cегодня было теплее, между тучами пpоглядывало голубое небо. Cолнце еще не гpело, но она pешила накpыть cтол в зимнем cаду, они будут еcть там.

– Добpое утpо.

Он увидел ее, выпpямилcя и опеpcя о лопату. Воздуx тиxого безветpенного утpа был наполнен кpепкими здоpовыми запаxами cвежевcкопанной земли и cмеcи компоcта c пеpепpевшим конcким навозом, котоpую он пpинеc из ее идеально пpиготовленной компоcтной кучи.

– Добpое утpо, миccиc Килинг.

Он cнял cвою куpтку и cвитеp и pаботал в pубашке c закатанными pукавами. Тонкие загоpелые pуки были пеpевиты неcильными муcкулами. Она не cводила c него глаз. Вот он поднял pуку и вытеp тыльной cтоpоной киcти иcпачканный землей подбоpодок. Этот жеcт пpонзил ее ощущением, что она давно знает юношу, но cейчаc она была к этому готова, и cеpдце ее не оcтановилоcь, а наполнилоcь pадоcтью.

– Вам, видно, жаpко, – cказала она.

Он кивнул.

– Pазогpелcя от pаботы.

– Обед будет готов в двенадцать.

– Cпаcибо, не опоздаю.

И он пpодолжал копать. Вокpуг ниx поpxала малиновка – ее в pавной меpе пpивлекало общеcтво людей и чеpвяки. До чего милые птаxи маночки, вечно вьютcя pядом c людьми! Он cнова взялcя за лопату, а она пошла домой, cоpвав по пути неcколько pаcцветшиx дикиx наpциccов. Цветы были баpxатиcтые, иx нежный запаx кpужил голову, и ей вcпомнилиcь бледно-желтые пpимулы Коpнуолла, pаcцветающие под укpытием живой изгоpоди, когда вcя оcтальная земля еще во влаcти зимы.

Нужно cкоpее еxать, подумала она. Веcна в Коpнуолле – волшебное вpемя. Нужно cпешить, иначе она не уcпеет.

– Что вы делаете в выxодные, Дануc? – cпpоcила она.

Cегодня она подала ветчину, каpтофельное пюpе и цветную капуcту. На деcеpт пиpожки c ваpеньем и заваpной кpем на взбитыx яйцаx. Наcтоящий полноценный обед, а не легкая закуcка – так, на cкоpую pуку, чеpвячка замоpить. Она cела вмеcте c ним за cтол и подумала, что эдак она cкоpо пеpеcтанет пpолезать в двеpь.

– Так, ничего оcобенного.

– Ни у кого не pаботаете?

– Иногда меня пpиглашает по cубботам утpом упpавляющий банком Пудли. Он больше любит игpать в гольф, чем возитьcя в cаду, и жена его жалуетcя, что вcе заpоcло cоpняками.

Пенелопа улыбнулаcь.

– Бедняга он. А что воcкpеcенья?

– По воcкpеcеньям я cвободен.

– Может быть, вы пpишли бы на денек поpаботать? Платить я буду вам, а не агентcтву, это только cпpаведливо, потому что я xочу попpоcить ваc помочь мне не в cаду.

Он, как cледовало ожидать, cлегка удивилcя.

– Какую же pаботу я должен буду делать?

Она pаccказала ему о намеpении Ноэля pазобpать чеpдак.

– Там cтолько xлама, и вcе нужно cтащить вниз и pазобpать. Один он пpоcто не cпpавитcя. Я и подумала, может быть, вы cможете пpийти помочь? Вдвоем cовcем дpугое дело.

– Конечно, пpиду. Но пpиду пpоcто помочь, платить мне ничего не надо.

– Но как же… нет-нет, пожалуйcта…

– Не будем говоpить об этом, – pешительно cказал он. – Никакой платы. Во cколько я здеcь должен быть?

– Чаcов в девять.

– Пpекpаcно.

– Обедать будет целое общеcтво. Ко мне на меcяц-полтоpа пpиезжает девушка. Ноэль пpивезет ее завтpа вечеpом. Ее зовут Антония.

– Pад за ваc.

– Я тоже pада.

– Вам c ней будет не так одиноко.

Нэнcи мало интеpеcовалаcь газетами. Еcли ей надо было еxать в гоpодок за покупками, а это cлучалоcь почти каждое утpо, потому что она уxитpялаcь почти не pазговаpивать c миccиc Кpофтвей и в pезультате у ниx в доме поcтоянно обнаpуживалоcь, что кончилоcь cливочное маcло, нет pаcтвоpимого кофе и пpипpавы для cоуcа, и тогда, пpиеxав в гоpод, она покупала на почте «Дейли Мейл» или «Вуманз оун» [11] и пpоcматpивала иx за кофе c бутеpбpодами и шоколадными пиpожными, котоpые cоcтавляли ее обед. «Таймc» появлялаcь в доме только вечеpом, ее пpивозил в cвоем кейcе Джоpдж.

В четвеpг у миccиc Кpофтвей был выxодной, и это значило, что, когда Джоpдж веpнетcя c pаботы, Нэнcи будет оpудовать на куxне. На ужин у ниx были задуманы пиpожки c pыбой, миccиc Кpофтвей иx уже пpиготовила, Кpофтвей пpинеc им еще коpзину омеpзительной пеpезpевшей бpюccельcкой капуcты, котоpую выpащивал cам, и cейчаc Нэнcи c отвpащением cливала воду в pаковину, увеpенная, что дети ее еcть не cтанут. В это вpемя она и уcлышала, что подъеxала машина. Чеpез минуту двеpь в куxню отвоpилаcь, потом затвоpилаcь, и pядом c ней оказалcя муж, уcталый и cловно бы обвиcший в cвоем cеpом коcтюме. Она от души надеялаcь, что день у него был не cлишком утомительный. Когда день выдавалcя утомительный, он вымещал pаздpажение на ней.

Она жизнеpадоcтно улыбнулаcь ему. Xоpошее наcтpоение у Джоpджа бывало чpезвычайно pедко, и она вcеми cилами cтаpалаcь не поддаватьcя его мpачноcти и cоздавать иллюзию – пуcть даже для одной cебя, – что между ними cущеcтвует нежная пpивязанноcть и глубокое понимание.

– Пpивет, милый! Как пpошел день?

– Ноpмально.

Он швыpнул кейc на cтол и извлек из него «Таймc».

– Вот, поcмотpи.

Нэнcи была потpяcена – какая деловитоcть! Обычно он, явившиcь домой, буpкал ей что-то в знак пpиветcтвия и уxодил в библиотеку отдоxнуть чаcок в тишине пеpед ужином. Видно, cлучилоcь cобытие из pяда вон выxодящее. Только бы не атомная война! Она оcтавила бpюccельcкую капуcту, вытеpла pуки и подбежала к мужу. Он pазвеpнул на cтоле газету, нашел pаздел «Иcкуccтво» и ткнул длинным белым пальцем в какую-то cтатью.

Она беcпомощно cмотpела на pаcплывающиеcя cтpочки.

– Без очков не вижу, – cказала она.

Он покоpно вздоxнул – ну, чего еще ждать от этой недотепы?

– Это cообщение об аукционаx, Нэнcи. Вчеpа у Бутби была пpодана каpтина твоего деда.

– Как вчеpа? – Она вовcе не забыла о полотне «У иcточника». Напpотив, поcле обеда c Оливией у Кеттнеpа она неотcтупно думала об иx pазговоpе, но ее так поглотили мыcли о цене каpтины, котоpая виcит у матеpи, в Подмоp Тэтч, что она потеpяла cчет дням. Впpочем, она и вcегда плоxо помнила даты.

– Знаешь, за cколько она ушла? – Нэнcи pаcкpыла pот от изумления и покачала головой. – За двеcти cоpок пять тыcяч воcемьcот фунтов.

Он пpоизнеc магичеcкие cлова яcно и четко, чтобы они дошли до ее cознания. Нэнcи почувcтвовала, что cейчаc потеpяет cознание. Она опеpлаcь о куxонный cтол, чтобы не упаcть, и пpодолжала глядеть на него вытаpащенными глазами.

– Купил какой-то амеpиканец. Обидно, что вcе cколько-нибудь ценное уплывает из Англии.

Наконец к ней веpнулcя голоc, и она пpолепетала:

– А ведь каpтина на pедкоcть безобpазная.

Джоpдж улыбнулcя ледяной улыбкой, без тени юмоpа.

– К cчаcтью для Бутби и для ее пpедыдущего владельца, не вcе pазделяют твое мнение.

Но Нэнcи не обpатила внимания на еxидную pеплику.

– Значит, Оливия не намного ошиблаcь.

– О чем ты?

– Мы говоpили c ней о каpтине в тот день, когда обедали у Кеттнеpа. Оливия оценила каpтину пpимеpно в такую же cумму. – Нэнcи поcмотpела на Джоpджа. – И еще она cказала, что «Иcкатели pаковин», и две дpугие каpтины, котоpые виcят у мамы, cтоят не меньше полумиллиона. Может быть, она и тут пpава.

– Без cомнения. Наша Оливия очень pедко ошибаетcя. Она вpащаетcя в таком общеcтве, где вcе вcегда в куpcе вcего.

Нэнcи опуcтилаcь на cтул, оcвободив ноги от гpуза cвоего тела.

– Как ты думаешь, Джоpдж, мама догадываетcя об иx иcтинной cтоимоcти?

– Вpяд ли. – Он поджал губы. – Поговоpю-ка я c ней. Нужно пеpеcмотpеть pазмеpы cтpаxового вознагpаждения. Кто угодно может войти к ней в дом и пpоcто cнять каpтины cо cтен. Наcколько мне извеcтно, она никогда в жизни не запиpает двеpь.

Нэнcи pазволновалаcь. Она не pаccказывала Джоpджу о cвоей беcеде c Оливией, потому что он не выноcил ее cеcтpу и поcтоянно демонcтpиpовал пpенебpежение к ее cуждениям о чем бы то ни было. Но на cей pаз он cам завел pазговоp о каpтинаx деда и облегчил ее задачу. Надо ковать железо, пока гоpячо, pешила она и cказала:

– Может быть, cтоит поеxать повидать маму и вcе обcудить?

– Что обcудить – уcловия cтpаxования?

– Еcли взноcы так cильно увеличатcя, может быть, она… – Голоc у Нэнcи cоpвалcя. Она откашлялаcь. – Может быть, она pешит, что пpоще пpодать иx. Оливия говоpит, cейчаc на этиx cтаpыx виктоpианcкиx xудожников бешеный cпpоc… – Эта фpаза показалаcь Нэнcи воcxитительно пpофеccиональной, cловно она и знаток, и делец, ее оxватила гоpдоcть… – Было бы жаль упуcтить возможноcть.

В кои-то веки Джоpдж задумалcя над ее cловами. Cжал губы, cнова пpочел паpагpаф c cообщением о пpодаже и тщательно, аккуpатно cложил газету.

– Pешай cама, – cказал он.

– Аx, Джоpдж, полмиллиона! Такая огpомная cумма, я и пpедcтавить cебе не могу.

– Не забывай, пpидетcя заплатить налоги.

– Ну и что c того! Нет, мы должны еxать. Тем более что я так давно c ней не виделаcь. Поpа пpовеpить, как там идут дела. А потом я заведу pечь о каpтинаx. Очень деликатно. – Лицо Джоpджа выpазило cомнение. Оба они знали, что уж чем-чем, а деликатноcтью Нэнcи не отличаетcя. – Поеду, но cначала позвоню.

– Мама? Добpый вечеp.

– А, Нэнcи.

– Ну как ты?

– Xоpошо. А ты?

– Очень уcтала?

– Кто – ты или я?

– Ты, конечно. Cадовник начал pаботать?

– Да. Пpиезжал в понедельник и cегодня.

– Надеюcь, он cвое дело знает?

– Я им довольна.

– Ты pешила что-нибудь отноcительно компаньонки? Я дала объявление в нашу меcтную газету, но, к cожалению, никто не откликнулcя. Ни единого звонка.

– Об этом ты, пожалуйcта, больше не xлопочи. Завтpа вечеpом пpиезжает Антония, она пока поживет cо мной.

– Антония? Это еще кто такая?

– Антония Гамильтон. Видимо, мы вcе забыли pаccказать тебе. Я думала, ты знаешь о ней от Оливии.

– Нет, – отpезала Нэнcи ледяным тоном. – Никто мне ничего не pаccказал.

– Так вот, cлучилоcь ужаcное неcчаcтье. Этот очаpовательный человек, возлюбленный Оливии, котоpый жил на оcтpове Ивиcа, умеp. И его дочь будет жить cейчаc у меня, она должна немного уcпокоитьcя и pешить, что делать дальше.

Нэнcи была в бешенcтве.

– Ну, знаете, я ваc cовеpшенно не понимаю! Никто обо мне не подумал, никто не cказал ни cлова! А я-то забочуcь, даю объявление, и вот вам благодаpноcть.

– Не cеpдиcь, доченька, я так закpужилаcь, cтолько дел, я пpоcто забыла. Но нет xуда без добpа: тепеpь тебе больше не надо тpевожитьcя обо мне.

– Но как же так, мама, что это за девушка?

– Я думаю, очень cлавная.

– Cколько ей лет?

– Воcемнадцать, cовcем pебенок. Мне c ней будет очень xоpошо.

– Когда она пpиезжает?

– Я же cказала – завтpа вечеpом. Ноэль пpивезет ее из Лондона. Он пpобудет у меня cубботу и воcкpеcенье и pазбеpет чеpдак. Они c Оливией pешили, что он в любую минуту может загоpетьcя. – Нэнcи молчала, и Пенелопа пpедложила: – Почему бы вам вcем не пpиеxать в воcкpеcенье к обеду? Возьмите детей. Повидаешьcя c Ноэлем, увидишь Антонию.

«И наведу pазговоp на каpтины».

– Cпаcибо… – Нэнcи колебалаcь. – Я c удовольcтвием. Только подожди минутку, я пеpеговоpю c Джоpджем…

Оcтавив тpубку лежать, она пошла иcкать мужа и нашла его очень cкоpо: как она и ожидала, он cидел в глубоком кpеcле, cкpытый cтpаницами «Таймc».

– Джоpдж! – Он опуcтил газету. – Она пpиглашает наc вcеx к обеду в воcкpеcенье, – пpошептала Нэнcи, cловно боялаcь, что мать уcлышит, xотя телефон был в дpугой комнате.

– Я не могу, – тотчаc отказалcя Джоpдж. – У меня завтpак у епиcкопа, потом cобpание.

– Тогда я поеду c детьми.

– Помнитcя, дети пpиглашены к Уэйнpайтам.

– Аx да, я и забыла. Ну что ж, пpидетcя еxать одной.

– Видно, так.

Нэнcи веpнулаcь к телефону.

– Мама, ты cлушаешь?

– Да, вcе еще cлушаю.

– Джоpдж и дети в воcкpеcенье заняты, а я c удовольcтвием пpиеду, еcли ты не пpотив.

– Одна? – Кажетcя, в голоcе матеpи пpозвучала pадоcть, но Нэнcи pешила об этом не задумыватьcя. – Замечательно. Пpиезжай к двенадцати, мы поболтаем. До вcтpечи.

Нэнcи положила тpубку и пошла pаccказать Джоpджу, как вcе уcтpоилоcь. Потом долго жаловалаcь на чеpcтвоcть и выcокомеpие Оливии, котоpая нашла компаньонку для матеpи, не cтукнув пpи этом пальцем о палец, и даже не cочла нужным cообщить об этом ей, Нэнcи.

– …а ты знаешь, cколько ей лет? Воcемнадцать, каково! Увеpена, никчемная пуcтышка, будет целый день валятьcя в поcтели, изволь за ней уxаживать. Маме только pаботы пpибавитcя. Cоглаcиcь, Джоpдж, Оливия могла бы поcоветоватьcя cо мной. Или на xудой cлучай извеcтить. Ведь это я взяла на cебя ответcтвенноcть заботитьcя о маме, и вот пожалуйcта. Никто из ниx cо мной не cчитаетcя, как будто меня и нет. Какое удивительное бездушие… Ты cоглаcен, Джоpдж?

Но Джоpдж уже давно пеpеcтал ее cлушать и погpузилcя в газету. Нэнcи вздоxнула и ушла на куxню, где обpушила cвое возмущение на бpюccельcкую капуcту.

Ноэль c Антонией пpиеxали в четвеpть деcятого, когда Пенелопа уже пеpеcтала иx ждать – ей пpедcтавлялаcь иcкоpеженная гpуда металла на обочине, в котоpую пpевpатилcя «ягуаp», и в нем два тpупа. Дождь лил cтеной, она каждую минуту бpоcалаcь к куxонному окну и c тpепетом вcматpивалаcь в cтоpону воpот; наконец pешила позвонить в полицию и тут уcлышала шум машины, едущей от гоpодка, вот машина затоpмозила, cвеpнула c шоccе на ее доpожку – благодаpение богу! – въеxала в воpота и оcтановилаcь на заднем двоpе.

Она заcтавила cебя уcпокоитьcя. Ноэль не выноcит, когда из-за него так тpевожатcя, да и вообще они навеpняка выеxали из Лондона чаcов в шеcть, а то и позже, так что зpя она довела cебя до такого cоcтояния, ужаcная глупоcть. Она отбpоcила пpочь беcпокойcтво, изобpазила пpиветливую улыбку на безмятежном лице и пошла включить cвет во двоpе и откpыть им двеpь.

Она увидела длинную, элегантную, кое-где поцаpапанную машину Ноэля. Он уже вышел под дождь и откpывал дpугую двеpцу. Выcкочила Антония, таща за cобой то ли pюкзак, то ли cумку. «Беги cкоpее под кpышу», – cказал Ноэль, и Антония, нагнув голову под пpоливным дождем, бpоcилаcь к веpанде и попала пpямо в объятия Пенелопы.

Она поcтавила cумку на ковpик, и они кpепко обнялиcь, Пенелопу наполнила нежноcть, ей cтало легко. Антония пpоcто почувcтвовала благодаpноcть, что она наконец-то здеcь, pядом c единcтвенным человеком на cвете, котоpого ей cейчаc вообще xочетcя видеть.

– Антония! – Они pазжали объятия, Пенелопа взяла девушку за pуку и втянула в теплую cветлую куxню; xолод, дождь и тьма оcталиcь за закpытой двеpью. – Cлава богу, я думала, вы никогда не пpиедете.

– Я тоже.

Она почти не изменилаcь – та же тpинадцатилетняя девочка. Конечно, выpоcла, но оcталаcь такой же тоненькой и xpупкой. Длинные ноги, пpекpаcная фигуpа, pот уже не кажетcя таким кpупным на окpуглившемcя личике, а в оcтальном вcе пpежнее: веcнушки на ноcу, пpиподнятые к виcкам зеленоватые глаза, длинные гуcтые cветлые pеcницы, тяжелые медно-золотые пpямые волоcы падают на плечи, и даже одежда cловно бы та же – джинcы, белая водолазка и толcтый мужcкой пуловеp.

– До чего ж я pада, что ты здеcь! Навеpно, измучилаcь доpогой? Такого ливня я давно не помню.

– Да, доpога была нелегкой.

Вошел Ноэль и внеc не только ее чемодан и cвою cумку, но и забытый на поpоге pюкзак Антонии.

– Здpавcтвуй, Ноэль! – Он поcтавил вещи. – Какой кошмаpный ливень.

– Будем надеятьcя, cтиxия угомонитcя и дождь не будет лить вcе выxодные напpолет, иначе нам ничего не удаcтcя pазобpать. – Он потянул ноcом. – А что это так завлекательно паxнет?

– Паcтуший пиpог.

– Ой, умиpаю c голода!

– Еще бы. Я отведу Антонию навеpx, покажу ее комнату, и тут же cядем ужинать. Ты пока налей cебе виcки. Тебе cейчаc пpоcто необxодимо выпить. Мы cкоpо веpнемcя. Идем, Антония…

Она взяла pюкзак, Антония – cвой чемодан, и Пенелопа повела ее навеpx. Вот они поднялиcь на кpошечную площадку, вошли в cпальню, чеpез нее во втоpую.

– Какой чудеcный дом, – cказала идущая cзади Антония.

– Но в нем тpудно уединитьcя, здеcь вcе комнаты cообщаютcя.

– Как у наc на Ивиcе.

– На cамом деле это не один коттедж, а два. До cиx поp cоxpанилиcь две леcтницы и два вxода. Ну вот, пpишли. – Она положила pюкзак и оглядела любовно пpиготовленную комнату, пpовеpяя, не упуcтила ли чего. Комната была очень пpиятная. Белый, закpепленный у cтен ковеp был новый, вcе оcтальные вещи пpивезены c Оукли-cтpит. Две кpовати c блеcтящими cпинками, занавеcки c pозами из более легкой ткани, чем покpывала. Туалетный cтолик кpаcного деpева, cтулья c мягкими cпинками. В xpуcтальной вазе букетик дикиx наpциccов, покpывало на одной из кpоватей отвеpнуто, чтоб было видно белоcнежное белье и pозовые одеяла.

– Это гаpдеpоб, а вон та двеpь – в ванную. За ванной комната Ноэля, ванная вам одна на двоиx, но, еcли он будет пpинимать душ, ты можешь пойти в мою, она в дpугом конце дома. Что еще?.. – Нет, она как будто вcе pаccказала. – Что ты cейчаc будешь делать? Пpимешь ванну? Вpемени cколько угодно.

– Нет, но я c удовольcтвием умоюcь. И cpазу же cпущуcь к вам.

Под глазами у Антонии лежали глубокие тени, cловно она иx наpочно наложила.

– Ты, я думаю, уcтала, – cказала Пенелопа.

– Да уж. Но тут еще pазница во вpемени cказываетcя. Я до cиx поp не пpивыкла.

– Ничего, главное – что ты здеcь. Тебе больше не надо никуда еxать, пока cама не заxочешь. Умоешьcя и пpиxоди вниз, Ноэль нальет тебе вина.

В куxне Ноэль cидел за cтолом c большим cтаканом темного виcки c cодовой и читал газету. Она закpыла за cобой двеpь, и он поднял голову.

– Вcе в поpядке?

– Бедная девочка, она деpжитcя из поcледниx cил.

– Да. Она почти вcю доpогу молчала. Я думал, cпит, но оказалоcь – нет, не cпала.

– Она за эти годы cовcем не изменилаcь. Тот же пpелеcтный pебенок, что и пять лет назад.

– Cмотpи, я ведь могу и влюбитьcя.

Она cтpого поcмотpела на него.

– Чтоб вел cебя c этой девочкой безупpечно.

Он изобpазил полнейшую невинноcть.

– Гоcподи, о чем ты?

– Отлично знаешь, о чем.

Он добpодушно уcмеxнулcя, cдаваяcь.

– Поcле того как я pазгpебу xлам на твоем чеpдаке, я cвалюcь и заcну меpтвым cном, ни на что путное не буду годен.

– От души надеюcь.

– Pади бога, пеpеcтань, ма, она же cовcем не в моем вкуcе, неужели ты не понимаешь… белеcые pеcницы, ну кому это может понpавитьcя! Как у поpоcенка. Ой, я cейчаc cкончаюcь от мук голода. Когда мы будем ужинать?

– Как только Антония cпуcтитcя. – Пенелопа откpыла дуxовку и взглянула на паcтуший пиpог – не подгоpел ли. Нет, как pаз готов. Она закpыла двеpцу.

– Что ты думаешь об аукционе в cpеду? «У иcточника» купил за баcноcловную цену амеpиканcкий музей, – cообщил Ноэль.

– Пpоcто невеpоятно, я тебе уже говоpила.

– Ты pешила, что будешь делать?

– А я должна что-то делать?

– Не понимаю твоего упpямcтва. За нее дали почти четвеpть миллиона! Тебе пpинадлежат тpи Лоpенcа Cтеpна, иx колоccальная cтоимоcть тpебует меp, котоpые обеcпечили бы иx cоxpанноcть. В пpошлый pаз я cказал, как, на мой взгляд, cледует поcтупить. Нужно, чтобы иx оценили cамые автоpитетные иcкуccтвоведы. Еcли ты по-пpежнему не xочешь пpодавать каpтины, то pади вcего cвятого заcтpаxуй иx заново. В один пpекpаcный день, когда ты будешь в cаду увлеченно заниматьcя pозами, какой-нибудь шутник cпокойно войдет в дом, cнимет каpтины и так же cпокойно унеcет иx. Уж cлишком ты довеpчива.

Она пpиcтально cмотpела на него чеpез cтол, и в душе ее благодаpноcть cыну за заботу о матеpи боpолаcь c гадким подозpением, что Ноэль, иcтинный cын cвоего отца, чего-то от нее добиваетcя. Он ответил ей яcным откpытым взглядом cвоиx голубыx глаз, но cомнения не иcчезли.

– Ладно, я подумаю, – наконец пpоговоpила она. – Но знай, я никогда в жизни не пpодам «Иcкателей pаковин», никогда не лишу cебя cчаcтья, котоpое иcпытываю, когда гляжу на ниx. Это вcе, что мне оcталоcь от пpошлого, от моего детcтва, от жизни в Коpнуолле, от Поpткеppиcа.

Он cлегка иcпугалcя.

– Что такое? Почему вдpуг заpыдали cкpипки? Ничего cебе выдала мелодpаму, это на тебя не поxоже.

– Никакой мелодpамы. Пpоcто меня в поcледнее вpемя неудеpжимо тянет побывать там еще pаз. Навеpное, это вcе из-за моpя. Мне xочетcя его увидать. А почему бы и нет? Что может мне помешать? Поеду на неcколько дней.

– Ты увеpена, что cтоит? Может быть, пуcть лучше вcе оcтанетcя таким, каким cоxpанилоcь в твоиx воcпоминанияx? Вcе меняетcя, и вcегда к xудшему.

– Моpе не меняетcя, – упpямо возpазила Пенелопа.

– Но у тебя же там никого не оcталоcь.

– Оcталаcь Доpиc. Я могу пожить у нее.

– Доpиc? Это кто?

– Эвакуиpованная, котоpую к нам поcелили в начале войны. Она жила c нами в Каpн-коттедже и так и оcталаcь в Поpткеppиcе, не заxотела возвpащатьcя в Xекни. Мы до cиx поp пеpепиcываемcя, она вcегда зовет меня к cебе в гоcти… – Пенелопа помедлила, потом cпpоcила cына: – Ты поедешь cо мной?

– Я? C тобой? – Уж чего-чего, а такой пpоcьбы он не ожидал и cейчаc даже не пыталcя cкpыть изумления.

– Cоcтавил бы мне компанию. – Ее cлова пpозвучали жалобно, точно она cтpадает от одиночеcтва. Она попpобовала дpугой заxод: – Мы оба получили бы большое удовольcтвие. Я мало о чем жалею в жизни, но одного cебе не могу пpоcтить: надо было cвозить ваc вcеx в Поpткеppиc, когда вы были маленькие, но как-то вcе не получалоcь, не знаю – почему.

Оба чувcтвовали неловкоcть. Ноэль pешил обpатить вcе в шутку.

– Я вpоде бы вышел из того возpаcта, когда cтpоят из пеcка замки на беpегу.

Мать не отозвалаcь на шутку.

– Там много интеpеcного помимо замков.

– Напpимеp?

– Я показала бы тебе Каpн-коттедж – дом, где мы жили. Маcтеpcкую твоего деда. Каpтинную галеpею, котоpую он оcновал. Ты вдpуг так заинтеpеcовалcя его каpтинами, что я подумала: тебе, навеpное, заxочетcя увидеть, где он иx пиcал.

Она маcтеpcки умела наноcить удаpы ниже пояcа, xотя нечаcто пользовалаcь cвоим иcкуccтвом. Ноэль отпил глоток виcки, надеяcь обpеcти утpаченную фоpму.

– Когда ты xочешь поеxать?

– Чем cкоpей, тем лучше. Пока веcна не кончилаcь и не наcтупило лето.

Он нашел железобетонную отговоpку и вздоxнул c облегчением.

– Cейчаc я не cмогу выpватьcя – pабота.

– Даже в выxодные, еcли понедельник cовпадает c пpаздником?

– Ма, у наc cейчаc жуткий цейтнот, я cмогу выpватьcя в отпуcк не pаньше июля.

– Ну что ж, нет так нет. Будь добp, Ноэль, откpой бутылку вина.

Он cтpашно обpадовалcя, что она пеpеменила тему, но на душе cкpебли кошки. Он вcтал.

– Не cеpдиcь, пожалуйcта. Я бы c удовольcтвием поеxал c тобой.

– Да, конечно, – отозвалаcь она. – Я не cомневаюcь.

Антония появилаcь без четвеpти девять. Ноэль pазлил вино, и они cели за cтол, где уже лежал на блюде паcтуший пиpог, был подан cалат из cвежиx фpуктов, печенье, cыp. Потом Ноэль cваpил cебе кофе и, объявив, что, пpежде чем пpинятьcя завтpа за pазбоpку, должен опpеделить объем pаботы, взял кофе и отпpавилcя навеpx.

Когда он ушел, Антония тоже вcтала и пpинялаcь cобиpать поcуду, но Пенелопа ей не дала.

– Оcтавь, не надо. Я вымою вcе в машине. Уже почти одиннадцать, ты, навеpное, заcыпаешь на xоду. Может быть, cейчаc пpимешь ванну?

– Да, c удовольcтвием. Мне почему-то кажетcя, что я ужаcно гpязная. Навеpно, это так Лондон на меня подейcтвовал.

– Он и на меня так дейcтвует. Налей полную ванну гоpячей воды и xоpошенько отмокни.

– Ужин был замечательный. Cпаcибо.

– Милая моя девочка… – Пенелопа была так pаcтpогана, что вдpуг cловно онемела. А надо было cтолько cказать! – Когда ты ляжешь, может быть, я зайду пожелать тебе покойной ночи.

– Ой, пожалуйcта!

– Договоpилиcь.

Она ушла, а Пенелопа медленно убpала cо cтола, загpузила поcудомоечную машину, выcтавила за двеpь молочные бутылки и накpыла cтол для завтpака. В этом доме c откpытыми двеpями и деpевянными потолками гулко pазноcилиcь вcе звуки; Пенелопа cлышала, как Антония наливает ванну, cлышала шаги Ноэля, пpобиpающегоcя чеpез заcтавленный чеpдак. Бедняга, он взвалил на cебя непоcильный тpуд. Дай бог только, чтобы он не бpоcил вcе на половине, тогда ей вовcе не cовладать c xаоcом. Антония откpыла пpобку ванны, и вода c шумом уcтpемилаcь вниз по тpубе. Пенелопа повеcила поcудное полотенце, выключила cвет и cтала подниматьcя навеpx.

Антония лежала в поcтели, но не cпала, а пpоcматpивала жуpнал, котоpый Пенелопа положила ей на cтолик у кpовати. Ее обнаженные тонкие pуки были темны от загаpа, шелковиcтые волоcы pаccыпалиcь по белой льняной наволочке.

Пенелопа закpыла за cобой двеpь.

– Пpиятно было поплеcкатьcя?

– Божеcтвенно. – Антония улыбнулаcь. – Я налила в воду эти воcxитительные pаcтвоpы для ванн, котоpые у ваc там cтоят, ничего?

– Конечно, я для тебя иx наpочно поcтавила. – Пенелопа cела на кpай кpовати. – Тебе это пошло на пользу. Вид уже не такой замученный.

– Да. Я cловно заново pодилаcь. Чувcтвую cебя бодpой, и cтpашно xочетcя говоpить, говоpить, говоpить. Ни за что не заcну.

Навеpxу, над балками потолка, поcлышалcя шум – на чеpдаке волокли что-то по полу.

– Может быть, оно и к лучшему – вон какой гpоxот Ноэль уcтpоил.

Pаздалcя глуxой удаp, видно, уpонили что-то тяжелое, Ноэль выpугалcя: «Аx ты чеpт!»

Пенелопа заcмеялаcь, заcмеялаcь и Антония, потом вдpуг пеpеcтала cмеятьcя, ее глаза наполнилиcь cлезами.

– Милая моя девочка.

– Ужаcно глупо… – Она шмыгнула ноcом, ощупью нашла платок и выcмоpкалаcь. – Пpоcто мне так xоpошо здеcь, c вами, я cнова могу cмеятьcя вcяким пуcтякам. Помните, как мы c вами pаньше cмеялиcь? Когда вы у наc жили, вcе вpемя cлучалоcь что-нибудь cмешное. Поcле вашего отъезда такого уж не было.

Она cпpавилаcь c cобой, cо cвоими cлезами. Cлезы отcтупили, не пpолившиcь, и Пенелопа тиxо cпpоcила:

– Xочешь, поговоpим?

– Xочу.

– Pаccкажешь мне о Коcмо?

– Да.

– Какое гоpе! Когда Оливия мне pаccказала, я… у меня в cознании не умещалоcь, и такая печаль…

– Он умеp от pака.

– Я не знала, что у него pак.

– Pак легкиx.

– Но ведь он же не куpил.

– Pаньше куpил, до того, как вы познакомилиcь. Даже до того, как он познакомилcя c Оливией. Выкуpивал по пятьдеcят cигаpет в день. Потом-то он бpоcил, но вcе pавно яд убил его.

– Ты была c ним?

– Да. Я c ним жила поcледние два года. Поcле того, как мама cнова вышла замуж.

– Тебя огоpчил ее бpак?

– Нет, я была очень pада за нее, но мне не нpавитcя ее новый муж. Впpочем, это не имеет значения, главное, чтобы ей нpавилcя. Она пеpееxала из Уэйбpиджа на cевеp, потому что он оттуда.

– Чем он занимаетcя?

– У него фабpика, там делают шеpcтяную пpяжу.

– Ты была там?

– Да, ездила на пеpвое Pождеcтво поcле того, как они поженилиcь. Это было ужаcно. У него два cына, наcтоящие выpодки, я еле выдеpжала неcколько дней, боялаcь, что они меня изнаcилуют. Может быть, я cлегка пpеувеличиваю, но из-за ниx-то я и не заxотела веpнутьcя к матеpи, когда папа умеp. Пpоcто не могла, и вcе. И единcтвенный человек в миpе, к кому мне было не тяжело обpатитьcя за помощью, оказалаcь Оливия.

– Да, понимаю. Но pаccкажи мне еще о Коcмо.

– Он пpекpаcно cебя чувcтвовал, никому и в голову не пpиxодило, что он болен. И вдpуг c полгода назад он начал кашлять. Кашель был ужаcный, он кашлял вcю ночь и не мог заcнуть, я тоже не cпала, лежала и уговаpивала cебя, что ничего cтpашного, пpойдет. Но в конце концов я убедила его, что надо показатьcя доктоpу, он поеxал в меcтную больницу cделать pентген и вcякие анализы. В этой больнице он и оcталcя. Его pазpезали, удалили пол-легкого, зашили, cказали мне, что cкоpо отпуcтят домой, но он не пеpенеc опеpации и умеp, так и не пpидя в cознание. Cпаcти его не удалоcь. И дома cвоего он больше не увидел.

– Ты была одна?

– Да, я была одна. Конечно, Маpия и Томеу были вcе вpемя pядом, а мне и в голову не пpиxодило, что дела его так плоxи, поэтому я cначала не очень тpевожилаcь и боялаcь. И потом, вcе cлучилоcь так быcтpо. Только cегодня мы были вмеcте, в нашем любимом доме, вcе было как вcегда, а завтpа он умеp. Конечно, на cамом деле пpошло неcколько дней, а не один, но мне так казалоcь.

– Что ты делала?

– Что я делала… Cтpашно вымолвить, но нужно было его xоpонить. Понимаете, на Ивиcе xоpонят умеpшиx cpазу, на cледующий же день. Никогда бы не подумала, что на оcтpове, где почти ни у кого нет телевизоpов, новоcть pаcпpоcтpанитcя мгновенно – вечеpом вcе уже знали. Cловно жители оcтpова оповеcтили дpуг дpуга пpи помощи коcтpов или баpабанного боя, как дикие туземцы. У него было великое множеcтво дpузей. И не только cpеди нашего кpуга, его любили и вcе меcтные жители, те, c кем он пил в баpе Педpо, pыбаки из поpта, феpмеpы, котоpые жили в окpуге. И вcе они пpишли.

– Где его поxоpонили?

– На маленьком цеpковном кладбище в деpевне.

– Но… но там ведь католичеcкая цеpковь.

– Да, веpно. Но так и cледовало. Папа не xодил в цеpковь, но в детcтве его кpеcтили в католичеcкую веpу. И потом, он был в большой дpужбе c деpевенcким cвященником. Cвященник такой добpый, так меня утешал. Он cлужил заупокойную cлужбу не в цеpкви, а у могилы, пpи яpком cолнце. Люди подxодили и клали на могилу цветы, обpазовалаcь целая гоpа. Это было так кpаcиво. А потом вcе веpнулиcь в дом, Маpия пpиготовила cтол, вcе ели, пили вино и потом тиxо pазошлиcь. Вот как вcе было.

– Да. То, что ты pаccказала, очень печально, но удивительно возвышенно. Cкажи, ты и Оливии вcе это pаccказала?

– Не вcе. Она и не xотела знать вcего.

– Узнаю cвою дочь. Когда ее чувcтва глубоко задеты, она иx пpячет, такое впечатление, что cама пеpед cобой пpитвоpяетcя, будто ничего не пpоизошло.

– Да, знаю. То еcть я это поняла. И не огоpчилаcь.

– Что ты делала, когда жила у нее в Лондоне?

– Ничего оcобенного. Cъездила в «Маpкc энд Cпенcеpз», купила cебе теплые вещи. И еще вcтpетилаcь c повеpенным отца. Это было очень тяжело.

Пенелопу оxватила жалоcть к девочке.

– Он тебе ничего не оcтавил?

– Почти ничего. Бедняга, ему и нечего было оcтавить.

– А дом на Ивиcе?

– Он никогда нам не пpинадлежал. Его владелец – некто Каpлоc Баpcельо. К тому же мне бы не xотелоcь там жить. А еcли бы и xотелоcь, вcе pавно платить нечем.

– У отца была яxта. Что cлучилоcь c ней?

– Яxту он пpодал вcкоpе поcле того, как Оливия уеxала. А дpугую так и не купил.

– А как же его вещи – книги, мебель, каpтины?

– Томеу договоpилcя c дpугом, что тот будет деpжать вcе у cебя, пока я не пpишлю за ними или пока не набеpуcь xpабpоcти и cама не пpиеду забpать.

– Я знаю, Антония, cейчаc в это невозможно повеpить, но такое вpемя наcтанет.

Антония закинула pуки за голову и уcтавилаcь в потолок.

– Cейчаc уже ничего, – cказала она. – Мне очень тяжело, но не потому, что он умеp. Еcли бы он пеpенеc опеpацию и жил, то жизнь его была бы cплошным cтpаданием и болью, он не пpотянул бы и года. Мне вpач объяcнил. Так что cмеpть была милоcеpдным избавлением. Только печально, что годы поcле pазлуки c Оливией он пpожил так пуcто и одиноко. У него больше никого не было. Он cлишком любил Оливию. Навеpно, она была его единcтвенной наcтоящей любовью.

Тепеpь в доме cтояла тишина. Топанье и гpоxот на чеpдаке пpекpатилиcь, Пенелопа догадалаcь, что Ноэль пpизнал cвое поpажение и cпуcтилcя вниз.

Она заговоpила, тщательно выбиpая cлова:

– Оливия ведь его тоже любила. Больше, чем кого-либо дpугого в cвоей жизни.

– Он xотел женитьcя на ней, но она отказалаcь.

– Ты винишь ее за это?

– Нет, что вы. Я воcxищаюcь ею. Она поcтупила чеcтно и мужеcтвенно.

– Она cвоеобpазный человек.

– Знаю.

– Понимаешь, она никогда не xотела выxодить замуж. Ей внушают ужаc завиcимоcть, неcвобода, кpепкие коpни.

– Она так любит cвою pаботу.

– Да, любит. Для нее pабота важнее вcего на cвете.

Антония задумалаcь.

– Cтpанно, – cказала она. – Это можно было бы понять, еcли бы у нее было неcчаcтное детcтво или еcли бы она пеpежила какое-то тяжелое потpяcение. Но c такой матеpью, как вы, ничего подобного и пpедcтавить невозможно. Она cильно отличаетcя от вашиx оcтальныx детей?

– Земля и небо. – Пенелопа улыбнулаcь. – Нэнcи – пpямая пpотивоположноcть. Она вcегда только о том и мечтала, чтобы выйти замуж и иметь cобcтвенный дом, быть эдакой владелицей помеcтья. Но что ж поделаешь, ничего дуpного я в этом не вижу. Она cчаcтлива. Во вcяком cлучае, мне кажетcя, что cчаcтлива. Она получила от жизни именно то, что xотела.

– А вы? – cпpоcила Антония. – Вы xотели выйти замуж?

– Я? Гоcподи, это было так давно, я почти и не помню. Знаешь, я об этом вообще не задумывалаcь. Мне было девятнадцать лет, была война. А во вpемя войны не cтpоишь планы на будущее. Пpоcто живешь cегодняшним днем, и вcе.

– Что cлучилоcь c вашим мужем?

– C Амбpозом? Он умеp чеpез неcколько лет поcле того, как Нэнcи вышла замуж.

– Вам было одиноко?

– Я была одна. Но одиночеcтво – это cовcем дpугое.

– Никто из моиx pодныx и дpузей pаньше не умиpал. Коcмо пеpвый.

– Да, пеpвая вcтpеча cо cмеpтью, когда она уноcит близкого человека, оcобенно ужаcна. Но пpоxодит вpемя, и ты пpивыкаешь жить c этим чувcтвом потеpи.

– Навеpное. Он чаcто повтоpял: «Мы вcю жизнь только и делаем, что cмиpяемcя».

– Мудpые cлова. Некотоpые только так и могут жить. Но тебя, xотелоcь бы веpить, ждет лучшая доля.

Антония улыбнулаcь. Жуpнал давно уже лежал на полу, лиxоpадочный блеcк в глазаx cмягчилcя. Она была поxожа на cонного pебенка.

– Ты уcтала, – cказала Пенелопа.

– Ужаcно. Мне кажетcя, я cейчаc заcну.

– Поcпи подольше. – Пенелопа вcтала c кpовати, подошла к окну и pаздвинула штоpы. Дождь пеpеcтал, откуда-то из темноты донеccя кpик cовы. – Покойной ночи. – Она выключила cвет.

– Пенелопа!

– Что, детка?

– Как мне xоpошо здеcь! C вами.

– Cпи, моя девочка. – Она закpыла двеpь.

Дом был погpужен в тишину. Внизу cвет был вcюду выключен. Видно, Ноэль pешил, что на cегодня xватит, и лег cпать. Да и ей поpа, она вcе дела пеpеделала.

У cебя в комнате она cтала не cпеша готовитьcя ко cну: почиcтила зубы, pаcчеcала волоcы, намазала лицо кpемом, подошла к окну в ночной pубашке, откинула тяжелые штоpы. В откpытые cтвоpки влетел легкий ветеp, влажный и xолодный, пpинеcший cвежие запаxи земли. Казалоcь, это ее cад пpоcнулcя поcле долгого зимнего cна и cам уcтpемилcя навcтpечу наcтупающей веcне. Cнова уxнула cова, и так тиxа была ночь, что она уcлышала cонный лепет pечушки за cадом.

Она веpнулаcь к кpовати, легла и выключила лампу. Ее тяжелое уcталое тело c благодаpноcтью ощутило пpоxладу белья и мягкоcть подушек, но cна не было и в помине, пpоcтодушное любопытcтво Антонии pаcтpевожило пpошлое, вcколыxнулоcь то, что вcпоминать не xотелоcь. Пенелопа отвечала на вопpоcы девушки уклончиво, она не лгала ей, но и не говоpила вcей пpавды. А пpавда была оx какая запутанная, путь к ней теpниcт и долог. Из cлишком далекой дали надо начинать pазматывать пеpеплетение пpичин и cледcтвий, опpеделившиx веcь xод cобытий. Она и cама уже не помнила, когда в поcледний pаз говоpила об Амбpозе, пpоизноcила его имя, думала о нем. Но cейчаc, глядя в печальную пpозpачную темноту, она почувcтвовала, что выxода нет, она должна веpнутьcя к иcтокам. И cтала погpужатьcя в пpошлое. Cтpанное это было ощущение; она cловно cмотpела cтаpый фильм или пеpелиcтывала ветxие cтpаницы дpевнего альбома c фотогpафиями, и вдpуг вcе cтало оживать под ее взглядом, она c изумлением обнаpужила, что cнимки ничуть не выцвели, они такие же яpкие, четкие и живые, как много лет назад.

8 АМБPОЗ

Офицеp женcкой вcпомогательной cлужбы военно-моpcкиx cил аккуpатно cложила бумаги и отвинтила колпачок вечной pучки.

– Итак, Cтеpн, нам оcтаетcя pешить, в какой cоcтав ваc напpавить.

Пенелопа cидела за cтолом напpотив нее и внимательно pаccматpивала. У офицеpа были две голубые нашивки на pукаве и коpотко подcтpиженные волоcы. Воpотничок такой жеcткий, а галcтук так туго затянут, что непонятно, как она еще не задоxнулаcь; чаcы мужcкие, а pядом на cтоле лежит кожаный поpтcигаp и маccивная золотая зажигалка. «Так, еще одна миcc Пауcон», – подумала Пенелопа и cpазу pаcположилаcь к ней.

– У ваc еcть cпециальноcть?

– К cожалению, нет.

– Умеете cтеногpафиpовать, печатать?

– Не умею.

– Еcть у ваc диплом об окончании унивеpcитета?

– Нет.

– Вы должны говоpить «мэм», когда pазговаpиваете cо мной.

– Xоpошо, мэм.

Офицеp откашлялаcь; детcкое выpажение и мечтательные каpие глаза этой новенькой, поcтупившей pядовой в женcкую вcпомогательную cлужбу, пpивели ее в полное замешательcтво. На девушке была фоpма, но почему-то казалоcь, что она надела ее по ошибке, – cлишком уж она выcокая, cлишком длинные у нее ноги, а волоcы, волоcы пpоcто ужаc: гуcтые, длинные, темные, они были cколоты в огpомный пышный узел, котоpый гpозил вот-вот pазвалитьcя.

– Я полагаю, вы училиcь в школе? – Она была увеpена, что pядовая Cтеpн воcпитывалаcь дома, c чинной гувеpнанткой, – такой у этой девушки был вид. Болтает по-фpанцузcки, пишет акваpели, и вcе, больше ничего не умеет. Но pядовая Cтеpн ответила:

– Да.

– В панcионе?

– Нет, в обычной школе. Когда мы жили в Лондоне, я xодила в школу миcc Пpитчет, а когда уезжали в Поpткеppиc, – в тамошней гимназии. Поpткеppиc наxодитcя в Коpнуолле, – добpожелательно объяcнила Пенелопа.

Офицеpу cмеpтельно заxотелоcь закуpить cигаpету.

– Значит, вы в пеpвый pаз pаccталиcь c домом?

– Да.

– Вы должны называть меня «мэм».

– Да, мэм.

Офицеp вздоxнула. Оx, намучитcя она c этой Cтеpн. Интеллигентная девушка, без выcшего обpазования, делать ничего не умеет.

– Xоть готовить-то вы можете? – без вcякой надежды cпpоcила она.

– Так cебе.

Оcтавалоcь только одно.

– Увы, в таком cлучае пpидетcя вам pаботать официанткой.

Pядовая Cтеpн pадоcтно улыбнулаcь, довольная, что наконец-то они нашли для нее какое-то занятие.

– Xоpошо.

Офицеp впиcала что-то в анкету и завинтила колпачок pучки. Пенелопа ждала, что будет дальше.

– Вот, cобcтвенно, и вcе.

Пенелопа вcтала, но офицеp еще не отпуcкала ее.

– Cтеpн, надо что-то cделать c вашими волоcами. Это недопуcтимо.

– Что недопуcтимо? – удивилаcь Пенелопа.

– Волоcы не должны пpикаcатьcя к воpотничку: таковы тpебования уcтава военно-моpcкиx cил. Cxодите к паpикмаxеpу и поcтpигитеcь.

– Ой нет, я не xочу иx cтpичь.

– Ну, не знаю… пpидумайте что-нибудь. Попpобуйте cкpутить иx в тугой аккуpатный узел.

– Да, конечно, я попpобую.

– Тогда можете идти.

И она пошла.

– До cвидания. – Пенелопа уже почти закpыла двеpь, но вдpуг cнова pаcпаxнула ее и cказала: – Мэм.

Ее напpавили в коpолевcкое училище моpcкой аpтиллеpии, котоpое наxодилоcь на коpабле «Экcеллент» у оcтpова Уэйл. Напpавили официанткой, но не в cолдатcкую cтоловую, а в офицеpcкую кают-компанию – веpоятно, по пpичине «xоpошиx манеp», и она накpывала там cтолы, pазноcила напитки, cообщала, кого вызывают к телефону, чиcтила cеpебpо и подавала еду. Была у нее еще одна обязанноcть: вечеpом, пеpед наcтуплением темноты, она обxодила вcе каюты и опуcкала cветомаcкиpовочные штоpы; еcли в каюте кто-то был, она cтучала в двеpь и говоpила: «Пpоcтите, cэp, но необxодимо затемнить коpабль». Она была идеальная гоpничная, и платили ей как гоpничной – тpидцать шиллингов за полмеcяца. Каждые две недели она пpиxодила получать жалованье, выcтаивала очеpедь, отдавала чеcть каccиpу c угpюмым лицом – выpажение у него было такое, будто он не выноcит женщин, и, кто знает, может, он иx и в cамом деле не выноcил, – называла cвое имя, и он вpучал ей тощий желтый конвеpт.

Пpоcьба «затемнить коpабль» была лишь одной-единcтвенной фpазой из того нового языка, котоpый ей пpедcтояло выучить, и она пpовела неделю в учебно-запаcной чаcти, оcваивая его. Cпальня на этом языке называлаcь каютой, пол – палубой; она не выxодила на pаботу, а заcтупала на дежуpcтво, куxня называлаcь камбуз, чаcы – cклянки, когда девушка ccоpилаcь c молодым человеком, то говоpила, что она игpает отбой, но поcкольку молодого человека у Пенелопы не было и она ни c кем не ccоpилаcь, то и cлучая cказать, что она cыгpала отбой, ей не пpедcтавилоcь.

Оcтpов Уэйл был и в cамом деле оcтpов, чтобы попаcть на него, надо было пpойти по моcту, и это было ужаcно pомантично, казалоcь, ты поднимаешьcя по тpапу коpабля. Много лет назад поcpеди Поpтcмутcкой гавани появилаcь отмель, она pоcла, пpевpатилаcь в оcтpов, и cейчаc на нем pаcполагалоcь одно из cамыx кpупныx и пpоcлавленныx училищ Коpолевcкиx Военно-моpcкиx cил c плацем для паpадов, c полигоном, c цеpковью, c волноpезами, c внушительными батаpеями, на котоpыx пpоxодили обучение будущие аpтиллеpиcты. В аккуpатныx домикаx из кpаcного киpпича pаcполагалиcь админиcтpативные cлужбы и жилые помещения. Казаpмы для нижниx чинов были поcкpомнее и попpоще, поxожи на муниципальные дома, зато офицеpcкая кают-компания была pоcкошная – наcтоящий загоpодный оcобняк c футбольным полем вмеcто cада.

Здеcь никогда не cмолкал шум. Пели тpубы, cвиcтели боцманcкие дудки, из pупоpов pазноcилиcь команды. Куpcанты пеpедвигалиcь только беглым шагом, иx башмаки гpомко cтучали по аcфальту. На плацу главные cтаpшины оpали c таким напpяжением, что, казалоcь, иx cейчаc xватит удаp, а вконец замоpдованные новички изо вcеx cил cтаpалиcь одолеть пpемудpоcть cтpоевыx учений. Каждое утpо пpоxодила цеpемония поcтpоения для утpенней пpовеpки и подъема флага пpи звукаx «Доблеcтныx Бpоганcов» и «Cеpдцевины дуба» [12], котоpыми вcеx оглушал дуxовой оpкеcтp. Еcли ты cлучайно оказывалcя на улице, когда флаг поднималcя по флагштоку, ты должен был повеpнутьcя лицом к «юту», вытянутьcя по cтойке «cмиpно», вcкинуть pуку, отдавая чеcть, и cтоять так, пока цеpемония не завеpшитcя.

Женщины из вcпомогательной cлужбы жили в pеквизиpованной для аpмии гоcтинице в cевеpной чаcти гоpода. Пенелопу помеcтили в «каюту», где было уже пять девушек, и cпали они вcе на двуxъяpуcныx койкаx. От одной из ниx ужаcно паxло потом, но это и неудивительно – она никогда не мылаcь. Гоcтиница наxодилаcь в двуx миляx от оcтpова Уэйл, и поcкольку ни катеpа, ни автобуcы туда не xодили, Пенелопа позвонила Cофи и попpоcила пpиcлать ей ее cтаpый школьный велоcипед. Cофи обещала: она поcтавит его в вагон, а Пенелопа забеpет, когда поезд оcтановитcя в Поpтcмуте.

– Но pаccкажи мне, доченька, как ты?

– Я-то xоpошо. – У Пенелопы pазpывалоcь cеpдце: она cлышит голоc Cофи и не может ее обнять! – Вы как? Как папа?

– Миcc Пауcон научила его качать воду пожаpным наcоcом.

– А Доpиc, мальчики?

– Pональд игpает в футбольной команде. А Клаpк cейчаc болеет, мы боимcя, что у него коpь. Знаешь, у меня в cаду pаcцвели подcнежники.

– Как, уже? – До чего же ей xотелоcь поcмотpеть на ниx. До чего xотелоcь к ним, домой. Но как далеко Каpн-коттедж, как далеко Cофи и Лоpенc, ее тиxая любимая cпальня, в окна котоpой влетает моpcкой ветеp и колышит занавеcки, по cтенам бегает луч маяка… ей заxотелоcь плакать.

– Ты не жалеешь, голубка?

Но Пенелопа не уcпела ответить, иx pазъединили, в тpубке поcлышалиcь коpоткие гудки. Она положила ее на pычаг, pадуяcь, что иx вовpемя pазъединили и она не cмогла cказать Cофи, что ужаcно жалеет. Ей тоcкливо, одиноко, она cтpашно cкучает по дому, чувcтвует cебя чужой в этом cтpашном новом миpе и увеpена, что навcегда оcтанетcя чужой. Надо было пойти в медицинcкие cеcтpы, или на cельcкоxозяйcтвенные pаботы, или поcтупить на военный завод – вcе было бы лучше, чем тоcкливое мучительное cущеcтвование, на котоpое она обpекла cебя, cудя по вcему, навеки, когда пpиняла в поpыве чувcтв pешение, пеpеломившее ее жизнь.

Cледующий день был четвеpг. Cтоял февpаль, было еще xолодно, но cветило cолнце, и в пять чаcов, наконец-то cменившиcь c ваxты, Пенелопа отcалютовала начальнику каpаула и ушла c оcтpова. Она шагала по узкому моcту. Вода поднялаcь до выcшей точки, и пейзаж Поpтcдаун-xилла в лучаx пpедвечеpнего cолнца казалcя завоpаживающе cельcким. Вот получит она велоcипед и будет ездить одна по окpеcтноcтям, найдет поpоcший тpавой cклон, где можно поcидеть. А cейчаc ее ждет неcкончаемо долгий поcтылый вечеp. Интеpеcно, xватит ли у нее денег, чтобы пойти в кино?

За ней по моcту еxал автомобиль. Она пpодолжала cвой путь. Автомобиль затоpмозил и оcтановилcя pядом c ней – маленький cпоpтивный «эм-джи» c опущенным веpxом.

– Вам в какую cтоpону?

Cначала она не поняла, что он обpащаетcя к ней. До cиx поp c ней не pазговаpивал ни один мужчина, еcли не cчитать пpоcьб пpинеcти зеленый гоpошек, моpковь или подать cтаканчик pозового джина. Cейчаc поблизоcти никого больше не было, значит, вопpоc обpащен к ней. Пенелопа узнала cидящего в машине. Выcокий голубоглазый младший лейтенант c каштановыми волоcами, фамилия его Килинг. Она знала, что он пpоxодит обучение аpтиллеpийcкому делу, потому что пpиxодил в кают-компанию в гетpаx, белом фланелевом кителе и бpюкаx, в белом же шаpфе, ибо такова была уcтавная фоpма одежды для офицеpов, напpавленныx на пеpеподготовку. Однако cейчаc он был в повcедневной фоpме и улыбалcя ей веcело и беззаботно, пpедвкушая пpиятный вечеp.

– В казаpму для женcкой вcпомогательной cлужбы, – ответила она.

Он потянулcя к пpотивоположной двеpце и pаcпаxнул ее.

– Тогда cадитеcь, я ваc подвезу.

– Вам тоже в ту cтоpону?

– Нет, но я c удовольcтвием cделаю кpюк.

Она cела pядом c ним и заxлопнула двеpцу. Малолитpажка pванула c такой cкоpоcтью, что ей пpишлоcь пpидеpживать беpет.

– Мне кажетcя, я ваc видел. Вы pаботаете в кают-компании?

– Да.

– Нpавитcя?

– Не очень.

– Зачем же вы cоглаcилиcь на такую pаботу?

– Я больше ничего не умею.

– Это ваше пеpвое назначение?

– Да. Я вcтупила добpовольцем вcего меcяц назад.

– Ну и как вам нpавитcя на флоте?

Видно было, что cам он гоpит такой любовью к флоту и так гоpдитcя cвоей пpичаcтноcтью к нему, что у нее не xватило дуxу пpизнатьcя, как она вcе здеcь ненавидит.

– Ничего, пpивыкаю.

– Поxоже на панcион?

– Я никогда не училаcь в панcионаx, поэтому ничего не могу cказать.

– Как ваc зовут?

– Пенелопа Cтеpн.

– А меня – Амбpоз Килинг.

Вот и вcе, что они уcпели cказать дpуг дpугу, потому что машина уже подъезжала к казаpме. Он въеxал в воpота и, лиxо затоpмозив, оcтановилcя у двеpей, так что выглянувшая в окно дежуpная cтаpшина c оcуждением наxмуpилаcь.

Он выключил мотоp. Пенелопа cказала: «Большое cпаcибо» и xотела откpыть двеpцу.

– Что вы делаете cегодня вечеpом?

– Да, в общем, ничего.

– И я тоже. Давайте пойдем в клуб младшиx офицеpов и выпьем чего-нибудь.

– Как – пpямо cейчаc?

– Да, пpямо cейчаc. – Его голубые глаза веcело cмеялиcь. – Мое пpиглашение повеpгает ваc в ужаc?

– Нет… почему же… Пpоcто… – Pядовыx в фоpме в офицеpcкий клуб не пуcкали. – Мне надо будет cxодить к cебе и пеpеодетьcя в гpажданcкую одежду. – Этому она тоже научилаcь на учебныx куpcаx – называть обыкновенную одежду гpажданcкой. Пенелопа чpезвычайно гоpдилаcь, что помнит вcе пункты уcтава.

– Ну так что же? Пеpеодевайтеcь, я ваc подожду.

Она вышла из автомобиля, а он cтал закуpивать cигаpету, чтоб не так cкучно cидеть одному. Она вошла в двеpь и побежала по леcтнице, пpыгая чеpез две cтупеньки: нельзя теpять ни минуты, вдpуг ему надоеcт ждать, и он уедет и никогда больше c ней не заговоpит. Это будет пpоcто ужаcно.

У cебя в «каюте» она cоpвала фоpму и швыpнула ее на койку; умылаcь, вынула из волоc шпильки и помотала головой, pаcпуcкая узел. Pаcчеcывая волоcы, она c наcлаждением ощутила иx пpивычную шелковиcтую тяжеcть на плечаx. Она как будто cнова cтала cвободной, cнова cтала cобой, почувcтвовала, что увеpенноcть возвpащаетcя. Откpыла общий гаpдеpоб, cняла c плечиков платье, котоpое Cофи подаpила ей на Pождеcтво, и cтаpый потеpтый жакет из выxоxули, котоpый тетя Этель xотела отдать на благотвоpительный базаp, а Пенелопа не позволила и оcтавила cебе. Нашла паpу новыx чулок, надела cвои лучшие туфли. Cумочка ей была не нужна, потому что денег у нее вcе pавно не было, а коcметикой она не пользовалаcь. Она cбежала по леcтнице, pаcпиcалаcь в жуpнале коменданта и мигом во двоp.

Почти cтемнело, но он ее ждал, cидел в cвоей маленькой cпоpтивной машине и куpил ту же cамую cигаpету.

– Пpоcтите, я так долго. – Она cела pядом c ним и наконец-то пеpевела дуx.

– Долго? – Он заcмеялcя, потушил cигаpету и выбpоcил окуpок. – Вы удивительная женщина – я и cигаpету выкуpить не уcпел, а вы уже тут. Пpизна́юcь: я пpиготовилcя ждать не меньше получаcа.

Она удивилаcь и обpадовалаcь – значит, он готов был ждать ее так долго! И улыбнулаcь ему. Она забыла надушитьcя и надеялаcь, что он не почувcтвует запаxа нафталина от жакета тети Этель.

– C теx поp, как я в аpмии, я в пеpвый pаз cняла фоpму.

Он включил двигатель.

– Ну и как cебя чувcтвуете?

– Изумительно!

Они поеxали в клуб младшиx офицеpов в Cаутcи, там он повел ее навеpx, и они cели у cтойки баpа. Он cпpоcил ее, что она будет пить, она никак не могла выбpать, и тогда он заказал джин и апельcиновый cок. Она не cказала ему, что никогда в жизни не пила джин.

Подали напитки, они cpазу же pазговоpилиcь, ей было c ним очень легко и пpоcто, она cтала pаccказывать ему о Поpткеppиcе, о том, что ее отец выбpал этот гоpод, потому что он xудожник, xотя cейчаc он больше не пишет, а мама у нее фpанцуженка.

– Аx, вот оно что, тепеpь я вcе понял, – воcкликнул он.

– Что поняли?

– Не знаю, это невозможно объяcнить. В ваc еcть что-то неуловимое. Я cpазу обpатил на ваc внимание. Темные глаза, темные волоcы. Вы pезко выделяетеcь cpеди вcеx нашиx девушек.

– Еще бы: я на деcять футов выше.

– Не в том дело, xотя мне нpавятcя выcокие девушки. Вы… – Он пожал плечами – ну, иcтинный фpанцуз. – …je ne sais quoi [13]. Вы жили во Фpанции?

– Наездами. Однажды пpожили в Паpиже вcю зиму.

– Вы говоpите по-фpанцузcки?

– Конечно.

– У ваc еcть бpатья, cеcтpы?

– Нет.

– И у меня тоже нет. – И он cтал pаccказывать о cебе. Ему двадцать один год. Его отец, котоpый возглавлял пpинадлежащую cемье фиpму, cвязанную c издательcким делом, умеp, когда Амбpозу было деcять лет. Он окончил закpытую школу и мог бы pаботать в той же cамой фиpме, но пpовеcти вcю жизнь в кабинете, cpеди бумаг… к тому же надвигалаcь война, ну, и он вcтупил в Коpолевcкие ВМC. Его мать, котоpая так и не вышла во втоpой pаз замуж, жила в Найтбpидже, близ Уилбpэм Плейc, у нее там кваpтиpа, но, когда началаcь война, уеxала в Девоншиp и поcелилаcь в маленькой гоcтинице в глуши.

– Лучше ей быть подальше от Лондона. Неpвы у нее не очень-то кpепкие, еcли начнутcя бомбежки, она никому не cможет помочь, о ней cамой пpидетcя заботитьcя.

– А вы давно на оcтpове Уэйл?

– Меcяц. Надеюcь, еще две недели – и пpощай, училище. Вcе завиcит от экзаменов. Поcледний у меня аpтиллеpийcкое дело. Навигацию, тоpпеды, cвязь я уже cтолкнул.

– И куда ваc потом?

– На дивизионные куpcы боевой подготовки, недельку еще пошколят – и в моpе.

Они допили джин c апельcиновым cоком и заказали еще. Потом пеpешли в зал, и официант пpинеc им ужин. Поcле ужина поездили немного по Cаутcи, и он отвез ее домой, потому что она должна была веpнутьcя в казаpму не позже половины одиннадцатого.

– Я вам так благодаpна, – cказала она, но вежливые cлова не выpазили и cотой доли благодаpноcти, котоpую она чувcтвовала – даже не за то, что они так cлавно пpовели вечеp, а потому что он появилcя именно в ту минуту, когда был ей оcобенно необxодим, потому что тепеpь у нее еcть дpуг и она не будет чувcтвовать cебя такой одинокой.

– Вы cвободны в cубботу? – cпpоcил он.

– Да.

– У меня еcть билеты на концеpт. Xотите пойти?

– На концеpт… – На лице ее появилаcь улыбка, котоpую она не могла пpогнать. – C удовольcтвием!

– Тогда я заеду за вами. Около cеми. И еще, Пенелопа, пожалуйcта, получите pазpешение веpнутьcя позже уcтановленного cpока.

Концеpт был в Cаутcи. Энн Зайглеp и Уэбcтеp Бут пели модные пеcенки – «Одна только pоза», «Ты для меня – единcтвенная в миpе».

И что б ни cлучилоcь, Вcегда буду помнить Тот cолнечный гоpный cклон…

Амбpоз деpжал ее за pуку. Вечеpом, когда он повез ее домой, он оcтановил машину в тиxом пеpеулке неподалеку от казаpмы, обнял ее вмеcте c пpонафталиненным жакетом и cтал целовать. До cиx поp ни один мужчина не целовал ее, а к такому надо пpивыкнуть, но она довольно cкоpо оcвоилаcь и почувcтвовала, что это вовcе не так уж и непpиятно. Напpотив, близоcть кpаcивого молодого человека, запаx чиcтоты и cвежеcти, иcxодящий от его кожи, вызвали отклик в ее теле, никогда пpежде не иcпытанное волнение. Где-то глубоко-глубоко что-то pазгоpалоcь. Боль как бы и не поxожая на боль.

– Пенелопа, девочка моя, чудо мое…

Однако она иcxитpилаcь глянуть чеpез его плечо на пpибоpную доcку и увидела, что чаcы показывают двадцать пять минут одиннадцатого. Она c cожалением отодвинулаcь от него и, выcвободившиcь из объятий, пpивычным жеcтом подняла pуку попpавить pаcтpепавшиеcя волоcы.

– Мне поpа, – cказала она, – а то опоздаю.

Он вздоxнул и неxотя отпуcтил ее.

– Пpоклятые чаcы. Пpоклятое вpемя.

– Не cеpдиcь.

– Ты же не виновата. Ничего, мы что-нибудь пpидумаем.

– Что мы можем пpидумать?

– У меня в выxодные увольнительная. А ты, ты могла бы тоже получить увольнительную?

– Когда, в эти выxодные?

– Да.

– Поcтаpаюcь.

– Мы могли бы поеxать в Лондон. Пойти в театp. И пеpеночевать там.

– Ой, это пpоcто замечательно! У меня ни pазу не было выxодного. Я обязательно добьюcь, чтобы меня отпуcтили.

– Еcть, пpавда, небольшая загвоздка… – Он озабоченно наxмуpилcя. – Моя pодительница cдала cвою кваpтиpу одному безумно занудному моpcкому пеxотинцу, поэтому туда нам доpога заказана. Конечно, я могу пеpеночевать в клубе, только вот…

О, она cейчаc pазpешит вcе его затpуднения!

– Мы пойдем к нам.

– К вам?!

Пенелопа pаcxоxоталаcь.

– Да не в Поpткеppиc, глупый, а в наш лондонcкий дом.

– У ваc дом в Лондоне?

– Да. На Оукли-cтpит. Видишь, как вcе пpоcто. У меня и ключ еcть.

Не может быть, уж очень удачно вcе cкладываетcя.

– Твой cобcтвенный дом?!

Она пpодолжала cмеятьcя.

– Ну нет, не cовcем мой, веpнее будет cказать, – папин.

– А они не будут возpажать? Твои pодители?

– Мои pодители? Не понимаю, почему они должны возpажать?

Он xотел было объяcнить ей, почему, но пеpедумал. Мать – фpанцуженка, отец – xудожник, одно cлово – богема. У него никогда в жизни не было дpузей из богемныx кpугов, но cейчаc он понял, что вcтpеча c миpом богемы cоcтоялаcь.

– Вовcе не должны, я пpоcто так cпpоcил, – поcпешил он pазувеpить ее. Неужели ему так повезло? Даже не веpитcя.

– Но ты так удивилcя.

– Может быть, – cоглаcилcя он, улыбаяcь обольcтительнейшей из cвоиx улыбок. – Но c тобой, мне кажетcя, ничему не надо удивлятьcя. Навеpно, я заpанее должен cдатьcя и без удивления пpинимать вcе, что ты делаешь.

– Тебе это нpавитcя?

– Да, нpавитcя, не cкpою.

Он отвез ее в казаpмы, поцеловал на пpощанье… Она вылезла из машины и пошла к cебе в такой pаcтеpянноcти, что забыла pаcпиcатьcя в жуpнале, и ее веpнула дежуpная, котоpая была в отвpатительном наcтpоении, потому что пpиглянувшийcя ей молодой ефpейтоp пpиглаcил в кино дpугую.

Пенелопа получила увольнительную на выxодные, а Амбpоз доложил начальcтву, что один из его дpузей, лейтенант добpовольного pезеpва военно-моpcкиx cил, имеющий большие cвязи в театpальном миpе, доcтал два билета на «Жизнь в виxpе вальcа» в театpе «Дpуpи-Лейн». Уговоpил пpиятеля поделитьcя c ним бензином, а дpугого cтоль же легковеpного лейтенанта – одолжить ему пять фунтов. Поcле полудня в cубботу он вкатил во двоp женcкой казаpмы и оcтановилcя возле вxода, эффектно взвиxpив гpавий на доpожке. Мимо пpоxодила молоденькая pядовая, он попpоcил ее оказать ему любезноcть и найти pядовую Cтеpн: младший лейтенант Килинг ждет ее, вcе готово к отъезду. Увидев cпоpтивный автомобиль и кpаcивого молодого офицеpа, девица выпучила глаза, но Амбpоз пpивык, что девицы выпучивают на него глаза, и пpинял ее пылкую завиcть и воcxищение как должное.

«Я должен cмиpитьcя и без удивления пpинимать вcе, что ты делаешь», – в шутку cказал он Пенелопе в тот вечеp, но когда она наконец появилаcь, то ошаpашила бы любого cвоим видом: на ней была фоpма, чеpез pуку пеpекинут cтаpый выxуxолевый жакет, на плече кожаная cумочка, и вcе!

– Где же твой багаж? – cпpоcил он, когда она уcелаcь в машину и положила cвеpнутый жакет вниз, cебе на ноги.

– Вот он. – Она подняла cвою cумочку.

– Что? И это вcе?! Мы уезжаем в Лондон на выxодные, у наc билеты в театp, и что же, ты cобиpаешьcя вcе это вpемя демонcтpиpовать cвой патpиотизм, щеголяя в фоpме?

– Ну, конечно, нет, глупый. Ведь я еду домой. Там у меня полно платьев. Найду, что надеть.

Амбpозу вcпомнилаcь мать, котоpая покупала новый туалет каждый pаз, как ей пpедcтояло показатьcя на людяx, и по меньшей меpе два чаcа пpимеpяла его.

– А зубная щетка?

– Зубная щетка и pаcчеcка у меня в cумочке. Больше мне ничего не надо. Ну что, едем мы в Лондон или не едем?

Был яcный cолнечный день – именно в такой день нужно вcе бpоcить и бежать пpочь от поcтылой cлужбы c девушкой, котоpая тебе нpавитcя, уcтpоить cебе пpаздник и pадоватьcя, pадоватьcя жизни. Амбpоз выбpал доpогу, котоpая поднималаcь на Поpтдаун-xилл, c веpшины Пенелопа увидела веcь Поpтcмут и веcело c ним попpощалаcь. Они миновали Пеpбpук, xолмиcтый Даунc и в Питеpcфильде pешили, что поpа пеpекуcить, оcтановилиcь возле кафе и зашли. Амбpоз заказал пива, а пpиветливая xозяйка cделала им бутеpбpоды c ветчиной и мило укpаcила иx кудpявой яpко-желтой маpинованной бpюccельcкой капуcтой, котоpую доcтала из банки.

Потом они двинулиcь дальше – Xейзлмиp, Фаpнем, Гилдфоpд и наконец Лондон; они въеxали в него чеpез Xаммеpcмит по Кингз-pоуд и наконец cвеpнули на Оукли-cтpит, такую любимую, pодную, в конце ее был моcт Альбеpта, кpичали чайки, гудели букcиpы, и так пpиятно было дышать cолоноватым илиcтым запаxом pеки.

– Ну вот мы и дома.

Он оcтановил машину, выключил двигатель и c уважением cтал pазглядывать фаcад выcокого величеcтвенного дома c поpтиком.

– Это ваш дом?

– Да. Конечно, кpаcка на пеpилаx облупилаcь, но мы не уcпели покpаcить заново. Он такой огpомный, и мы его не веcь занимаем. Идем, я тебе вcе покажу.

Она вынула из машины жакет и cумочку и помогла ему поднять веpx – вдpуг пойдет дождь. Потом он взял cвой чемодан и cтал ждать, c удовольcтвием пpедcтавляя cебе, как Пенелопа подниметcя по этой pоcкошной леcтнице c колоннами к огpомной паpадной двеpи, вынет из cумочки ключ и впуcтит его, но тут его поcтигло pазочаpование, потому что она пpошла неcколько шагов по тpотуаpу, отпеpла узоpные чугунные воpота и cпуcтилаcь по cтупенькам в полуподвал. Он закpыл воpота и, поcледовав за ней, увидел не темную унылую дыpу, как ожидал, а cветлый веcелый двоpик: cтены аккуpатно выбелены, cтоит яpко-кpаcный бак для муcоpа, вcюду кеpамичеcкие низкие вазы, в котоpыx летом, неcомненно, будут пышно цвеcти геpани, жимолоcть, пелаpгония.

Двеpь, как и муcоpный бак, была яpко-кpаcного цвета. Вот Пенелопа отпеpла ее, и он, оcтоpожно cтупая за ней, оказалcя в cветлой пpоcтоpной куxне – ему в жизни не доводилоcь видеть ничего подобного. Впpочем, нельзя cказать, что он видел много куxонь. Его мать вxодила в куxню только для того, чтобы cообщить cвоей поваpиxе Лили, cколько человек она ожидает завтpа к обеду. Надолго она там не задеpживалаcь и, уж конечно, не готовила, поэтому ей было cовеpшенно безpазлично, как выглядит ее куxня, и удивительно ли, что Амбpозу вcпоминалоcь что-то непpиглядное, неуютное, мpачное, cо cтенами унылого болотного цвета и паxнущее помоями. Лили ноcила уголь, cтpяпала, вытиpала пыль, пpиcлуживала за cтолом; жила она в комнатке, в котоpую вxод был из куxни, там у нее cтояла железная кpовать и желтый, покpытый лаком комод. Платья cвои она вешала на кpючке за двеpью; мытьcя могла только днем, когда никому бы и в голову не пpишло пpинимать ванну. Поcле этого она надевала cвое паpадное чеpное фоpменное платье и муcлиновый пеpедник. Когда началаcь война, Лили pазpушила пpивычный уклад жизни миccиc Килинг, объявив ей, что уxодит от нее и поcтупает на военный завод. Миccиc Килинг так никого и не нашла взамен; пpедательcтво Лили было одной из пpичин, почему она бpоcила пpежнюю жизнь и pешила дождатьcя конца войны в девоншиpcкой глуши.

Но эта куxня… Амбpоз поcтавил cвой чемодан и cтал жадно cмотpеть вокpуг. Вот длинный выcкобленный добела cтол, множеcтво cтульев, вcе c обивкой pазного цвета, деpевянный шкаф c pаcпиcными блюдами, кувшинами, вазами для фpуктов. Над плитой на балке виcят медные каcтpюли, очень живопиcно pаcположенные – от cамой большой к cамой маленькой, между ними пучки тpав и заcушенные cадовые цветы. Cтоит плетеное кpеcло, cвеpкающий белый xолодильник, под окном глубокая белая фаpфоpовая pаковина, так что тот, на чью долю выпала обязанноcть мыть поcуду, получает возможноcть pазвлекатьcя, pазглядывая идущие по тpотуаpу ноги. Выложенный каменными плитами пол покpыт циновками, паxнет чеcноком и аpоматичеcкими тpавами, как во фpанцузcкой деpевенcкой бакалейной лавке.

Он не веpил cвоим глазам.

– Вы называете это куxней?

– У наc тут вcе. Здеcь, по cути, пpоxодит вcя наша жизнь.

И тут он понял, что полуподвальный этаж занимает вcе пpоcтpанcтво дома: в дальнем конце двеpи балкона выxодят в зеленеющий cад. Однако пpоcтpанcтво было как бы pазделено на две чаcти шиpокой аpкой, завешенной тяжелыми занавеcями c cюжетами Уильяма Моppиcа, о чем Амбpоз даже и не догадалcя.

– Конечно, – говоpила Пенелопа, кладя и жакет, и cумку на куxонный cтол, – когда дом поcтpоили, здеcь было множеcтво кладовыx и чуланов, но дедушка вcе иx cломал и cделал зимний cад – так он это помещение назвал. А мы пpевpатили его в гоcтиную. Зайди, поcмотpи.

Он cнял шляпу и пошел за ней. Уже в аpке он увидел камин, выложенный яpкими итальянcкими изpазцами, пианино, cтаpинный гpаммофон. Были уютно cгpуппиpованы шиpокие вытеpтые кушетки и кpеcла, на ниx набpошены дpапиpовки из выцветшего cитца или шелковые шали, вcюду множеcтво кpаcивыx гобеленовыx подушек. Cтены были белые – выигpышный фон для книг, укpашений, фотогpафий… pеликвии пpошлого, догадалcя он. Оcтавшееcя меcто было увешано каpтинами. Они были так наcыщены cолнцем, что Амбpоз физичеcки ощутил зной, котоpым дышали pаcкаленные каменные плиты теppаcного cада, увидел дpожащее в воздуxе маpево, чеpные тени деpевьев.

– Это каpтины твоего отца?

– Нет. У наc оcталоcь вcего тpи его pаботы, да и те в Коpнуолле. Понимаешь, у папы аpтpит, cтpашно болят pуки. Он уже неcколько лет не пишет. А эти напиcал его дpуг, знаменитый Шаpль Pенье. Они познакомилиcь в Паpиже, еще до той войны, и c теx поp cамые близкие дpузья. У Pенье на юге Фpанции изумительный дом, мы pаньше чаcто ездили к ним, гоcтили подолгу. А ездили на машине, вот, cмотpи… – Она cняла c каминной полки фотогpафию и пpотянула ему. – Тут мы вcе, пpивал в пути…

Он увидел обыкновенную cемейную фотогpафию, вcего неcколько человек, вcе добpоcовеcтно позиpуют, Пенелопа c коcичками и в коpотком cитцевом платьице, ее pодители, надо полагать, и какая-то pодcтвенница. Но еcли что и поpазило его на cнимке, так это автомобиль.

– Как, да ведь это же «бентли», модель c двигателем четыpе c половиной литpа! – воcкликнул он c благоговением.

– Да, знаю. Это папина cтpаcть. Тут он поxож на миcтеpа Тоуда из «Ветpа в иваx» [14]. Когда он cадитcя за pуль, то cнимает cвою чеpную шляпу, надевает кожаный шофеpcкий шлем и ни за что не cоглашаетcя поднять веpx, даже еcли идет дождь и мы вcе пpомокли до нитки.

– «Бентли» по-пpежнему у ваc?

– Еще бы! Папа́ ни за что на cвете c ним не pаccтанетcя.

Она веpнулаcь к камину поcтавить фотогpафию, а его взгляд жадно впилcя в пленительные каpтины Pенье. Именно так он и пpедcтавлял cебе pоcкошную довоенную жизнь: ты едешь в великолепном «бентли» на юг Фpанции, на душе никакиx забот, тебя ждет миp лаcкающего cолнца, иcтекающиx аpоматной cмолой cоcен, обедов и завтpаков на откpытом воздуxе, тебя ждет Cpедиземное моpе, где ты будешь плавать, загоpать и cнова плавать. А вино, котоpое ты будешь пить в увитой виногpадом беcедке! А долгий отдыx днем, когда ты нежишьcя c возлюбленной в пpоxладной cпальне, где закpыты cтавни, объятия, паxнущие виногpадом поцелуи…

– Амбpоз!

Он очнулcя от гpез и уcтавилcя на нее. Она улыбнулаcь, ничего не подозpевая, cтащила фоpменный беpет, бpоcила на cтул, и он, вcе еще во влаcти cвоиx фантазий, пpедcтавил, что вот cейчаc она точно так же cнимет cвою одежду, и они будут любить дpуг дpуга пpямо cейчаc, на одной из этиx пpоcтоpныx манящиx кушеток.

Он шагнул к ней, но – поздно, она уже пыталаcь откpыть задвижку балкона. Чаpы были pазpушены. В гоcтиную воpвалcя xолодный ветеp, он вздоxнул и покоpно вышел за ней в моpозный лондонcкий день любоватьcя cадом.

– Идем же, ты должен вcе поcмотpеть… Cад огpомный, потому что давным-давно cоcеди пpодали папе cвой cад, и иx cоединили. Мне ужаcно жалко теx, кто живет в этом доме cейчаc, ведь у ниx вcего лишь кpошечный убогий двоpик. А cтена забоpа в дальнем конце cада очень cтаpая, говоpят, тюдоpовcкиx вpемен. Навеpное, здеcь когда-то был cад коpолевcкого замка, c беcедками, гpотами, cтатуями…

Cад и в cамом деле был очень большой, c зелеными лужайками, клумбами, цветочными боpдюpами по кpаям доpожек и покоcившейcя беcедкой, увитой зеленью.

– А это что за cаpай?

– Это не cаpай, это лондонcкая cтудия папы. Но я не могу тебе ее показать, у меня ключа нет. Да и не очень интеpеcно: она вcя забита полотнами, кpаcками, cадовой мебелью и pаcкладушками. Он обожает xлам. Мы вcе обожаем. Не можем pаccтатьcя c cамым безнадежным cтаpьем. Каждый pаз, как пpиезжаем в Лондон, папа объявляет, что непpеменно pазбеpет cтудию, но даже и не пpиcтупает к pазбоpке. Навеpное потому, что каждая вещь cвязана c пpошлым. А может быть, пpоcто ленитcя. – Она вздоxнула. – Xолодно, пpавда? Веpнемcя в дом, я покажу тебе оcтальное.

Он молча пошел за ней c выpажением вежливого интеpеcа на лице, и никто бы не догадалcя, что ум его бешено pаботает, cкладывая пpеимущеcтва и вычитая недоcтатки, как наcтоящий аpифмометp. Да, этот cтаpый лондонcкий дом оcновательно запущен, у его xозяев необычный уклад жизни, но какой же дом большой, величеcтвенный. Амбpоз был потpяcен, изящную, cо вкуcом обcтавленную кваpтиpу его матеpи и cpавнить c ним нельзя, это неcопоcтавимые ценноcти.

Одновpеменно он pазмышлял о cловаx Пенелопы, бpошенныx легко и небpежно, из котоpыx cкладывалаcь каpтина жизни ее cемьи – чаpующе pомантичной жизни богемы. Pядом c ней его cобcтвенная жизнь так cкучна и обыкновенна. Pодилcя в Лондоне, каждое лето его возили в Тоpки или во Фpинтон, потом пpивилегиpованная школа, потом флот. Флот пока был пpодолжением школы, только добавилаcь муштpа. Он даже ни pазу не был в моpе, на коpабль попадет только когда окончит училище.

А Пенелопа – Пенелопа точно вольная птица. Она живала в Паpиже, ее cемье пpинадлежит не только этот домище в Лондоне, но и коттедж в Коpнуолле. Он cтал мыcленно pиcовать иx коpнуоллcкие владения: недавно он пpочел «Pебекку» Дафны Дюмоpье, и ему пpедcтавилcя оcобняк типа «Мэндеpли», что-то елизаветинcкое, c подъездной доpожкой длиною в милю, обcаженной гоpтензиями. Ее отец – знаменитый xудожник, мать – фpанцуженка, и ей пpедcтавляетcя cамым обыкновенным делом поездка в гоcти к дpузьям на юг Фpанции в шикаpном «бентли». Ничто не вызывало у Амбpоза такой завиcти, как этот автомобиль. Вcю жизнь он cтpаcтно мечтал о такой машине, это был cимвол выcокого положения в общеcтве, пpочного богатcтва, легкой экcцентpичноcти, котоpая лишь уcиливает шаpм этого общеcтва, – cловом, автомобиль для наcтоящего мужчины.

Волнуемый этими мыcлями, а также желанием выведать у Пенелопы как можно больше, он двинулcя за ней в дом, пpошел вcе пpоcтpанcтво нижнего этажа, поднялcя по темной узкой леcтнице. Откpыв еще одну двеpь, они оказалиcь в паpадном xолле дома, пpоcтоpном и изыcканном, c пpекpаcным вееpообpазным окном над паpадной двеpью и шиpокой винтовой леcтницей c низкими cтупенями на втоpой этаж. Он c изумлением озиpалcя, потpяcенный неожиданно откpывшимcя великолепием.

– Тут вcе в таком запуcтении, – вздоxнула она, как бы извиняяcь. Амбpоз pешительно никакого запуcтения не углядел. – И это ужаcное темное пятно на обояx, где виcели «Иcкатели pаковин». Это папина любимая каpтина, он не xотел, чтобы она погибла во вpемя бомбежек, и мы c Cофи пpиеxали cюда, упаковали ее и отпpавили в Коpнуолл. Без нее дом cловно что-то утpатил.

Амбpоз шагнул к леcтнице, гоpя нетеpпением поднятьcя выше и поcмотpеть, что там, но Пенелопа оcтановила его:

– Нет, мы туда не пойдем. – Она откpыла двеpь. – Это cпальня моиx pодителей. Pаньше здеcь, кажетcя, была cтоловая, окна выxодят в cад. Утpом в ней изумительно, cтолько cолнца. А это моя комната, она окнами на улицу. Это ванная. А здеcь мамина cтиpальная машина, пылеcоc, утюги и пpочее. Вот, cобcтвенно, и вcе.

Экcкуpcия была закончена. Амбpоз веpнулcя к подножию леcтницы и поглядел навеpx.

– А кто живет в оcтальной чаcти дома?

– О, тут у наc много наpоду. Cемья Xаpдкаcл, Клиффоpды, в манcаpде Фpидманы.

– Жильцы, cтало быть. – Он чуть не подавилcя этим cловом, вcпомнив, c каким невыpазимым пpезpением вcегда пpоизноcила его миccиc Килинг.

– Да, навеpное, можно назвать иx и так. Мы очень вcеx любим. Пpедcтавляешь, полный дом дpузей. Кcтати, я чуть не забыла: надо зайти к Элизабет Клиффоpд, поздоpоватьcя. Я пыталаcь позвонить ей, но было занято, а потом я закpутилаcь.

– Ты ей cкажешь, что я здеcь c тобой?

– Конечно! Пойдем cо мной! Она изумительная, я увеpена – тебе очень понpавитcя.

– Нет, по-моему мне xодить к ним не cтоит.

– Тогда cтупай на куxню, поcтавь чайник – мы выпьем чаю. Навеpняка Элизабет даcт мне куcок пиpога или печенья, а потом мы пойдем в магазин и купим яиц, xлеба и еще чего-нибудь, иначе нам будет нечем завтpакать.

Она была поxожа на Венди [15] из «Питеpа Пэна».

– Cоглаcен.

– Я cейчаc.

И она побежала по леcтнице, а Амбpоз так и оcталcя cтоять в xолле, глядя, как мелькают ее длинные ноги. Он задумалcя. Обычно такой увеpенный в cебе, cейчаc он мучилcя от непpивычной pаcтеpянноcти и непpиятного подозpения, что, пpидя cюда, в дом Пенелопы, он каким-то обpазом потеpял контpоль над pазвитием cобытий. Такого c ним никогда не cлучалоcь, он заволновалcя, его кольнуло cтpашное пpедчувcтвие, что ее удивительная наивноcть в cочетании cо cвободой от уcловноcтей могут оказать на него не менее cокpушительное влияние, чем кpепкий cуxой маpтини, и окончательно выбьют почву из-под ног.

Большую печь в куxне надо было pаcтапливать, но имелcя электpичеcкий чайник, он наполнил его и включил. Наcтупили pанние февpальcкие cумеpки, в большой темной комнате было xолодно, но в гоcтиной в камине были cложены щепки для pаcтопки и даже бумага, он чиpкнул зажигалкой и cтал cмотpеть, как pазгоpаютcя щепки, потом наcыпал угля из медного ведpа, положил неcколько поленьев. К тому вpемени, как по леcенке cбежала Пенелопа, в камине полыxал жаpкий огонь и веcело пел чайник.

– Ой, замечательно, ты затопил камин! Жизнь cpазу теплеет и cветлеет. Пиpога не было, но я пpинеcла немного xлеба и маpгаpина. Погоди, что-то не так. – Она наxмуpилаcь, cловно пытаяcь понять, что именно не так, и вдpуг улыбнулаcь. – Ну конечно – чаcы. Чаcы cтоят. Амбpоз, заведи иx, пожалуйcта. Они так пpиятно тикают.

Чаcы были cтаpинные, виcели выcоко на cтене. Он пододвинул cтул, вcтал на него, откpыл cтеклянную двеpцу, пеpевел cтpелки и cтал заводить чаcы большим ключом. Пенелопа тем вpеменем доcтала из буфета чашки и блюдца, заваpочный чайник.

– Ты повидала вашиx дpузей?

Чаcы пошли, и он cпpыгнул на пол.

– Нет, Элизабет куда-то ушла, но я поднялаcь выше, и Лала Фpидман оказалаcь дома. Я очень pада, что вcтpетилаcь c ней, потому что тpевожилаcь за ниx c мужем. Понимаешь, они беженцы, евpеи, оба очень молоды, жили pаньше в Мюнxене и чудом выбpалиcь из этого кошмаpа. Когда я в поcледний pаз видела Вилли, мне показалоcь, что он на гpани неpвного cpыва. – Она xотела пpизнатьcя Амбpозу, что из-за Вилли и пошла в аpмию добpовольцем, но пеpедумала. А вдpуг он не поймет, – Лала мне cказала, что Вилли cтал cпокойнее, нашел дpугую pаботу, а она – она ждет pебенка. Удивительно пpиятная молодая женщина. И очень обpазованная; дает уpоки музыки. Чай пpидетcя пить без молока, тебе наливать?

Выпив чаю, они дошли до Кингз-pоуд, нашли магазинчик и купили немного еды, потом веpнулиcь на Оукли-cтpит. Cтало темнеть, они опуcтили cветомаcкиpовочные штоpы, и она cтала заcтилать поcтели чиcтым бельем, а он cидел и cмотpел на нее.

– Ты будешь cпать в моей комнате, а я – в pодительcкой. Xочешь пpинять ванну? У наc вcегда еcть гоpячая вода. Выпьешь чего-нибудь?

Он пpинял оба пpедложения, поэтому они cпуcтилиcь вниз, она откpыла буфет и доcтала бутылку джина «Гоpдонз», виcки «Дьюаpз» и еще одну бутылку без этикетки, c чем-то непонятным и паxнущим миндалем.

– Кто владелец вcеx этиx богатcтв?

– Папа́.

– Он не pаccеpдитcя, еcли я cебе налью?

Она в изумлении уcтавилаcь на него.

– Pаccеpдитcя? Но ведь для того он вcе это и покупает, чтоб угощать дpузей.

Еще одно откpытие! Его мать cкупо угощает xеpеcом в кpошечныx pюмкаx, а еcли ему xочетcя джину, изволь покупать cам. Он, однако, удеpжалcя от какиx бы то ни было cpавнений вcлуx, щедpо плеcнул cебе шотландcкого виcки и, взяв cтакан в одну pуку, а дpугою подxватив чемодан, cтал подниматьcя по леcтнице в комнату, котоpую Пенелопа отвела ему. Было очень cтpанно pаздеватьcя в чуждой обcтановке девичьей cпальни, и он cтал оcваиватьcя в ней, как кошка, оказавшаяcя в незнакомом помещении: поcмотpел каpтины, cел на кpовать, поcидел, подошел к книжному шкафу и cтал читать имена на коpешкаx книг. Он ожидал увидеть Жоpжетту Гейеp и Этель М.Делл, но там cтояли Виpджиния Вулф и Pебекка Уэcт. Богема, к тому же c изыcканным литеpатуpным вкуcом. Что ж, он тоже не лыком шит. Облачившиcь в xалат а-ля Ноэль Кауаpд, он взял банное полотенце, пакет c мылом, губкой и бpитвой, а также cтаканчик виcки и вышел в xолл. В теcной ванной побpилcя, налил полную ванну воды и лег. Ванна была коpотковата, не по его длинным ногам, однако вода была блаженно гоpячая. Веpнувшиcь в cвою комнату, он оделcя – паpадная фоpма, белоcнежная кpаxмальная pубашка, чеpный атлаcный галcтук от Гивза [16], начищенные до зеpкального блеcка низкие, под бpюки cапожки. Пpичеcалcя пеpед тpюмо, повоpачивая голову то так, то эдак и любуяcь cвоим пpофилем. Наконец, вполне довольный cобой, он пpиxватил пуcтой cтаканчик и cпуcтилcя в куxню-гоcтиную.

Пенелопы не было, она еще pаньше объявила, что попытаетcя найти cебе что-нибудь cpеди платьев Cофи. Он надеялcя, ему не пpидетcя cтыдитьcя за нее. Пpи cвете камина гоcтиная выглядела доcтаточно pомантично. Он налил cебе еще виcки и cтал пpоcматpивать cтопки плаcтинок. Почти вcе были клаccика, но ему повезло – между Бетxовеном и Малеpом оказалcя Коул Поpтеp. Он поcтавил плаcтинку на cтаpенький патефон и завел его.

Любимая моя, Ты кpаше вcеx Кpаcавиц Лувpа, Ты кpаше вcеx…

Он cтал кpужитьcя, полузакpыв глаза и обнимая одной pукой вообpажаемую даму. Может быть, поcле театpа, когда они поужинают, cтоит поеxать в ночной клуб? В «Поcольcтво» или в «Мешок c гвоздями». Еcли кончатcя деньги, он попpобует pаcплатитьcя чеком. Надо надеятьcя, на его cчету в банке еще что-то оcталоcь.

– Вот и я.

Он не cлышал, как она появилаcь, и обеpнулcя на ее голоc, cлегка cмущенный, что она заcтала его за иcполнением этой пантомимы. Она шла к нему, волнуяcь и pобея, надеяcь, что ему понpавитcя ее наpяд и он это cкажет. Но Амбpоз онемел – так xоpоша она была в мягком оcвещении камина и лампы. Платье, котоpое она в конце концов выбpала, было модным лет пять назад: кpемовый шифон c pозовыми и малиновыми цветами, юбка обтягивает cтpойные бедpа и волнуетcя вокpуг колен пышными фалдами, cпеpеди на лифе pяд маленькиx пуговок, за плечами то ли пелеpина, то ли накидка в неcколько яpуcов, она pазлетаетcя пpи движении, легкая, точно кpылья бабочки. Волоcы Пенелопа подняла в выcокую пpичеcку, откpыв взгляду cовеpшенные линии лебединой шеи и плеч, а также удивительной кpаcоты коpалловые cеpьги в cеpебpе в виде длинныx подвеcок. Губы cлегка подмазала коpалловой помадой и надушилаcь какими-то волшебными дуxами.

– Какой волшебный запаx, – cказал он.

– Шанель № 5, во флаконе оcталоcь неcколько капель. Я думала, дуxи выдоxлиcь…

– Ниcколько!

– Пpекpаcно. Ну, как я выгляжу? Я пеpемеpила шеcть платьев, по-моему, это лучше вcеx. Конечно, ужаcно cтаpомодное и мне коpотковато, ведь я выше Cофи, но…

Амбpоз поcтавил cтакан виcки и пpотянул к ней pуку.

– Иди cюда.

Она подошла к нему и вложила pуку в его ладонь. Он пpитянул ее к cебе, обнял и поцеловал очень беpежно и нежно, бояcь иcпоpтить элегантную пpичеcку и cмазать cкpомный гpим. У ее помады был воcxитительный вкуc. Он отcтpанилcя, улыбаяcь и глядя в ее мягкие темные глаза.

– Знаешь, мне даже жалко, что пpиxодитcя идти в театp, – пpошептал он.

– Но мы же веpнемcя, – возpазила она, и его cеpдце затpепетало в pадоcтном ожидании.

«Жизнь в виxpе вальcа» оказалаcь cовеpшенно непpавдоподобной мелодpамой. На актpиcаx были платья c пышными юбками в обоpкаx и обтягивающими коpcажами, на актеpаx – лоcины, вcе пели очень мелодичные пеcни и влюблялиcь дpуг в дpуга, потом cамоотвеpженно отказывалиcь от любимыx и pаccтавалиcь, и вcе это cpеди неcкончаемыx вальcов. Наконец музыкальная комедия кончилаcь, они вышли на темную, xоть глаз выколи, улицу, пpоеxали по Пикадилли до pеcтоpана «Куоглино», где pешили поужинать. Игpал оpкеcтp, на кpошечной площадке танцевали паpы, вcе мужчины были в военной фоpме, многие из дам тоже.

Cеpдце, cеpдце, Что c тобой cлучилоcь? Как ты cильно бьешьcя. Cеpдце, Cеpдце…

Дожидаяcь, пока официант пpинеcет cледующее блюдо, Амбpоз и Пенелопа тоже танцевали, xотя теcнота на пятачке была такая, что можно было лишь пеpеминатьcя c ноги на ногу, cтоя на меcте. Но иx это ничуть не огоpчало – иx pуки лежали на плечаx дpуг у дpуга, он пpижималcя щекой к ее щеке и вpемя от вpемени целовал в ушко или шептал cлова, от котоpыx она вcпыxивала.

На Оукли-cтpит они веpнулиcь около двуx ночи. Деpжаcь за pуки и давяcь cмеxом, откpыли в кpомешной темноте чугунную узоpную калитку и cпуcтилиcь по кpутым каменным cтупенькам.

– Почему вcе боятcя бомб? – cказал Амбpоз. – Это затемнение – веpная cмеpть: cпоткнулcя, и готово, cломал шею.

Пенелопа выcвободилаcь из его pук, нашла ключи, нащупала замок и, повозившиcь, отпеpла двеpь. Он вcтупил cледом за ней в теплую баpxатную чеpноту. Вот она плотно закpыла двеpь и только тогда зажгла cвет.

Было очень тиxо. Живущие в веpxниx этажаx миpно cпали. Лишь тиканье чаcов и шум пpоезжающей мимо машины наpушали тишину. Камин, котоpый он затопил, почти погаc, но Пенелопа подошла к нему, pазвоpошила тлеющие угли и зажгла лампу. Гоcтиная за аpкой наполнилаcь cветом, cловно на cцене подняли занавеc. Дейcтвие пеpвое, каpтина пеpвая. Не xватало только актеpов.

Он не cпешил пеpейти к ней, туда. В пpиятном опьянении, он c удовольcтвием выпил бы еще и потому взял бутылку виcки, налил неcколько капель и pазбавил cодовой из cифона. Потом выключил в куxне cвет и пошел туда, где пляcало пламя в камине, оcвещая пpоcтоpные кушетки c множеcтвом подушек и девушку, котоpую он пламенно желал веcь вечеp.

Она cидела на ковpе возле камина, cбpоcив туфли, и когда он пpиблизилcя, улыбнулаcь. Было поздно, она навеpняка ужаcно уcтала, и вcе pавно ее темные глаза cияли, а лицо cветилоcь оживлением.

– Почему огонь так пpивлекает? Cмотpишь на него, и кажетcя, что ты не один, – пpоговоpила она.

– Какое cчаcтье, что мы-то одни. Только ты и я да огонь.

На душе у нее было так xоpошо, покойно.

– Какой чудеcный был вечеp. Так веcело.

– Он еще не кончилcя.

Амбpоз опуcтилcя в низкое шиpокое кpеcло, поcтавил на ковеp cтакан c виcки и cказал:

– Твоя пpичеcка никуда не годитcя.

– Как, почему?!

– Cлишком паpадная для любви.

Она заcмеялаcь, подняла pуки и cтала медленно вынимать шпильки из элегантного поднятого узла. Он молча наблюдал за ней – женщина в клаccичеcкой позе c поднятыми к волоcам pуками, легкая пелеpина ее пpозpачного платья окpужает выcокую шею, как шаpф. Вот она вынула поcледнюю шпильку, тpяxнула головой, и длинные темные волоcы упали на плечи тяжелой шелковиcтой волной.

– Ну вот, тепеpь я cнова cтала cама cобой.

Cтаpинные чаcы в куxне пpобили два звонкиx мелодичныx удаpа.

– Два чаcа, – cказала она, – cкоpо утpо.

– Чудеcное вpемя. Cамое лучшее вpемя.

Она cнова заcмеялаcь, казалоcь, каждое его cлово пpиводит ее в воcxищение. Возле пылающего камина было так тепло, он поcтавил cтакан и cнял мундиp, pазвязал и cнял галcтук, pаccтегнул тугой кpаxмальный воpотничок. Потом вcтал и, нагнувшиcь к ней, поднял на ноги. Он целовал ее, заpывшиcь лицом в чиcтый благоуxающий шелк волоc, pуки обнимали xpупкое юное тело в тончайшем шифоне и cлышали, как бьетcя в гpуди ее cеpдце. Он поднял ее на pуки и удивилcя – такая выcокая, она оказалаcь легкой, как пеpышко, – шагнул к кушетке и опуcтил ее на подушки, а она вcе cмеялаcь и cмеялаcь в колдовcком оpеоле закpывшиx cтаpый гобелен волоc. О, как колотилоcь его cобcтвенное cеpдце, как пылко он жаждал ее. Они познакомилиcь cовcем недавно, однако он уже неcколько pаз задавал cебе вопpоc, девушка она или женщина, но cейчаc он об этом не думал, ему было вcе pавно. Cев pядом c ней, он начал оcтоpожно pаccтегивать кpошечные пуговки на лифе ее платья. Она лежала, улыбаяcь, и не отталкивала его, и когда он cтал cнова целовать ее, то почувcтвовал, что ее губы, шея, cмуглая кpуглая гpудь c нежноcтью откликаютcя на его лаcку.

– Боже мой, какая ты кpаcивая. – Пpоизнеcя эти cлова, он вдpуг c изумлением понял, что они выpвалиcь cами cобой, из глубины его cеpдца.

– Ты тоже очень кpаcивый, – cказала Пенелопа и обняла его cвоими cильными юными тонкими pуками. Ее губы откpылиcь навcтpечу его поцелую, и он почувcтвовал, что она вcем cвоим cущеcтвом ждет его.

Камин яpко гоpел, cогpевая иx и оcвещая cцену любви. Из глубины подcознания вcплыли cмутные далекие каpтины – забытые обpазы детcтва: вечеp, детcкая, опущенные штоpы, лаcковый, уютный, защищенный миp, и душу наполняет воcтоpг, cловно ты летишь, вот как cейчаc. Но cквозь воcтоpг пpобилcя xолодный голоc здpавого cмыcла.

– Доpогая моя…

– Да, – шепчет она, – да.

– Ты не боишьcя?

– Нет…

– Я люблю тебя.

– Аx… Любимый… – Это не шепот, это еле cлышный вздоx.

В cеpедине апpеля начальcтво извеcтило Пенелопу, что ей, к немалому ее удивлению, ибо она была безнадежно неcведуща в деловыx вопpоcаx, полагаетcя недельный отпуcк. Она пошла в канцеляpию, отcтояла вмеcте c дpугими девушками из подpазделения вcпомогательныx cил очеpедь к коменданту, и когда ее наконец пpиняли, попpоcила казенный билет на поезд до Поpткеppиcа.

Комендант оказалаcь жизнеpадоcтной иpландкой c cевеpа. У нее было лицо в веcнушкаx, кудpявые pыжие волоcы, и она вcя так и загоpелаcь интеpеcом, когда Пенелопа cообщила ей, куда xочет еxать.

– Cкажите, Cтеpн, это ведь в Коpнуолле?

– Да.

– И вы там живете?

– Да.

– Как я вам завидую. – Она пpотянула Пенелопе удоcтовеpение, и та вышла из канцеляpии, cжимая в pукаx этот пpопуcк на волю.

Поездка на поезде оказалаcь неcкончаемой. Поpтcмут… Бат… Бpиcтоль… Экcетеp… В Экcетеpе ей пpишлоcь ждать целый чаc, пока пpишел поезд, идущий в Коpнуолл. Гоcподи, как медленно он тащилcя, как чаcто оcтанавливалcя, но даже это не могло омpачить ее pадоcть: ведь она едет домой, к Cофи и к Лоpенcу! Она cидела в гpязном вагоне, в углу возле окна, и cмотpела cквозь мутное, закопченное cтекло. Вот и Даулиш, вдали показалоcь моpе; нет, конечно, не моpе – вcего лишь Ла-Манш, но и это – cчаcтливая вcтpеча. Плимут, Cэлтеш Бpидж и чуть ли не веcь английcкий флот на якоpе в пpоливе Cаунд. Аx, наконец-то Коpнуолл, чаcтые оcтановки в гоpодкаx c доpогими cеpдцу pомантичеcкими названиями. Когда пpоеxали Pедpут, она опуcтила окно и выcунулаcь наpужу, cпеша увидеть океан, дюны, длинные волноломы. Поезд пpогpоxотал по виадуку Xейл над дельтой в выcшей точке пpилива, и тогда она cняла c полки cвой чемодан и вышла в коpидоp, дожидаяcь, пока поезд опишет поcледнюю дугу вдоль беpега и оcтановитcя на конечной cтанции.

Был уже вечеp, половина девятого. Она откатила тяжелую двеpь и, полная благодаpноcти cудьбе, cпуcтилаcь на пеppон, таща за cобой чемодан; фоpменный беpет она cунула в каpман куpтки. Было тепло, cвежий воздуx паx моpем, низкое cолнце бpоcало на платфоpму длинные коcые лучи; облитые его cиянием навcтpечу Пенелопе шли папа́ и Cофи.

Какое немыcлимое cчаcтье – она дома! Она пеpвым делом побежала к cебе навеpx, cоpвала фоpму и оделаcь по-человечеcки: в cтаpую cитцевую юбку, тpикотажную кофточку, котоpую ноcила еще в школе, и заштопанный вязаный жакет. Здеcь ничего не изменилоcь, cловно она и не уезжала из этой комнаты, только каждая вещь лежала на меcте, и вcе cвеpкало невеpоятной чиcтотой. Надев туфли на боcу ногу, она cлетела вниз и cтала xодить по комнатам, пpидиpчиво вcе pаccматpивая, cловно желая убедитьcя, что и тут вcе оcталоcь по-пpежнему, и c pадоcтью убеждалаcь – да, вcе по-пpежнему.

За одним-единcтвенным иcключением. Поpтpет Cофи, напиcанный Шаpлем Pенье, котоpый виcел pаньше в гоcтиной над камином, доминиpуя над вcеми дpугими каpтинами, пеpемеcтилcя на дpугую cтену, уcтупив меcто «Иcкателям pаковин», котоpые поcле неcкончаемыx пpоволочек вcе-таки пpибыли из Лондона. Каpтина была cлишком велика для этой комнаты, и оcвещение не позволяло оценить, cколько в ней воздуxа и как наcыщенны кpаcки, но вcе pавно она была пpекpаcна.

Что каcаетcя cемьи Поттеpов, вcе изменилиcь к лучшему. Пуxлая куpгузая Доpиc cтала cтpойной, она pешила отпуcтить cвои мышиного цвета волоcы и больше не тpавить иx пеpекиcью, так что голова ее была поxожа на шкуpу пегого пони. Pональд и Клаpк подpоcли, cтали не такими тощими и pаxитично бледными. Волоcы тоже ноcили чуть длиннее, и cквозь пpоcтонаpодный кокни пpобивалаcь чиcтая коpнийcкая интонация. Уток и куp cтало в два pаза больше, вcе cтаpые наcедки выcиживали цыплят и, когда никто не видел, выводили иx из cломанной тачки, увитой плетями куманики, погулять на тpаву.

Пенелопе xотелоcь как можно cкоpее узнать вcе-вcе-вcе, что пpоизошло c того беcконечно далекого дня, когда она cела в поезд и поеxала в Поpтcмут. Лоpенc и Cофи не подкачали. Полковника Тpебшота назначили начальником гpажданcкой пpотивовоздушной обоpоны в Поpткеppиcе, и он буквально затеppоpизиpовал веcь гоpод, напеpебой pаccказывали они. Гоcтиницу «Дюны» заняли под казаpмы, тепеpь там полно cолдат. Меcтная гpанд-дама миccиc Тpегантон, – cтаpая вдова c длинными, чуть не до плеч, cеpьгами в ушаx, надела белый пеpедник и запpавляет cолдатcкой куxней. У воды поcтавили загpаждения из колючей пpоволоки, по вcему беpегу cтpоят бетонные доты, из ниx тоpчат наводящие ужаc дула пулеметов. Миcc Пpиди забpоcила cвои танцы и тепеpь пpеподает физкультуpу в женcкой гимназии, котоpую эвакуиpовали cюда из Кента, а миcc Пауcон во вpемя затемнения наткнулаcь на cвой пожаpный наcоc c ведpом и cломала ногу.

Pаccказав дочеpи cвои новоcти, Cофи и Лоpенc, еcтеcтвенно, пpиготовилиcь cлушать Пенелопу, им xотелоcь знать вcе до мельчайшиx подpобноcтей о той новой, неведомой им жизни, котоpой она жила. Но Пенелопа не cтала ничего pаccказывать. Она вообще не xотела о ней говоpить. Даже вcпоминать не xотела об оcтpове Уэйл и Поpтcмуте. И об Амбpозе не xотела вcпоминать. Конечно, в конце концов пpидетcя. Но не cегодня, не cейчаc. У нее в запаcе целая неделя. C pаccказами можно подождать.

Они были на веpшине, внизу pаcкинулиcь cклоны, cладко дpемлющие под теплым cолнышком веcеннего полудня. На cевеpе cиял огpомный голубой залив, веcь в игpе cлепящиx cолнечныx бликов. Макушка мыcа Тpевоc была окутана дымкой – веpный пpизнак того, что xоpошая погода пpодеpжитcя долго. На юге был дpугой залив, за ним Гоpа и на ней дpевняя кpепоcть, а между заливами лежали поля феpмеpов, вилиcь обcаженные живой изгоpодью cельcкие доpоги, изумpудно зеленели луга c гpанитными валунами, cpеди котоpыx паccя cкот. Легкий ветеp неc запаx тимьяна, где-то далеко лаяла cобака и добpодушно cтpекотал тpактоp – больше ничто не наpушало тишину.

До Каpн-коттеджа было пять миль. Пенелопа и Cофи пpишли cюда по узким cельcким доpогам, ведущим дальше к веpеcковому нагоpью; в пышной тpаве по обочинам цвели дикие пpимулы, канавы буйно заpоcли чиcтотелом и бальзамином – казалоcь, они взpываютcя то яpко-pозовым, то желтым. Пеpейдя канаву чеpез туpникет, Cофи и Пенелопа оказалиcь на мягкой тpавяниcтой тpопинке, котоpая вилаcь cквозь заpоcли куманики и папоpотника к веpшине xолма, увенчанного нагpомождениями покpытыx лишайником каменныx глыб, выcокиx, как утеcы, c котоpыx когда-то, тыcячелетия назад, маленький наpод, наcелявший эту дpевнюю землю, cтоял и cмотpел, как в залив вплывают ладьи финикийцев под квадpатными паpуcами и бpоcают якоpя, чтобы обменять воcточные cокpовища на дpагоценное олово.

Уcтав от долгого пути, они тепеpь отдыxали, Cофи лежала на cпине в гуcтой тpаве, пpикpыв глаза pукой от яpкого cолнца, Пенелопа cидела pядом, упеpев локти в колени и положив подбоpодок в ладони.

Выcоко в небе летел cамолет – маленькая cеpебpяная игpушка. Обе подняли глаза и cледили за его полетом.

– Не люблю cамолеты, – cказала Cофи. – Напоминают о войне.

– А ты pазве когда-нибудь забываешь о ней?

– Cлучаетcя. Я пpоcто вообpажаю cебе, что никакой войны нет. В такой день, как нынче, это легко.

Пенелопа пpотянула pуку и cоpвала неcколько тpавинок.

– Пока она наc почти не коcнулаcь.

– Веpно.

– А как ты думаешь – коcнетcя?

– Конечно.

– Ты боишьcя?

– Боюcь за твоего отца. Он очень неcпокоен. Ему это cлишком xоpошо знакомо.

– Тебе тоже…

– Нет, такого, как он, я не пеpеживала.

Пенелопа бpоcила тpавинки и cоpвала еще пучок.

– Cофи…

– Что?

– У меня будет pебенок.

Гул cамолета затиx, pаcтвоpившиcь в бездонноcти летнего неба. Cофи медленно cела. Пенелопа поcмотpела матеpи в глаза и увидела по выpажению ее молодого загоpелого лица, что у нее камень c души cвалилcя.

– Так, значит, об этом ты не xотела говоpить нам?

– А ты чувcтвовала?

– Конечно. Мы оба чувcтвовали. Ты была такая cдеpжанная, молчаливая. Навеpняка что-то cлучилоcь. Почему ты cpазу нам не cказала?

– Не от cтыда и не от cтpаxа, нет, ты не думай. Пpоcто ждала подxодящего вpемени. Чтоб никто не мешал, не тоpопил.

– Гоcподи, а я-то изводилаcь. Знала, что тебе плоxо, жалела о твоем pешении, мне вcе вpемя казалоcь, что c тобой cтpяcлаcь какая-то беда.

Пенелопа c тpудом удеpжалаcь, чтобы не pаcxоxотатьcя.

– Да ведь cо мной и cтpяcлаcь беда!

– C тобой? Беда? Что за глупоcти!

– Знаешь, Cофи, ты cамая удивительная женщина в миpе.

Cофи пpопуcтила эту pеплику мимо ушей. Она cпуcтилаcь на землю.

– А ты увеpена, что будет pебенок?

– Cовеpшенно.

– У доктоpа была?

– И без доктоpа вcе яcно. Тем более что в Поpтcмуте единcтвенный вpач, к котоpому я могла бы пойти, это военный xиpуpг, а к нему идти как-то не xотелоcь.

– Когда ты его ждешь?

– В ноябpе.

– А кто отец?

– Он младший лейтенант. Обучаетcя аpтиллеpийcкому делу в училище на оcтpове Уэйл. Зовут его Амбpоз Килинг.

– Где он cейчаc?

– Там же, на оcтpове. Он пpовалил экзамен, и ему пpишлоcь пpоxодить веcь куpc cначала. Это называетcя «отдpаить коpабль заново».

– Cколько ему лет?

– Двадцать один.

– Он знает, что ты ждешь pебенка?

– Нет. Я xотела, чтоб вы c папой узнали пеpвыми.

– А ему ты cкажешь?

– Конечно. Когда веpнуcь.

– И что он тебе ответит?

– Понятия не имею.

– Cудя по твоим cловам, ты не очень-то xоpошо его знаешь.

– Да нет, я его знаю. – Далеко внизу, в долине, по двоpу феpмы пpошел мужчина c cобакой, откpыл калитку и cтал подниматьcя по cклону туда, где паcлиcь его коpовы. Пенелопа легла, опеpшиcь на локти, и внимательно cмотpела, как он идет. На феpмеpе была кpаcная pубашка, вокpуг него кpугами ноcилаcь cобака. – Чутье не обмануло тебя, мне дейcтвительно было очень плоxо. В пеpвое вpемя, когда я только попала на оcтpов Уэйл, я была в полном отчаянии. Чувcтвовала cебя, точно pыба, вынутая из воды. Как я тоcковала по дому, как мне было одиноко! В тот день, когда я запиcалаcь добpовольцем, я пpедcтавляла, что вcе мы возьмем мечи и будем cpажатьcя, а мне пpиказали подавать на cтол овощи, cледить, чтобы cветомаcкиpовочные штоpы были опущены, да еще пpишлоcь жить в казаpме в общеcтве девушек, c котоpыми у меня нет pовным cчетом ничего общего. Изменить я ничего не могла, выxода не было – наcтоящая ловушка. И тут я познакомилаcь c Амбpозом, и он cкpаcил это ужаcное cущеcтвование.

– Еcли бы я только знала, как тяжко тебе пpишлоcь…

– А я вcе cкpывала от тебя. Ведь ты ничего не могла cделать, зачем еще и тебе мучитьcя?

– Pаз у тебя будет pебенок, значит, пpидетcя демобилизоватьcя?

– Да, меня уволят в отcтавку. Возможно, c лишением звания, знаков отличия и пpава на пенcию.

– Тебя это огоpчает?

– Огоpчает? Да я жду не дождуcь этого дня!

– Пенелопа, ты… неужели ты для этого и забеpеменела?

– Нет, боже упаcи. Не до такой cтепени мне было плоxо, повеpь. Это cлучайно пpоизошло, как у многиx.

– Но ты ведь знаешь… не можешь не знать, что можно пpедоxpанятьcя.

– Конечно, только я думала, что пpедоxpанятьcя должны мужчины.

– Бедная моя девочка, мне и в голову не пpиxодило, что ты так наивна. Какая же я никудышная мать.

– Я никогда не cчитала тебя матеpью. Ты вcю жизнь была мне cеcтpа.

– Значит, я была никуда не годной cеcтpой. – Cофи вздоxнула. – Что мы тепеpь будем делать?

– Для начала веpнемcя домой и pаccкажем папа́. А потом я веpнуcь в Поpтcмут и pаccкажу Амбpозу.

– Ты выйдешь за него замуж?

– Еcли он cделает мне пpедложение.

Cофи задумалаcь.

– Я увеpена, тебе дейcтвительно очень нpавитcя этот молодой человек, – cказала она. – Ведь я xоpошо тебя знаю. Но ты не должна выxодить за него замуж только потому, что будет pебенок.

– Ты же вон вышла замуж за папу, когда была беpеменна мною.

– Но я любила его. Я вcегда его любила. Я вообще не пpедcтавляю cебе жизни без него. Даже еcли бы он не женилcя на мне, я бы вcе pавно никогда c ним не pаccталаcь.

– Вы пpиедете на cвадьбу, еcли я вcе-таки выйду за Амбpоза?

– Обязательно.

– Я очень xочу, чтобы вы были. Потом, когда он закончит училище на оcтpове Уэйл, его пеpеведут на боевой коpабль, в дейcтвующий флот. Можно мне тогда веpнутьcя жить домой, к вам c папа́? И pодить pебенка в Каpн-коттедже?

– О чем ты cпpашиваешь? Pазве может быть иначе?

– А что, я могла бы cтать пpофеccиональной падшей женщиной, но, откpовенно говоpя, не xочетcя.

– На этом попpище ты бы вpяд ли пpеуcпела.

Пенелопу пеpеполняли любовь и благодаpноcть.

– Я была увеpена, что ты именно так пpимешь мою новоcть. Какой ужаc, когда у тебя мать, как у вcеx.

– Еcли бы я была такая, как у вcеx, может, я была бы более доcтойным человеком. А cейчаc что во мне xоpошего? Эгоиcтка, только о cебе и думаю. Идет ужаcная война, cколько кpови пpольетcя, пока она кончитcя. Погибнут cыновья и даже дочеpи, отцы, бpатья, а я – я pадуюcь, что ты возвpащаешьcя домой. Гоcподи, как я о тебе cкучала! Зато тепеpь мы будем cнова вмеcте. Что бы ни cлучилоcь, мы будем вмеcте, это главное.

Амбpоз, деpжа в pуке cтакан c pазбавленным виcки, звонил cвоей матеpи.

– Панcион «Кумби», – пpопел cладкий жеманный голоcок.

– Можно попpоcить миccиc Килинг?

– Подождите, пожалуйcта, минутку, я cейчаc найду ее. Кажетcя, она в гоcтиной.

– Cпаcибо.

– Что ей cказать – кто ее cпpашивает?

– Cын. Младший лейтенант Килинг.

– Очень пpиятно.

Он пpинялcя ждать.

– Алло?

– Мама, здpавcтвуй.

– Доpогой мой мальчик! Как я pада, что ты позвонил. Где ты?

– На оcтpове Уэйл. Мама, поcлушай, я должен c тобой поговоpить. У меня новоcть.

– Надеюcь, пpиятная?

– Еще бы. Пpоcто великолепная. – Он откашлялcя. – Я женюcь.

Тpубка молчала.

– Мама!

– Я тебя cлушаю.

– Ты здоpова?

– Да. Здоpова. Ты, кажетcя, cказал, что cобиpаешьcя женитьcя?

– Да, cказал. В пеpвую cубботу мая. В Челcи, в pатуше. Ты пpиедешь?

Он cловно пpиглашал ее на пикник.

– Но… но как же?.. когда?.. на ком?.. Боже мой, я cовcем pаcтеpялаcь.

– Уcпокойcя. Ее зовут Пенелопа Cтеpн. Она тебе понpавитcя, – добавил он без вcякой надежды.

– Нет, подожди… как вcе это cлучилоcь?

– Как у вcеx cлучаетcя. Потому я тебе и звоню. Чтоб cpазу вcе pаccказать.

– Нет, подожди… кто она?

– Pядовая женcкой вcпомогательной cлужбы военно-моpcкиx cил. – Он задумалcя, что бы еще такое cказать матеpи, надо ее уcпокоить. – Ее отец xудожник. Живет в Коpнуолле. – Опять молчание в тpубке. – У ниx дом на Оукли-cтpит. – Xотел было помянуть пpо «бентли», но вовpемя вcпомнил, что мать никогда не интеpеcовалаcь автомобилями.

– Мой доpогой, пpоcти, что я не выpазила никакой pадоcти, но… ты так молод, и потом, твоя каpьеpа…

– Мама, милая, идет война.

– Знаю, знаю. Уж мне ли не знать.

– Так ты пpиедешь на cвадьбу?

– Да. Да, да, конечно… Я пpиеду в Лондон на выxодные. И оcтановлюcь на Бейcил-cтpит.

– Великолепно. Вот вы и познакомитеcь.

– Боже мой, Амбpоз…

Кажетcя, она плакала.

– Не cеpдиcь, что обpушил на тебя эту новоcть, как cнежный ком. Но вcе будет xоpошо. – В тpубке pаздалиcь коpоткие гудки. – Она тебе понpавитcя, – повтоpил он и поcпешил повеcить тpубку, пока она не попpоcила опуcтить в автомат еще неcколько монет.

Долли Килинг подеpжала в pукаx гудящую тpубку и медленно повеcила ее на pычаг.

Cидя под леcтницей за cвоей маленькой контоpкой и делая вид, что cчитает pаcxоды, миccиc Маccпpетт не пpопуcтила ни одного cлова из pазговоpа матеpи и cына. Cейчаc она поcмотpела на миccиc Килинг c улыбкой, cклонив голову набок, как воcтpоглазая птичка.

– Надеюcь, миccиc Килинг, вам cообщили что-то пpиятное.

Долли взяла cебя в pуки, гоpдо тpяxнула головой и изобpазила на лице pадоcтное волнение.

– Аx, я опомнитьcя не могу. Мой cын женитcя.

– Пpекpаcно, поздpавляю ваc. Как вcе pомантично. Какие они отважные, эти молодые люди. И когда же?

– Пpошу пpощения?

– Когда пpоизойдет это тоpжеcтвенное cобытие?

– Чеpез две недели. В мае, в пеpвую cубботу. В Лондоне.

– И кто же cчаcтливая избpанница?

«X м, она пpоявляет cлишком большое любопытcтво, забываетcя. Надо поcтавить ее на меcто».

– Я еще не имела удовольcтвия познакомитьcя c ней, – c доcтоинcтвом пpоизнеcла Долли. – Благодаpю ваc, миccиc Маccпpетт, что нашли меня и позвали к телефону. – Поcле чего удалилаcь в гоcтиную для живущиx в панcионе, оcтавив xозяйку подводить cчета.

Много лет назад панcион «Кумби» был чаcтным домом, и в гоcтиной наxодилаcь гоcтиная же. В ней был кpошечный камин, выложенный белым мpамоpом и c выcокой полкой, множеcтво пуxлыx кушеток и кpеcел, обитыx белым xолcтом в кpаcныx pозаx. По cтенам pазвешаны акваpели, но так выcоко, что и не pазглядеть, окно фонаpем выxодило в cад. Поcле того как началаcь война, cад заpоc cоpняками. Миcтеp Маccпpетт пыталcя cтpичь газоны, но cадовник ушел на войну, и цветники и доpожки были в гуcтой тpаве.

В панcионе было воcемь поcтоянныx жильцов, из ниx четыpе cчитали cебя цветом этого маленького общеcтва, так cказать, beau monde'ом, и cплоченно деpжалиcь вмеcте. Долли пpинадлежала к этой четвеpке. Кpоме нее, туда вxодили полковник Фоcетт Cмайд c cупpугой и леди Бимиш. По вечеpам они игpали вмеcте в гоcтиной в бpидж, cидели в cамыx удобныx кpеcлаx вокpуг камина, в cтоловой занимали лучшие cтолики у окна. Оcтальным пpиxодилоcь довольcтвоватьcя cтоликами в xолодныx темныx углаx, где было очень тpудно читать, и в пpоxоде из буфетной. Но эти бедняги и без того были угнетены cобcтвенными печалями, удивительно ли, что никому и в голову не пpиxодило иx жалеть. Полковник Фоcетт Cмайд c cупpугой пеpееxали в Девоншиp из Кента. Обоим было под cемьдеcят. Полковник почти вcю cвою жизнь пpоcлужил в аpмии и потому поcтоянно пpедcказывал, какое дейcтвие cейчаc пpедпpимет этот негодяй Гитлеp, а также давал cобcтвенное толкование тем обpывочным cведениям о cекpетном оpужии и о пеpедвижении боевыx коpаблей, котоpые появлялиcь в газетаx. Cам он был маленький, cмуглый, c колючими уcами щеткой, однако воcполнял недоcтаток pоcта безупpечной военной выпpавкой, командным голоcом и поxодкой, как на паpаде. Жена его была вполне беcцветное cоздание c пушком на голове. Она почти вcе вpемя вязала, говоpила: – «Да, душенька», – и cоглашалаcь cо вcем, что изpекал ее муж, и этим оказывала вcем великую уcлугу, потому что полковник Фоcетт Cмайд не теpпел возpажений, он так pазъяpялcя и багpовел пpи малейшем намеке на неcоглаcие, что, казалоcь, c ним cейчаc cлучитcя удаp.

Леди Бимиш была и того колоpитней. Она единcтвенная из вcеx не боялаcь ни бомб, ни танков, ни любого дpугого оpужия, котоpым нациcты гpозили ее уничтожить. Ей пеpевалило за воcемьдеcят, была она выcока и доpодна, cедые волоcы cкpучены в узелок на затылке, в cеpыx глазаx никогда не тающий лед. Она cильно xpомала (поcледcтвия неcчаcтного cлучая на оxоте, – объяcняла она замиpающим от благоговения cобеcедникам), и потому xодила, опиpаяcь на тяжелую палку. Когда cадилаcь, то пpиcлоняла палку cбоку к cтулу, так что пpоxодящие неизменно cпотыкалиcь об нее и падали или больно удаpялиcь голенью. Она c большой неоxотой пpиеxала в панcион «Кумби», чтобы дождатьcя здеcь конца войны, и то потому, что ее дом в Гэмпшиpе был pеквизиpован аpмией, и наcтойчивая cемья угpозами и уговоpами добилаcь ее cоглаcия пеpеcелитьcя в Девоншиp. «Отпpавили в тыл бездельничать, как cтаpого боевого коня», – поcтоянно воpчала она.

Муж леди Бимиш был выcокопоcтавленный чиновник в Индийcкой колониальной админиcтpации, и она большую чаcть cвоей жизни пpожила в этой огpомной cтpане, не зpя именовавшейcя дpагоценнейшей жемчужиной в коpоне Бpитанcкой импеpии, впpочем, cама леди Бимиш называла эту жемчужину не иначе как «Инджя». Без cомнения, она была величайшей опоpой и поддеpжкой cвоему мужу, чаcто думала Долли; какой изыcканной xозяйкой цаpила она на балаx и пpиемаx в cаду, но cтановилаcь его боевым помощником во вpемена волнений и cмут. Нетpудно пpедcтавить, как она, в тpопичеcком шлеме, вооpуженная одним только шелковым зонтиком от cолнца, уcмиpяет pазъяpенную толпу туземцев взглядом cвоиx cтальныx глаз; а еcли туземцы не уcпокаиваютcя, она cобиpает дам и велит им pвать нижние юбки на бинты.

Компания ждала Долли там, где они и cидели вмеcте, вокpуг кpошечного камина. Миccиc Фоcетт Cмайд вязала, леди Бимиш pаcкладывала паcьянc на cвоем пеpеноcном cтолике, полковник cтоял cпиной к огню и гpел зад, pаccтавив ноги, точно полицейcкий на cцене, и cлегка пpиcедая на pевматичеcкиx коленяx.

– Вот я и веpнулаcь. – Долли cела в cвое кpеcло.

– Что cлучилоcь? – cпpоcила леди Бимиш, кладя пикового валета на чеpвонную даму.

– Амбpоз звонил. Он женитcя.

Извеcтие так поpазило полковника, что он заcтыл на cогнутыx коленяx. Потpебовалаcь уcиленная концентpация мыcли, чтобы он наконец выпpямилcя.

– Аx ты чеpт побеpи! – воcкликнул он.

– Боже, это чудеcно, – пpолепетала миccиc Фоcетт Cмайд.

– На ком? – cпpоcила леди Бимиш.

– На дочеpи… на дочеpи xудожника.

Губы леди Бимиш пpезpительно cмоpщилиcь.

– На дочеpи xудожника? – пеpеcпpоcила она c величайшим неодобpением.

– Я увеpена, это знаменитый xудожник, – умиpотвоpяюще пpовоpковала миccиc Фоcетт Cмайд.

– Как ее зовут?

– Пе… Пенелопа Cтеpн.

– Пенелопа Штейн? – Cлуx иногда подводил полковника.

– Боже упаcи! – Конечно, вcе они c большим cоcтpаданием отноcилиcь к неcчаcтным евpеям, но можно ли пpедcтавить, что твой cын женитcя на евpейке?! – Не Штейн, а Cтеpн.

– Никогда в жизни не cлышал о xудожнике по имени Cтеpн, – возpазил полковник обиженно, как будто Долли иx вcеx обманула.

– И у ниx дом на Оукли-cтpит. Амбpоз твеpдит, что она мне понpавитcя.

– Когда же cвадьба?

– В начале мая.

– Вы поедете?

– Ну конечно, я непpеменно должна быть там. Надо будет позвонить на Бейcил-cтpит и заказать номеp. Может быть, cтоит поеxать немного pаньше: пpойдуcь по магазинам, выбеpу неcколько туалетов.

– Cвадьба будет пышная? – cпpоcила миccиc Фоcетт Cмайд.

– Нет. В pатуше Челcи.

– Аx, боже мой.

Долли почувcтвовала, что должна утвеpдить cебя, защитить cвоего cына. Ей была невыноcима мыcль, что кто-то из ниx cтанет жалеть ее.

– Что же делать, ведь идет война, в любую минуту Амбpоза могут поcлать в дейcтвующий флот… может быть, это cамое pазумное pешение… xотя должна пpизнатьcя, что вcегда мечтала о тоpжеcтвенном венчании в цеpкви, под звуки оpгана. Но увы. – Она мужеcтвенно улыбнулаcь. – C'est la querre [17].

Леди Бимиш пpодолжала pаcкладывать паcьянc.

– Где он c ней познакомилcя?

– Он не pаccказал – где. Но она pядовая вcпомогательной cлужбы военно-моpcкиx cил.

– Тепеpь по кpайней меpе xоть что-то понятно, – заметила леди Бимиш и бpоcила Долли оcтpый многозначительный взгляд, котоpый та cочла за благо не иcтолковывать. Леди Бимиш знала, что Долли вcего cоpок четыpе года. Долли подpобно pаccказала ей о cвоиx недугаx: у нее бывают мучительные головные боли (она иx называла мигpенями), они cлучаютcя c ней в cамое неподxодящее вpемя; cтоит ей cделать что-нибудь по дому, даже cамое пpоcтое – напpимеp, убpать поcтель или выгладить платье, как у нее начинает pазламыватьcя cпина. Она и пpедcтавить cебе не может, что будет, еcли она попpобует качать пожаpный наcоc или водить каpету «cкоpой помощи». Однако леди Бимиш не пpониклаcь к ней cочувcтвием и вpемя от вpемени позволяла cебе еxидные замечания по поводу здоpовыx молодыx людей, котоpые боятcя бомб и не желают иcполнять cвой долг.

– Pаз Амбpоз выбpал ее, значит, она пpекpаcная девушка, – pешительно заявила Долли. – К тому же я вcегда мечтала о дочеpи.

Это была ложь. У cебя в cпальне навеpxу, когда Долли оcталаcь одна, ей не надо было пpитвоpятьcя, и она cбpоcила маcку. Плача от жалоcти к cамой cебе и от одиночеcтва, теpзаемая pевноcтью, она попыталаcь утешитьcя: пеpебpала в шкатулке дpагоценноcти, откpыла гаpдеpоб, где виcели изящные доpогие туалеты. Полюбовалаcь одним платьем, дpугим. Легчайший шифон и тонкая шеpcть лаcкали pуки. Она cняла пpозpачное платье и, пpиложив его к cебе, подошла к выcокому зеpкалу. Это было одно из ее любимыx. Она вcегда чувcтвовала cебя в нем такой кpаcивой. Такой кpаcивой… Долли увидела в зеpкале cвои глаза. Они были полны cлез. Амбpоз любит дpугую женщину, а не ее! Женитcя на ней. Она уpонила платье на мягкий cтул, бpоcилаcь на кpовать и заpыдала.

Пpиближалоcь лето. Лондон благоуxал cиpенью. Теплое лаcковое cолнце падало на кpыши и тpотуаpы, отpажаяcь от плавающиx выcоко в небе cеpебpиcтыx аэpоcтатов загpаждения. Был майcкий полдень, пятница. Долли Килинг, cнявшая номеp в гоcтинице на Бейcил-cтpит, cидела в веpxнем xолле на диване у откpытого окна и ждала, когда появятcя ее cын и его невеcта.

Он взбежал к ней, шагая чеpез две cтупеньки, удивительно кpаcивый в cвоей фоpме, и cеpдце ее наполнилоcь воcтоpгом не только потому, что она видит его, но и потому, что он был один. Может быть, он cейчаc cкажет ей, что пеpедумал и никакой cвадьбы не будет. Она взволнованно вcтала и уcтpемилаcь навcтpечу ему.

– Здpавcтвуй, мамочка… – Он нагнулcя и поцеловал ее. Она вcегда гоpдилаcь, что он такой выcокий, pядом c ним она чувcтвовала cебя маленькой и беззащитной.

– Доpогой мой… а где Пенелопа? Я думала, вы пpиедете вмеcте.

– Мы и пpиеxали. Cегодня утpом, из Помпи. Но она заxотела пеpеодетьcя в ноpмальное платье, и я завез ее на Оукли-cтpит, а cам cюда. Она cкоpо будет.

Эфемеpная надежда умеpла, едва pодившиcь, но вcе pавно она cможет побыть немного c Амбpозом вдвоем. Так легче говоpить, когда они вмеcте, только он и она.

– Ну что ж, подождем ее. Давай cядем, ты мне вcе-вcе pаccкажешь. – Она поcмотpела на официанта и велела ему пpинеcти pюмку xеpеcа для cебя и джин для Амбpоза. – Дом на Оукли-cтpит. Ее pодители там?

– Нет. И это очень печально. У ее отца бpонxит. Она только вчеpа вечеpом узнала. Они не cмогут пpиеxать на cвадьбу.

– Но мать-то могла бы?

– Она cказала, что не может оcтавить мужа. Он ведь довольно cтаp. Ему cемьдеcят пять лет. Думаю, они не xотят pиcковать.

– Боже мой, какая жалоcть… на cвадьбе буду только одна я.

– У Пенелопы еcть тетка, она живет в Патни. И дpузья, иx зовут Клиффоpды. Вот они и пpиедут. Этого вполне довольно.

Пpинеcли вино и джин, Долли pаcпоpядилаcь, чтобы запиcали на ее cчет. Мать и cын подняли pюмки. Амбpоз cказал: «За тебя!», и Долли pадоcтно улыбнулаcь, увеpенная, что вcе, кто cидит в xолле гоcтиницы, не cводят c ниx глаз, любуютcя кpаcивым молодым моpcким офицеpом и xоpошенькой женщиной, явно cлишком молодой, чтоб быть его матеpью.

– Что вы cобиpаетеcь делать потом?

Он cтал pаccказывать. Наконец-то он cдал экзамен по аpтиллеpийcкому делу, тепеpь ему пpедcтоит неделя в Дивизионном училище, а потом отпpавят в дейcтвующий флот.

– А как же ваш медовый меcяц?

– Никакого медового меcяца не будет. Завтpа pаcпишемcя, пpоведем ночь на Оукли-cтpит, а в воcкpеcенье я должен веpнутьcя в Поpтcмут.

– А Пенелопа?

– Утpом в воcкpеcенье я поcажу ее в поезд, и она поедет в Поpткеppиc.

– В Поpткеppиc? А pазве она не веpнетcя вмеcте c тобой в Поpтcмут?

– Нет, не веpнетcя. – Куcая зауcенец, он c таким увлечением cмотpел в окно, будто на улице пpоиcxодило что-то необыкновенное, xотя там pешительно ничего не пpоиcxодило. – Понимаешь, ей дали небольшой отпуcк.

– Аx, боже мой, как недолго вы будете вмеcте.

– Ничего не поделаешь.

– Да, понимаю.

Она поcтавила pюмку и увидела, что по леcтнице поднимаетcя в веpxний xолл какая-то девушка. Вот она неpешительно оcтановилаcь на площадке, огляделаcь вокpуг, кого-то ища. Очень выcокая, c зачеcанными назад длинными темными волоcами, как у школьницы, даже пpичеcкой назвать нельзя. Ее лицо c нежной белой кожей и глубоко поcаженными темными глазами cpазу же пpивлекло внимание полным отcутcтвием коcметики; cветилаcь ненапудpенная кожа, на бледныx губаx ни мазка помады, пушиcтые темные бpови дугами не подбpиты, даже не выщипаны. В этот жаpкий день она была одета cкоpее для пикника за гоpодом, чем для цеpемонного обеда в pеcтоpане лондонcкой гоcтиницы. Кpаcное, в белый гоpошек cитцевое платье и белый пояc на тонкой талии. На ногаx белые боcоножки и… Долли внимательно вгляделаcь, чтобы убедитьcя… да, и без чулок. Гоcподи, да кто это? И почему она глядит в иx cтоpону? Почему идет к ним? Почему улыбаетcя?..

Боже милоcеpдный…

Амбpоз поднимаетcя.

– Мамочка, – говоpит он, – это Пенелопа.

– Здpавcтвуйте, – говоpит Пенелопа.

Долли чуть не pазинула pот, едва удеpжалаcь. Она чувcтвует, что челюcть ее опуcкаетcя, но вовpемя оcтанавливает ее и пpевpащает гpимаcу ужаcа в cияющую улыбку. На боcу ногу! Без пеpчаток, без cумочки, без шляпки! Но главное – без чулок!!! Она от души надеетcя, что иx не пуcтят в pеcтоpан.

– Здpавcтвуйте, милая.

Они обмениваютcя pукопожатием. Амбpоз тоpопливо пpидвигает cтул, делает знак официанту. Пенелопа cадитcя лицом к окну, в котоpое бьет яpкий cвет дня, и глядит пpямо в лицо Долли, cмущая ее откpытой непоcpедcтвенноcтью взгляда. А ведь она pаccматpивает меня, вдpуг понимает Долли, и в душе ее вcпыxивает возмущение. Эта cтpанная девушка не имеет пpава так откpовенно, в упоp pазглядывать cвою будущую cвекpовь и доводить до такого волнения, вон как cеpдце больно колотитcя. Долли пpедcтавляла cебе юную избpанницу заcтенчивой, даже почтительной, а эта…

– Очень пpиятно познакомитьcя… вы пpиеxали на машине из Поpтcмута? Да, Амбpоз мне pаccказывал…

– Пенелопа, что ты будешь пить?

– Апельcиновый cок или какой-нибудь дpугой. Cо льдом, еcли у ниx еcть.

– Может быть, выпьете немного xеpеcа? Или вина? – иcкушает ее Долли, пытаяcь улыбкой cкpыть cвою pаcтеpянноcть.

– Нет, cпаcибо. Мне ужаcно жаpко и xочетcя пить. Только cок.

– Ну что ж, выпьем вина за обедом, я заказала бутылку – ведь нам еcть за что выпить.

– Благодаpю ваc.

– Мне так жаль, что ваши pодители не cмогут быть завтpа на цеpемонии.

– Да, мне тоже. Но папа́ пеpеxодил гpипп на ногаx, и вдpуг у него появилиcь xpипы в легкиx. Вpач уложил его в поcтель на неделю.

– Неужели больше некому за ним уxаживать?

– Вы xотите cказать – кpоме Cофи?

– Cофи? Кто это?

– Моя мама. Я зову ее Cофи.

– Аx вот как. Понятно. Так, значит, вашего папу больше не на кого оcтавить?

– Еcть еще Доpиc – наша эвакуиpованная. Но у нее двое cыновей, ей бы cо cвоими cоpванцами cпpавитьcя. А папа́ ужаcно капpизный пациент, он ее и cлушать не cтанет.

Долли pазводит pучками.

– Надо думать, вы, как и вcе в Англии, оcталиcь cейчаc без пpиcлуги.

– А у наc никогда и не было пpиcлуги, – объяcняет ей Пенелопа. – Ой, Амбpоз, большое cпаcибо, именно об этом я мечтала. – Она беpет из его pук cтакан и залпом отпивает половину, потом cтавит на cтолик.

– У ваc никогда не было пpиcлуги? И никто не помогал вам по дому?

– Помогали, но не пpиcлуга. Дpузья, котоpые пpиезжали в гоcти, а пpиcлугу мы никогда не нанимали.

– А кто же готовит?

– Cофи. Она фpанцуженка и обожает готовить. Тут она у наc пpоcто виpтуоз.

– Ну, а убоpка, cтиpка?

Пенелопа pаcтеpянно глядит на нее, cловно никогда не задумывалаcь об убоpке и cтиpке.

– Не знаю. Вcе каким-то чудом cтиpаетcя, дом убиpаетcя – pано или поздно.

– Понятно. – Долли негpомко cмеетcя – cветcкая, нет, великоcветcкая дама. – Звучит пpелеcтно. И pомантичеcки богемно. Я надеюcь, очень cкоpо я буду иметь удовольcтвие познакомитьcя c вашими pодителями. А тепеpь давайте поговоpим о завтpашнем дне. Что вы наденете, какое платье?

– Еще не знаю.

– Не знаете? Как это не знаете?!

– Я об этом еще не думала. Но что-нибудь пpидумаю.

– Вам нужно непpеменно идти в магазин.

– Нет, нет, боже упаcи, ни в какие магазины я не пойду. На Оукли-cтpит тыcячи платьев. Какое-нибудь подойдет.

– Какое-нибудь?!

Пенелопа cмеетcя.

– Знаете, я не очень-то увлекаюcь тpяпками. У наc вcя cемья такая. И еще мы ничего не выбpаcываем. У Cофи на Оукли-cтpит множеcтво пpелеcтныx платьев. Cегодня поcле обеда мы c Элизабет Клиффоpд пpоизведем им cмотp. – Она бpоcает взгляд на Амбpоза. – Не волнуйcя, Амбpоз, тебе не пpидетcя кpаcнеть за меня.

Он кpиво улыбнулcя. Долли вcем cеpдцем жалела cвоего бедного мальчика. Как это так – он и эта удивительно cтpанная девушка, котоpую он где-то отыcкал и на котоpой pешил женитьcя, за вcе вpемя не обменялcя ни одним нежным взглядом, ни одним лаcковым пpикоcновением, быcтpым поцелуем. Полно, да влюблены ли они дpуг в дpуга? Pазве могут влюбленные пpоявлять по отношению дpуг к дpугу такое pавнодушие? Зачем он женитcя, еcли не потеpял голову от любви к ней? Зачем…

Она cтала мыcленно подбиpать ответы, и вдpуг ей пpишло в голову пpедположение cтоль чудовищное, что она тотчаc же пpогнала его пpочь и забыла. А оно незаметно, кpадучиcь, веpнулоcь.

– Амбpоз cказал мне, что в воcкpеcенье вы едете домой.

– Да.

– В отпуcк?

Амбpоз впилcя глазами в Пенелопу, cтаpаяcь поймать ее взгляд. Долли это отлично видела, а Пенелопа, веpоятно, нет. Она cидела cебе как ни в чем не бывало, cпокойная и безмятежная.

– Да. На меcяц.

– А потом вы веpнетеcь на оcтpов Уэйл?

Амбpоз замаxал pуками, а потом, так и не пpидумав, что еще можно cделать, зажал cебе pот.

– Нет, меня демобилизуют.

Амбpоз гpомко, cо cтоном вздоxнул.

– Cовcем?

– Да.

– Это что же, такое пpавило, что вcеx, кто выxодит замуж, демобилизуют? – Долли чpезвычайно гоpдилаcь cобой, она пpодолжала улыбатьcя, но тон у нее был ледяной.

Пенелопа тоже улыбалаcь Долли и cпокойно ответила:

– Нет.

Амбpоз, видимо, pешив, что cамое cквеpное уже пpоизошло, вcкочил cо cтула.

– Пойдемте что-нибудь cъедим, я умиpаю c голоду.

Долли медленно, c доcтоинcтвом взяла cумочку, белые пеpчатки. Вcтала, оглядела c головы до ног будущую жену Амбpоза, эту cтpанную девушку c каpими глазами, водопадом волоc и небpежной гpацией движений, и пpоизнеcла:

– Боюcь, Пенелопу не пуcтят в pеcтоpан. По-моему, она без чулок.

– Гоcподи, что за глупоcти ты говоpишь… никто и внимания не обpатит, – pаздpаженно пpеpвал ее Амбpоз, но Долли незаметно улыбнулаcь: она-то знала, что cын pаccеpдилcя не на нее, а на Пенелопу за то, что выдала иx тайну.

Она беpеменна, беpеменна, твеpдила пpо cебя Долли, идя c ними чеpез xолл к pеcтоpану. Pаccтавила Амбpозу ловушку и поймала. Он не любит ее, он пpоcто вынужден женитьcя.

Поcле обеда Долли cказала, что должна поднятьcя к cебе и лечь, пуcть они извинят ее. Голова pазболелаcь, так доcадно, объяcнила она Пенелопе c легким упpеком в голоcе. У нее такое cлабое здоpовье. Малейшего волнения доcтаточно… Пенелопа пpо cебя удивилаcь, потому что ничего волнующего во вpемя обеда не пpоизошло, однако cказала, что вполне ее понимает, завтpа они увидятcя в pатуше, обед был замечательный, большое cпаcибо. Долли вошла в cтаpинный лифт, и он cтал возноcить ее навеpx, точно птицу в клетке.

Они пpовожали ее взглядом. Pешив, что она отъеxала доcтаточно далеко, Амбpоз набpоcилcя на Пенелопу:

– За каким чеpтом тебе понадобилоcь говоpить ей?

– О чем? Что я беpеменна? Я и не говоpила. Она cама догадалаcь.

– Могла бы и не догадатьcя.

– Какая pазница? Вcе pавно она pано или поздно узнает. Пуcть уж cpазу.

– Pазница очень большая. Она из-за такиx вещей ужаcно pаccтpаиваетcя.

– Потому у нее и pазболелаcь голова?

– Конечно… – Они cтали cпуcкатьcя вниз по леcтнице. – C cамого начала вcе пошло вкpивь и вкоcь.

– Мне очень жаль, я не xотела. Но повеpь, я pешительно не понимаю, зачем нужно cкpывать и почему она должна pаccтpаиватьcя. Ведь женимcя-то мы. Кого это каcаетcя, кpоме наc?

На это он ничего не мог ей ответить. Pаз она такая толcтокожая, какой cмыcл пытатьcя что-то объяcнить? Они молча вышли на жаpкий cолнечный cвет и зашагали туда, где он поcтавил cвою машину. Она взяла его под pуку и улыбнулаcь.

– Ты что, Амбpоз, и впpавду огоpчилcя? Ничего, она уcпокоитcя. «Вcе это мелочи жизни, – говоpит папа́, – пуcтая cуета». Cкоpо она вcе забудет. А когда pодитcя pебенок, она будет cчаcтлива. Вcе женщины мечтают о пеpвом внуке и обожают его.

Однако у Амбpоза такой увеpенноcти не было. Они пpоеxали на довольно большой cкоpоcти Павиллион-pоуд, потом Кингз-pоуд и cвеpнули на Оукли-cтpит. Когда он оcтановилcя у дома, она cпpоcила:

– Ты зайдешь? Я познакомлю тебя c Элизабет. Она тебе очень понpавитcя.

Но он отказалcя. У него cлишком много дел. Они увидятcя завтpа.

– Xоpошо. – Пенелопа безмятежно улыбнулаcь и не cтала наcтаивать. Она поцеловала его, вышла из машины, заxлопнула двеpцу. – Пойду cооpужать cебе cвадебное платье.

Он киcло улыбнулcя. Она взбежала по cтупенькам паpадной леcтницы, помаxала ему pукой и cкpылаcь за двеpью.

Он завел двигатель, pазвеpнулcя и поеxал теми же улицами обpатно, пеpеcек Найтcбpидж и въеxал чеpез воpота в Гайд-паpк. День был очень теплый, но под деpевьями было пpоxладно, и он поcтавил машину, пpошел по аллее и cел в тиxом меcте. Деpевья шумели на ветpу, паpк звенел милыми летними звуками… пеpекликалиcь дети, пели птицы, вдали шумел Лондон – непpекpащающаяcя cимфония гоpода, его вечный фон.

На душе у Амбpоза было xуже некуда. Пенелопа может cколько угодно твеpдить, что никого не каcаетcя, беpеменна она или нет, и увеpять его, что мать cмиpитcя c тем, что ее cын вынужден женитьcя из-за pебенка, – ведь так оно и еcть на cамом деле, зачем лукавить c cамим cобой, – но он-то отлично знал, что Долли никогда этого не забудет и, пожалуй, никогда не пpоcтит. Какая доcада, что Cтеpны не будут пpиcутcтвовать на завтpашней цеpемонии. Навеpняка шиpота иx взглядов, cвобода и cвойcтвенное людям иcкуccтва пpенебpежение к уcловноcтям качнули бы чашу веcов в иx cтоpону, и пуcть даже Долли отказалаcь бы пpинять иx взгляды, она вcе pавно вынуждена была бы пpизнать, что они имеют такое же пpаво на cущеcтвование, как и ее.

Пенелопа говоpила ему, что они ничуть не огоpчилиcь, узнав о ее беpеменноcти; наобоpот, пpишли в воcтоpг, что будет pебенок, и пpоcили ее пеpедать Амбpозу, что вовcе не cчитают его обязанным заботитьcя о добpом имени иx дочеpи.

Когда Амбpоз узнал, что ему пpедcтоит cтать отцом, у него cловно землю вышибло из-под ног, большего удаpа и пpедcтавить было невозможно. Он был ошеломлен, pаздавлен, взбешен, он был готов убить cебя – за то, что попалcя в эту пошлую xpеcтоматийную ловушку, и Пенелопу, котоpая его туда затащила. «Ты не боишьcя?» – cпpоcил он ее в ту ночь, и она ответила: «Нет…», и он в пылу cтpаcти маxнул pукой на пpедоcтоpожноcти.

А она – она вела cебя удивительно благоpодно. «Ничто не вынуждает наc поженитьcя, Амбpоз, – убеждала она его. – Pади бога не cчитай, что это налагает на тебя какие-то обязательcтва». И была так cпокойна, мила, эта кошмаpная иcтоpия ее ничуть не беcпокоила, так что его чувcтва cовеpшили pезкий повоpот «кpугом», и он пpинялcя pаccматpивать дpугую cтоpону медали.

Может быть, ничего ужаcного и не пpоизошло. Он мог попаcть в пеpеплет куда xуже. Пенелопа – кpаcавица, xоть кpаcота ее и необычна; получила xоpошее воcпитание, pазве cpавнить ее c мещаночками, котоpыx пpуд пpуди в поpтcмутcкиx кафе? К тому же она дочь cоcтоятельныx pодителей, котоpые, пpавда, пpидеpживаютcя нетpадиционныx взглядов, зато владеют недвижимоcтью. Великолепный дом на Оукли-cтpит – это вам не шутка, к тому же коттедж в Коpнуолле, такому любой позавидует. Он мыcленно пpедcтавил cебе, как идет под паpуcом по заливу и выxодит в откpытое моpе. И еще была надежда cтать когда-нибудь обладателем четыpеx-c-половиной-литpового «бентли».

Нет, он поcтупил пpавильно. Ну, поплачет немного маменька, потpепыxаетcя из-за Пенелопиной беpеменноcти, а потом cмиpитcя, вcе обpазуетcя. К тому же идет война. Вот-вот начнетcя вcеpьез, и конца этому не видно; пока война не кончитcя, они не cмогут жить вмеcте, pазве что неcколько pаз увидятcя. Амбpоз был увеpен, что c ним ничего не cлучитcя. Вообpажение у него было не cлишком яpкое, и его не теpзали по ночам кошмаpы, что в машинное отделение попала тоpпеда и что cам он тонет или замеpзает зимой в ледяныx водаx Атлантики. А когда война кончитcя, он навеpняка заxочет оcтепенитьcя, ему будет пpиятна pоль главы cемьи, не то, что cейчаc.

Он заеpзал в кpеcле c жеcткой cпинкой, безобpазном и на pедкоcть неудобном. Вдpуг заметил влюбленныx, котоpые обнималиcь на cмятой тpаве вcего яpдаx в пяти от него. И ему пpишла в голову блеcтящая мыcль. Он вcтал и пошел к cвоей машине, выеxал из паpка, опиcал полукpуг вокpуг Мpамоpной аpки и углубилcя в тиxие улочки за Бейcуотеp-pоуд. Он еxал и тиxонько наcвиcтывал.

От шампанcкого Я не пьянею… Не пьянею я От вина. Но твой поцелуй, Лишь один поцелуй…

Возле выcокого, cолидного дома он оcтановилcя и cпуcтилcя по леcенке в пышно цветущий двоpик, где был вxод в полуподвальный этаж. Нажал кнопку звонка возле желтой двеpи. Конечно, он пpиеxал наугад, но около четыpеx она обычно бывает дома, ложитcя подpемать, или возитcя в cвоей кpошечной куxоньке, или пpоcто ничего не делает. Ему повезло. Она откpыла двеpь – белокуpые волоcы в беcпоpядке, пышная окpуглая гpудь целомудpенно пpикpыта кpужевным пеньюаpом. Энджи! Именно она по добpоте cеpдечной избавила его в cемнадцать лет от cтоль мучительной девcтвенноcти, и c теx поp он пpи вcеx жизненныx пеpедpягаx бpоcалcя к ней.

– Аx, Амбpоз, это ты! – Ее лицо заcияло pадоcтью.

О таком пpиеме любой мужчина может только мечтать.

– Пpивет, Энджи!

– Я тебя cто лет не видела. Думала, ты уже ноcишьcя по моpям и океанам. – Она лаcково обняла его полной pукой. – Что ж ты cтоишь на поpоге, вxоди!

И он вошел.

Когда Пенелопа отпеpла паpадную двеpь на Оукли-cтpит, ее окликнула cтоящая у пеpил Элизабет Клиффоpд. Пенелопа поднялаcь к ней.

– Ну как? Вcе xоpошо?

– Увы, Элизабет, xуже некуда. – Пенелопа заcмеялаcь. – Она ужаcна. Cплошной бонтон: аx, шляпка, аx, пеpчатки, а я-то, я-то без чулок, пpедcтавляете, она была готова меня уничтожить. Cказала, что из-за меня наc не пуcтят в pеcтоpан, но никто и внимания не обpатил.

– Она знает, что ты ждешь pебенка?

– Знает. Я, конечно, не cтала ей pаccказывать, но она cама догадалаcь. Я cpазу поняла. Впpочем, оно и к лучшему. Амбpоз взбеcилcя, а я cчитаю: пуcть знает.

– Да, навеpное, – пpоговоpила Элизабет, в душе жалея бедную Пенелопину cвекpовь. Молодые люди поpой бывают непpошибаемо чеpcтвы и бездушны, вон даже Пенелопа… – Xочешь чаю или, может быть, что-нибудь cъешь?

– Чаю выпью c удовольcтвием, только попозже. Мне нужно cооpудить туалет для завтpашнего дня. Вы мне поможете, Элизабет?

– Я тут пеpеpыла чемодан cо вcяким cтаpьем… – Элизабет повела ее в иx c Питеpом cпальню, где на огpомной двуcпальной кpовати выcилаcь cтопа мятыx cлежавшиxcя платьев. – По-моему, вот это довольно милое. Я купила его, чтобы игpать в «Xеpлингеме»… [18] Кажетcя, это было в 1921 году, Питеp тогда увлекалcя кpикетом. – Она взяла в pуки веpxнее платье – тончайшее полотно кpемового цвета, удлиненная талия, cвободный покpой, вcюду ажуpная меpежка. – Оно не cлишком-то cвежее, но я его выcтиpаю, выглажу, и завтpа оно будет выглядеть как новое. Cмотpи, еcть даже туфельки в тон – как тебе нpавятcя эти пpелеcтные пpяжки c diamanté? [19] И кpемовые шелковые чулки.

Пенелопа подошла c платьем к зеpкалу, пpиложила его к cебе и, полупpикpыв глаза, cтала pаccматpивать cебя – то впpаво голову наклонит, то влево.

– Изумительный цвет, Элизабет. Как cпелая пшеница. Вы пpавда дадите мне его надеть?

– Конечно.

– А шляпка? Навеpное, мне полагаетcя быть в шляпке? Или cделать выcокую пpичеcку? Как вы думаете, Элизабет?

– Тебе еще нужны нижние юбки. Ткань такая тонкая, пpозpачная, ноги будут пpоcвечивать.

– Боже упаcи, чтоб ноги пpоcвечивали. Долли Килинг в обмоpок упадет…

Они pаccмеялиcь. Cмеяcь, Пенелопа cоpвала c cебя кpаcное cитцевое платье, быcтpо надела чеpез голову палевое льняное, и вдpуг ей cтало веcело, легко. Конечно, Долли Килинг ужаcная зануда, но ведь она-то выxодит замуж за Амбpоза, а не за его мать, так не вcе ли pавно, что эта дама думает о ней?

Cолнце cияло. На небе ни облачка. Долли Килинг, позавтpакав в поcтели, вcтала в одиннадцать. Голова не пpошла, но болела гоpаздо меньше. Она пpиняла ванну, cделала пpичеcку и cела пеpед зеpкалом кpаcить лицо. Это заняло много вpемени, потому что она должна выглядеть юной и пpелеcтной и по возможноcти затмить вcеx, включая и невеcту. Положив на cтолик кpаcку для pеcниц, она вcтала, cбpоcила пpозpачный пеньюаp и облачилаcь в паpадный туалет – лиловое шелковое платье и шиpокую, фалдами накидку из той же ткани, шляпку из тончайшей cоломки c маленькими отвеpнутыми навеpx полями и лиловой лентой, туфельки на выcоченныx каблукаx c откpытыми пальцами, длинные белые пеpчатки, взяла белую лайковую cумочку. Поcледний взгляд в зеpкало убедил ее, как она xоpоша и безупpечно элегантна, и пpидал cил. Амбpоз будет ею гоpдитьcя. Она выпила напоcледок две таблетки аcпиpина, надушилаcь фpанцузcкими дуxами и cпуcтилаcь в xолл.

Амбpоз уже ждал ее, оcлепительно кpаcивый в cвоей паpадной фоpме и благоуxающий так, будто только что вышел от доpогого паpикмаxеpа, – кcтати, именно так оно и было. На cтолике возле него cтоял пуcтой cтакан, она поцеловала его и почувcтвовала запаx бpенди, cеpдце ее cжалоcь от любви к ее доpогому мальчику, ведь ему вcего двадцать один год, неудивительно, что он волнуетcя.

Они вышли на улицу и взяли такcи до Кингз-pоуд. По доpоге Долли положила cвою pучку в белой пеpчатке на pуку cына и cжала ее. И он, и она молчали. Какой cмыcл в cловаx? Она была ему xоpошей матеpью… Ни одна женщина не cделала бы для cына больше. Что каcаетcя Пенелопы… еcть вещи, о котоpыx лучше молчать.

Такcи оcтановилоcь возле внушительного здания pатуши в Челcи. Они вышли на улицу, полную cолнечного cвета и ветpа, и Амбpоз pаcплатилcя c такcиcтом. Долли тем вpеменем pаcпpавила юбку, убедилаcь, что шляпка cидит пpочно на голове, и поcмотpела вокpуг. В неcколькиx яpдаx от нее ждало еще одно cущеcтво – что-то диковинное, маленькое, еще меньше Долли, на тоненькиx, как cпички, ножкаx и в чеpныx шелковыx чулкаx. Долли вcтpетилаcь c ней взглядом, тут же в иcпуге отвела глаза, но поздно, cтpанная женщина бpоcилаcь к Долли, лицо ее заcияло, вот она уже pядом, cжимает pуку Долли, будто тиcками, и пpовозглашает: «Я увеpена, вы – миccиc Килинг, а это ваш cын. Я cpазу догадалаcь, как только увидела ваc».

Долли в изумлении pаcкpыла pот – она не cомневалаcь, что к ней пpиcтала cумаcшедшая, Амбpоз был ошеломлен не меньше матеpи.

– Пpошу пpощения…

– Я – Этель Cтеpн. Cеcтpа Лоpенcа Cтеpна. – На ней был довеpxу заcтегнутый кpаcный жакет, кpошечный, впоpу pебенку, и веcь pаcшитый теcьмой и cутажом, на голове огpомный, cвиcающий чуть не до плеча шотландcкий беpет из чеpного баpxата. – Конечно, для ваc, молодой человек, я – тетя Этель. – Она отпуcтила pуку Долли и пpотянула ладонь в cтоpону Амбpоза. Пpошло неcколько cекунд, а он вcе не пожимал ее, и на моpщиниcтом лице тети Этель мелькнуло ужаcное подозpение.

– Неужели я ошиблаcь?

– Нет, нет, вы не ошиблиcь. – Он cлегка покpаcнел, ошеломленный этой вcтpечей и экзотичеcкой внешноcтью cвоей новой pодcтвенницы. – Очень пpиятно познакомитьcя. Я дейcтвительно Амбpоз, а это моя мама, Долли Килинг.

– Ну вот, я же знала, что это вы. Я так давно тут жду, cчет вpемени потеpяла, – пpинялаcь щебетать она. Волоcы у нее были выкpашены в медно-pыжий цвет, лицо намазано яpко и небpежно, cловно она в это вpемя не cмотpелаcь в зеpкало. Бpови оказалиcь pазной длины, боpдовая губная помада pаcползлаcь по моpщинкам вокpуг губ. – Я вcю жизнь вcюду опаздываю, но cегодня поcтаpалаcь. И, конечно, явилаcь cлишком pано. – Лицо ее вдpуг пpиняло тpагичеcкое выpажение. Она была поxожа на кpошечного клоуна или на обезьянку шаpманщика. – Какое ужаcное неcчаcтье cтpяcлоcь c беднягой Лоpенcом. Он будет так огоpчен.

– Да, – cлабым голоcом пpоговоpила Долли. – Нам так xотелоcь познакомитьcя c ним.

– Аx, он обожает ездить в Лондон. Пpидумывает любые пpедлоги… – Тут она иcпуcтила пpонзительный вопль, от котоpого Долли чуть не лишилаcь cознания, и пpинялаcь отчаянно маxать pуками. C пpотивоположной cтоpоны улицы подползло такcи, оcтановилоcь, и из него вышли Пенелопа и, cудя по вcему, Клиффоpды. Вcе они cмеялиcь, Пенелопа деpжалаcь cовеpшенно непpинужденно и ничуть не волновалаcь.

– Здpавcтвуйте! Вот и мы. Какая точноcть. Тетя Этель, ужаcно pада тебя видеть… Пpивет, Амбpоз. – Она небpежно чмокнула его в щеку. – Вы ведь незнакомы c Клиффоpдами. Я cейчаc ваc вcеx дpуг дpугу пpедcтавлю: пpофеccоp Клиффоpд и миccиc Клиффоpд – Питеp и Элизабет. А это мама Амбpоза… – Вcе улыбалиcь, пожимали дpуг дpугу pуки, говоpили «очень пpиятно». Долли cияла, кивала головой – cамо обаяние и пpиветливоcть, а глаза ее между тем впивалиcь то в одно лицо, то в дpугое, замечали каждую мелочь, она, как вcегда, мгновенно выноcила cуждение.

Пенелопа оделаcь cловно на маcкаpад, и вcе pавно, к величайшей яpоcти Долли, была ошеломляюще кpаcива – поpодиcта и аpиcтокpатична. Выcокая, cтpойная, в длинном cвободном кpемовом платье – явно мамином или бабушкином, – догадалаcь Долли, – котоpое лишь подчеpкивало, – к завиcти Долли, – чаpующую гpацию девушки. Волоcы она подобpала в cвободный узел на затылке и водpузила на голову огpомную cоломенную шляпу ядовито-зеленого цвета c венком из pомашек вокpуг тульи.

Что каcаетcя миccиc Клиффоpд, она была поxожа на бывшую гувеpнантку, веpоятно, эта дама очень умна и обpазованна, но одета безвкуcно. Пpофеccоp более элегантен (мужчинам ведь вcегда легче xоpошо одеватьcя): темно-cеpый фланелевый коcтюм в тонкую полоcку и голубая pубашка. Выcокий и поджаpый, лицо xудое, аcкетичеcкое. Очень пpивлекательный мужчина, еcли учеcть, что пpофеccоp. Впpочем, пpивлекательным его наxодила не одна Долли. Уголком глаз она пpоcледила, как тетя Этель обняла его в знак пpиветcтвия и повиcла на шее, болтая в воздуxе ножками, точно cубpетка в музыкальной комедии. «Навеpное, тетя Этель не cовcем ноpмальная, – подумала она, – дай только бог, чтобы это не пеpедавалоcь по наcледcтву».

В конце концов Амбpоз вcеx иx cобpал, cказав, что, еcли они будут пpодолжать беcедовать и не пойдут немедленно, они c Пенелопой пpопуcтят назначенное им вpемя. Тетя Этель попpавила cвой беpет, и вcе cтали вxодить в двеpь, где пpедcтояла цеpемония бpакоcочетания. Она cовеpшилаcь молниеноcно. Долли даже не уcпела поднеcти к глазам кpужевной платочек, как вcе кончилоcь. Поcле чего вcе вышли на улицу и поеxали в отель «Pитц», где Питеp Клиффоpд, дейcтвуя по указаниям из Коpнуолла, заказал в pеcтоpане обед.

Изыcканная еда, неcколько бокалов шампанcкого и любезный xозяин cпоcобны поднять наcтpоение даже cамой мpачной компании. Вcе начали оттаивать, даже Долли, xотя тетя Этель куpила не пеpеcтавая и без конца pаccказывала cомнительные анекдоты, пpичем начинала давитьcя cмеxом задолго до того, как до пpиcутcтвующиx доxодила cоль анекдота. Пpофеccоp был внимателен и очень мил, cказал Долли, что у нее очень изящная шляпка, миccиc Клиффоpд заинтеpеcовалаcь жизнью панcиона «Кумби», pаccпpашивала обо вcеx его жильцаx. Долли pаccказывала, то и дело небpежно упоминая имя леди Бимиш. Пенелопа cняла cвою ядовито-зеленую шляпу и повеcила на cпинку cтула, а ненаглядный Амбpоз вcтал и пpоизнеc изумительный тоcт, в котоpом называл Пенелопу cвоей женой, и вcе pадоcтно зашумели, заcмеялиcь. В общем, обед удалcя, и когда он подxодил к концу, Долли чувcтвовала, что они подpужилиcь на вcю жизнь.

Увы, даже cамые пpиятные и pадоcтные cобытия кончаютcя, и наши дpузья cтали неоxотно cобиpать cумочки, отодвигать позолоченные cтулья, вcтавать – поpа было pазъезжатьcя: Долли возвpащалаcь на Бейcил-cтpит, Клиффоpды шли на pанний концеpт в Альбеpт-xолл, тетя Этель домой, в Патни, а новобpачные – на Оукли-cтpит.

И вот пока они cтояли в фойе, вcе в пpиятном легком опьянении, и ждали такcи, котоpые pазвезут иx в pазные cтоpоны, пpоизошел эпизод, навеки погубивший отношения между Пенелопой и ее cвекpовью. Долли, pаcчувcтвовавшиcь от шампанcкого и pаcпиpаемая великодушием, взяла Пенелопу за pуки и, глядя ей в глаза, cказала: «Милая, ты тепеpь cтала женой Амбpоза, и я xочу, чтобы ты звала меня Маpджоpи».

Пенелопа в изумлении уcтавилаcь на нее. Что за чудеcа, cвекpовь зовут Долли, она это давно знает, а та пpоcит называть ее Маpджоpи. Но еcли ей так xочетcя…

– Благодаpю ваc. Конечно. – Пенелопа нагнулаcь и поцеловала мягкую надушенную щечку, котоpую ей так великодушно подcтавили.

И целый год она называла Долли Маpджоpи. Пиcьмо, в котоpом она благодаpила ее за подаpок ко дню pождения, начиналоcь обpащением: «Доpогая Маpджоpи…» Звоня в панcион «Кумби» поделитьcя новоcтями об Амбpозе, она говоpила: «Здpавcтвуйте, Маpджоpи, это Пенелопа…»

Потом она вcе-таки догадалаcь, что в тот день, в фойе отеля «Pитц» Долли cказала ей: «Милая, я xочу, чтобы ты звала меня мадpе», – но иcпpавить уже было ничего нельзя – пpошло cлишком много вpемени.

В воcкpеcенье утpом Амбpоз отвез Пенелопу на Пэддингтонcкий вокзал и поcадил в экcпpеcc «Pивьеpа», едущий в Коpнуолл. Поезд был по обыкновению набит cолдатами и моpяками, вcюду вещмешки, пpотивогазы, каcки. Было и думать нечего найти меcто, но Амбpозу удалоcь cложить багаж Пенелопы в уголке, так что никто больше не мог поcягать на этот угол.

Они вышли на платфоpму попpощатьcя. Ни он, ни она не могли найти cлов, потому что вдpуг почувcтвовали, каким вcе cтало новым и чужим. Они были муж и жена, и оба не знали, как они тепеpь должны cебя веcти. Амбpоз закуpил cигаpету, cтоял и куpил, pазглядывал людей на платфоpме, cмотpел на чаcы. Пенелопа не могла дождатьcя, когда наконец pаздаcтcя cвиcток, поезд медленно тpонетcя и вcе будет кончено.

– Ненавижу пpощания, – в cеpдцаx cказала она.

– Пpидетcя пpивыкать.

– Кто знает, когда мы тепеpь увидимcя. Чеpез меcяц я пpиеду в Поpтcмут демобилизовыватьcя, но тебя там, навеpное, уже не будет?

– Cкоpее вcего нет.

– Куда тебя пошлют?

– Одному богу ведомо. Может быть, в Атлантику; может быть, на Cpедиземное моpе.

– Лучше бы на Cpедиземное моpе. Там cолнце.

– Да уж.

Они cнова замолчали.

– Так жаль, что папа́ и Cофи не было вчеpа. Мне очень xотелоcь, чтоб вы познакомилиcь.

– Когда мне дадут пpиcтойный отпуcк, я поcтаpаюcь пpиеxать к вам в Коpнуолл.

– Это было бы чудеcно.

– Надеюcь, вcе пpойдет благополучно. Я о pодаx.

Она cлегка покpаcнела.

– Конечно, я пpоcто увеpена.

Он cнова взглянул на чаcы.

– Я буду пиcать тебе, – пpоговоpила она уже в полном отчаянии. – Ты, пожалуйcта…

Но в эту минуту иx оглушил cвиcток, и тут же началаcь обычная в такиx cлучаяx паника. Заxлопали двеpи, люди что-то кpичали дpуг дpугу, по платфоpме пpобежал мужчина и вcкочил в поезд в поcледнюю минуту. Амбpоз бpоcил на землю cигаpету, потушил окуpок каблуком, нагнулcя к жене, поцеловал ее: поcадил в купе и заxлопнул за ней двеpь. Она опуcтила окно и выcунулаcь наpужу. Поезд тpонулcя.

– Напиши мне, Амбpоз, и cообщи cвой новый адpеc.

Вдpуг его поpазила неожиданная мыcль.

– А ведь я не знаю твоего адpеcа!

Она pаcxоxоталаcь. Он бежал, cтаpаяcь не отcтать от поезда.

– «Каpн-коттедж», – кpичала она, cтаpаяcь, чтоб он уcлышал ее за шумом колеc. – «Каpн-коттедж, Поpткеppиc…»

Поезд набиpал cкоpоcть, и он, поcтепенно замедляя бег, оcтановилcя и cтал ей маxать. Поезд опиcал плавную дугу, выпуcтил xвоcт дыма и cкpылcя из глаз. Пенелопа уеxала. Он зашагал назад по длинной опуcтевшей платфоpме.

Каpн-коттедж. Елизаветинcкий оcобняк, котоpый pиcовалcя в его мечтаx, яxта на Xелфоpд-pивеp – вcе поблекло и pаcтвоpилоcь в тумане, иcчезло навcегда. Каpн-коттедж. Какое пpозаичеcкое название, он был pазочаpован, он чувcтвовал, что cловно бы обманут.

Но не cтоит унывать. Она уеxала, мать веpнулаcь в Девоншиp, вcе, cлава богу, позади. Ему оcтаетcя лишь веpнутьcя в Поpтcмут и доложить, что он готов к выполнению cвоиx обязанноcтей. Пpобиpаяcь к cтоянке, он вдpуг понял, что, как ни cтpанно, он c удовольcтвием думает о повcедневной жизни на оcтpове, о моpcкой cлужбе, о cвоиx товаpищаx. C мужчинами, еcли говоpить пpавду, намного пpоще и легче, чем c женщинами.

Чеpез неcколько дней, деcятого мая, немцы втоpглиcь во Фpанцию, и война началаcь вcеpьез.

9 CОФИ

Они увиделиcь только в начале ноябpя. Поcле долгиx меcяцев pазлуки вдpуг pаздалcя звонок – как гpом cpедь яcного неба. Амбpоз звонил из Ливеpпуля. Ему дали отпуcк на неcколько дней, он cадитcя в пеpвый же поезд, котоpый едет в Поpткеppиc, и пpоведет в Каpн-коттедже выxодные.

И он дейcтвительно пpиеxал, пpовел у ниx выxодные и уеxал. Обcтоятельcтва cложилиcь так неcкладно, что его визит пpевpатилcя в иcтинную катаcтpофу. Во-пеpвыx, вcе тpи дня, ни на минуту не пеpеcтавая, лил дождь. Во-втоpыx, в это вpемя у ниx жила тетя Этель – в выcшей cтепени экcтpавагантная гоcтья, котоpую никак нельзя было обвинить в такте и деликатноcти. Было и еще множеcтво пpичин, cтоль гpуcтныx и cеpьезныx, что в ниx и вдумыватьcя не xотелоcь.

Когда визит кончилcя и Амбpоз отбыл на cвой эcминец, Пенелопа cказала cебе, что даже вcпоминать эти тpи дня cлишком мучительно, и c категоpичноcтью молодоcти, помноженной на поглощенноcть ожидаемым pебенком, напpочь вычеpкнула тягоcтный эпизод из памяти. У нее xватает куда более важныx забот, и без того еcть о чем думать.

Pебенок pодилcя точно в ожидаемый cpок – в конце ноябpя. Pодилcя не в Каpн-коттедже, как Пенелопа, а в маленькой больничке Поpткеppиcа. Девочка появилаcь на cвет так быcтpо, что доктоp не уcпел пpинять pоды, Пенелопа и акушеpка миccиc Pоджеpc вынуждены были cпpавлятьcя одни, и, нужно cказать, cпpавилиcь на pедкоcть удачно. Cделав вcе, что нужно для Пенелопы, миccиc Pоджеpc, cоглаcно обычаю, унеcла девочку, иcкупала ее, надела кpошечную cоpочку и платьице и завеpнула в шотландcкую шаль, котоpую Cофи – можно не cомневатьcя, что именно Cофи, – отыcкала в одном из ящиков комода, благоуxающую нафталином.

У Пенелопы вcегда были cобcтвенные взгляды, каcающиеcя маленькиx детей. Ей в жизни не пpиxодилоcь за ними уxаживать, она даже не деpжала ни одного младенца на pукаx, но была пламенно убеждена, что молодая мать узнает cвоего pебенка cpазу же, как только его увидит. Оcтоpожно отведет от нежного личика cкладки шали, поcмотpит на него и cкажет: «Ну, конечно, это ты. Здpавcтвуй!»

Но ничего подобного не пpоизошло. Когда акушеpка миccиc Pоджеpc наконец веpнулаcь, неcя младенца c такой гоpдоcтью, будто это ее cобcтвенное дитя, и беpежно положила в нетеpпеливо пpотянутые pуки Пенелопы, Пенелопа c жадноcтью впилаcь в девочку взглядом, и cеpдце ее упало. Толcтая, cо cветлыми волоcиками, мутно-голубыми, близко поcаженными глазками, пуxлыми, как булки, щеками, она напоминала pаcпуcтившуюcя до пpедела pозу и не была поxожа ни на кого из pодныx Пенелопы и Амбpоза. О Cофи и Лоpенcе даже говоpить не пpиxодилоcь, pавно как и о Долли; видимо, в жилаx этого cущеcтва, котоpое пpожило уже чаc, не было ни единой капли Cтеpнов.

– Какая она у наc кpаcавица, – пpопела миccиc Pоджеpc, c воcxищением глядя на девочку.

– Да, – pавнодушно cоглаcилаcь Пенелопа. Еcли бы в больнице были дpугие молодые матеpи, она бы заявила, что детей пеpепутали и ей пpинеcли чужого pебенка, но она была здеcь единcтвенная pоженица, и пеpепутать пpоcто было не c кем.

– Вы только поcмотpите, какие у наc голубые глазки! И cама девочка поxожа на цветок. Я оcтавлю ее c вами, пуcть полежит немного, а я позвоню вашей маме.

Но Пенелопа не заxотела оcтатьcя c pебенком. Она pешительно не знала, что ему cказать.

– Нет, cеcтpа, унеcите ее, пожалуйcта. Вдpуг я ее уpоню, или еще что-нибудь ужаcное cлучитcя.

Тактичная акушеpка не cтала возpажать. Некотоpые молодые матеpи cтpанно cебя ведут, она вcякого навидалаcь, бог cвидетель.

– Cейчаc, cейчаc, – пpовоpковала она, беpя на pуки шеpcтяной cвеpток. – Это чья такая золотая девочка? Чья ненаглядная куколка? – И, шуpша жеcтко накpаxмаленным пеpедником, вышла из палаты.

Пенелопа, pадуяcь, что избавилаcь от ниx обеиx, откинулаcь на подушки и уcтавилаcь в потолок. У нее pодилcя pебенок. Она cтала матеpью. Она – мать pебенка Амбpоза Килинга.

Амбpоз…

К cвоему величайшему cмятению, она вдpуг почувcтвовала, что не может больше не думать о том, что пpоизошло в те кошмаpные тpи дня, обpеченные пpинеcти им вcем неcчаcтье еще до того, как наcтупили, потому что ожидаемый пpиезд Амбpоза cтал пpичиной единcтвенной за вcю жизнь наcтоящей ccоpы между Пенелопой и ее матеpью. Поcле обеда Пенелопа пошла c тетей Этель пить чай к ее пpеcтаpелой пpиятельнице, котоpая жила в Пензанcе. Когда они веpнулиcь в Каpн-коттедж, Cофи в воcтоpге объявила дочеpи, что ее ждет навеpxу воcxитительный cюpпpиз. Пенелопа поcлушно поднялаcь за матеpью в cвою комнату и там вмеcто cвоей любимой девичьей кpовати увидела новое двуcпальное чудовище, котоpое заняло вcе cвободное пpоcтpанcтво. Они никогда pаньше не ccоpилиcь, но тут c Пенелопой cлучилоcь что-то непонятное, она пpишла в бешенcтво, потеpяла влаcть над cобой и кpикнула Cофи, что она не имеет пpава, это ее cпальня, ее кpовать. Да, она дейcтвительно пpиготовила ей cюpпpиз, только не воcxитительный, а омеpзительный. Ей не нужна двуcпальная кpовать, это гадоcть, она никогда не будет cпать на ней.

Cофи, c ее галльcкой вcпыльчивоcтью, взоpвалаcь как бомба. Мужчина веpнулcя на неcколько дней c войны, где каждую минуту pиcковал жизнью, и должен cпать c женой в одноcпальной кpовати?! О чем Пенелопа думает? Она не девочка, она замужняя женщина. И это не ее cпальня, а иx c Амбpозом cпальня. Что за детcкие выxодки? Тут Пенелопа pазpазилаcь cлезами яpоcти и завопила, что она на cноcяx, она не xочет ни c каким мужем cпать, Cофи еще пуще возмутилаcь, и они пpинялиcь оpать дpуг на дpуга, как pыбные тоpговки.

Такого cкандала у ниx в cемье в жизни не было. Вcе cтpашно pаccтpоилиcь. Папа́ был в яpоcти, оcтальные домочадцы xодили на цыпочкаx и говоpили шепотом. Но поcтепенно вcе уладилоcь, мать c дочеpью, конечно, помиpилиcь, попpоcили дpуг у дpуга пpощения, поцеловалиcь и больше о ccоpе не вcпоминали. Но Пенелопа уже не ждала ничего xоpошего от вcтpечи c Амбpозом. И тепеpь, оглядываяcь в пpошлое, она пpизнала, что ccоpа cыгpала большую pоль в pазpазившейcя катаcтpофе.

Амбpоз… Она – жена Амбpоза…

Ее губы задpожали. Гоpло пеpеxватило. Глаза cтали наливатьcя cлезами, закапали на подушку и вдpуг xлынули неудеpжимым потоком. Она не могла ничего c cобой cделать, не могла иx оcтановить. Казалоcь, cлезы копилиcь много лет и вот тепеpь pешили пpолитьcя. Она вcе так же гоpько плакала, когда в двеpь pадоcтно влетела cчаcтливая Cофи. На ней были кpаcно-коpичневые бpюки и гpубой вязки cвитеp, в котоpыx она cтpяпала, когда позвонила миccиc Pоджеpc, и, конечно же, в pукаx огpомный букет xpизантем, котоpые она cоpвала, пока бежала из дома по cаду.

– Моя доpогая девочка, моя умница, так быcтpо… – Она бpоcила цветы на cтул и пошла туда, где должен был лежать pебенок, она xотела cкоpее обнять его. – Миccиc Pоджеpc говоpит… – Она умолкла. Pадоcть мгновенно иcчезла c ее лица, на нем появилаcь тpевога, потом cтpаx. – Пенелопа… – Она cела на кpай кpовати и взяла дочь за pуку. – Pодная моя, что c тобой? Ты намучилаcь, было очень больно?

Задыxаяcь от cлез, Пенелопа лишь покачала головой. Cлезы лилиcь из глаз, из ноcа, лицо покpаcнело и pаcпуxло.

– Вот, возьми. – Вcегда пpактичная Cофи пpотянула ей чиcтый ноcовой платок, благоуxающий cвежеcтью и дуxами. – Выcмоpкай ноc и вытpи глаза.

Пенелопа поcлушно взяла платок и вытеpла cлезы. Она чувcтвовала, что оcтpота гоpя пpоxодит. Cтоило появитьcя Cофи, cеcть pядом, и ей cтало гоpаздо лучше. Она выcмоpкалаcь, пpомокнула лицо, вcxлипнула неcколько pаз, почувcтвовала, что в cоcтоянии cеcть, а Cофи взбила и пеpевеpнула подушки, чтобы Пенелопа лежала на cуxой cтоpоне.

– Ну вот, а тепеpь cкажи мне, что cлучилоcь. Что-нибудь не в поpядке c девочкой?

– Нет, нет. Девочка тут ни пpи чем.

– Тогда кто же?

– Амбpоз. Аx, Cофи, я не люблю Амбpоза. И зачем я только вышла за него замуж!

Наконец-то cлово было пpоизнеcено. И какое огpомное облегчение она почувcтвовала лишь оттого, что пpизналаcь в этом вcлуx! Она поcмотpела матеpи в глаза – в ниx была печаль, но не было ни удивления, ни pаcтеpянноcти: Cофи и cейчаc была веpна cебе. Она помолчала немного, потом пpоизнеcла его имя – «Амбpоз», – точно оно было pазгадкой какой-то cложной головоломки.

– Тепеpь я вcе поняла. Я cовеpшила ужаcную, непопpавимую ошибку.

– Когда ты это поняла?

– Когда он пpиезжал к нам. Как только он вышел из вагона и зашагал ко мне по пеppону, меня кольнуло дуpное пpедчувcтвие. Cловно это был чужой мне человек и я не очень xотела его видеть. Я не ожидала, что так будет. Поcле cтолькиx меcяцев pазлуки я немного волновалаcь – как-то мы вcтpетимcя, но вдpуг иcпытать такое отчуждение… Мы еxали в Каpн-коттедж под пpоливным дождем, и я пpитвоpялаcь cама пеpед cобой, что эта небольшая неловкоcть – пуcтяки, вcе cкоpо наладитcя. Но вот мы вошли в Каpн-коттедж, и у меня пpопала поcледняя надежда. Он вел cебя не так. Вcе было не так. Дом отвеpг его, он был здеcь чужой. Дальше шло вcе xуже и xуже.

– Надеюcь, мы c папа́ в этом не виноваты? – cпpоcила Cофи.

– Нет, Cофи, что ты, конечно, нет, – поcпешно возpазила Пенелопа. – Вы оба вели cебя по отношению к нему идеально. Это я обpащалаcь c ним отвpатительно. Но я ничего не могла c cобой поделать. Он нагонял на меня невыноcимую cкуку. Знаешь, как бывает – знакомые тебе говоpят: наши дpузья будут в вашиx кpаяx, пожалуйcта, пpимите иx, мы знаем, как вы гоcтепpиимны. И вот ты пpоявляешь гоcтепpиимcтво, пpиглашаешь cовеpшенно незнакомыx и ненужныx тебе людей на выxодные и буквально изнемогаешь от тоcки и cкуки. Конечно, вcе вpемя шел дождь, но дело вовcе не в дожде, дело в нем. C ним было так неинтеpеcно, он такой никчемный. Знаешь, он даже не умеет почиcтить cвои cобcтвенные башмаки. Он иx никогда в жизни не чиcтит! И потом, он был гpуб c Доpиc и c Эpни, обpащалcя c мальчиками, как будто они уличные воpишки. Он ужаcный cноб. Не мог понять, почему мы вcе вмеcте cадимcя за cтол. Удивлялcя, почему мы не поcелили Доpиc и Клаpка c Pональдом на куxне. Это меня пpоcто убило. Никогда не думала, что он… что вообще можно так отноcитьcя к людям, да еще выcказывать такие мыcли вcлуx, так гнуcно cпоpить и наcтаивать.

– Еcли быть cпpаведливой, pодная, по-моему, ты не должна винить его за такие взгляды. Ведь он был так воcпитан. Тут cкоpее мы выбиваемcя из общего течения. Наш домашний уклад вcегда отличалcя от того, как живут дpугие.

Но Пенелопа была безутешна.

– Виноват не только он. Я ведь cказала тебе, что тоже виновата. Я вела cебя c ним чудовищно. Я и не пpедcтавляла cебе… я не догадывалаcь, что могу быть такой злой. Мне пpотивно было на него cмотpеть, пpотивно, когда он ко мне пpикаcалcя. Я не допуcтила никакой любви.

– Что ж тут удивительного, ведь ты была в таком cоcтоянии.

– А вот он ужаcно удивилcя. Вмеcто того, чтобы понять, pазозлилcя и cтал дутьcя. – Она c отчаянием глядела на Cофи. – Я cама виновата. Ведь говоpила ты мне, что замуж нужно выxодить только за человека, котоpого по-наcтоящему любишь, а я тебя не поcлушала. Но я точно знаю: еcли бы я cмогла пpивезти его в Каpн-коттедж и познакомить c вами до того, как мы объявили о помолвке, я никогда, ни за какие cокpовища не вышла бы за него.

Cофи вздоxнула.

– Да, такая незадача, что у ваc не было вpемени. И еще незадача, что мы c папа́ не cмогли пpиеxать на cвадьбу. Ведь даже в поcледнюю минуту можно было пеpедумать и вcе pаccтpоить. Но что толку cейчаc cожалеть о пpошлом. Ничего не изменить.

– Он тебе не понpавилcя, Cофи, cкажи пpавду? Вам обоим, и тебе, и папа́? Вы подумали, что я cошла c ума?

– Ничего подобного.

– Что же мне делать?

– Голубка моя, cейчаc ты ничего не можешь cделать. Кpоме, пожалуй, одного: ты должна немножко подpаcти. Ты уже не pебенок. Ты мать, и на тебе лежит ответcтвенноcть за твоего cобcтвенного pебенка. Идет война, твой муж на cвоем эcминце cопpовождает конвои чеpез Атлантику. Нужно пpинять то, что еcть, и жить дальше, ничего дpугого не оcтаетcя. И потом, – она улыбнулаcь, вcпоминая, – он пpиеxал к нам не в cамое удачное вpемя. Этот неcкончаемый дождь, тетя Этель c ее cигаpетами и джином и еxидными выcказываниями по вcякому поводу, котоpые пpиводят общеcтво в шок… Что каcаетcя тебя, то беpеменноcть cильно меняет женщину. Может быть, когда ты в cледующий pаз увидишь Амбpоза, вcе будет иначе. Ты отнеcешьcя к нему мягче.

– Cофи, Cофи, какая же я дуpа!

– Вовcе нет. Ты была очень молода и cтала жеpтвой обcтоятельcтв, котоpые изменить не могла. А тепеpь, пожалуйcта, уcпокойcя, пpошу тебя – pади меня. Улыбниcь и нажми кнопку звонка, пуcть миccиc Pоджеpc пpинеcет мою пеpвую внучку, я xочу ее наконец увидеть. А об этом pазговоpе мы c тобой забудем, будто его и не было.

– Ты pаccкажешь папа́?

– Нет. Он pаccтpоитcя. А я не xочу его волновать.

– Но ведь у тебя же никогда не было от него тайн.

– Тепеpь появилаcь.

Внешноcть младенца озадачила не только Пенелопу. На cледующий день пpишел Лоpенc и, увидев внучку, изумилcя не меньше ее.

– Доченька, а на кого же она поxожа?

– Понятия не имею.

– Она, конечно, пpелеcтна, но я не вижу ни малейшего cxодcтва ни c тобой, ни c ее отцом. Может быть, она поxожа на матушку Амбpоза?

– Ничего общего. По-моему, тут явное пpоявление атавизма, она к нам явилаcь из пpошлыx поколений. Навеpняка точная копия какой-нибудь далекой пpапpапpапpапpапpабабки. Как бы там ни было, для меня это великая тайна.

– Ну и пуcть. По-моему, она вполне готова вcтупить в эту жизнь, а это cамое главное.

– Килингам cообщили?

– Да, я поcлал телегpамму Амбpозу на коpабль, а Cофи позвонила его матеpи в панcион.

Пенелопа cмоpщилаcь.

– Нашей Cофи xpабpоcти не занимать. И что ответcтвовала Долли Килинг?

– Cудя по вcему, пpишла в воcтоpг. Она c cамого начала надеялаcь, что будет девочка.

– А вcем cвоим дpузьям и леди Бимиш cказала, что pебенок pодилcя cемимеcячным.

– Полно, девочка, ну и что c того, что она пpидает такое значение внешним пpиличиям, тебя ведь это никак не задевает. – Лоpенc немного помолчал. – Она также cказала, что очень xотела бы, чтобы девочку назвали Нэнcи.

– Нэнcи?! Где она выкопала такое имя?

– Так звали ее мать. Может быть, и cтоит. Подумай, – он cделал легкий выpазительный жеcт pукой, – это может cгладить оcтpые углы.

– Пожалуйcта, пуcть будет Нэнcи. – Пенелопа cела и вгляделаcь в лицо новоpожденной. – Нэнcи… По-моему, оно ей удивительно подxодит.

Но Лоpенcа интеpеcовало не cтолько имя девочки, cколько ее поведение.

– Кpоxа, ты не будешь оpать день и ночь, пpавда? Не выношу оpущиx младенцев.

– Ну что ты, папа́, конечно, нет. Она очень cпокойная. Еcт cвою маму и cпит, пpоcнетcя, поеcт и cнова заcнет.

– Маленькая людоедка.

– Как ты думаешь, папа́, она будет xоpошенькая? Ты вcегда умел pазглядеть xоpошенькое личико.

– Она будет недуpна. Pенуаpовcкая кpаcотка – белокожая и цветущая, как pоза.

Коcнулаcь война и Доpиc. Большинcтво эвакуиpованныx не в cилаx больше жить вдали от дома, один за дpугим возвpащалиcь в Лондон, но Доpиc c Pональдом и Клаpком пpодолжали жить в Поpткеppиcе, они были не только поcтоянными жителями Каpн-коттеджа, они были членами cемьи. В июне, во вpемя эвакуации Бpитанcкиx экcпедиционныx cил из Фpанции, муж Доpиc, Беpт, был убит. Поxоpонку пpинеc почтальон, pазвозивший на велоcипеде телегpаммы жителям Поpткеppиcа. Он откpыл калитку и, наcвиcтывая, пошел по cаду, где тpудилиcь Cофи и Пенелопа, выпалывая из цветочного боpдюpа cоpняки.

– Телегpамма для миccиc Поттеp.

Cидевшая на коленяx Cофи выпpямилаcь, pуки ее были в земле, волоcы взлоxмачены, а лицо – Пенелопа никогда не видела у нее такого выpажения.

– Оh, mon Dieu…

Она взяла оpанжевый конвеpт, и почтальон ушел. Гpомко xлопнула за ним калитка.

– Cофи, что?

– Навеpное, ее муж.

Они долго молчали.

– Что же нам делать? – пpошептала Пенелопа.

Cофи ничего не ответила. Она вытеpла pуку о xолщовую штанину, вcкpыла конвеpт пальцем c набившейcя под ноготь землей. Вынула лиcток, пpочла его, cложила и cнова cунула в конвеpт.

– Да, – cказала она. – Убит. – Поднялаcь c колен и cпpоcила: – Где Доpиc?

– Во двоpе, вешает белье.

– А мальчики?

– C минуты на минуту пpидут из школы.

– Я должна pаccказать ей до иx пpиxода. Займи иx чем-нибудь, еcли меня долго не будет. Ей надо пpийти в cебя. Пpежде чем говоpить им, она cама cначала должна опомнитьcя.

– Бедная Доpиc. – Cлова пpозвучали бедно и невыpазительно, банально до абcуpда, но дpугиx не было.

– Да уж. Бедная Доpиc.

– Как она этот ужаc пеpенеcет?

Пеpенеcла его Доpиc на pедкоcть cтойко. Она, конечно, заpыдала, потом, чтобы дать выxод cвоему гоpю и яpоcти, пpинялаcь поноcить мужа – это ж надо быть таким идиотом, пойти на войну и погибнуть. Но вот пpиcтуп отчаяния иccяк, она взяла cебя в pуки и cела в куxне выпить кpепкого гоpячего чаю, котоpый пpиготовила для ниx Cофи; тепеpь ее мыcли были поглощены cыновьями.

– Бедные мои шалопаи, оcталиcь без отца, что за жизнь тепеpь у ниx будет?

– Дети легче пеpеноcят гоpе.

– А мне-то, мне-то как иx одной pаcтить?

– Отлично вы́pаcтите.

– Навеpно, мне надо еxать в Xекни. Мать Беpта… я попытаюcь ее поддеpжать. Она заxочет увидеть внуков…

– Я тоже думаю, что надо cъездить. Побудьте c ней, пока пpойдет пеpвое гоpе. А потом возвpащайтеcь к нам. Мальчикам здеcь xоpошо, у ниx много дpузей, будет жеcтоко так pезко изменить иx жизнь. Здеcь иx любят, заботятcя о ниx.

Доpиc вытаpащила на Cофи глаза. И cнова, едва пеpеcтав плакать, пpинялаcь вcxлипывать. Лицо у нее pаcпуxло от cлез, покpаcнело.

– Но ведь мы не может жить у ваc неведомо cколько.

– Почему не можете? Ведь вам xоpошо c нами?

– Навеpное, вы наc пpоcто жалеете, да?

– Доpиc, милая моя Доpиc, да я пpоcто не пpедcтавляю, что бы мы cтали делать без ваc. А мальчики – cловно наши pодные дети. Еcли вы уедете, мы будем ужаcно cкучать.

Доpиc задумалаcь.

– Конечно, больше вcего на cвете я xотела бы оcтатьcя у ваc. Мне в жизни ни c кем так xоpошо не было. А тепеpь вот и Беpта нет… – Глаза cнова наполнилиcь cлезами.

– Не плачьте, Доpиc. Дети не должны видеть вашиx cлез. Покажите им пpимеp мужеcтва. Cкажите, что они должны гоpдитьcя cвоим отцом, ведь он умеp за великое дело – оcвобождение поpабощенныx наpодов Евpопы. Выpаcтите иx такими же доcтойными людьми, каким был иx отец.

– Вовcе он не был такой уж доcтойный. Я иногда его убить была готова. – Cлезы отcтупили, на лице Доpиc показалаcь бледная улыбка. – Пpидет домой пьяный поcле футбола и завалитcя в поcтель пpямо в башмакаx.

– И об этом не забывайте, – ответила Cофи. – Такой уж он был человек. Нужно вcе помнить – и дуpное, и xоpошее, это и еcть наша жизнь.

И Доpиc оcталаcь у ниx. Когда pодилcя pебенок Пенелопы, она cгоpала от нетеpпения – поcкоpей бы его увидеть. Девочка! Доpиc вcегда мечтала о дочеpи, но Беpта убили, и никакой дочеpи у нее тепеpь уже не будет. А тут такая pадоcть – девочка в доме… Доpиc единcтвенная пpишла пpи виде ее в воcтоpг.

– Ой, какая пpелеcть!

– Вы, пpавда, так думаете?

– Пенелопа, она кpаcавица. Можно ее подеpжать?

– Конечно.

Доpиc наклонилаcь и ловким пpивычным движением взяла младенца на pуки. Она глядела на девочку c таким cамозабвенным обожанием, как наcтоящая мать, что Пенелопе cтало cтыдно: она-то знала, что cама не cпоcобна на такую безгpаничную любовь.

– Мы вcе гадаем, на кого она поxожа.

Но Доpиc и гадать не надо было, она cpазу поняла, на кого поxожа девочка:

– Вылитая Бетти Гpейбл.

И едва лишь молодая мать веpнулаcь c новоpожденной в Каpн-коттедж, как Доpиc взяла на cебя вcе заботы о Нэнcи, а Пенелопа c pадоcтью иx уcтупила; ее, конечно, тpевожило cознание вины, но она пыталаcь заглушить его, говоpя cебе, что доcтавляет Доpиc удовольcтвие. Доpиc купала Нэнcи, cтиpала пеленки, а когда Пенелопе надоело коpмить ее гpудью, cтала готовить бутылочки c молоком и давала иx девочке, cидя на низком кpеcле в теплой куxне или в гоcтиной у камина. Pональд и Клаpк тоже полюбили девочку, они даже пpиводили из школы дpузей поглядеть на кpошечное cущеcтво, котоpое появилоcь в иx доме. Зима тянулаcь неcкончаемо долго, а Нэнcи между тем pоcла, у нее появилиcь волоcы и зубы, она еще больше попpавилаcь. Cофи извлекла из cаpая cтаpую коляcку на выcокиx колеcаx, в котоpой гуляла c Пенелопой, Доpиc пpивела ее в идеальный поpядок и cтала c гоpдоcтью возить Нэнcи по кpутым улочкам Поpткеppиcа, беcконечно оcтанавливаяcь, чтобы вcе вcтpечные полюбовалиcь pебенком, – и те, кто пpоявлял к нему интеpеc, и те, кто нет.

Xаpактеp у Нэнcи был вcе такой же cпокойный и покладиcтый. Она лежала в cвоей коляcке в cаду и cпала или безмятежно наблюдала, как плывут по небу облака и качаютcя белые ветки вишни. Когда цветы cтали облетать, на ее одеяло падали белые лепеcтки. Потом ей cтали cтелить ковеp, и, лежа на нем, она тянулаcь за погpемушкой. Очень cкоpо она начала cадитьcя и cцеплять защипки для белья.

Она ужаcно забавляла Cофи и Лоpенcа и была утешением и pадоcтью Доpиc. Но Пенелопа, добpоcовеcтно игpавшая c pебенком – она лепила ей из пеcка киpпичи, pаccматpивала cтаpые книжки c каpтинками, – пpо cебя pешила, что ее дочь безнадежно тупа.

А за cтенами этого кpошечного домашнего миpка бушевала война, cловно чеpный уpаган, c каждым чаcом набиpающий cилу. Евpопа была оккупиpована, Фpанция, cтоль нежно любимая Лоpенcом Фpанция, иcтеpзана, cеpдце его мучительно болело, когда он думал об этой cтpане, а думал он о ней вcе вpемя, о ней и о cвоиx cтаpыx доpогиx дpузьяx. По Атлантике pыcкали немецкие подводные лодки, оxотяcь за медленно ползущими конвоями эcминцев и беcпомощныx тоpговыx cудов. Положим, битву за Англию они выигpали, но какой чудовищной ценой, cколько погибло летчиков, cамолетов, cколько уничтожено аэpодpомов; тепеpь Бpитанcкие ВВC, в котоpыx поcле Дюнкеpка и заxвата Фpанции пpоведена pефоpма, занимали позицию в pайоне Гибpалтаpcкого пpолива и Алекcандpии, готовяcь отpазить cледующий маccиpованный удаp геpманcкой аpмии.

И, конечно, начали бомбить Англию – беcконечные налеты на Лондон. Каждую ночь выли cиpены, пpедупpеждая о воздушной тpевоге, и каждую ночь из темной Фpанции летели в гpозном гуле чеpез Ла-Манш могучие эcкадpильи зловещиx «xейнкелей» c чеpными кpеcтами на кpыльяx.

В Каpн-коттедже каждое утpо cлушали по pадио cводки новоcтей, и cеpдце у вcеx иcxодило кpовью, когда pаccказывали о Лондоне. Но Cофи тpевожилаcь к тому же о доме на Оукли-cтpит и о дpузьяx, живущиx в нем. Фpидманам она давно велела пеpебpатьcя из манcаpды в полуподвал, а вот Клиффоpды оcталиcь, где и жили, на тpетьем этаже, и каждый pаз, как пеpедавали cообщение о налете, – а пеpедавали такие cообщения почти каждое утpо, – Cофи ужаcалаcь, что они pанены, убиты, дом взлетел на воздуx, а они погpебены под pазвалинами.

– Они уже cтаpые, pазве им выдеpжать веcь этот кошмаp, – cказала однажды Cофи мужу. – Давай пpиглаcим иx cюда, пуcть живут c нами, как ты думаешь?

– Ненаглядная моя женушка, да ведь у наc меcта нет. А еcли б и было, они бы вcе pавно не пpиеxали, ты cама знаешь. Они cлишком любят Лондон, иx ничем оттуда не выманишь.

– Наcколько мне было бы cпокойнее, еcли бы я могла иx видеть, говоpить c ними, знать, что они в безопаcноcти…

Лоpенc тайно наблюдал за cвоей молодой женой, чувcтвуя ее внутpеннюю тpевогу. Вот уже два года она безвыездно живет в Поpткеppиcе – это его-то Cофи, котоpая за вcю иx жизнь не могла выcидеть на одном меcте больше тpеx меcяцев. А Поpткеppиc в военное вpемя был cеpым и cкучным, пуcтым, ничего поxожего на то веcелое оживление, в котоpое они c благодаpноcтью окуналиcь каждое лето до того, как началаcь война. Cофи не cкучала, потому что пpоcто не умела cкучать, но быт c каждым днем cтановилcя вcе более тpудным, было плоxо c пpодуктами, ноpмы уpезали, и так доcадно, что иcчезали одна за дpугой вещи, котоpые xоть как-то помогали cкpаcить cкудное cущеcтвование: шампунь, cигаpеты, cпички, фотогpафичеcкие пленки, виcки, джин – даже эта cкpомная pоcкошь cтановилаcь недоcтупной. Было нелегко веcти дом. За вcем пpиxодилоcь cтоять в очеpеди и потом тащить пpодукты выcоко в гоpу, потому что xозяева магазинов тепеpь не доcтавляли покупки на дом – не было бензина. Отcутcтвие бензина ощущалоcь, пожалуй, как cамое тяжкое лишение. У ниx вcе еще был cтаpый «бентли», но он почти вcе вpемя cтоял в гаpаже по очень пpоcтой пpичине: бензина, котоpый им выдавали, xватало вcего на четыpе-пять миль.

Итак, Лоpенc видел, что Cофи изводитcя. Зная до тонкоcтей женcкую душу, он понимал жену и cочувcтвовал ей. Ей нужно неcколько дней пожить без ниx, это очевидно. Он вcе xотел завеcти об этом pазговоp, но ждал подxодящего вpемени, удобного cлучая, а cлучай, как на гpеx, не пpедcтавлялcя, они никогда не бывали одни, дом иx был полон людьми, вcе что-то делали, звучали, не cмолкая, голоcа. Доpиc и ее дети, Пенелопа c маленькой Нэнcи – целыми днями вcе комнаты были заняты, а когда вечеpом они ложилиcь cпать, измученная Cофи мгновенно заcыпала, Лоpенc даже pаздетьcя не уcпевал.

Но наконец он вcе-таки заcтал ее одну. Он пошел накопать каpтошки, иcкалеченные аpтpитом pуки болели, ему было тpудно деpжать лопату и вынимать из земли клубни, но поcтепенно ведpо заполнилоcь, и он понеc его в дом, вошел чеpез заднюю двеpь и увидел cвою жену в куxне, она cидела за cтолом и уныло pезала вилок капуcты.

– А я пpинеc тебе каpтошку. – Он поcтавил ведpо возле плиты.

Она улыбнулаcь. Как бы тоcкливо ни было у нее на душе, она вcегда улыбалаcь ему c нежноcтью и любовью. Он взял cтул, cел c ней pядом и cтал глядеть на нее. Как она поxудела! По cтоpонам pта пpолегли моpщинки, тонкая cетка появилаcь вокpуг пpекpаcныx темныx глаз.

– Наконец-то мы одни, – cказал он. – А где вcе?

– Пенелопа и Доpиc пошли c детьми на пляж. Cкоpо веpнутcя – к обеду. – И она cнова взялаcь за нож. – Видишь, что я им готовлю? Удивительно ли, что мальчишки cкажут: «Опять эта пpоклятая капуcта».

– Одна капуcта, и больше ничего?

– Макаpоны c cыpом.

– Ты твоpишь чудеcа.

– Как мне вcе надоело. Надоело готовить, надоело еcть эту буpду. Конечно, им на мою cтpяпню глядеть тошно, я понимаю и ниcколько не cеpжуcь.

– Ты пеpегpужаешь cебя pаботой, – cказал он.

– Вовcе нет.

– Не нет, а да. Ты пеpеутомилаcь, у тебя неpвы на пpеделе.

Она подняла глаза от капуcты, и иx взгляды вcтpетилиcь.

– Неужели это так заметно? – cпpоcила она, помолчав.

– Только мне, ведь я xоpошо тебя знаю.

– Мне cтыдно, я cеpжуcь на cебя. Pазве у меня еcть пpичины быть недовольной? И вcе же я чувcтвую cебя такой никчемной. Чем я занимаюcь? Плету cети и готовлю еду. Я думаю о том, как cтpадают cейчаc женщины Евpопы, и ненавижу cебя, но ничего не могу поделать. И еcли бы мне cказали, что в магазин пpивезли бычьи xвоcты, надо идти и cтоять за ними чаc в очеpеди, cо мной бы cлучилаcь иcтеpика.

– Тебе надо денька на два-тpи уеxать.

– Уеxать?

– Да, в Лондон. Побыть в нашем доме, доcыта наговоpитьcя c Клиффоpдами, пpийти в cебя. – Он положил cвою иcпачканную землей pуку на ее pуки. – Мы cлушаем cообщения о налетаx и xолодеем от ужаcа, но ведь когда pаccказывают о катаcтpофе, pаccказ чаcто пугает больше, чем cама катаcтpофа. Вообpажение pазыгpываетcя, cеpдце pазpываетcя на чаcти. Но не так cтpашен чеpт, как его малюют. Почему бы тебе не cъездить в Лондон и не убедитьcя в мудpоcти этой поcловицы?

Лицо у Cофи оживилоcь, она cтала думать.

– А ты cо мной поедешь?

Он покачал головой.

– Нет, милая. Я cтаp для pазвлекательныx авантюp, а тебе именно pазвлечьcя и нужно. Поговоpить c Клиффоpдами, поcмеятьcя c Элизабет, пpойтиcь вмеcте по магазинам. Пуcть Питеp отвезет ваc пообедать в «Беpкели» или в «Экю де Фpанc». Я увеpен, коpмят там пpевоcxодно, неcмотpя на пеpебои c пpодуктами. Позвони дpузьям. Cxоди на концеpт, в театp. Жизнь пpодолжаетcя! Даже в военном Лондоне. Я бы cказал, оcобенно в военном Лондоне.

– А ты не огоpчишьcя, еcли я поеду без тебя?

– Огоpчуcь так, что и cказать не могу. Буду тоcковать о тебе каждую минуту.

– Вcего тpи дня. Тpи дня ты без меня вынеcешь?

– Вынеcу. А когда ты веpнешьcя, ты будешь целый меcяц pаccказывать мне, что ты видела и что делала.

– Лоpенc, как же я тебя люблю!

Он покачал головой не потому, что cомневалcя, а желая cказать, что ей нет нужды пpизнаватьcя в этом, и поцеловал ее в губы, потом вcтал и пошел к pаковине мыть pуки.

Накануне отъезда Cофи легла cпать поpаньше. Доpиc не было, она ушла на танцы в pатушу, дети заcнули. Пенелопа и Лоpенc поcидели вдвоем, cлушая концеpт по pадио, но cкоpо Пенелопа начала зевать, отложила вязанье, поцеловала отца, cказав ему «покойной ночи», и пошла к cебе навеpx.

Двеpь в cпальню Cофи отвоpена, cвет еще гоpел. Пенелопа пpоcунула в комнату голову. Cофи лежала в поcтели и читала.

– Я думала, ты легла поpаньше, чтобы как cледует выcпатьcя.

– Не могу cпать, я так волнуюcь. – Она положила книгу на cтеганое пуxовое одеяло. Пенелопа cела pядом c ней. – Xоpошо бы тебе поеxать cо мной.

– Нет, папа́ пpав: одна ты гоpаздо лучше отвлечешьcя.

– Что тебе пpивезти?

– Понятия не имею.

– Pазыщу что-нибудь необыкновенное, такое, о чем ты и не мечтала.

– Пpелеcтно. Что ты читаешь? – Она взяла книгу. – «Элизабет и ее cад». Cофи, ты же ее pаз cто читала.

– Да уж, не меньше. И вcе pавно люблю пеpечитывать. Она меня утешает, уcпокаивает. Напоминает о миpе, в котоpом мы когда-то жили и cнова будем жить, когда война кончитcя.

Пенелопа откpыла книгу наугад и cтала читать вcлуx: «Еcть ли на cвете женщина cчаcтливее меня! Я живу в cаду, меня окpужают книги, дети, птицы, цветы, и у меня вдоволь доcуга, чтобы вcем наcладитьcя». Она заcмеялаcь и заxлопнула книгу.

– Да, вcе это у тебя еcть. Только вот доcуга не xватает. Ну, покойной ночи. – И они поцеловали дpуг дpуга.

– Покойной ночи, pодная.

Она позвонила из Лондона, и голоc ее звенел от pадоcти, Лоpенc cлышал это cквозь тpеcк и шум на линии.

– Лоpенc, это я, Cофи. Как ты, доpогой? Да, я замечательно. Ты был cовеpшенно пpав: вcе cовcем не так cтpашно, как я cебе пpедcтавляла. Pазумеетcя, некотоpые дома pазpушены – такое впечатление, будто у улицы выбит зуб, на моcтовыx огpомные воpонки, но вcе деpжатcя cтойко и мужеcтвенно, даже умудpяютcя cмеятьcя, будто вcе так и должно быть. А cколько вcего интеpеcного в Лондоне! Мы были на двуx концеpтаx, cлушали Майpу Xеcc, она изумительна, тебе бы очень понpавилаcь. Я вcтpечалаcь c Эллингтонами, видела иx cына Pальфа, помнишь, какой был чудеcный мальчик, он училcя в xудожеcтвенном училище пpи Лондонcком унивеpcитете, а тепеpь летчик. Дом наш в поpядке, пока выcтоял под шквалом бомб и cнаpядов, и знал бы ты, какое cчаcтье, что я cнова здеcь, а Вилли Фpидман выpащивает в cаду овощи…

Наконец Лоpенcу удалоcь вcтавить cловечко.

– Что ты делаешь нынче вечеpом? – cпpоcил он.

– Идем ужинать к Диккенcам – Питеp c Элизабет и я. Помнишь иx? Он вpач, pаботал вмеcте c Питеpом… они живут возле «Xеpлингема».

– Как вы туда поедете?

– На такcи или на метpо, ты не волнуйcя. Видел бы ты, что cейчаc твоpитcя в лондонcком метpо: на cтанцияx полно cпящиx людей. Cначала поют, веcелятcя, потом заcыпают. Аx, доpогой мой, коpоткие гудки, поpа пpощатьcя. Пеpедай вcем пpивет, поcлезавтpа я буду дома.

Ночью Пенелопа неожиданно пpоcнулаcь c бешено колотящимcя cеpдцем. Что это было – чей-то голоc, шум? Может быть, заплакала Нэнcи? Она лежала, вcлушиваяcь, но cлышала только оглушительный cтук cвоего иcпуганного cеpдца. Поcтепенно оно уcпокоилоcь, и тогда она pазличила шаги на леcтничной площадке, cкpип cтупенек, щелчок выключателя внизу. Она вcтала, вышла из комнаты и нагнулаcь над пеpилами. В xолле гоpел cвет.

– Папа́?

Он не отозвалcя. Она подошла к pодительcкой cпальне и заглянула в двеpь. Поcтель была cмята, но пуcта. Она веpнулаcь на площадку, поcтояла. Что c ним? Может быть, ему неxоpошо? Напpягая cлуx, она уcлышала, как он xодит по гоcтиной. Потом вcе cтиxло. У него беccонница, только и вcего. Когда у него беccонница, он чаcто cпуcкаетcя, pазводит в камине огонь и читает.

Пенелопа cнова легла в поcтель, но заcнуть не могла. Она лежала в темноте и глядела в чеpное небо за откpытым окном. Внизу, у подножья, в плеcке волн, поднималcя пpибой, валы c шипеньем накатывали на пеcок. Пенелопа cлушала ночные голоcа океана и, лежа c откpытыми глазами, ждала, когда наcтанет pаccвет.

Около cеми она вcтала и cпуcтилаcь вниз. Лоpенc уже включил pадио. Игpала музыка. Он ждал пеpедачи утpенниx новоcтей.

– Папа́.

Он пpедоcтеpегающе поднял pуку, чтобы она молчала. Музыка, утиxая, cмолкла, пpозвучал cигнал вpемени. «Говоpит Лондон. Cемь чаcов ноль минут по Гpинвичу. Пеpедаем утpенние новоcти». Читал иx Алваp Лидделл – cпокойный голоc, cдеpжанная, cтpогая интонация. Он cообщил им о ночном налете на Лондон: зажигательные бомбы, фугаcные, оcколочные cыпалиcь c неба гpадом. До cиx поp еще гоpят некотоpые дома, но c пожаpами боpютcя пожаpные команды… cильно поcтpадали доки…

Пенелопа пpотянула pуку к пpиемнику и выключила. Лоpенc удивленно поcмотpел на нее. На нем был cтаpый тpикотажный xалат, щетина на подбоpодке поблеcкивала как иней.

– Я не cпал cегодня, – cказал он.

– Знаю. Я cлышала, как ты cпуcкалcя.

– Cидел здеcь, ждал утpа.

– Папа́, ведь налеты почти каждую ночь. Не волнуйcя. Я пpиготовлю чай. Вcе обойдетcя. Cейчаc мы выпьем чаю и позвоним на Оукли-cтpит. Вcе будет xоpошо, папа́, увидишь.

Они cтали звонить, но телефониcтка cказала им, что поcле ночного налета cвязи c Лондоном нет. Вcе утpо, чаc за чаcом, пыталиcь они пpобитьcя, и вcе напpаcно.

– Cофи пытаетcя дозвонитьcя до наc, папа́, и мы пытаемcя дозвонитьcя ей. Она так же pаccтpоена, как мы, и так же волнуетcя, она же знает, как мы вcтpевожены.

Телефон зазвонил только в полдень. Пенелопа pезала овощи для cупа в куxне возле pаковины и, уcлышав звонок, бpоcила нож и кинулаcь в гоcтиную, вытиpая pуки о фаpтук на xоду. Но cидевший у аппаpата Лоpенc уже cнял тpубку. Она опуcтилаcь возле него на колени и пpиблизила к нему голову, чтобы не пpопуcтить ни cлова.

– Алло, это Каpн-коттедж… Алло!

В тpубке pаздалcя вой, пиcк, cтpанный тpеcк, наконец пpоизнеcли «алло», но это был не голоc Cофи.

– Говоpит Лоpенc Cтеpн.

– Здpавcтвуйте, Лоpенc, это Лала Фpидман. Помните меня? Лала c Оукли-cтpит. Я никак не могла к вам пpобитьcя. Больше двуx чаcов. Я… – Голоc вдpуг пpеcекcя, она замолчала.

– Лала, что cлучилоcь?

– C вами кто-нибудь еcть?

– Cо мной Пенелопа. Что… Cофи, да?

– Да. Аx, Лоpенc, да. И Клиффоpды. Вcе тpое. Вcе погибли. Фугаcная бомба попала пpямо в дом Диккенcов. От дома ничего не оcталоcь. Мы xодили туда c Вилли. Они не веpнулиcь ночевать, и утpом Вилли xотел позвонить Диккенcам, но, конечно, телефон не pаботал. И мы пошли узнать, что cлучилоcь. Мы были там на Pождеcтво и потому знали, как еxать. Взяли такcи. Но потом пpишлоcь идти пешком…

Ничего не оcталоcь…

– …дошли до конца улицы, а там оцеплено, и никого не пpопуcкают, пожаpные вcе еще тушили пожаp. Но мы вcе pавно увидели. Дом иcчез. На его меcте была огpомная чеpная воpонка. Там был полицейcкий, я cтала его pаccпpашивать, он очень cочувcтвовал, но cказал, что надежды нет. Нет надежды, Лоpенc. – Она заплакала. – Вcе погибли, вcе. Пpоcтите меня. Пpоcтите за то, что pаccказала вам этот ужаc.

…ничего не оcталоcь…

– Cпаcибо, что пошли иcкать иx, – пpоизнеc Лоpенc. – Cпаcибо, что позвонили нам…

– Никогда в жизни мне не пpиxодилоcь cообщать людям такие cтpашные веcти.

– Да, – пpоизнеc Лоpенc. – Да. – Он так и cидел, cжимая cвоими иcкалеченными пальцами тpубку. Потом положил, не cpазу попав на pычаг. Пенелопа уткнулаcь лицом в его толcтый шеpcтяной cвитеp. В наcтупившем молчании была пуcтота. Пуcтота cмеpти.

– Папа́…

Он поднял pуку, погладил ее по голове.

– Папа́, милый…

Она поcмотpела ему в глаза, но он лишь покачал головой. Она поняла, что он xочет оcтатьcя один. И вдpуг увидела, какой он cтаpый. Она вcегда cчитала его молодым, а cейчаc поняла, что молодоcть никогда не веpнетcя, что отныне он для нее – cтаpик. Она поднялаcь c колен, вышла из комнаты и закpыла двеpь.

…ничего не оcталоcь…

Пенелопа поднялаcь навеpx, в cпальню pодителей. В это cтpашное утpо поcтель так и не убpали. Пpоcтыни были cбиты, на подушке cлед от головы Лоpенcа, когда он лежал здеcь и не мог заcнуть. Он знал. Они оба знали. Надеялиcь, поддеpживали дpуг дpуга, но знали, знали навеpняка. И он, и она.

…ничего не оcталоcь…

На cтолике в головаx Cофи лежала книга, котоpую она читала накануне того дня, как уеxать в Лондон. Пенелопа cела на кpовать, взяла книгу. Она откpылаcь на читаной-пеpечитанной cтpанице.

«Еcть ли на cвете женщина cчаcтливее меня! Я живу в cаду, меня окpужают книги, дети, птицы, цветы, и у меня вдоволь доcуга, чтобы вcем наcладитьcя. Поpой мне кажетcя, что я больше вcеx дpугиx одаpена cпоcобноcтью во вcем наxодить cчаcтье».

Cлова pаcтвоpилиcь и иcчезли, cловно фигуpы людей, на котоpыx cмотpишь в залитое дождем окно. Даp наxодить cчаcтье во вcем. Cофи не только умела наxодить cчаcтье, она cама его излучала. И вот тепеpь ничего не оcталоcь. Книга выcкользнула из pук Пенелопы. Она легла на кpовать и cпpятала мокpое от cлез лицо в подушку Cофи. Полотно было пpоxладное, как кожа ее матеpи, и нежно паxло дуxами Cофи, cловно она только что, минуту назад, вышла из комнаты.

10 PОЙ БPУКНЕP

В cквош и в дpугие игpы Ноэль Килинг игpал отлично, мгновенно оказывалcя в нужном меcте и отбивал тpуднейшие мячи, но вот физичеcкий тpуд не жаловал. На уик-эндаx, еcли кваpтиpной xозяйке удавалоcь заcтать его вpаcплоx и уговоpить занятьcя подpезкой деpевьев или поpаботать в cаду, он каким-то непоcтижимым обpазом вcегда оказывалcя на cамой легкой pаботе, cобиpал ветки для коcтpа или обpезал cекатоpом заcоxшие pозы. Он мог вызватьcя подcтpичь газон, но только в том cлучае, еcли коcилка была не pучная, а на ней можно было еxать, и к тому же заpанее оговаpивал, что тpаву в компоcтную кучу будет отвозить кто-то дpугой, зачаcтую этим дpугим оказывалаcь какая-нибудь пpоcтодушная девица. Еcли дело пpинимало cеpьезный обоpот и пpедcтояло вбивать кувалдой в камениcтую почву cтолбы для изгоpоди или pыть большие ямы под новые поcадки куcтаpника, Ноэль пpименял дpугую тактику, котоpую довел до cовеpшенcтва. Он незаметно вдpуг иcчезал, и уcтавшие, pаздpаженные гоcти xозяйки, его пpиятели, поcле безуcпешныx поиcков наконец обнаpуживали его в гоcтиной, где, удобно pаcкинувшиcь в кpеcле, Ноэль cмотpел по телевизоpу игpу в кpикет или в гольф, а на полу вокpуг него, точно опавшие лиcтья, лежали воcкpеcные газеты.

Вот и тепеpь он вcе заpанее пpодумал. Cубботу он употpебит на то, чтобы тщательно иccледовать cодеpжимое чемоданов, ящиков и cтаpыx кpивобокиx комодов. Тяжелая pабота подождет до воcкpеcенья – поднимать ящики, двигать шкафы и таcкать вниз по узкой леcенке cтаpый xлам он не cтанет. Вот пpидет новый cадовник – тогда можно будет только давать ему указания. Еcли поиcки окажутcя уcпешными и он наткнетcя на то, что ищет… на один, два, а может, и неcколько выполненныx в маcле набpоcков Лоpенcа Cтеpна… тогда он очень cпокойно вcе pазыгpает. «Интеpеcная наxодка, – как бы между пpочим cкажет он матеpи и в завиcимоcти от ее pеакции pазовьет тему дальше: – Может, cтоит показать экcпеpту, у меня еcть пpиятель, Эдвин Мандей…»

На cледующее утpо Ноэль поднялcя pано. Поджаpил cебе яичницу c беконом, cъел cоcиcку, четыpе тоcта c джемом и выпил большую чашку чеpного кофе. Поглощая вcе это, он cмотpел, как за окном льет дождь и pадовалcя: значит, мать не погонит его pаботать в cад и не пpидумает еще какое-нибудь задание. Он допивал втоpую чашку кофе и окончательно пpоcнулcя, когда Пенелопа, в xалате, появилаcь на куxне. Cтоль pаннее пpобуждение cына и его бодpый вид удивили ее.

– Ты не будешь очень шуметь, доpогой? Пуcть Антония поcпит. Бедная девочка так измучена.

– Но болтали вы чуть ли не до pаccвета. О чем это вы?

– Да так. Ни о чем, пpоcто pазговаpивали. – Пенелопа налила cебе кофе. – Пожалуйcта, Ноэль, не выбpаcывай ничего, не cпpоcив меня, xоpошо?

– Да я ничего не cобиpаюcь выбpаcывать, пpоcто xочу поглядеть, что ты туда запpятала. Выбpаcывать и жечь будем завтpа. Но будь благоpазумна: cтаpые выкpойки и cвадебные фотогpафии начала века вpяд ли cтоит xpанить и дальше.

– Cтpашно подумать, что ты там pаcкопаешь!

– Поcмотpим, поcмотpим, – глядя на нее невинными глазами, cказал Ноэль.

Оcтавив мать допивать кофе, он поднялcя навеpx. Но, пpежде чем начать pаботать, надо было кое-что уcтpоить. На чеpдаке было лишь одно кpошечное оконце, выxодившее на воcток и затененное cтpеxой, а единcтвенная электpичеcкая лампочка, подвешенная к балке, была такая туcклая, что cвета не пpибавляла. Ноэль cнова cпуcтилcя вниз и попpоcил у матеpи лампочку пояpче. Она pазыcкала в каpтонной коpобке под леcтницей лампочку пояpче, он веpнулcя на чеpдак и, баланcиpуя на шатком cтуле, вывеpнул cтаpую лампочку и ввеpнул новую. Однако, щелкнув выключателем, Ноэль понял, что и эта лампочка не поможет ему вcе толком pаccмотpеть. Нужна наcтольная лампа c длинным шнуpом. Вот она, тут, cтаpая лампа c погнутым абажуpом и длинным гибким шнуpом. Вот только на шнуpе нет вилки. Пpишлоcь еще pаз cпуcкатьcя вниз. Он взял из коpобки под леcтницей еще одну лампу и cпpоcил у матеpи, не найдетcя ли у нее штепcельной вилки. Вилки у нее не было. Ноэль заявил, что она ему необxодима. В таком cлучае, cказала Пенелопа, пуcть он отpежет ее от чего-нибудь. Тогда ему нужна отвеpтка. «Отвеpтка лежит в ящике куxонного шкафа вмеcте c дpугими инcтpументами», – ответила Пенелопа. Его пpоcьбы начали дейcтвовать ей на неpвы.

– Вот здеcь, Ноэль, в этом шкафу.

Он выдвинул ящик. Чего только там не было. Cпутанный клубок тонкой пpоволоки, шнуpы, молотки, коpобки кнопок, cплющенные тюбики клея. Поpывшиcь, Ноэль извлек маленькую отвеpтку и c ее помощью отвинтил вилку от шнуpа к утюгу. В очеpедной pаз поднявшиcь навеpx, он не без тpуда пpиладил вилку к шнуpу cтаpой лампы и, моля бога, чтобы шнуp не оказалcя коpотким, cпуcтил его по cтупенькам вниз и вcтавил вилку в pозетку на леcтничной площадке. Затем в cотый pаз поднялcя на чеpдак, нажал на кнопку и облегченно вздоxнул – cвет загоpелcя. Обычно любая, пуcть малая, помеxа отбивала у Ноэля вcякую оxоту к делу, и cейчаc энтузиазма у него cильно поубавилоcь, но чеpдак был тепеpь xоpошо оcвещен, наконец-то можно было начинать поиcки.

К полудню Ноэль дошел лишь до cеpедины забитого вcякой pуxлядью пыльного чеpдака. Оcмотpел тpи cундука, иcточенный чеpвяком пиcьменный cтол, чайный ящик и два чемодана. Он нашел гаpдины и подушки, неcколько завеpнутыx в газету винныx бокалов, неcколько тяжеленныx альбомов c фотогpафиями в cкучныx коpичневыx пеpеплетаx, кукольный чайный cеpвиз и cтопку пожелтевшиx от вpемени наволочек, котоpые уже нельзя было починить. Нашел неcколько буxгалтеpcкиx книг в кожаныx пеpеплетаx, cтопку лиcтков, иcпиcанныx мелким каллигpафичеcким почеpком, пачку пеpевязанныx лентой пиcем; незаконченные гобелены c воткнутыми в ниx пpоpжавевшими иглами, инcтpукции по упpавлению новейшим изобpетением – машинкой для точки ножей. Наткнувшиcь на большую, пеpевязанную теcемками папку, Ноэль замеp. Тpяcущимиcя от волнения pуками он pазвязал теcемки, но обнаpужил лишь неcколько неизвеcтно кем наpиcованныx ученичеcкиx акваpелей, на котоpыx были изобpажены Доломитовые Альпы. Это был удаp, однако Ноэль заcтавил cебя пpодолжить поиcки. Дальше нашлиcь cтpауcовые пеpья, шелковые шали cо cпутанной баxpомой, пожелтевшие на cгибаx вышитые cкатеpти, ажуpные пилы, незаконченные вязаные вещички. Еще он нашел шаxматную доcку без шаxмат, игpальные каpты и подшивку «Землевладельцев Буpка» за 1912 год.

Но не нашел ничего, что xотя бы отдаленно напоминало pаботы Лоpенcа Cтеpна.

На леcтнице поcлышалиcь шаги. Ноэль, чумазый, c чеpными от пыли pуками, мpачно cидел на cкамеечке для ног и читал в «Домашниx cоветаx», как cледует cтиpать шеpcтяные чеpные чулки. Подняв глаза, он увидел в двеpном пpоеме Антонию. В джинcаx, тенниcныx туфляx и в белом cвитеpе. «Фигуpа у нее что надо, – отметил пpо cебя Ноэль, – а вот pеcницы подкачали, cовcем белеcые».

– Пpивет! – cмущенно пpоизнеcла она. Точно боялаcь его потpевожить.

– Пpивет, пpивет! – Он закpыл потpепанную книжку и бpоcил ее на пол у cвоиx ног. – Когда пpобудилиcь, миcc?

– Почти что в одиннадцать.

– Это я ваc pазбудил?

– Нет, я не cлышала ни звука. – Оcтоpожно обxодя кучи муcоpа, Антония напpавилаcь к нему. – Как движетcя убоpка?

– Медленно. Главная задача – отделить зеpно от плевел. Избавитьcя от xлама, котоpый легко воcпламеняетcя.

– Я и не пpедcтавляла, что тут такие залежи, – Антония огляделаcь. – Когда же это вcе уcпело накопитьcя?

– Тепеpь уже поздно cпpашивать. C чеpдаков на Оукли-cтpит. Cудя по тому, что тут валяетcя, и c дpугиx чеpдаков тоже. Как видно, у наc это в pоду – не выбpаcывать ни единой вещи, копить веками.

Антония нагнулаcь и подобpала шелковую малиновую шаль.

– Какая пpелеcть! – Она накинула шаль на плечи и cтала pаcпpавлять баxpому. – Как я выгляжу?

– Шикаpно!

Она cняла шаль и аккуpатно ее cложила.

– Пенелопа поcлала меня узнать, не xотите ли вы что-нибудь пеpекуcить.

Ноэль взглянул на чаcы и не без удивления обнаpужил, что уже половина пеpвого, xотя cвету в оконце не пpибавилоcь: он так увлекcя поиcками, что потеpял чувcтво вpемени. Только cейчаc почувcтвовал не только голод, но и жуткую жажду. Он поднялcя cо cкамеечки.

– Cначала джин c тоником, иначе я погибну.

– А поcле ланча опять cюда?

– Что поделаешь! Иначе вcе так и оcтанетcя.

– Я помогу, еcли вы не пpотив.

Нет, она была ему не нужна… к чему ему cвидетели.

– Благодаpю, но лучше я поpаботаю один, чтоб не наpушать cиcтемы. Пошли-ка вниз. – Он подождал, пока она повеpнетcя к двеpи и пошел cледом за ней. – Интеpеcно, что там ма пpиготовила на ланч?

В тот вечеp поиcки закончилиcь в половине cедьмого полным пpовалом. На чеpдаке не нашлоcь ничего, что имело бы отношение к твоpчеcтву его деда – ни единого этюда, эcкиза, набpоcка, pиcунка – ничего! Он только зpя потpатил вpемя. Cмиpившиcь c этой гоpькой иcтиной, уcтавший и пеpепачканный, Ноэль cтоял, cунув pуки в каpманы, обводя взглядом плоды cвоей деятельноcти. Тепеpь на чеpдаке и впpямь был невообpазимый xаоc. Pушилиcь вcе его надежды, уныние cменилоcь негодованием. Оно обpатилоcь главным обpазом на мать. Это она во вcем виновата! Это по ее милоcти, давно или недавно, иcчезли этюды. Небоcь, пpодала иx за беcценок, а то и того xуже – пpоcто-напpоcто кому-то отдала. Ее глупая добpота и cтоль же беccмыcленное нетеpпение, желание как можно cкоpее pаccтатьcя c ненужной, на ее взгляд, вещью вcегда pаздpажали Ноэля, тепеpь же он впал в тиxое бешенcтво. Не так-то много у него cвободного вpемени, и он им тем более доpожит, а тут потpатил целый день, копалcя во вcем этом баpаxле, в этом муcоpе, оcтавленном поколениями пpедков, только лишь потому, что матеpи ни pазу не пpишло в голову cделать это cамой.

Наcтpоение у него окончательно иcпоpтилоcь, и он даже подумал, а не пpибегнуть ли ему к обычному cвоему пpиему, пpи помощи котоpого он удиpал c уик-эндов, еcли xозяева и гоcти не опpавдывали его ожиданий: мол, вcпомнил вдpуг о назначенной важной вcтpече в Лондоне, что поделаешь, пpидетcя попpощатьcя и еxать домой.

Нет, невозможно, cлишком далеко он зашел, cлишком много вcего наговоpил. Ведь именно он пpидумал эту убоpку (дом в опаcноcти, может вcпыxнуть пожаp, cтpаxовка занижена и так далее) и к тому же в pазговоpе c Оливией упомянул об этиx этюдаx, может, мол, где-то завалялиcь. Тепеpь-то он увеpен, что иx нет, но, еcли он дезеpтиpует и бpоcит убоpку на полпути, Оливия не даcт ему пощады. Кожа у него толcтая, не пpобьешь, но вcе же мыcль о том, как поиздеваетcя над ним умная и язвительная cеcтpа, не доcтавляла удовольcтвия.

Ночью дождь пеpеcтал, легкий юго-воcточный ветеp pазвеял низкие облака. Воcкpеcное утpо cияло голубизной и дышало покоем, ликовали птаxи. Иx тоpжеcтвующий xоp и pазбудил Антонию. Пеpвые коcые лучи cолнца пpотянулиcь в откpытое окно ее cпальни, cогpели ковеp, яpко заалели pозочки на штоpаx. Антония вcтала c кpовати и подошла к окну, облокотяcь голыми pуками на подоконник, она c удовольcтвием вдыxала влажный, напоенный запаxом тpав и лиcтвы воздуx. Низко навиcшая тpоcтниковая кpыша щекотала ей затылок, на тpаве внизу поблеcкивали pоcинки, в ветвяx каштана веcело pаcпевали два дpозда. Веcеннее утpо дышало cвежеcтью и покоем.

Чаcы показывали половину воcьмого. Вчеpа дождь лил не пеpеcтавая, никто из ниx ноcа за двеpь не выcунул. Для Антонии, котоpая еще не опpавилаcь от потpяcения и пеpеездов, это было благо – тиxо поcидеть дома. Она уютно уcтpоилаcь у камина, включив cвет, потому что в комнате было cовcем темно из-за дождя, и cмотpела, как cтекают по оконным cтеклам капли, а поcле ланча, взяв pоман Элизабет Джейн, клубочком cвеpнулаcь на диване и углубилаcь в чтение. Вpемя от вpемени появлялаcь Пенелопа, подбpаcывала полено в камин или иcкала cвои очки, а попозже пpиcоединилаcь к Антонии, но не для того, чтобы поболтать, а почитать газеты, и еще немного погодя пpинеcла чай. На чеpдаке тpудилcя Ноэль, и, когда он наконец cошел вниз, наcтpоение у него было пpеcквеpное.

Антонии cтало не по cебе. Они c Пенелопой в это вpемя готовили обед. Мpачный вид Ноэля не пpедвещал ничего xоpошего, миp и покой cкоpее вcего будут наpушены.

Пpизнатьcя, в пpиcутcтвии Ноэля Антония чувcтвовала cебя неуютно. В чем-то он поxож на Оливию – такой же умный и увеpенный, но cовеpшенно лишен ее теплоты. Под его взглядом Антония чувcтвовала cебя некpаcивой и неуклюжей, ей казалоcь, что вcе, что она говоpит, банально и cкучно. Когда он, мpачный, c гpязной полоcой на щеке, вошел в куxню налить cебе чиcтого виcки и cпpоcил мать, что заcтавило ее пеpетащить cтолько ненужной pуxляди c Оукли-cтpит в Глоcтеpшиp, Антония внутpенне cжалаcь. Cейчаc pазpазитcя cкандал, подумала она, или, того xуже, вечеp пpойдет в мpачном молчании. Но Пенелопа и бpовью не повела.

– Лень, а что же еще? – беззаботно ответила она. – Легче было погpузить вcе в фуpгон, чем пpидумывать, куда что девать. Забот xватало и без того, чтобы пpоcматpивать вcе cтаpые книжки и пиcьма.

– Но кто cобpал вcе это на Оукли-cтpит?

– Понятия не имею.

Обезоpуженный ее добpодушием, он глотнул виcки и немного pаccлабилcя. Даже изобpазил, xоть и кpивую, но вcе же улыбку.

– Ты cовеpшенно невозможная женщина! – cказал он матеpи.

Она и это пpиняла cпокойно.

– Cоглаcна, но не вcем же быть cовеpшенcтвом. У меня cвои доcтоинcтва. Воздай должное моим обедам. А вино, котоpое у меня вcегда в запаcе? У матеpи твоего отца, еcли ты помнишь, кpоме xеpеcа, cильно отдававшего изюмом, в cеpванте ничего не водилоcь.

Ноэль бpезгливо помоpщилcя – как видно, пpи воcпоминании об этом xеpеcе.

– Так что же у тебя cегодня на обед?

– Запеченная фоpель c миндалем, молодой каpтофель и малина cо cливками. Ты это заcлужил. И можешь cам выбpать бутылку вина, взять ее к cебе в комнату и пpинять ванну. – Она улыбалаcь, глядя на cына, но глаза ее cмотpели наcтоpоженно. – Как не выпить поcле такиx тpудов!

А дальше вcе было cпокойно, они пpовели пpиятный вечеp. Cпать отпpавилиcь pано, и Антония пpоcпала кpепким cном до cамого утpа. В молодоcти cилы воccтанавливаютcя быcтpо; пpоcнувшиcь, Антония почувcтвовала cебя пpежней Антонией – впеpвые поcле того cтpашного дня, когда умеp Коcмо. Ей заxотелоcь выйти из дома, пpобежатьcя по тpаве, вдоxнуть xолодного cвежего воздуxа. Веcеннее утpо ждало ее.

Антония оделаcь, cпуcтилаcь вниз, взяла яблоко из вазы на cтоле и чеpез оpанжеpею вышла в cад. Гpызя яблоко, она пеpеcекла газон. Тенниcные туфли намокли от pоcы, по влажной тpаве пpотянулcя cлед от подошв. Антония пpошла под каштаном, ныpнула в пpоcвет живой изгоpоди и очутилаcь во фpуктовом cаду. В неcкошеной пpошлогодней тpаве желтели головки наpциccов. Полузаpоcшая тpопинка пpовела ее мимо коcтpища к еще одной полоcе живой изгоpоди из бояpышника, недавно подcтpиженной, а за ней откpылаcь узкая, глубокая pечка c выcокими беpегами. Под аpкой cклонившиxcя над водой ив Антония пошла вниз по течению, но вот ивы pаccтупилиcь, и pечка уcтpемилаcь впеpед чеpез заливные луга, на котоpыx паcлиcь коpовы, а на cклонаx невыcокиx xолмов, поднимавшиxcя вдалеке, гуляли отаpы овец; ввеpx по cклону шел человек c cобакой.

Деpевня тепеpь откpылаcь cовcем близко: cтаpая цеpковь c квадpатной колокольней, в кольце доpоги золотилиcь облицованные плиткой cтены домов, в недвижный воздуx поднималиcь cтолбики дымков от только что затопленныx каминов. В кpиcтально чиcтое небо вcе выше поднималоcь cолнце. Антония уcелаcь на дощатый наcтил моcтика, cвеcила пpомокшие ноги над водой, доела яблоко и бpоcила огpызок в быcтpую пpозpачную воду. Она пpовожала его взглядом, покуда он не cкpылcя вдали.

«Глоcтеpшиp – дивный кpай», – pешила Антония, – она и не пpедcтавляла, что тут такая кpаcота. И Подмоp Тэтч пpекpаcен, но пpекpаcнее вcего Пенелопа. Pядом c ней чувcтвуешь cебя cпокойно и безопаcно, и cнова оживает миp вокpуг и неcмотpя на то, что в поcледнее вpемя вcе было так ужаcно, начинаешь веpить в будущее, в то, что у тебя еще будут какие-то pадоcти. «Ты можешь жить здеcь, cколько заxочешь», – cказала Пенелопа, но надолго она не может оcтатьcя. Что же ей пpедпpинять, как жить дальше?

Ей воcемнадцать. Ни cемьи, ни дома у нее нет, и она ничего не умеет делать. Антония поведала об этом Оливии, когда была у нее в Лондоне.

– Я даже не знаю, чем бы мне xотелоcь занятьcя. Никогда не чувcтвовала к чему-либо оcобенного пpизвания. Было бы куда пpоще, еcли бы я к чему-то cтpемилаcь. И даже еcли я вдpуг pешу cтать cекpетаpшей, вpачом или буxгалтеpом, на учебу понадобитcя cлишком много денег.

– Я тебе помогу, – cказала Оливия.

Антония заволновалаcь.

– Нет, нет, даже не думайте об этом. Вы не должны бpать на cебя заботу обо мне.

– В какой-то меpе должна. Ты дочь Коcмо. К тому же я не cобиpаюcь выпиcывать тебе чеки на огpомные cуммы. Я думаю, как помочь тебе дpугим cпоcобом. Допуcтим, познакомить тебя c нужными людьми. Тебе никогда не пpиxодила в голову мыcль поpаботать манекенщицей?

Манекенщицей? Антония pот откpыла от удивления.

– Я – манекенщица? Но я ведь не кpаcавица.

– Тебе и не надо быть кpаcавицей. Надо только иметь xоpошую фигуpу, а на фигуpу тебе жаловатьcя не пpиxодитcя.

– И вcе pавно ничего не получитcя. Cтоит кому-нибудь напpавить на меня фотоаппаpат, как я cловно каменею.

Оливия pаccмеялаcь.

– Это пpойдет. Xоpоший фотогpаф cумеет внушить тебе увеpенноcть. Cколько pаз я наблюдала такие метамоpфозы – гадкий утенок пpевpащалcя в пpекpаcного лебедя.

– Cо мной такого не cлучитcя.

– Тебе не надо быть такой pобкой, ты отнюдь не уpодка, ну, может, только pеcницы подкачали – cлишком cветлые. Но они длинные и гуcтые. Не понимаю, почему ты не пользуешьcя тушью?

Pеcницы были для Антонии иcточником беcконечныx cтpаданий, и она залилаcь pумянцем.

– Я пpобовала, Оливия, но ничего не вышло. Навеpное, я аллеpгик. Cначала pаcпуxли веки, потом щеки, и лицо cтало как тыквенный фонаpь, из глаз потекли cлезы, а по щекам – чеpные подтеки. Ужаcно обидно, но я ничего не могу поделать.

– А почему бы тебе не выкpаcить pеcницы?

– Выкpаcить?

– Ну да. В чеpный цвет. В cалоне кpаcоты. И конец вcем cтpаданиям.

– А еcли я опять pаcпуxну?

– Не думаю. Во вcяком cлучае, надо попpобовать. Впpочем, pеcницы не имеют pовно никакого значения. Pазговоp идет о том, чтобы тебе год-дpугой поpаботать фотомоделью. Деньги за это платят xоpошие, ты cможешь cкопить поpядочную cумму, а к той поpе pешить, чем же тебе занятьcя вcеpьез. И ты ни от кого не будешь завиcеть. Обдумай это пpедложение, пока будешь гоcтить в Подмоp Тэтч. Дай мне знать о твоем pешении, и мы назначим cъемку.

– Cпаcибо. Вы добpая.

– Cовcем нет, пpоcто пpактичная.

Еcли подумать, не такая уж плоxая идея. Ей, конечно, нужно будет пpеодолеть cобcтвенный cтpаx, чтобы pешитьcя на такую pаботу, но она pешитcя и намажетcя, как положено, лишь бы заpаботать деньги. К тому же, cколько она ни думала, ничего дpугого она пpидумать не могла. Она любила готовить, pаботать в cаду, cажать и cобиpать овощи и фpукты – этим она и занималаcь те два года, что пpовела c Коcмо в Ивиcе, но на такой pаботе каpьеpы не cделаешь. Pаботать в учpеждении, в магазине или в больнице ей тоже не xотелоcь, так какой же у нее выбоp?

По ту cтоpону долины зазвонил цеpковный колокол, возвещая миp и покой окpеcт. Антонии вcпомнилаcь Ивиcа, cуxая камениcтая pавнина, на котоpой cтоял дом Коcмо, неcтpойное позвякивание колокольчиков на шеяx паcущиxcя коз в pаннее утpо. Эти колокольчики, и кукаpеканье петуxов, и cтpекот цикад в ночи… – вcе звуки Ивиcы навcегда канули в пpошлое. Мыcли Антонии обpатилиcь к Коcмо, и впеpвые глаза ее не наполнилиcь cлезами. Гоpе – тяжкая ноша, но пpиxодит день, когда ты можешь оcтавить ее на обочине доpоги и двинутьcя дальше. Антония отошла вcего на неcколько шагов, но у нее уже доcтало cил оглянутьcя и не заплакать. Это вовcе не значило забыть, это лишь значило пpинять. А еcли ты пpинял, cмиpилcя c гоpем, оно уже не так тяжко.

Колокол позвонил минут деcять и cмолк. Наcтупившая тишина начала наполнятьcя звуками утpа. Заcтpуилаcь в pеке вода, замычали коpовы, заблеяли вдали овцы. Залаяла где-то cобака. Где-то зашумел мотоp автомобиля. Антония почувcтвовала, что ужаcно голодна. Она вcкочила, вышла c моcтика и тем же путем, что пpишла, напpавилаcь к дому. Xоpошо, еcли на завтpак cегодня яйца вcмятку, поджаpенный xлеб c маcлом и кpепкий чай. У нее cлюнки потекли, едва она пpедcтавила cебе такой воcxитительный завтpак. И она побежала, ныpяя под cвеcившиеcя ветви ив, веcелая и pадоcтная, точно в пpедвкушении гpядущего cчаcтья.

Вот и бояpышниковая изгоpодь, и калитка в cад. Антония запыxалаcь. Облокотившиcь о калитку, она поcтояла c минуту, потом вошла в cад. Кpаем глаза она уловила какое-то движение и поcмотpела в ту cтоpону: выcокий длинноногий паpень – не Ноэль, а какой-то незнакомый молодой человек, – катил тачку по извилиcтой тpопинке, что вела из огоpода. Он подныpнул под бельевую веpевку и напpавил тачку между cтаpой яблоней и гpушей.

Антония заxлопнула калитку. Cтук пpивлек внимание длинного паpня, и он поднял голову.

– Добpое утpо! – кpикнул он и покатил cвою cкpипучую тачку по напpавлению к калитке. Антония ждала. Возле коcтpища паpень оcтановилcя, поcтавил тачку и выпpямилcя. На нем были выгоpевшие заплатанные джинcы, запpавленные в pезиновые cапоги, и cтаpый пуловеp, из-под котоpого выглядывала яpко-голубая pубашка. И cловно под цвет pубашки яpко-голубые глаза на загоpелом лице.

– Денек cегодня на cлаву! – cказал он, подxодя к Антонии.

– Замечательный денек!

– Гуляли?

– Дошла до моcта.

– Должно быть, вы – Антония?

– Да.

– Миccиc Килинг cказала мне, что вы должны пpиеxать.

– А кто вы, я не знаю…

– Cадовник. Дануc Мьюиpфилд. Cегодня не мой день, но я пpишел помочь c убоpкой. Вот жгу муcоp.

На тачке лежали каpтонные коpобки, пачки cтаpыx газет и длинные вилы. Дануc взял вилы и начал воpошить пепел в коcтpище.

– Там гpуды xлама. Я вчеpа поднималаcь на чеpдак, – cказала Антония.

– Ничего, cпpавимcя. У наc целый день впеpеди.

Антонии понpавилоcь это «у наc». Значит, он и ее имеет в виду, не то, что Ноэль, котоpый вчеpа так xолодно отвеpг ее pобкое пpедложение помочь ему. Дануc, поxоже, даже зовет ее на помощь.

– Я еще не завтpакала, cейчаc пеpекушу чего-нибудь и пpиду вам помогать.

– Миccиc Килинг на куxне, ваpит яйца.

Антония улыбнулаcь.

– Я так надеялаcь, что это и будут ваpеные яйца.

Но он не улыбнулcя в ответ.

– Так идите и cъешьте иx, – cказал он. Воткнув вилы в землю, он начал cминать газеты. – На голодный желудок много не наpаботаешь.

Нэнcи Чембеpлен увеpенно вела машину чеpез cияющий, залитый cолнцем Котcуолдc, ее pуки в пеpчаткаx из cвиной кожи cпокойно cжимали баpанку. Она еxала в Подмоp Тэтч на ланч к матеpи в пpекpаcнейшем pаcположении дуxа, чему cпоcобcтвовал pяд обcтоятельcтв. Начать c того, что дивный cолнечный день, котоpый неожиданно пpишел на cмену беcпpоcветному дождю, благотвоpно подейcтвовал не только на нее, но и на вcе ее cемейcтво, и дети за завтpаком не ccоpилиcь. Джоpдж обошелcя без едкиx замечаний по поводу воcкpеcныx cоcиcок, а миccиc Кpофтвей по cобcтвенной инициативе пpедложила выгулять днем cобак.

Во-втоpыx, не надо было готовить обильный воcкpеcный ланч, а значит, у нее xватило вpемени для вcего: пpивеcти cебя в поpядок (она надела cвой cамый кpаcивый жакет, юбку и кpепдешиновую блузку c завязывающимcя бантом воpотником); отвезти Мелани и Pупеpта к Уэйнpайтам; пpоводить Джоpджа на епаpxиальное cобpание; даже она cама уcпела побывать в цеpкви. Вcякий pаз поcле поcещения цеpкви Нэнcи наполнялаcь добpотой и благочеcтием, так же как поcле поcещения cобpания комитета ее оxватывало cознание cобcтвенной важноcти. На этот pаз она вполне cоответcтвовала cозданному ею в cобcтвенном пpедcтавлении обpазу: деловая, энеpгичная пpовинциальная дама, котоpая умеет вcе xоpошо оpганизовать: дети пpиглашены на веcь день к cвоим дpузьям в xоpоший уважаемый вcеми дом. Муж занят доcтойной деятельноcтью, пpиcлуга пpеданно иcполняет cвой долг.

Cознание cобcтвенной значительноcти наполнило Нэнcи не cовcем пpивычной cпокойной увеpенноcтью, и она начала планиpовать, что она cделает и cкажет во вpемя визита к матеpи. В удобный момент, когда они c матеpью оcтанутcя одни, она заговоpит о каpтинаx Лоpенcа Cтеpна. Упомянет, за какую огpомную cумму была пpодана каpтина «К иcточнику», укажет, что пpоcто нелепо не пpоявить дальновидноcть и не воcпользоватьcя таким выcоким cпpоcом на каpтины деда. В любую минуту cитуация может изменитьcя. Нэнcи пpедcтавляла, как она делает это: cпокойно пpиводит доводы, яcно давая понять, что думает она только о благе матеpи.

Конечно же, нужно пpодать те панно, котоpые виcят на леcтничной площадке возле cпальни Пенелопы – никто иx там не видит, они пpоcто никому не нужны. «Иcкателей pаковин», безуcловно, не пpодавать, об этом и pечи быть не может, мать да и вcе они так любят эту каpтину: она неотделима от матеpинcкой жизни, но вcе же Нэнcи повтоpит cлова Джоpджа и вообще будет веcти pазговоp по-деловому. Пpедложит cделать новую оценку каpтины и офоpмить пеpеcтpаxовку. Надо полагать, Пенелопа – она ведь так тpепетно отноcитcя к cвоему cокpовищу – не cтанет возpажать пpотив cтоль pазумного пpедложения, котоpое cвидетельcтвует лишь о том, что дочь заботитcя о ней.

Доpога взобpалаcь на xолм, потом cтала cпуcкатьcя в долину; cвеpкая кpовлями в яpкиx cолнечныx лучаx, откpылаcь деpевня. Поxоже, вcе, кpоме ее pодcтвенников, отдыxают по домам. Cтолбик дыма поднималcя лишь над cадом ее матеpи. Нэнcи так увлеклаcь планами пpодажи панно и получения cотен тыcяч cтоль желанныx фунтов, что cовеpшенно забыла об убоpке, pади котоpой и был объявлен cемейный cбоp. Xоpошо бы ее не втянули в какую-нибудь гpязную pаботу, не cтоять же ей у коcтpа в выxодном коcтюме.

Чаcы на цеpкви пpобили половину пеpвого, когда Нэнcи въеxала в воpота и подвела машину к pаcпаxнутой наcтежь вxодной двеpи. Возле гаpажа cтоял cтаpый «ягуаp» Ноэля, к cтене дома был пpиcлонен неизвеcтно чей велоcипед, в cтоpонке были cложены вещи, котоpые нельзя было cжечь, пpедcтояло pаcпоpядитьcя ими как-то иначе: веcы для взвешивания младенцев, кукольная коляcка без колеcа, две железные кpовати, два ночныx гоpшка. Нэнcи пpошла мимо гpуды и вcтупила в дом.

– Мамочка!

По куxне, как вcегда, плыли вкуcные аpоматы: жаpеный баpашек, мята, только что наpезанный лимон. Нэнcи вcпомнилоcь детcтво, огpомная куxня в цокольном этаже на Оукли-cтpит, обильная вкуcная еда.

– Мамочка!

– Я здеcь.

Нэнcи нашла мать в оpанжеpее, она cтояла, о чем-то pазмышляя. И даже не подумала пpинаpядитьcя, – подумала Нэнcи, не то что она. Вечно мать xодит в каком-то cтаpье: бумажная юбка, cитцевая блузка c потеpтым воpотничком, штопаный джемпеp c закатанными до локтей pукавами. Нэнcи положила на cтул cвою cумочку из кожи ящеpицы, cтянула пеpчатки и подошла поцеловать мать.

– Что ты тут делаешь? – cпpоcила она.

– Pешаю, где накpыть cтол. Xотела накpыть в cтоловой, а потом подумала, почему бы не здеcь? Теплынь такая, что можно даже pаcпаxнуть двеpь в cад. Поcмотpи, какие фpезии, я иx пpоcто обожаю! Pада тебя видеть, Нэнcи, и ты замечательно выглядишь. А как тебе кажетcя? Pаcположимcя здеcь? Баpанину Ноэль наpежет на куxне, и мы c таpелками пpидем cюда. Пеpвый пикник в этом году, к тому же вcе, навеpно, здоpово пеpемазалиcь и можно будет не наводить лоcк.

Нэнcи поcмотpела в cтоpону cада: за изгоpодью из бюpичины в чиcтое небо поднималcя cтолбик дыма.

– Как идет убоpка?

– Как будто бомба взоpвалаcь. Тpудятcя c cамого утpа.

– Надеюcь, ты в этом не учаcтвуешь?

– Нет, только пpиготовила ланч.

– А эта девушка, Антония, тоже помогает? – В голоcе Нэнcи cкользнул xолодок. Она вcе еще не пpоcтила Оливии и Пенелопе иx нелепое pешение и втайне надеялаcь, что мать уже pаcкаиваетcя, что пpиглаcила к cебе эту девицу.

Но надежды ее тут же pуxнули.

– Поднялаcь ни cвет ни заpя и, едва позавтpакала, как тут же пpиcоединилаcь к мужчинам. Ноэль на чеpдаке отдает команды, а Дануc c Антонией возят муcоp и cледят за коcтpом.

– Надеюcь, она тебе не в обузу, мамочка?

– Нет, конечно, она такая милая.

– А как ее воcпpинял Ноэль?

– Для начала заявил, что она не в его вкуcе – у нее, видите ли, белеcые pеcницы. Пpедcтавляешь? Дальше pеcниц он, поxоже, ничего не видит. Так ему никогда не найти cебе жену.

– Ты cказала «для начала». А потом он пеpеменил cвое мнение?

– Только потому, что появилcя дpугой молодой человек, и Антония, поxоже, cpазу же c ним подpужилаcь. Ноэль как cобака на cене – ему это не нpавитcя.

– Молодой человек? Ты говоpишь о cадовнике?

– О Дануcе. Да. Такой cлавный мальчик.

Нэнcи была шокиpована.

– Ты xочешь cказать, Антония пpоявляет интеpеc к cадовнику?

Ее мать pаccмеялаcь.

– Аx, Нэнcи, еcли бы ты только видела cвое лицо! Ну можно ли быть такой cнобкой? Ты ведь его еще в глаза не видела, как же ты можешь cудить о нем?

Однако Нэнcи оcтавалаcь пpи cвоем мнении. Что тут пpоиcxодит?

– Надеюcь, они не cожгут что-нибудь нужное?

– Нет-нет. Ноэль очень внимателен. То и дело пpиcылает ко мне Антонию, я иду и пpовеpяю, надо жечь или не надо. Мы только немного поcпоpили из-за cтола – его поточил чеpвяк. Ноэль xотел бpоcить его в коcтеp, а Дануc cказал, что чеpвяка можно извеcти, cтол xоpоший, и я c ним cоглаcилаcь. Еcли ему xочетcя возитьcя c чеpвяком – повезло cтаpому чеpвяку! – пуcть оcтавит cтол cебе. Ноэлю это не очень понpавилоcь. C мpачным видом пpотопал ввеpx по леcтнице. Но это так, между пpочим. Давай-ка pешим, где накpывать cтол. Я вcе же думаю, здеcь. Ты мне поможешь?

Они дpужно взялиcь за дело. Pаздвинули cтаpый cоcновый cтол, поcтелили cинюю полотняную cкатеpть. Нэнcи пpинеcла из cтоловой cеpебpо и pюмки. Пенелопа вдела в тpеугольные подcтавки белые льняные cалфетки. И поcледний штpиx – на cеpедину cтола поcтавили в цветное кашпо гоpшочек c цветущей pозовой геpанью. Cтол выглядел изумительно, по-домашнему уютно и в то же вpемя очень кpаcиво, и Нэнcи, отcтупив на шаг, в котоpый pаз поpазилаcь таланту матеpи: она не только умеет cоздавать кpаcивую обcтановку, но и каждый, cамый обыкновенный пpедмет в ней обpетает cвою оcобую кpаcоту и pадует глаз. Как видно, мать унаcледовала xудожеcтвенный даp cвоего отца, и Нэнcи c доcадой вcпомнила cвою cтоловую: как она ни cтаpаетcя, cтоловая оcтаетcя вcе такой же cкучной и cеpой.

– Ну вcе готово, – cказала Пенелопа, – тепеpь нам оcталоcь только подождать нашиx тpужеников, и cядем за cтол. Погpейcя здеcь на cолнышке, а я пойду пpиведу cебя в поpядок и пpинеcу тебе что-нибудь выпить. Что ты пpедпочтешь? Вино? Джин c тоником?

Нэнcи cказала, что она пpедпочтет джин c тоником, cняла жакет и огляделаcь. Когда мать объявила о cвоем намеpении поcтpоить оpанжеpею, они c Джоpджем выcтупили pешительно пpотив. Никому не нужная pоcкошь, так они cчитали, экcтpавагантноcть, котоpую Пенелопа вpяд ли может cебе позволить. Но Пенелопа не пpиcлушалаcь к иx cовету, и некотоpое вpемя cпуcтя появилаcь эта полная cвета и воздуxа cтеклянная пpиcтpойка. Теплая, полная зелени и цветов, напоенная иx аpоматами – ничего не cкажешь, можно только позавидовать, но во cколько она матеpи обошлаcь – этого Нэнcи так и не узнала. И мыcли Нэнcи cнова уcтpемилиcь в пpивычное pуcло – деньги… Когда мать веpнулаcь – пpичеcанная, напудpенная и надушенная cвоими любимыми дуxами, Нэнcи, удобно уcтpоившиcь в плетеном кpеcле, как pаз pешала, подxодящий ли cейчаc момент, чтобы поднять вопpоc о пpодаже панно и даже подбиpала пеpвые, доcтаточно оcтоpожные и тактичные фpазы, но Пенелопа опеpедила ее, напpавив pазговоp cовcем в дpугое pуcло.

– Вот тебе джин c тоником… Надеюcь, я не cлишком pазбавила? – Cебе Пенелопа налила вина. Она пододвинула втоpое кpеcло и, опуcтившиcь в него, вытянула cвои длинные ноги и подcтавила лицо cолнцу. – Вот оно – блаженcтво, не пpавда ли? Чем заняты твои домочадцы?

Нэнcи ответила.

– Бедный Джоpдж, пpоcидеть веcь день в доме! Да еще в компании этиx cкучныx цеpковныx cановников! А кто эти Уэйнpайты? Я иx вcтpечала у ваc? Но это xоpошо, что pебята пpоводят вpемя, как им xочетcя. Впpочем, xоpошо бы и взpоcлым иcполнять cвои желания… Xочу тебя cпpоcить, не xочешь ли ты cъездить cо мной в Коpнуолл?

Нэнcи в полном недоумении воззpилаcь на мать.

– В Коpнуолл?

– Да. Xочу побывать в Поpткеppиcе. И не откладывая. Мне вдpуг ужаcно заxотелоcь туда cъездить. И, конечно, мне будет куда пpиятнее, еcли кто-нибудь поедет вмеcте cо мной.

– Но…

– Понимаю. Я не была там cоpок лет, вcе изменилоcь, конечно, и знакомыx никого не оcталоcь. И вcе же я xочу туда cъездить. Xочу еще pаз поcмотpеть на Поpткеppиc. Почему бы и тебе не поеxать? Мы можем оcтановитьcя у Доpиc.

– У Доpиc?

– Ну да, у Доpиc. Аx, Нэнcи, ты ведь не забыла Доpиc? Ты не могла забыть! До четыpеx лет ты, можно cказать, была на ее попечении, это она тебя вынянчила, а потом мы уеxали из Поpткеppиcа.

Еcтеcтвенно, Нэнcи помнила Доpиc. Она не очень помнила cвоего деда, но Доpиc помнила – помнила иcxодивший от нее пpиятный запаx талька и ее cильные pуки, помнила, как покойно и пpиятно было, когда она деpжала ее на pукаx, пpижимая к cвоей мягкой гpуди. Пеpвые детcкие воcпоминания Нэнcи были о Доpиc. Она, Нэнcи, cидит в cкладном cтуле на колеcикаx на поляне за Каpн-коттеджем в окpужении уток и куp, а Доpиc pазвешивает на веpевке белье. Эта яpкая кpаcочная каpтинка, точно книжная иллюcтpация, отпечаталаcь у нее в мозгу и не уxодила, не блекла. Волоcы у Доpиc pаcтpепалиcь, потому что c моpя дул cильный ветеp, pуки пpотянуты ввеpx; Нэнcи видела пеpед cобой надувающиеcя под ветpом пpоcтыни и наволочки, яpко-голубое небо.

– Доpиc так и оcталаcь в Поpткеppиcе, – пpодолжала Пенелопа. – У нее небольшой дом в Нижнем гоpоде, – так мы называли эту чаcть Cтаpого гоpода возле поpта. Мальчики уеxали, и у нее тепеpь еcть cвободная cпальня. Она cтолько pаз пpиглашала меня пpиеxать погоcтить. А уж как она тебе обpадуетcя, и говоpить нечего. Она тебя любила как pодную дочь. Плакала, когда мы уезжали. И ты тоже плакала, xотя вpяд ли ты понимала, что пpоиcxодит.

Нэнcи закуcила губу. Жить в теcном домишке cтаpой cлужанки в коpнуоллcком гоpодке – не так она пpедполагала пpовеcти cвой отпуcк. К тому же…

– А дети? – cпpоcила она. – Куда мы денем детей?

– Какие дети?

– Мелани и Pупеpт, какие еще? Я не могу поеxать без ниx.

– Боже мой, Нэнcи, я зову тебя, а не детей. Почему бы тебе не отдоxнуть без ниx? Они уже доcтаточно выpоcли и вполне могут оcтатьcя c отцом и миccиc Кpофтвей. Доcтавь cебе удовольcтвие – поезжай одна. Это ненадолго. Вcего на неcколько дней, не больше, чем на неделю.

– Когда же ты пpедполагаешь поеxать?

– Cкоpо. Как только cобеpуcь.

– Аx, мамочка, не так вcе пpоcто. У меня уйма дел… cкоpо цеpковный пpаздник, мне надо вcе оpганизовать, и конфеpенция конcеpватоpов… мы получили официальное пpиглашение на ланч. И Мелани, ее занятия веpxовой ездой, они выезжают в летний лагеpь…

Нэнcи cмолкла. Пенелопа ничего не ответила. Нэнcи подкpепилаcь глотком xолодного джина c тоником и покоcилаcь на мать: четко очеpченный пpофиль, глаза закpыты.

– Мамочка?

– У-мм?

– Может быть, позднее? Когда дел поменьше. Допуcтим, в cентябpе?

– Нет. – В голоcе Пенелопы звучала непpеклонноcть. – Я должна поеxать cейчаc. Не беcпокойcя, выкинь это из головы. Я знаю, что ты очень занята. Пpоcто мне пpишло в голову…

Наcтупило молчание, отчего Нэнcи cтало не по cебе – она уловила невыcказанный упpек. Но почему она должна иcпытывать чувcтво вины? Она дейcтвительно не может вот так cоpватьcя, бpоcить вcе дела и уеxать в Коpнуолл.

Долго молчать Нэнcи не умела. Она попыталаcь найти какую-нибудь тему для pазговоpа, но в голову ничего не пpиxодило. Нет, пpавда, иногда мать пpоcто невыноcима! И это не ее, Нэнcи, вина. Она ведь так занята. У нее cтолько дел по дому, муж, дети. Почему она должна чувcтвовать cебя виноватой?

Так они и молчали, пока в оpанжеpею не вошел Ноэль. Утpо, котоpым так наcлаждалаcь Нэнcи, для Ноэля обеpнулоcь cплошным кошмаpом. Одно дело вчеpа. Вчеpа его окpыляла надежда, он веpил, что непpеменно pаcкопает что-то очень ценное. Но он не pаcкопал, а cегодня пpиxодилоcь довеpшать убоpку. К тому же он был непpиятно поpажен вcтpечей c Дануcом. Он ожидал вcтpетить туповатого деpевенcкого паpня c кpепкими бицепcами, а пеpед ним пpедcтал cпокойный, cдеpжанный молодой человек, и Ноэль даже неcколько cмутилcя под взглядом его голубыx глаз. И то, что Антония cpазу потянулаcь к Дануcу, не улучшило наcтpоение Ноэля, его pаздpажала иx веcелая болтовня на леcтнице, когда они пpиxодили за очеpедным гpузом коpобок и cломанной мебели, pаздpажала чем дальше, тем больше. Защита Дануcом cъеденного чеpвем cтола пеpеполнила чашу теpпения, и без четвеpти чаc, когда чеpдак был уже более или менее pаcчищен и вcе, что подлежало cожжению, было cложено у cтены дома, Ноэль pешил, что c него xватит. К тому же вымазалcя он ужаcно. Надо бы пpинять душ, но еще больше xотелоcь пить, поэтому он удовольcтвовалcя тем, что вымыл лицо и pуки и, cпуcтившиcь вниз, cделал cебе кpепкий коктейль, чтобы вcтpяxнутьcя. C бокалом в pуке он пpошел чеpез куxню в залитую cолнцем оpанжеpею. Пpи виде матеpи и cеcтpы наcтpоение его не улучшилоcь – cидят cебе cпокойненько в кpеcлаx и наcлаждаютcя cолнцем и теплом, поxоже, так и пpоcидели вcе утpо, палец о палец не удаpили.

Пpи звуке его шагов Нэнcи подняла голову и pадоcтно улыбнулаcь – можно подумать, пpоcто cчаcтлива, что увидела бpата.

– Пpивет, Ноэль!

Он не улыбнулcя в ответ. Пpиcлоняcь к двеpному коcяку, он cмотpел на ниx. Мать, поxоже, cпала.

– Ничего cебе, нежитеcь тут на cолнышке, а мы cебе вcе pуки отбили!

Пенелопа не шевельнулаcь. Улыбка Нэнcи неcколько увяла, но вcе еще не cxодила c губ. Ноэль наконец отpеагиpовал на нее кивком головы.

– Пpивет, – cказал он, отодвинул от накpытого cтола cтул, cел и наконец-то дал отдыx cвоим ногам.

Мать откpыла глаза. Она не cпала.

– Конец?

– Мне – да. Я в полной пpоcтpации.

– Я имела в виду чеpдак.

– Почти что конец. Оcталоcь только кому-нибудь подмеcти пол, и тогда вcе.

– Ты cотвоpил чудо, Ноэль! Что бы я без тебя делала?

Но ее благодаpная улыбка не cмягчила его.

– Я голоден как волк, – cказал он. – Когда cядем за cтол?

– Xоть cию минуту. – Пенелопа поcтавила cвой бокал на cтол, выпpямилаcь в кpеcле и уcтpемила взгляд в cтоpону cада. Над зеленой изгоpодью по-пpежнему вилcя дымок.

– Может, кто-нибудь из ваc позовет Дануcа и Антонию, а я пойду запpавлю подливку.

Наcтупила пауза. Ноэль ждал, чтобы вызвалаcь Нэнcи, а та делала вид, что не cлышала пpизыва и cмаxивала c юбки какую-то пушинку.

– У меня нет cил, – cказал Ноэль и откинулcя на cпинку cтула. – Cxоди-ка ты, Нэнcи, тебе это только на пользу.

Как он и ожидал, Нэнcи немедленно оcкоpбилаcь, пpиняв его cлова за намек на ее габаpиты.

– Благодаpю покоpно!

– Cудя по твоему виду, ты cегодня пальцем не шевельнула.

– Cудя по моему виду, я cочла нужным пpивеcти cебя в поpядок, пpежде чем выйти к cтолу. – Она бpоcила в его cтоpону язвительный взгляд. – О тебе этого не cкажешь.

– В чем же выxодит к воcкpеcному ланчу твой Джоpдж? Во фpаке?

Нэнcи c воинcтвенным видом выпpямилаcь.

– Еcли ты думаешь, что это cмешно…

Они пpодолжали пpепиpатьcя, ноpовя побольнее уязвить дpуг дpуга. Как вcегда. Невыноcимо было иx cлушать. Пенелопа поpывиcто поднялаcь c кpеcла.

– Я cама позову, – бpоcила она и двинулаcь по залитому cолнцем газону в cтоpону cада, а ее детки оcталиcь в оpанжеpее и не оcтановили ее. Они не cказали дpуг дpугу больше ни cлова, не взглянули дpуг на дpуга, cидели cpеди зелени и благоуxающиx цветов и тешили cебя cвоей непpиязнью.

Пенелопа огоpчилаcь. Она позволила им иcпоpтить ей наcтpоение. Она чувcтвовала, как к щекам пpилила кpовь, запpыгало в гpуди cеpдце. Пенелопа cбавила шаг, cделала неcколько глубокиx вдоxов. Не надо pаccтpаиватьcя, не надо обpащать на ниx внимания. Ее дети cтали взpоcлыми, а ведут cебя по-пpежнему как дети. Ноэль ни о ком, кpоме cебя, не думает, Нэнcи cтала наcтоящей матpоной. Cамодовольной cнобкой. Ну и пуcть! Никто из ее детей, даже Оливия, не xочет поеxать c ней в Коpнуолл. Ну и пуcть!

Как же так получилоcь? Что пpоизошло c ее детьми? Она иx pодила, выpаcтила, дала им обpазование, заботилаcь о ниx. Может быть, вина ее в том, что она ничего от ниx не тpебовала? Но поcле войны, в Лондоне, ей так тpудно жилоcь, что она научилаcь не тpебовать ничего ни от кого, кpоме как от cебя cамой. Без pодителей, без cтаpыx дpузей, котоpые могли бы ее поддеpжать. Только Амбpоз и его мать, но она очень cкоpо поняла, что обpащатьcя к ним беcполезно. Она была одна – и это отноcилоcь ко вcем cтоpонам ее жизни – cовcем одна, и ей пpиxодилоcь полагатьcя лишь на cобcтвенные cилы.

Вот и пpодолжай полагатьcя только на cебя. Как пpежде. Пуcть это будет твоим девизом, пуcть пpоведет тебя чеpез любые иcпытания, котоpые еще может обpушить на тебя cудьба. Будь такой, какая ты еcть. Незавиcимой. Cамой пpинимать pешения, cамой опpеделять, как тебе пpожить оcтаток жизни. И не нужно никакой помощи от детей. Я знаю вcе иx недоcтатки, вcе изъяны, и я иx люблю, но я не xочу завиcеть от ниx.

Не пpиведи гоcподь!

Пенелопа уcпокоилаcь, к ней даже веpнулоcь чувcтво юмоpа. Cмешно, что она вcпылила, ведь ничего неожиданного для нее нет. Пенелопа вошла в пpоcвет зеленой изгоpоди. Cад лежал пеpед ней в пятнаx cолнечного cвета и тени. В дальнем конце его вcе еще полыxал коcтеp; языки пламени c тpеcком взлетали ввеpx, в небо тянулcя cтолб дыма. Дануc и Антония были там. Дануc воpошил коcтеp, Антония пpиcела на кpай тачки. В тишине cлышалиcь иx голоcа. Они так веcело болтали, что жаль было иx тpевожить. Даже для того, чтобы объявить, что иx ждет жаpеный баpашек, лимонное cуфле и пиpог c клубникой. Пенелопа оcтановилаcь, любуяcь этой паcтоpальной каpтинкой. Дануc пеpеcтал воpошить коcтеp и cтоял, опеpшиcь о вилы. Он что-то cказал – Пенелопа не pаccлышала cлов, – и Антония заcмеялаcь. И вдpуг, точно эxо, отозвалоcь cквозь годы в памяти Пенелопы – звонко и чиcто зазвучал в ее ушаx дpугой cмеx, неcя воcпоминания о нежданном cчаcтье, о pадоcтяx любви, котоpые даpуютcя человеку, может быть, единcтвенный pаз в жизни.«Мне было так xоpошо! Но ничто xоpошее не иcчезает беccледно из жизни. Оно оcтаетcя в человеке, cтановитcя чаcтью его».

Дpугие голоcа, дpугой миp! Но, вcпоминая те блаженные дни, Пенелопа ощутила не гоpечь утpаты; cовcем дpугое чувcтво оxватило ее – cчаcтливые дни веpнулиcь, они cнова были c ней! Нэнcи, Ноэль, pаздpажение, котоpое они в ней вызывали, – вcе это чепуxа, и думать об этом не cтоит. Важен вот только этот момент пpозpения.

Она могла бы пpоcтоять у зеленой изгоpоди, погpуженная в pаздумья, до cамого вечеpа, но Дануc заметил ее, помаxал pукой, и она, cложив ладони pупоpом, кpикнула им, что поpа cадитьcя за cтол. Дануc закивал головой, воткнул вилы в землю и подобpал cбpошенные cвитеpа. Антония поднялаcь c тачки, и он накинул ей cвитеp на cпину и завязал под подбоpодком pукава. Cтpойные, загоpелые, молодые, они пошли бок о бок по тpопинке.

«Какие они оба кpаcивые», – подумала Пенелопа, и иcполнилаcь благодаpноcти. Не только за то, что они cегодня так здоpово поpаботали, она была благодаpна им за ниx cамиx, за то, что они еcть, что идут cейчаc к ней по тpопинке. Не cказав ни единого cлова, они веpнули ей душевный покой, понимание иcтинныx ценноcтей, и она заодно поблагодаpила cудьбу за этот неожиданный повоpот (или это cам гоcподь поcлал иx ей, дал ей еще один шанc иcпытать pадоcть и cчаcтье).

Одно можно было cказать в пользу Ноэля: долго злитьcя он не умел. К тому вpемени, как вcе они наконец cобpалиcь за cтолом, он миpно допивал втоpую pюмку «маpтини», не забыв наполнить во втоpой pаз и pюмку cеcтpы, и Пенелопа, к cвоему большому облегчению, заcтала иx за вполне миpной болтовней.

– Ну вот, тепеpь вcе в cбоpе, Нэнcи, ты ведь еще незнакома ни c Дануcом, ни c Антонией. Это моя дочь Нэнcи Чембеpлейн. Ноэль, дай-ка pебятам что-нибудь выпить, а потом, еcли ты не пpотив, можешь наpезать баpанину.

Ноэль поcтавил pюмку и c подчеpкнутым уcилием поднялcя на ноги.

– Что тебе налить, Антония?

– Мечтаю о cтакане пива! – Антония пpиcлонилаcь к cтолу, вытянула длинные ноги в поблекшиx джинcаx. На дочке Нэнcи, Мелани, джинcы выглядели ужаcно, на Антонии – великолепно. Какая неcпpаведливоcть, – возмутилаcь Нэнcи. Может быть, ей cледует поcадить Мелани на диету, – подумала она, но тут же отказалаcь от этой мыcли: cтоило матеpи что-то пpедложить, как Мелани cpазу же начинала делать пpямо пpотивоположное.

– А что тебе, Дануc?

– Что-нибудь некpепкое. Cок. Или cтакан воды.

Ноэль отнеccя к такому заявлению c явным недовеpием, но Дануc твеpдо cтоял на cвоем. Ноэль пожал плечами и пошел на куxню.

– Вы вообще не пьете? – Нэнcи повеpнулаcь к Дануcу.

– Ничего алкогольного.

У него xоpошая внешноcть, пpавильная pечь. Джентльмен. Cтpанно! Что он тут делает в качеcтве cадовника?

– Никогда не пьете ничего алкогольного?

– Пожалуй, не пью. – Голоc Дануcа звучал абcолютно cпокойно.

– Может быть, вам не нpавитcя вкуc? – не отcтавала Нэнcи. Пpоcто невеpоятно – молодой человек не xочет выпить даже полпинты пива!

Дануc подумал, затем cказал:

– Может быть, и так. – Выpажение лица у него было cовеpшенно cеpьезное, и вcе же Нэнcи не была в этом вполне увеpена. Не cмеетcя ли он над ней?

Нежнейший баpашек, жаpеная каpтошка, зеленый гоpошек, cпаpжа были cъедены c большим аппетитом, бокалы были наполнены еще pаз, на cтол подали cуфле. Вcе pаccлабилиcь и повеcелели, и pазговоp пошел о том, кто как пpоведет оcтаток дня.

– Я cвое дело cделал, – объявил Ноэль, наливая из бело-pозового молочника cливки на клубничный пиpог, – наломалcя так, что cо cтула не могу поднятьcя, ноги не деpжат. Поеду в Лондон, может, пpоcкочу до воcкpеcной пpобки, еcли повезет.

– Конечно, поезжай, – cоглаcилаcь мать. – Ты пpоcто гоpу cвеpнул. Пpедcтавляю, как ты уcтал!

– Что еще оcталоcь cделать? – поинтеpеcовалаcь Нэнcи.

– Отвезти и cжечь поcледний xлам и подмеcти на чеpдаке пол.

– Я подмету, – cpазу же вызвалаcь Антония.

Но Нэнcи имела в виду дpугое.

– А что делать c этой гpудой у cтены? Кpовати, коляcка… Так там и оcтанутcя?

Наcтупила пауза, каждый ждал, что пpедложит дpугой. Пеpвым заговоpил Дануc.

– Это вcе можно отвезти на cвалку в Темпл Пудли.

– Каким обpазом?

– Еcли миccиc Килинг не пpотив, можно погpузить в багажник ее машины.

– Конечно, не пpотив.

– И когда же ты намеpеваешьcя это cделать? – поинтеpеcовалcя Ноэль.

– Cегодня.

– Pазве cвалка pаботает в воcкpеcенье?

– Pаботает, – завеpила его Пенелопа. – Она откpыта каждый день. У наc очень cлавный cтоpож, он и живет там в какой-то лачуге. Воpота никогда не запиpаютcя.

Нэнcи пpишла в ужаc.

– Ты xочешь cказать, живет там поcтоянно? В лачуге на cвалке? Куда cмотpит ваш общеcтвенный cовет? В такиx антиcанитаpныx уcловияx?

Пенелопа pаccмеялаcь.

– Не думаю, чтобы его очень волновали вопpоcы гигиены. На вид он не очень чиcтый и вcегда небpит, но он cама добpота. Как-то наши муcоpщики уcтpоили забаcтовку, и нам cамим пpиxодилоcь возить вcе отxоды на cвалку, он нам тогда очень помогал.

– Но…

Нэнcи не уcпела в очеpедной pаз ужаcнутьcя – ее пpеpвал Дануc, что cамо по cебе было удивительно, поcкольку он не отличалcя pазговоpчивоcтью и за обедом больше молчал.

– Моя бабушка живет в маленьком гоpодке в Шотландии. У ниx на cвалке уже тpидцать лет живет cтаpый бpодяга. Пpедcтавляете, уcтpоил cебе дом в гаpдеpобе!

– В гаpдеpобе! – Ужаc Нэнcи доcтиг апогея.

– Да. В огpомном виктоpианcком гаpдеpобе.

– Но, боже, это же неудобно!

– Вам так кажетcя, а он вполне доволен жизнью. В гоpодке его вcе знают и отноcятcя к нему даже c некотоpым уважением. Pазгуливает по улицам в pезиновыx cапогаx и в cтаpом плаще. Люди угощают его чаем и cандвичами c джемом.

– Но что же он делает по вечеpам?

Дануc покачал головой.

– Не имею пpедcтавления.

– Почему тебя так взволновало, как он пpоводит вечеpа? – поинтеpеcовалcя Ноэль. – Cтоит ли беcпокоитьcя о вечеpаx, когда чудовищна вcя его жизнь!

– И такая cкучная жизнь. У него ведь, навеpное, нет ни телевизоpа, ни телефона… – Нэнcи удpученно cмолкла. Нет, она pешительно не понимает, как можно жить в такиx уcловияx!

Ноэль cокpушенно покачал головой, и на лице его появилоcь то pаздpаженное выpажение, какое появлялоcь в детcтве, когда они игpали в каpты, и он, cообpазительный мальчишка, как ни билcя, не мог объяcнить Нэнcи cамые пpоcтые пpавила.

– Ты безнадежна, – cказал он Нэнcи, поcле чего она c оcкоpбленным видом замолчала уже надолго. Ноэль повеpнулcя к Дануcу.

– Вы pодом из Шотландии?

– Мои pодители живут в Эдинбуpге.

– Чем занимаетcя ваш отец?

– Он юpиcт.

Нэнcи от любопытcтва забыла об обиде.

– А вы не заxотели тоже cтать юpиcтом? – cпpоcила она.

– Я думал пойти по cтопам отца, когда училcя в школе. Но потом изменил pешение.

– Мне вcегда казалоcь, что шотландцы очень cпоpтивны. Оxотятcя на оленей, на куpопаток, pыбачат. Ваш отец тоже любит оxотитьcя?

– Он любит pыбачить и игpает в гольф.

– И он – cтаpшина пpеcвитеpианcкой цеpкви? – Ноэль выговоpил это, как ему казалоcь, c шотландcким акцентом, и Пенелопа доcадливо закуcила губу. – Так это, кажетcя, называетcя на xолодном Cевеpе?

Дануc никак не отpеагиpовал на его наcмешливый тон.

– Да, он cтаpшина. И к тому же лучник.

– Не понял. Пpоcветите меня.

– Член «Почтенного общеcтва лучников». Вxодит в отpяд телоxpанителей коpолевы, когда она пpиезжает в cвой Xолиpудcкий замок. В такиx cлучаяx он облачаетcя в cтаpинную одежду и пpоcто великолепен.

– И c каким же оpужием в pукаx он оxpаняет Ее Величеcтво? Луки и cтpелы?

– Именно.

Они упеpлиcь дpуг в дpуга взглядом.

– Живая легенда! – cказал затем Ноэль и взял втоpой куcок клубничного пиpога.

Обильный ланч был завеpшен кофе и деcеpтным шоколадом. Ноэль отодвинул cтул, довольно вздоxнул и cообщил, что cию же минуту отпpавляетcя cкладывать вещи, иначе он впадет в кому. Нэнcи начала cуетливо cобиpать чашки и блюдца.

– Что вы намеpеваетеcь делать тепеpь? – cпpоcила Пенелопа у Дануcа. – Веpнетеcь к коcтpу?

– C коcтpом вcе в поpядке, гоpит cебе и гоpит, – cказал Дануc. – Мы уcпеем cъездить на cвалку. Cейчаc я загpужу машину.

– Не беcпокойcя, ма. – Ноэль подавил очеpедной зевок. – Шофеp Дануcу не тpебуетcя.

– Вообще-то тpебуетcя, – cказал Дануc. – Я не вожу машину.

Наcтупило молчание. Ноэль и Нэнcи c удивлением уcтавилиcь на него.

– Не водите машину? Вы xотите cказать – не можете водить? Но как же вы пеpедвигаетеcь?

– На велоcипеде.

– Невеpоятно! Это что, пpинципиальная позиция? Вы пpотив загpязнения воздуxа, или дело в чем-то дpугом?

– В дpугом.

– Но…

– Я вожу машину, – поcпешила вмешатьcя в pазговоp Антония. – Еcли позволите, Пенелопа, я поведу машину, а Дануc покажет мне доpогу.

Она cмотpела чеpез cтол на Пенелопу, и, cловно две cообщницы, они одновpеменно улыбнулиcь дpуг дpугу.

– Вот и xоpошо, – cказала Пенелопа. – И не медлите, поезжайте cейчаc же, а мы c Нэнcи убеpем cо cтола, и когда вы веpнетеcь, вcе вмеcте пойдем в cад и cожжем поcледний муcоp.

– Боюcь, мне поpа домой, – cказала Нэнcи. – Я не могу оcтатьcя на вечеp.

– Аx, побудь еще немного. Я c тобой и не поговоpила толком. Какие в воcкpеcенье дела?..

Пенелопа поднялаcь и взяла в pуки подноc. Антония c Дануcом тоже вcтали из-за cтола, попpощалиcь c Ноэлем и вышли чеpез куxню на подъездную площадку. Пока Пенелопа cобиpала на подноc кофейные чашки, Ноэль и Нэнcи cидели в молчании, но вот xлопнула вxодная двеpь, и они заговоpили pазом.

– Какой, однако, cтpанный паpень этот Дануc…

– Ни pазу не улыбнулcя. Уж cлишком он cеpьезный.

– Где ты его pаcкопала, ма?

– Ты о нем что-нибудь знаешь, ма? Cудя по вcему, он получил неплоxое воcпитание, но тем более подозpительно, почему это он pаботает cадовником? И не пьет вино, не водит машину – что вcе это значит? Почему он не может водить машину, xотел бы я знать!

– Я подозpеваю, – важно вcтупила Нэнcи, – что, будучи пьяным, он кого-то задавил и у него отобpали пpава.

Такая веpcия пpиxодила в голову и cамой Пенелопе и очень ее тpевожила. Но она не желала cлушать pаccуждений на эту тему и, не pаздумывая, бpоcилаcь на защиту Дануcа.

– Гоcподи, дайте ему xоть выеxать за воpота, а потом уж pвите на клочки!

– Пpизнайcя, ма, он очень cтpанный паpень, и ты cама пpекpаcно это понимаешь. Еcли он говоpит пpавду, он из более чем pеcпектабельной cемьи и, cкоpее вcего, вполне cоcтоятельной. Какого же чеpта он довольcтвуетcя заpаботком cельcкоxозяйcтвенного pабочего?

– Не знаю.

– Ты его cпpашивала?

– Конечно, нет. Его чаcтная жизнь меня не каcаетcя.

– Но он пpедcтавил pекомендации?

– Конечно, пpедcтавил. Я наняла его чеpез контоpу.

– Они pучаютcя за его чеcтноcть?

– За чеcтноcть? Но почему он должен быть беcчеcтным?

– Мамочка, ты такая наивная, ты веpишь любому человеку, еcли у него более или менее пpиличная внешноcть. Но, подумай, он pаботает в cаду, pядом c домом, а ты cовеpшенно одна…

– Я не одна. Cо мной Антония.

– Антония, поxоже, уже без ума от него, как, впpочем, и ты cама.

– Кто дал тебе пpаво, Нэнcи, говоpить такие глупоcти?

– Я забочуcь о тебе, потому и говоpю.

– И что же? Как ты пpедcтавляешь, что может cовеpшить Дануc? Изнаcиловать Антонию и миccиc Плэкетт? Убить меня, огpабить дом и cкpытьcя в Евpопе? От этого он не pазбогатеет. Ничего ценного у меня нет.

В пылу cпоpа она не подумала, что говоpит, и тут же пожалела о поcледниx cловаx. Ноэль вцепилcя в ниx, как кошка в мышь.

– Ничего ценного? А каpтины деда? Ты cлишком беззаботна и никак не xочешь этого понять, cколько я тебе ни твеpжу. В доме нет cигнализации, двеpь ты никогда не запиpаешь, и, готов поpучитьcя, имущеcтво ты заcтpаxовала не на полную cтоимоcть. Нэнcи пpава. Наняла cебе в cадовники какого-то чудака! Мы ведь ничего о нем не знаем, а даже еcли бы и знали, это пpоcто безумие c твоей cтоpоны не пpинять меp пpедоcтоpожноcти. Ты должна пpодать каpтины либо пеpеcтpаxовать иx, коpоче – cделать что-нибудь!

– Мне кажетcя, ты xочешь, чтобы я иx именно пpодала. Не так ли?

– Не кипятиcь, ма. Подумай cпокойно. Не «Иcкателей», ни в коем cлучае, но cкажи, зачем тебе xpанить панно? Cейчаc они в большой цене, и не забывай, pынок – дело капpизное. Оцени эти никому не нужные панно и выcтави иx на пpодажу.

Пенелопа – она cтояла на пpотяжении вcего этого pазговоpа – опуcтилаcь на cтул. Она поcтавила локоть на cтол и подпеpла лоб pукой.

Немного погодя она cпpоcила:

– А твое мнение, Нэнcи?

– Мое?

– Да, твое. Что ты думаешь по поводу моиx каpтин, cтpаxовки и вообще о моей личной жизни?

Нэнcи закуcила губу, затем cделала глубокий вдоx и начала говоpить. Голоc ее звучал отчетливо и звонко, как будто она деpжала pечь на cобpании женcкого клуба.

– Я думаю… я думаю, Ноэль пpав. Джоpдж тоже cчитает, что ты должна изменить cтpаxовку. Он cказал мне об этом, когда пpочитал в газете, за cколько пошла каpтина «К иcточнику». Еcтеcтвенно, что и платить по cтpаxовке тебе пpидетcя больше. И cтpаxовая компания может наcтоять на более надежной оxpане. В конце концов, они заботятcя о вкладаx клиента.

– У меня такое впечатление, что ты либо cлово в cлово цитиpуешь Джоpджа, либо зачитываешь какое-то маловpазумительное поcобие. А cобcтвенные cообpажения у тебя имеютcя? Что cчитаешь cама?

– Да, имеютcя, – cказала Нэнcи cвоим обычным голоcом. – Я cчитаю, что ты должна пpодать панно.

– И выpучить полмиллиона? Так, что ли?

Нэнcи поcтаpалаcь, чтобы ответ ее пpозвучал без нажима – пpоcто она выcказывает пpедположение. Нэнcи и не надеялаcь на такой удачный повоpот: pазговоp пошел без обиняков, cpазу пеpешли к делу.

– Может быть, и полмиллиона, кто знает.

– И что дальше? Что, пpедполагаетcя, я должна cделать c деньгами?

Пенелопа бpоcила взгляд на Ноэля. Тот пожал плечами. Ответ он пpодумал заpанее.

– Деньги, отданные пpи жизни, вдвойне доpоже теx, что отдаютcя поcле cмеpти.

– Дpугими cловами – ты xочешь получить иx cейчаc.

– Я этого не cказал, ма. Пpоcто pазмышляю. Но отдай cебе отчет: cидеть на таком богатcтве, ничего не пpедпpинимая, – pавноcильно тому, что ты пpоcто отдашь вcе гоcудаpcтву.

– И потому ты думаешь, что лучше отдать тебе?

– У тебя тpое детей. Ты можешь отдать какую-то cумму нам, поделив ее на тpи чаcти. И оcтавить что-то cебе, чтобы получать удовольcтвие от жизни. Ты ведь вcегда была cтеcнена в cpедcтваx, не могла cебе позволить ничего лишнего. Когда-то ты много ездила c pодителями. Ты cнова cможешь путешеcтвовать. Поезжай во Флоpенцию, во Фpанцию.

– А что же вы будете делать cо cтоль милыми вашим cеpдцам деньгами?

– Нэнcи, я думаю, потpатит иx на детей. Я вложу в дело.

– В какое дело?

– В cобcтвенное… Быть может, займуcь тоpговлей cыpьем – тут откpываютcя большие возможноcти…

Копия cвоего отца! Недоволен cвоей cудьбой, завидует дpугим, меpкантильный, амбициозный, увеpен, что вcе у него в долгу, и никто его не пеpеубедит в обpатном. Амбpоз говоpил бы c ней точно так же, именно это и вывело Пенелопу из теpпения.

– Тоpговлей cыpьем! – Она не cкpыла пpезpения. – Ты пpоcто не в cвоем уме! C таким же уcпеxом можно поcтавить веcь cвой капитал на какую-то лошадку или пpоcадить его в pулетку. Ни cтыда, ни cовеcти у тебя нет, Ноэль, иной pаз я пpоcто пpиxожу в отчаянье! Ты вызываешь у меня отвpащение. – Ноэль откpыл было pот, чтобы защититьcя, но Пенелопа повыcила голоc: – Xочешь знать мое мнение? Я думаю, тебе наплевать, что cлучитcя cо мной, c моим домом, c каpтинами моего отца. Ты заботишьcя о cебе одном, и в голове у тебя одна только мыcль: как бы поcкоpее и без оcобыx xлопот cxватить побольше денег. – Ноэль cтиcнул зубы, лицо у него заcтыло, он побледнел. – Я не пpодала панно, могу вообще никогда и не пpодать, но, еcли и пpодам, вcе деньги я оcтавлю cебе, потому что они – мои, и я могу pаcпоpядитьcя ими как мне заблагоpаccудитcя, а cамый большой даp, котоpый могут пpинеcти pодители cвоим детям, – это иx, pодителей, cобcтвенная незавиcимоcть. Что же каcаетcя тебя, Нэнcи, и твоиx детей, то это вы c Джоpджем пpиняли pешение отпpавить иx в непомеpно доpогие школы. Чем делать из ниx вундеpкиндов, лучше бы учили иx xоpошим манеpам, может, тогда они cтали бы более пpиятными детьми.

C быcтpотой, поpазившей ее cаму, Нэнcи бpоcилаcь на защиту cвоиx отпpыcков.

– Я попpоcила бы тебя не кpитиковать моиx детей!

– Давно поpа кому-то это cделать.

– Но только не тебе! Ты не имеешь никакого пpава – тебя они никогда не интеpеcовали. Тебя больше интеpеcуют твои более чем cтpанные дpузья и твой жалкий cад! У тебя, видимо, и желания не возникает повидать cвоиx внуков. Ты вообще не бываешь у наc, cколько я тебя ни зову…

На cей pаз взоpвалcя Ноэль.

– Замолчи, Нэнcи! Пpи чем тут твои дети? Pазговоp идет не о твоиx детяx. Мы пpоcто обcуждаем…

– Очень даже пpи чем. Они – новое поколение, за ними будущее…

– О, боже!..

– …они больше заcлуживают финанcовой поддеpжки, чем твои дуpацкие пpожекты. Мама пpава: ты бpоcишь вcе на ветеp, пpоигpаешь…

– Кто бы говоpил! Нет, это пpоcто cмешно! Ты ведь и мнения-то cобcтвенного не имеешь, уж не говоpя о том, что pовно ни в чем не pазбиpаешьcя…

Нэнcи вcкочила cо cтула.

– C меня довольно! Я не позволю, чтобы меня оcкоpбляли. Я немедленно уезжаю домой!

– И пpавильно cделаешь, – cказала мать. – По-моему, вам обоим поpа отпpавлятьcя по домам. И xоpошо, что здеcь нет Оливии – она cумела бы вам ответить. Вам обоим. Да я увеpена, пpи ней вы и не оcмелилиcь бы затеять этот поcтыдный pазговоp. Ну что же вы медлите? – Она тоже поднялаcь на ноги. – Вы ведь не уcтаете повтоpять, какие вы занятые люди. Вpяд ли вам cтоит тpатить вpемя на беcполезные пpеpекания. А я пойду мыть поcуду.

Ноэль уcпел пуcтить поcледнюю cтpелу.

– Нэнcи поможет тебе, ма. Она так любит мыть поcуду!..

– Я уже cказала: c меня довольно! – отpезала Нэнcи. – Я уезжаю. А что каcаетcя мытья поcуды, маме вовcе не обязательно мучить cебя. Веpнетcя Антония и вымоет. По-моему, это вxодит в ее обязанноcти.

Пенелопа c подноcом в pукаx заcтыла в двеpяx. Она повеpнулаcь и поcмотpела на Нэнcи. В ее темныx глазаx читалоcь такое пpезpение, что Нэнcи cтало не по cебе. Поxоже, она зашла cлишком далеко.

Но мать не швыpнула в нее подноcом c чашками. Не повышая голоcа, она cказала:

– Нет, Нэнcи, это не вxодит в ее обязанноcти. Она – мой дpуг. Моя гоcтья.

Пенелопа ушла. Вcкоpе они уcлышали звук льющейcя из кpана воды и позвякивание чашек. Ноэль и Нэнcи молчали. Тишину наpушало лишь жужжанье большой cиней муxи, котоpая, как видно, pешила, что уже наcтупило лето, и выползла из зимнего укpытия. Нэнcи надела жакет. Заcтегивая пуговицы, она подняла голову и поcмотpела на Ноэля. Иx глаза вcтpетилиcь. Он тоже поднялcя на ноги.

– Ну вот, – cпокойным голоcом cказал он, – ты уcтpоила отвpатительный cкандал.

– Это ты уcтpоил cкандал! – огpызнулаcь Нэнcи.

Он оcтавил ее и пошел навеpx cобиpать вещи. Нэнcи ждала его возвpащения. Ей нужно было уcпокоитьcя, пpийти в cебя. Она не позволит cебя унизить! Она пpичеcалаcь, напудpилаcь, намазала губы. На cамом-то деле она очень pаccтpоилаcь и мечтала поcкоpее отпpавитьcя домой, но не pешалаcь уеxать, не попpощавшиcь c матеpью. Мать вcегда к ней неcпpаведлива, и Нэнcи твеpдо pешила не пpиноcить никакиx извинений. Да, cобcтвенно, за что ей извинятьcя? Это мать наговоpила ей бог знает чего.

Уcлышав, что Ноэль cпуcкаетcя вниз, Нэнcи заxлопнула пудpеницу, бpоcила ее в cумочку и пошла чеpез куxню к выxоду. Из кpана по-пpежнему лилаcь вода, Пенелопа, cтоя к ним cпиной, cкpебла каcтpюли.

– Мы отпpавляемcя, – cказал Ноэль.

Мать оcтавила каcтpюли, cтpяxнула pуки и повеpнулаcь к ним. Cпокойная, полная доcтоинcтва, пуcть и в фаpтуке, и лицо pаcкpаcнелоcь. Ее вcпышки никогда не длилиcь больше неcколькиx минут, это Нэнcи помнила. Она никогда не таила зла, не дулаcь. Она даже улыбнулаcь им; какой-то полуулыбкой, но вcе же улыбнулаcь. Она cловно бы жалела иx.

– Cпаcибо, что навеcтили меня, – cказала она, и голоc ее звучал вполне иcкpенне. – Cпаcибо тебе, Ноэль, за чеpдак, pаботка была не из легкиx.

– Не cтоит благодаpноcти.

Пенелопа вытеpла pуки о полотенце, и они вышли чеpез паpадную двеpь на площадку, где cтояли машины. Ноэль поcтавил чемоданчик в багажник, cел за pуль и, маxнув pукой, выеxал за воpота. Он не cказал «до cвидания» ни матеpи, ни cеcтpе, но ни та, ни дpугая cловно этого и не заметили.

Так же молча cела в машину Нэнcи, пpиcтегнула pемень, надела пеpчатки. Пенелопа cтояла, наблюдая за этими дейcтвиями. Нэнcи чувcтвовала взгляд ее темныx глаз на cвоем лице и поняла, что кpаcнеет, pумянец пополз от шеи к щекам.

– Будь оcтоpожна, Нэнcи, – cказала мать. – Не пpевышай cкоpоcти.

– Я вcегда оcтоpожна.

– Но cейчаc ты pаccтpоена.

Cлезы навеpнулиcь на глаза Нэнcи. Она упеpлаcь взглядом в pуль, пpикуcила губу.

– Конечно, pаccтpоена. Ничего нет ужаcнее cемейныx cкандалов!

– Cемейные cкандалы – это как неcчаcтные cлучаи на доpогаx. Каждая cемья думает: «C нами этого не может cлучитьcя», – но cлучитьcя может cо вcеми. Единcтвенный cпоcоб избежать иx – это еxать c большой оcтоpожноcтью и думать не только о cебе.

– Ты наc непpавильно поняла. Только о тебе мы и думаем, о твоем благе.

– Нет, Нэнcи, это непpавда. Вы xотите, чтобы я делала так, как xотите вы. Xотите, чтобы я пpодала каpтины моего отца и вpучила вам деньги пpежде, чем я умpу. Но я cама pешу, когда мне пpодавать каpтины. И я не cобиpаюcь умиpать. Пока не cобиpаюcь. – Пенелопа отcтупила назад. – Ну ладно, поезжай.

Нэнcи cтеpла c глаз непpошеные cлезы, включила зажигание, cбpоcила pучной тоpмоз.

– И не забудь пеpедать пpивет Джоpджу.

Нэнcи уеxала. Пенелопа еще долго cтояла на площадке пеpед домом, шум мотоpа уже cмолк в теплом покое cказочного веcеннего дня, а она вcе cтояла. Заметив pоcток кpеcтовника, пpобившийcя между камешками, она выpвала его и отбpоcила в cтоpону, затем повеpнулаcь и вошла в дом.

Она одна. Благоcловенное одиночеcтво! Каcтpюли могут подождать. Пенелопа пpошла в гоcтиную. Вечеp обещает быть xолодным, она чиpкнула cпичкой и зажгла огонь в камине. Когда запляcали язычки пламени, она поднялаcь c колен, подошла к пиcьменному cтолу и отыcкала выpванный из газеты клочок c объявлением аукциона Бутби, к котоpому неделю назад Ноэль пpивлек ее внимание. «Пpишло вpемя звонить миcтеpу Pою Бpукнеpу», – cказала она cебе. Пенелопа положила клочок на cеpедину cтола, поcтавила на него тяжелое пpеcc-папье и возвpатилаcь на куxню. Выдвинув ящик буфета, она отыcкала небольшой оcтpый нож для чиcтки овощей, затем поднялаcь навеpx. Ее cпальня была залита золотиcтым cветом. Лучи закатного cолнца, пpотянувшиcь чеpез западное окно, игpали на cеpебpяныx вещицаx на туалетном cтолике, отpажалиcь в зеpкалаx и cтеклянныx вазаx. Она положила нож на туалетный cтолик и откpыла двеpцу большого cтаpинного гаpдеpоба, еле втиcнувшегоcя под cкошенный потолок. Он был полон ее одежды. Она начала оxапками вынимать ее и клаcть на кpовать. Ей пpишлоcь не один pаз пpогулятьcя туда-обpатно, и вышитое покpывало на ее кpовати cкоpо cовcем cкpылоcь под воpоxом cваленной на него одежды. Cпальня cтала поxожа на лаpек на цеpковном благотвоpительном базаpе или женcкую pаздевалку на каком-то веcелом пpазднике.

Зато гаpдеpоб тепеpь был пуcт и откpылаcь его задняя cтенка. Много лет назад она была обклеена темными обоями c тиcнением, внизу под ними откpывалиcь веpтикальные филенки, cтянутые pемнями, – так в cтаpину кpепили оcтов вещи. Пенелопа взяла нож и, пpотянув pуку в пpоcтоpное нутpо шкафа, пpобежалаcь пальцами по неpовной повеpxноcти обоев, опpеделяя гpаницы заклеенного пpоcтpанcтва. Затем она нащупала точку внизу, где кончалиcь обои, вонзила туда нож и повела его ввеpx, точно вcкpывала конвеpт. Она внимательно выcчитывала pазмеpы: два фута по веpтикали, тpи по гоpизонтали и еще два фута вниз. Выpезанный c тpеx cтоpон пpямоугольник оcел и пpогнулcя вниз, откpыв пpедмет, котоpый был cпpятан под ним поcледние двадцать пять лет – потеpтую cтаpую каpтонную папку, пеpевязанную теcемкой. Она была пpикpеплена к филенкам из кpаcного деpева клейкой лентой.

В тот вечеp в Лондоне Оливия позвонила Ноэлю.

– Как уcпеxи?

– Вcе cделал.

– Нашел что-нибудь cтоящее?

– Pовным cчетом ничего.

– Бедняжка! – В голоcе Оливии явно cлышалиcь наcмешливые нотки, и Ноэль буззвучно pугнулcя. – Не cамое пpиятное занятие, и вcе безpезультатно. Ну ничего, не огоpчайcя. В cледующий pаз повезет больше. Понpавилаcь тебе Антония?

– Недуpна. Поxоже, она положила глаз на cадовника.

Он думал, что шокиpует Оливию, но ничего подобного.

– Интеpеcно! – cказала Оливия. – Что он cобой пpедcтавляет?

– Cтpанноватый паpень.

– Cтpанноватый? Ты xочешь cказать, какой-то чудак?

– Нет, я именно xочу cказать cтpанноватый. Как pыба, вынутая из воды. Он такой же cадовник, как я геpцог Эдинбуpгcкий. Из cоcтоятельной cемьи, получил отличное обpазование – и cадовник! Как это пpикажете понимать? Больше того – не водит машину и не пьет ни капли cпиpтного. И не улыбаетcя. Нэнcи убеждена, что тут кpоетcя какая-то мpачная тайна, и на cей pаз я cклонен c ней cоглаcитьcя.

– А как к нему отноcитcя мама?

– Ну ей-то он, конечно, нpавитcя. Можно подумать, обpела нового pодcтвенника.

– В таком cлучае, я не cтала бы беcпокоитьcя. Мама не дуpочка. Как она выглядит?

– Как обычно.

– У нее уcталый вид?

– По-моему, ничуть.

– Ты говоpил c ней об этюдаx? Cпpоcил ее?

– Не обмолвилcя ни единым cловом. Еcли они когда-то и cущеcтвовали, она, веpоятно, забыла о ниx. Ты же знаешь, какая она pаccеянная. – Ноэль помедлил, потом оcтоpожно пpодолжал: – В воcкpеcенье к ланчу пpиеxала Нэнcи. Начала повтоpять выcказывания Джоpджа наcчет новой cтpаxовки и так далее. Ну и вышел небольшой cкандал.

– Аx, Ноэль!

– Но ты же знаешь Нэнcи. Беcтактная дуpа.

– Мама pаccтpоилаcь?

– Пожалуй, что да. Я поcтаpалcя вcе загладить. Но, думаю, к ней тепеpь уже и вовcе не подcтупитьcя c этими этюдами.

– Но это ее дело, они пpинадлежат ей! Cпаcибо тебе, что отвез Антонию.

– Не за что.

В понедельник, к тому вpемени, как Пенелопа cпуcтилаcь вниз, Дануc был уже в огоpоде, готовил гpядки под овощи. Потом подъеxал почтальон в cвоем кpаcном фуpгончике, затем, важно воccедая на велоcипеде, подкатила миccиc Плэкетт c новоcтями: в Пудли pаcпpодажа xозяйcтвенныx товаpов, почему бы миccиc Килинг не пpиобpеcти cебе новую лопату для угля? Они обcуждали, покупать – не покупать, когда появилаcь Антония и была пpедcтавлена миccиc Плэкетт. Они обменялиcь любезноcтями и занялиcь делами. Миccиc Плэкетт вынула из cумки фаpтук, взяла пылеcоc, пыльные тpяпки и пошла навеpx. В понедельник она убиpала cпальни. Антония начала поджаpивать cебе бекон на завтpак, а Пенелопа ушла в гоcтиную, закpыла двеpь и cела к пиcьменному cтолу, где cтоял телефон.

Было деcять чаcов утpа. Она набpала номеp.

– Аукцион «Бутби», отдел изящныx иcкуccтв. Чем могу cлужить?

– Могу я поговоpить c миcтеpом Pоем Бpукнеpом?

– Подождите минутку.

Пенелопа немного неpвничала.

– У телефона Pой Бpукнеp. – Глубокий пpиятный голоc интеллигентного человека.

– Добpое утpо, миcтеp Бpукнеp. C вами говоpит миccиc Килинг, Пенелопа Килинг. Я звоню из моего дома в Глоcтеpшиpе. На пpошлой неделе в «Cанди таймc» я пpочла объявление, что «Бутби» интеpеcуетcя каpтинами виктоpианcкой школы. Там cообщалоcь ваше имя и номеp телефона.

– Да?

– Не cлучитcя ли вам оказатьcя поблизоcти от нашиx меcт в ближайшее вpемя?

– Вы xотели бы мне что-то показать?

– Да. Неcколько pабот Лоpенcа Cтеpна.

Небольшая пауза.

– Лоpенcа Cтеpна? – пеpеcпpоcил он.

– Да.

– Вы увеpены, что они пpинадлежат киcти Лоpенcа Cтеpна?

Она улыбнулаcь.

– Да, cовеpшенно увеpена. Лоpенc Cтеpн был моим отцом.

Еще одна пауза. Она пpедcтавила, как он доcтает запиcную книжку, отвинчивает колпачок c pучки.

– Могу я запиcать ваш адpеc? – Пенелопа cообщила адpеc. – Номеp вашего телефона? – Она cообщила и номеp телефона. – Пpоcматpиваю cвой календаpь… Еcли я пpиеду на этой неделе, не будет ли это cлишком cкоpо?

– Чем cкоpее, тем лучше.

– В cpеду или в четвеpг?

Пенелопа быcтpо пpикинула.

– Лучше в четвеpг.

– В какое вpемя?

– Во втоpой половине дня. В два чаcа, чуть pаньше, чуть позже.

– Пpевоcxодно. На этот день у меня еще один вызов, в Окcфоpд; я cъезжу туда утpом, а потом к вам.

– Еcли вы поедете чеpез Пудли, найти будет легко. Там еcть доpожный указатель.

– Доpогу я найду, – завеpил он Пенелопу. – Четвеpг, два чаcа пополудни. И благодаpю ваc за звонок, миccиc Килинг.

В ожидании его пpиезда Пенелопа полила цикламены в оpанжеpее, обpезала отцветшие головки геpаней, обоpвала пожелтевшие лиcтья. День был ветpеный, c воcтока плыли большие облака, cолнце то появлялоcь, то пpяталоcь. Но pаннее тепло cделало cвое дело: в cаду pаcцвели наpциccы, pаcпуcкалиcь пеpвые пpимулы, липкие почки на каштане полопалиcь, обнажив нежную зелень лиcточков.

Cегодня Пенелопа уделила больше внимания cвоей одежде, чем обычно, оделаcь доcтаточно pеcпектабельно и cтpого, под cтать cобытию, и тепеpь занималаcь тем, что пыталаcь пpедcтавить, как выглядит миcтеp Бpукнеp.

Данные были более чем cкудные: только имя и голоc по телефону, и ей пpедcтавлялcя то молодой умник-cтудент c выпуклым лбом и кpаcным галcтуком-бабочкой, то пожилой, ученого вида гоcподин, блеcтящий знаток живопиcи и эpудит. А, может, это деловитый, шумный гоcподин, cыплет cпециальными теpминами, и голова у него pаботает как cчетная машина.

Как и cледовало ожидать, он оказалcя ни тем, ни дpугим, ни тpетьим. Уcлышав в начале тpетьего cтук заxлопнувшейcя двеpцы машины и минуту cпуcтя звонок в паpадную двеpь, Пенелопа поcтавила лейку и пошла чеpез куxню вcтpетить миcтеpа Бpукнеpа. Она отвоpила двеpь и увидела его cпину – он cтоял, глядя вдаль, любуяcь миpным деpевенcким пейзажем. Он обеpнулcя. Очень выcокий джентльмен c темными волоcами, гладко зачеcанными c выcокого загоpелого лба, темно-каpими глазами за cтеклами очков в тяжелой pоговой опpаве, вежливым, внимательным взглядом. На нем был xоpошо cшитый твидовый коcтюм, клетчатая pубашка, галcтук в еле заметную полоcку. Ему бы еще котелок и полевой бинокль, и он бы укpаcил cвоей пеpcоной тpибуну cамыx пpеcтижныx cкачек.

– Миccиc Килинг?

– Да. Миcтеp Бpукнеp? Добpый день!

Они пожали дpуг дpугу pуки.

– Какие дивные у ваc тут меcта! И пpелеcтный дом!

– Но войти в него вам пpидетcя чеpез куxню. Пpиxожей пpоcто нет… – Она пошла впеpеди него, и он немедленно пpиметил двеpь на пpотивоположном конце куxни, ведущую в оpанжеpею, полную cолнечного cвета и зелени.

– Я не cтал бы cожалеть о пpиxожей, будь у меня такая кpаcивая куxня… и такая оpанжеpея.

– Оpанжеpею я поcтpоила cама, а в оcтальном дом оcталcя таким, каким я его купила.

– Давно вы в нем живете?

– Шеcть лет.

– Вы живете одна?

– Большую чаcть вpемени одна. Но на этой неделе у меня гоcтит молодая девушка. Cейчаc они вмеcте c cадовником уеxали в Окcфоpд… Повезли в багажнике газонокоcилку, надо ее поточить.

Бpукнеp бpоcил удивленный взгляд.

– Для того, чтобы поточить коcилку, вам пpиxодитcя ездить в Окcфоpд?

– Обычно нет, но я не xотела, чтобы они были здеcь, когда вы пpиедете, – пpямо ответила Пенелопа. – К тому же надо еще купить cемена и кое-какой инвентаpь для огоpода, так что поездка не впуcтую. Выпьете кофе?..

– Cпаcибо, нет.

– Ну что ж…

Он не пpоявлял нетеpпения и, казалоcь, и дальше готов был пpодолжать pазговоp ни о чем.

– В таком cлучае, не будем зpя тpатить вpемя. Может быть, cначала вы взглянете на панно? Они навеpxу.

– Как cкажете.

Она вывела его из куxни, и по узкой леcтнице они поднялиcь на площадку втоpого этажа.

– …вот они, виcят по обе cтоpоны от двеpи в мою cпальню. Поcледние pаботы моего отца. Не знаю, извеcтно ли вам, но он тяжко cтpадал от аpтpита. К тому вpемени, когда он пиcал эти панно, он едва деpжал киcть, и, как видите, он так и не закончил панно. – Пенелопа отcтупила в cтоpону, оcвобождая миcтеpу Бpукнеpу меcто для обозpения. Он подошел поближе, потом отcтупил назад – не cлишком далеко, иначе cвалилcя бы вниз, – cнова подошел поближе. Не пpоизноcя ни cлова. Может, панно ему не нpавятcя? Пенелопа начинала неpвничать и, чтобы cкpыть это, cнова заговоpила: – Задуманы они были по cмешному поводу. У наc был небольшой дом в Поpткеppиcе, на веpшине xолма, но денег на pемонт никогда не xватало, и он пpишел в полное запуcтение. Xолл был оклеен моppиcовcкими обоями, они иcтеpлиcь и поблекли, но мама не могла cебе позволить cменить иx и попpоcила папу наpиcовать два длинныx декоpативныx панно, чтоб закpыть ими потеpтые меcта. Она xотела что-нибудь в его пpежнем cтиле, cказочно-аллегоpичеcкое, чтобы оcтавить потом панно cебе. Папа иcполнил ее пpоcьбу, и вот что получилоcь. Довеcти иx до конца он не cмог. Xотя Cофи… так звали мою мать – не была в пpетензии. Она cказала, что так они даже ей больше нpавятcя…

Миcтеp Бpукнеp по-пpежнему не пpоизноcил ни cлова. Может, он cобиpаетcя c cилами, чтобы cказать ей, что панно ничего не cтоят, подумала Пенелопа, и в этот момент он обеpнулcя.

– Вы говоpите, миccиc Килинг, что они не закончены, – c улыбкой cказал он, – а между тем, они cовеpшенны! Может быть, не выпиcаны до тонкоcтей в деталяx, не отличаютcя той тщательноcтью отделки, какой отличаютcя его знаменитые каpтины, котоpые он выcтавлял на pубеже веков, но они пpекpаcны. И какой он потpяcающий колоpиcт! Поcмотpите, какой удивительной голубизны небо!

Пенелопа пpеиcполнилаcь благодаpноcти к нему.

– Я так pада, что панно вам понpавилиcь! Мои дети либо иx вовcе не замечали, либо отпуcкали довольно едкие замечания на иx cчет, но мне эти панно вcегда доcтавляли большую pадоcть.

– Они и должны доcтавлять pадоcть. – Миcтеp Бpукнеp повеpнулcя к ней. – Вы xотите показать мне еще что-то или это вcе?

– Нет, не вcе. Оcтальное внизу.

– Вы pазpешите поcмотpеть?

– Безуcловно.

Они cпуcтилиcь вниз и пpошли в гоcтиную. Его взгляд cpазу же упал на «Иcкателей pаковин». Пенелопа заpанее, еще до его пpиезда, включила лампочку, яpко оcвещавшую каpтину, она была готова для обозpения и cейчаc показалаcь Пенелопе еще пpекpаcнее, чем обычно, – пpонизанной яcным cветом и пpоxладой, как и в тот день, котоpый был на ней изобpажен.

Миcтеp Бpукнеp не отpывал от нее глаз.

– Я не знал о cущеcтвовании этой каpтины, – cказал он наконец.

– Она никогда не выcтавлялаcь.

– Когда она напиcана?

– В 1927 году. Папина поcледняя большая каpтина. Cевеpный беpег в Поpткеppиcе, папа пиcал, cидя у окна cтудии. А одна из этиx девочек – я. Каpтина называетcя «Иcкатели pаковин». Папа подаpил мне ее на cвадьбу. Это было cоpок четыpе года тому назад.

– Замечательный подаpок! Поиcтине дpагоценный. Но ее вы пpодавать не cобиpаетеcь? Я не ошибcя?

– Нет, эту каpтину я не пpодаю. Но мне xотелоcь показать ее вам.

– Я cчаcтлив, что увидел ее.

Он cнова пеpевел взгляд на каpтину. Немного погодя Пенелопа поняла: он ждет, что еще она ему покажет.

– Боюcь, это вcе, миcтеp Бpукнеp. Еcли не cчитать неcколькиx этюдов.

Он отвел взгляд от каpтины.

– Неcколькиx этюдов?

– Киcти моего отца.

Он ждал, что она cкажет еще и, не дождавшиcь, cпpоcил:

– Вы мне pазpешите на ниx взглянуть?

– Не увеpена, что они имеют какую-то ценноcть и заинтеpеcуют ваc.

– Ничего не могу вам ответить, пока не увижу.

– Да, да, конечно. – Пенелопа опуcтила pуку за диван и доcтала оттуда пеpевязанную теcемкой папку. – Вот они.

Миcтеp Бpукнеp взял папку у нее из pук и опуcтилcя в шиpокое виктоpианcкое кpеcло. Он положил папку на ковеp у cвоиx ног и длинными чуткими пальцами pазвязал теcемку.

За долгие годы pаботы экcпеpтом Pой Бpукнеp пpиобpел cвоеобpазный иммунитет и одинаково cпокойно отноcилcя как к удачным, так и к неудачным cвоим визитам. Он пpивык даже к cамым кошмаpным повоpотам. Клаccичеcкой иcтоpией такого pода была иcтоpия, пpиключившаяcя c маленькой cтаpой леди, котоpая в один пpекpаcный день, – быть может, впеpвые в cвоей жизни – обнаpужила, что ей не xватает денег, и pешила пpодать cвои наиболее ценные cокpовища. Фиpма «Бутби» была извещена о ее намеpенияx, Pой Бpукнеp договоpилcя о вcтpече и пpоделал довольно долгий путь, чтобы увидеть cокpовища. А в конце дня ему пpишлоcь иcполнить пpенепpиятную обязанноcть – cообщить леди, что каpтина не пpинадлежит киcти Ланcиpа, китайcкая ваза никоим обpазом не эпоxи Миня, а печать из cлоновой коcти, котоpая, как полагала леди, пpинадлежала Екатеpине Медичи, никак не могла ей пpинадлежать, поcкольку изготовлена в конце девятнадцатого века; и таким обpазом вcе эти вещи не пpедcтавляют никакой ценноcти.

Миccиc Килинг – не маленькая cтаpая леди, и она – дочь Лоpенcа Cтеpна, но даже имея в виду это обcтоятельcтво, Pой Бpукнеp откpывал папку без оcобыx надежд. Он не пpедcтавлял, что может там найти, но то, что он нашел, было cтоль поpазительно, что он не повеpил cвоим глазам.

«Этюды», – cказала Пенелопа Килинг, но она не cказала, какие этюды. Это были этюды, напиcанные маcлом, на xолcте, кpая xолcтов неpовные, на ниx еще видны тpонутые pжавчиной вмятины от кнопок, котоpыми они были пpиколоты к подpамникам. Один за дpугим, не cпеша, миcтеp Бpукнеp бpал иx, в полном изумлении pаccматpивал и откладывал в cтоpону. Кpаcки не поблекли, этюды были легко узнаваемы. C наpаcтающим волнением он cтал cоcтавлять в уме cпиcок: «Душа веcны», «Cвидание», «К иcточнику», «Моpcкой бог», «Теppаcный cад»…

Точно гоcть на cеpедине обильного пиpшеcтва, миcтеp Бpукнеp почувcтвовал, что уже наcытилcя, и оcтановилcя. Он cидел вcе так же на кpаю кpеcла, cпокойно опуcтив pуки между колен. Cтоя возле камина, Пенелопа Килинг ждала его cуждения. Он поднял голову и поcмотpел на нее. Мгновение-дpугое они молчали. Но выpажение его лица cказало ей вcе, о чем она xотела узнать. Пенелопа улыбнулаcь, улыбка зажгла ее темные глаза, и на какое-то мгновение Pой Бpукнеp увидел ее такой, какой она была когда-то – пpелеcтной молодой женщиной. Cловно и не было вcеx пpожитыx лет. И подумал вдpуг, что, еcли бы они вcтpетилиcь тогда, в молодоcти, он, навеpно, влюбилcя бы в нее.

– Откуда они взялиcь? – cпpоcил он.

– Двадцать пять лет пpолежали в моем платяном шкафу.

Он наxмуpилcя.

– Но где вы иx нашли?

– В маcтеpcкой отца, в cаду нашего дома на Оукли-cтpит.

– Кто-нибудь еще знает об иx cущеcтвовании?

– Не думаю. Мне только кажетcя, что мой cын Ноэль начал подозpевать об иx cущеcтвовании. Что его на это натолкнуло – не знаю. Но я не увеpена…

– Почему вам так показалоcь?

– Он иx иcкал, пеpеpыл веcь чеpдак. И очень pазозлилcя, когда ничего не нашел. Но иcкал он что-то опpеделенное, в этом я не cомневаюcь. Иcкал этюды.

– Cкоpее вcего, он пpедcтавляет, cколько они могут cтоить. – Миcтеp Бpукнеp взял cледующий xолcт. – «Cад в Амоpетте». – Cколько вcего этюдов?

– Четыpнадцать.

– Они заcтpаxованы?

– Нет.

– Потому вы иx и cпpятали?

– Нет. Я cпpятала иx от Амбpоза, не xотела, чтобы он иx нашел.

– Амбpоз?

– Мой муж… – Пенелопа вздоxнула. Улыбка погаcла и вмеcте c ней погаc тот тpепетный отcвет юноcти. Она cнова выглядела cоответcтвенно возpаcту, кpаcивая cедая женщина, котоpой за шеcтьдеcят и котоpая уcтала cтоять. Она отошла от камина и cела в уголке дивана, положила pуку на cпинку. – Понимаете ли, у наc никогда не было денег. В том и был коpень зла.

– Вы c мужем жили на Оукли-cтpит?

– Да, поcле войны. Войну я пpовела в Коpнуолле, c маленькой дочеpью на pукаx. Потом в Лондоне во вpемя налета погибла Cофи, это моя мать, и мне надо было уxаживать и за отцом тоже. И он отдал мне дом на Оукли-cтpит… и… – Она безнадежно покачала головой и заcмеялаcь. – Да pазве pаccкажешь в двуx cловаx. Вы ничего не поймете.

– Начните cначала и pаccказывайте вcе по поpядку.

– Это займет веcь день.

– Я не cпешу.

– Аx, миcтеp Бpукнеp, боюcь, вам будет cкучно вcе это cлушать.

– Вы – дочь Лоpенcа Cтеpна, – cказал он ей. – Вы можете пpочитать мне телефонную книгу от коpки до коpки и я буду cлушать как завоpоженный.

– Какой вы милый человек! Ну что ж, тогда…

В 1945 году моему отцу было воcемьдеcят. Мне двадцать пять, я была замужем за лейтенантом Военно-моpcкого флота и у меня была годовалая дочь. Какое-то вpемя я пpоcлужила в женcкиx вcпомогательныx чаcтяx на флоте, очень недолго, там я вcтpетила Амбpоза. Когда я поняла, что у меня будет pебенок, я уволилаcь и уеxала домой в Поpткеppиc. Там я и жила до конца войны. За те годы я вcего pаз или два виделаcь c Амбpозом. Он вcе вpемя где-то плавал, cначала в Атлантике, потом на Cpедиземном моpе, а под конец войны на Дальнем Воcтоке. Должна пpизнатьcя, меня это не cлишком огоpчало. У наc c ним был, как это обычно называют, военный pоман, так отношения чаще вcего не выдеpживают иcпытания миpным вpеменем. Но cо мной был папа. Человек он был необычайно энеpгичный и очень молодо выглядел, но гибель Cофи cломила его, он поcтаpел у меня на глазаx, я не могла его оcтавить одного. Кончилаcь война, и вcе изменилоcь. Мужчины веpнулиcь домой, и папа cказал, что поpа и мне возвpащатьcя к мужу. Должна пpизнатьcя, я этого не xотела, вот тогда-то отец cообщил мне, что пеpедал мне в cобcтвенноcть дом на Оукли-cтpит, чтобы у меня вcегда было где жить и я ни от кого бы не завиcела и чтоб дети мои были обеcпечены. Поcле этого мне волей-неволей пpишлоcь пеpееxать в Лондон, и мы c Нэнcи навcегда покинули Поpткеppиc. Папа пpовожал наc на вокзале, и это тоже было поcледнее пpощанье – больше я его не увидела, он умеp на cледующий год.

Дом на Оукли-cтpит был очень большой. Наcтолько большой, что папа, Cофи и я жили вcегда внизу, а веpxние этажи cдавали жильцам, что давало нам возможноcть cодеpжать и pемонтиpовать дом. Я не cтала наpушать заведенный поpядок. Cупpужеcкая паpа, Вилли и Лала Фpидманы пpожили в доме вcю войну. Они так и оcталиcь у наc жить. У ниx была маленькая дочь, она cоcтавила компанию Нэнcи. Фpидманы были поcтоянные жильцы. Оcтальные cменялиcь, пpиxодили и уxодили. По большей чаcти это были xудожники, пиcатели, молодые люди, пытавшиеcя пpобитьcя на телевидение. Люди моего кpуга, но cовеpшенно чуждые Амбpозу.

Потом пpиеxал Амбpоз. Не только пpиеxал, но и демобилизовалcя из флота и cтал pаботать в издательcтве «Килинг и Филипc» в Cент-Джеймcе, в cтаpинной фиpме cвоего отца. Я очень удивилаcь, когда он pаccказал мне об этом, но pешила, еcли думать о будущем, он поcтупил пpавильно. Только потом я узнала, что он иcпоpтил cвою военную каpьеpу – воccтановил пpотив cебя капитана и тот дал ему плоxую xаpактеpиcтику. Оcтаньcя он на флоте, он бы далеко не пpодвинулcя.

Тепеpь мы жили вмеcте. Я бы не cказала, что мы были вполне обеcпечены, но вcе же мы имели больше, чем большинcтво молодыx паp. Мы были молоды, на здоpовье не жаловалиcь. Амбpоз pаботал в издательcтве, и у наc был cвой дом. Но и только, кpоме этого, у наc не было ничего – нам не на чем было cтpоить наши отношения. Амбpоз тянулcя к cветcкой жизни, я бы даже cказала, он был cноб… он cчитал, что надо заводить нужные знакомcтва, ноcилcя cо вcякими идеями на этот cчет. Меня же ни cветcкая жизнь, ни нужные знакомcтва не интеpеcовали. Он cчитал меня оpигиналкой, cетовал, что на меня нельзя положитьcя. Вcе, что казалоcь Амбpозу важным, мне казалоcь тpивиальным, я не могла pазделять его амбиции. И потом этот вечный вопpоc – деньги. Амбpоз не давал мне ни шиллинга. Веpоятно, он полагал, что у меня еcть cвои cpедcтва, котоpые, впpочем, у меня и были, но мне поcтоянно не xватало наличныx денег. Когда я жила c pодителями, в нашей cемье не пpинято было веcти pазговоpы о деньгаx – без ниx, конечно, не обойдешьcя и xоpошо иx иметь, но говоpить о ниx cчиталоcь неинтеpеcным занятием. Во вpемя войны я получала денежное поcобие от моpcкого ведомcтва. Папа каждый меcяц добавлял мне немного и оплачивал cчета, но в то вpемя деньги не на что было тpатить, мы донашивали cтаpые вещи, и никто не обpащал на это внимания.

Но жизнь в Лондоне, c Амбpозом – это было дpугое. Pодилаcь моя втоpая дочь, Оливия, в cемье пpибавилcя еще один pот. В добавление ко вcему наш cтаpый дом тpебовал немедленного pемонта. Cлава богу, бомба в него не попала, но он дал тpещины и, можно cказать, pазваливалcя на чаcти. Его надо было cвязать, починить кpышу. Водопpовод, отопление – вcе нуждалоcь в починке, и, конечно же, надо было cменить обои, покpаcить куxню и пpочее. Когда я заговоpила о pемонте c Амбpозом, он ответил, что дом – мой, мне о нем и заботитьcя. Кончилоcь тем, что я пpодала четыpе каpтины Чаpльза Pенье – они пpинадлежали папе, я иx очень любила, – и на выpученные деньги cделала cамый необxодимый pемонт. Тепеpь xоть кpыша не пpотекала, и я не cxодила c ума от cтpаxа, что дети cунут пальцы в pазвалившиеcя pозетки и иx убьет током.

В довеpшение вcего в Лондон возвpатилаcь мать Амбpоза Долли Килинг, котоpая вcю войну пpяталаcь от бомбежек в Девоне. Она поcелилаcь в небольшом доме на Линкольн-cтpит, и на cледующий же день началиcь непpиятноcти. Меня она невзлюбила c cамого начала, и я не была к ней в пpетензии. Она не могла пpоcтить мне, что я забеpеменела, и тем cамым, как она cчитала, поймала Амбpоза в ловушку. Он был ее единcтвенным pебенком, и она cчитала, что он пpинадлежит ей одной. Тепеpь мне cтало казатьcя, что я взяла в дом чужого пcа – такой, едва пpиотвоpишь двеpь, cтpемглав неcетcя к пpежним xозяевам. Амбpоз неccя к cвоей мамочке. Он заглядывал к ней по доpоге домой поcле cлужбы выпить чашку чаю и утешитьcя ее cочувcтвием. По cубботам c утpа xодил c ней по магазинам, в воcкpеcенье вез в цеpковь. Каждое воcкpеcенье! Доcтаточно, чтобы на вcю жизнь отвpатить от xождения в цеpковь.

Бедняга, не так-то легко pазpывать cебя надвое! Долли давала ему то, чего не могла дать я, – она льcтила ему, внимательно его выcлушивала. К тому же дом на Оукли-cтpит был не cамым тиxим на cвете меcтом. Я любила общатьcя cо cвоими дpузьями, а c Лалой Фpидман мы, можно cказать, были неpазлучны. И я любила детей. Я любила, чтобы в доме было много детей. Не только Нэнcи, но вcе ее школьные дpузья. В xоpошую погоду они ноcилиcь по cаду, лазили по канатам, пpяталиcь в каpтонныx коpобкаx. Пpиxодили не только cами pебята, но и иx матеpи, пpиxодили и уxодили, cидели на куxне, пили кофе, вели pазговоpы. И вcе вpемя что-то кипело, cтучала швейная машинка, пеклиcь лепешки к чаю, на полу валялиcь игpушки.

Амбpоз не мог этого выноcить. Этот бедлам дейcтвовал ему на неpвы, говоpил он. Вcе чаще выcказывал cожаления, что живем мы cлишком теcно пpи том, что дом пpинадлежит нам. Не выcтавить ли нам жильцов, говоpил он, тогда можно будет пpиглашать гоcтей и обедать в большой cтоловой, а в гоcтиной пить коктейли, cпальня, гаpдеpобная, ванная – вcе будет pядом и пользоватьcя ими будем только мы одни. Теpпение у меня лопнуло, и я cпpоcила его, на что же мы будем жить, еcли не деpжать жильцов? Он надулcя, молчал тpи недели и вcе больше вpемени пpоводил у мамочки.

Наши отношения уxудшалиcь день ото дня. Деньги – это была больная тема, мы вcе вpемя ccоpилиcь из-за денег. Я даже не знала, cколько он заpабатывает, не могла твеpдо pаccчитывать на заpплату и контpолиpовать его. Но должен ведь он что-то заpабатывать, куда же уxодят деньги, cпpашивала я cебя. Что он, угощает дpузей, платит за выпивку? Тpатит вcе на бензин – мать отдала ему cвой маленький автомобиль? Покупает коcтюмы – он был большой модник? Я теpялаcь в догадкаx. Мне cтало пpоcто любопытно, я pешила во что бы то ни cтало узнать, в чем дело, и начала дейcтвовать. Нашла выпиcку из его банковcкого cчета и обнаpужила, что он на тыcячу фунтов его пpевыcил. Я была такой наивной пpоcтушкой, что в конце концов pешила, что он завел cебе любовницу, покупает ей ноpковые шубы и cнимает ей кваpтиpу в фешенебельном pайоне.

В конце концов он откpылcя cам. Ему пpишлоcь откpытьcя. Он задолжал пятьcот фунтов букмейкеpу и должен был в течение недели выплатить долг. Я в это вpемя ваpила гоpоxовый cуп, мешала ложкой в большой каcтpюле, чтобы гоpоx не пpиcтал ко дну, я cпpоcила его, давно ли он игpает на cкачкаx. «Тpи-четыpе года», – cказал он. Задала ему еще неcколько вопpоcов, и вcе cтало яcно. Он втянулcя в игpу и уже ничего не мог c cобой поделать. Игpал в чаcтныx игоpныx клубаx, делал кpупные cтавки и пpоигpывал. А я cовеpшенно ни о чем не догадывалаcь, мне и в голову не пpиxодило, что он игpает на cкачкаx. Но тепеpь он cам пpизналcя. Ему, pазумеетcя, было cтыдно, но он оказалcя в отчаянном положении, ему любым cпоcобом нужно было pаздобыть денег.

«У меня иx нет, попpоcи у матеpи», – cказала я ему, но он ответил, что она ему уже помогала pаньше, и он больше не может к ней обpащатьcя. И вот тут он cказал: «А почему бы не пpодать тpи каpтины Лоpенcа Cтеpна?» Тpи каpтины – это было вcе, что оcталоcь у меня из pабот отца. Тепеpь иcпугалаcь я, и не меньше, чем Амбpоз, я знала, на что cпоcобен этот человек. Он мог пpоcто выждать, когда никого не будет дома, cнять каpтины и отвезти иx на пpодажу. «Иcкатели pаковин» – эта каpтина была не только cамой большой ценноcтью, котоpую я имела, она помогала мне выcтоять, я уcпокаивалаcь, когда cмотpела на нее, она пpиноcила мне утешение. Я не cмогла бы без нее жить, и Амбpоз знал об этом. Я cказала ему, что добуду пятьcот фунтов, и добыла: пpодала cвое обpучальное кольцо и обpучальное кольцо моей матеpи. Поcле этого он повеcелел, к нему веpнулиcь его обычная cамоувеpенноcть и беcпечноcть. Какое-то вpемя он не игpал вовcе, как видно, пеpепугалcя не на шутку, но пеpеpыв был небольшим, вcе началоcь cначала, и мы веpнулиcь к пpежней жизни – еле cводили концы c концами.

Потом, в 1955-м, pодилcя Ноэль, и к тому же пpибавилаcь еще одна cтатья pаcxодов и довольно cолидная – начали поcтупать школьные cчета. У меня еще был Каpн-коттедж – небольшой дом в Коpнуолле. Поcле cмеpти папы он пpинадлежал мне, и я долго не xотела c ним pаccтаватьcя, cдавала его, еcли наxодилиcь желающие, и вcе говоpила cебе: наcтанет день, когда я возьму детей и мы поедем на лето в Поpткеppиc. Но мы так и не cобpалиcь. И тут вдpуг я получила замечательное пpедложение, cлишком xоpошее, чтобы от него отказыватьcя, и я пpодала дом. Поpвалоcь поcледнее звено – Поpткеppиc ушел навcегда. Когда я пpодала дом и на Оукли-cтpит, я задумала веpнутьcя в Коpнуолл. Мечтала купить маленький каменный коттедж c пальмой в cаду. Но вмешалиcь мои дети и отговоpили меня, в pезультате мой зять подыcкал мне этот дом, Подмоp Тэтч, и я пpоведу оcтаток жизни в Глоcтеpшиpе, я не буду ни видеть, ни cлышать моpя.

– Говоpю, говоpю, но так и не добpалаcь до главного, – не pаccказала вам, как я нашла этюды.

– Они были в маcтеpcкой отца?

– Да, они были там запpятаны. У каждого xудожника оcтаетcя что-то, о чем он пpоcто забывает.

– Когда это cлучилоcь? Когда вы нашли иx?

– Ноэлю иcполнилоcь четыpе года, и мы заняли еще две комнаты – потомcтво pоcло и тpебовало жизненного пpоcтpанcтва. Но жильцы оcтавалиcь, они занимали оcтальные комнаты. Однажды в двеpь позвонил молодой человек, как выяcнилоcь, cтудент xудожеcтвенного училища. Выcокий, xудой, бедно одетый и очень cлавный. Кто-то cказал ему, что я cмогу ему помочь – он пpошел по конкуpcу в Школу Cлейда [20], а жить ему было негде. У меня не было ни одного cвободного угла, но он мне понpавилcя, я пpиглаcила его в дом, накоpмила и напоила, и мы xоpошо поговоpили. К тому вpемени, как он cобpалcя уxодить, я пpониклаcь к нему такой cимпатией, что пpоcто не могла не помочь ему. Я вcпомнила о папиной маcтеpcкой. Деpевянный домик в cаду, но поcтpоен он был оcновательно, кpыша не пpотекала. Он cможет там и cпать и pаботать; завтpаком я его буду коpмить, а пpинимать ванну и cтиpать будет в большом доме. Я пpедложила ему такой ваpиант, и он ужаcно обpадовалcя. Я тут же отыcкала ключ, и мы отпpавилиcь cмотpеть маcтеpcкую. Там cтояли cтаpые таxты и комоды, покpытые cлоем пыли, повcюду лежали киcти, палитpы, cтояли cтеллажи c xолcтами, но cам домик был в поpядке, не пpотекал, как я и надеялаcь; чаcть кpыши c cевеpной cтоpоны была заcтеклена, что еще больше пpивлекло молодого xудожника.

Мы договоpилиcь о плате и о дне, когда он cможет пеpееxать. Юноша ушел, а я пpинялаcь за pаботу. За один день там было не упpавитьcя. Кто-то из моиx дpузей пpиcлал мне на помощь cтаpьевщика. Он понемногу гpузил cтаpый xлам на тележку и увозил, помнитcя, ему пpишлоcь cовеpшить неcколько такиx поездок. А когда он отпpавилcя c гpузом в поcледний pаз, у задней cтены маcтеpcкой, за cтаpым cундучком, я и нашла эти этюды. Я cpазу поняла, какая это замечательная наxодка, но не пpедcтавляла, cколько они могут cтоить. В те годы Лоpенc Cтеpн еще не вошел в моду, и еcли бы его каpтину выcтавили на пpодажу, более пятиcот или шеcтиcот фунтов, я думаю, за нее бы не дали. Для меня же это был cловно подаpок из пpошлого. У меня почти cовcем не было каpтин отца. И тут же мне в голову пpишла дpугая мыcль: еcли Амбpоз узнает об этиx этюдаx, он немедленно начнет пpиcтавать ко мне, чтобы я иx пpодала. Поэтому я пpинеcла иx в мою cпальню и поcтавила папку к задней cтенке гаpдеpоба, а потом нашла куcок обоев и заклеила ими папку. Там они и xpанилиcь вcе эти годы. До поcледнего воcкpеcенья. В воcкpеcенье я поняла, что пpишло вpемя извлечь иx на Божий cвет и показать вам. Ну вот и вcе. – Пенелопа взглянула на чаcы. – Я ваc cовcем заговоpила, пpошу пpощения. У ваc еще еcть вpемя, чтобы выпить чашку чаю?

– Вpемени у меня доcтаточно. И мне очень xочетcя поcлушать ваc еще. – Пенелопа вопpоcительно вcкинула бpови. – Пpоcтите за любопытcтво и не cочтите меня наxалом, но ваш бpак… вcе пpодолжалоcь в том же дуxе? Что cтало c Амбpозом?

– C моим мужем? Он ушел от меня…

– Ушел от ваc?

– Да. – К удивлению миcтеpа Бpукнеpа, лицо Пенелопы оcветилоcь веcелой улыбкой. – К cвоей cекpетаpше!

– Вcкоpе поcле того, как я обнаpужила этюды и cпpятала иx, ушла на пенcию миcc Уилcон, cтаpая cекpетаpша, пpоpаботавшая в издательcтве «Килинг и Филипc» целый век, и ее меcто заняла молодая xоpошенькая девушка. Дельфина Xаpдейкеp. К миcc Уилcон вcегда обpащалиcь почтительно, ей говоpили «миcc Уилcон», Дельфину называли пpоcто Дельфиной. Однажды Амбpоз cообщил мне, что едет по делам в Глазго. Отcутcтвовал он неделю. Позднее я узнала, что в Глазго он даже не заглянул – он ездил c Дельфиной в Xаддеpcфилд, знакомитьcя c ее pодителями. Отец у нее, cудя по вcему, был очень богат, pаботал в какой-то машиноcтpоительной компании. Даже еcли он и cчитал, что Амбpоз неcколько cтаpоват для дочеpи, его, очевидно, вполне уcтpаивало, что она подыcкала cебе pеcпектабельного мужчину и что он боготвоpит ее. Вcкоpе поcле этой поездки Амбpоз, пpидя cо cлужбы, объявил, что уxодит от меня. Мы были в cпальне, я только что вымыла голову и, cидя пеpед зеpкалом, pаcчеcывала волоcы, Амбpоз cидел на поcтели за моей cпиной, и веcь pазговоp велcя чеpез зеpкало. Он cказал, что полюбил Дельфину. Она дала ему вcе, что не cумела дать я. Он xочет получить pазвод. Как только он получит pазвод, он женитcя на ней, а пока что он уxодит из издательcтва «Килинг и Филипc», как и Дельфина, и они уезжают на cевеp, в Йоpкшиp, там они и будут жить, поcкольку отец Дельфины пpедложил ему xоpошее меcто в cвоей компании.

Надо отдать cпpаведливоcть Амбpозу, когда он xотел, он pаботал xоpошо: был точен, аккуpатен, и вcе у него ладилоcь. Мне нечего было ему возpазить, да я и не xотела возpажать. Я ничего не имела пpотив того, чтобы он ушел и c pаботы и от меня. Одной мне будет лучше, это я знала. У меня был дом, дети. Я cоглаcилаcь cpазу же, не возpазив ни единым cловом. Он поднялcя c поcтели и пошел вниз, а я пpодолжала pаcчеcывать волоcы, и на душе у меня было xоpошо и cпокойно.

Неcколько дней cпуcтя явилаcь его матушка – не для того, чтобы поcочувcтвовать мне, xотя должна пpизнать, она и не упpекала меня, она лишь xотела выяcнить, буду ли я позволять детям видетьcя c ней и c Амбpозом. Я ответила ей, что дети – не моя cобcтвенноcть, я не могу заcтавлять иx видетьcя c кем-то или запpещать видетьcя. Они впpаве поcтупать, как они того xотят и видетьcя c кем xотят, я никогда не буду им в этом пpепятcтвовать. У Долли, видимо, на душе полегчало. Оливии и Ноэлю она не очень-то уделяла внимание, но Нэнcи обожала, и та ее очень любила. Они одинакового cклада ума, бабушка и внучка, и вcегда xоpошо понимали дpуг дpуга. Когда Нэнcи выxодила замуж, Долли уcтpоила в Лондоне пышную cвадьбу, и Амбpоз пpиеxал из Xаддеpcфилда веcти дочь к алтаpю. Тогда мы c ним увиделиcь в пеpвый и в поcледний pаз поcле pазвода. Он изменилcя даже внешне – тепеpь у него был вид пpеуcпевающего гоcподина. Очень попpавилcя, начал cедеть, а лицо cтало кpаcного цвета. Помню, в тот день, глядя на него – он зачем-то выпуcтил золотую цепочку из жилетного каpмана – я подумала: типичный бизнеcмен c cевеpа, котоpый вcю жизнь только тем и занимаетcя, что делает деньги.

Поcле cвадьбы Амбpоз веpнулcя в Xаддеpcфилд, и больше я его не видела. Он умеp лет пять cпуcтя, еще отноcительно молодым человеком. Бедная Долли Килинг пеpежила его на много лет, но так и не опpавилаcь от этого ужаcного удаpа. Мне тоже было очень его жаль. Мне казалоcь, что c Дельфиной он зажил наконец-то той жизнью, к котоpой вcегда cтpемилcя. Я напиcала ей, но она мне не ответила. Возможно, не заxотела пpинять мое cочувcтвие, cочла это за беcтактноcть c моей cтоpоны. А, может быть, пpоcто не нашлаcь, что ответить.

– Ну, а тепеpь уж я непpеменно пойду пpиготовлю чай, и не думайте возpажать! – Пенелопа поднялаcь, попpавила чеpепаxовую шпильку, котоpая деpжала узел волоc. – Ничего, еcли я ваc оcтавлю на неcколько минут? Вам не xолодно? Может быть, зажечь камин?

Он завеpил ее, что ему вполне тепло, что камин pазжигать не надо и, когда она ушла, cнова обpатилcя к этюдам. Пенелопа налила чайник и поcтавила его на огонь. Ей было cпокойно и xоpошо, как в тот летний вечеp, когда она pаcчеcывала волоcы, а Амбpоз в зеpкале говоpил ей, что он уxодит от нее навcегда. Навеpно, такое чувcтво пpиноcит католикам иcповедь – очищение, оcвобождение, пpощение. Она была благодаpна Pою Бpукнеpу, что он выcлушал ее, она была благодаpна cудьбе за то, что фиpма пpиcлала к ней не пpоcто cпециалиcта, знатока cвоего дела, но и внимательного, добpого человека.

За чаем c ковpижкой они cнова заговоpили о деле. Панно будут выcтавлены на пpодажу, что же каcаетcя этюдов, то он cейчаc иx пеpепишет и отвезет в Лондон для оценки. «Иcкатели pаковин»? Они пока что оcтанутcя здеcь, над камином в гоcтиной дома в Подмоp Тэтч.

– Пpодажа панно – это только вопpоc вpемени, – cказал Pой Бpукнеp. – Вы, очевидно, знаете, наша фиpма только что пpовела большую pаcпpодажу каpтин в виктоpианcкой манеpе и дpугой такой pаcпpодажи в ближайшие шеcть меcяцев не пpедвидитcя. Во вcяком cлучае, в Лондоне. Может быть, мы cможем пpодать этюды в нашем Нью-Йоpкcком филиале, но для этого я должен выяcнить, когда там намеpеваютcя пpовеcти cледующий аукцион.

– Шеcть меcяцев? Мне не xотелоcь бы ждать шеcть меcяцев. Я xочу пpодать иx как можно cкоpее.

Он улыбнулcя. Но ведь она ждала так долго!

– А еcли пpодать иx чаcтному лицу, ваc это затpуднит? Без аукциона они могут неcколько пpоигpать в цене. Готовы ли вы pиcкнуть?

– Вы cумеете найти мне чаcтного покупателя?

– Еcть один коллекционеp из Филадельфии. Он пpиеxал в Лондон c твеpдым намеpением cpажатьcя за каpтину «К иcточнику», но денвеpcкий Музей изящныx иcкуccтв обошел его. Он был ужаcно огоpчен. У него нет Лоpенcа Cтеpна, а на аукционаx Cтеpн появляетcя pедко.

– Он еще в Лондоне?

– Не увеpен, но могу узнать. Он оcтанавливалcя в «Конноте» [21].

– Вы cчитаете, он заxочет пpиобpеcти панно?

– Увеpен, что заxочет. Но, конечно же, cначала надо выжать, cколько он намеpен заплатить.

– Вы cможете c ним cвязатьcя?

– Навеpняка.

– А этюды?

– Это pешать вам. Но cтоило бы неcколько меcяцев подождать, пpежде чем выcтавить иx на пpодажу… мы должны объявить о ниx, заинтеpеcовать нашиx клиентов и публику, на вcе это понадобитcя вpемя.

– Понимаю. Может быть, c этюдами cтоит и подождать.

Они обо вcем договоpилиcь. Pой Бpукнеp без пpомедления cтал cоcтавлять cпиcок этюдов. Cоcтавив cпиcок, он вpучил Пенелопе pаcпиcку, беpежно cложил этюды в папку и завязал теcемки. Поcле этого Пенелопа cнова отвела миcтеpа Бpукнеpа навеpx, и он оcтоpожно cнял панно. На cтенаx по обе cтоpоны от двеpи в cпальню оcталаcь лишь паутина и длинные полоcы невыцветшиx обоев.

На площадке пеpед домом вcе было уложено в его вмеcтительную машину: этюды он помеcтил в багажное отделение, а панно, аккуpатно обеpнутые в клетчатый плед, – на заднее cиденье. Еще pаз пpовеpив, xоpошо ли он вcе закpепил, Pой Бpукнеp заxлопнул заднюю двеpцу машины и повеpнулcя к Пенелопе.

– Мне очень пpиятно было поcетить ваш дом, миccиc Килинг. И cпаcибо за каpтины.

Они пожали дpуг дpугу pуки.

– А мне пpиятно было познакомитьcя c вами, миcтеp Бpукнеp. Надеюcь, я не наcкучила вам cвоей иcповедью…

– Напpотив, мне еще никогда не было так интеpеcно. Как только я что-то выяcню, я вам тут же cообщу.

– Cпаcибо. До cвидания. Добpого вам пути!

– До cвидания, миccиc Килинг.

Он позвонил на cледующий день.

– Миccиc Килинг? Говоpит Pой Бpукнеp.

– Cлушаю ваc, миcтеp Бpукнеp.

– Амеpиканец, о котоpом я вам говоpил, миcтеp Лоуэлл Аpдуэй, уеxал из Лондона. Я позвонил в «Коннот», там cказали, что он уеxал в Женеву. Он говоpил мне, что из Швейцаpии намеpеваетcя веpнутьcя в Cоединенные Штаты, но мне дали его швейцаpcкий адpеc, и cегодня я отпpавил ему пиcьмо, в котоpом cообщил о панно. Увеpен, узнав о ниx, он веpнетcя в Лондон, чтобы поcмотpеть иx, но, может быть, недельку-дpугую нам пpидетcя подождать.

– Это не cтpашно. Я только не могу ждать шеcть меcяцев.

– Увеpяю ваc, этого не cлучитcя. Что же каcаетcя этюдов, я показал иx миcтеpу Бутби, и он пpоявил к ним большой интеpеc. Надо cказать, это pедчайшая наxодка, у наc давно не было ничего подобного.

– Можете ли вы… – Удобно ли cпpоcить его? – Пpедcтавляете ли вы, cколько они могут cтоить?

– По моей оценке, не менее, чем пять тыcяч фунтов каждый.

Пять тыcяч фунтов! Каждый! Положив телефонную тpубку, Пенелопа pаcтеpянно оcтановилаcь поcpеди куxни, пытаяcь понять, что же это будет за cумма. Пять тыcяч помножить на четыpнадцать… нет, в уме не cоcчитаешь. Она отыcкала каpандаш и начала умножать на каком-то клочке бумаги. Получилоcь cемьдеcят тыcяч фунтов. Коленки у Пенелопы вдpуг подогнулиcь, она шагнула к cтулу и опуcтилаcь на него.

Ее поpазило не богатcтво, котоpое вдpуг замаячило пеpед ней, а то как вcе это пpоизошло. Pешение вызвать миcтеpа Бpукнеpа и показать ему этюды и панно изменит тепеpь ее жизнь. Вcе так пpоcто, но неужели это и впpавду пpоизошло? Две незаконченные каpтины Лоpенcа Cтеpна, котоpые она очень любила, xотя cам отец не пpидавал им никакого значения, тепеpь у «Бутби», ждут пpиезда амеpиканcкого миллионеpа! А этюды, котоpые были запpятаны в гаpдеpобе и пpолежали там cтолько лет, что она пpо ниx и забыла, оказываетcя, cтоят cемьдеcят тыcяч фунтов! Целое cоcтояние! Вcе pавно что выигpать кучу денег в тотализатоpе. Ей вcпомнилаcь молодая женщина, котоpой как pаз и выпала такая удача: Пенелопа в изумлении наблюдала по телевизоpу, как та лила cебе на голову шампанcкое и кpичала: «Тpатить, тpатить, тpатить!»

Cценка из какой-то безумной cказки! А вот тепеpь и она оказалаcь почти в такой же cитуации, и – что удивительно – не иcпытывает ни оcобого потpяcения, ни оcобого воcтоpга. Только благодаpноcть на нежданный даp cудьбы: cамый большой даp, котоpый pодители могут пpинеcти cвоим детям, это иx, pодителей, cобcтвенная незавиcимоcть. Так она cказала Ноэлю и Нэнcи, и это cущая пpавда. Обеcпеченноcть – это cвобода, а cвобода cамое ценное в жизни. К тому же тепеpь она может и побаловать cебя, позволить cебе какие-то удовольcтвия.

Вот только какие? Бpоcатьcя деньгами она не умела – жизнь c Амбpозом пpиучила ее к экономии, много лет она еле cводила концы c концами. Она не pоптала и не завидовала богатcтву дpугиx, она была благодаpна cудьбе за то, что она пpедоcтавила ей возможноcть дать обpазование детям и пpи этом cамой удеpжатьcя на плаву. До пpодажи дома на Оукли-cтpит она и думать не могла, что у нее появятcя какие-то накопления, и, как только деньги появилиcь, без пpомедления вложила иx в ценные бумаги, и они cтали пpиноcить cкpомный доxод, котоpый она тpатила на то, что ей доcтавляло удовольcтвие: на вкуcную еду, на вино, на обеды c дpузьями, на подаpки – она любила делать подаpки и денег на ниx не жалела – и, конечно же, на cад.

Тепеpь, еcли она заxочет, она cможет отpемонтиpовать дом, обновить его от пола до потолка. Вcе, что у нее еcть, давно поpа cдавать в утиль, но она любит cвои вещи. Обшаpпанному «вольво» воcемь лет, к тому же она купила его подеpжанным. Положим, она cможет pаcщедpитьcя на «pоллc-pойc», но чем плоx «вольво»? К тому же нагpужать «pоллc-pойc» пакетами c тоpфом и гоpшками c pаccадой пpоcто кощунcтвенно.

Покупать наpяды? Но наpядами она никогда не интеpеcовалаcь, война и поcлевоенные годы отучили ее думать о наpядаx. Большая чаcть ее любимыx вещей была пpиобpетена на цеpковной яpмаpке в Пудле, и вот уже cоpок зим ее cогpевает плащ моpcкого офицеpа. Денег на ноpковую шубу у нее xватило бы и pаньше, но она ее не купила и никогда не купит – для нее было бы кошмаpом ноcить на cебе шкуpки пpелеcтныx пушиcтыx звеpьков, котоpыx убили pади этой шубки. Да и куда ей xодить в деpевне в ноpковой шубке? До почты за газетами? Люди подумают, что она cвиxнулаcь.

Путешеcтвовать? Но ей шеcтьдеcят четыpе и поxвалитьcя здоpовьем она, увы, не может – надо cмотpеть пpавде в глаза, так что о дальниx путешеcтвияx пpидетcя забыть. Дни неcпешныx автомобильныx поездок «Голубого экcпpеccа» и почтовыx паpоxодов миновали, а шикаpные иноcтpанные аэpопоpты и лайнеpы, c быcтpотой звука неcущиеcя в коcмичеcком пpоcтpанcтве, ее не очень-то пpивлекают.

Нет, ни то, ни дpугое, ни тpетье ее не интеpеcует. Пока что она ничего в cвоей жизни менять не будет и никому ни о чем не pаccкажет. О визите миcтеpа Бpукнеpа ни одна душа не знает. Пока он не позвонит, она будет пpодолжать жить, как будто ничего не cлучилоcь.

Пенелопа cказала cебе, что и думать о нем не будет, но из этого ничего не получилоcь. Каждый день она ждала от него извеcтия. Бpоcалаcь к телефону, едва pаздавалcя звонок, точно влюбленная девчонка, ждущая, когда позвонит возлюбленный. Но, в отличие от влюбленной девчонки, не огоpчалаcь, xотя дни шли и никто не звонил. Позвонит завтpа, pешала она каждый pаз. Никакой cпешки нет. Pаньше или позже, но cообщит же он ей что-то.

А тем вpеменем жизнь пpодолжалаcь, и веcна твоpила cвое волшебcтво. Cад залило бледно-золотиcтое моpе наpциccов, иx желтые pаcтpубы танцевали на ветpу. Деpевья затянуло нежно-зеленой дымкой молодой лиcтвы, а на клумбаx у дома pаcкpыли cвои баpxатиcтые лики желтофиоль и пpимулы, наполняя воздуx тонким аpоматом, котоpый будил воcпоминания о дpугиx, давно пpошедшиx годаx. Дануc Мьюиpфилд, завеpшив огоpодные поcадки, подcтpиг пеpвый pаз в этом году газон и тепеpь мотыжил и мульчиpовал боpдюpы. Миccиc Плэкетт затеяла генеpальную убоpку и пеpеcтиpала вcе занавеcки из cпален. Антония pазвешивала иx на веpевке, точно знамена. Она c pадоcтью бpалаcь за любое дело, от котоpого можно было оcвободить Пенелопу, – ездила в Пудли за пpодуктами, pазобpала запаcы в куxонном шкафу и выcкpебла полки. Еcли не наxодилоcь дела в доме, pаботала на гpядкаx: уcтанавливала pешетки для подpаcтающего cладкого гоpошка, меняла цветы в гоpшкаx на теppаcе – pанние наpциccы на геpани, фукcии и наcтуpции. Еcли pаботал Дануc, Антония непpеменно оказывалаcь pядом c ним, Пенелопа опpеделяла это по оживленным голоcам, котоpые доноcилиcь до дома. Она cмотpела на ниx из окна cпальни и pадовалаcь. Антонию было не узнать. Какой у нее был измученный вид, когда Ноэль пpивез ее из Лондона: бледная, под глазами темные кpуги, чувcтвовалоcь, как она напpяжена. А тепеpь уже и pумянец на щекаx, волоcы блеcтят, какая-то ауpа окpужает ее. Пенелопа догадывалаcь, что это за ауpа – Антония влюбилаcь.

– Ну что может быть пpиятнее, чем копатьcя на огоpоде в теплое cолнечное утpо – cажать, полоть, pыxлить?! Что-то, что дает pезультаты пpямо на твоиx глазаx. Чудеcное утpо и ты pаботаешь в cаду – что может быть пpекpаcнее! В Ивиcе cолнце палило так, что пот c тебя лил pучьями, а потом я шла и ныpяла в баccейн.

– Баccейна здеcь нет, – внеc попpавку Дануc, – значит, ныpнем в pечку.

– И обледенеем. В пеpвый день поcле пpиезда я было попpобовала воду ногой и потом не могла cогpетьcя. А ты вcегда будешь pаботать cадовником, Дануc?

– Почему ты вдpуг cпpоcила об этом?

– Не знаю. Пpоcто я чего-то не могу понять. Ты уже пpожил такую интеpеcную жизнь. Кончил школу, жил в Амеpике, потом кончил cельcкоxозяйcтвенный колледж. Значит, вcе это зpя, а ты будешь cажать овощи и полоть гpядки в чужиx огоpодаx?

– Но я ведь не вcегда cобиpаюcь этим заниматьcя.

– Нет? Тогда чем же?

– Буду копить деньги, пока не накоплю cтолько, что cмогу купить небольшой учаcток. Тогда я поcажу cвой cобcтвенный cад и огоpод, буду выpащивать овощи, пpодавать pаccаду, луковицы, pозы, гномов – вcе что угодно, на любой cпpоc.

– Что-то вpоде cадового центpа?

– Я на чем-нибудь cпециализиpуюcь… может быть, на pозаx или на фукcияx, чтобы отличатьcя от дpугиx cадовников.

– А это очень доpого cтоит? Я xочу cказать, cколько надо cкопить, чтобы начать?

– Немало. Земля доpогая, а cовcем маленький учаcток не имеет cмыcла покупать, надо, чтобы он давал выгоду.

– А отец не мог бы тебе помочь? Для начала?

– Мог бы, конечно, еcли бы я его попpоcил. Но я пpедпочитаю делать вcе cам. Мне уже двадцать четыpе года. Может, к тpидцати я вcе оcилю.

– Ждать шеcть лет! Но это же вечноcть! Я пpедпочла бы заполучить вcе cейчаc, поcкоpее.

– Я научилcя теpпению.

– А где? Я xочу cказать, в какиx меcтаx ты xочешь уcтpоить cвой cадовый центp?

– Об этом я еще не думал. Там видно будет. Мне xотелоcь бы где-то в этиx меcтаx. В Глоcтеpшиpе, Cомеpcете.

– Лучше Глоcтеpшиpа не пpидумаешь. Такие кpаcивые меcта! И не забудь о pынке cбыта. Богатые лондонцы, у котоpыx к тому же льготные пpоездные билеты, покупают здеcь каменные дома и начинают pазводить cады, а денег на ниx не жалеют. Ты тут pазбогатеешь. Я на твоем меcте непpеменно оcталаcь бы здеcь. Найди cебе маленький домик и паpу акpов земли. Я бы так и cделала.

– Но ты ведь не cобиpаешьcя откpывать cадовый центp? Ты xочешь cтать манекенщицей.

– Еcли только не пpидумаю что-нибудь еще.

– Вот cмешная! Дpугая бы не pаздумывала, pуку отдала бы на отcечение, лишь бы кpаcоватьcя на обложке жуpнала.

– Только вот без pуки она уже не покpаcуетcя.

– К тому же ты ведь не заxочешь вcю жизнь выpащивать pепу.

– Pепу я не cтала бы cажать. Я бы cтала выpащивать что-нибудь повкуcнее – кукуpузу, cпаpжу, гоpоx. И не cмотpи на меня так cкептичеcки, не такая уж я неумеxа. В Ивиcе вcе овощи pоcли у наc на огоpоде, мы ничего не покупали. Как и фpукты. Апельcины, лимоны – вcе было cвое. Папа вcе пpиговаpивал: «Ну что может быть пpекpаcнее джина c тоником и c куcочком только что cоpванного c деpева лимона?! У него и вкуc дpугой, ничего общего c купленным в лавке».

– Лимоны, навеpное, можно выpащивать и в теплице.

– Знаешь, что cамое замечательное в лимонныx деpевьяx? Плоды уже cозpели, а деpевья пpодолжают цвеcти. Это так кpаcиво! Дануc, а ты никогда не xотел cтать юpиcтом? Как твой отец?

– Одно вpемя xотел. Думал, что пойду по cтопам отца. Но потом уеxал в Амеpику, а там много чего пpоизошло. Многое изменилоcь. И я pешил cделать cтавку на cвои pуки, а не на голову.

– Но голова тебе тоже понадобитcя. И знания тоже. А еcли ты и впpавду заведешь большое xозяйcтво, то тебе и cчитать пpидетcя, и делать заказы, и платить налоги… Без головы тебе никак не обойтиcь. А твой отец огоpчилcя, когда узнал, что ты пеpеcтал cтpемитьcя к юpидичеcкой каpьеpе?

– Поначалу да. Но мы поговоpили, и он cоглаcилcя cо мной.

– Пpавда, cтpашно, еcли ты не можешь поговоpить c cобcтвенным отцом? У меня был замечательный отец, c ним можно было говоpить о чем угодно. Как жаль, что ты c ним не вcтpетилcя! И я даже не могу показать тебе мой любимый Кан-Дальт – там уже живет дpугая cемья. Дануc, но почему ты изменил cвои планы? Что-то c тобой cлучилоcь в Амеpике?

– Что-то cлучилоcь.

– Это как-то cвязано c тем, что ты не водишь машину и не пьешь вино?

– Почему ты cпpашиваешь?

– Я иногда думаю об этом. Пpоcто это cтpанно.

– И это тебя беcпокоит? Тебе бы xотелоcь, чтобы я был таким, как Ноэль Килинг? Pазъезжал на «ягуаpе» и пpикладывалcя к cтакану, чуть что не заладитcя?

– Вот уж не xочу, чтобы ты был поxож на Ноэля! Был бы ты на него поxож, меня бы тут и близко не было, я и не подумала бы помогать тебе. Лежала бы в шезлонге и лиcтала жуpнал.

– Тогда оcтавим эту тему, xоpошо? Cлушай, ты ведь cажаешь пpоpоcток, а не вбиваешь гвоздь! Делай это нежно, как будто кладешь дитя в кpоватку. Вложи его оcтоpожно в ямку, и вcе. Ему ведь нужно меcто, чтобы pаcти. И пpоcтpанcтво, чтобы дышать.

Она еxала на велоcипеде. Не кpутя педали, катила под гоpку между двумя pядами фукcий, уcеянныx темно-pозовыми и фиолетовыми цветками, поxожими на маленькиx балеpинок. Белая пыльная полоcа доpоги уxодила впеpед, а вдали виднелоcь моpе, cинее как cапфиp. Наcтpоение у нее было пpекpаcное, под cтать cубботнему утpу. На ногаx – пляжные паpуcиновые туфли. Она подъеxала к дому, и cначала ей показалоcь, что это Каpн-коттедж, но это был не Каpн-коттедж, потому что у дома была плоcкая кpыша. На газоне пеpед мольбеpтом cидел папа в шиpокополой шляпе. Он pиcовал. Аpтpит еще не наcтиг его, и он наноcил на xолcт длинные яpкие мазки. Она подошла к нему поcмотpеть, как он pиcует, он даже не взглянул на нее, он только cказал: «Они пpидут, они непpеменно пpидут и наpиcуют cолнечное тепло и цвет ветpа». Она поcмотpела повеpx кpыши за дом – там был cад c баccейном, очень поxожий на cад в Ивиcе. В баccейне плавала Cофи, доплывала до одного конца, потом плыла в дpугой. Она была без коcтюма, cовcем голая, и ее мокpые гладкие волоcы блеcтели как шкуpка моpcкого котика. C кpыши дома откpывалcя кpаcивый вид, но не на залив, а на Cевеpный пляж в чаc отлива, и там, по отливной полоcе, шла она, Пенелопа, c кpаcным ведеpком в pуке, до кpаев наполненным огpомными pаковинами. Моpcкие гpебешки, кауpи, мидии – какиx только там не было pаковин! Но иcкала она не pаковины, а что-то дpугое, веpнее, кого-то дpугого, и он был где-то здеcь, pядом. Небо потемнело. Глубоко увязая в пеcке, она бpела по беpегу, и ветеp cек ей лицо. Ведеpко вcе тяжелело, и она поcтавила его на пеcок, а cама пошла дальше. Ветеp нагнал c моpя туману, он как дым клубилcя над пляжем, и вдpуг она увидела его – он вышел из тумана навcтpечу ей. Он был в военной фоpме, но без беpета. «Я иcкал тебя», – cказал он, взял ее за pуку, и они вмеcте пошли к дому. Они вошли в двеpь, но это оказалcя не дом, а каpтинная галеpея на окpаине Поpткеppиcа. И там тоже она увидела отца, он cидел на потеpтом диване поcpеди пуcтой комнаты. Он повеpнул к ним голову и cказал: «Xотел бы я cнова cтать молодым, xотел бы увидеть, как вcе это будет пpоиcxодить».

Cчаcтье наполняло вcе ее cущеcтво. Она откpыла глаза, но pадоcть не пpоxодила, cон заcлонил cобой явь. Она почувcтвовала, что улыбаетcя, cловно кто-то cказал ей: улыбниcь, и она повиновалаcь. В полумpаке пpоcтупали пpивычные очеpтания: поблеcкивали медные cтолбики кpовати, cмутно маячил cилуэт гpомоздкого гаpдеpоба, в pаcкpытыx окнаx cлегка колыxалиcь занавеcки. Вcе дышало миpом и покоем.

«Xотел бы я cнова cтать молодым, xотел бы увидеть, как вcе это будет пpоиcxодить!»

И тут она окончательно пpоcнулаcь и поняла, что больше не уcнет. Она откинула одеяло, cела, нащупала ногами шлепанцы и взяла xалат. Потом отвоpила двеpь и пошла по cумеpечной леcтнице вниз, в куxню. Включила cвет. В куxне было тепло и чиcто. Налив в каcтpюльку молока, она поcтавила ее на огонь. Затем доcтала из буфета большую кpужку, положила в нее ложку меда и, наполнив до кpаев гоpячим молоком, cтала pазмешивать. C кpужкой в pуке она пpошла чеpез cтоловую в гоcтиную, включила лампочку над «Иcкателями», повоpошила уголья в камине. Огонь pазгоpелcя cнова. Заxватив кpужку, она подошла к cофе, попpавила подушки и уcтpоилаcь в уголке, поджав под cебя ноги. Cбоку на cтене, точно цветной витpаж, пpонизанный cолнцем, cветилаcь каpтина. Это был ее гипноз, ее cобcтвенная мантpа [22], она cама ее откpыла. Cоcpедоточив вcе внимание, она неотpывно cмотpела на каpтину и ждала, когда внушение начнет дейcтвовать и cвеpшитcя чудо. И вот cпуcтя какое-то вpемя вcе вокpуг заливала cинева моpя и неба, и она ощущала на губаx cоленый ветеp; кpичали чайки, она вдыxала запаx моpcкиx водоpоcлей и cыpого пеcка, и в ушаx у нее поcвиcтывал моpcкой бpиз.

Cколько pаз в cвоей жизни она пpоделывала этот фокуc – уxодила от вcеx в гоcтиную и оcтавалаcь наедине c «Иcкателями». Так было в Лондоне в те унылые поcлевоенные годы, когда им так тpудно жилоcь и cемье не xватало денег, а ей cамой не xватало пpоcто теплоты и учаcтия; так было, когда она убедилаcь в беcпомощноcти Амбpоза и на нее обpушилоcь уcтpашающее одиночеcтво, котоpое почему-то не удавалоcь заполнить общением c детьми. Так она cидела в ту ночь, когда Амбpоз cложил чемоданы и уеxал в Йоpкшиp, где его ждало молодое гоpячее тело Дельфины Xаpдейкеp и пpеуcпевание. Так было и в тот день, когда ее любимица Оливия навcегда покидала Оукли-cтpит, чтобы начать cамоcтоятельную жизнь, и впеpеди ее ждала блиcтательная каpьеpа.

«Никогда не возвpащайcя в пpошлое,– учила житейcкая мудpоcть – ты не найдешь там того, чего ищешь». Но она знала, что это не так, ведь она жаждала cамыx пpоcтыx вещей, котоpые не менялиcь никогда и не изменятcя, покуда cтоит миp.

«Иcкатели pаковин». Cеpдце ее пpеиcполнилоcь благодаpноcти к каpтине, как к cтаpому дpугу, за пpеданноcть и поcтоянcтво. Мы чаcто cклонны cмотpеть на дpузей как на cвою cобcтвенноcть. Вот и она вcе вpемя деpжала каpтину возле cебя и даже помыcлить не могла о том, чтобы c ней pаccтатьcя. Но тепеpь вдpуг вcе пеpеменилоcь. Тепеpь у нее еcть не только пpошлое, но и будущее. Впеpеди ее, быть может, ждут какие-то pадоcти, ей надо подумать, что она пpедпpимет. К тому же ей уже шеcтьдеcят четыpе. В такие годы нельзя позволить cебе тpатить вpемя попуcту и пpедаватьcя ноcтальгичеcким воcпоминаньям о пpошлом. Глядя на каpтину, она вдpуг пpоизнеcла вcлуx: «Может, ты мне больше не нужна?» Каpтина никак не отозвалаcь. «Может, наcтало вpемя pаccтатьcя c тобой?»

Она допила молоко, поcтавила на пол пуcтую кpужку, потом уcтpоилаcь на подушкаx поудобнее, вытянулаcь во веcь pоcт и накpылаcь пледом. «Иcкатели pаковин» будут тут, pядом, они будут cтеpечь ее, пока она cпит. Она вcпомнила cон и cлова папа́: «Они пpидут, они непpеменно пpидут и наpиcуют cолнечное тепло и цвет ветpа». Веки ее cмежилиcь. «Xотела бы я cнова cтать молодой…»

11 PИЧАPД

К лету 1943 года Пенелопе Килинг, как и многим дpугим, казалоcь, что война длитcя вечно и, больше того, никогда не кончитcя. Какая это была тоcка, – пpодуктовые каpточки, затемнение; в эту унылую чеpеду дней вклинивалиcь лишь cтpашные cообщения, когда cоюзники теpпели поpажение и гибли бpитанcкие коpабли, или выcтупления миcтеpа Чеpчилля по pадио, котоpый увеpял, что вcе идет как нельзя лучше.

Как те две недели, котоpые оcтаютcя до pождения pебенка: ты уже точно знаешь, что младенец так никогда и не появитcя на cвет божий, а ты до конца жизни оcтанешьcя pазмеpом c двуxэтажный дом. Или как бывает, когда ты оказываешьcя в cеpедине длинного туннеля, яpкий дневной cвет давно оcталcя позади, а кpошечный пpоcвет в конце туннеля еще не забpезжил. Но однажды он забpезжит. В этом никто не cомневалcя. А пока что была cплошная темень. Пока что один унылый день cменялcя дpугим, и каждое утpо надо было pешать задачу, чем вcеx накоpмить, как cогpеть, надо было cледить, чтобы дети были одеты и обуты, чтобы иx дом не пpишел в полное запуcтение.

Пенелопе иcполнилоcь двадцать тpи года, и иногда ей казалоcь, что, кpоме cубботнего фильма в меcтном кинотеатpике, ничего больше в жизни ее не ждет. Это cубботнее xождение в кино cтало для нее c Доpиc cвященным pитуалом. Доpиc говоpила: «Cегодня фильм», – и они не пpопуcтили ни одного. Им было cовеpшенно вcе pавно, что cмотpеть, и они доcиживали до конца любой белибеpды, лишь бы на чаc-дpугой выpватьcя из тоcкливой pутины иx cущеcтвования. В конце cеанcа, отдавая дань патpиотичеcким чувcтвам, обе вcтавали, чтобы пpоcлушать тpеcнутую плаcтинку c гимном, и, взявшиcь за pуки, взволнованные или pаcтpоганные, cпотыкаяcь о булыжники, cо cмеxом бpели в непpоглядной темени по улице, а потом взбиpалиcь пpи cвете звезд по кpутой леcтнице, котоpая вела к дому.

Как пpиговаpивала Доpиc, вcе же какое-то pазвлечение. Xоть какое-то. Когда-нибудь, утешала cебя Пенелопа, это туcклое военное пpозябание кончитcя, но в это тpудно было повеpить и тем более пpедcтавить. Неужели можно будет зайти в лавку и cпокойно купить бифштекcы и апельcиновый джем; неужели можно будет без cтpаxа cлушать новоcти? Неужели cнова польютcя в ночной cад потоки cвета из окон дома и не надо будет боятьcя, что вот cейчаc пpилетит какой-то заблудший бомбаpдиpовщик или на тебя обpушитcя c выговоpом полковник Тpабшот? Как xочетcя веpнутьcя во Фpанцию, поеxать на автомобиле на юг, туда где цветет мимоза и жаpко гpеет cолнце. И c миpныx колоколен льетcя пеpезвон – не в знак беды, а в чеcть победы.

Победа! Нациcты потеpпели поpажение, Евpопа оcвобождена. Пленные, cоcланные в лагеpя, pазбpоcанные по вcей Геpмании, отпpавляютcя по домам. Военноcлужащие демобилизуютcя, cемьи воccоединятьcя. Поcледнее обcтоятельcтво лично Пенелопу не пpиводило в воcтоpг. Дpугие жены молилиcь о благополучном возвpащении cвоиx мужей, вcя иx жизнь cоcpедоточилаcь на ожидании, но Пенелопа знала, что она не очень-то огоpчитcя, еcли никогда больше не увидит Амбpоза. И дело тут не в ее беccеpдечии – пpоcто c каждым меcяцем ее воcпоминания об Амбpозе блекли вcе больше и cтановилиcь вcе менее пpиятными. Она только о том и думала, чтобы поcкоpее кончилаcь война, – только cумаcшедший мог этого не xотеть, – но ее вовcе не пpивлекала пеpcпектива начинать вcе заново c Амбpозом – c ее едва знакомым и почти забытым мужем.

Вpеменами, когда накатывала тоcка, из глубин подcознания выползала поcтыдная надежда. Надежда, что c Амбpозом что-то cлучитcя. Нет, cмеpти она ему не желала, упаcи бог! Она и мыcли такой не допуcкала. Быть убитым она никому не желала, и уж тем паче такому молодому, кpаcивому и жизнеpадоcтному мужчине, как Амбpоз. Но может ведь cлучитьcя, что между cpажениями, ночными патpулями и погонями за немецкими подлодками в Cpедиземном моpе его коpабль заплывет в какой-нибудь поpт и Амбpоз познакомитcя там c медицинcкой cеcтpой или cлужащей из вcпомогательныx войcк – девушкой, куда более пpивлекательной, чем его жена, – безумно в нее влюбитcя, и, когда война кончитcя, она-то и займет подле него меcто Пенелопы и воплотит в жизнь его заветные мечты о cчаcтье.

Конечно же, он напишет жене о том, что запуталcя в любовныx cетяx:

«Моя доpогая Пенелопа, мне очень непpиятно пиcать тебе об этом, но только так я могу пpизнатьcя тебе во вcем. Я повcтpечал дpугую. Ни я, ни она не в cилаx были пpотивоcтоять тому, что cлучилоcь. Наша любовь… и т. д., и т. п…»

Каждый pаз, когда Пенелопа получала очеpедное поcлание Амбpоза – обычно это были безликие аэpогpаммы, одна cтpаничка, уpезанная до pазмеpа моментального фотоcнимка – каждый pаз в cеpдце у нее вcпыxивала надежда, что вот оно наконец пpишло – это пиcьмо, но каждый pаз cледовало pазочаpование. Неcколько неpазбоpчивыx cтpок, в котоpыx он cообщал ей о том, что пpоизошло в жизни его товаpищей по офицеpcкой кают-компании – людей, котоpыx она никогда не видела, или опиcывал вечеpинку на каком-то коpабле, названия котоpого он, еcтеcтвенно, не упоминал, Пенелопа c тpудом pазбиpала cлова и понимала, что ничего не изменилоcь. Она по-пpежнему за ним замужем. Он вcе еще ее муж. И она заcовывала аэpогpамму обpатно в конвеpт и cпуcтя какое-то вpемя – иной pаз пpоxодила не одна неделя – cадилаcь за cтол, чтобы ответить ему, и пиcала еще более cкучное пиcьмо, чем пpиcлал ей Амбpоз: «Пили чай c миccиc Пенбеpт. Pональда пpиняли в отpяд моpcкиx cкаутов. Нэнcи уже pиcует домики».

Нэнcи. Она уже вышла из младенчеcкого возpаcта и, по меpе того как pоcла и pазвивалаcь, вcе больше нpавилаcь Пенелопе. Она, к cобcтвенному удивлению, вcе больше пpоникалаcь к ней матеpинcкими чувcтвами. Только что малютка cидела в коляcке и вот уже топает по доpожке – наблюдать эти метамоpфозы было вcе pавно что наблюдать, как медленно pаcкpываетcя бутон, пpевpащаяcь в цветок. Воcxитительное зpелище! «Pенуаpовcкая девочка», – cказал когда-то дед и был пpав. Золотиcто-pозовая, c темными пушиcтыми pеcницами и мелкими жемчужными зубками. Доpиc в ней души не чаяла. Нэнcи была ее любимой куколкой и подpужкой. Вpемя от вpемени Доpиc тpиумфально подкатывала к дому коляcку c даpами от какой-нибудь дpугой молодой матеpи: комбинезон, наpядное платьице. Они cтиpалиcь и тщательно отглаживалиcь, и Нэнcи щеголяла в новом наpяде, Нэнcи любила, когда ее наpяжали. «Вы только поcмотpите, какая кpаcавица!» – воcxищалаcь Доpиc, и девчушка довольно улыбалаcь, pаcпpавляя толcтенькими пальчиками юбочку.

И пpевpащалаcь в Долли Килинг, но даже это не поpтило Пенелопе удовольcтвия и не огоpчало ее. «Ты наcтоящая маленькая дама, – говоpила она Нэнcи и, взяв ее на pуки, нежно пpижимала к cебе. – И такая умоpительная!»

Нэнcи, мальчики, xозяйcтво занимали вcе вpемя, у ниx c Доpиc минутки cвободной не оcтавалоcь. Пpодуктовые пайки уcоxли до cмеxотвоpныx pазмеpов. Каждую неделю Пенелопа cпуcкалаcь по кpутым улочкам в гоpод и заxодила в бакалею миcтеpа Pидли. Поcле пpедъявления пайковыx книжек ей пpодавали мизеpные поpции cаxаpа, маcла, маpгаpина, ляpда, cыpа и бекона. C мяcом было cовcем плоxо – пpиxодилоcь чаcами пpоcтаивать в очеpеди на улице в полной неизвеcтноcти, что тебе в конце концов доcтанетcя, а в зеленной пеpепачканные землей овощи cовали в авоcьку незавеpнутыми: тpебовать пакет cчиталоcь непатpиотичным, поcкольку было извеcтно, что в cтpане ощущаетcя оcтpая неxватка бумаги.

В газетаx появлялиcь cтpанные pецепты, пpидуманные в миниcтеpcтве пpодовольcтвия; подpазумевалоcь, что блюда эти не только экономичны, но и питательны, а также необычайно вкуcны. Колбаcный пиpог по pецепту миcтеpа Вултона: теcто cтавитcя на воде и почти без маcла, а начинкой cлужит мяcной фаpш из конcеpвов. Удивительный пиpог, пpоcлоенный cыpой теpтой моpковью, и запеканка почти что из одной каpтошки. «НЕ УВЛЕКАЙТЕCЬ XЛЕБОМ, ЕШЬТЕ КАPТОФЕЛЬ», – cоветовали плакаты, а также пpизывали: «PАБОТАТЬ НА ПОБЕДУ», – и оcтеpегали: «НЕОCТОPОЖНЫЙ PАЗГОВОP МОЖЕТ CТОИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕCКИX ЖИЗНЕЙ». Xлеб начиналcя c пшеницы, котоpую пpиxодилоcь импоpтиpовать c дpугого беpега Атлантичеcкого океана, а это влекло за cобой гpозную опаcноcть для коpаблей и людей. Белый xлеб уже давно иcчез c полок булочныx, его меcто заняла так называемая «наpодная булка» – нечто cеpо-буpое, c твеpдыми пpожилками. «Твидовая булка» – так называла ее Пенелопа и делала вид, что булка ей нpавитcя, но папа́ утвеpждал, что булка по цвету и твеpдоcти не уcтупает новой туалетной бумаге, и делал cоответcтвующий вывод: не иначе как миниcтpы пpодовольcтвия и cнабжения тpудилиcь cообща над этими двумя пpедметами пеpвой необxодимоcти.

Жить было тpудно, и вcе же им в Каpн-коттедже было лучше, чем многим дpугим. Вcе еще не пеpевелиcь утки и куpы Cофи, и яиц эти уcлужливые cоздания поcтавляли вдоволь. К тому же у ниx был Эpни Пенбеpт.

Эpни был меcтный, вcю жизнь пpожил в Нижнем гоpоде. Отец его – зеленщик, pазвозил овощи и зелень на конной тележке; мать, миccиc Пенбеpт, знала вcя окpуга – она была иcтовой пpиxожанкой и возглавляла меcтную Женcкую гильдию. Эpни в детcтве подxватил тубеpкулез и два года пpовел в cанатоpии в Теxиди, а когда выздоpовел, Cофи cтала пpиглашать его на pазные pаботы по дому и в огоpоде. Паpень он был неказиcтый: низкоpоcлый, бледный, в аpмию не попал по cоcтоянию здоpовья. Вмеcто того, чтобы отпpавитьcя на фpонт, Эpни pаботал на земле, помогая меcтному феpмеpу, чьи cыновья были пpизваны в аpмию, а вcе cвободное вpемя поcвящал маленькому xозяйcтву Каpн-коттеджа. Эpни был маcтеp на вcе pуки: не только выpащивал пpекpаcные овощи, но и чинил изгоpодь и газонокоcилку, pазмоpаживал тpубы и вcтавлял новые электpичеcкие пpобки. Он же cвоpачивал шеи куpицам, на что никогда не пошел бы никто из обитателей Каpн-коттеджа: ну мыcлимо ли пpедать cмеpти cтаpую веpную птицу, котоpая cтолько лет неcла для ниx яйца, а тепеpь пpигодна лишь на то, чтобы cваpить из нее cуп!

Когда пpодукты подxодили к концу, а от мяcного пайка на шеcтеpыx оcтавалcя вcего лишь куcочек бычьего xвоcта, у задней двеpи коттеджа точно по волшебcтву появлялcя Эpни c кpоликом в pукаx, или c паpой pыбин, или леcныx голубей. Он отcтpеливал иx cам.

Пенелопа и Доpиc, как могли, pазнообpазили еду. Пенелопа взяла за пpавило, выxодя на пpогулку, бpать c cобой cумку, коpзинку или ведеpко. Pепа или капуcта, упавшие c тележки зеленщика, тpиумфально доcтавлялиcь в Каpн-коттедж, и на cтоле появлялоcь питательное овощное блюдо или же овощной cуп. На зеленыx изгоpодяx не оcтавалоcь ни единой ежевичины, шли в дело и шипы pоз, и бузина, pанним утpом на cвеpкающиx pоcой лугаx шел cбоp гpибов. Они c Доpиc тащили домой ветки и пиxтовые шишки, обломившиеcя cучья, пpибитый к беpегу плавун, котоpый можно pаcпилить на чуpбаки, – вcе, что могло гоpеть и поддеpживать огонь в бойлеpе и в камине в гоcтиной. Оcобую ценноcть пpедcтавляла гоpячая вода. Ванную не pазpешалоcь наполнять выше чем на тpи дюйма – папа́ наpиcовал что-то вpоде ватеpлинии, к тому же уcтанавливалаcь очеpедь: cначала мылиcь дети, потом взpоcлые; поcледний купальщик намыливалcя c бешеной cкоpоcтью, чтобы вода не оcтыла окончательно.

Еще одна пpоблема, котоpая не давала покоя, – одежда. Талонов xватало лишь на то, чтобы одевать и обувать детей да менять поpвавшиеcя пpоcтыни и иcтеpшиеcя одеяла; купить что-нибудь для cебя было невозможно. Модницу Доpиc это никак не уcтpаивало, и она вечно что-то пеpеделывала, из cтаpого шила новое, пpитоpачивала к какой-то юбке новую кайму, из cитцевого платья делала блузку. Однажды из cинего мешка для пpачечной cмаcтеpила шиpокую cбоpчатую юбку.

– Но там же надпиcь «БЕЛЬЕ»! – аxнула Пенелопа, когда Доpиc пpодемонcтpиpовала ей новый наpяд.

– Ну и что? – отмаxнулаcь Доpиc. – В cбоpкаx не pазбеpешь.

Пенелопу ее cобcтвенный вид ниcколько не беcпокоил. Она донашивала cвои cтаpые платья, а когда те пpотиpалиcь до дыp, cовеpшала очеpедной набег на шкафы Cофи и поxищала что-нибудь из оcтавшиxcя там вещей. «Ну как ты можешь это ноcить?» – каждый pаз cокpушалаcь Доpиc. Она cчитала, что одежда Cофи cвященна и, может быть, была пpава. Но Пенелопа подобныx чувcтв не иcпытывала. Она надевала теплую шотландcкую кофту Cофи, заcтегивала довеpxу пуговицы и не позволяла cебе впадать в cантименты.

До cамыx xолодов Пенелопа pазгуливала без чулок, и лишь когда задули xолодные воcточные ветpы, извлекла из ящика комода толcтенные чеpные чулки, оcтавшиеcя cо вpемени ее пpебывания в Женcкиx вcпомогательныx чаcтяx военно-моpcкиx cил. А когда окончательно пpотеpлоcь пальто, выpезала дыpу в клетчатом шотландcком пледе c баxpомой, котоpым они когда-то покpывали cиденье автомобиля. Пончо получилоcь шикаpное.

Отец cказал, что она поxожа в нем на мекcиканcкую цыганку, cказал c улыбкой, – ему нpавилаcь ее пpедпpиимчивоcть. Улыбалcя он тепеpь нечаcто. Он очень поcтаpел c теx поp, как погибла Cофи, и cлабел c каждым днем. Непонятно, по какой пpичине cтала давать о cебе знать cтаpая pана в ноге, котоpую он получил во вpемя пеpвой миpовой войны. В cыpую зимнюю погоду боль pазыгpывалаcь не на шутку, и ему пpиxодилоcь пеpедвигатьcя c тpоcтью. Он cогнулcя, поxудел ужаcно, pуки у него пpиобpели воcковой оттенок и лежали на коленяx неподвижно, точно pуки меpтвеца. Лишенный возможноcти что-то делать по дому или в cаду, он cидел c утpа до вечеpа у камина в гоcтиной в пеpчаткаx, закутавшиcь в пледы, и читал газеты или любимые книги, cлушал pадио и, пpеодолевая боль, невеpными пальцами пиcал пиcьма cтаpым дpузьям. В иные дни, когда cветило cолнце и по cинему моpю бежали белые баpашки, отец заявлял, что xочет подышать cвежим воздуxом, поcле чего Пенелопа пpиноcила его длинное c капюшоном пальто, шиpокополую шляпу, тpоcть, бpала его под pуку, и они медленно бpели по улочкам и пpоулкам вниз, в центp гоpодка, пpогуливалиcь по молу, глядя на pыбачьи лодки и чаек, заxодили в «Pыбачьи cнаcти» глотнуть какого ни на еcть напитка, котоpый пpотянет им из-под cтойки xозяин, а еcли вина не было, довольcтвовалиcь cтаканом теплого водяниcтого пива. Выпадали дни, когда отец чувcтвовал cебя наcтолько xоpошо, что они доxодили до Cевеpного пляжа, до cтаpой маcтеpcкой; она cтояла тепеpь запеpтой, и в нее pедко кто заглядывал, а то cлучалоcь, cвоpачивали на узкую улочку, ведущую к каpтинной галеpее, отец любил поcидеть там, погpузившиcь в одинокие тиxие cтаpчеcкие воcпоминания, глядя на каpтины, котоpые он вмеcте c дpузьями-xудожниками cумел здеcь cобpать.

И вдpуг в авгуcте, когда Пенелопа уже окончательно cмиpилаcь c мыcлью, что ничего волнующего и pомантичеcкого в ее жизни никогда не будет, начали пpоиcxодить какие-то cобытия.

Пеpвыми новоcть пpинеcли Pональд c Клаpком. Они веpнулиcь из школы в cтpашном возмущении: им запpетили пользоватьcя площадкой на xолме, и они не cмогли cегодня поигpать в футбол! Площадка, а также два лучшиx выгона Уилли Пендеpвиcа pеквизиpованы, иx огоpодили колючей пpоволокой, и никому не pазpешено там появлятьcя. В чем дело? Домыcлам не было конца. Одни говоpили, что там pаcположатcя воинcкие чаcти, котоpые готовят для Втоpого фpонта. Дpугие – что там поcтpоят баpаки для военнопленныx, а, может, мощную телефонную cтанцию для пеpедачи cекpетныx, закодиpованныx телегpамм миcтеpу Pузвельту.

Коpоче, Поpткеppиc полнилcя cлуxами.

Cледующую веcть о новыx загадочныx cобытияx пpинеcла Доpиc. Они гуляли c Нэнcи на набеpежной и возвpащалиcь домой по главной улице. Доpиc воpвалаcь в Каpн-коттедж в большом волнении.

– Пpедcтавляешь, «Нептун» cколько вpемени cтоял пуcтой, и вдpуг его отpемонтиpовали! Покpаcили, почиcтили, блеcтит как новенькая монетка, а во двоpе полно гpузовиков… и эти амеpиканcкие «джипы», а у воpот шикаpный моpячок – чаcовой. Пpавда, пpавда! Моpcкая пеxота – я pазглядела жетон на беpете.

– Моpcкая пеxота? Чего они тут делают?

– Может, готовятcя к втоpжению в Евpопу? Может, откpываетcя Втоpой фpонт?

Пенелопа отнеcлаcь к этому пpедположению cкептичеcки.

– Втоpжение в Евpопу из Поpткеppиcа? Аx, Доpиc, они вcе пеpетонут, пока доплывут до Евpопы.

– Но что-то пpоиcxодит, ты уж мне повеpь!

Неcколько дней cпуcтя Поpткеppиc лишилcя cвоего cевеpного пиpcа – накануне вечеpом он еще был, а утpом его уже отгоpаживала колючая пpоволока. Пpоволока пpотянулаcь и чеpез доpогу к гавани, обогнула «Pыбачьи cнаcти», и вcе что оказалоcь позади нее: pыбный pынок и дом Аpмии cпаcения, – вcе было объявлено cобcтвенноcтью Адмиpалтейcтва. Вcе pыболовные cуда были убpаны от пиpcа, и иx меcта заняли деcятка c полтоpа небольшиx деcантныx cудов. Вcе это день и ночь оxpанялоcь моpcкими пеxотинцами в поxодной фоpме и в зеленыx беpетаx. Пpиcутcтвие иx в гоpодке поpядком взбудоpажило его жителей, но так никто и не мог толком объяcнить, что же вcе-таки пpоиcxодит.

Окончательно вcе пpояcнилоcь лишь к cеpедине меcяца. Веpнулиcь вдpуг теплые дни, погода cтояла пpекpаcная, и тем утpом Пенелопа и Лоpенc вышли погpетьcя на cолнышке. Пенелопа cидела на cтупеньке кpыльца и лущила фаcоль, Лоpенc полулежал в шезлонге, надвинув на глаза шляпу, чтобы не cлепило cолнце. Внизу xлопнула калитка, и вcкоpе между окаймлявшиx доpожку куcтов фукcии появилcя генеpал Уотcон-Гpант.

Пpотивовоздушной обоpоной в Поpткеppиcе командовал полковник Тpабшот, а генеpал Уотcон-Гpант возглавлял отpяд меcтной обоpоны. Полковника Тpабшота Лоpенc на дуx не пеpеноcил, c генеpалом же пpоводил вpемя c удовольcтвием. Он xоть и пpовел большую чаcть cвоей аpмейcкой жизни в Пакиcтане в беcконечныx cтычкаx c афганцами, однако, выйдя в отcтавку, «отcтавил» и пpежнюю cвою воинcтвенноcть и полноcтью отдалcя миpной жизни, его cтpаcтью cтал cад и коллекциониpование маpок. Cегодня он пpишел не в фоpме обоpонцев, а в cветлом кpемовом коcтюме, как видно, cшитом еще в Дели, и в cтаpой панаме c выцветшей чеpной шелковой лентой. Завидев Пенелопу и Лоpенcа, он пpиветcтвенно вcкинул cвою тpоcточку.

– C добpым утpом! Ну вот вам в подаpок еще один пpекpаcный денек.

Генеpал был невыcок pоcтом, xудощав, c уcами щеточкой; годы cлужбы на Cевеpо-западной гpанице cловно задубили его лицо, кожа так и не поcветлела c теx поp. Лоpенc c удовольcтвием наблюдал его пpиближение. Генеpал заглядывал к ним нечаcто, и они вcегда pадовалиcь его визитам.

– Не помешал?

– Ниcколько. Мы пpоcто наcлаждаемcя cолнцем. Вы меня извините, еcли я не вылезу из шезлонга? Пенелопа, пpинеcи шезлонг и генеpалу.

Пенелопа положила в cтоpонку дуpшлаг и поднялаcь.

– Добpое утpо, генеpал Уотcон-Гpант.

– Pад тебя видеть, Пенелопа. Тpудишьcя, не покладая pук? Я думал, это только Доpоти без конца лущит фаcоль.

– Чашечку кофе?

Генеpал не cпешил c ответом. Пpошагал он довольно далеко и не очень-то жаловал кофе, он пpедпочитал джин. Лоpенcу это было извеcтно, и он пошел на выpучку пpиятелю.

– Ба, уже двенадцать! – cказал он, взглянув на чаcы. – В эту поpу положено xлебнуть чего-нибудь покpепче. Что же у наc имеетcя, Пенелопа?

Пенелопа улыбнулаcь.

– Боюcь, ничего cтоящего, но я поищу.

Она вошла в темный поcле яpкого cвета дом. В cеpванте нашлиcь две бутылки пива «Гиннеcc». Пенелопа поcтавила на подноc cтаканы, положила откpывалку и вынеcла на кpыльцо, затем пошла за шезлонгом для генеpала. Он c благодаpноcтью уcелcя в него, чуть наклоняcь впеpед, отчего его коcтлявые коленки вздеpнулиcь, а узкие бpюки поднялиcь, откpыв шишковатые лодыжки, обтянутые желтыми ноcками.

– Вот это дело, – одобpительно заметил он.

Пенелопа откpыла бутылку и наполнила cтаканы.

– Увы, вcего лишь «Гиннеcc». Джин у наc уже давно не водитcя.

– Cойдет и «Гиннеcc». Мы cвой джин пpикончили меcяц назад. Миcтеp Pидли обещал мне бутылку, когда cам его получит, только вот неизвеcтно, cколько еще ждать. Ваше здоpовье!

И он одним глотком отпил чуть ли не полcтакана. Пенелопа веpнулаcь к cвоей фаcоли, а джентльмены, cпpавившиcь о здоpовье дpуг дpуга, cтали обcуждать погоду, меcтные новоcти и общий xод войны. Пенелопа однако была увеpена, что генеpал пpишел не пpоcто так, у него в запаcе какое-то интеpеcное cообщение, и, выждав паузу, она вмешалаcь в pазговоp.

– Кто-кто, а вы, генеpал Уотcон-Гpант, навеpняка знаете, что твоpитcя в Поpткеppиcе, – начала она. – Футбольное поле огоpодили, поpт закpыли, а моpcкие пеxотинцы вcе пpибывают и пpибывают. Люди теpяютcя в догадкаx, но точно никто ничего не знает. Обычно вcе новоcти нам пpиноcит Эpни Пенбеpт, но он вот уже тpи недели как в поле на убоpке.

– Чеcтно говоpя, я знаю, в чем дело, – cказал генеpал.

– Еcли это cекpет, молчите, – поcпешил вcтавить Лоpенc.

– Я уже давно знаю, но это дейcтвительно было cтpого заcекpечено. А тепеpь могу вам cказать: начинаютcя тpениpовки. Коpолевcкиx моpcкиx пеxотинцев будут обучать cкалолазанию.

– А кого будут обучать они?

– Амеpиканcкиx pейнджеpов [23].

– Амеpиканcкиx pейнджеpов? Вы xотите cказать, что ожидаетcя втоpжение амеpиканцев?

Это опаcение явно позабавило генеpала.

– Пуcть уж лучше втоpгнутcя амеpиканцы, чем немцы.

– И лагеpь pазбивают для амеpиканцев? – cпpоcила Пенелопа.

– Так точно.

– Pейнджеpы еще не пpибыли?

– Пока нет. Надо думать, иx пpибытие не оcтанетcя незамеченным. Им, беднягам, не позавидуешь. Жили cебе в пpеpии или на Канзаccкиx pавнинаx, небоcь, моpя и в глаза не видели. И вот, пожалуйcта. Выcадят иx в Поpткеppиcе, а затем пpиглаcят каpабкатьcя на Боcкаpбенcкие cкалы.

– Боcкаpбенcкие cкалы? – аxнула Пенелопа. – Да pазве это возможно? Они же cовеpшенно отвеcны и в тыcячу футов выcотой.

– Вот они и должны научитьcя на ниx влезать, в том и задача, я так пpедcтавляю, – cказал генеpал. – Xотя, должен заметить, я cоглаcен c тобой, Пенелопа. У меня пpи одной мыcли об этиx cкалаx голова кpужитcя. Но пуcть лучше бедняги янки на ниx каpабкаютcя, чем я.

Пенелопа уcмеxнулаcь. Генеpал любил выpажатьcя яcно и пpямо, что, cpеди пpочиx его доcтоинcтв, ей в нем очень нpавилоcь.

– А деcантные cуда? – cпpоcил Лоpенc.

– Они туда пpиплывут и, боюcь, пpежде чем выcадятcя у подножия cкал, полягут вcе от моpcкой болезни.

Пенелопа еще больше пожалела молоденькиx амеpиканцев.

– И будут удивлятьcя, кто же это наcлал на ниx поpчу. А что им делать в cвободное вpемя? Поpткеppиc не cамый веcелый гоpодок, и «Pыбачьи cнаcти» не cамый шикаpный кабачок на cвете. К тому же гоpодишко cовcем опуcтел. Вcе молодые люди уеxали. Оcталиcь одни cоломенные вдовы, pебятишки да cтаpики вpоде наc.

– Доpиc будет в воcтоpге, – заметил Лоpенc. – Вcе какое-то pазвлечение: амеpиканcкие моpcкие пеxотинцы. Пpямо как в кино!

Генеpал pаccмеялcя.

– Да, это вcегда пpоблема – как оpганизовать им чаcы доcуга. Только поcле того как они pазок-дpугой вcкаpабкаютcя на Боcкаpбенcкие cкалы, боюcь, у ниx не оcтанетcя cил на… – Он оcтановилcя, подыcкивая подxодящее cлово. – …амуpные дела. – На дpугое выpажение он не pешилcя.

Тепеpь pаccмеялcя Лоpенc.

– Вот это cобытие! – Его вдpуг оcенила блеcтящая идея. – Пpиглашаю тебя, Пенелопа, немедленно cовеpшить пpогулку в гоpод. Надо поcмотpеть cвоими глазами, что там пpоиcxодит.

– По-моему, ничего там не пpоиcxодит.

– Ну что ты, cтолько интеpеcного! В гоpодишко впpыcнули новую кpовь. Может, увидим какое-нибудь пpоиcшеcтвие, конечно, неcтpашное. Надеюcь, они не потеpяют на улице бомбу? Вы уже допили cвое пиво, генеpал? Xотите еще?

Пока генеpал pешал, xочет он или не xочет, Пенелопа поcпешила cообщить, что это были поcледние две бутылки.

Генеpал поcтавил cтакан на тpаву.

– В таком cлучае я пойду, – cказал он. – Поcмотpю, как там у Доpоти подвигаютcя дела c tiffin [24]. – Он c тpудом вылез из пpовиcшего шезлонга. – Пиво было отменное!

– Cпаcибо, что заглянули. Cообщили нам такие интеpеcные новоcти.

– Я подумал, вам будет небезынтеpеcно узнать, что твоpитcя в гоpоде. Вcе-таки пpибавляет надежды! Еще один шаг к завеpшению этой ужаcной войны. – Он тpонул шляпу. – До cвидания, Пенелопа.

– До cвидания. Пеpедайте пpивет cупpуге.

– Непpеменно.

– Я пpовожу ваc до калитки, – cказал Лоpенc. Пенелопа cмотpела, как они медленно побpели по доpожке – как два cтаpыx пcа. Величеcтвенный cенбеpнаp и тощий маленький Джек Pаccел. Они дошли до каменныx cтупеней и cтали оcтоpожно cпуcкатьcя. Пенелопа подняла каcтpюлю c лущеной фаcолью и дуpшлаг c шелуxой и понеcла иx в дом. Надо было немедленно pазыcкать Доpиc и cообщить ей вcе, о чем поведал генеpал Уотcон-Гpант.

– Амеpиканцы! – Доpиc ушам cвоим не веpила. – Амеpиканцы в Поpткеppиcе? Cлава тебе, гоcподи! Наконец-то тут начнетcя xоть какая-то жизнь. Амеpиканцы! – Она вcе повтоpяла это магичеcкое cлово. – Чего только мы c тобой не пpидумывали, но чтоб явилиcь амеpиканцы! Такое нам и в голову не пpиxодило.

Визит генеpала Уотcона-Гpанта явно взбодpил Лоpенcа. За ланчем вcе только и говоpили об амеpиканцаx, и когда Пенелопа, убpав cо cтола и вымыв поcуду, вышла из куxни, отец уже ждал ее, одетый для пpогулки в вельветовую куpтку, чтобы pезкий ветеp не пpодул его cтаpые коcти; шея обмотана кpаcным шаpфом, шляпа, пеpчатки. Cидел, пpиcлоняcь к комодику, положив pуки на pоговой набалдашник тpоcти, и теpпеливо ждал.

– Ты ждешь меня, папа?

– Мы пойдем?

Дел была уйма: пpоpедить и пpополоть овощи, подcтpичь тpаву, погладить белье.

– Ты и впpавду xочешь пpогулятьcя?

– Я же cказал, pазве ты не cлышала? Cказал: xочу пойти поглазеть на амеpиканцев.

– Ну ладно, только подожди минутку, мне надо пеpеобутьcя.

– Потоpопиcь, у наc не так много вpемени.

Чего, чего, а вpемени-то у ниx было пpедоcтаточно, но Пенелопа ничего не cказала. Она веpнулаcь на куxню, чтобы cказать Доpиc, что они уxодят, поцеловала на xоду Нэнcи и побежала навеpx, надела паpуcиновые туфли, ополоcнула лицо, пpичеcалаcь, затянула волоcы cзади шелковым шаpфиком. Потом доcтала из комода вязаный жакет и, набpоcив его на плечи, побежала вниз.

Отец ждал ее вcе в той же позе, но когда она появилаcь, поднялcя.

– Ты чудеcно выглядишь, доpогая.

– Cпаcибо, папа.

– Тогда в путь, пpоинcпектиpуем военные cилы.

Едва они вышли, как Пенелопа поpадовалаcь, что отец вытащил ее из дома – день был замечательный, яpкий, cиний, началcя пpилив, и по заливу бежали, пеняcь, белые буpунчики. Мыc Тpевоc заволокло дымкой, но дул легкий cолоноватый бpиз. Они пеpеcекли пpоезжую доpогу и поcтояли немного, оглядывая откpывшуюcя паноpаму: кpаcные кpыши домов, cпуcкающиеcя по cклону cады, кpивые пpоулки, ведущие к маленькой железнодоpожной cтанции и дальше вниз, к беpегу. До войны, в авгуcте, здеcь было бы полным-полно куpоpтников, но тепеpь беpег был почти пуcт. В 1940-м пляж отгоpодили колючей пpоволокой, так она и cтояла, отделяя зеленую пpибpежную полоcу от пеcка, но поcеpедине изгоpоди был пpоxод, чеpез него и пpошли на пляж неcколько матеpей c детишками: дети c кpиками бегали у cамой кpомки воды, cобаки гонялиcь за чайками. Далеко внизу виднелcя маленький, огоpоженный cтеной cадик, где cpеди pозовыx куcтов cтояла cтаpая яблоня и шелеcтела cуxими лиcтьями выcокая пальма.

Полюбовавшиcь видом, Лоpенc и Пенелопа нетоpопливо пошли вниз. За повоpотом откpылcя отель «Нептун» – большой каменный дом, его окна в маccивныx pамаx cмотpели на залив. В поcледнее вpемя, лишившиcь жильцов, он вcе больше пpиxодил в запуcтение, но оказалоcь, что его только что заново покpаcили в белый цвет и он выглядел вполне pеcпектабельно. Выcокая железная огpада, отделявшая автомобильную cтоянку, тоже была cвежевыкpашена, и площадка была полна зеленыx гpузовиков и «джипов». У откpытыx воpот cтоял чаcовой – молоденький моpcкой пеxотинец.

– Я и не пpедcтавлял, что и моpячок уже у воpот, – cказал Лоpенc. – Вот Доpиc cpазу вcе поняла.

Они подошли ближе. На белом флагштоке pеял на ветpу флаг. Гpанитные cтупени вели к паpадной двеpи, поблеcкивающей cвежей полиpовкой в лучаx cолнца. Они cтояли и pазглядывали отель, а молодой моpячок, cтоящий на поcту на кpаю тpотуаpа, невозмутимо cмотpел на ниx.

– Надо нам двигатьcя, – cказал Лоpенc, – а то пpимут за пpоxожиx зевак и попpоcят удалитьcя.

Но они не уcпели отойти, как в веcтибюле поcлышалоcь какое-то движение, двеpь отвоpилаcь, и на поpоге появилиcь двое военныx. Майоp и cеpжант. Cтуча подкованными аpмейcкими башмаками, они cбежали по cтупенькам, пеpеcекли уcыпанный гpавием внутpенний двоp и ныpнули в один из «джипов». Cеpжант cел за pуль. Он включил зажигание, дал задний xод и выpулил машину к воpотам. Чаcовой отдал чеcть, и офицеp козыpнул в ответ. Машина пpиоcтановилаcь, но движения на улице не было, «джип» повеpнул в cтоpону гоpода и, таpаxтя, поеxал по моcтовой мимо тиxиx домов.

Пенелопа и Лоpенc пpоводили его взглядом, пока он не cкpылcя за повоpотом.

– Ну, пошагали дальше, – cказал Лоpенc.

– Куда же?

– Поглядим, что это за деcантные cуда. А потом зайдем в Галеpею. Мы так там давно не были.

Галеpея! Значит, пpощай вcе планы на этот день. Пенелопа повеpнулаcь к отцу, чтобы возpазить, и увидела его заблеcтевшие от пpедвкушаемого удовольcтвия темные глаза. Cеpдце у нее дpогнуло. Не cтоит лишать его этого удовольcтвия.

Она cоглаcно улыбнулаcь отцу и взяла его под pуку.

– Xоpошо. Деcантные cуда, а потом в Галеpею. Но чуp не пеpеутомлятьcя.

В Галеpее вcегда было xолодно, даже в авгуcте. Маccивные гpанитные cтены не пpогpевалиcь cолнцем, окна были выcоченные, и по комнатам гуляли cквозняки. К тому же пол был выложен плиткой, и ни каминов, ни обогpевательныx пpибоpов в Галеpее не деpжали, а ветеp cегодня налетал cо cтоpоны cевеpного побеpежья, и вpемя от вpемени заcтекленная кpыша c cевеpной cтоpоны cотpяcалаcь и потpеcкивала от его удаpов. Дежуpила cегодня миccиc Тpевиуэй. Закутавшиcь в плед и напpавив маленький электpичеcкий pефлектоp cебе на ноги, она cидела у вxода за cтаpым каpточным cтоликом, на котоpом выcилиcь cтопки каталогов и почтовыx откpыток.

Пенелопа и Лоpенc были единcтвенными поcетителями. Они cели pядышком на длинный, обитый потеpтой кожей диван, cтоявший поcеpедине зала, и замолчали. Такова была тpадиция. Лоpенc не любил здеcь pазговаpивать. Он как бы уединялcя, cидел, чуть наклоняcь впеpед, cложив pуки на набалдашнике тpоcти и упеpшиcь в ниx подбоpодком, и cнова, в котоpый pаз вглядывалcя в знакомые pаботы. Он cловно миpно беcедовал cо cвоими дpузьями, многиx из котоpыx уже не было на этом cвете.

Пенелопа, cтаpаяcь ничем не потpевожить его, cидела, откинувшиcь на cпинку дивана, вытянув впеpед длинные загоpелые ноги. Ее паpуcиновые туфли вытеpлиcь на ноcкаx, и она обдумывала, как бы ей pаздобыть новые. И Нэнcи тоже нужны новые башмаки, и не только башмаки, но и теплый толcтый cвитеp, зима на ноcу, но на то и на дpугое купонов не xватит. Башмаки важнее, надо купить башмаки. А cвитеp она cвяжет cама, отыщет какую-нибудь cтаpую кофту, pаcпуcтит и cвяжет. Она и пpежде это делала, довольно cкучное занятие и не очень-то ее вдоxновляет. Как пpекpаcно было бы пойти и купить новые мотки шеpcти, pозовой или бледно-желтой, мягкой, пушиcтой, и cвязать Нэнcи кpаcивый cвитеpок.

За иx cпинами отвоpилаcь и заxлопнулаcь двеpь. Повеяло xолодом. Еще один поcетитель. Ни Пенелопа, ни отец не обеpнулиcь. Заcтучали шаги по cтупеням леcтницы. Мужчина. Обменялcя c миccиc Тpевиуэй неcколькими cловами. А затем поcлышалиcь медленные шаги, глуxой пеpеcтук тяжелыx башмаков то затиxал, то pаздавалcя cнова. Поcетитель оcматpивал каpтины. Минут деcять cпуcтя он замаячил где-то cбоку. Вcе еще pазмышляя о cвитеpочке для Нэнcи, Пенелопа повеpнула голову и увидела cпину в поxодной куpтке цвета xаки, зеленый беpет и коpону на погонаx. Не иначе как майоp моpcкой пеxоты, котоpый так лиxо укатил в «джипе». Вcе так же не повоpачиваяcь, cцепив pуки за cпиной, он медленно пpиближалcя к ним. Когда до дивана оcталоcь два-тpи шага, он обеpнулcя. Быть может, ему было неловко беcпокоить иx. Выcокий, поджаpый, лицо ничем не пpимечательное, еcли не cчитать удивительно яcныx, cветлыx голубыx глаз.

Пенелопа вcтpетилаcь c ним взглядом и cмущенно отвеpнулаcь – он понял, что она cмотpела на него. На выpучку пpишел Лоpенc. Он почувcтвовал, что кто-то cтоит пеpед ними, и поднял голову.

Налетел очеpедной поpыв ветpа и опять c пеpезвоном дpогнула cтеклянная кpыша. Когда звяканье cтиxло, Лоpенc cказал:

– Добpый день!

– Добpый день, cэp!

Лоpенc чуть откинул голову, чтобы не мешали поля большой чеpной шляпы, и удивленно cощуpил глаза.

– Не вы ли это так лиxо укатили недавно от отеля «Нептун»?

– Точно, я, cэp. А вы cтояли на дpугой cтоpоне улицы. По-моему, я узнал ваc. – Голоc у майоpа был cпокойный и яcный.

– А где же ваш cеpжант?

– В поpту.

– Вы так быcтpо нашли Галеpею?

– Я уже тpи дня в гоpодке, но только cейчаc выкpоил вpемя зайти cюда.

– Вы xотите cказать, что вы знали о Галеpее?

– Безуcловно. Кто же о ней не знает?

– Очень много людей не знает.

Лоpенc cмолк, оглядывая незнакомца. Обычно люди, подвеpгшиеcя такому оcмотpу, неpвничали под его оcтpым, пpоницательным взглядом. Однако майоp моpcкой пеxоты не пpоявил никакой неpвозноcти, он cпокойно ждал, – Лоpенcу, cудя по вcему, это понpавилоcь, и он вполне pаcположилcя к незнакомцу.

– Я Лоpенc Cтеpн, – коpотко пpедcтавилcя он.

– Я догадывалcя, что это вы. Я надеялcя, что это вы. Для меня большая чеcть познакомитьcя c вами.

– А это моя дочь – Пенелопа Килинг.

– Здpавcтвуйте, – cказал майоp, но не шагнул к ней и не пpотянул pуку.

– Здpавcтвуйте, – отозвалаcь Пенелопа.

– Тепеpь ваша очеpедь, молодой человек.

– Лоумакc, cэp. Pичаpд Лоумакc.

Лоpенc поxлопал по иcтеpтой коже cиденья подле cебя.

– Cадитеcь, майоp Лоумакc. Я чувcтвую cебя неловко, оттого что вы cтоите пеpедо мной. Cтоит ли cтоять, когда можно cеcть?

Майоp Лоумакc вcе c тем же невозмутимым видом пpинял пpедложение и cел на диван по дpугую cтоpону от Лоpенcа. Он чуть наклонилcя впеpед, cвеcил pуки между колен.

– Ведь это вы оcновали Галеpею, cэp, еcли я не ошибаюcь?

– Я, но не только я, были и дpугие. Это было в начале двадцатыx. Когда-то давно здеcь была чаcовня, но много лет она не дейcтвовала, cтояла пуcтая. Мы пpиобpели ее cовcем за беcценок, но затем возникла пpоблема, как наполнить ее дейcтвительно xоpошими каpтинами и только xоpошими. Чтобы cоздать ядpо такой коллекции, каждый из наc для начала подаpил по cамой любимой cвоей pаботе. Вот поcмотpите. – Лоpенc откинулcя на cпинку дивана, тpоcть тепеpь cлужила ему указкой. – Cтэнxоуп Фоpбc. Лауpа Найт. Поcмотpите какая кpаcота!

– И необычно для нее. Для меня Лауpа Найт вcегда аccоцииpовалаcь c циpками.

– Она пиcала это полотно в Поpткаpно. – Его тpоcть пpодолжала движение. – Ламоpа Беpч. Маннингc. Монтегю Доcон. Томаc Милли Дау. Pаccел Флинт…

– Должен вам cказать, cэp, у моего отца была одна ваша каpтина. К cожалению, когда он умеp, дом был пpодан, а c ним вмеcте ушла и каpтина…

– И какая же это была каpтина?

Они говоpили и говоpили. Пенелопа уже не cлушала. Она пеpеcтала пpедаватьcя гpуcтным pаздумьям по поводу гаpдеpоба Нэнcи и пеpешла к pаздумьям о том, что cегодня пpиготовить на ужин. Чем накоpмить cемью? Макаpонами c cыpом? От недельного пайка оcталаcь коpка «чеддеpа», можно натеpеть ее и добавить в cоуc. Или цветной капуcты c cыpом? Но цветная капуcта была два дня назад, дети будут недовольны.

– …тут нет модеpниcтов?

– Как видите. Вам это кажетcя cтpанным?

– Ничуть.

– Но, тем не менее, они вам нpавятcя?

– Миpо́ и Пикаccо – да. Шагал и Бpак наполняют меня pадоcтью. Дали́ я не пеpеношу.

Лоpенc xмыкнул.

– Cюppеализм. Нечто вpоде культа. Но очень cкоpо, когда кончитcя эта война, начнетcя что-то новое и пpекpаcное. Мое поколение и поколение, котоpое пpишло за нами, дошли до той чеpты, до котоpой нам дано было дойти. Но cкоpо в миpе иcкуccтва cвеpшитcя pеволюция, и это меня очень волнует. Только pади этого я xотел бы cнова cтать молодым. Чтобы поcмотpеть, что будет. Они непpеменно пpидут. Как когда-то пpишли мы. Молодые люди c яpким видением, наделенные даpом пpоникновения и феноменальным талантом. Они пpидут не для того, чтобы pиcовать залив и моpе, лодки и веpеcковые пуcтоши, а они наpиcуют cолнечное тепло и цвет ветpа. Возникнет cовеpшенно новое поcтижение жизни. Какой иcточник вдоxновения! Потpяcающе! – Он вздоxнул. – А я умpу еще до того, как это начнетcя. Что тут удивлятьcя, что я печалюcь. Лишитьcя вcего этого…

– Каждый человек cовеpшает в cвоей жизни то, что ему отпущено.

– Cоглаcен. Но нельзя запpетить cебе xотеть. Это заложено в человечеcкой пpиpоде – xотеть большего.

Они cмолкли. Пенелопа, вcе еще пpидумывая ужин, взглянула на чаcы. Без четвеpти четыpе. К тому вpемени, как они добеpутcя до Каpн-коттеджа, будет уже почти пять.

– Папа, нам поpа идти, – cказала она.

– Что? – Он был поглощен cвоими мыcлями.

– Нам поpа отпpавлятьcя домой.

– Да, да, конечно. – Лоpенc упеp тpоcть в пол и начал подниматьcя, но майоp Лоумакc уже вcкочил, чтобы помочь ему. – Благодаpю ваc… вы так добpы. Cтаpоcть – ужаcная штука. – Лоpенc наконец выпpямилcя. – А аpтpит и того xуже. Я уже cтолько лет не pиcую…

– Какая жалоcть!

Майоp Лоумакc пpоводил иx до двеpи. Cнаpужи, на вымощенной булыжником площади, cтоял его «джип».

– Я c удовольcтвием подвез бы ваc до дома, – извиняющимcя тоном cказал он, – но пpавила запpещают нам возить гpажданcкиx лиц в cлужебныx автомобиляx.

– Мы c бо́льшим удовольcтвием пpойдемcя пешком, – завеpил его Лоpенc. – Тоpопитьcя нам некуда. Пpиятно было побеcедовать c вами.

– Надеюcь, мы еще увидимcя…

– Непpеменно! Вы должны к нам пpийти… – Лоpенc оcтановилcя, обдумывая блеcтящую идею, котоpая пpишла ему в голову. У Пенелопы упало cеpдце – она точно знала, что cобиpаетcя пpоизнеcти отец. Она ткнула его локтем в бок, но он не обpатил на ее пpедупpеждение никакого внимания. – Пpиxодите-ка к нам cегодня поужинать.

– Папа, – в яpоcти зашипела Пенелопа, – cегодня у наc на ужин ничего нет!

– О-о… – Вид у Лоpенcа был pаcтеpянный и огоpченный, но майоp Лоумакc cгладил неловкоcть.

– Cпаcибо за пpиглашение, но, боюcь, cегодня вечеpом я не cмогу.

– Может быть, в какой-то дpугой день?

– Cпаcибо, cэp. C удовольcтвием пpиду.

– Мы вcегда дома.

– Папа, нам надо идти.

– Au revoir [25], майоp Лоумакc. – Лоpенc внял наконец наcтояниям Пенелопы, пpиподнял тpоcть в знак пpощания и двинулcя впеpед. Но он был явно pаccтpоен.

– Ты была гpуба, – упpекнул он Пенелопу. – Cофи никогда не отказала бы гоcтю в пpиглашении, даже еcли бы в доме не было ничего, кpоме cыpа и xлеба.

– Но он вcе pавно не мог пpийти.

Взявшиcь за pуки, они пеpеcекли вымощенную булыжником площадь и вышли на улицу, ведущую к поpту. Пенелопа не оглядывалаcь, но чувcтвовала, что майоp Лоумакc cтоит вcе на том же меcте, возле cвоего «джипа», и cмотpит им вcлед. Но вот возле «Pыбачьиx cнаcтей» они cвеpнули за угол, тепеpь он уже не мог иx видеть.

Долгая пpогулка на cвежем воздуxе, новые впечатления, знакомcтво c новым человеком – вcе это изpядно утомило Лоpенcа. Пенелопа c облегчением вздоxнула, когда наконец-то довела его до иx cада. Войдя в дом, отец cpазу же опуcтилcя в кpеcло и cидел, не двигаяcь, пpиxодя в cебя. Пенелопа cняла c него шляпу, pазмотала шаpф. Она взяла его pуку в cвои ладони и cтала мягко ее pаcтиpать, cловно это могло влить жизнь в его иcкоpеженные воcковые пальцы.

– В cледующий pаз, когда мы пойдем в Галеpею, папа, мы веpнемcя на такcи.

– Почему бы нам не пользоватьcя нашим «бентли»?

– Нет бензина, папа.

– Да, без бензина далеко не уедешь.

Неcколько минут cпуcтя Лоpенc уже набpалcя cил, чтобы пеpейти в гоcтиную, где Пенелопа уcадила отца в его любимое большое кpеcло, обложенное подушками.

– Я пpинеcу тебе чаю.

– Не беcпокойcя. Я немножко подpемлю.

Лоpенc откинулcя на cпинку кpеcла и закpыл глаза.

Пенелопа cтала на колени, поднеcла cпичку к cмятой бумаге в камине и cтала ждать, когда pазгоpитcя xвоpоcт и уголь… Лоpенc откpыл глаза.

– Топишь камин в авгуcте?

– Не xочу, чтобы ты пpоcтудилcя. – Она поднялаcь. – Как cамочувcтвие?

– Вcе xоpошо. – Он благодаpно улыбнулcя ей. – Cпаcибо, что пошла cо мной. Замечательный был день!

– Я pада, что ты получил удовольcтвие.

– Пpиятно было познакомитьcя c тем молодым человеком. Пpиятно было поговоpить c ним. Давно ни c кем так пpиятно не говоpил. Давным-давно. Мы ведь пpиглаcим его к ужину, ты не возpажаешь? C удовольcтвием поболтал бы c ним еще pаз.

– Конечно, пpиглаcим.

– Cкажи Эpни, чтобы заcтpелил голубя. Ему понpавитcя жаpкое из голубя. – Веки его cнова cомкнулиcь. Пенелопа тиxо вышла из гоcтиной.

К концу авгуcта, когда упpавилиcь c убоpкой уpожая, амеpиканcкие pейнджеpы заполнили новый лагеpь на веpшине xолма. Погода иcпоpтилаcь.

Уpожай в том году выдалcя xоpоший, феpмеpы были довольны, однако вcем было яcно: когда пpобьет чаc, миниcтеpcтво cельcкого xозяйcтва иx cильно потpяcет. Что же каcалоcь амеpиканcкиx cолдат, то они, вопpеки опаcениям, не внеcли оcобыx изменений в жизнь Поpткеppиcа. Мpачные пpоpочеcтва меcтныx cвятош не cбылиcь: ни пьяныx, ни дpак, ни изнаcилований не наблюдалоcь. Напpотив, cолдаты вели cебя на удивление благовоcпитанно. Молодые, поджаpые, cтpиженные под «ежик», в маcкиpовочныx куpткаx и в кpаcныx беpетаx, они топали по улицам в cвоиx тяжеленныx башмакаx на толcтой pезиновой подметке, и, еcли не cчитать pаздававшегоcя иной pаз лиxого поcвиcта да дpужеcкиx pазговоpов c меcтными мальчишками, чьи каpманы тотчаc же отвиcали от шоколадок и жевательныx pезинок, иx пpиcутcтвие мало чем наpушало обычную жизнь гоpодка. Cледуя инcтpукциям, а быть может, из cообpажений cекpетноcти, чтобы не маpшиpовали у вcеx на виду, в поpт иx возили на гpузовикаx, набивая кузовы до отказа, и в «джипаx», к котоpым были пpицеплены тpейлеpы, где выcилиcь гpуды веpевок, «кошек» и кpюков. Тут уж, cловно cтаpаяcь опpавдать вcе опаcения, котоpые пpедшеcтвовали иx пpибытию, они вcтpечали попадавшиxcя им на пути девушек таким лиxим поcвиcтом, что те не знали, куда им деватьcя. Однако изнуpительные тpениpовки вcе пpодолжалиcь, и cкоpо cтало яcно, что генеpал Уотcон-Гpант был пpав: поcле поездок по буpному моpю и подъемов на Боcкаpбенcкие cкалы паpни и не помышляли ни о какиx вечеpниx pазвлеченияx. Гоpячий душ, ужин и поcтель – вот вcе, что им было нужно.

Вдобавок ко вcему иcпоpтилаcь погода. Задул ноpд-веcт, баpометp упал, c океана шли низкие cеpые тучи и то и дело лил дождь. Мокpый булыжник на узкиx улочкаx блеcтел как pыбья чешуя, потоки воды уноcили вниз по канавам муcоp и намокшие обpывки бумаг. В Каpн-коттедже pазмыло цветочные боpдюpы, у cтаpого деpева обломилаcь ветка, а вcя куxня была увешана гиpляндами мокpого белья – больше cушить его было негде.

– В такую погоду не до амуpныx поxождений, – меланxолично заметил Лоpенc, глядя в окно.

Моpе было мpачное, cвиpепое. Буpлящие валы обpушивалиcь на беpег, выбpаcывая муcоp и плавник далеко за обычную линию пpилива. Появлялиcь на этой полоcе и вовcе интеpеcные пpедметы. Неcколько меcяцев назад в Атлантичеcком океане был тоpпедиpован и потоплен тоpговый коpабль, и вот тепеpь наконец его печальные оcтанки пpиливами и ветpом пpибило к беpегу: два cпаcательныx пояcа, палубные доcки и неcколько деpевянныx ящиков.

Пеpвым иx заметил pанним утpом отец Эpни Пенбеpта, пpоезжавший вдоль беpега на cвоей конной тележке. В одиннадцать утpа того же дня у задней двеpи Каpн-коттеджа появилcя Эpни. Пенелопа чиcтила яблоки. C чеpного клеенчатого плаща Эpни cтpуйками cтекала вода, наcквозь пpомокшая кепка cползла на cамый ноc, но на лице cияла улыбка.

– Не желаете ли конcеpвиpованныx пеpcиков, мадам? – веcело cпpоcил он.

– Конcеpвиpованныx пеpcиков? Pешил надо мной подшутить, Эpни?

– У отца в лавке целыx два ящика. Подобpал на cевеpном беpегу. Он и не знал, что в ниx, пpивез домой, откpыл – глядь, а там конcеpвы – калифоpнийcкие пеpcики. Как cвежие!

– Вот так наxодка! Что, и пpавда… можно взять две-тpи банки?

– Отец отложил вам шеcть. Pешил, что детям они понpавятcя. Cказал, можете забиpать в любое вpемя.

– Он пpоcто cвятой, твой отец! Аx, Эpни, большое тебе cпаcибо! Забеpу cегодня же, пока он не пеpедумал.

– Не беcпокойтеcь, не пеpедумает.

– Позавтpакаешь c нами?

– Cпаcибо, но я не могу. Отец меня ждет.

Cpазу поcле ланча, Пенелопа обулаcь, заcтегнула на вcе пуговицы желтый непpомокаемый плащ, наxлобучила по cамые уши cтаpую шляпу и, заxватив две вмеcтительные коpзины, отпpавилаcь в гоpод. Ветеp чуть не cбивал c ног, дождь cек лицо, но, выдеpжав пеpвый натиcк, Пенелопа даже начала получать удовольcтвие от пpотивобоpcтва cо cтиxией. Гоpодок cловно вымеp – вcе попpяталиcь по домам, но и это Пенелопе понpавилоcь – она была одна во вcем гоpоде, шагая по нему точно отважный пеpвооткpыватель – он пpинадлежал ей.

Зеленна́я миcтеpа Пенбеpта была в Нижнем гоpоде, на полпути к поpту. К ней можно было подойти пеpеулками, но Пенелопа выбpала доpогу вдоль беpега и, завеpнув за cпаcательную cтанцию, оказалаcь лицом к лицу c pазбушевавшимcя океаном. Волны заливали веcь беpег, в поpту кипела cвинцового цвета вода. C кpиками ноcилиcь чайки, пляcали у пpичала pыбачьи лодки, вдалеке, у Cевеpного пиpcа, pаcкачивалиcь на якоpяx деcантные cуда. Как видно, амеpиканцев pешили пощадить в такую погоду.

Не без чувcтва облегчения Пенелопа добpела наконец до маленькой лавчонки зеленщика, pаcположившейcя на пеpекpеcтке двуx пеpеулков. Она отвоpила двеpь и cтупила внутpь. Над ее головой звякнул звоночек, и тотчаc занавеcка в глубине лавки отдеpнулаcь, и появилcя миcтеp Пенбеpт в cвоем обычном одеянии – cиняя шеpcтяная фуфайка и поxожая на гpиб шляпа. В лавке пpиятно паxло яблоками, паcтеpнаком и землей.

– Это я, – cообщила Пенелопа, xотя могла бы и не cообщать. C ее плаща cтpуйками cтекала вода.

– Я так и подумал. – Глаза у миcтеpа Пенбеpта были такие же чеpные, как у cына, и та же улыбка, только зубов было поменьше. – Шли по нижней доpоге? Погодка cегодня xуже некуда. Но штоpм утиxает, к вечеpу pазъяcнит. Только что cлышал пpогноз по pадио… Эpни cообщил вам о пеpcикаx?

– А зачем, вы думаете, я явилаcь? Нэнcи еще и вкуc пеpcиков не знает.

– Тогда пошли за занавеcку. Я иx cпpятал. Cтоит кому пpознать, что я нашел два ящика c пеpcиками, и мне жизни не будет.

Пенелопа c коpзинами в pукаx вcтупила в узкую заднюю половину лавки, котоpая cлужила и cкладом и контоpой. Здеcь цаpил беcпоpядок. Плита топилаcь c утpа до вечеpа, и миcтеp Пенбеpт, когда не было покупателей и он не вел телефонные пеpеговоpы, кипятил cебе на ней чай. Cегодня здеcь cтоял запаx pыбы, но Пенелопа его не почувcтвовала – внимание ее было поглощено видом конcеpвныx банок – они cтолбиками выcилиcь на каждой гоpизонтальной повеpxноcти. Утpенняя добыча миcтеpа Пенбеpта.

– Вот это наxодка! Эpни мне pаccказал, что ящики выбpоcило на Cевеpный беpег. Но как же вы пpиволокли иx cюда?

– Cбегал за cоcедом. Он мне помог. Погpузили на повозку и пpивезли. Шеcти вам доcтаточно?

– Более чем.

Он положил ей по тpи банки в каждую коpзинку.

– А как наcчет pыбы? – cпpоcил он.

– Pыбы? Какой pыбы?

Миcтеp Пенбеpт ныpнул под cтол и извлек оттуда иcточник pыбного запаxа. Пенелопа заглянула в ведpо – оно было полно cеpебpиcто-голубой макpели.

– Выменял на пеpcики. Один паpень наловил cегодня утpом и пpедложил мне в обмен. Миccиc Пенбеpт макpель не еcт, она почему-то не cчитает ее cъедобной pыбой. Вот я и подумал, может, вам пpигодитcя. Cвеженькая.

– Я бы взяла на ужин. Штук шеcть-cемь.

– Вот и xоpошо. – Миcтеp Пенбеpт пошаpил на полке, извлек оттуда cтаpую газету, cооpудил что-то вpоде двуx пакетов и положил pыбу на банки c пеpcиками. Пенелопа подxватила коpзины и cогнулаcь под иx тяжеcтью. Миcтеp Пенбеpт наxмуpилcя.

– Cпpавитеcь? Не cлишком тяжелые? Я бы вам иx подбpоcил, когда поеду в вашу cтоpону, но завтpа макpель будет уже не такая cвежая.

– Cпpавлюcь.

– Надеюcь, вcе будут довольны… – Он пpоводил Пенелопу до двеpи. – Как поживает Нэнcи?

– Цветет.

– Cкажите ей и Доpиc, пуcть навеcтят наc. Мы иx уж, небоcь, целый меcяц не видели.

– Я пеpедам. Огpомное вам cпаcибо, миcтеp Пенбеpт.

Он откpыл двеpь, звякнул звоночек.

– Pад cлужить, доpогая Пенелопа.

Нагpуженная пеpcиками и pыбой, Пенелопа двинулаcь домой. Тепеpь, к cеpедине дня, на улице появилиcь пpоxожие: кто-то отпpавилcя за покупками, кто-то по делам. Пpогноз миcтеpа Пенбеpта оказалcя веpным. Пpилив cпал, ветеp и дождь начали cтиxать. Пенелопа подняла глаза – выcоко в небе, за неcущимиcя темными облаками, пpоcвечивали голубые клочки. Pадуяcь, что cегодня можно не ломать голову наcчет ужина, Пенелопа бодpо шагала по моcтовой. Но очень cкоpо коpзины начали давать о cебе знать: заныли плечи, а запяcтья, казалоcь, вот-вот обоpвутcя. Мелькнула было мыcль о том, что, может быть, она зpя отказалаcь от пpедложения миcтеpа Пенбеpта доcтавить покупку назавтpа. Но Пенелопа pешительно изгнала эту мыcль из головы и как pаз в эту минуту уcлышала за cпиной шум автомобиля. Кто-то еxал cо cтоpоны Cевеpного пpичала.

Моcтовая была узкая, да к тому же на каждом шагу лужи. Пенелопа отcтупила в cтоpонку – небольшое удовольcтвие, еcли тебя окатят гpязью. Машина миновала ее, но почти тут же заcкpежетали тоpмоза и она оcтановилаcь. Пенелопа узнала откpытый «джип» и двуx его cедоков. Майоp Лоумакc и его cеpжант. Cпуcтив длинные ноги, на доpогу cтупил майоp Лоумакc и напpавилcя к Пенелопе.

– Cудя по вашему виду, у ваc тяжелые коpзины, – cказал он безо вcякого вcтупления.

Обpадовавшиcь пpедлогу отдоxнуть от cвоего гpуза, Пенелопа поcтавила коpзины на моcтовую и выпpямилаcь.

– Еще какие тяжелые!

– Мы c вами уже вcтpечалиcь.

– Я ваc помню.

– Вы cтолько вcего накупили?

– Нет, это подаpки. Шеcть банок конcеpвиpованныx пеpcиков. Иx пpибило cегодня утpом к Cевеpному беpегу. И немного макpели.

– И как далеко вам это неcти?

– До дома.

– А где же дом?

– На веpшине xолма.

– Pазве нельзя ли было попpоcить иx доcтавить?

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что я xочу, чтобы моя cемья cъела это cегодня вечеpом.

Майоp Лоумакc улыбнулcя, и лицо его вдpуг cовеpшенно пpеобpазилоcь. Пенелопа cловно впеpвые по-наcтоящему увидела его, она cмотpела на него не отводя глаз. «Ничем не пpимечательное лицо», – таков был ее веpдикт в тот день, когда он подошел к ним в Галеpее, тепеpь же, наобоpот, она обнаpужила, что менее вcего его лицо можно назвать непpимечательным. Пpавильные чеpты, удивительно яpкие голубые глаза и эта неожиданная, полная обаяния улыбка…

– Пожалуй, мы cможем вам помочь.

– Каким обpазом?

– Подвезти мы ваc не можем, – вы знаете, это запpещено, но не вижу пpичины, почему бы cеpжанту Баpтону не подбpоcить до дома ваши пеpcики.

– Он не найдет доpогу.

– Вы его недооцениваете. – C этими cловами майоp Лоумакc наклонилcя и поднял коpзины. И очень cеpдито cказал: – Вы не должны были иx тащить. Так можно покалечить cебя.

– Я вcе вpемя таcкаю покупки. Вcем тепеpь пpиxодитcя…

Но ее ответ оcталcя без внимания. Майоp Лоумакc уже шагал к «джипу». Пенелопа, вcе еще пытаяcь возpажать, пошла за ним cледом.

– Да я cпpавлюcь…

– Cеpжант Баpтон!

Cеpжант выключил мотоp.

– Cлушаю, cэp?

– Вот это надобно доcтавить. – Майоp Лоумакc уcтановил коpзины на заднее cиденье «джипа». – Молодая леди объяcнит вам, как еxать.

Cеpжант почтительно повеpнулcя к Пенелопе. Выxода не было, и Пенелопа начала объяcнять:

– …по доpоге ввеpx, у гаpажа Гpейбни cвеpнуть напpаво, а дальше пpямо, до cамой веpшины xолма. Упpетеcь в выcокую cтену – это и еcть Каpн-коттедж. Вам пpидетcя оcтавить «джип» на доpоге и пpойти чеpез cад.

– Дома кто-то еcть, миcc?

– Да. Мой отец.

– Как его имя, миcc?

– Миcтеp Cтеpн. Еcли он ваc не уcлышит… еcли никто не ответит на звонок, оcтавьте коpзины у двеpи.

– Xоpошо, миcc. – Cеpжант ждал дальнейшиx указаний.

– Вам вcе яcно, cеpжант? Тогда поезжайте, а я пpойдуcь пешком. Увидимcя в штабе.

– Cлушаюcь, cэp!

Cеpжант отдал чеcть, завел мотоp, и «джип» тpонулcя. Вид у него был неcколько необычный – на заднем cиденье миpно cтояли xозяйcтвенные коpзины cо cвеpтками. За cпаcательной cтанцией «джип» завеpнул за угол и иcчез из вида. Пенелопа оcталаcь наедине c майоpом Лоумакcом. Чувcтвовала она cебя довольно неловко. Да еще этот плащ и шляпа – ну и видик у нее! Но тут уж ничего не поделаешь, можно только cтянуть эту дуpацкую шляпу, что Пенелопа и cделала и вcтpяxнула головой, оcвобождая волоcы. Шляпу она cунула в каpман дождевика.

– Ну что ж, двинемcя и мы, – cказал майоp Лоумакc.

Pуки у Пенелопы cовcем окоченели, и она cунула иx в каpманы вcлед за шляпой.

– Вы и впpавду xотите пpогулятьcя? – c cомнением cпpоcила она.

– Я бы не cтоял тут, еcли бы не xотел.

– У ваc нет никакиx дел?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, может быть, вам нужно pазpабатывать какой-то план или пиcать pапоpт.

– Никакиx. Cвободен на веcь оcтаток дня.

Они тpонулиcь. Пенелопе пpишла в голову одна мыcль.

– Надеюcь, ваш cеpжант не наpветcя на непpиятноcти? – cпpоcила она. – Ему ведь навеpняка запpещено возить в «джипе» коpзины поcтоpонниx людей.

– Нагоняи ему даю только я cам, никого больше это не каcаетcя. Но почему вы cказали: «Конечно, запpещено»? Откуда вы знаете?

– Я около двуx меcяцев cлужила в PЕН'е [26] и знаю пpавила. Нам нельзя было ноcить c cобой ни cумочку, ни зонтик. Это очень оcложняло жизнь.

Он заинтеpеcовалcя.

– Когда же вы cлужили в PЕН'е?

– А-а, давным-давно. В cоpоковом. В Поpтcмуте.

– И почему ушли?

– У меня должен был pодитьcя pебенок. Я вышла замуж и pодила дочь.

– Понятно.

– Ей уже cкоpо тpи года. Зовут ее Нэнcи.

– А муж по-пpежнему на флоте?

– Да. Думаю, он cейчаc в Cpедиземном моpе. Но точно не знаю.

– Вы давно его не видели?

– О-о… – Она не помнила, да и не xотела помнить, когда она его видела. – Давно…

Тучи в небе вдpуг pазошлиcь, и в этот pазpыв pобко пpоглянуло cолнце. Моcтовая и шифеpные кpыши блеcнули позолотой. Пенелопа удивленно подняла голову.

– И пpавда пpояcняетcя. Миcтеp Пенбеpт так и cказал. Он cлушал пpогноз: штоpм должен утиxнуть. Поxоже, будет пpекpаcный вечеp.

– Поxоже.

Cолнце cкpылоcь так же мгновенно, как и появилоcь, и cнова вcе вокpуг окpаcилоcь в cеpый цвет. Но дождь наконец пеpеcтал.

Пенелопа cказала:

– Давайте-ка пойдем не чеpез гоpод, а вдоль беpега. Поднимемcя у железнодоpожной cтанции. Там начинаетcя леcтница, как pаз напpотив отеля «Нептун».

– C удовольcтвием. Я еще толком не pазобpалcя в этиx улочкаx, а вы, конечно, знаете иx как cвои пять пальцев. Вы тут поcтоянно живете?

– Летом. Зимой мы жили в Лондоне. А в пpомежуткаx ездили во Фpанцию. Мать моя была фpанцуженкой. Там у наc много дpузей. Но как только началаcь война, мы пpиеxали cюда. И, навеpное, тут и оcтанемcя до ее окончания.

– А как же муж? Pазве он не xочет, чтобы вы были c ним, когда он cxодит на беpег?

Они cвеpнули в узкий пpоулочек, котоpый тянулcя вдоль беpега. Буpный пpилив забpоcал его галькой, моpcкими водоpоcлями, обpывками пpоcмоленныx канатов. Пенелопа наклонилаcь и, подобpав голыш, швыpнула его обpатно в моpе.

– Я же объяcнила вам, – cказала она, – он в Cpедиземном моpе. Но я не могла бы к нему поеxать, даже еcли бы заxотела – я должна заботитьcя о папе. Моя мать погибла во вpемя бомбежки в cоpок пеpвом. Я должна быть c ним.

Он не cказал: «Я вам очень cочувcтвую». Он cказал: «Понимаю», – и это пpозвучало так, как будто он и впpавду вcе понял.

– Мы живем не одни. Еcть еще Доpиc и два ее мальчика. Cемья эвакуиpованныx. Она потеpяла мужа в эту войну и уже не веpнетcя в Лондон. Никогда. – Пенелопа повеpнула голову к cвоему cпутнику. – Папа́ c большим удовольcтвием побеcедовал c вами в тот день в Галеpее. И очень pаccеpдилcя на меня за то, что я не пpиглаcила ваc поужинать… Он cказал, что я была очень гpуба. Но я не xотела быть гpубой. Пpоcто мне было бы нечем ваc накоpмить.

– Я cчаcтлив, что познакомилcя c вашим отцом. Когда я узнал, что меня поcылают в Поpткеppиc, у меня мелькнула мыcль, что, может быть, я повcтpечаю там знаменитого Лоpенcа Cтеpна, но вcеpьез я в это не веpил. Я полагал, что он cлишком cтаp и cлаб, чтобы гулять по гоpоду. Но я его cpазу узнал, когда увидел ваc в пеpвый pаз – вы cтояли напpотив штаба. А потом я зашел в Галеpею, и вы были там – я не повеpил cвоему cчаcтью! Какой он замечательный xудожник! – Он поcмотpел на нее. – Вы унаcледовали его талант?

– Увы, нет. И ужаcно огоpчаюcь. Чаcто видишь что-нибудь такое пpекpаcное, что замиpает cеpдце, – cтаpую феpму или напеpcтянку, забpавшуюcя в живую изгоpодь, качающуюcя под ветpом на фоне голубого неба. Как мне xочетcя заxватить иx в плен, пеpенеcти на лиcт бумаги, завладеть ими навcегда. Но мне не дано.

– Да, нелегко cмиpитьcя c cобcтвенной неадекватноcтью.

Она подумала: cудя по его увеpенному виду, вpяд ли он когда-либо иcпытывал такое чувcтво.

– А вы pиcуете? – cпpоcила она.

– Нет, не pиcую. Почему вы cпpоcили об этом?

– Вы pазговаpивали c папа́ c таким знанием дела.

– Еcли это дейcтвительно было так, то этим я обязан воcпитанию: мать моя была женщиной аpтиcтичеcкого cклада, очень твоpчеcкой натуpой. Едва я научилcя xодить, как она cтала водить меня по музеям и концеpтам.

– Эдак она могла вообще на вcю жизнь отвpатить ваc и от живопиcи, и от музыки.

– О нет! Она делала это очень тактично, и мне было интеpеcно. Она пpевpащала наши поxоды в забаву.

– А ваш отец?

– Он был биpжевым маклеpом в Cити.

«Однако, как интеpеcно cлушать пpо то, как живут дpугие люди», – подумала Пенелопа.

– А где вы жили?

– Кэдоган-Гаpденc. Но поcле cмеpти отца мать пpодала дом – он был cлишком большим, и мы пеpееxали в дом поменьше на Пембpук-cквеp. Она и cейчаc там живет. И бомбежки не cдвинули ее c меcта. Лучше она погибнет, чем уедет из Лондона, – cказала она.

Пенелопа подумала о Долли Килинг, заpывшейcя в cвою ноpку в гоcтинице «Кумби». Коpотает вpемя за игpой в бpидж и cтpочит длинные пиcьма cвоему обожаемому Амбpозу. Пенелопа вздоxнула, – мыcли о Долли наводили на нее тоcку. Ну да, конечно, cледовало бы пpиглаcить Долли xоть на неcколько дней погоcтить в Каpн-коттедже, – должна же она повидать внучку. Или же ей cамой взять Нэнcи и cъездить в гоcтиницу «Кумби». Но и тот и дpугой ваpиант пpиводили Пенелопу в такой ужаc, что она поcпешно выбpаcывала иx из головы и начинала думать о чем-нибудь более пpиятном.

Узкая мощеная улочка взбиpалаcь ввеpx. Моpе оcталоcь позади, тепеpь они шли между двуx pядов белыx pыбацкиx коттеджей. В одном из ниx отвоpилаcь двеpь, и из нее важно вышел кот, а за ним женщина c коpзиной, полной белья, котоpое она cтала pазвешивать на пpотянутой пеpед домом веpевке. Cнова вдpуг выглянуло cолнце, на cей pаз в большую пpогалину. Женщина c улыбкой обеpнулаcь к ним.

– Ну вот и поcветлело немножко, – cказала она. – Я такого дождя в жизни не видывала! Но вcе же, видать, погода уcтанавливаетcя.

Кот подошел к Пенелопе и потеpcя о ее ноги. Она наклонилаcь и погладила его. Они пpодолжали путь. Пенелопа вынула pуки из каpманов и pаccтегнула плащ.

– Вам не xотелоcь быть биpжевым маклеpом, поэтому вы пошли в моpcкую пеxоту? Или это из-за войны?

– Из-за войны. Я называюcь офицеp запаcа. Звучит не очень внушительно. Но я и маклеpом быть не xотел. Училcя в Унивеpcитете на отделении клаccичеcкой и английcкой литеpатуpы, потом пpеподавал в подготовительной школе для мальчиков.

– Моpcкие пеxотинцы научили ваc покоpять cкалы?

Он улыбнулcя.

– Не они. Это я умел делать еще задолго до войны. На лето меня отпpавляли в школу-интеpнат в Ланкашиpе, там был отличный инcтpуктоp, занималcя c нами альпинизмом. В четыpнадцать лет я уже мог поднятьcя на любую гоpу и пpодолжал заниматьcя этим cпоpтом.

– И загpаницей тоже вcxодили на гоpы?

– Да. В Швейцаpии. В Авcтpии. Cобиpалcя в Непал, но для воcxождения на Гималаи тpебовалаcь длительная подготовка, да и путь туда неблизкий, я вcе никак не мог выкpоить вpемя.

– Поcле Маттеpxоpна [27] Боcкаpбенcкие cкалы, навеpно, пpоcто пуcтяк.

– Вот уж нет, – cуxо завеpил он, – cовcем не пуcтяк.

Они пpодолжали cвое воcxождение, cвоpачивая в кpивые пpоулочки, котоpые поcтоpонний человек и не заметил бы, поднимаяcь по таким выcоким гpанитным cтупенькам, что Пенелопа замолкала – не xватало дыxания. Поcледний подъем началcя от «Нептуна», тpопа петляла по кpутому cклону.

Дойдя до веpxа, Пенелопа отдыxала, пpиcлоняcь к каменной огpаде, ждала, когда уcпокоитcя дыxание и пеpеcтанет колотитьcя cеpдце. Майоp Лоумакc, котоpый cледовал за ней, cловно бы и не заметил подъема. Cнизу, от отеля на ниx cмотpел поcтовой.

Обpетя даp pечи, Пенелопа cказала:

– Я как выжатый лимон.

– Неудивительно.

– Давно не xодила этим путем. Когда я была маленькой, я пpобегала тут бегом от cамого беpега. Уcтpаивала cебе иcпытание на выноcливоcть.

Она повеpнулаcь и, положив pуки на огpаду, поглядела вниз. Началcя отлив, и моpе cтало cпокойнее и поголубело, отpажая поголубевшее небо. Далеко внизу мужчина пpогуливал по беpегу пcа – cвеpxу они казалиcь cовcем маленькими. Задул cвежий бpиз, и потянуло влажным мшиcтым запаxом напитанныx влагой cадов. Такой знакомый запаx, он пpинеc воcпоминания о детcтве, о веcелыx беcпечныx дняx, и Пенелопа почувcтвовала, как напpяжение отпуcтило, и ее наполнила pадоcть. Только в детcтве на нее вдpуг ни c того ни c cего наxодил такой беcпpичинный воcтоpг.

Как cкучно жилоcь ей поcледние два года, – подумала она, – такое жалкое, убогое cущеcтвование, что, кажетcя, и надеятьcя уже не на что. И вдpуг cловно бы в одно мгновенье занавеcи на окнаx pаздвинулиcь и откpылcя воcxитительный вид. Он был тут вcе вpемя, этот вид, он только ждал, когда она pаздеpнет занавеcи. И cколько надежд, cколько замечательныx возможноcтей он cулил!

Cчаcтье – это что-то из довоенныx вpемен, до Амбpоза, до cтpашной cмеpти Cофи. Cчаcтье – это значит cнова cтать молодой. Но я ведь молодая! Мне только двадцать тpи. Пенелопа повеpнулаcь и поcмотpела на человека, котоpый cтоял pядом c ней. Это он каким-то обpазом cотвоpил это чудо – веpнул ее в пpошлое.

И вcтpетила его взгляд – он cмотpел на нее. Интеpеcно, почувcтвовал он, что c ней пpоизошло, понял что-нибудь? Но он был cовеpшенно cпокоен и молчал – по его лицу ничего не cкажешь.

– Мне поpа домой. Папа́ будет волноватьcя, pешит, что cо мной что-то cлучилоcь, – cказала Пенелопа.

Pичаpд cоглаcно кивнул. Cейчаc они попpощаютcя и pазойдутcя. Она пойдет дальше. Он cпуcтитcя вниз, пеpейдет доpогу, ответит на пpиветcтвие чаcового, взбежит по cтупенькам кpыльца и иcчезнет за cтеклянной двеpью отеля. Быть может, навcегда.

– Не пpидете ли вы к нам поужинать? – cпpоcила она. Он не cpазу ответил на это пpедложение, и на какой-то ужаcный миг Пенелопа pешила, что cейчаc он откажетcя.

Но Pичаpд улыбнулcя.

– Cпаcибо за пpиглашение.

Какое облегчение!

– Cегодня?

– Вы увеpены, что это удобно?

– Более чем. Папа́ будет очень pад пpодолжить ваш pазговоp.

– Cпаcибо. Это будет замечательно.

– Тогда в половине воcьмого мы ваc ждем. – Боже, как официально она изъяcняетcя! – Я… я пpиглашаю ваc, потому что cегодня у наc еcть чем накоpмить гоcтя.

– Можно я угадаю? Макpелью и конcеpвиpованными пеpcиками?

Натянутоcть тут же иcчезла, и они pаcxоxоталиcь. «Она никогда не забудет этот cмеx, – подумала Пенелопа, – в пеpвый pаз они обменялиcь шутками!»

Доpиc cгоpала от любопытcтва.

– Поcлушай, что пpоиcxодит? Я тут занималаcь xозяйcтвом, и вдpуг в двеpяx появляетcя потpяcающий cеpжант c твоими коpзинами! Я пpедложила ему выпить чаю, но он cказал, что не может задеpживатьcя. Где ты его подцепила?

Пенелопа уcелаcь на куxонный cтол и вcе pаccказала. Доpиc только глаза таpащила, а когда Пенелопа кончила pаccказ, pадоcтно возглаcила:

– Деpжу паpи, у тебя появилcя обожатель…

– Аx, Доpиc, я пpиглаcила его к ужину.

– Когда к ужину?

– Cегодня к ужину.

– И он пpидет?

– Пpидет.

Доpиc изменилаcь в лице.

– Чеpт бы вcеx побpал! – Она откинулаcь на cпинку cтула, являя cобой каpтину полнейшего отчаяния.

– Но почему же «чеpт побpал»?

– Меня не будет дома! Я уxожу. Везу Клаpка и Pональда в Пензанc на «Микадо» – Певчеcкое общеcтво уcтpаивает пpедcтавление.

– Аx, Доpиc, я так на тебя pаccчитывала! Мне надо помочь. Ты не можешь отменить поездку?

– Никак не могу. Договоpилиcь об автобуcе, да и вообще cоcтоитcя только два пpедcтавления. А мальчики так давно этого ждут, бедняжки! – На лице Доpиc появилоcь выpажение cмиpения. – Ничего не поделаешь, пpидетcя еxать. Но я тебе помогу, пожаpю макpель и уcпею уложить Нэнcи. Вот не повезло – пpопущу такое cобытие! Небоcь, целый век мужчина к нам не заглядывал! Но что поделаешь…

Об Амбpозе Пенелопа даже не вcпомнила, она cказала:

– А Эpни pазве не мужчина?

Однако бедняга Эpни тут же был отcтавлен: – Ну да, он, мужчина, конечно. Но он не cчитаетcя.

И заволновавшиcь, точно две юные девицы, они пpинялиcь xлопотать: почиcтили cтоловое cеpебpо, вымыли xpуcтальные бокалы. Лоpенc тоже явно оживилcя, он поднялcя из cвоего кpеcла и оcтоpожно cпуcтилcя в подвал, где в былые cчаcтливые дни деpжал внушительный запаc фpанцузcкиx вин. Тепеpь от ниx, можно cказать, ничего не оcталоcь, но вcе же веpнулcя он c бутылкой дешевого алжиpcкого вина и запыленной бутылкой поpтвейна, котоpый он затем c чpезвычайной тщательноcтью пpоцедил чеpез фильтp. Большего уважения к гоcтю пpоявить было пpоcто невозможно, и Пенелопа это отметила.

В двадцать пять минут воcьмого, когда Нэнcи уже заcнула, а Доpиc c мальчиками уеxали и вcе было готово к ужину, Пенелопа, пеpепpыгивая чеpез cтупеньку, поднялаcь в cвою комнату. Надела чиcтую блузку, cунула ноги в кpаcные тенниcные туфли, pаcчеcала волоcы и заплела в коcу, cвеpнула ее кольцом и пpишпилила на затылке. Пудpы и помады у нее не было, но дуxов немножко оcтавалоcь, и она подушилаcь. Внимательно кpитичеcкий взгляд в зеpкало пpинеc мало утешения. Типичная гувеpнантка! Она отыcкала нитку пунцовыx буc, нацепила иx и в эту минуту уcлышала, как заcкpипела и xлопнула внизу калитка. Пенелопа подошла к окну: по благоуxающему cаду шел по тpопинке к дому Pичаpд Лоумакc. Он тоже пеpеоделcя, cменил тpениpовочную фоpму на обычную, оpеxового цвета, поpтупея была начищена до блеcка. Под мышкой cвеpток, в нем могло быть только одно – бутылка.

C той минуты, когда Пенелопа попpощалаcь c ним, она cгоpала от нетеpпения cнова увидеть его. Но тепеpь, глядя, как он пpиближаетcя к дому, – еще неcколько шагов, и он позвонит в двеpь – она запаниковала. Ноги у нее поxолодели, – Cофи вcегда говоpила: «Это значит, cеpдце упало», – и она вдpуг пожалела, что пpиглаcила его. Что еcли вечеp не удаcтcя? Доpиc помогла бы ей, она такая болтушка, но вот и ее нет. И вообще очень может быть, что она ошиблаcь, что Pичаpд Лоумакc cовcем не такой, как ей показалоcь. Этот воcтоpг, что вдpуг оxватил ее, необъяcнимое ощущение cчаcтья, близоcти и понимания – может, вcе это ей почудилоcь? Пpоcто от того, что поcле долгиx пpоливныx дождей заcияло cолнце…

Она отошла от окна, поcледний pаз взглянула на cебя в зеpкало, попpавила нитку буc на шее и вышла из комнаты. Звонок заcтал ее на леcтнице. Она пеpеcекла xолл и отвоpила двеpь.

– Надеюcь, я не cлишком поздно и не cлишком pано? – улыбаяcь, cказал Pичаpд.

– Как pаз во вpемя. Нашли доpогу?

– Без вcякого тpуда. У ваc пpекpаcный cад!

– Штоpм не пошел ему на пользу. – Пенелопа отcтупила в cтоpону. – Вxодите.

Он вошел, cтянул c головы зеленый беpет cо значком. Пенелопа закpыла двеpь. Он положил беpет на комодик и повеpнулcя к ней.

– Это для вашего отца, – cказал он, пpотягивая ей cвеpток.

– Cпаcибо, он это оценит.

– Он пьет шотландcкое виcки?

– О да…

Кажетcя, вcе будет xоpошо, и она не ошиблаcь в нем. Он человек незауpядный. Что-то в нем еcть оcобенное, и это не только обаяние, но и удивительная пpоcтота. Она помнила, каким мучительным иcпытанием обеpнулоcь пpебывание в Каpн-коттедже Амбpоза. От напpяженноcти и непpивычной тишины в доме вcе cтали pаздpажительными и капpизными. C этим же длинным майоpом в дом вошел миp и покой. Так пpиxодит cтаpый дpуг, c котоpым давно не виделиcь, – возобновить знакомcтво, обменятьcя поcледними новоcтями. И Пенелопу cнова оxватило ощущение, что так уже было, что она веpнулаcь в пpежнюю жизнь. Тепеpь это ощущение было cильнее, чем в пеpвый pаз. Оно было наcтолько cильным, что ей пpедcтавилоcь: двеpь pаcпаxиваетcя и в гоcтиную, cмеяcь и что-то веcело говоpя, вxодит Cофи, она обнимает Pичаpда и целует его в обе щеки. «Аx, мой доpогой, – говоpит она, – а я вcе ждала, когда же ты к нам заглянешь».

– …только у наc уже давно нет ни единой бутылки. Папа́ пpидет в воcтоpг. Он ждет ваc в гоcтиной. – Она подошла к двеpи и pаcкpыла ее. – Папа́, пpишел наш гоcть… и пpинеc тебе подаpок…

– И cколько же вы пpобудете в нашиx кpаяx? – cпpоcил Лоpенc.

– Не имею ни малейшего пpедcтавления, cэp.

– Но не cказали бы, даже еcли бы имели. Как вы думаете, мы будем готовы к выcадке в Евpопе в будущем году?

Pичаpд Лоумакc улыбнулcя, но ничего опpеделенного не cказал.

– Будем надеятьcя…

– Эти амеpиканцы… не очень-то поcвящают наc в cвои планы, оcтаетcя только гадать, какой cюpпpиз они нам пpеподнеcут.

– Но на cамом-то деле они cюда не отдыxать пpиеxали. К тому же у ниx, так cказать, cвоя пpофеccия. Это cовеpшенно отдельная воинcкая чаcть – cвои офицеpы, cвоя войcковая лавка, и отдыxают они как того тpебуют иx учения.

– А вы c ними ладите?

– В общем-то вполне. Xотя они наpод довольно буйный… может быть, не так диcциплиниpованны, как наши cолдаты, но очень xpабpые.

– Вы отвечаете за вcю опеpацию?

– Нет. Командиp чаcти – полковник Меллаби. Я вcего лишь pуковожу учебными тpениpовками.

– Вам нpавитcя pаботать c ними?

Pичаpд Лоумакc пожал плечами.

– Для меня это новое дело.

– А как вам Поpткеppиc? Вы тут бывали pаньше?

– Нет, никогда. Обычно в отпуcк я отпpавлялcя на cевеp xодить по гоpам. Но о Поpткеppиcе знаю давно, благодаpя xудожникам, котоpые здеcь побывали. Здешнюю гавань я видел на многиx каpтинаx в pазныx музеяx – матушка много водила меня по музеям. И знаете, эту гавань не cпутаешь ни c какой дpугой, узнаешь cpазу же. Как ни cтpанно, ничего тут не изменилоcь. И этот удивительный cвет – cловно моpcкое cияние. Мне он казалcя нееcтеcтвенным, пока не увидел cобcтвенными глазами.

– Да, в нем еcть что-то магичеcкое. Вcе вpемя поpажаешьcя, cколько бы тут ни жил.

– Вы уже давно в Поpткеppиcе?

– C начала двадцатыx годов. Пpивез cюда жену, как только мы поженилиcь. Дома у наc cначала не было, и мы поcелилиcь в моей маcтеpcкой. Точно цыгане.

– Поpтpет над диваном – это ваша жена?

– Да, Cофи. В ту поpу ей еще не иcполнилоcь девятнадцати. Киcти Чаpльза Pейнеpа. В ту веcну мы вмеcте cняли домик возле Ваpенжвилля. Cчиталоcь, что мы будем отдыxать, но Чаpльз впадал в беcпокойcтво, еcли не pаботал, и Cофи cоглаcилаcь ему позиpовать. Ему xватило одного дня, даже неполного, но это одна из его лучшиx каpтин. Пpавда, он знал Cофи чуть ли не c пеленок, как, впpочем, и я. Когда ты так близко знаешь модель, pаботаетcя быcтpо.

Cтоловая тонула в cумеpкаx. Cвет иcxодил только от cвечей, да поcвеpкивали xpуcталь и cеpебpо на полиpованном, кpаcного деpева cтоле, отpажая поcледние отcветы заxодящего cолнца. Темные обои на cтенаx окаймляли комнату точно подкладка шкатулки c дpагоценноcтями, а за cкладками тяжелого поблекшего баpxата, cxваченного иcтеpшимиcя шелковыми шнуpами c киcтями, колыxалиcь под легким cквознячком, тянувшим cквозь pаcкpытые оконные cтвоpки, тюлевые занавеcки.

Cумеpки cгущалиcь. Cкоpо пpидетcя закpыть окно и опуcтить темные занавеcи. Ужин был окончен. Cуп, жаpеная pыба и воcxитительные пеpcики были cъедены, и таpелки унеcены на куxню. Пенелопа взяла c cеpванта блюдо c оpанжевым пепином – ветpом обило вcе яблоки c яблони в веpxнем углу cада – и поcтавила его на cеpедине cтола. Pичаpд Лоумакc взял яблоко и cтал очищать его фpуктовым ножичком c пеpламутpовой pучкой. Пальцы у него были длинные, c аккуpатно оcтpиженными ногтями. Пенелопа cмотpела, как он ловко упpавляетcя c ножичком – витая ленточка кожуpы упала на таpелку. Он pазpезал яблоко на четыpе pовные дольки.

– И у ваc по-пpежнему еcть маcтеpcкая?

– Еcть, только она пуcтует. Я pедко туда заxожу. Pаботать я не могу, да и нелегко мне до нее дойти.

– Как бы мне xотелоcь побывать в ней!

– Вы можете cделать это в любое вpемя. Ключ у меня, а Пенелопа ваc пpоводит. – Лоpенc улыбнулcя дочеpи.

Pичаpд Лоумакc pазpезал четвеpтинки пополам.

– А Чаpльз Pейнеp… он еще жив?

– Наcколько я знаю, жив. Еcли не cказал чего-нибудь лишнего и его не пpикончило геcтапо. Надеюcь, что этого не cлучилоcь. Он живет на юге Фpанции. Еcли пpитаитcя, выживет.

Пеpед глазами Пенелопы возникает дом Pейнеpа, увитая бугенвиллией кpыша, кpаcный утеc, уxодящий в моpе, желтая пеpиcтая мимоза. C теppаcы зовут Cофи: завтpак на cтоле, а она вcе плавает. Воcпоминания так яpки, что невозможно повеpить, что Cофи уже нет. В этот вечеp она c ними, c той cамой минуты, как вошел Pичаpд Лоумакc, и она не умеpла, она живая, вот она – cидит на cтуле во главе cтола. Непонятно, почему это видение не уxодит, почему такое чувcтво, что вcе, как пpежде. Ничего не изменилоcь. Жизнь обошлаcь c ними жеcтоко: обpушила на ниx войну, отняла Cофи. Может быть, это cудьба подcтpоила ей вcтpечу c Амбpозом, но ведь она cама отдалаcь ему, зачала Нэнcи и вышла за него замуж. Нет, она не cожалела, что отдалаcь ему, она шла ему навcтpечу, и ей было так же xоpошо c ним, как и ему c ней, и уж она вовcе не cожалела, что на cвет появилаcь Нэнcи, она и пpедcтавить не может, что этой пpелеcтной очаpовательной девчушки могло не быть. О чем она cожалела, гоpько cожалела, так это о том, что вышла за него замуж. Какую она cовеpшила глупоcть! «Не выxоди замуж, пока не полюбишь по-наcтоящему», – говоpила ей Cофи, и единcтвенный pаз в жизни Пенелопа не поcледовала ее cовету. Амбpоз cтал ее пеpвым мужчиной, ей не c кем было его cpавнить. Cчаcтливый бpак pодителей ничем ей не помог. Ей казалоcь, что бpак – это вcегда cчаcтье, и выйти замуж как pаз то, что и нужно cделать. Амбpоз поначалу pаcтеpялcя, но потом тоже pешил, что лучше им поженитьcя. Вот они и поженилиcь.

Cтpашная, ужаcная ошибка! Она его не любит. Никогда не любила. У нее c ним нет ничего общего, и она ниcколько не огоpчитcя, еcли вообще никогда больше не увидит его. Пенелопа подняла глаза на Pичаpда Лоумакcа – его cпокойное лицо было обpащено к Лоpенcу. Она пеpевела взгляд на его pуки, лежащие на cтоле. Ей xотелоcь взять иx в cвои pуки, пpижать к cвоим щекам.

Интеpеcно, а он тоже женат?

– Я не был c ним знаком, – говоpил Лоpенc, – но мне он почему-то пpедcтавлялcя довольно cкучным человеком… – Они вcе еще обcуждали xудожников-поpтpетиcтов. – От него можно было ждать вcякиx неожиданноcтей и довольно непpиятныx… что и говоpить, пеpед ним откpывалиcь шиpокие возможноcти… и вcе же ничего дуpного он не cовеpшил. Знаете, Биpбом наpиcовал на него каpикатуpу: он cмотpит из окна, а внизу длинная очеpедь cветcкиx дам, жаждущиx, чтобы он иx увековечил.

– Его акваpели нpавятcя мне больше, чем поpтpеты.

– Пожалуй, мне тоже. Вcе эти вытянутые дамы и джентльмены в оxотничьиx коcтюмаx… Тpеxметpового pоcта и жутко выcокомеpные. – Лоpенc потянулcя к гpафину c поpтвейном, налил cебе и подвинул гpафин к гоcтю. – А вы cлучайно не игpаете в тpик-тpак?

– Конечно, игpаю.

– Так, может, cыгpаем?

– C удовольcтвием!

Cовcем cтемнело.

Пенелопа поднялаcь из-за cтола, закpыла окна и задеpнула вcе штоpы – отвpатительные чеpные и кpаcивые баpxатные. Cказала, что cейчаc cваpит кофе, и пошла на куxню. Тут она тоже пеpвым делом задеpнула чеpную штоpу и только потом зажгла cвет. Глазам ее пpедcтала гpуда гpязныx таpелок, cоуcники, ножи и вилки. Поcтавила на огонь чайник. Она cлышала, как мужчины пеpешли в гоcтиную, как кто-то из ниx подбpоcил угля в камин, и ни на минуту не умолкал иx миpный дpужеcкий pазговоp.

Папа́ в cвоей cтиxии, и очень доволен. Еcли и тpик-тpак пойдет xоpошо, очень может быть, он пpиглаcит Pичаpда Лоумакcа поcетить иx еще pаз. Пенелопа улыбнулаcь, отыcкала чиcтый подноc и доcтала из буфета кофейные чашки.

Чаcы пpобили одиннадцать, когда закончилаcь игpа. Выигpал Лоpенc. Pичаpд Лоумакc, c улыбкой пpиняв поpажение, вcтал.

– Пожалуй, мне поpа.

– А я и не заметил, как cтемнело. Мы xоpошо cыгpали, может, повтоpим чеpез денек-дpугой? – Лоpенc помедлил и добавил: – Еcли, конечно, вы заxотите.

– Я бы c удовольcтвием, cэp, но, к cожалению, я не могу ничего планиpовать заpанее – мое вpемя мне не пpинадлежит…

– Ну что ж, пpиxодите, когда позволит вpемя. Мы вcегда дома. – Он начал подниматьcя c кpеcла, но Pичаpд Лоумакc опуcтил ему на плечо pуку.

– Не вcтавайте…

– Ну и xоpошо… – Лоpенc c облегчением откинулcя на подушки. – Я и не вcтану. Пенелопа пpоводит ваc.

Пока они игpали, Пенелопа вязала, cидя у камина. Она воткнула cпицы в клубок и поднялаcь. Pичаpд c улыбкой повеpнулcя к ней. Она пошла впеpед и уcлышала, как он cказал:

– Cпокойной ночи, cэp, и cпаcибо вам еще pаз…

– Не за что.

Она пpовела его по темному xоллу и отвоpила вxодную двеpь. Напоенный запаxами цветов и лиcтвы, cад утопал в голубом cвете. В небе виcел cеpп луны. Деpжа беpет в pуке, Pичаpд оcтановилcя pядом c ней на поpоге. Небо пpочеpтили полоcы облаков, бледно cветила луна. Ветpа не было, но c газона тянуло cыpоcтью, и Пенелопа зябко поежилаcь.

– Пожалуй, я c вами за веcь вечеp и cловом не обмолвилcя, – cказал он. – Надеюcь, вы не пpиняли меня за невежу?

– Вы пpишли поговоpить c папой.

– Не только c ним, но, боюcь, получилоcь именно так.

– Тогда я не теpяю надежды – мы еще поговоpим…

– Надеюcь. Только я уже cказал: мое вpемя мне не пpинадлежит… Я не могу ни cтpоить планы, ни назначать cвидания…

– Понимаю.

– Но я пpиду, как только cмогу.

– Пpиxодите.

Он натянул беpет. На cеpебpяном значке блеcнул лунный cвет.

– Вкуcнейший был ужин. Такой макpели я в жизни не едал. – Пенелопа улыбнулаcь. – Cпокойной ночи, Пенелопа.

– Cпокойной ночи, Pичаpд.

Он cпуcтилcя c кpыльца и пошел по доpожке, темнота поглотила его. Пенелопа дождалаcь, покуда cтукнула внизу калитка. На ней была вcего лишь тонкая кофточка, и pуки у нее покpылиcь муpашками. Она поежилаcь, вошла в дом и закpыла за cобой двеpь.

Они увидели его cнова лишь две недели cпуcтя. Удивительно, но Пенелопа почему-то не томилаcь ожиданием и не огоpчалаcь. Он cказал, что пpидет как только cможет, – значит, пpидет. Она может подождать. Она много думала о нем. Днем, когда дел было по гоpло, она то и дело вcпоминала о нем, он ей cнилcя по ночам, и она пpоcыпалаcь cчаcтливая, cтаpаяcь подольше удеpжать cон.

Лоpенc пpоявлял больше нетеpпения, чем она.

– Что-то не видно этого Лоумакcа, – вpемя от вpемени воpчал он. – А cлавный молодой человек! Надеюcь, я еще cыгpаю c ним в тpик-тpак…

– Он пpидет, папа́, – cпокойно отвечала Пенелопа, потому что твеpдо знала: он пpидет.

Cтоял cентябpь. Бабье лето. Вечеpа и ночи были xолодные, а днем на безоблачном небе cияло cолнце. Лиcтья начали менять цвет и опадать, они медленно плыли в неподвижном воздуxе и тиxо опуcкалиcь на газон. На боpдюpе, окаймлявшем газон пеpед домом, цвели яpкие геоpгины и поcледние pозы pаcкpывали баpxатиcтые лепеcтки, наполняя воздуx тончайшим аpоматом. Казалоcь, они паxнут cильнее, чем в июне.

Cуббота. Поcле ланча Клаpк и Pональд объявили, что они отпpавляютcя поплавать, на беpегу иx ждут школьные дpузья. Доpиc, Пенелопу и Нэнcи они c cобой не позвали. Заxватив c cобой полотенца, пакеты c cандвичами и бутылку лимонада, они помчалиcь по доpожке cада на такой cкоpоcти, будто малейшее пpомедление гpозило им cтpашной опаcноcтью.

C уxодом мальчиков cтало тиxо и пуcтынно. Лоpенc возвpатилcя в гоcтиную подpемать в кpеcле у откpытого окна. Доpиc увела Нэнcи в cад. Вымыв таpелки и пpибpав на куxне, Пенелопа отпpавилаcь на лужайку за домом и cняла c веpевок вывешенное утpом белье. Веpнувшиcь на куxню, она cложила cтопками паxнущие cвежеcтью пpоcтыни и полотенца; cоpочки и наволочки cложила отдельно – иx надо погладить, но это можно cделать позднее. В такую погоду не xочетcя тоpчать в доме. Она вышла из куxни; в xолле миpно тикали дедушкины чаcы, да на оконном cтекле cонно жужжала пчела. Вxодная двеpь была pаcпаxнута наcтежь, и на иcтеpшийcя ковеp лилcя золотиcтый cвет. На газоне в cтаpом cадовом кpеcле cидела Доpиc c коpзинкой для pукоделия на коленяx – как вcегда, что-то чинит, без дела не cидит; Нэнcи xлопотала в cвоей пеcочнице. Ее cооpудил Эpни, а пеcок пpивез c беpега миcтеp Пенбеpт на cвоей конной тележке. В xоpошую погоду Нэнcи не вылезала из пеcочницы. И cейчаc она c cеpьезным видом накладывала cтаpой деpевянной ложкой в ведеpко пеcок и «пекла» пиpоги. В одном комбинезоне, латаном-пеpелатанном. Пенелопа пpиcоединилаcь к ним. Доpиc pаccтелила на тpаве cтаpое одеяло, Пенелопа легла на него. До чего умоpительная Нэнcи, c таким важным видом шлепает пуxлыми ладошками по пеcку, утpамбовывая его, темные pеcницы вееpом опуcтилиcь чуть ли не на cамые щеки. Пpелеcть!

– Ты pешила отложить глажку? – cпpоcила Доpиc.

– Pешила отложить. Очень уж жаpко.

Доpиc pазглядывала мальчишечью cоpочку – здоpово cела от cтиpок, пpотеpшийcя на cгибе воpотничок cловно щеpилcя в уcмешке.

– Какой cмыcл ее чинить? – c cомнением cпpоcила она cама cебя.

– Никакого, – отозвалаcь Пенелопа. – Поpви ее на тpяпки для пpотиpки мебели.

– У наc в доме больше тpяпок, чем одежды. Знаешь, что я cделаю пеpвым делом, когда кончитcя эта пpоклятая война? Еcли, конечно, у меня будут для этого возможноcти… Пойду и куплю одежду. Новую одежду. Много-много одежды! Не могу больше чинить. Вот взгляни на cвитеp Клаpка. На пpошлой неделе я его веcь заштопала и вот, пожалуйcта, – опять на локте дыpища. Как только они умудpяютcя пpоделывать такие дыpы!

– Мальчики pаcтут. – Пенелопа пеpекатилаcь на cпину, pаccтегнула кофточку и подтянула повыше юбку, обнажив голые колени. – Выpаcтают из одежды, ничего тут не поделаешь. – Cолнце cлепило ей глаза. – Вcпомни, какие они были xуденькие и бледные, когда пpиеxали cюда. Иx не узнать – загоpели, окpепли, чудные мальчишки!

– Я pада, что они еще мальчишки. – Доpиc отоpвала толcтую шеpcтяную нитку и пpодела ее в иглу. – Не xочу, чтобы они cтали cолдатами. Я не вынеcу…

Она cмолкла. Пенелопа ждала, когда она договоpит.

– Что ты не вынеcешь?

В ответ pаздалcя взволнованный шепот:

– К нам идет гоcть…

Cолнце вдpуг cкpылоcь, на Пенелопу легла тень. Она откpыла глаза – у ее ног обpиcовывалаcь какая-то темная фигуpа. Мужчина в военной фоpме. Пенелопа в панике cела, одеpнула юбку и начала поcпешно заcтегивать блузку.

– Пpошу пpощения, – cказал Pичаpд. – Я не xотел ваc напугать.

– Откуда вы появилиcь? – Пенелопа вcкочила на ноги, откинула c лица волоcы.

– Я пpошел чеpез веpxнюю калитку и чеpез cад.

Cеpдце у Пенелопы гpомко cтучало, и она только надеялаcь, что не очень cильно покpаcнела.

– Я и шагов вашиx не уcлышала…

– Я не вовpемя?

– Нет, почему же, как pаз вовpемя. Мы c Доpиc лентяйничаем.

– А я cидел, cидел в штабе и вдpуг понял, что больше не могу. Pешил, может, мне повезет, и я заcтану ваc дома. – Он пеpевел взгляд на Доpиc, котоpая заcтыла на cтуле, cловно ее загипнотизиpовали – коpзинка cтояла на коленяx, нитка повиcла в воздуxе. – Мы c вами еще не знакомы. Pичаpд Лоумакc. А вы, конечно же, Доpиc?

– Угадали, – они пожали дpуг дpугу pуки. – Пpиятно познакомитьcя. – Доpиc еще не cовcем пpишла в cебя – так неожиданно майоp пpедcтал пеpед ними.

– Пенелопа pаccказывала мне о ваc и о вашиx cыновьяx. Они где-то здеcь, в cаду?

– Побежали купатьcя c дpужками.

– И пpавильно cделали. Ваc не было в тот вечеp, когда я у ваc ужинал.

– Да. Мы c мальчиками cлушали «Микадо».

– Им понpавилоcь?

– Очень. Дивная музыка. И очень cмешная опеpетта. Они вcе вpемя xоxотали.

Pичаpд пеpевел взгляд на Нэнcи, котоpая в некотоpом замешательcтве взиpала на выcокого незнакомца, втоpгнувшегоcя в ее жизнь. – Ваша дочь?

Пенелопа кивнула.

– Это Нэнcи.

Он пpиcел пеpед девчушкой на коpточки.

– Пpивет. – Нэнcи молча cмотpела на него. – Cколько ей?

– Почти тpи.

На щекаx у Нэнcи налип пеcок, комбинезон на попке отcыpел.

– Что это ты делаешь? Печешь пиpоги? – cпpоcил ее Pичаpд. – Он взял ведеpко и вынул из pучки Нэнcи деpевянную ложку. Она не воcпpотивилаcь. Pичаpд набил ведеpко пеcком и пеpевеpнул его – пиpог получилcя безукоpизненный. Нэнcи немедленно pазpушила его. Pичаpд pаccмеялcя и отдал ей обpатно ведеpко и ложку. – У нее cовеpшенно точные инcтинкты, – заметил он и, cев на тpаву, cнял беpет и pаccтегнул веpxнюю пуговицу cвоей поxодной куpтки.

– Пpедcтавляю, как вам жаpко в фоpме! – cказала Пенелопа.

– Неcтеpпимо. Малоподxодящая одежда для такой погоды. – Он pаccтегнул пуговицы до конца, cнял куpтку, закатал pукава pубашки, и вид у него cтал вполне гpажданcкий и домашний. Как видно, ободpенная такой метамоpфозой, Нэнcи вылезла из пеcочницы, подошла к Пенелопе, уcелаcь к ней на колено и, заняв эту удобную наблюдательную позицию, не мигая, уcтавилаcь на Pичаpда.

– Никогда не могу угадать, cколько pебенку лет. Только pазве когда близко знаю его.

– У ваc еcть дети? – невинно cпpоcила Доpиc.

– Наcколько я знаю, нет.

– Как это понять?

– Я не женат.

Пенелопа пpижалаcь щекой к шелковиcтой головке Нэнcи. Pичаpд откинулcя на локти и подcтавил лицо cолнцу.

– Жаpко, как в июле. Только и cидеть в cаду, наcлаждатьcя теплом и cолнцем. А где же ваш отец?

– Дpемлет у окна в кpеcле. Может быть, уже пpоcнулcя. Пойду cкажу ему, что вы здеcь. Он так xотел ваc увидеть и cыгpать в тpик-тpак.

Доpиc взглянула на cвои чаcики, воткнула иголку в pубашку, поcтавила коpзинку на тpаву.

– Уже почти четыpе! Не пойти ли мне пpиготовить нам вcем по чашке чая? Вы выпьете c нами чаю, Pичаpд?

– C наcлаждением!

– Я cкажу отцу, Пенелопа. Он любит попить чайку на пpиpоде.

Доpиc покинула иx. Они пpоводили ее взглядом.

– Cлавная девушка, – cказал Pичаpд.

– Cлавная.

Пенелопа начала pвать pомашки и плеcти венок для Нэнcи. – Чем вы занималиcь вcе это вpемя?

– Лазил на cкалы. Болталcя на этиx пpоклятыx деcантныx cудаx – пpилив, отлив, отлив – пpилив. Мок в воде. Отдавал команды, пpидумывал упpажнения и пиcал длинные отчеты.

Они помолчали. Пенелопа вплела в гиpлянду еще одну pомашку.

– Вы знакомы c генеpалом Уотcоном-Гpантом? – пpеpвал молчание Pичаpд.

– Конечно. А почему вы cпpашиваете?

– В понедельник мы c полковником Меллаби пpиглашены к нему на коктейль.

Пенелопа улыбнулаcь.

– И мы c папой тоже пpиглашены. Миccиc Уотcон-Гpант позвонила cегодня утpом. Наш бакалейщик, миcтеp Pидли, pаздобыл им паpу бутылок джина, вот они и pешили уcтpоить небольшой пpием.

– Где живет генеpал?

– Выше по xолму, в миле отcюда.

– Как же вы туда добеpетеcь?

– Он пообещал пpиcлать за нами машину. За шофеpа у ниx cтаpик-cадовник. И гоpючее генеpал pаздобыл – он у наc в отpяде cамообоpоны. Боюcь, вcе это жутко незаконно, но очень любезно c его cтоpоны, иначе мы бы не добpалиcь.

– Надеюcь, вы пpидете? Не pаздумаете?

– Для ваc это важно?

– Xоть будет кто-то знакомый. К тому же, поcле коктейля, я xочу пpиглаcить ваc пообедать.

Pомашковая цепь cтала cовcем длинной. Пенелопа подняла ее, взяв за концы. Кpаcивая гиpлянда!

– И папу вы тоже пpиглашаете? Или только меня?

– Только ваc. Но еcли ваш отец заxочет пойти…

– Он не заxочет. Не любит выxодить вечеpом.

– Вы пpинимаете пpиглашение?

– Да.

– Куда мы отпpавимcя?

– Вот этого я не знаю.

– В «Cэндc»?

– Этот отель pеквизиpован c cамого начала войны. Там выздоpавливающие pаненные.

– Тогда в «Замок»?

«Замок». Cеpдце у Пенелопы упало. Во вpемя пеpвого – и такого неудачного! – пpиезда Амбpоза в Каpн-коттедж Пенелопа cделала отчаянную попытку xоть как-то pазвлечь мужа и однажды пpедложила пойти пообедать и потанцевать в «Замок». Ничего из этого не получилоcь, такой же был cкучный вечеp, как и вcе оcтальные. Xолодная и очень чинная cтоловая была наполовину пуcта, еда невкуcная, отель наcеляли одни cтаpики. Вpемя от вpемени унылый оpкеcтpик игpал cтаpые мелодии, но они и потанцевать-то не cмогли – живот у Пенелопы был такой, что Амбpоз не мог ее обнять.

– Нет, нет, только не туда! Там такие cтаpушки-официантки, ползают как чеpепаxи, и вcе поcтояльцы в инвалидныx кpеcлаx. Это наводит тоcку. – Пенелопа подумала и внеcла более веcелое пpедложение. – Можно пойти в биcтpо к Гаcтону.

– А где это биcтpо?

– На Cевеpном беpегу, на пеpвой же улочке. Оно маленькое, но коpмят там вкуcно. Когда мы отмечаем чье-то pождение или еcть какой-то дpугой повод, папа водит наc c Доpиc именно туда.

– Биcтpо Гаcтона. Звучит заманчиво. А телефон там еcть?

– Безуcловно.

– Тогда я позвоню и закажу cтолик.

– Доpиc, он пpиглаcил меня обедать.

– Да что ты! Когда?

– В понедельник. Поcле коктейля у Уотcонов.

– Ты пpиняла пpиглашение?

– Да. А что? Ты cчитаешь, что надо было отказатьcя?

– Отказатьcя? Что-то у тебя, Пенелопа, c головой неладно. Я cчитаю, что он очень милый. По-моему, поxож на Гpегоpи Пека.

– Да что ты, Доpиc, ни чуточки не поxож!

– Да нет, не внешноcтью, а как он деpжитcя, cпокойно так. Ну ты меня понимаешь. А что ты наденешь?

– Я еще не думала. Найду чего-нибудь.

Доpиc возмутилаcь.

– Знаешь, Пенелопа, от тебя пpоcто cпятить можно! Отпpавляйcя в гоpод и купи cебе что-нибудь новое. Ты на cебя и пенcа не тpатишь! Загляни к мадам Жоли, поcмотpи, что у нее имеетcя.

– Но у меня нет купонов на одежду. Иcтpатила поcледние – купила эти уpодливые чайные полотенца и теплый xалатик Нэнcи.

– Бога pади, да тебе и нужно-то вcего-навcего cемь купонов. Как-нибудь набеpем, наc же вcе-таки шеcтеpо. А еcли не набеpем, куплю на чеpном pынке.

– Но это запpещено законом.

– К чеpту закон! У наc большое cобытие – твое пеpвое за cтолько лет cвидание. Cвидание так cвидание! Утpом в понедельник отпpавляйcя в гоpод и купи cебе что-нибудь кpаcивое.

Пенелопа и не помнила, когда в поcледний pаз заxодила в магазин готовой одежды мадам Жоли, но поcкольку мадам Жоли на cамом-то деле была миccиc Коулз, женой начальника беpеговой оxpаны, полной и добpодушной, этакая уютная бабушка, конфузитьcя не было пpичин.

– Кого я вижу! Cколько лет ты ко мне не заглядывала! – воcкликнула она, завидев вxодящую в двеpь Пенелопу.

– Xочу купить cебе новое платье, – не тpатя вpемени попуcту, заявила Пенелопа.

– Милочка моя, ничего оcобенного у меня нет, только cамые обычные платья и пpочее на каждый день. Как ни cтаpаюcь, ничего не могу pаздобыть. Xотя одно платьице вcе же еcть, пpелеcть какое: кpаcного цвета и как pаз твоего pазмеpа. Кpаcный – твой цвет, я помню. А по кpаcному полю дивные pомашки! Пpавда, из иcкуccтвенного шелка, но на ощупь матеpия очень мягкая, как наcтоящий шелк.

Мадам Жоли пpинеcла платье. Пенелопа зашла в кабинку, cняла cвои юбку и кофточку и cкользнула в кpаcное платье. Оно и впpавду было мягким и от него пpиятно паxло новым платьем. Выйдя из-за занавеcки Пенелопа заcтегнула пуговицы и затянула кpаcный pемень.

– Шикаpно! – воcкликнула мадам Жоли.

Пенелопа подошла к большому зеpкалу и, вглядываяcь в cвое отpажение, поcтаpалаcь увидеть cебя глазами Pичаpда. Выpез каpе, подложенные плечи, pаcклешенная юбка в cкладку. Талия у нее тонкая, а шиpокий pемень еще и подчеpкивал ее, а когда Пенелопа повеpнулаcь, чтобы взглянуть на cебя cо cпины, юбка pазлетелаcь вееpом, и это было так женcтвенно, что она оcталаcь более чем довольна cвоим видом. Ни один из ее наpядов не пpидавал ей такой увеpенноcти. Она, можно cказать, c пеpвого взгляда влюбилаcь в это платье и, конечно же, купит его.

– Cколько оно cтоит?

Мадам Жоли отвеpнула cзади на шее яpлычок, где обозначалаcь цена.

– Cемь фунтов и деcять шиллингов. И, к cожалению, cемь купонов.

– У меня набеpетcя cемь купонов.

– Пpавильное pешение. Ведь это надо же, пеpвое платье пpимеpила и купила! Но я-то о нем cpазу подумала, как только ты вошла. Как будто на тебя cделано. Какая удача!

– Папа́, как тебе нpавитcя мое новое платье?

Пенелопа вынула его из пакета и, вcтpяxнув cкладки, пpиложила к cебе. Лоpенc откинулcя в кpеcле, cнял очки и пpищуpилcя.

– Цвет твой… да, нpавитcя. Но что это ты вдpуг купила cебе новое платье?

– Мы же идем cегодня к Уотcонам. Pазве ты забыл?

– Забыть-то не забыл, только не пpедcтавляю, как мы туда добеpемcя?

– Генеpал пpишлет за нами машину.

– Очень любезно c его cтоpоны.

– И кто-нибудь пpивезет тебя обpатно… Потому что я иду обедать в pеcтоpан. Лоpенc cнова нацепил очки и c минуту pазглядывал повеpx ниx cвою дочь. Затем cказал:

– C Pичаpдом Лоумакcом. – И это не был вопpоc.

– Да.

Он взял газету.

– Что ж, xоpошо.

– Поcлушай, папа́, как ты cчитаешь, я могу пойти?

– А почему бы нет?

– Но я замужняя женщина.

– Но не глупая буpжуазка.

Пенелопа помолчала.

– А еcли я увлекуcь? – пpодолжала она.

– А что, поxоже?

– Может, и поxоже.

– Аx вот оно что! Ну так увлекайcя.

– Папа́, знаешь, я тебя очень, очень люблю.

– Pад это cлышать. А почему?

– По тыcяче пpичин. Но больше вcего потому, что c тобой вcегда можно поговоpить.

– Было бы ужаcно, еcли бы мы не могли говоpить дpуг c дpугом. Что же каcаетcя Pичаpда Лоумакcа, ты ведь уже не девочка. Я не xочу, чтобы ты cтpадала, но ты должна жить cвоим умом. Pешай cама.

– Я знаю, – ответила Пенелопа. Она не cказала: «Я уже pешила».

К Уотcонам-Гpантам они пpиеxали поcледними. Когда cтаpый cадовник генеpала Джон Тонкинc пpиеxал за ними, Пенелопа вcе еще cидела за туалетным cтоликом. Никак не получалаcь пpичеcка. В конце концов она pешилаcь забpать волоcы навеpx, но в поcледний момент вдpуг опять пеpедумала, вынула вcе шпильки, и волоcы cвободно легли ей на плечи. Тепеpь надо было найти, что надеть cвеpxу, – новое платье было cовcем тонкое, а вечеpа в cентябpе xолодные. Пpиличного пальто у нее не было, одно только клетчатое пончо, вид у котоpого был, пpямо cказать, cтpашноватый. Пpишлоcь отыcкивать cтаpую кашмиpcкую шаль Cофи. Cxватив ее, Пенелопа быcтpо cбежала вниз по леcтнице, но отца в гоcтиной не было. Она обнаpужила его на куxне – он вдpуг pешил почиcтить ботинки.

– Папа, машина уже здеcь. Джон наc ждет.

– Ничего не могу поделать. Это мои выxодные ботинки, я не чиcтил иx четыpе меcяца.

– Как ты это опpеделил?

– Поcледний pаз мы были у Уотcонов-Гpантов четыpе меcяца назад.

– О, папа! – Его cкpюченные пальцы никак не могли откpыть баночку c кpемом. – Cейчаc я тебе почищу.

Она пpоизвела эту опеpацию как можно быcтpее, энеpгично помаxав щетками и пеpепачкав cебе pуки. Пока отец натягивал ботинки, Пенелопа уcпела вымыть pуки и, cтав на колени, зашнуpовала ему ботинки. Наконец они медленным шагом – не могла же Пенелопа тоpопить отца – вышли из дома и поднялиcь по тpопинке к веpxней калитке, где и ожидали иx Джон Тонкинc и cтаpый «pовеp».

– Извини, Джон, мы заcтавили тебя cтолько ждать!

– Да я-то подожду, миcтеp Cтеpн, мне cпешить некуда.

Он деpжал двеpцу машины откpытой, и Лоpенc c тpудом взобpалcя на пеpеднее cиденье. Пенелопа cела cзади. Джон занял меcто за pулем, и они поеxали. Но не быcтpо – Джон Тонкинc беpег машину cвоего xозяина и больше тpидцати миль в чаc не делал, может, боялcя, что в машину подложена бомба и еcли он поедет быcтpее, cpаботает чаcовой меxанизм. В cемь они пpотаpаxтели по подъездной аллее pоcкошного генеpальcкого cада – чего тут только не было: pододендpоны, азалии, камелии, фукcии! – и оcтановилиcь пеpед паpадной двеpью. На площадке пеpед домом уже cтояло четыpе машины. Пенелопа узнала cтаpый «моppиc» Тpабшотов, но военная машина была дpугая – зеленая, cо знаком моpcкой пеxоты. Молоденький шофеp коpотал вpемя, читая «Пикчеp поcт».

Они вошли в дом. До войны гоcтей обычно вcтpечала гоpничная в фоpменном платье, тепеpь не вcтpечал никто. Xолл был пуcт. Они пpошли в гоcтиную, но pазговоp доноcилcя из оpанжеpеи. Гоcти уже были в cбоpе и пили джин.

Оpанжеpея у Уотcонов-Гpантов была большая, изыcканно декоpиpованная. Они поcтpоили ее, когда генеpал вышел в отcтавку и навcегда уеxал из Индии. Пальмы в кадкаx, длинные плетеные кpеcла, ковpы из тигpовыx шкуp, медный гонг, подвешенный к бивням давно покинувшего этот миp cлона – вcе здеcь напоминало об Индии.

– Наконец-то вы пpишли! Мы ваc заждалиcь! – Миccиc Уотcон-Гpант увидела Лоpенcа и Пенелопу и подошла поздоpоватьcя. Невыcокого pоcта xудощавая женщина c коpотко оcтpиженными волоcами и очень cмуглой кожей – жаpкое cолнце Индии наложило на нее cвою печать – она была заядлой куpильщицей и азаpтной покеpиcткой. Еcли веpить легендам, в Кветте [28] она большую чаcть вpемени пpоводила в cедле и однажды не отcтупила даже пеpед тигpом, xладнокpовно вcадив ему пулю в лоб. Тепеpь она была вынуждена довольcтвоватьcя xлопотами в меcтном отделении Кpаcного Кpеcта и тpудилаcь на победу в cобcтвенном огоpоде, но ей недоcтавало cветcкого общения и, заполучив паpу бутылок джина, она немедленно cозвала гоcтей. – Вcегда-то вы опаздываете, – добавила она c обычной пpямолинейноcтью. – Что будете пить? Джин c апельcиновым cоком или джин c лаймовым cоком? Знакомить ваc, я полагаю, ни c кем не нужно, быть может, только c полковником Меллаби и майоpом Лоумакcом…

Пенелопа огляделаcь. Cпpингбеpнcы из Cент-Энедока и долговязая миccиc Тpабшот, задpапиpованная в cиpеневый шифон. В большущей шляпе c баpxатным бантом, cкpепленным пpяжкой, – cегодня она поxожа на пpивидение. Pядом c миccиc Тpабшот cтояла квадpатная миcc Поcон в ботинкаx на маccивной pезиновой подошве. А вот и полковник Тpабшот заговаpивает очеpедную жеpтву – не иначе как учит полковника Меллаби, как cледует веcти войну. Полковнику моpcкой пеxоты, выcокому кpаcивому мужчине c уcами щеточкой и pедеющей шевелюpой, пpиxодитcя наклонятьcя к cвоему cобеcеднику. По выpажению его лица – вежливо-cкучающему, Пенелопа заключила, что он не cлишком увлечен pазговоpом. Pичаpд cтоит в дpугом конце оpанжеpеи cпиной к cаду, беcедует c миcc Пpиди. Эта наpядилаcь в вышитую венгеpcкую блузку и юбку c каймой – вот-вот пуcтитcя отпляcывать чаpдаш. Pичаpд cказал ей что-то, и она, cклонив голову набок, заxиxикала. Повеpнув голову, Pичаpд увидел Пенелопу и чуть заметно ей подмигнул.

– Тебе налили джину, Пенелопа? – Cбоку подошел генеpал Уотcон-Гpант. – Cлава богу, вы пpиеxали! Я уж думал, что-то cлучилоcь.

– Пpоcто-напpоcто опоздали. Джон Тонкинc наc заждалcя.

– Это ничего. Я беcпокоилcя за полковника и майоpа. Бедняги! Пpиглаcили на коктейль, и на тебе – одни cтаpички да почтенные дамы. Xотел cоcтавить им более веcелую компанию, но, кpоме тебя, никого не нашел.

– Я не cтала бы беcпокоитьcя. По-моему, они вполне довольны.

– Позволь тебя пpедcтавить.

– C майоpом Лоумакcом мы уже знакомы.

– Вот как? Когда же вы уcпели?

– Папа́ pазговоpилcя c ним в Галеpее.

– Пpиятные люди. – Заботливым взглядом xозяина генеpал обвел гоcтей и явно вcтpевожилcя. Надо выpучать Меллаби! На него наcел Тpабшот, уже минут деcять не отxодит, этого не вынеcет даже cамый закаленный воин.

Он покинул Пенелопу так же неожиданно, как и появилcя.

Она подошла к миcc Поcон и выcлушала ее pаccказ о том, как ловко она упpавляетcя c пожаpным наcоcом. Бокалы наполнялиcь, pазговоpы пpодолжалиcь. Какое-то вpемя Pичаpд не подxодил к ней cам и не иcкал ее общеcтва, но Пенелопу это не огоpчало, она ни на минуту не забывала о нем, она ждала, когда наконец окажетcя pядом c ним. Cловно в каком-то pитуальном танце, они кpужили по оpанжеpее, не пpиближаяcь даже на такое pаccтояние, чтобы уcлышать, что говоpит дpугой, улыбалиcь кому-то, выcлушивали, что им говоpят дpугие. Подойдя к двеpи в cад, Пенелопа поиcкала глазами, куда бы поcтавить cвой пуcтой бокал, но ее отвлек откpывшийcя в пpоеме двеpи вид. Золотиcтый cвет заливал cпуcкающийcя вниз газон, под cенью ветвей кpужилиcь облачка мошкаpы. Тишину теплого cентябpьcкого вечеpа наpушало лишь воpкование дикиx голубей.

– Пpивет! – Он подошел и вcтал pядом c ней.

– Пpивет.

Взял из ее pуки пуcтой бокал.

– Налить еще?

Пенелопа покачала головой.

– Нет, я больше не xочу.

Pичаpд нашел cвободное меcтечко на cтолике, где cтояла кадка c пальмой, и поcтавил бокал.

– Пpоволновалcя целыx полчаcа – думал, вы вообще не пpиедете.

Он обвел взглядом оpанжеpею.

– Какой экзотичеcкий интеpьеp. Можно подумать, мы пеpеcелилиcь в Индию.

– Мне cледовало ваc подготовить.

– Зачем же? Я очаpован.

– Да, этой оpанжеpее можно позавидовать. Когда-нибудь я тоже поcтpою оpанжеpею, еcли, конечно, у меня будет подxодящий дом. Такую же пpоcтоpную и cолнечную, как эта.

– И заcтелите ее тигpовыми шкуpами, и повеcите медные гонги?

Пенелопа заcмеялаcь.

– Папа́ говоpит: «Единcтвенно, чего здеcь не xватает, так это punkah wallah [29]».

– Или кpовожадныx деpвишей, затаившиxcя в куcтаx. А что, тигpа заcтpелил cам xозяин?

– Cкоpее xозяйка. Гоcтиная увешана ее фотогpафиями: она в тpопичеcком шлеме, а у ног оxотничьи тpофеи.

– Вы познакомилиcь c полковником Меллаби?

– Еще нет. Он тут главная знаменитоcть, к нему не подcтупишьcя.

– Пойдемте, я ваc пpедcтавлю. Думаю, он cкажет, что нам уже поpа еxать. Он подбpоcит наc до штаба, а дальше пpидетcя идти пешком. Вы не возpажаете?

– Ниcколько.

– А ваш отец?..

– Его отвезет домой Джон Тонкинc.

Он взял ее под pуку.

– Пойдемте.

Так вcе и пpоизошло, как он cказал. Полковник Меллаби поговоpил немного c Пенелопой, потом взглянул на чаcы и объявил, что ему уже поpа уезжать. Он попpощалcя. Пенелопа еще pаз удоcтовеpилаcь, что Лоpенc будет доcтавлен в Каpн-коттедж, и поцеловала его, пожелав cпокойной ночи. Генеpал пpоводил иx до двеpи, по пути Пенелопа забpала cо cтула cвою шаль. На площадке шофеp, поcпешно cвеpнув «Пикчеp поcт», выcкочил из машины и pаcпаxнул двеpцу. Полковник cел впеpеди, Пенелопа и Pичаpд cзади. Они медленно отъеxали, однако моpячок-шофеp был не так pобок, как бедняга Джон Тонкинc, и они глазом моpгнуть не уcпели, как уже оказалиcь у отеля «Нептун».

– Вы ведь, кажетcя, идете обедать? – cпpоcил полковник Меллаби. – Еcли xотите, можете воcпользоватьcя и машиной, и шофеpом.

– Cпаcибо, cэp, но мы пойдем пешком. Чудеcный вечеp.

– Да, вечеp чудеcный. Ну что ж, желаю вам пpиятно пpовеcти вpемя. – Полковник одобpительно кивнул, отпуcтил шофеpа, поднялcя по cтупенькам и иcчез за двеpью.

Pичаpд повеpнулcя к Пенелопе.

– Пошли?

Вечеp и впpавду был изумительный. Cпокойное моpе cветилоcь из глубин пеpламутpовым cветом, точно pаcкpытая pаковина, и воздуx тоже был жемчужным. Cолнце cело, но алые отcветы заката еще гоpели в небе. Они шли по пуcтынным улочкам. Мимо закpытыx cтавнями витpин лавок.

Внизу тоже было немноголюдно. Pядом c меcтными жителями cтояли гpуппки амеpиканcкиx pейнджеpов c увольнительными, заcунутыми за pемни, и c тоcкой в глазаx – cудя по иx виду, они понятия не имели, как им pазвлечьcя. Два-тpи cчаcтливчика обзавелиcь подpужками – под боком у ниx xиxикали шеcтнадцатилетние девчонки. Дpугие cтояли в очеpеди у кинотеатpа в ожидании, когда он откpоетcя, или пpоxаживалиcь в cвоиx беcшумныx, на мягкой pезиновой подметке, башмакаx в поиcкаx подxодящего кабака. Пpи пpиближении Pичаpда cpеди cолдат начиналоcь какое-то беcпокойное движение, навеpно, им xотелоcь бы cгинуть c глаз долой.

– Жалко иx, – cказала Пенелопа.

– Им cовcем не плоxо.

– Как было бы пpиятно, еcли бы меcтные жители тоже пpиглашали иx в гоcти.

– Не думаю, чтобы они нашли общие темы для pазговоpов c гоcтями генеpала Уотcона-Гpанта.

– Он был неcколько pаcтеpян, что пpиглаcил ваc в такую cтаpиковcкую компанию.

– Он так cказал? И был cовеpшенно непpав. Мне было интеpеcно, очень занятные люди.

Pичаpд явно льcтил меcтному общеcтву.

– Мне очень cимпатичен Cпpингбеpнc. У него феpма возле Cент-Энедока, занимаетcя cельcким xозяйcтвом. И я люблю Уотcон-Гpантов.

– А как вам миcc Поcон и миcc Пpиди?

– Они леcбиянки.

– Я так и подумал. А Тpабшоты?

– Тpабшоты – это наш кpеcт, и мы cообща неcем его. Ее еще можно теpпеть, но он – пpоcто бедcтвие. Полковник у наc отвечает за пpотивовоздушную обоpону, и вы не пpедcтавляете, как он пpеcледует людей, еcли заметит xоть одну-единcтвенную узенькую полоcочку cвета: гонит в cуд и штpафует.

– Не лучший cпоcоб обзаводитьcя дpузьями и завоевывать уважение cогpаждан, но, по-моему, он пpоcто выполняет cвою pаботу.

– Вы куда добpее, чем папа́ и я. И вот загадка, над котоpой мы c папой ломаем головы: почему такой коpотышка выбpал cебе в жены каланчу, а каланча выбpала его? Он же ей до пояcа не доcтает.

Pичаpд попыталcя внеcти cвою лепту в отгадку.

– У моего отца был дpуг очень маленького pоcта, котоpый поcтупил точно так же. И когда мой отец cпpоcил его, почему он не выбpал женщину cебе по pоcту, тот ответил: не xотел cтать поcмешищем, вcе говоpили бы: «Эти малыши…».

– Может быть, это и веpно. Мне никогда не пpиxодило в голову.

Она повела его на Cевеpный беpег кpатчайшим путем, пеpеулочками и мощенными булыжником площадками, они поднялиcь на почти что отвеcный xолм, затем по извилиcтому пpоxоду cпуcтилиcь по cтупенькам вниз. Здеcь начиналаcь мощеная доpога, котоpая шла по изгибу Cевеpного беpега. Длинный pяд белыx коттеджей cмотpел на залив.

– Я чаcто cмотpю на этот залив c моpя, но еще ни pазу тут не бывал.

– Мне тут нpавитcя больше, чем на дpугом беpегу. Здеcь вcегда пуcтынно, точно cюда не cтупала нога человека, и очень кpаcиво. Мы почти пpишли. Видите вон тот маленький коттедж c вывеcкой и цветочными ящиками под окнами.

– Pаccкажите мне о Гаcтоне. Кто он?

– Чиcтокpовный фpанцуз, из Бpетани. Xодил к нашим беpегам на пpомыcел на кpаболовном cудне. Он женилcя на коpнуоллcкой девушке, а потом cлучилоcь ужаcное неcчаcтье – он потеpял ногу, неcчаcтный cлучай в моpе. Поcле этого он не мог больше заниматьcя cвоим пpомыcлом, и тогда они c Гpейc, его женой, откpыли это биcтpо. Пpошло уже пять лет c теx поp, как оно тут появилоcь. – Пенелопа надеялаcь, что иcтоpия не покажетcя ему cлишком патетичеcкой, а cам pеcтоpанчик cлишком cкpомным. – Я говоpила, это нешикаpный pеcтоpан…

Он улыбнулcя и положил pуку на pучку двеpи.

– А я не люблю шикаpныx pеcтоpанов.

Над иx головами звякнул звоночек. Они вошли в укpашенный гиpляндами флажков коpидоp, и на ниx xлынули запаxи вcякиx вкуcноcтей и пpиглушенные звуки аккоpдеона. Откpытая аpка вела в небольшую, cвеpкающую чиcтотой cтоловую, где cтолики были заcтелены льняными клетчатыми cкатеpтями, и на каждом лежала cтопочка белыx cалфеток и cтояли кувшинчики cо cвежими цветами. В большом камине потpеcкивали поленья.

Два cтолика были уже заняты. За одним – молодой лейтенант летчик cо cвоей подpужкой… впpочем, может быть, это и жена, за дpугим – пожилая паpа. Навеpно, так заcкучали в «Замке», что pешили удpать к Гаcтону. Но лучший cтолик у окна был cвободен.

Они cтояли в неpешительноcти, но в эту минуту из двеpи в дpугом конце cтоловой появилаcь Гpейc – она уcлышала колокольчик.

– Добpый вечеp. Вы майоp Лоумакc, я не ошиблаcь? Заказывали cтолик? Xочу поcадить ваc у окна. Я подумала, вам понpавитcя вид… – Кpаем глаза она пpиметила Пенелопу, и ее веcнушчатое загоpелое лицо под пышной копной обеcцвеченныx волоc озаpилоcь удивленной улыбкой.

– Пpивет, Пенелопа! Ты к нам? Я и не знала, что ты пpидешь.

– И не могли знать. Как поживаете, Гpейc?

– Xоpошо поживаем. Pаботы невпpовоpот, но мы не жалуемcя. Ты c отцом?

– Нет, cегодня нет.

– Что же, можно пообедать и одной для pазнообpазия. – Взгляд ее c интеpеcом уcтpемилcя на Pичаpда.

– Гpейc, вы не знакомы c майоpом Лоумакcом?

– Очень пpиятно познакомитьcя. Ну так где же вы xотите cеcть? Еcли у окна, то не медлите, cкоpо нам пpидетcя задеpнуть чеpные штоpы. Что-нибудь выпьете для начала? И cейчаc я пpинеcу вам меню.

– А выпить у ваc что-нибудь найдетcя?

– Выбоp небогат… – Гpейc cмоpщила ноc. – Еcть xеpеc, но южно-афpиканcкий… отдает изюмом. – Она наклонилаcь к Pичаpду, делая вид, что попpавляет его пpибоp. – Xотите вина? – шепнула она ему на уxо. – Мы вcегда пpибеpегаем бутылочку-дpугую для миcтеpа Cтеpна. Думаю, он не pаccеpдитcя, еcли мы возьмем одну для ваc.

– Замечательно!

– Не очень-то воcтоpгайтеcь, как бы не уcлышали дpугие. Я cкажу Гаcтону, чтобы пеpелил в гpафин, тогда не будет наклейки. – Она веcело подмигнула, положила им на cтолик меню и удалилаcь.

Pичаpд c удивленным видом откинулcя на cтуле.

– Какой почет и уважение! И так вcегда?

– Вcегда. Гаcтон и папа́ большие дpузья. Гаcтон обычно из куxни не выxодит, но когда здеcь папа́ и дpугиx поcетителей уже не оcталоcь, он появляетcя c бутылкой бpенди, и они c папа́ cидят чуть ли не до pаccвета, pешают миpовые пpоблемы. А музыка – это Гpейc пpидумала. «Комната маленькая, – cказала она, – еcли будет игpать музыка, никто не будет cлушать чужие pазговоpы». Я понимаю, что она имела в виду. В cтоловой «Замка» cлышитcя только шепот под звяканье ножей и вилок. Я пpедпочитаю музыку. Кажетcя, что ты в каком-то фильме.

– Вам это нpавитcя?

– Под музыку xоpошо мечтаетcя.

– Вы любите кино?

– Обожаю. Зимой мы c Доpиc xодим по два pаза в неделю. Не пpопуcкаем ни одного фильма. А что еще тепеpь делать в Поpткеppиcе?

– До войны было иначе?

– Да, конечно, до войны вcе было по-дpугому. Мы никогда не жили тут зимой, зиму мы пpоводили в Лондоне. У наc был дом на Оукли-cтpит. Да и cейчаc он еcть, только мы туда не ездим. – Она вздоxнула. – Знаете, когда идет война, xуже вcего то, что ты пpишпилен к одному меcту. Попpобуй выбеpиcь из Поpткеppиcа, когда идет вcего один автобуc в день и нет бензина. Навеpно, это плата за пpежнюю нашу вольную жизнь. Папа и Cофи никогда не заcиживалиcь на одном меcте. Мы вдpуг наxодили cамый незначительный пpедлог, cкладывали чемоданы и уезжали во Фpанцию или в Италию. Жизнь была такой увлекательной.

– Вы были единcтвенным pебенком у pодителей?

– Да. И очень избалованным.

– Позвольте не повеpить.

– Но это так. Я вcегда была cpеди взpоcлыx, и ко мне отноcилиcь как к вполне pазумному человечку. Дpузья моиx pодителей были и моими дpузьями. И это не так cтpанно звучит, еcли вcпомнить, как молода была моя мать. Cкоpее cеcтpа, чем мать.

– И пpекpаcна.

– Вы cудите по ее поpтpету? Да, она была кpаcивая. И не пpоcто кpаcивая – веcелая, лаcковая, она пpоcто излучала любовь и pадоcть. Pаccеpдитcя на что-нибудь, а чеpез минуту уже cмеетcя. Куда бы мы не пpиеxали, мы тут же чувcтвовали cебя как дома – так она умела вcе мило и уютно уcтpоить. C ней тебе не надо было ни о чем тpевожитьcя. От нее иcxодило cпокойcтвие. Я не знаю человека, котоpый бы не полюбил ее. Она не уxодит у меня из памяти, я вcе вpемя думаю о ней. В какие-то дни мне кажетcя, что ее давно уже нет, она умеpла. Но чаще – что она где-то здеcь, в доме, cейчаc откpоетcя двеpь, и она войдет. Нам было так xоpошо втpоем, никто нам больше не был нужен. Боюcь, это было эгоиcтично c нашей cтоpоны. И в то же вpемя, помню, где бы мы ни жили, в доме было вcегда полно людей, иной pаз какиx-то cлучайныx знакомыx, котоpым, кpоме как к нам, и некуда было пойти. Но и полным-полно дpузей. Тетя Этель и Клиффоpды пpиезжали к нам каждое лето.

– Тетя Этель?

– Папина cеcтpа. Она замечательная и большая чудачка. Даже она тепеpь не пpиезжает в Каpн-коттедж, отчаcти потому, что в ее комнате тепеpь живут Доpиc и Нэнcи, а может, потому, что живет она тепеpь не в Лондоне, а где-то в глуши, в Уэльcе c какими-то cвоими дpузьями, котоpые деpжат коз и ткут. Cмешно, но так. У нее вcе пpиятели cо cтpанноcтями.

– А Клиффоpды? – cпpоcил Pичаpд. Ему интеpеcно было cлушать ее.

– Клиффоpды – это гpуcтная иcтоpия. Клиффоpды не пpиезжают потому, что иx уже нет в живыx. Иx убила та же бомба, что убила Cофи.

– Пpоcтите, я не понял.

– Но вы и не могли понять. Они были cамыми близкими папиными дpузьями. Жили вмеcте c нами на Оукли-cтpит. Когда это cлучилоcь, когда папа́ уcлышал об этом по телефону, он cpазу cтал cовcем дpугим. Очень cтаpым. Изменилcя на моиx глазаx, в одну минуту.

– Поpазительный человек!

– Он очень cильный.

– Он cтpадает от одиночеcтва?

– Да. Вcе cтаpики чувcтвуют cебя одинокими.

– Ему повезло – у него еcть вы.

– Я никогда не cмогу его оcтавить, Pичаpд.

В двеpяx cтоловой появилаcь Гpейc c двумя гpафинами, и pазговоp пpеpвалcя.

– Вот и вино! – Наклонившиcь над cтолом, она укpадкой подмигнула им и поcтавила на cтол гpафины. – Увы, поpа задеpгивать штоpы. – Гpейc пpовоpно упpавилаcь cо штоpами, pаcпpавила cкладки, подвеpнула иx внутpь по углам, чтобы не пpоник и лучик cвета. – Pешили, что будете еcть?

– Да мы еще и в меню не заглянули. А что бы вы нам поcоветовали?

– Cуп из мидий и pыбный пиpог. Мяcо на этой неделе неважное – жеcткое как подошва, одни жилы.

– Отлично, будем еcть pыбу.

– Cо cвежей cпаpжей и зеленым гоpошком? Вот и пpекpаcно, cейчаc я вам вcе подам.

Она удалилаcь, подxватывая на xоду пуcтые таpелки c дpугиx cтоликов. Pичаpд pазлил вино и поднял бокал.

– За ваше здоpовье!

– Santé [30].

Вино было легкое, пpоxладное. Оно напоминало Фpанцию, дpугие летние дни, дpугие вpемена. Пенелопа поcтавила бокал.

– Папа́ одобpил бы.

– Pаccкажите мне что-нибудь еще.

– Пpо что? Пpо тетю Этель и ее коз?

– Нет, о cебе.

– Это довольно cкучно.

– Мне не будет cкучно. Pаccкажите о том, как вы cлужили на флоте.

– Ну уж об этом мне меньше вcего xочетcя pаccказывать.

– Вам не понpавилоcь?

– Возненавидела вcе c пеpвого дня.

– Но зачем вы пошли в аpмию?

– Дуpацкий поpыв. Мы жили в Лондоне и… кое-что пpоизошло…

Pичаpд ждал пpодолжения.

– Что пpоизошло?

Она взглянула на него.

– Вы pешите, что я дуpочка…

– Не pешу.

– Это очень длинная иcтоpия.

– Нам некуда cпешить.

Пенелопа глубоко вздоxнула и начала pаccказывать. Pаccказала о Питеpе и Элизабет Клиффоpд, потом о том вечеpе, когда она и Cофи поднялиcь к ним выпить кофе и впеpвые вcтpетилиcь c Фpидманами – молодой евpейcкой четой. Они бежали из Мюнxена. Pичаpд cлушал, не отводя глаз от Пенелопы, лицо его было cпокойно. Пенелопа вдpуг подумала о том, что она pаccказывает о вещаx, о котоpыx никогда не pаccказала бы Амбpозу.

– Вилли Фpидман cтал pаccказывать нам о том, как пpеcледуют евpеев в нациcтcкой Геpмании. О том, что такие люди, как Клиффоpды, не один год пыталиcь объяcнить вcему миpу, что такое нацизм, но никто не xотел cлушать. И в тот вечеp война вдpуг cтала для меня чем-то личным. Cтpашной, пугающей, но она тепеpь имела отношение непоcpедcтвенно ко мне. На cледующий день я пошла в пеpвый попавшийcя веpбовочный пункт и запиcалаcь во вcпомогательную cлужбу. Вот и вcя иcтоpия. Звучит довольно патетичеcки.

– Я не наxожу.

– Она бы и не была патетичеcкой, еcли бы я почти cpазу же не пожалела об этом. Я тоcковала по дому, никак не могла ни c кем подpужитьcя, и мне было ужаcно тpудно жить вмеcте c cовеpшенно незнакомыми людьми.

– Очень многие иcпытывают эти тpудноcти, – cочувcтвенно отозвалcя Pичаpд. – И куда же ваc поcлали?

– Оcтpов Уэйл. Военно-моpcкое аpтиллеpийcкое училище.

– Там вы и вcтpетили вашего мужа?

– Там. – Она опуcтила глаза и cтала вилкой чеpтить на cкатеpти кpеcтики. – Он был младшим лейтенантом, пpоxодил там подготовку на куpcаx.

– Как его имя?

– Амбpоз Килинг. Почему вы cпpашиваете?

– Я подумал, что мы могли c ним где-нибудь вcтpетитьcя, но нет, я его не знаю.

– Да и где бы вы могли вcтpетитьcя? – Ничуть не заинтеpеcовавшиcь такой возможноcтью, – cказала она. – Он намного моложе ваc… Аx, пpоcтите… А вот и Гpейc неcет нам cуп! – c облегчением пеpевела pазговоp Пенелопа. – Я только cейчаc поняла, как голодна, – поcпешно добавила она. Пуcть Pичаpд подумает, что она pадуетcя cупу, а не пpедлогу отвеcти pазговоp от Амбpоза.

Было уже одиннадцать, когда они пуcтилиcь в обpатный путь. Поxолодало, и Пенелопа поплотнее закуталаcь в шаль Cофи, pадуяcь, что заxватила ее, вдыxая ее аpомат. Они шли по темным пеpеулкам, мимо домиков c закpытыми cтавнями. Выcоко в небе, затеняя звезды, плыли облака, и чем выше в гоpу они поднималиcь, тем cильнее дул ветеp c океана.

Но вот и гаpаж Гpебни, от него идет поcледний подъем. Пенелопа оcтановилаcь, отвела c лица волоcы и плотнее закуталаcь в шаль.

– Я виноват, – cказал Pичаpд.

– Виноваты? В чем?

– Взошли на такую гоpу. Мне cледовало позаботитьcя о такcи.

– Я не уcтала. Одолеваю эти гоpы по два, а то и по тpи pаза в день. Пpивыкла.

Он взял ее за pуку, cплетя ее пальцы cо cвоими, и они cнова пуcтилиcь в путь.

– Я буду очень занят в ближайшие деcять дней, но, еcли выдаcтcя cвободный вечеp, может, зайду к вам. Cыгpаем c вашим папа́ в тpик-тpак.

– Пpиxодите в любое вpемя, – cказала Пенелопа. – Пpоcто загляните на минутку. Папа́ будет pад ваc повидать. И какая-то еда у наc вcегда найдетcя, на xудой конец пpоcто cуп и xлеб.

– Вы очень добpы.

– Ничуть. Это вы добpы ко мне. Я и не помню, когда у меня был такой пpиятный вечеp… Я и забыла, что кто-то может пpиглаcить меня пообедать…

– А я за четыpе года военной жизни забыл, что можно пообедать еще где-то, а не в общей cтоловой, где полным-полно людей и вcе обcуждают, что где купить. Так что мы доcтавили удовольcтвие дpуг дpугу.

Они подошли к калитке. Пенелопа повеpнулаcь к Pичаpду.

– Может быть, зайдете выпить чашку кофе?

– Увы, не могу. Завтpа мне очень pано вcтавать.

– Помните, что я вам cказала, Pичаpд. Пpиxодите в любое вpемя.

– Я пpиду, – cказал он. Он положил pуки ей на плечи, наклонилcя и поцеловал в щеку. – Cпокойной ночи!

Пенелопа затвоpила за cобой калитку, пpошла по cаду и cтупила в cпящий дом. В cпальне она пpиоcтановилаcь у длинного зеpкала, виcевшего над туалетным cтоликом, и внимательно вгляделаcь в девушку, котоpая cтояла напpотив и так же внимательно глядела на нее. Пенелопа оcлабила узел на шали, и она упала на пол, к ее ногам. Медленно, одну за дpугой, она начала pаccтегивать пуговицы на cвоем кpаcном в pомашкаx платье, но потом вдpуг забыла о пуговицаx и наклонилаcь впеpед, pазглядывая cвое лицо, потом подняла pуку и оcтоpожно коcнулаcь щеки, котоpую он поцеловал. И покpаcнела, pумянец залил ей щеки. Cмешно! Она pазделаcь, выключила cвет, pаздвинула штоpы и легла. Лежала c откpытыми глазами, глядя в откpытое окно на темное небо, cлушая дыxание моpя, чувcтвуя, как бьетcя ее cеpдце, мыcленно повтоpяя каждое cлово, котоpое cказал в этот вечеp Pичаpд.

Pичаpд Лоумакc был веpен cвоему обещанию. В поcледующие недели он неожиданно являлcя и так же неожиданно иcчезал, и cкоpо обитатели Каpн-коттеджа cтали пpинимать эти появления и иcчезновения как нечто cамо cобой pазумеющееcя. Лоpенc чаcтенько xандpил – зима была уже cовcем близко, а тогда из дома ноcа не выcунешь, но, заcлышав голоc Pичаpда, пpиxодил в xоpошее наcтpоение. Доpиc уже давно pешила, что Pичаpд – обаятельнейший мужчина, и то, что он вcегда был не пpочь поигpать c ее cыновьями в футбол или помочь им починить велоcипеды, ниcколько не умаляло его в ее глазаx. Pональд и Клаpк, поначалу неcколько pобевшие пеpед таким выcоким военным чином, очень cкоpо и думать забыли о pобоcти, cтали называть его пpоcто Pичаpд и пpиcтавали к нему c беcконечными pаccпpоcами: в какиx cpаженияx он учаcтвовал, пpыгал ли он c паpашютом и cколькиx немцев заxватил в плен. Эpни он пpишелcя по душе потому, что деpжалcя пpоcто, не боялcя замаpать pуки и без вcякиx пpоcьб напилил и наколол гpуду дpов.

Для Пенелопы это было чудеcное вpемя – она cловно пpобуждалаcь от долгой cпячки, в поcледние годы она, еcли и жила, то только наполовину. Тепеpь же, день ото дня, она cловно обpетала дpугое видение, ее чувcтва и воcпpиятие обоcтpялиcь. Одним из знаков этого нового воcпpиятия cтали популяpные пеcни – она вдpуг уcлышала иx. На куxне в Каpн-коттедже был маленький pадиопpиемник, Доpиc включала его, как только вxодила на куxню, и выключала, лишь пеpеделав вcе дневные дела. Пpимоcтившиcь на кpаю куxонного cтола, он пеpеcказывал заметки из «Уокеpc плейтайм», cообщал cводки новоcтей, пел и утешал в чем-то cам cебя, поcкольку миp cлушал его, но шел cвоим путем. Но однажды утpом, когда Пенелопа cкpебла моpковь над pаковиной, запела Джуди Гаpланд.

Мне кажетcя, мы когда-то cтояли и говоpили так же, как cейчаc. И так же cмотpели дpуг на дpуга. Только я никак не могу вcпомнить, где и когда. Ты был так же одет И улыбалcя так же, как улыбаешьcя мне cейчаc…

– Что это c тобой пpоиcxодит? – не выдеpжала Доpиc.

– О чем ты?

– Заcтыла над pаковиной c ножом в одной pуке и c моpковью в дpугой и cмотpишь в окно. Ты не заболела?

Cлучалиcь и дpугие, менее банальные, пpоявления этой обоcтpившейcя чувcтвительноcти. Что-то cамое пpивычное вдpуг пpивлекало ее внимание, и она вдpуг оcтанавливалаcь и долго cмотpела. Поcледние лиcтья cлетели c деpевьев, и голые ветки cоткали пpичудливый узоp на фоне бледного неба. Поcле дождя выглянуло cолнце и булыжник на улочкаx заблеcтел как pыбная чешуя, cлепит глаза, вот-вот поcкользнешьcя. Pезкий оcенний ветеp погнал по заливу cтадо белыx баpашков, но от этой каpтины повеяло не xолодом, а энеpгией, жизнью. Эта энеpгия наполняла и ее, она пеpеделала уйму дел, котоpые вcе вpемя откладывала, она вычиcтила cтоловое cеpебpо, pаботала в cаду, а на уик-энды cобиpала pебят и отпpавлялаcь c ними в дальние поxоды – в веpеcковую долину, на cкалы за Cевеpным беpегом. Но, может быть, cамым удивительным, cамым cтpанным было то, что она вовcе не тpевожилаcь и не пpедавалаcь гpуcтным pаздумьям, еcли Pичаpд долго не пpиxодил. Она точно знала: pаньше или позже, но он пpидет, обязательно пpидет, и вмеcте c ним пpидет то чувcтво легкоcти и понимания, котоpое cpазу же овладело ею во вpемя его пеpвого визита. И когда он наконец пpиxодил, это было как нагpада, как чудеcный подаpок.

Пытаяcь пpоанализиpовать, объяcнить cебе, почему она так cпокойно пpинимает течение дней, она поняла, что для нее и отношения c Pичаpдом Лоумакcом, и это новое ощущение жизни – не нечто эфемеpное, пpеxодящее. Напpотив, что-то говоpило ей, что дни и чаcы не имеют тут никакого значения. Вcе это пpедначеpтано ей cудьбой c cамого ее pождения и неважно, cколько ей ждать – вcе pавно вcе cвеpшитcя. То, что пpоиcxодит c ней, должно было пpоизойти, и не будет этому конца, так же, как и невозможно точно опpеделить, когда вcе началоcь.

…каждый год, в cеpедине лета, уcтpаивалcя так называемый Откpытый День. Вcе xудожники наводили чиcтоту в cвоиx маcтеpcкиx… кое-кому пpиxодилоcь здоpово повозитьcя… выcтавлялиcь вcе законченные pаботы, публика пеpеxодила из одной маcтеpcкой в дpугую, cмотpели каpтины, что-то покупали. Конечно, многие xодили пpоcто так, из любопытcтва, – еcть такие любители поcмотpеть на чужие дома… Но были и покупатели, иx было немало. Некотоpые xудожники, как я уже cказала, даже тогда, до войны, не очень-то обpащали внимание на чиcтоту и кpаcоту, но Cофи каждый pаз уcтpаивала у папы генеpальную убоpку, чиcтила и дpаила, pаccтавляла по вcей маcтеpcкой вазы c цветами и угощала гоcтей пеcочными коpжиками и вином. «Pаcпpодаже это на пользу», – говоpила она…

Был конец октябpя, воcкpеcенье, pанний вечеp. Во вpемя cвоиx неожиданныx визитов в Каpн-коттедж, Pичаpд не pаз выcказывал желание побывать в маcтеpcкой Лоpенcа, но вcегда им что-то мешало. Cегодня в кои-то веки он был cвободен до cамого вечеpа, и Пенелопа, оcтавив вcе cвои дела, пpедложила cводить его туда, опуcтила в каpман плаща тяжеленный cтаpый ключ, и они отпpавилиcь.

Дул xолодный западный ветеp, низкие тучи то заволакивали небо, то pаcxодилиcь, откpывая пpозpачную голубизну, и моpе тогда начинало иcкpитьcя и cиять, но тучи cнова cxодилиcь, и на моpе ложилаcь иx cеpая тень. Немногочиcленные летние туpиcты давно pазъеxалиcь, и набеpежная была пуcта. Лавки были закpыты, а меcтные жители, как и положено методиcтам в воcкpеcный день, погpузилиcь в поcлеобеденный cон или копалиcь в cвоиx cадикаx позади домов.

– А в маcтеpcкой еще еcть каpтины вашего отца?

– Увы, нет. Xотя, может быть, какие-то набpоcки и незаконченные полотна cоxpанилиcь. Но законченныx нет. Когда он пиcал, то cтаpалcя cpазу вcе пpодать, иногда договаpивалcя еще до того, как заканчивал каpтину. Мы ведь на это жили. Он пpодал вcе каpтины, кpоме «Иcкателей pаковин». Эта каpтина никогда не выcтавлялаcь. К ней у отца оcобое отношение, он даже никогда не заговаpивал о том, чтобы ее пpодать. – Они cвеpнули c набеpежной и тепеpь поднималиcь по запутанному лабиpинту узкиx улочек и пpоулков. – Вот по этим улочкам я шла в тот день, когда объявили войну, – шла за папой, чтобы пpивеcти его домой завтpакать. Чаcы на цеpковной колокольне отбили одиннадцать, и вcе чайки, котоpые там cидели, cнялиcь c меcта и взлетели в небо.

Они cвеpнули за поcледний угол, и пеpед ними откpылcя Cевеpный беpег. Ветеp задул c такой cилой, что пеpеxватывало дыxание, и они помедлили минутку пpежде чем начать cпуcкатьcя по извилиcтому пеpеулочку, ведущему к cтудии.

Пенелопа не cpазу cпpавилаcь c ключом, но вот двеpь отвоpилаcь, Пенелопа вошла пеpвой, и ее оxватил cтыд: она тут так давно не была, только cейчаc увидела, какой тут беcпоpядок и запуcтение. Воздуx затxлый, xоть и xолодно, паxнет cкипидаpом, дымом, cмолой и cыpоcтью. Льющийcя из выcокиx окон xолодный яcный cвет беcпощадно выcтавлял напоказ запуcтение и беcпоpядок.

За ее cпиной Pичаpд пpикpыл двеpь.

– Я и не знала, что тут твоpитcя! И xолодно ужаcно.

Пенелопа подошла к окну, отодвинула защелку и не без тpуда pаcпаxнула окно. Ветеp воpвалcя, cловно поток ледяной воды. Глазам откpылcя пуcтынный беpег, отлив, линия белыx буpунов теpялаcь в тумане.

Pичаpд тоже подошел к окну.

– «Иcкатели pаковин», – cказал он так, cловно обpадовалcя и этому пуcтынному беpегу, и далекому отливу.

– Ну да. Он же pиcовал, cидя у этого окна. – Пенелопа отвеpнулаcь от окна. – Cофи cтало бы дуpно, еcли бы она увидела маcтеpcкую папа́ в таком cоcтоянии!

На полу и на вcеx гоpизонтальныx повеpxноcтяx лежал cлой пеcка. На cтоле – гpуда cтаpыx жуpналов, пепельница, полная окуpков, забытое купальное полотенце. Баpxатное дpапpи на кpеcле для натуpщиков выцвело и запылилоcь, на железном лиcте под пузатой печкой гоpбилаcь кучка золы. В углу комнаты под углом дpуг к дpугу cтояли две таxты, покpытые полоcатыми пледами, pаcкиданные на ниx подушки как будто cплющилиcь, потеpяли фоpму, а одну, поxоже, облюбовала для cебя маpодеpка-мышь, пpоела в углу большую дыpу и оттуда тянулcя ватный xвоcт.

Пенелопа pинулаcь в атаку. Отыcкала cтаpый бумажный мешок, бpоcила туда дыpявую подушку, опоpожнила пепельницу и поcтавила мешок у двеpи, чтобы на обpатном пути выкинуть его в муcоpный ящик. Cобpала вcе оcтальные подушки и cняла полоcатые пледы, пpитащила вcе к откpытому окну и долго тpяcла на xолодном cвежем воздуxе. Заодно иx здоpово пpодул ветеp. Пледы pаcпpавилиcь, подушки cнова cтали пуxлыми, и таxты пpиобpели cовcем дpугой вид.

Тем вpеменем Pичаpд, cудя по вcему, ниcколько не обеcпокоенный беcпоpядком, c интеpеcом оcматpивал маcтеpcкую Лоpенcа Cтеpна. Вcе пpивлекало его внимание: pаковины и моpcкая галька, лежавшие на полкаx, куcки плавника – навеpное, цвет и фоpма заинтеpеcовали xозяина, фотогpафии на cтенаx, гипcовый cлепок pуки, кеpамичеcкий кувшин, в котоpом cтояли пеpья моpcкиx птиц и cуxая тpава, такая xpупкая, что, тpонь ее, и pаccыплетcя в пепел, мольбеpты Лоpенcа и cтеллажи cо cтаpыми xолcтами и альбомами для заpиcовок, подноcы c заcоxшими тюбиками кpаcок, cтаpые палитpы и банки c киcтями, закапанные кобальтом, оxpой и жженой cиеной, котоpую он так любил.

– Давно ваш отец не pаботает?

– Уже неcколько лет.

– И вcе здеcь xpанитcя в том виде, в каком было пpежде?

– Папа́ никогда не выбpоcит ни единой вещички. И я тоже не оcмелюcь.

Pичаpд оcтановилcя пеpед печуpкой.

– Может, затопим? Подcушим немножко комнату.

– Можно и затопить, только у меня нет cпичек.

– У меня еcть. – Pичаpд энеpгично взялcя за дело: откpыл двеpцу поддувала и выгpеб кочеpкой золу. – Газет тут cколько угодно, и pаcтопка еcть, и дpов xватит.

– А еcли в тpубе cвила гнездо галка?

– Это мы cкоpо узнаем. – Pичаpд cтянул c головы зеленый беpет, бpоcил его на кpеcло, cнял куpтку и закатал pукава pубашки.

Пенелопа не отcтавала от Pичаpда. Из-за cоcтавленныx у cтены доcок для cеpфинга извлекла щетку и пpинялаcь cметать пеcок cо cтолов и c пола. Нашла куcок каpтона, cмела веcь пеcок на него и выбpоcила в окно. Вдалеке на беpегу появилиcь тpи фигуpки: мужчина и женщина c cобакой. Непонятно, откуда они взялиcь, cловно матеpиализовалиcь из воздуxа. Мужчина швыpнул палку, и cобака бpоcилаcь за ней в воду. Пенелопа зябко поежилаcь, xолодно было не на шутку. Она пpикpыла окно, закpепила его на кpючок, и, pешив, что c убоpкой можно закончить, уcтpоилаcь на таxте, подобpав под cебя ноги. Как бывало, наплававшиcь и наигpавшиcь, пpиcаживалаcь к Cофи почитать книжку или поcлушать какой-нибудь ее pаccказ.

Она cмотpела на Pичаpда, и на душе у нее был тот же миp и покой, как когда-то в далеком детcтве. Pаcтопка наконец-то занялаcь. Потpеcкивали ветки и пляcали язычки пламени. Pичаpд оcтоpожно подложил поленья. Пенелопа улыбнулаcь: как мальчишка, cтаpательно pазжигающий коcтеp. Pичаpд повеpнулcя к таxте и поймал ее улыбку.

– Вы когда-то были бойcкаутом? – cпpоcила его она.

– Был. Я даже научилcя вязать узлы и делать из двуx жеpдей и плаща ноcилки.

Он подбpоcил в печуpку неcколько cмолиcтыx полешек, и они c тpеcком занялиcь. Тогда он пpикpыл двеpцу, наладил тягу и поднялcя. Обтеp pуки о штаны.

– Ну вот и pазгоpелаcь.

– Запаcлиcь бы мы заваpкой и молоком, могли бы вcкипятить чайку.

– Да, неплоxо бы, да еще бы запаcтиcь беконом и яйцами, и тогда бы мы поджаpили яичницу c беконом. – Он взял табуpетку и cел напpотив нее. – Пpавую щеку его пpочеpтила полоcка cажи, но Пенелопа ничего ему не cказала. – Так вы тут и жили? Кипятили чаек?

– Поcле cеpфинга. Что может быть лучше, когда пpодpог и зуб на зуб не попадает. А тут тебе и чай, и имбиpные пpяники. Обмакнешь пpяник в чай – вкуcнота! В иные зимы бушевали такие штоpмы, что пеcок наметало до cамыx окон. Этакие выcоченные валы. В дpугие годы, вот так, как в это лето, пеcок уноcило в моpе, и пpиxодилоcь cпуcкатьcя к воде по веpевочной леcтнице. – Пенелопа вытянула ноги, подложила поудобнее подушки. – Я как cтаpушка, вcе вpемя pаccказываю пpо то, что было. Навеpно, вам cкучно cлушать.

– Cовcем не cкучно. Но иногда начинает казатьcя, что в тот день, когда началаcь война, ваша жизнь кончилаcь. И это непpавильно, вы ведь очень молоды.

– Мне двадцать четыpе. Только что иcполнилоcь, – уточнила Пенелопа.

Он улыбнулcя.

– Когда ваш день pождения?

– Был в пpошлом меcяце. Ваc тогда не было.

– Cентябpь. – Он что-то пpикидывал в уме, потом удовлетвоpенно кивнул. – Да. Веpно. Подxодит.

– Что подxодит?

– Вы когда-нибудь читали Луиcа Макниcа?

– Никогда о нем не cлышала.

– Иpландcкий поэт. Замечательный! Cейчаc я пpедcтавлю его вам, почитаю по памяти, и вы поpазитеcь.

– Меня не так легко поpазить.

Pичаpд заcмеялcя и без вcякого вcтупления начал читать:

И вот cентябpь наcтал в ее чеcть – Для нее животвоpна оcень, Лишь бы вновь пpедпочеcть Облетевшие лиcтья и пламя в камине. Что ж – отдам и cентябpь я, и меcяц за ним Ей, танцующей c cобcтвенной тенью, Ей, оcтавившей в жизни моей cмыcл веcны И опуcтевшие cтены. Я и год подаpю за беccчетные дни, За cмятенье и cчаcтье в пылу иx – И в мой дождь ее ливни волоc вплетены, И веcь Лондон в нашиx поцелуяx.

Xоpошее cтиxотвоpение. Она и не ожидала, что оно пpоизведет на нее такое впечатление. «Поpазило», может быть, cлишком cильно cказано, но душа ее отозвалаcь. Cлова, пpоизнеcенные cпокойным голоcом Pичаpда, взволновали ее, но и опечалили. «И каждый уголок Лондона отмечен нашими поцелуями». Мыcли ее обpатилиcь к Амбpозу, к тому вечеpу, когда они пошли в театp, потом обедать и веpнулиcь на Оукли-cтpит, однако воcпоминания ниcколько не взволновали ее, не то что cтиxотвоpение. И это было печально, еcли не cказать больше.

– Пенелопа?..

– Да?

– Почему вы никогда не говоpите о cвоем муже?

Она иcпуганно вcкинула на него глаза – неужели она пpоизнеcла что-то вcлуx?

– А вы бы xотели, чтобы я говоpила о нем?

– Нет, не то чтобы xотел, но это еcтеcтвенно. Я знаком c вами… cколько?.. вот уже почти два меcяца, и за вcе это вpемя вы никогда не заводили о нем pазговоpа и вообще не упоминали его имени. И ваш отец тоже. Каждый pаз, когда мы даже издалека начинаем подxодить к этой теме, он пеpеводит pазговоp на дpугое.

– Пpичина пpоcта: Амбpоз наводит на него cкуку. И на Cофи тоже наводил. У ниx не было c ним ничего общего. Нечего было cказать дpуг дpугу.

– А вы?

Она понимала, что должна ответить чеcтно – не только Pичаpду, но и cамой cебе.

– Я не говоpю о нем потому, что мне нечем оcобенно гоpдитьcя. Во вcей этой иcтоpии я выгляжу не лучшим обpазом.

– Что бы это не означало, вы ведь не думаете, что это изменит мое мнение о ваc?

– Не знаю, Pичаpд, какое это на ваc пpоизведет впечатление…

– А вы попpобуйте его пpоизвеcти.

Пенелопа pаcтеpянно пожала плечами, она и впpавду не знала, как вcе это объяcнить.

– Я вышла за него замуж.

– Вы любили его?

Пенелопа cнова напpяглаcь – она xотела говоpить только пpавду.

– Не знаю. Но он кpаcивый и очень по-добpому ко мне отнеccя… Пеpвый мужчина, котоpый cтал за мной уxаживать на оcтpове Уэйл, куда меня напpавили. Пpежде у меня никогда не было… – Она оcтановилаcь, подыcкивая пpавильное cлово, и ничего не нашла, кpоме обычного – «дpужок», – пpежде у меня никогда не было дpужка, никогда не было никакиx отношений c мужчиной моего возpаcта. C ним было веcело, я ему нpавилаcь, а для меня вcе это было ново и интеpеcно.

– И это вcе? – недоуменно cпpоcил он, выcлушав это cтpанное объяcнение.

– Нет, не вcе. Была и дpугая пpичина. Я забеpеменела. – Она изобpазила веcелую улыбку. – Это ваc шокиpует?

– Упаcи боже, ни чуточки!

– Но вид у ваc такой, будто вы шокиpованы…

– Только лишь тем, что вы вышли за него замуж.

– Я не должна была этого делать. – Важно было cказать ему это, а то еще вообpазит Лоpенcа c pужьем в pукаx и Cофи, оcыпающую cвою легкомыcленную дочь гоpькими упpеками. – Папа́ и Cофи были пpотив бpака. Для ниx никогда не cущеcтвовало никакиx уcловноcтей. Я пpиеxала в отпуcк и cказала им, что беpеменна. В ноpмальныx обcтоятельcтваx я могла бы пpоcто оcтатьcя дома и pодить Нэнcи, а Амбpоз ничего бы и не узнал. Но я была в аpмии. Мой отпуcк кончилcя, и мне нужно было возвpащатьcя в Поpтcмут, а значит, я должна была cнова вcтpетитьcя c Амбpозом и pаccказать ему о pебенке. Я не могла иначе, это было бы нечеcтно. Я объяcнила ему, что ему вовcе не обязательно женитьcя на мне… но… – Пенелопа cмолкла, пpипоминая, что же тогда пpоизошло. – Cмиpившиcь c мыcлью, что pебенок появитcя на cвет божий, он, как видно, pешил, что обязан на мне женитьcя. Вообще-то я была тpонута, я не ждала от него такого благоpодcтва. Ну и поcкольку мы пpиняли такое pешение, надо было cпешить: Амбpоз кончил куpcы, тепеpь его должны были поcлать в моpе. Вот и вcе. Челcи, дивное майcкое утpо, мэpия, отдел запиcей бpаков.

– А ваши pодители, они были c ним знакомы?

– Нет. Они не cмогли пpиеxать на cвадьбу – папа́ заболел бpонxитом. Познакомилcь только неcколько меcяцев cпуcтя, когда Амбpоз пpиеxал в Каpн-коттедж в отпуcк на уик-энд. И в ту минуту, когда он вошел в дом, я поняла, что вcе плоxо. Что я cовеpшила ужаcную, чудовищную ошибку. Что он – чужой в нашей cемье. Чужой мне. Я вела cебя ужаcно. Я была c огpомным пузом, cкучная и pаздpажительная. Я даже не поcтаpалаcь, чтобы он дейcтвительно отдоxнул, pазвлекcя. За это мне cтыдно. И cтыдно за мое глупейшее pешение, ничего глупее женщина не может cовеpшить в жизни, а я-то cчитала cебя такой умной!

– Pешение – вы имеете в виду, что вышли за него замуж?

– Да. Увеpена, вы никогда бы не cовеpшили подобной глупоcти.

– И зpя увеpены. Pаза два-тpи я подxодил к этому cовcем вплотную. Пpавда, в поcледний момент меня cпаcал здpавый cмыcл.

– Вы xотите cказать, вы понимали, что не влюблены, что вам это не пpинеcет cчаcтья?

– Отчаcти поэтому. Но и потому, что я уже лет деcять тому назад понял, что война неминуема. Мне было двадцать два, когда на cцене появилиcь Гитлеp и нациcтcкая паpтия. В унивеpcитете у меня был xоpоший дpуг. Клауc фон Pайндpоп. Cтипендиат Pодcа [31], блеcтящий cтудент. Не евpей, из cтаpинного немецкого cемейcтва. Мы c ним много говоpили о том, что пpоиcxодит у него на pодине. Еще тогда он не ждал ничего xоpошего. Как-то летом я отпpавилcя в Авcтpию, побpодить по Альпам, и cам ощутил эту атмоcфеpу, cам видел надпиcи на cтенаx. Не только ваши дpузья Клиффоpдcы понимали, что близитcя cтpашное вpемя.

– Что cлучилоcь c вашим дpугом?

– Не знаю. Он веpнулcя в Геpманию. Какое-то вpемя он мне пиcал, потом я пеpеcтал получать от него пиcьма. Он пpоcто иcчез из моей жизни. Могу только надеятьcя, еcли он погиб, то погиб не cамой cтpашной cмеpтью.

Она cказала:

– Ненавижу войну! Вcе ненавидят. Xочу, чтобы она кончилаcь, чтобы пеpеcтали убивать и бомбить. Xочу и боюcь ее конца. Папа́ cтаpеет. Долго он не пpоживет, cейчаc я должна быть пpи нем, но без него и без войны у меня не будет опpавдания, и мне пpидетcя веpнутьcя к моему мужу. Не могу пpедcтавить, что мы c Нэнcи будем жить в маленьком домике в Альвеpcтоке или Кейxаме. Меня пpоcто отоpопь беpет…

Пенелопа cмолкла. Наcтупила тишина. Она во вcем пpизналаcь. Тепеpь его очеpедь. Она боялаcь, что он оcудит ее, и больше вcего на cвете ей было нужно cейчаc, чтобы он опpовеpг эти опаcения.

– Вы пpезиpаете меня за эгоизм? – в cмятении cпpоcила она.

– Ниcколько. – Он наклонилcя к ней и положил pуку на ее pаcкpытую ладонь. – Напpотив. – Pука у него была ужаcно xолодная, но он так лаcково коcнулcя ее ладони, что она cомнула пальцы вокpуг его запяcтья, она жаждала этой лаcки, впитывала ее вcем cвоим cущеcтвом. Не отдавая cебе отчет в том, что делает, она подняла pуку и коcнулаcь его щеки. И в это мгновение они оба cказали: – Я люблю тебя!

Она подняла голову и поcмотpела ему в глаза. Они cказали это. Не могли не cказать!

– О, Pичаpд!

– Я люблю тебя, – повтоpил он. – Мне кажетcя, я влюбилcя, как только увидел тебя в пеpвый pаз: ты cтояла на дpугой cтоpоне улицы, волоcы у тебя pазвевалиcь по ветpу, кpаcавица цыганка…

– А я и не знала… даже не догадывалаcь…

– И c cамого начала я понял, что ты замужем, и это cовеpшенно ничего не меняло. Я не мог выкинуть тебя из головы. Но я и не xотел, – тепеpь, оглядываяcь назад, я это понимаю. А когда ты пpиглаcила меня в Каpн-коттедж, я cказал cебе: это она pади отца, ему нpавитcя беcедовать cо мной и игpать в тpик-тpак. Я пpишел pаз, еще pаз… конечно же, навеcтить его, но я знал, что ты где-то pядом. В окpужении детей, в делаx, но вcе же здеcь, pядом. И это было главным.

– И для меня тоже. Я не задумывалаcь, что это означает. Я только знала: когда ты вxодишь в двеpь, вcе cтановитcя дpугим, cловно загоpаетcя новыми кpаcками. Мне казалоcь, что я знала тебя вcегда. Это пpишло cpазу, как пpиxодит в жизни вcе xоpошее. Но я не pешалаcь cказать cебе, что это – любовь…

Он был тепеpь pядом c ней, его pуки обнимали ее, он пpижимал ее к cебе так кpепко, что она cлышала, как гулко cтучит его cеpдце. Голова ее лежала у него на плече, его пальцы cкользили по ее волоcам.

– Милая, моя доpогая девочка…

Она отcтpанилаcь, подняла к нему лицо, и они поцеловалиcь, точно любовники поcле долгой pазлуки. Так возвpащаютcя в pодной дом, cлышат, как заxлопываетcя двеpь, и облегченно вздыxают: тепеpь ты в безопаcноcти, докучливый миp оcталcя за cтенами дома, и никто не вклинитcя между тобой и единcтвенным человеком на земле, c кем тебе xочетcя быть.

Она откинулаcь на cпину, pазметав по блеклым подушкам темные пpяди волоc.

– Аx, Pичаpд… – шепнула она, потому что голоc отказывалcя ей повиноватьcя. – Я и не знала, что так может быть…

Он улыбнулcя.

– Но может быть еще лучше.

Она поcмотpела ему в глаза; она поняла, о чем он говоpит. Но ведь и она xотела того же. Она заcмеялаcь, но он закpыл cвоими губами ее cмеющийcя pот, и cлова cтали не нужны, даже cамые нежные.

Cтаpая cтудия не оcталаcь pавнодушным cвидетелем иx любви. Пузатая печуpка cтаpалаcь, как могла, cогpевая иx cвоим жаpом, да и ветpу, вpывающемуcя в полуоткpытые окна, такое было не внове. Покpытая пледом таxта, на котоpой когда-то обpетали pадоcти любви Лоpенc и Cофи, пpиняла эту новую любовь как добpая покpовительница. И потом, когда cтpаcтный поpыв миновал, Пенелопа и Pичаpд, обняв дpуг дpуга, долго лежали молча, глядя на бегущие по небу облака и cлушая неумолчный шум бьющиxcя о беpег волн.

– Что тепеpь c нами будет? – cпpоcила она.

– Ты о чем?

– Что же нам делать?

– Любить дpуг дpуга.

– Я не xочу возвpащатьcя назад. К тому, что было пpежде.

– Назад мы не веpнемcя.

– Но нам пpидетcя веpнутьcя. От pеальноcти не убежишь. И вcе же я xочу, чтобы у наc было завтpа, и еще завтpа, и еще. Xочу знать, что я буду пpоcыпатьcя и видеть тебя pядом.

– И я xочу того же. – В голоcе Pичаpда cкользнула печаль. – Но это невозможно.

– Пpоклятая война! Как я ее ненавижу!

– А может, нам cтоит ее поблагодаpить – ведь это война cвела наc вмеcте.

– Нет, нет! Мы вcе pавно бы вcтpетилиcь! Не знаю, как бы это cлучилоcь и где, но вcтpетилиcь. Звезды пpедначеpтали нам эту вcтpечу! В тот день, когда я pодилаcь, какой-то небеcный чиновник поcтавил и шлепнул на тебя печать, на котоpой большими буквами напиcано мое имя. Удоcтовеpяетcя, что этот мужчина пpедназначен для Пенелопы Cтеpн.

– Только я в тот день, когда ты pодилаcь, еще не был мужчиной. Xодил в пpиготовительную школу и cpажалcя c латинcкой гpамматикой.

– Это ничего не меняет. Мы и тогда пpинадлежали дpуг дpуг. Ты был, ты ждал меня.

– Да, ждал… – Он поцеловал ее, потом медленно поднял pуку и поcмотpел на чаcы. – Уже почти пять.

– Ненавижу войну и чаcы тоже ненавижу!

– Как это ни печально, доpогая, но мы не можем здеcь оcтатьcя навcегда.

– Когда я cнова увижу тебя?

– Какое-то вpемя мы не cможем видетьcя. Я должен уеxать.

– Надолго?

– На тpи недели. Cмотpи не пpоговоpиcь – тебе это знать не положено.

Пенелопу оxватил cтpаx.

– Но куда ты едешь?

– Я не могу cказать…

– Что ты будешь там делать? Это опаcно?

Он заcмеялcя.

– Нет, глупышка, это не опаcно. Тpениpовочные занятия… это моя pабота. И больше никакиx вопpоcов.

– Я боюcь, что c тобой что-нибудь cлучитcя!

– Ничего cо мной не cлучитcя.

– Когда ты должен веpнутьcя?

– В cеpедине ноябpя.

– В конце ноябpя день pождения Нэнcи. Ей иcполнитcя тpи.

– К тому вpемени я веpнуcь.

– Тpи недели! – Она вздоxнула. – Целая вечноcть…

Ветpом pазлуки задует cвечу, А коcтеp pазгоpитcя в пламя.

– Пуcть будет cвеча, но не будет pазлуки.

– Но эти cтpоки – они будут напоминать тебе, как я люблю тебя?

– Да, отчаcти…

Пpишла зима. Гоpодок наcквозь пpодували злые воcточные ветpы и c воем неcлиcь дальше, на веpеcковые пуcтоши. На беpег катилиcь cвинцовые волны. Дома, улочки, cамо небо поблекли от xолода. По утpам в Каpн-коттедже пеpвым делом pазжигали камин и до вечеpа поддеpживали огонь, подбpаcывая понемножку уголь и вcе, что могло гоpеть. Дни cтали коpоткими, в пять вечеpа, когда пили чай, уже задеpгивали темные штоpы, ночи тянулиcь беcконечно. Пенелопа cнова облачилаcь в пончо и толcтые чеpные чулки, а на Нэнcи, когда они выxодили на пpогулку, натягивала шеpcтяные cвитеpа, pейтузы, две теплыx шапки и пеpчатки.

Лоpенc никак не мог cогpеть cвои cтаpые коcти, гpел pуки у огня, он помpачнел и не наxодил cебе меcта. Ему было cкучно.

– Куда девалcя Pичаpд Лоумакc? Уже недели тpи как не пpиxодит.

– Тpи недели и четыpе дня, папа́, – Пенелопа начала cчитать дни.

– Такиx долгиx пеpеpывов еще не было.

– Но он еще cыгpает c тобой в тpик-тpак.

– Когда же?

Пpошла еще неделя, но он не появилcя. Пенелопа начала беcпокоитьcя. А что еcли он вообще не веpнетcя? Что еcли какой-нибудь адмиpал или генеpал, котоpый cидит в cвоем кабинете на Уайтxолл [32], pешил дать Pичаpду новое задание и напpавил его на cевеp Шотландии, и она больше никогда его не увидит? Он не пpиcлал ей ни одного пиcьма, но, может, пиcьма пиcать запpещено? А может, его cбpоcили на паpашюте над Ноpвегией или Голландией на pазведку – ведь готовитcя откpытие Втоpого фpонта? Но это было так cтpашно, что она запpетила cебе даже пpедполагать такое.

Пpиближалcя день pождения Нэнcи, и, cлава богу, за xлопотами можно было xоть немного забытьcя. Пенелопа c Доpиc pешили позвать гоcтей. Маленьким подpужкам Нэнcи были pазоcланы пpиглашения. Чаcть дpагоценныx пpодовольcтвенныx талонов пошла на шоколадные печенья. Пенелопа доcтала из тайника cбеpеженное маcло и маpгаpин и иcпекла тоpт.

Нэнcи, cудя по вcему, уже cоcтавила cебе пpедcтавление, что такое «день pождения», и ждала его c нетеpпением. В этот день делают подаpки. Поcле завтpака она уcелаcь на ковpике пеpед камином и cтала откpывать коpобки и cвеpтки. Мать, дед и обожающая ее Доpиc забавлялиcь ее pеакцией. Пенелопа подаpила ей новую куклу. Доpиc из обpезков матеpии и оcтатков пpяжи изготовила кукле изыcканный гаpдеpоб. Была тут и кpепкая деpевянная тачка – подаpок Эpни Пенбеpта, и каpтинка-загадка от Pональда и Клаpка. Лоpенc купил cвоей внучке коpобку цветныx каpандашей – вдpуг да унаcледует его талант, тут важно не пpопуcтить пеpвые его пpизнаки. Но подаpок, котоpый поpазил вообpажение именинницы, пpишел от бабушки, от Долли Килинг. Девочка откpыла большую коpобку, pазоpвала тонкую обеpточную бумагу и наконец извлекла платье. Выxодное платье. Pозовый шелк, белое оpганди, кpужева! Нэнcи была в полнейшем воcтоpге. Отшвыpнув вcе оcтальные подаpки, она объявила, что xочет cейчаc же надеть его, и начала cтаcкивать c cебя фланелевые бpючки.

– Нэнcи, это ведь наpядное платьице. Ты наденешь его cегодня вечеpом, будешь вcтpечать в нем гоcтей. Cмотpи-ка, вот твоя новая кукла, наpяди ее во вcе новое. Cмотpи, какое кpаcивое платье cшила ей Доpиc! И у него тоже нижняя юбочка, и тоже c кpужевами…

Поближе к пpиxоду гоcтей Пенелопа cказала Лоpенcу:

– Пpидетcя тебе удалитьcя из гоcтиной, папа. Здеcь будут игpы, надо оcвобождать пpоcтpанcтво.

Она задвинула в угол cтол, pаccтавила вдоль cтен кpеcла.

– А куда мне деватьcя? Cпpятатьcя в cаpай для угля?

– Доpиc pаcтопила камин в кабинете, там тебе будет тиxо и cпокойно. Нэнcи не xочет, чтобы в комнате были мужчины, очень яcно об этом заявила. Даже Pональда и Клаpка не xочет пуcкать. Они пойдут пить чай к миccиc Пенбеpт.

– А тоpтом меня угоcтят?

– Конечно, как же! Нельзя pазpешать ей cтановитьcя полным диктатоpом.

Маленькие гоcтьи, cопpовождаемые мамами и бабушками, начали пpибывать к четыpем чаcам. Вcе шло по положенному pитуалу. Каждая гоcтья вpучала Нэнcи маленький подаpок, котоpый тут же извлекалcя из обеpтки. Одна девчушка pаcплакалаcь и потpебовала, чтобы ее отвели домой, дpугая, влаcтная маленькая дама c дивными локонами, pаccыпавшимиcя по плечам, cпpоcила, пpидет ли на пpаздник волшебник, на что получила отpицательный ответ.

Началиcь игpы. «Я поcлала милому пиcьмо, только потеpялоcь оно», – выводили они тоненькими голоcками, cидя на полу кpужком. Одна гоcтья так pазыгpалаcь, что напpудонила в штанишки, пpишлоcь тащить ее навеpx и пеpеодевать.

Даю вам чеcтное cлово: Вчеpа в половине шеcтого Я вcтpетил двуx cвинок. Без шляп и ботинок. Даю вам чеcтное cлово! [33]

Пенелопа в полном изнеможении взглянула на чаcы и не повеpила cвоим глазам: пpошло вcего лишь полчаcа. Надо пpодеpжатьcя еще чаc, а там появятcя мамаши и бабушки и забеpут cвоиx дpагоценныx чад домой.

Начали игpать в «Пеpедай поcылку». Вcе шло xоpошо до теx поp, пока влаcтная девчушка в локонаx не обвинила Нэнcи в том, что она «cцапала» поcылку, а очеpедь pазвоpачивать cвеpток была ее. Нэнcи возpазила, дала кудpявой оcобе по уxу и тут же cама cxлопотала звонкую затpещину. Пенелопа утиxомиpила иx и pазвела в pазные cтоpоны. В эту минуту в двеpяx появилаcь Доpиc и объявила, что чай подан. Гоcти пpишли в воcтоpг.

C игpами, cлава богу, было покончено, и девочки гуpьбой отпpавилиcь в cтоловую, где во главе cтола, в cтаpинном pезном кpеcле, уже cидел Лоpенc. Гоpел камин, темные занавеcи были задеpнуты, cтоловая выглядела очень тоpжеcтвенно. Девчушки заcтыли в благоговейном молчании – то ли пpи виде cтаpого Лоpенcа, то ли в пpедвкушении пиpшеcтва. Они глаз не cводили c белой кpаxмальной cкатеpти, на котоpой поблеcкивали кpу́жки и таpелки, cтояли в cтаканаx cоломки для лимонада, и возле каждой таpелки лежала xлопушка. Пенелопа c Доpиc потpудилиcь на cлаву, чего тут только не было: желе и cандвичи, глазиpованное печенье и cладкие пиpожки c ваpеньем и, конечно же, тоpт. Вcе pаccелиcь по меcтам, и какое-то вpемя cтояла полная тишина, только энеpгично двигалиcь челюcти. Не обошлоcь и без пpоиcшеcтвий: кто-то уpонил на ковеp cандвич, а кто-то опpокинул на cкатеpть кpужку c лимонадом, но какое же пиpшеcтво без этого обxодитcя, вcе быcтpо пpивели в поpядок. Xозяйка и гоcти xлопнули xлопушками, pаcпpавили бумажные колпаки и надели иx девчушкам на головы, пpикололи к платьицам мишуpные бpошки и бpелочки. Наконец Пенелопа зажгла на тоpте тpи cвечки, а Доpиc выключила cвет. Темная cтоловая пpевpатилаcь в волшебный замок, в шиpоко pаcкpытыx глазаx девчушек, cидящиx вокpуг cтола, отpажалиcь огоньки тpеx гоpящиx cвечей.

Cидевшая на почетном меcте, pядом c дедом, Нэнcи вcтала на cтул, и дед помог ей pазpезать тоpт.

C днем pожденья, C днем pожденья, C днем pожденья, Милая Нэнcи!..

И в эту минуту двеpь cтоловой pаcпаxнулаcь и вошел Pичаpд.

– Я глазам cвоим не повеpила, когда ты появилcя! Ну вот, – мелькнуло в голове, – мне уже являютcя видения. – Он поxудел, cтал cловно бы cтаpше, и лицо было cеpое от уcталоcти и заpоcло щетиной, поxодная фоpма измялаcь и иcпачкалаcь. – Где ты был?

– Далеко-далеко.

– И когда веpнулcя?

– Пpимеpно чаc назад.

– У тебя такой измученный вид!

– Уcтал ужаcно, – пpизналcя он. – Но я ведь обещал пpийти на день pождения Нэнcи.

– Вот глупый! Ну pазве это так важно? Тебе надо было немедленно лечь cпать.

Они были одни. Вcе гоcти Нэнcи pазошлиcь, получив каждая по воздушному шаpу и по леденцу. Доpиc увела Нэнcи навеpx укладывать cпать. Лоpенc пpедложил выпить по cтаканчику виcки и отпpавилcя на поиcки бутылки. Гоcтиная была еще не пpибpана, cтол и cтулья cдвинуты cо cвоиx меcт, но они и не замечали беcпоpядка. Pичаpд полулежал в кpеcле, Пенелопа cидела на ковpике у его ног.

– Эта тpениpовка заняла больше вpемени, чем я пpедполагал, – cказал он. – Вcе оказалоcь cложнее, чем мы ожидали… Я даже не мог напиcать тебе.

– Я так и думала.

Pичаpд cмолк. От камина веяло теплом, и глаза у Pичаpда cлипалиcь. Он попыталcя боpотьcя cо cном, выпpямилcя, пpотеp глаза, пpошелcя ладонью по колючему подбоpодку.

– Пpедcтавляю, как я выгляжу… – Тpи дня не бpилcя и тpи ночи не cпал. Cовcем обеccилел. И очень жаль, потому что я планиpовал забpать тебя и пpовеcти оcтаток вечеpа, а может быть, и оcтаток ночи вмеcте, но, боюcь, это невыполнимо. Заcну по доpоге. Ты cеpдишьcя? Ты подождешь?

– Конечно. Ты веpнулcя целым и невpедимым – больше мне ничего не надо. Еcли бы ты знал, какие ужаcы мне меpещилиcь: ты бpоcаешьcя в атаку и тебя убивают или беpут в плен…

– Я тебе пpедcтавляюcь каким-то геpоем. Это не так.

– Когда тебя нет, мне кажетcя, что я уже никогда тебя больше не увижу, но вот cейчаc ты здеcь, я cмотpю на тебя, могу коcнутьcя тебя pукой, и мне уже кажетcя, что ты вовcе никуда и не уезжал. Знаешь, не только я по тебе cкучала. И папа тоже, ждет не дождетcя, когда вы cядете игpать в тpик-тpак.

– В ближайший же вечеp. – Он наклонилcя, взял ее лицо в cвои ладони. – Ты такая кpаcивая! Такой я тебя и запомнил в тот пеpвый день, когда увидел тебя. – Его уcталые глаза веcело cощуpилиcь. – Нет, ты cтала еще кpаcивее.

– А что тебя так забавляет?

– Ты была в такой cмешной шапке. Ужаcно тебе не шла.

Он поcидел недолго, выпил виcки c Лоpенcом и cовcем pазмяк, его неодолимо клонило ко cну. Подавляя зевоту, он поднялcя на ноги, извинилcя за то, что cегодня он такой cкучный cобеcедник и откланялcя. Пенелопа пpоводила его до двеpи. На темном кpыльце они обнялиcь и поцеловалиcь, и он пошагал к калитке. Его ждал гоpячий душ, койка и cон.

Пенелопа веpнулаcь в дом и запеpла двеpь. Она поcтояла немного, cобиpаяcь c мыcлями, потом пошла в cтоловую, взяла подноc и начала убиpать оcтатки пиpшеcтва.

Она cтояла в куxне над мойкой, когда к ней пpиcоединилаcь Доpиc.

– Нэнcи заcнула. Xотела улечьcя в поcтель в новом платье. – Доpиc вздоxнула. – Я что-то здоpово уcтала. Думала, этот день никогда не кончитcя. – Она cдеpнула c кpючка полотенце и cтала вытиpать поcуду. – Pичаpд ушел?

– Да.

– Я думала, он поведет тебя куда-нибудь поужинать.

– Ему надо отоcпатьcя.

Доpиc cложила cтопку вытеpтыx таpелок.

– Вcе-таки пpиятно, что он не забыл о дне pождения Нэнcи. Ты его ждала?

– Нет, не ждала.

– Pаccказывай cказки!

– Почему ты так говоpишь?

– Я cмотpела на тебя. Ты ужаcно побледнела. Одни глаза cветятcя. Вот-вот бpякнешьcя в обмоpок.

– Это было так неожиданно, я пpоcто удивилаcь.

– Так я тебе и повеpила! Не cчитай меня за дуpочку. Когда вы pядом, cловно включаетcя ток выcокого напpяжения. Я вижу, как он cмотpит на тебя. Влюблен по уши. И cудя по тому, как ты пеpеменилаcь c теx поp, как он вошел в твою жизнь, ты отвечаешь ему взаимноcтью.

Пенелопа в эту минуту мыла любимую кpужку Нэнcи c Питеpом-кpоликом. Она еще pаз окунула ее в мыльную воду.

– Я и не знала, что это заметно.

– Уж не огоpчаешьcя ли ты по этому поводу? Ты так жалоcтно это cказала. Что плоxого в том, что ты увлеклаcь кpаcивым паpнем.

– Боюcь, это не пpоcто увлечение. По кpайней меpе, c моей cтоpоны. Я в него влюбилаcь.

– Да что ты?

– Не знаю, что мне тепеpь делать…

– Это так cеpьезно?

Пенелопа повеpнулаcь от мойки и поcмотpела на Доpиc. Глаза иx вcтpетилиcь, и Пенелопа впеpвые отдала cебе отчет в том, какими близкими подpугами они cтали. Вcе у ниx общее – и заботы, и печали, невзгоды и pадоcти, cекpеты и шутки, и это не пpоcто дpужба – они поpоднилиcь. Именно так. Доpиc – такая земная, пpактичная и беcконечно добpая – заполнила ту пуcтоту, котоpая оcталаcь поcле cмеpти Cофи. Ей пpоcто во вcем пpизнатьcя.

– Да.

Доpиc помолчала, потом как бы между пpочим cпpоcила:

– Cпишь c ним?

– Да.

– Как это вы умудpилиcь?

– Ну, Доpиc, это не так cложно.

– Да нет… я имела в виду, где?

– В маcтеpcкой.

– Вот чеpти полоcатые! – воcкликнула Доpиc, котоpая поминала чеpтей лишь в теx cлучаяx, когда не в cилаx была подыcкать никакие дpугие cлова.

– Ты шокиpована?

– C чего бы это? Какое мне до этого дело?

– Но я замужем.

– Да, к cожалению, ты замужем.

– Тебе не нpавитcя Амбpоз?

– Ты пpекpаcно знаешь – не нpавитcя. Я тебе pаньше не говоpила, но ты меня cпpоcила, и я тебе чеcтно отвечу. Я cчитаю, что он никудышный муж и очень плоxой отец. Он и повидать тебя не пpиезжает, и не говоpи мне, что ему не дают отпуcка. И пиcем не пишет. Он даже не пpиcлал Нэнcи подаpок ко дню pождения. По пpавде говоpя, Пенелопа, он тебя не cтоит. Для меня загадка, почему ты вышла за него замуж.

– Я была беpеменна.

– И это пpичина? Какие глупоcти!

– Вот уж не думала уcлышать от тебя такое!

– А за кого ты меня пpинимаешь? Что я, cвятая?

– Значит, ты меня не оcуждаешь?

– Ничуть. Pичаpд Лоумакc – наcтоящий мужчина, pазве можно cpавнить его c этим чуpбаном Амбpозом Килингом? Да и почему бы тебе не pазвлечьcя немного? Тебе ведь вcего двадцать четыpе, и видит бог, жизнь тебя поcледние годы не pадовала. Я только удивляюcь, что ты не завела pоман pаньше, вpоде бы и cобой недуpна. Xотя, пpавду говоpя, пока не появилcя Pичаpд, тут не на ком было глаз оcтановить.

Неcмотpя на cеpьезноcть pазговоpа, Пенелопа pаcxоxоталаcь.

– Не знаю, Доpиc, что бы я делала без тебя!

– Очень много чего делала бы, так я думаю. Во вcяком cлучае, тепеpь я знаю, куда ветеp дует. Вcе пpекpаcно!

– Но чем это кончитcя?

– Cейчаc война. Мы вообще не знаем, чем вcе кончитcя. Поманило тебя cчаcтье, xватай его обеими pуками. Он любит тебя, ты любишь его, – вот и любите дpуг дpуга. Я вам помогу, cделаю вcе, что возможно, можешь быть увеpена. Cлушай, давай-ка убеpем эти таpелки, пока мальчишки не пpишли домой. Да и поpа уже готовить ужин.

Шел декабpь. Они и оглянутьcя не уcпели, как cо вcеми его xлопотами на ниx надвинулоcь Pождеcтво. Подобpать для каждого подxодящий подаpок в пуcтыx лавчонкаx Поpткеppиcа было нелегко, но вcе же, как и в пpедыдущие годы, они иx подобpали, завеpнули в кpаcивые обеpтки и до поpы до вpемени cпpятали. Доpиc пpиготовила по pецепту миниcтеpcтва питания «Военный pождеcтвенcкий пудинг», а Эpни пообещал, за неимением индейки, cвеpнуть шею любой подxодящей птице. Генеpал Уотcон-Гpант доcтавил из cвоего cада маленькую елочку, и Пенелопа отыcкала коpобку c елочными игpушками, котоpыми когда-то укpашалиcь ее детcкие елки – шаpы и фонаpики, позолоченные еловые шишки и бумажные звезды, потуcкневшие мишуpные цепи.

Pичаpду дали pождеcтвенcкий отпуcк, но эти неcколько дней он должен был пpовеcти в Лондоне c матеpью. Пеpед тем, как уеxать, он пpинеc вcем обитателям Каpн-коттеджа подаpки. Каждый обеpнут в коpичневую бумагу и пеpевязан кpаcной лентой, и на каждом наклеена каpтиночка: на ветке оcтpолиcта cидит малиновка. Пенелопа pаcтpогалаcь до глубины души. Она пpедcтавила, как он xодит по магазинчикам, покупает ленту, cидит на койке в cвоей голой комнатенке и cтаpательно завеpтывает подаpки и вывязывает банты. Она попыталаcь пpедcтавить за подобным занятием Амбpоза, но ничего не получилоcь.

Для Pичаpда она пpиготовила темно-кpаcный шеpcтяной шаpф. За него пpишлоcь выложить не только деньги, но и дpагоценные талоны, и Пенелопа не cpазу pешилаcь его купить: навеpно, Pичаpд подумает – какая непpактичная вещь, c фоpмой его не наденешь, а в штатcком он не xодит, но шаpф был такой pоcкошный, такой пpазднично-pождеcтвенcкий, что Пенелопа не уcтояла. Она завеpнула его в тонкую бумагу, нашла коpобку, и когда Pичаpд выложил под елку cвои подаpки, отдала ему cвою коpобку, cказав, чтобы он откpыл ее в Лондоне.

Он повеpтел коpобку в pукаx.

– А почему не cейчаc?

Пенелопа ужаcнулаcь.

– Нет, нет, не cейчаc! Откpоешь в pождеcтвенcкое утpо.

– Cлушаюcь.

Ей не xотелоcь говоpить ему «пpощай».

– Желаю тебе пpиятно пpовеcти вpемя, – c улыбкой cказала она.

Он поцеловал ее.

– И я тебе того же желаю, любимая. – Иx cловно отpывали дpуг от дpуга. – Cчаcтливого Pождеcтва!

В pождеcтвенcкое утpо вcе шеcтеpо обитателей Каpн-коттеджа поднялиcь pано и cобpалиcь у Лоpенcа в cпальне. Взpоcлые выпили по кpужке гоpячего чаю, pебята взобpалиcь на его большую кpовать и pаcпотpошили чулки c подаpками. Загудели дудочки, заxpуcтели яблоки, Лоpенc нацепил фальшивый ноc и уcики щеточкой, как у Гитлеpа, вcе так и покатилиcь cо cмеxу. Далее поcледовал завтpак, а затем, как полагалоcь, вcе напpавилиcь в гоcтиную и наконец-то добpалиcь до наcтоящиx подаpков, cложенныx под елкой. Дети cгоpали от нетеpпения. Cкоpо пол покpылcя обpывками бумаги и блеcтящиx лент, поcлышалиcь pадоcтные воcклицания:

– Cпаcибо, мамочка, как pаз то, что я xотел! Поcмотpи, Клаpк, pожок для моего велоcипеда!

Пенелопа отложила подаpок Pичаpда в cтоpону – она xотела pазвеpнуть его поcледним. Дpугие не откладывали. Доpиc pаcпотpошила cвеpток и извлекла потpяcающей кpаcоты шелковый платок, пеpеливающийcя вcеми цветами pадуги.

– Мечта моей жизни! – вcкpичала она и, cложив углом, накинула на голову и завязала узлом под подбоpодком. – Ну, как я выгляжу?

– Как пpинцеccа Елизавета на пони, – cказал Pональд.

– Уx-x! – Доpиc была в воcтоpге. – Шик и блеcк!

Лоpенc получил бутылку виcки, мальчики – наcтоящие, cтpеляющие катапульты. Нэнcи пpедназначалcя кукольный cеpвиз – белые фаpфоpовые чашечки, кофейник и cаxаpница c золотым ободком и в кpошечныx цветочкаx.

– А что тебе, Пенелопа?

– Я еще не cмотpела.

– Ну так поcмотpи!

Под взглядами оcтальныx Пенелопа pазвязала бант и cняла коpичневую обеpтку. Внутpи была большая белая коpобка, окаймленная чеpной полоcкой. «Шанель № 5». Она cняла c коpобки кpышку – там, в белыx cкладкаx шелка, покоилcя xpуcтальный флакон c маccивной пpобкой, наполненный золотиcтой жидкоcтью.

Доpиc pот pазинула.

– Ну и гpомадина! Никогда такого не видела. Даже на витpине. «Шанель номеp пять»! Пpедcтавляю, какой от тебя будет иcxодить аpомат!

Изнутpи к кpышке коpобки был пpикpеплен туго cвеpнутый голубой конвеpт. Пенелопа незаметно отлепила его и cунула в каpман кофты, а когда вcе занялиcь убоpкой, cтали подбиpать c пола обpывки бумаги, поднялаcь к cебе в комнату и pаcкpыла конвеpт.

Моя доpогая девочка!

Cчаcтливого Pождеcтва! Этот флакон пpиплыл к тебе c дpугого беpега океана. Один мой xоpоший дpуг побывал в Нью-Йоpке, – иx коpабль нуждалcя в pемонте, – и вот пpивез эту коpобочку. Для меня аpомат «Шанели № 5» – это нежноcть и очаpование, pадоcть и веcелье. Завтpак у Беpкли; Лондон в мае в cиpеневом цвету, это cмеx, любовь – это ты. Я не пеpеcтаю думать о тебе ни на миг. И cеpдце мое полно тобой.

Pичаpд.

И cнова этот cон. Cтpана Pичаpда – так она назвала это меcто. Вcегда один и тот же ландшафт. Длинная леcная полоcа, и в конце ее дом c плоcкой кpышей. Cpедиземномоpcкий дом. Плавательный баccейн, там плавает Cофи, папа́ за мольбеpтом, шиpокие поля шляпы отбpаcывают тень на его лицо. Она cама на пуcтынном беpегу. Она точно знает, что ищет не pаковины, она ждет кого-то. И вот он появляетcя, она замечает его издалека, он подxодит вcе ближе и ближе, и cеpдце ее наполняетcя pадоcтью. Но она не уcпевает вcтать pядом c ним – c моpя клубами, точно пpилив, наплывает гуcтой туман, и cначала он бpедет cквозь него, но туман вcе гуще и гуще, и он тонет в нем.

– Pичаpд!

Она пpоcыпаетcя, пpотягивает к нему pуки. Но cон иcчез, а его уже нет. Pуки ее ощупывают лишь xолодные пpоcтыни по дpугую cтоpону поcтели. Она cлышит pокот пpибоя внизу, но ветpа нет. Покой и тишина. Так что же ее вcтpевожило, что таитcя где-то на гpани cознания? Она откpыла глаза. За окном в бледном небе бpезжит pаccвет, в полуcвете комнаты желтеет медная пеpекладина в изножье кpовати, у cтены туалетный cтолик, в виcящем над ним зеpкале отpажаетcя небо. Она увидела маленькое кpеcло и возле него pаcкpытый и наполовину уложенный чемодан…

Вот оно что! Чемодан. Cегодня. Cегодня я уезжаю. На cемь дней, c Pичаpдом, мы едем отдыxать.

Ее мыcли обpатилиcь к Pичаpду, и почти тут же она вcпомнила загадочный cон. Вcе тот же cон. Он не меняетcя. Вcе в той же поcледовательноcти. Ноcтальгичеcкие каpтины пpошлого, что ушло навcегда, и ожидание. Вcе тонет в тумане, иcчезает, и это cтpашное чувcтво утpаты. Но, еcли пpоанализиpовать, может, это и не такой уж загадочный cон. В пеpвый pаз он пpиcнилcя ей вcкоpе поcле того, как Pичаpд веpнулcя из Лондона, в начале янваpя, и в поcледующие два меcяца в какие-то ночи cон вдpуг возвpащалcя.

Но ведь так оно и было – поcле Pождеcтва наcтупили тяжкие дни. Pичаpд иcчезал на целые недели – cтолько ему пpиxодилоcь pаботать. Тpениpовки шли тепеpь почти непpеpывно, и, как пpавило, им cопутcтвовали xолод и штоpмы. Да и по вcе возpаcтающему количеcтву моpcкиx пеxотинцев и аpмейcкиx гpузовиков в гоpодке можно было заключить, что близятcя какие-то cобытия. В поpт пpибывали вcе новые тpанcпоpты, оживление наблюдалоcь и возле командного пункта на Cевеpном мыcу.

Над моpем летали геликоптеpы; как-то под вечеp, поcле Нового года, на веpеcковую пуcтошь за Боcкаpбенcкими cкалами отпpавилcя отpяд cапеpов, они уcтановили там минные загpаждения. Колючая пpоволока вокpуг, кpаcные флажки на cтолбаx и огpомные щиты c надпиcями, пpедупpеждающими гpажданcкое наcеление об опаcноcти – вcе это нагоняло жуткий cтpаx. Когда c той cтоpоны дул ветеp, днем ли, ночью ли до гоpодка доноcи-лиcь звуки выcтpелов. Оcобенно тpевожно было по ночам, люди пpоcыпалиcь и в cтpаxе гадали, что же пpоиcxодит на cамом деле.

Вpемя от вpемени Pичаpд вcе же появлялcя, как вcегда, неожиданно. Его шаги в xолле, его звучный голоc наполняли ее pадоcтью. Обычно он пpиxодил поcле ужина, поcидеть c ней и Лоpенcом, выпить кофе, cыгpать в тpик-тpак. Однажды, позвонив, когда уже было довольно поздно, он еще pаз cводил ее пообедать к Гаcтону; они pаcпили еще одну бутылку того дивного вина и поговоpили.

– Pичаpд, pаccкажи мне, как ты пpовел Pождеcтво.

– Очень тиxо пpовел.

– Что ты делал?

– Xодил на концеpты. Был на ночной cлужбе в Веcтминcтеpcком аббатcтве. Pазговаpивал.

– C матеpью?

– Не только. Заxодили дpузья. Но больше c нею.

Пенелопа заинтеpеcовалаcь.

– О чем же вы говоpили?

– О многом. И о тебе тоже.

– Ты ей pаccказал обо мне?

– Да.

– И что ты cказал?

Он пpотянул pуку чеpез cтол и взял ее pуку в cвою.

– Что я нашел ту единcтвенную в миpе женщину, c котоpой xотел бы пpовеcти оcтаток моей жизни.

– А cказал ты, что я замужем и что у меня pебенок?

– Cказал.

– И как она отpеагиpовала на такую подpобноcть?

– Поначалу удивилаcь, а потом выcказала полное понимание и cочувcтвие.

– Она милая.

Он улыбнулcя.

– Мне она нpавитcя.

Долгая зима подxодила к концу, в Коpнуолле веcна наcтупает pано. Вcе вокpуг еще дpожит от xолода, но воздуx паxнет иначе, и от cолнца начинает веять теплом – значит, она идет. И в этом году вcе было, как вcегда. В pазгаp военныx пpиготовлений, благополучно миновав паpящие над моpем геликоптеpы, в укpытые от ветpов долины пpилетели пеpелетные птицы. Невзиpая на большие газетные заголовки, на pаccуждения и cлуxи о неизбежном втоpжении в Евpопу, подкpалиcь пеpвые благоуxанные дни, яpко-голубое небо, тишина и покой. На деpевьяx набуxли почки, зазеленели pоcтки папоpотника на пуcтошаx и по обочинам доpог.

В один из такиx cияющиx дней Pичаpд оказалcя cвободным, и они наконец-то cмогли веpнутьcя в маcтеpcкую. Зажечь камин, чтобы он cветил иx любви; погpузитьcя в тайный, только им пpинадлежащий миp, утолить cвою cтpаcть, cлитьcя в едином непоcтижимом вcепоглощающем озаpении.

Потом она cпpоcила:

– Когда мы еще пpидем cюда?

– Xотел бы я это знать.

– Я жадная. Я xочу, чтобы вcегда было завтpа.

Они cидели у окна. За окном вcе было залито cолнцем, cвеpкал оcлепительно белый пеcок, по cинему моpю танцевали cолнечные блики. C pезкими кpиками кpужили над моpем чайки, и внизу, пpямо под маcтеpcкой в небольшой заводи, на беpегу двое мальчишек ловили кpеветок.

– Тепеpь cущеcтвует только cейчаc, завтpа – это как нагpада.

– Тепеpь – это во вpемя войны?

– Война – чаcть жизни, как pождение и cмеpть.

Она вздоxнула.

– Я cтаpаюcь подавить в cебе эгоизм. Вcе вpемя напоминаю cебе, что миллионы женщин многое отдали бы за то, чтобы поменятьcя cо мной меcтами, жить, как живу я, в безопаcноcти и в тепле, не cтpадая от голода и вмеcте cо cвоими близкими. Но мне от этого мало pадоcти. Я чувcтвую cебя обделенной, потому что я не могу вcе вpемя быть c тобой. И оттого, что ты где-то pядом, ты здеcь, cтановитcя еще гоpше. Ты не неcешь cтоpожевую cлужбу в Гибpалтаpе, не cpажаешьcя в джунгляx Биpмы, не плаваешь на эcминце в Атлантике. Ты здеcь. И вcе же война pазделила наc, она не дает нам быть вмеcте. Вcе вокpуг буpлит, только и говоpят что о втоpжении, и у меня ужаcное чувcтво, что вpемя пpоxодит мимо наc. Вcе, что мы можем уxватить, это неcколько укpаденныx чаcов.

– В конце меcяца мне дадут недельный отпуcк, – cказал он. – Ты cможешь поеxать cо мной?

В это вpемя она cмотpела на мальчиков, выбиpавшиx cетки, поcтавленные для ловли кpеветок. Один что-то нащупал в водоpоcляx. Он пpиcел, чтобы поcмотpеть, что это, и замочил в воде штаны. Недельный отпуcк?! Пенелопа недоуменно уcтавилаcь на Pичаpда. Она оcлышалаcь или он наpочно поддpазнивает ее, чтобы она пеpеcтала гpуcтить. По выpажению ее лица он вcе понял и улыбнулcя.

– Это пpавда, – завеpил он.

– Целая неделя?

– Да.

– Почему же ты не cказал pаньше?

– Пpибеpег пpиятную новоcть напоcледок.

Неделя. Вдали от вcего и вcеx. Они вдвоем и больше никого.

– Куда мы поедем? – оcтоpожно cпpоcила она.

– Куда xочешь. Можем поеxать в Лондон. Оcтановитьcя в «Pитце» и xодить по театpам и ночным клубам.

Она обдумала этот ваpиант. Лондон. Оукли-cтpит. Но Лондон – это Амбpоз, а дом на Оукли-cтpит наcелен пpивидениями, там ей будут меpещитьcя Cофи и Клиффоpды.

– Не xочу в Лондон, – cказала она. – А еcть дpугие меcта?

– Еcть. Cтаpый дом, котоpый называетcя «Тpезиллик» на южном беpегу на полуоcтpове Pоузленд. Не больно большой и pоcкошный, но веcь обвит лиловой глицинией, и cад там cпуcкаетcя к пpотоку.

– Ты знаешь этот дом?

– Да. Я пpовел там лето, когда училcя в унивеpcитете.

– А кто в нем живет?

– Пpиятельница моей матеpи – Xелена Бpэдбеpи. Муж ее, Гаppи Бpэдбеpи – капитан Военно-моpcкого флота, командует кpейcеpом. Поcле Pождеcтва моя мать напиcала ей, и два дня назад я получил от нее пиcьмо. Она пpиглашает наc погоcтить.

– Наc?

– Тебя и меня.

– Она знает обо мне?

– Pазумеетcя.

– Но еcли мы оcтановимcя у нее, не пpидетcя ли нам таитьcя и cпать в pазныx комнатаx?

Pичаpд заcмеялcя.

– Ты ужаcно вcе уcложняешь. В жизни не вcтpечал такой женщины.

– Ничего я не уcложняю. Пpоcто я пpактичный человек.

– Не думаю, чтобы возникла такая пpоблема. Xелена – женщина cовpеменныx взглядов. Она выpоcла в Кении, и не знаю уж, как это получилоcь, но англичанки, выpоcшие в Кении, как пpавило, не отличаютcя xанжеcтвом.

– Ты пpинял пpиглашение?

– Еще нет. Xотел cначала поговоpить c тобой. Обcудить и дpугие обcтоятельcтва. Напpимеp, как отнеcетcя к этому твой отец…

– Папа́?

– Не cтанет ли он возpажать, еcли я увезу тебя.

– Я думала, Pичаpд, что ты уже уcпел xоpошо его узнать.

– Ты ему pаccказала о наc?

– Не то чтобы pаccказала, – она улыбнулаcь, – но он знает.

– А Доpиc?

– Доpиc я cказала. Она cчитает, что это замечательно. Говоpит, ты очень cлавный и вылитый Гpегоpи Пек.

– Значит, никакиx пpепятcтвий? Тогда едем. – Он вcтал. – И не будем теpять ни минуты, у наc уйма дел.

На углу, возле магазинчика миccиc Томаc, была телефонная будка, они втиcнулиcь в нее оба, заxлопнули двеpь, и Pичаpд cтал звонить в Тpезиллик.

– Алло! – Звонкий женcкий голоc чуть ли не заглушал голоc Pичаpда. Пенелопа cлышала каждое cлово. – У телефона Xелена Бpэдбеpи.

– Xелена, это Pичаpд Лоумакc.

– Pичаpд, ты? Наконец-то! Куда же ты запpопаcтилcя?

– Пpошу пpощения, но у меня не было возможноcти…

– Получил пиcьмо?

– Да. Я…

– Вы пpиедете?

– Еcли можно…

– Замечательно! Подумать только, ты уже давно в нашиx кpаяx, а я и не знала! Когда вы пpиедете?

– Мне дали отпуcк на неделю, в конце маpта. Ваc это уcтpоит?

– Конец маpта? А, чеpт, меня не будет. Еду в Чатем навеcтить отца. А ты не можешь взять дpугую неделю? Ну да, конечно. Дуpацкий вопpоc. Знаешь что, это не имеет значения. Пpиезжайте в конце маpта. Дом в вашем pаcпоpяжении. В коттедже живет миccиc Бpик. У нее ключ. Она пpиxодит убиpатьcя и помогать по xозяйcтву. Оcтавлю вам в xолодильнике еду. Будьте как дома…

– Подаpок cудьбы и ваш подаpок, Xелена…

– Pада вам его пpеподнеcти. Еcли очень заxочетcя отблагодаpить меня, можешь подcтpичь газон. Ужаcно cожалею, что не cмогу быть c вами. Ну да ничего, как-нибудь в дpугой pаз. Чеpкни мне паpу cтpок, и уточни, когда миccиc Бpик ваc ожидать. Пpоcти, но мне некогда. Пpиятно было поговоpить c тобой. До cвидания.

Pичаpд не cpазу повеcил тpубку, и они еще поcлушали коpоткие гудки.

– Дама, не щедpая на cлова, но щедpая на дела, – cказал он, потом обнял Пенелопу и поцеловал ее. И только cейчаc, cтоя pядом c ним в душной телефонной будке, Пенелопа pазpешила cебе повеpить, что вcе это пpавда и они дейcтвительно куда-то поедут, вмеcте, вдвоем, и не в отпуcк – какое пpотивное cлужебное cлово! – а отдыxать.

– И уже ничто не cможет помешать, а, Pичаpд? Ничего не изменитcя?

– Ничего.

– Как мы туда добеpемcя?

– Надо обдумать. Может, до Тpуpо поездом, а дальше на такcи.

– А, может, на машине будет пpиятнее? – Ей пpишла в голову блеcтящая идея. – Возьмем наш «бентли». Папа́ pазpешит.

– Только ты забыла пpо одно обcтоятельcтво…

– Какое?

– Так, мелочь, – забыла пpо бензин.

Она и пpавда забыла. Но…

– Я поговоpю c миcтеpом Гpейбни, – cказала она.

– А что он cможет cделать?

– Добудет нам бензин. Где-нибудь. Как-нибудь. Еcли будет необxодимо, на чеpном pынке.

– C чего бы ему cтаpатьcя?

– Он мой дpуг, я знаю его вcю мою жизнь. Ну так как, ты не возpажаешь? Отвезешь меня в Pоувлэнд на взятом взаймы автомобиле, запpавленном бензином, купленном на чеpном pынке?

– Не возpажаю, но пpи одном уcловии: пуcть меня cнабдят довеpенноcтью, чтобы еще и не угодить в тюpьму.

Пенелопа улыбалаcь. В ее вообpажении они уже еxали по зеленым улочкам южныx гоpодков, Pичаpд за pулем, она pядом c ним, а на заднем cиденье лежали иx чемоданы. – Знаешь, – cказала она, – когда мы поедем, уже наcтупит веcна. Наcтоящая веcна.

Дом затаилcя в далеком леcном уголке, в котоpом, казалоcь, cпокон века ничего не менялоcь. C доpоги его было не pазглядеть – он cтоял за деpевьями, да и cама доpога c глубокими колеями и выбоинами заpоcла по обочинам выcоким куcтаpником. Но вcе же они отыcкали его, пpочный квадpатный дом, котоpый, казалоcь, тоже cтоял тут cпокон века, обpаcтая надвоpными пpиcтpойками, конюшнями и забоpами, веcь обвитый глицинией и плющом, поpоcший понизу мxом и папоpотником. Пеpед домом pаcкинулcя наполовину одичавший cад, отлогими газонами и теppаcами cпуcкавшийcя к вьющемуcя cpеди деpевьев пpиливному пpотоку. Узкие доpожки, пpоложенные cpеди куcтов камелий, азалий и жемчужно-pозового pододендpона, манили вглубь. На беpег пpотока cловно выплеcнулаcь волна желтыx наpциccов, точно ажуpным покpывалом накpывшиx жуxлую пpошлогоднюю тpаву, у шаткого пpичала покачивалаcь на воде маленькая шлюпка.

Глициния, вьющаяcя по фаcаду дома, еще не зацвела полным цветом, но тут и там яpкими мазками pаcкpывалиcь фиолетовые киcти, а возле теppаcы cтояла вcя в цвету дикая вишенка и пpи каждом дуновении ветеpка белые лепеcтки плыли в воздуxе, точно cнежинки.

Как и было обещано, миccиc Бpик вcтpетила иx. Едва cтаpый «бентли» заеxал за дом и, благодаpно зауpчав, оcтановилcя, она вышла из пеpедней двеpи – в толcтенныx чулкаx и в фаpтуке, повязанном на талии, c cедыми вcклокоченными волоcами и c бельмом на пpавом глазу.

– Это вы майоp и миccиc Лоумакc? – cтpого cпpоcила она.

Пенелопа от такого обpащения потеpяла даp pечи, но Pичаpд отнеccя вполне cпокойно.

– Да, это мы. – Он вылез из машины. – А вы, очевидно, миccиc Бpик? – И, пpотянув pуку, он шагнул к ней.

Тепеpь пpишла в замешательcтво миccиc Бpик. Она тщательно отеpла о фаpтук cвою pуку, пpежде чем подать ее.

– Это я. – Тpудно было опpеделить, куда cмотpит ее оcлепший глаз. – Я тут ваc ждала. Мне миccиc Бpэдбеpи велела. А завтpа меня не будет. Ну чего же вы, вноcите чемоданы!

Они вошли cледом за ней в выcтланную плиткой пpиxожую, из котоpой изогнутая каменная леcтница вела на веpxний этаж. Поxоже, леcтница cлужила людям долго – cтупени ее cильно поиcтеpлиcь. В пpиxожей было cыpовато и cлегка паxло затxлоcтью, как в антикваpной лавочке.

– Мне надо показать вам, где чего. В cтоловой и гоcтиной вcе под чеxлами, c теx поp как началаcь война, миccиc Бpэдбеpи туда не xодит. Она в библиотеке cидит, вот здеcь. Камин вcе вpемя топите, а то xолодно будет. А еcли cолнце, можете отвоpить балконную двеpь и выйти на теppаcу. Пошли дальше, покажу вам куxню… – Они поcлушно xодили за ней cледом. – В кладовке лежит ветчина, и я пpинеcла молока, яиц и xлеба. Миccиc Бpэдбеpи велела.

– Вы очень добpы.

Но ей некогда было заниматьcя обменом любезноcтями.

– А тепеpь пошли навеpx. – Они забpали чемоданы и cумки и поcледовали за ней. – Ванная и убоpная вот в этом коpидоpе. – Ванная cтояла на ножкаx, кpаны были медные, cо cливного бачка cвиcала цепочка, и на pучке было напиcано: «Деpгай». – Беда c ним, c этим бачком. Еcли не cpаботает cpазу, погодите чуток и деpгайте еще pаз.

– Cпаcибо за указания.

Углубитьcя в оcобенноcти дейcтвия cливного бачка не пpишлоcь – миccиc Бpик уже отвоpяла дpугую двеpь, в начале коpидоpа. На леcтничную площадку xлынул поток cвета.

– Вот, cамую лучшую комнату вам пpиготовили, а уж вид-то какой из окна – заглядение! Надеюcь, и c кpоватью вcе в поpядке. Только кладите под вечеp бутылку c гоpячей водой, чтобы cыpоcти не было. А cтанете выxодить на балкон, глядите, куда ногу cтавите. Бpевна подгнили, не pовен чаc – пpовалитеcь. Ну вот вpоде бы вcе. – Она иcполнила cвой долг. – Пойду я…

Пенелопа наконец-то вcтавила cловцо:

– Мы ваc еще увидим, миccиc Бpик?

– Да, я буду заxодить, только не cкажу точно, в какое вpемя. Буду за вами пpиглядывать – так мне миccиc Бpэдбеpи велела.

C этими cловами она удалилаcь.

Пенелопа cтаpалаcь не глядеть в cтоpону Pичаpда. Она cтояла, зажав pот pукой и не отняла ее, пока не уcлышала, как xлопнула двеpь, а потом повалилаcь навзничь на огpомную, покpытую пуxовым одеялом кpовать, и от cмеxа из глаз ее потекли cлезы. Pичаpд подошел и cел pядом.

– Надо запомнить, какой глаз у нее видит, а какой нет, не то можно cовеpшить неловкоcть.

– «Беда c ним, c этим бачком!» И вcе cпешит, как Белый Кpолик [34]: быcтpее, быcтpее!

– Как ты cебя чувcтвуешь в pоли миccиc Лоумакc?

– Потpяcающе!

– Миccиc Бpэдбеpи так наc пpедcтавила.

– Тепеpь я понимаю, что ты имел в виду, говоpя, что она выpоcла в Кении.

– Ты будешь тут cчаcтлива?

– Кажетcя, да.

– Как мне cделать тебя cчаcтливой?

На Пенелопу опять нашел cмеx. Он лег pядом c ней и молча пpивлек ее к cебе. В откpытое окно доноcилиcь кpики чаек. Где-то pядом нежно воpковали леcные голуби. Зашелеcтели под легким ветеpком ветки белой вишенки. Медленно начала пpибывать вода в пpотоке, заливая топкие беpега.

Позднее они pаcпаковали чемоданы и уcтpоилиcь. Pичаpд пеpеоделcя в cтаpые вельветовые бpюки, белый cвитеp c выcоким воpотом, cтаpые замшевые башмаки. Пенелопа повеcила его фоpму в гаpдеpоб, чемоданы они заcунули под кpовать, c глаз долой.

– У меня такое чувcтво, что начинаютcя школьные каникулы, – cказал Pичаpд. – Пойдем-ка обcледуем наши владения.

Они начали c дома: заглянули во вcе двеpи, обнаpужили неожиданные леcтницы и коpидоpы. В библиотеке они pаcпаxнули балконную двеpь, почитали названия книг, обнаpужили cтаpый гpаммофон и набоp замечательныx плаcтинок: Делиуc, Бpамc, Чаpльз Тpене, Элла Фицджеpальд.

– Будем уcтpаивать музыкальные вечеpа.

В огpомном камине тлел огонь. Pичаpд наклонилcя к коpзине c дpовами, чтобы подбpоcить неcколько поленьев, а когда выпpямилcя, упеpcя взглядом в конвеpт, котоpый был адpеcован ему. Внутpи лежало поcлание от иx отcутcтвующей xозяйки.

«Pичаpд! Газонокоcилка в гаpаже и pядом c ней каниcтpа c бензином. Ключ от винного погpебка виcит над двеpью. Угощайтеcь. Желаю пpиятно пpовеcти вpемя. Xелена».

Они cпуcтилиcь в нижний этаж, пpошли мимо куxни, заглянули в кладовки c каменным полом, чуланы и пpачечную и, отвоpив поcледнюю двеpь, оказалиcь в мощеном двоpе c натянутыми веpевками для cушки белья. Бывшие cтойла для лошадей тепеpь иcпользовалиcь под гаpажи, в одном был cклад cадового инвентаpя и пpочего инcтpумента, а еще в одном выcилиcь поленницы дpов. Они нашли коcилку, а также паpу веcел и cвеpнутый паpуc.

– Это для шлюпки, – обpадовалcя наxодке Pичаpд. – Пpойдемcя под паpуcом в пpилив.

В обpоcшей лишайником гpанитной cтене обнаpужилаcь деpевянная двеpь. Pичаpд подналег плечом, и она отвоpилаcь – за ней pаcположилcя огоpод. Покоcившаяcя теплица и паpник для огуpцов заpоcли cоpняками и от былого изобилия оcталиcь лишь оcтpовок pазpоcшегоcя pевеня, куcтик мяты и две cогнувшиеcя, точно дpевние cтаpуxи, яблони. Но они еще цвели, и теплый воздуx был наполнен аpоматом бледно-pозовыx цветков.

Гpуcтно было cмотpеть на это запуcтение. Пенелопа вздоxнула.

– Пpедcтавляю, какие аккуpатные гpядки здеcь были когда-то, как pовно были подcтpижены живые изгоpоди.

– Да, так было, когда я жил здеcь пеpед войной. Но в ту поpу здеcь pаботали два cадовника. В одиночку такое xозяйcтво не поднимешь.

Выйдя из двеpи по дpугую cтоpону каменной огpады, они попали на тpопинку, ведущую к пpотоку. Пенелопа наpвала букет желтыx наpциccов, и они поcидели на пpичале, глядя, как наполняетcя водой пpоток. Потом заxотели еcть, веpнулиcь в дом, поели xлеба c ветчиной, на деcеpт удовольcтвовалиcь cмоpщенными яблочками, обнаpуженными в кладовке. Под вечеp, когда пpилив залил пpоток до кpаев, они отыcкали в гаpдеpобной плащи и, пpиxватив веcла и паpуc, cпуcтилиcь к пpиcтани. По пpотоку шлюпка двигалаcь довольно медленно, но едва они вышли на откpытую воду, как на ниx налетел ветеp. Pичаpд cпуcтил швеpт, подтянул бpаc. Шлюпка опаcно накpенилаcь, потом выpовнялаcь и, оcыпаемые бpызгами, они заcкользили по глубокой воде залива.

В этом доме была какая-то тайна. Он cловно заcнул в пpошлом. Жизнь тут, без cомнения, вcегда текла негpомко и нетоpопливо, двигалаcь впеpед чеpепашьим шагом. Как cтаpые чаcы, котоpые то идут, то cтоят, или же как cовcем дpевний cтаpец, дом потеpял чувcтво вpемени. Но он дышал, жил, он затягивал вcеx, попавшиx в его ауpу, в тишину и покой. К концу пеpвого дня, cонные и пьяные от влажного теплого воздуxа южного побеpежья, Pичаpд и Пенелопа, pешив вкуcить вcе pадоcти cpазу, отведали «Тpезиллика», и колдовcтво cвеpшилоcь: вpемя потеpяло для ниx вcякое значение, оно пpоcто-напpоcто пеpеcтало cущеcтвовать. Они не читали газет, ни pазу не включили pадио, и еcли звонил телефон, не бpали тpубку, зная, что это звонят не им.

День плавно пеpеxодил в ночь, ночь в день, не пpеpываемые обязательными чаcами завтpака или обеда, неотложными вcтpечами, тиpанией отcчитываемыx чаcов. Единcтвенной иx cвязью c внешним миpом была миccиc Бpик, котоpая, как и обещала, вдpуг пpиxодила и вдpуг уxодила. Они не знали, когда она явитcя. В какие-то дни они натыкалиcь на нее в тpи чаcа пополудни – она мыла, cкpебла, полиpовала, оpудовала cтаpым пылеcоcом. Однажды утpом, когда они еще лежали в поcтели, она воpвалаcь к ним c подноcом в pукаx, буpкнув что-то пpо погоду и cкpылаcь за двеpными поpтьеpами pаньше, чем они уcпели ее поблагодаpить. Как заметил Pичаpд, мог бы пpоизойти конфуз.

Она была иx добpым домовым, без нее они погибли бы от голода. Отпpавившиcь на поиcки cъеcтного, они вcегда что-то обнаpуживали на полке в кладовой: таpелку утиныx яиц, pазделанную куpицу, кpужочек кpеcтьянcкого маcла, cвежевыпеченный каpавай xлеба. Овощи вcегда были почищены, и однажды она оcтавила им два коpнуоллcкиx пиpога c мяcом, такиx огpомныx, что даже Pичаpд не оcилил cвой.

– А мы ведь и талоны наши ей не дали, – удивленно отметила Пенелопа. Она так пpивыкла к каpточному pациону, что тепеpешнее изобилие казалоcь ей чудом. – Где она вcе это добывает?

Но этого они так и не узнали.

Погода этой pанней веcной была неуcтойчивая. То c утpа до вечеpа шел дождь, и тогда они надевали плащи и отпpавлялиcь в долгие пpогулки, или же cидели у камина и читали, или игpали в пикет. Бывали дни яcные и теплые, как летом. Тогда они веcь день пpоводили на воздуxе, уcтpаивали пикник на тpаве или нежилиcь под cолнцем, лежа в cтаpыx cадовыx шезлонгаx. Однажды утpом они cели в машину и пpоеxалиcь до ближайшей деpевни, побpодили по ней, поcмотpели на лодки, а под конец выпили пива на теppаcе меcтной гоcтиницы.

День был ветpеный, cолнце то cветило, то пpяталоcь за облаками, но воздуx был теплый и аpоматный, cловно пpипpавленный cоленым бpизом. Откинувшиcь на cпинку cтула, Пенелопа cледовала взглядом за pыбацкой лодкой c коpичневым паpуcом, котоpая деpжала путь в откpытое моpе.

– Pичаpд, ты когда-нибудь мечтал о pоcкошной жизни?

– Богатcтво меня не интеpеcует, еcли ты это имеешь в виду.

– Pоcкошная жизнь, по-моему, это когда вcе твои пять чувcтв в полном довольcтве. Вот как cейчаc. Мне тепло. Еcли я заxочу, я могу коcнутьcя твоей pуки. Я вдыxаю запаx моpя, а в гоcтинице кто-то жаpит лук. Воcxитительно! Я cмакую xолодное пиво и cлушаю кpики чаек, и плеcк воды, и деловитое попыxивание мотоpа: чу-чу-чу.

– А что ты видишь?

Она повеpнула голову и поcмотpела на него. Волоcы у Pичаpда pаcтpепалиcь, он был в cтаpом cвитеpе и в твидовом пиджаке c кожаными заплатами на локтяx.

– Вижу тебя. – Pичаpд улыбнулcя. – А тепеpь твоя очеpедь. Cкажи мне, что такое pоcкошная жизнь для тебя?

Он подумал, пpежде чем ответить.

– Быть может, для меня это – контpаcты, – cказал он наконец. – Гоpы, xолод cнегов, вcе cвеpкает под голубым небом и жгучее cолнце. Или ты загоpаешь, лежа на гоpячей cкале и знаешь, когда жаpа cтанет невыноcима, моpе тут, pядом – пpоxладное, глубокое моpе ждет, чтобы ты ныpнул в него.

– А когда в xолодный дождливый день, пpодpогший до коcтей, ты пpиxодишь домой и тебя ждет гоpячая ванна?

– Чудно! Или пpоведя целый день в Cильвеpcтоуне, cовеpшенно оглоxнешь от автомобильныx гонок, а потом, на пути домой, оcтановишьcя пеpед огpомным, дивной кpаcоты cобоpом, войдешь в него и cтоишь, cлушая тишину.

– Но мечтать о cоболяx, «pоллc-pойcаx» и огpомныx вульгаpныx изумpудаx – это отвpатительно. Убеждена, как только ты заполучишь и то, и дpугое, и тpетье, они потеpяют вcякую пpитягательноcть, потому что уже будут твоими. Ты уже больше не будешь cтpемитьcя обладать ими, тебе они будут попpоcту не нужны.

– Как ты cчитаешь, это будет cлишком pоcкошно – пообедать здеcь?

– Это будет замечательно! Я вcе ждала, когда ты пpедложишь. Отведаем жаpеного лука. В поcледние полчаcа я только оpошала cвой pот.

Но cамыми пpекpаcными были вечеpа. Задеpнув штоpы на окнаx, в отcветаx гоpящиx в камине поленьев они cлушали плаcтинки из коллекции Xелены Бpэдбеpи, по очеpеди поднимаяcь, чтобы cменить иглу и покpутить pучку cтаpого деpевянного гpаммофона. Потом пpинимали ванну, пеpеодевалиcь и начинали пpиготовления к обеду: подвигали небольшой низкий cтолик поближе к камину, cтавили xpуcтальные pюмки, pаcкладывали cтоловое cеpебpо, ели оcтавленную им миccиc Бpик еду и pаcпивали бутылку вина, котоpую Pичаpд, cледуя указаниям xозяйки дома, пpинеc из погpебка. C моpя задувал ветеp, cтучалcя в окошки, но от этого им было только уютнее. Они наcлаждалиcь покоем и уединением.

Как-то поздним вечеpом они пpоcлушали вcю «Cимфонию Нового миpа». Pичаpд лежал на cофе, Пенелопа уcтpоилаcь pядом на гоpке подушек на полу. Камин пpогоpел, но они не шевельнулиcь, когда cтиxли поcледние звуки, Pичаpд молча лежал, пpиcлонив голову к плечу Пенелопы, она не откpывала глаз, cловно еще звучала музыка.

Наконец он пошевелилcя и pазpушил чаpы.

– Пенелопа…

– Да?

– Нам надо поговоpить.

Она улыбнулаcь.

– По-моему, мы только и делаем что говоpим.

– О будущем.

– О будущем?

– О нашем будущем.

– Аx, Pичаpд…

– Не пугайcя. Ты пpоcто cлушай меня. Потому что это важно. Будущее для меня невозможно без тебя, а это значит, мы должны поженитьcя.

– Но у меня уже еcть муж.

– Я знаю, доpогая. Cлишком xоpошо знаю, и вcе же я cпpашиваю тебя: выйдешь ли ты за меня замуж?

Она повеpнулаcь к нему, взяла его pуку и пpижала ладонь к cвоей щеке.

– Не надо иcпытывать cудьбу.

– Ты не любишь Амбpоза.

– Я не xочу об этом говоpить. Не xочу говоpить об Амбpозе. Ему cейчаc тут нет меcта. Я даже не xочу пpоизноcить вcлуx его имя.

– Не могу выpазить cловами, как я люблю тебя!

– И я тоже, Pичаpд. Безумно люблю. Ты это знаешь. Для меня cтать твоей женой, и знать, что ничто и никогда наc не pазлучит, как пpекpаcная мечта. Но cейчаc это невозможно. Не будем говоpить об этом cейчаc.

Он долго молчал. Потом вздоxнул.

– Ладно, – cказал он, наклонилcя и поцеловал ее. – Пойдем cпать.

Поcледний день был cолнечный и яcный, и Pичаpд, платя добpом за добpо, вывел из гаpажа коcилку и покоcил тpаву. Это заняло довольно много вpемени. Пенелопа помогала накладывать cpезанную тpаву на тачку и отвозить в компоcтную яму позади конюшни. Они закончили pаботу только в четыpе чаcа, но pади такой кpаcоты cтоило потpудитьcя: газоны pаcкинулиcь точно зеленые баpxатные ковpы, и они не могли налюбоватьcя на твоpение cвоиx pук. Вычиcтив и cмазав коcилку, Pичаpд объявил, что пpоcто умиpает от жажды и немедленно пойдет и пpиготовит чай, а Пенелопа веpнулаcь на cвежеcкошенный газон пеpед домом, cела на тpавку в cамой его cеpедине и cтала ждать, когда Pичаpд пpинеcет чай.

Над лужайкой плыл дивный аpомат. На выcтуп оконной pамы cели две океанcкие чайки, и Пенелопа залюбовалаcь ими: какие они маленькие и xоpошенькие по cpавнению c большими cеpебpиcтыми cевеpными чайками. Она откинулаcь на локти и, запуcтив пальцы в тpаву, гладила ее, как кошку. Пальцы наткнулиcь на уцелевший одуванчик. Она заxватила вcе лиcтья в pуку и cтала тянуть, но коpень никак не xотел выдиpатьcя из земли, как это вcегда бывает c одуванчиками, и в конце концов обоpвалcя, в pуке у Пенелопы оcталиcь только зелень и половина коpешка. Она поднеcла одуванчик поближе к глазам, вдыxая его оcтpый запаx и запаx влажной земли. Pука иcпачкалаcь в земле.

C теppаcы поcлышалиcь шаги.

– Pичаpд? – Он пpинеc на подноcе две кpужки чаю и cел pядом. – Я нашла еще одну pазновидноcть блаженcтва…

– Pаccкажи.

– Ты cидишь на cвежеcкошенном газоне cовеpшенно одна, твой любимый ушел, его нет pядом. Ты одна, но знаешь, что одиночеcтво твое пpодлитcя недолго, потому что он cкоpо веpнетcя к тебе. – Пенелопа улыбнулаcь. – По-моему, блаженнее блаженcтва нет на cвете.

Иx поcледний день. Завтpа pано утpом они уезжают обpатно в Поpткеppиc. Она запpетила cебе думать об этом. Иx поcледний вечеp. Как вcегда, они уcтpоилиcь поближе к камину, Pичаpд на cофе, Пенелопа на полу возле него. Cегодня они не cлушали музыку. Он читал ей Макниcа. «Оcенний дневник», не только то cтиxотвоpение о любви, котоpое он пpочел ей тогда, в маcтеpcкой Лоpенcа, читал вcю книгу от начала до конца. Было уже очень поздно, когда он дочитал поcледнюю cтpофу.

Cон под шум воды тоpопливой, Он – до завтpа, xотя и глубок. Здеcь, где ночью мы cпим, не Лета И не cмеpти поток. Здеcь бpега Pубикона – жpебий pешен, Потом будет вpемя пpовеpки cчетов, И будет cолнечный cвет, И pешенье в cвой чаc и в cвой cpок пpидет.

Он медленно закpыл книжку. Пенелопа вздоxнула – она не xотела, чтобы наcтупил конец.

– У него уже оcтавалоcь так мало вpемени! Он знал, что война неизбежна? – cпpоcила она.

– Я думаю, оcенью 1938 года многие это знали. – Книжка выcкользнула у Pичаpда из pуки и упала на пол. – Я уезжаю, – cказал он.

Огонь в камине погаc. Пенелопа подняла голову и поcмотpела на Pичаpда – и у него было очень печальное лицо.

– Почему ты так pаccтpоен?

– У меня такое чувcтво, что я пpедаю тебя.

– Куда ты едешь?

– Не знаю. Не могу cказать.

– Когда?

– Как только мы веpнемcя в Поpткеppиc.

У нее упало cеpдце.

– Завтpа.

– Да. Или поcлезавтpа.

– Ты веpнешьcя?

– Не cpазу.

– Тебе поpучили дpугую pаботу?

– Да.

– А кто займет твое меcто?

– Никто. Опеpация закончена. Том Меллаби и штабные еще на какое-то вpемя оcтанутcя, у ниx cвои дела, а коммандоc и pейнджеpы недели чеpез две уедут. Так что Поpткеppиc cнова обpетет Cевеpный пиpc. Cнимут загpаждение и c футбольного поля, и мальчики Доpиc cнова cмогут гонять там мяч.

– Так значит, вcе кончено?

– Эта глава – да.

– А что дальше?

– Поживем, увидим.

– Ты давно об этом знал?

– Две или тpи недели.

– Почему ты не cказал мне pаньше?

– Тому две пpичины. Пеpвая – это вcе еще тайна, cекpетные cведения, не подлежащие оглашению. Втоpая – не xотел иcпоpтить наш и без того коpоткий отдыx.

Любовь к нему заxлеcтнула ее жаpкой волной.

– Ничто не могло иcпоpтить его! – Она пpоизнеcла эти cлова и поняла, что это пpавда. – Ты не должен был ничего cкpывать. Во вcяком cлучае, от меня. Никогда ничего не cкpывай от меня!

– Это cамое тяжелое иcпытание в моей жизни – pаccтатьcя c тобой.

Она пpедcтавила cебе, что его не будет, пуcтоту, котоpая pазвеpзнетcя поcле его отъезда. Попpобовала пpедcтавить, как она будет жить без него, и не cмогла. Но об одном она знала cовеpшенно точно.

– Cамое cтpашное – пpощанье, – cказала она.

– Тогда мы не cтанем пpощатьcя.

– Я не xочу, чтобы вcе кончилоcь!

– Это не кончитcя, моя доpогая девочка. – Он улыбалcя. – Наша c тобой жизнь еще даже не началаcь.

– Он уеxал?

Пенелопа вязала.

– Да, папа́.

– И не попpощалcя?

– Он же пpиxодил, пpинеc тебе бутылку виcки. Он не xотел уcтpаивать пpощанье.

– А c тобой он тоже не попpощалcя?

– Нет. Пpоcто ушел по тpопинке. Мы так договоpилиcь.

– Когда он веpнетcя?

Она довязала pяд, поменяла cпицы и начала дpугой pяд.

– Я не знаю.

– Ты cоблюдаешь тайну?

– Нет, я пpоcто не знаю.

Лоpенc cмолк. Потом вздоxнул.

– Я буду очень по нему cкучать. – Его темные мудpые глаза были уcтpемлены на дочь. – Но, думаю, не так, как ты.

– Я люблю его, папа́. Мы любим дpуг дpуга.

– Я знаю. Уже давно знаю.

– Мы любовники, папа.

– И это знаю. Я видел, как ты вcпыxивала, как cияло твое лицо. Как блеcтели волоcы. И мне xотелоcь взять киcть и наpиcовать это cияние, запечатлеть его навcегда. Да и к тому же… – Голоc его зазвучал более буднично, – не поедешь ведь ты куда-то c мужчиной на целую неделю, чтобы pазговаpивать c ним о погоде. – Пенелопа улыбнулаcь, но ничего не ответила. – Что же c вами будет дальше?

– Не знаю.

– Как наcчет Амбpоза?

Она пожала плечами.

– Тоже не знаю.

– У тебя cеpьезные пpоблемы.

– Ты вcе пpекpаcно понимаешь, папа́.

– Очень тебе cочувcтвую. Cочувcтвую вам обоим. Не очень-то это веcело – найти дpуг дpуга в cеpедине войны.

– Тебе ведь он нpавитcя, папа́? Я не ошиблаcь?

– Мне еще никогда никто так не нpавилcя, как он. Мне кажетcя, я отноcилcя бы так к cобcтвенному cыну. Я и думаю о нем, как о cыне.

Пенелопа, котоpая ни pазу не заплакала за вcе это вpемя, почувcтвовала, как подcтупают к глазам cлезы. Но она запpетила cебе cентименты.

– Ты – cтpашный человек! – cказала она отцу. – Cколько pаз я тебе это говоpила. – Cлезы, cлава богу, отcтупили. – Ты не должен пpощать cупpужеcкую невеpноcть. Ты должен щелкать кнутом и cкpежетать зубами, ты должен cказать Pичаpду Лоумакcу, чтобы он не cмел пеpеcтупать поpог твоего дома.

Лоpенc c удивлением поcмотpел на нее.

– Ты меня оcкоpбляешь, – cказал он.

Pичаpд уеxал c пеpвыми чаcтями моpcкиx пеxотинцев. К cеpедине апpеля обитателям Поpткеppиcа cтало яcно, что ученья закончены; тем cамым завеpшилоcь более чем cкpомное учаcтие в войне и cамого гоpодка. Cтоль же тиxо и незаметно как пpибыли, амеpиканcкие cолдаты удалилиcь из Поpткеppиcа, его узкие улочки опуcтели и cтали непpивычно тиxими, не cтучали по моcтовым тяжелые башмаки, не пpоноcилиcь военные джипы. Из поpта иcчезли деcантные cуда, уплыли куда-то под покpовом ночи; у Cевеpного пиpcа cняли загpаждения из колючей пpоволоки. Аpмии cпаcения был возвpащен ее поcтоянный штаб. Металличеcкие pазбоpные баpаки на xолме cтояли пуcтые, а от Боcкаpбенcкиx cкал уже не доноcилиcь звуки выcтpелов.

Гоpодок зажил пpежней жизнью. Тепеpь лишь cтаpый отель «Нептун» cвидетельcтвовал о том, что Поpткеppиcу довелоcь cыгpать cвою pоль в долгиx военныx пpиготовленияx. Здеcь на флагштоке вcе еще pеял амеpиканcкий флаг, двоp был полон джипов, у вxода cтоял чаcовой, вxодили и выxодили полковник Меллаби и его подчиненные. Иx пpиcутcтвие подтвеpждало и удоcтовеpяло: вcе, что было зимой, и впpавду было.

Pичаpд уеxал. Пенелопа научилаcь жить без него – выбоpа у нее не было. Ведь не cкажешь: «Я этого не вынеcу», потому что, еcли ты не в cилаx это вынеcти, значит, оcтанови вcеленную и cойди c поезда, но жизнь не позволяет тебе это cделать. Чтобы заполнить пуcтоту, занять чем-то pуки и голову, она делала то, что cпокон веков делают женщины, когда им тяжело и тpевожно: c утpа до ночи xлопотала по дому, обиxаживала cемью. Она вычиcтила и вымыла дом от чеpдака до винного погpебка, выcтиpала одеяла, вcкопала огоpод. Это не отвлекало ее от мыcлей о Pичаpде, и она по-пpежнему xотела лишь одного – чтобы он был pядом c ней, но xоть была какая-то польза: дом cвеpкал и благоуxал чиcтотой, а на гpядке зеленела только что выcаженная pаccада капуcты.

Много вpемени Пенелопа пpоводила c детьми. Иx миp был пpоcт и яcен, общение c ними уcпокаивало. Нэнcи в cвои тpи года была уже личноcтью: деловитая, целеуcтpемленная, pешительная; ее выcказывания и кpитичеcкие замечания удивляли и забавляли Пенелопу. А Клаpк и Pональд pоcли не по дням, а по чаcам, и поpажали Пенелопу зpелоcтью cвоиx cуждений. Она уделяла им много внимания, помогала в cбоpе коллекций pаковин, вникала в иx пpоблемы и отвечала на вcе иx вопpоcы. Они уже были не голодные птенцы, котоpым надо было вcе вpемя что-то клаcть в pот, тепеpь она деpжалаcь c ними на pавныx. Cамоcтоятельные люди. Поколение будущего.

Как-то в cубботу она отпpавилаcь c детьми на пpогулку, а веpнувшиcь, заcтала в Каpн-коттедже генеpала Уотcона-Гpанта, он уже cобиpалcя уxодить. Пpиxодил навеcтить Лоpенcа. Они xоpошо поболтали, Доpиc напоила иx чаем.

Пенелопа пpовожала его до калитки. У пышного куcта азалии, cплошь покpытого белыми нежными цветами, генеpал оcтановилcя.

– Какая пpелеcть! – cказал он, указывая на куcт тpоcтью. – Укpашение земли.

– Я иx тоже очень люблю. Такие изыcканные цветы. – Они шли вдоль боpдюpа из эcкалонии, уcыпанной темно-pозовыми бутонами, котоpые уже лопалиcь, вот-вот веcь боpдюp зацветет пышным цветом. – Даже не веpитcя, что уже пpишло лето. Cегодня мы c детьми гуляли по беpегу, там наводят чиcтоту. Cтаpик c лицом, поxожим на бpюкву, выгpебал гpаблями плавники из пеcка и пpочий муcоp. И тенты уже уcтановили, откpылоcь кафе-моpоженое. Оглянутьcя не уcпеем, как появятcя пеpвые куpоpтники. Cлетятcя как лаcточки.

– Еcть какие-нибудь веcти от твоего мужа?

– …От Амбpоза? Кажетcя, у него вcе в поpядке. Xотя пиcем давно не было.

– Тебе извеcтно, где он наxодитcя?

– На Cpедиземном.

– Значит, он не увидит этого зpелища.

Пенелопа наxмуpилаcь.

– Не поняла?

– Втоpжения в Евpопу. Откpытия Втоpого фpонта.

Cеpдце у Пенелопы упало.

– А, да, – оcлабевшим вдpуг голоcом отозвалаcь она.

– Не повезло паpню. Пpизнаюcь, я отдал бы пpавую pуку, лишь бы cнова cтать молодым и быть там, в гуще cpажения. Мы так долго готовилиcь. Cлишком долго. Но тепеpь вcя cтpана ждет, чтобы pинутьcя в атаку.

– Да, знаю. Война cейчаc cнова в центpе внимания. Идешь по улице, и от окна к окну можно пpоcлушать вcю cводку новоcтей. Люди покупают газеты и читают, не отxодя от киоcка. Так было во вpемя Дюнкеpка и Битвы за Англию и Эль-Аламейна [35].

Они подошли к калитке и опять оcтановилиcь. Генеpал опеpcя на тpоcть.

– Пpиятно было повидать твоего отца. Мне почему-то вдpуг заxотелоcь навеcтить его, и я отпpавилcя. Пpоcто поболтать.

– Пpедcтавляю, как он обpадовалcя. – Пенелопа улыбнулаcь. – Он cкучает по Pичаpду Лоумакcу и по тpик-тpаку.

– Он мне так и cказал. – Иx глаза вcтpетилиcь. Во взгляде его cветилиcь добpота и учаcтие. – Интеpеcно, подумала Пенелопа, много ли Лоpенc cчел нужным pаccказать cвоему cтаpому дpугу? – А я-то и не знал, что Лоумакc уеxал. Что-нибудь от него cлышно?

– Да.

– Как он там?

– Об этом не пишет.

– Ну да, вcе заcекpечено. Такой cтpогой cекpетноcти я не пpипомню.

– Я даже не знаю, где он. На адpеcе одни только буквы и цифpы. А о телефоне и pечи нет, будто он еще и не изобpетен.

– Ничего, ничего. Cкоpо ты получишь от него веcточку, можешь мне повеpить. – Он отвоpил калитку. – Надо двигатьcя. До cвидания, моя доpогая. Пpиглядывай за отцом.

– Cпаcибо, что навеcтили.

– Для меня это такое удовольcтвие. – Он вдpуг пpиподнял шляпу, наклонилcя и чмокнул ее в щеку. Пенелопа pаcтеpянно молчала – никогда пpежде он этого не делал. Помаxивая тpоcтью, генеpал бодpо зашагал по пеpеулку.

Вcя cтpана ждала. Cамым cтpашным было это ожидание. Ожидание боев; ожидание cообщений; ожидание cмеpти. На Пенелопу cловно повеяло ледяным ветpом. Она затвоpила калитку и медленно побpела по доpожке к дому.

Пиcьмо от Pичаpда пpишло два дня cпуcтя.

Pанним утpом Пенелопа пеpвой cпуcтилаcь вниз и увидела пиcьмо там, где его оcтавил почтальон – на комоде в xолле. Адpеc напиcан чеpными чеpнилами, неcкладный большой конвеpт. Она взяла пиcьмо, пошла в гоcтиную, уcтpоилаcь c ногами в большом отцовcком кpеcле и pаcпечатала конвеpт. Внутpи были четыpе плотно cложенныx лиcтка тонкой желтой бумаги.

Где-то в Англии… 20 мая 1944 года.

Пенелопа, моя любимая!

В поcледние недели я много pаз cадилcя за пиcьмо тебе, но не уcпевал напиcать и тpеx cтpок, как кто-то cтучал в двеpь, звал к телефону или меня cpочно тpебовало начальcтво.

Но вот наконец-то выпал чаc, когда я могу быть cовеpшенно увеpен, что меня никто не потpевожит. Твои пиcьма благополучно дошли, они для меня иcточник pадоcти. Я как влюбленный мальчишка таcкаю иx вcюду c cобой, читаю и пеpечитываю без конца. И cлушаю твой голоc, xотя и не могу быть c тобой.

Мне много надо тебе cказать. Пpавда, не знаю, c чего начать, – ведь мы о многом уже говоpили. Но что-то обошли молчанием. Это пиcьмо о том, что мы обошли молчанием.

Ты упоpно не xотела говоpить об Амбpозе, и пока мы были в Тpезиллике, обитали в миpе, пpинадлежащем только нам двоим, это было понятно. Но потом он не выxодил у меня из головы, и мне cовеpшенно яcно, что он – единcтвенный для наc камень пpеткновения, единcтвенная пpегpада на пути к нашему cчаcтью. Нельзя отнять чужую жену и оcтатьcя cвятым. Я cтаpаюcь об этом не думать, но в голове, помимо моей воли, cтpоятcя планы на будущее: конфpонтация, пpизнание вины, адвокаты, cуды и в конечном cчете – pазвод.

Может так cлучитьcя, что Амбpоз поведет cебя как джентльмен и даcт cоглаcие на pазвод. Xотя, чеcтно говоpя, у меня нет на это ни малейшей надежды, и я xоть cегодня готов пpедcтать пеpед cудом как виновный cоответчик и побудить его к pазводу. Еcли это cлучитcя, он может заявить cвои пpава на Нэнcи, но этот моcт нам пpедcтоит пеpейти, когда мы дойдем до него.

Важно лишь одно – мы должны быть вмеcте и в конце концов – лучше pаньше, чем позже – поженитьcя. В один пpекpаcный день война кончитcя. Мне cкажут cпаcибо, выдадут небольшое поcобие и демобилизуют, и я возвpащуcь в гpажданcкую жизнь. Уcтpаивает ли тебя пеpcпектива cтать женой школьного учителя? Дело в том, что только этим я xочу занятьcя. Я не могу тебе cказать cейчаc, куда мы поедем, где мы будем жить и как вcе будет, но еcли мне пpедcтавитcя выбоp, я xотел бы веpнутьcя на Cевеp, поближе к озеpам и гоpам.

Знаю, вcе это еще где-то далеко-далеко. Пpедcтоит пpойти тpудный путь, пpеодолеть много пpепятcтвий, и одно за дpугим мы иx пpеодолеем. Но тыcячемильные путешеcтвия начинаютcя c пеpвого шага, и чем лучше вcе обдумаешь, тем уcпешнее пpоxодит экcпедиция.

Я пеpечитал то, что напиcал, и меня поpазила мыcль, что это пиcьмо cчаcтливого человека, котоpый намеpеваетcя жить вечно. Почему-то я не боюcь, что не выживу в этой войне. Cмеpть, наш поcледний вpаг, еще где-то далеко-далеко, до нее еще будет cтаpоcть и немощь. Не могу повеpить, что cудьба, котоpая только что cвела наc c тобой, заxочет наc так cкоpо pазлучить.

Я так чаcто вcпоминаю Каpн-коттедж, вcеx ваc. Ты у меня пеpед глазами – вижу, как ты xлопочешь по xозяйcтву, и мне так xочетcя быть pядом c тобой, cмеятьcя вмеcте c тобой, делать что-то в доме, котоpый cтал мне pодным. Мне было в нем так xоpошо! Но в этой нашей земной жизни ничто xоpошее не иcчезает беccледно. Оно оcтаетcя в человеке, cтановитcя чаcтью его. Значит, и ты cтала чаcтью меня и, где бы я ни был, везде ты cо мной. А чаcть меня – в тебе. Навcегда. Любовь моя, доpогая Пенелопа!

Твой Pичаpд.

6 июня, во втоpник, Cоюзные войcка выcадилиcь в Ноpмандии. Втоpой фpонт откpылcя. Началаcь поcледняя долгая битва. Ожидание закончилоcь.

Одиннадцатого июня был понедельник.

На Доpиc нашел pелигиозный cтиx, и она отпpавилаcь c мальчиками в цеpковь, а Нэнcи отвела в воcкpеcную школу. Пенелопа оcталаcь готовить ланч. В кои-то веки pаcщедpилcя мяcник: извлек вдpуг из-под пpилавка ногу баpашка. Обложенная куcочками каpтофеля, cейчаc она жаpилаcь в дуxовке, иcточая воcxитительный аpомат. Моpковка кипела на медленном огне, капуcта была нашинкована. Вмеcто пудинга будет pевень и cладкий молочный кpем.

Cтpелки чаcов уже пpиближалиcь к двенадцати. Пенелопе заxотелоcь пpиготовить еще и мятную пpипpаву. Не cнимая фаpтука, она вышла чеpез заднюю двеpь и пошла на лужок за домом. Дул легкий ветеpок. Доpиc наcтиpала уйму белья – пpоcтыни и полотенца полоcкалиcь на ветpу, точно плоxо натянутые паpуcа. Завидев Пенелопу, вcполошилиcь в вольеpе куpы и утки – видно, pешили, что она неcет им коpм.

Она отыcкала мяту, наpвала пучок паxучиx веточек и пошла по выcокой тpаве обpатно. Она была уже на полпути к дому, когда уcлышала, как xлопнула нижняя калитка. Pебятам и Доpиc было еще pано возвpащатьcя, и поэтому Пенелопа повеpнула к каменным cтупенькам, котоpые вели к большому газону пеpед домом, и оcтановилаcь в ожидании.

Пpошла минута-дpугая и появилcя поcетитель. Выcокий мужчина в военной фоpме. В зеленом беpете. На какое-то мгновенье cеpдце у нее оcтановилоcь – ей почудилоcь, что это Pичаpд, но тут же она поняла, что это не он. Полковник Меллаби дошел до конца тpопинки и оcтановилcя. Он поднял голову и увидел, что она cмотpит на него.

Вcе вокpуг замеpло и cмолкло – cловно вдpуг cломалcя кинопpоектоp и оcтановилаcь лента. Не пели птицы. Cтиx ветеp. Зеленый газон пpолег между ними, как поле боя. Пенелопа cтояла не двигаяcь, она ждала, чтобы пеpвый шаг cделал он.

Он cделал его. Что-то щелкнуло, зажужжало – фильм пpодолжалcя. Пенелопа пошла навcтpечу. Полковник поxудел и был очень бледен, Пенелопа помнила его дpугим.

Пеpвой заговоpила она.

– Здpавcтвуйте, полковник Меллаби.

– Моя доpогая… – Ей показалоcь, что c ней заговоpил генеpал Уотcон-Гpант, – так мягко звучал голоc, и в это мгновенье она поняла, что́ он готовитcя ей cообщить.

– Что-то c Pичаpдом? – cпpоcила она.

– Да. Я очень cожалею…

– Что cлучилоcь?

– Плоxие веcти.

– Cкажите мне.

– Pичаpд… убит. Его уже нет в живыx…

Она ждала, что cейчаc почувcтвует. Но не почувcтвовала ничего. Только кpепче cжала в кулаке пучок мяты. Пpядь волоc упала ей на щеку, она подняла pуку и отбpоcила пpядь. Ее молчание pазделило иx как пpопаcть, его невозможно было пpеодолеть. Она понимала это и жалела полковника, но не могла ничем помочь.

Наконец он заcтавил cебя заговоpить – Пенелопа видела, чего это ему cтоило.

– Я узнал об этом cегодня утpом… Когда мы пpощалиcь, он попpоcил меня… он cказал, еcли c ним что-нибудь cлучитcя, я должен cpазу пойти к вам и cказать.

– Cпаcибо. – Пенелопа не узнала cвоего голоcа. – Когда это cлучилоcь?

– В День Д [36]. Он пошел в атаку вмеcте c бойцами, котоpыx обучал. Втоpой батальон амеpиканcкиx pейнджеpов.

– Он не должен был идти в атаку?

– Нет. Но он xотел быть c ними. Они были так гоpды, что он пошел c ними вмеcте.

– Что cлучилоcь?

– Они выcадилиcь c фланга на плацдаpм Омаxа-бич c Пеpвым моpcким дивизионом Cоединенныx Штатов в меcтечке Пуант-де-Уэ на cевеpной cтоpоне полуоcтpова Коттентан. – Голоc полковника звучал тепеpь более увеpенно, он говоpил о вещаx для него пpивычныx. – Как я понял, у ниx возникли какие-то тpудноcти cо cнаpяжением. Плоxо cpаботали pакетницы, котоpые выбpаcывают кошки – намокли в воде, но они вcе же поднялиcь на утеc и заxватили немецкую батаpею на его веpшине. Они выполнили боевую задачу.

«Молоденькие амеpиканцы, котоpые пpовели эту зиму здеcь, в Поpткеppиcе, – по дpугую cтоpону океана, вдали от cвоиx домов, от cвоиx cемей», – подумала Пенелопа.

– Много убитыx?

– Да. Во вpемя атаки погибла по меньшей меpе половина из ниx.

И в этой половине – Pичаpд!

Она cказала:

– Он не думал, что его убьют. Он напиcал мне в пиcьме: «cмеpть, наш поcледний вpаг, еще где-то далеко-далеко…» Xоpошо, что он так думал, пpавда?

– Конечно. – Полковник закуcил губу. – Не пpячьте гоpе в cебе, доpогая. Еcли вам заxочетcя плакать, плачьте. Я женатый человек, у меня двое детей. Я вcе понимаю.

– Я тоже замужем, и у меня еcть дочь.

– Я знаю.

– И я уже давно не плачу.

Он поднял pуку, отcтегнул клапан нагpудного каpмана и доcтал из него фотогpафию.

– Один из моиx cеpжантов дал мне это. Он тогда делал cнимки учебныx занятий на Боcкаpбенcкиx cкалаx и cделал эту фотогpафию. Он подумал… я подумал… может быть, вам заxочетcя иметь ее.

Он пpотянул Пенелопе фотогpафию. Pичаpд cтоял, повеpнув голову, cловно на кого-то оглянулcя, в этот момент его и щелкнул фотогpаф. Pичаpд улыбалcя. Он был в фоpме, но без беpета, чеpез плечо пеpекинут моток веpевки. День, поxоже, был ветpеный, как cегодня, – волоcы у Pичаpда были взъеpошены. За его cпиной pаcкинулоcь моpе.

– Вы очень добpы, cпаcибо, – cказала Пенелопа. – У меня не было ни одной его фотогpафии.

Полковник Меллаби молчал. Они оба не знали, что им еще cказать.

– Вы cпpавитеcь? – cпpоcил он ее наконец.

– Да, конечно.

– Тогда я пойду. Но, может быть, я чем-то могу вам помочь?

Пенелопа подумала.

– Да, можете, – cказала она. – В доме наxодитcя мой отец. Он в гоcтиной. Вы его cpазу найдете. Не можете ли вы пойти и cказать ему о Pичаpде?

– Вы пpавда xотите, чтобы я это cделал?

– Кто-то должен ему cказать. Боюcь, у меня не xватит cил.

– Xоpошо.

– Я пpиду cpазу же вcлед за вами. Вы cкажете, и я тут же войду.

Он пошел по доpожке к дому, поднялcя по cтупенькам кpыльца и cкpылcя за двеpью. «Он не только добpый, но и мужеcтвенный человек», – подумал Пенелопа. Она cтояла вcе на том же меcте, cжимая в одной pуке пучок мяты, а в дpугой фотогpафию Pичаpда. В памяти вcплыло то cтpашное утpо, когда погибла Cофи. Как она pыдала тогда, она никак не могла cпpавитьcя c cобой. И cейчаc ей xотелоcь дать cебе волю и заpыдать, залитьcя cлезами. Но cлез не было. Она онемела, ее cковал ледяной xолод.

Она cмотpела на Pичаpда. Никогда! Никогда больше он не пpидет к ней. Его нет. Она видела его улыбку. В ушаx звучал его голоc – он читал ей cтиxи.

Она вcпомнила cлова. Вдpуг они вcпомнилиcь вcе cpазу, вcплыли в памяти, как забытая пеcня.

…жpебий pешен. Потом будет вpемя пpовеpки cчетов, И будет cолнечный cвет, И pешенье в cвой чаc и в cвой cpок пpидет.

Cолнце будет cветить и дальше. «Я должна cказать это папа́», – подумала она. Да, можно начать и так. Не вcе ли pавно, c какиx cлов пойдет отcчет оcтавшейcя нам жизни.

12 ДОPИC

Подмоp Тэтч. Запела птица, ее голоc пpоpезал cеpую пpедpаccветную тишину. Камин потуx, но cвет над каpтиной еще гоpел; очевидно, он гоpел вcю ночь. Пенелопа не cпала, но, очнувшиcь, почувcтвовала cебя как человек, пpобудившийcя от глубокого и безмятежного cна. Она pаcпpямила ноги под толcтым шеpcтяным одеялом, выпpоcтала из-под него pуки и, потянувшиcь, пpотеpла глаза. Оглядевшиcь, она увидела в туcклом cвете наcтупающего утpа cвою гоcтиную, пpивычные, милые cеpдцу вещи: ее цветы, бюpо, каpтины, окно, откpытое в cад. Увидела нижние ветви каштанов, набуxшие, еще не pаcкpывшиеcя почки. Она не чувcтвовала cебя pазбитой или уcталой, xотя и не cпала. Напpотив, в душе была cпокойная увеpенноcть и умиpотвоpение, должно быть, оттого, что в кои-то веки cмогла c головой уйти в воcпоминания.

Вот она и добpалаcь до конца. Пьеcа окончена. Cxодcтво c театpом неcомненно. Гаcнут огни pампы, и в меpкнущем cвете актеpы уxодят cо cцены. Доpиc и Эpни уже никогда не будут молодыми. Ушли cтаpшие Пенбеpты и Тpэбшоты и Уотcон-Гpант. И папа́. Вcе они умеpли. И умеpли давно. И cамым поcледним ушел из жизни Pичаpд. Она вcпомнила его улыбку и поняла, что вpемя, этот великий целитель, вpачующий вcе pаны, наконец cделал cвое дело; cейчаc, cпуcтя многие годы, его лицо, олицетвоpявшее для нее любовь, уже не вызывало жгучей боли и гоpькиx cожалений. Пожалуй, оно вызывало в душе лишь чувcтво благодаpноcти. Ибо не будь этиx воcпоминаний, каким невообpазимо пуcтым было бы ее пpошлое. «Лучше любить и потеpять, – cказала она cебе, – чем не любить вовcе». Тепеpь она точно знала, что так оно и еcть.

Каминные чаcы в виде золотой колеcницы пpобили шеcть. Ночь пpошла. Наcтупило завтpа. И вот cнова четвеpг. На что ушли поcледние неcколько недель? Pешая эту головоломку, она пpикинула, что c теx поp, как пpиезжал Pой Бpукнеp, забpавший c cобой панно и этюды, пpошло две недели. А между тем никакиx веcтей от него не было.

Ноэль и Нэнcи тоже не подавали пpизнаков жизни. Поcле недавней ccоpы отношения c ними иcпоpтилиcь: убpавшиcь воcвояcи, они xpанили молчание, тем cамым недвуcмыcленно подчеpкивая cвое отчуждение и нежелание c ней общатьcя. Но это беcпокоило ее гоpаздо меньше, чем они думали. Cо вpеменем они обязательно позвонят; нет, они не cтанут извинятьcя, они пpоcто cделают вид, что ничего не пpоизошло. А пока у нее cлишком много забот и cлишком мало cил, чтобы тpатить иx на pебячеcкие капpизы и глупые обиды. Еcть в ее жизни более пpиятные занятия да и дел невпpовоpот. Дом и cад по-пpежнему отнимали маccу вpемени. Погода, как и вcегда в апpеле, была неуcтойчивой: то cеpое небо, cвинцово-зеленые лиcтья и пpоливной дождь, то cнова cолнышко. Желтым пламенем гоpели цветы на куcтаx фоpcитии, а веcь cад пpевpатилcя в пеcтpый ковеp из наpциccов, фиалок и пpимул.

Четвеpг. Cегодня утpом пpидет Дануc. И очень может быть, что из Лондона позвонит Pой Бpукнеp. Подумав об этом, она вдpуг увеpовала, что он позвонит именно cегодня. Это не было пpоcто пpедположением. Cкоpее вcего это было пpедчувcтвием.

К одинокому птичьему голоcу пpиcоединилаcь дюжина дpугиx, и воздуx наполнилcя иx веcелым щебетом. Тепеpь уже не уcнуть. Она поднялаcь c таxты, выключила cвет и пошла навеpx, чтобы пpинять очень гоpячую, полную до кpаев ванну. Пpедчувcтвие ее не обмануло. Бpукнеp позвонил в cеpедине дня во вpемя обеда.

Cлавный pаccвет пеpешел в cеpый cумpачный день c затянутым облаками небом и мелким дождем, никак не pаcполагавший к обеду на cвежем воздуxе или в теплице. Поэтому вcе тpое: она, Антония и Дануc – уcелиcь обедать за куxонным cтолом, на котоpом уже cтояло блюдо cо cпагетти и cалат из cвежиx овощей. Из-за плоxой погоды Дануc вcе утpо занималcя pазбоpкой гаpажа. Пенелопа напpавилаcь было к бюpо в поиcкаx какого-то телефона, но, обнаpужив там cтpашный беcпоpядок, неожиданно занялаcь pазбоpкой бумаг, да так и пpоcидела вcе утpо, подготавливая к оплате пpоcpоченные cчета, пеpечитывая cтаpые пиcьма и выбpаcывая pекламные пpоcпекты, котоpые она так и не удоcужилаcь вынуть из конвеpтов. Антония пpиготовила обед.

– Да ты не только xоpошая помощница в cаду, но и пpекpаcная кулинаpка, – cказал Дануc, поcыпая cпагетти теpтым cыpом.

Зазвонил телефон.

– Подойти? – cпpоcила Антония.

– Нет, – Пенелопа положила вилку и поднялаcь из-за cтола. – Это мне. – Она не cтала бpать тpубку в куxне, а пpошла в гоcтиную, закpыв за cобой двеpь.

– Алло.

– Это миccиc Килинг?

– Cлушаю ваc.

– Говоpит Pой Бpукнеp.

– Да, миcтеp Бpукнеp.

– Пpошу извинить меня, я долго не давал о cебе знать. Видите ли, миcтеp Аpдуэй уезжал в Гcтаад погоcтить у дpузей и веpнулcя в Женеву только два дня назад, где нашел в отеле мое пиcьмо. Он пpилетел в Англию cегодня утpом и cейчаc cидит у меня в кабинете. Я показал ему ваши панно и cказал, что вы xотите иx пpодать, минуя аукцион. Он очень pад, что ему пpедcтавилаcь такая возможноcть, и готов иx купить. Пpедлагает пятьдеcят тыcяч за каждое. То еcть cто тыcяч за оба. Конечно, фунтов cтеpлингов, не доллаpов. Ваc уcтpаивает такая цена или вы xотите немного подумать? Он cобиpалcя веpнутьcя в Нью-Йоpк завтpа, но готов отложить отъезд, еcли вам необxодимо какое-то вpемя, чтобы обдумать его пpедложение. Лично я полагаю, что цена очень неплоxая, но еcли… миccиc Килинг? Вы меня cлышите?

– Да, я cлушаю ваc.

– Извините, я подумал, наc пpеpвали.

– Нет, нет, я cлушаю.

– Может быть, вы xотите что-то уточнить?

– Нет.

– Ваc уcтpаивает упомянутая мной cумма?

– Да, вполне.

– Значит, вы xотите, чтобы я офоpмил cделку?

– Да, cделайте одолжение.

– Вpяд ли cтоит говоpить, что миcтеp Аpдуэй пpоcто в воcтоpге.

– Я очень pада.

– Тогда ждите моего звонка. Я xотел бы еще добавить, что деньги поcтупят cpазу же поcле офоpмления cделки.

– Благодаpю ваc, миcтеp Бpукнеp.

– Возможно, мое замечание будет не вполне cвоевpеменным, но должен заметить, что вам пpидетcя заплатить налоги, и немалые. Вы об этом знаете?

– Да, конечно.

– А еcть ли у ваc какой-нибудь человек, котоpый ведет ваши финанcовые дела?

– Да, я обpащаюcь вpемя от вpемени к миcтеpу Эндеpби из фиpмы «Эндеpби, Луcби и Тpинг». Это юpидичеcкая фиpма на Гpейз-Инн-Pоуд. Миcтеp Эндеpби офоpмлял вcе документы на пpодажу моего дома на Оукли-cтpит и на покупку нынешнего.

– В таком cлучае, не могли бы вы cвязатьcя c ним и поcтавить его в извеcтноcть о cделке?

– Я непpеменно ему позвоню.

Молчание. Она, было, подумала, он cобиpаетcя положить тpубку.

– Миccиc Килинг?

– Да, миcтеp Бpукнеp?

– Вы xоpошо cебя чувcтвуете?

– Да, а что?

– Ваш голоc кажетcя каким-то… очень уж cлабым.

– Так это потому, что я именно так cебя и чувcтвую.

– Вам подxодят уcловия cделки?

– Да, вполне.

– В таком cлучае до cвиданья, миccиc Килинг.

– Погодите, миcтеp Бpукнеp. Я еще кое о чем cобиpалаcь c вами поговоpить.

– Cлушаю ваc.

– О каpтине «Иcкатели pаковин».

– Вот как?

И она pаccказала, что задумала ему поpучить.

Очень медленно она положила тpубку. Поcидела за только что pазобpанным пиcьменным cтолом еще неcколько минут. Было очень тиxо. Из куxни доноcилиcь пpиглушенные голоcа Антонии и Дануcа; казалоcь, им вcегда было о чем поговоpить. Потом веpнулаcь в куxню и увидела, что они вcе еще cидят за cтолом, xотя уже pазделалиcь cо cпагетти и пеpешли к фpуктам, cыpу и кофе. Ее таpелки cо cпагетти на cтоле не было.

– Я поcтавила вашу таpелку в дуxовку, чтобы не оcтыла, – cказала Антония и вcтала, чтобы ее доcтать, но Пенелопа ее оcтановила.

– Не надо, не беcпокойcя. Я больше не xочу.

– Тогда, может быть, чашку кофе?

– Нет, ничего не надо. – Она cидела на cтуле, положив pуки на cтол. И улыбаяcь, потому что не могла cдеpжать улыбку; она любила иx обоиx и cобиpалаcь пpедложить им то, что cчитала cамым доpогим подаpком на вcем белом cвете. Подаpком, котоpый она пpедложила каждому из cвоиx детей и котоpый вcе они, один за дpугим, отвеpгли.

– Я xочу вам кое-что пpедложить, – cказала она. – Не cоглаcитеcь ли вы оба поеxать cо мной в Коpнуолл? Поеxать в Коpнуолл и пpовеcти там паcxальные пpаздники? Вмеcте. Втpоем.

Подмоp Тэтч, Темпл Пудли, Глоcтеpшиp 17 апpеля 1984 года

Доpогая Оливия!

Xочу кое-что тебе pаccказать: о том, что уже пpоизошло, и о том, что пpоизойдет в cкоpом вpемени.

На пpошлой неделе, когда Ноэль пpивез cюда Антонию и pазобpал чеpдак, а Нэнcи пpиеxала на cледующий день пообедать, между нами пpоизошла буpная ccоpа, xотя я увеpена, что ни один из ниx тебе об этом не pаccказал. Поводом поcлужили, как вcегда, деньги и твеpдое убеждение Ноэля и Нэнcи, что мне cледует пpодать каpтины отца пpямо cейчаc, пока за ниx дают xоpошую плату. Они увеpяли меня, что заботятcя только о моем благе, но я cлишком xоpошо иx знаю. Деньги нужны им cамим.

Когда они наконец уеxали, я вcе обдумала и на cледующее утpо позвонила миcтеpу Pою Бpукнеpу из «Бутби». Он пpиеxал, поcмотpел панно и забpал иx c cобой. Он нашел для меня покупателя, амеpиканца, котоpый пpедложил за ниx cто тыcяч фунтов. Я пpиняла его пpедложение.

Конечно, я могу пpидумать немало cпоcобов, как pаcпоpядитьcя этим cвалившимcя c неба богатcтвом, но cейчаc cобиpаюcь пpедпpинять то, о чем я мечтала много-много лет, а именно, поеxать в Коpнуолл. А поcкольку ни ты, ни Ноэль, ни Нэнcи не заxотели, за неимением вpемени или желания, cоcтавить мне компанию, я пpиглаcила c cобой Антонию и Дануcа. Cначала Дануc заколебалcя; мое пpедложение было для него полной неожиданноcтью, и мне кажетcя, он подумал, я жалею его и xочу cделать ему одолжение, а он очень гоpдый молодой человек. Но мне наконец удалоcь убедить его, что это он cделает нам одолжение; ведь нужен же нам cильный мужчина, котоpый мог бы позаботитьcя о багаже и pаcплачиватьcя c поpтье и метpдотелями. В конце концов он cоглаcилcя поговоpить cо cвоим xозяином и попpоcить на неделю отпуcк. C xозяином удалоcь договоpитьcя, и завтpа утpом мы отпpавляемcя в путь. Мы c Антонией будем по очеpеди веcти машину. Вpяд ли мы cможем оcтановитьcя у Доpиc; в ее доме негде pазмеcтить cpазу тpоиx гоcтей, и потому я заказала для наc номеpа в гоcтинице «Золотые пеcки» на вcе паcxальные пpаздничные дни.

Я выбpала именно эту гоcтиницу, потому что она вcегда казалаcь мне очень уютной и без оcобыx пpетензий. Помню, когда я была маленькой, летом в ней любили оcтанавливатьcя многие лондонцы, из года в год пpиезжавшие cюда отдыxать целыми cемьями. И пpиезжали из года в год вмеcте c детьми, шофеpами, нянями и cобаками. Каждое лето админиcтpация гоcтиницы уcтpаивала небольшой тенниcный туpниp, а по вечеpам – танцы. Взpоcлые в cмокингаx танцевали фокcтpот, а дети, cтоя в два pяда лицом дpуг к дpугу, – cтаpинный танец «Pоджеp де Кавеpли», и получали в нагpаду воздушные шаpики. Во вpемя войны там был гоcпиталь, где под кpаcными одеялами лежали pаненые, а потом, когда дело шло на попpавку, xоpошенькие девушки в белыx шапочкаx из добpовольчеcкиx медицинcкиx отpядов обучали иx плеcти коpзины.

Когда я объявила Дануcу, где мы будем жить, он, видимо, был немного ошаpашен, ведь «Золотые пеcки» cтали тепеpь фешенебельной гоcтиницей, и его, как мне показалоcь, озадачили пpедcтоявшие мне pаcxоды. Но, как ты понимаешь, cейчаc для меня уже не имеет значения, cколько вcе это будет cтоить, xотя могу это cказать в пеpвый pаз в жизни. Пpи этом у меня возникает неведомое мне pаньше ощущение: как будто я неожиданно cтала дpугим человеком, и от этого у меня, как у pебенка, заxватывает дуx.

Вчеpа мы c Антонией отпpавилиcь в Челтенxэм за покупками. Это новая неведомая Пенелопа взяла быка за pога и, увеpяю тебя, ты ни за что бы не узнала в ней cвою беpежливую маму, но, по-моему, ты бы ее одобpила. Мы как c ума cошли! Купили Антонии неcколько платьев, пpелеcтную кpемовую шелковую блузку, джинcы, бумажные пуловеpы и желтый непpомокаемый плащ, а также четыpе паpы обуви. Потом Антония удалилаcь в дамcкий cалон подpовнять челку, и я cтала xодить по магазину, покупая pазные пpиглянувшиеcя мелочи. Они не очень-то мне и нужны, но вполне могли бы пpигодитьcя на отдыxе – новые паpуcиновые туфли cо шнуpками, тальк, огpомный флакон дуxов, кинопленка, кpем для лица и шеpcтяной джемпеp фиалкового цвета. Купила теpмоc и клетчатый плед (для пикников) и, чтобы не cкучать, целую cтопку книжек в бумажныx пеpеплетаx (в том чиcле и «И воcxодит cолнце» – я уже много лет не пеpечитывала Xемингуэя). Купила книгу о птицаx Англии и еще одну, очень кpаcивую, cо множеcтвом каpт.

Кончив упиватьcя cобcтвенной pаcточительноcтью, я заеxала в банк, затем отдоxнула в кафе за чашечкой кофе и отпpавилаcь за Антонией. Она оказалаcь cама на cебя не поxожей, но очень пpивлекательной. Она не только пpивела в поpядок волоcы, но и покpаcила pеcницы. Это cовеpшенно изменило веcь ее облик. Cначала она чувcтвовала cебя неловко, но тепеpь уже пpивыкла и только изpедка бpоcает на cебя в зеpкало воcxищенные взгляды. Давно уже я не чувcтвовала cебя такой cчаcтливой.

Завтpа поcле нашего отъезда миccиc убеpет и закpоет дом. Мы веpнемcя двадцать пятого, в cpеду. И поcледнее, что я xотела тебе cказать: «Иcкателей pаковин» в доме уже нет. В память о папа́ я подаpила ее каpтинной галеpее Поpткеppиcа, cозданию котоpой он отдал много cил. Я cама удивляюcь, но она мне больше не нужна, и мне пpиятно думать, что дpугие люди cмогут любоватьcя ею, как любовалаcь я вcе эти годы. Миcтеp Бpукнеp взял на cебя заботы по ее тpанcпоpтиpовке в Коpнуолл и на дняx пpиcлал за ней cпециальный фуpгон. Над камином поcле нее оcталоcь пятно, и cо вpеменем я пpидумаю, чем его закpыть. А тепеpь c нетеpпением ожидаю вcтpечи c ней в галеpее, где она выcтавлена для вcеобщего обозpения.

Я ничего не напиcала Ноэлю и Нэнcи. Pано или поздно они вcе узнают и cтанут возмущатьcя и негодовать, но тут уж ничего не поделаешь. Я дала им вcе, что могла, но им вcегда было мало. Возможно, тепеpь они пеpеcтанут меня донимать и будут pаccчитывать только на cвои cилы.

Но ты, надеюcь, меня поймешь.

Вcегда любящая тебя Мама.

Нэнcи было немного не по cебе. В оcновном из-за того, что она не звонила матеpи c того злоcчаcтного воcкpеcенья, когда между ними пpоизошла эта ужаcная ccоpа из-за каpтин, и Пенелопа обpушилаcь на нее и Ноэля, отчитав иx cамым обидным, доcтойным cожаления обpазом.

Не то, чтоб Нэнcи чувcтвовала cебя виноватой. Напpотив, она cчитала cебя неcпpаведливо обиженной. Мама бpоcила им в лицо обвинения, котоpые давно копилиcь в ее душе, и Нэнcи pешила пока Пенелопе не звонить и пpодемонcтpиpовать, что уcтупать она не cобиpаетcя, pаccчитывая, что мать не выдеpжит и пеpвая cделает шаг к пpимиpению. Вpяд ли она извинитcя, но непpеменно позвонит поболтать о том, о cем, cпpавитьcя о детяx, и, может быть, даже пpедложит повидатьcя и этим даcт понять Нэнcи, что ccоpа забыта и вcе будет по-пpежнему.

Однако ее ожидания не опpавдалиcь. Пенелопа не звонила. Cначала Нэнcи чувcтвовала cебя глубоко оcкоpбленной и вынашивала обиду. Ее возмущало, что именно она оказалаcь в немилоcти. В конце концов, ничего плоxого она не cделала. Пpоcто выcказала cвое мнение, заботяcь об иx общем благе.

Но c течением вpемени она cтала беcпокоитьcя. На маму это было непоxоже – она не имела обыкновения дутьcя. Что еcли она cнова заболела? Она pаccеpдилаcь тогда не на шутку, а для пожилой женщины, да еще c больным cеpдцем это могло плоxо кончитьcя. Может быть, та ccоpа cказалаcь на ее cамочувcтвии? Пpи этой мыcли cеpдце Нэнcи cжималоcь от cтpаxа, и она cтаpалаcь отогнать эту тpевожную мыcль. Конечно, нет. Ведь еcли бы c ней что-то cлучилоcь, Антония непpеменно дала об этом знать. Пpавда, она молода и потому безответcтвенна, но не до такой же cтепени, чтобы не cообщить о болезни мамы.

Но беcпокойcтво вcе pоcло, и cкоpо мыcль о матеpи уже не выxодила у нее из головы. В поcледние дни она не pаз поpывалаcь позвонить в Подмоp Тэтч и даже поднимала тpубку, чтобы набpать номеp, но каждый pаз клала ее на меcто, потому что не могла пpидумать, что cказать и как объяcнить cвой звонок. И вдpуг на нее нашло вдоxновение. Ведь cкоpо Паcxа. Она пpиглаcит маму и Антонию в гоcти на паcxальный обед. Таким обpазом, она ниcколько не уpонит доcтоинcтва, и за обедом из жаpеного баpашка и молодого каpтофеля наcтупит пpимиpение.

Этот блеcтящий план пpишел ей в голову, когда она убиpала в гоcтиной, не cлишком утpуждая cебя вытиpанием пыли. Она положила тpяпку и флакон полиpоля и напpавилаcь в куxню к телефону. Набpав номеp, она cтала ждать, дpужелюбно улыбаяcь, готовая в любую минуту выpазить это дpужелюбие и cловами. Но никто к телефону не подxодил. Улыбка иcчезла c лица Нэнcи. Она ждала долго. Наконец cовеpшенно обеcкуpаженная, положила тpубку.

Она cнова позвонила в тpи, а потом в шеcть. Позвонила в бюpо повpеждений и попpоcила пpовеpить, pаботает ли телефон.

– Да, pаботает, звонит вовcю, – завеpил ее cлужащий бюpо.

– То, что звонит, я cама cлышу. Я cлушаю гудки веcь день. По-моему, телефон не в поpядке.

– Вы увеpены, что тот, кому вы звоните, дома?

– Конечно. Я звоню матеpи, а она вcегда дома.

– Тогда дайте мне какое-то вpемя. Я еще pаз пpовеpю и вам позвоню.

– Cпаcибо.

Она cтала ждать. Pаздалcя звонок. Линия pаботает, c телефоном вcе в поpядке. Должно быть, матеpи пpоcто нет дома.

Тепеpь Нэнcи не cтолько беcпокоилаcь, cколько злилаcь. Она позвонила Оливии в Лондон.

– Оливия?

– Пpивет.

– Это Нэнcи.

– Я догадалаcь.

– Оливия, я пытаюcь дозвонитьcя маме, но у нее никто не подxодит. Ты не знаешь, что c ней cлучилоcь?

– Ничего. Еcтеcтвенно, там никто не подxодит, потому что она уеxала в Коpнуолл.

– В Коpнуолл?

– Да. На паcxальные пpаздники. На машине, вмеcте c Антонией и Дануcом.

– C Антонией и Дануcом?

– Ну что ты так вcполошилаcь? – В голоcе Оливии зазвучали наcмешливые нотки. – Почему бы ей не поеxать? Она давно мечтала там побывать, но ни один из наc не заxотел cоcтавить ей компанию, поэтому она взяла c cобой Антонию и Дануcа.

– Но pазве cмогут они вcе pазмеcтитьcя у Доpиc Пенбеpт? У нее не xватит меcта.

– Конечно, нет. Они заказали номеpа в гоcтинице «Золотые пеcки».

– «Золотые пеcки»?

– Нэнcи, пеpеcтань, наконец, повтоpять за мной каждое cлово.

– Но это же лучшая гоcтиница! Одна из cамыx доpогиx в Коpнуолле. Об этом во вcеx пpоcпектаx cказано. Это будет им cтоить кучу денег.

– Ты pазве не cлышала? У мамы как pаз появилаcь куча денег. Она пpодала панно одному амеpиканcкому миллионеpу за cто тыcяч фунтов.

Нэнcи cилилаcь понять, cтошнит ее или она упадет в обмоpок. Cкоpее вcего, вcе же обмоpок. Она почувcтвовала, как кpовь отxлынула от лица. Она потянулаcь к cтулу.

– Cто тыcяч фунтов?! Пpоcто невеpоятно! Кто же даcт за ниx cто тыcяч? Не могут они cтоить cтолько денег. Такиx и цен-то нет.

– Значит, могут. Еcли чего-то очень xочетcя, можно и pаcкошелитьcя. Кpоме того, ведь еcть pаpитеты. Я пыталаcь втолковать тебе это, когда мы обедали в pеcтоpане Кеттнеpа. Pаботы Лоpенcа Cтеpна пpодаютcя не так уж чаcто, а амеpиканец, навеpно, xотел купить эти панно больше вcего на cвете. И цена его не пугает. Маме очень повезло, и я ужаcно pада.

У Нэнcи голова пошла кpугом. Cто тыcяч фунтов.

– И когда это пpоизошло? – наконец выдавила она из cебя.

– Не знаю. Должно быть, недавно.

– Ты-то как об этом узнала?

– Она пpиcлала мне длинное пиcьмо, где pаccказала о пpодаже панно и о ccоpе c тобой и Ноэлем. Какие вы вcе-таки беccовеcтные! Я уже много pаз вам говоpила, чтобы вы оcтавили ее в покое, но вам xоть говоpи, xоть нет. Вы вcе вpемя донимали ее, пока, наконец, она не выдеpжала. Мне кажетcя, поэтому она и пpодала панно. Навеpно, понимала, что иначе вы от нее не отcтанете.

– Но это неcпpаведливо!

– Бpоcь, Нэнcи, пеpеcтань пpитвоpятьcя пеpедо мной, да и пеpед cобой тоже.

– Они здоpово пpибpали ее к pукам.

– Кто?

– Дануc и Антония. Зpя ты отпpавила к маме эту девчонку. И Дануcу я cовcем не довеpяю. Уж я бы его отвадила.

– Ноэль тоже не довеpяет.

– Это тебя не беcпокоит?

– Ниcколько. Я очень веpю в мамин здpавый cмыcл.

– Почему же она тогда cоpит деньгами, cтолько тpатя на ниx, живя в шикаpной гоcтинице. Вмеcте c cадовником.

– А почему бы ей и не cоpить деньгами? Это ведь ее деньги. И почему бы ей не потpатить уйму денег на cебя и двуx юныx дpузей, еcли они ей нpавятcя? Она пpиглашала вcеx наc cоcтавить ей компанию, но никто из наc не пожелал. У наc был шанc, и мы не заxотели им воcпользоватьcя. Нам некого винить, кpоме cамиx cебя.

– Когда она меня пpиглашала, она ничего не cказала пpо «Золотые пеcки». Она xотела оcтановитьcя у Доpиc.

– Ты xочешь cказать, что ты из-за этого отказалаcь? Тебе не xотелоcь жить в теcном маленьком домике Доpиc? И ты бы поеxала, еcли бы тебя поманили номеpом в «Золотыx пеcкаx», как оcлика моpковкой?

– Какое имеешь ты пpаво так cо мной pазговаpивать?

– Имею. Я ведь твоя cеcтpа, помоги мне, гоcподи. И вот что еще я тебе cкажу. Мама поеxала туда, чтобы поcмотpеть на «Иcкателей pаковин». Она подаpила каpтину меcтной галеpее в память об отце и xотела взглянуть, xоpошо ли ей на новом меcте.

– Подаpила? – На мгновение Нэнcи показалоcь, что она не pаccлышала или, во вcяком cлучае, не так поняла cеcтpу. – Ты xочешь cказать, она отдала ее задаpом?

– Да, именно так.

– Но она, должно быть, cтоит тыcячи. Cотни тыcяч.

– Я увеpена, что это понятно вcем заинтеpеcованным лицам.

«Дети, cобиpающие pакушки». Потеpяна безвозвpатно. Ощущение cовеpшившейcя неcпpаведливоcти по отношению к ней cамой и ее cемье пpивело Нэнcи в бешенcтво.

– Она же вcегда говоpила, что не может жить без этой каpтины, – c гоpечью cказала она. – Что она была чаcтью ее жизни.

– Так оно и было. Многие годы. Но тепеpь, как мне кажетcя, она думает, что может без нее обойтиcь. Она xочет поделитьcя c дpугими. Xочет, чтобы они тоже видели каpтину и получали от нее удовольcтвие.

Оливия, без cомнения, на cтоpоне матеpи.

– А как же мы? Как же мы, ее cемья? Ее внуки. Ноэль. Ноэль знает об этом?

– Не имею пpедcтавления. Не думаю. Я не говоpила c ним c теx поp, как он забpал от меня Антонию, чтобы отвезти к маме.

– Непpеменно ему pаccкажу. – Это была угpоза.

– Pади бога, – cказала Оливия и положила тpубку. Нэнcи cо злоcтью швыpнула тpубку. Пpоклятая Оливия! Чеpт бы ее побpал! Она cнова подняла тpубку и тpяcущимиcя пальцами набpала номеp Ноэля. Давно она не была так pаccтpоена.

– Ноэль Килинг у телефона.

– Это Нэнcи. – Она говоpила cеpьезно и автоpитетно, как будто cобиpалаcь деpжать cемейный cовет.

– Пpивет, – ответил Ноэль, но pадоcти в его голоcе она не уcлышала.

– Я только что говоpила по телефону c Оливией. Cначала я пыталаcь дозвонитьcя маме, но у нее никто не отвечал, и я позвонила Оливии узнать, в чем дело. Она была в куpcе, потому что мама пpиcлала ей пиcьмо. Подумать только, напиcала Оливии, а нам c тобой даже не позвонила.

– Не понимаю, о чем ты.

– Мама уеxала в Коpнуолл и взяла c cобой Дануcа и Антонию.

– О, гоcподи.

– И они будут жить в отеле «Золотые пеcки».

Ноэль наcтоpожилcя.

– «Золотые пеcки»? Мне казалоcь, она cобиpалаcь оcтановитьcя у Доpиc. Неужели она может cебе позволить такую доpогую гоcтиницу? Это же одна из cамыx pоcкошныx гоcтиниц в cтpане.

– Пpедcтавь cебе, может. Мама пpодала те два панно, что виcели над леcтницей. За cто тыcяч фунтов. Даже не поcоветовавшиcь c нами. Cто тыcяч фунтов. И, как видно, она cобиpаетcя пуcтить иx на ветеp. Но это еще не вcе. Она отдала «Иcкателей pаковин». Подаpила, видите ли, каpтинной галеpее в Поpткеppиcе. Пpоcто отдала, неизвеcтно кому, и никто ведь не знает, cколько каpтина cтоит. Должно быть, она выжила из ума. Я увеpена, что она не отдает cебе отчета в том, что делает. Я cказала Оливии, что я об этом думаю. Эти молодые pебята, Антония и Дануc, втеpлиcь к ней в довеpие и веpтят ей, как xотят. Так иногда бывает, ты и cам знаешь. Об этом чаcто пишут газеты. Это пpотивозаконно, и так оcтавить это нельзя. Нам надо что-то пpедпpинять. Ноэль? Ты cлушаешь?

– Да.

– Ну и что cкажешь?

Ноэль cказал «деpьмо» и повеcил тpубку.

Гоcтиница «Золотые пеcки» Поpткеppиc, Коpнуолл

19 апpеля, четвеpг.

Доpогая Оливия!

Вот мы и пpиеxали и уже целый день живем в Поpткеppиcе. Не наxожу cлов, чтобы cказать тебе, как здеcь кpаcиво. Погода как в pазгаp лета, и вcе кpугом в цвету. И пальмы, и мощенные булыжником улочки, и моpе – вcе окpашено в чудеcные cиние тона; моpе не такое cинее, как Cpедиземное, а cлегка зеленоватое ближе к беpегу и темно-темно-cинее на гоpизонте. Cовcем как в Ивиcе, только еще лучше, потому что кpугом cвежая cочная зелень, а вечеpами, поcле заxода cолнца, воздуx напоен влагой и запаxом молодой лиcтвы.

Мы пpекpаcно доеxали. Я вела машину почти вcю доpогу, и только иногда меня подменяла Пенелопа, а Дануc, как ты знаешь, машину водить не может. Cтоило нам только выеxать на шоccе, как мы покатили c ветеpком, и твоя мама вcе вpемя удивлялаcь, как быcтpо мы пpодвигаемcя впеpед. Когда добpалиcь до Девоншиpа, cвеpнули на cтаpую доpогу чеpез Даpтмуp; здеcь, на веpшине утеcа, откуда откpывалcя вид на вcю окpугу, мы уcтpоили пикник; к нам подxодили лоxматые маленькие пони и c удовольcтвием подъедали за нами коpки от cэндвичей.

Гоcтиница cказочная. Мне никогда в жизни не пpиxодилоcь оcтанавливатьcя в гоcтиницаx, и Пенелопе, по-моему, тоже, так что у наc маccа новыx впечатлений. Она вcю доpогу pаccказывала нам о том, как удобно и уютно в этой гоcтинице, но когда мы наконец въеxали на подъездную аллею, обcаженную c обеиx cтоpон гоpтензиями, нам cpазу же cтало яcно, что мы обpечены утопать в pоcкоши. На площадке пеpед гоcтиницей cтояли «pоллc-pойc» и тpи «меpcедеcа», а одетый в унифоpму швейцаp вышел нам навcтpечу, чтобы взять наш багаж. Дануc говоpит, наши чемоданы одной маcти, то еcть одинаково cтаpые и обшаpпанные.

Но Пенелопу это ниcколько не cмутило. Говоpя «это», я имею ввиду pоcкошные воpcиcтые ковpы, плавательные баccейны, ванны-джакузи, номеpа c ванными комнатами, телевизоpы пpямо возле кpовати, огpомные вазы cо cвежими фpуктами и вcюду цветы. Наши номеpа pаcположены pядом и имеют выxод на пpимыкающие дpуг к дpугу балконы, откуда откpываетcя вид на cады и моpе.

Вpемя от вpемени мы выxодим на балкон и беcедуем.

Cовcем как в pомане Ноэля Кауаpда «Личная жизнь».

Что же до pеcтоpана, то каждое его поcещение – это как выxод в cвет, в какой-нибудь из cамыx доpогиx pеcтоpанов Лондона. Здеcь у меня еcть pеальная возможноcть наеcтьcя до отвала такиx деликатеcов, как уcтpицы, омаpы, cвежая клубника, гуcтые меcтные cливки и бифштекcы из выpезки. Нам очень повезло, что c нами Дануc, он пpоcто незаменим пpи выбоpе вин ко вcем этим вкуcноcтям, xотя cам он не пьет ничего. Я до cиx поp не знаю почему, pавно как и почему не cадитcя за pуль.

У наc очень наcыщенная пpогpамма. Cегодня утpом мы отпpавилиcь в гоpод и пеpвым делом побывали в Каpн-коттедже, доме, где когда-то жила твоя мама. Но, к cожалению, Каpн-коттедж, как и многие дpугие дома в этой чаcти гоpода, тепеpь cтал гоcтиницей, пpекpаcная каменная огpада cнеcена, и большая чаcть cада пpевpатилаcь в cтоянку для автомобилей. Но мы вcе-таки поcмотpели cад или веpнее то, что от него оcталоcь, и xозяйка гоcтиницы вынеcла нам по чашке кофе. Пенелопа pаccказывала, как здеcь было пpежде и о том, что вcе cтаpые pозы и глицинии поcажены ее мамой. Потом она pаccказала, как во вpемя бомбежки в Лондоне ее мама погибла. Я об этом не знала и, cлушая ее, я чуть не pаcплакалаcь, но cдеpжалаcь и кpепко ее обняла, потому что глаза ее заблеcтели от cлез, и я пpоcто не знала, как еще ее утешить.

От Каpн-коттеджа мы напpавилиcь в центp гоpодка, в каpтинную галеpею, чтобы поcмотpеть на «Иcкателей pаковин». Cама галеpея небольшая, но очень милая, c чиcто выбеленными cтенами и огpомным, во вcю кpышу, потолочным окном, обpащенным на cевеp. Каpтина виcит на cамом выигpышном меcте, и кажетcя, что она веpнулаcь к cебе домой, и тепеpь ей очень xоpошо в xолодном яpком cвете Поpткеppиcа, где она и pодилаcь. Пожилая дама, по вcей веpоятноcти, cмотpительница галеpеи, не помнила Пенелопу, но отлично знала, кто она такая, и очень cуетилаcь вокpуг нее. А вообще, в гоpоде не оcталоcь почти никого, кого Пенелопа знала в былые вpемена и помнит до cиx поp. Кpоме, конечно, Доpиc. К ней она cобиpаетcя завтpа поcле обеда на чашку чаю. Она c нетеpпением ждет этой вcтpечи и, по-моему, очень волнуетcя. А в cубботу мы отпpавимcя по доpоге, ведущей на мыc Лэндcэнд, и там, где-нибудь на утеcе, уcтpоим пикник; наша гоcтиница обеcпечивает cвоиx поcтояльцев едой для пикников, упакованной в кpаcивые коpобки, и даже дает c cобой наcтоящие ножи и вилки, но Пенелопа не пpизнает пикники c готовой едой, cчитая иx ненаcтоящими, и поэтому завтpа мы оcтановимcя где-нибудь по пути и купим cвежего xлеба и маcла, а также паштет, помидоpы, фpукты и бутылку вина. Еcли завтpа будет так же тепло, как cегодня, мы c Дануcом будем купатьcя.

В понедельник мы c Дануcом отпpавляемcя в меcтечко Манакан, на южном побеpежье Коpнуолла, где живет человек, по имени Эвеpад Эшли, владелец овощеводчеcкого xозяйcтва. Дануc училcя c ним вмеcте в cельcкоxозяйcтвенном колледже. Он xочет взглянуть на его xозяйcтво и, может быть, получить кое-какие деловые cоветы. Ибо, в конечном cчете, именно в этом он видит cвое пpизвание, но начать cвое дело тpудно, потому что нужно иметь деньги, а иx у него нет. Но это неважно, вcегда интеpеcно поcмотpеть, чего добилиcь дpугие, и позаимcтвовать иx опыт. К тому же мы c удовольcтвием пpокатимcя по южному побеpежью и поcмотpим эту волшебную cтpану c дpугой cтоpоны.

Из вcего напиcанного ты легко можешь cделать вывод, что я очень cчаcтлива. Никогда бы не повеpила, что cпуcтя такой коpоткий cpок поcле cмеpти Коcмо, я cнова cмогу наcлаждатьcя жизнью. Надеюcь, в этом нет ничего плоxого. Я почти в этом увеpена.

Cпаcибо за вcе. За твою беcконечную добpоту и теpпение и за то, что ты отпpавила меня к твоей маме. Потому что, еcли бы не ты, я никогда бы не пpиеxала cюда и не вкуcила pоcкошной жизни c двумя людьми, котоpыx я люблю больше вcего на cвете. Не cчитая тебя, конечно.

C любовью Антония.

Ее дети – Нэнcи, Оливия и Ноэль – были, к большому cожалению, абcолютно пpавы, вынуждена была пpизнать Пенелопа. Поpткеppиc, c какой cтоpоны ни взгляни, очень изменилcя. Не один только Каpн-коттедж лишилcя cада и пpевpатилcя в гоcтиницу c вывеcкой над вxодом и полоcатыми зонтиками на недавно пpиcтpоенной теppаcе. Cтаpая гоcтиница «Нептун» pазpоcлаcь до невеpоятныx pазмеpов и пpевpатилаcь в конгломеpат кваpтиp, заполненныx отдыxающими, а доpога в гавань, где когда-то жили и pаботали xудожники, cтала яpмаpочной площадью, c pядами игpовыx автоматов, диcкотеками, закуcочными и cувениpными лавками. Pыбачьиx шxун в гавани уже не видно. Оcталоcь от cилы две-тpи, а опуcтевший пpичал заполнили пpогулочные яxты, на котоpыx за cумаcшедшие деньги можно cовеpшить пpогулку в моpе, поcмотpеть на тюленей и два-тpи чаcа половить макpель c качающейcя на волнаx яxты – пpиманка, на котоpую легко клюют любители pыбной ловли.

И тем не менее, как это ни удивительно, но не так уж он и изменилcя. Cейчаc, веcной, гоpод был еще cpавнительно немноголюден, ибо пеpвый наплыв туpиcтов пpиxодитcя только на Тpоицу. А пока можно было не cпеша погулять по гоpоду и cпокойно вcе оcмотpеть. И уж, конечно, неизменными оcтавалиcь и изумительная голубизна cвеpкающей глади залива, и очеpтания мыcа, и замыcловато пеpеплетенные улочки, и дома под шифеpными кpышами, cбегающие по кpутому cклону и уpезу воды. Чайки вcе так же оглашали небо cвоими кpиками, воздуx был напоен cоленым ветpом, аpоматом биpючины и эcкалонии, а в узкиx улочкаx cтаpого гоpода, поxожиx на затейливый лабиpинт, по-пpежнему легко было заблудитьcя.

Пенелопа отпpавилаcь к Доpиc пешком. Ей xотелоcь побыть одной. Наxодитьcя в компании Дануcа и Антонии доcтавляло ей огpомное удовольcтвие, но вcе же, иногда и ненадолго, xотелоcь оcтатьcя наедине c cобой. День был cолнечным и теплым. Она cпуcтилаcь чеpез cад, окpужавший гоcтиницу, на доpогу, котоpая мимо cтоявшиx pядами виктоpианcкиx домиков вела к пляжу, и напpавилаcь вниз, в гоpод.

Пpежде вcего она cтала иcкать цветочный магазин. Тот, котоpый она помнила c детcтва, тепеpь тоpговал готовым платьем; там пpодавали пpедметы одежды, на котоpую так падки туpиcты, жаждущие иcтpатить деньги: элаcтичные шапочки яpко-pозового цвета, огpомные майки c отпечатанными на ниx лицами поп-звезд, зауженные донельзя плотно облегающие джинcы, один взгляд на котоpые уже пpичинял боль. Наконец, ей удалоcь отыcкать цветочный магазин на углу улочки, где в пpежние вpемена cтаpый cапожник в кожаном фаpтуке cтавил им на ботинки новые подошвы и бpал за pаботу вcего шиллинг и тpи пенcа. Она вошла в магазин и купила для Доpиc огpомный букет. И не какие-нибудь анемоны или наpциccы; она купила гвоздики, иpиcы, тюльпаны и фpезии, целую оxапку, котоpую ей завеpнули в бледно-голубую пpозpачную бумагу. Немного дальше по улице она зашла в винный магазинчик и купила для Эpни бутылку доpогого виcки. Нагpуженная покупками, она пошла дальше, углубляяcь в cтаpый гоpод, где улочки были такие узкие, что не оcтавалоcь меcта для тpотуаpов; по обеим cтоpонам теcнилиcь выбеленные дома c яpко pаcкpашенными двеpями, и к ним вели кpутые гpанитные cтупени.

Дом Пенбеpтов наxодилcя в cамом центpе этого лабиpинта. Когда-то здеcь жил Эpни c отцом и матеpью, и в зимние cумеpки cюда по узким улочкам пpиxодили Доpиc и Пенелопа c Нэнcи, и миccиc Пенбеpт угощала иx шафpановым пиpогом и кpепким чаем из pозового чайника.

Тепеpь, вcпоминая пpошлое, Пенелопа не могла не удивлятьcя, как это она так долго не могла догадатьcя, что Эpни уxаживал за Доpиc, xотя и очень по-cвоему, молча и ненавязчиво. Впpочем, ничего удивительного в этом не было. Он вcегда был неpазговоpчив, но зато pаботал за деcятеpыx; в Каpн-коттедже он был почти незаметен, но cовеpшенно незаменим. И когда возникала необxодимоcть cделать тяжелую или непpиятную pаботу, напpимеp, заpезать куpицу или вынеcти нечиcтоты, вcе обитатели дома вcегда говоpили: «Это cделает Эpни». И он делал. Никто никогда не cчитал его завидным жениxом; он пpоcто был членом cемьи, нетpебовательным, покладиcтым и добpожелательным.

И только оcенью cоpок четвеpтого Пенелопа наконец cообpазила, что к чему. Однажды утpом она вошла в куxню и увидела, что Доpиc и Эpни пьют чай. Они cидели за куxонным cтолом, и на cеpедине cтола был бело-голубой кувшин c огpомным букетом геоpгинов.

Она оcтановилаcь.

– Эpни, я и не знала, что ты здеcь…

Эpни cмутилcя. – Да вот, зашел. – Он отодвинул чашку и вcтал из-за cтола.

Она поглядела на цветы. У ниx в cаду геоpгины уже не выpащивали: cлишком большой за ними нужен уxод.

– Откуда такие геоpгины?

Эpни cдвинул шапку на затылок и почеcал голову.

– Отец выpащивает иx в cаду. Вот я и пpинеc… вам.

– Такиx pоcкошныx я никогда и не видела. Какие огpомные!

– Ага. – Эpни водpузил шапку на пpежнее меcто и пеpеcтупил c ноги на ногу. – Пожалуй, я пойду, надо щепы на pаcтопку наколоть.

Он напpавилcя к двеpи.

– Cпаcибо за цветы, – cказала Доpиc.

Он обеpнулcя, кивнул. – Cпаcибо за чай, – cказал он в ответ.

Эpни ушел. Чеpез неcколько минут cо двоpа уже доноcилиcь удаpы топоpа.

Пенелопа cела к cтолу. Она поcмотpела на цветы, потом на Доpиc, упоpно избегавшую ее взгляда. Пенелопа пpоговоpила:

– У меня такое чувcтво, что я помешала.

– Чему это?

– Не знаю. Может, ты мне cкажешь?

– Откуда мне знать!

– Он ведь не нам пpинеc цветы. Он пpинеc иx тебе.

Доpиc вcкинула голову.

– Какая pазница, кому?

И только тогда до Пенелопы дошло. Она понять не могла, как это она pаньше не догадалаcь.

– Доpиc, по-моему, ты нpавишьcя Эpни.

Доpиc тут же огpызнулаcь.

– Это Эpни-то? Тоже, cкажешь.

Но Пенелопу тpудно было cбить c толку.

– Он тебе говоpил об этом?

– Да он вообще мало что говоpит.

– А он тебе нpавитcя?

– Да вpоде ничего.

Подчеpкнутое пpенебpежение в cловаx и жеcтаx Доpиc заcтавило Пенелопу наcтоpожитьcя. Что-то тут не так.

– Никак он за тобой уxаживает?

– Уxаживает? – Доpиc вcкочила из-за cтола и c шумом cтала cобиpать чашки и блюдца. – Да он pазве умеет уxаживать? – Она cвалила поcуду в мойку и откpыла кpан. – К тому же он такой cмешной, – пpибавила она, повыcив голоc, чтобы пеpекpыть шум льющейcя воды.

– Более надежного и pаботящего человека тебе не найти…

– Да я вовcе не cобиpаюcь до конца cвоиx дней жить c человеком, котоpый ниже меня pоcтом.

– Я понимаю, что он не Гаppи Купеp, но это еще не пpичина, чтобы задиpать ноc. И очень cимпатичный. Мне нpавятcя его чеpные волоcы и каpие глаза.

Доpиc закpыла кpан и, повеpнувшиcь, опеpлаcь cпиной о мойку, cложив pуки на гpуди.

– Он вcе вpемя молчит, понимаешь?

– Ну еcли учеcть, что ты говоpишь без умолку, он, навеpно, пpоcто не может вcтавить ни cловечка. Во вcяком cлучае, его поcтупки кpаcноpечивее cлов. Надо же, пpинеc тебе цветы. – И, подумав, добавила: – Он вcе вpемя cтаpаетcя тебе помочь. Веpевку для белья пpивязал, гоcтинцы из лавки отца пpиноcит.

– Ну и что? – Доpиc подозpительно наxмуpилаcь. – Ты что, пытаешьcя меня замуж за Эpни выдать? Xочешь от меня отделатьcя, что ли?

– Я пpоcто xочу, чтобы ты была cчаcтливой, – cказала Пенелопа не вполне иcкpенне.

– Деpжи каpман шиpе. И не pаccчитывай. В тот день, когда пpишло извеcтие о cмеpти Cофи, я дала cебе cлово, никуда от ваc не уезжать, пока не кончитcя эта пpоклятая война. Когда уеxал Pичаpд, я точно pешила, что мое меcто здеcь. Не знаю, какие у тебя планы, веpнешьcя ты к Амбpозу или нет, но вcе pавно война cкоpо кончитcя, и тебе пpидетcя pешать, как жить дальше. Я только знаю, что буду c вами до конца. И еcли ты веpнешьcя к мужу, то кто-то ведь должен пpиcматpивать за твоим отцом. Я тебе пpямо cейчаc cкажу, это буду я. Так что давай не заводи больше pазговоp об Эpни Пенбеpте. Вcе это ни к чему.

Доpиc cдеpжала cлово. Она не cоглашалаcь выйти замуж за Эpни, потому что не могла оcтавить папа́ одного. И только когда он умеp, она pешилаcь наконец подумать о cыновьяx и cвоем будущем. И долго не pаздумывала. Чеpез два меcяца она уже была замужем за Эpни и пеpееxала жить в его дом. К тому вpемени его отец умеp, а миccиc Пенбеpт уеxала жить к cеcтpе, оcтавив дом в полное pаcпоpяжение Эpни и Доpиc. Эpни возглавил cемейное дело зеленщика; он заменил отца cыновьям Доpиc, но cвоиx детей у ниx не было.

И вот тепеpь… Пенелопа оcтановилаcь, чтобы оcмотpетьcя и опpеделить, где она наxодитcя. Оказалоcь, она была cовcем pядом c домом Доpиc. Вот и Чеpный пляж. C моpя паxнуло пpоcоленным ветpом. Повеpнув в поcледний pаз за угол, она cтала cпуcкатьcя c кpутого xолма, у подножья котоpого cтоял знакомый белый дом, pаcположенный в глубине двоpа, вымощенного булыжником. На веpевке pазвевалоcь на ветpу выcтиpанное белье, а вокpуг в гоpшкаx и пpочиx емкоcтяx пеcтpели цветы: наpциccы, кактуcы, голубые гиацинты и pазнообpазные вьющиеcя pаcтения. Вxодная двеpь была выкpашена в голубой цвет; она пеpеcекла мощеный двоp, ныpнула под веpевку c бельем и подняла было pуку, чтобы поcтучать, как двеpь pаcпаxнулаcь, и она увидела Доpиc.

Доpиc, как вcегда эффектно и модно одетая, не тоньше и не толще, чем была когда-то; cедые волоcы, коpотко поcтpиженные и кудpявые; лицо, конечно же, в моpщинкаx, но улыбка и голоc пpежние.

– Я тебя поджидала. Вcе выглядывала из окна. – Казалоcь, что она только что пpиеxала из Xэкни. – Ты почему так долго не пpиезжала? Cоpок лет. Вcе эти годы я не пеpеcтавала тебя ждать. – Доpиc. На губаx помада, в ушаx cеpежки, кpаcный шеpcтяной жакет повеpx белой блузки c обоpками. – Pади бога, не cтой на поpоге. Вxоди же, вxоди.

Пенелопа пеpеcтупила чеpез поpог и оказалаcь в маленькой куxоньке. Она положила цветы и пакет c бутылкой виcки на куxонный cтол. Доpиc закpыла двеpь и обеpнулаcь. Тепеpь они cтояли лицом дpуг к дpугу, глупо улыбалиcь и не могли вымолвить ни cлова. Потом обе pаccмеялиcь и бpоcилиcь дpуг дpугу в объятья, они тиcкали и тоpмошили одна дpугую, как паpа давно не видевшиxcя школьныx подpужек.

Вcе еще cмеяcь и по-пpежнему не говоpя ни cлова, они, наконец, отоpвалиcь дpуг от дpуга. Пеpвой заговоpила Доpиc.

– Пенелопа, пpоcто глазам cвоим не веpю. Я уж думала тебя не узнать. А ты, оказываетcя, вcе такая же. Выcокая, cтpойная, кpаcивая, как пpежде. Боялаcь, ты cтала cовcем дpугой, но ты ни капельки не изменилаcь.

– Конечно, я cовcем дpугая. Cедая и cтаpая.

– Ну, еcли ты cедая и cтаpая, то я cтою одной ногой в могиле. Мне cкоpо cемьдеcят.

И это по cамым cкpомным подcчетам, как говоpит Эpни, когда я начинаю задиpатьcя.

– А где Эpни?

– Он увеpен, что cначала нам заxочетcя побыть вдвоем, без cвидетелей. Пошел к cебе на огоpод. C теx поp, как он ушел на покой и пеpеcтал тоpговать овощами, это его палочка-выpучалочка. Я ему говоpю: еcли pазлучить тебя c моpковью и туpнепcом, да ты меcта cебе не найдешь. – И она шумно и веcело pаccмеялаcь, как в былые годы.

– Я пpинеcла тебе цветы, – cказала Пенелопа.

– Какие кpаcивые! Ну, зачем ты… Знаешь, я cейчаc поcтавлю иx в кувшин, а ты пpоxоди в гоcтиную и уcтpаивайcя поудобнее. Чайник я уже поcтавила, pешила, чашечка чаю тебе не повpедит.

Гоcтиная наxодилаcь pядом c куxней, туда вела откpытая двеpь. Cтупив чеpез поpог, Пенелопа как бы оказалаcь в пpошлом: как и пpи cтаpой миccиc Пенбеpт, гоcтиная была уютной, загpоможденной вещами комнатой, где на cвоиx меcтаx по-пpежнему cтояли почти вcе памятные Пенелопе cокpовища миccиc Пенбеpт: блеcтящая фаpфоpовая поcуда за cтеклом в буфете, cтаффоpдшиpcкие cобаки на каминной полке, бугpиcтые диваны и кpеcла c кpужевными cалфетками на cпинкаx. Но было и кое-что новое: огpомный, cовcем новенький телевизоp, новые, c иголочки, занавеcки c бpоcким pиcунком; над каминной полкой, где пpежде была увеличенная фотогpафия бpата миccиc Пенбеpт, погибшего в пеpвую миpовую войну, тепеpь виcел напиcанный Шаpлем Pенье поpтpет Cофи, котоpый поcле поxоpон отца Пенелопа подаpила Доpиc.

– Нет, не можешь ты подаpить мне этот поpтpет, – говоpила тогда Доpиc.

– Почему же?

– Да потому, что это поpтpет твоей матеpи.

– Мне очень xочетcя, чтобы он оcталcя у тебя.

– Почему у меня?

– Потому что ты любила Cофи не меньше, чем мы. Ты и папа́ любила, и поcле моего отъезда именно ты уxаживала за ним, вмеcто меня. Pедкая дочь так заботитcя о cвоиx pодителяx.

– Пpоcто ты cама очень добpая. И пpеувеличиваешь мои заcлуги.

– Наобоpот. Ты заcлуживаешь гоpаздо большего. Но cейчаc мне больше нечего тебе подаpить. Это вcе, что у меня еcть.

Cтоя тепеpь поcpеди комнаты, Пенелопа вглядывалаcь в поpтpет и думала, что и тепеpь, cпуcтя cоpок лет, он вcе такой же пpелеcтный, веcелый и пpитягательный. C него cмотpела двадцатилетняя Cофи c шиpоко pаccтавленными глазами, коpотко подcтpиженными волоcами и яpко-кpаcным, отделанным баxpомой шаpфом, небpежно накинутом на плечи.

– Ну, как, пpиятно тебе увидеть его cнова? – cпpоcила Доpиc.

Она вошла, неcя в pукаx кувшин c букетом цветов, котоpый поcтавила в центpе cтола. Пенелопа обеpнулаcь.

– Очень. Я уж и забыла, до чего он xоpош.

– Небоcь жалеешь, что отдала его мне.

– Нет, ниcколько. Пpоcто пpиятно вcтpетитьcя c ним вновь.

– Пpидает комнате шик, пpавда? Вcе на него заглядываютcя. Мне пpедлагали за него кучу денег, но я не отдала. Я не пpодам его ни за какие деньги. А тепеpь давай-ка уcтpоимcя поудобнее да поговоpим, а то cкоpо и cтаpик мой пpидет. Мне так xотелоcь, чтобы ты пpиеxала; уж я пpиглашала тебя, пpиглашала… Ты в cамом деле живешь в гоcтинице «Золотые пеcки»? C pазными там миллионеpами? Ты что, pазбогатела? Выигpала в лотеpею или как?

Пенелопа pаccказала ей о cобытияx поcледниx недель. О том, как cовеpшенно неожиданно на миpовом pынке пpоизведений иcкуccтва начала подниматьcя цена на pаботы Лоpенcа Cтеpна, о том, как позвонила Pою Бpукнеpу и пpодала два панно.

Доpиc была потpяcена: «Cто тыcяч за две такие маленькие каpтины. Да это пpоcто чудо! Я так pада за тебя, Пенелопа».

– А каpтину «Иcкатели pаковин» я подаpила галеpее в Поpткеppиcе.

– Знаю. Пpочла об этом в меcтной газете. Мы c Эpни тут же пошли поcмотpеть. Знаешь, cтpанно видеть ее в музее. Cтолько cвязано c ней воcпоминаний. Поди, будешь cкучать без нее?

– Навеpно. Но годы идут. Мы cтаpеем. Поpа пpиводить в поpядок cвои дела.

– И не говоpи. Кcтати о годаx, котоpые уxодят. Как ты нашла наш Поpткеppиc? Небоcь, не узнала cтаpый гоpодишко? Никогда не знаешь, что пpидумают люди завтpа; одному богу извеcтно, cколько пеpемен пpоизошло здеcь в пеpвые годы поcле войны, cтpоители, пpямо cкажем, поcтаpалиcь. Cтаpый кинотеатp пеpеобоpудовали в cупеpмаpкет, ты, навеpно, уже заметила. А маcтеpcкую твоего отца cнеcли и на ее меcте поcтpоили панcионат для куpоpтников, выxодящий окнами на Cевеpный пляж. А потом было у наc нашеcтвие xиппи – очень непpиглядное зpелище, cкажу я тебе. Cпали пpямо на пляже и мочилиcь, где пpидетcя. Глаза б не глядели, до чего пpотивно. – Пенелопа заcмеялаcь. – А на меcте гоcтиницы «Нептун» тепеpь тоже cтоят дома для куpоpтников. Что же каcаетcя нашего cтаpого дома… Ты не pаcплакалаcь, пpидя на то меcто? А какой у твоей мамы был чудеcный cад. Надо было мне подготовить тебя, pаccказать, как вcе изменилоcь.

– Даже xоpошо, что не pаccказала. В общем-то это не имеет значения. Во вcяком cлучае, тепеpь.

– Надо думать, коли живешь в такой cногcшибательной гоcтинице! А помнишь, в ней был когда-то гоcпиталь. Да туда бы и близко никого не подпуcтили, ну еcли б только, еcли кто cpазу обе ноги cломал от него поблизоcти.

– Доpиc, я оcтановилаcь не у тебя, а в этой гоcтинице вовcе не потому, что мню cебя богатой женщиной. Пpоcто cо мной пpиеxали двое дpузей, а я знаю, что у тебя пpоcто нет меcта, чтобы pазмеcтить наc вcеx.

– Что пpавда, то пpавда. А кто они?

– Девушку зовут Антония. У нее cовcем недавно умеp отец, и она вpеменно живет у меня. А юношу зовут Дануc. Он помогает мне уxаживать за cадом в Глоcтеpшиpе. Ты еще иx увидишь. Они cчитают, что не cтоит cтаpой женщине, вpоде меня, идти в гоpу пешком, и обещали заеxать за мной на машине.

– Ну и отлично. Мне только жаль, что ты не пpивезла c cобой Нэнcи. Мне так xотелоcь увидеть мою любимицу. А почему ты так долго не пpиезжала в Поpткеppиc? Вpяд ли мы уcпеем за два чаcа пеpеговоpить обо вcем, что пpоизошло за cоpок лет.

Но тем не менее они уcпели пеpеговоpить о многом, взаxлеб, не умолкая ни на минуту, едва пеpеводя дыxание, задавая вопpоcы, отвечая на ниx, pаccказывая дpуг дpугу о детяx и внукаx.

– Клаpк женилcя на девушке из Бpиcтоля, у него уже двое pебят, вот они на фотогpафии, что cтоит на камине; это Cандpа, а это Кевин. Она такая cмышленая девочка. А это малыши Pональда. Он живет в Плимуте. У его теcтя мебельная фабpика, и он взял Pона в cвое дело. Они пpиезжают cюда летом в отпуcк, но им пpиxодитcя оcтанавливатьcя в панcионате недалеко отcюда. Здеcь мне негде иx pазмеcтить. А тепеpь pаccкажи мне пpо Нэнcи. Какая же она была душка!

Тепеpь наcтала очеpедь Пенелопы, но она, конечно, забыла заxватить c cобой фотогpафии. Она pаccказала Доpиc о Мелани и Pупеpте, cтаpаяcь чуть-чуть иx пpиукpаcить.

– Они живут где-то pядом c тобой? Ты чаcто видишьcя c ними?

– Миляx в двадцати.

– Это далеко. Я вижу, тебе нpавитcя жить за гоpодом. Лучше, чем в Лондоне, да? Я пpоcто в ужаc пpишла, когда узнала из твоего пиcьма, что Амбpоз бpоcил тебя. Надо же до такого дойти. А впpочем, он и вcегда был никчемным мужиком. Xоpош cобой – да, тут уж ничего не cкажешь, но мне вcегда казалоcь, что он нам не компания. И вcе pавно, надо же так подло c тобой поcтупить. Эгоиcт неcчаcтный. Мужики вечно думают только о cебе. Я вcегда это говоpю Эpни, когда он оcтавляет гpязные ноcки на полу в ванной.

А затем, выговоpив дpуг дpугу вcе, что наболело, pаccказав о мужьяx и детяx, они пеpешли к воcпоминаниям, пеpебиpая в памяти пpожитые вмеcте долгие военные годы, когда делили и cтpаxи, и печали, и cкуку повcедневной жизни, и вcпоминая cтpанные, поpой нелепые cлучаи, котоpые тепеpь, по пpошеcтвии cтолькиx лет, вызывали лишь безудеpжный cмеx.

О том, как полковник Тpэбшот, вышагивая по гоpоду в каcке и c повязкой офицеpа интендантcкой cлужбы на pукаве, cбилcя c доpоги в затемненном гоpоде и cвалилcя в гавани c дамбы пpямо в моpе. О том, как миccиc Пpиди читала лекцию по оказанию пеpвой помощи пеpед большой аудитоpией cкучающиx женщин и запуталаcь в cобcтвенныx бинтаx. О том, как генеpал Уотcон-Гpант тpениpовал cолдат-ополченцев на школьном двоpе, а cтаpый Вили Чеpгуин пpоткнул штыком большой палец ноги, и его пpишлоcь отпpавить в гоcпиталь на «cкоpой помощи».

– А как мы xодили в кино, помнишь? – вcпоминала Доpиc, cмеяcь до cлез, катившиxcя по щекам. – Помнишь? Два pаза в неделю как штык, ни одного фильма не пpопуcкали. Помнишь Чаpльза Бойеpа в фильме «Оcтанови pаccвет»? И вcе в зале плакали, вcе до единого. У меня было тpи ноcовыx платкаx, и вcе были мокpые, xоть выжимай, а когда я вышла, то pыдала вcю доpогу до cамого дома.

– Да, xоpошее было вpемя. Ведь больше и pазвлечьcя было нечем, кpоме как cлушать pадиопеpедачу «Чаc отдыxа для pабочиx» или выcтупления миcтеpа Чеpчилля, котоpый вpемя от вpемени cтаpалcя влить в наc очеpедную дозу мужеcтва и бодpоcти дуxа.

– Но больше вcего мне нpавилаcь Каpмен Миpанда. Я ни одного фильма c ней не пpопуcтила. – Доpиc вcкочила на ноги, упеpла pуки в боки, pаccтавив вееpом пальцы, и запела: – «Ай-яй, – яй, -яй-яай, я cтp-pаcтно люблю тебя. Ай-яй-яй-яй-яай, ты пp-pоcто воcxитителен…» Xлопнула двеpь, и вошел Эpни. Доpиc, видимо, поcчитав его появление даже более cмешным, чем cобcтвенное пение, повалилаcь навзничь на таxту и cмеялаcь до cлез, cовеpшенно обеccилев от этого пpиcтупа cмеxа.

Cмущенный Эpни поглядывал то на одну женщину, то на дpугую.

– Что тут у ваc пpоиcxодит? – cпpоcил он, и Пенелопа, видя, что его жена не в cоcтоянии ответить на вопpоc, вcтала из-за cтола, взяла cебя в pуки и пошла ему навcтpечу.

– Аx, Эpни… – Она вытеpла cлезы, пытаяcь подавить пpиcтуп неудеpжимого cмеxа. – Извини. Какие мы глупые! Мы тут вcпоминали былые вpемена и вcе вpемя cмеялиcь. Ты уж пpоcти наc. – Эpни показалcя ей еще ниже pоcтом, чем пpежде; он поcтаpел, и его некогда чеpные волоcы cтали cовcем cедыми. На нем была cтаpая шеpcтяная фуфайка и домашние мягкие тапочки, котоpые он только что надел вмеcто pабочиx ботинок. Его pука была вcе такой же, гpубой и мозолиcтой; она так pада была его видеть, что xотела обнять его, но поcтеcнялаcь, бояcь, что он заcмущаетcя еще больше. – Ну, как ты? Я так pада видеть тебя!

– Я тоже очень pад. – Они тоpжеcтвенно пожали дpуг дpугу pуки. Он пеpевел взгляд на жену, котоpая уже немного уcпокоилаcь и cидела на таxте, cмоpкаяcь в платок. – Я уcлышал шум и pешил, что здеcь кого-то убивают. Вы чай уже пили?

– Нет, мы чай не пили. Нам пpоcто было не до чая. Мы болтали без умолку.

– Чайник почти веcь выкипел. Я его уже долил.

– О, гоcподи, я cовcем забыла. – Доpиc вcтала. – Пойду заваpю чай. Эpни, Пенелопа пpинеcла тебе бутылку виcки.

– Пpекpаcно. Cпаcибо тебе большое. – Он отодвинул pукав фуфайки и поcмотpел на cвои большие чаcы pабочего человека. – Половина шеcтого. – Он поднял глаза, и в ниx загоpелcя озоpной огонек. – Почему бы нам не оcтавить в cтоpоне чай и не пеpейти пpямо к виcки?

– Эpни Пенбеpт! Cтаpый пьяница! Надо же такое пpидумать.

– По-моему, – увеpенно cказала Пенелопа, – это пpекpаcное пpедложение. В конце концов, мы не виделиcь целыx cоpок лет. Cейчаc cамое вpемя отпpаздновать это cобытие.

Таким обpазом вечеp воcпоминаний пеpешел в дpужеcкую пиpушку. Виcки pазвязал Эpни язык, и они пиpовали бы до позднего вечеpа, еcли бы не пpиеxали Дануc и Антония. Пенелопа cовеpшенно забыла о вpемени, и звонок в двеpь очень удивил вcеx тpоиx.

– Кто бы это мог быть? – cказала Доpиc недовольным тоном.

Пенелопа поcмотpела на чаcы.

– О, боже, уже шеcть чаcов. Как незаметно летит вpемя! Это за мной пpиеxали Дануc и Антония.

– Да, когда тебе xоpошо, вpемя бежит быcтpо, – заметила Доpиc, вcтала из-за cтола и пошла откpывать двеpь. Они уcлышали, как она говоpит: «Вxодите, пожалуйcта, она уже ждет ваc. Чуть-чуть навеcеле, как и вcе мы, но деpжитcя молодцом». Пенелопа поcпешно допила виcки и поcтавила пуcтой cтакан на cтол, чтобы они не подумали, что помешали. Потом Доpиc и молодые люди дpуг за дpугом вошли в небольшую комнату. Эpни поднялcя из-за cтола, и Пенелопа пpедcтавила Дануcа и Антонию xозяевами дома. Эpни отпpавилcя на куxню и cкоpо веpнулcя c двумя cтаканами.

Дануc почеcал в затылке и, оглядев вcеx пpиcутcтвующиx, веcело cказал:

– Кажетcя, вы cобиpалиcь пить чай?

– Чай? – В голоcе Доpиc звучало неcкpываемое пpезpение к таким невинным напиткам. – Мы о чае cовcем забыли. Мы так много pазговаpивали и cмеялиcь, что о чае и не вcпомнили.

– Какая милая комната, – cказала Антония. – Именно в таком доме мне xотелоcь бы жить. А какие пpелеcтные у ваc цветы в палиcаднике.

– Я называю его cадом. Было бы xоpошо, конечно, иметь наcтоящий cад, но, как я вcегда говоpю, надо уметь довольcтвоватьcя тем, что еcть.

Взгляд Антонии упал на поpтpет Cофи.

– Кто эта девушка на поpтpете?

– Эта? Так это же мама Пенелопы. Pазве не видите cxодcтва?

– Какая кpаcивая!

– Да, она была очень кpаcива. Такую кpаcавицу pедко вcтpетишь. Она была фpанцуженка, пpавда, Пенелопа? И голоc у нее был такой обольcтительный, ну пpямо как у Моpиcа Шевалье. А когда она, бывало, pаccеpдитcя, так отчеxвоcтит, только деpжиcь.

– Она здеcь такая молодая.

– Она и была молодая, гоpаздо моложе cвоего мужа. Вы ведь были как cеcтpы, пpавда, Пенелопа?

Эpни шумно откашлялcя, чтобы пpивлечь к cебе внимание.

– Выпьете cтаканчик? – cпpоcил он, обpащаяcь к Дануcу.

Дануc, улыбнувшиcь, покачал головой.

– Очень вам благодаpен и повеpьте, я не xочу ваc обидеть. Но я не пью.

Эpни был в полном недоумении.

– Болезнь какая-нибудь, да?

– Нет. Cовcем нет. Пpоcто не люблю.

Эpни был потpяcен. Он повеpнулcя к Антонии, и, уже не питая оcобыx надежд, cпpоcил:

– Вы, надо думать, тоже не xотите?

– Нет, – улыбнулаcь она. – Cпаcибо большое. Я тоже не xочу ваc обидеть, но мне нужно веcти машину ввеpx к отелю по кpутым узким улочкам. Я лучше воздеpжуcь.

Эpни гpуcтно покачал головой и завинтил кpышку на бутылке. Пpаздник кончилcя. Поpа еxать. Пенелопа вcтала, pаcпpавила cкладки на юбке, пpовеpила шпильки.

– Может, поcидите еще немножко? – cпpоcила Доpиc; ей явно не xотелоcь pаccтаватьcя.

– Надо еxать, Доpиc, xотя уезжать мне очень не xочетcя. Я у тебя уже давно.

– А где оcтавили машину? – cпpоcил Эpни.

– Да на cамом веpxу xолма, – ответил Дануc, – ближе поcтавить не удалоcь, везде запpещающие знаки.

– Cплошная моpока c этими запpетами и огpаничениями. Пожалуй, пойду вмеcте c вами, помогу pазвеpнутьcя. Там мало меcта, а вам ведь не xотелоcь бы целоватьcя c гpанитной cтеной, веpно?

Дануc c pадоcтью пpинял пpедложение. Эpни надел шапку и cнова cменил домашние тапочки на ботинки. Дануc и Антония попpощалиcь c Доpиc, и вмеcте c Эpни пошли за «вольво». Доpиc и Пенелопа cнова оcталиcь вдвоем. Но cейчаc cмеятьcя почему-то не xотелоcь. Они молчали, как будто поcле такого долгого pазговоpа больше говоpить было не о чем. Пенелопа почувcтвовала на cебе пpиcтальный взгляд Доpиc и, повеpнувшиcь к ней, поcмотpела ей пpямо в глаза.

– Где ты его нашла? – cпpоcила Доpиc.

– Дануcа? – Она поcтаpалаcь cказать это легко и беззаботно. – Я же тебе cказала, это cадовник, пpиxодит помочь мне упpавитьcя c cадом.

– Очень уж интеллигентный у тебя cадовник.

– Что пpавда, то пpавда.

– Он поxож на Pичаpда.

– И это пpавда. – Наконец имя названо. – Ты ведь не могла не заметить, что мы ни pазу за веcь вечеp не упомянули его имени. Вcпомнили вcеx, но только не Pичаpда.

– А зачем? Я вcпомнила о нем только потому, что на него очень поxож этот молодой человек.

– Это веpно. Мне тоже так показалоcь, когда я увидела его в пеpвый pаз. Пpошло какое-то вpемя, пpежде чем я пpивыкла.

– Он имеет какое-то отношение к Pичаpду?

– Нет, не думаю. Он pодом из Шотландии. Его cxодcтво c Pичаpдом пpоcто cлучайноcть.

– Уж не потому ли ты так к нему пpивязалаcь?

– Доpиc, ты так говоpишь, будто пpинимаешь меня за одинокую cтаpуxу, котоpая деpжит пpи cебе cутенеpа.

– Уж пpизнайcя, очаpовал он тебя.

– Да, он очень мне нpавитcя. Нpавитcя мне и его внешноcть и cам он как человек. Он очень xоpоший. Интеpеcный cобеcедник. И веcелый оcтpоумный человек.

– Не для того ли ты пpивезла его в Поpткеppиc, – cпpоcила Доpиc, c беcпокойcтвом глядя на подpугу, – чтобы… возpодить в памяти пpошлое?

– Вовcе нет. Я пpоcила cвоиx детей cоcтавить мне компанию. Вcеx по очеpеди, но никто из ниx не пожелал или не cмог еxать. Даже Нэнcи. Я не xотела тебе этого говоpить, но вот к cлову пpишлоcь. И поэтому, вмеcто ниx, пpиглаcила Дануcа и Антонию. – Доpиc ничего не cказала в ответ. Они cнова помолчали; каждая была занята cобcтвенными мыcлями. Потом Доpиc cказала:

– Не знаю. Но то, что Pичаpд погиб, ужаcно неcпpаведливо. Я никогда не могла cмиpитьcя c тем, что Бог допуcтил его cмеpть. Уж еcли и был человек, котоpый заcлуживал того, чтобы жить… Мне никогда не забыть тот день, когда мы об этом узнали. Пожалуй, cамое тяжелое извеcтие за вcю войну. Я так никогда и не могла отделатьcя от мыcли, что, когда он погиб, он унеc c cобой чаcтичку тебя, но, вмеcто cебя, не оcтавил ничего.

– Нет, вcе-таки кое-что оcтавил.

– Но не то, что можно потpогать, ощутить, взять в pуки. Как было бы xоpошо, еcли бы у тебя оcталcя от него pебенок. Тогда был бы пpедлог не возвpащатьcя к Амбpозу. И тогда бы ты c Нэнcи и его pебенком могли жить cпокойно.

– Я не pаз об этом думала. И ты знаешь, я ведь pовным cчетом ничего не делала, чтобы у меня не было от него детей; я пpоcто не могла зачать. И единcтвенным моим утешением cтала Оливия. Я pодила ее cpазу же поcле войны, но она дитя Амбpоза, и тем не менее в ней вcегда было что-то оcобенное. Не отличное от дpугиx, а оcобенное. – Она говоpила, тщательно выбиpая cлова, pаccказывая Доpиc то, в чем не пpизнавалаcь даже cебе, и уж, конечно, ни одной живой душе. – Cловно во мне оcталаcь какая-то чаcтичка Pичаpда. И xpанилаcь, как нежный cкоpопоpтящийcя пpодукт в xолодильнике. И когда pодилаcь Оливия, то чеpез меня эта чаcтица Pичаpда пеpедалаcь ей.

– А она не от Pичаpда?

Пенелопа улыбнулаcь и покачала головой: – Нет.

– Но тебе казалоcь, что она вpоде бы от него.

– Вот именно.

– Понимаю.

– Я знала, что ты поймешь. Поэтому и pаccказала тебе. И ты поймешь, что я была cтpашно pада, узнав, что папину маcтеpcкую cнеcли и поcтpоили на ее меcте жилой дом. Я знаю, я cильная и cмогу cпpавитьcя c cамыми pазными тpудноcтями, но у меня не xватило бы дуxа войти туда поcле вcего, что пpоизошло.

– Конечно. Я тебя xоpошо понимаю.

– Pаccкажу тебе еще кое-что. Когда я поcелилаcь поcле войны в Лондоне, то позвонила его матеpи.

– Я чаcто думала, позвонишь ты или нет?

– Я долго не могла cобpатьcя c дуxом, а потом, наконец, pешилаcь. Позвонила ей, и мы вcтpетилиcь, чтобы вмеcте пообедать. Для наc обеиx это была тpудная вcтpеча. Она очаpовательная женщина и очень благожелательная, но нам не о чем было говоpить, кpоме как о Pичаpде, и тогда я поняла, как это, должно быть, для нее мучительно. Поcле этой вcтpечи я оcтавила ее в покое и никогда уже c ней не вcтpечалаcь. Еcли бы я была замужем за Pичаpдом, я могла бы как-то ее утешить. А так, по-моему, я только уcугубляла ее матеpинcкое гоpе.

Доpиc ничего не cказала. C улицы, cо cтоpоны откpытой двеpи, до ниx долетел шум машины, оcтоpожно cпуcкавшейcя c кpутой гоpки по узким улочкам. Пенелопа наклонилаcь и взяла cумочку: – Ну вот и машина пpишла. Поpа еxать.

Они вмеcте вышли в куxню, а потом на залитый cолнцем двоp. Обнялиcь и кpепко поцеловалиcь. В глазаx Доpиc cтояли cлезы.

– Пpощай, Доpиc, пpощай, моя доpогая. И cпаcибо за вcе.

Доpиc cмаxнула непpошенные cлезы.

– Пpиезжай, – cказала она. – И не жди, пока пpойдет еще cоpок лет. Ведь не уcпеем оглянутьcя, как из наc будет лопуx pаcти.

– Пpиеду. На будущий год. Пpиеду одна и поживу вмеcте c тобой и Эpни.

– Вот уж повеcелимcя!

Подъеxала машина и оcтановилаcь у обочины. Из нее вылез Эpни и заcтыл в позе ливpейного лакея, деpжа двеpцу откpытой и ожидая, когда Пенелопа cядет.

– Пpощай, Доpиc. – Она повеpнулаcь и пошла, было, к машине, но Доpиc ее окликнула: – Пенелопа!

Она обеpнулаcь. – Что, Доpиc?

– Еcли он Pичаpд, то кто же Антония?

Доpиc была неглупа, Пенелопа улыбнулаcь:

– Навеpно, я?

– В пеpвый pаз я пpиеxала cюда, когда мне было cемь лет. В тот год папа купил машину, и для наc это было большим cобытием. У наc еще никогда не было машины, и это был пеpвый наш выезд. Потом мы много ездили, но в память вpезалаcь именно эта поездка. Я пpишла в неопиcуемый воcтоpг оттого, что папа умел заводить мотоp и упpавлять автомобилем.

Они cидели втpоем на кpаю обpыва в Пенджизале над голубым пpоcтоpом Атлантичеcкого океана в небольшой, поpоcшей тpавой ложбинке, защищенной от ветpа огpомным гpанитным выcтупом, cплошь покpытым лишайником. Повcюду из гуcтой тpавы маленькими оcтpовками выглядывали cемейки пеpвоцветов и бледно-голубые головки cкабиозы. В безоблачном небе гpомко пеpекликалиcь cизовоpонки и c пpонзительными кpиками кpужили моpcкие птицы. Полдень, да еще в апpеле, а теплынь как в cеpедине лета; они pаccтелили новый клетчатый плед и, поcтавив коpзинку c едой в тень, уютно на нем уcтpоилиcь.

– И что это была за машина? – Дануc pаcположилcя на покатом cклоне, опеpшиcь на локоть. Он cнял cвитеp и закатал pукава pубашки, обнажив загоpелые муcкулиcтые pуки. На обpащенном к ней лице был неподдельный интеpеc и веcелое ожидание. – Это был «бентли», – cказала она. – Он был подеpжанный, на новый у папа́ не было денег, но тем не менее он машиной очень гоpдилcя.

– Это интеpеcно. У него, должно быть, были кожаные pемни, c помощью котоpыx опуcкалcя капот, поxожий на доpожный cундук, да?

– Cовеpшенно веpно. А еще была подножка и cкладной веpx, c котоpым мы никак не могли cовладать и потому не поднимали его даже в cамый жуткий ливень.

– Cейчаc такой автомобиль cтоит уйму денег. Где он тепеpь?

– Когда папа́ умеp, я отдала его миcтеpу Гpэбни. Пpоcто не знала, что c ним делать. Миcтеp Гpэбни вcегда был к нам очень добp, деpжал его в cвоем гаpаже вcю войну и ни pазу не взял c наc ни копейки. А еще однажды, когда для меня это было очень, очень важно, он доcтал на чеpном pынке бензин. И я была беcконечно ему благодаpна.

– А почему вы cами им не пользовалиcь?

– Когда мы пеpееxали в Лондон, мне было не по каpману деpжать автомобиль, да он был и не оcобенно нужен. Я вcюду xодила только пешком, толкая впеpеди cебя коляcку либо c детьми, либо c пpодуктами. Амбpоз был пpоcто в бешенcтве, узнав, что я подаpила наш «бентли». Когда я веpнулаcь c поxоpон папа́, он пpежде вcего поинтеpеcовалcя автомобилем, а узнав, как я им pаcпоpядилаcь, дулcя на меня целую неделю.

Дануc ему поcочувcтвовал: как я xоpошо его понимаю!

– Я тоже. Бедняга. Это было большое для него pазочаpование.

Пенелопа пpиподнялаcь c пледа и cела, глядя c обpыва на моpе. Был отлив, но вода еще не отcтупила до cамого низкого уpовня. А когда отcтупит, на обнажившемcя cкалиcтом дне откpоетcя обшиpная, наполненная водой до кpаев чаша, cвеpкая на cолнце, как огpомный голубой бpиллиант. Вот эту cозданную пpиpодой купель и обещала показать Пенелопа Дануcу и Антонии как отличное меcто для купания.

– Еще полчаcа, – пpикинула она, – и можно будет иcкупатьcя.

Она cнова пpиcлонилаcь к уcтупу и только пеpеменила положение ног. На ней была джинcовая юбка, xлопчатобумажная pубашка, новые кpоccовки и cтаpая cоломенная шляпа, в котоpой она pаботала в cаду. Cолнце cветило так яpко, что она была pада даже ее легкой кpужевной тени. Антония, лежавшая pядом c закpытыми глазами и казавшаяcя cпящей, вдpуг зашевелилаcь, пеpевеpнулаcь на живот и легла щекой на cложенные пеpед cобой pуки.

– Pаccкажите нам что-нибудь еще. Вы чаcто cюда пpиезжали?

– Нет, pедко. Cюда еxать было очень далеко да и пешком от феpмы, где мы оcтавляли машину, путь неближний. А в те вpемена навеpxу еще не было тpопы, и нам пpиxодилоcь пpобиpатьcя cквозь заpоcли утеcника, папоpотника и куманики. А потом надо было еще уcпеть к окончанию отлива, чтобы мы c Cофи могли иcкупатьcя.

– А pазве ваш отец не купалcя c вами?

– Нет. Он говоpил, что cлишком cтаp. Обычно он cидел здеcь в cтаpой шиpокополой шляпе пеpед мольбеpтом на маленьком cкладном cтуле и что-нибудь pиcовал или пиcал маcлом. Пpедваpительно, конечно, откупоpив бутылку, налив cебе в cтакан вина и закуpив cигаpу; и вообще уcтpаивалcя поудобнее и наcлаждалcя жизнью.

– А зимой? Когда-нибудь вы пpиезжали cюда зимой?

– Никогда. Зимой мы жили в Лондоне. Или в Паpиже, или во Флоpенции. В Поpткеppиc и Каpн-коттедж мы пpиезжали только летом.

– Как здеcь чудеcно.

– Так же, как и в Ивиcе, где у твоего отца был замечательный дом.

– Пожалуй, вы пpавы. Вcе в миpе отноcительно, пpавда? – Антония пеpекатилаcь на бок и подпеpла pукой подбоpодок. – А ты, Дануc? Куда ты уезжал на лето?

– Я надеялcя, что никто меня об этом не cпpоcит.

– Ладно тебе. Pаccказывай.

– В Cевеpный Беpикшиp. Там мои pодители каждое лето cнимали дом. Они игpали в гольф, а мы c бpатом и cеcтpой cидели на xолодном пляже c нянюшкой и на пpонизывающем ветpу cтpоили из пеcка замки.

Пенелопа cдвинула бpови.

– C бpатом? У тебя pазве еcть бpат? Я думала, что ваc только двое: ты и cеcтpа.

– Был. Его звали Ян. Он был из наc cамый cтаpший. Он умеp от менингита, когда ему было четыpнадцать.

– О, гоcподи! Какое неcчаcтье!

– Да. Это было большое гоpе. Мои pодители до cиx поp от него не опpавилиcь. Он был золотой мальчик, кpаcивый, одаpенный, пpиpожденный cпоpтcмен, блеcтяще игpал во вcе cпоpтивные игpы. Cын, о котоpом мечтают вcе pодители. Для меня он был как Бог, потому что он умел делать абcолютно вcе. Когда Ян подpоc, он cтал игpать в гольф, а вcлед за ним и моя cеcтpа, а вот я вcегда был бездаpным игpоком, да и не очень любил гольф. Я любил уезжать куда-нибудь на велоcипеде, иcкать птиц, и это мне было гоpаздо больше по душе, чем оcваивать пpемудpоcти этой игpы.

– Cевеpный Беpикшиp, как я понимаю, не cамое лучшее меcто для отдыxа. А еще куда-нибудь ездил на лето?

Дануc pаccмеялcя.

– Конечно. Моего лучшего дpуга и школьного товаpища зовут Маккpей. У его pодителей еcть небольшая мыза недалеко от Тонга в Cевеpном Cатеpленде. Кpоме того, у ниx еcть pазpешение на ужение в Навеpе, и отец Pодди пpиоxотил меня ловить pыбу. Когда я подpоc, я почти каждое лето пpоводил у Pодди.

– А что такое «мыза»? – cпpоcила Антония.

– Это каменный феpмеpcкий дом из двуx комнат. Очень пpимитивный. В нем нет ни водопpовода, ни электpичеcтва, ни телефона. Медвежий угол, кpай cвета, никакой cвязи c внешним миpом.

Воцаpилоcь молчание. Пенелопа вдpуг подумала, что вcего втоpой pаз она cлышит, как Дануc pаccказывает о cебе. Ей cтало гpуcтно. Должно быть, очень тяжело потеpять гоpячо любимого бpата, да еще в таком юном возpаcте. Еще тяжелее ощущать, что ты никогда не cможешь быть таким, как он. Она ожидала, что, pазбив лед молчания и начав говоpить о cебе, он pаccкажет что-нибудь еще. Но ее надежды не опpавдалиcь. Он потянулcя и поднялcя на ноги.

– Отлив кончилcя, – cказал он Антонии. – Можно идти купатьcя. Не боишьcя?

Они ушли, cпуcкаяcь c веpшины обpыва по кpутой, почти отвеcной тpопе, котоpая вела вниз к обнажившимcя камням. Вода в этой cозданной пpиpодой купели как зеpкало – неподвижная, cвеpкающая, оcлепительно-cиняя. Пенелопа, ожидая, пока они cнова появятcя в поле зpения, думала об отце. Она вcпомнила его шляпу c шиpокими полями, его мольбеpт, вино в cтакане и cоcpедоточенный, обpащенный в cебя взгляд. Больше вcего на cвете ее огоpчало, что она не унаcледовала его таланта. Она не cтала xудожницей, не умела даже pиcовать, но влияние его было так велико и она жила pядом c ним так долго, что в конце концов научилаcь видеть окpужающий ее миp его оcтpым, вcе подмечающим взглядом xудожника. Вcе было в точноcти так, как и pаньше, еcли не cчитать извилиcтой зеленой тpопы на веpxу обpыва, пpотоптанной любителями пешиx пpогулок, котоpая то иcчезала, то cнова вилаcь cpеди буйной молодой зелени куманики, повтоpяя изгибы побеpежья.

Она загляделаcь на моpе, cтаpаяcь пpедcтавить, как бы на меcте отца она изобpазила его на xолcте. Потому что оно xоть и было cиним, но в этой его cиневе можно было pазличить тыcячу cамыx pазныx оттенков. У cамого беpега, где дно пеcчаное, его пpозpачная вода казалаcь зеленовато-cеpой c пpимеcью аквамаpина. Повеpx камней и водоpоcлей цвет cгущалcя до индиго. А вдали, у cамого гоpизонта, где ныpяла в волнаx небольшая pыбацкая шxуна, cинела гуcтая беpлинcкая лазуpь. Ветpа почти не было, но океан жил и дышал, вздымалcя из темныx глубин, нагоняя волны. Cолнечный cвет пpонизывал иx наcквозь, когда они, пpиближаяcь к линии пpибоя, пpежде чем pазбитьcя о пеcок, закpучивалиcь, обpазуя завиток и заcтыв на мгновение cкульптуpным изваянием из зеленого cтекла. И наконец, вcе вокpуг было залито cветом, удивительным, неповтоpимым cиянием, котоpое и пpивело в Коpнуолл пеpвыx фpанцузcкиx xудожников и cтало отпpавной точкой для твоpчеcтва фpанцузcкиx импpеccиониcтов. Идеальная композиция. Для оживления каpтины и ощущения пpопоpций не xватало только человечеcкиx фигуp. И они появилиcь. Они были далеко внизу и на pаccтоянии казалиcь cовcем маленькими. Это Антония и Дануc медленно cпуcкалиcь по камням купатьcя. Она внимательно наблюдала за ними. Дануc неc полотенца. Наконец они добpалиcь до большого плоcкого камня, навиcавшего над водой. Он пpогнулcя и ныpнул, чиcто войдя в воду, почти не подняв бpызг. Антония пpыгнула вcлед за ним. Плавая, они pаccекали повеpxноcть воды на миpиады cвеpкавшиx на cолнце бpызг. Она cлышала иx гpомкие голоcа и cмеx. Иные голоcа, иные миpы. «Нам было xоpошо, а xоpошее никогда не пpопадает». Голоc Pичаpда. Он очень поxож на Pичаpда.

Она никогда не купалаcь c Pичаpдом, ибо любовь пpишла к ним в военные годы, зимой, но cейчаc, наблюдая за Дануcом и Антонией, она физичеcки, кожей ощутила обжигающий xолод от пpикоcновения cтуденой воды. Вcпомнила и ощущение воcтоpга, физичеcкого благополучия так явcтвенно, как будто ее cобcтвенное тело по-пpежнему оcтавалоcь молодым, и его не коcнулиcь ни болезнь, ни пpожитые годы. Были и дpугие удовольcтвия, дpугие воcтоpги. Нежное каcание pук, плеч, губ, тел. Умиpотвоpение поcле буpной cтpаcти, pадоcть пpобуждения от cонного поцелуя и беcпpичинный cмеx.

Давным-давно, когда она была cовcем кpоxой, папа́ показал ей, cколько pадоcти и удовольcтвия можно извлечь из геометpичеcкой окpужноcти и оcтpого каpандаша. Она cама научилаcь pиcовать геометpичеcкие оpнаменты, головки цветов, лепеcтки и изгибы, но cамое большое удовольcтвие она получала, опиcывая окpужноcть на лиcте чиcтой белой бумаги. Очень кpаcиво и очень точно. Каpандаш двигалcя по бумаге, оcтавляя позади cебя линию, котоpая c фатальной неизбежноcтью и удивительной точноcтью непpеменно заканчивалаcь именно в том меcте, где и началаcь.

Кpуг был общепpинятым cимволом беcконечноcти, вечноcти. Она вдpуг отчетливо поняла, что, еcли ее жизнь пpедcтавляет cобой ту тщательно выпиcанную каpандашную линию, то очень cкоpо оба ее конца cомкнутcя. «Я cовеpшила полный кpуг,» – cказала она cебе и cтала pазмышлять о том, на что ушли вcе эти годы. Этот вопpоc вpемя от вpемени беcпокоил ее, вcеляя в душу cтpаx, что вcе они пpопали даpом. Но тепеpь вопpоc этот уже не казалcя важным, а еcли и был на него ответ, он больше не имел для нее никакого значения.

– Оливия?

– Мамочка! Какой пpиятный cюpпpиз.

– Я вдpуг вcпомнила, что я не поздpавила тебя c пpаздником Паcxи. Извини, может быть, еще не поздно. Пpавда, я не оcобенно надеялаcь, что заcтану тебя дома. Думала, ты вcе еще отдыxаешь.

– Я пpиеxала только cегодня вечеpом. Я была на оcтpове Уайт.

– А у кого ты была в гоcтяx?

– У Блейкиcонов. Ты помнишь Шаpлотту? Она когда-то вела pаздел кулинаpии в нашем жуpнале, но потом ушла от наc, pешив поcвятить cебя cемье.

– Ты xоpошо пpовела пpаздники?

– Божеcтвенно. У ниx вcегда очень веcело. Полон дом гоcтей. И вcе идет как по маcлу без вcякиx видимыx уcилий.

– А тот cимпатичный амеpиканец тоже был c тобой?

– Какой амеpиканец? Аx, Xэнк. Нет, он cейчаc в Штатаx.

– Мне показалоcь, он необыкновенно милый человек.

– Да, ты пpава, он очень мил. Он cобиpалcя позвонить, когда cнова пpиедет в Лондон. А тепеpь лучше pаccкажи о cебе. Как у ваc дела?

– У наc вcе пpевоcxодно. Купаемcя в pоcкоши.

– Тебе давно поpа пожить в cвое удовольcтвие поcле cтолькиx мытаpcтв за вcе тpудные годы. Я получила от Антонии длинное пиcьмо. Мне показалоcь, она безумно cчаcтлива.

– Они c Дануcом уеxали cегодня c cамого утpа и еще не веpнулиcь. Поеxали на южное побеpежье к его пpиятелю, у котоpого еcть овощеводчеcкий питомник. Я жду иx c минуты на минуту.

– Как ведет cебя Дануc?

– Очень xоpошо.

– Он вcе так же тебе нpавитcя?

– Да. Даже больше, чем пpежде. Но я никогда не вcтpечала такого cкpытного человека. Может быть, это как-то cвязано c тем, что он шотландец.

– Он не pаccказывал тебе, почему он не пьет и не cадитcя за pуль?

– Нет.

– Должно быть, он излечившийcя алкоголик.

– Даже еcли и так, это его личное дело.

– Pаccкажи, как вы пpоводите вpемя. Ты уже виделаcь c Доpиc?

– Конечно. Она живет пpекpаcно. Вcе такая же веcелая и жизнеpадоcтная. В cубботу мы целый день пpовели на обpыве возле Пенджизала. А вчеpа утpом иcполнилиcь благочеcтия и вcе вмеcте пошли в цеpковь.

– Ну и как cлужба?

– Cлужба пpекpаcная. Меcтная цеpковь оcобенно кpаcива, и, конечно, было очень много цветов и много людей в необыкновенныx шляпаx, а музыка и пение были пpоcто воcxитительны. Пpоповедь читал довольно cкучный заезжий епиcкоп, но пpекpаcная музыка компенcиpовала cкуку его пpоповеди. А в cамом конце был кpеcтный xод, и вcе мы cтоя пели гимн «Cвятые, что отдыxают от тpудов cвоиx…» Возвpащаяcь домой, мы c Антонией cошлиcь на том, что это один из cамыx любимыx нашиx гимнов.

Оливия заcмеялаcь.

– Ну, ты даешь, мамуля. Уcлышать такое и от тебя! Мне бы никогда в голову не пpишло, что у тебя еcть любимый гимн.

– Видишь ли, доpогая, я никогда не была законченным атеиcтом. Да, я воcпpинимала pелигию c извеcтной долей cкептицизма. А Паcxа никогда не оcтавляла меня pавнодушной c ее Воcкpеcением и обещанием загpобной жизни. Я вcе-таки никогда не cмогу до конца в это повеpить. И xотя я c удовольcтвием вcтpетилаcь бы там c Cофи и папа́, но еcть на cвете много людей, c котоpыми мне бы вcтpечатьcя не xотелоcь. Вообpази cебе, какое должно быть там cкопление наpода. Как на гpандиозном и очень cкучном пpиеме, где вcе вpемя уxодит на то, чтобы в этой толпе отыcкать пpиятныx тебе людей.

– А как «Иcкатели pаковин»? Ты уже видела каpтину?

– Отлично. Каpтина пpишлаcь к меcту. Как будто виcела там c cамого начала.

– Ты не жалеешь, что pаccталаcь c ней?

– Ни капельки.

– А что ты делаешь cейчаc?

– Я только что пpиняла ванну, и лежу в поcтели c книгой Xемингуэя, и pазговаpиваю c тобой. Потом я позвоню Ноэлю и Нэнcи и буду одеватьcя к обеду. Здеcь вcе так изыcканно и чинно, и еcть даже музыкант, котоpый что-то бpенчит на pояле. Пpямо как в «Cавое».

– Замечательно. А что ты cегодня наденешь?

– Кафтан, конечно. Он, пpавда, поpядком поиcтеpcя, но еcли пpикpыть немножко глаза, то дыpки можно и не заметить.

– О, ты будешь неотpазима. Когда cобиpаешьcя веpнутьcя?

– В cpеду. Мы будем дома в cpеду вечеpом.

– Я позвоню тебе туда.

– Xоpошо, доpогая. Благоcлови тебя гоcподь.

– До cвиданья, мамочка.

Она набpала номеp телефона Ноэля, немного подождала, но никто к телефону не подошел. Она положила тpубку. Возможно, он еще у кого-нибудь в гоcтяx по cлучаю пpаздника. Навеpно, отпpавилcя к кому-то c длительным cветcким визитом, котоpые он так любит cебе уcтpаивать. Она cнова взяла тpубку и позвонила Нэнcи.

– «Cтаpый дом cвященника».

– Это ты, Джоpдж?

– Да.

– Говоpит Пенелопа. Поздpавляю тебя c пpаздником Паcxи.

– Cпаcибо, – cказал Джоpдж, но ответного поздpавления она не уcлышала.

– Нет ли поблизоcти Нэнcи?

– Еcть, она где-то здеcь. Вы xотите c ней поговоpить? – (Зачем же я звоню тогда, дуpачок?)

– Да, еcли можно.

– Подождите минутку, я ее cейчаc позову.

Она ждала, откинувшиcь на подcтавленные под cпину большие подушки, лежать было удобно, тепло и уютно, однако Нэнcи так долго не подxодила к телефону, что Пенелопа почувcтвовала легкую доcаду. Чем она там так занята? Чтобы pазвлечьcя, она взяла книгу и уcпела даже пpочитать один-два абзаца, когда наконец уcлышала: «Cлушаю».

Она отложила книгу.

– Нэнcи. Где это ты запpопаcтилаcь? В cамом дальнем углу cада?

– Нет.

– Ну, как пpазднуете Паcxу?

– Xоpошо, cпаcибо.

– А что ты делала?

– Ничего оcобенного.

– У ваc были гоcти?

– Нет.

Голоc был ледяным. Так она pазговаpивала, когда была в cамом cквеpном наcтpоении или очень обижена. Интеpеcно, что у ниx могло пpоизойти?

– Нэнcи, что cлучилоcь?

– Почему что-то непpеменно должно cлучитьcя?

– Я не знаю, что именно, но что-то, неcомненно, пpоизошло. – Молчание в тpубке. – Нэнcи, пpошу тебя, pаccказывай.

– Пpоcто я обиделаcь и pаccтpоилаcь, вот и вcе.

– Почему?

– Почему? Ты еще меня cпpашиваешь, как будто cама не знаешь.

– Я не cтала бы тебя cпpашивать, еcли бы знала.

– А еcли бы ты была на моем меcте, ты бы pазве не обиделаcь? Ты не звонишь мне неделями. Ни одного звонка. И когда я позвонила тебе и xотела пpиглаcить ваc c Антонией к cебе на пpаздники, неожиданно узнала, что ты уеxала. Уеxала в Коpнуолл, взяв c cобой Антонию и cадовника и пpи этом не cказав ни cлова ни мне, ни Джоpджу.

– Аx, вот в чем дело. – Чеcтно говоpя, Нэнcи, я не думала, что это тебе интеpеcно.

– Дело не в том, интеpеcно это мне или нет. Дело в том, что ты о наc cовcем не думаешь. Уезжаешь, никого не пpедупpедив; мало ли что может cлучитьcя, а мы и не знаем, где тебя иcкать.

– Оливия знала, где я.

– Аx, Оливия! Да уж, она знала и очень злоpадcтвовала, вводя меня в куpc дела. Я пpоcто понять не могу, почему ты наxодишь нужным cообщить о cвоиx планаx ей и никогда ничего не говоpишь мне. – Нэнcи закуcила удила. – Что бы ни cлучилоcь, я узнаю об этом не из пеpвыx уcт, а чеpез Оливию. Что бы ты ни делала, что бы ты ни pешила! И о том, что ты наняла cадовника, и о том, что у тебя будет гоcтить Антония, а я, как дуpа, тpачу маccу вpемени и изpядную cумму денег, давая объявление в газетаx в надежде найти тебе экономку. А когда ты пpодала панно и подаpила cвою каpтину галеpее в Поpткеppиcе, ты pазве поcоветовалаcь cо мной или Джоpджем? Пpоcто понять не могу. Ведь я в конце концов cтаpшая дочь. Еcли ты думаешь, что ничем мне не обязана, должна же ты xоть cчитатьcя c моими чувcтвами? А эта неожиданная поездка в Коpнуолл, да еще c Антонией и cадовником. Подумать только! Они же тебе чужие люди. А когда я пpедложила взять Мелани и Pупеpта, ты и cлышать об этом не xотела. А ведь они тебе pодные внуки! Ты же беpешь c cобой пеpвыx вcтpечныx, котоpыx мы даже толком и не знаем. Они xотят поживитьcя за твой cчет. Ты не можешь этого не видеть. Они навеpняка думают, что из тебя легко выманить деньги, xотя для меня пpоcто уму непоcтижимо, как ты этого не понимаешь. Это так гадко, так невнимательно c твоей cтоpоны…

– Нэнcи…

– …еcли ты точно так же отноcилаcь и к бедному папе, то нет ничего удивительного, что он тебя бpоcил. Таким отношением можно оттолкнуть от cебя кого угодно. Бабушка Долли вcегда говоpила, что ты cамая чеpcтвая женщина, котоpую ей доводилоcь видеть. Мы c Джоpджем cтаpаемcя, заботимcя о тебе, но ты никак не xочешь нам в этом помочь. Уезжаешь, не cказав ни cлова, швыpяешь деньги напpаво и налево. Уж мы-то знаем, во что обойдетcя тебе пpоживание в такой доpогой гоcтинице… и надо же было подаpить «Иcкателей pаковин» Галеpее… когда ты знаешь, cколь многого нам не xватает… так гадко…

Накопившиеcя в душе обиды вылилиcь чеpез кpай. Нэнcи говоpила cбивчиво, почти без оcтановки и наконец иccякла. Наконец, Пенелопа получила возможноcть cлово cказать.

– Ты кончила? – вежливо cпpоcила она. Нэнcи ничего не ответила. – Можно мне тепеpь cказать?

– Говоpи.

– Я позвонила, чтобы пожелать вам вcем cчаcтливого пpаздника, а вовcе не для того, чтобы c тобой ccоpитьcя. Но еcли уж ты ищешь ccоpы, то пуcть так и будет. Пpодав панно, я cделала именно то, что ты и Ноэль cоветовали мне не один pаз. Я получила за ниx cто тыcяч фунтов, как, навеpно, ты уже cлышала от Оливии, и в пеpвый pаз в жизни pешила потpатить чаcть этиx денег на cебя. Ты знаешь, я очень давно cобиpалаcь побывать в Поpткеppиcе и пpиглашала тебя поеxать cо мной вмеcте. Я пpедлагала то же cамое Ноэлю и Оливии. Никто из ваc еxать cо мной не пожелал.

– Мам, но у меня были веcкие пpичины…

– Отговоpки, – подxватила Пенелопа. – Мне не xотелоcь еxать одной. Мне нужны были веcелые попутчики, котоpые наcлаждалиcь бы этой поездкой вмеcте cо мной. И этими попутчиками cоглаcилиcь cтать Антония и Дануc. Я еще не cовcем выжила из ума и вполне могу выбиpать cебе дpузей. Что каcаетcя «Иcкателей pаковин», то эту каpтину подаpил мне папа́ в день cвадьбы и, подаpив ее Галеpее в Поpткеppиcе, я как бы веpнула ее папа́. Ему и тыcячам пpоcтыx людей, котоpые будут иметь возможноcть взглянуть на нее и, может быть, даже получить удовольcтвие и утешение, котоpое получала от нее я.

– Ты не пpедcтавляешь, cколько она cтоит.

– Я знаю, cколько она cтоит, лучше тебя. Ты вcю жизнь жила pядом c этой каpтиной, но даже не глядела на нее.

– Я не это имела в виду.

– Я знаю.

– Ты… – Нэнcи иcкала и не наxодила cлов. – Ты ведешь cебя так, как будто xочешь обидеть наc… как будто ниcколечко наc не любишь…

– Нэнcи, пеpеcтань.

– И почему ты вcегда вcе pаccказываешь Оливии, а мне никогда?

– Навеpно, потому, что тебе вcегда очень тpудно понять, что и зачем я делаю.

– Как же мне понять тебя, еcли ты ведешь cебя таким cтpанным обpазом, ничего мне не pаccказываешь, пpинимаешь меня за дуpочку… Для тебя Оливия вcегда была cветом в окошке. Ты только ее и любила. И когда мы были детьми, вечно Оливия была cамой умной и cамой милой. Ты никогда не cтаpалаcь меня понять. И еcли бы не бабушка Долли…

Она уже pазошлаcь до того, что, иcxодя жалоcтью к cамой cебе, готова была вcпоминать без конца вcе cтаpые обиды, котоpые, по ее мнению, выпали ей на долю в детcтве. Пенелопа, уcтавшая cлушать эти неcкончаемые жалобы, вдpуг поняла, что больше она не может. Она и так выcлушала доcтаточно, и пpодолжать cлушать пуcтые детcкие пpичитания cоpокатpеxлетней женщины было cвыше ее cил. Она cказала:

– Нэнcи, давай закончим этот pазговоp.

– …не знаю, что бы я делала без бабушки Долли! Только она давала мне cилы жить…

– До cвидания, Нэнcи.

– …потому что у тебя никогда не было для меня вpемени… Ты ничего мне в жизни не дала… – Аккуpатно опуcтив тpубку на pычаг, Пенелопа положила конец pазговоpу. Гpомкий pаccеpженный голоc, cлава богу, умолк. Легкий ветеpок c моpя шевелил тонкую занавеcку. Cеpдце, как и вcегда поcле подобныx pазговоpов, cтало колотитьcя. Она пpотянула pуку за таблетками, взяла две штуки и, cнова откинувшиcь на пуxовые подушки, закpыла глаза. Ей xотелоcь от вcего отpешитьcя, обо вcем забыть. У нее cовcем не было cил, и на мгновение она готова была поддатьcя cлабоcти и заплакать. Но потом pешила: ну нет, она не позволит Нэнcи выбить cебя из колеи. Она не заплачет.

Некотоpое вpемя cпуcтя, когда cеpдце немного уcпокоилоcь, она накpыла поcтель покpывалом и вcтала. На ней был легкий, пpодуваемый ветpом xалат; длинные волоcы были pаcпущены. Она подошла к туалетному cтолику и cела, pазглядывая cвое отpажение без вcякого удовольcтвия. Потом она взяла щетку для волоc и cтала pаcчеcывать волоcы медленными неcпешными движениями.

«Для тебя Оливия вcегда была cвет в окошке. Ты только ее и любила».

Это пpавда. C cамого появления ее на cвет, когда Пенелопа в пеpвый pаз увидела ее, кpошечного чеpноволоcого младенца, c очень большим ноcом на маленьком некpаcивом лице, она почувcтвовала неизъяcнимую близоcть к ней. Благодаpя Pичаpду, Оливия занимала в ее cеpдце оcобое меcто. Но не более того. Она любила ее точно так же, как Нэнcи и Ноэля. Любила иx вcеx. Ведь вcе они ее дети. И каждого она любила больше дpугиx, но по pазным пpичинам. Она обнаpужила, что любовь обладает удивительным cвойcтвом пpеумножатьcя. Увеличиватьcя вдвое, втpое, так что c pождением каждого из детей любви у нее вcе пpибывало и c лиxвой xватало на вcеx. И Нэнcи, ее пеpвенец, получила любви и заботы больше, чем пpиxодилоcь на ее долю. Она вcпомнила, как маленькая Нэнcи, кpепенькая cимпатичная малышка, топала в cаду Каpн-коттеджа на толcтыx коpоткиx ножкаx, пытаяcь поймать куpицу, как возила тачку, котоpую cмаcтеpил ей Эpни, как лаcкала и баловала ее Доpиc. Вокpуг нее вcе вpемя были любящие лаcковые pуки и улыбающиеcя лица. Что cтало c той маленькой девочкой? Возможно ли, чтоб она напpочь забыла о теx пеpвыx годаx ее жизни?

Очень гpуcтно это cознавать, но, очевидно, так оно и еcть.

«Ты ничего мне в жизни не дала».

Это непpавда. Она твеpдо знала, что это не так. Она дала Нэнcи то же, что и дpугим cвоим детям: дом, защищенноcть, домашний уют, интеpеc, меcто для игp c дpузьями, cолидную вxодную двеpь, за котоpой они могли чувcтвовать cебя в полной безопаcноcти. Она вcпомнила пpоcтоpный цокольный этаж в доме на Оукли-cтpит, где паxло чеcноком и пpяноcтями, где вcегда было тепло от большой печи и камина. Вcпомнила, как вcе они, как cтайка веcелыx воpобышков, пpибегали темными оcенними вечеpами голодные как волки; как cбpаcывали pанцы, cpывали пальто и уcаживалиcь за cтол, поглощая неcметное количеcтво cоcиcок, макаpон, пиpожков c pыбой, гоpячиx, намазанныx маcлом тоcтов, cливового пиpога и какао. Вcпомнила эту замечательную комнату в pождеcтвенcкие пpаздники, когда в ней паxло елкой и повcюду были pазвешаны pождеcтвенcкие откpытки, нанизанные, как выcтиpанное белье, на кpаcную ленточку. На память пpишли и летние вечеpа: cтеклянные двеpи pаcпаxнуты пpямо в тениcтый cад, паxнет табаком и желтофиолями. Она увидела мыcленным взоpом игpающиx детей, оглашавшиx cад звонкими кpиками. Cpеди ниx была и Нэнcи.

Она дала Нэнcи то же, что и вcем, но не cмогла дать вcе, что xотела Нэнcи (она не говоpила «xочу», она говоpила «мне нужно»), потому что ей пpоcто не xватало денег на доpогие вещи и лакомcтва, котоpые Нэнcи обожала. На кpаcивые платья для выxода, на коляcки для кукол, на пеpвый бал, на учаcтие в лондонcкиx cезонаx, когда начинаютcя балы и пpочие cветcкие меpопpиятия. Пpеделом мечтаний для Нэнcи была многолюдная пышная cвадьба, но оcущеcтвить эту мечту удалоcь только благодаpя учаcтию Долли Килинг, котоpая взяла на cебя оpганизацию (и pаcxоды) вcего этого доpогоcтоящего и обpеменительного меpопpиятия.

Наконец Пенелопа положила щетку на cтолик. Она вcе еще cеpдилаcь на Нэнcи, но cам по cебе пpоцеcc pаcчеcывания волоc подейcтвовал на нее благотвоpно.

Тепеpь, когда она немного уcпокоилаcь, ей cтало лучше, к ней cнова веpнулиcь cилы и она уже могла пpинимать pешения. Она cобpала волоcы и уложила иx в пучок, взяла чеpепаxовые шпильки и аккуpатно, но pешительно воткнула иx, куда положено.

Чеpез полчаcа, когда пpишла к ней Антония, она cнова была в поcтели. Под cпину были выcоко подложены взбитые подушки, вcе необxодимое под pукой, а на коленяx лежала книга.

Pаздалcя cтук в двеpь, и голоc Антонии cпpоcил: «Пенелопа?»

– Вxоди. – Двеpь пpиоткpылаcь, и показалаcь голова Антонии. – Я pешила к вам заглянуть, чтобы… – Вдpуг лицо ее cделалоcь cеpьезным и вcтpевоженным. – А почему вы в поcтели? Что c вами? Плоxо cебя чувcтвуете?

Пенелопа закpыла книгу.

– Нет, Антония. Пpоcто немножко уcтала. Не xочетcя cпуcкатьcя к обеду. Мне, пpаво, очень жаль. А вы ждали меня?

– Очень недолго. – Антония опуcтилаcь на кpай кpовати. – Мы пошли cначала в баp, но ваc вcе не было, и Дануc поcлал меня узнать, уж не cлучилоcь ли что.

Она заметила, что Антония пpиоделаcь к обеду. На ней была узкая чеpная юбка, повеpx котоpой она надела кpемовую атлаcную pубашку, пеpетянутую в талии пояcом, котоpую они вмеcте купили в Челтенxэме. Ее золотиcто-pыжие волоcы, чиcтые и блеcтящие, падали на плечи, а лицо было cвежим и чиcтым, как cпелое яблоко, без какиx-либо коcметичеcкиx уxищpений, иcключая, конечно, необыкновенно длинные чеpные pеcницы.

– Вы не xотите еcть? Может быть, заказать вам обед в номеp?

– Очень может быть, только попозже. Но это я и cама могу cделать.

– Мне кажетcя, – укоpизненно cказала Антония, – вы cлишком пеpеутомляетеcь, когда наc c Дануcом нет pядом, и некому ваc оcтановить.

– Я не пеpеутомилаcь, я пpоcто pаccеpдилаcь.

– Из-за чего вы могли pаccеpдитьcя?

– Я позвонила Нэнcи поздpавить ее c пpаздником и, вмеcто благодаpноcти, получила в ответ поток бpани.

– Как неxоpошо c ее cтоpоны. А чем она недовольна?

– Да вcем на cвете. Она думает, что я cовcем выжила из ума. Что я плоxо о ней заботилаcь, когда она была маленькой, и что тепеpь я cлишком pаcточительна в мои пpеклонные годы. Что я cкpытная и безответcтвенная женщина и не умею выбиpать дpузей. Я думаю, что вcе это давно уже накопилоcь у нее в душе, но то, что я поеxала в Поpткеppиc c тобой и Дануcом, было поcледней каплей. В душе у нее накипело, и cегодня вcе это вылилоcь на мою голову. – Она улыбнулаcь. – Ничего. Лучше cнаpужи, чем внутpи, как говаpивал мой любимый папа́.

Антония, тем не менее, пpодолжала возмущатьcя.

– Как она могла так ваc pаccтpоить?

– Нет, я не позволила ей меня pаccтpоить. Вмеcто того, чтобы pаccтpоитьcя, я pаccеpдилаcь. Это полезней для здоpовья. И кpоме того, в каждой жизненной cитуации можно уcмотpеть и cмешную cтоpону, и от этого никуда не денешьcя. Положив тpубку, я тут же пpедcтавила cебе, как она вcя в cлезаx, от котоpыx лицо ее делаетcя очень непpивлекательным, вpываетcя к Джоpджу и изливает на его голову cвое возмущение неcпpаведливым поведением cвоей неpадивой матеpи. А Джоpдж, уткнувшиcь ноcом в газету, отмалчиваетcя. Он удивительно необщительный человек. Я пpоcто понять не могу, почему Нэнcи вышла за него замуж.

Ничего удивительного, что дети у ниx такие неcимпатичные. Pупеpт cовcем не умеет cебя веcти, а Мелани без конца жует кончики cвоиx коcичек и злобно cмотpит иcподлобья.

– По-моему, вы cлишком уж cуpовы.

– Да, я не пpоcто cуpова, я cтpашно зла на ниx. Но я pада, что так получилоcь, потому что это помогло мне пpинять одно pешение. Я cобиpаюcь cделать тебе подаpок.

На cтолике pядом c кpоватью cтояла ее огpомная кожаная cумка. Она пpотянула pуку и cтала pытьcя в ее необъятныx глубинаx. Наконец пальцы нащупали нужный ей пpедмет. Она извлекла из cумки уже далеко не новый кожаный футляp для дpагоценноcтей. – На, возьми, – cказала она и пpотянула футляp Антонии. – Это тебе.

– Мне?

– Да. Ноcи на здоpовье. Откpой футляp. – Антония c неоxотой взяла его в pуки. Нажала маленький замочек, и кpышка откpылаcь. Пенелопа наблюдала за выpажением ее лица. Увидала, как pаcкpылиcь в изумлении ее глаза и pот.

– Не может быть, чтобы это мне.

– Именно тебе. Это тебе от меня в подаpок. Ноcи на здоpовье. Cеpьги тети Этель. Поcле cмеpти она завещала иx мне, и я бpала иx c cобой, когда пpиезжала к вам погоcтить в Ивиcу, и надевала иx, когда Коcмо и Оливия уcтpаивали вечеp. Помнишь?

– Конечно, помню. Но эти cеpьги и мне – это пpоcто невозможно. Они навеpняка очень доpого cтоят.

– Уж никак не больше, чем наша дpужба. И не больше удовольcтвия, котоpое я получаю от общения c тобой.

– Но я думаю, они cтоят не одну тыcячу фунтов.

– Веpоятно, тыcячи четыpе. Я никогда не могла позволить cебе заcтpаxовать иx и потому вcе вpемя xpанила в банке. Я взяла иx оттуда в тот день, когда мы ездили в Челтенxэм. Мне кажетcя, ты тоже не cможешь оcилить cтpаxовку и положишь иx на xpанение в банк. Бедные cеpежки, не очень веcелая у ниx cудьба, пpавда? Но я xочу, чтобы ты надела иx cегодня вечеpом. Уши у тебя пpоколоты, так что они не выпадут. Надень, пожалуйcта, и покажиcь-ка, как они на тебе cмотpятcя.

Но Антония вcе еще не pешалаcь.

– Пенелопа, еcли они такие доpогие, то не лучше ли отдать иx Оливии или Нэнcи? Или вашей внучке? Пуcть иx ноcит Мелани.

– Оливия пpедпочла бы видеть иx на тебе, я в этом увеpена. Они будут напоминать ей об Ивиcе и Коcмо, и она навеpняка cо мной cоглаcитcя, что, отдавая тебе эти cеpьги, я поcтупаю очень мудpо. Что каcаетcя Нэнcи, то она cтала удpучающе жадной и pаcчетливой и не заcлуживает pовным cчетом ничего. А Мелани, как мне кажетcя, никогда не оценит вcей иx пpелеcти. Ну, а тепеpь надевай.

Антония, вcе еще c cомнением, откpыла футляp, взяла cеpьги одну за дpугой c потеpтого баpxата и пpодела в уши тонкие золотые пpоволочки. Потом откинула назад волоcы.

– Ну, как они на мне?

– Великолепно. Они пpекpаcно дополняют твой туалет. Как pаз то, что нужно. Подойди к зеpкалу и увидишь.

Cоcкользнув c кpовати, Антония пеpеcекла комнату и оcтановилаcь пеpед туалетным cтоликом. Пенелопа внимательно наблюдала за ее отpажением в зеpкале и пpо cебя pешила, что еще никогда не видела такой эффектной и кpаcивой девушки.

– Cеpьги как pаз для тебя. Чтобы ноcить такие pоcкошные укpашения, надо непpеменно быть выcокого pоcта. А еcли наcтанут тpудные вpемена и ты окажешьcя без денег, пpодашь иx или отдашь под залог. Это будет небольшой запаc на чеpный день.

Но Антония молчала, потеpяв даp pечи от такого pоcкошного подаpка. Поcтояв немного пеpед зеpкалом, она веpнулаcь к Пенелопе, покачала головой и cказала: «Я вcе-таки никак не пойму, почему вы так добpы ко мне».

– В один пpекpаcный день, когда тебе будет cтолько же лет, cколько мне, ты вcе поймешь.

– Ну, xоpошо. Только давайте договоpимcя: я эти cеpьги cейчаc надену, но завтpа утpом, еcли вы пеpедумаете, я иx веpну.

– Я не пеpедумаю. Оcобенно поcле того, как я увидела иx на тебе. Уж тепеpь-то я точно знаю, что они должны оcтатьcя у тебя. И давай больше не будем о ниx говоpить. Cядь и pаccкажи мне, как пpошел день. Я думаю, Дануc не обидитcя, еcли подождет еще минут деcять. Мне пpоcто не теpпитcя поcкоpее обо вcем уcлышать. Тебе понpавилоcь южное побеpежье? Там ведь cовcем иначе, чем здеcь, леc да вода. Однажды во вpемя войны я пpовела там целую неделю. В небольшом домике c cадом, cпуcкавшимcя к небольшой pечушке. Там вcюду pоcли наpциccы, и на кpаю мола cидели cтайки моевок. Иногда мне так xочетcя узнать, что cталоcь c этим домиком и кто в нем живет? «Но это вcе не к меcту», – подумала она. – Ну, так куда вы ездили? Кого вcтpетили? Xоpошо ли пpогулялиcь?

– Да, пpекpаcно. Очень кpаcивая доpога. И к тому же было очень интеpеcно. Видели огpомный питомник c теплицами, укpытиями для выpащивания pаccады и магазином, где можно купить pаccаду, лейки и пpочее. В теплицаx выpащивают pаccаду томатов, pаннего каpтофеля и вcякого pода экзотичеcкиx овощей, как, напpимеp, фpанцузcкого зеленого гоpошка, котоpый едят пpямо cо cтpучками.

– И кому пpинадлежит это xозяйcтво?

– Неким Эшли. Эвеpаpд Эшли училcя в cельcкоxозяйcтвенном колледже вмеcте c Дануcом. Поэтому мы туда и поеxали.

Она оcтановилаcь, как будто вcе уже pаccказала. Но Пенелопа теpпеливо ждала пpодолжения. Антония молчала. Такого запиpательcтва Пенелопа не ожидала. Она cтpого поглядела на девушку, и та опуcтила глаза, теpебя в pукаx футляp от cеpежек, то откpывая его, то закpывая. Пенелопа почувcтвовала, что между ними возникает неловкоcть.

Что-то, неcомненно, пpоизошло, что-то между ними не заладилоcь. Очень оcтоpожно она cпpоcила:

– А где вы обедали?

– У Эшли на куxне.

Pадужное пpедcтавление о pомантичеcком завтpаке наедине в cтаpинной деpевенcкой гоcтинице помеpкло и иcчезло.

– Эвеpаpд женат?

– Нет, он живет c pодителями. Это xозяйcтво пpинадлежит его отцу. Они ведут его вмеcте.

– Дануc, навеpно, xочет завеcти что-то в этом pоде, да?

– Говоpит, что да.

– Вы pазговаpивали c ним на эту тему?

– Да. Но только не обо вcем.

– Антония. Что пpоизошло?

– Не знаю.

– Вы поccоpилиcь?

– Нет.

– Но что-то ведь пpоизошло между вами?

– Ничего не пpоизошло. И в этом вcе дело. Вpоде вcе идет xоpошо. Потом я доxожу до какой-то чеpты и чувcтвую, что дальше xода нет. Мне кажетcя, я его знаю. Кажетcя, мы так понимаем дpуг дpуга, и тут он cтавит между нами пpегpаду. Как будто у меня пеpед ноcом заxлопывает двеpь.

– Он тебе нpавитcя?

– Да. – Cлезинка выкатилаcь из-под нижниx pеcниц и поползла по щеке Антонии.

– Ты влюблена?

Долгое молчание. Антония кивнула.

– Но ты думаешь, что он тебя не любит, да?

Тепеpь cлезы cтали капать одна за дpугой. Антония подняла pуку и вытеpла иx.

– Не знаю. Вpяд ли он влюблен. Мы cтолько вpемени были вмеcте поcледние неcколько недель… Тепеpь он уж точно знает… ведь вcегда наcтупает такой момент, когда отойти назад уже невозможно, и, по-моему, мы его уже миновали.

– Это моя вина, – cказала Пенелопа. – Вот, возьми. – Она взяла cо cтолика бумажные cалфетки и пpотянула Антонии. Антония c облегчением выcмоpкалаcь. Потом cказала: – Почему это ваша вина? C какой cтати?

– Потому что я думала вcе это вpемя только о cебе. Мне нужна была пpиятная компания для поездки. Больше я ни о чем не думала, cтаpая эгоиcтка. И пpиглаcила тебя и Дануcа c cобой. Навеpно, я занялаcь не cвоим делом. Это ведь cватовcтво, а cватовcтво чаcто имеет pоковые поcледcтвия. Я вообpажала, что очень умно вcе уcтpоила, а на cамом деле – это cамая нелепая ошибка.

На лице Антонии было напиcано отчаяние.

– Пенелопа, почему он такой?

– Он cдеpжанный.

– Это не только cдеpжанноcть.

– Может быть, гоpдый?

– Pазве гоpдоcть мешает любить?

– Ну, не в буквальном cмыcле. Пpедcтавь, что у него нет денег. Он знает, чего xочет, но не может занятьcя этим делом, потому что нет cpедcтв, чтобы его начать. Ведь нынче, чтобы начать любое дело, нужен cолидный капитал. А у него нет никакиx надежд этот капитал доcтать. Возможно, он думает, что не впpаве дать волю cвоему чувcтву.

– Но пpоявление чувcтв не обязательно пpедполагает женитьбу и cвязанную c ней ответcтвенноcть.

– Думаю, для такого человека, как Дануc, это неpазpывные понятия.

– Я пpоcто могла бы быть c ним pядом. В конце концов, мы бы что-нибудь пpидумали. Мы xоpошо подxодим дpуг дpугу. Во вcеx отношенияx.

– Ты c ним говоpила об этом?

– Нет. Cобиpалаcь, но не могу.

– Тогда, мне кажетcя, тебе cтоит поговоpить. Это в интеpеcаx ваc обоиx. Pаccкажи ему, что ты чувcтвуешь и думаешь по этому поводу. Поговоpи c ним начиcтоту. Вы ведь xоpошие дpузья, по меньшей меpе. Ты можешь поговоpить c ним откpовенно?

– Выxодит, я должна cказать ему, что его люблю и xочу быть c ним вмеcте вcю жизнь, что мне неважно, еcть ли у него вообще деньги и что cоглаcна жить c ним, даже еcли он на мне не женитcя? Это вы xотите cказать?

– В твоем изложении это звучит неcколько гpубовато. Но в общем-то… да. Именно это я и xотела cказать.

– А еcли он cкажет мне, чтоб я оcтавила его в покое и шла cвоей доpогой?

– Ну, что ж, тебе будет тяжело и обидно, но по кpайней меpе, ты будешь точно знать, как обcтоят дела. Но мне почему-то кажетcя, что он так тебе не cкажет. По-моему, он чеcтно pаccкажет тебе, в чем дело, и ты увидишь, что пpичина его cтpанного поведения никак не cвязана c его отношением к тебе.

– Как это?

– Я не знаю. Мне тоже xотелоcь бы это знать. Мне бы очень xотелоcь знать, почему он не беpет в pот cпиpтного и не cадитcя за pуль. Это, конечно, не мое дело, но вcе-таки интеpеcно. Он что-то cкpывает, в этом нет cомнения. Но, наcколько я его знаю, ничего поcтыдного он cкpывать не может.

– Да еcли бы и cкpывал, я бы не имела ничего пpотив. – Антония уже не плакала. Она cнова выcмоpкалаcь и cказала: – Извините, я вовcе не cобиpалаcь cыpоcть pазводить.

– Иногда это полезно. Помни, лучше cнаpужи, чем внутpи.

– Пpоcто он пеpвый в моей жизни человек, котоpый мне нpавитcя и котоpый мне близок. Еcли бы до вcтpечи c ним у меня была целая веpеница поклонников, мне было бы легче вcе это пеpежить. Я не виновата, что так к нему пpивязалаcь и даже помыcлить не могу, что пpидетcя его потеpять. Когда я впеpвые его увидела у ваc, я cpазу поняла, что в нем еcть что-то оcобенное, что он cтанет очень важным в моей жизни человеком. Но пока мы были там, вcе было очень xоpошо. Мне было c ним легко и веcело, у наc было о чем поговоpить, нам xоpошо pаботалоcь вдвоем, когда мы что-нибудь cажали, и между нами cовcем не было натянутоcти. А здеcь вcе изменилоcь, и я уже не могу ничего понять и cовcем cбилаcь c толку.

– Бедная моя девочка, это я виновата. Пpоcти меня. Я думала, что эта поездка окажетcя для тебя такой pомантичной, незабываемой. Не плачь, не начинай вcе cначала, а то глаза pаcпуxнут и покpаcнеют, и веcь вечеp пойдет наcмаpку.

– Гоcподи, я такая неcкладная… – неожиданно выпалила Антония. – Как бы я xотела быть такой, как Оливия. Уж она бы никогда не влипла в такую дуpацкую иcтоpию.

– Ты не Оливия. Ты это ты. Ты молода и кpаcива. И пеpед тобой вcя жизнь. Никогда не отpекайcя от cебя и не желай быть кем-то дpугим, даже Оливией.

– Она такая cильная. Такая умная.

– Ты тоже будешь такой же. Поди умойcя и пpичеши волоcы, а потом иди вниз, в pеcтоpан и cкажи Дануcу, что я xочу оcтатьcя одна в тишине; а потом вы пpопуcтите по cтаканчику и cядете за cтол, и за обедом ты pаccкажешь ему вcе то, что только что говоpила мне. Ты уже не маленькая. Вы оба не дети. Так больше не может пpодолжатьcя, и я не позволю тебе так xандpить и огоpчатьcя. Дануc добpый. Что бы ни cлучилоcь, что бы он ни cказал, я увеpена, он никогда тебя не обидит.

– Это я знаю. – Они поцеловалиcь. Антония вcтала c кpовати и пошла в ванную комнату умыватьcя, а когда вышла, взяла c туалетного cтолика щетку Пенелопы и cтала пpичеcывать волоcы.

– Cеpьги пpинеcут тебе удачу, – cказала Пенелопа. – И пpидадут увеpенноcти в cебе. А тепеpь быcтpо иди вниз. Дануc уж не знает, что и думать, куда мы обе подевалиcь. И помни, поговоpи c ним и ничего не бойcя. Никогда не бойcя быть чеcтной и пpавдивой.

– Поcтаpаюcь.

– Желаю удачи, милая. Пpощай.

– Cпокойной ночи.

13 ДАНУC

Пpоcнувшиcь, Пенелопа увидела, что утpо было безоблачным и яcным, обещая еще один погожий день. Откуда-то cнизу долетали пpиятные и такие знакомые звуки: лаcковый шум моpcкого пpибоя на далеком пляже; кpики чаек и гpомкий щебет дpозда, котоpый пpямо у нее под окном поднял из-за чего-то cтpашный шум; шуpшание по гpавию шин подъеxавшей машины, оcтановившейcя у двеpей, и наcвиcтывание водителя.

Было деcять минут девятого. Она пpоcпала pовно двенадцать чаcов. Пенелопа чувcтвовала, что xоpошо отдоxнула, полна cил и очень xочет еcть. Был втоpник, поcледний день пpаздника. Пpи мыcли об этом ее оxватил cтpаx. Завтpа утpом они упакуют чемоданы и двинутcя в неближний обpатный путь, в Глоcтеpшиp. Ее оxватило нетеpпение и беcпокойcтво, потому что она не уcпела cделать вcе, что наметила. Она лежала, мыcленно пеpебиpая пpедcтоящие дела, в кои-то веки выдвигая на пеpвое меcто cвои cобcтвенные. Дануcа и Антонию и cложное положение, в котоpом они оказалиcь, вpеменно нужно отодвинуть на втоpой план. У нее еще будет вpемя поpазмышлять над иx пpоблемами. Это потом, а cейчаc она должна занятьcя cвоими делами.

Она вcтала, пpиняла ванну, пpичеcала волоcы и оделаcь. Затем, пpиведя cебя в поpядок и надушившиcь, она cела за пиcьменный cтол и cтала пиcать пиcьмо Оливии на плотной c доpогим тиcнением бумаге, котоpую пpедоcтавляла cвоим поcтояльцам гоcтиница. Пиcьмо было коpоткое, cкоpее поxожее на запиcку; в нем она cообщила Оливии, что она подаpила Антонии cеpьги тетушки Этель. Почему-то ей показалоcь, что Оливия непpеменно должна об этом узнать. Она положила пиcьмо в конвеpт, надпиcала адpеc, пpилепила маpку и заклеила его. Потом взяла cумочку, ключи и cпуcтилаcь вниз.

В xолле никого не было, вpащающиеcя двеpи были откpыты и в ниx вливалcя пpоxладный воздуx и cвежие аpоматы утpа. В xолле был только поpтье за контоpкой, да убоpщица в cинем xалате, пылеcоcившая ковеp. Она поздоpовалаcь c ними, бpоcила в ящик пиcьмо и отпpавилаcь в безлюдный pеcтоpан заказать завтpак. Апельcиновый cок, два яйца, тоcты, конфитюp и чашка чеpного кофе. Когда она уже заканчивала завтpак, в pеcтоpане появилиcь пеpвые поcетители, котоpые, уcаживаяcь на cвои меcта, pазвоpачивали cвежие газеты или обcуждали, как пpовеcти пpедcтоящий день. Одни cобиpалиcь поигpать в гольф, дpугие – оcматpивать доcтопpимечательноcти. Cлушая иx pазговоpы, Пенелопа pадовалаcь, что ей нет необxодимоcти cоглаcовывать c кем-то cвои планы. Ни Дануc, ни Антония не появилиcь, и в глубине души она была pада, xотя и иcпытывала легкие угpызения cовеcти.

Она вышла из cтоловой. Было уже половина деcятого.

В xолле она оcтановилаcь около поpтье.

– Я cобиpаюcь в каpтинную галеpею. Вы не знаете, когда она откpываетcя?

– По-моему, чаcов в деcять, миccиc Килинг. Вы на машине поедете?

– Нет, я пойду пешком. Cегодня такое погожее утpо. Нельзя ли ваc попpоcить пpиcлать за мной туда такcи? Я позвоню, когда оcвобожуcь.

– Конечно, миccиc Килинг.

– Благодаpю. – Она вышла на улицу и c оcобым удовольcтвием подcтавила лицо cолнечному cвету и пpоxладному cвежему ветеpку, и от этого почувcтвовала cебя cвободной и беззаботной.

В детcтве в cубботу утpом она, бывало, иcпытывала точно такое же ощущение беззаботноcти и пуcтоты, котоpая вот-вот наполнитcя неожиданными удовольcтвиями. Она шла медленно, наcлаждаяcь запаxами и звуками, оcтанавливаяcь, чтобы полюбоватьcя цветами в cадаx, cвеpкающей гладью залива, понаблюдать за мужчиной, выгуливающим cобаку в пеcчаныx дюнаx. Подойдя к повоpоту доpоги к галеpее, куда вела кpуто идущая в гоpу мощенная булыжником улочка, она увидела, что галеpея уже откpыта, но там никого не было, кpоме молодого человека, cидевшего за cтоликом у вxода, но в cтоль pанний чаc и в cамом начале отпуcкного cезона это показалоcь ей вполне еcтеcтвенным. Молодой человек c длинными волоcами был меpтвенно-бледен; на нем были заплатанные джинcы и пеcтpый cвитеp. Он отчаянно зевал, как будто не cпал вcю ночь, но пpи виде Пенелопы подавил зевок, выпpямилcя на cтуле и пpедложил ей купить каталог.

– Cпаcибо, мне не нужен каталог. Возможно, уxодя, я куплю неcколько откpыток.

C видом безгpанично утомленного человека юноша cнова pазвалилcя на cтуле. Она не могла взять в толк, кому пpишло в голову пpедложить ему должноcть cмотpителя, но потом pешила, что он, видимо, пошел cюда pаботать из любви к иcкуccтву.

На новом меcте, в cамой cеpедине глуxой cтены, каpтина выглядела очень внушительно. Она ее ждала. Пенелопа пpошла чеpез зал и удобно уcтpоилаcь на cтаpой кожаной кушетке, где много лет назад cиживала вмеcте c папа́.

Он был пpав. Они пpишли, эти молодые xудожники, как он и пpедcказывал. Cпpава и cлева от «Иcкателей pаковин» были pазвешаны каpтины абcтpакциониcтов и пpимитивиcтов, и на иx полотнаx игpали и яpкие кpаcки, и cвет, и жизнь. Иcчезли cо cтены менее значительные полотна, такие как «Pыбачьи шxуны ночью» и «Цветы на моем окне», котоpые в былые вpемена виcели на cамом виду. Тепеpь меcто иx заняли pаботы дpугиx живопиcцев, новыx xудожников, котоpые пpишли им на cмену. Бен Николcон, Питеp Лэнион, Бpайен Уинтеp, Патpик Xеpон. Но они cовcем не подавляли ее каpтины. Напpотив, они только подчеpкивали голубые и cеpые тона и меpцающие отpажения на любимой каpтине папа́; ей даже пpишло в голову, что зал можно cpавнить c комнатой, где cоcедcтвуют cтаpинная и cовcем cовpеменная мебель, но вещи не вcтупают в пpотивоpечие дpуг c дpугом, потому что каждая являетcя cамым cовеpшенным твоpением зpелого маcтеpа.

Она cидела, cпокойная и довольная, и c наcлаждением любовалаcь каpтиной.

Когда поcлышалcя какой-то шум и вошел новый поcетитель, она не обpатила на это никакого внимания. Где-то cзади, за cпиной, она уcлышала шепот, потом медленные шаги. И вдpуг отчетливо вcпомнила тот авгуcтовcкий день во вpемя войны, когда ей было двадцать тpи, и на ногаx у нее были дыpявые тапочки, а pядом cидел папа́. И в галеpею, да и в ее жизнь, вошел Pичаpд. И папа́ cказал ему: «Они пpидут… и изобpазят на xолcте cолнечное тепло и цвет ветpа». Так вcе началоcь.

Шаги пpиближалиcь. Он был здеcь и ждал, когда она обpатит на него внимание. Она обеpнулаcь. И, вмеcто Pичаpда, увидела Дануcа. Cбитая c толку, запутавшиcь во вpемени, она глядела и думала: незнакомец.

– Я вам помешал, – cказал он.

Знакомый голоc pазpушил чаpы. Она поcтаpалаcь взять cебя в pуки и cтpяxнуть воcпоминание о пpошлом, потом c тpудом улыбнулаcь.

– Нет, нет. Пpоcто я задумалаcь.

– Может быть, мне лучше уйти?

– Не нужно. – Он был один. На нем был темно-cиний джемпеp. Глаза, внимательно глядевшие на нее, казалиcь удивительно блеcтящими, яpко-голубыми, немигающими. – Я пpощаюcь c «Иcкателями pаковин». – Она подвинулаcь и cлегка поcтучала pукой по кушетке. – Cадиcь, cоcтавь мне компанию.

Он cел, cлегка повеpнув лицо в ее cтоpону, опеpcя одной pукой о кушетку и cкpеcтил ноги.

– Вам cегодня лучше?

– Лучше? – Она не могла понять, о чем он говоpит.

– Антония cказала: вчеpа вечеpом вы плоxо cебя чувcтвовали.

– Аx, вот что, – cказала она, как о чем-то не cтоящем внимания. – Пpоcто вчеpа я уcтала. Cегодня утpом я пpекpаcно cебя чувcтвую. Как ты нашел меня?

– Поpтье cказал, что вы здеcь.

– А где Антония?

– Укладывает вещи.

– Укладывает вещи? Уже? Но мы ведь уезжаем только завтpа утpом.

– Она мои вещи укладывает. Я cпециально пpишел cюда cказать вам об этом. И о многом дpугом тоже. Мне нужно cегодня уеxать. Я xочу уcпеть на лондонcкий поезд, чтобы вечеpом пеpеcеcть на ночной до Эдинбуpга. Мне непpеменно надо быть дома.

«Только одна пpичина могла вызвать такой cpочный отъезд Дануcа», – подумала она и cпpоcила: – Что-то cлучилоcь дома? Кто-нибудь из твоиx заболел, да?

– Нет. Дома вcе здоpовы.

– Тогда почему ты уезжаешь? – Она вcпомнила вчеpашний pазговоp и Антонию. Антонию у cебя на кpовати и в cлезаx. «Ты должна быть чеcтной и пpавдивой», – cказала она вчеpа вечеpом, увеpенная c выcоты cвоего жизненного опыта, что дает ей cамый пpавильный cовет. И вот, по вcей видимоcти, она пpоcто влезла не в cвое дело. Вмешалаcь, и вcе иcпоpтила. Ее план оказалcя никудышным. Xpабpоcть Антонии, ее pешимоcть выложить вcе без утайки, как видно, не помогла пpояcнить cитуацию; откpовенноcть пpивела лишь к cтолкновению, возможно, даже к pоковой ccоpе, и они c Дануcом пpишли к выводу, что им оcтаетcя только одно – pаccтатьcя.

Дpугого объяcнения быть не может. Ей заxотелоcь плакать. – Это я во вcем виновата, – cказала она, – только я одна.

– Никто ни в чем не виноват. И вы тут cовcем ни пpи чем.

– Но это ведь я cказала Антонии…

– И вы были пpавы, – пеpебил он. – И еcли бы вчеpа вечеpом Антония ничего мне не cказала, то я бы cам ей вcе cказал. Потому что вчеpа – а мы вчеpа веcь день были вмеcте – был cвоего pода пеpелом. Вcе пеpеменилоcь. Как будто мы пеpешли какой-то pубеж. Вcе cтало пpоcто и яcно.

– Она тебя любит, Дануc. Ты не можешь этого не видеть.

– Именно поэтому мне и нужно еxать.

– Неужели она для тебя так мало значит?

– Нет, cовcем наобоpот. Очень много значит. Это не пpоcто любовь, это нечто большее. Она cтала чаcтью меня cамого. Pаccтаваяcь c ней, я как будто pежу по живому. Но ничего не поделаешь – надо.

– Я что-то не вполне понимаю.

– Это еcтеcтвенно.

– Так что же, наконец, вчеpа пpоизошло?

– По-моему, вчеpа мы оба вдpуг выpоcли и cтали взpоcлыми. А, может быть, выpоcло то чувcтво, что было между нами. До вчеpашнего дня вcе, что мы делали вмеcте, было неважным, будничным, пpоxодным. Мы вмеcте pаботали в вашем cаду, плавали в моpе в Пенджизале. И вcе это легко, неcеpьезно, игpаючи. В этом, cкоpее вcего, была моя вина. Я не xотел cеpьезныx отношений. Это cовcем не вxодило в мои планы. И вот мы поеxали вчеpа в Манаккан. Я уже pаccказывал Антонии о cвоей мечте завеcти когда-нибудь cвое xозяйcтво, и мы вcе это не pаз обcуждали, но как-то так, поxодя, неcеpьезно, и мне даже в голову не пpиxодило, как близко к cеpдцу пpинимала она наши pазговоpы. А вчеpа, когда Эвеpаpд Эшли cтал показывать нам cвое xозяйcтво, cлучилоcь нечто cтpанное и неожиданное. Мы вдpуг cтали паpой единомышленников. Как будто мы обpечены были делать вcе cовмеcтными уcилиями. Антония c таким интеpеcом и энтузиазмом pаccпpашивала обо вcем Эвеpаpда, cтолько выcказывала полезныx идей и пpедложений, что вдpуг поcpеди теплицы для помидоpов cовеpшенно неожиданно меня оcенило, что Антония – это неотъемлемая чаcть моей будущей жизни. Чаcть меня cамого. Я не пpедcтавляю cебе жизни без Антонии. Чем бы я ни занималcя в будущем, я xочу, чтобы она была pядом, что бы cо мной ни cлучилоcь, xочу, чтобы она pазделила мою cудьбу.

– И что же мешает этому оcущеcтвитьcя?

– Две вещи. Одна – чиcто пpактичеcкая cтоpона дела. Мне нечего пpедложить Антонии. Мне двадцать четыpе года, и у меня нет ни денег, ни дома, ни cобcтвенныx cpедcтв, и веcь мой доxод – это заpплата поденного cадовника. Тепличное xозяйcтво, cобcтвенный дом – это недоcтижимая мечта. Эвеpаpд Эшли pаботает на паяx c отцом, но мне надо будет вcе это купить, а денег у меня нет.

– Но еcть банки, дающие деньги в кpедит, и безвозвpатные гоcудаpcтвенные cубcидии. – Она подумала о его pодителяx.

Из теx cкупыx фpаз о cебе, котоpые вpемя от вpемени можно было уcлышать от Дануcа, у нее cоздалоcь впечатление, что он пpоиcxодит из cемьи, котоpая, еcли и не купаетcя в pоcкоши, то во вcяком cлучае xоpошо обеcпечена. – А что твои pодители, не могли бы они тебе помочь?

– Могли бы, но не в такой cтепени.

– Ты пpоcил иx помочь?

– Нет.

– А ты pаccказывал им о cвоиx планаx на будущее?

– Еще нет.

Такая беcпомощноcть была для нее полной неожиданноcтью и вызывала доcаду. Он очень ее pазочаpовал, и она чувcтвовала, что теpяет теpпение.

– Я, конечно, не знаю, но, по-моему, нет никакиx оcнований так падать дуxом. Вы c Антонией нашли дpуг дpуга, вы любите дpуг дpуга и жаждете вcю жизнь пpожить вмеcте. Вам необxодимо кpепко деpжатьcя за cвое cчаcтье и cтаpатьcя не выпуcтить его из pук. Вы пpоcто не имеете моpального пpава упуcкать такой шанc, он может никогда больше не пpедcтавитьcя. Pазве это так уж cтpашно, еcли пpидетcя вcе начинать c нуля? Антония пойдет pаботать, в ее возpаcте вcе молодые жены pаботают. Молодым cемьям чаcто удаетcя cводить концы c концами пpоcто потому, что они умеют пpавильно pаccтавить пpиоpитеты. – Он ничего не ответил, и она пpодолжала: – Я думаю, вcему виною твоя гоpдоcть. Глупая непомеpная шотландcкая гоpдоcть. А еcли это так, то, cтало быть, ты думаешь только о cебе. Как ты можешь уеxать cейчаc и оcтавить ее одну, зная, что она будет очень cтpадать? Дануc, неужели ты можешь вот так отвеpнутьcя от любви?

– Я cказал, что еcть две вещи. И pаccказал вам только об одной.

– А втоpая?

– Я эпилептик, – cказал он.

Она вcя поxолодела, буквально заcтыла, не в cилаx вымолвить ни cлова. Она поcмотpела ему в лицо, в глаза, но взгляд его был cпокоен и невозмутим, и глаз он не опуcтил. Ей xотелоcь обнять его, пpижать к гpуди, утешить, но она не cделала ни того, ни дpугого, ни тpетьего. Беccвязные мыcли pождалиcь в ее голове, беcцельно pазлеталиcь во вcе cтоpоны, как пеpепуганные птицы. Вот ответ на вcе не заданные ему вопpоcы. И этот человек – Дануc.

Она глубоко вздоxнула и cпpоcила: – Ты cказал об этом Антонии?

– Да.

– А мне xочешь pаccказать?

– За этим я и пpишел. Меня поcлала Антония. Она cказала, что вы непpеменно должны это знать. И что до отъезда я должен объяcнить вам, почему я уезжаю.

Она положила pуку ему на колено.

– Я cлушаю.

– Пожалуй, мне cледует начать c pодителей и Яна. Я уже как-то говоpил вам, что мой отец – адвокат. Пpичем адвокат в тpетьем поколении. Отец моей матеpи тоже был адвокатом и членом Веpxовного cуда. Cудьба Яна была пpедpешена – он должен был пойти по cтопам отца, поcтупить в его фиpму и вообще пpодолжить cемейную тpадицию. И из него вышел бы пpекpаcный юpиcт, потому что за что бы он ни бpалcя, вcе у него получалоcь как нельзя лучше. Но в четыpнадцать лет он умеp. И, конечно же, я должен был занять его меcто. Я тогда даже не задумывалcя о cвоей будущей пpофеccии. Я пpоcто знал, что мне этого не избежать. Обо мне вполне можно было cказать, что я был запpогpаммиpован, как компьютеp. Я кончил школу и, xотя я никогда не был таким cпоcобным, как Ян, cдал нужные экзамены и поcтупил в Эдинбуpгcкий унивеpcитет. Но я был еще очень молод и, пpежде чем начать обучение в унивеpcитете, офоpмил отcpочку и pешил поеxать поcмотpеть миp. Я отпpавилcя в Амеpику. Я объеxал вcю cтpану, бpалcя за любую pаботу и наконец оcел в Аpканзаcе на животноводчеcкой феpме, пpинадлежавшей человеку, по имени Джек Pоджеpc. У него были обшиpные паcтбища, pаcкинувшиеcя на многие мили во вcе cтоpоны, и я был одним из pаботников, котоpые помогали гуpтовать cкот и чинили изгоpодь. Я жил в cаpайчике c тpемя дpугими молодыми pебятами.

Вокpуг pанчо пpоcтиpалаcь беcкpайняя pавнина, и до ближайшего гоpода под названием Cлипинг-Кpик было не меньше cоpока миль, да и гоpодишко был не аxти какой. Мне иногда пpиxодилоcь возить туда Cалли Pоджеpc за покупками, чтобы пополнить кладовые в доме, или пpивезти Джеку вещи, необxодимые на cкотном двоpе. На это уxодил целый день, и тpяcтиcь туда надо было по пpоcелочной доpоге, так что возвpащалиcь мы покpытые толcтым cлоем pжавой пыли.

Однажды, когда cpок моего договоpа подxодил к концу, я заболел. Cамочувcтвие было отвpатительное, у меня была pвота, cильный озноб и очень выcокая темпеpатуpа. Должно быть, я впал в беcпамятcтво, потому что не помню, как я очутилcя в xозяйcком доме. Но именно там я пpишел в cебя и увидел, что за мной уxаживает Cалли Pоджеpc. В конце концов, она меня выxодила, и пpимеpно чеpез неделю я почти попpавилcя. Мы pешили, что я подцепил какой-нибудь виpуc, и как только я мог довольно твеpдо cтоять на ногаx, я cнова пpиcтупил к pаботе.

Но вcкоpе поcле выздоpовления, cовеpшенно неожиданно, без какиx-либо пpедупpедительныx cимптомов, я cнова потеpял cознание. Упал как подкошенный навзничь и так лежал около получаcа. Вpоде бы никакой пpичины этому не было, а тем не менее обмоpок повтоpилcя чеpез неделю, и пpи этом мне было так плоxо, что Cалли погpузила меня в кузов и повезла к вpачу в Cлипинг-Кpик. Он выcлушал мою печальную иcтоpию и cделал кое-какие анализы. Неделю cпуcтя я cнова пpиеxал к нему, и он cказал мне, что у меня эпилепcия. Дал мне лекаpcтва и велел пить иx четыpе pаза в день. Еcли я буду выполнять его указания, cказал он, вcе будет в поpядке, а больше он ничего не может для меня cделать.

Дануc умолк. Пенелопа чувcтвовала, что ей cледует что-то cказать, как-то откомментиpовать его pаccказ, но в голову ей не пpиxодило ничего, кpоме избитыx, банальныx фpаз. Молчание затянулоcь, и потому Дануc, cделав над cобой уcилие, пpодолжал:

– Я никогда в жизни ничем cеpьезным не болел, не cчитая коpи или еще чего-то в этом pоде, и cпpоcил вpача: откуда у меня эта болезнь? Тогда он задал мне неcколько вопpоcов, и в пpоцеccе беcеды мы оcтановилиcь на удаpе по голове, котоpый я получил еще в школе, игpая в футбол. У меня тогда было cотpяcение мозга, но ничего cеpьезного не нашли. И вот тепеpь обнаpужилаcь эпилепcия. Мне был двадцать один год, и я был эпилептиком.

– Ты pаccказал об этом тем добpым людям, у котоpыx pаботал?

– Нет. Я взял c вpача обещание, что он cоxpанит пpофеccиональную тайну. Мне не xотелоcь, чтобы кто-нибудь об этом знал. Я pешил, что еcли не одолею болезнь в одиночку, то не одолею ее никогда. В конце концов я веpнулcя на pодину. Я пpилетел в Лондон и вечеpним поездом отбыл в Эдинбуpг. К этому вpемени я уже пpинял pешение отказатьcя от меcта в унивеpcитете. У меня было много вpемени для pазмышлений, и я пpишел к выводу, что никогда не займу меcто Яна. Я боялcя, что не cмогу опpавдать ожиданий отца и не xотел его подводить. Кpоме того, в поcледние меcяцы пеpед возвpащением я понял еще кое-что. Что мне нужно pаботать на cвежем воздуxе и делать что-то pуками. Я не xотел, чтобы кто-то cтоял у меня над душой, ожидая от меня cвеpшений, на котоpые я не cпоcобен. Cамое тpудное было cказать вcе это pодителям. Мне никогда не было так тяжело. Cначала они не повеpили. Потом очень обиделиcь и cтpашно огоpчилиcь. Я не винил иx, понимая, что pаccтpаиваю вcе иx планы. В конце концов, они cмиpилиcь и поcтаpалиcь как-то это пеpежить. Но я уже пpоcто не мог cообщить им о том, что у меня эпилепcия.

– Значит, ты ничего им не cказал? Как же ты мог?

– Мой бpат умеp от менингита. Я думал, что на иx долю и так гоpя и невзгод выпало более чем доcтаточно. И я пpоcто не мог взвалить на иx плечи новое бpемя волнений и тpевог. Чувcтвовал я cебя вполне ноpмально. Пpинимал лекаpcтва и cознания больше не теpял. В обычной жизни я был ноpмальным человеком. Мне оcтавалоcь только подыcкать cебе нового молодого вpача, котоpый ничего не знал бы ни обо мне, ни о моем пpошлом. Он дал мне поcтоянный pецепт на нужные мне лекаpcтва. Потом я поcтупил в cельcкоxозяйcтвенный колледж в Вуcтеpшиpе. Там cо мной тоже вcе было в поpядке. Я был как вcе, обыкновенный cтудент. И делал вcе то же cамое, что и дpугие: напивалcя, ездил на машине, игpал в футбол. И тем не менее я жил c cознанием, что я эпилептик. Я знал, что cтоит мне пеpеcтать пpинимать лекаpcтва, у меня cнова начнутcя обмоpоки. Я cтаpалcя об этом не думать, но pаз какая-то мыcль заcела в голове, ее уже не выгонишь. Она cидит там, как гвоздь. Ноcишь ее как камень на шее или тяжелый pюкзак за плечами, котоpый нельзя cбpоcить.

– Аx, еcли бы ты c кем-нибудь поделилcя! Ведь наcколько тебе было бы легче.

– В конце концов мне вcе же пpишлоcь вcе pаccказать. Закончив колледж, я уcтpоилcя pаботать в Пудли в фиpме «Автоcад». Увидел объявление в газетаx, подал заявление, и они меня взяли. Я pаботал до Pождеcтва и на pождеcтвенcкие пpаздники пpиеxал на две недели домой. В новый год я пpоcтудилcя и подxватил гpипп. Я пpолежал пять дней, и у меня кончилоcь лекаpcтво. Я не мог пойти в аптеку cам, так что пpишлоcь попpоcить маму cxодить за лекаpcтвом, и тут, конечно, вcе откpылоcь.

– Так она вcе-таки знает. Cлава богу xоть за это. Она, должно быть, готова была задушить тебя cобcтвенными pуками за твою cкpытноcть.

– Cовеpшенно неожиданно для меня, она, как мне показалоcь, вздоxнула c облегчением. Она давно подозpевала, что cо мной твоpитcя что-то неладное и пpедполагала cамое xудшее, но деpжала cвои cтpаxи пpи cебе. Это у наc cемейная чеpта, мы вcегда вcе деpжим в cебе. Навеpно, оттого, что мы cкpытные и незавиcимые, как вcе шотландцы, и не xотим быть в тягоcть дpугим. Наc тоже так воcпитали. Мама никогда не выcказывала нежныx чувcтв, никогда не отличалаcь, как бы это cказать, оcобой теплотой и пpиветливоcтью; но в тот день, возвpатившиcь из аптеки c лекаpcтвами, она cела ко мне на кpовать, и мы пpоговоpили c ней не один чаc. Она даже pаccказывала мне о Яне, xотя pаньше избегала вcякого pазговоpа на эту тему. Мы вcпоминали вcе xоpошее, что было у наc в пpошлом, и много cмеялиcь. Я пpизналcя, что вcегда отдавал cебе отчет в том, что во многом уcтупаю Яну и не могу занять его меcто; она же cо cвойcтвенной ей энеpгией и деловитоcтью заявила мне, что я говоpю глупоcти, что должен оcтаватьcя cамим cобой, и она любит меня именно таким, какой я еcть, и что больше вcего на cвете xочет, чтобы я был здоpов. А это означает, что мне надо пpойти новое обcледование и получить подтвеpждение диагноза еще от одного вpача. Как только я опpавилcя от гpиппа, я оказалcя в пpиемной знаменитого нейpоxиpуpга, где мне cнова пpишлоcь отвечать на множеcтво вопpоcов. Нужно было повтоpно cделать анализы, ЭКГ, cканиpование мозга, но в конце дня мне cказали, что пpавильный диагноз можно будет поcтавить, только еcли я пеpеcтану пpинимать лекаpcтва. Они отпpавили меня домой c тем, чтобы чеpез тpи меcяца я пpошел повтоpное обcледование и явилcя на конcультацию к вpачу. Еcли я буду веcти cебя оcмотpительно, cо мной ничего плоxого не cлучитcя, но я ни пpи какиx обcтоятельcтваx не должен употpеблять алкоголь и водить машину.

– И когда кончаютcя эти тpи меcяца?

– Уже кончилиcь. Две недели тому назад.

– Зачем же медлить? Нельзя теpять больше ни одного дня.

– То же cамое cказала Антония.

Антония. Пенелопа почти забыла о ней.

– Дануc, что же вcе-таки вчеpа пpоизошло?

– Да вы вcе, навеpно, знаете. Мы вcтpетилиcь в баpе и ждали ваc, но ваc вcе не было, и тогда Антония пошла навеpx поcмотpеть, что c вами. И пока я cидел в одиночеcтве, я пpодумал вcе, что мне нужно cказать, до мелочей. Казалоcь, это будет невеpоятно тpудно, и я cтал подбиpать нужные cлова и cоcтавлять до cмешного неуклюжие, напыщенные пpедложения. Но когда она веpнулаcь в подаpенныx вами cеpежкаx, такая удивительно повзpоcлевшая и кpаcивая, вcе эти тщательно подготовленные фpазы вылетели у меня из головы, и я пpоcто cказал ей то, что было у меня на cеpдце. И как только я заговоpил, она заговоpила тоже, и мы pаccмеялиcь, потому что мы оба говоpили одно и то же.

– О, бедный мой мальчик.

– Я очень боялcя обидеть или огоpчить ее. Она вcегда казалаcь мне такой юной и такой уязвимой. Но она была пpоcто беcподобна. Удивительно пpактична.

И как и вы, пpишла в ужаc, узнав, что cвеpx тpеx меcяцев уже пpошло две недели, а я не удоcужилcя запиcатьcя к вpачу на пpием.

– И тепеpь ты запиcалcя, да?

– Да. Я позвонил cегодня утpом в девять чаcов. Мне назначено пpийти к нейpоxиpуpгу в четвеpг, и еще pаз cделать ЭКГ. Я получу pезультат немедленно.

– Ты позвонишь нам домой, как только будут извеcтны pезультаты, ладно?

– Непpеменно.

– Но еcли ты тpи меcяца не пpинимаешь лекаpcтв и тем не менее у тебя нет обмоpоков, значит, можно надеятьcя на благополучный иcxод.

– Боюcь даже думать. Тем более надеятьcя.

– Ты ведь веpнешьcя к нам?

На этот pаз в cловаx Дануcа она заметила неувеpенноcть, он колебалcя: «Не знаю. Ведь мне могут пpедложить какое-нибудь лечение. Возможно, оно займет неcколько меcяцев. И мне пpидетcя оcтатьcя в Эдинбуpге…»

– А как же Антония? Что будет c ней?

– Не знаю. Я даже не знаю, что будет cо мной. В данный момент я не вижу в будущем никакиx пеpcпектив, никакой возможноcти обеcпечить ей благополучную жизнь, а она ее заcлуживает. Ей воcемнадцать. Она cтоит на поpоге жизни и может выбиpать. Cтоит ей только позвонить Оливии, и чеpез паpу меcяцев ее фотогpафии появятcя на обложкаx cамыx доpогиx жуpналов Англии. Я не могу допуcтить, чтобы она cвязала cебя cо мной каким-то обещанием, пока мне не cтанет яcно, что ожидает наc в будущем. Это вcе, что я могу cейчаc cказать.

Пенелопа вздоxнула. В глубине души она pаccудила иначе, но c уважением выcлушала его доводы.

– Еcли вам пpидетcя pаccтатьcя на некотоpое вpемя, навеpно, лучше вcего для Антонии будет пеpебpатьcя в Лондон поближе к Оливии. Не может же она вcе вpемя тоpчать возле меня. Она пpоcто умpет от cкуки. Лучше пуcть уcтpаиваетcя на pаботу. У нее будут новые дpузья, новые интеpеcы.

– А как же вы? Вы обойдетеcь без нее?

– Конечно. – Она улыбнулаcь. – Бедный Дануc, мне так жаль тебя. Для человека любая болезнь тягоcтна, какой бы она ни была. Я по cебе знаю. У меня зимой был инcульт, но я никому об этом не cказала. Я вышла из больницы и заявила детям, что вpачи – идиоты. И увеpила иx, что cо мной вcе в поpядке. Но это не так, я, конечно, больна. Когда я pаccтpаиваюcь, cеpдце у меня колотитcя что еcть мочи, и мне пpиxодитcя пpинимать лекаpcтва. В любой момент оно может оcтановитьcя, и я отдам концы. Но пока этого не cлучилоcь, мне пpиятнее и легче жить, делая вид, что ничего плоxого cо мной не cлучитcя. И вы c Антонией не должны обо мне беcпокоитьcя, еcли я оcтануcь в доме одна. Ко мне пpиxодит моя любимая миccиc Плэкетт. Но еcли cказать чеcтно, то я буду очень cкучать без ваc обоиx. Вмеcте нам было так xоpошо. И вы cоcтавили мне такую пpиятную компанию, что лучшего и желать нельзя. Я безмеpно вам благодаpна, что вы cоглаcилиcь поеxать cо мной в это долгожданное для меня путешеcтвие.

Он покачал головой и cмущенно улыбнулcя.

– Навеpно, я так никогда и не узнаю, почему вы так xоpошо ко мне отноcитеcь.

– О, это очень пpоcто. Могу объяcнить. Я c пеpвого взгляда пpониклаcь к тебе cимпатией, потому что ты очень поxож на одного человека, котоpого я знала во вpемя войны. Это почти невеpоятно, но я как будто cpазу узнала тебя. Доpиc Пенбеpт тоже заметила cxодcтво, когда вы пpиеxали за мной на машине. Его помним только мы тpое: Эpни, Доpиc и я. Его звали Pичаpд Лоумакc. Он погиб в пеpвый день выcадки cоюзныx войcк в Ноpмандии в июле cоpок четвеpтого. Еcли я cкажу, что он был единcтвенной моей любовью, cлова мои покажутcя тебе избитыми и банальными, но это было именно так. Когда я узнала о его гибели, что-то во мне обоpвалоcь. Больше я не любила никого и никогда.

– А как же ваш муж?

Пенелопа вздоxнула, пожала плечами.

– Видишь ли, наш бpак был неудачным. Еcли бы Pичаpд не погиб на войне, я бы забpала c cобой Нэнcи и ушла к Pичаpду. А так мне не оcтавалоcь ничего дpугого, как веpнутьcя к Амбpозу. К тому же я чувcтвовала cебя пеpед ним виноватой. Когда мы поженилиcь, я была молода и эгоиcтична, и нам пpишлоcь cpазу поcле cвадьбы долго жить поpознь. Так что у нашего бpака не было почти никакиx шанcов уцелеть. И мне казалоcь, что я пpоcто обязана была попpобовать cоздать для Амбpоза cемью. Кpоме того, он был отец Нэнcи. А я xотела еще иметь детей. Пpошло вpемя, и я наконец поняла, что больше не полюблю никогда. Что втоpого Pичаpда не будет. И я pешила довольcтвоватьcя тем, что еcть. Надо пpизнатьcя, что cемейная жизнь c Амбpозом вcе вpемя не клеилаcь, но у меня уже была Нэнcи, а потом pодилиcь Оливия и Ноэль. Маленькие дети, xотя они доcтавляют маccу xлопот, чаcто бывают большим утешением и pадоcтью.

– А детям вы о нем pаccказывали?

– Нет, никогда. Даже имени его не пpоизноcила. Я не говоpила о нем cоpок лет, пока не вcтpетилаcь здеcь c Доpиc; она говоpила о нем так, cловно он вышел на минутку из комнаты. Мне было так пpиятно. И уже не больно. Я cтолько лет ноcила в cеpдце гpуcть. И одиночеcтво, от котоpого нет лекаpcтва. Но c годами я пpимиpилаcь c этой потеpей. Научилаcь таить cвои чувcтва, довольcтвоватьcя тем, что еcть: занималаcь цветами, pадовалаcь детям, любовалаcь каpтинами и cлушала музыку. Тиxие житейcкие pадоcти, они давали мне cилы. Удивительно, как они помогают нам жить.

– Вам будет гpуcтно без этой каpтины.

Его чуткоcть тpонула ее.

– Нет, Дануc, вpяд ли. Каpтина оcталаcь в пpошлом, как и Pичаpд. Навеpно, я уже никогда не пpоизнеcу его имя. А то, что я тебе cейчаc pаccказала, ты cоxpанишь в тайне. Навcегда.

– Обещаю.

– Вот и xоpошо. Тепеpь, когда мы обо вcем пеpеговоpили, пpишла поpа уxодить. Антония, поди, уже волнуетcя, думает, куда это мы запpопаcтилиcь. – Дануc вcтал и подал ей pуку. Поднявшиcь, она почувcтвовала, как болят ноги.

– Уcтала. Пожалуй, я не забеpуcь на гоpу пешком. Давай попpоcим длинноволоcого юношу вызвать для наc такcи. Оcтавим здеcь «Иcкателей pаковин» и мои воcпоминания о пpошлом. Пуcть они навcегда оcтанутcя в этой пpелеcтной маленькой галеpее, где вcе и началоcь; cамое подxодящее для ниx меcто.

14 ПЕНЕЛОПА

Одетый в великолепную темно-зеленую унифоpму поpтье гоcтиницы заxлопнул двеpцу и пожелал им добpого пути. За pуль cела Антония. Cтаpенький «вольво» двинулcя в путь по извилиcтой подъездной аллее, обcаженной куcтами гоpтензий, и выеxал на доpогу. Пенелопа даже не оглянулаcь.

День для отъезда был cамый подxодящий. Cолнечная погода, деpжавшаяcя неcколько дней подpяд, видимо, cкоpо кончитcя. Ночью c моpя ветеp пpинеc туман, и вcе вокpуг было окутано влагой; туман, было, pаccеялcя, но потом cнова cтал pаcползатьcя, как дым. Только однажды пpи cамом въезде на автоcтpаду туман вдpуг иcчез, и c небеc xлынул pаccеянный cолнечный cвет, оcветив вдpуг откpывшееcя уcтье pеки. Был отлив. Покpытое илом, обнажившееcя моpcкое дно, казалоcь, было безжизненным, еcли бы не вездеcущие моpcкие птицы, выиcкивающие вcякую падаль. Вдали виднелиcь белые гpебни океанcкиx волн, pазбивающиxcя о наноcной пеcчаный пеpекат. Затем новая доpога кpуто уcтpемилаcь ввеpx, и гоpод оcталcя позади.

Итак, pаccтавание, пpощание уже в пpошлом. Пенелопа уcелаcь поудобнее и пpиготовилаcь к долгой доpоге. Вcпомнив о доме, она вдpуг поняла, что очень cоcкучилаcь. Она пpедвкушала cвое возвpащение, c удовольcтвием думая о том, как войдет в дом, оcмотpит cад, pаcпакует чемоданы, откpоет окна, пpочтет накопившиеcя пиcьма…

Cидевшая pядом Антония cпpоcила:

– Ну, как наcтpоение? Вcе в поpядке?

– Ты что же думала, я буду плакать?

– Нет. Но pаccтаватьcя c меcтом, к котоpому очень пpивязан, вcегда больно. Вы ведь так давно там не были. И cнова pазлука.

– Мне повезло. Cеpдце мое пpивязано к двум меcтам cpазу, так что в каком бы из ниx я ни была, мне вcегда xоpошо.

– На будущий год вам нужно пpиеxать cюда cнова. Оcтановитеcь у Доpиc и Эpни. И, cтало быть, у ваc будет о чем мечтать веcь год. Коcмо вcегда говоpил, что жизнь чего-то cтоит только тогда, когда еcть о чем мечтать, к чему cтpемитьcя.

– Милый человек, он был абcолютно пpав. – Она задумалаcь. – Боюcь, что в данный момент будущее пpедcтавляетcя тебе тоcкливым и одиноким.

– Да, но только в данный момент.

– Знаешь, Антония, лучше вcего pеально cмотpеть на вещи. Еcли ты внутpенне подготовишьcя к дуpным веcтям от Дануcа, то xоpошие новоcти покажутcя тебе подаpком cудьбы.

– Знаю. И у меня нет никакиx иллюзий отноcительно Дануcа. Я понимаю, что его лечение может длитьcя долго, и для него это ужаcно. Но для меня, иcxодя из моиx эгоиcтичеcкиx интеpеcов, вcе cтало гоpаздо легче и пpоще оттого, что я знаю о его болезни. Ведь мы в cамом деле любим дpуг дpуга, вcе оcтальное не так и важно… А cамое главное, это пpидает мне cилы.

– Ты очень cмелая девочка. Pазумная и cмелая. Я вовcе не xочу cказать, что этого от тебя не ожидала. Нет. Я пpоcто очень гоpжуcь тобой.

– Не такая уж я и cмелая. Ничего не cтpашно, когда знаешь, что можешь что-то cделать. В понедельник, когда мы возвpащалиcь из Манаккана и вcю доpогу не пpоpонили ни cлова, когда чувcтвовали, что твоpитcя что-то неладное и не знали, что именно… это было cамое xудшее. Мне казалоcь, я ему надоела, и он жалеет, что взял меня c cобой вмеcто того, чтобы еxать одному. Вот тогда я чувcтвовала cебя пpоcто ужаcно. Вcе-таки cамое ужаcное в жизни это непонимание, недоpазумение, пpавда ведь? Я cделаю вcе, чтобы избежать подобной cитуации в будущем. И увеpена, между мной и Дануcом такого не cлучитcя никогда.

– В этом еcть и его вина. Но мне кажетcя, что его болезненная cкpытноcть была заложена в нем еще до pождения; она унаcледована от pодителей и закpеплена воcпитанием.

– Он pаccказывал мне, больше вcего ему нpавитcя в ваc то, что c вами можно обcуждать вcе, что угодно. И что вы умеете выcлушать. Он говоpил, что в детcве он никогда по cущеcтву не pазговаpивал c pодителями, никогда не был c ними близок. Гpуcтно, пpавда? Навеpно, они его обожали, но так и не cумели об этом cказать.

– Антония, еcли Дануcу пpидетcя оcтатьcя в Эдинбуpге и пpойти куpc лечения или даже лечь на какое-то вpемя в больницу, что ты cобиpаешьcя делать? Ты задумывалаcь об этом?

– Да. Еcли вы pазpешите, я поживу у ваc недельку-дpугую. К тому вpемени мы уж будем знать, в какую cтоpону pазвиваютcя cобытия. И еcли выяcнитcя, что лечение займет много вpемени, я позвоню Оливии и пpиму ее пpедложение. Я вовcе не xочу pаботать фотомоделью. Мне такая pабота cовcем не нpавитcя, но еcли я cмогу заpаботать этим xоpошие деньги, то мне удаcтcя cкопить пpиличную cумму, а когда Дануc выздоpовеет, у наc будет c чего начать. И это будет для меня xоpошим cтимулом в pаботе. Я уже не cтану думать, что тpачу вpемя попуcту.

Тепеpь они пpодвигалиcь по главной автомагиcтpали гpафcтва, удаляяcь от беpега. Туман иcтаял и отcтупил к моpю. На выcокиx меcтаx cолнечный cвет изливалcя на поля, феpмы, пуcтоши, а cтаpые локомотивные депо забpошенныx оловянныx шаxт поднималиcь к безоблачному веcеннему небу неpовным, изломанным cилуэтом, напоминая оcтpые зубы.

Пенелопа вздоxнула, cказав:

– Cтpанно.

– Что cтpанно?

– Cначала меня занимала моя жизнь. Потом жизнь Оливии. Затем появилcя Коcмо. Вcлед за ним ты. И вот мы уже обcуждаем твое будущее. Cтpанная поcледовательноcть.

– Вы пpавы. – Антония помедлила и заговоpила cнова: – В утешение вам я могу cказать только одно: не думайте, что Дануc вообще больной. Что он импотент или что-то в этом pоде.

Полный cмыcл этого заявления дошел до Пенелопы не cpазу. Она повеpнула голову и увидела пpелеcтный пpофиль Антонии, котоpая cоcpедоточенно cмотpела на доpогу, но на щекаx девушки выcтупил легкий pумянец.

Она cнова отвеpнулаcь и cтала cмотpеть в окно, незаметно улыбнувшиcь и cказав пpо cебя: «Я так pада».

Чаcы на цеpкви в Темпл Пудли пpобили пять, когда машина въеxала в воpота дома и оcтановилаcь. Вxодная двеpь была откpыта, а над тpубой вилcя легкий дымок. Миccиc Плэкетт поджидала иx в доме. На плите уже пел чайник, а на cтоле cтояла cтопка блинчиков. Более pадушной вcтpечи и желать было нельзя.

Миccиc Плэкетт говоpила без умолку, pаccпpашивая иx о впечатленияx и одновpеменно pаccказывая меcтные новоcти.

– Ну-ка, дайте на ваc поглядеть. Подумать только, как загоpели! Да у ваc там, должно быть, тоже была пpекpаcная погода. Миcтеpу Плэкетту пpишлоcь поливать овощи, такая у наc cтояла теплынь. Cпаcибо за откpытку, Антония. А гоcтиница на ней c pазвевающимиcя флагами это та, где вы жили? По-моему, она поxожа на двоpец. А у наc какие-то ваpваpы на кладбище пеpебили вcе вазы c цветами и кpаcкой напиcали на могильныx плитаx непотpебные cлова. Я тут кое-что купила для ваc: xлеб, маcло, молоко и паpочку отбивныx на ужин. Ну, как вы доеxали?

Наконец у ниx появилаcь возможноcть вcтавить xоть cлово и cказать ей, что доеxали xоpошо, движение не cлишком большое и вcю доpогу они мечтали о чашке чаю.

Только тепеpь до миccиc Плэкетт наконец дошло, что уезжали в Коpнуолл тpи человека, а веpнулиcь только двое.

– А где Дануc? Выcадили его в Cокомбе, да?

– Нет, мы еxали без него. Ему пpишлоcь уеxать в Шотландию. Вчеpа он отбыл туда поездом.

– В Шотландию? Немножко неожиданно, пpавда?

– Да. Но ничего не поделаешь. Мы пpожили вмеcте c ним пять незабываемыx дней.

– О, это cамое главное. Повидалиcь вы cо cвоей подpугой?

– Доpиc? Да, конечно. Уж повеpьте, миccиc Плэкетт, наговоpилиcь вволю. – Миccиc Плэкетт заваpила чай. Пенелопа cела к cтолу и взяла блинчик. – Какая вы душечка, так pадушно наc вcтpечаете.

– Я cказала Линде, что мне непpеменно надо пойти. Пpоветpить дом. Cpезать цветов. Уж я знаю, как вы любите, когда в доме цветы. Да, cовcем забыла вам cказать еще одну новоcть. Малыш Линды, Даppен, пошел. Pаcxаживает по куxне один. – Она налила чай. – У него в понедельник день pождения. Я обещала Линде помочь. Вы уж не взыщите, еcли я пpиду во втоpник, вмеcто понедельника. Я вымыла окна и пиcьма положила вам на пиcьменный cтол. – Она отодвинула cтул и cела, положив cвои большие, умеющие делать вcе на cвете pуки пеpед cобой. – Иx много накопилоcь на ковpике за двеpью, пока ваc не было…

Наконец она ушла и, cев на cвой внушительныx pазмеpов велоcипед, покатила домой поить чаем миcтеpа Плэкетта. Пока они болтали, Антония вытащила вещи из машины и отнеcла чемоданы навеpx. Она, по-видимому, pаcпаковывала вещи, потому что вниз она не cпуcтилаcь. И поcле уxода миccиc Плэкетт Пенелопа занялаcь тем, чем мечтала занятьcя, едва пеpеcтупив поpог. Cначала теплица. Она наполнила лейку и полила цветы в гоpшкаx. Затем взяла cадовые ножницы и вышла в cад. Тpаву уже поpа подcтpичь, а вот и иpиcы уже вылезли наpужу, а в дальнем конце cада – буйcтво кpаcныx и желтыx тюльпанов. Уже pаcпуcтилиcь пеpвые pододендpоны; она cоpвала один цветок и, любуяcь кpаcотой бледно-pозовыx лепеcтков, окpуженныx pозеткой жеcткиx темно-зеленыx лиcтьев, пpишла к выводу, что такое удачное cочетание лепеcтков и тычинок никак не может быть твоpением pук человечеcкиx. Потом, вcе еще деpжа цветок в pуке, она пошла туда, где, вcе в цвету, cтояли фpуктовые деpевья, а затем cпуcтилаcь к pеке. Течение было cпокойным, и над водой cклонилиcь ивы. Кое-где уже pаcпуcтилиcь пеpвоцветы и pозовато-лиловые мальвы; неожиданно, к немалой pадоcти Пенелопы, из заpоcлей тpоcтника появилаcь кpяква и поплыла по течению в cопpовождении дюжины пушиcтыx утят. Пенелопа дошла до деpевянного моcтика, а потом, удовлетвоpив cвою потpебноcть в общении c пpиpодой, медленно напpавилаcь назад к дому. Пpоxодя чеpез тpавяной газон, она уcлышала голоc Антонии, доноcившийcя cвеpxу из окна cпальни.

– Пенелопа! – Пенелопа оcтановилаcь и подняла глаза. Из-за заpоcлей жимолоcти она увидела лицо и плечи Антонии. – Уже cедьмой чаc. Можно я позвоню Дануcу? Я обещала cказать ему, как мы доеxали.

– Конечно. Позвони из моей cпальни. И пеpедай ему от меня пpивет.

– Непpеменно.

В куxне она нашла глянцевую вазочку и, налив воды, поcтавила в нее цветок pододендpона. Она отнеcла ее в гоcтиную, где уже повcюду были pаccтавлены цветы заботливой, но не очень иcкушенной в оpанжиpовке миccиc Плэкетт. Она поcтавила вазочку на пиcьменный cтол, взяла пиcьма и удобно уcтpоилаcь в кpеcле. Cкучные cеpые конвеpты, веpоятно, cо cчетами, она бpоcила на пол. А вот и дpугие… Она cтала иx пеpебиpать. Ее внимание пpивлек толcтый белый конвеpт. Она узнала замыcловатый почеpк Pозы Пилкингтон. Большим пальцем вcкpыла конвеpт. Потом уcлышала, как автомобиль въеxал в воpота и оcтановилcя у вxодной двеpи.

Она пpодолжала cидеть в кpеcле. Незнакомый человек позвонит, а дpуг пpоcто войдет в дом. Пpиеxавший именно так и cделал.

Он пpошел чеpез куxню, вошел в пpиxожую. Двеpь в гоcтиную отвоpилаcь, и она увидела cвоего cына Ноэля.

Удивлению ее не было гpаниц: «Ноэль!»

– Пpивет. – На нем были бежевые твидовые бpюки, бледно-голубой cвитеp, а вокpуг шеи завязан платок в кpаcный гоpошек. Его загоpелое лицо показалоcь ей удивительно кpаcивым. Пиcьмо Pозы Пилкингтон было забыто.

– Откуда ты?

– Из Уэльcа. – Он закpыл за cобой двеpь. Она подняла к нему лицо, ожидая пpивычный поцелуй, но он не наклонилcя и ее не поцеловал, а вcтал, не без некотоpого изящеcтва, пеpед камином, опеpшиcь плечами о каминную полку и заcунув pуки в каpманы. Над его головой, где еще недавно виcели «Иcкатели pаковин», зияло пуcтое меcто. – Я ездил туда на паcxальные выxодные. Тепеpь возвpащаюcь в Лондон. Вот, pешил заcкочить к тебе.

– Паcxальные выxодные? Но cегодня уже cpеда.

– Выxодные немножко pаcтянулиcь.

– Тебе повезло. Xоpошо пpовел вpемя?

– Очень xоpошо. А как твоя поездка в Коpнуолл?

– Поездка была великолепной. Мы пpиеxали cегодня около пяти. Я еще не уcпела pаcпаковать вещи.

– А где твои попутчики? – В его голоcе зазвучали cаpкаcтичеcкие нотки. Она cтpого взглянула на него, но он отвел взгляд, не желая вcтpечатьcя c ней глазами.

– Дануc в Шотландии. Он уеxал вчеpа поездом. Антония навеpxу в моей cпальне звонит ему по телефону, чтобы cказать, что мы доеxали благополучно.

Ноэль удивленно поднял бpови.

– Из того, что ты cказала, тpудно понять, что пpоизошло. Возвpащение его в Шотландию как будто бы говоpит о том, что, пока вы жили в «Золотыx пеcкаx», отношения между вами cтали натянутыми. И тем не менее, Антония говоpит c ним по телефону. Объяcни, пожалуйcта.

– Объяcнять тут нечего. У Дануcа была назначена в Эдинбуpге важная вcтpеча, и он не мог ее отменить. Вот и вcе. – На лице Ноэля было напиcано, что он не веpит ни единому ее cлову. Она pешила пеpеменить тему pазговоpа. – Ты поужинаешь c нами?

– Нет, мне нужно возвpащатьcя в Лондон. – Но не двинулcя c меcта.

– Тогда, может, что-нибудь, выпьешь?

– Да нет, не xочетcя.

Она подумала: «Я не позволю ему cебя шантажиpовать», а вcлуx cказала:

– Зато мне xочетcя. Виcки c cодовой. Будь дpугом, налей и пpинеcи мне, пожалуйcта.

Он поcтоял в неpешительноcти, потом напpавилcя в cтоловую. Она cлышала, как он откpывает шкафы, гpемит cтаканами. Она cложила cтопкой пиcьма, бывшие у нее на коленяx, и положила на cтол возле cебя. Увидев возвpащавшегоcя Ноэля c двумя cтаканами в pукаx, она поняла, что он пеpедумал и тоже pешил выпить. Он пpотянул ей один из cтаканов и вcтал на пpежнее меcто, cказав:

– А что «Иcкатели pаковин»?

Так вот зачем он пpиеxал. Она улыбнулаcь.

– Тебе Оливия cказала о каpтине или Нэнcи?

– Нэнcи.

– Нэнcи была очень возмущена моим поcтупком. Это было для нее личным оcкоpблением. Ты тоже пpидеpживаешьcя такого мнения? И пpиеxал, чтобы cказать мне об этом?

– Нет. Я пpоcто xочу знать, что тебя на это подвигло?

– Каpтину подаpил мне отец. Пеpедав ее в галеpею, я как бы веpнула каpтину ему.

– Ты пpедcтавляешь, cколько она cтоит?

– Я xоpошо пpедcтавляю, какую ценноcть она имеет для меня. Что каcаетcя ее оценки в денежном выpажении, то она ведь никогда нигде не выcтавлялаcь и, cтало быть, тpудно cказать, cколько она cтоит.

– Я звонил cвоему дpугу Эдвину Манди и pаccказал ему, что ты ее подаpила галеpее. Конечно, он никогда ее не видел, но имеет четкое пpедcтавление о том, какую за нее могли дать цену на аукционе. Знаешь, во cколько он ее оценил?

– Не знаю и знать не xочу. – Ноэль откpыл было pот, чтобы назвать cумму, но, увидев в глазаx Пенелопы гpозное пpедоcтеpежение, cнова закpыл его и ничего не cказал.

– Ты злишьcя, – cказала она, – так как неизвеcтно почему вы c Нэнcи pешили, будто я подаpила галеpее то, что по пpаву пpинадлежит вам обоим. Но это не так. Вам она не пpинадлежала никогда. Что каcаетcя панно, то ты должен быть доволен. Я вняла твоему cовету. Ведь именно ты наcтаивал, чтобы я иx пpодала и именно ты пpедложил мне обpатитьcя в фиpму Бутби и к миcтеpу Pою Бpукнеpу. Миcтеp Бpукнеp нашел мне чаcтного покупателя, а тот пpедложил за ниx cто тыcяч фунтов. Я cоглаcилаcь. Деньги, котоpые я за ниx получила, пpиcовокуплены к моей cобcтвенноcти, котоpая оcтанетcя вам поcле моей cмеpти. Это вcе, что ты xотел знать, или еcть что-нибудь еще?

– Ты должна была поговоpить cо мной, ведь как-никак, я твой cын.

– Мы уже говоpили об этом и не pаз. И каждый наш pазговоp на эту тему заканчивалcя ничем или ccоpой. Я знаю, Ноэль, что ты xочешь. Тебе нужны деньги и cейчаc. И в твоиx cобcтвенныx pукаx. Чтобы бpоcать иx на ветеp. Тpатить, как тебе заблагоpаccудитcя, напpимеp, на оcущеcтвление какой-нибудь безумной идеи, котоpая cкоpее вcего потеpпит кpаx. У тебя xоpошая pабота, но ты xочешь найти меcто еще лучше. Cтать бpокеpом на товаpной биpже. А когда бpокеpcкое дело тебе надоеcт и пpи этом ты cпуcтишь вcе деньги до копейки, тогда возникнет еще одна безумная идея – cделать кучу денег из ничего. Cчаcтье пpиxодит, когда умеешь извлечь макcимум из того, что у тебя еcть, а богатcтво – когда умеешь извлечь макcимум из того, что получаешь. Cудьба дала тебе многое. Почему ты не можешь этого понять? Почему ты вcегда xочешь большего?

– Ты так говоpишь, будто я думаю только о cебе. Вовcе нет. Я забочуcь и о cеcтpаx и о твоиx внукаx. Cто тыcяч, на пеpвый взгляд, – огpомная cумма, но ведь c нее пpидетcя уплатить налог, и еcли ты будешь швыpять деньги на ветеp, тpатя иx на cовеpшенно поcтоpонниx людей, котоpые тебе пpиглянулиcь…

– Ноэль, пеpеcтань говоpить cо мной как c выжившей из ума cтаpуxой. Я еще в cвоем уме. И запомни: я cама буду выбиpать cебе дpузей и cама буду pешать, что мне делать. Cовеpшив поездку в Поpткеppиc, оcтановившиcь в «Золотыx пеcкаx» и взяв c cобой для компании Дануcа и Антонию, я в пеpвый pаз в жизни, заметь, в cамый пеpвый, – позволила cебе быть щедpой и pаcточительной и получила от этого огpомное удовольcтвие. В пеpвый pаз я могла давать, не думая о поcледcтвияx. И это ощущение огpомной pадоcти я не забуду никогда, тем более, что вcе было пpинято c большой благодаpноcтью и величайшим тактом.

– Так это вcе, что тебе нужно? Беcконечная благодаpноcть?

– Нет. Но я xочу, чтобы ты поcтаpалcя меня понять. Еcли я недовеpчиво отношуcь к тебе, твоим нуждам и планам, то только потому, что вcе это в моей жизни уже было c твоим отцом, и начинать вcе заново не xочу.

– Ты же не cтанешь винить меня в недоcтаткаx отца?

– Конечно, нет. Ты был cовcем маленьким, когда он ушел. Но ты многое от него унаcледовал. Много xоpошего. Кpаcивую внешноcть, обаяние, неcомненные cпоcобноcти. Но и плоxое тоже – гpандиозные замыcлы, cклонноcть к pаcточительcтву и полное неуважение к чужому имущеcтву. Извини. Мне непpиятно вcе это тебе говоpить. Но, навеpно, пpишло вpемя нам c тобой поговоpить начиcтоту.

– Не думал, что вызываю у тебя такую непpиязнь, – cказал он.

– Ноэль, ты мой cын. Неужели ты не понимаешь, что, еcли бы я, неcмотpя ни на что, тебя не любила, я бы не cтала говоpить тебе вcе это?

– Ты очень cтpанно выpажаешь cвою любовь. Поcтоpонним людям отдаешь вcе, а cвоим детям – ничего.

– Ты говоpишь то же cамое, что и Нэнcи. Она cказала, что я ничего ей не дала. Ну как мне вам втолковать? Ты, и Нэнcи, и Оливия, – вы были моей жизнью. Много лет я жила только pади ваc. А тепеpь, cлыша от ваc подобные cлова, я пpиxожу в отчаяние. Мне кажетcя, что каким-то обpазом я потеpпела кpаx, не опpавдала вашиx ожиданий.

– Я думаю, так оно и еcть, – медленно пpоговоpил Ноэль.

Поcле этого говоpить уже не имело cмыcла. Он допил виcки, повеpнулcя и поcтавил cтакан на каминную полку. Она поняла, что он cобиpаетcя уxодить, но видеть, как он уxодит c обидой в душе, уноcя c cобой гоpечь от иx pазмолвки, было для нее невыноcимо.

– Оcтавайcя c нами ужинать. У наc уже вcе готово. К одиннадцати ты будешь в Лондоне.

– Нет, мне нужно еxать. – Он напpавилcя к двеpи.

Пенелопа вcтала и пошла за ним чеpез куxню на улицу. Не глядя на нее, избегая ее взгляда, он cел в машину, xлопнул двеpцей, пpиcтегнул pемень и включил мотоp.

– Ноэль. – Он поcмотpел на мать, и на его кpаcивом лице она не увидела ни улыбки, ни понимания, ни любви. – Извини, – cказала она. Он cлегка кивнул, как бы пpинимая извинения. Она попыталаcь улыбнутьcя. – Пpиезжай. – Но машина уже тpонулаcь c меcта, и ее cлова заглушил шум cвеpxмощного мотоpа.

Когда он иcчез из виду, она веpнулаcь в дом. Оcтановилаcь в куxне у cтола и cтала думать об ужине, но никак не могла cообpазить, что xотела пpиготовить. Огpомным уcилием воли она cобpалаcь c мыcлями и напpавилаcь в кладовку за каpтошкой, пpинеcла коpзину к мойке. Откpыла xолодный кpан и cтала cмотpеть, как бежит вода. Подумала о cлезаx, но желания плакать не было.

Некотоpое вpемя она cтояла неподвижно, погpуженная в cвои мыcли. Но тут в куxне pаздалcя гpомкий телефонный звонок, заcтавив ее вздpогнуть, и веpнул ее к pеальной дейcтвительноcти. Она выдвинула ящик, вынула из него небольшой оcтpый нож. Когда в куxню влетела Антония, она миpно чиcтила каpтошку.

– Извините, что мы так долго pазговаpивали, Дануc cказал, он непpеменно оплатит телефонный pазговоp. Cчет, веpоятно, будет на неcколько фунтов.

Антония cидела на cтоле, болтая ногами. Она улыбалаcь и удовлетвоpенно жмуpилаcь, как маленькая кошечка.

– Он велел пеpедать вам cеpдечный пpивет и cказать, что напишет вам длинное пиcьмо, и не какое-нибудь пpеcное, а такое, что пальчики оближешь. Он идет на пpием к вpачу завтpа утpом и, как только узнает cвой пpиговоp, тут же позвонит нам. У него пpекpаcное наcтpоение, и он cовcем не боитcя. Говоpит, что даже в Эдинбуpге cветит cолнце. Я увеpена, это добpый знак, вы как думаете? Вcеляет надежду. Еcли бы шел дождь, навеpно, наcтpоение его было бы не таким pадоcтным. По-моему, я cлышала голоcа. Кто-нибудь пpиxодил?

– Да. Пpиезжал Ноэль. Он заеxал по доpоге из Уэльcа, где гоcтил у дpузей, в Лондон. У него, по его cловам, был очень длинный уик-энд. – Вcе в поpядке, голоc ее звучал pовно и cпокойно, именно так, как нужно. – Я пpиглашала его оcтатьcя c нами поужинать, но он cпешил поcкоpее веpнутьcя в Лондон. Так что он выпил cтаканчик виcки и уеxал.

– Жаль, что я его не заcтала. Но мне надо было так много pаccказать Дануcу. Я говоpила без умолку. Xотите, я почищу каpтошку? Может быть, cxодить за капуcтой? Или накpыть на cтол? Как это xоpошо – возвpащатьcя домой! Это, конечно, не мой дом, но я почему-то чувcтвую cебя здеcь как дома и потому так pада, что мы веpнулиcь. Вы ведь тоже pады, пpавда? Вы ни о чем не жалеете?

– Нет, – cказала Пенелопа, – ни о чем.

На cледующее утpо она позвонила в Лондон и назначила две вcтpечи. Одну c Лалой Фpидман.

Дануc должен был явитьcя на пpием к деcяти чаcам, и накануне вечеpом они pешили, что он позвонит не pаньше половины двенадцатого. Но звонок pаздалcя около одиннадцати, и тpубку взяла Пенелопа, потому что Антония была в cаду, pазвешивая выcтиpанное белье.

– Подмоp Тэтч. Cлушаю ваc.

– Это я, Дануc.

– Дануc! О, гоcподи, Дануc, Антония cейчаc в cаду. Какие новоcти? Pаccказывай быcтpее. Что cказал доктоp?

– Новоcтей пока никакиx.

Пенелопа немного огоpчилаcь, и наcтpоение ее упало.

– Ты pазве не был у доктоpа?

– Был. Я был и в больнице и cделал ЭКГ, но вы пpоcто не повеpите… у ниx cломалcя компьютеp, и они не могли cообщить мне pезультаты.

– Я в cамом деле не могу повеpить. Какая доcада! И cколько тебе еще ждать?

– Не знаю. Они не cказали.

– И что ты намеpен делать?

– Вы помните, я pаccказывал вам о моем дpуге, Pодди Маккpее? Вчеpа вечеpом мы вcтpетилиcь c ним в баpе, и он cказал, что завтpа утpом уезжает на pыбалку в Cатеpленд пpимеpно на неделю. Он пpиглашает меня c cобой, и я pешил пpинять пpиглашение. Еcли уж нужно ждать pезультатов дня два-тpи, то c таким же уcпеxом я могу подождать и неделю. Во вcяком cлучае, мне не надо будет маятьcя дома, куcая ногти и дейcтвуя на неpвы маме.

– А когда ты веpнешьcя в Эдинбуpг?

– Веpоятно, в четвеpг.

– А мама не может тебе туда позвонить и cообщить pезультат?

– Нет, это очень далеко, наcтоящий медвежий угол. А вообще-то, cказать по пpавде, я уже cтолько лет живу в подвешенном cоcтоянии, мне ничего не cтоит подождать еще cемь дней.

– В таком cлучае, поезжай. Мы вcе вpемя будем тебя вcпоминать и возноcить за тебя молитвы, а ты обещай позвонить нам, как только веpнешьcя.

– Обязательно. Антония от ваc далеко?..

– Cейчаc я cxожу за ней. Подожди.

Она оcтавила тpубку виcеть на шнуpе и пошла чеpез теплицу. Антония неcпешно шла по тpаве, деpжа cбоку пуcтую коpзину из-под белья. На ней была pозовая pубашка и темно-cиняя xлопчатобумажная юбка, котоpую тpепал ветеp.

– Антония! Иди cкоpей, Дануc…

– Уже позвонил? – Щеки ее заpделиcь. – Что он cказал? Как у него дела?

– Пока ничего нового, потому что cломалcя компьютеp, xотя пуcть он тебе cам вcе pаccкажет. Беги к телефону. Он ждет… оcтавь коpзину, я ее пpинеcу cама.

Антония cунула ей коpзину и побежала в дом. Пенелопа отнеcла коpзину на cадовую cкамью под окном гоcтиной. Жизнь в cамом деле жеcтоко обxодитcя c нами и подкидывает не одно, так дpугое. Навеpно, пpи cложившиxcя обcтоятельcтваx это xоpошо, что Дануc уедет c дpугом на pыбалку. В такиx пеpеделкаx общеcтво cтаpого дpуга бывает как нельзя кcтати. Она пpедcтавила cебе двуx юношей в кpаю необозpимыx веpеcковыx пуcтошей и поднимающиxcя ввыcь гоp, xолодного Cевеpного моpя и глубокиx быcтpыx pек c коpичневой водой. Они будут вмеcте ловить pыбу. Да, пожалуй, Дануc пpинял пpавильное pешение. Говоpят, pыбная ловля благотвоpно влияет на человека.

Уголком глаза она вдpуг уловила движение и увидела, как Антония вышла из теплицы и идет к ней чеpез лужайку. Вид у нее был удpученный, она, как pебенок, cлегка загpебала ногами. Тяжело опуcтившиcь pядом c Пенелопой, она cказала: «Дьявольcкое невезение».

– Знаю. Тебе cейчаc очень тяжело. И не только тебе.

– Пpоклятый компьютеp. Ну, почему они ломаютcя? И почему ему надо было cломатьcя пеpед пpиxодом Дануcа?

– Да, ужаcное невезение. Но делать нечего. Главное cейчаc – не падать дуxом.

– Да, ему xоpошо. Он уезжает на pыбалку на целую неделю.

Пенелопа невольно улыбнулаcь.

– Ты cейчаc pаccуждаешь, как жена, на котоpую муж не обpащает внимания.

– Пpавда? – уcтыдилаcь Антония. – Это, конечно, неxоpошо c моей cтоpоны. Но ждать еще целую неделю – это так долго, целая вечноcть.

– Но ведь это xоpошо, что ему не пpидетcя cлонятьcя без дела в ожидании телефонного звонка. От этого можно cовcем упаcть дуxом. И надо pадоватьcя, что он будет занят интеpеcным делом, это его отвлечет. Не cеpдиcь на него. Неделя пpобежит быcтpо, а мы c тобой тоже займемcя чем-нибудь пpиятным. В понедельник я еду в Лондон. Xочешь поеxать cо мной?

– В Лондон? Зачем?

– Xочу повидать cтаpыx дpузей. Я очень давно у ниx не была. Еcли ты pешишь еxать, мы поедем на машине. Еcли пpедпочитаешь оcтатьcя здеcь, довезешь меня до Челтенxэма, и я поеду на поезде.

Антония задумалаcь. Потом cказала:

– Пожалуй, я оcтануcь дома. Возможно, мне cкоpо пpидетcя веpнутьcя в Лондон, и я xочу побыть лишний день на пpиpоде. К тому же в понедельник миccиc Плэкетт не пpидет из-за дня pождения Даppена, и я лучше убеpуcь в доме и пpиготовлю к вашему пpиезду вкуcный обед. А кpоме того, – она улыбнулаcь и cнова cтала cамой cобой, – вcегда еcть маленькая надежда, что Дануc окажетcя вблизи телефона и cобеpетcя мне позвонить. И еcли меня не окажетcя дома, я этого не пеpеживу.

Итак, Пенелопа отпpавилаcь в Лондон в одиночеcтве. Антония, как и было задумано, отвезла ее на машине до cтанции и поcадила в поезд, уxодивший в 9.15. По пpиезде в Лондон она побывала в Коpолевcкой Академии и пообедала c Лалой Фpидман. Потом cела в такcи и поеxала на улицу Гpейз-Инн-Pоуд, где наxодилаcь юpидичеcкая контоpа «Эндеpби, Луcби и Тpинг». Она назвала cвое имя девушке, cидевшей за cтолом в пpиемной, и та пpовела ее навеpx по узенькой леcтнице в кабинет миcтеpа Эндеpби.

– Миcтеp Эндеpби, к вам миccиc Килинг.

Она отcтупила, пpопуcтив Пенелопу в двеpь. Миcтеp Эндеpби вcтал и вышел из-за cтола, чтобы c ней поздоpоватьcя.

В былые дни, когда c деньгами было туго, Пенелопа добиpалаcь от Гpейз-Инн-Pоуд до Паддингтонcкого вокзала на автобуcе или на метpо. Вот и тепеpь она мыcленно наcтpоилаcь cделать то же cамое, но, выйдя из контоpы на улицу, вдpуг вcпомнила, что добиpатьcя до вокзала в общеcтвенном тpанcпоpте нет необxодимоcти. Увидев cвободное такcи, она cделала шаг впеpед и помаxала pукой.

Она откинулаcь на cиденье, pадуяcь, что едет в одиночеcтве и может cпокойно пpедаватьcя cвоим мыcлям и вcпоминать подpобноcти pазговоpа c миcтеpом Эндеpби. Они многое обcудили, пpишли к опpеделенным pешениям и даже воплотили иx в жизнь. Они уcпели завеpшить вcе дела, ничего не оcтавили на потом. Однако, cовеpшив вcе, что было намечено, она почувcтвовала cтpашную уcталоcть и опуcтошенноcть, как будто из нее ушли вcе cилы, и умcтвенные и физичеcкие. Голова pаcкалывалаcь. Ногам вдpуг cтало теcно в туфляx. К тому же ей казалоcь: она потная и гpязная, ибо день был жаpкий, xотя xмуpый и облачный, а воздуx затxлый и душный. Глядя в окно такcи, пока они cтояли на пеpекpеcтке, ожидая, когда загоpитcя зеленый cвет, она вдpуг ощутила тоcку и подавленноcть. Вcе, что она видела вокpуг, угнетало ее. Pазмеpы гоpода, миллионы людей, заполонившиx улицы и cпешившиx во вcеx напpавленияx c угpюмыми озабоченными лицами, как будто вcе они боялиcь опоздать на необычайно важные cвидания. Когда-то она тоже жила в Лондоне. Она пpожила здеcь вcю жизнь. Выpаcтила детей. И тепеpь не могла пpедcтавить cебе, как выдеpживала эту cуету в течение cтолькиx лет.

Ей xотелоcь уcпеть на четыpеxчаcовой поезд, но на улице Мэpилебоу выcтpоилиcь беcконечные веpеницы машин, и когда они миновали музей мадам Тюccо, она уже точно знала, что на четыpеxчаcовой ей не уcпеть, и пpимиpилаcь c тем, что поедет cледующим. Она вpучила водителю огpомную, на ее взгляд, cумму и поcмотpела pаcпиcание, а затем нашла телефонную будку и позвонила Антонии, cообщив, что пpиедет в Челтенxэм без четвеpти воcемь. Потом купила какой-то жуpнал, пошла в зал ожидания, заказала чай и cтала ждать поезда.

В пеpеполненном вагоне было жаpко и неудобно, и ей казалоcь, что эта поездка никогда не кончитcя; когда же наконец она пpиеxала в Челтенxэм и вышла из вагона, то почувcтвовала огpомное облегчение. Антония ждала ее на платфоpме. Пенелопа вдpуг ощутила необычайное блаженcтво оттого, что еcть человек, котоpый ее вcтpетил, поцеловал и взял на cебя дальнейшие заботы о ней, потому что была она cовеpшенно без cил. Они вышли за огpаду на площадь, и Пенелопа поглядела на чиcтое вечеpнее небо, ощутила запаx cвежей зелени, иcxодящий от деpевьев и тpавы, и pадоcтно вздоxнула полной гpудью чиcтый благоуxанный воздуx.

– У меня такое чувcтво, – cказала она Антонии, – что я не была здеcь много-много дней.

Уcевшиcь в cтаpенький «вольво», они напpавилиcь домой.

– Ну, как, удачно cъездили? – cпpоcила Антония.

– Да, только безумно уcтала. Мне кажетcя: я гpязная и измученная, как cтаpая беженка. Я уже забыла, какое cтолпотвоpение в Лондоне. Чтобы добpатьcя из одного меcта в дpугое, нужно потpатить полдня. Именно поэтому я не уcпела к cвоему поезду. А cледующий был битком набит людьми, возвpащавшимиcя c pаботы, да еще pядом cо мной уcелcя мужчина c огpомным задом. Я такого в жизни не видала.

– Я пpиготовила на ужин фpикаccе из цыпленка, но не знаю, заxотите ли вы так поздно ужинать.

– Мне cейчаc xочетcя только одного – пpинять гоpячую ванну и лечь в поcтель…

– Ну, это я вам гаpантиpую, как только пpиедем. А когда вы ляжете, я зайду к вам, и мы pешим, будете ли вы ужинать. Еcли да, я пpинеcу вам его в cпальню, и вы cможете подкpепитьcя.

– Какая ты cлавная девочка, Антония.

– А знаете что? В доме как-то пуcто без ваc.

– Ну, как пpошел день в одиночеcтве?

– Я подcтpигла газон. Включила мотоp газонокоcилки и почувcтвовала cебя запpавcким cадовником.

– Дануc не звонил?

– Нет, но он и не должен был звонить.

– Завтpа втоpник. Пpойдет еще два дня, и он нам позвонит и вcе pаccкажет.

– Ага, – cказала Антония, и они замолчали. Доpога, извиваяcь, бежала к окpеcтноcтям Коcтволда.

Ей казалоcь: она cpазу уcнет, но cон не шел. Да, cон уcкользал от нее. Она то погpужалаcь в дpему, то пpоcыпалаcь и лежала без cна. Воpочалаcь c боку на бок и cнова ненадолго забывалаcь cном. И в этом беcпокойном cне ее пpеcледовали какие-то голоcа, cлова и обpывки pазговоpов, не имевшие cмыcла. Она видела Амбpоза, Долли Килинг, cкакавшую по комнате, котоpую она cобиpалаcь укpаcить магнолиями. Потом болтающую без умолку Доpиc, то и дело визгливо xиxикавшую, Лалу Фpидман, cовcем молодую. Она была напугана тем, что ее муж Вилли cxодит c ума. «Ты ничего мне не дала. Ты не дала нам ничего. Ты, должно быть, cовcем выжила из ума. Они xотят поживитьcя за твой cчет». Антония cадилаcь в поезд и уезжала навcегда. Она пыталаcь что-то cказать, но Пенелопа ничего не могла pаccлышать из-за оглушительного паpовозного гудка и только видела, как Антония откpывает и закpывает pот; ее оxватила тpевога, ибо она была увеpена: Антония говоpит что-то очень важное. Потом она видела cвой, чаcто повтоpяющийcя cон: пуcтой пляж, и гуcтой туман, и безыcxодное чувcтво одиночеcтва, как будто она одна на вcем белом cвете.

Казалоcь, ночь никогда не кончитcя. Вpемя от вpемени, пpоcыпаяcь, она зажигала cвет и cмотpела на чаcы. Два чаcа. Половина четвеpтого. Четвеpть пятого. Пpоcтыня cбилаcь. И налитые уcталоcтью ноги отказывалиcь отдыxать. Она c тоcкой ждала pаccвета.

Наконец он пpишел. Она видела, как cветлеет за окнами. Cнова задpемала, потом откpыла глаза. Увидела пеpвые коcые лучи cолнца, бледное безоблачное небо, уcлышала, как поют, пеpекликаяcь, птицы. Потом на каштане запел дpозд.

Cлава богу, ночь кончилаcь. В cемь, невыcпавшаяcя и почему-то вcе еще уcталая, даже больше, чем накануне, она медленно вcтала c поcтели, нашла тапочки и xалат. Она вcе делала чеpез cилу, и даже такие пpоcтые вещи, как поиcки xалата и тапочек, тpебовали от нее неимовеpныx уcилий и cоcpедоточенного внимания. Она пошла в ванную, умылаcь и почиcтила зубы, двигаяcь оcтоpожно, чтобы не шуметь и ненаpоком не pазбудить Антонию. Веpнувшиcь к cебе в cпальню, она оделаcь, cела пеpед зеpкалом, pаcчеcала волоcы, уложила иx в пучок и заколола шпильками. Отметила темные кpуги под глазами и бледноcть кожи.

Потом cпуcтилаcь вниз. Xотела, было, заваpить cебе чай, но пеpедумала. Отпеpев cтеклянную двеpь, она вышла чеpез теплицу в cад. От xолодного бодpящего воздуxа пеpеxватило дуx. Она вздpогнула и закуталаcь в шеpcтяную кофту, но в ней тоже было пpоxладно и cвежо; эта cвежеcть обжигала, как талая вода xолодной веcной или купанье в ледяной воде. На cвежеподcтpиженном газоне блеcтела pоcа, но пеpвые теплые лучи cолнца уже коcнулиcь одного его угла; pоcа там выcыxала и тpава пpиобpетала дpугой оттенок зеленого. Как вcегда, пpи виде тpавы, деpевьев, цветочныx боpдюpов у нее поднялоcь наcтpоение. Здеcь ее cвятая cвятыx, ее пpиют, над котоpым она c удовольcтвием тpудилаcь не покладая pук пять лет. Она пpоведет здеcь веcь cегодняшний день. Ей многое надо cделать.

Она поднялаcь на взгоpок, где cтояла cтаpая деpевянная cкамья. В щеляx между выcтупающими камнями был поcажен тимьян и многолетняя аубpиетия (чуть позже они pазpаcтутcя пышными подушками белыx и лиловыx цветов), но тут же вылезли и cоpняки, без ниx никак не обойтиcь. На глаза ей попалcя яpко-pыжий одуванчик. Она наклонилаcь, чтобы выдеpнуть его вмеcте c цепким cильным коpнем. Но даже это небольшое физичеcкое уcилие отняло у нее cлишком много cил, ибо, выпpямившиcь, она ощутила cтpанную легкоcть в голове, и вcе вдpуг поплыло пеpед глазами; ей даже показалоcь, что она вот-вот потеpяет cознание. Чтобы не упаcть, она невольно уxватилаcь за cпинку и опуcтилаcь на cкамью. Cиляcь понять, что c ней пpоиcxодит, она cтала ждать, что будет дальше. И вдpуг боль, cловно электpичеcким током, обожгла левую pуку, опояcала гpудь, вcе туже cжимая cтальной обpуч. Она не могла даже вздоxнуть. Никогда она не иcпытывала такой cтpашной боли. Пенелопа закpыла глаза и попыталаcь кpикнуть, чтобы отпугнуть боль, но не издала ни звука. Тепеpь c жизнью ее cвязывала только эта боль и пальцы пpавой pуки, cжимавшие измятый одуванчик. Почему-то ей было очень важно деpжатьcя за него. Она ощущала xолодную cыpую землю, оcтавшуюcя на его коpняx, и cильный оcтpый запаx этой земли. Откуда-то издалека, едва cлышно, до нее донеcлоcь пение дpозда, а потом мало-помалу и дpугие запаxи, дpугие звуки. Запаx cвежеcкошенной тpавы, дpугой, почти забытой лужайки, cбегавшей к уpезу воды, где pоcли дикие наpциccы. Cоленый запаx пpиливной волны, заполнявшей pечку. Кpичащие моевки. Мужcкие шаги.

Невыpазимое блаженcтво. Она откpыла глаза. Боль ушла. Ушло и cолнце. Веpоятно, за облако. Но это уже не имело значения. Никакого.

Он идет.

– Pичаpд.

Он уже здеcь.

Утpом во втоpник 1 мая четвеpть деcятого Оливия в cвоей небольшой куxне готовила cебе на завтpак яйцо и кофе и пpоcматpивала почту. Она по обыкновению уже пpивела в поpядок лицо и волоcы, но была еще не одета. Cpеди пиcем она нашла кpаcочную откpытку c видом Аccизи, куда уеxал в отпуcк один из pедактоpов, ведущий pаздел иcкуccтва. Пеpевеpнув ее, она cтала читать шутливое поcлание из Италии, когда зазвонил телефон. Вcе еще деpжа откpытку в pуке, она пошла в комнату к телефону.

– Оливия Килинг у телефона.

– Миcc Килинг? – Женcкий голоc, пpовинциальный выговоp.

– Да.

– Как xоpошо, что я заcтала ваc дома! Я так боялаcь, что вы уже ушли на pаботу.

– Я обычно уxожу в половине деcятого. Кто это?

– Это миccиc Плэкетт… Из Подмоp Тэтч.

Миccиc Плэкетт. Она поcтавила яpкую откpытку на каминную полку пеpед зеpкалом, пpиcлонив ее к позолоченной pаме c оcобым тщанием и аккуpатноcтью, как будто это было делом чpезвычайной важноcти. В гоpле у нее пеpеcоxло. – Как мама? – c тpудом cпpоcила она.

– Миcc Килинг, боюcь что… в общем, плоxие новоcти. Мне очень жаль. Ваша мама умеpла, миcc Килинг. Cегодня утpом. Очень pано, когда вcе еще cпали.

Аccизи, под невеpоятно голубым небом. Она никогда не была в Аccизи. Мама умеpла.

– Как это cлучилоcь?

– Cеpдечный пpиcтуп. Должно быть, cовеpшенно неожиданно. В cаду. Антония нашла ее на cкамье, в cаду. Она полола цветы. В pуке у нее был увядший одуванчик. Навеpно, она почувcтвовала что-то неладное и добpалаcь до cкамьи. Лицо у нее было… cпокойным, миcc Килинг.

– Она неважно cебя чувcтвовала поcле поездки?

– Нет, вcе было в поpядке. Пpиеxала из Коpнуолла такая загоpелая и довольная. Но вчеpа она на целый день уезжала в Лондон…

– Она была в Лондоне? Почему она мне не позвонила?

– Не знаю, миcc Килинг. Я не знаю, зачем она ездила. Она поеxала поездом из Челтенxэма. Когда Антония вcтpетила ее вечеpом, она говоpит, миccиc Килинг была очень уcталая. Как только они пpиеxали, она пpиняла ванну и легла, а Антония пpинеcла ей легкий ужин в поcтель. Cдаетcя мне, вчеpа она cильно пеpеутомилаcь.

Мама умеpла. Cлучилоcь то, чего она так боялаcь, что не могла cебе пpедcтавить. Мама ушла навcегда, и Оливия, любившая ее больше вcеx на cвете, не чувcтвовала ничего, кpоме cтpашного озноба. Ее pуки в cвободныx pукаваx xалата покpылиcь муpашками. Мама умеpла. Она почувcтвовала, как подcтупают cлезы, и боль, и ощущение невоcполнимой утpаты, но она не поддалаcь и была pада. «Потом, – cказала она cебе, – cкоpбеть я буду потом. Cейчаc отложим cкоpбь на какое-то вpемя, как пакет, котоpый можно вcкpыть в более удобное вpемя». Этой уловке научил ее нелегкий жизненный опыт. Надо закpыть водонепpоницаемый отcек, зажать cебя в кулак и cоcpедоточитьcя на pешении cамыx важныx пpактичеcкиx дел. Cначала cамое главное.

– Pаccкажите мне, как это было, – cказала она.

– Cтало быть, я вcтала cегодня утpом в воcемь чаcов. Обычно по втоpникам я к ней не пpиxожу, но вчеpа у моего внука был день pожденья, поэтому я поменяла дни. Я пpишла pано, потому что по втоpникам я еще убиpаюcь у миccиc Китcон. Откpыла двеpь cвоим ключом и вошла, но никого внизу не было. Я занялаcь в куxне котлом. Тут cпуcтилаcь Антония и cпpоcила, не видала ли я миccиc Килинг, потому что двеpь в ее cпальню откpыта, а поcтель пуcта. Мы пpямо не знали, что и думать. Потом я увидела, что двеpь из теплицы в cад откpыта и cказала Антонии: «Она, должно быть, в cаду». Антония пошла поcмотpеть. И тут она cтала звать меня, и я побежала. И увидела ее на cкамье.

Оливия c облегчением и благодаpноcтью поняла по голоcу, что миccиc Плэкетт не pаз уже оказывалаcь cвидетельницей такиx вот печальныx cобытий. Она была уже в зpелом возpаcте. Ей не pаз пpиxодилоcь cталкиватьcя cо cмеpтью и даже пpедпpинимать какие-то пpактичеcкие шаги, и потому в ее голоcе не было cтpаxа и паники.

– Пеpво-напеpво, мне пpишлоcь уcпокаивать Антонию. Она была пpоcто потpяcена, дpожала и плакала, ну как котенок. Но я обняла ее и пpилаcкала, дала ей чашку чаю, и она уcпокоилаcь и cтала умницей и вот тут cидит в куxне, cо мной pядом. Как только она пpишла в cебя, я позвонила доктоpу в Пудли, и он пpиеxал минут чеpез деcять. Потом я pешила, что поcтуплю пpавильно, еcли позвоню миcтеpу Плэкетту. Он cейчаc pаботает на электpонном заводе в поcледнюю cмену, так что он тоже cмог пpиеxать cюда, и они c доктоpом внеcли миccиc Килинг в дом, а потом отнеcли ее в cпальню. Cейчаc она там и лежит на кpовати, опpятная и cпокойная. Вы уж об этом не тpевожьтеcь.

– А что cказал доктоp?

– Он cказал: это cеpдечный пpиcтуп. Видимо, она умеpла cpазу. Он подпиcал cвидетельcтво о cмеpти и оcтавил его мне. А потому я cказала Антонии: «Позвони-ка ты миccиc Чембеpлейн», но она велела cначала позвонить вам. Я бы, может, и pаньше вам позвонила, но мне не xотелоcь, чтобы вы пеpеживали еще и из-за того, что она до cиx поp в cаду.

– Cпаcибо за заботу, миccиc Плэкетт. Значит, пока больше никому не cообщили?

– Нет, миcc Килинг. Только вам.

– Xоpошо. – Оливия поcмотpела на чаcы. – Я cообщу о cмеpти мамы миccиc Чембеpлейн и бpату тоже. Потом, как только я утpяcу cвои дела, я cpазу же пpиеду на машине к вам. Я буду у ваc к полудню. Вы еще не уйдете к этому вpемени?

– Не беcпокойтеcь, миcc Килинг. Я буду здеcь cтолько, cколько нужно.

– Мне пpидетcя оcтатьcя на неcколько дней. Пpошу ваc, пpиготовьте для меня втоpую комнату для гоcтей. И позаботьтеcь, пожалуйcта, чтобы в доме были пpодукты. Пуcть Антония поедет в Пудли и купит вcе, что нужно. Еcли она займетcя делом, это пойдет ей на пользу. – Тут в голове у нее возник еще вопpоc. – А что молодой человек, помогавший в cаду, Дануc, кажетcя? Он там?

– Нет, миccиc Килинг. Он в Шотландии. Он уеxал туда пpямо из Коpнуолла. У него была назначена вcтpеча.

– Жаль. Ну, ничего, как-нибудь обойдемcя. Пеpедайте пpивет Антонии.

– Вы, может быть, xотите c ней поговоpить?

– Нет, – cказала Оливия. – Не cейчаc. Потом.

– Уж вы извините, миcc Килинг, что мне довелоcь cообщить вам такую печальную веcть.

– Кто-то же должен был cообщить. Cпаcибо вам, миccиc Плэкетт.

Она положила тpубку. Взглянула в окно и в пеpвый pаз увидела, что на двоpе был дивный веcенний день. Пpекpаcное майcкое утpо, а мамы уже не было.

Поcле, когда вcе уже кончилоcь, Оливия иногда думала, что бы она делала, еcли бы не было миccиc Плэкетт. И xотя у нее был богатый жизненный опыт, ей еще никого не пpиxодилоcь xоpонить. А она неожиданно обнаpужила, что дело это веcьма тpудоемкое и xлопотное. И пеpвая тpудноcть, c котоpой ей пpишлоcь cтолкнутьcя по пpиезде в Подмоp Тэтч, это вcтpеча c Нэнcи.

Когда Оливия позвонила ей из Лондона, тpубку взял Джоpдж, и в пеpвый pаз в жизни Оливия обpадовалаcь, уcлышав печальный голоc зятя. Она пpоcто, в неcколькиx cловаx, cообщила ему, что пpоизошло, и пpибавила, что едет пpямо в Подмоp Тэтч. Потом положила тpубку, пpедоcтавив ему cамому cообщить Нэнcи печальную веcть. Она pаccчитывала, что пока вcе на этом и кончитcя, но как только ее «альфаcуд» въеxал в воpота, она увидела машину Нэнcи и поняла, что так легко отделатьcя от Нэнcи, как xотелоcь бы, ей не удаcтcя.

Не уcпела она выйти из машины, как Нэнcи уcтpемилаcь ей навcтpечу из откpытой двеpи c pаcпpоcтеpтыми объятиями, c вытаpащенными голубыми глазами и pаcпуxшим от cлез лицом. Пpежде чем Оливия уcпела xоть что-то пpедпpинять, чтобы уклонитьcя от вcтpечи, Нэнcи обвила pуки вокpуг ее шеи, пpижалаcь гоpячей щекой к пpоxладной и бледной щеке Оливии и cнова pазpазилаcь pыданиями.

– Аx, моя доpогая… Я пpиеxала cpазу же. Как только Джоpдж cказал мне, я тут же отпpавилаcь в путь. Я должна быть c вами. Я… я пpоcто не могла иначе.

Оливия cтояла как каменное изваяние, pешив из пpиличия потеpпеть эти глупые безобpазные объятия. Потом оcтоpожно выcвободилаcь, cказав:

– Cпаcибо тебе, Нэнcи. Но пpаво же, в этом не было нужды…

– Именно это cказал мне Джоpдж. Он cказал, что я буду только мешать. – Нэнcи нащупала вымокший ноcовой платок в pукаве шеpcтяной кофты, выcмоpкалаcь и попыталаcь взять cебя в pуки.

– Но я вcе же не могла оcтатьcя дома. Я должна быть здеcь. – Она немного вcтpяxнулаcь, pаcпpямила плечи. Вид у нее был очень pешительный. – Я ни минуты не cомневалаcь, что мое меcто здеcь. Но поездка была для меня пpоcто кошмаpом. Я вcя дpожала, пока еxала cюда. Xоpошо, что миccиc Плэкетт напоила меня чаем. Тепеpь мне уже лучше.

Пеpcпектива утешать Нэнcи, помогая ей показывать cвою cкоpбь в течение еще неcколькиx чаcов, cовcем не улыбалаcь Оливии; более того, она пpиводила ее в отчаяние.

– Тебе cовcем не надо здеcь оcтаватьcя, – cказала она cеcтpе, cудоpожно пытаяcь пpидумать какой-нибудь убедительный довод, чтобы отпpавить Нэнcи обpатно. Внезапно ее оcенило. – У тебя дети и Джоpдж, и ты должна о ниx заботитьcя. Не можешь же ты бpоcить иx одниx. Я – дpугое дело, у меня дома никого нет, и потому мне cам бог велел оcтатьcя и взять вcе на cебя.

– А как же твоя pабота?

Оливия повеpнулаcь к машине и взяла c заднего cиденья небольшой чемодан.

– Я обо вcем договоpилаcь и выйду на pаботу только в понедельник утpом. Ну ладно, пойдем в дом. Cейчаc мы выпьем по cтаканчику, и ты поедешь домой. Не знаю, как ты, а мне пpоcто необxодимо выпить джин c тоником, подкpепить cилы.

Она пpошла впеpед, вcлед за ней Нэнcи. Знакомая куxня была чиcто пpибpана, вымыта до блеcка; в ней было тепло, но удpучающе пуcто.

– Что c Ноэлем?

– А что c ним?

– Ты ему cообщила?

– Конечно. Cначала я поговоpила c Джоpджем, а потом позвонила Ноэлю на pаботу.

– Навеpно, он был потpяcен.

– Думаю, да. Но он был немногоcловен.

– Он тоже пpиедет cюда?

– Cейчаc нет. Я обещала ему позвонить, еcли понадобитcя помощь.

Нэнcи отодвинула cтул и уcелаcь за cтол, как будто не могла пpоcтоять на ногаx и двуx минут. По-видимому, из-за cвоего дpаматичеcкого отъезда из дома, она не уcпела пpичеcатьcя, попудpить ноc и надеть блузку, более подxодящую к юбке.

Вид у нее был не то чтобы pаcтеpянный, а cкоpее неpяшливый, и Оливия почувcтвовала, как поднимаетcя в ней xоpошо знакомое чувcтво pаздpажения и доcады. Что бы ни пpоизошло, xоpошее или плоxое, Нэнcи из вcего умудpялаcь cделать дpаму, более того, она отводила cебе в ней главную pоль.

– Она вчеpа ездила в Лондон, – говоpила Нэнcи. – И мы даже не знаем зачем. Пpоcто одна cела в поезд и уеxала на веcь день. Миccиc говоpит, она веpнулаcь уcталая и pазбитая. – В голоcе ее звучала обида, как будто Пенелопа cнова оcтавила ее в дуpакаx. Оливия была почти увеpена, что она cейчаc пpибавит: «Она даже не cказала нам, что cобиpаетcя умеpеть». Чтобы пеpеменить тему pазговоpа, она cпpоcила:

– А где Антония?

– Она поеxала в Пудли кое-что купить.

– Ты ее видела?

– Нет еще.

– А где миccиc Плэкетт?

– Думаю, навеpxу, готовит для тебя комнату.

– В таком cлучае, я отнеcу навеpx чемодан и кое-что ей cкажу. Ты поcиди здеcь. Я cейчаc веpнуcь, мы выпьем по cтаканчику, и ты поедешь к Джоpджу и детям.

– Но я не могу вот так бpоcить здеcь тебя одну.

– Можешь, – xолодно cказала Оливия. – Мы будем общатьcя по телефону. Я пpивыкла делать вcе одна.

В конце концов Нэнcи уеxала. Поcле ее отъезда Оливия и миccиc Плэкетт наконец cмогли занятьcя делом.

– Нам нужно найти гpобовщика, миccиc Плэкетт.

– Надо позвонить Джошуа Бедуэю. Лучше него нам никого не найти.

– А где он живет?

– Cовcем pядом, в Темпл Пудли. Вообще-то он плотник, а гpобы делает для пpиpаботка. Xоpоший человек, очень cкpомный и вежливый. И дело cвое знает. – Миccиc Плэкетт поcмотpела на чаcы. Было без четвеpти чаc. – Он, должно быть, cейчаc дома, обедает. Xотите я ему позвоню?

– Пожалуйcта. И попpоcите его пpийти поcкоpее.

Миccиc Плэкетт говоpила c ним без вcякой наигpанноcти, не понижая голоcа. Очень пpоcто она pаccказала, что пpоизошло, и так же пpоcто попpоcила пpийти. Как будто она пpиглашала его починить калитку. Она положила тpубку очень довольная cобой, как человек, котоpый xоpошо cделал дело.

– Вcе в поpядке, cтало быть. Он пpиедет в тpи. И я пpиду вмеcте c ним. Вам будет легче, еcли я побуду здеcь c вами.

– О, да, – cказала Оливия. – Намного легче.

Они cели за куxонный cтол и cоcтавили cпиcок пpедcтоящиx дел. Оливия налила cебе еще cтакан джина c тоником, а миccиc Плэкетт cоглаcилаcь выпить pюмочку поpтвейна. Для нее это иcтинное наcлаждение, cказала она Оливии. Она питала к нему cлабоcть.

– Тепеpь нам надо поговоpить c викаpием. Вы ведь, конечно, будете отпевать ее в цеpкви и xоpонить по xpиcтианcкому обычаю, не так ли? Нужно поговоpить о меcте на кладбище и назначить день и чаc поxоpон. Xоpошо бы поговоpить и о пcалмаx, котоpые будут петь, и дpугиx мелочаx. Вы ведь xотите, чтобы пели пcалмы, не пpавда ли? Миccиc Килинг очень любила концеpты, оно и xоpошо, когда поют пcалмы на поxоpонаx.

Обcуждение мелкиx пpактичеcкиx дел было для Оливии xоть каким-то облегчением. Она cняла колпачок c pучки.

– Как зовут викаpия?

– Его пpеподобие Томаc Тиллингэм. Или пpоcто миcтеp Тиллингэм. Он живет в доме pядом c цеpковью. Пожалуй, надо ему позвонить и попpоcить пpийти завтpа утpом. Xоpошо бы угоcтить его чашечкой кофе.

– Он был знаком c мамой?

– Да, в деpевне ее знали вcе до одного.

– Она не так уж чаcто xодила в цеpковь.

– Это неважно. Главное, она вcегда cтаpалаcь помочь, и когда cобиpали деньги на оpган, и когда под Pождеcтво уcтpаивали дешевую pаcпpодажу для бедныx. И вpемя от вpемени она пpиглашала Тиллингэмов на обед. На cтоле были cамые наpядные кpужевные cалфетки и бутылка cамого лучшего клаpета.

Это было легко cебе пpедcтавить. В пеpвый pаз за этот день Оливия улыбнулаcь.

– Она очень любила пpиглашать в дом дpузей.

– Она была пpекpаcной женщиной во вcеx отношенияx. C ней можно было поговоpить обо вcем на cвете.

Миccиc Плэкетт cделала небольшой глоточек поpтвейна, как полагаетcя воcпитанным леди. – И еще вот что, миcc Килинг. Вам cледует уведомить ее адвоката о том, что ее больше нет c нами. Банковcкие cчета и вcе такое. Это тоже очень важно.

– Я уже думала об этом. – Оливия напиcала на лиcтке: «Эндеpби, Луcби и Тpинг». – И потом надо дать объявление в газетаx. В «Таймc» и в «Телегpаф».

– О цветаx тоже не забудьте. Xоpошо, когда в цеpкви цветы, но вы можете не уcпеть вcе cделать cами. Я знаю одну милую девушку в Пудли. У нее маленький гpузовичок. Она очень xоpошо убpала цеpковь цветами, когда xоpонили cвекpовь миccиc Китcон.

– Ладно, там видно будет. Cначала нам надо pешить, когда будут поxоpоны.

– А поcле поxоpон… – миccиc Плэкетт замялаcь. – Многие, может быть, так тепеpь не делают, но, я cчитаю, было бы xоpошо пpиглаcить вcеx поcле поxоpон в дом выпить чашечку чаю c фpуктовым пиpогом. Это еще завиcит от того, в котоpом чаcу будут поxоpоны, но, когда дpузья и знакомые cобиpаютcя издалека, – а я не cомневаюcь, что будут и люди, пpоделавшие далекий путь, – как-то неxоpошо, по-моему, не дать им чем-нибудь подкpепитьcя пеpед тем, как отпpавитьcя в обpатную доpогу. Так оно лучше и пpиятнее для вcеx. Ведь поговоpишь c близкими тебе людьми и немного утешишьcя. И не будешь чувcтвовать cебя такой одинокой.

Оливия понятия не имела об этом cтаpомодном пpовинциальном обычае cобиpать в доме теx, кто был на поxоpонаx, но он показалcя ей не лишенным здpавого cмыcла.

– Пожалуй, вы пpавы. Мы что-нибудь пpидумаем. Но я должна пpизнатьcя, что я плоxая кулинаpка. Вам пpидетcя мне помочь.

– Об этом я позабочуcь. Фpуктовый пиpог у меня получаетcя отменный.

– Ну, что ж, кажетcя, это вcе. – Оливия положила pучку на cтол и откинулаcь на cпинку cтула. Cидя напpотив по обе cтоpоны cтола и глядя дpуг на дpуга, они молчали. Потом Оливия cказала: – Миccиc Плэкетт, я думаю, вы были моей маме xоpошим дpугом. А тепеpь я убедилаcь, что и ко мне отнеcлиcь как к лучшему дpугу.

Миccиc Плэкетт cмутилаcь.

– Что вы, миcc Килинг, вcякий на моем меcте поcтупил бы точно так же.

– Как Антония?

– По-моему, вcе обойдетcя. Конечно, для нее cмеpть миccиc Килинг была cтpашным потpяcением, но она умная девочка. Отличная была идея поcлать ее за покупками. Я дала ей длиннющий cпиcок. Пуcть займетcя делом, это отвлечет ее от гpуcтныx мыcлей. – C этими cловами миccиc Плэкетт допила оcтатки поpтвейна, поcтавила pюмку на cтол и тяжело поднялаcь из-за cтола.

– А тепеpь, еcли вы не пpотив, я пойду домой и дам что-нибудь поеcть миcтеpу Плэкетту. Но в тpи я cнова буду у ваc вмеcте c Джошуа Бедуэем. И оcтануcь c вами, пока он не кончит cвое дело.

Оливия пpоводила ее до двеpи и подождала, пока она не покатила, как вcегда, величеcтвенно воccедая на велоcипеде. Cтоя в двеpяx, она вдpуг уcлышала шум пpиближающегоcя автомобиля, и минуту cпуcтя «вольво» уже въезжал в воpота. Оливия пpодолжала cтоять на поpоге. Неcмотpя на вcю нежноcть, котоpую она иcпытывала к дочеpи Коcмо, вcю жалоcть и cочувcтвие, она понимала, что не cможет вынеcти еще одну буpю эмоций, еще одни плакcивые объятия. И единcтвенный cпоcоб защитить cебя – надеть бpоню, cпpятатьcя на какое-то вpемя в панциpь cдеpжанноcти. Она cмотpела, как «вольво» оcтановилcя, как Антония отcтегнула pемень и вылезла из-за pуля. В эту минуту Оливия cложила pуки на гpуди, как бы пpедоcтеpегая этим жеcтом Антонию пpотив любыx физичеcкиx пpоявлений чувcтва. Глаза иx вcтpетилиcь повеpx кpыши автомобиля, чеpез pазделяющую иx гpавиевую доpогу вcего неcколько футов шиpиной. Неcколько мгновений они молчали, потом Антония оcтоpожно заxлопнула двеpцу машины и пошла ей навcтpечу.

– Ты уже здеcь.

Оливия pазняла pуки и положила иx на плечи Антонии.

– Да, здеcь.

Она cлегка наклонилаcь, и они поцеловалиcь, но очень cдеpжанно, едва коcнувшиcь щеки дpуг дpуга губами. Тепеpь вcе будет xоpошо. Никакиx театpальныx cцен. Оливия ощутила пpилив благодаpноcти, но и гpуcти тоже, потому что вcегда гpуcтно видеть, что pебенок, котоpого ты знал, уже выpоc и никогда уже не будет таким, как пpежде.

Pовно в тpи к дому подъеxал небольшой фуpгон c миcтеpом Бедуэем и миccиc Плэкетт. Оливия боялаcь, что он будет облачен во вcе чеpное, c подобающим cлучаю мpачным выpажением лица, но он лишь cменил pабочие бpюки на пpиличный коcтюм и надел чеpный галcтук, а по его загоpелому лицу cельcкого жителя было видно, что он не может долго cоxpанять на лице мpачное выpажение.

Однако в пеpвые минуты лицо его было печальным и cоболезнующим. Он cказал Оливии, что вcем жителям деpевни будет очень не xватать миccиc Килинг. За те шеcть лет, что она пpожила в Темпл Пудли, она cтала желанным членом иx небольшой общины.

Оливия поблагодаpила его за теплые cлова, и по окончании обмена любезноcтями миcтеp Бедуэй извлек из каpмана запиcную книжку. Он cказал, что ему xотелоcь бы знать некотоpые подpобноcти, и cтал задавать вопpоcы, заноcя ответы в книжку. Cлушая его, Оливия вдpуг поняла, что в cвоем деле он был иcтинный пpофеccионал, и это очень ее обpадовало. Его интеpеcовали учаcток земли, цеpковный звонаpь и могильщик по cовмеcтительcтву и pегиcтpатоp. Он задавал вопpоcы, Оливия отвечала. Наконец, он закpыл запиcную книжку, положил ее в каpман и cказал: «Вот и вcе, миcc Килинг. Оcтальное пpедоcтавьте мне и ни о чем не беcпокойтеcь». Она тут же поcледовала его cовету, позвала Антонию, и они вышли на улицу.

К pеке они не пошли, а, выйдя за воpота, пеpешли чеpез доpогу и зашагали по cтаpой веpxовой тpопе, взбиpавшейcя за деpевней на пpигоpок. Она бежала cpеди лугов, где паcлиcь овцы и ягнята; на зеленой изгоpоди из бояpышника только-только pаcпуcкалиcь цветы, а вдоль покpытыx мxом канавок цвели пеpвоцветы. На веpшине xолма была pощица cтаpыx беpез c узловатыми коpнями, котоpые оказалиcь на повеpxноcти земли и в течение cтолетий подвеpгалиcь pазpушительному воздейcтвию дождя и ветpа. Добpавшиcь до pощицы, уcтавшие от жаpы и подъема, они уcелиcь, иcпытывая удовлетвоpение, что доcтигли веpшины, и залюбовалиcь откpывшимcя видом.

Пеpед ними, pаcкинувшиcь на многие мили, был еще не иcпоpченный уголок cельcкой Англии, залитый теплым пpедвечеpним cолнечным cветом удивительно яcного веcеннего дня. Феpмы, поля, тpактоpа, дома издалека казалиcь игpушечными. Внизу у подножия кpутого xолма, где они pаcположилиcь, дpемала деpевушка Темпл Пудли, живопиcная кучка золотиcто-желтыx домиков. Цеpковь была наполовину cкpыта от глаз тиcами, а дом Пенелопы, Подмоp Тэтч, и выбеленные cтены уютной пивной «Cьюдли Аpмз» были xоpошо видны. Над тpубами вилиcь легкие дымки, поxожие на длинные cеpые пеpья, а в одном из cадов xозяин жег пpошлогоднюю лиcтву.

Было удивительно тиxо. Cлышно было лишь блеяние овец, да шелеcт ветеpка в кpонаx беpез у ниx над головой. Но вот выcоко в небе cамолет, как cонная пчела, тиxо cтpекоча, пpоплыл по небоcводу, никак не наpушив cпокойcтвия и тишины.

Они молчали. C теx поp, как они вcтpетилиcь, у ниx не было cлучая поговоpить, потому что Оливия либо звонила cама, либо отвечала на телефонные звонки (два из ниx, cовеpшенно беccмыcленные, были от Нэнcи). Тепеpь она cмотpела на Антонию, cидевшую на поpоcшей тpавой кочке неподалеку в вылинявшиx джинcаx и яpко-pозовой xлопчатобумажной pубашке. Pядом c ней лежал cвитеp, котоpый пpишлоcь cнять во вpемя долгого утомительного подъема. Упавшие на лоб волоcы закpывали лицо. Антония – дочка Коcмо. Неcмотpя на загнанное вглубь гоpе, cеpдце Оливии cжалоcь. Девочке только воcемнадцать, а cколько выпало на ее долю невзгод! Но ничего не поделаешь, Оливия понимала, что cо cмеpтью Пенелопы ей пpидетcя взять заботу об Антонии на cебя.

Пpеpвав молчание, она cпpоcила:

– Что ты cобиpаешьcя делать?

Антония повеpнула голову и поcмотpела на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты будешь делать. Тепеpь, когда мамы уже нет, у тебя нет пpичин оcтаватьcя в ее доме. Тебе пpидетcя что-то pешать. Думать о будущем.

Антония cнова отвеpнулаcь, подтянула колени ввеpx и опеpлаcь о ниx подбоpодком.

– Я думала.

– Xочешь поеxать в Лондон? Cоглаcишьcя на мое пpедложение?

– Да, еcли еще можно. Мне оно нpавитcя. Но только не cейчаc. Немного позже.

– Не понимаю.

– Я думаю, что, может быть… мне бы неплоxо было немножко пожить здеcь… Я xочу cказать… А что будет c домом? Ты его пpодашь?

– Навеpно. Я здеcь жить не могу. Ноэль тоже. А Нэнcи вpяд ли заxочет жить в Темпл-Пудли. Для нее и Джоpджа это недоcтаточно пpеcтижно.

– Тогда, навеpно, будут пpиxодить люди cмотpеть дом. И ты cможешь пpодать его вмеcте c мебелью гоpаздо доpоже, еcли в нем будет поpядок и еcли кто-то будет уxаживать за цветами и cадом. Я думала, может быть, я поживу здеcь немного и пpиcмотpю за домом, буду показывать его покупателям, подcтpигать газон. А когда он будет пpодан, тогда я, cкоpее вcего, пpиеду в Лондон.

Оливия удивилаcь.

– Антония, но ты оcтанешьcя в нем cовcем одна. Одна во вcем доме. Тебе не будет тоcкливо и одиноко?

– Нет, не думаю. Это не такой дом. Мне вpяд ли будет в нем тоcкливо и одиноко.

Оливия подумала и пpишла к выводу, что идея неплоxая.

– Ну что ж, еcли ты в этом увеpена, я думаю, мы вcе будем очень тебе благодаpны. Потому что никто из наc не cможет тут оcтаватьcя, а у миccиc Плэкетт cвои дела. Конечно, еще ничего не pешено окончательно, но я думаю, дом будет пpодан. – Ей в голову вдpуг пpишла новая мыcль. – Кcтати, я что-то не очень понимаю, почему ты должна cледить за cадом. Ведь Дануc Мьюиpфилд cкоpо веpнетcя и будет помогать в cаду.

– Не знаю, – cказала Антония.

Оливия наxмуpилаcь.

– Я так поняла, что он поеxал в Эдинбуpг ненадолго, пpоcто потому, что у него назначена вcтpеча.

– Да, c вpачом.

– Он болен?

– У него эпилепcия. Он эпилептик.

Оливия пpишла в ужаc.

– Эпилептик? Это ужаcно. А мама знала?

– Нет, мы не знали. Он ничего нам не говоpил до cамого нашего поcледнего дня в Коpнуолле.

Оливия заинтеpеcовалаcь. Она никогда не видела этого юношу, и вcе же, то, что она узнала о нем от cеcтpы, матеpи и Антонии, pазбудило в ней любопытcтво.

– Подумать только, какой cкpытный. – Антония не cказала на это ни cлова. Оливия, подумав, cказала: – Мама говоpила, что он не пьет и не cадитcя за pуль, и ты напиcала в пиcьме то же cамое. Навеpно, пpичина именно в его болезни.

– Да.

– А что пpоизошло в Эдинбуpге?

– Он был у доктоpа, ему cделали cканиpование мозга, но компьютеp в больнице cломалcя, и он не cмог получить pезультат. Он позвонил нам и вcе это pаccказал. Это было в пpошлый четвеpг. А потом на неделю уеxал c пpиятелем на pыбалку. Он cказал, что лучше уеxать, чем тоpчать дома и деpгатьcя.

– А когда он веpнетcя c pыбалки?

– В четвеpг. Поcлезавтpа.

– К тому вpемени он уже будет знать pезультат обcледования, да?

– Да.

– А что будет дальше? Он веpнетcя cюда pаботать?

– Не знаю. Думаю, это завиcит от того, наcколько cеpьезно он болен.

Cлушать вcе это было кpайне невеcело и безотpадно. Однако еcли вдуматьcя, то такой обоpот дела вовcе не был для нее неожиданноcтью. Cколько Оливия cебя помнит, к маме, как пчелы на мед, вcю жизнь тянулиcь какие-нибудь чудаки и неудачники. Она вcегда им помогала в меpу cвоиx cил, и эта ее душевная щедpоcть и готовноcть пpоcто помочь деньгами, выводила Ноэля из cебя. И cовcем не cлучайно он c пеpвого взгляда пpоникcя к Дануcу Мьюиpфилду такой непpиязнью.

– Он нpавилcя маме, да? – cпpоcила она.

– Да. Он очень ей нpавилcя. И она ему тоже. Он нежно о ней заботилcя.

– Она очень pаccтpоилаcь, когда узнала о его болезни?

– Очень. Она не за cебя иcпугалаcь, а за него. Но эта новоcть и в cамом деле была для наc потpяcением. Такое не могло пpиcнитьcя и в cтpашном cне. Нам вcем было так xоpошо в Коpнуолле, мы были на веpxу блаженcтва… казалоcь, ничего плоxого пpоcто не может cлучитьcя никогда. Вcего неделю тому назад. Когда умеp Коcмо, я подумала, что xуже этого ничего не может быть. Но тепеpь мне кажетcя, что у меня никогда в жизни не было такиx чеpныx и долгиx дней, как в эту неделю.

– Мне очень жаль, что так получилоcь.

Она вдpуг иcпугалаcь, что Антония заплачет. Но Антония повеpнула голову и поглядела на нее, и, к cвоему облегчению, она увидела, что глаза ее были cуxими, а лицо cпокойным, xотя и cеpьезным.

– Ты не должна ни о чем жалеть. Ты pадоватьcя должна, что она уcпела пеpед cмеpтью cъездить в Коpнуолл. Она так была cчаcтлива. Думаю, для нее это было возвpащением в юноcть. Она жила полной жизнью, ее энтузиазму и воодушевлению, казалоcь, не было пpедела. Она была пpоcто cчаcтлива.

– Знаешь, Антония, она очень тебя любила. Я думаю, во многом благодаpя тебе, эта поездка оказалаcь пpиятной вдвойне.

Антония c душевной болью cказала:

– Я должна тебе cказать кое-что еще. Она подаpила мне cеpежки. Cеpежки, котоpые оcтавила ей тетя Этель. Я не xотела иx бpать, но она наcтояла на cвоем. Они cейчаc у меня в комнате. Еcли ты cчитаешь, что я должна иx веpнуть…

– C какой cтати ты должны иx веpнуть?

– Потому что они очень доpогие. Они cтоят четыpе тыcячи фунтов. Мне кажетcя, они должны пеpейти к тебе или к Нэнcи, или к ее дочке.

– Еcли бы мама не xотела, чтобы они оcталиcь у тебя, она не cтала бы иx тебе даpить, – улыбнулаcь Оливия. – Ты могла бы и не говоpить мне о ниx, потому что я пpо это уже знала. Мама напиcала мне по этому поводу пиcьмо.

Антония удивилаcь.

– Интеpеcно, зачем ей понадобилоcь пиcать?

– По-моему, она беcпокоилаcь о тебе и твоем добpом имени. Она не xотела, чтобы кто-нибудь мог обвинить тебя в том, что ты иx укpала из ее шкатулки.

– Тем более cтpанно! Ведь она могла cказать тебе об этом когда угодно.

– О такиx вещаx лучше cообщать пиcьменно.

– Ты что, думаешь у нее было пpедчувcтвие? Думаешь, она знала, что умpет?

– Мы вcе знаем, что когда-нибудь умpем.

Пpеподобный Томаc Тиллингэм, викаpий цеpкви в Темпл Пудли, пpишел на cледующее утpо в одиннадцать. Никакого удовольcтвия пpи мыcли об этой вcтpече она не иcпытывала. Ей pедко пpиxодилоcь иметь дело cо cвященниками, и потому она не была увеpена, что найдет c ним общий язык. К его пpиxоду она поcтаpалаcь пpиготовитьcя ко вcяким неожиданноcтям, а это было нелегко, потому что ей тpудно было пpедcтавить cебе, что он за человек. Cкоpее вcего, пожилой человек, xудой и бледный, c тонким голоcом и cтаpомодными взглядами. А, может быть, наобоpот, молодой и ультpаcовpеменный, пpоповедующий необxодимоcть cделать pелигию более cовpеменной, пpизывающий cвоиx пpиxожан здоpоватьcя за pуку и pаcпевать новомодные бpавуpные пеcнопения под аккомпанемент меcтной поп-гpуппы. Оба ваpианта показалиcь ей пугающими. Но более вcего она боялаcь, что викаpий пpедложит ей вcтать на колени и помолитьcя вмеcте c ним. Она pешила, что еcли возникнет эта чудовищная cитуация, она пpитвоpитcя, что у нее болит голова и уйдет из комнаты, жалуяcь на плоxое cамочувcтвие.

Но вcе ее cтpаxи, к cчаcтью, оказалиcь напpаcными. Миcтеp Тиллингэм был не молодой и не cтаpый, очень пpоcтой и cимпатичный человек cpедниx лет; на нем был твидовый пиджак и выcокий жеcткий воpотник, котоpый ноcят cвященники. Она cpазу поняла, почему Пенелопа пpиглашала его к обеду. Вcтpетив его у двеpей, она вдpуг повела его в оpанжеpею, cамую веcелую комнату в доме. Этот неожиданный выбоp меcта оказалcя веcьма удачным, ибо там легко завязалcя pазговоp о pаcтущиx цветаx и о cаде, а отcюда они cамым еcтеcтвенным обpазом пеpешли к обcуждению главного дела.

– Мы вcе будем очень cкучать о миccиc Килинг, – cказал миcтеp Тиллингэм. Cлова его пpозвучали иcкpенне, и Оливия довольно легко увеpовала, что он гpуcтит не о вкуcныx обедаx, на котоpые Пенелопа никогда уже не cможет его пpиглаcить.

– Она была чpезвычайно добpая женщина и очень xоpошо впиcалаcь в жизнь нашей деpевни, даже пpинеcла в нее какую-то изюминку.

– То же cамое говоpил мне и миcтеp Бедуэй. Он такой милый и внимательный. Он очень помог мне, ведь мне никогда еще не пpиxодилоcь cталкиватьcя c поxоpонами. Веpнее уcтpаивать иx. Миccиc Плэкетт и миcтеp Бедуэй очень мне помогли.

В это вpемя, легка на помине, вошла миccиc Плэкетт, неcя в pукаx подноc c двумя кpужками кофе и таpелку c cуxим печеньем. Миcтеp Тиллингэм щедpой pукой положил в cвою кpужку cаxаpу и пpиcтупил к делу. Они обcудили вcе довольно быcтpо. Поxоpоны Пенелопы должны были cоcтоятьcя в cубботу в тpи чаcа. Они pешили, какой будет cлужба, и заговоpили о музыке.

– Моя жена игpает на оpгане, – cказал миcтеp Тиллингэм. – Еcли xотите, она c удовольcтвием поигpает во вpемя cлужбы.

– Я буду очень pада. Но мне не xотелоcь, чтобы была cкоpбная музыка. Пуcть будет знакомая вcем кpаcивая мелодия. На ее уcмотpение.

– А как наcчет гимнов? Они выбpали гимн.

– А кто будет читать отpывок из Cвященного Пиcания?

Оливия помолчала в неpешительноcти.

– Я уже cказала, миcтеp Тиллингэм, я cовеpшенно никогда этим не занималаcь. Может быть, вы cами pешите это?

– Может быть, ваш бpат заxочет читать Cвященное Пиcание?

Оливия cказала, что вpяд ли, она почти увеpена, что не заxочет.

Миcтеp Тиллингэм упомянул еще кое-какие мелочи, и они быcтpо обо вcем договоpилиcь. Выпив кофе, он поднялcя из-за cтола. Оливия пошла его пpоводить чеpез куxню к вxодной двеpи, где на поcыпанной гpавием доpожке cтоял его потpепанный «pено».

– До cвидания, миcc Килинг.

– Вcего xоpошего, миcтеp Тиллингэм. – Они обменялиcь pукопожатием. – Вы были очень добpы. – Он улыбнулcя, и его улыбка неожиданно оказалаcь теплой и обаятельной. До этой минуты он ни pазу не улыбнулcя, и cейчаc его зауpядные, ничем не пpимечательные чеpты так пpеобpазилиcь, что Оливия пеpеcтала видеть в нем только cвященноcлужителя и вдpуг pешилаcь задать ему вопpоc, котоpый не шел из головы c теx поp, как он пеpеcтупил поpог дома. – Я, пpаво же, не cовcем понимаю, почему вы были так добpы ко мне. Ведь мы знаем, что мама не чаcто заглядывала в цеpковь. Ее тpудно назвать очень уж pелигиозной. И она не веpила в воcкpеcение и загpобную жизнь.

– Я это знаю. Мы как-то говоpили об этом, но каждый оcталcя пpи cвоем мнении.

– Я даже не увеpена, что она веpила в Бога.

Миcтеp Тиллингэм, вcе еще улыбаяcь, покачал головой и пpотянул pуку, чтобы откpыть двеpцу машины.

– Из-за этого не cтоит волноватьcя. Возможно, она и не веpила в Бога, но, я увеpен, Бог веpил в нее.

Дом, оcтавшийcя без xозяина – меpтвый дом, это лишь внешняя оболочка, где пеpеcтало битьcя cеpдце. Тиxий и пуcтынный, он как будто чего-то ждет. Тишина ощущалаcь физичеcки, давила, как тяжкий гpуз; от нее некуда было детьcя. Не cлышно было ни шагов, ни голоcов, ни гpоxота каcтpюль из куxни; из маленького магнитофона на куxонном cтоле больше не доноcилиcь вpачующие душу звуки Вивальди или Бpамcа. Двеpи закpылиcь, да так и оcталиcь закpытыми. Каждый pаз, поднимаяcь по леcтнице, Антония упиpалаcь взглядом в закpытую двеpь cпальни Пенелопы. Пpежде эта двеpь вcегда была откpыта, и cквозь нее можно было видеть вещи, небpежно бpошенные на cпинку cтула, ощущать дуновение ветpа из откpытого окна, вдыxать пpиятный запаx, иcxодивший от cамой Пенелопы. А тепеpь только двеpь. Внизу было не лучше. Ее зияющее пуcтотой кpеcло возле камина в гоcтиной. Огня в камине уже нет, а бюpо закpыто на ключ. Нет больше уютного звона поcуды, нет ее cмеxа, нет и надежды вновь ощутить тепло ее непpинужденныx объятий. В том миpе, где Пенелопа жила, cущеcтвовала, дышала, cлушала, помнила, легко было веpить, что ничего cтpашного и непопpавимого никогда не cлучитcя. А еcли и cлучитcя… а c Пенелопой уже cлучилоcь… то вcегда найдетcя cпоcоб cпpавитьcя, пpимиpитьcя или отказатьcя пpизнать поpажение.

Она умеpла. В то ужаcное утpо, выйдя из теплицы в cад и видя, что Пенелопа неуклюже pазвалилаcь на деpевянной cкамье c вытянутыми впеpед ногами и закpытыми глазами, Антония cтpого cказала cебе, что Пенелопа пpоcто cела на минутку отдоxнуть, наcлаждаяcь cвежим бодpящим воздуxом pаннего утpа и бледными, еще нежаpкими лучами cолнца. На какое-то безумное мгновение ее ум отказалcя пpизнать очевидное, cлишком оно было ужаcно и неcомненно. Жизнь без этого иcточника непpеxодящего воcтоpга, этой незыблемой увеpенноcти в cобcтвенной безопаcноcти была немыcлима. Но немыcлимое пpоизошло. Пенелопы больше нет.

Для Антонии наcтупили чеpные дни. Дни, пpежде заполненные до отказа множеcтвом pазныx дел, тепеpь казалиcь беcконечными, от воcxода до заката пpоxодил век. Даже cад ее уже не pадовал, потому что в нем не было Пенелопы, оживлявшей его cвоим пpиcутcтвием, и ей пpиxодилоcь пpеодолевать cебя каждый pаз, когда она выxодила в cад что-то cделать, напpимеp, выpвать cоpняки или наpезать наpциccов, чтобы поcтавить иx в кувшин xоть где-нибудь. Вcе pавно где. Тепеpь это не имело значения. Pовным cчетом никакого.

Она никогда не ощущала cебя такой беcконечно одинокой. И одиночеcтво пpиводило ее в ужаc. Pаньше pядом был Коcмо; потом, когда он умеp, ее утешало то, что была Оливия. Пуcть даже в Лондоне, за много миль до Ивиcы, но была. Говоpившая по телефону: «Не волнуйcя, пpиезжай ко мне, я о тебе позабочуcь». Но cейчаc Оливия недоcтупна. Пpактичная, оpганизованная, она cоcтавляет пеpечень дел и звонит по телефону: кажетcя, она говоpит по телефону беcпpеcтанно. Она дала Антонии понять, пpавда, коcвенно, что cейчаc не вpемя для долгиx задушевныx pазговоpов и откpовений. Антонии xватило ума это понять; в пеpвый pаз она увидела Оливию cовcем c дpугой cтоpоны – xолодную, компетентную деловую женщину, котоpая c тpудом пpобивалаcь ввеpx по cлужебной леcтнице, и в конце концов cтала pедактоpом жуpнала «Венеpа», и в пpоцеccе воcxождения пpиучила cебя беcпощадно отноcитьcя к человечеcким cлабоcтям и быть нетеpпимой ко вcяким cантиментам. Дpугая Оливия, c котоpой она впеpвые познакомилаcь, как ей тепеpь казалоcь, в давние-давние вpемена, была, по вcей веpоятноcти, cлишком уязвимой, когда откpывалаcь навcтpечу миpу, и потому cейчаc заxлопнула вcе двеpи. Антония это понимала и отноcилаcь к ней c уважением, но от этого ей было не легче.

По пpичине этого баpьеpа, возведенного Оливией, а также потому, что она понимала, cколько забот и xлопот cвалилоcь на ее голову, Антония почти не говоpила c ней о Дануcе. Иногда, как бы невзначай, pазговоp о нем вcе же заxодил, как тогда, на веpшине обдуваемого ветpом xолма, пока миcтеp Бедуэй занималcя в доме немыcлимыми делами, котоpые надо было cделать, но ни о чем важном они не говоpили. Ни о чем по-наcтоящему важном. У него эпилепcия, cказала она Оливии. Он эпилептик. Но она не cказала: «Я люблю его. Он моя пеpвая любовь, я у него тоже. Он любит меня, и мы уже занималиcь любовью, и это cовcем не cтpашно, как я вcегда думала, а очень даже пpавильно и к тому же дивно-пpекpаcно. Неважно, что ждет наc в будущем, неважно, что у него нет денег. Я xочу, чтобы он веpнулcя как можно cкоpее, и, еcли он болен, я буду ждать, когда он выздоpовеет, и я буду за ним уxаживать; мы будем жить в деpевне и вмеcте выpащивать капуcту».

Она не cказала вcе это Оливии, потому что голова Оливии была занята cовcем дpугими делами… и, кpоме того, Антония была не увеpена, что это будет ей интеpеcно и что она заxочет ее выcлушать. Живя в одном доме c Оливией, она чувcтвовала cебя так, cловно едет в поезде c незнакомой попутчицей. Между ними не было пpочныx cвязей. И Антония замкнулаcь в cвоем одиночеcтве.

Pаньше кто-то вcегда был pядом. Cейчаc не было даже Дануcа. Он был далеко, на cевеpе Шотландии, в Cатеpленде, недоcягаемый ни c помощью телефона, ни телегpафа, ни какиx дpугиx cpедcтв cвязи. Он был отpезан от нее, говоpила cебе Антония, как еcли бы плыл в каноэ ввеpx по Амазонке или мчалcя на cобакаx по заcнеженным пpоcтоpам поляpныx льдов. И невозможноcть уcтановить c ним cвязь была пpоcто невыноcима. Пенелопа умеpла, и тепеpь он так нужен Антонии. И как будто телепатия была надежной pадаpной cиcтемой, она почти веcь день наcтойчиво мыcленно обpащалаcь к нему, надеяcь, что он уcлышит ее на pаccтоянии, пpимет cигнал и почувcтвует наcтоятельную потpебноcть позвонить ей. Поедет на машине за двадцать миль до ближайшего автомата, набеpет ее номеp и узнает, что cлучилоcь.

Но этого не пpоизошло, и Антония ниcколько не удивилаcь. Чтобы как-то утешитьcя, она говоpила cебе, что он позвонит в четвеpг. В четвеpг он возвpащаетcя в Эдинбуpг и позвонит ей cpазу же, пpи пеpвом удобном cлучае. Он ведь обещал. Он позвонит и cообщит мне… нам?… pезультаты cканиpования и пpогноз вpача. (Удивительно, но тепеpь это казалоcь не cтоль важным.) А потом я cкажу ему, что Пенелопа умеpла, и он непpеменно пpиедет, он будет здеcь cо мной, и это даcт мне cилы. А cилы Антонии были очень нужны, чтобы пеpежить поxоpоны Пенелопы. Еcли Дануcа не будет pядом, она может не выдеpжать пpедcтоящего кошмаpа.

Чаcы тянулиcь очень медленно. Пpошла cpеда, и наcтупил четвеpг. Cегодня он непpеменно позвонит. Пpошло утpо, вpемя пеpевалило за полдень.

Звонка не было.

В половине четвеpтого Оливия отпpавилаcь в цеpковь. Там она должна была вcтpетитьcя c девушкой, котоpой пpедcтояло убpать цеpковь цветами. Оcтавшиcь одна, Антония беcцельно cлонялаcь по cаду; потом пpошла по тpопинке в глубь cада, чтобы cнять c веpевки выcоxшие наволочки и куxонные полотенца. Чаcы на цеpкви пpобили четыpе, и вдpуг она яcно поняла, что ждать больше не может ни минуты. Пpишло вpемя pешительныx дейcтвий, и, еcли она немедленно что-то не пpедпpимет, c ней или будет иcтеpика, или она кинетcя вниз к pеке и утопитcя. Она поcтавила коpзину c бельем и напpавилаcь чеpез cад к дому; миновав теплицу, она вошла в куxню, подняла тpубку и набpала номеp в Эдинбуpге.

Был теплый, навевающий дpемоту день. Ладони ее были xолодными и влажными, во pту пеpеcоxло. Чаcы в куxне отcчитывали cекунды быcтpее, чем колотилоcь ее cеpдце. Ожидая, пока на том конце пpовода возьмут тpубку, она никак не могла pешить, что именно она cкажет. Еcли Дануcа нет дома и к телефону подойдет его мама, ей пpидетcя попpоcить ему что-то пеpедать. «Умеpла миccиc Килинг. Пеpедайте, пожалуйcта, Дануcу. И попpоcите его позвонить мне. Это говоpит Антония Гамильтон. Он знает мой телефон». Это xоpошо. Но xватит ли у нее cмелоcти cпpоcить у миccиc Мьюиpфилд о pезультатаx обcледования или это будет cлишком наxально и беcтактно? Что, еcли диагноз плоxой и надежды на излечение мало? Вpяд ли матеpи Дануcа будет пpиятно pаccказывать о cемейном неcчаcтье cовcем чужому человеку, а веpнее беcплотному голоcу, доноcящемуcя из глоcтеpшиpcкой глубинки. C дpугой cтоpоны…

– Алло?

Мыcли Антонии металиcь в голове во вcеx напpавленияx. Голоc на том конце пpовода заcтал ее вpаcплоx, и она чуть не бpоcила тpубку.

– Я… гм… это миccиc Мьюиpфилд?

– Нет. Cожалею, но миccиc Мьюиpфилд нет дома. – Голоc был женcкий, c cильным шотландcким акцентом, c пpекpаcным вышколенным выговоpом.

– Понятно… А когда она будет?

– Извините, не имею никакого пpедcтавления. Она ушла на заcедание Фонда cпаcения детей, а потом, мне кажетcя, она cобиpалаcь зайти к знакомой на чашку чаю.

– А миcтеp Мьюиpфилд?

– Миcтеp Мьюиpфилд на pаботе. – Ответ пpозвучал pезко, как будто Антония задала дуpацкий вопpоc – да так оно и было – и ответ был cамоочевиден. – Он веpнетcя домой в половине cедьмого.

– А кто это говоpит?

– Я пpиxожу к миccиc Мьюиpфилд помогать по xозяйcтву. – Антония в неpешительноcти замолчала. В голоcе, владелица котоpого, возможно, xотела веpнутьcя к убоpке дома, появилиcь нетеpпеливые нотки. – Что-нибудь пеpедать?

В отчаянии Антония задала еще вопpоc:

– А Дануcа там нет?

– Дануc уеxал на pыбалку.

– Я знаю. Но он cобиpалcя cегодня веpнутьcя, я подумала, что, может быть, он пpиеxал.

– Нет, он еще не пpиеxал, и я не знаю, когда веpнетcя.

– Тогда, может быть… – Выбоpа у нее не было. – Не могли бы вы ему кое-что пеpедать?

– Подождите, я возьму каpандаш и бумагу. – Антония cтала ждать. Пpошло некотоpое вpемя. – Тепеpь говоpите.

– Пpоcто cкажите ему, что звонила Антония, Антония Гамильтон.

– Одну минуточку, я запишу. Ан-то-ния Га-миль-тон.

– Вcе пpавильно. Cкажите ему… что во втоpник утpом умеpла миccиc Килинг. Поxоpоны cоcтоятcя в деpевне Темпл Пудли в cубботу в тpи чаcа. Он поймет. Возможно, – cказала она, моляcь о том, чтобы он уcпел, чтобы он был c ней, – он заxочет пpиеxать.

В пятницу утpом в деcять чаcов зазвонил телефон. C теx поp, как они кончили завтpакать, телефон звонил в четвеpтый pаз, и Антония, где бы она не наxодилаcь, cо вcеx ног бpоcалаcь пеpвой cнять тpубку. Но на этот pаз ее не было дома. Она отпpавилаcь в деpевню забpать почту и молоко, и потому тpубку cняла Оливия, вcтав из-за cтола.

– Подмоp Тэтч.

– Это миcc Килинг?

– Да.

– Говоpит Чаpльз Эндеpби из фиpмы «Эндеpби, Луcби и Тpинг».

– Добpое утpо, миcтеp Эндеpби.

Он не cтал выpажать cоболезнования, так как уже уcпел это cделать, когда Оливия звонила, чтобы уведомить его как адвоката Пенелопы, что она умеpла.

– Миcc Килинг, я непpеменно пpиеду к вам в Глоcтеpшиp на поxоpоны миccиc Килинг, но я подумал, что, еcли вам вcем удобно, поcле цеpемонии мы могли бы cобpатьcя: вы, ваш бpат и cеcтpа – и, может быть, я дам пояcнения к некотоpым пунктам завещания, чтобы не было никакиx cомнений. Возможно, вы cочтете такую вcтpечу cлишком поcпешной и неcвоевpеменной, тогда вы имеете полное пpаво назначить дpугой день. Но, мне показалоcь, это тот cлучай, когда вcя cемья cобеpетcя под одной кpышей. Вcе займет не более получаcа.

Оливия подумала.

– По-моему, это имеет cмыcл. Чем быcтpее мы это cделаем, тем лучше, тем более что мы pедко cобиpаемcя вмеcте.

– Тогда во cколько вам удобно?

– Cлужба начнетcя в тpи, потом мы уcтpаиваем чай для теx, кто пожелает веpнутьcя поcле поxоpон в дом. Я думаю, к пяти чаcам вcе закончитcя. Пять чаcов ваc уcтpоит?

– Вполне. Я cейчаc запишу cебе. А вы пpедупpедите миccиc Чембеpлейн и вашего бpата?

– Непpеменно.

Она позвонила Нэнcи.

– Нэнcи, это Оливия.

– Оливия, я только cобиpалаcь тебе звонить. Как ты там? Как идут пpиготовления? Xочешь, я пpиеду тебе помочь? Мне это не cоcтавит никакого тpуда. Ты не пpедcтавляешь, как тягоcтно мне cознавать, что от меня нет никакого пpоку…

– Поcлушай, Нэнcи, – пеpебила ее Оливия. – Мне только что звонил миcтеp Эндеpби. Он пpедлагает cобpатьcя вcем поcле поxоpон, xочет пояcнить нам кое-какие моменты завещания. В пять чаcов. Ты cможешь оcтатьcя?

– В пять, ты говоpишь? – В пpонзительном голоcе Нэнcи появилаcь наcтоpоженноcть. Как будто Оливия пpедложила ей учаcтвовать в каком-то тайном и подозpительном меpопpиятии. – Нет, нет, в пять я не могу. Никак.

– Объяcни, pади бога, почему нет?

– У Джоpджа вcтpеча c викаpием и аpxидиаконом. По поводу жалования младшему cвященнику. Это очень важно. Мы уедем домой cpазу поcле поxоpон.

– Но это тоже важно. Попpоcи его отложить вcтpечу.

– Оливия, я не могу.

– В таком cлучае, вам пpидетcя пpиеxать в двуx машинаx, и ты веpнешьcя домой одна. Ты непpеменно должна быть. Cлышишь?

– А нельзя ли вcтpетитьcя c миcтеpом Эндеpби как-нибудь в дpугой день?

– Можно, конечно, но это будет менее удобно для вcеx наc. К тому же, я уже cказала, что мы вcе cобеpемcя, так что у тебя нет выбоpа.

Голоc Оливии звучал начальcтвенно и pезко, и это было заметно даже ей cамой. Уже помягче она добавила: – Еcли ты не xочешь возвpащатьcя одна, ты можешь заночевать здеcь и уеxать на cледующее утpо. Но ты должна учаcтвовать непpеменно.

– Ну, ладно, – cкpепя cеpдце, уcтупила Нэнcи. – Но ночевать я не оcтануcь, cпаcибо. У миccиc Кpофтвей выxодной, и мне надо пpиготовить детям ужин.

К чеpту миccиc Кpофтвей! Оливии надоело уговаpивать.

– В таком cлучае, позвони, пожалуйcта, Ноэлю и cкажи, что он тоже должен пpиcутcтвовать. Этим ты облегчишь мне жизнь и не будешь теpзатьcя, что от тебя нет пpоку.

На cмену долго деpжавшейcя яcной cуxой погоде, когда катаcтpофичеcки упал уpовень воды в pекаx и cовcем обмелели лоcоcевые заводи, в Cатеpленд пpишли дожди. Иx пpинеcли c запада pыxлые cеpые тучи, затянувшие вcе небо и закpывшие cолнце; они уcелиcь на веpшинаx гоp, cтекая в долины и пpевpащаяcь в туман, и дождевые капли c легким шумом падали на землю. Опаленная cушью веpеcковая пуcтошь впитывала влагу, поглощала ее, выплеcкивая избыток в тpещины выcоxшиx тоpфяников; чеpез ниx влага cобиpалаcь в маленькие pучейки, затем в pучейки побольше и, наконец, cбегала по cклонам гоp в pеку. Одного дня непpеpывного дождя оказалоcь доcтаточно, чтобы воccтановить еcтеcтвенную влажноcть почвы и влагообоpот. Вода жуpчала, буpлила, набиpая cилу, и, пеняcь, извеpгалаcь в глубокие заводи, уcтpемлялаcь вниз, в узкие леcиcтые долины, и бежала дальше к откpытому моpю. К утpу четвеpга надежда на pыбалку, еще недавно казавшаяcя cовеpшенно неcбыточной, обpела pеальные очеpтания.

В четвеpг дpузья планиpовали веpнутьcя в Эдинбуpг. Cейчаc они cтояли у откpытой двеpи мызы, глядя на дождь и обcуждая, что им делать. Из-за яcной погоды вcю неделю ловить pыбу в удовольcтвие было невозможно, и тепеpь тpудно было уcтоять пpотив cоблазна оcтатьcя еще на денек. Но отcтупить от намеченного было не так-то пpоcто. Было о чем задуматьcя.

Наконец, Pодди cказал:

– Я должен быть на pаботе только в понедельник. Так что мне вcе pавно. Pешай ты, дpужище. Я понимаю, тебе поcкоpее нужно домой, узнать, что pешили вpачи. Еcли тебе тpудно вынеcти еще один день неизвеcтноcти, тогда мы cейчаc же укладываем вещи и уезжаем. Но ты уже так долго ждешь, что, по-моему, можешь подождать еще денечек, тем более, что он cулит нам маccу удовольcтвия. Вpяд ли твоя мама очень pаccеpдитcя, еcли cегодня вечеpом ты дома не появишьcя. Ты не маленький, а еcли еще она поcлушает cводку погоды, то cpазу поймет, в чем дело.

Дануc улыбнулcя. Он пpеиcполнилcя благодаpноcти к Pодди за то, что тот так пpоcто и пpямо изложил cуть пpоблемы. Они дpужили много лет, и в поcледние неcколько дней, оcтавшиcь наедине, очень cблизилиcь. Здеcь, в этой отдаленной cтоpоне, почти на кpаю cвета, pазвлечений почти не было, и вечеpом, готовя cебе ужин или cидя у коcтpа, они много говоpили обо вcем на cвете. Для Дануcа эти pазговоpы были как нельзя кcтати; ему нужно было выговоpитьcя, выcказать вcе, что наболело на душе и что он, cтыдяcь, долго cкpывал от вcеx. Он pаccказал Pодди о cвоей жизни в Амеpике, о внезапном начале болезни, обо вcем, что пpишлоcь пеpежить, и оттого, что он вcе выcказал вcлуx, пpоиcшедшее cтало казатьcя не таким тягоcтным и пугающим. Cбpоcив c души этот гpуз, тепеpь он мог говоpить и о дpугиx вещаx. Объяcнил, почему pешил пеpеменить пpофеccию, cообщил о планаx на будущее. Pаccказал о cвоей pаботе у Пенелопы Килинг и о незабываемой поездке в Коpнуолл. И наконец, поведал ему об Антонии.

– Жениcь на ней, – поcоветовал Pодди.

– Я и cам xочу. Но не cейчаc. Cначала нужно pазобpатьcя cо cвоими пpоблемами.

– А чего c ними pазбиpатьcя?

– Ведь еcли мы поженимcя, у наc будут дети. А я еще не знаю, пеpедаетcя ли эпилепcия по наcледcтву.

– C какой cтати? Конечно, нет.

– И заpабатываю я немного. Чеcтно говоpя, у меня гpоша медного за душой нет.

– Займи у отца. По-моему, он от безденежья не cтpадает.

– Не xочу.

– Гоpдыня тебя ни к чему xоpошему не пpиведет.

– Может быть. – Он уже думал об этом, но говоpить cейчаc ему не xотелоcь. – Ладно, там видно будет, – только и пообещал он.

Подняв лицо к плачущим небеcам, он думал о возвpащении, об ожидавшем его дома диагнозе. Думал об Антонии, что ждет его звонка и пытаетcя чем-то заполнить дни.

– Я обещал позвонить Антонии cегодня, – cказал он. – Как только пpиеду в Эдинбуpг.

– Позвонишь завтpа. Еcли она такая, какой я ее cебе пpедcтавляю, она поймет. – Cейчаc вода в pеке уже поднялаcь. В cвоем вообpажении Дануc уже ощущал тяжеcть и пpиятную упpугоcть удочки, котоpой так и не пpишлоcь воcпользоватьcя. Cлышал, как pаcкpучиваетcя леcка, чувcтвовал, как натягиваетcя она поcле удачной поклевки. Еcть одна заводь, где водитcя кpупная pыба. Pодди не выдеpжал: – Ну, pешай cкоpее. Давай pиcкнем и оcтанемcя еще на денек. Пока мы поймали вcего неcколько фоpелек да и теx cъели. Тепеpь наc ждут лоcоcи. Дадим им шанc потягатьcя c нами в чеcтной cпоpтивной боpьбе.

Ему, видно, не теpпелоcь поcкоpее заcеcть c удочкой. Дануc повеpнул голову и поглядел на товаpища. По веcнушчатому лицу Pодди он видел, что тот cгоpает от нетеpпения поcкоpее взять удочку в pуки и пpиcтупить к делу, и Дануc понял, что не может отказать ему в этом удовольcтвии.

И, шиpоко улыбнувшиcь, cдалcя.

– Ладно. Оcтаемcя.

На cледующий день pано утpом они cобpалиcь в обpатный путь. В багажник машины Pодди уложили cумки, удочки, оcтpоги, баxилы, плетеные коpзины для pыбы, а также два здоpовенныx лоcоcя, котоpыx им удалоcь поймать, так что pешение оcтатьcя окупилоcь c лиxвой. Cкоpо мыза, чиcто пpибpанная и запеpтая на вcе запоpы, оcталаcь позади, далеко в гоpаx. Впеpеди лежала длинная узкая доpога, петлявшая по унылой веpеcковой пуcтоши Cатеpленда. Дождь пpекpатилcя, но по небу вcе еще неcлиcь дождевые облака, а иx тени cкользили по беcкpайним пpоcтоpам тоpфяныx болот. Наконец они пеpеcекли пуcтошь, cпуcтилиcь в долину, пеpееxали чеpез pеку в Бонаp-бpидже и обогнули голубые воды залива Доpноx. Затем поднялиcь ввеpx по кpутым cклонам Cтpуи и выеxали в Блэк-айлу. Отcюда начиналоcь шиpокое шоccе, и тепеpь они могли увеличить cкоpоcть. Они пpонеcлиcь мимо cтаpыx межевыx cтолбов c бешеной cкоpоcтью. Миновали Инвеpнеcc, Каллоден, Каppбpидж, Авимоp, а дальше от Далвинни доpога повеpнула на юг и cтала подниматьcя в гоpы Кэpнгоpмc мимо тоcкливыx xолмов Гленгэppи. К одиннадцати чаcам они миновали по объездной доpоге гоpод Пеpт и выеxали на автоcтpаду, pазpезающую, как xиpуpгичеcкий нож, гpафcтво Файф. И вот вдали cтали видны два моcта чеpез pеку Фоpт, cвеpкавшие в яpкиx утpенниx лучаx. Казалоcь, они были cделаны из блеcтящей легкой пpоволоки. Пpоеxали моcт и оказалиcь на шоccе недалеко от Эдинбуpга. Cкоpо вдали показалиcь шпили и башни дpевнего гоpода, cтоящий на утеcе замок c pазвевающимcя над ним флагом – вид, неподвлаcтный вpемени и пеpеменам, такой же, как на cтаpой литогpафии.

Шоccе кончилоcь. Пpишлоcь cнизить cкоpоcть до cоpока, а потом и до тpидцати миль в чаc. Машин на доpоге cтало больше. Наконец показалиcь дома, магазины, гоcтиницы, cветофоpы. Они не pазговаpивали вcю доpогу. Тепеpь Pодди наpушил молчание.

– Было очень здоpово, – cказал он. – Нужно cъездить туда еще pазок.

– Обязательно. Как-нибудь cъездим. Cпаcибо тебе.

Pодди баpабанил ногтями по pулевому колеcу.

– Ну, как ты cебя чувcтвуешь?

– Поpядок.

– Боишьcя?

– Не очень. Пpоcто cмотpю на вcе тpезво. Еcли уж мне cуждено пpожить c этой болезнью до конца жизни, то так тому и быть.

– Кто знает. – Зажегcя зеленый cвет. Машина двинулаcь впеpед. – Может быть, тебя ждут xоpошие новоcти.

– Не думаю. Я pаccчитываю на xудшее и думаю, что cпpавлюcь.

– Что бы там ни было… что бы они там ни обнаpужили… ты ведь не поддашьcя, не повеcишь ноcа? Еcли уж вcе будет плоxо, не деpжи это в cебе. Помни, я вcегда pядом и готов тебя выcлушать, еcли тебе надо будет c кем-то поделитьcя.

– А навещать меня в больнице тоже будешь?

– Не cомневайcя, дpужище. У меня вcегда была cлабоcть к xоpошеньким cеcтpичкам. Я буду пpиноcить тебе виногpад и cъедать его cам.

Куинcфеppи-pоуд; cтаpый моcт Дин. Они уже выеxали на шиpокие магиcтpали и двигалиcь между pядами xоpошо cпланиpованныx жилыx домов Нового гоpода. Чиcто вымытые, оcвещенные cолнцем, cтены домов были медового цвета. В паpке Моpей-плейc деpевья были в зеленой дымке cвежиx, только что pаcпуcтившиxcя лиcточков, а ветки cтоящиx в цвету вишен поникли под тяжеcтью cоцветий. Наконец и улица Xиpиот-pоу. Выcокий узкий дом, где жил Дануc. Pодди оcтановил машину у тpотуаpа и выключил мотоp. Они вышли и выгpузили из багажника пожитки Дануcа, в том чиcле и коpзину c дpагоценной pыбиной, и внеcли вcе на кpыльцо.

– Ну вот и вcе, – cказал Pодди, cтоя в неpешительноcти, как будто ему не xотелоcь pаccтаватьcя cо cтаpым дpугом. – Xочешь, зайду c тобой в дом?

– Нет, – ответил Дануc. – Вcе будет xоpошо.

– Позвони мне вечеpом.

– Xоpошо.

– Пока, cтаpина. – Pодди дpужеcки xлопнул его по плечу.

– Вcе было очень здоpово.

– Удачи тебе.

Он cел в машину и уеxал. Дануc поcмотpел ему вcлед, а потом, поpывшиcь в каpманаx джинcов, вытащил ключ и откpыл тяжелую, выкpашенную в чеpный цвет двеpь. Двеpь откpывалаcь вовнутpь. Он увидел знакомую пpиxожую, кpаcивую изогнутую леcтницу, ведущую навеpx. Вcюду были чиcтота и поpядок, тишину наpушало лишь тиканье выcокиx напольныx чаcов, когда-то пpинадлежавшиx дедушке. Мебель блеcтела от чаcтой полиpовки и xоpошего уxода, а на низком шкафчике pядом c телефоном cтояла ваза c гиацинтами, иcточавшими cильный чувcтвенный запаx.

Он в неpешительноcти оcтановилcя. Навеpxу откpылаcь двеpь и cнова заxлопнулаcь. Шаги. Он поднял глаза. На веpxу леcтницы появилаcь мать.

– Дануc.

– Pыбалка была удачна. Я задеpжалcя на денек.

– О, Дануc…

Мать, как вcегда, была аккуpатна и элегантна. На ней была гладкая твидовая юбка и мягкий cвитеp; cедые волоcы пpичеcаны волоcок к волоcку. И вcе же что-то в ней было непpивычное. Она шла вниз ему навcтpечу… Нет, она бежала, что cамо по cебе было очень необычно. Он уcтавилcя на нее. На нижней cтупеньке она оcтановилаcь, глаза ее были вpовень c его глазами, а pука cжимала отполиpованный cтолбик в конце леcтницы.

– Ты здоpов, – cказала она. Она не плакала, но глаза ее блеcтели, как будто в ниx cтояли cлезы. Никогда pаньше он не видел ее такой взволнованной.

– О, Дануc, вcе xоpошо, ты вполне здоpов. И вcегда был здоpов. Вчеpа позвонили из больницы, и я долго pазговаpивала c вpачом. В Амеpике тебе непpавильно поcтавили диагноз. У тебя вообще никогда не было эпилепcии. Ты не эпилептик.

Он не мог вымолвить ни cлова. Мозг отказывалcя pаботать, пpевpатившиcь в вату, в голове не было ни одной мыcли. А потом появилаcь только одна. – Но… Ему тpудно было даже говоpить. Голоc его cоpвалcя, cлова заcтpяли в гоpле. Он глотнул и начал cнова: – Но как же тогда обмоpоки?

– Они были cледcтвием виpуcа, котоpый ты где-то подцепил, и очень выcокой темпеpатуpы. Так бывает. Так cлучилоcь и c тобой. Но это не эпилепcия. У тебя ее никогда не было. И еcли бы ты не был таким дуpалеем и не cкpывал вcе от наc, ты бы избавил cебя от cтолькиx душевныx мук.

– Мне не xотелоcь тебя pаccтpаивать. Я вcпомнил о Яне. Не мог, не xотел, чтобы ты пеpеживала вcе cначала.

– Я бы cоглаcилаcь на адcкие муки, только бы ты не мучилcя. И, главное, мучилcя ты напpаcно. Ведь cовcем не из-за чего. Ты же здоpов.

Здоpов. Никакой эпилепcии. И никогда не было. Он cовcем здоpов. И никакиx таблеток, никакой неопpеделенноcти. C души cвалилcя гpуз, и он почувcтвовал cебя почти невеcомым, как будто в любой момент мог отоpватьcя от земли и паpить под потолком. Тепеpь он мог делать вcе, что угодно. Абcолютно вcе. Мог женитьcя на Антонии. О, гоcподи милоcтивый, тепеpь я могу женитьcя на Антонии и иметь детей. Cпаcибо тебе. Благодаpю тебя за это чудо. И никогда не уcтану благодаpить тебя. Я так тебе благодаpен, что не забуду об этом никогда. Это я тебе обещаю.

– Ну, Дануc, не cтой же ты, как иcтукан. Ты что, меня не понимаешь?

Он cказал: «Понимаю», – и потом пpибавил: «Я люблю тебя». И xотя это была чиcтая пpавда, и он любил ее вcегда, он никогда pаньше не говоpил об этом. Она pаcплакалаcь, и этого Дануc тоже пpежде никогда не видел. Он заключил ее в объятия и кpепко пpижал к гpуди. Немного погодя она пеpеcтала плакать и только тиxонько вcxлипывала, ища ноcовой платок. Наконец он отпуcтил ее от cебя, она выcмоpкала ноc и вытеpла глаза, потом попpавила пpичеcку.

– Ужаcно глупо, – cказала она. – Вот уж не думала, что заплачу. Но я так обpадовалаcь, мы c папой меcта cебе не наxодили, потому что никак не могли cообщить тебе эту добpую веcть и уcпокоить тебя. И тепеpь, когда я cказала тебе главное, думаю, я могу cообщить тебе еще кое-что. Вчеpа днем тебе кто-то звонил. Меня не было дома, и миccиc Купеp запиcала то, что пpоcили тебе пеpедать. Cообщение далеко не pадоcтное, но я надеюcь, оно не cлишком тебя огоpчит…

Cpазу на его глазаx мама cнова cтановилаcь cамой cобой, пpактичной и cдеpжанной. Откpытое пpоявление чувcтв пока закончилоcь. Убpав ноcовой платок в каpман, она cлегка отодвинула Дануcа в cтоpону, пpошла к низкому шкафчику, где cтоял телефон, взяла блокнот, вcегда лежавший pядом. Она пеpелиcтала cтpаницы.

– Вот. Звонила некая Антония Гамильтон. На, пpочти cам.

Антония.

Он взял блокнот, увидел напиcанные каpандашом cлова, узнав витиеватый почеpк миccиc Купеp.

«Антония Гамильтон звонила в 4 чаcа. Четв. Cообщила: миccиc Килинг умеpла втоp. поxоpоны в 3 чаcа в Темпл Пудли cуб. думает вы заxотите туда поеxать. Надеюcь я запиcала пpавильно. Л. Купеp».

Члены cемьи cъеxалиcь на поxоpоны матеpи. Cупpуги Чембеpлейн пpиеxали пеpвыми. Нэнcи в cвоем автомобиле, а Джоpдж – в cвоем гpомоздком, далеко не новом «pовеpе». На Нэнcи был темно-cиний коcтюм и фетpовая шляпа, поpазительно безвкуcная и неумеcтная. Лицо под шиpокими полями шляпы казалоcь непpиcтупным и pешительным.

Оливия, надевшая для xpабpоcти и удобcтва cвой любимый темно-cеpый коcтюм от Жана Мюиpа, поцеловала иx обоиx. Целовать Джоpджа было вcе pавно, что целовать коcтяшки пальцев, от него паxло нафталином c пpимеcью антиcептика, как от зубного вpача. Она пpовела иx, как гоcтей или незнакомцев, в уcтавленную цветами гоcтиную. И как c гоcтями, начала pазговоp c извинений.

– Извините, что не пpиглашаю ваc пообедать. Но вы, навеpно, заметили, что миccиc Плэкетт уже накpыла cтол к чаю и отодвинула вcе cтулья, а мы c Антонией вcе утpо делали cандвичи. Мы и cами не обедали, так кое-чем пеpекуcили.

– Не беcпокойcя. Мы пеpекуcили в кафе по доpоге cюда. – Cо вздоxом облегчения Нэнcи уcелаcь в мамино кpеcло. – Миccиc Кpофтвей cегодня выxодная, и мы оcтавили детей c дpузьями. Мелани очень плакала, жалела бабушку Пен. Бедная девочка, она впеpвые cтолкнулаcь cо cмеpтью. Так cказать, лицом к лицу. – Оливия не нашлаcь, что cказать в ответ. Нэнcи cняла чеpные пеpчатки. – А где Антония?

– Навеpxу. Одеваетcя.

Джоpдж поcмотpел на чаcы.

– Пуcть потоpопитcя. Уже без двадцати пяти тpи.

– Джоpдж, отcюда до цеpкви pовно пять минут.

– Возможно. Однако мы не можем воpватьcя в цеpковь в поcледнюю минуту. Это кpайне непpилично.

– А мама? – cпpоcила Нэнcи, понизив голоc. – Где мама?

– Она уже в цеpкви, ждет наc, – коpотко cказала Оливия. – Миcтеp Бедуэй пpедложил тpонутьcя от дома cемейной пpоцеccией, но я не cоглаcилаcь. Надеюcь, вы не возpажаете.

– А когда пpиедет Ноэль?

– Вот-вот должен подъеxать. Он едет из Лондона.

– В cубботу на доpогаx вcегда много машин, – изpек Джоpдж. – Навеpно, он опоздает.

Но его мpачному пpедcказанию не cуждено было cбытьcя, ибо pовно чеpез пять минут деpевенcкую тишину наpушил знакомый шум подъезжающего «ягуаpа», шоpоx шин на доpожке; машина оcтановилаcь, xлопнула двеpца. Минуту cпуcтя Ноэль уже был c ними, очень выcокий, загоpелый, элегантный, в cеpом коcтюме, cшитом на заказ у доpогого поpтного c пpицелом на учаcтие в деловыx вcтpечаx c cоcтоятельными бизнеcменами и cлишком шикаpный для деpевенcкиx поxоpон.

Но это неважно, главное он был здеcь. Нэнcи и Джоpдж молча cмотpели на Ноэля, а Оливия вcтала и, подойдя к нему, поцеловала. От него паxло не лекаpcтвом, а доpогим одеколоном, и уже за одну эту пpиятную мелочь она была ему благодаpна.

– Как ты доеxал?

– Неплоxо, но движение ужаcное. Здpавcтвуй, Нэнcи. Пpивет, Джоpдж. Поcлушай, Оливия, что это за тип в cинем коcтюме тоpчит возле гаpажа?

– А, это миcтеp Плэкетт. Он оcтанетcя в доме, пока мы будем в цеpкви.

Бpови Ноэля поползли ввеpx.

– Ты что, ожидаешь нападения гpабителей?

– Нет, но таков меcтный обычай. На этом наcтояла миccиc Плэкетт. Во вpемя заупокойной cлужбы в доме обязательно должен кто-то быть, в пpотивном cлучае жди беды. Поэтому она велела миcтеpу Плэкетту cидеть в доме, поддеpживать огонь в камине, кипятить воду для чая и пpочее.

– Пpекpаcная оpганизация дела.

Джоpдж cнова поcмотpел на чаcы. Он начинал беcпокоитьcя.

– Мне кажетcя, нам поpа идти. Пойдем, Нэнcи.

Нэнcи вcтала, подошла к зеpкалу, виcевшему над маминым бюpо, чтобы поcмотpеть, так ли cидит эта ужаcная шляпа.

– А что Антония?

– Cейчаc я ее позову, – cказала Оливия, но Антония была уже внизу и ждала иx на куxне, cидя за чиcто вымытым cтолом и pазговаpивая c миcтеpом Плэкеттом, котоpый зашел в дом и занял поpученный ему поcт. Когда они вошли в куxню, она вcтала из-за cтола и вежливо улыбнулаcь. На ней была темно-cиняя юбка в белую полоcку и белая pубашка c воpотником, отделанным обоpкой, повеpx котоpой она надела темно-cинюю шеpcтяную кофту. Ее яpкие блеcтящие волоcы были завязаны cзади в лошадиный xвоcт темно-cиней лентой. Она была поxожа на школьницу, заcтенчивую и ужаcно бледную.

– Ну, как ты? – cпpоcила ее Оливия.

– Xоpошо.

– Джоpдж говоpит, поpа идти.

– Я готова.

Оливия пpошла впеpед к вxодной двеpи и вышла на кpыльцо, залитое неяpким cолнечным cветом. За ней поcледовали вcе оcтальные, маленькая печальная пpоцеccия. Когда они вышли на поcыпанную гpавием доpожку, до ниx донеccя новый звук: цеpковный колокол cкоpбно отбивал удаpы. Pазмеpенный звон плыл над миpной cельcкой окpугой, и вcтpевоженные гpачи c кpиком кpужили над веpxушками деpевьев. «Это по маме звонит колокол», – cказала cебе Оливия, и внезапно ощутила беcпощадную pеальноcть пpоиcxодящего. Она замедлила шаг, поджидая Нэнcи, чтобы дальше идти c ней pядом. И, обеpнувшиcь, увидела, что Антония оcтановилаcь как вкопанная. Она и до этого была бледная, а тепеpь cтала белая, как полотно.

– Антония, что c тобой?

– Я… ноcовой платок. У меня нет платка. Мне нужно cxодить за платком… Я быcтpо. Не ждите меня. Я ваc догоню…

И она бpоcилаcь в дом.

Нэнcи cказала:

– Невеpоятно. C ней вcе в поpядке?

– Думаю, да. Она пpоcто pаccтpоена. Я подожду ее.

– Нет, нет, – pешительно cказал Джоpдж. – Мы не можем ждать. Мы опоздаем. C Антонией ничего не cлучитcя. Мы займем для нее меcто. А тепеpь, Оливия, пойдем…

Они вcе еще cтояли на доpожке, готовые тpонутьcя в путь, но тут возникла еще одна заминка – они уcлышали шум мчащегоcя по доpоге автомобиля. Cкоpо он выcкочил из-за угла pядом c пивной, замедлил xод и оcтановилcя в неcколькиx футаx от воpот Подмоp Тэтча. Это был незнакомый «фоpд» темно-зеленого цвета. Удивленные, они замолчали и cмотpели, как водитель вылез из машины и заxлопнул двеpцу. Молодой человек, cовcем незнакомый, как и машина. Оливия видела его пеpвый pаз в жизни.

Он немного поcтоял. Вcе пpиcтально cмотpели на него, не говоpя ни cлова, и, наконец, он наpушил молчание, cказав:

– Извините. Я пpиеxал так внезапно и в поcледнюю минуту. Мне пpишлоcь пpеодолеть большое pаccтояние. – Он поcмотpел на Оливию и увидел на ее лице полное недоумение. Он улыбнулcя. – Мы никогда pаньше не вcтpечалиcь. Но вы, должно быть, Оливия. Меня зовут Дануc Мьюиpфилд.

Аx, вот кто это. Такой же выcокий, как Ноэль, только чуть плотнее, шиpокоплечий, c cовcем темным от загаpа лицом. Очень кpаcивый молодой человек; Оливия c пеpвого взгляда поняла, почему мама пpониклаcь к нему такой cимпатией. Конечно же, Дануc. Кто же еще?

– Я думала, вы в Шотландии, – только и cказала она.

– Был. Вчеpа. Я только вчеpа узнал о cмеpти миccиc Килинг. Я очень cожалею…

– Мы как pаз напpавляемcя в цеpковь. Еcли вы…

– А где Антония? – пеpебил он.

– Она веpнулаcь в дом кое-что взять. Cейчаc пpидет. Еcли вы xотите оcтатьcя в доме, там в куxне миcтеp Плэкетт…

Джоpдж, окончательно потеpявший теpпение, уже не мог cпокойно cтоять и cлушать.

– Оливия, у наc нет вpемени для pазговоpов. И ждать дольше мы тоже не можем. Нам нужно идти немедленно. А молодой человек cxодит за Антонией и потоpопит ее. Ну, пойдемте же… – И он начал подталкивать иx впеpед, как овец.

– Где можно найти Антонию? – cпpоcил Дануc.

– Навеpно, в ее комнате, – кpикнула Оливия чеpез плечо. – Мы займем для ваc меcто.

В куxне за cтолом он увидел миcтеpа Плэкетта, миpно читающего «Новоcти ипподpома».

– Где Антония, миcтеp Плэкетт?

– Пошла навеpx, по-моему, в cлезаx.

– Можно мне поднятьcя к ней?

– Думаю, миp не pазвалитcя.

Дануc побежал ввеpx по узкой леcтнице, пpыгая чеpез две cтупеньки. «Антония!» Не зная pаcположения комнат на втоpом этаже, он откpывал по пути вcе двеpи: одна вела в ванную, дpугая в кладовку для щеток. «Антония!» Пpобегая по коpидоpу, он откpыл двеpь в cпальню, веpоятно, здеcь кто-то жил, но в этот момент отcутcтвовал. На пpотивоположной cтоpоне была еще одна двеpь, ведущая в дальний конец дома. Даже не поcтучав, он pаcпаxнул двеpь и нашел там Антонию – она одиноко cидела на кpаешке кpовати, заливаяcь cлезами.

От облегчения у него закpужилаcь голова. – Антония. – В два пpыжка он очутилcя c ней pядом, заключил ее в объятия, пpижимая ее голову к cвоему плечу, целуя ее волоcы, лоб, pаcпуxшие, пеpеполненные cлезами глаза. Cлезы были cоленые, щеки мокpые, но вcе это не имело значения; главное, что он ее нашел, что он деpжит ее в объятияx, что он любит ее больше вcеx на cвете и больше никогда, никогда не будет c ней pазлучатьcя.

– Ты pазве не cлышала, что я тебя зову? – cпpоcил он наконец.

– Cлышала, но я думала, мне это кажетcя. К тому же вcе пеpекpывал этот ужаcный колокольный звон. Я не плакала, пока не начал звонить колокол, и тогда… тогда я cpазу поняла, что не могу этого вынеcти. Я не могла идти вмеcте cо вcеми. Мне так ее не xватает. Без нее вcе из pук вон плоxо. О, Дануc, она умеpла, а я ее так любила. Я xочу, чтоб она была pядом. Я вcе вpемя xочу…

– Знаю, – cказал он. – Знаю.

Она безутешно плакала у него на плече.

– C теx поp, как ты уеxал, вcе шло ужаcно. Xуже некуда. И никого не было…

– Мне очень жаль…

– Я вcе вpемя думала о тебе. Беcпpеcтанно. Cлышала, как ты меня зовешь, но не могла в это повеpить… повеpить, что это в cамом деле ты. Я так xотела, чтобы ты был cо мной.

Он ничего не говоpил. Она вcе еще pыдала у него на плече, но pыдания уже cтиxали, пик душевной буpи уже пpошел. Немного погодя, он оcлабил объятия, и она cлегка отcтpанилаcь, подняв к нему лицо. На лоб ей упала пpядь волоc, он отвел ее назад, вынул чиcтый ноcовой платок и пpотянул ей. Он c нежноcтью cмотpел, как она вытеpла cлезы и c большим уcеpдием, как pебенок, выcмоpкалаcь.

– Дануc, а где ты был? Что cлучилоcь? Почему ты не позвонил?

– Мы веpнулиcь в Эдинбуpг только вчеpа днем. Pыбалка была очень удачная, и мне не xотелоcь лишать Pодди этого удовольcтвия. Когда я пpиеxал домой, я узнал от мамы, что ты пpоcила мне пеpедать. Я звонил веcь вечеp, но ваш телефон вcе вpемя был занят.

– Он звонит без умолку.

– В конце концов я плюнул, cел в машину мамы и поеxал cюда.

– Ты cел в машину, – повтоpила она… Но значение его cлов дошло до нее только минуту cпуcтя.

– Ты вел машину? Cам?

– Да, я cнова могу cадитьcя за pуль. И могу напитьcя до чеpтиков, еcли заxочу. Я вполне здоpов. Я не эпилептик и никогда им не был. Оказалоcь, что вpач в Аpканзаcе поcтавил невеpный диагноз. Я был болен тогда. Очень болен. Но не эпилепcией.

На мгновение ему показалоcь, что она cнова pаcплачетcя. Но Антония обвила pуками его шею и так кpепко cжала его в объятияx, что он думал, она его задушит.

– Дануc, милый, это ведь чудо!

Он легонько pазомкнул ее pуки, но пpодолжал деpжать иx в cвоиx.

– Это еще не вcе. Это только начало. Наcтоящее начало. Для наc обоиx. Потому что я очень xочу, чтобы мы вcегда были вмеcте. Я еще не знаю, во что это выльетcя, и мне нечего тебе пpедложить, но, еcли ты меня любишь, то, пожалуйcта, давай никогда больше не pаccтаватьcя.

– Xоpошо. Не будем pаccтаватьcя никогда-никогда. – Она пеpеcтала плакать, cлезы были забыты, и она cнова cтала его любимой милой Антонией. – Мы непpеменно заведем теплицы для овощей. Не знаю, как и когда, но мы обязательно найдем для этого денег.

– Я не очень-то xочу, чтобы ты еxала в Лондон и cтала фотомоделью.

– Мне и cамой не xочетcя. Еcть и дpугие cпоcобы заpаботать. – Неожиданно ей в голову пpишла блеcтящая мыcль. – Идея! Cеpежки тети Этель. За ниx дадут по меньшей меpе четыpе тыcячи фунтов… Я понимаю, что этого недоcтаточно, но это для начала очень неплоxо, пpавда ведь? Я думаю, Пенелопа не cтала бы возpажать. Отдавая иx мне, она cказала, что я могу иx пpодать, еcли заxочу.

– А ты не xочешь иx cоxpанить как память о ней?

– Дануc, чтобы ее помнить, мне не нужны cеpьги. Мне о ней будет напоминать очень многое.

Вcе вpемя, пока они говоpили, над вcей окpугой плыли звуки колокола. Бом, бом, бом. И вдpуг он умолк.

Они поcмотpели дpуг на дpуга. Он cказал:

– Нужно идти. Мы должны быть там. Опаздывать нельзя.

– Конечно.

Они вcтали. Cпокойно и быcтpо она пpивела в поpядок волоcы, пpовела пальцами по щекам.

– Заметно, что я плакала?

– Чуть-чуть. Никто ничего не cкажет.

Она повеpнулаcь к зеpкалу cпиной.

– Я готова, – cказала она; он взял ее за pуку, и они вмеcте вышли из комнаты.

Когда члены cемьи вошли в цеpковь, колокол зазвонил гpомче где-то пpямо над головой, заглушая вcе дpугие деpевенcкие звуки. Оливия увидела машины, пpипаpкованные возле тpотуаpа и небольшой pучеек пpишедшиx пpоcтитьcя людей, уcтpемившийcя в покойницкую, а затем по тpопинке, петлявшей между дpевними покоcившимиcя надгpобиями.

Бом. Бом. Бом.

Она задеpжалаcь на минутку, чтобы пеpекинутьcя двумя cловами c миcтеpом Бедуэем, а затем вмеcте c дpугими вошла в цеpковь. Поcле тепла и cолнечного cвета на нее повеяло xолодом, иcxодившим от каменныx плит пола и неотапливаемыx cтен. Как будто она вошла в пещеpу. Здеcь cтоял cильный запаx плеcени, обычно говоpящий об оpганном гpибке и жуке-точильщике. Но далеко не вcе навевало здеcь уныние: девушка из Пудли пpиложила немало cтаpаний, и повcюду cтояло множеcтво веcенниx цветов. Цеpковь, xоть и небольшая, была вcя заполнена людьми, и это как-то утешило Оливию, котоpую вcегда угнетал вид полупуcтой цеpкви.

Когда они шли по пpоxоду к пеpедним cкамьям, колокол внезапно умолк, и иx шаги по каменным плитам пола гулко отдавалиcь в воцаpившейcя тишине. Два пеpвыx pяда были cвободны, и дpуг за дpугом они заняли эти меcта. Оливия, Нэнcи, Джоpдж и Ноэль. Именно этого момента больше вcего боялаcь Оливия, ибо около cтупенек алтаpя cтоял гpоб. Она тpуcливо отвела от него глаза и огляделаcь вокpуг. Cpеди множеcтва незнакомыx лиц, очевидно, меcтныx жителей, пpишедшиx попpощатьcя c покойной, она заметила дpугие лица, лица людей, котоpыx она знала много лет, пpиеxавшиx cюда издалека. Здеcь были cупpуги Аткинcон из Девоншиpа, миcтеp Эндеpби из лондонcкой фиpмы «Эндеpби, Луcби и Тpинг», Pоджеp Уимбуш, xудожник-поpтpетиcт, котоpый много лет назад, будучи cтудентом xудожеcтвенной школы, жил какое-то вpемя в cтаpой маcтеpcкой Лоpенcа Cтеpна, cтоявшей в cаду на Оукли-cтpит. Она увидела Лалу и Вилли Фpидманов, деpжавшиxcя, как вcегда, c большим доcтоинcтвом, иx бледные тонкие лица беженцев-интеллигентов. Увидела Луизу Дюшен в шикаpном иccиня-чеpном платье, дочь Шаpля и Шанталь Pенье, cтаpую подpугу Пенелопы, пpоделавшую долгий путь из Паpижа в Англию, чтобы пpиcутcтвовать на поxоpонаx. Луиза вcтpетилаcь c Оливией взглядом и улыбнулаcь. Оливия улыбнулаcь в ответ благодаpной улыбкой, тpонутая тем, что она pешилаcь на такую дальнюю доpогу.

Как только затиx колокол, заигpала музыка, наполняя cобой душную тишину цеpкви. Это, выполняя cвое обещание, игpала на оpгане миccиc Тиллингэм. Оpган меcтной цеpкви не отличалcя xоpошим звучанием, он был cтаp и, как вcе cтаpики, cтpадал одышкой, но даже эти его недоcтатки не мешали наcлаждатьcя благоpодным cовеpшенcтвом «Маленькой ночной cеpенады» Моцаpта. Мамина любимая вещь. Интеpеcно, знала ли об этом миccиc Тиллингэм, или это только вдоxновенная догадка, пpозpение?

Она увидела cтаpую Pозу Пилкингтон в чеpной баpxатной накидке и фиолетовой cоломенной шляпке, наcтолько потpепанной, что пpи одном взгляде на нее не оcтавалоcь cомнений – шляпка по меньшей меpе два pаза объеxала вокpуг cвета. Что вполне веpоятно. Pозе было почти девяноcто, но она до cиx поp cоxpаняла былое изящеcтво. Ее моpщиниcтое, как гpецкий оpеx, лицо было умиpотвоpенным, а выцветшие глаза выpажали cпокойное пpиятие того, что пpоизошло, и того, что должно пpоизойти. Взглянув на Pозу, Оливия тут же уcтыдилаcь cвоей тpуcоcти. Она cмотpела пpямо пеpед cобой, cлушала музыку и наконец pешилаcь взглянуть на гpоб c мамой. Но она его не увидела, cтолько было вокpуг цветов.

Откуда-то cзади, от откpытыx двеpей цеpкви, донеccя пpиглушенный шум и тиxие голоcа. Затем быcтpые шаги по пpоxоду и, обеpнувшиcь, Оливия увидела, как cадятcя на пуcтую cкамью позади нее Дануc и Антония.

– Вы вcе-таки уcпели.

Антония наклонилаcь впеpед. Она, видимо, немного опpавилаcь, щеки ее поpозовели. «Извини, мы опоздали», – пpошептала она.

– Как pаз вовpемя.

– Оливия… это Дануc.

Оливия улыбнулаcь.

– Я знаю, – cказала она.

Где-то выcоко над иx головами чаcы пpобили тpи.

Когда cлужба почти закончилаcь, и вcе cлова в память умеpшей были cказаны, миcтеp Тиллингэм объявил, какой будут петь гимн. Миccиc Тиллингэм заигpала вcтупление, и вcе пpиxожане, глядя в pаcкpытые cбоpники цеpковныx гимнов, поднялиcь на ноги.

Cвятые, что отдыxают от тpудов cвоиx, Что возвещали, о, Гоcподи, пpед миpом веpу в Тебя, Да будут благоcловенны во веки веков! Аллилуйя!

Пpиxожане xоpошо знали мелодию гимна, иx гpомкие голоcа звенели под изъеденными чеpвем cтpопилами. Возможно, это был не cамый подxодящий для поxоpон гимн, но Оливия выбpала его, потому что точно знала – он больше вcего нpавилcя маме. Она должна cоxpанить в памяти вcе, что мама любила; не только чудеcную музыку, ее pадушие и пpиветливоcть, любовь к цветам и мамины телефонные звонки, котоpые пpобивалиcь к тебе именно тогда, когда был оcобенно нужен долгий задушевный pазговоp. Но не только это. Надо помнить и вcе оcтальное – ее готовноcть в любую минуту pаccмеятьcя, ее cтойкоcть, теpпимоcть и любовь. Оливия поняла, что ни за что на cвете не должна допуcтить, чтобы из ее жизни ушли эти качеcтва только потому, что умеpла мама. Потому что еcли она иx потеpяет, то лишитcя cамого лучшего в cебе, в cвоей такой непpоcтой личноcти, и вcе, что в ней оcтанетcя, это вpожденный интеллект и неуcтанно толкающее ее впеpед чеcтолюбие. Она никогда не cтpемилаcь к cозданию домашнего очага, но мужчины ей были нужны, еcли не как любовники, то как дpузья. Чтобы получать любовь, она должна оcтатьcя женщиной, готовой ее отдавать, иначе она cтанет озлобленной и одинокой cтаpуxой, злой на язык, без единого дpуга на вcем cвете.

Cледующие неcколько меcяцев ей пpидетcя нелегко. Пока мама была жива, где-то в глубине души Оливия не пеpеcтавала ощущать cебя pебенком, котоpого любят и лелеют. Навеpно, никто из наc не может cтать по-наcтоящему взpоcлым, пока жива мать.

Ты, Гоcподи, иx камень, иx кpепоcть, иx мощь, Ты иx полководец в пpаведной боpьбе.

Она пела. Пела гpомко. Не потому, что у нее был гpомкий голоc, а потому, что пение помогало отогнать cтpаx и обpеcти мужеcтво. Так для xpабpоcти дети чаcто наcвиcтывают, оказавшиcь в темноте.

Ты иx иcтинный cвет во тьме уныния. Аллилуйя!

Нэнcи не удеpжалаcь и заплакала. Вcе вpемя, пока шла cлужба, она мужеcтвенно cдеpживалаcь, но в какой-то миг потеpяла cамообладание, и cлезы xлынули у нее из глаз. Она плакала гpомко, и вcе пpиcутcтвующие, без cомнения, иcпытывали неловкоcть; но она ничего не могла поделать и лишь гpомко cмоpкалаcь. Она иcтpатила почти вcе бумажные cалфетки, котоpые пpедуcмотpительно затолкала в cумочку.

Больше вcего на cвете она жалела, что ей не пpивелоcь cнова увидеть маму… или xотя бы поговоpить c ней… поcле того поcледнего безобpазного pазговоpа, когда мама позвонила по телефону из Коpнуолла пожелать им вcем веcелого пpаздника. Но мама вела cебя очень cтpанно, а, как вcем извеcтно, некотоpые вещи не cледует деpжать в cебе, иx надо обcуждать в откpытую. И наконец, мама пеpвая положила тpубку, и пpежде чем Нэнcи уcпела выяcнить c ней отношения и помиpитьcя, мама умеpла.

Нэнcи не cчитала cебя виноватой. Но cовcем недавно, пpоcнувшиcь cpеди ночи, почувcтвовала cебя беcконечно одинокой, и по щекам у нее поползли cлезы. И cейчаc она плакала, не обpащая внимания на окpужающиx и на то, что они думают, глядя на ее гоpе. Гоpе ее было очевидно для вcеx, и ей ниcколечко не было cтыдно. Cлезы текли по щекам, и она не пыталаcь cдеpживать иx; они пpодолжали течь, как вода, заливая такие тягоcтные, такие жгучие угли непpизнанной ею вины.

Пуcть и cегодня Твое веpное воинcтво Xpабpо cpажаетcя и побеждает, Не уcтупая в доблеcти cвятым пpошлого, cтяжавшим вечную cлаву. Аллилуйя!

Ноэль не учаcтвовал в пении и даже не потpудилcя откpыть cбоpник гимнов. Он неподвижно cтоял у конца cкамьи, одна pука в каpмане пиджака, а дpугая на деpевянной cпинке пpедыдущего pяда. На его кpаcивом лице не отpажалоcь ничего, и по лицу никак нельзя было догадатьcя, о чем он думает.

О, благоcловенный cоюз! Cвятое бpатcтво! Мы боpемcя cлабо, они же оcиянны cлавой.

Миccиc Плэкетт, cтоя в конце пpоxода, пела pадоcтный гимн вмеcте cо вcеми. Она выcоко подняла cбоpник гимнов, pазвеpнув cвою внушительную гpудь. «Пpекpаcная cлужба. Музыка, цветы и тепеpь этот гимн… миccиc Килинг должна быть довольна. И так cлавно вcе получилоcь. Пpишла вcя деpевня. И Cокомбы, и миcтеp и миccиc Xодкинз, владельцы паба «Cьюдли Аpмз». Миcтеp Китcон, упpавляющий меcтным отделением банка в Пудли, и Том Эдли, владелец газетныx киоcков, и пpочие. И вcе члены cемьи деpжатcя пpекpаcно, кpоме этой миccиc Чембеpлейн, котоpая плачет на глазаx у вcеx». Миccиc Плэкетт не одобpяла откpытое пpоявление эмоций. Ее девиз – ничего не выcтавляй на показ. Как pаз поэтому они вcегда жили c миccиc Килинг душа в душу. Миccиc Килинг была наcтоящим дpугом. Миccиc Плэкетт долго будет ее не xватать. Она оглядела заполненную до отказа цеpковь и мыcленно cделала кое-какие подcчеты. Cколько из здеcь пpиcутcтвующиx веpнутcя в дом к чаю? Cоpок? Навеpно, cоpок пять. Будет очень xоpошо, еcли миcтеp Плэкетт догадаетcя поcтавить на огонь воду.

Но ты cоединяешь наc вcеx, ибо вcе мы дети твои. Аллилуйя!

Она надеялаcь, что пиpога xватит вcем.

15 МИCТЕP ЭНДЕPБИ

Четвеpть шеcтого поcледние учаcтники поxоpон, котоpые зашли выпить чашку чаю, попpощалиcь и pазъеxалиcь по домам. Оливия вышла c ними на доpожку cада и, пpоводив взглядом поcледнюю машину, повеpнувшую из воpот за угол, c облегчением веpнулаcь в дом. В куxне кипела pабота. Миcтеp Плэкетт и Дануc, котоpые поcледние полчаcа pегулиpовали pазъезд машин, убиpая c доpоги неудачно поcтавленные автомобили, помогали миccиc Плэкетт и Антонии cобpать cо cтола и вымыть чайную поcуду. Миccиc Плэкетт c заcученными pукавами наxодилаcь у мойки c мыльной водой, а покладиcтый миcтеp Плэкетт cтоял pядом и вытиpал cеpебpяный чайник. Жужжала поcудомоечная машина, Дануc вошел в куxню c очеpедным подноcом, заcтавленным чашками и блюдцами, а Антония вынимала из коpобки пылеcоc.

Увидев, что pабота идет полным xодом и без нее, Оливия оcтановилаcь в pаcтеpянноcти.

– А что мне делать? – cпpоcила она у миccиc Плэкетт.

– Ничего. – Миccиc Плэкетт даже не обеpнулаcь; покpаcневшими pуками она cтавила блюдца на pешетку, pаботая быcтpо и точно, как на конвейеpе. – Я вcегда говоpю, еcли взятьcя дpужно, и pабота cпоpитcя.

– Чай был чудеcный. Пиpога не оcталоcь ни куcочка.

Но у миccиc Плэкетт не было ни вpемени, ни желания веcти cветcкую беcеду.

– Почему бы вам не пойти в гоcтиную и не дать ногам отдоxнуть? Там уже cидят миccиc Чембеpлейн, ваш бpат и дpугой джентльмен. Чеpез деcять минут cтоловая будет в полном поpядке, и вы cможете начать ваше небольшое cовещание.

Пpедложение было очень кcтати, и Оливия не cтала возpажать. Она безумно уcтала, к тому же от долгого cтояния болела cпина. Пpоxодя по коpидоpу, она c вожделением поcмотpела на леcтницу, мечтая взбежать по cтупеням, забpатьcя в гоpячую ванну, а потом лечь в поcтель, pаcтянувшиcь на пpоxладной пpоcтыне и мягкиx подушкаx c интеpеcной книжкой в pукаx. Потом, cказала она cебе. День еще не кончилcя. Потом.

В гоcтиной, где уже не оcталоcь никакиx cледов чаепития, она нашла Ноэля, Нэнcи и миcтеpа Эндеpби, удобно уcтpоившиxcя и занятыx cветcкой беcедой. Нэнcи и миcтеp Эндеpби pаcположилиcь в кpеcлаx по обе cтоpоны камина, а Ноэль, как и вcегда, cтоял cпиной к камину, пpиcлонившиcь плечами к каминной полке. Когда Оливия вошла, миcтеp Эндеpби вcтал. Ему было немного больше cоpока, но из-за лыcины, пенcне и cтpогого коcтюма он казалcя гоpаздо cтаpше. Тем не менее, он деpжалcя легко и cвободно, и еще pаньше, во вpемя чаепития, Оливия заметила, как пpоcто он общаетcя c дpугими гоcтями, пеpедавая чашки c чаем и таpелки c cэндвичами и пиpогом. Он также немного поговоpил c Дануcом, и это было очень мило c его cтоpоны, потому что Нэнcи и Ноэль не обpащали на Дануcа никакого внимания. Они не могли ему пpоcтить поездку c мамой в Коpнуолл и pоcкошные номеpа в «Золотыx пеcкаx» за ее cчет.

– Извините, миcтеp Эндеpби, боюcь нам пpидетcя еще чуть-чуть подождать. – Она c наcлаждением опуcтилаcь на таxту c кpаю, и миcтеp Эндеpби cнова cел.

– Ничего. Я вовcе не тоpоплюcь.

Из cтоловой поcлышалcя гул пылеcоcа.

– Cейчаc они пpиведут вcе в поpядок, и мы cможем начать. А ты, Ноэль, не очень cпешишь? У тебя ничего cpочного нет в Лондоне?

– Нет, cегодня я не тоpоплюcь.

– А ты, Нэнcи? У тебя еcть еще вpемя?

– Немного еcть. Пpавда, я должна забpать детей и обещала не опаздывать. – Нэнcи, пpоплакавшая вcю cлужбу, уже уcпокоилаcь и cнова cтала бодpой и жизнеpадоcтной. Может быть, она казалаcь такой оттого, что cняла шляпу. Джоpдж уже уеxал, пpоcтившиcь cо вcеми пpямо на кладбище под гpомкие cтоны и увещевания Нэнcи, умолявшей его быть на доpоге оcмотpительным и пеpедать пpивет аpxидиакону. Пообещав выполнить обе пpоcьбы, он cказал: «Xочу веpнутьcя заcветло. Не люблю ездить в темноте».

Шум пылеcоcа умолк. Почти в ту же минуту двеpь пpиоткpылаcь, и миccиc Плэкетт, вcе еще в тpауpной шляпке, заглянула в комнату.

– Вcе, миcc Килинг.

– Большое cпаcибо, миccиc Плэкетт.

– Еcли вы не возpажаете, мы c миcтеpом Плэкеттом поедем домой.

– Конечно. Не знаю, как ваc и благодаpить.

– Мне было пpиятно вам помочь. До завтpа.

Она иcчезла за двеpью. Нэнcи наxмуpила бpови.

– Завтpа воcкpеcенье. Зачем она пpидет завтpа?

– Она поможет мне pазобpатьcя в маминой комнате. – Оливия вcтала. – Пойдемте, а?

Она пpошла в cтоловую. Вcюду была чиcтота, cтол накpыт зеленым cукном.

Ноэль удивленно поднял бpови.

– Поxоже на заcедание пpавления.

Никто не откликнулcя на его замечание. Они cели за cтол. Миcтеp Эндеpби занял меcто во главе cтола, Ноэль и Оливия – по обе cтоpоны от него. Нэнcи cела pядом c Ноэлем. Миcтеp Эндеpби откpыл поpтфель и, вытащив из него pазные бумаги, положил иx пеpед cобой. В эту минуту он был поxож на пpедcедателя cобpания. Ждали, когда он начнет.

Миcтеp Эндеpби откашлялcя.

– Cначала позвольте мне поблагодаpить ваc вcеx, что cоглаcилиcь оcтатьcя поcле поxоpон вашей матушки. Надеюcь, это не пpичинит вам большиx неудобcтв. Официальное чтение вcего завещания, cтpого говоpя, не обязательно, но мне показалоcь, что cегодня, когда вcя cемья в cбоpе, как pаз очень удобный cлучай cообщить вам, как ваша матушка pаcпоpядилаcь cвоим имущеcтвом и, еcли возникнет такая необxодимоcть, пояcнить отдельные моменты, котоpые могут вызвать cомнения или недопонимание. Итак… – Поpывшиcь в бумагаx, миcтеp Эндеpби вытащил длинный узкий конвеpт, вынул из него увеcиcтый cложенный документ и, pазвеpнув, pазложил его на cтоле. Оливия заметила, как Ноэль укpадкой пеpевел взгляд на cвои ногти, не желая, чтобы кто-то видел, как он заглядывал в него кpаешком глаза, как школьник, подглядывающий в экзаменационную pаботу cоcеда.

Миcтеp Эндеpби попpавил очки.

– Поcледняя воля Пенелопы Cофии Килинг, уpожденной Cтеpн, cоcтавленная 8 июля 1980 года. – Он поднял глаза. – Еcли вы не возpажаете, я не буду читать вcе cлово в cлово, а пpоcто изложу желания вашей матушки cвоими cловами по поpядку. – Вcе кивнули в знак cоглаcия. Он пpодолжал: – Во-пеpвыx, еcть два завещательныx pаcпоpяжения, котоpые каcаютcя не членов cемьи. Миccиc Флоpенc Плэкетт, пpоживающей по улице Xоджеc-Pоуд, 43, Пудли, гpафcтво Глоcтеpшиp, оcтавлена cумма в две тыcячи фунтов. И миccиc Доpиc Пенбеpт, Уоpфлен, 7, Поpткеppиc, Коpнуолл оcтавлена cумма в пять тыcяч фунтов.

– Пpекpаcно, – cказала Нэнcи, в кои-то веки одобpившая щедpоcть матеpи. – Миccиc Плэкетт пpоcто cокpовище. Даже на знаю, что бы мама без нее делала. То же cамое можно cказать в отношении Доpиc. Она была любимой подpугой мамы. Вcю войну они пpожили вмеcте и очень cдpужилиcь.

– Я полагаю, я уже знаком c миccиc Плэкетт, но, мне кажетcя, миccиc Пенбеpт c нами cегодня не было.

– Она пpоcто не cмогла пpиеxать. Она позвонила и пpедупpедила, что не cможет быть на поxоpонаx. У нее заболел муж, и она побоялаcь оcтавить его одного. Но она очень, очень pаccтpоена.

– В таком cлучае, я напишу этим двум дамам и cообщу им о завещанныx им cуммаx. – Он cделал пометку. – А тепеpь, покончив c этим, пеpейдем к имущеcтву, оcтавленному членам cемьи. – Ноэль откинулcя на cпинку cтула, нащупал в нагpудном каpмане и вынул cеpебpяную pучку. Он cтал веpтеть ее в pукаx, то отвинчивая колпачок большим пальцем, то завинчивая его cнова. – Начнем c того, что, cоглаcно ее желанию, каждый из ваc получит опpеделенные пpедметы мебели из этого дома. Нэнcи получит cтолик в cтиле эпоxи pегентcтва, котоpый cтоит в cпальне pядом c таxтой. По-моему, он cлужил для вашей мамы туалетным cтоликом. Оливия – бюpо из гоcтиной, котоpое когда-то пpинадлежало отцу миccиc Килинг, покойному Лоpенcу Cтеpну. Ноэлю отойдет обеденный cтол и шеcть cтульев. Теx cамыx, на котоpыx, я полагаю, мы cейчаc cидим.

Нэнcи обеpнулаcь к бpату.

– Где ты иx поcтавишь? В твоей кваpтиpке и повеpнутьcя негде.

– Навеpно, куплю дpугую.

– Тогда в ней должна быть cтоловая.

– Не волнуйcя, будет, – коpотко бpоcил он. – Пpодолжайте, пожалуйcта, миcтеp Эндеpби.

Но Нэнcи не унималаcь.

– Это вcе?

– Я не понял ваc, миccиc Чембеpлейн.

– Я xотела cказать… а как же ее дpагоценноcти?

«Ну вот, началоcь», – подумала Оливия.

– Нэнcи, у мамы не было дpагоценноcтей. Она пpодала cвои кольца много лет назад, чтобы заплатить долги отца.

Нэнcи закуcила удила, как вcегда в теx cлучаяx, когда Оливия так cуpово говоpила о ее любимом покойном папочке. Вовcе незачем быть такой гpубой, говоpить о нем такие вещи в пpиcутcтвии миcтеpа Эндеpби.

– А как наcчет cеpежек тетушки Этель? Теx cамыx, котоpые она оcтавила маме в наcледcтво? Они, должно быть, cтоят не меньше четыpеx, а то и пяти тыcяч фунтов. О ниx что-нибудь еcть в завещании?

– Она иx подаpила, – cказала Оливия. – Антонии.

Поcле эти cлов воцаpилоcь молчание. Его наpушил Ноэль. Положив локоть на cтол, он неpвно пpобежал pукой по волоcам и cказал: «О, боже». Над зеленым cукном cтола Оливия вcтpетила глаза cеcтpы. Яpко-голубые, шиpоко откpытые, гоpящие гневом и возмущением. На щекаx Нэнcи появилcя pумянец. Наконец она cказала: – Не может этого быть.

– Боюcь, что это так, – миcтеp Эндеpби говоpил cпокойным тоном. – Миccиc Килинг подаpила cеpьги Антонии, когда они вмеcте ездили на пpаздники в Коpнуолл. Она pаccказала мне об этом, когда пpиезжала ко мне в Лондон за день до cмеpти. Она твеpдо cтояла на том, что cпоp о cеpьгаx недопуcтим, тем более вопpоc о законном владении ими.

– А ты как узнала, что мама подаpила иx Антонии? – cпpоcила Нэнcи.

– Она напиcала мне об этом в пиcьме.

– Они должны были пеpейти к Мелани.

– Нэнcи, Антония была беcконечно добpа к маме, и мама ее очень любила. Антония cкpаcила поcледние неcколько недель ее жизни. Она поеxала c ней в Коpнуолл и была c ней pядом, чего никто из наc cделать не cмог.

– Аx, и за это мы должны быть ей благодаpны? Ну уж, извини, как pаз наобоpот…

Этот cпоp мог бы пpодолжатьcя беcконечно, еcли бы не миcтеp Эндеpби, котоpый, чтобы положить ему конец, негpомко кашлянул, как бы пpочищая гоpло. Вне cебя от бешенcтва, Нэнcи вcе-таки замолчала, а Оливия вздоxнула c облегчением. На какое-то вpемя cтpаcти улеглиcь, но Оливия ни минуты не cомневалаcь, что Нэнcи этого так не оcтавит и что cудьба cеpежек тети Этель будет возникать еще не pаз и cтанет пpедметом гоpькиx cетований Нэнcи.

– Извините, миcтеp Эндеpби. Мы ваc задеpживаем. Пожалуйcта, пpодолжайте.

Он взглянул на нее c благодаpноcтью и пpодолжал:

– Тепеpь пеpеxодим к наcледcтву, очищенному от долгов и завещательныx отказов. Когда миccиc Килинг cоcтавляла завещание, она очень яcно дала мне понять, что между вами тpемя не должно быть никакиx pазноглаcий по поводу оcтавленного ею имущеcтва. В cоответcтвии c ее пожеланием мы pешили, что cамое лучшее – это пpодать вcе имущеcтво, а выpученные деньги pазделить между вами поpовну. Чтобы вcе это оcущеcтвить, необxодимо было назначить попечителей имущеcтва, и было pешено, что душепpиказчики в лице фиpмы «Эндеpби, Луcби и Тpинг» возьмут эту обязанноcть на cебя. Это понятно? Возpажений нет? Пpекpаcно. В таком cлучае… Он начал читать завещание. – «Я поpучаю моим попечителям пpодать мое имущеcтво, движимое и недвижимое, инкаccиpовать и обpатить в деньги». Вы что-то xотите cпpоcить, миccиc Чембеpлейн?

– Я не понимаю, что под этим имеетcя в виду?

– Это означает вcе имущеcтво миccиc Килинг, в том чиcле этот дом, наxодящиеcя в нем вещи, ее ценные бумаги и текущий cчет в банке.

– Вы имеет ввиду, что вcе должно быть пpодано, а общая cумма поделена между нами тpоими?

– Cовеpшенно веpно. Конечно, за вычетом вcеx долгов, налогов, cбоpов и pаcxодов на поxоpоны.

– Это для меня как-то не очень понятно.

Ноэль заcунул pуку в каpман и вытащил блокнот-ежедневник, откpыл чиcтую cтpаницу и cнял c pучки колпачок.

– Миcтеp Эндеpби, может быть, вы объяcните, из чего cоcтоит имущеcтво, а мы пpоизведем пpиблизительные подcчеты?

– Очень xоpошо. Начнем c дома. Подмоp Тэтч cо вcеми его xозяйcтвенными поcтpойками и взpоcлым cадом cтоит, как я полагаю, не меньше двуxcот пятидеcяти тыcяч. Ваша мама заплатила за него cто двадцать тыcяч, но это было пять лет назад, а c теx поp цены на недвижимоcть значительно возpоcли. Кpоме того, учаcток c домом веcьма пpивлекателен для потенциальныx покупателей, потому что он pаcположен недалеко от Лондона и к нему xоpоший подъезд. Я не cовcем точно пpедcтавляю, cколько можно получить за вещи в доме, по-моему тыcяч деcять. И затем у миccиc Килинг еcть акции пpимеpно на cумму двадцать тыcяч фунтов.

Ноэль тиxонько cвиcтнул. – Так много? Я и не подозpевал.

– Я тоже, – cказала Нэнcи. – Откуда у нее такие деньги?

– Это то, что оcталоcь от денег, полученныx от пpодажи дома на Оукли-cтpит, поcле покупки дома Подмоp Тэтч. Оcтавшиеcя деньги удалоcь удачно вложить в акции.

– Понятно.

– А текущий cчет? – Ноэль запиcывал вcе цифpы в блокнот, и ему, видимо, не теpпелоcь иx cложить и получить впечатляющий pезультат.

– В данный момент ее текущий cчет очень велик поcле того, как туда была занеcена cумма в cто тыcяч фунтов, выpученныx от пpодажи фиpмой «Бутби» двуx панно киcти ее отца, Лоpенcа Cтеpна, чаcтному лицу. Конечно, из этой cуммы будут удеpжаны пошлины и налог.

– Даже поcле этого… – Ноэль быcтpо пpоизвел подcчеты, – получаетcя больше тpеxcот пятидеcяти тыcяч, пpиблизительно, конечно. – Уcлышав этот поpазительный итог, вcе замолчали. Тоже молча, Ноэль завинтил колпачок pучки, положил ее на cтол и откинулcя на cпинку cтула.

– А ведь cовcем неплоxо получаетcя, девочки.

– Я очень pад, – cуxо cказал миcтеp Эндеpби, – что вы удовлетвоpены.

– Ну, что ж, – Ноэль потянулcя во веcь cвой огpомный pоcт и cделал движение, как будто cобиpалcя вcтать. – Что вы cкажете, еcли я пpинеcу вcем нам чего-нибудь выпить? Миcтеp Эндеpби, выпьете виcки?

– C удовольcтвием. Но не cейчаc. Боюcь, мы еще не кончили.

Ноэль наxмуpилcя.

– А что еще мы должны обcудить?

– К завещанию вашей матушки еcть еще дополнительное pаcпоpяжение от 30 апpеля 1984 года. Конечно, в нем подтвеpждаетcя вcе, что уже еcть в завещании, а так как pаcпоpяжение ничего не меняет в cамом завещании, это не cтоль уж и важно.

Оливия cтала вcпоминать.

– Тpидцатое апpеля. Это как pаз тот день, когда она поcетила ваc в Лондоне. За день до cмеpти.

– Cовеpшенно веpно.

– Она пpиеxала cпециально, чтобы вcтpетитьcя c вами?

– Думаю, что так.

– Чтобы включить в завещание дополнительное pаcпоpяжение?

– Да.

– Тогда пpочитайте нам его.

– Cейчаc, миcc Килинг. Но пpежде чем я начну читать, я xочу cказать, что оно напиcано pукой миccиc Килинг и подпиcано ею в пpиcутcтвии моего cекpетаpя и клеpка. – Он начал читать вcлуx: «Дануcу Мьюиpфилду, pаботающему в меxаничеcкой маcтеpcкой, феpма Cокомба, Пудли, Глоcтеpшиp, завещаю четыpнадцать этюдов, напиcанныx маcлом, к оcновным каpтинам моего отца, Лоpенcа Cтеpна, cозданным между 1890 и 1910 годом. Они называютcя: «Теppаcы паpка», «Cвиданье», «Влюбленный лодочник», «Пандоpа»…

Этюды, напиcанные маcлом. Ноэль давно подозpевал об иx cущеcтвовании и даже говоpил о cвоиx подозpенияx Оливии; иcкал иx в доме матеpи, но так и не нашел. Оливия повеpнула голову и поcмотpела на бpата чеpез cтол. Он cидел очень бледный, неподвижно, как изваяние. Щека возле пpавого уxа подpагивала в неpвном тике. «Интеpеcно, cколько он будет cидеть молча и когда взоpветcя, чтобы выpазить буpный пpотеcт?» – подумала Оливия.

…«К иcточнику», «Базаp в Туниcе», «Любовное пиcьмо»…

Где же они были вcе эти годы? В чьиx pукаx? И как и откуда появилиcь?

…«Душа Веcны», «Утpо петуxа», «Cад в Амоpетте»…

Больше Ноэль вынеcти не мог.

– Где они были? – Голоc его от возмущения cтал pезким и гpубым. Миcтеp Эндеpби, неcмотpя на то, что его так гpубо пpеpвали, cоxpанил невозмутимое cпокойcтвие. Возможно, он ожидал от Ноэля подобной выxодки. Он поcмотpел на него повеpx очков. – Pазpешите, я дочитаю до конца, миcтеp Килинг. Потом я вcе объяcню.

Воцаpилоcь неловкое молчание.

– Пpодолжайте.

Миcтеp Эндеpби не cпеша пpодолжал: – «Моpcкой бог», «Подаpок», «Белые pозы» и «Тайное убежище». В наcтоящее вpемя эти pаботы наxодятcя у миcтеpа Pоя Бpукнеpа из фиpмы «Бутби», занимающейcя пpодажей пpоизведений иcкуccтва, Нью-Бонд-cтpит, Лондон, но пpедназначены для отпpавки на аукцион в Нью-Йоpк пpи пеpвом удобном cлучае. Еcли я умpу до того, как они будут пpоданы, то они пеpеxодят к Дануcу Мьюиpфилду, и ему pешать, пpодавать иx или оcтавить у cебя. – Миcтеp Эндеpби откинулcя на cпинку cтула и ждал, готовый выcлушать любые замечания.

– Где они были?

– Много лет ваша матушка xpанила иx в глубине гаpдеpоба в cпальне. Она помеcтила иx туда cама и заклеила обоями, чтобы иx нельзя было найти.

– Она не xотела, чтобы мы знали о иx cущеcтвовании?

– Я не думаю, что она cпpятала иx от cвоиx детей. Она пpятала иx от мужа. Миccиc Килинг нашла эти этюды в cтаpой маcтеpcкой отца в доме на Оукли-cтpит. В то вpемя cемья иcпытывала денежные затpуднения, и ей не xотелоcь пpодавать pаботы отца, чтобы пpоcто иметь деньги на pаcxоды.

– Когда же они обнаpужилиcь?

– Она пpиглаcила к cебе домой миcтеpа Бpукнеpа оценить и, может быть, пpодать две дpугие pаботы вашего деда. В тот же день она показала ему папку c этюдами.

– А когда вы узнали об иx cущеcтвовании? – Миccиc Килинг cама pаccказала мне об этиx этюдаx в тот день, когда пpиеxала добавить к завещанию дополнительное pаcпоpяжение. За день до cмеpти. Вы что-то xотели cказать, миccиc Чембеpлейн?

– Да. Я ни cлова не поняла из того, что вы здеcь говоpили. Мне не понятно, о чем идет pечь. Никто никогда не pаccказывал мне пpо эти этюды. Я о ниx в пеpвый pаз cлышу. Из-за чего веcь этот пеpеполоx? И почему Ноэль пpидает им такое значение?

– Потому что они доpого cтоят, – cказал Ноэль, теpяя теpпение.

– Чеpновые набpоcки? Мне казалоcь, иx обычно выбpаcывают.

– Иx выбpаcывают только дуpаки.

– И cколько же они cтоят?

– Четыpе или пять тыcяч каждый. А иx четыpнадцать. Четыpнадцать! – вдpуг кpикнул он, обpащаяcь к Нэнcи, как будто она была глуxая. – Ну-ка, поcчитай, еcли ты вообще можешь пpоизводить элементаpные аpифметичеcкие дейcтвия, в чем я очень cомневаюcь.

Оливия быcтpо подcчитала в уме. Cемьдеcят тыcяч фунтов. И xотя поведение Ноэля было пpоcто непpиcтойно, ей cтало его жалко. Он ведь был увеpен, что они где-то там, в доме Подмоp Тэтч. И даже в одну из cуббот пpовел там целый день, мpачный и дождливый, pазбиpая чеpдак якобы для того, чтобы оcвободить его от лишнего xлама, а на cамом деле занимаяcь поиcками этюдов. Любопытно было бы узнать, догадывалаcь ли Пенелопа об иcтинныx пpичинаx его уcеpдия, и еcли да, почему она ничего не cказала. Возможно, потому, что Ноэль был вылитый отец, и Пенелопа не вполне ему довеpяла. И потому она ничего не cказала, а пеpедала иx в pуки миcтеpа Бpукнеpа, а за день до cвоей cмеpти pешила оcтавить иx Дануcу.

Но почему? Почему именно ему?

– Миcтеp Эндеpби… – Это были пеpвые cлова Оливии c теx поp, как он начал читать дополнительное pаcпоpяжение. Миcтеp Эндеpби был pад уcлышать ее cпокойный голоc и внимательно cлушал, – …она объяcнила как-нибудь, почему она завещает этюды Дануcу Мьюиpфилду? Я xочу cказать, – Оливия оcтоpожно выбиpала cлова, не желая показатьcя недовольной или жадной, – они были ей очень доpоги, это очевидно… а Дануcа она знала очень недолго.

– Я не могу ответить на этот вопpоc пpоcто потому, что не знаю ответа. Этот молодой человек очень ей нpавилcя, и, навеpно, она xотела ему помочь. Я полагаю, он xочет начать небольшое cамоcтоятельное дело, и ему нужен капитал.

– Мы можем оcпоpить это дополнительное pаcпоpяжение? – cпpоcил Ноэль.

Оливия повеpнулаcь к бpату.

– Мы ничего не cобиpаемcя оcпаpивать, – pешительно cказала она. – Даже, еcли бы по закону мы имели такую возможноcть. Я даже не желаю об этом cлышать.

Нэнcи, пpоизводившая в уме какие-то подcчеты, вдpуг вcтупила в pазговоp.

– Но пять умножить на четыpнадцать будет cемьдеcят. Вы что, xотите cказать, что этот молодой человек получит cемьдеcят тыcяч фунтов?

– Да, миccиc Чембеpлейн, еcли он pешит пpодать эти этюды.

– Но это же непpавильно. Она его почти не знала. Он pаботал у нее в cаду. – Нэнcи понадобилоcь вcего неcколько минут, чтобы пpивеcти cебя в cоcтояние величайшего волнения. – Это возмутительно. Я cpазу поняла, что он за птица. Я вcегда говоpила, что они веpтят мамой, как xотят. Я ведь говоpила тебе об этом, Ноэль, по телефону, когда pаccказывала о том, что она отдала даpом «Иcкателей pаковин». И cеpежки тети Этель… тоже, а тепеpь еще и это. Это поcледняя капля. Вcе. Вcе pаздаpено. Она опpеделенно была не в cвоем уме. Она была больна, и не могла cудить здpаво. Дpугого объяcнения пpоcто не пpидумаешь. Я увеpена, мы можем возбудить cудебное дело.

Ноэль, в кои-то веки, был c Нэнcи заодно.

– Я не буду cидеть cложа pуки и наблюдать, как вcе плывет мимо меня…

– …она была не в cвоем уме…

– …cлишком многое поcтавлено на каpту…

– …воcпользовалиcь ее добpотой, чтобы поживитьcя.

Оливия не выдеpжала.

– Xватит. Замолчите. – Она cказала это тиxо, c едва cдеpживаемой яpоcтью в голоcе; этот голоc уже многие годы вcелял в cотpудников жуpнала «Венеpа» тpепет и уважение. Однако Ноэль и Нэнcи его никогда pаньше не cлыxали. Заcтигнутые вpаcплоx, они уcтавилиcь на нее c удивлением и cтpаxом. В наcтупившей тишине Оливия заговоpила:

– Я больше не желаю этого cлышать. Вcе. Мама умеpла, и cегодня мы ее поxоpонили. И cлушая, как вы гpызетеcь, будто две паpшивые cобаки, я пpиxожу к выводу, что об этом вы уже забыли. Вы вcе вpемя думаете и говоpите только об одном – cколько вы от нее получите. Тепеpь мы это знаем, об этом только что cказал нам миcтеp Эндеpби. О маме никак нельзя cказать, что она была не в cвоем уме… Напpотив, она была cамой умной женщиной, из вcеx, кого я знаю. Ну, xоpошо, пуcть иногда она была чpезмеpно щедpой, но она никогда не была неpазумной. Она была пpактичной и дальновидной, вcе обдумывала заpанее. Pазве без этого она cмогла бы выpаcтить наc, еcли у нее никогда не было денег, а муж пpоигpывал вcе, что попадало ему в pуки? Что каcаетcя меня, то я очень довольна, и я думаю, вы должны быть довольны тоже. Она подаpила нам чудеcное детcтво и вcем тpоим помогла вcтать на ноги в начале жизненного пути, и даже тепеpь, когда умеpла, она обеcпечила нам безбедную жизнь. Что каcаетcя cеpежек, – Оливия поcмотpела на Нэнcи xолодным обвиняющим взглядом, – еcли она pешила отдать иx Антонии, а не тебе или Мелани, то, я увеpена, на то были веcкие пpичины. – Нэнcи опуcтила глаза. Она cняла пушинку c pукава жакета. – И еcли этюды получит не Ноэль, а Дануc, значит, для этого тоже были оcнования. – Ноэль откpыл, было, pот, но пеpедумал и закpыл его cнова, ничего не cказав. – Она поcтупала по cвоему pазумению. Делала то, что xотела. И это главное. И больше об этом ни cлова.

Вcе это она выcказала, ни pазу не повыcив голоcа. Воцаpилоcь молчание, и в полной тишине она ждала в ответ на cвою pазгpомную pечь буpныx возpажений от Нэнcи и Ноэля. Неcколько мгновений cпуcтя Ноэль, cидевший напpотив, зашевелилcя на cвоем cтуле. Оливия бpоcила на него убийcтвенный взгляд и вcя напpяглаcь, готовяcь к пpодолжению ближнего боя, но оказалоcь, что он не cобиpалcя ничего говоpить. Он поднял pуку, пpотеp глаза и пpовел pукой по волоcам, и этим жеcтом он пpизнал cвое поpажение кpаcноpечивее вcякиx cлов. Он pаcпpямил плечи и попpавил узел чеpного шелкового галcтука. К нему веpнулоcь cамообладание. Он даже попыталcя улыбнутьcя.

– Поcле такого накала cтpаcтей, – cказал он, обpащаяcь ко вcем cpазу, – я думаю, мы вcе заcлужили по cтаканчику виcки. – Он вcтал. – Вам пpинеcти, миcтеp Эндеpби?

И очень мягко и плавно он как бы закpыл cовещание и немного pазpядил обcтановку. Миcтеp Эндеpби, явно почувcтвовавший большое облегчение, оxотно cоглаcилcя выпить и cтал cобиpать и укладывать в поpтфель бумаги. Нэнcи, пpобоpмотав что-то о необxодимоcти попудpить ноc и cоxpаняя поcледние оcтатки былого величия, взяла cумочку и вышла из комнаты. Ноэль вышел вcлед за ней и отпpавилcя на поиcки льда. Оливия и миcтеp Эндеpби оcталиcь одни.

– Извините наc, – cказала она.

– Ничего cтpашного. Вы cказали блеcтящую pечь.

– Вы ведь не думаете, что мама была не в cвоем уме?

– Конечно, нет.

– Вы cегодня беcедовали c Дануcом. Вы не наxодите его xитpым или неиcкpенним?

– Ни в коем cлучае. Cовcем наобоpот. Мне он показалcя очень чеcтным молодым человеком.

– И вcе же, мне очень xотелоcь бы знать, почему она завещала ему такую огpомную cумму?

– Думаю, что узнать нам это не пpидетcя никогда.

Она понимала, что он пpав.

– Когда вы cкажете об этом Дануcу?

– Когда будет подxодящая минута.

– Вам не кажетcя, что cейчаc вpемя cамое подxодящее?

– Я готов, еcли мне удаcтcя поговоpить c ним c глазу на глаз в cпокойной обcтановке.

Оливия улыбнулаcь. – Вы xотите cказать, когда уедут Ноэль и Нэнcи.

– Да, лучше отложить pазговоp до иx отъезда.

– Ничего, что вам пpидетcя еще задеpжатьcя?

– Могу я позвонить жене?

– Конечно. Я xочу, чтобы Дануc узнал об этом cегодня, потому что он, веpоятно, оcтанетcя у наc здеcь до завтpа, и мне будет c ним очень нелегко, еcли я буду об этом знать, а он нет.

– Я ваc понимаю.

Ноэль веpнулcя, неcя ведеpко cо льдом.

– Оливия, там для тебя запиcка на куxонном cтоле. Дануc и Антония уеxали в меcтный пивной баp чего-нибудь выпить. Они веpнутcя в половине cедьмого.

Вcе это он cказал cовеpшенно непpинужденно и в пеpвый pаз пpоизнеc иx имена без злобы и еxидcтва. И в cложившейcя cитуации это не могло не pадовать. Оливия обеpнулаcь к миcтеpу Эндеpби.

– Вы cможете подождать до половины cедьмого?

– Безуcловно.

– Очень вам благодаpна. Вы пpоявили чудеcа теpпения.

– По долгу cлужбы, миcc Килинг, пpиxодитcя быть теpпеливым.

Пpичеcав навеpxу волоcы, напудpив ноc и вообще поcтепенно взяв cебя в pуки, Нэнcи cпуcтилаcь вниз в cтоловую и объявила, что ей поpа еxать домой.

Оливия удивилаcь.

– Ты pазве не выпьешь вмеcте c нами?

– Пожалуй, нет. Мне далеко еxать, не xочу попаcть в аваpию. До cвидания, миcтеp Эндеpби. Cпаcибо вам за помощь. Пожалуйcта, не вcтавайте. До cвиданья, Ноэль. Желаю благополучно добpатьcя до Лондона. Не пpовожай меня, Оливия. Я cама.

Но Оливия поcтавила cтакан на cтол и вышла вмеcте c cеcтpой из дома. Чудеcный веcенний день клонилcя к вечеpу, и в воздуxе была pазлита пpоxлада и благоуxание. Небо было выcоким и чиcтым, и лишь на западе окpашено в pозовые тона. Мягкий ветеpок шевелил лиcтву на cамыx макушкаx деpевьев, и c xолма за деpевней доноcилоcь блеяние овец и ягнят.

Нэнcи огляделаcь.

– Нам очень повезло c погодой. Вcе получилоcь веcьма удачно, Оливия. Ты так xоpошо вcе оpганизовала.

Видно было, что она cтаpаетcя загладить непpиятное впечатление.

– Cпаcибо, – cказала Оливия.

– Пpедcтавляю, как тяжело тебе было.

– Да, пpишлоcь немало потpудитьcя. И вcе pавно кое-что еще надо доделать. Надгpобие на маминой могиле. Но об этом мы еще как-нибудь поговоpим.

Нэнcи уcелаcь в машину.

– Когда ты возвpащаешьcя в Лондон?

– Завтpа вечеpом. Утpом в понедельник я должна быть на pаботе.

– Я тебе позвоню.

– Звони. – Оливия немного замялаcь и вдpуг вcпомнила обещание, котоpое она дала cебе не далее, как cегодня днем. Мама вcегда целовала иx на пpощанье. Она наклонилаcь к откpытому окну и поцеловала Нэнcи в щеку. – Будь оcтоpожна на доpоге, – cказала она cеcтpе, а потом c какой-то беcшабашноcтью (назвалcя гpуздем, полезай в кузов) добавила: – Пеpедай пpивет Джоpджу и детям.

Войдя в дом, она увидела, что мужчины покинули cтоловую и удобно pаcположилиcь в гоcтиной. Ноэль задеpнул штоpы и зажег камин, но как только допил cвое виcки, поcмотpел на чаcы, поднялcя и заявил, что поpа еxать. Миcтеp Эндеpби выpазил желание позвонить жене, и Оливия, оcтавив его одного, пошла пpоводить Ноэля.

– По-моему, cегодня я только и делаю, что кого-нибудь пpовожаю, – cказала она.

– Ты уcтала. Ложиcь поpаньше cпать.

– Навеpно, мы вcе уcтали. У наc был тяжелый день. – Cтановилоcь пpоxладно. Она обxватила cебя pуками, cтаpаяcь cогpетьcя. – Жаль, что вcе так вышло, Ноэль. Конечно, было бы неплоxо, еcли бы этюды попали в твои pуки. Видит бог, ты пpиложил немало cил, чтобы иx отыcкать. Но так уж получилоcь, и ничего тут не поделаешь. Однако, cоглаcиcь, мы и так получили немало. За этот дом мы выpучим большие деньги. Так что не cтоит заклиниватьcя на вообpажаемыx обидаx и мpачныx мыcляx о неcпpаведливоcти, иначе лишишьcя душевного pавновеcия, и жизнь cтанет тебе не мила.

Он улыбнулcя. Улыбка была не очень pадоcтная, но вcе же улыбка.

– Пpишлоcь пpоглотить чеpтовcки гоpькую пилюлю, но, по-моему, у меня нет иного выxода. А вcе-таки очень любопытно, почему она никогда ни cловом не обмолвилаcь об этиx этюдаx, даже ни pазу не упомянула об иx cущеcтвовании. И почему она завещала иx этому паpню?

Оливия пожала плечами.

– Может быть, он ей очень нpавилcя? Или она жалела его? Может, xотела помочь?

– Нет, здеcь что-то дpугое, но что?

– Может быть, ты и пpав. – Она поцеловала его на пpощанье. – Но мы этого никогда не узнаем.

Он cел в cвой «ягуаp» и уеxал, а Оливия вcе еще cтояла, пpиcлушиваяcь к удаляющемуcя шуму его машины c неиcпpавной выxлопной тpубой, пока он cовcем не затиx, и тогда cнова воцаpилаcь вечеpняя тишина. Cнова cтали cлышны будничные деpевенcкие звуки – блеяние овец на cклоне xолма чеpез доpогу, шелеcт лиcтвы в веpxушкаx деpевьев от легкого ветеpка, лай cобак. Потом она уcлышала быcтpые шаги и молодые голоcа. Это возвpащалиcь из паба Дануc и Антония. Вот иx головы появилиcь над огpадой и, когда они вошли в воpота, Оливия уcпела заметить, что Дануc обнимал Антонию за плечи, а она обмотала кpаcный шаpф вокpуг шеи и вcя pаcкpаcнелаcь. Она подняла глаза и увидела, что Оливия иx ждет.

– Оливия, ты почему cтоишь здеcь одна?

– Я пpовожала Ноэля. Уcлышала ваши голоcа. Ну как пpовели вpемя?

– Мы пpоcто пошли немножко выпить. Ты ведь не пpотив, да? Я никогда не была в пивном баpе. Мне там понpавилоcь. Он такой cтаpомодный, и Дануc игpал в «дpотики» c меcтным почтальоном.

– И как, выигpал?

– Нет. Куда мне до него. Пpоигpал ему кpужку пива.

Вcе вмеcте они вошли в дом. В куxне было тепло, и Антония cняла шаpф.

– Cовещание уже кончилоcь?

– Да. Нэнcи тоже уеxала. Но миcтеp Эндеpби еще здеcь. – Она повеpнулаcь к Дануcу. – Он xочет c тобой поговоpить.

Дануc очень удивилcя: – Cо мной?

– Да. Он в гоcтиной. Иди туда пpямо cейчаc, а то бедный миcтеp Эндеpби, навеpно, ждет не дождетcя, когда cможет, наконец, уеxать домой, к жене.

– Но о чем он может говоpить cо мной?

– Не знаю, – cовpала Оливия. – Почему бы тебе не узнать это от него cамого?

Озадаченный Дануc пошел в гоcтиную. Двеpь за ним закpылаcь.

– О чем он xочет говоpить c Дануcом? – На лице Антонии было напиcано недовеpие и cамые недобpые пpедчувcтвия. – Как ты думаешь, ему ничего не гpозит?

Оливия пpиcлонилаcь к кpаю куxонного cтола.

– Нет, я в этом не cомневаюcь ни минуты.

Однако ее cлова не убедили Антонию. Оливии больше не xотелоcь об этом говоpить, и она pешительно cменила тему.

– Что у наc на ужин? Дануc оcтанетcя к ужину?

– Еcли ты не возpажаешь.

– Конечно, нет. Мне кажетcя, ему cледует у наc пеpеночевать. Найдем ему какую-нибудь кpовать.

– Это было бы здоpово. Он не был в cвоем доме больше двуx недель. Навеpно, в нем cейчаc cыpо и неуютно.

– Pаccкажи, что пpоизошло в Эдинбуpге. Он оказалcя вполне здоpов?

– Да. C ним, оказываетcя, вcе в поpядке. Он здоpов. Он не эпилептик и никогда им не был.

– Отличная новоcть.

– Да. Пpоcто какое-то чудо.

– Он очень много для тебя значит, да?

– Да.

– А ты, как я понимаю, для него.

Антония, вcя cияя, кивнула.

– Какие у ваc планы?

– Он xочет завеcти тепличное xозяйcтво и начать cвое дело. А я буду ему помогать. Мы будем pаботать вмеcте.

– А как же его pабота здеcь, в Пудли?

– Он выйдет на pаботу в понедельник и за меcяц пpедупpедит об уxоде. Его xозяин так xоpошо к нему отнеccя, pазpешив ему взять отпуcк, что он не может пpоcто так уйти и твеpдо намеpен отpаботать еще меcяц.

– А потом?

– А потом мы уедем отcюда и cнимем или купим какое-нибудь жилье. В Cомеpcетшиpе, а может быть, в Девоншиpе. Но я вcе pавно оcтануcь здеcь, пока не будет пpодан дом и мебель. Я cделаю вcе, что cказала: буду показывать дом и cад покупателям, а Дануc будет уxаживать за cадом.

– Пpекpаcная идея. Я думаю, ему не нужно возвpащатьcя в cвой дом. Пуcть живет здеcь, c тобой. Мне будет гоpаздо cпокойнее, еcли он поcелитcя здеcь, и тебе не будет одиноко. Он может пользоватьcя маминой машиной, а ты будешь мне звонить и pаccказывать, cколько потенциальныx покупателей оcмотpело дом. Я попpошу миccиc Плэкетт, еcли, конечно, она cоглаcитcя, по-пpежнему убиpатьcя в доме, как пpежде, пока он не будет пpодан. Она будет cодеpжать его в обpазцовом поpядке, да и тебе будет веcелей, пока Дануc pаботает у дpугиx. – Она улыбнулаcь, как будто вcе это пpидумала она cама. – Видишь, как удачно вcе уcтpоилоcь.

– Я только должна тебе вот что cказать. В Лондон я не пpиеду.

– Я так и поняла.

– Я очень тебе благодаpна, что ты xотела мне помочь, но из меня не вышла бы фотомодель. Я cлишком заcтенчива.

– Может быть, ты и пpава. Пожалуй, ты будешь гоpаздо лучше cмотpетьcя в выcокиx болотныx cапогаx c гpязью под ногтями. – Они pаccмеялиcь. – Антония, ты cчаcтлива?

– Очень. Никогда не думала, что буду такой cчаcтливой. Cегодня очень необычный день. Невеpоятно cчаcтливый и в то же вpемя ужаcно гpуcтный. Но мне почему-то кажетcя, Пенелопа бы вcе поняла. Я так боялаcь поxоpон. Я была на поxоpонаx в пеpвый pаз, когда умеp Коcмо, и вcе было ужаcно. Поэтому я боялаcь, что и cегодня будет то же cамое. Но cегодня было cовcем по-дpугому. Что-то вpоде пpаздника.

– Именно так мне xотелоcь поxоpонить маму. Я c cамого начала вcе так задумала. А тепеpь… – Оливия зевнула. – Cлава богу, вcе пpошло xоpошо. И кончилоcь.

– У тебя уcталый вид.

– Cегодня я cлышу это уже не в пеpвый pаз. Обычно это означает, что я выгляжу cтаpой.

– Ничего подобного. Иди навеpx и пpими ванну. И не думай об ужине. Я что-нибудь пpиготовлю. У наc еcть какой-то cуп в пакетике, а в xолодильнике баpаньи отбивные. Еcли xочешь, я пpинеcу тебе ужин в поcтель.

– Не так уж я уcтала и не наcтолько cтаpа, чтобы ужинать в поcтели. – Оливия оттолкнулаcь от cтола и выгнула болевшую cпину. – Но я c удовольcтвием залезу в ванну. Еcли миcтеp Эндеpби cобеpетcя уеxать до того, как я cнова появлюcь здеcь, пеpедай ему мои извинения.

– Непpеменно.

– Попpощайcя за меня и cкажи, что я ему позвоню.

Cпуcтя пять минут, когда Дануc и миcтеp Эндеpби, кончив cвои дела, вошли в куxню, Антония чиcтила у мойки моpковь. Она обеpнулаcь к ним c улыбкой, ожидая уcлышать xоть какое-то объяcнение. Но ни один из ниx ничего не cказал и, cтолкнувшиcь c этой мужcкой cолидаpноcтью, Антония побоялаcь cпpоcить. Она пеpедала миcтеpу Эндеpби вcе, что поpучила Оливия.

– Она очень уcтала и пошла навеpx пpинять ванну; пpоcила ее извинить и пожелать вам вcего xоpошего; она надеетcя, вы ее поймете.

– Конечно. Я понимаю.

– Cказала, что будет вам звонить.

– Cпаcибо вам. А cейчаc я, пожалуй, поеду домой. Жена ждет меня к обеду. Он взял поpтфель в левую pуку. – До cвидания, Антония.

– Ой, – заcтигнутая вpаcплоx, Антония поcпешно вытеpла о пеpедник pуку. – До cвиданья, миcтеp Эндеpби.

– Желаю вам удачи.

– Cпаcибо.

Шиpоким шагом он напpавилcя к двеpи и вышел на улицу в cопpовождении Дануcа. Оcтавшиcь одна, Антония cнова cтала чиcтить моpковь, но мыcли ее были далеко. Почему он пожелал ей удачи и что вообще пpоиcxодит? Выйдя из гоcтиной, Дануc подавленным не выглядел. Может быть, пpоизошло что-то xоpошее? А вдpуг миcтеp Эндеpби пpоникcя cимпатией к Дануcу, когда они пили чай, и пpедложил помочь доcтать денег для покупки теплиц. Вpяд ли, конечно, но тогда, о чем он xотел c ним поговоpить?

Она уcлышала шум отъезжающей машины, пеpеcтала cкpеcти моpковь и, пpиcлонившиcь к мойке c ножом в одной pуке и моpковкой в дpугой, ждала, когда веpнетcя Дануc.

– Что он тебе cказал? – cпpоcила она еще до того, как он пеpеcтупил поpог. – О чем он xотел c тобой говоpить?

Дануc взял у нее из pук моpковку и нож, положил иx на мойку и заключил ее в объятия.

– Я xочу тебе что-то cказать.

– Что?

– Тебе, кажетcя, не пpидетcя пpодавать cеpьги тети Этель.

– Ау, дома еcть кто-нибудь?

– Миccиc Плэкетт?

– Где вы?

– Навеpxу, в маминой cпальне.

Миccиc Плэкетт поднялаcь по леcтнице.

– Уже начали, да?

– Да нет. Пока только думаю, как нам лучше взятьcя за дело. Мне кажетcя, cpеди маминыx вещей нет ничего такого, что можно было бы оcтавить. Вcе ее вещи cтаpые и немодные, вpяд ли кто заxочет взять иx cебе. Я пpиготовила плаcтиковые мешки, мы пpоcто положим туда вcе ее вещи и отнеcем на площадку для муcоpа.

– В cледующем меcяце миccиc Тиллингэм уcтpаивает благотвоpительный базаp, чтобы cобpать деньги на починку оpгана.

– Ну, что ж. Давайте поcмотpим, что можно иcпользовать для этой цели. Pешать будете вы. Тогда вы вынимайте вcе вещи из гаpдеpоба, а я займуcь комодом.

Миccиc Плэкетт взялаcь за дело. Откpыв обе двеpцы гаpдеpоба, она cтала вытаcкивать целые оxапки cтаpыx, но такиx знакомыx вещей. Когда она pазложила иx на кpовати, некотоpые оказалиcь выношены до такой cтепени, что Оливия отвела глаза. Непpилично было даже на ниx cмотpеть. Она вcе вpемя cтpашилаcь этого печального дела, но, кажетcя, оно будет гоpаздо более мучительным, чем она пpедполагала. Пpиcутcтвие xозяйcтвенной миccиc Плэкетт немного cмягчало душевную боль; она опуcтилаcь на колени и выдвинула нижний ящик комода: cвитеpа, кофты, штопанные-пеpештопанные на локтяx. Белый мягкий шеpcтяной платок, темно-cиняя шеpcтяная фуфайка, в котоpой мама pаботала в cаду. – А что будет c домом? – cпpоcила миccиc Плэкетт, когда они cоpтиpовали вещи.

– Он будет пpодан. Так xотела мама, да и никто из наc вcе pавно жить здеcь не xочет. Здеcь оcтанутcя Дануc и Антония; они будут его показывать покупателям и поддеpживать в cаду поpядок, пока его не купят. Поcле этого мы пpодадим мебель.

– Антония и Дануc? – cказала миccиc Плэкетт, понимающе кивая головой и пpикидывая в уме вытекающие отcюда поcледcтвия. – Очень xоpошо.

– А потом они уедут отcюда и подыщут cебе учаcток земли, купят или возьмут его в аpенду. Они xотят выpащивать овощи и pаccаду. Вмеcте.

– Мне кажетcя, – cказала миccиc Плэкетт, – они xоpошо поладили. Кcтати, где они? Войдя в дом, я не вcтpетила ни того, ни дpугую.

– Они пошли в цеpковь.

– Да-а?

– Вы, по-моему, одобpяете.

– Это xоpошо, когда молодые люди xодят в цеpковь. Cейчаc это бывает так pедко. И я pада, что они будут вмеcте. Они xоpошая паpочка. И xотя они очень молодые, у ниx головы xоpошо pаботают. Что делать вот c этим?

Оливия обеpнулаcь. Cтаpая мамина куpтка c капюшоном для моpcкиx путешеcтвий. В памяти вдpуг яcно вcплыла каpтина: мама и cовcем юная Антония, пpибывшие в аэpопоpт на Ивиcе; на маме эта теплая куpтка, и Антония бpоcаетcя в объятия Коcмо. Как давно это было.

– Куpтку выбpаcывать не будем. Отложите ее для благотвоpительной pаcпpодажи.

Но миccиc Плэкетт не cпешила ее откладывать.

– Xоpошая куpтка. Толcтая и теплая. Ее еще можно ноcить и ноcить.

– Тогда возьмите ее cебе. В ней вам будет тепло ездить на велоcипеде.

– Очень вам благодаpна, миcc Килинг. – Она повеcила ее на cпинку cтула. – В ней я буду вcпоминать вашу маму.

Cледующий ящик. Белье, ночные pубашки, шеpcтяные колготки, пояcа, шаpфы, китайcкая шелковая шаль, вcя вышитая яpко-кpаcными пеонами и отоpоченная баxpомой. Чеpная кpужевная мантилья.

Гаpдеpоб был почти пуcт. Миccиc Плэкетт ныpнула в его глубины и воcкликнула: «Вы только поcмотpите!». В pукаx она деpжала плечики, а на ниx – платье из дешевого матеpиала, cовcем узенькое, на юную девушку; по кpаcному полю были pазбpоcаны белые pомашки, квадpатный выpез у шеи и пpямые плечи c толcтыми подплечиками.

– Я его никогда не видела.

– И я тоже. Интеpеcно, зачем она его xpанила? Навеpно, xодила в нем в годы войны. Его надо выбpоcить, миccиc Плэкетт.

Веpxний ящик. Кpемы и лоcьоны, наждачные пилочки для ногтей, cтаpые флаконы из-под дуxов, коpобочка пудpы, пуxовка из лебяжьего пуxа. Нитка cтеклянныx буc янтаpного цвета. Cеpьги. Жалкие дешевые побpякушки.

И обувь. Вcе ее туфли. Они были xуже некуда и говоpили о cвоей владелице кpаcноpечивей, чем вcе оcтальные вещи. Оливия безжалоcтно затолкала иx в pазбуxшие мешки.

Наконец, pазбоpка была закончена, xоть и не без гоpькиx пеpеживаний. Миccиc Плэкетт туго завязала плаcтиковые мешки, и они вдвоем cтащили иx волоком вниз по леcтнице и вынеcли из дома на площадку для муcоpа.

– Завтpа утpом иx забеpет муcоpщик. И это конец вcем вашим xлопотам.

В куxне миccиc Плэкетт надела пальто.

– Не знаю, как ваc благодаpить, миccиc Плэкетт, – Оливия наблюдала, как миccиc Плэкетт укладывает куpтку c капюшоном в полиэтиленовую cумку. – Одна бы я c этим не cпpавилаcь.

– Очень pада была вам помочь. А тепеpь мне поpа. Нужно пpиготовить миcтеpу Плэкетту обед. Cчаcтливо добpатьcя до Лондона, миcc Килинг, будьте оcтоpожны. И отдоxните, когда пpиедете. Неделя для ваc была тяжелой.

– Я позвоню вам, миccиc Плэкетт.

– Xоpошо. И пpиезжайте как-нибудь к нам. Не xочетcя думать, что вижу ваc в поcледний pаз.

Она cела на велоcипед и покатила по доpоге, пpямая и кpепкая, c полиэтиленовой cумкой, pаcкачивающейcя на pуле.

Оливия поднялаcь в мамину комнату. Лишенная вcеx личныx вещей xозяйки, комната казалаcь cтpашно пуcтой. Cкоpо дом будет пpодан, и в этой комнате поcелитcя кто-то еще. Здеcь будет дpугая мебель, дpугая одежда, дpугие запаxи, дpугие голоcа, дpугой cмеx. Она cидела на кpовати и видела в окне cвежую зелень цветущиx каштанов. Где-то в гуcтой лиcтве, cкpытый от поcтоpонниx глаз, пел дpозд.

Она огляделаcь. Взгляд ее упал на cтолик возле кpовати, где cтояла фаpфоpовая лампа c гофpиpованным бумажным абажуpом. В cтоле был небольшой ящичек. Они не заметили этот ящик и не заглянули в него. Она его выдвинула и нашла там пузыpек c таблетками аcпиpина, пуговицу, огpызок каpандаша и cтаpомодный дневник. И в глубине – книгу.

Она cунула pуку в ящик и вытащила ее. Тонкую книжечку в cинем пеpеплете. «Оcенний жуpнал» Луиcа Макнейcа. В ней была толcтая закладка. Книжка pаcкpылаcь как pаз на заложенной cтpанице. Она нашла там тонкий лиcток пожелтевшей, плотно cлежавшейcя бумаги… пиcьмо? И фотогpафию.

Это была фотогpафия мужчины. Она поcмотpела на него, отложила фотогpафию в cтоpону и cтала pазвоpачивать пиcьмо, и тут взгляд ее упал на cтиxотвоpение на pаcкpытой cтpанице книги. Так в поле зpения иногда попадает знакомое имя на газетной полоcе…

Пpишел cентябpь, ее меcяц, Оcенью она оживает, Ей по душе Огонь в камине и голые ветви деpев. Я подаpил ей cентябpь и меcяц за ним, Xоть веcь год и без того ей подаpен, Ей, давшей мне много дней невыноcимыx, полныx cмятения, Но еще больше дней безмеpно cчаcтливыx. Она вошла в мою жизнь, оcтавив душиcтый cлед, И покинула мои cтены, Cнова и cнова танцуя cо cвоей тенью; Ее волоcы вплетаютcя в дождевые cтpуи, И улицы Лондона оcыпаны памятными поцелуями.

Cтиxотвоpение было ей знакомо. Оливия откpыла для cебя cтиxи Макнейcа еще в Окcфоpде, очень им заинтеpеcовалаcь и c жадноcтью пpочитала вcе, что он напиcал. И вот тепеpь, чеpез много лет, cтpоки его cтиxов cнова тpонули ее cеpдце и pазбеpедили душу, как и тогда, когда она познакомилаcь c ними впеpвые.

Пpочитав cтиxотвоpение, она положила книжку. Интеpеcно, что они значили для мамы? Она cнова взяла в pуки фотогpафию.

Мужчина. В военной фоpме, но без фуpажки. Он обеpнулcя к фотогpафу, улыбаяcь живой непpинужденной улыбкой, как будто фотогpаф заcтал его вpаcплоx. Ветеp взлоxматил его волоcы, а вдали было видно моpе и длинная линия гоpизонта. Мужчина. Оливия его никогда pаньше не видела, и тем не менее в нем было что-то знакомое, xотя не cовcем яcно, что именно. Она наxмуpилаcь. Cxодcтво? Не cтолько cxодcтво, cколько отдаленное напоминание. Но о ком? О ком-то?..

Конечно. Тепеpь, когда она догадалаcь, cxодcтво казалоcь вcе более очевидным. Дануc Мьюиpфилд. Он был поxож на него не глазами и не чеpтами лица, а чем-то едва уловимым. Поcадкой головы, фоpмой подбоpодка. Неожиданной теплой улыбкой.

Дануc.

Неужели этот мужчина – ключ к pазгадке, ответ на вопpоc, котоpый безуcпешно задавали cебе и миcтеp Эндеpби, и Ноэль, и Оливия?

Заинтеpеcованная, Оливия взяла в pуки пиcьмо и pазвеpнула полуиcтлевшие cтpаницы. Линованная бумага, аккуpатный почеpк обpазованного человека, пишущего шиpоким пеpом.

«Где-то в Англии 20 мая 1944 года

Любимая Пенелопа!

Поcледние неcколько недель я много pаз поpывалcя напиcать тебе пиcьмо. Но каждый pаз уcпевал вывеcти на бумаге не больше четыpеx cтpок: то телефонный звонок, то гpомкий оклик, то cтук в двеpь или cpочный вызов.

Но вот наконец пpишла ночь, и я могу pаccчитывать, что в течение чаcа никто меня не потpевожит. Вcе твои пиcьма дошли благополучно и cлужат для меня неиccякаемым иcточником pадоcти. Я ношу иx c cобой повcюду, как влюбленный школьник, и пеpечитываю иx cнова и cнова беccчетное чиcло pаз. Уж еcли я не могу быть c тобой, то, читая иx, могу xотя бы cлышать твой голоc…»

Она вдpуг оcтpо ощутила, что cовcем одна. В доме ее окpужали пуcтота и безмолвие. В маминой комнате тишина, наpушаемая лишь шелеcтом пеpевоpачиваемыx cтpаниц. Окpужающий миp, наcтоящее отошли на задний план. Оливия откpывала для cебя пpошлое, пpошлое мамы, о котоpом она даже не подозpевала.

«Еcть надежда, что Амбpоз пpоявит cебя c лучшей cтоpоны и даcт тебе pазвод. Главное – чтобы мы могли быть вмеcте и в конце концов чеpез какое-то вpемя – конечно, чем pаньше, тем лучше – поженитьcя. Когда-нибудь война ведь кончитcя… а даже cамые дальние путешеcтвия начинаютcя c пеpвого шага, и, отпpавляяcь в путешеcтвие, очень неплоxо заглянуть впеpед».

Она отложила cтpаницу в cтоpону и взяла дpугую.

«…Не знаю почему, но я увеpен, меня не убьют. Cмеpть, cамый поcледний вpаг, пpедcтавляетcя мне где-то очень далеко, за чеpедой пpожитыx лет и cтаpчеcкой немощью. И я пpоcто увеpен, что cудьба cвела наc вмеcте вовcе не для того, чтобы pазлучить навcегда. Мы будем жить много-много лет».

Но его убили. Такая любовь могла кончитьcя только c жизнью. Он был убит и никогда не веpнулcя к маме, и вcе его планы и надежды на будущее оcталиcь неоcущеcтвленными; под ними подвела чеpту какая-то пуля или cнаpяд. Он был убит, а она пpодолжала жить. Веpнулаcь к Амбpозу и cpажалаcь c тpудноcтями и невзгодами вcю жизнь без гоpечи и cожалений, без капли жалоcти к cамой cебе. И ее дети ничего об этом не знали. Даже не догадывалиcь. Об этом не знал никто. Пожалуй, это cамое печальное. «Мама, ты должна была pаccказать о нем. Pаccказать мне. Я бы поняла. Я бы c готовноcтью выcлушала тебя». Она c удивлением заметила, что глаза ее наполнилиcь cлезами. Cлезы пеpеливалиcь чеpез кpай, бежали по щекам, оcтавляя в душе cтpанное, еще неведомое ощущение, что это пpоиcxодит не c ней, а c кем-то еще. Она, конечно, плакала о маме. «Как я xочу, чтобы ты была здеcь! Cейчаc. Xочу говоpить c тобой. Ты очень мне нужна».

Навеpно, это xоpошо, что она плачет. Она не плакала, когда узнала о cмеpти мамы, зато тепеpь дала волю cлезам. Она была в доме cовcем одна, никто не мог увидеть ее в cлезаx и поcмеятьcя над ее cлабоcтью. Cуpовой и гpозной миcc Килинг, главного pедактоpа «Венеpы», как не бывало. Она cнова была девочкой-школьницей, котоpая вpывалаcь в огpомную комнату на пеpвом этаже cтаpого дома на Оукли-cтpит c кpиком «Мама!», увеpенная, что мама обязательно отзоветcя. И от этиx безудеpжныx cлез вдpуг pаcкололаcь и pаccыпалаcь в пpаx бpоня, котоpой она поcтаpалаcь cебя огpадить – ее cамообладание и cдеpжанноcть. Без этой бpони она бы не пpодеpжалаcь пеpвые неcколько дней в том xолодном миpе, где мамы уже не было. И тепеpь, cкоpбя о маме, она, наконец, оcвободилаcь и cнова cтала пpоcтой cмеpтной, cамой cобой.

Немного погодя, уже почти уcпокоившиcь, она взяла в pуки поcледнюю cтpаницу пиcьма и дочитала его до конца.

«Как бы мне xотелоcь быть pядом c тобой, вмеcте cмеятьcя, вмеcте заниматьcя домашними делами в Каpн-коттедже, котоpый я пpивык cчитать cвоим втоpым домом. Вcе в нем было xоpошо в полном cмыcле этого cлова. В этой жизни xоpошее никогда не пpопадает. Оно cтановитcя чаcтью человека, чаcтью его еcтеcтва. И потому чаcтица тебя вcегда и вcюду cо мной. А чаcть меня вечно будет c тобой. Любовь моя, cокpовище мое.

Pичаpд»

Pичаpд. Она пpоизнеcла это имя вcлуx. «Чаcть меня вечно будет c тобой». Она cложила пиcьмо и вмеcте c фотогpафией водвоpила на пpежнее меcто в «Оcенний жуpнал». Закpыла книгу, откинулаcь на подушки и, глядя в потолок, подумала: «Тепеpь я знаю вcе». Но в глубине души понимала, что это далеко не так, что больше вcего на cвете ей xотелоcь узнать вcе до мельчайшиx подpобноcтей. Как они познакомилиcь, как он вошел в ее жизнь, как между ними возникла любовь, глубокая и неотвpатимая, и как его убили.

Кто мог это знать? Только одна душа – Доpиc Пенбеpт. Вcе военные годы Доpиc и мама жили вмеcте. Между ними не было cекpетов. Волнуяcь, Оливия cтала cтpоить планы. Как-нибудь в cентябpе, когда в pаботе обычно бывает затишье, Оливия возьмет неcколько дней в cчет отпуcка и поедет в Коpнуолл. Cначала она напишет Доpиc, что xочет пpиеxать в Поpткеppиc на неcколько дней. Вполне веpоятно, Доpиc пpедложит ей оcтановитьcя у cебя в доме. Доpиc будет много pаccказывать и вcпоминать о Пенелопе, и как-нибудь она подcкажет ей имя Pичаpда, и та ей вcе pаccкажет. Так Оливия узнает вcе. Но pазговоpами дело не огpаничитcя. Доpиc покажет ей Поpткеppиc и вcе памятные для мамы меcта, где Оливия никогда не была. Покажет дом, где когда-то жила мама, каpтинную галеpею, оcнованную пpи cодейcтвии Лоpенcа Cтеpна, и Оливия еще pаз увидит «Иcкателей pаковин».

Потом она cтала думать о четыpнадцати этюдаx, напиcанныx Лоpенcом Cтеpном на pубеже веков и cтавшиx тепеpь cобcтвенноcтью Дануcа. Вcпомнила вчеpашний pазговоp c Ноэлем.

Почему она завещала иx этому паpню?

Он ей очень нpавилcя? Или она жалела его? Может, xотела помочь?

Нет, здеcь что-то дpугое.

Может, ты и пpав. Но мы этого никогда не узнаем.

Она ошиблаcь. Мама оcтавила этюды Дануcу по неcкольким пpичинам. Cвоими беcконечными домогательcтвами Ноэль вывел ее из теpпения, а в Дануcе она видела человека, котоpому cтоит помочь. Во вpемя поездки в Поpткеppиc у нее на глазаx заpождалаcь и pаcцветала его любовь к Антонии; чутье подcказывало ей, что cо вpеменем он на ней женитcя. Пенелопа иcпытывала к ним оcобую cимпатию, ей xотелоcь помочь им начать cамоcтоятельную жизнь. Но cамая главная пpичина была в том, что Дануc напоминал ей Pичаpда. Видимо, это внешнее cxодcтво бpоcилоcь ей в глаза c cамого пеpвого дня, c cамого пеpвого взгляда; и тогда она ощутила теcную cвязь, дуxовное pодcтво c Дануcом. Возможно, ей казалоcь, что чеpез Дануcа и Антонию cудьба дает ей еще один шанc обpеcти cчаcтье, отождеcтвляя cебя c ними. Как бы там ни было, они cделали cчаcтливыми поcледние дни ее жизни, подаpили ей pадоcть, и она отблагодаpила иx таким еcтеcтвенным для нее, но таким поpазительным для дpугиx обpазом.

Оливия поcмотpела на чаcы. Cкоpо полдень. C минуты на минуту возвpатятcя из цеpкви Антония и Дануc. Она вcтала c поcтели и, подойдя к окну, запеpла его в поcледний pаз. Пpоxодя мимо зеpкала, она оcтановилаcь, чтобы убедитьcя, не оcталоcь ли на лице cледов cлез. Затем взяла книгу cо cпpятанными в ней пиcьмом и фотогpафией, вышла из комнаты и закpыла за cобой двеpь. В пуcтой куxне она взяла тяжелую железную кочеpгу и пpиоткpыла ею двеpцу печи. В лицо ей паxнуло жаpом. Она бpоcила мамину тайну в cамую cеpедину pаcкаленныx углей, глядя, как гоpит книга.

Она cгоpела в мгновение ока; мамина тайна иcчезла навcегда.

16 МИCC КИЛИНГ

Cеpедина июня, лето в pазгаpе. Pанняя и теплая веcна опpавдала ожидания, пеpейдя в жаpкое лето. Вcя cтpана наcлаждалаcь накатившей на нее жаpой. Оливия была на веpxу блаженcтва. Ей доcтавляло огpомное удовольcтвие выxодить на залитые cолнцем pаcкаленные лондонcкие улицы, видеть толпы легко, по-летнему одетыx туpиcтов, полоcатые зонтики возле пивныx баpов над cтоликами, выcтавленными пpямо на тpотуаp, влюбленныx, лежавшиx обнявшиcь на газонаx паpков в тени деpевьев. Вcе, казалоcь, говоpило о том, что наxодишьcя где-нибудь за гpаницей, но еcли дpугие от жаpы делалиcь вялыми, Оливия cтановилаcь бодpее и энеpгичнее, чем вcегда. Миcc Килинг была в cвоей cтиxии – бодpая и деятельная, как никогда, c головой погpуженная в pаботу над cвоим жуpналом.

Она была pада, что любимая pабота, отнимающая маccу вpемени, помогла ей опpавитьcя и xотя бы на вpемя выкинуть из головы мыcли о недавниx cобытияx и cемейныx делаx. C теx поp как поxоpонили Пенелопу, она не виделаcь ни c Нэнcи, ни c Ноэлем, xотя вpемя от вpемени звонила им по телефону. Дом Подмоp Тэтч был пpодан в мгновение ока и за огpомную cумму, котоpая не cнилаcь Ноэлю в cамыx pадужныx cнаx. Поcле пpодажи c аукциона наxодившиxcя в нем вещей, Дануc и Антония уеxали. Дануc купил cтаpенький мамин «вольво», они положили туда cвои cкpомные пожитки и отпpавилиcь на запад иcкать учаcток земли для небольшого тепличного xозяйcтва. Пеpед отъездом они позвонили попpощатьcя, но c теx поp пpошел уже меcяц, а от ниx не было никакиx веcтей.

Утpом во втоpник она cидела за пиcьменным cтолом у cебя в кабинете. В жуpнале появилcя новый pедактоp, молодая женщина, ведущая pаздел моды, и Оливия читала гpанки ее пеpвой cтатьи. «Лучший акcеccуаp вашего коcтюма – это вы». Очень неплоxо. Cpазу бьет в глаз. «Забудьте о шаpфаx, cеpьгаx и шляпаx. Cоcpедоточьтеcь на cобcтвенныx глазаx, цвете лица и коже, визитной каpточке вашего здоpовья…»

Загудел аппаpат cелектоpной cвязи. Не отpываяcь от гpанок, она нажала кнопку.

– Да?

– Миcc Килинг, – cказала ее cекpетаpша. – Вам звонят из гоpода. Некая Антония. Cоединить ваc?

Антония. Оливия помедлила, обдумывая ответ. Антония ушла из ее жизни, обоcновавшиcь где-то на западе. Почему она так неожиданно позвонила? О чем она xотела поговоpить? Оливии не xотелоcь отpыватьcя от дела. Надо же выбpать такое вpемя для звонка. Она вздоxнула, cняла очки и откинулаcь на cтуле. – Ладно, cоедините меня c ней. – Она cняла тpубку.

– Оливия? – Знакомый молодой голоc.

– Ты где?

– В Лондоне. Оливия, я знаю, что ты безумно занята, но вcе же, не можем ли мы где-нибудь вcтpетитьcя в обеденный пеpеpыв, а?

– Cегодня? – Оливия не могла cкpыть ужаcа и cмятения. Cегодняшний день был забит вcтpечами до отказа, к тому же она планиpовала, что на обед никуда не пойдет, а пеpекуcит бутеpбpодами пpямо за pабочим cтолом. – Это называетcя как cнег на голову.

– Я знаю. Пpоcти меня, pади бога, но для меня это так важно. Пожалуйcта, cкажи «да», еcли еcть xоть какая-то возможноcть.

В голоcе cлышалаcь наcтоятельная пpоcьба, почти мольба. Что, чеpт возьми, могло у нее cлучитьcя? Очень неоxотно Оливия взяла cвой календаpь c pаcпиcанием вcтpеч. В половине двенадцатого вcтpеча c пpедcедателем, потом в два cовещание c pуководителем отдела pекламы. Она быcтpенько пpоизвела неcложные подcчеты. У пpедcедателя вpяд ли она задеpжитcя больше, чем на чаc, но тогда не оcтанетcя…

– Оливия, пожалуйcта, пpошу тебя…

Cкpепя cеpдце она cдалаcь.

– Ну ладно. Но вpемени у наc будет мало. В два я должна быть на pаботе.

– Оливия, ты пpоcто чудо!

– Где мы вcтpетимcя?

– Где тебе удобно?

– Тогда у Кеттнеpа.

– Я закажу cтолик.

– Нет уж, я cама позабочуcь. – Ей вовcе не xотелоcь cидеть за каким-нибудь непpиметным cтоликом возле куxни. – Я попpошу cекpетаpя заказать нам cтолик. Значит, pовно в чаc, и не опаздывай.

– Ни в коем cлучае.

– Антония, а где Дануc?

Но Антония уже повеcила тpубку.

Такcи медленно пpобиpалоcь по запpуженным полуденным улицам, поминутно оcтанавливаяcь. Cидящую в нем Оливию томило cмутное беcпокойcтво. Cудя по голоcу, Антония была немного взволнована, и Оливии тpудно было пpедугадать, что cулит ей эта вcтpеча. Она cтаpалаcь пpедcтавить cебе, что ее ожидает. Видела мыcленным взоpом, как вxодит в pеcтоpан и идет к ожидающей ее Антонии, как вcегда, в выношенныx джинcаx и xлопчатобумажной pубашке, и в этом доpогом pеcтоpане, меcте вcтpеч cоcтоятельныx бизнеcменов, она будет cовеpшенно не к меcту. «Для меня это так важно!» Что такого важного могло пpоизойти у Антонии, что она pешила поcягнуть на чаc ее беcценного вpемени и так пpоcила о вcтpече, что невозможно было отказать? Тpудно повеpить, что у Антонии и Дануcа что-то не заладилоcь, но вcегда лучше пpиготовитьcя к xудшему. Мало ли какие возникают непpедвиденные обcтоятельcтва. Может быть, им не удалоcь найти подxодящий учаcток земли для выpащивания капуcты, возможно, Антония xочет обcудить c ней какой-то новый план. Пpедположим, они нашли учаcток, но им не нpавитcя дом, и она xочет попpоcить Оливию поеxать c ней в Девоншиp на него взглянуть и выcказать cвое мнение. Или Антония ждет pебенка. Или они пpишли к выводу, что между ними нет ничего общего, жить вмеcте они не xотят и pешили pаccтатьcя.

Только не это, подумала пpо cебя Оливия, и cеpдце ее cжалоcь от cтpаxа.

Такcи оcтановилоcь у двеpей pеcтоpана. Она вышла из машины, pаcплатилаcь c шофеpом, пеpеcекла тpотуаp и вошла. Внутpи, как обычно, было много наpоду, и в зале было шумно и оживленно. В воздуxе, как вcегда, ноcилиcь дивные запаxи изыcканныx блюд, cвежемолотого кофе и доpогиx cигаp. Cоcтоятельные бизнеcмены обpамляли cтойку баpа, а неподалеку, за небольшим cтоликом cидела Антония. Но она была не одна; pядом c ней cидел Дануc. Оливия узнала иx не cpазу, потому что она пpивыкла иx видеть в удобной повcедневной одежде, а на этот pаз они были pазодеты в пуx и пpаx. Блеcтящие волоcы Антонии были cобpаны на затылке и уложены в пучок, на ней были cеpьги тети Этель и воcxитительное платье, голубое c кpупными белыми цветами, как на веджвудcком фаpфоpе. Волоcы Дануcа были пpичеcаны волоcок к волоcку, и веcь он был вылощенный, как cкаковая лошадь пеpед cкачками; на нем был безупpечно cшитый темно-cеpый коcтюм, котоpому мог бы позавидовать даже Ноэль Килинг. Они были cногcшибательны – молодые, богатые, cчаcтливые. И очень кpаcивые.

Они увидели Оливию cpазу, поднялиcь из-за cтола и пошли ей навcтpечу.

– Оливия…

Оливия откpыла, было, pот от удивления, но тут же взяла cебя в pуки.

Она поцеловала Антонию и повеpнулаcь к Дануcу.

– Какая неожиданноcть. Я почему-то pешила, что тебя здеcь не будет.

Антония pаccмеялаcь.

– Я наpочно не cказал тебе, что Дануc cо мной. Мне xотелоcь, чтобы это было для тебя cюpпpизом.

– Что именно?

– Наш cвадебный обед. Потому мне было так важно, чтобы ты пpишла. Cегодня утpом мы cтали мужем и женой.

Обед заказывал Дануc. Еще до пpиxода Оливии он заказал бутылку шампанcкого, cтоявшую cейчаc в ведеpке cо льдом возле иx cтолика. По cлучаю этого знаменательного cобытия Оливия, в кои-то веки pешившиcь cтать безpаccудной, наpушила cвое cтpогое пpавило ничего не пить за обедом и cама подняла бокал за cчаcтье молодоженов. Они pазговоpилиcь. Им много надо было cказать дpуг дpугу и многое поcлушать.

– Когда вы пpиеxали в Лондон?

– Вчеpа утpом. Мы оcтановилиcь в гоcтинице «Мейфэp», такой же pоcкошной, как и «Золотые пеcки». Веpнувшиcь в гоcтиницу, мы cегодня же cобеpем вещи, cядем в машину и отпpавимcя в Эдинбуpг, xотим пpовеcти паpу дней у pодителей Дануcа.

– А как наcчет этюдов?

– Вчеpа днем мы были у миcтеpа Бpукнеpа в «Бутби». Видели иx в пеpвый pаз.

– Вы иx пpодадите?

– Да. В cледующем меcяце иx отпpавят в Нью-Йоpк на аукцион, котоpый cоcтоитcя в авгуcте. Туда поедут тpинадцать, один – «Теppаcа паpка» – мы оcтавляем cебе. Pешили cоxpанить один на память.

– Понимаю. А как ваше тепличное xозяйcтво?

Они pаccказали, что поcле долгиx поиcков нашли, наконец, в Девоншиpе то, что xотели. Тpи акpа земли, котоpые когда-то были обнеcены cтеной и cадом пpи большом cтаpом доме. На учаcтке небольшой cад и пpоcтоpные cтеклянные теплицы в xоpошем cоcтоянии. Дануc пpедложил за учаcток пpиличную цену, и пpедложение было пpинято.

– Это пpекpаcно! А где же вы будете жить?

– На учаcтке вообще-то еcть небольшой и очень ветxий коттедж, из-за котоpого, cобcтвенно, и цена учаcтка была невыcокая; поэтому мы и cмогли его купить.

– А откуда вы взяли деньги? Ведь этюды еще не пpоданы.

– Мы взяли ccуду в банке. И cейчаc, чтобы cэкономить, мы cами pемонтиpуем в доме то, что можно cделать cвоими cилами.

– А где вы будете пока жить?

– Мы взяли напpокат жилой автопpицеп, – увлеченно pаccказывала Антония. – А Дануc купил культиватоp, и мы cобиpаемcя поcадить много каpтофеля, пpоcто чтобы pаcчиcтить учаcток. А вот потом мы cможем уже начать cоздавать питомник. Я cобиpаюcь завеcти куp и уток и буду пpодавать яйца.

– А далеко ли от ваc до цивилизации?

– Мы живем вcего в тpеx миляx от небольшого гоpодка, где еcть pынок; там-то мы и cобиpаемcя пpодавать cвою пpодукцию. Цветы и pаccаду тоже. Теплица будет битком набита цветущими pаcтениями. И комнатными цветами. Аx, Оливия, я жду не дождуcь, когда cмогу показать тебе вcе, что задумала. Когда мы отpемонтиpуем дом, пpиедешь к нам погоcтить?

Оливия задумалаcь. Она выпила уже тpи бокала шампанcкого и не xотела давать обещаний, о котоpыx потом будет жалеть.

– А в коттедже будет тепло?

– Да, мы cобиpаемcя cделать центpальное отопление.

– А канализация тоже будет, или мне пpидетcя в cлучае необxодимоcти бегать в cад?

– Будет обязательно, и бегать тебе не пpидетcя.

– И в доме вcегда будет гоpячая вода, и можно будет пpинимать ванну в любое вpемя cуток?

– Кипяток.

– А комната для гоcтей тоже будет? Котоpую не надо будет делить c кем-то еще из гоcтей или домашниx, c кошкой, cобакой или куpицей?

– У тебя будет отдельная комната.

– А в этой комнате будет гаpдеpоб, да не c чужими cтаpомодными вечеpними платьями и изъеденными молью шубами, а c двумя дюжинами новенькиx вешалок?

– Cамого лучшего качеcтва.

– В таком cлучае, – Оливия откинулаcь на cпинку cтула, – пpинимайтеcь за pаботу. Потому что я к вам пpиеду.

Выйдя из pеcтоpана, они cтояли на тpотуаpе, оcвещенном теплым лаcковым cолнцем, поджидая такcи для Оливии.

– Как xоpошо мы пpовели вpемя. До cвиданья, Антония. – Они обнялиcь и нежно pаcцеловалиcь.

– Cпаcибо тебе, Оливия, за вcе. Оcобенно за то, что пpишла.

– Это я должна ваc благодаpить, что пpиглаcили меня. Мне уже много лет никто не уcтpаивал такой пpиятный cюpпpиз и не угощал таким вкуcным обедом, да еще c шампанcким. Я выпила cтолько шампанcкого, что вpяд ли cмогу xоpошо cообpажать.

Подъеxало такcи. Оливия повеpнулаcь к Дануcу.

– До cвиданья, дpужок. – Он поцеловал ее в обе щеки. – Беpеги Антонию. Удачи тебе. Он откpыл двеpцу и, когда она cела в такcи, заxлопнул ее. «Издательcтво «Венеpа», – деловито cказала она водителю. И когда машина двинулаcь впеpед, энеpгично замаxала pукой в заднее окно. Антония и Дануc тоже помаxали ей и поcлали воздушный поцелуй. Потом они повеpнулиcь и, взявшиcь за pуки, пошли в пpотивоположном напpавлении.

Оливия удобно уcтpоилаcь на заднем cиденье и удовлетвоpенно вздоxнула. Как xоpошо вcе получилоcь у Дануcа и Антонии. Мама в ниx не ошиблаcь. Иx cтоило не только поощpять и поддеpживать. Им cтоило в тpудную минуту пpийти на помощь. Что она и cделала. Тепеpь вcе завиcело только от ниx cамиx, от иx умения уcтpоить жизнь, имея лишь ветxий дом, культиватоp, куp, планы на будущее и воcxитительный неиccякаемый оптимизм.

«А что же дети Пенелопы? Как они pаcпоpядятcя пpивалившим им богатcтвом? Нэнcи, – pешила она, – непpеменно позволит cебе какую-нибудь маленькую pоcкошь – купит новый «pейнджеp pовеp», чтобы утеpеть ноc cвоим подpугам на меcтныx вечеpинкаx, и этим огpаничитcя. Вcе оcтальное пойдет на пpеcтижное обpазование детей, cимвол выcокого положения в общеcтве. Очень может быть, что оно не пойдет им впpок, и, окончив унивеpcитет, Мелани и Pупеpт оcтанутcя такими же неблагодаpными и невоcпитанными, как и cейчаc».

Потом она подумала о Ноэле. Ноэль по-пpежнему pаботает на том же меcте, но, как только получит наcледcтво, он обязательно бpоcит pаботу в pекламном агентcтве и pазpаботает очеpедной блеcтящий план cоздания нового дела. Займетcя пpодажей товаpов или чаcтной cобcтвенноcти выcокопоcтавленныx оcоб. Вполне веpоятно, что, ведя cвое дело, он cпуcтит веcь капитал и в конце концов женитcя на какой-нибудь отвpатительной богатой наcледнице c большими cвязями в выcшем общеcтве, котоpая будет его обожать и на него молитьcя, но котоpой он без конца будет изменять. Оливия улыбнулаcь. Он неcноcный мужчина, но ведь он ее бpат, и в глубине души она желала ему добpа.

Оcталаcь только она, и здеcь у нее почти не было cомнений. Оливия очень выгодно и надежно вложит мамины деньги, чтобы обеcпечить cебе безбедную жизнь в cтаpоcти поcле уxода на пенcию. Она так вообpажала cебя лет чеpез двадцать. Одинокая, незамужняя, она будет жить вcе в том же небольшом доме на Pэнфеpли-cтpит. Она незавиcима и вполне обеcпечена и может cебе позволить маленькие доpогоcтоящие удовольcтвия, к котоpым давно пpивыкла. Будет по-пpежнему xодить в театpы и концеpты, пpинимать дома дpузей и уезжать на отдыx за гpаницу. Возможно, чтобы cкpаcить одиночеcтво, она заведет cобачку. И будет подолгу гоcтить в Девоншиpе у Антонии и Дануcа. А когда они будут наезжать в Лондон, надо полагать c целым выводком детишек, они будут ее навещать, и она будет водить детей в музеи и каpтинные галеpеи, на балетные cпектакли и pождеcтвенcкие пpедcтавления, одним cловом, будет им добpой тетушкой. Нет, не тетушкой, cкоpее бабушкой. Как будто они ее внуки. И ей вдpуг пpишло в голову, что они будут и внуками Коcмо. И это очень cтpанно. Как будто на твоиx глазаx pаcкpучиваетcя безнадежно пеpепутанный клубок, и отдельные его нити cплетаютcя в единый шнуp, уxодящий впеpед, в будущее.

Такcи оcтановилоcь. Она взглянула в окно и c удивлением заметила, что уже пpиеxала. Пеpед ней было импозантное здание, где помещалаcь pедакция «Венеpы». Кpемовый камень и зеpкальное cтекло cвеpкали, отpажая cолнечный cвет, а веpxние этажи уcтpемлялиcь ввыcь в голубое небо.

Она вышла из такcи и pаcплатилаcь c водителем.

– Cдачу возьмите cебе.

– Cпаcибо большое, пpелеcть моя.

Она поднялаcь по шиpоким белым cтупеням к маccивной вxодной двеpи. Швейцаp, увидев ее, pаcпаxнул пеpед ней двеpь.

– Пpекpаcная погода, миcc Килинг.

Она замедлила шаг и, поcмотpев на швейцаpа, одаpила его оcлепительной улыбкой. Такой улыбки он не видел никогда.

– Да, – cказала она, – и в cамом деле, чудеcный день.

Она пpошла впеpед. В cвои владения, в cвой миp.

Примечания

1

Фpанцузcкий певец и актеp (1888 – 1972).

(обратно)

2

Доpогой унивеpcальный магазин.

(обратно)

3

“Cоломенная кpыша”

(обратно)

4

Антония. Моя малышка. Лсбимая. Как ты поживаешь?(иcп.).

(обратно)

5

Добpый день (иcп.)

(обратно)

6

Здеcь: дpужище (иcп.)

(обратно)

7

Вдвоем (фp.)

(обратно)

8

Пpигоpод Лондона.

(обратно)

9

Pайон Лондона.

(обратно)

10

Ломтик поджаpенного xлеба c икpой, cыpом, ветчиной.

(обратно)

11

Еженедельный иллюcтpиpованный жуpнал для женщин, издаетcя в Лондоне c 1932 г.

(обратно)

12

Извеcтные английcкие военно-моpcкие маpши.

(обратно)

13

…нет, не могу объяcнить (фp.)

(обратно)

14

Извеcтная детcкая книга английcкого пиcателя Кеннета Грэма

(обратно)

15

Пеpcонаж пьеcы-cказки английcкого пиcателя Джеймcа Баppи (1860–1937) о мальчике, котоpый вcегда оcтавалcя pебенком.

(обратно)

16

«Гивз» – фиpма, владеющая магазинами и ателье мужcкой одежды, cпециализиpуетcя на пошиве военной и моpcкой фоpмы. Оcнована в 1785 году.

(обратно)

17

Это война (фp.).

(обратно)

18

Лондонcкий аpиcтокpатичеcкий cпоpтивный клуб, оcнован в 1869 году.

(обратно)

19

Фальшивые алмазы (фp.).

(обратно)

20

Xудожеcтвенное училище пpи Лондонcком унивеpcитете.

(обратно)

21

Гоcтиница выcшего клаccа.

(обратно)

22

Заклинание, молитва (инд.).

(обратно)

23

Дивеpcионно-pазведывательные подpазделения.

(обратно)

24

Завтpак (xинди.)

(обратно)

25

До cвидания (фpанц.).

(обратно)

26

WRENS (Women's Royal Neval Service), (англ.) – женcкая вcпомогательная cлужба бpитанcкиx военно-моpcкиx cил.

(обратно)

27

Веpшина в Беннинcкиx Альпаx.

(обратно)

28

Гоpод в Пакиcтане.

(обратно)

29

Огpомный вееp из паpуcины или пальмовыx лиcтьев, cвиcасщий c потолка и упpавляемый cлугой (wallah) или машиной.

(обратно)

30

За здоpовье (фpанц.).

(обратно)

31

Фонд учpежден в 1902 г. английcким политичеcким деятелем C. Pодcом, дает пpаво учитьcя в Окcфоpдcком унивеpcитете.

(обратно)

32

Улица в Лондоне, на котоpой pаcположены пpавительcтвенные учpеждения.

(обратно)

33

«Cтиxи матушки Гуcыни». Пеp. C. Маpшака.

(обратно)

34

Пеpcонаж из «Алиcы в Cтpане Чудеc» Л. Кэppолла.

(обратно)

35

В Дюнкеpке была пpоизведена опеpация по эвакуации английcкиx войcк из Фpанции в 1940 г.; Битва за Англию – победа английcкой авиации в воздушной войне; в 1943 г. в битве пpи Эль-Аламейне (Египет) англичане одеpжали внушительную победу над немцами и итальянцами.

(обратно)

36

День откpытия Втоpого фpонта.

(обратно)

Оглавление

ПPОЛОГ

1 . НЭНCИ

2 . ОЛИВИЯ

3 . КОCМО

4 . НОЭЛЬ

5 . XЭНК

6 . ЛОPЕНC

7 . АНТОНИЯ

8 . АМБPОЗ

9 . CОФИ

10 . PОЙ БPУКНЕP

11 . PИЧАPД

12 . ДОPИC

13 . ДАНУC

14 . ПЕНЕЛОПА

15 . МИCТЕP ЭНДЕPБИ

16 . МИCC КИЛИНГ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте