«Все, что нам дорого»

Джорджу

Кровь перевешивает свидетельские показания.

Сухие листья, которые она сгребла этим утром, шуршали под легким ветерком. Она обернулась к входной двери, решив, что, может быть, слышала шаги, но ветер стих, и наступила тишина, только машина Пита Конрана ехала по улице, он возвращался с работы в 5.45, каждый вечер ровно в 5.45, в некоторых семьях так заведено. Энн Уоринг подошла к лестнице и позвала:

– Ну-ка, девочки, не копайтесь. Папа приедет с минуты на минуту. Джулия, Эйли!

Эйли спустилась первой, ярко-оранжевый рюкзак съезжал с плеча, – младшая дочь была возбуждена, но старательно это скрывала. Эта ее неуверенность в себе была непривычной, одна из примет, появившихся за последний год.

– Ты не забыла взять еще один свитер? Там наверху будет холодно.

– Да, мам. – Она отмахивалась от заботы матери и все же нуждалась в ней, не привыкла пока без нее обходиться.

Энн улыбнулась и крикнула наверх:

– Джулия!

Джулия сошла вниз медленно, ее узкое лицо, обрамленное густыми короткими волосами, выражало негодование. Энн вспомнила время, когда она была – нет, не беспечной, но, по крайней мере, веселее и беззаботнее. Пожалуй, эту перемену нельзя просто отнести только на счет последнего года или приписать начавшемуся взрослению Джулии, когда у всех подростков бывают приступы мрачности и перепады настроения. Энн и сама не помнила, когда именно это началось. Она пыталась порыться в прошлом, отыскать тот миг, который она так беспечно упустила, но он оставался неуловимым, тщательно скрытым за отчужденностью Джулии, и Энн понимала только одно – в отношениях между ней и старшей дочерью легла какая-то тень.

– Не понимаю, что ты так суетишься, – Джулия говорила тихо и раздраженно. – Ты же знаешь, он всегда опаздывает.

– Я все думаю, а вдруг он сделает нам сюрприз.

– Ну и глупо.

Энн понимала, что она права, понимала и то, что Джулия винила ее за все случаи, когда она ждала сама и заставляла их всех ждать какого-то знака перемены, уверяя себя, что на этот раз Тед обязательно преподнесет им сюрприз. В своем жестоком тринадцатилетнем сердце Джулия винила ее и за то, что ей надоедало ждать.

Джулия внимательно смотрела на мать и как всегда жалела, что причинила ей боль, но в то же время ей было неприятно, что мать так легко справилась с этим.