«Счастливая ошибка»

Линда Николз Счастливая ошибка

Пролог

20 апреля, понедельник

Медицинский центр Нью-Йоркского университета

Доктор Джейсон Соломон Голдинг, действительный член Американской ассоциации психологов, автор книг «Полный восстановительный курс психотерапии за 21 день» и «Возвращение к себе», до сих пор не мог поверить, что с ним произошла такая неприятность.

– Господи, ну какой же я невезучий! – в который раз уныло повторил он, ощущая всепоглощающую жалость к себе и одиночество.

«Может, следующую книгу надо посвятить проблеме одиночества? – размышлял Джейсон, уставившись невидящим взглядом в пространство. – И название дать простое, но емкое: „Одинокий человек“.

Он так увлекся обдумыванием вариантов названий глав и параграфов будущей книги, что на некоторое время даже забыл о жалости к себе. Впрочем, созерцание больничной палаты очень скоро вывело Джейсона Голдинга из задумчивости, и новый приступ жалости, теперь уже в совокупности с раздражением, охватил его. Он толкнул ногой стоящий около кровати больничный столик и со злорадством принялся наблюдать, как дрожало сладкое желе на тарелке. Можно было бы пнуть столик и посильнее, но доктор Голдинг решил, что пока и этого достаточно. Важно хоть немного разрядиться и напомнить бесчувственной Монике в том, как он несчастен.

– Да ладно тебе, Джей! – Моника нехотя повернула голову, скользнула взглядом по мужу и снова устремила взор к окну.

Конечно, рассматривать проносящиеся внизу вереницы машин и сожалеть об упущенной возможности совершить поход по магазинам и пообедать в „Четырех временах года“ интереснее, чем лишний раз выразить сочувствие мужу, который лежит тут, в этой идиотской больничной палате!

– Нет, ну что за невезение! Свалиться от сердечного приступа! – громко сказал доктор Голдинг и поморщился.

Собственно, эту фразу он произносил постоянно, жалуясь на сыгравшую с ним злую шутку судьбу всем, кто желал или вынужден был его слушать: врачам, медсестрам, сиделкам, Монике. А потом начинал подробно и обстоятельно рассказывать, как он внезапно почувствовал сильную боль в груди, словно ее сжали тисками, и, схватившись за сердце, упал на колени прямо на трибуне, куда поднялся, чтобы выступить с речью. Ну почему судьба обошлась с ним так жестоко? Чем он заслужил ее немилость?

А ведь как хорошо и удачно все складывалось! Он получил приглашение выступить на ежегодном, десятом по счету, симпозиуме по проблеме преодоления стрессов, и не просто с докладом, а с программной речью! Готовился, прилетел в Нью-Йорк из Сан-Франциско, уже поднялся на трибуну, любезно поблагодарил президента Американской ассоциации психологов за приглашение и предоставленную ему честь выступить, как вдруг…

Джейсон Голдинг снова и снова вспоминал, как неожиданно ощутил, будто грудь сжали тисками. Его бросило в жар, лицо исказилось от боли, лоб покрылся испариной, а через мгновение он, еще ничего не понимая, схватился рукой за левую часть груди и упал на колени… Ужасная ситуация, нелепая, а главное, унизительная! Единственное, что немного утешало, – его увезли на „скорой помощи“ с острым сердечным приступом, а не с каким-нибудь несварением желудка или чем-либо подобным, вызвавшим бы насмешки коллег. Слабое утешение, если учитывать, что доклад, к которому он долго и тщательно готовился, так и остался непрочитанным.

– Ничего, будут и другие симпозиумы, – словно угадав его мысли, промолвила Моника, не отводя взгляда от окна. – Этот – не первый и не последний в твоей жизни.

Очутившись на больничной койке, доктор Голдинг постоянно утешал себя этой мыслью, и она казалась ему разумной, но он очень злился, когда ее высказывала Моника. А впрочем, она права. Этот симпозиум – не первый и не последний в его жизни. И программная речь – не пик его творческой и научной карьеры, а лишь очередной шаг к сияющей вдалеке вершине. Ведь человек, вступивший на тернистый, сложный путь исследований и вкусивший радость победы, никогда уже не отступится. Он будет карабкаться дальше и дальше, выше и выше, пока не достигнет самой высокой точки этой огромной крутой горы под названием „наука“.

„Блестящая мысль! – встрепенувшись, подумал доктор Голдинг. – Глубокая, философская. Надо бы ее записать, пока не забыл“. И, повернувшись к стоящей у окна Монике, он воскликнул:

– Найди ручку и листок бумаги! Если можно, побыстрее. Моника пожала плечами, с сожалением отошла от окна, приблизилась к кровати мужа и села на стоящий рядом стул. Взяла дамскую сумочку и стала неторопливо, даже осторожно, копаться в ней.

„Ну, давай же, пошевеливайся! – раздраженно думал Доктор Голдинг, наблюдая, как Моника тонкими пальцами с длинными ухоженными, покрытыми ярким лаком ногтями перебирает вещи в сумочке. – Конечно, сломанный ноготь ее волнует больше, чем просьба тяжелобольного мужа. Разве с такими ногтями что-нибудь можно отыскать?“

Словно услышав его мысли, Моника опрокинула содержимое сумочки себе на колени и продолжила поиски ручки и бумаги. Отвлеклась на мгновение, поправила упавшую на лоб прядь золотисто-каштановых волос и снова принялась исследовать выпавшие предметы.

Джейсон глубоко вздохнул и, пытаясь подавить всевозрастающее раздражение, отвернулся. Он не позволит себе тратить нервы, глядя, как Моника меланхолично перебирает содержимое сумочки, и вообще не будет выражать свои эмоции ни вслух, ни мысленно. Во-первых, отрицательные эмоции вредят здоровью, которое у него, как оказалось, расшаталось, а во-вторых, злость и досада на собственную жену недостойны мужчины, ученого, психолога и психотерапевта. И чтобы отвлечься, доктор Голдинг взял со столика изданную к симпозиуму брошюру с подготовленными им к конференции материалами и принялся с увлечением рассматривать свое лицо, помещенное на обложке.

Недурно, очень недурно. Привлекательное умное лицо, живой взгляд, а главное, великолепная шевелюра! Джейсон машинально провел рукой по былым залысинам, на месте которых теперь красовались пересаженные с затылка волосы. Все в меру: не слишком густо, но и не редко. В общем, нормальная прическа, выглядит так, словно волосы всегда здесь росли.

Джейсон вновь стал вглядываться в свое изображение и с удовлетворением отметил, что смотрится он хорошо, даже очень. И вовсе не потому, что постарался фотограф. Сначала он не хотел, чтобы фотографию помещали на обложке брошюры, но редактору все-таки удалось уговорить его.

– Нет, ну зачем? – попытался слабо протестовать доктор Голдинг. – Для серьезного ученого это как-то мелко! Нет, не надо.

– Но разве не вы доказывали в своих книгах, что внешность человека и то, как он сам себя воспринимает, влияют на отношение к нему других людей? – с улыбкой парировала редактор. – Пусть все, и в том числе будущие пациенты, видят: вы – симпатичный, уверенный в себе человек. Это важно, мистер Голдинг.

И теперь, снова и снова разглядывая свое лицо на обложке брошюры, Джейсон с удовлетворением думал, что правильно сделал, прислушавшись к совету редактора. Программную речь он сочинил блестящую, брошюра с научными материалами выглядела внушительной, и сам он на обложке излучал бодрость и оптимизм. Вот только…

Вспомнив о том, что ему так и не удалось поразить съехавшихся на симпозиум коллег своей речью, доктор Голдинг печально вздохнул и отложил брошюру. Какая ирония судьбы: вокруг кипит жизнь, симпозиум продолжается, а он валяется здесь, в больничной палате! Нет, конечно, Моника права, утверждая, что этот симпозиум не последний в его жизни, но все равно очень обидно. А вот с чем Джейсон решительно не может согласиться, так это с ее не лишенным ехидства замечанием, будто он принял приглашение выступить на конференции лишь затем, чтобы утереть нос некоторым коллегам. Особенно бывшим коллегам, которые всегда делали вид, что не замечают его научных успехов и стремительного карьерного роста. И еще: Моника расценивала его выступление на симпозиуме как своеобразную месть завистливым недоброжелателям, упорно не замечающим его достижений.

А завидовать и в самом деле было чему! Во-первых, сам президент ассоциации прислал ему приглашение выступить с программной речью. А во-вторых, с интервалом в шесть месяцев доктор Голдинг выпустил две книги, каждая из которых сразу попала в список бестселлеров, печатающийся в „Нью-Йорк тайме“, и вскоре должна выйти в свет третья – в следующем месяце.

И вдруг такая напасть! Сердечный приступ, так некстати и не к месту случившийся!

– Ваши коронарные артерии на восемьдесят пять процентов закупорены, – сообщил ему врач после внимательного осмотра и изучения всяческих анализов.

– Но есть же средства, как их откупорить? – спросила Моника, и Джейсон, услышав ее вопрос, с неприязнью подумал, что некоторые люди совершенно не стесняются своего невежества.

– Разумеется, есть, – с улыбкой ответил врач. – И мы их применим.

„И вот завтра они будут их применять, – угрюмо вздохнув, мысленно констатировал доктор Голдинг. – Будут делать нечто вроде хирургической операции“.

Новая волна жалости к себе захлестнула его, и он, закрыв глаза, со страдальческим видом принялся вспоминать, какие еще неприятности, кроме сердечного приступа, лишившего его возможности блеснуть речью перед коллегами на симпозиуме, отравляют ему жизнь. Дом в Пасифик-Хайтс, который до сих пор так и не продан, и новая книга, издание которой задерживается до следующего месяца. Что же еще? Пожалуй, и этого достаточно.

Буквально на днях Моника долго убеждала его, что неприятности эти ничтожны и на них не следует обращать внимания, но настроение мужу ей поднять так и не удалось. Правда, надо отдать должное Монике: говорила она убедительно. Симпозиум – не последний в его жизни, дом рано или поздно найдет своего покупателя, а затянувшийся выпуск книги лишь подогревает интерес у будущих читателей. Моника даже напомнила Джейсону, что у него есть она, жена, и вдвоем всегда легче справляться с проблемами, однако…

– Ну вот, нашла! – Голос Моники вывел доктора Голдинга из задумчивости.

Он открыл глаза и увидел, что жена протягивает ему огрызок карандаша и клочок бумаги, на котором вряд ли уместилась бы даже пара слов.

– Лучше поздно, чем никогда, – сделав трагическое лицо, сказал он. – В данном случае эта пословица неверна.

– Почему?

– Я забыл, какую мысль хотел записать.

– Бывает. Извини.

Джейсон взглянул на Монику: губы плотно сжаты, выражение лица бесстрастно, но тон, которым она произнесла последнюю фразу, свидетельствовал о том, что она еле сдерживает раздражение. Доктор Голдинг хотел бросить ненужные теперь огрызок карандаша и клочок бумаги на столик, но, не увидев рядом столешницы, удивился. Однако тотчас же вспомнил, что сам недавно пнул столик ногой, вымещая на нем все свои обиды, и тот откатился от кровати.

– Давай я положу, – холодно промолвила Моника. Джейсон вручил ей огрызок карандаша и мятый клочок бумаги и снова закрыл глаза. Полежал некоторое время молча, машинально потирая ладонью участки головы, на которых еще недавно сверкала лысина, а теперь росли волосы, вытер пот со лба. Господи, ну и жариша здесь! Видимо, ему придется устроить в этой больнице еще один скандал, подобный тому, который он закатил, когда его не хотели помещать в отдельную палату. Теперь он будет требовать кондиционер – и не сломанный, а в рабочем состоянии.

– Моника, надо сказать персоналу, чтобы в палате установили кондиционер, – открывая глаза, раздраженно произнес доктор Голдинг. – Или они хотят, чтобы я задохнулся и умер от жары?

– Кондиционер в палате есть, и он включен, – не глядя на мужа, ответила Моника и взяла со стола пульт дистанционного управления. – Ложись на спину и постарайся успокоиться. Ты много нервничаешь.

Она села на стул, включила телевизор, пощелкала пультом и, найдя сериал про Голливуд, принялась с интересом смотреть. Джейсон с недовольным видом отвернулся. Нет, это просто возмутительно! Сидеть и беззаботно пялиться в экран телевизора, когда жизнь мужа в опасности, а карьера, возможно, под угрозой! На Монику ни в чем нельзя положиться, он убеждался в этом много раз. Вот, например, перед отъездом в Нью-Йорк на симпозиум он попросил ее выполнить несколько поручений, и что же? Вне всякого сомнения, Моника благополучно забыла о них. Сейчас и проверим.

– Моника, ты выполнила мою просьбу? – строго спросил Джейсон, поворачивая голову в сторону сидящей перед телевизором жены.

– Какую именно, дорогой?

Моника грациозно закинула ногу на ногу. Раньше эта ее манера и длинные стройные ноги всегда вызывали у Джейсона восхищение, но по прошествии ряда лет ему в голову иногда приходила мысль, что даже неправильное произношение слов может являться веской причиной для развода.

– Ты связалась с подрядчиком?

– С каким?

– С тем, которого нам рекомендовал Метцер. Из Петалумы, – чувствуя, что у него начинает повышаться давление и шуметь в ушах, раздраженно проговорил Джейсон.

– Я думаю, он объявится завтра, – ответила Моника, пощелкала кнопками пульта и, отыскав иностранный сериал, стала с интересом следить за слезливой беседой двух дам, говорящих, судя по всему, на хинди.

– Найди в больнице факс и пошли сообщение подрядчику, – продолжал Джейсон. – Пусть он пришлет мне по факсу смету будущих расходов. Я должен просмотреть ее прежде, чем в моем офисе начнется реконструкция.

Не отрывая взгляда от экрана телевизора, Моника молча кивнула, а Джейсон возмущенно возвел глаза к потолку.

Нет, Моника невыносима! Напоминает неразумного ребенка. Понятия не имеет, откуда берутся деньги, как они зарабатываются. Ей бы только бегать по магазинам, выбирать и покупать себе наряды, причем не всегда соответствующие ее фигуре и внешности.

– Надеюсь, ты понимаешь: чем скорее закончится реконструкция моего офиса, тем раньше я смогу начать семинары, – сказал доктор Голдинг и был награжден едва заметным кивком: Моника переключилась на просмотр „Рикки-Лейк“.

Вспомнив о семинарах, Джейсон немного оживился и воспрял духом. Его новая идея сулила дополнительный, причем немалый доход.

– Подумай об этом, Моника! – продолжил он, обращаясь скорее к себе, потому что жена теперь уже увлеченно слушала признания двух женщин-близнецов. – Вместо того чтобы за двести долларов общаться в течение часа с одним пациентом, я смогу собрать десять или двенадцать и беседовать с ними одновременно!

„И не выслушивать каждого пациента, искренне полагающего, что его проблемы – самые важные и сложные“, – мысленно добавил он.

И в самом деле, идея замечательная. Он организует группу, станет собирать пациентов в определенное время и будет проводить с ними беседы. И никаких жалоб на очередной душевный кризис, никаких телефонных звонков среди ночи с просьбой выслушать и немедленно дать верный совет. Ничего.

Внезапно Джейсон вспомнил еще об одном поручении, которое он в последний момент перед отъездом в Нью-Йорк дал Монике, и его настроение мгновенно ухудшилось. Джейсон нахмурился и вздохнул. Наверняка она пропустила его слова мимо ушей.

– Моника! – позвал он. – Ты напомнила Энджи, чтобы она заменила текст на автоответчике?

– На автоответчике? – Душераздирающие признания близнецов закончились, и Моника снова принялась щелкать пультом.

Удивительно! Взрослый человек, а внимание как у четырехлетнего ребенка. Ни на чем не может сосредоточиться.

– Я сама звонила в твой офис и проверяла, – после паузы ответила Моника.

– И что?

– Все в порядке. Сначала приветствие, просьба в случае крайней необходимости обратиться к доктору Хаммонду, а потом предложение оставить свое сообщение. Энджи сказала, что каждый день проверяет все записи из дома.

– Понятно, – холодно отозвался доктор Джейсон, не веря ни одному слову Моники.

Вот еще одна проблема, которая его угнетает. Именно в таких случаях говорят: из двух зол выбирай меньшее. Что же выбрать: платить Энджи полную зарплату только за то, чтобы она целых три недели без дела торчала в офисе, пока там будет проводиться реконструкция, или положиться на ее честное слово, что все присланные ему сообщения будут ею записаны и переданы? Конечно, если несколько звонков она пропустит, то он не сильно огорчится. Нет, разумеется, Джейсон с сочувствием относится к проблемам своих пациентов, жалеет их, старается помочь, искренне считая себя пастухом заблудших овец, но когда они начинают злоупотреблять его вниманием и терпением, названивая по ночам…

„Да, идея с организацией пациентов в группы – великолепна“, – взволнованно подумал доктор Голдинг, закрывая глаза и представляя, как будут проходить занятия.

Осмысление жизненного опыта… возвращение к себе… жизнь заново… Он рассадит пациентов по кругу, станет разговаривать с ними, потом разобьет их на пары, будет давать задания. Сначала они с его помощью, а затем и самостоятельно начнут представлять, кем были в прошлой жизни.

Иногда, если потребуется, пациенты даже будут погружаться в ванну с горячей водой… Именно для этого он и затеял в своем офисе реконструкцию. Необходимо изменить интерьер офиса, перепланировать, оборудовать ванную комнату. И чем скорее реконструкция завершится, тем раньше он приступит к групповым занятиям. Эта мысль очень вдохновляла доктора Голдинга.

– А как его фамилия? – с сожалением возвращаясь к суровой действительности, спросил Джейсон у жены.

– Кого? – удивленно взглянула на него Моника. Когда-то ее глаза казались Джейсону необыкновенно выразительными, взгляд – манящим, загадочным, теперь же он видел в них лишь пустоту и скуку.

– Подрядчика!

Ну как можно мгновенно терять нить разговора и забывать, о чем тебе говорили минуту назад?

– А… подрядчика… – Моника снова взяла дамскую сумочку и начала с сосредоточенным видом исследовать все, что в ней лежало. Наконец она достала визитную карточку и подала мужу. – Вот, прочти.

Джейсон взял визитную карточку, похлопал рукой по карману больничной пижамы, пытаясь нащупать очки, но вспомнив, что они лежат в пиджаке, молча сделал Монике знак, чтобы она принесла их. Странно, однако знак был ею замечен, и через несколько секунд Джейсон уже рассматривал визитную карточку.

„Джейк Купер и Этельда Джексон. Строительство, реконструкция, ремонт“, – прочитал доктор Голдинг на визитной карточке. Ниже красовалась эмблема фирмы и ее девиз, напечатанный курсивом: „Мы воплотим вашу мечту в жизнь!“

– Да уж, – пробурчал Джейсон, качая головой. – Представляю, во сколько мне обойдется воплощение мечты в жизнь! За возведение нескольких стен они сдерут с меня кругленькую сумму.

– Не за возведение, а за снос стен, – тихо заметила Моника. – И за установку ванны и прокладку труб.

– Это я и сам знаю! – Джейсона охватил новый приступ раздражения, и он вновь почувствовал боль в груди.

Установленные в палате приборы тоже уловили изменения его сердечной деятельности и жалобно запищали. На экране монитора запрыгали зеленые линии. Через минуту в палату с шумом ворвались две встревоженные медсестры.

– Что-нибудь случилось? – приподнимаясь на локте, спросил Джейсон у одной из них, блондинки, но та, даже не удостоив его ответом, молча положила руки ему на плечи, заставляя лечь. Вторая стала устанавливать капельницу.

Краем глаза Джейсон заметил, что на лице Моники появилось взволнованное выражение. Наконец-то…

– Позвони в мой офис, – попросил доктор Голдинг, и его голос прозвучал как-то очень глухо и отстраненно. – Передай подрядчику, чтобы работы начали немедленно. Пусть заканчивают побыстрее. Офис должен быть готов к дню первой встречи с пациентами…

– О чем ты говоришь? – удивилась Моника. – Разве сейчас время думать о реконструкции? Сейчас надо заботиться о своем здоровье.

Джейсон поморщился, осознав, что даже видеть Монику он уже не может, не то что слышать. Правда, видеть ее он, к счастью, и не мог, над ним склонились обе медсестры. Затем одна, крашеная блондинка, вышла из палаты и через минуту вернулась, катя перед собой столик на колесиках. Другая медсестра с невозмутимым видом резко распахнула полы его пижамы и стала прилаживать какой-то аппарат у его груди. Действовала она решительно, и Джейсону казалось, будто на его грудной клетке топчется слон. Он уже хотел было сделать медсестре замечание и указать на недопустимость подобного обращения с больными, как взгляд его привлек еще один прибор, на экране которого скакали какие-то черточки. Раньше они выглядели по-другому…

Боль в груди усиливалась, медсестры продолжали хлопотать над ним, и, чтобы отвлечься, Джейсон начал мысленно представлять свой обновленный офис, группу будущих пациентов и вдруг вспомнил… О Господи, он же собирался дать Монике еще одно поручение!

Джейсон открыл было рот, желая позвать Монику, попытался что-то сказать, но фразы словно застряли в горле.

„Позвони Энджи и скажи, чтобы она отменила визит одной пациентки…“

В пятницу в его офис вместе с почтой принесли извещение об оплате курса восстановительной психотерапии женщины, которую ему рекомендовала его бывшая пациентка. Да, он действительно назначил ей встречу, но в книгу регистрации не записал, поскольку знал, что уезжает в Нью-Йорк. Джейсон решил позвонить ей из дома и договориться на более поздний срок, однако все его мысли были заняты предстоящей поездкой на симпозиум в Нью-Йорк, и он, разумеется, не позвонил. Забыл! И что же теперь получается? Пациентка прибудет, а его нет. Офис ремонтируют, трехнедельный восстановительный курс психотерапии отменен…

Доктор Голдинг снова попытался выдавить хоть какое-то слово, но боль в груди стала разрастаться, грудную клетку словно сдавило железными тисками, дыхание сделалось частым и прерывистым. Неожиданно больничные стены начали покачиваться, надвигаться на Джейсона, угрожая обрушиться ему на грудь.

– Зови врачей! – раздался над его ухом громкий голос медсестры, и он заметил, как крашеная блондинка пулей вылетела из палаты.

Через некоторое время в палате уже толпилось множество людей. Они прилаживали к груди доктора Голдинга какие-то приборы, давили на грудь, вставляли что-то в горло, и ему казалось, что они его сейчас вообще задушат. Боль не исчезала, но, к счастью, и не усиливалась, хотя воображаемый Джексоном слон упорно не желал покидать его грудную клетку. В какой-то момент ему показалось, что боль понемногу стала отступать, но упрямый слон вдруг так зверски подпрыгнул, что у Джейсона искры полетели из глаз. Он глухо застонал, задергался, пытаясь сбросить ненавистного слона, и в нестройном хоре голосов, звучавшем над его ухом, внезапно различил знакомый голос медсестры, блондинки: – Дело ясное…

Глава 1

21 апреля, вторник

– Нет, мне действительно интересно! – воскликнула Этельда, склонившись над лежащим на столе выполненным ею планом реконструкции офиса доктора Голдинга и ткнув в него карандашом.

Джейк усмехнулся, наблюдая за Этельдой, по-хозяйски расположившейся в приемной за столом, где раньше сидела секретарша доктора Голдинга.

– Нет, правда, Джейк, объясни мне, – продолжала она, тыча карандашом в схему, – ну для чего этому психотерапевту понадобилось устанавливать ванну посреди комнаты?

– Какая разница? – пожав плечами, ответил Джейк, направляясь в кабинет доктора, чтобы закончить замеры стен. – Может, ему нравится принимать ванну у всех на виду. Или это такое новое научное веяние.

– Ну и ну, – удивленно протянула Этельда. „Конечно, это странно“, – думал Джейк, входя в кабинет доктора Голдинга.

Нормальный кабинет с удобным письменным столом. В примыкающем к кабинету небольшом помещении расположена ванна, не скрытая от посторонних глаз ни стеной, ни дверью. Правда, по мнению Этельды, опытного дизайнера, архитектор, планировавший данное помещение, и не старался, чтобы зрительно оно казалось просторнее.

„Кто знает, что на уме у этих психотерапевтов? – возразил ей тогда Джейк. – Возможно, именно такой кабинет ему и нужен“.

Впрочем, в глубине души Джейк согласился с Этельдой, поскольку был глубоко убежден, что все психотерапевты – люди со странностями. А уж этот доктор – тот еще тип, по словам Боба Мецгера, который и порекомендовал Голдингу обратиться в фирму Джейка и Этельды. Этот психотерапевт – с очень большими заскоками, однако они не мешают ему выколачивать из доверчивых клиентов кругленькие суммы. И уж что он только не придумывает, чтобы завлечь пациентов на так называемые курсы восстановительной психотерапии! Вот его последнее новшество: пациент погружается в ванну с горячей водой и, лежа там, воображает, будто рождается заново. Слушая Боба, Джейк лишь усмехался и качал головой. И как это люди покупаются на подобные бредни? И не жаль им тратить огромные деньги на столь сомнительное удовольствие, как бултыхание в ванне с горячей водой?

Размышляя над данной проблемой, Джейк вынул из кармана рулетку и принялся измерять длину стен. Нет, очевидно, эта комната быстро потеряет презентабельный вид, если в ней постоянно будет клубиться горячий пар. Но это не их с Этельдой дело. И он не собирался делиться с ней своими соображениями по этому поводу, как, впрочем, и теми отрывочными сведениями о докторе Голдинге, включая и его новый психотерапевтический метод, о котором ему рассказал Боб.

Этельда любит высказывать свое мнение по любому поводу, и если сообщить ей о причудах их нового клиента, то бурное обсуждение на обратном пути в Петалуму ему обеспечено. Откровенно говоря, Джейк не хотел браться за этот заказ, но в большом городе расценки на подобные работы всегда значительно выше, чем в маленьких городках, и он согласился. Петалума находится от Сан-Франциско в получасе езды на машине, если за рулем будет сидеть он сам, и сорок пять минут – если Этельда. Да и отказывать Бобу тоже не хотелось. Он их с Этельдой давний клиент и знакомый, хотя и дома заказов у них хватало. Соглашаясь на данный заказ, Джейк думал: „А как, например, множество людей встают в четыре утра, едут автобусом до Сан-Франциско, чтобы к восьми успеть на работу? " Несчастные люди. Сумасшедшие.

И все-таки за заказ на реконструкцию офиса Джейк взялся с тяжелым сердцем, словно предчувствуя, что доктор Голдинг потреплет им нервы. Даже высокие расценки на проведение работ Джейка не вдохновляли. И его мрачные предчувствия оправдались: этот чертов психотерапевт уже забрасывал их с Этельдой факсами, оставлял сообщения на автоответчике, требуя предоставить ему смету расходов и быстро выполнить все ремонтные работы.

Ему не терпится поскорее взглянуть на составленную смету? Он ее получит. А затем они с Этельдой, организовав производственный процесс, покинут его офис и, дай-то Бог, никогда больше не увидят психотерапевта!

Джейк с задумчивым видом побродил по кабинету доктора Голдинга, затем, вспомнив, что не произвел еще один замер, снова вынул из кармана рулетку "Стэнли". Измерил, свернул рулетку и записал в блокнот нужные цифры. Послышался скрип, Джейк повернул голову и увидел в проеме двери молодую женщину. Маленького роста, стройную, даже хрупкую.

"Совсем девочка", – мелькнуло в голове Джейка.

Лицо в пятнах, какие появляются на коже после слез, глаза красные, веки припухшие. К покрасневшему носу женщина прикладывала смятую мокрую бумажную салфетку, которую давно пора было выбросить.

Глядя в лицо незнакомки, Джейк сразу вспомнил свою сестру Шелли. В детстве между ними часто случались стычки даже драки, и Шелли закатывала такие истерики, такой рев! Слезы градом лились из ее глаз, она рыдала, всхлипывала, причитала, но Джейк всегда интуитивно улавливал, когда сестра рыдала от обиды, а когда устраивала сцены только для того, чтобы привлечь к себе внимание присутствующих и вызвать у них жалость. В большинстве случаев слезы были фальшивыми. Шелли вообще была притвора и актриса: могла разыграть любую сцену, особенно замечательно ей удавались трагические эпизоды с громкими обильными рыданиями и заламыванием рук.

И сейчас, глядя на незнакомую женщину и сравнивая ее плач с Шелли, Джейк сразу догадался, что ее слезы – искренние. Видимо, у нее какие-то неприятности. Джейк не относил себя к знатокам дамской натуры, и отношения с женщинами у него складывались по большей части неудачно, но уж отличить настоящее горе от притворного он умел. Спасибо сестрице Шелли.

Джейк бросил рулетку в кресло, стоящее около массивного письменного стола доктора Голдинга, машинально поправил фирменную кепку, на козырьке которой красовалась эмблема "Купер – Джексон контракшн", и взглянул на Этельду, бесшумно возникшую за спиной незнакомки. Этельда пожала плечами и развела руками.

Женщина горестно всхлипнула, вновь приложила мятую бумажную салфетку к распухшему красному носу и сделала несколько шагов по направлению к столу, около которого в немом изумлении застыл Джейк. Затем открыла рот, словно проверяя, не польются ли снова слезы, если она заговорит, откашлялась и, запинаясь, произнесла:

– Меня зовут Мэгги Айви. Я прибыла на трехнедельный восстановительный курс.

Джейк в замешательстве плюхнулся в кресло, тоже открыл рот, но сразу же закрыл. И сказать-то нечего. Но незнакомка, поглощенная собственными переживаниями, этого не заметила. Она молча прошла к большому двойному креслу, стоявшему неподалеку от стола доктора Голдинга, остановилась и вопросительно посмотрела на Джейка, ожидая, очевидно, приглашения сесть. Заметив, что уголки ее губ вновь начинают подрагивать, а глаза наполняться слезами, он указал рукой на кресло и произнес:

– Садитесь, пожалуйста.

Его фраза отвлекла посетительницу, и новый поток слез, к радости Джейка, так и не хлынул из ее глаз.

– Благодарю вас, – вежливо отозвалась она, усевшись – в широкое кресло и положив руки на колени.

Несколько минут в кабинете царила тишина, во время которой Мэгги поглядывала то на смятую бумажную салфетку у себя в руках, то на кабинет, ища взглядом, куда можно было бы ее выбросить. Но мусорную корзину она не увидела, поэтому салфетка так и осталась у нее в руках. Несколько раз всхлипнув, Мэгги, к огорчению и досаде Джейка, снова принялась плакать. При этом она пыталась что-то произнести, но слова застревали у нее в горле, и слышались лишь булькающие, с хрипотцой звуки.

Джейк растерянно взглянул в проем двери, где все так же молча стояла Этельда, и сделал незаметный жест, означавший: скажи же наконец что-нибудь, утешь ее.

– Я больше так не могу, – неожиданно сквозь громкие рыдания пробормотала пациентка доктора Голдинга.

Джейк вновь сделал жест рукой: давай же, иди сюда, нечего торчать в дверях, но Этельда – замечательный дизайнер и подрядчик – языка жестов не понимала или не желала понимать. Она пожала плечами и, помахав Джейку рукой, скрылась в приемной, оставив его наедине с несчастной плачущей Мэгги.

Джейк встал, немного постоял около письменного стола, ощущая себя круглым идиотом, затем взял стул и поставил его против кресла, в котором сидела пациентка. Сел, уперся локтями в колени и выжидательно посмотрел на нее. Но лица ему увидеть не удалось: оно было закрыто ладонями. Плечи ее подрагивали, всхлипы продолжались.

"Сколько же она может плакать?" – думал Джейк, чувствуя неловкость от того, что он попал в нелегкую ситуацию и не знает, как из нее выбраться.

Джейку казалось, что он находится в этом кабинете с плачущей женщиной целую вечность, хотя с момента ее появления прошло не более пяти минут. Но пять минут всхлипываний, слез, рыданий… многовато. Да и посетительницу Джейку было искренне жаль. Такая молодая, хорошенькая, и столько, очевидно, серьезных неприятностей обрушилось на ее голову! Ему даже захотелось положить руку на подрагивающие плечи Мэгги Айви, успокаивающе погладить их, но он не осмелился.

Оставалось одно: терпеливо дожидаться, когда поток слез иссякнет и она наконец произнесет что-нибудь членораздельное. Пока Мэгги Айзи самозабвенно плакала, Джейк несколько раз пробормотал "все будет хорошо", даже хотел спросить у нее, что все-таки случилось, но в последний момент передумал. В самом деле, что она ему может ответить? Похоже, проблем у нее накопилось так много, что выделить какую-нибудь одну, наиболее существенную, Мэгги Айви была сейчас просто не в состоянии.

Когда наконец поток слез начал понемногу иссякать, Джейк облегченно вздохнул, поднялся со стула и, подойдя к Мэгги Айви, взял у нее коробку с бумажными салфетками "Клинекс". Вынул одну, развернул и молча подал ей. Мэгги подняла голову, взяла салфетку, промокнула мокрое от слез лицо, вытерла распухший красный нос и смущенно взглянула на Джейка.

– Извините меня, пожалуйста, – пробормотала она, и голос ее прозвучал так, словно она была очень сильно простужена.

– Ничего, все в порядке. – ответил Джейк, снова ощушая смущение.

Он сел на стул, опустил голову и принялся с преувеличенным вниманием рассматривать собственные ботинки. Затем перевел взгляд на ноги Мэгги Айви – маленькие, изящные, обутые в далеко не новые кожаные туфли со сбитыми набойками на каблуках, но тщательно начищенные. Потом осмелился поднять голову и взглянуть ей в лицо. Она сидела молча, с несчастным выражением лица, глазами, полными слез, и теребила в руках ставшую мокрой бумажную салфетку.

Джейк поднялся со стула, взял стоящую у стола доктора Голдинга мусорную корзину, которую не заметила Мэгги Айви, когда вошла в кабинет, поставил у ее ног и молча кивнул. Мэгги бросила скомканную салфетку в корзину и достала из коробки новую. Увидев это, Джейк решил не уносить корзину обратно: она явно еще пригодится посетительнице кабинета доктора Голдинга.

Он сел, скрестив руки на груди, и вопросительно посмотрел на сидящую напротив женщину. Та расценила его взгляд по-своему: открыла рот и начала говорить. Много, очень быстро, сбивчиво, бестолково, перескакивая с одной темы на другую. Джейк сознавал, что Мэгги Айви приняла его за психотерапевта, и несколько раз порывался сообщить ей, что произошла ошибка, она принимает его за другого человека, но всякий раз, как возникала секундная пауза и он открывал рот, Мэгги продолжала свои откровения. Перебить ее или заставить замолчать Джейк не мог: во-первых, ему было искренне жаль несчастную пациентку доктора, а во-вторых, он боялся, что она снова зарыдает, поэтому покорно закрывал рот и продолжал молча ее слушать. А Мэгги Айви говорила, говорила, говорила…

"А она очень даже симпатичная", – думал Джейк, глядя на продолжавшую свои путаные, сбивчивые откровения Мэгги и вспоминая, что его мать называла лица, как у нее, "хорошенькими" и "кукольными".

Из потока слов, обрушившихся на него, он сумел вычленить лишь то, что у Мэгги Айви есть маленький сын и растит она его одна, без мужа. Нет, рассказывала Мэгги ему о многом, но запомнить столь обширную и несистематизированную информацию Джейк был не в состоянии. Вот только запомнил про сына и про отсутствие мужа. Несколько раз он пытался вклиниться в длинный, почти нескончаемый монолог Мэгги, но безуспешно. Как только наступала короткая пауза, которую Мэгги Айви делала для того, чтобы перевести дух или в очередной раз приложить бумажную салфетку к глазам или носу, Джейк начинал лихорадочно подбирать слова. Надо же ей как-то объяснить, что произошло недоразумение, она приняла его за психотерапевта, в то время как он… Но Мэгги, переведя дух, с новой силой продолжала монолог, и перебивать ее Джейку было неловко. Он чувствовал и видел: эта женщина давно ни с кем не разговаривала, а точнее, никто не желал ее выслушать и уделить хоть немного внимания.

Но вместе с тем ситуация начинала действовать Джейку на нервы. Словно в длинной сумбурной пьесе он играл роль статиста и должен был молча сидеть и с участливым видом слушать другого артиста, с упоением произносящего бесконечные, наполненные патетикой и слезами монологи. Но как вмешаться в спектакль, изменив сюжетную линию, Джейк не представлял.

Мэгги говорила, говорила, говорила… и Джейку пришло на ум еще одно сравнение. Ее бесконечная речь напомнила ему поток воды в водопроводном кране, с силой бьющей в раковину. Вот-вот раковина заполнится до краев, вода хлынет через край, прольется на пол, замочив сначала его ботинки, а потом поднимется выше – к его джинсам "Левис". И как остановить этот нескончаемый поток?

Внезапно Мэгги замолчала, словно угадав его мысли, и, опустив голову, озабоченно взглянула на его ботинки: не намокли ли они? Джейк воспрянул духом и уже хотел было произнести несколько слов, но Мэгги опередила его.

– Почему носки ваших ботинок окованы металлом? – спросила она, подняв голову и посмотрев на Джейка.

Взгляд Мэгги был таким наивным и доверчивым, что Джейка снова захлестнула волна жалости к этой совсем молодой, но уже несчастной женщине.

"Все ее проблемы связаны с излишней доверчивостью, – осознал он. – Она доверяет людям, и они этим пользуются. Вот и мне, человеку, которого она видит впервые в жизни, она уже доверяет".

Вместе с жалостью к Мэгги Айви он ощутил и угрызения совести. Ну сколько можно вводить ее в заблуждение? Пора наконец признаться, что он не доктор Джейсон Голдинг, а всего лишь Джейк Купер! Джейк подался вперед, снова открыл рот и… неожиданно для себя сказал:

– А у меня сегодня выходной день.

"Господи, что я несу? – в отчаянии подумал он. – Мне был дан шанс прояснить ситуацию и признаться Мэгги Айви, что я не психотерапевт, а вместо этого…"

А ведь именно в эту минуту он, молчаливый статист, мог бы произнести несколько важных фраз, которые в корне изменили бы сюжет данной пьесы. Мог бы… но упустил свой шанс. Нет, теперь ситуацию следовало сравнивать не со спектаклем, а с камнепадом. Джейк на мгновение закрыл глаза и представил, как человек стоит на вершине каменистой горы и смотрит вниз. Вот он беспечным жестом поддел носком ботинка один камешек, тот покатился вниз, наталкиваясь на другие и сдвигая их с места… И через несколько секунд по склону горы уже летит россыпь мелких камешков, с грохотом несутся булыжники, сметая все на своем пути.

– А я думала, что ваш выходной день пятница. – Негромкий, удивленный голос Мэгги вывел Джейка из задумчивости.

Он с растерянным видом пожал плечами и неожиданно для себя произнес:

– Мне надо было кое-что сделать в офисе, поэтому я и приехал. – Мэгги Айви понимающе кивнула, нервно помяла в руках очередную бумажную салфетку и… вдохновенно продолжила рассказ.

– Господи, о чем вы с ней столько говорили? – подозрительно спросила Этельда у Джейка, когда он вышел в приемную после того, как Мэгги Айви удалилась. – Я тут целый час торчу, дожидаясь тебя!

Джейк в замешательстве остановился около стола секретарши, за которым сидела Этельда, и развел руками.

– Эта девица пулей пролетела мимо меня, – добавила Этельда. – Хорошо еще, что я сидела за столом, а не стояла у двери: она бы меня с ног сбила!

– Она очень расстроена, – произнес Джейк, мысленно принимая сторону Мэгги и желая оправдать ее поведение перед Этельдой.

– Ну и о чем же вы так долго беседовали? – нетерпеливо осведомилась она.

– О многом… Она рассказывала мне о своих бедах.

– А ты делал вид, будто ты психотерапевт, и внимательно слушал ее? – усмехнулась Этельда.

– А что мне еще оставалось делать?

Этельда поднялась из-за стола и стала собирать свои вещи, но заметив, что Джейк не намерен покидать офис доктора Голдинга, нахмурилась.

– Ты решил здесь заночевать? – угрюмо спросила она. Увидев, что Джейк подошел к столу и начал выдвигать ящики, просматривая их содержимое, она поинтересовалась: – Что ты ищешь?

– Книгу регистрации пациентов.

– Зачем она тебе?

– Мне надо найти адрес или номер телефона Мэгги Айви, – объяснил Джейк.

Господи, да для чего?

– Хочу позвонить ей.

– Зачем? – удивилась Этельда.

– Чтобы прояснить ситуацию.

В ящиках стола книги записи пациентов не оказалось, и Джейку пришлось включить компьютер. Но программа, которой пользовался доктор Голдинг, была незнакомой, и несколько минут Джейк сосредоточенно пытался понять, где и как можно отыскать файлы с адресами пациентов.

– Джейк, какую ситуацию ты собираешься прояснять? – требовательным тоном спросила Этельда.

– Сейчас… подожди…

Может, доктор Голдинг записывает информацию о пациентах в папке "Мои документы"?

– Джейк, ответь на мой вопрос: зачем тебе все это надо? – не унималась Этельда.

Она подошла к столу, встала за спиной Джейка и стала смотреть на экран монитора.

"Если я сейчас же не дам ей исчерпывающего ответа, она приподнимет рукой мой подбородок и, строго глядя мне в глаза, начнет разговаривать так, как обычно разговаривает со своими сыновьями, – мелькнуло в голове Джейка. – Не хотелось бы… Надо отвечать".

– Понимаешь, – с задумчивым видом проговорил он, – произошла ошибка. Недоразумение.

– Джейк! – В голосе Этельды прозвучало раздражение. – Не говори загадками.

– Она, то есть Мэгги Айви, решила, что я психотерапевт – доктор Голдинг, – ответил Джейк, внимательно глядя на экран монитора. Ему наконец удалось отыскать файл, озаглавленный "документы", но, к его разочарованию, это оказались всего лишь деловые письма. Где искать адреса и телефоны пациентов доктора Голдинга, Джейк не представлял. А может быть, он и хранит их в компьютере?

Джейк растерянно обернулся к Этельде, которая с хмурым видом наблюдала за ним.

– Мэгги приняла тебя за психотерапевта, а ты даже не удосужился сообщить ей, что она ошиблась? – холодно осведомилась Этельда.

– Я ей скажу, непременно скажу, – пробормотал Джейк. – Слушай, как ты думаешь, где он может хранить информацию о своих пациентах?

– Но почему ты не сообщил ей сразу, что ты не доктор Голдинг? – настаивала Этельда. – Ты нарочно ввел ее в заблуждение?

– Нет… просто так получилось.

– А если ты не найдешь ее адрес или номер телефона? – усмехнувшись, спросила Этельда. – Что тогда?

– Если я не найду ее номер телефона? – растерянно повторил Джейк. – Тогда… мне придется встретиться с ней в четверг, рассказать всю правду и попросить прощения. Хотя, конечно, этот вариант развития событий – самый худший, – после паузы добавил он. – Нет, должен же этот чертов доктор хранить у себя в кабинете данные о своих пациентах! Должен. И я отыщу их. – И Джейк снова принялся нажимать на клавиши, хотя сознавал, что работать молотком ему удается значительно лучше, чем пользоваться компьютером.

Некоторое время Этельда молча наблюдала за его тщетными попытками отыскать информацию о пациентах, а потом встала рядом и сказала:

– Отойди, дай я попробую.

Джейк уступил ей место за секретарским столом, Этельда с решительным видом села перед компьютером, и ее тонкие длинные пальцы с темно-фиолетовым маникюром легко забегали по клавишам.

– А ты пока посмотри в шкафах и ящиках, – не отрывая пристального взгляда от экрана, посоветовала она. – И в телефонном справочнике.

Джейк кивнул, подошел к одному из шкафов и достал телефонную книгу абонентов Сан-Франциско. Полистал, отыскал нужные страницы и разочарованно вздохнул. Ни Мэгги Айви, ни Маргарет Айви, лишь один М. Айви, да и тот мужчина. Тогда он, уже ни на что не надеясь, стал искать фамилию Мэгги в телефонных справочниках Окленда, Беркли и Ричмонда, но там абоненты с фамилией Айви тоже не значились.

"Черт возьми, я даже не поинтересовался, где она живет, – угрюмо подумал Джейк, закрывая последний телефонный справочник. – Что же теперь делать? Где ее искать?"

На всякий случай Джейк даже снял с книжной полки две книги доктора Голдинга, повертел в руках. Одна книга называлась "Полный восстановительный курс психотерапии за 21 день", вторая – "Возвращение к себе". Полистал, просмотрел и решил взять домой. Временно. На книжной полке стояло по нескольку экземпляров обеих книг, и Джейк подумал, что даже если он и оставит две книжки у себя, то впоследствии пришлет чек доктору Голдингу или вычтет их стоимость из сметы реконструкции офиса.

Вернувшись к письменному столу, он увидел, что Этельда оторвалась от компьютера и теперь поочередно заглядывает в ящики стола.

– Что ты ищешь? – спросил Джейк.

– Где-то должно быть записано, как считывать сообщения, пришедшие на автоответчик, – объяснила она, подняв голову и раздраженно посмотрев на Джейка. – Голдинг же наверняка оставил кого-то, кто будет следить за поступающими ему сообщениями.

– И что? – с недоумением спросил Джейк.

– А то, что она, эта твоя Мэгги Айви, может позвонить доктору Голдингу прежде, чем ты признаешься ей в том, что она приняла тебя за доктора по ошибке. Догадываешься, какие неприятности нас могут ожидать?

– Какие?

– Ну, например, нас могут лишить лицензии или вообще мы загремим в тюрьму.

– Неужели все так серьезно? – всплеснул руками Джейк.

– А ты как думал? – зло отозвалась Этельда. – Выдавать себя за другого – это не шутки.

Джейк тяжело вздохнул. Господи, ему и в голову не приходило, что невинная ложь, к которой пришлось прибегнуть, причем из лучших побуждений, может повлечь за собой столь серьезные последствия!

Наконец Этельда вынула из ящика клочок бумаги, развернула его и сухо сказала:

– Ого… тут еще и добавочные номера.

Она подняла телефонную трубку, набрала несколько цифр, молча послушала и опустила трубку на рычаг.

– Значит, так, приятель, – холодно проговорила она, глядя на Джейка, – у нас с тобой есть два варианта. Следить за поступающими сообщениями и стереть то, которое придет от Мэгги Айви, или надеяться, что она не позвонит доктору до четверга, и ничего не предпринимать. Оба варианта не слишком удачные. В первом случае – если мы уничтожим оставленное ею сообщение – это может засечь человек, которому доктор Голдинг поручил следить за поступающей для него информацией. Это вызовет подозрение доктора, и у нас могут появиться проблемы. Второй вариант – бездействие – тоже сомнительный. Рассчитывать на то, что Мэгги Айви не позвонит доктору, наивно. Она сможет сделать это в любой момент, и тогда… Ну, какой вариант выбираешь ты?

– Второй, – после долгой паузы хмуро ответил Джейк. – Будем надеяться, что она не позвонит до четверга.

– Но проверять все поступающие сообщения тем не менее следует, – продолжала Этельда. – И если эта дамочка все-таки позвонит до четверга, то нам придется стереть ее послание.

Сердце Джейка подпрыгнуло, глухо ухнуло и заколотилось где-то в горле. Господи, только бы Мэгги не позвонила до четверга! Ну как он мог так необдуманно поступить? И теперь для того, чтобы исправить положение, он вынужден разыскивать Мэгги Айви: рыться в телефонных справочниках, заимствовать книги из шкафа, влезать в чужой компьютер… И может быть, даже уничтожать телефонные сообщения, присланные на автоответчик! А если, как пугает его Этельда, у них отберут лицензию или его вообще посадят в тюрьму?

Этельда выключила компьютер, взяла свою сумочку и посмотрела на Джейка. Лицо ее было мрачным, тонкие выщипанные брови сошлись к переносице.

– Ну, пошли? – сухо спросила она, щелкая выключателем. Около двери он остановился, пропустил Этельду вперед и вставил ключ, который ранее ему вручил охранник службы безопасности, в замочную скважину. Повернул, вынул и задумчиво повертел в руках. Затем, приняв решение, спрятал ключ в карман. В четверг он сюда вернется. Непременно вернется.

– Да… боюсь, как бы у нас не было неприятностей, – ворчливо продолжала Этельда. – И все из-за твоих дурацких шуточек!

– Спасибо, Этельда, – тихо проговорил Джейк.

– За что?

– Хотя бы за то, что ты сказала "у нас", а не "у тебя, Джейк".

– Да ладно! Чего уж там… – неожиданно смутилась она. – Партнеры должны выручать друг друга.

– Ничего бы этого не произошло, если бы я сразу сообразила, что эта дамочка – пациентка, и сообщила ей, что доктор Голдинг отсутствует, – удобно устроившись на пассажирском сиденье "форда-пикапа" и время от времени бросая на Джейка возмущенные взгляды, говорила Этельда. Она снова выступала в роли обличительницы чужих промахов и корила Джейка за его недавнюю ложь. – А теперь неизвестно, чем все закончится.

"Она права", – угрюмо думал он, глядя на шоссе номер по которому мчался его грузовичок по направлению к Петалуме.

И чем большее расстояние отделяло Джейка от офиса доктора Голдинга и "места преступления", как он теперь называл его кабинет, тем яснее и четче он сознавал, что вляпался в неприятную историю, причем сам, по собственному желанию. Словно легкомысленная муха, попавшая в сети паука, из которых очень трудно выбраться. Этельда абсолютно права: если бы она сразу сказала Мэгги Айви, что доктор Голдинг отсутствует, тогда бы и он не морочил ей голову, не выслушивал ее истории, не кивал с важным видом и не подавал ей бумажные салфетки. Не опутывал бы себя тонкой, но весьма прочной паутиной лжи. Если бы… И вместе с тем в глубине души Джейк был рад, что Этельда ничего не сказала Мэгги Айви, хотя признаваться в этом даже себе самому было неловко.

– Ведь она думает, что ты врач, – укоризненно продолжала Этельда, переходя от практических проблем к этическим.

– Я знаю, – хмуро отозвался Джейк.

– И тебе следовало бы в первую же минуту сказать этой женщине, что ты не доктор Голдинг!

– Следовало, – раздраженно пробурчал Джейк и с такой силой надавил педаль, что грузовичок тряхнуло. Обсуждение моральных аспектов сложившейся ситуации уже начинало действовать ему на нервы. Как будто он сам не понимает, что к чему!

Но Этельда, скрестив руки на груди и с яростным видом жуя жвачку, словно не замечала его раздражения. Скрещенные руки на груди и жевание жвачки – плохие симптомы, означающие крайнюю степень возмущения. Джейк это знал по опыту.

– И ее даже не удивило, как ты одет? – повернувшись к Джейку и смерив его презрительным взглядом, спросила она.

Джейк промолчал.

– Нет, ты мне ответь! – потребовала Этельда. – Она что же, думает, что психотерапевты принимают пациентов в джинсах?

– Я сказал ей, что вообще-то у меня сегодня выходной день… – нехотя признался Джейк.

В салоне машины воцарилось молчание, во время которого Джейк незаметно покосился на сидящую радом Этельду. Руки все так же скрещены на груди, рот открыт от удивления.

– Ты сказал ей, что у тебя сегодня выходной день? – Наконец прервав молчание, Этельда повторила слова Джейка.

– Да.

Этельда прислонилась к дверце кабины, хотя Джейк много раз просил ее никогда этого не делать, и неожиданно громко рассмеялась.

– Ну и ну! – воскликнула Этельда, качая головой. – Господи, что за чушь!

Джейк решил больше не реагировать на вопросы и замечания Этельды и с преувеличенным вниманием стал следить за дорогой. Но в голове постоянно крутились мысли о том, как он обманул Мэгги Айви, и чем больше он думал об этом, тем сильнее его охватывали страх и стыд.

– Ну почему, ответь, почему ты не сказал ей правду? – Громкий голос Этельды вывел его из задумчивости. – Зачем ты позволил ей рассказывать тебе о своих проблемах? Зачем?

Джейк ничего не ответил. Этот вопрос в течение последних часов он задавал себе множество раз и всякий раз находил веские причины, извиняющие его поведение. Почему он не признался Мэгги Айви в том, что он никакой не психотерапевт? Ни в первую минуту, ни потом, когда она собралась уходить? Сначала Мэгги Айви выглядела настолько несчастной, забитой и подавленной, что Джейк, испытывая к ней острое чувство жалости, просто не мог сказать ей правду. А потом, когда Мэгги уходила из кабинета доктора Голдинга, ее красное от слез лицо было таким просветленным, а взгляд столь благодарным, что у Джейка не хватило духа разочаровывать ее и сообщать, что океан слез был пролит ею напрасно, не по адресу.

– Джейк! – раздался голос Этельды – и снова с требовательными интонациями. – Зачем?

– Я не мог, – тихо признался он.

– Чего ты не мог?

– Отказаться выслушать ее.

– Вот как? – усмехнулась Этельда.

– Именно. Она выглядела такой несчастной и смотрела на меня так, будто я ее последняя надежда и могу разрешить все ее проблемы.

– Значит, ты ее пожалел? А ты не подумал о том, что она будет чувствовать, когда встретится с доктором Голдингом и выяснит правду?

– Я надеюсь, что к этому времени все ее проблемы благополучно разрешатся.

– Да, ведь она прибыла на полный восстановительный курс психотерапии – ехидно заметила Этельда. – Все проблемы исчезнут сами собой. Уж не с твоей ли помощью? – Она с подозрением покосилась на Джейка.

– При чем тут я?

– А почему ты сказал, что все ее проблемы благополучно разрешатся?

– Просто так.

– Стало быть, ты пожалел несчастную Мэгги Айви, но не подумал о том, какой шок она испытает, узнав, что ты не психотерапевт?

Джейк промолчал и, чтобы не слышать нравоучений Этельды, постарался сосредоточиться на дороге. Однако он едва замечал красоту росших по обеим сторонам шоссе величественных дубов, которыми славился округ Мэрии, пасущихся на лугах черно-белых коров, и даже аккуратные ряды начинавших зеленеть виноградников не привлекали его внимания. Он напряженно обдумывал сложившуюся ситуацию и искал пути выхода из нее. Перед глазами Джейка мелькало заплаканное лицо Мэгги Айви, а в ушах звучала сказанная ею на прощание фраза: "Увидимся в четверг". Как же ему поступить? Какое решение принять? Ведь четверг наступит послезавтра…

"Надо все детально обдумать и тщательно взвесить все "за" и "против"", – мысленно сказал себе Джейк.

Ведь когда человек берется за какое-то важное дело, он никогда не приступает к нему сразу. Прежде всего вырабатывает план, корректирует его, а когда схема становится ясна и понятна, начинает действовать. Например, возведение нового дома. Он, Джейк, никогда не приступил бы к его строительству, не имея на руках точного плана. Так и в нынешней ситуации… Значит, вот как надо сделать: попросить Этельду подежурить в их офисе и проконтролировать решение текущих вопросов. Сообщить Вэл об отмене одной работы, а самому уехать куда-нибудь на несколько часов, в тишине и спокойствии обдумать сложившуюся ситуацию и составить план дальнейших действий.

Когда Джейк оторвал взгляд от шоссе и повернул голову в сторону Этельды, то с удивлением обнаружил, что она все еще продолжает говорить.

– … уж меньше всего ты похож на психотерапевта, – горячо внушала она Джейку. – Видимо, у этой женщины действительно серьезные проблемы, если она приняла тебя за врача. Джейк, я надеюсь, ты не собираешься морочить ей голову целых три недели?

– Нет, конечно, – хмуро отозвался Джейк. – За кого ты меня принимаешь?

Этельда с сомнением оглядела его, покачала головой и продолжила свой монолог.

* * *

Мэгги покинула офис доктора Голдинга со странным чувством, которого не испытывала уже очень давно. Казалось, оно поселилось у нее в душе и растекается по всему телу. Мэгги даже приложила руку к груди, волнуясь и проверяя, не исчезло ли это необыкновенно теплое, радостное ощущение, что ты кому-то небезразлична и существует человек, способный не только внимательно выслушать тебя, но и переложить часть твоей нелегкой жизненной ноши на свои плечи. И человек этот – доктор Голдинг.

Да, Джина права: доктор Голдинг – совершенно необыкновенный и изумительный. Даже не верится, что она провела в его кабинете всего лишь час, ну, может быть, немного больше. Мэгги казалось, она находилась там очень долго, целую вечность, и вместе с тем ее не покидало ощущение, что вечность эта обернулась мгновением. В какой-то момент она машинально взглянула на часы и, к своему изумлению, обнаружила, что целый час рассказывала доктору Голдингу о своих бедах. Говорила она одна, а он лишь молча слушал и кивал.

Никогда прежде Мэгги не могла рассчитывать на такую роскошь: быть услышанной. Она привыкла к тому, что в общении с людьми ей всегда приходится довольствоваться одной-единственной ролью – молчаливого слушателя, внимающего проблемам других. И она привыкла к этой незавидной роли. Часами выслушивать грандиозные планы на будущее своей подруги Джины, которая и настояла на том, чтобы Мэгги обратилась к психотерапевту, и порекомендовала ей доктора Голдинга. Выслушивать незатейливые истории своего маленького сына Тима и пересказ показанных по телевизору мультфильмов. Выслушивать по телефону свою мать, которая очень любила давать советы и делать язвительные замечания. Мэгги отделяло от матери более трех тысяч миль, но от этого ее советы и замечания не становились менее едкими и обидными. В общем, всегда говорили другие, а Мэгги только слушала их. Иногда у нее возникало ощущение, что она даже забыла, как звучит ее собственный голос!

А этот доктор Голдинг… Он оказался таким внимательным и заинтересованным слушателем, что Мэгги, сидя в его кабинете и делясь своими проблемами, время от времени испытывала неловкость и стыд. Как она может отнимать драгоценное время у этого необыкновенного человека? Правда, Джина заплатила за полный восстановительный курс, и тем не менее…

Мысль о деньгах заставила Мэгги вспомнить о том, что доктор Голдинг ни единым словом не обмолвился об оплате курса психотерапии. Джина должна была выслать ему чек, но сделала ли она это? В четверг, когда Мэгги вновь посетит офис доктора Голдинга, она непременно спросит его о деньгах. Мэгги никогда прежде не имела дела с психотерапевтами, поэтому не знала, какие у них царят порядки.

"Все психотерапевты – шарлатаны и бездельники, – внезапно зазвучал в ушах Мэгги голос матери. – Ты только вспомни, что случилось с Эми Линн и Бастером! Да говорю же я тебе: вся эта их наука – бред собачий! " – горячо убеждала мать, словно Мэгги возражала или пыталась оправдать психотерапевтов.

Эми Линн была женой Бастера – двоюродного брата Мэгги. Однажды она записалась на курс психотерапии и по окончании сеансов развелась с мужем.

"От этих психотерапевтов одни неприятности, – продолжал звенеть в ушах Мэгги возмущенный голос матери. – Они разбивают семьи!"

"Бывает", – равнодушно отозвалась Мэгги, понимая, что спорить с матерью бесполезно. И объяснять, что если бы Бастер пореже заглядывал в пивную "Росинка", то Эми Линн не записалась бы к психотерапевту, под влиянием которого и решила покончить с надоевшей ей семейной жизнью, Мэгги не собиралась. Пусть думает что хочет.

Мэгги Айви вообще привыкла держать мнение при себе, и только теперь, после знакомства с доктором Голдингом, осознала это. Как она могла так замкнуться и не замечать окружающую действительность и людей? А жизнь, как она выяснила, выйдя из офиса доктора Голдинга, кипела и бурлила! Был весенний ясный теплый день, по улицам бродили шумные толпы туристов – в джинсах, теннисных майках, обвешанные сумками, пакетами и камерами. Спешили по своим делам бизнесмены в элегантных, сшитых на заказ костюмах и дорогих кожаных туфлях, с кейсами в руках. Среди разношерстной публики попадались местные бродяги и попрошайки, пристающие к туристам и деловым людям.

Один такой бедолага удобно расположился на тротуаре напротив остановки электропоездов, и Мэгги, проходя мимо него, остановилась на минуту и невольно заулыбалась. Рядом с попрошайкой сидели два карликовых пуделя абрикосового окраса – нечесаные и нечищеные, наряженные женихом и невестой. На пуделе, изображавшем невесту, было надето кукольное свадебное платье, фата, а к поводку был приколот букетик цветов. Пудель-жених был в смокинге, на морде – крошечные очки. Собаки выглядели столь потешно и умилительно, что Мэгги, поддавшись внезапному порыву, достала из кармана доллар и, наклонившись, положила его в лежащую на тротуаре перевернутую шляпу хозяина пуделей. Конечно, доллара было жаль, материальное положение Мэгги не позволяло ей тратить деньги на ерунду, но сегодня был особый день.

– Благодарю вас, – поклонившись, с улыбкой сказал хозяин карликовых пуделей. – Вы очень добры.

– Всего хорошего, – ответила Мэгги и пошла дальше. Она снова принялась вспоминать встречу с доктором Голдингом, и теплое, приятное чувство затопило ее. Удивительно, но за последний год, прошедший с тех пор, как Мэгги переехала в Окленд, она, пожалуй, ни разу не попыталась разобраться в своих ощущениях и мыслях! И вот наконец знакомство с доктором Голдингом подтолкнуло ее к этому. Ну разве не здорово остановиться, прислушаться к себе, проанализировать собственные чувства, зная, что ты имеешь удивительную возможность был выслушанной и понятой!

Доктор Голдинг – первый человек, которому Мэгги подробно, обстоятельно, правда, сбивчиво поведала обо всех своих неприятностях и проблемах. А как внимательно он ее слушал! С каким неподдельным искренним интересом! Вспоминая об этом и мысленно представляя умный выразительный взгляд доктора Голдинга, Мэгги вновь и вновь ощущала неловкость и даже стыд. Ведь она отняла у него столько драгоценного времени!

"Нет, все нормально, – мысленно уговаривала себя Мэгги. – Доктор Голдинг получает деньги за то, что помогает пациентам разобраться в собственных проблемах. Большие деньги".

Но доктор Голдинг производит впечатление очень доброго, душевно щедрого человека, и думать о том, что его искреннее внимание к пациентам продиктовано исключительно меркантильными соображениями, по меньшей мере бессовестно. Нет, большие деньги заплачены за восстановительный курс психотерапии явно не зря.

Джина, рекомендовав Мэгги доктора Голдинга, предупреждала, что он уделяет каждому пациенту не более пятидесяти минут. А Мэгги просидела в его кабинете битый час, и ей показалось, что доктор Голдинг слушал бы ее столько, сколько нужно. Но неужели за час с небольшим она сумела рассказать ему о всей своей жизни!

Мэгги на мгновение зажмурилась от удовольствия, снова представив, как она сидела на мягком белом диване с подушками в кабинете, стены которого были украшены картинами с абстрактными сюжетами, а доктор Голдинг расположился напротив в кресле и молча ее слушал. Мэгги, впервые увидев этого человека, без стеснения поведала ему обо всем! Она подробно рассказала, как приехала в этот город вместе с Джеффом поступать в художественную школу и изучать искусство, как потом ей пришлось бросить занятия и устроиться на работу. Честно призналась в своем разочаровании в мужчинах: Джефф расстался с ней, как только узнал, что Мэгги собирается подарить ему наследника. Не утаила она и о проблемах с родителями: они с самого начала не одобряли ее связь с Джеффом, корили за легкомыслие и глупость и до сих пор считают свою дочь неудачницей.

Мэгги откровенно рассказала доктору Голдингу о своих переживаниях по поводу того, что маленький Тим растет без отца, о нелюбимой работе, которую очень скоро она может потерять, о навязчивом внимании своего начальника и даже о том, какое раздражение вызывает у нее мистер Джейкобсон – сосед, живущий внизу. Она говорила без умолку, всхлипывала, плакала, иногда даже принималась рыдать, а доктор Голдинг молча слушал ее, и взгляд его голубых глаз казался таким понимающим и сочувствующим.

Страшно подумать, но Мэгги едва не отказалась от этого курса психотерапии! Она категорически не хотела идти к психотерапевту: ее подруге Джине с трудом удалось уговорить ее записаться к доктору Голдингу, и она даже заплатила за Мэгги тысячу долларов. Мэгги сомневалась каждую минуту в правильности подобного шага, и по мере приближения дня посещения она все сильнее ощущала, что идти к психотерапевту бесполезно. Даже когда Мэгги уже договорилась на работе перенести ленч на одиннадцать часов дня, чтобы ее временное отсутствие не выглядело прогулом, она упорно твердила себе: ей не нужна помощь психотерапевта! И вчера вечером, накануне приема, когда Мэгги, уложив Тима спать, отчищала "Аяксом" ржавые пятна на кухонной раковине, она продолжала убеждать себя, что затея с восстановительным курсом глупая и ходить к доктору не надо. Мэгги яростно закручивала кран, из которого тонкой струйкой стекала вода, и раздраженно думала, что вместо того, чтобы тратить время и деньги на психотерапевтов, ей следует вызвать водопроводчика, который наконец починит этот ненавистный, вечно текущий кран!

И даже сегодня утром внутренний голос твердил Мэгги: надо отказаться от визита к доктору. Проснулась она очень рано, в четыре утра, ее разбудил Тим. Он стоял около кровати, тяжело дышал и всхлипывал. У Тима опять болели уши и воспалилось горло. Мэгги дала ему детский тайленол и уложила рядом с собой, укрыв теплым афганским пледом. Тим вскоре заснул, а Мэгги еще долго лежала с открытыми глазами, вспоминая их с сыном последний визит к доктору, состоявшийся месяц назад.

Осмотрев Тима, педиатр сообщил, что с ушами у него получше, но нужен новый комплект ушных трубочек, который будет предохранять их от попадания инфекции. Врач также сказал, что миндалевидные железы воспалены, и если в ближайшее время воспаление не пройдет, то необходима операция. Мэгги молча слушала его и кивала. А что она могла сказать ему в ответ? Что работа ее считается пока временной и ей не полагается медицинская страховка? Видимо, красноречивое молчание Мэгги подействовало на врача, и он выписал Тиму антибиотики – как альтернативу хирургической операции. Правда, предупредил, что если лекарства не помогут, то операции не избежать.

В половине восьмого утра Мэгги надо было выходить из дому и мчаться к автобусной остановке, чтобы пересечь Бэй-Бридж и без нескольких минут восемь войти в красивое здание с белыми колоннами, над фасадом которого красовалась нарядная вывеска "Банк Северная Калифорния", и сесть за свой крохотный столик. Ровно в восемь утра в приемной появится ее начальник, мистер Бриннон, и если она опоздает или, того хуже, не придет на работу, у нее могут быть неприятности. Мистер Бриннон уже давно грозится уволить Мэгги, потому что иногда она звонит и просит разрешения не выходить на работу из-за очередной болезни маленького сына. Мистер Бриннон очень возмущается и негодует, но в последнее время он начал упорно приглашать Мэгги на ленч. "За ленчем и обсудим все ваши проблемы" – так обычно он говорил.

Мысль о ленче с мистером Бринноном пугала Мэгги. Она, разумеется, догадывалась, на что рассчитывал начальник, но даже воспоминание о его влажных ладонях, которыми он иногда, как бы невзначай, прикасался к Мэгги, вызывало у нее содрогание.

Сегодня утром Мэгги тоже хотела позвонить и отказаться от визита к доктору Голдингу, но как только она потянулась к телефону, проснулся Тим. Звонок пришлось отменить. Мэгги плотнее укрыла Тима пледом, а сама поплелась на кухню готовить ему на завтрак куриную лапшу и желе из черники.

Поставив кастрюлю на плиту, Мэгги размешивала желе и пыталась думать о чем-нибудь приятном, но проклятый мистер Бриннон не выходил у нее из головы. Ведь он твердо пообещал ее уволить, если она "не решит наконец свои ничтожные проблемы", как он выразился. Ничтожные! Назвать их так можно было бы, если бы Мэгги имела право на отпуск по болезни и просто отпуск, как ей обещали при приеме на работу в банк. Но до тех пор, пока Мэгги Айви проходила испытательный срок, эти проблемы казались ей очень сложными. И теперь она должна доказывать руководству, что их решение принять ее на работу не было ошибочным. Хотя со временем Мэгги все больше убеждалась в том, что ошибку совершила она, поступив на работу секретаршей в этот банк.

Мэгги развела желе водой, поставила в холодильник остужать и решила не отравлять себе наступающий день мрачными мыслями. Войдя в комнату, она подошла к дивану, на котором лежал Тим и смотрел мультфильмы, и, присев на край, стала внимательно вглядываться в лицо сына. На пухлых щеках Тима играл румянец, голубые глаза из-под стекол очков казались очень большими и яркими.

– Привет, дружок, – сказала Мэгги, ставя поднос с завтраком на столик. – Я сделала вкусное желе. Оно охлаждается в морозильнике.

Тим улыбнулся, его глаза засияли еще ярче, на щеках появились ямочки.

– А мне уже лучше, – объявил он.

Мзгги потрогала лоб Тима: температуры не было, значит, лекарство, которое она дала ему на ночь, подействовало.

"Надо попросить врача выписать те антибиотики, о которых он говорил, – подумала она. – А потом все-таки соглашаться на операцию".

Но где взять деньги на эту операцию? Ответ напрашивался сам собой: позвонить родителям и занять у них. Однако, живо представив язвительные замечания матери по поводу неумения некоторых молодых людей устраивать свою жизнь, Мэгги решила повременить со звонком в родительский дом.

А вот мистеру Бриннону она все-таки позвонила и попросила разрешения побыть дома с больным ребенком, у которого снова воспалились миндалины. Лучше бы она этого не делала! Сегодня мистер Бриннон был зол как никогда и разговаривал с ней таким ледяным тоном, что у Мэгги внутри все сжалось от страха и возмущения.

– Не забывайте, мисс Айви, что вы проходите у нас испытательный срок, – заявил он, и Мэгги, представив его самодовольное лицо и поджатые красные губы, вздрогнула. – Если в течение следующих трех месяцев вы еще раз не выйдете на работу, нам придется с вами расстаться. – И мистер Бриннон, не попрощавшись, бросил трубку.

Некоторое время Мэгги молча слушала короткие гудки, потом повесила трубку, села и закрыла лицо руками. Это последняя капля. Господи, как она устала! Бесконечные переживания за Тима, гнетущие мысли, где взять денег на его операцию, звонки родителей, продолжавших попрекать ее тем, что она одна воспитывает ребенка, и требующих ее немедленного возвращения домой. Она устала даже от Джины, постоянно напоминавшей ей, что они подруги, и от ее бесконечных поучений.

Того и гляди ее хватит удар, она упадет и больше никогда не встанет. Может, это и к лучшему? Но если с ней что-нибудь случится, то кто же позаботится о Тиме? Нет, проблемы надо решать, и поможет ей в этом доктор Голдинг. Вот когда Мэгги отчетливо поняла, что отменять визит к психотерапевту ни в коем случае нельзя.

Услышав, что в квартире внизу заработал телевизор и раздались позывные шоу "Сегодня", Мэгги торопливо спустилась по лестнице, позвонила в дверь соседке и договорилась, что та несколько часов побудет с Тимом. Миссис Уивер хорошо относилась к Мэгги, любила Тима и всегда с радостью соглашалась присмотреть за ним, пока Мэгги отсутствует. Она даже покупала ему небольшие подарки и игрушки. Вот и сегодня, когда Мэгги отвела Тима вниз, миссис Уивер, увидев мальчика, с улыбкой воскликнула:

– Тим, пойди посмотри, что лежит в серебряной шкатулке на столике!

Он подошел, открыл шкатулку и обнаружил там пластиковую упаковку жевательной резинки. Мэгги попрощалась с миссис Уивер и Тимом и побежала к остановке электропоезда. Всю дорогу Мэгги волновалась за Тима, а когда решила воспользоваться электричкой, к переживаниям за сына прибавились еще и угрызения совести. Обычно Мэгги добиралась из Окленда до Сан-Франциско автобусом, но сегодня, чтобы не опоздать на прием к доктору Голдингу, решила сесть на электричку. Билет до площади Согласия и обратно стоил четыре доллара семьдесят центов, поездка занимала всего восемь минут, но Мэгги не могла позволить себе каждый день пользоваться электричкой: за месяц она потратила бы свыше ста долларов.

"Но сегодня особенный день, – утешала она себя. – И к тому же я опаздываю".

Правда, внутренний голос тотчас строго напомнил ей, что на сумму, которую она так легкомысленно истратила на билет, можно было бы накупить много разных полезных вещей. Например, упаковку из двенадцати стаканчиков йогурта, четыре пакета апельсинового сока или большую бутыль молока, а уж гамбургеров…

Запыхавшись от быстрого бега, Мэгги влетела в вагон, выбрала место у окна и села. Салон электрички оказался почти пустой: в дальнем конце сидели лишь мужчина и женщина. За минуту до отправления поезда и спуска в туннель Мэгги успела окинуть печальным взором унылый пейзаж, а потом в вагоне стало темно. В туннеле горели редкие тусклые лампочки, ничего не было видно, и Мэгги снова ощутила острый приступ одиночества. Она одна, наедине со своими бедами, которые обрушиваются на ее голову подобно бурным потокам воды или сильному камнепаду.

"Нет, надо думать о чем-то хорошем", – напомнила себе Мэгги, но ее невеселые мысли крутились вокруг Тима.

Он болен, вечером у него была температура, а она вместо того, чтобы наплевать на угрозы начальника и остаться дома, вверила его заботам миссис Уивер. Конечно, соседка прекрасно относится к Тиму, да и он тоже ее любит. Мэгги на мгновение закрыла глаза и представила, как сейчас Тим сидит на коленях пожилой соседки, а она читает ему вслух книжку "Любопытный Джордж". И все-таки, кроме Мэгги, у Тима никого нет…

А если ее уволят, как обещает мистер Бриннон? Что тогда делать? Мэгги вздрогнула. Как она будет воспитывать Тима? На что жить? Чем платить за квартиру? Возвращаться домой, к родителям? Но подобная перспектива приводила ее в уныние. Искать другую работу? Где?

К глазам Мэгги снова подступили слезы, и она вдруг с удивлением вспомнила, что не плакала уже очень давно. Когда же последний раз?.. Год назад, когда умер Билл и его жена Милли собралась продавать дом, в котором Мэгги с Тимом снимали две маленькие комнатки. Да, она плакала на похоронах Билла, но больше ни разу, хотя поводов для слез у нее было больше чем достаточно.

После похорон Билла она даже нашла в себе силы подбодрить Милли и сказать, что понимает ее решение продать дом. И потом Мэгги тоже больше не плакала ни разу: ни когда навещала старую больную Милли в доме престарелых, ни на кладбище, когда провожала Милли в последний путь…

"Слезами горю не поможешь", – повторяла Мэгги, когда ей было особенно тяжело, и заставляла себя думать о чем-нибудь хорошем. Например, о Тиме или о прекрасном будущем, каким она себе его представляла. Но мысли о сыне, к сожалению, влекли за собой переживания по поводу его слабого здоровья и отсутствия у него отца, а восхитительные картины жизни в собственном доме, в деревне, на свежем воздухе мгновенно сменялись воспоминаниями о маленькой неуютной квартирке в пригороде Сан-Франциско, западном Окленде, которую они сейчас с Тимом снимали. В общем, Мэгги с трудом удавалось бороться со слезами, но кое-каких успехов она в этом деле все-таки достигла.

Сидя в электричке и глядя в темный туннель, Мэгги вновь ощутила почти забытое пощипывание в носу, затем к горлу подступил комок, глаза наполнились слезами и… годовая борьба с собой была проиграна. Мэгги слегка наклонила голову и поднесла ладони к лицу, словно собиралась читать молитву, затем убрала руки, попыталась придать лицу каменное выражение и уставилась в темное вагонное окно. Но слезы тонкими струйками уже сбегали по щекам к подбородку и шее. Мужчина и женщина, сидящие в дальнем конце вагона, не обращали на странную пассажирку никакого внимания, и Мэгги снова закрыла лицо руками и громко разрыдалась.

Мэгги очнулась, когда поезд подъехал к станции "Площадь Согласия", остановился и вагонные двери бесшумно раздвинулись. Она встрепенулась, вскочила с сиденья и заторопилась к выходу. Вышла из подземного перехода и зашагала вверх по улице, в конце которой стояло здание, где размещался офис доктора Голдинга.

Спустя час после визита к психотерапевту Мэгги медленно шла обратно к станции, с которой поезд отправлялся назад в Окленд, и с удивлением оглядывалась по сторонам. Любовалась нарядными, облицованными белым мрамором фасадами больших магазинов, улыбалась при виде аккуратно подстриженных деревьев, росших на тротуарах, рассматривала яркие плакаты-рекламы концертного зала "Симфония", трепетавшие на ветру.

"Когда я последний раз была на концерте или в театре? " – мысленно спросила себя Мэгги и печально усмехнулась.

Мимо проносились яркие зелено-желтые автобусы, на боках которых красовалась реклама кафе-кондитерской Альфреда Шиллинга, и Мэгги, глядя им вслед, задала себе следующий вопрос: а в кафе она когда была в последний раз? Она представила нарядный зал, где подают необыкновенно вкусные изделия из шоколада, и снова улыбнулась. Как, должно быть, там интересно, в этой кондитерской! И находится она на Маркет-стрит, неподалеку от ее работы, а она никогда туда не заглядывала. Мэгги глубоко вдохнула весенний воздух, настоянный на запахах только что подстриженной травы и моря, и ускорила шаг.

До прибытия электрички оставалось несколько минут, и, чтобы скоротать время, Мэгги села на скамью и достала из сумочки маленький альбом для рисования и карандаш. Она всегда носила их с собой, вот только за последний год не воспользовалась ни разу. Теперь они опять пригодились, и Мэгги дала себе слово, что отныне будет регулярно делать зарисовки понравившихся ей людей и предметов.

Перед мысленным взором Мэгги возникло лицо доктора Голдинга, и через мгновение в альбоме появился карандашный набросок. Мэгги заулыбалась: да, доктор Голдинг получился неплохо. Коротко стриженные светлые волосы, задорный вихор на лбу, маленький шрам под левым глазом, большие выразительные глаза, тонкие, едва заметные морщинки вокруг рта, волевой подбородок. Очень похож.

Мэгги перевернула страницу альбома, на миг закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти образ ассистентки доктора Голдинга, а затем начала рисовать. Черные волосы, собранные на затылке в пучок, темная гладкая кожа лица, высокие скулы, миндалевидный разрез глаз, тонкие выщипанные брови… полные, красиво очерченные губы, накрашенные помадой цвета спелой сливы. Тут она вспомнила немного надменный взгляд ассистентки доктора Голдинга, которым та наградила влетевшую в приемную Мэгги – в слезах, с красным распухшим носом, – и постаралась запечатлеть этот взгляд на рисунке. Получилось.

"Чем я могу вам помочь? " – зазвучал в ушах Мэгги голос этой женщины, и ей показалось, что интонации были сочувственные, а не надменные.

Увидев приближающуюся к платформе электричку, Мэгги убрала альбом и карандаш в сумочку, повесила ее через плечо и поднялась со скамейки. Плакать больше не хотелось, думать о неприятностях – тоже, а вот теплое чувство в груди, которое она впервые ощутила после визита к доктору Голдингу, осталось и, похоже, исчезать не собиралось.

Скорее бы наступил четверг!

Джейк остановил машину на опушке небольшой дубовой рощицы, как всегда, когда возникала необходимость побыть одному и обдумать какую-нибудь серьезную проблему. Он любил это место – красивое, тихое, уединенное – и никогда не возил сюда на прогулку Линдси, равнодушно относящуюся к природе. Джейк выключил мотор, опустил стекло и несколько минут смотрел из окна, любуясь могучими вековыми дубами и слушая журчание маленькой быстрой речки, бегущей по камням.

Всего два часа назад он был в Сан-Франциско, где познакомился с Мэгги Айви, по недоразумению принявшей его, Джейка Купера, за психотерапевта, а теперь вернулся в Петалуму, высадив по пути Этельду. Мэгги Айви не выходила у Джейка из головы. Что делать дальше, ведь она придет к нему, то есть к доктору Голдингу, на прием в четверг, послезавтра? Ответить на этот вопрос Джейку предстояло здесь, в дубовой роще.

Казалось бы, нет ничего проще, чем позвонить мистеру Голдингу, сообщить, что приходила на прием его новая пациентка Мэгги Айви, и пусть он сам с ней разбирается.

Джейк достал из бумажной коробки сандвич с тунцом, откусил кусочек и задумался. Звонить Голдингу? Но Джейку было известно, что с доктором во время симпозиума случился сердечный приступ, сейчас он в больнице и, вероятно, ему будут делать операцию. Нет, беспокоить его неудобно. Можно поступить следующим образом: послать в больницу факс на его имя с сообщением о визите Мэгги Айви, и пусть он решает, как с ней поступить дальше. Ведь не при смерти же Голдинг! Сумел же он прислать Джейку факс, в котором сообщал, у кого из охраны взять ключи от офиса, просил ускорить составление сметы и требовал, чтобы ремонт был закончен через три недели – к его возвращению. Но тогда Мэгги Айви узнает, что приняла за психотерапевта другого человека… Перед мысленным взором Джейка снова возникло несчастное, распухшее от слез лицо Мэгги, и он решительно отверг этот вариант.

Джейк достал термос, налил горячий кофе в пластмассовую кружку и, пока тот остывал, стал ломать голову над другой возможной ситуацией. Ни звонить, ни оставлять сообщение для доктора Голдинга он не будет, а послезавтра, в четверг, снова встретится в офисе с Мэгги Айви. Порекомендует ей обратиться к другому врачу, и они распрощаются. Джейк сделал несколько глотков кофе и покачал головой. В таком случае он никогда больше не увидит Мэгги… Да и как он станет советовать ей обратиться к другому психотерапевту, если ни с одним не знаком? И кстати, Джейк никогда не слышал о них лестных отзывов. Вдруг Мэгги нарвется на врача, использующего молоденьких, несчастных, забитых жизнью пациенток в корыстных целях? Нет, Джейк не допустит, чтобы с Мэгги случилась подобная неприятность.

Конечно, если постараться, то можно найти психотерапевта с хорошими рекомендациями и вверить ему Мэгги Айви, но тогда Мэгги поймет, что приняла за психотерапевта самозванца, обманщика, которому и открыла душу.

Джейк так углубился в раздумья, что почти не обращал внимания ни на теплый весенний день, ни на яркие лучи солнца, золотившие мощные кроны вековых дубов. При мысли о Мэгги Айви его охватывали странные, смешанные чувства: сильное волнение, вина за свой необдуманный поступок и… страх перед новой встречей с этой молодой женщиной. Так что же ему делать?

Джейк вспоминал, как перед уходом Мэгги, смущенно улыбнувшись, сказала, что придет к нему в четверг в одиннадцать часов, а он вместо того, чтобы наконец разъяснить недоразумение, кивнул и пробормотал что-то вроде: "Да, непременно увидимся". Из-за спины Мэгги он увидел удивленное лицо Этельды и осознал, что сделал еще одну глупость. Он не только не признался Мэгги, что не имеет к психотерапии никакого отношения, но и подтвердил их будущую встречу. Итак, Мэгги Айви явится к нему "на прием" в четверг в одиннадцать часов дня… И он, Джейк, тоже придет. Должен прийти.

Этельда, конечно, права: он ничего не смыслит в психотерапии. Он умеет составлять сметы расходов, строить дома, чинить всевозможные вещи, однако Джейк прекрасно понял Мэгги Айви. Слушал ее сумбурный рассказ о начальнике, не дающем ей проходу, о маленьком сыне Тиме, растущем без отца; о том, как над Тимом насмехаются дети, потому что он любит носить накидку с капюшоном, подражая Супермену из мультфильма; о маленькой неуютной квартирке, которую они с Тимом снимают; о постоянно ломающихся замках на входной двери… Джейк понял, что Мэгги очень одинока. Ведь он, Джейк Купер, всегда умел внимательно слушать людей, что бы ни говорила по этому поводу Линди. А говорила она многое…

"Ты эмоционально не развит", "у тебя проблемы с общением", "ты психологически зажат"… – зазвучал в ушах Джейка голос Линдси, которая произносила эти фразы так, словно зачитывала список его преступлений. Джейк тряхнул головой, пытаясь заглушить ее настойчивый голос.

Странно, минул месяц с тех пор, как они с Линдси расстались, а он не испытывает по поводу их разрыва ни горечи, ни тоски. Наоборот: чувство облегчения и искреннего удивления тем обстоятельством, как они с Линдси – абсолютно разные люди – вообще могли общаться. Более непохожих людей и вообразить трудно. Джейк вырос в маленьком провинциальном городке, в большой патриархальной семье, и встречался преимущественно с людьми своего круга. А Линдси была утонченной дамой с изысканными манерами, весьма состоятельной, работала советником по инвестициям, и круг ее общения составляла так называемая элита Сан-Франциско, в которой Джейк, разумеется, чувствовал себя чужаком. Линдси была яркой, красивой женщиной, рядом с ней Джейк казался себе мотыльком, который, полетев на свет, тотчас же обжег крылышки. Хорошо, что не сгорел дотла.

Почему Линдси обратила на него внимание? Этот вопрос до сих пор не давал Джейку покоя. Они познакомились в доме Линдси, где Джейк переоборудовал большую игровую комнату в оздоровительный центр. Разумеется, он заметил молодую привлекательную женщину, но ему даже в голову не пришло познакомиться с ней поближе. И Джейк был очень удивлен, когда однажды Линдси подошла к нему и пригласила вместе пообедать. Он согласился, и так начался их роман.

Понимая, что Линдси сильно отличается от людей его круга, Джейк тем не менее сделал несколько попыток ввести ее в свое окружение. Он наивно полагал, что если повар добавит в хорошее блюдо новую специю, то это не только не испортит вкус, наоборот, придаст блюду дополнительную пикантность, но как выяснилось – ошибался.

Его семья – мать и братья, простые, искренние люди – приняла Линдси, что называется, с распростертыми объятиями, и только Шелли позволила себе высказать нелицеприятное мнение о новой знакомой Джейка. Но он почему-то все равно надеялся, что сестра сменит гнев на милость. Этельда и ее сыновья тоже отнеслись к новой подруге Джейка доброжелательно. Все друзья и знакомые Джейка считали, что люди должны относиться друг к другу доброжелательно. Но Линдси Хант этот принцип решительно отвергла. И когда в одно из воскресений Джейк приехал в родительский дом на обед и сообщил, что они с Линдси расстались, никто не огорчился.

– Давно пора, – усмехнувшись, сказала Шелли. Мать нахмурилась, а Кэрол, жена брата Джейка Джо, пристально взглянула ему в лицо, очевидно, пытаясь понять, разбито его сердце или нет.

За столом воцарилось молчание, а Джо, отрезав себе кусок пирога и налив вторую чашку кофе, пробурчал:

– А она была очень недурна…

"Конечно, она очень недурна, – мысленно повторил сейчас Джейк фразу брата, вспоминая пышные, с медным отливом волосы Линдси, холеное лицо с правильными чертами, красивые карие глаза и пухлые губы. О такой форме губ, наверное, мечтают киноактрисы и платят большие деньги пластическим хирургам, чтобы иметь столь соблазнительный рот. А вот Мэгги Айви, по мнению Джейка, никакая пластическая операция не понадобилась бы: она и так очень хорошенькая. Джейк неожиданно для себя понял, что думает о Мэгги исключительно в превосходной степени. Его восхищало в этой девушке решительно все. Маленького роста, стройная, даже хрупкая, с правильными чертами миловидного лица, каштановыми короткими волосами, заправленными за уши, и большими зеленовато-голубыми глазами с золотистыми искорками. А кожа нежная и тонкая.

Джейк мысленно представил обеих молодых женщин, сравнил и пришел к выводу, что Линдси Хант нужно окончательно выбросить из головы. Нетрудно догадаться, какие насмешливые и ехидные реплики отпускала бы Линдси, узнав о горячем желании Джейка помочь Мэгги Айви!

Джейк налил еще кофе из термоса, доел сандвич и вдруг подумал, что всегда испытывал трудности в общении с людьми. Особенно с женщинами, в присутствии которых он постоянно смущался, судорожно подыскивая нужные слова, терялся, не умел говорить комплименты. До сегодняшнего дня Джейк даже иногда подумывал: а не бросить ли ему все эти неуклюжие попытки обратить на себя внимание противоположного пола? Но встреча с Мэгги Айви заставила Джейка взглянуть на женщин другими глазами.

Наверное, это случилось потому, что Мэгги Айви сильно отличалась от всех прежних подружек Джейка. Она не делала ему замечаний, ничего от него не требовала, не поучала, она лишь сидела и плакала, рассказывая о своих проблемах. Может быть, потому, что Мэгги принимала Джейка за доктора Голдинга? Нет, просто Мэгги – другая.

Джейк выплеснул остатки кофе в открытое окно грузовичка, убрал термос, отворил дверцу и выбрался наружу, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги и руки. Итак, в четверг в одиннадцать часов он снова встретится с Мэгги, и уж если быть честным перед самим собой, то следует признать, что это решение пришло к нему в тот момент, когда он сел напротив Мэгги Айви и пробормотал "что случилось?". Да, уже тогда Джейк знал, что сделает все от него зависящее, чтобы Мэгги Айви перестала плакать и обрела уверенность в себе.

Можно представить, как отнеслась бы Этельда к его намерению снова встретиться с Мэгги Айви! А уж Линдси не отказала бы себе в удовольствии заметить, что только легкомысленный, глупый, эмоционально неразвитый тип, который не умеет общаться с людьми, может вообразить себя знатоком и целителем человеческих душ.

Мэгги вернулась в Окленд электричкой, а затем автобусом добралась до дому. Она спешила, боясь, что они с Тимом опоздают на прием к врачу. Дверь квартиры миссис Уивер открыл сам Тим, одетый в пижаму, и Мэгги, к своему стыду, вспомнила, что, торопясь на прием к доктору Голдингу, даже забыла переодеть сына. На груди пижамной куртки с капюшоном был изображен Супермен, картинка от частых стирок поблекла, но Тим все равно любил и надевал куртку даже днем, если Мэгги ему позволяла. Самым любимым временем Тима было раннее утро – с шести часов до половины седьмого, когда по телевизору показывали мультфильмы про Супермена. Раньше Тим увлекался Водяным, Бэтменом и волшебницами, но Супермен затмил всех его прежних любимцев. Увидев на экране Супермена, Тим вскакивал с кресла и принимался с радостными криками носиться по комнате, а испуганная Мэгги умоляла его не шуметь. Живший под ними сосед, мистер Джейкобсон, принимался яростно стучать палкой в потолок – пол квартиры Мэгги.

– Привет, ковбой! – улыбнувшись, сказала она и, наклонившись, поцеловала сына в пухлую щеку. И тотчас же заметила, что на пижамных брюках протерлась дыра. – Ты неплохо выглядишь, – продолжала Мэгги, обнимая сына. – Тебе уже лучше?

– Да, вот только горло немного побаливает, – ответил он.

– Мы чудесно провели время! – раздался оживленный голос миссис Уивер. Она появилась в холле с аккуратно уложенными седыми волосами, в ярко-розовых эластичных брюках, пестрой гавайской рубашке и с ярко-розовым маникюром.

Миссис Уивер выросла в Виргинии, и Мэгги, слушая, как она выговаривает слова, всегда с легкой печалью вспоминала свой родной штат Джорджию, где говорили примерно с таким же акцентом.

– Мы ели вкусный пудинг, читали книжки, журналы и смотрели мультфильмы, – с улыбкой доложила соседка, ласково гладя Тима по голове морщинистой рукой.

– Большое спасибо, миссис Уивер, – растроганно проговорила Мэгги. – Вы так меня выручаете. Еще раз спасибо. Мы пойдем. Нам нужно собираться к врачу.

– Подождите! – Миссис Уивер исчезла в глубине квартиры и через минуту вернулась, держа в руках пластиковую упаковку. – Вот, возьмите, – сказала она, вручая Мэгги коробку. – Здесь остатки пудинга.

Мэгги снова поблагодарила ее и опустила голову, почувствовав, что на глаза навернулись слезы. Нет, это никуда не годится! Сколько же можно плакать? Скоро она станет похожа на сентиментальных дамочек, плачущих даже во время просмотра рекламы!

– Приходите еще! Я всегда вам рада! – воскликнула соседка. – Вы же знаете, Мэгги, что мы с Тимом добрые друзья. Тим, я тебя жду!

– Спасибо, – ответил он, и они с Мэгги, попрощавшись с миссис Уивер, направились в свою квартиру.

Доктор подтвердил опасения Мэгги: у Тима снова ушная инфекция и воспалено горло.

– К сожалению, наши с вами надежды не оправдались, – качая головой, сказал врач. – Надо готовиться к операции. Приблизительно через пару недель, когда он будет чувствовать себя лучше.

Мэгги согласно кивнула, с тоской думая о том, что придется все-таки звонить родителям и просить денег на операцию, тем более что мистер Бриннон строго предупредил ее о возможном увольнении. В аптеке она приобрела по рецептам врача сладкую микстуру, детский тайленол и леденцы от кашля.

– Ну, как они на вкус? – поинтересовалась Мэгги, когда Тим попробовал леденцы.

– Ничего, есть можно.

На обратном пути, в автобусе, Тим непрерывно грыз леденцы, а Мэгги, с тревогой вглядываясь в его лицо, думала, что надо бы купить ему упаковку апельсинового сока. Тиму необходимы витамины, а это стоит денег… Господи, как хочется, чтобы Тим имел все, что пожелает, и не думать при этом о Деньгах!

Выйдя из автобуса, Мэгги и Тим не спеша направились к дому, и постепенно шаги сына становились все медленнее, а дыхание все учащеннее и прерывистее.

– Ты устал? – спросила Мэгги.

– Немного.

Сначала Мэгги освободила Тима от маленького рюкзачка в виде смешного поросенка, который висел у него за спиной, а потом ей пришлось взять сына на руки и нести его до самого дома. Входная дверь снова была почему-то распахнута, и под нее даже был подложен кирпич, чтобы не закрылась. Ну, кто же так безобразничает?

"Ничего, наш дом не самый плохой, – в который раз попыталась убедить себя Мэгги, оглядывая стену с облупившейся розовой краской и несколько сломанных металлических прутьев в ограде, окружавшей дом. – Бывают и хуже".

Когда-то в этом старом доме, выстроенном в викторианском стиле и названном "Эмбаркадеро-Армс", жил один хозяин, а потом дом перестроили, разделив на четыре квартиры. На первом этаже был небольшой холл, где висели почтовые ящики, и лестница, ведущая на второй этаж. Лифта не было. Мэгги и Тим вошли в холл, проверили почту и остановились, прислонившись к прохладной стене. После того как Мэгги мужественно пронесла часть пути Тима на руках, ей необходимо было отдохнуть. Ведь Тим уже большой и тяжелый: осенью ему исполнится пять лет. Через несколько минут она сделала сыну знак, он понимающе кивнул, приложил палец к губам, и они на цыпочках, бесшумно двинулись мимо квартиры мистера Джейкобсона – соседа, терроризирующего всех жильцов. Он постоянно ругал их и жаловался, что никто не соблюдает тишину и порядок и не уважает покой других людей. Больше всего от свирепого соседа доставалось, естественно, Мэгги и Тиму, жившим над его квартирой. Особенно негодовал мистер Джейкобсон, когда Тим после просмотра мультфильмов с криками носился по комнате или катался по квартире на самокате "Большое колесо". Тогда сосед яростно стучал палкой в потолок.

Благополучно миновав опасное место, Мэгги и Тим пошли нормальным шагом. Тим снова принялся простуженным, хрипловатым голосом пересказывать содержание мультфильмов, которые он смотрел у миссис Уивер, а Мэгги, кивая и повторяя "да, да, очень интересно", думала о своем. О сыне, живущем в неуютной маленькой квартирке старого, обветшалого дома, и о том, что ему негде даже гулять. За домом был небольшой дворик, но очень запущенный, пыльный и поросший сорняками. Мэгги несколько раз выпускала Тима туда погулять, но однажды увидела, как во дворе носится здоровенный соседский питбуль – один, без хозяев и даже без намордника, – и больше не отпускала сына. Да и металлическая ограда, окружавшая дом, тоже была в нескольких местах сломана. Кроме Тима, в "Эмбар-кадеро-Армс" детей не было, а выпускать сына на улицу одного Мэгги боялась. Там постоянно бродили какие-то агрессивные подростки, дни и ночи напролет они громко, вызывающе смеялись; грохотала музыка, иногда по вечерам слышался звон разбитых бутылок. В общем, район, в котором они с Тимом жили, был одним из худших в западном Окленде. Район для простых, малообеспеченных людей.

Они поднялись на второй этаж, и Мэгги вновь стала вспоминать о сегодняшнем посещении доктора Голдинга. Настроение у нее немного улучшилось. Мэгги взглянула на сына и улыбнулась, а он улыбнулся ей в ответ, его глаза под стеклами очков в толстой металлической оправе казались неестественно большими.

"Скоро надо будет покупать ему новые очки", – мелькнуло в голове Мэгги.

В прошлом году окулист определил, что у Тима амблиопия – затуманенное зрение, – и посоветовал обязательно носить очки, особенно во время просмотра телевизора. Пришлось купить дешевые очки в металлической, некрасивой, но прочной оправе, чтобы Тим не смог их разбить. Со времени визита к окулисту минуло десять месяцев, и теперь предстояло нанести новый и узнать, улучшилось ли зрение и можно ли перестать носить очки. Придется снова платить деньги…

Сердце Мэгги болезненно сжалось. Так хочется покупать Тиму нарядную одежду, кормить его самыми вкусными продуктами, водить к лучшим врачам, не думая при этом о деньгах! Может, мать права: ей следует вернуться в родной дом и выйти замуж за Бобби Семпла, который все еще ждет ее? Откровенно говоря, не лучший выход из положения, но по крайней мере Тим жил бы в хорошем, благоустроенном доме, и у него появился бы отец.

Они подошли к двери своей квартиры, и Мэгги машинально, в который уже раз, взглянула на ковер, лежащий на полу, и вздохнула. Когда-то ковер был очень красивым: oгромные бордовые розы прекрасно смотрелись на темно-синем фоне. Но теперь краски поблекли, ковер вытерся, и в самом его центре образовалась проплешина. Да и сам дом когда-то был элегантным и ухоженным: полированные, красного дерева лестничные перила, изящные деревянные окантовки на дверных проемах и оконных рамах. А сейчас все в запущенном состоянии… Нынешнему владельцу дома или компании, которой он принадлежит, давно пора заняться ремонтом.

Мэгги не знала, кто является хозяином дома "Эмбаркадеро-Армс", потому что деньги за аренду каждый месяц отсылала по почте. У нее также имелся телефон, по которому она могла сообщать о своих просьбах и пожеланиях, и она даже несколько раз звонила и оставляла сообщения, но на ее призыв никто не откликнулся. А просила она наконец починить сломанные дверные замки своей квартиры.

Мэгги вздохнула, достала ключи и принялась открывать дверь. Замки барахлили, дверь не поддавалась, а деревянный косяк выглядел так, словно его постоянно ковыряли ножом или каким-то инструментом, желая проникнуть в квартиру в отсутствие хозяев. Может быть, так оно и было? Мэгги достала пластиковую карточку "Сейфуэй-клаб", вставила ее в щель между замком и дверью, и после нескольких попыток им с Тимом удалось попасть в свою квартиру.

Мэгги отнесла сумки на кухню, убрала упаковку с пенициллином в холодильник и принялась готовить куриную лапшу и картофельное пюре. У Тима все еще болело горло, и Мэгги рекомендовали кормить его мягкой пищей. Пока варился обед, Мэгги достала из холодильника желе, полезное для миндалин, поставила его на поднос и отнесла в комнату, где на диване лежал Тим. Присела рядом и, пока сын ел, с тревогой размышляла о том, как ей поступить завтра, если Тим снова будет плохо себя чувствовать. Просить у мистера Бриннона еще один выходной день? Об этом даже речи быть не может. Значит, придется идти к миссис Уивер и умолять ее опять посидеть с Тимом. Правда, соседка всегда с готовностью соглашалась присмотреть за ее сыном, но Мэгги понимала, что миссис Уивер нелегко целый день управляться с мальчиком.

Когда Тим доел желе, Мэгги достала ему альбом для рисования и карандаши, а сама побежала на первый этаж к соседке.

– Разумеется, я посижу с Тимом! – воскликнула миссис Уивер, открыв дверь и выслушав просьбу Мэгги. – Как же я не догадалась сама предложить вам это!

Мэгги поблагодарила миссис Уивер и, поддавшись внезапному порыву, даже поцеловала в щеку. Вернувшись домой, она покормила Тима обедом, а потом почитала ему несколько детских книжек, которые регулярно брала в библиотеке.

Время пролетело незаметно. В восемь часов вечера Мэгги дала сыну тайленол, уложила его в постель, а сама прилегла на диван. Где взять деньги на предстоящую Тиму операцию по удалению миндалин? Звонить родителям и просить у них? Мэгги взглянула на часы: восемь вечера, значит, в Джорджии уже одиннадцать и родители скорее всего легли спать. Она облегченно вздохнула. Ну и хорошо, можно отложить разговор с ними на завтра. А еще лучше на послезавтра. Или когда врач назначит точную дату операции. В деньгах они ей не откажут, но придется выслушать столько советов и нелестных замечаний в свой адрес… А может быть, после восстановительного трехнедельного курса у доктора Голдинга ее душевное самочувствие настолько улучшится, что разговор с родителями пройдет для нее менее болезненно, чем раньше.

Мэгги поправила подушку, плотнее закуталась в плед и, закрыв глаза, несколько минут наслаждалась тишиной, неожиданно воцарившейся в доме. Но блаженство длилось недолго. Послышался шум льющейся воды, удары молотка, как будто кто-то вбивал гвозди в стену, чтобы повесить картину. Сквозь закрытые окна в комнату проник назойливый шум машин, мчащихся по улице, вновь загоготали подростки, постоянно разгуливающие около дома, а через вентиляционную решетку донеслась музыка, предваряющая начало очередной серии "Макгайвер": это миссис Уивер включила телевизор.

"Макгайвер… мастер на все руки, человек, который может все, – думала Мэгги, приложив ладони к красным, опухшим векам. – А не включить ли мне тоже телевизор и не понаблюдать ли за приключениями Макгайвера?"

Где бы отыскать такого же необыкновенного человека, который легко справляется с любыми трудностями, решает самые неразрешимые проблемы, проникает через закрытые двери, обезвреживает взрывные устройства… и все это в течение часа, не считая рекламных вставок. Да, такой человек, как Макгайвер, сумел бы навести порядок в хаотичной и запутанной жизни Мэгги, вот только сколько времени ему потребовалось бы для этого? Доктор Голдинг отвел ей на полное восстановление двадцать один день…

В памяти Мэгги снова всплыло его лицо, умный взгляд голубых глаз, вспомнился неподдельный интерес, с которым он слушал ее сбивчивый рассказ о жизненных неурядицах. Вспомнилось, как он время от времени проводил рукой по коротко стриженным светлым волосам, изредка произнося слово "понятно". Мэгги незаметно для себя задремала. Разбудили ее телефонные звонки. Вставать с дивана и брать трубку не хотелось, но Мэгги боялась потревожить Тима, поэтому все-таки подошла к телефону после четвертого звонка – до того, как включился бы автоответчик.

– Почему ты не звонишь? – раздался в трубке громкий, требовательный голос Джины, и Мэгги показалось, что он наполнил собой всю квартиру.

– Извини, – зевнув, ответила она. – Я долго возилась с ужином, потом укладывала Тима спать.

– Ну? Как прошел визит?

– Нормально, – неопределенно ответила Мэгги, инстинктивно ощущая, что ей не хочется делиться с Джиной подробностями встречи. Как будто их отношения с доктором Голдингом – очень личные и рассказывать о них даже лучшей подруге не следует.

– Как это – нормально? Да говори же наконец!

– Ну, я рассказала доктору о моих проблемах, он выслушал…

– И что он сказал?

– Да ничего особенного, – ответила Мэгги, припоминая, что доктор Голдинг действительно не говорил ничего значительного. – То есть он говорил о многом, – спохватившись, поправилась она.

– Например? – попыталась уточнить Джина.

– Ну, я даже не помню… но тебе, Джина, следует непременно записаться к нему на повторный курс, – произнесла Мэгги, вспоминая, как подруга говорила ей, что готова некоторое время подождать со вторым полным восстановительным курсом, лишь бы Мэгги начала посещать первый. – Спасибо тебе, – добавила она.

– Да ладно. Я это сделала ради тебя, а сама пойду к нему в следующем месяце. Мне дали неплохую премию, я ее и потрачу.

– Да, конечно, – сказала Мэгги и на мгновение задумалась. Если курс психотерапии называется полным и восстановительным, то зачем посещать его еще раз?

– Значит, ты довольна, что я отправила тебя к доктору Голдингу?

– Да, Джина, довольна, – быстро проговорила Мэгги. – Я очень тебе благодарна.

Джина никогда не упускала случая напомнить Мэгги о своем великодушии и выслушать в ответ слова искренней благодарности.

– Может быть, после этого курса ты наконец решишь, следует ли тебе возвращаться в Джорджию, – авторитетно заявила Джина. – Хотя я считаю, что, вернувшись в этот маленький городишко, ты совершишь непростительную ошибку, Мэгги. Тебе надо остаться здесь.

"Так, сейчас за этим последуют рассуждения о том, что мне надо возобновить учебу в художественной школе", – с тоской подумала Мэгги.

Джина постоянно твердила ей об этом, а также о том, что ей следует попытаться продавать свои картины в магазинах, а впоследствии и в художественных салонах и на выставках. Во многих вопросах Мэгги мысленно соглашалась с ней, признавая ее правоту, но безапелляционность Джины порой просто удручала Мэгги. Например, у Джины не было детей, следовательно, она не понимала, как много проблем возникает у родителей. Джина ничего не смыслила в искусстве, поэтому полагала, что рисовать картины и продавать их – сущие пустяки. Да, Мэгги тоже мечтала возобновить занятия в художественной школе и снова начать писать картины, но пока не видела ни единой возможности для осуществления подобных планов. Для того чтобы рисовать картины и по-настоящему заниматься живописью, необходимо иметь много свободного времени, нормальный уютный дом и, что немаловажно, деньги. А когда голова забита такими прозаическими вещами, как квартплата, лечение Тима, работа, с которой тебя в любой момент могут выгнать, здесь уж не до искусства.

– В Сан-Франциско ты могла бы сделать неплохую карьеру, став агентом по недвижимости, – продолжала Джина. – Продавала бы дома, хорошо зарабатывала.

Это еще одна тема, на которую любит порассуждать Джина, не понимая, что Мэгги в данной ситуации торговля недвижимостью не подходит. Потенциальные покупатели, как правило, предпочитают ездить смотреть варианты вечером или в выходные дни, а в это время Мэгги всегда занята. Даже когда Тим пойдет в школу, она все равно не сможет работать агентом по недвижимости – ведь в таком случае они с сыном вообще перестанут видеться.

– Ладно, мы поговорим о твоих проблемах как-нибудь в другой раз, – неожиданно смилостивилась Джина, и Мэгги вдруг подумала, что проблем у нее, собственно, всего две. Оставаться здесь и продолжать жить той безденежной и унылой жизнью, как сейчас, или возвращаться домой в Джорджию и выходить замуж за Бобби Семпла. Оба варианта ее не устраивают. Может быть, после восстановительного курса у доктора Голдинга что-нибудь изменится…

– Ты еще не влюбилась в него? – осведомилась Джина, и Мэгги досадливо подумала, что не стоило брать трубку и разговаривать с подругой.

Джина почему-то была убеждена, что все пациентки психотерапевтов обязательно в них влюбляются. После окончания восстановительного курса она прочла несколько книг на данную тему и не далее как на прошлой неделе излагала Мэгги свои взгляды на эту животрепещущую проблему, а когда та попыталась прервать ее высказывания, с легкой угрозой в голосе предупредила, что ее ждет та же участь.

– Нет, я не влюбилась, – ответила Мэгги, опять ощутив смущение при воспоминании о том, как она рыдала в кабинете доктора Голдинга.

– Но он тебе понравился? – продолжала допрос Джина. – По-моему, доктор Голдинг – весьма привлекательный мужчина. Знаешь, иногда он задавал мне такие вопросы, что я просто терялась. А про гипнотическую регрессию он тебе рассказывал?

– Пока нет, – усмехнулась Мэгги, думая, что Джина и по сей день пребывает в этой гипнотической регрессии.

Доктор Голдинг вводил Джину в гипнотическое состояние, и они с ним установили, что в прошлой жизни она была рабыней при дворе египетской царицы Клеопатры. Но для чего Мэгги знать о том, кем она была в прошлой жизни? Разве это поможет ей решить свои проблемы? Сомнительно.

– А Голдинг рассказывал тебе об уникальности твоей натуры? Кстати, этому вопросу он собирается посвятить свою следующую книгу.

– Нет, не рассказывал. Видимо, не успел, – раздраженно ответила Мэгги и добавила: – Извини, я очень устала. У меня сегодня был тяжелый день. Я хочу спать.

К немалому удивлению Мэгги, Джина не стала отпускать ехидные замечания и просто заметила:

– Да, конечно. Ты очень устала. Психотерапия, причем интенсивная, – это то, что тебе нужно. Полный восстановительный курс.

Они попрощались, и Мэгги, повесив трубку и облегченно вздохнув, направилась на кухню готовить себе ленч на завтра. Вымыв яблоко и намазывая на хлеб ореховое масло, она, усмехаясь, думала о том, что впервые они с Джиной сошлись во мнении. Она действительно нуждается в помощи психотерапевта. Доктора Голдинга.

Глава 2

23 апреля, четверг

К началу второго сеанса так называемого восстановительного курса Джейк Купер дважды внимательно прочел книгу доктора Голдинга, сделав для себя несколько выводов. Согласно утверждениям психотерапевта, жизнь и психическое самочувствие пациента через двадцать один день после окончания курса изменятся в лучшую сторону, причем кардинальным образом. Но встречаться с доктором пациент будет лишь дважды в неделю, то есть всего шесть раз в течение курса.

"Какой недобросовестный подход к делу! – возмущенно подумал Джейк, прочитав книгу. – Наглый обман доверчивых людей".

Ведь если доктор берет на себя смелость лечить людей и даже заранее оговаривает сроки, то он, по мнению Джейка, должен наблюдать пациента в течение двадцати одного дня, с понедельника по пятницу как минимум, а не два раза в неделю. Но доктор Голдинг в приложении к книге подчеркивал, что "предлагаемые два сеанса в неделю интенсивной психотерапии за умеренную плату полностью обновят вашу жизнь и заставят вас взглянуть на себя другими глазами".

"Любопытно, – угрюмо размышлял Джейк, – что Голдинг подразумевает под словами "умеренная плата"? Сколько же он берет с пациентов за свой курс?

Хорошо еще, что во время встречи с Мэгги Айви вопрос об оплате не поднимался! Джейк и без того все эти дни ощущал себя обманщиком, и это было весьма неприятно. А впрочем, никакой он не обманщик. Уж если кого и называть аферистом и лжецом, то это доктора Джейсона Голдинга, который, пользуясь доверчивостью людей, таких как, например, Мэгги Айви, вытягивает из них деньги!

День начался хлопотно, но единственное, что успокаивало и радовало Джейка: они с Этельдой получили подтверждение заказа на реконструкцию офиса доктора Голдинга. Составляя смету будущих работ, Джейк сознательно немного занизил расценки и, показывая ее Этельде, боялся, что она с ней не согласится. Джейк и Этельда были партнерами по бизнесу и всегда принимали решения сообща, с тех пор как умер муж Этельды и его доля перешла к ней.

– Все нормально, – сказала Этельда, изучив составленный Джейком план расходов, и он облегченно вздохнул.

Обычно когда они составляли смету будущих заказов на ремонт или реконструкцию, Джейк проставлял в графе расходов более высокие цены, но в данном случае он исходил не из соображений выгоды, а из другого: если они с Этельдой завысят цены за реконструкцию офиса доктора Голдинга, тот откажется от их услуг и заказ достанется другим фирмам. При таком раскладе Джейк никогда больше не увидит Мэгги Айви. А сегодня четверг – день их предполагаемого второго сеанса, о котором Джейк напряженно и с волнением думал все это время. Представляя будущую встречу, Джейк так сильно нервничал, словно был молодым неопытным летчиком, которому предстояло выполнить первый полет.

Но слава Богу, заказ на реконструкцию они с Этельдой получили, о чем Джейк узнал сегодня рано утром, придя в свой офис и обнаружив документы, присланные по факсу. Видимо, разумные расценки произвели на психотерапевта Голдинга благоприятное впечатление, и он дал свое согласие. Контракт на проведение работ в офисе был подписан, и на трех страницах доктор Голдинг давал Джейку указания и высказывал множество пожеланий.

Джейк внимательно прочел эти три страницы, думая о том, что подписанный контракт сулит им с Этельдой неплохой дополнительный заработок.

– Дай мне взглянуть, – попросила Этельда, подходя к столу, за которым сидел Джейк. – Мы ведь с тобой прекрасно знаем, кому достанется львиная доля работы, – усмехнувшись, добавила она.

Джейк приготовился выслушать несколько очередных ехидных реплик, но Этельда ничего больше не сказала, и он молча протянул ей бумаги, присланные по факсу. Этельда надела очки, стала крутить головой, пытаясь найти правильный угол зрения, а Джейк с усмешкой наблюдал за ней. Окулист постоянно советовал Этельде носить двухфокусные, бифокальные очки, но этот совет почему-то неизменно вызывал у нее раздражение. Пока Этельда знакомилась с указаниями доктора Голдинга, Джейк, усевшись поудобнее, снова углубился в изучение его книги.

– Джейк! – Голос Этельды вернул его к действительности.

– Что?

– Мне ведь надо еще начертить два плана и закончить ремонт ресторана Мейтера до того, как браться за данную работу, – вздохнув, произнесла Этельда.

Джейк молча кивнул. Работа в помещении ресторана отнимала у Этельды много времени.

– Я уверен, реконструкция офиса психотерапевта не займет у нас много времени, – отрывая взгляд от книги, сказал он. – Ну какие там особые работы? Снос стен, прокладка водопроводных труб, установка джакузи, покраска, ковровое покрытие, и все. Глаза боятся, а руки делают, – добавил он.

– Я тоже на это надеюсь, – кивнув, ответила Этельда. – Если мы будем аккуратно выполнять все работы, вовремя получать необходимые строительные материалы, то сможем закончить реконструкцию за неделю. Максимум за десять дней.

– Я это учитывал, составляя смету.

– Хочется верить, что работа пойдет легко.

– И проблем с водопроводчиками и электриками не возникнет.

Этельда отошла от стола, а Джейк вернулся к книге доктора Голдинга, пытаясь вникнуть в путаные рассуждения о детях, видящих свое отражение в родителях, и раздраженно думая о том, какую же чушь несет этот психотерапевт.

– Джейк, не сочти меня любопытной… – Ну?

– А что бы ты стал делать, если бы реконструкцию поручили кому-нибудь другому? – спросила Этельда, глядя на него поверх очков.

– Понятия не имею, – ответил Джейк, проводя ладонью по коротким волосам.

– Это хорошо, – задумчиво продолжала Этельда.

– Что хорошо?

– Что ты не аферист и не обманщик, – усмехнувшись, пояснила Этельда и выразительно посмотрела на Джейка. Он тотчас же понял, что партнерша намекает на предстоящую встречу с пациенткой доктора Голдинга. Разумеется, Джейк не обманщик и не аферист, иначе "сеанс психотерапии" с Мэгги Айви не заставлял бы его так волноваться, переживать и испытывать чувство вины за невольный обман! И вновь перечитывать книгу доктора Голдинга, которая, по его мнению, неопровержимо свидетельствовала о том, что ее автор самый настоящий очковтиратель. Двадцать один день полного восстановительного курса интенсивной психотерапии с сеансами два раза в неделю не решит многочисленных проблем Мэгги Айви.

Джейк поморщился и с раздражением отшвырнул книжку, которая, пролетев через весь офис, упала в старое потертое кресло.

– Что, трудно дается наука? – с усмешкой поинтересовалась Этельда, но воздержалась от замечания по поводу беспорядка в кабинете. Она жила с тремя сыновьями-подростками и смотрела сквозь пальцы на раскиданные по всему дому вещи и книги.

– Да уж, нелегко, – со вздохом признался Джейк. – В который раз читаю эту чертову книжку, но так и не уяснил, как же мне себя вести, когда… – И он оборвал себя на полуслове.

Этельда уселась в свое любимое кресло, скрестила руки на груди и насмешливо произнесла:

– Знаешь, до сих пор не могу поверить, что ты ввязался в эту авантюру, Джейк. Неужели ты не понимаешь? Как только эта твоя девица перестанет рыдать и придет в себя, она станет требовать от тебя реальной помощи, задавать вопросы… И что ты тогда будешь делать?

Некоторое время Джейк с задумчивым видом катался по кабинету в старом кресле на колесиках, которое он когда-то утащил из гаража матери, а потом, подъехав к столу, остановился и сказал:

– Я рассчитываю на твою помощь, Этельда.

– Что?! – подозрительно взглянув на него, воскликнула она.

– Ты ведь, насколько мне известно, прошлым летом посещала курсы психотерапии?

– Да, было дело! – фыркнула Этельда. – В колледже. Но неужели ты считаешь, что моих знаний хватит, чтобы научить чему-то тебя?

– Все равно ты поможешь мне, если захочешь, – настойчиво повторил Джейк и просительно взглянул на нее.

Этельда немного помолчала, задумчиво почесывая карандашом в затылке, а потом изрекла: – Ну…

– Что? – встрепенулся Джейк.

– Думаю, я смогу тебе помочь, ведь несколько лет назад я сама посещала психотерапевта, – призналась Этельда.

– Ты?! – не поверил своим ушам Джейк.

– Я, – кивнув, подтвердила она.

Невероятно! Джейк не был бы так удивлен, если бы Этельда призналась ему, что в свободное время подрабатывает стриптизершей в баре. Но чтобы Этельда – умная, уверенная в себе темнокожая женщина, с тщательно уложенными волосами и маникюром, относящаяся к Джейку как к одному из своих старших сыновей, – нуждалась в услугах психотерапевта… Насколько Джейку было известно, люди всегда приходили к ней за советом, а не наоборот!

– Да, я ходила к психотерапевту после смерти Эрва, – сказала Этельда, – потому что испытывала потребность поговорить с кем-нибудь и излить душу.

Джейк опустил голову, мгновенно ощутив острое чувство вины перед Этельдой. После смерти Эрва, его партнера по бизнесу, он был так погружен в собственные переживания и озабочен судьбой фирмы, что даже не заметил, как Этельда нуждается в участии и внимании!

– Я посещала врача в течение шести месяцев, – продолжала она. – Раз в неделю. Страховка покрыла все затраты.

– И о чем вы беседовали? – не поднимая головы, тихо спросил Джейк.

– О многом. Сначала доктор Генри помогал мне справиться с горем и пережить смерть мужа, а позднее я ходила к нему, чтобы решить важный для меня вопрос: продавать ли долю в бизнесе Эрва или самой подключиться к делу и работать вместе с тобой.

Джейк кивнул, вспоминая, как однажды Этельда пригласила его в кафе "Дэнни" и сообщила, что решила взять дело Эрва в свои руки. Джейк, конечно, обрадовался, хотя сначала плохо представлял, как у них с Этельдой сложатся деловые отношения. Но прошло немного времени, и он понял, что его сомнения и тревоги были напрасными. Они с Этельдой прекрасно поладили и стали маленькой, но очень хорошей командой.

– В общем, если ты твердо решил… – Этельда сделала паузу, – снова предстать перед этой девицей в образе психотерапевта, я подскажу тебе, как себя вести и что говорить.

– Спасибо, – благодарно улыбнувшись, ответил Джейк. – Буду тебе очень признателен.

Даже прослушав вводную лекцию по психотерапии в вольном изложении Этельды, Джейк все равно смутно представлял, как себя вести и что делать, когда в одиннадцать часов он встретится с Мэгги Айви. Он поднялся из-за стола, налил кофе, который давно остыл и стал невкусным, и, размешав ложечкой сахар, аккуратно положил ее на блюдечко.

– Судя по всему, этот твой доктор в основном помалкивал, – вздохнув, заметил Джейк.

– Да, ты прав, – подтвердила Этельда. – Иногда он задавал мне вопросы, но по большей части молчал и слушал меня.

– А как он реагировал, когда ты спрашивала его о чем-нибудь? – поинтересовался Джейк.

– Он некоторое время участливо смотрел на меня, а затем говорил: "А что вы сами думаете по этому поводу? ", – улыбаясь, ответила Этельда.

– Да, негусто…

Джейк откинулся в кресле и, глядя на улыбающуюся Этельду, подумал, что ситуация, в которой он очутился, возможно, кажется ей нелепой и даже комичной. Но скоро одиннадцать часов, а Джейк до сих пор так и не выработал правильной линии поведения и не рассчитывал вторично успешно сыграть роль доктора Голдинга.

– Скажи, а твой доктор когда-нибудь интересовался твоими чувствами, переживаниями, ощущениями? – продолжал допытываться Джейк.

Этельда громко рассмеялась.

– Изредка, – наконец сказала она.

Джейк положил голову на руки и закрыл глаза. Стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати, и отступать некуда…

– Ладно, Джейк, не переживай, – похлопала его по плечу Этельда. – У каждого врача своя методика: у доктора Генри – одна, а у доктора Голдинга, может быть, иная. Но все они придерживаются мнения, что необходимо дать пациенту высказаться и внимательно выслушать его. Доктор Генри мало говорил сам, в основном он слушал меня, понимая, что я в этом очень нуждаюсь. Вот и все. И ничего такого заумного или особенно значительного доктор Генри не изрекал. Знаешь, Джейк, когда эта девица во вторник уходила от тебя, мне сразу стало ясно: ты ей здорово помог.

– Чем же?

– Да тем, что просто выслушал ее! – воскликнула Этельда, достала из ящичка шкафа сумочку и направилась к двери.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Джейк и уже серьезным тоном добавил: – Нет, правда, Этельда, я очень тебе благодарен.

Джейк ничуть не лукавил: Этельда не только ввела его в курс дела и рассказала о своих сеансах психотерапии, но и согласилась, правда, весьма неохотно, сыграть сегодня роль его секретарши. Джейк предложил ей вместе поехать на встречу, однако она отказалась, сказав, что доберется до офиса доктора Голдинга на своей машине. Итак, в одиннадцать часов утра Этельда в роли секретарши доктора Голдинга встретит Мэгги Айви в приемной, проведет в кабинет, где за столом будет сидеть Джейк, изображая психотерапевта, а потом покинет офис. Джейк просил Этельду не уезжать до окончания сеанса, но она была неумолима.

"Должен же кто-нибудь работать, пока ты играешь в ученого мужа!" – возразила она, и Джейк вынужден был с ней согласиться.

Этельда остановилась в дверях, обернулась и, взглянув на Джейка, произнесла:

– Знаешь, я не уверена, что тебе удастся решить все проблемы этой девицы, но ты не расстраивайся. Да и Мэгги Айви вряд ли ждет от тебя очень уж большой помощи. – Она ободряюще улыбнулась ему, помахала рукой и добавила: – До скорой встречи! Желаю удачи.

Джейк в ответ тоже улыбнулся, но когда дверь за Этельдой закрылась, на его лице появилось тоскливое выражение, и он принялся лихорадочно вертеть в руках карандаш. Пожелание удачи в устах Этельды прозвучало искренне, но рассчитывать на удачный исход встречи с Мэгги Айви было по крайней мере наивно. Какой из него психотерапевт?

Стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати, и Джейк, покинув офис, сел в свой грузовичок и поехал по 101-й автостраде, ведущей в Сан-Франциско. Джейк-психотерапевт… Смешно и нелепо. Он, Джейк Купер, всегда испытывавший трудности в общении с прекрасным полом, почему-то самонадеянно решил помочь молодой женщине по имени Мэгги! Действительно, курам на смех. Он, стеснительный и неуверенный в себе молодой мужчина, вдруг оказался последней надеждой женщины! А может быть, вернуться и забыть Мэгги Айви? Эта мысль постоянно крутилась в голове Джейка, но при воспоминании о несчастной Мэгги, ее больших печальных глазах и подрагивающих от рыданий хрупких плечах его охватывало неудержимое желание защитить ее от всех бед и невзгод, заслонить собой или держать в своих объятиях до тех пор, пока ее миловидное личико не озарится счастливой улыбкой. Нет, бросить эту затею нельзя!

Легко вообразить, как отнеслась бы Линдси к его решению не только нахально предстать перед молодой женщиной в роли целителя душ, но и всерьез помочь ей преодолеть жизненные невзгоды! Джейк усмехнулся, вспоминая, как часто Линдси язвительно твердила ему, что он старомоден, не разбирается в людях, а уж женская натура для него и вовсе тайна за семью печатями. Надо работать над собой, повышать интеллектуальный уровень и быть в курсе последних достижений психологии. Трудно представить, чтобы Мэгги Айви произносила ехидным голоском такие обличительные речи. Просто невозможно!

Джейк заплатил налог за проезд по мосту, и через минуту его грузовичок влился в общий поток машин, направляющихся в сторону центра города, миновал живописный форт Пресидио и въехал в деловой район Сан-Франциско, где в одном из небоскребов располагался офис доктора Голдинга.

Итак, Джейк Купер сегодня снова будет Джейсоном Голдингом… Но как долго это продлится?

"До тех пор, пока я хоть немного не помогу Мэгги Айви и не успокою ее, – мысленно говорил себе Джейк. – А когда почувствую, что Мэгги вновь обрела душевное равновесие, я непременно скажу ей правду".

Подземный гараж под зданием, в котором размещался офис психотерапевта, был заполнен машинами, и Джейку пришлось два раза объехать вокруг дома, прежде чем он нашел место для парковки. До встречи с Мэгги Айви оставалось всего семь минут, и Джейк, выбравшись из грузовичка, побежал к входу в небоскреб "Камден". Торопливо проскочил в крутящиеся двойные двери, миновал группу женщин в деловых костюмах, которые в просторном холле пили кофе-эспрессо, и помчался к лифту. Поднялся на двенадцатый этаж, большую часть которого занимала клиника "Новый подход", и, испытывая сильное волнение, зашагал к кабинету доктора Голдинга.

Джейк на мгновение задержался перед дверью, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, распахнул ее и вошел в приемную. За столом секретарши сидела Этельда в строгом деловом костюме и разгадывала кроссворд в "Нью-Йорк тайме".

– Все будет хорошо! – подняв голову и пристально осмотрев Джейка с головы до ног, вместо приветствия произнесла она. – Главное, не волнуйся. Веди себя естественно.

Джейк молча кивнул, чувствуя, что его волнение перерастает в настоящий страх. Господи, ну нельзя же так нервничать, ведь не на войну же он собирается! Если он и в присутствии Мэгги Айви будет так дергаться, то она мгновенно его разоблачит. Это в прошлый раз она почти ничего не замечала из-за слез, а сегодня… Его обман непременно вскроется, если он не соберется с духом и на его лице не появится спокойное и внимательное выражение.

"Через час все закончится, – уговаривал себя Джейк, – и я отправлюсь домой или… в тюрьму".

Он прошел в кабинет Голдинга, осторожно сел за стол из тикового дерева, стараясь ни до чего не дотрагиваться, и нервно сцепил пальцы. Нет, сегодня все пройдет хорошо, ведь не зря он так долго и тщательно готовился к новой встрече с Мэгги Айви. Надел строгий деловой костюм, белую рубашку и черные кожаные туфли.

Джейк взглянул на часы – было ровно одиннадцать – и, услышав донесшийся из приемной голос Мэгги, спрашивающей что-то у Этельды, невольно вздрогнул. Когда еще он так сильно волновался? Пожалуй, в детстве, когда посещал ненавистного ему зубного врача.

Послышался робкий стук, и в проеме приоткрывшейся двери возникла смущенно улыбавшаяся Мэгги Айви. У Джейка бешено заколотилось сердце.

– Доброе утро, доктор Голдинг, – тихо сказала она.

– Доброе утро, – внезапно охрипшим голосом ответил он, порывисто вскакивая из-за стола и лихорадочно соображая, нужно ли выходить ей навстречу или следует оставаться на месте.

Но Мэгги сама двинулась к столу, и Джейк, глядя на нее, радостно отметил, что сегодня она не плакала. Он невольно залюбовался ее миловидным личиком с нежной молочно-белой кожей и легким румянцем на щеках и аккуратной короткой стрижкой. Правда, Джейку всегда нравились женщины с длинными волосами, но все, что было связано с Мэгги Айви, вызывало у Джейка восторг. И короткая стрижка в том числе.

В нерешительности остановившись на пороге кабинета, Мэгги увидела поднявшегося из-за стола доктора Голдинга и улыбнулась. Сегодня он выглядел совсем не так, как во время их первого сеанса. Впрочем, со вторника многое изменилось в лучшую сторону, и прежде всего она сама. Хотя эти два дня пролетели в постоянных хлопотах о Тиме, глупых беседах с надоедливой Джиной, заботе о доме, Мэгги начала воспринимать окружающий мир по-другому. Сегодня утром она впервые обратила внимание, как красив раскинувшийся на берегу залива Сан-Франциско, и, любуясь им, с усмешкой думала о том, что ведет себя как турист, впервые попавший в город, а не как человек, видящий его каждый день. Выйдя из банка, Мэгги, словно в первый раз, заметила вагончики, которые возили туристов к холмам, и остановилась на несколько минут перед Сити-Холл, чтобы полюбоваться роскошным фонтаном, подсвеченным разноцветными огоньками и блестящим в лучах утреннего солнца. Она затаив дыхание смотрела на эту красоту, вспоминая, что подобные ощущения испытывала в далеком детстве: немой восторг и смутное предчувствие счастья.

Да, со вторника определенно что-то изменилось. Нет, проблемы Мэгги никуда не исчезли, просто с глаз словно спала пелена и окружающий мир предстал перед ней во всем своем великолепии. И в этом немалая заслуга доктора Голдинга.

Вчера вечером Мэгги впервые за долгое время решилась достать из шкафа коробку с красками и начала рисовать. Это ли не убедительное подтверждение тому, что в ней самой произошли положительные сдвиги? Мэгги несколько раз подходила к шкафу, не решаясь открыть дверцу и взять в руки коробку с красками, которую ей когда-то подарила на Рождество сестра. Чего она опасалась? Испытать сильное разочарование, если вдруг поймет, что разучилась рисовать? Или отсутствия вдохновения?

И вот наконец вечером, уложив Тима спать, Мэгги решительно подошла к шкафу, распахнула дверцу и достала с верхней полки коробку с красками. Села, зажгла лампу, открыла коробку и с замиранием сердца принялась перебирать разноцветные маленькие тюбики и проверять, ке высохли ли краски. Нет, краски казались свежими и яркими. Мэгги взяла лист бумаги и склонилась над ним.

Спустя некоторое время она подняла голову и, внимательно оглядев свое творение, радостно улыбнулась, ощутив необычайный душевный подъем. Подобное чувство охватывало Мэгги ранней весной, когда после холодной, ветреной, дождливой зимы на заднем дворике распускались цветы, за которыми она бережно ухаживала. Да, вторник, похоже, стал поворотным моментом в ее судьбе.

Когда Мэгги увидела доктора Голдинга, ее вновь охватило необычайно приятное чувство, как бывало всякий раз, когда она вспоминала о нем. Сегодня Мэгги показалось, что психотерапевт как-то неуловимо изменился. После их встречи она представляла его очень добрым, а теперь, к своему удивлению, обнаружила, что лицо у Годдинга строгое, с резкими чертами. Глубокие морщины пролегли вокруг рта, нахмуренные брови, маленький шрам под левым глазом. А вот цвет коротко стриженных волос – пшеничный, совсем как у Тима…

И кабинет доктора Голдинга выглядит по-иному. В прошлый раз Мэгги толком и не разглядела огромное помещение, обставленное дорогой мебелью. Из большого окна открывается живописный вид, стены украшают картины, написанные в абстрактном стиле. Мэгги никогда не была поклонницей абстрактной живописи, но хорошо представляла, сколько стоит одна такая картина. Пожалуй, больше, чем ее годовое жалованье.

В приемной ее радушно встретила секретарша доктора Голдинга. Женщина была в дорогом деловом костюме, оглядев который Мэгги с сожалением осознала, что сама она одета более чем скромно. Сегодня секретарша уже не поглядывала на посетительницу с надменной насмешкой, наоборот, она любезно поздоровалась с Мэгги и предложила пройти в кабинет, где ее уже ожидал доктор Голдинг.

Увидев Мэгги, он порывисто поднялся из-за стола, и ей на мгновение показалось, что на его лице появилось испуганное выражение. Нет, конечно, это лишь игра воображения… Доктор Голдинг был в строгом костюме, белой рубашке, и Мэгги с сожалением подумала, что в джинсах и скромной рубашке он нравился ей гораздо больше.

– Доброе утро, – произнес он, сделав несколько шагов по направлению к Мэгги и останавливаясь посреди кабинета. – Садитесь, пожалуйста. – И сделал жест в сторону кресла.

Мэгги улыбнулась, подошла к креслу и села, заметив, что рядом на низеньком столике уже лежит пачка бумажных салфеток, а на полу стоит мусорная корзина. Да, доктор основательно подготовился к встрече с ней, очевидно, уверенный в том, что сегодня она опять будет плакать. Мэгги почувствовала, что щеки ее жарко вспыхнули.

Голдинг поставил свое кресло напротив Мэгги и тоже сел. Их колени едва не соприкасались, но Мэгги, к своему удивлению, не испытывала неловкости и смущения.

Некоторое время они молчали, а потом доктор, уперевшись локтями в колени, внимательно посмотрел на Мэгги и спросил:

– О чем бы вы хотели поговорить со мной сегодня? Мэгги растерялась.

– Я не знаю, – опустив голову, пробормотала она, чувствуя себя ученицей, явившейся на урок с невыполненным домашним заданием.

В кабинете повисла долгая напряженная тишина. Наконец Голдинг откашлялся, подался вперед, и Мэгги неожиданно испугалась. А вдруг он начнет говорить с ней о гипнотической регрессии или станет спрашивать, ненавидит ли она своих родителей.

– Так… – глубокомысленно изрек он. – Так… Давайте построим наш разговор следующим образом. В прошлый раз вы много говорили о своей жизни, а сегодня расскажите мне о трех наиболее важных, беспокоящих вас проблемах. Я предлагаю сузить круг вопросов, вычленив главные.

Мэгги немного успокоилась: рассказать о том, что тревожит ее больше всего, она могла и без подготовки. Она глубоко вздохнула и начала:

– Первый вопрос связан с моим сыном. Я переживаю, что Тим растет без отца, но… даже это не главное. У него болят уши, ему надо удалять миндалины, а у меня нет медицинской страховки и денег на операцию. Постоянно отпрашиваться с работы, чтобы сидеть с больным ребенком, я не могу. Иначе меня тотчас же уволят.

– Расскажите подробнее о вашем сыне, – сочувственно кивнув, попросил Голдинг.

Мэгги, улыбнувшись, продолжила:

– Во вторник мы с Тимом были на приеме у врача. Моему сыну необходимо вставить в уши новые ушные трубочки.

– Как?! – озадаченно воскликнул доктор Голдинг. – Ушные трубочки? А что это такое?

– Ну… это такие маленькие трубочки, которые предохраняют уши от попадания инфекции. Но ребенок растет, и трубочки необходимо заменять.

– Любопытно, – покачал головой доктор Голдинг. – Очень любопытно.

– Да уж… – вздохнув, ответила Мэгги. – Но несмотря ни на что, мистер Бриннон хочет меня уволить. Он говорит, что я часто прогуливаю работу.

– Мистер Бриннон – ваш начальник, – сказал доктор Голдинг, и Мэгги мысленно поблагодарила его за внимание. – Извините, что я вас перебил, мисс Айви. Продолжайте.

– Во вторник мистер Бриннон заявил, что уволит меня, если я в течение трех месяцев еще раз опоздаю или пропущу работу. – Голос Мэгги предательски дрогнул.

– Разве вы не можете взять отпуск по болезни? – нахмурившись, спросил доктор Голдинг.

– Не могу. Мне он не полагается.

– Почему?

– Когда я устраивалась на эту работу, то предполагалось, что с самого начала я буду иметь право на больничный, медицинскую страховку и оплачиваемый отпуск, – с горестным видом принялась объяснять Мэгги, – но потом оказалось, что меня приняли на временную работу. И все социальные льготы я получу лишь после того, как отработаю год.

– Значит, при поступлении на работу вам не сообщили о вашем временном статусе?

– Нет, – покачала головой Мэгги. – Вот и получается, что мистер Бриннон может уволить меня в любой момент, особенно если я буду постоянно отпрашиваться, решая проблемы сына. – К глазам Мэгги подступили слезы. – Разумеется, я могла бы обратиться за помощью к родителям и попросить у них денег на операцию Тиму… И попытаться устроиться на другую работу, но, боюсь, там повторится та же история. Ведь если Тиму сделают операцию, он будет нуждаться во мне, а кому нужен работник, который сидит дома с больным ребенком?

– Конечно, ваш сын нуждается в вашем внимании, – произнес доктор Голдинг с раздражением. – Все правильно.

Мэгги не поняла, к кому относилось раздражение доктора – то ли к ее начальнику, то ли к ней самой, – и решила прояснить один важный вопрос, который наверняка интересовал доктора Голдинга: как молодая женщина, едва сводящая концы с концами, можег позволить себе курс лечения у психотерапевта?

– Доктор Голдинг… – робко произнесла Мэгги. – Я хотела объяснить кое-что по поводу денег за курс психотерапии… – Он вскинул голову, предостерегающе поднял руку, заставляя ее замолчать, но Мэгги тем не менее быстро заговорила: – Дело в том, что деньги мне дала подруга. Я не хотела брать, но она настояла, сказав, что мне непременно надо "промыть мозги", и я согласилась, пообещав ей вернуть деньги при первой же возможности.

Доктор молчал, и Мэгги разнервничалась.

– А вторая проблема, как вы наверняка догадались, связана с моей работой, – печально продолжила она. – Понимаете, этот мой начальник… мистер Бриннон… – Она сделала паузу, глубоко вдохнула и выпалила: – Он ко мне пристает!

– Что? – Доктор подался вперед, и лицо его стало жестким и даже злым. – Пристает?

– То есть я неверно выразилась, – попыталась исправить положение Мэгги. – Не то чтобы пристает… Он… заигрывает со мной. Это трудно объяснить…

– А вы попытайтесь, – попросил Голдинг. – Опишите его манеру поведения с вами. Что он говорит и делает.

– Ну вот вчера… – начала объяснять Мэгги, мысленно ругая себя за то, что затронула столь щекотливую тему, – Мистер Бриннон специально стоял около моего стола и ждал, когда я появлюсь на работе. Проверял, не опоздала ли я. А затем попросил меня зайти к нему в кабинет.

– А вы вчера опоздали?

– Немного, – смущенно призналась Мэгги.

– И что было дальше?

– Я зашла к нему в кабинет. Мистер Бриннон сидел за столом и молча смотрел на меня. Потом сказал: "Вы, Мэгги, очень симпатичная молодая женщина и, похоже, даже не подозреваете о том, насколько вы хороши и привлекательны". – Произнеся эту фразу, Мэгги густо покраснела.

– И что дальше? – спросил доктор, заметив ее смущение. – Не стесняйтесь, рассказывайте.

– Мистер Бриннон поднялся из-за стола, подошел и положил руку мне на плечо, – призналась Мэгги. – Сказал, что сожалеет о том, что был со мной груб накануне, и пригласил на ленч. Мол, за ленчем мы с ним обсудим мои частые отлучки с работы.

– Так… – промолвил доктор Голдинг. – Значит, пригласил на ленч… И что же вы?

– Я сбросила его руку и направились к двери. А на пороге сказала, что у меня свои планы относительно того, где и с кем сегодня обедать. Мой начальник покраснел от гнева и процедил сквозь зубы: "Вам будет трудно найти другую работу без положительных рекомендаций с предыдущей, мисс Айви".

– И часто случаются подобные… инциденты? – осведомился доктор Голдинг.

– Да каждую неделю! – простодушно отозвалась Мэгги. – Но вообще-то, доктор, я не такая плохая работница, какой меня пытается выставить мистер Бриннон. Я трудолюбивая, исполнительная, внимательная, а если раз или два в месяц и пропускаю по нескольку часов, то на моей работе это никак не отражается. А мистер Бриннон грозится вычитать из моей зарплаты деньги за пропущенное время.

– А сколько… вам платят? – на мгновение замявшись, поинтересовался Голдинг.

– Я получаю семь с половиной долларов в час. Доктор плотно сжал губы.

– Но это оттого, что я считаюсь временным работником, – покраснев, быстро заговорила Мэгги. – Когда меня переведут на постоянную ставку, я буду получать больше и пользоваться всеми социальными льготами: больничным, медицинской страховкой, оплаченным отпуском. – Она оборвала себя на полуслове, осознав, что шансы получить все перечисленные ею блага призрачные. Удержаться бы вообще на этой работе! Мэгги робко взглянула на сидящего напротив с хмурым видом доктора и, вздохнув, продолжила: – Честно говоря, порой мне так не хочется идти на работу! Как представлю, что около моего стола стоит мистер Бриннон и… злорадно ждет, опоздаю я или нет! А потом пригласит в свой кабинет и заведет разговор о совместном ленче…

Мэгги машинально потянулась к коробке с бумажными салфетками, но тотчас отдернула руку. Если она снова расплачется, нос покраснеет и распухнет, лицо покроется пятнами. Нет, в присутствии доктора Голдинга опять выглядеть столь же непривлекательно, как во вторник, ей не хотелось.

Мэгги несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и на мгновение закрыла глаза. В такие минуты она начинала мечтать о будущей счастливой жизни… Обычно Мэгги представляла уютный красивый собственный дом с камином, ухоженный сад с цветами. Кстати, о доме. Это и был третий вопрос, беспокоящий Мэгги. Она открыла глаза и, смущенно улыбнувшись, произнесла:

– Ну и третья проблема, которая доставляет мне много огорчений, это дом, в котором мы с Тимом живем. И дом, и район, в котором он находится.

При упоминании об "Эмбаркадеро-Армс" у Мэгги окончательно испортилось настроение и снова защипало в носу.

– Мы с Тимом живем в удаленном промышленном районе города, – тихо сказала она. – И я не чувствую себя там в безопасности.

– А где вы живете? – спросил доктор Голдинг.

– В западном Окленде, в старом доме, расположенном поблизости от нескольких фабрик. – Мэгги показалось, что на лице доктора отразилась тревога, и, чтобы смягчить свои последние слова, она торопливо добавила: – Но у меня неплохие соседи… точнее, соседка.

– Вы не чувствуете себя защищенной, очевидно, оттого, что жить там небезопасно, – задумчиво промолвил он. – В прошлый раз вы что-то говорили про плохие дверные замки. Расскажите подробнее, что у вас с замками.

Этот вопрос очень удивил Мэгги. Она ожидала чего угодно, но только не детального обсуждения с психотерапевтом темы дверных замков. Но наверное, доктор Голдинг знает, что надо спрашивать.

– Да ломаются постоянно, – махнув рукой, сказана Мэгги. – И тогда мы с Тимом не можем попасть в квартиру.

– И как же вы выходите из положения?

– Подцепляю замок карточкой "Сейфуэй-клаб", – смущенно призналась Мэгги.

– И помогает?

– Помогает, – кивнув, ответила она, надеясь, что Голдинг не спросит, почему она не вызовет слесаря, чтобы тот починил замки. Ей очень не хотелось объяснять ему, что слесарю надо платить, а у нее нет денег…

Но доктор, к счастью, этот вопрос не задал. Он порывисто вскочил с кресла и вдруг поинтересовался:

– Вам к которому часу надо вернуться на работу?

– К двенадцати, – удивленно произнесла Мэгги, взглянув на часы. С момента ее появления в кабинете прошло лишь двадцать минут.

Доктор Голдинг улыбнулся и протянул ей руку, помогая подняться. Рука у него была теплая и немного шершавая на ощупь.

– Поедемте со мной, – заявил он. – Мы с вами совершим небольшую прогулку…

Покинув офис, они спустились вниз, вышли из здания, и доктор Голдинг подвел удивленную Мэгги к голубому грузовичку, по бокам которого красовалась надпись "Купер – Джексон констракшн".

– Это… машина мужа моей сестры, – на мгновение запнувшись, объяснил он Мэгги. – Я иногда пользуюсь ею.

Они сели в машину, и через несколько минут грузовичок притормозил перед банком "Северная Калифорния", въехал в подземный гараж и остановился.

– Ну, пойдемте, покажите мне кабинет вашего начальника, – сказал доктор Голдинг, когда они с Мэгги, выйдя из грузовичка, направились в здание банка.

У Мэгги так сильно колотилось сердце, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Но ослушаться доктора она не посмела и повела его к лифту. Поднявшись на этаж, где располагался кабинет мистера Бриннона, они миновали небольшой холл, и Мэгги, указав рукой на одну из дверей, остановилась.

– Здесь, – прерывающимся шепотом сообщила она. – Может быть, не надо…

Доктор Голдинг взялся за ручку двери, на которой была привинчена медная табличка с надписью "Стэнли Бриннон. Начальник отдела", и, прежде чем открыть ее, посмотрел на Мэгги. Взгляд его был добродушным и немного снисходительным, словно он имел дело с маленьким ребенком. Так она сама часто смотрела на Тима, когда тот рассказывал ей свои нехитрые истории.

– Мэгги, – произнес доктор, – доверьтесь мне.

– А если меня выгонят с работы? – сдавленным от волнения голосом прошептала она, но тотчас сообразила, что работу можно потерять в любой момент и без вмешательства психотерапевта.

– Если вас выгонят, я возьму вас работать к себе, – улыбнувшись, ответил он, и Мэгги молча кивнула. Доктор Голдинг решительно распахнул дверь и посторонился, давая Мэгги пройти вперед.

В просторном кабинете за столом сидел мистер Бриннон, перед ним лежала кипа бумаг, которые он читал, время от время бросая напряженный взгляд на светящийся экран компьютера.

– Значит, Стэнли Бриннон… – тихо сказал доктор Голдинг, направляясь к столу.

Мистер Бриннон поднял голову от бумаг, удивленно взглянул на непрошеных посетителей, его глаза сузились и стали похожи на поросячьи. На лице появилось брезгливое выражение.

– А… звезда нашей бесконечной мыльной оперы, – скривив губы, презрительно произнес он, затем окинул взглядом стоящего рядом с Мэгги доктора Голдинга и неохотно спросил: – Кто вы и что вам нужно?

Но доктор вместо ответа взял кресло, поставил его перед столом мистера Бриннона, усадил в него Мэгги и, обращаясь к ней, любезно сказал:

– Располагайтесь, Мэгги, не стесняйтесь. Мистер Бриннон наверняка хотел предложить вам сесть, но просто не успел. Может, чашечку кофе или чая?

От страха Мэгги не могла вымолвить ни слова. Сидя перед начальником, она видела, как наливаются кровью его маленькие глазки, как краснеет от ярости лицо. А доктор Голдинг подошел к столу, наклонился и, уперевшись в столешницу кулаками, молча посмотрел на мистера Бриннона.

– Я ничего не понимаю, – зло проговорил начальник Мэгги, обращаясь к нему. – Кто вы? Что вам нужно? Почему вы врываетесь в мой кабинет? Вы разве не видите, что я занят? – И в подтверждение своих слов он показал на кипу бумаг.

– Мы хотим с вами поговорить, мистер Стэнли Бриннон, – усмехнувшись, ответил доктор Голдинг. Он отошел от стола, взял стул и сел рядом с Мэгги. – Разговор не займет много времени, – продолжал он. – Мы обсудим несколько вопросов и сразу уйдем.

Бриннон, красный от гнева, открыл рот, но доктор Голдинг его опередил.

– Речь пойдет о мисс Айви, – пояснил он. – Знаете ли вы, что ваше поведение в отношении мисс Айви расценивается как сексуальное домогательство? И если вас не учили в ваших банковских школах, как обращаться с персоналом и чем грозит вольное поведение начальника по отношению к подчиненным, то хочу вам сообщить: сексуальное домогательство преследуется законом.

Услышав его слова, Мэгги от испуга вздрогнула и, почувствовав сильную головную боль, приложила руку ко лбу, успев заметить, что ее начальник мгновенно стал мертвенно-бледным.

– Теперь второе, – невозмутимо продолжал доктор Голдинг. – Вы платите мисс Айви сущие гроши, а она – трудолюбивая, способная молодая женщина, прекрасно справляющаяся со своими служебными обязанностями. В самое ближайшее время адвокат мисс Айви заглянет к юристу вашего банка и поинтересуется, почему ее начальник при приеме на работу обещал ей все социальные льготы, но не выполнил своего обещания. Не сомневаюсь, разговор выйдет весьма любопытный. А потом он продолжится в суде.

Мэгги отняла ладонь от лба и взглянула на мистера Бриннона: его лицо было по-прежнему мертвенно-бледным.

– И последний вопрос, который мне хотелось бы с вами обсудить, – не унимался доктор Голдинг. – Вы постоянно угрожаете мисс Айви увольнением потому, что она иногда опаздывает из-за болезни маленького сына. А ведь мисс Айви, по моему мнению, не то что не дорабатывает, а перерабатывает. Надеюсь, в департаменте труда, куда будет вынужден обратиться ее адвокат, подобный трудовой спор разрешится не в пользу вашего банка.

Голова Мэгги раскалывалась, в ушах звенело от волнения и напряжения, но она молча сидела на стуле, благоразумно предпочитая не вмешиваться в монолог доктора. Через мгновение он наклонился к ней и еле слышно произнес:

– А теперь ваша очередь. Скажите ему сами, чтобы он оставил вас в покое.

Мэгги ощутила легкое дыхание доктора Голдинга, почувствовала на мгновение прикосновение его щеки и еще сильнее заволновалась.

– Я не могу… – прошептала она. – Он меня уволит… Доктор Голдинг наклонился к ней еще ближе и, касаясь губами ее уха, тихо, но настойчиво сказал:

– Вы должны все ему сказать, Мэгги. Должны. – И снова откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

Мэгги несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волнением, сделала паузу, а потом произнесла:

– Хорошо. – И, обращаясь к начальнику, быстро проговорила: – Мистер Бриннон, я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.

Итак, первая фраза была произнесена, и Мэгги ничего не оставалось, как развивать дальше опасную тему.

– Мистер Бриннон, сколько можно каждое утро подстерегать меня и смотреть на часы, вовремя ли я пришла? – набравшись смелости, спросила она. – До каких пор вы будете приглашать меня на ленч, чтобы якобы обсудить со мной проблемы трудовой дисциплины?

Заметив, как дрожит лежащая на подлокотнике кресла рука Мэгги, доктор Голдинг накрыл ее большой широкой ладонью. Мэгги немного успокоилась, снова глубоко вздохнула и продолжила:

– И еще, мистер Бриннон. Я устала от ваших бесконечных придирок и замечаний. Я вовремя прихожу на работу и покидаю ее в положенный час. Я никогда не трачу более двадцати минут на ленч и не делаю других перерывов на отдых. И хочу вам напомнить, что я работаю за двоих, ведь вы перед моим поступлением в банк уволили двух секретарей, а вместо них взяли меня одну. А вы не только не платите мне нормальную зарплату, но и лишили обещанных социальных льгот.

Мэгги замолчала, потрясенная до глубины души собственной смелостью. Теперь мистер Бриннон непременно уволит ее, но тем не менее Мэгги была рада, что разговор с ним состоялся. И тепло ладони доктора Голдинга, накрывшего ее руку, успокаивало Мэгги. Она повернула голову, робко взглянула на него, и он, улыбнувшись, спросил:

– Мэгги, вы не обидитесь, если я попрошу вас оставить нас с мистером Бринноном на несколько минут наедине?

– Нет, конечно, – ответила она и, встав с кресла, с гордо поднятой головой удалилась из кабинета, даже не попрощавшись с начальником.

Оказавшись в холле, Мэгги испуганно огляделась – не видел ли кто-нибудь из сотрудников, что она вышла из кабинета мистера Бриннона? Это вызвало бы массу вопросов у ее не в меру любопытных коллег. Но к счастью, холл был пуст, и Мэгги с облегчением вздохнула. Из-за двери доносились приглушенные голоса доктора Голдинга и мистера Бриннона, но о чем они говорили, разобрать было невозможно. Через минуту дверь распахнулась, и улыбающийся доктор Голдинг произнес:

– Зайдите к мистеру Бриннону, Мэгги. Он хочет вам что-то сказать.

Мэгги шагнула в кабинет, а доктор Голдинг остался ждать ее в холле. Мистер Бриннон, все такой же бледный, сидел за столом, но выражение его лица теперь было застенчивым и смущенным.

– Мисс Айви, – откашлявшись, робко произнес он, – я прошу меня извинить. Я вел себя по отношению к вам… некорректно и… обещаю решить все ваши проблемы.

Стараясь ничем не выдать изумления, Мэгги лишь молча кивнула, а мистер Бриннон, избегая ее взгляда, тихо продолжил:

– Вы можете взять отпуск по болезни сына в любое время, когда вам будет удобно. А я сегодня же поговорю с начальством о полагающихся вам социальных льготах и попрошу, чтобы вам прибавили зарплату. Вы не возражаете, если мы с вами обсудим все детали завтра, мисс Айви?

Мэгги снова молча кивнула, не веря в реальность происходящего. Ей казалось, что она спит и видит странный сон и вот сейчас зазвонит ненавистный будильник или ее разбудит Тим.

– Хорошо, – услышала она свой спокойный голос, – В котором часу мне зайти?

– Вам будет удобно после ленча? – спросил мистер Бриннон. – Утром я улажу все проблемы и после перерыва сообщу вам решение руководства.

– Хорошо, – невозмутимо повторила Мэгги.

– Да… вот еще что, мисс Айви, – после паузы произнес начальник.

– Слушаю вас.

– Почему бы вам сегодня не уйти пораньше? – предложил он. – У вас болен сын. Разумеется, я дам указание не вычитать деньги за пропущенные часы из вашей зарплаты, – торопливо добавил Бриннон. – Или можете взять любой другой день, когда вам понадобится.

– Спасибо, – холодно отозвалась Мэгги и, не удостоив начальника прощальным взглядом, удалилась. В холле ее ждал улыбающийся доктор Голдинг. По выражению его лица Мэгги поняла, что он слышал ее разговор с начальником из-за неплотно прикрытой двери.

– Ну что? – весело поинтересовался он, подмигнув ей. – Как вы теперь себя чувствуете?

Они спустились на первый этаж и вышли на улицу, освещенную яркими теплыми лучами весеннего солнца.

* * *

Мэгги очень удивилась, когда грузовичок доктора Голдинга пересек мост через залив, въехал в Эмервилль и остановился на Холлиз-стрит перед большим магазином хозяйственных товаров. Там доктор Голдинг приобрел комплект металлических замков для дверей и задвижки на окна, предохраняющие от попыток проникновения в дом. Также он купил два сигнализационных устройства, а в отделе сопутствующих товаров – упаковку из двенадцати пластиковых бутылок пепси-колы.

– Что еще в вашем доме нужно отремонтировать? – спросил он Мэгги.

– На кухне течет водопроводный кран, – призналась она смущенно.

Но к ее удивлению, доктор воспринял ее ответ как должное, более того, Мэгги показалось, что известие о неисправном водопроводном кране его даже обрадовало.

Они направились в секцию, торгующую сантехникой, и там доктор приобрел нужные для починки крана детали, протянув продавцу свою кредитную карточку.

– Доктор Голдинг… – покраснев, пробормотала Мэгги, но он ободряюще улыбнулся и объявил:

– Улучшение бытовых условий пациента входит в стоимость восстановительного психотерапевтического курса.

Выйдя из магазина, они погрузили купленный товар в багажник, и грузовичок помчался в сторону западного Окленда. Мэгги немного смущалась, но очень скоро почувствовала себя в обществе доктора вполне комфортно. Между ними завязалась оживленная беседа – они принялись обсуждать недавнюю встречу с начальником Мэгги.

– А вы видели, как мистер Бриннон изменился в лице, когда вы строгим голосом сказали про сексуальное домогательство? – со смехом спросила Мэгги. – А как он покраснел?

– Да, видел, – улыбаясь, ответил доктор Голдинг. – Этот парень здорово струхнул: на это я и рассчитывал.

Когда они миновали фабрику лакокрасочных изделий и деревообрабатывающий завод, доктор Голдинг попросил Мэгги рассказать о ее семье.

"Для чего? – заволновалась она – Это что, обязательная часть психотерапевтического курса? " Но, взглянув в лицо доктора и увидев искренний интерес в его глазах, решила, что вопрос задан не из научных соображений.

– В нашей семье четверо детей, – сказала она. – Я – самая младшая. Мои братья и сестра тоже живут в Джорджии, в Доусоне, неподалеку от родительского дома.

– Я заметил, что вы говорите с легким акцентом, – кивнув, произнес Голдинг.

– Да, когда не слежу за собой, – ответила Мэгги и неожиданно добавила: – Слышали бы вы, как говорят мои родители… – И, покраснев, умолкла на полуслове.

Ну что за глупость она сморозила? Ее фраза прозвучала так, будто их знакомство непременно должно перерасти в дружеские отношения. Вздор! Но как все-таки было бы здорово, если бы они действительно подружились с доктором Голдингом и когда-нибудь она познакомила бы его со своими родственниками! Несбыточная мечта…

Доктор, казалось, не заметил ее смущения и спросил:

– А где сейчас ваш сын?

– В детском саду. В старшей дошкольной группе.

– Вы хотели бы забрать его пораньше?

Мэгги удивленно взглянула на улыбающегося доктора. Но, представив бурную радость Тима по поводу того, что она заехала за ним на машине и забрала его домой раньше, Мэгги честно призналась:

– Да, очень хотела бы.

– Прекрасно, Мэгги! Тогда едем за Тимом.

За сегодняшний день доктор уже несколько раз обращался к ней по имени и, видимо, угадав ее мысли, пояснил:

– Сегодня у меня такое настроение, что не хочется ощущать себя доктором Голдингом. Может, вы будете называть меня Джейком?

– Хорошо, – неуверенно согласилась Мэгги. – Но… ведь вас зовут Джейсон?

– Да… однако я предпочитаю, чтобы меня звали Джейком.

– Договорились, Джейк.

Они миновали здание еще одной фабрики и въехали в жилой квартал западного Окленда, который неприятно поразил Джейка обилием старых, обшарпанных домов, заросших сорняками неуютных двориков и пыльных, неухоженных пальм, росших по обеим сторонам улиц. Мэгги объяснила Джейку, как проехать к детскому саду, и через несколько минут он остановил грузовичок перед старым зданием с облупленной серой штукатуркой.

Обычно Мэгги, каждый день приводя сюда сына и окидывая взглядом неуютный дом, печально думала, что в следующем году Тиму придется ходить сюда в школу, если она, конечно, не выиграет большую сумму денег в лотерею или не вернется домой к родителям, но сегодня вид серого старого здания не огорчил ее. Наверное, оттого, что рядом с ней был доктор Голдинг и его присутствие вселяло в нее уверенность в переменах к лучшему.

Мэгги повернулась к нему и, увидев его бодрое лицо, улыбнулась и крепко сжала ручки пластикового пакета, в котором лежали детали и инструменты, купленные Джейком для ее дома.

Время пролетело незаметно, пока доктор Голдинг чинил и менял замки, устанавливал дверную щеколду и задвижки на окнах. Несколько раз он спускался вниз, выходил на улицу и брал из багажника грузовичка необходимые инструменты. Тим с радостным видом сопровождал его, прыгал и весело смеялся.

– Вот смотрите, Мэгги, – сказал доктор Голдинг, показывая на отметины на двери. – Такое впечатление, что в ваше отсутствие кто-то пытался с помощью стамески или какого-либо иного инструмента вскрыть дверь. Но теперь никто не сможет проникнуть к вам. Замки и засов очень надежные. Только не забывайте тщательно их запирать, очень вас прошу. И уж конечно, не пытайтесь справиться с замками с помощью кредитной карточки.

Мэгги пообещала никогда больше так не делать и, когда доктор Голдинг с Тимом в очередной раз пошли вниз к грузовичку, вместе с ними спустилась на первый этаж за почтой: соседская дверь тотчас же со скрипом приоткрылась, и из-за нее высунулась голова мистера Джейкобсона.

– Что вы грохочете? Сколько можно? – закричал он. – Безобразие!

Мэгги испуганно отпрянула, и в этот момент в холл вошел доктор Голдинг с упаковкой пепси-колы в руках и скачущим вокруг него Тимом.

– Добрый день! – подходя к двери мистера Джейкобсона, приветливо сказал доктор Голдинг.

Сосед внезапно смутился и уже хотел было захлопнуть дверь, но доктор взялся за ручку двери.

– Я менял замки в квартире моей знакомой, – все таким же приветливым тоном продолжал он, гладя Тима по голове. – Извините, если мы вас побеспокоили.

Свирепое выражение лица мистера Джейкобсона сменилось недоумением.

– Кстати, я могу и вам починить замки, – любезно предложил доктор Голдинг. – Или установить на дверь щеколду.

– Кто вас прислал? – осведомился сосед. – Откуда вы?

– Меня никто не присылал, – улыбнувшись и пожав плечами, ответил доктор. – Я пришел помочь своей знакомой. И буду рад помочь любому жильцу этого дома, – добавил он, и Мэгги заметила, что в глазах мистера Джейкобсона промелькнул интерес. – Давайте выберем время, когда всем будет удобно, я приеду и исправлю все ваши поломки. – И доктор в сопровождении Тима снова направился к выходу, а сосед, прежде чем скрыться за дверью, даже удостоил Мэгги приветливым кивком.

Она тоже вышла из дома и увидела, что доктор Голдинг внимательно рассматривает распахнутую входную дверь, под которую он подложил камень, чтобы она не закрылась.

– Эти звонки работают? – спросил он у Мэгги, указывая на панель с кнопками, под каждой из которых значились номера квартир и фамилии жильцов.

– Про другие не знаю, а мой точно работает, – ответила она.

Доктор убрал камень из-под двери, захлопнул ее и несколько раз с силой рванул на себя. Дверь не поддалась, и он с удовлетворением кивнул.

– Ну, хоть что-то исправно, – произнес он.

Они вернулись в дом, и, подходя к своей квартире, Мэгги вновь с сожалением оглядела старый, потрепанный ковер и смутилась. Пока Голдинг читал Тиму книжки, Мэгги сварила овощной суп и приготовила сандвичи с сыром. Они пообедали, а потом доктор Голдинг достал бутылки с пепси-колой, поставил их на стол и спросил:

– У вас есть лед?

– Нет, к сожалению, – опустив, голову, пробормотала Мэгги. Она не стала объяснять, что в маленькой морозильной камере хранятся лишь упаковки гамбургеров и мороженое для Тима, которое врач рекомендовал ему иногда есть.

– Ничего страшного! Будем пить пепси-колу без льда, – отозвался доктор.

После обеда он, как и обещал, в сопровождении Мэгги и Тима отправился к соседям выяснить, что им необходимо починить. Договорились, что доктор Голдинг приедет в следующую пятницу и починит дверные замки, установит засовы и задвижки на окнах. Он даже предложил соседям сделать "глазки" на дверях. Мистер Джейкобсон держался очень приветливо и дружелюбно, а после того как Джейк любезно согласился починить у него на кухне подтекающий водопроводный кран, несколько раз крепко пожал ему руку.

– Какой милый молодой человек, – тихо прощебетала миссис Уивер, наклонившись к Мэгги, когда доктор Голдинг отправился наверх собирать свои инструменты. – Где вы с ним познакомились?

Мэгги решила не сообщать соседке, что "милый молодой человек" – известный психотерапевт, к которому она ходит на прием, поэтому ограничилась лаконичным ответом:

– Нас познакомили друзья.

– Ну что? Будем прощаться? – упаковав инструменты, произнес Джейк, и Тим снова начал прыгать вокруг него и обнимать за колени.

– Тим, перестань! – одернула его Мэгги. – Ты надоел доктору.

– Все в порядке! – возразил тот. – Если Тим мне надоест, я сам скажу ему об этом. – И, схватив мальчика, начал подбрасывать его к потолку.

Тим весело хохотал, и Мэгги, не сдержавшись, тоже рассмеялась.

– Ну все, Тим, хватит, – сказал Голдинг, осторожно ставя его на пол. – Мне пора идти.

Тим запротестовал и стал тянуть его за руку.

– А когда вы опять придете, мы будет играть? – спросил он.

– Обязательно.

– Обещаете?

– Тим, перестань! – снова вмешалась Мэгги. – Доктор Голдинг устал!

Перед уходом Джейк еще раз проинструктировал Мэгги, как обращаться с замками и запирать оконные задвижки, и они распрощались. Тим никак не мог успокоиться, и Мэгги с трудом уговорила его принять лекарство и уложила в постель. Наконец Тим угомонился и уснул, а Мэгги, погасив в комнате свет и усевшись на диван, принялась вспоминать сегодняшний день.

Да, это был поистине незабываемый день! Доктор Голдинг в считанные минуты поставил на место мистера Бриннона. Теперь Мэгги была уверена, что место секретарши в банке она не потеряет. Правда, до сих пор оставалось неясным, где взять деньги на операцию Тима, но она почему-то не сомневалась, что и эта проблема разрешится благополучно.

Почему доктору Голдингу удается все так просто и легко улаживать? Вспоминая его, Мэгги испытывала необычайный душевный подъем. У этого тонкого знатока человеческих душ воистину золотые руки. Как ловко и профессионально он чинит замки и водопроводные краны! Мэгги с мечтательной улыбкой подумала, что забота доктора Голдинга о ее безопасности была искренней. Мэгги даже показалось, что он обрадовался, узнав об испорченных замках: ему очень хотелось помочь ей.

А как вежливо и любезно он разговаривал с соседями! Звонил им в двери, предлагал помощь, и они совместно решали, когда он снова приедет и что сделает! Да, трехнедельный восстановительный курс психотерапии – восхитительная вещь. Единство психологической и практической помощи.

"Несомненно, – с воодушевлением думала Мэгги, – этот курс не только поможет мне, но и изменит мою жизнь. Теперь понятно, почему Джина так восхищалась доктором Голдингом и его сеансами психотерапии!"

И еще Мэгги очень понравилось, что доктор Голдинг обращался с Тимом как с сыном. При воспоминании об этом у Мэгги снова потеплело на сердце, но она запретила себе думать об этом. Ведь доктор Голдинг – ее врач, а не поклонник! К тому же если после окончания трехнедельного курса их отношения с доктором Голдингом прекратятся, то Тим будет очень скучать.

"Не "если", а "когда"! – мысленно одернула себя Мэгги. – Когда прекратятся наши отношения…"

Хотя в глубине души она надеялась, что после завершения психотерапевтического курса их дружба с доктором Голдингом продолжится. Но кто знает, что будет потом? Пожалуй, Джина могла бы ответить на этот вопрос, но Мэгги не хотела спрашивать ее совета. Да и зачем это все, если доктор Голдинг – ее доктор и, кстати, автор двух известных книг, которые Джина очень хвалила.

"Надо бы купить эти книги, – подумала Мэгги. – Интересно, как и о чем он пишет? Непременно приобрету в день зарплаты".

"Книги доктора Голдинга – моя Библия! – вдохновенно говорила Джина. – Хочешь, дам тебе почитать?"

"Надо позвонить Джине", – решила Мэгги, но при мысли об этом у нее мгновенно испортилось настроение.

Здравый смысл подсказывал Мэгги: Джине вряд ли понравится ее рассказ о том, как доктор Голдинг помог ей отрегулировать отношения с начальником, а потом починил замки и водопроводный кран в ее квартире. Ведь когда Джина ходила к нему на сеансы психотерапии, ничего подобного не происходило. Да, доктор Голдинг – прекрасный человек и талантливый ученый, внимательно относящийся к каждому своему пациенту, но… все-таки в Мэгги он видел прежде всего женщину, проявил личную заинтересованность и участие в ее судьбе. Вот это-то и разозлит Джину, если Мэгги ей во всем признается. Правда, она допускала мысль, что доктор Голдинг, может быть, к каждому пациенту находит индивидуальный подход. Оттого у него такая обширная практика и репутация хорошего психотерапевта.

Нет, все-таки позвонить Джине надо. В очередной раз поблагодарить за то, что уговорила Мэгги пройти этот курс психотерапии. Мэгги вздохнула, встала с дивана и побрела к телефону, на ходу обдумывая, что она расскажет Джине, а о чем умолчит.

Глава 3

25 апреля, суббота

Осторожно, чтобы не смахнуть стоящую на туалетном столике чашку чая, Линдси Хант села перед большим зеркалом и начала пристально вглядываться в свое отражение. В спальне повсюду на стульях были разложены платья и костюмы, которые она собиралась отнести в химчистку. Линдси не любила появляться на людях в одном и том же наряде дважды. К тому же ей не хотелось, чтобы люди считали ее несостоятельной или думали, будто она экономит на одежде. Нет, Линдси тщательно следит за своими нарядами, поэтому никогда не наденет один и тот же костюм дважды!

Но сегодня утром Линдси Хант беспокоила собственная внешность, и, глядя на себя в зеркало, она очень огорчалась. Нет, конечно, Линдси еще молодая, привлекательная женщина, но кожа вокруг глаз в последнее время перестала быть упругой, под глазами образовались едва заметные морщинки, да и нежный румянец поблек. Неужели это первые симптомы увядания, ожидающего всех женщин? Ужасно…

Единственное, что утешало, – признаки старости можно было рассмотреть только с очень близкого расстояния, ну а для постороннего глаза они, разумеется, незаметны. Ведь не станут же люди подходить к ней вплотную и пристально разглядывать ее лицо?

Взгляд Линдси переместился ниже, на шею, и ее охватило отчаяние. Кожа шеи, нежно-золотистого цвета даже зимой, тоже начала увядать и обвисать! Этот прискорбный факт Линдси обнаружила еще накануне, когда, раздевшись, тщательно рассматривала себя в зеркало. Созерцание фигуры пока приносило Линдси удовлетворение. Она хорошо и пропорционально сложена, тело молодое, и, главное, грудь еще крепкая и не потеряла формы. Но вот шея…

С тревогой рассматривая шею и появившиеся на ней морщины, Линдси размышляла над тем, что, возможно, в будущем ей придется сделать пластическую операцию и омолодить лицо и шею с помощью коллагена и золотых нитей, но надолго ли это продлит ее молодость? Сейчас ей двадцать семь лет…

– Я очень боюсь, что моя грудь потеряет форму! – однажды в порыве откровения призналась она Джейку.

Тогда они еще часто встречались, несколько раз у них даже заходил разговор о женитьбе, и Джейк как-то упомянул, что неплохо бы им в дальнейшем обзавестись потомством. Ну нет, на такие подвиги Линдси не способна! Выйти замуж за Джейка… пожалуй, но иметь детей? Линдси была абсолютно убеждена в том, что стройная гибкая фигура и моложавая внешность важнее всего на свете, и каждый раз находила подтверждение этому в спортивном зале. Она занималась на тренажерах постоянно и часто сталкивалась с молодыми женщинами, приходившими туда исправлять свои раздавшиеся после родов фигуры. Что они только не делали, чтобы грудь снова приняла прежнюю форму, ноги стали стройными, а талия тонкой! Линдси смотрела на них сочувственно и с легким пренебрежением. Поздновато спохватились, голубушки!

Взять хотя бы ее близкую приятельницу Карлу. Однажды, увидев ее в душе после занятий спортом, Линдси ахнула. Это же надо так поправиться! Но Карла, к удивлению Линдси, была весела и бодра и, похоже, совершенно не расстраивалась из-за лишних килограммов. Нет, такие эксперименты над собой не для Линдси.

И об этом она как-то прямо заявила Джейку, когда они возвращались от его родителей, куда ездили поздравить его сестру Шелли с рождением второго ребенка. В тот злополучный день между Линдси и Джейком состоялся неприятный разговор, приведший к тому, что уже месяц они не встречаются. А виновата во всем Шелли…

– Линдси, ты обидела Шелли, – сказал Джейк на обратном пути. – Для чего ты завела этот дурацкий разговор?

Вспоминая события месячной давности, Линдси и сейчас искренне недоумевала, чем она умудрилась обидеть сестру Джейка. В доме родителей Джейка за столом собралась вся семья. Мать, конечно, наготовила множество вкусных блюд – с обилием углеводов и калорий… После обеда все перешли в гостиную, сели в кресла, и Линдси намекнула Шелли, что ей неплохо бы заняться собой.

– Что плохого я сказала твоей сестре? – возмутилась Линдси, услышав слова Джейка. – Что ей не мешало бы меньше есть и больше уделять внимания своей внешности? Ты видел, как она поправилась?

Вспоминая о встрече с родственниками Джейка, Линдси до сих пор испытывала сильное раздражение. Эта Шелли… с простоватым лицом в крупных веснушках, рыжими волосами, стянутыми на затылке в пучок, в дурацких белых шортах, зрительно еще больше укрупняющих ее фигуру, сидела развалившись в кресле и уплетала кусок шоколадкого пирога. Естественно, Линдси не могла не сказать ей, что надо следить за собой и стараться сбросить лишний вес. И что же ответила ей эта клуша?

– Возможно, ты права, Линдси, – пожав плечами, равнодушно произнесла Шелли и смерила ее презрительным взглядом.

А Кэрол, жена брата Джейка, решительно поднялась с кресла и с возмущенным видом молча удалилась из комнаты. Почему, спрашивается? Обиделась за родственницу? Разве Линдси сказала Шелли что-нибудь плохое? Конечно, всегда надо помнить о том, что ты женщина, и следить за собой! Странно, что некоторые особы женского пола забывают об этой простой истине!

Кстати, Джейк тоже отреагировал на высказывания Линдси негативно: он нахмурился и, глядя на нее, укоризненно покачал головой. А Шелли, заметив реакцию брата, покраснела, отчего ее веснушки стали еще ярче и крупнее, и, усмехнувшись, обронила:

– Все в порядке, Джейк. Каждый имеет право на собственное мнение. И Линдси – тоже.

После этого Джейк встал и заявил, что им с Линдси пора уходить. Семейка стала вежливо прощаться с ними, но ни один не выразил сожаления по поводу их раннего ухода и не предложил побыть еще. Они возвращались в Петалуму на грузовичке, и Линдси очень злилась, что не поехала в своей машине, а оставила ее возле офиса Джейка. Как же ей хотелось выскочить из грузовичка и послать Джейка вместе с его дурацкой семейкой к черту!

– Извини, если мои слова показались тебе резкими, – сквозь зубы процедила Линдси. – Ты знаешь мои принципы и отношение к собственной внешности. А твоя сестра действительно не следит за собой.

– Разве дело во внешности? – возразил Джейк, удивленно посмотрев на Линдси. – Шелли очень скоро сбросит вес и станет прежней. Так уже было после того, как у нее родился первый ребенок.

Линдси ничего не ответила, только с сомнением покачала головой. Она видела семейные фотографии на каминной полке, в том числе и снимки Шелли: в ранней юности и после рождения первого ребенка. По этим снимкам не было заметно стремления сестрицы Джейка заняться фигурой! А уж теперь и говорить нечего. Настоящая курица…

– К тому же важно не то, как человек выглядит, а что он собой представляет, – назидательно продолжал Джейк, избегая смотреть на Линдси. – А Шелли – замечательный человек.

– Не сомневаюсь, – поджала губы она. – Но нельзя забывать о том, что ты женщина, ни при каких обстоятельствах.

Джейк ничего не ответил, и в салоне воцарилось тягостное молчание. В Петалуме Джейк остановил грузовичок около могучего дуба, возле которого начиналась посыпанная гравием дорожка, ведущая к офису, и молча уставился в ветровое стекло. Одна его рука лежала на руле, другой он взялся за дверцу. Линдси ждала, что Джейк предложит ей провести остаток вечера вместе, но ничего подобного не произошло. Наоборот, складывалось впечатление, что он с нетерпением ожидает ее ухода. Так и быть, она уйдет, но очень скоро Джейк сильно пожалеет о своем поведении!

Линдси тоже взялась за дверцу и уже хотела распахнуть ее, но задержалась, заглядевшись на сидевшего с хмурым видом Джейка. И что она в нем нашла? Разумеется, Джейк Купер – очень привлекательный молодой мужчина, и если бы не эта его дурацкая короткая стрижка, выглядел бы просто красавчиком. Линдси много раз говорила ему о стрижке, портящей его внешность, но разве он когда-нибудь прислушивался к ее словам? А напрасно, между прочим…

Джейк высокого роста, стройный, широкоплечий, мускулистый, и что удивительно: он почти не следит за собой.

Только в выходные дни посещает вместе с сыновьями Этельды спортзал: качает пресс и играет в баскетбол. Хорошей фигурой его наградила природа. А может, это еще связано и с тем, что Джейк часто строгает и пилит на свежем воздухе: физический труд способствует развитию мышц и не позволяет набирать лишний вес.

Да, Джейк очень симпатичный. Но что их связывает друг с другом? Что удерживает рядом на протяжении целого года? Ведь Джейк Купер не принадлежит к ее типу мужчин, несмотря на внешнюю привлекательность и хорошую фигуру.

Видимо, он тоже неоднократно задавал себе подобные вопросы и, не найдя ответа самостоятельно, решил обсудить это с ней. Линдси уже была готова смерить его ледяным взглядом, прежде чем покинуть салон машины, и, возможно, произнести несколько ехидных реплик, как Джейк вдруг повернул голову и тихо, но решительно сказал:

– Нам надо поговорить.

Линдси заметила, что в глазах Джейка застыло презрение. И глаза у него не голубые, а серые.

Поговорить? Это что-то новенькое. Джейк Купер не отличался красноречием и никогда не предлагал ей что-либо обсудить. Все отмалчивался да отшучивался. И вот вздумал поговорить! Линдси растерялась. Она-то привыкала играть по своим правилам, а теперь ей навязывали иные, и к этому она не была готова.

– Нам нужно на время расстаться, – глухо произнес Джейк.

И сейчас, вспоминая эту фразу и глядя на себя в зеркало, Линдси вновь ощутила гнев. В глазах вспыхнул огонь, лицо застыло. Больше всего ее возмущало, что Джейк произнес эту фразу невыразительным, бесцветным голосом, но так твердо, будто давно принял решение расстаться с Линдси и менять его не намерен.

После этого заявления Джейка ее терпение лопнуло, и она высказала все, что о нем думает. Напомнила, как оскорбительно он вел себя, когда она заводила с ним разговоры о своих частых визитах к психотерапевту и пыталась вовлечь в дискуссию. А он при этом молча опускал голову или со скучающим видом начинал смотреть в пространство. Ну как можно быть таким бесчувственным и эмоционально глухим? А она-то старалась! С воодушевлением рассказывала ему о новых, прочитанных ею книгах по психотерапии, делилась впечатлениями, надеясь вызвать у Джейка интерес. Куда там! Все напрасно.

И Линдси, обиженная до глубины души, крикнула Джейку, что он эгоист, она поражена его эмоциональной ограниченностью и неспособностью разобраться в женской натуре и психологии.

– Сегодняшний вечер окончательно убедил меня в том, что ты пустой, никчемный человек! – заявила Линдси. – И пример с твоей сестрицей весьма показателен!

– Да что ты говоришь? – уставившись на нее с недоброй усмешкой, спросил Джейк. – Чем же он показателен?

Линдси беспомощно развела руками. Ну уж если он не понимает очевидного… Невероятно, как люди могут быть такими толстокожими?

– Разве ты не помнишь, как я рассказывала, что в детстве брат постоянно дразнил меня за то, что я была толстой? – возмущенно заговорила Линдси. – Неужели забыл о моих страданиях? Ты забыл, что у меня на почве этих дурацких насмешек развился комплекс неполноценности, и, чтобы от него избавиться, я в течение пяти лет посещала психотерапевта. И, зная обо всем этом, ты посмел упрекнуть меня в том, будто я невежливо обошлась с твоей сестрой?

Линдси гневно взглянула на Джейка, ожидая, что он со скучающим видом отвернется или начнет смотреть в потолок. Но то, что Линдси увидела, поразило ее в самое сердце. Джейк смотрел на нее жалостливо и вместе с тем снисходительно, как на маленького ребенка, ничего не смыслящего в жизни. Линдси даже показалось, что в его взгляде промелькнуло презрение. Вот, значит, как? Ну что ж, Джейк, пришло время сказать тебе всю правду.

– Ты ничтожество! – задыхаясь от ярости, крикнула Линдси. – Неудачник! Ты никогда не будешь счастлив ни с одной женщиной. Потому что ты не можешь понять женщину! Ты тупой и глупый тип!

Выкрикнув эти гневные слова, Линдси перевела дух и стала ждать, что он ей ответит. Но Джейк не пытался защищаться, возмущаться, возражать, отвечать в оскорбительном тоне. И в обморок тоже не упал. Он лишь снова печально и сочувственно взглянул на нее и отвернулся. Линдси немного растерялась, но вместе с тем испытала удовлетворение. Давно пора было поставить этого недоумка на место! Пусть знает, что он собой представляет! Жалкий, ничтожный тип. Неудачник, как она очень верно подметила.

Линдси распахнула дверцу, выпрыгнула из грузовичка и с гордо поднятой головой зашагала к своей машине, припаркованной неподалеку. Каждую секунду она ожидала, что Джейк бросится за ней или хотя бы окликнет, попросит вернуться, но… Он так и остался сидеть в своем дурацком грузовичке!

Вернувшись домой, Линдси весь вечер поглядывала на телефон, надеясь, что Джейк позвонит ей, однако телефон молчал. Джейк не позвонил Линдси ни в тот вечер, ни потом. А со дня их последней встречи уже миновал месяц… И у Линдси просто не укладывалось в голове, как Джейк посмел ее отвергнуть. Джейк… Кто бы мог подумать?

Линдси покачала головой и поморщилась от обиды и разочарования, отметив, что под глазами еще резче обозначились морщинки. Нет, больше она не станет возмущаться и негодовать. Ее лицо должно оставаться бесстрастным, если она не хочет состариться раньше времени из-за какого-то Джейка Купера. Линдси не хочет походить на разочаровавшихся в жизни мужчин и женщин, на лицах которых застыло унылое, тоскливое выражение. Нет, она красива: у нее большие карие глаза, чувственный рот, пышные волосы…

Линдси улыбнулась и, решив на время забыть о Джейке, задумалась о том, как сегодня уложить волосы. Зачесать наверх или оставить распущенными? Линдси всегда зачесывала волосы наверх, когда находилась на работе. Лицо ее приобретало строгое, деловое выражение и вызывало доверие у приходящих на консультации солидных клиентов. А когда волосы распущены, то лицо зрительно кажется худощавее и нежнее. Сегодня суббота, выходной день, а значит, деловитость ей ни к чему. Все ее клиенты уехали кататься на яхтах, празднуют открытие сезона. И ей незачем торчать дома, надо тоже совершить небольшую прогулку.

Линдси выбрала в шкафу подходящий для прогулки наряд и теннисные туфли. Подошла к высокому огромному окну, выходящему на живописный пляж Саут-Марина, полюбовалась высокими пальмами, окаймлявшими улицу, а затем перевела взгляд на длинный мост, соединяющий Сан-Франциско с Оклендом. Да, дом ее расположен в очень красивом месте, но в последнее время Линдси все чаще подумывала о том, чтобы переехать в Соселито или, например, в Тиберон. Состоятельная, солидная публика, фешенебельные дома… Нет, дело не в этом. Не так-давно в районе, где проживала Линдси, началось строительство нового стадиона, и это обстоятельство приводило ее в ужас. Линдси представляла, как очень скоро по улицам будут бродить шумные толпы родителей с орущими детьми, и возмущению ее не было предела. Она так отчетливо, словно наяву, слышала все эти крики и вопли, громкий смех… Нет, надо продавать дом и перебираться в какое-нибудь тихое местечко.

Линдси со вздохом отошла от окна, снова села перед зеркалом, надела серьги и браслет. Затем взяла большую керамическую кружку и допила остывший зеленый чай. Она давно уже не употребляла кофе, поскольку он вредит здоровью, и Джейк всегда над ней посмеивался. Его дурацкая привычка подшучивать над тем, чего он не понимал, тоже раздражала Линдси. Но почему в таком случае она так упорно стремится возобновить с ним отношения?

Не далее как сегодня утром Линдси прочла в одном научном журнале, что прежде, чем ставить перед собой какую-либо цель, необходимо четко уяснить, какие мотивы тобой движут. Для чего она хочет вернуть Джейка? Ее самолюбие уязвлено? Задета гордость? Она не привыкла, чтобы мужчины первые предлагали ей расстаться? Ведь в Джейке Купере очень многое Линдси не устраивает… В журнале также утверждалось, что нередко подобные мотивы, побуждающие человека достигать цели, могут повлечь разрушение личности.

Линдси взяла авторучку и набросала на листке бумаги несколько вопросов, которые она обязательно обсудит с Шэрон во время следующего психотерапевтического сеанса. И все-таки она поступила правильно, высказав Джейку все, что о нем думает.

Линдси покачала головой, встала, взяла свою сумочку, проверив, на месте ли ключи, и надела жакет. Нет, единственный путь к возобновлению их отношений – уговорить Джейка записаться на курс психотерапии. Кстати, Линдси твердила ему об этом с первого дня их знакомства. Если человек не может разобраться в самом себе, он должен обратиться за помощью к специалисту. Психотерапевт быстро и эффективно промоет ему мозги, и Джейк избавится от негативного влияния своей семьи, состоящей из ограниченных людей с давно устаревшими взглядами.

Линдси много раз убеждала Джейка, что нельзя слепо верить людям, пусть даже близким родственникам, и идти у них на поводу, но он всегда отшучивался. А ведь вопрос-то серьезный!

Линдси прошлась по комнатам, проверяя, все ли в порядке, посмотрела, достаточно ли у кошки еды и свежей воды, вышла из дома и направилась к гаражу, где стояла ее машина.

"А может быть, позвонить Джейку? – размышляла она, садясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания. – Нет, не сегодня, а позднее, через неделю или несколько дней".

Так куда же все-таки ей отправиться в такой чудесный субботний день? В деловую часть города, где расположен ее офис, или пересечь мост через залив? Там, на одном из пляжей, раскинулся великолепный оздоровительный центр, который Линдси неоднократно посещала. Сделать общий массаж, принять несколько эффективных антистрессовых процедур, полюбоваться открывающимся из окна живописным пейзажем.

"Об этом надо было раньше позаботиться, – угрюмо подумала Линдси. – В выходной там яблоку упасть негде".

Нет, перспектива впустую прокатиться в оздоровительный центр, чтобы потом остановиться в старом, обветшалом "Холидей инн", Линдси не улыбалась. Но раз уж выдался погожий весенний выходной день, надо провести его с пользой.

"Поеду посмотрю на яхты и лодки! – наконец решила она. – Ведь сегодня открытие сезона".

Линдси давно мечтала приобрести небольшую, скромную яхту, но обязательно с удобной просторной палубой, где могла бы свободно разместиться компания из нескольких, минимум четырех, человек и загорать под теплыми солнечными лучами. И чтобы маленькая кухня там тоже была. Линдси держала бы яхту на причале в Соселито и в выходные дни вместе с друзьями совершала бы увлекательные морские прогулки… Например, вниз к Каталине или вверх до Орегона. Как весело они бы проводили время!

"Да, нужно посвятить этот день осмотру яхт, – улыбнувшись, сказала себе Линдси, выезжая из гаража на улицу и останавливаясь перед светофором. – А что касается Джейка…"

Джейк Купер, несмотря на недостатки, по-своему очень привлекателен, и если Линдси нуждается в нем и хочет вернуть, то ей придется уговорить его записаться к психотерапевту. Убедить, что без вмешательства толкового специалиста сам Джейк никогда не разберется ни в себе, ни в окружающих его людях. А уж в ней, Линдси Хант, и подавно.

Глава 4

26 апреля, воскресенье

"Пока все складывается удачно, – удовлетворенно думая Джейк, захлопывая дверь трейлера и садясь в грузовичок. – Кажется, никаких грубых просчетов я не допустил".

Во время психотерапевтических сеансов с Мэгги Айви он был предельно внимательным, все время помнил, как надо себя вести, хотя и сознавал, что исполняемую им роль доктора Голдинга назвать звездной никак нельзя. Джейка трогала наивность и искренность Мэгги и очень удивляла ее доверчивость. Неужели она уверена, что перед ней настоящий психотерапевт? Впрочем, Мэгги никогда прежде не ходила на такие сеансы и все, что на них происходит, принимает за чистую монету. Джейк и сам, окажись на ее месте, не разобрался бы, кто перед ним: настоящий специалист или самозванец… В любом случае он не собирался долго изображать известного доктора. Джейк только поможет несчастной Мэгги обрести душевное равновесие и разобраться со своими жизненными проблемами, и на этом миссию можно считать завершенной. Он, так сказать, выступит в роли фундамента, на котором впоследствии будет возводиться дом, или в качестве подпорки под грозящую рухнуть стену.

Грузовичок тронулся с места и стал быстро удаляться от посыпанной гравием дороги, неподалеку от которой стоял трейлер Джейка – его временное пристанище. Посмотрев по сторонам, Джейк невольно заулыбался. Он всегда любовался этими живописными, почти идиллическими местами – двадцатью акрами земли, принадлежащими ему. Просторные луга с ярко-зелеными сочными травами, дубовая роща, сосновый бор, источающий свежий, острый запах хвои, благоухающие эвкалиптовые деревья, ясени и ивы, растущие по берегам маленьких, неглубоких, с каменистым дном, но стремительно текущих речек, журчание которых было слышно издалека.

Эти двадцать акров прекрасной земли раскинулись между Клоувер-Крик и Петалумой. Джейка привлекла не только живописная природа этих мест, но и практические соображения. Десять минут на машине до Петалумы, где находится его офис, и десять минут до дома, где живет его семья. Он мог бы, конечно, не покупать эту землю, а просто временно поставить на ней свой трейлер, но мысль, что кто-то может поселиться по соседству, затеять строительство, вырубить деревья, приводила его в уныние, и Джейк приобрел ее в собственность. Он жил здесь, в трейлере, уже семь лет и каждый год давал себе обещание начать строить дом. Но год проходил за годом, а Джейк так и оставался в трейлере. Почему? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Наверное, потому, что все его устраивало, радовало глаз, и Джейк не ощущал острой потребности в новом жилье. Впрочем, недавно он снова задумался о строительстве дома. Видимо, потребность все-таки назрела.

Джейк купил трейлер семь лет назад в результате сделки с одним из своих первых клиентов. "С перспективой на будущее" – так оценила его временное жилище мать. Трейлер, с виниловым коричневым и белым покрытием, был не новым и выглядел потрепанным. Сейчас такие не пользовались спросом, но Джейк все равно очень его полюбил. Убрал старый вытертый ковер, покрасил темные, обитые деревянными панелями стены в светлые тона, отремонтировал крышу и перестелил пол в ванной комнате. В общем, трейлер стал его родным домом, и Джейк сразу к нему привык. Небольшой, но вместительный, с продолговатой гостиной, маленькой кухней, спальней и ванной комнатой – в нем было все, что необходимо человеку для нормальной жизни. Даже более того, как считал Джейк. Он купил в гостиную телевизор, хотя смотрел его редко, приобрел стереосистему и по вечерам слушал старые отцовские пластинки с записями Билла Монро и Джонни Кеша, если было настроение. Но обычно, вернувшись с работы, Джейк разогревал готовый замороженный обед или жарил яичницу, немного читал и отправлялся спать.

В выходные он приглашал к себе сыновей Этельды и угощал их пиццей. Потом они смотрели по телевизору трансляцию каких-нибудь спортивных состязаний, с жаром обсуждая их. Иногда всей компанией ездили в город на праздники, устраиваемые Христианским молодежным союзом, ходили по магазинам или в кино. Джейку нравились сыновья Этельды, и он с удовольствием проводил с ними время. Они были хорошими ребятами, к тому же у них не так давно умер отец, и Джейк очень жалел их.

Вспомнив о сыновьях Этельды, Джейк покачал головой. Надо и дальше по мере сил и возможностей помогать им, чтобы они не чувствовали себя одинокими. Но нынешняя неделя выдалась такой хлопотной, что Джейку не удалось повидаться с парнями. Целыми днями он ездил на своем грузовичке в город и обратно: встречался с Мэгги Айви, делал какие-то дела, затем возвращался в Петалуму, на некоторое время появлялся в своем офисе, чтобы Этельда, не дай Бог, не забыла, что Джейк – все еще ее партнер по бизнесу. Опять мчался в город… А какое интенсивное движение на дорогах! Сколько везде людей! Джейк так устал, что, возвращаясь домой, каждый раз думал о том, как все-таки замечательно, что он не живет в городе с его вечным шумом, суматохой, толпами людей. Особенно удручали Джейка поездки в Сан-Франциско: после них даже небольшая Петалума казалась ему тесной. Нет, самое лучшее место для жизни – уединенный, тихий уголок, где стоит его трейлер!

Джейк остановил грузовичок неподалеку от маленькой быстрой речки, вышел и зашагал к берегу, мечтая несколько минут посидеть в тишине и полюбоваться природой. Здесь росло много папоротников и других растений, названий которых Джейк не знал. Возможно, это были обычные сорняки, но они тоже радовали взор своим сочным зеленым цветом. Джейк подошел к берегу, с удовольствием слушая журчание стремительно бегущей воды, и стал смотреть вниз. Речка была мелкой, вода чистой, и было хорошо видно, что дно устлано серыми и желтовато-коричневыми гладкими камнями, отполированными водой. Неподалеку находилась скамейка для пикника, и Джейк, взглянув на нее, усмехнулся и покачал головой.

Однажды он привез сюда Линдси. Наивный Джейк был уверен, что великолепная природа, которой он не уставал восхищаться, тронет душу Линдси, но ошибся. Ни журчание маленькой речки, ни шум вековых дубов, ни ярко-зеленые папоротники не произвели на Линдси впечатления. Они пробыли на берегу всего нескольких минут, после чего Линдси заскучала и предложила Джейку вернуться в машину.

Он взглянул на часы и вздохнул. Пора ехать… Возвращаясь к грузовичку по высокой траве с серебристыми капельками росы, Джейк с сожалением думал о том, что даже в выходной он не может посидеть на берегу речки столько, сколько ему хочется. Но если уж он договорился с матерью, что навестит ее и родных, то надо поторапливаться. Когда он позвонил и сообщил, что приедет в воскресенье, она очень обрадовалась, правда, попросила, чтобы Джейк не задерживался.

– Я собираюсь в церковь, – сказала она. – Если опоздаешь, я тебя ждать не буду.

Да, миссис Купер всегда приходила к воскресной службе вовремя и менять свои привычки не собиралась.

Городок Клоувер-Крик, штат Калифорния, обозначен на карте едва заметной точкой, а в большинстве атласов автомобильных дорог отыскать его и вовсе невозможно. Нет, конечно, если заглянуть в огромные магазины Сан-Франциско, такие как "Томас Брос" или "Рэнд Макналли", и купить там карты с очень крупным увеличением, то обнаружить на них Клоувер-Крик можно: крошечное пятнышко к северо-западу от Петалумы.

Клоувер-Крик, состоящий всего из четырех улиц, раскинулся в центре обширных земель северной Калифорнии – пастбищ, лугов и лесов, и семья Джейка, как и остальные несколько сотен горожан, жила за счет сельского хозяйства. Выращивали фрукты, держали кур, продавали масло, молоко, яйца, орехи, овощи и цветы – роскошные лилии и ирисы, но основной доход жителям приносило животноводство: они разводили коров. Какие только коровы не паслись на сочных лугах! Герефордские, хольстейнские, черно-белые, рыжевато-белые, мясных и молочных пород… Коровы были везде: на пастбищах, опушках лесов, даже на обочинах дорог, где они провожали спокойными немигающими взглядами изредка проезжающие мимо машины.

Грузовичок Джейка свернул с шоссе в сторону, и через несколько минут, оказавшись в Клоувер-Крик, он уже с улыбкой посматривал на пустынные улочки и закрытые магазины. Отсутствие на улицах горожан и торговли объяснялось не ранним часом, а более серьезной причиной. Пуританские законы, запрещавшие в воскресные дни торговлю и посещение увеселительных заведений и предписывавшие посещение церковной службы, в Калифорнии были давно отменены, но горожане, живущие по старинке, продолжали соблюдать их. По воскресеньям в Клоувер-Крик было закрыто все, кроме церквей, автозаправочной станции и ресторанчика "Роуз", где Сьюзен Эймс предлагала посетителям жареных цыплят с картофельным пюре под соусом и бисквиты.

– Да, старые законы отменили, но ведь и новые, обязывающие в воскресные дни держать все заведения открытыми, не ввели! – восклицал мэр города, католик Гарри Гарделло, когда единственный адвокат в Клоувер-Крик – его родственник, брат жены, Джим Финуччи, пытался убедить его пересмотреть взгляды на жизнь. Нет, мэр был неумолим, и его твердую позицию охотно разделяли горожане, хотя все они жили на доходы от торговли. В общем, по выходным дням улицы Клоувер-Крик были пустынны, а горожане утром отправлялись на службу в одну из четырех церквей – католическую, методистскую, баптистскую или пресвитерианскую, а вернувшись домой, с аппетитом поглощали жаркое, приготовленное заботливыми женами, и смотрели по телевизору спортивные состязания. Правда, некоторые граждане все-таки позволяли себе развлечения: они собирались компаниями, садились в машины и ехали в ресторанчик "Роуз" наслаждаться жареными цыплятами с картофельным пюре.

Центр города остался позади, начались обширные луга и пастбища, за которыми раскинулись земли, принадлежащие семье Джейка Купера. Хозяйство у них было большое: 210 акров лугов, пастбищ и лесов, свыше 100 коров мясных и молочных пород и 70 голов молодняка, куры, собаки, кошки, фруктовые сады и цветники… Джейк с улыбкой вспоминал, как в те благословенные времена, когда он, его братья и сестра были подростками, мать посылала их на обочины дорог продавать проезжавшим мимо туристам цветы, свежие овощи и яйца. Но туристы, к сожалению, редко заглядывали в эти края. Их маршруты пролегали через большие города, такие как Сан-Франциско и Лос-Анджелес, а о существовании Клоувер-Крик большинство из них и не подозревали. Клоувер-Крик мог бы стать любимым туристским маршрутом, если бы его можно было отыскать на карте. Джейк был абсолютно в этом убежден. Ведь места-то здесь живописные.

– Да, мы далеки от цивилизации, как курица-пеструшка от моря, – частенько говорил отец Джейка, когда они обсуждали эту проблему.

При мысли об отце лицо Джейка омрачилось, в глазах появилась печаль. Отец… Джон Купер умер десять лет назад от сердечного приступа, вечером, когда сидел в кресле на крыльце собственного дома, отдыхая после напряженного трудового дня. Джейк тяжело переживал потерю отца, часто вспоминал его и думал, что, возможно, такая смерть – мгновенная и легкая – дается лишь тому, кто упорно и много трудился.

После смерти отца управлять огромным хозяйством стал старший брат Джо, и Джейк был рад этому обстоятельству, поскольку никогда не испытывал желания работать на земле. Он хотел учиться и поступил в один из колледжей Университета штата Орегон, находившийся в городе Корваллис, выбрав своей специальностью историю и литературу. Корваллис оказался немногим больше, чем Клоувер-Крик, изучать историю Джейку понравилось, а вот литература не вызвала у него особого восторга. Он проучился в колледже два года и после окончания четко уяснил, что педагогическая работа не для него. В результате, к немалому удивлению своих родственников и знакомых, Джейк стал работать в фирме Эрва Джексона, заключающей подряды на строительные работы.

Возможно, поступок Купера выглядел странно, но лишь для непосвященных. Во время каникул он постоянно подрабатывал у Эрва и тогда еще понял, что физический труд ему ближе, чем изучение и преподавание истории. Да, работа в фирме Джейку очень нравилась и доставляла настоящее удовольствие. Пилить, строгать, работать молотком, чинить мебель, устанавливать оконные рамы, часами находиться на свежем воздухе… Его не смущала ни холодная ветреная погода, ни дождь. Он любил вдыхать аромат древесной смолы и свежей деревянной стружки. А как приятно было любоваться только что выстроенным домом, зная, что в него вложена немалая доля и твоего труда! Казалось, еще неделю назад на этом месте ничего не было, а теперь возвышается нарядный аккуратный дом, в котором поселятся люди.

Эрв очень скоро заметил и оценил способности и трудолюбие Джейка и предложил ему стать партнером. Радости Джейка не было предела! Основную работу выполняли они с Эрвом, а Этельда вела документацию и иногда занималась проектированием и дизайном. Но однажды Эрв, побывав на приеме у врача, узнал, что болен раком легких. В течение года он упорно лечился, надеясь одолеть недуг, но медицина оказалась бессильна, и Эрв умер. Джейк и Этельда остались одни, очень тяжело переживали смерть Эрва и плохо представляли, что будет дальше с их фирмой. Но теперь они с Джейком работали вдвоем, причем дела их шли весьма успешно.

Джейк остановился неподалеку от родительского дома и обернулся посмотреть на расположенное поблизости жилище его брата Джо с женой Кэрол и детьми. Этот дом проектировала Этельда, а возводили его Джейк с Эрвом, и он был точной копией того, в котором сейчас жила его мать. Дом миссис Купер – очень прочный и добротный – был построен в 1902 году, и проект оказался настолько удачным, что даже землетрясение 1906 года не смогло разрушить его в отличие от множества домов по соседству.

На лужайке в старом плетеном кресле сидела мать, и Джейк, увидев ее, заулыбался и заторопился к ней. Миссис Купер была в своем любимом голубом платье, седые волосы завиты и тщательно уложены, на коленях – Библия. Да, мать всегда выглядела несколько старомодно: не красила седые волосы, которые когда-то были светло-пшеничного цвета, не пользовалась косметикой, признавая лишь губную помаду фирмы "Эйвон". Продажей косметических средств этой фирмы занималась их ближайшая соседка Арделл Хокинз, и мать заказывала губную помаду только у нее. Соседка добродушно посмеивалась над ней, предлагала крем для выведения веснушек, но мать всегда отказывалась.

– Чем Бог наградил, тому и надо радоваться, – с неизменной улыбкой отвечала она.

Джейк окинул взглядом мать и нашел, что выглядит она еще неплохо. Фигура, правда, немного расплылась, но лицо симпатичное и моложавое.

Заметив сына, миссис Купер выразительно посмотрела на часы, и Джейк ускорил шаг. Подошел к матери, поцеловал в щеку, а она потрепала его по коротким волосам.

– Я уже собиралась уходить, – вместо приветствия заявила миссис Купер. – Ты опаздываешь, Джейк.

– Извини. – Он снова поцеловал ее в щеку.

– Ладно, пошли.

Они отправились в пресвитерианскую церковь, где уже собралось все их многочисленное семейство: брат Джо с женой Кэрол и детьми, сестра Шелли с мужем Тоби и детьми. Отсутствовал лишь самый младший брат Джейка Дэнни: он остался дома. Джейк и Дэнни доставляли немало огорчений матери. Джейк никак не может найти себе хорошую жену, а у Дэнни постоянно проблемы с работой.

– Вот когда Джейк наконец женится, а Дэнни возьмется за ум, я вздохну спокойно, – часто говорила миссис Купер. – Буду по вечерам играть в бинго или стегать одеяла.

В церкви было душно, и Джо сразу крепко уснул, как делал это всегда во время воскресных служб. Джейк откинулся на скамью, покосился на старшего брата и едва заметно усмехнулся. Нет, он не осуждал Джо. Сегодня мысли Джейка тоже были далеки от церковной службы. Он вспоминал Окленд и представлял, чем сейчас занимаются Мэгги и Тим. Интересно знать, они отправились в церковь или остались дома? Мэгги, наверное, печет оладьи или читает сыну книжки, как это делал Джейк, когда был у них дома. Тогда Мэгги занялась приготовлением обеда, а он вызвался помочь ей, но она сказала, что лучшей помощью будет, если Джейк поиграет с Тимом.

– Почитайте мне книжки, – попросил мальчик. Джейк согласился, и Тим принес целую стопку книг.

Джейк усадил его к себе на колени, и Тим, прижавшись к нему, стал внимательно слушать. Они прочитали не две и не три книги, а гораздо больше, причем некоторые – по настоятельной просьбе Тима – по нескольку раз. "Любопытный Джордж", "Хайрам в красной рубашке", "Лунный свет". А "Сирену в ночи" – любимую книжку Тима – Джейку пришлось читать аж три раза.

Джейк вспоминал симпатичное лицо Тима с пухлыми щеками, круглыми зеленовато-голубыми, как у Мэгги, глазами и улыбался.

Служба закончилась. Джейк встрепенулся, пробормотал "аминь" и склонил голову, как полагалось.

Прихожане, прощаясь, стали расходиться, и Джейк с матерью, выйдя из церкви, направились к грузовичку, чтобы ехать домой на традиционный воскресный обед.

– Что-то ты сегодня очень задумчивый, – заметила миссис Купер, когда они подъезжали к дому.

– Со мной это иногда случается, – уклончиво ответил Джейк.

Мать молча кивнула и не стала задавать больше вопросов. Джейк всегда очень ценил ее тактичность. Она никогда не вмешивалась в жизнь своих взрослых детей, а если и делала это, то деликатно, почти незаметно. Даже когда Джейк пригласил Линдси, мать не стала читать ему нотаций и высказывать мнение о его новой знакомой. Она держалась с Линдси приветливо и ровно, как, впрочем, и со всеми остальными, кого Джейк привозил в дом. Жаль, что Шелли не унаследовала от матери такого такта.

– Что ты в ней нашел? – спросила сестра, после того как Линдси уехала.

Тогда Джейк лишь пожал плечами и отвернулся, давая понять, что не желает обсуждать свою новую подругу, но сейчас подумал, что Шелли правильно сделала, задав этот вопрос. Действительно, что его привлекло в Линдси? Видимо, симпатичное лицо и стройная фигура. Но смог бы он связать с Линдси свою судьбу и жить с ней так же счастливо, как жили его родители на протяжении нескольких десятилетий? Работать на земле, содержать огромное хозяйство, требующее постоянного и напряженного труда? А как счастливы были в этом доме дети; Джейк, его братья и сестра!

Он с теплой улыбкой вспоминал, как всей семьей они отправлялись в кино в Санта-Роза, чудесно проводили летние каникулы в Виннебаджо, ездили на экскурсию в Лос-Анджелес, навещали родственников в Вашингтоне и Порт-Анджелесе… Джейк попытался представить, как они с Линдси едут в грузовичке в Диснейленд или на воскресный обед в родительский дом, на заднем сиденье весело щебечут их маленькие дети, но не смог…

Они с матерью поднялись на крыльцо, и Джейк, услышав скрип ступеней, покачал головой. Надо бы заняться ремонтом: обновить крыльцо и покрасить облупившийся фасад дома. Как только закончится трехнедельный "восстановительный психотерапевтический курс" с Мэгги Айви, он сразу же займется домом. При мысли, что одна неделя этого курса уже истекла и осталось всего две, лицо Джейка омрачилось. Что будет дальше? Мэгги исчезнет из его жизни навсегда?

Джейк вошел в гостиную, машинально поправил вышитую матерью салфетку, лежащую на подлокотнике кресла, и сел. Джо, удобно расположившись на диване, уже с интересом наблюдал за бейсбольным матчем, который показывали по телевизору.

– Какой счет? – спросил Джейк.

– Три – один в пользу "Гигантов".

С кухни долетал восхитительный запах сладкого пирога, который всегда к воскресному обеду пекла мать, и доносилось оживленное женское щебетание. Джейк закрыл глаза, и перед его мысленным взором снова появилась картина, которую он недавно представлял: он едет в своем грузовичке в Диснейленд, с заднего сиденья звучат веселые детские голоса, а рядом с ним… сидит улыбающаяся Мэгги Айви.

– Для чего ты все это затеял?! – воскликнула Шелли.

– Так получилось, – вздохнув, ответил Джейк. – Если бы я…

Миссис Купер отвернулась от раковины, в которой она мыла посуду, удивленно взглянула на него и, покачав головой, сказала:

– Джейк, на тебя это не похоже. Я, конечно, верю, ты хотел как лучше, но надо же понимать: рано или поздно обман раскроется.

Джейк, который до этой минуты пребывал в благодушном настроении, нахмурился и помрачнел. Зря он рассказал родным о Мэгги Айви и о том, что уже целую неделю выступает в роли психотерапевта! Впрочем, Джейк так и знал, что они воспримут его откровения плохо, особенно Шелли. Но и не рассказать им о Мэгги он не мог, поскольку мечтал в следующее воскресенье привезти ее с Тимом в родительский дом и познакомить с семьей.

– Возможно, она ничего и не узнает, – неуверенно пробормотал Джейк. – Три недели пролетят быстро, курс закончится, и… Мэгги уйдет. Да поймите же вы, я не прошу вас врать! – уже горячо продолжал он. – Я прошу вас не говорить с ней ни о чем таком, что может меня выдать. Вот и все!

– Джейк, мы все понимаем, – вытирая руки полотенцем, тихо сказала мать. – Мы-то тебя не выдадим, но… ведь в доме полно вещей, которые моментально тебя разоблачат.

– Каких вещей?

– Да всяких. Фотографий, например.

Джейк провел мысленную ревизию дома: призы за победы в спортивных состязаниях, диплом об окончании колледжа, множество фотографий, на которых он запечатлен вместе с родственниками… Собственно, угрозу представляет только диплом, висящий на стене в гостиной.

– А что фотографии? – спросил Джейк. – Ну, увидит Мэгги меня рядом с тобой, братьями или Шелли. Она ведь понимает, что я возник не из головы Зевса и не прилетел из космоса. Естественно, у меня есть семья. Нет, фотографии меня не разоблачат.

На лице миссис Купер появилось озадаченное выражение, а Шелли нахмурилась.

– А вот диплом об окончании колледжа со стены надо снять, – продолжал Джейк. – И ничего обо мне не рассказывать.

– А если она будет спрашивать? – ехидно поинтересовалась сестра.

– Все вопросы адресуйте мне. Мол, Джейк сам вам обо всем расскажет.

– Хорошо, – неуверенно отозвалась мать, качая головой. – Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы твой обман не раскрылся. – И, помолчав, добавила: – Ты ведь знаешь, мы всегда рады твоим знакомым.

Джо прислонился спиной к холодильнику и, усмехнувшись, заметил:

– Смотри, братец, как бы ты не прокололся на какой-нибудь ерунде! Обычно так и бывает.

Его жена Кэрол молча кивнула и налила еще чашку кофе. В разговор она не вступала, упорно избегая взгляда Джейка. Обсуждение животрепещущей темы, казалось, иссякло, но дотошная Шелли на этом не успокоилась.

– Джейк, хочу задать тебе еще один вопрос…

– Задавай, – мрачно буркнул он.

– А что ты собираешься делать, когда три недели закончатся? Вы с этой женщиной разойдетесь как в море корабли? – Шелли всегда любила образные сравнения. – Что же получается? – продолжала она, пристально глядя в лицо брата. – Три недели ты будешь опекать ее, помогать справляться с жизненными неурядицами, окружишь вниманием и заботой, а во время последнего сеанса заявишь: "Извини, дорогая, но все это время я тебе лгал, изображая доктора. Но ты не обижайся, я делал это для твоей же пользы"? Или просто попрощаешься со своей Мэгги, предоставив ей возможность самой выяснить, что в течение трех недель ее водили за нос?

– Но откуда она узнает… – пробормотал Джейк.

– Запишется снова на курс, познакомится с настоящим психотерапевтом и все узнает!

– Я сам скажу ей…

– И ты надеешься, что после этого Мэгги простит тебя и вы останетесь друзьями?

Этот допрос с пристрастием, учиненный сестрой, уже порядком надоел Джейку, и он очень сожалел, что ее муж Тоби не участвовал в общей беседе, сославшись на необходимость закончить кое-какую работу. Шелли в присутствии мужа ведет себя скромнее и не атакует родственников бестактными вопросами и едкими замечаниями. Но сегодня Джейк вынужден был с горечью признать, что Шелли пыталась заставить его взглянуть правде в глаза. Порой он малодушно утешал себя, что, мол, все наладится и ситуация с Мэгги Айви разрешится сама собой. Ну не смешно ли?

После разговора с родственниками у Джейка испортилось настроение. Ему хотелось возражать Шелли, противоречить, доказывая свою правоту…

– Так что же ты собираешься делать, Джейк? – настойчиво допытывалась сестра.

Миссис Купер сняла фартук, повесила его на крючок и выразительно посмотрела на нее. Из всех членов семьи ей одной, не считая Тоби, удавалось призвать Шелли к порядку. Затем мать села за стол и, покосившись на продолжавшего ухмыляться Джо, строго произнесла, обращаясь к Джейку:

– Джейкоб!

Всем было известно: когда миссис Купер называет своих детей полными именами, это не сулит ничего хорошего. Джо перестал ухмыляться и постарался придать своему лицу любезное выражение.

– Джейкоб, я хочу кое-что сказать, – начала мать.

– Я тебя слушаю, – мрачно отозвался Джейк.

– Ты всех опутал паутиной лжи… – с чувством произнесла миссис Купер.

Джейк ждал, что она продолжит фразу, напоминавшую строчку из поэмы, но мать молчала, укоризненно глядя на него. Джо снова усмехнулся, а его жена Кэрол, сделав несколько глотков кофе, пожала плечами. Шелли казалась раздраженной, и Джейк, сухо попрощавшись со всеми, ушел.

Настроение у него было отвратительное, он снова и снова перебирал в памяти события последней недели, вспоминал доверчивую Мэгги и сегодняшний разговор с родственниками. Полночи Джейк промучился без сна, а около четырех утра, когда забрезжил рассвет и черный цвет неба сменился на светло-серый, встал, сел в грузовичок и поехал в свой офис. Там Джейк сварил крепкий кофе, достал из стола чертежи и, склонившись над ними, просидел до семи утра, пока в офисе не появилась Этельда, которая очень удивилась, застав своего компаньона на работе в столь ранний час. Все это время в голове Джейка настойчиво звучал голос матери: "Ты всех опутал паутиной лжи…"

Глава 5

27 апреля, понедельник

Джина Туччи поправила зеркальце заднего вида и принялась с интересом рассматривать свою очень короткую стрижку. Она так увлеклась этим занятием, что ее машина едва не врезалась в припаркованный около дома "вольво".

– Идиот! – раздраженно воскликнула Джина, обращаясь к неизвестному водителю, и вновь занялась созерцанием своих очень коротко стриженных волос. Джина вообще любила носить короткие стрижки, над которыми постоянно насмехался ее шеф.

– Ты выглядишь как матрос-новобранец, – оглядывая ее новую прическу, заявил Джек, когда-то служивший на флоте. – Смотри, всех своих клиентов распугаешь!

В ответ Джина фыркнула.

– Очень остроумное замечание, – усмехнулась она. – Учитывая, что за прошлый год я продала домов больше, чем другие.

Джек сконфуженно замолчал. Джина сказала правду; работала она отлично и по количеству удачно заключенных сделок обогнала всех, в том числе и шефа. Джек, конечно, хороший специалист по торговле недвижимостью, но Джина даст ему сто очков вперед. Джек-то не носится по городу как угорелый, ублажая клиентов, предлагая им разнообразные варианты, стараясь как можно выгоднее обрисовать их будущее жилище. Поэтому когда Джек начинает посмеиваться над ее очередной стрижкой, Джина быстро ставит его на место. Она будет носить такие прически, какие ей нравятся, и не важно, что по этому поводу думает шеф.

Вот только… Джина снова взглянула в зеркальце. Конечно, очень короткая стрижка в сочетании с ярко-желтым пиджаком, который она, как и все остальные сотрудники фирмы по торговле недвижимостью, вынуждена носить, не самый удачный вариант, но, впрочем, это мелочи.

Джина сбавила скорость, достала из сумочки листок бумаги и прочла адрес. Это где-то поблизости. Листок выпал из ее рук, она подхватила его и, взглянув на свои тонкие длинные пальцы с маникюром, снова самодовольно усмехнулась. Маникюр великолепный: цвета желтого нарцисса, в центре каждого ногтя – специальная, очень стойкая переводная картинка. На безымянном пальце – кольцо с желтыми камнями, кубической формы циркониями, переливающимися розовыми, зелеными и голубыми искорками.

А вот и дом, который ей нужен. Джина остановила машину, внимательно огляделась по сторонам, сообразив, что неподалеку находится дом, возле которого год назад она познакомилась с Мэгги Айви. Джина с улыбкой вспомнила, какое чувство она испытала, увидев Мэгги: ей показалось, что она, гуляя по улице, вдруг заметила лежащее на асфальте кольцо или ожерелье, оброненное торопливым прохожим. Нет, Мэгги не лучилась счастьем и благополучием, как бриллиант, наоборот, вид у нее был весьма жалкий, но именно сравнение с ювелирным изделием пришло тогда Джине на ум.

Год назад Джина приехала в этот район осмотреть дом и установить возле него табличку "Продается". Пожилая женщина, хозяйка, уже упаковала свои вещи и уехала, а около дома с растерянным видом переминалась с ноги на ногу молодая женщина с ребенком. Она снимала у хозяйки крошечную квартирку и теперь не знала, куда ей идти и где жить.

– Что же вы намерены делать? – спросила Джина у молодой женщины, которую звали Мэгги.

– Не знаю, – прерывающимся от волнения голосом ответила она.

И Джина в приступе великодушия пригласила Мэгги с Тимом в кафе, заказала большую порцию пиццы и предложила помочь с поисками подходящего жилья.

– Спасибо, но мне нечем платить за дом, – печально призналась Мэгги.

– А родственники у вас есть?

– Да.

– Так одолжите деньги у них! – воскликнула Джина.

– Нет, – покачала головой Мэгги. – Я не могу этого сделать.

– Но почему?

– Я не хочу обращаться к ним с подобными просьбами, – тихо ответила Мэгги. – И потом, как я буду занимать деньги, если не знаю, смогу ли когда-нибудь их вернуть?

Вспоминая сейчас этот разговор, Джина покачала головой. Затем достала сотовый телефон и торопливо набрала номер банка, где работала Мэгги. В последнее время Мэгги Айви вызывала у Джины раздражение и даже досаду. Уж очень странно и непонятно она вела себя…

Снова включился автоответчик, зазвучал тонкий голосок Мэгги, и Джина досадливо передернула плечами. "Оставьте, пожалуйста, свое сообщение… " Ну сколько можно просить перезвонить? Возмутительно.

Джина нажала кнопку отбоя, убрала телефон и решила на время выбросить из головы мысли о Мэгги. Ведь она приехала сюда по делу: осмотреть выставленный на продажу дом. Место неплохое, правда, немного запущенное, но недостатки легко устранить… А все-таки странные доктор Голдинг проводит сеансы с Мэгги! С ней, Джиной, все было по-другому, да и методы "работы" с пациентами в его книге описывались совсем иные.

Может быть, позвонить доктору и узнать у него о Мэгги Айви? Он бы рассеял ее сомнения, объяснил, что происходит… В конце концов они хорошо знакомы, она прошла у него полный восстановительный курс. Но звонить доктору Джине не хотелось: она боялась нарваться на холодный прием. Так было уже однажды, когда она решила по телефону прояснить у доктора один волнующий ее вопрос, связанный с сеансами.

– Здравствуйте, это Джина Туччи! – радостно сообщила она, услышав его голос.

На том конце провода повисло тягостное молчание.

– Алло, доктор Голдинг, вы меня слышите? – удивленно спросила Джина.

– Слышу, – недовольно отозвался он. – Что вы хотите?

Джина растерялась и обиделась, но потом попыталась оправдать нелюбезное поведение доктора Голдинга. Нет, звонить психотерапевту у Джины не было желания. Неизвестно, в каком настроении он сейчас пребывает и как отнесется к ее звонку. Лучше выждать несколько дней и попытаться выяснить у Мэгги, как все-таки он проводит с ней занятия. Правда, Мэгги отделывается короткими, ничего не значащими фразами, но Джина найдет способ ее разговорить и все выведать! Что же у них происходит во время сеансов? Неужели Голдинг начал работать по новой методике, не описанной в его книге?

Джина закрыла глаза и принялась вспоминать, как начинались ее занятия с доктором Голдингом. Накануне первого сеанса у нее дома раздался телефонной звонок. Джина подняла трубку и услышала приветливый мужской голос:

– Добрый день, Джина, это доктор Голдинг…

Она обрадовалась, поприветствовала его, торопливо произнесла несколько фраз, но доктор, не слушая ее, продолжил свою речь. И Джина, к своему изумлению, поняла, что это всего лишь его голос, записанный на пленку. "Вы должны приходить на каждый сеанс с горячим желанием работать…"

Джине удалось быстро справиться с изумлением, она схватила карандаш, листок бумаги и принялась записывать указания Голдинга. Собственно, ничего важного он не сообщил. Так, несколько общих фраз о том, что двадцать один день она должна будет "работать в полную силу", а он, доктор Голдинг, лишь наблюдать за ней, давать советы и поддерживать. Затем последовало пожелание приобрести его книгу… На сеансах Мэгги, если верить ее скупым рассказам, ничего подобного не происходило.

Джина открыла глаза и вздохнула, подумав, что пора все-таки заняться делом, ради которого она приехала в этот район. Она вышла из машины, достала из багажника табличку "Продается" и, одернув жакет, который в последнее время стал ей тесноват, направилась к дому.

"Надо сесть на диету, – сказала себе Джина. – А то поправлюсь еще больше".

Она приладила табличку возле висящего на столбике почтового ящика, достала из сумочки блокнот и авторучку и стала делать записи. Дом в хорошем состоянии, вот только надо выставить на подоконники несколько горшков с яркими цветами, чтобы с улицы он смотрелся привлекательно. А двор запущен, зарос сорняками, их необходимо выполоть, но это не ее работа. А еще надо подстричь кусты, отделяющие двор от улицы.

Джина вернулась в машину, села за руль, но прежде, чем завести мотор, снова принялась с досадой вспоминать Мэгги Айви. А все-таки она глупая, эта Мэгги… Глупая и наивная. Ну для чего, спрашивается, надо было бросать художественную школу и в двадцать лет заводить ребенка? Непростительная ошибка. А ведь у Мэгги способности к живописи. Она показывала Джине свои акварели, которые сделала сразу после отъезда из Джорджии. Рисунки очень хорошие, выполнены вполне профессионально. Нет, будь Мэгги умнее, она ни за что не бросила бы художественную школу. Просто удивительно, до чего люди неумело распоряжаются собственной судьбой и зарывают свой талант!

Джина взглянула в зеркальце заднего вида и самодовольно усмехнулась. Нет, она не относится к их числу. Джина – умная, рассудительная, ловкая, знает, что ей нужно от жизни. Вот если бы еще выяснить, что именно происходит на сеансах психотерапии Мэгги Айви и почему доктор Голдинг изменил своим привычным методикам…

Осторожно, чтобы не испортить макияж, Джина почесала нос и проверила, глядя в зеркальце, не испачкала ли передние зубы губной помадой. Затем полюбовалась своей короткой стрижкой, однако решила на днях вновь наведаться к парикмахеру Чарльзу. Она любила разнообразие, а Чарльз всегда делал ей прекрасные прически, меняя имидж. Но надо договориться с ним заранее, а то у него много клиентов и выкроить для нее свободное время ему не так-то просто.

Джина взяла сотовый телефон и попыталась еще раз дозвониться Мэгги. Опять автоответчик… Джина раздраженно отключила телефон: она не собиралась оставлять Мэгги никаких сообщений. Мэгги никогда не звонила Джине с работы и просила не звонить ей в банк, но ведь дело-то важное, не требующее отлагательств! Джине непременно надо узнать подробнее, как у Мэгги проходили первые два занятия с доктором Голдингом. На настойчивые расспросы Джины о первом сеансе Мэгги отвечала уклончиво, а о втором и вовсе упомянула вскользь. Как будто что-то скрывала.

– Мы работаем, – неохотно сказала она. – У нас много планов относительно дальнейший занятий…

– Каких планов?! – удивленно воскликнула Джина.

– Ну… разных.

Больше Джине не удалось выведать у Мэгги ничего.

Джина вспоминала, как проходили ее два первых сеанса. На первом доктор прочел короткую лекцию, потом задал ей несколько вопросов, чтобы проверить, начала ли она читать его книгу. Джина начала, поэтому отвечала на вопросы уверенно. А во время второго сеанса доктор Голдинг занимался гипнозом…

Джина достала из кожаной сумочки книгу "Полный восстановительный курс за двадцать один день", которую всегда носила с собой, полистав, отыскала вторую главу. Да, все правильно, она ничего не перепутала: здесь, во второй главе, рассказывается о том, что должно происходить на занятии.

"Во время второго занятия состоится сеанс гипнотической регрессии… Пациент при помощи опытного психотерапевта будет погружен в гипнотический сон, во время которого вспомнит, кем был в прошлой жизни… Затем доктор выведет его из гипнотического сна…"

Джина покачала головой, захлопнула книгу, убрала ее в сумочку и нервно забарабанила тонкими пальчиками по рулю машины. Что-то здесь нечисто… А может быть, доктор пытается соблазнить Мэгги, а она даже не понимает этого? Ведь Мэгги такая доверчивая! Однако представить солидного, благообразного доктора Голдинга в роли коварного искусителя было невозможно. Хотя внешность бывает обманчива. Но почему в таком случае Голдинг не пытался соблазнить ее? Она тоже молода и хороша собой, уж во всяком случае, не хуже Мэгги. Наверное, оттого, что Джина кажется неприступной, держится с мужчинами холодно и строго, и они, видя это, отступают. А Мэгги… Она совсем другая.

Да, если предположение Джины верно, то Мэгги может пасть жертвой недобросовестного доктора. Она наивная, непрактичная, медленно соображает и плохо ориентируется в жизненных ситуациях. В этом Джина убедилась полгода назад, когда однажды, субботним утром, без предупреждения зашла ее навестить. Тим в своей дурацкой куртке с капюшоном, как всегда, носился по комнате, а Мэгги даже не пыталась его остановить и одернуть. Нет, у Тима нарушена психика – в этом Джина лишний раз убедилась. Мэгги необходимо показать его врачу, пока не поздно! Но разве она прислушивается к советам друзей? А сама Мэгги сидела на кухне, считала полученные деньги и раскладывала по кучкам. Каждая кучка лежала около соответствующего конверта. Увидев эту сцену, Джина изумилась.

– Мэгги, ты не хранишь деньги в банке? – воскликнула она.

– Нет.

– Но почему? Ты не доверяешь им?

– Доверяю, и все же мне удобнее хранить деньги дома, – смутившись, ответила Мэгги. – Я распределяю суммы по конвертам и всегда знаю, сколько и на какие нужды у меня осталось.

И она сделала жест в сторону лежащих на столе конвертов с надписями: "Продукты", "Аренда квартиры", "Лекарства", "Развлечения". Когда Мэгги отлучилась на минуту в гостиную к Тиму, Джина, не удержавшись, заглянула в самый тоненький конверт с надписью "Развлечения": он был, разумеется, пуст. Вот тогда-то Джина окончательно убедилась, что Мэгги – инфантильная женщина, которая до конца своих дней будет считать гроши, так и не узнав, что в жизни существует множество удовольствий и развлечений. Если, конечно, не пересмотрит свои жизненные принципы.

В то утро Джина снова пригласила Мэгги с сыном в кафе, угостила их гамбургерами и даже дала Тиму несколько монет, чтобы он вместе с другими детьми. посмотрел видеофильмы. Джина нарочно отослала мальчика, чтобы он не мешал им с Мэгги поговорить. А поговорить им, точнее Джине, было о чем. Она долго внушала Мэгги, что ей необходимо перестать плыть по течению, поступить в школу менеджеров по торговле недвижимостью или вернуться в колледж, который бросила несколько лет назад из-за рождения Тима. Или, например, позвонить родителям и занять у них денег. В общем, не сидеть сложа руки, жалуясь на тяжелую жизнь.

Мэгги молча внимательно слушала, печально качая головой, и у Джины сложилось впечатление, что она не смогла сломить упрямства подруги. Расстались они прохладно, и Джина вернулась домой в плохом настроении. Ее раздражало нежелание Мэгги слушать советы опытных людей, благополучно устроивших свою жизнь.

Ночью Джина долго не могла заснуть, вспоминая Мэгги, а утром ее вдруг осенило. Ну конечно! Мэгги необходимо записаться на восстановительный психотерапевтический курс! Господи, как же она раньше не додумалась до этого? Ведь Джина-то старалась заставить Мэгги начать новую жизнь, а для этого нужен специалист, который поможет подруге обрести второе дыхание. Тогда Мэгги перестанет сетовать на обстоятельства.

"Возвращение в свой дом", – мысленно произнесла Джина фразу из очень умной книги "Твой путь к богатству жизни" Эндрю Кешмана. И Мэгги под руководством опытного психотерапевта непременно найдет правильный путь и построит свой дом, жить в котором будет радостно и уютно.

Но Мэгги была невероятно упрямой, и Джине потребовалось шесть месяцев, чтобы убедить ее записаться к психотерапевту. Джина уговаривала ее, обещала оплатить курс, но Мэгги отказывалась.

– Я не могу взять у тебя взаймы, – повторяла она.

– Почему?

– Потому что не знаю, когда смогу отдать тебе деньги и смогу ли вообще.

– Но я же не называю точную дату возврата денег! – возразила Джина. – Заведи еще один конвертик, напиши на нем "Восстановительный курс" и по мере возможности вкладывай в него небольшие суммы, – шутливо добавила она.

Взгляд Мэгги стал злым и колючим. Никогда прежде Джина не видела свою подругу в таком состоянии. Видимо, упомянув про конверт, она задела самолюбие Мэгги. И Джина на некоторое время оставила Мэгги в покое, а потом вновь принялась ее уговаривать записаться к психотерапевту. Ее усилия увенчались успехом, и однажды Мэгги немного смущенно заявила, что готова взять у Джины деньги взаймы и пойти к доктору. Наконец-то до нее дошло!

И вот теперь, когда Мэгги посетила уже два занятия, выясняется, что проходили они совсем не так, как у Джины! А как именно – Мэгги не признается. Увиливает от ответов, что-то скрывает. Напрасно, ведь Джина интересуется не из досужего любопытства: она порекомендовала Мэгги доктора Голдинга как прекрасного специалиста, а значит, и ответственна за все, что происходит во время психотерапевтических сеансов. Хотя… и из любопытства тоже.

И все-таки Мэгги уже давно могла в корне изменить свою жизнь, если бы приложила немного усилий. Только наивные люди думают, что богатство и процветание падают с неба, или рассматривают их как итог счастливого стечения обстоятельств. На самом деле это не так, и благополучие Джины – лучший тому пример. Она сама хозяйка своей жизни. Но ведь Мэгги, как и большинство людей, не хочет учиться на ошибках других. Они предпочитают набивать шишки, вздыхая и жалуясь на невезение.

Машина тронулась с места, выехала с Эль-Серрито. Джина опустила стекло, свежий ветерок тотчас же ворвался в салон, и ей пришлось быстро закрыть окно, чтобы он не растрепал ее тщательно уложенную прическу. Нет, все-таки Мэгги ужасно упрямая, и иногда это так раздражает! Но вместе с тем общение с ней доставляет Джине удовольствие. Мэгги – хорошая подруга и начисто лишена зависти. Никогда не расстраивается, увидев очередной наряд Джины или новую прическу.

Кстати, о прическе. Надо бы уговорить Мэгги вместе съездить к парикмахеру. Пусть он сделает ей приличную стрижку или покрасит волосы. У Чарльза богатая фантазия, он придумает что-нибудь оригинальное.

Джина достала из сумочки блокнот, полистала его и отыскала адрес клиентов, с которыми у нее была назначена встреча. Выехав на автостраду, Джина прибавила скорость и, глядя на проносящиеся мимо автомобили, стала, улыбаясь, представлять Мэгги с очень коротко стриженными волосами, выкрашенными в рыжий цвет.

"Неизвестно, что хуже – болезнь или ее лечение", – угрюмо подумал Джейсон Голдинг после того, как медсестра вышла из палаты.

Он в больничной пижаме сидел, свесив ноги, на кровати и размышлял над превратностями судьбы. Как же его угораздило загреметь в больницу? А ведь он даже и не подозревал, что у него больное сердце и плохие сосуды, как сообщил кардиолог. Сейчас, слава Богу, он чувствует себя вполне сносно, вот только очень уж его угнетают мысли о бездарно потерянном времени. Вместо того чтобы продолжать свою практику, приступить к написанию новой книги, Джейсон вынужден валяться на больничной койке и общаться с надоедливыми врачами и медсестрами. И именно сейчас, на взлете его творческой карьеры!

Из холла донеслось цоканье каблучков, и Джейсон Голдинг, поморщившись, догадался, что сейчас в палате появится Моника.

– Вот твоя газета! – с порога объявила она, подошла к мужу и бросила газету на кровать.

– Почему обязательно надо швырять? – раздраженно произнес он, неодобрительно оглядывая Монику – с макияжем, прической, маникюром и в новом вызывающем, с точки зрения Джейсона, наряде. – Неужели газету нельзя положить?

Ну конечно, ведь Моника живет как у Христа за пазухой. Она не понимает, как трудно ему нести тяжкий груз ответственности за двоих! Думать за двоих, принимать решения… Да, похоже, настало время что-то менять. Пересмотреть свои жизненные установки и принципы, не откладывая в долгий ящик И Джейсон тяжело вздохнул, сожалея о своей многолетней душевной щедрости и благородстве.

– В отель пришло сообщение от подрядчика, – не замечая раздраженного взгляда мужа, сказала Моника.

– Что там? – встрепенулся Джейсон.

– Он спрашивает, джакузи какой фирмы ты предпочитаешь видеть в своем офисе?

– Черт бы его побрал! – возмущенно воскликнул доктор Голдинг. – Он должен был позаботиться об этом еще неделю назад!

Моника пожала плечами и тонкими пальчиками с маникюром откинула прядь волос со лба. Разумеется, она считает, что выглядит очень привлекательно с этой своей дурацкой прядью! Казалось бы, мелочь, а как раздражает!

– Ты прав, – еле шевеля губами, чтобы не размазать губную помаду, сказала Моника.

Зачем так сильно красить губы, в несколько слоев? Не иначе как извела половину тюбика помады.

– И что ты ему ответила? – строго спросил Джейсон.

– Дорогой, успокойся, тебе нельзя волноваться. Я ответила, что ты сам свяжешься с ним и вы все решите.

– Ничего другого я от тебя не ожидал, – пробурчал он. – Кстати, перестань разговаривать со мной, как с несмышленым ребенком! – Джейсон вскочил с кровати и стал мерить шагами больничную палату, ощущая слабость во всем теле. – Почему я всегда должен обо всем заботиться сам? – возмущенно заговорил он. – Когда же наконец кто-нибудь разделит со мной ответственность за все происходящее? Когда? Риторический вопрос…

Распахнулась дверь, и в палату вошла медсестра, блондинка, держа в руках блюдечко с таблетками. У этой блондинки была удивительная способность появляться в палате всегда в самый неподходящий момент! Джейсон давно это подметил.

– О, вы уже и ходите! – обрадовалась медсестра. – Хороший признак. Доктор сказал, что с сегодняшнего дня разрешает вам совершать небольшие прогулки по холлу.

– Спасибо, – проворчал Джейсон. – Когда он намерен меня выписать?

– Вот вы у него и спросите, – отозвалась медсестра. Она, по мнению Голдинга, равнодушно относилась к пациентам, и он даже собирался сделать ей по этому поводу замечание. – Когда доктор будет делать вечерний обход.

– Он почему-то всегда приходит в то время, когда я сплю, – мрачно изрек Джейсон и, поморщившись, тихо добавил: – Шутник…

– А я оставлю доктору записку, чтобы разбудил вас во время обхода, – невозмутимо продолжала блондинка.

– Делайте что хотите!

Медсестра ушла, а Джейсон, сев на кровать, тяжело вздохнул. Мысли о том, что сейчас происходит в офисе, не покидали его ни на минуту. Он представил, как рабочие ломают стены, меняют сантехнику… Если, конечно, этот идиот подрядчик уже заказал необходимые материалы. Какой он, оказывается, нерасторопный, а ведь с хорошими рекомендациями! Бездельник, тянет время. Надо немедленно связаться с этим подрядчиком и потребовать ускорить работу, а если он не поторопится, пригрозить расторжением контракта! А еще лучше самому без предупреждения нагрянуть в офис и посмотреть, чем они там занимаются. Джейсон представил, какой растерянный вид будет у этого парня, когда он явится в офис и строго спросит, что за это время уже сделано, и мстительно усмехнулся. Но эта идея – застукать нерадивого подрядчика – к сожалению, неосуществима, ведь Джейсон вынужден торчать здесь, в больничной палате.

Внезапно доктора Годцинга осенило: а почему, собственно, он должен прозябать в этой крысиной норе? Разве в Сан-Франциско клиники хуже? Ничуть. И еще: очень уж хочется посмотреть на физиономию подрядчика, когда он, Джейсон Голдинг, неожиданно появится в своем офисе!

– Позвони в аэропорт, Моника! – воодушевленный блестящей идеей, воскликнул Джейсон. – Мы должны немедленно вернуться домой.

– Но, дорогой, твое лечение не закончено, и доктор сказал…

– Господи, Моника, ну когда ты научишься выполнять мои просьбы? – раздраженно перебил ее Джейсон. Он хотел сказать что-то еще язвительное, но внезапно почувствовал, как сердце подпрыгнуло в груди и начало бешено колотиться. Накатила слабость, во рту пересохло, и Джейсон с несчастным видом откинулся на подушки.

Через минуту в палате снова появилась медсестра, блондинка, и стала ставить доктору Голдингу капельницу.

– Он, видимо, разволновался, и сердечный ритм сбился, – объяснила она Монике. – Это часто бывает. Но ничего страшного, пусть лежит, отдыхает. Главное, не нервничать.

Джейсон с оскорбленным видом посмотрел на медсестру. Какая невоспитанность: говорить о присутствующем человеке в третьем лице!

– Думаю, доктор назначит ему кардиостимуляцию электрошоком, – продолжала блондинка, и Джейсону показалось, что он уловил в ее голосе мстительные ноты.

– Ничего подобного ему прежде не назначали, – подала голос Моника.

– Что еще за кардиостимуляция? – подозрительно глядя на медсестру, спросил Джейсон. – Как ее делают?

– Приладят к груди электрический прибор, который будет стабилизировать ваш сердечный ритм, – объяснила блондинка и ушла.

– Закажи авиабилеты на следующую неделю, – сказал Джейсон жене, которая уже с равнодушным видом отвернулась к окну. – Я должен вернуться домой. У меня много неотложных дел.

– Тебе надо лежать, – не поворачивая головы, тихо возразила Моника.

– Мне надо вернуться домой! – упрямо повторил Джейсон, приподнимаясь в кровати. – Я чувствую, в офисе что-то не в порядке. Кстати, как зовут этого подрядчика?

– Я не помню. Кажется… его фамилия начинается на букву "К". Я оставила его визитную карточку в номере отеля.

– Свяжись с ним по телефону и строго предупреди: если он и его люди не поторопятся с реконструкцией офиса, я расторгну договор. Моника, ты меня слышишь?

– Слышу, – кивнула она.

Джейсон в изнеможении откинулся на подушки, чувствуя, как сильно колотится сердце, и, ощущая безмерную жалость к самому себе, закрыл глаза. Господи, ну почему ему так не везет?

Глава 6

28 апреля, вторник

Мэгги проснулась до звонка будильника и несколько минут лежала неподвижно, наслаждаясь тишиной и покоем. Тишину нарушало лишь хрипловатое дыхание Тима, спящего на соседней кровати, но сегодня утром Мэгги не испытывала привычной тревоги. Почему-то казалось, что все обойдется, проблемы разрешатся сами собой, и настроение было чудесным.

Удивительно, после ее первого психотерапевтического сеанса у Джейка минула всего неделя, а ей казалось, будто прошла целая жизнь – яркая, очень насыщенная эмоционально.

Мэгги потянулась, встала с постели, надела махровый халат и пошла в кухню варить кофе, ни на минуту не переставая думать о докторе Голдинге. В его присутствии Мэгги вела себя совершенно естественно, не испытывая ни малейшего смущения. И ее постоянно охватывало очень приятное теплое чувство, как, например, сейчас, когда она вспоминала все в деталях. Доктор неожиданно предложил съездить к ней домой и починить сломанные дверные замки. А как Тим радовался и прыгал вокруг него, когда он ходил к соседям и предлагал помощь!

Перед уходом Голдинг записал номер домашнего телефона Мэгги и в субботу утром позвонил узнать, как дела.

Правда, разговор получился коротким: Мэгги чувствовала, что он стесняется, но все равно была ужасно рада.

Сегодня должна состояться третья встреча с доктором Голдингом, и Мэгги уже со вчерашнего вечера предвкушала, как расскажет ему о том, что произошло в прошлую пятницу у нее на работе, в банке.

В пятницу утром мистер Бриннон вызвал Мэгги к себе в кабинет. Предложил сесть и даже выпить чашечку кофе. Мэгги села, но от кофе, естественно, отказалась, поскольку не была уверена, что разговор с начальником закончится для нее благополучно. Мало ли что он наобещал ей и доктору Голдингу! Разве можно ему верить?

– Вы не возражаете, если я тоже сяду? – с любезной улыбкой осведомился мистер Бриннон.

– Конечно, пожалуйста, – поспешно ответила Мэгги, сама не своя от страха. Уж не насмехается ли начальник над ней, спрашивая разрешения сесть в собственном кабинете?

Но мистер Бриннон был как никогда серьезен. Он посмотрел на Мэгги маленькими поросячьими глазками, затем взял со стола бумаги, полистал их и произнес:

– Отныне вы, мисс Айви, числитесь постоянным сотрудником в штате банка. Теперь ваша должность – секретарь второго разряда, а не клерк первого.

"Ну, слава Богу, хоть не безработная", – облегченно вздохнув, подумала Мэгги.

– Да, с полным рабочим днем, – продолжал мистер Бриннон, – и с зарплатой шестьсот долларов в месяц.

У Мэгги гулко ухнуло сердце.

– Постоянному сотруднику полагается больничный лист, отпуск, медицинская страховка, включающая услуги дантиста и окулиста. Кроме того, по истечении трех месяцев вы будете получать и бонус – проценты от вашей зарплаты, – перечислял мистер Бриннон, глядя в лежащие на столе бумаги. – Но чтобы решить, какая медицинская страховка вам подходит и какую схему будущего пенсионного обеспечения выбрать, сходите в нашу страховую компанию "Гуманитарные ресурсы". Там работают опытные юристы, они помогут вам, мисс Айви. – Мистер Бриннон поднял голову, взглянул на Мэгги и продолжил: – Выплата по бонусу будет отражена в вашей следующей зарплате.

Мэгги не верила своим ушам. Неужели речь идет о ней? И все это благодаря доктору Голдингу, за пять минут решившему все вопросы с мистером Бринноном! Когда разговор закончился, она поблагодарила начальника и отправилась на свое рабочее место. Села за стол, взяла калькулятор и принялась подсчитывать… Невероятно! За короткое время у нее накопится почти пять тысяч долларов! Сумма очень приличная, хотя, например, для того, чтобы уехать из Окленда, недостаточная. Ладно, они с Тимом поживут и здесь, они уже привыкли. А вот машину можно было бы приобрести… Но самое главное – у нее теперь есть медицинская страховка, и если Тим заболеет и ей понадобится свободный день, она спокойно сможет его взять. Без унижения и язвительных замечаний мистера Бриннона. И не надо будет звонить и придумывать уважительные причины…

Вскоре после разговора с начальником позвонили из компании "Гуманитарные ресурсы" и попросили Мэгги зайти. Миловидная женщина по имени Кей встретила ее любезно и предложила кофе или чай. Она подробно и доходчиво рассказала Мэгги о разных видах страховки и посоветовала, какую выбрать.

– Кстати, у вас осталась неиспользованная неделя с прошлого года, – сообщила Кей, глядя в бумаги. – И две недели оплачиваемого отпуска вы сможете взять уже в июне текущего года…

Мэгги села за кухонный стол и покачала головой. Ей до сих пор не верилось, что одна из ее главных проблем разрешилась так быстро, а главное, так удачно. И все благодаря доктору Голдингу. Ведь теперь она может, например, использовать отпуск не целиком, а отгуливать его по частям или брать один свободный день в неделю.

Мэгги перевела взгляд за окно и улыбнулась. Раньше, когда рано утром она смотрела в окно, у нее всегда портилось настроение. Промышленный район, грязный, неопрятный, отовсюду торчат трубы. Но сегодня индустриальный пейзаж не смущал Мэгги, и мысль, что надо собираться на работу, ее тоже не угнетала. Она не боялась больше мистера Бриннона. После разговора с доктором Голдингом он стал вежливым, предупредительным и ни разу не заикнулся о совместном ленче. А когда они случайно сталкивались в коридоре, Бриннон уступал Мэгги дорогу или, завидев издалека, торопился скрыться в кабинете.

Мэгги встала из-за стола и поставила кофейник на плиту. Спустя несколько минут кухня наполнилась чудесным ароматом свежесваренного кофе, и Мэгги снова заулыбалась. Нет, жизнь не так плоха и беспросветна, как представлялось ей всего неделю назад, до встречи с доктором Голдингом. И с проблемами, казавшимися неразрешимыми, она с его помощью справится. Остается лишь одна, о которой она постеснялась рассказать: одиночество. Да, Мэгги очень одинока… Она осознала это, когда умерли Билл и Милли. У Мэгги никого нет: ни друзей, ни подруг. Собственно, подруга есть – Джина, но в последнее время Мэгги все чаще стала задумываться над тем, а дружат ли они с Джиной по-настоящему? Вряд ли. Скорее всего Джину можно назвать приятельницей.

Мэгги сняла с плиты кофейник и налила кофе в новую кружку "Фиеста", которую приобрела на распродаже сразу после первого сеанса у доктора Голдинга. Она купила шесть кружек: желтых, зеленых и красных – по две каждого цвета. Теперь они висели на крючках на стене и радовали глаз. Хоть какое-то яркое пятно в ее унылом и тусклом жилище.

Да, квартира смотрится не лучшим образом, и это обстоятельство тоже постоянно угнетает Мэгги. Мебель – старая, потрепанная. У Мэгги вообще мало вещей: когда она переезжала в дом Билла и Милли, все ее пожитки свободно уместились в багажнике пикапа. А когда Милли после смерти мужа вынуждена была продать дом, она настояла, чтобы Мэгги взяла с собой старые кровати и шкафчик. Остальную мебель не разрешили забрать новые хозяева, купившие дом с помощью Джины. И теперь эти кровати и шкафчик стояли в спальне. В магазине "Армии спасения" Мэгги купила кресло, диван и мебель для кухни.

"Кухня выглядит вполне сносно, – думала Мэгги, оглядывая белые стены, деревянный стол и несколько стульев. – Правда, стол и стулья от разных гарнитуров… Но если их отполировать, привести в порядок, они будут неплохо смотреться. И стены чистые".

Когда Мэгги переехала в "Эмбаркадеро-Армс", она прежде всего тщательно вымыла выкрашенные в белый цвет стены, а вот до гостиной у нее руки не дошли. Вернее, не было желания украсить свой быт, сделать его более уютным, а жизнь комфортной. Да, гостиная – это ее постоянная головная боль. Старая мебель, вытертый ковер времен семидесятых… А вот пол под ковром хороший, прочный, дубовый. Нет, кое-что в гостиной она, конечно, сделала. Отчистила пол от пыли и грязи, а потрепанные концы ковра обрезала ножницами.

Мэгги отпила крепкого кофе и задумалась. Почему она делает трагедию из таких мелочей, как видавший виды ковер или старая мебель? Ведь раньше она была совсем другой и смотрела на жизнь с оптимизмом. Мэгги жила и в худших условиях, например, когда они с Джеффом учились, но прежде она никогда не отчаивалась. Пылесосила старый ковер, чистила кухню и ванную комнату лизолом, мыла полы, разводила цветы и растения, которые Джефф называл джунглями, украшала стены гостиной своими акварелями, ездила в "Гудуилл" на распродажи дешевой мебели… Конечно, дом их выглядел бедновато, но зато всегда был чистым и ухоженным.

Когда и почему она, Мэгги Айви, превратилась в жалкое, забитое существо? Казалось бы, совсем недавно она ездила через весь город на занятия в художественную школу, посещала бесплатные концерты в парке "Золотые ворота", покупала продукты на рынках в районе Мишен и автобусом добиралась до Норт-Бич, где продавалась очень вкусная пицца. Почему же она так изменилась и перестала радоваться жизни?

Вот ей, например, не нравится жить в Окленде. Промышленный район, грязный, со множеством заводов и фабрик, со старыми домами. А между прочим, посмотреть на такие дома – старинные, оригинальные, в викторианском стиле – туристов специально возят на Ломбард-стрит и в район Пасифик-Хайтс! Конечно, за состоянием тех домов внимательно следят, но и эти, в Окленде, не намного хуже. И кстати, детский сад, куда Мэгги каждый день водит Тима, не такой уж плохой, как ей казалось раньше.

Так что с ней случилось в последние годы? Почему она перестала радоваться жизни и стала замечать лишь ее темные стороны? А всему виной Джефф…

– Мэгги, поедем со мной в Калифорнию? – однажды предложил Джефф, словно речь шла о воскресной прогулке в парк.

И Мэгги с радостью тотчас же согласилась, живо представляя, какая интересная, насыщенная приятными событиями жизнь их ждет в Калифорнии. Они с Джеффом будут работать и учиться: он – в юридическом колледже, она – в художественной школе, а в выходные дни совершать восхитительные прогулки по парку "Золотые ворота", ездить с друзьями на пикники в маленькие деревушки, Соселито и на "Причал рыбаков"…

Но действительность оказалась прозаичнее, чем казалось Мэгги в мечтах. Через два месяца Джефф бросил работу, решив, что ему необходимо сосредоточить все силы на учебе, и они с Мэгги стали жить на те гроши, которые она получала как работник, занятый неполный трудовой день. Джефф и впрямь много времени проводил в колледже со своими приятелями-студентами. Изменилось и его отношение к Мэгги: он начал ее критиковать. Джефф называл ее нерасторопной, занудливой, скучной, и Мэгги думала, что такая она и есть на самом деле. Наверное, оттого, что любила Джеффа и верила каждому его слову. Он запрещал Мэгги подходить к компьютеру, боясь, что она его сломает, не разрешал включать телевизор, когда он сидел над учебниками. Возмущался, если Мэгги обращалась к нему с каким-нибудь вопросом. Насмехался над ее занятиями в художественной школе, считая желание Мэгги стать художницей глупым капризом. То ли дело юридический колледж, дающий хорошее образование! И Мэгги бросила художественную школу, перейдя работать на полную ставку.

День, когда Мэгги сообщила Джеффу о том, что у них будет ребенок, стал последним в их совместной жизни. Джефф ничего не выяснял, не обсуждал – он не любил тратить время на пустую болтовню… На следующее утро, когда Мэгги проснулась, Джефф уже ушел в колледж, оставив на кухонном столе записку и конверт. Мэгги схватила записку, развернула и прочитала:

"Извини, что не могу сопровождать тебя. Нужно готовиться к завтрашнему экзамену. Оставляю деньги. Позаботься обо всем сама. Поговорим позднее".

Мэгги несколько раз перечитала скупые строчки, потом открыла конверт, в котором лежало пять банкнот по сто долларов, уронила голову на стол и горько зарыдала. Она и сейчас видела ту давнюю сцену так отчетливо и ясно, как растущую за окном пальму или сверкающие на солнце осколки стекла на тротуаре. Да, именно в тот день она стала взрослым человеком.

Заливаясь слезами, Мэгги собрала свои вещи, села на диван и стала думать, что ей делать дальше. Ведь у нее даже нет друзей, которые помогли бы перевезти пожитки. Как, оказывается, замкнуто они с Джеффом жили в Беркли! Точнее, она жила, полностью посвятив себя любимому человеку.

Мэгги отыскала в газете объявления о сдаче квартир, а потом, полистав "Желтые страницы", позвонила и заказала машину для перевозки. Через несколько часов появился водитель, помог погрузить вещи в пикап и отвез к новым хозяевам – Биллу и Милли. Триста долларов ушло на аренду крошечной квартирки и оплату машины, осталось двести. Мэгги спрятала их в старую коробку из-под сахара.

Вспомнив об этой коробке с деньгами, Мэгги улыбнулась. А ведь она и сейчас хранит в ней те двести долларов! Почти пять лет. "На всякий случай", как она это называет. Поддавшись внезапному порыву, Мэгги вскочила из-за стола, достала из шкафчика жестяную банку и открыла. Две бумажки, все еще новенькие, хрустящие. Двести долларов. Господи, какой наивной она была, полагая, что эта небольшая сумма поможет ей, если произойдет что-либо непредвиденное! Смешно и нелепо. Но самое удивительное, что раньше, когда Мэгги думала о будущем, ее всегда охватывал страх. А сейчас она абсолютно уверена в том, что справится с любыми бедами. А впрочем, ничего удивительного: ведь благодаря доктору Голдингу Мэгги получила статус постоянного работника банка, ей прибавили зарплату, у нее появилась медицинская страховка… Мэгги закрыла жестяную банку, спрятала ее в шкаф и вернулась к столу.

Каким добрым человеком оказался доктор! Как внимательно слушал ее, словно ожидая, будто она скажет что-нибудь очень важное.

– Ты обязательно влюбишься в него, – заявила Джина, когда они разговаривали по телефону. – Все пациентка влюбляются в своих врачей.

– Я не собираюсь ни в кого влюбляться! – возразила Мэгги.

Категоричные суждения Джины всегда вызывали у нее раздражение. Мэгги прекрасно относится к доктору Голдингу, но это не значит, что она должна в него влюбиться. Хотя, конечно, Джейк очень привлекательный мужчина.

Перед глазами Мэгги снова промелькнули картины их первой встречи: она появилась в офисе в старых брюках и свитере, в туфлях со стоптанными каблуками, с опухшими от слез глазами, с красными пятнами на лице… Как долго она тогда изливала доктору Голдингу душу, а он внимательно слушал ее. Он произнес во время первого сеанса лишь несколько фраз, дав ей возможность высказаться, впервые за многие годы.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, когда Мэгги умолкла.

– Я чувствую себя как солдат, который долго стоял в карауле, а теперь наконец его сменили, – искренне ответила она.

– Вот и замечательно. Отдыхайте, – ласково улыбнулся доктор Голдинг.

И все-таки она не влюблена в него, что бы там Джина ни говорила!

– Пока не влюблена, но скоро влюбишься, – настаивала Джина. – Ты заметила, какой у доктора Голдинга взгляд?

– Обычный.

– Значит, ты не обратила внимания, – продолжала она гнуть свое. – А когда заметишь, обязательно влюбишься. У него такой пытливый, выразительный взгляд… Кажется, он проникает в твою душу и видит тебя насквозь. И знаешь…

Мэгги раздраженно прервала ее и сменила тему разговора. Она почему-то вдруг вспомнила Джеффа: у него тоже был выразительный взгляд, казавшийся Мэгги добрым и искренним…

Сегодня Мэгги снова поедет в офис доктора на третий сеанс. При мысли о скорой встрече с ним ее сердце начинало биться. Через пять часов она вновь увидит Голдинга! Огорчало лишь одно: психотерапевтические сеансы скоро закончатся, и захочет ли доктор продолжить с ней общаться не как с пациенткой, а как с хорошей знакомой, неизвестно.

Зазвонил будильник, Мэгги допила кофе, поднялась из-за стола и, поставив пустую кружку в раковину, пошла будить Тима.

"Осталось всего пять часов до встречи! " – мысленно повторяла она, пока принимала душ, а потом выбирала одежду. Сегодня Мэгги вопреки привычке надевать на себя первое, что попадется под руку, примерила несколько нарядов и остановилась на платье, которое ей шло больше всего. Скорее бы пролетели эти пять часов…

Доктор Голдинг в джинсах и нарядной бело-голубой рубашке встретил Мэгги в холле около распахнутой двери приемной. Из-за его спины она увидела в кабинете двух мужчин в рабочей одежде, которые рулеткой измеряли стены и делали на них отметки. Стол секретарши был пуст.

– У нас тут намечаются ремонтные работы, – после приветствия со смущенной улыбкой сообщил доктор.

Мэгги молча кивнула. Настроение у нее испортилось. Значит, сеанс придется отменить… Господи, а она так ждала его, так мечтала поговорить с доктором Голдингом!

"Нельзя ничего загадывать заранее, – печально подумала Мэгги. – Потом всегда ждет разочарование".

– Но в любом случае наш сеанс состоится, – продолжал доктор Голдинг. – Ведь совсем не обязательно проводить его в кабинете, правда?

– Конечно! – встрепенулась Мэгги.

– Как вы смотрите на то, чтобы съездить куда-нибудь и выпить кофе?

К Мэгги мгновенно вернулось хорошее настроение, и она, не удержавшись, радостно засмеялась.

– С удовольствием! – воскликнула она. – Буду очень рада.

– А почему вы так развеселились? – удивленно спросил доктор Голдинг. – Я сказал что-нибудь смешное?

– Нет… просто так.

Голдинг распахнул перед Мэгги дверцу грузовичка, сел за руль и спросил:

– Вы когда-нибудь были в парке на Гираделли-сквер?

– Нет, – покачав головой, промолвила Мэгги. – К сожалению, никогда.

Ее ответ доктора Голдинга очень обрадовал.

– Хотите погулять там и выпить кофе? – весело поинтересовался он.

– Хочу!

И они поехали по направлению к "Причалу рыбаков". Мэгги с неподдельным интересом рассматривала все, что попадалось по пути: широкие чистые улицы, многочисленные магазины с яркими нарядными витринами и даже изысканной архитектуры здание банка, в котором она работала. И теперь, сидя рядом с доктором Голдингом и глядя по сторонам, Мзгги чувствовала себя туристкой, впервые приехавшей в Сан-Франциско.

Сегодня утром по дороге из Окленда в Сан-Франциско Мэгги любовалась зеленовато-серыми водами залива, пока электричка не нырнула в туннель, и постоянно ловила себя на мысли, что ей очень хочется нарисовать этот живописный пейзаж.

Грузовичок свернул на Хайд-стрит, за которой начинался порт, и Мэгги стала с удивлением и восторгом рассматривать стоящие у причала огромные корабли и прислушиваться к монотонному жужжанию моторов паромов, доставляющих туристов в Алкатрас.

Далее их маршрут пролегал через Норт-Пойнт – район роскошных отелей, и Мэгги провожала восхищенным взглядом шикарные лимузины, доставляющие ко входу в "Шератон" важных гостей. По обеим сторонам улиц росли огромные земляничные деревья, а перед домами были разбиты небольшие, но очень красивые и ухоженные сады, огороженные коваными ажурными решетками.

– Ну, вот мы и приехали, – улыбнувшись, произнес доктор Голдинг, останавливая машину. – Дальше пойдем пешком.

Он помог Мэгги выйти, они перешли улицу и направились к вереницам ярких красных вагончиков, возле которых толпились группы оживленных туристов.

– Хотите прокатиться, Мэгги? – спросил доктор Голдинг.

– Нет, спасибо, – ответила она, оглядывая длинную очередь желающих покататься.

– Тогда пойдемте дальше.

И они зашагали по направлению к парку, разглядывая витрины художественных салонов, магазины, рестораны из красного кирпича, уличных торговцев, наперебой предлагающих купить сувениры, и бездомных бродяг, расположившихся на тротуаре со своими пожитками. Уличный гитарист, у ног которого лежала старая вытертая шляпа, заметив Мэгги, сыграл несколько аккордов и задорно крикнул:

– Эй, красавица! Давай познакомимся. Меня зовут Джимми, а тебя как? Брось монетку, не проходи мимо!

Мэгги смущенно опустила голову, а доктор Голдинг, задержавшись на минуту, достал из кармана деньги и положил в шляпу гитариста. Догнав Мэгги, он взял ее под локоть и сказал:

– А теперь нам надо подняться по лестнице, ведущей в Гираделли-сквер.

По обеим сторонам широкой трехъярусной лестницы раскинулись сады, в которых росли папоротники, азалии, рододендроны и камелии, и Мэгги, поднимаясь по ступеням, с замиранием сердца разглядывала это яркое, разноцветное великолепие. Почему она никогда прежде не бывала здесь?

Наконец Мэгги и доктор Голдинг очутились в парке со множеством цветов и растений, сверкающих в лучах полуденного солнца. Всюду стояли скамейки из мамонтового дерева, украшенные цветами в горшках. В центре парка располагался красивый фонтан с двумя бронзовыми русалками. На небольшой эстраде играл духовой оркестр.

– Как здесь красиво! – воскликнула Мэгги, остановившись перед фонтаном, и, смутившись, добавила: – Представляете, я живу в Сан-Франциско шесть лет и ни разу за эти годы не выбралась в парк.

– Не расстраивайтесь, Мэгги, – улыбнувшись, сказал он. – Я тоже здесь впервые. А теперь пойдемте в кафе-кондитерскую.

Взял Мэгги под локоть, он подвел ее к магазину, в глубине которого размещался зал, пропустил вперед, и Мэгги оказалась в сказочном шоколадном царстве. Повсюду ва полках стояли всевозможных размеров и форм изделия из шоколада: черного, горького, молочного, ванильного, кофейного, с грецкими орехами, с фундуком, с малиновой начинкой, с миндалем, мятой… На прилавке у кассового аппарата стояли две большие плетеные корзины, наполненные плитками шоколада в ярких обертках. Джейк выбрал две: одну – самую большую, а другую – с нарисованным красным вагончиком на обертке.

– Передайте их Тиму, – с улыбкой сказал он, вручая шоколадки Мэгги.

Она в замешательстве опустила голову. Но доктор Голдинг не заметил ее смущения: он оглядывал зал и выбирал столик. Затем повернулся к Мэгги и спросил:

– Как у вас со временем? Не торопитесь?

– Нет, не тороплюсь.

И Мэгги, не дожидаясь, пока они сядут за стол, начала оживленно рассказывать доктору Голдингу о том, что она теперь числится постоянным сотрудником банка, о медицинской страховке, оплачиваемом отпуске… Джейк с интересом слушал и улыбался. Потом дотронулся до ее плеча и проговорил:

– Я рад, что у вас все уладилось с работой, Мэгги.

– Видели бы вы лицо мистера Бриннона, когда он пригласил меня в кабинет! – воскликнула она. – Мне показалось, он стал меня побаиваться! Представляете, он сказал, что я могу в любое время отлучаться, если нужно! У меня теперь столько привилегий…

И Мэгги с Джейком дружно рассмеялись, вспоминая разговор с мистером Бринноном. Они так увлеклись, что даже не заметили подошедшей официантки. Наконец Мэгги и Джейк перестали смеяться, и официантка, вежливо улыбаясь, подвела их к уютному столику около увитого плющом окна и подала меню.

Мэгги с улыбкой смотрела на красные вагончики, катающие туристов, слушала, как звенят их колокольчики перед отправлением, и думала, что сегодняшнюю восхитительную прогулку по парку в компании доктора Голдинга она запомнит на всю жизнь. Каждый эпизод, каждую мелочь.

Доктор подал Мэгги меню и спросил:

– Вы голодны?

– Нет, но я бы выпила кофе.

Он заказал две чашки кофе, и когда официантка принесла их и поставила на стол, они с Мэгги снова принялись вспоминать о мистере Бринноне и смеяться. За разговорами незаметно пролетел час. Мэгги неожиданно для себя рассказала доктору про Джеффа. Странно, но, делясь подробностями своей невеселой житейской истории, Мэгги не испытывала смущения. Наверное, потому, что Голдинг очень внимательно слушал ее и взгляд его был задумчивым.

– Да, конечно, я совершила большую ошибку, – со вздохом закончила рассказ Мэгги, но это прозвучало неубедительно. Разве можно назвать ошибкой Тима – ее любимого сына?

Доктор Голдинг некоторое время молчал, а потом, слегка нахмурившись, произнес:

– Думаю, Мэгги, вы поступили правильно, оставшись в Калифорнии.

– Вам так кажется?

– Ну… – Джейк сделал паузу, и Мэгги уже приготовилась к тому, что сейчас он начнет объяснять ее поступки с научной точки зрения, произносить заумные слова, употреблять непонятные термины, но, к ее радости, ничего подобного не случилось. – Мне кажется, что не вы, а этот ваш Джефф… – доктор поморщился, – совершил большую глупость. Неужели можно назвать ошибкой рождение Тима?

– Значит, вы считаете, что я поступила правильно? – тихо спросила Мэгги.

– Абсолютно правильно, – кивнул доктор. – Что бы ни говорили и ни думали по этому поводу ваши родители. Вы – замечательная мать, Мэгги, заботитесь о своем сыне, стараетесь по мере своих сил и возможностей сделать его счастливым. Вы молодец!

Как давно ее никто не хвалил… Не поощрял, не говорил, что она молодец и поступает правильно. Никто не желал даже выслушать ее! Смутившись, Мэгги опустила голову. И опять на ее глаза навернулись слезы.

– Спасибо на добром слове, – прошептала она, беря со стола бумажную салфетку и прикладывая к глазам.

– Я высказал свое мнение, только и всего, – улыбнулся доктор Голдинг. – Так что дальше было с Джеффом?

– Мы расстались, – откашлявшись, сказала Мэгги, – а мои родители стали настаивать, чтобы я вернулась домой в Джорджию. Одно время я склонялась к этой мысли… – Мэгги ненадолго замолчала, вспомнив о Бобби Семпле. – Я и сейчас иногда думаю, что возвращение домой стало бы лучшим решением всех моих проблем, но… В общем, я не поддалась на уговоры родителей, сняла маленькую квартирку у пожилой пары в Эль-Серрито и устроилась там работать.

– Где?

– Тоже в банке, но не секретарем, а кассиром. Билл и Милли Конрой, у которых я поселилась, оказались замечательными людьми. Добрыми, чуткими, внимательными. Они относились ко мне как к родной дочери, и за квартиру я им платила сущие гроши.

– Почему же вы переехали в Окленд? – удивленно спросил доктор.

– Билл умер, и Милли пришлось продать дом. Она была больна диабетом, постоянно нуждалась в лекарствах, а после смерти мужа денег стало не хватать.

– Вы видитесь с ней?

– Милли умерла прошлой весной, – печально ответила Мэгги. – И я до сих пор тоскую по ней и Биллу. Вы не представляете, какими чудесными людьми они были! Билл, бывший полицейский, обожал моего сына, играл с ним, читал ему книги, а когда Тим заболевал, они с Милли ухаживали за ним, чтобы я не пропускала работу. Они так много для меня сделали!

– Итак, год назад вы переехали в Окленд…

– Да. Вскоре в "Северной Калифорнии" открылась вакансия, и меня взяли работать секретарем. Пообещали большую зарплату, чем ту, которую я получала, работая кассиром, и множество всяких льгот. – Мэгги, усмехнувшись, покачала головой: – Собственно, историю о том, как мистер Бриннон морочил мне голову, вы уже знаете, Джейк… В районе, где живем мы с Тимом, аренда квартиры значительно выше, чем была у Билла и Милли, но переехать в другой, благополучный район я не могу. Там жизнь еще дороже. Немаловажным преимуществом является то, что мой дом расположен поблизости от станции электрички, и автобусная остановка совсем рядом. Одно время я подумывала перебраться в Ричмонд, но там все то же самое. Не знаю, может быть, я совершаю очередную ошибку, оставаясь в Окленде… – Мэгги замолчала и вопросительно взглянула на собеседника.

– Вы поступаете правильно, – тихо сказал он и накрыл ладонью руку Мэгги.

Мэгги смутилась и осторожно высвободила свою руку.

– Возможно, – пробормотала она, – но иногда я сомневаюсь в этом.

– Почему?

– Потому что дома, в Джорджии, у меня есть приятель, который хочет на мне жениться, – призналась Мэгги. – Мы переписываемся, и он все время просит меня вернуться. И порой, когда жизнь начинает казаться мне невыносимой, я думаю о том, чтобы вернуться в Джорджию и выйти замуж за Бобби Семпла. Как представлю, что детство Тима пройдет в этом грязном, задымленном Окленде, где ему даже негде гулять и не с кем играть, меня охватывает страх. Я начинаю склоняться к мысли о возвращении домой. Мне ведь удалось скопить немного денег на тот случай, если я все-таки решу уехать в Джорджию.

Заметив озадаченное выражение лица доктора Голдинга, Мэгги замолчала. Может быть, ей не следовало рассказывать ему о Бобби? Но кто, как не психотерапевт, даст ей верный совет? Ведь сама она все время сомневается: то ей кажется, что надо вернуться домой и выйти замуж за Бобби, то она напрочь отвергает эту мысль, считая глупой.

– Вы его любите? – глухо спросил доктор Голдинг.

– Бобби Семпла? Нет, не люблю, – твердо заявила Мэгги. – И никогда не любила.

Она усмехнулась, вспомнив, что каждый месяц Бобби посылает ей письма, в которых с грубоватым юмором рассказывает о своей жизни. Как они с приятелями собирают урожай земляных орехов, ходят на охоту, выпивают… И каждое письмо Бобби заканчивает одними и теми же словами: "Мэгги, возвращайся домой! Я тебя жду". Она всегда отвечает на письма Бобби, но никогда ничего определенного ему не обещает.

– Вы его не любите, однако иногда подумываете о том, что было бы неплохо выйти за него замуж? – с усмешкой спросил доктор Голдинг.

– Да, порой я так думаю, – призналась Мэгги. – И знаете почему? Мне кажется, можно выйти замуж и без любви.

– Вот как?

– Да. Для меня очень важно, чтобы человек, за которого я выйду замуж, стал хорошим отцом Тиму. Я хочу, чтобы Тим жил в уютном доме с садом и мог бы играть со сверстниками… А Бобби, по моему мнению, именно такой человек. Да и у меня появилась бы поддержка. Как говорится, крепкое, надежное плечо, на которое я могла бы опереться.

– Между прочим, у меня тоже крепкие плечи, – шутливо произнес доктор Голдинг, но лицо его оставалось серьезным. – Может, вам опереться на меня, Мэгги?

Она улыбнулась, подумав, что доктор Голдинг – действительно очень надежный человек. Добрый, основательный, сильный.

– Заманчивое предложение, – быстро сказала Мэгги. – Да… так о чем я говорила?

– Вы рассказывали о своих неурядицах, – напомнил Голдинг. – Что еще вас тревожит?

– Меня беспокоит привычка Тима все время носить куртку с капюшоном, изображая Супермена, – призналась Мэгги.

– А что в этом плохого?

– Дело в том, что эту куртку Тим носит постоянно и не желает переодеваться ни при каких условиях, – начала объяснять она. – Он снимает ее, только когда ложится спать. Представляете, Тим целыми днями бегает по квартире в этой куртке и играет в Супермена! – Мэгги расстроенно покачала головой и тихо спросила: – Это… ненормально?

– С чего вы взяли? – удивился доктор.

– Моя подруга Джина утверждает, что это плохой признак, свидетельствующий о неумении Тима приспосабливаться к окружающей действительности. Якобы Тим неуютно чувствует себя среди людей, поэтому инстинктивно стремится перевоплотиться в какую-нибудь значительную, пусть даже вымышленную личность. Джина говорит, что ребенок живет в мире фантазий.

– Ничего страшного, – сказал доктор Голдинг. – Наш отец, например, каждый вечер читал нам в детстве "Приключения Зорро". Мне тогда было… – Джейк поднял глаза к потолку. – Да, я был в возрасте Тима, Джо ходил уже в первый класс, а Дэнни исполнилось два года. И мы с удовольствием слушали эти истории и уговаривали мать, чтобы она купила нам маски, как у Зорро.

– И она купила их?

– Нет, – улыбнулся Джейк. – Она сшила их из куска старой черной материи. Всем троим: Джо, мне и Дэнни. Мать спросила у Шелли, не хочет ли она тоже ходить в такой маске, но сестра отказалась и попросила, чтобы ей сделали вуаль. В то время Шелли изображала сеньориту Родригес.

– И ваша мама сшила ей вуаль? – с улыбкой спросила Мэгги.

– Да, из кружев старой ночной рубашки.

– Но вы же с братьями не ходили в черных масках целый день! А мой Тим носит эту дурацкую куртку не снимая.

– Мы разгуливали в них постоянно примерно год.

– Да, но у вас, Джейк, были братья и сестра, с которыми вы могли играть, а у Тима никого нет. Он вынужден играть один. Джина утверждает, что одиночество – одна из причин, побуждающих его существовать в воображаемом мире.

Неожиданно Голдинг громко рассмеялся.

– А в каком же мире должен существовать пятилетний ребенок? – воскликнул он. – Конечно, он живет в мире фантазий, и это абсолютно нормально! Кстати, а кто такая Джина? Чем она занимается? – вдруг спросил он.

– Джейк, вы же ее знаете! – удивленно воскликнула Мэгги. – Джина Туччи. Она проходила у вас курс психотерапии в прошлом году.

На лице доктора Голдинга появилось озадаченное выражение, а затем он, встрепенувшись, произнес:

– Ах… да, ну, конечно, я ее знаю. – И стал помешивать ложечкой кофе. – В общем, Мэгги, не волнуйтесь за сына, – наконец сказал он. – Ваш Тим – отличный парень, уверяю вас.

Мэгги с облегчением вздохнула. Она верила доктору. Если бы с Тимом было что-то не в порядке, доктор непременно заметил бы это и сказал ей. И вообще, пора перестать прислушиваться к мнению Джины. Что она понимает в воспитании детей? Да ничего!

Доктор Голдинг откинулся на стуле, скрестил руки на груди и, улыбаясь, сказал:

– Знаете, что всегда говорил мой отец? "Когда же еще ребенку побаловаться и повеселиться, как не в детстве?"

– Правильно, – кивнула Мэгги. – Дети должны радоваться жизни.

– Вот и я так считаю. С вашим сыном все в порядке. К столику подошла официантка с кофейником на подносе.

– О чем еще вы хотели бы мне рассказать, Мэгги? – . спросил Голдинг, когда официантка, наполнив их чашки ароматным кофе, удалилась.

– По-моему, я вам уже обо всем рассказала, – пожав плечами, ответила она.

– Тогда расскажите мне, о чем вы мечтаете, – неожиданно попросил доктор.

– Я мечтаю окончить колледж и стать художницей, – не задумываясь проговорила Мэгги. – А еще я мечтаю иметь собственный дом с небольшим садом, где Тим мог бы гулять и играть. Ну… чтобы у нас была настоящая семья, – опустив голову, добавила она.

– А как вы себе это представляете?

– Что? Семью?

– Нет, ваш дом.

Мэгги подняла голову и удивленно посмотрела на доктора Голдинга. Почему он спрашивает об этом? Подобные вопросы – неотъемлемая часть психотерапевтического курса лечения или ему действительно интересно? Пожалуй, все-таки он задает ей эти вопросы как профессионал. Она даже где-то читала про такие тесты. В них спрашивают, например, о том, каким животным вы бы хотели быть? Или маркой какой машины. А если бы у вас была возможность построить дом, какой бы архитектурный стиль вы предпочли?

Мэгги некоторое время сосредоточенно молчала, обдумывая ответ, а потом произнесла:

– Я хотела бы жить в сельской местности, в доме с камином и каменным дымоходом.

– В особняке в Пасифик-Хайтс? – улыбнувшись, уточнил доктор Голдинг. – Или в поместье в Соселито?

– Нет, – покачала головой Мэгги. – Мои запросы скромнее. Я хотела бы жить в доме с несколькими просторными комнатами, в которых Тим мог бы бегать и играть, и чтобы неподалеку было озеро. Или пруд, – поспешно добавила она, вспомнив, что Тим не умеет плавать.

– Замечательно, – сказал доктор. – О чем еще вы мечтаете?

– Эти вопросы – часть психотерапевтического курса? – лукаво улыбнувшись, поинтересовалась Мэгги.

– Естественно! – заверил ее доктор. – А какие еще картины счастливого будущего вам представляются, когда вечером вы ложитесь в постель и закрываете глаза?

– Я вижу крыльцо своего дома, – ответила Мэгги. – И кресло-качалку, в котором сижу.

– Что еще вы видите?

– Художественную студию… Я стою у мольберта и рисую.

– Прекрасно! – одобрил доктор Голдинг. – Продолжайте.

– Пожалуй, это все, – пожала плечами Мэгги.

– А кого вы видите в своем доме?

– Я вижу себя и Тима… мужа и еще одного ребенка, – быстро сказала Мэгги, неожиданно покраснев.

Она понимала, что настойчивые расспросы доктора Голдинга вызваны отнюдь не праздным любопытством, но все равно чувствовала себя неловко. Словно кто-то подглядывал за ней, когда она переодевалась.

– Да, вот такие у меня банальные мечты, – со смущенной улыбкой подвела итог она, опуская голову. – И наверное, поэтому я все чаще подумываю о том, чтобы вернуться в Джорджию и выйти замуж за Бобби Семпла.

Доктор Голдинг подался вперед, и Мэгги заметила маленький белый шрам на его загорелой коже.

– Вы действительно собираетесь уехать домой и стать женой этого парня? – спросил он, пристально глядя на Мэгги.

– Нет, я вам уже говорила. Но и прозябать до конца своих дней в Окленде я не намерена.

На лице доктора появилось озадаченное выражение. Он хотел что-то сказать, но передумал и лишь молча кивнул.

"Сегодняшняя встреча с Мэгги Айви прошла удачно", – думал Джейк, сидя за рулем своего грузовичка, мчавшегося по 101-му шоссе.

Миновав Петалуму, грузовичок въехал в маленький старый городок и свернул на улицу, где находился магазин стройматериалов, владельцем которого был старинней приятель Джейка Уолдо. В конце улицы, за магазинами, красовался указатель: "Безъядерная зона". Каждый раз приезжая сюда и читая начертанные на вывеске слова, Джейк усмехался, удивляясь самоуверенности местных жителей. Ну разумеется, Кремль, узнав, что городской совет маленького городка объявил свою землю безъядерной зоной, тотчас же перенацелил свои межконтинентальные баллистические ракеты! Иначе и быть не может!

Джейк засмеялся, остановил грузовичок неподалеку от магазина и направился к входу. В небольшом помещении было сумрачно и тихо. Покупателей не было, а хозяин Уолдо со скучающим видом сидел в плетеном кресле за прилавком, смотрел телевизор и лениво жевал сандвич. Увидев вошедшего Джейка, он оживился и воскликнул:

– Привет, приятель! Как поживаешь?

– Спасибо, все в порядке, – улыбнувшись, ответил Джейк.

Уолдо выключил телевизор и сделал знак рукой, приглашая Джейка за прилавок.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо попросил он. – Какие новости?

Джейк оглядел своего знакомого и улыбнулся. Молодость Уолдо пришлась на шестидесятые годы, в которых он, судя по внешнему виду и манерам, так и остался, не пожелав перешагнуть в современность. Седые длинные волосы стянуты на затылке в пучок, как у индейцев племени навахо, теннисная рубашка с красочной эмблемой "Харлей-Дэвидсон" на груди, старые, затертые до дыр джинсы "Рэн-глер", болтающиеся на худых бедрах.

– У меня есть кое-какая работенка, – сообщил Джейк, садясь в плетеное кресло напротив Уолдо. – Как у тебя сейчас со временем? Ты не занят?

Уолдо дожевал сандвич, скомкал оберточную бумагу, бросил в стоящую у прилавка мусорную корзину, обвел рукой пустое полутемное помещение и, усмехнувшись, произнес:

– Времени у меня, как видишь, навалом. Так какую работу ты собираешься мне предложить, Джейк?

Мэгги появилась в детском саду "Счастливый дом" на двадцать минут позднее, чем обычно. Тим в кругу других детей сидел перед телевизором и смотрел мультфильм. Рядом с ним лежал собранный рюкзачок.

– "Покемон" уже почти заканчивается, – вставая на ноги, вместо приветствия сказал он Мэгги, давая понять, что сегодня она задержалась.

Миссис Грейви, воспитательница, всегда включала телевизор с пяти до шести вечера – в это время родители забирали детей, и обычно Мэгги приходила за Тимом к началу показа мультфильмов.

– Может, я досмотрю "Покемона" до конца? – спросил Тим у Мэгги, и она обрадовалась, что сын не обиделся на нее за опоздание. Сегодня Мэгги, перед тем как идти в детский сад за Тимом, забежала на полчаса домой, чего обычно не делала.

– Хочешь, пойдем с тобой в "Макдоналдс и полакомимся гамбургерами "Пальчики оближешь"? – с улыбкой спросила она.

– Разумеется! – радостно отозвался Тим, и Мэгги догадалась, что он подражает доктору Голдингу. Тот тоже бодрым голосом произнес "разумеется", когда Тим поинтересовался, приедет ли он снова к ним в гости.

"А ведь Тим наверняка вспоминает его, – подумала Мэгги. – Он ему так понравился".

– Ну, ладно, – сказала она, взяв рюкзачок Тима, – ты досматривай мультфильм, а я буду из холла смотреть, не пришел ли автобус.

Мальчик опять уселся на ковер перед телевизором, а миссис Грейви напомнила:

– Дети, скрестите ноги, а руки положите на колени, чтобы не мешать соседям!

Тим сделал, как велела воспитательница, и Мэгги, прежде чем направиться к стеклянным дверям холла, поправила сбившийся набок капюшон его куртки и окинула взглядом сидящих рядом с Тимом детей.

"Интересно, кто из них дразнит Тима за то, что он постоянно носит куртку с изображением Супермена? " – подумала она.

Но все дети сидели смирно, с ангельским выражением лиц, и заподозрить кого-либо в насмешках над сыном было трудно.

Автобус подошел, когда мультфильм закончился. Мэгги с Тимом сели впереди, чтобы Тим мог смотреть в окно, и через пять минут доехали до остановки, рядом с которой находился "Макдоналдс".

Мэгги заказала два гамбургера и купила сыну две игрушечные машинки. Доставая из кошелька новую хрустящую банкноту в сто долларов и с сожалением поглядывая на нее, Мэгги чувствовала себя преступницей: вместо того чтобы "просаживать" деньги на гамбургеры, их можно было бы потратить на какую-нибудь нужную вещь. Но, получив сдачу, она решила больше не переживать, и, покинув "Макдоналдс", они с сыном отправились по магазинам.

Мэгги купила три декоративные подушки – ярко-оранжевую, розовую и голубую, цветочные горшки терракотового цвета и четыре растения: бостонский папоротник, плюш, филодендрон и спаржу. В небольшом художественном салоне Мэгги приобрела уцененные рамки для картин по одному доллару девяносто девять центов за штуку, а в соседнем магазине – нарядные яркие коврики для пола.

"От старого ковра надо избавиться!" – решительно сказала себе она.

Мэгги также купила упаковку жидкого мыла "Мерфи", лавандовую ароматизированную соль для ванны, новую книгу для Тима и детскую игру "Собери вишенки". Вернулись домой они поздно, Тиму пора уже было ложиться спать, но он, к удивлению Мэгги, стал просить поиграть с ним в новую игру, и она согласилась. Тим выиграл и, когда Мэгги поднялась с дивана, чтобы отвести его в спальню, захотел еще поиграть.

– Нет, Тим, уже поздно, – твердо ответила Мэгги. – Тебе пора спать.

– А разве ты не будешь купать меня перед сном? – спросил он.

– Нет, завтра ты отправишься в детский сад грязнулей! – улыбнувшись, ответила Мэгги.

Поняв, что его хитроумный план не удался, Тим начал носиться по комнате и прыгать на диван.

– Тим, перестань! Сейчас мистер Джейкобсон начнет нам стучать, – испуганно пробормотала Мэгги.

Мэгги отвела сына на кухню и усадила на стул, чтобы дать лекарство. Сын поджал ноги.

– Я представляю, будто по полу растекается вулканическая лава, – сообщил он.

Мэгги открыла бутылочку с лекарством, налила розовую жидкость в столовую ложку и дала выпить ее Тиму.

– А теперь марш в постель! – строго сказала она. – Немедленно.

Мальчик нехотя слез со стула, побрел в спальню, и Мэгги последовала за ним. Она накрыла сына одеялом и пожелала ему спокойной ночи. Через несколько минут мальчик, утомленный походом по магазинам и играми, крепко уснул, а Мэгги смогла наконец заняться домашними делами. Она передвинула мебель из гостиной в кухню и спальню, с опаской поглядывая на пол и каждую секунду ожидая, что вот-вот раздадутся яростные удары палкой, но мистер Джейкобсон проявлял снисходительность. Взяв ножницы, Мэгги обрезала обтрепавшиеся и ставшие неряшливыми концы ковра, свернула его в рулон и вытащила из комнаты на лестничную площадку. Расстелила и вернулась в квартиру.

Затем Мэгги наполнила ведро горячей водой, добавила в нее жидкое мыло и два раза тщательно вымыла пол в гостиной. Немного погодя расставила мебель по местам и удовлетворенно улыбнулась. Теперь пора приступать к украшению комнаты. Достав из шкафа картонные коробки, она отыскала большой платок из афганской шерсти – подарок матери – и накинула на кресло. Что ж, недурно. Такие платки ее мать очень любит вязать и дарить родственникам и знакомым. Так, теперь яркое лоскутное одеяло, которое Мэгги смастерила сама, когда училась в школе. Она накрыла им диван. Тоже неплохо. Конечно, платок и одеяло – не предметы роскоши, но они явно украсили комнату.

Оторвав ярлыки от новых разноцветных подушек, Мэгги бросила две на диван, а третью в кресло. Подушки тоже, по ее мнению, очень оживили гостиную, придав ей уюта. Наконец Мэгги сняла оберточную бумагу с картинных рамок, поставила их в дальний угол комнаты, который называла "своей художественной студией", и принялась красить в разные цвета: бледно-желтый, синий, ярко-красный и малиновый.

Когда Мэгги закончила работу, было уже десять вечера. Тем не менее, прежде чем лечь в постель, она решила немного послушать музыку на кухне. Перед мысленным взором Мэгги тотчас закружились события сегодняшнего дня, и ей вдруг неудержимо захотелось рисовать.

Она взяла бумагу, кисточку и, волнуясь, как всегда перед тем, как приступить к работе, принялась выдавливать из тюбиков на палитру лазурную и красную краски…

Мэгги рисовала почти до полуночи, пока у нее не стали слипаться глаза. Тогда она убрала краски, приняла ванну с лавандовой солью, решив, что в следующий раз непременно купит ароматизированные свечи.

Мэгги проверила замки на входной двери и задвижки на окнах, как обещала доктору Голдингу, укрылась одеялом и, закрыв глаза, стала прислушиваться к тишине, царящей в доме. Давно не было так спокойно в "Эмбаркадеро-Армс"! И даже с улицы не доносились привычный шум машин и крики подростков.

Мэгги начала уже погружаться в сладкую дрему, как внезапно ее охватило беспокойство, и она открыла глаза. Внутренний голос, которого она не слышала с тех пор, как познакомилась с доктором Голдингом, стал настойчиво твердить, что ей не следует расслабляться и всегда надо быть готовой к новым неприятностям. Вдруг мистер Бриннон обманул ее? Он не повысит ей зарплату и не станет платить по бонусу. А если Мэгги тяжело заболеет или с ней случится какое-нибудь несчастье, и она лишится работы? И разве можно быть такой расточительной? Сегодня за вечер она истратила почти сто долларов. А если…

Сердце тревожно забилось в груди, но Мэгги заставила себя успокоиться. Видимо, она так долго жила в постоянном напряжении, что теперь ей просто не верится, что все у нее в жизни благополучно.

Внутренний голос умолк, и Мэгги, закрыв глаза, мгновенно уснула, даже не успев, как обычно, представить стоящий посреди цветущего сада просторный уютный дом, в котором они с Тимом живут безмятежно и счастливо.

Глава 7

29 апреля, среда

Мэгги с нетерпением ожидала окончания рабочего дня, чтобы поскорее завершить начатые ею накануне домашние дела. Наконец, забрав Тима из детского сада, она вернулась домой и приготовила на ужин вареные яйца и жареные хлебцы. Увидев из окна миссис Уивер, поливающую в саду цветы, Мэгги отпустила Тима на улицу покататься на самокате.

– Не беспокойтесь, я присмотрю за ним! – крикнула миссис Уивер. – А вы занимайтесь своими делами.

Мэгги горячо поблагодарила соседку за любезность, но та лишь махнула рукой и улыбнулась. Обычно обращаясь к соседке за помощью, Мэгги чувствовала себя виноватой, но сегодня ни смущения, ни неловкости она не испытала. Удивительно…

Деревянные картинные рамы, которые Мэгги накануне раскрасила в разные цвета, уже высохли, и она вставила в них свои рисунки. Затем достала с полки голубую керамическую вазу, которую сделала сама, когда училась в колледже, поставила на кофейный столик и улыбнулась. Ваза очень украсила столик, и теперь он выглядел празднично.

Когда Тим пришел с прогулки, Мэгги уложила его спать и, дождавшись темноты, спустилась в сад. Испуганно озираясь по сторонам, она сорвала несколько веток сирени.

Вернувшись домой, Мэгги поставила сирень в вазу и принялась раскрашивать купленные накануне цветочные горшки. Мэгги так не терпелось посадить в них растения, что она даже высушила краску феном. Потом высадила в горшки цветы, полила их водой и подмела пол в кухне.

Заварив чай, она налила его в красную кружку "Фиеста", села за стол и стала пить мелкими глотками, прикидывая, что еще ей предстоит сделать. Дорисовать неоконченную вчера картину! Выпив чай, Мэгги установила лампу таким образом, чтобы свет падал на стол. Сходила в гостиную и через минуту вернулась, держа в руках кисточку, краски, палитру и рисунок.

Как изменилась в последнее время ее жизнь! Наполнилась событиями, заиграла яркими красками. У нее появился интерес к окружающему миру, захотелось снова заниматься живописью – и все это благодаря доктору Голдингу! Всего несколько коротких встреч с этим замечательным человеком – и Мэгги вновь радуется жизни!

Она перестала бояться мистера Бриннона и испуганно вздрагивать от его язвительных замечаний и приглашений на ленч. На работе Мэгги постоянно улыбалась, охотно общалась с коллегами, была дружелюбна и приветлива. Раньше она во время обеда скрывалась в маленькой комнатке, где секретари сортировали поступившую почту, и в одиночестве съедала сандвич и яблоко, а в последнее время ходила обедать в компании коллег.

А на днях Мэгги предложила одной секретарше, по имени Линн, прогуляться в обеденный перерыв. Линн с радостью согласилась, и в течение пятнадцати минут они гуляли по улице и оживленно беседовали. Линн тоже одна растила маленького сына, и Мэгги пришла в голову хорошая идея: в выходной день собраться вместе с детьми и поехать на пикник. Или отправиться на озеро Меррит и взять напрокат лодку.

Тим чувствовал себя неплохо, и Мэгги это очень радовало. Даже когда врач сказал, что операции все равно не избежать, Мэгги восприняла его слова без тревоги. Теперь она постоянный сотрудник банка, у нее есть медицинская страховка, и брать у родителей деньги взаймы нет необходимости.

Даже Джина в последнее время вела себя не так навязчиво, как раньше, и не вызывала у Мэгги раздражения. Хотя, конечно, многое в Джине ей не нравилось… Но недавно Мэгги пришла к выводу, что не считает Джину своей настоящей подругой, и стала относиться к ее недостаткам снисходительно. Мэгги больше не задевали категоричность Джины и ее демонстративные приступы великодушия. Осознав, что Джина, в сущности, чужой ей человек, Мэгги испытала двойственное чувство: огорчения и вместе с тем облегчения. Жаль, конечно, что у нее нет настоящего друга, но зато не надо постоянно отчитываться перед Джиной и выслушивать ее советы. Настоящие друзья так себя не ведут, Мэгги поняла это, когда познакомилась с доктором Голдингом.

Мэгги отложила кисточку и, взяв в руки лист бумаги, на котором была изображена Гираделли-сквер, где они гуляли с Джейком, стала внимательно рассматривать свое творение. Дома из красного кирпича, яркая зелень, необыкновенно красивые цветы, чистое голубое небо, весеннее солнце…

В квартире царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов, подаренных матерью. С улицы не доносилось ни звука. Мэгги положила рисунок на стол, снова взяла кисточку, но в этот момент зазвонил телефон, и от неожиданности она вздрогнула. Кто может звонить в столь поздний час? У нее мелькнула мысль не подходить к телефону, но звонки были такие настойчивые и резкие, что Мэгги не осмелилась испытывать терпение соседа снизу, мистера Джейкобсона.

Она вскочила из-за стола и побежала в гостиную, на ходу соображая, что звонить поздно вечером может только Джина. Больше некому.

– Мэгги? Ну, наконец-то я застала тебя дома! – воскликнула Джина и, не дожидаясь ответа, настойчиво продолжала: – Слушай, нам надо поговорить. Немедленно. Это очень важно.

– О чем? – вздохнув, спросила Мэгги.

– О твоих психотерапевтических сеансах.

– Зачем? – поморщившись, произнесла Мэгги.

– Понимаешь, я много размышляла над тем, как Голдинг проводит с тобой сеансы… Мэгги, меня это беспокоит! Мы должны обсудить кое-что.

Мэгги вздохнула и покачала головой.

– Давай поговорим в другой раз, – предложила она. – Мне сейчас некогда.

– Чем же ты занимаешься в такой поздний час? – подозрительно спросила Джина.

– Какая разница? – раздраженно бросила Мэгги.

– И все-таки? – настаивала Джина.

– Я рисую.

– Ах вот оно что… – усмехнулась Джина. – Но вопросы, которые я собираюсь обсудить с тобой, не менее серьезны, чем твое рисование, так что отложи краски и послушай меня.

– Джина…

– Меня очень тревожат твои сеансы, – настойчиво повторила она.

– Я это уже слышала! – ответила Мэгги, удивляясь собственной резкости. Наверное, не следует разговаривать с Джиной так грубо. Она села на диван и любезно спросила: – Так что тебя тревожит? Мои сеансы? Они проходят замечательно.

– В том-то и дело! – воскликнула Джина. – Меня беспокоит, как именно доктор Голдинг проводит лечение. Когда я ходила к нему на восстановительный курс, ничего подобного не было. И в его книге я тоже не нашла описания методик, которые он применяет к тебе!

– Ну и что? – удивилась Мэгги. – У него к каждому пациенту индивидуальный подход. Лично я очень довольна доктором Голдингом, – торопливо добавила она.

– Мэгги, ты не можешь квалифицированно оценивать методики! – возразила Джина. – Ты ничего не смыслишь в психотерапии.

– Ну и что? – упрямо повторила Мэгги. – Главное, что сеансы мне очень помогают.

– А я могу о них судить, – не слушая ее, продолжала Джина. – Во-первых, я уже прошла восстановительный курс, а во-вторых, я лучше, чем ты, знаю доктора Голдинга. Не забывай, это я тебе его рекомендовала!

"И заплатила за курс", – мысленно добавила Мэгги.

– И если я направила тебя к нему, значит, я несу ответственность за все, что там с тобой происходит!

– Джина, каждый человек отвечает за себя сам, – раздраженно сказала Мэгги. – И не надо обо мне беспокоиться, я ведь не маленький ребенок!

– Но когда я оплачивала твой курс и рекомендовала тебя Голдингу, ты говорила со мной другим тоном… – Голос Джины задрожал.

Мэгги тяжело вздохнула. Первое, что она сделает, когда получит деньги по бонусу, – отдаст долг Джине. И как можно скорее.

– Джина, ты меня неправильно поняла, – с трудом сдерживая раздражение, произнесла Мэгги. – Я хотела сказать, что довольна сеансами и тебе не следует ни о чем беспокоиться.

– Мэгги, я чувствую, он хочет воспользоваться твоей доверчивостью! – патетически воскликнула Джина.

– Какая глупость!

– А для чего он приезжал к тебе домой?

– Чинил замки. И приезжал он всего один-единственный раз. Что в этом плохого?

– А зачем Голдинг возил тебя в парк? – язвительно спросила Джина.

– Потому что в день сеанса в офис пришли рабочие что-то ремонтировать, – ответила Мэгги, мысленно ругая себя последними словами за то, что рассказала об их с Джейком прогулке.

– Это Голдинг так объяснил?

– Нет, я сама видела этих рабочих! – возразила Мэгги.

– И чем они занимались?

В голосе Джины прозвучало неприкрытое любопытство, раздосадовавшее Мэгги. Ну уж нет, ничего больше она ей рассказывать не станет!

– Доктору Голдингу нет смысла меня обманывать, – сказала Мэгги. – Для чего ему лгать про ремонт?

– Ох, Мэгги, какая ты все-таки наивная, – презрительно усмехнулась Джина. – Совсем как ребенок.

Все, довольно. Больше Мэгги не желает слушать эти глупости, да еще в столь унизительной форме!

– В общем, так, Джина… – сквозь зубы процедила Мэгги, – меня совершенно не интересует твое мнение. – И, не давая ей возможности что-либо возразить, быстро добавила: – Мне надоело слушать твои измышления по поводу того, что доктор Голдинг ведет себя непорядочно по отношению ко мне, а я настолько глупа, что не могу это понять. Доктор Голдинг – достойный человек.

– Мэгги…

– Все, Джина, мне некогда с тобой разговаривать. Я занята. – И она, не попрощавшись, бросила трубку.

Несколько минут Мэгги стояла около телефонного аппарата, словно ждала, что снова раздадутся назойливые звонки Джины, но телефон молчал.

"Ну и замечательно, – подумала Мэгги. – Может, до нее дошло наконец, что неприлично бесцеремонно вмешиваться в чужие дела!"

Как это ни странно, но Мэгги совершенно не испытывала чувства вины. Она продолжала пребывать в том же приподнятом настроении, как и до беседы с Джиной.

Мэгги вернулась в кухню, вымыла кисточку, положила сушить на бумажное полотенце и, зайдя в гостиную, окинула комнату придирчивым взглядом. Да, вне всякого сомнения, ее труды увенчались успехом. Гостиная выглядела нарядной, уютной, хотя назвать обстановку богатой было нельзя. Но разве это так важно? Главное, что Мэгги нравится здесь, она ощущает себя дома…

"А почему бы как-нибудь мне не пригласить гостей? " – вдруг подумала Мэгги.

Впервые за последние пять лет ей неудержимо захотелось общаться с людьми, обмениваться впечатлениями, накрывать на стол, угощать вкусным обедом… Как было бы здорово, если бы гостиная наполнилась шумом голосов, смехом, шутками, весельем! Ведь в последнее время в жизни Мэгги так многое изменилось!

Еще несколько недель назад рано утром она, держа Тима за руку, выходила из дома и, испуганно озираясь по сторонам, бежала к автобусной остановке. Мэгги всегда низко опускала голову, словно боялась встретиться взглядами с прохожими, и испытывала явное облегчение, если никто не попадался на ее пути. Теперь же она спокойно выходила из дома, неторопливо шагала к автобусу, с интересом рассматривая соседние дома, словно видела их впервые.

Сегодня утром Мэгги заметила на крыльце соседнего дома женщину. Она сидела в кресле, курила и читала книгу, и Мэгги неожиданно поздоровалась с ней. Женщина подняла голову, приветливо улыбнулась и помахала рукой. Неподалеку мужчина, хозяин двух питбулей, стриг газонокосилкой траву в саду. Собаки сидели смирно и наблюдали за его работой. Заметив проходящую мимо Мэгги, мужчина остановился и крикнул ей: "Доброе утро! " Она тоже поприветствовала его, виновато подумав, что за целый год не удосужилась узнать, как зовут соседей.

Да, идея пригласить на обед гостей и впрямь замечательная. Сколько можно сидеть в четырех стенах и общаться исключительно с маленьким Тимом! Может, устроить обед в воскресенье? Вчера Мэгги купила в бакалее несколько упаковок специй и приправ для мяса и овощей – очень кстати. А кого позвать на обед? Соседей по дому. И мистера Джейкобсона тоже. А почему бы и нет?

Мэгги вернулась на кухню, убрала принадлежности для рисования и протерла стол. А что, если устроить обед в пятницу? Именно в этот день доктор Голдинг обещал приехал чинить соседям замки и двери. Пригласить его… При мысли об этом у Мэгги перехватило дыхание и заколотилось сердце. А ведь Джина кое в чем права. Их отношения с доктором незаметно вышли за рамки официальных, теперь они дружат.

Дружат… Возможно, со стороны их отношения выглядят подозрительно, но Мэгги не находит в них ничего предосудительного, что бы Джина ни думала по этому поводу. При мысли о Джине Мэгги нахмурилась, но в следующий миг ее лицо снова озарила радостная улыбка. Давно она уже не ощущала себя счастливой, очень давно. Перед ее мысленным взором опять пронеслись события последних дней: они с Джейком едут в грузовичке по мосту через залив, забирают Тима из детского сада, Голдинг, посадив мальчика к себе на колени, читает ему книжки… приветливо беседует с соседями, мгновенно найдя с ними общий язык, даже с мистером Джейкобсоном…

Нет, в их отношениях нет ничего неприличного! И пусть Джина думает что хочет. Мэгги сыта по горло ее советами. Но звонить доктору Голдингу и приглашать его на обед? Мэгги с сомнением покачала головой, выключила свет и отправилась в спальню, решив, что окончательное решение примет утром.

Джина стояла, зажав в руке телефонную трубку, и ошеломленно слушала короткие гудки. Неужели Мэгги, эта ничтожная, глупая Мэгги, обошлась с ней так грубо и посмела первой бросить трубку!

Джина чувствовала, как в ней закипает ярость, даже участился пульс и началось сердцебиение. Наконец она положила телефонную трубку на рычаг, заметив, как сильно дрожат руки. Господи, какая несправедливость! Джина бессильно опустилась в кресло, сцепила руки, стараясь унять дрожь, и закрыла глаза. В ушах все еще звучал тонкий противный голосок Мэгги. Хороша, ничего не скажешь!

Джина вскочила с кресла и стала шагами мерить комнату, время от времени проверяя пульс.

– Маленькая лживая дрянь, гадина, мерзавка! – задыхаясь от гнева, вслух повторяла она.

Затем Джина вдруг метнулась к письменному столу, схватила телефонную книжку и начала лихорадочно ее листать. Отыскала нужную страницу и нашла номер телефона частного сыщика, услугами которого пользовалась несколько лет назад во время своего бракоразводного процесса. Торопливо набрала цифры. После нескольких длинных гудков включился автоответчик, и Джина досадливо поморщилась. Где он шляется, ведь уже полночь?

После сигнала и просьбы оставить сообщение Джина набрала в грудь воздуха и быстро произнесла:

– Это Джина Туччи. Мне опять требуется ваша помощь. Перезвоните сразу, как только вернетесь домой. – Затем она продиктовала номера телефонов – домашний, рабочий, сотовый, по которым с ней можно связаться, и повесила трубку.

Джина уселась в кресло и принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. Итак, Мэгги бросила трубку, высказав ей массу неприятных, а главное, незаслуженных упреков и оскорбив ее до глубины души.

Мэгги… коварная, неблагодарная Мэгги! Кошка, игриво забавлявшаяся мышкой, а потом съевшая ее. Нет, сравнивать Мэгги с кошкой было бы оскорбительно для кошек: Мэгги – ядовитая змея, вонзившая свое смертоносное жало в руку, которая так долго ее кормила!

Змея, подлая, вероломная змея… А ведь Джина в буквальном смысле подкармливала эту неблагодарную Мэгги Айви! Приходя к ней в дом, всегда приносила с собой продукты, зная, что Мэгги живет бедно. Несколько раз приглашала ее с сыном в рестораны и угощала пиццей.

А еще Джина покупала Тиму игрушки. Пожалуй, ни разу она не явилась к Мэгги без подарка для мальчика. И не важно, что покупала она ему игрушки лишь для того, чтобы он поскорее убрался в другую комнату и не мешал им с Мэгги разговаривать. А уж про тысячу долларов, которые Джина одолжила Мэгги на неопределенный срок, для того чтобы та наконец записалась на восстановительный психотерапевтический курс и прочистила себе мозги, и говорить нечего…

– Просто не верится, что Мэгги посмела так со мной поступить, – вслух повторяла Джина. – В голове не укладывается…

И Джина принялась снова перебирать в памяти их сегодняшний разговор. Что больше всего ее оскорбило? Фраза Мэгги о том, что ей безразлично мнение Джины, а еще тон Мэгги, ее сухие ответы и желание поскорее отделаться от Джины. Вопиющая невоспитанность!

Джина постаралась взять себя в руки, успокоиться и трезво обдумать сложившуюся ситуацию. Что больше всего ее тревожит и не дает покоя? Грубость Мэгги? Да черт с ней. Нет, больше всего ее волнуют отношения Мэгги с доктором Голдингом. Вне всякого сомнения, их связывает нечто большее, чем дружба. Иначе Мэгги не увиливала бы от ответов. И сеансы Голдинг проводит с ней совершенно по-другому.

Вывод напрашивается сам собой: доктор пытается соблазнить Мэгги Айви. Или она его. Нет, это предположение нелепо и смехотворно. Глупая, наивная, трусливая Мэгги никогда не осмелится заигрывать с солидным мужчиной и пытаться завлечь его в свои сети! Нет, Мэгги – всего лишь маленькая рыбешка, беззаботно плывущая в зубастую пасть акулы. А доктор Голдинг теперь ассоциировался у Джины с кровожадной акулой. Конечно, он соблазняет Мэгги! Иначе для чего тогда он приезжает к ней домой, чинит замки, возит ее в парк, где они пьют в ресторане кофе? Это что, новая методика лечения пациентов? И почему в таком случае Голдинг не проявлял к Джине ни малейшего интереса? Он относился к ней исключительно как к пациентке, вот и все… Нет, не для того Джина пожертвовала тысячу долларов, чтобы эта коварная акула Голдинг заманивал к себе мелкую беззащитную рыбешку!

Джина вскочила с кресла, схватила телефон, снова набрала номер частного детектива Карсона Фуллера и, услышав включившийся автоответчик, настойчиво повторила свою просьбу немедленно с ней связаться. Затем бросила телефонную трубку на рычаг и досадливо поморщилась. Почему люди, профессией которых является обслуживание других, шляются где-то по ночам, вместо того чтобы сидеть дома и ждать звонков клиентов?

Джина опять села в кресло, закрыла глаза и стала прислушиваться к себе. Гнев и обида на Мэгги понемногу прошли, а вот злость на доктора разгорелась с новой силой. Неудержимо хотелось докопаться до истины и выяснить, какие же цели Голдинг преследует в отношении Мэгги Айви.

– Я выведу тебя на чистую воду, Джейсон Соломон Голдинг, – мстительно шептала она, потирая руки. – Ты до конца своих дней будешь помнить Джину Туччи…

Глава 8

30 апреля, четверг

Перед тем как отправиться в "Старбакс" перекусить и выпить кофе, Линдси зашла в дамскую комнату. Подправила косметику, причесалась и стала внимательно рассматривать себя в зеркале. Линдси осталась довольна увиденным. На нее смотрела молодая привлекательная женщина с умным взглядом… Можно даже сказать, мудрым. А все оттого, что она наконец приняла важное решение, обдумыванием которого занималась на протяжении последних недель. Теперь оставалось только претворить это решение в жизнь, но Линдси по опыту знала, что в серьезных вопросах никогда не следует торопиться. Ей можно было бы, например, осуществить задуманное в субботу, но в тот день у нее было плохое настроение, и она решила подождать до тех пор, пока ее душевное равновесие не восстановится.

– Учитель приходит, когда ученик готов, – бормотала Линдси, подкрашивая полные губы яркой помадой и любуясь собой.

И вот наконец время пришло. Выпив кофе, Линдси вернулась в свой офис, сняла плащ, повесила на вешалку и заперла дверь на ключ, чтобы секретарша ее не беспокоила. Села за стол, несколько минут сосредоточенно смотрела на телефонный аппарат, а потом, глубоко вздохнув, подняла трубку и набрала хорошо знакомый номер. Линдси слушала длинные гудки, нетерпеливо теребя в руке карандаш.

– "Купер – Джексон констракшн", – наконец раздался молодой женский голос, и Линдеи узнала его: он принадлежал секретарше по имени Вал.

– Это Линдси Хант, – быстро проговорила она. – Я хочу поговорить с Джейком.

– А, Линдси, доброе утро! – приветливо отозвалась секретарша, но та проигнорировала ее приветствие.

Вэл догадалась, что Линдеи не расположена долго разговаривать с ней, и, отняв трубку от уха, спросила у кого-то:

– Где сейчас Джейк? Он в офисе психотерапевта?

– В офисе психотерапевта? – услышав ее слова, удивленно повторила Линдси. – Какого психотерапевта?

Но девушка, не ответив на ее вопрос, продолжала с кем-то разговаривать.

"Наверное, она говорит с той чернокожей женщиной", – догадалась Линдеи.

– Вэл! – громко позвала Линдси. – Ответьте, у какого психотерапевта сейчас Джейк?

– Алло, вы что-то сказали?

– Где Джейк? – настойчиво повторила Линдси, – И как фамилия психотерапевта?

– По-моему, его фамилия Голдинг или Гулдин, – ответила секретарша. – Если хотите, я могу продиктовать вам номер его телефона.

Затем Вэл прикрыла трубку ладонью, и до Линдеи донесся ее приглушенный голос.

– Это звонит Линдси Хант, – сообщила она кому-то, а затем, обратившись к Линдси, неуверенно сказала: – Простите, мисс Хант… я, кажется, ошиблась и дала вам неверную информацию.

– Продиктуйте мне номер телефона офиса доктора, чью фамилию вы только что упомянули, – строго приказала Линдси. Она всегда так разговаривала с секретарями и клерками. Но на сей раз успешно применяемая Линдси тактика не сработала.

– Я передам Джейку, что вы хотели с ним поговорить, и он вам перезвонит. До свидания, – быстро проговорила Вэл и повесила трубку.

Линдси пожала плечами и тоже опустила трубку на рычаг. Несколько минут она задумчиво смотрела прямо перед собой, а потом на лице ее появилось торжествующее выражение. Свершилось! Просто не верится, что Джейк Купер наконец внял ее совету и записался к психотерапевту! И теперь пытается скрыть это от Линдси. И короткий разговор с секретаршей – убедительное тому доказательство.

Линдси снисходительно усмехнулась. Ах, как такое поведение типично для Джейка… Только он – неуверенный в себе и замкнутый человек – может стесняться того, о чем обычные люди говорят спокойно. Ну кому придет в голову скрывать, что ты ходишь на сеансы психотерапии? Да, в этом – весь Джейк. И все-таки Линдси была ужасно рада услышать, что он наконец записался на психотерапевтический курс. И сделал Джейк это потому, что надеется на возобновление их отношений – Линдси была абсолютно в этом уверена. Как все-таки приятно, что твои труды не пропали даром!

Улыбаясь, Линдси выдвинула нижний ящичек стола и вынула оттуда толстый справочник "Желтые страницы" по Сан-Франциско. Торопливо перелистала его, отыскала помещенное там рекламное объявление доктора Голдинга и внимательно прочитала его:

"Доктор Джейсон Соломон Голдинг, доктор психологических наук… Восстановление душевного равновесия…"

Далее жирным шрифтом был напечатан ряд вопросов:

"Вы ненавидите вставать рано утром? Вы считаете других удачливее себя? Вы хотите стать по-настоящему счастливым, но не знаете, как этого добиться? Приходите, и мы поговорим!"

Линдси много слышала о докторе Голдинге. И даже на недавней вечеринке, куда ее пригласили, гости беседовали о его последней книге и увлеченно обсуждали одну из новых и весьма эффективных методик: гипнотическую регрессию. Линдси давно хотела записаться к этому психотерапевту, но все никак не могла выкроить время. Но сейчас, когда к Голдингу ходит Джейк, она непременно запишется! Линдси закрыла глаза и с мечтательным видом стала представлять, как все это будет происходить. Сначала они с Джейком станут посещать доктора порознь, а потом, спустя некоторое время, уже вместе. Так делают многие знакомые Линдси пары.

Открыв глаза, она снова взяла справочник, еще раз перечитала рекламное объявление Голдинга, а затем, испытывая сильное волнение, набрала указанный номер телефона. Сначала раздались длинные гудки, а затем, к разочарованию Линдси, включился автоответчик. Приветливая секретарша произнесла, что в данный момент доктор Голдинг не может подойти к телефону, продиктовала номер, по которому следует звонить в случае крайней необходимости, и наконец предложила оставить свое сообщение.

Но Линдси, огорченно вздохнув, не стала оставлять никакого сообщения и повесила трубку. Для чего? Убрав справочник, Линдси встала из-за стола и подошла к окну. Ее офис находился на двадцать пятом этаже, и в ясные дни из окна открывался живописный вид на залив Сан-Франциско и Алкатрас. Но сегодня утро выдалось пасмурным, и, хотя туман начинал понемногу рассеиваться, из окна можно было наблюдать лишь соседние дома.

Не переставая думать о Джейке, Линдси вернулась к столу, опять достала справочник, еще раз внимательно прочитала адрес дома, в котором размещался офис доктора Голдинга, и ее осенило. Это же совсем близко! Джейк-то сейчас находится в офисе психотерапевта!

Линдси убрала справочник в стол, быстро надела плащ и, выйдя из кабинета, заперла его на ключ. Взглянула на часы: до встречи с очередным клиентом оставался еще час. Она вполне успеет сходить в офис доктора Голдинга и вернуться обратно. Да и небольшая прогулка не помешает. Правда, Линдси совсем недавно уже уходила пить кофе, но это не важно. Работа подождет, сейчас самое главное – встретиться с Джейком Купером. При мысли о том, что она увидит его, Линдси мечтательно улыбнулась.

Она торопливо пересекла холл и, ожидая лифт, думала, как все-таки соскучилась по Джейку. Удивительно… Казалось бы, они совсем разные люди, но что-то же их связывает! И Джейк наверняка тоже очень соскучился по Линдси и надеется, что их отношения восстановятся, только уже на ином уровне. Иначе он никогда бы не записался к психотерапевту.

На часах было уже без четверти одиннадцать. Предположим, Джейк сейчас находится у доктора. Значит, его сорокапятиминутный сеанс закончится через пятнадцать минут. Следует поторопиться, если она хочет застать Джейка в офисе доктора.

И Линдси, выйдя из лифта, побежала к выходу.

В среду, накануне очередного психотерапевтического сеанса, Джейк позвонил Мэгги домой и после короткого приветствия поинтересовался:

– Как вы смотрите на то, чтобы нашу завтрашнюю встречу тоже провести вне стен офиса?

Мэгги очень обрадовалась и ответила, что эта идея ей нравится.

– А как у вас с работой?

– Нормально.

– Я имею в виду, сможете ли вы договориться с Бринноном и взять на завтра отгул? – уточнил Джейк.

– Разумеется, – уверенно заявила Мэгги. – Ведь у меня остались дни от отпуска, и я могу воспользоваться ими в любое время.

– Оденьте Тима потеплее, – продолжал Джейк. – Завтра нам предстоит длительная прогулка. О ленче не беспокойтесь. О продуктах я позабочусь сам.

Удивленной Мэгги оставалось лишь согласиться, время от времени произнося: "Да, хорошо".

– Завтра утром я заеду за вами, – сказал Джейк. Мэгги ощутила неловкость и попыталась возразить, что они с Тимом могли бы сами приехать к нему в офис, но Джейк не согласился с ее предложением.

– Я приеду к вам домой утром, – повторил он. – Ждите.

После того как они распрощались, Мэгги долго в волнении расхаживала по комнате, размышляя о том, что завтрашняя поездка обещает быть очень интересной.

"Представляю, что бы сказала Джина, узнав, что доктор Голдинг снова будет проводить сеанс на природе! – усмехнувшись, вдруг подумала она. – А впрочем, мне нет никакого дела до Джины. У Голдинга к каждому пациенту индивидуальный подход".

Утром Джейк прибыл в "Эмбаркадеро-Армс", и Мэгги, открыв ему дверь, немного смутилась. Тим с радостными криками бросился к Джейку, а тот, подняв мальчика на руки, стал подбрасывать его и ловить. Тим весело смеялся, и лицо у него было счастливым.

Они спустились вниз, подошли к грузовичку, Джейк посадил Тима на переднее сиденье между собой и Мэгги и, подмигнув ему, вручил пластиковый пакет.

– Это тебе, приятель, – улыбнулся он.

Тим удивленно вскинул голову, взял пакет и, вынув оттуда книгу, принялся с интересом ее листать.

– Это книга про сельскохозяйственные фермы, – пояснил Джейк.

– Ну зачем вы? – запротестовала Мэгги. – Мне так неудобно…

– Я хотел сделать Тиму приятное, – ответил он. – К тому же книга действительно интересная и в ней много ярких картинок.

Джейк положил руку на спинку сиденья, которое занимала Мэгги, легко коснулся кончиками пальцев ее плеча, но она сделала вид, будто не заметила этого.

– Тим, что надо сказать? – строго спросила она.

– Спасибо! – воскликнул Тим и улыбнулся. – Мне очень нравится эта книга.

– Я рад, – отозвался Джейк, протянул руку и помадил мальчика по голове. – Читай и рассматривай картинки.

Грузовичок тронулся с места, и Мэгги, повернув голову к окну, стала с интересом смотреть по сторонам. Их нуть пролегал мимо ричмондской низины, простых, выкрашенных белой штукатуркой домов, винных складов, магазинов, церкви. Мэгги улыбалась, у нее было хорошее настроение. Ее не оставляла уверенность в том, что отныне все будет хорошо. Джейк и Тим весело болтали, мальчик задавал ему множество вопросов, а Джейк подробно и обстоятельно отвечал. Мэгги нравилось, что он разговаривает с Тимом как с равным, не сюсюкая, не стараясь произвести впечатление, как это обычно делают взрослые, общаясь с детьми.

– Тим, смотри, сейчас мы будем переезжать мост через залив, – сказал Джейк, кивнув в сторону окна.

Миновав мост, они оказались в округе Мэрии, и Мэгги почудилось, будто она попала в другой мир. Холмы, покрытые зеленой бархатистой травой, повсюду растут могучие дубы и сосны. Утренний туман уже рассеялся, и на небе ярко сияло солнце. Их путь пролегал через Сан-Квентин, мрачное серое здание местной тюрьмы, но спустя несколько минут они вновь очутились в живописной местности с богатыми красивыми домами, чистыми просторными улицами с множеством магазинов.

Далее дорога шла на север, и вскоре Мэгги увидела раскинувшиеся по сторонам обширные луга, пасущихся коров и сельскохозяйственные фермы. По пути стали часто встречаться таблички с объявлениями о продаже меда, яиц, яблок и ягод. Мэгги любовалась ровными рядами виноградников, время от времени прислушиваясь к разговору Джейка и Тима.

Но вот округ Мэрии закончился, грузовичок въехал в округ Сонома, и Джейк повернулся к ней и сообщил, что скоро они увидят дорожный указатель "Петалума". Как только грузовичок свернул с автострады на широкую проселочную дорогу, Джейк сказал:

– Мы почти приехали.

Мэгги молча кивнула и, когда он опять принялся следить за дорогой, стала незаметно его рассматривать. Сегодня Джейк был в джинсах, куртке, из-под которой виднелась теннисная рубашка, а на ногах – кожаные ботинки для прогулок. Почувствовав ее взгляд, он улыбнулся, и Мэгги подумала, что Джейк – очень привлекательный мужчина. Даже маленький белый шрам, ярко выделяющийся на смуглой коже, не портил его. Большие руки крепко обхватили руль. Правда, Джейк, по мнению Мэгги, выглядел нетипично для представителей своей профессии, и если бы она не знала, что он психотерапевт, никогда бы не поверила в это.

Мэгги тоже оделась соответствующим образом: в теплые брюки и кроссовки. Перед поездкой она немного нервничала, но теперь волнение улеглось, и Мэгги чувствовала себя превосходно. И Джейк, к ее радости, не заводил умных разговоров, не пускался в научные объяснения и не применял к ней ни одну из своих психотерапевтических методик, за что Мэгги была ему очень благодарна.

Джейк снова взглянул на Мэгги, и она, внезапно смутившись, покраснела и опустила голову. Как досадно, что у нее такая тонкая кожа, которая мгновенно краснеет! Или она до сих пор не научилась скрывать свои чувства? Грузовичок свернул на неширокую, усыпанную гравием дорогу, и Джейк с улыбкой спросил у Мэгги:

– Ну, вы готовы к прогулке?

– Да! – воскликнула она, поднимая голову.

– А ты, Тим? Хочешь провести день на ферме и посмотреть, как там живут?

– Еще бы! – Мальчик продолжал с увлечением рассматривать картинки в книге.

Мэгги посмотрела на раскрытую страницу: там был изображен трактор.

– Мой брат содержит большую ферму, – сказал Джейк мальчику. – У него трое детей, так что тебе там будет весело. – А затем обратился к Мэгги: – Я познакомлю вас со своим братом Джо и его женой Кэрол. Вы быстро найдете общий язык. И у них можно будет оставить Тима, когда мы с вами отправимся на прогулку. Не волнуйтесь, они присмотрят за ним.

– А что они выращивают на своей ферме? – спросила Мэгги.

– Траву и клевер, – ответил Джейк и, заметив ее удивление, весело рассмеялся: – Шучу, они разводят коров.

– А каких пород? Мясных или молочных?

– Всяких, но в основном молочных, – ответил Джейк. – У Джо собственное производство, они с женой делают и сметану, и масло, и сыр.

– Так вы крупный специалист и в области животноводства? – рассмеялась Мэгги.

– А как же! Я ведь вырос на ферме. А после смерти отца ею стал управлять мой старший брат Джо.

Мэгги молча кивнула. Фраза Джейка о том, что он вырос на сельскохозяйственной ферме, объясняла многое. И в частности, его цветущий вид, всегда свежий цвет лица и легкий загар.

Грузовичок остановился перед дорожкой, ведущей к ферме. Она располагалась в широкой долине между тремя холмами, всюду росли дубы и ивы, неподалеку находилось несколько сельскохозяйственных построек. Из-за сарая выскочили две большие черно-белые собаки и, виляя хвостами, помчались к грузовичку и стали прыгать вокруг него. Следом за ними показался мальчик немного старше Тима, подбежал к грузовичку и отогнал собак.

– Здравствуй, дядя Джейк! – крикнул мальчик, когда Джейк распахнул дверцу грузовичка и спрыгнул на землю.

Джейк наклонился и ласково потрепал его по волосам.

– Привет, Доусон. Как поживаешь?

Затем он помог выбраться из грузовичка Тиму и подал руку Мэгги. Племянник Джейка с интересом разглядывал Тима, который стоял с рюкзачком за спиной и прижимал к груди книжку. Мэгги посмотрела на Тима, и неожиданно он показался ей очень маленьким и худеньким. На Тиме, как всегда, была надета куртка с капюшоном, на груди которой красовалось изображение Супермена.

"А вдруг Доусон начнет его дразнить? – мелькнуло в голове у Мэгги. – Как те мальчишки из детского сада?"

Она вспомнила, что Тим, вернувшись в первый день из детского сада, горько плакал и жаловался, мол, дети дразнят его за то, что он носит эту куртку и очки. Говорил, что никогда больше не пойдет в этот детский сад, и Мэгги с трудом удалось успокоить его и уговорить не обращать внимания на глупых мальчишек. Но это было год назад…

Доусон молча изучал Тима, и, похоже, куртка и очки не произвели на него никакого впечатления. Джейк положил руку на худое плечо племянника и попросил:

– Покажешь Тиму ферму? Ему будет очень интересно посмотреть, как вы живете. Он никогда прежде не бывал на фермах.

– Конечно, покажу, – отозвался Доусон и, улыбнувшись, предложил: – Тим, пойдем со мной.

Тим снял рюкзачок и, обернувшись к Мэгги, отдал ей свои вещи и последовал за Доусоном.

– Они непременно подружатся, – проводив взглядом удаляющихся мальчиков, сказал Джейк.

– Надеюсь, – ответила она. – Обычно дети легко сходятся.

– С моими родственниками вы тоже быстро подружитесь.

Из-за сарая показался молодой мужчина и, на ходу вытирая тряпкой руки, направился к ним. Он был очень похож на Джейка, но старше его и шире в плечах.

– А… доктор Голдинг приехал! – усмехнулся мужчина, приближаясь к ним. И, повернув голову в сторону дома, крикнул: – Эй, Кэрол! Или сюда. Доктор Голдинг приешл!

Мэгги удивленно взглянула на Джейка, но он лишь улыбнулся и пожал плечами.

– Здравствуй, Джо! – сказал он, пожимая руку брату.

– Привет, доктор Голдинг, привет, – ответил тот.

Мэгги с интересом рассматривала старшего брата Джейка, недоумевая, почему он обращается к нему так странно. Уже несколько раз назвал его "доктором Голдингом". Может, Джо завидует, что его младший брат имеет ученую степень доктора наук, а сам он всего лишь фермер? Но по лицу Джейка не было заметно, чтобы он обижался на брата, и Мэгги решила, что Джо посмеивается над ним добродушно, по-родственному.

Прежде чем поздороваться с Мэгги, Джо еще раз тщательно вытер руки тряпкой. Мэгги протянула руку, Джо пожал ее и улыбнулся. У Джо была широкая, крепкая, немного шершавая ладонь, как у Джейка.

– Джо, познакомься, это Мэгги – мой друг, – сказал Джейк.

– Очень приятно, – отозвался тот.

– Рада с вами познакомиться, – вежливо ответила Мэгги, и они обменялись несколькими общими фразами.

Мэгги очень обрадовало, что Джейк, представляя брату, назвал ее другом, а не пациенткой. Но немного тревожило другое: с минуты на минуту должна была появиться Кэрол, жена Джо. Мэгги сомневалась в том, что так же легко найдет с ней общий язык.

Из дома вышла молодая женщина и поспешила к ним. Она понравилась Мэгги с первого взгляда. Симпатичная, с открытым, приветливым лицом, пышными темными вьющимися волосами, полненькая Кэрол была одета в старые, порванные на одном колене джинсы и просторную тенниску, на груди которой красовалось изображение коровы. Под картинкой была подпись: "Кооператив Клоувер-Крик".

– Привет, Мэгги! – поздоровалась Кэрол, подходя к Мэгги и протягивая руку. – Меня зовут Кэрол. – Она улыбнулась, и на ее пухлых щеках появились ямочки. – Рада с вами познакомиться. Джейк много рассказывал о вас.

– Мне тоже очень приятно с вами познакомиться, – с улыбкой отозвалась Мэгги, пожимая руку жене Джо.

– Пойдемте в дом, выпьем кофе, – предложила Кэрол.

– С удовольствием, – ответила Мэгги.

Кэрол двинулась вперед, Мэгги пошла за ней, а следом зашагали Джейк и Джо. Они поднялись на крыльцо, где лежали две собаки, миновали большой длинный холл, стены которого были увешаны детскими рисунками, прошли через двустворчатые двери и оказались в просторной, очень уютной кухне, освещенной яркими лучами полуденного солнца. Мэгги подошла к огромному окну и, выглянув во дворик, увидела лилии и ирисы.

– Как красиво! – восхищенно воскликнула она, оборачиваясь к Кэрол.

– Цветы выращивает моя жена, – отозвался Джо, подходя к Кэрол и с добродушной усмешкой похлопывая ее по плечу.

Кэрол принялась варить кофе, положила на широкий дубовый стол фарфоровое блюдо со сладким пирогом и достала из шкафа разноцветные кружки "Фиеста".

– У меня точно такие же! – оживилась Мэгги. – Я недавно их купила.

– По доллару девяносто девять центов за штуку? – с улыбкой спросила Кэрол.

– Да. – Все четверо сели за дубовый стол, Кэрол налила кофе и, нарезав пирог на куски, разложила их на блюдца. Пирог был необыкновенно вкусным. Шоколадный, со взбитыми сливками, корицей и орехами. К кофе Кэрол предложила густые сливки.

– Восхитительный пирог! – похвалила Мэгги и с удовольствием отпила кофе.

– У нас ведь почти все свое, – объяснила Кэрол. – Мы сами делаем сливки и масло, а орехи у нас растут в изобилии.

За столом они просидели почти час, оживленно разговаривая и обмениваясь новостями, и Мэгги чувствовала себя в обществе Джо и Кэрол так легко и непринужденно, будто была знакома с ними много лет. Наконец Джо поднялся из-за стола и, поблагодарив жену, произнес:

– К сожалению, вынужден вас покинуть. У меня много дел.

Кэрол, Джейк и Мэгги тоже встали и последовали за Джо на крыльцо.

– Мне ведь надо управлять фермой, – обращаясь к Мэгги, объяснил Джо и, повернувшись к брату, с усмешкой добавил: – Не все же могут целыми днями просиживать за письменным столом. Кому-то и работать приходится.

Услышав его слова, Мэгги удивленно взглянула на Джейка. Ей показалось, что он немного смутился, но не обиделся на старшего брата. Почему Джо уже не в первый раз произносит такие странные фразы? Неужели завидует брату, что тот занимается наукой, а не работает на ферме?

– Ладно, Джо, перестань! – слегка нахмурившись, быстро проговорила Кэрол и легонько ткнула мужа локтем в бок.

– Ну а мы в таком случае отправимся на прогулку, – сказал Джейк, обращаясь к Мэгги. – Пошли?

– Пошли! – отозвалась она, но затем, поколебавшись, спросила у Кэрол: – Вы не возражаете, если мы на некоторое время оставим у вас Тима? Он вам не помешает?

– Ну что вы! Нет, конечно! – заверила ее Кэрол. – Ему здесь будет очень хорошо. По-моему, они уже подружились с Доусоном, а скоро вернутся из школы старшие дети, так что компания будет очень веселая.

Мэгги хотела попросить Кэрол, чтобы та приглядела за Тимом, но в этот момент из-за сарая появились Доусон и Тим. Они подошли к крыльцу, и Мэгги увидела в руках у сына маленького котенка. Тим прижимал его к себе, гладил, а котенок тихонько попискивал.

– Мама, посмотри, кого я принес! – радостно воскликнул Тим. – Этого котенка мне дал Доусон. Он сказал, что я могу забрать его с собой, если захочу. Давай возьмем?

– Обращайся с ним поосторожнее, он очень маленький, – улыбаясь, произнесла Мэгги.

– Так мы его возьмем?

– Я предлагаю решить это позже, – ответила она. – Знаешь, мы с Джейком немного прогуляемся, а ты пока поиграй с Доусоном.

Тим поправил очки, улыбнулся и сказал:

– Конечно. Мне здесь очень нравится! – И он снова погладил котенка.

"Какой необыкновенный день! – взволнованно подумала Мэгги. – Замечательные люди, прекрасная ферма. И Тиму здесь привольно, ведь Доусон – почти его ровесник, а сыну так не хватает друзей".

Они с Джейком попрощались с Джо и Кэрол, помахали рукой Тиму и отправились на прогулку. Шагая по посыпанной гравием дорожке, Мэгги размышляла над тем, как расценивать их с доктором Голдингом сегодняшнюю прогулку. Ведь именно таких поездок на природу ей не хватало в последние годы. Видимо, проницательный Джейк еще во время их первой встречи догадался об этом и решил, что лучшее лечение для Мэгги – прогулки на свежем воздухе. К каждому пациенту он находит индивидуальный подход, что бы Джина ни думала по этому поводу! А Джину он никуда не приглашал лишь потому, что видел: прогулки по парку и поездки на ферму ей не нужны. Они ей неинтересны и пользы не принесут.

Джейк помог Мэгги перешагнуть через ограду, за которой начинались луга, и они пошли дальше.

– А вот там, за ивами, находится Клоувер-Крик, – сказал Джейк, указав рукой на двойной ряд деревьев. – Ивы всегда растут по берегам маленьких речушек, таких как в Клоувер-Крик, – пояснил он.

Они направились к деревьям, и прежде чем Мэгги увидела речку, послышалось журчание воды.

– Речки здесь маленькие, неглубокие, но с быстрым сильным течением, – сказал Джейк. – А по берегам растут папоротники и полевые цветы.

– Как красиво! – восторженно откликнулась Мэгги, когда они с Джейком вышли на берег и остановились полюбоваться живописным пейзажем.

Далее их путь пролегал через небольшую дубовую рощу, и Джейк сделал предупреждающий жест рукой, чтобы Мэгги смотрела себе под ноги. Из-под земли торчали мощные, переплетенные корни дубов.

– В этих местах бывает очень сильный ветер, – объяснил он. – Видите, даже корни вылезают из-под земли! А вон там, за лугом, и расположен Клоувер-Крик.

Джейк и Мэгги двинулись через луг, на котором паслось стадо коров.

– Наш городок совсем небольшой, – рассказывал Джейк. – Всего четыре улицы. Хотите на него посмотреть?

– Конечно, хочу! – обрадовалась Мэгги.

Они прогулялись по Мэйн-стрит и бульвару Петалума, заглянули на Грейвнстейн-уэй и вышли на Клоувер-Крик-роуд. Мэгги с интересом разглядывала маленькие магазинчики, местный ресторан "Роуз", на минуту остановилась у витрины магазина женского платья и полюбовалась выставленными в окне цветочной лавки необыкновенно красивыми букетами. В конце улицы находился большой продуктовый магазин, и, обогнув его, Мэгги и Джейк снова оказались на пастбище, поросшем клевером и желтыми полевыми цветами, затем прошли фруктовый сад, маленькое сельское кладбище и вновь вышли к яблоневому саду.

– Какие сорта яблок выращивают в Клоувер-Крик? – поинтересовалась Мэгги.

– Разные, но в основном "грейвнстейнские" и "деликатесные", – ответил Джейк. – Каждый год в конце мая у нас проводится фестиваль "Яблоневый цвет", – сообщил он. – Может, слышали?

– Нет, к сожалению, – смущенно улыбнувшись, ответила Мэгги.

– А вон за тем орешником тоже течет речка, а потом начинается лес, в который мы с вами и направляемся, – продолжал Джейк.

Они свернули на узкую тропинку и через несколько минут оказались в лесу, и Мэгги, вдохнув ароматный, чуть пряный воздух, увидела огромные эвкалиптовые деревья. День выдался теплым, даже жарким для конца апреля, а здесь, в лесу, было прохладно, сумеречно и тихо. Джейк шагал рядом с Мэгги, а когда тропинка стала настолько узкой, что вдвоем идти по ней было невозможно, пошел впереди. Он вел Мэгги так уверенно, что у нее сложилось впечатление, будто он хорошо знает этот лес.

Джейк вывел Мэгги на поляну, где лежал большой камень, и предложил посидеть около него и немного отдохнуть. Мэгги с радостью опустилась на землю, прислонившись спиной к нагретому солнцем валуну, а Джейк достал из рюкзачка две бутылки воды и одну подал Мэгги. Затем сел рядом, и Мэгги ощутила тепло его тела.

Она немного помолчала, закрыв глаза и наслаждаясь тишиной и покоем, а потом спросила:

– Вы, наверное, бывали тут прежде?

– Сотню раз! – отозвался Джейк. – В детстве мы с братом постоянно гуляли здесь и играли. Я знаю эти места как свои пять пальцев. – Он склонил голову и в упор посмотрел на Мэгги. – Не жалеете, что приехали со мной сюда?

– Что вы! – ответила она, думая о том, что взгляд Джейка всегда становится мягким и ласковым, когда он с ней разговаривает. – Чудесные места, великолепная природа.

– Я рад, что вам здесь нравится.

* * *

После небольшого отдыха Мэгги и Джейк снова отправились в путь и вскоре вышли на окруженную могучими вековыми дубами поляну.

– Там, за дубами, протекает речка, – сказал Джейк. – Слышите, как вода бежит по камням? На берегу мы и устроим пикник.

Через минуту они уже стояли на берегу быстрой речки, более широкой и глубокой, чем те, которые попадались им ранее.

– Красота! – с улыбкой произнесла Мэгги, оглядываясь по сторонам.

У нее было такое чувство, словно она находится в раю, особенно если сравнивать здешнюю природу с промышленным пейзажем пыльного, задымленного Окленда.

– Эту речку мы с братом и сестрой в детстве переходили вброд, – сказал Джейк.

– А хозяин этой земли не прогонит нас? Ведь мы с вами расположились в чужом владении, – вдруг спросила Мэгги, заметив неподалеку трейлер, а позади него расчищенное место, очевидно, под будущую стройку.

– Думаю, он не станет возражать, – усмехнулся Джейк. – Так что не беспокойтесь. Лучше давайте подготовим стол для пикника.

Они подошли к деревянному столику на поляне и стали стирать с него цветочную пыльцу и пыль, и снова их плечи соприкасались, как и некоторое время назад, когда они сидели у валуна. Сердце Мэгги учащенно забилось, и она взволнованно подумала о том, чем могут окончиться их совместные прогулки на природе. Ощущать крепкое, надежное плечо Джейка, конечно, очень приятно, но ее все время тревожила мысль о том, что столь тесный контакт вряд ли входит в программу психотерапевтического курса.

А может, все дело в феромонах? Мэгги читала в каком-то журнале, что существуют такие мельчайшие невидимые частички, и когда воздух насыщен ими, мужчин и женщин неудержимо влечет друг к другу. Частички кружат в воздухе, заполняя собой все пространство, и, возможно, здесь, у реки, их скопилось великое множество.

– Садитесь, – сказал Джейк, когда стол и скамейки были чисто вытерты.

Мэгги села, а он занял место напротив и стал доставать из рюкзачка продукты: сандвичи, упаковку чипсов и две бутылки содовой, которую они уже пили, когда останавливались отдохнуть. Мэгги и Джейк с аппетитом поели, наслаждаясь прохладой и прислушиваясь к журчанию реки. Вода ее была такой прозрачной, что Мэгги даже видела водяных насекомых, снующих от берега к берегу. Правда, настроение ее время от времени омрачали мысли о том, как будут развиваться их отношения с Джейком.

Поздно вечером Мэгги стояла в кухне у окна и, глядя на погруженный в темноту Окленд, вспоминала сегодняшний день. Мэгги видела лишь маленькие сигнальные огоньки в верхней части труб и представляла, что это огни города. Час назад она уложила Тима в постель, и сейчас он крепко спал, устав от множества впечатлений и долгой поездки, но на его губах застыла улыбка. Тим впервые побывал на ферме, подружился с Доусоном и даже получил от него в подарок котенка, которого назвал Джейком – в честь своего взрослого друга. Сейчас котенок сладко спал, свернувшись клубочком на соседней подушке.

Мэгги заварила травяной чай, села за стол, и перед ее внутренним взором поплыли чудесные картины уходящего дня. Она с улыбкой вспоминала, как Джо поддразнивал Джейка, обращаясь к нему "доктор Голдинг", представляла добродушное лицо Кэрол, в ушах звучали ее приветливые, произнесенные искренним тоном фразы. Мэгги видела Тима и Доусона, бегающих у дома, и себя, сидящую за дубовым столом в кухне в компании добрых, сердечных людей. Они лакомились сладким пирогом, обсуждали последние новости, и их разговор протекал так непринужденно, что Мэгги не покидало ощущение, будто Джо и Кэрол ее старые друзья.

Неожиданно Мэгги вспомнила Джину, и улыбка сбежала с ее лица. Нетрудно представить, сколько ехидных замечаний выслушала бы Мэгги, если бы рассказала ей о поездке на ферму к родственникам доктора Голдинга и о пикнике в лесу! Конечно, Джина стала бы утверждать, что Голдинг проводит сеансы не по правилам и использует доверчивую Мэгги в своих корыстных целях… Но что бы ни думала Джина по поводу сеансов Джейка, Мэгги была твердо убеждена: доктор Голдинг, умный человек и квалифицированный специалист, сразу догадался, в какой психотерапии она нуждается. Для нее лучшее лечение – прогулки на природе и общение с хорошими добрыми людьми.

Мэгги снова вспомнила, как плечо Джейка касалось ее плеча, лицо его приближалось к ее лицу, и у нее гулко забилось сердце. К чему могут привести подобные отношения? Неужели Мэгги опять совершит ошибку, как это случилось несколько лет назад, когда она влюбилась в Джеффа? И похоже, первый шаг на этом ложном пути она совершила уже сегодня…

Джейк довез их с Тимом до дома и, когда они прощались, сообщил, что в пятницу, как и договаривались, он заедет починить замки соседям. И Мэгги неожиданно для самой себя пригласила его на обед.

– Я приготовлю "чили". – И добавила: – И еще что-нибудь вкусное.

– Я очень люблю "что-нибудь вкусное", – улыбаясь, произнес он. – Спасибо за приглашение. Я обязательно приеду.

Мэгги вздохнула, поднялась из-за стола, снова подошла к окну и стала смотреть в северную сторону. Где-то там находятся Клоувер-Крик и Петалума… Интересно, чем сейчас занимается Джейк? Мэгги попыталась представить его дом, но не смогла. Она, к своему удивлению, внезапно осознала, что даже не знает, где Джейк живет. Кажется, где-то неподалеку от Петалумы… А Мэгги так хотелось знать, какой у него дом, мебель, что он обычно ест на завтрак, в какие магазины ходит за продуктами. И что будет с их дружбой через неделю, когда закончится ее восстановительный психотерапевтический курс.

Мэгги была так переполнена впечатлениями, что ей неудержимо хотелось поделиться ими с кем-нибудь. Но кому рассказать о сегодняшней чудесной поездке за город? Она вдруг вспомнила, что уже очень давно не писала писем родителям, и, поднявшись из-за стола, направилась в гостиную. Достала из шкафа бумагу, авторучку, конверт и вернулась на кухню. Несколько минут размышляла над тем, о чем написать, а потом решила рассказать обо всем, что происходило с ней за последнее время. О докторе Голдинге Мэгги решила лишь упомянуть: ходила, мол, на сеансы к опытному психотерапевту и очень им довольна.

Письмо получилось длинное, на трех страницах. Мэгги перечитала его, положила в конверт и оставила иа столе, чтобы утром сразу увидеть и по пути на работу заглянуть на почту и купить марку. Затем Мэгги погасила на кухне свет и, прежде чем отправиться в спальню, пошла в коридор проверить, надежно ли закрыта входная дверь.

Несмотря на поздний час, Мэгги не чувствовала усталости, и настроение у нее было приподнятым. И даже мысль о том, что через неделю, когда истечет срок трехнедельного восстановительного курса, их отношения с доктором Голдингом тоже могут закончиться, не омрачала его.

"Как будет, так и будет", – мысленно твердила себе Мэгги, но в глубине души очень надеялась, что их дружба с Джейком не только сохранится, но и окрепнет.

Глава 9

1 мая, пятница

Частный детектив Карсон Фуллер тридцать лет отработал в полиции, был дважды неудачно женат, имел троих детей, простреленное легкое, носил пластмассовый наколенник после того, как в ноге застряла пуля, выпущенная преступником из пистолета 38-го калибра, и долгое время считал, что его жизнь могла бы сложиться более счастливо, но лишь до тех пор, пока не познакомился с Джиной Туччи. Вот тогда-то Карсон Фуллер в полной мере осознал, что его долгая жизнь, оказывается, была весьма удачливой. И черт его дернул связаться с этой ужасной женщиной, сделав ее своей клиенткой!

И сейчас Джина Туччи в облегающем коротком зеленом платье сидела перед Карсоном Фуллером, закинув ногу на ногу, размахивая перед его носом руками с длинными острыми ногтями цвета бургундского вина, и вдалбливала ему, что он должен приложить все усилия к тому, чтобы вывести психотерапевта Джейсона Голдинга на чистую воду.

– Этот тип соблазняет мою подругу! – уже в который раз горячо повторяла она. – Он пользуется ее доверчивостью, играет с ней как кошка с мышкой. Не теряйте времени даром, ищите изобличающие Голдинга улики, копайте под него.

Карсон терпеливо улыбнулся, кивнул и положил руки на стол, надеясь, что Туччи последует его примеру и перестанет размахивать руками.

– Кое-что я уже проверил, – откашлявшись, произнес Карсон.

– И что вы обнаружили? – быстро спросила Джина.

– К сожалению, пока ничего такого, что компрометировало бы этого доктора, – со вздохом ответил сыщик. – В ассоциации психотерапевтов не припомнят ни одной жалобы на Голдинга.

– Может быть, Голдинг их подкупил! – возмущенно отозвалась Джина.

– Вполне возможно, – поспешно согласился сыщик. Он не исключал варианты, что коллеги покрывают этого Голдинга, или же тот мог их подкупить. Такое случается сплошь и рядом. Хотя вряд ли… В ассоциации психотерапевтов ему честно сообщили, что на Голдинга поступали две жалобы, правда, таковыми их даже и назвать нельзя. Каких-то два очень мнительных пациента выразили сомнение в правильности проводимых Голдингом сеансов. Мол, его методы вызывают удивление. Но Карсона Фуллера убедили, что "все недоразумения были немедленно улажены". Рассказывать Джине об этих незначительных эпизодах Карсон не собирался: хватка у нее была бульдожья, и она непременно уцепилась бы за них, что, по мнению сыщика, было бы напрасной тратой времени.

– Ищите, мистер Фуллер, ищите на него компромат, – продолжала настаивать Джина, и сыщик пожалел, что связался с этой клиенткой. – Не может быть, чтобы за Голдингом не числилось никаких грехов.

– А почему бы вам не поговорить со своей подругой, которую соблазняет этот доктор? – мягко спросил Карсон. – Выведайте у нее, как проходят сеансы, чем они на них занимаются. И если этот Голдинг проводит сеансы… неподобающим образом, можно неожиданно нагрянуть к нему в кабинет и застукать их там.

– Ни в коем случае! – возразила Туччи и даже подпрыгнула на стуле. – Ни в коем случае, – уже спокойнее повторила она. – И не смейте даже приближаться к моей подруге!

– Как скажете, – пожав плечами, невозмутимо отозвался сыщик.

Он не собирался спорить с этой ужасной женщиной и доказывать ей что-либо. И еще: в глубине души Карсон искренне сочувствовал незнакомому доктору Голдингу, которого в свое время тоже угораздило связаться с настырной Туччи. Как, должно быть, Голдинг ругал себя за то, что взял в пациентки Джину!

– Что вы собираетесь предпринять далее? – требовательно спросила она.

– Ну… у нас большое поле для маневров, – задумчиво ответил сыщик, поднимаясь из-за стола в надежде, что Джина поймет его намек, тоже встанет со стула и скроется за дверью.

Но Джина намеков не понимала и продолжала сидеть на стуле, закинув ногу на ногу. Тогда Карсон вышел из-за стола и стал расхаживать по кабинету, медленно приближаясь к двери.

– Как вы собираетесь действовать? – строго осведомилась Джина.

– Еще раз поговорить в ассоциации психотерапевтов, побеседовать с бывшими одноклассниками Голдинга, посмотреть его школьный дневник, покопаться в налоговых ведомостях, заглянуть в аудиторские записи на предмет обнаружения сведений о наложении ареста на имущество и просроченных закладных, – ровным голосом перечислял Карсон, надеясь, что этот длинный список произведет на Джину должное впечатление и она наконец уйдет. Ну сколько можно торчать в его кабинете? Неужели она не понимает, что частный сыщик – тоже человек? Он устал, хочет отдохнуть и выпить кофе. Кстати, ей вообще не обязательно знать, как он собирается выводить доктора Голдинга на чистую воду. Клиентке ведь важен результат, а не подробности его работы.

Наконец Джина неохотно поднялась со стула, и обрадованный Карсон направился к двери. Но сделав несколько шагов, Джина, к его досаде, остановилась, и он впервые заметил, что она маленького роста. По-видимому, недостаток роста компенсировался у нее неуемной энергией и огромной внутренней силой.

– Мне нужно как можно быстрее получить результаты, – настойчиво проговорила она, подняв голову и сверкнув глазами. – Не затягивайте свое расследование.

– Результаты будут очень скоро! – заверил он.

– Надеюсь, – сухо отозвалась Джина и вышла из кабинета. Карсон остановился на пороге, проводил ее тоскливым взглядом и посмотрел, как она входит в лифт, словно хотел убедиться, что Джина уже не появится здесь по крайней мере сегодня. Вернувшись в кабинет, он закрыл дверь, сел в кресло и принялся разминать затекшие мускулы. Нет, эта Джина Туччи – просто чудовище! Какая-то машина. Терминатор. Или игрушечный заводной кролик, работающий на батарейках. Ходит и говорит, говорит и ходит без остановки…

А сколько энергии у этой Туччи! За вчерашний вечер и сегодняшнее утро она оставила ему на автоответчике шесть сообщений. Шесть! Карсон специально подсчитал. А ведь за это время они разговаривали по телефону и назначили встречу на сегодняшнее утро. Неужели не могла подождать? Для чего надо было терроризировать его телефонными звонками и подгонять? Как будто от этого он станет работать быстрее.

А вообще Джина Туччи изменилась, осознал Карсон, наливая в чашку горячий кофе. Причем в худшую сторону, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Они познакомились, когда Джина обратилась к нему за помощью во время своего бракоразводного процесса. Она подозревала, что муж ей изменяет, и хотела извлечь из этого максимум выгоды. Карсон Фуллер взялся на работу и очень скоро отыскал компрометирующие мужа Джины факты. И даже сумел сделать несколько весьма красноречивых фотографий, доказывающих супружескую неверность мужа Туччи. Вручая Джине фотографии, Карсон был уверен, что она, взглянув на них, начнет плакать или по крайней мере опечалится. Он даже заранее жалел ее, понимая, как обидно одному из супругов своими глазами убедиться в измене другого. Но реакция Джины повергла Карсона Фуллера – человека, много повидавшего на своем веку и тридцать лет отработавшего в полиции, – в изумление. Джина Туччи схватила фотографии, просмотрела их, и в ее глазах мелькнуло злорадство, а на хорошеньком личике отразилось ликование. Джина торжествовала и почти смеялась, потому что неверность мужа была доказана и бракоразводный процесс обещал ей множество материальных выгод.

Карсон покачал головой, вспоминая о той встрече с Джиной, и поморщился. Ну и женщина! Он сделал еще несколько глотков горячего ароматного кофе, сел в крутящееся кожаное кресло – единственный предмет роскоши в спартанской обстановке его кабинета, задумался и вдруг ощутил острый приступ жалости к себе. Скучное дело. Когда Карсон вынужден был браться за такие вот нудные дела, он всегда жалел, что уже не служит в полиции. Работа частного детектива – далеко не такая захватывающая и интересная, как показывают по телевизору. Это не погони и схватки с опасными преступниками, а долгая, иногда бессмысленная работа с документами, отслеживание фактов, сопоставления, размышления… И расследование, которое ему поручила Туччи, будет развиваться по такому же сценарию. Бесконечные походы по конторам, копание в старых записях, беседы с людьми…

Карсон допил кофе и попытался сосредоточиться на деле доктора Голдинга. Кое-какие действия он уже предпринял сразу, как только договорился с Джиной, что берется за расследование. Но никаких компрометирующих психотерапевта фактов ему пока отыскать не удалось, к сожалению. Этот доктор – словно угорь, которого трудно ухватить. Выскальзывает из рук и уплывает. А может быть, он чист как невинный младенец и за ним не числится никаких грехов? Но эту мысль Карсон Фуллер отмел сразу, как несостоятельную. Таких людей не бывает, Карсон был в этом абсолютно убежден, ведь не зря же он тридцать лет прослужил в полиции. Правильно сказал однажды проповедник по радио: человек рождается во грехе, и с каждым новым произнесенным словом грехов у него накапливается все больше. Так оно и есть. И этому доктору, если вдуматься, ничто человеческое не чуждо. Он психотерапевт, у него обширная клиентура…

Карсон не доверял психотерапевтам и с большим сомнением относился к их деятельности. Слыхал он их сладкоголосые речи! Таких докторов, как Голдинг, частенько показывали по телевизору, и Карсон всегда удивлялся, как люди могут беспечно вверять им свою судьбу. Взять того же Голдинга: полное восстановление душевного равновесия, коренное изменение жизни за двадцать один день. Смех, да и только! Нет, Карсон не причислял доктора к разряду откровенных мошенников: у него законная практика, и если люди нуждаются в его услугах, значит, он имеет право на существование. Не сажать же его в тюрьму за психотерапевтическую деятельность, какой бы сомнительной она ни казалась Карсону? Если следовать этой логике, то тогда надо вообще пересажать весь город!

Карсон взял папку с документами, раскрыл ее и задумался. Итак, что ему уже удалось выяснить? Ни к уголовной, ни к административной ответственности Джейсон Голдинг никогда не привлекался. Даже если допустить мысль, что он все-таки обыкновенный мошенник, то пока ни одной жалобы на него не поступало. Финансовое положение… Вот тут есть над чем поразмыслить. Состояние у Голдинга приличное, платежей много, но не всегда они поступают точно в срок. Но за это не отправляют в тюрьму. Теперь клиенты… Вчера Карсон под видом потенциального клиента позвонил в офис доктора, но там никто не отозвался, и Карсон оставил на автоответчике сообщение с просьбой связаться с ним. И до сих пор ни ответа ни привета. Молчание доктора Голдинга немного настораживало сыщика, казалось подозрительным. Странно, неужели психотерапевт не нуждается в деньгах и новых клиентах? Судя по тому, что он задерживает текущие платежи, лишние деньги ему не помешают. Тогда почему он до сих пор не позвонил будущему клиенту?

Фуллер нахмурился. Не исключено, что подозрения Джины Туччи относительно пристрастия Голдинга к женскому полу имеют под собой основания. Может, этот доктор берет в клиенты исключительно особ женского пола? С этим вопросом следует тщательно разобраться. Но даже если выяснится, что подозрения Туччи безосновательны, Карсон будет копать под него и дальше.

Ведь как сказала Джина? Ей важно прижать к ногтю Джейсона Голдинга, и совершенно не имеет значения, на чем именно подловит его Карсон. Не может быть, чтобы за доктором не водилось никаких грешков.

Карсон Фуллер вздохнул, поднялся из-за стола, снял с вешалки плащ, надел и вышел, заперев дверь кабинета. Он направлялся в архив – покопаться в старых бумагах и записях – и очень рассчитывал, что обнаружит там какие-нибудь факты, компрометирующие Джейсона Голдинга. Карсон надеялся как можно быстрее расследовать порученное ему нудное дело и навсегда забыть о Джине Туччи и ее дурацком психотерапевте.

* * *

Джейк сел на траву, прислонившись спиной к стволу дуба, развернул бумаги с чертежами, которые собирался посмотреть, но мысли его были так далеки от работы, что сосредоточиться было трудно. Сегодня Линдси Хант опять оставила ему сообщение на автоответчике… Впрочем, почему только сегодня? В последнее время Линдси просто забрасывала его своими сообщениями, оставляя их везде, где Джейк мог появиться. Он понимал, что Линдси все равно его разыщет, и один раз все-таки заставил себя набрать ее номер, но, к его радости, ее мобильный телефон в тот момент был отключен. Больше попыток созвониться с ней Джейк не предпринимал. Да и зачем? Если Линдси так настойчиво добивается разговора, значит, рано или поздно она найдет Джейка.

О чем она намерена с ним поговорить? Об этом Джейку думать не хотелось. Все его мысли были заняты Мэгги Айви, и всякий раз, когда он о ней вспоминал, в его груди разливалось приятное тепло. Вот и сейчас Джейк с трудом заставлял себя смотреть в чертежи, думая о Мэгги, снова и снова восстанавливая в памяти детали вчерашней поездки на ферму, их прогулку и пикник на берегу маленькой речки. Вспоминая встречи с Мэгги, Джейк ощущал необыкновенный душевный подъем, и вместе с тем его удручала мысль, что очень скоро все это закончится. Время неумолимо движется вперед, в следующий четверг состоится последний сеанс так называемой психотерапии, и им с Мэгги придется расстаться… Да, расстаться, хотя думать об этом было невыносимо. Но иного выхода Джейк не видел.

Когда Джейк только начинал встречаться с Мэгги, он утешал себя мыслью, что будет играть роль психотерапевта до тех пор, пока не восстановится душевное равновесие Мэгги и не разрешатся ее проблемы. А едва он увидит, что с Мэгги все в порядке, он сразу же исчезнет из ее жизни…

До того, как она обнаружит обман. Джейк сознавал, что у него не хватило бы духу признаться наивной и доверчивой Мэгги в том, что он не доктор Джейсон Голдинг, а Джейк Купер и в психотерапии понимает не больше той мухи, которая сейчас жужжит над его головой.

Но так было вначале… И Джейку, к его удивлению, удалось помочь Мэгги справиться с жизненными невзгодами и почувствовать себя нормальной женщиной. Результаты его трудов были налицо: Мэгги постоянно пребывала в хорошем настроении, много шутила и смеялась. И уж конечно, не плакала. Вот, например, вчерашний день. Как весело они его провели! Сначала в компании Джо и Кэрол, потом отправились на прогулку, устроили пикник, и все время у Мэгги было замечательное настроение. И даже вечером, когда они возвращались из Клоувер-Крик в Окленд, Мэгги, несмотря на усталость, выглядела оживленной. Тим сидел между ними, держа на руках котенка, и дремал, а Мэгги постоянно улыбалась, делясь с Джейком впечатлениями от поездки. И так хорошо им было в обществе друг друга! Они не ощущали ни неловкости, ни напряжения, и казалось, что Джейк и Мэгги знакомы целую вечность.

Нет, Джейк не мог даже представить, что с ним случится, если он потеряет Мэгги – женщину, которую искал всю жизнь. Симпатичную, обаятельную, добрую, чем-то напоминающую его мать в молодости. А ведь Джейк всегда мечтал иметь хорошую дружную семью! Как, например, у Джо и Кэрол, Шелли и Тоби. И представлял в роли своей жены именно такую славную женщину, как Мэгги. И уж конечно, не Линдси Хант – с ее непомерными требованиями и запросами, заумными разговорами.

Джейк опять вспомнил доверчивый взгляд голубых глаз Мэгги, ее милую, немного смущенную улыбку и вздохнул. Ну как с ней расстаться? И к каким драматическим последствиям может привести его откровенность? Мэгги опять замкнется к себе и вновь окажется в том враждебном мире, в котором существовала до знакомства с Джейком.

По мере приближения последнего психотерапевтического сеанса мысль о том, что он навсегда потеряет Мэгги, приводила Джейка в уныние, и, чтобы отвлечься, он много времени уделял строительству своего дома. А дом рос прямо на глазах. Правда, вчера Джейк устроил для своей команды выходной, поскольку сам весь день провел на ферме. Но сегодня все снова собрались, и сейчас Джейк прислушивался к дружному перестуку молотков. Строители уже возвели стены, заканчивали второй этаж, где Джейк планировал сделать спальню. А завтра придет со своими приятелями Уолдо, они начнут проводить дымоход, крыть крышу и красить стены.

Никогда еще Джейк не возводил дома за столь короткий срок! По его расчетам, строительство дома должно завершиться как раз к следующему четвергу – дню, когда Джейк в последний раз выступит в роли психотерапевта, а потом… распрощается с Мэгги Айви навсегда. И произойдет это уже на следующей неделе.

Джейк убрал чертежи, закрыл глаза и задумался. Как оттянуть неизбежное расставание с Мэгги? Может быть, предложить ей пройти повторный восстановительный курс? А как объяснить, для чего это нужно? Предположим, она согласится. Но это означает, что Джейку и дальше придется играть ставшую ему уже ненавистной роль доктора Голдинга и продолжать обманывать Мэгги. О Господи, как Джейк устал притворяться и изображать другого человека! Иногда у него возникало ощущение, что если бы вдруг Мэгги прямо спросила его, кто он такой на самом деле, он без колебаний признался бы ей во всем. Но признаться в том, что он постоянно обманывал ее, значит, потерять ее навсегда. Разве Мэгги простит подобную ложь? Впрочем, он все равно потеряет ее независимо от того, скажет ей правду или нет…

Джейк поднялся и зашагал к своему грузовичку, чтобы взять инструменты и присоединиться к команде строителей.

– Эй, пошевеливайтесь! – добродушно улыбнулся он, подходя к дому и пробираясь на второй, уже почти отстроенный этаж. – Мне хочется поскорее переехать сюда!

В ответ раздались бодрые мужские голоса и зазвучали шутки. Джейк достал молоток и начал вбивать гвозди в стену. Один, второй, третий… ни на минуту не переставая думать о том, что произойдет в следующий четверг и как он признается Мэгги в том, что три недели обманывал ее, играя роль психотерапевта Голдинга.

"Я не могу потерять Мэгги, – мысленно твердил Джейк. – Не могу и не должен".

Но какие аргументы привести в свою защиту, какие убедительные слова подыскать, чтобы Мэгги простила его, он не представлял. Спустя некоторое время Джейк попрощался со строителями, спустился вниз и торопливо зашагал к своему трейлеру. Ему надо было принять душ и переодеться. Сегодня вечером Мэгги пригласила его на обед…

Мэгги еле дождалась окончания рабочего дня, забрала Тима из детского сада, прибежала домой, быстро переоделась и занялась приготовлениями к праздничному обеду. Собственно, почти все она сделала накануне, и теперь ей оставалось лишь разогреть тушенное со специями мясо в глиняном горшочке и приготовить шоколадную глазурь для сладкого пирога. Мэгги сняла крышку, помешала мясо и попробовала на вкус. Блюдо получилось восхитительным: острым, ароматным, с запахами красного стручкового перца и тушеного лука. Плотно закрыв крышку и убавив огонь, Мэгги занялась шоколадной глазурью.

Когда к приему гостей все было готово, раздался звонок в дверь. Мэгги побежала открывать и, увидев на пороге нарядного, чисто выбритого Джейка, распространявшего вокруг себя тонкий аромат туалетной воды, неожиданно смутилась.

– Я пришел раньше времени? – улыбаясь, спросил он.

– В самый раз, – ответила она.

В этот момент в коридор выбежал Тим в джинсах и куртке с капюшоном и, бросившись к Джейку в объятия, закричал:

– Я – Супермен!

Джейк обнял его, а потом подхватил на руки и стал подбрасывать вверх.

– Значит, ты Супермен? – сказал Джейк, опуская его и ставя на ноги. – А где же мальчик Тим? Я так хотел с ним увидеться. – И, подмигнув Мэгги, спросил: – Вы, случайно, не знаете, куда делся Тим?

Все трое весело засмеялись и направились в гостиную.

Два стола решили сдвинуть и поставить на заднем дворе, на котором мистер Джейкобсон очень кстати вчера подстриг траву.

– Какой красивый садик! – с улыбкой сказала ему Мэгги. – И цветы вы выращиваете замечательные.

Мистер Джейкобсон, к ее удивлению, покраснел, довольный похвалой, и опустил голову. Цветы, за которыми ухаживали миссис Уивер и мистер Джейкобсон, действительно были необыкновенно красивыми. Соседи принесли стулья, все расселись по местам и приступили к праздничному обеду. Мэгги поставила на стол мясо и торт в шоколадной глазури, миссис Уивер – салат из капусты, кукурузный хлеб и свежие бисквиты, молодая пара Рон и Карла Рамирес – несколько бутылок вина и охлажденные безалкогольные напитки. Их сосед из квартиры 10 не смог прийти, потому что работал, но передал Рону Рамиресу ключ от своей квартиры, чтобы в его дверь тоже врезали новый замок. Мистер Джейкобсон поразил всех своими кулинарными способностями: он приготовил необыкновенно вкусные тушеные баклажаны с сыром пармезан и принес две бутылки вина.

– Между прочим, это вино очень вкусное и дорогое, – шепнул Джейк на ухо Мэгги, и она улыбнулась.

Гости ели, пили, разговаривали и смеялись до восьми часов вечера, а потом дружно собрали пустые тарелки и унесли столы и стулья. А Джейк, как и обещал, принялся чинить замки, устанавливать на дверях щеколды и "глазки". Больше всех радовался мистер Джейкобсон: помимо прочего, Джейк починил и водопроводный кран в его кухне.

– Где вы всему этому научились? – удивилась Мэгги, с интересом наблюдая за тем, как Джейк ловко сверлит дрелью отверстия в двери.

– Так я же вырос на ферме! – отозвался он. – Я с детства умею обращаться с молотком, пилой и другими инструментами.

– Если вам когда-нибудь надоест психотерапия, вы всегда можете стать плотником или столяром, – улыбнулась Мэгги. – У вас это получается превосходно.

Джейк закончил работу лишь к полуночи, собрал инструменты и, увидев, что Мэгги вышла из комнаты Тима, спросил:

– Ну, как он? Спит?

– Да, в том же положении, как вы его оставили, – ответила Мэгги.

Некоторое время назад Джейк отнес усталого задень мальчика в спальню, снял с него джинсы, очки и уложил в кровать.

– Я тоже заглядывал к нему. Спит как убитый. Я не стал его беспокоить.

Мэгги села на диван, и Джейк занял место рядом с ней.

– У вас замечательный сын, Мэгги, – проговорил он.

– Да, Тим – хороший мальчик, – улыбнувшись, ответила она. – Представляете, теперь он постоянно носит не только куртку Супермена, но и джинсы!

– Почему?

– Хочет быть похожим на вас.

Джейк вздохнул и молча обвел взглядом гостиную.

– Как у вас тут все изменилось за неделю, – наконец сказал он, рассматривая висящие на стене картины. – Гостиная просто преобразилась, стала очень симпатичной и нарядной.

– Вам правда нравится? – встрепенулась Мэгги.

– Да, – искренне ответил Джейк. – Особенно ваши рисунки.

– Мне кажется, будто я заново родилась! – неожиданно призналась Мэгги, глядя в лицо Джейку, и добавила: – Если бы знали, как я вам благодарна!

Джейк наклонился к ней и нежно поцеловал в губы. Странно, но его поцелуй не смутил Мэгги: она не только не отстранилась, наоборот, ответила на его поцелуй. Тогда Джейк обнял ее, а Мэгги положила голову ему на плечо. У нее было такое чувство, будто она давно хотела, чтобы Джейк ее поцеловал, особенно после того, как они сидели, прислонившись к валуну, на опушке леса и их плечи соприкасались. Мэгги ощущала теплое, сильное плечо Джейка, и ей было так хорошо сидеть рядом с ним и слушать, как гулко бьется его сердце.

– Мэгги… – после долгого молчания начал Джейк, – я хочу вам кое-что сказать.

Она немного отстранилась, подняла голову и заглянула ему в лицо. Взгляд Джейка был серьезным, и у Мэгги вдруг сжалось сердце.

– Что? – тихо спросила она.

Снова повисла долгая пауза, а затем Джейк, заметив тревогу в глазах Мэгги, покачал головой и промолвил:

– Да так… ничего.

– И все-таки?

– Нет, ничего… Мне пора идти.

Он порывисто поднялся с дивана, направился к двери, и Мэгги последовала за ним. Несколько минут они молча стояли в коридоре, потом Джейк наклонился, поцеловал ее в щеку и ушел. Прильнув к новому "глазку", Мэгги смотрела, как он спускается по лестнице, и прислушивалась к звуку его удаляющихся шагов. Хлопнула входная дверь, и наступила тишина.

Мэгги тяжело вздохнула, а потом прошла в гостиную, села на диван и задумалась. О чем хотел с ней поговорить Джейк? Ответ был очевиден: он хотел сказать, что их полный восстановительный психотерапевтический курс подходит к концу и… расставание неизбежно. Но почему в таком случае он поцеловал ее в губы? Его поцелуй не выглядел прощальным. Когда люди собираются расставаться, они ведут себя по-другому.

Мэгги покачала головой и решила, что пора отправляться спать. Можно хоть до утра сидеть на диване, гадая над тем, что же хотел сказать ей Джейк, но даже если после окончания последнего сеанса в следующий четверг их дружба прекратится, нельзя ни в коем случае предаваться унынию.

"Как бы ни сложились дальнейшие отношения с Джейком, воспринимай все как естественный ход событий, – мысленно твердила Мэгги. – Жизнь продолжается, несмотря ни на что…"

Глава 10

9 мая, суббота

Вернувшись домой, Линдси сразу прослушала оставленные на автоответчике сообщения и, услышав голос Джейка, даже вздрогнула от неожиданности. Ну наконец-то она дождалась его звонка! Линдси снова и снова слушала оставленное Джейком сообщение, которое, собственно, и сообщением-то назвать было нельзя, пытаясь уловить нюансы, подтекст, однако… К ее досаде, ничего такого особенного она не обнаружила. Две скупые фразы, произнесенные обычным, можно сказать, скучным голосом.

"Линдси, ты просила меня позвонить. Вот я и звоню".

Господи, ну почему Джейк не перезвонил ей на прошлой неделе? Почему? Линдси набрала номер телефона офиса Джейка, но там никто не ответил, и она раздраженно бросила трубку на рычаг. Где он пропадает? Тяжело вздохнув, она сняла туфли и начала переодеваться. Может быть, Джейк пока морально не готов встретиться с ней? Или нарочно тянет время, желая ее помучить? Вряд ли… Скорее всего он позвонит ей после того, как пройдет курс у психотерапевта и тот прочистит ему мозги. До чего же это похоже на Джейка! Скрывать от близкого человека, что он посещает психотерапевта, прятаться, оставлять невнятные сообщения на автоответчике! Да, подобное поведение очень характерно для таких людей, как Джейк, – неуверенных в себе, со старомодными взглядами на жизнь. Ладно, надо набраться терпения и ждать, когда Джейк закончит сеансы у доктора.

И все же как обидно, что они не посещают психотерапевта вместе! Линдси много раз звонила в офис доктора Голдинга, но там постоянно включался автоответчик, и молодой женский голос предлагал оставить свои координаты или сообщение. И ни разу трубку не взял сам доктор Голдинг! А Линдси непременно нужно было побеседовать с ним лично, а не через секретаря.

И в тот день, когда Линдси, узнав о том, что Джейк ходит к доктору Голдингу, помчалась в его офис, они с Джейком разминулись. Ну что за невезение! Когда Линдси прибежала туда, офис был закрыт. Значит, Джейк только что ушел от доктора… Какая досада!

Линдси снова вздохнула и отправилась принимать душ, захватив с собой сотовый телефон на всякий случай: вдруг Джейк надумает ей позвонить?

"Терпение, – сказала себе Линдси. – Жди, и все будет так, как ты хочешь…"

Сегодня у Мэгги был день рождения, и миссис Уивер пригласила их с Тимом на завтрак. Она приготовила овсяную кашу, яичницу и бисквиты, а после того как они поели, с торжественным видом внесла в комнату сладкий пирог с зажженными свечами, и они с Тимом поздравили Мэгги, исполнив для нее песню "С днем рождения! ". Тим подарил Мэгги собственноручно сделанную в детском саду вазу для цветов, в которой красовалась шелковая маргаритка, а миссис Уивер преподнесла маленькую, перевязанную яркой ленточкой коробочку. Мэгги открыла ее и, к своему изумлению, обнаружила старинный золотой медальон с гравировкой на тонкой изящной цепочке.

– Миссис Уивер… – растерянно пробормотала она. – Ну, что вы… зачем… Такой дорогой подарок. Большое спасибо!

– Этот медальон достался мне от матери, – с улыбкой объяснила соседка. – У меня нет дочери, поэтому я хочу подарить его вам, Мэгги.

Мэгги горячо поблагодарила миссис Уивер и надела медальон на шею. После завтрака они вернулись домой, Мэгги включила телевизор в гостиной, чтобы Тим посмотрел мультфильмы, а сама направилась на кухню и подошла к окну. Фабричные трубы по-прежнему дымили, несмотря на субботний день, и приподнятое настроение Мэгги, в котором она пребывала все утро, сменилось унынием. И причину своей тоски Мэгги ясно осознавала: осталось всего два сеанса психотерапии, а с их окончанием завершатся отношения с Джейком. Да, именно об этом он и хотел ей напомнить, когда вчера вечером они сидели в гостиной на диване. Он чувствовал, что Мэгги тяжело переживает их будущее расставание, и своим поцелуем надеялся хоть немного ее утешить. Вне всякого сомнения, Джейк хотел намекнуть ей на завершение курса, но он слишком деликатен, чтобы произнести это вслух. И его поцелуй в щеку перед уходом означал сожаление по поводу неизбежной разлуки.

В гостиной зазвонил телефон, и Мэгги вздрогнула, испугавшись, что это может быть Джина. Беседовать с ней не было никакого желания. После их последнего разговора, закончившегося на повышенных тонах, Джина несколько раз пыталась связаться с Мэгги, оставляла сообщения на автоответчике с просьбой перезвонить, но она ни разу этого не сделала. Ей было так хорошо без нравоучений Джины, ее бесконечных советов и расспросов о сеансах у доктора Голдинга!

"Не буду подходить к телефону", – решила Мэгги, но трубку взял Тим, и через минуту она услышала его голос:

– Мама! Звонит бабушка. Она хочет с тобой поговорить.

Мэгги вздохнула и досадливо поморщилась. Несмотря на то что она написала родителям длинное, на трех страницах письмо, в котором рассказала, каким чудесным образом изменилась ее жизнь, меньше всего сейчас ей хотелось разговаривать с матерью. По ее мнению, та была законченной пессимисткой, во всех событиях всегда видела только отрицательные стороны и обладала удивительной способностью делать из мухи слона. Но Тим уже взял трубку, значит, предстоит долгий разговор с матерью.

– Привет, мама! – бодро поздоровалась Мэгги и, обернувшись к сыну, смотревшему мультфильмы, попросила: – Сделай, пожалуйста, звук потише.

– Ну наконец-то, – сказала мать, и Мэгги почудилось, что ее голос заполнил не только телефонную трубку, но и всю квартиру. Такое же ощущение у нее возникало, когда она разговаривала с Джиной. – Я уже собиралась вешать трубку. Почему ты так долго не подходила к телефону?

– Я была занята, а Тим смотрел мультфильмы.

– Понятно… Ну что ж, поздравляю тебя с днем рождения, дорогая.

– Спасибо.

– Расскажи, как ты поживаешь, – потребовала мать, – а то я все время тревожусь о тебе, особенно после того, как получила последнее письмо.

– Ты обо мне тревожишься? – изумилась Мэгги.

– Естественно, – сухо отозвалась мать.

– Но почему?

Удивлению Мэгги не было передела. Нет, это только ее мать, впервые за четыре года получив от дочери полное бодрости и оптимизма письмо, может заявлять, что она тревожится за ее судьбу! Неужели она написала что-нибудь лишнее? Мэгги напрягла память, пытаясь вспомнить, что именно она сообщила родителям. Нет, все в порядке… Она восторженно рассказала о поездке на ферму, о знакомстве с замечательными людьми – Джо и Кэрол, родственниками доктора Голдинга…

– Я дала прочесть письмо твоей сестре Джули, и она согласилась со мной, – ответила мать.

– В чем? – удивилась Мэгги.

– В том, что этот, с позволения сказать, доктор… – Мать выделила голосом последнее слово. – Этот доктор очень странно проводит курс лечения. – И сделала многозначительную паузу, очевидно, для того, чтобы Мэгги осознала важность услышанного. – Да… Так вот, мы с Джули крайне обеспокоены тем, что этот психотерапевт использует тебя в своих неблаговидных целях, – продолжала она уже угрожающим тоном. – Такое случается сплошь и рядом, дорогая. Взять хотя бы недавнюю публикацию в журнале "20/20". Там прямо говорится о том, что всякие недостойные люди, присвоившие себе право называться учеными-психотерапевтами, используют молодых и доверчивых женщин для… своих нужд. – И она снова сделала паузу, давая дочери вникнуть в смысл произнесенной ею фразы.

– Мама, о чем ты говоришь? – возмутилась Мэгги. – Какие нужды? – Она не хотела слышать про глупости, которые пишут в журналах о психотерапевтах. – Этот доктор совсем другой! Он… он очень добрый и порядочный человек.

На мгновение перед внутренним взором Мэгги промелькнули лицо Джейка, его добродушная улыбка, внимательный, полный сочувствия взгляд голубых глаз… и исчезли, словно испугавшись строгого голоса матери:

– Мы с Джули очень боимся, как бы ты не совершила серьезную ошибку, Мэгги. – Вздохнув, она добавила: – Опять не совершила.

Кровь прилила к щекам Мэгги. Так, начинается… Мать никогда напрямую не укоряла ее за то, что она осмелилась родить ребенка без мужа, но и не упускала случая высказать по этому поводу какое-нибудь ехидное замечание.

– Маргарет, сегодня я опять разговаривала с Бобби Семплом, – сообщила мать. – И он мне признался, что по-прежнему любит тебя и ждет твоего возвращения. Несмотря ни на что.

– Зачем ты с ним разговаривала? – возмутилась Мэгги. – Разве я просила тебя об этом? Да я даже и думать не хочу о Бобби!

– Однако вы переписываетесь, – заметила мать.

– Ну и что?

– Значит, что-то вас связывает.

– Но только не то, о чем ты думаешь!

И зачем она отвечает на его дурацкие письма? Разве Мэгги когда-нибудь всерьез думала о Бобби, как о будущем муже?

– А вот Бобби постоянно о тебе думает, – словно угадав ее мысли, сказала мать. – Вспоминает тебя, мечтает о будущем.

– Мама, я тебя очень прошу: предоставь мне право самой распоряжаться собственной жизнью!

– Знаешь, Маргарет, – задумчиво промолвила мать, – таким молодым и неопытным женщинам, как ты, сложно распознать истинные намерения мужчин, а они очень искусно умеют их маскировать под благородные.

– Мама, я не люблю Бобби Семпла! – настойчиво произнесла Мэгги. – Не любила и не люблю.

– Зачастую чувство возникает не сразу, оно формируется постепенно лишь после того, как люди проживут вместе какое-то время и лучше узнают друг друга! – возразила мать.

– Я не хочу формировать никаких чувств! – бросила Мэгги. – И ждать, когда узнаю человека получше!

– А как ты относишься к этому доктору? – вдруг строго спросила мать. – Ты его любишь?

– Не знаю! – в отчаянии выкрикнула Мэгги. – Не знаю! Может быть.

Прижимая телефонную трубку к уху и продолжая слушать громкий, с требовательными интонациями голос матери, Мэгги внезапно подумала о том, что она знает ответ на этот вопрос. Точнее, знала, и уже давно.

После разговора с матерью у Мэгги испортилось настроение, не хотелось ни рисовать, ни читать. Но и смотреть на унылый пейзаж за окном тоже надоело. Погода портилась, солнце скрылось за облаками, пошел мелкий моросящий дождик. Выходить в такую погоду на улицу гулять? Никакого желания. Хотя, как однажды с улыбкой ответила миссис Уивер на вопрос Мэгги, зачем она под дождем возится с цветами в саду, "люди – не сахар. От дождя не тают".

Наверное, она права. Мультфильмы закончились, и теперь Тим играл с котенком, размахивая перед ним яркой ленточкой, которой была обвязана коробочка с медальоном, подаренным миссис Уивер. Мэгги с озабоченным видом присела на диван и стала сосредоточенно думать, чем же ей заняться. Время – половина одиннадцатого утра, а она до сих пор так и не решила, как провести выходной. Привести в порядок квартиру? Неплохая идея. Может быть, уборка отвлечет ее от неприятных мыслей, вызванных недавним разговором с матерью, и поднимет настроение. А через пару часов, возможно, погода улучшится, и они с Тимом выйдут погулять.

Мэгги встала с дивана и направилась в ванную комнату взять "Аякс" и "Лизол", но в этот момент раздался звонок в дверь, и зазвучал радостный голос Тима:

– Мама! Иди сюда скорее! Посмотри, кто к нам пришел.

Мэгги бросилась в коридор и увидела на пороге улыбающегося Джейка. Тим радостно прыгал вокруг него.

– Мама! К нам приехал Джейк! – повторял он и счастливо смеялся.

В одной руке Джейк держал горшок с цветком, а в другой – нарядный пакет с эмблемой художественного салона.

– Тим, нельзя самому открывать дверь, – сказал Джейк, вручая цветок и пакет Мэгги. – Особенно если ты один дома. Больше так не делай. Договорились?

Удивленная неожиданным визитом, Мэгги смотрела на Джейка широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. От волнения сердце ее билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Наконец она опомнилась и смущенно пробормотала:

– Спасибо за подарки. Вам не следовало…

– Быть может, я купил не те принадлежности для рисования, какие вам нужны, но я плохо разбираюсь в подобных вещах. Так что заранее прошу меня извинить.

– Ну что вы! – воскликнула Мэгги, доставая из пакета акварельные краски "Призмаколор", упаковку специальной бумаги для рисования и комплект соболиных кисточек. – Джейк! Большое спасибо! – восхищенно глядя на подарки, промолвила она. – Какие чудесные краски! А кисточки…

– Поздравляю вас с днем рождения, Мэгги, – улыбаясь, сказал он.

– Спасибо. А откуда вы узнали, что сегодня у меня день рождения? – удивилась она. – Кто вам сказал?

Джейк с заговорщическим видом подмигнул Тиму и ответил:

– У меня есть один хороший друг, он мне и признался, что сегодня вы именинница.

– Да, вчера я по секрету сообщил Джейку, что у тебя сегодня день рождения, – кивнув, сказал Тим, держа его за руку.

– Тим, отойди от доктора Голдинга! – строго сказала Мэгги. – И перестань скакать вокруг него. Он уже устал от тебя.

– Нет, не устал! – мягко возразил Джейк. – Все в порядке, Мэгги. – И в подтверждение своих слов он поднял Тима на руки и стал его подбрасывать вверх и ловить. – Наверное, мне не следовало приезжать к вам, предварительно не позвонив, но у вас постоянно был занят телефон, – немного смущенно произнес он. – А мне не терпелось поздравить вас с днем рождения и вручить подарок.

– Да, телефон был занят, – кивнула Мэгги, и Джейк заметил, как по ее лицу пробежала тень. – Звонила моя мать, – со вздохом пояснила она.

– Понятно. – Джейк решил не спрашивать, почему, говоря о матери, Мэгги слегка нахмурилась. – А какие у вас планы на сегодняшний день? – поинтересовался он, опуская Тима и ставя на пол. – Уже решили, как его провести?

– Нет пока.

– Тогда у меня предложение: давайте все втроем совершим небольшую прогулку.

– Давайте! – радостно закричал Тим и подпрыгнул так высоко, что очки слетели с его носа и упали на пол.

– Тим! Перестань! – одернула его Мэгги.

Джейк наклонился, поднял очки с пола, осмотрел и подал Тиму.

– Осторожнее, а то они разобьются, – сказал он и, обращаясь к Мэгги, продолжил: – Я надеялся, что вы согласитесь, поэтому захватил с собой продукты для ленча. Так что о еде не беспокойтесь.

– А куда мы поедем? – спросила она.

– Паром перевезет нас на остров Эйнджел, там мы и погуляем. Можем даже взять напрокат велосипеды и покататься, а потом устроим пикник.

Мэгги смотрела на Джейка, слушала его и взволнованно думала о том, как матери могло прийти в голову, что этот человек пытается соблазнить ее! Джейк… в джинсовом костюме и кожаных ботинках для прогулки, с открытым, добрым лицом и проницательным взглядом… Высокий, сильный, надежный. Прекрасно относящийся к ее сыну. Предлагающий совершить увлекательную прогулку на пароме. Разве он похож на врача, использующего молоденьких пациенток для своих неблаговидных дел? Когда мужчины преследуют подобные цели, они не возят женщин к своим родственникам и не приглашают на прогулки с маленькими детьми. В общем, мать не права. И Джина тоже. Да, доктор Голдинг необычно проводит психотерапевтические сеансы, но разве можно обвинить его в том, что он пользуется доверчивостью женщин? Нет, Мэгги полностью доверяет Джейку и относится к нему так, как никогда не относилась ни к одному мужчине на свете. Даже к Джеффу.

Мэгги улыбнулась Джейку и сказала:

– Сейчас мы с Тимом быстро оденемся и через минуту будем готовы.

В девять утра, когда Джейк только собирался покинуть свой трейлер, он позвонил в справочную и узнал, что на паром, отправляющийся из Сан-Франциско, они с Мэгги и Тимом не успевают. Но можно сесть на паром в Тибероне. Джейку всегда нравилась эта прелестная рыбацкая деревушка, немного севернее Соселито, в округе Мэрии, и он мечтал показать ее Мэгги и Тиму. Джейк был уверен, что она тоже им очень понравится.

Они отправились тем же маршрутом, что и неделю назад в Клоувер-Крик на ферму Джо, пересекли мост, соединяющий Ричмонд и Сан-Рафаэль, но затем свернули на юг. Их путь пролегал вдоль побережья, мимо зданий, в которых располагались офисы многочисленных фирм, нарядных отелей, холмов, на которых не паслись коровы, а возвышались роскошные особняки. Мэгги с нескрываемым интересом рассматривала автомобильные салоны "мерседес-бенц" и "БМВ", ухоженные площадки для гольфа и тянущиеся вдоль побережья пляжи с чистым светлым песком.

Наконец они въехали в старинный маленький очень красивый городок с красными черепичными крышами и растущими по обеим сторонам улиц мамонтовыми деревьями и множеством ярких цветов.

Джейк незаметно наблюдал, с каким интересом Мэгги смотрит по сторонам, и радовался, что пригласил их с Тимом на прогулку. Ему постоянно хотелось возить Мэгги в разные городки, показывать достопримечательности и видеть ее счастливую улыбку и восхищенный взгляд.

Остановив грузовичок, Джейк помог Тиму и Мэгги выйти, и они направились к деревянному мосту, за которым раскинулось искусственное озеро с бьющим посередине фонтаном.

– Как здесь красиво! – воскликнула Мэгги, и Джейк улыбнулся, радуясь, что привез ее сюда.

– Все эти магазинчики… – кивнул он в сторону маленьких сооружений, стоящих по сторонам главной улицы, – раньше были плавучими домами. Потом их вытащили на берег и поставили на фундамент. Местные жители называют их кораблями.

– Как интересно… – зачарованно протянула Мэгги.

Джейк подумал, что сейчас она напоминает маленькую девочку, получившую долгожданный подарок к Рождеству.

Они медленно брели по улице, заглядывая в витрины магазинчиков, рассматривали вывески, и Джейку очень хотелось предложить Мэгги зайти в какой-нибудь из них и выбрать себе подарок, но он, к его большому сожалению, понимал, что делать этого нельзя. Ведь он в глазах Мэгги – психотерапевт, а доктора не должны дарить подарки своим пациентам. Мэгги может неправильно это истолковать. Господи, кто бы знал, как ему надоело играть роль Джейсона Голдинга! Как он устал притворяться, выдавая себя за психотерапевта! Хорошо бы поскорее сбросить эту ненавистную ему маску!

Вчера он совершил непростительную оплошность, поцеловав Мэгги в губы. Впрочем, Джейк не мог поклясться, что сегодня тоже не поцелует ее. И все же хватит, никаких поцелуев, он должен сыграть свою роль до конца!

Они медленно дошли до причала, у которого стоял паром, и Тим сразу побежал вниз к воде.

– Тим, осторожно! Не подходи близко к краю! – взволнованно крикнула Мэгги.

– Не волнуйтесь, я присмотрю за ним, – сказал Джейк и взял Тима за руку.

Джейк посадил мальчика к себе на плечи, чтобы ему был лучше виден залив, остров Эйнджел и холмы, покрытые сочной зеленой травой. Легкий ветерок разогнал облака, и яркие лучи солнца заискрились, отражаясь в воде.

Паром "Бонита" уже ждал пассажиров, Джейк открыл ведущие к трапу маленькие ворота и помог Мэгги и Тиму взойти на палубу. Кроме них, на пароме оказались еще двое – пожилая супружеская пара в теплых толстых свитерах.

– Готовы к отплытию? – раздался громкий женский голос, и Мэгги, к своему удивлению, увидела молодую женщину, примерно ее возраста, со спутанными рыжими волосами, в яркой зеленой куртке-ветровке, джинсах и кожаных ботинках для прогулки, как у Джейка. Капитаном парома оказалась женщина!

– Готовы! – за всех пассажиров откликнулся Тим.

– Вам с маленьким мальчиком лучше сесть впереди, – сказала капитан, обращаясь к Мэгги. – Детям всегда интересно смотреть на воду и на то, как управляют паромом.

– Спасибо, – улыбнувшись, сказала Мэгги. – Мы непременно так и сделаем.

Капитан парома, внучка Сэма Макдоно – владельца паромной компании Сан-Франциско "Бординг энд Чоудер-Хаус", не только замечательно справлялась со своими непосредственными обязанностями, но и рассказывала плывущим на остров Эйнджел пяти пассажирам интересные факты. Правда, Джейк в отличие от Мэгги и Тима слушал ее невнимательно. Он давно знал историю о жившей на острове миссис Перлес, которая во время землетрясения 1906 года в течение двадцати часов била в колокол, находящийся на маяке, пока колокол не сломался… Все мысли Джейка были заняты Мэгги Айви, ему очень хотелось взять ее за руку, но он опасался, что она рассердится. Нет, надо подождать, не торопить события.

Паром медленно причаливал к берегу. Джейк смотрел на невысокие холмы острова, ярко освещенного солнцем, и размышлял о том, что будет, когда курс Мэгги Айви закончится. Он все больше склонялся к мысли, что она чем-то расстроена. Что-то в ней неуловимо изменилось… Казалось, будто Мэгги хочет поговорить с ним о чем-то, но не решается.

Быть может, ей надоели его визиты, постоянные приглашения на прогулки и пикники, но она стесняется признаться ему в этом? Или Мэгги не испытывает к нему симпатии? По крайней мере не относится к нему так же серьезно, как он к ней. Нет, Джейк решительно отверг эту мысль. Взять хотя бы сегодняшнее утро, когда он без приглашения заявился к ней домой. Как она его встретила? В ее глазах светилась радость! Джейк видел, с каким энтузиазмом Мэгги приняла его приглашение совершить очередную экскурсию. А как был счастлив Тим! Да и сейчас Мэгги с интересом рассматривала приближающийся остров.

Но что произойдет с их отношениями через неделю? Даже если Джейк не надоел Мэгги и ей нравится проводить с ним время, то как она воспримет его признание, что он обманывал ее целых три недели, выдавая себя за Джейсона Голдинга? Об этом Джейк даже думать боялся.

Паром причалил, и капитан Макдоно объявила, что пассажиры могут сойти на берег. Джейк помог Мэгги и Тиму спуститься по трапу, предложил взять напрокат велосипеды и совершить экскурсию в иммиграционный центр. Пока они шли к пункту проката, Джейк продолжал незаметно наблюдать за Мэгги, пытаясь разгадать, что творится у нее в душе.

Они взяли напрокат два велосипеда, и Мэгги с улыбкой призналась:

– Я давно не каталась на велосипеде. Как бы не упасть!

– Не волнуйтесь, все будет в порядке! – заверил ее Джейк.

Он посадил Тима позади себя, и тот крепко обхватил его руками. Ощутив тепло его тела, Джек вдруг почувствовал, что за две недели сильно привязался к мальчику. Он не прочь был общаться с ним, читать книги, отвечать на его бесконечные вопросы… А еще Джейку очень нравилось, что Тим называет его по имени.

Некоторое время они ехали молча, Мэгги с Тимом с интересом поглядывали по сторонам. Джейку неожиданно вспомнилась Линдси. Она не любила кататься на велосипеде, боялась, что ветер испортит прическу. И в отличие от Мэгги никогда не ходила в шортах и теннисных туфлях, не понимала прелести пикников, была равнодушна к природе…

В полдень они добрались до иммиграционного центра. Джейк предложил сначала перекусить, а потом уж отправляться на экскурсию. Поставив велосипеды у огромного земляничного дерева, все трое сели на траву и достали продукты, которые захватил Джейк.

– Жаль, я не догадался взять с собой скатерть! – огорчился он.

– Ничего, и так все замечательно, – успокоила его Мэгги.

Они ели очень вкусные сандвичи, виноград и кексы "Хостесс", запивая их фруктовым соком из маленьких пакетиков.

– Мэгги, еще раз поздравляю вас с днем рождения! – сказал Джейк.

– Спасибо.

После еды все умиротворенно затихли, и Джейку страшно захотелось попросить у Мэгги прощения за то, что он две недели обманывал ее, притворяясь психотерапевтом. Прямо сейчас, здесь, в присутствии Тима. И признаться, что о встрече с такой женщиной он мечтал всю жизнь…

– Никто больше не хочет есть? – спросила наконец Мэгги. – Еще остались сандвичи.

– Нет, я сыт, – ответил Джейк, глядя ей в лицо.

– Я тоже! – откликнулся Тим.

И снова у Джейка возникло ощущение, что Мэгги хочет о чем-то с ним поговорить, но она лишь молча поднялась и стала собирать в пакет оставшуюся еду.

В иммиграционном центре, куда Джейк, Мэгги и Тим пришли на экскурсию, было сумрачно и сыро. К ним вышел экскурсовод – худощавый, маленького роста азиат – и стал рассказывать, как в недалеком прошлом в поисках лучшей жизни на остров Эйнджел прибывали иммигранты-китайцы. Все внимательно его слушали, а Тим с серьезным видом смотрел по сторонам, то и дело поправляя свои очки.

– Как на остров Эллис в Нью-Йорке, – шепнула Мэгги Джейку, и он молча кивнул.

Джейка в отличие от Мэгги и Тима мало интересовали истории экскурсовода о том, как проверяли грамотность иммигрантов и их физическую выносливость. Все его мысли были заняты Мэгги. Он исподтишка наблюдал, с каким волнением она слушает гида, сочувствуя тяжелой участи несчастных китайцев. Но тут экскурсовод пригласил их в маленький музей, и Мэгги последовала за ним. Тим же стал собирать камешки во дворе под присмотром Джейка. Больше всего мальчика сейчас волновал вопрос: почему Макдоно, капитан парома, сказала, что на острове не водятся белки и бурундуки?

– Джейк, ну как же так? – удивлялся мальчик. – Ведь на острове полно деревьев!

Спустя какое-то время Джейк с Тимом поспешили за Мэгги в маленький музей, демонстрирующий быт китайцев-иммигрантов. Убогие, с низкими потолками бараки без окон, в каждом – двухъярусные узкие койки без постельного белья, металлический стол и раковина.

Мэгги остановилась у стены, стала рассматривать начертанные на ней иероглифы, прочла перевод, сделанный уже после того, как бараки превратили в музей, и лицо ее опечалилось.

– Мэгги, вы чем-то расстроены? – спросил Джейк, подходя к ней и останавливаясь рядом.

– Да… Я только что прочитала перевод, – качая головой, ответила она. – Бедные люди! Здесь сохранились настоящие поэмы… О том, как китайцы прибывали сюда в надежде на лучшую жизнь, о лишениях, которые им приходилось терпеть, чтобы получить вид на жительство. Об одиночестве в чужой стране, о тоске по родине и оставшимся там семьям. Китайцы ощущали себя здесь узниками и мечтали получить долгожданную свободу.

Слушая взволнованные слова Мэгги, Джейк снова подумал, что она – очень добрая, принимает близко к сердцу страдания незнакомых людей, покинувших свою страну и не нашедших счастья в чужой. Почему-то в памяти Джейка возник пыльный, задымленный Окленд, его поросшие сорняками тротуары и дворы, рассказ Мэгги о родном штате Джорджия и о Бобби Семпле, ждущем ее возвращения… Повинуясь порыву, Джейк обнял Мэгги за плечи, хотя и поклялся себе, что никогда больше не позволит ничего подобного, а она улыбнулась и положила голову ему на плечо.

Ощущая ее тепло, Джейк вспоминал их первую встречу, так называемый сеанс психотерапии, распухшее от слез красное лицо Мэгги, ее несчастные глаза… И, не сдержав своих чувств, Джейк вдруг наклонился и поцеловал ее в губы. Они были мягкие, солоноватые на вкус от слезинок, которые Мэгги пролила, жалея несчастных иммигрантов-китайцев.

– Все хорошо, Мэгги, – еле слышно прошептал он. – Все… будет хорошо.

Мэгги ничего не ответила, лишь молча кивнула, а Джейк еще крепче прижал ее к себе и внезапно произнес:

– Мэгги, не уезжайте из Сан-Франциско. – Он нежно коснулся губами ее щеки. – Я не хочу, чтобы вы уезжали. Останьтесь со мной, Мэгги…

Они возвращались домой поздно вечером. Тим дремал на сиденье между Джейком и Мэгги, но сразу проснулся, когда грузовичок остановился перед "Эмбаркадеро-Армс". Попыток обнять или поцеловать Мэгги Джейк больше не делал. Во-первых, он боялся, что Мэгги удивит его странное поведение, ведь он – ее врач, а не приятель, а во-вторых, его не покидало ощущение, что Мэгги чем-то обеспокоена, но не решается поделиться с ним своими проблемами. А если ей действительно неприятны его объятия и поцелуи и она просто стесняется сказать ему об этом?

Впрочем, больше всего Джейка волновало иное: что будет, когда закончится курс психотерапии? Как он признается Мэгги, что обманывал ее на протяжении долгого времени, выдавая себя за другого? Какие слова подберет, чтобы убедить Мэгги простить его и… остаться с ним?

Они вошли в дом, Тим сразу побежал в спальню, посмотреть, чем занимается котенок. Мэгги направилась на кухню, и Джейк последовал за ней. Услышав его шаги, Мэгги обернулась и с улыбкой произнесла:

– Джейк, спасибо вам за все.

– За что, Мэгги? – удивленно спросил он.

– За все! За подарки ко дню рождения, за чудесную прогулку на остров.

– Я рад, что вам там понравилось.

Мэгги хотела еще что-то сказать, но передумала и лишь покачала головой. Джейк понимал, что время позднее, ему пора уходить, но так не хотелось оставлять Мэгги! А может, прямо сейчас признаться ей во всем?

– Мэгги… – неуверенно произнес он. – Да?

"Но что сказать? Мэгги, я хочу, чтобы вы знали… все, о чем я вам говорил, – правда… Я люблю вас, я мечтаю быть с вами рядом… Я обманывал вас, притворяясь психотерапевтом, но только лишь потому, что искренне хотел вам помочь…"

Джейк уже открыл было рот, чтобы произнести первую фразу, но в этот момент в гостиной раздались телефонные звонки – очень громкие и настойчивые. Мэгги шагнула к двери, но на мгновение остановилась и, обернувшись, быстро произнесла:

– Пойду узнаю, кто это так поздно звонит.

– А мне пора домой, – избегая ее взгляда, пробормотал Джейк, взял свою куртку и побрел в коридор. – Спокойной ночи, – произнес он, открывая дверь. – Надеюсь, во вторник мы увидимся?

Мэгги молча кивнула и закрыла за ним дверь. Несколько мгновений Джейк стоял и слушал, как она запирает замки и дверную щеколду, а потом, тяжело вздохнув, стал медленно спускаться по старым каменным ступеням.

Сидя в своем грузовичке, Джейк ни на минуту не переставал думать о Мэгги и представлять, чем они сейчас с Тимом занимаются. Наверное, уже легли спать, устав после долгой прогулки. Вот если бы они с Мэгги познакомились при иных обстоятельствах, а не в офисе этого доктора Голдинга! На улице, в церкви или в банке, где работает Мэгги. Так нет же, угораздило Джейка делать замеры на стенах в кабинете психотерапевта именно в тот момент, когда там появилась Мэгги! А потом началась вся эта ложь…

Почему Джейк не признался сразу, что он не доктор Голдинг? Ведь он мог бы сказать: я не врач, но хочу вам помочь и надеюсь, мне это удастся. И уж если он по собственной глупости и опутал себя паутиной лжи, как выразилась его мать, то хотя бы не надо было торопиться с поцелуями и объятиями! Ведь теперь, когда Мэгги узнает об обмане, она решит, что Джейк просто использовал ее. Ну и чем же он лучше того парня, Джеффа, который сначала воспользовался доверчивостью юной Мэгги, а потом бросил ее? Ничем.

Джейк вспомнил реакцию Мэгги на его просьбу не уезжать и остаться с ним: она промолчала, не проронив ни слова. А как ей еще поступать? Бросаться ему на шею? Правильно сделала, что промолчала, ведь она принимает его за врача, хотя теперь, наверное, очень удивляется его странным психотерапевтическим сеансам… Ну и как признаться в обмане?

Грузовичок свернул в сторону и через несколько минут остановился перед домом. Джейк открыл дверцу, спрыгнул на землю и залюбовался своим домом. Да, они с ребятами потрудились на славу! Дом получился замечательный. Наружная обшивка из кедра, каминная труба выложена речной галькой. Кажется, будто дом стоял здесь всегда, он очень органично вписался в ландшафт.

Джейк прошелся по просторным комнатам, и его шаги гулким эхом отдались от стен. Вчера провели электричество, завтра маляры придут красить стены, а в понедельник полы застелют коврами.

Когда Джейк только приступал к строительству, он очень торопился, подгонял свою команду, постоянно просил работать быстрее. Он так надеялся, что в этом доме…

Джейк горестно вздохнул и, покинув дом, побрел к грузовичку. Забрался в кабину и стал прикидывать, как провести остаток вечера. Возвращаться в трейлер ему не хотелось, и он решил заехать в офис и посмотреть, не оставила ли ему Этельда какое-нибудь сообщение или поручение. Включил мотор и выехал на дорогу, ведущую к Петалуме.

В офисе, как и предполагал Джейк, было темно и пусто. Пунктуальная Этельда каждое утро приходила в офис ровно в семь и в четыре дня отправлялась домой. Иногда она работала и по выходным, выполняя специальные заказы. Джейк включил свет, подошел к холодильнику и, открыв его, увидел бутылку пепси-колы и пакет молока. Взял кофейник, наполнил водой и поставил варить кофе. На столе лежала папка с надписью "Реконструкция офиса доктора Годдинга", к ней был прикреплен листок розовой бумаги, на котором витиеватым почерком Этельды было написано: "Звонил доктор Голдинг. Хотел поговорить с подрядчиком, но не со мной, а с тобой. Женщина-подрядчик – это выше его понимания, поэтому беседовать со мной он не пожелал…"

При одном упоминании о докторе Голдинге Джейка передернуло. С некоторых пор он уже не мог слышать это имя и очень сожалел, что они с Этельдой взялись за ремонт в его офисе. Но вместе с тем… если бы не этот заказ, он никогда бы не познакомился с Мэгги Айви. Господи, как все перепуталось и переплелось!

Джейк налил в чашку горячий кофе, выпил его и несколько минут сидел с задумчивым видом. Настроение было отвратительным, он ощущал себя одиноким и несчастным, хотелось с кем-нибудь поговорить, излить душу. Вот если бы можно было вернуться к Мэгги… Нет, этот вариант исключен. Но есть еще один человек, который непременно выслушает его и даст хороший совет. Джейк порывисто поднялся из-за стола, вышел из офиса и, сев в свой грузовичок, поехал к старшему брату.

Услышав в телефонной трубке громкий настойчивый голос Джины, Мэгги досадливо поморщилась. Господи, зачем она подошла к телефону! Могла бы догадаться, что только Джина имеет дурацкую привычку звонить поздно вечером, когда люди ложатся спать. А может, и хорошо, что она позвонила, отвлекла Мэгги, которая уже собиралась признаться доктору Голдингу в любви. Прямо на кухне, у окна.

– Ты соображаешь, что делаешь? – набросилась на нее Джина.

– А что я делаю? – растерянно спросила Мэгги. – О чем ты говоришь?

– Я говорю о вашей интрижке с доктором Голдингом! – запальчиво крикнула Джина.

Ошеломленная Мэгги попыталась возразить, но Джина не дала ей опомниться.

– И ты еще утверждала, будто ваши отношения не выходят за рамки официальных! – Голос Джины звенел от негодования.

– Ну… я не знаю, что ты имеешь в виду, – пролепетала Мэгги.

– А то, что он тебя несколько раз целовал! – торжествующе объявила Джина.

– Откуда ты знаешь про поцелуи? – быстро спросила Мэгги, тотчас сообразив, что выдала себя.

– Мне рассказал об этом Тим!

– Тим? – изумилась Мэгги. – Ты… ты допрашивала моего сына? – возмутилась она. – Как ты посмела?

– Господи, Мэгги, какая же ты наивная, – со вздохом проговорила Джина. – Совсем как ребенок. – И, помолчав, добавила: – Ну ничего, я выведу этого типа на чистую воду. Очень скоро у него отберут лицензию.

– У кого отберут лицензию?

– У Джейсона Голдинга! – объявила Джина.

– За что?

– За нарушение профессиональной этики и правил, строго запрещающих врачам выходить за рамки официальных отношений с пациентами. Голдинг этим пренебрег, так пусть поплатится. Я обо всем позабочусь, не беспокойся.

– Ты… позаботишься? – Мэгги не верила своим ушам. Все, о чем говорила Джина, казалось бредом сумасшедшего.

– Уже позаботилась!

Почувствовав внезапно навалившуюся усталость, Мэгги бессильно рухнула на диван.

– Я наняла частного сыщика, – медленно, по слогам произнесла Джина. – И очень скоро твой Голдинг получит по заслугам. И не только за то, что развлекался с тобой…

– Джина, о чем ты говоришь? – прошептала Мэгги.

– Скоро узнаешь. И поймешь наконец, что я была права. И если ты думаешь…

У Мэгги больше не было сил слушать, и она со злостью швырнула трубку на рычаг.

"Я делаю это уже второй раз, – подумала она. – Не прощаясь, обрывая ее на полуслове, бросаю трубку".

Несколько минут Мэгги сидела неподвижно, пытаясь успокоиться и осознать услышанное. Неужели это правда? Джина наняла частного детектива для того, чтобы тот, как она выразилась, вывел доктора Голдинга на чистую воду? Подруга частенько угрожала разным людям судебными преследованиями, но еще ни разу не довела дело до конца. А если на сей раз Джина выполнит угрозу? Ведь не просто же так она наняла детектива?

И еще: не может быть, чтобы Джина все время ошибалась. Когда она впервые заговорила о том, что доктор Голдинг странно проводит сеансы психотерапии, у Мэгги возникло смутное ощущение надвигающейся беды, но она постаралась не думать о плохом. А что, если Джина права? Ведь она сама лечилась у Голдинга, знакома со многими людьми, которые тоже пользовались услугами психотерапевтов, а значит, имеет представление о том, как должны проходить сеансы. Да, Джина разбирается в этом значительно лучше Мэгги. Неужели Джейк обманывает ее?

"Не надо называть его Джейком! – мысленно поправила себя Мэгги. – Он твой врач, а не приятель".

Горестно вздохнув, она поднялась с дивана и побрела укладывать Тима спать. В ушах Мэгги все еще звучали едкие фразы Джины, как у Голдинга отберут лицензию за то, что он "завел с ней интрижку" и за какие-то еще делишки, и сердце ее сжималось от боли.

Лежа в постели, Мэгги долго не могла заснуть, думая о докторе Голдинге, о Джине, которая, возможно, оказалась права, и о том, что на следующей неделе ее психотерапевтические сеансы завершатся. А следовательно, доктор навсегда исчезнет из ее жизни…

Подойдя к дому и увидев, что в одном из окон горит свет, Джейк обрадовался. Хорошо, что Джо еще не лег спать. Наверное, смотрит новости, в которых всегда сообщают итоги бейсбольных матчей. Джейк тихонько постучал, через минуту дверь распахнулась, и на пороге появился старший брат.

– Это ты? – вместо приветствия удивленно спросил он.

– Как видишь.

– Почему так поздно? А, догадываюсь… У тебя неприятности, надо поговорить, – усмехнулся он. – Ну, заходи.

Они вошли в гостиную, Джо выключил телевизор и двинулся на кухню.

– Ну, рассказывай, – сказал Джо, когда они сели за дубовый стол друг против друга. – Ты голоден?

– Немного, – после паузы ответил Джейк.

Джо подошел к холодильнику и достал блюдо с жареными цыплятами. Поставил его разогревать в микроволновую печь и занялся приготовлением кофе.

– Так что случилось? – снова спросил он. – Она обо всем догадалась? Раскусила тебя, горе-психотерапевта?

– Нет пока, – покачав головой, отозвался Джейк, глядя на старшего брата и радуясь, что приехал к нему. Джейк любил Джо: в нем чувствовались основательность и надежность, и к тому же брат напоминал ему отца. К кому же еще приезжать за советом, как не к Джо и Кэрол?

Джо достал из микроволновой печи подогретую еду и поставил тарелку перед Джейком.

– Ешь! – сказал он. – Значит, пока она ни о чем не догадывается?

– Пока нет, – повторил Джейк. – Но ведь это не может продолжаться вечно.

– Конечно, не может, – согласился Джо и принялся с аппетитом есть жареного цыпленка. – Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Да… похоже, в последнее время отношения с женщинами у тебя складываются не лучшим образом, – задумчиво добавил он, наливая в кружки горячий кофе. Затем достал из холодильника густые сливки и поставил на стол.

Увидев кружки, такие же как у Мэгги, Джейк почувствовал, как защемило сердце. Он вспомнил, как несколько дней назад они вчетвером сидели в этой кухне за дубовым столом, пили кофе и весело смеялись. Какой счастливой тогда выглядела Мэгги!

– Да… – покачал головой Джо. – Сначала Линдси, теперь Мэгги. Ответь мне откровенно, ну что ты нашел в этой Линдси? Прямо тебе скажу: эта девица, как только я увидел ее, сразу напомнила мне манекен из магазина дамской одежды. Ну разве можно быть счастливым с такой женщиной? Да никогда! – Джо сделал несколько глотков кофе и продолжил: – Теперь эта Мэгги…

– Она тебе тоже не понравилась? – нахмурился Джейк.

– Мэгги мне очень понравилась, – быстро ответил Джо и, заметив, что брат не притронулся к еде, спросил: – Почему ты ничего не ешь?

– Аппетит пропал.

– Так ты не будешь есть цыпленка?

Джейк покачал головой, и Джо, подвинув к себе его тарелку, принялся за еду.

– Что ты хотел сказать насчет Мэгги? – спросил Джейк.

– Мэгги мне понравилась, – повторил Джо. – Она хорошая женщина, не чета Линдси, и очень тебе подходит. Вот только не пойму, для чего ты так все запутал… И вместо того, чтобы сразу ей во всем признаться, продолжаешь лгать дальше. – Джо достал из шкафчика яблочный пирог и откусил большой кусок. Затем достал нож и обрезал обкусанные края, чтобы скрыть от Кэрол свои дурные манеры.

"Для чего надо было откусывать от пирога, а потом обрезать края? – удивленно подумал Джейк. – Нет бы сразу отрезать кусок и съесть".

– Так что ты мне посоветуешь? – спросил он у брата, когда тот наконец насытился и, откинувшись на стуле, скрестил руки на груди.

– Привози ее сюда, если хочешь, – предложил Джо. – Мы посидим, выпьем кофе, а потом ты ей во всем признаешься. Мы тебя поддержим. Расскажем, какой ты хороший… Правда, иногда совершаешь странные поступки, но, разумеется, не из коварства, а по глупости. В общем, замолвим за тебя словечко, Джейк. Да и Кэрол в случае чего успокоит Мэгги. Она это умеет.

– Спасибо, что не подозреваешь меня в коварстве, – усмехнувшись, проговорил Джейк. – И за то, что так высоко оцениваешь мои умственные способности.

– Пожалуйста, – добродушно улыбаясь, ответил Джо. – В общем, подумай над моим предложением.

– Ладно.

– Останешься ночевать?

– Пока не решил.

– Давай решай, а я пошел спать, – объявил Джо, поднимаясь из-за стола. – Завтра мне рано вставать. Где диван и одеяло с подушками, ты знаешь.

– Знаю.

Джо ушел, а Джейк налил себе еще кофе и, глядя в пространство, стал размышлять о той странной и запутанной ситуации, в которой оказался. Когда за окном рассвело, Джейк на цыпочках, чтобы не разбудить семью брата, покинул кухню и вышел на крыльцо. Спящие там собаки проснулись, насторожились, он их тут же успокоил, и псы завиляли хвостами.

По дороге домой Джейк взволнованно думал о том, что непременно последует совету брата: пригласит Мэгги на ферму, в присутствии Джо и Кэрол признается ей во всем и попросит прощения. Он очень надеялся, что Мэгги поймет его и простит.

Глава 11

10 мая, воскресенье

Вернувшись в трейлер, Джейк лег спать, а проснувшись через несколько часов, почувствовал себя значительно лучше. Он встал, умылся, тщательно побрился и, окинув пристальным взглядом свое жилище, понял, что необходимо навести порядок.

После уборки он позвонил матери и сообщил, что сегодня собирается навестить ее вместе с Мэгги Айви. Миссис Купер очень обрадовалась и одобрила его решение признаться во всем Мэгги.

– Но я хочу рассказать ей обо всем после обеда, – предупредил Джейк. – Так что потерпи. Договорились?

– Хорошо, – согласилась миссис Купер. – Я буду молчать как рыба. – Она сделала паузу, а затем спросила: – Джейк, а вы с ней пойдете на воскресную службу в церковь?

– Пока не знаю, – ответил он. – Как получится. Лучше нас не жди, иди одна.

Они распрощались, и Джейк, повесив трубку, стал размышлять, как бы поделикатнее пригласить Мэгги на ферму. Позвонить по телефону или явиться к ней домой? Вчера поздно вечером они расстались натянуто. Мэгги говорила мало, неохотно и выглядела какой-то озабоченной. Должно быть, ее смущало его поведение. Ведь он для нее – психотерапевт, а врачи не должны позволять себе подобное. Не надо было торопиться с объятиями и поцелуями!

Джейк поднялся с дивана, еще раз критически оглядел свое жилище и остался доволен. Прямо сейчас он отправится к Мэгги домой, привезет ее сюда, покажет свой, дом, а затем они поедут на ферму. Пока Кэрол и Джо будут в церкви, он признается в обмане, попросит у нее прощения, и если она его простит, они отправятся к матери на обед.

Нет, прежде чем ехать к Мэгги, надо предупредить ее о своем визите. Так поступают воспитанные люди. Вернувшись к телефону, Джейк набрал номер Мэгги, но услышал лишь ее записанный на пленку голос. Мэгги сообщала, что никого нет дома, и просила оставить сообщение. Джейк назвался и с досадой покачал головой. Ну и что теперь ему делать? Все утро он был полон решимости объясниться с ней, строил планы, надеялся…

А что, если все-таки поехать в Окленд? Может быть, Мэгги дома, просто не хочет подходить к телефону? Джейк порывисто вскочил с дивана, но тотчас сел обратно. Нет, ехать нельзя. Если Мэгги дома, но не берет трубку, значит, не хочет ни с кем разговаривать. Не исключено, что и с ним в том числе. Нет, являться без приглашения он не станет. Нельзя быть таким навязчивым.

Обхватив голову руками, Джейк с горечью думал, что его грандиозным планам на сегодняшний день не суждено сбыться. А он так надеялся увидеть Мэгги, объясниться с ней, попросить у нее прощения и рассказать о своих чувствах! Мечтал снова привезти ее на ферму, познакомить с матерью…

Вспомнив о матери, Джейк поднялся с дивана, подошел к телефону и позвонил ей. Сообщил, что планы изменились, сегодня он не приедет, попросил передать Джо и Кэрол не ждать его к обеду. Затем взял ключи и направился к выходу, решив посвятить день строительству нового дома.

А Мэгги… Что ж, если она хочет провести выходной день в одиночестве, он не станет ей мешать.

В ночь с субботы на воскресенье Мэгги почти не сомкнула глаз. Она долго лежала в постели без сна, вспоминая свои былые отношения с Джеффом, и думала о Тиме, радуясь, что он у нее есть. Иногда она на короткое время проваливалась в сон, но тотчас же просыпалась и снова принималась размышлять о жизни, чувствуя себя усталой и измученной.

Наконец под утро, около пяти часов, Мэгги с досадой поняла, что заснуть ей не удастся, встала с постели и принялась бродить по своей маленькой квартирке, думая, чем бы ей заняться. Обычно люди борются с бессонницей с помощью алкоголя или снотворного, некоторые посещают специальные сеансы, нормализующие сон, но у Мэгги имелось свое, хорошо проверенное средство: надо просто-напросто заняться уборкой квартиры. Прием алкоголя и лекарств вредит здоровью, специальные сеансы стоят дорого, а прибрать никогда не помешает.

Мэгги решила начать с кухни. До блеска надраила хромированную поверхность раковины, подмела пол, а потом и вымыла его, протерла оконные стекла, постирала занавески. Затем испекла сладкий пирог, а когда Тим проснулся, они вместе украсили его.

Дважды звонил телефон, но Мэгги и не подумала брать трубку. Слушать оставленные на автоответчике сообщения у нее тоже не было желания. Ну кто может звонить в воскресное утро? Только Джина или мать. Нет, Мэгги не собирается портить себе настроение, выслушивая очередные угрозы Джины в отношении доктора Голдинга или ехидные реплики матери о сомнительных психотерапевтах. Мэгги и в голову не могло прийти, что два раза ей звонил доктор Голдинг!

После завтрака Мэгги с Тимом решили прогуляться. Неплохо бы отвести мальчика куда-нибудь на воскресный ленч. Сев в автобус, мать с сыном поехали в "Макдоналдс". Затем они отправились в кинотеатр, где по выходным на дневных сеансах показывали старые диснеевские мультфильмы.

После просмотра мультфильмов, довольные и веселые, Мэгги с Тимом пошли к причалу, полюбовались лодками и катерами, побросали в воду камешки, а затем долго гуляли в парке. Они вернулись домой лишь к вечеру.

Уложив сына в постель, Мэгги неожиданно для себя расплакалась, но не как раньше – горестно, со всхлипами и жалостью к самой себе, а так, скорее для разрядки. По-плакав немного, Мэгги вытерла слезы, успокоилась и почувствовала себя намного лучше. На душе было спокойно, и все тревожные мысли, преследовавшие ее в последнее время, улетучились.

"Нет, все-таки слезы очень помогают", – улыбаясь, думала Мэгги.

Недавно она прочла в журнале, что слезы действуют на человека благотворно, способствуя душевному расслаблению и успокоению. Почувствовав сильную усталость, Мэгги прилегла на диван и, укрывшись афганским пледом, стала вспоминать подробности сегодняшнего дня. Незаметно для себя она уснула.

Мэгги спала так крепко, что даже не слышала звонка будильника. Разбудил ее Тим: стоя у кровати, он тряс мать за плечо. Открыв глаза, она встрепенулась, затем, вскочив с постели, быстро собрала Тима, приготовила завтрак и бутерброды для ленча на работе.

Только на полпути к Сан-Франциско она вдруг вспомнила, что даже не выяснила, кто ей вчера звонил и зачем.

Глава 12

11 мая, понедельник

Первую половину дня Мэгги пришлось напряженно работать, хотя чувствовала она себя невыспавшейся и разбитой. Мэгги печатала протоколы заседаний по предоставлению ссуд и займов, приказы и докладные записки, но мысли ее были заняты другим. Она непрерывно думала о докторе Голдинге, вспоминала их восхитительную прогулку по парку, поездки на ферму к его родственникам и на остров; перед ее глазами возникали его добрая улыбка и участливый взгляд, но в ушах то и дело звучал возмущенный, злой голос Джины, называющей его лжецом, негодяем и обманщиком.

Во время ленча Мэгги и Линн съели по сандвичу, а затем вышли на улицу подышать свежим воздухом. Мэгги не хотелось ни с кем разговаривать, но Линн была в приподнятом настроении и болтала без умолку. Она великолепно провела выходные дни, ходила на свидание и теперь увлеченно, в деталях, рассказывала об этом Мэгги. Та лишь кивала и изредка бормотала "да", "здорово".Рассеянно слушая болтовню Линн, Мэгги продолжала размышлять над своими отношениями с доктором Голдингом, и внезапно ей в голову пришла дельная мысль. Она даже удивилась, как раньше не додумалась до этого. Вместо того чтобы выслушивать рассуждения Джины о том, как должны проводиться сеансы психотерапии, давно надо было самой обо всем разузнать.

Вернувшись в банк, Мэгги распрощалась с Линн и направилась в комнату отдыха персонала. Убедившись, что там никого нет, она подошла к столу, села и взяла телефонный справочник. Долго листала, пока наконец не отыскала номер телефона наблюдательной комиссии по соблюдению прав потребителей, получающих услуги в социальной сфере и здравоохранении. Торопливо набрала номер и услышала женский голос, прозвучавший очень по-деловому.

Мэгги тоже постаралась придать своему голосу деловитости:

– Добрый день, я хотела бы узнать относительно этических требований… – и умолкла.

– Этических требований к кому именно? – живо отозвалась собеседница и стала быстро перечислять: – Психиатрам, психотерапевтам, социальным работникам, консультантам по брачным и семейным отношениям, адвокатам, священникам?

Мэгги ошарашенно молчала, пытаясь осмыслить услышанное.

– Алло, вы слушаете? – после короткой паузы спросила женщина.

– Да, да, – опомнившись, поспешно ответила Мэгги. – Я хотела бы узнать об этических требованиях, предъявляемых к психотерапевтам.

– Сформулируйте суть вопроса, – снова деловым тоном предложила дама.

– Может ли психотерапевт иметь личные отношения со своими пациентами?

– Какого рода отношения? – строго уточнила женщина. – Сексуальные?

– Не совсем.

– Что значит "не совсем"? А какие тогда?

– Ну… например, целовать пациентку, – смущенно пробормотала Мэгги.

– Это грубое нарушение морального кодекса психотерапевтов, – заявила дама.

Во рту у Мэгги пересохло, сердце в груди заколотилось.

– А что там говорится, в этом кодексе? – прошептала она.

– Так, минуточку. Давайте посмотрим.

Очевидно, ее собеседница открыла какую-то книгу или справочник, отыскала нужную страницу и принялась перечислять:

– Психотерапевты не имеют права вступать в личные, в том числе сексуальные, отношения со своими пациентами, включая такие, как объятия и поцелуи. Подобное поведение расценивается как нарушение прав пациентов… Психотерапевт лишается лицензии… Так, дальше… Психотерапевт не имеет права давать о себе ложные сведения, вести с пациентом беседы на посторонние темы, проявлять к нему неуважение или высказывать негативное отношение… Запрещается обращаться к пациенту с личными просьбами, например, об одалживании денег или оказании каких-либо услуг, поскольку подобные просьбы не только выходят за рамки установленных между ними отношений, но и отрицательно сказываются на душевном самочувствии пациента, могут повредить проводимому лечению…

– Подождите!.. – не выдержав, прервала Мэгги.

– Да, слушаю вас, – с готовностью отозвалась дама.

– Значит, поцелуи и объятия со стороны психотерапевта – это нарушение правил?

– Подобное поведение недопустимо, – авторитетно подтвердила собеседница.

– Это правда? – удрученно прошептала Мэгги.

– Да, психотерапевт не должен вступать с пациентом в личные отношения, – подтвердила она.

– Но если он… все-таки вступает… – Мэгги на мгновение запнулась, а потом продолжила: – Ему это чем-то грозит?

– Естественно, и он прекрасно об этом знает. Скажите, о каком конкретно психотерапевте вы спрашиваете?

– О каком конкретно? – растерялась Мэгги.

– Да. Но… если не хотите сейчас называть его фамилию, то после нашего разговора сразу обратитесь в нашу комиссию и подайте жалобу. Мы рассмотрим ее, проверим факты и, если они подтвердятся, вынесем соответствующее решение о лишении его лицензии, обещаю вам.

Услышав последнюю фразу, Мэгги вздрогнула и, не поблагодарив собеседницу за предоставленную информацию, быстро повесила трубку. Несколько минут она сидела неподвижно, уставившись в пространство и пытаясь осмыслить то, о чем ей сообщила по телефону сотрудница в наблюдательной комиссии.

"Вот так-то, Маргарет Сара Айви, – удрученно качая головой, мысленно сказала она себе. – Нарушение правил, грубое пренебрежение моральным кодексом… Значит, есть в тебе какой-то изъян, заметив который мужчины начинают вести себя недостойно. И не имеет значения, какими глазами доктор Голдинг смотрел на тебя, куда возил и что говорил. Он твердо знал, что не должен был так поступать, но тем не менее поступал. Он вступил с тобой в личные отношения, обнимал тебя и целовал… И только что ты получила подтверждение тому из уст квалифицированного специалиста".

Мэгги тяжело вздохнула, вышла из комнаты отдыха и побрела к себе. До конца рабочего дня она печатала, запрещая себе думать о докторе Голдинге, но воспоминания о встречах с ним не оставляли ее ни на мгновение. Перед глазами то и дело возникало его лицо, проникновенный, сочувствующий взгляд, добродушная улыбка. Она вспоминала, как радовался Тим каждой встрече с Джейком, и сердце ее болезненно сжималось.

Как она могла так опрометчиво поступить, познакомив маленького Тима с доктором Голдингом! Ведь она давно поклялась себе не делать ничего, что могло бы ранить душу ее сына. И что теперь получается? Тим привязался к Джейку, полюбил его, поверив, что у него появился настоящий взрослый друг, – и очень скоро он его лишится? Господи, как тяжело будет переживать сын расставание с доктором Голдингом! И виновата в этом только она, Мэгги.

Закончив работу, Мэгги забрала Тима из детского сада, они сели в автобус, и пока тряслись по неровной, в выбоинах дороге, Мэгги вспоминала свой первый визит к психотерапевту. Как она вошла в его кабинет, рыдая, как доктор Голдинг усадил ее в кресло, взял стул и сел напротив. Она сбивчиво рассказывала ему о своих неприятностях, он молча слушал ее и кивал. Слезы градом катились по ее лицу, застилая взор, но, даже почти ничего не видя, Мэгги все-таки сумела заметить, как изменилось лицо доктора. На нем появилось выражение тревоги. Он явно был в замешательстве.

Тогда Мэгги, увлеченная собственными переживаниями, не придала этому значения, просто слегка удивилась. А теперь, вспоминая встревоженное лицо доктора Голдинга и его смятение, вдруг подумала, что все это очень странно. Почему ее появление в кабинете и сбивчивый, горестный рассказ о неудавшейся жизни вызвал у доктора Голдинга такую реакцию? Он испугался – сейчас Мэгги это ясно осознала.

Почему? Разве он впервые имел дело с плачущими женщинами? Да перед его глазами прошли сотни, даже тысячи пациенток! Все они плакали, хлюпали носами, жалуясь на тяжелую судьбу. Может быть, доктор Голдинг сразу проникся к ней сочувствием, она ему понравилась, и он стал относиться к ней не как к пациентке, а как к женщине? Очень может быть. Это, конечно, приятно… Неприятно, однако, другое: он не должен был, не имел права проявлять по отношению к ней никаких личных симпатий. Он знал об этом и тем не менее пошел на нарушение общепринятых для врачей правил!

По дороге домой Тим подробно пересказывал Мэгги содержание новой книги, которую они читали в детском саду, она рассеянно слушала про пирата и его собаку, искавших клад, стараясь скрыть свое плохое настроение, но сын, к счастью, ничего не замечал.

Открывая дверь своей квартиры, Мэгги испытала новый приступ душевной боли. Замки, щеколда на двери, выбежавший их встретить веселый котенок, которого Тиму подарили на ферме… Казалось, все в ее доме напоминало о докторе Голдинге. За неполные три недели он сумел прочно занять место в ее жизни, заполнил собой почти всю ее…

Мэгги прошла на кухню и хотела заняться ужином, но Тим попросил ее посмотреть рисунки, которые он сделал в детском саду. Увидев один рисунок, Мэгги мгновенно ощутила знакомое пощипывание в носу и, взяв бумажную салфетку, промокнула глаза. На листе бумаги были изображены ферма, зеленый луг, на котором паслись коровы, сарай, деревья…

– Замечательный рисунок, – быстро проговорила она, опуская голову, чтобы Тим не заметил ее слез. – А пока пойди в комнату и поиграй.

Мэгги поставила кипятить воду для макарон и принялась тереть морковь и резать салат-латук. Из гостиной доносился веселый голос Тима, он продолжал рассказывать, как провел день в детском саду, а она перебирала в памяти свои встречи с доктором Голдингом и анализировала его поведение. Ведь он не говорил, например: "Мэгги, мне кажется, собираясь уехать домой и выйти замуж за человека, которого вы не любите, вы совершаете ошибку". Да, именно такую фразу произнес бы психотерапевт в ответ на подобное заявление пациентки. Или: "Ваше решение ошибочно, оно принято под влиянием минуты".

Почувствовав, что заливается слезами, Мэгги снова схватила бумажную салфетку, потом вымыла лицо холодной водой и, немного успокоившись, вновь вспомнила лицо Джейка, В ушах зазвучал его тихий, проникновенный голос: "Мэгги, пожалуйста, не уезжайте. Я очень не хочу, чтобы вы уезжали. Останьтесь со мной, Мэгги…"

Доктор Голдинг раздраженно поморщился. Он с самого начала был уверен, что бюро, рекомендовавшее ему подрядчиков для реконструкции офиса, его обманет, а сам подрядчик окажется мерзавцем и халтурщиком. Был уверен, а все-таки решился на эту авантюру! Джейсон по опыту знал, что вся эта сомнительная публика только и жаждет хапнуть побольше денег, а работа их мало волнует. И даже подачей жалоб их не напугаешь!

Джейсон нервным жестом пригладил волосы и немного успокоился: пересаженные волосы были на ощупь жесткими и, кажется, даже подросли.

– Моника, набери еще раз номер доктора, – с нетерпением попросил он.

– Дорогой, мы оставили сообщение, и как только доктор появится, он тебе перезвонит.

Моника сидела, закинув ногу на ногу, в большом раскладном кресле, которые стояли в каждой палате для родственников: вдруг захотят переночевать у постели больного? Джейсон смерил жену презрительным взглядом и усмехнулся. Представить Монику ночующей в этом кресле у постели тяжелобольного мужа было невозможно. Вот и сейчас она сидит в новом платье, смотрит телевизионное шоу Джерри Спрингера, одновременно листая журнал. Но созерцание беспечной жены на сей раз не разозлило его. С тех пор как Джейсон загремел в больницу, он пересмотрел свои взгляды и пришел к определенным выводам. Если в первые дни пребывания в больнице он расценивал свою болезнь как внезапное несчастье, свалившееся на его голову, то теперь считал это благом. Да, именно благодаря болезни он другими глазами взглянул на свою жизнь и задумал новую книгу.

Джейсон закрыл глаза и представил обложку новой книги, на ней золотыми буквами было написано: "Смерть возвращает к жизни. Обретение смысла жизни перед лицом смерти". Джейсон уже созвонился со своим агентом, и та обещала сегодня во второй половине дня переговорить с издательским домом "Рэндом" по поводу публикации. Господи, как Джейсон мечтал вместе с агентом присутствовать на переговорах! Но нет, этот доктор, идиот, сказал, что раньше завтрашнего дня он не выпишет его из больницы.

Джейсон сел в постели, поискал глазами пульт, чтобы выключить наконец это дурацкое шоу, которое с таким интересом смотрела Моника, но нигде его не нашел.

– Моника, позвони врачу, – раздраженно повторил он. – Или медсестре. Кому хочешь, но я должен немедленно уехать отсюда.

– Дорогой, о чем ты говоришь? – Нехотя оторвав взгляд от экрана телевизора, Моника приподнялась в кресле и посмотрела на мужа. Журнал выскользнул у нее из рук и, зашелестев страницами, упал на пол.

Вот, снова этот пренебрежительный тон, безразличный взгляд, ничего не выражающее лицо… Господи, как все это надоело!

– Позвони! – упрямо повторил он. – Я должен улететь сегодня.

– Дорогой, ты думаешь, это так просто? – вздохнув, произнесла Моника. – Билеты на самолеты бронируют заранее.

Глаза Джейсона сузились от злости. А ведь когда-то эта женщина казалась ему очень привлекательной. Как давно это было!

– Хорошо, я позвоню, – покорно кивнув, сказала Моника, – и постараюсь заказать билеты на завтрашний рейс.

– Ладно, – пробурчал Джейсон. – Потерплю до завтра.

Он откинулся на подушки и стал напряженно думать. Завтра – вторник, время еще терпит. Его наконец выпишут, и они с агентом оправятся в издательский дом обсуждать детали будущей публикации. Всегда лучше, когда автор встречается с издателями лично, а не через агентов. Доктор Голдинг представит свою будущую книгу, перескажет ее основные идеи. Джейсон был уверен, что читатели обязательно заинтересуются его трудом, и в дальнейшем он займет одно из первых мест в списке бестселлеров.

Он покосился на Монику, которая, с сожалением покинув удобное кресло, направилась к телефонному аппарату, и сказал:

– Подожди.

Моника удивленно взглянула на него и откинула прядь волос со лба.

– Заказывай билеты на среду, – проговорил Джейсон. – Раз уж я торчу здесь, то хоть проведу время с пользой и сам встречусь с издателями. А в среду, когда мы прилетим домой, я сразу же, прямо из аэропорта, отправлюсь в свой офис.

– Зачем?

– Хочу застукать этих мерзавцев на месте и посмотреть, чем они там занимаются, – хмуро объяснил доктор. – Уверен, они занимаются чем угодно, только не ремонтом.

Эта мысль взбодрила Джейсона, правда, радоваться было нечему. Взглянув на Монику, которая снова сидела в кресле перед телевизором с журналом в руках, он решил после ее ухода позвонить своему адвокату и сообщить о принятом им важном решении. А когда они с Моникой вернутся домой, Джейсон сообщит ей, что в скором времени их жизнь кардинально изменится. Точнее, ее жизнь…

Джейсон принял это решение сразу после того, как очутился в больнице. Нет, что ни говори, а болезнь пошла ему на пользу и помогла наконец кое-что осознать. Он мечтательно закрыл глаза. Перед его внутренним взором появилась новая книга, и возникли строки, которые, по его мнению, станут в ней ключевыми: "Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на отношения с людьми, которые для тебя ничего не значат. Надо жить так, словно это последний день твоей жизни".

Чудесное видение исчезло, Джейсон открыл глаза, покосился на Монику, увлеченно следящую за Джерри Спрингером, и угрюмо подумал, что даже если бы он сейчас, в присутствии жены, позвонил своему адвокату и попросил подготовить необходимые документы, она не обратила бы на это никакого внимания.

Отварив макароны и приготовив салат, Мэгги позвала Тима на кухню. Сама же она потеряла аппетит, вяло ковыряла вилкой в тарелке, салат из свежих овощей и макароны казались невкусными. Мысли о докторе Голдинге и о звонке в наблюдательную комиссию продолжали терзать ее, и, чтобы отвлечься, она принялась играть с Тимом, затем почитала ему любимые книги и уложила спать.

После тяжелого дня ей тоже надо бы лечь пораньше, но нервы ее были напряжены, и она боялась провести еще одну бессонную ночь, полную тревожных мыслей. Внезапно зазвонили в дверь, Мэгги вздрогнула и тотчас поспешила в коридор, недоумевая, кто может заявиться к ней в столь поздний час.

На пороге стояла Джина Туччи. Мэгги и не подумала посторониться, чтобы впустить ее в квартиру.

– Ты долго будешь держать меня на лестнице? – не выдержав, возмущенно спросила подруга.

Словно очнувшись, Мэгги отступила на несколько шагов, и Джина, войдя в квартиру, сразу направилась в гостиную.

– Мы могли бы поговорить по телефону, – раздраженно сказала она вошедшей вслед за ней Мэгги, – но ведь ты не считаешь нужным перезванивать, когда тебя об этом просят.

Мэгги досадливо покачала головой. Сейчас начнется… Встречаясь с Джиной на протяжении года, Мэгги обратила внимание на одну странную, с ее точки зрения, особенность. Джина была очень эмоциональным человеком, эмоции лились у нее через край, но каждый раз доминировала какая-то одна. Праведный гнев, презрение, демонстративное великодушие… Какая на сей раз? Пока определить трудно.

"Господи, как я от всего этого устала! – подумала она. – Притворяться, что внимательно слушаешь, согласно кивать, внимая советам умудренной жизнью подруги…"

И почему люди считают себя вправе вмешиваться в чужую жизнь, лезут со своими замечаниями, пытаются заставить других плясать под свою дудку? За последние две недели Мэгги, сама того не замечая, научилась принимать решения самостоятельно, без оглядки на других и обратила на это внимание только сейчас. Да, она никого больше не станет слушать, она будет поступать так, как считает нужным. И перед Джиной притворяться тоже не будет. Прямо сейчас скажет ей…

– Джина, уже поздно, – холодно промолвила Мэгги, глядя в глаза подруге. – Я очень устала. И не хочу с тобой разговаривать.

Лицо Джины побелело, затем стало пунцовым.

– Ах, ты не хочешь со мной разговаривать? – патетически воскликнула она. – Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь всю правду о своем драгоценном докторе Голдинге!

Но слова Джины не произвели на Мэгги никакого впечатления.

– Ну и о чем ты хочешь мне рассказать? – тихо спросила она.

Джина сняла пиджак, повесила его на спинку кресла и села.

– У тебя есть вино? – осведомилась она. – Нет.

– Ладно, обойдемся, – бросила Джина, откидываясь на спинку кресла.

Мэгги молча смотрела на нее и вдруг с удивлением осознала, что Джина, в сущности, злой человек. Недоброжелательная, завистливая, самовлюбленная эгоистка. Трудно жить, когда в тебе постоянно бурлят отрицательные эмоции. Мэгги на секунду даже пожалела Джину, но тотчас опомнилась. Незачем ее жалеть.

– Так что ты хотела мне сказать? – напомнила она Джине.

Та с задумчивым видом провела рукой по волосам и сообщила:

– Частный детектив, которого я наняла, рассказал мне о докторе Голдинге много любопытного. – И, усмехнувшись, посоветовала: – Ты лучше сядь, а то упадешь, услышав новости.

– Не волнуйся, не упаду, – сухо отозвалась Мэгги. – Рассказывай.

– Поскольку я несу ответственность за то, что направила тебя к Голдингу, я не могла спокойно слышать о его недостойном поведении и поэтому… – сбивчиво начала Джина.

"Она, оказывается, несет ответственность, – угрюмо подумала Мэгги. – Нет, в искренность ее намерений я больше не верю".

– … и поэтому наняла детектива, – продолжала Джина. – И так поступил бы любой, окажись он на моем месте. Ведь я записала тебя на сеансы психотерапии, заплатила за них…

– Короче, Джина!

– Короче, твой драгоценный доктор Голдинг оказался лжецом и мошенником! – торжествующе воскликнула она.

– Ну и что? – устало вздохнула Мэгги. – Это ничего не доказывает.

Она не имела намерения защищать Джейка перед Джиной, но поймала себя на мысли, что ее фраза прозвучала так, словно она его оправдывала.

– Это доказывает многое! И сейчас я приведу тебе пример. Детектив не поленился покопаться в прошлом Голдинга и выяснил любопытные подробности. Оказывается, твой доктор с большим трудом получил диплом о высшем образовании! Его бывшие сокурсники подтвердили, что он платил им приличные суммы за то, чтобы они помогали ему писать диплом и готовили ответы для экзаменационного тестирования. Конечно, доказать сейчас они ничего не могут, с тех пор прошло много времени, но факт остается фактом.

У Мэгги перехватило дыхание, но она заставила себя небрежно бросить:

– Ну и что?

– Теперь пойдем дальше, – усмехнувшись, сказала Джина. – Моему детективу уддлось также узнать, что в прошлом году Голдинг угодил в крайне неприятную историю. Его обвинили в плагиате. Однажды на вечеринке, куда он был приглашен, один из его коллег поделился с ним замыслом будущей книги. А через короткое время вышла книга Голдинга, сразу попав в разряд бестселлера, в основу которой легла идея его коллеги. Голдинг украл ее! Его коллега – был очень возмущен, даже подал на него в суд за присвоение интеллектуальной собственности, но доктору удалось замять дело.

Мэгги покачала головой. Все это не имело для нее никакого значения. Так, пустой звук.

– Мне продолжать? – недобро взглянув на нее, ехидно спросила Джина.

– Продолжай, – пожав плечами, ответила Мэгги.

– Но самое главное заключается в том, что Голдинг уклоняется от уплаты налогов! – с победоносным видом объявила подруга. – Он устроил все таким образом, будто передал права на собственные книги своей жене, якобы издание его книг неприбыльно и налоги он платит мизерные. Теперь до тебя дошло, что представляет собой этот человек? Он мошенник! И надеюсь, очень скоро загремит в тюрьму!

Из потока слов, льющихся из уст Джины, Мэгги услышала лишь одно слово, которое, как ей показалось, прозвучало громовым разрядом и молнией ударило ей в сердце.

– Жене? – ошеломленно прошептала она.

– Да, жене, – подтвердила Джина. – А кому же еще? – Заметив, как побледнела подруга, она усмехнулась и, качая головой, с нотками сочувствия в голосе произнесла: – Мэгги, да он женат третий раз! Разве ты об этом не знала?

– Нет…

– А ты его книгу в руки брала? – уже жестче спросила Джина. – Так вот, если бы ты удосужилась открыть хотя бы первую страницу, то увидела, что написано наверху: "Посвящаю своей жене, Монике".

Джина продолжала говорить, но Мэгги больше ее не слушала. Точнее, она просто ничего не слышала. Перед ее глазами лихорадочно мелькали картины недавнего прошлого: они с доктором Голдингом сидят, прислонившись к огромному, нагретому солнцем валуну у маленькой быстрой речки, их плечи соприкасаются, Джейк, наклонившись к ней, нежно целует ее в щеку… В музее он обнимает ее и, прижав к себе, шепчет: "Мэгги, я не хочу, чтобы вы уезжали. Останьтесь со мной…"

Больше всего сейчас ей хотелось остаться одной, но Джина продолжала гневно обличать доктора Голдинга. Не выдержав, Мэгги бессильно рухнула в кресло, в отчаянии закрыла лицо руками и зарыдала.

Глава 13

12 мая, вторник

Джейк сидел за столом в своем офисе, нетерпеливо поглядывая на часы. Они получили очередной заказ, и Этельда поехала составлять смету будущих расходов. Джейк же собирался дождаться ее и поблагодарить за все, что она сделала для него в последнее время, прежде чем отправиться в офис доктора Голдинга на завершающий сеанс с Мэгги Айви, после которого произойдет развязка странной пьесы под названием "Джейк Купер – психотерапевт".

Последние два дня Джейк постоянно нервничал, репетировал объяснение с Мэгги. Представлял, как встретит ее в офисе доктора Голдинга, предложит забрать Тима из детского сада, а потом они все вместе поедут на ферму к его родственникам. Там они соберутся за широким кухонным дубовым столом – свидетелем драм, изредка случавшихся в дружном семействе Куперов, и он расскажет Мэгги обо всем. Сообщит, что он – не психотерапевт Джейсон Голдинг, а Джейк Купер, подрядчик, объяснит, почему в то злополучное утро он оказался в его кабинете, и расскажет, какие чувства испытал, увидев на пороге несчастную, заплаканную молодую женщину. Да, он непременно признается, что мгновенно проникся к ней жалостью, его охватило неудержимое желание помочь ей, а уж когда она начала рыдать и взахлеб рассказывать о своих неприятностях, вынужден был сыграть роль доктора Голдинга. А потом попросит у Мэгги прощения, и если она простит его невольный обман, Джейк признается ей в любви и предложит выйти за него замуж.

Никогда прежде Джейк не обращался столько раз к Богу, как в эти последние два дня. Он умолял его сделать так, чтобы Мэгги простила ему ложь, и клялся, что будет благодарить Бога всю оставшуюся жизнь.

Джейк снова взглянул на часы. До отъезда в офис оставалось совсем мало времени, и он стал мысленно торопить задерживавшуюся Эгельду. Итак, сегодня состоится его последняя поездка на Маркет-стрит, 949… Точнее, последняя – в роли психотерапевта. Разумеется, Джейк будет приезжать туда, но исключительно в качестве подрядчика, кем он, собственно, и является. Да, работу он запустил… Хорошо хоть Этельда делала что-то, пока он проводил "сеансы психотерапии" с Мэгги Айви на свежем воздухе. Правда, за это время он с помощью своей команды успел построить дом. Оставалось лишь обставить его мебелью и убрать мусор перед входом.

Джейк поднялся из-за стола, чтобы сварить кофе – такой, какой любит Этельда. Обычно они пили колумбийский, но недавно Этельда купила очень вкусный французский, и Джейк решил встретить ее с кружкой горячего ароматного кофе в руках. Она войдет, он протянет ей кружку с дымящимся напитком, поблагодарит за то, что три недели позволяла ему валять дурака и делала за него почти всю работу, а потом помчится в офис Голдинга.

А вот наконец-то и Этельда – в джинсах, нарядной сиреневой блузке, на голове красная бейсболка с надписью "Купер – Джексон констракшн". Увидев своего напарника с кружкой в руках, Этельда приветливо улыбнулась, и Джейк облегченно вздохнул. Слава Богу, она на него не сердится! Этельда вообще была хорошим человеком. Джейк считал, что ему с ней повезло, и даже ее привычка высказывать вслух все свои мысли и обсуждать любую мелочь, попавшуюся ей на глаза, в последнее время воспринималась им как милый пустяк.

– Я уже успела побывать в офисе Голдинга, – сказала Этельда, садясь за свой стол и обжигаясь горячим кофе. – Утром на автоответчик пришло сообщение.

Глядя на нее, Джейк улыбнулся. С самого начала Этельда не одобряла его авантюру и за решение выступить в роли психотерапевта даже стыдила, но тем не менее взялась помогать ему и каждое утро исправно проверяла все телефонные сообщения, поступающие в офис доктора Голдинга. Как выяснилось, способностей обманывать людей у Этельды было побольше, чем у Джейка, но к счастью, она никогда не использовала их во вред кому-либо.

Этельда достала из сумочки маленький розовый клочок бумаги и протянула Джейку.

– Сообщение поступило от твой пациентки, – усмехнулась она.

– Правда? – отозвался Джейк. – И что же в нем?

– Она сообщает, что сегодня сеанс психотерапии не состоится. Я боялась, мы с тобой разминемся, и оставила тебе записку.

Джейк поднес к глазам розовый клочок, и неожиданно его охватил испуг. Руки задрожали, в горле пересохло. На листке почерком Этельды было написано:

Пока ты отсутствовал, звонила Мэгги Айви. Просила передать, что сегодняшний сеанс отменяется".

Держа в дрожащих руках листок бумаги, Джейк снова и снова перечитывал скупые строки, словно пытался уловить скрытый в них смысл, а потом даже несколько раз пощупал бумагу. Поднял голову и растерянно посмотрел на Этельду.

– А что произошло? – внезапно охрипшим голосом спросил он. – Почему она отменила сеанс? Заболела? Или что-нибудь случилось с Тимом?

– Не знаю, – пожав плечами, ответила она. – Я записала дословно. Больше никаких сообщений или разъяснений она не оставила.

– А как звучал ее голос?

Несколько секунд Этельда молчала, вспоминая интонации голоса Мэгги, а затем неуверенно промолвила:

– Мне показалось, ее голос звучал… взволнованно. – И добавила: – Знаешь, Джейк, поезжай к ней и сам все выясни.

– А работа? – неуверенно спросил он.

– Будем считать, что у тебя сегодня выходной. – Но…

– Ведь если бы вы с ней сегодня встретились, ты бы все равно не стал работать, – усмехаясь, продолжала Этельда. – Вы ведь наверняка собрались за город?

– Почему ты так решила? – удивленно спросил Джейк.

– Потому что ты обут для прогулки!

Она стала кому-то звонить, а Джейк снова уткнулся в листок бумаги. Сеанс отменяется… Мэгги не придет. Что произошло? Из задумчивости его вывел голос Этельды, которая, поговорив по телефону, снова обратилась к нему:

– Джейк, поезжай. Я не возражаю, честное слово. И не обижусь. Поезжай и узнай, почему она отменила сеанс.

Он нерешительно поднялся из-за стола, сунув в карман розовый клочок бумаги, чувствуя, как страх все сильнее сковывает его. А если Мэгги попала в аварию? Или серьезно заболел Тим? В глубине души теплилась надежда, что ничего ужасного с ними не произошло и отмена сеанса вызвана какими-то непредвиденными обстоятельствами, но надежда была совсем слабой. Ведь если с Мэгги что-то случилось, Джейк до конца своих дней будет винить себя за то, что не успел признаться в обмане и попросить прощения.

Джейк взял со спинки стула свою куртку, надел и поспешно направился к двери. Затем остановился, вернулся к столу, за которым сидела Этельда, наклонился и в порыве благодарности поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась и, дружески похлопав его по плечу, проговорила:

– Да поможет тебе Бог!

* * *

Пока Джейк добирался до Окленда, ему казалось, что время тянется бесконечно. Хорошо еще, что Этельда передала ему сообщение Мэгги! А то он сначала поехал бы в офис Голдинга и только там узнал бы, что Мэгги отменила сегодняшний сеанс. Только время потерял бы даром.

Движение было интенсивным, а когда грузовичок наконец въехал в Окленд, и вовсе пришлось сбавить скорость. Добравшись до "Эмбаркадеро-Армс", Джейк остановил машину, спрыгнул на землю и скользнул взглядом по ставшим уже привычными деталям местного пейзажа. На тротуаре валялся мусор, а в высокой, давно не стриженной траве поблескивали на солнце осколки стекла.

Джейк подошел к входной двери, нажал кнопку переговорного устройства, под которой значилось "М. Айви", и с сильно бьющимся сердцем прислушался, не раздастся ли голос Мэгги. Увы, никто не отозвался. Джейк снова позвонил и впервые пожалел, что настойчиво просил Мэгги и других соседей запирать входную дверь. Внезапно ему в голову пришла мысль: а может, с Мэгги ничего не случилось и их с Тимом просто нет дома? Мэгги на работе, а Тим в детском саду. Прежде чем мчаться сюда сломя голову, надо было заехать к ней в банк и разузнать все там.

Джейк подождал еще несколько минут, а потом нажал кнопку, под которой значилось "А. Уивер". Через мгновение в переговорном устройстве зазвучал голос соседки Мэгги. Джейк поздоровался, назвал себя, и входная дверь распахнулась. Соседка, как всегда, была аккуратно причесана. Она улыбнулась и протянула Джейку сухую маленькую ладонь.

– Очень рада вас видеть, – приветливо произнесла миссис Уивер, но тотчас ее лицо опечалилось. – Знаете, доктор Голдинг, я так переживаю за Мэгги! – покачав головой, добавила она.

– Что случилось? – встревоженно спросил Джейк, снова ощущая, как липкий холодок страха прокатился по его спине. – Что с Мэгги?

– Пойдемте ко мне, я вам все расскажу, – сказала миссис Уивер, делая жест рукой в сторону своей квартиры.

Джейк вошел в гостиную и остановился на пороге.

– Садитесь в кресло, – предложила соседка, а сама заняла место на диване.

– Спасибо, – сгорая от нетерпения, пробормотал Джейк, продолжая стоять. – Так что произошло, миссис Уивер?

– Вы все-таки сядьте. Так нам будет удобнее разговаривать.

Джейк вынужден был повиноваться, хотя вести долгие беседы с многословной миссис Уивер у него сейчас не было ни времени, ни желания. Он сел в кресло, нервно сцепил руки и напомнил:

– Так что же с Мэгги?

– Да, да… В субботу утром она была у меня, – начала миссис Уивер. – Вы, наверное, знаете, что в субботу у Мэгги был день рождения?

– Знаю.

– Мы посидели, поговорили, потом они с Тимом ушли. А в воскресенье Мэгги заглянула ко мне и предложила вместе с ней и мальчиком сходить в кино. Я поблагодарила ее, но в кино идти отказалась. Дело в том, что недавно я записалась к группу изучения Библии, занятия проводятся по вечерам в воскресенье, и мне надо было к ним подготовиться. Но Мэгги – очень милая, добрая женщина, я очень ей признательна за ее сердечное отношение к пожилым людям, и ко мне в частности. – И на лице миссис Уивер появилась улыбка, очевидно, при воспоминании о доброте Мэгги.

– И что было потом? – нетерпеливо спросил Джейк.

– Они с Тимом отправились в кино. А в понедельник рано утром я видела из окна, как они выходили из дома. Прежде чем ехать в свой банк, Мэгги надо было отвести сына в детский сад. Я даже помахала им рукой. – Внезапно тонкие губы миссис Уивер сжались, глаза наполнились слезами, и Джейк, увидев это, еще крепче сцепил пальцы в ожидании плохого известия. – Вчера вечером к Мэгги приходила подруга, а затем появился тот молодой человек, – после паузы, во время которой она пыталась справиться со слезами, сообщила миссис Уивер. – Мэгги спустилась ко мне такая расстроенная и сказала, что ей придется уехать.

– Какая подруга? Какой молодой человек? – подавшись вперед, вскричал Джейк, и миссис Уивер, испуганно отпрянув, прижала руки к груди.

– Подруга? – повторила она, и он обратил внимание, что ее легкий южный акцент стал заметнее. Очевидно, от испуга. – Та, итальянка. Она иногда приходила к Мэгги по вечерам. Но никогда они не разговаривали так громко, как вчера. Спорили друг с другом, но в основном был слышен голос этой девицы. Она, по-видимому, пыталась Мэгги внушить что-то, а та не соглашалась. – Внезапно миссис Уивер смутилась и, отведя взгляд, объяснила: – У нас в доме очень плохая звукоизоляция, так что поневоле слышишь, что происходит у соседей. А один раз они так громко закричали друг на друга, что мистер Джейкобсон, не выдержав, постучал палкой в потолок. Потом наступила тишина, и я услышала, как приятельница Мэгги пулей выбежала из квартиры, громко хлопнув входной дверью. Я выждала несколько минут и пошла наверх к Мэгги узнать, не нужна ли ей моя помощь. Если бы вы только видели, доктор Голдинг, как она горько плакала! Бедная девочка! У меня прямо сердце разрывалось от жалости к ней. Я утешала ее, как могла. – Миссис Уивер тяжело вздохнула и покачала головой.

– Почему Мэгги плакала? – встревоженно спросил Джейк. – Она вам объяснила?

– Не торопитесь, дайте мне рассказать до конца, – с легкой укоризной произнесла соседка. – Так вот… через несколько минут после ухода этой итальянки в квартире Мэгги появился молодой человек. От неожиданности я даже испугалась. Видимо, когда та девица ушла, Мэгги была так расстроена, что забыла закрыть за ней дверь.

– Какой молодой человек?

– Кажется, его звали Бобби.

– Что он сказал?

– Он сказал Мэгги, что ее мама попросила его съездить за ней и привезти домой. Услышав его слова, Мэгги снова стала плакать и кричать этому парню, что она никуда не поедет, а он пусть убирается туда, откуда прибыл. Тогда молодой человек тоже начал кричать…

– Что именно?

– Что он уедет только вместе с Мэгги. Она рыдала, говорила, что это невозможно, но парень твердо стоял на своем: он заберет ее домой! Услышав шум, проснулся Тим, увидел, что Мэгги плачет, и тоже зарыдал… Я увела его к себе, а Мэгги и ее знакомый продолжали выяснять отношения. Ну и вечер выдался, доктор Голдинг! – качая головой, сказала миссис Уивер. – Давно такого не было.

Слушая соседку, Джейк напряженно размышлял. Кто эта подруга-итальянка, и что такого ужасного она могла сообщить Мэгги? Почему они кричали друг на друга? О чем так настойчиво спорили? И кто этот парень, Бобби? Внезапно Джейка осенило: это тот самый Бобби Семпл, о котором во время прогулки по парку рассказывала Мэгги. Ну, конечно, Бобби Семпл… За которого Мэгги время от времени собиралась выходить замуж – в те периоды, когда жизнь в Окленде представлялась ей совершенно беспросветной.

– И что было потом? – упавшим голосом произнес Джейк.

– Спустя какое-то время заплаканная Мэгги спустилась ко мне за Тимом, сообщила, что все в порядке и мне не надо за нее переживать, и… завтра утром они уезжают. – Миссис Уивер достала из кармана бумажную салфетку и приложила к глазам. – Я спросила ее, действительно ли она хочет уехать, и она ответила "да". Но у нее был такой несчастный вид, что я, конечно, не поверила. А утром они уехали. Этот парень заехал за Мэгги и Тимом на грузовичке и погрузил их вещи. – Миссис Уивер замолчала и печально взглянула на Джейка.

– Уехали… – беззвучно повторил он.

– Да, – кивнув, подтвердила миссис Уивер. – Хотя я до сих пор считаю, что это неправильно.

– Она оставила вам адрес? – с надеждой глядя на пожилую женщину, спросил Джейк.

– Да. Подождите, сейчас я вам его принесу.

Она поднялась с дивана, подошла к столу и через несколько мгновений вернулась, протягивая Джейку клочок бумаги.

– Вот, смотрите: здесь записан адрес, а на обратной стороне – номер телефона, – со вздохом промолвила миссис Уивер.

Джейк пробежал глазами адрес, перевернул листок и увидел номер телефона. В верхнем углу листка было разноцветное пятно. У Джейка больно защемило сердце. Когда-то эту бумагу Мэгги использовала для смешивания красок…

– Это домашний телефон ее матери, – пояснила миссис Уивер. – Мэгги сказала, что я могу ей звонить. Они доберутся до дома через несколько дней. – И из глаз старушки ручьем хлынули слезы. – Доктор Голдинг, если бы вы только видели, как мы прощались с Тимом! Он плакал, обнимал меня, а у меня сердце разрывалось от горя. А этот парень, по моему мнению, очень неприятный тип. Злой, грубоватый. Представляете, он сказал Тиму, чтобы тот не брал с собой котенка! Но тут вмешалась Мэгги. Закричала, что если котенок останется здесь, то и они с Тимом не двинутся с места. Никогда прежде я не видела ее в таком состоянии. – Соседка нервно скомкала бумажную салфетку и покачала головой. – Ну, разумеется, они взяли котенка с собой.

Несколько минут они сидели молча, а потом Джейк, справившись с волнением, поднялся с кресла:

– Спасибо, миссис Уивер.

Достав из кармана блокнот, он переписал адрес и номер телефона Мэгги, затем вернул клочок бумаги миссис Уивер, и она, бережно сложив его, убрала в ящичек шкафа.

– Я очень надеюсь, что вы с ней встретитесь, доктор Голдинг, – тихо сказала она.

– Я тоже, – отозвался Джейк, направляясь к двери. Внезапно он обернулся и сказал: – Только я… не доктор Голдинг. – И, заметив изумленное выражение ее лица, добавил: – Меня зовут Джейк Купер. Я – подрядчик. – Вынул из кармана визитную карточку и подал женщине.

– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотала она. – Вы…

– Если Мэгги позвонит вам, пожалуйста, сразу свяжитесь со мной, – быстро произнес Джейк. – На визитной карточке указаны телефоны, по которым вы всегда сможете меня найти. Всего хорошего, и еще раз спасибо.

И чтобы избежать ненужных объяснений с обескураженной миссис Уивер, Джейк покинул квартиру. Машинально взглянул на дымящие трубы фабрик, сел в свой грузовичок и завел мотор.

Начать поиски Мэгги, которая, по его мнению, не успела еще далеко уехать, Джейк решил с банка, где она работала.

– Мэгги Айви была у нас примерно полчаса назад, – с любопытством разглядывая его, сообщил старший кассир. – Сказала, что пришла попрощаться, поскольку должна уехать домой, и оставила адрес, чтобы мы перевели туда ее зарплату.

– Она была одна?

– Нет, с маленьким мальчиком, сыном, и молодым мужчиной.

Джейк поблагодарил старшего кассира и, снова сев в свой грузовичок, поехал по направлению к Петалуме. По пути он заезжал во все мотели и справлялся о Мэгги, но хозяева отвечали, что такая у них не останавливалась. Джейк осматривал припаркованные возле мотелей грузовички, но тоже безрезультатно. Складывалось впечатление, что Мэгги Айви просто исчезла с лица земли. Конечно, это не так. Мэгги существует, и ее нужно искать. Вот только где?

Уставший от долгих поисков, разочарованный Джейк вернулся в свой офис, но узнав, что Этельда ушла на ленч, немного воспрянул духом. Достав блокнот, он набрал домашний номер матери Мэгги и с замиранием сердца слушал долгие гудки. Наконец в трубке зазвучал женский голос, и Джейк, назвав себя доктором Голдингом, спросил, где сейчас Мэгги. Дама разговаривала с ним сухо, и Джейк уже пожалел, что назвался психотерапевтом, поскольку именно после этого в ее голосе послышалась неприязнь. Дама заявила, что дочь возвращается домой и она больше никуда ее от себя не отпустит. Джейк продиктовал женщине номер своего телефона, она с большой неохотой записала его, пообещав, что как только Мэгги даст о себе знать, она тотчас же все ей сообщит.

Повесив трубку, Джейк горестно вздохнул и обхватил голову руками. В такой позе его и застала Этельда. Джейк тотчас сослался на дела, сел в грузовичок и поехал домой. Он просидел в трейлере весь вечер, никуда не выходя и размышляя над сложившейся ситуацией. Нет, самобичевание не поможет. Надо составить план поиска Мэгги и действовать.

Но когда трейлер погрузился во мрак, Джейк неожиданно решил не предпринимать попыток разыскать Мэгги. Он даст ей время вернуться домой в Джорджию, а уж потом…

Глава 14

13 мая, среда

В последние дни Карсон Фуллер напряженно работал. Результатами своих поисков он был доволен, вот только не всегда удавалось получить нужные ему сведения быстро и без проволочек. Сегодня Карсон в приподнятом настроении прибыл в здание федерального комитета по налогам и сборам, побродил по длинным коридорам, пока отыскал нужный ему департамент, вошел в приемную и приветливо поздоровался с секретаршей. Предъявил удостоверение сотрудника полиции в отставке, показал лицензию на занятие частной сыскной деятельностью и попросил о встрече с ее начальником.

Секретарша с любезной улыбкой выслушала его, доложила начальству, а потом предложила сыщику сесть в кресло и подождать, пока шеф освободится. Карсон поблагодарил и сел. Через полчаса он встал и начал прохаживаться по приемной, разминая ноги и потирая больное колено. Секретарша, сидя за столом, разговаривала по телефону, записывала что-то в блокнот и время от времени даже умудрялась листать лежащие на столе бумаги.

Карсон выразительно посмотрел на нее, и она, почувствовав его взгляд, приподняла голову, кивнула и успокаивающе улыбнулась.

Закончив разговор, она обратилась к Карсону:

– Подождите еще буквально пару минут, сэр.

– Может быть, вы узнаете точнее, когда он сможет меня принять? – спросил сыщик. – Пусть назначит время, а я пока пойду погуляю.

Тонкие брови секретарши удивленно приподнялись, она подумала секунду и любезно произнесла:

– Нет, нет, сэр, он сейчас освободится, уверяю вас. Подождите.

Карсон вздохнул, снова сел в кресло, взял журнал и принялся его листать. А почему, собственно, он нервничает? Его раздражает ожидание в приемной? Но ведь Джина Туччи платит ему за это хорошие деньги, причем оплата – почасовая. Ну, посидит он здесь подольше – заработает лишние деньги. Кстати, ее денег, по прикидкам Карсона, хватит не только на то, чтобы оплатить его месячные счета, но и даже съездить на недельку в Неваду порыбачить. Бедный доктор Голдинг! Он и не догадывается, какие козни строит против него бывшая пациентка! Кстати, занимаясь этим делом и отыскивая компрометирующие психотерапевта сведения, Карсон тем не менее проникался к нему все большим сочувствием.

Побеседовав с представителем департамента, Карсон вернулся в свой офис и принялся печатать отчет для Джины Туччи. Мысли о клиентке не выходили у него из головы. И не жаль ей платить такие деньги лишь за то, чтобы удовлетворить собственные амбиции? А впрочем, ничего удивительного. Карсон Фуллер тридцать лет проработал в полиции, многое повидал на своем веку. А какие жизненные драмы разыгрывались на его глазах! Карсону ли не знать, что некоторые люди в своей неуемной жажде отомстить обидчику, иногда даже воображаемому, заходят очень далеко.

В одиннадцать вечера Мэгги, испуганно озираясь, подошла к телефону и набрала номер доктора Голдинга. Прослушала три длинных гудка и, вздохнув, повесила трубку. Сегодняшний долгий, трудный, напряженный день, полный переживаний и волнений, наконец заканчивался, и Мэгги мечтала лечь в постель и отдохнуть.

Второй день они жили в мотеле: Мэгги с Тимом разместились в одной комнате, а Бобби Семпл – в соседней, через стенку. Бобби вел себя, по мнению Мэгги, очень странно. Он едва ли не каждую минуту выскакивал из своей комнаты, услышав шум хлопающей рядом двери, и с подозрением смотрел на нее, словно боялся, что она сбежит. Они собирались в спешке, Мэгги пришлось захватить с собой ворох грязных вещей, и полдня она носила их стирать в расположенную на первом этаже прачечную-автомат.

И вот когда наконец наступил вечер, Мэгги уложила Тима спать, а сама, с опаской поглядывая на стену, за которой находился Бобби, торопливо набрала номер доктора Голдинга, но после трех длинных гудков повесила трубку… Не дай Бог, Бобби услышит, как она кому-то звонит, ворвется к ней в комнату и начнет бесконечные расспросы. Бобби стал таким угрюмым и подозрительным! Не спускал с Мэгги глаз, следил за каждым ее шагом и очень раздражался, что им пришлось задержаться в мотеле.

"Как он изменился! " – качая головой, думала она.

У нее было такое чувство, что Бобби подменили и за ней приехал совершенно другой человек. Что с ним случилось? Из веселого парня, с которым Мэгги вместе выросла, любящего играть в футбол, ходить на рыбалку и охоту, он превратился в угрюмого, замкнутого, грубоватого молодого мужчину с подозрительным взглядом. А ведь в юности Бобби был совершенно другим!

Мэгги вспоминала, как ходила на свидания с ним, и не переставала удивляться, насколько сильно, причем в худшую сторону, изменился ее приятель. Живя в Окленде, Мэгги каждый месяц получала от него письма и, читая его истории о работе, охоте и рыбалке, ни разу не почувствовала, что Бобби стал другим. И вот такое неприятное открытие…

Мэгги хотелось верить: подозрительность Бобби вызвана неуверенностью в ее чувствах к нему и желанием поскорее привезти ее домой, о чем его настойчиво просила ее мать. Появившись у Мэгги дома, Бобби уговаривал ее уехать на следующее же утро, но она не согласилась, сославшись на необходимость перед отъездом завершить дела. Утром Бобби явился снова, они стали паковать вещи. Потом они съездили в детский сад, расплатились, а затем заглянули в банк. Мэгги сообщила, что увольняется, попрощалась с коллегами.

Только во второй половине дня их грузовичок пересек мост "Золотые ворота", но неожиданно Тиму стало плохо.

– Кажется, у меня температура поднялась, – сказал он, и Мэгги испуганно стала трогать его лоб. К счастью, он не был горячим.

– Ничего, в дороге все пройдет, – раздраженно произнес Бобби.

Он так мечтал поскорее увезти Мэгги из Окленда и доставить домой, а тут этот парень раскапризничался! Но Мэгги, беспокоясь за здоровье сына, заявила:

– Нет, мы поедем дальше, только когда Тим почувствует себя лучше! Сейчас уже четыре часа. Давай заночуем в каком-нибудь мотеле, а утром, если с Тимом все будет в порядке, двинемся дальше.

– Конечно, тебе не жаль тратить чужие деньги на мотель, – угрюмо пробурчал Бобби Семпл.

– Скажи, а чьи деньги ты потратил, приехав за мной? – возмущенно спросила Мэгги. – И чьи деньги потратишь на мотель? Уж не свои ли?

Бобби покраснел, опустил голову и был вынужден признаться, что на поездку за Мэгги пятьсот долларов ему дала ее мать.

"Ко мне относятся как к вещи, – мрачно думала Мэгги, услышав ответ Бобби. – Дают деньги, чтобы отвезти меня в нужное место…"

– Давай искать мотель! – после минутной паузы твердо произнесла она. – Сегодня я никуда не поеду.

– Да, – со вздохом проговорил Бобби. – Лучше нам переночевать в мотеле. Вряд ли я смогу вести машину всю ночь. Я устал.

Впрочем, грузовичок продолжал мчаться по шоссе, и Бобби не делал попыток заглушить мотор.

– Почему же ты не останавливаешься? – удивилась Мэгги, трогая лоб Тима.

– Где? – с внезапной злостью бросил Бобби. – Уж не здесь ли ты собираешься заночевать? – И, усмехнувшись, сделал жест в сторону дорогих отелей округа Мэрии, мелькавших за окном грузовичка.

– А каким путем мы поедем дальше? – спросила она, с тоской глядя на знакомые места, по которым они неоднократно ездили с доктором Голдингом.

Представляя свое будущее в Джорджии, Мэгги все больше укреплялась в мысли, что в ее будущей жизни Бобби Семпла быть не должно. Ни в коем случае.

– Сначала на север, потом пересечем границу и возьмем курс на восток, – после паузы объяснил Бобби.

– Мама, у меня болит горло, – печально сообщил Тим.

– Бобби, немедленно останавливайся! – произнесла Мэгги тоном, не допускающим возражений, и он был вынужден подчиниться.

Они остановились в мотеле в Новато, Мэгги дала Тиму лекарство, уложила спать, и на следующее утро он почувствовал себя лучше. Днем они снова сели в грузовик, но, к досаде Бобби и злорадству Мэгги, мотор не заводился. Пришлось вызывать автомеханика из фирмы, в которой они арендовали эту машину.

Механик провозился с грузовиком более трех часов, а в это время Мэгги с Тимом гуляли и смотрели телевизор в холле мотеля. Наконец измученный механик устало объявил, что поломка серьезная и устранить ее на месте он не сможет, поэтому грузовичок придется отбуксировать на фирму. Мэгги тотчас заплатила еще за одну ночь, и они с Тимом перенесли свои вещи из машины в комнату.

– Так пригони мне другой грузовик! – приходя в ярость, заорал механику Бобби.

– Пока свободных машин нет, – с плохо скрываемым злорадством объявил представитель фирмы. – Все арендованы.

Бобби тут же перешел к открытым оскорблениям механика, а Мэгги крикнула:

– Эй, полегче! Испугаешь ребенка!

Возмущенный механик ушел, а Бобби с красным от злости лицом взбежал по ступеням на второй этаж, подошел к Мэгги и приказал:

– Звони в какую-нибудь другую фирму, сдающую машины в аренду, иначе мы навсегда застрянем в этом чертовом мотеле!

Ни слова не говоря, Мэгги взяла Тима за руку, и они ушли в свой номер, захлопнув дверь перед носом разъяренного Бобби. Мэгги включила Тиму телевизор, а сама легла на кровать и закрыла глаза.

Через некоторое время раздался стук в дверь.

– Ты позвонила?! – крикнул Бобби. – Нет.

– Почему?

– Позвоню завтра утром, – ответила Мэгги.

Бобби вернулся лишь вечером, держа в руках пакет с гамбургерами, на котором красовалась фирменная этикетка с надписью "Королевские гамбургеры". Мэгги открыла дверь, Бобби вручил ей пакет и, покосившись на груду вещей, сложенных у стены, хмуро поинтересовался:

– Для чего ты тащишь с собой весь этот хлам?

– Это не хлам, а наши с Тимом вещи, – невозмутимо ответила Мэгги.

– Нет, именно хлам! – запальчиво возразил Бобби. – Оставь здесь хотя бы часть, для чего везти это в такую даль? А когда мы приедем, я куплю тебе все, что захочешь.

Недавно Бобби, работающий на фабрике, получил повышение, о чем с гордостью сообщил Мэгги в первые же минуты их встречи в "Эмбаркадеро-Армс".

– Нет, все свои вещи я заберу с собой, – упрямо повторила Мэгги и позвала Тима за стол.

Бобби остался стоять посреди комнаты, неодобрительно переводя взгляд то на нее, то на вещи.

"Если бы на месте Бобби сейчас был Джейк, он непременно повез бы нас с Тимом в какой-нибудь ресторан, где готовят вкусную пиццу, с просторным залом для детей, в котором множество игрушек и машинок, – неожиданно подумала Мэгги. – И уж конечно, Джейк бы и слова не сказал по поводу моих вещей… А Бобби даже Тима укорял за то, что тот забирает с собой все игрушки!"

– Я надеюсь, когда мы наконец выберемся из этого мотеля и помчимся к дому, твое настроение улучшится, – угрюмо бросил Бобби. – И, покачав головой, со вздохом добавил: – А вообще, ты, Мэгги, всегда была очень упрямой. Но чтобы до такой степени…

После ухода Бобби Мэгги закрыла дверь на ключ и набрала номер доктора Голдинга, хотя понимала, что в одиннадцать вечера его в кабинете нет и быть не может. А даже если бы и был, Мэгги все равно повесила бы трубку, услышав его голос. Голос психотерапевта, женатого мужчины, который три недели возил ее на прогулки, обнимал и целовал…

Хорошо хоть у нее хватило ума ничего не рассказывать о докторе Годдинге Бобби Семплу. Да и что она могла бы ему рассказать? О своих чувствах к нему? Глупо. О подозрениях Джины, которые очень скоро подтвердились, став фактами? Кстати, перед отъездом Мэгги даже не попрощалась с Джиной. И не потому, что в спешке забыла о ней, а просто не захотела. Возможно, позднее, когда Мэгги вернется домой, разберет вещи, обустроится, она позвонит ей или напишет письмо.

Вернется домой… Но что ждет ее дома? Семейная жизнь с Бобби Семплом? Эта мысль удручала Мэгги, и она старалась гнать ее от себя. А почему обязательно ей выходить замуж за Бобби? Разве мало в Джорджии молодых мужчин? Поддавшись внезапному порыву, Мэгги снова подошла к телефону, набрала номер офиса доктора Голдинга и, пока слушала длинные гудки, смотрела на спящего Тима. Господи, для чего она звонит? Пора бы перестать вести себя как неразумный ребенок!

"Бедный Тим! – думала Мэгги, ощущая вину перед сыном. – Как ему все объяснить?"

Вчера Тим дважды спрашивал ее о Джейке, интересовался, когда они снова увидятся с ним, а когда Мэгги ответила неопределенно, сказал:

– Если мы куда-то уезжаем, то должны попрощаться с ним, правда?

Тим не догадывался, что они уезжают не на день и не на два, а на всю жизнь… Потом Тим снова и снова задавал ей вопросы о Джейке, и Мэгги переводила разговор на другую тему, не в силах признаться сыну, что доктора Голдинга, Джейка, они не увидят больше никогда.

После нескольких длинных гудков включился автоответчик, и зазвучал записанный на пленку любезный женский голос, очевидно, его секретарши. Она сообщила, что в данный момент доктор Годдинг отсутствует, продиктовала номер телефона другого врача, по которому можно звонить в случае крайней необходимости, и предложила оставить сообщение. Выслушав ее информацию, Мэгги повесила трубку и горестно вздохнула.

Разумеется, в столь поздний час доктор Голдинг отсутствует. Он давно уже уехал домой и лег спать. Внезапно Мэгги вспомнила, что Джейк никогда не предлагал записать номер его домашнего телефона, а ей и в голову не приходило попросить его об этом. Теперь-то Мэгги понимает, почему он не давал ей свой домашний номер. Да потому, что женат!

Мэгги легла в постель, закутавшись в одеяло, закрыла глаза и попыталась заснуть, но сон никак не приходил. Она вспоминала, что всякий раз, когда Джейк прикасался к ней или обнимал, у нее возникало ощущение, будто ему что-то мешает и он чувствует себя неловко. Словно между ними лежит невидимая преграда, преодолеть которую он не в силах. Теперь ей понятно, что за преграда их разделяла… Все встало на свои места. Это даже хорошо, что Джина рассказала Мэгги правду о докторе Голдинге. Горькая правда всегда лучше сладкой лжи.

Завтра должен состояться последний сеанс "восстановительного психотерапевтического курса", на который Мэгги не придет… Помог ли ей курс психотерапии? Помог, еще как помог. Теперь Мэгги не впадала в панику, не устраивала истерик и не собиралась вновь становиться испуганным и забитым существом. И в этом заслуга прежде всего Джейка!

– К девяти часам утра вы с Тимом должны быть готовы, – перед тем как уйти в свою комнату, раздраженно заявил Бобби. – Я дозвонился-таки в другую фирму, и мне обещали именно к этому времени прислать машину. – И, передернув плечами, нетерпеливо добавил: – Господи, хоть бы скорее убраться из этой чертовой Калифорнии и оказаться дома!

Вспомнив слова Бобби, Мэгги печально вздохнула. Джейк никогда не разговаривал с ней или Тимом в таком тоне… Он не был угрюмым, грубым, заносчивым, напротив, Джейк был очень добрым, внимательным, предупредительным и веселым.

Мэгги открыла глаза, посмотрела на спящего Тима и лежащего рядом котенка, затем перевела взгляд на телефонный аппарат. В голове мелькнула мысль еще раз набрать номер доктора Голдинга, но она тотчас же прогнала ее прочь: Джейк давно уехал домой и лег спать. Но даже если вдруг он бы случайно и оказался в своем кабинете в столь поздний час, она все равно не стала бы разговаривать с ним… с женатым человеком.

Глава 15

14 мая, четверг

Карсон Фуллер прибыл в офис доктора Голдинга в половине одиннадцатого утра, чтобы уладить некоторые формальности. А шоу, как называл будущие события Карсон, должно начаться после одиннадцати часов.

Он рассчитывал проникнуть в офис тем же путем, что и в прошлый раз, когда он копался в бумагах доктора. Тогда Карсон переговорил с охранником службы безопасности, предъявив свое удостоверение, и попросил разрешения немного побыть в кабинете психотерапевта. Удостоверение произвело на охранника должное впечатление, а поскольку Карсон Фуллер подкрепил свою просьбу новенькой хрустящей банкнотой в пятьдесят долларов, тот молча открыл ключом приемную и распахнул перед сыщиком дверь кабинета. Сегодня Карсон намеревался прибегнуть к такому же способу, занять в кабинете "место в партере" и понаблюдать увлекательное шоу.

Сыщик самодовольно улыбнулся, стряхнул невидимую пылинку с рукава нового голубого пиджака и поправил галстук. Джина Туччи сообщила, что связалась со знакомыми газетными репортерами, и Карсону хотелось, чтобы бывшие жены увидели его на первой полосе газеты элегантным и подтянутым, а не старой развалиной в неряшливой одежде.

Миновав крутящиеся двери, Карсон вошел в холл и остановился у стойки бара. Выпил каппучино, купил свежий номер газеты, пролистал ее и, тихонько насвистывая, направился к лифту. Настроение у него было отличное. Еще немного – и он получит от Джины Туччи кругленькую сумму и распрощается с ней навсегда.

Вчера Карсон весь вечер печатал для нее подробный отчет, по опыту зная, что необходимо докладывать о каждой мелочи, а иначе она будет бесконечно названивать ему, уточнять, переспрашивать… Словом, чтобы ей не к чему было придраться.

Карсон вошел в лифт и нажал кнопку двенадцатого этажа. Приближаясь к офису доктора Годдинга, он ждал, когда словно из-под земли возникнет охранник службы безопасности, и готовился к встрече с ним. Однако, к его удивлению и радости, коридор был пуст. Подойдя к двери, ведущей в приемную, сыщик остановился, оглянулся по сторонам и осторожно повернул ручку. Дверь распахнулась, и Карсон увидел в приемной женщину, сидящую за столом секретарши. Темнокожая, с накрашенными красной помадой полными губами, выразительными глазами, очень соблазнительная, она сразу произвела на Карсона впечатление.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – любезно обратилась она к детективу.

– Думаю, да, – наградив ее лучезарной улыбкой, ответил сыщик. – Я хотел бы встретиться с доктором Голдингом.

– С доктором Голдингом? – переспросила секретарша и, кивнув на дверь кабинета, которая была приоткрыта, сообщила: – А он… сейчас занят. Ждет пациента.

Карсон обернулся и, заметив в дальнем углу комнаты сидящего за столом мужчину, на мгновение закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти лицо доктора Голдинга, которое он видел на фотографии. Средних лет, внушительной комплекции, с холеным, самодовольным лицом, на лбу небольшие залысины…

В кабинете за столом доктора сидел молодой мужчина не старше тридцати лет, коротко стриженный блондин с симпатичным загорелым лицом, и тревожно смотрел на посетителя…

Карсон повернул голову к секретарше и, усмехнувшись, сказал:

– Леди, мне неизвестно, кто вы такая и чем здесь занимаетесь, но я точно знаю, что молодой человек, сидящий в кабинете, не психотерапевт Джейсон Голдинг.

Утром Линдси проснулась с твердым намерением сегодня же наладить прерванные отношения с Джейком Купером. Да, время настало, и Линдси приготовилась к решительным действиям.

Подойдя к окну, она взглянула на окутанный густым туманом залив и села завтракать. Съела кашу, персик, выпила чашку горячего травяного чая.

"Сегодня или никогда", – мысленно твердила Линдси, поглядывая на стоящий на столике телефонный аппарат.

В том, что разговор и встреча с Джейком завершатся удачно, она не сомневалась. Во-первых, прошло достаточно много времени для того, чтобы Джейк успел соскучиться по ней. Во-вторых, он посещает психотерапевта, и сеансы должны благотворно отразиться на его состоянии. Ну а в-третьих, подтверждение тому, что все у нее завершится благополучно, Линдси почерпнула рано утром из книги, к советам которой всегда прислушивалась. Книга так и называлась "365 дней вашей жизни". Так вот, сегодняшний день не только сулил ей удачу, но и обещал счастливое будущее, если, конечно, Линдси будет вести себя по-умному. "Вас ожидает долгое увлекательное путешествие, – с замиранием сердца прочитала она. – Цель и пункт назначения уже определены. Сделав первый шаг, решительно идите дальше, и жизнь ваша наполнится новым глубоким смыслом".

Уж если умная книга советует ей именно в этот день совершить важный поступок, то будет непростительно глупо упустить столь блестящий шанс! Время настало, пора действовать… Это знак свыше.

Линдси налила еще чашку чая, о задумчивым видом выпила его и подошла к телефонному аппарату. Нервно постучала кончиками пальцев по столу и мысленно пожелала себе успеха. Главное, чтобы к телефону не подошла напарница Джейка, противная Этельда! Линдси терпеть не могла эту женщину, полагая, что от нее исходит мощный заряд отрицательной энергии, плохо воздействующий на окружающих. Этельда тоже не выказывала симпатии подруге Джейка, но всегда держалась с ней приветливо.

– "Купер – Джексон констракшн", – зазвучал в телефонной трубке молодой женский голос, и Линдси с облегчением вздохнула. Эта была секретарша, та самая, которая некоторое время назад сообщила ей, что Джейк посещает офис психотерапевта.

– Добрый день! – как можно любезнее поздоровалась Линдси. – Это Линдси Хант. Могу я поговорить с Джейком?

– Добрый день, мисс Хант, – отозвалась девушка. – К сожалению, в данный момент мистер Купер отсутствует. Он на строительном объекте, вернется к полудню. Я передам, что вы звонили, и мистер Купер свяжется с вами.

Услышав слова секретарши, Линдси покачала головой, словно девушка могла ее увидеть. Если она просто оставит свой номер с просьбой перезвонить, вряд ли Джейк сделает это. Так уже бывало… Нет, наступил день решительных действий, и Линдси не упустит свой шанс!

– Продиктуйте мне, пожалуйста, адрес этого строительного объекта, – попросила Линдси. – Я подъеду туда. Мне необходимо срочно увидеться с мистером Купером.

Повисло долгое молчание, потом секретарша, поколебавшись, сообщила:

– В данный момент мистер Купер находится в Сан-Франциско, в офисе доктора Джейсона Голдинга на Маркет-стрит, 949. Если вы…

– Вы называете офис доктора строительным объектом? – прервав секретаршу на полуслове, изумилась Линдси. – Какие же там могут быть работы?

Снова возникла пауза, и девушка неуверенно ответила:

– Он так сказал, я не знаю… – И добавила: – Мисс Хант, я передам мистеру Куперу, что вы звонили.

– Нет, спасибо, не надо, – сухо отозвалась Линдси и повесила трубку.

Некоторое время она задумчиво смотрела на телефонный аппарат, пытаясь сосредоточиться и проанализировать только что полученную информацию. Для чего Джейк ходит в офис доктора Голдинга? На сеансы психотерапии, или там действительно идут ремонтные работы? Когда секретарша еще во время их первого разговора сообщила, что Джейк находится в офисе психотерапевта, Линдси ни минуты не сомневалась: он, вняз ее советам, записался на психотерапевтический курс. Но в силу природной застенчивости скрывает это от нее или хочет сделать ей сюрприз. Теперь же Линдси одолевали подозрения: а если Джейк действительно получил заказ на реконструкцию офиса и ходит к доктору Голдингу как подрядчик? Ведь у него строительная фирма. И секретарша сказала: "строительный объект". А она, Линдси, придумала красивую историю о Джейке Купере, решившем "прочистить себе мозги" у психотерапевта, прежде чем снова встретиться с ней…

Неужели это правда? А она-то купила все книги доктора Голдинга, включая последнюю с многообещающим названием "Радуйся жизни! ", внимательно прочитала от корки до корки в надежде, что очень скоро они с Джейком смогут вместе посещать психотерапевтические сеансы! Не может быть… Невероятно.

Линдси покачала головой, стала мерить шагами гостиную и повторять слова книги, которую она читала каждое утро. "Первый шаг… цель и пункт назначения определены… новый смысл бытия…"

Линдси схватила сумочку и ключи от машины, заперла дверь и, стуча высокими каблучками, сбежала по лестнице вниз. Как хорошо, что на сегодняшнее утро у нее не назначены встречи с клиентами! Она немедленно поедет в офис доктора Голдинга и не уйдет оттуда до тех пор, пока не встретится с Джейком и не выяснит, чем он там занимается.

Рывком распахнув переднюю дверцу, Линдси села за руль, включила мотор, и машина с ревом рванулась с места.

Лента транспортера, по которой медленно ехал багаж прилетевших пассажиров, тянулась бесконечно, и Моника, наблюдая за ней, тяжело вздохнула. Она чувствовала себя усталой и разбитой, нестерпимо болела голова, стучало в висках. Господи, даже если часть багажа потерялась, туда ей и дорога! Это вполне логичное завершение их отвратительной поездки в Нью-Йорк.

– Моника! – вдруг заорал Джейсон, и от звука его голоса она поморщилась, как от зубной боли.

Годдинг находился среди других пассажиров, стоящих поодаль и ожидающих свой багаж. Единственное, что выделяло его из толпы, – инвалидное кресло, в котором он сидел, и свирепое выражение лица.

– Забирай этот чертов багаж и поехали в город! – раздраженно и громко приказал он. – Сколько можно тут торчать! Вон наши вещи, зови носильщика!

Прилетевшие одним рейсом с Голдингом пассажиры неодобрительно поглядывали на него, а одна молодая женщина даже попросила свою маленькую дочь отойти подальше от нервного дяди.

Ну вот, кажется, багаж прибыл в целости и сохранности, пора выбираться из аэропорта и ехать домой. Моника схватила свою дорожную сумку и стала оглядываться по сторонам в поисках носильщика. Да, поездка прошла ужасно…

Вчера Моника заказала билеты на рейс Нью-Йорк – Сан-Франциско, полет должен был длиться приблизительно пять часов. Однако в самый последний момент возникли неполадки с одним из двигателей, и пассажиры в ожидании вылета в течение часа томились в салоне самолета, стоящего на взлетной полосе. Потом сообщили, что полет задерживается, и пассажирам было предложено временно разместиться в отеле аэропорта. Кое-кто так и поступил, но на Джейсона накатил очередной припадок ярости, и он обменял билеты на самолет другой авиакомпании.

Полет проходил отвратительно, самолет швыряло из стороны в сторону, а самое ужасное было то, что лайнер делал остановку то ли в Питсбурге, то ли в Милуоки. Моника находилась в таком состоянии, что даже сейчас не могла вспомнить, где именно. В результате они приземлились в Сан-Франциско сегодня утром и еле-еле получили багаж. При этом Голдинг всю дорогу бесновался, обвиняя ее во всех смертных грехах, и, разумеется, не признавался, что по собственной глупости обменял билеты на такой неудобный рейс. У Джейсона всегда был скверный характер, но в последнее время он стал просто невыносим.

Моника покачала головой, еще крепче ухватилась за ручки кожаной сумки и пересчитала багаж. Один чемодан, другой, сумка… Кажется, ничего не пропало. Удивительно!

– Где носильщики? Где? – раздался громкий возмущенный голос Голдинга. – Я – больной человек, перенесший тяжелую операцию! И не могу отыскать носильщика! Безобразие!

Моника потерла виски. Господи, как она устала от мужа! От его дурацкой болезни, от бесконечных, ничем не оправданных капризов и придирок, от мгновенных перепадов настроения, от ехидных насмешек, которые она вынуждена пропускать мимо ушей, притворяясь, что все в порядке. Вот и сейчас Джейсон с подозрительным видом наблюдал, как носильщик и водитель такси грузят в багажник их вещи, и постоянно делал им замечания. Моника тяжело вздохнула и, улучив момент, когда муж отвернулся, сунула в карман носильщику банкноту в двадцать долларов.

Наконец багаж, включая инвалидное кресло, был погружен в такси, водитель сел за руль, Моника и Джейсон заняли места сзади, и машина тронулась. Домой, скорее домой! Мысль о доме, горячей ванне и теплой мягкой постели не выходила у Моники из головы с первой минуты их неудачного полета, и вот теперь мечта начинала сбываться. Джейсон, правда, не сообщил жене о своих планах на сегодняшний день, но даже если сейчас он объявит, что у него дела и надо куда-нибудь ехать, она не двинется с места. Все, с нее довольно! Только домой.

Моника удобно устроилась на заднем сиденье и, с наслаждением вытянув уставшие ноги, уставилась на свои новые туфли. Для чего она их купила? Нет, туфли, конечно, очень красивые, из дорогой тонкой кожи, узконосые, на тонких каблуках, но для долгого путешествия они совершенно не годятся. И Моника, скинув туфли, засунула их под сиденье.

– Моника, подвинься! – капризно потребовал Джейсон. – Ты занимаешь очень много места.

Он раздраженно открыл свой кейс, едва не двинув крышкой по лицу жены, и стал просматривать какие-то бумаги. Моника благоразумно молчала и смотрела в окно, пытаясь вспомнить, сколько денег осталось у нее в кошельке. Приблизительно сто пятьдесят долларов и кредитные карточки "Виза" и "Америкэн экспресс". Машина миновала окраину, въехала в город и, к удивлению Моники, помчалась на восток – в деловой центр.

– Куда мы едем? – оторвав взгляд от окна и поворачиваясь к мужу, растерянно спросила она.

– Мы едем в мой офис, Моника, – презрительно усмехнувшись, ответил он. В последнее время Джейсон предпочитал разговаривать с ней оскорбительно или насмешливо.

– В твой офис?

– А куда же еще? Надеюсь, ты не забыла, почему мы раньше времени покинули больницу? Конечно, забыла! Ладно, напомню: мы собирались проверить, как идет ремонт в моем офисе, и застукать этих бездельников на месте.

Моника ничего не ответила, лишь плотно сжала губы и снова отвернулась к окну. Спустя некоторое время такси въехало на Маркет-стркт и остановилось у дома номер 949. Водитель вышел из машины, стал выгружать багаж, но Моника даже не пошевелилась. Она продолжала молча, с безучастным видом смотреть в окно.

Демонстративно вздыхая и охая, Голдинг выбрался из машины и стал ждать, когда водитель достанет из багажника складное инвалидное кресло и он опустится в него. Эта идея Джейсона кататься в кресле, изображая безнадежного инвалида, была, с точки зрения Моники, абсолютно абсурдной. Она слышала, как врач на прощание говорил мужу, что ему, конечно, не стоит переутомляться, и рекомендовал пешие прогулки. А он уселся в это дурацкое кресло на потеху публике!

Водитель остановился, ожидая дальнейших указаний, Голдинг же, видя, что жена все еще сидит в машине, подкатил в кресле к закрытому окну и возмущенно заорал:

– Моника! Выходи! Я же не могу нести багаж!

– Позвони в службу безопасности! – не опуская стекла, крикнула ему Моника. – Они спустятся и помогут тебе отнести вещи в офис!

– Ты с ума сошла? Почему не выходишь? И немедленно опусти стекло! Я ничего не слышу!

Водитель распахнул переднюю дверцу, сел за руль и, глядя на Монику в зеркальце заднего обзора, спросил:

– Вы выходите или едете дальше?

Моника задумчиво посмотрела на него, а затем перевела взгляд на сидящего в инвалидном кресле мужа с красным, перекошенным от ярости лицом.

– Нет, я не выхожу, – тихо ответила она. – Я еду дальше.

– Как скажете, – равнодушно пожав плечами, промолвил водитель. – Куда вас отвезти?

В салоне воцарилось молчание, а затем Моника ответила:

– Сначала в Уэллс-Фарго, а потом обратно в аэропорт. – И, заметив удивление на лице водителя, усмехнувшись, добавила: – Мое путешествие только начинается.

Джейсон яростно колотил рукой по стеклу, пытался открыть дверцу машины, что-то кричал, но Моника не обращала на него внимания.

– Эта дверь надежно заперта? – спросила она у водителя.

– Разумеется! – откликнулся он и снова удивленно посмотрел на нее в зеркальце заднего вида. – Так куда вас везти?

– На ленч, – улыбнувшись, ответила Моника. – Очень есть хочется.

Испытывая необыкновенный душевный подъем, Джина Туччи ехала в машине в центр города, туда, где находился офис Голдинга. По ее прикидкам финал драмы под названием "Сведение счетов с психотерапевтом" должен был начаться после одиннадцати утра, и Джине не терпелось стать ее участницей. А как же иначе? Ведь если бы не она, проницательная и умная женщина, и нанятый ею частный сыщик, этот аферист Голдинг так и продолжал бы свою врачебную практику, обманывая доверчивых клиентов!

В последнее время Джина много злилась, раздражалась, нервничала, но теперь все отрицательные эмоции исчезли, уступив место азарту и желанию припереть психотерапевта к стенке. Правда, иногда Джину мучили угрызения совести: она переживала за наивную Мэгги, которую сегодня ждало нелегкое испытание в офисе Голдинга, но утешала себя тем, что ее подруге давно пора повзрослеть и воспринимать жизнь такой, какая она есть. В жизни случается всякое, и надо быть готовой к неприятностям – именно об этом на протяжении целого года Джина твердила подруге.

Конечно, Мэгги будет потрясена, когда в кабинете Голдинга появятся представители закона, предъявят доктору ордер на обыск, начнут искать улики и доказательства, изымать документацию… И все это произойдет в одиннадцать часов или немного позднее. Это время Джина выбрала не случайно: она точно знала, что в одиннадцать утра у Мэгги должен состояться последний психотерапевтический сеанс. Вот пусть и посмотрит, что происходит с людьми, пренебрегающими нормами морали, обманывающими пациентов и грубо попирающими закон! Хотя Мэгги, конечно, жаль…

Джина взглянула на себя в зеркальце, провела рукой по волосам. Сегодня она особенно долго выбирала наряд и делала прическу. Ведь она должна выглядеть эффектно, когда в офис Голдинга нагрянут не только представители закона, но и репортеры из газеты "Сан-Франциско икзэминер"! И Джина остановила свой выбор на строгом элегантном черном костюме и белой блузке.

Когда Джина, позвонив знакомому репортеру и рассказав о Голдинге, договорилась о встрече, тот сообщил, что газета давно хотела сделать интервью с этим психотерапевтом, поскольку в последнее время его имя у всех на слуху: у него обширная клиентура, и его книги, едва выйдя из печати, сразу становятся бестселлерами. Но при наличии таких пикантных подробностей о Голдинге… интервью отменяется, а вместо него на первой полосе газеты появится сенсационный материал, который буквально взорвет общественное мнение. В общем, Джина мечтала увидеть свое имя и фотографию на первой полосе газеты, поэтому и оделась соответствующим образом, рассчитывая произвести неотразимое впечатление на многочисленных читателей.

Остановившись на площадке перед зданием, где находился офис Голдинга, Джина заплатила за парковку и, проверив сигнализацию, решительно зашагала к входу. Миновала крутящиеся двери и направилась к лифту. Она просто сгорала от нетерпения взглянуть в ненавистное ей с некоторых пор лицо психотерапевта и засвидетельствовать крах его научной и врачебной карьеры.

Обхватив голову руками, Джейк с отсутствующим видом сидел за столом в кабинете доктора Голдинга и думал, что никогда еще, пожалуй, на него не накатывала такая апатия. Теперь ему все было безразлично. После короткого разговора с Карсоном Фуллером, мгновенно разоблачившим его, Джейк был уверен, что сыщик наденет на него наручники и сдаст полиции, но тот, к его удивлению, ничего подобного не сделал. Лишь внимательно выслушал его откровенный рассказ, задал несколько вопросов и поговорил с Этельдой, с готовностью подтвердившей слова Джейка.

– Да, пора заканчивать частную практику, – сокрушенно покачал головой Карсон Фуллер. – Похоже, я начинаю терять чутье…

– Чутье вы не потеряли, – попытался утешить его Джейк. – Никто бы на вашем месте не догадался, что…

Но сыщик выглядел расстроенным и подавленным. Он молча выпил кофе, потом скомкал бумажный стаканчик, выбросил в мусорную корзину и, вздохнув, сказал:

– Ладно, пойду посижу в приемной и почитаю газету.

– Вы останетесь? – спросил Джейк.

– Естественно!

Сыщик вышел из кабинета, закрыв за собой дверь, а Джейк с безучастным видом остался сидеть за столом.

"Для чего я здесь сижу? – в который уже раз спрашивал он себя, обводя тоскливым взглядом стены кабинета. – Для чего?"

Ответ был очевиден: он сидел в чужом кабинете, втайне надеясь, что в одиннадцать часов распахнется дверь и появится Мэгги. Господи, как глупо! Ведь она позвонила и оставила сообщение на автоответчике, что не придет, а он все равно, как последний идиот, торчит здесь, надеясь на чудо. Вдруг у нее изменились обстоятельства, и она не смогла предупредить, что все-таки появится? Или…

Нет, хватит тешить себя иллюзиями, пора взглянуть правде в глаза: Мэгги Айви увез Бобби Семпл, и сейчас они приближаются к Джорджии. Может быть, они уже в Иллинойсе или сделали короткую остановку в Чикаго.

Интересно, поведет Бобби Семпл показывать Мэгги и Тиму достопримечательности Чикаго – небоскребы Сирз-Тауэр и Ригли-Филд? Догадается ли пригласить Тима на спортивные состязания? Сомнительно. А вот он, Джейк Купер, доведись ему вместе с Мэгги и Тимом побывать в Чикаго, непременно предложил бы им совершить увлекательную экскурсию по городу и осмотреть достопримечательности. Они с Мэгги поднялись бы на последний этаж небоскреба Сирз-Тауэр, с замиранием сердца глянули бы вниз, а потом Джейк сказал бы: "Смотрите, Мэгги, это самое высокое здание. Мы – на вершине мира".

Но этого, к его огромному сожалению, никогда не произойдет, и винить в случившемся следует только самого себя. Как он мог так поступить с Мэгги Айви? Обманывать ее в течение трех недель, изображая психотерапевта, выслушивать ее бесхитростные истории, задавать вопросы, вести долгие беседы, приезжать к ней в гости, возить ее на прогулки? Что он о себе возомнил? Почему лгал Мэгги так долго? Боялся, что она, узнав правду, отвергнет его? Боялся, конечно…

В день знакомства Джейк не признался ей в обмане лишь потому, что Мэгги сразу начала плакать и ее слезы тронули его до глубины души. Боже, как ему было жаль несчастную, забитую жизнью женщину! Однако даже жалостью к этому маленькому хрупкому созданию нельзя оправдать его дальнейших действий.

Джейк горестно вздохнул, поднялся из-за стола и подошел к окну. Весь город был окутан густым туманом, и почти ничего не было видно. Со стороны залива доносились предупредительные гудки судов. Джейк отвел взгляд от окна, посмотрел на часы и покачал головой. Пятнадцать минут двенадцатого… Из приемной доносились мужские и женские голоса: Этельда просила водопроводчиков, прибывших устанавливать джакузи в кабинете Голдинга, подождать еще немного. Объясняла, что кабинет пока занят, там, возможно, состоится важная встреча…

Но Джейк уже твердо знал, что никакой встречи не состоится. Мэгги Айви не придет.

Этельда сидела за столом в крутящемся кресле, к которому она за три недели очень привыкла, и просматривала документацию по реконструкции офиса психотерапевта. В приемной топтались два водопроводчика и время от времени интересовались:

– Ну что? Когда будем начинать?

– Подождите еще немного, – с улыбкой говорила Этельда.

– Сколько ждать-то? – нетерпеливо спрашивал тот, который помоложе.

– Успокойся, – вместо Этельды отвечал другой водопроводчик, постарше. – Счетчик включен, денежки капают. Сиди, отдыхай.

Этельда подняла голову от лежащих на столе бумаг, посмотрела на часы, а потом, переведя взгляд на водопроводчиков, произнесла:

– Подождем еще пять минут. Если человек, с которым назначена встреча, через пять минут не появится, вы начнете устанавливать джакузи. – И, помолчав, со вздохом добавила: – Нет, конечно, она не придет…

– А кофе у вас тут выпить можно? – спросил молодой водопроводчик, не горевший желанием работать.

Этельда махнула рукой в сторону стойки позади стола, и водопроводчик в тяжелых кожаных ботинках шагнул туда, оставляя на белом пушистом ковре грязные следы. Этельда покачала головой, но ничего не сказала. Сейчас ее больше всего беспокоил Джейк. Этельда искренне переживала за него и ломала голову над тем, чем ему помочь и как утешить. Бедный парень! Последний раз она видела Джейка в таком подавленном состоянии несколько лет назад, когда умер Эрв. Но тогда Этельда сама была убита горем и мало обращала внимания на эмоции своего напарника. А теперь… Господи, хоть бы эта женщина, Мэгги Айви, пришла! Но интуиция подсказывала Этельде, что Джейк напрасно ее ждет. Мэгги не придет. Она уехала.

Этельда вздыхала и время от времени косилась на Карсона Фуллера. Он сидел в кресле и делал вид, что читает журнал, но сам постоянно бросал взгляды на Этельду, очевидно полагая, что она их не замечает. Наконец их взгляды встретились, и Этельда изобразила на лице приветливую улыбку. Она уже хотела скомандовать водопроводчикам, чтобы те проходили в кабинет и приступали к работе, но в этот момент распахнулась дверь приемной, и на пороге возникла молодая женщина.

Этельда вскинула голову, с надеждой всмотрелась в ее лицо, но, увы, это была совсем другая женщина. Тоже молодая, привлекательная… Она ее знала. Линдси Хант, бывшая приятельница Джейка, которую Этельда и секретарша их фирмы Вэл называли между собой "амазонкой".

– Линдси! – изобразив улыбку, воскликнула Этельда. – Какой приятный сюрприз!

Линдси Хант приблизилась к столу, за которым сидела Этельда, и, глядя на нее сверху вниз, спросила:

– Что вы здесь делаете?

Этельда давно заметила, что Линдси всегда разговаривает с людьми свысока в силу скверного характера и уверенности в собственной исключительности.

Этельда, умевшая хорошо владеть собой в непредвиденных ситуациях, сказала:

– Я жду Джейка.

– А Джейк здесь по работе? Или он пришел на сеанс к психотерапевту? – быстро спросила Линдси, пытливо глядя на нее.

– Он здесь по делу. – Этельда удивилась, заметив, что глаза Линдси засветились надеждой.

– Так где сейчас Джейк? В кабинете Голдинга? – Голос Линдси звучал взволнованно. – Он там?

– Вам лучше самой поговорить с ним, – уклончиво ответила Этельда. – Если хотите…

– Подождите! – нетерпеливо прервала ее Линдси, взмахнув перед носом Этельды рукой с тонкими длинными пальцами с ярким маникюром. – Ничего не говорите! Я все знаю. Джейк должен быть здесь с минуты на минуту. Я посижу и подожду его. А вас я попрошу позвонить доктору и сообщить, что я пришла и рассчитываю присоединиться к их с Джейком беседе.

Линдси взяла с журнального столика газету, села в кресло, закинув ногу на ногу, и принялась читать, а Этельда стала лихорадочно соображать, что ей делать дальше. Звонить Джейку по внутреннему телефону в кабинет? Сказать, что возникло еще одно осложнение в лице Линдси Хант?

Этельда очень сомневалась, что это известие его обрадует, особенно сейчас. Правда, в кабинете есть боковая дверь, через которую можно незаметно для поджидающего в приемной пациента выйти в холл. И Джейк сможет воспользоваться ею, если Этельда предупредит его о появлении Линдси. Но как? Пока Этельда ломала голову над этим вопросом, а Линдси сидела в кресле и читала газету, дверь приемной распахнулась, и вошла еще одна женщина, напоминающая испанку или итальянку. Молодая, миниатюрная, с очень короткой стрижкой. Внешне они с Линдси были абсолютно непохожи, но Этельда мгновенно уловила сходство: обе надменные, высокомерные, возомнившие себя центром вселенной. Так сказать, духовные близнецы.

– Меня зовут Джина Туччи! – громко объявила женщина, подходя к столу Этельды. – Я хочу поговорить с доктором Голдингом. Он должен быть здесь. В одиннадцать часов у него назначена встреча с пациенткой, моей подругой. Ее зовут Мэгги Айви. Скажите, она уже пришла?

У Этельды гулко заколотилось сердце и перехватило дыхание. Господи, только бы Джейк в этот момент не вышел из кабинета в приемную!

– Доктор Голдинг и Мэгги Айви уже здесь? – повторила свой вопрос Джина Туччи.

Этельда с задумчивым видом повертела в руке карандаш и пробормотала:

– А вы, собственно, что хотите?

В этот момент читавшая газету Линдси вскочила с кресла и мгновенно оказалась у стола.

– Вы говорили громко, поэтому я услышала. Так где Джейк? Его еще нет? Или он уже в кабинете доктора? Этельда, объясните наконец!

Этельда развела руками, а Джина Туччи удивленно промолвила:

– Вы ошибаетесь, леди. На одиннадцать часов у доктора Голдинга назначена встреча с моей подругой. Она сама мне говорила, что сегодня у нее последний сеанс психотерапии.

– Ваша подруга что-то напутала, или сеанс перенесли на другое время! – отрезала Линдси.

Этельда молча кивнула и развела руками.

– Доктор Голдинг сам разберется, с кем и когда у него назначена встреча, – наконец сказала она. – А вы, дамы, пока посидите и подождите.

Линдси Хант и Джина Туччи уселись на места, а Этельда взглянула на Карсона Фуллера. Он усмехнулся: ситуация очень забавная. Однако надо звонить в кабинет. Этельда протянула руку к телефону, соображая, что и в какой форме она скажет Джейку, но в этот момент дверь снова распахнулась, и в приемную вошли двое в строгих темных костюмах.

– Я – Рональд Терпин из департамента налоговой полиции, – объявил худощавый мужчина высокого роста. – У меня ордер на обыск данного помещения и предписание о выемке документов, уличающих его владельца в сокрытии доходов от государства и уклонении от уплаты налогов.

"Вот это да! " – ошеломленно подумала Этельда, ощущая себя участником абсурдной, но тем не менее интересной пьесы. Ей вдруг неудержимо захотелось смеяться, и, чтобы не выглядеть идиоткой в глазах представителей закона и посетителей, она закрыла рот рукой и молча затряслась от хохота. Краем глаза она заметила изумленное выражение лица Линдси, которая, услышав слова полицейского, подалась вперед. Почувствовав взгляд Этельды, Линдси укоризненно покачала головой и сухо промолвила:

– Между прочим, ничего смешного.

Рональд Терпин, похоже, был того же мнения. Строго глядя на Этельду, он спросил, где находятся финансовые документы, и приказал освободить стол и держаться подальше от компьютера. Этельда молча подчинилась. Затем полицейские начали опечатывать ящики шкафов, чтобы никто из присутствующих не мог ими воспользоваться.

Джина Туччи, наблюдая за действиями полицейских, качала головой и недобро усмехалась.

Этельда отошла от стола и, прислонившись спиной к стене, стала думать, что ей делать дальше. Напавший на нее безудержный смех до сих пор не прошел, и она была вынуждена даже приложить бумажную салфетку к глазам, чтобы промокнуть выступившие на глазах слезы.

– Когда вернется владелец кабинета? – недоуменно взглянув на нее, спросил полицейский.

– Да он там! – вместо Этельды ответила Линдси, указав рукой на дверь кабинета.

– Он там, – кивнув, подтвердила Джина Туччи, а в глазах Карсона Фуллера блеснули хитрые искорки.

Рональд Терпин нахмурился, подошел к дубовой двери и несколько раз громко постучал. Через мгновение дверь распахнулась, и в проеме возник Джейк – осунувшийся, с измученным лицом. Он растерянно посмотрел на незнакомых мужчин, а затем его взгляд скользнул по людям, толпившимся в приемной: итальянке, Карсону Фуллеру, Этельде, Линдси…

– Джейк! – патетически вскричала Линдси Хант. – Наконец-то!

– Доктор Голдинг! – официальным тоном произнес Рональд Терпин, подходя к Джейку и доставая из кейса бумаги. – Ставлю вас в известность, что вам предписано немедленно явиться в окружной суд северной Калифорнии в связи с предъявленным вам обвинением в сокрытии доходов от государства и уклонении от уплаты налогов. Также сообщаю, что до прояснения всех обстоятельств данного дела на ваше имущество наложен арест.

– Что, что? – ошеломленно пробормотал Джейк.

– Я неясно выразился? – усмехнулся полицейский.

– Да это же не доктор Голдинг! – воскликнула Линдси. – Джейк, а где доктор?

– Это не Джейсон Голдинг, – подтвердила итальянка.

– Это совсем другой человек, – подал голос Карсон Фуллер и, повернувшись к двери офиса, которая вдруг громко заскрипела и с шумом распахнулась, произнес: – А вот и доктор Голдинг, если не ошибаюсь.

Этельда, ближе других стоявшая к двери, посторонилась, чтобы средних лет мужчина представительной внешности, сидящий в инвалидном кресле, смог въехать в офис. Но кресло застряло в узком проеме, и мужчина, к изумлению Этельды, вдруг поднялся на ноги, злобно пнул жалобно заскрипевшее кресло и шагнул в приемную.

– Что здесь происходит, черт возьми? – окидывая гневным взглядом приемную, заорал он, и его лицо стало пунцовым. – Мы договаривались о реконструкции офиса! Ничего не сделано! Где подрядчик, ответственный за реконструкцию? Где он, этот бездельник?

– Подрядчик – это я, – тихо промолвил Джейк. – Я здесь.

Полицейский Рональд Терпин подошел к мужчине с пунцовым лицом и строго спросил:

– Вы – Джейсон Голдинг?

– А кто же еще? – яростно выкрикнул мужчина. – Какого черта вы все тут столпились в моей приемной? Что здесь происходит, я вас спрашиваю?

– Я вам сейчас все объясню, – усмехнувшись, ответил полицейский.

Пока полицейский зачитывал доктору Голдингу его права, Этельда собирала вещи и незаметно наблюдала за людьми в приемной. Линдси Хант, крепко держа Джейка за рукав, говорила без остановки, а он с отсутствующим видом смотрел в пространство. Молодая итальянка, усевшись за стол, начала звонить по телефону. Этельда слышала, как она раздраженно спрашивала, где репортер и почему он не явился к назначенному часу. Удивленные водопроводчики снова начали интересоваться у Этельды, когда же наконец приступать к установке джакузи, и ей пришлось сказать, что работа отменяется.

– Пришлите нам в фирму счет за потерянное время, – добавила она, направляясь к двери. – Мы обязательно выплатим вам неустойку.

Увидев, что Этельда уходит, Карсон Фуллер подмигнул ей на прощание. Спустившись вниз и выйдя из здания, Этельда села в машину и поехала домой. Вспоминая финал только что разыгравшейся на ее глазах трагикомедии, она подумала, что невыполнение в срок заказа на реконструкцию офиса, как ни странно, обернулось для них с Джейком благом. Ведь если бы они вовремя сделали ремонт офиса, вложив в него несколько тысяч долларов, то вряд ли им удалось бы вернуть деньги, учитывая предъявленное доктору Грлдингу серьезное обвинение в мошенничестве.

Этельде было искренне жаль Джейка, перед ее мысленным взором то и дело вставало его расстроенное лицо. Особенно ее поразил взгляд Джейка при виде Линдси Хант. Разумеется, страдал Купер отнюдь не из-за этой заносчивой амазонки. Он тосковал по Мэгги Айви и не мог простить себе обмана.

Машина миновала мост "Золотые ворота", и Этельда решительно тряхнула головой, желая избавиться от нахлынувших на нее воспоминаний. Пьеса под названием "Джейк – психотерапевт" закончилась… правда, не для всех ее участников благополучно. А ведь все начиналось с маленькой невинной лжи, которая с течением времени росла как снежный ком, осложняя и без того непростую ситуацию. Комедия превращалась в драму, а драма, развиваясь, приобретала черты трагедии и фарса. И вот сегодня финал был сыгран полным составом участников, занавес опустился, зрители разошлись. Впрочем, один-единственный человек, с которого и началась вся эта история, не присутствовал при ее завершении. Мэгги Айви уехала… Интуиция подсказывала Этельде, что никогда больше Джейк не встретится с ней. Хотя как знать. В жизни случается всякое.

Да, такое увлекательное и захватывающее зрелище, которое только что разыгралось на глазах Карсона Фуллера, он видел раньше на хоккейных матчах. Но вот приемная опустела, и, кроме Джейка и самого Карсона, остались лишь полицейские, занятые своим делом: выемкой документов и опечатыванием шкафов и ящиков столов. После того как разъяренный Джейсон Голдинг напал на Рональда Терпина и попытался его ударить в знак протеста против производимых им действий, тот был вынужден вызвать офицеров полиции, быстро утихомиривших разбушевавшегося доктора. Они уже собрались было увезти его, но Голдинг стал кричать, что у него сердечный приступ, и перед отправкой в полицию офицеры на всякий случай повезли его на освидетельствование в госпиталь.

Джина Туччи тоже наконец покинула приемную, правда, только после того, как полицейские пригрозили вывести ее из офиса под руки. Когда они выпроваживали Джину, она кричала:

– Он должен понести суровое наказание! Пусть отвечает за свои поступки по всей строгости закона!

Джейк, молодой парень, подрядчик, несколько минут молча слушал высокую женщину, свою знакомую, а потом сказал ей что-то, и она, вскинув голову и сверкая глазами, покинула офис. Карсону тоже пора было уходить, и он сам не понимал, почему медлит. Джейк стоял на пороге двери, ведущей в кабинет психотерапевта, и молча смотрел на него.

– Джентльмены, вы свободны! – произнес один из полицейских. – Расходитесь по домам. Нам нужно опечатать помещение.

Джейк взял куртку и направился к двери.

– Не хотите составить мне компанию? – улыбнувшись, спросил у него сыщик. – Может, пойдем, выпьем по чашечке кофе?

– С удовольствием! – откликнулся Джейк.

Джейк откровенно и подробно рассказал сыщику историю о Мэгги Айви и в конце со вздохом сообщил, что она уехала с Бобби Семплом. Карсон Фуллер внимательно слушал его, качая головой, а потом спросил:

– И где она, по-вашему, сейчас?

– Трудно сказать, – со вздохом ответил Джейк. – Наверное, они проехали уже половину страны.

– Вы уверены?

– Думаю, да, ведь Мэгги уехала два дня назад, – произнес Джейк.

– А вы пытались искать ее?

– Нет. Мэгги не хочет меня видеть.

– Молодой человек! – наставительно сказал сыщик. – Никогда не надо падать духом. Возможно, ваша знакомая действительно не желает вас видеть, но прежде, чем делать подобный вывод, вы должны сами в этом убедиться. Разыскать ее и откровенно во всем признаться. Не исключено, что она поймет вас и простит. Впрочем, может и к черту послать. Судя по тому, что вы мне сейчас рассказали, ваша Мэгги уже много раз пожалела, что связалась с этим деревенским увальнем Бобби Семплом.

– И где же мне ее искать? – спросил Джейк, глядя на Карсона.

– Найти вашу знакомую не так сложно, как вы думаете. Надо опросить владельцев всех фирм, сдающих в аренду грузовички, и выяснить, к кому из них обращался молодой мужчина с водительской лицензией, выданной в штате Джорджия. К тому же вам известны его имя и фамилия! А потом искать Мэгги в близлежащих мотелях. Я уверен, они не далеко уехали.

– Мистер Фуллер, а вы не могли бы мне помочь? – просительно заглядывая в лицо сыщика, сказал Джейк. – У вас ведь большой опыт по этой части.

– Помочь вам? – задумчиво спросил Карсон и, улыбнувшись, воскликнул: – А почему бы и нет? Значит, приступаем к поиску Мэгги Айви?

Джейк наивно полагал, что поиски Мэгги Айви займут несколько дней, но, к его изумлению, они с Карсоном напали на ее след через несколько часов. Сразу после состоявшегося в кабинете Голдинга разговора они поехали в офис сыщика. Включили компьютер, вошли в Интернет, отыскали сайт, где помещался список всех фирм, сдающих в аренду грузовички, переписали номера телефонов и начали звонить. Уже в пятой по счету фирме, куда они обратились, им сообщили, что некто Семпл несколько дней назад брал напрокат машину. Владелец фирмы, разговаривавший с Карсоном, высказал в адрес Бобби несколько нелестных слов, но узнав, что сыщик не является другом Семпла, обрадовался и даже назвал адрес мотеля, в котором тот остановился. Мотель в Новато.

Джейку просто не верилось, что поиски Мэгги завершились так быстро и удачно! Он горячо поблагодарил сыщика, пожал ему руку, сел в грузовичок и помчался в Новато, моля Бога, чтобы Мэгги еще оттуда не уехала. Подъехав к мотелю, Джейк припарковал машину неподалеку от входа и принялся наблюдать за происходящим. Уже через несколько минут из мотеля вышли Мэгги и Бобби и стали разгружать один грузовичок с вещами и загружать другой.

При виде Мэгги у Джейка больно сжалось сердце, но то, что он успел заметить, немного утешило его и вселило надежду: отношения между Мэгги и Бобби показались ему натянутыми. Их взаимная неприязнь была очевидной. Один раз Бобби даже грубо схватил Мэгги за руку, и Джейк уже хотел выпрыгнуть из кабины и заступиться за нее, но Мэгги отдернула руку и, судя по выражению ее лица, высказала Бобби все, что о нем думает.

Джейк внимательно следил за любимой, восхищаясь ее стройной фигуркой и удивляясь, как такая хрупкая женщина может таскать тяжелые вещи. Ему неудержимо хотелось выскочить из машины и помочь ей, но Джейк сознавал, что своим появлением он только насторожит Бобби Семпла, и тогда им с Мэгги не удастся поговорить.

Улучив момент, когда Бобби в очередной раз скрылся за дверью своей комнаты, Джейк выпрыгнул из кабины и бросился вслед за Мэгги, которая направлялась к себе в номер. Она уже шагнула в комнату, захлопнув дверь перед носом Джейка, и он, выждав несколько секунд, тихо постучал.

– Бобби, подожди минуту! – сказала Мэгги.

И вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Тим.

– Джейк! – просиял мальчик и бросился в его объятия. Джейк поднял его на руки, крепко прижал к себе, и Тим от счастья закрыл глаза.

– Джейк? – раздался голос Мэгги. – Что вы здесь делаете? Отпустите моего сына, пожалуйста.

Он послушно поставил Тима на пол, но мальчик тотчас прижался к его ногам.

– Мэгги, я искал вас, – торопливо проговорил Джейк, слыша, как за стеной Бобби двигает какие-то вещи.

– Для чего? – холодно спросила она.

– Мэгги, мы должны поговорить, я вам все объясню! Пожалуйста, уделите мне пять минут!

Мэгги сложила руки на груди, и Джейк заметил, что у нее на шее выступили красные пятна.

– Нам не о чем разговаривать, – сухо промолвила она. – Уходите.

– Мама, послушай, что скажет Джейк! – вмешался Тим.

– Я очень сожалею о своих поступках, – неожиданно произнесла Мэгги. – Но если бы я знала, что имею дело с женатым человеком, я бы никогда в жизни… Для чего вы меня обманывали, Джейк? – с обидой в голосе воскликнула она. – Почему не сказали, что женаты?

– Я – женат? – изумленно повторил Джейк. Оказывается, его обвиняют в том, к чему он не имеет ни малейшего отношения!

– А разве это неправда? – горько усмехнулась Мэгги, и в ее глазах вспыхнули злые искорки.

– Конечно, неправда! – подтвердил Джейк. Заметив испуганное лицо сына, слушающего их разговор, Мэгги сказала:

– Тим, иди посмотри пока мультфильмы. Нам с Джейком нужно поговорить. – И, кивнув в сторону коридора, добавила, понизив голос: – Пойдемте туда. В прачечную. Там нам никто не помешает.

В прачечной никого не было, тихо и монотонно жужжали машины, пахло стиральным порошком и мылом.

– Зачем вы меня обманывали? – дрогнувшим голосом проговорила Мэгги, прислонившись спиной к стене. – Могли бы сразу признаться мне, что у вас есть жена.

– Но это неправда, уверяю вас!

По щекам Мэгги потекли слезы. Она казалась обиженной и злой.

– Господи, какая я была дура, что верила вам! – плача, говорила она. – Хорошо хоть моя подруга Джина открыла мне глаза! Рассказала, как должны вести себя психотерапевты с пациентами и как не должны. Кстати, Джина наняла частного сыщика. Он следил за вами и выяснил, что вы мошенник! Вот так-то! Ладно, меня не касаются ваши темные делишки, – со вздохом продолжала она. – А вот то, что вы мне морочили голову, будучи женатым человеком…

– Но я не женат, Мэгги! – в отчаянии воскликнул Джейк.

– Да на первой же странице вашей книги написано: "Посвящается моей жене, Монике"! – процитировала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Кстати, Джина мне с самого начала говорила, что к каждому занятию я должна готовиться и читать вашу книгу, но я оказалась нерадивой ученицей и ни разу в нее не заглянула. А жаль…

Джейк молча взял Мэгги за руку, но она резко высвободилась, и в глазах ее вспыхнул гнев.

– И не пытайтесь убедить меня в обратном! – крикнула она. – Я все равно вам не поверю.

В голове Джейка лихорадочно кружились обрывки фраз, заранее заготовленных для объяснения с Мэгги, но все они теперь казались пустыми и неубедительными. И тогда он, глубоко вздохнув, быстро проговорил:

– Да, доктор Голдинг женат.

Услышав его слова, Мэгги застыла, и Джейк, взглянув на нее, подумал, что она похожа на прекрасную мраморную белую статую – холодную и бесчувственную.

– Да, Мэгги, доктор Голдинг женат, – опустив голову, повторил Джейк. – Но дело в том, что я… не Джейсон Голдинг.

Мэгги сообщила Бобби Семплу, что еще не готова к отъезду, и, не обращая внимания на его раздражение, молча удалилась в свою комнату. Успокоила Тима, который испугался, когда они с Джейком стали выяснять отношения на повышенных тонах, и тот начал играть с котенком.

Мэгги необходимо было остаться одной и обдумать услышанное: признание Джейка настолько ошеломило Мэгги, что она просто-напросто растерялась. А Джейк уехал…

– Уезжайте немедленно! – бросила она, когда он с виноватым видом закончил свой рассказ. – Нам больше не о чем разговаривать!

Опустив голову, Джейк молча побрел к грузовичку – своему, а не взятому напрокат у родственника, как он уверял ее раньше. Мэгги в смятении смотрела ему вслед. Джейк забрался в кабину, подождал несколько минут, что она позовет его, и наконец тронулся с места. Мэгги проводила его долгим печальным взглядом, а когда машина скрылась из виду, вернулась в свою комнату.

Не в силах до конца осознать происшедшее, Мэгги неожиданно для себя вскочила с кресла и бросилась к вещам, которые они с Бобби еще не успели перенести в грузовик. Стала лихорадочно раскрывать дорожные сумки и наконец в одной из них отыскала книгу…

Когда фирма по прокату машин прислала новый грузовик взамен сломанного, Бобби стал осматривать его, а Мэгги, улучив момент, отправилась вместе с Тимом в магазин "Лонгз драгз", расположенный по соседству с мотелем. Там Мэгги купила новую книгу доктора Голдинга, которая, как сообщил продавец, уже попала в список бестселлеров, опубликованных в "Нью-Йорк тайме". Вернувшись в мотель, Мэгги спрятала книгу на дно сумки, опасаясь, как бы Бобби не увидел ее. Глупо, конечно. Какое Семплу дело до книг по психотерапии!

И вот теперь Мэгги отыскала ее среди вещей и с замиранием сердца вынула из бумажного пакета. Нарядная глянцевая обложка… Если бы автором был Джейк, он никогда не согласился бы с подобным оформлением.

Стиль Джейка – простота, а не вычурность. Да и такое дурацкое название – "Радуйся жизни! " – он бы тоже никогда не придумал.

Внезапно на Мэгги напал смех. Господи, о чем она думает? О каком стиле, когда Джейк только что признался ей, что он не доктор? Но Мэгги смеялась все громче и громче, хотя сознавала, что источник ее безудержного смеха – не веселое настроение, а реакция на недавние горькие слезы.

Мэгги открыла первую страницу и увидела фотографию автора. Средних лет мужчина, с приятным холеным лицом и проницательным взглядом. Человек, которого она никогда не видела. Мэгги вздрогнула.

"А чье лицо ты ожидала увидеть? – мысленно спросила она себя. – Лицо молодого мужчины с голубыми глазами, волевым подбородком, маленьким шрамом под глазом, коротко стриженными светлыми волосами? Вопреки всему только что услышанному ты ожидала увидеть на первой странице фотографию Джейка?"

Абсурд. В течение трех недель ее лечил не психотерапевт, а подрядчик, строитель, плотник, столяр… Помогал разобраться в жизненных ситуациях, утешал, давал дельные советы…

Вернулся Тим, держа на руках котенка, и со вздохом сообщил:

– Дядя Бобби спрашивал, когда мы наконец поедем? Мэгги быстро смахнула слезы, улыбнулась и сказала:

– Иди сюда, мой дорогой. – Обняла его, прижала к себе и поцеловала в голову.

– А как я должен его называть? – вдруг спросил Тим. – Дядя Бобби?

– Нет, – покачав головой, ответила Мэгги. – Никакой он тебе не дядя. Он тебе вообще никто.

Она снова поцеловала его, а потом, обведя печальным взглядом номер, уткнулась лицом в плечо сына. Несколько минут Мэгги обдумывала сложившуюся ситуацию, а когда наконец решение созрело, отпустила Тима и умылась холодной водой.

Они с Тимом взяли оставшиеся веши, вышли на улицу, где возле грузовичка топтался Бобби, и сели в кабину. Мэгги пристегнула сына ремнем безопасности, а затем любезно обратилась к Бобби:

– Я забыла в номере косметичку. Ты не мог бы за ней сходить? – И с улыбкой добавила: – Пожалуйста.

Бобби сверкнул глазами, чертыхнулся, но зашагал к мотелю. Мэгги молча наблюдала, как он разговаривает с горничной, как та открывает ключом дверь, Бобби входит в номер…

Мэгги мигом выпрыгнула из кабины, подбежала к багажнику и быстро выгрузила вещи Бобби на землю. Захлопнув багажник, вернулась в кабину, повернула в замке ключ зажигания, и грузовичок с ревом рванул с места. Краем глаза Мэгги видела, как Бобби в изумлении выскочил из мотеля, рванулся за машиной, но догнать ее ему, конечно, было не под силу.

Когда силуэт Бобби скрылся из виду, Мэгги повернулась к удивленному Тиму и бодро произнесла:

– Небольшую увлекательную поездку мы с тобой совершим и без Бобби. Правда, Тим?

Мальчик с готовностью кивнул, улыбнулся и стал гладить котенка. Мэгги ни минуты не сожалела о содеянном. В конце концов в грузовичке остались лишь их с Тимом вещи. И то, что Бобби взял этот грузовичок напрокат, ее тоже не смущало. Деньги на поездку дала ее мать, так что у Бобби к Мэгги не может быть никаких претензий. Она – взрослая женщина и имеет право распоряжаться собственной жизнью сама!

Куда бы им с Тимом отправиться? Мэгги задумчиво смотрела по сторонам, прикидывая дальнейший маршрут.

Южнее находился штат Нью-Мексико, на востоке, в Джорджии, живут ее родители и Бобби Семпл, к западу раскинулся океан. Остается север. Например, Сиэтл. А почему бы и нет? Мэгги слышала, что Сиэтл – хороший город. А собственно, какая разница? Главное, уехать подальше от Бобби Семпла и… всех остальных.

После того как Мэгги узнала, что Джейк обманывал ее целых три недели, она, как ни странно, прозрела. В голове ее пронеслось множество событий, участницей которых Мэгги являлась, и она пришла к неутешительному выводу, что может сравнить себя с тряпичной куклой. Люди берут ее в руки, играют с ней, забавляются, а потом, когда она надоедает, бросают. У куклы этой нет ни души, ни желаний, ни собственной судьбы. Она – лишь послушная и податливая вещица в чужих руках.

Но отныне все будет по-другому. Теперь Мэгги точно знает, чего хочет от жизни и против чего категорически возражает: она не вернется в "Эмбаркадеро-Армс" и никогда, ни при каких условиях не выйдет замуж за Бобби Семпла, на чем настаивает ее мать.

А вот о чем она мечтает и чего ждет от жизни…

Джо возвращался домой после долгого трудового дня на ферме, мечтая о вкусном сытном ужине. Он устало брел по ведущей к дому дороге и вдруг услышал шум мотора. Джо остановился, обернулся и увидел приближающийся грузовичок. С первого взгляда Джо определил, что водитель обращается с машиной неумело. Интересно, кто это?

Поравнявшись с Джо, грузовичок остановился, и тот, к своему удивлению, узнал в водителе Мэгги Айви. Джо машинально достал из кармана носовой платок, вытер лицо и руки, а потом распахнул кабину грузовичка.

– Джо! Здравствуйте! – взволнованно воскликнула Мэгги. – Извините, что приехала без предупреждения…

Рядом с Мэгги в грузовичке сидел Тим и держал на руках котенка, которого ему подарил маленький Доусон.

– А где Доусон? – улыбнувшись, спросил Тим.

– Я думаю, он дома, – ответил Джо и предложил: – Сходи посмотри. И заодно скажи Кэрол, что ты приехал с мамой.

Джо сразу заметил заплаканные глаза Мэгги, выступившие на шее красные пятна и поэтому решил, что лучше всего ее утешит Кэрол. Он помог Тиму выбраться из машины, и тот, с котенком на руках, зашагал к дому, взобрался на крыльцо и исчез за дверью.

– Не знаю, что и сказать… – честно признался Джо, глядя на Мэгги. – Может быть, лучше позвонить брату?

– Позвоните, если вам не трудно, – ответила она.

Джо набрал номер офиса Джейка, выяснил, где он может находиться, и когда через несколько минут они с Мэгги вошли в дом, Кэрол записала на клочке бумаги адрес.

– Вы поезжайте, а Тим пусть побудет у нас, – предложила она. – Оставляйте свой грузовичок и берите мою машину.

Мэгги поблагодарила Кэрол и Джо, вышедших на крыльцо проводить ее, села в машину и поехала по Клоувер-Крик-роуд.

– Надо бы как-то предупредить Джейка, – со вздохом произнес Джо, провожая долгим взглядом удаляющуюся машину. – Похоже, его ждет скандал.

– Ничего, небольшой скандал ему не повредит, – усмехнувшись, ответила Кэрол. – Сам заварил кашу, пусть сам и расхлебывает.

– Наверное, ты права, – сказал Джо, входя следом за ней в дом. Когда жена говорила таким тоном, он предпочитал не спорить. Кэрол права: если уж Джейк совершил глупость, то ему следовало сразу же исправить ее, а не тянуть три недели, наивно надеясь, что все само собой образуется.

– Ну что? Будем ужинать? – спросила Кэрол. – У меня все готово.

Мэгги еще раз прочла строки, начертанные на клочке бумаги рукой Кэрол, и посмотрела по сторонам. Она миновала Клоувер-Крик-роуд, свернула на Грейнджер-роуд, ведущую на север, и затем повернула направо. Миновала ореховую рощу и выехала к бензоколонке.

– Сразу за бензоколонкой начинается дорога, которая вам нужна, – объясняла Кэрол. – Но смотрите внимательно, указателя там нет.

Дорога, о которой говорила Кэрол, оказалась покрыта гравием, и Мэгги сбавила скорость, боясь проколоть шины. Глядя на знакомые места, по которым совсем недавно они гуляли с Джейком, Мэгги чувствовала, как злость и обида на него постепенно проходят. Ведь несмотря на обман, он сделал для нее много хорошего, и уехать просто так, не увидев его, она не могла.

Интересно: где сейчас Бобби Семпл и что он делает? До сих пор в немом изумлении сидит в мотеле и дожидается ее или, плюнув на все, улетел самолетом в Джорджию? А впрочем, не важно. Пусть делает что хочет. Сейчас ей надо думать о том, как она встретится с Джейком и что скажет ему на прощание.

По сторонам дороги росли папоротники и молодые деревца, а позади возвышались могучие дубы. Мэгги увидела речку, на берегу которой стоял столик для пикников, и вспомнила, как они с Джейком здесь гуляли…

Дорога сделала крутой поворот и закончилась. Мэгги остановила машину, вышла и увидела новый, только что построенный дом, обшитый кедром, с каменным дымоходом. Когда они с Джейком были здесь, дома еще не было… Сделав несколько шагов, Мэгги в изумлении остановилась. Именно о таком доме она мечтала всю свою жизнь и каждую ночь видела его во сне! Из дома доносился стук молотка, и Мэгги, глубоко вздохнув, двинулась вперед. Поднялась на крыльцо, на котором стояло кресло-качалка, миновала холл и бесшумно прошла в гостиную. Огляделась по сторонам, полюбовалась красивым рисунком дубового пола, освещенного лучами заходящего солнца, осмотрела камин и… увидела Джейка.

Он, в джинсах и рубашке с короткими рукавами, стоял около стены и прибивал полку. Высокий, стройный, широкоплечий. Мужчина с такими развитыми плечами не может целый день сидеть в кабинете за письменным столом! И вряд ли психотерапевты умеют так ловко орудовать молотком и дрелью, чинить замки и устанавливать щеколды на дверях и задвижки на окнах. А этот его грузовичок, якобы принадлежащий родственнику… Сколько характерных деталей, и ни на одну из них Мэгги не обращала внимания раньше!

Услышав шаги, Джейк обернулся, и у Мэгги, взглянувшей в его расстроенное лицо с печальными глазами больно защемило сердце. Она заранее готовилась к разговору, придумывала нужные фразы, но сейчас при виде Джейка все умные слова мгновенно вылетели у нее из головы.

– Мэгги… – тихо произнес он, отложив молоток и делая шаг ей навстречу. – Мэгги, клянусь, я не хотел обманывать вас и обижать.

– Когда вы успели построить такой чудесный дом? – спросила она, снова обводя удивленным взглядом гостиную. – Именно о таком доме я мечтала всю жизнь! Он снился мне каждую ночь.

– Вы мне много раз рассказывали о своей мечте, вот я и построил его, – ответил Джейк, приближаясь.

– Вы хотели поселить меня здесь? – вспомнив, что ей следует держаться холодно, проговорила она. – Так сказать, продолжить свой научный эксперимент над Мэгги Айви?

– У меня и в мыслях этого не было! – возразил Джейк. – Я просто хотел… построить дом, вот и все. Такой, о котором вы мечтаете. И уж конечно, я не хотел вас обижать, поверьте!

– Джейк, а почему все-таки вы так долго меня обманывали? – вдруг спросила Мэгги. – Неужели вы не понимали, что ваша ложь рано или поздно откроется?

– Я несколько раз пытался честно признаться вам во всем, – после минутной паузы ответил он. – Но не мог подобрать нужные слова… Я, к сожалению, не силен в красноречии, но поверьте, Мэгги, я искренне хотел помочь вам.

– Я верю, – ответила она. – И вы мне действительно очень помогли, хотя и не психотерапевт. Вы сочувствовали мне, выслушивая мои истории, давали дельные советы, а кроме того, чинили замки в моей квартире, играли с Тимом, возили нас на прогулки. Вы очень мне помогли, Джейк. – Мэгги сделала паузу, а потом горячо продолжила: – Знаете, я долгое время была одна, чувствовала себя никому не нужной, брошенной. А когда в моей жизни появились вы, я вдруг поняла, что не все так безнадежно, как казалось раньше. Вы опекали меня как ребенка, я постоянно ощущала вашу поддержку, вам даже удалось поставить на место Бриннона, заставив его уважать меня! Да, вам много чего удалось, Джейк! И за это я вам очень благодарна.

Он приблизился к Мэгги вплотную, положил руки ей на плечи и, уткнувшись лицом в ее щеку, еле слышно произнес:

– Мэгги, прости меня, пожалуйста. Я очень перед тобой виноват.

– Я простила тебя, – тихо ответила она, обнимая его и касаясь губами его виска.

Джейк порывисто прижал ее к себе и поцеловал в губы.

– А где сейчас Бобби Семпл? – через несколько мгновений отстранившись и заглянув ей в глаза, вдруг спросил он.

– Думаю, он уехал домой, в Джорджию. Надеюсь, Бобби догадался, что сидеть в мотеле и ждать моего возвращения бессмысленно.

– Так ты останешься со мной?

– Если ты этого хочешь.

– Мэгги, прошу тебя, останься со мной, – быстро проговорил Джейк, покрывая поцелуями ее разгоряченное лицо. – Оставайся со мной навсегда. Здесь, в этом доме, ведь я построил его для тебя.

Она еще крепче прижалась к нему и прошептала на ухо:

– Я останусь с тобой, Джейк, но при одном условии…

Глава 16

3 июля, пятница

Собираясь утром в свой офис, Джейк вздыхал, поглядывая на улыбающуюся Мэгги. Ему так не хотелось расставаться с ней даже на несколько часов! Впрочем, он каждое утро с трудом покидал ее, и началось это с тех пор, как Мэгги с Тимом поселились у него. Но у Джейка было много работы, а Мэгги уверяла его, что сегодня у нее тоже полно дел. Утром она хотела порисовать, днем они договорились с Кэрол, Шелли и детьми сходить на речку и устроить там пикник, а ближе к вечеру заняться приготовлением тортов и пирожных для завтрашнего праздника – Дня независимости. Это был первый праздник, который Мэгги и Джейк собирались отметить в собственном доме.

После состоявшегося объяснения и примирения Джейк и Мэгги начали готовиться к свадьбе. Кэрол, Шелли и миссис Купер активно им помогали и даже все вместе совершили несколько поездок в Сан-Франциско, чтобы купить продукты к праздничному столу и выбрать платье для невесты. Да, горячие выдались денечки… Все хлопотали, торопились, выбирали свадебные подарки, обсуждали предстоящее торжество. А один раз женщины, уехав в город, даже оставили детей на целый день на попечение Джейка и Джо!

Джейк и Мэгги обвенчались в пресвитерианской церкви в Клоувер-Крик. Мэгги была в элегантном светлом платье, выглядела великолепно, однако Джейк так волновался во время церемонии и после нее, что до сих пор не мог вспомнить, в каком именно платье она венчалась. А Кэрол и Шелли подшучивали над ним, ведь они вместе с Мэгги выбирали и покупали это платье и несколько раз показывали его Джейку.

Из Джорджии на свадьбу прилетели родители Мэгги. Они были очень взволнованны и даже предвидеть не могли столь неожиданного и скорого поворота событий. Во время брачной церемонии в церкви мать Мэгги постоянно вытирала слезы носовым платком и громко вздыхала. Джейк до сих пор так и не понял, почему она плакала. Хотелось верить, что миссис Айви была тронута красивым и торжественным обрядом и счастливым видом своей дочери, но Джейк все-таки склонялся к мысли, что мать Мэгги оплакивала несчастную судьбу отверженного Бобби Семпла.

После венчания всплакнула и миссис Купер. Она подошла к Мэгги и Тиму, обняла их и сказала, что рада появлению в ее большой семье еще одной дочери и маленького внука. В искренности ее чувств Джейк не сомневался. Кэрол и Шелли тоже хлюпали носами, поздравляя Джейка, а Джо и Дэнни дружески похлопывали его по плечу и шутили.

На церемонии бракосочетания присутствовали Этельда и Карсон Фуллер, и после ее окончания они тепло поздравили Джейка и Мэгги, пожелав им счастья.

– Тебе очень повезло, – улучив момент, когда Мэгги отошла к гостям, прошептала Этельда на ухо Джейку, и тот согласно кивнул.

Он и сам знал это. Рано утром, просыпаясь в объятиях Мэгги, Джейк мысленно говорил себе, что он очень счастлив, и с каждым прожитым днем ощущение счастья становилось все полнее. Особенно остро Джейк ощущал это, когда знакомые, встречая его с маленьким Тимом, говорили, что мальчик очень на него похож. А те, кто не знал их историю, были искренне убеждены, что Джейк отец Тима.

Закончив работу, Джейк сел в свой грузовичок и помчался домой. Он обещал мальчику вернуться сегодня пораньше, поскольку на вечер у них было намечено важное дело: они собирались строить форт возле старого дуба на берегу речки. А завтра утром они отправятся в магазин и купят необходимые материалы для строительства форта.

Джейк свернул на посыпанную гравием дорогу и миновал указатель, в верхней части которого было начертано: "Джейк, Мэгги и Тим Куперы", а в нижней – оставлено место, чтобы вписать имена новых членов их семьи, когда они появятся. Остановив грузовичок, Джейк выпрыгнул из кабины на землю и зашагал по узкой тропинке, ведущей к дому. Заметив сидящего на крыльце котенка, он улыбнулся.

Распахнулась входная дверь, появился Тим и, увидев Джейка, радостно бросился к нему. Джейк обнял его, поднял на руки и крепко прижал к себе. Быстро поднялся на крыльцо, остановился и опустил Тима на пол.

– Мама! – сияя от счастья, крикнул Тим, вбегая в холл. – Мама! Иди сюда скорее!

– Что там такое? – раздался из кухни голос Мэгги.

– Папа приехал! Встречай его!

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Реклама на сайте