«Еще какая сволочь»

На замерзшем стекле я одними губами читаю битву гладиолусов и тюльпанов; оледеневшие от ненависти, они устремились друг на друга, разбивая в бахрому, в изморось нежнейшие лепестки. Спутались колючками, рванулись и погибли. Мигнул светофор; зеленым залило свет очей моих.

Тяжелые веки, гудение трансформатора, холодный поручень у горла. Глянцевый, инфантильно чистый в оттенках — в отсутствии оттенков, — и легкий сон: голова казнимого перед казнью наголо выбрита, вымазана зеленкой. Голова молода, ей нет и тридцати…

Мы едем дальше, едем — мы? Сообщники трамвайной тьмы, тела в объятиях зимы… Остановок уже не объявляют.

— Вы не будете так добры…

— Никогда…

Искры посыпались с проводов — прыгучая Снегурочка взвилась над трамваем и сгорела заживо…

Я дышу на стекло снова и снова, и оно яснеет и туманится раз за разом — разный воздух во мне…

Оттаяло; промелькнули неон и не она. Мы все еще в городской черте. Можно снова закрыть глаза и заморозить уши…

Если бы она дышала с другой стороны, стекло растаяло бы вовсе, и мы бы обменялись поцелуем на скорости железа…

— Молодой человек! Молодой человек!

С кем же я сплю здесь…

— Молодой человек…

— Увы…

— Вы принимаете наркотики?

— Я принимаю этот мир.

— А он вас?..

Родная, у меня уши болят. Завари меня, как чай, в горячей ванне. И, если хочешь, выпей…

Мы занимались любовью так долго, что можно сказать — мы занимались любовью с любовью. Я даже не знал, где она живет; я не выходил из нее уже неделю…

— Чего ты боишься?

— Наверное, себя.

— Пустые страхи… Иди ко мне опять…

— Это оттого, что я впервые вырвалась на свободу.

— Да, в цирке; и я сидел в первом ряду.

Страсти в клочья…

Когда закончились последние пельмени, она сама вызвалась сходить за съестным. Сидя у огня, я почувствовал, что остро счастлив, и лучше бы ей не возвращаться. Какое–то время, по крайней мере. Я схватил первую попавшуюся книгу и начал вычерчивать на полях свою отдельную вселенную, лиловую, стальную и холодную. Очень хорошо замерзать там перед горящим пламенем…

— Я покупаю твои ночи, продаешь ты их или нет. Ты волен выбирать каждый раз.

— Выпиши чек…