«Парадигма»

Я с тоской просматриваю в интернете объявления о сдаче помещений в аренду и неторопливо потягиваю едва теплый чай с лимоном, глубоко и медленно вдыхая утренний воздух, витающий по открытой веранде моего кафе. Которое мне придется закрывать.

Придется. Закрывать здесь и открывать где-то в другом месте. Невольно морщусь, когда снова воспроизвожу в голове слово «закрывать».

Причина проста — мой арендодатель поднял цену на аренду, и ввиду того, что потянуть я ее уже не могла, да и, по правде говоря, не стоило оно того, мне нужно другое место. Хотя, в этой ситуации плюс все же есть — на конец июля цена аренды помещений под летние кафе, а мое было именно летним, существенно ниже, чем перед открытием сезона. Вопрос был в том, что найти новую площадку, когда все адекватные предприниматели готовятся к этому с весны ну крайне сложно. Негативный исход заключался в том, что оставшиеся почти два месяца — сентябрь в наших краях весьма себе теплый, я и мои люди, скорее всего, останемся без работы.

Поступок моего арендодателя я понимала прекрасно, он поднял цену вовсе не с пустого места, а потому что дружил с Гоги, который своими кальянными весь город опутал. И Гоги присмотрел мое место в аренду для своего заведения.

Я снова делаю глоток и невольно кривлюсь — чай совсем остыл. Оглядываюсь на стойку бара и подаю официантке знак заменить чай.

— Здравствуй, дорогая! — Внезапно гаркнули у меня над ухом, заставив от неожиданности подпрыгнуть на плетеном кресле.

Я настороженно смотрю на мужчину, упавшего за мой столик напротив меня и довольно мне улыбающегося, словно бы старой знакомой. В том, что я его не знала, была абсолютно уверена. Короткостриженый брюнет, высокий лоб, резкие скулы, глаза скрыты зеркальными авиаторами. Широкие плечи обтягивает хлопковая темно-синяя рубашка с коротким рукавом. Длинные пальцы выудили из кармана черных джинс телефон, пачку сигарет и ключи, звякнувшие о стеклянную поверхность стола.

— Прости, задержался. Пробки, чтоб их. — Произносит ровно, сверкая зубами в ласковой улыбке и стягивая авиаторы, чтобы пронзить меня взглядом странных, просто непередаваемо странных глаз непонятного, какого-то неопределяемого цвета.