«Узы страсти»

Узы страсти (fb2) - Узы страсти (Шаг - 2) 1377K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юлия Валериевна Рябинина

Пролог

– Ну, что, тварь, ты закрылась? Выходи по-хорошему, либо я разобью дверь, а потом твою никчемную башку! – шипит Эдик.

Я забилась чуть ли не под ванну, сжалась и представляла себя маленьким комочком, который никто не увидит и не заметит. Пройдут мимо.

Удар в дверь заставил содрогнуться меня всю.

«Не получится», – поняла я.

– Открывай, сука! – удар.

Еще чуть-чуть, и дверь соскочит с петель, или он вырвет ручку с замком.

Я начала подвывать, уже сейчас ощущая боль физически, хотя меня никто еще не трогал. Но ощущение неизбежного не покидало меня.

Еще удар, и дверь срывается с петель.

– Падла, сама теперь будешь платить за сломанную дверь! – хватает меня за руку и тащит в комнату.

Я сопротивляюсь, но это бесполезно. Эдик выше меня на полголовы и профессиональный боксер. Но инстинкт самосохранения не позволяет сдаваться без боя, цепляюсь за косяк. Его взгляд, обращенный ко мне, полон ненависти. Бьет по рукам. Я плачу. Плачу и начинаю умолять.

– Эдичик, миленький, отпусти. Прошу, отпусти! – кричу я.

– Заткнись, сука. Просто заткнись, а то будет еще хуже.

«Куда же хуже? Это и есть худшее, что с тобой происходит!» – хотелось кричать ему.

Он хватает меня за волосы, в затылок вгрызаются его пальцы, причиняя мне нестерпимую боль. Опять начинаю выть. Удар. Щеку обжигает огонь. Хватаюсь за нее ладонью.

– Где деньги? – орет он мне в лицо, брызжа слюной.

Да что с ним происходит? Неужели это все из-за денег?

Я пытаюсь ответить, но от боли только вою.

– Отпусти! – хватаю его руки и пытаюсь прижать волосы в его кулаке к своей голове. Ощущение, будто он хочет снять с меня скальп.

– Где деньги? – бешеный взгляд прожигает меня.

– Я тебе… уже все отдала, – заикаясь, выговариваю я.

– Ты что мне п@здишь? Я в твоей сумке нашел вот это! – машет у меня перед глазами квитанцией.

Вспоминаю, в какой сумке. И когда он успел в ней порыться, ведь я только пришла? Я закрываю глаза.

«Дура, какая дура, почему не выкинула? Забыла, вот теперь расплачивайся, забывашка». Наверное, это та сумка, с которой я уже не хожу больше двух недель. Вот где он ее нашел.

– Эдик, – вою в ответ, – это было две недели назад. Посмотри на число!

Но вижу, что ему все равно. У него уже взгляд одержимого и уверенного в том, в чем он себя убедил.

Неожиданный удар. Этот мудак ударил меня в живот. Сгибаюсь пополам и начинаю кашлять. Валюсь на бок и сжимаюсь калачиком.

– Пока живешь со мной, все, что твое – мое. Усекла? Мразь.

Я лежу, не дыша. В коридоре идет активный поиск.

«Сейчас найдет аванс, который мне сегодня дали», – стон безысходности рвется наружу, но я его проглатываю. А слезы боли не могу удержать внутри, они текут по щекам.

«За что? – плачет внутри меня моя душа. – За что?»

Слышу, как он начинает смеяться. Видимо, нашел желаемое. Урод.

– Ты у меня просто золото, – присаживается возле меня на корточки. – И это, слышь, не обижайся. Дверь я завтра сам починю. Смотри на меня, – опять проскальзывают злые нотки в голосе.

Поднимаю глаза на него.

– Приду, скорее всего, с пацанами, так что прибери здесь, да и сама умойся. А то выглядишь, как шмара, – сплюнул он на пол.

Он уходит. Я не шевелюсь, боюсь разогнуться, боюсь боли.

Дверь хлопнула, заставив меня вздрогнуть. Медленно отвожу колени от живота. Нет, боли нет. Спасибо, Господи.

Оглядываю себя. Водолазка испорчена. Пятна крови забрызгали всю грудь, хотя вероятно можно еще что-то сделать. Снимаю, иду в ванную, застирываю мылом в холодной воде. Смотрю в зеркало, оцениваю ущерб. Из носа струйкой течет кровь, зажимаю его пальцами, закидываю голову назад. Щека горит, но синяка, скорее всего, не будет. Эдик знает, как бить. Затылок ноет. Кровь останавливается через несколько минут.

Осматриваю брюки – не пострадали. Поэтому снимаю их аккуратно, вешаю на вешалку в коридоре. Оглядываюсь вокруг. Все разбросано и грязно. Бардак.

Внутри опустошение. Я в шоке. Не могу поверить, что это происходит со мной. Разве я заслужила, чтобы меня избил парень, муж моей сестры?

«Уйду. Прямо сейчас».

Иду в комнату. Достаю сумку, кидаю все вещи подряд, которые попадаются под руку. Сейчас еще припрется со своими друзьями-алкашами. Те – с подругами, и будут они устраивать оргии всю ночь.

Надеваю снятые брюки обратно, свитер, пальто. Обуваюсь и выхожу. На улице промозглый ветер дует в лицо, треплет волосы. Но мне все равно, я ничего не чувствую. Только горечь от произошедшего, она, словно яд, отравляет мой здравый рассудок.

Я иду в темноте быстрым шагом, не разбирая дороги. Мой мозг затуманен обидой и болью разочарования. Разочарования в двух годах жизни, что я прожила под одной крышей с человеком, который в одночасье сломал что-то устоявшееся внутри меня. Я выхожу на мост. Мост – это хорошо. Порывы ветра просто швыряют меня из стороны в сторону. Я держусь за ограждение. Сумка через плечо. Облокачиваюсь на перила. Холодные порывы начинают отрезвлять мозг, смотрю вниз. Как же там темно и, наверное, страшно. Вот только что, мне кажется, я побывала в такой же темноте. Нагибаюсь ниже.

– Алина! – голос за спиной заставляет вздрогнуть.

Я замерла.

– Алина, давай в машину! Простудишься, и кто завтра будет за тебя работать? – этот голос я бы узнала из миллиона.

«Кто будет работать?» – я завожусь с пол-оборота. Сейчас я тебе расскажу, кто будет работать. Шутить он вздумал. И что он здесь делает?

Поворачиваюсь медленно к нему и тону в его голубых глазах.

Глава первая

«Ну батя, ну приколол».

Я заходил в здание «МедОк» с головой, напоминающей кирпич. Тяжесть просто и похмелье, которое никогда не волновало меня до этого дня. Вот же пацаны. Закатили, такую вечерину, еле выполз оттуда. При воспоминании о вчерашнем комок тошноты подкатился к горлу. Или, может, это от того, что лифт набирал высоту. Но стоило только дверям разъехаться в разные стороны, я опрометью бросился в кабинет.

– Доброе утро.

Я только кивнул и даже не посмотрел, кто это.

Туалет меня спас. Вышел через пять минут, немного придя в себя. Фу, сука, больше не буду пить с ними – здоровья никакого не хватит. Открыл окно, подышал в него ещё минут десять. Немного полегчало. Кожаный диван привлек мое внимание, и я повалился на него. Вот батя, раньше не было его тут.

«Интересно, чем на нем можно заниматься в свободное от работы время».

В штанах тут же напряглось. Бля. Ну вот что ему надо-то? Только ночью зажигал с какой-то телкой, она меня вымотала. А ему хоть бы что. Посмотрел на ширинку и тяжко вздохнул.

Кабинет отца сейчас уже не был похож на кабинет середнячкового бизнесмена. Теперь это был кабинет солидного миллионера. Вся мебель из красного дерева. Но поразили меня больше всего стол и кресло. Они были огромные. Тут же захотелось опробовать. Вот сколько меня на было? Четыре года? Четыре года я учился в Одессе. А батя так и не дал мне закончить нормально универ. Сказал, что здесь доучусь. Тем более, осталось немного, и нужна практика, если я хочу быть хорошим экономистом. Да, я, а не он. Батя хотел меня в мед сунуть. Но я упирался как мог. Мед – это вообще не мое.

Бля, нахрен я ему сдался? Вот есть же помощник, пусть он и разгребает эти его миллионы, а я бы еще спокойно потусил два года со своими. Преемник ему, видите ли, нужен, ха-ха-ха, очень смешно. Мне-то всего двадцать один, какой преемник? Сам он на Родос свинтил, а я тут впахивай. П@здец, красава.

Нет, в кресле мне все-таки хотелось посидеть, и уж если быть честным перед самим собой, то и почувствовать себя миллионером тоже хотелось, но твою же мать, не сегодня. Моя голова. Она гудит, как паровоз. Нужно срочно отыскать аптечку.

«Стоп».

Я увидел на столе телефон. Нажал кнопку.

– Эй, там есть кто?

Идиот. Ухмыляюсь сам себе. До двери трудно дойти.

– Доброе утро, Константин Ильич.

Ептыть, я аж подавился комком слюней.

– Чего ты сейчас сказала?

В ответ тишина. Забыл нажать на кнопку. Нажал.

– Как тебя там, слушай…

– Алина, – перебивает.

Она меня начала раздражать.

– Стоп, – сказал грубее, чем надо, – я говорю, ты слушаешь. Во-первых, чтобы больше я не слышал этого «Константин Ильич», – я скривился, – а во-вторых, принеси мне аспирина.

– Поняла, извините, – голос такой подавленный.

Мне стало как-то не по себе из-за того, что ей нагрубил, она же не виновата, что у отца такое дебильное имя. Я покачал головой. Зайдет – извинюсь.

Сел в кресло и замер, будто кол, во рту пересохло, а глаза въелись в фото напротив меня. Фея. Моя фея. Адреналин саданул в башку. Как ни готовился, как ни старался ее забыть, а не смог. Она меня преследовала четыре года, не отпуская, ее глаза, запах – она вся преследовала меня.

И что же теперь, она стоит рядом со Стасом, и у нее на руках крошечный комочек с белыми волосами и голубыми глазами. Девчонка так похожа на нее, но вот цвет глаз и волос – Стаса. Глаза огромные, небесно-голубые, маленькие ручки обнимают Варю за шею. Улыбается. А Варю обнимает Стас. Стас, а не я. Рядом отец и Вероника с огромным животом. Но теперь-то она уже родила, вот отец и слинял на Родос. Решили с малышом жить там. Я бы тоже был не против, но. Но туда к маме приезжает Варя, а я для нее теперь враг. Враг, которого не позвали на свадьбу. Враг, который чуть не погубил ее жизнь.

Я так увлекся самокопанием, что не заметил, как открылась дверь. Шевеление заставило оторваться от фотографии. Я медленно поднял глаза.

Туфли на каблуках черного цвета, тонкие щиколотки и икры обтянуты капроном, юбка-карандаш, тоже черная, округлые бедра, тонкая талия, серая водолазка и маленькая грудь под ней. У меня встал. Сука. Но ошибка этой девахи, пардон, секретарши, скорее всего была в том, что, когда я поднял взгляд выше, она облизала свои пухленькие губы и прикусила нижнюю.

Мне хватило десяти секунд для того, что выйти из-за стола, забрать у нее таблетки, швырнуть их на диван, прижать ее к себе и вдохнуть в легкие воздух, лишь для того, чтобы задохнуться и потерять рассудок. Варька, Варька пахла именно так, этот запах не выветрился из меня даже спустя столько времени.

Я прижал ее к стене возле двери. Повернул защелку, замок закрылся. Развернул девицу к себе спиной и уперся в ее зад членом, она застонала. Не сопротивлялась.

«Так почему же не облегчить себе жизнь на целый день?»

Попытался поднять ее юбку на бедра, но не получилось. Сука, разодрал нахрен этот разрез гребаный внизу, раздвинул ее ноги коленом. Она вся плавилась у меня в руках, словно пластилин.

«Сколько ей лет?» – проскользнула мысль, но ее выбило из головы, когда она потерлась своим задом о мой член.

Я целовал ее лицо, ее волосы, шею. Мало, мало открытого тела. Она упиралась руками в стену и пыталась вжаться в меня, я был на грани. Беру ее за руку, поднимаю рукава к локтям, от соприкосновения голых тел становится жарко.

– Твою мать, – сказал вслух, воздух вокруг нас замер.

Она поворачивается, смотрит большими карамельными (карамельными!) глазами на меня, и я перестаю дышать. Мне снится сон? Оживший кошмар? Передо мною стоит точная копия Вари, только волосы светлее. Те же глаза, тот же нос и губы, и подбородок.

Хочу поцеловать ее, но перевожу взгляд на ее руки, а они синие.

Она замечает мой взгляд, одергивает рукава, опускает юбку, но не краснеет, как было с Варей, нет, она становится белая, как смерть.

– Прости… простите, – заикается она. – Извините, – пятится к выходу, а в глазах застыли слезы.

Она уходит. А я стою и не могу пошевелиться. Как же так? На автомате подхожу к дивану, беру таблетки, наливаю воды в стакан и бросаю их туда. Они начинают шипеть, растворяясь. Химия. А моя память подкидывает картинку из прошлого.

Четыре года назад.

Звоню в дверь. Раз, два, три… десять. Я точно знаю, что она дома. Как только приехал с соревнований, тут же примчался к отцу, здесь живет она, девочка мой мечты, моя маленькая фея.

Мне никто не открывает. Достаю ключи. Я их нашел, когда в первый раз встретился с ней. Тогда-то и попал в плен этих карамельных огромных глаз на бледном хорошеньком личике. Тогда я в нее и влюбился. Правда еще не мог себе признаться в этом. Но случая не представилось отдать ключи обратно Варе, точнее, я почему-то тянул, не отдавал их. И вот теперь они мне пригодились.

Захожу в квартиру. Тишина, и лишь в ванной шумит вода. Меня пробило током. Током страха. У Вари погиб парень, и я зашел спросить, все ли у нее в порядке.

Подбегаю к ванной, распахиваю дверь. Варька сидит возле стены, смотрит в одну точку и что-то шепчет себе под нос.

– Варя! – зову ее.

Она не слышит, что-то бубнит. Подсаживаюсь ближе.

– Не хочу без тебя, не могу без тебя, не хочу без тебя… – повторяет, как заевшая пленка.

В моей груди залегают страх и обида. Почему обида? Я не мог понять. Вроде бы и знал, что любит другого, но так убиваться?

– Варя, – трясу ее за плечи.

Она славливается. Смотрит на меня сосредоточенно, потом начинает рычать и протягивает к моей шее руки.

– Ненавижу!

Я охренел.

– Ненавижу, это ты во всем виноват! Это из-за тебя Стас умер! – она начинает душить меня.

Я пытаюсь оторвать ее от себя, но она оказывается неожиданно сильной.

– Ты что несешь, фея? – ору на нее.

– Он видел, видел, как ты меня целовал! – ее хватка ослабевает, я завожу ее руки ей за спину, обнимаю.

Она начинает плакать. Я ее глажу по спине.

– Убери руки, придурок. Ненавижу тебя!

Я отпускаю ее.

Она начинает хрипеть и валится на пол, сворачивается клубком. И тут я замечаю, какие у нее синие руки. Все искусанные. Меня замутило.

Но тут же отвлекаюсь на Варю. Она не шевелится. Я опускаюсь на колени. Провожу пальцами по руке – никакой реакции. Поворачиваю ее на спину. Она распластывает руки и не двигается. Как же я тогда испугался.

Выхватил телефон.

– Пап, пап, тут Варька не дышит! – кричу я в трубку.

– Не паникуй, – слышу, как отец по другому телефону вызывает скорою. – Точно не дышит? – это уже мне.

– Да, мне так кажется. Ща. – наклоняюсь к ее лицу. – Дышит. Но она упала в обморок, что ли?

Вскоре в квартиру вваливаются люди в белых халатах, отодвигают меня в сторону.

После этого дня я понял, что любовь, моя любовь, останется со мной.

– Костик, ну, сколько лет сколько зим!

– Здрасьте, Пал Палыч.

Ко мне подходит друг отца, пожимает руку и обнимает.

Глава вторая

На не сгибающихся ногах я доползла до шкафа, придерживая сзади рукой разорванный разрез юбки. Тело горит. Особенно те места, которых касались его руки.

«Что же я натворила!»

И как теперь смотреть ему в глаза? В голове куча вопросов к самой себе. И хотелось бы сейчас на них ответить, но не могу собраться с мыслями.

Секунда – расстегиваю молнию на боку, юбка падает к ногам. Вторая – скидываю эту адскую обувь. Третья – надеваю брюки, застегиваю на талии. Оглядываю себя в зеркало, которое приклеено на внутреннюю часть дверки.

«Вот, Алина, как ты к нему должна была зайти – серая мышь. А ты разрядилась».

Сердце стучит, чуть не выпрыгивая наружу. Еще и специально выделила денег на юбку-карандаш и туфли на высоком каблуке. Хотела произвести впечатление на нового босса. Надела, называется, юбку, произвела впечатление. Щеки загорелись, да и вся я горела. Что он обо мне подумал?

Слышу, как поворачивается ручка двери.

– Дома кто есть?

Пал Палыч. Выглядываю из-за двери шкафа.

– Доброе утро, Пал Палыч, – отвечаю.

– Здравствуй, Алиночка.

Я бросаю в шкаф порванную юбку, запихиваю туда же туфли.

«Больше в жизни такие не надену», – думаю про себя.

– Ну, как там наш новый босс? – спрашивает он с усмешкой, хочет пошутить, но мне не до шуток.

– Константин уже на месте, – говорю холодно.

У Пал Палыча брови взлетают вверх.

– Что такое, Алина, обидел, что ли? – волнуется за меня.

– Нет, нет, – исправляюсь, говорю мягче. – Просто я ногу подвернула, вот и… – замолкаю, пусть додумывает сам.

– Ну, ты садись, может, ледик принести?

– Да что вы, не стоит. Все нормально. Если что-то нужно будет, зовите, – вхожу в образ хорошей секретарши и елейным голосом интересуюсь: – Чай, кофе?

Пал Палыч смотрит внимательно. Но, наверное, что-то решает про себя. Кивает головой.

– Чай.

– Как обычно. Черный, две ложки сахара, лимон, – скорее для себя, чем для него, проговариваю я.

– Совершенно верно, – он открывает дверь в кабинет.

– Костик, сколько лет сколько зим!

Дверь закрывается.

Я сажусь на стул и растекаюсь лужицей. Роняю голову на руки. Как, как так получилось? Пытаюсь понять. И вообще, что это было со мной? Откуда это молчаливое повиновение? Вспоминаю, как стонала, Божечки! Как тут оставаться теперь работать? Я так рассчитывала на это место, на то, что Илья меня оставит, ведь сказал, что ему нравится, как я веду дела. Если зарплата стажера такая хорошая, то, как только принесу диплом, насколько она должна будет повыситься? Корпела здесь целый год. А теперь все коту под хвост.

Сквозь свои стенания слышу какое-то движение за дверью кабинета. Встрепенулась, задвигаю кресло ближе к столу. Если бы была возможность, слилась бы с ним. Плюс хотя бы в том, что у моего рабочего стола есть стойка. И я практически спряталась за ней, разложила первые попавшиеся бумаги, уткнулась в них.

– Костик, вижу, ты не завтракал, пошли в буфет, угощу тебя кофе, – это Пал Палыч. – Алиночка, ты не переживай, я сказал твоему начальнику о твоей беде, так что мы тебя решили не беспокоить, сходим в буфет, – он мне подмигнул, – а за одно Константин Ильич посмотрит, как тут что. Как-никак заместитель «главного».

Я киваю молча. Стараюсь не попасться боссу на глаза, отодвигаюсь от стола ровно настолько, чтобы меня видел только Пал Палыч. Но все же выхватываю взглядом фигуру шефа, и мне вдруг становится обидно, что он отвернулся от моего стола и даже не смотрит.

Пал Палыч выходит с Константином за дверь.

Я встаю с места, подхожу к шкафу. Достаю пакет, складываю туда юбку, туфли и аккуратно ставлю на место. Провожу рукой по предплечью.

«И синяки еще заметил», – вздыхаю.

Я еще какое-то время дергалась, когда дверь открывалась и заходил очередной клиент или посетитель, но ближе к обеду меня это так вымотало, что я обессилено села на стул возле столика и решила выпить чаю.

– Алинка! – раздался от двери голос моей «подруги».

Лика. Поворачиваюсь к ней. Как всегда, выглядит сногсшибательно. Блондинка, длинные ухоженные волосы лежат волосинка к волосинке, неброский макияж лишь придает ее облику яркость. Платье обтягивает идеальное тело и грудь третьего размера, которым она постоянно кичится. Одним словом, сто семьдесят сантиметров ходячей сексуальности. Я, признаться откровенно, ей завидовала. Но нет, не ее груди, а тому, как она умеет подавать себя.

Правда, она еще была на пару лет старше меня, но это никак не сказывалось на внимании мужчин, которые в ее сторону кидали голодные взгляды. Меня же просто не замечали, если мы с ней шли рядом.

А что я по сравнению с ней? Метр шестьдесят пять, ну худая, и что из этого? Хоть у меня и миловидное лицо, я это знаю, но вот яркости и сексуальности, как у Лики, нет.

– Алина, ау, ты здесь? – машет она перед моими глазами рукой. – Вернись на базу, космонавт, а то вдруг инопланетянина встретишь?

Я улыбнулась. Ну и юмор.

– Извини, что-то замечталась! – вру я. – Привет!

– Привет. Ты что, чай здесь пьешь? Пойдем в буфет!

«Нет-нет-нет, никаких буфетов!» – кричит мой внутренний голос.

– Ой, Лик, не могу.

Она вопросительно смотрит на меня.

– Правда. Сегодня лодыжку подвернула, – вру напропалую, но лучше ложь, чем идти в буфет.

– Слушай, а как тебе Костик? – вопрос в лоб.

Ну, с нее станется, да и почему ей его не задать? Она ни одного смазливого мужика не пропустит.

– Ну, как… – а действительно, как? Он супер. Или нет, он секси-бой. Но вслух я этого не скажу. Ей отвечаю: – Похож на отца.

– Удивила! – она смотрит на меня, выпучив глаза. – Это мы, вообще-то, все заметили, – кривит рот в улыбке.

Вот когда дело доходит до расспросов, она становится просто фи, какой противненькой.

– Он целый час торчал в буфете, и поверь, по нему не одна я пускала слюнки, – она усмехается. – Даже наша тетя Маша, буфетчица, оценила его упругий зад и рельефное тело.

Она почти облизнулась. Я это видела. Меня прямо ревность какая-то кольнула в районе подмышки, и тут же это место зачесалось. А внутри опять все загорелось, я вспомнила его поцелуи и это самое тело, которое прижималось к моей пятой точке. Твою же мать. Обреченно вздыхаю.

– Нет, подруга, ты че вздыхаешь? Я как будто не с тобой разговариваю, – складывает она бантиком подкаченные губки.

– Ну, что сказать-то? Обычный бабник, наверное. Ну, так про него пишут. Я с ним еще даже не пообщалась, – опять ложь. Исключительно во спасение себя. – Пришел Пал Палыч, и они сразу ушли, он даже не глянул в мою сторону.

– Ну он и придурок. Хотя сегодня на тебя даже смотреть-то, если честно, не хочется, – она обвела меня взглядом. – Ты хоть бы принарядилась, что ли? – грустно так смотрит на меня.

Вот блин, если бы ты только знала, как я принарядилась. Внизу живота заныло, как только вспомнила свою разодранную юбку.

– Так, ладно, с тобой тухляк, по ходу. Пойду Таньку позову. Ты, если что, свисти, может, я пригожусь, – подмигивает мне, делает оборот вокруг оси своими бедрами и, покачивая ими из стороны в сторону, удаляется, оставляя меня мучиться ожиданием до конца рабочего дня.

Глава третья

«Пал Палыч, мудак, – я злился на него с каждой минутой все больше и больше. – Нахер, он меня притащил в этот буфет?»

Нет, конечно, понятна его стратегия, так сказать, познакомить заочно со всем коллективом. Поэтому продержал меня здесь почти два часа. Я уже объелся, обпился и чуть не обоссался после выпитого кофе.

Сначала все было вроде ничего, он стал для меня кладезем информации, рассказывал, как тут все устроено, что вообще отец «взращивает» на территории «МедОка» – как я понял, он за эти годы подмял под себя все фирмы и стал монополистом в своей области. Ну, что ж, беспроигрышный вариант. Купить и подмять под себя все, что движется – это мы проходили в универе, знаем. В отцовском штате собрана команда лучших менеджеров, которая беспрекословно выполняет пожелания «главного». Вот так. Теперь я, получается, за главного. Но что я могу?

Пал Палыч меня успокоил.

– Ты не дрейфь. Сегодня пойдешь домой, выспишься, и вот, кстати, пока не забыл, – достал он ключи. – Там стоит машина – подарок тебе от отца, – улыбнулся в тридцать два металлокерамических зуба.

«Стопудово не его», – хмыкаю про себя.

– Только не гоняй. Адрес вот, – он вынул из нагрудного кармана ручку и написал что-то на салфетке.

– Пал Палыч, – поднимаю брови. Вбиваю адрес в поисковик, он выдает карту, делаю скрин. – Вот и все, – показываю изображение.

– Вот же, – хлопает себя по колену друг отца. – Теперь буду знать, ты мне еще разок покажи, как фото делать.

Я ему киваю и чувствую, что вокруг нас начинает происходит движение сначала воздуха, а потом живых масс. В буфете уже поприбавилось народу, я как-то сразу не обратил внимания.

Оглядываю контингент – ага, бабы одни, ну и есть пара пацанов, те только заходят в буфет. Они все уставились на меня.

– Коллеги! – громогласно произносит Палыч. – Позвольте представить, Константин Ильич, наш новый начальник и босс.

«Бля!»

Встаю.

– Привет всем! – поднимаю в приветствии руку.

На меня все таращатся, будто увидели большую сосиску без кожуры.

– Здрасте! – ответили они слаженным хором.

Я просто оху@ел, вот это батя их выдрессировал. Как в школе.

– Ну, что застыли, народ? Давайте, расходитесь, – Палыч всех попытался привести в движение. И это у него получилось только с третий попытки.

К обеду публика немного сменилась, стали подтягиваться телки помоложе да поэффектнее. Одна так и вообще была за гранью. Шикарная блондиночка. С такой задницей и такими сиськами надо не в офисе сидеть, а сниматься топлес для каких-нибудь журналов.

Я, видимо, на нее слишком долго смотрел, потому что Палыч шикнул, привлекая мое внимание.

– Ты смотри, это Лика Шаталова. Тут за ней много кто увивается, но эта птичка, знаешь ли, высоко метит. Отца твоего пыталась соблазнить.

Я на Палыча посмотрел с изумлением.

– Хочешь спросить, почему не уволил? Так под этой блондинистой шевелюрой знаешь, какой ум? Позавидовать можно. Она – начальник отдела маркетинга. Ценный экземпляр, да и не вешается в открытую, и когда говоришь «фу», с первого раза понимает. Но ты будь с ней осторожен.

– Да мне-то что. Мне еще служебки не хватало. Достало бы сил разобраться, во что меня впутал отец, – удрученно сказал я.

А тем временем меня уже раздели взглядами, оттрахали, одели и опять те же самые процедуры, наверное, повторили все особи женского пола. Но ноль. Мне было похер. А вот Палыча это напрягало. Он весь издергался.

– Так, ты не удручайся, на это тебе отец оставил в помощницы Алину, она тебя введет в курс дела.

Теперь напрягся я. Вот чего-чего, а этого мне хотелось сейчас меньше всего. Мне и так перед девчонкой было стыдно, а теперь придется еще с ней бок о бок работать.

– Пал Палыч, а может кто другой? Отец говорил про помощника, я думал, это будешь ты.

– О, нет, Костя, мне уже не хочется играть в эти игры, да и знаешь, стар стал. Твой отец нашел прекрасного помощника, точнее, помощницу тебе, так что цени.

– Буду, – буркнул я себе под нос.

К нам то и дело начали подходить разные сотрудники фирмы. Они задавали вопросы, на которые Палыч отвечал развернуто и доступно, это, я так понял, для меня. Поэтому внимал. Но эта блондинистая зараза все время крутила своей задницей возле буфета, чем меня отвлекала.

– Лика! – неожиданно подозвал блондинку Палыч.

– Здравствуйте, Пал Палыч, Константин Ильич, – протянула она мне руку.

Я ничего лучшего не придумал, как просто потрясти ее. Лика посмотрела с усмешкой. Коза.

– Что-то Алины не видно, ты бы поднялась, спросила, все ли у нее в порядке, а то девочка ногу подвернула.

«Еще ее тут не хватало», – подумал я. Надо валить.

– Бедняжечка, конечно, схожу к ней. Пал Палыч, Константин Ильич, – это она сказала так, будто лизнула меня.

Да что же меня сегодня прет-то? Надо, надо сходить в клубец и телку подцепить, да так, чтобы не в угаре с ней пехтаться, а в состоянии адеквата, может, тогда такие глупости не будут в голову лезть.

– …вот я об этом и говорил.

«О чем?» – не понял я.

– Ты о чем, Пал Палыч?

– Да о том, что теперь она на тебя глаз положила, только держись.

Мы допили кофе.

– Все, хватит. Нет больше сил здесь сидеть, пойдем, – хлопнул меня по плечу Палыч, поднимаясь из-за стола.

– Ты на машине? – спрашиваю его.

– Ага, тебя подбросить?

– Да, до дома. Отосплюсь, а потом поеду в гараж.

Мы уже выходили за двери буфета, когда…

– Его задница, как орех, – сказал женский голос с придыханием.

Я еле сдержался, чтобы не сказануть что-то в ответ, но даже поворачиваться не стал. Сзади послышались смешки.

«Вот же курицы».

***

Упругие струи воды долбили по моей коже.

«Господи, как хорошо…»

Упираясь в стену руками, я наслаждался процессом.

Наконец-то добрался до квартиры. Спасительный душ смывал с меня грязь вчерашнего вечера, и становилось легче. Как я вчера мог встрять в такое дерьмо?

Тут же в мыслях возник образ Алины. Ее волосы, намокшие, струятся под натиском воды по спине, она стоит ко мне задом, ее кожа соприкасается с моей… бля. Ну не дрочить же в самом деле. Переключаю кран в противоположную сторону. И взбрыкиваю от неожиданно холодной воды, чуть не разбив дверь душевой кабины. Выключил воду, выскочил на свободу, хватаю полотенце и начинаю растираться. Есть, эффект достигнут, кровь побежала по венам. Меня бросило в жар. Провожу пятерней по волосам, зачесываю назад. Поворачиваюсь к зеркалу. Ох и лицо. Сразу видно, что бухал вчера, красные глаза выдают с головой. Открыл шкафчик, а там стоят глазные капли. Закапал. Может, сойдет краснота, ведь еще за машиной ехать.

В коридоре звонит телефон. Фил.

– Здорово, брат! – слышу в трубку. – Ну, как ты, не помер после вчерашнего?

– Ды, как слышишь, жив.

– Отлично. Слушай, мы тут с Ником решили в кафе затусить, ты как, нас поддержишь?

Секунда на раздумье.

– Во сколько?

– Часа через полтора. Рядом со вчерашним клубом есть кофейня, вот в ней.

– Заметано.

В трубке короткие гудки.

Вот и отдохнул. Вот и полежал. Пришлось в ускоренном темпе собираться. Вывернул сумку с вещами на кровать. Разбирать было некогда. Футболка, толстовка, джинсы. Все это скоро отойдет на второй план, в приоритете будут пиджаки и костюмы. Да уж, придется еще в ТЦ сегодня какой-нибудь заглянуть. Прикупить на первое время одежду. Поэтому и надел спортивку, решил напоследок себя побаловать.

Телефон, ключи. До гаража минут двадцать ходьбы. Мне не помешает. Как раз развею туман в голове.

Хорошо, что сразу к бате приехал, а то от дома нужно было бы пиликать либо на такси, либо в маршрутке. Да еще бы и мать щас там подприсела на мозг, и ни о каком кафе речи бы не могло идти, пока не выспросила бы все. И пришлось бы отвечать. От нее парой фраз не отделаешься. Так что, пока батя на Родосе и раз он меня выцепил, буду жить у него. Ничего, перетерпит.

Прохладный ветер обдувал лицо. Я натянул капюшон. Осень, хоть только начало октября, а ветер пробирает до костей. Ускорил шаг и уже через пятнадцать минут открывал ворота гаража.

Свет включился автоматически.

– Оху… – моим глазам предстал белый мерин AMG C204.

Я батю уже давно просил прикупить мне машинку, ну типа, может, на День рождения или на Новый год. Ха, а что, поверил бы в деда Мороза. Мы даже как-то в салон ездили к Палычу, смотрели, что там можно подвыбрать, но потом отец как-то резко передумал, да и я уехал, так что осталась моя жопец без машины. Палыч тогда все советовал мне к спорткарчикам присмотреться. Но моей мечтой был белый мерин. Правда не знал, как батю утоптать, а тут на тебе.

Подошел к авто, провел любовно по ее корпусу. Твою же мать, какой кайф я испытал, а это еще даже внутрь не садился. Открыл дверь. Запах кожаного новенького салона меня поглотил, словно дорогая туалетная вода. У меня аж голова закружилась.

Завел. Сижу, наслаждаюсь звуком мотора, а конкретно – тишиной.

Из гаража выехал минут так через двадцать, пока всю машину не облизал, выезжать не хотелось. Теперь хоть есть отмаз для пацанов. Бухать – нет, я за рулем.

– Батя, – поднимаю руку, – вери гуд. Ты просто супер, – отсалютовал ему заочно.

Хочу нажать на газ, почувствовать мощь машины, но в черте города сдерживаю себя. Прекрасно знаю, что могут быть последствия, да и со стражами порядка как-то не хочется в первый свой выезд вести разговоры по поводу чего можно, а чего нельзя. Единственный косяк – нет музыки любимой, надо заморачиваться, загружать. Но этот косяк исправлю в скором времени.

Смотрю на часы. Пацаны уже должны подтянуться. Фил, конечно, стал крутым чуваком – мало того, что играет в команде пляжного волейбола на профессиональном уровне, так еще и серфингом не бросил заниматься в отличие от меня. Девушку еще не завел постоянную, ну а смысл. Каждый выезд по соревнованиям – новый трах. И по ходу не один. Я улыбнулся. Он себе не изменяет. Всегда любил погульбанить с телками разных пород, а тут такой размах. Куда они там ездили? Вспоминаю, что говорил что-то про Бразилию. Вот попробовал и толстоляхих бразильянок по ходу дела, надо бы спросить. Мне смешно, кому они могут нравиться-то? Ох, Филлипок наш. Качаю головой.

А Никита, он, мне кажется, так и встречается с Олькой. Она наша одноклассница. Так сказать, со школьной скамьи вместе.

Подъезжаю к кофейне. Они сидят за столиком возле окна. Ха, вот нисколько не удивлен. Ник притащил-таки Ольку. Паркуюсь ровно напротив них. Слежу за тем, как они что-то горячо обсуждают. Потом взгляд Фила задерживается на моей машине. И я открываю дверь. Выхожу. Вот у них были рожи, просто пипец. Я еле сдержался, чтобы не заржать на улице. Машу им рукой, и постепенно их вытянутые физиономии собираются в исходное положение, но вот блеск восхищения, да и зависть в глазах, можно увидеть даже через стекло.

Я медленно захожу в кафе. Я вообще-то всегда любил похвалиться вещами, которые дарил мне отец. Особенно после того, как они разошлись с матерью. Всегда делал акцент на том, что его дорогие подарки компенсируют недостаток внимания родителя. А что? У них полноценные семьи, а у меня нет. Так что пусть жуют.

– Отпад машинка, – вместо приветствия выдыхает Фил.

– Улет просто, – это уже Ник.

– Клевая тачка, Костя, – Оля.

– Ага, батя подогнал, сказал, за то, что с места сдернул, – вот же я хвастун, но ептыть, как приятно.

После часового обсуждения моей машины мы плавненько так перешли к обсуждению планов на выходные. Эта банда правда захотела вспомнить старые добрые, когда в клубешнике нас не было только пару дней, а все остальные наши. Но я сказал, что батя меня порвет на лоскутки, и тачку не хотелось бы терять. Так что сабантуй решили перенести на выходной.

На тачке не предложил прокатнуться, сам еще не погонял. Тем более, зная их, все-таки решил себя обезопасить, а то точно домой мог бы добраться только к утру.

Урчание мотора мне ласкало слух. Я вжался вглубь кресла и почему-то вспомнил про Алину. Время… ни хрена, время – седьмой час. Во сколько же заканчивается рабочий день? Вот тебе и «главный», не знающий, до скольки работает его фирма. Я же у Алины так и не попросил прощения. Ладно, была не была, все равно мне некуда торопиться.

По дороге к «МедОк» заехал в цветочный магазин. Какой букет купить? Стою, шарю глазами по витрине.

– Помочь? – спрашивает миловидная такая тетка.

Меня поразил ее причесон.

«Ну и начес», – присвистнул про себя.

Он чуть ли не в потолок упирался. Видимо, я неприлично долго смотрел на ее волосы, потому что она начала их поправлять. Я отвел взгляд.

– Ага, если можно, помогите девушке выбрать букетик, – блин, первый раз покупаю цветы для девушки со смыслом.

– Какие она любит цветы?

– В том-то и проблема, что не знаю.

– А вы знаете, – она так глубоко задумалась, ну, думаю, ща выдаст… – как она пахнет?

Херь. У меня задергался глаз. Это она зачем ща спросила, чтобы у меня вызвать всю ту картинку перед глазами, которая была утром? Так она у меня и не исчезала. Хотелось наорать на нее.

– Цветами, —выдавил я из себя, еле сдерживаясь.

Она, наверное, увидев мой недовольный взгляд, запричитала:

– Вы возьмите тогда розы. Беспроигрышный вариант.

«А то я, сука, без тебя не знаю», – понял, что многого в этом деле не добьюсь, решил взять розы. Прикинул, сколько. Если бы мне подарили двадцать одну, то я точно бы не обиделся.

Она упаковывает двадцать одну красную розу в белую упаковку.

И вот я первый раз, точно, как в первый класс, нахожусь в таком нетерпении и ожидании, будто перед первым свиданием вслепую. Как она отреагирует на букет, не пошлет ли меня вместе с ним? У меня такое впервые.

Девятнадцать тридцать.

Уже полчаса торчу возле двери фирмы. Смотрю на окна кабинета. Свет погас три минуты назад. Как же утомительно ожидание, мать его. Пока я разбирал по частям существительное, дверь здания открылась. Оттуда вышла девушка, и только когда проходила мимо, узнал в ней Алину. Она прям тенью шла по стене. Неужели так все плохо?

Я тут же открыл дверь.

– Алина!

Она замерла и не двигается. П@здец, приплыли. Я че, монстр, что ли?

– Садись, подвезу домой. Как ты с вывихнутой ногой будешь добираться? – давлю на ее же отмаз.

Она медленно поворачивается ко мне. И сердце тут же ускоряет ритм. Ее глаза делаются немного больше, и сейчас мне кажется, они вообще расплывутся по лицу, столько изумления вижу в них. Начинаю смеяться, она такая забавная и милая, и напоминает мне тушканчика.

– Садись, говорю, что я тебя, упрашивать буду?

И здесь она меня просто поразила. Она мне показала «фак» и пошла дальше. Я выпал в осадок. Она показала мне средний палец, совсем сдурела. Я ее начальник, я купил ей эти гребаные цветы для того, чтобы она разбрасывалась такими хамскими жестами. Мне опять стало смешно.

Завожу машину, опережаю ее. Выхожу и жду. Она замедляет шаг, но все равно идет ко мне. Смотрит строго перед собой. Я преграждаю ей путь. Упирается в меня.

– Пропусти, – зло говорит.

– Давай подвезу, – не сдаюсь, хочу, чтобы мы все точки расставили над “i” сразу и не возвращались больше к сегодняшнему утру. Хочу перед батей не опозориться, и чтобы этого не произошло, нужно договориться с моей секретаршей. А она уперлось.

– Слушай, Алин, давай по-хорошему, а. Я тебя подвожу домой, меня больше не гложет совесть, и живем дальше, мать ее, дружно. Потому что Палыч сказал, что ты должна мне во всем помогать, – наклоняюсь ближе, стараюсь все сказать на одном дыхании, чтобы не дышать ею, – и мы оба прекрасно знаем, что утреннее недоразумение, – делаю акцент на этом слове, – послужило твой травме.

Смотрю на ее реакцию с высоты ста восьмидесяти сантиметров. Она почти на голову ниже меня, хотя с утра я этого не заметил. Сейчас на ней были брюки и туфли на невысоком каблуке, плащик, зонтик в одной руке, сумка – в другой. И выглядела она после моих слов немного подавленной, что ли. Обидел ее, но сейчас это сработало, как и должно было, на все сто. Она поплелась к открытой двери.

Я сел за руль и завел мотор.

Глава четвертая

Выходя на улицу, Алина куталась в осенний плащик. Осень вступала в свои права, не спрашивая, хотят ли этого люди. А Алина не хотела, она любит тепло, любит, когда солнышко греет ее кожу. И чтобы ветер не сильно забирался своими холодными щупальцами под одежду, касаясь ее кожи, она жалась к стене. Там было меньше завихрений.

Весь день она промучилась зря. Костик так и не появился на работе. Но это и к лучшему. Она сегодня переспит с этой мыслью, осознает всю необратимость ситуации и будет шагать дальше. Ну, по крайней мере, до конца практики. Точно постарается перетерпеть все это.

– Алина!

Во рту пересохло мгновенно, ноги застыли на месте, отказываясь делать хоть какие-то попытки продолжать путь. Девушка остановилась, как вкопанная. Что дальше? Мозг попытался найти пути избежать этой встречи, но тщетно.

– Садись, подвезу домой. Как ты с вывихнутой ногой будешь добираться? Садись, говорю, что я тебя, упрашивать буду? – она обдумывала дальнейшие действия лишь секунду, но то, что произошло дальше, стало для ней самой шоком. Поддавшись импульсу, она показала Косте «фак» и быстрым шагом направилась к автобусной остановке.

Белый мерседес. Может он ее смутил, может то, как этот мажор, сидя в кожаном салоне автомобиля, нахально на нее смотрел. А может, она боялась, что не сможет ему отказать, лишь только почувствует его запах.

Боковым зрением Алина увидела, как машина проехала вперед и остановилась. Костя вышел и преградил ей путь.

Она задерживает дыхание и зло шепчет:

– Пропусти.

Но он не отходит. Задерживать дыхание больше нет сил, девушка выдыхает воздух, освобождая легкие. Кислород вперемешку с ароматом Костика действует, будто наркотик.

Он ей что-то говорит, даже приводит правильные доводы, но она уже и так бы согласилась, потому что его близость просто отупляет, лишает ее возможности думать рационально.

Она выхватывает из его диалога только последнее предложение:

– Мы же оба прекрасно знаем, что утреннее недоразумение послужило твоей травме.

На это ей следовало взбрыкнуть, ну или хотя бы дать ему по голове зонтом или сумкой, но она не могла, не могла противостоять тем бабочкам, которые порхали при виде него у нее в животе. Она разворачивается и идет к машине.

«Доеду до дома и даже спасибо ему не скажу», – вот ее здравый смысл говорил сейчас правильные вещи. Она так и сделает. Даже в сторону его не посмотрит.

Радовало одно, что хотя бы он за собой чувствует какую-то вину, не сваливает все произошедшее только на нее.

«Вот видишь, какой хороший мальчик», – включилась ее фантазия, как только она села в машину, и ее окутал восхитительный запах роз.

Розы были ее любимыми цветами. Ее так и подначивало обернуться и посмотреть, откуда же исходит такой аромат.

Костя сел в машину и тут же протянул руку назад, при этом задев ее бедро. В машине повисло напряженное сопение. Хотя Алина вообще перестала дышать. Костя протянул ей букет, не сказав ни слова. Она взяла его и тоже ничего не сказала. Лишь взглянула на него украдкой. Но тут же ее взгляд попал в плен его голубых глаз, и она уже смотрела, не отрываясь.

Желание, вот оно какое – это ток, проходящий через все тело, это когда тебе хочется, чтобы именно этот мужчина прикоснулся к тебе, именно он стал твоим первым и единственным. В ней разгорался огонь, заставляя пламенеть низ живота. Дыхание участилось, и сердце пустилось в дикий пляс. В его глазах отражались ее, и Алина поняла, что пропала. Что бы он сейчас ни сделал, она не сможет сопротивляться.

Костя нажал на газ, и машина понеслась по улицам со скоростью, которая явно была превышена. И ехал он не к ней домой. Возмутиться, сказать, чтобы не смел… А хочет ли она этого? Разве об этом она весь день мечтала? Нет, совсем нет.

«Золотая бухта» предстала перед ней во всей своей красе. Роскошные дома, ухоженные лужайки, заборы. Парковка. Костик выходит из машины, огибает капот, открывает дверь с ее стороны. Сердце пропускает удар. Он подает руку, и она вкладывает в его горячую ладонь свою холодную.

– Замерзла? – шепчет он ей в волосы.

Опять ток по телу, опять томление внизу живота, нет сил отказаться, и нет возможности.

Он ведет ее в подъезд, в лифт. Ни звука вокруг, только искры страсти между ними. Алина хоть и не знаток этого всего наяву, но она сто раз переживала это во сне, видела в фильмах, читала в книгах.

Поцелуй заставил ее задохнуться. Его горячие губы приникли к ее губам. Голова закружилась. Лифт остановился. Костик, не выпуская Алину из объятий, открыл дверь. И уже в коридоре начался головокружительный танец страсти. Цветы полетели на пол. Костя прижался к ней всем телом и начал целовать с остервенением, сминая ее губы своими. Его руки хаотично заскользили по ее телу, пытаясь освободить ее от одежды. Алина сцепила на его затылке пальчики, зарывшись ими в волосы и отдаваясь всем ощущениям с полным наслаждением. Ее тело откликалось на все его требования.

Верхняя одежда уже раскидана по полу, остались только водолазка и брюки, а на нем – джинсы и футболка. Молчание. Все и так понятно без слов. Он возьмет ее всю, потому что хочет, а она не сможет ему отказать, потому, что не может. Молчаливый диалог глаза в глаза закончен. Дальше только действия. Костик подхватывает ее под попку, она обвивает его ногами, он целует ее лицо, шею. Они заходят в душ. Он включает воду. Помогает ей раздеться. Когда водолазка освободила ее руки, он с такой нежностью коснулся тех мест, где виднелись синяки, что у Алины перехватило дыхание.

– Больно? – шепчет он, целуя ее запястья.

Она отрицательно качает головой, потому что сказать точно ничего не получится. У нее пересохло во рту. Он расстегивает на ней брюки, они падают к ногам, и она остается в одном белье.

«Хорошо, что надела новый комплект, как чувствовала».

Он проводит кончиками пальцев по линии кружева на лифе, не отрываясь, смотрит ей в глаза. Она, смущаясь, опускает взгляд. Он медленно расстегивает застежку и освобождает грудь. Щеки Алина покрывает румянец. Костик стягивает с себя футболку и прижимается к ней.

Стон. Это Алина стонет, прижимаясь к нему теснее. Хочется прижаться, слиться с ним, но разве можно еще ближе? Костик снимает джинсы и трусы, остается перед ней раздетый, она на него не смотрит. Не может опустить взгляд – это запредельно неудобно. Ее стеснение его не смущает. Он залазит под воду, тащит ее за собой. Струи воды тут же омывают все ее тело.

Она поднимает на него глаза и с ожиданием смотрит. Он берет гель для душа, выливает себе на руки. Алина отмечает, что запах мягкий, цветочный от Костика пахнет не так. Гель женский. Ее кольнула ревность, но его руки на ее теле тут же прогнали все мысли, он начал растирать ее… взрыв! Нет, так нельзя. Она больше не сможет терпеть эту пытку. Низ живота уже в таком напряге, что чувствуется боль, нужно что-то большее. Что же он медлит? Тем временем, ее трусики уже сняты и валяются на полу, а его руки путешествуют без преград по всему ее телу. Костик повернул Алину спиной к себе и прижался к ее попе своим членом, она выгнулась ему навстречу, неосознанно начала тереться об него. На этом душ закончился. Две минуты, и весь гель смыт, а она замотана в полотенце. Вцепившись в Костика, Алина наслаждалась его близостью.

Кровать. Она упала на кровать, Костик навис над ней. Раздвинул рукой ноги в стороны и, не медля больше, резко вошел в нее.

– Твою мать, Алина! – прошептал он, глядя на нее. – Прости, прости.

По ее щеке скатилась одинокая слезинка.

– Прости, – повторяет он, начинает целовать.

Пытается отстранится, но она обвила его бедра ногами, заставляя остаться на месте.

– Мне не очень больно, – шепчет она в ответ, прижимает его к себе, целуя со всей страстью, что сейчас затаилась у нее внизу.

Костик заводится сразу. Сначала медленно потом, с нарастающим темпом доводит ее до вершины оргазма. Она хватает его за плечи, за шею. Потом резкий толчок, и ее естество сжимает его член так, что он не успевает выйти, кончает в нее.

– Алина, Алиночка, – шепчет он ей в шею.

Глава пятая

Когда я понял, что Алина девственница, со мной случился шок. Я просто охерел. Зачем же она тогда поехала? Или нет, зачем она позволила… и ничего мне не сказала! Все же говорят, что это больно. Мне приходилось трахаться с двумя такими, так там был полнейший финиш. Чуть ли не эпопею устраивали, облачаясь в белые шелка. Я вспомнил на секунду Касандру и ее белые шелковые простыни и белое белье. Сука, она меня тогда хотела подставить, да сама немного облажалась.

Внимательно наблюдаю за Алиной. Она неуклюже сползает с кровати, кутается в полотенце. Потом бросает взгляд на мое, я смотрю тоже. На нем остались капельки крови. На ее лице тут же вспыхивает румянец. Она пытается выдернуть из-под меня полотенце.

– Алина… – хочу извиниться за это.

– Костя, молчи. Сейчас просто молчи, – говорит она, наконец, вытаскивая полотенце, пришлось привстать.

«Почему молчать?»

Она выходит из комнаты. Я встаю, одеваюсь.

«Как это понимать?»

Футболка, джинсы.

Если она девственница, то я такую вот, как она, вижу впервые. Она настолько секси, что я просто схожу от нее с ума. Вот и сегодня не смог устоять. Ведь хотел просто извиниться. А вышло совсем все по-другому.

Выхожу из комнаты. Смотрю в коридор – вещей нет. В квартире тишина. Хотя нет. Прислушиваюсь. В ванной слышится голос. Подхожу к двери и слышу, как она с кем-то разговаривает по телефону. Прислоняюсь, чтобы лучше слышать. Чертов подслушиватель. Но любопытство – не порок, так вроде.

– Эдик, что ты кричишь?

Эдик? Я прямо-таки чуть ухо не отдавил себе, с такой силой прижался.

– Ну, пусть остынет, я приду разогрею! – начинает повышать тон, поэтому слышимость охеренная. – Да что ты? Где, где. У подружки. Ну извини. В следующий раз обязательно позвоню.

Я аж дышать перестал. Отскочил от двери. Пошел на кухню, включил чайник.

А я тут, сука, уже понадумал себе всякого романтического говна. Это что же значит, у нее есть парень, а она трахается со мной? И чего она хочет? Вопросов много, но ответы-то где найти? И самый главный вопрос – какого хера она дала себя трахнуть, если у нее есть парень?

Я сейчас чувствовал себя каким-то использованным, что ли. Бля, я понял. Наверное, она хочет залететь и потом заставить меня на себе жениться. Но со мной это не прокатит, могла бы догадаться.

Шуршание в коридоре заставило меня отвлечься от раздумий. Выхожу, смотрю на нее. Мышь. Она серая мышь, которая стоит на пороге и переминается с ноги на ногу. Смотрю ей в глаза, и меня затягивает в них. Мотнул головой, отгоняя наваждение. А губы… перевожу взгляд на них. Она опускает голову.

– Мне нужно домой, – говорит таким голоском, будто овца блеет.

– А тебя там что, кто-то ждет? – задаю так интересующий меня вопрос.

– Да, ждет! – она бледнеет.

Куда еще сильнее-то? Но это видно, в коридоре включен свет, и я стою достаточно близко, чтобы разглядеть, как венка у нее на виске выделяется сильнее.

– А кто? Или это секрет?

«Зачем тебе это надо?» – мысленно затыкаю себе рот. Если она мне сейчас соврет, она просто опустит себя в моих глазах.

– Мама, – п@здит и не краснеет.

Я поворачиваюсь к ней спиной. Беру телефон, а у самого челюсть сжалась так, что захрустели зубы. Брехливая сука.

Набираю номер такси, называю адрес. Через через секунду приходит смс, что машина назначена.

– Ща приедет машина. Жди, – не поворачиваясь, иду на кухню. Не хочу смотреть больше на нее.

Все-таки придется отцу сказать, что не получится у меня с его секретаршей найти общий язык.

Звонок на городской телефон. Я перекрестился, что он стоит на кухне. Поднимаю трубку.

– Квартира четыреста пятнадцать, – грубый мужской голос.

– Да.

– Приехало такси, пропускаю.

– Спасибо.

Выхожу в коридор. Алина собрала цветы, положила на комод и стоит возле двери, жмется.

– Цветы забери. Это тебе.

Она берет их.

– Извини, Костик, я не хотела…

Так и хочется сказать ей: «Чего, п@здить ты не хотела?»

– …чтобы у нас так все вышло…

У «нас»? Да нет никаких «нас»-то. Хотелось посмеяться ей в лицо. А собственно, что я так завелся-то?

Смс. Водитель ожидает.

– Да ладно, забей. Все нормуль, и это, я поговорю с отцом, чтобы тебя перевели в другой отдел, если тебе неудобно со мной будет работать, – жестоко, понимаю, что сейчас жестчу, но не могу с собой ничего поделать.

Она поднимает на меня глаза, полные изумления.

– Нет.

Что, я не понял?

– Не звони Илье… Мне до конца практики осталось несколько месяцев. Я к тебе не буду заходить в кабинет. Буду все по телефону рассказывать, – в глазах слезы.

Меня передернуло. И смотрит не в глаза. Куда-то в район подбородка.

– Да ладно, успокойся. Нет, значит нет, – бля, почему соглашаюсь? Но не могу смотреть на женские слезы. – Иди, тебя там такси ждет, адрес сама скажешь.

– Спасибо.

Дверь за ней захлопывается. Я вздрагиваю, будто от пощечины. Внутри пустота. Лицо горит. Чувствую себя засранцем. Захожу в ванную, чтобы умыться. Засовываю голову под ледяную струю. Беру полотенце и понимаю по запаху, что это Алинино. Вдыхаю полной грудью. Сука. В голове проносятся картинки. Ее приоткрытые губы и «мне не больно» и «Эдик» – это разносится жаром по моим венам. Почему-то так хочется стереть это слово с ее языка. Да пошла она. Дура. Пусть сама с этим живет. Это не я изменил, а она.

Выхожу из душа. Ревность? Да ну нахрен.

***

Я вышла из подъезда, не помня себя. Слезы давили в груди. Сердце готово было разорваться.

«За что он так со мной?»

«Потому что ты повела себя как шлюха», – мой внутренний реалист меня просто добивал. И правда, как шлюха. Но как по-другому?

Разве можно устоять перед парнем, которому во сне отдавалась уже не первый раз, который в твоем сердце поселился еще год назад, и фотками которого забит телефон? А тут он появляется в реале и смотрит на тебя не как на девку, которая не подходит ему по социальному статусу, да и вообще не подходит, а как на ту, которую желают, которую хотят. Еще эти цветы… Хотела от обиды выкинуть их в урну, но потом пожалела. Они же не виноваты, что их даритель – придурок.

Такси меня довезло до дома, я полезла за кошельком, расплачиваться, но, увидев в зеркало заднего вида осуждающий взгляд, замерла.

– Поездка оплачена, – сказал водитель, а глаза его будто продолжили мой внутренний монолог: «Шлюха».

Я задохнулось от слез, которые не хотела ему показывать. Выскочила из машины. Спальный район и старые пятиэтажки, освещаемые уличными фонарями, вызвали-таки мои слезы наружу. Я расплакалась. Повернулась в сторону детской площадки и пошла на лавку. Слезы текли холодными ручейками по лицу. Не так я хотела, чтобы было в первый раз, ох, не так. Еще хотел позвонить Илье… У меня защемило сердце.

– Так, Алина, надо потерпеть, а то так и будешь жить с Эдиком, а с его-то поползновениями и замуж за него выйдешь.

От этой мысли мой живот скрутил спазм. Дыши, дыши. Успокоиться нужно, успокоиться. А то ща начнет придираться. Он вообще в последнее время какой-то странный стал. Постоянно контролирует, где я, что я, с кем я. Достал. Что я ему, сестра, что ли? Вообще живу, потому что сам согласился. Да и не его одного эта квартира, они с Наташей ее вместе покупали. И наша с ней мама тоже давала деньги. Вспомнила про Наташу, и снова навалилась грусть. Бедная сестренка. Как же так получилось, что Димке уже два годика, а она его теперь никогда не увидит? Комок опять застрял в горле. Но нет, нет. Дышу. Слезы загоняю обратно в душу. Достаю из сумки влажные салфетки, протираю глаза. Ветер к вечеру поднялся еще сильнее. Он тут же холодом сковал кожу. Я прикрываю глаза, пусть. Пусть прогонит влагу.

Посидев еще немного, поднимаюсь домой. Только засунула ключ, дверь распахивается, и на пороге появляется Эдик. Пьяный вдрызг. Перегаром несет за версту.

– Ну, что? Нашалавилась? – брызжет слюной мне в лицо.

Я в непонятках стою, хлопаю глазами. Что такое-то творится? За что мне это сегодня?

– Эдик, ты чего? – не понимаю я.

Он хватает меня за локоть, затаскивает в квартиру, закрывает дверь. Кивает на цветы.

– Кто подарил? – как-то злобно спрашивает он, и я понимаю, что правду лучше не говорить.

– Да сама купила. У девчонки завтра День рождения, хочу подарить!

Он так пристально смотрит мне в глаза, что реально становится страшно.

– Это вместо того, чтобы давать Димке денег на каши и подгузники, ты тратишься на вот эту х@йню для какой-то девчонки? – он выхватывает цветы и бросает на пол. – Аля, ты что, вообще оборзела?

– Эдик, да что ты такое говоришь? Я и так почти всю зарплату отсылаю маме на Диму, а на остатки перекантовываюсь здесь. Зачем ты так? – на глаза от обиды наворачиваются слезы.

Я и так себе во всем отказываю. Помимо того, что все деньги отсылаю маме, так еще и продукты покупаю и счета оплачиваю. А он так говорит.

Снимаю плащ, хочу повесить его на вешалку, но Эдик его выхватывает и начинает обнюхивать. Я в шоке пялюсь на него.

– Ты же сказала, что была у подруги!

Я киваю головой, не в силах что-либо сказать.

– А почему тогда от плаща пахнет мужиком?

Я молча открываю и закрываю рот. Он кидает мне плащ в лицо.

– Где ты была? – хватает меня за плечи и вталкивает в стену.

Я задыхаюсь от боли.

– Где? – рычит он.

– У Лены, я была у Лены, – плачу я, а он тыкает мне под нос плащ.

– А это кто, Лена твоя так воняет?

Отрицательно мотаю головой.

– Не знаю, может… папины вещи так пахнут…

Видимо, его пьяный мозг обрабатывал услышанную информацию. Он меня так же резко отпустил, как до этого жахнул об стену, я чуть не упала.

– Че не позвонила-то? Я тут сижу, жду тебя. Не хаваю, винца прикупил, – поворачивается на кухню. – Пойдем есть.

Что, что это только что было? Я поднимаюсь и с трясущимися коленками иду за ним. Сажусь за стол. Он наливает мне стопку водки.

– Вино попил. Надо вовремя возвращаться домой. Давай выпьем за дружбу, – поднимает он стопарь.

Я не хочу, но вижу в его взгляде какую-то угрозу. Поднимаю рюмку, чокаюсь с ним и отпиваю чуть-чуть. Нос и рот обжигает запах спирта, хватаю кусочек колбасы, засовываю в рот.

– Я, знаешь, что хочу тебе сказать, котенок? – заплетающемся языком говорит он.

Котенком он меня называл с первой нашей встречи. Наташа всегда шутила над этим прозвищем, что они подобрали меня, как котенка, и вот Эдичку, ее Эдичку я заменяю домашнее животное. Мне тогда было шестнадцать, я приехала учиться, ну и они меня взяли к себе, чтобы не тратить лишние деньги на съем квартиры. Я так радовалась…

– Наташки уже нету почитай как два года. Ты почти доучилась, что собираешься делать дальше?

Понимаю, что этот вопрос он мне задает не просто так, видимо, у него есть уже какие-то предположения.

– Ну, я пока не решила, – отвечаю тихим голосом. – Чтобы не мешать тебе, буду снимать квартиру.

Он обдал меня ледяным взглядом. Так и думала, что нужно было помолчать, что-то не так.

– А ты мне и не мешаешь, – каждое слово дается ему с трудом, я вижу, как он сдерживает себя, руки сжали вилку так, что кажется, бедный металл не выдержит его натиска. – Ты что, хочешь Димку лишить денег?

– Нет, Эдик, что ты? – я выдохнула, он просто переживает за Диму. – Я так же каждый месяц буду им с мамой переводить деньги, только, наверное, сама. Мы пореже будем встречаться. Хочу квартиру снять поближе к работе, – разоткровенничалась я.

Дура, дура тупая.

Эдик со всей силы стукнул кулаком по столу.

– Никуда ты не уйдешь, поняла?

Сижу молчу, не знаю, как реагировать.

–Ты меня поняла? – орет он.

Я киваю, встаю из-за стола и пячусь в комнату, закрываю дверь.

– Будешь жить здесь, со мной, – слышу, как он орет с той стороны.

Я защелкиваю замок. И падаю в подушку лицом, начинаю плакать. Да что же за день-то такой! Что со мной происходит? Что я сделала не так?

Засыпаю, даже не раздевшись.

Среди ночи меня будит стук в дверь. Я молчу. Лежу, не шевелюсь. Снова стук. Дыхание замирает. Потом дергается ручка. И громкий удар по косяку заставляет подпрыгнуть на кровати.

– Моя, – шипит Эдик снаружи.

Меня пробивает страх от кончиков ногтей на ногах до кончиков волос на голове. Что с ним творится, я не могу понять. Скидываю брюки, встаю и чувствую боль между ног. Блин, почему, почему нельзя завыть, а? Ведь так хочется. Как теперь вести себя на работе, может, полное безразличие?

Смотрю на часы. Три ночи. Крадусь к двери и возношу благодарность Наташе за то, что поселила меня в комнате, где стоит старая совдэповская дверь. Помню, как она ходила страдала, что не может ее заменить, потому что никто не берется. Она была вварена или заложена какими-то уголками, и все мастера загибали либо слишком кругленькую сумму за ее установку, либо просто не брались. Но все-таки она нашла мастера. Уже договорились с ним, в какой день он придет, но Наташку увезли в роддом. Начались схватки. И больше она не вернулась обратно. Я с горечью вздохнула. Прислушалась. За дверью было тихо.

Глава шестая

Утром открыл один глаз и чуть не расшиб о стену гребаный телефон с его назойливым будильником. И так всю ночь почти не спал, а тут и утром не дал поспать этот трезвон.

Поворачиваюсь на спину. В мозгу засел один вопрос – зачем она это сделала? Но сколько бы ни искал ответа, так его и не нашел.

Откинул одеяло, поднялся с кровати. Ощущение в плечах было такое, будто взвалил на себя непосильный груз. Сука, как я мог вляпаться в такое дерьмо за одни сутки? В который раз задаю себе этот вопрос. Семь утра, что мне делать? Как идти на эту работу, как разговаривать с ней?

– Может, игнор? – сам себе отвечаю вслух. – Ну, пару-тройку месяцев можно потерпеть, и может, она сама не выдержит и свалит.

Встаю. Иду на кухню.

– Все-таки да. Это будет лучшей вариант, – утвердительно сам себе киваю головой.

Все как обычно: чайник включил, в душ сходил, кофе? Нет, не хочу, чай или, может, горячий шоколад? Мучаюсь секунду и делаю чай. Бутер с колбасой и маслом.

Еда все-таки на мужиков оказывает благоприятное воздействие. Мысли потекли в другое русло. Начал представлять, как все будет на работе. Переговоры и прочая заморочь меня не коснется. Отец сказал, есть люди, которые этим занимаются. На мне только бумаги, ну и чтобы, как говорится, персонал не расслаблялся, чтобы знал, что начальство на месте.

Звонок телефона вывел из раздумий. Батя. Ага, на Родосе сейчас девятый час утра.

– Привет, бать.

– Привет, сын, – бодренько так отвечает он мне. – Как дела? Как прошел первый рабочий день?

– Да нормально, пап, – жую бутер. – Палыч меня начал в курс дела вводить, а потом вообще вытащил оттуда. Там стая телок была, еле выбрался. Че ты мне не сказал, что там одни бабы почти?

Отец смеется в трубку.

– Ну, не бабы, а сотрудницы. Хотя это они между собой сотрудницы, а для тебя – подчиненные. Ты должен к ним относиться с уважением и держать на расстоянии.

– Да понял я, пап, а вот они мне там высказывали в спину разные непристойности! – шуточно возмущаюсь я.

– Так, Костя, я звоню не по этому поводу. Я забыл тебе сказать. Алина, ну, ты с ней уже познакомился, я надеюсь? Так вот. Не обижай ее и смотри не подкатывай, а то я тебя знаю. Она очень хорошая и умная девочка, – сделал он акцент на последних словах.

«Ага, и еще трахается с первым попавшимся», – заканчиваю мысленного за него.

– И я хочу ее оставить на работе, когда она закончит практику.

Я чуть не поперхнулся бутером. Прокашлявшись, угукнул в трубку.

– Ну все, сын, я надеюсь, мы поняли друг друга. И еще, там придет сегодня к тебе Вадим. Он аналитик и правая моя рука, ну, соответственно, теперь твоя. Надеюсь вы найдете с ним общий язык. Да, Никуля, иду! – кричит он в трубку, чуть не оглушил. – Все, сын, пока. Меня Ника ждет.

– Да слышу.

Но в трубке уже шли короткие гудки.

Я выпил залпом чай, благо тот остыл. И что же это получается, как ни посмотри, Алина со всех сторон такая хорошая? А чем же тогда оправдать ее поступок в отношении меня? С этими мыслями подхожу к шкафу и понимаю, что одежду вчера не купил. Засада. Гуглю, где есть бутики и во сколько открываются. Ага, есть, нашел один. Только он на другом конце города, но для меня-то теперь это не проблема.

«Бля», – провожу рукой по лицу. Забыл батю поблагодарить за мерс. Набираю телефон. После пятого гудка слышится запыхавшийся голос отца.

– Да, сын.

– Пап, спасибо за машину.

– Да ладно, Костя, это тебе подарок за все хорошее. Все, пока. А то там Ксюша одна на улице.

Короткие гудки начались быстрее, чем я смог задать вопрос «как там сестренка». Ну да ладно, в следующий раз.

Надеваю спортивный костюм, выхожу на улицу. Так, к девяти буду как раз на месте. На работу придется немного опоздать, ну ничего, переживут.

Магазин оказался классным. Купил шмоток на год вперед, и продавщица, вся такая расфуфыренная, тоже была весьма полезной. Поэтому, когда раздался звонок, я уже почти подъезжал к зданию.

– Константин?

Я так резко нажал на тормоз, что сзади тут же послышались возмущенные сигналы машин и выражения не первой приличности. Высовываю в окно руку, показываю «фак». Пытаюсь запарковаться. В ответ из проезжающих машин люди делают тоже самое.

– Дебил, что ли? – орет кто-то.

– Да, – отвечаю холодно в телефон.

– Вас ждет Вадим Александрович, что ему передать? – этот тон, он меня просто бесит! После всего, что было, она разговаривает со мной, как будто я дядька какой-то левый.

Я запарковался и сказал:

– Передай, что уже поднимаюсь.

Короткие гудки.

Да что же за хрень-то такая, все сегодня кладут трубку быстрее меня. На входе поздоровалась охрана. Я кивнул в ответ и пошел быстрым шагом в свой кабинет. Хотелось немедленно увидеть источник моего раздражения, посмотреть ей в глаза и… Что?

Я захожу в приемную, но Алины нет на месте. Где она? Слышу смешок из-за двери кабинета. Меня окатила волна, сука, ревности. Все-таки это ревность. Я медленно открываю дверь и…

Вадим сидит на диване, а Алина перед ним ставит кружку с кофе. Они поворачиваются одновременно на звук открывающейся двери. Ее улыбка сходит с лица. Взгляд в пол. Замечаю, как трясутся руки, но она-таки ставит чашку на стол.

– Извините, – бормочет и выходит за дверь.

– Привет! Меня зовут Вадим, – протягивает мне руку этот чел.

По рассказам отца я думал, что передо мной будет ботан какой-нибудь, а это оказался пацан, которому около тридцати. Весь прокачанный, потому что под белой рубашкой проступает не хилая такая бицуха, и ростом он чуть выше меня.

– Привет, я Костик, – здороваюсь я с ним. —Качаешься? – киваю на него всего.

– Да, хожу в клуб. Нравится это занятие. Да и девчонки любят больше спортивных мужиков. Тем более, я в поиске.

«Нахрен ты мне это рассказываешь?» – хотел спросить. Нахрен. В поиске он.

– И где ищешь? – зачем спросил, сам не понял.

– Да как тебе сказать, ща нормальных девчонок и не осталось совсем. Все такие умные, продуманные на сто шагов вперед, им деньги, машины, квартиры подавай, а потом, как что из желаемого получают, сразу сваливают. Была у меня одна такая. Прожили с ней два года. Машину ей купил. Она поехала на корпоратив, а потом, прикинь, выложила в Инсте фотки, где обнимается с мужиками. Думал, придушу эту тварь.

Я тем временем сел за стол и терпеливо внимал. Видно наболело, раз решил поделиться со мной. Ну, такую суку я тоже бы убил.

– Но вот притерпелось как-то все это дерьмо, – продолжал он, я его не перебивал. – Присматриваюсь к девчонкам, семья-то нужна вроде, двадцать шесть уже.

Угадал почти.

– Смотрю вот и на Алинку и думаю, может, к ней подъехать? Она классная. Скромная, веселая, добрая и, как ни странно, умная, – он заулыбался во все тридцать два.

Мой кулак сжался, и захотелось, чтобы в его тридцатидвухзубой белоснежной улыбке оказалась брешь. Но отвечаю спокойно:

– Попробуй, может, что получится. Я ее вижу только второй день, ничего не могу сказать.

А самому аж тошно, как представлю, что он ее будет трогать, целовать.

– Да ладно, это я так, как вариант. Мне кажется, такие девчонки, как она, просто будут уже благодарны за то, что их вытащили из нищеты.

Я в уме считал уже цифры, пытаясь успокоиться. Если он ща не заткнется, я ему точно врежу.

– Вадим, давай займемся делом, а то мне эти рассуждения как-то, знаешь, не по душе, мне только двадцать один, поэтому телы для меня сейчас только на один трах.

Дверь щелкнула. Я смотрю, а там стоит Алина, держит стопку бумаг в руке. Глазами хлопает.

«Вот черт, что она, интересно, слышала?»

– Тут бумаги, которые требуют подписи.

Сегодня на ней брюки не в обтяг, но все равно видно форму ног, и белая рубашка, которая подчеркивает все ее изгибы. Смотрю, как этот придурок перекачанный пялится на нее и прям чуть ли не слюни пускает.

– Давай позже. Сейчас мы закончим, я потом позову, – говорю ей.

Она посмотрела на меня удивленно, но все же вышла из кабинета.

– Нет, она все-таки цыпа, надо за ней приударить.

«Сука, заткнись, а то сейчас я тебе приударю по голове твоей тупой», – хотелось, очень хотелось сказать ему, но вслух выдал:

– Смотри сам.

Вадим вышел от меня часа через четыре. Мой мозг поглощал всю ту информацию, что в него закинул Вадим. Я отметил про себя, что не зря его батя взял к себе правой рукой. И тренажерка не высосала из него мозг. А то как у качков бывает, мышцы огромные, а мозгов – кот наплакал.

Нажимаю кнопку на телефоне.

– Есть кто? – бляха, чувствую себя дебилом.

– Слушаю, – отвечает Алина.

– Ну, что там с документами? Неси.

Глава седьмая

«Трах на одну ночь» – вот что значит это для него. А фантазия Алины уже разрисовала все в красочных подробностях прошедшей ночью, пока она пыталась заснуть.

А для него это просто трах. Все, игнор. Она для него секретарь, и на этом все. Никаких взглядов, никаких слов, только по делу. Но думать-то проще, чем выполнить это.

– Ну, что там с документами? Неси.

Один его голос только заставлял напрягаться ее всю.

«Стоп, Алина, – уговаривала она себя. – Он придурок и урод, придурок и урод».

В этот момент открывается дверь приемной.

– Алинка, привет, – щебечет Лика.

– Привет, – отвечает Алина.

– Главный у себя? – гостья кивает головой в сторону кабинета и подмигивает подруге, та кивает в ответ.

– Вопросик к нему появился. Может, доложишь, что пришли посетители?

Алина тут же выкладывает папку документов на стол.

– Вот это тоже ему передашь. Иди. Иди, он не занят, – улыбается натянутой улыбкой.

Лика берет папку, включает обворожительную улыбку и вышагивает походкой от бедра к кабинету босса.

– Вот же, – вслед ей фыркает Алина. Завидует ее длинным ногам и классной заднице, ее… да ей всей.

Лика открывает дверь без стука.

– Шеф, можно? – голос лисы.

Закрывает за собой створку, а Алина опускается обреченно на кресло.

«Как так? Может, зря ей отдала документы, может, самой нужно было пойти?»

Но нет, не выдержит она его взгляда и опять что-нибудь учудит. Хватит. Теперь как забыть то, что было, где взять столько сил?

Алина не могла усидеть на месте все то время, что Лика была в кабинете. Нет, подслушивать не станет. Это слишком низко, да и по-детски.

Лика вышла минут через двадцать. Алина только хотела было открыть рот, чтобы спросить, как все прошло, но следом показался Костик. Кинул папку на стойку со словами:

– Меня сегодня больше не будет.

Пропустил Лику вперед и даже не посмотрел в сторону Алины.

Слезы сами навернулись на глаза, но девушка обмахивала себя папкой, чтобы не дать им потечь.

– Придурок. Ненавижу, – шептала она.

Но через некоторое время, успокоившись, переварив в себе все это, она поняла, что так будет лучше. Погрузилась в работу, уговаривая себя не обращать на них внимание. Отвлечься нужно, отвлечься. Вспомнила про то, что у Ленки – ее одногруппницы – в субботу День рождения, и она приглашала. Нужно еще что-то надеть, потому что в планах поход в клуб. Нужно что-то приличное. Сегодня пораньше решила уйти с работы, может, пройдется по ТЦ, зайдет в магазины с распродажей…

Ровно в шесть Алина вышла на улицу.

***

Сегодня ветер не так бушевал. Я добежала до автобуса, заскочила в него. Так, ближайший ТЦ через три остановки.

Мысли все возвращались к вчерашнему вечеру. Эдик. Зачем он это сделал? Зачем эти вопросы? Ведь я уже взрослая девочка, могу сама разобраться в своей жизни. Нет, от него точно нужно уезжать, он мне совсем в последнее время не нравится. И если так будет продолжаться постоянно, я не продержусь с ним рядом эти месяцы. Нужно переговорить с мамой, насколько они нуждаются на данный момент с Димой в деньгах. Давно не спрашивала про это, да и вообще никогда. Вроде всегда было по умолчанию. Мама была рада любой сумме. Сколько не вышлю – все ей помощь, но конкретная сумма никогда не упоминалась.

Автобус остановился, я вышла. ТЦ встретил, как и всех покупателей и отдыхающих, своим теплом и светом. Я точно знала, к каким магазинам нужно идти, поэтому не стала тратить время зря. Прикинула в голове, что мне нужно и что у меня есть. Поняла, что у меня нет ничего. Ну, только, может, сапоги пойдут? Есть у меня в коллекции, которая состоит из трех пар (ухмыльнулась сама себе) одни с высокой щиколоткой и подошвой Гриндерс. В таких и танцевать удобно и потом, если идти домой пешком, тоже удобно. Короче, с обувью определилась, а верх? Платье или шорты с топом? Но как представила себя в шортах, сразу перехотелось их мерить вообще. А вот платье… Как раз то, что на манекене, мимо которого сейчас прохожу, вот именно оно, то, что надо. Захожу внутрь, чтобы посмотреть поближе, и опаньки, хоть в чем-то мне везет. Остался мой размер и скидка семьдесят процентов, но это все равно целых две тысячи. Я еще немного поглазела на платье и собралась выходить, но тут перед моими очами предстала парочка. Костя идет с Ликой, она липнет к нему всем телом, прижимается, как вторая кожа. Я отступаю назад. Резко разворачиваюсь, не хочу, чтобы они меня видели. Злость. Мной руководила злость и ревность, быстро же он перекинулся. Я решительно взяла платье и пошла мерить его. В кошельке последние пять тысяч. Но ничего, уговариваю я себя, расплачиваясь за платье на кассе. Протяну. Если что, займу у девчонок. Кобель. Я все метала мысленно в него оскорбления, и когда вышла из бутика и не увидела их в поле зрения, с облегчением вздохнула и пошла на выход.

Дома меня ждал сюрприз. На кухне я увидела Эдика, который хлопотал возле плиты.

– О, привет, котенок, – заметил он меня, когда я проходила мимо.

– Привет, – буркнула я в ответ.

– Слушай, ты не обижайся за вчерашнее, это мне винчище в мозг ударило. Ты это, помоги мне. А то я пацанов позвал. Седня вечерина у нас.

«Вечерина у нас». Я повторила его слова про себя. Этого ни разу на моей памяти не случалось.

– Что нужно сделать? – не стала я отказывать ему в помощи, но для себя уже решила подыскивать квартиру, когда залезла в холодильник и увидела семь бутылок водки, кучу пива и еще какой-то ерунды, может, коктейлей.

Нет, сегодня мне здесь точно не место, не хочу во всем этом участвовать. Почистила картошку и ушла в комнату.

– Лена, привет, – звоню подруге. – Слушай, у меня к тебе просьба. Не пустишь переночевать? А то мой деверь собрался сабантуй устраивать, боюсь, что не впишусь в их компанию.

На том конце молчок.

– Лена, ты здесь?

– Ага, да я у девчонок спрашивала, – она снимала квартиру с двумя девчонками. – Давай приезжай, устроим девичник.

Эдика я застала на кухне, он сидел ковырялся в телефоне. Мой взгляд пробежался по его фейсу. Коротко подстриженные волосы, правильные черты лица, в меру прокаченное тело ростом метр восемьдесят пять, чистые мышцы и ни капли жира. Эдик повернулся ко мне. Его карие глаза задержались на моем лице, а потом перешли на сумку.

– Куда собралась?

Тон мне не понравился.

– К Ленке. Мне завтра рано на работу, боюсь, не усну.

– Скорее всего так и будет, ну давай, завтра увидимся, – и опять нырнул обратно в телефон.

Его поведение меня настораживало. Переменчивое такое. И в глазах. В его глазах виделась мне застывшая угроза.

Приехала я к Ленке около десяти вечера, при этом забежала в «Пятерочку» возле ее дома. Прикупила тортик. Не идти же с пустыми руками, как-то неудобно.

Девчонки вкусности обрадовались, попили чай и разошлись по комнатам.

– Лена, хочу квартиру снять.

– Мгу, и что смущает?

– Да дорого одной, может, ты со мной?

– Блин, Алин, не могу, за полгода проплатила за себя. Если только по истечении срока, а то там в договоре прописан этот пункт, деньги вернут только за три месяца. А че, тебя Эд выгоняет, что ли?

– Да нет. Просто он какой-то странный стал в последнее время. Бесится. А вчера, прикинь, чуть не ударил меня.

Про то, что я переспала с шефом, я промолчала, иначе Ленка бы мне точно не дала уснуть до утра.

– Может, он наркоман?

– С чего ты так решила?

– Ну, сейчас все прикольные пацаны – нарики. А Эд прикольный, – она помолчала. —Ты понаблюдай за ним.

– Ага. Спокойной ночи.

– Тебе тоже, – Ленка отвернулась к стенке и через пять минут засопела.

Я закрыла глаза.

Руки Костика ласкают меня, трогаю мое лицо, он целует мою шею, грудь, а его ладони путешествую дальше по всему телу, и я начинаю стонать.

– Алина, – толкает меня кто-то в бок.

Раздираю глаза и соображаю, что я у Лены.

– Тебе что, кошмары сняться?

Я усмехаюсь про себя. Если бы ты знала, какие чудесные это кошмары.

– Ну ты и стонешь. Поворачивайся на бок.

Но это не помогло. Все ночь Костик не отпускал мое сознание.

Глава восьмая

– Шеф, можно?

Не ее я хотел увидеть. Но стало даже интересно. Эту блондиночку я помню. Лика, да, точно. Палыч именно так сказал.

– Проходи, ммм… – поднимаю вопросительно брови. Специально дразню ее.

Она смотрит на меня и обиженно поджимает губки. Играет, и мне это уже не нравится.

– Лика, – говорит она.

– Ах, да, точно, Лика, как я мог забыть, – театрально бью себя по лбу. – Присаживайся.

Она вдыхает полной грудью воздух и выпячивает ее при этом так, что я могу оценить красоту в полном масштабе.

– Константин…

– Константин, – перебиваю ее, акцентируя внимание на одном имени.

– Константин, меня волнует один маленький вопрос по поводу рекламы, хотела бы согласовать его с вами. Может, что подскажете, – она кладет лист А3 передо мной, а сама подходит и становится по правую руку.

От нее пахнет слащавой туалетной водой, мне это сразу напоминает Вику, мою бывшую. Всегда ненавидел этот ее запах.

– А это что? – указываю на папку с документами.

– А это Алина просила передать на подпись.

«Сучка, почему сама не пришла?»

Хотелось выйти сделать ей выговор. Эмоции потоком пронеслись во мне. А в это время ко мне все ближе и ближе липла эта слащавая мадам.

– Лика, Лика, а давай с тобой кое-что обсудим, только не здесь.

Она отошла от меня на пару шагов, и идеально ровные брови взметнулись вверх. А я смог нормально вдохнуть.

– Да не буду я к тебе приставать. Пойдем пообедаем, а то я боюсь тетю Надю, буфетчицу, – доверительным шепотом сказал я.

Она рассмеялась, будто заценила мою шутку. Наверняка и сама не заметила, как у нее это получилось фальшиво, а мне плевать. Ща этой секретарше утру нос.

– Ну, что, иди одевайся.

Лика выпорхнула из кабинета, я следом за ней. Алина пряталась за стойкой, но я и не пытался ее увидеть. Зачем? Пусть сама смотрит. Мне в спину. И она смотрела, я чувствовал, когда закрывал дверь. Хотелось обернуться, проверить свои ощущения, но не стал.

Лику я ждал внизу, пока она бегала к себе в отдел. Через десять минут мы уже подходили к мерседесу. Она так на него таращилась, что казалось, будто щас будет ссать кипятком. Но нет, удержалась. Хотя я, честно, испугался за сиденье.

Она потащила меня в ТЦ недалеко от работы. Во, использую ее в своих личных целях.

– Ну что, куда?

– Давай в кафе, тут есть на первом этаже, конечно, не ахти какое, но поесть можно.

В кафе просидели долго, она мне поведала все сплетни, которыми была оплетена фирма, но про Алину, как ни странно, не сказала ни слова.

– А что Алина? У нее есть парень?

Лика тут же посмотрела на меня с подозрением.

– Ну, не знаю, – начала юлить она, – мы с ней не так уж и близки.

«Вот что они все врут-то?» – тут же взвился я.

– Она не откровенничала со мной.

– Да я так, просто спросил, – включил я заднюю. Не хотелось слушать ложь про мою секретаршу.

Взглянул на часы.

– Ох, ничего себе, мы с тобой засиделись. Время-то шесть. На работу уже ни к чему идти. Поможешь мне?

На ее лице тут же заиграла милейшая улыбка.

– Конечно. Что надо сделать?

– Купить пару галстуков и рубашек, – а то так не хочется бегать по магазину самому, пусть она побегает.

– Давай. Пойдем, отведу тебя в крутой бутик, – тут же предложила она.

– Ага, пошли.

Она схватила меня под руку и потащила на третий этаж. Я смотрел по сторонам, делая вид, что мне все интересно, а сам пытался поменьше поворачиваться в сторону Лики, чтобы не дышать ей.

Проходя мимо одного павильона с женской одеждой, увидел Алину, она как раз оттуда собиралась выходить. Ее взгляд был сосредоточен на какой-то вещи, но потом она посмотрела в нашу сторону, и я тут же отвернулся, делая вид, что не заметил ее.

Лика тащила меня, как бульдозер. Если бы, конечно, не она, я не смог бы удержаться, подошел бы, а так…

Домой попал к полуночи. Даже не стал есть, так эта белобрысая меня вымотала шоппингом. Я сто раз пожалел, что попросил ее пойти со мной. Вырубился, лишь только приложил голову к подушке.

***

Неделя пролетела незаметно. Я понял, что Алина включила игнор. Но я и сам особо не настаивал, все никак не отпускала та ее ложь. Так и стояло перед глазами ее лицо с большущими, карамельного цвета, глазами, которые заволакивали меня в бездну, а ее слова при этом были самой настоящей ложью. Не могу, не хочу прощать.

Суббота, наконец-то можно выспаться. А то этот гребаный качок Вадим тоже меня загрузил так информацией, что боюсь, как бы мне не снесло жесткий диск. Все, седня точно надо развеяться. Лику, может, позвать? Хотя неет, пошла она обратно в… офис. Фу, приклеилась, как репей. Надо от нее избавляться.

К двенадцати я вылез из постели. Душ. Только не приносит он мне той радости, как раньше. Вхожу туда, и тут же предстает перед глазами Алина с мокрыми волосами и голая…

У меня складывается четкое ощущение того, что если я не урезоню свою фантазию, то каждый раз, заходя в душ, мне придется просто дрочить.

Так в ожидании вечера прослонялся весь день по квартире, щелкая каналы телека или просто тупо пялясь в телефон. Гулял по соцсетям, хотел посмотреть фотки Алины, но вот незадача, я тупездень. Даже не удосужился узнать ее фамилию.

Фил позвонил ближе к восьми, сказал, что в девять они ждут меня. Я собрался. Посмотрел на себя в зеркало.

«Блин, чувак, круто выглядишь», – отсалютовал своему отражению.

Темно-синие джинсы с потертостями, голубой свитер, ботинки белого цвета и куртка-пиджак сделали из меня гламурного подонка.

Автомобиль довез меня до клубешника за тридцать минут. Откуда взялись пробки, непонятно, но пришлось немного постоять и на светофорах, и в общем потоке. Пацаны, ну и Оля, уже стояли возле входа.

– Вот прошло четыре года, а ничего не изменилось. Что тогда опаздывал, когда у тебя не было машины, и в этом, как ты говорил, была причина, что сейчас. Вот объясни, Костян, как с такой тачкой можно опаздывать?

– Пацаны, пробки, прикиньте! – оправдываюсь я, но встречаю их насмешливые взгляды и понимаю, что мне не верят.

– Пошли уже, – берет меня Оля под руку, и мы оказываемся в самом разгаре субботнего представления.

На стойках, разбросанных по всему клубу, танцуют полуголые девчонки гоу-гоу. Мне нравится. На подиуме в несколько рядов стоят столики, мы садимся за один из них. Заказываем все, что может нам поднять настроение и продлить его запал до утра. В первые полчаса заряжаемся чем-то слабеньким. Разгоняем аппетит, Олька уже на танцполе во всю крутит задницей. Мы с пацанами открываем текилу, заказываем закусь не из дешевых. Не хочу думать о деньгах, хочу отдохнуть.

Опрокидываю в себя с интервалом в десять минут пару стопок. Каждую зажевываю лимоном. Тепло разливается во мне. И вот уже я готов к приключениям. Рассматриваю толпу танцующих, и меня привлекает одна особа, которая вроде бы и танцует, но делает это как-то невпопад музыке. Меня это забавляет. А ее прикид разжигает фантазию. Короткое платье-фонарик внутри черного цвета, а сверху как будто кожаная сетка надета, длинные волосы почти до поясницы. Сапоги до колен обтягивают тонкие икры, а подошва от гриндеров. Ухаа. Круто. Я хочу с ней познакомиться. В меняющейся цветомузыке она выглядит потрясно. Я показываю пацанам, что иду танцевать, а сам стою уже позади нее. Меня окутывает ее запах. Она танцует ко мне спиной, но я уже знаю, кто это. Подхожу к ней вплотную. Она напрягается и медленно поворачивается ко мне.

Дело в текиле или нет, но мой обещанный самому себе игнор улетучился с самоконтролем ровно тогда, когда я закинул в себя несколько рюмок. Она меня заводит. Просто уже одним своим присутствием здесь.

Алина не похожа на себя. Я вижу перед собой куклу. Подведенные, со стрелками, глаза, накрашенные ресницы и губы ярко-красного цвета привлекают мое внимание. Прижимаю ее за талию к себе настолько близко, насколько это возможно. Она закрывает глаза, потому что мой член готов прямо сейчас выпрыгнуть из ширинки, и она наверняка это ощутила. Беру ее за шею и целую. Целую так, что сам задыхаюсь от этого. Она обнимает меня за шею, ее пальчики сжимают на затылке мои волосы и притягивают еще ближе. Отвечает на мой поцелуй. Я раскрываю ее губы языком и проникаю внутрь. Сука, если бы можно было кончить, кончил бы прямо сейчас. Она такая сладкая, такая нежная и влажная… Прикусывает мне язык, и я резко отстраняюсь от нее. При этом обнимаю крепче. Смотрю поверх ее головы, как на нас пялятся девчонки, с которыми она танцевала, но мне срать. Наклоняюсь к ее уху.

– Хочу тебя, – шепчу еле слышно и чувствую, как по ее телу проходит ток, как и по моему.

Она смотрит мне в глаза.

– И я, – шепчет одними губами.

Я хватаю ее за руку и тащу на выход. Мне что-то кричат вслед, но сейчас мне плевать. За все заплачено. Пусть наслаждаются. Хочу ее, всю неделю изнывал. Теперь я почувствовал, что она меня не просто привлекает, а я ее хочу постоянно. Алина тормозит, дергает меня за руку. Я останавливаюсь.

– Там вещи мои остались. Подожди, – вырывает ладонь, бежит обратно.

А я стою, как лошпед наивный, и думаю, вернется или нет. Но нет, идет обратно ко мне. Берет меня за руку. И так доверчиво смотрит в глаза, будто котенок. Я притягиваю ее к себе, целую, и мы идем на выход.

Глава девятая

Воскресенье. Утро.

Я тянусь на простынях, проникаюсь их запахом свежести. Открываю глаза. Кости нет. Переворачиваюсь с живота на спину и провожу руками по тому месту, где он спал.

Как так? Всего лишь за неделю моя скучная и серая жизнь превратилась в эмоциональный водоворот. Краски влились в нее в виде Костика. Моя наивная мечта и любовь вдруг стала ощутима и реальна. Все-таки, а где он есть? Я прикрылась простыней, но, оглядевшись, увидела его футболку. Встала, надела ее. Прикрывает попу, и хорошо. Выглянула за дверь – тишина, прошлепала в ванную – никого. Смыла кстати не размазавшиеся стрелки и тушь. Лицо сразу посвежело.

Выхожу и натыкаюсь на Костика. Он стоит с цветами в одной руке и тортом в другой. Меня накрыла волна нежности. Я готова, будто льдинка, растаять возле его ног. Стою, смотрю на него, и мои губы трогает счастливая улыбка. Костя улыбается в ответ.

– Я не знал, какие сладости ты любишь, поэтому вот, фруктовый торт, – он протягивает мне коробку. – Ещё я так и не успел у тебя узнать, какие цветы ты любишь, поэтому – розы, – он протягивает букет, я беру и его.

– Спасибо, – продолжаю улыбаться, глядя в его глаза. – Я тут футболку твою надела.

– Я заметил. Давай торт, – забирает коробку и идет на кухню, я шлепаю за ним.

– Может, вазу?

– Ага.

Он идет в коридор, ковыряется там, а я тем временем вдыхаю аромат моих любимых роз.

– Расскажешь, кто такой Эдик?

Будто ушат холодной воды на голову.

– Откуда ты знаешь? – только и смогла выговорить я.

– Слышал, как ты с ним в прошлый раз разговаривала, – просто, без всяких претензий отвечает он.

– Это муж мой сестры.

Он уставился на меня, и его брови в ожидании продолжения взметнулись вверх.

– Что? – я потупилась. – Не хочу об этом говорить, – упрямо сжала губы.

Отвернулась от него и стала набирать воду в вазу, чтобы поставить цветы. И чувствую, как его руки обнимают меня за талию. Он перекидывает через плечо мои волосы и дует на кожу. По моему телу побежали мурашки, а внизу, между ног, стало сразу влажно. Он зубами прикусывает мочку уха, и я не сдерживаю стон. Да что же такое творится, неужели его близость всегда будет на меня так действовать? Но он не дает мне думать дальше. Одной рукой он начинает ласкать мне грудь, второй задирает край футболки на попу. Мне должно быть стыдно, но нет, я не чувствую стыда, я чувствую желание, хочу продолжения, выгибаю спину и прислоняюсь к нему теснее.

Он разворачивает меня к себе. Сжимает волосы на затылке, нет, не больно, но все-таки есть что-то в этом дикое, необузданное. Впивается в мои губы, я приоткрываю их. Он подхватывает меня и сажает на кухонный стол. Холодно, но это и не важно. Важно то, как в этот момент на меня смотрит мужчина, который находится рядом. А в его глазах даже я, такая неопытная девица, вижу страсть. Он пожирает меня взглядом. Я уже готова. Томление, томление и ожидание. Он стягивает с меня футболку, целует одну грудь, посасывая набухший сосок, потом тоже самое проделывает со второй. Я откидываюсь назад. Его палец проникает в меня, и я не могу сдержать очередной стон.

– Алина, бля. Больше не могу. Подожди.

Я открываю глаза, он стягивает с себя штаны и пристраиваться между моих ног. Медлит, я смотрю на него с непониманием. Двигаю бедрами ему навстречу, и Костя больше не сдерживается. Входит в меня сразу. Я взрываюсь внутри, захлёбываясь предвкушением. Он замирает. Лишь для того, чтобы я привыкла к нему, но я и так готова, готова взорваться от наслаждения. И вот оно, начало конца, когда мозг перестает работать, а все клеточки кожи наполняются током, который с каждым толчком Костика бежит к одной единственной точке, питая ее зарядами желания. Чувствую, что все, мой предел уже превышает мою чувствительность. Раздвигаю ноги шире, впуская Костика глубже. Толчок, и по телу разливается истома. А потом электрический разряд заставляет содрогнуться все мое тело.

Костик падает на меня сверху.

– Алина, – выдыхает мне в шею.

Я обнимаю его, поглаживая плечи, шею. Чувствую, как внутри меня сокращается его член.

– Моя пятая точка примерзнет к твоему столу, если я отсюда не слезу, – пытаюсь пошутить я.

Костик смотрит мне в глаза.

– Давай встречаться?

Вопрос? Что это было, вопрос?

– Да я не против, мы и так встречаемся по случаю, – говорю и понимаю, что шутка не удалась.

Он смотрит на меня внимательно и сосредоточенно.

– Я на полном серьезе. Давай встречаться, ну, как парень и девушка.

Он выходит из меня, и я чувствую пустоту. Беру футболку. Надеваю и ухожу в душ. Зачем я ему нужна? У меня столько проблем, и квартиру нужно найти, и мама, и Дима.

Он зашел, когда я помылась. Оперся о косяк, руки сложены в замок. Ждет ответа.

– Костя, – начала я издалека, – понимаешь, у меня сейчас столько проблем, мне их нужно решить. Я не хочу, чтобы потом между нами эти недорешенности пролегли черной полосой.

Он смотрит на меня и не отводит взгляд, но в глазах замечаю смешинки. Считает меня маленькой, ну и пусть. Я вздернула подбородок.

– Я согласна, но только когда найду себе квартиру.

– Зачем тебе ее искать? Будем жить вместе, – удивляется Костя.

– Нет.

– Обоснуй.

– Я пока не готова жить с кем-то, – зачем сказала «с кем-то»?

Он вышел из ванной, не сказав ни слова.

Плетусь в комнату. Надо сворачиваться. Одеваюсь.

– Ты уже домой? – неожиданно спрашивает сзади Костик, я аж подпрыгнула.

– Да, нужно еще по учебе написать хоть немного, да и на работу на завтра нужно собираться.

– А торт?

Такой холодный тон, взгляд, голос. Меня неприятно кольнуло где-то внутри.

– Я сейчас приду.

– Чай, сахар?

– Нет, спасибо. Костя… – начала я.

– Забей, не бери в голову. Поговорим потом.

Я кивнула головой, но он стоял спиной, поэтому сказала только:

– Хорошо.

– Давай так, щас попьем чай с тортом. Потом отвезу тебя домой, ты переоденешься, и сгоняем куда-нибудь.

Он задумался, а я уже искала мысленно отговорки.

– В боулинг, например. Любишь боулинг?

«Да я там ни разу не была», – хотела сказать ему, но вместо этого произнесла:

– Да, но давай не сегодня. У меня правда много дел.

Его взгляд потух, и я почувствовала себя виноватой.

– Может, среди недели? – предложила я.

А сама подумала, у кого бы из девчонок взять одежду поприличнее для боулинга.

– Договорились.

Мы пили чай, болтали об учебе, но в основном, Костя рассказывал, смешил. Потом отвез домой. Попрощались так страстно, что я еле вылезла из машины, голова кружилась.

Цветы я домой брать не стала. Постучала к бабе Кате и отдала ей, она восхищалась очень долго, я даже слышала ее возгласы уже за закрытой дверью.

В квартире оказалось пусто. Везде были разбросаны бутылки и окурки.

– Да что же ты делаешь, Эдик? – спрашиваю вслух я.

Но мне, конечно, никто не ответил. После квартиры Костика наша показалась мне бараком.

Я переоделась, вооружилась тряпкой, пакетом для мусора и весь вечер провела, вымывая этот бедлам.

Эдик не пришел ночевать домой. Это меня порадовало, но и в тоже время насторожило, неужели Ленка права про наркотики? Я засыпала с тяжелым сердцем, даже звонок Костика меня не растормошил. Я переживала за Эда, да и за себя тоже. Сделала заметку в голове: искать квартиру – первостепенная задача.

Глава десятая

Понедельник день тяжелый, так говорят. Но для меня понедельник был тем днем, когда я снова увижу Костика. Я ушла из дома, как только посветлело на улице. Не хотела встречаться с Эдиком. Я слышала, как он пришел далеко за полночь, но сегодня в дверь не ломился, а лишь поскребся немного. Опять разбудил меня.

Поэтому, как только горизонт тронул рассвет, я потихоньку собралась и выскользнула из дома. На улице было прохладно, но безветренно, и я, поплотнее завернувшись в плащ, решила пройтись пару остановок.

В приемной разобрала все, вытерла пыль, прямо какая-то чистюля на меня напала. Дома убрала, так еще и здесь хочется навести порядок. Посмотрела на шкафы. Но туда, если честно, лезть совсем не хотелось. Села за стол. Открыла все файлы и папки, нужные для работы. Не удержалась, встала, взяла тряпку, подставила стул и полезла-таки стереть пыль. Дверь открылась и со всего маха врезалась в стул, на котором я начала балансировать, чтобы удержаться. Но не суждено мне было упасть в принципе. Костя пришел сегодня раньше времени и как нельзя вовремя. Хотя как посмотреть. Если бы не он, то мне и падать бы не пришлось вообще. Он подхватил меня на руки, аккуратно поставил на пол.

– Привет, – поцеловал меня в щеку.

Вот почему-то именно сейчас он меня смущает, и мои щеки начинают гореть.

– Привет, – опускаю глаза.

– Что делаешь?

Показываю ему тряпку.

– Вытираю пыль.

– А что, здесь некому это сделать? – он удивленно выгибает бровь.

– Да есть, у нас приходят убирать раз в месяц. Я просто рано пришла и не знала, как скоротать время, решила вытереть пыль.

Костик делает шаг ко мне и встает вплотную.

– Какие планы на вечер? – его дыхание касается моей щеки, а запах ментола наполняет воздух вокруг меня свежестью.

Я сглатываю, пытаясь протолкнуть сухость, образовавшуюся во рту.

– Пока нет, – голос звучит с хрипотцой.

Костя прижимает меня к себе и приникает к моим губам. Голова идет кругом, я обнимаю его за шею. Прижимаюсь плотнее. Он проводит рукой по моей попе и прижимает меня к своей ширинке. Мои глаза становятся круглыми. Как так-то, с утра! Все-таки краска заливает мои щеки, а Костик шепчет мне в ухо, обжигая дыханием:

– И это только…

– Константин… кхе, – голос Лики заставляет меня отскочить от Костика, как от огня. – Извините, что помешала.

Она делает акцент на последнем слове. И смотрит на меня таким яростным взглядом, как будто готова убить.

Я прячусь за стойкой рецепшна.

– Ну, что вы, Анжелика, у вас что-то срочное? – в его голосе столько сарказма, что мне становиться смешно.

– Я все по тому же вопросу, – слышу шелест бумаг, но не выглядываю, пытаюсь унять горящие щеки, прикладывая к ним ладони.

– Пройдемте в кабинет, – говорит Костик, и тут я не могу усидеть, выглядываю потихонечку.

Лика проходит вперед, а Костик стоит в проеме, пропуская ее и, повернувшись ко мне, подмигивает, оставляет дверь открытой.

У меня по телу растекается приятная нега. Нет, все-таки этого не может происходить со мной. Или может? Или Костя хочет просто «трах на одну ночь»? Но в его глазах я видела намного большее. Да и цветы, и, самое главное, предложение встречается все-таки значат для него что-то. А вот что они значат для меня?

Слышу, как из кабинета доносятся слова:

– Лика, мы обсудили твои предложения с Вадимом, и он занимается всеми необходимыми корректировками. Я все одобрил. Все остальные детали обсуждай с ним. У меня и так куча договоров и всяких бумаг, с которыми нужно разобраться.

В ответ молчание. Я даже навалилась на стойку. Что же она ответит?

– Костик, может…

– Константин. Анжелика, если у тебя все, то давай займемся делом.

Я осела на стул. Вот тебе и поворот. Лика в первый раз получила такой отказ. А у меня в душе амуры затрубили дифирамбы Костику. Он у меня молодец. «У меня»? Он мой?

Лика вышла из кабинета злющая, как мегера, я это поняла по ее пыхтению.

– Сучка! – сказала она и вылетела, хлопнув дверью.

Я не поняла, что не так?

– Алина, зайдите ко мне, – послышался голос из динамика телефона.

Я заулыбалась. Вот блин. Как идиотка, честное слово.

Прежде, чем зайти, открываю дверцу шкафа, смотрю на себя в зеркало. Водолазка, брюки, туфли на сплошной платформе. Правда сейчас мои глаза сверкают, как два янтарных огонька, что делает мое лицо ярче. Губы немного припухли от поцелуя. Хотела расплести косу, которую наскоро заплела с утра, чтобы волосы не мешали вытирать пыль, но не успела.

– Алина, ты там что, застряла, что ли?

Хлопаю дверкой и направляюсь в кабинет. Мое сердце в ожидании бьется гулко, отдаваясь в горле.

Открываю дверь. Костя стоит около входа, я вздрагиваю от неожиданности. Отшатнулась назад и опять чуть не упала, он хватает меня за руку.

– Извини, что напугал, – говорит он и притягивает к себе. – Не могу от тебя оторваться.

Он целует так страстно, что меня прошибает ток.

– Костя, а вдруг кто зайдет. Перестань, – а сама обвиваю руками его шею притягиваю ближе. Хочу утонуть в его страсти.

– Алина, давай сбежим, а? – вопрос.

Это вопрос, но не могу мыслить рационально, когда его зубы прикусывают мою мочку. Стон срывается с моих губ. Закрываю глаза.

Потом происходит что-то странное. Чувствую, что-то не так. Открываю глаза, а он смотрит на меня так внимательно своими глазами, яркими, как бирюза. Я начинаю смущаться.

– Хочу, чтобы ты была только моей, – говорит очень серьезно. – Переезжай ко мне, Алина. Я не могу без тебя.

Мне стало трудно дышать.

– Я… я… Костя, мы не знаем друг друга, – какой дебильный отмаз. Я это понимаю, и его поднятая кверху бровь и насмешливый взгляд просто вводят меня в ступор.

– Алин, ну что или кто нам может помешать?

Не знаю, не могу ответить на этот вопрос, опускаю взгляд.

– Ладно.

Он отпускает меня, и мне становится так неуютно, что хочется обратно к нему. В его объятия и прижаться крепко. Но что-то внутри не может дать мне этого сделать.

– У тебя сегодня встреча с поставщиками. Так что с работы точно не получится уйти. Вадим тебя будет ждать в одиннадцать в конференц-зале, – сообщаю ему то, что должна была сказать тогда, когда он только зашел в приемную.

– Хорошо, – он садиться в кресло. – Ну хоть на обед-то в кафе сходим?

Я поворачиваюсь и улыбаюсь ему.

– Сходим.

Ухожу на рабочее место.

Время до обеда проходит незаметно. Костика пока нет. Решила размять затекшую спину и ноги. Бумаг скопилась куча, пришлось все разбирать и расписывать информацию на компьютере. Встала, походила взад-вперед. В туалет нужно сходить, в туалет. Если поедим в кафе, не хочется потом бегать по местам общего пользования.

Стою, мою руки. Напеваю веселый мотивчик про любовь. Дверь открывается, и заходит Лика, вот ее меньше всего хочется видеть.

– Ну что, нацеловалась? – сходу спрашивает она.

Я не успеваю сообразить, что ответить, как она меня хватает за плечи и толкает спиной к стене. Я в шоке. Хлопаю глазами, а она подходит вплотную, зажимает мое горло пальцами. Ее ногти впиваются больно в кожу.

– Сука, Костик мой. Я на него первая глаз положила, – шипит она.

Вот оно что. А я-то сразу и не сообразила. Хотела ей что-то сказать, но она только сильнее сжала мое горло, и мне стало трудно дышать. Хватаю ее за руку, но у нас разница в росте и в весе килограмм десять, и мои попытки высвободиться не приносят никакого результата.

– Вообще чтобы к нему не подходила! Ты, Алина, курица.

И главное, не отпускает меня. Тогда я протягиваю руку ей за спину и хватаю блондинистый хвост, резко дергаю вниз. Она взвизгивает и отпускает наконец-то горло.

– Лика, ты что, совсем тронулась? – хриплю я, и она опять кидается на меня.

Я прижимаюсь к стене.

«Что делать?»

– Лика, ты что творишь? – раздается голос Татьяны Петровны.

Мой спаситель, наша бухгалтерша, женщина внушительных размеров. В пару шагов она оказывается возле Лики.

– Тебе что, работать надоело здесь? – Татьяна Петровна всегда ко мне хорошо относилась, и сейчас это заступничество меня очень растрогало. Я всхлипнула.

А Лика поправила волосы, одежду, взглянула на Татьяну Петровну так свысока.

– Это тебя, Татьяна Петровна, вообще не касается.

Прошла мимо. На меня так даже вообще не взглянула.

– Что это только что было? – вопросительный взгляд на меня. – Кого не поделили? – спрашивает насмешливым тоном.

– Я не знаю, что она так. Никого не делили, Тань Петровна, – говорю, а сама краснею.

– Да, ладно Кисонька, – трепет меня за щеку. – Врать ты не умеешь. Рассказывай.

Я хоть и уважаю Татьяну, но делиться с ней точно не хочется.

– Все, миленькая, спасибо, что спасла, я убежала, – чмокаю ее в щеку и направляюсь к выходу.

– А рассказать?

– В следующий раз, – улыбаюсь ей.

В приемной ждет Костя.

«Вот и размялась», – думаю я.

– Алина, так и с голоду можно умереть. Ты где была? – смотрит он на меня внимательно.

– Ходила по девичьим делам, – отвечаю я.

– Ну что, готова вкусить пищу? – шутит он, обнимает за плечи. – Блин, от тебя Ликой воняет, ты что, с ней в туалете обнималась, что ли?

– Точнее сказать, спасалась от твоих поклонниц, – подкалываю его.

– Расскажешь? – вопросительно поднимает бровь.

– Расскажу, когда мы выйдем отсюда.

***

День пробежал незаметно. Когда мы вернулись из кафе, Вадим сообщил о каком-то важном вопросе, и парни удалились в кабинет, а я занималась дальше бумагами. Из здания выходили уже в восьмом часу.

– Я тебя не хочу отпускать. Может, все-таки ко мне?

Я смотрю на него и с каждым мигом все яснее понимаю, что очень, очень хочу к нему. Но не могу же я просто бросить Эдика, ничего ему не сказав. Как-никак родственник.

– Мы же с тобой уже в сотый раз проговариваем этот вопрос. Но если тебе хочется услышать ответ в сто первый раз…

– Не хочется, – поднимает вверх руки Костик. – Тогда давай поужинаем вместе. Выбирай, где?

Я уже хотела отговориться, но, посмотрев на него, передумала. Сама бы ни на секунду не отходила от него, и эта странная потребность в нем пугала меня.

– Давай, – прислоняю пальчик к нижней губе и делаю вид, что задумалась. На самом деле, я не знала, куда можно пойти поужинать.

– Стой, – вдруг останавливается Костик, – хочу сам выбрать место, если ты не против.

Я на миг, только на миг делаю обиженное личико, а потом улыбаюсь и отрицательно машу головой.

– Не против.

Он берет меня за руку, и мы уже рука об руку идем к стоянке. Теперь точно про нас будут знать все. Камеры слежения все засняли, а это для некоторых сплетников ох какой полезный, а тем более, достоверный источник информации.

Сегодня все легко и просто, между нами нет никаких преград и стеснения. Костя остановил машину возле ресторана, где над входом на цокольный этаж было красивыми буквами выгравировано название «Амфора». Меня немного смутило слово «ресторан», для меня это было слишком помпезно. Это мой первый поход в такое заведение. Да и одежда неподходящая. Но Костик уверенно спускается вниз, держа меня за руку.

У стойки с надписью «администратор» нам улыбается девчонка ненамного старше меня. Костик спрашивает про столик, и нас провожают к свободному. Я смотрю по сторонам, запоминаю обстановку этого заведения. Уютная атмосфера, везде вазоны с живыми цветами, даже статуи стоят. Греческий стиль, возможно.

В меню, которое нам принесли, цен не было, поэтому ориентировалась на состав блюд, выбирала не самые вычурные. И ограничилась «греческим салатом» и «мусака» – там должно было присутствовать мясо и кофе.

Костик спросил несколько раз, все ли это, что я хочу, а я утвердительно кивала. Сделали заказ. И пока ожидали, Костик рассказывал анекдоты, потом резко перескочил на меня, расспрашивая, что произошло, когда я выходила в туалет. Пришлось рассказать. У него от услышанного брови то вздергивались, то сходились на переносице.

– Может, ее уволить, а? Она что, вообще с дуба рухнула? – сердился он. – Мы с ней виделись-то два раза, и то… – он глянул на меня.

– Продолжай, – я сложила руки замочком, поставила локти на стол и положила подбородок на кулаки. Заинтересованно смотрю на него, что же придумает.

– Да, просто расстроила ты меня тогда, – улыбается мне одной из своих очаровательных улыбок.

Нам принесли заказ, и беседа ушла в другое русло. Обсуждали, куда можно сходить. А я прокручивала в голове, где взять столько одежды. Но в основном, вечер мы провели отлично. В десять часов он меня привез домой, при этом напомнив, чтобы я не забывала о нашем уговоре подумать о переезде к нему. Меня это начинало злить. Вот что же он такой неугомонный? Я чмокнула его в щеку и вылезла из машины.

Заходя в подъезд, ощутила внутри какой-то дискомфорт, но не могла понять, с чем это связано, может, с едой в ресторане.

«Скорее всего», – успокоила себя.

Открываю дверь, в квартире тихо. Прохожу на кухню, там сидит Эдик. Мне стало не по себе.

– Привет, – здороваюсь первой. А голос предательски дрожит.

Эдик поднимает голову, поворачивается ко мне, и я отшатываюсь от его взгляда, которым он смотрит на меня.

– Ну что, нагулялась? – злобно спрашивает он.

Я смотрю во все глаза на него, на то, как перекосилось злобой его лицо.

– Эдик, ты что? – пячусь от него к выходу.

– Я спрашиваю, нашалавилась? – встает из-за стола.

Вижу, как сжимает кулаки, и мне становится страшно. Что это он задумал, придурок?

– Ты что думала, я ничего не узнаю? – смотрит на меня звериным взглядом. – Соседка с первого этажа сегодня целый час мне расхваливала тебя. «Ой, Эдя, какая Алечка хорошая, такой букет мне подарила», – сплевывает на пол. – Ты что, много денег стала зарабатывать?

Я отрицательно машу головой, потому что от страха все слова застряли в горле.

– Тогда расскажи, может, у тебя хахаль какой появился?

Я молчу. А что врать? Я и так хотела сегодня сказать, что ухожу. Тут же в моей голове проносится другое. Скажу, что… что сказать? Ни одна мысль не лезет в голову. Эдик смотрит внимательно и ждет.

Я опять начала пятиться, а Эдик – наступать.

– Я хотела тебе сказать, – лепечу я. – Хотела сказать, что буду искать квартиру. Ну, я тебе говорила…

Он перебивает:

– Заткнись, я сказал, будешь жить со мной, поняла?

Мои глаза закрываются сами собой, сложно контролировать, сейчас могли бы вылезти из орбит.

А Эдик замолкает, его взгляд теперь похож на взгляд сумасшедшего.

Я упираюсь в дверь ванной и прячусь там.

– Ну, что, тварь, ты закрылась? Выходи по-хорошему, либо я разобью дверь, а потом твою никчемную башку! – шипит Эдик.

Я забилась чуть ли не под ванну, сжалась и представляла себя маленьким комочком, который никто не увидит и не заметит. Пройдут мимо.

Удар в дверь заставил содрогнуться меня всю.

«Не получится», – поняла я.

– Открывай, сука! – удар.

Еще чуть-чуть, и дверь соскочит с петель, или он вырвет ручку с замком.

Я начала подвывать, уже сейчас ощущая боль физически, хотя меня никто еще не трогал. Но ощущение неизбежного не покидало меня.

Еще удар, и дверь срывается с петель.

– Падла, сама теперь будешь платить за сломанную дверь! – хватает меня за руку и тащит в комнату.

Я сопротивляюсь, но это бесполезно. Эдик выше меня на полголовы и профессиональный боксер. Но инстинкт самосохранения не позволяет сдаваться без боя, цепляюсь за косяк. Его взгляд, обращенный ко мне, полон ненависти. Бьет по рукам. Я плачу. Плачу и начинаю умолять.

– Эдичик, миленький, отпусти. Прошу, отпусти! – кричу я.

– Заткнись, сука. Просто заткнись, а то будет еще хуже.

«Куда же хуже? Это и есть худшее, что с тобой происходит!» – хотелось кричать ему.

Он хватает меня за волосы, в затылок вгрызаются его пальцы, причиняя мне нестерпимую боль. Опять начинаю выть. Удар. Щеку обжигает огонь. Хватаюсь за нее ладонью.

– Где деньги? – орет он мне в лицо, брызжа слюной.

Да что с ним происходит? Неужели это все из-за денег?

Я пытаюсь ответить, но от боли только вою.

– Отпусти! – хватаю его руки и пытаюсь прижать волосы в его кулаке к своей голове. Ощущение, будто он хочет снять с меня скальп.

– Где деньги? – бешеный взгляд прожигает меня.

– Я тебе… уже все отдала, – заикаясь, выговариваю я.

– Ты что мне п@здишь? Я в твоей сумке нашел вот это! – машет у меня перед глазами квитанцией.

Вспоминаю, в какой сумке. И когда он успел в ней порыться, ведь я только пришла? Я закрываю глаза.

«Дура, какая дура, почему не выкинула? Забыла, вот теперь расплачивайся, забывашка». Наверное, это та сумка, с которой я уже не хожу больше двух недель. Вот где он ее нашел.

– Эдик, – вою в ответ, – это было две недели назад. Посмотри на число!

Но вижу, что ему все равно. У него уже взгляд одержимого и уверенного в том, в чем он себя убедил.

Неожиданный удар. Этот мудак ударил меня в живот. Сгибаюсь пополам и начинаю кашлять. Валюсь на бок и сжимаюсь калачиком.

– Пока живешь со мной, все, что твое – мое. Усекла? Мразь.

Я лежу, не дыша. В коридоре идет активный поиск.

«Сейчас найдет аванс, который мне сегодня дали», – стон безысходности рвется наружу, но я его проглатываю. А слезы боли не могу удержать внутри, они текут по щекам.

«За что? – плачет внутри меня моя душа. – За что?»

Слышу, как он начинает смеяться. Видимо, нашел желаемое. Урод.

– Ты у меня просто золото, – присаживается возле меня на корточки. – И это, слышь, не обижайся. Дверь я завтра сам починю. Смотри на меня, – опять проскальзывают злые нотки в голосе.

Поднимаю глаза на него.

– Приду, скорее всего, с пацанами, так что прибери здесь, да и сама умойся. А то выглядишь, как шмара, – сплюнул он на пол.

Он уходит. Я не шевелюсь, боюсь разогнуться, боюсь боли.

Дверь хлопнула, заставив меня вздрогнуть. Медленно отвожу колени от живота. Нет, боли нет. Спасибо, Господи.

Оглядываю себя. Водолазка испорчена. Пятна крови забрызгали всю грудь, хотя вероятно можно еще что-то сделать. Снимаю, иду в ванную, застирываю мылом в холодной воде. Смотрю в зеркало, оцениваю ущерб. Из носа струйкой течет кровь, зажимаю его пальцами, закидываю голову назад. Щека горит, но синяка, скорее всего, не будет. Эдик знает, как бить. Затылок ноет. Кровь останавливается через несколько минут.

Осматриваю брюки – не пострадали. Поэтому снимаю их аккуратно, вешаю на вешалку в коридоре. Оглядываюсь вокруг. Все разбросано и грязно. Бардак.

Внутри опустошение. Я в шоке. Не могу поверить, что это происходит со мной. Разве я заслужила, чтобы меня избил парень, муж моей сестры?

«Уйду. Прямо сейчас».

Иду в комнату. Достаю сумку, кидаю все вещи подряд, которые попадаются под руку. Сейчас еще припрется со своими друзьями-алкашами. Те – с подругами, и будут они устраивать оргии всю ночь.

Надеваю снятые брюки обратно, свитер, пальто. Обуваюсь и выхожу. На улице промозглый ветер дует в лицо, треплет волосы. Но мне все равно, я ничего не чувствую. Только горечь от произошедшего, она, словно яд, отравляет мой здравый рассудок.

Я иду в темноте быстрым шагом, не разбирая дороги. Мой мозг затуманен обидой и болью разочарования. Разочарования в двух годах жизни, что я прожила под одной крышей с человеком, который в одночасье сломал что-то устоявшееся внутри меня. Я выхожу на мост. Мост – это хорошо. Порывы ветра просто швыряют меня из стороны в сторону. Я держусь за ограждение. Сумка через плечо. Облокачиваюсь на перила. Холодные порывы начинают отрезвлять мозг, смотрю вниз. Как же там темно и, наверное, страшно. Вот только что, мне кажется, я побывала в такой же темноте. Нагибаюсь ниже.

– Алина! – голос за спиной заставляет вздрогнуть.

Я замерла.

– Алина, давай в машину! Простудишься, и кто завтра будет за тебя работать? – этот голос я бы узнала из миллиона.

«Кто будет работать?» – я завожусь с пол-оборота. Сейчас я тебе расскажу, кто будет работать. Шутить он вздумал. И что он здесь делает?

Поворачиваюсь медленно к нему и тону в его голубых глазах.

Глава одиннадцатая

Еду себе по дороге, думаю о разном, а именно о том, как эту несговорчивую крошку убедить переехать жить ко мне. И вообще, что-то вся эта ситуация мне не нравится. А эта Лика, сука белобрысая. Вообще охерела, руки распускать. Была бы мужиком, в тот же вечер получила бы по лицу.

А еще меня напрягает то, что живет Алина с этим Эдиком. Я, конечно, понимаю, что он старше нее на семь или восемь лет, не помню, но все равно, она классная девчонка, красивая, конфетка, не отнять этого. Так неужели не клеился к ней ни разу? Еду по дороге, смотрю вперед, музыка орет. Не хочется без Алинки домой. И спать не хочется. Не смогу, наверное, уснуть. Изведусь. Может, позвонить, спросить, как дошла?

Достаю телефон. Бляха-муха, проезжаю мост и смотрю, какая-то деваха идет с сумкой огромной на плече, а сама маленькая, худенькая, волосы рвет в разные стороны ветер. Я сбавил скорость. Она мне своей хрупкостью напомнила Алину. Уже хотел надавить на газ и звонить своему… тушканчику? Хм… мой тушканчик, смешно… Как вдруг эта девчонка облокачивается на перила моста и нагибается вниз. У меня чуть сердце не остановилось.

Плавно нажимаю на тормоз, не хватало, чтобы она с перепугу еще упала вниз. Открываю дверь и охреневаю. Алина! Это Алина, ее плащ, брюки, цвет волос. Вот почему она мне показалась знакомой. Что она задумала? Совсем сдурела?

– Алина! – окликаю ее. – Садись в машину. Простынешь, кто завтра работать за тебя будет?

Она встрепенулась, разворачивается ко мне… твою мать. В свете фонарей вижу, что по ее щеке расплылось красное пятно. И не только это. Глаза заплаканные, губы распухшие.

– Садись, кому говорю! – уже не сдерживаясь, ору я.

Она оглядывается по сторонам и падает на переднее сидение.

– Ты что так кричишь? – возмущенно спрашивает, напускает на себя храбрость, а у самой губы дрожат.

Губы, почему они такие пухлые?

– Я тебе задам вопрос, на который жду честного ответа.

Она смотрит на меня огромными глазами. А в них столько отчаяния, что мое сердце рвется на куски. Тяну ее к себе. Обнимаю. Она всхлипывает, сжимает мне на груди пиджак и начинает плакать.

– Алина, Алина, девочка моя, – не могу с собой ничего поделать, у самого голос дрожит.

Бля, ненавижу женские слезы, но вот Алинка – это другое. Она из меня душу вытягивает своими слезами.

– Кто тебя ударил?

Рыдания сотрясают ее хрупкие плечики.

– Это этот Эдик, родственник твой?

Опять рыдания.

– Сука, я его сейчас кончу. Поехали.

Отстраняя ее от себя, включаю климат-контроль на тепло, чтобы Алина согрелась. Она хватается за руль. Пытаюсь отцепить ее руки.

– Костя, миленький, – рыдает она навзрыд, – не езди, он тебя убьет. У него что-то с головой. И к нему сейчас дружки придут. Пожалуйста, я тебя умоляю! – она опять хватается за руль. – Прошу, не оставляй меня. Он тебя убьет, убьет…

Она прячет лицо в ладонях. И вся трясется.

– Не езди, не езди прошу, прошу… – бубнит себе под нос.

Бью по рулю от бессилия. Куда ее в таком состоянии оставлять? Она опять вздрагивает от резкого звука. Так, сейчас домой. А завтра этого ублюдка накажу. Давлю на газ, и уже через двадцать минут мы оказываемся в квартире. Вот и переехала.

Бля. Алина прячет взгляд от меня, когда пытаюсь посмотреть, что с ее щекой.

– Алина, – притягиваю ее к себе. – Девочка моя.

Она прижимается, обнимает меня за талию.

– Надо было сразу от него уходить. Хоть куда. А я ждала, что все наладится, – она замолкает, что-то обдумывает, наверное.

– Давай чая тебе сделаю, – беру ее за руку, веду к столу.

– Он раньше был нормальный, понимаешь? – смотрит на меня такими глазами, будто хочет, чтобы я увидел, какой он был раньше.

«Мне плевать, я этому придурку завтра лицо разобью», – хочется ей сказать, но в знак согласия киваю ей головой. Может, выскажется, и ей полегчает. Сам кошусь на ее щеку, на которой проступает синяк. У меня все внутри переворачивается, но сдерживаю себя. Оставлю это на завтра.

– А когда Наташа умерла, я тогда жила у них…

Я приподнимаю брови в молчаливом вопросе. Она понимает и поясняет:

– Я приехала учиться, и чтобы не тратить деньги на съем комнаты… У меня нет отца, и мама все тянет на себе, а в то время Наташа с Эдиком квартиру взяли в ипотеку. Одним словом, решили, что буду жить с ними. В двушке выделили мне комнату. А потом Наташа забеременела, родился Дима, а Наташа умерла.

Чайник вскипел, и я, слушая, наводил Алине чай.

– Так как у Эдика нет родственников, и на Димку никто особо не претендовал, а Эдику было не до малыша, мама его взяла под опеку. И я так и осталась жить в квартире, мы с Эдиком неплохо ладили, он мне был как старший брат. Всегда заботился обо мне… —замечаю, как она проводит ладошкой по щеке, – до сегодняшнего дня, – опускает глаза.

– Алина, не переживай, малышка, все будет хорошо, – ставлю перед ней кружку, сам сажусь на корточки, смотрю ей в лицо. – Расскажи, а чем этот Эдик занимается? Ну, где работает? Кто платит за квартиру, покупает продукты?

Алина побледнела, точнее, ее губы стали белее.

– Ну, когда была жива Наташа, все это делали они вместе. Наверное, – она задумалась, – потом, после того, как ее не стало, Эдик маялся долго, мне пришлось устроиться официанткой в кафе и параллельно учиться, – она опустила голову. – И пришлось платить за все самой. Эдик не мог устроиться на работу. Потом я пришла на практику к вам в фирму, и… – она опять задумалась, – и плачу за все я. Эдик не может найти работу.

Я на нее смотрю, но так и не понимаю, она вообще осознавала, когда на это подписывалась, что могла бы уже давно жить самостоятельно, и вот этой бы херни вообще могло не быть?

– А это? – глажу ее по щеке. – Он тебя что, и до этого бил?

Она отрицательно машет головой, и я вижу, как в ее глазах блестят слезы. Целую ее глаза. На губах остается соленый привкус ее слез.

Беру ее на руки и несу в ванную. Вот, что ей сейчас нужно. Горячая вода. Она не сопротивляется, обвивает мою шею своими руками и прижимается ко мне теснее. В ванной ставлю ее на пол. Включаю горячую воду, комната постепенно наполняется теплым паром. Смотрю Алине в глаза.

– Справишься? – осипшим голосом спрашиваю ее.

Она, не отводя взгляда, приближается ко мне.

– Без тебя – нет, – встает на носочки и целует меня в губы.

Я прижимаю ее к себе, углубляя поцелуй и, сам того не желая, задыхаюсь ею. Не могу оторваться. Она обнимает меня за плечи, притягивает к себе.

– Не оставляй меня, – просит жарко, обдавая меня своим пламенем.

– Даже если бы захотел, не смог бы.

Мои руки уже под ее водолазкой, гладят спину, она тоже касается меня под рубашкой, я теряю контроль, схожу от нее с ума.

Ванная уже вся в пару, одежда прилипла к коже, стягиваю с нее водолазку, с себя – рубашку, лифчик тоже летит на пол, прижимаю ее к себе. Как же я соскучился по ее коже, по ее нежной бархатистой коже! Встаю на колени, она смотрит затуманенным взглядом. Я всасываю ее напрягшийся сосок, она запрокидывает голову и стонет. Ее ногти впиваются мне в плечи. Нет больше сил терпеть. Снимаю с нее брюки, с себя – штаны и тащу ее под душ. Блин, вода вместо того, чтобы хоть как-то остудить, наоборот, больше возбуждает. Струи воды долбят по коже, разгоняя заряды тока по телу. Поворачиваю ее спиной. Алина такая податливая, будто специально создана для меня. Вода стекает по ее плечам, спине, и я, не медля больше, раздвигаю ее ноги, вхожу в нее. Она выгибается, впуская меня глубже. Я, словно одержимый ею, не могу сдержать страсть. И уже через пару минут меня накрывает оргазм. Алина замирает, а потом обмякает в моих руках.

– Люблю тебя, – шепчу ей в ухо. – Она прижимается ко мне спиной, макушкой утыкается мне в подбородок. Стоит так несколько секунд, поворачивается, целует меня, глядя прямо в глаза.

– И я тебя, – обнимает за талию. – Спасибо!

– За что спасибо? – удивленно спрашиваю я.

– За то, что ты появился в моей жизни так вовремя.

Целую ее в щеку.

– Пошли спать, – говорю это, чтобы засунуть слова, которые рвутся наружу, обратно.

Хочу ей сказать, что это она меня научила после феи опять ощущать этот фейерверк чувств. Теплоту и привязанность. Но почему-то эти слова застряли там, внутри.

Укутываю ее полотенцем, беру на руки. Она пушинка, ничего не весит. Прижимается к моему плечу и прикрывает ресницы. Кладу ее на кровать, она сворачивается клубочком и засыпает, даже не открыв глаз. Я укрываю ее одеялом. Одеваюсь. Ложусь рядом, обнимая. За ночь просыпаюсь несколько раз, проверяю, на месте ли она. Снится какая-то херня. Весь сон бегу за кем-то и не могу догнать.

Утром встал разбитый. Смотрю на часы. Семь. Пора на работу. Смотрю на девушку, которая сладко спит рядом со мной. Во сне ее волосы рассыпались по подушке, и ее лицо такое безмятежное и спокойное. Но тут она поворачивается на другую сторону, и я вижу синяк на ее скуле. Во мне тут же просыпается ярость. Я этого мудака хочу придушить прямо сейчас.

Надо позвонить Палычу, спросить, нет ли у него пацанов, а то если этот Эдик – нарик, а именно это я подозреваю по рассказам Алины, надо быть с ним поаккуратнее. Мало ли, что ему взбредет в голову.

Сколько не оттягивай время, на работу идти надо. Кухня, чайник, душ, кофе, и вот я почти проснулся.

– Доброе утро! – входит Алина в кухню, прикрывает ту сторону лица, где синяк, волосами.

– Привет, – подхожу к ней, целую. – У тебя сегодня выходной.

Она только открыла рот, чтобы что-то сказать, но я ее опережаю:

– Без возражений. Напишешь, как там это… – порылся в памяти. – Ага – без содержания.

Она тяжко вздохнула.

– Что я буду делать здесь одна? – она обводит квартиру взглядом.

– Ну, можешь посмотреть телек к примеру или почитать. У бати офигенная библиотека. Я, правда, не читал. Это он так всегда говорит, – я улыбаюсь, она смущается почему-то. – А может, поиграешь в компьютерные игры?

Я знаю, дурацкий вопрос, но хотел ее вывести из состояния стеснения.

– Нет, Костик, я не играю, да и не умею.

– Ну вот, у тебя есть реальная возможность научиться, – чмокаю ее в щеку. – Все, малыш, мне пора. А что сегодня, напомни мне, по графику?

Она тут же изменилась на глазах. Включила память, задумалась.

– Так, на утро: встреча с Вадимом, потом нужно будет съездить к нескольким мелким фирмам. После обеда – подписать бумаги и проверить договоры.

Я улыбаюсь.

– Как же мне будет тяжко без тебя, – впиваюсь в ее губы поцелуем.

Она тут же льнет ко мне.

– Все, иди, а то ты плохой пример подаешь своим подчиненным.

Через двадцать минут сижу в машине и постукиваю по рулю пальцами в так музыке, жду, когда охрана откроет ворота.

Не думал, что моя жизнь сможет измениться за какие-то две недели так кардинально. То, что мне очень нравится Алина, я понял, наверное, сразу, как только увидел ее в первый раз, но то, что не смогу без нее, понял только тогда, когда увидел в клубе. Когда даже на расстоянии почувствовал, как меня к ней тянет. И вижу по ней, что и ее – ко мне.

Вспоминаю, как она мне только что рассказывала мой распорядок дня, такая милая и одновременно деловая. Словно котенок, в котором скрыта рысь. Да, отец не зря ее выбрал.

Ворота уже давно открылись, но я настолько задумался, что только когда охранник крикнул мне «проезжай», надавил на педаль газа.

Глава двенадцатая

Уже обед, а я никак не могу придумать, чем же занять-то себя. Слоняюсь из угла в угол по квартире. По большой шикарной квартире. Как я могу остаться с Костиком? У нас с ним разный социальный уровень. Не могу поверить, что я тяну на роль золушки. Это смешно. В очередной раз проходя мимо огромного зеркала в коридоре, останавливаюсь и смотрю на себя. На скуле синяк. Губы припухлые, но это не беда, они наоборот придают моему лицу симпатичность. Нет, я, конечно, не урод, даю себе адекватную оценку. Но и не модель с обложки, совсем не похожа на тех девчонок, с которыми Костик пестрит в инстаграме. Они там лощеные и практически все – длинноногие блондинки, я же – полная противоположность им. Что он мог во мне найти? Мне все говорили, что у меня кукольная внешность, но не куклы Барби, а скорее тех пупсов, которых продают в довесок.

Может, все-таки почитать? Нет, вспоминаю, что так и не позвонила маме. Последний раз созванивалась с ней четыре дня назад. Как быстро время пролетело. Но хоть радует то, что и она мне не звонила, значит, все нормально. Вот блин, а кому позвонить-то? Тете Тане, соседке? Может, она дойдет до мамы. Димка, маленький засранец, утопил телефон в ведре, и теперь бегает мама по соседям и звонит мне от них. Завтра зарплата. Надо ей денег выслать побольше, может, хоть дешевенький какой мобильник на первое время купит.

Набираю телефон соседки.

– Алле, – слышу знакомый голос.

– Тетя Таня, здравствуйте, это Алина, Верина дочка.

– А, Алиночка, здравствуй.

– Теть Тань, хотела попросить, может, до мамы дойдете, а то Димка телефон утопил…

– Знаю, знаю, она мне уже говорила. Давай я к ней схожу, и она тебе позже перезвонит.

– Спасибо.

Соседка кладет трубку. Нет, когда есть хорошие соседи, это здорово.

Так, завтра зарплата. Раньше мы с Ликой всегда ходили в кафе, теперь же все, нет никакой дружбы. Конечно, она меня своим выпадом ввела в ступор в плане дружбы. Из-за парня меня побила. Да ладно, если бы я увела у нее его, так нет же, этого не было. Почему она так поступила? Обвожу опять квартиру глазами. Конечно, есть ответ на этот вопрос. Я опять почувствовала себя в этой роскоши лишней. Не могу здесь чувствовать себя уютно. С Костиком этого еще не замечаю, а вот без него пусто мне здесь и плохо.

Он мне сказал заняться делом. Набираю его номер телефона.

Трубку поднимает после первого гудка.

– Привет, малыш.

Смотрю на часы. У него обед.

– Привет, что делаешь?

– Да вот думаю, когда же закончиться день, чтобы оказаться рядом с тобой.

Меня обдает жаром.

– Я тоже жду тебя, – говорю с придыханием. – Но я звоню тебе по другому вопросу.

– Слушаю.

– Скажешь пароль от вайфая?

Заминка.

– А я не знаю пароля, – молчание. – Слушай, там у меня в комнате планшет лежит. Возьми его. Он подключен к сети, так что пользуйся. А тебе зачем?

– Знаешь одну хорошую, добрую Варвару? – улыбаясь, спрашиваю я.

– Знаю, можешь не продолжать. Но домой приеду, не расскажешь сама, подвергну тебя пыткам сексуального характера, – сказал шепотом последние слова, и у меня загорелись кончики ушей.

– Ты знаешь, что… – возмущаюсь я, но чисто для вида, просто продолжаю игру, которую он начал.

– Что? – спрашивает удивленно он.

– Я жду тебя, – говорю хрипловатым голосом, добавляя в него нотки желания.

– Алина, так не честно! – возмущается Костик.

– Пока, – кладу трубку.

Тут же приходит смс.

Босс: Я тебя вечером зацелую (много-много-много целующих смайлов).

Не успела переименовать, улыбаюсь нику Костика.

Я: Буду на это надеяться (смайл с поцелуем).

Костик: смайл с широко открытыми глазами.

Костик раскрепостил, почему-то не стесняюсь высказывать ему свои пожелания. Хотя пока все равно стесняюсь, но хочу, чтобы он знал, что я чувствую к нему. Может, все-таки наши чувства не «на один трах»? Качаю головой.

Звонит телефон.

– Алло, дочка? – ох и шустрая соседка, конечно, могу представить, как сидит и уши греет.

– Мама, чтобы не тратить деньги тети Тани, я тебе перезвоню.

Разговаривали с мамой где-то минут двадцать. И с каждым ее словом я понимала, что Эдик сволочь и гад. Выяснилось, что он последние месяцы вообще крупинки высылал маме из тех сумм, что я ему давала. Мама у меня вообще никогда не жаловалась, и никогда бы про деньги и не спросила. Но когда я сказала ей, что ухожу жить на квартиру, была даже этому рада. Сказала, что они теперь смогут приезжать ко мне. Она хоть и так приезжала изредка к нам с Эдиком, но он очень холодно относился к Диме, поэтому, чем больше проходило времени и Дима взрослел, тем реже мама приезжала в город. В основном я выбиралась к ним.

Разговор плавно перетек в то русло, где было общее – квартира. И тут слышу в трубку, как соседка кричит, что ее знакомые сдают квартиру, и как только мы с мамой закончим разговор, поговорит с ними, они как раз ищут жильцов. Мама спросила, где я сейчас. Я не хотела пока говорить про Костика, поэтому ответила:

– Да у Лены, мам, у одногрупницы.

А сама слышу, как тетя Таня уже что тараторит ей в параллель.

Мы попрощались.

«Ну и славненько, – думаю я, – не придется просматривать объявления. Да и когда снимаешь жилье у знакомых, все как-то спокойнее».

Я решила все-таки пойти посмотреть на библиотеку Ильи. Ведь все равно интересно узнать, какие интересы есть у нашего «главного». Открыла дверь. Ого, это кабинет со стеллажами от потолка до пола, здесь тебе и кресло, и камин, и чисто мужская атмосфера. Дубовый стол и кожаное кресло, немного скромнее, чем на работе в кабинете, но для комнаты такой площади это было очень шикарно. Я прошла, провела рукой по полкам. Книги, книги, книги, много книг. Прошла и села за стол. Там стояли рамки с фотографиями. На одном из фото стоят Илья, Костик и девчонка, очень похожая на Костика. Может, сестра? Точно, у Костика же есть сестра. Очень красивые все, на фоне моря. Беру вторую рамку. И у меня простреливает где-то в районе сердца. На фото Илья, очень красивая женщина рядом с ним, у нее на руках ребенок, а рядом… я? Или нет, конечно, не я, это девушка, очень похожая на меня. Только у нее темные, почти черные волосы и лицо куколки. Рядом парень обнимает ее. Вот это да. Вот это совпадение. Достаю фотку из рамки. Может, подписана? Поворачиваю. И правда, подписана: «Лето 2016 гг Родос. Ника, Варя, Соня, Стас».

Ну, Ника, я сразу поняла, что это его новая жена, а вот девушка, скорее всего, ее дочь, они похожи. Засунула фотку обратно, поставила на стол.

Интересно, вот это сестра-близнец. Мне все никак это не давало покоя.

Я пошла к полкам с книгами обратно. Опять посмотрела название, одна классика, много всего. Не хочу. Не хочу сейчас читать что-то серьезное. Мне хватает этого и в жизни. Вспомнила про планшет. Но не успела зайти в комнату Костика, трель телефона заставила пойти обратно к столу. Звонила соседка.

– Ну что, Алина, – сразу перешла она к делу, – записывай номер, завтра созвонишься, посмотришь квартиру, ну а там сама с ними уже договаривайся.

– Спасибо, тетя Таня.

Она продиктовала номер.

Отлично, я соглашусь на любой вариант, решила я для себя. Теперь это еще нужно сказать Костику.

Слышу, как хлопает входная дверь.

Выхожу. Стоит Костик с цветами. Улыбается, протягивает мне рафаэлку и букет.

– Спасибо, Костик, но не нужно было…

Он не дает мне закончить.

– Лучше молчи, я сам решу, что нужно, а что – нет, тем более, для моей девочки.

Он скидывает обувь, подходит ко мне, обнимает. А мои губы уже ждут поцелуя, и он не заставляет себя долго ждать.

– Еле высидел в офисе, – целует опять, – там без тебя все верх дном. Никто не может найти нужные бумаги.

– Вот надо было… – смотрю на него затуманенным взглядом, хотела добавить «пойти на работу».

– Нет, не надо, – шепчет в ухо. – На два дня ты свободна, Татьяна Петровна прислала тебе замену, она посидит. Сказал, что у тебя температура.

Я спохватилась. Высвободилась из его объятий, за что получила недовольный взгляд.

– Я не ждала тебя так рано, ничего не приготовила, – начинаю смущаться. Что я ему приготовлю? Даже не знаю, что он любит.

– Алина, не заморачивайся, я тебя прошу, – берет за руку. – Давай закажем пиццу или роллы. Что хочешь?

Смотрю на него, на его лицо, губы, и хочется сказать «тебя», но вместо этого говорю:

– На твой выбор, мне нравиться и то, и то.

– Тогда давай ставь цветы, а я сделаю заказ.

Стою возле мойки, набираю в вазу воду. Костя разговаривает по телефону, а у меня внутри такое чувство, будто бы мы с ним уже знакомы ну как минимум очень давно. Улыбаюсь себе. Как же быстро все происходит. Как же закрутило-то меня в этот водоворот. И самое главное, выбираться совсем не хочется.

Ставлю вазу на стол. Взглядом ощупываю Костика с головы до ног. Сидит за столом такой обычный пацан, которому всего-то двадцать один, по-моему. Вспоминаю дату его рождения. Я когда рыла информацию про него в инэте, впитывала в себя все, что было связано с Костиком. Кто бы мог подумать, что теперь я буду с ним вместе. Опять улыбаюсь. Он поворачивается в этот момент ко мне, подзывает, сам разговаривает по телефону, отвечает на какие-то вопросы. Подхожу. Обнимает меня за талию и притягивает, чтобы я села к нему на колени. Сажусь.

Он кладет трубку.

– Предлагаю устроить домашний пикник в зале возле плазмы.

Я утвердительно киваю головой.

– Согласна. Но есть одно условие.

Он поднимает одну бровь. Как это у него выходит смешно.

– Я выбираю фильмы.

Он складывает руки в умоляющем жесте.

– Только не девчачьи сопли, пожалуйста, – взывает ко мне.

Я взъерошила ему челку.

– Вообще-то, хотела предложить тебе другое, но если ты так просишь… – набираю побольше воздуха в легкие, чтобы перечислить весь перечень того, что можно посмотреть. Костик начинает меня щекотать, и я взрываюсь порцией смеха.

Мы с ним дурачимся вплоть до того момента, как привезли заказ. Разложились в зале на журнальном столике. Правда он ни фига был не журнальный, как это должно быть в моем понимании. Это был полноценный стеклянный стол, только низкий, на толстых металлических ножках. Костик придвинул его ближе к дивану, чтобы можно было облокотиться спиной, накидал подушек на пол, и весь вечер у нас пролетел за просмотром фильмов и объеданием всякой неполезной едой.

Глава тринадцатая

Сижу, смотрю на Алину, как она жует мясо. Улыбка трогает мои губы. Милая, очень милая моя девочка. Мне так нравится за ней наблюдать. Как она поправляет волосы, которые так и норовят попасть к ней в тарелку, а она прядки заправляет за ушко, и это так меня заводит. Как она опускает глаза, когда замечает, как я пристально ее рассматриваю, хотя то, что между нами было, вообще не должно никак нас разделять стеснением.

Вспоминаю, какой по счету мы смотрим фильм? Ага, третий. И я наконец-то уговариваю ее посмотреть «Безумного Макса». Он хоть и старенький, но как-то запал мне в душу.

Она смотрит его с открытым ртом, иногда сглатывает. Я подсаживаюсь к ней ближе, обнимаю ее. Она расслабляется в моих руках и облокачивается на меня.

Смотрю на список фильмов на столе – ага, мы еще только начали.

***

Утро меня сегодня встречает приятным сонливым котенком. Который посапывает мило у меня на плече. Не вовремя звонит будильник, пытаюсь дотянуться до него, чтобы не разбудить Алину, но она открывает глаза.

– Костик, – тянет слова, – выключи его, пожалуйста!

Она поднимает голову и перекатывается на живот, накрывая при этом голову подушкой, со стороны очень забавно.

Когда я успел к ней так привыкнуть? Глажу ее по спине. Она выгибается и мурлычет. Вот так и надо начинать – день с улыбки. На ней пижамка с котиками, я уже вчера засыпал с улыбкой и вот теперь еще и проснулся.

– Алинка, – переворачиваю ее лицом к себе. – Не хочу от тебя уходить, – целую в заспанные глаза.

– Котик, у меня сегодня выходной, а вот у тебя – нет, – толкает меня в плечо, – так что ноги в руки и в душ, а я тебе чай сделаю, – целует в щеку.

И мне кажется, что я счастлив до безумия. Конечно, мне делали девчонки по утрам и чай, и кофе, и что-то еще, не совсем приличное, но… Глубоко вдохнул аромат Алины, прогоняя непрошенные воспоминания. Почему-то теперь их хочется забыть. От нее хочу получать по утрам и кофе, и чай, и все остальное.

– Ау, Костик, подъем.

Позволяю ей выбраться из моих рук. Она садится, выгибает спину. Я не могу удержаться, ловлю прядь ее волос, тяну к себе.

– Подъем, говорю, – нахально смотрит, и этот тон начальника веселит меня. Начинаю смеяться.

– Вот когда завал будет на работе, станет не смешно, – надувает губки и выходит из комнаты.

Да, завал – плохо, но меня Вадим вводит в курс дела, и я мало-помалу начинаю вникать в суть. Где на кого надавить, где кого поприжать. Сам этого, конечно, не делаю, это все уже пройденный этап, но отец сказал Вадюхе, чтобы тот меня подтянул и в этом.

Надо идти в душ, а то маленькая стрелка медленно, но верно ползет к девяти часам. А в это время я должен уже сидеть в кабинете. Насчет этого Алина права.

Пока чищу зубы, вспоминаю, как она мне вчера зарядила про Варвару. Я целую минуту не мог найтись с ответом и только после вспомнил поговорку такую. А действительно, про мою…

«Хм, уже не мою», – ухмыляясь поправляю себя. Про нее и вспоминать-то перестал.

– Костик, ты там что, заполоскался, что ли? – кричит мне из прихожей Алина.

Я выхожу, вытирая влажные волосы полотенцем. Алина пробегается по мне оценивающим взглядом, и тут же в глазах вспыхивает огонек.

– Нравится? – провожу рукой по голому торсу.

Вижу, как она нервно сглатывает, следя за моей рукой.

– Костик, иди оденься, а? – хрипловатым голосом просит она.

Но я уже не хочу одеваться. Хочу почувствовать, насколько она завелась. Подхожу ближе. Алина стоит, не двигаясь, но ее взгляд говорит за нее. Карамельный цвет превращается в янтарный, делая ее взгляд глубоким и сексуальным. Я вижу, как она дышит чаще, а пульсирующая венка на виске пляшет чечетку. Подхожу вплотную, она облизывает губы. Я чмокаю ее в нос и, развернувшись, ухожу в комнату. Слышу, как Алина издает разочарованный вздох. Смеюсь. Но каких же мне самому это стоило сил! Что теперь со стояком-то делать? Сажусь на кровать. И каково было мое удивление, когда в комнату, будто ураган, залетела Алина, сходу повалила меня на кровать, села верхом и начала целовать. Уже не узнаю в ней ту, которой она была пару минут назад.

Подхватываю ее за попу и делаю финт, теперь она подо мной. Сдираю с нее пижаму, с себя – полотенце. Приподнимаясь над ней, оглядываю ее с головы до ног. Маленькая фея с прозрачной кожей, чистая и нежная, как капля росы. Она смотрит на меня пристально, пронизывая до самых глубин души. Не сдерживаясь, сминаю ее в объятиях, ей это нравится. Она становится как расплавленное золото в моих руках. Вхожу в нее и забываю про все на свете, для меня сейчас есть только она. Моя фея.

На работу, конечно, опоздал. Вадим уже ждал меня. А еще задержался потому, что спорили с Алиной по поводу ее ухода на квартиру, она уже вроде как даже нашла ее. Блядь, я был против, охеренно против, но она не хотела слушать. Завела пластинку про то, что не хочет, чтобы я решал ее проблемы, хотя какие проблемы у нее могут быть? По мне, так единственная проблема у нее была – это этот урод. Главное, от этого упыря ушла.

Но пришли к тому, что пока поживет на квартире, раз так хочет. Сдался, сука, переступил через себя. Но она так горячо мне говорила, что пока хочет пожить одна, так ее глаза горели, что не смог отказать. Просто не смог.

Сейчас, сидя в кабинете, понимаю, что не могу сосредоточиться на работе. Меня обратно тянет, домой, к Алине. Вадим мне сегодня рассказывает про то, какие фирмы наши партнеры, но я его не слышу. Он мне несколько раз рассказывает одно и тоже.

– Слушай Вадим, – начал я издалека, – помню, у бати была охрана. Где эти ребята сейчас?

Он смотрит на меня внимательно, обдумывая, скорее всего, ответ.

– А ты не хочешь спросить Илью об этом? – ожидаемый вопрос, и поэтому ответ уже давно заготовлен.

– Отцу не хочу говорить, потому что не хочу лишних вопросов, а они точно будут, – смотрю на него в упор.

– Зачем тебе? – опять ожидаемый вопрос.

– Да хочу одного придурка проучить.

Он вопросительно поднимает бровь, и я прям вижу в его глазах насмешку: – «Мажор».

– Так давай, я подсоблю, – усмехается он.

Урод. Еще мышцами своими поиграл, и ваще вылитый… забыл, как этого чувака зовут… а, Шварцнеггер.

– Нет, этот малый – профессиональный боксер, на рингах где-то бился.

Вот тут мне понравилось выражение его лица, он труханул. Усмехаюсь про себя. Вот тебе и мышцы, пук и все. Задумался Вадюха.

– Да ладно, не парься. Я думал, может, ты знаешь. Обращусь тогда к Палычу.

– Да, лучше к нему. У меня нет таких знакомых.

На этом его просветительская деятельность закончилась. Лиза, это секретарша, которую подогнала Татьяна Павловна, принесла документы на подпись. Все просмотрел, расписался и решил, что после обеда свалю домой.

Потому что уговорил Алину после просмотра квартиры съездить в боулинг.

Глава четырнадцатая

Алина порадовалась тому, что засунула в сумку косметику, когда уходила от Эдика.

Стоя перед огромным зеркалом, она красилась, стараясь тонаком замазать этот пожелтевший синяк. Вспомнила про Эда, его звериный взгляд, и плечики передернулись от отвращения, а вот внутри ничего даже не дрогнуло, будто это не с ней было. Будто это не она пару дней назад пострадала от этого придурка. Да, это выражение очень подходило к нему. Чего этому уроду не хватало? Все ведь тянула на себе, захотелось большего? Жить он хочет вместе. Или он хотел не просто жить вместе, а…? Но он же ей родственник! Она тяжко вздохнула.

«Придурок…»

Осмотрела скулу, которую замазала тональным кремом. Конечно, можно было бы и сегодня идти на работу, потому что ничего не заметно. Но как хотелось на себе почувствовать заботу любимого мужчины. Любимого? Точно, это слово подходит к тому, что чувствует Алина.

Костик так настаивал на том, чтобы она осталась дома, что грех было отказать себе в таком удовольствии и побездельничать еще один день. Хоть сегодня и бездельничать было некогда после того, как Алина, выдержав продолжительный спор, убедила Костика в том, что ей нужна отдельная жилплощадь. И вообще, как он себе это мог представить? Что она должна сказать маме? «Мама, я ушла от Эдика и переезжаю к парню, которого знаю всего три недели», так?

Да она не поймет! И не дай Бог, еще что случится с ней после такой новости. Костик поддался ее убеждениям, но согласился поехать вместе с ней лишь при одном условии – что потом она отправится с ним в боулинг.

Алина и не сильно долго ломалась, потому что в боулинге ни разу не была. Хотя ее одногруппница Лена, да и Лика неоднократно звали с собой, но не было у нее на тот момент ни парня, который мог бы заплатить за нее, ни денег, потому что все они шли на проживание. Она и вещи-то все покупала на распродажах. Спасибо, размер всегда остается либо маленький, либо огромный, вот как раз маленький ей чаще всего и подходил. Есть у Алины пара брендовых вещей, и эту пару как раз сейчас она и наденет.

Джинсы смотрелись шикарно. Идеально подчеркивали ноги и задницу, а толстовка была не плотной, а из тонкого трикотажа, она хорошо подходила по фигуре, и как раз спортивный стиль для подвижных игр. Покрутилась вокруг своей оси перед зеркалом. И подмигнула себе, довольная результатом.

«Возможно, я и тяну на золушку», – улыбнулась она отражению.

Алина созвонилась с женщиной, которая сдает квартиру. Договорилась о встрече. Время пролетело незаметно. Костик заехал за ней после обеда, и уже в три часа они сидели в кафе напротив дома, где сдавалась квартира. Оказалось, что это совсем недалеко от работы, и Алина, была этому очень рада.

Костик, конечно, выказывал в принципе недовольство по этому поводу, но все равно смирился. Ровно в четыре приехала хозяйка, представительная женщина лет пятидесяти.

Посмотрев на Алину и Костика, уделив последнему больше внимания, чем требовало того приличие, поломалась немного, но потом, сославшись на то, что все-таки порекомендовали жилицу знакомые, согласилась. И это отлично. Это то и нужно было Алине. Цену за квартиру хозяйка назначила невысокую, и быстро прикинув в уме, Алина поняла, что ей намного дешевле выходит снимать квартиру одной, нежели жить с Эдиком. Пока поднимались на третий этаж, хозяйка квартиры расписывала все прелести района. Но Алина и так все знала, потому что в этом месте проработала год. Костик молчал. И лишь когда поднимались, пару раз ущипнул за попу, чем вызвал у Алины смешки.

Сама квартира была в хорошем состоянии, свеженький ремонт, мебель и техника тоже присутствовали.

– Только вот есть одна просьба, – начала хозяйка. – Здесь живут взрослые люди, и попрошу не устраивать здесь сабантуев.

– Да что вы, нет, конечно, – начала Алина, но, увидев устремленный на Костика взгляд, поняла, что женщина имеет в виду немного другое, и на щеках ее вспыхнул румянец.

– Конечно, мы вас поняли, – ответил Костик, – и ничего подобного тому, о чем вы говорите, здесь происходить не будет.

– Отлично. Договорились, – повернулась она к девушке. – Ну что, теперь об оплате.

Алина только хотела было открыть рот, но не успела.

– Давайте расплатимся сейчас, – сказал Костик и посмотрел на Алину. – Тебе здесь нравится?

Она кивнула головой.

– Точно?

– Да.

– На какой срок собираетесь снимать? – спохватилась женщина.

– Я… – начала Алина, но снова перебил Костик.

– А давайте пока на месяц.

Хозяйка выгнула бровь.

– Ну, мало ли, что может произойти за это время, – Костик ей улыбнулся очаровательной улыбкой, а Алине подмигнул.

«На женщин мужчины действуют, как сладкий сироп, на который постоянно липнут мухи», – подумала Алина.

Костик отдал деньги. Алина, глянула на него недобро. Что теперь подумает эта тетка про нее? А вдруг что-то расскажет соседке? Кем девушка сейчас выглядит в ее глазах? Костик сделал необдуманный шаг.

– Завтра получу зарплату и отдам тебе, – сказала Алина, и оба собеседника посмотрели на нее. – Хотела до завтра договориться с вами.

– Да я могу и подождать, Алиночка, – хозяйка вопросительно посмотрела опять на Костика.

– Ну, что ты, Алина, давай сегодня и отдадим, а завтра мне отдашь, зачем людей гонять?

Девушка поняла, что из этой ситуации никак не сможет выйти сухой. И так все понятно. Ну не будет же она на глазах у этой тетки отчитывать Костика.

– Хорошо, – смирилась она.

И еле дождалась того момента, когда они с Костиком наконец-то остались наедине.

– Что ты так смотришь? Я что-то не то сделал?

– Вообще-то ты меня сейчас выставил в не очень хорошем свете. Эта тетка теперь побежит звонить соседке и рассказывать о том, что я не сама снимаю квартиру, а какой-то хахаль за меня платит. Ну, а дальше догадайся, что скажет соседка моей маме, – Алина обиженно пождала губы.

– Вот черт! Что за нахрен, Алин! Ты же уже взрослая девочка. И я думаю, весь этот концерт про то, ты мне отдашь деньги, воспринялся этой тетечкой как надо.

Алино зло посмотрела на Костика.

– Что значит, концерт? Завтра у нас зарплата, и деньги за квартиру я тебе отдам.

– Я их не возьму, – настаивал на своем Костик.

– Это уже не мое дело, – отвернулась она к окну.

Алине стало обидно.

Зачем он это делает? Она что, игрушка для него? И что за жесты с деньгами? Она сама в состоянии заплатить. Тем более, теперь реально можно экономить на еде.

– Алин. Ну не обижайся, – трогает ее за руку Костик. – Я не подумал, извини.

– Не подумал. Вот что теперь маме-то сказать?

– Так и скажи, что парень у тебя есть, – он подмигивает ей с игривой улыбкой на губах.

Ну, как на него можно обижаться?

«Парень у тебя есть…», – проговорила эти слова у себя в мыслях Алина.

– Я ей скажу, уж поверь мне, – усмехается она.

– Слушай, Алинка, а может, на выходных съездим, как раз познакомишь нас?

Она уставилась на него, как на музейный экспонат. Как, познакомить? Они сами всего-то ничего знакомы, а если что не заладится? Нужно будет что-то объяснять. Хотя, если она скажет матери, что у нее есть парень, уже нужно будет объяснять, да и хочется уже повидаться с мамой. Соскучилась, давно ее не видела, месяца полтора. Все время забрала работа и учеба.

– Согласна.

– Ну, вот и договорились. А теперь в боулинг. И забыл тебе сказать, что туда друзья мои придут.

Алина только начала успокаиваться, и на тебе.

– Костик, ты же не говорил про друзей, – возмущению ее не было предела.

– Алина, они сами напросились, но ты не переживай, Ник придет со своей девчонкой, так что тебе будет с кем поболтать о своем, о женском, – Костик потихоньку толкает ее в плечо. – Малыш, я тоже хотел побыть с тобой вдвоем, но эти неугомонные меня просто одолели, да и если тебе надоест, срулим оттуда пораньше.

Он берет ее за руку и целует в ладонь.

Алина тут же почувствовала, как волна тока пробирается вверх по руке и образует сгусток энергии где-то внизу живота.

– Уговорил, только не забывай, что завтра нам на работу.

– Для этого у меня есть ты, – не выпуская руку, притягивает к себе и целует.

Сопротивление бесполезно. Но сигнал машины выбрасывает их обратно в реальность.

– Бля, пошел ты в жопу, урод! – орет Костик в окно на проезжающего водителя. – Блин, Алинка, с тобой теряю контроль.

А у нее сердце выпрыгивает из груди, и слово трудно сказать. Адреналин, перемешанный с желанием – очень взрывной коктейль.

В боулинг они приехали часов в восемь, и их уже ждали.

Алина, когда увидела этих парней, застыла в изумлении. Накачанные красавцы. Загорелые, с шикарными телами, которые невозможно спрятать под тонкой тканью футболок и джинсов. Как фотомодели, сошедшие с обложек глянцевых журналов. А девушка, стоящая рядом с одним из них, симпатичная, нет, не то слово, красотка. Алина почувствовала себя гадким утенком.

– Если ты так будешь на них пялиться, буду ревновать, – толкнул ее в бок Костик.

Она перевела на него взгляд.

– Ты не говорил мне, кто это, – она кивает в сторону компании, к которой они приближаются, и шипит: – Они что, игроки баскетбольной команды? Я чувствую себя сморчком.

Костик взрывается смехом.

Они подошли ближе.

– И кто же вас так развеселил, товарищ Константин? – весело играет бровями тот парень, с которым стоит девушка.

– Уж не эта ли прекрасная особа? – вопросительно смотрит на Алину второй. И пожирает взглядом. Костик встает чуть вперед.

– Хорош, и не смотри на нее так. А то ты знаешь, что за этим может последовать, – он делает жест ладонью по горлу.

– Молчу, – капитулирует тот.

– Это Алина, – представляет Костик, и чувствуется, что друг немного выводит его из-за себя. – И она, прошу намотать себе на ус, Филл, моя девушка.

Вся компания, включая красотку, присвистывает. Алина краснеет. И теперь ее разглядывают уже как неведомую зверюшку.

– А это Филл, как ты уже поняла, – показывает Костик на брюнета Алине, – это Ник и Оля. Мои друзья детства и юношества, – улыбается он им.

– Ага, еще «отрочества» забыл добавить, – смеется Ник, и Алина замечает, как на него с обожанием смотрит Оля.

– Ну, что стоим, чего ждем? – потирает руки Филл. – Дорожки заказаны, и столик – тоже. Вы, девчонки, как, с нами или посидите, коктейльчики попьете?

Алина не успевает открыть рот, как Оля ее хватает за руку и тянет к столику.

– Мы с Алиной не против посидеть, – и уводит подальше от парней. – Фу, ненавижу эти шары катать, – говорит она. – Вот приходится сюда таскаться с Никитой, не бросать же его одного?

Алина молча садится за стол. Оля подзывает официанта.

– Алина, здесь такие коктейли прикольные, ща тебе закажу, оценишь, тебе понравится, точно говорю.

Она делает заказ, и официант уходит.

– Да я особо и не хотела бы пить спиртное, – все-таки решила высказаться Алина, – завтра на работу.

– Ты работаешь? – ее вмиг сделавшиеся большими глаза заставили улыбнуться Алину. – Тебе сколько лет-то?

– Девятнадцать.

– Ну, ты даешь. Молодца, – хвалит Оля ее.

Но Алине от этого становится как-то неуютно. Будто задели ее эти слова. Ведь действительно, в ее возрасте многие девчонки учатся и сидят на шее у родителей, а она уже с шестнадцати работает. Но Оле этого не нужно знать.

– Да, прохожу практику.

Оля с нескрываемым восхищением смотрит на нее.

– Нет, ну ты реально молодец.

Официант приносит заказ. Алина косится на коктейль.

– Да ты не переживай, там спиртного – что кот наплакал, – машет Оля рукой, и взяв трубочку губами, потягивает жидкость.

Ну, может, и стоит немного расслабиться после тех переживаний, что выпали на ее долю, решила для себя Алина. Коктейль оказался очень даже вкусным, и пока парни играли свое время на дорожках, девчонки уговорили-таки по три порции.

– О, смотрю, кто-то вошел во вкус, – подходят парни к столу, и Костик целует Алину в щеку.

Она смотрит на него и не может понять, когда это она так успела захмелеть.

– Оля, вот на тебя вообще никакой надежды, – Костик двигает Алину и садится рядом. – Что пили?

– Ой, да ладно тебе, Костик, – растягивает слова Оля. – Подумаешь, по паре бокалов «Пина колада» выпили. И вообще, мальчики, что за наезд, наигрались? – спрашивает она с нажимом.

– Да нет, Ольчик, – целует ее в щеку Никита, – время закончилось.

– Девочкам нужно в ту-ту, – Оля вылезает из-за столика и тянет Алину за руку. – Пошли, Алина, они все здесь такие злые, а особенно этот, – она тычет в Костика пальчиком.

Алина расплывается в пьяной улыбке. Костик бросает на Олю осуждающий взгляд, но выпускает свою девушку.

– Вообще, Костик какой-то странный, – делает нетрезвое замечание Оля. – Раньше его так не беспокоило, кто сколько выпил.

Алина стоит и улыбается. Вот, значит, как ее здоровье его волнует.

– Алина, хочу дать пару дружеских советов, – Оля внимательно так посмотрела на нее. – Костик – классный пацан, и тебе повезло, что он на тебя запал. Так что ты не стесняйся, раскручивай его, проси подарки разные дорогие, он щедрый мальчик, все купит. По крайней мере, с бывшими никогда не жался. А то я смотрю, ты такая скромная. Сколько вы встречаетесь?

С лица Алины медленно сползла улыбка. Что значит, «раскручивай»? Не хотела она никого раскручивать. Был щедр со своими бывшими… Волна ревности выветрила алкоголь, но только из мозга, в крови он продолжал гулять и усиливать накал эмоций.

Оля этой перемены не заметила и продолжала.

– Да вот даже, когда он приехал. Представь, в клуб пошли отрываться, – она мило улыбается воспоминаниям. – Какая-то девка ему отсосала под столом за штуку баксов, прикинь! – она округлила глаза, будто это была сенсация какая, а Алину вдруг затошнило. – Она потом за ним таскалась все то время, пока мы там были.

Потом Оля все-таки посмотрела на Алину, ойкнула. Та стала бледная, как мел, губы посинели.

– Алина, тебе что, нехорошо? Ты как-то плохо выглядишь. Может, тебе вырвать? – она хлопотала вокруг нее, но Алину уже захлестнула волна ревности. Здравый смысл кричал ей, что это все было до того, как они познакомились, но вот сердце вдруг начало отравлять ревностью все те минуты, что она провела с ним.

– Да, мне что-то нехорошо, – Алина разворачивается и выходит из туалета.

Медленно подходит к столику, веселиться теперь нет никакого настроения.

– Блин, где Оля? Так и знал, – глядя на Алину, зло бросает Костик. – Все, пацаны, мы домой.

– Мгу, слабенькая она какая-то, – бросает кто-то вслед.

У Алины даже нет сил обернуться и посмотреть, кто это сказал. Такое вдруг навалилось безразличие. Мгновенно высосало все эмоции. Все-таки, когда она читала в статьях, что у него много девчонок – это одно, а когда это тебе говорят его друзья, оно совсем воспринимается по-другому, и Алина к этому была пока не готова.

– Костик, может, отвезешь меня на квартиру? – спрашивает она. Хотя точно знает ответ заранее, но попробовать стоит.

– Нет.

– Я тогда завтра перееду.

– Мгу, – по его голосу было понятно, что он закипает. И руль сжал так, что костяшки побелели. – Что эта дура тебе сказала? – вот и эмоции.

Алина молча потупила взгляд.

– Твою мать, Алина, что она тебе сказала? Так и знал, что не стоит тебя с ней оставлять! – орет он на всю машину. – Все же было хорошо у нас.

Алина сглатывает комок, подступивший к горлу.

– Да «нас» пока и нет, Костик. Нас с тобой связывает только секс, – зачем она это сказала? Дура.

Ответ последовал моментально.

– Ты че мелешь? – он останавливает машину на обочине, хватает ее за плечи и разворачивает к себе. – Ты мне можешь ответить, что это дура тебе сказала? – сквозь зубы шипит он.

«А насколько с ним безопаснее, чем с Эдиком?» – пронеслось у Алины в голове.

– Отпусти! – кричит она. – Ничего такого, за что тебе могло бы быть стыдно. Ты вообще готов ли к серьезным отношениям? – Алину понесло. – К тому, что не будешь ходить по клубам, и тебе уже никто не сделает «это» под столом. Ты к этому готов? – последние слова говорит уже тише, на выдохе. – Если нет, то и я не готова к тому, что ты бабник.

Костик выпустил ее плечи. Завел мотор, и они в молчании поехали дальше.

«Почему молчит, почему не оправдывается?»

Сердце ее требует того, что бы он что-то сказал в ответ, но Костик молчит. Видимо, придется розовые очки снять и положить в дальний ящик. По щекам текут непрошенные слезы. Все сегодня не так, не нужно было никуда ходить. Но они пошли, и слова она обратно уже не засунет, а так хотелось бы прожевать и проглотить самой то, что только что сказала Костику.

Глава пятнадцатая

Утром моя голова раскалывалась напополам. Все-таки это какой-то странный коктейль был. При воспоминании о вчерашнем сразу стало как-то не очень на душе. Костик сегодня ночевал в другой комнате. Так и не разговаривали мы с ним после вчерашнего. Обиделся, видимо, что я его бабником назвала. Может, конечно, переборщила. Ведь это было до того, как у нас начались отношения. Смотрю на часы – семь тридцать. Проснулась раньше будильника на целых две минуты. Поэтому сижу караулю, чтобы сразу отключить. Только мелодия начинается, тут же нажимаю на экран. Встаю с кровати и на цыпочках подхожу к двери. Там тишина, и лишь в душе шелестит вода.

Что же делать, как себя вести? Так стыдно за вчерашнее. Может, извиниться и списать все на алкоголь? Это, конечно, как-то по-детски, но других вариантов нет.

Ведь если рассудить на трезвую голову, то я вообще пока не претендую ни на что. Сама отказалась с ним встречаться. Но он меня все равно представил своим друзьям как девушку, с которой встречается.

Я замерла, когда услышала его шаги. Скорее почувствовала, как он замер, увидев меня на секунду, потом шаги возобновились. Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Привет.

Меня окатило волной холодного равнодушия. Ноги затряслись. Вот тебе, получай, одно опрометчивое слово, одно неправильное действие – и ты в черном списке этого этого богатенького мажора. Куда ни кинь, а человека нельзя изменить.

– Привет, – тихо говорю я.

Срываюсь с места и прохожу мимо него быстрым шагом. Никаких действий, никаких окликов «куда ты, Алина?», «как себя чувствуешь?» – ничего. А я-то что, я сказала только правду. И про его гулянки, и про его девок. Беру сумку, кидаю вещи обратно. Да как с ним жить-то? Если у нас даже не получается поговорить нормально.

Выхожу уже вся одетая. Ничего, я потерплю, осталось недолго. Вот только бы Илья вернулся. Тогда бы не пришлось искать другую работу.

– Ты куда собралась?

Я вздрогнула от неожиданности, когда над моим ухом раздался голос Костика. Его дыхание опалило кожу, и мое тело тут же откликнулось миллионами пробегающих мурашек по спине.

– На работу, – отвечаю, стараясь сдерживать дрожь в голосе, нельзя показывать, как он действует на меня, а то не смогу противостоять ему. – Жду тебя.

– А завтракать? Я тебе навел чай и сделал бутерброды.

«Зачем?» – кричу про себя, а у самой уже разливается внутри нежность. Но чтобы сейчас ни сказал Костик, я для себя все решила. Слишком уж быстро он ворвался в мою жизнь и занял там все свободное пространство, не оставив мне никаких путей отступления.

– Спасибо, – делаю шаг от него и прохожу мимо.

Чувствую его взгляд на себе, но держусь, не хочу оглядываться, а то не смогу уйти.

По дороге прошу заехать на квартиру, чтобы оставить вещи, он без лишних слов исполняет просьбу. Мне это неприятно, и так одиноко от этого. На душе тоска.

Восемь сорок. Мы заходим в здание, на нас все оглядываются и перешептываются за спиной. Но делаю вид, что не замечаю этого.

Поднимаясь в лифте, чувствую, как мою спину прожигают любопытные взгляды, даже примерно могу представить, о чем они думают.

«Вот тебе и замухрышка – подцепила сына главного», «может она того самого хорошо делает?». От таких мыслей краснею до кончиков волос. Но ведь и стоило этого ожидать, что теперь-то горевать по этому поводу.

Захожу в приемную начинаю разбирать двухдневный хаос на столе. Костик проходит в кабинет, не проронив ни слова.

Все утро у нас проходит чисто «принеси-подай». Я не против, сама же виновата, но и он тоже хорош, обижается, как мальчишка.

– Привет, красавица.

Я выглядываю из-за стойки. Вадим, облокотившись на стол, рассматривает меня внимательно.

– Привет, – здороваюсь я с дежурной улыбкой на губах. – Когда ты успел пройти, что я тебя не видела?

– Да вот проскочил, так незаметненько, мухой, – весело улыбается.

Я оценила его шутку, представив, его в роли мухи.

– Хотела бы я на это посмотреть, – смеюсь.

– А хочешь, пойдем в ресторан или в клуб, и увидишь.

От такого неожиданного предложения я потеряла дар речи. Что же они все сговорились, что ли?

– Что ты делаешь сегодня вечером?

Я покраснела, наверное, как рак, потому что мое лицо полыхало.

– Вечером она занята, – послышался ледяной голос Костика из-за спины Вадима.

– Так я ж ее не посреди рабочего дня приглашаю, Костик, – пытается шутить Вадим, но мне уже не до шуток, потому что я посмотрела на Костика и увидела в его глазах ярость.

– А вечерком прогуляемся под фонарями, – продолжал Вадим, не замечая накала, который происходит между мной и Костиком.

– Вадим, повторюсь, Алина вечером занята, – голос будто сталь.

Только тут Вадим таки открыл пошире свои глаза и посмотрел поочередно то на меня, то на Костика. Потом так пошленько улыбнулся и говорит:

– Понял, не дурак, – поднимает руки, – все, ухожу, ухожу.

Костик, проходя мимо, кинул на меня осуждающий взгляд. А при чем здесь я? Я вообще ни в чем не виновата.

В обед Костик уехал, даже не попрощался, просто собрался и уехал.

Что же это такое? Начинаю себя накручивать. Поехал по девкам, наверное. Не получил от меня порцию утренней разрядки, а в штанах-то что, чешется? Уже внутренняя борьба разгорается такая, что если бы он зашел сейчас в дверь, то точно получил бы от меня порцию хорошего отборного мата. Но он не заходил ни через час, ни через два. Я, снедаемая ревностью, не находила себе места. Вся погрузилась в работу, чтобы хоть как-то отстраниться от происходящего. Я его ревную, и что же это значит? Что действительно люблю? Но это такая лютая ревность, что она просто сжигает меня изнутри. В три часа позвонила Татьяна Петровна. Напомнила, чтобы я пришла за зарплатой, а то ей надо ведомости закрывать, а я, негодница такая, задерживаю весь процесс.

Конечно я представляю, что сейчас будет в бухгалтерии. Вопросы посыплются на меня градом, готовлюсь к этому морально. Иду по коридору и готовлю речь.

Захожу в кабинет.

– Ну, наконец-то, Алиночка, заходи, присаживайся.

Захожу и обреченно сажусь на стул, опуская плечи.

– Ну, что-то ты сегодня плохо выглядишь. Константин нам сказал, что у тебя температура высокая была. Что, так и не прошла?

Вот же подкалывает.

– Да, что-то прихворала. И нет, не прошла, все еще держится. Врач сказала, что грипп какой-то новый сейчас ходит, вот скорее всего, его и подцепила, – выдаю и смотрю на меняющееся лицо Татьяны Петровны.

– А зачем тогда пришла на работу? – отсаживается подальше. – Нужно же дома лечиться. Вот там, на столе, лежит ведомость подписывай, и деньги в конверте рядом лежат. И давай побыстрее, Алина, – верещит она, уже стоя возле окна, открывая его. – Иди, иди, детка, и отпросись у Костика, пусть отпустит тебя, больную, домой-то. Не дай Бог, всех позаразишь здесь.

Я расписываюсь и беру деньги.

– Спасибо, Татьяна Петровна, кхе, кхе, – покашливаю в ладонь.

– Иди уже, Алина, иди.

Я встаю, поворачиваюсь спиной и улыбаюсь во все тридцать два. Какой талант пропадает, я могла бы быть неплохой актрисой, жаль только, времени не хватает, да и денег на учебу. С этой хоть как-нибудь бы разобраться да закончить нормально.

Открываю дверь и нос к носу сталкиваюсь с Ликой, она бросает на меня злобный взгляд. Ее глаза задерживаются на конверте, она отворачивается и идет дальше. А стою и ошарашено смотрю ей в след. Вот тебе и год дружбы. Костик, как ураган пронесся по моей устоявшейся жизни.

Глубоко вдыхаю. Возвращаюсь на рабочее место и остаток дня вся в работе. Костика нет. Я начинаю нервничать. Два раза пыталась ему набрать, но так и не осмелилась. Писала смс, но ответа так и не последовало. Работы накопилось много, договора нужно было все пересмотреть, перераспределить по пунктам назначения, столько почты. Откуда? Решила немного задержаться, и вот тебе, задержалась. На улице уже темно.

Все, не могу больше быть в неведении. Звоню.

«Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».

Сердце учащенно бьется, что же такого могло произойти? А может, и не произошло ничего. Просто гульбанит со своими дружками и подружками. Мне назло. Из-за этой сцены с Вадимом психанул.

Выхожу на улицу. Сегодня тепло. Решила немного прогуляться и не напрямую идти домой, а пройтись по аллее. Издалека светом фонарей выхвачен из темноты мой новый дом. Внутри холодок от предчувствия, что с Костиком не все так гладко. Где его носит целый день? Неужели не понимает, что за него волнуются люди? Нет, не люди, я за него волнуюсь. Эгоист хренов.

Мое внимание привлекло странное копошение в арке впереди. Прохожу мимо и делаю шаг в темноту.

– Ну, что, попрыгунья-стрекоза, допрыгалась? – голос Эда.

Я хотела уже отпрянуть назад, но не тут-то было. Он делает выпад, хватает меня за волосы и дергает голову на себя так, что от боли у меня сыплются искры из глаз. Я задыхаюсь от боли и страха, не могу вдохнуть, не то, что закричать.

– Я тебе говорил, что от меня ты никуда не уйдешь, не послушалась? Теперь будешь сидеть на привязи.

И мне на лицо ложится мокрая тряпка. Я делаю вдох и проваливаюсь в темноту.

Глава шестнадцатая

Бляха-муха, что за херня. Все насмарку. Весь день гребаный каламбур. Алина со своими психами меня просто выморозила. Ведь все было хорошо, но стоило припить, и понеслось. Ваще не понимаю я эту хрень. Как говорится, не можешь пить – не мучай голову. Нахрен бухать, а потом раскрывать свой рот и пускаться во все тяжкие, обвинениями швыряться? Эта Олька еще, дурында. У самой-то уже иммунитет выработался к этой дряни. Когда первая порция только была выпита, хотел подойти, но пацаны не пустили, а ведь чувствовал, что просто так не закончится накачка алкоголем.

Но то, что она сказала мне в машине… я, вообще, этого и сам не помнил. Пацаны прикалывались, а я не понимал, по какому поводу, вот теперь дошло. Но и все равно это все было до того, как началось у нас с Алиной. Ну что бабы за народ, почему не могут четко поставить границу между «до» и «после»?

А этот концерт с квартирой… но пусть. Хочет, значит, так пусть будет. Зачем насиловать человека? Если хочет жить отдельно, пусть живет. Все равно далеко не убежит.

С утра, пока Алина обижалась, созвонился с Палычем, спросил про пацанов. Он сказал, если просто запугать или проучить, то есть такие, а на убийство не пойдут. Я посмеялся от души. Вот же Палыч, ну все предугадать пытается. С пацанами созвонился, сказал адрес, они пасли эту паскуду все утро и дождались же, пришлось срочно сорваться с работы. Собираюсь, выхожу из кабинета, и что я вижу? Этот перекачанный ущерб клеится к Алине, а та сидит и глазами хлопает. Вот что они от меня хотели в тот момент, получить в рожу? Но я опять сдержался. Вообще, меня радует моя выдержка.

И вот, казалось бы, ради Алины затеял все это – обвожу глазами двор. Так она же не оценит. Конечно не оценит, чувак, потому что ты ей ничего не скажешь.

Пока я мчал в этот двор нариков, он уже свинтил, а пацаны не стали светиться, да и смысла не было, хотелось лично с ним разобраться. Вот стою теперь, как идиот, жду его. Часы текут очень медленно, а его все нет. Уже продумал себе всю голову и про Алину, и про то, как нам с ней будет здорово и хорошо, вот сегодня этому козлу дам в морду, спущу пар, и все у меня станет хорошо. Бля, я занимаюсь что, релаксацией? Вообще сдурел.

Ближе к вечеру этот нарк опять появляется, но не один, в компании. И компания эта немаленькая. Отзваниваюсь пацанам. Они сидят на шухере неподалеку.

– Слушай, Костян, вот видишь того лысого урода со шрамом на лице? – спрашивают из трубки.

Я шарю глазами по толпе и выцепляю взглядом описанного чувака.

– Ага, вижу.

– Так вот, это Батый, он тут держит район, и я не пойму, что этот нарик делает с ним рядом. Ты уверен, что он забулдыга? – настороженно спрашивает Вася.

По-моему, Вася, у него голос с хрипотцой. Нет, теперь я не уверен. Но Алина говорила же, что этот Эдик нигде не числится, и что обычный. Хотя нет, по-моему, не обычный, а бывший чемпион, так она сказала?

– Бля, Вась, надо уточнить инфу. Скорее всего, девчонка, что жила с ним, не особо была осведомлена о его жизни, – соображаю, как теперь выведать у Алины про Эдика, но ничего не приходит на ум. – Слушай, Вась, а если я тебе сегодня скину его ФИО и адрес, сможешь пробить про него? А то девчонку обидел этот мудак ни за что.

– Давай, ты скинь, я проверю, а то как-то не очень хочется лезть в пекло, не зная, что там за дела, – отвечает Вася.

– Я понял, уточню, – нажал отбой.

С Алинкой сегодня не хотелось видеться, хотелось, чтобы сама поняла, как ей без меня, нужен ли ей я и эти отношения. Для себя решил уже давно и с каждым днем яснее понимаю, что отпустить теперь не получится. Я все стоял и смотрел на этих дегенератов, что шарились по двору.

И очнулся только тогда, когда на улице потемнело.

«Я че, заснул, что ли?»

Включаю телефон – «сеть потеряна», жму на дисплей – не отзывается. Перезагружаю.

Как только телефон ловит сеть, тут же вижу два сообщения от Алины, одно от Филла, звонил отец. Открываю сообщение от Алины.

«Я волнуюсь, где ты?»

Потом второе.

«Ты если не хочешь общаться, то хоть скинь, что с тобой все нормально. Я волнуюсь».

У меня тут же по груди растеклось горячее дыхание, прям почувствовал это так явно, будто тепло самому сердцу стало. Волнуется, значит. Во дворе темно, никаких признаков жизни. Алина, наверное, уже давно дома. Звонить ей не стал. Написал смс:

«Со мной все нормально, завтра увидимся на работе».

На ответ особо не надеялся. Завтра надо мириться. Так уже хочется обнять ее, прижать к себе. Потерпеть ночку еще. Потому что меня охренеть как пугает эта зависимость. А вдруг она не захочет дальше встречаться. Что тогда?

Тогда вдруг проскакивает в голове момент про этого Эдика. Если она ему нравилась, и если он не хотел ее отпускать, и кроме как удержать силой, больше ничего и не придумал? А как я ее отпущу, если она попросит? Мотнул головой. Об этом даже думать не хотелось.

Но ответ, который я старался отогнать от себя, так и лез в голову, пугая меня своим назойливым вклиниванием в мозг:

«Не смогу, не отпущу, только моя».

Не пускаю этот бред дальше того места, где он зародился, пытаюсь зафиксировать его в одном отделе мозга и стереть, стереть к чертовой матери. Тут же вспышка из недавнего прошлого: я трясу ее за плечи и делаю больно, потому что меня бесит, что она не хочет слушать. Карамельные глаза заволокло алкогольной пеленой. На тот момент я ее готов был придушить, чтобы только она не несла этот бред. Я так напрягся, что руль под пальцами затрещал, костяшки побелели.

Домой, однозначно домой. Нужно немного подышать не Алиной. А то так я сойду с ума. Набираю Филла. Да, именно его, потому что не могу сейчас видеть Никиту и его эту мымру. Оля, сука. Бью по рулю ладонью. Нахер напоила Алинку? Все никак не могу привыкнуть к тому, что пошло что-то не так.

– Я уж думал, ты не позвонишь больше, – тянет Филл слова.

Ага, видимо ему там уже хорошо.

– Че хотел?

– Как видишь, позвонил, – отвечаю на его первый вопрос. – Хочу, чтобы ты приехал.

– Соскучился уже? – насмешливый тон начинает меня выводить из себя.

– А не пошел бы ты на х@й, Филл, – огрызаюсь. – Приедешь?

– Да ладно, шучу. Че такой агрессивный-то? Шуток вообще не понимаешь? Давай ты ко мне. А то у меня гости, не буду же я тащить их за собой.

Слышу, как в трубку кто-то хихикает, и, судя по голосам, не одна гостья. Ну, Филл, твою мать. Бык гребаный, осеменатор.

Раздумываю пару секунд. Так, что делать? Гости понятно, какие у него.

– Ладно, ща перезвоню, – нажимаю отбой.

Девки, значит. Перед глазами образ хихикающей с Вадимом Алины. Да и в конце концов, не трахаться же я с ними буду. Так, посижу, расслаблюсь. Пивка попью. Машина. Машина – это, конечно, засада.

Набираю номер.

– Приеду через час. Машину надо поставить.

– Давай, красава, – отвечает Филл.

По дороге вызываю такси на адрес дома. Пятнадцать минут по пустынной трассе Анапы, и я уже возле «Золотой Бухты». Такси ждет у ворот. Подъезжаю окно в окно с водилой.

– Ща, подожди пять минут, машину поставлю.

Таксист кивает головой, мол «жду».

Еще тридцать минут, и я уже у Филла. По дороге, пока ехал, набрал Алину, она не брала трубку. Обиделась. Ну пусть пообижается. Завтра замирюсь с ней. Цветы, конфеты – все как полагается.

Захожу в квартиру. С порога понимаю, что у Филла не одна и не две девки, а целый цветник. Ну и пацаны тоже, из серфинговой команды. Мы здороваемся, обмениваемся рукопожатиями и объятиями. Все друг друга рады видеть. Девчонки отпадают на некоторое время на задний план, потому что пацаны начинают наперебой рассказывать, как у кого протекает жизнь. Я втягиваюсь в процесс, мне кажется, что и не уезжал отсюда. Мне нравилось с ними тусоваться до того, как я уехал. Чувствую себя опять тем пацаном, которому все по барабану. Все-таки нужно сначала было оторваться по полной, а потом приступать ко взрослым делам.

«Вот батя, прям одни подставы от него», – мысленно ругаю его.

Вечер набирает обороты. Пивас, коктейли, потом водка, текила. Я, уже не совсем в адеквате, подкатываю к Филлу.

– А где родоки-то твои? – пьяным голосом спрашиваю его.

Филл смотрит на меня одурманенным взглядом. Курил он, че ли?

– Костян, а я тебе не говорил?

Я машу отрицательно головой.

– Так они, это, срулили на дачу. Теперь там живут, приезжают и н о г д а, – пропел он мне последнее слово.

Я утвердительно махнул головой. В ней был полный кавардак.

– Играем в бутылочку! – крикнул Валерка. – Все сюда.

Я че-то совсем не хотел в эту бутылочку. Но меня подцепляет кто-то под руки и тащит в круг. Как оказалось, этот кто-то – очень симпатичная блондиночка. С голубыми глазами и ямочками на щеках, она мне улыбается и задорно подмигивает.

«Она ничего», – оценил тут же пьяный мозг объект с классной задницей в короткой юбке.

Она села напротив меня. Все перешептывались и смеялись, и я был погружен по самые уши в это все. Никаких посторонних мыслей, только веселье и кураж.

Первое вращение бутылочки – и она останавливается напротив Филла с одной стороны и грудастой девахи с другой.

– Ну что, целуемся! – раздался возглас из толпы.

– Целуй, целуй! – хор голосов прорвался ко мне в голову.

Это ж мне тоже нужно будет целовать кого-то, если на меня покажет бутылка.

«Твою мать, нужно валить».

И я принял это решение, но оно пока шло по моим нервным окончаниям к исполнительному органу, то есть, к ногам.

– Костян, ты долго будешь сидеть? – почему-то Филл задает мне этот вопрос.

Я что, подумал в слух? Смотрю на него.

– Целуй, – машет мне головой в сторону блондинки.

Та вроде бы как и стесняется, но при этом ее взгляд остается прикован к моим губам, и я что, должен ее целовать? А если не хочу?

– Целуй! – взрывается толпа.

Блондинка берет все в свои руки, делает несколько шагов ко мне и впивается своими пухлыми губами в мои. Улюлюканье слышится со всех сторон, а она не отпускает, раздвигает своим язычком мои губы и делает что-то невообразимое у меня во рту. Бля, я чуть не кончил. Нас, целующихся, выпускают из круга, и она продолжает на меня наступать, не выпуская из плена мой язык. Мой член упирается в ширинку, и я, уже не останавливаясь, прижимаю ее к себе. Толкаю первую попавшуюся дверь. Тишина окутывает нас, когда за нами створка закрывается обратно.

Я провожу по ее заднице руками и сжимаю округлые бедра, она стонет. Отстраняется от меня лишь для того, чтобы расстегнуть мою ширинку. Оглядываюсь в полумраке. Кровать, значит, спальня. Она проследила за моим взглядом. Толкает меня в грудь.

– Ложись, – шепчет мне в губы.

«Откуда такие пошлые и настырные девки-то развелись?»

Но эта мысль меня тут же покинула, сразу после того, как мой член оказался у нее во рту. Блядь, вот здесь уже стонал я. Такое с моим приятелем делали в первый раз, оргазм пришел незамедлительно. Меня накрыло так, что некоторое время я вообще не мог двигаться.

– Ты такой сладкий, – прошептала она мне на ухо, развернулась и ушла.

Утро было для меня чудовищным. Я еле открыл глаза. И сначала даже не понял, где нахожусь. Будильник проедает огромную дыру своим писком у меня в черепе. Вот это я вчера надрался. Сегодня на работу. Сползаю с кровати. В помятых штанах, конечно, не шик идти. Время? Так, если подняпрягусь, то успею и домой заскочить. Выползаю на кухню. Там сидит Филл, свежак, как огурец.

– Ну ты, Костян, и соня, – качает он головой. – Но после вчерашнего, конечно, можно тебя понять, – сука, еще улыбается сидит.

– Аспирин есть?

Он достает из ящика пачку таблеток, я наливаю из-под крана стакан воды (сейчас не до манер) и закидываю таблетки.

– А ты куда намылился? – киваю я на его прикид.

Пиджак и брюки, ну прям вылитый бизнесмен.

– Так на работу, Костя, на работу, – усмехается он.

Я приподнял вопросительно бровь. В голове тут же отдалось болью.

«Не напрягать мышцы».

– Я чего-то не знаю? – спрашиваю, потому что с ответом Филл не торопится.

– Не знаешь?

Он меня что, с утра решил выбесить?

– Ну?

– Ну, что «ну», в турагентстве работаю.

– Круто, – искренне удивляюсь я, но не показываю вида.

– Да батя решил тут меня подключить к делу. Но мне нравится, там кайфово. Такие цыпы, м-м-м, закачаешься, – прикрывает глаза. – Кстати, как тебе Леночка? Она тут у нас местная звезда, ты вчера был счастливчиком.

Я уставился на него, какая Леночка? Какая местная звезда? И тут мой гребаный мозг предоставляет всю информацию, выкладывая как на блюдечке. Филл сидит напротив меня и улыбается.

– Вижу, вспомнил. Ну, как она? А то ты со своей Алиной меня прям ошарашил, когда сказал, что она твоя девушка.

– Филл, я тебя убью! – рычу на него. – Ты че, ее специально ко мне подослал? – громко орать не могу, голова пока гудит. Поэтому шиплю, как змей.

– Да не специально, Костян, ты че? – он шарахается от меня. – Она сама у меня про тебя спросила. Вот и все. Успокойся. Я тут не при чем.

Я тру лоб рукой. Придурок, я, нахрен, придурок.

– Филл, вызови тачку, а? Мне на работу надо, и домой еще, переодеться.

Сам иду в ванную. Меня не отпускает чувство того, что я что-то потерял, но нет, в этот раз нет.

Выхожу из душа.

– Тачка внизу, – отчитывается Филл. – А че тачка-то? Давай, я тебя подвезу?

– Не надо, я на ней же поеду на работу. Не хватало, чтобы еще с таким перегарищем менты остановили. – смотрю ему в глаза. – И, Филл, чтобы про Леночку умерло все еще вчерашним днем. Хорошо?

– Да все, я уже понял, братан. Запал ты, видимо, по самый не балуйся на эту Алину.

Я перевариваю его слова.

– Запал, Филл, запал.

Еду в такси, время восемь. Должен успеть. Когда машина останавливается возле ворот, выхожу к охране.

– Доброе утро, Константин, – сотрудник открывает ворота.

– Доброе. Но что-то сегодня не для меня.

– Да бывает, – понимающе кивает головой охранник.

Сажусь обратно в машину. Доезжаем до подъезда.

– Через десять минут спущусь.

Водила кивает.

Лифт. Квартира. Еще раз умываюсь. Голова уже прошла. Одеваюсь. Теперь меня терзают угрызения совести. Нахрен поехал вчера, ведь знал, что так может закончиться вечер. Хотел проверить себя? Ну что ж, проверил, придурок. Как Алинке смотреть в глаза?

Такси ждет, выхожу на улицу. Цветы.

– Шеф, останови возле цветочного магазина где-нибудь.

Беру большой букет роз. Да похер, что подумают, плевать.

Захожу в здание, поднимаюсь в офис. Все глазеют на меня. Срать. Со всеми здороваюсь, как и должно быть. Дежурные фразы сыплются направо и налево. Захожу в приемную уже с заготовленным текстом. Никого. Я застыл в дверях, как вкопанный. Потом прошёл внутрь.

«Может, в туалет ушла?»

Смотрю на стол – все чисто. Сумки нет. Заглядываю в шкаф, одежды – тоже.

«Неужели решила свалить?»

Кладу букет на стол, сам иду в кабинет. Набираю номер Алины. Не берет. Еще раз – не берет. Еще и еще, и еще раз. Не может же так обидеться, чтобы уйти с работы? На месте не сидится. Звоню пацанам.

– Здорово, – слышу в трубке Васин голос.

– Здорово, ты где?

– Мы сможем приехать только вечером. Палыч порученьице одно дал, так что за городом пока. Ты че, узнал че?

– Нет, Вася, не узнал. Ладно, тогда до вечера.

– Давай, Костян. Созвонимся вечером.

В который раз понимаю, что вчерашняя гулянка выливается мне боком, и машины ни фига нет под задницей. Маюсь до обеда, то и дело набираю телефон Алины. И в последний раз он мне ответил, что номер абонента выключен.

– Алло, да, девушка, можно заказать такси?

Через пару секунд приходит смс, что машина назначена, будет на месте через пять минут. Выхожу на улицу, потому что в кабинете нет сил находиться. Задыхаюсь. Куда она делась? Блять, предчувствие, гребаное предчувствие сводит с ума.

Машина подъезжает ровно через пять минут. Не дожидаясь смс, подхожу, сажусь на переднее сидение.

– Вы заказывали? – спрашивает таксист.

– Я. Слушай, шеф, на два адреса нужно заглянуть.

– Как скажешь. Адрес?

Называю адрес новой квартиры. Ехать недалеко, но все же быстрее на колесах, чем пешком. Поднимаюсь на третий этаж, звоню, наверное, минут пять.

– Ну что ты трезвонишь? Нет никого, не видишь? – комментирует за моей спиной скрипучий старый женский голос.

Поворачиваюсь к ней.

– Здрасьте, а может, тогда подскажете, вчера девушка приходила домой, которая снимает тут квартиру?

– А тебе зачем? – какой голос-то страшный.

– Люблю ее, – сказал первое, что пришло в голову.

Но на бабульку это произвело должный эффект.

– Любовь-морковь. Раз любишь, что же не следишь-то? Нет, не было тут никого вчера, не слышала, чтобы кто-то приходил, да и в квартире тихо было. Туалеты-то через стенку у нас.

Логика железная…

– Настроят домиков картонных, а потом слушай, кто что делает в уборной.

Она еще что-то там говорила и говорила, но я бросил ей «спасибо» и уже бежал вниз.

Неправда, не мог в это поверить. Но может, она у подруги какой? Но почему тогда не берет трубку? Все-таки что-то внутри екнуло, и, садясь в такси, называю ее старый адрес. Адрес, где вчера просидел весь день. Тридцать минут, я чуть сума не сошел, пока мы ехали туда. Расплатился с водилой, когда машина остановилась возле подъезда.

Чем я руководствовался в тот момент, когда поднимался на пятый этаж? Не понимаю. У меня отключились все рецепторы. Каждый пролет лестницы был словно слово приговора. На что я надеялся? Не могу сказать, потому что не знал. Вот она, квартира пятьдесят один. Звоню. Никто не открывает. Звоню еще и еще. Как телефонный номер Алины, набираю, и мне не отвечают. Со злостью бью ладонью по двери, и та открывается. Делаю шаг.

В нос бьет запах тухлятины и кислятины. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Зря приехал.

Тут никого нет.

Стон с левой стороны. Я замер. Потом в два шага пересек расстояние, что меня разделяло с этой комнатой, и то, что я увидел, заставило отшатнуться от двери.

Глава семнадцатая

Я проснулась ночью. Не пойму, что происходит? Глаза не могу продрать, ресницы, будто слеплены. Почему-то все тело затекло. Пытаюсь пошевелить рукой, ногой, ничего не получается. Потом до меня доходит, что со мной произошло, и волна страха подкатывается к горлу, меня тошнит.

Я усилием воли пытаюсь заставить пальцы пошевелиться. Они затекли, это понятно потому, что всю руку начинает покалывать из-за смены положения тела. Кости будто ватные, руки не слушаются меня, падают. Боюсь. Страшно даже представить, где я, меня просто парализует. Нос заложен. И внутри чувствую только запах какого-то лекарства. К левой руке наконец-то приходит чувствительность. Хоть и кожу прокалывают будто сотни тысяч иголок, но это лучше, чем не чувствовать ее вообще. Продираю глаза пальцами.

Оглядываюсь. Так, теперь понятно, почему правая рука так и остается без чувств, она привязана к батарее. К батарее, что такое? Слезы душат. Это кухня в квартире Эдика. Отчаяние хлещет внутри и пытается вырваться наружу. Что он задумал, зачем привязал меня? Трогаю привязанную руку. Наручники? Слезы бегут по щекам.

Слышу, как в комнате кто-то храпит. И меня это пугает очень сильно. Сжимаюсь в комочек. Зачем он это сделал? Если ему нужны деньги, мог бы и так забрать, все равно не смогла бы ему сопротивляться. А сейчас мои чувства настолько обостренны, что всякие мысли лезут в голову. Не хочу их пускать.

На кухне сумрачно, но глаза уже привыкли к темноте, и я немного вижу, что творится вокруг. Пытаюсь привстать, но ноги сильно ломит. Тогда вытягиваю их вперед и начинаю массировать рукой. Пол весь липкий, но мне не до этого. Пытаюсь вспомнить, что и где лежит на кухни такого, что поможет снять наручники.

Шальная идея приходит в голову. Бросаю растирать ноги и начинаю щупать, насколько плотно застегнуты браслеты. К моей огромной радости – несильно. Видимо, в темноте не дотянули. Слюнявлю кисть, пытаюсь стащить наручник, но это не помогает. Вспоминаю фильмы, в которых люди ломали большие пальцы, чтобы выбраться, но у меня на это не хватит мужества.

«Глупая», – тут же корю себя.

Масло, надо достать немного масла. Благо кухня в квартире небольшая. И так как я запасливая хозяйка, нахожу в нижнем ящике бутылку с подсолнечным маслом. Лью на руку. И вуа-ля, рука легко выскальзывает из наручника. Теперь слезы радости не могу сдержать, потихоньку всхлипываю. Стараясь не дышать, встаю на ноги, они почему-то плохо слушаются. Я перекатываюсь с пятки на носок, что бы привести их в движение. Делаю первый шаг к выходу.

В коридоре включается свет, и передо мной встает Эдик. Я его не узнала. И первое, что из меня вылетело:

– Блядь.

Удар в челюсть выбил из меня и дух, и сознание. Я провалилась в темноту.

Открываю глаза от того, что мне на лицо льется что-то холодное. Свет тут же обжег зрачки.

– Ну что, милая, допрыгалась? – говорит Эдик.

Я дергаюсь, но что-то тяжелое придавливает меня. На лице мерзко, и на шее, и на груди, потому что холодная ткань облепила меня, а мокрые ресницы не дают открыть глаза.

– Отпусти, – хриплю я. Боли не чувствую, и это радует.

– Не могу, дорогая, – шепчет он мне в лицо, обдавая меня затхлым запахом.

Отворачиваю голову, и резкая боль пронзает висок. Вот оно – последствие удара. Я издаю стон.

– Ну, ну, хорошая моя, – он гладит меня по лицу.

Я замираю. Голова успокаивается. Видимо, хорошая шишка на скуле, раз такая боль.

Часто-часто моргаю, чтобы открыть глаза. В это раз им не так больно, поэтому фокусируюсь на потолке, чтобы немного прийти в себя. Я на кухне. Спиной чувствую, как радиатор батареи впивается мне в спину.

– Ну вот, видишь? Живая. А то вчера взбрыкнула ногами кверху так, что думал, помрешь, – смеется. – А ты, падла, живучая, – зло шепчет мне на ухо.

Он чокнутый, точно. Если он маньяк? Что же мне делать? В голове проносится куча мыслей, и одна из них о том, что меня обязательно спасут, я же не пришла сегодня на работу. Как этот идиот не понимает, что меня хватятся?

– Я так хотел, чтобы ты осталась со мной, – тем временем опять голос Эдика меняется, и он говорит, как обиженный ребенок. – Просил тебя. А ты не послушалась. И поэтому я решил наказать тебя.

Я сжалась в предчувствии удара, но ничего не последовало.

Смотрю на него, но почему-то не могу узнать. Симпатичное лицо перекосилось, глаза впали, и нездоровый их блеск заставляет меня трепетать внутри. Хотя снаружи стараюсь сдерживаться, но это так сложно.

– Так вот, – продолжает он. – Я решил тебя продать.

– Что? – хриплым голосом спрашиваю я.

– А что тебе не нравится? – таким будничным голосом спрашивает он, как будто речь идет о продаже какой-то ненужной завалявшейся вещи. – Со мной не захотела оставаться, а какому-то еб@рьку левому я тебя не отдам.

Я на него смотрела ошарашенным взглядом и не могла сказать ни слова.

– Сегодня вечером придет Батый, он посмотрит на тебя. Может, – он задумался, а весь ужас происходящего начал выходить из меня слезами, – отдаст тебя куда на трассу. Он знаешь, какой хороший мужик? Во, – показывает мне большой палец кверху. – И сутенер отличный, – ржет так злобно и во весь рот, что вижу его почерневшие зубы.

Не могу сдержаться. Меня вырвало прямо на пол, к его ногам.

– Ах ты, сука поганая, блевать еще вздумала! Мразь, – наотмашь бьет меня по голове.

Чувствую, как темнота опять поглощает меня. Но холодная вода не дает упасть в пропасть.

– Хорош тут расслабляться. Ты что, как барышня кисейная, в обмороки падать повадилась? Вставай, – хватает меня за волосы и тащит в ванную. – Бери тряпку и мой за собой, – толкает меня в проем.

Не успеваю сориентироваться и больно бьюсь плечом об косяк. Начинаю подвывать.

– Заткнись, говорю, заткнись! – подлетает ко мне сзади, хватает за шею и подтаскивает к крану, включает холодную воду и сует голову по струю.

Пытаюсь вырваться, брыкаюсь ногами, руками, но мне с ним не справиться. От холодной воды череп начинает ломить. Я затихаю, мне кажется, что я сейчас умру от боли.

– Угомонилась? – выключает воду Эдик. – Вот и славненько, – голос спокойный, будто он занимается будничными делами.

– А теперь слушай сюда.

Я, не поднимая взгляда, киваю.

– Смотри в глаза!

Не могу, не могу смотреть этому зверю в глаза.

– Ты меня достала, – плюется в меня слюной, толкает в сторону.

Я прижимаюсь к стене. Слежу из-под опущенных ресниц, как он мочит полотенце, выкручивает немного от воды, и до моего разгоряченного мозга доходит, что он будет делать. Закрываю глаза и от первого же удара проваливаюсь в небытие.

Не знаю, сколько провалялась я так без сознания, но, открыв глаза, теперь я чувствовала боль. Мне больно было всей. Обняла себя за коленки, прижалась к стене. Эдика не было видно и слышно. Может, еще раз попробовать убежать? Но боль в животе, пронзившая меня при попытке встать на ноги, скрутила пополам. Я осела на колени и зарыдала в голос. Мне настолько было больно, что я не расслышала сразу, что по коридору кто-то идет.

– Алина!

Я поднимаю глаза. Не может этого быть…

– Что с тобой, малышка? – он падает передо мной на колени и пытается мне помочь. – Сейчас, погоди, – достает телефон. – Скорая, девушку избили, и у нее кровотечение…

Какое кровотечение? Опускаю глаза, а у меня все штаны в крови, Костик тем временем диктует адрес.

– Девочка моя, сейчас все будет хорошо.

Он прижимает меня к себе, и я чувствую его запах, родной, самый любимый, и не могу больше терпеть эту боль, только хотела повернуться и уткнуться ему в грудь, но…

– Так вот ты какой, Алинкин еб@рь! – Эдик хватает Костика за свитер и рывком оттаскивает от меня.

Я смотрю в немом ужасе на эту картину. Костик с разворота бьет Эдику в челюсть, но тот отклоняется, делает выпад и со всего размаха с головы бьет Костику в нос. Тот хватается за лицо, а в озверевших глазах Эдика жуткое пламя сумасшедшего человека. Я ору в голос, но это не помогает. Он валит Костика на пол и начинает пинать ногами. Я не могу на это смотреть.

– Ну что, гаденыш, куда лезешь, мразь?

Смотрю на Костика. У него разбито все лицо. Он пытается встать. Эдик ржет.

– Тебе мало, сука? – шарит по кухне глазами и останавливается на столе.

Я забыла про свою боль, чувствую что-то неладное. Эдик подходит к столу, и в его руках сверкает лезвие ножа.

– Эдик, не надо! – взвизгнула я.

Кидаюсь на него, но он меня отсекает одним взмахом руки, я лечу в ту сторону, откуда встала. Больно бьюсь спиной о батарею. Костик уже стоит на ногах, смотрит ему в глаза.

– А что, на кулаках, значит, слабо? – говорит он.

– С тобой, сучонок, нет.

Костик выбрасывает руку, чтобы ударить Эдика в лицо, но тот легко перехватывает его кулак, выворачивает, я слышу хруст и как Костик взвывает от боли. Закрываю уши и глаза, а потом слышу треск ткани и глухой бух. Открываю глаза. Сирена за окном оповещает, что приехала помощь. А я смотрю на Костика, на нож, который торчит у него в боку, смотрю, как тухнет его взгляд, и в немом крике открываю рот.

Глава восемнадцатая

– Константин, голубчик, не прошло и двух недель, а вы уже скачете, как сайгак, – говорит мне Владимир Петрович, мой лечащий врач. – Я же вам ясно дал понять – постельный режим. Что не ясно из моих предписаний? – он нахмурил брови.

– Да все ясно, Владимир Петрович, да только вот я уже весь зад себе отлежал. А если вы меня не выпишите домой, так я ни в одну дверь не пролезу.

– Так, Костя, – он смотрит на меня в упор. – Если швы разойдутся? Конечно, этого уже не будет, но давай так. Сегодня ты лежишь еще день, завтра мы тебе делает контрольное узи брюшной полости и, если все хорошо, то завтра, голубчик, мы вас и выпишем.

Я смотрю на него с многострадальным лицом.

– И точка.

Выходя, на пороге он остановился.

– Вашу спутницу, Константин, мы тоже выпишем завтра, так что прошу, не нарушайте больничного режима, – он прикрыл дверь и вышел.

Ну, хоть волком вой. Уже две недели не видел Алину. Вчера попытался пробраться в соседний блок, где она лежала, но меня засекла медсестра и вернула обратно. Не пускают почему-то нас друг к другу. Хорошо хоть интернет здесь нормально ловит. Вайбер нам в помощь был все это время и телефонные звонки.

Ее голос, будто бальзам на душу. Как она вообще после такого зверства жива-то осталась и с нормальной психикой? Вспомнил, как зашел, как увидел ее, и мне снова стало плохо.

Ее руки в крови, и лицо все побито. Я убил бы этого гада, но не подрассчитал свои силы. Выпишусь нахрен отсюда, начну ходить в какой-нибудь бойцовский клуб. Реально понял, что, когда не умеешь постоять за себя – это полбеды, но когда ты не можешь защитить того, кто тебе дорог, это просто страшно. И мне в тот момент, когда этот придурок взял нож, было страшно не за себя, а за Алину. Я тогда не думал о себе, думал о ней. Хотел отвлечь этого больного на себя и до последнего не верил, что он способен на убийство.

Меня передернуло, когда вспомнил, как бок пронзила жгучая боль, как испугался за то, что не смогу помочь Алине, и как с облегчением в душе проваливался в темноту, слыша вой сирены за окном. Тогда думал, что все будет хорошо, ей помогут.

Очнулся я на следующий день, после операции. Хотел уже броситься бежать к ней, потому что чувствовал себя терпимо, но, на мою голову, моим лечащим врачом оказался Владимир Петрович, который бдительно следил за каждым моим движением. Чем меня просто вымораживал. Когда я спросил у него по поводу Алины, он сказал, что девушка лежит в гинекологическом блоке, и что я вообще могу туда не мылиться, так как в гинекологию никого не пускают. Но вот она, если пожелает, сама может придти, и тут я воспрял духом.

Но после первого звонка Алине понял, что идти она не хочет, хоть и отмазывается от меня разными отговорками: то ей на процедуру надо, то еще обхода не было. Я делал вид, что все понимаю, но какое-то зерно сомнения все равно поселилось внутри, что-то не то. И она об этом не хотела мне говорить. Я это чувствовал.

Много раз за эти две недели я пытался выведать про нее хоть какую-нибудь информацию и у медсестер, и у самого Владимира Петровича, на что мне был один ответ: голубчик, врачебная тайна не позволяет распространятся о болезнях пациента, и если она тебе не говорит, значит, не хочет. А мы так вообще не можем об этом говорить. Вот выпишитесь, тогда и поговорите.

Я этим и жил две недели, хотя все равно пытался разузнать, почему Алина ничего не хочет мне говорить. И боялся, что с ней могло произойти что-то страшное, о чем мне самому не хотелось думать. И снова перед глазами ее штаны в крови. Блядь, сука, ну почему я его не прикончил? Почему не я увидел этот гребаный нож?

В этот день мы с Алиной практически не общались. Я, конечно, хоть и не хотел нарушать предписание доктора, но все-таки подошел к огромной пластиковой двери, которая была дверь в дверь с гинекологическим блоком. И прочитал огромными буквами на стекле написанное: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». И долго стоял, высматривая знакомую фигуру в коридоре, но она так и не появилась.

– Больной, ну что ж вы такой неугомонный-то. Быстро в палату, – женщина в белом халате отвлекла меня от созерцания пустого коридора. – Завтра уже встретитесь, завтра.

Взяла меня под локоть и подтолкнула к палате. Интересно, а если бы я лежал не в ВИП, они так же бы пеклись о моем здоровье?

***

– Константин, уже солнце вовсю светит, а вы все лежите в кровати. Опять не соблюдали режим?

Я разлепляю глаза. На улице пасмурно, но действительно, через плотную пелену облаков проглядывает солнце.

– Ну, так рвались на волю, а тут свою выписку хотите проспать.

– Да ниче я не хочу проспать, – тру глаза ладонью.

– Может, тогда вы плохо себя чувствуете? – он делает два быстрых шага в мою сторону и пробует лоб.

– Мммм, ну вы что, издеваетесь, Владимир Петрович?

– Да нет, просто шучу, – смеется он в кулак. – Ну что, контрольные процедуры, и вы свободны. Кто за вами приедет?

– Отец.

– Отлично. Как раз мне с ним надо переговорить. Ну все, как принесут результаты, я к вам зайду.

– А как Алина? – догоняет его на выходе мой вопрос.

Он смотрит на меня внимательно.

– С ней все хорошо, как и обещал, она тоже сегодня выписывается, – и он выходит за дверь.

Медсестра через полчаса приносит мне историю болезни.

– Ну что, сам справишься? – глядит на меня насмешливым взглядом.

Сука, че за детский сад?

– Конечно справлюсь.

– Тогда смотри, – подступает ко мне, – я здесь указала кабинеты, в которых тебя уже ждут, – смотрит мне в глаза. – Как все пройдешь, принесешь мне карту. Понял?

– Да, понял, понял.

– Отлично. А то сегодня наплыв больных, некогда с тобой возиться, – она выходит из палаты, а я ей показываю фак в спину.

Батя за эти две недели поставил на уши всю Анапу, меня так просто достал своей опекой.

Орал тут на меня, как только мне полегчало. Что я придурок и болван, нахрен я полез в эту дыру. Я молчал, а что мне ему сказать? Что люблю, вот и полез?

Но и без меня нашлись добрые люди, которые ему все рассказали, и я представляю его лицо, когда он увидел Алину. Да и что представлять, он ко мне в палату завалился с глазами по пять копеек. Руки трясутся.

– Костя, это точно Алина? – был его первый вопрос.

Я на него смотрю хмуро.

– Рассказывай, что случилось на самом деле. Просто собирать информацию по крупинкам и от людей, – он смотрит на меня серьезно, – не самый надежный вариант. Кто ее так избил-то?

Мой рассказ уложился примерно в час по времени. И пусть это было по-детски, но там я упомянул и Лику. Пусть эту суку он тоже уволит.

– Да уж, от Лики такого не ожидал, но я с этим разберусь. Не хватало поощрять такие выходки.

И вот иду с больничной картой в одной руке, с телефоном в другой, набираю номер Алины и сталкиваюсь нос к носу с ней в коридоре. Она отшатывается от меня. И мне не по себе, будто и не знакомы с ней вовсе. Не понимаю, что происходит.

Первым прихожу в себя, хватаю ее за руку, притягиваю к себе, она, нет, не сопротивляется, просто какая-то холодная, какая-то не моя совсем.

– Привет, – шепчу ей в волосы, она сжимается в моих объятиях.

Чувствую, как на нас лупятся все люди, сидящие в коридоре. Мне, конечно, плевать, но понимаю, что Алине неудобно.

Нехотя отстраняюсь от нее. Не могу совсем отпустить, поэтому крепко держу за руку, она такая худенькая, такая маленькая, что мне кажется, надави я на пальцы чуть сильней, и они сломаются.

– Привет, – отвечает она бесцветным голосом. – Ты что здесь делаешь?

Поднимает на меня глаза, и я тону в ее карамельном омуте.

– Делать узи пришел.

– И я. Пойдем вместе… – это вопрос или утверждение, не могу понять.

– Конечно, вместе, – и мы рука об руку покидаем место встречи и вдвоем спускаемся на нижней этаж.

Алина молчит, и я не знаю, что спросить.

– Как твой бок? – наконец-то разрывает она молчание.

– Все хорошо, доктор сказал, что все заросло, как на собаке, – пытаюсь пошутить, но она почему-то не смеется.

– Как ты? – спрашиваю абстрактно, потому что не знаю, что спросить точно.

– У меня тоже все хорошо. Сказали, что до свадьбы все заживет, – шутка, но почему же опускает глаза?

Мы садимся перед кабинетом. Очереди нет, значит, мы единственные.

В коридоре начинается суматоха, это привлекает наше внимание.

– Так, Яковлева, правильно? – указывает на Алину подошедший врач. – Бегом в кабинет, потом смотрим вас, Константин (откуда они знают все мое имя?), а потом я ухожу. Быстрее, милочка, времени нет, привезли тяжелораненого, а мне тут с вами приходится копошиться.

Алина бегом заходит в кабинет. Я вздыхаю. Что же происходит? Смотрю на лавочку, а там лежит ее история болезни. Мои руки сами тянутся к ней. Я беру и начинаю читать, ничего не могу с собой поделать.

Яковлева Алина Дмитриевна.

Дата рождения 31.12.1999 г.

Мои глаза пробегают всю непонятную для меня писанину и останавливаются на печатных буквах.

Диагноз: преждевременный выкидыш в связи с повреждениями маточных… (опять непонятно).

Разрыв селезенки.

Результаты операции… …положительная динамика…

Я несколько раз прочитал диагноз. Выкидыш, это что значит, она была беременна? В моей голове все звенело. Она была беременна, разрыв селезенки. У меня из рук, кто-то выхватывает карту, я поднимаю глаза.

Алина стоит вся белая, вся.

– Прости, – шепчу я одними губами.

Она разворачивается и заходит в кабинет.

– Тебя ждут, – сухо говорит она, выйдя через две минуты.

– Не уходи, – прошу ее.

Как я и ожидал, у меня все хорошо. Все зажило, и шов, и все органы на месте, слава Богу – это прокомментировал узист. Выходя из кабинета, не ожидал, что на лавочке увижу Алину. Но она сидела, понурив плечи, и смотрела в пол.

Я сажусь рядом с ней и молчу. Что в таком случае говорить? Я виню себя во всем. Вспоминаю, что не поехал в тот день к Алине, а если бы поехал, то этого бы не произошло.

– Ты ни в чем не виноват, – она смотрит мне в глаза. – Это я задержалась на работе. Это я тебе наговорила гадостей, это я виновата во всем, – по ее щекам текут слезы. – Я не знала, что беременна, – прячет лицо в ладонях.

Я ее обнимаю. Прижимаю к себе так сильно и так нежно, чтобы она поняла, хочу, чтобы она поняла, что я ее люблю. Так сидим какое-то время.

– Вы что, совсем обалдели? – слышу, как кричит медсестра с начала коридора. – Вас уже все обыскались! – продолжает она гневную тираду. – Не намиловались еще? Вот выпишетесь, потом сколько вашей душе угодно, столько и обнимайтесь. Кыш по палатам! А тебя, – тычет в меня пальцем, – попросила же. Вот никак на вас мужиков нельзя положиться.

Мы встаем, Алина вытирает слезы. Я держу ее за руку, не отпускаю.

– Ждем друг друга, – говорю ей, она кивает головой.

И мы, поднявшись наверх, расходимся по блокам.

В два часа дня нас уже ждет черный джип отца у ворот.

– Ну, наконец-то, – вздыхает он устало. – Извини, что не дождался вас внутри, но эти звери-врачи меня одолели. Как вы? – он заботливо смотрит на Алину.

– Спасибо, Илья, все хорошо, – она смущенно улыбается и сильнее сжимает мою руку.

– Пап, и так сил нет, давай домой, Алине нужно еще маме позвонить.

– Конечно, садитесь, что же вы стоите? Может, помочь? – опять участливый взгляд на Алину.

– Пап, хорош, а? – не сдерживаю я раздраженного тона.

– Ну, если все хорошо, тогда домой.

– Алина поедет с нами, – не даю я ему возможности что-либо еще добавить. – Мы немного передохнем, и я отвезу ее домой.

Батя с одобрением смотрит в зеркало заднего вида.

– Да ладно тебе, сын. Вместе и отвезем, – хмыкает он.

Ночь. Черный джип несется по трассе со скоростью, явно превышающей допустимую.

– Пап, не гони, – говорю я.

Батя ухмыляется, но скорость сбрасывает.

Вспоминаю, как меня провожала Алина, как просила, чтобы был аккуратнее за рулем. Плакала и целовала. Ну, это было после того, как нас встречало чуть ли не полдеревни. Устроили сейшен, так сказать. Ее мать по очереди расцеловала нас с отцом, благодарила со слезами на глазах, что спасли от изверга ее деточку. И мелкий шкет все пытался залезть к Алине на руки, но ей нельзя поднимать тяжелое, и мне пришлось его таскать на себе весь вечер. Но когда мы уезжали, взял тоже с нее обещание, чтобы она себя берегла. И чтобы ждала меня. Как только разрешится все, приеду за ней.

– Любишь? – вырвал меня из воспоминаний вопрос отца.

– Да.

– Я знал, что вы с ней подойдете друг другу.

Я уставился на него в темноте. Он искоса бросил на меня взгляд.

– Ты что, думаешь, я не заметил, как она похожа на Варю?

«Да тут только слепой не заметит», – подумал я, но в слух ничего не сказал.

– Я сначала даже опешил. Но на протяжении года, пока она у меня работала, понял, что обманка. Это облик. Она хорошая, и мне она нравится. Так что я поддержу любое твое решение. Да, и знаешь, когда в молодости через такое проходишь, грех не попробовать что-то серьезное.

Ну батя.

– Я хочу на ней жениться, – поворачиваюсь к нему лицом.

– Мой сын, – смеется отец и хлопает меня по плечу.

Глава девятнадцатая

– Встать, суд идет!

Шевеление в зале говорит о том, что все поднимаются с мест.

– Суд постановил, после смерти осужденного Шевченко Эдуарда Анатольевича оставить двухкомнатную квартиру за несовершеннолетним Шевченко Дмитрием Эдуардовичем. Так же оставить право опекунства над несовершеннолетним за Яковлевой Натальей Павловной и снять с нее все обязанности по выплате ипотеки. Решение суда обжалованию не подлежит.

В зале послышались облегченные выдохи.

– Дело объявляется закрытым.

Радостное хлопанье в ладоши и поздравления. Я наблюдаю за всем со стороны. Я, конечно, рад тому, что здесь происходит. Эта тяжба длится уже почти полгода. Спасибо, батя подключил адвоката, а то никогда бы не закончилось это шатание по судам.

Отец предлагал Алининой матери отдать долг за ипотеку. Очень смешная сумма, что-то в районе девятисот тысяч, тачка больше стоит. Но она отказалась, сказала, не хватало еще на него свои проблемы навешивать, и напомнила мне Алину, когда та тоже не хотела переезжать ко мне, отговариваясь проблемами.

Но это было так давно, что мне и не верилось, что все происходило с нами. После того, как мы выписались из больницы, батя всеми правдами и неправдами уговорил нас с Алиной остаться жить в квартире. Ну, я, по сути, вообще был не против, это Алина стеснялась. Но после того, как отец уехал обратно на остров, мы с ней переехали из съемной квартиры в теперь уже нашу. Отец переделал документы на меня.

Моя крошка, которая сейчас радостно обнимала мать и расцеловывала племянника, который, кстати, по выходным от нас не вылезал, выглядела счастливой.

– Предлагаю поехать в кафе и отметить это событие, – подхожу к ним и обнимаю Алину. —Димон…

Алина тут же кидает на меня сердитый взгляд, не любит, когда я так называю племянника, но мне так нравится ее злить, она становится такой сексуальной, кошечкой, выпустившей коготки.

– …тебе выбирать. А ты не злись сейчас, – шепчу на ушко. – Покажешь, какая ты агрессивная, сегодня в спальне, – чмокаю ее в щеку и вижу, как на ее скулах проступает румянец.

– Тебе не стыдно, – смотрит на меня в упор, – такое мне говорить при людях? – она обводит взглядом народ, который протискивается на выход между креслами, становится ко мне спиной и вроде бы как невзначай трется своей попкой о мою ширинку.

Я рычу в ее ухо. Она хихикает.

Хотел затащить их в ресторан, но Наталья Павловна уперлась двумя ногами в пол и отказалась. Но против Димки я не мог пойти, он потащил нас в Мак, где-то по телеку увидел, что там игрушки мегасуперпопулярные и срочно ему нужные. Для своего возраста, а ему где-то около трех, он чересчур умный, думаю я, глядя, как тот пьет молочный коктейль. Это, наверное, самое безопасное питье из всего того, что было предложено для трехлетнего ребенка.

Чувствую, как по моей ноге поднимается что-то твердое, смотрю на Алину, она вроде бы смотрит на Диму, а сама лыбится, как будто что-то затеяла. Наталья Павловна щебечет о своем, рассказывает, как хорошо им с Димой в городе, что они ходят на какие-то кружки. Алинина нога останавливается у меня между ног и немного надавливает. Мои глаза округляются. Она вообще бесстыдница. Только спускаю руку, чтобы остановить это безобразие, она машет отрицательно головой, предупреждая мои действия. Хорошо хоть скатерти там длинные. Она надавливает на ширинку сильнее. Сука, еще немного и я…

– Наталья Павловна, а вы не огорчитесь сильно, если мы вас с Димой оставим, а то я вспомнил, что Алина не отправила важное письмо поставщику, а я без нее не справлюсь, – смотрю на нее в упор. – Очень срочно.

– Конечно, Костя, ты еще спрашиваешь. Вы и так на нас потратили столько времени, я все понимаю, конечно, идите.

Я вылезаю из-за стола, поправляю пиджак, стараясь загородить то безобразие, что у меня творится в штанах. Она совсем обалдела, в детском кафе. Ну все. Достаю деньги, кладу на стол.

– Костик, немедленно забери, – обижено поджимает губы Наталья Павловна.

– Наталья Павловна, обижусь. Я вас привез, значит, мне и платить. Без споров, – поднимаю руку вверх, останавливаю ее речь.

– Алина, ну, ты что сидишь? – вопросительно поднимаю бровь.

Она краснеет. И до меня доходит, почему. Она сегодня в белом платье, и я точно знаю, что под ним тонкие веревочки бикини. Я подхожу к ней, отодвигаю стул, и она, вставая, тут же прилипает своей спиной ко мне.

– Мам, извини, целоваться не будем, все, пока, Димчик, – она шлет им воздушный поцелуй.

– Все нормально? – догоняет нас вопрос Натальи Павловны, когда мы лавируем, будто прилепленные друг к другу, между столиками. Теперь на нас смотрят все посетители Мака.

– Нормально, – отвечаю я, и мы капитулируем быстрой рысью.

– Слава Богу, – тяжело дышит моя малышка на кожаном сидении мерса.

– Что это было? —поворачиваюсь к ней с прищуренным взглядом.

– Импровизация, – смеется она, – неудачная.

– Ты сама напросилась, – завожу мотор и еду настолько быстро, насколько это позволяет движение на дороге.

Десять минут, и мы уже поднимается в лифте, моя рука по-хозяйски лежит на ее голой попке, а мои губы терзают ее губы с яростной страстью. Как хорошо, что в доме так и не появились жильцы.

Мы вываливаемся из лифта, и я отрываюсь от нее лишь для того, чтобы открыть дверь.

В квартире раздеваемся на ходу, вся одежда летит в разные стороны.

– Хочу тебя еще с утра, – шепчет она, когда я прижимаю ее к стене, подсаживаю за попу, и она обнимает меня ногами.

– А я тебя хочу всегда, – вхожу в нее резко, без предварительных ласк, потому что еще в кафе она стала вся мокрая для меня. Целую ее, она стонет, хватает меня за плечи и вонзается ногтями в кожу.

Оргазм нас настигает одновременно. Она, вся мокрая, обнимает меня за шею, поглаживая ладонями мою спину.

Потом поднимает голову, смотрит в глаза. Какие у нее глаза. Просто омуты забвения.

– Люблю тебя, – смотрю, нет, тону в них.

– И я тебя люблю, – вторит мне она.

Эпилог

Стою перед большим зеркалом. Рассматриваю себя в белом красивом платье. С завышенной талией, со шлейфом сзади, усыпанным мелкими бархатными цветами. На руках перчатки, на голове фата, пока откинута назад. Лиф платья усыпан теми же цветами, что и шлейф.

– Красавица, ты моя красавица, – ворковала мама возле меня, поправляя прическу и разглаживая невидимые складки. – Как я рада, что вы с Костиком все-таки решили пожениться, вы прекрасная пара, – она перевела взгляд на животик, который уже отчетливо проглядывался под платьем. – И не гоже малышу появляться на свет безотцовщиной.

Я кладу руку на живот, через одну минуту чувствую, как под рукой бьется мне в ответ мое маленькое сокровище.

Вспоминаю, как кричали врачи, что прошло мало времени, что нужно подождать. Но я точно знаю, что все будет хорошо, лишь даже потому, что у меня есть мой Костик. Мой мужчина, который не даст меня в обиду, с которым можно преодолеть все препятствия и трудности в жизни.

– Аля, Аля, забыв, как мавыса насовьети, – Димочка начал разговаривать, и мы не всегда его понимаем, но вот с этой фразой он бегает с самого того момента, когда я приложила его ладошечку к своему животу, и он почувствовал шевеление. Его глазки расширились. – Он, тям зивой?

Мы смеялись над ним, а потом он всю ночь не спал. Зарубка в памяти – не смеяться над детьми.

– Алина, ты готова? – заглядывает Лена в дверь. – Ты такая красотка, – она открывает рот. – Алька, скоро жених приедет. Мы его идем встречать, – а у самой глаза заслезились. Она обмахивает себе руками. – Фуууу, не плакать, не плакать, – и закрывает дверь.

– Готова? – спрашивает мама.

– Готова, – я уже давно готова, уже готова была тогда, когда в первый раз увидела его глаза и утонула в них, видимо, навсегда.

***

Я стою перед зеркалом, на кровати валяются Филл и Ник.

– Не, ты крут, конечно, отхватил себе такую цыпу, – Филл никак не мог поверить, что кто-то из нас женится.

Правда, я тоже не думал, что это буду я, мы как-то думали, что это будет Никита.

– Я бы тоже такую не упустил, – подал голос Никита, и мы с Филлом на него посмотрели, вопросительно подняв брови.

– Да надоела Олька со своими дискотеками и пьянками, – он смотрит на Филла. – Вот тебе нечего париться, у тебя никого нет, – переводит взгляд на меня, – твоя Алина, так она вообще золото: и внимательная, и любящая, и вон бебика скоро вам родит.

– Так, ты не засматривайся, – грожу ему я кулаком, – а то ишь че вздумали, на без пяти минут мою жену слюни пускать.

Я прыгаю на кровать и начинаю в шутку колошматить Никиту. Немного посмеявшись, падаю на кровать. Никита сползает на пол.

– Знаешь, чего боюсь? – говорю я. – Что не смогу ее защитить. После этого гада до сих пор спать не мог уложиться, пока не проверю, закрыты ли все двери на замок.

– Да хорош, Костян, – бьет меня по плечу Филл, и я делаю захват, как нас учили в самообороне.

– Брось, больно! – кривиться он. – А говоришь, не сможешь, – трясет пальцами перед моим лицом. – Вон руку мне чуть не сломал.

Я смотрю на него серьезно.

– А когда он ее там избил, я не смог сломать ему руку, – с сожалением говорю я.

– Ну, ты что ли вспомнил бы, у кого сегодня свадьба. И вообще, наверстаешь упущенное.

Мы смеемся, пацаны мне помогают собираться. Точнее, мешают. В итоге из всего свадебного на мне был костюм, бабочка и ботинки. Волосы не дали уложить.

Вышли из подъезда, где нас ждал белый лимузин.

– Букеты, – поворачиваюсь я к Никите.

– Да все готово, расслабься и получай удовольствие.

***

Марш Мендельсона разливается по залу и фойе загса.

В зал входит пара – красивый статный юноша и маленькая очаровательная девушка. Фата закрывает ее лицо, но даже сквозь нее видны милые кукольные черты. У нее под платьем выделяется маленький округлый животик, она беременна. Люди, собравшиеся в зале, приветствуют брачующихся, молодежь выкрикивает пожелания, а родители стоят и наблюдают, как их дети вступают во взрослую жизнь, и, возможно, вспоминают свою молодость.

Но вот открывается дверь, и туда входит еще одна пара. Это гости. Молодой человек и девушка. Встают с той стороны, где родственники жениха.

– Дорогие жених и невеста! – громким звучным голосом произносит работница загса. – Дорогие гости! Мы рады приветствовать Вас на официальной церемонии бракосочетания. Дорогие молодые. Любовь – это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь, как песочные часы, два хрупких сосуда, связанные невидимой нитью времени. Эта нить соединила вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз и будут биться рядом неразрывно всю последующую жизнь. Перед тем, как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.

– Да.

– Прошу ответить вас, невеста.

– Да.

Подпись и поцелуй завершают церемонию, невеста и жених поворачиваются к гостям, и те начинают их поочередно поздравлять. Подходит пара, пришедшая позже всех.

– Здравствуй, Костик! – приветствует жениха девушка нежной хрипотцой в голосе. – Алина, – обнимает новобрачных и целует в щеки. – Желаем вам здоровья и вашим будущим детям. Чтобы… – она запинается, пытаясь сдержать слезы.

– Главное, чтобы был мир в семье и здоровье, – заканчивает за нее молодой человек.

– Не ожидал вас здесь увидеть, – ошарашено говорит жених. – Но спасибо, Стас, Варя.

Тут гости начинают шушукаться, заметив, как сильно похожи девушки, и родители вмешиваются в эту неловкую ситуацию, дабы разрядить обстановку. Они разделяют пары и подталкивают всех на выход для продолжения торжества в ресторане.

Тени из прошлого могут настигнуть в любой момент и в любое время, главное, чтобы не было последствий после встречи с ними.

Конец.

PS: Дорогие читатели! Костик – это персонаж из романа "Шаг навстречу" , кому захочется узнать о нем больше, прошу на страницы подростковой прозы. Аннотация к роману «Шаг навстречу»

В пятнадцать лет, когда жизнь набирает бешеные обороты и гормоны бушуют, трудно устоять перед первой любовью. Варвара примерная дочь и образцовая ученица в преддверии летних каникул, узнаёт от матери, что они переезжают. Новая школа, сложности и испытания....А как же первая любовь? Неужели останется в прошлом?

"Узы страсти" – это самостоятельная история.  

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg