«Сильвия. Синтия»

Люди по большей части знай себе занимаются одним и тем же день за днем — что вчера делали, будут делать и сегодня, и завтра, готов поспорить. Да я и сам такой. Перебиваюсь кое-как, тяну лямку, работа у меня не шибко веселая — скука да рутина. Если малость разживусь, могу и щегольнуть: от слишком уж грязных дел отказываюсь, беру что почище, и тогда, бывает, даже умиляюсь, до чего я высоконравственный, — глупое чувство, пустое, бессмысленное, как и все прочие, что меня посещают. Да все мечтаю — уж, видно, из такой я породы — вдруг произойдет со мной нечто невероятное и удивительное.

Но ничего не происходит, и будничность моя деловая все тянется, тянется по-прежнему, тупая и бесцветная. Хотя однажды мне все же повезло — пусть только один раз, хватит с меня и этого, — невероятное случилось. Это когда в мою жизнь вошла Сильвия Вест, а я вошел в ее жизнь.

Зовут меня Алан Маклин. Рост мой сто восемьдесят сантиметров, волосы темные, глаза карие, выгляжу, в общем, ни хуже ни лучше остальных, самый обыкновенный мужчина. Я родился в 1923 году в Чикаго, в детстве ничем не отличался от остальных мальчишек, а через три дня после нападения японцев на Перл-Харбор — патриот был как-никак — пошел добровольцем в армию. Демобилизовали меня, с почестями и всем, чем положено, спустя пять лет и четыре дня. Вернулся я в Чикаго, поступил в университет, а подрабатывать стал на военном заводе. Специальность у меня была — древняя история; все думал, что вот получу диплом и буду преподавать в каком-нибудь скромном колледже, только не пришлось.

Диплом-то я получил, да так сложилось, что в ту пору пришлось мне потратить все свои сбережения, чтобы похоронить отца с матерью. Мы жили в деревянном доме на Северной стороне, и он сгорел дотла, когда родители спали. У меня была ночная смена на заводе, так что мне подфартило или, наоборот, не мне, а им, это уж как посмотреть. Наверное, бывает и более мучительная смерть; к тому же полицейский врач постарался меня утешить, утверждая, что, конечно, они задохнулись от дыма, так что ожогов уже не почувствовали, — тела нашли на обгоревшей кровати, — ну я и старался тому врачу поверить, очень старался.