«Не доверяй незнакомцу»

Не доверяй незнакомцу (fb2) - Не доверяй незнакомцу (пер. А. Г. Гусева) 337K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мелинда ди Лоренцо

Мелинда ди Лоренцо Не доверяй незнакомцу

Пролог

В роскошном номере отеля прямо перед носом Майкла Фергюсона сцепились двое мужчин. Они рычали, хрипели и молотили друг друга, пока наконец Фергюсону не надоела их возня. Он вздохнул. Ну как можно работать с такими слюнтяями!

Фергюсон закатил глаза, поднялся и встал между ними.

— Ваши крики начинают действовать мне на нервы, мальчики.

— А мне начинает действовать на нервы ожидание, — огрызнулся первый. — Я хочу получить вторую половину своих денег.

— Расслабься, — посоветовал Фергюсон. — Мы оба хотим, чтобы нам заплатили. И мы ждали целую вечность. Мы уже достаточно протомили твоего друга — настало время его выкурить.

— Он никогда не уедет, — возразил второй. — Он просто тупо упрямый. Он скорее сдохнет, чем скажет, где спрятал то, что ты ищешь.

— Значит, нужно его вынудить.

— Вынудить? Это длится уже четыре года! — крикнул первый. — Я устал ходить вокруг да около, ждать, пока он покажет нам, где картина. Будьте спокойны, я так его обработаю, что…

Фергюсон скрипнул зубами.

— Здесь не нужны мускулы. Тут необходима тонкость.

Он вытащил из кармана фотографию и показал ее своим задиристым подручным:

— Узнаете мальчишку?

— Да!

— Его жизнь в ваших руках.

Второй, который все еще сидел на полу, немедленно снова заныл:

— О, пожалуйста, не надо!

— Этого будет достаточно, чтобы парень вернулся к себе домой. А потом мы решим, стоит ли применять мускулы. Два дня, не больше. Все ясно?

— Да.

Ответ прозвучал едва слышно, почти шепотом. Но Фергюсон знал, что этого вполне достаточно.

Глава 1

Кира Найлз нажала на педаль газа, проверила зеркало заднего вида и улыбнулась, правда несколько натянуто, но все же улыбнулась, потому что сегодня она ответила на ухаживания своего соседа Дрю Брайанта, симпатичного, дружелюбного бизнесмена, с которым она флиртовала уже четыре года. Она сказала ему «да».

Она объяснила себе, что его сухой, деловой склад характера не противоречит ее, проникнутому сочувствием к людям, а дополняет его.

Дрю — спокойный, предсказуемый, добрый и обеспеченный. Финансовая стабильность — это хорошо. Он высокий и очень привлекательный.

Что ж, неплохой список. Хорошее сочетание положительных качеств. И все же она нервничала, но не от радостного волнения.

Ее родители будут счастливы, если она наконец устроит свою жизнь. Дрю почти сорок, и он уже миллион раз намекал, что ждет только подходящую девушку. И еще миллион раз — что, может быть, Кира и есть та самая подходящая девушка.

И шутливо называл своей вечной герлфренд — с тех пор, как несколько лет назад переехал в соседний дом, рядом с родительским домом Киры.

Хороший, стабильный мужчина. Красивый. Дружелюбный. Находка.

Сегодня утром, когда Кира вышла полить мамины рододендроны, он остановился на минутку, чтобы попрощаться — Дрю отправлялся в деловую поездку, — и поцеловал ее в щеку. И хотя небо над ней не взорвалось разноцветным салютом, это было приятно. И только когда Дрю отъехал, она заметила, что он оставил свой портфель.

Немного поколебавшись, Кира решила, что отвезет ему портфель. Никаких звонков, никаких предупреждений. Просто поступок под влиянием момента. Она схватила сумку со сменой одежды и туалетными принадлежностями, которую на всякий случай держала у родителей дома, села за руль и отправилась вслед за Дрю. Через четыре часа она будет в Скалистых горах, в отеле с соответствующим названием: шале «Скалистые горы».

Это был холодный оазис в самом центре гор, модный рай для тех, кто предпочитают горные лыжи теплым пляжам и горячий глинтвейн коктейлю «Маргарита».

Кире могло показаться странным, что сладкоречивый сосед родителей выбрал подобное место для деловых переговоров, но она подумала, что вряд ли он сделал это сам. Его клиенты, которые часто приезжали к нему домой — за несколько лет Кира пару раз встречалась с несколькими из них, — любили и ценили… приятные, скажем, вещи. Безупречные, сшитые на заказ костюмы и меню, где не проставлены цены.

Кира не сразу увидела знак. «Разворот запрещен. 22 мили», — с трудом прочитала она. Время, проведенное в дороге, пролетело незаметно. Курортный городок был уже рядом.

Слишком импульсивный и безумный поступок? Возможно. Но какая прекрасная история! Ее можно будет рассказывать друзьям. А потом детям, если они появятся. К тому же Кира чувствовала, что в жизни с Дрю вряд ли будет место для романтических поступков.

И это хорошо, сказала она себе.

У нее был легкий характер, она общительна и уступчива. Так что они вроде бы идеально подходят друг другу.

Она уже почти приехала. Остался последний горный поворот.

— Ну, — сказала Кира вслух. — Вот и все.

Внезапно резко похолодало.

А когда она миновала поворот, ей пришлось включить отопление.

Грэму приснился кошмар. Он бегал за Холли по дому, и она хохотала. Но ее смех вдруг превратился в дикий крик, и, когда Грэм наконец нагнал ее у подножия изогнутой лестницы, он увидел почему. Внизу лежало маленькое тельце Сэма. Грэм открыл рот, чтобы спросить, что она с ним сделала, но Холли его опередила:

— Что ты наделал?

Этот образ все еще стоял у него перед глазами, а слова звенели в ушах, когда он постепенно пришел в сознание.

На самом деле он так и не увидел тело Сэма — только кровь.

Но в кошмаре всегда одно и то же — Холли жива, Сэм мертв, а Грэм сломлен и раздавлен.

Все следы со временем почти исчезли, его собственное расследование о том, кто же спустил курок, с каждым годом все больше заходило в тупик.

Даже имя — Майкл Фергюсон, его единственная ниточка — ни к чему не привело.

Грэм верил, что правда непременно выяснится и свершится правосудие. Он не предполагал, что придется жить (выживать) в глубине леса, в маленькой хижине, о существовании которой никто не знает. А все потому, что его сочли виновным в двойном убийстве.

Разве невиновный станет сбегать из-под стражи и скрываться от полиции?

Прошло четыре года. Общественность и полиция не поверили Грэму — хуже того, его история вызвала настоящий взрыв ненависти к нему. Кошмары вроде сегодняшнего заставляли его заново вспоминать каждое свое действие, каждый шаг — с той самой секунды, когда он ответил на звонок мобильного тем утром. Он спрашивал себя, правильно ли поступил.

А если бы он не взял трубку?

Если бы он сам позвонил в 911, вместо того чтобы дать это сделать любопытному соседу? Писк единственного электронного прибора, которым обладал Грэм, прервал его темные мысли.

Горная цепь, окружавшая хижину, предохраняла ее от нежелательных переговоров. Сигнал рации Грэма, лежавшей сейчас под кроватью, можно было поймать только двумя способами. Либо тот, кто желал с ним связаться, должен был находиться не менее чем в сотне футов от хижины, либо ему нужно было стоять прямо за башней, на вершине горы.

Где он находится, знал только один человек.

— Джи Си, ты меня слышишь?

Дэйв Старк. Друг. Единственный, кто не бросил его в эти годы. Это он позвонил Грэму в то утро.

— Ты там? — спросил Дэйв.

Грэм спустил ноги с кровати, дотянулся до рации и щелкнул кнопкой.

— Это я должен спрашивать: «Ты там?». И почему ты звонишь мне за шестнадцать дней до оговоренной даты. Мы ведь установили расписание не просто так.

— Джи Си, перестань быть упрямым быком, хоть на минуту. То есть — самим собой. У меня хорошие новости.

Грэм помолчал. Хорошие новости? Он даже не знал, как к этому отнестись.

— Повтори еще раз?

— Я нашел того, кого мы искали.

Все поплыло у Грэма перед глазами. Четыре года он ждал этих слов.

— Ты еще здесь, Джи Си?

Грэм кашлянул.

— Где он?

— Дома.

Дома. Сорок девять миль почти непроходимой территории и еще двести — прямого пустого шоссе. Вот и все, что стоит между тобой и человеком, который убил твоих жену и сына и украл у тебя жизнь. Майкл Гребаный Фергюсон.

Все же, каковы шансы? И почему он вынырнул на поверхность именно теперь?

— Должно быть, решил, что прошло уже достаточно времени и никто не будет его там искать, — ответил Дэйв, как будто подслушал мысли Грэма. — Он зарегистрировался в отеле под чужим именем, но клянусь богом, Джи Си, этого человека я узнал бы даже во сне.

— Снегоход у тебя готов? На ходу и все такое?

Дэйв слегка поколебался.

— Да готов-то готов… но ожидается снежная буря. Весь город уже закрыт. Повсюду расставлены посты и все такое.

— И ты не можешь их миновать?

— Конечно могу. Но не буду. Мне и так пришлось махать у них перед носом удостоверением только для того, чтобы подобраться к башне.

— Ну так махнешь еще раз.

— Я очень долго его искал и не хочу, чтобы меня поймали из-за одного неумного решения. Посты на дорогах будут стоять всю ночь и, возможно, завтра. Если к утру все прояснится, я найду выход.

— Если он ускользнет…

— Не ускользнет. Он забронировал номер в Дерби-Рич до утра среды, Джи Си, и вдобавок я заплатил администратору сто баксов, чтобы он за ним присматривал. Два полных дня — это куча времени.

Грэм подавил разочарование.

— Ладно.

— Конец связи.

Рация затрещала и умолкла. Грэм уже доставал из шкафа одежду. Он твердо знал, что ни за что на свете не будет ждать еще целых двадцать четыре часа, чтобы встретиться с Дэйвом.

И с Фергюсоном.

Глава 2

Кира решительно нажала на газ и прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь густой снег. Затем взглянула в зеркало заднего вида. Бесполезно.

Снег повалил всего несколько минут спустя после того, как она свернула на дорогу, ведущую к курорту.

Затем она услышала объявление по радио. Дороги закрыты. Въезд и выезд только в случае крайней необходимости. Уехать обратно она уже не могла. Оставалось только молиться, что она все же попадет на курорт целой и невредимой.

На самом деле если ее подсчеты были верны, то она уже должна была там оказаться. В этом Кира была более или менее уверена.

Она крепче сжала руль.

Почва под колесами постепенно становилась как будто менее твердой, менее устойчивой, и ее автомобиль запротестовал, но Кира двинулась вперед.

— Хватит с меня намеков на всю оставшуюся жизнь, — пробормотала она, бросив на портфель Дрю злобный взгляд.

И снова посмотрела в зеркало заднего вида. Если кто-то сейчас находится позади, сможет ли он ее разглядеть — даже с включенными задними фарами?

Она снова нажала на газ, и машина под ней как будто вздыбилась.

— Да давай же ты, глупая штука! — буркнула Кира.

Девушка ехала еще несколько минут, но лес по обеим сторонам дороги стоял все так же густо, и метель не ослабевала.

В конце концов она решила прислушаться к голосу разума и логики и подумать, что делать дальше. И вдруг — лось!

Огромное лохматое чудище стояло напротив машины. Оно смутно вырисовывалось сквозь белую пелену снега. Стояло и смотрело на нее. Но не двигалось.

— Да вижу я, черт тебя возьми! — вслух крикнула Кира.

Она вывернула руль так круто, как только могла. Шины завизжали, протестуя против такого маневра. Сбросив скорость до десяти миль в час, Кира объехала лося и на мгновение успокоилась. Но, отведя взгляд от огромного животного, она вдруг осознала, что просто обменяла одну угрозу жизни на другую. Прямо перед ней простиралась чудовищная бездна, и машина медленно, но верно скользила к ее краю.

Все, что она могла теперь сделать, — закрыть глаза и молиться.

Пробираясь сквозь все свирепее бушевавшую снежную бурю, Грэм чувствовал, как его ноги становятся тяжелее и тяжелее. Даже особые сапоги для хождения по снегу, казалось, противились его продвижению. Подъем был действительно крут и опасен, но преимущество состояло в расстоянии: одна миля вверх по холму вместо десяти в обход.

По его лицу лился горячий пот и тут же замерзал сосульками в бороде. Грэм смахнул лед и остановился, чтобы отдышаться. Холодный воздух обжигал легкие. Но ни снег, ни ветер не могли отвлечь его от мыслей.

Грэм со злостью стряхнул с сапог снег и двинулся дальше. Он не просто выбрал именно эту тропинку в данный конкретный момент. Он всегда выбирал такие тропинки — или пути: они и привели его к этой, если использовать метафору, буре. И буря его жизни идеально соответствовала буре реальной. Прекрасно.

Король неверных решений. С главой, увенчанной короной сожаления.

Грэм чуть не рассмеялся. Надо же, именно в этот день его потянуло на поэзию. «Я слишком много времени провел в одиночестве», — подумал он.

И расхохотался. Не нужна ему ни поэзия, ни цинизм, ни даже надежда. Только холодные, жесткие факты. Вот к чему все вело. К долгожданной развязке.

Внезапно ухо Грэма уловило раскатистый звук, который перекрыл даже шум бури. Он замер. Лавина? Нет, грохот был явно иного происхождения. Это были двигатель автомобиля и скрежет шин по льду.

Грэм поднял голову и попытался рассмотреть дорогу вверху. Но снег был слишком густой. Грохот все продолжался. И кажется, приближался.

«Какой маньяк вылез наружу в таких условиях?» — подумал Грэм и покачал головой. Явно кому-то еще больше плевать на безопасность, чем ему.

Грэм сделал еще несколько шагов, ожидая, что шум утихнет, но он усилился. И вдруг он услышал высокий ужасающий крик. Он смотрел во все глаза — что-то фиолетовое свалилось со скалы сверху и покатилось по холму, сокрушая деревья… десять футов, затем небольшая задержка — и еще десять. А затем — невероятно, он даже не поверил своим глазам — рухнуло на колеса.

Шевелись!

Он ни на секунду не задумался о последствиях, рванул через снег со всей возможной скоростью, отметая на бегу ветки, хлеставшие по лицу. Даже неуклюжие сапоги для хождения по снегу не замедлили его бега, так стремился он поскорее добраться до места аварии. И очень скоро добрался до упавшей с обрыва машины.

Несколько мгновений он не мог сдвинуться с места. За рулем автомобиля сидела молодая женщина. Ее голова лежала на приборной панели, медно-каштановые волосы разметались, руки безвольно свисали по сторонам.

В воздухе сильно пахло бензином, машина могла взорваться в любую минуту. Грэм почувствовал, как внутри его что-то словно сдвинулось.

Состояние шока прошло, теперь он горел желанием спасти женщину.

Глава 3

Кира не могла разлепить веки. Она понятия не имела, сколько прошло времени — несколько минут или часов. Она осознавала лишь одно — ей холодно. Не просто холодно — она замерзла до мозга костей. На ней были только тоненький дизайнерский свитер (купленный в секонд‑хенде) и маленькое платье. В мутной голове возникла слабая мысль «Почему я не оделась по погоде?».

Холод сковал ее тело. Она засыпала, зная, что делать этого ни в коем случае нельзя. Кира уже проваливалась в сон, как вдруг «клик» защелки ремня безопасности вернул ее в реальность. Машина. Она же ехала на машине. А потом упала. А сейчас ее поднимают. Хорошо.

Но облегчение длилось недолго. Кто-то принялся сдирать с нее одежду.

«Меня хотят изнасиловать». Это мгновенно пробудило ее и вызвало всплеск бешеной, дикой ярости. Кира молотила кулаками, не видя по чему, и исступленно брыкалась — непонятно, откуда у нее вдруг взялось столько сил, но она не собиралась сдаваться без боя.

Ее колено уперлось во что-то твердое, она открыла глаза и замерла. На нее пристально смотрели серые, с длинными темными ресницами глаза — очень светлые, почти прозрачные. Лицо человека с бородой наполовину скрывала странная вязаная шапка. А в глазах она увидела боль. И злобу. И даже, пожалуй, ярость.

Кире хотелось сжаться, провалиться куда-нибудь, только бы не чувствовать этой ледяной ярости. Но она лежала в углублении, на замерзшей земле, и деться ей было совершенно некуда. Снег был таким же твердым и неподатливым, как этот странный — и страшный — человек.

Она не могла ничего сделать.

— Пожалуйста, — еле‑еле выдавила Кира. — Не делайте мне ничего плохого.

Он широко открыл глаза — как будто удивился, а затем медленно, очень медленно покачал головой.

Он отошел, но вскоре вернулся, снова раздался треск ткани.

Ее трясло, и тело не слушалось, но она постаралась сесть. Человек скривил губы и опять покачал головой. И что он хочет этим сказать? Что она должна смирно лежать на снегу, пока он будет ее раздевать?

Кира поняла, что произнесла это вслух, когда он кивнул.

Она попыталась сказать ему, что не будет этого делать, но, как только открыла рот, его тут же заткнул порыв ледяного ветра со снегом.

Видимо, он принял ее молчание за согласие, потому что снова исчез, и Кира вдруг обнаружила, что она уже почти голая. Под ее легкомысленным платьем были только кружевные трусики‑шортики.

Неожиданно ей стало жарко. Кира почувствовала неодолимое желание проверить, действительно ли трусики такие прозрачные, как ей, помнится.

Она сделала попытку поднять руки, но они будто налились свинцом. Кира чуть не заплакала от бессилия.

— Мне нужно посмотреть на свои трусики!

В этот момент ветер слегка стих, и ее слова прозвучали слишком громко, Кире вдруг показалось, что это очень смешно. Она невольно хихикнула. Незнакомец тут же подскочил к ней с озабоченным лицом, и это тоже было забавно. Только что он сердился, а теперь волнуется за нее.

— На что это вы пялитесь, а… хм… Горец? — спросила она.

Кира все смеялась и смеялась, и не могла остановиться. Незнакомец резко встал. Кире, которая лежала на земле, он показался настоящим гигантом.

И он был странно одет. Его широкие плечи укутывал белый мех, но под ним она разглядела куртку фирмы Gore-Tex. Шапка — ее она заметила еще раньше — была кривобокой и тоже смешной. Штаны у него были кожаные, но совсем не такие, как носят байкеры или безвкусно одетые клаберы. Они были заправлены в сапоги из такой же замши и сшиты крупными стежками чем-то похожим на жилы.

Она наконец перестала хихикать, у нее буквально отвисла челюсть, потому что незнакомец стал быстро раздеваться.

У него было великолепное тело. Она успела отметить шесть кубиков на прессе, мощные, прекрасно развитые бицепсы и сморщенный шрам прямо под левой ключицей.

Ее взгляд двинулся ниже, но, как только она достигла пупка, он бросил ей свою футболку с длинными рукавами, которую снял с себя.

Прежде чем Кира успела спросить, что он делает, незнакомец нырнул в углубление рядом с ней. Он мгновенно натянул ей на ноги свои сапоги, а потом из всей остальной своей одежды устроил им что-то наподобие кокона. Штанами обмотал им обоим грудь. Белый мех, что был у него на плечах, укрыл их ноги и ступни.

Проделав все это, он с силой перевернул Киру, обернув их тела своей курткой, и притянул девушку к своей груди. Она все еще дрожала.

Не спрашивая Киру, ее тело предательски прижалось к его телу, впитывая тепло незнакомца.

Он глубоко вздохнул и, обхватив ее рукой за талию, притиснул к себе еще плотнее. Его обнаженная нога скользнула между ее бедрами, именно это, именно там и именно так ей было нужно.

Наконец дрожь в теле утихла.

Его горячее тело усыпляло ее. И… в его объятиях она, без всяких на то причин, чувствовала себя в безопасности.

Проваливаясь в дрему, она вдруг поняла: горец вовсе не хотел сделать с ней что-то нехорошее. Он просто старался согреть ее.

И кажется, он спас ей жизнь.

Обнаженная плоть — к обнаженной плоти. Старейший прием, описанный в книге для бойскаутов, для спасения от гипотермии. И очень эффективный — судя по тому, как жарко стало в снежном алькове.

Девушка рядом с Грэмом слегка пошевелилась. Малейшее ее движение сообщало Грэму, как далек он от хорошего, чистого помыслами бойскаута. Особенно теперь, когда его паника немного улеглась и он больше не боялся, что она умрет у него на руках.

Она прижалась к нему еще теснее, и он остро почувствовал, какая она хрупкая и изящная. Ее спутанные рыже-каштановые волосы щекотали его грудь, и их легкий запах кружил ему голову. И какой нежной и шелковистой была ее кожа!

Грэм поморщился. В такой аварии она должна была погибнуть. То, что она осталась жива, было уже сказочным везением и в некотором роде подвигом с ее стороны. Но как она дралась, когда пришла в себя! Ей даже удалось пару раз здорово ему двинуть, и это впечатлило Грэма.

Обманчивая хрупкость. Эта девушка — настоящий порох.

Грэм осторожно коснулся ее раскрытой ладони, наслаждаясь мягкостью кожи. Просто потому, что у него имелась такая возможность.

«И потому, что тебе этого очень хочется», — упрекнул его внутренний голос. Ему действительно этого хотелось. Прошло очень много времени с тех пор, как его рука вот так искала прибежища в чьей-то ладони.

Она инстинктивно сжала его пальцы, и Грэм отдернул руку.

«Молодец, нечего сказать, — подумал он. — Сначала спасти девушку, а потом попытаться… Мог хотя бы подождать и узнать для начала, как ее зовут».

Ему вдруг очень захотелось узнать ее имя, и, подумав секунду, Грэм решил, что можно попытаться это сделать. Может быть, поискать в машине ее права или удостоверение личности. Сейчас она уже достаточно согрелась, так что он мог без опасений ненадолго ее оставить.

Он вылез из-под импровизированного одеяла из одежды и подоткнул его вокруг девушки. Затем выбрался из углубления в земле, постоял несколько минут и осмотрелся. Мороз щипал кожу, но Грэм привык к этой погоде и к холоду. Буря слегка утихла. Снег шел уже не такой сплошной стеной, он стал легче, и ветер тоже более или менее унялся.

Он посмотрел на девушку и поправил на ней рубашку, так, чтобы ни одна часть ее тела не осталась неприкрытой. Наверняка в ее машине есть какие-то документы, он узнает, кто она такая. А потом ему придется решать, оставить ее у себя ненадолго или вернуть обратно в город.

Пока он возился с девушкой, встреча с Дэйвом совсем вылетела у него из головы. Он снова посмотрел на незнакомку.

Последние четыре года Грэм без устали искал справедливости. Его преследовала одна мысль — найти человека, который навсегда забрал у него Холли и Сэма. И теперь, совершенно неожиданно, он отвлекся от своей цели.

И отвлекла его эта девушка.

Грэм подошел к машине: с того момента, как он совершил свою безумную спасательную операцию, ее передняя часть еще глубже ушла в снег. Фиолетовый корпус был адски исцарапан ветками деревьев, задние шины сдулись. В остальном машина выглядела вполне целой.

Он стоял неподалеку от автомобиля и изумленно хмурился. Невероятное, чертовское везение. Машина могла сорваться с дороги несколькими милями выше, и в этом случае Грэм никогда бы ее не нашел. Да, эта барышня, должно быть, совершила какой-то на редкость хороший поступок в прошлой жизни.

«А что, если ее кто-то ждет?»

Внутри у Грэма все перевернулось. Как только кто-нибудь — спасатели или, кто‑либо еще — найдут почти невредимую машину с пустым водительским местом, его далекая хижина в лесах окажется совсем не такой далекой.

«Давай, парень, возьми ситуацию под контроль», — скомандовал он себе.

Он окинул взглядом машину — под сиденьем водителя образовалась небольшая лужица, вероятно, она и была источником запаха бензина. И у Грэма появилась идея.

«Они не найдут машину невредимой».

Он сделает так, что им будет трудно найти ее. И найти его.

Все, что ему требовалось, — это одна искра. И ее очень легко получить от одного из электрических проводов двигателя.

Меньше чем через час машину Киры было уже практически не опознать.

Он отошел и еще раз полюбовался своей работой. Ветка, проткнувшая топливо-провод, машина, накренившаяся под таким углом, что бензин потек к двигателю… а все остальное осталось за дымовой завесой.

По правде говоря, Грэм даже немного удивился, как быстро занялся огонь. Несколько минут машину пожирали зеленовато-голубые языки пламени, потом — огромный столб ядовитого черного дыма, постепенно превратившегося в серое облако, которое идеально слилось с туманом, что окутал окрестности.

Остов машины еще тлел, но топливо уже выгорело, и, учитывая мороз и лед вокруг, можно было не беспокоиться о том, что огонь распространится дальше.

— Это моя машина?

От звука этого тихого усталого голоса Грэм чуть не подпрыгнул. Целую секунду он просто таращился на нее, не в силах отвести взгляд, впитывая в себя ее красоту, то, как ее длинные темные ресницы оттеняли фарфорово-белую кожу, очарованный ее нежным, будто припухшим ртом.

Он еще не видел девушки красивее, чем она.

— Это моя машина? — повторила она.

Грэм мгновенно вернулся в реальность. Если верить инстинкту — а он Грэма обычно не подводил, — небольшая прогулка в снежную бурю, превратившаяся в импровизированную операцию по спасению, должна была привести его к гибели.

Глава 4

Кира настороженно смотрела на незнакомца. На мгновение ей показалось, что в его глазах взметнулось пламя и холодный воздух между ними вдруг стал жарким. Но все тут же пропало. В его глазах были только осторожность и подозрительность, и Кира решила, что ей все почудилось.

Может, это была галлюцинация, вызванная травмой головы.

Голова у нее действительно болела и кружилась, и все вокруг — весь этот заснеженный мир как будто плавал и качался перед глазами. Даже этот большой мужчина словно пошатывался. Ее тело вдруг сотряс приступ дрожи, и лицо Горца тут же смягчилось, а взгляд стал обеспокоенным. Он расстегнул свою большую красную куртку, подошел и протянул ее Кире.

Она секунду поколебалась, но с благодарностью взяла. И мысленно пообещала себе, что вернет ее сразу же, как только согреется.

— Моя машина… — повторила она хрипло.

Горец молчал. Кира склонила голову к плечу, оглядела дымящуюся гору металла и снова перевела взгляд на него. Он тоже смотрел ей в глаза. Его лоб был испачкан чем-то черным.

— Вы говорите по-английски?

Он коротко кивнул.

— Тогда… в чем дело? Вы что, меня проверяете? Решаете, достойна ли я того, чтобы со мной разговаривать, или нет?

Он криво ухмыльнулся.

что-то вроде того, догадалась Кира.

Она опять вздохнула. Несколько часов с совершенно незнакомым человеком (при этом, заметим, не было произнесено ни единого слова) — и вот она уже прекрасно его понимает. Сомнительно, что она, когда-нибудь сможет так же легко читать мысли Дрю.

Ее снова сотряс приступ дрожи. Горец протянул ей руку, но она отмахнулась.

— Со мной все в порядке, — соврала она.

Он поднял бровь. Врешь.

— Мне все равно, верите вы мне или нет. — Она раздраженно прищурилась, чтобы скрыть смущение, и пробормотала: — Я просто не привыкла сидеть на снегу почти голой.

Он негромко рассмеялся — низко и очень сексуально, и ее окатила волна тепла. Затем сел на корточки и снова молча уставился на нее. Эти пронзительно‑серые глаза требовали ответов, и Кира вдруг поняла, что ужасно хочет все ему рассказать.

Она была детским психологом и в силу профессии умела быстро и правильно оценивать людей. что-то в красивом лице незнакомца говорило ей, что этому человеку можно доверять.

Он и правда был очень хорош собой. Красиво очерченные губы, высокий лоб и правильные черты лица. Внезапно Кира вспомнила, как уютно и тепло ей было в его в объятиях.

Дрю даже и близко не обладал таким магнетизмом.

И он снова смотрел на нее. «Может быть, он вспоминает, как ты прижималась к нему всем телом». При этой мысли она залилась румянцем и почувствовала, как горячая волна пошла ниже.

Тряхнув головой, она перевела взгляд на свою дымящуюся машину. что-то черное и блестящее, рядом с останками ее машины, привлекло ее внимание.

«Мой телефон».

Ей непременно нужно было до него добраться. Интуиция подсказала Кире, что ее спаситель — если его можно так называть, ведь она не знает, какие у него намерения, — не позволит его взять.

От страха и волнения девушка с трудом выдавила из себя улыбку.

— Вы не могли бы извинить меня… на секунду? — Она не узнала свой голос. — Мне, кажется, нужно… э‑э‑э… воспользоваться дамской комнатой.

Грэм прищурился и подумал, не сказать ли ей прямо в лицо, что она врет и он это отлично понимает. Надо признать, он был удивлен, что она смогла подняться. Но она встала и направилась куда-то в темноту. Более того, она сбросила его сапоги, и не просто пошла, а побежала.

Грэм так изумился, что даже забыл, что нужно ее догнать. Он рванул за ней. Из-под его огромной куртки мелькали ее белые ноги; это было и сексуально, и смешно одновременно.

Ей бы нужно их поджать и укутать во что-нибудь теплое, пока она не испортила такую красоту обморожением, рассеянно подумал он.

Она оглянулась, увидела его и прибавила ходу.

Да какого дьявола она творит, в самом-то деле? Она бежит в самую чащу леса, раздерет там свои хорошенькие пальчики и пяточки в клочья. Лишняя работа и лишние проблемы для него.

Грэма так и подмывало дать ей поскакать еще немного, пока он не заметил рану на внутренней стороне ее бедра.

«Черт!» — мысленно выругался он.

Как только он не заметил этот глубокий порез раньше? Ее прыжки по снегу, должно быть, заставили рану вновь открыться, и даже на расстоянии нескольких ярдов он видел, как из нее течет кровь.

Грэм бросился за ней в лес и догнал ее в несколько прыжков.

Без лишних слов он наклонился, подхватил ее под колени и бесцеремонно закинул себе на плечо. Она забарабанила по его спине кулаками, но он не обращал на это внимания.

Он тащил ее, словно мешок с картошкой, и, дойдя до того места, откуда она бросилась в бега, не слишком нежно опустил ее на землю.

Но как только он сел, она поползла. Он понаблюдал, как она беспомощно елозит по снегу, протянул руку, схватил ее за щиколотку и притянул обратно.

После этого Грэм посадил ее на землю между своими коленями и крепко зажал. Потом он зубами оторвал от своей футболки несколько полос: одну — чтобы связать ей руки, другую — ноги и третью — чтобы остановить текущую из раны кровь. Увидев кровь, девушка притихла и как будто обмякла.

Он сделал из эластичного хлопка повязку и наложил ее на рану, но кровь проступила сквозь нее почти сразу же. Грэм оторвал еще одну полоску, соорудил из нее толстую давящую повязку и крепко затянул.

Кровь остановилась, но Грэм понимал, что ногу нужно зашивать.

— Горец? — тихо спросила она. — Я серьезно ранена, да?

Грэм коротко кивнул.

Помолчав, она откинулась назад, к нему на грудь, немного поерзала, устраиваясь удобнее и чуть склонила голову набок.

— Должна тебя предупредить, — пробормотала она. — Так просто я не дамся.

Грэм закатил глаза. Какой сюрприз! Какая новость!

Сделав такое заявление, она совершенно непоследовательно уткнулась носом ему в грудь. Ее глаза закрылись, она подтянула ноги и свернулась у него на коленях клубочком, как будто здесь было ее законное место.

Грэм попытался освободиться, но спящая красавица что-то пробормотала и крепче прижалась к нему. Он обернул курткой ее ноги, она сонно пошевелилась, и ее губы случайно коснулись его уха.

Его тело отреагировало мгновенно. Он ощутил острый приступ желания и невольно сжал ее крепче. Очень медленно и осторожно он развязал ее запястья и затаил дыхание: она вытянула руку, положила ему на плечо и большим пальцем как будто погладила его ключицу.

Рыжий локон упал ей на щеку. Почти неосознанно он убрал его. Ладонь коснулась ее кожи, и Грэм неожиданно осознал, что она горячая и, хотя лицо все еще оставалось бледным, на скулах рдели два пунцовых пятна.

Он нахмурился, положил тыльную сторону ладони ей на лоб, затем провел пальцем по лицу. Да. У нее определенно повышенная температура.

Ему нужно было доставить ее в безопасное, чистое и удобное для лечения место. О клинике в городе, разумеется, не могло быть и речи.

В его хижину. Другого выхода нет. Грэм посмотрел на небо. Солнце совсем закатилось, и вокруг было черным-черно. Сейчас идти опасно.

Спуск крутой, а ему еще предстоит нести ее. Но выбора нет.

Какие бы обстоятельства ни привели ее к нему, ей требуются лечение и уход, а он все еще помнил принесенную клятву.

…воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости…[1]

Глава 5

Кира ритмично покачивалась, и ее это убаюкивало. Огромный горец нес ее на руках и передвигался по снегу с поразительной скоростью.

Она видела нижнюю часть его подбородка, утонувшую в бороде, и голую шею, поблескивающую от пота. Дышал он тяжеловато, но в целом как будто не замечал веса своего груза.

— Прошу прощения? — Голос Киры был так слаб, что если он и расслышал ее, то точно не понял, что она сказала.

Она по-прежнему была одета в большую красную куртку, перехваченную в поясе и завязанную у горла. Шея была обернута шарфом, прикрывающим и голову. Белым мехом Горец обернул ее ноги и ступни.

Она ощущала слабость. Настоящую слабость. И не только телесную. Мысли были хрупкими и ломались, как соломинки. Нужно было найти одну, покрепче, и уцепиться за нее.

Наконец она нашла. «Мой телефон». Да. У нее все же получилось схватить его и спрятать в карман куртки за несколько секунд до того, как Горец поймал ее и взвалил себе на плечо.

Кире ужасно хотелось проверить, на месте ли телефон. Но ее руки, спрятанные под рубашкой незнакомца, прижимались к его груди. Невозможно было убрать их оттуда незаметно. Кира нервно пошевелила пальцами, и ей показалось, что его пульс участился. Заинтригованная, Кира решила проверить свое наблюдение.

Она медленно распрямила пальцы и сдвинула ладонь вверх, всего на дюйм. Как только ее рука погладила его по груди, сердцебиение участилось едва ли не вдвое. Вот это да!

Кира погладила еще, но в этот раз было уже непонятно, чье сердце затрепетало больше — его или ее. Ее окатила новая волна жара, а головокружение усилилось.

«Подумай о Дрю!» — приказала она себе.

Однако Кира не помнила даже, как выглядел Дрю, его образ закрыл собой человек-гора. Как долго уже он ее несет? И куда?

— Эй, — позвала она и порадовалась, что на этот раз получилось громче.

Никакого ответа не последовало. Кира попыталась еще раз:

— Горец?

Он даже не замедлил хода.

— Эй! — На этот раз Кира собрала все силы и крикнула. И по тому, как он сжал ее, она поняла, что теперь он ее услышал.

Но снова промолчал.

С трудом Кира высвободила одну руку и дернула горца за бороду.

Он резко втянул в себя воздух и отпустил ее. Кира свалилась на снег, и приземление было не мягким. Она ударилась спиной и несколько мгновений не могла дышать.

Он сочувственно посмотрел на нее сверху вниз. Кира заорала:

— Ты, придурок! Ты меня уронил! Я не просила, чтобы судьба послала мне аварию, тебя и твою идиотскую бороду, — пробормотала она.

С озабоченным видом он склонился над ней, и Кира по снегу отползла на пятой точке.

— Что? — спросила она и потрясла головой. Мир снова сдвинулся с места и поплыл. — Я не хочу, чтобы со мной обращались как с пещерной женщиной. И ты больше не будешь касаться меня своими лапами — они у тебя, кстати, как у снежного человека. Если только я тебя не попрошу.

Осознав, как это прозвучало, Кира жарко покраснела. И еще ей показалось, что под бородой незнакомец прячет улыбку.

— Придурок, — снова пробормотала она.

Он скрестил руки на груди и смотрел на нее, прищурив глаза. Ну-ка поглядим, как ты сможешь встать без моей помощи, говорил его взгляд.

— Встану! — рявкнула Кира.

Она оперлась обеими руками о землю и поднялась. В ступни впились камни. Пальцы тут же заныли от мороза. И что было хуже всего, опять закружилась голова. Девушка выпрямилась и скривилась — у нее тут же заболело буквально все, особенно рана на внутренней стороне бедра. Однако она вскинула голову и твердо встретила взгляд Горца.

— Куда идти? — выдавила Кира сквозь сжатые зубы.

Он пожал плечами и показал на черный горизонт.

— Отлично, — бодро ответила Кира.

Горец молча наблюдал. Она сделала два мучительных шага. Мир, в который раз качнуло, и Кира оказалась на земле. Он стоял напротив и хмурился. Странно, под его взглядом ей стало теплее. Кира опустила глаза и увидела, что повязка стала совсем темной от крови. Она потрогала ногу: неудивительно, что ее шатает и что Горец так торопится.

Она посидела еще немного и вздохнула, признавая поражение.

— Эй, м-м-м… Горец.

Он приподнял бровь.

— Ну да. Я поняла: если ты не будешь меня нести, далеко мы не уйдем.

Он усмехнулся, а в следующее мгновение легко поднял ее с земли. Однако нести ее ему пришлось не больше минуты. С похолодевшим сердцем Кира уставилась на старую хижину, которая вдруг выросла перед ними как из-под земли. Это был настоящий фильм ужасов.

Глава 6

Она молча переводила взгляд с него на хижину. Он только пожал плечами. Она подозрительно прищурила изумрудного цвета глаза и отступила на шаг, оценивающе разглядывая хижину. Одноэтажное строение с крышей из грубой дранки и широким крыльцом. Над дверью колокольчики — их еще называют «музыка ветра». Вряд ли она в восторге от того, что видит, подумал Грэм.

В первый раз с тех пор, как он сюда переселился, ему вдруг захотелось, чтобы его жилище выглядело презентабельнее.

Он сознательно не стал ремонтировать и подновлять хижину снаружи. Пусть выглядит полуразвалившейся и заброшенной. Если даже кто‑ни будь случайно на нее набредет, у него вряд ли возникнет желание войти.

Не успел Грэм подняться на крыльцо, как рука Киры метнулась вперед, она потерла старую, побитую непогодой табличку. Ее вырезал прадед Грэма, почти сто лет назад, когда построил эту хижину. В то время она служила охотничьим домиком.

— Кэллоуэй? — спросила она и потрогала едва различимые буквы. И развернулась так, чтобы заглянуть ему в лицо. — Это ты?

Она смотрела на него с терпеливым любопытством, и он смешался, не зная, как реагировать. Кэллоуэй — не слишком распространенная фамилия, но в то же время ей она, судя по всему, ничего не говорила.

Но со временем она может что-нибудь вспомнить и связать его фамилию с преступлением, которое ему приписали. И что она тогда сделает? Сочтет это совпадением или захочет копнуть глубже?

В конце концов Грэм решил рискнуть и поставить на правду. Он коротко кивнул.

— Кэллоуэй… — задумчиво повторила она. — А это имя или фамилия?

Грэм напрягся. Но тут она улыбнулась — искренне и открыто, и ее лицо неожиданно абсолютно изменилось. Если раньше это было хрупкое фарфоровое совершенство, то теперь — дьявольская манящая красота.

— Или ты из тех, у кого имя — это и имя, и фамилия? — поддразнила она. — Вроде Шер?

Грэм закатил глаза, сорвал табличку и швырнул ее в ведро, стоявшее на крыльце. Потом он сделал шаг к двери, повернул ручку, и они оказались в хижине.

Тяжелые занавески на окнах были задернуты, внутри царил полумрак, свет шел лишь от печи, которая топилась дровами. Грэм всегда оставлял в ней огонь, даже когда уходил из дома, и благодаря этому постоянно поддерживал комфортную температуру. В тусклом свечении можно было разглядеть спартанскую обстановку.

Из мебели здесь стояли лишь грубо сработанная кровать Грэма, такой же грубый стол и несколько стульев. Он отнес свою гостью к постели и осторожно опустил на нее. Она попыталась встать, но он удержал ее взглядом и отошел в другой конец комнаты.

Прежде всего он собирался осмотреть ее и обработать рану на ноге, а потом уж все остальное.

Грэм набрал воды в кастрюлю и поставил на огонь. Затем взял чистое полотенце, смочив его под краном простого умывальника. Теперь обратно к кровати. Он присел рядом. Она скрестила руки на груди, нахмурилась и сжала губы. Не обращая внимания на эту гримасу, Грэм поднес руку с полотенцем к ее лицу, но она тут же его выхватила.

— Я прекрасно могу сделать это сама, — пробурчала Кира.

Она тщательно отерла лицо и вернула полотенце ему.

Он встал, насыпал в оловянную кружку специй, налил сока, добавил закипевшей воды и щедро плеснул туда самогона собственного изготовления.

Затем Горец вернулся к ней и протянул питье. Она подозрительно оглядела кружку — и, разумеется, не взяла.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотала она.

Грэм демонстративно сделал глоток и снова протянул кружку ей. Она с сомнением принюхалась:

— Ну ладно. Надеюсь, ты не хочешь меня отравить, — и с опаской глотнула. Затем глотнула еще раз.

Грэм удовлетворенно кивнул и отошел к кухонной зоне. Порывшись в шкафчиках, он нашел все, что могло ему понадобиться, и выложил на поднос.

Теперь нужно было переодеться. Его одежда была грязной, а кое-где испачкана кровью, ее кровью. Не хватало еще, чтобы у нее случилось заражение!

Он бросил быстрый взгляд на кровать. Девушка была занята напитком и не смотрела в его сторону, так что он быстро вылез из штанов и натянул чистые джинсы. Потом, так же быстро, стянул футболку, намылил лицо, шею, грудь и руки, смачивая мыло кипяченой водой, затем смыл пену в железное ведро.

Когда Грэм снова повернулся к кровати, оловянная кружка стояла на полу, а пациентка смотрела на него во все глаза. Оранжевый отсвет пламени играл у нее в волосах, делая их то золотыми, то красными.

Она была необыкновенно хороша, и по его телу как будто пробежал электрический разряд. Черт, как же она красива!

Неосознанно он тоже уставился на нее. На ней все еще была его объемная красная куртка, но она доходила лишь до середины бедра, оставляя голыми ноги. Она безуспешно попыталась потянуть куртку вниз. Грэм знал, что под курткой у нее одни лишь трусики, и от этого ему сделалось совсем нехорошо.

Грэм заставил себя отвернуться и сделал глубокий вдох. Оглянувшись, он увидел, что девушка замерла и напряглась, как будто приготовилась к нападению. Он осторожно и медленно подошел к кровати, сел, стараясь, чтобы между их коленями оставалось несколько дюймов.

Он установил между ними поднос с импровизированными средствами первой помощи и заметил, что она смотрит на него с неподдельным ужасом.

Он вопросительно поднял бровь.

— Что? Неужели ты сейчас собираешься спросить у меня разрешения? — пискнула она.

Он подтолкнул поднос к ней и стал ждать, пока она изучит все, что на нем лежит.

Лоскут белой ткани, который он собирался использовать вместо бинта. Маленькая бутылочка водки, из тех, что продают в аэропортах, — дезинфицирующее средство. Бальзам‑желе собственного изготовления — Грэм лично придумал его, чтобы лечить ожоги. Упаковка антибиотиков с крупной надписью «Пенициллин». И наконец, изогнутая игла с продетой в нее леской.

Ну да, игла выглядит устрашающе, признал Грэм. Особенно в этом тусклом освещении. Но все остальное — совершенно невинно.

Однако его пациентка, очевидно, так не думала.

— Ни за что, — отрезала она. — К черту.

Оттолкнув поднос, она глотнула сидра и уже собиралась поставить кружку на пол, но Грэм положил свою руку поверх ее, сжал пальцы так, чтобы она не могла отпустить ручку, и подтолкнул кружку к ее лицу. Она послушно допила снадобье, и он одобрительно кивнул.

Секунду или две у нее был очень оскорбленный вид.

Однако ее глаза уже понемногу стекленели, а взгляд рассредоточился. Грэм взял кружку из ее ослабевшей руки, поставил ее на поднос и открыл бутылочку с водкой. Налив немного на ткань, он потянулся к ране на ее ноге, но она хлопнула его по руке. Грэм раздраженно нахмурился. Кира захихикала и вдруг схватила его ладонь и переплела его пальцы со своими. Грэм от неожиданности замер. Он просто сидел и смотрел на то, как прекрасна ее рука в его руке. Маленькая и нежная.

— Эй… Горец. Ты не совсем мой тип мужчины, — сказала она. — Но, если бы мне нравились такие вот сердитые, нахмуренные парни, типа задумчивые герои. Я бы выбрала тебя. — Она помолчала и добавила: — Я вроде как не хотела произносить это вслух. Я что… пьяная?

Она заелозила по кровати и чуть не свалилась на пол. Грэм успел ее подхватить. Он уложил ее голову на подушку, убрал с лица волосы и стал ждать, когда закроются ее уже слипающиеся глаза.

Глава 7

Кира медленно выплыла из сна. Они с отцом обычно вставали, как только забрезжит рассвет, и вместе наблюдали за тем, как встает солнце. Потом отец читал газеты, а Кира готовила завтрак для мамы, которая просыпалась минимум через час после них.

Она обожала эти ранние утренние часы. Три года назад Кира окончила учебу, поступила на работу в службу социальной поддержки и переехала в отдельную квартиру. Но привычка вставать до рассвета так и осталась.

Сейчас она чувствовала себя слабой и разбитой, этому могло быть только два объяснения: либо у нее похмелье, либо она серьезно заболела.

«И что же из двух?» — вяло подумала Кира. Почему-то ей было трудно вспомнить, чем она занималась накануне.

Она открыла глаза. Хижина. Память вернулась к ней мгновенно, а заодно захлестнула и волна паники. Кэллоуэй и его сидр. Кэллоуэй держит ее за руку и нежно опускает ее голову на подушку.

Да, а еще она говорит Кэллоуэю, что он не ее тип. Она вспомнила все это и покраснела. Ее отвлекла его рука. Такая теплая и твердая. У Дрю руки были мягкие и нежные. Все правильно, он ведь только и делает, что сидит в офисе.

Ну и попала она в переплет. Уединенный домик. Невероятно привлекательный высокий темноволосый незнакомец. Потрескивающий в печке огонь.

Так. Стоп. Нужно собраться с мыслями и оценить обстановку.

Она лежит на боку. Вокруг нее подоткнуто одеяло, но рядом на кровати еще очень много свободного места. Кира нервно сглотнула: здесь вполне мог поместиться большой мускулистый мужчина.

Он что, спал тут, с ней? Выходит, она переспала с Горцем.

Кира неприлично хихикнула и зажала себе рот. И где он, этот мужик?

— Кэллоуэй? — позвала Кира.

Никто ей не ответил, в хижине царила полная тишина. Ну и прекрасно, подумала Кира, ощущая тупую боль в виске.

Кира села и с удовольствием отметила, что голова больше не кружится. Да и боль вчера была гораздо сильнее. Она попробовала встать, и это ей удалось. Но ноги дрожали, и она ощущала слабость во всем теле. Подавив тяжелый вздох, Кира поискала глазами что-нибудь, что могло бы сойти за костыль. У печки стояла кочерга. Сойдет, решила она и заковыляла к ней.

Она еще раз окинула комнату внимательным взглядом. Здесь были только самые необходимые и простые вещи. В кухонной зоне угловой навесной шкафчик, термоящик со льдом и пластиковый контейнер, набитый чугунными кастрюлями и горшками.

Кира допрыгала до термоящика и открыла его. Там лежали, естественно, кусок льда, несколько плоских упаковок — кажется, стейки, и…

— Пиво! — изумленно воскликнула она.

Она-то думала, Кэллоуэй из тех, кто предпочитает самогон, а не легкое пиво. Кира вернула крышку ящика на место и занялась шкафчиком. Здесь ее снова ждал сюрприз — растворимый горячий шоколад и коробки с макаронами с сыром. Там же стояли банки с консервированным супом и пачка овсяного печенья.

Не такой уж он и первобытный человек, как выясняется.

Она осмотрела хижину еще раз, уже другими глазами, и теперь заметила и кое-какие современные предметы.

Разумеется, никакого телевизора или микроволновки, но на стене висели мишень для игры в дартс и календарь. На одном подоконнике расположились электронные часы-будильник и кружка для кофе из нержавеющей стали, а на другом красовался подписанный бейсбольный мяч на подставке.

Все это было очень похоже на обычную мужскую берлогу, только без обязательной электроники. Кира сделала еще несколько неуклюжих шагов и наткнулась на пыльную коробку, та опрокинулась, а ее содержимое вывалилось на пол.

Она присела и потянулась, чтобы все собрать, но вдруг замерла.

Прямо перед ней лежал альбом для вырезок. В глаза сразу же бросился угрожающий заголовок газетной статьи, наклеенной на страницу.

«НАСЛЕДНИЦА И ЕЕ СЫН БЕЗЖАЛОСТНО УБИТЫ. КРОВАВАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА».

Под заголовком помещалась черно-белая фотография с места преступления. Кира взяла альбом и дрожащими пальцами перелистнула несколько страниц назад.

«НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ В ДОМ ОБЕРНУЛОСЬ ПЕРЕСТРЕЛКОЙ».

И снова фото — аккуратный дом на просторной лужайке.

Кира перелистнула вперед.

«ДОЛГИ И РАЗВОД. ПОЛИЦИЯ ЗАДЕРЖАЛА ПОДОЗРЕВАЕМОГО ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ХЕНДЕРСОНОВ».

Зернистый, плохого качества снимок изображал мужчину с короткой стрижкой, прикрывающего лицо лацканом пиджака.

Она нахмурилась, припоминая, — может, она слышала или читала об этом преступлении, — и пробежала статью глазами. Подозреваемого называли «человеком, близко знавшим жертв», а слова «неожиданный поворот событий» были повторены трижды. Внезапно ее осенило.

Дерби-Рич. По спине пробежала холодная дрожь. Это было не просто дело, о котором она что-то слышала. В свое время — это двойное убийство всколыхнуло тот круг, где вращались ее родители и она сама — преуспевающие доктора, адвокаты и судьи.

Кира помнила даже день, когда оно было совершено, но, к собственному смущению, не потому, что ее так поразила трагедия. Просто в этот день она познакомилась с Дрю. Пока соседи, стоя на крыльце, сплетничали и перешептывались, Дрю проходил по улице; он искал дом, который должен был посмотреть, но никто почему-то не предложил ему помочь, хотя он явно потерялся. Кира оказалась единственной, кто сумел ему объяснить, почему в данный момент людей не интересуют ни недвижимость, ни потенциальные новые соседи. И его романтическое ухаживание за ней началось с той минуты, когда он по ошибке постучал в дверь дома ее родителей.

Но зачем Кэллоуэй держит дома этот альбом с вырезками? Какое отношение человек вроде него может иметь к смерти кого-то из совершенно другого социального слоя?

Все еще держа альбом в руках, Кира на ватных ногах подошла к окну.

На заметенном снегом дворе стоял Кэллоуэй в расстегнутой куртке. Налетевший порыв ветра взъерошил густые волосы. Но Кэллоуэй, кажется, этого не заметил. Напротив, Кэллоуэя стоял мужчина — худой, высокий и в полном снаряжении: шлем, куртка с отороченным мехом капюшоном, толстые штаны Gor‑Tex и сапоги до колена. Его рука лежала на руле снегохода. То, как они смотрели друг на друга, почему-то заставило ее поежиться. Но что ее так встревожило? Пока Кира пыталась разобраться, ветер внезапно дунул в ее сторону и до нее донеслись слова.

— Мои планы изменились.

Кира изумленно выдохнула, не осознавая, что до этого, оказывается, сдерживала дыхание, и невольно отступила назад.

Это сказал он. Кэллоуэй.

Этот низкий, чуть хрипловатый голос мог принадлежать ему и только ему.

Она прижалась лбом к стеклу и снова ахнула, теперь уже от страха. На поясе у человека, с которым разговаривал Кэллоуэй, висело оружие.

Кира сделала шаг назад. Мысли в голове крутились как бешеные. Нужно убираться отсюда. Как можно скорее. Подальше от Кэллоуэя и его вооруженного дружка.

Мой телефон, неожиданно вспомнила она и бросила взгляд в окно.

Телефон остался в кармане куртки, которая была сейчас на Кэллоуэе.

Глава 8

В лесу всегда было тихо, а Грэм не терял бдительности, и поэтому, как правило, он замечал, что к хижине кто-то приближается задолго до появления гостей. Но этот день стал исключением.

Правда, у Грэма было оправдание: целую ночь, не смыкая глаз, он провел со своей пациенткой. Он лежал рядом, прислушиваясь к ее дыханию. Он сотню раз прокрутил в голове каждый свой шаг. Правильно ли он наложил шов? Правильным ли было его решение накачать ее спиртным, чтобы она не чувствовала боли?

Что, если леска слишком груба для этой цели? Его стежки — достаточно ли они ровные? Вдруг ей станет хуже от алкоголя — при ее сотрясении?

Грэм так напряженно думал об этом, настолько ушел в свои размышления, что услышал шум приближающегося снегохода, когда его уже было видно. Он едва успел закрыть за собой дверь, как человек, тот, что стоял сейчас перед ним, уже припарковал снегоход у крыльца.

Грэм постарался изобразить на лице улыбку. Он доверял Дэйву Старку, но нужно было вести себя осторожнее. У Грэма возникло предчувствие, что присутствие девушки может Дэйву не понравиться. И даже как-то повлиять на его преданность. Одно дело, когда о тайном убежище Грэма знают лишь они двое, и совсем другое, если появляется третий.

Грэм засунул руки в карманы джинсов и замер, ожидая, пока Дэйв справится со шлемом. Он старался смотреть прямо перед собой и не оглядываться на хижину.

Дэйв снял шлем, и Грэм удивленно сдвинул брови. Один глаз Старка украшал темно‑лиловый синяк, а от левой брови до угла губ протянулась длинная ссадина. Однако вид у него был совершенно невозмутимый.

Грэм присмотрелся: Дэйв выглядел так, будто его хорошенько потрепали, что было очень необычно. Его куртка была грязной и порванной в нескольких местах. Холодный луч солнца вылез из-за туч, и на поясе у него что-то блеснуло. Пистолет.

Раньше он приезжал в хижину без оружия. Пистолета Дэйв не скрывал, и Грэму это сильно не понравилось.

— Какого черта? Что произошло?

— Я хотел задать тот же вопрос, — парировал Старк.

— С какой стати? Со мной все в порядке.

Дэйв пожал плечами:

— Обычный производственный риск. Не хочешь мне объяснить, что ты имел в виду под «изменившимися планами»?

— Я имел в виду, что до города я доберусь сам.

В глазах Дэйва мелькнуло изумление. И даже какой-то намек на испуг.

— Но зачем тебе делать это самому?

— Надо тут кое-что закончить.

— Мы ждали этого четыре года. Ты потратил все свои деньги, до последнего цента, чтобы найти этого человека. Что еще тебе надо закончить… — Он осекся на полуслове и подозрительно сощурился. — Так. Давай выкладывай, в чем загвоздка.

Грэм успешно выдержал этот недоверчивый взгляд.

— Я не могу уйти просто так, Дэйв, и все здесь бросить. Что, если с Майклом Фергюсоном ничего не выйдет? Мне нужно заранее позаботиться о том, чтобы это место оставалось для всех тайной. Нельзя, чтобы его раскрыли.

Дэйв вздохнул:

— Да его уже практически раскрыли.

— Что это значит?

— На шоссе произошел несчастный случай. На том, что ведет к курорту. Я случайно услышал по радио, когда уже выезжал. В общем, машина свалилась со скалы. Вчера. И полностью сгорела. Не смогли разобрать даже ее номер.

Грэм почувствовал, как по спине пробежала дрожь.

— А какое это имеет отношение ко мне? Где я, и где эта авария. Да и к тебе тоже, если уж на, то пошло.

Дэйв бросил взгляд на хижину.

— Не хочешь немного подумать?

— Я живу здесь уже четыре года, и полиция, слава богу, обходила меня своим вниманием.

— Значит, ты не доверяешь даже мне…

Грэм вздохнул. Он доверял Дэйву практически так же, как и всем остальным. Что означало — не слишком.

Но он ни в коем случае не собирался признавать это вслух.

— Тогда объясни мне, — сказал Грэм. — Скажи, каким образом авария может повлиять на мои дела.

— То, что я перехватил из разговора копов по рации… короче, они что-то подозревают. Считают, что машина сгорела как-то уж слишком идеально.

— И?…

— И… единственный, кого я знаю еще лучше, чем копов, это ты. Ты так и рвался поскорее добраться до Фергюсона. Я целый день был как на иголках; ждал, что ты объявишься на курорте и мне придется как-то придержать твоих лошадей. Так что я полагаю, вчера ты все-таки двинулся в путь. И что-то тебя остановило. Может быть, то, что раньше было автомобилем, а теперь превратилось в кучу горелого металла.

— Шоссе в сорока милях отсюда. Ты считаешь, я успел бы туда добраться и вернуться обратно?

Дэйв покачал головой:

— Ты вряд ли пошел обычным путем. Маршрут ведь можно сократить до десяти миль, только придется очень постараться — там почти не пролезть. Но опять же, мы ведь говорим о тебе, да? А ты никогда не искал легких путей.

Грэм на наживку не клюнул.

— Шоссе — это последнее место, где мне хочется оказаться. Я по-прежнему не вижу связи. Повторю: где я и где авария?

— Это не маленький инцидент на дороге. Они будут копать. И им будет нетрудно дотянуться до этого места. Так что лучше поедем со мной, прямо сейчас. Если только у тебя нет веских причин остаться…

Дэйв замолчал. Волоски на шее у Грэма встали дыбом.

— Садись на свой снегоход, Дэйв, — твердо сказал он. Разве что не рыкнул. — Я приеду к тебе, когда буду готов.

— Да ладно, Грэм, давай…

— Дэйв. Не сейчас.

— Ну хорошо. Дело твое.

Старк надел шлем, сел за руль снегохода и поднял защитное стекло. Грэм одарил его ледяным взглядом.

— Еще кое-что, — сказал Дэйв. — Она вроде как соседка.

— Она?

— Водитель автомобиля.

— Откуда ты вообще можешь знать, что это она? — фыркнул Грэм. — Ты же сам сказал, машина сгорела дотла.

— Сгорела, — согласился Дэйв. — Но я нашел вот это. Рядом с цепочкой следов мужских сапог.

Дэйв расстегнул сумку, притороченную к снегоходу, вытащил оттуда черную женскую сумочку и бросил ее Грэму. Грэм поймал ее одной рукой. Ему не нужно было даже заглядывать внутрь; он и так знал — это ее сумка.

— Они расширят круг поисков и, по моим расчетам, доберутся сюда максимум через два дня, — добавил Дэйв. — Но это ведь не важно, да? Потому что к этому времени ты будешь уже на пути к дому.

— Все правильно, — согласился Грэм. Его голос показался фальшивым даже ему самому.

Снегоход Дэйва скрылся из вида. Грэм с досадой сжал руку в кулак, смяв сумочку, потом очень медленно он разжал его. Еще медленнее расстегнул кнопку и молнию. Сразу же достал бумажник и нашел права. Да, все так и есть. Черным по белому.

Кира Ландон Найлз. Проживает в Дерби-Рич. В городе, где Грэм обнаружил мертвое тело Холли. Каковы шансы, что это просто совпадение? Да почти нулевые.

Он сделал три решительных шага по направлению к хижине и замер. Дверь была приоткрыта. Он сделал еще шаг, уже осторожнее. Он никак не мог оставить дверь открытой.

Обернулся он как раз вовремя — чертова девчонка, в его сапогах и слишком большой для нее футболке с длинными рукавами, уже замахнулась на него металлическим прутом. Она держала его, как бейсбольную биту. Ноги у нее отчаянно тряслись, но лицо было решительным, а глаза горели от ярости. Она замахнулась, целясь кочергой — вот что это было — прямо ему в грудь.

Глава 9

Кира собрала все силы и нанесла удар, но проклятый здоровяк оказался слишком ловким — он отклонился в сторону, и кочерга ткнула воздух.

Девушка едва не упала, человек-гора протянул к ней свои громадные ручищи, как будто хотел ее поймать. Кира снова занесла кочергу над головой. И Кэллоуэй отступил на полшага назад.

— Дай мне куртку, — скомандовала она.

Он молча нахмурился, и Кира закатила глаза.

— Можешь уже прекратить эту дурацкую игру в молчанку и не сверлить меня взглядом, — сказала она. Ее голос слегка дрожал. — Я слышала, как ты разговаривал со своим гостем. Кто он?

Кэллоуэй еще немного побуравил ее глазами, но все же решил ответить:

— Брось свое оружие, и я брошу играть в молчанку и всякие там взгляды. Что ты слышала?

У Кэллоуэя был глубокий голос «с песком». Хороший голос.

— Я услышала достаточно, чтобы понять — ты врун. Отдай мне куртку и скажи, кто тот, второй мужчина.

Он пожал плечами и стряхнул с себя куртку.

— Какая тебе разница? И вообще забавно. Ты полагаешь, что вру здесь я?

— На что это ты намекаешь? — Сама того не желая, Кира почему-то принялась защищаться.

Кэллоуэй протянул ей куртку.

— Я хочу сказать, что не верю в совпадения.

— Значит, нас таких двое. Я тоже не верю. Брось ее мне.

Кира поймала куртку на лету, стараясь держать в поле зрения Кэллоуэя.

— Я играла в бейсбол в старших классах, — сообщила она и стала судорожно обыскивать карманы. — А однажды я даже сделала хоумран[2] со сломанной рукой. Не думай, что от ран я лишилась сил, буду бить всем, что попадет мне под руку.

— Разве бы я посмел так подумать?

Кира прищурилась. Он что, улыбается? Но Кэллоуэй был серьезен.

Кира снова сунула руку в карман: где же ее телефон?

— Ты ищешь что-то конкретное? — невинно поинтересовался Кэллоуэй.

Кира бросила на него злобный взгляд.

— Слушай. Может быть, ты и спас мне жизнь…

— Может быть? — перебил он. — Ты была без сознания. В снежную бурю. Мне кажется, что «может быть» не совсем точное выражение.

— Я не это имела в виду…

— А что ты имела в виду? Я мерзну на улице, а женщина, которую я нес на руках десять миль, которой предоставил свой кров и свою кровать, «может быть», замахивается на меня кочергой?

Она покраснела, и он заметил, что ее рука дрогнула.

— Я…

— Пожалуй, я сейчас еще подумаю и, «может быть», взвалю тебя на плечо, отнесу обратно к месту аварии и там оставлю.

— Ты так не сделаешь?

— Ну почему? Может быть, и сделаю.

Он сказал это так серьезно, что Кира испугалась и даже сделала шаг назад. Смотрела она уже не на его лицо, а на руку.

— Это моя сумка.

— Кира Ландон Найлз из Дерби-Рич. Активный член низшей профессиональной бейсбольной лиги, класс ААА. Двадцать четыре года исполнилось как раз в прошлом месяце. Кстати, с днем рождения. Ты в курсе, что твои права просрочены?

— Отдай ее мне!

Кэллоуэй протянул ей сумку, но взять ее Кира не смогла. Она уже держала куртку и кочергу.

— Что, передумала? Она тебе больше не нужна?

— Я тебе не дура! — рявкнула она.

— О, совсем‑совсем не дура, — согласился он.

Он положил сумочку на перила, сунул руку в карман своих штанов и достал оттуда небольшой черный предмет. Кира побледнела. Куртка упала на землю.

— И кому ты собиралась звонить? — спросил Кэллоуэй.

Это был хороший вопрос, а главное, Кира не знала, как на него ответить. Звонить Дрю — это даже не обсуждается. Родители в отъезде. У них ежегодный круиз по Европе. А лучшая подруга, скорее всего, ей просто не поверит.

— В полицию, — почти прошептала она и сама удивилась тому, как неуверенно это прозвучало.

Кэллоуэй склонил голову к плечу и постучал телефоном о подбородок.

— Не кому-нибудь из Дерби-Рич?

Почему он так это произнес? С ударением на названии ее родного города? Внезапно Кира вспомнила альбом с вырезками, посвященный убийству в Дерби-Рич, и похолодела.

Грэм внимательно наблюдал за ее реакцией. Небольшая морщинка между бровями. Вопрос в изумрудных глазах. Он перевел взгляд на ее пухлые губы и почти поверил, что этот удивленный взгляд искренен. И чуть не пропустил еле уловимое движение — она завела локоть назад, готовясь нанести удар.

«Я жалкая личность, — вдруг понял Грэм. — Большие зеленые глаза, красивый решительный рот — и вот я уже растекся и поплыл».

Кира взмахнула кочергой, он нагнулся, пропуская удар, и бросился на нее. Конечно же она снова потеряла равновесие, споткнулась и чуть не упала на ступеньки крыльца. Машинально он протянул руку, чтобы поддержать ее. И слишком поздно понял, что это был обманный маневр.

«Боже, ошибся, как зеленый новичок», — мысленно отметил он.

Она уже бросилась бежать.

— Да какого дьявола! — крикнул Грэм вслед.

Пора бы ей понять, что скрыться у нее нет ни малейшего шанса, но даже если она это понимала, то, видимо, решила, что попытаться все равно стоит.

Грэм догнал ее у деревьев, там, где опушка переходила в лес. Он обхватил ее за плечи, грозное орудие — кочерга — вывалилось у нее из рук, и они оба упали в снег.

Она отчаянно лягалась и выворачивалась. Ей все же удалось ногой ударить его в грудь, и Грэм тяжело приземлился на спину.

— Мать твою! — выругался он.

— Твою, — сердито огрызнулась Кира.

Она быстро отползла в сторону, ухватилась за ствол дерева и с усилием поднялась. Но уже через секунду Грэм оказался рядом.

— Тебе все равно со мной не справиться, — сказал он.

В глазах Киры мелькнуло отчаяние. Внезапно она бросилась на него, и Грэм — больше от неожиданности, чем от силы толчка — снова рухнул на землю. Рыкнув, как медведь, он вскочил и увидел, что кочерга опять у нее в руках. На этот раз она держала ее над головой.

— Отойди! — крикнула она и с диким блеском в глазах взмахнула своим орудием.

Грэм пренебрежительно посмотрел на кочергу и перевел взгляд на Киру.

— Положи ее.

— Ага. Сейчас.

— Положи, или я заставлю тебя ее бросить.

— Не думаю.

— Отлично. Не хочешь, чтобы все было просто — пожалуйста.

Он двинулся вперед. С отчаянным криком Кира швырнула в него кочергу и снова попыталась убежать. Ей удалось сделать всего четыре шага. Грэм специально их посчитал. Потом он сгреб ее в охапку и легко оторвал от земли.

Кира завизжала — так громко и так пронзительно, как только могла, но ее крик эхом прокатился по лесу и затих. Она ударила Грэма локтем в живот, но он быстрым, почти неуловимым движением развернул ее, прижал к стволу сосны и уставился ей в глаза.

Теперь все было серьезно, и она наконец прекратила дергаться. Сил у нее совсем не осталось, и она стала сползать на землю, но Грэм, нависая над ней, все еще держал ее запястья своими ручищами.

На земле она снова показалась ему маленькой и беззащитной.

На секунду Грэм почувствовал себя виноватым. Он принес ее к себе домой, чтобы позаботиться о ней. Ну да, она накинулась на него без всякой видимой причины. Но она страшно напугана и еще не до конца пришла в себя. И может быть, то, что она из Дерби-Рич — действительно совпадение.

Он слегка ослабил хватку, и она тут же попыталась вывернуться. Чувство вины мгновенно испарилось. Он стиснул ее поднятые руки, затем осторожно, как мог, но все же твердо наступил ногой на ее ноги, и она оказалась полностью обездвижена.

— Хватит с меня игр, — тихо сказал он.

Кира вызывающе задрала подбородок.

— И что ты собираешься сделать? Убить меня?

Грэм почувствовал себя так, будто его ударили прямо в сердце. «Все же она меня знает, — решил он. — Вернее, думает, что знает».

— Я не убийца, — холодно произнес он и отпустил ее руки. — А что я собираюсь сделать… отведу тебя обратно в дом. Там мы позавтракаем, как два нормальных взрослых человека. И ты расскажешь мне, за каким… зачем тебя понесло в горы и как ты оказалась на этой дороге. Все ясно?

Она кротко кивнула, пламя, бушевавшее в ее взгляде, неожиданно утихло.

Он немного отодвинулся и внимательно посмотрел ей в глаза, оказалось, огонь в них погас не до конца. Она просто слегка его притушила.

Глава 10

Кира поняла всю тщетность своих попыток сбежать. На что она вообще надеялась?

— Пошли, — бросил он.

Грэм сжимал ее плечи, а она с трудом волочила ноги по снегу. Эти проклятые огромные сапоги.

«Вот же дура, — твердила она себе. — Просто дура. Надо попробовать убежать в лес. Но нет. Я решила, что он обязан мне все объяснить».

На самом деле он ничем ей не обязан. Чем больше Кира размышляла над сложившейся ситуацией, тем больше ей казалось, что это она ему должна. Сказала ли она ему хотя бы спасибо за то, что он ее спас? Этого Кира не помнила. Она уже открыла рот, чтобы сделать это сейчас — лучше поздно, чем никогда, — но вдруг передумала. Стоит ли благодарить его теперь, когда она подозревает, что Кэллоуэй как-то связан с убийством четырехлетней давности, которое произошло в ее родном городе?

— Я не убийца, — сказал он.

Кире отчаянно хотелось ему верить. И не только потому, что она заперта вместе с ним в избушке в горах. Нет. Просто в Кэллоуэе есть что-то правильное.

Они поднялись по ступенькам, и он протянул руку, чтобы открыть дверь. Кира ощутила чистый, чуть отдающий деревом аромат его кожи и на секунду совсем перестала соображать. Громадный сапог зацепился о порог, и она, разумеется, разбила бы себе нос, если бы не он.

Одна рука Кэллоуэя оказалась у нее под коленями, а другой он обхватил девушку за плечи. Она снова оказалась в его объятиях.

Оба тяжело дышали. Кира старательно игнорировала свое предательски податливое тело, которое желало, мечтало, требовало узнать, почему же ей так приятно и сладко просто смотреть этому мужчине в глаза… и чтобы он тоже смотрел на нее и его дыхание было таким же сбивчивым, как и ее.

Капелька воды упала на лицо Киры, и он осторожно смахнул ее. Его пальцы коснулись лица девушки, и она почувствовала невыразимое блаженство. Они не могли оторвать друг от друга взгляд. Кира прочла бешеное желание в льдисто‑серых глазах Кэллоуэя. Надо было отвернуться. Но она не могла.

Он был варварски хорош. Дикарь-супермодель. Человек-гора. Горец. И как же приятно от него пахло! Это был очень мужской, завораживающий, какой-то первобытный запах — что-то древесное, с нотками дыма.

«Поцелуй меня», — мысленно взмолилась она.

И глядя на Кэллоуэя, на то, как вдруг изменился его взгляд, она поняла, что именно это сейчас и произойдет.

Очень медленно, внимательно наблюдая за ее реакцией, он провел по ее щеке, нежно обхватил подбородок и чуть запрокинул ей голову. Кира едва сдерживалась, чтобы не попросить не медлить. В этот момент она вдруг осознала, что мечтала об этом с той минуты, в которую он прижал ее к себе во время снежной бури.

Он коснулся ее губами, глядя ей в глаза. Это был сладкий и нежный поцелуй, но он возбудил в ней страсть, подобную которой она еще не испытывала в своей жизни. Она вздохнула, но этот вздох был больше похож на стон. Она не смогла его сдержать. И не смогла удержать свои руки — когда ладонь Кэллоуэя скользнула по ее шее. Кира, не осознавая, что делает, обняла его за талию и притянула к себе. Он ей позволил, и она разрешила себе полностью отдаться поцелую, его жадным губам, и весь мир, кроме Кэллоуэя, будто растворился в тумане.

Но все закончилось слишком скоро. Он оторвался от нее и оставил ее умирать от желания.

— Кэллоуэй, — прошептала она.

Он опять наклонился к ней, скользнул губами по ее губам, подхватил на руки и понес к кровати. Несколько безумных секунд ей казалось, что сейчас все случится, но Кэллоуэй сунул руки куда-то за изголовье кровати, достал веревку, в мгновение ока крепко стянул ее запястья и привязал к кровати.

То, что Грэму понравилась Кира Найлз, представляло для него огромную сложность. А как раз сложности ему сейчас не нужны.

Ему нравилось, что на ней его одежда. Нравилось, как рубашка едва прикрывает ее бедра. Ему нравилось даже то, как она смотрела на него. Вместо того чтобы испугаться, она пришла в бешенство. Было видно, что желание еще не покинуло ее. Губы были слегка приоткрыты, и вдобавок, несмотря ни на что, ее взгляд то и дело возвращался к его рту.

Красивая, сильная, умная и отважная.

— И что ты делаешь? — прошипела она.

— Ты знала, что я нахожусь здесь? — спокойно спросил он, вместо ответа. Пусть себе злится. — Или тебе просто повезло?

— Я бы не назвала это везением. — Она подергала веревку.

— Если ты не будешь отвечать на мои вопросы, то вернемся к тому, как все было раньше.

— И как же было раньше? — ядовито поинтересовалась она.

— Раньше я вообще с тобой не говорил.

Грэм уже хотел отвернуться, но Кира громко и насмешливо фыркнула, и он снова воззрился на нее.

— Опять молчание? «Я с тобой не дружу»? Тебе сколько лет, мальчик? Десять?

Этот вопрос почему-то разозлил его больше, чем то, что она отказывалась рассказать правду. А она уставилась ему прямо в глаза и уже открыла рот, чтобы сказать еще что-нибудь колкое, но он впился ей в губы. Он целовал ее яростно и беспощадно, как будто наказывал, и, когда наконец отпустил ее, Кира никак не могла отдышаться. Грэм видел, что она хочет еще. Чтобы совсем выбить из нее желание язвить, он запустил руки ей в волосы и покрыл короткими жадными поцелуями ее подбородок и шею. Дойдя до ключицы — боже, какая она тонкая и хрупкая, — он остановился.

— Когда ты будешь готова поговорить честно, я с удовольствием послушаю. А пока подожду, — пробормотал он ей в шею.

С этими словами Грэм встал и направился в кухонную зону, чтобы приготовить завтрак.

«Обычное утро, такое же, как всегда», — мысленно убеждал он себя.

Вот только сегодня ему понадобились две тарелки, а не одна, и две вилки. И вдвое больше теста для оладий. И кофе, чтобы хватило на двоих. И еще в воздухе витал тонкий, еле уловимый аромат ее духов, головокружительно женственный. Все это, и вдобавок то, как она пылающим взглядом следила за каждым его движением, — Кэллоуэй изо всех сил, как настоящий стоик, пытался игнорировать.

Ну почему «несчастная жертва аварии» оказалась так возмутительно хороша, что он практически забыл о Майкле Фергюсоне? Как легко она отвлекла его от главной задачи. Ему бы надо попытаться как можно скорее выдворить ее отсюда и вернуться к своей миссии, а вместо этого Грэм то и дело застывал посреди кухни, мечтая о том, как это могло быть.

— Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на мои?

Грэм вздрогнул и как будто проснулся. Его рука, державшая сковороду, неловко повернулась, и золотистая, поджаристая, уже совсем готовая оладья, соскользнув, приземлилась на пол у его ног. Пару секунд и он, и Кира тупо смотрели на нее. Наконец Грэм нагнулся и поднял оладью.

— Ну? — поторопила Кира.

Он пожал плечами.

— Может, да, а может, и нет.

— Что это значит?

Грэм вздохнул, отправил оладью в рот, медленно прожевал и проглотил. И только потом ответил на ее вопрос:

— Это зависит от того, скажешь ли ты мне правду. Вернее, решу ли я, что ты говоришь правду. И еще от того, не поставит ли тебя в опасное положение честный ответ на твой вопрос.

— Разве не я решаю, в опасности я или нет?

Грэм погладил бороду, чтобы скрыть улыбку.

— Не сегодня, — сказал он.

— Послушай, Горец, ты спас мне жизнь, но потом напоил до полного отупения своим зельем, залез со мной в постель, а теперь привязал и…

— А еще я тебя раздел, — перебил Грэм. — И тщательно осмотрел твое тело — нет ли на нем серьезных ссадин, глубоких порезов или следов внутреннего кровотечения. А потом зашил твою рану.

Кира покраснела.

— Ты раздел меня? — пискнула она. — Зачем было меня раздевать? Да еще и сообщать мне об этом?

Грэм снова пожал плечами.

— Мне было бы трудновато осматривать тебя через одежду. Кстати, теперь ты должна мне два ответа.

— Я тебе ничего не должна! — почти завопила Кира. — Ты не можешь прикасаться ко мне или целовать меня просто потому, что тебе вдруг захотелось! Ясно? И ты не можешь брать меня в охапку и тащить, куда сочтешь нужным.

— По-твоему, я делал все это для своего удовольствия? — возмутился Грэм.

— Да, конечно, я уверена, что, раздевая меня, ты испытывал огромные неудобства. И отвращение.

Грэм вовремя прикусил язык и не сказал ей, что да, раздевать ее и в самом деле было очень неудобно. Чертовски неудобно. Даже в какой-то степени мучительно. В первый раз в жизни он с трудом сохранял профессиональную беспристрастность.

— Ты спала, — буркнул он.

— И во сне я перестала быть женщиной? Привлекательной женщиной?

— А ты о себе высокого мнения, да? — мрачно поинтересовался Грэм. Достаточно мрачно, чтобы она поняла — он ее не дразнит.

— Это еще что значит?

— Ты, похоже, всерьез полагаешь, что одно только созерцание твоего голого тела способно превратить мужчину в истекающего слюной, трясущегося сексуального маньяка.

— Я этого не говорила!

— А я услышал именно это.

— Просто все это, знаешь, немножко мешает мне поверить в то, что ты действуешь исключительно в моих интересах.

— Прошу, — сказал он.

— Что? Кого? Я…

Не отвечая, Грэм подошел к кровати, развязал веревку, сграбастал Киру — так, что она взвизгнула, — перенес ее в кухонную зону и усадил на один из стульев.

— Хорошо, я разрешил тебе задать два вопроса и ответил на них. И отвечу на третий — во имя всех благородных рыцарей.

— Так ты считаешь себя благородным рыцарем?

Грэм мрачно ухмыльнулся:

— Ага.

— Может, ты заглянешь в словарь и посмотришь, что означает это слово?

— В любом случае сейчас моя очередь. Ты задала уже три вопроса, а я пока ни одного.

— Ты сказал, что первые два не считаются!

— А я передумал. Мой дом — мои правила.

— Как же ты меня бесишь! Ты невыносимый человек!

— А еще я верный, все и всегда делаю тщательно, и прекрасно готовлю. Хочешь есть?

— Могу я считать это твоим первым вопросом?

— Ну… на самом деле можешь.

Кира закатила глаза.

— Нет, я не голодна.

— Первый же вопрос — и ты мне уже врешь. — Грэм подтолкнул к ней тарелку с оладьями.

— Я не вру. — Она оттолкнула тарелку. — Я не буду есть только потому, что ты мне приказал.

Он молча поставил тарелку перед собой.

Кэллоуэй улыбнулся и стал разрезать оладьи на кусочки. Потом подтащил свой стул поближе, наколол на вилку один кусочек и поднес к ее губам.

Оладья пахла невероятно вкусно, однако Кира отвернулась, потом повернула голову, собираясь съязвить, но не успела она открыть рот, как в нем оказался аппетитный кусочек. И — о господи — он был таким вкусным!

Кэллоуэй взял с тарелки еще один кусочек, и теперь уже Кира сама открыла рот. Она так жадно прихватила его зубами, что даже куснула кончики пальцев Кэллоуэя: оладьи действительно были дивно хороши.

Кэллоуэй удовлетворенно кивнул.

— Ну хорошо, — сдалась она. — Беру свои слова насчет еды обратно. Но все, что касается остального, — нет. Никаких прикосновений… и всего такого.

Он улыбнулся так, будто не поверил ни единому ее слову — подцепил еще один кусочек оладьи и опять поднес к ее губам. Поколебавшись долю секунды, она открыла рот и схватила его. Кэллоуэй расхохотался. Перед четвертым кусочком он сделал паузу и довольно долго водил вилкой перед ее носом. Кира с готовностью открыла рот, но чертов Кэллоуэй отдернул руку.

— Эй! — возмутилась она.

Он поставил локти на стол.

— Ты готова ответить на очередной вопрос? И честно на этот раз?

— А я и в первый раз не врала, — огрызнулась Кира. — Просто я не знала, что хочу есть. И кроме того, я уверена, что сейчас моя очередь спрашивать.

— Мы оба знаем, что это не так, — ухмыльнулся Кэллоуэй.

Он держал оладью двумя пальцами, близко к ее рту, когда он в очередной раз поболтал им перед ее носом, она изо всех сил дернулась вперед и схватила оладью зубами. Она так энергично втянула оладью, что во рту у нее оказались и его пальцы, которые она слегка прикусила и провела по ним языком. Ее обдало волной жара. Кэллоуэй большим пальцем погладил уголок ее губ, стер капельку сиропа, и Кира, совершенно неожиданно для себя, его облизнула.

— Спасибо за помощь, — тихо сказала она.

— Всегда пожалуйста. В любое время.

Он медленно развязал веревки, стягивавшие ее запястья, она переплела свои тонкие пальчики с его, крупными и сильными, и поднесла его руку к своей скуле. Он нежно погладил ее. Его губы были так близко, что она почти чувствовала их вкус.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Вопрос немного выбил Киру из колеи.

— Со мной? В порядке?

— По шкале от одного до десяти.

— Так… значит, головная боль. Где-то три из десяти. Ты меня развязал, так что общее самочувствие улучшилось — я бы сказала, стало пять из десяти. И я не умерла. Это, наверное, я скажу… десять из десяти.

— Итого… в среднем получается шесть из десяти. Шестьдесят процентов — это не так уж плохо.

— Но не так уж и хорошо.

— Может, наденешь мои штаны, согреешься, и процент повысится?

Желание, которое чуть поутихло, вернулось с удвоенной силой. Кира вдруг осознала, что у нее голые ноги. И она обнимает ими бедро Кэллоуэя. Очень неохотно Кира отодвинулась.

— Штаны не перевесят того, что ты оставил меня привязанной к кровати и, как последний извращенец, рылся в моей сумке. Могу я сейчас задать тебе свой вопрос?

— Что касается вопросов, боюсь, ты все еще находишься за красной чертой.

Он сложил на груди руки и сурово посмотрел на нее.

Мгновенно разозлившись, Кира вскочила, но от внезапного приступа дурноты у нее закружилась голова. Кэллоуэй нежно поддержал ее за талию, подхватил на руки и прижал к своей груди.

Кира сразу же почувствовала себя лучше. Ей вдруг захотелось спать, но головокружение определенно исчезло. Она была почти счастлива.

Кэллоуэй сдул с ее лба волосы и на секунду приложил к нему свою ладонь.

— Перестарался, — пробормотал он.

От его покаянного тона Кире стало стыдно. Ей захотелось разуверить его, сказать, что он ни в чем не виноват. Это она, все она. Она не обратила внимания на плохую погоду и упрямо вылезла на дорогу, что и привело к аварии. Это она набросилась на него с кочергой.

Но слова не шли с языка, тогда она просто уткнулась лицом ему в грудь. Она слышала, как бьется его сердце — сильно и мерно. И ей понравилась эта сила. Его сила. Кира осторожно вздохнула, растворяясь в ритме его сердцебиения и его надежных объятиях.

Подойдя к кровати, Кэллоуэй откинул одеяло и аккуратно уложил свою ношу на постель. Она поняла, что продолжения не будет. Внутри у нее все заныло.

Она протянула к нему руки и прошептала:

— Не уходи.

Кэллоуэй посмотрел ей в глаза, и в их серебристой глубине мелькнуло что-то… какое-то чувство, которое она не сумела определить. Он снова откинул одеяло и лег рядом с ней.

Грэм проснулся, будто его толкнули, глубоко вздохнул, почувствовав аромат Киры, замер и все вспомнил. Она взглянула на него, пробормотала «не уходи», и он не смог устоять. Он лег в постель рядом с ней, прижал к себе и баюкал до тех пор, пока она не уснула.

Глава 11

Его поступку могло быть только одно объяснение: он хотел быть с ней рядом. Когда он вообще в последний раз думал о том, чтобы уложить девушку в свою постель? Четыре года назад?

Или еще дольше?

Он пропустил между пальцами прядь ее волос, и ее веки затрепетали.

Кира пошевелилась, положила руку ему на грудь и снова затихла. Как будто убедилась, что он все еще рядом. У Грэма невольно сжалось сердце.

Он очень осторожно убрал ее руку и вылез из постели.

Он натянул свою любимую клетчатую куртку, вышел на крыльцо и с удивлением заметил, что солнце уже уходит за гору. Вскоре наступят сумерки. А он совершенно забыл о своих повседневных делах. Каким-то непонятным образом он проспал целый день. С Кирой Ландон Найлз.

Грэм сделал глубокий вдох. Ему нужно было прочистить мозги и избавиться от нежного запаха Киры. Он плотнее запахнул куртку, стряхнул маленький сугроб с кресла-качалки, сел в него и стал убеждать себя, что нельзя позволять себе поддаваться непонятным чувствам к девчонке, которую он едва знает.

Что же она все-таки там делала? И действительно ли она не знала, что Грэм прячется здесь, в горах? Как только ей станет лучше, он потребует ответы на все эти вопросы. Не потому, что ему так хочется, а потому, что он должен знать — чтобы обезопасить себя и более того — ее.

Отличного спасителя она себе выбрала, ничего не скажешь. Даже то, что она знает его имя, может возбудить кое у кого любопытство. Если она произнесет его вслух, власти возьмут ее в оборот.

Или еще хуже. Ею может заинтересоваться Майкл Фергюсон.

А он сидит здесь и валяет дурака. Грэм решил наконец встать и приняться за дела, но замер. Кира стояла в дверях хижины. Грэм отметил, что она нацепила одну из его футболок, сверху свитер, туго перетянутый в талии, а на плечи накинула одеяло. Она была еще сонной и выглядела нестерпимо сексуально. Само совершенство.

Несколько секунд Грэм не мог отвести от нее взгляд.

— Тебе не стоило вставать, — сердито пробурчал он.

— И тебе тоже доброго утра, Горец, — не смутилась она.

Грэм взглянул на небо, где уже появилась луна.

— Вечера, — поправил он и добавил, стараясь не выдать себя, не показать, какую она имеет над ним власть. — Тебе лучше вернуться в дом.

Кира прищурилась и, упрямо сдвинув брови, шагнула к нему, а не к двери.

Грэм уже хотел было сказать, что все будет так, как должно быть, — однако ему не пришлось утруждаться. Обледеневший пол крыльца сделал все за него. Не дойдя до кресла-качалки, Кира, в его носках, которые смотрелись на ней как носки великана на лилипуте, поскользнулась, издала звук вроде «уумпф» и рухнула прямо к нему на колени.

Она тут же попыталась подняться, но Грэм не был готов отпустить ее.

— Не уходи.

Он тут же осознал, что произнес те же слова, что и она немного раньше. «Интересно, заметила она или нет», — мельком подумал он.

Однако минуту спустя она все же расслабленно откинулась к нему на грудь и уютно поджала ноги. Он машинально обнял ее покрепче. Удивительно, насколько естественное это было ощущение — вот так держать ее у себя на коленях.

— По крайней мере, так ты не отморозишь себе пятую точку, — пробормотал он ей в макушку.

— Так ты поэтому попросил меня не уходить?

— Нет, — признался Грэм.

— Но ты все равно мне ничего не расскажешь, так? — спросила она.

Он погладил ее по плечам, по рукам, положил ладони на ее запястья.

— Нет. — И это снова была правда. — Но не потому, что не хочу.

— Так что же тебя останавливает?

— Инстинкт.

— Твой инстинкт говорит тебе, что мне нельзя доверять?

Грэм ухмыльнулся:

— Мой инстинкт как раз подсказывает мне, что я должен тебе довериться.

Он сжал ее руки, и их пальцы переплелись.

«А как она?» — вдруг подумал он. Доверяет ли она ему? Что говорит ей ее инстинкт? Ведь ей действительно не стоит ему доверять. У него слишком темное и запутанное прошлое и к тому же разбитое сердце. Черт возьми, да ему даже нечего ей предложить! Во всяком случае, пока он не разберется с Майклом Фергюсоном. А чтобы с ним разобраться, надо его найти.

— Итак… — подтолкнула Кира.

Оказалось, что он молчит уже довольно долго. Грэм оторвался от раздумий и вернулся в настоящее.

— Итак. Мой инстинкт говорит мне, что я могу тебе довериться. Но еще он говорит, если я расскажу тебе свою историю, то поставлю твою жизнь под угрозу.

— Разве угроза моей жизни не касается меня, и только меня?

— Кира, я не для того спасал тебе жизнь, чтобы тебя убили.

Он почувствовал, как напряглись ее пальцы.

— Ты… жалеешь, может быть?

— Жалею, о чем?

— О том, что меня спас.

— Кира. Что бы ни случилось… — Грэм сделал многозначительную паузу, — я не пожалею об этом никогда в жизни.

Уголки ее губ чуть дрогнули в улыбке.

— Теперь я могу задать мои вопросы?

— Если ты вернешься в дом и позволишь мне спокойно накормить тебя супом и не уснешь через пять минут после этого, я отвечу на один твой вопрос. Любой.

— Ты даешь мне карт-бланш?

— Если пообещаешь не спрашивать ни о чем ужасном за ужином, то… да.

— Ты предпочитаешь говорить за столом о погоде и всякой ерунде?

Грэм кивнул:

— Именно. Исключительно о ерунде. В обмен на карт-бланш.

Тут она широко улыбнулась, и Грэма будто кольнуло в самое сердце. Околдован. Определенно он околдован.

Глава 12

Верный своему слову, Кэллоуэй все время, пока разжигал плиту, а потом колдовал над густым супом, поддерживал ненавязчивый разговор.

Несмотря на твердое намерение не засыпать ни в коем случае, Кира, проглотив последнюю ложку супа, почувствовала, что глаза предательски слипаются, а мысли разбредаются в разные стороны. Она упорно старалась не поддаваться и все-таки широко зевнула.

— Кира?

Кэллоуэй достал из термоящика банку пива и открыл ее. Его спокойствие и вся обстановка умиротворяюще действовали на нее. Пиво, горящая печка, уютный вечер в хижине. «Почему на самом деле все не так просто», — грустно подумала Кира.

— Ты не спишь?

— Нет, — соврала она, потому что все-таки задремала на несколько секунд.

Кэллоуэй глотнул пива и окинул Киру долгим задумчивым взглядом.

— Тогда это означает, что ты хочешь задать мне вопрос?

Кира попыталась вспомнить, что же такое ей не терпелось узнать? что-то очень важное.

— Ты специально накормил меня супом, чтобы я уснула?

Кэллоуэй ухмыльнулся во все тридцать два зуба.

— То есть я выдал тебе карт-бланш на любой вопрос, и ты придумала этот?

— Ты прекрасно знаешь, что я собиралась спросить о другом! — с негодованием воскликнула Кира и снова зевнула.

— Почему бы тебе не прилечь и не подумать об этом? — невинно предложил он и снова улыбнулся. — Я даже могу снова отнести тебя в кровать.

— А тебе бы хотелось, да? Можешь даже ничего не говорить. Я и так знаю.

— Может, и хотелось бы.

Он медленно оглядел ее тело. И от его взгляда ей стало жарко. Он долго смотрел на ее губы, а затем глубоко заглянул в глаза. Кира затрепетала. А он как ни в чем не бывало встал и принялся убирать со стола.

— Кира?

От неожиданности она чуть не подпрыгнула на стуле.

— Что?

— Да ничего. Просто проверяю.

— Проверяешь что?

— Уснула ты или пялишься на мою задницу.

— Очень смешно.

Кэллоуэй усмехнулся:

— Ну, ты не предложила вытереть посуду, пока я ее мыл, вот я и подумал, здесь могут быть только два объяснения…

Покраснев, Кира вскочила со стула. Но он оказался рядом с ней раньше, чем она успела сделать хоть шаг.

— Эй. Да я пошутил. Тебе нужно отдыхать, а не возиться с посудой.

Он взял ее за руку и отвел к кровати.

— В моей прошлой жизни, — тихо сказал Кэллоуэй, — я заботился о людях. Хочу, чтобы ты поправилась, Кира. И как можно скорее.

Он уложил девушку, подоткнул одеяло со всех сторон, укутав до подбородка, и нежно коснулся ее щеки.

— Я работаю в службе защиты детей, — медленно начала она. — Иногда мне приходится принимать жесткие решения. И быстро думать. Мне нужно знать, например, не оставила ли я ребенка в потенциально опасной обстановке, или понять, не пытается ли кто-то убедить меня, что ситуация не так уж плоха. Я тоже привыкла доверять своему инстинкту. И мой внутренний голос говорит, даже если ты от меня что-то скрываешь, мне все равно следует тебе верить.

Пару секунд в глазах Горца бушевала целая буря эмоций, но в следующее мгновение он молча поцеловал ее в лоб и вышел из хижины.

Кира хотела пойти за ним, но передумала. Она поняла, что Кэллоуэй уже не так крепко держится за свои секреты и ей просто нужно быть немного терпеливее.

Она удобнее улеглась и отодвинулась к стене. Чтобы ему было где лечь. Когда бы он ни пришел.

Грэм отлично понимал, какие чувства испытывает к своей непрошеной гостье и то, что близкие отношения между ними невозможны. Только поэтому он не забрался к ней в постель.

Он занимался мелкими делами по дому, но все же отвлекся, чтобы проверить, как там Кира. Она оставила ему достаточно места, вздумай он тоже прилечь. Это было приглашение. У Грэма вдруг заныло в груди. «Ты обязан все ей объяснить», — сказал он себе.

Он должен рассказать, кто он такой и что здесь делает. Вот только трудно, очень трудно признаться кому-то, что тебя обвиняют в убийстве.

Грэм посмотрел на Киру и вдруг замер. Может, и не нужно ничего рассказывать? Может быть, она уже все знает?

Одна из коробок — он давно задвинул ее в угол и успел о ней забыть, теперь на видном месте. И крышка приоткрыта.

Кира проснулась, увидела, что Кэллоуэя рядом с ней нет, и огорчилась. А потом расстроилась еще больше, когда увидела, что он сидит за столом, сгорбившись над чашкой с кофе.

— Кэллоуэй?

Он обернулся. Его лицо было усталым.

— Я должен кое, о чем тебя спросить, Кира.

— Карт-бланш? — спросила она намеренно шутливым тоном.

Он кивнул, но вместо вопроса неожиданно произнес имя.

— Холли Хендерсон.

Убитая женщина из Дерби-Рич. Кира почувствовала, как кровь отхлынула от щек. Почему он решил о ней поговорить?

— Ты знаешь это имя?

— Да, знаю. Как и каждый житель Дерби-Рич и любой человек, проживающий в радиусе ста миль от города. Ты видел мои права, так что тебе известно, откуда я родом.

— Холли Хендерсон убили четыре года назад. Ты права, об этом так или иначе слышали все. Но мне кажется, что ты вспомнила ее имя недавно. Когда именно, Кира?

Она невольно посмотрела на коробку, полную обличительных газетных статей. Кэллоуэй, разумеется, проследил за направлением ее взгляда, его лицо потемнело, как туча.

Кэллоуэй встал и решительно двинулся к ней с веревкой в руках, он снова обмотал ее запястья — туже, чем в прошлый раз. Затем привязал руки Киры к изголовью, со злостью накрыл коробку крышкой и, бросив на Киру разъяренный взгляд, выскочил из хижины.

Несколько долгих минут она таращилась на дверь: она была уверена, что Кэллоуэй сейчас вернется и объяснит ей, что происходит.

Как он связан с этой Холли? Кира почему-то была абсолютно уверена, что к ее смерти он непричастен. Но Кэллоуэй все не возвращался, и Кира в конце концов решила, что скоро он не придет. А ей хотелось освободиться.

Она заметила, что концы веревки скрываются за изголовьем, подползла к нему как можно ближе и съехала на самый край матраса так, что голова свесилась с кровати.

Вот как! Он примотал ее к металлической сетке, на которой лежал матрас. Кира наклонилась пониже — должен же быть какой-то способ развязать веревку, — но потеряла равновесие и свалилась на пол. Тогда она заползла под кровать, не обращая внимания на то, что в спину ей вонзилось сразу несколько заноз, а сетка ощутимо давит на грудь — кровать была довольно низкой. Кира потрогала узел — он был крепким, с таким она не справится. Но тут же Кира заметила, что между двумя металлическими ячейками сетки есть маленькая щель.

Если чуть-чуть расширить ее… совсем немного, то, может быть, удастся протолкнуть через нее веревку. Тогда не нужно будет развязывать узел.

Она начала расшатывать металл. Веревка больно впивалась в кожу, и два раза Кира довольно сильно оцарапалась — у нее даже пошла кровь.

Наконец металл немного поддался. Щель действительно стала немного шире. От радости у нее на глазах выступили слезы. Она раздвинула полоски как можно шире и одновременно изо всех сил дернула веревку.

Узел проскочил в щель.

— Да!!! — завопила Кира и вылезла из-под кровати.

Она быстро прошла через комнату, на секунду задержавшись в том углу, где стояла злосчастная коробка.

Кира осторожно подобралась к двери и чуть-чуть ее приоткрыла. В щель тут же ворвался ледяной ветер и ударил ей прямо в лицо.

Она сняла с крючка куртку Gor‑Tex, надела огромные сапоги Кэллоуэя и выбралась на крыльцо. Девушка спустилась по ступенькам и вышла во двор. Слишком широкую куртку она обмотала вокруг себя.

Куда он, собственно, подевался?

Вокруг крыльца и хижины снег был вытоптан, но следов, которые вели бы от нее, Кира не увидела.

Она посмотрела на кромку леса. Заросли были такими густыми, что, если бы не отметина от полозьев, Кира ни за что не догадалась бы, с какой стороны приехал не слишком приветливый дружок Кэллоуэя. Никаких тропинок вокруг хижины тоже не было. Но должен же он как-то отсюда выбираться? Как?

Кира вздрогнула. Деревья стояли вокруг плотной стеной. Они словно надвигались все ближе и ближе. Ее даже слегка затошнило от страха. Смотреть на лес было так неприятно, что Кира отвернулась.

Она подошла поближе к крыльцу и принялась осматривать хижину. Это была очень старая постройка, однако отнюдь не развалюха.

Хижина выглядела так, будто кто-то нарочно придал ей заброшенный и обветшалый вид, а на самом деле аккуратно укрепил. Крыльцо, неприглядное на первый взгляд, в действительности оказалось практически новым. У того окна, из которого Кира наблюдала, как Кэллоуэй разговаривал с вооруженным незнакомцем, была новая рама. Дверь, снаружи изъеденная жучком, с проржавевшими петлями, но Кира знала, что изнутри она крепче крепкого. Вообще, все, что находилось в хижине, было прочным и сделанным на совесть.

Случайный прохожий решил бы, что это просто жалкая лачуга и вряд ли посмотрел на нее еще раз.

— Да ничего он не прячет, — вслух пробормотала Кира. На нее вдруг снизошло озарение. — Он сам здесь прячется.

Она сделала еще шаг назад и наткнулась прямо на Кэллоуэя.

Глава 13

Грэм машинально подхватил ее под локоть. И не стал убирать руку.

— Почти четыре года, — произнес он нарочито равнодушным тоном.

Кира повернулась к нему.

— Примерно с тех пор, как убили Холли Хендерсон и ее сына, — тихо сказала она.

Их взгляды встретились. Что именно она увидела в этой коробке? Что успела прочитать? Во что поверила? И с какой такой матери ему важно то, что она о нем думает?

— Кэллоуэй? — позвала Кира.

— Да. Ты права. С тех самых пор, как их убили, — ответил Грэм.

— Она была твоей женой, да? — осторожно спросила Кира.

Он закрыл глаза:

— Да.

— Господи. Мои соболезнования.

— Да.

Повисла тяжелая пауза.

— А мальчик…

— Я не был его биологическим отцом. — Грэм открыл глаза и увидел искреннее сочувствие у нее на лице. — Но любил его как родного. Все эти четыре года каждый день я спрашивал себя: мог ли я спасти его.

— Четыре года, — медленно повторила Кира. — И с того дня ты в бегах.

— Не в бегах, — с горечью бросил Кэллоуэй, — а прячусь, как ты совершенно верно заметила.

Он застыл, завяз, застрял в этих лесах, в этой хижине. Сначала Грэм использовал хижину как нечто вроде штаб-квартиры. Тогда ему требовалось логово, где можно пересидеть самые трудные дни. Подождать, пока все уляжется. Дэйв Старк был его «руками и ногами», он искал убийцу Холли и Сэма.

Грэм начал собирать статьи из газет, которые привозил Дэйв, и даже завел альбом с вырезками, чтобы выстроить события по порядку. Он был уверен, что какая-нибудь незамеченная раньше мелочь, незначительный факт, упомянутый в одной из этих статей, поможет разгадать головоломку. Тогда Грэм сумеет доказать, что в смерти жены для него не было выгоды.

Он искал мотив, скрытый под грудой газетных полуправд. Но нашел только потоки грязи, которыми его щедро поливали журналисты, неприкрытую ненависть и жареные факты. Все это убедило Грэма в том, что ему никогда не стать свободным человеком. По‑настоящему — никогда.

Ему стало казаться, что его обвинители совершенно правы. Их с Холли не слишком счастливая семейная жизнь была скрупулезно задокументирована. Словом, если бы Грэм был «по ту сторону», он бы первый бросил сам в себя камень.

При таких условиях предстать перед жюри и честно рассказать свою историю он не мог, поскольку она выглядела насквозь лживой и невероятной даже для него самого. Поэтому он решил спрятаться здесь, за крепкой дверью хижины.

Когда Грэм осознал, в каком отчаянном положении находится, засунул вырезки в ту чертову коробку и задвинул ее подальше в угол.

— Ну, спрашивай, — угрюмо предложил Грэм.

— О чем?

— О чем? Задай мне вопрос, который я слышал от любого, кто видел новости или читал газеты.

Кира посмотрела ему прямо в глаза.

— На самом деле мне кажется, что сейчас не моя очередь спрашивать.

— Не твоя очередь? — Грэм не смог скрыть изумления.

— Я не считала, кто и сколько вопросов задал, — пояснила она. — Но у меня такое ощущение, что я должна тебе как минимум один ответ.

Грэм с минуту подумал.

— Как ты себя чувствуешь? По-прежнему шесть из десяти?

— Ты именно это хочешь узнать?

— В данный момент… да.

— Да, все еще шесть.

Грэм нахмурился:

— Не знаю, как там на самом деле — больше, чем шесть, или меньше, чем шесть, но ты опять врешь.

— Ты говоришь так уверенно.

— Потому что я в этом убежден, — отрезал Грэм и большим пальцем коснулся ее скулы. — Когда ты врешь, у тебя вот здесь появляется красное пятнышко.

— Неправда.

— Правда.

Постепенно румянец покрыл ее щеки целиком. Грэм не убирал руку, и Кира не отстранялась.

— Задай мне настоящий вопрос, Кэллоуэй, — сказала она. — Спроси о том, что ты действительно хочешь узнать.

— Ты знала, что я живу здесь? — спросил он. — Зачем ты ехала по той дороге? Кто-то велел тебе меня найти?

— Нет! Да откуда мне… Нет.

Краска сбежала с ее лица. Она говорила правду, понял Грэм, и со вздохом убрал руку. Почему-то он почувствовал разочарование. Но по какой причине ему так больно — этого Грэм сказать не мог.

— Давай я тебе кое-что покажу, — предложил он.

Он погладил ее по плечу, по руке, потом нежно переплел ее пальцы со своими и повел в дом.

— Сюда, — сказал он.

Он отпустил руку Киры и показал ей на очищенную от снега тропку, идущую вокруг хижины.

Грэм показал ей на узкий краник, торчащий между двух бревен. Из металлического цилиндра вырывалась тоненькая, почти невидимая струйка пара и тут же растворялась в воздухе.

— Можно поднести туда руку, и ты не обожжешься, — заметил Грэм.

— Что это?

— Это то, чего ты не видишь на крыше.

От изумления Кира широко раскрыла глаза.

— И вот этот дымок получается от твоей огромной печки?

— Да. И вот отсюда тоже.

Грэм наклонился и поднял плоскую каменную плиту, под которой обнаружилось нечто вроде подземного очага.

— Ого! — воскликнула Кира.

Грэм пододвинул коробку с вырезками к яме. Самое время от нее избавиться, открыл крышку, вытащил из коробки кипу газет и кинул в яму.

— Я переделал обычную дровяную печку в печь типа «ракета» с обогревающим элементом. Подбрасываю туда дрова — изнутри или снаружи, — и огонь уходит в особую секцию, спрятанную в стене. Так отапливается дом. Когда дым проходит фильтры, он уже достаточно охлажден, а когда выходит отсюда, то это уже не больше, чем пар. — Он достал еще газет. — Я строил эту систему целый год, и она на сто процентов стоила затраченных усилий.

Грэм снова сунул руку в коробку и наткнулся на что-то холодное и металлическое. Он пошарил в бумагах и вынул серебряную фляжку, инкрустированную золотом. Грэм потряс ее. Она все еще была полной, он решительно отвинтил крышку и сделал большой хороший глоток. «Макаллан».

Такой скотч Грэм никогда не покупал себе сам. Он, как и фляжка, был подарком тестя, весьма преуспевающего человека. Тестю нравилось указывать зятю, какое низкое место тот занимает на социальной лестнице. Тесть и устроил охоту на ведьм, из-за которой Грэм прятался в лесу.

Он глотнул еще и предложил фляжку Кире.

— Если это то, чем ты меня опоил позапрошлой ночью, то нет, спасибо, — язвительно отказалась она. — Я не хочу снова опьянеть и проснуться привязанной к еще какой-нибудь кровати.

Грэм улыбнулся в бороду.

— Боюсь, у меня только одна кровать. Альтернативы такие: деревянный стул или шкаф с бельем.

Он конечно же пошутил, но Кира посмотрела на него очень серьезно.

— А можно не привязывать меня совсем?

— Для этого требуется определенный уровень доверия.

— Я не собираюсь сбегать.

— А я и не позволю тебе сбежать.

Ее зрачки чуть расширились, когда она услышала темные, мрачные нотки в его голосе. Грэм снова протянул ей скотч.

— Это обыкновенный старый виски. Жидкая храбрость. — Он поболтал фляжкой.

— А мне понадобится храбрость?

— Храбрость нужна всегда, — твердо ответил он.

Она взяла фляжку. Грэм подождал, пока она сделает глоток, и заговорил снова:

— Мой прадед построил хижину здесь, потому что до нее невозможно добраться. И никому о ней не говорил, кроме своего сына, который потом передал секрет моему отцу. А отец, в свою очередь, мне. И несмотря на то что курорт здесь под боком, попасть сюда крайне трудно. Летом не обойтись без квадроцикла, а зимой без снегохода. Ну, еще можно просто свалиться с неба, примерно, как сделала ты. Но кто будет прилагать такие адские усилия? Поэтому никто не знает, что тут есть хижина, а в ней я.

— Никто, кроме того человека с оружием, — заметила Кира.

— Да. Кроме него. А теперь еще и тебя. И это, я полагаю, плохое сочетание.

— Плохое сочетание? — повторила Кира.

Грэм кивнул.

— Они нашли то, что осталось от твоей машины.

На ее лице мелькнул страх. Он знал, что она сразу же подумала о том, что будет, если ее найдут.

— Кто «они»?

— Полиция. Мне сказал парень с оружием — Дэйв Старк.

— Полиция? Они будут искать меня, и… — Она внезапно замолчала. — И это ведь не очень хорошо для тебя, да?

— Да уж.

— А значит, и для меня тоже.

Грэм медленно наклонил голову:

— Нельзя, чтобы они нашли меня здесь. И еще нельзя, чтобы о тебе узнал Дэйв. Я ему доверяю, но не уверен, что он примет правильное решение.

Страх снова на мгновение исказил ее черты.

— Кто он такой?

— Друг. И деловой партнер, если можно так выразиться. Я хорошо ему плачу, а он много чего для меня делает. Привозит еду и разные припасы. Достает информацию. Он подозревает, что ты здесь, Кира. И если он обнаружит, что это так, может нарушиться некое равновесие между нами.

— Просто скажи ему, что это не так и что он ошибается.

— Дэйв приезжал сюда вынужденно, он ожидал, что я приеду к нему.

— А зачем тебе к нему ехать?

— Дэйв нашел того, кто на самом деле убил Холли и Сэма. Он вернулся в Дерби-Рич. — Грэм покачал головой. — И я отправляюсь к нему.

Кира нервно сглотнула.

— И что ты собираешься с ним сделать? — спросила она.

О, у него имелся целый список неприятных вещей, которые он хотел бы сделать с Фергюсоном. Однако Грэм был не таким человеком, чтобы претворить все это в жизнь.

— Я собираюсь добиться от него признания. Получить неопровержимые доказательства его вины. А потом разрешу Дэйву взять его.

— Ты шел туда, когда нашел меня? — спросила Кира.

— Да.

— Мне очень жаль.

— Нет. Это мне очень жаль, Кира, — тихо поправил Грэм.

— Тебе жаль? Почему? Что это означает? Я твоя заложница, так?

— Не потому, что мне этого хочется…

— Ты можешь просто дать мне уйти, — предложила Кира.

— И что дальше?

— И я уйду.

— Кира. Эта авария уже сама по себе достаточный повод, чтобы кто-то сунул в это дело свой нос. И он может обнаружить мою хижину. Именно это и сказал мне Дэйв. Но держать тебя здесь я тоже не могу.

— Но я никому не скажу про хижину. Ты можешь отвести меня к месту аварии, а дальше я выберусь сама.

— И что при этом будет на тебе надето? Моя одежда? Или то крохотное платьице? От него, кстати, остались практически одни лоскуты. И как ты объяснишь зашитую рану на ноге?

— Я могу всем сказать, что ничего не помню.

— Избирательная амнезия?

— Да.

— Думаешь, сможешь изобразить, что не помнишь меня? Черт подери, я бы точно не смог тебя забыть, Кира. Кроме того, представь, девушка чудом выживает в страшной аварии, когда ее машина падает со скалы. И она не просто выживает, но и самым таинственным образом получает медицинскую помощь. Ты думаешь, копы отцепятся от такого дела?

— Но, если ты не позволишь мне вернуться, все подумают, что я умерла, — прошептала Кира.

— Я вполне это осознаю.

— Тогда какого рожна ты меня вообще спасал, Кэллоуэй? На кой черт мне жизнь, если ты собираешься держать меня в тюрьме?

— Ради… искупления.

Глава 14

Она только что заверила Кэллоуэя, что сбегать не собирается, но вдруг почувствовала, что ноги будто сами уносят ее прочь. Нет, она не бежала. Ей было нужно просто привести мысли в порядок. Однако, когда Кэллоуэй позвал ее, Кира не оглянулась.

Она была уверена, что Грэм не убивал жену и сына. Она поняла это сердцем. Поэтому и не стала ничего спрашивать.

Но у нее была своя жизнь. Работа. Дети, которые рассчитывали на ее помощь. Кроме того, при одной только мысли о том, как мама читает в газете статью об аварии, у Киры сжималось сердце.

И при этом она ни в коем случае не должна была выдать Кэллоуэя и его тайное убежище. Кира не смогла бы поставить его жизнь под угрозу только ради того, чтобы вернуться к своей.

В любом случае Кэллоуэй ее не отпустит.

Внезапно Кира действительно побежала. Опять. В который уже раз. Не то чтобы от него — просто разрядить эмоциональное напряжение. Она обогнула дом и снова понеслась к лесу.

Но Кэллоуэй очень быстро догнал ее. Он схватил ее за талию и развернул к себе лицом. Она забарабанила кулаками по его груди, а он только гладил ее по волосам и шептал что-то успокаивающее.

В конце концов девушка затихла, из ее глаз хлынули слезы, она зарыдала.

Она глубоко вздохнула, пытаясь остановиться, и он тут же машинально опустил руки ниже, чтобы ей было легче. Он понимал ее без слов, чувствовал, как никто. Как будто они были созданы друг для друга. Она подняла глаза. Его лицо было спокойным и нежным.

— Ты заметила, что, каждый раз, когда ты пытаешься меня побить, оказываешься в моих объятиях?

— А ты заметил, что я пытаюсь убраться от тебя подальше? — выдохнула Кира.

— Ты уверена?

Кира покачала головой, не то в ответ на вопрос, не то от безнадежности.

— Я все собирался тебя спросить: ты и правда хотела вчера забить меня до смерти кочергой?

Кира слабо улыбнулась:

— Я метила в ноги. Просто хотела сбить тебя.

Он коснулся ее лица и положил руку на щеку. У Киры потеплело в груди.

— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

От его искреннего тона она снова чуть не разрыдалась.

— Два дня назад я проснулась, точно зная, куда именно идет моя жизнь. Что со мной будет. Но сегодня… у меня такое ощущение, будто я проснулась не в своей, а в чьей-то чужой жизни.

— Каждый день, — пробормотал Кэллоуэй. — Такое же чувство я испытываю каждый день уже четыре года. Я просыпаюсь и думаю: что, если именно сегодня все узнают правду? И восторжествует справедливость. Но если честно, я жажду не столько справедливости, сколько мести. Я давно не думал ни о чем другом. Вчера мне наконец представился шанс отомстить. Но я увидел тебя в той машине, такую красивую, хрупкую и неподвижную. Я бросился тебя вытаскивать, не думая, правильно ли поступаю. Я даже не знал, жива ли ты. Благодаря тебе я вспомнил: в мире есть что-то еще, кроме желания отомстить. Ты показала мне новые цели в жизни, Кира.

А она смотрела на него и думала, что не видела более красивого мужчины, чем Кэллоуэй. И о том, что он спас ее жизнь, ставя при этом под угрозу свою. Она почти физически ощущала, как от ее сердца к его сердцу протянулась невидимая нить. Она видела желание в его глазах. Но он не шевелился.

И она сама потянулась к нему. Она запустила пальцы в его густые волосы и едва не застонала от удовольствия. Он не отодвинулся. Тогда она поцеловала его, медленно и с чувством.

Кэллоуэй обхватил ее за плечи и нежно погладил ее, тщательно обходя самые больные места. Его руки скользнули под огромную куртку и просторную футболку, ладони на мгновение обхватили ее попку, погладили и затем оказались у нее на шее.

Это было невероятное ощущение. Так ее не ласкал никто и никогда. Она хотела, чтобы это длилось вечно. Но Кэллоуэй убрал руки, и из ее груди вырвался вздох сожаления.

Грэм смотрел на Киру и знал, что ее черты навсегда запечатлелись у него в памяти. Губы, которые невозможно не поцеловать. Четко обрисованные скулы. Изящный нос с чуть заметной горбинкой, которая только украшала его, придавала «породистости». А ее глаза… Господи, какие потрясающие глаза! А ее волосы как пламенеющая корона.

Всего за пару дней эта девушка с огненным темпераментом сумела проникнуть к нему в самое сердце. Никогда еще он не чувствовал такой отчаянной потребности кого-то защищать и оберегать от всех бед мира. А ведь он так мало ее знал.

— Расскажи мне, от кого ты бежала в своей маленькой фиолетовой машинке? — мягко спросил он. — Видимо, с тобой случилось что-то настолько плохое, что ты решила рискнуть жизнью и выехать на дорогу в такую страшную бурю.

— В последнее время единственное, от чего мне хочется сбежать — вернее, от кого, — это ты.

— Мне принести наш список, чтобы точно определить, чья сейчас очередь отвечать?

— Нет. — Кира тяжело вздохнула. — Его зовут Дрю. И я бежала не от него, а к нему.

— Бойфренд? — спросил Грэм со скрытой ревностью.

— Потенциальный.

— И как он относится к тому, что ты ради него плюешь на собственную безопасность? Надеюсь, ценит?

— Нет.

Ревность преобразовалась в раздражение.

— Этот Дрю, должно быть, полный идиот, — сквозь зубы процедил он.

— Нет, дело не в этом. Он просто не знал, что я к нему еду.

Он погладил пальцем один опущенный уголок ее губ, затем другой.

— Так, значит, ты поехала к Дрю в такую погоду, причем он об этом не знал, и все потому, что он твой потенциальный бойфренд?

— Ну… как бы.

— Как бы да или как бы нет? — не удержался Грэм.

— Я понимаю, сейчас это выглядит ужасно глупо.

— Не важно. Расскажи мне.

— Я подумала… может, мы предназначены друг для друга, — призналась Кира. — Мне показалось, что я увидела знак.

— Знак судьбы?

Она покраснела.

— что-то вроде того. Решила воспользоваться случаем, и так называемый знак привел меня не к моей судьбе, а сюда.

— А ты не думаешь, что именно это и есть судьба?

Румянец залил ее лицо и перекинулся на шею.

— Ты считаешь, то, что я чудом избежала смерти — это судьба?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду не это, Кира. И если честно, я не верю в совпадения. Но вот в судьбу… С этим я знаком не понаслышке. И на сто процентов убежден, что это понятие существует.

— Тогда что же судьба уготовила мне дальше? — тихо спросила она.

— Ты должна оказаться в безопасном месте. Где человек, который убил Холли и Сэма, не сможет до тебя дотянуться.

— Прости меня, Кэллоуэй.

— Ты просишь прощения у меня?

Кира кивнула.

— Если бы я не была такой дурой и не поехала на машине в эту ужасную метель…

— Слушай, — перебил Грэм. — За четыре года я не ощущал реальность четче, чем в тот момент, когда ты открыла глаза и я понял, что ты жива.

Кира протянула руку и положила ему на щеку с выражением благодарности и трепета на лице.

— Ты, наверное, вообще самое реальное, самое настоящее, что встречалось мне за всю мою жизнь, — признался Грэм.

Кира открыла рот, но он так и не узнал, что она собиралась сказать — что-то грохнуло прямо у них над головой. Грэм тут же упал на землю, увлекая ее за собой, и, как щитом, прикрыл ее своим телом.

И тут снова грохнуло, кажется ближе. Теперь Грэм уже не сомневался: в них кто-то стрелял. Раздался третий выстрел. Кира пошевелилась и сдавленно вскрикнула — Грэм, не успев подняться, снова рухнул на нее и вдавил в землю.

— Можешь оказать мне услугу? — тихо спросил он.

Она вздохнула, и ее затылок стукнулся о его грудь. Кивнула, понял он.

— Просто лежи и не двигайся, пока не разрешу.

Грэм почувствовал, как она снова кивнула, и немного приподнялся. Ему не хотелось отпускать ее, но нужно было определить, откуда стреляют, и действительно ли мишень — они с Кирой.

Он осторожно осмотрелся. Надо понять в какой стороне стоит стрелок, тогда они смогут, перебегая от дерева к дереву, добраться до хижины. Грэм заслонит собой Киру, втолкнет внутрь, возьмет ружье…

Четвертый выстрел прервал ход его мыслей. Грэм рывком поднял Киру на ноги, засунул за огромную ель или сосну и встал перед ней, готовый защитить ее от того, что двигалось им навстречу.

Глава 15

Киру трясло, зубы выбивали веселенькую дробь, но Кэллоуэй был надежным и твердым, как скала. Вокруг стояла мертвая тишина. Казалось, что с момента первого выстрела прошла уже целая вечность.

— Ты там в порядке? — прошептал Кэллоуэй, не сводя глаз с леса.

Кира глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

— Если бы не тот факт, что кто-то, вероятно, хочет застрелить нас, то… девять из десяти по твоей шкале.

Несмотря на всю серьезность ситуации, у Грэма вырвался смешок.

— Может, ты откроешь мне страшную тайну — как мне заработать недостающий балл? Что сделать? Или я так и умру в неведении?

— Да всего-то ничего, — выдохнула Кира.

— Я весь внимание.

— Просто сделай так, чтобы мы остались живы.

— О, в этом случае я и сам буду безмерно счастлив.

— Ты считаешь, кто-то все-таки нашел тебя? — не выдержала Кира.

— Я не знаю, — ответил он, прижимая губы к ее уху. — Но если так… Ты сказала, что доверяешь мне. Это правда?

Кира кивнула.

— Хорошо. Потому что мне нужна твоя помощь.

— Что?

— Беги.

— Что?! — Она изумленно моргнула.

— Если в самом деле кто-то стреляет в нас, то их цель я, — спокойно сказал Кэллоуэй. — Я двинусь в одном направлении, в лес. А ты досчитаешь до десяти и побежишь в другую сторону, к хижине.

— Я не буду этого делать!

— Нет, Кира. Будешь.

Он не стал ждать, пока она ответит. Продолжать спор было некогда. Он просто ушел. А Кира осталась у дерева, мысленно считая до десяти и чувствуя, как ужас наполняет каждую клеточку ее существа.

Грэм петлял по лесу, ожидая, что вот-вот прогремит очередной выстрел, и проклинал себя за глупость. Он потерял голову, и в результате их застали врасплох. Он подверг жизнь Киры опасности.

Перебегая от дерева к дереву, он даже не особенно прятался. Если стрелок охотится за ним, то пусть смотрит только на него. Грэм хотел, как можно дальше увести его от Киры, отвлечь внимание на себя.

— Давай! — прорычал он. — Иди за мной. Стреляй в меня.

В лесу было тихо — слышался только скрип снега под его сапогами. Грэм пошел медленнее. Все-таки, может быть, он переполошился напрасно. Возможно, какой-нибудь безумный охотник решил не дожидаться начала сезона и воспользоваться последствиями недавней снежной бури.

А если не напрасно? Если тот, кто убил Холли и Сэма, нашел его?

Грэм снова ускорил шаги. Он все больше злился на себя и поэтому не заметил человека с оружием в руках, пока не столкнулся с ним нос к носу. Между ними оставалось не больше фута.

Грэм действовал рефлекторно. Все произошло за какие-то доли секунды. Он нанес стрелку мощный удар в челюсть, выбил оружие из его рук и только тогда заметил, что перед ним Дэйв.

— Что здесь происходит, твою мать! — крикнул Грэм.

Дэйв молча открывал рот, словно рыба, вытащенная на берег. Наконец ему удалось набрать в легкие немного воздуха, и он застонал.

— Жду объяснений, — уже спокойнее произнес Грэм.

— Поговорить… с тобой… — просвистел Дэйв.

— Ты старался привлечь мое внимание выстрелами? В меня? — уточнил Грэм.

— Не… я…

— А кто?

— Не знаю. Услышал выстрелы, — выдавил Дэйв, все еще тяжело дыша.

— Ты видел стрелка?

Дэйв покачал головой. Он наконец сумел отдышаться.

— Может, это какой-то охотник. Но это не важно. Ты должен признать: оставаться здесь дальше слишком рискованно. И я вижу по твоему лицу, что ты и сам это прекрасно понимаешь.

Грэм вздохнул. Кира в безопасности. По крайней мере, на данный момент.

Он хотел спросить, зачем Дэйв вернулся так скоро, что он вообще тут делает, но не вышло. Никто из них не успел сказать и слова. Раздался еще один выстрел, и они оба повернулись на звук.

Повинуясь его команде, она досчитала до десяти и что было сил понеслась к дому. Но на полпути к хижине Кира вдруг заметила снегоход, спрятанный за заснеженными кустами. И это был настоящий подарок судьбы. Способ спастись, оказаться в безопасности. И быстро. Кира крепко ухватилась за ручки снегохода — так что у нее почти свело пальцы. Сиденье было ледяным, а ее ноги — голыми, но это не имело никакого значения. Она должна была завести машину и добраться до Кэллоуэя.

— Наверное, его не так уж трудно завести, — пробормотала Кира, оглядывая снегоход. — Дроссель. Воздушная заслонка. Газ и все такое.

Она села за руль, несильно нажала на газ, и снегоход тут же взбрыкнул. Полозья зарылись в снег.

— Легче, легче, — прошептала она не то себе, не то машине.

Она осторожно потянула рычаг дросселя, чтобы снова завести двигатель, нажала на газ, и снегоход дернулся вперед, а Киру швырнуло прямо на руль. Но, проехав несколько футов, машина остановилась.

В глазах Киры закипали злые слезы, она сердито сморгнула их. Некогда расстраиваться и реветь. Она вставила ключ в замок зажигания. Нажала кнопку электрозапуска. Нажала дроссель. Открыла воздушную заслонку.

Двигатель уверенно взревел. Кира нежно — другого слова было не подобрать — нажала на газ, и снегоход мягко заскользил вперед. Она быстро приноровилась к рулю, и машину больше не бросало из стороны в сторону.

Итак, вперед! Не имея опыта управления снегоходом, она могла ехать или очень быстро, или очень медленно. Средняя скорость Кире никак не давалась. Значит, поедем быстро, подумала она, скрипнула зубами и газанула.

С благоговейным ужасом и восхищением Грэм увидел, как из-за угла вылетела огромная машина, и вела ее… Кира. Было заметно, что ей очень страшно, и все же вид у нее был решительный. Ее рыжие волосы развевались, как языки пламени, она была прекрасна.

Поняв, что мчится прямо на Грэма и Дэйва и вот-вот случится столкновение, Кира вывернула руль, чтобы уйти в сторону. Ее руки задрожали. Снегоход споткнулся о сугроб, и Кира едва не слетела — обе ее ноги оказались по одну сторону снегохода, но она упорно продолжала держаться за руль. Машина прыгала по снегу, как будто взбесилась.

Когда Грэм осознал, что ревущая махина все равно летит на них, было уже поздно. В последний момент он прыгнул на Дэйва и сумел вытолкнуть его с «линии огня».

Последнее, что увидел Дэйв, перед тем как снегоход врезался в него, было искаженное ужасом лицо Киры, перелетающей через руль.

Как жаль, мелькнуло у него в мозгу. Свет вокруг померк, и Грэм тяжело повалился на землю.

Глава 16

Кира упала на твердый, хорошо утоптанный снег, и вся сила удара пришлась ей на живот. Воздух мгновенно вылетел из легких, и она внезапно поняла, что не может дышать. Вообще. Было невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни каким-то образом пропихнуть кислород внутрь, хотя она старалась изо всех сил.

«Сейчас я умру. И Кэллоуэй умрет. И все по моей вине».

Несколько секунд вокруг была полная темнота. Потом Кира вздохнула, открыла глаза и увидела страшное в своей неподвижности тело Кэллоуэя, резко выделявшееся на снегу.

Она поползла вперед, медленно, но упрямо, и добралась до него.

«Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо», — взмолилась Кира.

Она склонилась над ним, припала к его груди и приложила пальцы к шее. Грудь равномерно вздымалась, а пульс был сильным и ровным.

А потом на ее плечо опустилась рука. Она подняла голову и сквозь слезы уставилась на нависавшего над ней человека.

У него были жесткое лицо и угрожающий вид. В уголке губ красовалась ссадина, а один глаз заплыл черным. Как раз так должен был выглядеть мужчина, который ходит по лесу с оружием. И стреляет. В них.

— Мисс Найлз, — произнес он.

В какой-то момент его лицо показалось Кире знакомым… но нет.

— Мисс Найлз, — повторил он, на этот раз громче и настойчивее. — Успокойтесь.

Его слова, конечно, возымели обратный эффект: Киру охватила паника. Надо убираться. Она обежала глазами поляну в поисках спасения.

Снегоход. Нет, слишком сложно. Хижина. Слишком далеко.

что-то серебристое на снегу… Да. Пистолет.

Кира вскочила и, ловко обогнув нависающего над ней мужчину, метнулась к оружию. На его лице мелькнуло удивление, потом понимание, и он бросился за ней. Однако Кира оказалась проворнее.

Она обеими руками схватила пистолет и на мгновение почувствовала себя победительницей. Но уже через секунду блондин повалил ее на землю. Одной рукой он держал ее за щиколотку, а другой пытался вырвать из ее пальцев оружие.

— Не надо делать ничего, о чем потом будешь жалеть, — сдавленно выговорил он сквозь зубы.

— Ни в коем случае, — пропыхтела Кира и свободной ногой лягнула его в грудь.

Он отлетел на землю, а она снова вскочила. Острая жалость к Кэллоуэю кольнула ее в сердце, но Кира, прихрамывая, что было сил побежала в чащу леса. Она слышала топот ног за спиной.

Блондин бежал за ней и, кажется, начинал догонять.

«Ну, давай же, давай», — подгоняла она себя.

Хижина была совсем близко. Не обращая внимания на пульсирующую боль от раны на ноге, Кира неслась что есть силы. Наконец она взбежала на деревянное крыльцо. Ухватившись за дверную ручку, обернулась и увидела, что преследователь все-таки догнал ее.

Кира резко развернулась, подняла пистолет и наставила его на блондина, который как раз занес ногу над первой ступенькой.

— Вы совершаете ошибку, — сказал он.

— Я умею стрелять из этой штуки, — сообщила Кира.

— Может быть, вам стоит подумать дважды, прежде чем делать это, мисс Найлз.

— Людям нравятся истории о том, как слабая девушка сумела себя защитить.

— Вполне возможно. Но закон редко встает на сторону тех, кто стреляет в сотрудников полиции. Особенно если перестрелка происходит на пороге дома известного преступника.

Кира недоверчиво оглядела блондина. Она знала, что Кэллоуэй действительно скрывается от полиции. Но человек, стоящий перед ней, совсем не похож на копа. Должно быть, он врет.

— И вы ожидаете, что я в это поверю? Что вы коп? — спросила Кира. — А Кэллоуэй, по-вашему, кто… грабитель?

— Это не игра, мисс Найлз. Меня зовут Дэвид Старк, и…

Дальше Кира уже не слышала, потому что до нее наконец дошло, кто перед ней стоит. Друг Кэллоуэя. Его деловой партнер. Которого он знает уже много лет. И доверяет ему. И он коп?

— Я знаю, кто вы, — сказала она.

— Значит, вам известно, что мы с Грэмом — друзья.

— Кэллоуэй рассказал мне о вашем сотрудничестве.

— Но он забыл упомянуть, что я служу в управлении полиции Дерби-Рич?

— Если вы коп и знали, что он прячется в этой хижине, то почему вы его не арестовали? — с подозрением спросила Кира.

— Потому что я дружу с ним гораздо дольше, чем работаю в полиции. И потому что я помогал ему все эти годы, что он находится в бегах.

— Докажите, — потребовала Кира.

— У меня в кармане лежат три вещи, — сказал Старк. — Мой жетон, водительские права и квитанция о начислении жалованья. Я бы хотел достать их и показать вам. Вы не возражаете, если я это сделаю?

— Давайте, — разрешила Кира.

Старк медленно расстегнул молнию куртки, распахнул ее, чтобы Кира ясно видела внутренний карман, так же медленно вытащил небольшие кожаные корочки и раскрыл их.

Он закрыл удостоверение, сунул его обратно, достал бумажник и протянул его Кире.

— Нет, вытаскивайте все сами, — велела она.

Сначала он извлек из бумажника права, закатанные в пластик, затем развернул кусочек бумажки.

Не опуская пистолета, Кира сделала пару шагов вперед и прочитала: «Дэвид Родни Старк. Сотрудник номер 102 отделения полиции Дерби-Рич».

При всем желании Кира не смогла бы объяснить, зачем кому-то носить в кармане фальшивую квитанцию о зарплате.

Кира лихорадочно соображала. Кэллоуэй платил копу за то, чтобы тот снабжал его продуктами и информацией? Зачем полицейскому соглашаться на такое?

Вдруг из головы у нее вылетели все мысли, потому что за спиной подозрительного копа, покачиваясь из стороны в сторону, едва стоял на ногах Кэллоуэй.

Грэм дал Дэйву обхватить себя за спину, и они, все трое, направились в хижину. Но смотрел он при этом только на Киру. Она сжимала в руках пистолет, однако вид у нее был такой, будто она готова расплакаться.

Если бы у Грэма осталась еще хоть капелька энергии, он бы просто проклял себя за то, что каким-то образом ему удалось вывернуть ситуацию так, что Кире приходится беспокоиться за него, а не ему за нее.

И то ли потому, что он только что пришел в сознание, то ли потому, что ему очень, очень не хотелось всего этого произносить, его слова прозвучали очень холодно и отстраненно.

Они совещались недолго.

— Дэйв. Ты должен помочь Кире выбраться отсюда. Сейчас.

Кира застыла и открыла рот, собираясь что-то сказать, но Дэйв перебил ее:

— Об аварии кричат во всех новостях, Грэм. Об этом-то я и приехал с тобой поговорить. Они ищут тело, пытаются узнать, кто был за рулем. И что, ты считаешь, они сделают, когда узнают, что водитель-то на самом деле жив-здоров?

— Ты не дашь им узнать. Ты отвезешь ее в свой отель и останешься там.

Дэйв сокрушенно покачал головой и взъерошил волосы.

— Я примчался, чтобы убедить тебя поехать со мной. А не для того, чтобы вывозить отсюда какую-то девицу, которую ты знаешь две минуты, и прятать ее. Вместо того чтобы закончить то, что мы должны сделать.

Грэм посмотрел ему прямо в глаза.

— А если копы узнают, с кем она была все это время? И если эта информация просочится к тому, кто не должен об этом знать, — до того, как я доберусь до него сам?

— Грэм. Больше так продолжаться не может. Я устал бегать по ложным следам и обращаться к источникам, которые не имею права использовать. Мне до смерти надоело придумывать сказки для своей жены и не видеть собственных детей. И еще все время бояться, вдруг кто-то обнаружит, что я тебе помогаю. Четыре года — это долгий срок. Я думал, мы почти закончили. А теперь у меня такое чувство, будто все начинается сначала.

— А я потерял свою жену, Дэйв, и своего ребенка! — выкрикнул Грэм. — Я не могу позволить Фергюсону захватить еще и Киру. Единственный способ обеспечить ее безопасность — это увезти отсюда.

— C таким же успехом ты можешь просто пойти и сдаться властям.

Желудок Грэма болезненно сжался.

— Сдаться?

— А ты хочешь, чтобы я помог тебе еще и с похищением?

— Прекратите! — закричала Кира.

Она яростно замотала головой и нежно — так нежно, что все внутри у него перевернулось, — посмотрела на Грэма.

— Кэллоуэй не собирается сдаваться, потому что хочет меня спасти. И уж совершенно точно он меня не похищал. И вообще, парни, хватит уже говорить обо мне так, будто меня здесь нет, и я не могу принимать решения.

— Я не могу позволить тебе остаться здесь, — сказал Грэм.

— И ты не можешь заставить меня уйти, — возразила она.

Он подошел поближе и положил руку ей на щеку.

— Ты должна это сделать. Пусть Дэйв отвезет тебя туда, где ничто не будет тебе угрожать. И я тебе обещаю, я не задержусь. Просто решу кое-какие проблемы, которые давно пора решить, и приду за тобой.

— А если тебя убьют, пока ты будешь решать эти свои проблемы? — Ее голос дрогнул. — Кэллоуэй, я…

Он наклонил голову и зажал ей рот жадным поцелуем. И ему было все равно, что на них смотрит Дэйв. Наконец Грэм чуть отстранился.

— У меня есть очень мощная причина остаться в живых, Кира.

— Два дня? — выдохнула она.

— Сорок восемь часов. Не больше.

И от души понадеялся, что сможет сдержать обещание.

Разобраться с Майклом Фергюсоном и вернуться к Кире. А потом он придумает, что делать дальше.

Через несколько минут он уже нес ее к снегоходу. Опустив Киру на землю, Грэм поцеловал ее нежно и ласково и помог забраться на сиденье.

У Дэйва был несчастный и озабоченный вид, но Грэму было все равно. Он смотрел только на нее. Снегоход взревел и понесся к лесу. Грэм не отрывал взгляда от Киры, пока машина не скрылась за толстыми стволами деревьев.

Глава 17

Дэйв несся по горам, как черт на помеле, и Кира вынуждена была крепко держаться за него, что не доставляло ей удовольствия. Пролетавшие мимо деревья слились в сплошное черно-зеленое марево. Снег вырывался из-под полозьев и осыпал ее куртку, ветер бил в лицо.

Тревога за Кэллоуэя не давала ей покоя. Кира вдруг испугалась, что Кэллоуэй может за ней не вернуться и она его больше не увидит. Выходит, она все это время неосознанно понимала, что Дрю не ее человек. А может, она вообще жила не полной жизнью. И осознала это, только столкнувшись с Горцем.

Внезапно снегоход выбросил из-под полозьев длинную струю снега и остановился. Она осторожно выглянула из-за плеча Дэйва, осмотрелась и не на шутку встревожилась. За ними стеной стояли деревья, а перед ними возвышался только покрытый снегом холм.

Кира неуверенно перекинула ногу через сиденье и слезла. Дэйв сделал то же самое, но гораздо более решительно. Он поднял защитные очки на лоб и помог ей стащить с головы шлем.

— Значит, вот какое дело, мисс Найлз, — начал он. После грохота двигателя его голос показался Кире особенно громким. — По ту сторону этого холма лежит дорога, которая ведет в Маунтин-вью-виллидж. Если мы направимся в город, то нас в два счета окружит толпа журналистов. А этого допустить нельзя.

— Вы везете меня не в отель?

— Я хочу того же, что и вы, — защитить Грэма. А для этого мы должны держаться как можно дальше от курорта и от города. Я отвезу вас в безопасное и тихое место далеко отсюда.

— Но Грэм…

— Не очень хорошо все продумал. Я не могу прятать вас здесь. Просто не получится. Вас ищет слишком много людей.

Кира ожидала, что он добавит, что-то еще, что-нибудь обнадеживающее насчет Кэллоуэя, но Дэйв только снова передал ей шлем.

— Значит, мы договорились, и вы готовы ехать дальше?

Она кивнула. Судя по всему, у нее не было иного выбора.

Грэму очень хотелось надеть свои крепкие сапоги для снежной погоды и ринуться в путь. Но четыре года ожидания научили его терпению, нужно было тщательно подготовиться к делу, необходимо все сделать правильно.

Грэм подстриг свои кудри, затем занялся бородой, и вскоре от нее не осталось и следа. Потом он тщательнее обычного вымылся, удалив сажу из-под ногтей.

«Накинуть на плечи белое пальто — и я вполне могу вернуться в офис», — мрачно пошутил он, оглядев себя в зеркале.

Но вместо белого пальто он разложил на кровати куда более практичные и абсолютно новые вещи. Влагонепроницаемые штаны с теплой, но не слишком толстой подкладкой, чтобы не стесняла движений. Сверху он собирался надеть куртку из того же дышащего материала, с подстежкой, которая легко снималась. Кроме того, Грэм предполагал на нижнее белье надеть костюм для бега, очень удобный и тоже новый.

В рюкзак он сложил чистые джинсы, рубашку, пиджак и галстук.

Грэм заколотил окна видавшими виды досками. Нижнюю ступеньку крыльца он сломал, придав ей такой вид, будто она подломилась сама, просто сгнила от старости. В самом крыльце он тоже проломил дыру и сыпанул пару лопат снега для натуральности. Еще один‑два снегопада — и его убежище будет выглядеть совершенно заброшенным.

Если кого-то не остановит занесенное снегом, сломанное крыльцо, и он все же решит пробраться внутрь, то будет горько разочарован. Грэм сжег все, что только можно было сжечь. От матраса и занавесок до — к сожалению — запасов еды. Он оставил только самое необходимое, и сейчас эти вещи лежали в его рюкзаке.

С того момента, как Грэм составил список того, что нужно сделать, до того, как он выполнил все его пункты, прошло меньше четырех часов.

Небо потемнело и было похоже на электронное табло, усеянное мигающими огоньками. Грэм был готов отправиться в путь.

Несколько часов изматывающего перехода привели его прямо к границе курортного городка. С Грэма градом катил пот.

Ногой он раскопал в снегу дыру, снял с себя походный костюм, надел джинсы и рубашку. Наличные и фальшивые документы он рассовал по карманам куртки. Штаны и прочее положил в яму, затем засыпал ее снегом и отметил большим, размером с голову, камнем необычной формы.

Грэм посмотрел на огни города и медленно пошел по дороге, вспоминая, как называется отель, где каждый месяц останавливается Дэйв. Он хотел убедиться, что они туда добрались, прежде чем отправиться в город.

В начале Мэйн‑стрит возвышалась огромная карта города. Грэм остановился и довольно быстро нашел гостиницу — она называлась «Рокки Сайд‑отель». Он понимал, что, если даже использовать только боковые улочки, чтобы дойти до отеля, нужно будет миновать очень оживленную часть города. Надо же было Дэйву, мать его так, выбрать такое популярное место.

Время было позднее, и в любом другом городе он вряд ли встретил бы прохожих в такой час, но в Маунтин-вью, как только заходило солнце, лыжники превращались в тусовщиков, они слонялись по улицам из одного заведения в другое до восхода солнца. В результате, даже на окраинах городка, Грэм постоянно наталкивался на веселящихся гуляк.

Грэм понимал, что вряд ли его могут узнать — это было просто смешно, — но тем не менее нервозность не уходила. Он немного постоял, собираясь с духом, и в конце концов вышел на заполненную людьми площадь напротив отеля.

Наконец Грэм добрался до здания с большой нарисованной от руки вывеской, подтверждающей, что он пришел в правильный отель. Он взялся за металлическую ручку и потянул ее на себя, но дверь не поддалась. Грэм сделал шаг назад и понял почему.

«Рокки Сайд‑отель» был закрыт на реконструкцию.

Грэм прищурился и внимательно прочитал объявление о закрытии. Отель не функционировал уже довольно давно. Дэйва здесь вообще не было. В последние тридцать дней точно.

Так куда же он отвез Киру? В другой отель? Нет.

Внутренности Грэма скрутило так, будто он получил удар в солнечное сплетение. Должно быть, он отвез ее домой. Для чего? Дэйв прекрасно знал, в какой опасности окажется Кира, если о ней узнает Фергюсон.

Грэм помотал головой, пятясь, отошел на несколько шагов от закрытого отеля и врезался в подвыпившего прохожего. Парень пробормотал что-то, но Грэм неожиданно ухватил его за локоть, и тот потрясенно замолчал.

— Как проще всего выбраться из города? — резко бросил он.

— Сейчас? — незнакомец вытаращил глаза.

— Да, сейчас.

— Сейчас два часа ночи.

— Я в курсе.

Парень почесал голову, обвел бессмысленным взглядом отель и вдруг ухмыльнулся:

— Стоянка грузовиков!

— Стоянка грузовиков?

— Ну да. Ребята, что доставляют сюда товары, делают это в основном ночью, чтобы не мешать добропорядочным гражданам. Шесть кварталов вниз по этому переулку — и вы там.

Грэм отпустил его руку:

— Спасибо.

— Да никаких проблем.

Грэм быстро зашагал в указанном направлении.

Глава 18

Кира, протирая глаза, посмотрела в окно машины Дэйва. Несколько часов, что они ехали от горы до Дерби-Рич, прошли довольно быстро, потому что она спала. Или, скорее, притворялась, что спит, чтобы не разговаривать с мужчиной, который сидел за рулем.

Теперь они остановились. Но не возле ее квартиры, а в каком-то знакомом месте.

— Да это ведь дом моих родителей, — с удивлением протянула Кира.

— Да, — сказал Дэйв.

— Зачем мы здесь? И как вы узнали, где он?

— Я навел о вас справки. Мне не нравится оставлять вас одну, мисс Найлз, но я должен это сделать. Мне нужно позаботиться о кое-каких деталях. Я подумал, что будет безопаснее привезти вас сюда. Надеюсь, вы не против.

На самом деле Кира была еще как против. Но можно ли упрекать полицейского в том, что он делает свою работу? И когда только он успел «навести кое-какие справки»?

— Было бы лучше в моей квартире, — несколько натянуто произнесла она.

— И всегда есть шанс, что какой-нибудь сосед с самыми добрыми намерениями, заметив вас, позвонит в полицию.

— Ну… вообще да, — неуверенно согласилась Кира.

— Кроме того, в доме ваших родителей никого нет, а этот район известен тем, что здесь никто не сует нос в чужие дела.

Мурашки пробежали у Киры по спине. Он имеет в виду месячный родительский отпуск? Или что-то еще… какую-то информацию, которую он узнал в ходе своего маленького расследования о ее частной жизни?

Если он способен узнать все это всего за пару часов, почему не сумел доказать невиновность Кэллоуэя за целых четыре года?

Дэйв положил ладонь ей на руку, и Кира вздрогнула.

— И не беспокойтесь, Грэм изобретательный и целеустремленный, он сумеет вас найти. Ну, а если что-то пойдет не так, я смогу вытащить вас из опасного положения.

Киру кольнуло в сердце.

— что-то может пойти не так?

— Не хочу пугать вас, мисс Найлз. Но и врать я тоже не хочу. Должен признать, что бывали такие случаи, когда Грэм набрасывался на людей, которые, по его мнению, обошлись с ним несправедливо. Был период, когда я даже назвал бы его опасным типом. Конечно, прошло уже много лет, и он очень давно не проявлял склонности к насилию, но, с другой стороны, у него и не было поводов, в этом лесу. Обычно он не успокаивается, пока не устранит угрозу.

Кира открыла рот, чтобы возразить, но снова закрыла. Нет, она была не согласна с характеристикой Дэйва. Да, Кэллоуэй очень целеустремленный и может «застрять» на одной идее, но только если его заставляет жизнь. Кто бы на его месте не захотел доказать свою невиновность? С таким-то обвинением! А что касается чувства самосохранения… она — живое доказательство того, что он способен беспокоиться о безопасности другого человека больше, чем о своей собственной.

У нее возникло странное ощущение, что Дэйв, якобы, не желая ее пугать, на самом деле, как раз пытается запугать ее до полусмерти. Но почему?

— Я могу доверять вам, мисс Найлз? — неожиданно спросил он. — Могу я положиться на ваше обещание сидеть тихо и не высовываться, пока я не удостоверюсь, что вам ничто не грозит? Вам и вашим близким.

Его слова прозвучали угрожающе, но Кира прикусила язык, хотя ей очень хотелось возразить, что оставить ее одну — это не лучший способ обеспечить ее безопасность. Но она уже мечтала поскорее избавиться от Дэйва.

— Хорошо, я так и сделаю, — согласилась она.

Он кивнул, открыл бардачок, достал оттуда визитку и протянул ей.

— Это мой прямой номер, если у вас возникнут какие-то проблемы, позвоните мне. Не вступайте в контакт ни с кем другим. И самое главное, никому не говорите, где вы находитесь.

Дэйв сжал ее руку. Кира не отнимала ее ровно до тех пор, пока можно было это сделать, не нарушая приличий.

— Спасибо, — пробормотала она.

— И вот еще что, — добавил он. — Если вы все еще сомневаетесь в том, что я сказал, подумайте вот о чем. Ваша машина попала в аварию и сгорела, но поджог совершил человек. Это установила полиция. И мы оба знаем, что человек там был только один.

Кира едва не рассмеялась, но, увидев выражение лица Дэйва, сдержалась. Да, он определенно хочет ее напугать.

— Помните, что он из тех людей, которые пытаются скрыть доказательства за счет других.

Кира посмотрела ему прямо в глаза.

— Я буду об этом помнить.

Она отстегнула ремень, и Дэйв потянулся сделать то же самое. Видимо, собрался проводить ее до дверей.

— Все нормально, — быстро проговорила она. — Со мной все будет в порядке.

— Мне было бы спокойнее, если бы я дошел с вами до крыльца.

Кира покачала головой и выдала свою самую искреннюю улыбку.

— Я должна сидеть тихо и не высовываться, вы сами так сказали. Мы ведь с вами не хотим, чтобы соседи моих родителей сплетничали о том, как незнакомый мужчина провожал меня до дверей.

Дэйв нахмурился, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, Кира распахнула дверцу и выскочила из машины. Не оглядываясь, она добежала до крыльца, достала ключ, который мама прятала под цветочным горшком, отперла дверь и буквально ворвалась в дом. Отдышавшись, она тихонько выглянула в щелочку между занавесками и с облегчением увидела, что машина Дэйва уже скрылась из вида.

Грэм дернулся и поднял голову. Он понятия не имел, сколько просидел вот так — прислонившись лбом к запотевшему стеклу, кажется, он задремал. Однако на горизонте виднелись городские огни.

— Эй, все в порядке? — спросил пожилой водитель грузовика, который согласился перевезти Грэма через горы.

Грэм прокашлялся и как можно спокойнее ответил:

— Все в полном порядке. Просто устал.

— Тогда, может, тебе немного расслабиться? — предложил дальнобойщик.

— Спасибо за ценный совет, — сухо поблагодарил Грэм.

Водитель надолго замолчал, глядя в ветровое стекло.

«Может, ты просто уже разучился вести себя как нормальный человек», — подумал Грэм. Через пару секунд дальнобойщик подтвердил его опасения.

— Уж не знаю, от чего ты там бежишь, парень, не мое это дело, только если ты будешь вести себя так, как сейчас, копы застегнут на тебе браслеты еще до того, как ты успеешь потребовать зачитать твои права.

— Я уже так далеко отошел от стадии «зачитайте мне мои права», что это даже не смешно. Можете мне поверить.

Однако дальнобойщик все равно расхохотался:

— В таком случае рад, что это уже конец пути.

Они находились совсем близко от Дерби-Рич.

Грэм был умен и осторожен. Четыре года назад он оставил за собой ложный след. Расплачивался карточкой — то там, то тут. Появлялся на заправочных станциях, регистрировался в отелях, делал покупки в магазинах. И еще раз как бы случайно (словно он забыл) использовал кредитку в городе на другом конце страны. Грэм намеренно делал так, чтобы его заметили. Он петлял туда и сюда, словно заяц, возвращался назад, потом снова двигался вперед. Затем устроился в хижине. Только Дэйву было известно, где он.

Теперь он должен искать. Куда другой человек, не Грэм, отвез бы Киру?

Только не к ней домой. Слишком очевидный риск. Грэм принялся перебирать возможные варианты.

Но и не к нему домой. Кира бы ни за что не согласилась.

Дэйв бы хотел, чтобы она чувствовала себя спокойно и в безопасности. Чтобы ей было удобно. Чтобы это было какое-то знакомое место.

К родителям.

Упоминала ли Кира о своей семье? Кажется, нет, но инстинкт подсказывал Грэму, что Дэйв все разузнал.

— Слишком много вариантов, — пробормотал Грэм.

— Эй, парень!

Грэм вздрогнул и посмотрел на водителя.

— Извините.

— Не надо извиняться за то, что тебе страшно. У нас у всех есть поводы чего-то бояться.

Грэм хотел возразить, но встретился с понимающим взглядом дальнобойщика. Тот кивнул, и Грэм вдруг осознал, что это правда. Ему действительно страшно. Немного за себя. И очень сильно — за Киру.

Грэм знал Дэйва двадцать лет. Двадцать чертовых лет. Больше чем две третьих собственной жизни. А еще он знал — и слишком хорошо, — что взгляды на жизнь Дэйва Старка отличаются от его взглядов. Но все же он никогда не подумал бы, что его друг способен на такое.

— Ты точно уверен, что с тобой все в порядке? — еще раз спросил дальнобойщик.

Грэм раздвинул губы в улыбке:

— Шесть по шкале из десяти.

Огромная машина с грохотом притормозила. Впереди маячили огоньки закусочной-дайнера.

— У них там есть бесплатный Интернет? — спросил он.

Дальнобойщик пожал плечами, полез в карман и вытащил оттуда смартфон.

— В дайнере — нет. Но зато есть здесь. — Он постучал пальцем по экрану. Хотя и не очень быстрый. Можешь воспользоваться и поискать, что тебе нужно. А потом стереть историю поиска.

Меньше всего Грэму хотелось, чтобы доброму водителю пришлось отвечать за его ошибки.

— Если бы я сказал вам, что вы помогаете человеку, который находится в бегах, вы бы все равно мне его дали?

Водитель спокойно и твердо посмотрел ему в глаза:

— Парень, я езжу по этим дорогам уже сорок два года. И подобрал за это время много попутчиков. И что я хочу сказать? Я научился чертовски хорошо разбираться в шоссе и проселках — да и в людях тоже. И если ты плохой человек, я прямо сейчас пойду и выкину в канаву свои права.

— Спасибо, — тихо обронил Грэм.

С телефоном пришлось немного повозиться, но уже через пару минут на экране появился домашний адрес Г. Джералда и Карен Найлз.

Грэм похолодел. Дом родителей Киры располагался всего в квартале от того места, где раньше жил он сам, с Холли и Сэмом.

Он стер историю поисков и отдал телефон владельцу.

Тот снова окинул его долгим взглядом.

— Ты уверен, парень, что хочешь выйти именно здесь и сделать то, что собираешься сделать? Имей в виду — как только я расправлюсь с пирогом, снова сяду за баранку и проеду еще миль сто, не меньше.

— Спасибо, — сказал Грэм. — Но есть вещи, ради которых стоит рискнуть.

Дальнобойщик улыбнулся, словно ожидал именно такого ответа и прекрасно понимал, что имеет в виду Грэм.

— Должно быть, это не девушка, а черт знает какая красотка.

— И, если бы вы знали, как вы, черт возьми, правы, — ответил Грэм и соскочил с высокой подножки грузовика.

Черт знает какая красотка, и всего в пяти милях отсюда.

Глава 19

Кира не находила себе места от тревоги. Она достала из холодильника картофельный пирог с мясом — ее любимое блюдо, которое на этот раз вместо удовольствия наградило ее изжогой.

Непривычная тишина давила на уши. На грудь. Душила. И каждый раз, когда ее нарушал неожиданный звук — гудение в трубах или лай соседской собаки, — Кира вздрагивала и чуть ли не хваталась за сердце.

Она тяжело вздохнула. На секунду ей пришло в голову: а уж не нарушить ли данное Дэйву слово и не сгонять быстренько в свою квартиру. Хотя бы затем, чтобы прихватить что-нибудь из одежды.

Дэйв просил ее ни с кем не контактировать. Однако никто не запрещал ей провести свое собственное маленькое расследование.

Кира выдвинула офисное кресло отца из-под стола и уселась на прохладное кожаное сиденье. Она включила старенький компьютер и целых пять минут ждала, когда он загрузится, — вот развалина!

Наконец компьютер пискнул, сообщая о готовности к работе.

«Кэллоуэй преступление» — набрала она в строке поиска. И сразу же на экране появилась куча ссылок на статьи. Кира быстро пролистнула список. Некоторые из них она уже видела в альбоме вырезок Кэллоуэя. Другие были новыми.

«Ограбление, которое пошло не так? Или совсем другое замаскированное преступление?»

«Полиция разыскивает супруга, который подозревается в жестоком двойном убийстве».

«Грэм Кэллоуэй. Врач. Муж. Отчим. Убийца?»

Кира прижала ладонь к зашитой ране на ноге. Врач. Ну да, это все объясняет.

«Для Холли Хендерсон волшебная сказка закончилась трагически. Двадцатипятилетняя наследница состояния семьи Хендерсон и ее маленький сын были найдены убитыми в собственном доме почти год назад. Тела обнаружил доктор Грэм Кэллоуэй, формально все еще муж Холли, — хотя, как стало известно властям, они уже не жили вместе, — которому молодая женщина доверила управление своим трастовым фондом. Полиция объявила Кэллоуэя в розыск по подозрению в убийстве жены и пасынка».

Кира жадно читала статью за статьей, постепенно составляя для себя историю жизни Холли Хендерсон и картину ее смерти.

Еще подростком Холли стала любимицей масс‑медиа, особенно бульварных изданий. Ее покойная мать происходила из семьи со «старыми деньгами», а отец делал стремительную карьеру в политике. Холли отрывалась на вечеринках и веселилась вовсю, пока неожиданная беременность не положила конец ее безумному образу жизни. Разумеется, когда об этом узнали журналисты, был большой скандал, и буквально во всех соответствующих газетах появились шокирующие заголовки. После рождения сына Сэма Холли притихла, и ее имя постепенно исчезло с газетных полос; ее упоминали только в связи с важными событиями, вроде годовщины смерти матери и избрания отца в городской совет. Чуть позже Холли познакомилась с педиатром, который наблюдал ее сына, Грэмом Кэллоуэем, и вышла за него замуж. А потом произошло убийство.

Кира читала о его подробностях, и ее сердце стучало, словно отбойный молоток.

В два часа дня в службу 911 поступил звонок, и через несколько минут полиция уже прибыла на место преступления. Войдя в дом, офицеры обнаружили Кэллоуэя, который одной рукой прижимал к себе тело жены, а в другой держал пистолет.

Несмотря на обстоятельства, указывавшие на его вину, вначале показания Кэллоуэя сомнениям не подвергались. Полиция поверила, что он вошел в дом, увидел полный разгром и нашел Холли в крови. И не позвонил в 911 сразу же, потому что пытался ее реанимировать. Сломанная мебель, кое-какие пропавшие вещи, явные следы взлома — все говорило о том, что была совершена попытка ограбления, в ходе которой были убиты два человека. Но теория, в которую так быстро поверили, столь же быстро начала рассыпаться в прах. И скорбящий супруг превратился в подозреваемого.

Скандал разгорелся с новой силой.

Кэллоуэй подвергся всеобщему остракизму. Его чистейшую, незапятнанную репутацию вываляли в грязи. Журналисты раскопали подробности приключений его юных лет, еще до поступления в колледж. В некоторых статьях упоминалось обвинение в попытке нападения на человека — в восемнадцать лет. Другие говорили об обвинении в незаконном ношении оружия — в семнадцать. И хотя последнее обвинение позже было снято и принесены соответствующие извинения, люди уже составили свое мнение, и оно было, мягко говоря, неблагоприятным.

Журналисты хорошенько порылись и в личной жизни Кэллоуэя и Холли. Судя по всему, он обвинял ее в супружеской измене. Ходили слухи, что соседи не раз звонили в полицию и жаловались на шум. И еще — что между Холли и Кэллоуэм шла битва за то, кто станет опекуном мальчика.

Неожиданно объявилась соседка, которая слышала шум ссоры и борьбы за несколько минут до того, как раздались выстрелы. В прессу просочились сплетни о том, что Холли, которая много лет назад доверила Грэму управление своими деньгами, решила назначить другого управляющего фондом вместо своего уже почти бывшего мужа.

Выдвигались все новые и новые обвинения.

А затем доктор Грэм Кэллоуэй исчез, и журналисты, разумеется, в один голос завопили о том, что это только подтверждает его виновность.

Кира сделала паузу и потерла глаза. Все эти статьи не поколебали ее веры в Кэллоуэя? Она была убеждена: не он что-то сделал, а что-то сделали с ним.

Она продолжила просматривать статьи. В основном о ходе расследования.

Полиция не упустила ни одного следа, не оставила просто так ни одного слуха, однако ничего не добилась. Кэллоуэя искали по всей стране. Все счета, к которым он мог иметь доступ, были заморожены. Собственность Холли и наследство ее матери тоже. Даже ее отец-политик не смог бы получить ни цента из этих денег.

В конце концов дело задвинули в долгий ящик.

Генри Хендерсон, отец Холли, взлетел на самый верх политической лестницы.

Кэллоуэй оставался на свободе. Вот только он совсем не был свободен, подумала Кира и откинулась на спинку кресла.

Полицейский при исполнении точно знал, где он прячется. Знал долгие годы. Так почему же все-таки офицер Дэвид Старк не сдал его властям? Отчего-то в сказки о дружбе Кире верилось с трудом.

Кира вбила имя Дэйва в поисковую строку. Информации о нем было крайне мало. Обычные социальные сети — с закрытым общим доступом, какое-то упоминание о социальной службе в местной газете… и больше ничего.

Но должна же быть весомая причина, по которой Дэйв не передал Кэллоуэя полиции и не покончил с этим делом!

Кира долго пялилась в экран. Может быть, она что-то пропустила?

Да нет. Она подумала, что, кажется, нашла все, что могла. Ее палец завис над кнопкой «закрыть окно». И тут ее внимание привлекла статья внизу экрана. Имя Дэйва там вроде бы не всплывало, но уже одно то, что поисковик выдал статью в ответ на ее вопрос, немедленно возбудило ее любопытство.

Кира навела курсор на статью и щелкнула мышкой.

«СТРАНИЦА НЕ ОБНАРУЖЕНА».

Она попробовала еще раз.

«СТРАНИЦА НЕ ОБНАРУЖЕНА».

Кира вздохнула и уперлась ладонями в подбородок. Может, эта статья вообще не важна? Наверное, какая-нибудь глупость. Она с раздражением набрала ее название, добавила знак «плюс» и имя Дэйва.

В тот момент, когда она нажала на «ввод», чертова машина решила зависнуть. На экране появился маленький вертящийся кружок. Кира смотрела на него минуты три, пока ее глаза не начали слипаться. Она с трудом заставляла взгляд фокусироваться на экране.

«Всего на секунду, — мелькнуло у нее в голове. — Пока компьютер загрузится».

Но уже через минуту она провалилась в глубокий сон.

Глава 20

Район остался точно таким, каким был четыре года назад. Люди по-прежнему жили в этих аккуратных домиках с идеально подстриженными лужайками и высокими оградами. Не так уж давно он сам был одним из них.

Образцовая, «упакованная» жизнь. Куда лучше, чем его слишком дорогая холостяцкая берлога в центре города.

Именно Холли — веселая, дерзкая и немного сумасшедшая — затащила его в эту жизнь. Она устроила большую вечеринку по случаю первого дня рождения своего сына в перешедшем ей по наследству доме, и, хотя Грэм обычно не общался с пациентами вне больницы и не наносил им светских визитов, в данном случае он почему-то решил, что сходить нужно.

Как он понял позже, привлек его прежде всего сынок Холли — настоящий херувим. И возможно, он же его там и удержал.

Тогда, на вечеринке, Грэм успел догнать малыша, когда тот направился прямо к пустому бассейну на заднем дворе. Он бросился к ребенку и схватил его на руки буквально за секунду до неминуемого падения. А еще через несколько секунд появилась Холли, повисла у него на локте… да так там и осталась.

Это была та самая жизнь, о которой Грэм мечтал, но не мог получить. Пока не мог. Он рос в не очень богатой и не слишком счастливой семье, жилось ему трудно, и одиночество и грусть были его спутниками в подростковые годы. Потом он изо всех сил стал бороться за то, чтобы вырваться из этой среды. Но красавица жена, ангел сын и дом, в который так хочется возвращаться после работы, были все еще очень далеко.

До той самой вечеринки. Первое, что сделал Грэм, когда переехал в дом Холли, — это засыпал бассейн.

Холли нравились красивые вещи. Веселье. Яркие, блестящие люди, события. То, что могло навредить Сэму или ей самой, то, что все чаще и чаще заставляло Грэма задумываться: как, черт возьми, такая идеальная «снаружи» жизнь может быть таким адом на самом деле?

И сейчас Грэм отчетливо вспомнил об этом, стоя в конце улицы, что вела в сердце этого района. Красиво. Блестяще. И фальшиво.

Все было фальшивым, кроме Сэма. Мальчик был настоящим золотом. Умный, милый, полный жизни. Последнее качество он, без сомнения, получил от Холли, но два первых взялись непонятно откуда. В любом случае они пересилили гены Холли. С ним у Грэма сложились прекрасные отношения. И в конце концов, это его и сломало. Не многочисленные романы Холли, не ее пристрастие к алкоголю, не ощущение, что он живет где-то на границе той самой чудесной‑жизни-которая‑могла-бы‑у‑них-быть.

Грэм готов был сражаться за этого ребенка зубами и когтями. Когда Холли в один прекрасный день вышла из своей алкогольной комы и поняла, что ее блестящий муж‑доктор собирается отнять у нее ее чудесного сына, она мгновенно протрезвела. Ненадолго, но этого времени ей хватило, чтобы выставить Грэма и заставить его страдать.

Грэм осторожно оглядел развилку двух дорог. Одна вела к дому Найлзов и Кире, другая — прямо к дому Грэма и кошмарным воспоминаниям.

Странно, что они с Кирой одно время жили так близко друг от друга, но никогда не пересекались.

Хотя не так уж и странно. Те два года, что он называл это место своим домом, стали для него пеклом за закрытыми дверями. У него было не слишком много времени, учитывая, что он работал шестьдесят часов в неделю, следил за Холли, чтобы она не попала в какую-нибудь совсем уж ужасную передрягу, и старался быть Сэму хорошим отцом.

Грэм напомнил себе, что у него нет времени рассуждать о том, что было, и сделал шаг по дороге, что вела к его бывшему дому, но развернулся и пошел к дому Найлзов. К своему будущему. Если только оно у него есть.

Он передвигался по задним дворам, тут была густая живая изгородь. За кустами можно было отлично спрятаться.

Может, Дэйв наблюдает за домом из какого-нибудь припаркованного на углу фургона. В любом случае Грэм собирался содрать с него пару полосок кожи. Этот человек поставил под угрозу жизнь Киры.

Грэм пошел быстрее и замедлил шаги только когда оказался в двух домах от особняка родителей Холли. Там он снова остановился и внимательно оглядел окрестности.

Никаких следов его полицейского дружка. Никаких машин в тупике.

Значит, Дэйв либо оставил ее одну, либо инстинкт Грэма больше не работал, и он вовсе не привозил ее сюда. Сомнение чуть сжало его сердце. Что, если он ошибся?

Но уже в следующее мгновение Грэм заметил слабый огонек в темном доме Найлзов. Словно свет крохотного маячка пробивался сквозь опущенные жалюзи. Все же шестое чувство его не подвело. Он знал, что прав: это Кира. Она одна в доме, и ее никто не охраняет.

Грэм продрался сквозь последнюю живую изгородь, что лежала между ним и девушкой его мечты, и снова замер. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он схватился за низко свисавшую ветку ближайшего дерева, подтянулся и устроился повыше, чтобы оглядеть заднюю лужайку у дома Найлзов.

Он обвел глазами дом и двор, выискивая способ проникнуть туда незамеченным. Большое дерево, не меньше чем то, на котором он сидел сейчас, простирало свои ветки от ограды до границы лужайки. Через несколько футов от него произрастали густые кусты, за ними располагался садовый сарайчик и еще одно дерево, прямо рядом с широким крыльцом-террасой.

План дома был Грэму более или менее известен — если не считать небольших изменений, он и сам жил примерно в таком.

Грэм не колебался. И не оглядывался, пока быстро передвигался от одной намеченной точки к другой. Если кто-то смотрит на него сейчас, то и пусть — он будет драться, если понадобится, но коль уж ему суждено умереть от выстрела снайпера, в свои последние минуты лучше не смотреть в дуло винтовки.

Переход из одного двора в другой удался ему легко, и никто не остановил его, когда он взошел по ступенькам крыльца. Стеклянные двери были не заперты, Грэм осторожно раздвинул их и с удовлетворением отметил, что у Найлзов нет сигнализации. Единственный звук, который он услышал (кроме собственного дыхания), — это тихое поскрипывание, когда он выскользнул из хозяйской спальни на площадку.

Стараясь ступать бесшумно, Грэм, одолев всего половину ступенек, вдруг встал как вкопанный.

Она была там. В просторной общей гостиной. Сидела за компьютером, положив голову на стол, лицо было повернуто в другую сторону. Сердце Грэма остановилось. Вот оно, самое худшее, вихрем пронеслось у него в голове. Желудок провалился куда-то вниз, в мозгу словно раздался взрыв сокрушительной силы. Он почувствовал, что не может вздохнуть.

«Опоздал», — подумал он и схватился за перила, чтобы не упасть. Грэм опустился на ступеньку. Отчаяние накрыло его тяжелой волной.

Глава 21

Кира вздрогнула и проснулась. Ей понадобилась лишь секунда, чтобы понять, где она находится и почему. Единственный вопрос был: что ее так внезапно разбудило?

Она посмотрела на часы над каминной полкой. 1:03 дня.

Три часа она проспала как убитая, но не чувствовала себя отдохнувшей.

Вдруг она услышала скрип и застыла.

«Так вот что меня разбудило».

Она вдруг вспомнила, что не удосужилась запереть за собой двери — ни одну из дверей! — и не проверила окна.

Кира взглянула в другой конец комнаты. Через столовую и кухню, там стеклянные двери от пола до потолка, которые ведут на задний двор. Это самый быстрый способ убраться из дома. Но ручка задней двери уже сто лет как заржавела, и ее часто заклинивало.

Глаза метнулись к парадной двери. Да, но нужно пробежать мимо лестницы. В панике Кира схватила первое, что подвернулось под руку и могло послужить орудием защиты, — мраморное пресс-папье, закрыла глаза и стала ждать.

Она услышала, как злоумышленник преодолел последние ступеньки и остановился у подножия лестницы, он почему-то не приближался.

Чего он ждет? Она боялась вздохнуть. Или пошевелиться. И ладонь, в которой она держала пресс-папье, стала скользкой от пота.

В этот момент человек, проникший в дом, громко вздохнул.

Кира бросилась на врага. Он стоял у нижней ступеньки. Окна были закрыты жалюзи, и его фигура терялась в темноте.

— Оставайся там, где стоишь! — скомандовала Кира.

Он остановился всего лишь на мгновение. Но Кира не стала ждать удобного случая — он мог и не наступить. Она замахнулась, швырнула пресс-папье и приготовилась бежать.

Он что-то крикнул, но она не разобрала слов. Но конечно, он был быстрее ее. Он обхватил ее сзади и поднял.

— Прекрати!

А она брыкалась и изворачивалась, надеясь пяткой ударить его по ноге. Но он только крепче сжал ее. Они пятились назад, пока не споткнулись о лестницу. Он с размаху сел на ступеньку и потянул ее за собой. Кира хотела завизжать, позвать на помощь, но в горле пересохло от страха. Она вдруг испугалась, что, если закричит, он сделает с ней что-то очень плохое. Гораздо хуже, чем то, что происходит сейчас.

— Пожалуйста… — тихо простонала она.

— Кира.

Он снова произнес ее имя, на этот раз более нежно. И она наконец узнала голос.

— Кэллоуэй, — прошептала она и тут же обмякла.

— Да, это я, — прошептал он в ее волосы.

На минуту она позволила себе расслабиться. Но ее тело вдруг охватил жар. Надо же такому быть. Всего‑навсего прикосновение, а она уже не владеет собой.

— Что ты здесь делаешь? Ты ведь сказал — два дня? У тебя все нормально?

Кира засыпала его вопросами, пытаясь успокоить свое бунтующее тело. Получалось плохо, потому что она заметила, как изменился этот бывший Горец. Доктор Грэм Кэллоуэй.

Это имя не подходило человеку, которого она встретила в лесу, но сейчас Кира прекрасно представляла его в этой роли. Он сбрил бороду, и теперь был видны его правильный волевой подбородок и красивая форма губ. Этот образ молодил его лет на десять.

Господи, до чего же он хорош. Он отбросил волосы со лба, и она заглянула в его льдисто‑серые глаза. В них горело неприкрытое желание. Ее пульс заметно участился.

— Если ты не против, я использую шкалу от одного до десяти, чтобы оценить свое самочувствие, — сказал он. Кира уже забыла, что спрашивала его, все ли у него нормально.

— Конечно, — еле выдавила она.

— Значит, так. Три из десяти, потому что в мою голову чуть не попал очень тяжелый предмет. Восемь из десяти, потому что ты жива. Два из десяти, потому что я очень разочарован — ты все-таки надела штаны.

Кира покраснела, вскочила и подтянула пижамные брюки.

— Ты собираешься просто сидеть здесь и болтать? — спросила она.

— А у тебя есть предложение поинтереснее? — поддразнил Грэм.

Кира тряхнула волосами, как будто отмахнулась от неприличного намека (не говоря уже о своей реакции на такие слова), и отправилась в кухню. Она не стала оглядываться, чтобы посмотреть, пошел за ней Кэллоуэй или нет.

Грэм подождал, пока она скроется в коридоре, и только потом поднялся и последовал за ней. Он почти совсем расслабился, хотя знал, что отдыхать пока рановато. Возможно, из-за Киры — видеть ее в родной стихии было очень приятно. И хотя это был не ее дом, она чувствовала себя здесь комфортно.

Ловко обогнув кухонный «островок», она пошарила по шкафам, достала две чашки и наполнила чайник водой. Сунула в чашки по пакетику с ромашковым чаем. Она не говорила ни слова, но Грэм легко представил, как она напевает что-то себе под нос, занимаясь мелкими домашними делами. Потом она достала что-то вроде кекса из морозильника, разогрела его в микроволновке и поставила на барную стойку рядом с чашками.

Грэму это нравилось, потому что выглядело очень по‑домашнему. Когда чай настоялся, он сделал глоток.

Кира забралась на табурет рядом с ним, почти касаясь его своим коленом, взяла свою чашку и бросила на Грэма вопросительный взгляд.

Ему тут же захотелось, чтобы у них не было никаких серьезных тем для разговора. Чтобы она краснела от его слов и хохотала. Он мечтал поцеловать эти желанные губы, распустить ее волосы, стянутые в тугой хвост, и забыть о том, что им угрожает опасность.

Нужно было узнать, почему Дэйв привез ее сюда, а не в курортный город. И почему оставил одну. Но отчего-то он произнес совсем другие слова.

— Кажется, хочу сделать так, чтобы получилось десять баллов из десяти.

— Что…

Но он не дал ей закончить. Одну руку он положил ей на затылок, а другой обхватил подбородок, она смотрела на него, как загипнотизированный кролик. Грэм нежно поднял ее лицо и поцеловал в губы. Он провел пальцем по ее щеке, откинулся на спинку барного табурета и улыбнулся.

— Восемь, — весело произнес он. — Может быть, даже девять.

Он снова притянул ее к себе. Ему надо было понять, хочет ли она его так же сильно, как он ее. И Кира его не разочаровала. Ее глаза были полузакрыты, но он все равно заметил, что она без ума от страсти. Она дышала неровно, ее грудь поднималась и опускалась, и это было так соблазнительно…

Он посадил ее к себе на колени. Кира потеряла равновесие, ее ноги болтались в воздухе, и, чтобы не упасть на пол, она уцепилась за него.

Теперь уже она обнимала его за шею, а его руки переместились ниже, к ее талии.

Он поцеловал ее еще раз. Властно. Она полностью отдалась его губам. Запустила пальцы ему в волосы. Потом сжала его так крепко, словно находилась в открытом море, а он был ее спасательным кругом.

— Грэм, — выдохнула она. Ему нравилось чувствовать губами, как она произносит его имя.

— Да, милая, — выдохнул он в ответ.

— Я боюсь.

— Я никому не позволю тебя обидеть, — сказал Грэм. И он действительно был готов отвечать за свои слова.

Кира медленно покачала головой:

— Нет, я боюсь не за себя.

— Чего же ты тогда боишься?

— Я боюсь за тебя. За нас. Если конечно, «мы» существуем.

— Ты мне нравишься, Кира. И даже больше чем нравишься. И это началось с той самой секунды, как я увидел тебя в машине. Поэтому я тебя и вытащил. Из чистого эгоизма. Хотел узнать, какая ты. Или, может быть — хотя не понимаю, как такое возможно, — уже немного знал тебя. Не знаю, могу ли я обещать тебе будущее — черт, да, может, ты и не хочешь никакого будущего, — но я могу дать тебе «сейчас». Дать честность и откровенность. Дать «нас».

Она уставилась на него широко открытыми глазами, полными надежды.

— Хорошо.

— Я не идеальный мужчина, — предупредил он.

— Я знаю, — сказала она.

Грэм ухмыльнулся:

— О, еще бы. Тебе ли не знать.

Кира опять покраснела.

— Ну, то есть я хочу сказать, что и не жду от тебя, чтобы ты был идеальным.

— Я поджег твою машину, — объявил Грэм.

— Мне это известно. Дэйв рассказал, — пояснила Кира.

— А он сказал тебе, зачем я это сделал?

— Чтобы скрыть доказательства. Он имел в виду нечто плохое, но я знаю, что это не так.

Грэм проглотил ком, застрявший в горле. То, что она понимала его, — это было поразительно и прекрасно. И до чего же он нуждался в этом понимании!

— И для чего же я это сделал по-твоему? — спросил он.

— Чтобы выиграть время. Защитить себя.

— Не знаю, в курсе ты или нет, Кира, но нормальные люди, как правило, не совершают поджоги с целью защитить себя. — Грэм произнес это полушутливым тоном, но она не улыбнулась.

— В таком случае я рада, что ты — ненормальный человек.

Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— А Дэйв еще что-нибудь обо мне рассказывал?

— Не особо.

— И все же?

— Я нашла тебя в Интернете.

— Ну, тогда уверен — там ты ничего хорошего не узнала.

— Я не верю всему, что читаю.

Грэм закрыл глаза, чувствуя на себе взгляд Киры — не осуждающий, не оценивающий. Просто терпеливый. Она положила руку ему на щеку.

— Ты можешь сам мне все рассказать.

Грэм открыл глаза и кивнул, собираясь с мыслями.

— Холли была неуправляемой. С бешеным темпераментом. Иногда немного сумасшедшей. Ее мать умерла, когда ей исполнилось девятнадцать, и оставила ей кучу денег. Отец никогда не мог ее контролировать — а уж поверь мне, он старался. Доставал информацию о ее бойфрендах, поставил жучок на ее машину, чтобы знать, где она находится, записывал ее телефонные разговоры. Но она была взрослой девушкой. Ну, во всяком случае, официально. И никому не позволяла собой управлять. И никакого самоконтроля у нее тоже не было. Ребенок — Сэм — заставил ее на время притормозить. Но как только ее жизнь немного упорядочилась — как только я ее упорядочил, — все началось снова. Выпивка, другие мужчины…

— Ты в этом не виноват, — очень убежденно произнесла Кира.

Грэм и сам был в этом уверен. Тем не менее он все равно чувствовал себя виновным в ее смерти.

— Я не любил ее, — признался он. Его голос дрогнул. — Я не любил ее, но был хорошим мужем. Верным мужем. А ребенок… Вот его я любил больше всех на свете. Как никого до этого. Одна только мысль о том, что меня считают причастным к этому убийству, сводила меня с ума. Поэтому я сбежал. И платил Дэйву, чтобы он нашел человека, который это сделал. — Грэм посмотрел на Киру, на ее полные слез глаза, и его сердце дрогнуло. — Кира, прости…

Она закрыла его рот поцелуем. Поворошила волосы, потом нежно погладила затылок и шею.

Она словно бы влила в этот поцелуй всю себя, и Грэм принял это с благодарностью.

— Моя спальня наверху, — произнесла она таким многообещающим голосом, что его обожгло. — Третья дверь слева.

Грэм молча подхватил ее на руки и почти бегом поднялся по лестнице.

Глава 22

Сплетенные руки и ноги, влажные от пота тела, скомканные простыни. Большое мускулистое тело Грэма занимало три четверти постели, и никогда еще двуспальная кровать Киры в ее детской комнате не казалась ей такой маленькой.

Кира открыла сонные глаза и посмотрела на Грэма, она никак не могла уснуть, потому что в голове у нее крутились сотни счастливых мыслей.

В комнату уже просочился тусклый утренний свет. Кира смотрела на лицо Грэма и старалась запомнить каждую черточку, каждую морщинку. Ее сердце переполняли чувства.

Но к ее невообразимому счастью примешивалась и горечь, потому что Кэллоуэй был в опасности, и время, что они провели вместе, подходило к концу. Его убежище больше не являлось убежищем, дом ее родителей был едва ли лучше в плане надежности. Оставалось одно — снова бежать, и как можно дальше.

— Нет.

Он произнес это мягко и в то же время решительно. И при этом даже не открыл глаза.

— «Нет» что? — удивилась Кира.

— Я прямо слышу, о чем ты думаешь.

— Нельзя услышать мысли другого человека, — зачем-то возразила она.

— Твои — можно.

Кира сделала слабую попытку выбраться из его объятий, но он держал ее крепко.

— Скажи, о чем ты думала?

— О побеге.

— О побеге? — с удивлением переспросил он.

— Я имею в виду, как нам сбежать вместе, — уточнила Кира. — Ты совсем не обязан искать Фергюсона. Или рисковать своей жизнью. Мы можем просто скрыться.

— Кира…

— Все и так думают, что я погибла. Дэйв сказал, что об этом написали во всех газетах и вообще упоминали, где только возможно.

Она заметила, что на его лицо как будто бы легла тень.

— И ты собираешься просто взять и уйти? И пусть все считают, что тебя больше нет?

Ее горло сжалось.

— Они… погорюют обо мне, а потом… со временем… успокоятся.

— И сколько ты продержишься? Что, если кто-то из них умрет? Ты сможешь не пойти на похороны? Или заболеет твой отец, или мать? Или с ними произойдет несчастный случай? — Грэм покачал головой и жестко добавил: — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. На что себя обрекаешь.

— Но я не вижу другого выхода.

— Ты останешься здесь, и твои родители и друзья узнают, что ты жива.

— А как же ты? Что будет с тобой?

Он нежно откинул упавшие ей на лоб волосы.

— Ты спрашиваешь, что будет со мной или с нами и будущим, которое мы обсуждали?

Кира молчала. Да, она боялась за Кэллоуэя. Что его найдет полиция и он окажется в тюремной камере за преступление, которого не совершал. Она боялась его потерять. Кэллоуэй вздохнул.

— Я провел много времени в полной изоляции, без людей, которых знал. И когда до меня доходили какие-то слухи… это мучило меня. Ты не поверишь, сколько раз я был близок к тому, чтобы сломаться. Прятаться — это самое трудное, что мне приходилось делать за всю мою жизнь. И я никогда не простил бы себя за то, что втянул в такую же жизнь тебя.

— Мне все равно, — твердо сказала Кира. Сейчас, после того как они занимались любовью, она искренне верила в то, что говорит.

— Ты только думаешь, что тебе все равно.

Он наклонился, слегка сжал зубами ее нижнюю губу и потянул. Потом отпустил и потрогал это же место кончиком пальца. Кира почувствовала, как по телу снова пробежали искры желания, и вздохнула. Он лениво провел кончиком пальца по ее плечу, спустился ниже, к бедру, и так же неторопливо обвел ее живот.

Но Кира перехватила его руку. Нужно во что бы то ни стало дать понять, что она не позволит ему ускользнуть от разговора. Он попробовал освободить руку, но Кира держала крепко. Тогда он большим пальцем пощекотал ее чуть ниже пупка. Кира собрала волю в кулак.

— Ты долго жил один, — сказала она. — Может быть, ты забыл, что на свете есть такая вещь, как компромисс. Отношения — это улица с двусторонним движением, Кэллоуэй.

— Чего ты от меня хочешь, Кира? Что я должен сделать? Позволить Дэйву сдать меня? Скажи только слово, и это будет сделано. Но имей в виду, шансы на то, что я позволю тебе бросить ради меня свою жизнь, нулевые.

У нее засосало под ложечкой.

— Ты не можешь сесть в тюрьму.

— Но сяду, если это обеспечит тебе безопасность.

— Тогда ты тоже имей в виду — я точно так же не позволю тебе жертвовать собой ради меня, как и ты.

Кэллоуэй неожиданно перевернулся, подмяв Киру под себя, и навис над ней.

— А ты упрямая девчонка, а?

— Нет.

— Я должен доказать свою невиновность, Кира. Иначе у нас вообще нет шансов. Ты знаешь, куда направился Дэйв?

— Он сказал, что ему нужно кое, о чем позаботиться. Кэллоуэй…

— Да?

Она вылезла из-под него и внимательно посмотрела ему в лицо.

— С чего это вдруг Дэйв стал думать, что ты виновен?

— Он так сказал?

— Ну… не то чтобы. Он как будто бы это подразумевал. Или, возможно, это я сделала такой вывод из его слов. Но мне показалось, что он хотел меня напугать.

— Но он же знает, что я невиновен, — пробормотал Грэм.

— Знает?

Он кивнул.

— Это ведь Дэйв нашел Холли. За несколько часов до того, как я добрался до дома.

Теперь нахмурилась Кира.

— Но в газетах говорилось, что ее нашел ты.

Он разгладил пальцем морщинки у нее на лбу.

— Я думал, ты не веришь всему, что читаешь в газетах.

— Не верю. Но это серьезно.

— Приляг рядом со мной.

Кира свернулась клубочком у него под боком и пристроила голову на его груди.

Грэм подождал, пока она уляжется поудобнее.

— Если хочешь, я расскажу тебе все с самого начала, — тихо сказал он.

— Давай, — согласилась Кира.

И в первый раз за все время Грэм действительно рассказал всю историю целиком и высказал вслух тягостные мысли, которые не давали ему покоя уже четыре года.

— Мы с Дэйвом познакомились в старших классах. И тут же возненавидели друг друга. Однажды даже подрались. Классическая школьная драка на парковке… знаешь, когда вокруг собирается толпа мальчишек, все орут, подначивают и так далее. Бог его знает из-за чего, я уже и не помню. Нас тогда обоих отстранили от занятий.

Для меня это было не в первый раз, но отец Дэйва был копом, и он разозлился. Решил, что я дурно влияю на его сыночка и разрушаю его жизнь. Он заявился ко мне домой, чтобы разобраться. Но увидел, в каких условиях я живу… матери нет, отец-пьяница… Поэтому вместо того, чтобы спустить с меня шкуру, он привел меня к себе и приказал Дэйву позаботиться обо мне. — Вспомнив, как все это было, Грэм невольно рассмеялся.

Отец Дэйва был совсем не такой, как его сын. Внешне твердый и решительный, внутри — добрый и проницательный. И он никогда не поддавался чужому влиянию — имел на все собственное мнение.

— Он изменил мою жизнь. — Грэм задумчиво накрутил на палец прядь ее волос. — От него я узнал, что имеет истинную ценность, а что нет. Он помог мне получить стипендию для медицинской школы и заставил поверить в себя. В то, что я могу это сделать. Он умер, когда нам было по двадцать лет, и я пообещал ему, что обязательно закончу обучение. Он даже оставил мне немного денег, чтобы я мог сводить концы с концами. Но Дэйву смерть отца далась очень тяжело. Он пустился во все тяжкие. И очень скоро получилось так, что уже не он тащил меня на плечах, а я его. Я разбирался в драках, которые затеял он, и я спасал его задницу каждые выходные. Если бы не безупречное имя отца, сильно сомневаюсь, что он продержался бы в полиции дольше одного дня. У него появилась настоящая мания — азартные игры, и я то и дело выручал его то с одним долгом, то с другим. Так шло годами: Дэйв попадал в неприятности, а я разгребал последствия.

— Точно так же, как с Холли, — заметила Кира.

— Да, точно так же, — согласился Грэм и тяжело вздохнул. — И я как раз перехожу к этой части. У нас с Холли все случилось очень быстро. Мы познакомились и поженились меньше чем через год. Я усыновил Сэма… а Холли усыновила Дэйва.

— У них… был роман? — осторожно спросила Кира.

— Было что-то, но я заметил это далеко не сразу. Например, со счета Холли исчезала крупная сумма денег в тот день, когда Дэйв покупал новую машину, которую он не мог себе позволить. Если она снимала деньги, у него появлялось что-то новое и дорогое. Костюм. Компьютер. Отпуск на Багамах. И он перестал просить деньги у меня. Холли все больше и больше отдалялась. А однажды я услышал, как они очень… увлеченно беседуют. Холли кричала что-то о ревности и о правах, а Дэйв — о том, что приходится делить то, что никогда не должно было принадлежать мне.

— И ты никогда не спрашивал ни ее, ни его? Не узнавал, обоснованны ли твои подозрения?

Грэм покачал головой:

— Я подумал и решил молчать. Что, если я не прав? Мне не хотелось разрушать дружбу, которая длилась уже лет пятнадцать. Или еще хуже — подвергать угрозе наши отношения с Сэмом. Так что я потихоньку начал готовиться к бракоразводному процессу. Нанял лучшего адвоката, которого только мог себе позволить. И он довольно быстро выяснил, что мы с Холли практически банкроты. На плаву нас держали только мой доход и наши активы. Все сбережения Холли куда-то испарились, почти все, во что она инвестировала деньги, было продано, лимит на кредитных карточках превышен. И это означало, что у меня не было другого выбора, кроме как спросить ее об этом напрямую. Но я даже не успел добраться до вопроса о том, какие у нее отношения с Дэйвом. Холли мгновенно вскипела. Она выбросила все мои пожитки на улицу, а вслед за ними вылетел и я. Через три дня в мой номер в гостинице заявились копы. Холли напилась до беспамятства, свалилась с лестницы и позвонила в 911, обвиняя в этом меня. И вот тогда, впервые за долгое время, мне на помощь пришел Дэйв. Он заплатил за меня залог, отвез в гостиницу, потом поехал разбираться с Холли. Хотел попытаться как-то ее урезонить. Но вместо этого… ты знаешь, что он нашел.

— Это ужасно. — Голос Киры был полон сочувствия, и у Грэма защемило сердце. — Но почему он не позвонил в полицию сам? — удивленно спросила она.

— Потому что я сказал ему не делать этого, — признался Грэм. — Подумал, что так я выведу его из-под удара. И сохраню репутацию Холли… во всяком случае, то, что от нее осталось.

— И поэтому он помогал тебе все эти годы?

— Да.

Кира приподнялась и заглянула ему в глаза:

— Но… если бы он просто сказал, что был там первым, разве это не исключило бы тебя из списка подозреваемых? Автоматически?

Грэм пожал плечами:

— Исключило? Нет. Я не стал бы первым в этом списке — может быть. А может быть, это поставило бы под удар Дэйва, и, хотя его поведение сейчас вызывает у меня массу вопросов… все же он не убийца.

— Ты в этом уверен?

— На сто процентов.

— Мы вернулись к исходному пункту. Почему он вдруг изменил свое мнение и решил, что ты — плохой парень?

Грэм посмотрел на ее взволнованное и горящее от любопытства лицо и не смог сдержать улыбку.

— Так вот какой у нас исходный пункт, оказывается, — поддразнил он. — А я-то думал, что мы лежим в постели и собираемся…

— Я сама его спрошу, — перебила Кира.

— Нет.

— Ты опять диктуешь мне, что делать, Горец?

— В этот раз — да. Диктую. Не спрашивай Дэйва Старка, почему он изменил мнение и перестал за меня заступаться.

— Но только так можно понять, что происходит, — не согласилась Кира. — И вообще, предполагается, что ты должен охотиться на Фергюсона.

— Главное сейчас — это ты, Кира. Так что сначала я разберусь с Дэйвом. Сам, — мрачно произнес Грэм. — Он должен мне кое-что объяснить. Зачем он сказал тебе то, что сказал, и почему оставил тебя здесь одну.

Кира уже собралась в очередной раз что-то возразить, но передумала и снова положила голову Грэму на грудь.

— Кэллоуэй? — позвала она.

— Да?

— Так что ты там говорил раньше?

— О чем?

Ее рука скользнула под простыню.

— О том, что мы лежим в постели и собираемся чем-то там заняться.

Она засмеялась. Он со стоном обхватил ее за бедра и усадил на себя верхом.

Глава 23

Кира посмотрела на Кэллоуэя. Он спал, в этом не было сомнений. Его красивое лицо расслабилось, и дышал он глубоко и размеренно.

Кира постаралась на славу, чтобы он окончательно выдохся. Она и сама побывала на вершине блаженства — Грэм был страстным и внимательным любовником.

Кира знала, что он будет вне себя от ярости, когда проснется и увидит, что ее нет рядом. Но оно того стоило. Она собиралась узнать, что задумал Дэйв. Когда она слушала Грэма, ее сердце разрывалось от горя, она догадывалась, какую страшную муку ему пришлось вынести. Каждый раз, когда он произносил имя своего приемного сына, она слышала боль в его голосе.

Она собиралась это исправить, хотя понимала: даже установление истины не сделает Кэллоуэя мгновенно счастливым и не залечит его раны. Но тогда хотя бы начнется процесс исцеления.

Она осторожно выбралась из его объятий, встала и открыла гардероб, достала старую футболку на несколько размеров больше и легинсы. Она ведь не собирается поражать воображение Дэйва своим изысканным нарядом. И все же, поймав свое отражение в зеркале на дверце, девушка невольно поморщилась: волосы в полном беспорядке.

Кира натянула легинсы и футболку, пригладила волосы.

— Отлично… — сквозь зубы процедила она и замерла.

Кэллоуэй пошевелился и шумно вздохнул. «Не просыпайся», — мысленно приказала она.

Он перевернулся на бок и вытянул руку. Простыня сползла, наполовину открыв великолепное тело, и Кира уставилась на него, не в силах отвести взгляд. Затем очнулась и тихонько выскользнула в коридор.

Половицы поскрипывали под ногами, каждый раз Кира морщилась и застывала на месте. Но из спальни не доносилось ни звука.

В заднюю дверь вдруг громко постучали. Через секунду Кира услышала, как она открылась. Сердце вдруг соскочило с места и забилось где-то в горле. Она на цыпочках спустилась по ступенькам вниз и замерла у двери, ведущей в кухню и собрала волю в кулак.

В конце концов, грабители редко стучатся в дверь дома, который они собираются ограбить. Ведь верно? Как оказалось, она была права.

— Кира? — позвал знакомый голос.

Дрю.

Но что он здесь делает? Предполагается, что он все еще в деловой поездке.

Нужно избавиться от него во что бы то ни стало. Пока он не догадался, что в доме Кэллоуэй.

Кира сделала глубокий вдох, постаралась состроить радостно‑удивленное (а не виноватое!) лицо и вошла в кухню.

— Дрю! Откуда ты взялся? Как ты вообще узнал, что я здесь? Ты меня до смерти напугал!

Он тут же раскинул руки и заключил ее в объятия.

— Я тебя напугал? Слава богу, что с тобой все в порядке!

Кира аккуратно высвободилась. Удивительно, просто удивительно. Неужели всего несколько дней назад она собиралась строить с этим человеком какие-то отношения? Она не чувствовала к нему ни капельки влечения или симпатии.

— А почему со мной что-то должно быть не в порядке? — поинтересовалась она.

Дрю обеспокоенно оглядел ее с ног до головы.

— Твоя фотография сейчас во всех новостях и во всех газетах.

— Да?

Дрю вопросительно поднял бровь, и Кира поняла, что немного переборщила, разыгрывая полную неосведомленность.

— Сказали, что ты попала в ужасную аварию в горах. Что твоя машина упала со скалы.

Они ее опознали. Это плохо.

Значит ли это, что Дэйв Старк дал официальные показания, или что его планы расстроились?

Дрю положил ладонь ей на локоть.

— Эй. Ты правда в порядке?

Кира замотала головой и чуть отодвинулась.

— Конечно да. Просто… я хотела выскочить на минутку, выпить чашечку кофе. Хочешь пойти со мной?

Дрю нахмурился, как будто собрался отказаться, и Кира уже понадеялась, что так оно и будет, но вдруг заметила, что он внимательно смотрит на что-то за ее плечом. Она обернулась. На столе стояли две чашки, из которых они с Кэллоуэем пили чай. Ее пульс участился.

— Ты уверена, что хочешь кофе? Похоже, ты уже выпила с кем-то чаю, — сказал Дрю.

Кира выдавила из себя смешок.

— Кажется, я сегодня не выспалась. Встала утром, налила себе чашку чаю, потом совершенно о ней забыла, налила вторую и в итоге не выпила ни ту ни другую.

— Значит, никто не составил тебе компанию?

— Компанию? — нервно повторила Кира.

Дрю шутливо ткнул ее в плечо.

— Да‑да. Компанию. В смысле, никто не заходил к тебе в гости? Вроде меня, но только он не знал, как я, где твои родители держат запасной ключ от задней двери.

Она покачала головой:

— Нет. Никаких гостей. Не считая тебя. Ну так что… кофе?

Дрю кивнул и распахнул перед ней дверь. Кира еле сдержала вздох облегчения и вышла вслед за ним во двор, стараясь не смотреть на окно спальни.

Проснувшись, Грэм машинально пошарил по кровати в поисках Киры — как будто они спали вместе уже много лет, а не несколько дней.

Его рука скользнула по простыне. Грэм открыл глаза. Место Киры на кровати было пустым. Он резко сел и спустил ноги на пол.

— Кира?

Десять секунд. Никакого ответа. Грэм вдруг страшно встревожился.

— Кира! — позвал он снова, на этот раз громче.

Прыгая на одной ноге, Грэм как можно скорее натянул джинсы, футболку, подошел к двери, приоткрыл ее и прислушался. В доме стояла тишина.

— Эй!

Прыгая через две ступеньки, Грэм бросился вниз. Солнце уже садилось, и на первом этаже было почти темно. Киры там тоже не оказалось. Плохо. Очень плохо.

Он вошел в кухню и включил свет. Две почти полные чашки с ромашковым чаем стояли на столе, точно там, где они их и оставили.

Грэм почувствовал, как от ужаса у него холодеет в желудке.

Он медленно обошел кухню, внимательно осматривая каждую мелочь, каждый уголок. Может быть, ему удастся понять, куда она исчезла.

И как это случилось. Сделала ли она это намеренно… или нет.

— Она могла просто выйти в магазин. Ей что-нибудь понадобилось, — громко произнес он.

Но тут его взгляд наткнулся на маленький белый прямоугольник на барной стойке. Визитная карточка. Грэм взял ее в руки, прочитал.

«Сержант Дэвид Старк». И телефонный номер жирным шрифтом.

— Ну что ж… вот и ответ, — пробормотал Грэм.

Неудивительно, что она так легко согласилась переменить тему разговора, когда он запретил ей расспрашивать Дэйва. К этому моменту она уже приняла решение.

Устав мерить шагами кухню, Грэм переместился в гостиную, потом опять очутился в кухне. Он последними словами ругал себя за то, что вовремя не распознал обман, и Киру, за то, что она провела его как младенца.

Они были совершенно счастливы в постели. Их тела идеально подходили друг другу, словно они были созданы для того, чтобы быть вместе. А когда она уставилась на него своими зелеными глазищами и ее зрачки расширились от наслаждения, а губы прошептали его имя…

Грэм потряс головой. Нет, это не могло быть уловкой. Такую страсть и «химию» невозможно подделать. Да, она, наверное, использовала секс, чтобы манипулировать им, но и сама поддалась желанию. Она не могла не почувствовать того, что происходит между ними. В этом Грэм был уверен.

Обойдя гостиную в третий раз, он остановился — просто ждать было совершенно невыносимо, необходимо действовать.

В углу тускло светился экран компьютера. Прошло уже много времени с тех пор, как Грэм прикасался к этой машине. Последние четыре года он пользовался только переговорным устройством для дальнобойщиков.

«Кира искала информацию о тебе через Интернет. Будет только справедливо, если ты сделаешь, то же самое».

Грэм чуть улыбнулся. Ну, хоть какое-то удовлетворение. Если бы Кира узнала, что он гуглил ее имя и проверял, не числится ли за ней что-то интересное, она точно пришла бы в ярость. В этом он тоже был абсолютно уверен.

* * *

Дрю поставил перед Кирой бумажный стаканчик. Шоколадно-кофейный вкус и щедрая порция взбитых сливок сверху.

— Мокко без кофеина, — доложил он. — Я знаю, что это твой любимый.

— Спасибо. — Кира сделала медленный глоток. Кофе согрел ее и дал время немного собраться с мыслями.

Дрю терпеливо ждал, пока она ложечкой не спеша ела взбитые сливки. Он не заслуживает лжи, подумала Кира. А ведь она сейчас собирается ему солгать! Чтобы скрыть смущение, она глотнула еще кофе.

Дрю наконец нарушил слишком затянувшуюся паузу:

— Ты не хочешь мне рассказать, что случилось там, в горах?

Кира подняла голову, и их взгляды встретились.

Он и в самом деле хорошо ее знал, даже несколько раз помог ей, а уж ее родителям он помогал постоянно. Кире вдруг ужасно захотелось рассказать ему правду, просто для того, чтобы спросить у него совета — что делать дальше. Она открыла рот, но неожиданно для себя тут же его и закрыла.

Это не твоя тайна. И ты не имеешь права о ней говорить.

Для Кэллоуэя последствия могут быть самыми неприятными, и она никогда себе этого не простит.

— Да я, в сущности, даже и не помню, что там случилось, — соврала она.

— Ты не помнишь?

— Я помню аварию. И полицейского, который отвез меня домой. А все, что произошло между этими событиями, — очень смутно, как в тумане.

— Коп, который тебя подобрал, не рассказал, что случилось, какие-то подробности? — спросил Дрю слишком настойчиво, как показалось Кире.

— Подробности, например?

— Ну, когда тебя искали, в лесу была обнаружена заброшенная хижина. Предположительно она принадлежала беглому преступнику, убийце. И пока тот коп тебя не нашел, все думали, что убийца добрался и до тебя. Полицейские прочесывали лес, пытаясь его найти.

На мгновение все поплыло у нее перед глазами, и Кира решила, что сейчас потеряет сознание. Ей пришлось даже ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Она сделала большой глоток кофе, но это не слишком помогло.

Что же это? Совпадение? Или предательство Дэйва Старка было еще масштабнее? Неужели он сдал Грэма?

О господи. Они все еще ищут его?

— Кира?

— Да‑да, все хорошо, — выдавила она.

— Ты уверена?

— Да. Просто мысль о том, что я была так близко от человека, которого подозревают в убийстве… А что еще говорили в новостях о его предполагаемом преступлении?

— Предполагаемом? Да этот парень — Грэм Кэллоуэй — в бегах уже четыре года. Если бы он был невиновен, уверяю тебя, это давно бы уже выяснилось. Представляешь, тело его сына так и не нашли. И еще он, похоже, украл у жены картину за тридцать миллионов долларов, перед тем как ее убил.

В голове у Киры загудело, мысли путались.

— Это сообщили в новостях?

— Это я прочитал в Интернете.

— Я ничего такого не знала. Он не… — Кира прикусила язык.

— Кто «не»?

— Полицейский, — медленно сказала она. — Он не рассказывал об этом.

— А что он вообще рассказывал?

— Он сказал, что я должна вести себя тихо и никуда не вылезать. Наверное, он бы очень рассердился, если бы узнал, что я вышла из дома.

— Это точно.

— Что?

— Очень раздражает, когда говоришь человеку, что он должен делать, а он не слушается.

что-то угрожающее послышалось в его тоне, и Кира забеспокоилась.

— Видимо, мне стоит отвезти тебя домой, — заметил Дрю. — Не стоит злить того копа.

Кира кивнула, и мир внезапно сдвинулся с места. Все закружилось перед глазами. Сейчас ей было даже хуже, чем тогда, после аварии.

Она встала, наткнулась на стол и чуть не разлила кофе, остававшийся в стакане. Она попыталась перехватить его, но Дрю был проворнее.

— Кажется, тебе уже хватит, — сказал он.

Кире показалось, что это очень смешно, и она захихикала:

— Хватит? Хватит мокко без кофеина?

— Угу.

Дрю обнял ее за талию и поддержал за локоть — ее здорово шатало. Так они и вышли из кафе на улицу. У Киры не было сил оторваться от Дрю. Они двинулись не к его машине, а совсем в другую сторону, но она не обратила на это внимания. Шли они молча. Кира то и дело спотыкалась и норовила свалиться на землю, но Дрю держал ее крепко. что-то было не так, ужасно не так… но что? Эта мысль все время ускользала из ее бедной головы.

Однако, когда они остановились около старого седана, Кира ощутила уже вполне отчетливое беспокойство.

— Это не твоя машина, — заплетающимся языком выговорила она.

— Нет, — согласился Дрю. — Не моя. Она принадлежит совсем другому человеку.

— Кому? — спросила Кира, сама не зная зачем.

— Майклу Фергюсону.

Ее затрясло.

Майкл Фергюсон. Это же убийца!

— Я его вроде не знаю, — соврала она.

— Не беспокойся. Довольно скоро ты с ним познакомишься. И очень близко.

Кира посмотрела Дрю в глаза — и поразилась произошедшей в нем перемене. Человека, которого она знала — или думала, что знает, — того, кто больше пяти лет был соседом ее мамы и папы, больше не было.

Если бы она наткнулась на мужчину, который стоял теперь перед ней, в темном переулке, закричала бы от ужаса и бросилась бежать. Ей и хотелось убежать. Но ноги как будто превратились в желе, а тротуар качался, как палуба корабля в бурном море. Дрю поймал ее за руку.

— Я много думал о том, что сделал бы, окажись ты в моих объятиях, Кира. — Его голос тоже изменился и вполне соответствовал выражению его лица. — Как жаль, что это случилось вот так.

Кира неловко повернулась и ударилась бедром о машину, так сильно, что на глаза навернулись слезы. Дрю сжал ее крепче.

— Тебе надо быть осторожнее.

— Я осторожна, — еле произнесла Кира. — Обычно.

— Ты недостаточно осторожна. По крайней мере, сегодня ты вела себя очень опрометчиво, — понизив голос, сказал Дрю. — Если бы какой-нибудь преступник… убийца… следил за тобой и обнаружил тебя в этом доме, он бы с легкостью проник внутрь. Что, если бы это случилось?

— Пред… предполагаемый. — Язык и губы немели все больше.

— Я сейчас не о Грэме Кэллоуэе, Кира.

— А о ком тогда?

Дрю улыбнулся. Это была страшная улыбка, похожая на оскал зверя. Улыбка, от которой кровь стыла в жилах.

Грэм подтащил к себе кресло, сел и еще раз щелкнул мышкой. Он забил имя и фамилию Киры в поисковую строку, но не узнал практически ничего. Интернет выдал лишь ссылку на ее профиль в социальной сети и краткое упоминание в местной газете.

Быстро просмотрев профиль и внимательно прочитав заметку, Грэм подумал, что за несколько дней он узнал о Кире больше, чем сейчас.

Вот тебе и волшебный Гугл.

Он вдруг нахмурился. Разве Дэйв не говорил Кире, что подробности ужасной аварии сообщались во всех новостях?

Он снова застучал по клавиатуре.

«Кира Найлз. Авария».

Ничего.

«Кира Найлз. Скалистые горы».

Опять ничего.

«Автомобильная авария, курорт в Скалистых горах».

Снова пусто.

Грэм попытался припомнить название местной газеты.

«Дерби-Рич газетт»?

Он вбил название в поиск, и компьютер автоматически исправил его на «Дерби-Рич пост». Грэм еще раз добавил имя Киры.

— Ничего, — пробормотал он, обращаясь к пустой комнате. — Какого черта? Ведь я знаю, что она не врала.

В этом он был уверен, так же, как и в том, что ее чувства к нему были неподдельными. Значит, если она говорила правду… Страх и беспокойство снова сжали его сердце в тиски, еще сильнее, чем раньше.

— Значит, ей врал Дэйв.

И тут же за спиной Грэма вдруг раздался голос Дэйва:

— Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, Грэм, если ты согласишься пойти со мной.

Грэм вскочил на ноги и развернулся, готовый нанести хороший удар прямо в челюсть человеку, которого он считал своим другом. Но в руках у Дэйва был пистолет, и он нацелил его точно в грудь Грэму.

Несколько секунд Грэм смотрел на оружие и всерьез раздумывал, а не кинуться ли ему на Дэйва. Он сделал шаг вперед, и Дэйв чуть приподнял пистолет.

— Я бы на твоем месте не двигался, — предупредил он. — Во всяком случае, не делал бы резких движений.

— Ты правда готов в меня выстрелить, Дэйв? — спросил Грэм.

— Я бы предпочел этого не делать. Но если ты дернешься, я прострелю тебе коленную чашечку.

— Чего ты хочешь?

— Того же, что и ты. Чтобы Кира Найлз была в безопасности.

Грэм бросил на него недоверчивый взгляд.

— Интересный у тебя способ добиваться желаемого.

Дэйв устало вздохнул:

— Я сделал все, что мог. Вывез ее из гор. Строго‑настрого приказал ей сидеть здесь и не высовываться. И сейчас приехал, чтобы…

— Где она? — перебил Грэм.

— А ее здесь нет? — изумленно спросил Дэйв.

— Я думал, что она с тобой.

— Со мной? С какой стати ей быть со мной?

— Потому что она хотела расспросить тебя, почему ты вдруг перестал мне помогать. Потому что она упряма, как сто ослов. Потому что я нашел на стойке твою визитку, а Кира куда-то исчезла.

Дэйв покачал головой:

— Мы договорились — она позвонит мне, если ты вдруг появишься.

— Где она, Дэйв?

Дэйв почесал лоб пистолетом.

— Этот парень Майкла Фергюсона, наверное, он проследил за нами. Какой я дурак. Поверил ему на слово.

Грэм ощутил, что кровь застыла у него в жилах.

— Так ты на него работаешь?

Дэйв не ответил.

— Я отвезу тебя к Кире, — сказал он. — Но для этого я должен надеть на тебя наручники.

Грэм презрительно хмыкнул:

— Черта с два.

— У нас нет времени. Давай не будем из-за этого спорить.

— Тогда отдай мне пистолет, — потребовал Грэм. — Почему я вообще должен верить, что тебе известно, где она?

— Полагаешь, у нас есть выбор? Ты думаешь, я собираюсь нацепить на тебя браслеты и отвезти в полицейский участок? Включи мозги. Если твоей заднице наступит конец, то и моей тоже. Если я тебя сдам, то вариантов всего два. Либо выяснится, что я помогал тебе несколько лет, и тогда я окажусь на одних нарах с тобой, либо это не выяснится, и тогда мной займется уже Майкл Фергюсон. И в этом случае у нас обоих еще есть шанс. — Дэвид вытащил из заднего кармана наручники. — Я прекрасно тебя знаю. Если я хоть на миг отведу от тебя глаза, ты набросишься на меня и сделаешь из меня котлету.

— Я сделаю из тебя котлету, даже если ты на секунду отведешь глаза.

Дэйв вздохнул:

— Наручники, Грэм?

Грэм взял наручники и секунду подержал их в руках. Он почти физически ощущал разлом между своим прошлым и будущим. Если он их наденет — то, вполне возможно, добровольно сдастся и принесет себя в жертву человеку, который убил его жену и сына. Если нет — у него не будет шанса спасти женщину, в которую он влюблен.

Действительно, выбора не было. Он надел наручники на запястья и защелкнул их.

— Покажи мне, что сделал все, как надо, — потребовал Дэйв.

Грэм поднял руки и рывком развел их в стороны, так что сталь больно впилась в кожу.

— Хорошо. — Дэйв засунул пистолет за пояс и снял куртку. — Я накину ее тебе на руки, чтобы прикрыть браслеты, и мы совершим небольшую прогулку.

— Прогулку?

Дэйв покачал головой:

— Никаких вопросов. Разве что о погоде или о том, как сыграли «Дерби-Рич Кардиналз». Ты пойдешь справа от меня — с той стороны, где пистолет. Держись немного впереди. Но не настолько впереди, чтобы это выглядело подозрительно. Все понял?

— Бейсбол, с той стороны, где пистолет, лучшие друзья прогуливаются по улице. Понял, — подтвердил Грэм.

Глава 24

Кира даже не успела понять, что какое-то время лежала без памяти. Возвращение же в действительность в полной темноте оказалось настолько неприятным, что она тут же пожалела, что очнулась.

Она приоткрыла глаза: их сильно жгло — это было невыносимо. Собственно, болели не только глаза — болело все ее тело. Боль пульсировала в голове, в горле и запястьях.

Она сидела, но спинка стула впивалась в лопатки, а ножки — в икры. Кира попыталась пошевелиться, но у нее ничего не вышло. Ее как будто парализовало. И еще она почувствовала, что вспотела.

Где она? Что Дрю с ней сделал? И зачем? Господи, а как же Кэллоуэй? Наверное, Кира разрыдалась бы, но у нее даже на это не было сил.

— Воды?

Незнакомый голос прервал начинающуюся паническую атаку.

— Да, пожалуйста, — сиплым, не своим голосом проскрипела она.

Ее губ коснулся холодный металл, и Кира принялась жадно глотать. Она чуть не застонала, когда убрали кружку.

— Это снотворное, — произнес тот же голос. — Оно вызывает безумную жажду. Но если выпить слишком много, то вас вырвет.

— Еще чуть-чуть, — попросила Кира.

Невидимый мужчина вздохнул, но снова поднес к ее губам металлическую кружку, совсем ненадолго.

— Хватит, — сказал он. — Через несколько минут я включу свет. Но из-за снотворного у вас сейчас ужасно болит голова, и от света боль еще усилится. Но… учитывая обстоятельства, скажите — вам удобно?

Кира помолчала, не зная, что ответить. В вопросе слышалось искреннее участие, почти доброта. Это был голос доброго дедушки, который предлагает любимому внучку съесть конфетку. Однако этот человек явно не собирался ее спасать.

— Мисс Найлз?

— Бывало и получше, — хрипло прошептала она.

— Да, наверное. Думаю, у нас у всех бывали времена получше.

— Ты собираешься приступить к делу? Или и дальше будешь ее дурачить? — прервал его другой, злой голос.

Дрю.

— Мы будем делать все так, как я пожелаю. Если ты не согласен, то можешь уйти, — спокойно ответил первый и снова обратился к Кире: — Может быть, попробуем включить свет с диммером?

Но ответа он ждать не стал. Щелкнул выключатель, и комнату залил мягкий свет, который почти можно было выносить. Кира зажмурилась и несколько раз моргнула — глаза сильно слезились. Она находилась в строго, но элегантно обставленной столовой. Ее стул стоял в углу, а над ней возвышались двое мужчин.

Дрю, хмурый, с жестким выражением лица. Второго Кира не знала, но почему-то он показался ей смутно знакомым. Даже при слабом освещении было заметно, что у него благородные черты лица, и они абсолютно соответствовали его голосу. У него были густые седые волосы, уложенные у хорошего парикмахера, и загар, как будто он только что прилетел с Багамских островов. Одет он был в дорогой костюм, который сидел на нем идеально. Незнакомец улыбнулся:

— Все в порядке?

— В порядке, — прохрипела Кира. Горло все еще саднило.

— Вы уже знакомы с мистером Брайантом, — светским тоном произнес он. — Позвольте представиться: советник Хендерсон.

Да это же тесть Кэллоуэя, сообразила Кира. Местный политик с неуправляемой дочерью и большими амбициями. А также репутацией, на которой не должно быть ни единого пятнышка.

— Я вижу, мое имя вам известно, — заметил он. — Что ж, это гораздо проще. Остается надеяться, что и наше небольшое дельце пройдет легко и просто.

— Легко и просто? — повторила Кира. — В каком смысле?

— Да что с ней говорить, мы только теряем время, — снова вмешался Дрю.

— Если бы ты не паниковал и не боялся потерять время, — еще спокойнее ответил Хендерсон, — картина уже давно оказалась бы в моих руках, а Холли была бы жива. Я не раз говорил тебе: можно просто сделать дело, а можно сделать все утонченно и изысканно. И это большая разница. Вы со мной согласны, мисс Найлз?

— Не утонченность привела к тебе девчонку, — огрызнулся Дрю, прежде чем Кира успела ответить. — А я. Лично.

— Это не совсем верно, — мягко возразил Хендерсон. — Ты привел ее сюда с помощью таблеток — уж не знаю, что ты там ей скормил. И я абсолютно уверен, что, если мы просто вежливо спросим ее о том, что нас интересует, этого будет достаточно.

— Ты думаешь, обыкновенная просьба сработает?

— Девушка явно влюблена в Грэма. И нет такой вещи на земле, которую не сделает женщина, чтобы защитить мужчину, которого она любит.

Внезапно Кира осознала, что это чистая правда. Да! Она любит его! Безумно, страстно, до потери сознания! Она уверена, что ее чувства к Грэму — настоящие. Ощущение близости смерти только усиливало их.

— Я действительно люблю его, — сказала Кира. — И я пошла бы на ложь, на что угодно ради его спасения. Но я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ты бы пошла на ложь, — протянул Дрю. — А на смерть?

— Да, — не колеблясь, ответила она.

— Хорошо.

Сжав кулаки, он вдруг бросился на нее. Кира приготовилась к удару, но Генри Хендерсон схватил его за воротник, оттащил и швырнул на пол.

— Ты умудряешься провалить любое задание. У тебя нет ни терпения, ни стойкости, вообще никаких положительных качеств. Никаких. А теперь выметайся. Охраняй вход и дай мне и мисс Найлз побыть немного наедине.

Удивительное дело — Дрю не стал возражать. Он поднялся и поплелся прочь. Хендерсон дождался, пока он закроет за собой застекленные двери, вытащил из-за стола стул, сел и положил ногу на ногу. Все эти действия, видимо, позволили ему овладеть собой, поэтому, когда он обратился к Кире, его голос был совершенно спокойным.

— Иногда мои сыновья забывают, кто на кого работает, — заметил он. — Приношу свои извинения. Итак, на чем мы остановились? Ах да. Сначала можно просто спросить. К чему сразу применять суровые меры. Мисс Найлз, у Грэма Кэллоуэя есть одна вещь, которая мне очень нужна. Вы провели вместе несколько дней. В порыве чувств он наверняка выложил все, что у него на душе. Значит, или он сообщил вам необходимую мне информацию, или он придет сюда, чтобы вас спасти, и все скажет мне сам. Меня устроит любой вариант.

Кира едва слушала его. В ушах у нее звенели его первые слова. Его сын.

Нет, не сын, сыновья. У нее возникло предчувствие того, кто этот второй сын Генри Хендерсона.

Кира украдкой бросила взгляд на Хендерсона. Он взял со стола газету и погрузился… кажется, в кроссворд.

Хорошо.

Она пошевелила руками в надежде, что узел веревки ослабнет. И ей действительно повезло — в узле Кира нащупала плохо затянутую петельку, крохотную дырочку, в которую едва мог пролезть ее тонкий пальчик.

Она снова посмотрела на Хендерсона. У него было абсолютно безмятежное лицо.

На секунду Кира прикрыла глаза, сунула палец в дырку узла и снова открыла их.

— Почему вы так уверены, что Кэллоуэй за мной придет?

Хендерсон поднял голову и удивленно моргнул, как будто напрочь забыл о ее существовании.

И Кира дала бы голову на отсечение, что так оно и было на самом деле.

— Простите, мисс Найлз?

И он явно не слышал ее вопроса.

— Ведь может быть и так, что он не придет.

Хендерсон окинул ее задумчивым взглядом.

— Он вас любит?

Кира слегка покраснела.

— Я не знаю.

Хендерсон пожал плечами:

— Думаю, это не имеет значения. Он все равно явится сюда, любит он вас или нет. Он чувствует ответственность за вас, а чувство долга — одна из главных составляющих личности Грэма. Но если я все же не прав — что случается крайне редко, — в рукаве у меня припрятана еще пара тузов.

Узел чуть-чуть ослабел.

— Например? — спросила она.

Хендерсон покачал головой.

— Полагаю, на данный момент я и так уже сказал достаточно.

И вернулся к своему кроссворду.

— А с чего вы взяли, что картина, которая вам так нужна, находится у него? — не унималась Кира. — Может быть, у него ее нет.

Хендерсон иронично улыбнулся — то есть чуть приподнял уголок губ.

— Она у него.

Он отпил что-то из стакана и опять уткнулся в газету.

Кира уже могла достать пальцем до щиколотки, и там она обнаружила еще одну непрочную петлю.

— Откуда вы знаете?

Хендерсон сложил газету пополам, положил ее на стол и поставил сверху стакан.

— У него есть тридцать два миллиона причин держать ее у себя, — ответил он.

Теперь уже Кира едва не открыла рот от удивления. Ее пальцы между тем не прекращали работу.

— Долларов? — глупо спросила она.

— Именно.

— Но…

— А вы думали, что он скромный герой, который, прикрываясь маской и плащом, заботится о благе человечества? — Хендерсон качнул головой. — Боюсь, что это не совсем так.

Кира покрутила запястьями. Веревки на руках уже достаточно ослабели.

— Если Кэллоуэй владеет картиной стоимостью тридцать два миллиона долларов и если он такой корыстный, то почему тогда он жил в хижине‑развалюхе? — спросила она. — Почему он ее не продал?

— Он жадный, но не глупый. Первое, что я сделал, когда узнал, что моя дочь убита, — это заявил о пропаже картины.

— В газетах об этом не было ни слова, — заметила Кира.

Еще пара дюймов — и она сможет освободить одну руку.

Хендерсон улыбнулся:

— Все правильно. Они ничего не знали.

— Как это?

— Потому что я сообщил об этом не полиции.

Кира состроила непонимающую гримасу и потянула свободный конец веревки сильнее.

— А почему не полиции? Разве не они лучше всего разбираются с такими делами? Ну, то есть кражами и так далее?

— Боюсь, что это не совсем так, — снисходительно возразил он. — Если бы преступник, которого разыскивает полиция, собирался продать полотно стоимостью тридцать миллионов долларов, он вряд ли стал бы это делать, используя законные каналы. Люди, которым я рассказал о пропаже, имеют дело с более темной стороной жизни, мисс Найлз. Вроде вашего друга Дрю.

— Дрю? — повторила Кира.

Она в последний раз дернула узел, и веревка свалилась к ее ногам. Кира быстро сдвинула ступни, чтобы это скрыть.

— Человек, мечтающий стать похитителем произведений искусства, — объяснил Хендерсон.

— Что ж. Тогда это объясняет его якобы дорогие вкусы, — фальшиво хохотнула Кира и незаметно обвела комнату взглядом.

Ваза в центре стола.

Большая голубая ваза, которая, вероятно, стоила больше, чем месячная арендная плата за этот дом. Но ее вполне можно разбить. Желательно на маленькие острые кусочки.

И Кира собиралась выяснить, насколько маленькими и острыми они получатся.

Глава 25

Дом на вершине холма был самым высоким в квартале. Его владельцы хотели не просто затмить других жителей, но господствовать над ними. И дом возвели именно с этой целью.

Холли рассказывала Грэму, что ее мать построила особняк, а затем передала всю другую недвижимость отцу — для застройки, развития и так далее. Подарок ценой миллиард долларов. Потом она умерла и оставила Холли все остальное — этот дом, свое состояние и летнюю резиденцию за границей.

В полиции считали, что это было одним из мотивов, по которым он убил Холли. Убил их обоих. Холли растранжирила все деньги — почти до последнего пенни, — и Грэм, привыкший к роскошной жизни, пришел в ярость.

У них оставался только трастовый фонд Сэма. И Грэм мог прибрать его к рукам только одним способом: избавиться от жены и приемного сына.

Вспомнив о версии полиции, Грэм невольно скрипнул зубами.

Деньги для него не значили ничего. Никогда. Он занялся медициной, чтобы помогать детям, которые не могли помочь себе сами. И женился на Холли, чтобы помогать Сэму.

Но все закончилось так, что беспомощным оказался он сам. А тот день, когда он вошел в дом и нашел тело Холли и кровь Сэма… воспоминания жгли его как огнем.

Когда Грэм услышал вой сирен, они были уже совсем близко.

Он знал, что нужно встать, выскользнуть наружу и потом говорить, что его вообще там не было. И не признаваться, что ему позвонил совершенно ошалевший Дэйв и он выскочил из мотеля и бросился к Холли и Сэму. И прямо в холле увидел сцену, от которой кровь стыла в жилах. В холле того самого дома, где они жили вместе с женой и приемным сыном.

Но вместо этого Грэм кинулся на кухню. Он открывал все шкафы подряд и кричал: «Выходи! Ну выходи же! Где ты?»

Где Сэм?

Только из-за этого Грэм не сбежал. Он подумал, что мальчик, обезумев от ужаса, куда-нибудь забился. Но куда?

Когда он во второй раз проходил мимо застывшего тела Холли, его сердце чуть не остановилось, но Грэм, заставляя себя не оглядываться назад, помчался вверх по ступенькам, перескакивая через две сразу.

Может быть, он и не любил эту женщину, но ни за что на свете не желал ей такого жуткого конца.

«Ты ведь пытался ее реанимировать, — напомнил он себе. — Но нужно было обязательно найти Сэма».

Холли умерла задолго до того, как он добрался до места преступления. Большая потеря крови. Или падение с лестницы. И то и другое могло стать причиной смерти, и даже Грэм, со всем своим медицинским опытом, не мог определить, какое из ранений оказалось смертельным.

При мысли о том, что видел мальчик, что ему пришлось пережить, Грэм чувствовал, что его голова готова взорваться от ярости.

Он должен быть свидетелем.

Грэму и в голову не приходило, что его сын мог разделить судьбу Холли. Нет. Он не мог умереть. Грэм слишком любил его.

— Сэмми! — крикнул он, распахнув дверь его спальни.

Обычный бардак: кусочки «Лего», роботы-трансформеры, мелки и краски валялись, разбросанные, по полу. Но ничего этого Грэм даже не заметил. Все, что он видел, — это кровать с темным пятном посередине.

Нет. Нет! О нет!

Он сразу же понял, что это кровь. Теперь она покрывала его руки и грудь. Кровавая пелена застилала глаза.

— Доктор Грэм Кэллоуэй! — раздался холодный, властный голос за его спиной. — Поднимите руки. Так, чтобы я их видел.

Ничего не соображая от горя, Грэм поднял руки, положил ладони на затылок и медленно повернулся.

— Они мертвы, — сказал он офицеру в синей форме. — Холли и Сэм умерли. Вы опоздали.

Слова, за которые он впоследствии не раз проклинал себя, вылетели прежде, чем Грэм сумел их сдержать. Это было последнее, что он произнес, находясь в доме.

— Мне что, затащить тебя туда силой?

Голос Дэйва сразу вернул его в настоящее.

— Нет, — ответил Грэм.

— Тогда давай двигай ногами.

— Ты не собираешься сначала снять с меня наручники?

— Я не могу этого сделать.

— Скажи мне правду, — устало выговорил Грэм. — Ты ведешь меня туда только затем, чтобы передать прямо в руки Майклу Фергюсону, или потому, что есть хоть малейшая надежда спасти девушку, которую я люблю?

Дэйв заколебался, и это сказало Грэму даже больше, чем слова.

— Я хочу и того и другого.

— Но это невозможно.

Дэйв с беспокойством взглянул на дом.

— У меня нет выбора, Грэм.

— Выбор есть всегда.

Лицо Дэйва исказилось от гнева.

— Я знаю, что ты думаешь. Что эти четыре года были трудными для тебя. Но, знаешь ли, я в тот день тоже кое-что потерял.

Грэм потряс наручниками.

— И что же ты потерял, Дэйв, по-твоему? Может, свободу?

— Если хочешь знать — да. Я действительно потерял свободу. Все в управлении знали о нашей дружбе. Меня ни разу не повысили. Ни разу не дали ни единого шанса проявить себя.

— И ты винишь в этом меня?

— Моя карьера пошла к черту, когда умерла Холли.

— Твоя карьера пошла к черту в тот день, когда ты пришел работать в полицию, Дэйв. И если бы я не стоял у тебя за спиной и не вытаскивал из всех заварух, что ты устраивал, ты давно бы уже был второсортным преступником, а не второсортным копом. Ах, прости. Вырвалось.

— Да, я пару раз сделал неправильный выбор. Но сейчас пытаюсь сделать правильный.

— Каким же образом? Приведя меня сюда в наручниках?

— Если я сниму с тебя наручники, мы не попадем внутрь.

— И что дальше? Мы войдем, и ты скажешь, что я должен передать ключи от наручников Фергюсону? А потом подашь ему его пистолет или что он там использует, чтобы пристрелить меня? — Грэм осознал, что перешел на крик, глубоко вздохнул и постарался успокоиться. — Я думал, что ты тоже ее любил.

— Да, я любил ее. Мы можем перестать говорить об этом и войти внутрь?

Грэм покачал головой:

— Нет уж. Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь, почему вдруг переметнулся на другую сторону? Почему ты стал помогать человеку, который убил Холли?

— Он не тот, за кого ты его принимаешь.

— Теперь ты его защищаешь? Да, черт возьми, Дэйв! Ты любил ее. Поэтому я не злился на тебя за это. Так зачем ты все это делаешь?

— То, что было между Холли и мной… это не то, что ты думаешь, — тихо сказал Дэйв.

— Тебе совершенно незачем сейчас врать.

Дэйв громко вздохнул:

— Она была моей сестрой.

Это было последнее, что Грэм ожидал услышать.

— Твоей… как ты сказал?

— Моей сестрой.

— Нет у тебя никакой чертовой сестры.

— Теперь нет. Но была.

— Объясни, — потребовал Грэм.

— Не думаю, что тебе понравится то, что ты услышишь.

Однако Грэму хотелось ясности.

— Объясни, — холодно повторил он.

Дэйв снова вздохнул:

— Когда умер мой отец, он оставил тебе кое-какие наличные на колледж. И хотя ты не был его сыном, я это принял. Между вами возникла особая связь, особые отношения, и я это уважал. Но мне он оставил немного другое наследство, Грэм. Письмо, в котором признавался, что он мне не настоящий отец, что у моей матери был роман с местным политиком и все такое. Имени политика он не назвал. И велел мне не рассказывать об этом никому на свете. Но это мучило меня. Меня ни на секунду не покидала мысль о том, кто же произвел меня на свет на самом деле. Ты же помнишь, каким я был, когда папа умер.

Да, Грэм помнил. И всегда считал, что Дэйв покатился по наклонной именно из-за смерти отца. На самом деле так оно и оказалось.

— Как ты узнал, что это Генри? — спросил он.

— Вскоре после того, как вы познакомились с Холли, ты представил нас друг другу, и… я просто почувствовал, что это он. что-то такое было в его глазах, манере держаться. Он напомнил мне меня самого. А когда я спросил его об этом напрямую, Генри даже не стал этого отрицать.

— Так что ты сделал, начал его шантажировать?

— Сначала нет. Сказал, что подам иск в суд. Тогда он стал мне угрожать. Сообщил, что знает таких людей, которые заставят меня пожалеть не только о том, что я его биологический сын, но и о том, что я вообще появился на свет. И я ему поверил. Целиком и полностью.

— Холли оказалась более легкой добычей?

— Не совсем. Мои дела были ни к черту. Человек, которого я считал отцом, умер. Мой биологический отец пригрозил меня убить. Я снова стал играть на деньги. И играл до тех пор, пока не задолжал своим букмекерам десятки тысяч долларов. До тех пор, пока один из них — Майкл Фергюсон — не послал ко мне своих людей.

Грэма снова охватила злость.

— Так ты знал этого негодяя еще до того, как он убил их? Ты…

— Я даже никогда его не видел… — перебил Дэйв. — Просто был ему должен. И я предупреждал, что тебе не понравится то, что ты услышишь.

— Продолжай, — сказал Грэм, сжав челюсти и все больше закипая.

— Человека, которого он прислал, звали Дрю Брайант. И он даже не стал ничего спрашивать о долге. Он просто сказал мне, что он мой брат. Мой и Холли. Еще один незаконный сынок, — с горечью произнес Дэйв. — Генри, судя по всему, разбрасывал свое семя направо и налево. Дрю убедил меня, что Генри нам должен. Он работал на него и знал способ достать деньги.

Не может быть, чтобы это был тот самый Дрю, потенциальный, как она выразилась, бойфренд Киры. Но все же это он.

— Совпадений не бывает, — пробормотал Грэм и добавил, уже громче: — И после этого вы пошли к Холли.

— Да, — кивнул Дэйв. — И надо сказать, она не колебалась ни секунды. Она стала давать нам деньги. В тот же день пошла в банк и сняла со счета наличные.

— И ты, разумеется, был счастлив их принять.

— Я был по уши в долгах, Грэм.

— И поэтому решил шантажировать Холли?

— Нам не нужно было ее шантажировать! Она давала нам деньги по своей собственной воле. Она была счастлива, что у нее есть братья.

— Ты довел ее до банкротства!

— Нет. Я выплатил свой долг, сказал ей спасибо и больше не брал у нее ни цента. Сообщил Дрю, что деньги мне больше не нужны и я не в деле, он согласился. Так я отделался от Майкла Фергюсона и стал себе жить потихонечку. Но Дрю продолжал просить у Холли деньги. А я и понятия об этом не имел. До тех пор, пока он не заявился ко мне однажды и сказал, что у Холли больше ничего нет и он собирается украсть картину. Я хотел предупредить ее. Но опоздал.

Грэм проглотил комок в горле.

— Дело всегда в деньгах, да?

Дэйв хотел, что-то ответить, но тут дверь дома, где Грэм, когда-то жил, распахнулась и на крыльцо-веранду вышел хорошо одетый мужчина с гневно сдвинутыми бровями. Он сердито махнул Дэйву и Грэму.

— Ну что, ты дождался? Мне все же втащить тебя в дом? — недовольно спросил Дэйв.

Грэм уставился на мужчину на ступеньках крыльца и внезапно осипшим голосом спросил:

— Это он?

И если это действительно был он — человек, убивший Холли, то втаскивать его в дом Дэйву бы не пришлось. Грэм едва сдерживался, чтобы не рвануть вперед, сбить мерзавца с ног, слегка придушить цепью наручников и затем уже заставить отвечать на вопросы. Он сжал руки под курткой в кулаки.

— Это Дрю Брайант, — сказал Дэйв. — Брат Холли… и мой.

— Где Майкл Фергюсон?

— В доме.

Все втроем они двинулись вперед. В дверях Дрю окинул Грэма пренебрежительным взглядом.

— Так это и есть муж? — с презрением спросил он.

— Ты же знаешь, что да, — ответил Дэйв.

— Я представлял тебя более… внушительным, — бросил Дрю.

«И я тебя тоже», — подумал Грэм, но ничего не сказал.

Он не был ни высоким, ни низким. Костюм сидел на нем неплохо и стоил, видимо, недешево; волосы аккуратно уложены, но вообще в Дрю Брайанте не было ровным счетом ничего особенного. Грэм не понимал, что нашла в нем Кира и почему она сочла его подходящим бойфрендом?

— Готов? — спросил Дэйв.

— Пошли, — мрачно ответил Грэм.

Они стали подниматься по ступенькам. Дэйв вдруг положил руку Грэму на плечо и прошептал:

— Это не Майкл Фергюсон. Но лучше бы это был он. Очень скоро ты и сам будешь так думать.

Глава 26

Кира дождалась, пока Генри снова увлекся своим кроссвордом. Ну вот. Сейчас. Она резко вскочила на ноги и кинулась к вазе. Хендерсон отреагировал быстро: одним движением он отбросил стул и оттолкнул Холли. Но одной рукой ей все же удалось сбить вазу, и та покатилась по полированной поверхности стола.

Ярко-голубое на блестяще-коричневом. Кира сумела обратить толчок Хендерсона себе на пользу и быстро залезла под стол. Когда он наклонился, чтобы ее схватить, Кира наугад ударила голой пяткой и очень удачно попала ему в лоб. Хендерсон упал на колени, но тут же поднялся и снова бросился к ней. Она лягнула его еще раз, на этот раз в подбородок. Когда он нагнулся в третий раз, Кира сдвинула два стула вместе, и на какое-то мгновение они отгородили ее от преследователя. Хендерсон попытался отшвырнуть их в сторону, но Кира со всей силы толкнула один на негодяя, и тот получил удар в глаз. Наконец-то он повалился на пол, прижимая руку ко лбу.

— Дрю! — завопил он.

Кира бросила в него стул, и удар оказался настолько силен, что Хендерсон упал на спину. Он с трудом сел, обратив на девушку полный ярости взгляд:

— Ах ты, маленькая…

Что бы он ни собирался сказать, Кира его не услышала. Ваза в конце концов свалилась со стола и со звоном разбилась. Осколки разлетелись во все стороны. Кира поискала глазами кусок побольше и поострее, который мог бы служить оружием.

Но Хендерсон ее опередил. Он уже подобрал зазубренный осколок вазы и теперь подбирался к Кире.

На секунду она замерла, загипнотизированная жутким зрелищем. Все лицо Хендерсона было усеяно мелкими голубыми точками, и из каждой ранки сочилась кровь. Один довольно большой осколок воткнулся ему в плечо, и оттуда тоже бежала струйка крови.

Кира пришла в себя. Поползла назад, уперлась спиной в стену, двинулась левее, ближе к двери.

Острые кусочки голубого фарфора впивались в нее, и это было больно, но Кира не обращала на них внимания. Еще три фута.

Однако Хендерсон уже поднимался на ноги и был так же близко к выходу, как и она. Кира схватила осколок фарфора, вытянула перед собой одну руку, другой оперлась о дверной косяк и с трудом встала.

— Можешь его бросить. Я сильнее тебя. И не побоюсь причинить тебе боль. Клянусь, я так и сделаю. Я одолею тебя за пару секунд.

— И потеряешь глаз, как минимум.

— Посмотрим.

Он ринулся вперед, но тут французские двери распахнулись, и Хендерсон воспользовался тем, что Кира на мгновение отвлеклась. Одной рукой он обхватил ее, прижав ее руки к телу, а другую, с осколком вазы, поднес к ее горлу.

Грэм в ужасе не мог отвести глаз от представшей перед ним сцены.

Этого седого мужчину Грэм отлично знал. Перед ним был его тесть, и он угрожал перерезать горло Кире.

— Генри…

— Майкл, — поправил его мужчина. — Фергюсон. По крайней мере, так меня зовут в нашей маленькой пьеске.

Сердце Грэма ухнуло вниз, а в голове словно стучал молот.

Его собственный тесть. Уважаемый член общества. Член городского совета, обладающий властью и влиянием, человек с безупречной репутацией, которую портило лишь поведение Холли, — убийца!

Грэм был потрясен, но он быстро пришел в себя и решительно двинулся вперед, несмотря на наручники, забыв о своих сопровождающих-конвоирах, забыв обо всем, кроме Киры, жизнь которой висела на волоске.

— Стой! — приказал бывший тесть.

В том месте, где острый осколок прижимался к шее Киры, появилось маленькое пятнышко крови, и Грэм остановился. Дрю и Дэйв тоже как будто очнулись, нагнали его и схватили за локти. Но он не собирался вырываться. Все его внимание было сосредоточено на Кире и на человеке, который держал ее.

— Отпусти ее, — сказал Грэм, как будто он сам не был таким же пленником.

— Это вряд ли, — ответил Генри.

Какое знакомое презрение в голосе! За те два года, что он был женат на Холли, Грэм успел хорошо запомнить эти интонации. Он помолчал, оценивая ситуацию.

Позади раздался щелчок — один из его двоих сопровождающих достал оружие.

— Он целится в ее голову, а не в твою, — сказал Генри. — Мисс Найлз, подтвердите, пожалуйста.

Кира посмотрела куда-то за Грэма, потом встретилась с ним глазами и чуть заметно кивнула. И от этого малейшего движения ручеек крови на ее шее побежал быстрее.

— Прекратите, — умоляюще произнес Грэм. Да, он умолял, унижался перед этим человеком, но ему было все равно. — Не делайте ей больно.

Генри улыбнулся:

— Ты собираешься предложить мне занять ее место?

— Да, — не раздумывая, выпалил Грэм.

Генри улыбнулся еще шире:

— Хотелось бы мне сказать, что я думал услышать от тебя что-то менее избитое. Но тогда бы я солгал. Именно такого глупого клише я и ожидал.

— Потому что для меня имеют значение и другие вещи, не только деньги и репутация в обществе?

— Потому что заботиться о людях, любить их — твоя слабость. Только из-за этой слабости ты и попал в беду. Она заставила тебя жениться на моей дочери — хотя лучше бы тебе было не приближаться к ней. И благодаря ей тебя обвинили в убийстве. Ты отдашь то, что мне нужно.

— Я не отдам тебе ничего.

— Тогда я ее убью. — Генри пожал плечами.

Грэм сделал над собой усилие, чтобы его слова прозвучали спокойно:

— Как ты убил Холли и Сэма?

Бывший тесть вздохнул:

— Это вышло случайно.

У Грэма внутри все сжалось от ненависти — с какой небрежностью этот монстр отозвался о смерти родной дочери и внука! Однако сказать он ничего не успел — в разговор вмешался Дрю:

— Может, для начала прострелить ей руку — просто чтобы он понял, насколько серьезно мы настроены?

— Если хоть один волос упадет с ее головы, у меня не останется ни единой причины договариваться с вами, — сказал Грэм.

— Дрю, — снова вздохнул Хендерсон. — Я не хочу, чтобы ты в кого-нибудь стрелял. Во всяком случае, не сейчас. А ты, Грэм… ты ведь знаешь меня уже достаточно хорошо. Мог бы и додуматься, что я никогда не ставлю все только на одну лошадь.

— Все остальное ты у меня забрал.

Генри хотел, что-то ответить, но внезапно Кира ткнула Хендерсона локтем в живот и изо всех сил наступила ему на ногу. От неожиданности и боли он выпустил ее из рук и выронил кусок вазы, однако быстро собрался и бросился к ней. Но Кира оказалась проворнее. Она метнулась через комнату к Грэму. В эту же секунду Дрю выстрелил.

— Я велел тебе не стрелять здесь! — прорычал Генри.

— Ты велел не стрелять ни в кого, — огрызнулся Дрю.

Генри сердито направился к Дрю, и Грэм понял, что это может стать их единственной возможностью сбежать. Между ним и дверью был только Дэйв. Они встретились взглядами.

— Ударь меня, — одними губами прошептал Дэйв.

Грэма не нужно было просить дважды. Он сцепил все еще скованные руки вместе и нанес Дэйву сокрушительный удар в живот. Тот повалился на пол и выронил ключи от наручников. Грэм мгновенно подхватил их и на ходу избавился от браслетов.

Он дернул Киру за руку и потащил ее вперед, через французские двери в холл. В доме, с тех пор как он здесь жил, ничего не изменилось, все стояло на прежних местах, в том числе большой, тяжелый стол у стены почти у самой двери в столовую. Грэм поднырнул под него и с усилием двинул вперед, так, что стол плотно встал перед дверью. Потом он снова схватил Киру за руку, и они понеслись вперед.

Глава 27

Они что есть духу бежали по дому. Грэм отлично знал все помещения этого огромного дома и без труда нашел выход. Добравшись до парадной двери, он чуть раздвинул тяжелые шторы и выглянул наружу.

— Там человек Генри. В машине, — сказал он. — Я вижу его отсюда.

— Тогда через заднюю дверь, — задыхаясь, предложила Кира.

— Возможно, это так же рискованно.

Сзади слышались тяжелые удары — трое мужчин прорывались через импровизированную баррикаду.

— Есть идея, — сказал Кэллоуэй.

Он опять взял Киру за руку, они перебежали гостиную и замерли у лестницы.

— Давай! — громко произнес Кэллоуэй. — В хозяйскую спальню!

Он положил ладонь ей на плечо, наклонился и шепнул:

— Жди здесь.

Сам же быстро поднялся по лестнице, топая как можно громче. Добравшись до площадки, он развернулся и на цыпочках спустился вниз. Затем подхватил Киру на руки и бесшумно понес ее в кухню.

Через несколько секунд по всему дому разнеслись громкие голоса и звуки тяжелых шагов.

Кэллоуэй посадил Киру на барную стойку и пробормотал:

— Секунду.

Кира с изумлением увидела, как он опустился на колени, нашел неплотно пригнанную паркетную доску, поднял ее и сунул руку вниз. Потом он за что-то потянул и со скрипом открыл очень старую, по всей видимости, дверцу.

— Вниз, — скомандовал он. — Справа от тебя есть перила.

Ни спрашивать, ни спорить Кира не стала. Она шагнула вниз, в темноту, и сразу же нащупала перила. С их помощью она спустилась по ступенькам до самого конца. Как только она ступила на пол, свет над ее головой померк, и дверца затворилась. Через пару секунд она почувствовала прикосновение Кэллоуэя. Долгую, словно вечность, минуту они стояли рядом, плечом к плечу, не говоря ни слова.

— Винный погреб? — наконец прошептала Кира. Ей сделалось как-то не по себе в этой полной тишине.

— Берлога, — почти беззвучно ответил Кэллоуэй.

Он отошел в сторону, потом раздался щелчок, и в углу помещения засветилась голубая неоновая табличка.

Оглядев «берлогу», Кира с удивлением поняла, что она очень напоминает лесную хижину Кэллоуэя. Стены, обшитые деревянными панелями, и простая грубоватая обстановка.

Она обвила руками его плечи, он положил руки ей на талию, прижал к своей груди и поцеловал. Наконец Кира неохотно оторвалась от него.

— Дэйв Старк и Дрю — ну, тот человек, за которым я тогда отправилась, — они его сыновья, — быстро выговорила она. — И братья Холли.

Он погладил ее по щеке.

— Я знаю. Дэйв мне все объяснил. Это просто гипсокартон, — сказал он, показав на выступающую часть стены. — Я когда-то заделал окно. Его еще видно снаружи. И оно выходит на боковой дворик.

— Ты хочешь пробить стену? — спросила Кира. — Но они ведь могут нас услышать там, наверху.

— Возможно, это наш единственный шанс.

Он уже снял со стойки для инструментов лом.

Вытащить гвозди оказалось делом пары минут, и это прошло почти бесшумно. Четверть стены была свободна. Он постучал по углам, и от нее отлетело несколько кусочков белого, похожего на мел материала.

— Неплохо, — одобрил Грэм.

Дальше все было еще легче. Отвалившиеся от углов куски нарушили целостность гипсокартонной плиты, она легко отстала от окна.

Когда Кэллоуэй дернул задвижку, она протестующе завизжала.

Кира скороговоркой прошептала молитву. Пусть это окно откроется, хотя оно выглядит так, будто его заклинило навеки. Кэллоуэй положил ладони на стекло и толкнул его. Кира, затаив дыхание, наблюдала. Окно сопротивлялось недолго. Уже через пару секунд оно распахнулось, и в комнату ворвался поток свежего воздуха.

Кира глубоко и жадно вздохнула.

— Я полезу первым, — сказал Кэллоуэй. — Потом помогу тебе.

Он ухватился за грязный подоконник и подтянулся, перебросил свое большое тело наружу, протянул руки к Кире и, обхватив ее запястья, легко вытащил ее во двор. Оба с облегчением выдохнули. Вокруг было очень тихо.

Как вдруг где-то рядом раздался спокойный звучный голос Хендерсона:

— А я здесь.

Кира подняла голову. Все трое смотрели на них из окна. В глазах Дрю застыла еле сдерживаемая ярость. Во взгляде Дэйва читалось сожаление. А Генри… Глаза Генри ярко блестели в предвкушении развязки.

— Ну вот и все, не так ли? — почти радостно произнес он.

Кэллоуэй ничего не ответил, и Кира подумала, что Генри, Дрю и Дэйву это молчание не обещает ничего хорошего. Но Хендерсон принял его как знак капитуляции.

— Не стоит ли нам вернуться в дом? — изысканно-вежливо спросил он.

— Вы нас спрашиваете? Значит, у нас есть выбор? — поинтересовался Кэллоуэй.

— Ни малейшего. — Генри приятно улыбнулся. — Назад. Тем же путем, что и вышли.

Как только они оказались снова в подвале, Грэм встал перед Кирой, закрывая ее собой. Его бывший тесть медленно обвел помещение глазами.

— Потрясающе, — сказал он. — Моя жена построила этот дом, а я и понятия не имел, что здесь внизу есть комната.

— Может, у нее была веская причина не сообщать вам, — заметил Грэм.

Хендерсон бросил на него бесстрастный взгляд.

— Да. Уверен, так оно и было. Она, вероятно, планировала хранить здесь свое вино. Она, знаете ли, очень любила вино. Совсем как Холли.

— Не смей даже произносить ее имя. Ты потерял это право, когда убил ее. Собственную дочь.

Генри вздохнул:

— Я не хотел причинить ей вред. Физически. И этого бы не случилось, если бы Дрю сумел просто вывести ее из строя, как предполагалось.

— Откуда я мог знать, что на нее не подействует самое сильное снотворное? Да оно бы любого свалило с ног. Но у нее оказалась какая-то удивительная переносимость лекарств.

— Значит, ты винишь в убийстве его?

Генри пожал плечами:

— Частично да. Я нажал на спуск только потому, что она буквально встала у меня на пути. Я хотел только забрать картину. Она по праву принадлежала мне. Но моя жена по какому-то глупому капризу оставила ее Холли.

— Кстати, о картине, — начал Дрю.

Не думая о последствиях, Грэм развернулся, и его кулак впечатался Дрю в лицо. Тот свалился на пол. Его глаза закатились, а из носа хлынула кровь.

Хендерсон бросился к бесчувственному телу, но Грэм его опередил. Он еще раз выбросил кулак вперед и попал бывшему тестю прямо в горло. Генри отбросило в угол. Грэм прыгнул вперед и прижал его к дальней стене.

— Ты собираешься что-нибудь сделать, Старк? — прохрипел Хендерсон.

Дэйв задумчиво покачал головой:

— Пожалуй, нет.

Грэм холодно улыбнулся:

— Ты знаешь, что находится у меня за спиной?

Генри посмотрел вверх. Карие глаза, мелькнуло в голове у Грэма. Совсем как у Холли и у Сэма! Между рекламным постером пива «Будвайзер» и плакатом «Роллинг Стоунз» висела картина в раме.

— Да‑да, это она, — подтвердил Грэм. — Картина за тридцать с лишним миллионов долларов, ради которой ты убил свою дочь и внука, ты, ненормальный сукин сын…

— Только ее, — поправил Хендерсон.

Грэм замер:

— Это еще что за дерьмо? Что это значит?

— Я не убивал Сэма, — равнодушно произнес Хендерсон.

— Это ложь, — хрипло прошептал Грэм. — Я видел кровь.

— Да, там была кровь. Очень много крови.

— Сэм мертв.

— Нет. И если ты позволишь мне достать из кармана телефон, я буду счастлив убедить тебя в обратном.

Первым побуждением Грэма было сказать старику, куда он может засунуть свой телефон, но в душе у него затеплился совсем слабенький, крохотный, безумный огонек надежды. Конечно, Хендерсон лгал, и Грэм попытался овладеть эмоциями. И не смог.

— Докажи.

Он немного ослабил хватку, так, чтобы Хендерсон смог сунуть руку в карман. Тот вытащил смартфон, быстро набрал ПИН-код, и через пару мгновений на маленьком экране появилось изображение.

Маленький мальчик, белокурый и кудрявый. Он немного подрос и уже не улыбался так безмятежно, но…

— Это невозможно, — выдохнул он.

Он не мог отвести от фотографии взгляд.

— Ты знаешь, что это он, — сказал Генри.

— Но как?…

— Парню повезло. Вторая пуля прошла навылет через живот Холли и задела Сэма. И да, насчет крови ты был прав. Я и не думал, что из такого маленького существа может вытечь столько крови. Мы с Дрю сделали бандаж и отвезли его к одному врачу-пенсионеру, моему хорошему знакомому. Спасли мальчику жизнь.

— Но почему ты молчал об этом все эти годы?

— А что толку было говорить, что на самом деле он жив? — бросил Генри. — Кроме всего прочего, тогда полиция начала бы искать тебя гораздо усерднее. И еще я рассчитывал, что желание отомстить приведет тебя сюда. Домой.

— Где он?

— Близко.

— Отведи меня к нему, — потребовал Грэм.

— Отдай мне картину — отведу.

— Сначала Сэм. За картиной мы вернемся позже.

Генри вздохнул:

— Ну хорошо.

— Возьми пистолет Дрю, Кира, — скомандовал Грэм.

Все это время она молчала и слушала. Новости были поистине ошеломляющими. Но когда Грэм обратился к ней, она бросила неуверенный взгляд на Дэйва.

— Он не станет тебя останавливать, — заверил Грэм.

Дэйв кивнул, и Кира подошла к Дрю. Но Грэм, который тоже был слегка не в себе от новостей, не заметил, что он уже пришел в сознание, и, когда Кира почти коснулась пистолета, Дрю мгновенно сел, перевернул Киру и силой усадил себе на колени.

— Отпусти его, Кэллоуэй, — ледяным тоном сказал он. — Или я пристрелю девку.

— Он застрелит меня в любом случае, — сказала Кира.

Сердце Грэма почти перестало биться.

— Я могу только положиться на его слова. И верить, что он не выстрелит, — выговорил он. — Я слишком тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.

— Ну хватит уже! — рявкнул Дрю.

Грэм разжал руки, и Генри, оттолкнув его, бросился к картине. Но Грэм выставил вперед ногу, Хендерсон, споткнувшись, полетел вперед и врезался прямо в Киру и Дрю. Дрю выронил пистолет. Раздался выстрел и еще какой-то странный треск. Как будто звук треснувшей ткани.

— Нет! — выдохнул Хендерсон.

Грэм посмотрел на картину — в самом центре полотна красовалась довольно большая дырка — и улыбнулся.

Эпилог

Пять недель спустя

— Как ты думаешь, шумиха уже улеглась?

Грэм, кажется, почувствовал неуверенность в ее голосе.

— Может, да, — ответил он. — А может, и нет. Мы можем побыть тут так долго, как только захотим. На работе тебе сказали, что ты можешь отдыхать сколько тебе понадобится, да и я никуда не тороплюсь.

Он встал с нового двухместного кресла-качалки, которое стояло теперь на крыльце старой лесной хижины, и потянулся. Как всегда, от одного только взгляда на его широкие плечи и мощную спину Кире стало жарко, несмотря на то что воздух был обжигающе холодным.

— Он еще спит? — спросила она.

Грэм улыбнулся. Каждый раз, когда речь шла о Сэме, на его губах появлялась эта счастливая, глупая, полная любви ухмылка.

— Я как раз собирался проверить, — ответил он, открывая дверь в дом.

Кира проводила его восхищенным взглядом.

«Мой Горец», — с удовольствием подумала она.

Теперь, когда его бывший тесть оказался за решеткой, Грэм чувствовал себя легко и свободно. С него были сняты все обвинения, а его имя очищено от грязи. Дэйв отделался выговором. А Сэм… Четыре года его перебрасывали от одной няни к другой, и — к счастью — он довольно мало контактировал со своим дедом. Это был самый серьезный ребенок, которого Кире приходилось видеть. Но с каждым днем мальчик улыбался все чаще. И уже дважды она слышала, как он назвал Кэллоуэя папочкой.

«Нет, — решила она. — Я совсем не тороплюсь выбираться из этой хижины».

Грэм раздвинул занавески в маленькой спальне, в которую они превратили бывший чулан, и с любовью посмотрел на своего сына. Живого и здорового.

Сердце Грэма готово было разорваться от благодарности судьбе каждый раз, когда он вспоминал события своей жизни.

Подозреваемый в убийстве. Отец, которому возвратили сына. Любящий муж.

Ну, или, во всяком случае, будущий любящий муж.

— Кэллоуэй?

Он обернулся на тихий голос Киры. Она вошла в хижину, сбросила куртку и сейчас стояла возле восхитительно тесной постели, которую они делили каждую ночь.

— Сэм в порядке? — спросила она.

— В порядке. Само совершенство.

Кира улыбнулась:

— Как всегда.

— Как ты, — сказал Грэм и улыбнулся, когда она покраснела.

Он подошел к ней, обнял и поцеловал.

— Слушай, — пробормотал он. — Я могу тебя кое, о чем спросить?

— О чем угодно.

Он достал из кармана коробочку и протянул ей.

— Если считать по шкале от одного до десяти, насколько ты счастлива из-за того, что попала в снежную бурю, потом тебя спас дикий горец, а позже чуть не убил коррумпированный политик?

Ее глаза загорелись, как звезды.

— Десять из десяти.

Грэм улыбнулся и поцеловал ее снова. Он держал в руках свою судьбу.

Примечания

Слова из клятвы Гиппократа. (Примеч. пер.) 

2

Хоумран — удар в бейсболе, при котором мяч перелетает через все игровое поле; дает бьющему право совершить перебежку по всем базам и принести своей команде очко. (Примеч. пер.)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог

2 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg