Золотая голубка автор: Jane Fletcher переводчик: Akrill
В качестве базы преступной империи Харренвик имел один серьезный недостаток, который я отметила уже через пять минут после своего прибытия. Это, конечно, было не то место, которое выбрала бы я.
Я вывалила на Неда свои выводы, как только он появился.
- Этот город – бедная никчемная дыра, где и близко нет ничего достойного хорошей кражи. Зачем было строить здесь постоялый двор?
Сопровождая меня в заднюю комнату «Зеленого Дракона», Нед самодовольно улыбался.
- Ах, Коррин. Видишь ли, для меня это – еще одно из преимуществ данного места. Я собираюсь управлять всем отсюда и не хочу никаких проблем местного масштаба. Никто не хочет гадить на собственном пороге, так почему бы не выбрать порог... – Нед замолчал, так и не придумав метафору. Пожав плечами, он продолжил. – И у Харренвика много других преимуществ.
- Каких?
Я села на стул и огляделась. Это место можно было бы назвать хибарой, если забыть такое хорошее слово, как «развалина». Признаю, я оставалась в местах и похуже, но лишь потому, что в то время была прикована к стене.
Нед подтащил к себе второй стул. Годы и вес начали догонять его. Ножки стула заскрипели, когда он сел, и вся фигура мужчины расплылась. Несмотря на это, он все еще был красив и (что еще важнее) достаточно богат, чтобы многие женщины интересовались им. Я не была одной из них, но то, что Нед знал об этом, ничуть не помешало ему усесться на мой вкус излишне близко ко мне. Это был основной недостаток наших деловых отношений. Нед относился к людям, которые не принимают «никакого шанса» в качестве ответа.
В прошлом это не было большой проблемой. Я переодеваюсь мальчишкой и если бы кто-то не знающий заметил, что он подкатывает ко мне, это сильно повредило бы его репутации. Так что Неду приходилось держать руки при себе. К сожалению, «Зеленый Дракон» был начисто лишен свидетелей нашей беседы, знающих или нет. Но я была уверена, что смогу справиться с этой ситуацией. Нужно просто держать беседу в деловом русле. Нед был надежным скупщиком, а мне необходимо было отделаться от пары вещиц.
- Так каких? – повторила я.
- Тех, за которые я благодарен графу Честнеду, – судя по тону, это была какая-то шутка.
- Твой друг?
- Не думаю, что у него вообще есть друзья.
Я подняла брови, предлагая Неду продолжать. В контексте было непонятно, имел он в виду реального графа или это было прозвище босса преступного мира, так что мне нужно было больше информации, прежде чем отвечать на шутку – это могло оказаться смертельно опасным.
- В Харренвике бедная земля и никаких ископаемых, стоящих упоминания. Владение никогда не было особо богатым, но лет тридцать назад дела тут шли хорошо. Здесь пересекались многие торговые пути, по которым перевозили товары более богатые соседи, работал процветающий рынок, полдюжины гостиниц, кузницы и лавки других ремесленников. Затем графом стал Честнед – и он хотел денег, так что он поднял налоги на все товары. Самые богатые торговцы стали искать обходные маршруты для своих караванов, выплаты упали, так что граф снова поднял налоги, что отпугнуло еще больше торговцев.
- Никто не посчитал нужным объяснить ему закон убывающей доходности?
- Может кто-то и решился, но граф не поверил. Теперь, через тридцать лет после того, как он получил власть, «Зеленый Дракон» – единственный постоялый двор в городе, а рынка здесь вовсе больше нет. Я купил это место за сущие гроши. Дороги еще хорошие, но все путники здесь – мимохожие бедняки, с которых и взять-то нечего. Они не останавливаются в городе и не общаются с местными.
Нед немного расслабился, и по его улыбке я поняла, что он гордится собственным умом.
- Таким образом, никто не обращает внимания на моих людей, когда они заходят сюда. Прекрасное место для базы моей организации.
Я покачала головой.
- Законники скоро схватят тебя за задницу.
- О, об этом уже позаботились. Пару лет назад Честнед устроил большую облаву на всех местных преступников. Он заставил городскую стражу серьезно рисковать – некоторые из них были убиты и покалечены. Затем, как только уровень преступности снизился, граф заявил, что теперь в его владениях нет существенных преступлений, так что стража не оправдывает траты на них, и снизил всем плату, – улыбка Неда стала еще шире. – Можешь себе представить, как легко было их подкупить? Я мог бы вовсе ничего им не платить – они бы просто оставили меня в покое только для того, чтобы досадить графу Честнеду.
Я задумалась лишь на мгновение.
- Да что за идиот этот Честнед?
- Можешь сама убедиться. Через час он будет произносить речь перед горожанами. Мы может пойти и послушать, – Нед наклонился вперед и обнял меня за плечи. – Но сначала дела. Думаю, ты хочешь показать мне парочку вещиц.
Я убрала его руки подальше, но удержалась от более активных действий. У меня есть своя гордость, но деньги более полезны, а я сомневалась, что получу более выгодную цену, если переломаю ему пальцы. С этим придется подождать до завершения сделки.
~~~~~~~
Граф Честнед был высоким болезненным мужчиной за пятьдесят. Когда он молчал, его губы были сжаты в тонкую линию, которая явно была отработана годами практики. Невозможно смотреть на него без того, чтобы на ум пришло слово «сушеная треска». Его одежда была простой и темной – дань наивной вере в то, что большое количество черного должно выглядеть, как строгий хороший стиль. В случае с Честнедом, черный цвет ткани не скрывал ни ее изношенности, ни поеденных молью кружев, ни стиля, вышедшего из моды лет тридцать назад.
Речь графа была весьма формальна, но выражала его веру в то, что люди ленивы, глупы, некомпетентны, бесчестны и трусливы, но в первую очередь ленивы, так что он не собирается и дальше быть столь же добрым с ними. Затем Честнед объявил об изменении в правовой системе, состоящем в том, что любому, пойманному на лени, отрежут уши раскаленным ножом.
Уже через тридцать секунд после начала его речи я поняла, каким же идиотом он был. Он разрушил всю экономику своего владения, но сумел убедить себя в том, что это не его ошибка. Богатые всегда убеждены, что бедные сами в ответе за свою бедность. Но Честнед шагнул дальше – он решил, что они в ответе и за его бедность тоже. Так что он хотел, чтобы все работали еще напряженнее, дабы вытащить его из ямы, которую он сам вырыл.
Я огляделась. Здесь, безусловно, было много бедных людей, которых можно обвинять. Харренвик должно быть был самым нищим владением в королевстве. Мало кто был одет не в тряпье даже из дворян, стоящих на помосте за спиной графа.
Лица людей выражали различные эмоции: горожане выглядели сердитыми, гвардейцы – смущенными, сам же граф явно упивался собственной благочестивостью, а остальные люди, стоящие на сцене, старательно притворялись, будто их там нет. Я столкнулась взглядом с женщиной, стоящей практически за спиной графа. На долю секунды на ее лице отразилось что-то вроде узнавания, но затем она вернулась к абсолютному равнодушию.
Она была единственной женщиной среди людей, стоящих на сцене. Судя по ее одежде, можно было предположить, что она из важных персон, даже несмотря на отсутствие драгоценностей. Большинство графов не одарили бы плащом с капюшоном, в который она была закутана, и свою кухарку. Даже руки опытной швеи не могли замаскировать следы починки.
Граф Честнед перешел к заключительной части своей речи, которая подвела итоги того, насколько он ненавидит лень. Затем он и другие пэры покинули площадь под эскортом гвардейцев. Толпа рассосалась со скоростью, дающей основания предположить, что они опасаются остаться без ушей. Но как бы поспешно жители не разошлись по делам, я успела услышать немало комментариев, сводившихся к тому, что мать Честнеда зачала его на скотном дворе.
Затем Нед устроил мне быструю экскурсию по городу. Не то, чтобы здесь было на что посмотреть, но потертое состояние позорного столба, скамьи для порки, виселицы и позорного стула демонстрировали бег мысли Честнеда, мечтающего перевернуть экономику своего владения. Я сильно сомневалась, что нововведенное наказание будет успешно в этом плане, а не забьет последний гвоздь в крышку гроба торговли серьгами.
~~~~~~~
- Кто была та женщина, стоящая за Честнедом? – спросила я Неда, как только мы вернулись в «Зеленого Дракона».
- Леди Изабель, его жена. Несчастное пугало.
- Она намного моложе его.
- Это уже третья его жена. Первые две умерли и, судя по свидетельствам, с выражением облегчения на лице.
- Интересно, не сталкивалась ли я с нею раньше.
- Все может быть. Я точно сталкивался. Ее отец ответственен за то, что со мной разделались за воровство, – Нед придвинулся ближе ко мне во время разговора.
Я отступила на шаг.
- Каким образом?
- Это он оставил следы на моей спине. После этого я решил, что скупка краденого менее рискованна.
- Думаешь, она могла запомнить тебя? – я копалась в памяти, задаваясь вопросом, посмотрела женщина тогда на меня или на Неда.
- Сомневаюсь. Это было десять лет назад. Она тогда была ребенком, а я был просто еще одним жуликом, которого высекли у позорного столба. Ее отец – герцог Южного Ранварда. Она замужем за Честнедом меньше года. Ходят слухи, что этот брак связан с политическим маневрированием вокруг концессий на экспорт меди.
- Так говорят обо всех аристократических браках. Какие тут могут быть медные концессии?
Нед снова приблизился на шаг. Понизив голос, он дернул бедрами вперед.
- Не знаю, но я был бы счастлив сделать тебе несколько личных уступок. Собственно, я могу предложить тебе очень большую концессию... настоящую концессию мужского размера. Как насчет этого?
На сей раз, я был тверда.
- Нед. Мой ответ «НЕТ». И окажи услугу нам обоим – прекрати вести себя как жопа.
Мужчина не был напуган.
- Я знаю твою репутацию, Королева Сорока, известный вор, который спит только с женщинами. Но ты должна дать мужчинам шанс. Тебе это может и понравится, если человек будет правильным.
- Ты хочешь, чтобы я повторила свое «нет» или сразу заехала тебе коленом по яйцам?
- Не могу поверить, что ты говоришь всерьез, – несмотря на свои слова, Нед остановился на месте, пусть и продолжая улыбаться и нежно бормотать. Он неторопливо двигал бедрами по спирали, то ли в надежде, что я сочту это эротичным, то ли думая, что я не смогу поразить движущуюся цель.
- Тогда попытайся что-нибудь сделать – и получишь поучительный опыт.
- О, да ладно. Я знаю, что ты хочешь этого. Я хорош в постели.
- Я слышала обратное.
Эта фраза заставила его коротко выругаться. Внезапная смена манер выглядела смешно. Я всегда считала весьма эффективной резкую смену темы разговора.
- От кого ты...
Нед не получил возможности спросить, кто же подверг сомнению его мужественность. Нас прервала внезапно открывшаяся дверь «Зеленого Дракона», которая впустила внутрь двух женщин. Первой шла леди Изабель. Вторая держалась у нее за спиной, что подразумевало менее высокое положение.
Нед немедленно развернулся к двери. Правда, он не сразу сумел вернуть бедра в более приличное положение, так что его ждал короткий неудобный момент перед тем, как мужчина выпрямился и отвесил неуклюжий поклон дамам.
- Моя леди. Чем я могу помочь вам?
Леди Изабель царственно выдвинулась вперед.
- Насколько мне известно, вы можете доставить определенные вещи из соседних графств.
- Я могу попытаться, моя леди. Если вы сообщите, что именно хотели бы получить, я могу сказать пару слов людям, проходящим через Харренвик. Возможно кто-нибудь из них сможет привезти то, что вам нужно, по пути назад.
Леди Изабель кивнула.
- Это будет очень любезно с вашей стороны. Мне нужно небольшое количество ткани для... изменений в моем платье. Моя горничная сообщит вам точные требования. У нее есть образцы.
Судя по ее запинке на упоминании об «изменениях», я заподозрила, что модификация будет состоять в том, что простые люди называют «заплатки». Должно быть это ужасно – быть аристократом и потому не иметь возможности признать, что не в состоянии позволить себе покупку новой одежды.
Изабель повернулась к своей спутнице и сделала жест рукой, который ясно показал, что именно эта девица будет стоять рядом с Недом и передаст ему все детали. Женщина поспешила вперед, но прежде чем она успела добраться до Неда, леди заговорила снова.
- Нет. Будет лучше, если вы выйдете наружу. Понадобится дневной свет, чтобы должным образом определить цвета.
Девица развернулась и вышла. Нед последовал за ней, останавливаясь через каждые два шага, чтобы согнуться в талии – что больше походило на то, будто его сейчас стошнит, а не на поклон, – но я полагаю, что он пытался выказать свое уважение.
Я решила, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы тоже уйти. Я изобразила еще более неуклюжий поклон, чем Нед (хотя я весьма хороша в формальностях подобного рода, когда того требует ситуация, но я чувствовала, что в данном случае определенная неуклюжесть будет более соответствовать моменту) и направилась к двери.
- Простите меня, моя леди. Мне нужно идти.
Леди Изабель дождалась, пока я не окажусь совсем рядом с нею, и заговорила голосом таким тихим, что никто снаружи не смог бы услышать.
- Пожалуйста. Прежде, чем вы уйдете... Я задавалась вопросом...
Как бы сильно я не хотела поскорее уйти, нельзя просто сбежать, когда благородная леди обращается к тебе.
- Да, моя леди?
- Я только задавалась вопросом... Не зовут ли вас Коррин.
Это поразило меня, как удар в живот. Моя жизнь в буквальном смысле зависела от того, чтобы быть неузнанной. Я перевела взгляд на дверь, ожидая увидеть там стражников, собирающихся схватить меня, но никого не было.
Я оглянулась назад.
- Почему вы так подумали, моя леди?
- Потому, что это первое имя, приходящее на ум, когда видишь женщину, одетую мужчиной, которая беседует с осужденным вором, пусть и, судя по всему, исправившимся.
- Я, эм... – я растерялась сильнее и запаниковала. Она узнала мой пол, а не лицо. Большинство людей должны увидеть меня без одежды, чтобы бесспорно удостовериться, что я не юноша. – Как вы узнали... – я слишком поздно прикусила язык и мысленно выругалась. До сих пор леди Изабель не была уверена, потому и пришла без стражи, но теперь я подтвердила ее предположения.
- Я всегда была наблюдательной. Я многое замечаю. И у меня хорошая память на лица. Я помню вашего коллегу, – женщина положила руку мне на локоть. – Пожалуйста, не волнуйтесь. Я не собираюсь сдавать вас страже. Напротив, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня.
- Не знаю, что вы имеете в виду, но думаю, что вы обратились не к тому человеку. Я не работаю по найму, и я не способна сделать и половину из того, о чем поют обо мне в песнях.
- Я уверена, что это вы сможете сделать, и это будет много для меня значить.
Я прямо уставилась на Изабель. Завитки светлых волос выбились из-под капора, маленький носик был немного вздернутым, жестко очерченные скулы контрастировали с большими зелеными глазами и мягким ртом, благодаря чему она выглядела больше взрослой, чем ребенком. Ей было самое большее двадцать два года. Граф Честнед – старый счастливчик! Что касается меня, мне не нужна была концессия на экспорт меди, чтобы заинтересоваться.
- Я... – леди Изабель опустила глаза. – Я ненавижу своего мужа.
«Ты – и все остальное графство». Должно быть что-то еще.
- И что вы хотите от меня?
- Есть только одна вещь, которая ценна для него. Я хочу, чтобы вы это забрали.
- Что? – я задала этот вопрос громче, чем намеревалась. Неужели в этой бедной дыре есть кто-то ценное?
- Он называет это «золотая голубка».
- И это действительно ценно?
- Мой муж говорит, что это так.
- Тогда оно должно хорошо охраняться. – Это высказывание было слегка лицемерным. Мне нравится думать, что ничто не охраняется достаточно хорошо, чтобы мне было трудно это достать.
Изабель нервно прикусила губу.
- Завтра утром Честнед собирается в соседнюю область для подписания соглашения. Его не будет три дня. В его отсутствие дом будет плохо охраняться.
- Он оставит золотую голубку?
- Да. Я в этом уверена. И я удостоверюсь, что вы сможете войти. На внешней стене поместья не будет охраны, и дверь на задах кухни позволит вам проникнуть во внутренний двор. Я прослежу, чтобы засов был открыт. Вы найдете золотую голубку на верхнем этаже главного дома. Вверх по лестнице, первая дверь справа, а затем в дверь по диагонали напротив.
Я сделала глубокий вдох и потерла лицо.
- Вот значит как. А теперь, скажите мне, <b>почему<b> вы хотите, чтобы я взяла это?
- Мой муж – жестокий человек. Я... Он...
Ее голос дрогнул, и до меня дошло.
- Он причиняет вам боль?
- Он всем причиняет боль, так или иначе. Я просто чаще под рукой.
Изабель снова заглянула мне в глаза. Я заметила, что в них блестят слезы.
- Но что я могу поделать? Здесь – его феодальное владение. Я – его жена. Я должна использовать то, что могу. Вы – вор, и, вероятно, самый известный в мире. Я слышала все песни о вас, Королева Сорока. То, что вы сможете взять, действительно ранит моего мужа.
Она получила меня. Я никогда не могла сопротивляться девицам в беде. И, как бы то ни было, это хорошая возможность нагадить на пороге Честнеда.
~~~~~~~
Одежда не была единственным имуществом графа Честнеда, видавшем лучшие деньки. Дальняя сторона его поместья отчаянно нуждалась в ремонте. Столетний раствор рассыпался у меня под пальцами, позволяя хорошенько цепляться за кладку. Ночь была достаточно теплой, так что отсутствие обуви не доставляло дискомфорта, но и без того подъем был детской игрой. А текущая за стенами река, подмывающая гнилой фундамент, позволяла не волноваться из-за возможного падения. Хотя в данных обстоятельствах я постараюсь избежать купания, тем более, что есть риск приземлиться на гребную лодку, которую я «одолжила», чтобы добраться до стены.
Помимо легкого доступа и замечательно подходящей для лазания кладки, стена имела ряд других преимуществ – она не просматривалась ни из одной точки поместья и не была освещена. У меня был по крайней мере час до того момента, как луна доплывет достаточно далеко к западу, чтобы коснуться своими лучами дальней стены. Времени более чем достаточно для того, чтобы забрать вещь, за которой я пришла, и скрыться.
Поместье графа Честнеда находилось за городом и примыкало к реке. Внутренняя стена делила владение на две части: меньшая представляла собой внутренний двор, окруженный конюшней, караулкой, кухней и главным домом, большая была огромным садом с декоративными и съедобными растениями. Даже его светлости приходилось сводить концы с концами, хотя, я подозреваю, что он не было достаточно беден, чтобы самостоятельно копать грядки под овощи.
Мне удалось достать грубую карту. Судя по ней, кухня примыкала к разделительной стене, так что история Изабель с проникновением во внутренний двор выглядела правдивой. Но я все же решила забраться в дом по-своему, частично из-за страха перед предательством, но главным образом потому, что я – профессиональный вор, и мне не нравится, когда любители указывают мне, как я должна делать свою работу.
Окна цокольного этажа, выходящие на реку, были закрыты решетками. Железо проржавело и у меня ушло бы не более двадцати минут на то, чтобы перепилить их, однако на окнах второго этажа вовсе не было решеток, притом, что они были не менее доступны. Уже через минуту я балансировала на уступе под одним из них. Задвижку на рамах можно было легко открыть, просунув лезвие ножа между ними и слегка приподняв ее. Единственное рациональное объяснение применения подобных запоров – домовладельцы надеются, что воры решат, будто делать что-либо столь элементарное унизительно.
На моей карте не было деталей касающихся внутренних помещений дома, так что мне пришлось работать с информацией, которую дала мне Изабель. Первым делом нужно было отыскать лестницу на верхний этаж. Комната, в которую я забралась, была погружена в темноту, но полоска света, проникающая под дверь, указывала путь к выходу. Также она намекала на то, что дом не полностью покинут.
Граф Честнед уехал рано утром. Я не потрудилась прийти, чтобы помахать ему на прощание, но, судя по тому, что говорили о его свите, в доме никак не могло остаться больше десяти охранников и примерно такого же количества слуг. Судя по моему опыту – знающие слуги гораздо более опасны. Охранники следуют по предсказуемым маршрутам, а вот когда появится горничная, чтобы заняться вечерней уборкой, ни за что не угадаешь.
Я прокралась к двери и слегка приоткрыла ее. Невдалеке слышались голоса, соглашающиеся, что у Джо нет никаких гребаных шансов на успех. Через две минуты подслушивания я была уверена, что собеседники стоят на месте и не собираются никуда двигаться в ближайшее время. Также я узнала, что Пэта и Джо тошнит от качки, пердёж Дэла воняет хуже, чем чей-либо еще, и что у новой буфетчицы из «Четырех Подков» отличная пара сисек. Либо собеседники были гвардейцами, либо граф Честнед нанимал ужасно мужеподобных горничных.
К моему счастью, выскользнув за дверь, я тут же заметила лестницу. Фонарей на этом этаже не было, но слабого света сверху и снизу оказалось достаточно, чтобы оценить место. Никаких картин на стенах; мало мебели, а та, что есть, плохо отремонтирована; ковры износились практически до дыр; и, что взволновало меня больше всего, многие половицы были явно деформированы. С другой стороны, даже самая ровная половица может предательски скрипнуть, так что вор всегда крадется больше полагаясь на босые ноги и свое умение распределять вес.
На лестничной клетке я остановилась и посмотрела вниз. Охранников не было видно, но я предположила, что они стояли в вестибюле цокольного этажа. Судя по голосам, их там было не меньше трех, но частое «Эй, тебе хватит, отдай мне гребаную бутылку» намекало, что они не слишком ревностно относились к своей службе в отсутствие графа. Послав в их направлении воздушный поцелуй, я направилась вверх по лестнице.
Одинокая масляная лампа освещала лестничную площадку верхнего этажа, на которую выходили четыре двери. Следуя инструкции Изабель, я направилась к правой. Этот коридор тянулся вдоль всей стены здания. Лунный свет проникал через окна, ясно показывая, что личные покои графа не богаче остальной части дома, но и не более жалкие. Полагаю, есть какой-то предел тому, насколько изношенным может стать коврик прежде чем развалиться на части.
Место моего назначения было полностью погружено во тьму. После недолгого обдумывания, я решила рискнуть и немного подсветить себе путь – решение отчасти было вызвано видом канделябра на пять свечей, стоящего на комоде. Захватив его, я вернулась к лампе на лестничной площадке.
Вернувшись, я смогла разглядеть, что место моего назначения явно используется в качестве спальни. Огромная кровать под балдахином доминировала в комнате. Кроме нее здесь был массивный платяной шкаф с декоративной накладкой сверху, несколько хрупких стульев, умывальник и окованный железом сундук под закрытым ставнями окном. Все видимые личные предметы явно принадлежали женщине, так что это была скорее комната Изабель, чем Честнеда, хотя мой опыт копания в платяных шкафах дворян напоминал, сколь многие из них любили носить женское белье. Конечно, учитывая мой стиль одежды, кто я такая, чтобы судить их, даже если бы захотела. Кроме того, возможно, шелковая женская сорочка просто лучше защищает от раздражения при ношении доспехов.
Сундук выглядел наиболее вероятным местом расположения Золотой Голубки. В некоторые из этих старых сундуков встраивали весьма непростые запоры. Отчасти я даже надеялась, что этот будет одним из таких. Отсутствие проблем начало утомлять. Я поставила канделябр на умывальник и опустилась на колени перед сундуком. Но не успела я даже попытаться поднять крышку, как услышала тихий шорох в ночи – безошибочный признак пробуждения человека – и звук отодвигающейся ткани. Я вскочила на ноги и развернулась на месте как раз вовремя, чтобы увидеть, как леди Изабель встает с кровати.
Пару секунд мы стояли, молча глядя друг на друга. Длинная ночная рубашка леди была уникальным предметом среди прочих одежд, которые я видела во владениях его светлости – тонкая ткань была таковой изначально, а не протерлась от многократного использования. И, безусловно, она оставляла мало простора для воображения.
- Разве вы не уехали со своим мужем? – поразительно, как небольшое удивление и полуголая женщина могут отупить до вопроса, ответ на который очевиден.
Изабель тоже явно была удивлена глупостью моих слов. И сделала только хуже, ответив:
- Нет.
- Но Золотая Голубка все еще здесь?
- О, да.
- Где она?
- Здесь, – женщина медленно и расчетливо направилась ко мне. – «Моя Золотая Голубка» – так Честнед называет меня. В такие моменты я чувствую себя больной.
Несмотря на эти слова, Изабель улыбалась, подходя все ближе, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки от меня. Она подняла взгляд на меня, и я увидела, как от света свечей в ее глазах пляшут огоньки.
- Я – его Золотая Голубка. И ты возьмешь меня, не так ли?
Ее улыбка сделала более чем прозрачным значение ее фразы. Изабель оглядела меня с ног до головы, нагло задерживая взгляд в паху и на груди, прежде чем взглянуть мне в глаза. Я почувствовала себя ягненком, брошенным в волчье логово.
Мгновенно в груди вырос гнев. Леди Изабель обманула меня, заставила впустую потратить время, решила, что может использовать меня, как дешевую шлюху – даже не знаю, что из этого было наиболее раздражающим. Однако если вспомнить о группе стражников на первом этаже, станет ясно, что я оказалась в неловком положении. И, чтобы выбраться отсюда, не поднимая тревоги, понадобится применить всю мою тактичность. Если уж быть абсолютно справедливой к леди Изабель, то после прослушивания всех этих песен обо мне, у нее могла появиться идея, будто я неспособна отказать ни одной женщине. По некоторым причинам, ничто не вдохновляет бардов до такой степени поэтической изобретательности, как моя личная жизнь. Если бы эти песни были о ком-то еще, я нашла бы их невероятно забавными. Всегда можно угадать среди них те, которые сочинены девственниками.
Теперь Изабель стояла буквально в восьми сантиметрах от меня. Я отодвинулась на пару шагов назад, что мало помогло, потому что она тут же сделала еще один шаг вперед.
- Гм... Ваша светлость... Я не... эм... – к сожалению, в эту ночь мой обычно быстрый и острый язык мне отказал.
Это было смешно. Изабель на десяток сантиметров ниже меня и почти наверняка не тренировалась ежедневно в восхождениях на любые стены и бегстве от стражи. И уж точно она не была известным преступником, за чью голову назначена награда в дюжине королевств. Так почему же это я чувствовала себя беспомощной будущей жертвой? Обдумывая ответ на этот вопрос, я сделала еще один бессмысленный шаг назад.
Стул ударил меня под коленки, я пошатнулась и вынуждена была плюхнуться на сиденье, иначе упада бы прямо на леди Изабель. Дикая усмешка, с которой смотрела на меня эта женщина, стала еще шире, когда она подобрала подол своей длинной ночной рубашки и уселась мне на колени.
Ее грудь оказалась аккурат на уровне моих глаз. Вид был абсолютно великолепным. Вырез и сама структура ткани скорее подчеркивали, чем скрывали. У меня чуть глаза не вылезли из орбит, мне с трудом удалось сохранить достаточно самообладания, чтобы удержать на лице равнодушное выражение и сосредоточиться на дыхании, а не на открывшемся виде.
Это не помогло. Изабель опустила голову, ее губы скользнули по моей щеке, затем зубы задели мое ухо, легонько потянули за мочку. Полагаю, следующим ко мне прикоснулся ее язык, потому что я не могу представить, что бы это еще могло быть у нее во рту, но эффект походил скорее на мини-шторм.
Будто молния проскочила по хребту, зацепив по пути желудок. Пульсация, пронзившая меня, устремилась вниз и вспыхнула между бедер. Волоски на задней части шеи встали дыбом. Сердце выскакивало из груди, мозги превратились в дырявый сыр.
Где-то в процессе всего этого я передумала немедленно уходить. Хотя, само понятие «думать» безбожно льстит тому, что представляла собой в тот момент моя голова. В таком состоянии я бы даже не смогла ответить на вопрос «Как тебя зовут?», не говоря уж о такой неразрешимой гипотетической проблеме, как «Что ты хочешь делать?».
Изабель слегка отодвинулась. Я повернула голову и встретилась с ней взглядом. На мгновение ее улыбка дрогнула. Я увидела сомнение и нервозность, проглянувшие из-за фасада уверенности и поняла, что она не настолько тверда, какой хочет казаться.
Она прикусила нижнюю губу, а потом та улыбка вернулась, хоть и менее хищная, чем прежде.
- Пожалуйста?
Это был тот момент, когда я должна была принять решение. По крайней мере, она не считала меня дешевой шлюхой.
Изабель снова опустила голову. Ее губы прижались к моим, мягко, но уверенно. Ее язык скользнул в мой рот одновременно с тем, как мои руки забрались под ее ночную рубашку.
Я нежно сжала ее теплые и гладкие бедра, наслаждаясь мягкостью плоти, затем прошлась руками по спине, чувствуя хрупкие косточки под тонкой кожей. Я прижала Изабель ближе к себе, пока наши языки вжимались друг в друга. Между нами едва хватило места, чтобы прошла одна рука, но я справилась с этим. Ее грудь удобно устроилась в моей ладони, большой палец лег на сосок.
Изабель прервала поцелуй и откинула голову назад, жадно ловя ртом воздух. Мой взгляд прошелся по ее горлу, чтобы остановиться на груди. Теплый свет свечей подчеркивал нежный румянец кожи Изабель. Я сжала пальцы вокруг ореола и потянула ее сосок в направлении своего рта.
Единственным, что удерживало ночную рубашку на месте, были три тоненьких тесемки. Почти сразу же они оставили сопротивление в своей обреченной битве за добродетель Изабель и развязались. Женщина не предприняла попытки удержать соскользнувшее на пол одеяние.
Теперь я работала над ее соском своим языком, а руку освободила для того, чтобы обнять Изабель за талию, плотнее прижимая к себе. Я хотела съесть ее целиком. Пальцы Изабель жестко вцепились в мои волосы, тихие стоны сбегали с ее губ, бедра ритмично двигались у меня на коленях, явно показывая, что она уже не в силах контролировать себя.
Наконец, Изабель отодвинулась, чуть не скатившись с моих коленей. Она оторвала одну из моих рук от своей спины, будто собираясь встать, но, оказалось, что у нее была совсем другая идея. Мое разочарование продлилось лишь секунду, пока я не поняла, чем она хочет. Крепко держа мою руку за запястье, Изабель положила ее себе между ног. Я чуть раздвинула колени, чтобы получить некоторое пространство для маневра.
Тело Изабель задрожало, будто в лихорадке. Она была влажной. Уверена, что и я тоже. Исследуя пальцами ее влажную плоть, я сосредоточила взгляд на ее лице, наблюдя, как отражаются на нем все мои действия. Глаза Изабель были закрыты, из приоткрытого рта вырывались хриплые вздохи, лоб покрывали морщинки. Могло показаться, что женщина страдает, но это было не так. Эти интенсивные ответы во многом похожи, но всегда отличаются один от другого.
Все тело Изабель содрогнулось, ей с трудом удавалось вдохнуть. Уверена, что не держи я ее за талию, женщина упала бы. Она была на самом краю, но вдруг резко отодвинулась, сбегая от прикосновения моих пальцев.
Изабель наклонила голову, с трудом восстанавливая дыхание.
- Пожалуйста, мне нужно...
Вместо того чтобы закончить предложение, Изабель соскользнула с моих колен и взялась за шнуровку моей безрукавки. Я неподвижно сидела, лишь иногда поднимая руки, чтобы помочь ей стянуть с меня дублет и рубашку через голову.
Когда выше талии одежды на мне не осталось, Изабель опустилась на колени и раздвинула мои ноги, чтобы подобраться ближе. Ее губы и язык оставляли влажные линии на моей коже, прядь волос щекотала грудь. Нежность ее прикосновений, медленных, ласковых, едва заметных, дарили возбуждение вместо удовлетворения, дразня и заставляя желать большего.
Теперь задыхалась я. Но стоило мне попытаться коснуться Изабель, как она схватила мои запястья и прижала их к стулу. Затем ее руки отправились к застежке моего пояса. И все это время ее язык продолжал свое неторопливое путешествие по моей коже. Я жаждала прикосновений.
Когда застежка пояса поддалась, Изабель отодвинулась и встала. Затем она помогла мне подняться на ноги и тесно прижалась – грудь к груди. Не разрывая поцелуя, Изабель стянула с меня штаны, и последняя деталь моего туалета с тихим шелестом упала на пол.
Ноги с трудом держали меня, и, когда Изабель подтолкнула меня к постели, я неуклюже плюхнулась на перину. Я откинула одеяло в сторону и отползла к спинке кровати, устроив голову на подушке. Судя по ее виду, Изабель была ничуть не в лучшем состоянии, чем я. Прежде чем присоединиться ко мне в постели, женщина полностью раздернула балдахин и переставила канделябр поближе. Очевидно она была из тех, кто любит видеть, что происходит.
Я лежала на спине. Изабель уселась на меня верхом, прижала мои руки к кровати. Я чувствовала ее влагу на своем животе. Изабель наклонилась вперед, положив руки на простыни по бокам от моей головы. Ее грудь была совсем рядом с моим лицом, но она дразнила меня, отодвигаясь всякий раз, как я вытягивала шею, пытаясь дотянуться до нее.
- Высунь язык, – приказ был высказан мягко, но решительно.
Я повиновалась, глядя ей в глаза. Хищная улыбка вернулась на губы Изабель. Некоторое время она пристально смотрела на меня, а затем наклонилась, скользнув соском по моему языку. И снова она дразнила меня, отодвигаясь и вынуждая меня тянуться изо всех сил.
- Думаю, этого достаточно, – ее тон был одобрительным.
Изабель приподнялась, положила мне руки на плечи и потянула вниз по кровати. Она была недостаточно сильна, чтобы сдвинуть меня, но я с удовольствием помогла.
Через пару секунд мое лицо оказалось под ней. Теплый мускусный аромат ее желания был непреодолим. Хотя Изабель все еще дразнящее держалась далеко от меня, но теперь у меня были свободны руки. Я сжала ее бедра и притянула к себе, тут же пуская в ход язык.
Изабель задрожала и принялась извиваться на месте, будто пытаясь сбежать от меня, но я не собиралась отпускать ее – не думаю, что она действительно этого хотела. Время поддразниваний вышло. Безо всякого сожаления я трудилась языком над нею, скользя по гладким складочкам, чередуя легкие прикосновения кончика языка с более твердым давлением всей поверхностью. Тело Изабель вздрагивало в ответ на каждое прикосновение.
Она достигла оргазма. На мгновение Изабель замерла, откинув голову назад и сжав перед собой кулаки. Она издала высокий звук – будто вскрик шепотом – и свалилась на меня.
Я выскользнула из-под нее, покусывая по пути все, что было в пределах досягаемости, ожидая, пока она придет в себя. Наконец, Изабель перекатилась набок и посмотрела на меня с вялой улыбкой. Положив руку мне на живот, она медленно провела пальцем вверх от пупка.
- Сейчас твоя очередь, а потом у меня будет для тебя то, что, как я думаю, должно тебе понравиться.
Ее слова немного обеспокоили меня. Я лишь понадеялась, что она не основывалась в предположениях о моих желаниях на некоторых из наиболее возмутительных песен. Хотя, я была в достаточно возбужденном состоянии, чтобы оставалось мало такого, чего я не пожелала бы попробовать.
- Что?
В качестве ответа Изабель достала из-под подушки кожаный фаллос с ремешками.
- Ты видела такие штуки раньше?
- Я выгляжу столь наивной и невинной?
Изабель тактично не стала отвечать на вопрос, вместо этого задав свой:
- Не против.
- Нет.
Собственно размерчик был довольно скромный, и я сомневалась, что вообще кто-нибудь отказался бы. Несмотря на мои предыдущие слова, не думаю, что я когда-либо видела столь маленький – обычно они достаточно большие, чтобы вызвать по крайней мере легкий приступ зависти у большинства мужчин. Возможно, Изабель пришлось прятать его на себе, чтобы пронести в дом. Если дело так и обстояло, несколько очевидных укрытий сразу приходят на ум.
Изабель просунула ноги в ремешки и затянула ремень вокруг талии привычными движениями, говорящими о большом опыте. Затем она развернула меня на спину и легла сверху. Я чувствовала, как фаллос прижимается к моему животу.
Минуту или чуть больше Изабель целовала меня, неторопливо и обстоятельно, прежде чем немного сдвинуться вниз. Я услужливо раздвинула ноги. Она определенно делала это и раньше. Без необходимости в ручном прицеливании, стрела нашла свою цель. Я почувствовала, как фаллос раздвинул нижние губы и проник внутрь на всю длину, медленно, но уверенно. Это было приятно. Даже лучше, чем просто приятно.
Изабель ездила на мне. Активные движения фаллоса стали центром моего существования. Изабель двигалась вперед с небольшим скручивающим движением, вызывая волны сладких ощущений внутри и снаружи. Я потерялась в этих ощущениях. Шторм между моих ног нарастал с каждым толчком, и не было возможности ему противостоять. Оргазм разорвал мое тело на кусочки чистого удовольствия.
Я медленно приходила в себя, распластавшись на кровати. Изабель все еще лежала на мне, хотя теперь не шевелилась. Она улыбнулась мне.
- Как это было?
- Замечательно.
- Знаешь, я никогда раньше не занималась этим с... – Изабель сделала паузу, – кем-либо известным. Я слышала все песни о тебе.
- Все они – ложь.
- Все?
- Ну, то, что я краду вещи, верно.
- И то, что ты спишь с женщинами.
Я покачала головой.
- О, нет. Это был мой первый раз, – но я испортила весь эффект, хихикнув.
- Лжец, – Изабель поцеловала меня в кончик носа, а затем вышла из меня достаточно резко, чтобы заставить задохнуться. – Я не закончила с тобой, – она расстегнула ремень на талии. – Я хочу, чтобы ты одела его, но сначала... – Изабель снова запустила руку под подушку и вытащила комплект кожаных ремней, – я хочу, чтобы ты привязала меня к кровати.
Я посмотрела на подушку, задаваясь вопросом, сколько еще сюрпризов она скрывает, а потом снова подняла глаза на Изабель.
- Ты действительно уверена?
- Да. Почему нет?
- Потому, что если ты обращала немного внимания на песни, то знаешь, что я – бесчестный злодей. Кто знает, что я могу сотворить, как только ты окажешься беспомощной? Ты не можешь доверять мне.
Изабель подарила мне маленькую кривую усмешку.
- О, я и не доверяю. В это и вся соль.
~~~~~~~
Позже – намного позже – Изабель приподнялась, опираясь на локоть, и посмотрела на меня. Я была поражена ее стойкостью. У меня едва хватало сил, чтобы поднять брови. Каждая кость превратилась в желе, мышцы забыли, как двигаться, я даже ног не чувствовала.
Изабель задумчиво прикусила губу.
- Осталось ли еще что-то, чего мы не испробовали?
- Стоя в гамаке?
Она напоказ огорченно щелкнула пальцами.
- Черт побери! Наш единственный гамак недавно отдали швее для ремонта. – Она перестала улыбаться, исследуя меня взглядом. – Ты не плоха, знаешь ли. Я так скучала по этому, – Изабель вздохнула. – Не было никакой возможности с тех пор, как я вышла за Честнеда. Когда я заметила тебя в толпе, это показалось слишком хорошим шансом, чтобы упустить его.
- Почему ты вышла за графа Честнеда? – я знала, что это тупой вопрос. Ответ ясен – «политика; аристократы не женятся по любви». На самом деле я хотела спросить о женщине (женщинах?), которым она дарила себя прежде, и решила, что это неплохой способ подойти к нужной теме.
- У меня особо выбора не было, – Изабель опустила ноги на пол и встала. – Я всегда знала, что меня выдадут за кого-нибудь, чтобы скрепить союз или еще что. Сначала Честнед казался не таким уж плохим. – Она подняла с пола свою ночную рубашку, но вместо того, чтобы одеть ее, подошла к шкафу. – Если бы я знала, что он за вонючий ублюдок, я бы предпочла женский монастырь вместо свадьбы.
Когда Изабель закрыла дверцу шкафа, в руках у нее была другая длинная ночная рубашка. Эта больше походила на прочее имущество графа Честнеда – уровень эротизма из тех, что вы связываете со своей бабушкой. Потрепанная, местами растянутая, почти столь же прозрачная, что и первая ночная рубашка, которую я видела.
Изабель продолжала говорить, натягивая ночнушку через голову.
- Как ты думаешь... монахини... сколько из них там потому, что просто не хотели свадьбу с мужчиной? И каковы были бы мои шансы сойтись с той, которая интересовалась чем-то получше?
- Ты всегда могла попытаться обратить их в свою веру.
- Это могло бы быть забавно. Что угодно было бы гораздо более забавным, чем женитьба на Честнеде, – Изабель расправила складки на ночной рубашке и принялась застегивать мелкие роговые пуговки на вороте. – Я могу справиться с дурным характером. У моего отца такой, но достаточно лишь увидеть его лицо, чтобы знать, что нужно оставить его в покое на пару часов. Честнед же надолго застревает в дурном настроении и тут же ищет себе козла отпущения. Он порочен, скучен и глуп, – пальцы Изабель на мгновение замерли над пуговицами. – И, несмотря на весь свой дурной нрав, мой отец ни разу не ударил мою мать, – женщина глянула мне в глаза, а потом вернулась к оставшимся пуговицам. – Вот почему я собираюсь сделать это.
Я приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть ее. Брови сами собой сошлись на переносице. Последние слова Изабель и ее действия явно преследовали собой определенную цель. Я что-то пропустила в беседе? Я смотрела, как Изабель подходит к двери и открывает ее. Мое удивление нарастало. Ведь это я должна была уйти, а не она?
Пару секунд Изабель изучала темный коридор снаружи, потом развернулась ко мне и улыбнулась. Затем она подняла руки, крепко ухватилась за ворот ночной рубашки и рванула изо всех сил. Роговые пуговицы, подпрыгивая, разлетелись по полу. Тихий треск рвущейся ткани был заглушен ее криком.
Я подскочила на кровати.
- Что...
Изабель не потрудилась дать объяснения. С новым пронзительным воплем она выбежала из комнаты.
То, что я сделала дальше, было невероятно глупо, и меня оправдывает лишь то, что меня только что оттрахали до потери способности мыслить. Я спрыгнула с кровати и побежала за ней.
Изабель бежала не очень быстро, и я догнала ее на верхней лестничной площадке. Я схватила ее за руку и развернула лицом к себе.
- Что...
Тут открылась соседняя дверь. Женщина, стоящая за нею, была типичной матроной. Около пятидесяти, лишний вес, волосы с проседью и оскорбленное выражение лица. Не думаю, что причиной последнего было что-то конкретное – скорее это просто ее обычная реакция на жизнь. На ней была надета кошмарная желтая палатка, перетянутая застежками во всех неправильных местах.
Мы все втроем замерли, уставившись друг на друга с изумлением, вызванным абсурдностью ситуации – голая я, Изабель в порванной ночной рубашке и матрона в желтом с головы до ног. Я не смогла сдержать дрожь. Я бы лучше прошлась через главную площадь голой или в одеянии Изабель, чем вообще позволила бы надеть на себя что-то столь чудовищное, как одеяние матроны. Но у меня было мало времени на мысли об ее ужасном вкусе в одежде. Матроне потребовалась всего пара секунд, чтобы решить, что вопль – правильная реакция на данную ситуацию. Ее голос присоединился к крику Изабель в попытке приподнять стропила. Со стороны лестницы донеслись голоса стражников.
В этот момент мои мозги решили запоздало вернуться на положенное место. Я отпустила руку Изабель и рванула обратно той же дорогой. У меня было ориентировочно десятисекундное преимущество перед стражей.
Я захлопнула дверь в спальню Изабель и огляделась в поисках того, чем ее можно было бы припереть. К сожалению, все доступные вещи были либо слишком тяжелыми (платяной шкаф), либо слишком хлипкими, чтобы от них был толк (стулья). Я рванулась через комнату, открыла окно и распахнула деревянные ставни, впустив в комнату лунный свет. Под окнами текла река, так что я могла бы нырнуть в относительную безопасность, но у меня точно не хватило бы времени, чтобы собрать свою одежду, раскиданную по всей комнате. Стража грохотала сапогами уже совсем рядом.
Мудрый совет – никогда не ставьте скромность впереди безопасности (по крайней мере, самый мудрый из тех, что давали мне), но не это было причиной моих колебаний. Я просто сомневалась в своей способности незамеченной пробежать через город голышом.
Мой взгляд остановится на платяном шкафу. В темном углу, три метра высотой и около тридцати сантиметров от крыши до потолка. Кроме того, инстинкт опытного тихушника твердил, что надо забираться выше, когда проблемы рядом. Я разбежалась, подпрыгнула и ухватилась за крышу шкафа. Пальцы ноги нащупали резную завитушку, еще рывок – и я перевалилась головой вперед в склад десятилетней пыли, служивший домом огромного количества пауков и мокриц.
Скрытный потенциал платяного шкафа оказался даже лучше, чем я надеялась. То, что выглядело крышей шкафа, оказалось на деле всего лишь массивным лепным ламбрекеном, который был закреплен на мебели, заставляя ее выглядеть выше и изящнее. Я улеглась и только успела устроиться на крыше шкафа, как дверь с грохотом распахнулась и, судя по звукам, внутрь вбежали стражники.
- Он выпрыгнул, сержант, – крикнул один из них, видимо, заметив открытое окно.
Это «он» принесло мне облегчение. Они явно меня не видели. Хотя матрона теперь принадлежит к группе избранных, которые не примут меня за юношу, и уж конечно она предупредит стражников. Безусловно, Изабель будет еще более полновесным свидетелем, но я не была уверена, сколькими деталями она решит поделиться.
Я осторожно подвигалась в своем укрытии, пока не обнаружила в лепнине отверстие, пригодное для наблюдения за обстановкой. Четыре гвардейца торчали у окна.
- Сколько их там было?
- Я никого не вижу.
- Нужно поставить наблюдателя у причалов.
Последнее замечание высказал стражник с эполетами на плечах – видимо, сержант. Он развернулся, чтобы выйти из комнаты в сопровождении своих людей, и резко затормозил. Судя по выражению лица, мужчина увидел нечто, поразившее его до глубины души.
Мне пришлось еще немного подвинуться, чтобы увидеть причину его замешательства – в дверях комнаты стояла Изабель. В своем нынешнем состоянии ее ночная рубашка выглядела еще более откровенной, чем та первая, которую видела только я. Лунный свет и горящие свечи позволили мне разглядеть, что сержант покраснел. Мужчина нерешительно шагнул вперед, но Изабель не сдвинулась с места. Подозреваю, что в книге «Этикет для стражников» нет главы о том, как сдвинуть с места полуголую жену своего босса, когда его нет поблизости.
- Это было ужасно... ужасно. Она просто монстр, – прорыдала Изабель.
Я буквально услышала, как в головах стражников зашевелились шестеренки при слове «она».
- Я... я спала. А она ворвалась. Она... она... та воровка... Сорока, о которой поют песни, – Изабель шикарно изобразила истерическое заламывание рук. – И она... она... изнасиловала меня.
Синхронно головы всех стражников повернулись к кровати. И там все еще были влажные скомканные простыни, заляпанные потом ремни, привязанные ко всем четырем столбикам кровати, и – наиболее уличающая деталь – кожаный фаллос с ремешками, лежащий на подушке.
Изабель сделала полшага вперед, рухнула на колени и спрятала лицо в ладонях.
- Это было ужасно... ужасно.
Теперь стражники при желании могли бы протиснуться мимо нее в коридор, где мелькало желтое одеяние матроны. Но, судя по лицам мужчин, они не торопились уйти – ведь был еще слабый шанс услышать парочку пикантных подробностей.
Рука Изабель резко дернулась в направлении подушки.
- Это – та вещь, которую она использовала. О... Видели ли вы когда-нибудь нечто столь чудовищное? Зачем кому-либо вообще делать такую вещь? Вы только посмотрите, насколько это большое! У моего милого мужа и вполовину не такой размер.
Головы всех мужчин снова повернулись к кровати, взгляды остановились на фаллосе. Пять секунд им потребовалось, чтобы осознать заявление Изабель. Затем один из стражников издал высокий писклявый звук и резко опустил голову, уставившись себе под ноги. Не думаю, что причиной было то, что он наступил на мышь. Самый молодой из стражников подошел к кровати, глядя прямо перед собой стеклянным взглядом человека, который прикладывает все усилия, чтобы не рассмеяться.
Но Изабель еще не закончила свое выступление. Она перевела дыхание и продолжила дрожащим голосом:
- Она – развратное животное... так не похожа на моего нежного Честнеда. Она двигалась снова, и снова, и снова. Я думала, она никогда не остановится. Я никогда... никогда даже не думала... – Изабель разразилась рыданиями. – Кто бы мог подумать, что женщина может быть таким животным? Вы когда-либо слышали о ком-нибудь столь жадном? Мой дорогой Честнед... боже, да с ним я могу досчитать до пяти – и он закончил.
Мое раннее удивление исчезло, когда я поняла, к чему ведут откровения Изабель. Репутация Честнеда и так была невысока, а эта женщина собиралась обрушиться на самую чувствительную часть эго любого мужчины. Изабель проделала великолепную работу, захватив внимание аудитории. Стражники выглядели так, будто не могли поверить в свою удачу – оказаться в нужном месте в нужное время. Желтая волна втекла в комнату, но, как и стражникам, матроне явно было слишком интересно, чтобы остановить поток откровений.
- Эта штука... она такая большая и такая твердая. Смотрите... видите, ее даже не согнуть. Это было ужасно. Это не навредит мне? Ведь некоторые части женского тела не в состоянии принять подобное обращение от чего-то столь твердого? И такого... такого... такого большого?
Матрона открыла рот, но не сумела произнести ни слова. Затем женщина мудро закрыла его снова. Стражники производили впечатление людей, прикладывающих все силы, чтобы сохранять спокойствие или, по крайней мере, тишину. Все их внимание было сосредоточено на Изабель и, что удивительно, не по той причине, по которой обычно мужчины могли бы уставиться на полуголую женщину. Они просто боялись посмотреть друг на друга, чтобы не разразиться хохотом.
Изабель, казалось, вовсе не замечает эффект, который произвели ее слова.
- И она... она сосала... сосала мои груди... будто она была младенцем. Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы взрослый делал нечто подобное? Боже, да мой дорогой муж слишком... зрелый, чтобы даже хотеть касаться их.
Сержант стоял с красным лицом, плотно сжав губы, и выглядел так, будто страдает неизлечимым запором. Самый молодой стражник резко развернулся и спрятал лицо в балдахине. Плечи его дрожали.
- А еще она использовала на мне злое колдовство. Я никогда не испытывала ничего... ничего подобного этому. Но, когда она... использовала эту... эту... – Изабель снова указала на кровать. – Эту штуку. Я чувствовала... волну, нарастающую внутри меня, которая... которая хлынула сквозь меня. Это было как чихание... только более сильное, и... я знала, что это какой-то вид магии, потому... потому что, если бы это не было столь ужасным... это могло бы быть... быть... приятным. В этом было какое-то жуткое колдовство. Я знаю это... я знаю, – Изабель убрала руки от лица и впилась глазами в сержанта. – Что это за злое колдовство? Вы когда-либо слышали о подобных чувствах?
Сержант покачал головой, вероятно, потому, что это было безопаснее, чем пытаться ответить на вопрос.
Мне не нужно было слышать эту последнюю вспышку Изабель, чтобы убедиться, что ее откровения – в большей степени вымысел, нежели правда. Ни один мужчина не мог быть настолько некомпетентным любовником (а я слышала довольно много жалоб от подруг, которые не придерживаются моего образа мыслей), кроме того я знала на собственном опыте, что Изабель не столь невинна, какой претворяется. Это было не важно. Я, несомненно, была единственным человеком в комнате, который сомневался в ее словах.
- Она так не похожа на моего милого мужа. Честнед всегда так добр и нежен со мной. Он деликатен и мягок, и насколько меньше... вполовину, клянусь... или еще меньше. Он насколько неприхотлив, – Изабель изобразила очередной взрыв рыданий.
Самый молодой стражник принялся жевать балдахин, чтобы сдержать смех. Тот, который стоял позади всех, прижимал руку ко рту. Другой изучал свои сапоги, лишь изредка бросая взгляды на Изабель. Сержант настолько плотно сжимал губы, что они дрожали от напряжения. Я знаю, что они выпивали там внизу – интересно, насколько долго они смогут контролировать свои мочевые пузыри после всего этого?
- Она сказала, что вернется завтра ночью.
- Мы защитим вас, моя леди, – голос сержанта был высоким и визгливым.
Этот звук вывел матрону из ее состояния ошеломленного бездействия. Казалось, она запоздало осознала, что должна защитить жену графа от похотливого внимания стражников. Ее обязанности, несомненно, состояли в том, чтобы выпытать все детали, оставшись с Изабель наедине, чтобы потом поделиться ими с несколькими близкими подругами, любящими пикантные истории.
Матрона наклонилась и взяла Изабель за плечо.
- Идем, дитя мое. Оставь страже их работу. Они поймают этого монстра.
Изабель позволила поставить себя на ноги, но продолжила истерику.
- Она не сможет сделать это снова. Правда... правда же не сможет?
- Нет. Завтра она уже будет в темнице, – проворковала матрона.
- Но... если не будет... конечно же, это все равно невозможно.
Матрона обняла Изабель и повела к входу из комнаты, бормоча:
- Ну, ну, ну. Теперь все хорошо.
- Мой дорогой лорд говорит, что ни один мужчина не может совершить акт чаще, чем... чаще, чем... чаще чем...
Изабель и матрона исчезли из поля моего зрения, но последние слова леди были ясно слышны и из соседней комнаты:
- ...раз в десятидневье.
Четыре стражника неподвижно стояли на месте, пока рыдания Изабель не замерли вдали. Наконец, сержант откашлялся и произнес более низким тоном, чем ранее:
- Точно. Ну. Мы должны... эм... искать... – мужчина шумно сглотнул. – И кто-то должен сообщить графу Членнету... То есть, Честнеду.
Я подозреваю, что оговорка была намеренной. Как бы то ни было, она стала окончательным ударом по самообладанию стражников. Самый молодой из них отцепился от балдахина и, похрюкивая, сполз на пол. Один его соратник еле держался на ногах, цепляясь за столбик кровати, второй – согнулся надвое и схватился руками за живот.
Сержант спотыкаясь пошел к кровати, издавая такие звуки, будто задыхается. Он подняла фаллос за ремешок, и картинно отмерил на нем половину длины. Пантомима вызвала у его подчиненных новые пароксизмы смеха. Все они вытирали глаза.
В заявлениях Изабель была некоторая доля правды, так что я оскорбилась за нее на то, что испытания, через которые, по ее описаниям, ей пришлось пройти, не вызвали никакого сочувствия у мужчин, которые должны были защищать ее. Помимо этого, я просто хотела убить ее.
Стражникам потребовалось еще пять минут, чтобы вернуть себе достаточно самообладания и выпрямиться. По щекам сержанта все еще бежали слезы, но дышал он уже почти нормально.
- Верно. Нужно передать сведения наблюдателям на причалах и на воротах, и начать прочесывать город. Нам нужно, эм... – он сделал паузу. – Нужно сообщить.
Я буквально видела, как идея пришла в головы всем одновременно: эту историю просто необходимо рассказать как можно большему числу людей как можно скорее. Стражники покинули комнату с удивительной поспешностью, задержавшись только на время, необходимое, чтобы собрать доказательства. Сержант шел первым и нес перед собой фаллос, будто талисман – талисман, который отчетливо дрожал.
Я подождала, пока звук их шагов не стихнет, и спустилась со шкафа. В качестве доказательств стражники также забрали и мою одежду. Первым делом следовало найти что-нибудь на замену.
Платяной шкаф Изабель вряд ли мог бы стать источником чего-нибудь подходящего, но я все равно заглянула в него перед уходом. Ее первая длинная ночная рубашка будет подходящим сувениром – если конечно я выпутаюсь из этой ситуации. Затем я покинула помещение.
Третья комната, в которую я вошла, оказалась спальней графа Честнеда. Я сомневалась, что она будет более полезной, чем спальня его жены. Его светлость был сантиметров на пять выше меня, но главная проблема была в том, что, несмотря на состояние его вещей, ткани были явно излишне хорошего качества для тех мест, в которых я обычно скрываюсь. И черный – действительно не мой цвет.
Я собиралась выйти, когда шум снаружи привлек мое внимание. Окно спальни входило на внутренний двор. Там внизу стояла смешанная толпа из стражников и слуг. Мужчина из тех, кому повезло оказаться свидетелем выступления Изабель, похоже, давал драматическое представление, пересказывая то, что слышал сам. Нынешняя аудитория была столь же благодарной, как и изначальная, хотя гораздо менее сдержанной. Некоторые слуги цеплялись друг за друга, чтобы не упасть. Звучали истерические визги. Один из конюхов ржал так сильно, что свалился на землю.
Несмотря на то, как вся эта ситуация коснулась меня, я не смогла сдержать усмешку. Я была в бешенстве, но не могла не восхищаться воображением Изабель. Если я покину Харренвик не по кусочкам, то тоже смогу посмеяться над этим.
Граф Честнед никому не нравился, и Изабель только что дала его вассалам тот тип боеприпасов, который они и представить себе не могли. Бьюсь об заклад, что остальные стражники в данный момент разносят эту историю по всем владениям графа. К завтрашнему вечеру каждый мужчина, женщина и ребенок этого феодального владения услышит о графе Членнете.
Изабель лгала и мне, и всем остальным. Все это, очевидно, было спланировано от начала до конца. Но один правдивый момент в ее словах был. Изабель действительно ненавидела своего мужа.
~~~~~~~
В конце концов, мне удалось найти подходящую одежду в куче, сваленной в комнате для гостей – я даже выудила из нее ботинки и маленький нож. Качество тканей все еще было слишком хорошим, но когда я воспользовалась одеждой, чтобы вытереться от всей пыли, паутины и раздавленных мокриц, что собрала на себя на верхушке шкафа, вещи приобрели должную неприметность.
Выходить той же дорогой, которой я пришла, было бы неблагоразумно. Прошло слишком много времени и луна уже должна осветить ту стену. Конечно, была вероятность, что стражники будут слишком заняты пересказыванием истории, чтобы отвлекаться на что-то еще. Думаю, они только завтра к полудню вспомнят, что вообще-то должны меня искать, но рисковать не хочется. Дверь в сад, о которой Изабель говорила изначально, казалась более безопасным вариантом. Случайно столкнуться с часовым было бы непросто – его выдаст непрекращающийся смех.
Я кралась через дом. Я надеялась, что люди, у которых есть друзья, будут заняты пересказыванием новостей, а те, у кого друзей нет, будут сидеть в своих комнатах, задаваясь вопросом, почему они никому не нравятся. Но когда я уже спускалась по лестнице, то услышала тихие голоса с первого этажа.
Беседовали явно двое пожилых слуг, которые обменивались типичными фразами типа «А вот в наше время... не та молодежь пошла», хотя в некотором отношении их жизненный опыт производил на меня впечатление: я и не знала, что есть так много возможных вариаций словосочетания «образец для подражания».
Кроме этих двоих в доме никого слышно не было. Должно быть, слуги графа были весьма дружелюбны. Или, возможно, даже самые тупые осознали, что за сплетню подобного рода им везде нальют стаканчик.
Я нашла подходящее окно на нужной стороне дома. Кухня стояла на отшибе от других зданий, чтобы защитить прочие постройки от возможного пожара. Между нею и стеной главного дома было метров десять, зато в глубокой тени.
Едва я достигла земли, как звук шагов заставил меня вжаться в самый темный уголок, что удалось найти. Укол страха, когда я решила, что обнаружена и что меня сейчас схватят, пропал едва ли не раньше, чем успел возникнуть. Шаги были неторопливыми. Вообще-то звучало как неровный шаг пьяницы, возвращающегося из таверны.
Вскоре из-за угла показались два стражника. Видимо, они были в патруле, но уж точно не вели наблюдение. Одного из них шатало взад-вперед, и он прижимал руку ко рту, другой трясся, держась за бока и всхлипывая.
Я подождала, пока они не исчезнут из виду, хотя вряд ли в этом была необходимость. Думаю, мне бы удалось привлечь их внимание, только похлопав по плечу.
Запоры на окнах кухни были такие же легкие, как и на всех остальных и, в отличие от двери, добраться до них можно было, не выходя из тени. За пару секунд я открыла ближайшее окно и забралась внутрь. Комната, в которую я попала, оказалась кладовкой, пропитанной ароматами сыра – или грязных носков повара, которые ему срочно приспичило постирать.
Из-под двери проникала полоска света, что было нежелательным зрелищем. Ночка выдалась довольно бурной. Неужели слуги уже занимаются приготовлением теста для хлеба на завтра? Я осторожно приоткрыла дверь. Пару секунд я вслушивалась в тишину, а потом раздался голос – голос, который я узнала очень хорошо.
- О, Ханна, мне нужно расчесать волосы. Я чувствую... что они свалялись колтунами в тех местах, где она их касалась. Мне нужно причесаться. Прямо сейчас.
- Ваша светло...
- Нет, нет. Мне нужно причесаться. Сходи, принеси мою щетку для волос. Сейчас. Немедленно.
Видимо, Ханна решила не спорить. Я услышала, как кухонная дверь открылась и закрылась. Я уже собиралась выскользнуть обратно через окно, чтобы поискать другой выход, когда Изабель заговорила громче и без театральности.
- Все в порядке, Коррин. Здесь больше никого нет. Можешь выйти из кладовки.
Я не поверила бы ни слову, вышедшему из ее уст, но даже если она лгала, надежды на спасение уже не было, независимо от моего выбора. Я распахнула дверь и остановилась на входе, уперев руки в бока.
Изабель сидела перед кухонным очагом, завернувшись в одеяло. Стул был повернут к пламени, но сейчас женщина развернулась в мою сторону, чтобы улыбнуться мне. Судя по выражению ее лица, она абсолютно не верила, что я могу хотеть причинить ей вред, даже видя, сколько ножей, топориков и молотков для отбивания мяса удобно расположены вокруг. Я молча впилась в нее взглядом, борясь с желанием ухватить ближайшее оружие. Насилие – не мой путь, но это был тот случай, когда соблазн очень велик.
- Я знала, что ты там, потому что увидела отражение приоткрывшейся двери, – Изабель беспечно указала на полированные донышки висящих на стене кастрюль. – Я не думала, что ты выскочила из окна. И я надеялась, что ты попытаешься выйти этим путем... Желание посидеть у огня было достаточно веским оправданием, чтобы остаться тут. Я хотела поговорить с тобой.
- Это странно, потому что я думаю, что хочу убить тебя.
Изабель рассмеялась и встала, жестом подзывая меня к себе.
- Не глупи. Не после того, что было между нами. Ты была в безопасности, знаешь ли. Я придумала кучу способов сбежать из темницы. И я впечатлена тем, что тебе не понадобилась моя помощь.
Я медленно пошла вперед, лихорадочно придумывая, что бы такое забавное ответить.
- Ты не подумала, что было бы любезно с твоей стороны посвятить меня в этот план?
- Я думала об этом, но не была уверена, что ты сможешь сыграть свою роль. А моя задумка требовала очень точной импровизации. Я хотела, чтобы стражники услышали, как я говорю...
- Я знаю. Я слышала. Лежала сверху на шкафу.
- Правда? – Изабель сделала паузу и задумчиво продолжила: – Там должно быть довольно пыльно.
Теперь я стояла достаточно близко, чтобы заглянуть ей в глаза. Я бы охотно схватила ее за горло, но пришлось признать, что в чем-то она была права. В качестве вора я нередко разыгрывала роли, но стоило вспомнить о диапазоне действий, которые Изабель у меня на глазах проделала в эту ночь, как я поняла, что нахожусь вне ее лиги. Но я не собиралась прощать ее.
- Ни один план не защищен от ошибок. Я могла бы кончить на виселице.
- Верь мне, я бы не позволила причинить тебе никакого вреда, – Изабель взяла меня за руки и прижала мои ладони к своим щекам. – Если бы все женщины мира лишились тебя, это было бы ужасной тратой таланта, – она смотрела мне в глаза. – Улыбнись, это был комплемент.
Вообще-то такое бывает редко, но я опять не знала, что ей ответить.
На противоположных сторонах комнаты были две двери наружу, Изабель повела меня к той, что вела в сторону сада, не умолкая ни на секунду.
- У нас не так много времени. Ханна скоро вернется. Но я хотела бы отблагодарить тебя за все. Я наслаждалась... всем, что мы с тобой делали, знай это. И еще... – она проказливо улыбнулась. – Никто и никогда уже не будет серьезно относиться к Честнеду, но он ни за что не узнает истинную причину. Я сильно сомневаюсь, что кто-либо передаст ему мои слова в точности. Он получит только основную историю о том, как Королева Сорока ворвалась в его дом и оскорбила его жену. Это действительно будет оскорблением его мужественности, но он никогда не узнает и половину всей правды.
Изабель отпустила мою руку и открыла дверь. Затем она вытащила из ближнего горшка маленький бархатный кошель и вложила его мне в руку.
- Для подтверждения подлинности истории ты должна взять это. Тут немного, только парочка вещей, которые Честнед оставил в своих покоях... монеты, брошь, пара колец.
Я в замешательстве уставилась на кошелек, лежащий в моей ладони.
- Что...
Изабель вздохнула.
- Ты же воровка, помнишь?
На ее лице было написано что-то среднее между развлечением и раздражением. Уголок ее рта сардонически дернулся. Но потом на лице Изабель появилось какое-то более мягкое выражение. Она схватила меня за ворот рубашки и втянула в долгий, медленный и удивительно нежный поцелуй, а затем вытолкнула в ночь.
Конец
автор: Jane Fletcher (js.fletcher@btinternet.com)
переводчик: Akrill (akrill@bk.ru)
Комментарии к книге «Золотая голубка », Jane Fletcher
Всего 0 комментариев