«Наследство»

Маме и папе

Мало-помалу Кэролайн приходила в чувство. Оцепенение, сковавшее ее разум, рассеивалось, в голове проносились мириады мыслей, они метались, как птицы по клетке, слишком быстро, так что она не успевала их уловить. Неуверенно она поднялась на ноги. Ребенок все еще лежал здесь, на кровати. От мгновенно вспыхнувшего страха у нее взмокла спина. Где-то в глубине души тлела безумная надежда, что его тут не будет, он каким-то образом исчезнет, а еще лучше — окажется, что его и вовсе не было, а все это ей пригрезилось. Ребенок старался перебраться на дальний край кровати, пытался ползти по скользкому и мягкому шелковому покрывалу. Захватывая ткань сильными кулачками и подтягиваясь, он словно медленно плыл по сине-зеленой глади. Какой же он стал большой и крепкий. В другом месте, в другой жизни мог бы вырасти воином. А волосы густые, черные, как смоль. Ребенок добрался до дальнего края кровати, повернул голову и посмотрел на Кэролайн. Потом издал отрывистый звук, похожий на кряканье, и, как ни глупо, Кэролайн могла бы поклясться, что он о чем-то спросил ее. Ее глаза наполнились слезами, а ноги чуть было не подкосились снова: ей не почудилось, он реален, он здесь, в ее спальне в усадьбе Стортон Мэнор. И подрос уже настолько, чтобы задавать ей вопросы.

Стыд сгустился в облако, она ничего не видела сквозь него. Стыд висел в воздухе, как дым, заслонял все, не давал думать. Кэролайн растерялась, не представляла, что ей делать. Так тянулись долгие минуты, пока в коридоре у самой двери не раздались чьи-то шаги. Сердце заколотилось — сейчас она понимала только одно: это дитя не может, не должно здесь оставаться. Его не должно быть ни на этой кровати, ни в ее комнате, ни в усадьбе. Такое просто невозможно, и ни слуги, ни ее муж не должны узнать о существовании ребенка. Но что, если прислуга уже его обнаружила, если кто-то что-то увидел или услышал, пока она лежала без чувств на полу? Оставалось только молиться, чтобы это было не так. Она понятия не имела, сколько времени просидела так, в раздумьях, скованная ужасом и горем. Может, не так уж и долго, судя по тому, что ребенку пока не надоело обследовать кровать. Время для того, чтобы что-то предпринять, еще оставалось, а выбора у нее не было.