«Сердце под прицелом»

Сердце под прицелом (fb2) - Сердце под прицелом [litres] (пер. Е. Ю. Иванова) 901K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Рейчел Томас

Рейчел Томас Сердце под прицелом

A Child Claimed by Gold © 2016 by Rachael Thomas «Сердце под прицелом»

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены. Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

Николай Каннингэм поежился от очередного ледяного порыва ветра, ожидая Эмму Сандерс, которая должна была приехать на следующем поезде. Серые облака низко висели в небе, предвещая снегопад. Погода идеально гармонировала с его настроем: он был по-настоящему зол, ведь какая-то незнакомка посмела вторгнуться в его жизнь и заставила вернуться обратно в холодную Россию, к семье, которая давно стала для него чужой. Они с матерью уехали из Владимира в Нью-Йорк, когда Николаю было всего десять, и тени предшествовавших их переезду событий до сих пор преследовали его, представляя угрозу разоблачения.

Поезд с шумом прибыл на станцию, и мужчина приготовился к тому, что ему предстоит вытерпеть один из ужаснейших дней в своей жизни. Он никогда не планировал возвращаться назад во Владимир. Но ему пришлось, потому что его бабушка неожиданно решила поделиться историей своей семьи с проектом «Мир в фотографиях».

С Николаем также связывались работники проекта. Неудивительно, ведь его бабушка очень любезно предоставила им его контактную информацию и сообщила имя, которое он теперь носил. Николай отказывался от участия в этой афере до тех пор, пока не узнал о решимости дальней родственницы возложить всю вину на плечи его матери, рассказав и показав то, от чего они сбежали в Нью-Йорк. Николай должен был защитить мать от болезненного прошлого и предотвратить упоминание о его родстве с семьей Петрушовых. У него не оставалось другого выбора.

Отойдя от края платформы, Николай наблюдал за тем, как пассажиры выходят из вагонов, вглядываясь в их лица. Он видел мисс Сандерс только на фотографии в Интернете и теперь пытался вспомнить, как она выглядит, чтобы узнать ее в толпе незнакомцев. И вдруг он увидел ее: она была одета на русский манер, из-за объемной шубы из искусственного меха и огромного шарфа ее лицо было видно не очень хорошо. Она с беспокойством оглядывалась по сторонам, крепко сжимая ручку маленькой сумочки. Мисс Сандерс вполне могла сойти за русскую, так хорошо она вписывалась в окружающую среду, но настороженность и неуверенность в глазах свидетельствовали о том, что она была чужестранкой.

Смирившись с тем, что он был вынужден это сделать ради своей матери, Николай направился к девушке. Она заметила, как он идет по направлению к ней вдоль платформы, и задержала на нем взгляд. Он был полон решимости как можно скорее разобраться с неприятным для него делом.

– Полагаю, вы мисс Сандерс? – Он остановился напротив нее, с удовлетворением отметив для себя, что они были примерно одного роста.

– А вы мистер Петрушов?

Ее голос был чистым и звонким, как морозное утро, а ее глаза зеленого цвета напоминали Николаю о бескрайних, непроходимых лесах России. Интересно, почему он заметил такие детали? Незнакомка отвлекала его, сбивала с намеченного пути.

Внутри его рос гнев. Красива она или нет, очевидно, что мисс Сандерс не очень тщательно провела исследование. Он отказался от своей фамилии и поменял ее на фамилию отчима – Каннингэм – семнадцать лет назад.

– Николай Каннингэм, – поправил он ее прежде, чем она успела задать следующий вопрос, и продолжил: – Надеюсь, ваша поездка не была очень утомительной.

– Прошу прощения, мистер Каннингэм. Я хорошо доехала, спасибо.

Он заметил, как она нахмурила брови, не понимая, почему у русского американская фамилия. Это ее не касалось, и Николай не был намерен ей ничего объяснять.

Он смотрел на тепло одетую девушку, и, хотя ее очаровательные глаза отвлекали от его мыслей, он все же не мог умерить свою злость.

– Вы, должно быть, та самая мисс Сандерс из «Мира в фотографиях»?

«Девушка, которая хочет приоткрыть завесу прошлого моей матери и моего детства, чтобы преуспеть в собственной карьере», – добавил он про себя.

– Зовите меня Эммой, пожалуйста, – сказала она, протягивая ему руку в перчатке.

Он пытался угадать, какого же цвета ее волосы, спрятанные под шапкой. Фотография в Интернете не передавала и доли ее красоты: она была просто потрясающей.

Раздражение смешалось с чувством гнева. Николай не хотел, чтобы эта женщина вставала на его пути. Находясь здесь, во Владимире, она могла причинить боль его матери, и он чувствовал, что эту боль ни с чем не сравнить. Он был обязан сделать так, чтобы люди никогда не узнали о том, насколько драматичной была история их семьи.

В надежде держать журналистку подальше от семейных тайн, Николай решил отвлечь ее красотами русской зимы и уже придумал, какие места ей стоит посмотреть и запечатлеть на фотографиях. Все, что требовалось, – предотвратить встречу Эммы с его бабушкой, которую он не видел с десяти лет. Но Николай пока не знал, как это сделать.

– Нам нужно укрыться от ветра, – твердо сказал он, стараясь не думать о чарующем цвете ее глаз, так сильно напоминающем о летних днях его детства, которое он провел во Владимире. Он давно не вспоминал о своем родном городе, и теперь ему определенно не хотелось будить память о прошлом. – Я позволил себе забронировать нам номера в одном отеле, поэтому вы сможете обращаться ко мне за помощью в любую минуту.

На самом деле его мотивы не были такими благородными. Его целью было убедиться в том, что Эмма увидит только то, что он позволит ей увидеть. И не услышит от его бабушки историю семьи, разрушенной предательством.

– Спасибо, – сказала она, улыбнувшись. – Вы очень внимательны.

Почувствовав прилив самодовольства, Николай не смог сдержать ответной улыбки. Удача на его стороне. Еще всего несколько дней этого недоразумения, и он сможет вернуться обратно в Нью-Йорк и забыть обо всем этом.

– В отеле есть комфортабельная зона отдыха, думаю, там мы сможем обсудить все, что требуется для вашей будущей статьи.

Эмма поверила его игре в вежливого и обходительного джентльмена. Но что она сказала бы, если бы знала о его решимости скрыть от нее все, что в его силах, несмотря на старания его бабушки опорочить имя его семьи? Эмма Сандерс ни за что не станет свидетелем выяснения семейных отношений, чего бы ему это ни стоило.

– Да, это хорошая идея, – кивнула она.

Несмотря на то что шарф скрывал нижнюю часть ее лица, по блеску в ее глазах Николай догадывался, что она улыбается. Ее образ и улыбка в его воображении вызывали в нем эмоции, вступавшие в противоречие со злобой и раздражением, которые одолевали его с того самого момента, как он узнал, что его бабушка согласилась дать интервью для журнала.

– Позвольте, – сказал он, протянув руку к ее багажу и радуясь, что он состоял из небольшого чемодана и сумки для фотоаппарата.

Это означало, что она не намеревалась оставаться здесь дольше чем на три дня, как и условились организаторы проекта «Мир в фотографиях» с ним и его семьей.

Его семья. Звучало как шутка.

– Благодарю.

На этот раз она опустила шарф руками в кожаных перчатках, и Николай смог увидеть, как она улыбается. Ее улыбка странным образом подействовала на него. Мысль о том, как он целует ее в губы, пронеслась в его голове, оставляя за собой будоражащее желание. Но Николай мрачно отмахнулся от этой идеи. Сейчас не самый подходящий момент, чтобы позволить вожделению одержать верх.

И уж конечно, не с этой женщиной.

– Сюда, мисс Сандерс, – твердо произнес он, игнорируя ее просьбу обращаться к ней по имени, и уверенно двинулся вперед по направлению к отелю, не удосужившись удостовериться, следует за ним журналистка или нет.

Николай намеренно забронировал для себя номер в той же гостинице, что и мисс Сандерс, чтобы контролировать ее действия и быть уверенным, что она не узнает тайну семьи, покрытую темной вуалью забвения. Вне всякого сомнения, он принял верное решение.

Теперь, когда он наконец встретил Эмму Сандерс, Николай был уверен, что сможет очаровать журналистку и тем самым отвлечь ее внимание, предоставив романтично-идеалистичную историю о семейных ценностях его семьи, которая, несомненно, и была целью поисков Эммы. Единственная проблема, которая могла встать на его пути, – это чары самой девушки, жертвой которых он мог пасть.

– Полагаю, вы привыкли к такому холоду, но лично для меня это ужасно непривычно, – сказала она, когда они зашли внутрь.

Теплое лобби отеля, стилизованного под деревянный домик, создавало несколько интимную и даже романтическую атмосферу, которая, вне всякого сомнения, поможет ему. Уже очень скоро мисс Сандерс убедится в том, что ему доставляет огромное удовольствие делиться воспоминаниями о своей семье.

– Я живу в Нью-Йорке, мисс Сандерс.

– Прошу прощения, но я думала, что вы раньше жили здесь со своей бабушкой, – ответила журналистка.

От горящего в центральной части зала камина исходил приятный жар, и она сняла шапку.

Николай наблюдал за тем, как она разматывает шарф, под которым были спрятаны длинные, прямые волосы цвета воронова крыла. Всего на мгновение он потерял контроль над своим разумом, позабыв о том, что эта молодая женщина может причинить боль его матери и показать его истинное лицо, и испытал вожделение, которое оставило после себя лишь еле ощутимый след. Николай вернул контроль над своими чувствами. У него были мимолетные интрижки и жаркие романы, но к этой женщине он почему-то не мог оставаться равнодушным.

– Никогда нельзя быть уверенным, мисс Сандерс, – отреагировал он гораздо жестче, чем собирался.

Она вопросительно взглянула на него. Ее тонкие брови изогнулись.

– Я знаю. Жизнь научила меня этому, мистер Петрушов.

– Каннингэм, – вновь поправил ее Николай.

Тон, которым она ему ответила, и тень страха, пробежавшая по ее лицу, встряхнули его. Ему не следовало быть таким резким, таким агрессивным, если он намеревается сохранить семейную тайну. Возможно, игра во взаимную симпатию поможет ему запутать ее.

Интересно, значат ли ее слова, что ей тоже приходилось нелегко в жизни? Николай с трудом сдержался, чтобы не спросить ее об этом прямо, но решил, что это станет поводом для слишком откровенной беседы. За все эти годы он хорошо научился обеспечивать людей достаточной информацией о себе, но никогда не раскрывал лишних подробностей.

– Видите, мы уже нашли общий язык, – сказал он.

Сняв свое пальто и шапку, он взял ее верхнюю одежду. Его пальцы случайно соприкоснулись с ее. Эмма отдернула руку и с удивлением взглянула на него своими большими зелеными глазами. Ее пухлые губы были приоткрыты, и Николай едва устоял перед соблазном поцеловать ее. Не легко прикоснуться к ее губам, но страстно впиться в них. Подарить ей такой поцелуй, который стал бы прелюдией к страстному сексу…

О чем он только думает?

Эмма сделала несколько шагов назад. На ее бледном лице заиграл румянец, а взгляд стал томным и теперь напоминал глубокий океан. Она почувствовала то же самое, в этом не было никаких сомнений. Будь она кем-то другим, Николай даже не пытался бы ломать комедию. Но она не была кем-то другим. Эмма могла раскрыть тайну его прошлого, а это угрожало не только счастливой жизни его матери, но также и его репутации. Он не позволит этому случиться. Чего бы это ему ни стоило.

Хотя симпатия с ее стороны гарантирует ему, что она не узнает, кто он на самом деле. И если малейшее прикосновение и химия между ними способны обезоружить ее, то для него это будет очень приятный способ отвлечь ее от слишком усердных поисков информации о его семье.

– Да, вы правы. Мы… мы прекрасно понимаем друг друга, – ответила она, запинаясь.

Эмма ненавидела себя за то, что не могла вымолвить и слова под пристальным взглядом Николая Каннингэма. Он привел ее мысли в беспорядок в тот самый момент, когда они встретились на вокзале.

Она подумала о Ричарде, который, как она когда-то надеялась, станет ей больше чем другом. И мысленно начала сравнивать его с мужчиной, который находился сейчас рядом с ней. Ричард был привлекательным и в то же время надежным. Николай был потрясающе хорош собой, и от него исходила мощная сексуальная энергия. По ее коже побежали мурашки от возникшего между ними напряжения. Он продолжал смотреть ей в глаза. Однако Эмма не должна была забывать, что он – ключ к успешному завершению ее задания и долгосрочному сотрудничеству с проектом «Мир в фотографиях».

То, что должно произойти в ближайшие дни, стало бы успешным началом ее карьеры фотографа. Но что еще более важно, таким образом она могла обеспечить себе стабильный доход, который был ей так нужен. Ее младшая сестра Джесс мечтала стать балериной, и Эмма хотела помочь воплотить ее давнюю мечту в реальность. Им пришлось нелегко: в детстве они сменили не один приют. Эмме хотелось, чтобы Джесс занималась тем, что приносит ей радость. Ее младшая сестра была по-настоящему талантлива. После всего того, что им пришлось перенести, они обе заслуживали счастья.

Этот высокий темноволосый мужчина сперва обдал ее холодом, пробравшим ее до костей, но в последние несколько мгновений что-то в нем неожиданно и необъяснимо изменилось. Под его пристальным взглядом жар стремительно растекался по телу Эммы. Ничего подобного она никогда прежде не испытывала и не знала, сможет ли противостоять этому ощущению.

– Я буду сопровождать вас на встречу с Марией Петрушовой, моей бабушкой, но сперва мне хотелось бы показать вам несколько мест, где вы могли бы сделать отличные фотографии.

То, каким тоном он говорил и как произнес имя своей бабушки, навело Эмму на мысль, что не стоит требовать от него большего. По крайней мере сейчас. Она почувствовала, что между Николаем и его бабушкой остались нерешенные семейные вопросы. Интересно, насколько часто они виделись, учитывая разделяющее их расстояние в несколько тысяч километров.

Отбросив все сомнения и дав волю своему любопытству, она взглянула на него, слегка задрав подбородок:

– Мне нужны фотографии не только прекрасных пейзажей, мистер Петрушов, но также ваши совместные фотографии с бабушкой и другими членами семьи.

Ее задача состояла в том, чтобы поближе познакомиться с русской семьей, которая сколотила состояние несколько десятков лет назад, и узнать, как у них сейчас идут дела. Если Эмме не удастся выполнить поставленную задачу, то не видать ей контракта, а следовательно, она не сможет оплачивать обучение младшей сестры в элитной школе русского балета. Но тот факт, что их встреча состоялась в городе, который находился всего в нескольких часах езды на поезде от заветной знаменитой балетной школы, она сочла хорошим знаком.

Эмма верила – у нее все получится. По-другому и быть не может.

Однако теперь, когда Николай изложил свои условия проведения интервью, у нее появились сомнения, что все пройдет гладко. Создавалось такое ощущение, что его влияние на все и всех было очень сильным. Вне всякого сомнения, он обладал реальной властью.

Николай несколько пугал Эмму, хотя она и не стала бы ему говорить об этом. Нет, она будет твердо стоять на своем. Ей необходимо оставаться такой же сильной, как и он, если она хотела реализовать свою задачу.

– У меня больше нет родственников, мисс Сандерс.

Николай прошел к мягким креслам, стоявшим рядом с камином. Эмма последовала за ним. Так просто он от нее не отделается. Она находилась в России уже неделю и хотела увидеть Джесс, прежде чем вернуться обратно в Лондон.

Движением руки он указал на кресло, приглашая ее присесть, а сам опустился в соседнее. Эмма заметила, как напряглись мышцы его ног. Она была взволнованна, и от его взгляда нервничала все больше. Если бы она могла прочесть его мысли… но его темные глаза были непроницаемы.

– Совместная фотография с вашей бабушкой… Она не успела договорить, так как Николай наклонился к ней:

– Нет.

Единственное слово пресекло все дальнейшие предложения, которые были у нее в запасе. Резкий ответ эхом отразился от стен зала. Затем, будто осознав, как резко и грубо он ответил, Николай облокотился на спинку кресла:

– Понимаете, мы не виделись с бабушкой очень много лет. И боюсь, у нас вряд ли получится изобразить семейную идиллию, мисс Сандерс.

С каждой секундой ее мечта соединить между собой все кусочки пазла для статьи, а затем поехать в Пермь увидеться с Джесс стремительно ускользала. Мрачный и решительный взгляд Николая говорил сам за себя. Он не шутил.

– Послушайте, мистер Петрушов… простите, мистер Каннингэм. – Перепутав его фамилию, Эмма только усугубила ситуацию, и, судя по его плотно сжатым челюстям, такая ошибка вряд ли расположит ее к нему. – Уж не знаю, чем я вам не угодила, но я здесь, чтобы работать. Ваша бабушка дала «Миру в фотографиях» свое согласие на проведение интервью и фотосъемку для журнала. И моя задача состоит в том, чтобы все это было выполнено.

Она взглянула на него, рассчитывая, что он поймет – она не уступает ему в твердости характера.

Зачем она согласилась брать интервью, если сферой ее деятельности была фотография?

Ответ прост. Она хотела позволить своей младшей сестре следовать за мечтой.

Николай продолжал пристально смотреть на нее. Его взгляд задержался на ее губах. В воздухе вокруг них росло напряжение. Эмма мысленно одернула себя. Сейчас не самый подходящий момент поддаваться его чарам.

Еще подростком она твердо поклялась самой себе, что никогда не поддастся обаянию мужчины. И ей это удавалось – до тех пор, пока она не встретила Ричарда, молодого фотографа. Он был первый мужчина, который стал оказывать ей знаки внимания. Эмма лелеяла надежду, что их дружба перерастет в нечто большее, но на протяжении двух лет ожидания и отсутствия изменений она лишь наблюдала, как он встречается с другими женщинами.

– Я не допущу, чтобы ваше вмешательство в жизнь моей семьи доставило кому-то неудобство, мисс Сандерс, – медленно произнес Николай, его темные глаза недобро блестели.

В каждом его слове было предупреждение. Но как ее действия можно назвать вмешательством, если пожилая женщина сама дала согласие на интервью?

– У меня нет намерений доставлять кому-либо неудобства, – ответила Эмма. Она знала – огонь не побороть огнем. Ее мама научила ее этому еще до того, как Эмма и Джесс попали в детский дом. Если она не уступит ему, ей не удастся сделать свою работу. Эмма опустила взгляд и посмотрела на свои руки. – Я приношу свои извинения. Мы можем начать заново?

Этот вопрос совершенно обескуражил Николая. Еще секунду назад она пылала от негодования. Видя пылающее возмущение в ее глазах, он едва мог бороться со страстным желанием поцеловать ее. Но внезапно она стала спокойной и сговорчивой. Такая резкая перемена выглядела подозрительно. Эмма явно затеяла какую-то игру.

– Хотите, вернемся на улицу и пожмем руки в знак перемирия? – Николай был вознагражден нежным румянцем, заигравшим на ее щеках.

– Нет, – тихо засмеялась она. От улыбки ее глаза засияли, как будто солнечный свет пробился через тьму леса. – Думаю, нам просто нужно начать разговор заново. Давайте выпьем чего-нибудь согревающего и обсудим, как мы можем друг другу помочь.

Теперь Николай был по-настоящему удивлен. Она определенно что-то замышляла, пытаясь управлять ситуацией для достижения своих целей.

Точно как та молодая женщина, которой предстояло стать его женой… Он был нужен ей исключительно для удовлетворения собственных нужд.

– Не думаю, мисс Сандерс, что вы в силах каким-либо образом помочь мне. Но мы выпьем, и я расскажу вам, как мы будем действовать ближайшие несколько дней.

Не успела она и слова сказать, как он подал знак одному из сотрудников отеля и заказал им чай. Он бы никогда не стал заказывать его в Нью-Йорке, но, вернувшись в Россию, Николай почувствовал, как ожили его детские воспоминания. В глазах Эммы заблестел огонек любопытства – он не сразу понял, что сделал заказ на русском языке, на котором говорил, пока мир его не рухнул из-за страшного секрета его матери.

Секрет, который теперь преследовал его. Это была та самая история, которую, он подозревал, его бабушка хотела рассказать для статьи. Она не менее жестока, чем его отец. Ей хватило ума манипулировать им и заставить его вернуться в Россию, чтобы он стал свидетелем ее недопустимых действий.

– Прошу, называйте меня Эммой, – сказала она, прислоняясь к спинке кресла.

Ее облегающие джинсы подчеркивали стройные, длинные ноги, приковывавшие его внимание и вызывающие в его голове самые запретные мысли.

– Можно я буду звать вас Николай?

– Да, – кивнул он. Он хотел изменить свое имя на Ник, когда уехал из России, чтобы тем самым отдалиться от семьи отца, но мать умоляла его оставить прежнее имя и сохранить связь с русскими корнями и семьей.

– У меня сложилось четкое впечатление, что тебе не хочется, чтобы я беседовала с твоей бабушкой, Николай, хотя она сама обратилась в «Мир в фотографиях». Полагаю, есть какой-то секрет, который ты не хочешь раскрывать.

– Какая проницательность.

А он еще думал, что силой своего очарования подчинит ее своей воле. Похоже, он ее сильно недооценивал. И ее игра в скромницу тому подтверждение. Это было лишь притворство. Его бывшая поступала так же, чтобы получить желаемое.

– Полагаю, мы можем прийти к своего рода компромиссу, благодаря которому я получу достаточно сведений, чтобы выполнить свою работу, не посягая на частную жизнь твоей семьи.

Облокотившись на спинку кресла, Эмма не сводила с него глаз. Ее лицо выражало триумф. Но он позволит ей думать, что она достигла поставленной цели.

– Только при одном условии. – Николай взял чашку чая, сделал небольшой глоток и пристально посмотрел на Эмму. В ее глазах он заметил тень беспокойства. Нет, даже больше – страх.

– И что за условие?

– Ты расскажешь, почему эта работа так важна для тебя. Ради чего было приезжать из Лондона во Владимир? Неужели лишь для того, чтобы послушать бредни старой женщины?

Николай не знал, была ли его бабушка в здравом уме: последний раз они виделись почти двадцать три года назад, в день похорон его отца. Десятилетний Николай не понимал, что происходит. Он недоумевал, почему бабушка выгнала их с матерью из дома.

Только спустя шесть лет он узнал жуткую правду и поклялся сделать все, чтобы защитить свою мать. И он не был намерен нарушать клятву.

– Я согласилась на эту работу, потому что так я могла приехать в Россию. Словно сама судьба предоставила мне этот шанс. Моя сестра Джесс учится в Пермской балетной школе, и, когда я закончу все свои дела, я поеду к ней на несколько дней.

Ее зеленые глаза светились неподдельной радостью, и Николай почувствовал знакомый укол в сердце. У нее было счастливое детство, она крепко связана семейными узами со своей сестрой.

А его собственное детство было омрачено безжалостным поступком отца, которого он не хотел признавать.

– Твоя сестра здесь? В России?

Николай совершенно не ожидал узнать такое об Эмме. Когда он проверял ее биографию, в ней не было подобных сведений. У Эммы имелись долги, и она была далеко не самым известным фотографом. Помимо этого он не нашел в ее биографии ничего примечательного.

– Да, балет – ее самая большая мечта, и я сделаю все возможное, чтобы помочь Джесс осуществить ее.

В ее голосе слышалась гордость. Перед Николаем был совершенно другой человек, непохожий на ту Эмму, с которой он познакомился некоторое время назад.

– Ей всего шестнадцать. И я приняла это предложение, чтобы увидеть ее раньше, чем мы планировали, пускай всего на несколько дней.

По крайней мере, теперь ему стали понятны ее мотивы. Его подозрения оказались безосновательными. У нее просто не было достаточно денег, чтобы прилететь в Россию и увидеться с сестрой, поэтому она и устроилась на эту работу. Однако у Николая остались сомнения насчет мотивов бабушки. Чего она хотела добиться?

И на что готова пойти Эмма, чтобы впечатлить руководство «Мира в фотографиях» и обеспечить себе стремительную карьеру?

– Ну что ж, я помогу тебе, Эмма. Я покажу тебе места, которые связаны с прошлым моей семьи, и ты сможешь сделать то, чего хочешь.

Что он подразумевал, когда сказал это – «хочешь»? Оговорился ли потому, что изгибы ее тела отвлекали его и будоражили его ум? Краска залила ее лицо, отчего она казалась такой скромной и невинной. Интересно, чувствует ли она сексуальное напряжение между ними?

– А могу я встретиться с твоей бабушкой? И задать ей всего пару вопросов? – Эмма нерешительно прикусила нижнюю губу.

Николай изо всех сил старался не обращать внимания на этот ее милый жест. Он должен оставаться хозяином ситуации и предотвратить попытку бабушки снова причинить ему боль.

– Конечно, но сначала мы посмотрим все, что я запланировал. Я уже составил маршрут на завтра.

Эмма выглядела такой счастливой, словно выиграла в лотерею.

– Жду не дождусь начала наших с тобой приключений!

Ему тоже не терпелось провести с ней наедине ближайшие дни. С девушкой, к которой он одновременно испытывал презрение и страстное влечение.

Глава 2

Наступило утро. Эмма была полна энтузиазма. Благодаря хорошо продуманному Николаем плану ее работа очень скоро будет выполнена и она сможет поехать к Джесс. Эмма поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет встречи с Николаем Каннингэмом. После вчерашнего дня, проведенного в его компании, она убедилась, что он не так жесток, как ей показалось сначала. Ее расстраивала необходимость признаться себе в том, что ее внутреннее волнение только возросло. После нескольких лет обожания Ричарда она не хотела пасть жертвой чар еще одного мужчины. Особенно такого далекого и недоступного, как Николай Каннингэм.

– Куда мы направляемся?

Большая черная машина бесшумно скользила по заснеженным просторам, и у Эммы неоднократно возникало желание попросить Николая остановиться, чтобы она могла запечатлеть окружающую природу. Не для журнала, для себя. Ее творческая натура не знала покоя, и она повсюду видела прекрасные кадры, словно через линзу фотоаппарата.

– В мой бывший дом, где я жил до десяти лет. Он находится в пригороде Владимира.

Отвечая, Николай смотрел прямо перед собой, на дорогу. У Эммы сложилось впечатление, что это последнее место на земле, в котором он хотел бы находиться. Каковы тогда его мотивы? Зачем он везет ее туда? Он отнюдь не казался уступчивым человеком.

– Кто там теперь живет? Ваша бабушка? – Эмма не могла сдержать вопрос.

Задание по работе, необходимость оставаться профессионалом, а также желание поскорее со всем этим покончить и уехать держали ее в напряжении. Она должна сделать все по высшему классу, предоставив журналу громкую историю, как того и требовалось, но все, что она видела и слышала до этого момента, являлось противоположностью тому, что она собиралась запечатлеть. Это не была история с счастливым концом, за исключением того, что Николай стал владельцем успешного международного банковского бизнеса, который он создал в дополнение к бизнесу отчима в секторе элитной недвижимости.

В салоне воцарилось молчание, и Эмма стала наблюдать за дорогой. Вскоре машина свернула в заснеженную долину. Похоже, по ней давно никто не проезжал: не было видно следов от шин. Неужели дом пуст?

Николай произнес что-то в очень резкой манере, и Эмма предположила, что он выругался на русском языке. Она перевела взгляд на возвышающийся перед ними обветшалый фасад некогда красивого дома. Его крышу венчали остроконечные башенки, которые, казалось, касались самого неба. Черные дыры разных размеров вместо окон напоминали глаза, уныло глядящие на пустынный пейзаж.

Сердце Эммы учащенно билось. Она словно мозаику собирала воедино все, что знала о Николае. Но картина не складывалась. Эмма рассчитывала, что сможет сфотографировать место, где он рос, даже, возможно, убедила бы его попозировать ей. Но все пошло не так.

Он вышел из машины, словно позабыв о присутствии Эммы, и несколько секунд она просто сидела и наблюдала за ним. Но душа фотографа жаждала действия. Образ одинокого мужчины в черном, созерцающего заброшенное здание на фоне белоснежного пейзажа, будоражил ее воображение. Эмма была просто обязана его сфотографировать.

Тихо, чтобы Николай не услышал, она достала фотоаппарат. Снег хрустел под ее ногами, пока она приближалась к своей цели. Уже через несколько секунд она фотографировала его. Николай не услышал звуков затвора. Эмма знала, что не будет использовать эти снимки в материале для статьи. В них было столько боли… Они предназначались только для ее глаз.

– Здесь жила моя семья до того, как умер мой отец, – наконец произнес Николай, не оборачиваясь, словно для того, чтобы скрыть эмоции.

Боялся ли он показаться слабым? Его голос был ледяным. Эмма ждала, когда он продолжит рассказ.

– Последний раз я был здесь десятилетним мальчиком. Потом мы уехали в Нью-Йорк.

– Наверное, тебе было тяжело. – Она инстинктивно подошла ближе, желая показать ему, что ей тоже знакомо чувство потерянности. Им с Джесс пришлось нелегко.

– Тяжело? – Николай с трудом мог контролировать гнев, который охватил его не только из-за этой девушки, заставившей его вернуться к детским воспоминаниям, но и из-за бабушки, которая стала инициатором всей этой кампании. – Не уверен, что ты понимаешь, о чем я.

Он думал, что она скажет что-то в ответ, выступит в свою защиту, но вместо этого Эмма, пожав плечами, направилась обратно к машине за оборудованием. Николай наблюдал за тем, как она устанавливает штатив и фотографирует старый дом. Затвор щелкал, и, каждый раз, когда Николай слышал этот звук, ему казалось, что открывается еще одна дверь в прошлое.

– У тебя остались какие-нибудь счастливые воспоминания, связанные с этим местом?

Эмма смотрела на него. На фоне белого снега и серого неба она выглядела потрясающе. Любуясь ею, Николай отвлекся от своих мыслей о прошлом. Он не хотел возвращаться к ним. Никогда.

Но было слишком поздно. Он увидел себя восьмилетним мальчиком, скованным ужасом, прячущимся под антикварным столом, купленным его отцом. Он залезал туда, надеясь найти там безопасное место, веря, что, несмотря на вспыльчивый характер, отец не сломает свое последнее ценное приобретение. Но он ошибался, очень ошибался. Мать слезно просила, умоляла мужа не трогать ребенка, но глава семейства оставался глух к ее просьбам. Он вытаскивал сына из-под стола и поднимал его за ворот. Николай бешено крутился, пинался и отчаянно кричал, понимая, что, если ему удастся вырваться и убежать, отец обрушит свой гнев на мать. Либо он, либо она. Стараясь спасти мать от очередного удара, он выкрикивал проклятия в адрес отца.

Что было дальше – он не помнил. Не хотел помнить.

Николай отмахнулся от воспоминаний. Анализировать их – сомнительное удовольствие, от которого никому не станет легче. По крайней мере ему.

– С этим местом – нет, – ответил он и подошел к Эмме, которая просматривала сделанные фотографии.

На снимках дом не выглядел таким мрачным, словно объектив камеры рассеял жуткие воспоминания, связанные с его матерью и отцом.

Николай почувствовал тонкий аромат духов Эммы: запах летних цветов.

– Я был счастлив, когда мы гостили у родителей и родственников матери.

Почему он так сказал? Николай отругал себя за то, что дал ей информацию, которую она сможет использовать в своих интересах. Загородный дом родителей его матери был идеальным местом, чтобы свозить туда Эмму. Он мог бы организовать поездку на тройке лошадей, чтобы она насладилась романтикой русских просторов. Оказавшись в зимней сказке, ни одна женщина не осталась бы равнодушной. Это прекрасная возможность отвлечь ее от темных секретов его семьи, которые он так старательно прятал.

– Где это место? Далеко отсюда? – Ее интерес был неподдельным, она смотрела на него, улыбаясь.

Впервые за все это время Эмма выглядела по-настоящему счастливой. Счастливой, но ранимой.

– Нет, довольно близко, – с трудом ответил он, чувствуя, как его неумолимо тянет к ней.

– И мы можем отправиться туда прямо сейчас? – робко спросила она.

Ее искренняя улыбка и нежный румянец будоражили его. Николай не мог понять, почему это происходит. Он предпочитал более рискованных, эффектных и опытных в интрижках женщин. Интуиция подсказывала ему, что Эмма не из таких. Такие, как она, верят в любовь. Это не его тип.

– Мы поедем туда завтра, – сказал он, сделав шаг назад.

На следующий день Эмма ждала Николая, закутанная, как он и советовал, в самую теплую одежду, которая у нее только была, и еще более воодушевленная, чем вчера. С каждым часом, проведенным вместе, они становились все ближе, хотя Николай мало говорил о своем прошлом и не делился с Эммой своими мыслями. Однако он показал ей много живописных мест, и у нее уже накопилось немало удачных снимков.

Эмма снова поймала себя на том, что он ей нравится – немного больше, чем следовало. По правде говоря, ее безумно влекло к Николаю. По отношению к Ричарду она не испытывала ничего подобного.

– Ты готова? – спросил он, увидев ее у стойки регистратора в отеле.

Словно маленький ребенок, которому вот-вот покажут рождественскую елку, она не могла сдерживать восторга и широко улыбалась ему. Этим утром он был гладко выбрит и так же тепло одет, как и она.

– Да. Мы едем в тот дом, про который ты рассказывал вчера?

– Именно. Дом, где я проводил летние месяцы с мамой и ее родителями.

Эмма хотела спросить, ездил ли его отец вместе с ними, но не рискнула, боясь испортить его хорошее настроение. Она поняла, что именно упоминание об отце стало причиной резкой перемены в его настроении днем ранее, и у нее не хватало духа поднимать эту тему. Вместо этого она решила сосредоточить все внимание на предстоящей поездке.

– Это далеко?

– Нет, на машине мы доедем очень быстро, а затем тебя ждет сюрприз.

К ее удивлению, Николай взял ее за руку, и они пошли по дорожке к большой черной машине. Сердце Эммы учащенно билось, и она безуспешно пыталась совладать с охватившим ее влечением. Она испытывала такое впервые.

Сюрпризом, о котором говорил Николай, оказалась поездка на тройке лошадей, запряженных в сани. Эмма была в полном восторге из-за новизны ощущений – она никогда прежде не каталась в упряжке, – и от того, что она сидела рядом с Николаем. Снег летел им прямо в лицо.

– Просто потрясающе! Я обязательно напишу об этом в статье.

– Это называется тройка. Древняя традиция, которой не одна сотня лет.

Эмма едва ли могла сосредоточиться на том, что он говорит, чувствуя, как его бедро плотно соприкасается с ее, несмотря на толстые слои одежды. Это прикосновение было обжигающим.

Немного позднее, когда возница остановил лошадей, Эмма посмотрела на Николая. На этот раз он не отвел взгляд, пытливо всматриваясь в ее глаза.

– Спасибо, – тихо прошептала она.

Пар от ее дыхания на мгновение повис в воздухе, смешиваясь с его, создавая интимную обстановку, заставляя ее щеки пылать румянцем.

– Я очень рад, что тебе понравилось, Эмма.

Тот факт, что он назвал ее по имени, не остался не замеченным ею. Эмма задрожала, но отнюдь не от холода.

– Ты замерзла?

– Нет, совсем нет, – сказала она, смутившись, и опустила глаза.

Рукой в перчатке Николай поднял ее подбородок так, чтобы она посмотрела на него еще раз. То, что она увидела в его иссиня-черных глазах, было одновременно пугающим и волнующим.

– Ты очень красивая, Эмма.

Она с трудом сглотнула, не в состоянии отодвинуться от него. Она даже не могла пошевелиться.

– Тебе не следует говорить таких вещей.

Эмма не узнавала свой голос. Неужели он мог быть таким резким и в то же время неуверенным? Глубоко в сердце зазвучали глупые, романтические нотки, которые она всегда в себе подавляла. Действительно ли Николай считает ее привлекательной? Хочет ли он ее поцеловать? И если бы он ее поцеловал, каково бы это было?

– Но я говорю правду.

Ее сердце бешено колотилось. В воздухе вился белый пар от их учащенного дыхания. Эмма пыталась разглядеть в его глазах признаки того, что он играет с ней. У нее никогда не было близости, но она была наслышана о том, как мужчины могут вскружить женщине голову.

Но не было и намека на то, что Николай играет с ней. Эмма понимала, что вот-вот станет жертвой этого романтического момента. Если бы они сидели у камина в лобби отеля, как это было в день ее приезда, стал бы он говорить ей такие слова?

– Послушай, я приехала сюда не для того, чтобы крутить интрижки, – сказала Эмма. Ее тело жаждало чего-то совершенно незнакомого, но она должна была сохранять благоразумие и твердо стоять на своем.

– А по-твоему, мы «крутим интрижки», как ты выразилась?

Его голос был низким и глубоким.

Эмма перевела взгляд на бескрайний белоснежный пейзаж, задаваясь тем же вопросом. Нет, это невозможно. У нее работа, которую нужно выполнить, а затем ей предстояло двигаться дальше.

– Думаю, нет.

Эмма надеялась, что это прозвучало так, словно она говорит со знанием дела, словно ей неоднократно доводилось бывать в подобных ситуациях. В действительности все было наоборот. Ни один мужчин не смотрел на нее с таким блеском страсти в глазах.

Вместо ответа, Николай легко и нежно прикоснулся своими губами к ее губам, и неожиданно Эмме перестало быть холодно: тепло разлилось по ее телу. Она ответила на его поцелуй с тихим вздохом удовольствия.

Да что с ней такое происходит?

Она резко отпрянула от него и вдохнула ледяной, зимний воздух. Лошади двинулись вперед. Извозчик заговорил с Николаем. Эмма покраснела и спрятала лицо за шарфом, чтобы скрыть свое смущение. Что с ней творится?

– Извозчик говорит, что скоро пойдет снег. Он предлагает нам поскорее осмотреть то, что нас интересует, и отправиться обратно.

Николай не намеревался ее так целовать, он просто хотел, чтобы Эмма почувствовала себя особенной, ощутила героиней сказки, рассекая бесконечные просторы на тройке лошадей. Он планировал всего лишь отвлечь ее от дел, пока не попробовал на вкус ее губы, такие мягкие и такие отзывчивые.

– Да, конечно, – ответила она взволнованно и достала камеру из сумки. – Я сделаю несколько кадров, а на обратном пути послушаю твой рассказ. Хотелось бы оказаться в каком-нибудь теплом месте, когда пойдет снег.

Николай отогнал мысли о том, как им было бы тепло в его постели, и заставил себя сосредоточиться на главном. Нельзя допустить, чтобы Эмма узнала правду о его семье.

– Вот, – сказал он, помогая ей вылезти из саней, – здесь мы с мамой проводили каждое лето, пока не уехали из России. Летом здесь жарко и много зелени.

Николай так давно не вспоминал те солнечные деньки, приписывая их к прошлому, о котором хотел забыть, но сейчас, когда он говорил с Эммой, вспоминать о них оказалось не так страшно, как он предполагал.

– Это дом родителей твоей матери? – спросила она, фотографируя место, в котором он провел самое счастливое время.

– Да, но я никогда не видел его таким, покрытым снегом. Мы приезжали сюда только летом. Я бегал с собаками по саду, наслаждаясь пьянящей свободой.

Помимо беззаботных игр в лучах солнца, здесь Николай был недоступен для террора своего отца. Ему не надо было прятаться, когда тот был не в духе, не надо было беспокоиться о матери, когда отец начинал кричать на нее. Он был свободен от боли: своей и маминой.

Гораздо позднее Николай осознал, что родители матери знали о происходившем и таким образом предоставляли ей убежище. Единственное, чего он не мог понять: почему она не могла остаться у них навсегда?

– И твоя бабушка ждет нас здесь? – с надеждой спросила Эмма.

Она подумала, что здесь живет та его бабушка, которая инициировала интервью.

– Нет, они умерли до смерти моего отца. Мария Петрушова – мать моего отца. Это она связалась с «Миром в фотографиях». Она живет во Владимире.

– Так мы можем встретиться с ней? Мне нужна эта встреча.

Эмма стала убирать фотоаппарат обратно в сумку, радуясь тому, что сделала хорошие фотографии. Николай был рад, что она не видела выражения его лица: оно было искажено злобой и презрением к женщине, которая не сделала ничего, чтобы помочь ему или его матери. Вместо этого она всячески оправдывала своего сына, и за это он не мог простить ее.

– Завтра. А сейчас нам пора возвращаться в отель.

Он не мог отложить возвращение в отель так же, как и не мог более откладывать встречу с бабушкой. Возможно, встреча с ней впервые спустя столько лет пройдет для него легче, если он будет не один. Но это может оказаться самой большой и страшной из допущенных им ошибок.

Глава 3

Николай посмотрел из окна бара отеля на улицу. Уже стемнело. Был сильный снегопад, и это его радовало. При таких погодных условиях они не смогут добраться до дома его бабушки до самого отъезда Эммы в Лондон. Он практически сам выдал свой секрет, когда отвез ее к своему бывшему дому. Но, с другой стороны, у нее уже была кое-какая информация для статьи, и он мог расслабиться и насладиться вечером в ее компании.

– Какой сильный снегопад, – сказала Эмма, подсаживаясь за столик к Николаю.

Голос ее был мягким и нежным, но в то же время немного неуверенным. Николай понимал: она волнуется.

– Это совершенно нормально для здешних мест, – ответил Николай, не в состоянии отвести от Эммы взгляда.

На ней было черное платье, которое подчеркивало каждый изгиб ее тела, и, когда она сняла жакет, обнажая плечи и изящные руки, химия между ними, которую он пытался игнорировать, стала еще более ощутимой и потребовала немедленного удовлетворения.

Она села напротив него в удобное кресло, положив ногу на ногу, позволяя ему любоваться своими бедрами, а черные туфли на высоких каблуках только распаляли его желание почувствовать, как ее ноги обвивают его поясницу. Неужели Эмма делает это намеренно? Пытается ли она заставить его потерять бдительность?

Он разглядывал ее лицо: в этот вечер она накрасилась сильнее, чем обычно. Макияж подчеркивал зеленый цвет ее глаз. Интересно было бы увидеть в них огонь страсти и вожделения.

– Спасибо за то, что показал мне тот дом. Должно быть, тебе нелегко видеть его полуразрушенным, ведь в нем прошло твое детство.

Искренность ее тона вызвала в нем интерес к ее прошлому. Николай вспомнил, как еще в первые часы знакомства Эмма сказала: «Жизнь научила меня этому». Была ли судьба так же неблагосклонна и к ней?

– Расскажи мне про свою семью, – попросил он, отметив, как она напряглась.

Оказывается, не у него одного есть секреты.

– Мне не посчастливилось жить в родительском доме. Мы с сестрой попали в приют, когда были совсем маленькими. – Эмма отвернулась.

Николай с трудом сдерживался, чтобы не подойти, не обнять и не утешить ее.

– Я не хотел тебя расстраивать.

Он подался вперед и почувствовал дурманящий запах ее духов, разжигающий желание, томящееся в его теле. Желание, которому он не мог дать волю, потому что должен был сохранить тайну и не усложнять сложившуюся ситуацию.

– Но это справедливо, особенно после того, что тебе пришлось перенести вчера. Наверное, твое сердце обливалось кровью, когда ты увидел дом своего детства в таком состоянии. – Эмма посмотрела на него, и в ее зеленых глазах он увидел искренние эмоции. – Это моя вина.

Опустив глаза, она сложила руки на коленях. Николай проследил за ее взглядом и внезапно осознал, что ему просто необходимо прикоснуться к ней.

Он протянул руку и поднял ее подбородок, чтобы она взглянула на него.

Их взгляды встретились. Искра, вспыхнувшая между ними еще в тот момент, когда она выходила из поезда, превратилась в пламя. Николай прикоснулся подушечкой большого пальца к ее губам, понимая, что он переступил границу, пересек точку невозврата. Все, на что ему оставалось надеяться, – ее благоразумие, которое положит конец этому безумству. Но Эмма не шелохнулась. Ее прекрасные глаза были широко распахнуты.

Интересно, она догадывается, что с ним делает?

– Может, закажем поесть? – В ее голосе слышалась хрипотца.

Она снова посмотрела на Николая: ее глаза горели огнем желания. В тот момент ему меньше всего хотелось есть, но он не мог позволить себе поддаться охватившему его порыву. Несмотря на то что Николай твердо решил овладеть ею, в данный момент он должен был взять себя в руки.

Эмма медленно опустила глаза, ее губы были слегка открыты. Как Николай мог продолжать держать себя в тисках порядочности? Она была такой соблазнительной, такой искушающей. Когда Эмма вновь подняла глаза, в них бушевал ураган вожделения, которое незамедлительно отзывалось в его теле, растекаясь по венам. Было слишком поздно отступать. Существовал только один способ, чтобы охладить их пыл.

– Я действительно голоден, но мне нужна не еда.

Николай склонился к Эмме и легко прикоснулся губами к ее губам, не оставляя ей никаких сомнений в том, что ему от нее нужно. Сошел ли он с ума? Ему было все равно. Где-то глубоко внутри Николай понимал, что поступает неправильно, целуя ее, но ему это нравилось.

Эмма едва могла дышать. Выражение его лица говорило само за себя. Он хотел ее. Эмма не понимала, почему была так уверена, она просто знала это, и все. До сих пор максимум, что у нее было с мужчиной, – это поцелуи. Но сейчас Эмма безошибочно распознала во взгляде его темных глаз желание.

Столько лет она была уверена в своей непривлекательности, и вот этот сильный, властный мужчина возжелал ее. И что еще удивительнее – она испытывала такое же желание. Ей хотелось пробовать на вкус его губы, почувствовать его объятия. Эмма находилась так далеко от дома, и все надежды, которые она возлагала на эту поездку, казалось, начали меркнуть, но сейчас все это потеряло смысл. Единственное, что теперь для нее имело значение, – обжигающая сила влечения. Она была желанна.

Последняя приемная мать говорила Эмме: лови момент. И теперь она собиралась поступить именно так.

Она никогда этого прежде не делала – не подпускала мужчину близко к себе, даже Ричарда, несмотря на то что надеялась на их совместное будущее. И теперь Эмма поняла почему. К Ричарду она питала исключительно дружеские чувства, а то, что она испытывала к Николаю с момента их встречи, было гораздо более глубоким. Ей ничего не оставалось, как только наслаждаться мгновением.

Если поцелует его, позволит себе оказаться в его крепких объятиях, будет ли это означать, что она ловит момент?

– Мне тоже, – тихо прошептала она.

Интересно, услышал ли ее Николай? Изгиб его бровей и пытливый взгляд показывали, что – да, он ее услышал и понял.

* * *

Он снова прикоснулся своими губами к ее рту, и на этот раз Эмма позволила ему углубить поцелуй. Жар охватил ее. Она знала: это гораздо больше, чем поцелуй. Это прелюдия к тому, чего она не делала раньше.

Но они не должны делать этого здесь! Их могут увидеть!

Ее сердце готово было выскочить из груди. Только это был не конец, а начало. Осознавая это и чувствуя необходимость стать наконец настоящей женщиной, которой знакомо желание и страсть, Эмма улыбнулась Николаю:

– Пойдем наверх.

Он внимательно посмотрел на нее, и она мысленно взмолилась, чтобы он не понял, насколько она неопытна. У такого мужчины, как он, наверняка было много любовниц, и он точно не захотел бы связываться с застенчивой девственницей. Эмма надеялась, что сможет побороть стеснение. Все, что ей нужно сделать, – это отпустить себя и жить мгновением.

– Между нами не может быть ничего серьезного, – произнес Николай. – Я не хочу отношений и обязательств. Я не ищу любви и счастья. Я хочу знать, что ты это понимаешь, Эмма.

– Любовь и счастье, – сказала она слишком резко. – Этого не существует, Николай. Я не дура. Через три дня мы пойдем своими путями, словно этой ночи никогда не было.

Откуда эти мысли? Неужели страсть затуманила ее сознание? Эмма действительно просила его провести с ней ночь, всего одну ночь и ничего больше. Она всегда говорила себе, что будет ждать своего прекрасного принца, хотя в глубине души знала – его не существует. Ее детство было тяжелым, и она знала, чего ожидать от жизни. Любви не существует. Она умирает, как только утихает страсть.

Николай ничего не сказал. Вместо этого он взял ее за руку и повел из лобби. Эмма последовала за ним. Ее уверенность подогревало желание стать наконец совершенно другой, свободной женщиной.

Пока они шли по коридорам отеля, она задавалась вопросом, можно ли по ее виду догадаться, что она вся горит при мысли о том, что собирается с ней сделать Николай. Но вокруг никого не было.

Наконец они остановились возле его номера. Эмма прислонилась к стене, словно ища поддержки.

– Ты уверена, что хочешь этого? – прошептал Николай.

Он коснулся рукой ее лица, поглаживая пальцами ее по щеке. Эмма пристально смотрела на него.

Думает ли он, что она играет с ним? Она никогда в своей жизни не была так уверена в чем-либо. Огонь, что зажегся между ними в первые минуты знакомства, тому свидетельство. Другого результата не могло быть. Происходило именно то, чего она хотела.

– Да, – хрипло ответила Эмма и смело положила ладони ему на грудь, чувствуя силу мускулов под рубашкой и кашемировым свитером.

Обхватив ее за талию, Николай притянул ее к себе, и она испуганно вздохнула, ощутив его твердость, возбудившую ее еще больше. Чтобы скрыть свое смущение, она обняла его за шею, а затем скользнула пальцами в его темные волосы.

Николай впился в ее губы, еще сильнее разжигая в Эмме огонь. Его темная щетина обжигала ее кожу. Его язык дразнил ее. Она страстно ответила на его поцелуй. Как бы то ни было, она намеревалась насладиться этой ночью. Эмма подчинилась своим потребностям и сделала то, что хотела. Она была готова поверить в себя, поверить, что кто-то заботится о ней, кто-то хочет ее… Пусть лишь на одну ночь.

Николай сжал ее ягодицы, крепче прижав Эмму к себе. Его дыхание стало таким же неровным, как и ее. Когда он прервал поцелуй, она запрокинула голову назад, и ее аккуратно уложенные волосы рассыпались по плечам.

Николай поцеловал ее в шею, и она изогнулась всем телом и ахнула, когда он стал опускаться ниже, к ее груди. Но этого было недостаточно. Ей хотелось больше, гораздо больше.

– Возьми же меня, – одновременно со страхом и возбуждением попросила она.

– Это именно то, что я собираюсь сделать, Эмма Сандерс. Можешь быть в этом уверена.

Николай снова жадно поцеловал ее, лаская ее возбужденную грудь.

Болезненное удовольствие охватило ее, пока его пальцы дразнили твердый сосок через ткань платья. Эмма не могла больше ждать. Словно прочитав ее мысли, Николай отпустил ее и отступил. Она смотрела, как он открывает дверь в свой номер.

Неужели она это делает? Неужели действительно собирается войти в комнату этого человека и отдаться ему?

Смущение охватило ее, но, справившись с ним, Эмма с вызывающей улыбкой подошла к Николаю. Сегодня она была не Эммой Сандерс, ответственной за всех остальных, она была просто женщиной, сгорающей от желания. Он закрыл за ними дверь, и они остались почти в полной темноте.

Николай смотрел на Эмму. Ему не хотелось включать свет, но он страстно желал насладиться ее красотой. Он не понимал ее. Она то казалась смелой и соблазнительной, то выглядела невинной и застенчивой. Он понятия не имел, какая она, настоящая Эмма, но в любом случае она была полна страсти и желания.

А что еще более важно, она поделилась с ним своими взглядами. Она так же, как и он, не верила в любовь.

– Ты очень красива, – сказал он, подходя к ней.

Ее выразительные зеленые глаза расширились, еще больше возбуждая его. Еще никогда Николай не хотел женщину так сильно, и именно по этой причине он намеревался насладиться каждым моментом. Была ли причина в том, что она не искала серьезных отношений? Или их тянуло друг к другу потому, что они много страдали в жизни? В любом случае он не собирался терять ни одной минуты этой ночи, ведь это все, что у них было.

– Николай…

– Хватит разговоров, – произнес он мягко, притянув ее к себе, – настало время для удовольствия.

Прежде чем она успела что-то сказать, он поцеловал ее. «Наслаждайся моментом». Эти слова повторялись в ее сознании, когда они слились в поцелуе.

Нащупав молнию на ее платье, он потянул ее вниз, а затем слегка отстранился от Эммы. Ему потребовалось какое-то время, чтобы снова обрести контроль.

Он медленно спустил бретели платья с ее плеч. Ее грудь бурно вздымалась. Платье упало на пол, и Эмма осталась в черном бюстгальтере и трусиках.

Невинная девушка исчезла, уступив место смелой соблазнительнице.

Эмма расстегнула бюстгальтер, позволив ему упасть, обнажив полную грудь. Затем медленно, не сводя взгляда с Николая, стянула трусики. Выпрямившись, она с вызывающей улыбкой посмотрела на него.

– Так ты еще красивее… Я хочу попробовать тебя, – пробормотал он.

Эмма протянула руку и погладила его щетину. Это было невероятно эротично, и Николай обрадовался тому, что был все еще полностью одет, иначе он бы уложил ее на кровать и стремительно вошел в нее.

Он поймал ее запястье, остановив ее ласки прежде, чем они довели его до исступления. Эмма посмотрела на него, и на секунду ему показалось, что он видел испуг в ее глазах, но она справилась с собой. Николай отпустил ее запястье и взял в ладони ее упругие груди.

– И я сделаю это. – С этими словами он опустил голову и стал дразнить ее сосок языком.

Она вцепилась в его волосы, когда он перешел к другой груди, чтобы продолжить мучить ее. Опустившись на колени, он поцеловал ее в живот, затем раздвинул ее бедра и начал ласкать самое средоточие ее женственности. Эмма резко выдохнула.

– Я не знала, – с трудом выговорила она, извиваясь, – что это так приятно…

– Ты говоришь так, словно никогда не занималась любовью.

Каждый ее взгляд, каждый вздох заставляли его хотеть ее еще больше.

– Это было бы плохо? – Эмма замерла и прикусила нижнюю губу.

Николай нахмурился в замешательстве, удивляясь тому, как стремительно меняется его поведение. Эмма имеет в виду то, что она неопытна, или…

Она девственница?..

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто я никогда… Я… – Она густо покраснела, не в силах закончить предложение.

– Ты девственница? – Шок пронзил его, а затем он почувствовал что-то еще.

Эмма никогда не занималась любовью, и она желает, чтобы он стал у нее первым.

– Да, – прошептала она и посмотрела на него, ее глаза были полны слез. – И я хочу, чтобы ты стал тем человеком, который покажет мне, что такое желание и страсть.

Николай поднялся и взял ее руки в свои. Эмма стояла перед ним обнаженная, и он видел неуверенность в ее прекрасных глазах. Он не должен ее хотеть, не должен быть тем человеком, который познакомит ее с наслаждением секса, но его безудержно тянуло к ней.

– Это ничего не изменит, Эмма. – Он не хотел, чтобы она питала пустые надежды. – Только секс, на одну ночь. Мне не нужны серьезные отношения.

Она прижала ладонь к его лицу, ее тонкие нежные пальцы гладили его щетину, распаляя его желание.

– А мне и не надо большего.

Николай притянул Эмму к себе, наслаждаясь теплом ее тела и ощущением ее наготы, и нежно поцеловал, решив сделать эту ночь как можно более особенной – для них обоих.

Одним быстрым движением Николай подхватил ее на руки и понес на большую кровать. Опустив ее на мягкое покрывало, он встал перед ней, снимая одежду и наслаждаясь тем, как она смотрит на него. Ее глаза расширились, когда он предстал перед ней голым и возбужденным. Он взял свой бумажник с тумбочки и достал маленькую упаковку из фольги.

– Полагаю, мы будем предохраняться только этим?

Улыбка предвкушения заиграла на ее лице, когда она смотрела, как он надевает презерватив. – Да.

Он подошел к кровати и, наклонившись к Эмме, взял ее лицо в ладони и поцеловал ее в губы.

– Теперь, когда мы все выяснили, можем вернуться к самому главному.

Она обняла его за шею и притянула к себе. Николаю пришлось приложить немалые усилия, чтобы не поддаться этому искушению и немедленно не ворваться в нее. Он опустился на нее, и она обвила его ногами. Если бы он не знал, что она девственница, он никогда бы не подумал, что такое возможно, настолько отзывчивым казалось ее тело.

Все, о чем он мог думать, – как поскорее овладеть ею. Когда он вошел в нее, Эмма резко выдохнула и впилась ногтями в его спину.

– Николай… – Прошептав его имя, она плотнее прижалась к нему бедрами, побуждая его войти еще глубже и подталкивая к кульминации.

Изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы Эмма не отстала от него, он достиг кульминации и, когда они встретились на пике, рухнул в ее объятия.

Глава 4

Когда Эмма проснулась, за окном было еще темно. Ее тело ныло от восхитительного удовольствия бурной ночи, проведенной с Николаем. Краем глаза она уловила какое-то движение в спальне. За окном вставало солнце, и мягкий свет просачивался через шторы. Николай стоял у окна. Часть его фигуры находилась в тени, и каждый мускул его торса был подчеркнут, словно на черно-белой фотографии. Эмма мысленно запечатлела его образ, нажав на кнопку воображаемого фотоаппарата.

Прислонившись лбом к стеклу, Николай смотрел куда-то вдаль. Он был поглощен своими мыслями и не услышал мягкий шелест простыни, когда Эмма села на кровати. Его губы были плотно сжаты, брови – нахмурены. О чем он думал? Злился ли он из-за того, что она оказалась вовсе не той опытной искусительницей, какой хотела казаться? Неужели ночь, проведенная с ней, стала для него разочарованием?

– Снег все еще идет? – спросила Эмма, оперевшись на локоть.

Ей нужно было что-то сказать, чтобы разбавить гнетущую тишину, воцарившуюся в комнате. Она надеялась, что на улице продолжается сильный снегопад и они не смогут посетить запланированные Николаем места.

Если так, может, он вернется к ней в кровать?..

Она никогда даже не мечтала почувствовать то, что испытала прошлой ночью в жарких объятиях Николая, – цельность, словно они были созданы друг для друга. Ее сердце, порывы которого Эмма всегда, хоть и с трудом, подавляла, хотело большего, но голос разума настойчиво велел ей взять себя в руки. Когда она уедет из Владимира, они никогда больше не встретятся. Для Николая это была просто интрижка, способ развлечь себя холодным зимним вечером. А может, тем самым он решил отвлечь ее от того, зачем она приехала сюда… Эта мысль лишь на секунду задержалась в ее голове, так как Эмма сочла ее абсурдной. В конце концов, неужели ей лишь показалось, что между ними пробежала искра взаимного влечения – в тот самый момент, когда они только встретились?

Николай продолжал смотреть на густо падающий снег за окном, словно не слыша вопроса Эммы. Когда она уже было собралась повторить его, он обернулся и посмотрел на нее. Взгляд у него был обеспокоенный.

– Да, идет.

Услышав жесткий тон его голоса, она тяжело сглотнула от обрушившегося на нее разочарования. А с другой стороны, чего она ожидала? Признания в чистой бесконечной любви только потому, что он лишил ее девственности? Нечего было и надеяться…

– Это помешает нам встретиться с твоей бабушкой? – Эмма изо всех сил старалась говорить спокойно и размеренно, словно разговор о погоде с мужчиной, с которым она провела фантастическую ночь, был таким же естественным явлением, как снег, покрывающий российские бескрайние просторы.

Николай повернулся к ней так медленно, что она начала думать, что по неосторожности сказала что-то не то. Он неподвижно стоял у окна, запустив большой палец руки за пояс джинсов, вперив в Эмму тяжелый, пытливый взгляд. На его прекрасном лице застыло странное выражение.

– А это было бы проблемой?

Да, это была бы настоящая проблема, но, к своему собственному удивлению, Эмма обнаружила, что это не имело бы для нее значения, если бы они могли остаться вдвоем с Николаем и предаться безудержной страсти, как прошлой ночью. Ночью, пробудившей в ней страстную женщину, о существовании которой Эмма не подозревала. И ей хотелось вновь стать этой страстной женщиной, пока холодный рассвет не вернет ее к реальности.

– Нет, – нежно прошептала она. – Давай забудем обо всем, пока не наступит день.

Ее слова только лишь усилили напряжение, царившее в воздухе. Николай сделал шаг по направлению к ней, и в слабом свете, пробивавшемся сквозь жалюзи с улицы, было видно, как напряжены его мускулы, но затем напряжение сменила грациозность хищника, увидевшего добычу.

– Все, что я сейчас хочу, – это тебя.

Эмма откинула смятую простыню, жестом приглашая его присоединиться к ней. Когда он снял джинсы и лег рядом, она уже знала наверняка, чего он хочет. Жар растекался по ее телу, вновь распаляя непреодолимое желание близости. Даже в своих самых смелых мечтах она не могла представить, что ее ждет, когда ее самолет приземлится в Москве, и как после этого необратимо изменится ее жизнь.

– Я хочу принадлежать тебе, пока не наступит утро, – сказала Эмма, чувствуя разгоряченное тело Николая, необузданную силу его рук, обвивающих ее тело.

Атмосфера в комнате так накалилась, будто вокруг них пылал огонь.

– До самого утра, – пробормотал он и поцеловал ее в губы, затем в шею. – Ты будешь моей, Эмма.

Николай почувствовал, как контроль снова ускользает от него, когда он, позабыв о реальности, поцеловал Эмму. Как она могла заставить его чувствовать себя таким потерянным, если он не прикасался к ней, не целовал ее? Она словно была его второй половиной. Ее руки блуждали по его телу, она прижималась к нему, и все, о чем он мог думать, было то, что она его, полностью его.

Огонь желания вырвался наружу, когда ее губы ответили на его поцелуй, требуя так много и давая еще больше. Это было настолько сексуально, что в тот момент больше ничего не имело значения. Все, чего он хотел, – быть глубоко внутри ее.

– Николай! – Эмма выдохнула его имя и изогнулась, когда он снова привлек ее к себе. Мощное желание почти полностью поглотило его. – Не забудь про…

* * *

Слова проклятия слетели с его губ, когда он отстранился от нее, ощутив, что освобождение угрожало настигнуть его слишком быстро. Как могла женщина лишить его самообладания? Почувствовав себя подростком, не способным справиться с контрацепцией, он уже собирался выйти из нее, когда она подняла на него глаза:

– На этот раз мы не будем останавливаться.

Его возражения были приглушены прикосновением ее губ. Ее тело приветствовало его, впуская в себя.

Взрыв горячих эмоций покатился по его венам, словно лава, заставив его содрогнуться. Он видел, как та же волна удовольствия разлилась по телу Эммы. Водоворот страсти увлек их, а потом выпустил, обессиленных, из своих объятий.

Когда несколько часов спустя Николай проснулся, первым делом он почувствовал тепло, исходившее от тела Эммы. Он не хотел двигаться, мечтая, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Прежде Николай всегда оставлял эмоции за пределами спальни, но не в этот раз. Раньше для него существовало только физическое влечение, он всего лишь отвечал на него. Когда Эмма зашла в его номер, он не сомневался, что с ней все будет также, но в момент, когда он лишил ее невинности, став ее первым мужчиной, что-то в нем изменилось.

Ее голова покоилась у него на груди, и он нежно поцеловал ее в лоб. Эмма тотчас же открыла глаза и посмотрела на него с застенчивой улыбкой:

– Давай ты сам расскажешь мне про свою семью вместо того, чтобы везти меня к твоей бабушке. Тогда мы сможем весь день провести здесь.

Засмеявшись, Николай провел рукой по ее волосам:

– Если я наболтаю тебе лишнего, мне придется заточить тебя здесь навсегда.

– Обещания, обещания… – Эмма тоже засмеялась.

Этот нежный, сексуальный звук лишал Николая способности мыслить здраво.

– У тебя есть основная информация, – пробормотал он, и Эмма поцеловала его грудь. – Я вырос в России, а когда мой отец умер, мы с матерью переехали в Нью-Йорк.

– Наверное, тебе пришлось нелегко.

Ее тонкие пальцы гладили его торс, одним нежным прикосновением снимая боль от воспоминаний о прошлом.

– Моей маме помогал один коллега отца по бизнесу, и несколько лет спустя она вышла за него замуж.

Выражение удивления на ее лице охладило разгорающийся пыл его страсти.

– Ты был против того, что она вышла замуж второй раз? В том смысле, что она нашла замену твоему отцу?

Этот вопрос убил неистовое возбуждение, пронизывавшее его тело.

– Я не скорбел по отцу. – Боль детских воспоминаний охватила его, и слова прозвучали словно рычание.

Эмма приподнялась на локте, чтобы посмотреть в его лицо. Николай напрягся при мысли о том, что она станет его жалеть.

– Что произошло?

В ее голосе Николай не услышал ни отвращения, ни осуждения за слова, которые произнес. Неужели ей тоже знакомо чувство боли? Поняла ли она его?

– Это был не очень счастливый брак, а моя бабушка, Мария Петрушова, только подливала масла в огонь. Она усложняла жизнь моей матери, делая ее более несчастной.

Николай попытался объяснить ситуацию, не вдаваясь в лишние детали, которые Эмме ни к чему было знать. Она могла начинать записывать его историю для своей проклятой статьи. Николай отстранился от нее, разорвав телесный контакт. Только так он мог хотя бы попытаться мыслить трезво.

– Так вот почему ты постоянно придумывал отговорки, чтобы я не встретилась с ней?

Прямой вопрос Эммы не сочетался с тем невинным видом, с которым она, обнаженная, сидела перед ним на кровати. Николай с трудом обрел над собой контроль, поборов желание прекратить этот разговор и начать общение на языке разгоряченных тел. Но слова, которые она произнесла, заставили эту мысль исчезнуть.

– Мне нужна история, Николай. Мне нужно выполнить мою работу.

* * *

Как ей удавалось выглядеть такой неотразимо притягательной, когда ее слова резали словно ножом? Неужели он снова попался на старый как мир трюк? Эмма намеренно затащила его в постель, изображая из себя саму невинность, а теперь решила испортить ему жизнь? Возможно, она решила продать свою девственность, чтобы заполучить его историю? Ему нельзя выдавать семейные секреты, потому что в статье она может изобразить его семью как раздираемую жадностью и жаждой власти после того, как они баснословно разбогатели.

На самом деле его мать стала легкой добычей для жадного до власти мужчины, который происходил из бедной семьи. При мысли о том, что его бабушка продаст историю, к его горлу подкатил ком. Ждала ли она все это время, когда сможет нажиться на ней на старости лет? Было ли в ее планах шантажировать Николая? Ничего бы не случилось, не имей он к этому отношения.

– Ты получишь свою историю, – холодно произнес он, отходя подальше от Эммы, от искушающей мягкости ее шелковой кожи. Она такая же хитрая, как и его бабушка. Эмма переспала с ним, чтобы заполучить желаемое. Она нарушила границы, которые он давно установил для себя, и заставила открыться эмоциям, а вместе с ними – душевной боли. – Но только после того, когда я пойму, какие последствия меня ожидают.

– Николай, – выпалила Эмма, приподнявшись на кровати.

Простыня упала, обнажив ее грудь, вид которой вновь возбудил его. Факт того, как Эмма действовала на него, раздражал Николая.

Он повернулся к ней спиной и быстро оделся. Какой же он глупец! Он подумал, что жизнь приоткрыла ему дверь, отделяющую темное прошлое от светлого будущего. А на самом деле он снова попался на удочку расчетливой особы.

– Ты должна уйти. – Николай обернулся и сурово взглянул на Эмму, позволяя наконец гневу одержать верх над ним.

Она такая же лживая и расчетливая, как его бабушка, и он не позволит ей выставить напоказ грязное белье его семьи. Николай никому не позволит обидеть свою мать. Она и без того достаточно страдала.

Эмма моргнула. Она была удивлена резкой переменой в поведении Николая. Куда делась вся его нежность? Его гнев обрушивался на нее, словно штормовая волна на берег.

– Нам нужно поговорить.

– Мне больше нечего тебе сказать, – резко бросил Николай.

Эмме стало очевидно, что он разозлился еще сильнее. Что она такого сделала, что он так резко возненавидел ее? Задавать вопросы было частью ее работы, и она никогда этого от него не скрывала.

Николай подошел к кровати и пристально посмотрел на Эмму. Казалось, он не замечает ее наготы. По выражению его лица Эмма поняла, что их близости пришел конец. Связь, которая установилась между ними прошлой ночью, была окончательно и бесповоротно разорвана.

Николай засунул руку в карман своего элегантного пиджака, достал из него визитную карточку и бросил ее на кровать.

– Если тебе снова захочется засунуть нос в мою жизнь, можешь позвонить по этому номеру.

Лед сковал сердце Эммы, замораживая удивительные ощущения, которым она отдалась благодаря Николаю. Как она могла быть такой глупой? Как она могла поверить, что он не такой, как все, что его так же, как и ее, мучают тени прошлого? То, что произошло между ними прошлой ночью, так много для нее значило, а он, кажется, уже обо всем забыл.

Она осторожно взяла визитку, как будто та могла взорваться в любую секунду. На ней черным жирным шрифтом было напечатано его имя – Николай Каннингэм.

– Мне вот только интересно, – выпалила она, не успев тщательно продумать вопрос, – почему ты больше не Петрушов? Зачем ты поменял фамилию?

Этот факт крайне озадачивал Эмму с тех самых пор, как она получила задание поехать во Владимир и узнать историю семьи.

– У меня нет никакого желания носить фамилию моего отца, – ответил Николай с такой злобой, что, казалось, ненависть и гнев, исходившие от него, стали физически ощутимы. Они заполнили все пространство комнаты. – А для большего успеха можешь указать, что я взял фамилию своего отчима, когда мне исполнилось шестнадцать.

– У меня и в мыслях даже не было включать в статью то, что ты мне рассказал, Николай. За кого ты меня принимаешь? – Эмме было трудно говорить спокойным тоном, настолько она была шокирована. Неужели он и вправду такого ужасного мнения о ней?

– Вне всяких сомнений, ты из тех особ, которые ради успешной карьеры готовы продать даже свою девственность.

Боль обиды резанула Эмму, словно нож, возрождая в памяти воспоминания о том, как опрометчиво она поступила, отдавшись ему прошлой ночью.

– Нет! – выкрикнула она. Не будь она раздетой, она бы подошла к нему и ударила его по лицу. Как он мог такое думать? – Все совсем не так!

Он окинул ее ледяным взглядом и затем направился к выходу.

– А теперь убирайся из моей жизни.

Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Эмма осталась одна. Она сидела в кровати, часто моргая от неожиданности. Еще несколько часов назад их с Николаем связывали объятия страсти. Весь мир словно перестал для нее существовать. По ее щекам катились слезы, когда она встала с кровати и подняла с пола черное платье, стараясь не вспоминать о том, как ее тело горело огнем вожделения, когда Николай снял его с нее прошлой ночью. Полная злости, Эмма надела его, не заботясь о нижнем белье. Все, что она хотела, – это поскорее оказаться в своем номере и оставаться там до тех пор, пока сердечная боль не пройдет.

Все еще не оправившись от шокового состояния, в котором Николай оставил ее, она заперла дверь своего номера и пошла в душ в надежде, что теплая вода успокоит ее. Казалось, она стояла под потоком воды несколько часов. Наконец Эмма выключила воду и завернулась в полотенце, стараясь не прокручивать в голове обвинения, которыми Николай ее осыпал. Неужели он правда считает, что она продала себя за материал для статьи?

Неожиданно раздался сигнал мобильного телефона, который лежал на тумбочке рядом с кроватью. Эмма насторожилась. А вдруг это Николай? Дрожащей рукой она взяла телефон: на экране высветилось имя ее сестры. День определенно не задался. Несмотря на ограниченное количество слов в полученном ею сообщении, Эмма почувствовала тревожное состояние сестры. Последняя фраза говорила сама за себя:

«Ты нужна мне, Эм, приезжай как можно скорее. Пожалуйста».

Поезд наконец прибыл в Пермь. Прямо с вокзала Эмма отправилась в балетную школу. У нее было время, чтобы подумать о ночи, проведенной с Николаем, и о том, как все резко поменялось, как он отверг ее.

– Я так скучала по тебе, Эм, – сказала Джесс, отвлекая Эмму от мыслей о высоком темноволосом русском мужчине, раскрывшем в ней женщину, которой она всегда хотела быть.

– Дело только в этом? – спросила Эмма с притворной легкостью в голосе, хотя, если бы ей не пришлось мчаться сломя голову за билетом на поезд, она, возможно, увидела бы Николая еще раз. Эмме хотелось хотя бы попытаться объясниться с ним, особенно после того, что между ними произошло. Но все, что она знала, – это то, что Николай покинул отель.

– Ты так далеко, и я не видела тебя столько месяцев. Мне не давало покоя, что ты находишься совсем близко от меня.

– Не настолько близко. – Эмма заставила себя позабыть о проблемах и обняла сестру. Она не могла злиться на Джесс из-за того, что она вторглась в ее жизнь в самый неподходящий момент. – Это было очень долгое путешествие из Владимира.

– Надеюсь, я не помешала твоим планам? – с виноватым видом спросила Джесс.

– Нет, у меня не было никаких особых планов.

Николай все испортил, обвинив ее в продажности. Но она ему покажет, что это не так. Ничего из сказанного им в комнате не будет использовано в статье, хотя теперь она понимала, почему он испытал такой шок, увидев дом своего детства.

– Вот и отлично, – ответила Джесс, мгновенно повеселев, – я свободна только сегодня, завтра снова начинаются занятия.

– Тогда нам нужно придумать что-нибудь интересное.

Когда Эмма вернулась в свой номер после долгого дня, проведенного с сестрой, ее снова стали одолевать сомнения. Она вспоминала, как Николай стоял у окна, как холодный свет падал на его тело. Если бы она могла повернуть время вспять… Возможно, она смогла бы убедить его в том, что он ошибается на ее счет.

Несколько раз в течение вечера Эмма думала позвонить ему, уверить его в том, что его воспоминания о детстве не будут преданы огласке. Она хорошо знала, что такое быть нелюбимым и ненужным.

Было ли это ощущение причиной того, что он всячески пытался отложить встречу с бабушкой? Или у этой истории есть другая сторона?

Может, он просто водил ее за нос?

В поезде Эмма, чтобы отвлечься, занялась отбором материала для статьи, которая не должна включать в себя и толики мучений мужчины, который показал ей, что значит быть любимой и желанной, пускай всего на несколько часов. Поверит ли он ее словам? Она снова и снова мысленно переживала тот момент, когда он обвинял ее в том, что она намеренно соблазнила его.

Похоже, Николай ни за что не поверит ей.

Ну что же, тогда завтра она сядет на поезд, который отвезет ее обратно в Москву, а оттуда полетит домой в Лондон. У нее не будет возможности увидеть его. Может быть, таким образом сама судьба пыталась подсказать ей, что ночь с Николаем была просто несвоевременным стечением обстоятельств.

Глава 5

Николай стоял у окна в своей квартире, задумчиво глядя на Центральный парк, утопающий в лучах яркого весеннего солнца. Все его мысли были только об Эмме. Прошло почти два месяца с той роковой ночи, и единственной весточкой от нее, которую он получил, была благодарность от редакции «Мира в фотографиях», хотя ему еще только предстояло увидеть то, что написала о нем Эмма. Но почему-то статья волновала его меньше всего.

Николай снова и снова прокручивал в голове события той роковой ночи, вспоминая о том, как разозлился, решив, что Эмма переспала с ним ради собственной выгоды. Но со временем его ярость остыла, а в душе зародилось слабое чувство сомнения. И чем больше он думал об этом, тем больше ему казалось, что он совершил огромную ошибку, когда они с Эммой занимались любовью. Спешка и неаккуратное использование презерватива не выходили у него из головы.

Стоя у окна тем утром, он убеждал себя, что отсутствие новостей от Эммы – хороший знак, знак того, что их полная страсти ночь обошлась без последствий.

Много недель прошло с того дня, когда Николай вышел из комнаты отеля на морозный воздух, чтобы остудить свой разум и тело. Когда он вернулся в номер, Эммы уже не было. Ему стало окончательно ясно: его использовали. Единственный плюс сложившейся ситуации заключался в том, что ему не пришлось встречаться с бабушкой.

Злясь из-за того, что он позволил себе оказаться в такой ситуации, Николай уехал в Нью-Йорк, но ни на секунду не переставал думать об Эмме. Мысли о ней преследовали его на каждом шагу. Он не мог сосредоточиться, не мог нормально спать. Нечто необъяснимое произошло с ним в ту ночь, возможно, даже в момент их встречи. Эмма изменила его, заставила задуматься о вещах, которых у него не было.

Он поступил так, как поступал всегда, если дело касалось эмоций. Он избегал их. Николай все еще не мог поверить в то, что он рассказал Эмме о своем детстве. Часы, проведенные с ней в постели, должно быть, затуманили его разум. Та ночь не предполагала ничего, кроме развлечения, способного отвлечь ее от секрета Николая.

Он поехал во Владимир и столкнулся с призраками прошлого ради спасения матери. Он не хотел допустить огласки ее истории. Но то, что он обрел с Эммой, было совершенно иным.

Он не отрицал своей вины за то, что хотел помешать ей узнать правду, но что-то между ними поменялось. Она смогла добраться до ледяной корки, сковывающей его сердце, и выпустить эмоции, которые, как он думал, он не способен испытывать. Даже женщина, которой он когда-то сделал предложение, не смогла пробудить в его душе таких чувств.

«О чем я только думаю?» – отругал себя Николай. Это был единственный раз, когда он подпустил женщину так близко, и она обманула его ради собственной выгоды. Интересно, была ли Эмма такой невинной, как она говорила? Может, она хотела заставить его поверить, что он ее первый мужчина, и это было частью ее хитроумного плана?..

Тот факт, что она сбежала от него, лишь подливал масла в огонь. Кроме того, он не получил от нее ни одной весточки с того дня, когда она сидела перед ним на кровати, прикрывая простыней свою наготу. Ему стоило огромных сил сдержаться и не сорвать ее с нее. Его тело горело, так сильно Эмма была нужна ему. Но несмотря на то, что они занимались любовью всю ночь, он позволил гневу одержать над собой верх. Николай привык доверять своим эмоциям, и именно поэтому он ушел из номера отеля не оглядываясь.

Однако он оставил ей свою визитку. Если бы их ночь имела последствия, Николай узнал бы об этом.

Узнал бы о том, что будет отцом.

Несмотря на то что Николай не собирался скрываться от ответственности за свои действия, ему было не по себе от молчания Эммы. Это раздражало его. Беременна она или нет?

Николай посмотрел на часы. Было десять утра, значит, в Лондоне уже вечер. Он может позвонить ей. Николай смог бы легко узнать ее номер телефона через редакцию журнала «Мир в фотографиях».

Но что он ей скажет?

Николай снова и снова прокручивал в уме сцену, которая произошла в номере отеля тем утром. Он проснулся и некоторое время наблюдал за тем, как Эмма спит рядом с ним. Но потом воспоминания о прошлом заполонили его мысли, и он поднялся с кровати. Он смотрел в окно на темные улицы, словно там он мог найти ответы или правду о своем прошлом.

Эмма пошевелилась во сне, и ее прекрасное тело подействовало на него магически. Все, чего ему хотелось, – снова забыться в ее объятиях вместо того, чтобы признать правду. А правда заключалась в том, что она соблазнила его, заставив рассказать о себе такие подробности, которые Николай так старательно скрывал ото всех.

Его телефон издал сигнал, оповещая о том, что пришло новое сообщение. Николай проигнорировал сигнал, пытаясь сосредоточиться на размышлениях о своих дальнейших действиях. Как ему поступить? Позвонить Эмме? Потребовать встречи? Поехать в Лондон? Нужно узнать, где она живет.

Сигнал повторился. Николай выругался на русском, чего он не делал с самого возвращения из Владимира. Когда он взял телефон и прочитал текст сообщения, он чуть не выронил его, как будто обжегшись.

«Нам нужно встретиться. Я в Нью-Йорке. Эмма».

Николай глубоко вздохнул. Это могло значить только одно – выяснения отношений не миновать. Она приехала в Нью-Йорк точно не для того, чтобы показать ему копию статьи. Было бы достаточно прислать ее по электронной почте. Она хотела поговорить. Его подозрения практически подтвердились – Эмма беременна от него.

Николай прикрыл глаза ладонью, тщетно пытаясь сосредоточиться. Ответ был только один. Тот самый, который приходил к нему на ум каждый раз, когда он вспоминал о ней и о ночи, проведенной вместе. Николай хотел подобного исхода меньше всего, но он не мог не признать того факта, что станет отцом. Эта мысль пугала его.

Ему придется столкнуться со своими детскими страхами и доказать самому себе, что он не похож на своего отца. Он сможет воспитать ребенка, окружив его любовью и добротой.

Эмма опаздывала. Она рано приехала в Центральный парк, чтобы погулять и пофотографировать до полудня, времени, которое Николай указал в ответном сообщении. Она пыталась не думать о причине, по которой приехала сюда.

И ей это удавалось – до того момента, как она начала делать снимки. Неизбежная встреча становилась все ближе, но Эмма не помнила, откуда пришла. Она посмотрела на окружавшие парк высокие здания. Сможет ли она найти дорогу обратно? Она устала от перелета, и беременность давалась ей тяжело. Эмма запаниковала.

– Извините, как мне пройти к ресторану «Боатхаус»? – спросила она молодую маму, толкающую коляску, отчаянно пытаясь не смотреть на ребенка.

Она не хотела видеть свое будущее. Как она справится с малышом в одиночку? Николай ясно дал ей понять, что это был секс на одну ночь. Эмме пришлось мучительно искать причины, по которым она должна лично сообщить ему новость. Было бы гораздо проще позвонить ему и просто сказать, что он скоро станет отцом.

Однако Эмма знала: именно осознание того, каково это – чувствовать себя отвергнутой, привело ее сюда.

Она постоянно задавала себе один и тот же вопрос: захотел бы ее отец стать частью ее жизни, если бы ему изначально был предоставлен такой выбор? Когда после долгих лет, на протяжении которых Эмма умоляла свою мать рассказать, кто ее отец, она наконец встретилась с ним, все, что она услышала, было «Слишком поздно. Тебе нет места в моей жизни».

– Идите прямо, и вы его увидите.

Голос женщины вернул Эмму к реальности. Прохожая улыбнулась ей, прежде чем пойти в другую сторону. С тяжестью в сердце Эмма смотрела ей вслед. В конце года ее ожидает то же самое, но ее точно не будет здесь, в Нью-Йорке.

Прогнав эту мысль, Эмма посмотрела на часы. Она опаздывала на пятнадцать минут. Николай все еще ждет ее? Ей необходимо было увидеть его, дать ему шанс стать частью жизни ее ребенка. Эмма ускорила шаг, но через несколько секунд остановилась. Она увидела его на дорожке между деревьев. Несмотря на расстояние, она знала, что это Николай. Как будто само ее тело чувствовало, что он находится рядом.

Было очевидно: Николай недоволен тем, что ему приходится ждать. Эмма сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула, чтобы снять нервное напряжение и усмирить подкатывающую тошноту. После возвращения в Лондон из Владимира по утрам ей нездоровилось, и сначала она списывала это на то, что с ней произошло. В конце концов, потерять девственность с мужчиной, который потом, разозлившись, уходит, обвинив тебя во всех смертных грехах, – не самый приятный опыт. Тем не менее Эмму все же посещала мысль о том, что та ночь не прошла и без других последствий.

Дни превращались в недели, и Эмма поняла, что более не может игнорировать гложущие ее сомнения. Она купила тест на беременность. Ей потребовалось еще несколько дней, чтобы набраться смелости, прежде чем сделать его. Волнение стало только сильнее, когда она увидела голубые полоски, подтверждающие, что у ночи с Николаем будет продолжение, по крайней мере для нее.

Она направилась к нему, оставив мысли о долгих неделях, проведенных в одиночестве, сконцентрировавшись на том, что было важно для нее сейчас. Эмма уверенно вздернула подбородок, стараясь поймать взгляд Николая. Только так она могла скрыть неуверенность и страх. Эмма не боялась за свое будущее, напротив, она с нетерпением ждала момента, когда возьмет на руки своего малыша и сможет окружить его заботой, которую сама никогда не получала.

Но ей было страшно рассказать о своей беременности Николаю.

И, судя по выражению его лица и напряженным плечам, этот страх был оправдан.

Даже увидев Эмму, Николай не шелохнулся, не сделал ни шагу навстречу ей. Зачем он все усложняет? Это наказание за то, что она написала ему? Получается, та ночь что-то для него значит? С каждым шагом ее волнение росло. Ей следовало позвонить ему сразу, после того как она узнала результат теста на беременность, но шок парализовал ее. Эмма сама не была готова принять это и уж тем более понятия не имела, как сообщить Николаю о том, что у них скоро появится ребенок.

Какой будет реакция на подобную новость у мужчины, который ясно дал ей понять, что ему не нужны серьезные отношения? Ее мать, например, в подобной ситуации даже не пыталась этого сделать. Но Эмма не собиралась отступать.

Когда она поравнялась с Николаем, его темные глаза смотрели на нее обвиняюще, точно так же, как тем утром. Прямая линия его губ была напряжена. Эмма старалась не поддаваться страху и не признаваться себе в том, что внезапно она снова почувствовала влечение к Николаю.

Но она не могла испытывать к нему никаких чувств, просто не могла!

– Ты опоздала, – резко заявил он.

Словно мрачная и темная гора, он возвышался над Эммой. Ее сердце бешено билось, и она не могла ничего с собой поделать. Она ненавидела себя за то, что все еще желала его. Как это вообще возможно после того, как он отверг ее, несмотря на то что она отдала ему самое ценное?

– Я заблудилась в парке. – Эмма старалась говорить твердо.

– Зачем ты приехала?

В его глазах блестела злость, от которой Эмма чувствовала себя как нашкодивший котенок. Какое право он имеет диктовать ей, что и когда она может делать? Уж точно не он. Это Николай, не сказав ни слова, уехал из Владимира.

– Ты считаешь правильным всем оставлять свою визитку после ночи, проведенной вместе?

Его красивое лицо не выражало никаких эмоций, кроме раздражения.

– Я приехала, чтобы поговорить, Николай.

– О последствиях той ночи?

Он догадался. Вина и шок смешались в ее душе в холодный ком. Эмма молча смотрела на Николая, потеряв дар речи.

Николай стал приближаться к ней. Эмма видела мощь его тела, ощущала его запах в весеннем воздухе. Мимо них проходили люди, но Эмма не сводила с него глаз: если она потеряет самоконтроль, то утратит всю свою решимость.

– Под словом «последствия» ты подразумеваешь беременность? – Эмма наконец снова обрела голос.

– Да, именно об этом я и говорю. Ты пролетела полмира явно не для того, чтобы показать мне статью. Ты явилась сказать, что ждешь от меня ребенка.

Его глаза полыхали огнем. Винил ли он во всем ее, Эмму?

Она отвернулась, не в силах выдерживать его сверлящий взгляд. Каким бы сильным ни было желание Эммы, оно не изменит наличия двух полосок, появившихся на тесте. Она беременна от Николая. Очевидно, он совсем не рад этой новости.

Не важно, что он скажет. Эмме следует признать горькую правду: она останется одна.

Она выдохнула, стараясь собраться с мыслями. В ее сердце теплилась слабая надежда, что Николай поведет себя иначе, не так, как ее отец. Но нет. Его взгляд недвусмысленно говорил об обратном: он не собирался принимать этого ребенка. Ей придется растить его самой.

Ну и пусть. Ей не нужен Николай. И никто не нужен.

– Мне остается только позавидовать твоим навыкам дедукции. Да, я беременна.

Николай столкнулся с самой ужасной новостью, какую только в силах был представить. Он не мог стать отцом, ведь единственный известный ему пример отеческой любви призраком преследовал его в ночных кошмарах.

Он посмотрел на Эмму, на единственную женщину, которая завладела частью его сердца. Уехав от нее, он убеждал себя в том, что причиной этих странных ощущений является его чрезмерная и неуместная откровенность. Николай открылся ей, рассказал свои секреты, которыми ни с кем прежде не делился. Он не мог до конца понять, почему поступил таким образом, ведь Эмма могла сделать его историю достоянием общественности, потревожить мирную жизнь его матери и уничтожить его репутацию. К счастью, повествование остановилось на несчастном браке его матери, и Николай не успел рассказать, каким кошмаром обернулся для них этот союз. Если бы Эмма знала всю правду, она ни за что не подпустила бы его к ребенку.

Несмотря на теперь уже общие секреты, он должен был сохранить в тайне конец истории.

– Ты так поспешно уехала из Владимира, потому что обнаружила новые интересные факты для статьи?

Злость от того, что она покинула не только отель, но и Владимир, все еще горела в нем. Ему пришлось оставить ее одну в номере, потому что он с трудом сдерживал неистовое желание. Ему нужно было охладить свой пыл на морозном воздухе. Николай не рассчитывал, что больше не увидит Эмму. Он планировал вернуться и спокойно поговорить с ней, услышать, что она захочет сделать, если его опасения подтвердятся.

– Нет.

Эмма опустила глаза. Она всегда так делала, когда сталкивалась с трудностями, как будто она тоже пряталась от прошлого, причинявшего боль, или вела себя так от чувства вины из-за того, что отдалась ему ради получения информации.

– Мне позвонила сестра, и я уехала сразу после тебя.

– Сестра? Ты посчитала, что провести время с сестрой было важнее?

Эмма побледнела от ледяного тона его голоса. На мгновение Николаю стало стыдно за свои слова.

Но ведь она сбежала от него, чтобы изображать счастливую семью с сестрой!

– Ей было плохо. У нее никого нет, кроме меня. Затем я уехала обратно в Москву, и у меня не было возможности связаться с тобой. Я еще не знала о беременности.

– И когда ты это выяснила?

Факт того, что Эмма знает об этом уже несколько недель, злил его еще больше, чем ее грязная игра в ту ночь.

– Совсем недавно.

Николай навис над ней всем телом:

– И теперь нам нужно решить, что делать с этим.

Его внимание отвлекали радостные прохожие, гуляющие по парку. У него же самого на душе была тяжесть вины.

Это ошибка. Ему надлежало быть осторожнее, лучше контролировать себя. Если быть честным до конца, ему не следовало поддаваться чарам Эммы, ведь это способно разрушить всю его жизнь. О чем он только думал? Почему потерял самообладание? Все дело в ней. Эмма совершенно обезоружила его. Это был ее план.

– Нам?

В ее голосе он услышал нотки паники. Она побледнела еще сильнее. Ей нужно было сесть. Ему тоже, но в ресторане в это время слишком много людей, чтобы обсуждать незапланированную беременность.

– Пойдем, – сказал Николай, беря Эмму за руку.

Ведя ее за собой, он направился к концу парковой зоны, где, как он знал, стояли кареты с лошадьми. Они могли поговорить, катаясь по парку, и, что самое главное – на этот раз Эмма не сможет сбежать от него. Ей придется выслушать его и согласиться с его решением, поскольку это единственный разумный вариант.

– Куда мы идем? – Она попыталась отдернуть руку.

– Туда, где мы сможем спокойно поговорить. Где у тебя не будет другого выбора, кроме как сидеть и слушать меня.

Эмма перестала вырываться и опустила взгляд. Он снова видел на ее лице то выражение, как в ночь, когда он взял ее за руку во Владимире. В ту ночь они зачали ребенка. Его ребенка, его наследника.

– Теперь, когда ты беременна от меня, ты так просто не сбежишь, Эмма.

Решительность и смелость покинули Эмму. Она слишком устала, чтобы продолжать борьбу и беспокоиться о будущем, и предложение Николая внезапно показалось ей идеальным вариантом. Держась за руки, они шли через парк. Со стороны они выглядели как любая нормальная пара, которая прогуливается солнечным днем.

Интересно, что он собирается ей предложить?

– Мы покатаемся по парку, – заявил Николай, когда они остановились у кареты, запряженной лошадьми.

Эмма удивленно моргнула. Был ли это один из романтических трюков, чтобы отвлечь ее? Да, наверняка это действительно так. Точно так же он повел себя во Владимире. Он изо всех сил старался сбить ее с толку, и ему удалось избежать ее встречи с его бабушкой.

Николай не хотел, чтобы она узнала больше о его семье. Он очень размыто рассказал про то, как они разбогатели, а ведь именно об этом она должна написать в статье. Зачем тогда на утро после их ночи любви он рассказал ей вещи, связанные с его детскими воспоминаниями?

Эмма все еще не могла отделаться от ощущения, что Николай хотел бы рассказать ей больше, но не мог. Неужели он правда верил в то, что она передаст его рассказ редакции? Все, что она хотела, – написать историю, похожую на сказку, сопровождаемую красивыми фотографиями.

Но Николай обвинил ее в манипулировании им ради выгоды.

– Хочешь, чтобы я снова стала покладистой? – выпалила Эмма, не подумав о двусмысленности ее слов.

Он открыл дверь кареты и подал ей руку. Эмма не сомневалась, что прекрасные манеры Николая были лишь частью спектакля.

Эмма перевела взгляд с лошадей на деревья, затем оглядела высокие здания Нью-Йорка. Она никогда не бывала здесь прежде. Эмме не хотелось оставаться наедине с Николаем, но у нее не было выбора. Она совершенно одна в этом незнакомом городе и носит под сердцем ребенка этого мужчины.

– В этом нет необходимости. Мне надо знать, что именно ты написала в статье для «Мира в фотографиях», а потом мы обсудим наши дальнейшие действия.

– Мой ноутбук в номере гостиницы, я могу показать тебе, что будет напечатано в журнале.

Боль от осознания того, что он предпочел бы обсудить статью, а не будущее их ребенка, пронзила Эмму в самое сердце. Ей не следовало садиться в эту карету. Игра в туристку навеяла ей воспоминания о первом их с Николаем поцелуе.

– Ты включила в статью что-то из нашего утреннего разговора? – Его голос был твердым и глубоким.

– Нет, – ответила Эмма, глядя ему прямо в глаза. – Я не хотела особо вдаваться в историю вашей семьи, мне было интересно узнать больше о самой стране. Именно это Ричард предложил поставить на первое место. Он фотограф. Мы познакомились с ним во время учебы. Он работает в журнале «Мир в фотографиях», и он помог мне получить контракт на написание статьи о твоей семье.

Эмме было нечего скрывать, так почему бы сначала не рассказать Николаю, как она получила контракт. Если он поймет ее неправильно, то это его проблема.

– И что ты должна этому Ричарду за контракт?

– Ничего. Все, что я хотела, – сделать прекрасные снимки твоей страны, а к некоторым из них добавить короткие рассказы о твоей семье, в которые я не добавляла ничего из нашего последнего разговора.

– Допустим, я тебе верю. – Николай кивнул, и карета резко тронулась.

Он инстинктивно приобнял Эмму, чтобы она не упала. И она почувствовала, как их снова объединяет тепло влечения. Их взгляды встретились. Она опять тонула в бездне его темных глазах. Эмма сглотнула, заметив в них огонь желания. Она не могла позволить себе пасть жертвой его чар и в этот раз. Они должны решить, что делать дальше с последствиями той ночи, а потом она уедет, пока не стало слишком поздно.

Откинувшись на спинку сиденья, Эмма отвернулась, пытаясь избежать пытливого взгляда Николая.

Если он не доверял ей, зачем открыл свои секреты? Был ли это один из способов манипуляции ею для достижения собственных целей, попыткой заставить ее думать так, как он хотел? До этого момента ей не приходило в голову, что все его рассказы могли быть не совсем правдивы.

– Я бы не стала тебе врать, Николай, – произнесла Эмма в свою защиту.

Ей очень не хотелось, чтобы он заметил, насколько она растеряна. Вот если бы она занялась своим привычным делом, возможно, она смогла бы убедить его в том, что с ней все в порядке.

Затвор камеры защелкал, но Эмма даже не видела, что снимала. В присутствии Николая было невозможно сосредоточиться. Она заметила, что он наблюдал за каждым ее движением.

– Нам нужно обсудить наше затруднительное положение, – сказал он, следя за ее реакцией.

– Затруднительное положение? – выпалила она. – Вот что значит этот ребенок для тебя? Затруднение? Что-то, с чем надо разобраться? Что ты предлагаешь, Николай?

– Это затруднительное положение, – спокойно ответил он. – Мне не очень хотелось чего-то подобного, но нам придется теперь пожениться.

– Пожениться? – громко произнесла Эмма, а затем оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ее не услышал. Глядя на довольное лицо Николая, она поняла, что именно такой реакции он и ожидал. – Но мы не можем пожениться!

– Назови хотя бы одну причину.

– Для начала, мы живем на разных континентах.

Это была первая мысль, которая пришла ей в голову. На лице Николая появилась усмешка. Почему он выглядел так привлекательно, так чертовски сексуально?

– Это легко решить. У меня есть дом в Лондоне, если Нью-Йорк тебе не пришелся по вкусу.

Его ответ обескуражил Эмму. Очевидно, он все предусмотрел.

– Это не так просто для меня, – быстро парировала она. – У меня есть сестра, о которой нужно заботиться, и работа. Мне только что предложили место в «Мире в фотографиях».

– Твоя сестра проведет в Перми еще несколько лет и ты можешь работать из любой точки мира, разве нет?

Самодовольный тон его голоса подтвердил все подозрения Эммы. Николай продумал все до мельчайших деталей.

Ничего из предложенного им не устраивало Эмму. Особенно теперь, когда у нее появилась работа в журнале, которая обеспечивала ей финансовую стабильность. Эмма должна была не только помогать сестре, скоро у нее родится ребенок.

Но причина ее замешательства таилась гораздо глубже. Предложение Николая надавило на больную мозоль. Сама Эмма росла, зная, что где-то живет ее отец, который не хочет ее знать.

– Я должна жить в Лондоне, мне нужна эта работа, чтобы помогать Джесс.

– Это тоже можно легко уладить.

Эмма нахмурилась, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Тебе – возможно.

– Джесс получит достаточную финансовую помощь, чтобы, как ты сказала во Владимире, реализовать свою мечту.

Николай выглядел суровым. Ни одного намека на удовольствие от щедрого предложения, которое он только что сделал. Это подарок или подкуп, чтобы она вышла за него замуж? Эта мысль вселяла в нее ужас. Всю жизнь Эмма мечтала о том, как ей сделают предложение: это должно было стать моментом, полным романтики и любви. Но даже поездка в карете не добавляла ни капли романтики в их беседу.

– Я не могу принять твое предложение, – пробормотала Эмма, все еще не веря в происходящее.

Очевидно, Николай хотел заключить с ней сделку: если она выйдет за него замуж, то она, Джесс и ребенок будут обеспечены деньгами. А если откажет, то очень много потеряет.

В таком случае Эмма отвергнет нечто большее – не только возможность помочь Джесс, но и самое главное.

Отца ее ребенка.

Эмма была в смятении. В карете ее немного укачало, стук копыт словно молотком отдавался в ее голове. Как такое могло с ней случиться? Как те несколько часов наслаждения могли перевернуть всю ее жизнь?

– Нет, – сказала она уже более уверенно, – я не могу согласиться.

Николай долго пристально смотрел на нее, и напряжение между ними становилось все отчетливее. Наконец он произнес:

– Я хочу принимать участие в воспитании своего ребенка, и единственный способ не лишиться этого – жениться на тебе.

Он нажал на самое больное место. Эмма приехала сюда в надежде, что Николай захочет воспитывать этого ребенка, что он не отвернется от них. Но предложения пожениться от мужчины, с которым она провела всего одну ночь, Эмма уж точно не ожидала.

Но если она откажется, не поступит ли еще хуже, чем ее мать?

Она взглянула в его глаза. Вот точно так же он смотрел на нее во Владимире.

– Но свадьба…

– Это единственный вариант. Мы поженимся, Эмма. Ты носишь моего ребенка, и я не приму отказа.

Глава 6

Остаток прогулки по парку прошел как в тумане. Сейчас Эмма стояла в одном из самых известных ювелирных магазинов. Она не могла выйти замуж за Николая. О чем она только думала, когда позволила ему притащить себя в этот магазин? Было ясно, что они пришли сюда за обручальным кольцом. Эта покупка нисколько не повлияет на ее желание. Ее нервы были на взводе. Она не хотела совершать ту же ошибку, что и ее мать. Эмма прекрасно знала, каково это – быть отвергнутой родным отцом.

Могла она пожертвовать собой ради будущего сына или дочери? Если она уйдет сейчас, ее ребенок потом может обвинить в этом ее, как она обвиняла свою мать за то, что та лишила ее отца.

Встревоженная, Эмма посмотрела на дверь, но не поддалась слабости, так как Николай стоял прямо позади нее. Он был так близко, что она могла чувствовать тепло его тела. Эмма вспомнила ту ночь во Владимире. Страсть между ними была такой сильной, всепоглощающей…

– Снова думаешь сбежать от меня?

От этого вопроса у Эммы по спине побежали мурашки.

Она отрицательно покачала головой, неспособная произнести ни слова. Его прикосновение навевало воспоминания об их ночи любви, ночи, когда они зачали ребенка. Эта мысль остудила огонь, который Николай зажег, находясь рядом с ней. Эмма должна помнить о том, какую жестокую сделку он предложил ей заключить. И несмотря на все это, она с трудом контролировала себя, чтобы не поддаваться искушению.

– Нет, я прекрасно поняла, что должна сделать.

Эмма повернулась к Николаю лицом и посмотрела в его глаза. В них было столько страсти! Он так же смотрел на нее во Владимире. Интересно, она когда-нибудь перестанет фантазировать о той ночи? Эти мысли прочно засели в ее голове. Эмма не знала, был ли причиной тому тот факт, что Николай был единственным мужчиной, с которым у нее была близость, или все дело в ребенке.

На сердце не становилось легче, и наконец к ней пришла ясность. Той ночью он просто соблазнил ее, чтобы утаить от нее свои секреты, дело было совсем не в любви. Это было просто вожделение.

– Тогда предлагаю выбрать кольцо, которое скрепит нашу сделку.

Голос Николая звучал твердо и уверенно. Он снова манипулировал ею, добиваясь своей цели.

Эмму охватила паника. Не так она представляла себе момент, когда ей будут делать предложение. В своих мечтах она рисовала гораздо более романтичную картину, чем просто требование выбрать кольцо. Но что ей теперь оставалось? Николай не только поможет деньгами Джесс, но и будет присутствовать в жизни ребенка. Отец должен поддерживать мать при воспитании ребенка – так она это видела. Одно только отличие было в том, что в ее мечтах мужчина тоже ее поддерживал, не из-за долга, но по любви.

– Ты прав, – спокойно сказала Эмма, понимая, что это единственный возможный ответ.

Несмотря на гложущие ее сомнения, она должна была принять предложение Николая, не важно, что при этом она чувствовала. А что, если она не справится? Не справится так же, как и ее мать? Вдруг у нее заберут ребенка так же, как забрали их с Джесс? Этого не произойдет, если она выйдет замуж за Николая.

– Значит ли это, что мы договорились? – ровным тоном задал он вопрос.

– Да, пожалуй, это самое лучшее решение.

Прежде чем она отпустила мысль о том, что ей придется связать свою жизнь с мужчиной, которого она уже никогда не надеялась встретить снова, Эмма обратила свое внимание на витрину с кольцами. Сверкающие бриллианты ослепляли ее. К своему ужасу, она не могла сдерживать навернувшиеся слезы, от которых у нее все плыло перед глазами.

Когда она выберет кольцо и наденет его на палец, обратного пути не будет. Кольцо на пальце – знак того, что она окончательно принимает его условия. Эмма часто заморгала. Ей нельзя показывать Николаю свою слабость. Она не может позволить себе расплакаться при нем. Только не сейчас. Она должна быть сильной и независимой.

Или хотя бы выглядеть таковой.

– Как насчет изумруда? – Николай обвил своей рукой талию Эммы. – Чтобы подходил к цвету твоих глаз.

Он знает, какого цвета ее глаза? Это шокировало ее, ведь это означало, что ему было интересно не только соблазнить ее. Значит, между ними все же было нечто большее.

Эмма невольно вспомнила тот день, когда они катались на тройке. Интересно, был ли тот поцелуй частью его плана?

Конечно. Не стоит и сомневаться. И она попалась на удочку.

– Тебе нравится это? – спросила Эмма.

Усталость, несомненно вызванная стрессом, разницей временных поясов и беременностью, обрушилась на нее. Все, чего ей хотелось, – это поскорее вернуться в номер отеля и отдохнуть. В руках она держала кольцо, инкрустированное бриллиантами, а в середине сиял изумруд.

– Ты уверена, что не хочешь камушек покрупнее? – Николай отошел от Эммы и расположился в антикварном кресле.

Она изо всех сил старалась не смотреть на его длинные ноги, которые он вытянул перед собой. Он выглядел совершенно расслабленным, в то время как Эмма, напротив, была сильно напряжена.

– Нет, – сухо ответила она, глядя ему в глаза, замечая, как его взгляд блуждает по ее телу. – Нет, это кольцо больше соответствует моему стилю.

Николай поднялся и подошел к ней. Некоторое время он внимательно разглядывал кольцо, а затем, к удивлению Эммы, взял ее левую руку. Не спеша он надел кольцо ей на палец. Оно идеально подошло ей, словно было создано специально для нее.

– В таком случае ты окажешь мне честь стать моей женой?

Эмма совсем не ожидала от него ничего подобного. Все сотрудники магазина смотрели на них. Кому будет хорошо от этого брака: им обоим или только ему? У Эммы пересохло в горле, но, откашлявшись, она все же смогла произнести:

– Да, Николай, я согласна.

Он продолжал держать ее руку, глядя на квадратный изумруд кольца. Сдержит ли он свое слово? Поможет ли он Джесс воплотить свою мечту в реальность и, что самое главное, позаботится ли об их ребенке?

Если он не сдержит обещания, ей придется уйти, терять все равно нечего.

Неожиданно Николай сделал шаг к ней и склонил голову. Каждой клеточкой своего тела Эмма почувствовала, что он собирается поцеловать ее. Прямо в магазине. На виду у всех.

Когда их губы встретились, Эмма почувствовала слабость. Ее колени предательски подогнулись. Когда Николай отстранился, на его лице играла самодовольная улыбка.

– Разумный ответ.

Николай открыл перед Эммой дверь автомобиля, который он заказал, пока они оплачивали покупку кольца, предмета, который он уж никак не рассчитывал покупать снова. Но разве у него был выбор? Этим поступком Николай хотел доказать себе, что он лучше своего отца. Его ребенок был зачат не таким ужасным образом, как он сам, но делал ли его этот факт более достойным человеком? Нет, одного этого было недостаточно. Николай был твердо намерен доказать себе, что не похож на своего отца.

Эмма устроилась на заднем сиденье черной машины. Она выглядела уставшей, и внезапно Николай почувствовал укол вины. Однако он постарался уверить себя, что ни в чем не виноват. Эмма приехала сюда, чтобы обеспечить свое будущее и будущее своего ребенка, а теперь, когда он пообещал заботиться о ее младшей сестре, она получила все это и даже больше. Она теперь его невеста и совсем скоро станет его женой. Николай хотел, чтобы свадьба состоялась задолго до рождения ребенка, чтобы его мать думала о том, что он обрел любовь и счастье. Это было все, чего она ему желала в жизни.

Выходит, теперь, из-за одной ночи, когда он потерял над собой контроль, он оказался способен дать ей это.

– Где ты остановилась? – спросил он, садясь рядом с Эммой.

– В отеле на Сорок седьмой улице, – ответила она, не глядя на него.

– Ты поступила правильно.

Он взял ее руку. Эмма вопросительно посмотрела на него. Ее волосы рассыпались по плечам, словно напоминание о том, как Николай гладил их в ту ночь.

– А если ты встретишь кого-то, на ком ты действительно захочешь жениться? – Нотки сомнения прозвучали в ее голосе.

Николай был уверен, что этого никогда не случится. Пример супружеской жизни, который подал ему отец, остался с ним надолго, несмотря на то что его мать все-таки обрела долгожданное счастье. Когда Николаю было двенадцать, она вышла замуж по любви, но он всегда помнил, что в нем есть гены его отца. Чтобы не проверять себя на стойкость, нельзя было поддаваться воле чувств. Николай хотел оставаться холодным, пусть даже циничным. Он знал, что никогда не женится, и уж точно не по любви.

– Такого не случится. Я мог бы задать тебе такой же вопрос.

– Я всегда мечтала о сказочной свадьбе. Пышное белое платье, маленькие девочки с букетами цветов, подружки невесты, потрясающий медовый месяц в тропическом раю.

Сначала Николай опешил, услышав ее тихий, печальный голос, но жесткий взгляд ее зеленых глаз напомнил ему еще раз, что это всего лишь притворство с ее стороны. Николай знал, что такое прятать эмоции, только он в этом преуспел гораздо больше, чем она. Но он ей подыграет, по крайней мере сейчас.

– А теперь?

– Теперь, – Эмма высвободила руку, – я знаю наверняка.

– Ты не ждешь любви и всяких глупостей типа «они жили долго и счастливо»?

– Нет.

Она произнесла это так поспешно и убедительно, что Николай ни на секунду не усомнился в ее честности.

– Здесь мы тоже мыслим одинаково. Видишь, сколько у нас общего. Ребенок, которому нужны мы оба, и неприязнь к романтике.

Эмма посмотрела на него, и все, что ему хотелось в тот момент, – поцеловать ее. Воспоминания о поцелуе во время их поездки на тройке не покидали его на протяжении двух месяцев, так же как и о страстной ночи любви, сцены из которой он снова и снова видел во сне.

– Мы приехали, – произнесла наконец Эмма с более чем очевидным облегчением в голосе.

– Я буду рядом, пока ты будешь выписываться из отеля.

– Я не уеду из отеля.

– Мы теперь обручены, и ты не станешь жить здесь одна. Кроме того, нам нужно спланировать вечеринку.

Неужели Эмма правда рассчитывала, что он оставит ее одну после того, как она сообщила ему новости? Он не позволит ей снова сбежать от него, что она явно собиралась сделать.

– Какую вечеринку?

Неподдельное удивление в ее голосе еще больше разозлило его.

– Вечеринка по случаю помолвки. Думаю, лучше всего было бы устроить ее на выходных.

Прежде чем Эмма успела ответить, Николай взял ее под руку и провел в лобби отеля, добавив по пути:

– Но сначала ты должна собрать свои вещи и покинуть отель.

Эмма не могла поверить, что дела действительно приняли такой оборот. Она не знала, чего ожидала от поездки в Нью-Йорк, но очевидно, не всего этого.

Послушно следуя за Николаем, Эмма не возражала, когда он вошел в ее просторные апартаменты с прекрасным видом на Центральный парк.

– Нет никакой необходимости в том, чтобы я уезжала из отеля.

– Как раз наоборот, Эмма. Помимо вечеринки по случаю помолвки, которая запланирована на выходные, я хочу, чтобы ты отдохнула в спокойной обстановке.

Эмме хотелось возразить, но она сдержалась.

Николай прошел по отполированному паркетному полу и остановился у окна. Его одинокая фигура напомнила Эмме фотографию, которую она сделала на фоне его дома. Тогда он выглядел опустошенным. Но сейчас твердая линия его плеч свидетельствовала об обратном – он держал под контролем и ситуацию, и собственные эмоции.

Эмма пожалела, что у нее с собой не было фотоаппарата. Она подошла к Николаю и встала рядом с ним. Если бы они могли снова общаться как друзья, как это было до той роковой ночи, тогда у их брака появились бы реальные шансы на успех.

– Красивый вид, – сказала она, надеясь завязать легкую беседу и поговорить о чем-то нейтральном. Николай продолжал смотреть прямо перед собой, и Эмма взглянула на его профиль. – Надо будет сделать несколько фотографий на закате. Я хочу сфотографировать тебя.

– Чтобы ты потом могла продать снимки? – выпалил он со злостью. – Вот зачем ты приехала? Чтобы выведать еще больше информации о моей семье?

Эмма была в шоке от его слов, но потом поняла, что он действительно ждет ответа.

– Нет, дело не в этом, Николай. Я просто хотела пофотографировать в свое удовольствие. Я никогда не была в Нью-Йорке, никогда не жила одна в таких шикарных апартаментах с видом на Центральный парк.

– Я еще не видел, что ты написала для «Мира в фотографиях».

– Это легко исправить.

С этими словами Эмма направилась в комнату, где находились ее вещи. Ей стало легче оттого, что Николай не собирался спать с ней в одной постели, но в то же время это разочаровало ее.

Когда она вернулась в зал, Николай все еще смотрел в окно, его плечи были напряжены. О чем он так сильно беспокоился? Как несколько фотографий и небольшая статья могут навредить его семье?

Эмма поставила ноутбук на стол и открыла его. У нее было много вопросов к Николаю, но она прекрасно осознавала, что сейчас не время их задавать. У всех семей есть свои проблемы, которые они держат в секрете от всего мира. Она это хорошо знала.

Эмма открыла документ со статьей, которую написала для журнала «Мир в фотографиях», и потрясающими фотографиями.

– Вот, смотри. Ричарду понравилась статья, – тихо сказала она, присаживаясь на большой диван кремового цвета.

– Ричард видел ее?

– Он мне очень сильно помог: без него я не получила бы контракт. – Эмма внимательно изучала пейзаж за окном, не решаясь смотреть на Николая, который сел напротив ноутбука и начал читать.

После нескольких минут тягостной тишины он повернулся к ней. Его брови были нахмурены.

– И это то, что ты отправила им?

– Да, а ты ожидал чего-то другого?

– Уж точно не такой легкой и романтичной истории о жизни в России. Ты сильно изменила то, что я тебе рассказал.

Он встал и подошел к ней. Его шаги тяжелым эхом отдавались в пространстве комнаты.

– Ты рассказал мне очень мало, Николай, и, поскольку мне так и не удалось встретиться с твоей бабушкой, я была вынуждена что-то придумать.

– Но это все неправда.

– А что есть правда, Николай? Почему ты так нервничал из-за того, что я собиралась встретиться с твоей бабушкой?

Вздохнув, Николай опустился на диван рядом с Эммой:

– Все очень сложно.

– Мне хорошо знакомо, что такое сложности. Мы с Джесс немало повидали.

Зачем она только сказала это? Она хотела побольше узнать о нем, а не выплескивать на него свою собственную историю. Вдруг Николай не захочет, чтобы она стала его женой, если узнает о том, какое воспитание она получила?

– По меньшей мере в этом мы с тобой схожи.

Его голос прозвучал печально, и сердце Эммы мучительно сжалось. То же самое она почувствовала, когда фотографировала его у полуразрушенного дома, в котором он некогда жил. Ей захотелось обнять Николая, но она усилием воли удержала руки на коленях.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спросила она, уверенная в том, что получит отрицательный ответ, ведь Николай явно намеревался хранить свои секреты. То же самое ей приходилось делать в детстве, в основном для того, чтобы защитить Джесс, которая не знала и половины того, что происходило в их семье.

– Нет, но, поскольку ты скоро станешь членом семьи, ты должна это знать.

От неожиданности и страха у Эммы пересохло во рту. Означает ли это, что Николай также захочет узнать о ее детстве, ее семье?

– Ты не обязан рассказывать об этом, если не хочешь.

– Тебе нужно узнать кое-что о том, почему я стал жить в Нью-Йорке и почему поменял фамилию.

Эмма завороженно смотрела на него, не в силах больше сдерживать желание прикоснуться к нему. Она положила руку на его плечо, стараясь игнорировать вибрации чего-то дикого и необузданного внутри своего тела.

– Мы можем подождать с этим.

Он проигнорировал ее и продолжил. Выражение его прекрасного лица было каменным.

– Брак моих родителей не был счастливым, не было счастливым и мое детство. И когда мой отец умер, это стало облегчением и для матери, и для меня.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла Эмма, но казалось, Николай ее не слышал, погруженный в свои печальные мысли. Эмма прекрасно его понимала, ведь в ней самой болью отозвались детские воспоминания, но она пока еще была не готова делиться ими.

– Моей маме помогал деловой коллега моего отца, и, полагаю, это был как раз тот случай, когда любовь восторжествовала. – Нахмурившись, Николай посмотрел на руку Эммы, словно только сейчас понял, что она прикасается к нему. Очевидно, ее прикосновение не вызывало в нем тех ощущений, какие будил в ней он.

– Но ты же говоришь, что не веришь в любовь. – Убрав руку, Эмма положила ее обратно на колено.

– Я думал, мы оба согласились с тем, что не верим в любовь.

Казалось, Николай забыл о теме их разговора. Сейчас пронзительный взгляд его темных глаз буравил ее, в них было столько обвинения, подозрений. Эмма вспомнила, о чем говорила ему во Владимире. Она действительно демонстрировала весьма скептический настрой по отношению к сказочным свадьбам и долгой счастливой жизни. Все потому, что Эмма знала – с ней такое не произойдет, но, когда она чувствовала на себе его взгляд или ощущала прикосновение, ей этого очень хотелось.

– Да, но ты тогда сказал, что веришь – иногда подобное случается, – улыбнулась она ему.

Последнее, что Николаю следует знать, – это новость о том, что она все же верит в любовь, искреннюю и настоящую. Да и зачем ему это, ведь ей не суждено встретить любовь. Она уже почти замужем, и их свадьба – всего лишь часть сделки.

– Ну, во что бы там я ни верил, это все-таки случилось с моей матерью. Она перестала быть постоянно напуганной, безвольной жертвой, скрывающейся в тени деспота мужа, и превратилась в цветущую, счастливую женщину. И все благодаря Роджеру Каннингэму. Даже будучи подростком, я видел это. В возрасте шестнадцати лет я законно поменял свою фамилию, хотя я и так жил в Нью-Йорке под именем Николай Каннингэм.

– Мне было интересно это узнать, – сказала Эмма, вспоминая, как он настаивал на том, что его фамилия не Петрушов, когда они впервые встретились, – твой ребенок тоже будет носить эту фамилию?

– Так же как и ты, когда мы поженимся. – Николай посмотрел на ее руку. Ярко-зеленый изумруд в обрамлении бриллиантов украшал безымянный палец.

Его предложение выйти замуж выглядело как необдуманный порыв эмоций. Интересно, сожалел ли он об этом?

– Нам не обязательно жениться, Николай. Я никогда бы не запретила тебе общаться с ребенком. Поверь, я знаю, каково это – расти без отца. – Эмма с трудом сглотнула ком в горле.

Все ее нервные окончания, казалось, напряглись в нетерпеливом ожидании его ответа.

Николай очень долго молча смотрел в ее глаза, будто стараясь прочитать ее мысли.

– Тебе так неприятна мысль о том, что ты станешь моей женой? – Тон его голоса стал ниже.

Мысль о замужестве действительно пугала Эмму, но факт того, что она станет женой именно этого мужчины, была не так ужасна. Происходило ли так из-за того, что он стал ее первым мужчиной?

Эмма безмолвно покачала головой, не в силах ответить.

Николай поднял руку и убрал волосы с ее лица.

– Я никогда тебя не обижу, Эмма, ты же знаешь это?

Эти слова были полны нежности, и Эмма с трудом сдержала слезы. Его пальцы погладили ее по щеке, воскрешая в ее душе воспоминания о той ночи.

– Да, я знаю.

Он наклонился, и его рука скользнула в ее волосы. Прежде чем Эмма успела хоть что-то сказать, она почувствовала прикосновение его губ. Поцелуй был нежный и дразнящий. Самообладание Эммы растаяло, словно лед на солнце, и она жадно ответила на его поцелуй. Николай целовал ее все более страстно, заставляя ее тело дрожать от желания, которое она так долго подавляла в себе.

Она все еще желала его.

– Страсть между нами не утихла, – сказал он, отстранившись от Эммы. – И это поможет нам сделать наш брак более приятным.

Эмма пребывала в шоке. Услышав эти его слова, она часто заморгала. Николай играет с ней! Он никогда бы не женился на ней, если бы не ребенок! Он говорил ей о том, что не хочет вступать в брак, когда они встретились. Эмма уже смирилась с тем, что она должна пойти на это ради Джесс, ради будущего ребенка.

Не найдя нужных слов, она не нашла ничего лучше, как ответить:

– Да, ты прав.

Он улыбнулся ей, но улыбка не коснулась его глаз.

– Тогда сыграем свадьбу через три месяца. Но сначала нам предстоит вечеринка по случаю помолвки.

Глава 7

Неделя пролетела в вихре приготовлений к вечеринке, и теперь Эмма должна была встретиться в качестве невесты Николая не только с его друзьями, но и с матерью и отчимом. Нервы Эммы, натянутые как канаты, звенели от напряжения, но она вспоминала, как Николай целовал ее в тот день, когда они обручились. Она считала, что это хороший знак. Значит, он хоть что-то чувствует к ней.

Однако на прошлой неделе Николай с головой погрузился работу, и Эмма провела большую часть времени в компании своего фотоаппарата.

Этим утром она отправилась в магазин, в котором Николай посоветовал ей выбрать платье, подходящее для гламурного события, в которое должна была превратиться их вечеринка по случаю помолвки. Теперь она стояла, глядя из панорамного окна на город, который никогда не спит, в таком платье, которое даже вообразить себе прежде не могла, и каждую минуту чувствовала себя как Золушка. Единственное, чего ей в данный момент не хватало, – так это прекрасного принца, который перед всем миром заявит ей о своей бессмертной любви и пообещает долгую и счастливую жизнь, но Эмма сомневалась, что Николай захочет сыграть эту роль.

Во второй половине дня она посетила салон красоты и теперь выглядела просто идеально, но ее нервы накалялись с каждым часом. Кремовое платье, расшитое бисером, идеально сидело на ней, и когда Эмма посмотрела в зеркало, прежде чем покинуть свою комнату, то не узнала себя. Женщина, с которой познакомился Николай во Владимире, исчезла, и ее заменила незнакомка, выглядящая гораздо более изысканно и притягательно. Что подумает Николай об этой разительной перемене? Или он как раз и намеревался превратить ее в такую женщину, какую он хотел видеть?

Эмма услышала за своей спиной шаги Николая, и ее нервы натянулись, словно струны. Она не хотела оборачиваться, но знала, что ей все равно придется.

Когда она все же сделала это, ей внезапно стало тяжело дышать. Она видела Николая в костюме, но никогда в смокинге, и образ, который он создал, бередил ее воображение.

Тонкая черная ткань облегала его широкие плечи, подчеркивая бицепсы, и спускалась к талии. Яркую белизну дорогой шелковой рубашки идеально подчеркивал черный галстук. Однако все внимание Эммы сосредоточилось на лице Николая. Легкая щетина покрывала его подбородок, подчеркивая твердую линию губ и придавая всему его образу небрежную сексуальность. Темные волосы были аккуратно причесаны, но несколько прядей выбились и образовывали завитки на висках.

– Ты выглядишь… – начал он мягко, застегивая запонки, невольно демонстрируя ей красивые запястья и дизайнерские часы, но не смог подобрать слов. Его глаза потемнели.

– …совершенно иначе. – Эмма не хотела услышать, о чем он думает, и закончила фразу за него. Все, чего она хотела, – прекратить эту игру. Она ненавидела притворство.

Николай подошел ближе к ней. Он опустил руки, и ткань смокинга еще более вызывающе подчеркнула его мускулы.

– Я лишь собирался сказать, что ты очень красива.

– Не уверена, что разделяю твое мнение в этом. – Эмма покраснела под его пристальным взглядом и крепче сжала сумочку.

Она собиралась пройти мимо него, когда он поймал ее руку. Взгляд его черных глаз затуманил возбуждение. Несмотря на желание отвернуться и уйти, игнорируя переполнившее ее тело удовольствие от его прикосновения, Эмма смело встретила его взгляд. Она замерла, словно запертая во времени, ожидая, что он что-нибудь скажет. Но Николай продолжал молчать, а затем резко отпустил ее, и незримая связь между ними прервалась, погасла, как гаснет свеча на ветру, оставив в воздухе лишь легкий дым.

– Нам пора идти. Моя мама ждет нас.

Николай отвернулся от нее с таким видом, словно считал, что совершил ошибку, прикоснувшись к ней.

Эмма уже не была уверена в том, что ее больше всего волнует: мысль о встрече с его матерью и отчимом или тот факт, что Николай не хотел смотреть на нее.

– С нетерпением жду встречи с ней, – произнесла Эмма, опустив глаза. Ей не хотелось встречаться взглядом с Николаем. Он, очевидно, испытывал дискомфорт в ее присутствии.

– Мне хочется кое о чем тебя попросить. – Остановившись в дверях, Николай осмотрел ее с ног до головы. – Моя мама ничего не знает о ребенке, и я бы хотел, чтобы это оставалось в тайне. По крайней мере на данный момент.

Глава 8

Эмма покраснела, когда воспоминания о нескольких часах, проведенных ими в постели, снова ожили в ее сознании. Проснувшись, она все еще не могла поверить, что Николай обнимает ее.

Эмма открыла глаза, когда весенний солнечный свет струился в незнакомую комнату, и сначала не поняла, где она находится. Затем она осознала, что они лежат в объятиях друг друга, словно влюбленные. Она медленно и аккуратно высвободилась из-под тяжелой руки Николая. Он все еще спал, и Эмма помедлила, решив полюбоваться прекрасными чертами его лица, прежде чем ускользнуть. Ей следовало подготовиться к праздничному вечеру.

Произошло ли что-нибудь? Выдала ли она себя, сказав или сделав что-то глупое во сне? Эмма отчаянно надеялась, что она не позволила себе проявить чувства, которые она испытывала к нему, особенно после их решения не прикасаться друг к другу ночью. Так много вопросов пронеслось в ее голове, когда они уезжали из красивого дома его родителей и отправились обратно в свою квартиру в Нью-Йорке. Напряженная тишина повисла в салоне машины, и она не собиралась ее нарушать, тем более вопросами о том, не совершила ли она прошлой ночью какой-нибудь глупости.

Когда они вернулись в свою квартиру, Эмма отправилась в свою комнату. Там она лежала на своей кровати одна, перебирая в уме события вчерашней вечеринки. Когда они целовались для фото, Николай припал к ее губам в таком искреннем, таком страстном порыве, и Эмме даже на миг показалось, что это по-настоящему, но потом он отстранился от нее, и холодность его глаз, казалось, предостерегала ее от подобных мыслей. Но когда, отправившись в отведенную для них комнату, они стали готовиться ко сну и Николай помог ей снять платье, все изменилось. Она видела выражение его красивого лица, видела жгучее желание в его взгляде. Когда он коснулся ее, Эмма велела себе молчать, беспокоясь, что может сказать что-то не то и выдать себя, ведь она действительно хотела, чтобы он прикасался к ней…

Она должна была быть благодарна Николаю за то, что он не сказал ни слова о той ночи, но она не испытывала благодарности. Неправильно игнорировать то, что было между ними. Эмма раздраженно отбросила одеяло. Она не могла спать. Мысли кипели в ее голове, а тело все еще жаждало человека, который не хотел ее.

Эмма вышла из комнаты и направилась на кухню, ступая босыми ногами по гладкому деревянному полу. С улицы доносились звуки города, который никогда не спит.

Значит, теперь ее жизнь будет такой? Ей придется скрывать глубокие чувства к отцу своего ребенка? Сможет ли она так жить?

Эмма налила себе воды и села у окна, глядя на умиротворяющий пейзаж парка, который успокаивал ее.

Она просто не могла влюбиться в Николая! Не сейчас… Все, чего она хотела, – жить счастливо с мужчиной, который любит ее. Но теперь она никогда не будет счастлива, даже выйдя замуж. Николай не любит ее. Он недвусмысленно дал ей понять, что их брак – не более чем сделка.

– Ты плохо себя чувствуешь?

Голос Николая напугал ее. Подняв глаза, она оторопела. Точно так же, как в ту ночь во Владимире, сейчас на нем были только джинсы. Он выглядел настолько сексуально, что ей пришлось задерживать свое сбивчивое дыхание.

– Мне не спалось.

Эмма изо всех сил старалась не смотреть на его обнаженный торс, но у нее это плохо получалось. Все, о чем она могла думать, – то, как Николай обнимал ее этой ночью. Она все еще чувствовала твердость его мышц и помнила запах лосьона после бритья. А чего она не помнила?..

– Но ты хорошо себя чувствуешь?

В его голосе была тревога, и она улыбнулась ему:

– Я в порядке, просто не хочу спать.

И теперь она точно не сможет уснуть – после того как Николай предстал перед ней в таком виде. Все ее чувства были напряжены, ее безудержно влекло к нему.

Его взгляд прошелся по ее голым ногам, и внезапно Эмма осознала, как она выглядит: на ней лишь майка и короткие шорты. Но сейчас она уж точно ничего не могла с этим поделать. Однако ей было некомфортно разговаривать с Николаем, когда они оба полураздеты. Это было слишком интимно.

– Это потому, что ты сегодня ночуешь одна? Некому тебя обнять?

Соблазнительная хрипотца его голоса смешалась с насмешкой в тоне. Он что, издевается над ней?

Эмма посмотрела на Николая и поняла, что это неправда. Он подошел ближе и встал над ней. Его темные глаза, казалось, проникали глубоко внутрь ее, в самую душу, словно что-то в ней искали.

– Что касается прошлой ночи, – неожиданно решилась Эмма, – мы не… Что-то произошло между нами?

От сексуального напряжения воздух в комнате становился все горячее. Эмма не могла отвести от Николая взгляд, не могла нарушить связь, которая становилась все сильнее с каждой секундой.

– Поверь мне, Эмма, ты бы это запомнила. – Улыбка тронула его губы, в глазах появилась злая насмешка.

Он все-таки смеялся над ней.

– О, – тихо сказала она, щеки ее вспыхнули.

– Звучит так, словно ты разочарована, обнаружив, что мы спали на одной кровати, но не занимались сексом. Но не волнуйся. Это можно исправить.

На этот раз Эмма не смогла выровнять дыхание и унять дрожь от возбуждения. Николай хочет ее. Так же как она хочет его. Это напоминало Эмме ночь во Владимире. Тогда она поверила, что поддалась соблазну сильного сексуального влечения только на одну ночь. Несмотря на их предстоящую свадьбу, она знала, что и сейчас это именно так.

Николай не любит ее. Это просто секс.

Сердце Эммы учащенно билось. У нее были дурные предчувствия, но она не собиралась к ним прислушиваться. Она хотела Николая, мечтала, чтобы он хотел ее, и это желание было сильнее, чем боль разбитого сердца.

С каждой секундой сила сексуальной химии между ними стремительно возрастала, как если бы он касался ее. Ее тело жаждало его прикосновения, губы предвкушали поцелуй, но больше всего Эмма хотела, чтобы он овладел ею.

Николай стоял напротив нее, а она сидела и смотрела на него. Интересно, знала ли она, насколько чертовски сексуально она выглядела в этой белой майке, под тонкой тканью которой можно разглядеть ее возбужденные твердые соски?

– Более того, мы могли бы исправить это прямо сейчас, этой ночью. – Николай произнес эти слова прежде, чем он успел подумать, но, судя ее улыбке, она не была напугана.

– Правда? – Голос Эммы был хриплым.

Она дразнила Николая. Черт возьми. Зачем отрицать, что их тянет друг к другу? Он хотел ее, и, если он не ошибался, это было абсолютно взаимно.

– Я хочу тебя, Эмма. – С этими словами он протянул ей руку.

Он не понимал, каким образом ей снова удалось разрушить все барьеры, которые он так старательно возвел, чтобы не допустить возникновения чувств к кому-либо.

Эмма приоткрыла губы, и это, казалось бы, обычное движение было настолько сексуальным, что Николай чуть не застонал вслух. Наконец, перестав колебаться, она взяла его руку, и он осторожно привлек Эмму к себе.

Его словно пронзило током, когда он обнял ее, притянув к себе. Ее тело, казалось, умоляло его о большем, но он хотел, чтобы Эмма выразила свое желание словами.

– Ты этого хочешь?

Вместо ответа, она неожиданно выскользнула из его объятий, и он резко и разочарованно вздохнул. Но тут Эмма сняла с себя майку и небрежно бросила ее на пол. Николай пожирал взглядом ее стройную, женственную фигуру, ее красивую, полную грудь. Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы сдержаться. Но когда белые шорты Эммы скользнули вниз, к ее голым ступням, Николай уже не сомневался, что его самоконтроль вот-вот будет утерян.

История повторялась. Только на этот раз ему не придется беспокоиться о последствиях. Он может овладеть ею полностью, без ограничений.

– Да, – ответила Эмма хриплым шепотом, от которого у Николая все внутри запылало.

Эта женщина была его, и тот факт, что она отдала ему свою девственность, распалял внутреннее пламя еще больше.

На мгновение Николай закрыл глаза. Он хотел быстро войти в нее и овладеть ею более полно, чем раньше. Но Эмма, знавшая только его прикосновения, наверняка не хотела торопиться.

Скорее всего, она мечтала о том, что эта ночь принесет им обоим удовольствие.

Николай медленно расстегнул джинсы, удерживая взгляд Эммы. Когда он снял их, то оказался обнаженным, как и она. Эмма жадно рассматривала его, тем самым возбуждая его еще больше.

Затем она подошла к нему, глядя ему в глаза. Очевидно, Эмма взяла на себя роль соблазнительницы, как и тогда, во Владимире. Она обвила его член пальцами. Николай задрожал от удовольствия от ее прикосновений и застонал, когда ее губы слились с его.

Наконец Эмма немного отстранилась от него, поцеловала его в шею, грудь, потом опустилась еще ниже, чтобы продолжить сладкую пытку. Николай запустил пальцы в ее густые волосы, но вскоре почувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль, и остановил Эмму. Она вопросительно посмотрела на него, и он сказал:

– Моя очередь.

Николай поднял ее с колен, а затем уложил на диван. С рычанием голодного хищника он опустился на колени перед ней и поцеловал ее.

– Николай, – выдохнула Эмма.

Ее тело изогнулось, когда он обхватил один сосок зубами и начал ласкать его своим языком.

Она вздрогнула от удовольствия, когда он перешел к другому соску, ее руки хаотично блуждали по его телу.

Николай опустился ниже, и теперь его голова была между ее ног. Он начал дразнить ее языком, доводя практически до самого пика, но останавливался, когда чувствовал, что Эмма начинает дрожать.

– Пойдем в спальню! – прорычал он в перерыве между поцелуями.

– Нет, – выдохнула Эмма.

Она прижалась к нему, обнимая его ногами, и он чувствовал жар ее тела. Понимая, что больше не в состоянии ждать ни секунды, Николай одним быстрым движением вошел в нее. Эмма сильнее впилась ногтями в его спину. Она задыхалась от удовольствия, когда он приподнял ее бедра, чтобы оказаться глубже в ее лоне. Их движения были дикими и страстными.

Николаю хотелось больше, гораздо больше. Его ритм стал еще быстрее. Ее громкие стоны подстегивали его до тех пор, пока он сам не оказался на вершине удовольствия.

В комнате было темно. Эмма лежала рядом с Николаем после нескольких часов занятий любовью. Они перешли с дивана в душ, а затем наконец перебрались на кровать. Эмма была измучена, но в то же время она никогда не чувствовала себя такой живой. Ей было слишком хорошо, чтобы происходящее могло показаться правдой.

Сомнения по поводу принятия его так называемого предложения были развеяны горячим сексом, которым они оба насладились. Если у них будут хорошие отношения, наверное, можно надеяться, что однажды Николай полюбит ее? Эмма очень хотела, чтобы это было правдой, потому что ее чувства к нему становились все сильнее.

Значит, она все-таки влюбилась в него?

Николай пошевелился, и Эмма взяла себя в руки, вспомнив, как она однажды вот так же проснулась и увидела, что он смотрит в окно, как тогда, во Владимире. Сожалел ли он о той ночи? Ночи, которая изменила их жизнь.

Николай подпер голову рукой и посмотрел на нее. Его глаза снова были наполнены желанием.

– Сегодня я хочу посмотреть достопримечательности, – сказала Эмма, пытаясь бороться с новой волной желания.

Она не хотела, чтобы время, которое они проводят вместе, проходило только в кровати. Она должна была узнать Николая получше, пока он снова не выстроил барьер вокруг себя, а это было сложно. Он вообще когда-нибудь позволял кому-то приблизиться к себе?

– Мы пойдем вместе. – С этими словами Николай притянул ее к себе и поцеловал, и она почти сдалась.

Чтобы избежать этого, Эмма с дразнящей улыбкой отодвинулась от него.

– Было бы здорово, – кивнула она. – Это хороший шанс лучше узнать друг друга.

– Насколько лучше нам надо узнать друг друга? – Николай продолжал улыбаться, но в его голосе она услышала обеспокоенность.

– Мы очень мало знаем друг о друге.

– Например?

Его тон стал холодным и сдержанным. Таким же тоном он разговаривал с ней во Владимире.

– Например, чего каждый из нас на самом деле хочет от этого брака.

– Я знаю, чего хочешь ты. Тебе нужна финансовая поддержка. Почему еще ты так поступила? Ты также хочешь, чтобы у твоего ребенка было то, чего у тебя никогда не было.

Как Николай успел все это понять? Неужели он настолько жесток, что решит манипулировать ею, осознавая, насколько она уязвима?

– Мое предложение пожениться – именно то, чего ты и хотела, – продолжил Николай, и Эмма не могла не признать, что это правда. – Даже если ты всерьез и не рассчитывала на это, свадьба – вот главная причина, по которой ты здесь, да?

– Что? – Эмма не могла поверить услышанному.

Неужели все это происходит на самом деле?

– Сегодняшняя ночь – это часть твоего большого плана? – Николай уже не мог остановиться.

Как прекрасная ночь могла превратиться в такой кошмар?

– Ты правда так думаешь?

– Ты не дала мне никаких оснований думать иначе! – рявкнул Николай, отбросил простыню и встал с кровати, чтобы надеть джинсы, не обращая внимания на ее наготу.

Он опять убегал от нее. Как тогда.

– Николай! – Она произнесла его имя более резко, чем хотела. – Не уходи снова.

Стоя у двери спальни, он пристально посмотрел на нее:

– Что именно ты хочешь узнать, Эмма? И вообще, а кто, собственно, задает мне вопросы – женщина, на которой я собираюсь жениться, та, что носит моего ребенка, или журналистка, которая хочет заполучить кусок пожирнее для своей статьи?

Эмма вздрогнула от его свирепого тона, но его реакция только доказывала ей, что он скрывает правду.

– Николай, вопрос задаю я, твоя невеста, потому что для меня это важно. Если мы не разберемся с этим, чем бы оно ни было, ты останешься эмоционально закрыт. Из-за этого ты очень холоден. Ты хочешь, чтобы наш ребенок рос в такой семье?

– Что тебе нужно? История моей жизни?

– Ты рассказал мне то, что посчитал нужным, но все изменилось. У нас скоро будет ребенок. Если нам суждено пожениться, я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Нельзя, чтобы у нашего ребенка потом появились комплексы.

– Что ты об этом знаешь, Эмма? – Его голос смягчился.

– Гораздо больше, чем ты мог подумать.

Ее собственное детство было несчастным. Они с сестрой переезжали из одного приемного дома в другой. Родной отец отверг ее. Николай не должен знать, какая мать была у Эммы. Если бы он узнал, то мог бы подумать, что она не подходит на роль матери его ребенка.

А Эмма не могла рисковать тем, что у нее отнимут ребенка – так же, как отняли ее и Джесс.

– Ты действительно так думаешь?

– Расскажи мне все, Николай. Я уже знаю кое-что из твоей истории, но теперь, когда я являюсь твоей невестой, я хочу услышать больше.

Николай не знал, с чего начать. Он злился и на себя, и на Эмму. Она знает основные факты, так зачем ей больше? Он посмотрел ей в глаза и понял – то, что он пытался скрыть от нее, больше не имеет значения. Эмма в курсе половины истории, и он был уверен: это лишь вопрос времени, когда вскроются все грязные детали.

Лучше он сам ей все расскажет.

Но он еще не мог перестать сопротивляться.

– Почему тебе важно это знать?

Почему, черт возьми, он собирается это сделать? Это слишком глубоко, слишком эмоционально, а он никогда не проявлял эмоций. Николай давно научился скрывать страх, гнев и даже любовь. Каждый раз, спасая свою мать от побоев отца, Николай действовал спокойно и без эмоций. Не имело значения, вытирал ли он свой кровоточащий нос или просто стоял между родителями, он был лишен каких-либо эмоций.

– Ты сказал во Владимире, что твои родители были вынуждены пожениться, – вернула его Эмма к началу рассказа.

– Да, но только потому, что мать была беременна.

Николай заметил, как лицо Эммы побледнело, ему немедленно захотелось поцеловать ее, прижать к себе и забыть прошлое в ее объятиях. Его одержимость ею была каким-то безумием.

К счастью, здравый смысл одержал верх.

Теперь то, чего он так боялся, происходило с ним. Эмоции требовали свободы, и он ненавидел себя за это. Что она подумает о нем, если узнает правду?

Николай посмотрел на Эмму и понял – ей нужно знать, кто он.

– Он изнасиловал ее.

Наконец произнес это вслух. Он был нежеланным последствием изнасилования, которое сломало жизнь его матери, заставив ее вступить в брак.

– Изнасиловал? – Ее голос был не громче дуновения ветра.

Но Николаю этого было уже недостаточно. Он хотел рассказать ей все.

– Мой отец был другом семьи и сделал моей матери предложение. Он хотел породниться с ее семьей, получить имя и богатство.

Эмма ничего не сказала, но подвинулась чуть ближе к Николаю. Ему захотелось обнять ее, чтобы его порок и ее добродетель слились в одно.

– Она отказала ему?

Николай стиснул зубы. Он словно снова погрузился в этот кошмар. Его нежная и любящая мать стала жертвой жестокого мужчины только из-за него. Сейчас Николаю хотелось выговориться. Он боялся, что эта история попадет в статью, но теперь ему надо было выложить Эмме все до мельчайших подробностей.

– Да, отказала. И поэтому он напал на нее и изнасиловал.

– Не понимаю. Почему она вышла за него замуж после этого?

– Этого я никогда не мог понять. Когда мне было десять, мы с мамой уехали из России. Я не хотел возвращаться обратно и делал все возможное, чтобы вписаться в новую семью, чтобы угодить отчиму.

– Но зачем она связала жизнь с твоим отцом после того, что он с ней сделал?

– Возможно, это был единственный выход. Она была из благородной, известной семьи и не хотела, чтобы в обществе разгорелся скандал.

Эмма подвинулась к Николаю и обняла его:

– Прости, что из-за меня тебе пришлось вернуться туда.

– Наверное, мне все же стоило встретиться с бабушкой, когда у меня была такая возможность. Интересно, поняла ли она, что он натворил? Его внезапная смерть стала нашим освобождением.

– Но это не значит, что у нас будет так же.

Конечно, Эмма осознает, что с таким прошлым он не подходит на роль идеального отца, но она предоставляет ему этот шанс.

– Откуда ты знаешь? Мы женимся только ради ребенка.

– Но наш ребенок не был зачат в насилии.

– Но он не был зачат и в любви.

Николай озвучил жестокую правду, от которой Эмма в очередной раз почувствовала себя уязвленной.

– Да, ты прав.

– Я больше никогда не хочу возвращаться к этой теме.

– Хорошо, я тебя понимаю.

Как она могла понять его? Николай хотел расспросить Эмму про ее детство, но он не мог больше выносить огромного количества противоречивых чувств, разбушевавшихся внутри его. Ему нужно было личное пространство, немного времени для себя.

Он вышел из спальни, благодарный за то, что Эмма не пыталась пойти за ним или спросить что-либо еще.

Глава 9

Всю неделю Николай проявлял неподдельную заботу об Эмме: он уходил пораньше с работы и осматривал вместе с нею достопримечательности, что сильно их сблизило. После того как завершились их прошлые выходные, Эмма увидела проблеск надежды впереди, и ее сомнения насчет их свадьбы начали таять.

Сегодня Николай выбрал прогулку по реке Гудзон, чтобы посмотреть с воды на статую Свободы. Он нанял прогулочный катер, и это было так романтично, словно они на настоящем свидании. Это был прекрасный весенний день, полный приятных эмоций, но Эмму быстро укачало. Она попыталась скрыть это от Николая, не желая портить прогулку, но он сразу догадался, что ей нездоровится.

– Это была не самая хорошая идея, – сказал он, вставая позади нее и прижимая ее к себе.

Эмма закрыла глаза, наслаждаясь ощущением заботы и защиты. Это было все, чего она когда-либо желала. Она получила так мало любви и опеки в детстве, что для нее это стало несбыточной мечтой. Мечтой, которая в этот момент оказалась близка к исполнению.

– Все в порядке, – сказала она, прижимаясь ближе к Николаю. Прохладный весенний ветер не помогал ей, но, когда она находилась рядом с любимым человеком, ей становилось лучше. – Думаю, сегодня я не смогу фотографировать.

– Ну и ладно.

Николай поцеловал ее в макушку, и она улыбнулась. Неужели он тоже в нее влюбился? Могло ли это быть началом их счастливой жизни?

– Ты должна перестать постоянно работать. Тебе стоит научиться просто наслаждаться прогулкой. Фотографии могут подождать.

– Можно задать тебе один вопрос? – спросила она, наблюдая за тем, как здания Нью-Йорка становятся все более и более современными от окраин к центру Манхэттена. – Ты когда-нибудь любил?

Ей нужно было знать, впускал ли он когда-нибудь женщину в свое сердце, но то, как напряглись мышцы его рук, означало, что она зашла слишком далеко.

– Нет. – Резко произнесенное слово говорило само за себя. – Ты знаешь, что случилось, когда я был ребенком. Ты сама говорила мне, что не веришь в такую бессмыслицу, как любовь.

– Да, говорила. – Эмма была разочарована.

Если его мать обрела счастье после долгих лет ужаса и насилия, значит, любовь существует. Ее сердце теперь открыто, но мог ли Николай открыть свое?

– Надеюсь, это не значит, что ты поменяла свое мнение.

Категоричность его слов оборвала связь между ними, и Эмма похолодела, словно внезапно настала зима. Ее сердце упало, и она сосредоточилась на горизонте, решив не показывать, что комментарии Николая причинили ей боль. Но это была чистая правда. Эмма действительно передумала. Это случилось из-за ее глубоких чувств к Николаю. Теперь она не сомневалась в том, что это любовь.

– Конечно нет, – быстро ответила Эмма, понимая, что признаться ему сейчас в своих чувствах было бы крайне неразумно. Она должна помнить, почему находится здесь в качестве его невесты. Она носит его ребенка, и Николай просто заключил с ней выгодную сделку, сделку, которая давала ребенку все, чего не было в детстве Эммы. – Мы делаем это ради нашего ребенка.

– И твоей сестры, – заметил Николай. – И мое намерение выделить средства для реализации ее мечты стало решающим фактором при принятии тобой решения, не правда ли?

Теперь у Эммы исчезли последние сомнения в том, что для него это просто сделка.

Николай разомкнул объятия, встал рядом с ней и устремил свой взгляд вперед. Эмма думала, что она слишком близко подобралась к барьерам, воздвигнутым вокруг его сердца, но теперь родник надежды, бивший где-то в глубине ее души, иссяк. Ей показалось, что Николай не сможет обнаружить в своем сердце чувства к ней.

В ту ночь во Владимире, в ночь их страсти, они с Николаем зачали ребенка, который навсегда свяжет их. Эмма хотела любить и быть любимой. Каждая ночь на этой неделе была полна нежности и страсти, и ее чувства к Николаю лишь выросли.

Но для него это был всего лишь секс.

Эмма подвела саму себя, сделав то, чего зарекалась не делать. Было больно признаться, но она любила Николая. Она пыталась отвлечь себя мыслями о сестре, но так чувствовала себя еще более одинокой. Несколько раз, когда она звонила ей, Джесс не могла говорить, и Эмма получала от нее только короткие сообщения.

– Интересно, сможет ли Джесс приехать на свадьбу? – Эмма решила сменить тему.

– А у нас уже назначена дата? – Николай рассмеялся. – Тебе так не терпится стать моей женой или просто хочешь поменять тему?

– Зачем нам ждать, если мы обо всем договорились?

– Тогда я обрадую тебя: наша свадьба состоится в субботу.

– В субботу? – Эмма повернулась к нему лицом, не заботясь о том, что пропускает прекрасные виды. Суббота – это слишком скоро. К тому времени Джесс не сможет приехать из России. Неужели Николай сознательно пытается оградить ее от всего, что ей дорого? – Но Джесс не успеет приехать до субботы! Она все, что у меня есть, Николай.

Прежде чем он успел ответить, у Эммы зазвонил телефон. Она оставила кучу сообщений Джесс, наверняка это была она. Эмма посмотрела на экран. Звонил Ричард. Николай взглянул на экран ее мобильного, пока она раздумывала, отвечать ей или нет. Несмотря на ее хорошее отношение к Ричарду, сейчас был самый неподходящий момент для его звонка.

– Ответь ему, – раздраженно бросил Николай и отошел на несколько шагов.

– Привет, Ричард! Как я рада тебя слышать.

Николаю не нравилось, как Эмма улыбалась, разговаривая с Ричардом. Он вспомнил, что это за человек. Фотограф, тот самый, который помог получить Эмме контракт в журнале «Мир в фотографиях». Но теперь Николаю стало интересно, что Эмма на самом деле думает о Ричарде и что за отношения их связывали.

– Статью опубликовали? – услышал он радостный возглас Эммы. – Это прекрасно! Спасибо, Ричард, что позвонил и сказал мне об этом.

Челюсти Николая сжались еще сильнее. Почему он злится из-за того, что Эмма разговаривает с другим мужчиной? Была ли это ревность? Тогда это означало, что он испытывает к Эмме чувства, которых Николай не желал испытывать.

Он повернулся, чтобы посмотреть на Эмму. Ее длинные шелковистые волосы были собраны в хвост, но ветер не переставал играть с ними. Всю эту неделю она проводила каждую ночь в его постели, и каждую ночь они сплетались в безумном танце желания. Она всегда спала рядом с ним, и он непрестанно наслаждался ее близостью.

Ее смех во время разговора с Ричардом раздражал Николая, и он отвернулся, решив, что не должен на это реагировать. Их брак будет заключен ради ребенка. И Николай должен не забывать, как быстро Эмма согласилась на него, когда он пообещал платить за обучение ее сестры.

До того как позвонил Ричард, Николай хотел сказать Эмме, что уже организовал приезд Джесс к их свадьбе. Он хотел, чтобы родной Эмме человек присутствовал на таком важном для нее событии. На свадьбе будут только семья и самые близкие друзья. Но теперь ему не хотелось ничего рассказывать ей.

– Это был Ричард, – сказала Эмма, подходя к Николаю. – Статью опубликовали, и он сказал, что она очень удачная.

– Если это то, что я уже успел прочитать, тогда я очень рад за тебя, – ответил он, стараясь, чтобы его голос не выражал никаких эмоций.

– А почему она должна отличаться? – нахмурилась Эмма. – Ты мне не доверяешь?

Конечно, Николай не доверял ей. Благодаря его минутной слабости она узнала все о его семье. Она все еще могла разрушить счастливую жизнь его матери. Но Николай никогда не позволит этому случиться. Ради этого он даже отправился в Россию.

– Ричард твой близкий друг? – спросил Николай, не в силах сдерживать любопытство и одновременно злобу оттого, что общение Эммы и Ричарда вызывало в нем такие эмоции.

– Почему ты спрашиваешь?

Ее осторожный вопрос был ожидаем, но этого Николай и боялся. Она что-то скрывает от него.

Несмотря на свои подозрения, он не хотел, чтобы Эмма поняла, что он чувствует.

– Количество гостей на свадьбе ограничено, придут только члены семьи и близкие друзья. И я хочу знать, насколько вы близки.

Эмма опустила глаза, не в силах встретить его взгляд. Когда она снова посмотрела на Николая, в них появилось выражение разочарования и печали, но он отказался чувствовать себя виноватым.

– Он мне очень помог, и, понимая, о чем ты на самом деле спрашиваешь, отвечу – да, когда-то я надеялась, что у нас с ним что-то получится. Однако я уверена, и в твоем прошлом были женщины.

Николай не ожидал от нее подобной честности, и это обескуражило его.

– Да, кое-кто был.

– Ты любил ее?

– Нет, я не мог любить ее, но ей была нужна моя любовь. Но я не мог или не хотел любить ее. В любом случае помолвка была расторгнута.

– Ты был помолвлен?

– Да. – Николаю не хотелось говорить об этом.

Эмма отвернулась от него и посмотрела в сторону.

– Я всегда хотела увидеть статую Свободы. Спасибо тебе.

Шокированный резкой переменой темы разговора, он взглянул в том же направлении – они действительно проплывали недалеко от памятника. Мысли Николая были настолько заняты Эммой, что он не заметил, как они туда добрались.

– Я не жду от тебя любви, Николай. – Ее голос был чист, как горный ручей.

– Чего же тогда ты ждешь?

– Ничего. В самом начале ты ясно дал мне понять, что мы заключаем брак только ради ребенка. – Эмма накрыла его руку своей рукой, но он убрал ее, не желая такой близости.

– Мы оба будем в выигрыше от этой свадьбы.

– Все, что я хочу, – спокойно растить моего ребенка, Николай. Пообещай, что не лишишь меня этого права, даже если мы с тобой разойдемся.

Эмма не хотела ему говорить всей правды, которая скрывалась за ее словами. Но Николаю необходимо понять, насколько это важно для нее. Она должна сделать все, чтобы донести это до него.

Эмма хотела, чтобы ребенок знал ее и рос вместе с нею, а не думал о ней как о тени прошлого, которой стала для нее ее мать. Ей до сих пор было больно оттого, что мать так легко отказалась от них с сестрой. Она всегда убеждала себя и говорила Джесс, что их мать была больна и не понимала, что делает. Но в связи с собственной беременностью она стала в этом очень сильно сомневаться.

Более того, теперь ей начинало казаться, что на самом деле мать не хотела ни ее, ни Джесс.

Николай искал ее взгляд, но Эмма боялась поднять на него глаза, не желая, чтобы он увидел в них всю ту боль, которую она испытывала.

Катер развернулся и направился обратно к пристани, от которой они отчалили.

– С чего ты взяла, что такая проблема может возникнуть?

– Я говорила, что мы с сестрой жили в детских домах?

Николай нахмурился, и его губы недовольно изогнулись. Эмма прекрасно знала, что он не любит разговоры на личные темы. Темы, от которых между говорящими устанавливается эмоциональная связь. Да и зачем ей все это ему рассказывать? Она хотела, чтобы он посочувствовал ей? Однако вместо того, чтобы сменить тему, как она это делала раньше, Эмма решила продолжить.

Как бы ни возражал, ему нужно это услышать.

Она не могла провести жизнь с Николаем или в одиночестве, думая, что она никудышная мать, и позволить отнять у нее ребенка.

– Мы были отправлены в детский дом, потому что мама не могла заботиться о нас. Она предпочитала держать в руке бутылку чего-то крепкого, чем качать Джесс. Ей было плевать на нас.

– Неужели ты думаешь, что я могу разлучить мать и дитя?

– Твои условия были таковы, что я не могла отказаться от свадьбы.

– А ты слишком быстро приняла их из-за денег для твоей сестры.

– Но это было не предложение, это было требование. Больше даже похожее на шантаж.

Эмме следовало рассказать Николаю о своем отце, о страхе быть отвергнутой. Тогда бы он понял ее.

– Это было не требование и уж точно не шантаж. За кого ты меня принимаешь?

Сердце Эммы бешено билось. Она не хотела выходить замуж за Николая, не решив эти вопросы. Она не могла жить в вечной неуверенности.

– Я не знаю, Николай. Ты говорил, женитьба – это не то, что ты выбрал бы добровольно. Но в то же время ты настаиваешь на том, чтобы твоя мать жила в иллюзии и верила в нашу с тобой любовь. Кто ты после этого?

– Я желаю только лучшего своему ребенку. Вот кто я.

Катер причалил к пристани, и Николай выжидательно посмотрел на Эмму. Судя по выражению ее лица, она, наверное, думает, что он настоящий монстр. Но как она могла решить, что он разлучит ее и ребенка после того, как он рассказал ей про свое детство?

Николай отвернулся. Он не мог больше на нее смотреть, не мог терпеть выражение обвинения в ее взгляде.

Совершил ли он ошибку, настояв на свадьбе? Он не мог бросить своего ребенка. Но все это было как-то неправильно.

Однако это был единственный способ доказать, что он не такой, как его отец. Несмотря на гены, Николай унаследовал доброту от своей матери, а значит, он сможет стать хорошим отцом.

Николай хотел, чтобы детство его ребенка было не таким, как у него или Эммы.

– Ты действительно веришь, что брак без любви поможет достичь этого?

– Да, потому что мы не будем обременены такой глупостью, как любовь.

– А вдруг один из нас влюбится?

– Если то, что ты рассказала мне, – правда, этого не случится. Мы не верим в любовь, только если ты не успела влюбиться в другого мужчину. – Чувство ревности снова комом подкатило к его горлу.

– Как я могу полюбить другого, если ты единственный мужчина, которого я знала?

Боль в ее голосе стала слишком явной, но Николай по-прежнему ревновал ее к человеку, которого она еще даже не встретила. Человеку, который мог зажечь улыбку на ее лице и заставить ее глаза светиться от счастья.

А может, она его уже встретила?

– Ты любишь Ричарда?

– Ты думаешь, что я люблю его?

– Почему ты так удивляешься?

– Потому что он просто друг. Если быть до конца честной, очень больно испытывать чувства к человеку, которому ты безразличен. Но тебе этого никогда не узнать, да, Николай?

Прежде чем он успел задать Эмме очередной вопрос, она ушла, оставив его одного на пристани. Что это все значило?

Глава 10

Эмма пыталась продолжать верить в то, что после вечеринки между ними все изменилось. Николай избегал болезненной темы, которую они затронули в ту ночь, но идеально справлялся с ролью любящего жениха.

Однако вчера, во время речной прогулки, эта надежда погасла, а постоянная тошнота портила Эмме настроение и только все усложняла.

– Я освободил сегодняшний день для тебя.

– Ты делал это вчера. Ты не обязан делать это снова.

Тошнота снова подкатила к горлу Эммы. Сильный приступ боли пронзил ее тело. Она слишком плохо себя чувствовала для того, чтобы что-то делать сегодня, особенно для того, чтобы изображать с Николаем идеальную пару.

Было ли это следствием напряжения из-за того, как он манипулировал брачной сделкой? Эмма почувствовала приближение нового приступа. Очевидно, с ней что-то не так. Внезапно Эмма запаниковала. Она очень хотела этого ребенка: не важно, будут они с Николаем или нет.

– Николай, что-то не так с ребенком.

Она закрыла глаза, снова почувствовав острую боль, стараясь сдержать слезы. Это были слезы не от боли, а из-за страха потерять ребенка.

– Эмма, я сейчас же отвезу тебя в больницу.

Слеза скатилась по ее щеке. Все было под контролем. Он позаботится о ней.

Когда Эмма открыла глаза, она уже находилась в больнице. Паника охватила ее, она хотела встать, но почувствовала твердую руку Николая.

– Все в порядке, лежи спокойно.

– Что с ребенком?

– С ребенком все в порядке. С тобой тоже. Пожалуйста, не переживай. Это не поможет ни тебе, ни малышу.

– Слава богу! – Эмма выдохнула и закрыла глаза.

Ужасная мысль пришла ей в голову. Что бы она сделала, если бы потеряла ребенка? Если бы это случилось неделей позже, это имело бы жуткие последствия. Они с Николаем уже были бы женаты. Как бы он поступил тогда? Развелся бы с ней?

– Ты просто переутомилась, теперь твоя задача – отдыхать.

– Может, нам стоит отменить свадьбу?

Эмма не могла смотреть на Николая, ей тяжело было бы увидеть правду в его глазах. Когда она была подростком, ее отец отверг ее, даже не пожелав встретиться с ней. Свадьба и дети были не для него. Николаю это тоже не нужно. Это совершенно ясно. Эмма не могла насильно удерживать его, но в то же время она не хотела лишать ребенка родного отца.

Это было очень сложное решение. С кем она должна быть честной прежде всего: с ребенком или самой собой?

– Если доктор подтвердит, что ты хорошо себя чувствуешь, и выпишет тебя, мы ничего не будем отменять.

В голосе Николая не было и капли нежности.

– Но ты же не хочешь этого.

– То, чего мы хотим, не имеет значения. Так будет лучше для ребенка, Эмма. Мы поженимся.

Николай боролся с нахлынувшими эмоциями, помогая Эмме сесть. Дело было не в сексуальном влечении, которое возникло между ними со дня их встречи во Владимире. Это было что-то совершенно незнакомое. Это было то, от чего он бежал всю свою жизнь.

Ему был небезразличен ребенок, действительно небезразличен, но и женщина, которая носила этого ребенка, стала ему небезразлична. Что произошло с ним? Когда вожделение переступило границу и стало чем-то более глубоким и сильным?

Николай не мог ответить на этот вопрос. Он посмотрел на Эмму: на ее лице застыло выражение неуверенности. Он знал, что у него к ней были чувства. И его это пугало.

– Сейчас мы отведем Эмму на УЗИ, – сказала медсестра.

УЗИ? Сейчас? Неужели она сможет увидеть ребенка?

– Что-то не так?

Тревога в голосе Эммы проникла в его сердце, заставляя его хотеть держать ее за руку, стараться успокоить ее. Заставила его хотеть любить ее. Но как он мог это сделать, когда не знал, как бороться с эмоциями, которые бурлили в нем? Что это были за эмоции?

– Все в порядке? – обратился Николай к медсестре.

– Да, все прекрасно, мы просто хотим, чтобы вы оба в этом удостоверились.

– Спасибо.

Негромкий ответ Эммы снова привлек к ней внимание Николая. В последние несколько дней он замечал, какой измученной она выглядела. Он испытал чувство вины. Он слишком давил на нее, не заботясь о том, как сильно она уставала. Николай рисковал жизнью ребенка.

Своего ребенка.

Он почувствовал, как Эмма положила свою руку на его. Столько сострадания было в этом прикосновении. Он не заслуживал этого.

Спустя короткое время они с Эммой уже находились в маленькой комнате, в которой проводилась УЗИ-диагностика. Эмма лежала на кушетке, мягкая кожа ее живота была оголена, а медсестра водила по нему сканером. Николай заметил, что руки Эммы сжались в кулаки, словно она боялась худшего. Он наблюдал, как медсестра перемещает сканер, пытаясь получить четкое изображение на экране. Визуально было совершенно незаметно, что Эмма беременна, ее живот был плоским, но изображение на экране не лгало.

Николай попытался сосчитать в уме, на каком сроке была Эмма. Сколько недель прошло с той ночи, которая повлекла за собой такие последствия? Но прежде, чем он сосчитал, раздался голос медсестры:

– А вот и мы. Ребенку десять недель.

Николай смотрел на экран, не в силах отвести взгляд. В темном центре нечеткого изображения был ребенок. Крошечный, но он там был.

В кабинете воцарилась напряженная тишина. Медсестра продолжала неторопливо перемещать сканер.

Николай не мог смотреть на Эмму, его взгляд был прикован к экрану.

– Все в порядке, – наконец сказала медсестра, – видите, сердце бьется И он двигается.

В этот момент в Николае проснулся защитник. Внезапно он осознал, что сделает все для счастья своего ребенка. Он пойдет ради него или ее хоть на край земли и будет любить его безусловно.

Любовь. Может ли он любить? Может ли он чувствовать то, чего его отец никогда ему не давал? Испытывать то, что всегда пугало его?

Наконец Николай решился посмотреть на Эмму, чей взгляд был неотрывно устремлен на экран. Он увидел, что по ее щеке катится слеза.

Любил ли он ее? Чем было то сильное чувство, которое сдавливало его грудь, которое он испытывал каждый раз, когда видел Эмму или думал о ней? Была ли это любовь? Неужели он влюбился в женщину, которая никогда не полюбит его?

Женщина, чье сердце принадлежит кому-то другому?

Эмма смотрела на экран, и слезы градом катились из ее глаз. Отчасти это были слезы счастья: с ее ребенком все в порядке. Она видела, как он двигается, как бьется его сердечко. Но эти слезы были также слезами боли. Николай молчал. Он не произнес ни слова. Видел ли он всю реальность сделки, которую заключили?

Медсестра завершила процедуру и вышла. Без сомнения, она сознательно оставила их наедине, чтобы они разделили эту радость. Но Эмма знала правду. Николай не хотел этого ребенка.

Она посмотрела на него. Его воодушевление от первой встречи с ребенком явно поостыло. В помещении воцарилось напряжение. Эмма пожалела о том, что медсестра оставила их вдвоем.

– Тебе нужно отдохнуть, – произнес Николай тоном не терпящим возражений.

Винил ли он ее? Считал ли беззаботной матерью?

– Я думаю, нам все-таки стоит отложить свадьбу.

Эмма запиналась на каждом слове, чувствуя на себе пристальный взгляд Николая. Если бы он согласился перенести свадьбу, у них было бы время, чтобы решить: хотят они этого или нет. Она любила его, но не могла выйти замуж за него, привязав таким образом к себе. Не было никаких шансов, что в один прекрасный день у Николая появятся к Эмме ответные чувства.

– Нет, не стоит об этом беспокоиться. Я договорюсь о том, чтобы последняя примерка свадебного платья проходила у нас дома.

Казалось, Николай знает о ней все. Но на самом деле он не подозревал, что Эмму преследовал страх быть отвергнутой, как это сделал ее отец, как это сделал Ричард, для которого она осталась просто другом. Она не хотела, чтобы Николай поступил с ней так же.

Она села на кушетке.

– Мне кажется, нам сейчас не стоит жениться.

– Почему?

– Это неправильно.

– Но мы же договорились.

– Ты как будто покупаешь меня, покупаешь ребенка.

– Эмма, ты согласилась пойти на эту сделку. И если мне не изменяет память, ты захотела финансового благополучия не только для себя и ребенка, но и для своей сестры.

– Но это неправильно. Мы не любим друг друга.

– Любовь не всегда самое главное. – Николай коснулся ее щеки. – Иногда страсть и вожделение – лучшая основа для создания брачного союза, и мы много раз доказали, что это между нами есть.

– Но это не любовь, Николай. – Эмма вздрогнула, когда он придвинулся к ней еще ближе.

Почему он не желает признаться, что не любит ее? Что никогда не сможет полюбить ее?

– Мне все равно, что это такое, на этом строится наша сделка.

– Но будет ли этого достаточно, Николай?

Эмма поспешно встала, желая поскорее выбраться из этого полутемного кабинета и скрыться от пристального взгляда Николая.

Николай смотрел на Эмму, которая снова пыталась ускользнуть. Неужели ей так отчаянно хочется убежать от него?

Правильно ли он поступает, настаивая на их предстоящей свадьбе?

– Для меня – да.

Николай не мог проявить эмоции, которые зародились в нем при виде их ребенка. Он хотел быть для него защитой, всегда готовый помочь ему. То же самое он хотел делать для Эммы, но сомневался в том, что ей это нужно.

Ему все еще не давал покоя ее разговор с Ричардом.

Эмма приехала в Нью-Йорк, чтобы обеспечить ребенку и сестре достойное будущее. Она получит гораздо больше, чем он, ведь все, чего он желал, – растить своего ребенка.

Возможно, Николай не хотел становиться отцом, но теперь, когда Эмма беременна, он никому не позволит встать между ним и ребенком.

– А что, если однажды все изменится?

– Ничего не изменится, Эмма. Мы зачали этого ребенка, и он связал нас навеки. Ничто не сможет изменить этого.

– Получается, обратного пути нет?

– Нет.

Глава 11

До свадьбы оставалось два дня. Эмма не находила себе места. После выписки из больницы она ненадолго успокоилась, но сегодня все изменилось. У нее было достаточно времени, чтобы все обдумать, и, хотя Эмма знала, что невестам свойственно переживать, она не думала, что ей придется пройти через такие терзающие ее душу сомнения.

Она все еще не могла свыкнуться с тем, что она любит Николая, но те напряженные минуты в больнице доказали, насколько плохой была идея пожениться.

Его реакция на УЗИ подтвердила, что они сделали неправильный выбор. Она чувствовала, как он отстраняется от нее эмоционально, вновь выстраивая между ними барьеры, и готовилась к тому, что он ее отвергнет.

Не важно, сколько раз она задавалась вопросом, ответ всегда был один: как она может выйти замуж за мужчину, который не любит ее? С каждым днем ее любовь к Николаю становилась все сильнее. Если бы после той вечеринки они не провели ночь вместе, Эмма смогла бы сдержать свои чувства к нему. Возможно, так им бы удалось и дальше изображать любящую пару.

Зазвонил ее телефон. Наверняка это было сообщение от Джесс. Эмма так сильно по ней скучала… Если бы сестра была здесь, рядом с ней…

Вздохнув, Эмма взяла телефон. Прочитав сообщение, она очень обрадовалась.

«Сюрприз! Буду у тебя через пять минут», – гласило сообщение.

Неужели Джесс здесь? В Нью-Йорке? Как такое могло произойти?

Эмма вспомнила их с Николаем разговор во время речной прогулки. Должно быть, это он устроил приезд Джесс. Она совсем запуталась. Было очень мило с его стороны сделать такое для нее. Все выглядело так, словно у него есть к ней чувства. Но это все усложняло. Теперь Эмма не могла отменить свадьбу и лишить Джесс будущего, а ребенка – родного отца.

Игнорируя внутренние сомнения, Эмма набрала текст сообщения для Джесс. Она снова и снова задавалась вопросом, для чего Николай сделал это. Немного растерянная, она отправила ему письмо со словами благодарности.

Перед тем как Эмма успела сделать что-либо еще, дверь квартиры открылась. На пороге стояла Джесс. Не веря своим глазам, Эмма замерла. Джесс поставила чемодан и подошла к ней. Эмма порывисто обняла сестру, все еще не веря своим глазам.

– Как ты здесь оказалась?

– Это заслуга твоего прекрасного жениха.

Восторг Джесс был неподдельным. Конечно, она считает Николая замечательным. Именно такое впечатление он и хотел на нее произвести. Эмма не могла рассказать Джесс об истинных причинах, по которым она приняла его предложение.

– Ты о Николае?

– А сколько их у тебя? Конечно, о нем. – Джесс прошлась по квартире, восхищаясь ее роскошью. – Он все организовал, вплоть до ключа от входной двери. Он такой классный! Эм, как же тебе повезло. Он тебя так сильно любит.

Эмма так завидовала энтузиазму Джесс… Но и ее мир практически перевернулся. Несмотря на километры, разделявшие их, Николай сделал так, чтобы сестра приехала к ней.

Эмма чувствовала себя в ловушке.

– Он мне об этом не говорил.

– Потому что он хотел сделать тебе сюрприз. И заставил меня пообещать, что я не скажу тебе ни слова. Представляешь, как мне было тяжело последние несколько недель?

Последние несколько недель? Николай организовал все это задолго до того, как они обсудили присутствие Джесс на свадьбе? До того, как у них состоялась вечеринка по случаю помолвки?

– Ему это удалось, – сказала Эмма и повела Джесс в ее комнату.

* * *

Вернувшись домой, Николай услышал женские голоса, доносившиеся из комнаты Эммы, в которой пока разместилась и Джесс. Он был благодарен младшей сестре Эммы за то, что она сохранила свой приезд в секрете. Этот сюрприз приобрел огромную важность из-за отсутствия других близких Эммы на вечеринке по случаю их помолвки.

– Ты беременна от него?

Судя по всему, Джесс была сильно удивлена. Николай ждал, что же ответит Эмма, но ответа не последовало. Интересно, она сидит и кивает с улыбкой на лице? Или собирается рассказать сестре правду? Признается ли она Джесс в том, что это брак по расчету?

Николай стоял не двигаясь, чтобы они не услышали его шагов. Наконец Джесс спросила:

– Но ты же любишь его?

В ее голосе была нотка беспокойства. Николай задержал дыхание. Он надеялся, Эмма скажет то же самое, что говорила его матери, – что любит его.

– Он хороший человек.

Не такого ответа Николай ожидал от Эммы. Казалось, ее актерские способности сегодня подвели ее. Он не хотел, чтобы Эмма проговорилась его матери о том, что их брак будет заключен не по любви. В таком случае его мать начнет винить себя за то, что произошло, когда он был ребенком. Все, что она хотела, – чтобы он встретил настоящую любовь.

– Я думала, ты грезила о любви…

Голос Джесс стал тише, он едва мог ее слышать. И конечно, он не хотел слышать ответ Эммы. Он вспомнил, как она говорила о любви во Владимире.

Теперь он знал, что Эмма верит в любовь и ищет ее, но он не мог дать ей этого.

Николай прошелся по комнате, ступая нарочито громко, и налил себе бренди. Голоса стихли.

Интересно, каково это – жить с женщиной, которая любит тебя и носит твоего ребенка? На какое-то мгновение Николаю очень захотелось испытать это.

– Я не слышала, как ты зашел, – раздался позади него голос Эммы.

Николай обернулся. Она была очень бледна. Достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы уделять внимание Джесс?

– Я только приехал, – угрюмо ответил он.

Всего лишь одним вопросительным выражением глаз она разбила его щит, заставив испытать эмоции, которые он считал опасными.

Эмма подошла ближе. Она выглядела смущенной. Краснея, она посмотрела на него так, как тогда, в санях, во время их волшебной зимней прогулки.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– За что?

Эмма продолжала смотреть на него своими большими зелеными глазами. Николаю было тяжело читать в них переполнявшие ее эмоции.

Он не хотел ничего усложнять. Именно поэтому он не смотрел на Эмму после УЗИ.

– За то, что привез сюда Джесс, – застенчиво улыбнулась она. – Это много значит для меня.

В комнату зашла юная темноволосая девушка. Сходство между ней и Эммой было поразительным.

– Ну, вот и ты, Джесс. – С этими словами Николай протянул ей руку.

– Мы обе так тебе благодарны за все! Мне будет гораздо легче теперь, когда Джесс рядом.

Неужели она думала, что выходить за него замуж будет так трудно? Судя по тому, что она только что сказала, Джесс в курсе всего и не придется разыгрывать перед ней комедию. Разве это не доказывало, что она была такой же бессердечной и расчетливой, как и он? Она согласилась только ради ребенка.

– Ты помогла мне с матерью, справедливо, что ты тоже получила кое-что от нашей сделки. – Затем он обратил внимание на Джесс: – Ты хорошо долетела?

– Да, спасибо. Раньше я никогда не летала первым классом.

Николай почувствовал на себе взгляд Эммы, но проигнорировал его. Ему было пора уходить.

– Оставлю вас вдвоем, девочки. Вскоре вам предстоит примерка платьев. А мне надо собираться. Мне следует переехать в отель до дня свадьбы.

Кивнув Эмме и ее сестре, Николай направился к двери. Неужели вскоре он станет мужем и отцом? После того как его первая помолвка была разорвана, он не думал, что это когда-либо случится вновь.

– Тебе не обязательно это делать.

– Конечно, обязательно, – вмешалась Джесс. – Видеть невесту в день свадьбы – это плохая примета.

– В таком случае я пойду.

Эмма наблюдала за тем, как Николай уходит. Она была зла на него: она столько сделала для того, чтобы порадовать его мать, а он даже не попытался изобразить из себя любящего жениха перед Джесс. Его явно злило и раздражало ее присутствие, ее благодарность. Интересно, как это воспримет Джесс?

Почему он выбрал этот момент, чтобы сбросить с себя маску? Эмма призналась Джесс, что любит Николая и очень рада стать его женой. А он приходит домой разъяренный, как лев, словно она подорвала его авторитет.

– Эмма, я не дурочка, я прекрасно понимаю, что происходит.

– Ничего не происходит! Все женихи и невесты нервничают накануне свадьбы.

– Ну давай, расскажи мне обо всем!

Эмма тяжело вздохнула:

– Я не могу выйти за него замуж. Я не могу выйти замуж за того, кому не нужна любовь. И я не могу жить в страхе, что в один прекрасный день он бросит меня и ребенка.

Ее откровения были прерваны приездом доставщиков платьев. Эмма была поражена их количеством и качеством. Она собиралась вступить в брак с очень богатым человеком.

С человеком, которому не нужна любовь, который никогда не сможет дать ей то, что она ищет.

Но он может дать шанс Джесс.

– Почему ты так считаешь?

– Он никогда не говорил мне о своих чувствах.

– Это не то, о чем будут говорить мужчины, – уверенно заявила Джесс и удивилась тому, что Эмма улыбнулась. – Что?

– Ты понимаешь, о чем говоришь? – Эмма засмеялась. Ей и вправду хотелось разрядить обстановку.

– Конечно, я же смотрю фильмы и слушаю, о чем говорят люди.

– Какой цвет тебе больше нравится? – Эмма разглядывала платья для подружки невесты.

– Голубой.

– Я думала, ты предпочитаешь розовый.

– Да, но я хочу, что ты была счастлива, поэтому выбираю голубое.

Ассистенты достали несколько подходящих платьев, но нежно-голубое платье уже привлекло внимание сестер.

Когда Джесс примерила его, Эмма ахнула:

– Это просто идеально. Ты выглядишь потрясающе, Джесс. Ты такая взрослая.

– Да, я взрослая, и ты можешь отправляться со своим прекрасным принцем в волшебную страну и не беспокоиться обо мне.

– Теперь пора мне выбрать платье. Вдруг я не смогу найти подходящий вариант.

Шелка разных оттенков смешались перед ее глазами. Эмма не знала, какое выбрать платье. Длинное? Кремовое? Белое?

– Вот, попробуй это.

С помощью ассистентов Эмма надела платье без бретелек. Оно идеально подошло ей. Она посмотрела в зеркало и увидела в отражении прекрасную невесту. Платье было очень простым, но в то же время элегантным.

– Все было предрешено: сначала мое платье, а теперь и это. Вы с Николаем станете идеальной парой, – заявила Джесс.

Глава 12

Эмма проснулась рано. Большая кровать была холодной и пустой. Так было с тех пор, как приехала Джесс, а Николай перебрался в отель. Он отдалялся от нее, словно у него тоже были сомнения. Почему они не выяснили это, когда она была в больнице?

Эмма посмотрела по сторонам. Солнечные лучи проникали в комнату сквозь жалюзи, освещая свадебное платье, ожидающее своего момента, момента, когда Эмме придется заключить самую важную сделку в ее жизни.

Может ли она это сделать? Надеть кружевное белое платье и стать женой Николая, зная, что он ее никогда не полюбит?

Эмма надела джинсы, кофту и туфли на плоской подошве. Она больше не могла смотреть на это платье. Ей надо было выбраться на улицу и хорошенько подумать. Предчувствие, что она вот-вот совершит ошибку, становилось все сильнее.

– Куда ты собираешься? – спросила Джесс, входя в спальню.

– Мне нужно прогуляться и подумать, Джесс. Мне следует очень хорошо подумать, прежде чем я совершу ужасную ошибку.

Эмма посмотрела на длинное бледно-голубое платье, которое они с Джесс выбрали накануне. Оно висело на двери шкафа.

Джесс так увлеклась подбором стиля и цвета, ее энтузиазм был настолько заразным, что на какое-то время Эмма поверила, что все будет в порядке.

Но это был самообман. Николай никогда не полюбит ее так, как она его. Если она выйдет за него замуж, это станет самой большой ошибкой в ее жизни.

– Что случилось, Эм?

– Не уверена, что смогу это сделать.

– Я думала, ты счастлива и любишь Николая.

– Я была счастлива. И я люблю его, – со вздохом ответила Эмма.

– Тогда в чем дело?

– Он не любит меня.

– Ты наверняка ошибаешься.

– Не надо, Джесс, ты не знаешь и половины всего.

– Прошлой ночью он смотрел на тебя так, словно хотел съесть.

Слова сестры ничего не меняли. Это всего лишь влечение.

– Это не любовь, Джесс, у нас с Николаем нет будущего. Его взгляд ничего не значит.

– Ты ошибаешься, Эм. Вчера я увидела в его глазах любовь. Кто угодно это поймет.

– Не говори глупостей. Тебе даже нет семнадцати. Откуда тебе знать, что такое любовь? – Эмму начинал раздражать этот разговор. Все, чего она хотела, – уйти из этой квартиры и подумать, что ей делать после того, как она скажет Николаю, что свадьбы не будет.

– Я знаю это, просто знаю. Он любит тебя! – Джесс пыталась убедить сестру, но было слишком поздно. Эмма уже все решила. – Не позволяй прошлому вставать между вами: ты не наша мама, а он не наш отец.

Эмма не хотела больше этого слышать.

– Мне надо выбраться отсюда.

Почти целый час Эмма бродила по парку, но это не принесло ей никакой радости, не освободило от нависшего над ней чувства обреченности. Она думала только о том, как сказать Николаю, что между ними все кончено.

Эмма присела на лавочку. Ее руки тряслись, сердце бешено билось. Она должна была это сделать.

Наконец Эмма набрала номер Николая и долго слушала гудки. Часть ее желала, чтобы он ответил, а другая просила положить трубку. Включился автоответчик, и она уже почти собралась завершить звонок. Но если она ничего ему не скажет сейчас, потом будет слишком поздно. Николай будет ждать ее у алтаря, в окружении членов семьи и Джесс. Они заключили договор из-за ребенка, но Эмма не могла выйти за него, зная, что он ее не полюбит.

– Это я, Эмма, – собравшись с духом, произнесла она. – И я не могу этого сделать, Николай. Я приняла неверное решение, приняв твои условия. Я не стану твоей женой. Я с Джесс сегодня же возвращаюсь в Лондон.

Она положила трубку и посмотрела на телефон так, словно он был бомбой. Но Эмма знала, что поступила правильно. Она не могла этого сделать, зная, что ее любовь к Николаю становится все сильнее с каждым днем.

Она посмотрела на часы: было почти десять. Свадьба должна была состояться в три. У Николая достаточно времени, чтобы все отменить. А она успеет купить билеты в Лондон. Эмма надеялась, что Николай не приедет и не будет пытаться убедить ее передумать. Ведь отцовство и свадьба – понятия, которые он презирал. Эмма хотела решить все мирно. Конечно, им придется уладить вопросы, связанные с ребенком, но это могло подождать, пока она не совладает со своими эмоциями и чувствами.

Эмма выключила телефон. Окруженная тишиной парка, слушая пение птиц, она мечтала о том, чтобы можно было просто отключить эмоции. Ей нужно всего несколько минут, чтобы собраться с мыслями. А затем она вернется в квартиру, купит билеты и покинет Нью-Йорк.

* * *

Шагая по аллее парка, Николай снова и снова пытался дозвониться до Эммы. Злость закипела в нем, когда он прослушал оставленное Эммой сообщение.

Он должен был это предвидеть. То, что она сказала в больнице после УЗИ, неожиданно обрело для него смысл. Пока он радовался будущему отцовству, Эмма думала об отмене свадьбы.

Гнев, кипевший внутри его, заставлял идти Николая быстрее. Он не представлял, где искать Эмму, Джесс сказала только, что ее сестра отправилась в парк. Он снова достал телефон. Ничего. Она отключила его. Если Эмма думала, что выключенного телефона достаточно, чтобы остановить его, она ошибалась. Николай не привык к тому, что люди отказываются от сделки. И он определенно не привык, когда с его желаниями не считаются.

Он хотел Эмму по-настоящему. Это была не просто горячая похоть, сводившая его с ума, но что-то гораздо большее. Это не имело отношения к ребенку. Он хотел ее.

В парке было много людей, совершавших пробежку и выгуливающих собак. Николай посмотрел по сторонам, ища Эмму, а затем направился к озеру.

И вдруг увидел ее сидящей на лавочке в тени деревьев. Она смотрела куда-то вдаль, полностью погрузившись в свои мысли.

Ведомый инстинктом, он медленно направился к ней. Эмма повернулась и увидела его. Он остановился, охваченный страхом. Ей тоже было страшно.

Она не двигалась, но и не отвела взгляд.

«Я не могу отпустить женщину, которую люблю», – подумал Николай.

Она согласилась со всем, что он говорил о преданности и любви, приняла холодные условия брака. Она презирала любовь, но теперь он будто прозрел и понял, что сам хочет всего этого. Он действительно хотел быть с Эммой, растить их ребенка, не из-за обязательств, а по любви.

Рисковал ли он, признавшись ей в своих чувствах после всего того, что говорил ей? Или ему стоило попытаться уговорить ее не разрывать сделку? Наверное, из-за паники в его голове возникли глупые мысли о любви.

Но Николай ощущал эту пропасть не только в голове, но и в сердце. Чувство, которое он испытал в тот момент, когда он впервые встретился с Эммой, стало еще сильнее.

Она посмотрела на него. Наконец Николай нашел в себе силы, чтобы приблизиться к ней. Каждый шаг давался тяжелее, чем предыдущий. Как он мог открыть ей правду, если только сейчас сам осознал ее?

– Думала, что короткого сообщения будет достаточно, чтобы избежать сделки?

Это было совсем не то, что Николай хотел сказать, скорее это была защитная реакция.

– Я думала, ты возьмешь трубку.

– Я принимал душ, – быстро сказал он, отгоняя воспоминания о том, как они принимали душ вместе.

Эмма снова опустила глаза. Вспоминала ли она то же самое?

Николай присел на скамью рядом с ней.

– Это не важно, потому что я не могу выйти за тебя.

– Даже ради ребенка?

– Нет.

Эмма видела боль в глазах Николая. Она знала, что он винит во всем свое прошлое, своего отца. Ей хотелось обнять его, ободрить.

– Я знаю, это прозвучит как клише, но я не могу изменить себе.

– Ты рада выйти из этой сделки. – Голос Николая был спокоен, и это еще больше расстроило ее.

– Ради нашего ребенка.

– Если мы поженимся, нашему ребенку будет только лучше.

– Я хочу, чтобы наш ребенок рос счастливым, не знал, что такое быть отвергнутым родным отцом.

– Ты думаешь, я способен отвергнуть родного ребенка? После всего того, что я пережил в детстве, ты считаешь, я могу причинить ребенку вред?

Эмма медленно покачала головой. Николай не совсем правильно понял ее слова. Она не хотела обидеть его. В детстве он делал все, что в его силах, чтобы защитить свою маму, и теперь, когда вырос, он делал то же самое. Именно поэтому он настаивал на том, что они должны изображать любовь и организовать вечеринку по случаю помолвки.

Она накрыла ладонью его руку:

– Нет, Николай, я имела в виду другое. Я не хочу, чтобы мой ребенок узнал то, что узнала я. Я не могу просто ждать, когда он тебе надоест и ты отвергнешь его.

Он взял ее руку в свою:

– Я никогда так не поступлю, Эмма, никогда.

Она посмотрела на него, и его взгляд смягчился.

– Я не позволю тебе уйти. Я хочу видеть, как растет мой ребенок. Я никогда не стану таким, как мой отец. Обещаю, что никогда не поступлю так, как твой отец.

– Но зачем нам брак?

– Мы поженимся, как и планировали, Эмма. Меньше чем через четыре часа ты станешь моей женой.

Глава 13

– Прости, Николай. – Эмма отняла свою руку, разрывая только что установленную связь между ними. Ее резкие слова словно обухом ударили его по голове. – Слишком поздно.

С этими словами она встала и посмотрела на него. Он был не в состоянии ответить. Николай не мог сказать ей того, что она хотела услышать. Все как будто происходило в режиме замедленной съемки. Эмма покачала головой, развернулась и пошла прочь, с каждым шагом становясь все дальше и дальше от него.

Нельзя, чтобы это случилось. Он не должен этого допустить, она не может уйти от него, не услышав того, что Николай только что понял. Его нервы были на взводе. Он не мог ни говорить, ни пошевелиться, а только наблюдал, как она удаляется.

Внезапно пелена спала с его сознания.

– Подожди! – крикнул он, но Эмма не обернулась.

Она уходила от него, уходила из его жизни. Она должна была узнать причину, понять все. Был только один способ остановить ее. Николай быстрым шагом пошел за ней и, поравнявшись с Эммой, сказал:

– Ты нужна мне.

Неужели он сумел произнести это вслух? Николай замер. Эмма замедлила шаг, а затем остановилась. Она стояла спиной к Николаю посередине моста. Секунды шли, но казались часами. Он все ждал, когда Эмма повернется к нему. Когда она все-таки развернулась, он увидел, что ее лицо печально, словно она вот-вот заплачет. Николай ненавидел себя за это. Все пошло неправильно с того самого момента, как они проснулись после совместно проведенной ночи во Владимире.

Ночи, которая изменила его жизнь.

– Не стоило так говорить, если это неправда, Николай.

– Это правда, Эмма. Ты нужна мне.

Внутренний голос предупреждал его, что этого мало. Ему следует сказать ей гораздо больше. Ему надо собраться с силами и признаться ей в своих чувствах. Но Николай не мог сделать этого, зная, что она любит другого мужчину.

В то же время Эмма беременна от него, и он был единственным мужчиной, которого она познала. Это определенно что-то значило.

– Но этого недостаточно, – твердо сказала Эмма, задрав подбородок, словно защищаясь. – Мне нужно больше, Николай. Я хочу, чтобы я была нужна тебе не из-за ребенка, а как личность. Но больше всего мне нужна любовь.

Его желудок сжался при этих словах. Она собиралась вернуться в Лондон, чтобы быть с Ричардом? Неужели она так сильно его любит?

– Раньше я думал, что любовь – это всего лишь пустое слово. – Николай сделал шаг навстречу ей. Хватит ли ему смелости признаться в своих чувствах, когда эти ощущения были новыми для него самого?

– Ты мне это ясно дал понять с самого начала. – Эмма продолжала стоять посередине моста, с вызовом глядя на Николая. Она даже не заметила, как мимо них по мосту прошла пара. Ее взгляд был прикован к нему, и она не отводила его ни на секунду.

Да, он сделал именно это. Николай не мог этого отрицать: он ясно дал Эмме понять, что не желает никакой любви. Такое отрицание позволяло ему находиться в безопасности. Это означало, что ему не придется никому отдавать частичку себя, чтобы потом его эмоционально уничтожили. Именно такой силой обладала Эмма с того самого момента, как они встретились. Когда Николай был подростком, он всего раз поговорил со своей мамой об отце. Она сказала ему, что влюбилась в него с первого взгляда, прежде чем он успел показать настоящего себя. С того момента Николай поклялся держать свои эмоции под замком.

Но он больше не мог сдерживать себя. Он должен признать существование любви и подарить своим чувствам свободу, несмотря на то что Эмма могла уничтожить его в любой момент. Внезапно Николай понял, что желает ей счастья, с ним или без него. Если Эмма действительно любит кого-то другого, он должен отпустить ее. Осознание этого потрясло Николая до глубины души.

Он любит Эмму так сильно, что готов отпустить ее.

Он вспомнил тот день, когда они обсуждали тему любви, и как она иронизировала над этим понятием. Она отрицала то, что готова к этому чувству.

Николай сделал несколько решительных шагов вперед. Эмма продолжала стоять на месте не двигаясь. Его сердце разрывалось. В его голове была путаница, но он продолжал сохранять контроль и защитный барьер.

– Ты тоже смеялась над такими понятиями, как любовь и счастье. И презирала их так же, как и я.

– Николай, я понимаю, почему ты не хочешь впускать любовь в свою жизнь. Но то, что я пережила в детстве, заставляет меня еще больше желать счастья. Мы хотим разного. Ты хочешь быть свободным от обязательств и чувств, а я хочу любви.

– Ричард дает тебе достаточно любви?

– Ричард?

Какое отношение Ричард имел к их разговору? Она вспомнила тот день, когда Ричард позвонил ей и сообщил о том, что ее статья опубликована. Она была так рада этому. Но настроение Николая изменилось в тот же момент, когда он узнал, кто ей звонил…

– Ты любишь его, Эмма? Ради него ты уезжаешь?

Эмма была в недоумении. Неужели он думает, что она любит Ричарда? Ее чувства к нему остались в прошлом. Он ясно дал ей понять, что между ними не может быть ничего серьезного.

– Мы с Ричардом только друзья.

– Но ты хочешь большего? Ты сама призналась в этом во время нашей прогулки по реке.

– Правда?

– «Безответные чувства причиняют сильную боль». Так ты сказала.

Колени Эммы подогнулись, и она попыталась ухватиться за ограждение. Снова подкатила тошнота, голова ее закружилась. Она поняла, что теряет сознание, когда крепкие руки Николая подхватили ее.

– Эмма, тебе нехорошо?

– Нам стоит поговорить позже.

– Нет, либо сейчас, либо никогда. Выбор за тобой.

Ей не хотелось продолжать этот разговор, она плохо себя чувствовала и не могла ясно мыслить. Но она должна была объяснить ему, что он все неправильно понял. Ей захотелось прикоснуться к его щеке, но она сдержалась.

– Я говорила не о Ричарде.

Николай обнял Эмму, вдыхая сладкий запах ее кожи и наслаждаясь теплом ее тела. Почему он был так слеп? Почему он не понял, что она любит его?

Потому что он закрыл от нее свое сердце.

– Что ты сказала? – мягко переспросил он и провел рукой по ее волосам.

– Я говорила не о Ричарде, я думала о другом человеке.

Его рука замерла.

– Эмма, ты когда-нибудь говорила этому человеку о том, что любишь его? – Сам он все еще не мог признаться ей в своих глубоких чувствах.

Эмма покачала головой:

– Он не хочет ничего слышать про любовь. Он не верит в нее.

Ему ничего не оставалось, кроме как доказать Эмме, что он любит ее. Он должен сказать ей об этом. И если он не откроется ей сейчас, то потеряет ее навсегда.

– Возможно, ему нужно признаться тебе в чем-то, что он отрицал всю свою жизнь.

– Возможно.

Николай сделал глубокий вдох и произнес:

– Я люблю тебя, Эмма Сандерс.

Она закрыла глаза и доверчиво прижалась к нему. Соблазн поцеловать ее был слишком велик, и Николай склонился к ней и прикоснулся к ее губам. Это был поцелуй любви.

Эмма вздохнула. Его прикосновения были такими нежными, что она чуть было не заплакала. Николай любит ее. Это не просто слова. Она поняла это по тому, как он целовал ее. Этот поцелуй был особенным.

Она обвила руками его шею и позволила чувству любви охватить все ее существо.

– Я думала, ты не знаешь, что такое любовь, – улыбаясь, сказала она.

– Это было до того, как я встретил тебя. Все изменилось в тот момент, когда ты вышла из вагона поезда во Владимире.

– Получается, наш ребенок был зачат в любви, Николай, – прошептала Эмма, и они снова слились в долгом поцелуе.

Вокруг них кипела жизнь, раздавались голоса людей, пение птиц, но они этого не замечали.

– Я люблю тебя, Николай Каннингэм, всем своим сердцем.

– Ты не представляешь, насколько мне стало легче от этих слов. Мысль о том, что ты любишь другого, мучила меня на протяжении последних дней.

– Вот почему ты переехал в отель? Я думала, что я тебе не нужна.

– Как и твоему отцу? Нет, Эмма, этого никогда не произойдет. После того что мне рассказала Джесс, я понял: чтобы удержать тебя, мне пригодится вся удача этого мира. Уже тогда я знал, что не хочу терять тебя, но меня преследовали призраки прошлого, именно поэтому я не мог осознать, что влюбился в тебя.

– Да?

– Ну, и еще я хотел, чтобы у вас с Джесс было время перемыть мне косточки, – добавил он, смеясь.

– Ты слышал наш с ней разговор?

– Совсем немного.

– Очевидно, не ту часть, в которой я говорила, как сильно люблю тебя и как хочу стать твоей женой.

– Нет, этого я не слышал.

– Тогда сообщаю тебе об этом сейчас: я люблю тебя и хочу стать твоей женой.

– Правда? Тогда тебе очень повезло. Я все спланировал для прекрасной женщины, которую люблю.

Эмма взглянула на часы:

– Мне стоит поторопиться. Я выхожу замуж за любимого мужчину. Надеюсь, он будет ждать меня у алтаря.

– Нет никаких сомнений, что он будет там. Ведь он очень сильно любит тебя.

Эпилог

Эмма надела элегантное черное платье и посмотрела на себя в зеркале. Последний раз она так пристально разглядывала себя в день, когда примеряла свадебное платье. Сейчас, год спустя, она стала матерью прекрасного мальчика и была так счастлива, что все сомнения, терзавшие ее накануне свадьбы, растаяли как сон.

– Миссис Каннингэм, ты выглядишь потрясающе, как и всегда. – Николай поцеловал ее в шею и посмотрел на ее отражение в зеркале. Чувство любви к нему наполнило ее, и она улыбнулась ему, а он продолжил: – Для меня будет честью сопровождать тебя на бал сегодня вечером.

Эмма волновалась. Джесс была предоставлена возможность быть примой-балериной в самом начале своей карьеры.

– Надеюсь, Джесс не сильно переживает. Это ее первая роль.

– Она восходящая звезда, у нее все сложится прекрасно.

Слова Николая немного успокоили Эмму, и в глубине души она знала, что он прав.

Эмме с трудом верилось, что ее сестра уже закончила обучение и престижные театры предлагают ей работу. Весь мир был у ее ног. Эмма лучшего и не могла желать для своей сестры.

– Жаль, что мы не взяли Натана… – Эмма обернулась к Николаю, и он заключил ее в объятия. Он был просто неотразим в смокинге.

– Натан хорошо проведет время у своей бабушки.

– Но мы впервые уехали из Нью-Йорка без него, – улыбнулась она.

Брови Николая изогнулись, намекая на то, что у них теперь есть возможность восполнить упущенное, поскольку их шестимесячный ребенок не требует внимания.

– Именно поэтому я воспользуюсь случаем. Мы посмотрим на Джесс, а потом я приведу тебя обратно в отель и уложу на эту большую кровать. Я хочу заниматься с тобой любовью всю ночь, чтобы ты не забывала о том, как сильно я люблю тебя.

– Думаешь, это разумно? – Эмма поцеловала Николая в щеку.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты же помнишь, что случилось тогда в России.

– В этот раз все будет иначе.

– Как?

– В этот раз каждым своим поцелуем я буду показывать, как сильно люблю тебя.

Эмма посмотрела на Николая. Она была так счастлива.

– Все, что ты сделал для меня, доказывает твою любовь ко мне. Ты привез меня сюда, чтобы я посмотрела выступление Джесс, ты поддерживаешь мои занятия фотографией. Мне нечего больше желать.

– Потому что ты моя жена, мать моего сына и женщина, которую я люблю всем своим сердцем.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg