«Под небом Ривьеры: Не торопи любовь»

Сколько разнообразного счастья и очаровательных мучений заключается в неразделенной любви!

В Сочи из Краснодара я добирался ночью, на такси. Извилистая горная дорога повторяла очертания берега моря. Внизу, во мраке, распласталось черное таинственное и необъятное чудовище. Его могучее дыхание согрело прибрежный воздух запасенной днем энергией, и я ожил, успев раньше, на равнине, чуть озябнуть от ночной майской прохлады.

Путевка моя в санаторий «Кавказский Ривьера» была с тридцатого апреля. Весна была ранняя и теплая, таксист сообщил, что температура воды семнадцать-восемнадцать градусов и купальный сезон открыт!

Убаюканный ровным рокотом мотора, я задремал.

В сонном сознании лениво перекатывались нерадостные события последних месяцев моей семейной жизни. На седьмом году брака наши с женой чувства притупились. Единственным лучиком света в темном царстве взаимных упреков и неприязни оставалась только шестилетняя дочка. Почему так случилось? Ведь была же, была любовь, это постоянное тяготение друг к другу, это ожидание, как праздника, ежедневной встречи после работы.

Жена собралась в отпуск без меня, сообщив перед самым отъездом:

— Мне выделили путевку в Крым, в санаторий «Мать и дитя». Тебе лучше не ехать с нами, Иришке осенью в школу, надо укрепить ей здоровье, пусть отдохнет от семейных сцен.

Я проглотил комок обиды и не стал возражать, опасаясь очередной такой сцены. Впрочем, в свои тридцать лет я хорошо понимал, чем кончаются подобные «оздоровительные» вояжи вдалеке от спутника жизни, и, используя дружественные связи с председателем профкома, тоже вырвал себе путевку.

Таксист довез меня до самой калитки здравницы. Я остался один под черным бархатным куполом, усыпанным звездами. Стояла пронзительная тишина, какая бывает только глубокой ночью. Сквозь фасонную железную решетку ограды пробивались крупные розы с капельками росы на лепестках.

Я ощутил сладостное томление — как всегда на новом месте, в ожидании чего-то неизвестного и увлекательного.

К корпусу вела дорожка, окаймленная зарослями пахучего лаврового кустарника. Газовые фонари на изогнутых серебристых стойках тихо жужжали в ночной тишине.