«Романтическое плавание»

Романтическое плавание (fb2) - Романтическое плавание [The Waters Of Love] (пер. Наталия Сергеевна Чистюхина) 565K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Барбара Картленд

Барбара Картленд Романтическое плавание

Barbara Cartland

The Waters Of Love

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

© Cartland Promotions, 2013

© DepositPhotos.com / Tihon6, обложка, 2017

© Shutterstock.com / creativepro, Jiffy Avril, horiyan, images and videos, обложка, 2017

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2018

* * *

Персонажи и события, описанные в романе, вымышленные. Все совпадения случайны.

Раньше он не замечал, какие большие и красивые у нее глаза, но теперь, когда они вдруг оказались так близко, он всецело попал под их очарование.

— Лексия… — начал он и запнулся. — Я хочу…

— Чего ты хочешь? — прошептала она.

Он не мог говорить. Сердце безумно стучало в груди, голова закружилась — и в одно мгновение все, что прежде казалось таким понятным, перестало быть таковым.

Он медленно наклонил голову.

Она не потянулась навстречу, но и не отстранилась. Стояла не шевелясь, не сводя с него глаз, как если бы ожидала чего-то… чего-то восхитительного, волшебного…

Еще секунда — и он бы коснулся губами ее губ.

Но реальность напомнила о себе внезапно, развеяв чудесное забытье, тонуть в котором было так приятно…

Это было бы самое настоящее предательство.

«Розовая серия» Барбары Картленд

Барбара Картленд, скончавшаяся в мае 2000 года в возрасте девяноста девяти лет, по праву считается самым известным автором романов о любви. Она была самой плодовитой писательницей в истории, поскольку за год могла написать больше книг, чем любой другой автор, благодаря чему занесена в Книгу рекордов Гиннесса.

За свою жизнь она написала семьсот двадцать три книги, которые были переведены на тридцать шесть языков, и их общий тираж составил свыше миллиона экземпляров.

После ее смерти неизданными остались сто шестьдесят рукописей — больше, чем у какого-либо другого писателя.

Помимо романов о любви, из-под ее пера вышли исторические биографии, шесть автобиографий, театральные пьесы, практические пособия о жизни, любви, пользе витаминов и поваренные книги. Она также была политическим обозревателем и ведущей радио-и телепрограмм.

Свою первую книгу, «Ажурная пила», Барбара Картленд написала в двадцать один год. Книга стала мировым бестселлером и была переведена на шесть языков. Барбара Картленд продолжала писать всю жизнь, на протяжении семидесяти шести лет. Ее романы пользовались потрясающей популярностью в Соединенных Штатах Америки. В 1976 году ее книги заняли первое и второе места в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс» — такого успеха не знал никто из авторов ни до, ни после нее.

Барбара Картленд стала легендой еще при жизни и навсегда запомнится нам своими чудесными романами о любви, которыми восторгаются читатели по всему миру.

Моральная чистота и высокие душевные качества героинь ее романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви — вот за что любят Барбару Картленд читатели.

Любовь не знает границ и препятствий, ее невозможно обратить вспять, и она неизменно черпает силы в себе самой.

Барбара Картленд

Глава 1

1898

Ограда была высока, но конь легко перемахнул через нее и так же легко и мягко ступил на землю. Всадник невольно улыбнулся.

— Молодец, дружище! — сказал он, поглаживая любимца по крутой шее.

Всадник и его конь… На этот дуэт было приятно смотреть — оба красивые, в самом расцвете молодости и сил.

Фрэнсис, маркиз Уимбортон, каждое утро совершал конную прогулку, обозревая красоты своего имения — одного из самых обширных в Беркшире. Помимо земель, маркизу принадлежали также окрестные фермы, несколько особняков, обычно сдаваемых в аренду, и даже ближайшая деревня.

Вид с этого места открывался чудесный. В непосредственной близости — рощи и луга, перемежающиеся серебристыми отблесками реки. Чуть дальше — крытые соломой фермерские коттеджи, с виду очень уютные и гостеприимные.

Но в глубине души маркиз знал, что эта радующая глаз картинка — не более чем видимость. Имение пребывает в упадке: дохода от аренды не хватает на то, чтобы поддерживать его в приличном состоянии. И большая часть этих соломенных крыш, издали таких симпатичных, требует срочного ремонта.

Артели мастеровых нашлось бы чем заняться и в господском доме, однако маркиз старался об этом не думать — у него было слишком много долгов.

Уже через минуту утро перестало казаться ему таким ясным, настроение испортилось. Маркиз легким галопом пустил коня к дому.

Красота, располагающие манеры, титул… Казалось бы, к двадцативосьмилетнему Фрэнсису, маркизу Уимбортону, судьба была удивительно щедра.

Однако жизнь его была похожа на непрекращающуюся битву, цель которой — собрать столько денег, чтобы их хватило на поддержание имущества, и надежды победить в этой битве таяли с каждым днем.

В права наследства он вступил, будучи восемнадцатилетним юнцом, и скоро пришел к выводу, что управлять фамильной собственностью — задача не из легких, и, сколько бы он ни старался, суммы по долговым обязательствам постоянно превышали его доходы.

Кажется, не проходило и дня, чтобы кто-нибудь из арендаторов не обратился к маркизу с просьбой дать денег на ремонт дома или хозяйственных построек.

Признаться в собственной беспомощности или дать требуемое — выбор был невелик, и маркизу приходилось изворачиваться, чтобы удовлетворить просителя, даже если речь шла о совсем небольшой сумме.

В итоге он все глубже увязал в долгах, и эти долги росли, словно грозовая туча, заслоняющая небо над головой.

Оставив коня в конюшне, Фрэнсис вошел в дом, где его встретил дворецкий со словами:

— Милорд, приехал мистер Джонсон.

После короткой паузы маркиз ответил:

— Проводите его в курительную комнату. Я буду через несколько минут.

— Слушаюсь, милорд!

Дворецкий удалился. Маркиз недовольно поморщился: неурочный приезд управляющего не сулил ему ничего хорошего.

Мистер Джонсон, мужчина средних лет, вел дела маркиза с тех самых пор, как тот получил наследство.

Он уже ожидал маркиза, когда тот вошел в курительную.

— Доброе утро, Джонсон! — сказал маркиз. — Не ждал вас сегодня. Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

Он подал собеседнику руку, и тот пожал ее перед тем, как ответить:

— Боюсь, мои новости, милорд, вас не обрадуют.

— На радостное известие я и не рассчитывал, — невесело улыбнулся маркиз.

Он тяжело опустился в любимое кресло. Контора мистера Джонсона находилась в Лондоне, а значит, у этого внеурочного приезда должна быть серьезная причина. Управляющий сел напротив и с симпатией посмотрел на маркиза.

Бремя ответственности свалилось на Фрэнсиса, когда он был еще очень молод, и у мистера Джонсона были все основания предполагать, что тот предпочел бы остаться в Лондоне.

Или уехал бы за границу и наслаждался обществом привлекательных женщин, вместо того чтобы прозябать в одиночестве в этом огромном доме, где из развлечений у него только верховая езда и визиты соседей.

И он очень удивился, когда молодой маркиз после внезапной смерти отца взялся за семейные дела с таким рвением, как если бы это был не только его долг, но и удовольствие.

Фрэнсис улыбнулся собеседнику. Что ж, даже если мистер Джонсон и привез дурные новости, в этом нет его вины…

Вздохнув, управляющий начал свой рассказ. Его слова производили удручающее впечатление: растущие долги, арендные ставки, которые давно следовало бы повысить, груз нерешенных проблем, которых с каждым днем становится все больше.

По прошествии часа маркиз произнес со вздохом:

— Просто не верится, что все на самом деле так ужасно.

— Боюсь, это правда, милорд. Уверяю, я бы не стал приезжать в Беркшир с одной лишь целью вас расстроить. Нужно что-то делать, и срочно!

— Вы совершенно правы, Джонсон, — сказал маркиз. — Нужно срочно что-то предпринять, особенно это касается ремонта. Только на восстановление этого особняка требуется втрое большая сумма, чем я рассчитывал!

— Если бы речь шла только об этом доме! Милорд, неотложного ремонта требуют по меньшей мере шесть домов в поместье! В противном случае арендаторы могут съехать.

Маркиз встал и подошел к окну.

— Джонсон, почему это случилось так внезапно?

— Внезапно, милорд? Семена были посеяны давно, и теперь мы пожинаем плоды. Ваш отец, несмотря на все увещевания, делами поместья почти не занимался. С годами все приходит в упадок…

— Проклятье! Что же мне теперь делать? — спросил маркиз.

— Боюсь показаться бестактным, но не задумывались ли вы, милорд, о том, что с вашим титулом и положением в обществе вы могли бы взять в жены богатую наследницу?

— Женитьба! — воскликнул маркиз. — Если я и не думал об этом, то только потому, что еще ни разу не влюблялся!

Какое-то время оба молчали, затем управляющий произнес, словно размышляя вслух:

— Ну не странно ли это, что с вашими достоинствами и при том, что многие леди на выданье… — как бы это получше сказать? — проявляют к вам интерес, до сих пор не нашлось ни одной, которая бы вас устроила?

Маркиз на это ничего не ответил. Стоя у окна, он с мечтательной улыбкой смотрел на сверкающие на солнце струи фонтана.

В высшем обществе он имел неизменный успех, и одного лишь титула было достаточно, чтобы получать приглашения на все большие балы и приемы.

Но даже если б он и не был титулованной особой, ему были бы рады: он был урожденный Уимбортон, последний представитель рода, мужчины которого отличались высоким ростом, были красивы, прекрасно сложены и имели каштановые волосы с восхитительным красноватым отливом.

Фрэнсис унаследовал все эти фамильные качества, в том числе и некую непостижимую значительность, зримо говорившую, что он гордится собой и своими корнями. Стоило маркизу Уимбортону появиться в зале, как все взгляды обращались к нему, — и в особенности женские.

Даже те леди, которые понятия не имели о его титуле, встречали Фрэнсиса улыбками, а пожилые многоопытные дамы спешили представить ему неискушенных барышень.

Так что, даже не будучи высокомерным, маркиз привык к тому, что всюду, где бы он ни появился, его ожидал самый радушный прием.

Ежегодно ему доводилось танцевать с самыми красивыми девушками, которых только-только начали выводить в свет, и принимать от их родителей десятки приглашений на обеды и ужины, но ту, с которой ему захотелось бы жить до конца своих дней, он так и не встретил.

Фрэнсис предпочитал общество актрис, с которыми его охотно знакомили приятели. Благодаря этим дамам он узнал, насколько это приятно — когда красивая и талантливая актриса тает в твоих объятиях и исполняет все твои прихоти…

Однако то были всего лишь мимолетные увлечения, свойственные мужчинам его круга. Когда страсти утихали, он легко забывал о прежнем романе и заводил новый.

Сейчас, стоя у окна, он перебирал в памяти свои любовные приключения — упоительные в свое время, но почти не оставившие в нем своего следа.

Женитьба же — дело серьезное, на всю жизнь…

Наконец он со вздохом обернулся к мистеру Джонсону:

— Вне всяких сомнений, вы сочтете это безрассудством, но мне претит сама идея жениться на ком-то ради денег.

— Весьма сожалею, милорд, — произнес управляющий. — И все же я считаю своим долгом посвятить вас во все детали. Наши дела очень плохи.

Последовала небольшая пауза, после чего маркиз не без иронии спросил:

— Полагаю, вы уже выбрали претендентку?

Управляющий улыбнулся:

— Разумеется, милорд.

— И ваш приговор?..

— Мисс Лексия Дрейтон.

Судя по выражению лица мистера Джонсона, это имя должно было быть маркизу известно, однако тот готов был поклясться, что впервые его слышит.

— Как вы сказали, простите? — переспросил он.

— Эта молодая леди с отцом в прошлом месяце поселилась в Хайклифф-холле.

Хайклифф-холл, большой и комфортабельный особняк, в отличие от остальной фамильной недвижимости, содержался в порядке: маркиз был заинтересован в арендаторах, способных платить достаточно большие ежегодные взносы.

Предыдущий наниматель был доволен домом и окрестностями и платил исправно, но после смерти жены перебрался к своей замужней дочери в Шотландию.

Нужно было срочно найти нового арендатора, и мистер Джонсон наилучшим образом это исполнил, однако маркиз с мистером Дрейтоном до сих пор ни разу не встречались.

— Вы были в Лондоне, когда новые жильцы въехали в Хайклифф-холл, — пояснил мистер Джонсон. — По слухам, мистер Дрейтон очень богат — у него то ли три, то ли четыре миллиона.

Маркиз был удивлен.

— Миллионер? В моих владениях? — воскликнул он.

— Полагаю, он какое-то время жил в Америке, а в Англии — всего пару месяцев. У него есть собственный дом в самом фешенебельном районе столицы, но ему захотелось иметь еще и загородный особняк.

— Он англичанин? — осведомился маркиз.

— Да, мистер Дрейтон — англичанин, — ответил Джонсон, — но свое состояние нажил в Америке. Он просто купается в деньгах — дом на Парк-Лейн, скаковые лошади с «Таттерселл», причем покупает он их не только для участия в бегах, но и для охоты. И, насколько мне известно, мисс Лексия — его единственное дитя. Девушка хороша собой и унаследует отцовское состояние.

После продолжительной паузы маркиз пробормотал:

— Так вы думаете, в ней — решение моих проблем?

— Милорд, а почему бы нет? Если этот Дрейтон и вправду так богат и у него только одна дочь… Это просто подарок небес!

Маркиз усмехнулся:

— Вы это серьезно? Дочь миллионера наверняка не испытывает недостатка в поклонниках.

— Думаю, в Америке поклонники у нее были, но отец хочет видеть своим зятем англичанина, и предпочтительно с титулом.

— Понятно, — улыбка Фрэнсиса уже не была такой веселой.

— Милорд, сейчас не время привередничать. Эта молодая леди имеет то, что нужно вам, а вы — то, чего хочет ее отец. Позволю себе предложить следующее: вашей светлости нужно как можно скорее навестить мисс Дрейтон, иначе найдутся другие желающие. Отчаявшись завоевать расположение маркиза, она может согласиться и на меньшее.

Маркиз искренне расхохотался:

— Просто не могу поверить! Вы, Джонсон, стоите здесь, передо мной, и уговариваете меня жениться! Послушать вас, так этот миллионер снял дом на моих землях только затем, чтобы свести меня со своей дочерью. Невероятно!

— Конечно, в это сложно поверить, но сама идея хороша, а мистер Дрейтон, насколько я слышал, человек очень умный. Иначе он не стал бы миллионером.

— Но что, если вы приписываете этому господину намерения, которых у него нет и в помине?

— Конечно, это и вправду сюжет, более подходящий для пьесы или романа, — согласился мистер Джонсон, — но мне из достоверных источников известно, что мистер Дрейтон тщательно наводил справки о том, кто есть кто в британском высшем обществе.

— И все-таки это слишком невероятно, чтобы быть правдой, Джонсон! Но я тем не менее готов познакомиться с этим миллионером. Возможно, мне удастся уговорить его мне помочь, не подключая к сделке дочь. В конце концов, речь идет о девушке, а не о мешке сахара! Так как, вы говорите, его зовут?

— Дрейтон. Гарри Дрейтон.

Маркиз снова засмеялся:

— Признайтесь, старина: вы пишете книгу и все это выдумали! Ну же, я жду!

— Если бы! Увы, все это — правда, — отвечал управляющий. — Хотя это было бы неплохим началом: глава первая, в которой герой, то есть вы, ваша светлость, недоумевает, как погасить долги, когда перед ним вдруг открывается прекрасная возможность…

— Полагаю, вы рассчитываете получать от мистера Дрейтона фантастически высокую арендную плату за Хайклифф-холл?

Управляющий кивнул:

— Ваша светлость, вы никогда еще не сдавали дом на таких выгодных условиях. Никто другой таких денег нам не заплатит, если мистер Дрейтон съедет. А он непременно так и поступит, если вы не пожелаете с ним знакомиться.

— Хорошо! — согласился маркиз. — Ваша взяла, Джонсон! Я посмотрю на эту наследницу, но хочу вас заверить загодя: я не собираюсь жениться на женщине лишь ради ее денег или по любой другой подобной причине. Только по любви!

Голос его неожиданно звонко прозвучал в тишине комнаты, управляющий невольно устремил на него пристальный взгляд и тихо произнес:

— Ваши намерения весьма похвальны, милорд, но, как говорят в народе, чего не сделаешь, когда нужда заставит…

— А это как раз наш случай, верно? Проклятье! Приходилось ли кому-то оказываться в таком унизительном положении, как мне сейчас? Чем скорее мы выпьем по глотку и попытаемся об этом забыть, тем лучше.

С этими словами маркиз направился в конец комнаты к буфету, в котором отец всегда хранил свой виски.

Пока он поворачивал ключ в замке и открывал дверцу, мистер Джонсон смотрел на него и улыбался.

* * *

В то время как маркиз, вернувшись с прогулки, отводил своего коня в конюшню, по лугам и рощам сломя голову мчался другой всадник.

Тем, кто наблюдал за ним издалека, могло показаться, что это высокий стройный юноша, который, несмотря на свое хрупкое телосложение, на удивление ловко управляется с лошадью.

Однако стоило всаднику приблизиться, как становилось ясно — это никакой не парень, а девушка в мужских бриджах и сорочке и скачет она тоже по-мужски, в обычном седле.

Глаза ее загорались энтузиазмом и восторгом, когда она заставляла лошадь взять очередной барьер. Конь, достаточно крупный и ретивый, послушно взлетал над препятствием и легко приземлялся, и всадница ни на мгновение не теряла над ним контроль.

Грум средних лет не оставлял попыток догнать свою госпожу. Наконец их лошади поравнялись и слуга взмолился:

— Пожалуйста, не делайте так больше, мисс Лексия! Хозяин шкуру с меня спустит, если узнает, что вы катаетесь по окрестностям в таком неподобающем виде!

— Не бойся, Хоукинз, я не дам ему спустить с тебя шкуру! Это моя добрая воля, и, если придется, я так ему и скажу.

Столь оптимистичное заявление не успокоило Хоукинза, однако он умолк и потрусил следом за хозяйкой к дому.

— Сегодня Скайларк был великолепен, не правда ли? — произнесла девушка нараспев.

— Не могу знать, мисс! Я никак не мог вас догнать, — хмуро отозвался грум.

Лексия усмехнулась про себя. Она привыкла всегда поступать по-своему, и это ее вполне устраивало, пусть даже кого-то ее поступки и шокировали.

И все же очередные нотации от папеньки ей выслушивать не хотелось, поэтому в дом она намеревалась проникнуть через заднюю дверь и переодеться прежде, чем он ее увидит.

Но надо же было случиться, чтоб именно в этот момент отец выглянул в окно и увидел, как она проезжает по двору.

— Лексия! Немедленно зайди ко мне!

Девушка вздохнула:

— Хорошо, па.

Не дожидаясь помощи, она спрыгнула со своего огромного скакуна, отдала поводья Хоукинзу и вошла в дом через французское окно, ведущее прямиком в комнату, где они с отцом обычно завтракали.

— Моя дочь разъезжает по окрестностям в таком виде! Возмутительно! — негодовал отец, переходя в столовую из комнаты, окна которой как раз выходили на конюшни. — Ступай к себе и немедленно переоденься! Хотя нет, подожди! Нам есть о чем поговорить.

— Господи, я умираю от голода.

Девушка села за стол, налила себе кофе, взяла тост и попыталась успокоить отца:

— Па, я всего лишь прокатилась верхом.

— Не называй меня «па»!

— С чего бы это?

— Это вульгарно. Английские леди говорят «папа».

— Но я американка!

— Чушь! Я — англичанин, твоя мать — мир ее праху — была англичанка. Ты сама родилась в Англии…

— Но когда мне исполнилось три года, мы переехали в Америку, и я там выросла. Я люблю Америку и чувствую себя американкой.

— Что ж, чем скорее ты откажешься от этой блажи, тем скорее сможешь занять свое место в английском высшем обществе, — твердо сказал отец.

— А разве не в этом обществе я была, когда мы жили в Лондоне? — с невинным видом спросила Лексия. — Помнится, мы выезжали в свет чуть ли не ежедневно!

— Но ты так и не была представлена при дворе, а ведь это — вершина моих устремлений!

В глазах Лексии сверкнули искорки смеха.

— Правда? А мне казалось, вершина твоих устремлений — выдать меня замуж за титул. Принц Уэльский подойдет? Ах, совсем забыла, он ведь уже женат. Но ведь у него, кажется, есть сыновья…

— Пожалуйста, Лексия, не шути, когда речь идет о таких серьезных вещах! И почему бы тебе не выйти замуж за самого титулованного холостяка в стране? Не понимаю!

— Хотя бы потому, что я — никто, — весело отозвалась дочь.

— Послушай, что я скажу тебе, девочка. Никто — это тот, у кого нет денег, а у тебя они есть. Неужели ты сама еще этого не поняла?

— Я хочу сказать, у нас нет титула, даже самого скромного.

— Твоя матушка была дочерью рыцаря!

— Да, но этим вряд ли впечатлишь какого-нибудь герцога или маркиза. Я — никто, папочка, и меня это вполне устраивает. Более того — я даже этому рада!

Мистер Дрейтон с осуждением взглянул на дочь. По его мнению, это была чистой воды ересь.

— Постарайся не говорить ничего подобного в обществе, — произнес он предостерегающим шепотом.

— Ладно, не буду, — ответила Лексия, но смирения ее хватило ненадолго, — однако думать так мне никто не запретит.

— Выбрось это из головы! Тебе пора научиться вести себя, как подобает английской леди, и привыкать к новой жизни.

— А почему Англия не может привыкнуть ко мне?

Эта идея настолько шокировала мистера Дрейтона, что он не нашелся с ответом.

— Чтобы я больше этого не слышал, — вымолвил он наконец. — У тебя масса достоинств, Лексия, и я не хочу, чтобы они остались незамеченными. Ты была самой красивой в Лондоне, а уж здешним красавицам до тебя очень далеко.

— Но, па! — в притворном ужасе воскликнула девушка. — Ты не должен так говорить, иначе люди подумают, что мы невоспитанные и слишком много о себе воображаем. А мне хочется, чтобы местное общество нас приняло. Мне хочется танцевать на балах у соседей и устраивать свои собственные! И чтобы наши вечеринки были самыми интересными в округе!

— Если все, о чем я слышал, — правда, то так оно и будет, — отвечал отец. — Общество в Беркшире — очень приятное, и я тоже хочу завязать приятельские отношения с соседями. И в первую очередь с маркизом.

Немного помолчав, Лексия промолвила:

— Ты упоминал о маркизе, когда мы переезжали, и, насколько я помню, нередко сокрушался о том, что в Лондоне вы так и не познакомились.

Последовала новая пауза — судя по всему, мистер Дрейтон тщательно подбирал слова. Наконец он заговорил:

— Речь идет об очень знатной особе, доченька. Маркиз — один из самых родовитых аристократов Англии.

Лексия насмешливо улыбнулась:

— И ты хочешь, чтобы он в меня влюбился, не так ли?

— У меня на этот счет свои планы.

— Но это же невозможно — заставить людей полюбить друг друга! Или в твои планы входит, чтобы и я влюбилась в него?

— Маркиз молод и, как поговаривают, хорош собой.

— Меня не особо привлекают красавчики, — кокетливо отвечала Лексия. — Они постоянно любуются лишь собой, а мне хочется, чтобы с обожанием смотрели на меня!

— Благодаря ему ты станешь маркизой, и этого тебе должно быть достаточно.

— Но я хочу выйти замуж по любви! А английские аристократы, насколько я знаю, — а наслушалась я о них предостаточно — любят только самих себя. Поместья и жены у них всегда на втором месте.

— И что в этом странного? — спросил отец. — Мужчина должен быть хозяином в доме. Я же решительно настроен перед смертью увидеть тебя в великолепной тиаре на официальной церемонии открытия парламента.

Лексия вздохнула. Все это она уже слышала. У отца на ее счет были очень честолюбивые планы: разбогатев, он вбил себе в голову, что его дочь выйдет замуж только за аристократа.

И этот особняк отец снял только для того, чтобы она могла лучше узнать нравы английской знати, так сказать, на ее территории.

Лексия, унаследовавшая от отца рассудительность, знала, что он навел справки о нескольких графствах, прежде чем сделал свой выбор. И только в Беркшире нашлось требуемое — холостой маркиз.

— Па, а почему бы тебе самому не обзавестись титулом? — попыталась пошутить она. — Ты мог бы стать герцогом или даже жениться на королеве!

— Королева до сих пор оплакивает супруга, умершего тридцать лет назад. И потом, дорогая, ты прекрасно знаешь, что забочусь я не о себе, а о тебе!

— Ты заботишься обо мне даже больше, чем следовало бы, — упрекнула отца Лексия. — А ведь я, как и ты, хочу прожить свою жизнь по-своему.

Это заявление озадачило мистера Дрейтона.

— Что ты имеешь в виду?

— Все просто: я не хочу, чтобы меня выдавали замуж насильно. Я сама хочу выбрать себе супруга, если уж без замужества никак нельзя обойтись.

— «…если без замужества нельзя обойтись»? Ушам своим не верю! Женщина должна выйти замуж! Это ее удел!

— А может, я желаю для себя другой судьбы. Па, в Америке я общалась с девушками, которым хотелось жить собственной жизнью, а не быть неким подобием запасного колеса в жизни какого-нибудь мужчины.

— Чем скорее эти бредовые идеи выветрятся из твоей головы, тем лучше! — рассердился мистер Дрейтон. — Куда катится этот мир?.. Хорошо воспитанные молодые женщины — и вдруг заявлять такое?

— Ну, я-то не слишком хорошо воспитана, — лукаво улыбнулась ему Лексия. — Знаешь, па, когда я была по-настоящему счастлива? Когда мы жили на нашем ранчо в Аризоне и меня учили кататься верхом без седла и арканить коров. Йох-ху! Это было здорово!

— И чтобы я не слышал больше этого «йох-ху»! — отрезал отец. — Где графин с виски? Мне нужно выпить!

— Еще слишком рано! Лорд Иглтон говорит, что джентльмены не пьют виски по утрам! — возразила девушка.

— У лорда Иглтона нет дочки, которая кричит «йох-ху!» и разгуливает в мужских штанах, — с чувством заявил мистер Дрейтон.

— Как же тебе не повезло со мной, па! Бедняжка!

— Не называй меня «па»! Неужели я неясно выражаюсь?

— Да, па! То есть нет, па! Па-па… Йох-ху, чувствую себя дурочкой, когда так говорю!

— И переоденься во что-нибудь приличное. Леди не носят штанов!

— Терпеть не могу женскую одежду, — возразила девушка. — Не представляю себе, как в платье вообще можно двигаться.

— Если будешь ходить в таком виде, тебе ни за что не заполучить мужа!

— И меня это вполне устраивает.

— Лексия! — громыхнул отец.

— Прости, па… папа! Я не хочу тебя расстраивать, но слова сами слетают с языка.

— Неужели твоя милая матушка так ничему тебя и не научила?

— Это почему же? Она научила меня оставаться верной самой себе.

— А разве быть верной себе означает скакать верхом и арканить коров на ранчо в Аризоне?

— Это еще не самое худшее! Мама говорила, что быть верной самой себе — самое главное в жизни, а ей можно верить — она подтвердила свой принцип практикой, и это сработало.

— Твоя мать так говорила?

— Она говорила, что послушалась своего сердца, когда выходила за тебя замуж, и была с тобой очень счастлива.

Мистер Дрейтон не нашелся с ответом. Несмотря на свою некоторую грубость и подчас даже жестокость, он очень любил свою жену. Годами он лелеял мечту привезти ее назад в Англию богатой дамой и внести в ее жизнь комфорт, какого, по его мнению, она заслуживала.

Но супруга умерла год назад, незадолго до отъезда, и вспоминать о ней ему до сих пор было очень больно.

— Что ж, она была права, — сказал он. — Когда мы познакомились, она была для меня недосягаема — как луна и звезды. Дочь рыцаря, которую семья планировала выдать за кого-то более родовитого — баронета или даже виконта. Когда мы встретились, у меня уже было свое небольшое, но процветающее дело. Но для ее родных я был всего лишь торговцем. Поэтому, когда мы вместе сбежали и поженились, семья от нее отвернулась, однако нам до этого не было дела. Мы были счастливы. Но мне этого показалось недостаточно. Я хотел стать успешным, богатым. И тогда мы перебрались в Америку — я был абсолютно уверен, что там я смогу сделать большие деньги и никто не станет интересоваться моей родословной. Что ж, я добился своего, и теперь они вынуждены со мной считаться. И я хочу, чтобы ты вышла замуж за человека из той среды, в которой выросла твоя мать. Это твое законное право, и я убежден, именно этого она и хотела!

Лексия предпочла промолчать, поскольку уверенности отца не разделяла. Ее мать хотела бы, чтобы дочь вышла замуж по любви.

Покончив с завтраком, она убежала наверх, чтобы надеть на себя то, что папенька называл «подобающим для леди одеянием», а она сама — «тюремными оковами».

Лексия прекрасно понимала, что, не соглашаясь с отцом, ступает на зыбкую почву. Мистер Дрейтон всегда и все решал единовластно, и как бы дочь его ни любила, она знала: переубедить его не получится.

Вопрос о замужестве повлечет еще немало боев, и Лексия рассчитывала их выиграть.

Она была дочкой богача, поэтому с недоверием воспринимала мужские знаки внимания. К тому же у нее были собственные представления о том, какого именно спутника она себе желает.

«Я не выйду за первого встречного только затем, чтобы порадовать папочку, — заверила она себя. — Даже если это будет какой-нибудь король! Я хочу мужа, который будет любить меня, а не деньги моего отца!»

Девушка подбежала к туалетному столику и достала из верхнего ящичка крошечную фотографию, запечатлевшую нежные черты молодой женщины, удивительно похожей на саму Лексию.

Это была фотография ее матери.

— Ты поняла бы меня, мамочка, правда же? — прошептала Лексия. — И если бы ты до сих пор была с нами, ты бы и его убедила понять…

Со вздохом она прижала фотографию к груди и проговорила едва слышно:

— Что же мне теперь делать?

Глава 2

Письмо пришло с утренней почтой. Получив его, мистер Дрейтон широко улыбнулся.

— От лорда Уимбортона! — воскликнул он. — Наконец-то!

— Ты хочешь сказать, он в конце концов заметил нас на краешке своей блистательной орбиты? — иронично отозвалась Лексия. — Как мило с его стороны!

— Мне не нравится твой тон, Лексия, — возмутился отец.

— Меня злит, что ты так радуешься, получив от него какую-то писульку! Кто он вообще такой? Чем он лучше тебя?

— Он — маркиз, — ответил мистер Дрейтон таким тоном, словно одно это слово объясняло все.

— Допустим. Но чем он лучше тебя?

— Ты не понимаешь! Он — маркиз!

— Обедневший?

— Полагаю, без гроша за душой.

— В таком случае он не только не лучше тебя. Он — хуже, потому что ты не просиживал…

— Лексия!

— …штаны, дожидаясь, пока деньги свалятся с неба! Ты занялся делом и добился своего, поэтому я и говорю: ты намного лучше, чем он!

— Спасибо, дорогая! Мне приятно, что ты так меня ценишь, но прошу: выбирай выражения! Особенно в присутствии лорда Уимбортона.

— Ведь в противном случае он на мне не женится, ты это хочешь сказать? — ничуть не смутилась девушка. — Пожалуйста, передай мне тост.

— Маркизу нужны деньги, а я даю за тобой такое приданое, что он женится вне зависимости от того, что ты говоришь и как.

Это был опрометчивый ход, и Лексия не замедлила этим воспользоваться:

— Тогда я буду говорить все, что придет мне в голову. Раз нет никакой разницы…

— Ты не станешь говорить все, что придет в голову! — рассердился отец. — Ты будешь разговаривать, как подобает английской леди.

— То есть лгать?

— Если понадобится — да. Святые небеса, девочка, чему тебя учили твои воспитатели?

— Может быть, мы с маркизом вообще никогда не встретимся…

— Вы встретитесь уже завтра. Он пригласил нас к себе.

И мистер Дрейтон стал читать вслух:

«Для меня будет большим удовольствием познакомиться с вами и поприветствовать вас на землях Беркшира и в своем доме, где я буду иметь честь представить вам наших общих соседей, которые также с нетерпением ждут возможности быть вам представленными».

— Он хочет собрать всех своих рафинированных друзей, дабы посмотреть, той ли вилкой мы разделываем рыбу! — с отвращением произнесла Лексия.

— Ты поедешь со мной на этот прием и будешь вести себя достойно! И наденешь все самое лучшее, — распорядился мистер Дрейтон тоном, не допускающим возражений.

— Хорошо, папа.

— И будешь выглядеть как настоящая леди.

— Хорошо, папа.

— В платье!

— Хорошо, папа.

Лексия убежала прежде, чем разговор примет новый, возможно, еще менее приятный поворот. В своей комнате она стояла у занавешенного кружевом окна до тех пор, пока отец не уехал из дома.

— Слава богу! — воскликнула она. — Теперь можно прогуляться!

— Приготовить новое бархатное платье для верховой езды? — спросила Энни, ее горничная.

— К черту бархат! Я поеду в штанах!

Энни воскликнула в ужасе:

— Но ваш папенька…

— Разъярится, если узнает? Поэтому-то я и ждала, пока он уедет. Ну же, помоги мне переодеться!

Расстроенная горничная молча принялась за дело: возражать хозяйке, когда та в таком настроении, было бесполезно.

— И передай конюхам, что я поеду на Скайларке, — добавила Лексия. — Седло мужское.

Энни послушно передала распоряжения, молясь про себя, чтобы не попасться на глаза хозяину, если он узнает об этой очередной выходке мисс Лексии.

А та между тем надела штаны для верховой езды, ботинки и твидовый жакет — скорее удобный, чем модный. Свои длинные волосы она уложила на макушке и заколола булавками, а поверх нахлобучила кепку.

В таком наряде, при хрупкой и высокой фигуре, издалека Лексию можно было принять за мальчишку, и это ей нравилось.

«Как было бы славно, если бы я родилась мальчиком! Жить было бы намного проще, — вздохнула она. — И веселее!»

В конюшне ее ожидал оседланный Скайларк. Пофыркивая от нетерпения, конь гарцевал так, что двое грумов с трудом его удерживали.

— Лучше бы взяли другого, мисс, — взмолился главный конюх. — Конь с норовом!

— Вот и прекрасно! — жизнерадостно отвечала Лексия, взлетая в седло. — Таких я и люблю.

Хоукинза, который направился было к своей лошади, девушка остановила словами:

— Ты остаешься дома! В этот раз я еду одна.

— Но, мисс…

— С дороги! — прикрикнула Лексия на грума, который удерживал Скайларка за голову.

Конюхи были рады подчиниться: один отпустил поводья, а другой — коня, уворачиваясь от его тяжелых копыт.

На первые пару миль Лексия дала Скайларку полную свободу, и сильное животное, радуясь предоставленной возможности подвигаться, буквально летело над землей. Девушка же наслаждалась скоростью.

— Молодец, мальчик! — воскликнула она, пуская коня рысью. — Скайларк, ты — чудо!

Неожиданно для Лексии местность оказалась совершенно незнакомой: сегодня она заехала дальше, чем обычно.

Оглядевшись по сторонам, она подумала, что более красивого деревенского пейзажа ей видеть не доводилось. Окружающая зелень приятно ласкала глаз.

Невдалеке блестел ручей, и Лексия направилась туда, чтобы напоить коня.

Скайларк наклонился к воде, и, пока он пил, взгляду девушки открылась новая картина: вдалеке, на открытом пространстве, раскинулся величественный каменный особняк оттенка светлого меда с фасадом ярдов в двести, не меньше.

— Интересно, не здесь ли живет этот маркиз, — пробормотала она. — Дом красивый, и, если бы там давали бал или торжественный прием, я бы с удовольствием поехала…

Склонив головку набок, Лексия какое-то время рассматривала особняк.

«И эта терраса… Лучшего места для флирта и не придумать! Вы с партнером кружитесь в танце, а потом выходите на свежий воздух через французское окно, тени вокруг вас сгущаются и… м-м-м!» — замечталась она.

Девушка улыбнулась приятным воспоминаниям о балах, которые ей довелось посетить, и о молодых людях, которые были счастливы провести с ней несколько минут наедине под сенью деревьев, — как же упоительны были эти минуты!

Внезапно мысли Лексии приняли новое направление.

«Чтобы содержать такой особняк, нужна уйма денег, — сказала она себе. — И этот маркиз решил, что получит их, женившись на мне. И если дать папе волю, так оно и будет!»

Еще минута — и решение было принято:

— Нет, мне это не нравится. Даже ради такого дома — нет! Вперед, мальчик!

Она потрепала Скайларка по шее, и они повернули обратно.

Через некоторое время у Лексии возникло ощущение, что кто-то смотрит ей в спину.

Она оглянулась. Какой-то скромно одетый мужчина помахал ей рукой, а потом и окликнул:

— Эй, парень! Подъедь-ка сюда!

— Господи, только этого мне и не хватало! — прошептала девушка. — Если папа узнает, что меня видели в мужской одежде, упрекам не будет конца!

Она сжала коленями лошадиные бока, и Скайларк ее понял. Лексия снова оказалась в своей стихии — она обожала по-настоящему быструю езду, и все остальное в такие мгновения просто переставало существовать.

Сзади снова послышались крики, на этот раз рассерженные. Она различила слова «чужие владения» и «нарушать», но останавливаться не стала.

«Кто бы это ни был, разговаривать нам не о чем», — подумала девушка, понукая коня.

Не хватало только, чтобы кто-нибудь из слуг его светлости устроил ей взбучку или, что еще хуже, отвел к своему хозяину!

Но даже если этого не случится, оставалась вероятность быть узнанной. Маркизу непременно доложат, что мисс Лексия Дрейтон — дурно воспитанная девица, настоящая сорвиголова.

Не сказать, чтобы ее беспокоило, что он о ней подумает… Будь он хоть трижды маркиз, замуж по принуждению Лексия выходить не собиралась.

Но отказ должен последовать исключительно с ее стороны, и никак иначе. Быть отвергнутой потому, что ты «недостаточно хороша», — ужасная участь для любой девушки.

Снова послышался окрик. Лексия оглянулась. К сожалению, чужак не только не отстал — расстояние между лошадьми неуклонно сокращалось.

Она отвлеклась и не заметила поваленного дерева, перегородившего тропинку. И когда Скайларк перепрыгнул препятствие, всадница оказалась к этому не готова.

Резкое движение лошади — и Лексия потеряла равновесие, свесилась набок, и в следующий момент держаться ей было уже не за что.

Мир завертелся перед ее глазами, затем последовал удар о землю — такой сильный, что из нее едва не вышибло дух.

Она лежала на спине, тяжело дыша, пока наконец предметы вокруг не встали на свои места. А потом девушка увидела лошадь, перепрыгивающую через поваленное дерево, рядом с которым она и упала.

— Ой! — с этим возгласом Лексия откатилась в сторону, прикрыв голову руками — как раз вовремя, иначе оказалась бы под копытами.

Лошадь ступила на землю, повернулась и замерла. Всадник спешился, подошел и опустился на одно колено рядом с девушкой.

— Ты цел? — В голосе его не было и намека на волнение.

— Думаю, да. Это вы виноваты… — огрызнулась Лексия.

— А мне кажется, ты получил по заслугам, — ответил незнакомец. — Это частные владения, и доступ сюда запрещен.

— Нельзя даже прокатиться верхом?

— Ты не имеешь права тут находиться. Так что пускай это послужит тебе уроком. Ну, парень, вставай!

— Не трогайте меня! — вскричала девушка, отталкивая его.

Но мужчина схватил ее за запястья и рывком поставил на ноги.

Столь неуважительное отношение разъярило Лексию, и она пнула его сначала ногой, а потом, выдернув одну руку, попыталась ударить.

— Прекрати! — сердито крикнул мужчина, едва успевая увернуться от удара.

В раздражении Лексия топнула — и была вознаграждена болью в ноге.

— Хватит! Довольно!

— Нет, не хватит! — Задыхаясь, Лексия все еще пыталась дотянуться до своего преследователя.

— Прекрати или пожалеешь! — сквозь зубы процедил ее обидчик.

Он схватил ее за плечи и встряхнул — не настолько сильно, чтобы причинить боль, но вполне ощутимо. Кепка свалилась с головы девушки.

Ее длинные светлые волосы водопадом рассыпались по плечам. Мужчина застыл.

— Ты — девчонка? — в изумлении воскликнул он.

От бессилия Лексии хотелось плакать. Ничего хуже случиться не могло!

— Да, я — девушка, и что? — резко ответила она.

— И ходишь в таком виде?

— И что? Посмотрела бы я на вас, если бы вам пришлось ездить в дамском седле и носить платья!

Удивление на лице мужчины сменилось улыбкой.

— Что ж, в этом есть доля здравого смысла. Скорее всего, мне бы это не понравилось, — согласился он.

Улыбка сделала его лицо еще более привлекательным — по крайней мере так показалось Лексии. Незнакомец оказался очень хорош собой — высокий, широкоплечий, с темно-рыжими волосами.

Несколько мгновений девушка не без удовольствия рассматривала его лицо. «Надо же, какие симпатичные слуги у его светлости», — подумала она.

Лексия еще не научилась различать нюансы выговора, свойственные представителям различных слоев английского общества, иначе она давно бы почувствовала, что речь у незнакомца слишком правильная для слуги, хотя одет он очень и очень скромно.

Она и подумать не могла, что перед ней маркиз Уимбортон собственной персоной!

— Нет, мне бы это точно не понравилось, — повторил мужчина. — Но я ведь и не леди.

— Я тоже не леди! По крайней мере па так говорит, — пробормотала Лексия. — И вдобавок ко всему я сбежала из дома и попала в переплет…

Он посмотрел на нее с недоумением:

— Что вы имеете в виду?

— Это длинная история.

— С удовольствием послушаю! Почему бы нам не прогуляться к озеру?

Тропинка спускалась через небольшую рощу вниз, к берегу. Лошади отлично утолили жажду, а Лексия, встав на колени, умылась. Вода оказалась приятно прохладной.

Покончив с этим, она вернулась к своему спутнику, который устроился на бревне, и присела рядом. Двигалась Лексия осторожно и медленно — давала себя знать ушибленная при падении нога.

— У вас что-то болит? — спросил он. — Вы падали с высоты, могли ушибиться…

Девушка передернула плечами:

— Пустяки. Бывало и похуже.

— Если ничего не болит, тогда что вас беспокоит?

Лексия вздохнула:

— Маркиз.

— Что, простите? — изумился ее собеседник.

— Маркиз! Он владеет этим поместьем. Уорбартон… Нет, Уилбери! Или…

— Уимбортон, — поправил ее мужчина.

— Вы уверены? По-моему, все-таки Уорбартон.

— Маркиз Уимбортон, мне это доподлинно известно.

— Конечно, вы-то должны это знать.

— Уж кому и знать, как не мне, — согласился мужчина с совершенно серьезным видом.

— И долго вы у него служите?

— Служу?

— Хотя это неважно. Скажите, а вы его знаете? Я хочу сказать, можете узнать в толпе?

— Думаю, могу. Но при чем тут маркиз?

— Дело в том, что… Хотя, по правде сказать, его вины в этом нет, — проговорила Лексия рассеянно.

— Святые небеса! В чем провинился этот бедолага?

— Не называйте его бедолагой, — насупилась девушка. — Это ужасный человек. Я ненавижу и презираю его!

Минуту собеседник смотрел на нее ошарашенно, но, тут же взяв себя в руки, заговорил спокойным голосом:

— И давно вы с ним знакомы?

— Мы никогда не встречались.

— Но вы тем не менее уверены, что он ужасен и достоин презрения? Наверное, тяжело жить, зная, что кто-то тебя ненавидит.

— Ему на это плевать.

— Думаю, маркизу было бы крайне неприятно узнать, что он навлек на себя неодобрение юной леди, которая с ним даже не знакома.

— Почему бы это? Я уверена: женщины так и падают к его ногам, мол, делай с нами что хочешь! И все это — ради титула!

Собеседник открыл было рот, чтобы возразить, но потом подумал, что доля правды в этом есть, — и подавил свое возмущение.

— Думаю, находятся и такие, — осторожно сказал он. — Но это не значит, что ему это нравится.

— Он вряд ли вообще об этом задумывается, он просто к этому привык, — продолжала Лексия. — Так было всегда, и он, конечно же, ожидает, что любая девушка поведет себя точно так же. Маркиз привык повелевать и думает, что стоит ему щелкнуть пальцами, как все вокруг начнут суетиться, чтобы ему угодить!

— Но вы так и не объяснили, чем он заслужил ваше неодобрение, — парировал мужчина, сознательно не реагируя на последнюю ремарку собеседницы.

— По его вине я в безвыходном положении. Ну и па, конечно, тоже неправ. Но все бы обошлось, если бы не этот маркиз! Так что все из-за него!

Ее спутник потер лоб:

— Наверное, у меня сегодня с головой непорядок. Никак не могу понять: почему вы оказались в безвыходном положении и при чем тут маркиз?

Девушка сердито посмотрела на него:

— Вы сказали, что знакомы с маркизом, верно?

— Пожалуй, что так… — пробормотал мужчина.

— Он не должен узнать… Пожалуйста, пообещайте, что не скажете ему! Иначе па меня убьет!

— Обещаю, — заверил ее собеседник. — Мы с его светлостью о таких вещах не говорим. Я ему не расскажу о нашем разговоре, чем бы вы сейчас со мной ни поделились. Так о чем я не должен говорить?

— Что видели меня в мужской одежде.

— Договорились! Но почему это так важно?

— Потому что речь идет о нашей с ним свадьбе.

Пауза.

— Что? — только и смог выговорить он.

— Па готов на все, лишь бы выдать меня за маркиза. Дурацкая идея, потому что маркизу я нужна не больше, чем он мне, но как объяснить это отцу?

Собеседник Лексии переменился в лице.

— А кто ваш отец, простите?

— Гарри Дрейтон. Мы снимаем Хайклифф-холл.

— Гарри Дрейтон… Тот самый миллионер?

— Вы о нем слышали?

— Думаю, все в этих краях о нем слышали. Только я слухам не верю. Никогда не видел человека, у которого был бы миллион фунтов!

— О, у папы денег намного больше, — равнодушно заметила девушка. — Он сделал состояние на золотых приисках Калифорнии.

— В Калифорнии… — пробормотал мужчина.

— В Штатах. Мы там жили последние восемнадцать лет.

«Это объясняет ее акцент», — подумал он.

— Я забыла представиться: Лексия Дрейтон!

Девушка протянула руку и дружелюбно улыбнулась. Заметив очевидное смущение собеседника, она подумала, что снова нарушила какие-то нормы приличия. Наверное, в Англии не принято подавать руку слуге.

Мужчина протянул руку в ответ:

— Фрэнсис!

— Фрэнсис… А для друзей, наверное, Фрэнк?

Собеседник задумался, как если бы этот вопрос застал его врасплох.

— Раньше никто меня так не называл, — честно ответил он. — Но вы можете звать меня Фрэнк, если вам нравится.

— Спасибо! — Девушка вздохнула. — Фрэнк, это так ужасно!

— Ужасно быть миллионером? — эхом отозвался он.

— Просто невыносимо! — доверительно сообщила Лексия. — Все хотят на мне жениться ради папиных денег.

— А чего хотите вы? — сочувствующе поинтересовался он.

— Вообще не видеть этого маркиза! Не хочу, чтобы меня тащили к алтарю со связанными за спиной руками, а он стоял, потирая руки и предвкушая, как запустит их в папины денежки!

— Так вы думаете, он решительно настроен на вас жениться?

— Не на мне, на деньгах! По слухам, он на мели и готов на все, лишь бы раздобыть наличные.

— Так о нем говорят?

— Но я не хочу выходить за человека, который чуть ли не королем себя воображает! И порядки у него в доме наверняка феодальные — подстрелить пару-тройку крестьян перед завтраком или что-то в этом духе…

Фрэнк от удивления лишился дара речи.

— Зачем маркизу стрелять крестьян? — спросил он наконец.

— Потому что он — их сеньор и крестьяне работают на него. А если он не доволен их работой — он их убивает.

— Но мы живем в девятнадцатом веке, и ваши понятия устарели столетий на шесть, не меньше. Поверьте, уже много лет маркизы не отстреливают крестьян — и уж точно не перед завтраком!

— Вы уверены?

— Это давно запрещено.

Девушка с сомнением посмотрела на него:

— Вы надо мной смеетесь?

— Ну, может, самую малость, — улыбнулся он.

— Но вы не нарушите своего слова? Не расскажете маркизу, что видели меня в такой одежде и одну, без сопровождения? Не хочу, чтобы он смотрел на меня с презрением!

— Да, это может ему не понравиться. Но разве не этого вы желаете? Он может не захотеть такой жены.

— При моих деньгах и его проблемах? Вот уж не думаю!

— То есть, по-вашему, маркиз так отчаянно нуждается в деньгах, что женится на той, кого презирает?

— Некоторые люди на все готовы ради денег, — с мрачным видом проговорила Лексия. — Но он не должен усомниться в том, что я — настоящая леди, даже если я таковой и не являюсь!

Губы Фрэнка дрогнули в улыбке.

— Значит, вы не против, чтобы он пал к вашим ногам, но только затем, чтобы вы могли его растоптать?

— Это слишком сильно сказано, — возразила девушка.

— Хотя… Я понимаю, почему вы не против получить от маркиза предложение руки и сердца, несмотря на то, что не собираетесь его принимать.

— Вы действительно понимаете?

— Если маркизу так нужны деньги, как вы говорите, но предложения он не сделает, то в обществе скажут, что вы настолько нехороши, что не помогли даже папенькины миллионы!

Лексия впилась в него взглядом, онемев от возмущения, а Фрэнк между тем спокойно продолжал:

— Конечно же, вам бы этого не хотелось, особенно если учесть, что ваш отец ни от кого не скрывает свои амбиции и планы. Для наследницы признаться, что она охотится за титулом маркизы, — само по себе тяжело. Но если ожидания не оправдаются — о, это будет жуткое унижение!

— Эй, поосторожнее со словами! — возмутилась оскорбленная Лексия. — Я ни на кого не охочусь!

— Но люди скажут именно так и осуждать будут именно вас.

— Меня?

— Да. И потом, вы не особенно справедливы к маркизу. Заявляете, что ненавидите и презираете его, но при этом хотите, чтобы он вами восхищался.

— Вы на его стороне, Фрэнк? — спросила Лексия с вызовом.

— Признаюсь, да.

— Ну конечно, вы же у него служите. Этого и следовало ожидать, — кивнула она, пытаясь выглядеть справедливой.

— Но и вас я тоже могу понять. Вы хотите подвести его к женитьбе и ответить отказом, но чтобы при этом маркиз не создал вам никаких проблем. Я правильно понял?

— Совершенно правильно! Но если я получу предложение, па заставит меня согласиться. А если я заупрямлюсь, он впадет в ярость!

— Уверен, вы знаете, как повлиять на отца.

— Хочется верить, что это так.

— Но мы же пока говорим о будущем? Может, вы даже не встретитесь с маркизом.

— Я увижу его завтра. Нас пригласили на чаепитие, чтобы он мог на меня посмотреть.

— Что ж, это ваш шанс поразить его своей красотой, изяществом и остроумием! Наденьте лучшее платье, и пусть он только попробует посмотреть на вас свысока!

— Пусть даже не мечтает!

— Сейчас на кону ваша репутация. Вы поставите его на место позже.

— Дело в том, что… Я не хочу никому делать больно.

— Но это вам и не удастся, — заверил ее Фрэнк. — У маркиза нет сердца, так что ранить его невозможно.

— Неужели?

— Это правда. Он именно такой, как вы говорите, и даже хуже. Самовлюбленный, надменный, считает себя лучше всех на свете…

— Какой ужас!

— И уверен, что все женщины, с которыми его знакомят, охотятся за его титулом. Холодное презрение — вот все, на что вы можете рассчитывать!

— Каков наглец!

— Вы можете преподать ему очень ценный урок. По вине маркиза вы оказались в щекотливом положении, вот пусть он за это и расплачивается!

— Сделать это мне будет приятно, — призналась девушка.

Фрэнк встал, протянул руку и помог ей подняться на ноги.

— Спасибо за добрый совет!

— Всегда рад помочь, мисс!

Лексия с улыбкой пожала ему руку и сказала:

— Если я приеду на это место послезавтра, мы, может быть, увидимся.

Он улыбнулся:

— Думаю, так и будет. А пока — до свидания!

* * *

Никто из слуг не посмел рассказать мистеру Дрейтону о вылазке дочери, и тот так и остался в блаженном неведении.

На следующий день он с удовольствием отметил про себя, что Лексия тщательно готовится к встрече с маркизом. Его опасения, что мятежный нрав дочери не позволит ей продемонстрировать все свои достоинства, не оправдались.

К его величайшему удовлетворению, девушка целое утро «прихорашивалась» — так он сам это называл.

Целый час ушел на купание в ванне с надушенной водой, еще час — на выбор подходящего платья…

Это было ответственное мероприятие, поскольку приходилось учитывать тысячу тончайших нюансов. Предстать перед маркизом в лучшем виде, но так, чтобы ни он сам, ни окружающие не сказали, что она завлекает его, выставляя себя напоказ, — задача, решить которую было под силу разве что библейскому царю Соломону.

В итоге Лексия с горничной выбрали серовато-зеленое шелковое платье, очень элегантное — зауженное в талии и с расширяющимся книзу подолом. Лиф платья украшали крошечные бархатные цветочки зеленого цвета.

Наряд дополняла зеленая соломенная шляпка с серой лентой и несколькими небольшими черными перьями.

Прошел еще час, прежде чем Энни добилась результата, к которому стремилась: роскошные светлые волосы хозяйки она гладко зачесала с боков и собрала в изысканную высокую прическу, на которую эта шляпка и была водружена.

Еще одно ответственное мероприятие — выбор драгоценностей. Одной безупречной жемчужиной было решено украсить жабо на платье. С ней идеально гармонировали серьги Лексии, тоже жемчужные, тон в тон. Стоила эта «простота» фантастически дорого.

Наконец Энни протянула хозяйке зонтик из зеленого шелка, отделанный кружевом.

Теперь Лексия выглядела именно так, как и желала. Великолепна… Ослепительна… Женщина, которая никому не позволит играть своими чувствами…

Отец ожидал ее в холле. Увидев, как она спускается по лестнице, он едва не замурлыкал от удовольствия:

— Прекрасно! Ты выглядишь так, как я и хотел.

— Рада, что тебе нравится, папа, — последовал краткий ответ.

— Да от тебя глаз невозможно оторвать! — заявил мистер Дрейтон. — Пойдем, дорогая! Пойдем и завоюем этот мир!

Глава 3

— Ты сегодня просто великолепна, — сказал Лексии отец, когда карета тронулась. — Ни один мужчина перед тобой не устоит!

— Не хочу этого слушать, — сухо отвечала дочь. — Лучше любоваться природой и радоваться солнцу, чем думать о том, что тебе придется связать свою жизнь с мужчиной, с которым мы еще ни разу не встречались и который нас наверняка презирает!

По тому, как отец расправил плечи, Лексия догадалась, что сейчас последует гневная отповедь, и упредила его, ласково взяв за руку:

— Па, я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. Но с женщинами, боюсь, управляться тяжелее, чем с фунтами и шиллингами… Дай мне время подумать — и все образуется.

Мистер Дрейтон ничего на это не ответил, и Лексия продолжала просительным тоном:

— К тому же мне совсем не хочется тебя покидать…

По выражению его лица Лексия поняла, что отец растроган. Он тихонько сжал ее пальчики.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — пробормотал он. — Тебе действительно может показаться, что я слишком тороплю события, но я хочу видеть тебя счастливой и чтобы у тебя было все, чего ты только пожелаешь!

Девушка улыбнулась и поцеловала руку отца.

— Я правда очень тебя люблю, па. — Она вздохнула. — Но каждый человек должен бороться за то, что считает для себя правильным, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо. Поэтому не сердись на меня. Дай мне время подумать и самой решить, чего я хочу от жизни. А еще не забывай: я — твоя дочь, и это означает, что я, как и ты, хочу сама принимать все важные решения.

Отец усмехнулся:

— Ты права, Лексия. Помню, мой отец не раз говорил мне: «Сделаешь, как я скажу», а я в это время думал: «Черта с два!»

Лексия тоже улыбнулась:

— Если я скажу «Черта с два!», тебе это не понравится.

— Еще бы!

— Значит, найду другие слова. Па, мы с тобой очень похожи, поэтому мне придется делать одновременно и то, что я сама считаю правильным, и то, что считаешь правильным ты.

На этот раз мистер Дрейтон засмеялся.

— Я тоже тебя обожаю, мое сокровище! — сказал он. — И горжусь тем, что у меня такое разумное дитя. Конечно, ты хочешь иметь некоторую свободу выбора, это естественно. И я не тиран…

Какое-то время они оба молчали. Лексия знала, что отец не отнесся к ее словам всерьез. А Гарри Дрейтон был уверен, что, несмотря ни на что, сумеет все сделать так, чтобы дочь выбрала себе в мужья маркиза Уимбортона.

Да, у Лексии имелась свобода выбора, но в пределах его собственных пожеланий. То есть — никакой.

«И папа не знает о маркизе того, что знаю я», — думала девушка, вспоминая слова Фрэнка.

«Самовлюбленный, надменный, считает себя лучше всех на свете…»

Хорошо еще, что она вовремя об этом узнала, — благодаря Фрэнку, который повел себя с ней как добрый приятель. Теперь Лексия знала, как ей себя вести: она заставит маркиза пасть к своим ногам, но сама при этом останется холодна.

Может быть, завтра они с Фрэнком снова увидятся? Она расскажет, как прошло чаепитие в особняке маркиза, и Фрэнк снова посоветует что-нибудь дельное?

Вспомнив о нем, Лексия невольно улыбнулась — Фрэнк такой симпатичный!

Она закрыла глаза и представила себе его лицо — выразительный нос, твердо очерченный подбородок, темные волосы с рыжеватым отливом…

И его губы она помнила очень ясно — крупные и красивые, словно созданные для поцелуев.

Лексия одернула себя. Фрэнк — наемный слуга, проживающий в доме маркиза. Она представила себе, что бы сказал отец, сумей он прочесть ее мысли, и ужаснулась.

Но природная тяга к независимости все же заставила ее произнести:

— Знаешь, па, в Штатах я узнала много важного для себя. Например, что все люди равны.

— Нонсенс! И чем скорее ты выбросишь это из головы, тем лучше.

— Почему нонсенс? А если я выберу в мужья очень достойного мужчину, но без титула?

Отец взглянул на нее так, словно не поверил своим ушам.

— Что ты сказала?

— Я хочу влюбиться, как вы с мамой! Окажется ли мой избранник герцогом или дорожным рабочим — какая разница, если я его полюблю?

У отца перехватило дыхание.

— Если ты думаешь, что я отдам тебя и свои деньги какому-нибудь ничтожеству, ты глубоко ошибаешься.

Лексия вздохнула:

— Конечно, папочка.

— Послушай, что я скажу, дитя мое. Что бы там ни говорили о всеобщем равенстве, я убедился, что находиться на вершине намного комфортнее, чем на дне. Всегда это помни!

— Хорошо, папочка.

— Я думал, мы навсегда закрыли этот вопрос в тот, прошлый раз…

— В прошлый раз? О чем ты?

— Ты знаешь, о чем я говорю, — мрачно ответил мистер Дрейтон.

Недоумение Лексии казалось искренним, но отец ей не поверил:

— И не смотри на меня невинными глазками, девочка! Вейн Фримен! Тебе следовало бы давно забыть о нем.

— Вейн? — эхом отозвалась Лексия.

Они познакомились на балу в Нью-Йорке примерно полгода назад, и он ей понравился. Вейн был рослый, общительный и очень добрый юноша. И хотя никто не назвал бы манеры молодого мистера Фримена изысканными, перед его юношеским очарованием было трудно устоять. Лексия с удовольствием проводила с ним время.

И удовольствие это было настолько велико, что отец встревожился и заявил, что никогда не позволит им пожениться.

Но даже если бы Вейн и сделал ей предложение, Лексия бы его не приняла. Она любила его, как любят старшего брата, и радовалась его обществу — возможно, именно потому, что Вейн не строил на ее счет матримониальных планов.

Однако мистер Дрейтон ей не поверил и долго уговаривал «забыть этого юношу». А потом и намекнул, что в ближайшем будущем намерен вернуться в Англию…

— Ты бы не была с ним счастлива, — завел отец старую песню.

— Па, я никогда…

— Этот юноша — как необработанный алмаз…

— А что не так с необработанным алмазом?

— Ничего. Каждый хорош на своем месте…

— И место Вейна — не рядом с твоей дочкой, верно? — встала на защиту друга Лексия.

— Где угодно, но не перед алтарем, — отрезал Гарри Дрейтон.

— Вот как? А я считаю, что Вейн Фримен — хороший человек, и любая, кого он полюбит, будет этим гордиться…

— Я сказал — забудь его! — Голос отца прозвучал резко. — Делай, что тебе сказано, Лексия, — забудь его! Я не позволю вам пожениться, и это — мое последнее слово.

— Лучше уж я выйду за Вейна, чем за этого ужасного маркиза, — в таком же тоне ответила Лексия.

— Довольно! Ничего не хочу слышать! Я правильно поступил, когда привез тебя домой, в Англию. Как раз вовремя!

Лексия отвернулась, ругая себя за несдержанность.

Как бы ни был ей симпатичен Вейн, замуж она за него не собиралась. И будь мистер Дрейтон чуть проницательней, он бы это понял. Однако он гнул свою линию, и Лексии, хотела она того или нет, приходилось вступаться за Вейна.

Теперь отец решит, что она в самом деле влюблена в своего американского друга! Что ж, это может оказаться полезным в предстоящей битве за свободу… от маркиза.

Лексия не стала говорить больше ничего. Она смотрела в окно, ожидая, когда же наконец покажется господский дом. До него оставалось совсем немного — она узнала местность, где вчера ей впервые довелось побывать.

Неожиданно дорога сделала резкий поворот, деревья расступились — и перед ней возник огромный особняк, построенный из камня красивого медового оттенка, который, казалось, мягко сиял на солнце.

Сегодня он еще более поразил ее своим великолепием. Лексия с любопытством стала его рассматривать.

В Штатах она успела привыкнуть к огромным постройкам и к большим расстояниям. Но этот дом был не столько велик, сколько величественен, и, глядя на него, Лексия испытала непривычное для нее волнение.

И тут же вспомнила, что к дому прилагается муж в лице ужасного маркиза Уимбортона и что получить одно без другого не выйдет. «Нет, это слишком дорогая цена за красивый дом», — решила Лексия.

Карета выехала на дорожку, ведущую к парадному входу, и у нее появилось странное чувство, что события развиваются слишком быстро.

Еще минута — и Лексию охватила уверенность, что впереди ее подстерегает опасность.

И если бы она проявила сообразительность, то нашла бы причину не поехать, но теперь было слишком поздно, и лошади уже остановились у входа…

Дверца кареты распахнулась — и она увидела дворецкого и двух лакеев в парадной униформе.

«Господи, пожалуйста, помоги!» — подумала Лексия.

Отец назвал дворецкому свое имя, тот кивнул и провел их в просторный холл.

— Я сообщу его светлости, что вы приехали, — нараспев проговорил дворецкий и, не торопясь, с церемонным видом удалился.

Мистер Дрейтон с любопытством осматривал холл и огромную лестницу, которая вела на два этажа вверх. Лексия уловила его вздох удовлетворения. Она прекрасно знала, о чем отец сейчас думает.

Интерьер дома был безусловно хорош, но даже неопытный глаз видел, что многое здесь требует ремонта. Обои на стенах были слишком старыми, а штукатурку давно следовало обновить… И все-таки, несмотря ни на что, дом был великолепен.

На стенах, до самого потолка, — десятки портретов. Женщины — в платьях с круглыми гофрированными воротниками и широкими юбками, мужчины — в украшенных вышивкой атласных камзолах и коротких, до колен, штанах… Некоторые были запечатлены в напудренных париках, какие носили в восемнадцатом столетии, некоторые — без них. У этих последних волосы были темные, с красивым рыжеватым отливом.

И чем пристальнее Лексия всматривалась в эти портреты, тем неспокойнее становилось у нее на сердце.

Мужчины, на них изображенные, имели общие, вероятнее всего, фамильные черты: крупный красивый рот наводил на мысли о жизнелюбии своего обладателя, четко очерченный подбородок — об упрямстве, лукавый блеск в глазах…

И она все это уже видела. Не на портрете — в жизни.

— Чей это портрет? — как бы между прочим спросила Лексия.

— Это, мисс, сэр Фрэнсис Бернард Чарльз Викхем, четвертый маркиз Уимбортон, — ответил лакей.

— А рядом с ним?

— Сэр Фрэнсис Майкл Эндрю Викхем, пятый маркиз Уимбортон.

— И тоже Фрэнсис? — удивилась она.

— Это родовое имя, мисс. Его дают наследнику титула.

— Как интересно…

Девушка старалась вести себя естественно, но слова давались ей с трудом.

Ей не хотелось верить в очевидное. Ведь ни для кого не секрет, что английские аристократы налево и направо соблазняют девушек на своих землях, так что обнаружить фамильные черты можно и у мальчишки-конюха.

И его мать могла назвать своего отпрыска Фрэнсисом. Почему бы и нет?

Лексия искала все новые и новые доводы. Что угодно, только бы ее страшное подозрение не оправдалось!

Нет, только не это!

Этого не может быть!

Этого быть не должно!

Она все еще пыталась себя убедить, когда маркиз Уимбортон вышел в холл их поприветствовать.

Фрэнк!

Сегодня он был одет по-иному — элегантный серый фрак, красиво повязанный галстук.

Последние сомнения рассеялись.

— Мистер Дрейтон, я очень ждал нашей встречи! — сказал хозяин дома, протягивая руку.

— Рад встрече, милорд! Спасибо за приглашение, для нас это большая честь. И дом у вас просто великолепный — я успел вдоволь им полюбоваться, пока мы ехали.

— Дом — предмет моей гордости, — последовал любезный ответ.

— Позвольте представить мою дочь Лексию!

— Счастлив с вами познакомиться, мисс, — произнес маркиз с поклоном.

Мистер Дрейтон на мгновение отвлекся — лакей взял у него шляпу, и хозяин дома поспешил этим воспользоваться: он подошел к Лексии и заключил ее руку в свои.

— Я ждал нашей встречи с нетерпением, — шепнул он. — И с большим любопытством.

Девушка едва не задохнулась от возмущения:

— Ставлю последний доллар — так оно и было!

— Последний доллар? — повторил маркиз, озадачившись. — Никогда не слышал этого выражения.

— А вы никогда и не встречали похожую на меня, — прошипела в порыве злости Лексия.

— Даже не пытаюсь это оспаривать. Полагаю, так говорят в Штатах?

— Да, и у меня для вас найдется еще немало крепких словечек!

— Очаровательно!

— Ничего очаровательного я в этом не вижу, — отрезала Лексия.

— Смею заметить, вы на меня сердитесь.

— Сержусь? Это слишком слабо сказано! Все равно что меня ошпарили кипятком! Вы даже представить себе не можете, насколько сильно я рассержена!

Маркиз сочувственно усмехнулся:

— Думаю, я догадался об этом, как только вас увидел.

— Отлично. Значит, мы друг друга понимаем.

— Но разве не это — главное? — спросил он. — Мы действительно понимаем друг друга — и намного лучше, чем если бы сегодня впервые встретились.

— Мне больше нечего вам сказать! — вспыхнула Лексия.

— И хорошо, потому что ваш папенька посматривает на нас с изумлением. Вы позволите проводить вас в гостиную и познакомить с моими родственницами?

Втроем они прошли в следующую комнату. Сидевшие там две пожилые леди с интересом стали рассматривать вновь пришедших.

— Это мои тетушки, Летиция и Имельда.

Старушки тут же принялись объяснять, что они — сестры дедушки маркиза, то есть Фрэнсис приходится им внучатым племянником. И живут они тут же, в господском доме.

— И я этому безмерно рад, — сердечно заверил гостей маркиз. — Благодаря вам, дорогие тетушки, мне никогда не бывает одиноко.

Благодарные улыбки озарили лица пожилых дам.

Лексия же подумала, что старушки тоже бедны как церковные мыши, на которых они, кстати, были очень похожи, и что они не имеют своего жилища, раз им приходится ютиться в каких-то закоулках этого огромного запущенного особняка.

На самом деле Лексия впервые попала в настоящий английский загородный особняк. Хайклифф-холл не шел с ним ни в какое сравнение. В этом доме, с его высокими, украшенными живописью потолками и позолоченными люстрами, она чувствовала себя, как на другой планете.

Первым впечатлением были пышность и великолепие, но стоило присмотреться — и оказывалось, что шторы обветшали, а потолки и ковры не мешало бы почистить. А еще — оклеить стены заново, обновить слой позолоты на светильниках…

Чай подали в гостиной. Посуда была очень красивой, тончайшего дрезденского фарфора. Но заварник и две чашки были из одного сервиза, а остальные три — из другого, тоже дрезденского.

Пожилые леди были счастливы познакомиться с кем-либо, приехавшим из Америки, — это ведь почти на краю света!

За столом они засыпали мистера Дрейтона вопросами, и он уделял им все свое внимание — то ли по доброте душевной, то ли для того, чтобы завоевать расположение маркиза. Как бы то ни было, своей цели он достиг.

И конечно же, не стал возражать, когда хозяин предложил показать своей юной гостье дом.

Лексия встала и вышла вслед за маркизом, отказавшись опереться на предложенную им руку.

— Вы все еще сердитесь? — спросил он.

— Это вас удивляет?

— Я надеялся, у вас было время все обдумать, и ситуация уже не представляется вам такой безрадостной.

Не дождавшись ответа, он продолжал:

— Мэм, могу я сделать вам комплимент? Вы выглядите прелестно — именно так, как я рассчитывал. И вы даже не представляете себе, как это приятно — узнать, что к твоему мнению прислушиваются.

Вспомнив, как именно он советовал ей одеться и почему, Лексия почувствовала, что ее щеки запылали от стыда.

— Вы невыносимы! Как вы смеете вообще об этом говорить?

— Я всего лишь похвалил ваше платье.

— Не надо изображать невинность, сэр! Вы хотели напомнить, какие ужасные вещи я вчера о вас говорила!

— Ну, я и сам, помнится, говорил о себе ужасные вещи, и теперь вы, конечно же, склонны со мной согласиться.

— Вы даже хуже, чем я думала, — пробормотала Лексия.

— Об этом и речь. Говоря о себе, я выбирал почти столь же нелестные выражения, как те, которые употребляли вы. Ненависть и презрение — вот все, чем вы соблаговолили меня одарить.

Вспоминать о том, как неосмотрительно она себя повела с новым знакомым, Лексии было крайне неприятно, однако она тут же бросилась в атаку:

— Следовало сразу сказать мне, кто вы такой!

— И не услышать столько увлекательных комментариев к моей персоне? Вы просите слишком многого.

— Вы вели себя неподобающим для джентльмена образом.

— А вы — неподобающим образом для леди, и это замечательно. Только подумайте, сколько сэкономлено времени! Если бы не вчерашняя встреча, мы бы, возможно, никогда бы не узнали друг о друге правду.

— А я очень рада, что знаю правду о вас, — парировала Лексия.

— Взаимно. Представьте, ведь я мог ввести вас в заблуждение! Зато теперь вы убедились, в каком шокирующем состоянии дом, и точно знаете, почему возник вопрос о нашем браке. Вы предупреждены, мэм! Я — бессердечный охотник за приданым, и дамам следует держаться от меня подальше!

Она смерила его сердитым взглядом. То, как он обернул в шутку достаточно неприятную ситуацию, Лексии понравилось, но отступать она не спешила.

— Знаете, мисс Дрейтон, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что вы должны сказать мне спасибо за то, что я выложил вам всю ужасную правду о себе, — произнес его светлость со вздохом. — Такую наивную юную леди, как вы, легко ввести в заблуждение…

— Не так легко, как вам кажется! — твердо заявила Лексия.

Глаза маркиза искрились от смеха.

— За исключением бесчестных типов, которые скрывают, кто они на самом деле, — поспешила она добавить.

— Я, бесспорно, из таких.

— Бесспорно! — кивнула Лексия, сокрушаясь, что маркиз обвиняет себя сам, лишая ее этой упоительной возможности.

— Приятно, что вы соглашаетесь, мэм.

— Это было очень дурно с вашей стороны — советовать мне одеться понаряднее, чтобы вас же и очаровать…

— Только для того, чтобы вы могли иметь удовольствие растоптать меня своей туфелькой, мэм!

— Но только у меня это не могло получиться, раз вы были к этому готовы.

Воспоминания вихрем проносились у нее в голове. И было среди них одно, настолько неприятное, что Лексии захотелось кричать от стыда и обиды. Разве не сказал он:

«По-вашему, маркиз так отчаянно нуждается в деньгах, что женится на той, кого презирает?»

И что она ответила? Что он готов на все ради денег.

И как только у нее язык повернулся? Почему, ну почему он с такой легкостью обвел ее вокруг пальца?

И как ему теперь отомстить?

— Сэр, буду с вами откровенна, — сказала она. — Больше всего я сейчас жалею, что не смогу, выражаясь вашими же словами, «растоптать вас».

— Своим каблучком?

— Двумя каблучками!

— Вам этого очень хотелось бы, верно?

— Очень!

— А если я сумею предложить вам другое, не менее занимательное развлечение?

— Этот ущерб невосполним, не старайтесь.

— Ну почему же? Вы всегда можете взять реванш, — предложил маркиз.

Казалось, он прочитал ее мысли. Лексия не нашлась что ответить.

— Теперь, осмотрев мое обветшалое жилище, вы точно знаете, что ваши деньги нужны мне просто позарез. И разве это не удовольствие — представлять себе, как горько я сожалею о том, что раз и навсегда лишился шанса их заполучить?

Губы Лексии дрогнули в улыбке.

— Пожалуй… Эта идея мне нравится.

Дом действительно был в плачевном состоянии. Потолки в бальном зале давно нужно было починить, картины — заново обрамить.

Музыкальная комната требовала не меньшего внимания и затрат.

— С этой комнатой я вообще ничего не могу сделать, — сказал маркиз. — Она такая мрачная, что я стараюсь сюда не заходить. Все в доме очень старое, и нужны тысячи и тысячи фунтов, чтобы вернуть ему былую красоту.

Он вздохнул:

— Такую сумму мне не собрать, значит, придется жениться на наследнице. Среди ваших знакомых, случайно, таких нет?

Лексия передернула плечами, пряча улыбку. Ненавидеть маркиза оказалось гораздо сложнее, чем она рассчитывала.

— Наследницы не растут на деревьях, сэр.

— К сожалению, это факт. Единственная, кого я знаю, — неловкое создание, способное запустить в меня зонтиком, если я только попытаюсь за ней поухаживать…

— Тогда лучше и не пытаться.

— Приму ваш совет к сведению, мэм.

— Я думала, в высшем лондонском свете полно наследниц, которые были бы рады вас заполучить!

— Им нужен мой титул, мэм, только мой титул. Это очень грустно.

— Да, это грустно, — поспешила согласиться Лексия. — У вас когда-нибудь возникало ощущение, что человек смотрит на вас, а видит в вас… не того, кем вы являетесь на самом деле?

Он кивнул:

— Да, и часто. При этом чувствуешь себя привидением.

— Именно! И хочется одернуть его и сказать: «Я тут, посмотри на меня!»

Они взглянули друг на друга с симпатией.

— Другие этого не понимают, — проговорила Лексия после недолгого молчания. — Никто не понимает, каково это…

— Никто, кроме нас.

— Да, кроме нас.

Молодые люди пошли дальше, через длинную вереницу комнат. И в обществе друг друга им было теперь намного комфортнее.

Глава 4

Когда осмотр был закончен, маркиз подал Лексии руку, и они по центральной лестнице спустились на первый этаж. Но чем ближе молодые люди подходили к дверям гостиной, тем медленнее становился их шаг. Казалось, что ни ему, ни ей не хочется туда входить.

— Интересно, думаете ли вы о том же, о чем и я, — тихо проговорил маркиз.

— Все будут сверлить нас глазами, когда мы войдем, — отозвалась Лексия.

— Именно, — согласился он. — И начнут строить предположения…

— …и усмехаться про себя…

— …и друг другу!

— Даже если у нас будут каменные лица, — в отчаянии закончила девушка.

— Они увидят то, что хотят увидеть.

Перед дверью они остановились.

— Может, нам лучше поссориться? — с надеждой спросила Лексия.

Он покачал головой:

— Решат, что это размолвка влюбленных. Что бы мы ни делали, они поверят только в то, чего сами желают.

— То есть мы в безвыходном положении?

— Нет! — решительно произнес маркиз. — Мы расстроим их планы.

— Но как?

— Вместе мы что-нибудь придумаем.

— И войдем рука об руку?

— Плечом к плечу!

Оба посмотрели на дверь. Лексия крепче взяла его под руку, и они вошли в комнату.

Сразу же подтвердились их наихудшие предположения. Окинув молодых людей быстрым взглядом, мистер Дрейтон и пожилые леди отвели глаза, стараясь скрыть свое любопытство.

Маркиз подвел Лексию к дивану и предложил чашку чая, которую та вежливо приняла.

Молчание становилось обременительным, когда дворецкий, к всеобщему облегчению, объявил:

— Милорд, вас желает видеть леди Овертон!

На лице маркиза отразилось удивление. В гостиную тем временем вошла женщина средних лет. Лексия подумала, что в молодые годы она наверняка считалась красавицей.

На новой гостье было платье простого кроя, неброское, но элегантное — именно такое, какое приличествует носить истинной английской леди, проживающей в загородном поместье.

— Фрэнсис, дорогой мой, я знала, что вы дома! — заговорила она, всем своим видом изображая радость. — Я приехала сказать, что в следующую среду у нас соберутся очень интересные люди, общество которых, я уверена, будет вам приятно. Только не говорите, что слишком заняты и не сможете приехать!

— Этого вы от меня не услышите, миледи, — отвечал маркиз. — Бывать в вашем доме — всегда удовольствие.

— Будет и несколько приезжих. Они французы, и вам будет интересно с ними познакомиться, — продолжала леди Овертон.

И, словно только сейчас заметив незнакомцев, она посмотрела сначала на Лексию, а потом и на ее отца.

— Полагаю, вы не знакомы с моими гостями, — сказал маркиз. — Они недавно вернулись из Штатов и теперь живут в Хайклифф-холле.

Леди Овертон протянула мистеру Дрейтону руку.

— Очень рада знакомству, — проворковала она. — В нашей глубинке новые, интересные лица — такая редкость! Ваш предшественник, последний арендатор Хайклифф-холла, вел очень уединенный образ жизни.

Уже в следующее мгновение ее взгляд устремился на Лексию. Леди Овертон осмотрела девушку с головы до пят с острым любопытством, к которому примешивалась нотка неприязни.

— Это моя дочь Лексия, — сказал мистер Дрейтон.

— Премного о вас наслышана! — воскликнула гостья. — Да, дорогая, о вас говорит все графство. Очень рада встрече.

Они с Лексией обменялись не только рукопожатиями, но и цепкими взглядами глаза в глаза.

Лексии случалось выдерживать такие взгляды и раньше. Они не только не задевали ее, но вызывали внутреннее ликование. Так смотрит человек, когда оценивает, что ты собой представляешь и можешь ли ты стать угрозой его планам.

А Лексия такой угрозой стать могла. Она это чувствовала, как и ее собеседница. И если у этой последней еще оставались сомнения, улыбка Лексии окончательно их рассеяла.

Если леди Овертон и утратила свой апломб, то только на мгновение.

— Мы очень рады приезжим, — продолжала она, — надеюсь, беркширское общество при вашем активном участии обретет еще больший блеск!

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы оправдать ваши ожидания, мадам, — вежливо отвечала Лексия. — Но мы всего пару недель в графстве и мало с кем знакомы…

— Лучшего соседа, чем Фрэнсис, не найти, — заверила ее леди Овертон. — Ему, как никому другому, удается оживить любую беседу, и если маркиз отсутствует, мы даже на балу просто умираем со скуки!

— Вы мне льстите, мэм, — вступил в разговор Фрэнсис.

— Нисколько! И я очень огорчусь, если в среду вы к нам не приедете. Мы пригласили также и Марту, мою дорогую сестру, и она специально приезжает из Лондона…

Бросив на маркиза многозначительный взгляд, леди Овертон продолжила:

— Вы знаете, как ей нравится с вами танцевать. Мы наняли лучших в округе музыкантов, так что вечер непременно удастся!

— Все ваши приемы неизменно успешны, мэм. Мне будет очень приятно вновь увидеться с Мартой.

Леди Овертон улыбнулась и победно посмотрела на Лексию. Не «мисс» и не «мисс Марта», а просто Марта… Известно ли юной американке, что это означает?

— Теперь, когда мистер Дрейтон поселился в Хайклифф-холле, он, конечно же, порадует нас новыми вечеринками, новыми идеями и новыми молодыми лицами, — продолжила она нить разговора.

Лексия не сомневалась, что отец получает от происходящего удовольствие, не понимая, что леди Овертон говорит с ним снисходительно, а не как с равным себе.

— Обещаю, Хайклифф-холл станет средоточием жизнерадостности и веселья, — сказал он. — Но я очень долго жил за границей, мэм, а потому рассчитываю, что вы представите меня своим друзьям.

Леди Овертон улыбнулась и поспешила с ответом:

— Ах, непременно! С большим удовольствием!

Еще раз окинув взглядом Лексию, она добавила:

— А наши молодые джентльмены примут вашу очаровательную дочь с распростертыми объятиями, я в этом не сомневаюсь!

«Более того, вы на это рассчитываете, — подумала Лексия, которую эта ситуация забавляла. — Чтобы я, не приведи господь, не помешала Марте заполучить маркиза!»

— Буду признателен за любое содействие с вашей стороны, леди Овертон, — сказал мистер Дрейтон.

— Всегда рада вам услужить, — промурлыкала леди Овертон. — Но мне пора. Кстати, Фрэнсис, дорогой, вы не забыли, что завтра я ожидаю вас к ужину? За столом нас будет немного, только самые близкие друзья. Уверена, я могу на вас рассчитывать!

Маркиз замешкался с ответом, и Лексия знала этому причину. Леди Овертон заговорила о завтрашнем мероприятии в присутствии Дрейтонов, но приглашать их не сочла нужным. Это было настолько невежливо, что маркиз смутился.

Девушка с интересом ждала, что же будет дальше.

Наконец хозяин дома заговорил:

— Гонория, я не смогу приехать к вам завтра, как бы мне этого ни хотелось.

— Но почему? — с обидой спросила гостья.

— Мистер Дрейтон любезно пригласил меня провести завтрашний вечер у него.

— Он вас извинит, я уверена, теперь, когда знает, что вы обещали поужинать у нас, — попыталась возразить леди Овертон.

— Конечно же, как и полагается благовоспитанному человеку, мистер Дрейтон меня извинит, но они с дочкой недавно приехали, они — мои новые арендаторы и заслуживают самого внимательного отношения. Смею предположить, вы со мной согласны.

Последовала короткая пауза. За это время леди Овертон не только смирилась с поражением, но и сумела вернуть на лицо улыбку.

— Разумеется, — сказала она. — А почему бы… — она умолкла с таким видом, как если бы ей в голову пришла новая блестящая идея, — почему бы мистеру и мисс Дрейтон также не поужинать с нами завтра? Они смогут познакомиться со всеми соседями!

— Замечательная мысль, — улыбнулся маркиз.

— Миледи, вы слишком добры к нам, — мистер Дрейтон поспешил принять приглашение прежде, чем она передумает.

Леди Гонория посмотрела на него с раздражением.

— Что ж, думаю, за столом хватит места еще двум гостям… Мы будем ждать вас с большим нетерпением, мистер Дрейтон. А теперь мне действительно лучше поторопиться. Ждем вас всех в Овертон-парке, господа!

С этими словами леди Овертон направилась к выходу.

Когда маркиз открыл перед ней дверь, она произнесла громким шепотом, который легко было различить и в самом дальнем уголке комнаты:

— Марта очень ждет встречи с вами, маркиз! После того бала, когда вы танцевали вместе, у нее осталось столько волнующих воспоминаний…

И она ушла.

— Временами Гонория бывает слишком… м-м-м… настойчива, — пояснил маркиз. — Но намерения у нее самые добрые. Мистер Дрейтон, простите, что я выдумал это приглашение на ужин с вашей стороны…

— Не нужно извиняться, — вежливо возразил тот. — Право, я был бы очень рад вас принять.

— Что ж, значит, завтра мы все вместе ужинаем в Овертон-холле. В шесть я за вами заеду.

Мистер Дрейтон вышел из господского дома в самом восторженном расположении духа. Всю обратную дорогу он восхищался тем, как прошел день, а про себя готов был поклясться, что половина дела сделана.

— Не слишком радуйся, папочка, — одернула его Лексия. — Есть еще Марта, и я думаю, что леди Овертон строит на маркиза свои планы.

— Ха! Какой бы ни была эта Марта, если бы маркиз хотел на ней жениться, то давно бы это сделал. Нет, милая, он твой — только руку протяни!

— Папа! — Лексия указала взглядом на возничего.

— Глупости! Вышколенный кучер сразу же забывает все, что слышал, и наш Джек — именно такой.

* * *

Если и был у маркиза в этом мире настоящий друг, то это его лакей Дженкинс.

Уравновешенный, с неторопливыми манерами мужчина лет пятидесяти, он служил у его светлости уже пятнадцать лет и был ему очень предан.

Маркиз целиком и полностью доверял Дженкинсу и, готовясь ко сну, обычно делился с ним своими впечатлениями за день. Лакей удивился, заметив, что сегодня маркиз явно не в настроении.

— Надо ли говорить, милорд, что все ваши арендаторы и слуги надеются, что вы женитесь на этой юной леди. Для всех это будет большая радость!

— Для всех, кроме самой юной леди, — поморщился маркиз.

— К сожалению, милорд, тут вы правы, — проговорил Дженкинс со вздохом.

Маркиз посмотрел на него с изумлением:

— Тебе об этом что-нибудь известно?

— Милорд, я знаю точно: эта леди любит другого.

Эту фразу Дженкинс произнес тоном, не оставляющим сомнения в достоверности сказанного.

— И чувства леди настолько глубоки, что, боюсь, милорду будет трудно добиться ее расположения.

— Дженкинс, о чем ты? Кто сказал, что она любит другого?

— Леди сама так и сказала, милорд!

— Тебе?

— Нет, своему отцу. Джек, кучер Дрейтонов, ухаживает за моей племянницей Салли, она служит у вас младшей горничной. Когда они приехали днем, Джек пришел к ней на кухню поболтать. Салли — хорошая девочка, она сразу пересказала мне все, что узнала. По словам Джека, мисс Дрейтон с отцом ужасно поругались в карете, по дороге к вам.

— Из-за возлюбленного мисс Дрейтон?

— Да, милорд. Его зовут мистер Вейн Фримен, он американец. И мисс Лексия, судя по всему, по уши в него влюблена. И поэтому мистеру Дрейтону даже пришлось уехать из Штатов — ну, чтобы они с мистером Фрименом не виделись.

— Святые небеса!

— Отец запретил ей даже думать о нем, милорд!

— И она не может его забыть? — глухим голосом осведомился маркиз.

— Выходит, что не может.

— И сказала, что любит его? — последовал осторожный вопрос.

— Не только, милорд. Молодая леди пришла в неистовое волнение, расплакалась и заявила, что выйдет только за него или умрет!

— Понятно. Можешь быть свободен, Дженкинс.

— Доброй ночи, милорд!

И лакей с поклоном удалился.

Оставшись в одиночестве, маркиз погасил свет и долго сидел в темноте, обдумывая услышанное.

Он не был знаком с Салли, иначе знал бы, что она обожает мелодрамы и любовные истории, а Джек склонен все преувеличивать, особенно если хочет произвести впечатление на девушку.

Потом он подошел к окну и еще какое-то время в глубокой задумчивости смотрел на залитый лунным светом сад.

* * *

На следующее утро маркиз взял коня и направился к озеру, у которого они с Лексией беседовали пару дней назад. У него не было никаких конкретных ожиданий, но когда увидел ее вдалеке, понял, что был бы разочарован, если бы она не приехала.

Девушка тоже увидела его издалека и помахала рукой.

Она снова была в штанах, ехала по-мужски, и волосы ее были спрятаны под кепкой.

Маркиз надел старенький потрепанный костюм, который был на нем в их первую встречу.

Пару минут он с восхищением наблюдал, как она управляется с довольно крупным конем и тот повинуется малейшему ее движению.

Потом пустил своего скакуна легким галопом, указав рукой направо, на прогалину между деревьями. Лексия кивнула и поскакала туда.

Они встретились, и какое-то время их кони неслись галопом бок о бок, набирая скорость, подзадориваемые своими всадниками.

Лексия во всем была под стать маркизу. Ни намека на страх, какое бы препятствие ни встречалось на их пути: Лексия уверенно держалась в седле, когда ее конь перескакивал через высокую ограду или широкий ров. И если маркиз пришпоривал свою лошадь, то же самое делала и Лексия, принимая его вызов.

Ее близкое присутствие будоражило кровь маркиза.

Наконец они пустили коней шагом и вскоре остановились.

— Хвала небесам! — воскликнула Лексия. — Наконец-то я смогу отдышаться!

— Вы знали, что я буду вас ждать?

— Наверняка не знала, но надеялась на это. Вы даже представить себе не можете, как это ужасно, когда ни с кем не можешь нормально поговорить!

— Я знаю. Это и моя проблема тоже.

— Слышали бы вы моего отца! Вчера он целый вечер только о вас и говорил. Теперь, когда вы с ним познакомились, он считает, что вы — просто чудо!

— Полагаю, вы попытались его переубедить?

— Пыталась, но вы были с нами очень любезны и этим усложнили задачу. Мне придется очень постараться.

— Прошу меня простить, мэм, — смиренно проговорил он. — В следующий раз я буду вести себя не столь любезно.

У ручья они спешились и отпустили лошадей напиться.

— Отец знает, что вы здесь и в таком виде? — с улыбкой поинтересовался маркиз.

— Я сказала, что еду с вами на конную прогулку, поэтому он не стал возражать. Но я, по правде говоря, приехала повидать своего друга Фрэнка…

Улыбка маркиза стала шире.

— Значит, вы на него уже не сердитесь?

— Не могу позволить себе такой роскоши, — последовал откровенный ответ. — Кроме него, настоящих друзей у меня нет. А еще, — Лексия улыбнулась, — он мой шпион во вражеском лагере.

— С его помощью вам будет легче разобраться в намерениях маркиза, верно?

— Ну конечно! И я надеюсь сегодня услышать от него много интересного. Что говорили о нас вчера вечером, когда мы уехали?

— Тетушки от вас в полном восторге! Они нахваливали вас его светлости очень долго и энергично.

— Что ж, теперь и ему будет сложнее от меня избавиться.

Маркиз усмехнулся:

— Он с удовольствием слушал, как вас хвалят, мэм. Хотя бы потому, что вы произвели на него приятное впечатление.

— Мило с его стороны… При том что я усложняю ему жизнь! Честно говоря, мне искренне жаль маркиза. Его принуждают жениться, а он этого не хочет.

— До сих пор он как-то справлялся, — сказал он. — И не забывайте: он вырос с мыслью, что супружество — это долг, который когда-нибудь придется исполнить ради блага семьи и рода.

— Но какая женщина захочет, чтобы на ней женились из чувства долга? И что за семейная жизнь у них будет? Глядя на мужа, что она прочитает в его глазах?

Лексия тяжело вздохнула.

— Какие чувства она там увидит? Скуку, смирение, осознание того, что его жизнь могла бы быть намного счастливее.

Он кивнул:

— Маркиз разделяет ваши чувства. Он всегда надеялся, что где-то на свете есть женщина, которая полюбит его ради него самого, а не ради мирских благ, которые он может ей дать. И что, если не спешить, он сумеет ее найти. Но время идет, а она все не появляется…

— Думаю, я понимаю, что он должен чувствовать, — сказала Лексия искренне. — Нам всем хочется, чтобы нас любили ради нас самих, не правда ли? О, Фрэнк, если мы срочно что-то не предпримем, нас поженят раньше, чем мы успеем сообразить, что происходит!

— Нет. Я им не позволю.

— Я тоже так себе говорю, но даже если я и попытаюсь восстать против отца, я не знаю, каким будет результат. Мужчине намного легче отстаивать свои интересы. Поэтому, если вы так же решительно, как и я, настроены против нашего брака, у нас остается надежда.

Маркиз внезапно переменился в лице.

— Надежда на что? Что настанет день — и вы сможете воссоединиться с тем, кого любите?

Лексия бросила на него быстрый взгляд.

— Я знаю, — сказал он. — Я знаю про Вейна Фримена.

— Но откуда?

— Из разговоров прислуги. Конечно, джентльмену не очень приличествует получать сведения из таких источников, но я рад, что знаю правду.

— А что вы считаете правдой? — осторожно спросила девушка.

— Что вы любите этого человека и отец силой увез вас из Штатов — из-за него.

— Все было не так…

— Прошу вас… — он жестом остановил ее. — Это личное, и я не собираюсь вмешиваться. Я не имею на это права. Но теперь мне стыдно за то, что я сказал вам в прошлый раз. Что вы рассчитываете заполучить меня в мужья… Теперь не знаю, смогу ли я когда-нибудь посмотреть вам в глаза…

Поскольку именно это и сердило Лексию больше всего — что маркиз мог всерьез предположить, будто она за ним охотится, — сейчас его слова доставили ей удовольствие. Переубеждать его она не стала, но знать точно, что теперь он не подозревает ее в посягательстве на свою свободу, было очень приятно.

Она заговорила, тщательно подбирая слова:

— Есть вещи, о которых мне не хочется говорить. Надеюсь, вы понимаете.

— Меньше всего я хотел задеть ваши чувства, мэм, — заверил ее собеседник. — Но позвольте узнать: вы правда отчаялись соединить с ним свою судьбу?

— У меня слишком сильный характер, чтобы отчаиваться, — твердо ответила Лексия.

— Это я уже понял. Вы сильны духом, но разве вам не хочется выйти замуж за любимого?

— Прошу, не говорите о нем как о человеке, которого я люблю, — поспешила она его поправить.

— Простите мою бестактность. Я хочу сказать… Я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы встать между вами и вашим счастьем.

— Этого не случится, уверяю вас. О нашей с Вейном свадьбе речь не идет.

— Вы уверены, что отец этого не допустит?

— Совершенно уверена. И вообще, я даже не знаю, где Вейн сейчас.

— Разве он не остался в Штатах?

— Нет, он уехал из Нью-Йорка путешествовать. Быть может, он в Америке, а может, и в Европе.

— Приехал вслед за вами?

— О нет, я тут ни при чем, — поспешила ответить Лексия.

Ей почему-то было нелегко говорить о своем американском друге. Может, именно потому, что маркиз так уверен, что они с Вейном любят друг друга?

— Не думайте, что сердце мое разбито, — продолжала девушка совершенно чистосердечно. — Я вовсе не мечтаю выйти за Вейна.

— Разумеется, вы вправе скрывать свои чувства, это понятно и похвально. Вы дали мне понять, что отец разрушил ваши мечты. Этот американский джентльмен занимает недостаточно высокое положение в обществе, а для вашего отца это очень важно.

— Золотое сердце — вот и все, что есть у Вейна, — улыбнулась Лексия. — А еще он отлично танцует.

— Не слишком серьезные достоинства, когда речь идет о выборе супруга!

— Вы говорите совсем как мой папенька!

— Это упрек? Поверьте, я действительно ваш друг. Чем я могу вам помочь?

Лексия расхохоталась:

— Вы можете защитить меня от других женихов.

— Да, это мне по силам. И вы, говоря по правде, можете сделать то же самое для меня.

— Защитить вас от Марты?

Это был выстрел наугад.

— Да, и от Марты тоже. Поверьте, в данном случае ваша помощь будет неоценима.

Лексия одарила его лукаво-невинным взглядом:

— Но, если верить леди Овертон, вы с Мартой почти помолвлены!

Он посмотрел на нее так мрачно, что она невольно засмеялась.

— Разве она не красавица?

— Марта очень красива, это правда. Лицо, фигура, походка — все прекрасно.

— Лишь кошелек недостаточно велик?

— За ней дают хорошее приданое. Марта красива, прекрасно воспитана и добродетельна.

Эту тираду маркиз произнес голосом, каким ученик отвечает заученный наизусть урок.

Лексия не сводила с него пристального взгляда.

— Но я никак не могу заставить себя на ней жениться, — признался он наконец.

— Что же с ней не так?

— Ничего. Именно это меня и пугает. Голос у нее низкий и приятный, все, что бы она ни сказала, приходится вовремя и к месту…

— В отличие от меня…

— Верно подмечено. Ведет себя всегда как истинная леди. Марта ни за что бы не выехала на прогулку одна, без грума.

— Получается, она — совершенство?

— Она скучна, — хмуро проговорил маркиз. — Все, что в ней есть, — идеально, но очень многого и не хватает. Когда я с ней рядом, то не смею лишний раз засмеяться.

— Святые небеса! Как ужасно! Тогда обещаю — я за вами присмотрю!

— Мой дорогой друг!

Он пожал ей руку и был вознагражден таким же дружелюбным пожатием в ответ.

— Сегодня у леди Овертон вас ждут смотрины, — предупредил он. — Оценить вас съедутся все соседи.

— Постараюсь их не разочаровать, — заявила Лексия, и ее глаза засияли от удовольствия.

— Запомните, вы должны быть великолепны!

Лексия засмеялась:

— Я думала, это была рекомендация на вчерашний вечер.

— Сегодня вы должны быть просто ослепительно хороши — ради леди Овертон и всех наших с ней общих знакомых.

— Хорошо. Я буду великолепна.

Он придержал голову лошади, пока она садилась в седло.

— До вечера! — тихо проговорил он.

— До вечера!

Глава 5

Как и обещал, в шесть вечера маркиз был в Хайклифф-холле.

Лексия спустилась по главной лестнице в холл, где ее ожидали отец с гостем. Ее появление произвело впечатление на обоих — правда, свои чувства мужчины выразили по-разному.

Мистер Дрейтон просиял от гордости: его обожаемая девочка выглядела просто превосходно. Для вечера Лексия выбрала платье, которое было куплено в Лондоне, а сшито в Париже.

Маркиз тоже смотрел на девушку с удовольствием, но в проявлении эмоций был более сдержан. Он видел, насколько она хороша, и подумал, что она наверняка затмит всех леди на сегодняшнем приеме.

Фрэнсис в очередной раз задался вопросом, осознал ли Вейн Фримен истинную ценность сокровища, чье сердце сумел покорить, и почему — неблагодарный! — он так легко сдался?

О себе маркиз мог с твердостью утверждать: если бы ему посчастливилось завоевать такую женщину, он бы никому не позволил ее у себя отнять.

Но пока создавалось впечатление, что Лексия, как и многие другие дамы, отдала сердце человеку, который ее недостоин…

На какое-то мгновение маркиз даже рассердился, но это нисколько не отразилось на выражении его лица, когда он шагнул ей навстречу и подал руку, поддержав ее на последней ступеньке. Он улыбнулся, выражая ей свое восхищение.

Эта улыбка утешила Лексию. Перед ней был вовсе не коварный маркиз, который ухаживает за ней ради приданого.

Это был ее приятель Фрэнк.

— Мадам, позвольте сделать вам комплимент. — Маркиз лукаво прищурился. — Вы выглядите… великолепно!

Лексия улыбнулась в ответ на его шутливый тон.

Наблюдавший за этой сценой мистер Дрейтон был на седьмом небе от счастья. Он уже слышал звон свадебных колоколов.

Его радость возросла многократно, когда у своего порога он увидел карету с гербом маркиза Уимбортона на дверце. Сколько он ни старался, в Лондоне ему ни разу не удалось прибыть на светское мероприятие с таким шиком.

Всю дорогу до Овертон-холла он улыбался, глядя на сидящих напротив молодых людей так выразительно, что им обоим хотелось провалиться сквозь землю.

К особняку семейства Овертон они подъехали уже в сумерках. Все окна в доме были ярко освещены. Когда карета маркиза остановилась у парадного подъезда, два лакея в напудренных париках подбежали открыть дверцу и опустить раскладные подножки.

Маркиз подал Лексии руку, пропустив мистера Дрейтона вперед, — любезность, которая польстила его спутнице, но, как тут же выяснилось, совершенно не соответствовала представлениям леди Овертон об этикете.

Первого вошедшего обычно приветствуют с особой учтивостью, что ей и пришлось сделать. И только после этого леди Овертон смогла уделить внимание особе, на которую у нее были особые виды.

Хотя при виде маркиза, идущего рука об руку с Лексией, улыбка ее слегка померкла, у леди Овертон в запасе был козырь, и время открыть его еще не настало.

А пока она представила Дрейтонов своим гостям. Стараниями хозяйки дома все они уже были проинформированы о том, что мистер Дрейтон очень богат.

Еще она пригласила нескольких молодых людей, и они моментально окружили мисс Дрейтон.

Лексия прекрасно поняла, чего от нее ожидают. Этот ритуал повторялся на каждом балу и на каждом званом ужине в Лондоне, и она давно к нему привыкла. Некоторые из представленных ей мужчин были молоды и красивы, и она подумала, что вечер еще может сложиться приятно.

— Ну разве она не прелесть? — воркующим голоском сказала леди Овертон, обращаясь к маркизу. — Очаровательная простота и невинность!

— А еще — богатство, — прошептал маркиз, словно дополняя этот сомнительный комплимент. — Сегодня с нами лорд Чарльз, достопочтенный Фердинанд, достопочтенный Огастес и виконт Фрейн! И всем позарез нужны наличные. Вы затеяли тонкую игру, Гонория!

— Я только лишь представляю молодой леди перспективных холостяков.

— Вам они могут казаться перспективными, но что, если мистер Дрейтон с вами не согласится?

— У юной леди может сложиться свое мнение. Чарльз замечательно красив…

— И замечательно глуп! Спешу заверить вас, Гонория, что юная леди отличается практическим складом ума.

Именно этого леди Овертон и опасалась. Что ж, пришло время пустить в ход козырь.

— Я приготовила вам чудесный сюрприз, Фрэнсис, — объявила она. — Ну, кого вы сегодня вечером меньше всего ожидали увидеть?

— Даже не представляю себе, — вежливо отвечал маркиз, хотя на душе у него вдруг стало неспокойно.

— О, вы, конечно же, уже догадались! Она приехала так неожиданно, и мы все так обрадовались! Я попросила ее выйти к гостям попозже, чтобы не испортить сюрприз. А вот и она!

Повинуясь ее жесту, маркиз растерянно посмотрел на лестницу. На верхней площадке стояла Марта.

Лексия тоже ее увидела и принялась с любопытством рассматривать. Бесспорно, это была самая красивая молодая леди из всех, что ей довелось повидать, но своей холодностью она напоминала мраморное изваяние.

На Марте было восхитительное платье из белого шелка и тюля, жемчуг украшал ее шею и ушки.

И в этом наряде она была похожа… на невесту.

Ее появление привлекло всеобщее внимание: молодые мужчины собрались у подножия лестницы и наблюдали за тем, как она спускается. Но ни один не выступил вперед, чтобы первым ее поприветствовать. Все знали, что метит красавица очень высоко.

Маркизу это тоже было известно, и по правилам хорошего тона ему полагалось подать девушке руку и сказать несколько вежливых слов.

Лексия обратила внимание, насколько красиво они смотрятся вдвоем с маркизом. Его представительная внешность и горделивая манера себя держать прекрасно сочетались с идеальной фарфоровой красотой Марты.

«Она рождена, чтобы стать графиней или даже маркизой», — подумала Лексия. И по тому, с каким видом приняла руку маркиза Марта, было ясно, что и она сама тоже в этом уверена.

Минутой позже леди Овертон пригласила гостей в столовую. Лексию она усадила между лордом Чарльзом и виконтом Фрейном. Маркиз, естественно, оказался рядом с Мартой.

Лексия понимала, что в подобных ситуациях Фрэнк, как и она сама, чувствует себя добычей, на которую открыта охота, — ужасно неприятно! Она посмотрела на него с сочувствием, но ответного взгляда не последовало. Казалось, маркиз был полностью поглощен разговором со своей очаровательной соседкой.

Лексии не оставалось ничего другого, как флиртовать с двумя молодыми людьми, сидящими по обе стороны от нее, и еще с одним, который улыбался ей через стол. Убедившись, что лучшего развлечения ей сегодня не найти, она решила получить удовольствие от того, что имеется.

К счастью, виконт Фрейн оказался весьма остроумным собеседником, и Лексия много и охотно смеялась. Временами маркиз хмуро посматривал на нее, но Марта элегантным прикосновением к его руке тут же переключала его внимание на себя.

Скоро Лексия и вовсе перестала смотреть в сторону маркиза.

Леди Овертон не скрывала своего удовольствия.

Мистер Дрейтон, наоборот, начал сердиться. Он не отличался тонким восприятием, но когда задевали его интересы, реакция следовала незамедлительно.

Хозяйка дома с улыбкой обратилась к Лексии:

— Так приятно видеть новые лица! Боюсь, здесь, в Беркшире, мы живем так уединенно, что совсем оторвались от жизни. А мисс Дрейтон с отцом прибыли с другого конца света!

Гости встретили эту тираду улыбками.

— Мы, конечно же, понимаем, дорогая, — продолжала ворковать леди Овертон, — что здесь, в Англии, совсем другие порядки. Поэтому не смущайтесь, если вдруг окажется, что вы что-то делаете не так…

Лексия молчала недолго. Леди Овертон при всех продемонстрировала ей свое снисходительное пренебрежение, а это было равнозначно объявлению войны.

Когда она подняла глаза на обидчицу, маркиз был единственным из присутствующих, кто понял, что вызов принят. Этот блеск в глазах ему уже доводилось видеть.

— К примеру, не умею правильно держать нож и вилку? — с притворным простодушием поинтересовалась девушка.

Лицо леди Овертон застыло, а гости невольно затаили дыхание.

— Прошу вас, расскажите нам о нравах американского высшего света, а мы с удовольствием послушаем! — едва проговорила она.

— О высшем свете я ничего не знаю, мэм, — ответила Лексия с улыбкой. — Я предпочитаю таврить коров.

К Лексии внезапно вернулся ее американский акцент, а в манерах появилась некоторая театральность.

И ее отца это не обрадовало.

Маркиз это тоже заметил и теперь наблюдал за ней с еще большим интересом.

Сидящий рядом с Лексией лорд Чарльз глупо захихикал.

— Таврить коров? — переспросил он. — Своими нежными ручками? Наверное, коровы ужасно этого не любят.

— Пожалуй, нет, — согласилась Лексия, изо всех сил стараясь не засмеяться.

— Есть специальный прибор для таврения, — счел нужным пояснить маркиз, тоже сдерживая смех. — Он пробивает в ухе животного дырку, по которой его потом и опознают.

— Вы только послушайте! Как это ужасно — дырка в ухе! Нет, вы только послушайте!

— Все это очень интересно, — холодно заметила леди Овертон, — но полагаю, после ужина мы все же немножко потанцуем. Никаких формальностей: свернем ковер в гостиной и получим от вечера удовольствие!

Однако этот новый маневр не был спонтанным, иначе откуда бы в доме мог появиться оркестр из шести музыкантов?

Гостей было всего три десятка, поэтому выбор партнеров у Лексии был невелик. Чего леди Овертон, возможно, и добивалась.

Маркиз уже танцевал с Мартой, в то время как Лексия все еще жонглировала поклонниками. Но Фрэнсис был слишком хорошо воспитан, и, как ни старалась хозяйка дома, приглашать ее сестрицу во второй раз подряд он не стал, объяснив это тем, что теперь просто обязан потанцевать с мисс Дрейтон.

— Если б только можно было и следующий танец танцевать вместе, — прошептал он, кружа ее в вальсе. — И после него тоже!

— Танцевать больше двух подряд с одним партнером неприлично, — напомнила ему Лексия.

— К черту приличия! — взорвался маркиз, на мгновение забывая, что он все-таки джентльмен. — Если вы мне не поможете, меня женят на Марте уже до конца вечера!

— А мне показалось, вам приятно ее общество.

— Элементарная вежливость. По крайней мере я так отчаянно не флиртовал, как вы.

Что-то в его тоне заставило Лексию встрепенуться.

— Что это значит — «так отчаянно не флиртовал»?

— Полагаю, это не нуждается в пояснениях.

— Вы обвиняете меня? Что я с кем-то флиртовала?

— Не «с кем-то», а с тремя мужчинами одновременно.

— Да как вы смеете! Может, я и позволила себе легкий флирт, но…

— Когда дама приковывает к себе внимание сразу трех джентльменов — я называю такой флирт отчаянным.

— Я не привлекала к себе ничье внимание! Они сами бегают за мной!

Судя по всему, что-то омрачало мысли маркиза, поэтому голос его прозвучал сердито:

— Что ж, вы прекрасно умеете заставлять мужчин за вами «бегать»!

— Ваша светлость заблуждается, — проговорила Лексия с наигранной любезностью, — до сих пор мне еще ни разу не пришлось кого-либо заставлять за собой бегать! Мужчины сами меня преследуют.

— Смею предположить, поклонников у вас толпы?

— Именно! И они толпой за мной бегают!

Маркиз в недоумении вскинул брови.

— Ну как вы не понимаете! — в отчаянии Лексия вздохнула. — Нужно было срочно что-то предпринять! Леди Овертон чуть ли не в глаза мне тычет своей Мартой. Но если вы думаете, что я очень расстроюсь, если вы ею увлечетесь…

— Мне бы не хотелось видеть вас расстроенной, — сухо перебил ее маркиз.

— Неужели вы на самом деле думали, что я буду сидеть у стеночки в одиночестве и смотреть, как вы ухаживаете за леди, которая предназначена вам в жены…

— Я не собираюсь на ней жениться.

— Но леди Овертон думает иначе. А еще мне кажется, она лучший боец, чем вы.

— Мадам, вы меня недооцениваете.

— А вы недооцениваете ее. По-вашему, почему Марта появилась так внезапно? Она должна была приехать чуть ли не через неделю.

— Я и сам об этом думал, — вынужден был признать маркиз. — Она сказала, что просто захотела приехать на несколько дней раньше.

— Какое удивительное совпадение!

— Вы ей не верите?

— А вы?

— Нет. Думаю, леди Овертон послала ей телеграмму. И если Марта съездила на почту вчера, у нее было достаточно времени на сборы. Леди Овертон просто вынуждена была что-то предпринять, ведь ее планы оказались под угрозой.

— Под угрозой?

— Не нужно скромничать! Вы, мэм, понимаете не хуже меня, что для всех матерей, имеющих дочек на выданье, вы являетесь самой страшной угрозой за последнее десятилетие! И я считаю своим долгом извиниться перед вами за то, как леди Овертон вела себя сегодня за столом по отношению к вам. Правда, в обиду вы себя не даете.

Лексия засмеялась:

— Я справлялась и не с такими.

— Тогда леди Овертон следует быть поосторожнее.

Музыка смолкла, и к ним уже спешил лорд Чарльз. Ему хотелось пригласить Лексию на следующий танец.

Леди Овертон и Марта также держались неподалеку, улыбаясь ледяными улыбками.

Когда было решено сделать паузу, чтобы гости смогли немного отдохнуть, мистер Дрейтон взял дочку за локоток.

— Ты можешь все испортить, — сердито проговорил он.

— Испортить? — искренне удивилась девушка.

— Когда вы с маркизом танцевали, я за вами наблюдал.

— Но разве не этого ты хотел?

— Я не хотел, чтобы ты с ним пререкалась. Не спорь, Лексия. Я видел твое лицо и слышал, как ты сказала: «Да как вы смеете!»

— Я рассердилась.

— Тебе следовало это скрыть.

— И ты даже не спросишь, что он сделал или сказал, чтобы меня рассердить?

— Ты должна и сама понимать, что человеку с таким положением в обществе, как у маркиза Уимбортона, позволено больше, чем остальным.

Лексия не поверила своим ушам.

— Объяснись!

— Если маркиз сделал или сказал нечто, что тебе могло показаться неприличным… Если он позволил себе… Словом, твоя нетерпимость его только оттолкнет. Впредь старайся сдерживаться.

Лексия с недоумением посмотрела на отца.

— Па, ты хочешь сказать, я должна спускать маркизу даже дурное обращение со мной?

— Нет, дорогая. А вот маленькую вольность можно и разрешить.

— Вряд ли можно сделать что-то по-настоящему предосудительное во время танца, — сказала она.

— Именно! Пока все смотрят, ты в безопасности, и я вовсе не говорю, что моя дочь должна забыть о том, что она — леди. Но и слишком чопорной ей быть не следует.

— Чопорной! Ты называешь меня чопорной, а он обвиняет меня в том, что я отчаянно флиртовала за столом!

— И совершенно справедливо. — Мистер Дрейтон поспешил принять сторону маркиза. — Я и сам был шокирован твоим поведением. Я думал, все эти молодые люди недостойны твоего внимания.

— Но ведь ты сам только что сказал, что я могу позволять мужчинам вольности, — в определенных пределах, — вставила Лексия.

Отец моментально насупился:

— Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду только маркиза. Не притворяйся дурочкой, Лексия!

Девушка с лукавым видом заглянула ему в глаза:

— Па, а тебе никогда не приходило в голову, что я действительно дурочка?

Мистер Дрейтон лишь покачал головой и удалился.

Лексия подарила танец виконту, затем — лорду Чарльзу, затем — достопочтенному Фердинанду. Но прежде чем лорд Чарльз успел пригласить ее в третий раз, между ними встал маркиз Уимбортон.

— Потанцуйте со мной, или я потеряю рассудок! — сказал он твердо.

Несколько танцевальных па — и он вывел ее на улицу через французское окно.

— Что вы задумали? — спросила она, едва поспевая за своим кавалером. — Что о нас скажут?

— Пусть говорят что хотят. Лишь бы только мне перестали навязывать Марту! Вы не представляете себе, как это мне надоело!

— Почему же, представляю. А знаете, что сейчас сказал мне папенька? Что если вы попытаетесь… ну, вы понимаете… если вы…

— Позволю себе лишнее?

— Да. Так вот, в этом случае мне не нужно слишком ломаться. Все, что угодно, лишь бы вас охмурить! Не быть слишком чопорной, потому что — не дай господь! — это вас отпугнет. Возмутительно!

Лексия действительно была в ярости.

— Ваш отец знает, как добиться своего, — мягко заметил маркиз. — Если я вас скомпрометирую, то вынужден буду на вас жениться. Блестящий план!

— Но вы же не собираетесь меня компрометировать? — поинтересовалась Лексия.

— А если я уже сделал это, когда увел вас в парк?

— Этого никто не заметит!

— Вы ошибаетесь. За нами наблюдают. Хотите убедиться?

И он указал на дом. Несколько заинтересованных особ собрались у французского окна и смотрели в их сторону.

— Ваш отец, леди Овертон, Марта, — начал перечислять он. — Пришло время решительных действий!

Не успела Лексия опомниться, как он обнял ее за талию.

— Что вы делаете? — вырвалось у нее.

— Компрометирую вас — совсем чуть-чуть.

И он притянул ее к себе. У Лексии появилось странное чувство, будто ей вдруг перестало хватать воздуха.

— Так ли это необходимо? — пробормотала она.

— Конечно! Лишь бы мы выглядели убедительно.

Кажется, дыхание перехватило и у него тоже.

Лексия чувствовала его руку у себя на талии, ощущала тепло прижимающегося к ней мужского тела, и от волнения ноги у нее стали ватными.

— Смейтесь, — шепнул ей маркиз. — Пускай думают, что вам со мной приятно.

Лексия немедленно залилась серебристым смехом, а ее спутник ответил тем же, глядя на нее сверху вниз и лучезарно улыбаясь.

— Лучше, если мы ненадолго тут задержимся, — произнес маркиз, подводя ее к дереву. — Положите руки мне на плечи.

Она подчинилась, затем посмотрела в его глаза — и земля ушла у нее из-под ног.

— Не беспокойтесь, — дрожащим голосом проговорил он, — я не собираюсь вас целовать.

— Нет?

— Обещаю. Я всегда держу слово. Вы мне не верите, Лексия? Лексия…

Она словно очнулась ото сна.

— Что вы сейчас сказали? — пробормотала она.

— Вы верите, что я сдержу слово и не воспользуюсь вашей слабостью?

— Да, — с неохотой сказала она. — Я вам верю.

— Поэтому ограничимся объятиями, и дай бог, чтобы этого хватило для моего избавления от Марты. О таком одолжении можно просить только друга, а вы и есть мой друг!

Пока он говорил, теплое дыхание касалось ее лица и мысли Лексии путались. И все же она взяла себя в руки и промолвила шутливо:

— Будьте осмотрительны, иначе вам и вправду придется жениться — на мне!

— Только не это! — с чувством ответил маркиз. — С вами я поседею через месяц!

— Не хотели же вы этим сказать, что я хуже, чем Марта?

Маркиз на мгновение задумался.

— Скажем так: вы идете вровень… Ой! Моя нога!

— Вы это заслужили, — рассмеялась Лексия.

У нее приятно кружилась голова.

— Леди не дерутся со своими ухажерами, — пожаловался он. — Вы испортили весь спектакль!

— Не беспокойтесь, я ударила вас очень аккуратно, никто ничего не заметил.

Маркиз обреченно вздохнул.

— Думаю, пора возвращаться, — сказал он. — Теперь им будет о чем посудачить.

— Мы сделали достаточно?

— Еще минута — и вы точно будете скомпрометированы!

Лексии вдруг захотелось сказать: «А почему бы и нет?», но она вовремя одернула себя. Пора было возвращаться в реальный мир.

— Этого мы любой ценой должны избежать, — проговорила она. — Иначе, спасаясь от одной беды, мы попадем в другую.

— Мудрое замечание, мэм.

Рука об руку они направились к веранде, где до сих пор стояли несколько джентльменов и дам.

Глаза леди Овертон метали молнии, Марта выглядела расстроенной, зато мистер Дрейтон так и светился от радости, словно в одночасье исполнились все его мечты.

Вскоре он сказал, что мисс Дрейтон утомилась. Маркиз понял намек и объявил об отъезде. После них домой стали собираться и другие гости.

На обратном пути мистер Дрейтон улыбался, подмигивал им обоим и задавал провокационные вопросы о «приятной прогулке под сенью деревьев». Лексия сгорала от стыда.

— А тебе, папа, вечер понравился? — спросила она, желая изменить тему разговора.

— Дорогая, какое это имеет значение? Лишь бы вы были довольны! Но в этом я не сомневаюсь. Конечно, это маленькое нарушение приличий — вот так, вдвоем, удаляться от общества, но я уверен, что в ситуации, предполагающей…

Отец Лексии сделал паузу, ожидая, что последует сообщение о помолвке. Ответом ему было молчание.

Он предпринял еще одну попытку:

— Разумеется, я не стану спрашивать, о чем вы беседовали. Некоторые вещи лучше хранить в тайне до того момента… до подходящего момента…

— Его светлость старался хоть немного меня развлечь: за столом леди Овертон пыталась меня унизить, и я немного расстроилась, — сказала Лексия.

Ей очень хотелось, чтобы отец помолчал, пока она пытается привести мысли в порядок.

Она была потрясена тем, что случилось в парке.

Они с Фрэнком — друзья и пообещали поддерживать друг друга. Поэтому в решающий момент он обратился к ней, и она была рада ему помочь.

Но как забыть это возникшее чувство, когда он крепко обнял ее, забыть его дыхание на своем лице, волнующий блеск его глаз?

«Но я забуду, и скоро, — пообещала себе Лексия. — Конечно, придется постараться…» Но как же трудно сделать это, когда он сидит напротив (все попытки мистера Дрейтона усадить их с маркизом рядом на одно сиденье были тщетны) и ободряюще тебе улыбается!

— Я считаю, Лексия сумела за себя постоять, — поддержал разговор маркиз. — Кстати, мистер Дрейтон, вы побывали в курительной лорда Овертона? Полагаю…

Он начал говорить, уводя отца Лексии подальше от опасной темы. Так продолжалось до самого Хайклифф-холла.

Маркиз пожелал им доброй ночи и уехал.

Лексия поспешила к себе, зная, что отцовских расспросов просто не вынесет.

* * *

На следующее утро маркиз ждал ее на обычном месте, когда послышался стук лошадиных копыт.

Он увидел то, что и ожидал: одетая по-мужски Лексия с ошеломительной скоростью скачет к нему навстречу. Он тут же, улыбаясь, пошел ей навстречу.

Но на лице девушки, когда она стремительно соскочила с коня, не было ответной улыбки. Ему даже пришлось поддержать ее, чтобы она не упала.

— У меня очень мало времени, — задыхаясь, проговорила она. — Я приехала попрощаться.

— Попрощаться? Но куда ты едешь?

— Куда глаза глядят! — Лексии хотелось кричать. — Куда угодно, только бы подальше от отца. Я больше не могу это терпеть!

— Я понимаю, что ты должна сейчас чувствовать, но…

— Нет, не понимаешь! Ты не представляешь себе, каково это — когда тебя все время донимают, упрекают, уговаривают…

— Это из-за вчерашнего вечера? — осторожно спросил он.

— Вчера, у Овертонов, это было ужасно! Ужасно! Он вел себя так, что я чуть не сгорела от стыда!

— Согласен, по дороге домой твой отец был… м-м-м… излишне напорист, но что мешает нам счесть это шуткой и вместе над ней посмеяться?

— Мне не смешно! — крикнула Лексия. — Он пытается продать мою жизнь, но она не продается!

Девушка смахнула слезы гнева и отчаяния.

— Конечно нет, — попытался он ее утешить. — Я помогу тебе, и ничего у него не выйдет.

— А что будет потом? Потеряв надежду стать твоим тестем, он найдет кого-нибудь еще. И тебя не будет рядом, так что помочь мне ты не сможешь. Значит, выход только один: бежать. И прямо сейчас!

Сдерживаться больше не было сил, и Лексия горько разрыдалась.

Словами ей было не помочь, поэтому маркиз крепко ее обнял. Лексия положила голову ему на плечо.

— Не плачь, — сказал он. — Мы что-нибудь придумаем.

— Выход только один, — всхлипнула Лексия. — Я должна бежать. Должна!

— Но, моя дорогая девочка, ты не можешь вот так просто взять и уехать — одна, без сопровождения. Что, если ты попадешь в беду?

— Мне все равно! — в отчаянии воскликнула Лексия.

— Это пока. Но очень скоро твои суждения могут измениться. Поэтому я не могу тебе этого позволить.

— Ты меня не остановишь!

— Надеюсь, у меня получится. Думаю, это мой долг — уберечь тебя от опасности, какой бы она ни была.

— Но какая тебе разница?

Он легонько встряхнул ее за плечи:

— Лексия, пожалуйста, приди в себя! Успокойся, мы все обсудим и решим, что предпринять.

Он подвел девушку к поваленному дереву, усадил и сам сел рядом.

— А теперь вытри слезы и посмотрим на проблему с практической точки зрения.

— Это безнадежно, — пробормотала Лексия слабым голосом.

— Ты сама не знаешь, чего хочешь! Минуту назад твердила, что никто тебя не остановит, а теперь говоришь, что надежды нет. Она есть, пока я рядом, ведь мы — друзья. Лексия, прошу, поверь, я что угодно сделаю, чтобы тебе помочь. Все, что захочешь!

— Ты желаешь мне добра, я знаю, но помочь у тебя не получится, — печально отозвалась девушка. — Потому что с этим ничего невозможно сделать. Разве только…

Ее лицо просветлело. А уже в следующее мгновение оно просияло улыбкой.

— Что? — спросил он, отгоняя дурные предчувствия. — Лексия, о чем ты только что подумала? Какая новая ужасная идея пришла тебе в голову? Разве только — что?..

— Разве что ты поедешь со мной!

Глава 6

Прошло несколько долгих минут, прежде чем маркиз нашелся с ответом. И все это время он смотрел на Лексию таким взглядом, словно не верил своим ушам.

Наконец к нему вернулся дар речи.

— Я поеду с тобой?

— Ты говоришь, что одной мне ехать нельзя, и это правда. Но что, если мы уедем вместе?

— Лексия!

— Мы могли бы представляться братом и сестрой. Ничем не приметные англичанин и англичанка, путешествующие вместе.

— И куда же они поедут? — с тревогой поинтересовался он.

— Куда угодно! Весь мир открыт перед нами!

— То есть ты предлагаешь поехать за границу? Полнейшее безумие!

— Почему?

— Во-первых, у меня нет денег. Ты забыла, что я нищий?

— Зато я — нет! И я могу оплатить все расходы. Па постоянно пополняет мой банковский счет — так, на всякий случай. Но все мои покупки он оплачивает сам, поэтому я никогда не снимала деньги со счета.

Его лицо внезапно омрачилось.

— Чтобы я позволил тебе за меня платить? — судя по всему, одна эта мысль его ужасала. — Ты что, серьезно предлагаешь мне жить за твой счет?

— Если у тебя нет денег, а у меня они есть, это вполне естественно.

— Но я говорю не только о расходах на поездку. Есть еще мои кредиторы, и если я вот так, в одночасье, исчезну, они испугаются и обанкротят меня.

— Не обанкротят, если ты предварительно дашь им денег.

— Которых у меня нет? Если бы они были, все мои проблемы решились бы. Или ты предлагаешь и моим кредиторам заплатить из твоего кошелька?

— Конечно!

— Лексия, — произнес он сурово, — знаешь ли ты, мужчины какого типа живут за счет женщин?

— Знаю: бедные!

— Это не смешно.

— А я и не смеюсь. Две минуты назад ты сказал, что сделаешь все, о чем бы я ни попросила. «Что угодно» — так ты сказал. И вот, когда я прошу, что слышу в ответ?

— Но мне и в голову не могло прийти, что ты решишься на такое безумие!

— Ну и ладно! Поеду одна!

Он схватился за голову:

— Я же сказал, это слишком опасно.

— Но ты лучше подвергнешь меня опасности, чем пожертвуешь граммом гордости, чтобы мне помочь, — с осуждением бросила Лексия.

Он посмотрел на нее в упор:

— Это низко — использовать такие аргументы, Лексия! Тебе должно быть стыдно! Ты пытаешься загнать меня в угол.

— Забудь!

— Но я… Лексия, ты опасный человек!

— Значит, ты согласен? — спросила она, по-своему истолковав его интонации.

— Я… Нет, я этого не сделаю. Не сделаю!

— Понятно. — Лексия сникла. — Это ведь мои проблемы, а не твои.

— Ладно! — воскликнул он. — Я согласен.

Молчание…

— Ты это всерьез? — едва слышно спросила она.

Он только передернул плечами.

— А разве у меня есть выбор? Если откажусь, а с тобой что-то случится, это будет на моей совести.

Лексия засияла от восторга.

— Фрэнк, давай сделаем это, пока подвернулся случай! — взмолилась она. — Ведь второго шанса может и не представиться!

Маркиз улыбнулся:

— Будем говорить всем, что мы — брат и сестра, но даже в этом случае ты не должна ехать без прислуги — ради сохранения своей репутации. Я возьму с собой лакея, Хоукинза, а ты захвати свою горничную.

Лексия задумалась.

— Сейчас я вернусь домой, возьму немного денег и передам их моей горничной Энни. А ты пришли кого-нибудь к большому дубу, что растет у поворота к нашему дому. Энни отдаст деньги ему. И если мы сделаем это сегодня, хватит ли тебе времени уладить свои дела с кредиторами, чтобы мы смогли уехать завтра?

— Думаю, я смогу это устроить. — Маркиз потер глаза рукой. — Мне до сих пор кажется, что мы совершаем ошибку.

— Фрэнк, ну как ты не понимаешь? Если сейчас мы сдадимся и позволим навязать себе супругов, ни ты, ни я никогда не будем счастливы! Мы всегда будем думать, что упустили в жизни что-то чудесное, что никогда не вернется. А если сейчас уедем, то оба получим шанс встретить человека, которого полюбим и с которым будем счастливы!

Он кивнул:

— Ты права. Говори, что нам делать.

— Думаю, ты со всем справишься лучше меня, — ответила Лексия. — Ты — мужчина и сможешь купить для нас билеты на какое-нибудь судно. Но только уезжать придется рано утром, чтобы нас не увидели и не остановили.

Маркиз смирился с судьбой, но все-таки счел нужным уточнить:

— Но если план не удастся и мы, разочарованные и отчаявшиеся, вернемся домой, клянусь, я найду способ вернуть тебе деньги.

— У нас все обязательно получится, — уверила его Лексия. — Я точно знаю: если старательно искать то, во что веришь и чего очень хочешь, ты это найдешь. Я убеждена, получится именно так, как мы хотим! Ты и я!

Девушка грустно улыбнулась.

— Но нужно действовать очень осторожно, — добавила она. — Потому что все будут стараться нас остановить.

— В этом я не сомневаюсь, — с чувством подтвердил маркиз.

— Фрэнк, делай все, что нужно, а я обещаю, что к назначенному времени буду готова, и мы просто исчезнем!

— И будь что будет, — вздохнул маркиз. — Но, по крайней мере, приятно осознавать, что я сделал все, что мог. И, кроме себя, мне винить теперь некого.

* * *

Остаток дня Лексия ни минуты не сидела спокойно.

Первым делом ей предстояло организовать свой отъезд.

— Я не могу уехать без тебя, Энни, — сказала она горничной.

— Конечно, не можете, мисс! — воскликнула Энни.

Она стояла, скрестив руки на груди, всем своим видом выражая недоумение. Энни было тридцать с небольшим, и лучшей горничной мистеру Дрейтону, который мечтал сделать свою дочь настоящей английской леди, было не найти.

Энни жила у Дрейтонов уже три месяца, но за этот короткий промежуток времени она успела привязаться к госпоже — отчасти потому, что красота Лексии, ее высокая стройная фигурка и сияющие белокурые волосы представляли никогда ранее не встречавшийся Энни многообещающий исходный материал для того, чтобы та могла продемонстрировать все свои таланты.

— Но отец ничего не должен заподозрить, пока мы не уедем, — пояснила Лексия.

Глаза Энни широко распахнулись.

— То есть вы хотите сбежать, мисс?

— Да. И это будет очень трудно.

— И забавно! — Энни была в полнейшем восторге. В ее жизни было так мало захватывающих событий…

— Тогда за дело! Сначала нужно решить вопрос с деньгами.

Лексия сказала маркизу, что хранит деньги на банковском счете, но это была неправда. Никакого счета на ее имя мистер Дрейтон не открывал. Вся сумма хранилась у нее в спальне.

Вместе с Энни они вынули коробку из-под кровати и стали перебирать вещи, пока не добрались до спрятанного на дне большого конверта.

— Возьми вот это, — сказала Лексия горничной, отсчитав две тысячи фунтов и возвратив остаток в конверт, — и ступай к большому дубу, который растет у поворота к Хайклифф-холлу. Прошу, будь осторожна!

Энни ахнула:

— Конечно, мисс! Я буду перебегать от дерева к дереву, посматривая по сторонам…

— Это уже слишком. Постарайся, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Вы что-нибудь знаете об этом Дженкинсе?

— Это лакей маркиза.

— О, мисс, вам не следует этого делать! Он расскажет своему господину!

— Маркиз все знает. Он едет с нами.

— Но как же…

Не дав Энни опомниться, Лексия выставила ее в коридор и начала перебирать свои платья.

Через час Энни вернулась. Дженкинс ей совершенно не понравился, однако она, как ей было велено, отдала ему деньги и получила записку для своей госпожи.

Лексия схватила записку, в ней сообщалось:

«Ваш отец завтра утром встречается с главным егерем. Экипаж будет подан в полдень, и с вашей стороны будет разумнее не заставлять его ждать».

У послания не было ни обращения, ни концовки. Вероятнее всего, маркиз поступил так из соображений безопасности.

Когда они начали укладывать вещи, Энни спросила:

— Но что вы скажете мистеру Дрейтону, мисс?

Лексия вздохнула:

— Придется соврать, что еду в гости. Мне не хочется обманывать папу, но он так замучил меня разговорами о замужестве, что ничего другого не остается.

— Но поверит ли он, если вы вот так, без предупреждения, уедете?

— Как бы это странно ни звучало, думаю, поверит. Ему и в голову не придет, что я могу сбежать из дома.

Но она знала: чтобы написать отцу прощальное письмо, нужно тщательно подобрать слова. В конце концов Лексия взялась за перо.

Оставалось надеяться, что отец поймет, как это для нее важно — еще раз осмотреться перед тем, как сделать свой выбор… или поступить так, как хочет он. И где еще искать женихов, как не в Лондоне?

«В столице у нас много друзей, — писала она, — и я уверена, они будут рады меня принять.

Если я ни у кого не буду задерживаться надолго, то и не успею надоесть. Это даст мне возможность расширить свой круг знакомств и пообщаться с джентльменами, которых я не имела чести узнать в первый наш приезд. Думаю, среди них найдется тот, кого ты, папочка, одобришь…»

Про себя она добавила, что для этого у джентльмена должен быть титул.

Она сочла за лучшее не распространяться о своих планах, ограничившись минимумом, — на случай, если отец вдруг заподозрит, что она уехала присматривать себе мужа вовсе не в Лондон.

На сборы ушло много времени и усилий. Когда они закончили, Энни окинула взглядом чемоданы и кофры.

— А мы сможем все это увезти? — спросила она.

— Не думаю. Многое придется оставить. Но я всегда смогу купить себе новую одежду.

— О мисс, вы уверены, что это благоразумно — путешествовать с мужчиной без сопровождения?

— Я буду не одна. Ты едешь со мной.

Но Лексия знала, что проблему это не решает. Горничную никто не примет в расчет, потому что она — наемная прислуга, которую в любой момент можно рассчитать. В качестве компаньонки может выступать только уважаемая всеми леди.

«А у меня такой компаньонки не будет, — подумала она. — Значит, па не должен узнать, где я».

Она вернулась к столу и добавила еще несколько строк:

«Я всегда думала, что вы с мамой были очень счастливы вместе. Того же я желаю и для себя, поэтому мне нужно еще немного времени, чтобы обдумать ситуацию.

Папа, я люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда любил меня. Знаю, ты думаешь только о моем счастье и очень бы огорчился, если бы до конца своих дней я прожила несчастливой.

Я уезжаю, чтобы все как следует взвесить, и тебе совершенно не о чем беспокоиться».

Свое письмо Лексия закончила фразой:

«Твоя дочь Лексия, которая тебя любит и безмерно тобой восхищается».

Она надписала конверт, втайне надеясь, что отец обнаружит его, когда они с маркизом будут уже очень далеко.

Лексии вдруг стало страшно. Неужели она и вправду в шаге от поступка, который общество осудит? Ведь речь идет не только о непослушании. Она собирается сбежать из дома с мужчиной, о котором в действительности так мало знает…

Затем она сказала себе, что бояться нечего. Маркиз — настоящий джентльмен, и, что столь же важно, для нее он — Фрэнк, и они — настоящие друзья.

Лексия так разволновалась, что решила под предлогом головной боли провести остаток дня в спальне — чтобы отец, не дай бог, не заподозрил неладное.

Ей повезло: вечером вокруг картежного стола собралась мужская компания, и игроки прекрасно обошлись без нее.

К тому времени, когда приятели отца стали разъезжаться, Лексия уже лежала в постели. Ей не спалось. Она все время обдумывала план бегства. Будущее беспокоило девушку больше, чем она сама соглашалась это признавать. И все-таки сдаваться она не собиралась.

Лексия спрыгнула с кровати, подошла к окну и стала смотреть на небо.

У нее появилось ощущение, что мама смотрит на нее с Небес. Конечно же, она поняла бы Лексию лучше, чем любой другой человек на свете.

«Ты любила папу, и вместе вы жили так счастливо, как и я мечтаю жить. Но таких мужчин, как папа, мало. И мне, милая моя мамочка, остается только молиться, чтобы я нашла того, кто полюбит меня и кого я полюблю, и мы будем так же счастливы, как вы с папой!»

На глаза навернулись слезы, и Лексия быстрым движением их смахнула.

«Я должна быть сильной и здравомыслящей, — сказала она себе. — Я намереваюсь сделать то, что в обществе сочтут предосудительным, но отступить не могу. Это единственный шанс для меня прожить жизнь так, как я хочу. Я доверюсь Фрэнку, и будь что будет!»

Лексия встала рано и села завтракать с отцом, в душе страшась, что вдруг что-то произойдет и отец передумает ехать на охотничьи сборы. Но скоро стало ясно, что ее опасения беспочвенны.

— Очень жаль, дорогая, что ты целый день будешь одна, — сказал он. — Но мне не терпится познакомиться с местными охотниками. Надеюсь, они не сочтут меня слишком неумелым!

Лексия была уверена, что для членов охотничьего клуба важны деньги ее отца, а не его навыки, но вслух она сказала другое:

— Конечно же нет, папочка! Уверена, ты сможешь дать им немало ценных советов!

«Если б только в своем стремлении занять высокое положение в обществе отец не был так наивен!» — подумала Лексия. Ее преследовало неприятное чувство, что люди насмехаются над мистером Дрейтоном, разворовывая его деньги, но сказать это ему напрямую не решалась.

Когда пришло время отъезда, она проводила отца до дверей. Он поцеловал ее на прощанье.

— Завтра нам предстоит серьезный разговор, — сказал он.

— О чем, па?

— Ты сама знаешь, о чем, Лексия. Как подвести его светлость к женитьбе. Я подумал, что на том приеме у Овертонов у тебя это получилось, но… Словом, вот это мы и обсудим. Сегодня я вернусь поздно. Охотничьи сборы часто заканчиваются…

— …обильными возлияниями? — Лексия улыбнулась.

— Что ты можешь знать об охотничьих сборах, мисс? — удивился отец.

— Совсем немного. К примеру, что мой отец после такого мероприятия обычно возвращается очень поздно, — ответила она.

— Довольно! Чтобы я этого больше не слышал… Хорошо воспитанная девушка не должна знать о таких вещах!

Лексия крепко обняла его на прощанье.

— Па, милый, до свидания! Желаю тебе повеселиться от души.

— Я постараюсь. И не называй меня па!

Мистер Дрейтон направился к экипажу. Лексия смотрела ему вслед. В горле у нее комком встали слезы. Она очень любила отца, но слепо подчиняться ему не желала.

Она даже не представляла себе, как скоро теперь им доведется встретиться и при каких обстоятельствах. Возможно, он вообще больше не захочет ее видеть или даже назвать своей дочкой.

На мгновение ее глаза затуманились слезами, но решимость нисколько не ослабла. Лексия просто не могла себе этого позволить.

Пока самым трудным представлялось перенести багаж вниз так, чтобы не привлечь ничьего внимания, но с этим удалось справиться. Вместе с горничной они тихонько снесли кофры по задней лестнице и спрятали в комнатушке, где хранились ненужные коврики и подушки для экипажей.

Теперь Лексия вздрагивала от любого шороха — лишь бы не случилось ничего неожиданного, что могло бы ей помешать быть в полной готовности к нужному моменту.

Казалось, полдень так никогда и не наступит. Лексия то и дело поглядывала на часы, и каждая минута казалась ей не то что годом, а столетием!

Наконец часы пробили два пополудни и дворецкий сообщил, что у черного входа ее ожидает карета.

Заметив его удивление, Лексия поспешила объяснить:

— Я продаю старые платья, а вырученные средства пойдут в местную больницу. Я сложила чемоданы в маленькой кладовой. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы их перенесли в карету.

Лакею было поручено погрузить багаж в экипаж у черного входа, а Лексия тем временем зашла в отцовский кабинет и оставила письмо у него на столе.

Выйдя из дому, она окинула карету взглядом и в душе порадовалась предусмотрительности маркиза. Ни гербов, ни каких-то иных опознавательных знаков на карете не было, и сама она была старенькая и обшарпанная.

— Быть может, вы распорядитесь прислать за вами ваш собственный экипаж? — спросил дворецкий.

— Спасибо, но в этом нет нужды, — поспешно ответила Лексия. — В больнице я встречу друзей, и они обещали доставить меня домой.

Кучер за все это время не проронил ни слова. Наверное, таковы были распоряжения маркиза.

Энни села в карету следом за своей госпожой, и лошади тронулись.

Лексия молча смотрела в окно. Она почему-то решила, что они уедут поездом, но карета совершенно неожиданно свернула на узкую дорогу, ведущую к реке, и остановилась.

— Зачем нас сюда привезли? — удивилась она.

Но уже через мгновение дверца открылась и маркиз помог ей выйти.

Его лакей Хоукинз начал выгружать багаж и переносить его к реке.

— Что происходит? — спросила Лексия.

— Я ожидал, что ты удивишься. Но сейчас поторопись, я все устроил, и первый участок пути мы проплывем в лодке.

И он подвел ее к шлюпке с четырьмя гребцами. Так Лексии путешествовать еще не доводилось. И это было замечательно — начать приключение с чего-то нового и оригинального.

В то же самое время она усомнилась, что они смогут поплыть в этой лодке дальше, по морю. Но к чему спрашивать, если все решено, и она даже пообещала себе, что справится с любыми трудностями?

Поэтому, когда ее чемоданы были уложены на корме с остальным багажом (предположительно, это были вещи маркиза), Лексия уселась на пассажирское сиденье.

Гребцы взмахнули веслами, и лодка, как показалось Лексии, с огромной скоростью понеслась по реке.

И только когда карета, которая привезла их на берег, скрылась из виду, она осмелилась заговорить:

— Мне не верится, что это действительно происходит. Раньше ничего подобного я не совершала.

— Надеюсь, ты не будешь разочарована, — сказал маркиз, понизив голос до шепота. — И следи за тем, что говоришь. Я представился гребцам своим новым именем. Нельзя, чтобы они узнали правду.

Лексия снова надолго замолчала. Ощущение было такое, будто сон вдруг стал явью и все происходящее не имеет никакой связи с реальностью.

Они все плыли и плыли, пока не стали сгущаться сумерки. Русло реки постепенно расширялось.

— Ты, наверное, уже догадалась, что море близко, — сказал маркиз. — В порту мы пересядем на корабль и поплывем за границу.

— Куда именно?

— К Средиземноморскому побережью. Через несколько часов мы будем уже в море. Имена у нас новые, так что никто о нас не узнает. Мы словно бы растворимся в воздухе.

— А как нас теперь зовут?

— Эдвард Малкольм и мисс Агнесс Малкольм. Мы — брат и сестра.

Лексия поморщилась:

— Мне не очень нравится имя Агнесс.

— Боюсь, у нас нет выбора. Я одолжил паспорта у друга, которому тоже в свое время оказал услугу. Они с сестрой много путешествуют, поэтому вместо одного паспорта я получил два.

— По правде говоря, мне было любопытно, как ты уладишь этот вопрос с паспортами, — сказала Лексия. — Я не представляла себе, что можно путешествовать с чужими документами.

— Иногда приходится прибегать к отчаянным мерам, — сказал он, и Лексия засмеялась.

— Это была отличная идея.

Впереди показался порт.

— А вот и наше судно!

И маркиз указал на красивый белый пароход.

— Какой громадный! — восхитилась Лексия. — На похожем мы с папой приплыли в Англию.

— «Мейбл»… С некоторых пор очень модное судно. Курсирует вдоль Средиземноморского побережья, и, как говорят, условия на нем самые что ни на есть роскошные. Я телеграфировал корабельному казначею, и мне тут же подтвердили заказ. Так что нам остается подняться на борт.

Лексия невольно затаила дыхание. Глаза ее сияли.

Скоро они уже стояли на переполненном людьми причале. Замирая от волнения и восторга, Лексия не замечала ничего вокруг.

Вместе беглецы поднялись на борт «Мейбла», и Лексия убедилась, что похвалы маркиза не были преувеличением. Это было роскошное круизное судно, современное и комфортабельное.

Первым делом они посетили контору корабельного казначея, и тот подтвердил броню двух отдельных кают.

— Это наши лучшие каюты, — заверил их казначей. — И самые дорогие. Их оставляют напоследок, поэтому они были свободны, когда пришла ваша телеграмма. И замечу, вы телеграфировали как раз вовремя: через час поступил еще один заказ, но мы были вынуждены отказать.

Маркиз расплатился, и стюард проводил их вниз, к их каютам, располагавшимся по соседству. В обеих имелись отдельные ванные комнаты.

Когда стюард удалился, Лексия постучала в дверь маркиза. Он пригласил ее войти.

— Ты прекрасно все устроил! Просто нет слов! Откуда ты узнал об этом корабле?

— Подумал, что морской круиз — лучший из всех нам доступных способов посмотреть Европу. Однажды я уже путешествовал на похожем судне. Обслуживание, еда — все было отлично. И раз уж нам взбрело в голову посмотреть мир, то почему не сделать это с комфортом?

— Мне до сих пор кажется, что это сон, — вздохнула Лексия. — Неужели наш побег удался?

— Искренне на это надеюсь. Обычно охотничьи сборы длятся часами, так что твой отец еще не вернулся домой. А мои слуги, которые могли бы разболтать наш секрет, понятия не имеют, где я. По крайней мере я на это рассчитываю.

— И наше великолепное приключение вот-вот начнется!

Маркиз кивнул.

— Я мечтал о чем-то подобном, когда мне было восемнадцать, — сказал он. — И только теперь эта мечта сбылась.

— Не верю! — заявила Лексия. — В твоей жизни, я думаю, было много увлекательных событий и путешествий — намного больше, чем у меня, ведь ты мужчина! О небо, только бы у нас все получилось! Хуже некуда — вернуться домой несолоно хлебавши.

— Если это произойдет, то винить останется только себя. Кстати, ближайшие полчаса нам лучше не выходить на палубу. Подождем, пока судно не выйдет в море.

Он подошел к иллюминатору.

— Пассажиры все еще прибывают. Скрести пальцы, чтобы никто не узнал, кто мы на самом деле.

— Те, кто путешествуют ради удовольствия, заняты только собой, — предположила Лексия.

— Это правда. Кто обратит внимание на пару заурядных молодых людей, которым нечего предъявить миру, кроме своей внешности?

Лексия засмеялась:

— Думала, ты скажешь «кроме своих кошельков». Каюты у нас самые дорогие.

— А разве ты ожидала чего-то другого? Место в каюте первого класса дает возможность общаться с людьми своего круга, в числе которых может оказаться и твой будущий супруг.

— Я согласилась бы и на меньшее. Но кто знает… Что, если боги смилостивятся над нами и мы найдем именно то, что ищем?

— Думаю, даже просто оказаться, пусть ненадолго, в обществе тех, кто ничего о тебе не знает, — уже удовольствие. Но роли мистера и мисс Малкольм мы должны сыграть безукоризненно. И если повезет, мы найдем свое счастье. А если нет — ты знаешь, что произойдет…

Лексия кивнула.

— Тебе придется жениться, — мрачно проговорила она. — На мне!

Эта мысль испугала их обоих.

Глава 7

Пока Лексия с горничной развешивали по шкафам одежду, пришло время ужина.

Настроение у девушки было праздничное, поэтому она надела бледно-зеленое шелковое платье с оборками, а шею украсила золотой цепочкой в три нити. Она знала, что выглядит прелестно, и прочла подтверждение этому во взгляде маркиза, когда он за ней зашел.

Его вечерний костюм тоже был ему к лицу, и Лексия в который раз внутренне удивилась, почему Фрэнк до сих пор не нашел женщину, которая полюбила бы его самого, а не его титул. Такой красивый мужчина должен привлекать к себе все взгляды, где бы он ни появился…

Они поднялись в ресторан, располагавшийся палубой выше. Маркиз помог своей спутнице сесть. Им зарезервировали столик у иллюминатора. Лексии представилась возможность полюбоваться морским закатом и убедиться, что берег уже далеко.

— Теперь можно вздохнуть спокойно, — с волнением заметила она. — И расскажи мне все о своем плане, я сгораю от любопытства! Единственное, что я знаю, — это что мы плывем в Средиземное море.

— Сегодня мы войдем в Бискайский залив, — ответил он, — а оттуда поплывем на юг. Первая остановка — в Гибралтаре. Затем поплывем вдоль берегов Испании с остановкой в Валенсии. Оттуда — прямиком в Грецию.

— В Грецию? — повторила девушка. — Чудесно! Всегда хотела там побывать. А мы надолго остановимся в Греции?

— Один день — в Афинах, еще два — тур по островам.

Лексия пришла в восторг:

— Острова! Это звучит так романтично!

— Еще бы! По преданию, на одном из них родился сам бог любви Аполлон!

— Мне не терпится туда попасть! — воскликнула Лексия. — Когда мы уезжали, я даже представить себе не могла, что ты купишь билеты на пароход, который поплывет туда, куда я всю жизнь мечтала попасть.

— Это случайность, Лексия, — сказал маркиз. — Но я с тобой согласен — нам действительно повезло.

— А потом куда?

— Из Греции мы поплывем обратно, но заходить будем в другие порты — на Сицилии, в Неаполе, в Монте-Карло.

— Идеальное путешествие! — Лексия зажмурилась от счастья.

— Надеюсь. А теперь давай поедим.

Пока они изучали меню, она прошептала:

— Ты уладил свои дела с кредиторами?

— Большую часть денег я отправил своему поверенному в Лондон. Он сделает все, что нужно. Оставшееся ушло на оплату кают.

— Значит, тебе на все хватило?

— На такую сумму я даже не рассчитывал, — сказал он уже менее жизнерадостно. — Честно говоря, заглянув в конверт, я был шокирован.

У Лексии появилось чувство, будто она ступает на очень тонкий лед. Малейшее напоминание о ее богатстве было ему неприятно, и она не знала, как деликатнее изложить свою мысль, чтобы его не задеть.

На уроках этикета ее, к сожалению, не научили, как вести себя в подобной ситуации.

— Фрэнк, пожалуйста, не расстраивайся из-за денег! Все равно большую их часть ты потратишь на меня!

— Рад это слышать.

— Ты заплатил за билеты, — продолжала тараторить Лексия, — но ведь у нас будут и другие расходы, верно? Поэтому я хочу, чтобы ты…

Она набрала в грудь побольше воздуха.

— Я взяла с собой еще немного денег и хочу, чтобы они хранились у тебя. При себе я их держать боюсь.

К ее огромному облегчению, маркиз рассмеялся:

— Лексия, дипломатическая служба потеряла в твоем лице ценнейшего сотрудника!

По глазам она прочла, что он разоблачил ее отчаянную попытку быть тактичной и что он ей за это благодарен.

— Обещаю, я обязательно верну долг. Я найду способ, — решительно сказал он.

— Но я этого от тебя не жду, — поспешила возразить девушка. — Это я в долгу перед тобой. Хотя бы потому, что ты согласился со мной поехать. Одна я бы никогда не отправилась в такую поездку, а ты все так замечательно организовал. Деньги — это мой вклад.

Однако эффект был несколько испорчен, когда она добавила шутливо:

— Мы оба попали в переплет, и если сможем из него выпутаться без каких-то особенно неприятных последствий, какая разница, кто заплатит по счетам?

Маркиз улыбнулся:

— Очень любезно с твоей стороны! Но я рад, что так случилось. Правда.

— Даже несмотря на то, что я шантажом вынудила тебя со мной поехать?

— Даже несмотря на это.

Они улыбнулись друг другу.

Над столиком склонился официант:

— Мистер Малкольм?

Видя, что маркиз не реагирует, Лексия сказала быстро:

— Да, это мистер Малкольм.

— Вы готовы сделать заказ, сэр?

— Да, — опомнился маркиз и тут же сдвинул брови — уж слишком явно Лексия над ним потешалась.

Когда официант ушел, она сказала, давясь от смеха:

— Кто говорил, что нам нужно хорошо играть свои роли?

Он пожал плечами:

— Я тоже могу кое о чем забыть. Например, о своем титуле. Хотя бы на время… Когда я был маленький, мне говорили: ты не должен делать то и это, потому что ты слишком знатный. Когда я вырос, мне стали указывать, что я должен делать, — и опять-таки потому что титул, предки и чувство долга. И никого не интересовало, что я этого делать не хочу. Поэтому, пожалуйста, хотя бы на время разреши мне об этом забыть.

Он ненадолго задумался, а потом добавил:

— Я хочу, чтобы эта поездка стала самой лучшей в моей жизни. И в твоей тоже.

— Для меня это так и есть, — сверкнула глазами Лексия.

Он посмотрел на нее с нежностью.

— Ты выглядишь прелестно, — сказал он. — Ни один мужчина перед тобой не устоит!

— Я на это надеюсь. Тебе я тоже желаю удачи. Присмотрись к молоденьким пассажиркам, но не вздумай влюбляться в первую же красотку, которая тебе улыбнется. Ты должен выбрать ту самую, единственную!

— Исполню все ваши указания, мэм!

— Красавицы часто тебе улыбаются, я знаю, — съехидничала Лексия. — Так было и на балу у леди Овертон.

— Но теперь красавицы будут думать, что я — безвестный мистер Малкольм, — напомнил он ей. — А зачем улыбаться такому?

«Ну, это тебе не грозит», — подумала Лексия. Маркиз, бесспорно, был самый красивый мужчина из присутствующих в ресторане.

И тут Лексии в голову пришла ошеломительная идея. Она охнула и прижала ладошки к щекам.

— Лексия, что теперь случилось? — испугался он.

— О, Фрэнк, я подумала о чем-то ужасном…

— Ради бога, говори!

— Не могу! Просто язык не поворачивается…

Маркиз побледнел:

— Прошу, не заставляй меня ждать и мучиться! Скажи, какая еще опасность тебе угрожает?

— Самая страшная из всех, — пролепетала девушка.

— Говори!

— Мы отправились в путешествие, чтобы найти любовь, — не обладатель высокого титула и не богатая наследница, а просто мужчина и женщина, — с серьезным лицом начала Лексия. — И совсем скоро нам предстоит узнать, какова наша истинная ценность в глазах окружающих.

Она глубоко вдохнула.

— Фрэнк, а задумывался ли ты, какое открытие может нас ожидать?

Ее голос снизился до мелодраматического шепота.

— Что, если мы не имеем никакой ценности?

Какое-то время он не мигая смотрел на нее, потом встал, снова опустился на стул, выдохнул и закрыл лицо руками.

— Лексия, больше так меня не пугай!

Она кокетливо улыбнулась.

— Ты несносная девчонка! Просто невыносимая! — Ему хотелось быть строгим, но губы сами собой расплывались в улыбке.

— Я знаю и ничего с собой не могу поделать. Хотя над этим стоит подумать. Мы оба почему-то решили, без всяких на то оснований, что избранник или избранница обязательно нас полюбят. А если нет?

Он кивнул.

— Если окажется, что без наших «атрибутов успеха» мы — нули? Шокирующая перспектива! Нужно выпить шампанского и поскорее о ней забыть!

И они дружно расхохотались.

Внезапно Лексия поймала себя на мысли, что совершенно счастлива. Ощущение это было ни с чем не сравнимо. А ведь они просто сидят вдвоем за столом и смеются… И это было лучшее, что случилось с ней в жизни.

— Мы оба сумасшедшие, — сказал он.

— Да, — весело согласилась она. — Парочка сумасбродов!

Он наполнил бокалы шампанским и поднял свой. Лексия тоже взяла бокал, и они чокнулись.

— За нас! — провозгласил он. — За наш побег и, что важнее, за наше будущее!

* * *

Была уже ночь, когда пароход прошел штормящий Бискайский залив. К счастью, Лексия не заметила у себя никаких симптомов морской болезни.

Целый час она пролежала в постели, пытаясь заснуть, но вскоре волнение улеглось и она погрузилась в приятный сон без сновидений.

А проснулась, когда судно уже входило в Гибралтарский пролив.

«Пока все идет прекрасно, — сказала она себе. — Побег удался, и впереди столько всего нового и интересного!»

Лексия позавтракала в каюте, решив не выходить на прогулку без Фрэнка, как она теперь про себя называла маркиза. К тому времени, как он постучал в дверь, девушка была давно уже одета и даже начала томиться от безделья.

— Доброе утро! — сказал он. — Ты смотрела в окно? Погода чудесная, очень солнечная.

— Мы сойдем на берег? — оживилась Лексия.

— Нет. От этого удовольствия, боюсь, придется отказаться. В порту Гибралтара слишком много английских кораблей, и нас могут узнать.

— Тебя — могут, — заявила девушка. — Потому что тебя в лицо знает намного больше людей, чем меня. Ты уверен, что до сих пор не встречал знакомых?

— Совершенно уверен. И раз уж мы решили не выходить на берег, давай осмотрим корабль? Он такой большой, что экскурсия получится не менее увлекательной, чем по настоящему городу.

Лексия с ним согласилась. На борту «Мейбла» размещались тысяча пассажиров и пятьсот членов экипажа, пять ресторанов, множество магазинов и театр. Был даже киоск, который торговал английскими газетами. Их ассортимент обновлялся, когда судно заходило в очередной порт.

— Газеты, которые мы сможем купить сегодня, будут двухдневной давности, — пояснил маркиз. — Поэтому, если наш побег и стал достоянием гласности, в них мы про это не прочитаем.

Лексия поежилась:

— Не надо! Даже думать об этом не хочу.

Тут она кое-что вспомнила:

— Пока мы тут, я отдам тебе деньги, как мы вчера и договаривались.

Но когда Лексия достала деньги из конверта, все пошло не так, как она планировала.

— Две тысячи фунтов? — в ужасе воскликнул Фрэнк. — Я подумать не мог, что ты возьмешь в поездку такую сумму!

— Но ведь это не больше, чем я дала тебе дома…

— Это разные вещи, Лексия. Те деньги были нужны, чтобы организовать отъезд и оплатить срочные расходы, но такая сумма… Извини, Лексия, но это слишком. Нет, я не могу взять у тебя столько денег!

Лицо его выражало возмущение, и это встревожило девушку. Для Лексии деньги значили так мало, что она не могла себе представить, насколько это унизительно для человека его положения — испытывать постоянный в них недостаток. И все же она поняла, что еще один неверный шаг — и случится катастрофа.

— Хорошо, — проговорила она. — Оставлю их у себя. Этот ящичек запирается на ключ, так что ничего с ними не случится.

Она положила деньги на место и, улыбаясь, повернулась к нему. Маркиз улыбнулся в ответ, хотя и несколько натянуто. Лексии тоже было не по себе.

У каждого из них было чувство, будто он оказался на краю бездны и только чудом спасся.

— Давай пройдемся, — предложил он.

Целый час они гуляли по залитым солнцем палубам.

— Нам не помешало бы еще раз заглянуть к корабельному казначею, — сказал он. — Мне пришла в голову дельная мысль.

Так они и сделали.

— Полагаю, вы не откажете мне в маленькой просьбе? — сразу перешел к делу маркиз в каюте казначея. — Я бы хотел взглянуть на список пассажиров. Быть может, с нами путешествует кто-нибудь из знакомых?

— Сэр, вы просите меня нарушить инструкции… — запротестовал было казначей.

Купюра перешла из одной руки в другую… Оставив список на столе, казначей вышел.

Маркиз быстро пробежал взглядом две с половиной сотни фамилий пассажиров первого класса и вздохнул с облегчением:

— Ни одного знакомого имени. Но лучше прочесть до конца!

Две сотни пассажиров во втором классе и шесть сотен — в третьем, и, к счастью, никого, кого они могли бы знать.

Они собирались выйти, когда в свою каюту вернулся казначей.

— Благодарю вас, — сказал маркиз. — Никого из моих друзей на борту нет.

— Какая жалость! Лорд и леди Аллертон намеревались отплыть на «Мейбле», но в последний момент передумали.

— Неужели? — пробормотал маркиз. — Как интересно… До свидания, сэр!

Он схватил Лексию за руку и буквально вытащил в коридор.

— Фрэнк, что с тобой?

— Мы были на волосок от провала! Аллертон — один из моих старых приятелей.

Словно по команде, они еще крепче взялись за руки и побежали. Остановились только на палубе.

— Почему мы бежим? — спросил он, хватаясь за перила. — С корабля нам теперь никуда не деться.

— Мне легче дышится на открытом воздухе, — ответила Лексия. — Как же нам повезло!

— Это говорит о том, что провидение на нашей стороне. Давай на время забудем все заботы и пройдемся по палубе. Нам обоим нужно успокоиться.

Многие с восторгом поглядывали на красивую пару. Женщины любовались маркизом, мужчины — Лексией.

— Знаешь, до сих пор я не видел на борту никого, кто произвел бы на меня впечатление, — заметил маркиз. — Но должен же быть в числе пассажиров хоть кто-то, в чьем обществе мне было бы приятно тебя увидеть!

— А при чем тут ты?

— Не забывайте, мисс, вы — моя сестра, и мой долг — за вами присматривать и оберегать от нежелательных кавалеров.

Лексия засмеялась:

— Ты слишком серьезно относишься к своим обязанностям, Фрэнк. Помни, что и я буду за тобой приглядывать — с той же целью.

Маркиз подмигнул своей спутнице:

— Ты будешь оберегать меня, а я — тебя. Это начало первой главы в драме, увлекательнее которой не видел свет!

— Когда дойдем до последней главы, скажешь мне, счастливый у нее конец или нет, — попросила Лексия.

— Книга расскажет о наших приключениях, а значит, концовка обязательно будет счастливой.

— Надеюсь, ты окажешься прав, — ответила девушка.

— Скоро ты привыкнешь к тому, что я прав всегда и во всем.

* * *

В сумерках пароход вышел из Гибралтара и направился к Валенсии. Лексии не терпелось увидеть этот чудный испанский город, но сейчас ее мысли были заняты другим.

— На корабле есть казино, — сказала она Фрэнку. — Давай поужинаем пораньше и пойдем туда!

— Ты хочешь играть? Не уверен, что это прилично для дамы.

— Нонсенс! В сопровождении брата леди может появиться где угодно!

— Но не в игорном заведении, — улыбнулся он.

— Соглашайся, или я наступлю тебе на ногу! А потом еще раз! — пригрозила Лексия.

— Сдаюсь!

Зал казино встретил их ослепительным светом и пестротой красок. Держа маркиза под руку, Лексия вошла и восхищенно стала осматриваться.

По этому случаю она выбрала наряд чуть более дерзкий, чем обычно: платье глубокого синего оттенка с открытыми плечами, в качестве украшений — сапфировое колье и серьги.

Ее затейливую прическу украшали три кокетливых синих перышка. Немало времени ушло, чтобы правильно их закрепить: Энни пришлось несколько раз начинать работу заново.

— Я хочу выглядеть как настоящая искательница приключений, — заявила Лексия горничной.

Трех перышек как раз хватило, чтобы придать образу нотку авантюризма — ни больше ни меньше. Хотя сама Лексия взяла бы и четвертое, но Энни наотрез отказалась. С четырьмя госпожа будет похожа на даму легкого поведения, что совершенно недопустимо!

«Да, трех достаточно!» — подумала девушка, заметив смятение во взгляде своего спутника. Такой он ее еще никогда не видел. Лексия была не против немного пощекотать ему нервы. Кроме беспокойства, она прочла в его глазах и восхищение.

— Ты прекрасна, — вздохнул он.

— Ты уже не считаешь, что я делаю нечто предосудительное, переступая этот порог?

— Сюда пришли и другие леди.

«И ни одна не выглядит так, словно оказалась в родной стихии, — продолжил он мысленно. — В отличие от тебя, Лексия!» Вместе они переходили от одного игрового стола к другому. Сомнений не оставалось: юная американка прекрасно разбирается в том, что видит перед собой.

— Расскажи, чему именно ты научилась на золотых приисках Калифорнии? — шепотом поинтересовался он.

Она сразу поняла подвох.

— Например, играть в покер.

— Здесь ты не будешь играть в покер!

— Не беспокойся. Как-нибудь без него обойдусь.

— Надеюсь, — проговорил он с облегчением.

Девушка остановилась у рулеточного стола и стала с интересом наблюдать за ставками игроков и крутящимся колесом.

— Лексия, почему бы нам…

— Нет! Я хочу сделать ставку. Мне обязательно повезет, я это чувствую!

За столом как раз освободилось место, и Лексия с быстротой молнии его заняла. Но больше свободных мест не было, и маркизу пришлось встать сзади и одергивать ее уже из-за спины.

Его усилия успеха не имели, и он очень сомневался, что дело пошло бы лучше, если бы он сидел с ней рядом. В Лексию как будто вселился бес.

Ее первая ставка оказалась удачной и принесла небольшой выигрыш. Вторая — выигрыш чуть больший.

— Видишь? — приосанилась она, оглядываясь. — Я же сказала, что мне повезет! Может, и ты сыграешь?

— Спасибо, не хочу. Кто-то из нас двоих должен рассуждать здраво.

— Вот и прекрасно. Пускай это будешь ты!

Эта дерзкая реплика вызвала улыбку у соседа по столу.

— Недурно сказано, мадам. Дама должна уметь постоять за себя.

Маркиз посмотрел на него с нескрываемым возмущением. Тяжелая фигура, черные усы, толстые губы… Но Лексии, похоже, новый собеседник понравился. Хотя бы уже потому, что посмеялся над ее репликой, как если бы она и вправду была смешной…

— Мадам, не откажите мне в любезности! Сделайте за меня ставку! — попросил незнакомец.

— Двадцать пять, черное, — выпалила девушка.

Мужчина немедленно положил фишки на названное число.

Завертелось колесо.

— Двадцать пять, черное!

Незнакомец подмигнул, Лексия была в восторге. Она вела себя странно, была сама на себя не похожа, и, если бы маркиз не был так взволнован, он бы это заметил.

— Думаю, нам пора, — сказал он.

— Нет-нет, не уходите! — Усатый незнакомец схватил Лексию за руку. — Вы приносите мне удачу! Вы нужны мне!

Он сгреб выигрыш так, что малая часть его отошла к Лексии.

— Ты видел, я же выиграла! — Она посмотрела на маркиза.

— Но меньше, чем ставила, — возразил он.

— Какая разница? Я выиграла!

— Разница есть, — попытался он настоять. — Ты теряешь деньги.

— А кого это волнует? Зато мне весело!

Ему хотелось рвать на себе волосы.

— Лексия, если ты думала, что двадцать пять, черное — это выигрышная ставка, то почему не поставила на это число сама?

— И что в этом было бы забавного? — передернула она плечами.

— Делайте ставки, господа!

— Восемнадцать, красное! — крикнула Лексия.

Сосед тут же поставил на цифру восемнадцать, и Лексия сделала то же самое.

Наконец шарик замер.

— Восемнадцать, красное.

Лексия и ее сосед вскрикнули от радости, после чего он схватил ее руку и стал целовать. Лексия только смеялась в ответ.

— Меня зовут Аларик Карнусти, — с придыханием проговорил он.

Маркиз едва сдержал презрительный смешок. А Лексия между тем улыбалась мужчине, все еще сжимавшему ее пальчики.

— Я — Ле…

— Агнесс, — подсказал маркиз.

— Агнесс Малкольм, — быстро исправилась она. — А это мой брат Эдвард.

— Значит, брат? — промурлыкал мистер Карнусти. — Я уж испугался, что муж.

— О нет, это не мой муж. Как вы могли подумать? Разве у меня на пальце есть кольцо?

— Кольца я не заметил, но он вполне мог оказаться… — и он что-то прошептал ей на ушко.

Лексия пронзительно засмеялась.

— Ничего себе! — Она в притворном возмущении шлепнула его веером по руке. — Конечно же, это не так!

— Я тоже хочу поучаствовать в веселье, — сказал маркиз угрожающе сладким голосом.

— Лучше не надо, — откинулась на спинку стула Лексия. — Сомневаюсь, что ты оценишь эту шутку.

— Уверен, я оценю ее по достоинству, — холодно отвечал он.

— Ты хочешь все испортить? — фыркнула Лексия.

— Ваши ставки, господа! Делайте ставки!

На этот раз удача отвернулась от Аларика Карнусти, и они с Лексией проиграли. Девушка сделала новую ставку — проигрыш, потом — еще один.

Маркиз снова попытался уговорить ее уйти, но она только отмахивалась.

Ему начало казаться, будто происходящее — кошмарный сон. В довершение всего его воображение постоянно будоражил вырез на платье Лексии. Для бальных платьев такой вырез — не редкость, но маркиз стоял позади нее, и, когда он к ней наклонялся, ему постоянно приходилось напоминать себе, что он — джентльмен.

Плечи и грудь у нее были восхитительные. И как только раньше он этого не замечал?

Денежные потери беспокоили Аларика Карнусти так же мало, как и Лексию. Он неустанно твердил, что она приносит ему удачу, хотя происходящее свидетельствовало об обратном.

И когда он попросил подарить ему «какую-нибудь безделицу», которая напоминала бы ему о ней, Лексия вынула из прически синее перышко и протянула ему. Мужчина рассыпался в благодарностях.

После этого он и вовсе не выпускал ее ручку: то пожимал ее, то покрывал поцелуями так, что маркизу хотелось одним ударом повалить его на пол.

Лексия же, судя по всему, была довольна. Она проиграла уже довольно крупную сумму, и беспокойство маркиза росло.

— Мы уходим, — проговорил он, беря ее за предплечье.

— Если не хочешь стоять рядом, не стой! Ты портишь все веселье, — надула губки девушка.

— Ты слишком много проигрываешь.

Лексия повела красивым плечиком.

— Лекс… Агнесс!

— Оставьте ее в покое! — не слишком трезвым голосом потребовал мистер Карнусти.

— А вам я советую не вмешиваться, — осадил его маркиз.

— Это вы не вмешивайтесь не в свое дело! Вы всего лишь ее брат, и какое право…

Внезапно Карнусти умолк. В глазах мистера Малкольма он увидел нечто такое, отчего слова застряли у него в горле.

Маркиз сильнее сжал плечо Лексии.

— Мы правда уходим, — мягко проговорил он. — Выбирай: или ты идешь своими ножками, или я вскидываю тебя на плечо и уношу!

По его тону Лексия поняла, что он не шутит.

— Мне действительно пора, — пропела она, глядя на Аларика Карнусти. — Приятно было познакомиться.

Он поцеловал ей руку.

— Возможно, мы еще увидимся, — вздохнул он.

— Нет, — оборвал его маркиз. — Не увидитесь!

Крепко держа девушку за руку, он вывел ее из зала.

— Что ты себе позволяешь? — возмутилась она.

— Лексия, ты совсем спятила? — сердито спросил он. — Что на тебя нашло?

— Мне… было… весело, — проговорила она, с трудом переводя дух, — так быстро они шли.

— Развлекаться подобным способом недопустимо!

Они подошли к ее каюте. Он подождал, пока она достанет ключ, вошел следом и запер дверь.

— Ты хоть знаешь, сколько проиграла?

— В какой-то момент я перестала подсчитывать…

— Перестала? О боги, дайте мне терпения! Как можно быть такой безответственной? Тебя близко нельзя подпускать к деньгам! Ты не умеешь с ними обращаться!

— А разве не это я тебе говорила? — воскликнула девушка. — Я же просила тебя их взять, но ты не захотел! И что мне оставалось делать, если ты такой упрямый?

— Хорошо, уговорила, — поспешил он согласиться. — Деньги я заберу.

Она раскрыла перед ним свою сумочку и позволила вынуть то, что там было, а затем открыла ящичек и отдала ему остальное — всю пачку.

Маркиз подозрительно прищурился:

— Если я узнаю, что ты это сделала нарочно…

— Я?

— Не смотри на меня такими невинными глазками, — буркнул он. — Я все чаще начинаю подозревать, что ты на все способна. Лексия!

Было в ее взгляде, обращенном к нему, что-то такое, отчего его мысли вдруг спутались, а руки сами легли ей на плечи. Он посмотрел ей в глаза.

— Лексия! — повторил он. — Ты должна думать, что делаешь!

Дыхание девушки участилось, и ее прекрасная грудь соблазнительно поднималась и опускалась.

— Если бы хоть один из нас думал, что делает, мы бы тут не оказались!

Он легонько встряхнул ее.

— Ты пытаешься поймать меня на слове, противная девчонка! Я и так чуть не поседел, наблюдая за твоими ужимками. А что касается Аларика Карнусти…

— Осторожнее, Эдвард! — в голосе девушки появились угрожающие нотки. — Если я и пофлиртовала немного, то моего брата это совершенно не касается.

— Тут ты не права! — вскричал он, внезапно придя в бешенство. — Это был не легкий флирт, ты всячески выставляла себя напоказ!

— Какая наглость! Зачем бы я это делала?

— Еще немного — и ты подарила бы ему не перышко, а свою руку. Удивляюсь, как до этого не дошло!

Лексия тоже начала сердиться.

— Это уже оскорбление! — воскликнула она и попыталась вырваться.

Но маркиз еще крепче сжал ее плечи и притянул к себе. Он знал, что лучше этого не делать, что лучше оставить ее в покое и уйти, но… почему-то не смог.

Раньше он не замечал, какие большие и красивые у нее глаза, но теперь, когда они вдруг оказались так близко, он всецело попал под их очарование.

— Лексия… — начал он и запнулся. — Я хочу…

— Чего ты хочешь? — прошептала она.

Он не мог говорить. Сердце безумно стучало в груди, голова закружилась — и в одно мгновение все, что прежде казалось таким понятным, перестало быть таковым.

Он медленно наклонил голову.

Она не потянулась навстречу, но и не отстранилась. Стояла не шевелясь, не сводя с него глаз, как если бы ожидала чего-то… чего-то восхитительного, волшебного…

Еще секунда — и он бы коснулся губами ее губ.

Но реальность напомнила о себе внезапно, развеяв чудесное забытье, тонуть в котором было так приятно…

Это было бы самое настоящее предательство.

Он обещал, что позаботится о ней, что с ним ей ничего не грозит. И чуть было сам не обманул ее доверия.

Он отступил назад, разжав пальцы так внезапно, что ей пришлось схватиться за столик, чтобы не упасть. Лексия даже не заметила, за что держится, — голова у нее шла кругом.

— Полагаю, этот вопрос закрыт, — сказал он. — Деньги пока останутся у меня. А кстати, где они?

— На полу. Там, куда ты их уронил, когда…

— Неужели?

Он быстро собрал банкноты с пола и ушел, даже не пожелав ей доброй ночи.

У маркиза было еще одно дело, которое ему не хотелось откладывать.

Некоторое время спустя он постучал в дверь каюты Аларика Карнусти.

Когда она открылась, он не стал дожидаться приглашения и вошел. После короткой потасовки он удалился, приглаживая одной рукой волосы, а в другой сжимая синее перышко.

Глава 8

В Валенсии они наняли экипаж и целый день осматривали достопримечательности. Лексия вернулась на корабль с охапкой сувениров, которые, по мнению маркиза, были не только бесполезны, но и не стоили своих денег.

— Ты сейчас говоришь, как мой па, — сказала она. — Он никогда не позволяет мне покупать безделушки. Говорит, это бесполезная трата денег, а он любит, «чтобы ни пенни даром не пропадало».

— А как насчет сентиментальной ценности сувениров?

— Он понятия не имеет, что такое сентиментальность. Но я когда-нибудь порадуюсь, что привезла столько сувениров. Когда состарюсь, посмотрю на это, — и она показала ему большой красный цветок из бумаги, — и вспомню, что ты мне его купил в поездке, лучше которой сложно себе вообразить…

Он растерянно улыбнулся.

В ожидании отплытия молодые люди вышли на палубу.

— Ты, случайно, не видела, не поднимались ли на пароход новые пассажиры? — спросил он.

— Видела. Целая толпа, и судя по разговору, испанцы. Смотри, вон они, на дальнем от нас конце палубы.

Им навстречу шли четверо. Первой выступала высокая грациозная дама с женственными формами, роскошно одетая и буквально увешанная драгоценностями. Всем своим видом она напоминала утомленную навязчивым поклонением королеву.

Ее сопровождали двое мужчин и женщина — неприметные спутники на орбите большой планеты.

Несколько шагов — и дама заметила маркиза и Лексию.

Остановилась и смерила их обоих взглядом.

Быстро утратив интерес к девушке, она сосредоточилась на маркизе. Ни одна деталь не ускользнула от ее блестящих внимательных глаз.

Сочные губы незнакомки соблазнительно изогнулись. Улыбка этой дамы показалась Лексии не менее вызывающей, чем ее внешность и манеры. И понять значение этой улыбки было нетрудно.

Наконец «королева» проследовала мимо, увлекая за собой свою свиту, и маркиз с Лексией смогли вздохнуть с облегчением.

— Силы небесные! — воскликнула девушка.

— Смешно, как в цирке, — отозвался маркиз.

— Фрэнк! — она нежно потрепала его по руке. — Это так невежливо с твоей стороны! Наверняка это очень знатная дама.

— Наверняка. Только она меня пугает. Ты видела, как она на меня смотрела? Словно собралась съесть на завтрак…

Лексия тоже обратила внимание на этот взгляд, но истолковала его по-своему. Она готова была поклясться, что у испанки на его счет иные планы. Заметила она и то, как эта дама посмотрела на нее, — а вернее, как подчеркнуто обделила ее вниманием, вероятно решив, что Лексия угрозы не представляет.

Вызов, игнорировать который было невозможно.

Но на судне был и еще один пассажир, который заинтересовал девушку, — молодой мужчина, очень красивый, хотя такой тип красоты и принято называть грубоватым. И все-таки, несмотря на свою внешность, особой симпатии он у нее не вызвал.

Он тоже обратил на Лексию внимание и принялся рассматривать ее так настойчиво, что вызвал у нее раздражение. Похоже, ему даже в голову не приходило, что это откровенное пожирание взглядом может быть женщине неприятно.

В следующий раз она заметила его в ресторане, когда они с маркизом садились на свои места. Незнакомца усадили за лучший столик, и официанты вертелись вокруг него с чрезмерным подобострастием.

— Кто это? — спросила Лексия у своего официанта.

— Мистер Стортон, мадам. Его отцу принадлежит судостроительная компания. В свое время они построили и это судно.

— Неужели? — Лексия старалась казаться равнодушной. А это было непросто, потому что маркиз только что тихонько пнул ее под столом.

— Что бы это значило? — поинтересовалась она, когда официант отошел.

— Может, он — тот, кого ты ищешь?

— О господи! Надеюсь, что нет.

— И все-таки он может оказаться твоей судьбой, тем самым, ради которого ты отправилась в плаванье по морям и океанам…

— Если не замолчишь, я тебя ударю, — пригрозила Лексия без намека на улыбку. — Он отвратительный слизняк, и я скорее выйду… за тебя!

Маркиз улыбнулся:

— По-твоему, это самый сомнительный комплимент, который можно сделать мужчине, правда?

— Правда!

— Не знаю, что тебе в нем не нравится. Совершенно ясно, что ты ему приглянулась — просто глаз с тебя не сводит! И наверняка он богат, поэтому не будет бегать за твоим приданым.

Прежде чем она успела ответить, молодой мистер Стортон встал и подошел к их столику.

— Позвольте представиться: Сэмюел Стортон, — начал он. — Мисс Малкольм, мистер Малкольм…

— Вы знаете, кто мы? — удивилась Лексия.

— Выяснить это было легко. Судно принадлежит моему отцу и построено на его заводе.

Разумеется, он тоже ознакомился со списком пассажиров. Однако Лексии такое внимание лестным не показалось. Наоборот — это было неприятно, словно за ней шпионят.

Не дожидаясь приглашения, мистер Стортон сел за их столик и пустился в длинный монолог о себе самом.

— Время от времени я плаваю на этом судне, чтобы убедиться, что все функционирует должным образом, — пояснил он. — Патер очень доверяет моим суждениям.

Лексия слушала, кивала, говорила «да» и «нет», хотя в глубине души была уверена, что «патер» попросту нашел эффективный способ отсылать на некоторое время своего бесполезного отпрыска из дома.

У них же возможности избавиться от него не было.

Поужинав, они втроем переместились в бальный зал.

— Мне не терпится с вами потанцевать, — объявил мистер Стортон.

Лексии с ним танцевать не хотелось, и все-таки это было лучше, чем сидеть и слушать его.

Вальсируя по залу, она заметила тех самых четверых испанцев. Они производили впечатление людей очень богатых и высокомерных и не спешили знакомиться с корабельным обществом.

Танцевали они попарно. Черные глаза красивой сеньоры сияли, и двигалась она так, словно знала, что на нее устремлены все взгляды.

Когда танец закончился, испанка оставила партнера и направилась прямиком к столику, за которым сидел маркиз.

— Из нас получилась отличная пара, — обратился к Лексии Сэмюел Стортон. — Давайте еще потанцуем!

— Благодарю, но нет, — твердо ответила девушка.

Она повернулась и тоже подошла к маркизу. Как раз вовремя, чтобы услышать, что говорит ему испанка:

— Говорят, вы англичанин.

Он встал и отвесил изящный поклон.

— Эдвард Малкольм — к вашим услугам, мадам. А это моя сестра Агнесс.

Красавица сверкнула глазами в сторону «Агнесс», отметив тем самым ее присутствие, и снова сосредоточилась на «Эдварде».

— Меня зовут сеньора Хуанита Энграсья София Раина Кадис, и я слышала, что англичане танцуют так же хорошо, как испанцы, а то и лучше. — Говорила она с сильным акцентом, зато голос был хорош — низкий, бархатный. — Вы возьметесь доказать мне, правда это или нет?

— Сеньора, я…

Испанка надменно усмехнулась:

— Англичане стесняются выходить на паркет перед всеми, а испанцы готовы танцевать, как только заиграет музыка.

Маркиз улыбнулся:

— Окажите мне честь и потанцуйте со мной!

— Мой кузен Дионисио присмотрит за вашей сестрой. Он уверен, что танцует не хуже любого англичанина. Он будет счастлив ее пригласить!

Повинуясь властному жесту кузины, молодой испанец выступил вперед. Он был высок и хорошо сложен, но привлекательным Лексия его не назвала бы.

Он вежливо поклонился, сказал, что будет счастлив, если она соблаговолит с ним потанцевать, и подал Лексии руку. Похоже, он не усмотрел ничего странного в том, что его буквально заставили танцевать с ней, — и только потому, что сеньора так пожелала.

Но большей неожиданностью для Лексии стало то, что и маркиз принял приглашение этой надменной сеньоры как должное.

Мистер Стортон растворился в толпе — к ее огромному облегчению.

Дионисио вывел партнершу на середину зала. Приходилось признать, что двигается он хорошо. Лексия даже начала получать от танца удовольствие, несмотря на то, что маркиз совсем рядом вальсировал с Хуанитой Кадис и расстояние между партнерами было чуть меньше, чем того требовали приличия.

Совсем недавно он говорил, что эта дама его пугает, но сейчас, судя по всему, наслаждался ее обществом.

— Ваше путешествие продлится еще долго? — вежливо спросил у нее Дионисио.

— Нет. После круиза мы вернемся домой, в Англию. А вы?

— Не знаю. Как скажет Хуанита. С тех пор как она овдовела, она все решает сама.

— Так сеньора Кадис вдова? — переспросила Лексия. — И давно она потеряла супруга?

— Шесть месяцев назад. Но они не были счастливы в браке. Он был тиран, а родители выдали Хуаниту замуж насильно, потому что он был очень богат. Но теперь муж умер и оставил ей все свои деньги. Так что все к лучшему.

— Я… Вы сказали — к лучшему?

Лексия запнулась. Прагматизм испанца ее поразил.

Сомнений не осталось: Хуанита не слишком тоскует по мужу.

— А кто ваши спутники? — спросила она, чтобы поддержать разговор.

— Сестра Хуаниты с супругом. У них медовый месяц. Поэтому кузина решила захватить с собой и их тоже.

Значит, слово сеньоры — закон для всех…

— По-моему, ваша кузина наслаждается жизнью, — заметила Лексия.

— О да, — поспешил согласиться Дионисио. — Она говорит, что после стольких страданий, которые она пережила в браке, она возьмет от жизни все. И найдет себе нового супруга, который будет совсем не похож на первого.

— Правда?

— На этот раз она выйдет замуж только по страстной любви.

— Значит, ей нужен испанец! Они знамениты своей пылкостью.

Это была ошибка: Дионисио тут же привлек ее к себе и чувственно выпятил губы. Если бы Лексия не была так встревожена, она бы, наверное, расхохоталась.

— Мы действительно страстный народ, — проговорил он с придыханием. — Приятно, что вы об этом знаете.

— Но я говорю сейчас не о себе, а о вашей кузине! — Лексия начала сердиться.

— Хуанита не считает, что ее соотечественники страстные. Она от них устала. Она говорит, что англичане намного интереснее.

— Англичане страстностью не отличаются, — сказала она с уверенностью. — Кто-то ввел ее в заблуждение.

— Не думаю. Кузина говорит, они кажутся такими сдержанными и холодными, но это видимость. Она говорит, что внутри у англичанина — вулкан и мужчина только и ждет, когда появится настоящая женщина и вдохновит его на подвиг!

— Нонсенс! — возразила Лексия. — Миф!

— Хуанита думает по-другому. Еще она говорит, что если разбудить в англичанине страсть…

— Да-да, я поняла, — выслушивать тираду до конца она не захотела.

— Мне кажется, моя кузина и ваш брат довольны друг другом, — прошептал Дионисио, поглядывая на другой конец зала, где танцевали маркиз с сеньорой.

Сама того не желая, Лексия посмотрела в ту же сторону. Маркиз двигался, словно зачарованный, не сводя глаз с партнерши, — как если бы хотел навеки запечатлеть в памяти ее образ.

А образ этот, помимо прочего, дополнялся и очень откровенным декольте… Лексия почувствовала, что закипает.

Разве приличная женщина станет вот так выставлять напоказ свои прелести?

Плечи у сеньоры были округлые и нежные — прекрасный фон для рубинового ожерелья, — и пахло от нее чем-то необыкновенным. Запах был теплый, с ноткой мускуса — Лексия уловила его, когда испанка проходила мимо. Несложно было представить себе, как это подействовало на маркиза, когда в танце он заключил Хуаниту в объятия…

— Вам не кажется, что он уже ее обнимает? — спросил Дионисио.

— Слишком крепко, — отрезала девушка.

— Скоро она вдохновит его на подвиг…

Лексия сцепила зубы и отвечать не стала.

— Он сопротивляется, — прошептал Дионисио, — но это не продлится долго. В любой момент вулкан страсти…

— Я устала, простите, — пробормотала Лексия. — Давайте присядем.

Он проводил ее к столику и попытался продолжить беседу, но Лексия отвечала так вяло, что в конце концов он откланялся.

Она осталась одна и стала дожидаться Фрэнка. Еще немного — и она отыщет его в толпе танцующих, подаст знак — и он придет!

Но Фрэнка в зале не было. Как не было и сеньоры.

Они исчезли. Вместе.

Лексия всматривалась в лица снова и снова, пытаясь убедить себя, что ошиблась. Но ни ее, ни его так и не увидела.

Зато кое-кто увидел ее и теперь приближался неумолимо, как рок. Сэмюел Стортон!

«Самое время вернуться к себе», — подумала девушка.

Чувствуя себя очень одинокой, она выскользнула из бального зала, и никто, похоже, этого не заметил.

Она знала, что не вправе осуждать маркиза, потому что нечто подобное должно было случиться — рано или поздно.

«Но я привыкла к нему, словно он и правда мой старший брат! А братья так не поступают. Они не оставляют сестер без присмотра!»

Подходя к каюте, она намеренно замедлила шаг — на случай, если из каюты маркиза послышится шум. «Это совсем не то, что подслушивать», — сказала она себе. Она просто о нем беспокоится…

Но из-за соседних дверей не доносилось ни звука, и, испытав некоторое облегчение, Лексия прошла к себе.

Энни помогла ей раздеться и уложила в кровать.

«Наверное, не нужно было уходить, не предупредив Фрэнка, — думала она. — Хотя он мог бы подумать, будто я хочу, чтобы он тоже ушел… Но как я могла ему сказать, если не знала, где он?»

Сомнительным утешением стала мысль, что в это странное путешествие они с маркизом отправились, чтобы завязать новые знакомства, а не выбирать из тех, кого им пытаются навязать.

«И я могла бы получить от вечера удовольствие, если бы Дионисио не оказался таким занудой. Он хорошо танцует, но разговаривает только о своей кузине. И, похоже, заинтересовался мной не настолько сильно, как она — Фрэнком!»

Лексия перевернулась в постели и попыталась уснуть, но как это сделать, когда все время прислушиваешься, не хлопнет ли дверь соседней каюты?

Из коридора не доносилось ни звука, и Лексия подумала, что к этому времени сеньора Хуанита наверняка увела маркиза на палубу и теперь они флиртуют в свете луны.

«Вздор! Она не из тех женщин, которые ему нравятся».

Она повторяла это про себя снова и снова, но правда состояла в том, что Лексия понятия не имела, какие именно женщины маркизу нравятся.

Хуанита была красива и богата, и, если он ее выберет, это будет только его собственное решение.

А вдруг Фрэнк решит, что это все, что ему нужно? И если он всерьез увлечется сеньорой, про нее, Лексию, он забудет, перестанет уделять ей время…

«Господи, прошу, не дай этому путешествию закончиться слишком рано!»

Этот крик души исходил из самой глубины ее сердца.

Лексия понимала, что следует быть благоразумной, что маркиз поступает так, как и было запланировано, но все же была разочарована и ничего с этим не могла поделать.

Что-то пошло не так, и она сама не до конца осознавала, что именно.

Засыпая, она все еще прислушивалась к шумам в коридоре, не желая признаться в этом даже самой себе.

* * *

На следующее утро, проснувшись, Лексия посмотрела в иллюминатор и обрадовалась: впереди был новый день, солнечный и прекрасный.

Но она тут же вспомнила вчерашний вечер, и солнце словно закатилось за тучу.

Она так и не услышала, когда маркиз вернулся к себе. Из этого следовало, что он до позднего вечера развлекал состоятельную испанскую вдову. И, быть может, они даже вернулись в бальный зал.

Или прогуливались по залитой лунным светом палубе.

Или она заманила его в свою каюту…

«Сеньора Кадис — очень красива, — рассуждала Лексия. — И он вряд ли смог не ответить взаимностью, если бы она задумала его увлечь. Но зачем так скоро? Я не готова. Я бы хотела, чтобы Фрэнк еще немного побыл со мной! А может, лучше, чтобы он побыл со мной подольше?»

Она попыталась засмеяться, но даже ее собственные уши уловили в этом неискренность и фальшь. Завтрак Энни подала ей в постель, но съела Лексия совсем немного. Аппетит неожиданно пропал.

И только она вознамерилась встать и одеться, как в дверь постучали.

Энни пошла открывать, и послышался голос маркиза:

— Я могу войти?

— Минутку! — крикнула Лексия, хватая пижамную курточку.

Она не могла позволить, чтобы Фрэнк увидел ее в шелковой ночной сорочке с большим вырезом на груди, но если накинуть сверху пижамную курточку, то приличия будут соблюдены.

— Входи! — разрешила она.

Энни отступила от двери — и маркиз вошел в комнату с улыбкой на устах.

— Я позавтракала в постели, — пояснила Лексия. — Не зная, в котором часу ты лег спать, я подумала, что, возможно, ты проваляешься в постели до ленча.

Он подошел к кровати и присел с ней рядом.

— Вчера ты убежала из зала так быстро, что я испугался, не свалилась ли ты за борт!

Лексия засмеялась:

— Было бы глупо так думать обо мне. Я дважды танцевала с Дионисио, а потом решила, что с меня хватит. Подтрунивать мне было не над кем, и я ушла спать.

— Разумное решение. Ты ничего интересного не пропустила.

Лексия заглянула ему в лицо.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе тоже было скучно? — язвительно поинтересовалась она. — Я тебе не верю!

— Испанская леди была очень назойлива, но я выкрутился. Немного постоял, прислушиваясь, у твоей двери, но все было тихо, и я ушел спать.

— Вечер прошел удачно?

— Я был бы доволен им намного больше, если бы не чувство, что все происходит слишком стремительно, — ответил он.

— Другими словами, ты сбежал? — подмигнула ему Лексия.

— Было бы глупо это отрицать. Но чутье подсказывало — беги, пока можешь! Только-только вырвавшись из одних сетей, было бы неразумно угодить в другие!

Он перехватил внимательный и заинтересованный взгляд девушки.

— Хочешь знать правду? В постель я лег один и, как ни странно это звучит, спал очень сладко.

— Значит, в этот раз все кончилось благополучно, — улыбнулась Лексия. — Хотя, если подумать, сеньора Кадис могла бы тебе подойти. Она очень богата. Ты это знал или нет?

— О да! — буркнул Фрэнк. — Об этом она сказала сразу. А потом еще раз и еще. Хвала небесам, сегодня они покидают корабль.

— Для меня так даже лучше! — воскликнула Лексия.

— Лучше?

— Ну… — Девушка смутилась, потому что выдала чувства, о которых ему знать не следовало. — Было бы здорово, если бы это случилось с нами одновременно, а не так, чтобы один ушел, а второй остался в одиночестве… То есть мне показалось, ты по-настоящему ею увлекся, и…

— Лексия, — мягко проговорил он, — я не так глуп, как ты думаешь.

Тон, которым это было сказано, подразумевал, что маркиз понял гораздо больше, чем она пыталась сказать, и Лексия на мгновение растерялась.

— Это неправда! — заявила она наконец. — Я вовсе не считаю тебя глупым. Я думаю, ты очень умный. Я просто испугалась, что ты увлечешься женщиной, недостойной тебя…

— Послушай, что я скажу, Лексия. Жизнь научила меня не слишком доверять людям. И если ты решил дотянуться до звезды, то нельзя довольствоваться меньшим ни при каких обстоятельствах.

— А Хуанита — не звезда?

— Нет. Сеньора Кадис скорее планета. Я бы сказал, она — Марс, предвестник войны.

— Звучит интересно… — с притворным безразличием протянула Лексия, но ревность в ней так и не угасла.

Он усмехнулся:

— Скажем так: она не входит в мои планы, и вряд ли это изменится.

Девушка наливала себе чаю, когда маркиз вдруг сказал:

— Ты очень мило смотришься в постели.

— Что? — переспросила ошеломленная Лексия.

— Я всегда думал, что женщина выглядит особенно привлекательно, когда лежит на отделанной кружевами подушке и волосы красиво спадают ей на плечи…

Лексия не могла отвести от него взгляд.

У нее появилось странное чувство, что атласная пижамная курточка испарилась и их с Фрэнком разделяет только тонкий шелк ее ночной сорочки. А еще она почувствовала, как щеки заливает предательский румянец.

— Не думаю, что так говорить с дамой тебя научил твой английский гувернер, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Скорее ты научился этому вчера вечером.

— Нет. — Маркиз был категоричен. — Я пришел к этому выводу давно, когда ты еще не выросла из ползунков. Смотрел на свою мать и думал, какая же она красивая, когда лежит на подушке… До сих пор я не видел никого, кто мог бы с ней сравниться.

— Твоей матери вряд ли понравилось бы, что ты находишься в моей комнате, когда я завтракаю.

— Надо же, а я и забыл, что я не твой брат! — засмеялся маркиз. — Но ведь ничего непристойного я не делаю! И если бы мы действительно были братом и сестрой, никто бы не удивился, что мы завтракаем вместе.

— Но мы не брат и сестра. Поэтому будет лучше, если ты позавтракаешь в ресторане. К твоему возвращению я буду одета.

Он словно только теперь понял, где находится и в каком Лексия виде.

— Да, конечно, — пробормотал смущенный маркиз, вставая. — Увидимся позже.

Он вышел не оглядываясь.

Некоторое время Лексия лежала, глядя на дверь. Ее переполняли мысли и чувства, в которых еще предстояло разобраться.

«Ты очень мило смотришься в постели!»

Так он сказал, и для нее это стало полнейшей неожиданностью.

Лексия даже при желании не смогла бы вспомнить, что она ответила, — скорее всего, что-то очень глупое.

Оставалось надеяться, что он не заметил ее смущения. Она постаралась обратить все в шутку, но когда он удалился, поняла, что произошло что-то очень важное.

Она улыбнулась и зарылась в одеяла, наслаждаясь моментом.

Глава 9

Остаток дня они с маркизом провели вместе. Следующим портом, в котором должен был остановиться корабль, была Барселона.

С Хуанитой они встретились только раз, когда та готовилась к отъезду. Увидев ее, маркиз крепче сжал руку Лексии, которую держал в своей, — чтобы она уж точно не смогла ее выдернуть.

Однако девушка и не собиралась высвобождать свою руку.

Фрэнк вежливо улыбнулся испанке, когда она шла к сходням, однако та даже не повернула головы.

— Давай посмотрим, какая она, Барселона! — предложил маркиз.

Они наняли экипаж, и в течение нескольких чудесных часов осматривали старый город.

За ленчем Фрэнк сказал:

— Мне кажется, мыслями ты совсем в другом месте, Лексия.

— Это правда, — вздохнула девушка. — Мыслями я уже в Греции. В детстве мама часто читала мне о древнегреческих богах и богинях. Когда я стала старше, то читала о них уже сама, чем страшно раздражала гувернантку. По ее мнению, было бы куда полезнее штудировать правила этикета и учиться составлять букеты.

— И кому из богов ты симпатизировала?

Лексия на мгновение задумалась.

— Не скажу точно. Мудрой Афине, богу солнца Аполлону, богине любви Афродите…

— Не забудем и об Аресе, боге войны, — сказал он. — Если ты помнишь, бог любви Эрос был рожден Афродитой, что вполне логично. Но отцом его был Арес, поэтому выходит, что Эрос — порождение любви и конфликта.

— И это означает, что та любовь, которую он собой олицетворяет, — несовершенна?

— Нет. Это говорит о том, что она свойственна людям. Любовь и конфликт идут по свету рука об руку. Мои мать и отец оба были вспыльчивыми и ссорились так часто, что все вокруг удивлялись — как только они уживаются вместе! А правда в том, что они дорожили друг другом настолько, чтобы сквозь призму ссоры всегда видеть любимого человека. И когда мама умерла, отец впал в отчаяние. Он пережил ее всего на год — стало плохо с сердцем. Доктор, выписывая свидетельство о смерти, сказал, что если бы можно было указать причиной «смерть от разбитого сердца», то он бы так и сделал.

Некоторое время он молча смотрел вдаль.

— Думаю, есть объяснение тому, что я так и не смог влюбиться ни в одну из благовоспитанных леди, которым меня представляли. Ни одна не осмелилась бы мне сказать, что я несу чушь, а мама говорила это отцу каждый раз, когда считала нужным.

— Что, если ты никогда не несешь чушь? — лукаво усмехнулась девушка.

— Лексия, ну пожалуйста! Только не ты…

Она от души расхохоталась:

— Можешь быть уверен: от меня ты лести не дождешься!

— Вот и славно! — с чувством сказал он.

Они подняли бокалы, полюбовались немного тем, как свет просвечивает сквозь красное вино, и чокнулись.

— Мне не терпится подняться на борт и чтобы мы скорее отплыли к Афинам! — воскликнула Лексия пылко. — Я всю жизнь мечтала увидеть этот город, но почему-то мне казалось, что это никогда не случится.

— Уверен, так думают многие.

— Знаешь, большинство ведь считает, что древнегреческие легенды о богах — это выдумка. Но для меня все эти боги и богини вполне реальны.

Маркиз ей улыбнулся.

— Мне тоже всегда хотелось побывать в Греции, — сказал он. — Но есть и другие страны, куда я бы охотно поехал.

— А я, наверное, смогла бы удовлетвориться Грецией, — отозвалась Лексия. — Там наверняка очень красиво. И эти легенды… Они помогали людям и вдохновляли их тысячелетиями. А ведь это очень нужно каждому…

— И нам с тобой в особенности, — кивнул он. — Но потом нас ждет еще целый мир, и, если то, что мы ищем, не отыщется сразу, мы просто продолжим поиски.

Лексия улыбнулась:

— Ты забыл, что мое «что-то» уже нашлось.

Сердце замерло у маркиза в груди.

— Ты нашла свою настоящую любовь? — спросил он с наигранным безразличием.

— Конечно. Это мистер Стортон. Обещаю, он падет к моим ногам, как только я этого захочу, но вот беда: мне он не нужен. Остается только его в этом убедить.

К маркизу вернулась способность нормально дышать и мыслить.

— Я подумал было, что ты попала под чары Аларика Карнусти!

— Кажется, он покинул корабль раньше, чем планировал. Знать бы почему…

— Я знаю. — Маркиз нахмурился.

Они переглянулись, и оба прыснули.

— Ты мог бы вернуть мне синее перышко, — сказала Лексия со смехом.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Прекрасно понимаешь! Мы с мистером Карнусти немножко поболтали перед его отъездом. Я узнала много интересного. Так где мое синее перо?

— Нельзя доверять ценности девушке, которая так и норовит одарить чем-то из своих украшений каждого мужчину, который подворачивается ей под руку. Как твой брат, я не желаю с этим мириться.

Лексия усмехнулась:

— Ну я же не подарила ничего мистеру Стортону, хотя ему это понравилось бы!

— Он слишком настойчив? Если так, то я…

— Можешь преспокойно предоставить его мне, — сказала Лексия, и в глазах ее заплясали насмешливые искорки.

— Гм-м-м…

Она вздохнула с довольным видом:

— Как чудесно! Может, не будем возвращаться, пока в Англии не забудут совсем о нашем существовании?

— На это надежды мало. Но может произойти что-то… — он неожиданно смутился, — что-то, что позволит нам путешествовать так долго, как мы захотим.

— Не представляю себе, что это может быть.

— А если подумать? — спросил он с легким оттенком грусти. — Неужели ничего не приходит в голову?

— Для этого нужно чудо, — протянула Лексия.

— Но ведь чудеса иногда случаются?

— Думаю, все чудеса, о которых я смела мечтать, для нас уже случились. Еще недавно будущее казалось беспросветным, а теперь — все замечательно. Просить большего — не значит ли это искушать судьбу? Что, если боги решат, что мы слишком алчны?

Маркиз долго не отрывал взгляда от своего бокала.

— А если попросить только чуточку больше? — предложил он.

— Больше, чем у нас уже есть? — улыбнулась Лексия. — Разве это возможно?

— Думаю, да, — осторожно сказал он.

Он подбирал слова очень тщательно, стараясь наперед угадать ее мысли.

— Когда мы планировали побег, мы были всего лишь союзники, у которых похожие цели, — сказала она. — А теперь мы — хорошие друзья. Уже это — больше, чем мы могли надеяться. И я не рискну просить еще.

— Но ты уже это сделала — минуту назад, когда выразила надежду, что так хорошо нам будет всегда, — напомнил он.

— Я только подумала, как было бы здорово — делать что хочется, не считаясь ни с чьим мнением, и всегда иметь возможность ускользнуть так, чтобы никто не заметил…

— Не думаю, чтобы ты могла ускользнуть незаметно! Где бы ты ни появилась, ты обращаешь на себя внимание уже одной своей красотой и загадочностью.

Лексия встретила этот комплимент смехом.

— Благодарю покорно, только все это — неправда!

— Нет, правда!

— Фрэнк, мы вполне серьезно говорили о Греции. Вот там — на каждом шагу настоящие загадки и красоты.

— Это не мешает мне повторить, что ты очень красива. И мне хочется увидеть тебя на фоне греческого пейзажа. Думаю, вы прекрасно подчеркнете прелести друг друга!

— Какие изысканные похвалы! Я никогда их не забуду. И в будущем, глядя в зеркало, буду спрашивать себя — выгляжу ли я как греческая богиня или как обычная английская девчонка.

Он улыбнулся, но ничего не сказал. С некоторых пор она не казалась ему обычной, и скоро придет время ей об этом сказать…

* * *

В наемном экипаже они вернулись на «Мейбл». Судно готовилось к отплытию, и на борт как раз поднимались новые пассажиры. Лексия с маркизом решили задержаться ненадолго на палубе и понаблюдать за суетой матросов.

Солнце начало клониться к закату, когда белоснежный пароход отчалил от берега и вышел в море. Маркиз повернулся так, чтобы смотреть на свою спутницу, не привлекая ее внимания.

Ему нравилось наблюдать за Лексией, когда она этого не замечает, — любоваться ее красотой и ее слегка задумчивым взглядом, каким она обычно смотрит на море.

Он спрашивал себя, отражает ли этот взгляд ее истинные чувства? Может, она до сих пор тоскует о человеке, которого любила, и еще слишком рано просить ее оставить прошлое в прошлом?

Он всем сердцем надеялся, что это уже произошло, потому-то так и рвались наружу слова, которые он хотел ей сказать.

Он не смог бы вспомнить точно, когда понял, что влюбился.

Возможно, это случилось в тот вечер, в казино, когда он впервые ощутил укол ревности.

Или когда увидел ее в кровати — прелестную, с распущенными волосами…

Она тоже ревнует его к другим женщинам. Он это осознал, когда Лексия выразила свое неудовольствие по поводу того, что он слишком много времени провел с Хуанитой. Наверное, тогда-то в его душе и зародилась надежда?

А может, любовь соединила их в момент первой встречи?

Интуиция подсказывала, что, скорее всего, так оно и было.

Она покорила его красотой, жизнерадостностью, силой характера. Сейчас он мог думать только о ней и любил ее ради нее самой, и неважно, есть у нее приданое или нет.

Словом, он и был тот самый мужчина, которого она мечтала найти. Оставалось только, чтобы это поняла Лексия.

— О чем ты думаешь? — мягко спросил он.

Она обернулась и улыбнулась так, что его сердце растаяло.

— О том, как все замечательно, — вздохнула она. — И все-таки… Я не знаю, как это выразить…

— Чего-то важного недостает?

— Именно! — подхватила она. — Чего-то не хватает, но я не могу понять, чего именно.

— Мне это знакомо. И в последние дни это чувство меня посещает чаще, чем обычно.

— С нашей стороны неблагодарно говорить, что чего-то не хватает, — сказала Лексия. — Нам дано так много!

— Но что, если недостает самого главного?

Сердце его стремительно застучало в груди. Время пришло. Еще мгновение — и он расскажет ей о самом сокровенном чувстве, которое ему довелось испытать и которое предназначено ей — только ей одной.

— Лексия… — медленно начал он.

Она посмотрела ему в лицо с улыбкой, от которой у него перехватило дыхание.

Говорить было невероятно трудно — мешало осознание того, что это — главное событие в его жизни. Мгновение — и его судьба решится…

— Лексия… — повторил он.

— Фрэнк?

Он сделал глубокий вдох, собираясь с мужеством.

Выражение лица ее внезапно переменилось.

Лексия смотрела мимо него. Маркиз увидел, как ее глаза широко распахнулись и в них появилось выражение искренней радости.

— Это просто невероятно! — выдохнула девушка.

Он оглянулся, чтобы выяснить, что же случилось.

У перил стоял молодой мужчина.

Очень высокий, с копной светлых волос и лицом юного бога.

Лексия просияла от восторга.

— Вейн! — крикнула она.

И она, не заметив протянутую к ней руку маркиза, упорхнула, чтобы, перебежав через палубу, броситься в объятия незнакомца.

При виде Лексии его безупречно красивое лицо расплылось в улыбке.

— Лекси! — воскликнул он, крепко прижимая ее к груди. — Чтоб мне провалиться, если это не моя крошка, моя девочка!

От избытка чувств он закружил ее в объятиях.

Лексия не заметила, что ее зонтик упал на пол. Маркиз поднял его и не спеша приблизился, ожидая, пока счастливая парочка его заметит.

— Лекси! — как заведенный, твердил незнакомец.

— О Вейн, это просто чудо!

У маркиза было чувство, словно земля уходит у него из-под ног.

Минуту назад он медленно, но уверенно двигался к цели, а теперь желаемое у него отняли, напоследок жестоко напомнив, что она любит другого…

Оставалось только недоумевать, как он позволил себе забыть о существовании этого «другого». Но только теперь он вспомнил, что Лексия заявила отцу, что она или выйдет за Вейна Фримена, или умрет.

Маркиз вдруг испытал приступ гнева. Она его обманула, использовала, чтобы сбежать из Англии и встретиться с избранником здесь, на корабле!

К счастью, здравый смысл взял верх. Ведь он сам, а не Лексия, бронировал билеты, так что она понятия не имела, какой вид транспорта он выберет и куда они отправятся.

К его огромному облегчению, парочка перестала обниматься, хотя Вейн до сих пор повторял шепотом «Лекси, Лекси». Маркиз подумал, что нет никакой нужды сокращать такое красивое имя, тем более что «Лекси» звучит просто ужасно!

— Вейн, пожалуйста, ты не должен так меня называть, — торопливо одернула его Лексия.

— Почему? Помню, твоему отцу это не нравилось, но ты не возражала. Мистер Дрейтон тоже на борту?

— Нет, па остался в Англии. А я путешествую инкогнито.

— Чтоб мне провалиться! Почему?

— Длинная история. Ты должен поужинать сегодня с нами, и я все-все тебе расскажу. А пока разреши представить тебе моего брата…

— Не помню, чтобы у тебя был брат. Твой отец все твердил, что, раз уж ты — его единственное дитя, замуж за неудачника он тебя не отдаст.

— Вейн, может, ты замолчишь наконец и будешь слушать?

— Простите, мэм!

Вейн выглядел так комично, что Лексия расхохоталась. Он засмеялся вместе с ней, и они снова стали обниматься.

— Господи, как же приятно снова тебя видеть! — воскликнула девушка.

— Твоего отца поблизости точно нет? Если он нас застукает… Вот уж кто ловко управляется с дробовиком!

Маркиз, который все это время смотрел на молодого американца из-под насупленных бровей, подумал, что дробовик — не такая уж плохая идея.

— Вейн, это — мой брат, мистер Эдвард Малкольм. — И Лексия указала на своего спутника. — А я — его сестра Агнесс.

— Ты — Агнесс?

— Ну конечно, не по-настоящему. Мы притворяемся другими людьми.

— Полагаю, мне пора переодеться к ужину, — напряженным голосом проговорил маркиз. Он просто не мог дальше это выносить. — Мистер Фримен…

— Эй, откуда вы знаете мою фамилию?

— Моя… гм… сестра о вас рассказывала. Встретимся в ресторане!

Маркиз коротко поклонился и ушел.

Еще минута — и он сбросил бы Вейна Фримена за борт.

Последнее, что он услышал, было:

— Наша встреча — самое чудесное, что со мной случилось!

Он ускорил шаг, чтобы не услышать чего-нибудь похуже.

— Мы можем поговорить без лишних ушей? — тут же спросил Вейн. — Мне многое нужно тебе рассказать.

— Поговорить мы можем, но если ты думаешь, что я…

— Господи, нет, конечно! Твой старик выдумал, чего никогда и не было. Ты для меня как сестренка. А парню иногда нужна сестра, чтобы растолковать ему, что к чему. И сейчас как раз такой случай.

— Тогда идем ко мне, там и поговорим.

И Лексия увела его в свою каюту.

— Как ты оказался на «Мейбле»? — спросила она, когда дверь за ними закрылась. — Я думала, ты в Америке.

— Я там и был, а потом встретил девушку — самую прекрасную, самую красивую, невероятную…

Несколько минут Лексия терпеливо выслушивала его восторги, пока Вейн наконец не выдохся:

— А еще она… Эй, кажется, я это уже говорил!

— Несколько раз подряд. А почему ты не называешь ее по имени?

— Ее зовут Хэрриет Грант, и она англичанка. Отец у нее дипломат и в Штатах служил третьим секретарем в посольстве. Но теперь его перевели в Грецию первым секретарем посольства в Афинах. И сейчас он очень важная особа. По крайней мере сам он наверняка так думает. И не позволяет мне на ней жениться. О нет! Говорю ему: «Я богат, так что у Хэрриет будет все, что нужно для комфортной жизни, все, что она пожелает». А он хочет, чтобы она вышла замуж только за титул.

— Ну, это заскок многих отцов, — проговорила Лексия шепотом. — Я ей сочувствую. А Хэрриет тебя любит?

— О, в этом сомнений нет! Когда отец увозил ее в Грецию, я пообещал, что приеду за ней. Вот это я и собираюсь сделать.

— Вы с ней встречаетесь в Афинах?

— Ну да. И это надо устроить так, чтобы не привлечь слишком много внимания. Если меня узнают, отец расставит вокруг нее надзирателей.

— А узнать тебя легко, — протянула Лексия задумчиво. — Ты такой высокий и… пожалуй, красивый.

Вейн поморщился:

— Похвалила так похвалила!

Они дружно рассмеялись.

— А кто этот мистер Малкольм? — спросил он. — Его правда так зовут?

— А почему ты думаешь, что нет?

— Потому что ты — точно не Агнесс Малкольм. Так как его зовут по-настоящему?

— Это секрет.

— Вы сбежали, чтобы пожениться?

— Вот уж точно нет! Он мне как брат.

— Я думал, это я тебе как брат, — слегка обиделся Вейн.

— И ты тоже.

— И много у тебя таких братьев, а, Лекси?

— Мы оба ищем каждый свою любовь, — пояснила девушка. — Разве не этого все хотят? Нас чуть было не поженили друг с другом.

— Ты этого не хотела?

— Ни я, ни он, — ответила Лексия, от души желая, чтобы приятель не заподозрил правду. — Зато, путешествуя как брат и сестра, мы можем помочь друг другу.

— Это значит, что ты не сможешь помочь мне?

— Конечно смогу! Но что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Спрячь меня!

— Все шесть футов и четыре дюйма? — пошутила Лексия.

— Не мое дело, есть ли что-то между вами с этим парнем или нет, но если вы и правда выдаете себя за брата с сестрой, то мы с тобой можем притвориться… Ну, ты понимаешь…

— Только до тех пор, пока не приедем в Афины? — подсказала ему Лексия.

— Да. Тогда никто меня не заподозрит до тех пор, пока не станет слишком поздно.

— Что значит «слишком поздно»?

— На днях в Афинах дают бал. Там будут все посольские, кроме того, приглашения получат пассажиры первого класса, плывущие на этом судне. Так всегда бывает, если «Мейбл» в это время в порту.

— Поэтому ты и выбрал этот пароход?

— Ну да! Хэрриет будет на балу, и мы с ней убежим. Я все устроил. Мы придумали способ обмениваться письмами, хотя на таком расстоянии — это проблема. Последнее письмо я получил три недели назад. Хэрриет рассказала про бал и что надеется, что я за ней приеду. Я написал ответ — конечно, приеду обязательно. Только не уверен, что она его получила. Отец мог перехватить письмо, и тогда он точно посадит ее под замок. Но я все равно буду на этом балу — на всякий случай. Так что, если я приплыву на «Мейбле» да еще вы возьмете меня в компанию, мы обведем ее старика вокруг пальца. Ты поможешь мне, Лекси, скажи?

— Конечно помогу, и Эдвард тоже. Приходи сюда ровно в шесть, договорились?

Вейн вскочил на ноги, с энтузиазмом ее обнял и без лишних слов удалился.

Лексия с нежностью подумала, что он все так же похож на игривого щенка, и улыбнулась. Разумеется, она сделает для Вейна все, что в ее силах, и искренне за него порадуется.

В этот вечер она надела атласное платье глубокого синего оттенка — под цвет своих глаз, сияющих не хуже сапфиров.

Вейн пришел первым. Энни проводила гостя восторженным взглядом. Высокий рост и красота американца произвели на нее впечатление — впрочем, как и на многих других женщин. В этом Лексия была уверена.

Он был очень хорош собой во фраке и с белым галстуком-бабочкой. При виде Лексии он даже присвистнул (подобный знак одобрения обычно заставлял мистера Дрейтона поморщиться) и тотчас извлек из кармашка подарок.

— Это, конечно, безделушка, но я хочу, чтобы ты знала, как я тебе благодарен, — сказал Вейн, протягивая девушке очень красивый бриллиантовый кулон на цепочке. — Хорошо, что на борту есть ювелирная лавка.

— Какая красота! И замечательно подходит к платью. Пожалуйста, помоги мне его надеть!

Кто-то постучал в дверь. Энни открыла — и вошел маркиз, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вейн застегивает цепочку у Лексии на шее.

Он замер на мгновение, силясь подавить чувства, вспыхнувшие в его душе. Больше всего его шокировала сияющая улыбка Лексии. Судя по всему, она не находила ничего предосудительного в том, что ее застали наедине с мужчиной, осыпающим ее драгоценностями.

Разумеется, он не забыл, как сам сидел на краешке ее кровати, но ведь это совершенно другое дело! Лексия знает, что он — джентльмен и не обманет ее доверия. И это была совершеннейшая правда.

К тому же у мистера Дрейтона наверняка были свои — и очень веские — причины недолюбливать Вейна Фримена.

Настроение у маркиза испортилось, однако он не позволил себе это показать.

Смотреть, как Вейн поправляет на ней цепочку, было мучительно. Он видел это украшение в магазине и вынужден был признать, что сам никогда не смог бы его приобрести.

Значит, мистер Фримен не заинтересован в деньгах Лексии, и вполне может статься, именно это ее в нем и привлекает.

Вспомнив, что именно он ей чуть было не сказал, маркиз содрогнулся.

— Так мы идем? — отрывисто спросил он.

— Конечно, — ответила Лексия. — Но сначала мы бы хотели кое-что объяснить…

— Моя милая девочка, — поспешил он ее перебить, — зачем утруждаться? Брату ты ничего объяснять не обязана. Идемте, прошу вас!

Оскорбленная его тоном, Лексия тоже изобразила холодную вежливость.

— Идемте! Я проголодалась.

Она взяла Вейна под руку, и тот нежно погладил ее маленькую ручку.

Маркиз вышел в коридор первым.

В ресторане дела шли не лучше. Лексия сердилась на маркиза за то, что он ведет себя так отстраненно, однако для себя решила, что ни за что не позволит ему догадаться, что это делает ее несчастной.

Вейн с тревогой поглядывал то на одного, то на другого. Он не отличался особой проницательностью и не знал, как себя вести в подобной ситуации.

— Лекси, — шепнул он подруге, когда маркиз заговорил с подоспевшим официантом. — Тебе не кажется, что этот парень, Малкольм, злится, что я с вами?

— Что за выдумки! Говорю же, он мне как брат!

Маркиз, который в этот момент давал указания официанту, как ни прислушивался, услышал только «…он мне как брат!».

Последние сомнения рассеялись.

Вейна она любит и любила все это время!

Одобрить ее выбор маркиз не мог. Ему Вейн Фримен казался эдаким взрослым ребенком. Зато у него было лицо греческого бога, а Лексии, возможно, большего и не нужно.

Правил вежливости никто не отменял, поэтому он обратился к сопернику:

— Как долго вы планируете оставаться на борту, мистер Фримен?

— Называйте меня Вейн. Все мои друзья так делают.

— Вот как?

— Цель моей поездки — Афины. Там будет торжественный прием — с ужином и балом.

— Мы тоже сможем пойти, — подхватила Лексия. — Вейн говорит, для пассажиров «Мейбла» оставили билеты.

— Как мило… Прием по какому-то особому случаю?

— На каком-то из островов во время раскопок нашли что-то очень ценное, — продолжал рассказывать Вейн. — Так что съедутся археологи, коллекционеры, историки.

— Вы тоже исследователь древностей? — последовал со стороны маркиза любезный вопрос.

— Я? Нет. У меня… м-м-м… У меня другая причина там быть.

Он покосился на Лексию, и она правильно истолковала этот взгляд: «Ты же не подведешь меня?», в то время как маркиз подумал нечто другое.

За ужином они почти не говорили, а когда перешли в бальный зал, Вейн тут же пригласил Лексию на танец — лишь бы скрыться с глаз раздраженного маркиза.

— Суровый парень этот твой Малкольм, — сказал он, кружа девушку в танце.

— Сегодня он просто не в настроении.

— Может, ему кажется, что между нами что-то есть, и он ревнует?

Сердце Лексии забилось быстрее, словно предупреждая, что в эту тему лучше не углубляться.

Нет, не может быть, чтобы Фрэнк ее ревновал! Это было бы слишком замечательно!

Нужно как можно скорее это выяснить!

— Вейн, давай посидим немного, — предложила она.

Они вернулись к своему столику, но маркиза и след простыл. Официант сообщил, что мистер Малкольм удалился, попросив от его имени пожелать своим спутникам спокойной ночи.

Глава 10

Проснувшись, Лексия увидела, что пароход уже стоит в порту. Впереди расстилалась прекрасная панорама Афин. А вдалеке угадывались колонны античного Парфенона.

Корабельный казначей уже получил билеты на сегодняшний раут, и маркиз настоял на том, чтобы самому купить три билета, поскольку мистер Фримен — он упорно именовал молодого американца именно так — их гость.

Лучшего «прикрытия» нечего было желать, поэтому Лексия не стала вмешиваться. Если бы только маркиз перестал вести себя с ней так, словно она в чем-то провинилась…

Про себя девушка снова именовала его «маркизом». Назвать этого холодного, надменного мужчину Фрэнком у нее просто язык не поворачивался.

Одно было ясно: что бы она ни намеревалась сказать ему вчера вечером, с этим придется подождать.

Два десятка пассажиров первого класса выразили желание побывать на балу, и для них к четырем пополудни были заказаны кареты.

После обеда Лексия начала готовиться к торжественному выходу в свет.

Платье она выбрала великолепное — из розового атласа, богато расшитое блестящей нитью и бисером. Ушки украсила крошечными бриллиантовыми серьгами, волосы — бриллиантовой тиарой, а на шею надела подаренный Вейном кулон.

— Все чудесно, Энни, — похвалила она горничную. — Можешь идти. Но будь осторожна — одна, в чужом городе…

— Я буду не одна, мисс. Лакей маркиза, Дженкинс, захотел составить мне компанию.

— Я думала, ты его недолюбливаешь…

— Если он хочет оказать мне услугу, зачем отказываться? — великодушно заметила горничная.

Лексия все еще улыбалась про себя, когда Энни взяла свою накидку и ушла.

Маркиз появился в ее каюте раньше Вейна. Выглядел он очень элегантно, как и полагается истинному джентльмену.

— Ты очаровательна, — сказал он ей.

Взгляд мужчины скользнул по драгоценной подвеске, но от замечаний он воздержался. И прежде чем Лексия успела вставить слово, добавил:

— Я думал, стоит ли надевать галстучную булавку или нет. Есть одна, любимая, — подарок хорошего друга…

Они даже смогли улыбнуться друг другу.

— Фрэнк!..

Продолжить Лексии помешал стук в дверь. Это был Вейн.

— Экипаж уже ждет на набережной, — объявил он.

Вейн, а не маркиз, набросил накидку Лексии на плечи. Он тоже заметил у нее на груди свой подарок и улыбнулся в знак признательности и одобрения. Разумеется, от маркиза это не укрылось.

Фрэнк внутренне напрягся, но усилием воли все же заставил себя расслабиться. Сегодня, несмотря ни на что, он будет приятным собеседником и компаньоном. Он сделал ставку в игре под названием любовь — и проиграл. И даже если избранник его дамы сердца ему не нравится, это не повод вести себя неподобающим образом.

В карете Вейн не мог найти себе места — покашливал, выглядывал в окно, смотрел попеременно то на свои наручные часы, то на Лексию.

В конце концов она наклонилась к нему и взяла за руку:

— Вейн, пожалуйста, не волнуйся! Обещаю, все будет хорошо.

— У вас неприятности? — вежливо поинтересовался маркиз.

Вейн бросил в его сторону исполненный отчаяния взгляд, а Лексия поспешила заверить:

— Ничего подобного. Вейн, сейчас же возьми себя в руки!

— Не могу! — промямлил юноша. — Эти посольские — такие важные, а я… Что я в сравнении с ними?

— Что это значит — «посольские»? — Теперь встревожился маркиз. — Я понял, что это будет прием по случаю важной археологической находки.

— Так и есть, — стал объяснять Вейн. — Но устраивает его британское посольство. Приедет и сам посол и еще несколько дипломатов рангом пониже. А разве это имеет какое-то значение?

Маркиз был в ярости.

— Конечно имеет! Я учился в Итоне, и многие мои сокурсники пошли по дипломатической линии.

Лексия в ужасе прикрыла рот рукой:

— Господи, как я не подумала! Конечно же, там будет кто-то, кто тебя узнает!

— Посол Британии в Греции — лорд Симонс, старинный друг моего отца. Но им мои знакомства наверняка не ограничатся.

— И что нам теперь делать? — спросила испуганная Лексия.

— Мистеру Фримену придется пойти на бал одному, — решительно заявил маркиз. — А мы с тобой вернемся на корабль.

— О нет! Я обязательно должна там быть! — моментально ответила девушка.

— Лексия, это невозможно, — Фрэнк попытался настоять на своем. — Как только станет известно, кто я на самом деле, как мы объясним твое присутствие? Ты представляешь себе, какой это будет скандал?

— О, этого мы не допустим. Ты пойдешь один, отдельно от нас с Вейном. Никто не узнает, что мы путешествуем вместе, и скандала не будет.

— Нет-нет, Лексии необязательно возвращаться! — Вейн схватил девушку за руку. — Ее никто не узнает!

— Вейн прав, — пришлось признать Лексии. — И не беспокойся, он за мной присмотрит.

Разумеется, маркизу было неприятно, что они вот так, в одно мгновение, объединились против него. «Могли бы хоть сейчас объявить о помолвке, — подумал он. — Но в одном я уверен: наедине я их не оставлю!»

— Пусть будет так, — процедил он сквозь зубы.

Скорее, чем ему бы хотелось, карета подъехала к британскому посольству. Из ярко освещенного холла вышел лакей, чтобы открыть дверь и проводить новых гостей внутрь.

— Вы готовы? — спросил маркиз, когда они подошли к входной двери. — С этого момента мы не знакомы. Мы всего лишь путешествуем на одном судне.

Стоило им войти в бальный зал, и Лексия поняла, насколько близко они были к провалу.

Посол сразу же узнал маркиза и воскликнул:

— Фрэнсис! Какой приятный сюрприз! Какими судьбами?

Минуту спустя они уже пожимали друг другу руки и улыбались. Маркиз поприветствовал подошедшую леди Симонс.

— Кто он все-таки такой? — шепотом спросил Вейн.

— Лорд Уимбортон, — сказала Лексия.

— Если лорд, то у него должен быть титул.

— Он маркиз, это всего на ступень ниже, чем герцог.

— Вот это да! Бог мой, это же…

— Кто? Кого ты увидел?

— Хэрриет! Она там! Девушка в зеленом, а рядом — ее отец. Он смотрит на меня… Лекси, подыграй мне немедленно! Ну же!

Лексия посмотрела на него и улыбнулась так ослепительно, что любой, кто видел их с Вейном в этот момент, подумал бы, что она души в нем не чает. Вейн старательно ей подыгрывал.

Когда они отодвинулись друг от друга, Лексия осознала, что девушка в зеленом платье смотрит на них, бледная и растерянная.

— Не беспокойся, я все ей объясню, — шепнула она Вейну.

Они подошли к послу, назвали свои имена. Вейн с лордом Симонсом обменялись рукопожатием.

Пришел черед поздороваться с леди Симонс и сэром Ричардом Грантом, первым секретарем посольства. Тот окинул молодого американца ледяным взглядом, а на Лексию посмотрел испытующе.

По едва заметному надменному кивку Лексия поняла, что их старания не прошли даром.

Итак, первое препятствие они с Вейном преодолели.

Перед тем как затеряться в толпе, Лексия поискала глазами маркиза. Безрезультатно.

В целом так было даже лучше — она это понимала. Им с Вейном теперь придется держаться вместе, как будто они — пара, что и входило в их план.

И все же ей хотелось хотя бы краем глаза увидеть маркиза. Без него она чувствовала себя потерянной.

Они прибыли на прием в числе последних, поэтому вскоре всех гостей пригласили к столу.

Их с Вейном усадили рядом, да и Хэрриет оказалась достаточно близко, чтобы время от времени одаривать обоих обжигающим, полным упрека взглядом. Маркиз тоже появился в поле зрения, однако он старательно не замечал Лексию.

Она обрадовалась, когда ужин подошел к концу. Казалось, что все эти речи и тосты никогда не закончатся. Теперь можно было вернуться в бальный зал.

— Это мой шанс, — шепнула Лексия.

— Ты точно знаешь, что нужно сказать? — спросил Вейн.

— Помню наизусть, слово в слово!

Хэрриет направилась к двери, ведущей в комнату отдыха для леди.

Как только она вошла, Лексия последовала за ней и села рядом на диванчик возле длинного зеркала. Хэрриет посмотрела на нее полными слез глазами и хотела отодвинуться, но Лексия взяла ее за руку.

— У меня для вас важное известие, — эффектно начала она. — Вейн любит вас. Вас и только вас, и поэтому он сегодня здесь.

Хэрриет охнула:

— А вы кто?

— Я — его прикрытие. Пускай ваш папенька думает, что мы с Вейном — пара. Это усыпит его подозрения.

— Моего отца обмануть нелегко, — пожаловалась Хэрриет. — Он хочет увезти меня отсюда пораньше, чтобы мы с Вейном не успели поговорить.

— Значит, нужно уезжать сейчас же! — с уверенностью сказала Лексия.

— Но как это сделать?

— Из комнаты мы выйдем вместе. Будем улыбаться и болтать, как задушевные подружки. На Вейна даже не смотрите. Тогда ваш отец решит, что вы всего лишь беседуете со знакомой. Мы с вами не спеша выйдем в вестибюль, оттуда — на улицу. Сядем в карету, которая уже должна быть подана. Еще одна ждет нас в условленном месте — в паре миль отсюда. Вы с Вейном пересядете в нее, а я в первом экипаже вернусь на корабль.

— Я сделаю все, что вы говорите, — трясясь от волнения, пообещала Хэрриет.

Через пару минут девушки вышли из уборной рука об руку, увлеченные разговором. Лексия с удовольствием отметила, что они не привлекли ничьего внимания.

Сэр Ричард Грант посмотрел в их сторону, но поскольку рядом с дочерью не было Вейна Фримена, он возобновил беседу с коллегой.

Как только он повернулся спиной, Лексия схватила Хэрриет за руку и потянула к двери.

— Теперь ведите меня к выходу, — сказала она.

Хэрриет побежала, и Лексии пришлось поспевать за ней.

Скоро они уже были в вестибюле. Входная дверь была распахнута настежь. Девушки ускорили шаг.

И вдруг они услышали:

— Эй, куда это вы? Подождите!

— Бежим! — приказала Лексия своей спутнице.

Подхватив юбки, девушки выскочили на улицу и пробежали те несколько футов, которые отделяли их от поджидавшей неподалеку закрытой кареты.

Сзади снова послышался окрик:

— Подождите меня!

Дверца открылась, и они увидели Вейна. Тот с беспокойством и неподдельной нежностью смотрел, как Хэрриет бежит к экипажу.

Он высунулся и заключил ее в свои объятия прежде, чем она успела заскочить внутрь.

— У нас нет на это времени! — вскричала Лексия. — Поторопись! За нами гонятся!

Она слышала топот ног — преследователь был уже совсем близко.

Вейн немедленно втащил Хэрриет в карету, а следом за ней и Лексию.

Но и секундное промедление оказалось фатальным: не успел он закрыть за Лексией дверцу, как она снова распахнулась и внутрь ввалился какой-то мужчина.

Карета тронулась, и сидящие в ней с ужасом уставились на него.

— Мистер Стортон! — вскричала Лексия.

— Я просил подождать. Ну что вам стоило?

— Какого дьявола? Это еще кто? — спросил воинственно настроенный Вейн.

— Я — Сэм Стортон, друг этой вот хорошенькой леди!

— Что-то она не слишком к вам расположена! — Вейн посмотрел на Лексию. — Лекси, вышвырнуть его или не надо?

— Нет, у нас мало времени, — отвечала встревоженная девушка. — Торопитесь!

Сэм Стортон сначала поднялся на ноги, потом присел рядом с Лексией. Про себя она поносила его самыми последними словами, но объяснение решила отложить. Сейчас нужно было думать о Вейне и Хэрриет.

Беглецы сидели обнявшись, пока Вейн не выглянул в окно и не крикнул:

— Приехали!

Карета остановилась. Вейн с Хэрриет поблагодарили Лексию, обняли ее по очереди и вышли. Вейн с сомнением покосился на Сэма Стортона.

— Обо мне не беспокойся, — сказала Лексия.

Они убежали. Лексия смотрела, как они садятся в другой экипаж. Еще утром Вейн предупредил ее, что собирается на берег, — сделать все необходимые приготовления.

Они уехали, и она осталась наедине с мистером Стортоном.

— Как чудесно все получилось! — заплетающимся голосом проговорил он.

Лексия вздохнула. К счастью, до порта недалеко, и ей не придется слишком долго его терпеть.

Мистер Стортон был не очень трезв и все время пытался взять ее за руку. Лексии это быстро надоело, и она шлепнула его по пальцам веером, но в ответ услышала только: «Ах, какие мы недотроги!»

— Оставьте меня в покое, или я возьму что-нибудь потяжелее, чем веер! — предупредила она своего спутника.

Ее усилия не пропали даром: Сэм угомонился, забился в угол и сидел там, хихикая.

Как только карета остановилась на набережной, Лексия выпрыгнула из нее и побежала по сходням наверх. Но мистер Стортон не отставал.

На палубе он настиг ее, схватил за руку и прижал к себе.

— Я не оставлю тебя без присмотра, моя красавица! — промурлыкал он.

— Я сама за собой присмотрю, — сухо отвечала Лексия.

Но он только крепче стиснул ее руку. Девушке не хотелось устраивать безобразную сцену перед другими пассажирами, вышедшими прогуляться при луне. Она горько пожалела, что не вернулась в посольство, где бал наверняка еще продолжался.

«Ничего страшного со мной не случится, — подумала она, подходя к своей каюте и открывая дверь. — Энни меня дожидается и…О нет! Я же отпустила ее на весь вечер!»

Что ж, избавляться от чрезмерно настойчивого мистера Стортона ей придется самостоятельно…

Она попыталась пройти мимо него к двери, но Сэм не захотел отпускать ее руку.

— Доброй ночи! — сказала Лексия. — Спасибо, что проводили меня на корабль.

— Но я не собираюсь с вами прощаться, — сказал он пьяным голосом.

— А я собираюсь.

Лексия скользнула в сторону и открыла дверь — так быстро, чтобы Стортон не успел зайти следом. Дверь захлопнулась прямо у него перед носом.

— Дорогая, впусти меня! — завопил он.

— Уходите!

К ужасу девушки, он стал колотить в дверь, все громче и громче. Она заходила ходуном, но замок выдержал.

Знать бы, надолго ли его хватит?

О, если бы только кто-нибудь услышал шум и пришел! Но сегодня в этой части судна никого не было. Все сошли на берег.

Оставалось лишь надеяться, что маркиз тоже не задержится на празднике…

Лексия стояла, не сводя глаз с двери, дрожавшей под натиском ее нетрезвого поклонника.

* * *

В конце концов маркиз заставил себя посмотреть по сторонам в поисках Вейна и Лексии. Что-то уж слишком долго они не попадались ему на глаза.

В ответ на свои расспросы он услышал, что вот уже час никто не видел ни одного, ни другого.

Вот, значит, как? Они решили сбежать вместе!

Или вернулись на пароход и собирают вещи, чтобы уехать прежде, чем он успеет их остановить?

Мгновение — и он сорвался с места и выбежал на улицу. Поймал первый попавшийся фиакр, который в рекордно короткое время доставил его в порт.

По пути он пытался представить себе, что его ждет по прибытии.

Сломя голову взбежал на борт и бросился к каютам первого класса.

Когда до нужного коридора оставалось несколько ярдов, послышался крик Лексии. Крик ошеломил его, заставив бежать еще быстрее.

Дверь ее каюты была сорвана и висела косо, как пьяная.

А от зрелища, которое ожидало маркиза внутри, у него кровь закипела в жилах.

Лексия лежала на кровати и сражалась с мужчиной, лица которого было не рассмотреть. Он продолжал рвать на ней одежду.

— Проклятье! Оставь ее в покое! — крикнул маркиз.

Он схватил насильника за ворот и выволок из каюты в коридор.

Тот попытался сопротивляться, но удар в челюсть сразу его успокоил. Маркиз рывком поднял его с пола. Только теперь он смог его как следует рассмотреть.

— Вы! — воскликнул он, глядя в лицо Сэмюела Стортона. — Но где тогда…

Он разжал пальцы, и Стортон безжизненной массой осел на пол. Маркиз побежал назад. Лексия сидела на краю кровати, придерживая платье, которое Стортон сорвал с одного плеча, и плакала от испуга и обиды.

На нее невозможно было смотреть без жалости.

Он присел рядом и тихонько обнял ее.

— Все хорошо, дорогая, — прошептал он. — Все хорошо. Я с тобой и не позволю никому тебя обидеть.

— Фрэнк! О, Фрэнк…

— Да, моя хорошая, Фрэнк здесь, и он сделает для тебя все, что ты позволишь ему сделать…

— Никогда не оставляй меня одну! — воскликнула Лексия с чувством.

— Ни за что не оставлю — пока ты сама не захочешь.

Он прижал ее к себе и стал утешать.

— Что случилось? — мягко спросил он. — И где Фримен? Я думал, вы уехали вместе.

— Так и было. Только с нами была еще Хэрриет Грант. Ее отец служит в британском посольстве. Он не позволял им жениться, а они жить друг без друга не могут!

— Они влюблены?

— Ну да! Вейн попросил меня ему помочь, потому что мы — добрые друзья, и я, конечно, согласилась. Мы с Хэрриет сбежали, а Вейн ждал нас возле входа с каретой. Все шло хорошо, пока этот ужасный Стортон не вломился в экипаж следом за нами. Позже Вейн с Хэрриет пересели в другую карету, а мне пришлось от него отбиваться. Думаю, он пьян. Стортон шел за мной до самой каюты, а потом стал ломать дверь. Я-то ее заперла, но он все равно ее вышиб. И слава богу, что ты подоспел вовремя!

Она поежилась, потом прильнула к его груди.

— Что ты пытаешься сказать? Что ты помогла им сбежать? И что Вейн любит ее?

— Ну конечно! И я очень за них счастлива.

— Но ты же говорила…

— Когда-то мы с Вейном немножко пофлиртовали, но влюбленности никакой не было. Папа однажды застал нас вдвоем и заявил, что не даст согласия на брак. Мы не собирались жениться, да только он не поверил.

— Но разве ты не сказала ему, что выйдешь только за Вейна или умрешь?

— Я такое сказала? — возмутилась Лексия. — Я что, по-твоему, похожа на кисейную барышню?

— А кто при встрече бросился к нему обниматься?

— Но я люблю его как друга, и все! Или как доброго старшего брата.

— Предполагалось, что и ко мне ты будешь относиться как к брату, дорогая. Но я — я люблю тебя совсем не по-братски!

С этими словами он сжал ее в объятиях и поцеловал крепко, не оставляя ни малейшего шанса вырваться.

Но она и не думала сопротивляться. Рядом с ней был не вальяжный маркиз, а ее обожаемый Фрэнк, который целовал ее так, словно мечтал об этом полжизни, — и теперь его ничто не могло остановить.

Она точно знала, что он чувствует, и никакие земные силы не помешали бы ей самой поцеловать его тоже. Только теперь Лексия поняла, как сильно хотела его, как долго этого ждала, как страстно об этом мечтала.

Когда их губы соприкоснулись, в груди маркиза всколыхнулось чувство, равного которому он не испытывал прежде. Пребывая в счастливом забвении, он все же ощутил, что и она целует его в ответ.

Ни с чем не сравнимое наслаждение…

Для Лексии это было тем, чего она всегда желала и что не надеялась отыскать.

Руки маркиза обняли ее еще крепче, губы стали требовательными, жадными…

Много времени прошло или мало — кто знает? Они оба словно провалились в забытье.

Когда маркиз наконец оторвался от нее, то произнес изменившимся голосом:

— Я люблю тебя! Люблю уже долгое время.

И, не дожидаясь ответа, снова стал целовать ее.

Позже ему казалось, что прошло еще несколько часов, прежде чем он снова смог заговорить, все так же не выпуская ее из объятий:

— Я люблю тебя. И это именно то, что я всю жизнь искал.

— Я… тоже… тебя… люблю, — прошептала Лексия так тихо, что едва можно было расслышать.

— Ты меня любишь? — с восторгом воскликнул он в изумлении.

— Лет сто, — улыбнулась она. — Но я была уверена, что ты никогда не полюбишь меня.

— Но я пытался признаться тебе вчера, а потом ты увидела Вейна Фримена и так обрадовалась, что я решил: надеяться не на что.

— Так вот что ты мне вчера пытался сказать, — догадалась Лексия.

— Ну конечно! Но я не знал, как повести разговор. Ты ведь доверилась мне… И если бы оказалось, что ты ко мне равнодушна, вышло бы, что я нарушил свое обещание и тебе было бы трудно со мной оставаться.

— Я так ревновала, когда ты был с сеньорой! — призналась она.

— Неужели ты думаешь, что я мог бы взглянуть на другую, когда уже нашел тебя? Повтори, что ты меня любишь, я хочу это слышать!

— Я люблю тебя, — просто сказала она. — Люблю всем сердцем.

Она прижалась лицом к его плечу, а он обхватил ее крепче.

— Скажи, ты точно уверен, что я — именно та, которая тебе нужна?

— Лексия, я тебя обожаю! — с уверенностью отвечал маркиз. — Я знаю, это — любовь. Когда я тебя целую, то чувствую, что мое место рядом с тобой, ты — мой дом. И, дорогая, мы будем очень счастливы вместе.

И он поцеловал ее снова.

— Я люблю тебя! Я тебя боготворю! — пробормотала Лексия. — Я не представляла себе, что любовь может быть такой чудесной, такой идеальной!

— Скажи, что мы поженимся, — попросил он. — Здесь! Не откладывая!

Лексия захлопала ресницами.

— Поженимся? Здесь?

— Если мы поедем домой, все начнут суетиться и говорить, что они-то знали, что мы созданы друг для друга и наше счастье — на самом деле их заслуга.

Лексия засмеялась:

— Думаю, именно так наши друзья и скажут. Мой отец — наверняка.

— Значит, постараемся этого избежать, — сказал маркиз. — Если согласишься, мы поженимся здесь.

— Это было бы замечательно! Фрэнк, но как это сделать? Мы путешествуем с чужими паспортами. Кто подтвердит нашу личность?

— Посол меня знает и, я думаю, поверит, если я объясню, кто ты такая. Мы поженимся в посольстве и проведем медовый месяц в Греции, увидим богов и богинь, которые — кто знает? — сыграли свою роль в соединении наших судеб. Тем временем я научу тебя любви, и мы будем самой счастливой парой на свете. Лексия, мы с тобой искали любовь, не понимая, что она была рядом.

Он помолчал немного, улыбнулся и добавил:

— Узы, нас соединившие, станут еще крепче, когда мы поженимся.

— Мне кажется, это сон, — вздохнула Лексия. — Это просто не может быть правдой! О, Фрэнк, милый, я так давно люблю тебя, но не соглашалась даже себе в этом признаться. Но теперь я сделаю все, что смогу, чтобы ты был счастлив!

— Благодаря тебе я уже счастлив — потому что ты меня любишь, — сказал маркиз. — А я люблю тебя — от макушки до кончиков пальцев твоих маленьких ножек! Боготворю и остаток жизни потрачу на то, чтобы сделать тебя счастливой!

— Я так боялась, что ты увлечешься другой и забудешь обо мне.

— Я никогда о тебе не забуду. Мы будем становиться все ближе и ближе, пока не окажемся единым целым. Ничто и никто нас не разлучит.

— Просто не верится! Неужели все это — правда, или я все-таки сплю? — спросила Лексия.

Мгновение — и поцелуи возобновились.

И продолжались до тех пор, пока она уже не могла ни говорить, ни думать.

* * *

На следующее утро они отправились в британское посольство, где лорд Симонс, как и ожидалось, с удовольствием их принял и организовал брачную церемонию.

Их обвенчал местный священник в посольской часовне.

— Знаешь, — прошептала Лексия позже, когда они лежали обнявшись, — во время церемонии я ощущала чье-то незримое присутствие. Это было так странно…

Он прижал ее к своему сердцу.

— Я тоже это почувствовал.

Они оба улыбались, потому что знали, что это были за гости.

Мудрая Афина. Бог солнца Аполлон. Эрос и Афродита, боги любви.

И их благословение будет с влюбленными вечно, и на Земле, и далеко за ее пределами.

Оглавление

«Розовая серия» Барбары Картленд

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg