Кейт Харди Мачо из виртуальных грез
Глава 1
— Вы хорошо себя чувствуете, мисс Томас? — озабоченно спросил нотариус.
— Да, все нормально, спасибо, — солгала Николь, у которой от только что услышанной новости закружилась голова. По завещанию родной дед оставил ей кинотеатр!
Кинотеатр довольно захудалый, судя по всему. Нотариус сообщил, что он закрылся еще пять лет назад. Но вместо того чтобы отписать его какому‑нибудь благотворительному фонду или родственнику, с которым он поддерживал отношения, Брайан Томас завещал кинотеатр ей — своей внучке, от которой отказался еще до ее рождения!
Почему?
Им двигало чувство вины? Он осознал, что поступил плохо, что ему следовало поддержать свою единственную дочь, решившуюся родить без мужа? Но если он собрался загладить вину, то почему не оставил кинотеатр матери Николь?
Николь встряхнула головой. Видимо, она совсем заработалась в своем банке, раз так цинично судит о побуждениях человека, которого, в сущности, не знала.
— Кстати, он находится недалеко от вашего дома, — продолжал нотариус. — В Суррей‑Киз.
Николь внезапно сообразила, о каком именно кинотеатре идет речь.
— Вы имеете в виду старый «Электрический дворец» около Мортимер‑сквер?
— Так вы знаете? — удивился он.
— Просто я каждый день хожу мимо него на работу, — ответила девушка. Все три года, что Николь жила в районе доков Суррей‑Киз, она не уставала любоваться зданием старого кинотеатра и считала безобразием, что оно стоит в запустении. Но, конечно, она и представить не могла, что этот кинотеатр имеет какое‑то отношение к ней лично!
— Ну, так теперь вы понимаете, что именно обрели, — бодро произнес нотариус. — Но, если он вам не нужен, для вас есть еще вариант. Одна заинтересованная компания, которая занимается застройкой этого района, уже связалась с нами и заявила о своем желании приобрести здание, если вы пожелаете его продать. Это весьма выгодное для вас предложение.
— Боюсь, мне потребуется некоторое время, чтобы все это обдумать, — сказала Николь.
— Ну разумеется, мисс Томас. Это весьма разумно с вашей стороны.
Николь вежливо улыбнулась, хотя ей очень захотелось напомнить нотариусу, что ей уже давно не восемь, а двадцать восемь лет. Она не наивная школьница, она своим трудом получила должность топ‑менеджера инвестиционного банка.
— Значит, теперь ключи. — Он протянул ей связку ключей. — Конечно, переоформление документов займет какое‑то время. Если же захотите продать здание застройщику, мы составим акт о передаче имущества. В любом случае мы будем ждать ваших указаний.
— Спасибо, — сказала Николь, опуская ключи в сумочку.
— Спасибо вам за визит, — откликнулся нотариус. — Мы всегда к вашим услугам.
Она кивнула:
— Я позвоню вам, если у меня возникнут какие‑нибудь вопросы.
Едва выйдя из офиса, Николь нашарила в сумочке мобильник и позвонила маме — единственному человеку, с которым ей действительно важно было поговорить о своем наследстве. Звонок тут же переключился на голосовую почту Сьюзан. Но в это время дня мама обычно проводила совещание или занималась со своими практикантами. У лучшей подруги Николь, Джесси, преподавательницы английского языка, была в самом разгаре сессия, так что обсудить с ней ситуацию не получится до конца дня. А с коллегами Николь точно обсуждать ничего не собиралась — и так знала, что все в один голос посоветуют ей продать кинотеатр компании, пожелавшей его купить за самую высокую цену.
Если она и продаст «Электрический дворец», то деньги себе точно не оставит — по убеждению Николь, деньги Брайана Томаса должны отойти его дочери, а не перепрыгивать через поколение. Сьюзан Томас несколько лет вела трудную жизнь матери‑одиночки, работала на трех работах, чтобы иметь возможность оплачивать жилье. Если застройщик в самом деле предложит достойную цену, Сьюзан сможет рассчитаться с кредитами, поехать путешествовать или купить новую машину. Но Николь заранее знала, что ей придется долго уговаривать маму принять эти деньги.
А может, следует вообще отказаться от наследства? Брайан Томас никогда не принимал участия в ее жизни и не проявлял к ней интереса.
Николь вздохнула. Больше всего ей сейчас хотелось выпить чашку хорошего крепкого кофе и спокойно обговорить положение дел с кем‑то понимающим. Был только один человек, кроме мамы и Джесси, советам которого она доверяла. Но сможет ли он сейчас разговаривать?
Она зашла в ближайшую кофейню, заказала по привычке двойной эспрессо, устроилась в спокойном уголке и, достав мобильник, принялась набирать сообщение. Скорее всего, Кларенс сейчас занят, но если она перехватит его за ланчем, то он, возможно, уделит ей несколько минут.
Полгода назад они познакомились на форуме «Суррей‑Киз», сдружились и беседовали в Сети каждый день. Они ни разу не встречались и с первого же личного послания, которое он ей отправил, условились, что не будут описывать друг другу свою внешность и сообщать данные о себе, и строго придерживались своих ников — Кларенс и Малышка Джорджи. Она понятия не имела, как он выглядит — она могла встретить его на улице бессчетное число раз за эти три года, что жила в Суррей‑Киз. Но в то же время Николь чувствовала, что Кларенс знает ее такой, какова она на самом деле. Может быть, он подскажет ей, как поступить правильно.
Николь набрала сообщение и отправила его, мысленно скрестив пальцы.
«Кларенс, привет, ты сейчас свободен?»
Габриэль Хантер закрыл за собой дверь отцовского офиса и пошел по коридору с беззаботным видом. Хотя на самом деле ему больше всего хотелось в бессильной досаде колотить по стене кулаками. Когда, когда, когда же наконец он перестанет расплачиваться за ошибку, совершенную в юности? Да, правда, это было нечто большее, чем обычные подростковые шалости — однажды ночью, возвращаясь домой с вечеринки, он въехал на автомобиле в витрину магазина и причинил немалый ущерб. Но ведь никто не пострадал, а сам он хорошо усвоил урок. Он перестал общаться с компанией, в которой нашли забавным подлить ему водку. Он засел за учебу, вместо того чтобы ходить по вечеринкам и, сдав выпускные экзамены с отличием, получил степень магистра. И с тех пор снова и снова доказывал свою состоятельность в семейном бизнесе.
Но отец по‑прежнему не доверял ему.
В такие минуты, как сейчас, Габриэль чувствовал, что задыхается. Может быть, пора прекратить попытки убедить семью изменить о нем мнение и просто уйти?
В течение семи лет после окончания учебы он усердно трудился в семейном бизнесе и старательно изучил вдоль и поперек все, что касается компании «Отели Хантер Лтд». Он очень старался быть хорошим, окончательно уничтожив в себе безрассудного юнца. Но все же иногда задавался вопросом: что было бы, не произойди с ним тот случай?
Все женщины, с которыми он встречался последние пять лет, видели в нем Габриэля‑наследника‑гостиничной‑сети, богатенького и щедрого парня, с которым можно весело провести время, а он ненавидел этот свой образ. Нормальные женщины обходили его стороной из‑за его репутации: все знали, что Габриэль Хантер в прошлом — испорченный ребенок, необузданный повеса, который вел беспорядочный образ жизни, а в настоящем — жесткий бизнесмен. А собственная семья продолжала привычно видеть в нем Гейба‑совершившего‑крупный‑промах.
Какая ирония, что единственным человеком, понимавшим его до конца, была незнакомка! Он не знал ни ее настоящего имени, ни того, чем она занимается и как выглядит. Но за последние полгода Малышка Джорджи с форума «Суррей‑Киз» стала для него близким человеком.
Он зашел на этот форум, чтобы по просьбе отца проследить за дискуссией недовольных местных жителей, которые хотели помешать возведению нового отеля компанией Хантер. Габриэль обнаружил, что ему нравится анонимность общения — можно легко знакомиться с людьми и сближаться с ними, что было для него невозможно в реальной жизни. Люди на форуме не знали, что он Габриэль Хантер, и не имели ничего против него, и принимали его таким, какой он есть.
Он обратил внимание, что выкладывает посты на те же темы, что и некая Малышка Джорджи. И чем дольше он читал ее посты, тем больше убеждался, что она на его волне. Они начали общаться помимо форума. Но согласились придерживаться прежних правил и не сообщать о себе подробностей, так что Габриэль понятия не имел, как на самом деле зовут Малышку Джорджи и кто она такая. Но во время их ночных чатов чувствовал, что может говорить с ней обо всем на свете, оставаясь самим собой. И был уверен, что сама она с ним тоже раскрывается полностью.
Близилось время ланча, и может быть, у Малышки Джорджи найдется свободная минута? Габриэль очень на это надеялся, потому что знал: побеседовав с ней снова, почувствует себя человеком. Сейчас он остро нуждался в хорошей порции ее задорного сарказма, чтобы стряхнуть с себя мрачное настроение.
Он предупредил секретаршу, чтобы его не беспокоили в течение часа, и пошел в Суррей‑Киз. Там, в своем любимом кафе, заказал двойной эспрессо и, достав телефон, зашел на форум и открыл страницу с личными контактами.
И тут же увидел адресованное ему сообщение:
«Кларенс, привет, ты сейчас свободен?»
«Да. Я свободен».
В ожидании ответа Габриэль отпил кофе. И когда уже решил, что опоздал, и она ушла, на экране появилось ответное сообщение:
«Да, привет. Как твои дела?»
«Бывали и получше. А у тебя?»
«У меня все очень странно».
«Почему?»
И тут он вспомнил, как она писала, что неожиданно получила письмо от незнакомого нотариуса, который приглашал ее прийти к нему в офис, чтобы обсудить нечто для нее важное.
«Что произошло у нотариуса?»
«Я получила кое‑какое наследство».
«Это ведь неплохо, разве нет?»
«Речь о недвижимости».
«Не говори только, что это необитаемый остров! Или разрушенный замок, и тебе надо прожить там год в одиночестве рядом с жутким паучьим гнездом, прежде чем ты вступишь в права наследства!»
«Не совсем. Но спасибо, что рассмешил».
«В чем проблема с этой недвижимостью? Ремонт крыши требует целого состояния, или это совсем безнадежная развалина, пригодная только под снос?»
Последовала продолжительная пауза.
«Здание требует ремонта, но все не так плохо. Его завещал мне МОЙ ДЕД.
Как я могу принять что‑то от человека, который так обошелся с моей мамой»?
Пару месяцев назад Николь поделилась с ним историей своей семьи. Ее мать неожиданно забеременела, и, когда родители узнали, что ее партнер женат — хотя мама не подозревала об этом, когда начала с ним встречаться, — то, вместо того чтобы поддержать дочь, они выставили ее на улицу.
Габриэль знал, что его семья всегда готова оказать ему поддержку, и отец в глубине души печется только о его интересах. Поэтому его так потрясла истории Малышки Джо.
Он напечатал:
«Возможно, это с его стороны такая форма раскаяния. Пусть даже из могилы».
«Скорее дерзкая попытка купить мое расположение! Но помимо того, что купить его нельзя, он сильно с этим запоздал. Он заставил маму бороться за существование в совсем юном возрасте. Если я соглашусь принять наследство, я тем самым примирюсь с тем, что они натворили с бабушкой. Но я никогда не примирюсь!»
«А бабушка твоя еще жива? Может быть, тебе сходить проведать ее? Объясни ей, что ты чувствуешь».
«Не знаю. Если она и жива, я не могу представить, чтобы она попросила прощения. Кларенс, что это за мать, которая выбрасывает на улицу беременную дочь? Ведь мама не знала, что мой отец был женат, иначе никогда не стала бы встречаться с ним, не говоря обо всем остальном. Насколько я знаю, бабушка с дедом ни разу даже не видели моей фотографии, тем более не прислали ни одной открытки ко дню моего рождения».
«Может быть, они не знали, как наладить связь с твоей матерью?
Разыскать ее, конечно, не составило бы труда. А вот сломать лед и найти нужные слова… Иногда гордость очень мешает».
«Может быть. Но почему нужно было завещать недвижимость мне, а не маме? Я не вижу тут смысла».
«Джорджи, тебе правда лучше поговорить об этом с твоей мамой».
«Конечно. Но пока у нее телефон переключен на голосовую почту. Я знаю, что это странно, но мне хотелось обсудить это именно с тобой».
«Спасибо. Я рад быть полезен, чем могу. Для этого и существуют друзья».
Они и правда были друзьями. Пусть даже никогда не встречались, но он чувствовал, что их отношения более искренние, чем все остальные в его реальной жизни.
«Извини, что я расхныкалась».
«Все в порядке. Твоему деду следовало давно уладить ссору и гордиться твоей матерью, ведь она вырастила такую славную и достойную дочь».
«Потише, Кларенс, не то я не смогу протиснуться в двери кафе, когда соберусь уходить — меня так и распирает от самодовольства».
Кафе? Он, конечно, знал, что это нелепо — не единственное же это кафе в Суррей‑Киз, и также он понятия не имел, где работает Малышка Джорджи, так что в данный момент она могла находиться в какой угодно части Лондона, но тем не менее Габриэль помедлил и обвел взглядом зал на случай, если она окажется здесь.
Правда, всегда существовала возможность, что Малышка Джорджи могла оказаться мужчиной, но Габриэль так не думал. Не думал также, что она — скучающая пожилая домохозяйка, притворяющаяся молодой девушкой. Вот только что она проговорилась, что ее мать забеременела двадцать девять лет назад, а значит, ей примерно двадцать восемь. Как и ему самому.
«Значит, необходимо принять срочные меры. Итак! Тебе нужно постричься и покрасить волосы, а то уже видны корни. И еще у тебя на носу пятно. Такое же красное, как на Марсе. Которое видно из Космоса».
«Красное пятно не на Марсе, а на Юпитере. Но я поняла намек и уже вернулась в норму. Спасибо».
Он мог поспорить, что она догадалась — он специально перепутал планеты. Он немного помедлил.
«Теперь серьезно: ты можешь продать эту недвижимость, а деньги поделить с мамой».
«Все равно, это будет похоже на тридцать сребреников. Я думала отдать ей их все. Но придется ее уговаривать, потому что она скажет, что он оставил их мне».
«Но может быть, это никакое не раскаяние, а избавление. Ведь ты ненавидишь свою работу».
Она сама призналась ему в этом некоторое время назад, и он очень сочувствовал ей, потому что и сам был в таком же положении.
«Если ты, продав недвижимость, поделишь деньги с матерью, тебе хватит, чтобы прожить на них полгода? За это время ты успеешь решить, чем хочешь заниматься на самом деле».
«Это мне не приходило в голову. Может быть, ты прав».
«Ты всегда можешь считать свое наследство запоздалым раскаянием деда, это лучше все же, чем ничего».
«Кстати, недвижимость, которую он мне оставил — это не жилье».
«Это какой‑то бизнес?»
«Да. Только уже давно не приносящий прибыли».
«Ты сможешь его наладить?»
«Теоретически это возможно. Хотя у меня нет никакого опыта работы в индустрии услуг и развлечений».
«Это как раз моя сфера. Я считаю, что очень важную роль играет правильно подобранный персонал. Посмотри, что делают твои конкуренты, и предложи своим клиентам что‑то новенькое. Тщательно следи за доходами и расходами, проконсультируйся у специалиста по стартапам. Воспользуйся всеми субсидиями, которые можно получить».
Советы звучали убедительно. Николь и так не сомневалась, что Кларенс сможет подкинуть ей несколько удачных идей, реши она сохранить «Электрический дворец». Она едва не поддалась искушению все ему рассказать, как есть, но тогда она раскроет подробности своей личной жизни и профессиональной деятельности, а это было бы против правил.
«Большое спасибо. Но хватит уже обо мне. Ты сказал, что у тебя выдался тяжелый день. Что‑то случилось?»
«Очередной бессмысленный спор. В такие дни мне хочется махнуть на все рукой и послать резюме в десяток бюро по трудоустройству. Но это наш семейный бизнес, и я помню, что мой долг — оставаться в нем».
«Кларенс, может быть, тебе надо поговорить с твоим отцом или с тем, кто управляет вашим бизнесом, о ситуации и сказать, что пора уже всем вам перевернуть страницу? Ты ведь уже давно не такой, каким был в ранней юности. Не нужно бежать от своего прошлого, каким бы оно ни было. А ошибки все совершают, нельзя же до конца жизни в них каяться!»
«Может быть».
Должно быть, Кларенс чувствует себя пойманным в ловушку, как и она. И не видит из нее выхода. Сейчас он помог ей взглянуть на дедушкино наследство по‑новому: оно могло стать ее путем к освобождению. Может быть, и она сможет сделать для него то же самое?
«Ты мог бы найти кого‑то себе на замену?»
Последовала продолжительная пауза, и Николь испугалась, что позволила себе лишнее.
«Мысль хорошая, Джорджи, только этому никогда не бывать».
«Ладно. Тогда как насчет того, чтобы ты занялся чем‑то несколько иным внутри вашего же бизнеса? Тем, что тебе больше нравится?»
Он вежливо отмахнулся от нее. И она устояла перед желанием пригласить его пообедать, чтобы поговорить обо всем подробнее. Потому что это было бы очень глупо.
Кларенс, насколько она составила о нем впечатление, мог вполне быть связан серьезными отношениями. Да и вдруг в реальной жизни они не понравятся друг другу?
Сменить роль, заняться чем‑то другим в своем бизнесе… Габриэль представил, какое выражение появится на лице отца, если он заикнется, о чем‑то подобном.
Это абсолютно невозможно. Но он был благодарен Малышке Джорджи за ее попытки придумать, как облегчить ему жизнь. В какой‑то безумный миг он едва не предложил ей встретиться за обедом и обсудить как следует, во всех деталях унаследованный ею бизнес. Но вовремя одернул себя. Вдруг в реальной жизни они испытают неприязнь друг к другу?
«Спасибо, что помогла мне снова почувствовать себя человеком».
«Я? Я же ничего не сделала. Вот ты действительно дал мне дельный совет».
«Для этого и нужны друзья. Ты тоже много для меня сделала, поверь».
«Пока не стану тебя больше отвлекать. Мне надо возвращаться в офис. Побеседуем еще вечерком, да?»
«Мне тоже пора возвращаться на работу. Да, пообщаемся потом, позже».
«Удачи! Расскажи потом, как вы поговорили с мамой».
«Хорошо. А ты расскажи, уладил ли проблемы с твоими родными».
«Конечно».
Но этого он делать не собирался.
Глава 2
К тому времени, когда Николь этим же вечером входила в ресторан, где договорилась встретиться с мамой, она уже успела собрать целое досье об «Электрическом дворце» и его истории, все благодаря сайту Суррей‑Киз. Брайан Томас являлся собственником кинотеатра с пятидесятых годов прошлого века, и лет двадцать «Электрический дворец» процветал, но затем с появлением многозальных кинотеатров начал испытывать трудности.
Были и фотографии. Николь испытывала странное чувство, глядя на эти снимки середины прошлого века и сознавая, что человек за стойкой кафе — ее родной дед, а мама в те времена только‑только училась ходить.
Сьюзан редко говорила о своих родителях, и Николь до сих пор почти ничего не знала о них. Семья Томас всегда жила в Суррей‑Киз? Мама выросла в этих местах? Если так, то почему она ничего не сказала, когда три года назад Николь купила тут квартиру? Неужели Николь все это время жила по соседству с дедом и бабушкой, которые от нее отказались?
Едва она успела убрать в портфель папку, как к ее столику подошла Сьюзан и, нагнувшись, поцеловала дочь в щеку.
— Здравствуй, милая. Я поспешила сюда сразу же, как только освободилась. Видимо, произошло что‑то серьезное, раз ты не на работе в это время.
Было половина восьмого. Обычные люди покинули свои рабочие места уже несколько часов назад. Николь скорчила гримаску маме, которая устроилась, напротив.
— Мам, ну пожалуйста! — Она была совсем не в настроении выслушивать очередную лекцию.
— Хорошо, хорошо. Только не сердись. Но ты и правда слишком надрываешься на работе. — Сьюзан сдвинула брови. — Что случилась, солнышко?
— Ты ведь знаешь, что я сегодня ходила к нотариусу.
— Да.
— Так вот, я получила кое‑какое наследство, — выдохнула Николь. — Только едва ли соглашусь его принять.
— Почему?
— Потому что это… «Электрический дворец».
В маминых глазах мгновенно мелькнуло понимание.
— А-а! Я все гадала, произойдет это или нет.
Так мама знала? Николь изумленно уставилась на нее.
— Он же должен был кому‑то его оставить. Ты — самая очевидная кандидатура.
Николь медленно покачала головой:
— Почему? Мама, я каждый день хожу на работу мимо «Электрического дворца», не представляя даже, что он имеет к нам отношение.
— Он и не имеет. Это была собственность Брайана, — произнесла Сьюзан. — Но я рада, что он, в конце концов, поступил как подобает и оставил его тебе.
— Мама, но ведь ты его дочь! Дед должен был завещать его тебе, но никак не мне.
— Мне кинотеатр не нужен. — Сьюзан вскинула подбородок. — Брайан давно сделал свой выбор: почти тридцать лет назад он решил, что я ему не дочь, а он мне, соответственно, не отец. Мне ничего от него не нужно.
Николь подалась вперед и сжала мамину руку:
— И ты еще удивляешься, в кого я пошла такая упрямая!
Сьюзан криво улыбнулась:
— Я догадываюсь.
— Я не могу принять это наследство, — повторила Николь. — Скажу нотариусу, чтобы он оформил документы на тебя.
— Ну нет, милая! Брайан оставил кинотеатр тебе, а не мне.
Николь пожала плечами:
— Хорошо. Тогда я продам его застройщику, которому он, кажется, нужен.
— И потратишь деньги на то, что сделает тебя счастливой?
Николь ответила абсолютно искренне:
— Да. Я буду очень счастлива отдать деньги тебе. Ты сможешь выплатить ипотеку, купить машину, поехать отдохнуть. Пора тебе уже наконец увидеть северное сияние — я же знаю, что ты об этом мечтаешь.
— Ничего подобного. — Сьюзан скрестила руки на груди. — Если эти деньги ты потратишь на то, чтобы уйти с нелюбимой работы, я буду счастлива.
Николь вздохнула:
— У меня такое ощущение, что это будут нечестные деньги. Разве я могу принять что‑то от человека, который так поступил с тобой?
— Мы обе унаследовали наше упрямство от Брайана, — сказала Сьюзан. — Я думаю, что, завещав тебе кинотеатр, он таким образом попросил прощения.
— То же самое сказал и Кл… — Но Николь тут же замолчала, поняв, что вот‑вот проговорится.
— Кл? — Сьюзан склонила голову набок. — И кто же такой этот Кл?
— Мой друг, — неохотно буркнула Николь.
— Друг мужского пола?
— Да.
— Это хорошо, — одобрительно кивнула Сьюзан. — Как же его зовут? Клифф? Клайв?
— Мам, мы просто друзья! — Она обожглась так сильно, что сделалась крайне осторожной.
— Тебе ничто не мешает снова начать встречаться, — мягко проговорила мама. — Да, последний раз твой выбор оказался неудачным, но это не должно тебя останавливать. Не все мужчины такие бесхарактерные эгоисты, как Джефф.
Проще всего было улыбнуться в ответ и сказать:
— Ну конечно.
Но Николь не намеревалась встречаться с Кларенсом. Даже если он и свободен, она очень боялась лишиться его дружбы.
— Так значит, ты выросла в Суррей‑Киз, да, мам?
— Только в те времена тут были сплошные склады и одинаковые стандартные домишки, а фешенебельные квартиры появились гораздо позже, — кивнула Сьюзан. — Мы жили на Мортимер‑сквер, в паре шагов от кинотеатра. Все те дома давно снесли, и район застроили заново.
— Что же ты ничего не сказала мне, когда я сюда переехала?
Сьюзан пожала плечами:
— У тебя как раз был трудный период. Здесь тебе понравилось, и ни к чему было грузить тебя моими воспоминаниями.
— Но значит, все это время я жила рядом с дедушкой и бабушкой? Я могла каждый день встречать их на улице и даже не подозревала, что это они.
— Твоя бабушка умерла десять лет назад, — сказала Сьюзан. — Они переехали с Мортимер‑сквер и поселились на другом конце Суррей‑Киз, так что ты едва ли видела даже Брайана.
— А тебе приходилось работать в вашем кинотеатре?
— В подростковом возрасте, — ответила Сьюзан. — Сперва билетершей, потом кассиршей, а потом в кафе. Могла подменить любого работника.
— Значит, в конце концов ты стала бы управляющей, если бы не родилась я? — Николь почувствовала себя виноватой.
— Твое рождение, — сказала Сьюзан твердо, — это самое лучшее, что случилось в моей жизни. За все годы ты дала мне больше радости, чем кто‑либо или что‑либо еще. Я ни секунды ни о чем не жалела.
Николь заморгала, чтобы удержать подступившие к глазам слезы.
— Я очень тебя люблю, мам. Я не хотела напоминать тебе о плохом.
— Я тоже тебя люблю, и ты ни о чем плохом мне не напоминаешь, — сказала Сьюзан. — Давай теперь уже что‑нибудь закажем. А потом обсудим план действий и как тебе лучше всего к нему приступить.
Порция пасты и бокал красного вина окончательно помогли Николь взбодриться.
— На сайте «Суррей‑Киз» очень много всего написано про кинотеатр. Одних фотографий целое множество. — Николь нашла несколько в своем мобильном и показала матери.
— Я родилась в шестьдесят пятом и не помню то время, когда он назывался «Курзал», — сказала мама. — Но вот начиная с семидесятых я помню его очень хорошо. Я помню, какие очереди выстраивались на диснеевские фильмы, все мы тогда увлекались «Бриолином», были без ума от Джона Траволты и хотели походить на Сэнди и быть одной из «Пинк‑Лэдис». Помню, как я пыталась провести своих подружек на «Лихорадку субботнего вечера», хотя по возрасту нам было рано, но Брайан нас заметил, привел в свой кабинет и там кричал, что из‑за нас у него отберут лицензию.
— Значит, было и что‑то хорошее? — спросила Николь.
— Хорошее всегда есть, если как следует вспомнить.
— Я помню, как ты меня маленькую водила в кино, — сказала Николь. — Но в «Электрический дворец» ни разу.
— Да, в «Электрический дворец» мы не ходили, — спокойно ответила Сьюзан. — Я несколько раз собиралась. Но раз Брайана и Пэнси не смягчили твои фотографии, которые я посылала им после каждого твоего Рождества и дня рождения, вряд ли они бы обрадовались тебе при встрече, а я не хотела, чтобы ты из‑за них плакала.
— Как это грустно, мам.
— Эй! Зато у тебя самые лучшие крестные. И мы сами есть друг у друга. У нас все хорошо, малышка. Жизнь слишком коротка, чтобы не быть в ней счастливыми.
— Меня все устраивает в моей жизни.
— Знаешь, совсем не обязательно, чтобы он оставался кинотеатром.
— Что?
— Я говорю про «Электрический дворец». Тут сказано, что в самом начале это был танцевальный зал, потом каток. Ты можешь придать ему современный вид.
— Снова сделав из него танцевальный зал или каток?
— Нет. В детстве ты любила что‑нибудь мастерить, так что можно переоборудовать здание в мастерские для занятий всякими ремеслами, например. Здесь он будет очень кстати — людям необходимо снять стресс после работы. Сама посуди, до чего популярны стали эти взрослые раскраски — а рукодельничать всегда интереснее в компании.
— Центр по занятию ремеслами… — Сколько лет прошло с тех пор, как Николь последний раз брала в руки краски или что‑то шила? Она уже забыла, какую радость испытывала от творческого труда.
— Есть еще вариант — кафе, — продолжала Сьюзан. — Или ты все же решишь сделать из него современный кинотеатр? Ты ведь у меня такая труженица, но на этот раз ты, по крайней мере, будешь заниматься чем‑то интересным, а не посвящать свою жизнь работе, которую ненавидишь.
Николь едва не сказала, что нечто подобное предложил и Кларенс, но вовремя удержалась.
— Подумай над этим, — повторила Сьюзан. — Не пора ли уже тебе подыскать что‑нибудь по душе?
— Моя теперешняя работа меня вполне устраивает, — солгала Николь.
— Конечно нет. Ты ее терпеть не можешь, просто она дает тебе приличный заработок, вот ты с ней и миришься. И в этом виновата я — все твое детство мы были такими бедными!
Николь потянулась к матери через стол и обняла ее.
— Мам, я никогда не чувствовала себя обделенной. Ты работала на трех работах, чтобы оплачивать квартиру и покупать нормальную еду, но ты всегда находила время для меня.
— Но все равно ты боишься бедности. Потому‑то и держишься за это место.
— Не столько бедности, сколько незащищенности, — мягко поправила ее Николь. — Эта работа дает мне уверенность, что в конце месяца я смогу уплатить по закладной. И это уже неплохо.
— Но зато эта работа не оставляет тебе времени ни на что другое. Ты ничего не делаешь для себя, может быть, «Электрический дворец» предоставит тебе такую возможность.
— Может быть…
— Нотариус отдал тебе ключи?
Николь кивнула.
— Давай прямо сейчас сходим туда и все осмотрим, а потом пойдем ко мне и выпьем кофе с пудингом.
— Замечательная мысль, — откликнулась Сьюзан.
Здание было завешано щитами, и с улицы виднелись только полукруглый портик фасада и колонны, стоявшие по бокам двери. Николь не удивилась, когда не удалось зажечь свет — электричество, скорее всего, было отключено, но на кольце с ключами от квартиры у нее висел мини‑фонарик, и его света вполне хватило, чтобы они смогли осмотреть помещения внутри.
Сьюзан потянула носом:
— Воздух очень спертый. Но вроде бы не сырой.
— Чем это пахнет? — спросила Николь, ощутив какой‑то неприятный едкий запах.
— Может быть, мышами.
Подозрения Сьюзан подтвердились, когда они вошли в зал и увидели, что плюш на многих сиденьях явно обгрызен.
— Понятно, почему в той заметке его назвали клоповником, — поежилась Николь. — Ужасная картина, да, мам?
— Всего‑то нужно вызвать людей из фирмы по борьбе с грызунами и все здесь хорошенько вымыть, — сказала Сьюзан.
Но когда они вернулись в фойе и Николь, посветив фонариком, увидела оконные витражи, она воскликнула:
— Какая прелесть! А красное дерево барной стойки, местами выщерблено, конечно, но столяр это сможет устранить. Я уже представляю, как бар можно шикарно отреставрировать в стиле ар‑деко.
— Вернуть ему первоначальный облик? — спросила Сьюзан.
— Может быть… А посмотри‑ка на лестницу! — Николь навела фонарик на широкую лестницу с чугунными перилами, ведущую на второй этаж. — Я так и вижу, как по ней дефилируют кинозвезды на высоких каблуках и в бальных платьях. Или шикарные танцовщицы.
— Вообще‑то мы второй этаж толком не использовали, — заметила Сьюзан.
— А что там было?
Сьюзан пожала плечами:
— Кабинет Брайана. А еще… кажется, просто кладовые.
Но когда они поднялись, чтобы посмотреть, то обнаружили в просторном помещении второго этажа великолепно сохранившийся паркет. А потолок, декорированный звездами в стиле ар‑деко, привел в восхищение обеих.
— Я и забыла совсем, как тут все выглядит, — сказала Сьюзан. — Вот это красота!
— Наверное, здесь как раз и был танцевальный зал, — догадалась Николь, — и я даже представляю, как в войну люди танцевали здесь во время авианалетов, назло фашистам. Мам, это просто потрясающее место.
Николь вдруг увидела «Электрический дворец» таким, каким он мог бы стать, будучи обновленным — на первом этаже кинотеатр, на втором — танцевальный зал, где будут играть местные музыкальные оркестры. А можно превратить это помещение в кафе или ресторан.
А если она продаст здание застройщику и возьмет деньги, то не пустят ли его под снос?
Нет, этого она уже не могла допустить.
— Чтобы здание отреставрировать, потребуется много затрат, — сказала она. Не только денежных: ремонт поглотит все сбережения, и почти наверняка понадобится связать себя банковским займом, прежде чем бизнес раскрутится и заработает.
— Но ведь ты не боишься тяжелой работы, а в этом случае будешь работать на саму себя, — заметила Сьюзан.
— На форуме «Суррей‑Киз» многие говорят, что хорошо бы это здание отреставрировать, чтобы у нас был под рукой свой кинотеатр, — задумчиво проговорила Николь.
— Вот видишь, значит, ты не будешь одинока, — сказала Сьюзан. — У тебя уже есть группа заинтересованных сторонников, которая быстро распространит новость. Кто‑нибудь даже может вызваться добровольно помочь с ремонтом и обслуживанием.
— А что, если у меня ничего не получится? Тут всего один кинозал. Разве этого достаточно, чтобы привлечь посетителей и кинотеатр начал окупаться?
— Почему же у тебя не получится, если у других получается? — пожала плечами Сьюзан.
— У меня есть сбережения, — задумчиво произнесла Николь. — Но если на ремонт потребуется большая сумма, то придется брать кредит.
— У меня тоже есть сбережения, — добавила Сьюзан.
Но Николь покачала головой:
— Мама, это ты должна была получить кинотеатр в наследство, и я не хочу, чтобы ты рисковала своими деньгами ради бизнеса, который, возможно, не окупится.
— Мы уже обсудили этот вопрос. Тебе не удалось меня переубедить, и сейчас не удастся.
— Я сделаю кое‑какие подсчеты и посмотрю, что получится.
— Я поговорю с шефом. Если он даст мне полугодовой отпуск, этого как раз хватит, чтобы убедиться, возможно ли реанимировать «Электрический дворец». — Николь покачала головой. — Даже не верится, что я это сказала. Я ведь уже почти десять лет работаю в банке, поднявшись с самого низа.
— Эта работа выпивает все соки из тебя и превращает в синий чулок!
— Да, мам, не церемонься со мной, — сухо ответила Николь.
Сьюзан обняла ее:
— Глупышка, ты же знаешь, что я очень люблю тебя, поэтому и предупреждаю, что ты совершаешь большую ошибку, выбрав такой образ жизни.
— Потому что мамы должны успевать все?
— Ты ведь правильно поняла меня, девочка? — И Сьюзан снова обняла дочь. — Я готова на все — мыть полы, работать билетершей по вечерам, делать попкорн — и еще раз повторяю: у меня есть сбережения, которые я буду рада вложить в это предприятие.
— Мама, ты свои деньги заработала тяжелым трудом.
— А процентные ставки такие ничтожные, что я почти ничего с них не имею. Так что я лучше помогу любимой дочери.
Николь крепко обняла маму:
— Спасибо! Я так тебя люблю. А сейчас ты заслуживаешь самый вкусный в мире пудинг.
— Видимо, по пути к тебе нам придется заехать в магазин, потому что холодильник у тебя пустой?
— Ты хорошо знаешь свою дочку, — засмеялась Николь.
Поздним вечером, когда Сьюзан уехала домой, Николь проверила телефон и нашла там, как того и ожидала, послание от Кларенса:
«Ты уже поговорила со своей мамой?»
«Да. А ты с твоим отцом?»
«Нет. Не успел еще».
И Николь догадалась, что просто он не нашел в себе сил, чтобы выдержать очередной скандал.
«Что говорит твоя мать?»
«Мы вместе ходили смотреть здание кинотеатра. Он очень красивый, но требует ремонта».
«Тогда советую получить заключение от страхового эксперта, чтобы примерно знать сумму, которую запросят ремонтники».
«Спасибо. Мне это не пришло в голову».
«Если хочешь, я могу кое‑кого посоветовать».
«Было бы здорово. Я обязательно воспользуюсь твоим предложением, как только сделаю подсчеты и решу окончательно, что займусь возрождением этого бизнеса».
Николь хотя и сказала, что примет окончательное решение, если при подсчетах увидит, что у нее хватает средств, но на самом деле это уже не имело для нее значения. Она влюбилась в «Электрический дворец», и впервые за многие годы ее захватила мысль о предстоящей работе. Кларенс, видимо, тоже жил в Суррей‑Киз, иначе он не появился бы на местном форуме, так что он увидит, как убирают щиты со здания кинотеатра, или услышит от кого‑нибудь, что его собираются реконструировать. До этого ей лучше самой все рассказать ему. Ведь, в конце концов, он ее друг. И он упомянул, что имеет опыт в области развлечений и услуг, так что наверняка у него возникнут замечательные идеи по поводу того, как восстановить кинотеатр и заставить его снова приносить доход.
Николь уже начала было писать ему сообщение, но тут кое‑что ее остановило.
И она знала, что именно. Предательство Джеффа подорвало ее доверчивость. Пусть она чувствовала, что хорошо знает Кларенса и он был единственным, кроме мамы и подруги, с кем она собиралась обсуждать это дело, но она поймала себя на том, что сидит в оцепенении, вместо того чтобы в восторженных выражениях описывать ему свои планы.
«Что тебя смущает? — спросил он».
«Сначала мне нужно сделать предварительные подсчеты. Посмотреть, потяну ли я».
«Мы имеем то, что имеем. Так, твоя мама сказала тебе то же, что и я, — что это избавит тебя от ненавистной работы. И ты прислушаешься к нам?»
«Я уже прислушиваюсь. Но еще рано говорить, о чем‑то окончательно, Кларенс. Пока я не хочу подробно это обсуждать…»
Она не могла сказать, что не доверяет ему. Тогда пришлось бы рассказать о Джеффе, а она до сих пор внутренне сжималась, когда думала о нем. Как она пребывала в блаженном неведении о подлинной причине, по которой Джефф предложил ей жить вместе, пока не услышала тот разговор в туалете. Какая‑то девица, освежая косметику перед зеркалом, рассказывала подругам, что ее бойфренд живет с другой, хотя на самом деле ее не любит. А просто его шеф отказывается продвигать его по службе, пока он не остепенится, но, как только он получит повышение, тотчас ее бросит.
«Джефф говорит, она холодная как рыба. Зануда из банка. Джефф говорит, что любит только меня. Он даже купил мне кольцо в честь нашей помолвки, вот какое!»
Подружки одобрительно заворковали, а Николь вдруг похолодела. Имя Джефф не слишком распространенное. И когда девица продолжила описывать, как лжет и выкручивается ее Джефф, Николь с опустошительной ясностью поняла, что несчастная обманутая бедняжка, которую она только что пожалела, не кто иная, как она сама.
Николь встряхнула головой. Весь этот груз давно пора выбросить за борт. Сейчас ее ответа ожидал Кларенс. Она защелкала по кнопкам.
«Просто я пока боюсь сглазить. Здание нуждается в серьезных работах. Не обижайся, что я скрытничаю».
«Конечно, я и не думаю обижаться. Если как‑нибудь захочешь поговорить об этом подробнее, Джорджи, я всегда к твоим услугам»
«Да, Кларенс, я знаю. И очень ценю это».
«Спокойной ночи, Джорджи, приятных снов».
«И тебе, Кларенс».
Глава 3
— Габриэль, это беспредметный разговор! У нас нет возможности предложить нашим гостям эксклюзивную парковку. — Ивэн Хантер смотрел на сына тяжелым взглядом. — Мы рассчитывали на территорию позади отеля, но, как оказалось, напрасно.
— Но, папа, на аукционе мы подавали запечатанную заявку и согласились тогда, что дело стоит того. Но аренда этой территории подорвет наш бюджет.
— А пока гостям придется парковаться на стояке у жилого дома, — недовольно произнес отец.
— Разве что новый владелец «Электрического дворца» согласится нам его продать.
Ивэн вздохнул:
— Пока что Николь Томас отвергает все предложения. Она говорит, что собирается отреставрировать кинотеатр.
— Она сможет убедиться, что он не стоит затрат — как‑никак она банковская служащая и считать умеет, — заметил Габриэль. — Она хорошо знает, что значит брать заем, и если поймет, что ремонт обойдется слишком дорого, то увидит преимущество в том, чтобы продать его… нам.
— Ничего не получится, Габриэль. Ты только зря потратишь время.
— Я поговорю с ней.
— Надеешься очаровать ее? — усмехнулся Ивэн.
— Преподать ей урок здорового реализма, — поправил его Габриэль. — Дом стоял пять лет заколоченный. Снаружи он весь облупился. На форуме «Суррей‑Киз» его еще прежде именовали клоповником, так что я полагаю, внутри дела у него обстоят еще хуже.
— Форум «Суррей‑Киз». — Ивэн сощурился. — Если она получит там поддержку и соберет группу сторонников…
— Папа! Я с этим справлюсь, — твердо произнес Габриэль. — Ведь по поводу строительства отеля ни у кого уже нет возражений?
— Полагаю, что нет.
Габриэль не стал ждать, чтобы отец похвалил его за удачно проведенную пиар‑кампанию. Подобное было не в его духе.
— Я с этим справлюсь, — повторил он. — Мисс Томас — расчетливая деловая женщина. Она поймет, что самое разумное — продать дом нам.
Расчеты оправдали ее надежды. И начальство тоже. Николь справилась в Интернете и нашла там внушительный перечень разрешений и лицензий, которые следовало получить. Тем не менее все это было вполне выполнимо. Ей теперь предстояло составить список задач, наметить стратегию и затем, засучив рукава, приняться за них в порядке очередности. Как она делала это у себя в офисе за письменным столом.
После того как она поговорила со своим начальником, и он согласился предоставить ей отпуск, Николь вернулась на свое рабочее место, раздумывая, как сообщит новость коллегам.
Но тут в комнату вошел ее заместитель Нил.
— Неужели слухи верны?
— Какие слухи?
— Такие, что ты уходишь в отпуск на полгода?
— Да, правда.
Он пытливо взглянул на нее:
— Но ты вроде бы не выглядишь беременной.
— Так я и не беременна!
— Тогда в чем дело? Или ты нашла в Интернете жениха — богатого русского мафиози, который захотел стать респектабельным? — И он хохотнул, довольный своей остротой.
Николь закатила глаза, не поддаваясь на провокацию. Нил привык считать себя в офисе самым умным и часто отпускал низкопробные шуточки, желая прослыть остряком за чужой счет.
— Можешь сообщить остальным, что я не беременна. И не сбегу в Россию, полагая, что подцепила жениха‑миллиардера, чтобы потом обнаружить, что все оказалось блефом и меня собираются продать в рабство. Есть еще какие‑то слухи, которые я должна опровергнуть?
— Боже, прежде ты никогда… — Во взгляде Нила промелькнуло что‑то даже вроде уважения. — Ну извини.
Она пожала плечами:
— Извинения приняты.
— Но все‑таки почему ты уходишь на шесть месяцев?
— Мне представилась возможность открыть свой бизнес, — сказала она. — Скрести за меня пальцы, чтобы он заработал, потому что в противном случае я через шесть месяцев потребую назад свое прежнее место. Нил покраснел:
— Я правда не хотел тебя обидеть.
— Вот и хорошо. — Она легонько хлопнула его по плечу. — Маленький совет… Попытайся избавиться от ехидства, оно не добавляет тебе профессионализма и мешает твоему продвижению.
— Да ладно, я же извинился. — Он помедлил. — Значит, ты уходишь с сегодняшнего дня? И даже не попрощаешься как следует?
— Я, вероятно, вернусь, если мои планы не оправдаются, — напомнила она. — Устраивать прощальный вечер будет обманом. Но я оставлю немного денег бармену в «Хромой утке» (в этот бар неподалеку от банка ее сослуживцы любили захаживать после работы), если вы так хотите выпить за мой счет.
— Подожди. Ты что же — заплатишь за свою как бы прощальную вечеринку, а сама на нее не придешь?
Именно это она и собиралась сделать.
Николь развела руками.
— А в чем проблема? Я не гожусь для компаний, — мягко ответила она. — Я не хочу быть призраком на пиру. Так что веселитесь на здоровье.
— Мы знаем о тебе лишь то, что ты работаешь до умопомрачения.
Ее никогда не спрашивали, чем она занималась в выходные, потому что всем было известно — субботу она точно провела на рабочем месте.
— У тебя вообще‑то есть какая‑то жизнь помимо работы? — спросил Нил. Сейчас в его голосе слышалась жалость.
— Спроси меня об этом через полгода. Надеюсь, что тогда она появится.
— Ну, желаю тебе удачи в твоем таинственном бизнесе.
— Спасибо. А я постараюсь передать тебе свое место в идеальном порядке.
Нил понял ее слова как желание закончить разговор. Но в конце дня она так и не успела навести на столе обещанный порядок — в комнату к ней вошла вся ее команда во главе с боссом.
— Мы решили, что тебе не помешает вот это. — И он вручил ей бутылку дорогого шампанского, большую открытку, подписанную всеми сотрудниками с их этажа, и огромный букет лилий и роз.
— Мы не были уверены, что тебе лучше подарить, — сказал Нил, подходя к ее столу, — но народ активно сбросился. — И он протянул ей конверт с деньгами. — Может быть, это пригодится в новом бизнесе.
Их забота глубоко тронула Николь.
— Спасибо. Вам будет приятно узнать, что я немедленно пущу их в дело, скорее всего, куплю на них краску.
Нил изумленно раскрыл глаза:
— Ты уходишь от нас, чтобы стать художницей?
Николь рассмеялась:
— Нет, я имела в виду краску для стен. Мне по завещанию оставили кинотеатр. Он несколько обветшал, но я хочу его отремонтировать и посмотреть, сумею ли как следует управлять им?
— Кинотеатр? Значит, так, — заявил Нил, — ты немедленно отправляешься с нами со всеми в «Хромую утку» и рассказываешь все подробно. Это не приглашение, Николь, потому что, если понадобится, мы отнесем тебя туда на руках.
— Ну ладно!
На следующий день Николь, придя в кинотеатр с ручкой и блокнотом в руках, заносила в свой список дел недостающие пункты, когда зазвонил ее телефон.
Она взглянула на экран, ожидая, что это очередной звонок от юриста компании «Отели Хантер», который снова будет пытаться убедить ее продать «Электрический дворец», несмотря на то что она каждый раз повторяла ему, что он не продается. Но номер был незнакомый, она решила ответить на звонок:
— Да?
— Мисс Томас?
— Да.
— Это Габриэль Хантер из компании «Отели Хантер».
Юрист явно понял, что она не ответит согласием обезьянке, и теперь настала очередь попытать счастья шарманщику. Николь подавила вздох.
— Спасибо за звонок, мистер Хантер, но я, кажется, ясно выразила свою позицию. «Электрический дворец» не продается.
— Несомненно, — сказал он. — Но в некоторых областях наши интересы совпадают, и я хотел бы встретиться с вами, чтобы обсудить это.
Все ясно, он хочет пустить в ход личное обаяние, чтобы склонить ее к продаже кинотеатра. Она ответила с чарующей мягкостью:
— Боюсь, что в данное время я крайне занята.
— Я не отниму у вас много времени. Вы сейчас в кинотеатре?
— Да.
И тут же пожалела, что ответила так, когда он спросил:
— И вы ведь там с самого утра?
Неужели Хантеры шпионят за ней?
— Вообще‑то вас это нисколько не касается, но — да.
— Просто я на вашем месте тоже был бы там, — сказал он, немного ее успокоив. — Я хотел предложить вам сделать небольшой перерыв и выпить кофе. Может быть, через полчаса встретимся в кафе на Чаллонер‑Роуд?
— Я узнаю вас по гвоздике в петлице и «Файнэншел таймс» в правой руке? — не удержалась она от насмешки.
Он засмеялся:
— В этом нет надобности. Я буду там первый, и сам вас узнаю.
Должно быть, в компании «Отели Хантер» есть досье на нее с фотографиями и всякими личными подробностями, начиная от маршрута, которым она ходит на работу, и до размера обуви.
— Спасибо за приглашение, но нам в самом деле нет смысла встречаться. Я не продам кинотеатр.
— Я не пытаюсь убедить вас продать его. Я уже сказал, что просто хочу обсудить совместные перспективы. И я угощаю.
— Я не одета для кафе. Я вся в пыли.
— Было бы странно, если бы вы бродили по полуразрушенному зданию в деловом костюме и туфлях на шпильках.
А он, видимо, не прочь пошутить.
— Если хотите, я принесу вам кофе прямо в кинотеатр, — предложил Габриэль Хантер. — Только скажите, какой предпочитаете.
Это звучало заманчиво, но, если они встретятся на нейтральной территории, у нее всегда будет предлог, чтобы уйти. А если он явится прямо сюда, в кинотеатр, ей, возможно, придется пойти на грубость, чтобы заставить его удалиться и дать ей возможность заняться делами.
— Хорошо, встретимся в кафе через полчаса, — сказала она.
Николь тщательно отряхнула одежду, сердясь на себя. Он все же не ее клиент, а она уже не работает в банке. Не имеет значения, как она выглядит и что он о ней подумает. И если он начнет давить на нее, убеждая продать кинотеатр, то получит вежливый, но категорический отказ.
* * *
Итак, Николь Томас согласилась с ним встретиться. Габриэль решил, что это хороший знак.
Ожидая, когда она придет, он работал с ноутбуком, поглядывая периодически на дверь. Полагая, что, раз она банковская служащая, он готов был спорить, что она появится в дверях за десять секунд до назначенного времени.
И в самом деле, дверь отворилась с точностью до секунды. Он сразу узнал Николь, даже несмотря на то, что на ней вместо костюма были надеты старые джинсы и футболка и на лице отсутствовала косметика, но светло‑каштановые волосы были зачесаны назад так же, как на фотографии.
Она обвела взглядом зал, очевидно, ища его. И вдруг на миг она показалась ему очень беззащитной, он даже неожиданно для себя ощутил, что‑то вроде стремления покровительствовать ей. Он с тревогой почувствовал, что она ему нравится.
Это было крайне неуместно. Разве влюбляются в деловых конкурентов? И вообще, Габриэль не собирался завязывать ни с кем отношений. Он устал встречаться с женщинами, которые уже заранее имели о нем предвзятое мнение. Он хотел только поговорить с Николь Томас об обоюдных интересах, мягко указать ей на многочисленные сложности, с которыми она неизбежно столкнется, реставрируя кинотеатр, и убедить ее поступить разумно и продать ему «Электрический дворец» за взаимоприемлемую цену.
Николь обвела взглядом кафе, пытаясь угадать, который из сидящих в нем мужчин — Габриэль Хантер. Что ей стоило заранее найти его фото в Интернете, чтобы знать, с кем именно она встречается? Неужели она уже успела забыть свои деловые навыки?
Мужчина, сидевший в углу, поднял руку и слегка помахал. Он выглядел довольно молодо — примерно одного возраста с ней. В его темных коротких волосах не было ни намека на седину. Синие глаза смотрели пристально и цепко.
Если в таком молодом возрасте он стал главой гостиничной сети «Отели Хантер», то наверняка это человек жесткий и непреклонный.
Одет он был в дорогой костюм, явно сшитый на заказ у хорошего портного, а не купленный в магазине. Она догадывалась, что и туфли его, которые были не видны под столом, окажутся тоже соответствующего качества. Да и рубашка и галстук у него были очень дорогие. Он излучал ауру богатства и элегантности и скорее походил на фотомодель со страниц глянцевого журнала, рекламирующую эксклюзивные часы, а не на гостиничного магната, и она почувствовала себя настоящей замарашкой в своих старых джинсах и простой футболке.
Когда Николь приблизилась к столику, он встал и протянул руку:
— Спасибо, что пришли, мисс Томас.
Его рукопожатие было крепким, и в тот момент, когда их ладони соприкоснулись, по ее спине вдруг пробежала легкая дрожь.
Это еще что за новости? Габриэль Хантер — ее конкурент в бизнесе, и это делало его абсолютно неподходящей фигурой для романтических отношений. Пусть даже он — один из самых красивых мужчин, каких она, когда‑либо встречала.
— Мистер Хантер? — сухо произнесла она.
— Зовите меня просто Габриэль.
Вот чего она никак не собиралась делать, как не собиралась предлагать ему звать ее по имени.
— Какой кофе вам заказать? — спросил он.
— Пожалуйста, эспрессо.
— Я тоже предпочитаю эспрессо, — улыбнулся он, и сердце Николь вдруг совершило невероятный кульбит. — Если вы здесь еще не бывали, я рекомендую гватемальскую смесь.
— Спасибо, попробую с удовольствием, — с натянутой улыбкой ответила она.
В этом кафе варили десяток разных видов кофе, от обычных американо и капучино до приготовленного в сифоне и методом пуровера, и она заметила, что на доске, висевшей над стойкой, мелом было перечислено также десяток различных смесей с указанием вкусовых особенностей. Явно это кафе посещали серьезные знатоки и любители кофе. Она сама думала, о чем‑то похожем для «Электрического дворца», если решит превратить его из кинотеатра в кафетерий.
Но Габриэль Хантер выбивал ее из колеи. Она не привыкла реагировать подобным образом на кого бы то ни было. После Джеффа она не помнила, чтобы на нее так действовал мужчина.
Габриэль вернулся за столик с двумя чашками эспрессо и, прежде чем усесться, поставил перед ней чашечку на блюдце. Николь сделала пробный глоток.
— И правда, превосходный кофе! Спасибо.
— На здоровье, — кивнул он.
«Ну хватит уже любезностей, — подумала Николь. — Они здесь встретились по делу, так что надо экономить время и переходить к сути».
— Так какие именно взаимные интересы вы хотели обсудить? — спросила она.
— Наша недвижимость расположена по соседству и находится в процессе развития, — начал он, — хотя очевидно, что реконструкция нашего отеля продвинулась несколько дальше, чем вашего кинотеатра.
— Вы имеете в виду, что у нас могут быть общие клиенты?
— И общая парковка.
«У него и правда очень цепкий и проницательный взгляд, наверное, от него ничто не укроется», — подумала она невольно.
— Вы окончательно решили сохранить кинотеатр? — спросил он.
Николь нахмурилась.
— Зачем мне обсуждать деловые планы с конкурентом? — спросила она.
— Это верно. Но я не уверен, что вы сможете сделать кинотеатр окупаемым, а для моего бизнеса не очень хорошо, если по соседству будет стоять заколоченное заброшенное строение, — заявил он напрямик. — Один зал не даст вашим зрителям возможность выбора, вам придется состязаться с кинотеатрами, которые предлагают своим клиентам большое разнообразие.
— Все зависит от репертуара. — Николь уже исследовала этот вопрос, и теперь предстояло решить, демонстрировать ли новые, только что вышедшие блокбастеры, или сделать из «Электрического дворца» некоммерческий элитарный кинотеатр.
— С вашим опытом работы в банке… вы, разумеется, более чем компетентны в области денежных расчетов, — произнес он. — Но ваше здание требует серьезной реконструкции, а для этого желательно иметь большой опыт или хотя бы знать, к кому обращаться.
— Кинотеатр пять лет стоял заколоченный, откуда же вы знаете, что он нуждается в серьезной реконструкции?
— Если любое здание не используется в течение пяти лет, с ним неизбежно возникают проблемы, — сказал он прозаическим тоном. — Например, микроскопическая незаметная протечка в крыше — и появляется плесень, грибок. Или мыши и крысы хорошенько похозяйничали. Эти виды ущерба не оговариваются в страховке — если вообще дом был застрахован на весь этот срок, — они рассматриваются как естественный износ.
Кинотеатр был застрахован! Николь первым делом проверила это. Но она знала, что Габриэль прав насчет ущерба.
— К тому же надо брать в расчет состояние электропроводки и водопроводных труб, — продолжал он. — Даже если мыши с крысами их пощадили, коммуникации могут быть просто очень старыми. Вы не знаете, когда в последний раз их меняли? Возможно, ни разу с середины прошлого века. Конечно, в таком случае необходимо все заменить ради безопасности… И еще — освинцованные трубы. Если только трубопровод не обновлялся с пятидесятых годов прошлого века, значит, у вас там именно освинцованные трубы. А их необходимо менять — как пришлось сделать нам, вашим соседям.
— Я заказала провести экспертизу, — сказала она, радуясь, что Кларенс подсказал ей это. — И скоро точно узнаю, что требуется сделать и какую цену мне могут назначить строители.
— А как будут парковаться ваши зрители? — спросил он.
— Так же как паркуются посетители мультиплексов во всем городе. Специальная парковка вовсе не нужна, потому что люди или придут пешком, или приедут на метро, — сказала она. — А где будут парковаться ваши?
Габриэль сохранял невозмутимый вид, но в его глазах промелькнуло что‑то едва уловимое, и в ту же секунду Николь догадалась!
— Значит, вот почему вы хотите купить «Электрический дворец», — сказала она. — Чтобы его разрушить до основания и пустое место превратить в парковку.
— Один из вариантов, — пожал он плечами. — Если здание в лучшем состоянии, чем я думаю, оно могло бы послужить как ресторан отеля или конференц‑зал.
Николь покачала головой:
— Это не ресторан, здание оборудовано специально под кинотеатр.
— Но оно не является историческим памятником. Его назначение можно легко изменить.
Николь широко раскрыла глаза:
— Вы успели это проверить?
— Мы проверяем все здания, которые планируем приобретать, — ответил он, нимало не смутившись. — При реконструкции исторического памятника необходимо соблюдать строгие требования, надо быть готовым, что на стройплощадку будут постоянно являться инспектора. Все это затягивает осуществление проекта, а время, как известно, деньги.
Николь моргнула:
— Вы хотите сказать, что склонны экономить?
— Нисколько. Экономия может привести к тому, что клиентам предлагаются условия с отклонениями от стандарта, но мы этого не допускаем. «Отели Хантер» высоко держат марку. Я только имел в виду, что, если здание не является памятником старины, получить разрешение на реконструкцию можно без лишних бюрократических проволочек. Но если же городской совет сочтет ваше здание памятником…
— Это звучит как угроза.
— Нет, я только хотел вас предостеречь: придется получать множество всяческих лицензий. Вдруг городской совет решит, что, выстроенный во времена Эдуарда VII, кинотеатр представляет архитектурный и исторический интерес и подлежит внесению в список охраняемых памятников? Ведь их осталось не так много.
Он говорил подчеркнуто равнодушно, но Николь не сомневалась, что ему это доставляет удовольствие. Габриэль Хантер — акула крупного бизнеса, он нашел ее слабое место.
— И все же, такое впечатление, что вы мне угрожаете.
— Нисколько. Я просто предупреждаю вас, чтобы вы были ко всему готовы, потому что вы, как видно, не имеете опыта обращения с недвижимостью, и поскольку ваш дом пять лет пустовал, то велика вероятность, что там есть скрытые дефекты.
Габриэль Хантер держался подчеркнуто вежливо и любезно, но Николь понимала: он подводит ее к неизбежному выводу, что бремя возрождения кинотеатра окажется для нее непосильным и его проще продать. Ему.
— «Электрический дворец» не продается, — повторила она. — И если у вас нет ко мне конструктивных деловых предложений — например, предоставление моим зрителям какой‑нибудь интересной подборки фильмов перед началом показа, — то я не вижу смысла продолжать беседу, мистер Хантер.
— Предоставление специальной афиши не исключено. А в ответ вы могли бы предложить моим гостям скидку на билеты.
— Вы всерьез считаете, что мы могли бы вместе работать? Я только что отказалась продавать вам кинотеатр, с какой же стати вы вдруг пожелали со мной сотрудничать?
— Мы имеем то, что имеем, — сказал он.
Она удивленно взглянула на него:
— И Кларенс все время так говорит. — Она сказала это машинально.
— Какой Кларенс? — спросил он.
Она покачала головой:
— Вы его не знаете.
У Кларенса нет ничего общего с Габриэлем Хантером, крайне маловероятно, что они знакомы. А даже если и были знакомы, то точно возненавидели бы друг друга — очень уж они разные.
* * *
Кларенс. Имя довольно редкое. Не может же быть, что Николь?..
Но стоило ему об этом задуматься, как части мозаики быстро встали на свои места. Малышка Джорджи только что получила в наследство коммерческую недвижимость — и вместе с тем бизнес, о котором она говорила весьма туманно. Он знал, что она терпеть не может свою работу и собирается взять продолжительный отпуск, чтобы попробовать, приложив усилия, заставить этот бизнес функционировать.
А Николь Томас только что унаследовала «Электрический дворец», и, согласно его источникам, взяла отпуск в своем банке.
Неужели Николь Томас и есть Малышка Джорджи?
Девушка, с которой он познакомился в Интернете, была душевной, милой, забавной, тогда как Николь Томас была холодной и расчетливой. Малышка Джорджи была его другом, а Николь Томас ясно дала понять, что они не только не друзья, но даже противники.
Причина, по которой он избегал встречаться с Джорджи, была опасением, что, познакомившись в реальной жизни, они не оправдают ожиданий друг друга. И он потеряет ее дружбу, которой все больше дорожил.
И вот, похоже, его опасения оправдались, и очень скоро. В настоящей жизни Джорджи оказалась своей противоположностью. Да они с ней просто несовместимые люди!
Ясно, что Николь пока еще не сообразила, что он и есть Кларенс.
А поскольку они не понравились друг другу — нельзя же принимать всерьез вспыхнувшую искорку влечения и то желание защитить ее, которое на миг он ощутил в себе с ее появлением, — не следует ли ему использовать на благо руины их дружбы?
Но… Стоит ей узнать, кто он на самом деле, и она от него отвернется.
— Кажется, тут вы правы, — произнес Габриэль. — У нас в самом деле нет общих интересов. Не стану больше отнимать у вас время, и спасибо за то, что согласились встретиться.
— Спасибо вам за кофе, — сказала она.
Он коротко кивнул и ушел.
Позже, тем же вечером, на экран Габриэлю пришло следующее сообщение:
«Кларенс, привет, как прошел день?»
«Кажется, неплохо. А у тебя?»
«Достаточно мрачно. Я встречалась с типом, который хочет купить мой бизнес».
Бог ты мой! Кларенс бы посочувствовал ей, но Габриэль не был уверен, что хочет услышать комментарии о собственной особе.
«Понятно».
«Это настоящий хищник в костюме!»
Вот так! Но он сам виноват, следовало сказать сразу, кто он, когда была возможность.
«Сегодня у меня тоже была встреча с человеком, в котором я ожидал увидеть конкурента, но оказалось, что мы длительное время были друзьями».
«Но это ведь хорошо, правда?»
Он в этом уверен не был.
«Николь, нам нужно поговорить».
Николь уставилась на экран. Никогда она не называла Кларенсу своего настоящего имени. Почему он вдруг обратился к ней так?
И тут ее поразила ужасная мысль.
Она мгновенно отогнала ее. Нет, невозможно, чтобы Кларенс оказался Габриэлем Хантером!
Они ни разу не использовали в переписке настоящие имена или личные подробности! Значит, единственным логическим объяснением было то, что Кларенс и Габриэль одно и то же лицо?
«Ты хочешь сказать, что сегодня я встречалась с тобой?»
«Да, я и есть Габриэль Хантер».
Кларенс — Габриэль Хантер! Николь не могла в это поверить. Неужели все повторяется — она увлеклась кем‑то, а оказалось, что ее просто используют. Джефф встречался с ней и потом предложил жить вместе, потому что мечтал о повышении, а его шеф предпочитал продвигать только остепенившихся мужчин. И вот теперь Кларенс предал ее практически тем же образом — он подружился с ней не потому, что хотел убедить ее продать «Электрический дворец» корпорации «Отели Хантер».
«И давно вам известно, кто я?»
«Я понял это только сегодня. Когда вы упомянули Кларенса. Вы унаследовали бизнес, и вы взяли длительный отпуск, чтобы попробовать его раскрутить. Как и Джорджи».
«Но в кафетерии вы ничего мне не сказали».
«Я мог и ошибиться. Это мог оказаться совсем другой Кларенс».
«Ну да, ведь это такое распространенное имя!»
«Хорошо, мне просто хотелось собраться с мыслями. Тогда, на месте, я не знал, что мне вам сказать».
«И давно вы в курсе, что «Электрический дворец» принадлежит мне?»
«Мы знали, что он принадлежал Брайану Томасу — за последние два года мы несколько раз связывались с ним, но он отказывался продавать его. Кто стал новым владельцем, мы не знали до тех пор, пока его завещание не стало известно. После чего мы связались с вами, но тогда я еще не знал, что Джорджи — это вы… Я бы хотел, чтобы вы кое, о чем подумали!
«О чем?» — спросила она вопреки желанию.
«Помните, пару месяцев назад вы писали мне об арт‑кафе? Если продадите кинотеатр, у вас появятся деньги, чтобы найти подходящее для него помещение. Здание, которое не нужно будет реставрировать. Это сэкономит вам уйму времени и хлопот. И даст возможность осуществить ваш проект немедленно».
Николь смотрела на экран и не верила своим глазам. Он упомянул про ее сокровенную мечту, которой она поделилась с ним совсем при других обстоятельствах.
«Вы что, правда считаете, что сможете заставить меня продать вам кинотеатр ради нашей былой дружбы? Ради бога! «Электрический дворец» не продается — ни теперь, ни в обозримом будущем. Прощайте, Кларенс».
Глава 4
Очередная стычка с отцом, случившаяся на следующий день, не подняла Габриэлю настроения, тем более теперь он не мог поговорить об этом с Малышкой Джорджи и некому было рассмешить и подбодрить его. Не мог он и поделиться с ней новым анекдотом, который прислал ему приятель и который Джорджи бы непременно оценила.
В тот вечер от нее он не получил ничего. Это его не удивило — Николь Томас явно была не из тех женщин, которые идут на уступки.
На следующее утро Габриэль отчетливо понял причину своего уныния. Ему не хватало Малышки Джорджи! За последние полгода она сделала его жизнь намного ярче. Приятно было осознавать, что есть человек, который действительно понимает его истинную сущность, его душу.
Значит, Николь считает его акулой бизнеса! Но на самом деле он не был таким. Слабаком он тоже не был, но бизнес вел исключительно честно. Она явно была шокирована, когда внезапно узнала, кто он на самом деле. Потом она обвинила его в том, что он пользуется их дружбой, чтобы заставить ее продать кинотеатр, и он знал, что у нее имелись к тому основания. Он в самом деле попробовал сыграть на их прежних добрых отношениях, полагая, что ничего другого все равно не остается.
Но если ей сейчас так же не хватает Кларенса, как ему Джорджи, и она могла бы, забыв о его практической деятельности, снова увидеть в нем его истинное «я», увидеть человека, с которым она общалась в Сети, тогда, возможно, они сумели бы сохранить что‑то от былой приязни.
Габриэль зашел в свое любимое кафе, то, в котором он вчера встречался с Николь, взял два эспрессо навынос и два шоколадных брауни, после чего направился на Мортимер‑сквер.
Входная дверь кинотеатра была затворена, но, когда он потянул за ручку, оказалось, что она не заперта. Он открыл ее и вошел в вестибюль.
— Ау! — позвал он.
Николь показалась почти тотчас, видимо, из фойе, держа в руках блокнот.
— Что вы тут делаете? — спросила она.
— Вот, принес вам кофе. — И он протянул ей картонный стаканчик и один из двух бумажных пакетиков.
Она нахмурилась:
— Зачем?
— Затем, что мы соседи. Вы сейчас усиленно трудитесь, и я подумал, что, может быть, вам это не помешает.
— Спасибо, — с ледяной вежливостью произнесла она, — но в этом правда нет нужды.
Он вздохнул:
— Николь, я не хочу с вами враждовать, и я могу, конечно, выпить оба эспрессо и съесть оба брауни, но такое количество кофеина и сахара, попав в мой организм одним махом, превратит меня в полный кошмар. Пожалейте моих подчиненных и разделите все это со мной.
— Я…
По ее лицу он увидел, что она колеблется, и добавил:
— Ради Кларенса и Малышки Джорджи.
Николь тряхнула головой:
— Забудьте о Джорджи. Ее больше не существует. Так же как Кларенса.
— Нет. Мы существуем, мы настоящие. И пожалуйста, могли бы вы уже взять у меня кофе и пирожное, вместо того чтобы упрямиться?
Она продолжала мрачно смотреть на Габриэля. Он уже готов был сдаться, отступить и уйти восвояси, когда она еле заметно кивнула:
— Спасибо. — Она взяла из его рук кофе и брауни. — Но все‑таки я чувствую, будто что‑то вам теперь должна.
— Совсем ничего. Это просто кофе. Чисто добрососедский жест.
— Наверное, мне надо сделать ответный жест и пригласить вас сесть. — Она окинула взглядом его костюм. — Только одеты вы не вполне подходяще для этого места.
— Может быть. — Он, конечно, заметил, что на ней снова были джинсы, футболка и туфли. Волосы она скрутила узлом на затылке.
— Я тут как раз занималась делами…
Он прошел следом за ней в фойе, где она соорудила себе подобие рабочего стола. С одного окна были убраны щиты, чтобы впустить свет.
— Электричество, очевидно, не работает? — спросил он.
— Обещали сегодня подключить. А пока я обходилась фонариком и светом из этого окна, — сказала Николь.
— А вы не запаслись пробками на случай, если при подключении произойдет короткое замыкание?
Она скрестила руки на груди и сощурилась:
— Мистер Хантер, может, я и женщина, но вовсе не так тупа и беспомощна, как вам представляется.
Он вздохнул:
— Я не подразумевал ничего подобного. Вы и так знаете, что я вас не считаю ни тупой, ни беспомощной, просто у меня есть тут рядом два надежных электрика, на случай если возникнут проблемы.
— С каких это пор бизнесмен в здравом уме предлагает помощь своим соседям по бизнесу?
Если этот бизнес принадлежит другу, который пытается справиться в одиночку. Габриэль, впрочем, не рассчитывал, что она согласится принять от него помощь. А какая‑то часть его рассудка вообще твердила ему, что он сходит с ума. С какой стати ему помогать ей, если он хочет, чтобы она продала ему это здание? Наоборот, он бы должен всячески усложнять ей жизнь.
— Не хочу негативных последствий, — сказал он. — Если у вас случится пожар, на мне это тоже отразится не лучшим образом.
— В самом деле. — Она протерла тряпкой пыль с одного из стульев. — Присаживайтесь, раз вы все равно уже здесь.
— Спасибо. — Он сел на предложенное место.
— И все‑таки зачем вы пришли? — снова спросила она.
Потому что он скучал по ней.
— Чисто по‑соседски зашел. Вы бы тоже так сделали, если бы уже давно занимались ремонтом, а я только что приступил бы.
— Но только я не стремлюсь купить ваш отель, чтобы снести его и устроить там парковку для моего кинотеатра.
— Я не говорил, что это единственный вариант, — кротко произнес Габриэль. Он действительно еще не продумал все возможные варианты. — Почему на форуме вы назвались Малышкой Джорджи?
Меньше всего Николь ожидала такого вопроса. Она сдвинула брови:
— Какое это имеет отношение к кинотеатру?
— Просто любопытно. Пока я не узнал, кто вы, я представлял, что вас зовут Джорджина или, может, ваша фамилия Джордж. Потом подумал, что имя взято из какого‑нибудь фильма.
— Этот фильм вышел полвека назад и не был переснят. Но вы не любите романтические комедии. — По крайней мере, их не любил Кларенс. А что любит Габриэль Хантер, она понятия не имела.
— В общем, я поискал его в Интернете. Но синопсис совсем не подходит вам. Как и песня. Вы определенно не дурнушка. Любой мужчина на улице оглянется на вас.
— Я не напрашивалась на комплименты, — проговорила Николь холодно. — И для вашего сведения — я не поддаюсь на лесть.
— Я просто констатировал факт. Возможно, Николь вы снаружи, а внутри Малышка Джорджи.
Две стороны одной личности. А как обстоит дело с ним самим? Насколько реален Кларенс — приятная составляющая Габриэля Хантера? Но он солгал ей, и теперь разве она сможет ему доверять? Тем более прежде она уже совершила подобную ошибку — поверила мужчине, не заслуживавшему ее доверия. И пообещала себе, что больше такой ошибки не допустит.
— Так почему же Малышка Джорджи? — снова спросил он.
— Никакой фильм тут ни при чем. Джордж — это потому, что Бэнкс, а я, ну, работала в банке, а Малышка — просто потому, что я женщина.
— Джордж Бэнкс — это же из «Мэри Поппинс», — сказал он. — Но по‑моему, вы не считаете, что кормить птиц — это никчемное занятие. Хотя допускаю, что у вас не было времени, чтобы запускать бумажного змея.
— Вы догадливы.
— Ну, а почему вы назвались Кларенсом?
— Из‑за моего настоящего имени — Габриэль.
Она сдвинула брови:
— Я не совсем поняла.
— В честь ангела, — сказал он.
Она фыркнула:
— Вы мало похожи на ангела.
— Я на это и не претендую. Просто меня зовут так же, как ангела.
Архангел Гавриил, а ангел — Кларенс. Из «Этой прекрасной жизни»! Ее любимый фильм! Они с мамой смотрели его на каждое Рождество и всякий раз не могли удержаться от слез, когда жители Бедфорд‑Фол‑за отдавали свои сбережения, чтобы помочь Джорджу Бейли. Она покачала головой.
— Нет, вам нужно было назваться Поттером.
— Гарри?
— Генри, — поправила она.
Он поморщился:
— Знаю, вы считаете меня акулой. Но я никогда не мошенничал и не воровал, как Генри Поттер. — Он в упор посмотрел на нее. — Даже мои ошибки юности были иного рода, и, наверное, вы уже о них осведомлены?
— Когда я узнала, кто вы, то навела о вас справки, — признала она. — Прочитала то, что писали газеты.
— Мы имеем то, что имеем, — пожал он плечами. — Теперь вы знаете обо мне худшее.
— Да. Хороши ошибки юности — вломиться на автомобиле в чужой магазин.
— Еще и в состоянии опьянения, отметьте. Но у отца хватило денег на первоклассного адвоката, который так ловко повернул факты, что сумел меня отмазать. И теперь я — презренный из презренных. Вы думаете, что я сам об этом не знаю?
Николь моргнула:
— Мистер Хантер, думаю, что нам нечего сказать друг другу.
— Джорджи… Николь, — поправился он. — Мы общались каждый вечер в течение нескольких месяцев, от этого никуда не деться.
— Но ваша корпорация вздумала завладеть моим кинотеатром.
— Мы и правда…
— Он не продается! Ни сейчас, ни потом.
— Я вас услышал и понял. Вы уже говорили с экспертом страховой компании?
— Нет, — призналась она.
— Я могу посоветовать вам нужного человека.
— Нисколько в этом не сомневаюсь! — усмехнулась она.
Он сдвинул брови:
— Что вы хотите сказать?
— Посоветуете такого эксперта, который тут же посоветует продать дом, — язвительно процедила она.
— Нет. Я в самом деле не Генри Поттер, — повторил он. — Я действительно хочу помочь. Просто потому, что у меня есть некоторый опыт в этом деле, а у вас нет.
— Зачем вам помогать мне, если мы конкуренты?
— Возможно, мы могли бы работать сообща.
— Каким образом?
— Что вы намерены сделать с кинотеатром?
— Вы уже меня об этом спрашивали, и мой ответ остается прежним. — Она взглянула на него. — Вы рассказываете своим конкурентам о своих планах?
Он вздохнул:
— Николь, я интересуюсь этим не как конкурент. Я спрашиваю: вы хотите оставить кинотеатр или сделаете что‑то еще?
— Я не исключаю такую возможность, — согласилась она. — Сначала мне надо просчитать затраты и прикинуть, как выгоднее использовать помещение. — И главное, убедиться, что это окупится. Ей не хотелось лишиться сбережений и уверенности в завтрашнем дне, стать такой же уязвимой, какой была мама, пока Николь подрастала. Жизнь только заставляла ее, но не предоставляла ей возможностей.
— Если хотите устроить арт‑кафе, я мог бы помочь вам подыскать помещение получше, чем это, — сказал он.
— А кинотеатр продать вам! Мы уже обсуждали это, и вы можете уговаривать меня снова и снова до посинения, но этого не будет.
— Хорошо. Тогда, как житель Суррей‑Киз…
— Вы что, правда живете здесь? — перебила она. — Так вы зашли на форум не для того, чтобы посмотреть, что жители имеют против вашей стройки, и убедить их передумать?
Он поморщился:
— Признаюсь, что вначале принял участие в форуме именно с такой целью.
Значит, она угадала правильно — их отношения с самого начала основывались на лжи! Как и в случае с Джеффом?
— Но я действительно тут живу, — сказал он и назвал один из самых престижных жилых комплексов в доках. — Я переехал сюда больше года назад. И поэтому меня, как местного жителя, интересует кинотеатр. Когда я сюда въехал, он уже стоял заколоченный.
— Вы и правда рассчитываете, что я поведу вас на экскурсию?
— А Кларенса вы бы повели? — спросил он.
Да! Вне всякого сомнения.
— Вы не Кларенс.
— Но я и есть Кларенс, — сказал он тихо. — Я знаю о вас такие вещи, которыми вы не делились ни с кем. А вы знаете многое обо мне. Мы друзья.
— Ладно. Я покажу вам здание. Если только вы что‑то увидите при свете фонарика, — предупредила она.
— В кинотеатре и должно быть темно, — улыбнулся он.
Хорошо, если бы он перестал так улыбаться! От его улыбки по коже Николь пробегали мурашки. У Габриэля Хантера были красиво очерченные губы, а глаза — цвета васильков.
Но что это, она, кажется, совсем размякла? Смешно! Необходимо взять себя в руки, и немедленно.
— Вот, как я полагаю, фойе, — сухо выговорила она и посветила вокруг фонариком.
Он издал возглас удивления:
— Витражи, Николь! Они великолепны. Ар‑деко. Они заслуживают, чтобы их сохранили.
Она и сама подумала об этом тотчас же, как только увидела их.
— А здесь зрительный зал.
Кларенс втянул носом воздух, когда она провела его в зал, и поморщился.
— Боюсь, что у вас тут проблема с мышами. Запах весьма характерный.
— Да, они изгрызли много сидений.
— Есть специалисты, которые могли бы это отреставрировать. Я знаю хороших обойщиков… — Он замолчал. — Простите. Я лучше помолчу. Конечно, вы и сами найдете себе подходящую фирму.
Они вернулись назад в фойе.
— Вы, насколько я помню, знаете, что этот кинотеатр изначально был эдвардианский «Курзал» или центр досуга. Внизу размещался каток, а наверху синематограф.
— Значит, там у вас наверху еще одна проекторская кабинка? — спросил он.
— Я еще не закончила составлять план дома — здесь слишком много всякой рухляди, но думаю, что да — только в тридцатых годах прошлого века его переделали в танцевальный зал, а кинозал оборудовали внизу.
— И танцевальный зал наверху сохранился?
Наверху было кое-что еще, и она надеялась, что, увидев это, он передумает уговаривать ее продать здание.
— Вот лестница, — указала она.
— Тоже роскошная. Одни перила чего стоят. Так и видишь, как по ней спускаются дамы в бальных платьях, провальсировав целую ночь.
То же самое подумала и Николь, впервые увидев эту лестницу! Но Габриэль точно не мог знать об этом, потому что она не делилась с ним своими впечатлениями.
— Она ведет как раз на второй этаж, — сказала она, и они направились вверх по лестнице. — Мама говорит, что у Брайана там была кладовка.
— Ваша мама нормально это приняла? — спросил он.
— Приняла что? — нахмурилась Николь.
— Это место, наверное, связано для нее со многими воспоминаниями. И при данных обстоятельствах…
— С мамой все в порядке. Но спасибо, что поинтересовались.
— Я не из вежливости спросил и без задней мысли, — произнес он негромко. — А просто по‑дружески.
Но Габриэль не был ей другом.
Она молча открыла дверь и вручила ему фонарик.
— Смотрите дальше сами.
Сначала он осветил пол.
— Пол паркетный, в хорошем состоянии, если его привести в порядок, будет выглядеть великолепно. — Он нагнулся, чтобы разглядеть получше. — Посмотрите, как он выложен, Николь! Просто потрясающе!
Но это было еще не самое потрясающее в комнате. Николь никак не могла понять, почему ее дед не придумал ничего лучшего, чем превратить ее в кладовую.
— Посмотрите наверх, — сказала она.
Габриэль направил луч фонарика на потолок, и она услышала, как он резко втянул в себя воздух.
— Это штукатурка или штампованная жесть? — спросил он.
— Мне кажется, штукатурка.
— У вас есть стремянка?
— Увы, нет, — проговорила она сухо.
— Я тогда принесу от нас, чтобы мы могли рассмотреть его поближе, — сказал он.
Мы? Она подняла брови. Это ее кинотеатр, а не его.
— Так вы по‑прежнему хотите сровнять это здание с землей? — спросила она.
— Нет, — признался Габриэль. — Если потолок штампованный, а, по‑моему, очень похоже на то, для Англии это большая редкость, и этого достаточно, чтобы дом занесли в список охраняемых памятников.
— Хотите сказать, что из‑за потолка здание признают архитектурным памятником, если кто‑то отправит в городской совет анонимку и сообщит об этом?
— Если вы намекаете на меня или кого‑то из нашей компании, то нет. Мы так не работаем. Но у меня есть некоторый опыт в этих вещах. Я действительно могу вам помочь. Мы не враги, Николь.
— Мне кажется иначе.
— Мы долго дружили. Нам, наверное, известно друг о друге больше, чем нашим друзьям в реальной жизни.
— В самом деле? Откуда нам знать, что это не было игрой?
— С моей стороны не было, — сказал он. — И я абсолютно уверен, что с вашей тоже. Приглашаю вас сегодня поужинать со мной.
— Какая вам польза от этой встречи?
Габриэль не мог упрекнуть ее за подозрительность.
Он в самом деле собирался приобрести ее кинотеатр, чтобы получить место для автостоянки при новом отеле. Но теперь, хорошо рассмотрев это здание и оценив его потенциальные возможности, он взглянул на ситуацию другими глазами. Может быть, можно найти компромисс?
— Чтобы мы могли серьезно поговорить. — Он вздохнул. — Послушайте, вы же знаете, что моя область — сфера услуг и развлечений. Я восстанавливал старые здания, воскрешал безнадежные развалюхи и делал их современными. Я знаю много всего такого, что вам пригодится, и у меня множество контактов, которые могут быть вам полезны.
— А вам‑то какая от этого выгода? — повторила она резко. От каждого его предложения она моментально напрягалась. А ему так хотелось вернуть их прежние доверительные отношения.
— Почему я должен обязательно иметь выгоду?
— У вас репутация крутого бизнесмена, хотя я допускаю, что вы изредка занимаетесь благотворительностью — это хороший пиар для «Отелей Хантер», но я‑то не нуждаюсь в благотворительности. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Так зачем вам помогать мне даром?
— Затем, — сказал он мягко, — что я живу в этом районе и ваше здание меня интересует, как часть моего окружения. Кроме того, Малышка Джорджи — мой друг, и я хочу помочь ей воплотить в жизнь ее мечты.
— И вы ничего при этом не выгадываете для себя?
— Помните, вы предложили мне попробовать заняться тем, что сможет увлечь по‑настоящему?
— Да.
— Может, я уже на верном пути.
— И все? Помощь кому‑то, кого вы считаете другом, кажется вам увлекательной задачей?
— Вроде того. Давайте обсудим это как следует сегодня за ужином.
Николь собиралась отказаться, но, к своему изумлению, с ее губ слетели совсем другие слова:
— Только при условии, что каждый заплатит за себя — и еще я верну вам деньги за кофе и брауни.
— Лучше в следующий раз вы меня угостите кофе, — предложил он. — Я ведь сижу тут, рядом.
— Вы внушаете мне, что теперь вы просто соседский парень?
— Мой бизнес на самом деле тесно связан с вашим. И я обладатель V‑хромосомы. Значит, так оно и есть.
Но она покачала головой:
— Это далеко не так просто, мистер Хантер, вам это известно.
Он решил не спорить с ней и сказал только:
— Я закажу столик заранее. Насколько я знаю, мы оба любим итальянскую кухню. Я часов в семь заеду за вами, хорошо?
— Вы, разумеется, уже успели узнать мой адрес, — сказала она с тревожным чувством.
— Посмотрел в избирательных списках. — Габриэль помедлил. — Хорошо бы нам обменяться телефонами на случай, если кто‑то вдруг задержится.
— Пожалуй. — Может быть, она придумает подходящий предлог, чтобы не встречаться с ним, и сообщит ему об этом эсэмэской. Николь достала телефон из кармана. — Назовите ваш номер, я пошлю вам сообщение, и у вас тоже будет мой.
На эту процедуру ушло несколько секунд.
— Спасибо, что показали мне здание, — сказал он. — До встречи.
— Да.
Весь день Николь не могла перестать думать о Габриэле. Правильно ли она поступила, согласившись на этот ужин?
Еще в разгаре был день, когда в дверь постучали, и она услышала голос Габриэля:
— Николь? Вы еще здесь?
Она только хотела спросить, с чего это он явился так рано, но увидела, что он переоделся в джинсы и старую футболку и теперь выглядел гораздо симпатичнее, чем в облике бизнес‑акулы. А главное, он держал в руках стремянку.
— Это зачем? — спросила она.
— Я же обещал, что принесу. Чтобы поближе взглянуть на ваш потолок, — напомнил он.
— Вы что же, уже освободились?
Он улыбнулся:
— Я не обязан отчитываться за каждую минуту своего рабочего времени. И я правда обещал вам стремянку. Поскольку вы сказали, что она не входит в вашу привычную экипировку, а в мою как раз входит, то ее понесу я, а вы фонарик.
— Фонарик больше не нужен — электричество недавно включили.
— Пробки уцелели?
— Пока все в порядке, но проверить проводку все равно придется.
В этот раз он не стал предлагать ей своих электриков, и она отчасти испытала облегчение оттого, что он принял к сведению ее слова, но в то же время ее разочаровало, что он так быстро отступился. Все это было смешно и противоречило одно другому. Она не хотела быть чем‑то обязанной Габриэлю Хантеру. Но ей так не хватало ее друга Кларенса!
— Так мы идем смотреть на потолок? — спросил он.
В прежнем танцевальном зале он установил стремянку у стены.
— Вы собираетесь держать ее для меня? — спросила она.
— А вы знаете, на что именно смотреть?
— Нет, но это мой потолок. — И она хотела взглянуть на него первой!
Он усмехнулся, словно прочитал ее мысли.
— Да, конечно, мэм. Вы полезете первой и посмотрите первой. — И он снял фотоаппарат, висевший у него на шее, и протянул ей. — Если хотите, можете сделать снимки.
Она отметила, что фотоаппарат был весьма дорогой.
— Вы доверяете его мне?
— Да. А что?
Он не был таким подозрительным и мелочным, как она, и Николь стало неловко за себя.
— Спасибо, — сказала она, повесила ремешок фотоаппарата на шею, чтобы высвободить руки, и полезла по стремянке. Но, поднявшись к потолку, Николь так и не смогла определить, штукатурка это или штампованная жесть. Она добросовестно сделала несколько фотографий и спустилась вниз.
Габриэль просмотрел их на экране с задней стороны фотоаппарата.
— Ну как, можете сказать, штукатурка это или что? — спросила она.
Но он покачал головой:
— Вы не против, если я тоже залезу и взгляну?
— Лезьте. А я подержу.
Когда он поднялся наверх, Николь невольно залюбовалась его бедрами, обтянутыми линялыми джинсами. Она подавила неожиданно и так некстати шевельнувшееся желание и крепче схватилась за стремянку.
— Это в самом деле штампованная жесть! — оживленно произнес Габриэль, спустившись вниз. — Она была очень популярна в начале прошлого века в Америке, потому что представляла более дешевую замену штукатурке, к тому же она легче и огнеупорна. Наверное, потому, ее и использовали здесь, чтобы потолок сделать невоспламеняемым. Если краска осталась первоначальная, она, скорее всего, свинцовая, и вам надо быть осторожнее и пригласить опытного специалиста, который сумеет все отреставрировать.
— Вам приходилось сталкиваться с чем‑то подобным?
Он кивнул:
— Года три‑четыре назад мы реконструировали отель, в котором были жестяные потолки и жестяная обшивка стен. Первым делом пришлось, по соображениям безопасности, снять старую краску, чтобы избавиться от свинца, затем нанести защитное покрытие, устранить повреждения, а потом уже заново покрасить. — Он помедлил. — Обычно панели красят в белый цвет, но здесь на звездах сохранились остатки золотой краски.
Николь мечтательно посмотрела на потолок:
— Мне он представляется синим, с золотыми звездами.
— А с таким полом комната в самом деле идеально подходит для танцевального зала. Сейчас бальные танцы снова в моде. Вы могли бы снова устроить здесь курзал, как когда‑то, только по современным стандартам.
В его словах определенно был смысл.
— Да, может быть. — Она продолжала, глядя вверх: — Здесь, в этом здании, смешано сразу несколько архитектурных стилей, начиная от эдвардианского и до слегка обветшавших семидесятых. Ужасно жаль, что не существует цветных фотографий, чтобы знать, как выглядела первоначальная отделка.
— Но цветные фотографии могли и остаться. — Он достал телефон. Поискав несколько минут, он протянул телефон Николь. — Так я и думал. На сайте говорится, что цветные фото делали уже в девятнадцатом веке.
— Но их же, конечно, раскрашивали вручную, а не печатали сразу в цветном виде, — заметила Николь.
— Смотрите, по краям этого снимка видны три разных слоя краски. — Они вместе склонились над экраном. — Да, техника была крайне трудоемкой.
— И дорогостоящей. Наверное, ею пользовались только для дорогих печатных изданий, но я думаю, что кто‑то состоятельный мог заниматься этим просто как хобби. Интересно, а курзал тогда фотографировали?
— Возможно, что‑то отыщется в местном архиве, — предположил он. — Фотографии или, может, рисунки столетней давности.
Они посмотрели друг на друга, и Николь подумала: а он ведь, похоже, тоже увлекся этим! Но все‑таки, кто перед ней — Кларенс или Габриэль?
А пока она не будет уверена, она не решится поверить ему.
— Как знать, — сдержанно произнесла она.
Он, должно быть, почувствовал ее настороженность и сказал:
— Мы имеем то, что имеем. Не стану вам мешать. Увидимся в семь.
— Хорошо.
Только дома Николь вдруг вспомнила, что он не сказал ей, куда они пойдут, и теперь она не знала, как одеться — попроще или понаряднее.
Стоя под душем, она размышляла об этом. Если надеть джинсы, то в дорогом ресторане она почувствует себя белой вороной. Но если она нарядится, то в обычном бистро тоже будет чувствовать себя не в своей тарелке.
Маленькое черное платье, вот что годится для каждого случая, решила наконец она. И туфли на высоких каблуках, для самоутверждения.
Глава 5
Габриэль остановил машину у подъезда Николь. Он ощутимо нервничал, что было просто смешно и совсем ему несвойственно. Это же не настоящее свидание, они всего лишь собирались обсудить деловые вопросы.
Они с Николь находились по разные стороны баррикад. Они были деловыми конкурентами. Но в то же время Малышка Джорджи была его другом. Они знали друг друга полгода, и она ему очень нравилась.
По иронии судьбы, теперь, когда они встретились в реальной жизни, она видела только Габриэля Хантера, беспринципного бизнесмена, но не своего друга Кларенса.
Он попробовал встряхнуться. Нет смысла предаваться меланхолии, надо просто постараться сохранить остатки прежних добрых отношений.
Николь жила в тихом квартале, на территории бывшей мануфактуры, которую превратили в микрорайон четырехэтажных жилых домов. Это место выглядело мирным и уютным — как раз в таком и надлежало жить Малышке Джорджи.
Он нажал кнопку домофона.
— Я уже спускаюсь, — сказала она.
Но когда она показалась в дверях, он едва удержался на ногах.
На ней было черное облегающее платье, черные лодочки на высоких каблуках и ни одного украшения. Волосы она снова зачесала назад, но на этот раз уложила особым способом, придавшим ей сходство с Одри Хэпбёрн.
— Вы потрясающе выглядите, — вырвалось у него.
— Спасибо, — кивнула она.
И Габриэль снова почувствовал себя словно на первом свидании. Что было глупо, поскольку с юности он был уверенным в себе и беззаботным, и его никогда не беспокоило, что о нем подумают люди. Он перевел дыхание.
— Это совсем рядом.
— Вы имеете в виду, что лучше пройти пешком? Я могу переобуться.
— Мы доедем, — сказал он.
Наступило молчание, нельзя сказать, чтобы очень комфортное, но Габриэль решительно не знал, что сказать, и потому сосредоточился на дороге. Николь тоже ничего не делала, чтобы рассеять неловкость.
Он остановил машину, они вышли, и Габриэль указал на баржу, пришвартованную у причала.
— Здесь превосходно готовят.
Она вслух прочитала название:
— La Chiatta.
— По‑итальянски это и есть баржа, — перевел он.
— Действительно. — Она взглянула на сходни, ведущие с набережной на баржу. Угол наклона был довольно крутым из‑за отлива. По выражению лица Николь он ясно понял, что она не сможет подняться на своих каблуках.
— У нас два варианта, — сказал он. — Можно пойти куда‑то в другое место.
— Но вы уже забронировали здесь столик? Нехорошо будет, если мы не явимся.
Он пожал плечами:
— Я оплачу бронь, так что они ничего не потеряют.
— А другой вариант?
Предлагая этот вариант, он рисковал нарваться на неприятности, но все равно не смог удержаться:
— Вот какой! — И он подхватил ее на руки.
— Габриэль!
Она впервые назвала его настоящим именем, и у него внезапно захватило дух, ему внезапно захотелось ее поцеловать.
Это было в высшей степени некстати.
— Держитесь крепче, — сказал он и, перейдя с ней по мосткам на баржу, поставил ее.
— С какой стати вы это сделали?! — воскликнула она, явно шокированная. Этим вечером Николь определенно видела в нем Габриэля — акулу бизнеса, а никак не Кларенса.
— Зато теперь проблема решена. Когда мы закончим ужинать, начнется прилив, и вы легко сойдете на берег самостоятельно.
Она кивнула в сторону мостков, по которым осторожно спускались мужчина и женщина.
— Он же ее не несет!
— Может быть, потому, что на ней туфли на плоской подошве. А в ваших вы наверняка упали бы.
— Вы должны были спросить разрешения!
— Мне не пришло в голову.
— Я просто могла разуться.
— И пораниться обо что‑то острое? Мой вариант был проще.
— Если вы сейчас скажете «мы имеем то, что имеем», я вас стукну.
Габриэль рассмеялся:
— Я как раз собирался. Пойдемте ужинать, Николь. Вы уже бывали здесь?
— Нет.
— Паста у них потрясающая.
Предполагалось, что это будет деловая встреча, думала Николь, но почему‑то ей казалось, что у них с Габриэлем свидание.
Она все никак не могла опомниться после поступка Габриэля. Даже Джефф в те дни, когда она еще пребывала в счастливом неведении насчет его подлинных мотивов и доверяла ему, не поступил бы таким образом.
Но самое плохое было то, что ей понравилось оказаться так близко от Габриэля. И перед тем как он поставил ее на ноги, она подумала: а вдруг он сейчас ее поцелует?..
Официантка принесла меню, и, попросив себе бокал красного вина — и отметив, что Габриэль выбрал простую воду, — Николь подняла на него глаза:
— Что вы советуете заказать?
— Здесь очень вкусные медовые каннеллони и необыкновенная чиабатта.
— Звучит неплохо. — По крайней мере, в вопросах еды их вкусы совпадают. Тут он ей не лгал.
Официантка приняла заказ и отошла, и Габриэль откинулся на спинку стула.
— Спасибо, Николь, что согласились на эту встречу.
— Вы сами сказали, что она чисто деловая, поэтому не будем терять время. Мы можем обсуждать наши дела прямо за едой.
Она всей душой надеялась, что ей удается скрывать так внезапно и некстати вспыхнувшую искру влечения к нему. Она не собиралась предаваться фантазиям, каково это — запустить пальцы ему в волосы или ощутить ладонью мышцы его спины…
Чтобы отвлечься, она спросила:
— Так все‑таки, что именно тогда произошло?
— Когда? — не понял он.
— Я имею в виду тот случай… ошибку вашей юности. Габриэль никак не ожидал, что она заговорит об этом. К чему вообще этот вопрос?
— Вы сказали, что читали об этом, значит, вам и так все известно.
— Я только знаю то, что писали газеты, но в них же не всегда сообщают все факты.
Он немного удивился — не ожидал, что она так проницательна. Но как рассказать ей правду? Это будет выглядеть нытьем.
— Мне было тогда девятнадцать, за спиной богатые родители, с большими связями, в крови играет тестостерон. Все мое окружение было таким же. Наверное, всем нам казалось, что мы неуязвимы.
— Как‑то не очень в это верится.
— Почему?
— Машина ведь была ваша?
— Да.
— Даже если вас и переполнял тестостерон, все равно не думаю, что у вас хватило бы глупости сесть за руль пьяным. — Она кивнула на его бокал с минералкой. — Я обратила внимание, что вы не заказали вино, потому что за рулем.
Эти слова его воодушевили. Пусть Николь и видит в нем своего конкурента, вызывающего неприязнь, тем не менее она старается быть справедливой.
— Конечно, я бы никого не стал подвергать риску.
— Так что же произошло на самом деле?
Он покачал головой:
— Теперь это не имеет значения. За рулем сидел я, алкоголь в моей крови обнаружен, магазин разбил я, и это дорогой адвокат моего отца помог мне избежать наказания.
— На самом деле вы не подозревали, что пьете алкоголь, ведь так?
Он уже знал, что она догадлива, но ее заключение его потрясло.
— Почему вы так решили?
— Потому что, — ответила она, — даже предположив, что в то время вы были еще незрелым подростком, есть все же огромная разница между резвостью и глупостью, а вы глупостью не страдаете. Только не с такими наградами и степенями, которые вы получили в университете и лучшем экономическом колледже.
— Так вы действительно наводили обо мне справки? — Ему одновременно было приятно и неловко.
— Так же как вы обо мне. Так что не ломайтесь и ответьте на вопрос.
— Вы угадали. Я не знал, что пью спиртное. Думаю, мне подлили водку в апельсиновый сок или что‑то такое, чего я не почувствовал.
— И тем, кто это сделал, все сошло с рук?
— Мне ведь тоже все сошло с рук, — напомнил он. — Формально.
— Габриэлю — наверное, но я знаю, что для вас это было по‑другому, — сказала она.
Она готова была признать в нем Кларенса? Габриэль молчал.
— Теперь из чувства вины вы считаете себя обязанным заниматься нелюбимой работой, — продолжала она. — Потому что ваш отец уладил неприятность, в которую вы влипли, чтобы не пятнать вашу биографию криминалом и дать вам возможность закончить обучение. Но я думаю, что Кларенс сделал бы еще кое‑что — по меньшей мере, попросил бы прощения у владельцев магазина.
Габриэль беспокойно заерзал на стуле. Теперь он понял, почему она так быстро продвинулась в своем банке по служебной лестнице, несмотря на отсутствие специального образования.
— Нам непременно надо говорить об этом? — Он уже понимал, куда она клонит, и это заставляло его нервничать.
— Если мы в самом деле так или иначе собираемся работать вместе, — сказала она, — я должна хорошо знать, что вы собой представляете. Например, наследника корпорации «Отели Хантер», который каждую неделю заводит новую подругу…
— Строго говоря, последние полгода я вообще ни с кем не встречался.
— Или моего друга Кларенса? — договорила она.
— Все не так просто, — сказал он. Какая‑то его часть была Габриэлем, наследником «Отелей Хантер», потерявшим надежду загладить прошлые ошибки, придавленным необходимостью слепо повиноваться отцу. Другая же его часть, в общении с окружавшими его людьми, была Кларенсом. — Я тоже могу вас спросить: кто вы, Николь Томас, успешная банковская служащая, трудоголик или Малышка Джорджи, которую манят звезды? — Он помедлил. — Теперь у вас есть собственные звезды — на потолке вашего кинотеатра.
— Наверное, во мне понемногу от каждой из них, — сказала Николь.
— Вот и со мной то же самое, — сказал он.
— Так как же вы поступили?
Он вздохнул:
— Вы не станете об этом распространяться, Николь? Не хочу, чтобы узнала общественность, меня устраивает нынешнее положение дел.
— Но кто‑то что‑то знает?
— Два человека.
— Но не ваш отец?
— Нет, — признался он. Ивэн Хантер объявил тогда, что проблема исчерпана. Владельцу магазина заплатили, Габриэль остался с чистой биографией, но, хотя Ивэн не высказался об этом напрямую, тем не менее подразумевалось, что Габриэль обязан искупать вину весь остаток жизни.
— Хозяин магазина и его жена? — уточнила Николь.
Да, подумал он, она просто на редкость догадлива.
— Я лучше помолчу, пока не буду убежден, что это не пойдет дальше, — сказал он.
— Вы мне не верите?
— А вы мне?
— У нас есть все основания для сомнений, признайтесь.
— Так ли? Но я поверил бы Малышке Джорджи, а вы — Кларенсу.
— Хорошо. Решайте сами.
— Отец конечно же заплатил компенсацию за убытки, — сказал он после небольшой паузы. — Но одними деньгами невозможно уладить все.
— Так что вы сделали? — спросила она мягко, без тени осуждения.
— Я пришел к супругам Кхан, — сказал он, — с букетом цветов и извинениями. Я сказал, что денег недостаточно, чтобы возместить причиненный мной ущерб, так что до конца учебы обязался работать у них в магазине по выходным бесплатно и делать все, что понадобится.
— Разгружать товар?
— И это тоже. Разбирать газеты, которые разносил их мальчик. Что означало приходить туда в пять утра. А заодно мыть пол и чистить холодильник.
Она вскинула брови.
— Тут вам точно стало не до вечеринок — если на работу требовалось являться в пять утра.
— Мне стало не до них уже после аварии, — сказал он. — Я воспринял ее как предупреждение. Прошло несколько месяцев, прежде чем Кханы поверили, что я не просто развлекающийся мажор, и мы подружились. — Он улыбнулся. — Я стал обедать у них по воскресеньям. Миера научила меня готовить классный бируани, а Вьяджи — азам практического управления магазином. А когда я получил степень, то помог им модернизировать кое‑какие процессы и добиться более выгодных условий с поставщиками.
— Вы еще видитесь с ними?
— Уже не так часто. Их дети подросли. Санья, их старший, в будущем году оканчивает университет. Я прочел ему лекцию об опасностях, которые таят в себе вечеринки и сомнительные компании. И еще оплатил учение.
Им принесли еду, и Николь задумчиво попробовала каннеллони.
— Вкусно? — спросил он.
— Более чем. Вы правду сказали насчет здешней еды, как и насчет кофе на Чаллонер‑Роуд. — Она помолчала. — То, что вы сделали для Кханов… от Кларенса этого и стоило ожидать.
— У Кларенса с самого начала хватило бы ума не связываться с дурной компанией.
— От ошибок ни один человек не застрахован.
— В чем заключалась ваша? — спросил он осторожно.
— Не важно, — покачала она головой.
— Я вам о себе рассказал. Откровенность за откровенность.
Она отвела взгляд:
— Скажем так: я поверила человеку, который этого не заслуживал.
— И теперь вы боитесь, что я вас тоже обману?
Она пожала плечами:
— Габриэль Хантер известен как бизнесмен до мозга костей, разве удивительно, что его предложение помочь с кинотеатром заставляет опасаться последствий.
— Вы можете попробовать увидеть в нем Кларенса, — возразил он, — которому требуется увлекательное дело, новое направление семейного бизнеса.
— Хорошо, предположим, что «Электрический дворец» стал бы вашим… что вы сделаете?
— Отреставрирую его и позабочусь, чтобы его внесли в список охраняемых памятников, тогда уже никто не сможет снести его и устроить на его месте парковку, — не задумываясь, сказал он. — Именно в такой последовательности.
— Все правильно, — улыбнулась она. — А подробнее?
— У вас есть два кинозала с проекторами, так?
— Да.
— Какая у них вместимость?
— В нижнем — триста пятьдесят мест.
— Верхний зал поменьше… Его нужно будет тщательно замерить, но, по‑моему, он вместит зрителей семьдесят пять — сто. — Габриэль задумался. — Мне в самом деле больше нравится мысль вернуть «Электрический дворец» в первоначальное состояние. Наверху у вас отличный паркет, волшебный потолок, а внизу замечательные витражи. Надо поискать в архивах и запросить на форуме «Суррей‑Киз» — не сохранилось ли у кого‑то старых журналов или открыток.
— Но в самом начале в нем был каток, — напомнила Николь.
— Едва ли каток даст большие сборы, — сказал он. — Вторая инкарнация более перспективна: кинотеатр и танцевальный зал. Но витражи ар‑деко надо сохранить во что бы то ни стало.
— Вы в самом деле сделали бы наверху танцевальный зал?
— Думаю, полезнее будет устроить многоцелевое помещение. Если сиденья не фиксировать жестко, можно показывать там и кино, а также использовать его как зал для танцев и конференц‑зал.
— Конференц‑зал? — переспросила Николь.
— Именно, — кивнул он. — Стулья после кинопоказа можно расставить вдоль стен для танцевальных вечеров или сгруппировать как угодно для конференции, например, полукругом. Можно подобрать подходящие столики, которые сгодятся и для кинопоказа, и для танцевальных вечеров. И для какого‑нибудь клуба, который захочет арендовать помещение для занятий хобби — всякими искусствами и ремеслами, как вы говорили. Можно будет устраивать арт‑чае‑пития.
— Арт‑чаепития? — спросила заинтригованная Николь.
— Занятия искусствами — это вышивание, живопись или гончарное дело с перерывом на пятичасовой чай.
— Занятный термин… впрочем, это интересно. Но захочет ли кто‑то арендовать кинозал для конференции?
— У вас по соседству отель, — напомнил он, — который охотно арендует зал как основное помещение для проведения конференций.
— А как быть с напитками и закусками для делегатов?
— Зависит от вашего персонала и возможностей. Здесь как раз мы могли бы объединить усилия. Можно прикинуть расходы и распределить их пропорционально. Я сейчас просто размышляю вслух. Например, вы можете предложить закуски а‑ля фуршет и кофе, а я более полноценный ужин, потому что у меня настоящая кухня.
— Уж конечно, — сказала она.
— Теперь насчет нижнего помещения… Там у нас кинозал, как таковой. Сиденья можно отреставрировать.
— Сиденья там старые и неудобные. Мультиплексы предлагают сиденья класса люкс, и, наверное, мне стоит установить такие.
Но он покачал головой:
— Вы не сможете соперничать с мультиплексами, имея всего два зала, причем один работающий нерегулярно. У них по двадцать кинозалов и фильмы демонстрируются круглосуточно.
— Значит, мы должны предложить, что‑то особенное.
Интересно, подумал Габриэль, сознает ли она, что употребила местоимение «мы»?
— Например?
— Когда я изучала кинотеатры моих ближайших конкурентов, мне пришла в голову мысль — вместо традиционных сидений сделать удобные диваны, а рядом поставить маленькие столики, чтобы можно было ставить напитки и закуски.
— То есть создать домашнюю обстановку, за которой просто придется выйти из дома? — спросил он. — Вы получаете домашний уют и комфорт, и одновременно качественную профессиональную демонстрацию и звук — по‑моему, это может хорошо сработать!
— И когда билетер проводит вас на место, он сразу же примет ваш заказ на еду и напитки. Потом он принесет заказанное и поставит на столик.
— Мне правда это нравится! Даже очень. Но чтобы подавать спиртное и горячее, придется получать лицензию.
— Надо продумать меню как следует.
— Еда будет такая, которую легко готовить — скажем, пицца, бургеры, хот‑доги, куриные наггетсы.
— Это вместо классических для кинотеатров закусок?
— Нет, ведь не каждый захочет подкрепляться основательно. Мы оставим и привычный попкорн, шоколад, тортильи. А мороженое будет местных производителей.
У нее загорелись глаза.
— Знаете, на что это похоже? — спросил он.
— На что?
— На наши прежние беседы в Сети. Даже лучше, потому что мы видим друг друга.
Николь мгновенно насторожилась.
— Извините, мне нужно в дамскую комнату, — сказала она.
— Это в той стороне. — Он указал ей за спину.
— Спасибо.
Николь остановилась у кассы и вынула кредитку.
— Столик мистера Хантера. Хочу сейчас расплатиться за обоих.
— Как угодно, мэм, — сказал официант.
— Спасибо, — улыбнулась Николь.
«Знаете, на что это похоже? На наши прежние беседы в Сети. Даже лучше…»
Его слова звучали в ее голове. Он был прав!
Но она не знала, что с этим делать, потому‑то, струсив, и ретировалась в туалет.
Этим вечером Габриэль не был акулой в деловом костюме, на нем были обычная рубашка и легкие брюки, и он не выглядел таким важным.
Но… они по‑прежнему оставались противниками. Разве можно исключить, что он не обманет ее так же, как Джефф?
Так ничего для себя не решив, Николь вернулась за столик. И за десертом преимущественно молчала.
Узнав, что Николь оплатила счет, Габриэль возмутился:
— На ужин пригласил вас я, значит, и платить мне.
— А я сразу сказала вам, что платим пополам.
— Тогда почему вы заплатили за весь ужин?
— Потому что вы два раза покупали мне кофе и еще брауни, а я не люблю влезать в долги.
— Зато теперь вам буду должен я.
— Это меня больше устраивает.
— А меня нет. И мы еще не закончили наше обсуждение.
Внутри у Николь все затрепетало. Что он собирается предложить?
— По‑моему, мы все обсудили, — сказала она. — Вы согласились, что «Электрический дворец» стоит восстановить, и поняли, что он не продается.
— Но мы не обговорили условия проведения конференций. Вас устроило бы пользоваться нашей кухней вместо того, чтобы оборудовать собственную?
— Это если я соглашусь использовать кинотеатр так, как предложили вы. Но у меня есть и свои идеи. — В конце концов, это ее бизнес! Десять лет она плясала под чужую дудку и не собиралась позволять Габриэлю перехватить инициативу.
— Я думаю, нам стоит встретиться еще раз, — сказал он. Выглядел он спокойным и невозмутимым. И Николь поняла, что хотела позлить его.
— Я не захватила с собой ежедневник, — сказала она. По лицу Габриэля было ясно видно, что он ей не поверил.
— Напишите мне, когда вы сможете.
— Хорошо, я напишу, — сказала она. Так у нее будет возможность уклониться. Шанс сказать «нет» после того, как она спокойно обо всем поразмыслит. Габриэль настойчив и умеет использовать свое обаяние, таким же был с ней Джефф. Но, пойдя у него на поводу, она страшно обожглась.
— Хорошо.
Теперь, с приливом, сходни легли почти горизонтально, и Габриэлю уже не было необходимости переносить ее на берег на руках. Николь не знала толком, что испытывает — облегчение или разочарование. Он не пригласил ее и домой, выпить кофе, а она совсем не была готова пригласить его за этим же к себе. Он не попытался поцеловать ее при прощании, даже в щеку.
И прекрасно, сказала она себе.
Глава 6
— Эй, здесь есть кто‑нибудь?
Николь вышла на голос и увидела в дверях кинотеатра человека, державшего в руках металлический ящик с инструментами.
— Это вы Николь Томас? — спросил он.
— Да.
— Я Кайл. Шеф велел мне проверить вашу проводку.
— Шеф? — Он имеет в виду Габриэля?
Она начала поспешно подыскивать в голове вежливый предлог для отказа, и, видимо, ее мысли отчетливо отразились на лице, потому что Кайл сказал:
— Шеф предупредил, что вы поблагодарите и скажете, что не нуждаетесь в помощи, и просил вам передать — он хочет только убедиться, что ваша проводка исправна.
Она улыбнулась:
— Хорошо, спасибо. Может быть, сначала выпьете кофе? Только у меня нет ни сахара, ни молока.
— Не беспокойтесь, я только что перекусил.
— Ну да. Наверное, я должна показать вам, где здесь пробки?
— Да, пожалуйста, и еще я заодно осмотрел бы розетки для большей верности.
Она проводила его к предохранительной коробке и оставила разбираться с ней.
Спустя некоторое время Кайл разыскал ее.
— Новость для вас и хорошая, и плохая, — объявил он.
— Сначала скажите плохую.
— Вокруг щитка проводка попорчена мышами — им удалось туда добраться.
— Ее сложно будет заменить?
Он покачал головой.
— А хорошая — провода меняли за последние лет тридцать. У вас нет ни алюминиевых, ни освинцованных, ни совсем древних — черных в резиновом кожухе. С ними пожара бы не миновать. Я посоветовал бы проверить всю систему, после того как вы замените этот небольшой участок.
— Спасибо. Приятно слышать. Я признательна вам за помощь.
— Не за что. — Он махнул рукой и ушел.
Николь решила попозже зайти в отель с коробочкой шоколадного печенья и еще раз поблагодарить электрика.
— Спасибо, что прислали мне вашего электрика.
— Пожалуйста. Так вы не выставили его вон? — спросил Габриэль.
— Вы ведь заранее позаботились, чтобы этого не случилось.
— А‑а, когда я сказал, что не хочу пожара по соседству? Это чистая правда. Так что там с проводкой?
— Видимо, ее немного погрызли мыши, придется часть заменить, но хорошо то, что кабель вполне современный, так что полностью обновлять все не придется.
— Замечательно. А эксперта вы уже нашли?
— Я нашла троих. — Хотя она осознавала, что малокомпетентна в этой сфере, но хотела сохранить свою независимость и сама во всем разобраться, вот только пойдет ли это на пользу ее бизнесу? Разве не естественно спросить совета у того, кто лучше разбирается в подобных делах — например, у Габриэля, вместо того, чтобы попусту упиваться гордостью и потом совершить промах, который поставит под угрозу существование кинотеатра? Попросить о помощи — это проявление здравого смысла, а не слабости. Предложить встретиться для делового разговора — совсем не то, что пригласить на свидание. И это никакой не предлог для того, чтобы его увидеть, ни в коем случае, твердо сказала она себе. Она не собиралась позволять шевельнувшемуся так некстати влечению к нему расстроить ее замыслы по возрождению кинотеатра.
Она откашлялась:
— Я подумала, что, может быть, пришла моя очередь угостить вас кофе?
— Строго говоря, теперь я ваш должник, и покупать кофе должен я. Вчера вы заплатили за ужин, — напомнил он.
— А вы два раза заплатили за кофе. И я должна вам два кофе.
— Тогда за мной еще один ужин. Когда вы освободитесь?
Боже мой, это уже слишком похоже на свидание! Но она совсем не была готова.
— Давайте ограничимся кофе. Когда вы появляетесь в своем отеле?
— Сегодня буду там в половине третьего.
— Как раз подходящее время, чтобы выпить кофе. Тогда и увидимся.
Все оказалось совсем нетрудно. Она уже убедилась, что Габриэль большой любитель кофе и питает слабость к брауни из темного шоколада. И вот в двадцать девять минут третьего Николь вошла в дверь расположенного рядом здания и попросила первого же встретившегося человека подсказать, где можно найти Габриэля Хантера.
Габриэль был в комнате, которой, видимо, предстояло стать кабинетом, и, когда она вошла, разговаривал по телефону. Он приветственно помахал ей рукой, но Николь вышла в коридор, чтобы не стеснять его.
— Очень рад вас видеть, — признался он.
— Вот кофе и пирожное, — сказала она, протягивая ему купленное. — А печенье — это для Кайла, вашего электрика.
— Я позабочусь, чтобы он его получил. А вам спасибо за кофе. День проходит удачно? — спросил он с улыбкой.
От его улыбки у Николь екнуло сердце. Чтобы сконцентрироваться мыслями на бизнесе, ей пришлось сделать немалое усилие.
— Вполне. А у вас?
— Мы имеем то, что имеем.
Его глаза были действительно красивы. А также губы. И совсем просто было бы дотронуться до его нижней губы кончиком пальца…
Чтобы не думать об этом, Николь сказала первое, что пришло в голову:
— Я уже говорила, что почти выбрала страхового эксперта. И пора определиться с расценками строителей.
— Вы, наверное, знаете, что к каждой составленной смете следует прибавлять десять процентов, — сказал он. — Всегда надо иметь в виду, что непременно возникнут непредвиденные задержки.
— Если здание в целом структурно крепкое, я хотела бы, чтобы весь ремонт был закончен за восемь недель.
— Восемь недель? Не слишком ли быстро?
— Тогда как раз начнутся каникулы в школах. И всегда лучше определять какой‑то предел работам, чем проводить их, не ограничивая временем. Только так можно строить планы и доводить их до конца, иначе можно до бесконечности сотрясать воздух.
— Это да. — Он с шумом выдохнул. — Но восемь недель! Вы хотите слишком многого. Даже если дом и крепкий, все равно он требует полного обновления отделки. Вам придется менять всю сантехнику и осветительные приборы, а к ремонту верхнего помещения вообще нельзя будет приступить, не разобравшись с потолком. Вряд ли вам удастся восстановить сразу все здание. Может, стоит поставить более выполнимую цель — скажем, начать с нижнего этажа и отделать его под кинотеатр и буфет?
— Я намерена закончить полный ремонт через восемь недель, — повторила она упрямо.
— Где ваш список экспертов?
— Вот. — Она нашла нужные номера в телефоне и протянула ему.
Он взглянул на них.
— Первый — хороший, второй никогда не является вовремя, потому что набирает слишком много заказов, третий — самый лучший. Я сам предпочитаю выбирать из трех. Но если хотите, дам вам телефон человека, к которому сам обычно обращаюсь.
— Мне остается только съесть эту пилюлю, — пробормотала она.
— Строго говоря, сейчас вы едите шоколадное пирожное, — сказал он, — за которое сами заплатили. Так что все не так. — Он вздохнул. — Ну хорошо. От Кларенса вы бы приняли помощь?
Николь кивнула.
— Скажите это вслух.
Николь на его месте тоже заставила бы его громко подтвердить это. И она сдалась.
— Да, от Кларенса я бы приняла помощь.
— Хорошо. — Он добавил ей в список номеров еще какой‑то номер и вернул телефон. — Поговорите со всеми и выберете того, который, как подскажет вам интуиция, больше всего подходит для вашей работы.
— Спасибо, — медленно проговорила Николь.
— На здоровье. — И спросил после паузы. — А как насчет строителей?
— Я собиралась попросить страховщика, чтобы он мне кого‑нибудь порекомендовал.
— Правильная мысль. — Он заглянул ей в глаза. — Я опять же могу дать вам нужные телефоны… если позволите.
— Хорошо.
— Я никогда не посоветую вам людей ненадежных или безответственных. Ведь это повредит моей репутации.
Тут она могла ему верить. Поскольку его рекомендации имели деловую подоплеку.
— Раз вы здесь, не хотите посмотреть, как идут дела у нас? — спросил Габриэль.
— Предлагаете устроить мне экскурсию по отелю?
— Это будет справедливо — вы же провели меня по кинотеатру.
— Да, я с удовольствием, — улыбнулась Николь.
Она уже заметила, что дом был построен из такого же желтого кирпича, как ее жилище. И первое, что бросилось в глаза Николь внутри здания, — очень высокие потолки во всех комнатах.
— Раньше это было какое‑то производство? — спросила она.
— Это был склад, где хранились специи. Поэтому мы каждому номеру присвоили соответственное название: «Корица», «Кориандр», «Куркума»…
— Ваша любимая буква — «К»?
Он засмеялся:
— Я подумываю использовать на разных этажах разные буквы. И прикидываю — а не назвать ли отель «Дом специй»?
— Вас могут принять за индийский ресторан или за поставщика продуктов.
— Вопрос еще не решен окончательно.
— Значит, это будет бизнес‑отель?
— Мы предполагаем, что к нам будут приезжать туристы тоже, — сказал он. — Здесь будет сто двадцать пять спальных номеров — по двадцать пять на верхних этажах, а на первом — комнаты для деловых встреч, оснащенные всем необходимым, а также зал для приемов. Я хочу иметь возможность предлагать моим гостям все, от фитнеса и тимбилдинга до семинаров и бизнес‑ланчей. Что касается досуга, мы собираемся предложить свадебные приемы. Я намереваюсь получить лицензию, чтобы можно было проводить у нас гражданские регистрации. — Он помедлил. — Хотя теперь я не уверен. Может быть, лицензию следует получить вам?
— Мне? — удивилась Николь. — Думаете, люди захотят регистрировать браки в кинотеатре?
— Вполне могут захотеть сочетаться браком в вашем зале второго этажа, особенно если вы сделаете потолок таким, как описали мне, — сказал он. — А ваша широкая лестница будет на свадебных фото выглядеть особенно впечатляюще. Жених и невеста, у которой шлейф струится по ступеням, все гости стоят, расположившись рядами и опираясь на чугунные узорные перила… Их можно покрасить золотой краской, как звезды на потолке.
— И, зарегистрировавшись в кинотеатре, они отправятся к вам на свадебный прием?
— Да, они отужинают у нас, а ваше верхнее помещение тем временем преобразится в танцевальный зал, если пожелаете. Вместе мы сможем предложить полный комплекс свадебных услуг. В отеле есть номер для новобрачных с кроватью королевского размера под пологом, с джакузи, фитнес‑клуб и салон красоты. Наутро мы можем сделать новобрачной прическу и макияж, а также ее подружкам и прочим участникам свадебной церемонии. И утром можно будет устроить специальный кинопоказ, скажем, для детей, которые будут на свадьбе вместе со взрослыми.
— Это, в принципе, возможно, — медленно сказала Николь. — Но сначала я должна все хорошенько обдумать.
— Конечно.
— А что еще сможет предложить ваш салон красоты помимо причесок и макияжа?
— Бассейн с подогревом, гимнастический зал с индивидуальной тренировочной программой, сауну, парную и гидромассаж. Салон открыт для всех, не только для гостей, как и ресторан.
— А как «Дом специй» вы делаете особый акцент на острой пище?
— Не обязательно, хотя возможны тематические блюда, — улыбнулся он. — Поставщики продуктов по возможности будут местные, меню сезонное.
— Если вас интересует обмен идеями, — сказала она, — то я, как ваша соседка…
— Да, нам с вами уже много всего интересного пришло в голову насчет кинотеатра…
Малышка Джорджи и Кларенс… Смогут ли они превратить дружбу в деловое партнерство?
Габриэль провел ее по отелю, познакомил с прорабом.
— Если возникнут какие‑то вопросы, обращайтесь к Рею, — сказал он.
— Если только я сумею на них ответить, — произнес Рей, — а то могу свести с человеком, который точно разрешит любые ваши проблемы.
— Спасибо, — сказала Николь, пожимая руку Рею.
Габриэль проводил ее до двери.
— Удачи вам со страховыми экспертами и прочими. Дайте знать, как все прошло.
— Хорошо.
Одно мгновение Николь показалось, что вот он сейчас наклонится и поцелует ее… Ее сердце почти перестало биться.
Но вместо этого он протянул руку. Когда их ладони соприкоснулись, по ее руке пробежала дрожь.
Она не смела взглянуть ему в глаза, чтобы он не догадался, какое оказывает на нее воздействие.
— Увидимся, — пробормотала Николь и поспешила прочь.
* * *
Поговорив со страховыми экспертами, Николь убедилась, что Габриэль оказался прав с их характеристиками. У первого все было расписано на несколько недель вперед, второй согласился подъехать тем же днем, но полчаса спустя прислал сообщение, что отменяет встречу, третий предложил встретиться на будущей неделе. А человек, порекомендованный Габриэлем, назначил встречу на завтрашнее утро. Более того, пообещал дать заключение в тот же день.
Это устраивало Николь, но у нее появилось подозрение, что Габриэль заранее попросил этого эксперта о встрече с ней.
Она кое‑что задумала и отправила ему следующее сообщение:
«Привет? Вы сегодня вечером свободны?»
«А что?»
«Я подумала, что могла бы угостить вас ужином».
Он тут же решил ей позвонить.
— Поужинать — это неплохо. Когда?
— Часов в семь? И что вы скажете насчет пиццерии, той, что немного дальше по Чаллонер‑Роуд?
— Хорошо. А если мне заехать за вами?
— Встретимся на месте.
Все‑таки чувство независимости у нее развито чрезмерно, подумал он, вздыхая про себя.
— Хорошо. Значит, в семь.
Когда на следующий вечер без одной минуты семь он вошел в пиццерию, она уже ждала его там. На ней было прелестное летнее платье, и ему очень хотелось сказать, что она чудесно выглядит, но он боялся снова ее спугнуть. И спросил только:
— Как ваши дела с экспертом?
— Все прошло на удивление гладко и быстро. Учитывая, что к ним обычно записываются за неделю вперед и на составление отчета уходит еще несколько дней, то просто поразительно, что ваш человек не только смог встретиться со мной сегодня утром, — сказала она, — но даже прислал мне по почте отчет уже днем.
Она, конечно, догадалась, что он составил ей протекцию!
— Да, и правда чудо, — пробормотал он сдержанно.
— Истинное чудо, — повторила она, — и поэтому я угощаю вас ужином в благодарность за то, что вы замолвили за меня словечко. Я уже отдала официанту мою карту, так что вы все равно уже…
Он рассмеялся, и она оборвала фразу.
— Что такое?
— Вы обожаете держать все под контролем.
— Вовсе нет! Я просто не хочу…
— Быть обязанной, — договорил он за нее. — Ваш бывший парень все время вынуждал вас к этому?
Она вспыхнула:
— Вовсе нет, просто я не люблю влезать в долги и только. Сейчас я чувствую себя вашей должницей.
— Друзья помогают друг другу просто так, а не в долг. Вы с вашей мамой или Джесси тоже платите каждый за себя? Или угощаете друг друга кофе строго в порядке очереди?
— Нет, конечно. Но откуда вы узнали про Джесси?
— Вы сами рассказали мне о вашей лучшей подруге во время одной нашей ночной беседы, Джорджи, — напомнил он. — У меня просто хорошая память.
Она вздохнула:
— Понятно. Может быть, вернемся к разговору о страховой экспертизе?
— Потому что он безопасен?
Она выразительно взглянула на него:
— Надо еще изучить меню, а то сейчас к нам подойдут принять заказ.
Она испугалась, что это становится слишком похоже на свидание?
— В меню можно даже не заглядывать, я и так знаю, что вы выберете «Маргариту» и салат из авокадо с приправами, — сказал он.
— А вы «Четыре сыра» и салат из помидоров с базиликом.
Он мог поклясться, что она едва не назвала его Кларенсом.
Именно об этом он мечтал, когда переписывался с ней все последние месяцы. Вот о такой личной встрече, чтобы можно было говорить обо всем на свете и понимать друг друга с полуслова.
— А на закуску хлебные шарики?
— Разумеется. — Николь пристально посмотрела на него. — Даже жутко становится.
— Почему?
— Мы так хорошо знаем друг друга. И в то же время не знаем.
— Скорее да, чем нет, — произнес он. Ее определенно, что‑то сдерживало. В своих ночных беседах они оба избегали одной темы — личной жизни. Женщины хотели, чтобы он устроил им шикарную жизнь, а он устал от проявлений мнимых чувств. А ее можно было не спрашивать — он и так знал, что Николь не захочет обсуждать с ним причины своей сдержанности.
Подошла официантка, чтобы принять у них заказ, и прервала неловкое молчание.
Но после этого Николь произнесла сухо и деловито:
— Строительные фирмы, — и протянула Габриэлю свой телефон.
Он посмотрел список.
— Они все неплохие. Главное — насколько быстро они смогут приступить к работе у вас. На случай, если начнут заламывать цену, могу посоветовать вам еще парочку фирм.
— Спасибо.
— Так что сказал эксперт?
— Потребуется частично заменить электропроводку. Разобраться с пятном на стене, обновить оконные рамы. И конечно, провести все эти работы с потолком на втором этаже, о которых вы говорили. А остальное — чисто косметические мелочи.
— Даже если вы и найдете фирму, которая сможет начать ремонт немедленно, все равно на косметические мелочи уйдет уйма времени. Например, реставрация сидений — долгий, кропотливый процесс, а если вы от них избавитесь и замените диванами, как предполагали, то придется, возможно, заново настилать пол. Все это означает дополнительные издержки и может подорвать ваш бюджет.
Она вскинула бровь:
— Вы учите бывшую банковскую служащую, как не выйти из бюджета?
— Я понимаю, это прозвучит странно, но ваша любовь к кинотеатру может заставить вас забыть о затратах.
— Возможно.
— Но тут…
— Мы имеем то, что имеем, — договорила она с усмешкой.
Официантка принесла хлебные шарики и чесночный соус, и на какое‑то время они сосредоточились на еде, но вот они одновременно потянулись к тарелке с хлебными шариками, и их пальцы соприкоснулись.
Это было похоже на электрический разряд. Габриэль давным‑давно не испытывал ничего подобного и решительно не знал, как быть и что с этим делать.
Единственной безопасной темой для разговора оставался кинотеатр.
— Есть способ набрать дополнительную рабочую силу, не слишком увеличивая затраты, — сказал он.
— Какой?
— Помните ту группу людей на форуме «Суррей‑Киз», которые писали, что мечтают возродить кинотеатр? Готов спорить, что они не откажутся помочь.
Николь покачала головой:
— Я не могу просить людей работать на меня даром.
— Почему нет, если это на благо всего сообщества? Они заинтересованы в том, чтобы кинотеатр действовал, — сказал Габриэль. — Так пускай примут участие в реставрации. У какого‑нибудь старичка‑полировщика, давно ушедшего на покой, при виде вашей барной стойки на втором этаже, возможно, руки так и зачешутся. Или у старушки.
— Интересное предположение насчет старушки…
— А что? Я против гендерной дискриминации.
— Все равно… как‑то неловко просить людей трудиться даром.
— Вы можете предложить им вместо денег общественное признание! Повесите мемориальную доску на стене в фойе с именами всех волонтеров.
— Вот эта мысль мне нравится. И они же мои будущие зрители, так что имеет смысл рассказать им, за что я взялась, и посмотреть — готовы они будут поддержать меня и ходить смотреть фильмы в «Электрический дворец», а не ездить в Вест‑Энд.
— Хотите узнать их мнение по поводу репертуара?
Николь кивнула.
— Если я стану показывать, скажем, три самых популярных блокбастера разом, мне придется платить дистрибьюторам по меньшей мере половину сборов. И мне придется конкурировать с мультиплексами.
— И какая же альтернатива? Артхаусные фильмы? Малобюджетные?
— Мне надо найти правильное сочетание коммерческих фильмов, малобюджетных и артхаусных. Может быть, лучше устроить киноклуб?
— Тогда это тоже уменьшит число зрителей. Можно попробовать проводить голосование на веб‑сайте «Суррей‑Киз», чтобы понять, что именно люди желают смотреть и когда. И подумайте о награде для активных посетителей.
— Интересная мысль.
Но он почувствовал, что она снова отгораживается от него, и до конца ужина говорил только на нейтральные темы.
— Спасибо за ужин, — сказал он наконец. — Я могу проводить вас домой?
— Мы с вами живем на разных концах «Суррей‑Киз», — напомнила она.
Габриэль пожал плечами:
— Прогулка пойдет мне на пользу.
— Тогда как хотите.
По пути к ее дому он несколько раз задевал ее руку.
Труднее всего было удержаться и не поцеловать ее на прощание. Ее губы выглядели такими мягкими и прелестными. Он испытывал непреодолимое желание узнать, каковы они на вкус.
Но это было бы неуместно.
— Спокойной ночи. Еще раз спасибо за ужин.
— Спасибо за ваши советы и интересные предложения, — произнесла она так же вежливо.
— Всегда к вашим услугам. — И он поспешил уйти, боясь, что совершит какую‑нибудь глупость.
Глава 7
Из списка Николь только один подрядчик согласился подойти и взглянуть на кинотеатр в ближайшие два дня.
Она успела немного расчистить от хлама все помещения. Все бумаги были приведены в порядок, и предстояло только ждать. Чтобы чем‑то занять себя, а не просто досадовать на вынужденное безделье, Николь отправилась в архив.
Прежде всего она отыскала газетные статьи, посвященные открытию в 1911 году центра досуга «Курзал». Но, к ее разочарованию, фотографии отсутствовали.
Интересующие ее абзацы Николь старательно перепечатала и собиралась уже завершить работу, как к ней подошла сотрудница архива.
— Наверное, вам любопытно будет взглянуть на это, — сказала женщина и протянула Николь пухлый альбом. — Здесь собраны почтовые открытки начала прошлого века с изображениями разных участков нашего района. Вдруг вам удастся что‑то найти.
— Спасибо, — поблагодарила Николь. — А если найду, можно мне сделать фотографии?
— Если только не будете использовать вспышку. А если я вдруг вспомню еще какие‑то источники, которые могут содержать информацию о кинотеатре, то непременно вам покажу, — пообещала архивистка.
Пролистав альбом примерно до середины, Николь натолкнулась на открытку с изображением «Электрического дворца». Она знала, что наряду с другими зданиями после Первой мировой войны его переименовали — сочли, что прежнее название слишком в немецком духе. Видимо, тогда же фасад кинотеатра выкрасили белой краской, потому что солнечные лучи на арке стали не видны, как и до сих пор.
Она тщательно пересняла открытку и осторожно вынула ее из альбома, чтобы посмотреть, написано ли что‑то на обороте. Штамп на марке свидетельствовал о том, что открытка была послана в 1934 году.
Некая особа, отправившая открытку, писала, что накануне весь вечер танцевала, а перед тем смотрела фильм «Это случилось однажды ночью».
Подумав, что Кларенсу интересно было бы узнать, о чем‑то, имеющем отношение к Фрэнку Капре, Николь старательно сфотографировала текст на открытке.
То есть Габриэлю.
Вечером в субботу Николь сидела одна у себя дома. Обычно в это время она переписывалась с Кларенсом, но, узнав, кто он такой, ни разу больше не написала ему. Она не появлялась и на форуме «Суррей‑Киз» — теперь ей это казалось неловким. Никто не отправлял ей личных посланий, значит, никто о ней не вспоминал.
Из банка ей тоже никто не звонил и не интересовался, как у нее дела. Глупо было думать, что прощальная вечеринка в баре могла положить чему‑то начало, совершенно ясно, что, стоило ей уйти, ее тут же забыли. Ее лучшая подруга на выходные уехала из Лондона, мама тоже, и Николь осталась одна‑одинешенька.
Она пощелкала кнопками пульта телевизора и не нашла ничего стоящего. Может быть, пора начать работать над составлением программы кинотеатра?
Она села за компьютер и просмотрела программы в разных других маленьких кинотеатрах, надеясь, что это натолкнет ее на какие‑нибудь свежие мысли. И тут зазвонил телефон. Она взглянула на экран — Габриэль! Значит, он тоже думал о ней?
Хотя, скорее всего, это просто деловой звонок.
— Добрый вечер, Габриэль.
— Добрый вечер, Николь. Вы завтра заняты?
— Завтра воскресенье, — сказала она уклончиво, не желая признаваться ему, что ее светская жизнь безнадежно запущена.
— Да, знаю. Но если вы свободны, я бы хотел пригласить вас в деловую поездку.
— Деловую поездку? — Он предлагает ей встретиться, просто не хочет назвать это свиданием? Сердце Николь пропустило удар.
— Посмотреть на один потолок.
О‑о! Так он в самом деле имеет в виду исключительно бизнес.
— И куда надо ехать?
— В Норфолк.
— Это примерно в двух часах езды?
— До места, которое я имею в виду, два с половиной часа езды, — уточнил он. — Завтра утром я заеду за вами в девять. Надеть вам лучше шорты или джинсы, которые можно закатать до колен. Да, и еще шляпу.
— Какую шляпу?
— С широкими полями, от солнца.
— Зачем? И зачем мне понадобится разуваться?
— Вот приедем туда, и вы поймете. — И он, к ее досаде, закончил разговор, так и не объяснив ничего толком.
На другое утро в девять часов Габриэль нажал кнопку домофона.
— Я сейчас спускаюсь, — сказала она.
Когда Николь появилась в дверях, он широко улыбнулся:
— Вы очаровательно выглядите! Я еще не видел вас с распущенными волосами.
К своему ужасу, Николь почувствовала, что в ответ на комплимент у нее запылали щеки.
— Спасибо, — пробормотала она. Ей нисколько не стало легче от того, что сам он одет был в выцветшие джинсы и футболку и выглядел очень привлекательно.
А он вдруг протянул руку и провел пальцами по пряди ее волос… И тут же убрал руку.
— Чистый шелк, — сказал он.
Она не смела посмотреть ему в глаза.
— Так что за потолок? — спросила Николь.
— Из штампованной жести. Как в кинотеатре. Только он отреставрирован.
— И откуда вы про него узнали?
— Я его уже видел раньше, — сказал он, подводя ее к машине. — А вот почему я сказал, что понадобится шляпа.
— Хотите покрасоваться, — сказала она, когда он опустил верх своего автомобиля.
Габриэль развел руками:
— У нас не так уж много дней весной и летом, когда можно ездить с открытым верхом. А сегодня как раз такой день. Так вы захватили шляпу?
Она вытащила из сумки бейсболку и нахлобучила себе на голову.
— Теперь вы счастливы?
— Абсолютно. Если хотите, можете сесть за руль.
Она заморгала:
— Вы в самом деле готовы мне доверить такой автомобиль?
— Он застрахован, а поскольку я знаю, куда мы направляемся, то буду показывать дорогу.
— У меня нет машины. Я в основном пользуюсь общественным транспортом. За руль сажусь, если надо выехать на служебной машине куда‑то по работе, а это бывает нечасто.
— Но права‑то у вас есть и водить вы умеете. — Он протянул ей ключи от машины. — Вот. Развлекитесь.
— Зачем?
— Затем, что это вас отвлечет и вы перестанете задавать вопросы. И еще потому, что я уверен: вам понравится. Эту машину водить довольно приятно.
Он явно ей доверял.
— Спасибо, — поблагодарила Николь.
Дорогу Габриэль указывал четко, понятно и своевременно. Николь быстро обнаружила, насколько он был прав: управлять его автомобилем было одно удовольствие. И день к тому же выдался подходящий для поездки на таком автомобиле — ярко светило солнце, и веял легкий ветерок. Когда они выехали на автостраду, ведущую на северо‑восток от Лондона, Габриэль включил радио и настроил на волну, где транслировались песни девяностых, и она как‑то незаметно для себя принялась следом за ним напевать их.
Николь не помнила, когда последний раз ей было так хорошо.
— Если хотите, можете притормозить где‑нибудь, и поменяемся местами, — предложил он. — И вы сможете просто любоваться пейзажем, а не думать о дороге.
— Хорошо.
Дорога вилась между холмами, и раскинувшийся вокруг пейзаж впрямь был восхитительным.
— Где‑то здесь возле Светтишема нашли те золотые ожерелья времен железного века, — сказал он.
— Так мы едем туда?
— Не совсем.
К ее досаде, он больше не сообщил ей никаких подробностей, пока они не подъехали к парковке какого‑то отеля.
— Отель «Стайс», — прочитала она название на вывеске. — Это здесь тот потолок, ради которого мы приехали?
— Да, он действительно здесь.
— Что это за название — «Стайс»?
— Это старинное английское слово и оно означает «берег реки» или «место стоянки». Сейчас в основном названия такого рода встречаются на северо‑востоке, на территории, принадлежавшей в древности датчанам.
— А одеты мы подходяще для этого места? — спросила Николь неуверенно. — На вид отель довольно‑таки шикарный.
— Мы одеты в самый раз.
Неожиданно Николь догадалась.
— Он ведь ваш, да?
— Первый отель, которым я занимался сам с начала до конца, — кивнул Габриэль. — Он был очень ветхий, и папа сомневался, что я поступил правильно, когда подал заявку на аукционе, но мне он очень понравился. Отсюда открываются потрясающие виды.
Они вошли внутрь, где с ними приветливо поздоровалась девушка‑администратор.
— Вы заказывали столик? — спросила она.
— Нет, но я бы хотел повидать управляющего, — ответил Габриэль.
— Одну минуту, сэр, — сказала администратор и исчезла в комнате за стойкой.
Вскоре вышел управляющий и, увидев их, заулыбался.
— Габриэль, рад тебя видеть. — Они энергично пожали друг другу руки.
— Я тебя тоже, Пит. А это Николь Томас, мой давний друг, — сказал Габриэль.
Внутри у Николь разлилось тепло.
— Николь, а это Пит Бейнс, наш управляющий.
— Приятно познакомиться, мистер Бейнс. — Они с Питом тоже обменялись рукопожатиями.
— Просто Пит, — сказал управляющий. — Друзья Габриэля — мои друзья.
— Николь занимается ремонтом кинотеатра по соседству с тем объектом, с которым я сейчас работаю, — пояснил Габриэль. — И потолок у нее примерно такой же, как у тебя в ресторане.
— Понятно, — ответил Пит. — Идемте со мной, Николь. — И он повел ее в ресторан.
С виду потолок выглядел отштукатуренным, и его покрывал выпуклый орнамент, как и стену вокруг камина.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но это самая настоящая жесть, а никакая не резьба и не гипс, — сказал Пит. — Она просто покрашена, потому и создается такое впечатление. Но Габриэль в этом разбирается куда больше меня.
— Не лукавь, Пит, я знаю, что у тебя все столики в ресторане забронированы на две недели вперед…
— Хочешь, чтобы я втиснул вас в самое загруженное время? — улыбнулся Пит. — Полагаю, мне удастся что‑нибудь придумать.
— Вот если бы нашелся столик на террасе, снаружи? — попросил Габриэль.
— Найдется. Может быть, хотите, чего‑нибудь прохладительного?
— Мне, пожалуйста, минеральной воды, — сказала Николь.
— И мне, — добавил Габриэль.
— Не верится, что это не штукатурка, — проговорила Николь, разглядывая потолок и стену.
— Это жесть. Дом выстроен во времена Виктории местным предпринимателем. Потом его сын оформил интерьер в стиле Тюдоров и добавил жестяной потолок и панели. — Габриэль пощелкал кнопками телефона. — Вот как выглядел этот зал до реставрации.
Николь просмотрела фотографии.
— Да, вид был плачевный, но теперь они как новенькие. — Она указала на настенные панели.
— Могу дать вам телефон реставратора, который ими занимался. Кстати, поскольку вы заплатили в La Chiatta, то я заплачу за обед здесь. Возражения не принимаются.
— Я приняла это к сведению. Спасибо.
Они устроились на террасе, и, изучив меню, она взглянула на Габриэля.
— Удивительно! Неужели вся еда здесь от местных поставщиков? — спросила она.
— Да! Мы здесь пользуемся популярностью, и в газетах нас все время хвалят, к нам приезжают гурманы из Лондона и остаются на выходные. Шеф‑повар у нас первоклассный.
— Что посоветуете взять?
— Выберите сначала десерт, а потом возвращайтесь к основному меню.
Николь прочитала названия десертов и улыбнулась:
— Думаю, что уже выбрала.
— Пудинг из белого шоколада с клубникой?
Она кивнула, и он тоже улыбнулся.
— Как и я.
— А на первое — крабовый салат!
— Хотите, еще возьмем чипсы из сладкого картофеля? — предложил Габриэль.
Из всех их прежних встреч эта больше всего походила на свидание. С террасы открывался в самом деле очаровательный вид на солончаки, за которыми виднелось море.
— Даже не знала, что море затопляет такие большие пространства, — сказала она.
— Я потому и попросил вас надеть туфли, которые легко снимаются, и джинсы, которые можно закатать. После обеда прогуляемся по берегу, чтобы избавиться от лишних калорий и проветриться.
— Не могу вспомнить, когда последний раз выезжала на побережье.
— Я сам давно здесь не был. Хотя очень люблю эти места. Во время отлива по песку можно уйти очень далеко. Там дальше, в сторону Блейкни, морские котики живут целыми колониями.
— Вы успели полюбить Норфолк, пока восстанавливали отель?
— Я даже хотел совсем переехать сюда. Но в Лондоне мне удобнее.
— И все‑таки мечтаете поселиться у моря?
— Я люблю море, но меня устраивает мое теперешнее жилье.
Николь очень понравилась еда, которая была красиво оформлена, а на вкус оказалась еще лучше, чем на вид. Несколько раз она коснулась его пальцев, когда они брали чипсы из взятого на двоих блюда, и при этом испытывала словно легкий удар током. Чтобы отвлечься, она сказала:
— Я тоже хотела кое‑что вам показать. Вчера вот что мне удалось отыскать в архиве.
Она нашла фотографии, которые пересняла вчера, и протянула ему телефон. Габриэль внимательно рассмотрел открытку, увеличил масштаб, чтобы прочесть надпись, и улыбнулся:
— Подумать только, она танцевала там и смотрела фильм Капры.
— Я когда прочитала про Капру, то вспомнила вас, — сказала Николь.
— Чудесная находка.
— Там еще была газетная статья. — Николь взяла у него телефон, чтобы отыскать свои записи. — Шрифт был очень мелкий, и я перепечатала текст. Тогда фасад не был весь белым, над аркой выложены кирпичом солнечные лучи. Вы как думаете — можно будет это восстановить?
— Надо узнать у строителей, все зависит от состояния кирпичной кладки. Конечно, возможность есть. — И он снова подарил Николь улыбку, от которой ее колени превращались в воск. — Потрясающе. Спасибо, что показали мне.
— Я еще искала в альбоме фотографию склада специй, но, к сожалению, не нашла.
— Сомневаюсь, что вообще печатали открытки с изображением складских помещений. Люди мало обращают внимания на промышленные здания, другое дело, вокзалы или музеи.
Они попрощались с Питом, и Габриэль поставил машину на стоянку, которая была немного дальше по дороге.
— Прекрасно, сейчас как раз отлив, — сказал Габриэль.
— Как вы определили?
— По парковке, она сухая. Я узнал это опытным путем, — улыбнулся он, — к счастью, не на этой машине.
Они припарковались, и Габриэль достал из багажника спортивную сумку.
— Что это?
— Нам кое‑что предстоит сделать, Джорджи.
Габриэль явно готовил какой‑то сюрприз, и Николь не стала выспрашивать. Вместо этого, последовав его примеру, сняла туфли, и они пошли босиком по берегу. Пару раз она задела его рукой. Это место было бы необыкновенно романтичным, но Габриэль не был ее возлюбленным, и, вообще, она не планировала никаких романтических отношений ни с Габриэлем, ни с кем‑то другим.
— Там впереди, кажется, остатки кораблекрушения? — спросила она.
— Лучше туда не ходить, когда начнется прилив, их и так вынесет сюда. Как раз на дорогу, ведущую к парковке. — Габриэль остановился. — Это место подойдет.
— Для чего?
— А вот для чего. — И он достал из сумки воздушного змея.
Николь расхохоталась. Теперь она поняла, почему он снова назвал ее Джорджи.
— Я ни разу не запускала змея, — напомнила она.
— А я этого не делал уже очень давно. Но здесь отличное место, чтобы попробовать.
— Сильный ветер, мне надо завязать волосы, — пробормотала Николь взволнованно. То, что преуспевающий бизнесмен Габриэль Хантер собирался предаваться такому легкомысленному занятию, не укладывалось в ее голове. С ним она тоже становилась другим человеком — Малышкой Джорджи.
Габриэль подождал, пока она соберет волосы в хвост, и вручил ей змея.
— Встаньте спиной к ветру, поднимите его вверх, немного отпустите веревку, и он взлетит. А потом натягивайте веревку, и он начнет подниматься.
Но Николь никак не могла приноровиться, и змей снова и снова пикировал в песок.
— Лучше возьмите его у меня, пока я окончательно его не сломала, — наконец сказала она.
— Нет. Попробуем так. — Он встал позади нее и положил ладони ей на руки, направляя ее движения, и змей, как ни странно, на сей раз сразу взмыл к небу.
От Габриэля исходили тепло и сила, и Николь невольно прислонилась к нему. Он на миг замер, потом одной рукой обнял ее за талию и привлек ближе к себе.
Никто из них не вымолвил ни слова, они не отрывали глаз от змея. Но Николь каждую секунду ощущала щеку Габриэля рядом со своей, тепло его кожи и легкое покалывание щетины. Спиной она чувствовала, как бьется его сердце. Рискнув, она положила ладонь поверх его руки.
Они стояли так очень долго, потом он медленно смотал веревку, и змей приземлился на песок. Тогда он развернул ее к себе лицом.
— Николь… — Глаза у него ярко блестели.
Она невольно посмотрела на его губы. А он наклонился и коснулся ее губ. Очень мягко, нежно, трепетно.
Внутри ее словно вспыхнул огонек. Она обвила руками его шею, привлекая его ближе, закрыла глаза и всецело отдалась своим ощущениям.
Но он внезапно оборвал поцелуй.
— Николь… — Голос Габриэля звучал глухо и хрипло. — Извини. Не стоило мне этого делать.
— Мне тоже…
— Я… Пожалуй нам пора возвращаться в Лондон, — сказал он.
Она с благодарностью ухватилась за это предложение.
— Да, у меня столько дел в кинотеатре, и у вас тоже много всяких дел.
Он мог бы перенести все свои дела на следующий месяц, чтобы только побыть с ней еще. Больше всего на свете ему хотелось этого.
Но поцелуй был ошибкой. Он отпугнул Николь. Он зашел слишком далеко и слишком поспешно, а ведь хорошо знал, что ей требуется время.
Они пошли обратно к машине, и на этот раз Габриэль старательно следил, чтобы ненароком не коснуться ее руки. И перед тем как тронуться в обратный путь, поднял верх автомобиля.
— На этот раз поедем без ветерка? — спросила Николь.
— Мы имеем то, что имеем.
— Почему вы все время это повторяете?
— Этому меня научил Вьяджи. Если вы оказались в ситуации, которую не можете изменить, надо принять ее и использовать наилучшим образом. Не тратьте энергию, чтобы переделать то, что вы не можете.
— Практичная философия.
Габриэль улыбнулся:
— Я бы сказал, что это дзен, только Вьяджи индуист, а не буддист.
У Николь создалось впечатление, что подростком Габриэль был очень одинок, и Кханы были первыми, кто дал ему почувствовать себя членом семьи. Сама она росла окруженная любовью — маминой, крестных, маминых друзей. Даже странно, что, работая в банке, она так и не стала частью коллектива и почувствовала себя своей лишь в последний день.
«Мы имеем то, что имеем».
Прошлое изменить было не в ее власти, но будущее изменить можно. И когда Габриэль остановил машину у ее дома, она повернулась к нему лицом:
— Хотите зайти выпить кофе?
— Кофе? — Габриэль изумленно взглянул на нее. — Думаете, это хорошая мысль?
— Вы ведь не хищник, Габриэль.
— Спасибо. — Может быть, она простила ему этот поцелуй?
— Пойдемте и просто выпьем кофе, — сказала она.
— Хорошо. Я с удовольствием. — Следом за ней он поднялся в ее квартиру на втором этаже.
Входная дверь открывалась в маленькую прихожую, в которой было пять дверей.
— Стенной шкаф, ванная, кухня, гостиная, спальня, — перечислила Николь, указывая поочередно на каждую. — Проходите и садитесь.
Стены в ее гостиной были светло‑песочного цвета, пол — деревянный, до блеска отполированный, и в центре бледно‑голубой узорчатый ковер. Двухстворчатая дверь вела на маленький балкончик, а перед ней стояли столик со стеклянной поверхностью и два стула. Габриэль несколько удивился, не найдя в комнате письменного стола, но решил, что он, вероятно, стоит у нее в спальне, впрочем, спрашивать об этом он не собирался. По стенам висело несколько симпатичных эстампов и две фотографии в рамках.
Разглядывая фотографии, он почувствовал неловкость, словно совал нос в чужие дела, и сесть на диван ему тоже отчего‑то было неловко. Он прошел на кухню, такую же аккуратно прибранную, как гостиная.
— Я могу чем‑то помочь? — спросил Габриэль.
— Нет, спасибо. Хотите бутерброд или еще что‑нибудь?
Габриэль покачал головой. Единственное, чего он хотел, — это снова оказаться на морском берегу, обнимать ее и чувствовать, что она отвечает на его поцелуй.
— Спасибо, кофе будет достаточно.
— Вот. — Николь протянула ему кружку, и они вернулись в гостиную. Она достала из ящика ноутбук: — Я сегодня как раз собиралась разместить информацию об «Электрическом дворце» на сайте «Суррей‑Киз». Поскольку вы тоже в этом участвуете, я подумала, что, может, мы сделаем это вместе?
— Вообще‑то меня вполне устраивает анонимность.
— Вы можете оставаться Кларенсом, не обязательно объявлять всем, что вы Габриэль.
— А вы сами собираетесь открыться?
— Это, так или иначе, произойдет помимо моей воли, раз я унаследовала «Электрический дворец», но на форуме я буду по‑прежнему называть себя Малышкой Джорджи.
Кто она все‑таки на самом деле — Николь или Джорджи? Габриэль не мог найти ответ на этот простой вопрос.
Николь поставила свою кружку на стол, подключилась к форуму «Суррей‑Киз» и принялась стучать пальцами по клавиатуре.
— «Электрический дворец»— новости». Тему лучше всего обозначить так? — сказала она.
— Наверное, — согласился Габриэль.
Она принялась быстро печатать, потом развернула ноутбук к нему экраном, чтобы он мог прочитать.
— Как по‑вашему, годится?
«Простите за временное отсутствие.
Мне требовалось свыкнуться с мыслью, что я стала новым владельцем «Электрического дворца», который унаследовала по завещанию. Он нуждается в ремонте, но мой шеф дал мне полугодовой отпуск, и я хочу за это время посмотреть, удастся ли его восстановить и запустить в работу.
Я планирую начать показ фильмов уже через два месяца. Это будет сочетание блокбастеров, классики и артхауса. По поводу верхнего помещения — бывшего танцевального зала — у меня есть несколько идей, я хочу, чтобы от него была реальная польза. Если кого‑то интересует постоянное место для занятий танцами или хобби, сообщите мне. А если у кого‑то сохранились старые фотографии, которые я могла бы взять на время, я буду очень признательна.
С приветом, Малышка Джорджи».
— Вы все‑таки не решаетесь обратиться за помощью? — спросил он.
Николь покачала головой.
— Это будет выглядеть нахально. Если люди сами предложат помощь — это другое дело. — Николь взглянула на Габриэля в упор. — Кто‑то очень мудрый любит повторять — мы имеем то, что имеем.
— Понимаю, — улыбнулся он. — Но что дальше?
— Подождем, может, кто‑нибудь ответит.
— А у нас с вами? — Он не мог больше притворяться.
— Я не знаю… Мне нужно восстанавливать кинотеатр. У меня нет времени на личную жизнь. И у вас тоже.
— А если я считаю, что на это не жалко потратить время?
Она вздохнула:
— Мне не очень везло с личной жизнью.
— Мне тоже.
— Вот нам и нужно вести себя разумно. И помимо всего мы с вами конкуренты и уже поэтому не подходим друг другу.
— Не столько конкуренты, сколько сотрудники.
— Ну да, вы правы.
Но на этот раз в ее голосе не было холодка, скорее в нем слышалась неуверенность.
— На берегу вы ответили на мой поцелуй, — тихо произнес Габриэль. — Думаю, это что‑нибудь да значит.
Николь вспыхнула:
— Временная потеря бдительности. Из‑за вашего змея.
— Сейчас мы змея не запускаем. И мы в Лондоне. Что вы сделаете, если я снова вас поцелую?
— Испугаюсь.
Она была с ним честна, и он не мог просить о большем.
— Спасибо за откровенность. Только меня или остальных мужчин тоже?
— Я… Я просто не создана для романов.
Габриэль взял ее за руку.
— Он, должно быть, причинил вам сильную боль.
— Он ни разу меня не ударил.
— Есть и другие пути причинить человеку боль. Можно с помощью слов или даже молчания. Можно разрушить в нем самоуважение, к примеру.
— Не будем об этом, пожалуйста. — Николь заморгала, чтобы удержать слезы.
— Я не могу обещать, что не сделаю вам больно, Николь. Но я обещаю, что буду очень стараться быть осторожным. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Я не знаю, к чему могут привести наши отношения. Но мне очень хорошо с вами. Я не хотел встречаться с Малышкой Джорджи из‑за страха, что она в реальности окажется не такой, какой была во время наших чатов.
Николь отвела взгляд.
Может быть, ее бывший парень сказал ей что‑то в этом роде? Что разочаровался в ней?
— Когда мы впервые встретились, я решил, что вы расчетливая и надменная бизнес‑леди.
Николь все еще избегала смотреть ему в глаза и молчала.
— Но потом, — продолжал Габриэль, — я узнал вас получше. В реальной жизни вы и есть та девушка, с которой я беседовал в Сети ночами. Вы умная, жизнерадостная, с чувством юмора.
Николь наконец‑то подняла на него глаза.
— А вы — тот человек, с которым я беседовала? Способный дать разумный совет, умеющий развеселить меня, и, главное, понять?
— Возможно, да. Потому что с вами я становлюсь в большей степени собой, чем с кем‑то другим.
— Все это рискованно.
— Когда работаешь в банке, тоже приходится порой рисковать. Вы и сейчас с «Электрическим дворцом» рискуете.
— Эти виды риска можно просчитать, — заметила Николь. — А сейчас все очень неясно…
— Николь, вы мне очень нравитесь. И я думаю, у нас может получиться, только если нам обоим хватит смелости.
Можно ли ему поверить? Что он не предаст ее, как предал Джефф?
Николь не знала, что ответить самой себе.
Своим поцелуем на морском берегу он в считаные секунды разрушил ее здравомыслие.
Сейчас она ответила ему с полной откровенностью — ей предстояло много работы, и времени для романа решительно не оставалось.
Но может быть, они все‑таки могли бы выкроить время?
— Хорошо. Посмотрим, что получится. Я ничего не могу обещать. Постараемся только не делать друг другу больно, — сказала она.
— Мне это подходит.
Николь взглянула на Габриэля в упор.
— Это означает, что вы сейчас меня поцелуете?
— Нет.
Николь растерянно смотрела на него.
— Сейчас поцелуешь меня ты, — сказал он. — А я отвечу на твой поцелуй.
Неужели на самом деле все так просто?
«Она холодная как рыба».
Николь отбросила мелькнувшее в голове воспоминание. С Габриэлем она меньше всего чувствовала себя рыбой. С ним ее кровь начинала пылать.
Очень медленно, надеясь, что все делает правильно, она подалась вперед и прикоснулась губами к уголку его рта. Осмелев, она захватила губами его нижнюю губу. И тогда он обнял ее и раскрыл свои губы навстречу ее поцелую.
Она не могла сказать, сколько времени длился поцелуй. Но вот Габриэль легко провел пальцами по ее щеке.
— Больше всего мне хочется сейчас схватить тебя в охапку и отнести на кровать. Но я не взял с собой презерватив.
Она почувствовала, что у нее запылало лицо.
— Здесь у меня их тоже нет.
— У меня в прошлом немалый опыт, но сейчас я стал гораздо разборчивее. И никогда не ложился с девушкой в постель на первом же свидании.
— Разве сегодня — наше первое свидание?
— Наверное. А может, и нет. — Он еще раз быстро поцеловал ее. — Мы увидимся завтра?
— Мы работаем по соседству. Конечно, есть шанс, что мы увидимся.
— Наша встреча не будет деловой.
— Ты имеешь в виду настоящее свидание?
— Я придумаю что‑то такое особенное, чтобы тебя поразить.
— Кларенс не пытался бы меня поразить, — заметила Николь. — Он просто был бы самим собой.
— И, если я попытаюсь поразить Малышку Джорджи, она пустит в ход весь свой сарказм, так что от моего самодовольства не останется камня на камне. — Он сорвал еще поцелуй. — Посмотрим, чего нам захочется после работы — выпить, поужинать, или просто погулять по набережной.
— Звучит неплохо.
— Тогда до завтра, — сказал Габриэль. — А сейчас я пойду, пока у меня еще сохранились остатки благоразумия.
— Да. И спасибо за сегодняшний день.
— Мне, кстати, понравилось запускать змея, я не делал этого давным‑давно. Может быть, нам стоит повторить опыт — скажем, на Парламент‑Хилл? — И он поцеловал ее последний раз на прощание. — До завтра, Николь.
— До завтра, Габриэль. — Она проводила его до дверей.
Позднее, вечером, на ее телефон пришло сообщение:
«Приятных снов».
И она подумала, что ее сны в эту ночь наверняка будут приятными, потому что ей приснится он.
Глава 8
На другое утро, когда Николь вышла из душа, то увидела в телефоне послание от Габриэля:
«Доброе утро!»
Улыбаясь, она перезвонила ему.
— Неужели ты уже на работе?
— Нет, я начинаю со спортзала. Это помогает весь день сохранять ясность ума. Но сейчас я уже на пути в отель. А у тебя сегодня какие планы?
— Беседа со строителями.
— Может быть, понадобится поддержка?
— Спасибо, но я вполне справлюсь сама.
— Хорошо. Потом дай мне взглянуть на смету и на сам контракт, когда до него дойдет.
В ней шевельнулись прежние подозрения, но они быстро рассеялись, когда он добавил:
— Я постоянно заключаю подобные контракты и уже за пять минут сумею его оценить. Мои расценки скромные — кофе и брауни. Ну, может быть, еще поцелуй.
Его прямота действовала на нее обезоруживающе.
— Хорошо. Спасибо. Хотя я вообще‑то тоже навидалась всяких контрактов на своей прежней работе.
— Да, но тебя больше интересовали кредиты и денежные потоки, чем что‑то еще. Платежный баланс ты, конечно, можешь оценить вдвое быстрее меня.
— И это говорит человек, имеющий степень магистра делового администрирования.
— Гм. Кстати, никто еще не откликнулся на твой пост?
— Не знаю, подожди, сейчас проверю. — Она включила ноутбук и зашла на сайт. — О боже!
— Все в порядке?
— Здесь… Габриэль, сам посмотри. Огромное количество людей хочет нам помочь. Поверить не могу! Столько знакомых имен, и все они хотят участвовать. Несколько человек предлагают подборку фотографий. Некоторые просят разрешения прийти и посмотреть кинотеатр и за это обещают покрасить стены. Есть даже один киномеханик! Двое пишут, что уже не могут лазать по стремянкам или держать кисть из‑за артрита, но придут и будут готовить чай для работающих. Даже не знаю, рада я или мне стыдно.
— А меня такая реакция нисколько не удивляет.
— Почему?
— Да потому, что ты очень популярна, — ответил Габриэль. — Твои посты всегда интересны и наводят на размышления. Люди тебя уважают.
Неужели она нравится людям? Николь с трудом в это верилось. Для нее стало привычкой держаться замкнуто, особенно после предательства Джеффа.
Но, увидев ее в реальной жизни, вдруг все они изменят мнение о ней? Габриэль этого не сделал. Тем не менее сомнение продолжало глодать ее изнутри.
— Я вот что думаю, — сказал он. — Пожалуй, мне следует взять назад слова по поводу того, что открытие кинотеатра в июле нереально. Теперь я считаю, что ты это сделаешь, Николь, потому что тебя поддерживает все местное сообщество. Включая меня.
— Спасибо.
— Удачи тебе с твоими строителями. Если понадобится поддержка — только позвони.
— Хорошо. — Николь не собиралась этого делать, но его предложение доставило ей удовольствие. — Созвонимся позже.
Она зашла на форум, чтобы напечатать ответ.
«Я потрясена вашей добротой. Огромное вам спасибо. Я сейчас почти все время в кинотеатре, так что прошу вас — заходите в любой момент. Электричество уже работает, и я смогу угостить вас чаем. Еще раз спасибо всем‑всем‑всем».
Потенциальный прораб, Патрик, приехал в кинотеатр в пять минут восьмого. Она приготовила ему чай и провела по залам.
Поднявшись по стремянке в верхнем зале, Патрик сказал:
— Потолок у вас тут сногсшибательный. Штампованную жесть сейчас встретишь очень редко. Но я знаю одного парня — классного специалиста по таким вещам. Плохо то, что у него все расписано на несколько месяцев вперед, так что, возможно, придется вам оставить верхний этаж как есть, пока он не сможет им заняться. Если начнете пускать сюда народ, не избавившись от свинцовой краски, рискуете поссориться с властями.
О том же самом предупреждал ее Габриэль.
— Я предполагала, что вы это скажете. Я думаю использовать этот зал как многофункциональное помещение: установлю здесь экран, чтобы можно было показывать кино, но еще хочу сделать сцену для музыкантов, когда здесь будет танцевальный зал. По необходимости его можно оформить как конференц‑зал. Еще собираюсь сдавать это помещение в аренду клубам для занятий различными видами хобби.
— Звучит интересно. А что насчет первого этажа?
— Я уже вызывала людей из фирмы по борьбе с грызунами, они обработали, продезинфицировали помещение, потом пришли второй раз и сказали, что мышей больше нет, — сказала Николь. — Осталось только решить проблему с сиденьями, которые они погрызли. Но я не хочу их реставрировать. — И она рассказала о своей задумке с диванами и столиками.
— Весьма оригинально! Интересно потом посмотреть, как все это будет выглядеть. Должно получиться еще лучше, чем было в прошлом.
Николь видела, что Патрику здание старого кинотеатра нравится, пожалуй, не меньше, чем ей самой.
— Еще вам потребуется полировщик для барной стойки, и в витражах есть небольшие дефекты, которые надо устранить.
— Это все мелочи, — заметила Николь. — Главное — то, что я хочу открыть его для посещений уже через восемь недель.
Патрик с шумом выдохнул:
— Второй этаж вам за это время точно не закончить. А первый — если только приложить массу усилий. Самое серьезное — это настилка пола заново.
— Видите ли… мне предлагают помощь люди, которые хотят поскорее увидеть кинотеатр действующим. Ваш бригадир ведь разрешит им приходить и помогать?
— А специалисты среди них есть?
Николь поморщилась:
— Едва ли.
— Я уже сказал, что косметический ремонт тут — главное. Чем больше рабочих рук привлечете, тем больше шансов, что успеете закончить к вашему сроку. Тут и правда, есть для чего постараться. Хорошо, я пойду составлять график работ и прикину их общую стоимость.
— Не хочу показаться назойливой, — сказала Николь, — но когда вы сможете прийти сюда снова?
— Постараюсь управиться к концу дня.
Николь едва его не расцеловала.
— Спасибо!
— Не стоит. Вам спасибо за чай.
— Пожалуйста!
Проводив его, она отправилась к соседу, Габриэлю.
— Ну, как все прошло? — спросил он.
Лицо Николь сияло.
— Патрик оказался славным парнем, и дом ему понравился. Он уже сегодня представит мне смету. И он согласился принять волонтеров.
— Замечательно.
— Я помню, что лучше обратиться еще в две фирмы, но я уже решила, что буду работать именно с ним.
— Деньги не всегда решают вопрос, важнее квалификация, а еще интуиция. — Габриэль заключил ее в объятия. — И все‑таки я бы взглянул на смету и контракт. А о меблировке ты думала? Тебе потребуется оптовый поставщик.
— Я уже привыкла, что ты поучаешь меня, как школьницу. Так что если хочешь предложить мне контактный телефон, пожалуйста.
— Лучше! Я тебя представлю ему, и ты получишь ту же скидку, которую получают «Отели Хантер», — сказал Габриэль.
— Это твоя обычная манера вести бизнес — помогать соседям с выгодными сделками?
— Нет… и дело даже не в том, что мы знакомы. Если мы собираемся вместе организовывать свадьбы и конференции и ты воспользуешься услугами моего мебельщика, то я буду уверен, что меблировка у тебя на моем уровне. Тут чистый расчет.
Она ему, конечно, не верила, но так ей было легче принимать от него помощь.
— Неужели все происходит сейчас наяву?
— Конечно, наяву. — Он поцеловал ее. — И дальше будет еще лучше.
Остаток дня Николь работала над списком важных дел. Она включила туда получение лицензии на проведение свадебных церемоний. К ней зашли несколько жителей «Суррей‑Киз», принесли фотографии, которые она собиралась увеличить, вставить в рамки и повесить на стенах фойе. У нее не хватило чашек, и пришлось сходить к соседу и одолжить несколько чашек и банку кофе, что весьма развеселило команду Габриэля.
— Если вы унаследовали кинотеатр от Брайана, значит, вашу маму зовут Сьюзан? — спросила Элла Джонс, пожилая дама с короткой стрижкой.
— Да.
— Мне она очень нравилась. Очаровательная была девушка, — сказала Элла. — Брайан был человек тяжелый. Я всегда считала, что он слишком сурово поступил с Сьюзан.
— Да, и он много потерял, потому что моя мама — изумительная, — согласилась Николь.
— И вы под стать ей, — сказал Стефан, муж Эллы. — Многие на вашем месте, увидев, в каком состоянии находится здание, сразу сдались бы и продали его. Готов спорить, что на него зарятся те, что по соседству. Им это место сгодилось бы под парковку.
— Габриэль Хантер — хороший человек, — сказала Николь. Вот если бы они знали, что он и есть Кларенс! Но она не имеет права раскрывать его инкогнито. — Он очень меня поддержал.
— Их компания выламывает всю внутреннюю часть зданий и превращает их в бездушные коробки, — заметила Элла.
— Но это не так. Я сама видела, как он работает, он, насколько возможно, пытается сохранить внутреннюю индивидуальность здания.
Габриэль как раз входил в вестибюль кинотеатра и услышал последнюю часть разговора — как Николь защищала его, и это его воодушевило.
— Если кто‑нибудь хочет посмотреть, что происходит рядом, добро пожаловать на экскурсию, — сказал он. — Николь, ты забрала почти весь наш сервиз, и я подумал, что тебе пригодятся еще кое‑какие наши запасы. — И он выставил на стол двухлитровую бутыль молока и две коробки с маффинами.
Она ответила ему с улыбкой:
— Еще как пригодятся. Спасибо, Габриэль.
Николь познакомила его со своими гостями.
— Мне тут принесли чудесные открытки и фотографии.
— Отлично. Я пойду пока включу чайник, а потом взгляну на них.
Позднее, тем же вечером, он сказал ей:
— Спасибо, что заступилась, когда Джонсы стали меня критиковать. Я думал, ты все еще считаешь меня акулой в костюме.
— Теперь я узнала тебя лучше. Ты дорожишь своей репутацией, и думаю, что, если кто‑то тебя подведет, ты обойдешься с ним жестко, но ты не акула. Кстати, Патрик переслал мне смету и контракт. Ты говорил, что хотел посмотреть их. А я пока могу заказать нам еду из китайского ресторана.
— Отлично. Покажи мне заодно и заключение эксперта, чтобы я составил общее впечатление. — И он принялся внимательно изучать документы.
— Ну, что ты думаешь? — спросила она немного погодя.
— Не скажу, чтобы слишком дешево, но цена вполне обоснованная. Ты сказала, что, по‑твоему, вы с ним сработаетесь? Считаю, что интуиция тебя не подвела.
Николь подписала контракт и утвердила план работ, после чего началась новая полоса ее жизни. К концу каждого дня мускулы ее ныли, а одежда была выпачкана краской, но она чувствовала себя счастливой. Она знакомилась все с новыми людьми с форума «Суррей‑Киз» и начала ощущать себя частью команды.
И еще у нее был Габриэль.
Их отношения развивались медленно, но она радовалась простым встречам, прогулкам. Если бы полгода назад ей сказали, что она будет настолько счастлива, она ни за что не поверила бы.
Ложкой дегтя являлось то, что предсказания Патрика оправдались — специалист по жестяным потолкам был занят на ближайшие месяцы. Габриэль попробовал поискать среди своих знакомых, но тоже не смог никого найти; похоже было, что торжественное открытие «Электрического дворца» сведется только к началу работы кинотеатра на первом этаже.
— Ты всегда хочешь, чтобы твои желания исполнялись немедленно? — спросил ее Габриэль, когда она выразила ему свое разочарование.
— Думаю, ты и сам такой же.
— Ты права. — Он поцеловал ее. — Может быть, у этого умельца что‑то изменится и он сможет выкроить для нас время, а до того мы сможем использовать фойе второго этажа как кафетерий, а внизу у нас будет бар и сам кинотеатр.
— Конечно, все в конце концов устроится, надо только набраться терпения. — Николь провела ладонью по его щеке. — Знаешь, я сейчас работаю еще больше, чем в банке.
— Но разница в том, что здесь ты наслаждаешься каждой секундой.
— Мне так нравится каждый день наблюдать, как что‑то меняется. И чувствовать себя частью сообщества.
Габриэль кивнул, соглашаясь.
— Ко мне тоже приходят люди и рассказывают, каким был, когда‑то склад специй. И я заметил, что они все в жизни точно такие же, какими были на форуме.
— И как хорошо, что никто не конфликтует, не спорит. Все дружно делают одно дело. В день открытия я назову поименно каждого помощника и поблагодарю его. На почетной доске будут написаны имена всех.
— Это событие мы отметим шампанским.
Николь покачала головой:
— Ты вовсе не обязан.
— Но я так хочу. Не каждый день твоя девушка попадает в центр внимания целого района.
Мама Николь и Джесси приходили помогать по вечерам и в выходные, как только могли выбраться. Как‑то одним вечером они трудились втроем, и, когда сделали перерыв, чтобы немного отдохнуть, Николь заказала пиццу.
— Когда ты наконец собираешься нам рассказать? — спросила Джесси.
— Что рассказать?
— Про Габриэля, — сказала Сьюзан.
— Он мой сосед, и у нас общие интересы.
Но Джесси рассмеялась:
— Хочешь сказать, что ты даже не заметила, какой он красавчик?
Николь невольно вспыхнула.
— И давно это у вас продолжается? — поинтересовалась Сьюзан.
— Ну… — Николь чувствовала себя пойманной врасплох.
— Расскажи, все равно мы от тебя не отстанем, — упрашивала Джесси.
Николь вздохнула и поведала о том, как познакомилась с «Кларенсом» на форуме «Суррей‑Киз», а он потом оказался Габриэлем.
— Так что человек, которого я считала врагом, на самом деле все время был моим другом.
— Но сейчас‑то вы уже больше чем друзья? — спросила Джесси.
Николь кивнула.
— Он замечательный парень. Никакого сравнения с Джеффом. — Джесси в порыве обняла подругу. — Просто ты выглядишь такой счастливой, я догадалась, что дело тут не только в кинотеатре. Я очень рада за тебя.
Вечером, после того как Николь занималась покраской стен часов четырнадцать подряд — рука так ныла, что она едва сумела вымыть кисти, — в кинотеатр вошел Габриэль.
— Я хотел спросить, что ты еще собираешься делать сегодня?
— Боюсь, у меня хватит сил, только чтобы принять горячую ванну и влезть в пижаму.
— Я хотел предложить вместе приготовить ужин. — Он помедлил. — Можешь принять ванну у меня, пока я буду готовить, а потом я отвезу тебя домой.
Это означало бы новую ступень в их отношениях, но Николь не была уверена, что к ней готова. Сомнения, должно быть, ясно отразились на ее лице, потому что Габриэль быстро поцеловал ее.
— Я просто хотел предложить тебе ванну и ужин, потому что вид у тебя совершенно измотанный.
— Спасибо, я в самом деле ценю твою заботу. Но я вся в краске.
— Я мог бы привезти тебе одежду из дома. Или можно приготовить ужин у тебя, если ты разрешишь мне воспользоваться твоей кухней, — предложил он.
— Ты в самом деле на это способен?
— Конечно. А потом ты поужинаешь в своей пижаме. Но это тоже не домогательство, — поспешил заверить он ее, — потому что, когда ты решишься перейти к следующей стадии, я хочу, чтобы ты была бодрой и способной наслаждаться, а не думала: «О боже, давай скорее закругляйся, я так хочу спать».
Николь рассмеялась:
— Ты гораздо лучше, чем хочешь казаться.
— Ну нет, прослыть слабаком я бы тоже не хотел.
— Все равно ты хороший, Габриэль. — Может быть, она на самом деле ему нравится?
Пока Николь нежилась в ванне, Габриэль приготовил бируани из цыпленка.
— Обычно я сам пеку к нему и лепешки, вместо того чтобы покупать хлеб в булочной. Но я подумал, вряд ли ты захочешь, чтобы твою кухню окончательно перевернули вверх дном.
— Все равно необыкновенно вкусно. Сама я редко готовлю, — призналась Николь.
— Не хватает времени или желания?
— И того и другого.
— А я люблю готовить. Это расслабляет.
Она улыбнулась:
— Может, ты еще и пироги печешь?
Он вскинул брови:
— Конечно, с профессионалами тягаться не могу, но торт «Виктория» мне удается вполне.
— Ты полон сюрпризов.
— Это плохо?
— Нет, потому что сюрпризы твои хорошие.
Габриэль подумал при этом, что ее бывший парень, видимо, преподнес ей неприятный сюрприз. Она до сих пор ничего ему не рассказала, но Габриэль очень надеялся — она поверит, что он не причинит ей боли, по крайней мере, намеренно.
То, что он испытывал с ней, не походило ни на что, испытанное прежде.
Может быть, это любовь?
Спустя неделю Габриэль сказал:
— Сегодня мы отправимся смотреть на звезды.
— Как мило, что ты это предлагаешь, вот только открытие кинотеатра совсем скоро, а все по‑настоящему темные места, откуда можно вести наблюдение, находятся где‑нибудь в Шотландии. — Она наморщила нос. — Я очень бы хотела поехать туда с тобой, но никак не смогу сейчас отлучиться надолго.
— Да будет тебе известно, что такие места есть и в Лондоне и даже в самом центре, — сказал Габриэль. — Сегодня ночью как раз тот момент, когда Марс находится в противостоянии.
— В самой ближайшей к Земле точке и полностью освещен Солнцем… Подожди, ты сказал, что в центре Лондона есть темные места? Даже несмотря на уличные фонари?
— В одном из парков встречается группа астрономов, — сказал Габриэль. — Я разговаривал с парнем, который у них главный, и он разрешил нам присоединиться. Там есть старая обсерватория, и мы по очереди будем смотреть в телескоп. Так что сегодня ночью мы увидим звездное небо.
— Габриэль, как здорово! — Она пылко поцеловала его. — Спасибо.
— Ты усердно трудилась и заслужила небольшой отдых.
Обсерватория оказалась именно такой, какой всегда представляла себе Николь, — с вращающимся куполом и большим медным телескопом. Как и обещал Габриэль, им представился шанс посмотреть в него и увидеть поверхность Марса, а заодно и Луны.
Николь была в восторге.
— Знаешь, я правда очень тронута тем, что ты устроил это для меня, — призналась она. Джефф никогда не придавал значения ее любви к звездам и называл это ребячеством. — Я чувствую себя виноватой, что не сделала что‑то подобное для тебя.
— Вообще‑то ты как раз сделала, — сказал Габриэль. — Ты примирила меня с самим собой, чего мне самому не удавалось несколько лет. И теперь я, кажется, понял, чем хочу заняться в будущем.
— А именно?
— Пока мне нужно все как следует обдумать, но ты будешь первая, кому я об этом расскажу.
Николь смутилась:
— Извини, если я проявила бестактность.
— Ничего подобного, мы близкие друзья, и это естественно, что ты интересуешься. Другие женщины прежде всего интересовались размером моего банковского счета.
— Ты, надеюсь, не считаешь меня одной из них?
— Ты с таким трудом согласилась, чтобы я угостил тебя ужином, могу сказать с уверенностью, что нет.
— Но зачем же ты с ними встречался?
— Наверное, искал такую, которая сможет меня понять. Дело в том, что хорошие девушки избегали меня — они или наслушались, каким бешеным я был в студенческие годы, или воспринимали меня беспощадной акулой бизнеса. А те, другие, и не стремились меня понять.
— Значит, ты — бедный маленький богатенький мальчик?
— Да. — Он картинно похлопал ресницами. — И я не буду возражать, если ты поцелуешь меня в утешение.
Николь рассмеялась:
— Какой ты, однако, мастер убалтывать!
— Это так ужасно с моей стороны, — согласился он.
Николь улыбнулась:
— Но я все равно тебя поцелую.
Последующие две недели для них уже стало привычкой видеться ежедневно и ужинать вместе. Потом Габриэль подвозил Николь до ее дома, и там они уютно устраивались на диване в гостиной, тесно прижавшись друг к другу, и разговаривали.
— Все‑таки мне, когда‑нибудь доведется увидеть пещеру летучей мыши? — спросила Николь.
— Пещеру летучей мыши? — повторил Габриэль озадаченно.
— У меня ты бываешь. Но твоя резиденция так и остается засекреченной.
— Намек понят. Завтра ужинаем у меня.
Его квартира находилась в доме современной постройки с балконом, который опоясывал здание по периметру. Все окна выходили на реку.
— Здесь ванная, — принялся указывать он по очереди на двери, когда они вошли в маленькую прихожую, — а это моя спальня и смежная с ней вторая ванная, потом гостиная, гостевая комната.
Вид из окон привел Николь в восторг.
Кухня примыкала к гостиной и была раз в десять больше, чем у нее. В ближайшей к кухне половине гостиной помещалась столовая зона — длинный стеклянный стол с шестью удобными стульями. Три дальних стены были покрашены кремовой краской, а ближайшая — четвертая — небесно‑голубой, и на ней была изображена большая стилизованная рыба. Как заметила Николь, телевизор у него был самой последней модели.
— Это домашний кинотеатр? — уточнила она.
Габриэль кивнул.
— Но смотреть фильм дома одному — совсем не то, как если пойти в кино с компанией друзей. Я думаю, то, что ты делаешь с «Электрическим дворцом» — это замечательно, потому что ты соединяешь лучшее, что есть в двух сферах — комфорт и общение.
— Надеюсь. — Единственное, чего Николь не увидела в комнате, — это письменный стол. — Ты, значит, не работаешь дома?
— Мой кабинет в гостевой комнате. Но там есть раскладной диван, на случай если кто‑то захочет заночевать. — Он секунду смотрел ей в глаза.
Пока Габриэль готовил цыпленка в лимонном соусе с молодым картофелем, а она резала салат, они поддерживали легкий необременительный разговор. Но когда позже вечером они сидели на диване, он провел ладонью по ее щеке.
— Ты останешься сегодня у меня?
Разумеется, он имел в виду не комнату для гостей, а свою собственную постель.
— У меня есть нераспечатанная зубная щетка, — добавил Габриэль.
Николь быстро поцеловала его:
— Да.
И в ответ он подхватил ее на руки и понес в спальню.
Через пару дней Николь получила приятное известие.
— Мой специалист по потолкам готов подключиться к нашей работе, — объявил Патрик. — На его последнем объекте что‑то застопорилось, и он на время освободился.
— Но у него же большой список потенциальных клиентов, и разве следующий на очереди не кто‑то другой? — удивилась Николь.
— Возможно, — пожал плечами Патрик, — но я регулярно описывал ему все то, что здесь происходит, а потолок он видел на вашем сайте. Он говорит, что тут не так много работы, а еще, я думаю, ему очень приглянулись звезды.
Николь только улыбнулась.
— Мне все не верится, что удалось привлечь такую массу народу. Я сперва думал, что вам придется выложить целое состояние рабочим за сверхурочные часы, чтобы закончить ваш проект в срок, но вы не потратите ни пенса!
— Да, но я отблагодарю этих людей: я повешу в фойе доску с именами всех, кто помогал, и торжественно сниму с нее покрывало в день открытия.
— Отличная мысль.
— Без них я бы не справилась, так что самое малое, чего они заслуживают, — это публичной благодарности.
Больше всего ей хотелось поблагодарить Габриэля, за то, что он поверил в нее, за его поддержку.
— Есть один момент, — сказал Патрик. — Работа с потолком потребует приостановки всех других работ, потому что нельзя ничего делать в помещении, пока…
— Удаляют свинцовую краску, — договорила Николь. — Но меня это как раз устроит.
— Хотите сделать передышку?
— Вроде того.
Она посмотрела кое‑что в Интернете, после чего позвонила Габриэлю.
— У тебя есть возможность освободиться от всех дел на ближайшие два, а лучше, на три дня?
— Для чего?
— Все зависит от того, сумеешь ты или нет? Я пока хотела узнать только это.
— Подожди пять минут, я перезвоню тебе.
Он перезвонил точно, как сказал.
— Да, это возможно, но скажи все‑таки зачем.
— Речь идет об одной деловой поездке. Мне нужно знать твое мнение.
— Хорошо. Как я понимаю, ехать придется за город? Ты хочешь, чтобы я вел машину?
— Нет, машину я арендую. А за тобой заеду завтра в десять.
Это оказался ярко‑фиолетовый «фольксваген‑жук» с откидным верхом, и, увидев его, Габриэль закатил глаза.
— Ты вроде сказала, что это я люблю покрасоваться?
— Так и есть.
— Но куда мы едем?
— Мы едем путешествовать. Ты хочешь быть Луизой или Тельмой?
Он застонал:
— Чувствую, добром это не кончится.
— Все будет хорошо, верь мне.
Она направила машину в сторону Суссекса — там в старом замке с видом на море она сняла комнату на две ночи. В багажнике автомобиля у нее лежала коробка с едой из супермаркета. Прогноз предвещал отличную погоду.
— Деловая поездка, значит? — спросил Габриэль, когда они подъехали к замку.
— Сдаюсь, — улыбнулась Николь. — Я просто хотела вытащить тебя на пару дней и поблагодарить за твою помощь.
— Мною двигали чисто эгоистические соображения. У нас деловое соглашение.
— И еще я хочу какое‑то время побыть наедине с тобой, — сказала она. — Только ты, я и море.
— И этот замок, совершенно потрясающий к тому же.
Три изумительных дня они бродили по берегу, обедали в маленьких деревенских пабах и наблюдали, как солнце садится в море. Но самым восхитительным для Николь было каждое утро просыпаться в его объятиях.
В Габриэле было все, что только Николь могла желать. Он слушал так, словно ее мысли представляли ценность, был чутким, добрым, милым, забавным.
Она начинала испытывать к нему чувства, которых не знала прежде. И все‑таки Николь никак не могла отделаться от боязни, что все вдруг может пойти не так и обернуться полным крахом.
Все пошло не так после того, как она съехалась с Джеффом. Значит, пока они с Габриэлем живут каждый у себя и держат при себе свои подлинные чувства, все у них будет хорошо.
Глава 9
— До чего я все‑таки тупой! — воскликнул Габриэль.
Николь, лежавшая рядом с ним в постели, только рассмеялась.
— Тупой — мало подходящая тебе характеристика. С чего это ты вдруг?
— «Электрический дворец»! Мы не заглянули в киноархив! Ведь это, в конце концов, кинотеатр! Туда следовало наведаться первым делом.
— Киноархив? Ты имеешь в виду старую кинохронику?
— Да нет, я вспомнил, что при Эдуарде были операторы, которые ездили по стране и снимали жизнь простых людей, — пояснил он. — Они могли заглянуть и в «Суррей‑Киз».
Она приподнялась на локте.
— Очень может быть, что ты прав: тем более что твой отель — бывший склад специй, а они интересовались в основном промышленными зданиями, да? Так они непременно должны были побывать здесь, в доках!
Габриэль схватил телефон и отыскал нужную информацию в Интернете.
— Сагар Митчелл и Джеймс Кеньон. Они снимали все — от уличных сценок и первых автомобилей до спортивных событий, производственных процессов и парадов. Их фильмы демонстрировались и в муниципалитетах, и на ярмарках. — Он посмотрел на нее: — И в кинотеатрах.
— Если склад и не снимали, может быть, найдется пленка, где запечатлен «Электрический дворец», то есть бывший «Курзал», — проговорила она задумчиво. — Вот было бы здорово и его показать в день открытия.
— Ты уже придумала, что покажешь в этот день?
— Хотелось бы один старый классический фильм и один современный, чтобы удовлетворить все вкусы. Может быть, «Эту прекрасную жизнь».
— В июле? — удивился Габриэль. — Фильм все‑таки рождественский.
— Он замечательно смотрится круглый год! — Она ущипнула его за руку. — Кларенс, ты со своим ником должен первый проголосовать за него.
— А твой ник не заставляет тебя показать «Мэри Поппинс»? — засмеялся он.
— Мы его уже отчасти показали на берегу в Норфолке, — сказала она.
— Тогда я поцеловал тебя в первый раз…
И он приник к ее губам долгим поцелуем.
— В душе ты старомодный романтик, — поддразнила она его.
— Не буду спорить. — И он повторил поцелуй.
— Значит, первый фильм — классический. Как считаешь, «Гражданин Кейн» — ведь это самый лучший фильм всех времен и народов?
— Давай все же посмотрим перечень.
Она прокрутила список классики кино и поморщилась.
— Здесь много таких фильмов, о каких я даже не слышала. Или уж очень сентиментальные.
— Дай мне взглянуть. — Он посмотрел названия фильмов. — Я тоже многие не знаю. Но в день открытия лучше дать что‑то хорошо известное.
— Я все‑таки собираюсь устраивать вечера арт‑хаусного кино, как раз сейчас думаю над программой, но в первый день хочу показать фильм, который сама хорошо знаю. Наверное, все‑таки остановлюсь на «Этой прекрасной жизни».
— Выбор за тобой, — сказал он. — Тем более что фильм и правда хороший.
Они выкроили время и побывали в киноархиве. К радости Николь, нашлись пленки, где был запечатлен и «Курзал», и склад специй. Фильм можно было взять для показа в день открытия кинотеатра. Более того, они заказали увеличить кадры с пленки, чтобы потом можно было повесить их в рамках в фойе кинотеатра и вестибюле отеля.
— Нам определенно везет, — сказала Николь. — Я надеюсь, это понравится всем.
— Уверен на сто процентов, — проговорил Габриэль, сжимая ей руку.
Николь заканчивала красить участок стены, когда услышала знакомый протяжный говорок:
— В офисе ты одевалась несколько в другом стиле. Она узнала этот голос и обернулась:
— Нил! Привет, рада тебя видеть. Тебе приятно будет узнать, что эта стена почти готова отчасти благодаря вашей помощи.
— В самом деле приятно, я непременно скажу об этом ребятам. — Он обвел взглядом фойе. — Действительно, впечатляет, особенно если посмотреть на сайте, в каком виде все это тебе досталось. Я так понимаю, ты уже не собираешься возвращаться и требовать назад свой стол?
— Надеюсь, что нет. — Она улыбнулась. — Тебе нравится вид, который с него открывается?
— Поскольку я за ним не сижу, то скорее нет.
Она удивленно воззрилась на него:
— Но ведь именно ты был основным кандидатом, чтобы временно занять мое место, пока я в отпуске, а если не вернусь, то окончательно. Что случилось?
— У нас произошла реструктуризация, и шеф откопал где‑то этого типа. Если ты вернешься, он будет и твоим непосредственным начальством. — Нил вздохнул. — Я и так не смог бы проникнуться к нему симпатией, раз он получил должность, на которую я метил, но и без того… — Он поморщился. — Не нравится мне этот Джефф. Он не командный игрок. Ты хотя и не ходила с нами вместе на вечеринки, но все знали, что на твою поддержку можно рассчитывать, тогда как он всех нас легко продаст с потрохами.
Джефф? Николь похолодела. Не может быть…
— Его фамилия, случайно, не Румболл? — спросила она как можно небрежнее.
Нил явно удивился:
— Ты что, знаешь его?
— Давно с ним не встречалась, но да, мы были знакомы, — ответила Николь. Если ее постигнет неудача с кинотеатром и придется вернуться на старую работу с тем, чтобы стать подчиненной человека, ее предавшего, она потеряет остатки самоуважения… Нет, этому никогда не бывать! — Советую тебе с ним не откровенничать и все документировать, и остальные пусть тоже снимают копии со всех бумаг, чтобы обезопасить себя, — сказала она.
— Я понял, — мрачно ответил Нил. — Мы все хотим, чтобы ты к нам вернулась.
— Спасибо, — улыбнулась она, — но я все‑таки надеюсь на успех с кинотеатром.
Она еще немного поболтала с бывшим коллегой и не подала виду перед теми, кто трудился в кинотеатре, что чем‑то обеспокоена, но новость Нила сильно испортила ей настроение.
Джефф использовал ее, чтобы преуспеть в карьере. Как можно быть уверенной, что Габриэль не поступает так же? Внутренний голос твердил ей, что она становится параноиком и просто смешна, но все равно ее одолевали страхи, с которыми она не могла справиться. Ведь Габриэль сам признавался, что присоединился к форуму «Суррей‑Киз», чтобы отразить наскоки противников реконструкции склада специй.
Когда от мыслей, теснившихся в голове, ей сделалось совсем невмоготу, она оставила остальных столярничать, штукатурить и красить и пошла в кафе на Чаллонер‑Роуд, чтобы немного развеяться. Она знала, что у мамы сегодня важное совещание, а Джесси по уши занята своими студентами, так что с ними она не могла поговорить о Джеффе.
Оставался только Габриэль.
Николь еще не рассказывала ему про Джеффа, но, может быть, сейчас как раз настал момент, чтобы изгнать раз и навсегда этого призрака прошлого и убедиться окончательно, что Габриэль ни в чем не похож на предавшего ее мужчину. Она купила кофе и брауни и направилась в «Дом специй».
Направляясь по коридору к кабинету Габриэля, она услышала, как он разговаривает с кем‑то. Видимо, он был у себя не один или говорил по телефону. Она поступила опрометчиво — знала ведь прекрасно, что он очень занят, следовало предварительно послать ему сообщение, предупредить или позвонить и узнать, сумеет ли он освободиться, чтобы встретиться и поговорить с ней.
Николь уже собралась повернуть назад, как вдруг услышала, как он произносит ее имя с вопросительной интонацией:
— Николь? Нет, папа, она не доставит нам никаких хлопот.
Николь похолодела.
Джефф использовал ее, чтобы преуспеть в своей карьере. Сейчас создавалось впечатление: что, то же самое делал Габриэль. Она не доставит нам хлопот! Ну конечно, ведь он полностью приручил ее, заставил плясать под свою дудку. За прошедшие месяцы он втерся ей в доверие. Он в курсе ее надежд и мечтаний, он поддерживал ее… и ей показалось, что между ними возникло нечто очень особенное.
Она решила, что он был другим. После нескладного начала они постепенно начали доверять друг другу и на многое смотрели одинаково. Они вместе работали, чтобы претворить в жизнь проекты по проведению конференций и свадебных церемоний. Она почти уверилась, что может положиться на него в бизнесе и в самой сокровенной сфере.
Но только что подслушанный обрывок разговора открыл ей с ужасной ясностью, что все это делалось с целью держать ее под контролем, удостовериться, что она не станет ему помехой, что бы он ни задумал для своего «Дома специй».
Она только что наступила на прежние грабли. Поверила человеку, который совсем не любил ее, а только видел в ней средство для достижения своих целей в бизнесе.
Конечно, она могла сейчас ворваться к нему в кабинет, кипя от бешенства, но разве это что‑то изменит? Она так и останется наивной глупышкой. А Габриэль — прожженным дельцом, сметающим все на своем пути. Так какой смысл поднимать шум? Просто все кончено. Если она набросится на него с руганью, разве от этого ей станет легче? Сейчас ей хотелось только забиться в укромный уголок и зализать свои раны, как это было в случае с Джеффом.
Никогда, никогда больше ей нельзя было никому открывать свое сердце! И теперь она никогда, никогда больше его никому не откроет.
Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, Николь пошла назад, выбросила кофе и пирожные в мусорный бак и отправила Габриэлю сообщение:
«Я больше не могу это продолжать. Все кончено».
Потом она вернулась в кинотеатр и сделала вид, что ничего не случилось. Она улыбалась, но внутри ее все заледенело.
Больше она никогда, никогда никому не позволит использовать себя, как глупую бездушную куклу.
* * *
— Папа, я люблю тебя, но сейчас ты меня просто бесишь, — сказал Габриэль. — Я всегда помню, что ты выручил меня из крупных неприятностей и глубоко это ценю. Но с тех пор прошло почти десять лет. Я уже не тот, каким был тогда. И если ты этого не видишь, то, вероятно, я занимаю не свое место.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Ивэн.
— Папа, ты считаешь нормальным, чтобы твои менеджеры не принимали ни единого решения, не посоветовавшись с тобой, и не давали тебе вздохнуть весь день, или же ты доверяешь им и рассчитываешь, что они способны сами справляться с работой, за которую ты им платишь?
— Очевидно, я жду, что они справятся с работой, за которую я им плачу, — рыкнул Ивэн.
— Так позволь и мне делать то же самое, — сказал Габриэль. — Ты поручил мне заниматься «Домом специй», и я планирую работы по реконструкции этого отеля. Да, в мои планы входит подключение Николь к работе, мы вместе осуществляем совместные проекты, чтобы иметь возможность предлагать нашим клиентам нечто новое в сфере бизнеса и отдыха. И она пользуется услугами наших поставщиков.
— Использует наше имя, чтобы получать скидки! — возмущенно фыркнул Ивэн.
— Она пользуется услугами наших поставщиков, — повторил Габриэль, — потому что ее стандарты качества на нашем уровне. Так что это оправданно. Да, она получает скидки. Это выгодно всем нам, и, что важнее, мы сможем удовлетворять все желания наших клиентов. Они и в дальнейшем останутся нашими клиентами.
— Допустим… — Ивэн далеко не казался убежденным.
Габриэль вздохнул:
— Послушай, я знаю, что в девятнадцать вел себя недопустимо, но уже много лет пытаюсь это загладить. Если ты не можешь забыть и увидеть, что я стал совсем другим, то не вижу смысла дальше работать у тебя. Я освобожу место для человека, который, по‑твоему, видимо, подходит для этой работы больше меня.
— Ты что, готов вот так уйти? — с недоверием спросил Ивэн.
— Я практически решился.
— Но это семейный бизнес. И куда ты уйдешь? Станешь моим конкурентом?
— Я буду работать совсем в другой области, — сказал Габриэль. — Как раз об этом я и веду с тобой речь. Я хотел бы продолжать работать с тобой, папа, но только на других условиях. Я не могу провести остаток жизни, пытаясь совершить невозможное, потому что это угнетает нас обоих, и маму тоже. Пора положить этому конец. Прямо сейчас.
У него запищал мобильный телефон, и он бросил взгляд на экран, решив, что перезвонит позднее. Но тут увидел послание:
«Я больше не могу это продолжать. Все кончено».
Его прислала Николь.
Что такое? Что значит — все кончено? Неужели что‑то произошло в кинотеатре — Патрик нашел какой‑то катастрофический изъян?
Или Николь имеет в виду, что все кончено между ними?
Он не имел ни малейшего представления, что могло случиться. Насколько Габриэль знал, он ничем ее не обидел. Так что же в конце концов происходит?
— Папа, я должен идти, — быстро проговорил он.
— Какого… — начал Ивэн.
— Все потом, — сказал Габриэль. — Я перезвоню тебе, папа. Случилось такое, с чем я должен немедленно разобраться.
И прежде чем отец успел возразить, отключил соединения. Это было намного важнее, чем обсуждение с отцом своей дальнейшей карьеры. Габриэль ничего не понимал, и он должен был поговорить с Николь и все выяснить немедленно.
Он нашел Николь в кинотеатре, она ловко орудовала кистью. Она улыбалась, но он увидел, что плечи ее подняты и напряжены.
— Мы можем поговорить? — спросил он.
— О чем?
— Нам надо поговорить.
— Я так не считаю, — ответила она.
Значит, она в самом деле имела в виду, что между ними все кончено! Но неужели она ждет, что он довольствуется эсэмэской и послушно убежит, виляя хвостиком, как комнатная собачка?
— Хорошо, если так желаешь, можно объясниться и при всех.
— Поднимемся в офис.
Следом за ней Габриэль поднялся по лестнице на второй этаж. Она притворила за ними дверь.
— Что означает твое послание? — спросил он.
— Все дела между нами закончены, — сказала она. — То есть буквально все — и конференции, и свадьбы, и наши отношения.
— Но почему?
— Потому что я слышала твой разговор с отцом, как ты говорил ему, что я не доставлю вам хлопот.
— Ты слышала только это? — нахмурился он.
— Я как раз шла к тебе, чтобы кое‑что рассказать… Я не подумала, что ты можешь оказаться занят, и нечаянно услышала твои слова.
— Что ж, очень жаль тогда, что ты не задержалась еще ненадолго и не дослушала нас до конца, — сказал он сердито. — Что, ты решила, я имел в виду?
— Видимо, ты задумал нечто такое, что может не понравиться мне, но хлопот с этим не будет, — она цинично усмехнулась, — потому что я же твоя женщина, и я только захлопаю ресницами и покорно выполню все твои пожелания. Габриэль, ты меня использовал.
— Прежде всего, ты услышала только часть разговора — и я не понимаю, как ты могла настолько неверно его истолковать на основании какой‑то одной фразы. А потом… я считал, что ты меня знаешь. Неужели тебе могло прийти в голову, что я тебя использую?
— Дело в том, что я плохо разбираюсь в мужчинах, вот и опять нашла такого, который пытается извлечь из наших отношений пользу для своей карьеры.
— Если бы меня так оскорбил кто‑то другой, я бы сию секунду порвал его на куски. Я уже догадался, что твой бывший сильно тебя обидел и ты не хочешь говорить об этом даже со мной, но теперь даю тебе возможность выбрать. Или ты сейчас расскажешь мне все сама, или я пойду к твоей маме, к Джесси. Они тебя любят и поэтому наверняка выдадут мне твои секреты ради тебя же самой.
— У тебя еще хватает наглости угрожать мне?
— Нет, я просто хочу понять, какого черта ты ведешь себя как сумасшедшая и приписываешь мне мотивы, которых у меня никогда в жизни быть не могло? — огрызнулся он. — Если бы ты потрудилась подождать и дослушать наш разговор с отцом до конца, Николь, то услышала бы, как я сказал ему, что мы вместе с тобой организуем проведение конференций и свадеб и все идет замечательно, потому что оба пользуемся одними поставщиками и одинаково относимся к нашим клиентам, но если он никак не может забыть мое прошлое и увидеть меня таким, какой я теперь, тогда, может быть, мне пора уйти, чтобы он нашел себе более подходящего человека, ну а я займусь тем, что сделает меня счастливым.
Ее глаза затуманились.
— Значит, ты не…
— Нет! — сказал он. — Я ничего не затеваю за твоей спиной. Это не в моих правилах. Я не вставлял в наш контракт пункты мелким шрифтом, который невозможно прочитать, чтобы потом ты оказалась в таком долгу передо мной, что только и осталось бы отдать мне кинотеатр. Я полагал, что мы сотрудничаем на равных. Я считал нас друзьями… близкими людьми. Эти последние недели я был счастлив, как никогда в жизни, потому что был с тобой. Так почему ты решила все разрушить?
Николь зажмурилась:
— Я…
— Ответь мне, потому что я правда ничего не понимаю. В чем я виноват?
— Дело не в тебе, а во мне, — пробормотала она беспомощно.
— Это трусливый ответ, как и для мужчины, который бросает девушку, не объясняя подлинной причины. Но ты на самом деле храбрая, Николь, ты сильная, упорная, у тебя все получается, скажи же мне правду.
Николь понимала, что у нее не остается выбора. Она позволила своим страхам взять над собой верх и истолковала слова Габриэля неверно и несправедливо. Неудивительно, если он вообще больше не захочет иметь с ней дела, и будет прав.
— Это из‑за Джеффа, — сказала она. — Но мне очень стыдно об этом вспоминать.
Он молчал, явно ожидая продолжения. Она знала, что заслужила это. Она глубоко вздохнула:
— Я, когда начала работать, почти не ходила на вечеринки. Сосредоточилась в основном на подготовке к тестированию по специальности и на самой работе. Хотелось добиться успеха, как‑то проявить себя. Четыре года назад меня уговорил кто‑то из сослуживцев, и я пошла в одну компанию и там познакомилась с Джеффом. Он тоже работал в банке, только в другом, и раньше мы не встречались. Он был очень остроумный и блистал в разговоре, и мне не верилось, что он может заинтересоваться такой серой мышкой, как я. Но мы стали встречаться.
Потому что она была идиоткой.
— А дальше? — спросил Габриэль, на этот раз мягче, без тени осуждения.
Впрочем, ему и не было надобности осуждать ее, она сама себя осудила и признала виновной.
— Он предложил переехать к нему. Я любила его и думала, что он тоже меня любит, и согласилась.
— И после этого он изменился?
Николь покачала головой.
— Мы стали жить вместе, и он был прежним. Правда, иногда он встречался с друзьями без меня, но меня это не тревожило, — она пожала плечами, — я не очень‑то общительна. Я, помимо работы, толком не знаю, о чем говорить с людьми.
— В кинотеатре я не вижу, чтобы у тебя были проблемы с общением. А на форуме тем более, — заметил он.
— Это другое.
К ее облегчению, он не стал углубляться в эту тему.
— Что же произошло?
— Уже не помню почему, но однажды я пошла на вечеринку вместе с ним — и там узнала о нем правду. Я была в туалете, когда какая‑то девушка заговорила с подругами о своем парне. Я не собиралась подслушивать, но когда находишься в кабинке, то невозможно не услышать, о чем говорят рядом.
— Да уж.
— В общем, эта девушка говорила, что ее парень живет с другой, но не любит ее. Эта другая — скучная банкирша, и живет он с ней только потому, что у него есть шанс продвинуться по службе, но это место шеф отдаст только семейному сотруднику, а эта женщина подходит на роль жены банкира, потому что сама банкирша. Но он купил ей — своей возлюбленной, а не зануде‑банкирше — бриллиантовое кольцо. — Николь поморщилась. — Мне так стало жаль эту бедняжку, которая конечно же думала, что ее партнер любит ее. А он ей лгал и использовал, чтобы сделать карьеру. А потом эта девушка в туалете назвала его имя… Разве так много банковских служащих носят имя Джефф и живут с такой же банковской служащей?
— Ты спросила его об этом?
— Да, потому что еще оставалась надежда, что это ужасное совпадение и обманывают какую‑то другую несчастную, хотя, конечно, я никому такого не желала. Просто не хотела, чтобы правда эта оказалась обо мне. Но Джефф сознался, что у него есть другая. Более того, сказал, что именно потому и начал со мной встречаться, а потом съехался, чтобы его шеф счел его подходяей кандидатурой для повышения. — Она с трудом проглотила слюну. — К счастью, я поселилась у него, а не он у меня, так что я собрала вещи и ушла к Джесси, и жила у нее, пока не нашла квартиру. И переехала сюда. — И с тех пор ни с кем больше не встречалась. До Габриэля.
И была очень счастлива, но вот сама все испортила. Потому что так и не смогла ему поверить до конца.
— Похоже, Джефф — это эгоист и неудачник, который так и не повзрослел, и я уверен, что его вожделенное место досталось кому‑то другому, — сказал Габриэль.
— На самом деле оно досталось ему. Он умеет внушить доверие. И получил что хотел. А что стало с его подружкой — не знаю и не хочу знать.
— Но какое отношение он имеет ко мне?
Николь закусила губу:
— Ты же знаешь, что я взяла долгосрочный отпуск? — Он кивнул, и она продолжала: — Я полагала, что мой заместитель в мое отсутствие займет мое место, но в офисе, как оказалось, прошла реорганизация. Нил, это мой заместитель, как раз приходил сегодня в кинотеатр, чтобы мне об этом рассказать. К нам взяли нового сотрудника, который, если я вернусь, станет моим шефом. Это самое ужасное совпадение, какое только могло случиться.
— Им оказался Джефф?
Она молча кивнула.
— Я пошла повидаться с тобой, чтобы… поплакаться, наверное. И тут услышала твои слова. И они вдруг вернули назад все мои старые сомнения. Я подумала, что снова позволила себя одурачить мужчине, который меня использует, чтобы лучше наладить свой бизнес.
Габриэль взял ее за руку.
— Мне очень жаль, что ты испытала такой удар в свое больное место, но все люди ошибаются. Из‑за того, что ты ошиблась в нем, не следует, что ты не можешь теперь никому верить.
— Рассудком я это понимаю, — выговорила она жалобно, — но здесь, — она прижала ладонь к гуди, — ощущаю другое.
— Я не пользуюсь тобой, чтобы наладить бизнес, Николь. — Он провел рукой по волосам. — Я как раз собирался сегодня поговорить с тобой о первой свадьбе, которая пройдет в «Электрическом дворце», и в «Доме специй». Я подумал: хорошо, если это будет наша свадьба.
Она взглянула на него, широко открыв глаза:
— Ты хотел сделать мне предложение?
— В тебе есть все, что я мечтал найти в женщине. Когда у меня плохое настроение, ты умеешь меня рассмешить. Ты сделала мой мир ярче. Когда я с тобой, то становлюсь лучше. Но… — Он замолчал.
Да, она понимала, что означает это «но». Оно, конечно, решало все.
— Но? — Ей придется посмотреть правде в глаза.
— Тебе надо подумать и решить — нужен ли тебе именно я? Ты сможешь доверять мне? Сможешь поверить, что я не Джефф? — Он грустно посмотрел на нее. — Я считал, что ты понимаешь меня до конца, Николь, что ты единственный в мире человек, который знает меня настоящего. Но, как оказалось, это не так. Ты, как остальные, видишь то, что хочешь видеть. — Он тяжело вздохнул. — Обсуди это с мамой и Джесси, ведь им ты доверяешь абсолютно. А когда будешь готова поговорить, приходи ко мне. Когда будешь готова увидеть во мне меня, а не кого‑то еще. А если не получится… — Он пожал плечами. — Ну, что же…
И он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.
Глава 10
Ему было очень трудно ждать, ничего не предпринимая, но он знал, что Николь должна сама принять решение. Если оно не будет ее самостоятельным решением, то, когда‑нибудь в отдаленном будущем она почувствует, что приняла его под давлением, и все развалится.
Габриэль твердил себе, что терпение — добродетель, и, кроме того, полезное качество для бизнесмена. И он терпел, хотя временами ему казалось, что ожидание доведет его до сумасшествия.
Единственным способом отвлечься была работа. Он открыл ноутбук и начал набрасывать план нового проекта. Если отец не готов предоставить ему самостоятельность, он твердо решил, что уйдет из «Отелей Хантер» и откроет свое дело. Следовало сделать это давно, но только встреча с Николь помогла ему совершить решающий шаг и определить, чем именно он хочет заниматься.
Сможет ли она поверить ему настолько, чтобы жить с ним? Или этот Джефф так основательно разрушил ее веру в людей, что она никогда и никому не сможет больше доверять?
Он ничем не мог тут помочь, оставалось только ждать.
И надеяться.
Габриэль ушел, а Николь все смотрела на закрытую дверь.
Понятно, почему он захотел уйти. Она поспешила сделать неверный вывод и даже не дала ему возможность объясниться — просто в приступе гнева заявила ему, что все кончено. Эсэмэской.
Разве это не ужасно?
Но он настоял на объяснении и заставил ее рассказать про Джеффа.
И он ясно дал ей понять, что своими страхами она разрушает свое будущее.
Он сказал, что находит ее идеальной для себя женщиной. Хочет, чтобы они стали первой парой, которая проведет свадебную церемонию в кинотеатре. Но он не стал ни в чем убеждать ее и не заставил почувствовать себя виноватой, как сделал Джефф. Он даже согласился, что ее страхи оправданны. Но он добавил, что ей стоит поразмыслить над этим. Решить, нужен ли он ей. И сможет ли она ему верить. И увидеть его таким, каков он на самом деле.
Он предоставил ей выбор.
Еще он посоветовал ей поговорить с мамой и Джесси. Он предполагал, что ей потребуется чей‑то совет, но сам даже не пытался давить на нее.
Николь схватила телефон. Пять минут спустя она уже условилась с мамой и Джесси, что встретится с ними в парке напротив колледжа, где преподавала Джесси, после того как забежит домой, умоется и переоденется в чистую одежду.
Мама и Джесси поприветствовали ее крепкими объятиями.
— Что случилось? — спросила Джесси.
И Николь рассказала, как Нил зашел навестить ее в кинотеатр, и о размолвке с Габриэлем.
— Он посоветовал мне обсудить это с людьми, которым я верю, — закончила она. — С вами обеими.
— Так, продолжай, — сказала Сьюзан. — Что ты к нему испытываешь?
Николь честно задумалась.
— Когда он со мной, все кругом становится ярче.
— Ты любишь его? — спросила Джесси.
— Подобную вещь я, наверное, должна сказать ему первому, — пробормотала Николь в замешательстве.
— Но он сам велел тебе обсудить это с нами, — напомнила ей Сьюзан. — Так ты его любишь?
Николь набрала полные легкие воздуха.
— Да!
— А к Джеффу у тебя было такое же чувство? — спросила Джесси.
Николь покачала головой:
— Тогда все было иначе. Габриэль видит меня такой, какая я есть, а не такой, какой хочет, чтобы я была. Когда я с ним, то ни о чем не волнуюсь.
— Когда вы впервые встретились, ты решила, что он акула в костюме, — многозначительно проговорила Сьюзан.
— Ты уже и сама его видела и знаешь, что он не такой. Он со мной был безупречно честен. Все дело во мне. — Она на мгновение зажмурилась. — Я слишком боюсь снова совершить ошибку.
— Все люди ошибаются, — сказала Джесси.
— Так и Габриэль говорит. Но что, если я и в нем ошибаюсь?
— Хорошо, давай взглянем на это с другой стороны, — предложила Сьюзан. — Представь, что больше ты никогда с ним не увидишься. Что ты почувствуешь?
Она уже успела это представить.
— Почувствую, что в моей жизни возникла огромная пустота. Он не только мой бойфренд, но и друг.
— Следовательно, корень проблемы в Джеффе. Он поступил с тобой как конченый мерзавец, и ты боишься, что остальные мужчины такие же, и, стоит с ними сблизиться, как они непременно предадут, — сказала Джесси.
— Наверное, ты права, — пробормотала Николь.
— А это значит, что ты оставила победу за Джеффом, — живо проговорила Сьюзан. — Разве ты этого хочешь?
— Конечно нет. И с Габриэлем мы уже близкие люди.
— Он чем‑то обидел тебя? — спросила Джесси.
Николь вздохнула:
— Нет. Я его обидела. Я отреагировала слишком эмоционально.
— Как взбалмошный ребенок, — сухо подытожила Сьюзан.
— Теперь я не знаю, как все исправить, — призналась Николь с несчастным видом.
— Ну конечно знаешь, — возразила Джесси. — Поговори с ним, извинись. Скажи ему все то, что сейчас сказала нам. Открой ему свое сердце, только полностью, без утайки.
— А вдруг… — начала было Николь, но замолчала. Она осознавала, что ищет отговорки, потому что боится, панически боится, что Габриэль не разделяет ее чувств.
— Никаких «вдруг», — произнесла Сьюзан. — Это единственный вариант, если хочешь разделить с ним жизнь. Абсолютная искренность.
— Ты права, — выговорила Николь, помолчав. — Я должна извиниться и сказать, что я к нему чувствую.
Должна преодолеть себя и решиться на отчаянный шаг, уповая на то, что еще не слишком поздно.
Услышав стук в дверь кабинета, Габриэль вскинул голову, надеясь, что это Николь, и постарался не выказать разочарования, когда увидел входящего отца.
— Я тебя не ждал, — сказал он.
Ивэн нахмурился:
— Ты сказал, что перезвонишь, но не перезвонил.
Меньше всего сейчас Габриэль хотел ссориться.
— Извини, — устало произнес он и провел рукой по волосам. — Я тут кое во что погрузился.
— Я тебя не обвиняю, — сказал Ивэн, к его удивлению. — Я подумал, что, возможно, и правда слишком давил на тебя. — Он посмотрел Габриэлю в глаза. — Надо поговорить.
— Да. — Разговор в самом деле давно назрел. Габриэль помедлил. — Хочешь кофе или чего‑нибудь еще?
— Нет.
— Хорошо. Я попрошу Дженни, чтобы нам не мешали и ни с кем меня не соединяли.
Оставив распоряжения секретарше, Габриэль вернулся в кабинет и увидел, что отец глядит в окно.
— Смотрю, кинотеатр почти закончили, — заметил он.
— Да. Осталось восстановить солнечные лучи над входной аркой и переделать вывеску. Внутри основная работа тоже уже завершена. — Он взглянул на отца. — Что ты хотел мне сказать, папа?
— Сядь.
Габриэль присел на край стола.
— Я должен попросить у тебя прощения.
Теперь Габриэль понял, почему отец предложил ему присесть — не по привычке командовать, а чтобы сын его не упал от изумления.
— Прощения? — Он постарался произнести это как можно мягче, чтобы не допустить новой ссоры.
— Все, что ты говорил по телефону, — правда. Та твоя выходка случилась почти десять лет назад, и теперь ты стал другим. Ты вырос.
— Я рад, что ты это наконец заметил.
Ивэн поморщился:
— Наш с тобой разговор частично слышала твоя мать.
Габриэль подавил улыбку.
— Так мама стала пилить тебя, чтобы ты извинился?
— Она не пилила меня, просто кое на что обратила мое внимание. Те решения, которые ты принимал самостоятельно, — в некоторых я в то время сильно сомневался, — все они обернулись удачей. Ты умеешь быть дальновидным и проницательным, как и следует бизнесмену.
Отец говорит ему комплимент? Наверное, он спит и видит сон. Габриэль незаметно ущипнул себя, но, почувствовав боль, понял, что все‑таки не спит.
— Я все видел, — сказал отец. — Неужели я такое чудовище?
— Как шеф или как отец? Ты и правда хочешь услышать ответ?
Ивэн вздохнул:
— Я очень боялся, что, если не буду достаточно строг, ты вернешься к прежней жизни.
— Это могло случиться, будь мне по‑прежнему двадцать лет, но мне уже скоро исполнится тридцать. Так что можешь не бояться. Я и вправду вырос.
— Пожалуй, мне пора перестать кружить над тобой, как вертолет.
— Это было бы здорово, — сказал Габриэль, — но старые привычки умирают с большим трудом.
— Ты правда собираешься уйти из бизнеса?
— В данный момент я еще не могу ответить. Но если я действительно уйду, это может стать хорошим выходом для нас обоих. Тогда я просто буду твоим сыном, вместо того чтобы снова и снова доказывать тебе свою состоятельность.
— Ты сказал, что хотел бы заняться новым направлением в бизнесе. Ты имел в виду что‑то конкретное? — спросил Ивэн.
— Мы до сих пор устраивали только отели для деловых людей и для туристов, — сказал Габриэль. — Логично будет следующим шагом предложить людям новые возможности для отдыха.
— Насколько новые?
— Необычные места. Маяки, садовые павильоны, мельницы, сторожки — забытые памятники старины. Наподобие острова Лэнди.
— Старые развалины, которые сто лет не реставрировались?
Габриэль кивнул.
— Меня они очень интересуют. Я начал подумывать о них, восстанавливая отель «Стайс», но мысли приняли окончательную форму, когда я занялся «Домом специй» и кинотеатром.
— Я видел тебя на фотографиях на сайте «Электрического дворца»…
Габриэль не стал это комментировать.
— Вот ими я очень хотел бы заняться в будущем. Мне нравится копаться в старых архивных документах, а потом восстанавливать здание для современных условий, сохраняя его по возможности в прежнем облике. — Он улыбнулся. — «Путешествие в прошлое вместе с Хантерами». Не самое удачное название, но, как рабочее, сгодится.
— Ты уже составил план, подсчитал расходы?
— Пока все это преимущественно только у меня в голове, — признал Габриэль. — Но я как раз начал набрасывать эскиз проекта.
— Ты умеешь мыслить реалистично, — сказал Ивэн. — Это ценное качество, и я был бы дураком, упустив такого человека. Расширение и многообразие — это всегда хорошая стратегия для бизнеса.
— Так ты одобряешь?
— Представь свой план.
Но теперь Габриэль знал, что одного плана будет достаточно. Ему уже не нужно будет доказывать свою правоту снова и снова, как приходилось делать до сих пор.
— Спасибо, папа. Я тебя не подведу.
— Знаю, сынок. — Ивэн помедлил. — А мне будет позволено совершить экскурсию по кинотеатру?
— Только не сегодня, — сказал Габриэль. — Мне нужно уладить кое‑что с Николь. Но очень скоро.
Ивэн шагнул вперед и — удивительное дело — обнял его.
— Мама зовет тебя к нам на ужин. В любой день.
— Я позвоню ей попозже, — пообещал Габриэль. Если посчастливится, к тому времени Николь уже успеет все обдумать, и, если еще больше посчастливится, он сможет даже привести ее с собой, чтобы познакомить с семьей как свою невесту.
После ухода Ивэна Габриэль большую часть дня работал над своим проектом. И чем дольше Николь не давала о себе знать, тем больше он убеждался, что она в самом деле решила порвать с ним.
Но, может быть, когда усиленно ждешь, чтобы телефон просигналил о сообщении, это то же самое, что стоять над чайником? Ведь как говорится «кто над чайником стоит, у того он не кипит».
Потом его срочно позвали, чтобы решить вопрос по поводу гидромассажной ванны, и он забыл телефон на столе. А когда вернулся, то увидел эсэмэску от Николь.
«Я готова поговорить. Мы могли бы встретиться в парке около обсерватории в половине шестого?»
Только бы это был добрый знак, подумал Габриэль, и отстучал ответ:
«Да».
Николь сидела на скамье неподалеку от обсерватории и пыталась взять себя в руки и успокоиться. Внутри ее все трепетало от страха. Может, следовало придумать что‑нибудь необыкновенное, чтобы поразить Габриэля? Сложить слово «ИЗВИНИ» из розовых лепестков или из детских шоколадок с буквами алфавита? Или нанять вертолет и улететь с ним подальше в уединенное место, устроив роскошный пикник? Или…
Но все мысли вылетели из ее головы, когда она увидела, как по аллее к ней приближается Габриэль. На нем по‑прежнему был деловой костюм, но он надел солнцезащитные очки. На его лице нельзя было ничего прочитать.
Он и ответил на ее сообщение одним только лаконичным «да».
Помогите!
Что, если все закончится очень, очень плохо?
— Привет. — Он остановился перед скамьей и вопросительно указал на нее. — Можно?
— Конечно. — Она глубоко вдохнула. — Габриэль. Мне жаль, что я обидела тебя.
— Гм…
— Я повела себя как идиотка. Конченая идиотка. Потому что испугалась. Потеряла голову. А нужно было слушать внутренний голос. Я же знаю, что ты ничуть не похож на Джеффа. Что ты не обманщик, не лгун. Что ты действуешь честно.
— Спасибо.
Она все никак не могла понять, что выражало его лицо. Он готов простить ее? Или же он хорошенько все обдумал и решил, что она совсем не та женщина, которая ему нужна? Ей оставалось только быть с ним искренней и открыть свои подлинные чувства.
— Ты с самого начала меня поддерживал — сперва как Кларенс… и потом тоже, когда мы поняли, кто из нас кто в реальности. Ты доказал, что никакая ты не акула. Ты стал для меня очень важен, еще когда мы познакомились в Сети. Очень важен. Я знаю, что повела себя плохо. И я пойму, если ты не захочешь больше иметь со мной дела. Но я думаю, что «Электрический дворец» и «Дом специй» могут многое дать друг другу, и мы уже столько сделали из всего задуманного… ужасно будет все это бросить. — Она перевела дыхание. — Но больше всего, Габриэль, я хочу, чтобы ты меня простил и дал мне шанс все исправить. Я буду честной — не могу обещать, что больше никогда не испугаюсь. Поступок Джеффа слишком глубоко меня задел. Он сильно подорвал мою уверенность в себе. Мне даже трудно поверить, что я могу кому‑то просто понравиться такая, какая есть, не говоря о большем. Но я обещаю, что в следующий раз, когда на меня что‑то найдет, я сразу поговорю с тобой, вместо того чтобы делать глупости.
Габриэль продолжал молчать.
— Я люблю тебя, Габриэль, — тихо проговорила она. — И не знаю, как мне с этим быть. Это просто есть.
Постоянно. И я хочу быть с тобой. Я знаю, что ты встречался с женщинами, которые интересовались твоим счетом в банке, но я смотрю на тебя по‑другому — мне не нужен бриллиант размером с булыжник на пальце, ни роскошный особняк, ни шикарный автомобиль. Мне нужен только ты сам. Габриэль Хантер, от чьей улыбки у меня начинает чаще биться сердце, который любит море, звезды и сюрпризы и даже самый унылый день освещает своим присутствием.
— Ты в самом деле хочешь этого? — спросил он.
Николь кивнула:
— Ты предложил мне подумать, поговорить с мамой и Джесси, и я так и сделала. Я хочу этого, Габриэль. Тебя и только тебя. Я верю тебе. И я вижу тебя таким, какой ты есть — человеком, с которым хочу прожить всю жизнь. Если ты согласишься. И ты прав: будет здорово, если первая свадьба, которую отпразднуют в «Электрическом дворце» и «Доме специй», станет нашей.
Он снял очки, и она увидела близко перед собой его глаза.
— Ты предлагаешь нам пожениться?
— Честно говоря, ты первый это предложил, — сказала Николь. — Но «объединиться» тоже звучит неплохо.
— «Отели Хантер» — это бизнес отца, а не мой. Мы не сможем стать равноправными партнерами, — предупредил он.
— Конечно, сможем! Потому что речь не о деньгах, собственности или бизнесе, а о нас с тобой. Только это имеет значение. Я хочу быть с тобой, Габриэль. Ты сделал мой мир светлее и лучше, и без тебя я чувствую себя несчастной.
— Я тоже, — сказал он и наконец‑то обнял ее. — Николь, я люблю тебя. Кажется, я полюбил тебя, еще когда прочитал первое твое послание на форуме «Суррей-Киз». А когда мы встретились, я пришел в ужас, что мой самый близкий друг оказался моим конкурентом в бизнесе.
— Только мы не конкуренты, мы на одной стороне.
— Несомненно. — Он поцеловал ее. — Так ты выйдешь за меня замуж?
На это она могла ответить только одно:
— Да.
Эпилог
Прошло три месяца
Габриэль во фраке и цилиндре вышел из номера для новобрачных отеля «Дом специй». Этот номер вечером ему предстояло разделить со своей женой.
В апартаментах «Кориандр» все было подготовлено — столики красиво сервированы и украшены для праздничного завтрака.
«Электрический дворец» тоже приготовился к торжеству. Старый кинотеатр сиял огнями, бар в фойе нижнего этажа был отполирован до блеска, хрустальные бокалы на подносах ожидали, когда их наполнят шампанским, обновленные витражи ар‑деко на окнах поражали великолепием. На стенах висела именная доска, с которой Николь в день открытия торжественно сняла покрывало, с благодарностью каждому пользователю форума «Суррей‑Киз», принявшему участие в восстановлении кинотеатра, а также вставленные в рамки увеличенные старые фотографии «Курзала» и афиши фильмов «Эта прекрасная жизнь» и «Мэри Поппинс».
Гирлянды белых роз увивали перила лестницы сверху донизу, а когда Габриэль заглянул на второй этаж, то увидел, что все стулья заняты гостями, кроме стоявших в первом ряду и предназначенных для его родителей, матери Николь и подружки невесты.
Потолок выглядел волшебно. По замыслу Николь его покрасили в синий цвет, а звезды покрыли позолотой. Перед экраном установили арку, украшенную белыми розами и китайскими фонариками.
Теперь оставалось только дождаться прибытия невесты.
Габриэль взглянул на часы. Он знал, что она не заставит себя ждать — эта традиция была ей совсем не по душе. Нет, он был уверен, что его Николь приедет минута в минуту. Потому что считала это правильным.
Первая свадьба, которую предстояло отпраздновать в «Электрическом дворце» и «Доме специй».
Но они не думали о том, чтобы сделать из этого рекламу для своего бизнеса. Просто именно эти два восстановленных здания сблизили их, и не было другого места, так хорошо подходившего для их бракосочетания.
Ровно без одной минуты два оркестр заиграл свадебный марш из «Сна в летнюю ночь» Мендельсона, и Габриэль, обернувшись, увидел, как по лестнице к нему идет его невеста под руку со своей мамой.
Волосы Николь были уложены в стиле Одри Хэпбёрн, как в тот вечер, когда он впервые пригласил ее на ужин. Платье из кружев имело спереди вырез в форме сердечка, а длинный шлейф шикарно раскинулся по ступенькам лестницы. Она выглядела потрясающе.
Но прежде всего он заметил выражение ее глаз — глубокой, бесконечной любви к нему. Такой же, какую он сам испытывал к ней.
— Я люблю тебя, — прошептал Габриэль, когда она подошла и встала рядом с ним.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала Николь в ответ, и они взялись за руки, готовые соединить свои жизни навсегда
Комментарии к книге «Мачо из виртуальных грез», Кейт Харди
Всего 0 комментариев