«Моя реальность»

Анастасия Баталова

МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Сборник рассказов

ПАДЕНИЕ НАВЕРХ

Она была миниатюрная, тонкая, но очень крепкого сложения; лямки белого ситцевого сарафана крест-накрест сходились на обнажённой загорелой спине с подвижными бугорками мышц, лопаток и острым гребешком позвоночника. На поясе у неё грузно лежала рука мужчины.

Они неторопливо спускались с террасы небольшого видового кафе в горах.

– Ты всё же решила идти? – спросил он.

В свете заходящего солнца, показавшегося между облаками, его очки заиграли перламутровыми отблесками. Голос мужчины прозвучал устало и чуть укоризненно; должно быть, речь шла о деле, споры о котором велись уже давно, но никогда ничем определённым не кончались.

Она повернула голову и прищурилась на солнце. Розовое пятно света сделало её молодые щёки и высокий выпуклый лоб ярче, нежнее.

– Зачем тогда, по-твоему, мы приехали? – спросила она, – Быть здесь, на великой горе, и не попытаться достичь вершины?

Она смотрела направо и вверх, туда, где высились потемневшие в сумерках, пересечённые причудливыми трещинами, увитые неприхотливыми горными деревьями отвесные скалы Тенгур-Майраб.

Отсюда казалось, что они совсем близко – комфортабельный отель для состоятельных любителей горного отдыха располагался на высоте полутора тысяч метров – выше по всему пологому лесистому склону горы были раскиданы спортивные лагеря для альпинистов; каждый год сюда приезжали тысячи желающих испытать свою волю на непокорных стенах Тенгур-Майраб.

Он отвернул голову от света – стекла его очков сразу погасли, помрачнели.

– Как знаешь. Я буду ждать тебя. Почитаю. Может быть, набросаю план новой статьи.

– Надеюсь, тебе не будет слишком скучно, – отозвалась она, просияв.

Солнце скрылось за облаком, слегка притушив яркость её лица, стало почти темно. Среди кустов дикого шиповника, покачиваясь, плыло пятно её сарафана.

Они двинулись в сторону отеля.

– Не живётся тебе спокойно, – в полумраке он казался старше; в углах рта и между бровями залегли недовольные складки, тёмные жёсткие волосы на висках робко, точно первый иней – траву, тронула седина.