«Больше ни слова лжи»

Больше ни слова лжи (fb2) - Больше ни слова лжи [Russian’s Ruthless Demand] (пер. Ольга Ефремова) 649K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мишель Кондер

Кондер Мишель Больше ни слова лжи

Michelle Conder

Russian’s Ruthless Demand

© Russian’s Ruthless Demand 2015 by Harleuin Books S.A.

© «Больше ни слова лжи» «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

* * *

Глава 1

– Повтори, Петра.

Лукас Кузнецов прижал прижал мобильный телефон к уху, пытаясь вникнуть в то, что говорит его личная помощница. Оказывается, уволился креативный гений, которого он нанял для строительства и оформления ледяного отеля. Гений жаловался, что босс душит его творческие порывы.

Творческие порывы?!

Лукас выругался.

До завершения самого ожидаемого в России проекта остался всего один месяц.

– Он хотя бы изменил дизайн номеров, как я просил?

Лукас стиснул зубы и закрыл глаза, когда Петра сообщила, что нет.

Никчемный, ленивый негодяй…

Лукас сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и сказал Петре, что все уладит. Как будто у него и без того не хватает дел.

– Проблемы?

Он забыл, что находится в комнате не один. Лукас взглянул на чертежи, разложенные на деревянном столе. Томасо предлагал его вниманию новый супертанкер, чей тоннаж вдвое превосходил тоннаж современных судов, и при этом он развивал вдвое большую скорость. Это была многообещающая идея.

Томасо Коралетти можно было назвать близким другом Лукаса. Пожилой мужчина гладил свою аккуратную бородку, пока Лукас делился с ним проблемами, нависшими над его самым любимым проектом.

– Бисквит, Лукас?

Хмурый Лукас повернулся, раздвигая губы в улыбке, и увидел жену Томасо, Марию. Она стояла с серебряным подносом, на котором лежали свежеиспеченные бисквиты. Томасо потянулся и взял один, за что получил шлепок по рукам от жены.

– Стоп! – побранила она его. – Лукас растет. И бисквит ему нужен больше, чем тебе.

Томасо надулся, а Лукас невольно хмыкнул. Он уже давно вырос, и все они об этом знали.

– Большое спасибо, Мария. – Он взял бисквит, хотя у него не было аппетита, и положил телефон в карман.

– Это самые лучшие бисквиты в Италии, – похвастался Томасо. – Может, где-нибудь тебе и удастся насладиться такими же. Если постараешься.

Лукас закашлялся при этом комментарии. Он знал Томасо с детских лет. Более того, был обязан ему первой работой. По профессии инженер-кораблестроитель, Томасо убедил своего брата, капитана, принять Лукаса на испытательный срок. В то время Лукасу было шестнадцать и он жил в бедном районе Санкт-Петербурга, но, в отличие от сверстников, которых воспитывала улица, у него были амбиции. Томасо понял это, когда Лукас вмешался, не позволив группе юных бандитов его обворовать, а может, даже лишить жизни.

Лукас не сразу поверил в добрые намерения Томасо. Пока его приятели искали защиты в бандах, он старался оставаться самим собой.

Одиночество Лукаса началось в пять лет, когда мать посадила его на поезд, идущий в Москву, и сказала, что она его там встретит. Тогда он был мал и слишком напуган, чтобы ей не поверить. Через пять лет он сумел вернуться в Санкт-Петербург, чтобы найти мать. Напрасная надежда…

Осознав, что он чуть не вошел в состояние транса, Лукас заставил себя мысленно встряхнуться. Стоит ли об этом вспоминать?

Итак, архитектор его бросил. Это не самое худшее, что могло произойти, и в конце концов он преуспеет. Он всегда преуспевает. Как птица феникс, которая возрождается из пепла.

– Нет сомнений, что ты счастливчик, Томасо, – сказал Лукас, похлопывая пожилого мужчину по плечу.

Честно говоря, он и себя считал счастливчиком. Он ничем не был связан, и если хотел полакомиться бисквитами, мог зайти в «Харродс» в Лондоне или в Гостиный Двор в Санкт-Петербурге и купить бисквитов столько, сколько влезет. Возможно, они не будут такими ароматными, но вполне приличными. Бисквит остается бисквитом, где бы его ни приготовили.

Мария подтолкнула ему еще три бисквита, заявив, что он слишком много работает и что ему стоит начать делать детей, а не корабли. И ушла. Лукас хмыкнул. Его последняя любовница жаловалось на то же самое, принимая бриллиантовое ожерелье и «порше» в их прощальную ночь.

– Я кое-кого знаю.

Заявление Томасо вернуло Лукаса к текущим делам.

– Того, кто печет бисквиты?

– Нет. – Он бросил на Лукаса красноречивый взгляд. – Я оставлю замечание о детях на совести своей жены. Я имел в виду твой ледяной отель.

Лукас отложил бисквит в сторону.

– В данный момент я готов нанять даже мультипликационного персонажа, если он справится с работой.

Томасо рассмеялся.

– Она не мультипликационный персонаж, могу тебя заверить, и она хороший специалист.

– Кто это?

– Моя бывшая студентка из Корнелла и дочь покойного владельца отелей, Джонатана Харрингтона.

Лукас знал отели Харрингтона. Как-то он останавливался в одном из них.

– Мне знакомо это имя.

Уловив тень скепсиса в его голосе, Томасо сказал:

– Элеанор самая младшая из трех его дочерей и безумно талантлива. – Он снова погладил бороду. – Насколько я могу судить, ее нещадно эксплуатирует собственная семья.

– Она работает на свою семью? – Лукас никогда не одобрял кумовства.

– Да. Но вряд ли она работает там только потому, что тоже Харрингтон. После смерти их отца ее сестра Изабелл ведет все дела, а она тот еще орешек.

Лукаса это не убедило.

– Если ты мне не веришь, – настаивал Томасо, – Элеанор только что закончила ледяной бар в Сингапуре. Кстати, он открывается завтра. У меня есть приглашение, но Мария после операции не в восторге от путешествий.

Лукас навострил уши. Если эта женщина создала дизайн ледяного бара, она понимает кроющуюся за заведением подобного типа концепцию, а так как его проект почти готов и требует лишь последних штрихов, она может оказаться тем, кто ему нужен.

К тому же Лукас уважал Томасо больше, чем кого бы то ни было. Вот почему на следующий день он вылетел в Сингапур вместо того, чтобы вернуться в Санкт-Петербург.

Во время поездки он почитал резюме Элеанор Харрингтон и, изучив ее фотографию, пришел к выводу, что она весьма привлекательна со своей кремовой кожей, темными глазами и широкой улыбкой. В чертах ее лица было что-то благородное, навевающее фантазии о приемах в роскошных домах, а не об их дизайне.

А после приема она могла бы лежать обнаженной в постели. В его постели…

Лукас нахмурился. Откуда взялась эта мысль?

Во внешности Элеанор Харрингтон нет ничего примечательного, к тому же он никогда не смешивает бизнес и удовольствие. Зачем усложнять свою жизнь, постоянно выслушивая: «ты слишком холоден», «у тебя нет сердца» или «тебе на всех наплевать, кроме себя»? Все это было правдой, и он не скрывал это ни от одной женщины, побывавшей в его постели. Проблема заключалась в том, что любовницы скрывали от него свою истинную сущность. Они охотно принимали подарки, а после расставания с ним отправлялись на поиски очередного богатого мужчины, которого можно было бы неплохо выдоить. Откровенно говоря, их предсказуемость начала наводить на него скуку.

Он продолжил изучать информацию об Элеанор Харрингтон. После окончания университетского курса с основным предметом «архитектура» и дополнительным «дизайн интерьеров» она сразу же начала работать в семейной компании. Ее хобби – чтение, искусство, история, коллекционирование туфель и волонтерская работа в местном приюте для животных.

«Потрясающе», – уныло подумал Лукас, радуясь, что его интерес к ней исключительно деловой. Она наскучит ему до ужаса через несколько минут.

– Мы садимся в Сингапуре, мистер Кузнецов. Вам что-нибудь еще нужно, сэр?

– Нет. – Лукас выглянул в иллюминатор, надеясь, что не потратит свое время зря. Он был кровно заинтересован в том, чтобы этот проект стал успешным. И если Элеанор Харрингтон хотя бы наполовину так хороша, как убеждал его Томасо, он готов дать ей все, что угодно, лишь бы она вошла в команду.

Элеанор в сотый раз взглянула на часы и повернулась на барном стуле, чтобы видеть главную дверь. Она открылась, и на секунду ее сердце замерло, но это оказалась всего лишь группа молодых сингапурцев, бывших явно навеселе.

– Любовника ждешь?

Элеанор состроила гримаску, услышав надежду в голосе Лулу, и повернулась к бару.

Лулу была лучшим барменом Нью-Йорка. За годы работы на Харрингтонов она стала ее подругой. Элеанор привезла Лулу сюда специально на открытие нового бара, где все без исключения – сам бар, стулья, стены и даже бокалы – было сделано из прессованного льда и снега. Это было настоящее чудо для жаркого Сингапура, и бар ждал ошеломляющий успех, если верить отзывам репортеров, которые побывали здесь раньше, пробуя бесплатные напитки и коктейли.

– Сестер, – вздохнула Элеанор.

И Оливия, и Изабелл обещали присутствовать на открытии «Гласьера», чтобы разделить успех Элеанор. Однако время близилось к полуночи, и можно было с уверенностью утверждать, что ни одна из них сегодня здесь не появится. Вообще-то, отсутствие Оливии Элеанор не обидело – она знала, что сестра занята, но Изабелл… В руках Изабелл судьба ее карьеры, а семейный бизнес был для Элеанор самым важным в жизни. Она надеялась, что Изабелл, увидев, какую невероятную работу она проделала, разработав дизайн ледяного бара, поймет, что ее сестра напрасно тратила время, придумывая новую форму подушек или подбирая цветовые гаммы для номеров, и предложит ей что-то посерьезнее.

Лулу поставила перед Элеанор пенистый белый напиток с крошечным зонтиком и сказала, не скрывая разочарования:

– Я знала, что любовник для тебя – это слишком круто. Наверное, тебе стоит внести этот пункт в список своих целей.

Лулу очень хотела помочь ей устроить личную жизнь. Но пока встречи с мужчинами стояли в этом списке на самом последнем месте.

– Я тебе уже говорила, что карьера и мужчины – вещи несовместимые. Либо они начинают беситься из-за того, что я слишком много времени уделяю работе, либо оказываются такими занудами, что у меня возникает желание работать еще больше. – Элеанор взглянула на напиток. – Что это ты намешала? Надеюсь, здесь мало алкоголя.

Особенно если она не может вспомнить, когда в последний раз ела и был ли это завтрак, ланч или ужин.

Элеанор весь день жила на адреналине и кофе, чтобы сохранять работоспособность. Может, поэтому сейчас на нее навалилась страшная усталость.

Лулу прижалась бедром к ледяной барной стойке.

– Я называю его «Не дразни медведя». Дай я догадаюсь, о чем ты думаешь. – Она оглядела бар. – Не пойми меня неправильно. Я не говорю, что тебе надо остепениться. – Лулу вздрогнула, словно сама эта мысль привела ее в ужас, и натянула на руки перчатки. – Но повеселиться? Заняться сексом? Когда ты в последний раз ходила на свидание?

– Когда мне было девятнадцать лет и шестьдесят пять дней, – отчеканила Элеанор.

Лулу рассмеялась.

– Верю. О том и говорю. Тебе нужно начать встречаться с кем-нибудь. Начать жить. – Завершив традиционную лекцию, Лулу принялась наводить порядок на стойке. – Ну, и где твои уважаемые сестры?

По природе Элеанор не была пессимисткой, но она понимала, что вряд ли они застряли в пробке или сидят в аэропорту из-за нелетной погоды.

– Заняты. – Она подавила вздох. – Оливия, без сомнения, на съемках или на репетиции спектакля, а Изабелл день и ночь ищет способ, как избежать поглощения нашего семейного бизнеса сетью отелей Чатсфилдов.

Элеанор тут же представила себе Изабелл, горячо спорящую с ужасным Спенсером Чатсфилдом.

Может, стоить проявить больше понимания? Но очень непросто понять своих сестер, если учесть, что она присутствовала почти на каждой премьере с участием Оливии и на каждом важном мероприятии Изабелл.

– Ну, это тоже неплохо, – весело сказала Лулу. – Это дает тебе возможность поразвлечься. А секс определенно улучшит твое самочувствие.

Элеанор подняла бровь и поймала отражение своего лица в зеркальной стене позади бара. Лицо было веселым. Она решила было послать Изабелл сообщение, но передумала. Что она напишет? Что разочарована тем, что сестра не появилась? Изабелл, скорее всего, не сразу поймет, в чем дело. Ей не придет в голову, что Элеанор всегда чувствовала себя немного чужой в собственной семье. Изабелл умна и успешна, Оливия красива и талантлива, а она?.. Что касается секса, который мог бы заставить ее почувствовать себя лучше… Элеанор округлила глаза.

– С таким же успехом я могу принять горячую ванну, – заявила она. – А если добавить к этому упаковку печенья и мороженое…

Лулу вскинула темную бровь.

– Разве горячая ванна способна подарить тебе неземное удовольствие, а затем приготовить горячий шоколад?

Элеанор отпила глоток коктейля.

– Истории, которые мне известны, говорят об обратном. Женщины жалуются на своих мужчин: те после секса перекатываются на другой бок и засыпают, и при этом неземное удовольствие не гарантировано.

Впрочем, она не могла судить об этом, исходя из собственного опыта. Время, возможность и желание заняться сексом у Элеанор просто не совпадали.

– Кстати, об удовольствии… – Голос Лулу понизился на несколько октав. – Взгляни-ка на хищника, который только что появился. – Она положила локти на барную стойку. – Сексуальный одинокий бизнесмен явно не прочь, если кто-нибудь составит ему компанию на ночь.

– Возможно, он женат.

Элеанор взглянула в зеркало и увидела отражение высокого мужчины с лицом викинга, темно-русыми волосами и широкими плечами, обтянутыми черным плащом. Его окружала аура силы и властности. Он оглядывал бар, словно выискивал кого-то. И он был самым потрясающим мужчиной, какого доводилось когда-либо видеть Элеанор. Его голубые глаза встретились с ее глазами, и у нее перехватило дыхание.

Она его узнала.

– Кажется, бар начинает плавиться, – промурлыкала Лулу, обмахивая лицо одной из своих перчаток.

– Не трать усилия понапрасну, – посоветовала Элеанор. – Это тот еще подонок.

– Ты его знаешь?

– Я знаю о нем.

Лукас Кузнецов, бизнесмен-миллиардер, охраняющий свою личную жизнь так же ревностно, как лев – свой прайд, пользовался репутацией загадочного и беспощадного человека. Она видела его лишь однажды – на показе мод, на который ей посчастливилось получить приглашение год назад. В то время он встречался с ведущей моделью и напоминал павлина, вышагивая рядом с красоткой.

– Это один из тех поверхностных мужчин, которые слишком красивы и слишком богаты себе во вред.

– Я не возражаю против поверхностности, если мужик хорош в постели, а мне что-то подсказывает, что в его случае все именно так и обстоит.

Элеанор подняла глаза – его взгляд был по-прежнему устремлен на нее. Ее охватило странное чувство, дыхание участилось, и она заставила себя посмотреть на Лулу.

– Поверь мне, он преисполнен сознания собственной значимости и, в первую очередь, озабочен тем, чтобы доставить удовольствие себе. Поэтому его вряд ли интересует, получает ли удовольствие партнерша. Можешь забыть о горячем шоколаде после секса. Тебе повезет, если ты уловишь момент, когда за ним захлопнется дверь.

Лулу задумчиво взглянула на нее.

– Похоже, у тебя сложилось о нем стойкое впечатление.

Видимо, Лулу решила, что он ей нравится. Что же, сейчас она узнает правду. Два года назад, незадолго до смерти их отца, Кузнецов нелестно отозвался об одном из принадлежащих им отелей, что нанесло удар по их репутации.

– Это не то, что ты думаешь, – с чувством произнесла Элеанор. – Я его терпеть не могу.

– Ну а он, похоже, тобой заинтересовался, потому что продолжает смотреть на тебя. – Лулу перегнулась через стойку. – Я бы посоветовала пофлиртовать с ним.

– О, бога ради, – фыркнула Элеанор. – У него такое непомерное самомнение, что я предпочту флирт со змеей.

– Надеюсь, вы говорите не обо мне, мисс Харрингтон.

Желудок Элеанор ухнул вниз. Она взглянула на подошедшего Кузнецова, и сердце забилось в ее груди пойманным мотыльком, когда она увидела его легкую улыбку.

Жалея, что ему известно ее имя, Элеанор придала лицу деловое выражение и решила не отвечать на его предположение.

– Добрый вечер. Добро пожаловать в «Гласьер».

Хотя она говорила вежливо, искренности в ее голосе не было. Однако Кузнецов это не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

– Благодарю вас. – Такой голос предназначен для того, чтобы выступать на радио. Или для спальни… – Насколько я понял, вы являетесь дизайнером этого ледяного бара.

Это прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение.

– Да.

– Все просто потрясающе. Примите мои поздравления.

От его взгляда дыхание Элеанор участилось. Это он выглядел потрясающе. У него были голубые глаза, прямой нос, высокие скулы и волевой подборок.

Нет, не потрясающе, поправила себя Элеанор. «Потрясающе» больше подходит для описания женщины, а не мужчины, от которого веет силой и властностью. Мужественностью. А может, он лишь кажется таким из-за шрама, пересекающего левую бровь?

– Могу я вам предложить что-нибудь выпить? – поинтересовался Лукас.

Элеанор вдруг поняла, что пялится на него. Она допила смертоносный коктейль Лулу и попыталась взять себя в руки.

– Я собиралась уйти.

– Но я только что пришел.

А почему это должно ее заботить?

– Что желаете, сэр? – спросила Лулу профессиональным голосом бармена, и Элеанор рассеянно подумала: встречалась ли ему женщина, которая им не заинтересовалась бы? Скорее всего, нет, учитывая его внешность и деньги. Ей понравилась мысль, что она станет первой.

– «Столичную», если у вас есть.

– Сейчас будет готово, – кивнула Лулу.

Как бы вежливо избавиться от него?

– Не хотите повторить?

Потребовалось несколько секунд, прежде чем Элеанор осознала, что он обращается к ней. Она покачала головой, ощущая легкое головокружение. Во всем виноват коктейль «Не дразни медведя».

– Нет, спасибо.

Собираясь встать с табурета, обитого овечьей шкурой, Элеанор почувствовала, как Лукас придвигается ближе.

Она вздрогнула, он нахмурился.

– Вам холодно. Следовало бы накинуть жакет. Здесь как минимум минус шесть.

Элеанор не успела возразить. Он сдернул свой тяжелый черный плащ и накинул его ей на плечи. Ее окутало тепло.

Несколько секунд она не могла двигаться. В нос ударил пьянящий запах чистого мужского тела, и Элеанор утратила способность дышать. Она немедленно почувствовала себя по-дурацки, потому что не была женщиной, которая тает от одного галантного жеста. Наверное, на нее подействовали слова Лулу о флирте и сексе, и она стала сама на себя не похожа. И, конечно, эти чертовы коктейли…

Мистер Сладкоречивый оперся локтем о стойку бара, чем привлек ее внимание к рубашке, которая натянулась на его широкой груди. Взгляд Элеанор опустился ниже – на тонкую талию, а затем на прекрасно сшитые черные брюки. Идеально начищенные ботинки ручной работы дополняли облик. У Лукаса Кузнецова был элегантный и в то же время опасный вид.

Элеанор снова посмотрела на его лицо и порадовалась разноцветному освещению бара, которое, как она надеялась, скрыло румянец, окрасивший ее щеки. Играла музыка, и она сделала вид, что увлеченно ее слушает.

На губах мужчины мелькнула слабая улыбка, говорящая о том, что ей не удалось его одурачить. Элеанор сбросила плащ и встала. Благодаря ее высоким каблукам их глаза оказались на одном уровне. Она протянула плащ Лукасу.

– Мне он не нужен.

Лукас прищурился, оценивающе глядя на нее.

– Вряд ли это платье такое уж теплое.

Элеанор вздернула бровь, решительно не желая стать жертвой его потрясающей внешности. Но, конечно, он был прав: тонкое шерстяное платье не годилось для низкой температуры ледяного бара, но, пребывая всю ночь в состоянии возбуждения, Элеанор этого не замечала. И у нее был жакет. Она только не могла вспомнить, где его оставила.

– В любом случае вас это не касается.

Он тоже поднял брови и согласился:

– Разумеется.

– Да. – Она иронично улыбнулась, потому что хотела показать, что он напрасно тратит время, пытаясь ее подцепить – если таково его намерение, Впрочем, иначе не объяснить комплименты и попытки завязать с ней разговор. – Надеюсь, вам понравится в ледяном баре. Мы будем рады увидеть вас снова в любое время, но… – Элеанор нахмурилась, когда Лукас откинул голову назад и рассмеялся. – Вас что-то забавляет?

– Только то, что вы холоднее и колючее, чем стойка бара, на которую я опираюсь.

Он поднял руку, и они оба взглянули на мокрое пятно под его локтем. Элеанор собиралась произнести что-нибудь поучительное насчет того, что не следует опираться на лед, но внезапно осознала, насколько он высок и широкоплеч.

– И я, похоже, вас оскорбил, хотя это не входило в мои намерения, – непринужденно продолжал он. – Я забыл представиться. Меня зовут Лукас Кузнецов.

– Я знаю, кто вы. – Эти слова вырвались у Элеанор раньше, чем она успела прикусить язык.

Лукас уловил оскорбительный намек в ее тоне. Может, то замечание, которое он услышал, подходя к стойке бара, действительно касалось его?

В глазах Элеанор вспыхнули искорки, и Лукас рассеянно отметил, что они орехового цвета, а не карие, как ему сначала показалось. Потрясающие глаза с немного восточным разрезом.

Зайдя в бар и увидев Элеанор, он решил, что она ничем не примечательная женщина. Она сидела на стуле в черном классическом платье. Единственным ярким пятном были оранжевые ботинки, в которых лодыжки выглядели в два раза толще. И какие-то странные палочки такого же цвета торчали в ее волосах, собранных в аккуратный узел. Затем их взгляды встретились в зеркале, и на несколько секунд он утратил способность мыслить. Лукас вгляделся в нее пристальнее. Он ждал, что ясные глаза Элеанор просигнализируют об интересе, который он у нее вызвал, – женская реакция, к которой он привык. Но в них не отразилось ничего. Вместо этого лицо ее исказила легкая гримаса, словно ей показали какую-то мерзость. Затем она отвела взгляд.

Его эго было уязвлено столь явным безразличием, но Лукас решил, что она просто не знает, кто он такой. Как только Элеанор станет об этом известно, она будет более чем счастлива поговорить с ним. И может быть, согреет ему постель – если на то будет его воля. При других обстоятельств его, вероятно, привлекли бы тонкие черты лица Элеанор, полные губы и кошачьи глаза, но сегодня у него были другие планы, и занятия любовью в них не входили.

Ее отказ он воспринял не иначе как ответ избалованной богатой дамочки – из тех, кто уверен, что родословная – это все.

Но его восхитил дизайн «Гласьера». Лукас убедился, что квалификация Элеанор позволит ей поработать в его проекте. Однако сначала нужно ее заинтересовать. И перспектива не показалась ему неприятной.

– Я вам не нравлюсь, мисс Харрингтон?

– Я не испытываю к вам антипатии, мистер Кузнецов. – Элеанор неискренне улыбнулась и расправила свои хрупкие плечики. – Почему вы должны быть мне несимпатичны, если я вас практически не знаю?

Да, он ей точно не нравится.

– Думаю, вы лжете, мисс Харрингтон, – мягко сказал Лукас.

Лулу поставила перед ним рюмку водки, не обращая внимания на шокированное восклицание Элеанор. Лукас осушил рюмку одним глотком, ощутив обжигающее тепло.

– Нет, не лгу.

– Лжете. По какой-то причине вы не только осудили меня, но и вынесли мне приговор, хотя, по вашему собственному признанию, мы не знаем друг друга.

– Разве это не похоже на то, как вы вынесли приговор нашему отелю два года назад, когда провели в нем всего лишь одну ночь? – с вызовом спросила Элеанор.

Лукасу наконец стала понятна причина ее враждебности. Каким-то образом Элеанор стали известны его комментарии по поводу их отеля во Флориде. Но извиняться он не собирался. Он провел ужасную ночь на жестком матрасе, а утренний кофе был холодным. В довершение ко всему служитель ошибся с парковкой его машины, в результате чего ему пришлось заплатить сверх счета.

– Мои претензии были оправданными, мисс Харрингтон. Ваш отель предоставил услуги, не соответствующие стандарту, о чем я и сказал.

– Прессе? – Элеанор наморщила свой милый носик. – Я отнеслась бы к вам с большим уважением, если бы вы отметили это в книге жалоб, однако вы объявили об этом на весь мир. А вам известно, что после этого заполнение наших отелей снизилось на двадцать процентов на целых шесть месяцев?

Лукас почувствовал, что его охватывает раздражение.

– Не думаю, что это мое влияние, хотя, разумеется, я польщен, если вы так считаете. А может, проблемы с недостаточным заполнением отелей вызваны ошибочной политикой руководства?

– Готова поспорить, вам очень хочется в это верить.

– Если вам станет легче, я не думал, что мои комментарии просочатся в прессу, – заметил Лукас. – Более того, я вообще узнал об этом только от вас.

– Как вы могли не знать? – Элеанор неохотно присела на краешек табурета, осознав, что они привлекают к себе любопытные взгляды посетителей бара.

– Я не читаю прессу. Я плачу сотрудникам, чтобы они указывали мне на публикации, которые, по их мнению, требуют моего внимания. Определенно, это было не слишком большое событие, и они решили, что мне не стоит об этом знать.

– Определенно. – Элеанор подняла точеный подбородок. – Доброй ночи, мистер Кузнецов.

– Подождите! – Лукас протянул руку и ухватил ее за тонкое запястье чуть повыше края перчатки. – Значит, основываясь на моих справедливых претензиях, вы предположили, что я плохой человек?

«Так оно и есть», – подумала Элеанор. Он живет так, словно ему принадлежит мир. И уж совсем некстати ей в голову пришла странная мысль: жалко, что под руку с ним на том показе мод шла потрясающая модель, а не она.

– Я имею право на свое мнение, – твердо проговорила Элеанор.

– Да, имеете. И к счастью для вас, на меня произвел впечатление дизайн этого ледяного бара. Я готов продолжить с вами разговор.

И как прикажете это понимать?

– Почему меня должно волновать ваше мнение относительно «Гласьера»?

– Потому что у меня есть для вас предложение.

Предложение? Он считает ее дешевкой?!

– Мне не интересно, – равнодушно бросила она.

Лукас покачал головой.

– Ну и ну, мисс Харрингтон. Не стоит спешить с выводами. – Он окинул Элеанор взглядом, отчего по ее телу пробежала жаркая дрожь. – Хотя я мог бы рассмотреть и такое предложение, если вы этого желаете.

«Эта дрожь, – мрачно подумала Элеанор, – не что иное, как раздражение».

– Не желаю, – отрезала она. – Более того, мистер Кузнецов, какое бы предложение вы ни сделали, меня ни одно не заинтересует. Вам ясно? – Она высвободила запястье из его крепкой хватки.

Лукас не ждал, что получит столько удовольствия от поездки в Сингапур.

– Знаете… Как бы поточнее выразиться? Вашему полу свойственно принимать решения под влиянием эмоций, – протянул он, приходя в восхищение от того, что ее глаза сверкнули, а щеки окрасились румянцем.

– А… Как бы поточнее выразиться? А вашему полу свойственно не принимать «нет» в качестве ответа, – парировала Элеанор.

– Туше, мисс Харрингтон. – Лукас протянул руку. – Может, начнем все заново?

– Не вижу необходимости.

– Как я уже сказал, у меня есть возможность предложить вам работу, и я хотел бы это обсудить.

– Работу? Вы шутите?

– Я никогда не шучу, если речь идет о бизнесе.

– Ну, у меня уже есть работа.

– На которой вас беспощадно эксплуатируют.

– Кто вам сказал?

Лукас едва не покачал головой, заметив ее потрясенный выдох. Неужели эта женщина не умеет скрывать свои эмоции?

– Томасо Коралетти.

Элеанор склонила голову набок.

– Откуда вы знаете Томасо?

– Он строит для меня корабли.

– Что ж, вы меня порадовали, – фыркнула Элеанор. – На секунду я подумала, что его вкус в отношении выбора друзей ухудшился.

Лукас улыбнулся. Если Элеанор пыталась настроить его против себя, то у нее это не получилось. Более того, чем грубее она себя вела, тем ярче сверкали ее красивые глаза, и тем больше она его волновала. Это удивило мужчину. Может, Мария права, и ему в самом деле нужно найти… э-э-э… бисквит? На время.

– Томасо считает вас одной из самых талантливых своих студенток. По его мнению, вы идеально подойдете для проекта, над которым я работаю.

– Что ж, с его стороны, это очень мило, но вы зря потратили время, приехав сюда, потому что…

– Послушайте, мисс Харрингтон, – нетерпеливо перебил ее Лукас. Его почему-то чертовски влекло к ней… – Вы выразили свое неудовольствие по поводу того, что я позволил себе нелицеприятно высказаться в адрес ваших отелей, и я принял это к сведению, но бизнес есть бизнес. Было бы ошибкой мешать его с личными симпатиями и антипатиями.

– Прошу прощения? – Элеанор вздернула подбородок. – Вы намекаете, что я занимаюсь этим?

Кажется, он наступил на больную мозоль.

Элеанор быстро встала – слишком быстро – и потеряла бы равновесие, если бы Лукас не успел ухватить ее за локоть.

– Что вы делаете?! – задохнулась она. – Отпустите!

Лукас медленно отвел руку.

– Приношу свои извинения, – протянул он, немного нервничая оттого, что в нем вспыхнуло желание снять перчатку и коснуться ее обнаженной кожи. Он снял перчатку. – Или мне нужно было позволить вам упасть? – насмешливо продолжил он. – Неужели вы рьяная феминистка?

– Очень смешно!

Дав себе мысленный подзатыльник, Лукас вернулся к стоявшей перед ним проблеме.

– А может, вы просто не уверены, что справитесь с этой работой?

Элеанор возмутило нахальство этого человека. Сначала он оскорбил ее бизнес, а теперь оскорбляет ее саму. Она собиралась поставить его на место, но заработал большой потолочный вентилятор, и поток холодного воздуха остудил ее пылающие щеки. От ветра несколько локонов упали ей на лицо.

Сняв перчатку, она подняла руку, чтобы убрать их, и ее пальцы соприкоснулись с его теплыми пальцами. На миг Элеанор утратила дар речи. В ней вдруг вспыхнуло сексуальное желание. Словно очнувшись от глубокого сна, тело ожило. Ее взгляд помимо воли опустился на его великолепно вылепленные губы.

– Ледяной отель, – негромко произнес Лукас, задерживая свой взгляд на ее губах.

Казалось, он прочитал ее мысли, а думала она о том, как преодолеть разделявшее их расстояние и поцеловать его.

Испытывая раздражение, негодование и усталость Элеанор посмотрела на него в упор.

– Прошу прощения?

– Я возвожу ледяной отель, но мой архитектор только что уволился. Я хочу, чтобы вы завершили дизайн.

Ледяной отель? Целый ледяной отель? В Элеанор вспыхнул жгучий интерес. Год назад она попыталась уговорить Изабелл построить такой отель в Канаде, но сестра сочла проект напрасной потерей времени и денег.

– Почему ваш архитектор уволился?

– Потому что его эго оказалось больше, чем его талант.

На губах Элеанор появилась кривая улыбка.

– Уверена, у него другая точка зрения на сей счет.

– Возможно. – Лукас медленно улыбнулся. – Но я вижу, что мне удалось завладеть вашим вниманием.

Вспыхнув при виде победного блеска в его глазах, Элеанор покачала головой.

– Какую именно букву в слове «нет» вы не понимаете, мистер Кузнецов?

– Я плохо воспринимаю ответ «нет» в целом.

– В таком случае вы не потеряли время зря, потому что вам скоро преподадут важный жизненный урок. В любом случае, моя сестра на это никогда не согласится.

Изабелл была разозлена его безапелляционными комментариями двухлетней давности даже больше, чем Элеанор.

– Что ж, жаль. – Лукас пожал плечами. – В таком случае, мне, видимо, следует встретиться со Спенсером Чатсфилдом и узнать, что он может для меня сделать.

Спенсер Чатсфилд? Этот человек не нравился Изабелл еще сильнее. Что Лукасу известно об их вражде?

– Я должна воспринимать это как угрозу? – недоверчиво спросила она.

– Я никогда не угрожаю. – Его ленивая усмешка сказала ей, что он уверен в победе. – Я поселился в тысяча шестом номере, если вы передумаете.

– У нас нет тысяча шестого номера.

Усмешка превратилась в снисходительную улыбку. Его следующие слова заставили ее задохнуться.

– Номер тысяча шесть в «Чатсфилде».

Элеанор заморгала, а Лукас неспешно отошел от бара. Непринужденная грация его движений приковывала к себе и мужские, и женские взгляды.

Надутый! Мерзкий!

– Кажется, температура повысилась, – заметила Лулу.

Элеанор нахмурилась.

– Ты видела мой телефон?

– Да. – Лулу потянулась к ледяной полке. – Я положила его туда, пока ты увлеченно беседовала.

Взяв телефон непослушными холодными пальцами, Элеанор попыталась набрать номер Изабелл. В Нью-Йорке еще было рано – если, конечно, ее сестра в Нью-Йорке, – но она не смогла до нее дозвониться.

Неужели Лукас Кузнецов в самом деле вступит в контакт с Чатсфилдом по поводу своего ледяного отеля? И что скажет Изабелл, узнав, что Элеанор отказалась от этой работы?

«Я в тысяча шестом номере, если вы передумаете».

Надутый, мерзкий…

Раздраженная Элеанор глотнула воды, стукнула стаканом о стойку и только тогда сообразила, что это была не вода.

Лулу несколько раз хлопнула ее по спине, пока она кашляла.

– Милая, это была неразбавленная текила, – укоризненно сказала она.

Элеанор промокнула платком глаза.

– Но она в стакане для воды, – выдавила она.

– У нас закончились рюмки.

Отлично! Теперь у нее внутри полыхает пожар. Что еще может пойти не так сегодня ночью?

Глава 2

Через десять минут Элеанор сидела в такси перед главным входом в сингапурский «Чатсфилд».

Она посмотрела в окно, пытаясь разглядеть, не скрываются ли в тени папарацци. К счастью, таковых не наблюдалось. Швейцар в униформе открыл для нее дверцу.

Решив, что самый безопасный способ проникнуть незамеченной – это вести себя так, словно она еще одна припозднившаяся гостья, Элеанор уверенно улыбнулась швейцару, проходя мимо.

Миновав стеклянные двери, она пересекла целый акр белого с голубыми прожилками мраморного пола, направляясь к сверкающим лифтам и надеясь, что никого из Чатсфилдов не встретит. Если она столкнется с одним из них, это будет ужасно.

К этой минуте Элеанор возненавидела Лукаса Кузнецова еще сильнее – за то, что по его милости она оказалась в столь унизительной ситуации. Она с облегчением выдохнула, когда двери лифта закрылись, оставив ее наедине с зеркальными стенами.

Одна задача выполнена успешно. Может, остаток ночи пройдет в том же ключе?

Элеанор помедлила, изучая свое отражение, и убедилась, что ее прическа в порядке. Она ни за что не встретится со сладкоречивым мистером Кузнецовым на его территории, выглядя при этом, как выжатый лимон.

Удовлетворенная своим видом Элеанор посмотрела на панель с кнопками и уже не в первый раз подумала, что, наверное, стоило отложить эту встречу до утра. Однако она вряд ли сможет уснуть, когда в ее голове продолжают крутиться слова Лулу о возможности развлечься. К тому же какая-то шкодливая черта ее характера, о которой она до сих пор не подозревала, надеялась, что ее приход разбудит Лукаса – хоть какая-то плата за его высокомерие.

Увы, Лукас не спал. Открывая дверь, он одновременно разговаривал по телефону и жестом пригласил ее войти в номер. Элеанор заметила, что он закатал рукава рубашки до локтей, и заставила себя не восхищаться его сильными руками. Ну и что из того, что у него красивое тело? Это не делает его привлекательнее. Чтобы заинтересовать ее, красивой внешности и денег недостаточно.

– Надутый козел, – пробормотала она, проходя мимо Лукаса и останавливаясь в центре просторной гостиной.

Ее как профессионала восхитили элегантная мебель и дизайн комнаты.

Продолжая разговаривать по телефону, Лукас склонился над низким кофейным столиком, стоящим между двумя большими диванами, и нажал на несколько клавиш лэптопа. Повернув экран к Элеанор, он предложил ей присесть.

– Взгляните на это, – произнес он и снова сосредоточился на разговоре.

«Грубиян», – подумала Элеанор. Его наглость наверняка вызвана уверенностью в том, что он выиграл. Она собралась было проигнорировать лэптоп, но тогда ей пришлось бы смотреть на Лукаса, а этого Элеанор хотелось меньше всего. И, кроме того, напомнила себе девушка, она пришла, чтобы не позволить ему предложить работу кому-нибудь из компании «Чатсфилд». Хотя вряд ли Изабелл обрадовалась бы, узнав, что она творит. Ей стало некомфортно. Элеанор обожала сестру и никогда не сделала бы ничего, что могло бы ее расстроить.

Через минуту перед ней стояла бутылка воды. Элеанор подняла глаза, и на губах Лукаса заиграла улыбка, словно он знал, какие в ней бурлят эмоции. Но это немыслимо!

– Извините за телефонный разговор. К сожалению, бизнес никогда не спит.

Упоминание о сне заставило ее подумать о кровати и усталости. А еще о Лукасе. Элеанор покачала головой, избавляясь от мыслей, которые ничем другим, кроме текилы, объяснить было нельзя.

– Не хотите ли кофе? У вас такой вид, что чашечка вам не помешала бы.

– Спасибо, – процедила Элеанор сквозь зубы. Даже если бы ей до смерти хотелось кофе, она ни за что не приняла бы его от Лукаса. – Я отлично себя чувствую.

Лукас пожал плечами и сел на диван рядом с ней. Сиденье немного прогнулось под весом мужчины, и Элеанор почувствовала, что съезжает в его сторону. Ей пришлось вставить руку между ними. Тем не менее ее ладонь коснулась сильного бедра Лукаса. Элеанор автоматически отодвинулась, предоставляя ему больше пространства. От такой близости мысли ее смешались. Или в этом виноваты коктейль и текила? Что бы там ни было, молодая женщина была уверена: спать она хочет в своей постели и одна.

«Ну конечно одна», – услышала она ехидный негромкий голосок в голове. Элеанор поспешила заверить себя, что так оно и есть. У нее нет ни времени, ни желания встречаться с мужчинами, тем более что Лукас Кузнецов не входит в число тех мужчин, которые могли бы ее заинтересовать.

– Ну что ж, объясните, что я вижу, – по-деловому поинтересовалась она.

Лукас кликнул мышкой пару раз, и на экране появилось трехмерное изображение.

– Отель спроектирован как снежинка. В пяти крыльях расположены номера, а также ресепшн и главный ресторан.

Он пролистнул несколько изображений. Элеанор невольно увлеклась.

– Весьма интересная задумка, – неохотно признала она.

– Неужели снизошли до комплимента, Элеанор?

– Особо не обольщайтесь, мистер Кузнецов.

Ей не понравилось, как он произнес ее имя. Оно прозвучало как-то слишком… привычно. И слишком сексуально – наверное, из-за его низкого голоса и акцента.

Лукас снова проницательно улыбнулся, словно читал ее, как открытую книгу.

– Да, задумка интересная, но мне нужен человек, который воплотил бы ее в жизнь. Вам это по силам?

По силам ли ей? Да – у Элеанор не было никаких сомнений. Ладно, она надеялась, что по силам. Но признается ли она ему в этом? Никогда.

– Почему бы вам не разместить ресторан ближе к центру? – предложила она и расстроилась: опять не успела прикусить язычок.

Лукас нахмурился.

– Я уже думал об этом, но мне сказали, что это невозможно из-за кухни.

Элеанор подавила зевок, пока ее творческая сущность сражалась с желанием встать и уйти.

– Верно. Просто нужно знать, как это можно сделать.

– И вы знаете?

– Вообще-то да. Когда я была ребенком, меня приводила в восхищение концепция жизни в иглу и ледяных зданиях. Эту тему я выбрала в последний год обучения. – Она нахмурилась. – Номера немного…

– Скучноваты?

– Да, это определение хорошо подходит. Они очень похожи. Если вы хотите сделать отель по-настоящему инновационным, вам нужно продумать их тематику.

– Что это значит?

– Это значит, что у ваших гостей должна появиться еще одна причина, по которой им захочется побывать в вашем отеле и провести ночь в холодильнике.

– Отель будет первоклассным. Что бы ни захотели гости, это будет им предложено.

– Чтобы ледяной отель стал первоклассным, вам следует разработать дизайн номеров и подумать о теплых ванных в каждом из них.

– Мне сказали, что это неосуществимо.

Элеанор покачала головой, осознав, что Лукас уже втянул ее в свой проект.

– Почему мне кажется, что мной манипулируют?

Он одарил ее улыбкой кинозвезды.

– Как насчет зоны ресепшн? Я чувствую, здесь что-то не так, но не могу понять, что именно.

Элеанор понимала, что разговор следует завершить, однако не удержалась от совета.

– Она должна быть больше, к тому же сейчас стойка расположена слишком близко к входу.

Лукас мысленно представил, как это должно выглядеть, затем удовлетворенно кивнул:

– Согласен. Кажется, я начинаю верить в то, что вы самый обыкновенный гений.

Он не скрывал своего восхищения.

Элеанор уже собралась сказать, что комплименты на нее не действуют, но зазвонил его телефон. Лукас вытащил его из кармана и взглянул на экран.

– Прошу меня извинить.

Она вздохнула, провожая взглядом его крепкую, стройную фигуру. Лукас остановился у окна и, глядя на улицу, продолжил разговор. С высоко поднятой головой и широко расставленными ногами он был похож на генерала, который оглядывает поле битвы.

На нее вдруг накатила дикая усталость. Элеанор зевнула и откинула голову на мягкую диванную спинку. Она уйдет, как только Лукас закончит разговор. Все-таки надо было сначала посоветоваться с Изабелл.

Наверное, стоит выяснить название компании, которая обставляла номер мебелью, потому что этот диван – самый удобный из всех, на каких она когда-либо сидела.

✽ ✽ ✽

Закончив разговор, Лукас повернулся и обнаружил, что Элеанор Харрингтон уснула. Он стоял, глядя, как медленно опускается и поднимается ее грудь в такт дыханию. Его взгляд опустился ниже. Подол платья задрался, обнажая бедро. У Элеанор изумительные ноги. Не такие длинные, как у тех женщин, с которыми он обычно встречался, но очень красивые. И на ней по-прежнему оранжевые ботинки, которые почему-то совсем не полнят ее лодыжки.

Лукас ощутил себя немного виноватым, поскольку разглядывал ее, когда она об этом не подозревала. Во сне лицо Элеанор казалось невинным. Чистым.

Его грудь сдавило странное чувство. Чистое? Лукас удивился, что это слово вообще пришло ему в голову. Понятия чистоты и невинности исчезли из его жизни так давно, что он забыл, когда это случилось. Почему о них напомнила женщина, которая относится к нему с неприязнью?

Лукас хотел было разбудить ее, но Элеанор выглядела такой умиротворенной, что у него не хватило духу.

Вместо этого он продолжал любоваться ее стройной фигуркой. Его взгляд задержался на ее грудях, скрытых платьем, потом поднялся к карамельно-каштановым волосам, из которых торчали оранжевые палочки. Наверное, ей не очень удобно. У Лукаса возникло импульсивное желание вытащить их из прически и увидеть, какие длинные у нее волосы.

Он отмахнулся от этой мысли и нахмурился, осознав, что его руки уже потянулись к голове Элеанор. Лукас опустил их, расстегнул оранжевые ботинки, снял их и осторожно положил ее ноги на диван. Она тут же свернулась клубком.

Лукас почувствовал, как откликается его тело, и подавил желание. Он не собирался отрицать, что Элеанор его интриговала и что сегодня он получил столько удовольствия, сколько не получал уже давно. Но успех проекта означал для него слишком много, и ни одна женщина не сможет оказаться важнее.

Лукас снова вспомнил, как она отреагировала на его критику ее отеля. Возможно, в чем-то Элеанор была права, но он не мог согласиться с ней сразу, потому что привык считать себя во всем правым.

Лукас грустно усмехнулся. Когда это он успел стать самовлюбленным болваном?

Отнюдь не радуясь внезапной атаке совести, он сходил в спальню, принес покрывало и укутал Элеанор. К палочкам в ее прическе он не притронулся.

Элеанор проснулась и заморгала. Уж не смазал ли кто-нибудь ее веки клеем? Подняв руки, чтобы потереть их, она обнаружила, что ресницы слиплись. Значит, она легла спать, не смыв макияж. Чего раньше не случалось.

Все еще ощущая усталость, молодая женщина зевнула, перекатилась на бок и почувствовала, как натянулось платье. Элеанор окончательно проснулась и нахмурилась, осознав, что заснула в платье. И лежит на диване.

– Что за…

– Доброе утро, спящая красавица.

Вздрогнув, Элеанор прижала руку к груди. Ее взгляд метнулся к мужчине, который стоял, небрежно прислонившись к дверному косяку. На нем были брюки и белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. Элеанор видела достаточно мужчин в такой одежде, но почему-то только у Лукаса она отметила и ширину плеч, и узкие бедра. От него исходило нечто, притягивающее ее взгляд, – так же, как пламя свечи обладает некой притягательной силой для мотылька.

В мозгу Элеанор промелькнули события прошлой ночи. Ей снился сон о его ледяном отеле… И о нем…

Лукас отлепился от косяка и зашел в гостиную. Только тогда Элеанор заметила, что в руке у него стакан с водой, а в горле у нее сухо, как в пустыне. И, кажется, побаливает голова.

Он протянул ей стакан, и она жадно его осушила.

– Спасибо. – Элеанор огляделась. Она была готова смотреть куда угодно, только не на него. – Вам следовало разбудить меня прошлой ночью.

– Диван мне был не нужен.

Она поставила пустой стакан на столик.

– Это не оправдание.

– Я снял с вас ботинки, но вы, похоже, так сильно устали, что вряд ли проснулись бы, случись даже землетрясение.

Элеанор скорчила гримаску.

– Это, должно быть, от алкоголя. Я пью не часто.

– В Санкт-Петербурге вам представится не один шанс привыкнуть к нему, если вы будете на меня работать.

Она сузила глаза.

– Вы рады, что я осталась, верно?

– Я бы не сказал, что рад. Но если вы намекаете, что это дает мне шанс получить то, что я хочу, тогда, полагаю, да, я рад.

– И вы хотите меня?

Когда молчание затянулось, Элеанор сообразила, что именно она ляпнула.

– То есть, вы хотите, чтобы я на вас работала, само собой разумеется, – торопливо поправилась она.

Лукас улыбнулся:

– Да.

Элеанор покачала головой:

– Я никогда не оставлю свою работу. Мое сердце принадлежит Харрингтонам.

– А вы всегда следуете зову сердца?

– Да, как правило. Семья много для меня значит. И я им нужна.

По крайней мере она надеялась на это.

– Оставаясь в семейной компании, вы ограничиваете свои творческие возможности.

Элеанор почувствовала правоту в его словах и ощетинилась.

– Это циничное замечание.

Лукас пожал плечами.

– Томасо считает, что вы обладаете огромным потенциалом, развитие которого сдерживает ваша же работа. Я готов с ним согласиться. Какой кофе предпочитаете?

– Я выпью кофе в своем отеле, – едва справляясь с раздражением, вызванным его нападками, ответила Элеанор. Нельзя допустить, чтобы Лукас вывел ее из себя. Тем более что она еще не поговорила с Изабелл. Желательно сделать это до того, как он свяжется со Спенсером Чатсфилдом. Она не станет работать на Кузнецова напрямую, но это не значит, что Харрингтоны не могут для него что-нибудь сделать. Если Изабелл согласится. – Куда, кстати, мне пора вернуться, – добавила Элеанор. – Что касается вашего предложения, я свяжусь с вами позже.

Лукас покачал головой:

– Я восхищен вашей преданностью семье и уверен, что они это ценят, но я не могу ждать, потому что отель должен открыться через месяц.

– Через месяц?! – Ее брови взметнулись вверх. – А что уже сделано?

Лукас принялся загибать пальцы.

– Ледяные блоки находятся на складе. Металлические опоры стен готовы, команда строителей и резчиков по льду тоже.

– Не густо. – Элеанор прикинула в уме. – Я бы сказала, что месяц – это слишком оптимистично.

– Но вы справитесь?

– Я этого пока не говорила.

– Почему бы вам не освежиться и не подумать над этим? Мне нужно получить ответ сегодня утром.

– Это невозможно.

Лукас пожал плечами:

– Для меня нет ничего невозможного, мисс Харрингтон, к лучшему это или к худшему.

– Я не могу дать ответ прямо сейчас.

Лукас скрестил руки на своей внушительной груди. Как ему удается выглядеть таким свежим, хотя он, возможно, спал еще меньше, чем она?

– Почему? Вы не можете принимать собственные решения?

Не может. Но об этом ему знать не следует.

– Дела так не ведутся.

– Мне нужен всего месяц вашего времени. Если вы не можете это сделать, скажите сразу.

Пылая гневом и отчаянно мечтая воспользоваться ванной комнатой, Элеанор откинула покрывало и спустила ноги на пол. Платье скомкалось, обнажив бедра, и она вспыхнула, заметив, что Лукас посмотрел на ее ноги.

Ожидая услышать какой-нибудь банальный комментарий, Элеанор была удивлена, когда он молча отвернулся к окну. Еще один поступок, характеризующий его с наилучшей стороны? Вряд ли.

Скрывшись в ванной, она пришла в ужас, увидев свое отражение в зеркале.

Может, поэтому Лукас отвернулся? Она так же привлекательна, как… Элеанор замерла и вгляделась в свое отражение.

– Тебе все равно, считает он тебя привлекательной или нет, – пробормотала она.

Поморщившись, Элеанор брызнула в лицо теплой водой, стерла макияж и пожалела, что оставила свою сумочку у дивана. Правда, в ней не было ничего, что могло бы ей пригодиться.

В памяти всплыли слова Лукаса о том, что семья должна ценить ее, и Элеанор замерла. Она не была уверена в том, что Изабелл ее ценит, скорее, сестра воспринимала это как должное.

Если Лукас согласится нанять ее в качестве консультанта своего проекта и предложит Харрингтонам партнерство, Изабелл придется проглотить возражения и заметить наконец ее талант. У Элеанор не было сомнений в том, что бюджет будет неограниченный.

Это должно окончательно убедить Изабелл.

Она прикусила нижнюю губу. Может, Лукас Кузнецов ей и не нравится, но, как он сказал, бизнес есть бизнес. Элеанор была более чем уверена, что Изабелл считает так же. А открывающиеся возможности очевидны.

Это будет первый отель Харрингтонов в Восточной Европе. Который откроет им дорогу на новый рынок.

Сможет ли она работать с мужчиной, которого находит необыкновенно привлекательным, и устоять перед ним? Элеанор фыркнула. Конечно сможет!

Глава 3

– Партнерство?

Лукас почувствовал, что его брови поползли вверх. Эта женщина сошла с ума? У него никогда не было партнеров. Хотя мысль ей в голову пришла неординарная.

– Вы считаете меня беспринципным человеком? – поинтересовался он.

– Я этого не говорила.

Лукас улыбнулся – ее ответ был слишком поспешным.

– Сначала вы чуть ли не оскорбляете меня, затем пытаетесь подмазаться. Остается только гадать, что последует дальше. Может, попытаетесь меня соблазнить?

Не то чтобы он этого хотел, но…

Лукас внимательно посмотрел на ее помятое платье, на лицо без следов косметики и аккуратную – как ни странно – прическу. У Элеанор была самая прозрачная кожа, какую он когда-либо видел. У мужчины зачесались пальцы, так ему хотелось дотронуться до ее лица и убедиться, что кожа ее такая же мягкая, какой кажется. Интересно, догадывается ли Элеанор, что вызывает у него желание направить бурлящую у нее внутри энергию в другое русло? Например, он с удовольствием пристроился бы между ее нежных бедер, если бы она лежала обнаженная на ковре.

Вся его кровь немедленно устремилась вниз, и Лукасу понадобилось приложить усилия, чтобы прояснить мысли.

У него нет времени. Все, что ему необходимо в данный момент, – это опыт и талант Элеанор Харрингтон. Надо думать о том, как открыть ледовый отель в срок, а не представлять себе, какова на ощупь ее грудь.

– Я не работаю с партнерами.

Но Лукас умел зарабатывать деньги сам, а потому озвучил сумму, которую готов заплатить за ее услуги, сумму, от которой было бы тяжело отказаться даже состоятельной наследнице.

– Должна ли я считать гонорар, который вы мне только что предложили, знаком того, что это самая невыполнимая работа на планете?

Лукас велел себе перестать гадать о том, чего в ее глазах больше: зелени или янтаря.

– Если бы она была невыполнимой, вы не захотели бы стать партнером.

Элеанор улыбнулась:

– Туше, мистер Кузнецов, но я действительно думаю, что это невозможно. Ну, или… – Она закусила полную нижнюю губу. – Почти невозможно. Мне не нужны ваши деньги. Я хочу, чтобы отель носил имя Харрингтонов.

– Ни за что.

Элеанор пожала плечами, словно ставя на этом точку:

– Тогда мне неинтересно.

– Вы забываете, – расслабляясь, произнес он, – что существуют и другие кандидаты.

– Я знаю, – холодно сказала Элеанор. – Но у вас нет времени их искать. К тому же вряд ли вы найдете такого же хорошего специалиста, как я.

Одна рука Элеанор была за спиной, и Лукас подумал: а не скрестила ли она пальцы? Как бы там ни было, в одном она права: времени у него в обрез.

– Снова туше, Элеанор.

Она улыбнулась, как игрок, у которого на руках четыре туза. Ее чуть вздернутый носик и женственное тело подсказывали, что, возможно, так оно и есть. Почему он решил, что ее привлекательность на него не подействует? И дело было не только во внешности Элеанор. Она была теплой, волнующей и… живой. А уж необыкновенной комбинации ума и невинности тем более было сложно противостоять. Хотя это не значит, что он готов согласиться с ее условием. Придется ей узнать, что способность идти на компромисс не входит в число его достоинств.

– Почему вы хотите видеть имя Харрингтонов на дверях?

– Потому что дизайн будет моим.

– Однако отель принадлежит мне.

– Отель строится на ваши деньги, но если вы воспользуетесь моим дизайном, тогда концептуально он равно и мой.

Лукас фыркнул:

– Равно? Я так не думаю.

– Но я вам нужна. Вы сами это сказали.

Как ни восхищало его упрямство Элеанор, уступать Лукас не собирался. Он понимал, что проект заинтересовал ее сильнее, чем она хотела это показать.

– А может, это я вам нужен.

Их взгляды встретились, и глаза Элеанор расширились.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы думаете об отеле с тех пор, как я о нем упомянул, разве нет?

Элеанор не понравился его вопрос. Лукасу это было очевидно. Она сжала губы и запоздало пожала плечами. Если вам удается вырваться из нищеты и стать одним из самых богатых людей в мире, вы быстро научитесь разбираться в людях. Элеанор была для него, как младенец. Хотя это не означало, что Лукас не получал удовольствия от схватки. Честно говоря, он не мог вспомнить, когда в последний раз ум женщины привлекал его больше, чем ее тело.

– Вы думаете о нем не меньше, – парировала она.

– Скажите мне, – мягко начал Лукас, – кто еще даст вам возможность расправить крылья, взявшись за столь интересный проект?

Элеанор вздернула подбородок.

– Моя сестра.

Лукас сомневался, что Харрингтоны могут позволить себе такие расходы. Он улыбнулся.

– Кто сейчас сражается с Чатсфилдами, о чем я прочитал прошлой ночью? Зачем мне связывать свой бизнес с вашим цирком?

– Харрингтоны – не цирк, а если вы думаете, что Спенсер Чатсфилд добьется успеха и поглотит наш бизнес, то вы плохо знаете мою сестру.

– Я совсем ее не знаю, но не важно, кто в конце концов будет управлять сетью отелей «Харрингтон». У вашей сестры нет финансов, чтобы построить такой отель, как «Кристальный дворец».

Элеанор наморщила свой миленький носик, и Лукас понял, что попал в точку.

– Вы не знаете, как обстоят наши дела, – все же возразила она.

Лукас расслабился и подтолкнул к ней свой мобильный телефон.

– Позвоните ей и спросите. Я сомневаюсь, что вы сможете оплатить хотя бы дверь, если учесть, сколько вам пришлось вложить в бар.

– Этот бар окупит себя в свое время.

Лукас смотрел в ее пылающие негодованием глаза. Пошлет его Элеанор к черту или нет? Будь он на ее месте, послал бы.

– Ладно вам, Элеанор, – мягко убеждал он, – соглашайтесь поработать на меня. Имя Харрингтонов не обладает прежним весом.

– Вы ошибаетесь! – Элеанор едва не катапультировалась из кресла. – Моему отцу понадобились годы, чтобы создать сеть отелей, уважаемых во всем мире. Как вы думаете, почему Чатсфилды жаждут нас заполучить? У нас есть вес, и вы будете благодарить меня за то, что ваш отель будет носить наше имя.

«Может, и так. Да, интересно, – подумал Лукас, – каково это – знать, что тебе кто-то предан так же, как предана Элеанор своей семье?»

– Позвольте напомнить вам, – высокомерно продолжала Элеанор, – что именно вы нашли меня и сказали, что нуждаетесь в моей помощи. За это нужно платить. И я только что назначила цену.

– Я возьму вас в качестве консультанта, но не партнера.

Элеанор пробормотала что-то – вряд ли это был комплимент, – подошла к нему и развернула лэптоп.

– Какая из двух идей нравится вам больше? – Она села, положила руку на мышку и листала изображения, пока не остановилась на зоне ресепшн. – Знаете, затратив немного усилий, мы можем преобразовать потолки в стеклянные купола. Создастся впечатление, что они касаются неба. Или вы предпочитаете тематические номера? Я могу представить себе нечто вроде каюты капитана пиратского корабля. А может, вам понравится интерьер с вкраплением японских мотивов? Ледяной хлопчатобумажный матрас и аквариум с тропическими рыбками в потолке?

– Вы можете поместить в потолке аквариум с тропическими рыбками?

Элеанор выпрямилась, ее глаза полыхнули зеленым огнем.

– Я могу сделать все, что угодно.

Лукас нисколько в этом не сомневался.

Он повернул голову и вдохнул аромат яблок. Если Элеанор повернет к нему голову, их разделят считаные дюймы… Внезапно Лукас ощутил сильное и примитивное желание попробовать ее на вкус.

Словно догадавшись о его мыслях, Элеанор постаралась незаметно отодвинуться. Лукас заставил себя расслабиться, откидываясь на спинку дивана.

– Вообще-то мне нравится мысль выполнить дизайн в пиратском стиле.

Элеанор зарделась и повернулась к нему. Глубокое дыхание поднимало ее пышные груди, натягивая на них ткань платья.

– Так вы согласны на мои условия?

Лукас проигнорировал импульсы своего ставшего требовательным тела и заставил мысли переключиться на их разговор, пока он не отдал ей отель и корабельный бизнес в придачу.

– Я отказываюсь поместить имя Харрингтонов на вывеске, однако включу вас в рекламные материалы.

Элеанор нахмурилась и покусала белыми зубками нижнюю губу.

– Включая веб-сайт, а также все средства информации и брошюры?

– Но только в качестве дизайнера.

– В качестве создателя.

– Это моя концепция.

– Скоро она станет нашей концепцией. – Ее лицо озарила искренняя улыбка, и сердце Лукаса пропустило удар.

Невозможное случилось! Он поймал себя на том, что соглашается, хотя и не собирался это делать. Это стало для него еще одним сюрпризом.

– Хорошо, мы напишем «Автор идеи – Харрингтон», но это мой отель, и все свои решения вы сначала должны будете согласовывать со мной. Это понятно?

Если такое вообще возможно, ее улыбка стала еще шире:

– Разумеется. – Элеанор протянула ему руку.

Лукас помедлил. У него возникло странное чувство, что его жизнь вот-вот должна измениться – и не обязательно к лучшему. Наконец он пожал ее руку. Почему он не может подавить желание заполучить ее в свою постель?

– Сколько времени вам нужно на то, чтобы вылететь в Санкт-Петербург?

Элеанор заморгала:

– Сейчас?

– Вы сами напомнили, что времени у меня немного.

– Ну да. Мне нужно принять душ. – Элеанор встала с дивана, взяла сумочку и замерла. – О нет!

Лукас, который в эту секунду любовался ее ногами, бросил на женщину недоуменный взгляд.

– Это вы о чем?

– Я вспомнила, в чьем отеле нахожусь. – Она наморщила носик. – Почему вам нужно было остановиться именно в «Чатсфилде»?

– Отель выбирала моя личная помощница. Но меня он устраивает.

Элеанор ответ не слишком понравился, а Лукас поймал себя на том, что его мысли переключились на секс в ванной. Дурацкие мысли, потому что у него нет намерения смешивать деловые и личные интересы.

– Отправляйтесь к себе. Я заеду за вами через час.

– Прежде чем я уйду. – Она повернулась к нему, и Лукас стиснул зубы. – Какая температура в Санкт-Петербурге?

– Там холодно.

И он тоже холодный.

Глава 4

Лукас не шутил, поняла Элеанор, стоя на верхней ступеньке трапа, который подогнали к личному самолету Лукаса, и глядя на покрытую снегом взлетную полосу.

Но сама Элеанор назвала бы температуру иначе. Скорее, она бы употребила прилагательное «морозная». Или даже «арктическая»…

Она поежилась в куртке, которая почти не защищала от холода, проникавшего и сквозь деловой костюм, в который она переоделась перед приземлением. Элеанор обратила внимание, что Лукас словно не замечает холода. Но в этом не было ничего удивительного: он здесь вырос.

– Вы не преувеличивали, когда сказали, что здесь холодно, – пробормотала она, с трудом вдыхая морозный воздух.

Лукас повернулся к ней.

– Я думал, что жители Нью-Йорка привычны к холоду.

– Я тоже так думала. – Элеанор вздрогнула и застегнула молнию до подбородка. – Но это ни на что не похоже. Сколько на улице градусов?

– Примерно минус двадцать семь.

– Боже милостивый!

Радуясь, что они наконец оказались в тепле лимузина, Элеанор устроилась поудобнее на мягком сиденье и облегченно выдохнула, когда он закрыл дверцу.

Элеанор не отрывала взгляд от окна, пока они ехали по городу с широкими улицами и красивыми зданиями. Ощущение было таким, словно она оказалась в зимней сказочной стране.

Внимание ее привлекла группа людей, несущих коньки.

– Где они катаются? – поинтересовалась она.

– Вы любите кататься на коньках?

– Нисколько. – Она скорчила гримаску и покачала головой. – Спорт меня никогда не привлекал. Вот Оливия отлично катается.

– Оливия?..

– Другая моя сестра. Она актриса.

– Талантливая семья.

Элеанор снова отвернулась к окну. Она была превосходным дизайнером, однако всегда считала, что ей далеко до сестер. Не желая предаваться унынию из-за вещей, которые она не в силах изменить, Элеанор продолжила осматривать проносившийся за окном город. Некоторые названия на рекламных щитах были ей знакомы, тогда как другие – русские – оказались непроизносимыми. Она сочла их экзотическими.

По тротуарам шли пешеходы в теплой зимней одежде с поднятыми воротниками.

– Я представить не могла, что Санкт-Петербург такой красивый, – призналась она.

– Обманчивое впечатление, – резко ответил Лукас. – Поверьте мне, это не город-сказка.

Он произнес это с таким чувством, что Элеанор невольно взглянула на него, но Лукас изучал свой телефон.

Вид за окном снова привлек ее внимание, и она восхищенно ахнула, увидев знаменитую Дворцовую площадь.

Лукас поднял на нее глаза:

– Вы знаете, что это такое?

– Кто не знает? – Она усмехнулась. – Площадь считается архитектурным шедевром. По одну сторону располагается Зимний дворец и по другую – здание Главного штаба. А вот арка со знаменитой крылатой богиней победы. Вы знаете, что этот архитектурный ансамбль создавался в честь победы России над Наполеоном? Ох, простите. – Элеанор умолкла, заметив, что Лукас смотрит на нее, как на идиотку. – Конечно, знаете. Ведь вы здесь выросли.

Лукас покачал головой. Ее энтузиазм заражал, но было ясно, что Элеанор не знакома с изнанкой жизни.

– Мне известно, что Дворцовая площадь находится недалеко от железнодорожного вокзала и что арка – отличное место для определенных… сделок.

– Вот как? – Она с интересом взглянула на него. – Расскажите, пожалуйста.

Сияние ее глаз завораживало. Элеанор был присущ внутренний огонь, о котором Лукас не хотел думать. Или реагировать на него.

– В другой раз.

Точнее – никогда.

– Буду с нетерпением ждать, – с воодушевлением откликнулась она. – В зданиях отражена история. Это одна из причин, почему я выбрала в университете архитектуру. И я люблю слушать рассказы о городах от их жителей. Как произносится вон то слово на доме?

Лукас прочитал, и Элеанор покачала головой. Языки давались ей с трудом, но это не значит, что они ее не интересовали.

Решив изучить хотя бы основы языка в Интернете, Элеанор едва не лишилась сознания, увидев эквивалент слова «hello».

– Это так и есть? – потрясенно спросила она, поворачивая айпад к Лукасу. – Это в самом деле «hello»?

Он развеселился:

– Да. Но вам не обязательно учить язык. Почти все мои сотрудники говорят по-английски.

– Я не волнуюсь, просто считается вежливым приветствовать людей на их родном языке.

Лукас изучал ее взглядом так долго, что Элеанор стало неуютно. Лучше не смотреть на него, тогда она, по крайней мере, сможет не думать о том, как он выглядит без одежды…

– Hello – здравствуйте, goodbye – до свидания и thank you – спасибо.

Решительно не желая замечать привлекательность Лукаса, Элеанор проигнорировала искорки юмора в его глазах.

И вообще, привлекательность – исключительно субъективное понятие.

– Информативно, – пробормотала она, в уме повторив слова несколько раз, а затем вспомнила о вопросах, которые подготовила во время полета. – Да, сейчас, как мне кажется, пора поговорить о бюджете.

– Большой, – последовал краткий ответ.

Элеанор усилием воли заставила себя не залиться краской, поскольку ее мысли неожиданно скакнули в совершенно неприличном направлении.

– Хорошо. – Она взглянула на следующий вопрос. – На кого рассчитан отель?

– На пары.

Элеанор скептически приподняла бровь.

– Только на пары? По-моему, это немного сужает возможности.

Лукас пожал плечами:

– Отель недостаточно велик, чтобы разместить самых разных клиентов, а я, по своему опыту, могу сказать, что лучше сконцентрироваться на одном сегменте рынка и сделать все на отлично, а уж потом расширяться.

Она была вынуждена согласиться.

– Значит, вы хотите, чтобы все было романтично.

– Сексуально.

Она подняла на него глаза:

– Прошу прощения?

– Секс, Элеанор. Я хочу, чтобы отель был элегантным и стильным и чтобы он источал сексуальный призыв. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, мисс Харрингтон?

Решив проигнорировать подзуживание, она постаралась придать себе профессиональный вид.

– От отеля требуется нечто большее, чем сексуальный призыв.

– Почему?

– Почему? – повторила она. – Потому что секс в отношениях не главное.

– В самом деле?

Она снова заставила себя не обращать внимания на насмешку в его глазах.

– В самом деле. Отношения – это еще и духовная близость, дружба, приятные минуты вдвоем.

– Приятные минуты вдвоем? – Нахмуренные брови Лукаса сказали о многом, и Элеанор вспомнила о его многочисленных коротких романах.

– Надеюсь, вы не собираетесь сказать, что у вас никогда не было приятных минут при общении с женщиной?

– Я ничего не собираюсь говорить, – проскрипел Лукас, не скрывая раздражения. – Больше того, что уже сказал.

Элеанор мысленно закатила глаза и… забыла про Лукаса. Они проезжали мимо парка, и ее внимание кое-что привлекло.

– Это коляска?

– Это сани.

– Ну да, сани. – Она рассмеялась. – Именно их я и имела в виду.

– Надо думать, вас это тоже приводит в восторг?

От того, как Лукас на нее смотрел, щеки Элеанор в очередной раз порозовели.

– Да. Я никогда их не видела. – Она провожала взглядом едущие по парку блестящие сани, в которые была впряжена лошадь. В санях, прижавшись друг к другу, сидела пара.

Элеанор вздохнула:

– А это, мой друг, романтично.

Глаза Лукаса были прикованы к ее лицу.

– Но вряд ли сексуально.

Несколько секунд – или минут? – они молча смотрели друг на друга, и воздух между ними словно наэлектризовался. Наконец Лукас снял напряжение, вернувшись к телефону.

Элеанор ощутила раздражение – она опять отреагировала на его почти животный магнетизм, тогда как он оставался совершенно спокойным. Романтичность тоже может быть сексуальной, и она докажет это Лукасу, даже если ей не удастся доказать ему больше ничего.

– Нет.

Элеанор нахмурилась, когда Лукас быстро миновал холл своего офисного здания и направился к лифтам. Не дослушав ее предложение до конца, он с ходу отверг его.

Почему он так быстро идет? Даже без каблуков ей приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Если бы он двигался медленнее, это дало бы ей возможность полюбоваться великолепием его офиса. Сталь, стекло, отполированные до зеркального блеска темные полы. Здание представляло собой настоящий шедевр инженерной и декораторской мысли.

Они зашли, за ними зашли еще несколько человек, но Элеанор не обратила на них внимания.

– Но вы не выслушали…

– А я и не должен. Мне нужно, чтобы этот отель был элегантным, в своем роде революционным и сексуальным, а не наводил на мысли о парке развлечений.

Элеанор вздохнула. Как она и предполагала, работать с Лукасом будет непросто.

– Я не собираюсь превращать его в парк развлечений, но если люди приезжают в Россию в середине зимы, им захочется большего, чем просто посидеть у камина и выпить водки.

– Да, конечно. Они захотят заняться сексом.

Элеанор ненадолго прикрыла глаза, заставляя себя придерживаться профессионального подхода.

– Разве вы не говорили, что ваша целевая клиентура – пары?

– Да. И они должны заниматься сексом как можно чаще.

Элеанор заметила, как ехавшие с ними в лифте люди старательно делают вид, что ничего не слышат. Она заговорила тише:

– Но они хотят романтики, а сани, которые везет упряжка хаски, очень романтичны. Кроме того, в какой-то момент даже парам может наскучить постель.

– Если им может наскучить постель, – с насмешкой протянул Лукас, – они не так уж в ней хороши.

– Почему бы вам не преподать им урок? – с иронией предложила Элеанор.

В углах его губах мелькнула улыбка. Не отрывая от нее глаз, он кивнул:

– Можно.

Дыхание у нее перехватило, и она отвела глаза в сторону. Пассажиры лифта прятали шок за непроницаемыми лицами. Она улыбнулась стоящей рядом женщине.

– До сви… То есть, зрастуйте.

Женщина едва заметно кивнула.

Лифт останавливался на каждом этаже. Наконец он опустел. Элеанор повернулась к Лукасу.

– Вы дали всем этим людям повод для болтовни возле кулеров. Вы заметили, что все исподтишка бросали на вас взгляды, когда вы упомянули секс?

– Наоборот, все смотрели на вас, потому что вы скрестили со мной шпаги.

– Обычно люди стараются не скрещивать с вами шпаги?

Не так, как она, неохотно признал Лукас. Неохотно, потому что у него возникло ощущение, что его тщательно контролируемый мир пошатнулся. Нелепая мысль! Стоящая рядом с ним соблазнительная женщина опасна не более, чем цветок.

– Да.

– Мне кажется, это глупо. Не могут же все постоянно быть согласны с вами.

Ее настойчивость вызывала раздражение.

– Если кто-то собирается убедить меня в том, что я не прав, ему лучше иметь наготове веские доказательства, иначе я решу, что напрасно потратил свое время.

Элеанор нахмурилась.

– Но как вы доносите до сотрудников свои идеи?

– Я не обязан их доносить. Мне достаточно, чтобы они выполнялись.

– Ну конечно, – криво улыбнулась она.

Лукас уставился на ее нежные губы. Что она сделает, если он уступит требованиям своего тела, наклонится и поцелует ее? Будет сопротивляться или растает, как масло на солнце? Она утверждает, что в отношениях мужчины и женщины секс не самое главное. Это еще и приятное времяпрепровождение. Лукас не мог вспомнить, когда в последний раз получал удовольствие не от секса. Неужели найдется женщина, с которой ему будет хорошо не только в постели?

В животе у него родилось какое-то странное чувство. Он погрозил ей пальцем.

– Никаких катаний на собачьих упряжках или на оленях.

Элеанор недовольно поморщилась. Двери лифта открылись. Вздернув подбородок, она вышла первой, чего сотрудники Лукаса старались не делать. Услышав ее восхищенный выдох, когда она оказалась в его личном святилище, он был удовлетворен.

– Обожаю их. Они восхитительны. И их невероятно трудно растить.

Что растить? Лукас окинул взглядом кабинет и заметил в углу пальмы. Неужели они всегда там стояли?

– Мне нравится, как использовано пространство. И расположение окон отличное, – продолжала Элеанор. – К ним присоединены солнечные панели? – Она выглянула в окно.

– Да. Я хотел, чтобы здание обеспечивало себе хотя бы минимумом тепла.

Элеанор бросила на него взгляд через плечо:

– Это была ваша идея?

– Это мое здание. Почему мне не могла прийти в голову подобная идея?

Уголки ее губ слегка приподнялись:

– Как ни неприятно в этом признаваться, мне нравится.

– Очень рад, что сумел вас удовлетворить, мисс Харрингтон, – саркастически отозвался Лукас.

Как ни странно, он действительно был рад, хотя никогда прежде не старался добиться чьего-либо одобрения, тем более женщины, которая выглядела чертовски привлекательной в юбке-карандаше.

Элеанор улыбнулась кому-то за его спиной и отошла от окна.

– Зрастуйте.

Лукас поморщился – не только от ее ошибок, но и от ужасного произношения, – повернулся и увидел, как Элеанор протягивает руку его личной помощнице.

– Я Элеанор Харрингтон.

Его невозмутимая помощница, которая давно с ним работала и считала себя чуть ли не его матерью, к удивлению Лукаса, утратила самообладание, увидев энергичную и ослепительную Элеанор.

– Петра. Личная помощница Лукаса.

– Приятно с вами познакомиться, Петра.

Петра взглянула на босса, и ее глаза весело сверкнули.

– Лукас, на столе тебя ждет гора работы. Я сделала на документах пометки о приоритете. Твое расписание встреч на завтра было отправлено тебе на телефон. Извини, что немного поздно.

– Спасибо, Петра. Организуй нам, пожалуйста, кофе. Мисс Харрингтон – с одной ложкой сахара.

– Спасибо, не надо, – отказалась Элеанор. – А вас, похоже, ждет куча дел.

Лукас нахмурился. Она что же, торопится от него избавиться?

– Когда я увижу наброски, над которыми вы работали во время полета?

Почему у него такой голос, словно он этим недоволен, хотя, наоборот, должен был бы радоваться? Ведь она предоставляет ему возможность погрузиться в работу.

– Они еще не совсем готовы. Мне необходимо увидеть место до того, как я их закончу. Вы запланировали для меня посещение стройки на это утро?

– Да. Мой прораб встретит вас, а завтра вы познакомитесь с остальными членами команды.

– Отлично. Тогда, если не возражаете, я хотела бы взглянуть, где мне предстоит работать.

– Сюда, пожалуйста, – сказала его личная помощница.

И Лукас понял: да, черт возьми, ему предлагают заняться своими делами. Это ему не очень понравилось.

Элеанор сразу прониклась симпатией к практичной и доброжелательной Петре. И ей понравился выделенный для нее кабинет.

– Ух ты, какая красота! – Она выглянула из окна, откуда открывался вид усыпанного снегом Санкт-Петербурга.

В Нью-Йорке ее окна выходили на пожарную лестницу другого здания.

– Мистер Кузнецов хотел, чтобы из всех окон был виден город, – сказала Петра с сильным акцентом. – Так как наше здание самое высокое в этом районе, все получилось.

– Вам нравится у него работать?

– Очень.

Элеанор была удивлена. Но, может, Петра просто закрывает глаза на недостатки Лукаса. Она осмотрела свой аккуратный кабинет и заметила большую белую коробку на столе.

– Кто-то оставил здесь свои вещи?

– Нет, это куртка, шапка и перчатки. Лукас попросил меня купить это для вас еще до того, как вы вылетели из Сингапура.

– Он очень предусмотрителен, – пробормотала Элеанор, размышляя, с чего это Лукасу вздумалось проявлять о ней заботу.

В коробке она обнаружила очаровательную черную куртку, подбитую натуральным мехом. Это означало, что она никогда не сможет ее надеть.

– Он всегда думает о других, – кивнула Петра.

– Вот как?

Неужели они говорят о человеке, за которым в прессе закрепилась репутация хищника, безжалостно поглощающего маленькие компании, и плейбоя?

– О да. Когда прошлой осенью моей матери понадобилась операция, Лукас оплатил не только ее, но и услуги сиделки. А прибыль от ледяного отеля пойдет на благотворительность.

– На благотворительность? – Это стало новостью для Элеанор.

– Разве он вам не сказал?

– Нет. Вы уверены?

– Конечно уверена. А в прошлом году Лукас открыл в этом здании ясли для детей сотрудников компании.

– Я сделал это, – послышался протяжный голос за их спинами, заставивший обеих женщин вздрогнуть, – чтобы мои сотрудники меньше волновались за своих детей и больше работали. Эффективность прежде всего.

Это было больше похоже на человека, которого Элеанор знала.

Петра взглянула на Элеанор, и в ее глазах та прочла: «Не верьте ему».

– Сотрудники вам очень благодарны.

– Это стоило каждой затраченной копейки. Кстати, о сотрудниках… Несколько человек, с которыми вам следует познакомиться, уже должны быть на строительной площадке, так что нужно пошевеливаться.

Улыбка застыла на губах Элеанор, когда она осознала, что Лукас едет с ней.

– Вы тоже едете? – все же решила уточнить она.

– Да. Это проблема?

Конечно. После длинного перелета, когда ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сконцентрироваться на работе, провести немного времени вдали от Лукаса не помешает.

– Нет конечно, – вежливо ответила Элеанор, но скорее ради Петры, чем ради него.

– Хорошо. Надевайте куртку и поехали.

– Не могу.

– Она не подошла?

Петра улыбнулась:

– Мисс Харрингтон ее еще не примеряла.

Элеанор медлила. Как объяснить, почему она не может надеть куртку, чтобы не обидеть Петру, которая ее выбирала?

– Э-э-э…

– Ты не оставишь нас на минуту одних, Петра?

– Конечно. Если понадоблюсь, я на своем рабочем месте.

Лукас подождал, пока она не вышла, и только затем зашел в кабинет. Когда он закатал рукава рубашки, Элеанор пожалела, что он это сделал.

– В чем дело сейчас? – шелковым голосом осведомился он.

Она чувствовала себя ужасно.

– Я благодарю вас за этот жест, но не могу ее надеть.

– Это был не жест, – устало произнес Лукас. – Я сделал это ради себя. Если свалитесь от простуды, вы станете бесполезны. А теперь не противоречьте мне и наденьте куртку.

– Я не противоречу. – Элеанор взяла свой пуховик, лежавший в кресле и всунула руки в рукава. – У меня есть куртка.

– Она годится для Нью-Йорка. К тому времени, когда вы закончите осматривать строительную площадку, вы замерзнете, как суслик.

– Но я не могу ее надеть. Она отделана мехом. Вы когда-нибудь слышали о ЛЗЭОЖ?

– Это любовник, которому не нравится мех?

– Нет, это организация «Люди за этичное обращение с животными».

Не сомневаясь, что Лукас объявит это нелепостью, Элеанор была удивлена, когда он вздохнул и кивнул:

– Что ж, поехали.

Глава 5

– Покупка не должна превращаться в показ мод, заметил Лукас, глядя на часы на телефоне.

– Выбрать не так-то просто, – ответила Элеанор, стоя перед зеркалом.

По мнению Лукаса, все пуховики были похожи. К тому же каждый раз, когда Элеанор снимала очередную модель, ее жакет распахивался, открывая его взору шелковую блузку, так туго натянувшуюся на грудях, что становилось видным кружево бюстгальтера. Неужели этого никто не замечает, кроме него?

– Сделайте наконец выбор, – велел он, – иначе я сделаю его сам.

И продавщица, и Элеанор взглянули на него, как на сумасшедшего. Каковым он себя сразу же и почувствовал.

– Боже, это всего лишь пуховик!

– Я не стану носить вещи, которые мне не нравятся.

Глаза Лукаса сузились. Она не шутит?

– Одежда – это просто одежда.

– И это говорит мужчина, который носит сшитые на заказ ботинки.

Разумеется, она заметила. Элеанор происходит из старинной богатой семьи. И, конечно, однажды она выйдет замуж за мужчину своего круга, и у них будут прекрасные дети с прекрасной родословной.

Но почему он об этом думает?

Лукас со вздохом поднялся с кресла, обитого красным бархатом, и просмотрел одежду на нескольких вешалках. Остановившись на пуховике оливково-зеленого цвета, он сдернул его. Размер, похоже, ее. Он подошел к Элеанор и протянул ей пуховик.

– Примерьте это. – Их глаза встретились в зеркале, как в ту ночь в ледяном баре, и Лукас ощутил удар в солнечное сплетение. Он нахмурился. – Примерьте, мисс Харрингтон.

– Ну, хорошо. – Длинные ресницы Элеанор опустились, пряча ее фантастические глаза, а в паху Лукаса возникла боль. – Кажется, и в самом деле чудесный пуховик.

Лукас даже не потрудился посмотреть в зеркало. Он и без того знал, что цвет пуховика подчеркнет зелень в ее глазах. Он перевел взгляд на шапки. Есть ли здесь шапки не из меха? Кажется, эта черная, которая закрывает уши. Выбрав перчатки и муфту, Лукас вернулся к Элеанор.

– Я не могу надеть эту шапку, – заявила молодая женщина. – Она испортит прическу.

– Ну так распустите волосы.

– Распустить?

Отражение Элеанор снова посмотрело на него, а Лукас думал, что еще никогда в жизни он не был так возбужден, глядя на женщину в пуховике. Остановка в магазине должна была продлиться пару минут – и лишь затем, чтобы его новая сотрудница не простудилась. Но теперь он не мог глаз отвести от нее, пока она поднимала руки, чтобы распустить волосы. Лукас замер, почти ничем не отличаясь от манекенов в магазине. Каштановые волны рассыпались по ее плечам, как шелковистое покрывало, и в ноздри Лукасу ударил аромат свежих яблок. Щеки Элеанор зарделись, и ему стоило огромного труда не развернуть ее к себе и не прижаться к ее губам.

Температура в магазине, похоже, подскочила, так что надевать шапку на ее голову вдруг стало совершенно излишне. Но он все равно надел.

Элеанор поправила шапку, а Лукас протянул ей перчатки.

– Не мех, так что можете не жаловаться.

– Я не жалуюсь.

Она взглянула на себя в зеркало.

– Включите это в мой счет, – сказал Лукас, поворачиваясь к продавщице, которая во все глаза наблюдала за этой сценой.

– Да, конечно.

– Нет, подождите! Плачу я! – Элеанор схватила свою сумочку и поспешила к ним. – Мистер Кузнецов, я не хочу, чтобы вы оплачивали мою одежду.

Ей ничего от него не нужно. Почему-то эта мысль вызвала у Лукаса легкое раздражение.

– Дело не в том, мисс Харрингтон, что нужно вам, а в том, что нужно мне.

Сейчас ему было нужно как можно скорее покинуть магазин, где стало невыносимо жарко.

– Я сама могу покупать себе одежду.

– Это деловые расходы.

– Вы не можете…

– Я могу делать все, что захочу.

– Думаю, вы слишком долго делали то, что вам хочется.

– Верно.

– Правда, что доход от ледяного отеля пойдет на благотворительность? – спросила она.

Выражение его лица стало непроницаемым.

– А что не так?

– Имя Харрингтонов будет ассоциироваться с этим отелем, так что мы об этом должны были узнать первыми.

– Теперь знаете.

Элеанор пришла в негодование, поняв, что Лукас ничего не собирается объяснять, и попыталась подавить ощущение, что оказалась в ловушке.

– Что за благотворительное общество? – продолжала допытываться она.

Он пожал плечами:

– Не помню.

– Не помните? Зачем это вообще делать?

– Потому что я могу себе это позволить.

– А также потому, что это выставит вас в хорошем свете, – заметила Элеанор.

Лукас скрипнул зубами. Судя по всему, Элеанор уже составила о нем свое мнение – и надо сказать, не самое приятное.

– И это тоже, – согласился он.

– Вы еще больше упали в моих глазах, если такое вообще возможно, – заявила она.

– Меня это должно волновать? – поинтересовался он.

– Понятно, что нет, – холодно сказала Элеанор.

– Вы закончили допрос? – едко осведомился он. – У нас всего месяц, чтобы закончить проект, и мне нужен компетентный человек, готовый ударно трудиться.

Элеанор вздернула подбородок:

– Почему мне кажется, что вы меня оскорбили?

– Потому что мое мнение о вас не намного выше вашего мнения обо мне.

– Тогда мы станем отличной командой, – сухо резюмировала она.

– Мы не команда, мисс Харрингтон. Я нанял вас, чтобы вы работали на мою компанию.

– Ха!

Лукас пристально посмотрел на нее. Элеанор подавила желание съежиться. Она вела себя вызывающе только потому, что не хотела, чтобы он заметил ее влечение к нему. Влечение, которое она не желала испытывать, поскольку Лукас ей не нравился и поскольку он не обладал качествами, которые могли бы ее заинтересовать.

– У вас хорошо подвешен язык, – заметил он.

При этом его взгляд опустился на ее губы, и Элеанор почувствовала, как их начало покалывать. Она замерла. Совсем как маленькая полевая мышка, ждущая, что в любую секунду на нее может наброситься хищник. Или она хочет, чтобы он на нее набросился? Эта мысль привела ее в смятение.

– Можно попытаться найти ему другое применение, – продолжал Лукас.

Элеанор не сразу уловила смысл его слов. Она вдруг ощутила жар, исходящий от его тела, и ей понадобилась вся сила воли, чтобы не податься навстречу и не прикоснуться к Лукасу. Скрывая шок, Элеанор приподняла бровь, словно оказывалась в такой ситуации не впервые.

– Чувствовать вкус пищи? – предположила она, стараясь говорить легко, однако поняла, что ей это не удалось, потому что Лукас медленно улыбнулся, и улыбка эта сулила удовольствие, прежде ею не испытанное.

– Вроде того.

Элеанор глубоко вздохнула и напомнила себе, что Лукас – просто проклятый шовинист, который слишком долго получал все, что хотел.

– Так ты хочешь этого, Элеанор?

От того, как он произнес ее имя – намеренно протяжно и с хрипотцой, – по телу Элеанор прокатилась жаркая волна.

– Что я хочу?

Она забыла, о чем они говорят, чувствуя, как в ней разгорается желание.

– Этот разговор – только прелюдия?

Прелюдия! Значит, Лукасу известно о ее тяге к нему.

– Вообще-то я должна симпатизировать мужчине, чтобы играть с ним в такие игры, – как можно беззаботнее сказала Элеанор.

– Может, стоить поиграть в такие игры с кем-нибудь, кто вызывает страсть, а не только симпатию?

Элеанор сглотнула:

– Могу вас заверить, что этот мужчина – не вы.

Но она понимала, что это ложь. С той ночи, когда Лукас подошел к ней в «Гласьер», ей стоило большого труда не думать о нем постоянно.

Лукас подошел ближе, однако Элеанор упрямо отказывалась поднять глаза. Она смотрела на его грудь.

– Я всегда любил яблоки, – хрипло проговорил он.

Яблоки?! Изумленная Элеанор наконец посмотрела на него. Он говорит о фруктах, когда она способна думать только о том, как близко они стоят друг к другу? Если она придвинется еще хотя бы на дюйм, соски ее ноющих грудей встретятся с его мускулистой грудью.

Словно почувствовав ее внутреннее смятение, борьбу разума с телом, Лукас наклонил голову и прошептал ей в ухо:

– Скажи мне, чего ты хочешь, моя милая.

Сказать? Ему? Элеанор с трудом перевела дыхание. Она не знала, чего хочет. Отношения занимали в ее списке жизненных приоритетов одно из последних мест. Элеанор не позволяла себе отвлекаться на них, пока была занята тем, что пыталась произвести впечатление на собственную сестру своими достижениями и профессионализмом.

– Я от вас ничего не хочу, – дрогнувшим голосом произнесла она.

– Простите, господин Кузнецов, на сегодня это все?

Вмешательство продавщицы подоспело как нельзя кстати, и Элеанор позволила себе облегченно выдохнуть.

– Да, – сказала она, опережая Лукаса, – и я плачу.

К ее досаде, продавщица взглянула на Лукаса, словно спрашивала у него разрешения. Что ж, придется поспорить с ним.

Несколько секунд он не двигался, а затем отступил в сторону.

– Как скажете, мисс Харрингтон. Может, заодно предъявите и удостоверение феминистки?

– Только если вы предъявите удостоверение шовиниста, – парировала она.

Лукас негромко рассмеялся, но она заставила себя не наслаждаться его смехом и приготовилась проскользнуть мимо, чтобы доказать, что он ее совсем не волнует. К несчастью, Элеанор задела его бедро. Это случайное прикосновение не должно было оказать на нее никакого эффекта, учитывая, сколько слоев одежды их разделяло, однако по ее и без того возбужденному телу побежали огненные ручейки, а желание прижаться к Лукасу стало почти неодолимым.

Руки мужчины мгновенно легли ей на талию, останавливая, и Элеанор почудилось, что она услышала, как он резко втянул в себя воздух. Повернув голову, она обнаружила, что он смотрит на ее волосы, рассыпавшиеся по спине.

У Лукаса был такой вид, словно он готов поцеловать ее шею или обхватить ее груди ладонями, которые показались ей вдвое больше. Хотя Элеанор отрицала это, она жаждала почувствовать его руки на своем теле. Почувствовать его губы на своих губах.

Лукас сверкнул неотразимой улыбкой голливудской кинозвезды, словно точно знал, о чем она думает, и Элеанор стремительно прошла мимо него.

Кажется, она начинает ненавидеть его улыбку.

Через два часа, совершенно не чувствуя под собой ног от усталости, Элеанор испытала огромное облегчение, когда лимузин Лукаса остановился возле здания, где, похоже, находилась ее квартира.

Все, о чем она могла думать в эту минуту, – это душ или ванна, за которыми последует благословенный сон. Элеанор была настолько вымотана, что не хотела есть. К тому же она сомневалась, что сможет заказать ужин навынос, не зная языка, а сил, чтобы купить еду в ближайшем магазине, у нее не осталось.

И хорошо бы поскорее оказаться подальше от Лукаса, от чувств, которые он в ней вызывает. Не важно, сколько раз Элеанор приказывала себе оставаться профессионалом, отбросив все личное, сколько раз напоминала себе, что на самом деле он холодный, бессердечный бизнесмен, который, можно сказать, шантажом заставил ее работать на него, пригрозив сделкой с Чатсфилдами. Она была не в состоянии подавить сексуальное влечение, которое Лукас в ней вызвал. Элеанор не могла забыть ощущение его рук на своей талии. Какой женственной она чувствовала себя, находясь рядом с ним! Как сильно она хотела его поцеловать.

Куда это годится?

– Нет необходимости меня провожать, – поспешно – пожалуй, чересчур поспешно – сказала она, уговаривая себя, что крепкий ночной сон вернет все на круги своя. – Просто назовите номер квартиры. Я смогу найти ее сама.

– Ваше мнение обо мне и вовсе упадет ниже плинтуса, если я позволю себе быть негостеприимным.

Элеанор невольно улыбнулась:

– Можете не волноваться, ниже падать просто некуда.

Его голубые глаза опустились на ее губы, и она пожалела, что вовремя не прикусила язычок. Раньше она думала, что сарказм ей не свойствен, но все ее хорошие манеры куда-то исчезали, когда она была с Лукасом.

– Снова играешь, моя милая? – Ласковое обращение он произнес по-русски.

Элеанор заставила себя разжать зубы:

– Надеюсь, вы не сказали ничего сексистского? Лукас промолчал и одарил ее дьявольской улыбкой. Она вышла из машины.

Он последовал за ней. Элеанор решила, что самый быстрый способ заполучить горячую ванну и теплую постель – это позволить ему поступить по-своему.

Квартира располагалась на пятом этаже, и, как во всех старых домах, лифт был необыкновенно мал. Элеанор забилась в угол. Лукас засунул руки в карманы брюк, что невольно привлекло ее внимание к его… Сердце Элеанор забилось сильнее.

Лифт легонько дернулся и остановился. Элеанор не сдержала облегченного выдоха. Почти на месте. Скоро она снимет ставший вдруг тесным костюм, и, может, в ее сумочке найдется плитка шоколада. Еще чуть-чуть – и она насладится горячим чаем.

Она настолько углубилась в свои мысли, предвкушая завершение тяжелого дня, что едва не врезалась в него, когда он остановился у двери квартиры. Улыбнувшись, она протянула ему руку.

Вместо того чтобы положить ей на ладонь ключ, Лукас открыл дверь сам.

– Ты найдешь здесь все, что тебе может потребоваться.

– Спасибо. Уверена, все будет в полном порядке.

Пробормотав что-то себе под нос, Лукас зашел в квартиру, и Элеанор ничего не осталось, как последовать за ним.

Сделав вид, что она поглощена изучением элегантного интерьера и красивой мебели, Элеанор сняла пуховик и шапку. Ей было непривычно ощущать тяжесть волос на спине, поэтому она собрала их в узел, не заботясь о том, что выглядит он немного небрежно.

– Красивая квартира, – сказала она, надеясь, что Лукас уловит подразумевающуюся в ее словах просьбу: «Пожалуйста, уйдите».

Разумеется, он проигнорировал эту немую мольбу и направился в кухню. Элеанор возвела глаза к потолку, словно надеясь на помощь свыше. Однако ее никто не услышал.

– Я попросил экономку купить продукты. – Лукас заглянул в холодильник. – Молоко, яйца, сыр, хлеб. – Он посмотрел на нее. – Ты готовишь?

– Да.

Одна темная бровь поползла вверх.

– В самом деле?

– Да, в самом деле.

– Что?

– Омлет, пасту, иногда запеканку, которую готовила для нас мама, когда была жива. Я также неплохо управляюсь с мышьяком. – Элеанор лукаво улыбнулась. – Не хотите остаться на ужин?

Лукас усмехнулся и открыл буфет.

– Соблазнительно, но я пас. Что случилось с твоей матерью?

Элеанор редко говорила об этом, и горло у нее сжалось.

– Она умерла от рака.

Лукас уловил боль в ее тихом голосе и понял, что она до сих пор не оправилась от потери. Ему захотелось хоть как-то ее утешить.

– Мне очень жаль.

Элеанор пожала плечами, то ли пытаясь заставить его замолчать, то ли пресекая дальнейшие расспросы.

– Это было давно. Мне было только девять лет.

– Но тебе ее недостает.

Она как будто удивилась, правда, не так сильно, как сам Лукас. Он редко вступал в разговоры о родителях или о детстве. Это предоставляло собеседнику возможность задавать ему вопросы, на которые он отвечать не хотел.

– Я скучаю по ней. И мне хотелось бы, чтобы она была жива. Особенно сейчас, когда я становлюсь старше. Есть много вещей, о которых я рассказала бы ей и попросила совета. Как насчет вас? Ваши родители здравствуют?

Лукас понятия не имел.

– Ни детей, ни родителей.

– Ох! – Ее ореховые глаза сочувственно расширились. – Мне очень жаль.

– Чего именно? Что у меня нет детей или что у меня нет родителей?

Осознав, что он сказал больше, чем собирался, Лукас закрыл дверцу буфета и сказал себе, что пора уходить.

– Здесь есть ванная комната и две спальни. Одна из них переделана под офис, но там стоит диван.

Лукас направился к входной двери, потом оглянулся. Элеанор стояла и смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых он по-прежнему видел сочувствие. В этих глазах можно было утонуть. Ее розовые и мягкие губы влекли его к себе. Он мечтал припасть к ним в долгом поцелуе, чтобы ненадолго забыть свою боль. И свои проблемы.

Проблемы? Боль?

Застигнутый врасплох необъяснимыми чувствами Лукас уже вышел из квартиры, но вспомнил, что ключи от нее лежат у него в кармане. Чувствуя себя немного не в своей тарелке, что было ему совершенно не свойственно, он вернулся и протянул ключи Элеанор.

– Чуть не забыл.

– Да, конечно. – Она улыбнулась немного настороженно.

Лукас был уверен, что сочувствие в ее глазах легко может смениться на страсть, если он возьмет на себя труд добиться этого. Он вспомнил, как Элеанор случайно задела его в магазине. Вспомнил ее благоухающие волосы, рассыпавшиеся по спине…

В нем мгновенно вспыхнуло возбуждение. Его тело жаждало близости с Элеанор Харрингтон, хотя разум советовал держаться от нее на расстоянии.

Но дразнить ее, чем он занимался почти весь день, это одно, а уложить ее в постель – совсем другое. Возможно, он сумел бы совладать со своим желанием, если бы Элеанор не наклонилась, чтобы расстегнуть ботинки. Лукас услышал ее удовлетворенный стон.

Элеанор не смотрела на него и уж тем более не устраивала представление, чтобы привлечь его внимание, как поступали в прошлом некоторые женщины, но странным образом желание Лукаса от этого только усилилось. Что в ней так сильно влечет его? Но зачем это анализировать? Секс – нормальная часть жизни, средство расслабления. Так стоит ли себя сдерживать?

– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, Элеанор? – Лукас задал вопрос до того, как успел все обдумать. – Горячая ванна? Или ты предпочитаешь душ?

Лично он готов заняться сексом и там, и там.

Ее щеки окрасил милый румянец. Она явно раздумывала. В эту минуту Лукасу было все равно, что прежде он никогда не смешивал бизнес и удовольствие…

– Я… – Она откашлялась. – Вообще-то, я думала о постели.

В таком случае он легко сможет под нее подстроиться… Лукас улыбнулся.

– Хочешь, чтобы я приготовил постель?

– Прошу прощения?

Ее высокомерие только воспламенило его. Она была такой не похожей на него.

– Я сказал…

– Я слышала. Думаю, вам лучше уйти.

Лукас подошел ближе и увидел, как бьется пульс у основания ее шеи.

– Давай не будем притворяться, Элеанор. Ты ощущаешь химию между нами так же, как ощущаю ее я. – Она переступила с ноги на ногу, и Лукас предположил, что она уже возбудилась. – Ты хочешь этого.

Она запоздало рассмеялась:

– Ну, никто не может упрекнуть вас в том, что у вас нездоровое эго.

Лукас был способен думать только о том, как сильно ему хочется ее коснуться. Попробовать ее на вкус. Овладеть ею.

Тот факт, что Элеанор не была в его вкусе и что он никогда не делал такие предложения своим сотрудницам, казался ему незначительным. К тому же она работает на него временно.

– Вы ошибаетесь. – Элеанор с вызовом взглянула на Лукаса. – Я вас не хочу.

Вожделение затуманило его мозг. Интересно, что сделает эта женщина, если он прижмет ее к стене, дав почувствовать, в каком состоянии пребывал по ее вине весь день.

– Трусишка, – ласково пожурил он ее.

Глаза Элеанор сузились, и она отодвинулась.

– Я не трусиха. И я не собираюсь отрицать, что нахожу вас физически привлекательным – не сильно, но все-таки. Я собираюсь обратиться с этим вопросом к психологу, как только вернусь в Нью-Йорк.

Лукас рассмеялся. Не ее ли причудливый ум влечет его к себе так же сильно, как ее губы, ноги, полные груди и глаза с поволокой?

– Почему бы не решить все здесь и сейчас? – поинтересовался он.

– Языковой барьер, – нашлась Элеанор. – Ваши психологи, скорее всего, говорят только по-русски.

– У меня есть идея получше.

– У меня тоже. Я прошу вас уйти.

Лукас знал, что он заставит ее нервничать, если подойдет ближе. Он так и сделал, и, в соответствии с его ожиданиями, Элеанор попятилась к стене. Его охватило удовлетворение оттого, что он действует на нее так же, как она действует на него.

Прядь волос выбилась из небрежного узла. Лукас подхватил ее и заправил за ухо. Ему понравилось, какова Элеанор на ощупь. Это также был показатель того, какая кожа у нее между бедер, а кожа Элеанор походила на лепестки роз. Она задрожала, и Лукас увидел, как зеленые и янтарные крапинки в ее глазах заблестели ярче. Он почувствовал ее голод. Тот самый голод, который снедал его самого.

Элеанор посмотрела на Лукаса, и ее маленький розовый язычок увлажнил губы, словно она ждала поцелуя.

Лукас испытал разочарование: как легко все складывается в конечном итоге.

Словно ощутив его колебания, Элеанор взмахнула длинными ресницами, и ее потрясающие глаза встретились с его глазами. Дыхание мужчины вдруг сбилось, а сердце беспорядочно заколотилось в груди.

– Нет, я не стану целовать тебя, – пробормотал он, пытаясь понять, почему его инстинкты кричат об опасности. Как-никак, Элеанор – всего лишь женщина. – Я подожду, пока ты сама меня не поцелуешь.

Она быстро-быстро заморгала, будто находилась под властью каких-то чар. Глаза ее сузились, когда она в полной мере осознала его высокомерие. Элеанор отшатнулась.

– Полегче на поворотах, мистер Кузнецов.

Лукас не сдержался и хмыкнул, а затем рассмеялся. За последние двадцать четыре часа он смеялся больше, чем за несколько последних лет. Может, даже за всю жизнь. Неужели он знает ее недавно? Кажется, что они знакомы вечность.

– Похоже, это обещает быть интересным, – задумчиво произнес он, вдыхая запах ее яблочного шампуня. – Посмотрим, насколько тебя хватит.

Элеанор отошла подальше, стараясь не показать, как сильно он ее разъярил.

– Вы крайне высокого о себе мнения, мистер Кузнецов, – бросила она через плечо.

– Заключим пари?

– Что?

– Пари. Кто кого поцелует первым.

– Вы спятили.

– Это означает «да»?

Лукас был раздражен: Элеанор продолжает упрямиться, когда все очевидно. И вообще, она относится к нему так, словно он ничего собой не представляет. Принцесса и нищий, пришло ему в голову, и он почувствовал, как на подбородке задергалась жилка.

– Это не «да», – отрезала Элеанор.

– Почему?

– Я не участвую в пари.

– Можно попробовать для разнообразия, – пожал он плечами. – Окунись в жизнь.

Слова Лукаса напомнили ей о том, что говорила Лулу. Может, у нее на лбу висит табличка «зануда», которую не видит только она сама?

Элеанор взяла электрочайник и понесла его к раковине, чтобы наполнить водой.

– Я и так прекрасно живу, – заявила она.

Лукас не может предложить ей ничего, что заставило бы ее вступить в эту игру. И уж тем более не сейчас, когда она на него работает, – это верх непрофессионализма. Черт, она уже представляла, как будет разочарована Изабелл.

– Если я поцелую тебя первый, фамилия Харрингтон появится на вывеске отеля.

– Вы серьезно?

– Почему нет?

Она не могла поверить, что Лукас способен предложить такое.

– А что произойдет, если я первая поцелую вас?

– Боишься не справиться, моя красавица?

Последние два слова Лукас произнес по-русски, но она не опустится до того, чтобы спросить у него их значение. Ладно, пусть развлекается, хотя и за ее счет.

Но он пока не знает, что она – достойная соперница. Вода наполнила чайник, потекла по ее руке и намочила рукав блузки. Выругавшись в сторону, Элеанор натянуто улыбнулась.

– Стоит ли упоминать, что после этого мне захочется вас пристрелить?

– Охотно допускаю это. – Лукас улыбнулся и протянул ей полотенце. – Если ты поцелуешь меня первой, моя сладкая Элеанор, ты подаришь мне себя без остатка.

От звука его голоса в животе у Элеанор все сжалось, а затем он словно превратился в барабан стиральной машины. Она бросила полотенце в раковину и поставила чайник на подставку. Элеанор понимала, что ее назовут сумасшедшей, если она согласится на пари, но разве можно отказываться от возможности поместить фамилию Харрингтон на «Кристальном дворце»?

– Соблазн велик, да? – Лукас обошел ее и включил чайник, что она забыла сделать.

– Соблазном являетесь не вы, – фыркнула она, хотя это скорее была бравада. – Но почему нет? – Элеанор скрестила руки на груди. – Похоже, вы готовы получить нескольких жизненных уроков, мистер Кузнецов. Смирение может стать одним из них.

– Ты кое-что забыла, – промурлыкал он у ее уха, кладя ей на ладонь ключи от квартиры.

Негодяй!

Элеанор чуть не закричала, когда Лукас вышел из квартиры с таким видом, словно ему принадлежит весь мир и она в придачу.

Глава 6

Элеанор сказала себе, что она одевается не для него, вытаскивая из чемодана очередную юбку и бросая ее на кровать. Но в глубине души она знала, что это не так. Она одевалась, чтобы соблазнить Лукаса Кузнецова, чтобы заставить его проиграть пари. Правда, проснулась она с намерением от него отказаться.

Бросив взгляд на кучу одежды, Элеанор подавила вздох. Она сделала много покупок в Сингапуре, пока жила там, но найдется ли среди них что-нибудь подходящее?

Проблема состояла в том, что, купив отличные деловые костюмы и топы, Элеанор не приобрела ничего, что могло бы соблазнить мужчину, потому что на тот момент ничего подобного у нее и в мыслях не было. Наверное, стоило распаковать вещи вчера, вместо того чтобы нежиться в горячей ванне, ненавидя Лукаса. После ванны Элеанор провалилась в беспокойный сон.

Ей нужно что-нибудь строгое и в то же время с намеком на сексуальность, но ни одна из вещей не подходила. Наконец Элеанор взяла кокетливый топ, который подарила ей на прошлое Рождество Оливия. Обычно она не надевала подобные вещи на работу – у топа было глубокое декольте, и носить его следовало без бюстгальтера.

Элеанор приложила топ к груди. Оливия сказала, что смысл как раз в том и заключается, что топ не требует бюстгальтера и что его золотистый цвет заставляет сверкать ее глаза. Элеанор с сомнением смотрела на свое отражение. Может, дополнить его легким шарфиком и не расстегивать пуговицы жакета?

Но зачем тогда его надевать?

В памяти всплыла сцена в магазине, когда Лукас велел ей распустить волосы. Его глаза сменили цвет с голубого на сапфировый, и она почувствовала, как между ними словно произошла некая химическая реакция.

Элеанор знала, что Лукаса влечет к ней. Просто это никогда не перерастет во что-то серьезное. Но с этим проблем не будет. Она не планировала выходить за него замуж. Черт, она даже не планировала спать с ним! Она просто соблазнит его, заставит поцеловать ее и выиграет пари.

Она хотела было позвонить Оливии и спросить у нее совета по поводу флирта, но передумала. Сестра непременно захочет узнать все детали и обязательно сообщит об этом Изабелл, которая, без сомнения, сочтет ее поведение крайне неприличным. Вспомнив об Изабелл, Элеанор замерла. Если Изабелл узнает про пари, не решит ли она, что Лукас предложил Элеанор контракт, руководствуясь не ее профессиональными качествами, а своим личным интересом?

Изабелл и так не пришла в восторг, узнав о проекте, пока Элеанор не упомянула, что Лукас может обратиться к Чатсфилду. Ей не хотелось давать сестре никаких поводов сомневаться в ее компетентности. Однако она не могла отрицать, что перспектива скрестить оружие с Лукасом Кузнецовым и одержать победу приятно щекотала нервы. Этот человек абсолютно уверен в себе, а сестре необязательно знать, каким образом фамилия Харрингтон появилась на отеле. Лукас будет молчать. Элеанор была в этом уверена, потому что такой мужчина, как он, никогда не признается, что проиграл пари женщине.

Все должно получиться. Усмешка не сходила с губ Элеанор, пока она натягивала шелковый топ. Ей не терпелось увидеть выражение лица Лукаса, когда она победит.

– Нечестно играешь, Элеанор, – пробормотал Лукас, когда она села рядом с ним за столом в конференц-зале.

– О чем вы? – спросила она, бросая на него встревоженный взгляд и отодвигаясь настолько далеко, насколько возможно.

Когда Лукас приехал на совещание, назначенное на раннее утро, Элеанор беседовала с прорабом Грегом Драммондом, с которым он познакомил ее накануне. Лукасу не понравилось, как Драммонд смотрел на нее тогда, и не понравилось, как он смотрит на нее сейчас.

Его прораб смотрел на Элеанор слишком внимательно и смеялся слишком часто.

Лукаса охватила ревность – чувство, прежде им не испытанное. Он знал, в чем дело. Прошлой ночью Элеанор заявила, что не хочет его, и это задело мужчину. Может, стоит отказаться от пари?

Возможно, он так и поступил бы, если бы одна девушка, присутствовавшая на совещании, не заинтересовалась ее туфлями – черными туфлями на высоких каблуках, с красными подошвами и тонкими красными ремешками, обвивающими лодыжки. Элеанор немного наклонилась, и в вырезе ее жакета Лукас увидел, что было под ним. Точнее, чего там не было.

В эту минуту она заметила его, и теплая улыбка, которой она одаривала сотрудников, превратилась в гримасу.

Остальные тоже заметили босса и быстро заняли свои места за столом.

Но Лукас не сводил глаз с Элеанор, и она напряглась под этим откровенным взглядом, как солдат, который докладывает командиру. Игра началась, сказало ему ее тело. Лукас возбудился, словно юнец, разглядывающий журнал для мужчин.

Он выдвинул для нее кресло.

– Мисс Харрингтон, – учтиво произнес он. – Полагаю, это ваше место.

Ей не хотелось сидеть рядом с ним – Лукас это видел, – но профессионализм одержал вверх, и Элеанор изящно опустилась в кресло. Однако, положив лэптоп перед собой, она отодвинулась от Лукаса…

И сейчас, ожидая, когда все успокоятся, Лукас не мог не сказать, что разгадал ее секрет.

– Я говорю о том, – протянул он, – что не ожидал от тебя грязных приемов.

– Я всегда играю по правилам, – запинаясь, проговорила Элеанор.

– Значит, явиться сюда без бюстгальтера – это по правилам? Кто бы мог подумать! Но, кстати, одобряю.

– Я пришла без бюстгальтера не из-за вас! – Она взглянула на него и вспыхнула. Лукасу стало ее немного жалко.

Заметив взгляды сотрудников, он представил им Элеанор и кратко описал ее достижения. Закончив, он улыбнулся. Она проигнорировала его улыбку и взяла слово.

Элеанор отлично подготовилась к совещанию, и Лукас был потрясен ее речью. Правда, когда она сказала по-русски, что счастлива стать частью команды и с нетерпением ждет начала работы, понять ее было почти невозможно. Но никто не засмеялся. От нее исходили уверенность и искренность. Было ясно, что она умеет работать и очень любит свою работу. Элеанор всем понравилась. И ему тоже.

Более того, она ему очень нравилась. Особенно когда он увидел кусочек обнаженной кожи в вырезе ее жакета под прозрачным шарфиком. Это не давало Лукасу покоя. Ему хотелось одну за другой расстегнуть пуговицы жакета и обнажить то, что Элеанор надела ради соблазнения.

Она протянула Лукасу пачку листов, которые, должно быть, распечатала этим утром, он быстро просмотрел их и передал сотрудникам. Это были эскизы оформления номеров. Пока все их разглядывали, Элеанор излагала свою концепцию.

– Так как наши целевые гости – пары, мы хотим, чтобы номера выглядели сексуально. Я разработала дизайн для десяти номеров, – продолжала она. – Возможно, какие-то мотивы будут повторяться, но наша основная цель – оригинальность.

Лукас молчал, пока все остальные принялись обсуждать ее идеи, и вдруг понял, что запах Элеанор и плавные движения ее изящных рук его отвлекают. На одном из пальцев ее левой руки было золотое кольцо. Уж не подарок ли бывшего любовника? Или, может, нынешнего? При мысли об этом в его животе все сжалось в тугой узел, хотя он прекрасно понимал, что у него на нее нет никаких прав.

Лукас неосознанно придвинул свою ногу к Элеанор, и его колено уперлось ей в бедро. Отодвинется она или нет?

✽ ✽ ✽

Элеанор поджала пальцы на ногах, почувствовав легкое давление колена Лукаса. Он заставил ее сесть рядом с ним, а теперь вторгся в ее личное пространство. И, черт бы его побрал, он выглядел очень сексуально в темном костюме и рубашке с распахнутым воротом, что невольно приковывало взгляд к его загорелой шее и густым волосам.

Лукас неотразимо действовал на женщин. Понимание этого должно было бы выработать у Элеанор иммунитет, однако она не могла не думать о том, каково это – очутиться в его объятиях? На что это похоже – заниматься с ним любовью? Это не лезло ни в какие рамки, потому что Элеанор умела быть собранной и последовательной, и это ее качество всегда восхищало Изабелл.

– Ты такая практичная, Эл, и это производит впечатление. Ты не позволяешь ничему сбить тебя с пути.

Даже сладкоречивому мистеру Кузнецову не удастся сбить ее с пути. Но как он догадался об отсутствии бюстгальтера? Элеанор поморщилась. Наверное, ей в самом деле стоит посетить психолога, когда она вернется в Нью-Йорк. Потому что секс с временным боссом – как бы восхитительно это ни было по уверению внутреннего голоса, – не входил в ее планы.

– Элеанор?

Она осторожно отодвинула ногу и щелкнула мышкой, словно ее занимали мысли о работе, а не о занятиях любовью с Лукасом.

– Простите, я не слышала.

– Я спросил, хотите ли вы еще что-нибудь сказать команде?

– Нет. – Она прочистила горло и обратилась к сотрудникам по-русски: – Это здорово встретиться с вами было.

Все улыбнулись и один за другим покинули конференц-зал.

Лукас наклонился к Элеанор и повторил ее последние слова, но в другом порядке. Она нахмурилась:

– Я так и сказала.

– Немного не так.

– Языки – не мой конек.

Он рассмеялся:

– И не говори.

– Вы могли бы быть тактичнее.

– И где бы мы тогда были?

«В постели», – подумала Элеанор, и моргнула, чтобы избавиться от представшей перед ее глазами картины.

Элеанор предполагала, что Лукас также покинет конференц-зал, однако он продолжал сидеть и смотреть на нее своими лукавыми голубыми глазами. Она притворилась, что ничуть не смущена тем, что он заговорил с ней о нижнем белье.

– Ты хорошо спала прошлой ночью? – спросил Лукас.

От его вежливости ей захотелось скрипнуть зубами.

– Спасибо, хорошо. А вы?

– Плохо. – Он сделал глоток воды. – Я представлял, как буду тебя раздевать.

Элеанор покрутила на пальце кольцо своей матери.

– Я знаю, что вы пытаетесь сделать, – весело сказала она. – Это не сработает.

Лукас откинулся на спину кресла.

– Нет?

– Нет.

Элеанор решила было снять шарфик – дескать, ей жарко, – но в последнюю секунду передумала. Единственные ее знания о флирте сводились к тому, что она смотрела, как это делают актрисы в кино.

– Куда-то собираешься? – поинтересовался Лукас.

Элеанор взяла лэптоп и документы.

– Собираюсь работать.

Разумеется; он хмыкнул, и этот звук преследовал ее до самого кабинета.

К концу недели Элеанор поймала себя на том, что вздрагивает даже от теней. Одеться так, чтобы соблазнить Лукаса, она больше не пыталась, потому что для нее это оказалось настоящим стрессом.

Элеанор старалась избегать его, но Лукас продолжал вызывать ее к себе по малейшему поводу или заходил сам. Ей ничего не оставалось делать, как мириться с этим.

В один из дней он даже принес в ее кабинет ланч или, правильнее сказать, десерт. У одной из сотрудниц был день рождения, и Лукас принес торт. Шоколадный торт. Только один кусок и одну вилку.

– Не хочешь попробовать? – поинтересовался он.

При этом в его глазах сверкал опасный огонек. Его улыбка стала шире, когда она вжалась в спинку кресла.

– Нет.

Лукас присел на край стола.

– Ты на диете?

– Это невежливо.

– Тебе не стоит садиться на диету. Ты малышка. – Его насмешливый взгляд уперся ей в грудь. – Ну, почти во всем малышка. – Проигнорировав негодующий возглас Элеанор, он протянул ей тарелку. – Очень вкусно.

Лукас мог бы не говорить об этом. Элеанор и так знала, что торт вкусный. Он пах восхитительно.

Лукас отправил кусочек торта в рот.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Он облизал вилку и усмехнулся, что привело Элеанор в ярость, а его ленивая улыбка сказала ей, что ему это известно.

– Я занята.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать?

– Найдите кого-нибудь другого, с кем вы могли бы поиграть, – мило предложила Элеанор.

Лукас хмыкнул:

– Может, поцелуешь меня и избавишь нас обоих от мучений?

– С чего вы взяли, что я страдаю?

Она устала. Нервничала. Но точно не страдала. Почти.

Заметив, что Лукас собирается положить в рот очередной кусочек роскошного торта, Элеанор не выдержала и схватила его за запястье.

Он мгновенно замер, в глубине его голубых глаз вспыхнуло любопытство, а Элеанор прокляла свою импульсивность. Она хотела задержать его руку и отпустить. Хотела показать ему, что в эту игру могут играть они оба. Вот только кожа Лукаса оказалась теплой и сухой, волоски на запястье – слегка колючими, и ее пульс зачастил. Сердце бешено забилось в груди, и только гордость заставила ее направить вилку в свой рот, а не в его.

Понимая, что отступать слишком поздно, Элеанор, не обращая внимания на зардевшиеся щеки, закрыла глаза, жуя торт.

– Потрясающе. – Она заставила себя смотреть ему в лицо и обнаружила, что взгляд Лукаса сосредоточился на ее губах. Элеанор почти не почувствовала вкуса торта, но притворилась, что это манна небесная. – Вы были правы. Торт безумно вкусный.

Его зрачки расширились, отчего глаза стали почти черными, и только она хотела поздравить себя с тем, что сравняла счет, как Лукас прижал палец к ее губам.

Элеанор задохнулась, а затем почувствовала, как он подушечной большого пальца проводит по ее нижней губе. На нее мгновенно накатила слабость, в голове стало пусто. Желание отозвалось тягучей болью между бедер.

– Еще крошка осталась, – проворковал Лукас едва слышно. – Не хочешь?

Загипнотизированная его длинными темными ресницами, Элеанор сделала то, о чем секунду назад даже не думала. Она втянула его палец в рот.

Вкус Лукаса взорвался на ее языке, такой мужской, такой земной. Слегка мускусный, с едва заметной ноткой шоколада. Но именно его вкус заставил ее сердце снова забиться учащенно. Уже подчиняясь инстинктам, она лизнула палец.

Элеанор не знала, кто из них издал низкий горловой звук, но в следующую секунду она отпрянула, выпуская влажный палец Лукаса. Подняв отяжелевшие веки, она рассеянно отметила румянец на его скулах и опасный блеск глаз.

Она думала, что Лукас накинется на нее, так как на его напрягшемся лице было отчетливо видно чувство голода. К счастью, в дверь постучали, и напряжение, повисшее между ними, разорвалось, как нить, которую слишком долго натягивали.

Лукас пробормотал что-то по-русски и бросил на нее жаркий взгляд.

– Что ж, в следующий раз, моя красавица.

В кабинет вошла сотрудница.

Сделав над собой усилие, Элеанор улыбнулась и попыталась выкинуть Лукаса из головы, не сомневаясь, что с каждой новой встречей сделать это будет все сложнее.

Ночью ей приснился сон: Лукас слизывал шоколадный мусс с ее тела. Элеанор проснулась в поту. Настроение не улучшилось, когда она обнаружила, что все ее блузки грязные. Взяв новую блузку без рукавов, которую она импульсивно купила дня два назад, Элеанор прикинула, можно ли надеть ее в офис. Обычно она не покупала такие вещи – с низко вырезанной горловиной, сшитые из полупрозрачного шелка. Конечно, она наденет бюстгальтер, а если не снимать жакет…

Вспомнив, что Лукаса не будет в городе весь день – он собирался посмотреть свои корабли или что-то в этом роде, – Элеанор не стала терять время на дальнейшие поиски. Надев блузку, она дополнила ее костюмом от Шанель. На ноги она надела свои любимые черные ботинки и собрала волосы в хвост.

Выбрав наряд, Элеанор почувствовала себя намного лучше, и что-то напевала, направляясь к своему кабинету. Ей даже удалось на время забыть о Лукасе.

– Приятно видеть, что сегодня ты надела нижнее белье.

Она резко повернула голову и увидела стоявшего в дверях Лукаса. Захлопнув дверцу шкафа, Элеанор подошла к столу, схватила жакет со спинки кресла и принялась надевать его.

– Пожалуйста, не надевай – ради меня.

– Что вам нужно?

Его брови медленно поползли вверх.

– Что, не с той ноги встала?

Лукас вошел в ее кабинет и закрыл за собой дверь. На нем была бледно-голубая рубашка, которая оттеняла голубые глаза.

– Элеанор, ты с утра в плохом настроении?

– У меня все нормально. Просто я занята.

Он уселся на край стола, словно ему абсолютно нечем было заняться.

– Вашим отелем, – со значением добавила она, делая вид, что изучает монитор.

Следовало бы догадаться, что он не внемлет намеку и не уйдет. Лукас потянулся и взял ее лэптоп. На экране был список ее целей, который Элеанор захотелось прочитать перед началом рабочего дня.

– Верните. Это личное.

– Цели на будущее. – Его глаза озорно сверкнули. – Первое: повышение. Второе: инвестировать деньги в какую-либо собственность. Третье: свой бизнес – со знаком вопроса. Четвертое: брак. Пятое: семья.

– У вас нет совести?

– Тебе это уже известно. Я так понимаю, что ты планируешь обзавестись семьей еще не скоро.

– Верните мне мою вещь.

– Должен сказать, я удивлен, что брак стоит у тебя на предпоследнем месте. Этот пункт занимает верхнюю строчку списка у тех женщин, с которыми я обычно встречаюсь.

– Еще одна причина, почему мы никогда не будем встречаться.

– Но это заставляет меня желать встречаться с тобой еще сильнее. У тебя совершенно правильные мысли.

– То, что вы не жаждете серьезных отношений, согревает мое сердце, – насмешливо заметила Элеанор.

– А что это за повышение?

– Я не буду обсуждать его с вами.

– Ты в самом деле живешь согласно этим целям?

– Нет, я пишу для своего удовольствия.

Он снова взглянул на список и покачал головой:

– Но удовольствия в списке нет. – Ее терпение было на исходе. – А почему после собственного бизнеса следует вопросительный знак?

– Пожалуйста, верните мне лэптоп.

Элеанор ждала, что Лукас отпустит еще какое-нибудь замечание, но он улыбнулся, вернул ей лэптоп и, вытащив из кармана телефон, принялся изучать поступившие сообщения, заставив ее нервничать еще больше.

Прошлым вечером она чуть не отослала документ не по тому адресу, потому что ее мысли были заняты Лукасом, а не работой. После эпизода с эротичным сосанием его пальца Элеанор чувствовала, что она уже на взводе, у нее нет сил продолжать эти игры. Она никогда не относила себя к тем, кто сдается, однако сейчас была готова выбросить белый флаг.

Она поинтересовалась:

– Вы собираетесь сидеть здесь весь день?

– Это приглашение, мисс Харрингтон? – мягко спросил он.

Элеанор вскочила. Если он хочет остаться в ее кабинете, что ж, уйдет она. В любом случае ей нужно съездить на объект, чтобы проверить, как идут работы. А бумажными делами она займется позже. Правда, Лукас обязательно спросит, куда она направляется.

Чего Элеанор не ожидала, так это того, что он схватит ее за руку.

– Куда собралась?

– На объект. Если вам нужен мой кабинет, он в вашем распоряжении.

– Зачем он мне?

Намеренно низкий голос, чувственная усмешка – все говорило о том, что он хочет ее, и Элеанор ощутила странную слабость.

– Я больше так не могу, – вырвалось у нее.

Его пальцы были сухими и теплыми.

– Не можешь что? – Большим пальцем Лукас ласкал точку, где бешено бился ее пульс, и по спине Элеанор пробежала дрожь.

– Это.

– Это?

– Мы… – Элеанор попыталась высвободить руку, но Лукас притянул ее ближе к себе.

– Мы?

Элеанор увлажнила губы кончиком языка и поняла, что напрасно это сделала, так как глаза Лукаса потемнели, и в них не было ни намека на насмешку. Мускул задергался на его подбородке. Элеанор стало трудно дышать, когда она осознала, что Лукас поставил ее между своих бедер.

Она почувствовала, как ее охватывает предвкушение. Предвкушение, к которому примешивается страх. Элеанор могла отодвинуться, но чувствовала себя так, словно она смотрит в глаза кобры, готовой атаковать. Только это причинило бы ей не боль, а удовольствие.

– Вы знаете, о чем я говорю, – выдохнула она. – Это дурацкое пари. Верх непристойности.

– Согласен. – Его жадный взгляд опустился на ее тело, а руки легли на бедра.

Боже милостивый!

Элеанор ощутила тепло этих больших ладоней, и внутри нее разлился жидкий огонь, соски затвердели. Ей вдруг привиделось, как Лукас опускает руки, чтобы поднять ее юбку и провести пальцами по краю трусиков, а затем скользнуть внутрь…

Она закусила нижнюю губу, чтобы подавить стон. Никогда еще ее не преследовали эротические фантазии. Элеанор не знала, как поступить. Одна ее часть хотела, чтобы она положила руки на его широкие плечи в поисках поддержки, а другая предупреждала, что она может потерять не только имя Харрингтонов на отеле, но и свое сердце.

– Почему бы тебе не поцеловать меня, моя Элеанор, и положить этому конец?

Губы Лукаса были совсем близко. Она боялась, что он остановится, и одновременно опасалась продолжения. Он был как дьявол, искушающий ее встать на темную сторону.

Его сильные пальцы массировали ее бедра, и она ухватилась за плечи Лукаса, ища опору. С губ Элеанор сорвался стон, и Лукас выругался, притягивая ее к себе.

– Тогда это сделаю я.

Когда его губы коснулись ее в легчайшем поцелуе, Элеанор даже не думала сопротивляться. Наоборот, она вернула поцелуй со страстью, на которую раньше считала себя не способной. Ее губы приоткрылись, и язык Лукаса вторгся в ее рот.

Элеанор снова издала стон и обхватила его за шею, потому что ноги ее подкосились. В голове прозвучал предостерегающий звоночек, но он умолк, когда Лукас распахнул ее жакет и провел руками по отяжелевшим грудям. Элеанор выгнулась дугой.

Должно быть, ему это понравилось. Лукас что-то довольно проурчал, усадил ее на стол, а сам встал между ее раздвинутых бедер. Он принялся тереть большими пальцами ее затвердевшие соски.

Элеанор захлестнула волна наслаждения, а между бедер образовалось жаркое озеро.

Что-то больно впилось ей в кожу, и она дернулась.

– Полегче, моя красавица, – выдохнул Лукас, занятый ее топом.

Звука его голоса оказалось достаточно, чтобы она осознала, что творит. И с кем.

– Что вы делаете?

– Что? Я слишком груб? – Обычно бегло говоривший по-английски Лукас вдруг стал запинаться. – Ну же, позволь мне тебя поцеловать. У тебя такие сладкие губы.

Он наклонил голову и снова завладел ее губами, отчего здравый смысл покинул Элеанор так же быстро, как вернулся. Единственное, что она была способна испытывать, – это жажду его прикосновений.

Ее ноги обвили его бедра, однако Элеанор почти сразу разжала их.

– Нет, Лукас, остановись… – Она попыталась встать. – Мы не можем это сделать. Мой кабинет… Дверь… Лукас! Ты меня поцеловал, – выдохнула Элеанор, вспомнив о пари.

– Да. – Он дышал с таким же трудом, как и она. – Похоже, с тобой я не контролирую себя.

Лукас снова склонился над ней, но она затрясла головой:

– Как насчет пари?

Его глаза стали непроницаемыми.

– Ты победила. Поздравляю.

Элеанор нахмурилась:

– Я победила?

– А я проиграл. А теперь поцелуй меня еще раз. Я должен попробовать тебя на вкус.

– Нет. – Ее еще не пришедший в себя до конца мозг пытался подавать какие-то сигналы. Когда они дошли до ее сознания, Элеанор застыла. – Тебе все равно.

– Напротив. Мне совсем не все равно.

– Нет. Я имею в виду пари.

– А, пари. – Лукас пожал плечами и провел рукой по волосам. – Не то чтобы очень.

– Но как это возможно?

– Отель мой. Это факт, даже если он не будет носить мое имя.

Элеанор высвободилась из его объятий и соскользнула со стола. Голова ее кружилась.

Лукас не сводил с нее глаз. При виде его улыбки нельзя было думать ни о чем, кроме секса.

– Не могу поверить, что я ждал неделю, чтобы тебя поцеловать. Ты как фейерверк в моих руках.

Она покачала головой:

– У тебя нет никаких моральных принципов?

– Никаких.

Лицо Лукаса превратилось в маску, скрывая его мысли. Инстинкт советовал Элеанор не верить ему. Какой человек будет заключать пари, на результат которого ему наплевать?

«Человек, которому наплевать на все», – подсказал внутренний голос.

Элеанор закрыла глаза. Ее тело все еще помнило прикосновения его рук, но она твердо произнесла:

– Я больше не хочу, чтобы ты меня касался.

– Минуту назад это тебе нравилось.

– Зато не нравится сейчас. Ты не мой тип, и, кроме того, это верх непрофессионализма. Я здесь для того, чтобы работать. Как только закончу свою работу, я уеду.

Взгляд Лукаса упал на ее губы. Элеанор почти почувствовала тепло его губ, словно он опять ее поцеловал. Она попыталась отмахнуться от этих мыслей, но увидела в его глазах насмешливый блеск, словно он догадывался, о чем она думает. Его следующие слова эти подтвердили.

– Продолжай повторять это и, может быть, тебе удастся себя убедить.

Глава 7

Значит, он не ее тип. Лукас решил забыть о своем влечении к Элеанор. Всю неделю он редко появлялся в офисе и старался держаться от нее подальше. Но всегда замечал ее присутствие. Более того, он его чувствовал. Так же, как чувствовал ее отсутствие. Как сейчас. Ему не нужно было идти к ней в кабинет, чтобы удостовериться, что он пуст. Это было необъяснимо.

Не мог Лукас объяснить и то, почему он едва не лишился контроля на прошлой неделе. Если бы Элеанор его не остановила, он овладел бы ею прямо на столе, забыв про открытую дверь.

Лукас стиснул зубы. Как ни старался, он не мог выбросить Элеанор из головы. Рядом с ней он словно оживал, у него появился страстный интерес к жизни, к которой он давно охладел. И Элеанор его хотела, хотя не признавалась в этом.

Но, черт возьми, где она?

– Где кто?

Лукас не слышал, как вошла Петра, и нахмурился.

– Никто.

– Твое бормотание касается Элеанор?

Личная помощница всю неделю посматривала на него как-то странно. Не хватало только, чтобы она поняла, в какой эмоциональный шторм он угодил из-за Элеанор. Петра и так позволяла себе нелицеприятно высказываться по поводу его женщин.

– Я не бормочу. Но где она?

Приехал лифт, и кровь вскипела в его жилах. Только это была не Элеанор, а Зоуи, которая восхищалась обувью Элеанор в конференц-зале.

– Доброе утро, Петра, господин Кузнецов. – Она мило покраснела. – Элеанор сказала, чтобы я передала это вам.

– Она в отеле?

– Нет, она с Грегом и еще парой парней отправилась по барам, – с готовностью сообщила Зоуи и протянула ему эскизы. – Вам нужно на них взглянуть.

Лукас нахмурился:

– Бары? Какие бары?

– Приятно видеть, что у тебя есть время расслабиться в баре, хотя до открытия остается всего пара недель.

Элеанор собиралась ударить кием по бильярдному шару, когда услышала за спиной голос Лукаса. Она выпрямилась.

– Лукас!

Элеанор не видела его всю неделю, с того самого дня, как он поцеловал ее. Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что упала в его объятия, как спелый фрукт, стоило ему немного встряхнуть деревце. А она-то считала себя независимой и амбициозной. Что будет, если она влюбится в мужчину, который не ответит на ее чувство?

Нет, конечно, она не влюблена в Лукаса, но все же… Элеанор была недовольна собой: в течение недели она ловила себя на том, что прислушивается к его шагам в коридоре, и периодически посматривает на дверь – не стоит ли он, прислонившись спиной к косяку.

– Привет, Лукас. – Грег обошел бильярдный стол, чтобы поприветствовать босса.

Грег произнес что-то по-русски, и Элеанор поняла, что речь идет о ней, поскольку глаза Лукаса, не отрывавшиеся от нее, сузились.

– Похоже, вы настоящий профессионал в бильярде, мисс Харрингтон.

– Этому, кроме основных предметов, можно научиться в университете, – как можно беспечнее произнесла Элеанор.

– Если их прогуливать, – бросил он.

– Я никогда и ничего не прогуливаю, – заявила она, – Это работа.

– Прыгать по барам и играть в бильярд? – Лукас насмешливо поднял брови. – Ваша работа гораздо приятнее моей.

Михаил, скульптор, и электрик Доминик подошли ближе.

– Михаил собирается сделать бильярдный стол изо льда, а Доминик показывал мне разные углы освещения. Так что да, мы работаем.

– В самом деле? – Губы Лукаса скривились, когда он взглянул на ряд пустых рюмок. – Лично мне кажется, что вы скорее работаете над тем, как улучшить навыки выпивать.

Воцарилась тишина.

– Да. – Элеанор возмутилась из-за того, что Лукас распинает ее в присутствии коллег. Она упорно работала, чтобы добиться уважения этих мужчин, не привыкших к женщине на стройплощадке, а он все портит. – Кажется, вы говорили, что Россия – лучшее место, где я смогу этому научиться.

Мужчины, с которыми она пришла, взглянули на нее с любопытством. Они-то знали, что она не выпила ни глоточка водки.

– Кроме того, – поспешно добавила Элеанор, пока кто-нибудь из них не сообщил об этом Лукасу, – я не должна каждую минуту докладывать вам, чем занимаюсь.

– Должны, если это касается моего ледяного отеля, – отрезал Лукас.

Элеанор хотелось одного: сказать ему, чтобы он подавился своим отелем. Она заметила, как на его подбородке задергался мускул, и обрадовалась. Значит, она раздражает Лукаса точно так же, как он раздражает ее.

– Скажите мне, – шелковым голосом произнес он, – ваша сестра была довольна, когда вы сообщили ей, что на вывеске отеля будет ваша фамилия?

Элеанор приподняла подбородок:

– Вообще-то да.

– А вы ей сказали, каким образом мы пришли к этому соглашению?

Элеанор резко выдохнула, чувствуя, как краска приливает к ее щекам.

Грег настороженно перевел взгляд с одного на другого и что-то успокаивающе сказал Лукасу, но это заставило Элеанор почувствовать себя идиоткой.

– Мистер Кузнецов, – перебила она Грега, – мы хотели бы продолжить работу.

– Я хочу увидеть результаты вашей деятельности.

– Завтра утром.

– Сейчас.

– Прошу прощения, сейчас я занята.

Лукас повернулся к мужчинам и что-то сказал им по-русски. Элеанор схватила его за руку.

– Что вы им сказали?

Его глаза походили на голубые льдинки.

– Всего лишь то, что встреча закончилась.

– Как вы посмели!

– Все в порядке, Элеанор, – вмешался Доминик. – Думаю, я понял, чего вы ждете от освещения. Как насчет того, чтобы встретиться завтра днем? Я покажу вам свои предложения.

Она кивнула, поблагодарила мужчин и осталась с Лукасом в шумном баре.

Он расстегнул пиджак и засунул руки в карманы.

– Мне пришлось побывать в трех барах, прежде чем я тебя нашел.

– Хочешь получить за это медаль? – вскипела Элеанор.

Они испепеляли друг друга взглядами.

– Я хочу, чтобы ты думала о моем отеле, а не о мужчинах, которые над ним работают.

– Теперь я знаю, почему твой архитектор уволился, – отрывисто бросила она. – Ты помешан на контроле.

Она устремилась к выходу, но Лукас удержал ее.

– Куда это ты собралась?

– Не прикасайся ко мне! И не задавай вопросы. Мой рабочий день закончился. – Она ткнула в него пальцем. – Как ты смеешь отчитывать меня, словно ребенка, подрывая мой авторитет?! Это была деловая встреча, а ты выставил меня в дурацком свете!

– Стоило тебе намекнуть, и эти мужчины охотно поделились бы с тобой не только мыслями о работе.

– Что?! – Элеанор недоверчиво уставилась на него. – Не могу поверить, что ты это сказал! – вскипела она.

Лукас и сам не мог поверить. Похоже, образ Элеанор, склонившейся над бильярдным столом в узкой юбке и черных сапожках на шпильках, затуманил его мозг. Но, главное, его сводила с ума мысль о том, что она была с кем-то еще, а не с ним…

– Ты просто шовинист с взбесившимися гормонами подростка! – Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не толкнуть его. – Хуже того, такое поведение стало бы оскорблением даже для подростка!

– А ты – избалованная принцесса, которая привыкла, что люди перед ней ходят на задних лапках и готовы выполнить любую ее прихоть!

Лукас знал, что это не так. Элеанор усердно работала. Но и он не считал себя шовинистом, хотя был готов согласиться с тем, что сейчас им управляют гормоны.

Элеанор бросила на него свирепый взгляд, и Лукас почувствовал, что ему не терпится стереть усмешку с ее губ.

– Если кто и привык, что перед ним все склоняются и кидаются выполнять каждую его прихоть, так это ты! Позволяешь себе грубые замечания, угрожаешь…

– Угрожаю? Кому это я угрожал?

– Мне! Когда сказал, что обратишься к Чатсфилду, если я не соглашусь на тебя работать.

Лукас рассмеялся:

– Если у вашей семьи паранойя в отношении Чатсфилда, это не моя проблема. Что же касается работы на меня, думаю, тебе это нравится.

Элеанор подошла ближе к нему, и Лукас уловил запах яблок. Черт, он любит яблоки!

– Ты заблуждаешься, – отрезала она.

Лукас был сыт по горло этой перепалкой. И он устал бороться с всепоглощающим желанием, поэтому сделал то, о чем мечтал всю неделю. Он наклонил голову и коснулся ее губ.

Как только он почувствовал их вкус, реальность отступила на второй план. Особенно когда Элеанор вместо того чтобы оттолкнуть его, как он ожидал, сжала лацканы его пиджака и притянула Лукаса к себе.

Она целовала его так, словно ее, как и его, мучили чувственные сны. Все причины, по которым он должен держаться от нее на расстоянии, были забыты. Лукас заставил Элеанор приоткрыть губы, его язык проник в ее рот. Он вкладывал в поцелуй всю свою досаду, раздражение и гнев.

Лишь частично осознавая, что они находятся в баре, Лукас засунул руку под ее красную блузку и стал ласкать шелковистую кожу у талии. Элеанор была гладкой и теплой, и она льнула к нему. Он издал хриплый стон, положил руку на ее ягодицы и сжал их, одновременно давая ей почувствовать свое возбуждение.

Элеанор протяжно простонала, и Лукас мгновенно воспламенился. Его жадный рот скользил по ее шее, наслаждаясь медовой сладостью женской кожи.

– Снимите номер! – посоветовал кто-то и рассмеялся.

Вот черт!

Отстранившись, Лукас подождал, пока Элеанор откроет затуманенные глаза, и отпустил ее.

– Подожди здесь! – хрипло приказал он.

Элеанор, коснувшись языком своих припухших губ, огляделась. Несколько мужчин насмешливо смотрели на нее, и она почувствовала, что готова провалиться сквозь землю от унижения. Как ее гнев превратился в страсть за несколько секунд?

И почему она ждет Лукаса? Он только что доказал, что он эгоистичный самоуверенный тип. Она не станет с ним больше целоваться, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.

Кипя от ярости на себя и на него, немного напуганная силой своего влечения к нему, не говоря уже о том, что ее живот помнил силу его желания – господи, нежели он в самом деле такой большой? – Элеанор устремилась на улицу.

Уже стемнело, хотя вряд ли было поздно. В лицо ей ударил порыв холодного ветра, прогоняя из головы мысли о Лукасе.

Элеанор вспомнила, что оставила рядом с бильярдным столом свой чудесный пуховик. Но возвращаться не стала.

Вспомнив, что они выбрали этот бар потому, что он находился недалеко от ее квартиры, и увидев знакомые здания, она поняла, в каком направлении ей следует идти. Не теряя ни секунды, Элеанор заспешила по заснеженному тротуару. И пожалела, что не надела более подходящую обувь.

Еще пять минут, и она будет дома. И примет горячий душ. Ежась и кутаясь в одежду, Элеанор ускорила шаг.

Через несколько метров она осознала, что свернула не туда и оказалась на незнакомой улице. Неожиданно Элеанор услышала какие-то звуки. Она насторожилась и прислушалась. То ли ребенок, то ли кошка. Пристально вглядываясь в темноту, она увидела маленького котенка между контейнерами для мусора. И кажется, его задняя лапка была привязана к контейнеру.

– Ах ты, бедняжка, – вырвалось у нее. Не раздумывая, она наклонилась, стараясь не напугать котенка, и отвязала его.

Котенок был крошечный и дрожал от холода. Элеанор подхватила его на руки, но задела большую пластиковую коробку, и та свалилась на нее.

Элеанор поскользнулась и упала. Пытаясь сесть, она вдруг увидела чумазое мальчишечье лицо. Паренек вцепился в ремешки ее сумки. Неожиданно она услышала чей-то топот и почти сразу почувствовала, что ей чуть не вывихнули руку. Но напавший на нее мальчишка отлетел в сторону. Он закричал, а затем припустился бежать.

Элеанор, сжимая мяукающего котенка, свернулась в клубок. Ее спаситель выругался, и, услышав его голос, она облегченно вздохнула и неуклюже поднялась.

– Лукас! О боже, как ты меня напугал!

– Я напугал? – прорычал он. – А что, по-твоему, делала ты?!

Гнев, который на время заглушил страх, вновь поднялся в ней.

– Шла домой. И увидела котенка…

– Дай я догадаюсь, – отрывисто произнес Лукас. – Он был привязан к контейнеру.

Глаза Элеанор расширились.

– С тобой такое тоже случалось?

– Нет. – Он нагнулся и поднял что-то с земли. – Я сам занимался этим когда-то.

– Что?

Вещью, поднятой им, оказался ее пуховик. Лукас накинул его на плечи Элеанор и покачал головой.

– Санкт-Петербург – это вовсе не зимняя сказка. Почему ты, черт возьми, не подождала меня?

– Потому что я не хочу, чтобы ты отвозил меня домой. – Элеанор представила, что могло с ней произойти, по ее спине пробежал озноб, и гнев утих. – Спасибо, что помог, – натянуто произнесла она.

Лукас смотрел на нее, и она ничего не могла понять по его лицу.

– Не благодари меня. Я слишком зол. Это мог бы быть твой последний день. Ты не пострадала? – грубовато спросил он.

– Нет. К счастью, это был всего лишь мальчик.

– Некоторые мальчишки хуже взрослых, – мрачно заметил Лукас. – Они отчаянные и непредсказуемые. Ладно, моя машина ждет у тротуара. Ты можешь идти?

– Да. – У Элеанор подгибались ноги, и она даже не пыталась спорить.

Лукас придержал для нее заднюю дверцу «мерседеса».

– Садись.

Она села, по-прежнему прижимая к себе котенка. Лукас сел напротив и посмотрел на котенка.

– Ну, и что ты собираешься с ним делать?

– Я не могу оставить его на снегу. Он умрет.

– Выживают сильнейшие, Элеанор. Это закон природы.

– Это неправда.

Элеанор поняла по его взгляду, что он считает ее идиоткой. Может, так оно и было. Ей определенно повезло, хотя, если бы она выпустила сумку, мальчишка мог бы довольствоваться ею. Но спасибо Лукасу, что не пришлось проверять это на практике.

– Мне нужно будет заехать в полицию?

Он невесело усмехнулся:

– В Санкт-Петербурге много уличных мальчишек, а ты только что попалась на старый трюк, так что в этом нет смысла.

– Откуда ты знаешь об уличных мальчишках?

«Мерседес» остановился возле ее дома. Лукас помог Элеанор выйти.

Ноги отказывались ее держать. Должно быть, Лукас это понял, потому что его хватка стала крепче. Элеанор ждала, что он скажет что-нибудь по поводу феминизма или ее глупости, но он молча шел рядом с ней.

– Ключи, – коротко произнес он.

– Лукас, правда…

– Перестань со мной препираться.

Раздраженная его тоном, но втайне радуясь помощи, Элеанор передала ему свою сумку. Почему высокомерный и привыкший поступать по-своему мужчина так притягателен для нее? Это продолжало оставаться выше ее понимания.

– Ты не хочешь переодеться? – спросил он.

Ее юбка и чулки были заляпаны грязью и пахли помойкой.

– Мне нужно позаботиться о котенке.

Лукас скорчил гримасу.

– Дай его мне!

– Что ты собираешься с ним делать? – спросила встревоженная Элеанор.

Лукас взял у нее мяукающее существо, которое в его руках казалось еще меньше.

– Ничего. Он слишком мал для шапки.

– Шапки? Ты не посмеешь… – Элеанор взглянула на него. – Ты меня дразнишь, – с облегчением выдохнула она.

– Я посажу его в кладовку. – Лукас окинул ее взглядом. – Ты дрожишь. Ты уверена, что не пострадала?

– Да. – Но ей было холодно. – Я не хочу доставлять тебе проблемы.

– Ты слишком поздно спохватилась. – Он махнул рукой. – Прими душ. Я позабочусь об этом разносчике блох.

Через полчаса Элеанор, одетая в леггинсы и свитер, нашла Лукаса в кухне. Он вытирал черно-белый плиточный пол.

– Котенок наделал дел? – спросила она.

– Уж точно не я.

Элеанор с трудом удержалась от смеха:

– Извини. Давай я вытру.

Лукас выбросил намокшие бумажные полотенца в корзину для мусора и стал мыть руки.

– Мне приходилось чистить места и похуже.

На его лице мелькнуло странное выражение, и Элеанор захотелось узнать, о чем он думает. Судя по всему, не о ней…

– Ты все еще злишься на меня, – мягко сказала она.

– Ты права.

Она вздохнула:

– А если я признаю, что действительно поступила глупо?

– Спасибо и на этом. Уличные дети – отчаянные. Они способны на все ради денег.

– На все?

– Да, на все.

Лукас смотрел холодно и жестко, но у Элеанор сложилось впечатление, что он не видит ее. Она вспомнила его слова: «Я сам занимался этим».

Он провел детство на улице? Мысль показалась Элеанор нелепой, учитывая его грамотную речь, его манеры. Зато это объясняло исходившую от Лукаса опасность, которую не могли скрыть прекрасно сшитые костюмы. Практически ничего не было известно о том, чем он занимался до двадцати пяти лет, когда появился на международной сцене как владелец нескольких судов. К тридцати годам Лукасу принадлежал целый флот. Теперь у него была доля почти во всем, начиная с кораблей и кончая обувью. Все, к чему бы он ни прикасался, превращалось в золото.

– Ты жил на улице, когда был ребенком?

Лукас напрягся, и его лицо потемнело, отчего ее сердце пропустило удар.

Несколько секунд он колебался, и Элеанор надеялась, что он доверится ей. Ее поразило, как сильно она этого хочет, как страстно желает услышать его откровения.

– У вас хорошо развито воображение, мисс Харрингтон, – наконец произнес Лукас и коротко рассмеялся. Она пожалела, что вовремя не прикусила язык. – Ты не можешь оставить у себя котенка, понимаешь? – сменил он тему. – Наверняка на нем полно блох, а то и похуже.

Элеанор удивилась, что котенок совершенно вылетел у нее из головы.

– Нет, я с ним не расстанусь. Он умрет, а я не считаю, что должны выживать только сильнейшие. Я о нем позабочусь. Где он?

– В кладовке.

Она улыбнулась, а Лукас почему-то подумал, что ее улыбка похожа на солнце, выглянувшее из-за туч. Она слепит глаза.

Элеанор направилась в кладовку и крикнула оттуда:

– Лукас, надо придумать ему туалет.

– По-моему, ему нравится делать свои дела на полу.

Элеанор рассмеялась, и Лукас понял, что хочет усмехнуться в ответ. Удивительно! Еще удивительнее было то, что он чуть не рассказал ей о своем детстве.

– Думаю, на первое время сгодятся коробка и бумага. Если мы найдем коробку.

Лукас открыл шкаф и вытащил пару старых газет. Элеанор в кладовке выкладывала овощи из коробки. Она срезала бортики так, чтобы котенок мог в нее залезть, и принялась крошить газету.

– На сегодня сгодится.

Элеанор поставила коробку рядом с котенком, который прятался под полотенцем, которое бросил ему Лукас. Котенок зашипел.

– Какое дружелюбие, – заметил он.

– Ему сделали больно, – встала на его защиту Элеанор. – К тому же он перепугался. Ему нужно время.

От ее мягкого голоса в горле Лукаса встал ком. Терпение и доброта Элеанор затронули какую-то струну в его душе, и Лукас тяжело сглотнул, пытаясь подавить эмоции.

После нескольких попыток завоевать доверие котенка Элеанор решила оставить его в покое.

Она взглянула на Лукаса. Он явно не одобрял ее возню с котенком, тем не менее, дал ей совет и даже немного поухаживал за ним.

Элеанор не отрицала, что Лукас интригует ее. В нем была какая-то загадка. С одной стороны, он думал только о себе, и его не интересовало, какое впечатление он производит на людей. С другой – он строил отель, средства от которого собирался отдать на благотворительность, и только что поставил блюдечко с молоком перед испуганным котенком. Он старался облегчить жизнь своим сотрудникам и открыл ясли. Элеанор начинала думать, что неправильно судила о нем.

Но, может, в ней говорят гормоны? Лукас – самый красивый мужчина, с каким она когда-либо встречалась. Стоит ему посмотреть на нее, как кровь вскипает в жилах. Тем более, когда он одаривает ее особенным взглядом. Словно хочет ее больше, чем любую другую женщину…

Элеанор прошла в гостиную.

– Если хочешь знать, я услышала мяуканье и не смогла пройти мимо, не выяснив, в чем дело. К тому же я немного владею навыками самообороны, поэтому чувствовала себя более-менее уверенно.

– Покажи, – хрипло предложил Лукас.

Обескураженная Элеанор взглянула на него. Сердцебиение ее участилось, когда тело вдруг откликнулось на команду.

– Что показать?

– Как ты умеешь себя защищать.

Глава 8

Элеанор растерялась. Едва она коснется Лукаса, как ее решимость придерживаться профессиональных отношений растает, словно дым.

– Я не могу.

Его глаза опасно заблестели.

– Почему?

– Потому что… Потому что сейчас я вне опасности.

– А ты представь, что в опасности.

Элеанор покачала головой:

– Не могу.

Она не осознавала, что отступает, пока не прижалась спиной к стене. Лукас остановился напротив нее и уперся руками в стену по обе стороны от ее головы.

– И что ты собираешься делать сейчас, моя красавица? – Последние два слова он произнес по-русски.

– Как ты меня называешь? – хрипло спросила она.

– Что я получу, если скажу? – промурлыкал он.

«Меня!» – завопил какой-то дьявольский голос внутри Элеанор.

– Я обещаю не причинить тебе увечье, если скажешь.

Лукас рассмеялся. Элеанор без предупреждения сделала ему подсечку, одновременно ударив в живот.

Ощущение было таким, словно она ударила теплую кирпичную стену, но все же Элеанор удалось повалить его на пол. Однако насладиться триумфом ей было не суждено, потому что Лукас увлек ее за собой. Она поняла, что сидит на его животе, и вряд ли ее инструктор это одобрил бы. Но уже то, что она смогла сбить его с ног, было успехом. Чуть запыхавшись, Элеанор бросила на Лукаса победный взгляд.

– Видишь? Я тебя свалила.

– В самом деле?

Его усмешка сказала ей, что она оказалась сверху только потому, что он позволил. А затем Лукас положил руки ей на бедра, и все мысли Элеанор сосредоточились на твердом прессе, на котором она сидела.

– Тебе следовало отпустить сумку сразу, как только мальчишка ее схватил, – сказал он со странным выражением лица.

– Я держала котенка, – объяснила Элеанор, чувствуя головокружение. – В любом случае, я не сразу сообразила, что ему нужно. Я сама дала бы ему деньги, если бы он попросил.

Лукас вспомнил, когда он сам не раз прибегал к такому способу, когда ему было лет десять, и сколько людей проходило мимо, не обращая внимания на котенка. Все знакомые мальчишки были согласны с тем, что это ненадежно. Если взрослым наплевать на своих детей, им уж точно наплевать на какого-то котенка. Но Элеанор было не все равно, и волна неожиданно оживших эмоций грозила захлестнуть мужчину.

Проблема в том, решил Лукас, что она не похожа ни одну из знакомых ему женщин, и он понятия не имеет, как к ней подступиться. Ну, один способ он знал, но инстинкт самосохранения предупреждал, что не следует ее касаться.

– Прежде я никогда не встречал такой женщины, как ты, – не заметив, что говорит вслух, произнес он.

Элеанор увлажнила губы кончиком языка и пошевелилась. Его мышцы мгновенно напряглись.

– Во мне нет ничего особенного.

Судя по всему, Элеанор в это верила.

– Ты невероятная женщина, – возразил Лукас. – Талантливая. Добрая. Красивая.

– Нет. – Она покачала головой. – Вот мои сестры…

Элеанор негромко вскрикнула, когда он уложил ее на спину и, опершись на руки, склонился над ней.

– Твои сестры талантливы, добры и красивы только потому, что у вас схожие гены.

Глаза ее расширились от изумления.

– Мне еще никто и никогда не говорил такого, – тихо призналась она.

Смутное воспоминание о том, как он искал свою мать, всплыло в памяти Лукаса. Он встречал женщин с похожей осанкой, цветом волос или слышал смех, похожий на ее смех… Он спешил к женщине, чувствуя, что сердце бешено стучит в груди, но получал очередной удар в солнечное сплетение, когда обнаруживал, что это не она. Как-то одна из этих женщин обратилась к полицейскому, и его отправили в детский дом.

И он был готов рассказать об этом Элеанор. О своих страхах, побоях и бесконечном одиночестве…

Черт!

Да это химия.

Вот что это такое. Химия затуманила ему мозги, заставляя забыть о том, что Элеанор отделает его ледяной отель и уедет. Секс с ней будет – Лукас не сомневался – обалденным, но это станет огромной ошибкой.

Тогда почему он продолжает нависать над ней?

Словно догадавшись о его сомнениях, Элеанор пошевелила бедрами, и все мысли улетучились из головы Лукаса. Она была такой восхитительной, такой женственной… В ней было все то, что мужчина хочет увидеть в женщине. И он хотел ее. До безумия.

Лукас медленно опустился на нее, не сводя глаз с ее лица.

Глаза Элеанор потемнели от желания, которое испытывал и он, ее щеки мило раскраснелись.

– Лукас, я…

– Болтаешь слишком много?

Он дал ей почувствовать свое возбуждение и был вознагражден негромким всхлипом.

Не в состоянии думать больше ни о чем, Лукас наклонил голову и припал к ее губам в жадном поцелуе. Он не просил, он требовал и брал.

Элеанор сдалась сразу. Она обняла его за шею, прижимая к себе. Лукас вдавил ее в ковер и услышал удовлетворенный вздох. Она раздвинула бедра, чтобы стать еще ближе к нему.

Он ничего не мог с собой поделать.

– Элеанор…

Ей хотелось чувствовать его губы на своем теле. Желание грозило сжечь ее дотла.

Лукас хрипло застонал, и она ощутила, что тает от страсти. Его стоны заставляли ее чувствовать себя самой красивой и самой желанной на свете.

Не думая о причинах, по которым ей не стоит этим с ним заниматься, Элеанор уступила страсти, потому что хотела этого.

– Боже, Элеанор, ты такая сладкая, – выдохнул он прямо ей в губы.

Его руки нетерпеливо скользили по ее телу, а Элеанор прижималась к нему все теснее и теснее.

Не отрываясь от ее губ, Лукас приподнял ее свитер. После душа Элеанор надела свое лучшее кружевное белье и почти убедила себя в том, что делает это не для него.

Он провел пальцем по ее грудям.

– Ты не просто красива. Ты бесподобна.

Элеанор нетерпеливо приподняла бедра.

– Коснись меня, Лукас. Пожалуйста.

Лукас боялся взорваться прямо сейчас, а ведь они еще были одеты.

Уступив своему первобытному желанию, он стянул с Элеанор свитер и отбросил его, пожирая глазами ее кремовую кожу, ключицы, полные груди с твердыми бутонами сосков, проступающими сквозь кружево бюстгальтера.

Лукас лизнул один сосок и втянул его в рот. Этого ему было недостаточно. Он сдернул кружево и жадно припал к ее обнаженным грудям.

Элеанор простонала его имя и вцепилась ему в волосы, пока он ласкал ее тело.

Когда ее бедра задвигались, Лукас понял, что она подошла к невидимой грани. Как и он.

Он был охвачен пламенем.

– Нам нужно перебраться в постель, – пробормотал Лукас. – Но сначала я скажу Ивану, что сегодня он мне больше не понадобится.

– Ивану?

Лукас поднялся, взял ее на руки и направился в коридор.

– Да, моему шоферу.

В спальне он положил Элеанор на кровать, достал телефон и, тяжело дыша, стал набирать номер.

– Нет, подожди!

Сев, Элеанор схватила подушку и прижала ее к себе.

– Ты не можешь отослать Ивана домой. Он поймет.

Лукас нетерпеливо взглянул на нее.

– Что поймет?

– Чем мы занимаемся.

– И?

– И все узнают, что мы, что мы…

Он поднял бровь.

– Все узнают, что мы переспали. – Элеанор произнесла это так, словно они собирались ограбить банк, и она в последнюю минуту осознала, что это нельзя делать.

– Когда сексом занимаются два взрослых человека, это не означает, что они совершают преступление, – мягко заметил Лукас.

– Да, но… – Она облизнула губы. – Я… не собираюсь из-за этого рисковать своей работой.

Лукас не мог поверить, что она говорит серьезно.

– Ты думаешь, что я уволю тебя, если мы займемся сексом?

– Я говорю о бизнесе Харрингтонов.

Лукас нахмурился, его затуманенный страстью ум пытался понять ход ее рассуждений.

– Не все ли равно, что думают другие?

– Мне не все равно, – сухо ответила Элеанор. – Может, тебя не волнует твоя репутация, но моя меня очень волнует.

– Я не хочу портить тебе репутацию, принцесса, – усмехнулся Лукас и вышел.

Достав из шкафа рубашку, Элеанор быстренько натянула ее и выбежала в гостиную. Лукас искал свой пиджак и не замечал, что он висит прямо перед ним на спинке кресла.

– Пойми, если о нас пойдут слухи, и Изабелл станет о них известно…

Элеанор медлила, и Лукас закончил за нее:

– Твоя сестра не предложит тебе драгоценное повышение.

Она печально проговорила:

– Скажем так, если я с тобой пересплю, это не поможет мне его получить.

Лукас ее понимал, как понимал и то, что дело не только в нем, но сейчас логика могла идти куда подальше.

– А может, она не предложила тебе повышение, потому что ты не готова? – слегка иронично протянул он.

– Я более чем готова. – Элеанор распрямила свои худые плечи, и Лукас сразу же пожалел, что позволил себе выплеснуть на нее свое раздражение. – У меня два диплома и многолетний опыт. Я начала работать в пятнадцать лет. Я знаю отельный бизнес как свои пять пальцев.

– Ты пытаешься убедить меня или себя?

– Да ты несносен! – вырвалось у Элеанор.

Лукас отметил и ее вспыхнувшие щеки, и сверкнувшие глаза. И почему-то снова увидел того мальчишку, который напал на нее. Снова ощутил страх, который прежде никогда не испытывал, и понял, что ему нужно срочно уходить отсюда. Иначе он докажет Элеанор, что может вызывать у нее не только ненависть.

– Я распоряжусь, чтобы машина забрала тебя утром.

– Я могу добраться пешком, – натянуто отозвалась она.

– После того, что случилось сегодня, ты будешь пользоваться машиной. А если я узнаю, что ты проигнорировала мои инструкции, пока я был в Лондоне, тебе придется волноваться не о твоей работе в семейном бизнесе.

Она вздернула подбородок:

– Это угроза?

– Да, угроза. И ты проявишь мудрость, если отнесешься к ней со всем вниманием.

У Элеанор был такой вид, словно она готова вступить в спор, однако хорошие манеры перевесили, и она вежливо произнесла:

– Приятной поездки.

До сегодняшнего вечера Лукас не планировал посещать свой лондонский офис, пока ледяной отель не будет закончен. Сейчас же он решил, что вдали от Элеанор он сможет вернуть себе железный контроль, на который так часто жаловались его конкуренты. Самое время. И может, он сумеет дать выход своей сексуальной энергии с какой-нибудь другой женщиной.

– Я ее такой и планирую. – Лукас повернулся и вышел из ее квартиры.

Глава 9

Только Лондон не принес покоя, на который так рассчитывал Лукас. Здесь было серо и уныло. Германия и Швейцария оказались не лучше. И женщины, с которыми он встречался, не заставляли его кровь бурлить так, как она бурлила в присутствии Элеанор.

Сидя в конференц-зале, Лукас слушал свою швейцарскую команду, обсуждавшую грандиозные проекты на следующий год, и барабанил пальцами по столу. Мысли его блуждали, то и дело возвращаясь к разговору, который состоялся у него час назад с Петрой.

– Работа над отелем завершена, и все готово для завтрашнего грандиозного приема. А команда собирается отметить это событие сегодня вечером.

Лукас незаметно взглянул на часы. Они уже начали отмечать? Работа над отелем потребовала от всех огромного напряжения сил, поэтому неудивительно, что они хотят выпустить пар.

– Надеюсь, ты сообщила им, что банкет за счет компании? – сказал он Петре.

– Это очень щедро с вашей стороны.

Он не удержался и спросил:

– А Элеанор? Она тоже идет?

– Конечно. Все мужчины на этом настояли. Думаю, она очень им нравится. Она настоящий профи.

Она очень им нравится. Лукас заскрежетал зубами. Он знал, что Элеанор и Грег работали вместе последние две недели, чтобы закончить проект. Но насколько близко? Может, сейчас они чокаются и произносят тосты? Улыбаются и немного хмелеют. Немного, но достаточно для того, чтобы перевести деловые отношения в личную плоскость.

– Мистер Кузнецов, вам не нравится?

Лукас поднял глаза.

– Нет, нет. Я этого не говорил.

Его финансовый менеджер широко улыбнулся.

– Значит, вы одобряете? Признаться, мы сомневались, но риск не так уж велик.

Он не слышал ни слова из того, что здесь говорилось. Лукас откашлялся.

– Просто… просто отправьте документы моей личной помощнице.

– Хорошо – Менеджер сделал пометку в блокноте. – А теперь… У главы отдела по персоналу есть…

– Прошу прощения, – перебил Лукас, поднимаясь и застегивая пиджак. Нужно, наконец, прекратить обманывать себя. – Мне нужно вернуться в Санкт-Петербург. Извините, что уезжаю прямо сейчас. Пришлите мне все, что собирались со мной обсудить, а я изучу информацию за выходные.

✽ ✽ ✽

Элеанор смотрела на рюмку водки. Мужчины уговаривали ее осушить рюмку, а она все собиралась с духом.

– Только одну, – наконец решилась она.

Сморщив носик, Элеанор откинула голову назад. Она не особенно любила водку и в университете предпочитала пиво или вино, но раз уж она в России… Сделав вдох, молодая женщина выпила водку одним глотком.

Коллеги радостно это приветствовали, а кто-то постучал по ее спине, когда она закашлялась. У Элеанор жгло рот, напоминая о том, как она случайно выпила текилу месяц назад в «Гласьер». После чего отправилась на встречу с Лукасом.

И почему она снова о нем думает? Она не видела его две недели. Две недели покоя, в течение которых они с Грегом вдвоем закончили отель. Это было счастье.

Она держала Лукаса в курсе дел, отсылая короткие электронные письма, и получала такие же короткие ответы от него.

Все так, как и должно быть. Слава богу, она пришла в себя вовремя. Если бы она… если бы она… Но Элеанор не позволяла себе развить эту мысль. Карьера и мужчины несовместимы, а она целиком сосредоточена на карьере.

Однако слова Лукаса побудили ее написать Изабелл длинное письмо, в котором она рассказала о том, чего бы ей хотелось. Раньше Элеанор никогда не писала ничего подобного и, уж точно, не адресовала свои излияния Изабелл. Она восхищалась сестрой и не хотела ей надоедать.

Когда они были детьми, Элеанор упрашивала старшую сестренку поиграть с ней. Однако Изабелл уже тогда больше интересовали разговоры с отцом о бизнесе, поэтому Элеанор играла одна, а иногда ей составляла компанию Оливия. Уже тогда она возвела Изабелл на пьедестал. Может, пора ее с него спустить?

Изабелл ответила, что поговорит с ней, когда приедет в Санкт-Петербург. Элеанор надеялась, что сестра прислала короткое письмо потому, что занята, а не потому, что недовольна ею.

– Еще рюмочку? – предложил Доминик.

Элеанор хотела отказаться.

– Совершенно… – «Невозможно» застряло в горле, когда она увидела пробирающегося сквозь толпу Лукаса. На нем, как и на всех, была одежда для отдыха: джинсы, черный свитер, ботинки и пуховик. Он был высок, поджар и до ужаса красив.

Настоящий мужчина.

Гормоны мгновенно выбросились в кровь, воспламеняя ее, но Элеанор велела себе успокоиться. Велела забыть, как он целуется, каков он на вкус и как пахнет. А заодно напомнила себе о своей цели.

– Почему нет? – услышала Элеанор свой голос, уступив козням дьяволенка, сидевшего в ней.

Кто-то дружелюбно хлопнул ее по плечу, а в следующую секунду в ее руке уже была полная рюмка. До того, как Элеанор успела поднести ее к губам, Лукас добрался до их компании, и раздались приветствия. Сотрудники Лукаса восхищались им, и не только потому, что он был щедрым боссом. Они уважали его за справедливость и за способность мгновенно принять правильное решение.

Элеанор моргнула от удивления, когда Лукас отнял у нее рюмку.

– Мне кажется, ты уже достаточно кашляла сегодня, или я не прав?

Лукас улыбнулся, и она сделала все, чтобы ее сердце не забилось как сумасшедшее. Но Лукас в самом деле был самым красивым мужчиной, которого Элеанор когда-либо встречала. Впрочем, что это значит? Это значит… Что ей его недоставало. Не хватало его поддразниваний. Его поцелуев… Нет, она будет вести себя вежливо и профессионально. Она не уступила влечению две недели назад, тем более в этом нет смысла сейчас, поскольку через два дня она уедет.

– Ты взял мою рюмку.

– Ты не хотела пить.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сморщила нос, глядя на водку. – У Элеанор поднялись брови, и уголки его губ дрогнули. – Ты так поступаешь, если предстоит сделать что-нибудь неприятное.

– Да?

– Да. Слушай. – Лукас был сам не свой, и Элеанор не могла вспомнить, когда она видела его таким. – Хочешь пива или, может, вина?

Она покачала головой:

– Ничего не надо. Я… мы ждали тебя завтра.

– Я решил поздравить всех сегодня вечером, потому что завтра многих уже не будет.

– Да, конечно. – Разумеется, появление Лукаса в баре не имеет к ней никакого отношения. Почему она вообще допустила такую мысль? – Ну, и как там Лондон, Германия и Швеция? – как можно оживленнее спросила Элеанор.

– Швейцария.

– Да, конечно. Швейцария.

– Скукотища.

– Вот как?

– А как обстояли дела здесь?

– Отлично. – Элеанор понимала, что переигрывает, однако продолжала весело улыбаться.

– Я еще не видел отель, но, судя по твоим отчетам, ты потрудилась на славу.

– Я же говорила, что справлюсь.

– Да, говорила.

Ее улыбка стала более искренней, и в Лукасе взыграли собственнические замашки. Он не должен был уходить в ту ночь из ее квартиры. Почему он так поступил? С того дня прошла вечность, и он не мог вспомнить, что им тогда двигало. Но уж точно, дело было не в том, что его желание угасло – Элеанор по-прежнему была самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. Есть только один способ выяснить, что за химия возникает между ними. И побег – не решение проблемы.

Элеанор перевела взгляд на зал. Интересно, чувствует ли она, что его снедает голод? Лукасу хотелось схватить ее за руку и утащить куда-нибудь в укромное место.

– Ты решила, когда вернешься в Нью-Йорк? – спросил он.

– В воскресенье ночью. Изабелл собирается прилететь завтра на прием, посвященный открытию отеля. Я поброжу с ней немного по городу, после чего мы уедем.

– Есть новости о твоем повышении?

«Какая пытка!» – думала Элеанор. Она не ожидала увидеть Лукаса сегодня и не могла совладать с нервами. От напряжения начала болеть голова. Разве это возможно – ощущать присутствие только одного человека в набитом людьми зале?.. О чем он только что спросил? Ах да, о ее повышении.

– Изабелл сказала, что поговорит со мной завтра вечером. Сугубо конфиденциально.

– Уверен, отель произведет на нее впечатление.

– Именно на это я и рассчитываю. – Но именно на это она рассчитывала и в «Гласьер». Элеанор нервничала еще и потому, что опасалась, что Изабелл завтра не появится. – Что ж… – Она преувеличенно громко вздохнула. – Думаю, мой вечер закончился.

– Ты поела?

– Нет, но…

– Поужинай со мной.

– Почему?

– Потому что я голоден, как и ты. И потому что я не люблю есть в одиночестве.

– Ты мог бы предложить это кому-нибудь из команды. Любой был бы рад составить тебе компанию.

Лукас ответил не сразу, и сердце Элеанор забилось, как молот.

– Мне не нужны любые. Я хочу поужинать с тобой.

Он бросил на нее такой взгляд, что она не смогла ему отказать.

Поскольку было уже довольно поздно, Лукас повел Элеанор в первоклассный, хотя и незаметный клуб, который предлагал винтажное шампанское гостям, понимающим в нем толк. Лукас понимал. Он поднял бокал.

– За успех!

Элеанор чокнулась с ним.

– Не могу поверить, что все закончилось. Пару раз я боялась, что мы не справимся.

Она немного расслабилась и рассказала Лукасу кое-что о своей жизни в Нью-Йорке, включая волонтерскую работу в местном приюте для животных.

Лукас улыбнулся, вспомнив, как однажды подумал, что она быстро ему наскучит.

– Чему ты улыбаешься? – осторожно поинтересовалась Элеанор.

Он не собирался говорить правду.

– Трехъярусная ледяная люстра? – сказал он, вспоминая одно из последних ее дополнений, присланных ему по электронной почте.

– Пожалуйста, не вспоминай об этом, – простонала Элеанор. – Она дважды падала, и Михаил окончательно закрепил ее только сегодня утром. Надеюсь, она провисит там до завтрашнего открытия.

– Провисит. Будут и сани, запряженные лошадьми, и хаски в упряжке. Неужели ты рассчитывала, что тебе удастся устроить это, минуя меня?

Ее усмешка сказала ему, что именно на это она и рассчитывала.

– Это хорошая идея. Все так считают.

– Все считают, что ты – как солнце. Они не смеют тебе возразить.

Элеанор попыталась придать себе невинный вид, но Лукас рассмеялся.

– Ты расстроен?

– Разве я выгляжу расстроенным?

Пульс женщины участился.

– Иногда по тебе сложно что-либо сказать.

– Ты видела город? – сменил он тему.

– У меня не было времени.

– Может, когда-нибудь ты снова посетишь Санкт-Петербург.

– Не возражаю. Было бы замечательно приехать сюда летом, когда солнце восходит в четыре утра, а заходит в полночь. Вероятно, люди совершенно изматываются.

– К этому привыкаешь, к тому же плотные черные шторы немного помогают.

– В Нью-Йорке летом солнце встает не раньше шести…

– Похоже, ты очень хочешь вернуться домой.

– Я давно там не была и с удовольствием проведу время с сестрами.

– Вы близки?

– Да…

– Но?

– Но мы почти не видимся. Хотя это ничего не меняет: они значат для меня все. А как насчет тебя? Я помню, ты говорил, что твоих родителей нет, а как насчет братьев или сестер?

Именно поэтому Лукас предпочитал не разговаривать на личные темы со своими женщинами. Они считали себя вправе задавать вопросы о его жизни.

– Никого, о ком бы я знал.

– О! – Элеанор наклонила голову. – Мне жаль.

Лукас сделал глоток шампанского и с удивлением обнаружил, что он не прочь поговорить с ней. Что она подумает, узнав о его корнях, точнее, об их отсутствии? Это отпугнет ее так же, как других светских дам?

– Я не знал своих родителей.

– Совсем?

– Я рос на улице, Элеанор.

– Ты солгал мне! – Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Когда я тебя спросила, ты сказал…

– Я высказался в том плане, что у тебя богатое воображение.

Элеанор наморщила нос, но не отвела взгляд. Да и отвращения на ее лице не было.

– Прости. Должно быть, тебе несладко пришлось, – с сочувствием произнесла она.

И ему захотелось открыться ей.

– Да. Несладко. И страшно.

Эти слова вырвались у него невольно. Лукас почувствовал себя неуютно. Даже Томасо не знал всех подробностей его жизни. Никто не знал.

– Могу я спросить, что случилось с твоими родителями?

– Мать оставила меня в поезде, идущем в Москву.

– Это ужасно. Должно быть, у нее было разбито сердце.

– Она сделала это намеренно, Элеанор. Она собиралась… меня бросить.

– Но… – Она нахмурилась, не в силах представить, что такое возможно. – Но почему?

Лукас понял, что ему придется рассказать всю историю.

– Моя мать, в прошлом королева красоты, была наркоманкой, а моим отцом, возможно, был один из ее многочисленных любовников. К пяти годам я ей окончательно надоел. Уже тогда мы жили в условиях, которые не сильно отличались от улицы.

– Вот только на улице ты жил совершенно один!

Да, он был один. Он уже давно был один.

– До того, как ты начнешь по мне убиваться, – протянул Лукас, – вспомни, что сейчас я один из самых богатых людей России. Мать оказала мне услугу, избавившись от меня.

В ее широко раскрытых ореховых глазах светился неприкрытый шок.

– Но как тебе удалось выжить?

– Как удается многим другим таким же детям. Мы крали, рылись в бачках для мусора и спали на железнодорожных станциях. Как-то меня отправили в детский дом.

Но там было еще хуже. Там люди смотрели на него с жалостью и осторожностью. Он продержался в детском доме всего несколько месяцев и снова сбежал на улицу в поисках матери. В душе Лукас по-прежнему верил в то, что это какое-то недоразумение, чудовищная ошибка. Что мать совсем не собиралась бросать его. Но вскоре он узнал правду.

– Моя жизнь не была сказкой, но когда мне исполнилось шестнадцать лет, Томасо убедил своего брата дать мне работу на корабле. Я сразу понял, что мне выпал редкий шанс, и воспользовался им.

– Выживают сильнейшие, – прошептала Элеанор, повторяя его слова. – А полиция? Почему ты не обратился туда?

– Полиция не очень жалует уличных мальчишек.

По сравнению с его детством ее детство было похоже на сказку. Порой Элеанор казалось, что ей уделяют недостаточно времени, но она росла в любви. Кое-что изменилось после смерти матери. Отец немного от нее отдалился и женился во второй раз, но он ее не оставлял. Он не сажал дочь в поезд, чтобы избавиться от нее.

– Вот почему ты строишь школу, – пробормотала она, вспоминая недавний разговор с Петрой.

Та дала Элеанор брошюру, в которой было полно фотографий Лукаса с детьми. Он создал фонд помощи уличным детям. Тогда Элеанор решила, что Лукас делает это из тщеславия.

Петра рассказала, как Лукас, будучи в Санкт-Петербурге, одно утро в неделю посвящает таким детям, и что сейчас он подыскивает место для строительства школы, в которой они могли бы учиться. Чтобы они захотели учиться.

Элеанор, естественно, предположила, что Петра преувеличивает.

– Что тебе об этом известно? – отрывисто спросил он.

– Только то, что рассказала Петра.

– Эта женщина не в меру болтлива.

– Значит, это так?

– Дети оказываются на улице главным образом потому, что им не к кому обратиться, некуда пойти. – Лукас пожал плечами. – У меня есть средства, желание, и мне известен ход их мыслей. Это решение было продиктовано логикой.

«Логикой, ага», – подумала Элеанор. Лукасу было не все равно. Совсем не все равно.

Она чувствовала себя ужасно, потому что заставила его рассказать о своем детстве, снова вспомнить те страшные времена. Элеанор подавила желание обнять Лукаса и сказать, что, если бы они тогда были знакомы, она нашла бы способ помочь ему.

Лукас отодвинул стул и встал. Элеанор подняла на него глаза, испытывая сожаление, поскольку вечер подошел к концу, и страх из-за того, что это их последний вечер вдвоем.

– Хватит говорить о мрачных днях моей жизни. – Он видел в ее глазах жалость, и ему это не нравилось. И вообще, он уже давно все забыл. Он протянул Элеанор руку. – Я хочу поехать в «Кристальный дворец».

– Сейчас?

– Почему нет?

– Хотя бы потому, что там никого нет.

Лукас улыбнулся:

– Надеюсь, отель пустует в последний раз, так что нельзя упускать шанс. Что скажешь?

Элеанор не хотела, чтобы эта ночь закончилась.

Глава 10

Отель выглядел потрясающе. Строительные леса были убраны, и ледяное здание таинственно мерцало в голубых, розовых и золотистых лучах подсветки.

Когда черный «феррари» Лукаса затормозил, два тепло одетых охранника приветствовали его. Они вошли через двойные стеклянные двери в пустое фойе.

Элеанор закуталась в пуховик и натянула шапку на уши. Лукас улыбнулся и обнял ее за талию.

Внутри горел тусклый свет, освещая ледяные скульптуры единорогов, снежных волков и нимф, которые, казалось, провожали их взглядами.

– Похоже, мы не совсем одни, – пробормотала она.

Лукас хмыкнул и поднял глаза к высокому потолку.

– А вот и твоя люстра.

– Да. Это было непросто. Ее удерживает стальная арматура. Я хотела бы приписать всю славу себе, но тут основательно поработали твои инженеры.

– По-моему, вы слишком скромничаете, мисс Харрингтон.

Элеанор пожала плечами:

– Здесь трудилась команда.

Лукас никак это не прокомментировал и пошел по лабиринту коридоров, которые вели к просторным номерам.

У Элеанор был с собой универсальный ключ, поэтому она могла открывать все двери.

Лукас удовлетворенно кивнул, заметив аквариум с тропическими рыбками в одном из номеров. Ему понравились и бедуинский шатер, и будуар в стиле Людовика XV. Однако в его глазах появился особый блеск, когда они дошли до капитанской каюты на старом пиратском корабле.

Отступив, Элеанор предложила Лукасу зайти первым.

Это был ее любимый номер – с окнами в виде иллюминаторов, столом под старину, вырезанным изо льда, на котором лежала карта сокровищ, адмиральским креслом, покрытым шкурой ягненка, и огромным ледяным глобусом, который мог вращаться. Но настоящим шедевром была искусно выполненная ледяная кровать с четырьмя столбиками и красным бархатным балдахином, занимавшая большую часть комнаты.

– Шикарно.

Элеанор задержала дыхание – от выражения, которое появилось на лице Лукаса. Она не могла в нем ошибиться.

– Представляешь себя привязанной к ней? – мягко спросил он.

– Нет! Да. Может быть, – сдалась Элеанор.

Сердце ее забилось чаще, а кровь воспламенилась от одной только мысли об этом. В отеле они были совершенно одни, и Элеанор захлестнуло ощущение неизбежности. Она хотела этого мужчину. И, похоже, он тоже ее желал.

– Я не слышу уверенности в твоем голосе, – все так же мягко проговорил Лукас.

Элеанор не могла глаз отвести от него. Неужели плохо уступить своему желанию? Ее карьере ничто не угрожает – она надеялась на это, – и вряд ли одна ночь с мужчиной разрушит ее тщательно продуманные планы. И вообще, разве нельзя на время забыть о своих целях? Ведь это не станет катастрофой?

– Я предупредил охрану, что останусь здесь на ночь, – услышала Элеанор его глубокий голос.

– Вот как?

Лукас шагнул к ней.

– Я считаю, что владелец отеля должен провести хотя бы одну ночь в номере, чтобы убедиться, что он отвечает стандартам.

Элеанор ощутила исходящий от него жар. Она рассеянно подумала: как это лед, окружающий их, еще не растаял?

Лукас взял ее за руки и притянул к себе.

– Я уже представил тебя без пуховика и свитера. Без этих обтягивающих джинсов.

– Лукас…

– Мне не хватало тебя.

Ей тоже. Но Элеанор была напугана. Она испытывала к нему такие чувства, какие еще не испытывала ни к кому. Две недели она пыталась забыть Лукаса. Когда это не удалось, она попыталась заставить себя возненавидеть его. Но и это не получалось. Элеанор не могла разобраться в своих чувствах, однако твердо знала: ей больше может не выпасть шанс быть с мужчиной, который воспламеняет ее кровь так, как Лукас. И если она не воспользуется этим шансом, до конца жизни будет мучиться, вспоминая о том, чего сама себя лишила. Какая ужасная перспектива…

Она вздрогнула.

– Тебе холодно?

Элеанор покачала головой. Ей было не холодно. Ей было жарко. Обжигающе жарко.

Решившись, она потянулась к Лукасу и обняла его за шею, прижимаясь к нему. Он простонал и зубами сорвал свои перчатки. Они упали на пол, за ними последовала шапка Элеанор. Его теплые пальцы запутались в ее волосах, а губы накрыли ее губы… И Элеанор почувствовала, что поступает абсолютно правильно.

Она провела пальцами по шее Лукаса и притянула его к себе. Наконец он оторвался от ее губ.

– Скажи, что ты меня хочешь, – хрипло потребовал он, расстегивая пуговицы ее пуховика.

– Это обязательно? – спросила она, просовывая руки под его одежду, чтобы погладить плоский живот. Стон сорвался с ее губ, когда она ощутила его губы на своей шее, а затем Лукас легонько ее куснул.

– Обязательно.

– Я хочу тебя, – с готовностью сказала Элеанор. Лукас раздевал ее. Она задрожала, почувствовав прохладу, но ее согрел жаркий взгляд его голубых глаз. Он поднял руки и обвел пальцем края ее бюстгальтера, а затем накрыл ее груди своими большими ладонями и начал ласкать соски. – Да, я хочу тебя.

И в этот раз она не собиралась бежать от страсти, которая обещала неземное наслаждение.

Элеанор вцепилась в плечи Лукаса и упала бы, если бы он не ухватил ее за ягодицы, прижимая к себе. С губ ее сорвался стон, и она провела пальцами по его густым волосам.

– Как же сильно я тебя хочу…

Лукас издал хриплый и очень сексуальный смешок, и прежде чем Элеанор успела опомниться, подхватил ее на руки и понес к кровати.

– Нам придется заняться этим под одеялом, если ты не хочешь подхватить простуду.

Он откинул роскошное алое покрывало и положил ее на мягкие простыни. Но Элеанор хотелось, чтобы ее согревал Лукас – своим крупным и теплым телом. Она обвила его руками и притянула к себе.

– Какая мягкость, – пробормотал он, снова касаясь ее губ.

– Кровати обязаны быть мягкими, – заметила Элеанор.

– Я говорил не о кровати. – Лукас потянул чашечки ее бюстгальтера вниз. Когда он опустил голову, она ощутила его теплое дыхание на своей коже. – О тебе.

Он втянул один твердый сосок в свой теплый рот, и Элеанор изогнулась дугой. Думать было невозможно. Настало время ощущений.

Она просунула руки под его свитер и принялась ласкать загорелую кожу. Лукас застыл, пока она исследовала его тело. Почувствовав, что он задрожал, Элеанор испытала дикий восторг оттого, что способна так на него действовать.

Лукас негромко выругался и рванул свой свитер через голову. Элеанор жадно впитывала его взглядом. Это было невозможно, но он оказался еще прекраснее, с порослью темно-русых волосков на груди.

– Лукас…

Он расстегнул ее брюки и спустил их вниз. Несколько секунд он потратил на то, чтобы восхититься ее шелковым бельем, а затем снял и его.

У Элеанор не было времени смущаться из-за наготы, так как Лукас накрыл ее своим телом, прижался губами к ее губам, потом поцеловал груди, а потом спустился ниже.

Элеанор держалась за его плечи, пока он ласкал и целовал ее живот. Она предвкушала то, что последует дальше. Наконец она почувствовала легкие поцелуи на внутренней стороне бедер.

– Раздвинь ноги, Элеанор. Для меня. Я хочу тебя увидеть.

На ее лице мелькнуло чуть смущенное выражение, и Лукас вспомнил тот день, когда он любовался спящей Элеанор и думал о том, как невинно она выглядит. И сейчас она смотрела на него с изумлением, словно до него ее не касался ни один мужчина. В глубине души он хотел бы, чтобы так оно и было.

– Лукас…

Осознав, что он размышляет о вещах, которые раньше никогда не приходили ему в голову, Лукас положил руку на ее плоский живот.

– Ты этого хочешь, моя Элеанор? Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя здесь?

Он накрыл ладонью центр ее женственности, от которого исходил жар.

– Да, о да! Я хочу… хочу…

Опустив голову, он принялся дразнить ее кончиком языка.

Элеанор вцепилась ему в волосы, а Лукас целиком сосредоточился на ее вкусе и чувствах, которые он испытывал. Он никогда не думал, что можно получать столько удовольствия, просто лаская женщину.

Она тихонько постанывала, сводя его с ума. Лукас быстро снял брюки и надел презерватив. Затем он устремился в ее тело. И едва не задохнулся от накатившего на него наслаждения. Это был рай. Это было все, о чем мужчина мог мечтать.

Неожиданно она напряглась. Лукас осознал, что ее тело скорее противится вторжению, чем приветствует его.

– Элеанор…

– Я…

– Элеанор, пожалуйста, скажи, что ты этим уже занималась, – хрипло попросил он, уже зная, что это не так.

– Я… О, Лукас… – Она обхватила мужчину руками и негромко застонала, прижимая его к себе.

– Не шевелись, моя любовь. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Пусть твое тело привыкнет.

– Все в порядке. Мне сейчас не больно.

Сейчас?!

Лукас, смешавшись, не знал, как поступить. Сказать, что он был шокирован, значит, ничего не сказать.

– Хочешь, чтобы я остановился?

Элеанор качнула головой и Лукас подавил стон.

– Обхвати мою талию ногами, – хрипло велел он.

Она так и сделала. Лукас начал медленно и осторожно двигаться.

– Скажи, если я причиню тебе боль.

Элеанор выдохнула его имя, и он почувствовал, что она полностью впускает его в себя. Обливаясь потом и больше не в силах себя контролировать, Лукас уступил сжигавшей его страсти и задвигался быстрее, не сводя глаз с лица Элеанор, чтобы остановиться – если сможет – в любую секунду.

К счастью, этого не случилось, а когда Элеанор унеслась в другое измерение, Лукас сделал то, чего никогда не делал ни с одной женщиной: он заглянул ей в глаза и поцеловал ее.

Проснувшись в первый раз, Лукас обнаружил, что Элеанор лежит, прижавшись к нему. Ее голова покоилась на его плече, нога лежала поверх его ноги, а теплое одеяло надежно защищало их от холода.

Сквозь ледяное окно проникали первые лучи солнца, и Лукас мог видеть ее милое личико и облачка пара, вырывавшиеся изо рта.

Он лежал на спине, смотрел на красный бархатный полог, создававший иллюзию уютного кокона, и пытался разобраться в своих чувствах.

Они переполняли его, к чему он не привык. Лукас не мог решить, как ему поступить: встать или прижать Элеанор к себе.

Он коснулся носом ее волос и вдохнул аромат яблок. На его губах заиграла улыбка. Теперь он не сможет есть яблоки, не думая о ней. Лукас осторожно намотал прядь волос Элеанор на палец. У нее умиротворенный вид. И она так красива. И выглядит невинной.

Вот только она больше не невинна.

Элеанор была девственницей. Он до сих пор не мог в это поверить. Ему это никогда не пришло бы в голову, хотя, наверное, стоило, потому что он сразу заметил какую-то исходящую от нее чистоту. Не причинил ли он ей боль? Лукас приподнялся, чтобы взглянуть на нее.

Элеанор вздохнула и положила руку ему на грудь.

Уступая странному желанию, которое он не мог понять, Лукас наклонился и нежно ее поцеловал.

– Лукас… – прошептала она.

– Я здесь, – прохрипел он, прочистил горло и прижался к ее губам в легчайшем поцелуе.

– М-м-м. Это было мило.

Элеанор не открывала глаза, и Лукас снова наклонился над ней, целуя в губы. Ему даже не нужно было заниматься с ней сексом. Ему было хорошо, когда он просто касался ее. Но руки Элеанор запорхали по его телу, и он, сам не понимая, как это произошло, уложил ее на спину и накрыл собой.

– У тебя ничего не болит, моя красавица?

– Нет.

Когда он проснулся во второй раз, Элеанор паниковала.

– Лукас, Лукас! Лаки!

Она уже натянула джинсы и свитер и прыгала на одной ноге, натягивая на другую ботинок.

– Что за Лаки? – встревожился он.

– Котенок. Я забыла покормить его вечером. Он умирает от голода.

Лукас упал на подушки.

– Расслабься. Он наверняка обходился без еды гораздо дольше.

– Поскольку сейчас он живет у меня, я не допущу, чтобы он голодал.

Элеанор остановилась возле кровати и посмотрела на Лукаса сверху вниз. Он вспомнил, как когда-то сам голодал, и в его горле встал ком.

Он хотел притянуть ее к себе, но Элеанор заявила, что если он занят, она сама вызовет такси. Да, он был занят. Слишком занят, представляя ее обнаженной. Однако на такси она не поедет. Лукас встал и надел джинсы.

Элеанор молчала почти всю дорогу. Лукас боялся, что она сожалеет о проведенной с ним ночи. Или, может, она переживает из-за того, что их увидел персонал отеля, пришедший на работу. Он стиснул зубы. Для Элеанор главное – дело. Так же считал и Лукас, но по какой-то причине ее приоритеты его тревожили. Возможно потому, что мужчину обуревали сумасшедшие мысли, безумные мысли. Элеанор в его квартире… Элеанор в его постели… Элеанор в его жизни… Но она уезжает. Завтра.

В машине женщина просматривала полученные сообщения, и вдруг ее лицо озарила улыбка.

– Она приезжает. Приезжает! Изабелл приедет!

– Для того чтобы преуспеть, твоя семья тебе не нужна. Ты чрезвычайно талантлива и самодостаточна.

– Я знаю.

Она произнесла это довольно сдержанно, и Лукас пожалел, что не промолчал.

Он решил высадить Элеанор у дома и отправиться к себе. Но когда «феррари» свернул на ее улицу, рядом с подъездом как раз нашлось свободное место. Что ж, он проводит ее до двери, но потом сразу уедет.

Только он не уехал. Он зашел в квартиру. И увидел котенка, который выглядел так, словно побывал в спа-салоне для животных. Котенок замурлыкал у Элеанор на руках, и Лукас понял, что ревнует.

К котенку!

– Мне нужно идти.

– О, прости. Нам обоим необходимо принять душ и начать день. Я накормлю Лаки, а после провожу тебя.

Он ждал, пряча недовольство.

Элеанор подошла к нему с легкой улыбкой на губах, которая так преображала ее лицо.

– Что ж…

Лукас схватил ее и прижал к себе.

– Ты говорила что-то насчет душа.

В третий раз он проснулся один. Осознав, что он лежит в постели Элеанор, Лукас нахмурился.

На память ему пришел разговор, который состоялся между ними, когда они шли в ванную.

– Почему ты не сказала мне, что девственница?

Элеанор напряглась, и он отругал себя за прямоту.

– Это имеет значение?

Имеет. Правда, он пока не понимал какое. Разве что испытывал гордость пещерного человека, поскольку стал первым мужчиной, который сделал ее своей. Первым мужчиной, который подарил ей наслаждение. Первым мужчиной, которого она допустила к себе. Впрочем, вряд ли он останется ее единственным мужчиной, когда Элеанор вернется в Нью-Йорк. Конечно, у нее будет достаточно любовников, которые будут целовать ее и ласкать ее бархатистую кожу, которые будут смотреть, как она теряется в водовороте чувственного экстаза… Лукас поспешил выкинуть неприятные мысли из головы.

Но говорить об этом вслух он и не думал, просто сказал Элеанор, что, если бы он знал об этом, был бы еще нежнее. И, может быть, даже отступил бы, хотя не мог это гарантировать.

– Все было прекрасно, – заверила его женщина. – А как для тебя?

– Великолепно, – признался Лукас.

Лаская Элеанор, он испытывал не только потребность дать выход снедавшему ему напряжению, как было с другими женщинами. Это было нечто большее. Лукас словно согрелся изнутри.

Элеанор подарила ему медленную чувственную улыбку женщины, которая только что осознала свою силу, и мысли его покинули.

– Да, так и было, – согласилась она и погладила его подбородок с проступившей на нем щетиной.

– Красавица. – Лукас снял с нее свитер и обхватил ее груди ладонями. – Моя красавица…

Шум в коридоре прервал воспоминания. Он услышал приглушенное проклятье и улыбнулся. Возможно, это имеет отношение к котенку.

Лукасу и раньше приходилось просыпаться в постели женщины. Но для него было непривычно просыпаться, сжимая женщину в объятиях.

Он долго жил один и привык к свободе. Однако сейчас, проснувшись и не обнаружив рядом Элеанор, Лукас был недоволен.

Определенно, одной ночи недостаточно, чтобы потушить пылающий в нем пожар. Даже сейчас он был готов снова заняться с ней любовью, и это не было на него похоже.

Ну, ладно, паниковать не стоит. Ему нравится Элеанор. И ему безумно понравился секс с ней. Более того, такого великолепного секса у него еще не было. А то, чем они занимались в душе… Как она ласкала его губами… Лукас простонал. Элеанор быстро училась.

Когда он поднялся, его приветствовал приятный запах. Что это? Она что-то печет? Вряд ли. Сосредоточенная на карьере женщина не будет заниматься кулинарией.

Войдя в кухню, Лукас замер.

На Элеанор был шелковый халатик, под которым, судя по всему, ничего не было. Она была боса, а из пучка торчали те самые палочки, которые он видел в вечер встречи с ней. И она что-то пекла.

Что-то мягкое и теплое коснулось его ног, и он чуть не подпрыгнул.

Элеанор, увидев его, улыбнулась, но улыбка быстро исчезла.

– Что это? – спросил он.

– Бисквиты. Я решила, что ты можешь проголодаться.

Бисквиты… В нем возродилась детская мечта – иметь семью. В животе все сплелось в тугой узел. Чей-то голос прошептал, что его жизнь вовсе не так идеальна, как он привык считать.

Нет, это невозможно. Не для него. Он хорошо выучил урок.

– Лукас, что случилось?

– Ничего. – Он прочистил горло. – Просто я не предполагал, что ты богиня домашнего очага.

– Богиня домашнего очага? – Элеанор нахмурилась. – Почему это кажется мне оскорблением?

– Это не оскорбление. Ладно, мне пора.

Элеанор, онемев, смотрела на мужчину, который занимался с ней любовью всю ночь напролет, а потом и утром, пока у нее не возникло ощущение, что она готова парить в воздухе от переполняющего ее блаженства.

Ей казалось, что Лукас испытывает то же самое, но у него был такой вид, словно он жалел, что не может стереть из памяти то, что их связало.

– Скажи мне, – холодно произнесла она, – ты когда-нибудь угощал женщину горячим шоколадом после секса?

Его брови полезли на лоб.

– Горячим шоколадом?

– Я так и думала. Ну что ж, прощай. Приятного дня.

Элеанор ушла в гостиную и встала у окна. Она вдруг остро ощутила одиночество.

– Элеанор… – Лукас подошел к ней, развернул ее лицом к себе и прижал к груди.

Женщина сопротивлялась, но его губы оказались такими жаркими и жадными, что она воспламенилась.

– Прости, Элеанор. Я не знаю, что на меня нашло. Иногда я веду себя как… – Он сказал что-то по-русски. – Как сейчас.

– Не понимаю.

– Иногда я глуплю.

– Нет, это я не должна была ожидать, что ты останешься на завтрак.

Лукас снова ее поцеловал, и Элеанор почувствовала, как ее намерение устоять слабеет под натиском искусных мужских губ. Да уж, целоваться он умеет.

– Нет, ты была вправе ожидать этого, но я должен идти, – пробормотал Лукас. – Еще много предстоит сделать к открытию.

– Я знаю. – В ней теплилась надежда, что они проведут этот день вместе, так как завтра она улетает. Проснувшись, она подумала, что в Лукаса легко можно влюбиться. Он такой сильный, такой успешный, такой нежный, и с ним так приятно общаться. Однако она, судя по всему, в его планы не входит. – Мне самой многое предстоит сделать, – сказала Элеанор. – Но мы увидимся вечером на приеме?

– Обязательно.

Элеанор не шелохнулась, пока Лукас закрывал за собой дверь. Затем, чувствуя тяжесть в ногах, она вернулась к стойке и взяла бисквит. Отломила кусочек. Ее оранжевый ноутбук лежал на маленьком столике у окна. Элеанор стряхнула крошки с пальцев, открыла его и прочитала список своих целей. Потом закрыла.

Элеанор записывала свои цели с тех пор, как умерла ее мать. С тех пор, как однажды, вернувшись из школы, она побежала в мамину спальню, чтобы подарить ей птицу из пластилина, которую с усердием лепила. Однако спальня была пуста.

После смерти матери у нее было такое чувство, словно ее швырнули в штормовое море. Элеанор потихоньку от всех сделала альбом с фотографиями мамы, спрятала его в шкафу и вытаскивала, когда ей было совсем плохо.

Перечитывая список, она чувствовала себя увереннее. Это помогало ей. Но что, если она, подчинив свою жизнь достижению целей, отказала себе в радостях?

«Должен сказать, я удивлен, что брак стоит у тебя на предпоследнем месте», – всплыли в ее памяти слова Лукаса.

Лукас сел за руль, но заводить машину не спешил. Что случилось? Он собирался попросить Элеанор провести день с ним, показать ей пару зданий, которые присмотрел для школы, а в следующую минуту необъяснимо запаниковал. Все дело было в этих чертовых бисквитах. Никто и никогда не пек для него – только Мария, но ей шестьдесят лет. Она готова угостить всех и каждого. Увидев Элеанор в кухне, Лукас почувствовал себя особенным.

Он нервно рассмеялся и осознал, что руки у него трясутся. Он сильнее сжал руль.

Особенный?

Какая глупость!

Похоже, от секса у него размягчились мозги. Только этим можно объяснить столь странные мысли.

Глава 11

– Элеанор, ты проделала великолепную работу. Элеанор расцвела от похвалы Изабелл и обняла сестру.

– Я так счастлива, что ты приехала.

– Прости, что не смогла присутствовать на открытии «Гласьер». У меня было сумасшедшее расписание.

– Все уже в прошлом. Как Оливия?

– Собирается замуж.

– Я только что об этом узнала! И за Бена Чатсфилда… Мне не терпится с ним увидеться.

Изабелл откинула темные волосы назад.

– Пожалуйста, не произноси при мне это имя. Конечно, я рада за Оливию, но праздновать Рождество вместе со Спенсером, поскольку он станет родственником…

– Он все еще тебе досаждает?

– Не то слово. – В глазах Изабелл промелькнуло непонятное выражение. Неужели это боль? Спенсер ее чем-то задел?

– Иззи, ты в порядке?

– Да. Но я предпочла бы не вспоминать Спенсера. Давай лучше поговорим о твоем письме.

– Я была немного на взводе, когда его писала, но…

– Не извиняйся. Ты права. Думаю, пора возложить на тебя больше ответственности в нашем бизнесе.

– Правда? – Элеанор заморгала.

– Правда. – Изабелл помолчала. – Что скажешь о должности вице-президента, отвечающего за австрало-азиатский регион?

У Элеанор чуть не отвисла челюсть.

– Повтори.

Изабелл улыбнулась:

– Мне правда жаль, Эл. Я была так занята делами после смерти отца, что не подумала об этом раньше.

– Вице-президент… – Элеанор усмехнулась. – Ты меня разыгрываешь?

– Ты не хочешь? – поддразнила ее сестра.

– Конечно хочу, но…

– Но что?

Элеанор прикусила губу, пытаясь разобраться в обуревавших ее чувствах. Это было то, о чем она мечтала, и даже больше, но почему-то ее глаза искали Лукаса. Она не видела его после того, как он ушел из ее квартиры. Интересно, какова будет его реакция?

Он пока не появлялся. По спине Элеанор пробежал холодок. Что, если он вообще не придет? Нет, придет. Обязательно.

– Элеанор!

Элеанор заставила себя не думать об этом и с несколько наигранным энтузиазмом спросила:

– Мне придется переехать в Австралию?

– Не обязательно. Вообще-то я думала о Сингапуре. Это большой рынок, и тебе придется проводить там львиную долю времени. Но мы обговорим детали позже.

– Конечно.

– Ты счастлива, Эл?

– Конечно. Просто… просто я еще не пришла в себя.

И ей хотелось поделиться новостью с Лукасом.

– Как работается с Лукасом Кузнецовым?

– Он не так плох, как мы думали.

Изабелл скорчила гримаску.

– Сложно в это поверить. Репутация жесткого бизнесмена бежит впереди него.

– Как и твоя, – улыбнулась Элеанор.

Изабелл вздохнула:

– Надеюсь. Скоро она мне понадобится.

– Ладно, Изабелл, выкладывай, что случилось?

– Дело в Спенсере. Он не отступится от поглощения, и я боюсь, что у меня не хватит акций.

– Сколько их сейчас?

– После того, как Оливия продала мне свою долю, у меня тридцать пять с половиной процентов. Недостаточно.

– Я продам тебе свои. С ними у тебя будет сорок девять процентов.

– Я не могу взять твои акции.

– Почему?

– Это твое наследство.

Элеанор пожала плечами:

– Мне они не нужны. И если ты купишь их у меня по той же цене, что и у Оливии, я буду счастлива.

– Элеанор, такие решения не принимаются спонтанно.

– Хорошо, я подумаю. Но знай: что я на твоей стороне, что бы ни случилось.

Элеанор снова осмотрела зал и в этот раз нашла Лукаса на самом верху лестницы. На нем был смокинг, и выглядел он бесподобно. Женщина ощутила облегчение.

– Это Лукас Кузнецов? – спросила Изабелл.

– Да.

Ее сердце забилось чаще, и все отступило на второй план, когда их взгляды встретились.

– Ты что-то от меня скрываешь, Элеанор? – строгим голосом, который она довела до совершенства еще до того, как умерла их мать, спросила старшая сестра.

– Нет.

Прозвучало это неуверенно, и темные брови Изабеллы поползли вверх.

– Ты всегда была никудышной лгуньей.

Элеанор вздохнула:

– Я переспала с ним.

Изабелл молча смотрела на нее во все глаза. Наконец она кашлянула и поинтересовалась:

– Когда?

Внимание Лукаса кто-то отвлек, и Элеанор заставила себя повернуться к сестре.

– Только после того, как закончила работу.

– Меня волнует не столько работа, сколько… Эл, я просто в шоке. Ты никогда прежде не делала ничего подобного, а он, он такой…

– Восхитительный? Я знаю. – Элеанор вздохнула. – Я сама в это не могу поверить.

– Ох, Эл. Да ведь ты влюбилась! Неужели и ты в ближайшем будущем окажешься у алтаря?

Как же она этого хочет…

Что?! Элеанор с трудом перевела дыхание. Откуда у нее возникла эта мысль? Она совсем не любит Лукаса и уж точно не хочет выходить за него замуж. Она хочет занять пост вице-президента компании в австрало-азиатском регионе, разве не так?

Лукас подошел к ним.

– Должно быть, вы Изабелл Харрингтон.

Он протянул руку, и Изабелл автоматически ее пожала.

– Да.

– Лукас Кузнецов.

– Я знаю.

«О, Иззи, пожалуйста, только не говори о свадьбе! Если Лукас это услышит, он сбежит».

– Эл только что говорила о вас.

Элеанор заставила себя сосредоточиться на беседе.

– Вот как?

– Да, об отеле, – поспешно вмешалась она. – Я говорила об отеле. Как шла работа…

– Ваша сестра настоящее чудо, – обратился он к Изабелл. – Думаю, она заслужила повышение. А теперь извините, мне нужно пообщаться с гостями.

Лукас отошел, и Элеанор показалось, что ее бросили. Что-то пошло не так.

– Любопытно, – пробормотала Изабелл. – Очень любопытно.

– Иззи, мне нужно с ним поговорить. Я отлучусь на минутку, ладно?

– Ты как будто расстроена.

– Нет, нет, – возразила Элеанор. – Я скоро вернусь.

– Не спеши.

Элеанор остановила Лукаса в дверях бара.

– Ты когда приехал?

– Примерно час назад.

Час назад! И не стал искать ее?

– Ясно. – Ясно, что-то не в порядке.

– Ты получила повышение?

Почему его голос звучит так холодно?

– Да. Вице-президент в австрало-азиатском регионе.

Лукас присвистнул:

– Мои поздравления.

– Спасибо. – Элеанор хотелось спросить у него, как ей поступить. – Я пока привыкаю к этой мысли.

– Ты быстро освоишься.

Лукас больше ее не хочет. Это предельно понятно. Возможно, он уже нашел другую женщину для любовных утех.

– Конечно. Я буду идиоткой, если откажусь от такого шанса.

«Да, – подумал Лукас, – она примет предложение».

Элеанор умеет расставлять приоритеты, и она никогда не позволит чувствам влиять на принятие решений. Он должен радоваться этому. Их связал только секс, и она не собирается ничего усложнять. Он должен быть благодарен ей за это.

Лукас смотрел на Элеанор. Она выглядела шикарно в узких брючках и изумрудно-зеленом свитере, который подчеркивал зелень в ее глазах. Оранжевые ботинки и – в кои-то веки – никаких оранжевых палочек в волосах. Она не липла к нему, не плакала. Тогда, черт побери, почему он не прыгает от радости?

– Завтра ты улетаешь вместе с сестрой?

Элеанор кивнула.

«Попроси меня провести с тобой эту ночь, – мысленно молила она. – Скажи мне, что прошлая ночь была для тебя особенной».

– Хорошо. – Лукас отступил, когда она решила было, что он готов обнять ее. – Я тоже улетаю. В Лондон.

– Когда? – Элеанор спрятала разочарование за сияющей улыбкой.

– Через несколько минут. Бизнес не ждет, и ты это знаешь. – Он засунул руки в карманы. – Но я постараюсь прилететь в Нью-Йорк в конце следующей недели. Ты будешь в городе?

– Надеюсь. – Элеанор улыбалась, хотя на сердце ее лежала тяжесть. – Я еще не обговорила с Изабелл все детали своей новой работы.

– Я предварительно позвоню.

Лукас погладил ее по щеке. Элеанор заставила себя не податься к нему навстречу.

«Скажи ему, как много для тебя значила прошлая ночь. Скажи, что с радостью увидишься с ним».

– Увидимся, – коротко попрощалась она.

Когда он ушел, ни разу не оглянувшись, Элеанор поняла две вещи. Первое: Изабелл была права, и она безнадежно в него влюбилась. И второе: Лукас не позвонит.

Глава 12

Однако она ошиблась. Лукас позвонил. И предупредил, что не приедет.

Элеанор отпила белое вино из бокала и автоматически продолжила осмотр картин.

Лукас поинтересовался, как у нее идут дела. Даже спросил о Лаки. Затем он пообещал увидеться с ней в следующий уик-энд, но эту встречу ему тоже пришлось отменить. Он только что прислал письмо с извинениями.

Элеанор надеялась, что Лукас прилетит, они придут на открытие галереи вместе, а потом поедут к ней. Теперь она поняла, что просто отодвигала неизбежное: Лукас продолжит жить своей жизнью, а она – своей и вернется к списку целей.

Но почему-то после возвращения из России ее цели утратили свое значение.

Конечно, все дело в Лукасе. Она влюбилась в него. В мужчину, который преследовал ее, пока она оказывала сопротивление, и утратил к ней интерес, когда она ему уступила. Да, Лукас ничего не скрывал, ничего не обещал. Так что подавленное состояние, в котором она пребывает, целиком ее вина.

Из горла женщины вырвалось рыдание, и Элеанор прижала руку к груди, пытаясь утишить пронзившую ее боль.

Она знала, что карьера и мужчины не сочетаются друг с другом. Вот и получила наглядное тому подтверждение. Да, она провела с Лукасом незабываемую ночь и, к несчастью, эта ночь значила для нее гораздо больше, чем для него. Но она совладает со своими чувствами. У нее нет выбора.

– Элеанор Харрингтон?

Элеанор повернулась и увидела незнакомого мужчину.

– Да.

– Меня зовут Питер Борнсмит из «Борнсмит риэл истейт». Я очень рад, что встретился с вами.

Элеанор пожала ему руку.

– Чему обязана?

– На прошлой неделе я был в «Кристальном дворце». Должен признаться, это потрясающе.

У него были голубые глаза, хотя и не такие яркие, как у Лукаса. Скорее цвета океанских глубин. Но в них не было живости и… Элеанор отругала себя и сделала глубокий вдох.

– Спасибо, но я работала над отелем не одна.

– Тем не менее. Сейчас я занимаюсь строительством элитных особняков в Дубае. Мне не помешал бы человек, разбирающийся в архитектуре так, как вы.

– Извините, но я занималась тем проектом только один месяц. Мое основное место работы – сеть отелей Харрингтонов.

– Ясно. – Борнсмит продолжал внимательно смотреть на нее. – Вы когда-нибудь думали об открытии собственного бизнеса?

Элеанор неожиданно вспомнила, что говорил Лукас: «Нельзя полностью реализовать свой потенциал, работая на семейный бизнес».

– Кажется, я заставил вас задуматься, – удовлетворенно заметил Питер Борнсмит.

Она покачала головой:

– Не совсем так.

Но даже она слышала неуверенность в своем голосе, и, будучи хорошим бизнесменом, Борнсмит решил не упускать шанс. Он протянул ей визитку.

– Давайте что-нибудь выпьем и побеседуем. А после мы могли бы вместе отправиться в ночной клуб.

Ей не хотелось сидеть дома в пятницу вечером, но общение с мужчиной, который ее не интересовал, тоже не привлекало. И вообще, ее ждут Лаки, мороженое и новый фильм.

– Спасибо, но я вынуждена отказаться.

– Я скучаю по Элеанор.

Лукас поднял глаза и нахмурился, когда Петра положила на его стол кучу бумаг. Заскрипев зубами, он вернулся к изучению нового проекта.

– Я надеялась, – не унималась Петра, – что она позвонит и спросит, как идут дела в отеле. Ведь прошло уже две недели.

– Если она захочет узнать, как идут дела в отеле, может позвонить туда или найти информацию в Интернете.

– Наверное, она занята в Нью-Йорке. По крайней мере вид у нее занятой.

Лукасу понадобилось несколько секунд, чтобы вникнуть в ее слова.

– Что ты имеешь в виду?

– Я увидела ее фотографию, сделанную в художественной галерее. Она разговаривает с приятным молодым человеком. Тебе нужно что-нибудь еще?

– Нет.

Петра принялась поливать цветы, а Лукас твердил себе, что не собирается искать фотографию Элеанор. Но, похоже, у его пальцев было свое мнение на этот счет. Они начали нажимать на клавиши до того, как он успел себя остановить.

Две прошлые недели он провел, пытаясь забыть Элеанор Харрингтон и тот месяц, что она провела здесь. Забыть вкус ее кожи и звук ее смеха. Забыть ее красивые губы и то, как она не боялась одергивать его, когда он переступал черту. Забыть ее потрясающую улыбку. Которой смеет наслаждаться какой-то тип на фотографии, появившейся на экране компьютера.

Лука прочитал подпись к фотографии. Элеанор Харрингтон и глава строительной корпорации Питер Борнсмит.

Что ж, определенно она не теряла времени. Пока он двадцать часов в сутки проводил за своим столом, она развлекалась. Но чего он ожидал? Что она будет по нему скучать?

– Ты можешь поехать к ней, – сказала Петра.

– Зачем мне это?

– Потому что ты влюбился в нее.

– Откуда у тебя берутся бредовые идеи?

– Идея не такая уж бредовая, если вспомнить, как ты на нее смотрел. Кроме того, после ее отъезда ты ведешь себя как медведь, которому наступили на мозоль.

– Я смотрел на Элеанор так же, как на остальных. А сейчас я занят.

– Ты всегда был занят, но до Элеанор с тобой было легко работать. А теперь у меня появилось желание уволиться.

Лукас заморгал, глядя на свою личную помощницу.

– Ты не можешь уволиться.

– И не только у меня, – продолжала Петра. – Ты рычишь на всех вот уже две недели. Тебе никто не может угодить.

– Может, я поднял планку своих стандартов.

– Я очень на это надеюсь. Я никогда не одобряла тех женщин, с которыми ты прежде встречался.

– Я не встречался с Элеанор Харрингтон.

– Тогда тебе следует начать с ней встречаться. – Ее голос потеплел. – Я волнуюсь за тебя, Лукас.

– Ты не моя мать, Петра. Ты моя личная помощница.

Она фыркнула:

– Прошу прощения, но я все равно волнуюсь.

И вышла.

Посмотрев на монитор, Лукас снова увидел улыбающуюся Элеанор. Неужели он влюбился? Это казалось невероятным, однако сердце мужчины забилось быстрее.

Невозможно отрицать, что Элеанор что-то изменила в нем самом. Лукас больше не находил вдохновения в работе после того, как она исчезла из его жизни. А совсем недавно он обнаружил, что мысленно составляет список целей. И всегда на первом месте почему-то оказывалась семья, а второе уверенно удерживала Элеанор.

Лукас закрыл глаза и представил себе будущее. Будущее без нее. Ему сразу стало холодно – как тогда, в поезде, идущем в Москву.

Только он больше не был пятилетним мальчиком. Он был мужчиной. Мужчиной, у которого был выбор. Мужчиной, полюбившим женщину, которая для него слишком хороша.

Любовь… Перед его глазами возникла картина: Элеанор с котенком. Ее нежное лицо. Лукас вспомнил, как она смотрела на него, когда он подводил ее к вершине наслаждения. Вспомнил, как она заставляла его смеяться.

Лукас выругался и отодвинул кресло. Он понятия не имел, нужен ли он Элеанор. Изменит ли она порядок своих целей ради него. Однако попытаться он должен.

Он остановился возле стола Петры.

– Приношу свои извинения. Тебе станет лучше, если я попрошу тебя организовать мне полет в Нью-Йорк?

– Бесконечно.

Элеанор скинула туфли на высоких каблуках, и ее ступни погрузились в мягкий ковер. Лаки терся о ее ноги.

– Привет, котик, – ласково заворковала она. – Скучал?

Котенок замурлыкал, и она подхватила его на руки. Жакет Элеанор бросила на кровать. Лаки лежал на покрывале, пока она надевала старый свитер и брюки, а также старые, но очень мягкие и теплые носки. Подхватив Лаки на руки, она понесла его на кухню.

Подняв с пола пустое блюдце, Элеанор наполнила его специальным молоком для котят.

Лаки принялся его лакать, а она подошла к холодильнику и налила в бокал рислинг, который стоял у нее вечность.

Ей было что отпраздновать. Сегодня были подготовлены бумаги для продажи ее акций Изабелл, и она сказала сестре, что отказывается от должности вице-президента. Изабелл была в шоке, но Элеанор не сомневалась, что приняла правильное решение. Она собиралась потратить вырученные деньги на создание собственной дизайнерской и консультационной фирмы.

Она понимала, что ей придется непросто, но была готова к трудностям. Изабелл заявила, что, расправившись со Спенсером Чатсфилдом, она введет ее в совет директоров, чтобы она оставалась причастной к семейному бизнесу Харрингтонов. Элеанор улыбнулась. Приятно наконец почувствовать себя равной Изабелл.

В общем, день удался.

Чтобы закончить его на приятной ноте, она съела шоколадные пирожные и мороженое. К тому же у нее был диск с любимым романтическим фильмом.

На телефон Элеанор пришло сообщение, и она вытащила его из сумочки. Сердце ее невольно забилось быстрее, но это было сообщение от одного бизнесмена, с которым она познакомилась в галерее. Он пару раз приглашал ее поужинать. Оба раза сообщения поступали ближе к вечеру, а какой мужчина приглашает женщину в последнюю минуту? Только тот, кто получил отказ от кого-то.

Это было так же плохо, как и в случае с мужчиной, который обещает позвонить и не звонит. Нет, Лукас звонил. Но не приехал. Черт, не собирается она больше о нем думать! Однако сердце ее колола боль, которую не могли заглушить никакие вкусности. Элеанор вздрагивала каждый раз, когда звонил телефон. Но если он снова позвонит, она не ответит.

Кто-то позвонил в дверь. Так как в доме была охрана, это, скорее всего, был сосед. И, кажется, у него что-то стряслось, судя по трезвону, который он устроил. Наверное, это новый друг Пенелопы – он уже обращался к ней, когда забыл ключ.

Элеанор открыла дверь, не глядя в глазок.

– Привет, Саймон… – Сердце ее остановилось. Это был Лукас. И на нем был помятый костюм, словно он в нем спал. Похоже, он не брился, что тоже на него не похоже. – Как ты здесь оказался?

– Кто такой Саймон? – вместо приветствия спросил он и нахмурился. – Не тот парень с фотографии?

Он прошел мимо Элеанор, не дожидаясь приглашения. Она автоматически закрыла дверь и последовала за ним.

– С какой фотографии? – Руки у нее начали дрожать. – Что ты здесь делаешь?

– Я же говорил, что приеду. – Он оглядел ее небольшую, но уютную гостиную.

– Вообще-то ты говорил, что не приедешь.

– Приятное место.

– Мне все равно, что ты думаешь о моей квартире, – сказала она, стараясь не поддаваться эмоциям. – Я бы хотела, чтобы ты ушел.

Лукас не обратил никакого внимания на ее слова, подошел к низкому кофейному столику и поднял бокал с вином.

– Только один бокал, – заметил Лукас. – Это значит, что ты не ждешь Саймона? – Не дожидаясь ответа, он понюхал пирожные. – Не бисквиты.

– Нет. – Элеанор подошла ближе и взяла у него тарелку. – Что ты здесь делаешь? – спросила она в третий раз.

– Сначала ответь на мой вопрос, а потом я отвечу на твои.

– О чем ты спросил?

– Ты ждешь Саймона? Или, может, того парня из галереи?

– Хочешь меня оскорбить? Саймон – друг моей соседки. А как ты узнал про Питера?

– Петра увидела вашу фотографию.

Лаки потерся о ноги Лукаса. Элеанор удивилась, когда он наклонился и взял котенка на руки.

– Он подрос, – заметил Лукас.

– Да. – В ее горле встал ком, а в ногах появилась слабость, когда Элеанор осознала, что Лукас в самом деле стоит в ее гостиной. – Пожалуйста, объясни, что тебе нужно? Что-то случилось с отелем?

– К отелю это не имеет никакого отношения. Дело в тебе.

– Во мне? Что я сделала?

– Ничего… Я хочу тебя.

Судя по глазам Элеанор, радости ей это признание не доставило.

– Что, в России не нашлось женщины, с которой ты мог бы заняться сексом?

Лукас рассмеялся бы, если бы не чувствовал, что его жизнь висит на волоске. Элеанор сердится. Это хороший знак. Гнев лучше безразличия.

Он сделал глубокий вдох:

– Я не хочу заниматься сексом с женщинами из России. Или из любой другой страны.

– Не повезло.

– Я хочу заниматься любовью с женщиной из Нью-Йорка. Я хочу заниматься любовью с тобой, моя красавица. Всегда.

Элеанор заморгала:

– Прошу прощения?

– Скажи мне, что тот тип из картинной галереи не играет никакой роли в твоей жизни.

– Забудь о нем.

– Ты не представляешь, как я рад это слышать.

Лукас приблизился к ней и взял ее руки в свои, переплетя пальцы. Когда Элеанор не отодвинулась, его сердце забилось чаще. Сделав глубокий вдох, он насладился ароматом яблок.

– Лукас, я…

– Я скучал по тебе. Я хотел тебя видеть, говорить с тобой. Я мечтал сжимать тебя в объятиях. Я знаю, что не заслуживаю тебя, Элеанор, но без тебя мне конец. Никто не может согреть мое сердце, только ты.

У Элеанор закружилась голова.

– Я не понимаю, – прошептала она.

– Все просто. Я люблю тебя.

– Если это так, почему ты не приехал раньше?

– Я боялся. С самого первого дня я понял, что ты не похожа ни на одну из тех женщин, с которыми я встречался. Но, увидев, как ты радуешься, получив должность вице-президента, я подумал, что ты выберешь семейный бизнес, а не меня. Что ты и сделала.

– Но ты не давал мне понять, что хочешь чего-то другого.

– Знаю, в моих поступках мало смысла, но… После того как мать меня бросила, я пытался ее найти. Я искал ее несколько лет и однажды встретил. На улице. Она была с мужчиной. Не могу описать, какую радость я тогда испытал. Наконец-то я буду не один.

Сердце Элеанор сжалось, когда его лицо исказила боль.

– Что случилось?

– Она сделала вид, что не узнала меня.

– О, Лукас…

– Она ушла и унесла мое сердце с собой. Я поклялся, что больше никогда не окажусь в таком уязвимом положении. Не позволю ни одной женщине обрести власть надо мной. Но с тобой это не получилось. – Он смотрел ей в глаза. – Я люблю тебя, Элеанор. Я люблю в тебе все.

Она была не в силах сдержать улыбку.

– Правда?

– Абсолютно все.

На ее ресницах задрожали слезы. Элеанор высвободила руки, обняла Лукаса и уткнулась носом ему в грудь.

– Я тоже тебя люблю. Люблю так сильно, что меня это пугает.

Лукас поцеловал ее, и у Элеанор не осталось никаких сомнений в его чувствах.

– Я не могу в это поверить. – Она подняла на него глаза. – Я думала… Я думала, что ты просто играешь со мной в какую-то игру, и как только я уступлю, ты перестанешь меня желать.

– Перестану тебя желать? Элеанор, любовь моя, невозможно желать кого-нибудь так же сильно, как я желаю тебя. Ты заставляешь меня чувствовать себя цельным. Благодаря тебе я не ощущаю холода в душе. Мне было так плохо эти две недели, что Петра пригрозила, что уволится.

– Петра? Она же тебя обожает.

– И, к счастью, достаточно проницательна. Она поняла, что моя жизнь пуста без тебя. – Лукас обхватил ладонями ее лицо. – Я хочу все, Элеанор. Брак. Детей. – Лаки замурлыкал и снова потерся о его ноги. – Кота.

– О, Лукас! Я тоже этого хочу.

– И я знаю, что твои цели важны для тебя, как и твоя новая должность…

– Я больше не работаю на Харрингтонов, – перебила его Элеанор. – Я решила организовать свой дизайнерский и консультационный бизнес.

– Консультационный?

– Кажется, я неплохой консультант.

Лукас прижал ее к себе.

– Чертовски хороший.

От ее улыбки сердце у него зашлось.

– И где ты собираешься основать бизнес?

– Пока не решила. Может, в России?

– Если ты хочешь остаться в Америке, я готов перебраться сюда.

– Ты оставишь Санкт-Петербург?

Лукас поцеловал ее в губы.

– Ради тебя я сделаю все, что угодно. Неужели ты это еще не поняла?

– Школа, которую ты хочешь построить, очень важна, а ты нужен тем детям. Но, может, мы будем жить на две страны?

– Лишь бы ты была счастлива, моя красавица. – Он отпустил ее. – Мне нужно тебе кое-что показать.

Лукас потянул ее к окну, выходившему на тихую улицу, и поднял портьеру. Элеанор с любопытством выглянула и улыбнулась.

– Это карета!

– Да. Я хотел бы, чтобы это были сани, но в Нью-Йорке нет снега. Однако я надеюсь, что ты и этот вариант найдешь романтичным.

– Очень романтичным.

Когда Элеанор повернулась, Лукас опустился на одно колено, держа в руках коробочку.

Сердце ее было готово лопнуть от счастья.

Он открыл коробочку, в ней оказалось изумительное кольцо с изумрудом.

– Элеанор Харрингтон, не знаю, чем я заслужил встречу с тобой, но обещаю обожать и любить тебя и заботиться о тебе до конца своих дней. Если, конечно, ты согласишься.

По ее щекам покатились слезы. Лукас встал и смахнул их.

Элеанор коснулась дрожащими руками лица мужчины, который украл ее сердце.

– Да, да, я согласна! Я люблю тебя. А как это будет по-русски?

Лукас сказал. Она повторила. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

– Может, ты мне еще и это покажешь, моя Элеанор? – Его руки легли ей на ягодицы, и у нее не осталось никаких сомнений в том, что он имеет в виду.

Она улыбнулась:

– Может, и покажу. – Элеанор подумала и добавила: – И так будет всегда.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg