«Уроки любви для повесы»

Уроки любви для повесы (fb2) - Уроки любви для повесы [A Marriage Fit for a Sinner-ru] (пер. Анна Александровна Ильина) (Семь сексуальных грехов - 6) 650K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майя Блейк

Майя Блейк Уроки любви для повесы

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

A Marriage Fit for a Sinner © 2015 by Maya Blake

«Уроки любви для повесы» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Глава 1

– Платиновые часы-хронограф. Запонки с алмазами. Золотой перстень. Шестьсот двадцать пять фунтов наличными и золотая банковская карта. По-моему, это все, сэр. Поставьте подпись здесь и подтвердите возврат вашего имущества.

Заккео Джордано не реагировал на насмешки надзирателя, ставя под списком вещей подпись. Он также проигнорировал завистливый взгляд мужчины, который тот бросил на элегантный серебристый лимузин, стоящий за пределами трех боксов, огороженных колючей проволокой.

Ромео Брунетти – помощник Заккео и единственный человек, которого он мог назвать другом, стоял у машины, задумчивый и неулыбчивый, не обращая внимания на вооруженную охрану у ворот и унылые окрестности юго-восточной Англии.

Если бы у Заккео было хорошее настроение, он бы улыбнулся.

Но ему было плохо. Причем давно. Если быть точным, то уже четырнадцать месяцев две недели четыре дня и девять часов.

Он отсидел положенный ему срок, который сократили на три с половиной месяца за хорошее поведение.

От ярости в жилах Заккео бурлила кровь. Но он ничем не показал своего состояния, складывая вещи в сумку. Дорогой деловой костюм, в котором он попал в тюрьму, был в ужасном состоянии, но Заккео было на это наплевать.

Он никогда не был рабом материального комфорта. Его всегда интересовала только карьера и возможность выбиться в люди. Так было с тех пор, как он повзрослел и понял, какова окружающая его жизнь. Жизнь как нескончаемый водоворот унижения, насилия и жадности. Жизнь, которая началась у него после того, как его тридцатипятилетнего отца унизили, и он умер.

Воспоминания нахлынули на Заккео, пока он шел по ярко освещенному коридору на свободу. Он сдерживал желание отомстить за несправедливость, которое вынашивал долгие и мучительные месяцы.

Двери с лязгом захлопнулись у него за спиной.

Заккео замер, а затем набрал полные легкие воздуха свободы, сжав кулаки и закрыв глаза. Он слушал щебетание птиц, наслаждался утренними лучами зимнего солнца, прислушался к отдаленному рокоту автострады, как делал по ночам в тюремной камере.

Открыв глаза, он направился к воротам. Через минуту он был на улице.

– Заккео, как я рад снова тебя видеть, – серьезно произнес Ромео и прищурился, оглядывая его.

Заккео знал, что выглядит ужасно. Он не удосуживался бриться и стричься последние три месяца и с трудом ел с тех пор, как раскопал правду о своем заключении. Он провел много времени в тренажерном зале тюрьмы. Иначе он сошел бы с ума от желания мстить.

Заккео проигнорировал озабоченность своего друга и подошел к открытой дверце автомобиля.

– Ты принес то, что я просил? – спросил он. Ромео кивнул:

– Да. Все три файла на ноутбуке.

Заккео уселся на кожаное сиденье. Ромео расположился рядом с ним и налил два бокала итальянского коньяка.

– Будем здоровы, – пробормотал Ромео.

Заккео молча взял напиток и залпом выпил янтарную жидкость.

Роскошный лимузин увозил Заккео все дальше от места, ставшего его домом на целый год. Он потянулся за ноутбуком.

Его охватила ледяная ярость, когда он увидел логотип компании «Джордано Уолдвайд». Работа всей его жизни, почти уничтоженная из-за чужой жадности и жажды власти. Только благодаря Ромео компания сохранилась после того, как Заккео отправился в тюрьму за преступление, которого не совершал. Ромео постарался, чтобы компания не просто выжила, а процветала.

Но репутация Заккео пострадала.

И вот он на свободе и готов привлечь виновных к ответственности. Он не успокоится, пока последний человек, пытавшийся разрушить его жизнь, не расплатится с ним сполна.

Пытаясь унять дрожь в руках, Заккео открыл файл.

Там была вся необходимая ему информация, но он уже и так почти все знал. Три месяца он проверял и перепроверял свои источники, чтобы убедиться, что все верно.

Заккео выдохнул, увидев первое фото во весь экран.

Оскар Пеннингтон третий. Дальний родственник королевской семьи. Воспитанник Итонского колледжа. Богат. Влиятелен. Жаден. Беспорядочен в связях. В списке его приобретений, сделанных четырнадцать месяцев и две недели назад, знаменитый дом «Шпиль», которым он владеет единолично.

Заккео сдержал рычание. Он спокойно пролистал страницы о том, как Пеннингтон праздновал свой успех на вечеринках, роскошных обедах и соревнованиях по поло. На одном из фото он был запечатлен вместе с дочерью, ему было весело.

Софи Пеннингтон. Училась в частном университете. Специалист по финансам. Очень красивая. Настоящая светская львица. Она доказала, что, вне всякого сомнения, жаждет стать копией своего отца.

Заккео с мрачным видом закрыл файл о Софи и открыл последний документ.

Ева Пеннингтон.

На этот раз он не сдержал рычания. У него снова задрожала рука.

Волосы цвета карамели падали на ее плечи густыми волнами. Темные брови и ресницы, обрамляющие зеленые глаза, ярко подведенные черным карандашом. Ее глаза очаровали его, как только он увидел их впервые. Ее полные губы изгибались в чувственной улыбке. На фото были видны только ее голова и плечи, но Заккео отлично помнил тело Евы, ее аппетитные, пышные формы. Она была вынуждена носить туфли на высоких каблуках, которые ненавидела, чтобы казаться выше.

Заккео не забыл ее жестокость. Лежа на тюремной кровати, он ругал себя за то, что позволил ей и ее отцу предать себя. Он всегда гордился умением читать между строк и вычислять охотниц за миллионами, но на этот раз его провели.

Поджав губы, Заккео просмотрел информацию о ее жизни и вдруг замер, читая последнюю страницу.

– Это свежие данные? – спросил Заккео.

– Я добавил их вчера. Я думал, тебе будет интересно, – ответил Ромео.

Заккео смотрел на газетную статью и не мог отойти от шока.

– Да, спасибо.

– Ты хочешь вернуться в поместье Эшер или в пентхаус? – спросил Ромео.

Заккео снова прочитал сообщение в газетной статье. Особняк Пеннингтон, восемь часов вечера, триста гостей. Затем семейный ужин в воскресенье в «Шпиле».

«Шпиль» – здание, которое было самым большим достижением Заккео.

– В поместье, – ответил он и закрыл файл, пока Ромео отдавал поручение водителю.

Положив голову на подголовник сиденья, Заккео постарался успокоиться, слушая гул автомобильного двигателя. Но успокоиться ему не удалось.

Он должен изменить свой план.

«Прочность цепи определяется ее самым слабым звеном». Раз все три члена семьи Пеннингтон были в сговоре против него, необходимо сменить тактику. В любом случае Заккео не остановится, пока все трое не лишатся своего богатства и достатка.

Первый удар он нанесет сегодня вечером.

Заккео начнет с младшего члена семьи – Евы Пеннингтон, своей бывшей невесты.

Ева Пеннингтон смотрела на платье в руках своей сестры.

– Ты серьезно? Я ни за что это не надену. Почему ты не сказала мне, что одежды, которую я оставила в особняке, больше нет?

– Потому что ты не хотела ее носить. К тому же те платья были старыми и вышедшими из моды. Это платье прислали с курьером из Нью-Йорка сегодня утром. Оно из последней коллекции, – ответила Софи.

Ева поджала губы:

– Меня не волнует, даже если бы его соткали десять тысяч шелкопрядов, я бы не обратила на него внимания. Я не ношу платья, в которых выгляжу как проститутка и охотница за миллионами. А учитывая состояние наших финансов, я бы не бросала деньги на ветер. – Она не понимала, почему Софи и отец так беспечно игнорируют их проблемы с деньгами.

Софи разбушевалась:

– Это платье сшито в единственном экземпляре! Твой будущий муж любит такие смелые наряды. В любом случае ты будешь носить его всего четыре часа, пока тебя фотографируют и пока не закончится вечеринка.

Ева стиснула зубы:

– Перестань мной манипулировать, Софи. Ты забываешь, кто выручил тебя и отца из беды. Если бы я не договорилась с Гарри, мы остались бы на мели уже через неделю. Что касается его предпочтений в женской одежде, то, если бы ты удосужилась поговорить со мной, не тратила бы деньги зря. Я сама выбираю себе одежду и никто другой.

– Поговорить с тобой? Между прочим, вы с папочкой втайне от меня вынашивали этот план, – проворчала Софи.

Сердце Евы заныло: она услышала нескрываемую ревность в голосе сестры.

В течение двух недель Ева должна была принять важное решение, но она не находила в себе сил. И не важно, что мужчина, за которого она согласилась выйти замуж, был ее другом и она помогала ему так же, как он помогал ей.

Однако ее сестра относилась к этой ситуации совершенно иначе. Софи ревновала отца к сестре, и именно поэтому Ева переехала из особняка Пеннингтонов. Хотя у их отца был непростой характер и с ним было нелегко уживаться.

Сколько Ева себя помнила, Софи ревностно требовала внимания отца. При жизни матери было проще признавать, что Софи – любимица отца, а Ева – мамина дочка, хотя ей всегда хотелось быть одинаково любимой обоими родителями.

После смерти матери каждая попытка Евы пообщаться с отцом сталкивалась с сопротивлением Софи и безразличием отца.

– Мы ничего не хотели от тебя скрывать, – сказала Ева. – Ты была в командировке.

– И я работала по специальности, но, кажется, мой диплом уже не понадобится. Ведь теперь появилась ты, после трех лет выступлений в захудалых пабах, – резко прервала ее Софи.

Ева сохраняла спокойствие, хотя слова сестры ее обидели.

– Ты знаешь, почему я уволилась из компании Пеннингтонов. Отец нанял меня на работу только для того, чтобы я нашла себе подходящего мужа. И только потому, что мои мечты не совпадают с твоими.

– Вот именно. Тебе двадцать четыре года, и ты до сих пор мечтаешь. У остальных нет такой роскоши. Не все надеятся, что вдруг явится некий миллионер и решит все проблемы.

– Гарри спасает всех нас. По-твоему, мне приятно играть помолвку уже второй раз за прошедшие два года? – спросила Ева.

Софи положила платье на кровать Евы:

– Все наши близкие считают, что ты будешь помолвлена в первый раз. Твоя прежняя помолвка не продлилась и пяти минут. Вряд ли кто-нибудь знает, что она вообще состоялась.

Ева пришла в ярость.

– Я знаю, что она состоялась, – сказала она.

– Если мое мнение все еще имеет значение, я бы посоветовала тебе забыть о ней. Эту тему лучше оставить в прошлом.

Ева не скрывала обиды.

– Я не могу притворяться, будто помолвки не было только потому, что после произошли неприятные события.

– Скандал нам сейчас нужен меньше всего. И я не знаю, почему ты обвиняешь отца в том, что произошло. Ты обязана благодарить его за то, что он освободил тебя от того человека, хотя и слишком поздно, – ответила Софи с азартом.

Софи говорила о Заккео Джордано.

Ева не понимала, отчего у нее заныло сердце: то ли от мысли о Заккео, то ли от напоминания о том, какой доверчивой она была, думая, будто он не похож на других мужчин.

Она разжала пальцы, потом снова сжала их в кулаки.

Именно поэтому она предпочла жить вдали от своей семьи в Суррее. Именно поэтому ее коллеги-официантки знали ее как Еву Пенна – официантку и певицу из лондонского ночного клуба «Сирена», а не леди Еву Пеннингтон – дочь лорда Пеннингтона.

Отношения с отцом всегда были непростыми, но Ева не предполагала, что их взаимопониманию с сестрой тоже придет конец.

Она откашлялась:

– Софи, моя помолвка с Гарри никак не повлияет на то, что вы делали с отцом ради спасения состояния Пеннингтонов. Тебе не нужно расстраиваться или ревновать. Я вовсе не пытаюсь занять твое место.

– Ревность? Не будь дурой, – глумилась Софи, хотя в ее голосе слышались нотки паники, отчего у Евы защемило сердце. – Ты никогда не займешь моего места. Я правая рука отца, а ты всего лишь… – Она вздернула нос, помолчала несколько секунд, потом прибавила: – Скоро приедут гости. Пожалуйста, не опаздывай на собственную помолвку.

Печальная, Ева сглотнула:

– Я не собираюсь опаздывать. Но я не надену это вызывающе открытое платье.

Она подошла к гигантскому гардеробу эпохи Георга III напротив кровати, хотя уже просматривала его содержимое и не нашла подходящего наряда.

В эти дни Ева довольствовалась униформой официантки, когда работала, а на отдыхе носила джинсы и свитера, сочиняя музыку в выходные дни. Высокая мода и спа-салоны остались для нее в прошлом.

К сожалению, на этот раз Еве не удастся избежать вечеринки. Однако ей предстоит спасти собственную семью.

Она тщетно пыталась остановить воспоминания, которые нахлынули на нее после возвращения в особняк Пеннингтонов.

Заккео был для нее ошибкой прошлого. Напоминанием о том, что игнорирование прежних уроков приведет только к страданиям.

Ева облегченно вздохнула, когда ее рука коснулась шелковой шали. Красное платье было слишком откровенным для спектакля, на который ее отец пригласил триста гостей. Но по крайней мере, Ева сможет отгородиться от излишнего внимания шалью.

Снова взглянув на платье, она вздрогнула.

Ей очень не хотелось участвовать в этом мероприятии, насквозь пропитанном ложью. Но ведь вся ее жизнь – сплошное притворство. Начиная с родителей, которые считались завидной парой, а за закрытыми дверями жутко ссорились, пока мать Евы не заболела раком. И заканчивая роскошными вечеринками и дорогими праздниками, на которые ее отец тайком занимал деньги.

С появлением Заккео отец Евы стал тратить еще больше денег.

Нет, она не хотела думать о Заккео. Сегодня она с Гарри Фэрфилдом – спасителем ее семьи и будущим мужем. Кроме того, у отца плохо со здоровьем.

Только по этой причине Ева снова попыталась наладить отношения с Софи.

– Я хочу, чтобы сегодняшний вечер прошел без проблем. Хотя бы ради отца, – сказала Ева. – Мы с тобой можем не ссориться?

Софи застыла:

– Если ты намекаешь на его госпитализацию две недели назад, то я о ней не забыла.

Наблюдая, как отец едва дышит во время сердечного приступа, Ева пришла в ужас. Из-за его болезни ей пришлось так быстро согласиться на предложение Гарри.

– Сегодня он хорошо себя чувствует, да?

– Он будет в порядке, как только мы избавимся от кредиторов, которые угрожают нас разорить, – ответила Софи.

Ева выдохнула. Пути назад нет. Никто, кроме нее, не поможет семье Пеннингтон.

Ева провела целый день с бухгалтерами компании Пеннингтонов и убедилась, что предприятие находится в отчаянном положении. Гарри Фэрфилд – их последняя надежда.

Она расстегнула красное платье, поборов желание его смять.

– Тебе помочь? – поинтересовалась Софи, и в ее голосе слышалось фальшивое участие.

– Нет, я справлюсь.

Ева пережила в одиночку и смерть матери, и отторжение отца, и неразумное поведение Софи, и предательство Заккео.

Софи бодро кивнула:

– Тогда встретимся внизу.

Ева надела платье, стараясь не смотреться в зеркало. Дрожащими пальцами она взяла помаду и накрасила губы, а потом надела красные туфли.

Завернувшись в красную с золотом шаль, она наконец посмотрела на свое отражение.

«Выше голову, детка! Пора показать себя во всей красе».

Так говорила Еве перед выходом на сцену менеджер ночного клуба «Сирена».

К сожалению, она не в «Сирене». Она обещала выйти замуж за человека, которого не любила, ради спасения семейной репутации.

И никакие напутствия не приободрят ее и не остановят нарастающее волнение.

Глава 2

Организаторы вечеринки превзошли сами себя. Приглушенное освещение, горшечные пальмы и декоративные экраны, расположенные в главных залах особняка Пеннингтонов, скрывали облупившуюся штукатурку, сколы на деревянных панелях и потрепанные обюссонские ковры.

Ева отпила шампанского из бокала, который держала в руке последние два часа и пожалела, что время тянется так медленно. Она не могла уйти с вечеринки, которая закончится поздно ночью. Ей нужно отвлечься, иначе она сойдет с ума.

Стиснув зубы, Ева улыбнулась еще одному гостю, который захотел увидеть ее обручальное кольцо. Огромный розовый бриллиант демонстрировал богатство Фэрфилдов.

Громкий голос отца Евы прервал ее размышления. Окруженный влиятельными политиками, внимавшими каждому его слову, Оскар Пеннингтон был в своей стихии.

Полный, но довольно высокий, ее отец являлся воплощением властности, и проблемы со здоровьем не пошатнули его величия. Служба в армии тридцать лет назад сделала его беспощадным. Однако он умел прикинуться очаровательным, поэтому легко привлекал внимание людей.

Но даже его харизма не спасла семью от экономического краха четыре года назад.

После того как заболела мать Евы, с семьей Пеннингтон практически сразу перестали общаться многие их знакомые. Оскар отчаянно пытался сохранить семейные деньги и репутацию. В результате он связался с Заккео Джордано.

Ева нахмурилась, вспоминая о мужчине, которого старалась забыть. В последний раз, когда она его видела, Заккео уводили в наручниках…

– Вот ты где! Я повсюду тебя ищу.

Ева упрекнула себя за то, что испытывает вину, ведь она не совершала преступления.

Она улыбнулась Гарри.

Ее старинный друг по университету – технический гений – перестал заниматься изобретательством, став известным и богатым. Теперь он мультимиллионер и способен выручить Пеннингтонов. Он последняя надежда семьи Евы.

– Ну, ты меня нашел, – сказала она.

Гарри был ненамного выше ее. Поэтому Еве не приходилось задирать голову, чтобы посмотреть в его карие глаза, взгляд которых был мягок.

– Ты в порядке? – спросил он и озабоченно посмотрел на свою спутницу.

– Да, – беззаботно ответила она.

Казалось, Гарри ей поверил. Он был одним из немногих, кто знал о расторгнутой помолвке с Заккео. Он видел ее фальшивые улыбки, слышал обещания о том, что она смирится с браком по расчету, поэтому спросил напрямик, повлияет ли на их семейную жизнь ее прошлое с Заккео Джордано. Ева быстро заверила его в том, что все будет хорошо.

Но теперь он выглядел неуверенным.

– Гарри, не накручивай себя. Я справлюсь, – настаивала Ева, несмотря на то что на душе у нее скребли кошки.

Он внимательно оглядел ее, потом подозвал официанта и взял бокал шампанского.

Ева нахмурилась:

– Я думала, ты сегодня не будешь напиваться. – Она указала на его бокал.

– Черт побери, ты ведешь себя как надоедливая супруга. – Он захихикал. – Перестань, радость моя, родители уже дали мне нагоняй.

Познакомившись с его родителями неделю назад, Ева легко могла себе представить, как они ругали сына.

– Помни, зачем ты это делаешь, – сказала она. – Ты хочешь сорвать пиар-кампанию по поднятию твоего имиджа?

Хотя Гарри было наплевать на положение в обществе, его родители жаждали престижа и достойной родословной. Только угроза бизнесу Гарри, наконец заставила его обратить внимание на свою разгульную жизнь.

Он взял Еву за руку и наклонил к ее виску свою светловолосую голову:

– Я обещаю вести себя примерно, – произнес он. – Теперь, когда утомительные тосты произнесены и мы с тобой официально помолвлены, настало время лучшей части вечеринки. Фейерверк!

Ева поставила бокал с шампанским на стол и вышла из алькова столовой, в котором любила сидеть в детстве.

– Разве это не должно стать сюрпризом? – спросила она.

Гарри подмигнул ей:

– Да. Но раз мы всех обманули, притворяясь безумно влюбленными, то мы сумеем изобразить удивление от фейерверка.

Она улыбнулась:

– У тебя точно получится.

Гарри прижал руку к сердцу:

– Благодарю, моя прекрасная леди Пеннингтон.

Вспомнив, ради чего затевался брак по расчету, Ева почувствовала, будто ей под ребра воткнули нож. Она вышла на террасу, чтобы посмотреть на большой сад.

В саду когда-то были широкие пруды, огромный летний дом и сложный лабиринт, но из-за высокой стоимости содержания сад превратился в лужайку.

Гости зааплодировали, как только Ева и Гарри появились на террасе. Она взглянула на смотрящих на них Софи, отца и родителей Гарри.

Ева поймала взгляд своего отца, и у нее скрутило живот.

Ева спасала свою семью от разорения, но даже это не поможет ей сблизиться с сестрой и отцом.

Пусть он принял ее помощь в сохранении наследия Пеннингтонов, но был недоволен выбранной ею профессией.

Отвернувшись, Ева улыбнулась и радостно воскликнула, когда начался фейерверк.

– Мои родители хотят жить вместе с нами, – прошептал ей на ухо Гарри.

– Что?

Он рассмеялся:

– Не волнуйся. Я убедил их, что ты ненавидишь мою холостяцкую берлогу, поэтому мы найдем себе отдельное жилье.

– Спасибо, – с облегчением ответила она.

Гарри провел рукой по ее щеке.

– Пожалуйста. Но я заслужил награду за свою жертву. – Он улыбнулся. – Поужинаем вместе в понедельник?

– Поужинаем, если в ресторан не проникнут папарацци.

– Отлично. Это будет свидание. – Гарри поцеловал ее пальцы к большой радости гостей, которые считали, что стали свидетелями истинного проявления любви.

Ева позволила себе расслабиться. Ей было неприятно все, что они делали, но она благодарила Гарри, который пришел к ней в «Сирену» три недели назад.

– Кстати, на тебе сногсшибательное платье, – заметил он.

Она поморщилась:

– Оно мне не нравится, но спасибо.

Следующая серия фейерверков должна была утихомирить гостей, однако они заговорили громче.

– Боже! Только не это! – воскликнул кто-то в толпе.

Гарри прищурился:

– По-моему, к нам торопится еще один гость, – сказал он.

Ева огляделась и увидела, что гости недоуменно смотрят в небо.

Она нахмурилась:

– Что это?

– Сюда летит вертолет, – ответил Гарри. – Ага. Я полагаю, организаторы приготовили еще один сюрприз.

– Мне кажется, в этом нет ничего занятного! – закричала Ева, стараясь, чтобы Гарри услышал ее, несмотря на рокот вертолета.

– Черт! Если это каскадер, я снимаю шляпу перед пилотом. – Гарри усмехнулся.

Вертолет приближался, и Ева смотрела на него как завороженная.

Садовые фонари отключили, чтобы фейерверк произвел максимальный эффект, поэтому она не увидела неожиданного гостя. Тем не менее по ее спине пробежал зловещий холодок.

Ева услышала крики пиротехника, приказывающего остановить фейерверк, когда очередная ракета полетела мимо вращающихся лопастей вертолета.

Толпа гостей притихла, когда дверь вертолета открылась, и появился мужчина, одетый в черное с ног до головы.

Ева напряглась, словно от удара электрошокером. Этого не может быть!

Он сидит за решеткой из-за своей алчности.

Заккео Джордано и люди, подобные ему, высокомерно считали, будто они вне закона. Они не заслуживают сочувствия Евы, хотя Заккео расплачивался в одиночку. Ее отец тоже отчасти виноват.

Но это был именно Заккео. И он шел в ее сторону.

Дойдя до террасы, Заккео остановился и застегнул однобортный смокинг.

– О боже, – прошептала Ева.

– Подожди… Ты его знаешь? – серьезно спросил Гарри.

Ева хотела соврать, что не знает мужчину, который жестко смотрел на нее.

Заккео Джордано, которого она имела несчастье недолго знать до его тюремного заключения, был коротко подстрижен и гладко выбрит.

Нынешний Заккео носил бороду, волосы струились по его плечам непокорными и густыми волнами. Ева сглотнула, удивляясь тому, как он изменился. Вместо холеного и худощавого мужчины перед ней был мужлан с широкими плечами, мускулистыми руками и грудью, обтянутой тканью черной шелковой рубашки. Черные брюки облегали его мощные и крепкие бедра.

От него исходила ощутимая опасность.

– Ева? – озадаченно спросил Гарри.

Заккео отвел смертельный взгляд от ее лица. Он посмотрел на ее руку, которой она держала Гарри под руку, и отвернулся.

Ева кивнула:

– Да. Это Заккео.

Она следила за ним, когда он повернулся к ее семье.

Оскар разозлился и испугался, Софи удивилась.

Ева смотрела на мужчину, которого надеялась никогда больше не увидеть. Заложив руки за спину, он направился к ее отцу.

– Твой бывший? – настаивал Гарри.

Она в оцепенении кивнула.

– Тогда мы должны с ним поздороваться.

Гарри потянул ее за руку.

– Нет! Подожди! – в ярости прошептала она.

Но Гарри был либо слишком пьян, либо в самом деле не подозревал опасности. С бешено колотящимся сердцем она наблюдала, как Заккео и ее отец пристально изучают друг друга.

– Я не знаю, о чем ты думаешь и что здесь делаешь, Джордано, но я предлагаю тебе уйти до того, как тебя арестуют за причинение вреда, – сказал Оскар Пеннингтон.

Гости испуганно зашептались.

Заккео и глазом не моргнул.

– Говори, что тебе вздумается, но ты точно знаешь, почему я здесь, Пеннингтон. Изображай скромника, если хочешь. Тебе не поздоровится, когда я устану от твоего притворства. – Он говорил почти шепотом, но у Евы на руках приподнялись волоски: она увидела выражение лица Софи.

Ее обычно невозмутимая сестра побелела как снег.

– Привет, Ева, – произнес Заккео, растягивая слова и не оборачиваясь. – Молодец, что присоединилась к нам. Не волнуйся, дорогая, я ненадолго.

Заккео уставился на кольцо на пальце Евы, потом бесцеремонно схватил ее за запястье и поднял его к свету. Он смотрел на кольцо буквально пару секунд.

– Как предсказуемо, – сказал он и небрежно опустил ее руку.

Ева сжала кулак, чтобы остановить трепет, пробежавший по ее телу от прикосновения Заккео.

– Что это означает? – спросил Гарри.

Заккео уставился на него серо-стальными глазами, потом взглянул на его родителей:

– Это личный разговор. Проваливай.

Питер Фэрфилд недоверчиво рассмеялся и расплескал шампанское, резко подняв руку:

– По-моему, ты ошибся, приятель. Уйти следует тебе.

Ева поймала грустный взгляд Гарри, но ей оставалось только молча наблюдать за всем происходящим. Ее сердце едва не выскакивало из груди, когда Заккео повернулся к Питеру Фэрфилду.

Она снова поразилась тому, как изменилось тело Заккео.

– Не мог бы ты повторить, друг мой? – с трудом сдерживаясь, сказал Заккео.

– Оскар, кто это? – спросил Питер Фэрфилд у отца Евы, который лишился дара речи.

Ева встала между Питером и Заккео, боясь, что ситуация выйдет из-под контроля. Она ощущала спиной жар тела Заккео. Не обращая внимания на свои чувства, она откашлялась.

– Мистер и миссис Фэрфилд? Гарри? Мы догоним вас через несколько минут. Нам необходимо поговорить с мистером Джордано. – Ева посмотрела на отца, на виске которого пульсировала жилка. Ей стало страшно. – Папа?

Оскар встрепенулся, огляделся и нацепил очаровательную улыбку.

– Мы поговорим в моем кабинете. – Он зашагал прочь, а следом за ним притихшая Софи.

Заккео посмотрел на Гарри, потом на Еву.

– Ты уверена? – спросил Гарри с трогательной заботой во взгляде.

Ева кивнула:

– Да.

– Хорошо. Возвращайся скорее, моя радость. – Гарри поцеловал ее в губы.

Заккео едва слышно прорычал. Ева вздрогнула.

– Пошли, Ева, – сказал Заккео.

От его самоуверенной интонации ее бросило в дрожь.

Как только Заккео закрыл за собой дверь кабинета Оскара, тот повернулся к нему от камина, который не был разожжен. Ева снова заметила тревогу в глазах отца.

– Прежде чем ты начнешь говорить, я предлагаю тебе хорошенько подумать, сынок. Даже если бы время и место были подходящими…

– Я тебе не сын, Пеннингтон, – в ярости ответил Заккео. – А пришел я сюда потому, что у меня есть пять тысяч триста двадцать две страницы документации, которая доказывает, как ты и твои сообщники засадили меня за решетку за преступление, которого я не совершал.

– Что? – Ева ахнула и недоуменно закачала головой. – Мы тебе не верим.

Заккео смотрел на ее отца:

– Ты, может быть, мне не веришь, а твой отец верит.

Оскар Пеннингтон рассмеялся, но как-то невесело. На его лбу выступила испарина.

Ева заупрямилась:

– Я уверена, что наши юристы с легкостью опровергнут все твои доводы. Если ты приехал, чтобы сделать гадость, то ты выбрал неподходящее время. Возможно, нам лучше встретиться с тобой в другой раз?

Заккео не двигался. Заложив руки за спину, он просто наблюдал за отцом Евы, словно хищник, готовящийся нанести смертельный удар.

Молчание затянулось. В воздухе витала угроза. Ева посмотрела на отца, потом на Софи; ее страх усилился.

– Что происходит? – спросила Ева.

Отец с такой силой схватился рукой за каминную полку, что костяшки его пальцев побелели.

– Ты выбрал не того противника, – сказал Оскар. – Ты очень ошибаешься, если думаешь, что я позволю тебе шантажировать меня в моем собственном доме.

Софи вышла вперед:

– Папа, не надо…

– Хорошо, что ты по-прежнему высокомерен, – прервал Заккео сестру Евы. – Я рассчитывал на это. А теперь я скажу, что собираюсь делать. Через десять минут я улечу отсюда с Евой, на глазах у всех гостей. Ты даже пальцем не пошевелишь, чтобы меня остановить. Ты сообщишь всем, кто я. Потом ты официально объявишь, что именно за меня твоя дочь выйдет замуж через две недели, и у нас есть твое благословение. Я заметил нескольких репортеров, поэтому твое заявление получит огласку. Если мне понравятся их репортажи, я свяжусь с тобой в понедельник, и ты начнешь отдавать мне долги. Однако если завтра утром в прессе не будет сообщений о нашей помолвке с Евой, я передумаю.

Дыхание Оскара Пеннингтона участилось. Он открыл рот, но не произнес ни слова. Ева уставилась на Заккео.

– Ты явно свихнулся, если думаешь, будто твои нелепые требования удовлетворят. – Она резко повернулась к отцу: – Папа? Скажи что-нибудь.

– Ему нечего тебе сказать, Ева. Он сделает именно так, как я говорю.

Она повернулась к Заккео и в очередной раз изумилась переменам, которые в нем произошли.

– Ты сумасшедший! – выпалила она.

Заккео не сводил взгляда с ее отца:

– Поверь мне, дорогая, я еще никогда не был так разумен, как сейчас.

Глава 3

Заккео наблюдал за тем, как рассерженная и озадаченная Ева смотрит на своего отца.

– Давай, Оскар. Она ждет, когда ты пошлешь меня к черту. Что же ты молчишь?

Пеннингтон подошел к письменному столу, его лицо посерело, а дыхание стало затрудненным.

– Отец! – Ева подскочила к нему, когда он рухнул в кожаное кресло. Она проигнорировала ядовитый взгляд сестры.

Заккео хотел схватить Еву и запретить ей смотреть на страдания отца. Однако он позволил, чтобы драма разыгралась в полную силу.

Он желал увидеть беспомощность в глазах Оскара Пеннингтона, которую тот жаждал видеть во взгляде Заккео на следующий день после вынесения приговора.

Обе сестры суетились около отца. Обе были испуганы. Ева посмотрела на Заккео, и ему стало не по себе. Он не ожидал, что так остро отреагирует на ее страх.

Она понравилась ему сразу, как только он увидел ее в ночном клубе и услышал ее проникновенное пение. Ева стояла на освещенной сцене, а пальцы ласкали черный микрофон так, словно она прикасалась к возлюбленному.

Даже точно зная, кто она такая, Заккео не смог перед ней устоять. Через несколько недель после их знакомства он убедил себя, что Ева не похожа на своих алчных родственников. В тот день, когда Заккео заключили под стражу, она публично отреклась от связи с ним, нанеся ему последний удар.

– Какого черта, по-твоему, ты делаешь? – в ярости пробормотала Ева, строго взглянув на него сейчас глазами цвета мха.

Заккео сдержал улыбку:

– Я требую возмездия за грех, дорогая моя. Что еще?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, но я сомневаюсь, что мой отец сейчас в состоянии с тобой разговаривать.

Ее чопорный тон словно говорил Заккео, чтобы он не забывал своего места. Он обязан вести себя как примерный слуга и ждать позволения говорить, а не расстраивать своего хозяина мелкими проблемами.

Заккео охватила ярость. Он вонзил ногти себе в запястье и стиснул зубы.

– Я дал тебе десять минут, Пеннингтон, – произнес Заккео спустя некоторое время. – У тебя осталось пять минут. Я предлагаю отрепетировать речь для гостей. – Заккео пожал плечами. – Хотя ты можешь поступить по-своему.

Ева бросилась к Заккео. Ее поразительно красивое лицо с безупречной кожей дрожало от гнева. Она остановилась в нескольких футах от него.

Заккео обратил внимание на разительный контраст между ее светлыми волосами, черными бровями и ресницами, который всегда его восхищал. Но не больше, чем ее чувственные, темно-красные губы. И ее фигура.

– Ты полагаешь, что я не имею права голоса в этом презренном спектакле, который ты устроил, – сказала Ева. – По-твоему, я буду безропотно смотреть, как ты унижаешь мою семью? Ты ошибаешься!

– Ева?.. – начал ее отец.

– Нет! Я не знаю, что именно здесь происходит, но я не останусь в стороне.

– Ты сыграешь свою роль, и сыграешь ее хорошо, – произнес Заккео, оторвав взгляд от ее губ, которые так хотел поцеловать.

– А иначе что? Ты реализуешь свои пустые угрозы?

Ярость Заккео сменилась удивлением. Ева не переставала его изумлять. Титулованные богачи почему-то чувствуют себя выше догматов, которые регулируют жизнь обычных людей. Его отчим был таким же. Он верил, будто родословная и связи защитят его от безрассудных сделок, и его, несмотря на недальновидность, ждет обеспеченная старость.

Заккео с удовольствием наблюдал, как муж его матери стоит перед ним, съежившись, когда Заккео тайком перекупил семейный бизнес. Но даже тогда старик продолжал относиться к нему как к третьесортному гражданину.

Точно так же к Заккео относился Оскар Пеннингтон. Точно так же к нему сейчас относится Ева Пеннингтон.

– Ты считаешь мои угрозы пустыми? – тихо спросил он. – Значит, тебе ничего не надо делать. Просто смотри, как я закапываю твою семью в глубокую и темную яму. Просто наблюдай, как я организую скандал, масштаб которого ты даже представить не в состоянии. – Заккео обнажил зубы в безрадостной улыбке, а глаза Евы расширились от недоверия. – Действовать буду я.

Оскар Пеннингтон резко вдохнул, и Заккео снова на него взглянул. Оскар встал с кресла. Хотя старик выглядел хрупким, его взгляд был полон ледяного презрения. Но Заккео уже заметил в его глазах страх загнанного в угол человека.

– Твое время вышло, Пеннингтон.

Ева ответила вместо отца.

– Откуда мы знаем, что ты не блефуешь? – спросила она. – Ты говоришь, что у тебя есть доказательства.

– У тебя ничего не получится. – Оскар лукаво улыбнулся, и Заккео посмотрел на трех аристократов, которые бросали на него взгляды полные презрения и страха.

Его позабавила уверенность старика:

– Гарри Фэрфилд дает тебе кредит в размере пятнадцати миллионов фунтов, поскольку объединенные текущие расходы на отели Пеннингтонов и «Шпиль» такие большие, что банки не желают с тобой связываться. Пока ты отчаянно собираешь деньги на рекламу, чтобы сдать в аренду пустые этажи в «Шпиле», интерес китайского консорциума, которому принадлежит семьдесят пять процентов здания, возрастает. У тебя совещание с китайцами в понедельник. Ты собираешься попросить у них больше времени на выплату процентов. В обмен на инвестиции Фэрфилда ты отдал ему свою дочь.

Ева свирепо уставилась на Заккео.

– Значит, ты собирал сведения о делах Пеннингтонов, – сказала она. – Но это не дает тебе права ставить нам ультиматум.

Заккео понадобилась минута, чтобы вдоволь налюбоваться ее гневом. Во время их знакомства она была более робкой, находясь в тени своего отца.

– А вы хотите узнать о том, что китайский консорциум продал свои семьдесят пять процентов «Шпиля» мне три дня назад? – спросил Заккео. – Насколько я понимаю, вы задолжали мне выплату процентов уже за три месяца.

Оскар кашлянул. Он опустился в кресло, с ненавистью глядя на Заккео.

– Я понял, что ты безжалостная скотина, как только тебя увидел. Я должен был прислушаться к своей интуиции, – сказал Оскар.

– Мистер Джордано, мы же можем обсудить это как деловые люди, – произнесла Софи Пеннингтон, глядя на него с едва скрываемым пренебрежением.

Он посмотрел на Еву, которая снова подошла к отцу.

Внезапно в Заккео проснулось сострадание.

Он резко повернулся и потянулся к ручке двери:

– Я подготовлю вертолет. Ты летишь со мной, Ева.

Заккео вышел и направился к террасе, несмотря на желание вернуться в кабинет Оскара и вытащить оттуда Еву.

Как только Заккео появился на террасе, гости умолкли. На него поглядывали с любопытством, кто-то даже осмеливался с ним заговорить. Заккео прошел через толпу, глядя на вертолет.

– Подожди!

Три сотни пар глаз беззастенчиво смотрели на Заккео, когда Ева остановилась в паре футов от него.

Отец и сестра стояли на ступенях террасы и казались испуганными. Все внимание Заккео было приковано к женщине, которая шагала к нему. Ева смотрела на него с вызовом, гордостью и легким пренебрежением. И в этот момент Заккео поклялся, что заставит пожалеть о ее высокомерии.

Сглотнув, он оглядел ее с головы до ног.

Ева куталась в шаль, как в броню. Словно хотела защититься от Заккео. Он резко сорвал с нее шаль и бросил на землю. Шагнув вперед, он запустил пальцы в непослушные волосы Евы и притянул ее к себе.

У Евы перехватило дыхание. Она уперлась руками в его мощную грудь, не в силах сдвинуться с места.

– Ты думаешь, что выиграл, но ты ошибаешься, – отрезала она. – Ты никогда не победишь меня!

Его глаза блестели.

– Сколько страсти, сколько решимости. Ты изменилась, дорогая моя. И все-таки ты пришла ко мне. А ведь всего несколько часов назад ты, Ева Пеннингтон, была готова выйти замуж за другого.

Ева усмехнулась, и он прищурился.

– Говори что хочешь, – ответила она. – Я с нетерпением жду шанса доказать тебе, что ты ошибаешься.

– Во-первых, прекрати говорить со мной как со слугой, – сказал Заккео. – И тогда я буду гораздо спокойнее, общаясь с тобой.

Ева сомневалась, что кто-то осмеливался бросать вызов Заккео Джордано. Она не забыла о том, что за ними следят гости. Она старалась держаться на ногах, но все же трепетала от прикосновения Заккео.

– Такое ощущение, Заккео, что ты решил меня воспитывать, – заметила она.

– Прояви терпение, дорогая моя. Ты получишь от меня все необходимые инструкции. – Его взгляд упал на ее губы, и ей стало трудно дышать. – Прямо сейчас я не хочу разговаривать.

Заккео поцеловал Еву в губы. Ей показалось, что земля ушла из-под ног. Он целовал ее чувственно и требовательно, словно имел на нее все права. А она дрожала от пламенного восторга, пока борода Заккео ласкала уголки ее рта.

Ева простонала, когда его язык настойчиво скользнул в ее рот. Ее руки коснулись его тугих бицепсов, пока она изнемогала от неги, рожденной его поцелуем. Как только их языки соприкоснулись, она вздрогнула. Проворчав, Заккео запустил пальцы одной руки в ее волосы, а другой рукой обхватил Еву за ягодицы. Отойдя от вертолета, он встал, широко расставив ноги, чтобы крепче прижать к себе Еву.

Она почти стонала, протестуя, когда он отстранился от нее, и посмотрела в его глаза с нескрываемым желанием.

– По-моему, этот спектакль пора заканчивать, – сказал он. – Залезай на борт.

Спокойные слова, контрастирующие с его страстным взглядом, вернули Еву в реальность.

– Значит, ты работал на публику? – прошептала она в оцепенении, дрожа на холодном ветру.

Заккео выгнул бровь:

– Конечно. По-твоему, я поцеловал тебя потому, что изнемогал от желания? Я умею себя сдерживать. Залезай сюда. – Он открыл дверь вертолета.

Ева провела холодными руками по своим плечам, не в состоянии двигаться. Она смотрела на Заккео, надеясь найти нечто человеческое в этом угрюмом истукане.

Его непримиримый взгляд говорил, что все ее надежды напрасны. Она всего лишь лелеяла глупые надежды.

Порыв холодного ветра коснулся обнаженной спины Евы. Она сделала два шага и споткнулась. Заккео схватил ее за руку.

– Что еще? – спросил он ледяным тоном.

– Я замерзла, – ответила она, стуча зубами. – Моя шаль…

– Оставь ее. В этом тебе будет теплее. – Он снял смокинг и накинул его ей на плечи. Ее окутали тепло и запах его тела. Она хотела плотнее завернуться в его смокинг. Но ей не нужны были ни сочувствие, ни доброта Заккео.

Заккео Джордано уже продемонстрировал желание уничтожить всех Пеннингтонов.

Ева больше не наивная и доверчивая девушка, какой она была полтора года назад. Предательство Заккео и холодное отношение отца и сестры ожесточили ее.

Она решила снять смокинг:

– Нет, спасибо. Я не желаю становиться твоей собственностью.

Заккео остановил ее, коснувшись руками ее плеч, и пригвоздил ее к месту холодным взглядом серо-стальных глаз.

– Ты уже моя собственность, – сказал Заккео. – Ты стала моей в тот момент, когда согласилась лететь со мной, Ева. И так будет всегда.

Глава 4

«О боже! Вчера во время красочного фейерверка леди П. воссоединилась со своим бывшим женихом, который вышел из тюрьмы».

«По-моему, это обычный рекламный трюк. Но говорят, они целовались!»

«Это не любовь. Это непристойная и бесстыжая сделка из-за денег».

Ева вздрогнула. Ее бросало в дрожь от каждого нового сообщения, приходящего на страницу социальной сети в Интернете.

Несколько часов после того как она и Заккео прилетели из особняка Пеннингтонов прошли как в тумане. Пролетев над лондонским Сити, они приземлились на крыше здания «Шпиль».

Ева едва обратила внимание на обстановку в потрясающем двухуровневом пентхаусе, когда загадочный помощник Заккео, Ромео, приказал дворецкому показать ей ее апартаменты. Заккео оставил ее стоять в центре вестибюля, пол которого был выстлан мраморной плиткой.

Она почти не спала. В пять часов утра она быстро приняла душ, а потом снова надела свое откровенное платье.

Сожалея, что не может укутаться в одеяло, Ева съежилась, увидев очередное непристойное сообщение на странице в социальной сети.

«Забудь свою богачку, парень! Есть настоящие женщины. Я хочу свести тебя с ума».

Ева сжала кулак, отказываясь думать о женщинах, готовых сводить Заккео с ума. Ей наплевать на него и на них. Будь у нее выбор, она находилась бы сейчас в десяти тысячах миль от этого места.

– Если ты собираешься отвечать на их сообщения, то хорошенько подумай еще раз.

Ева подпрыгнула, услышав резкий мужской голос. Она думала, что пробудет в гостиной одна по крайней мере еще несколько часов, прежде чем снова встретится с Заккео.

Она встала и повернулась к нему. Длинный черный замшевый диван был барьером, который их разделял.

– Я не собираюсь на них отвечать, – произнесла Ева. – И не надо так ко мне подкрадываться.

– Я не подкрадываюсь, – ответил он. – Если бы ты меньше упивалась своей славой, то слышала бы, как я вошел в комнату.

Ева рассердилась.

– Ты считаешь, что я упиваюсь своей известностью? Все это происходит потому, что ты превратил частную вечеринку в публичный спектакль, – сказала она.

– А ты так хотела выяснить, уж не забыл ли кто о тебе, что проснулась на рассвете и стала читать новости.

Ева хотела спросить, как он узнал, когда она вышла из своей спальни, но подозревала, что не захочет слышать ответ.

– Ты думаешь, я спала после того, как ты шантажом заставил меня приехать сюда? – спросила она. – И я не читаю бульварную прессу.

Он обогнул диван и остановился на расстоянии вытянутой руки от Евы. Она стояла с прямой спиной, рассматривая его привлекательное тело.

Всего только шесть часов утра, а Заккео уже хорошо потренировался. Капельки пота покрывали его руки, а влажная белая футболка облегала рельефный торс. Черные спортивные штаны из мягкого материала обтягивали мощные бедра. Ева, как завороженная, перевела взгляд от его бедер на руки и пальцы.

– Ты решила рассматривать меня все утро, Ева? – насмешливо спросил он.

Она посмотрела ему в глаза и вздрогнула. Напомнив себе, что научилась противостоять его чарам, Ева вздернула подбородок.

– Я намерена поговорить с тобой о вчерашних событиях, – сказала она. – Я просмотрела информацию в Интернете. Тебя освободили вчера утром. Теперь все ясно: ты по-прежнему слегка ошеломлен тюремной жизнью…

Его резкий и озлобленный смех прокатился по комнате. Ева скрестила руки на груди.

Заккео подошел к ней, с трудом сдерживая раздражение.

– По-твоему, я «слегка ошеломлен» ею, моя дорогая? – мягко спросил он. – А ты знаешь, каково целый год торчать запертым в сырой клетке размером шесть на десять футов?

Его лицо исказилось от мучений, и Ева могла лишь посочувствовать. Но потом она снова напомнила себе, с кем имеет дело.

– Конечно нет. Я просто не хочу, чтобы ты сделал то, о чем потом пожалеешь.

– Я оценил твою трогательную заботу о моем благополучии. Но я предлагаю тебе не тратить на меня силы. Прошлой ночью ты и твоя семья ничего не поняли. Настоящая катастрофа только начинается.

Прежде чем Ева успела ответить, на страницу социальной сети пришло еще несколько сообщений. Она прочла их – все они содержали обещания вскружить голову Заккео.

Закрыв ноутбук, Ева выпрямилась. Заккео медленно разматывал марлевый бинт с правой руки, не сводя взгляда с Евы. Молчание затянулось. Сняв с рук бинты, он бросил их на стеклянный журнальный столик.

– Кто-нибудь расскажет мне об этапах надвигающегося апокалипсиса? – спросила она.

Уголок его рта приподнялся в улыбке.

– Через полчаса мы завтракаем. После выясним, выполнил ли твой отец мои требования.

– А если он ничего не сделал?

– Тогда я уничтожу его раньше, чем планировал, – сказал Заккео.

Через полчаса Ева отчаянно пыталась проглотить кусок тоста с маслом и запить его чаем.

Несколько минут назад в комнату вошел задумчивый Ромео, а вместе с ним дворецкий, который принес пачку газет. Ромео разговаривал на итальянском языке и был так же красив, как Заккео.

Просмотрев газеты, Заккео улыбнулся, и Ева запаниковала. Он ничего не сказал после ухода Ромео. Заккео с аппетитом съел большую порцию яичницы, приготовленную на гриле, с грибами и копченым беконом и домашний хлеб.

Молчание затянулось. Ева поставила свою чашку на стол и посмотрела туда, где теперь стоял Заккео. Он остановился у противоположного конца обеденного стола, упершись руками в бедра, выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Ева! – резко окликнул он ее.

У нее сжалось сердце, когда она взглянула на Заккео:

– Что?

Он молча смотрел на нее несколько секунд, затем произнес:

– Иди сюда.

Отказываясь показывать свой страх, она подошла к Заккео.

Он осмотрел ее с головы до ног, а она в очередной раз упрекнула себя за то, как бурно реагирует на его взгляд.

Ева встала позади стула в нескольких футах от Заккео. Она почувствовала запах его тела, ее соски тут же напряглись. Потом уставилась на его смуглую шею, которую было видно через расстегнутый ворот рубашки. Быстро скрестив на груди руки, она посмотрела на газеты.

Их вчерашняя встреча с Заккео произвела сенсацию. Об этом говорили и газетные заголовки, и их совместные фото.

– Я не могу поверить, что ты посадил вертолет в центре фейерверка, – выпалила она.

Заккео перевел взгляд с ее лица на первую полосу, где был снимок вертолета, спускающегося во время особенно сильного залпа.

– Ты волновалась за меня? – с издевкой спросил он.

– Ни в коем случае. Тебе наплевать на собственную безопасность, так почему я должна о тебе беспокоиться?

Наступило напряженное молчание, потом Заккео подошел к ней ближе.

– Я надеюсь, мое благополучие будет тебя волновать, как только мы поженимся, – сказал он.

– Поженимся? Разве ты недостаточно сделал гадостей? – отрезала она.

– Прошу прощения?

– Ты хотел унизить моего отца. Поздравляю! Заголовки о нас с тобой есть в каждой газете. Тебе не кажется, что пора остановиться?

Его взгляд стал ледяным.

– По-твоему, я с тобой играю? – вкрадчиво спросил он.

– А что еще? Если у тебя в самом деле есть доказательства, как ты утверждаешь, почему ты не передал их в полицию?

– Ты считаешь, я блефую? – спросил Заккео резко.

– Я убеждена, что ты просто обижен.

– Да? И в чем еще ты убеждена?

Ева запретила себе бояться его пристального взгляда.

– Ты хотел отомстить за плохое отношение моего отца. Ты отомстил.

– Значит, это он сделал все это, – он махнул рукой на газеты, – чтобы я не бился в истерике, как обиженный ребенок? А как насчет тебя? Ты бросилась мне в ноги для того, чтобы выиграть время и посмотреть, сколько продлится моя истерика?

Ева всплеснула руками:

– Хватит, Заккео!

Он запустил руку в ее волосы и коснулся большим пальцем ее подбородка.

– Как далеко ты готова зайти, чтобы заставить меня образумиться? – спросил он. – Еще вчера вечером ты пала так низко, что, как проститутка, продалась пьяному мальчишке, чтобы спасти свою семью.

Ева пришла в ярость:

– По-твоему, мне следовало продаться престарелому преступнику?

Он наклонился, вынуждая ее отойти от стула.

– Ты отлично знаешь, сколько мне лет. Кстати, я хорошо помню, где мы с тобой были в полночь того дня, когда мне исполнилось тридцать. Или мне освежить твою память? – с насмешливым презрением спросил он.

– Не утруждай себя.

– Я сделаю это в любом случае, – произнес он, словно не слыша ее ответа. – Ты стояла передо мной на коленях у моей мансарды, и тебе было все равно, что нас увидят в бинокль. Ты думала только о том, чтобы расстегнуть мои брюки и поздравить меня с днем рождения. О таком поздравлении мечтают многие мужчины.

Еве стало жарко.

– Это была не моя идея.

Он выгнул бровь:

– Разве?

– Ты бросил мне вызов.

Заккео усмехнулся.

– Разве я заставлял тебя? – Он поглаживал пальцами ее голову.

Ева глубоко вздохнула:

– Я не хочу говорить о прошлом. Я предпочитаю жить настоящим.

Первые два романа Евы закончились неудачно. Она поняла, что властные богачи жаждут только престижа. Познакомившись с Заккео, она решила, что он совсем другой. Сначала он пригласил ее на деловой обед, потом на благотворительную вечеринку. А потом настала та роковая ночь, когда она подслушала его разговор.

Она оказалась для Заккео средством для достижения цели. И он откровенно признался, что использовал ее.

Однако он был шокирован, когда она вернула ему обручальное кольцо. Она даже задалась вопросом, правильно ли с ним поступила.

Ева встретила его взгляд:

– Ты получил то, что хотел. Твое имя рядом с моим на первых полосах газет. Весь мир знает, что я уехала с тобой, будучи помолвленной с Гарри.

Заккео обхватил ее затылок, поглаживая ее напряженную спину:

– И как только Фэрфилд выдержал такое бесцеремонное отношение? – спросил он.

– Гарри заботится обо мне, поэтому повел себя как истинный джентльмен. Жаль, что я не могу сказать то же самое о тебе.

Серые глаза Заккео угрожающе сверкнули.

– Думаешь, ему все равно, что он больше не получит доступа к твоему телу? – с издевкой произнес он.

Она подняла бровь:

– Никогда не говори никогда.

Заккео напрягся.

– Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я позволю тебе общаться с Фэрфилдом, – сурово предупредил он.

– Неужели ты ревнуешь, Заккео?

На его скулах выступил румянец, и Ева похвалила себя за смелость противостоять Заккео.

– Перестань меня испытывать, дорогая моя.

– Если ты хочешь, чтобы я прекратила, зачем вынуждаешь меня это делать? – спросила она.

– Запомни, что я не остановлюсь, пока репутация твоего отца не будет полностью разрушена. Он вернет мне все, включая проценты.

– Я могу увидеть доказательство вины отца?

– Ты поверишь мне, если увидишь документы? Или ты продолжишь верить, что я просто бросаю слова на ветер? – усмехнулся он.

Ева посмотрела на газеты на столе, размышляя, уступил бы ее отец Заккео, если бы его угрозы были пустыми.

– Вчера ты сказал, что мы…

– …поженимся через две недели? Да, я не шутил. А через десять минут мы поедем выбирать камень для твоего обручального кольца. Поэтому заканчивай завтракать.

Он опустил руку и отошел от Евы. Решительно посмотрев на нее, он собрал газеты и вышел из комнаты.

Глава 5

Заккео отвел Еву в эксклюзивный бутик на Бонд-стрит, чтобы купить ей пальто. Он твердил себе, что просто не хотел тратить время и ехать к ней домой за ее вещами. Но на самом деле он торопился прикрыть сногсшибательные формы Евы Пеннингтон, пока не потерял остатки здравого рассудка. При свете дня красное платье плотнее облегало ее тело, и Заккео, глядя на нее, с трудом сдерживал желание. Теперь они отправились выбирать бриллиант для ее кольца. Ева сидела рядом с Заккео в лимузине и теребила пальцами воротник белого кашемирового пальто.

– Не надо было ничего покупать, – проворчала она. – Дома у меня есть хорошее пальто.

– Ты живешь на другом конце города. Я не могу торчать в пробке час или полтора.

Она поджала пухлые губы.

– Признайся, а ведь ты уверен, что я вручу тебе себя на блюдечке? – недоверчиво спросила она.

– Я полагаю, мы об этом узнаем в понедельник, когда ты получишь доказательства. А сейчас тебе нужно просто выбрать бриллиант для своего обручального кольца, который о многом скажет окружающим.

Она с вызовом посмотрела на него красивыми зелеными глазами:

– О чем он должен сказать окружающим?

Заккео одарил ее леденящей улыбкой.

– О том, что ты принадлежишь мне, – сказал он.

– Я уже говорила, что не стану твоей собственностью. Кольцо ничего не изменит.

– Зачем ты лжешь самой себе?

У Евы перехватило дыхание, а Заккео в очередной раз посмотрел на ее губы.

– Мы оба знаем, что ты будешь такой, какой я хочу тебя видеть, – произнес он. – Слишком многое поставлено на карту, чтобы ты рисковала и сопротивлялась мне.

– Не забывай, что я пока подыгрываю тебе только затем, чтобы докопаться до сути и понять, почему ты так поступаешь. Я спасаю свою семью. Хотя ты вряд ли понимаешь, что такое семья.

Заккео упрекнул себя за то, как сильно его задели слова Евы. Он перестал уважать своего отца задолго до того, как тот умер от стыда и унижения. Заккео с горечью наблюдал, как его мать ведет себя словно шлюха, ради престижа. Он давно понял, что глупо желать того, чего не можешь получить собственным трудом. Он перестал мечтать, когда достиг подросткового возраста.

Вспоминая свою детскую мечту, Заккео сжал кулаки. Он знал, что над его желанием иметь брата или сестру будут смеяться. Он знал, что его желание не сбудется, хотя его мать была беременна. Он знал.

Он запретил себе думать об этом много лет назад.

Так почему, черт побери, ему так обидно слушать напоминание о том, что он последний из рода Джордано?

– Пока у меня нет семьи, – сказал Заккео. – Но эту ситуацию исправлю в ближайшее время.

Ева взглянула на него с опаской:

– Что это означает?

– Это означает, что благодаря твоей семье у меня было много времени в тюрьме, чтобы пересмотреть свою жизнь. И я планирую ее изменить. Ты больше не будешь продавать себя ради великого наследия Пеннингтонов. Ты должна благодарить меня, ведь раньше ты в одиночку спасала свою семью.

Заккео наблюдал, как она бледнеет.

– Я не продавала себя!

Заккео резко наклонился к ней.

– Тогда зачем ты оделась как шлюха и согласилась выйти замуж за пьяного плейбоя? Не ради спасения своей семьи? – При воспоминании о том, что под пальто у Евы красное платье, у Заккео забурлила в жилах кровь.

– Я делала это не ради денег! – Она покраснела и прикусила нижнюю губу. – Ладно, ради денег. Но еще…

– Пожалуйста, избавь меня от заявлений о настоящей любви. – Он злился при одном упоминании имени Фэрфилда.

Заккео знал о дружбе Евы с Фэрфилдом. И хотя он понимал, что их помолвка – фарс, он не мог не заметить желания в глазах Гарри.

Да, он ревновал Еву. И сочувствовал Фэрфилду.

Потому что любовь – притворство. Обычный инструмент для манипуляций людьми. Матери говорят о любви своим детям, а потом с легкостью отказываются от них. Отцы клянутся, что действуют в интересах своих детей из-за любви к ним, но в критический момент ставят собственные интересы превыше всего. А иногда они даже забывают, что у них есть дети.

Что касается Евы Пеннингтон, она доказала свое вероломство, бросив Заккео за считаные часы до его ареста.

– Поверь мне, я не привыкла говорить о любви.

– Ты знала? – резко спросил он.

Она сдвинула тонкие брови:

– О чем?

– О планах своего отца.

– О каких именно? – невинно спросила она.

Заккео почувствовал жгучее разочарование. Он глупо полагал, что Ева не знает о планах Оскара Пеннингтона.

– Мы на месте, сэр, – произнес водитель через интерком.

Заккео наблюдал, как Ева открывает дверцу. Ее нежелание разговаривать на личные темы забавляло его. Он больше не потерпит лжи. У него есть достоверные факты, доказывающие виновность Пеннингтонов.

Он вышел из машины под лучи зимнего солнца и кивнул директору банка.

– Мистер Джордано, добро пожаловать! – Выражение лица директора было угодливым и снисходительным.

– Вы получили мои указания? – Заккео взял Еву под руку, чувствуя, как она напряжена, и прошел с ней в банк.

– Да, сэр. Мы учли ваши пожелания.

– Я рад. В противном случае я обращусь в другие банки.

Банкир побледнел:

– В этом не будет необходимости, мистер Джордано. Пойдемте со мной, ювелиры уже все подготовили.

Они прошли по коридорам. Через несколько минут Ева откашлялась и спросила:

– Какие указания ты ему дал?

Заккео посмотрел на нее сверху вниз:

– Я приказал ему не показывать нам розовые бриллианты. Он сообщил ювелирам, что я не желаю иметь дело с бриллиантами подобного цвета в будущем.

– Да? По-моему, розовые бриллианты сейчас в моде.

Он пожал плечами:

– Все равно. Они просто мне не нравятся.

Ева попыталась высвободить руку, но Заккео только крепче сжал ее.

– Неужели ты в самом деле такой мелочный? – спросила она, когда они подошли к тяжелым дубовым дверям. – Все из-за того, что Гарри подарил мне кольцо с розовым бриллиантом?

Ева округлила глаза, когда Заккео схватил ее за плечи и прижал к стене. Она начала бороться с ним, но он крепко прижал ее всем телом.

– Не смей упоминать его имя в моем присутствии. Тебе понятно? – Заккео понял, что теряет самообладание, чувствуя запах ее тела и ощущая его мягкость.

– Отпусти меня, и ты никогда не услышишь его имени снова. – Она отпрянула.

– Ни за что. – Заккео отступил назад, пропуская ее в дверь. – Только после вас.

Фыркнув, она направилась в комнату. Заккео последовал за ней и подошел к окну, стараясь обуздать эмоции. Через секунду вошел директор банка с тремя помощниками, которые несли большие бархатные подносы. Поставив их на полированный стол для совещаний, они отошли назад.

– Мы оставим вас одних, – сказал директор банка и вышел вместе со своими приспешниками.

Заккео подошел к первому подносу и поднял бархатное покрывало. Он смотрел на алмазы различной огранки и размеров, задаваясь вопросом, как его отец отреагировал бы на подобную демонстрацию непристойного богатства. Паоло Джордано не сумел достичь даже части того, чего достиг Заккео, хотя пожертвовал всем, в том числе дорогими ему людьми.

– Может, мы начнем выбирать камень? – спросила Ева. – Или мы будем пялиться на них весь день?

Заметив, как посуровел Заккео, Ева прикусила язык. Она не понимала, почему он так придирчив к ней. Возможно, она хотела, чтобы он мучился так же сильно, как мучилась она, не в силах забыть о нем.

Сердясь на себя, она шагнула вперед и пристально посмотрела на кучу драгоценных камней. Большие, безупречной огранки. Каждый камень стоил больше, чем она сможет заработать за полжизни.

Ни один из камней ей не нравился.

Ева не хотела выбирать еще один холодный бриллиант, чтобы заменить тот, который был в кольце, что она отдала Гарри перед тем, как улететь с Заккео.

Она не желала оказаться в ловушке. Она стремилась освободиться от чувства вины и негодования по поводу того, что, как бы она ни старалась, члены семьи Пеннингтон не оценят ее жертву. Софи будет и дальше предотвращать ее любые попытки наладить отношения с отцом.

Меньше всего Ева хотела оказаться в ловушке Заккео Джордано. Его неудовольствие напомнило ей, что она не желает иметь с ним ничего общего. И ее пугал не его характер, а те ощущения, которые она испытывала, оставаясь с ним наедине.

– Это твой выбор? – спросил он.

Вздрогнув, Ева уставилась на камень, который лежал на ее ладони. Она часто заморгала, пытаясь собраться с мыслями.

Бриллиант был в два раза крупнее того, что украшал кольцо, подаренное Гарри. Неудивительно, что Заккео заговорил с ней так пренебрежительно.

– Нет! – Она поспешно бросила его на поднос. – Я никогда не буду носить кольцо с таким огромным камнем.

Она съежилась под его холодным и насмешливым взглядом.

– Неужели?

Ева рассердилась:

– К твоему сведению, не я выбирала то кольцо.

– Но ты приняла его в обмен на свое тело, которое ты продала ради акций Пеннингтонов.

Раздражение Евы сменилось яростью.

– Ты постоянно меня оскорбляешь, – сказала она. – Мне непонятно, почему ты решил мириться с моим присутствием. Неужели месть настолько сладка, что тебе все равно, если объект твоей мести тебя бесит?

– Мне нравится тебя мучить.

– То есть в ближайшем будущем я буду твоей боксерской грушей?

– Ты пытаешься выяснить срок своего заключения? – спросил он.

– Я знаю, что я невиновна.

– Выбери бриллиант или я выберу его сам.

Ева повернулась к столу и наугад указала пальцем на самый маленький камень:

– Вот этот.

– Нет.

Она стиснула зубы:

– Почему нет?

– Потому что он розовый.

– Да? – Она наклонилась, разглядывая камень, и нахмурилась. – Я не заметила.

Заккео растянул губы в безрадостной улыбке.

– Похоже, мне придется сменить банк. – Он поднял покрывало на втором подносе, и Ева бесстрастно посмотрела на бесконечные ряды сверкающих драгоценностей. Ни один из камней ей не нравился.

– А зачем ты вообще покупаешь мне новое кольцо? – спросила она.

Заккео нахмурился:

– Я тебя не понял?

– Делая мне предложение в первый раз, ты подарил мне кольцо. Зачем ты покупаешь мне новое? Ты потерял старое? – Еве действительно нравилось то простое, но изысканное кольцо с бриллиантом и сапфиром.

– Нет, я его не потерял, – отрезал он. – Но я не желаю, чтобы ты его носила.

У Евы екнуло сердце. Неужели то кольцо имеет для Заккео особое значение? Или он решил, что она его недостойна?

Чувствуя обиду, она взяла камень с середины подноса. Прямоугольный бриллиант в два карата, безупречной огранки.

– Вот этот. – Ева обернулась и увидела пристальный взгляд Заккео.

Он молча протянул ей руку.

Пальцы Евы коснулись его ладони, и она отдала ему бриллиант. Она затаила дыхание, чувствуя, как по телу пробегает трепет.

Заккео довольно долго смотрел в ее глаза, потом повернулся и направился к двери. Следующие несколько минут прошли как в тумане, пока он отдавал указания ювелиру.

Не успела Ева перевести дыхание, как оказалась на улице. Она увидела вспышки фотокамер, к ним с Заккео рванули папарацци. Он помог ей усесться в машину и отрывисто отдал приказ водителю.

– На сегодня с меня достаточно общения с публикой, – сказала Ева. – Отвези меня в мою квартиру.

Заккео сосредоточенно на нее взглянул:

– С какой стати? Все твои вещи доставят в мой пентхаус. Пока ты выбирала бриллиант, их упаковали. Твоя арендная плата погашена, а хозяйка квартиры сдала ее другому человеку.

– О чем вообще ты говоришь? – наконец спросила Ева, очнувшись от шока. – Миссис Хаммонд не пустила бы тебя в мою квартиру. И она не позволила бы забрать мои вещи, не поговорив со мной.

Заккео спокойно смотрел на нее.

– Ты ей угрожал? – спросила она.

– Нет, Ева. Я использовал гораздо более эффективный прием.

– Ты дал ей столько денег, что она не смогла тебе отказать?

Он повел сильными и широкими плечами:

– Ты лучше других знаешь, как деньги усмиряют даже самых принципиальных людей. Миссис Хаммонд пришла в восторг, когда ей сообщили, что ее операция по замене тазобедренного сустава пройдет на следующей неделе, а не в конце года. Кроме того, она безнадежный романтик. Она растрогалась, увидев наше с тобой фото в газете.

Ева прерывисто выдохнула и выпалила:

– Ты не имел права так поступать!

– Почему? – лаконично спросил Заккео.

– Это не что иное, как откровенная демонстрация твоей власти. Но я не удивлена. Ты способен на ужасные поступки! Ты приписываешь нашей семье какие-то преступления, но, по-моему, лучше попасть в тюрьму, чем быть похищенным тобой!

– Поверь мне, в заключении невесело.

При звуке его прерывистого голоса у нее сжалось сердце. Она посмотрела ему в лицо и увидела, как он мучается. Ева округлила глаза, удивившись тому, что Заккео не скрывает истинных эмоций.

– Ты не знаешь, что можно чувствовать, сидя за решеткой. Молись о том, чтобы никогда этого не узнать, Ева. Потому что ты просто там не выживешь.

– Заккео… Я…

Он резко взмахнул рукой, и выражение его лица снова стало бесстрастным.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне как можно быстрее, – сказал он.

Ее накрыло новой волной опасений:

– Зачем? Почему такая спешка?

– По-моему, это очевидно, Ева. Я не доверяю людям.

Ева понимала, что поведению Заккео нет оправдания – однажды он перестал ей доверять. Однако ожесточенная преданность своей семье заставила ее снова бросить ему вызов.

– А в чем виновата моя семья? – спросила она.

Заккео раздул ноздри:

– Я доверял твоему отцу. И он отплатил мне за доверие предательством, отправив меня в тюрьму! И ты была с ним заодно.

Снова услышав тоску в его голосе, Ева задалась вопросом, обречена ли она постоянно наблюдать за тем, как повлияло на Заккео тюремное заключение.

– То есть ты наказываешь меня, удерживая рядом с собой против моей воли?

Он улыбнулся:

– Ты не обязана оставаться со мной. У тебя много вариантов. Ты можешь позвонить в полицию и сообщить, что я держу тебя против твоей воли, хотя это трудно доказать, потому что триста человек видели, как ты бежала за мной прошлой ночью. Ты можешь потребовать у меня вернуть твои вещи и возобновить договор аренды квартиры. Если ты решишь уйти, никто даже пальцем не пошевелит, чтобы тебя остановить.

– Но ведь это неправда. У меня нет выбора, пока ты угрожаешь моему отцу.

– Если ты считаешь, что в самом деле не виновата, оставь отца в покое. Пусть выпутывается сам. Решать тебе.

Заккео многозначительно посмотрел на дверцу автомобиля, и Ева поняла, что они подъехали к «Шпилю». Она взглянула на здание, которое называли инновационным и прекрасным шедевром.

Большинство современных построек были сделаны из стекла, а «Шпиль» представлял собой каркас из полированной, предварительно напряженной стальной арматуры. Здание имело форму копья и венчалось огромными ромбовидными конструкциями.

На верхнем этаже располагался ресторан, а этажом ниже – пентхаус Заккео, который должен был стать новым домом Евы. Ее тюрьмой.

Помедлив, она взяла руку Заккео. На его подбородке дрогнула жилка.

– Ты торжествуешь? – спросила она. – Ведь я помогаю тебе похоронить моего отца.

– Он все равно проиграет. От тебя это не зависит.

Ева хотела сказать, что Заккео блефует, но ее остановило воспоминание об отце на больничной койке. Ева потеряла одного родителя. Какими бы сложными ни были ее отношения с отцом, она не хотела его терять.

Кроме того, Заккео все равно поступит по-своему. Даже если Ева не будет ему помогать.

Глава 6

Ева огляделась: гостевые апартаменты оказались почти в три раза больше ее бывшей квартиры. Все вокруг было занято дизайнерской одеждой, аксессуарами, эксклюзивными духами и средствами по уходу за лицом и телом. Шесть стилистов примеряли на нее различные наряды.

– Когда все это закончится? – спросила Ева, стараясь сохранять спокойствие, и два стилиста обменялись настороженными взглядами.

– Мы подобрали вам домашнюю одежду и наряды для выхода в свет. Осталась одежда для отдыха, и гардероб будет полным. Потом займемся вашими волосами и макияжем. – Стилист лучезарно улыбнулась.

Ева сдержала стон. Ей нужно было позвонить отцу. Она не могла сидеть и ждать понедельника, когда Заккео представит ей доказательства вины отца.

Заккео заставил ее выбрать драгоценный камень, вывез из квартиры и нанял стилистов, чтобы они превратили ее в такую женщину, с которыми он предпочитал встречаться. Она сжала кулак. Он хочет, чтобы она выглядела как хорошо одетый манекен.

– Осторожнее, миссис Джордано. Это кружево очень тонкое.

Ева отпустила платье, ее сердце бешено колотилось.

– Не называйте меня так. Я не миссис Джордано.

– Пока нет, но скоро будешь. Верно, красавица моя?

Услышав, как стилисты ахнули, Ева повернулась и увидела, что Заккео входит в комнату. От его угрожающего взгляда у нее на затылке приподнялись волоски. Не успела она ответить, как он взял ее за руку и по очереди поцеловал костяшки ее пальцев. От прикосновения его шелковистой бороды и теплого дыхания Ева чуть не лишилась рассудка.

– Мы станем мужем и женой через несколько коротких дней, – тихо произнес он.

Он вперился в нее взглядом. Ева изо всех сил старалась мыслить здраво и сказать хоть слово.

– Нет. Я имею в виду, да… Но давай не будем искушать судьбу. Кто знает, что произойдет через несколько коротких дней? – Ева очень хотела выбраться из этого кошмара.

Его пальцы ласкали тыльные стороны ее ладоней.

– Я сверну горы ради того, чтобы ты была моей, сокровище мое. Никто не посмеет встать у меня на пути.

Женщины-стилисты завистливо ахнули, а Ева вздрогнула, услышав решительное намерение в его тоне. Она попыталась высвободить руки.

– В таком случае не отвлекай меня, – сказала она. – Я прихорашиваюсь для тебя. – Она надеялась, что улыбается уверенно. – Или ты пришел ко мне по особенному делу?

Еще секунду Заккео смотрел в ее глаза, а потом отпустил ее руки.

– Я пришел сообщить, что твои вещи распакованы. – Он осмотрел комнату, в которой царил хаос. – Ты пообедаешь со мной? Или мне приказать принести обед в твою комнату? – Он повернулся к Еве и усмехнулся, уже зная, каким будет ее ответ.

Она вздернула подбородок:

– Пусть обед подадут в мою комнату.

Он кивнул:

– Твое желание для меня закон, дорогая моя. Но мы пообедаем вместе.

Стилисты ушли только через три часа. Усталая Ева приняла ванну и надела облегающее серое платье из мягкого кашемира, которое ей посоветовала старший стилист. Стуча высокими каблуками туфель по мраморному полу, она подошла к двойным дверям, открыла их и остановилась.

Ева закрыла рот руками, оглядев комнату.

– Что-то не так? – спросил Заккео, и она повернулась к нему.

Он стоял, прислонившись к дверному проему, засунув руки в карманы черных брюк. На нем был белый джемпер с V-образным вырезом, который подчеркивал мускулистые руки и плечи и придавал серым глазам серебристый оттенок. Его слегка влажные волосы касались плеч, а борода придавала лихой вид.

Несколько секунд Заккео смотрел в глаза Евы, а потом неторопливо оглядел ее с головы до ног. Взволнованно сглотнув, она отвернулась, чтобы оглядеть комнату.

– Я не могу поверить, что все повторили так точно, – пробормотала она.

– Ты предпочла бы, чтобы твои вещи бросили где попало?

– Я не это имею в виду, и ты об этом знаешь. Комнату оформили точно так, как она выглядела раньше в особняке Пеннингтонов.

Он нахмурился:

– Я не понимаю, что тебя расстроило.

– Я всего лишь немного удивлена: мои вещи разложены так, как я оставила их в моей квартире вчера утром. – Заккео продолжал молча на нее смотреть, и она поджала губы. – Чтобы все это воспроизвести, нужна отличная память.

– Или несколько фотографий, сделанных по моему приказу, – ответил он.

Удивленная, Ева глотнула воздух:

– Почему ты так поступил?

Моргнув, он пожал плечами:

– Это было разумнее всего.

Ева не понимала, почему испытывает разочарование. Она же не настолько глупа, чтобы поверить, будто Заккео заботится о ней.

Однажды глупые мечты о мотивах поступков Заккео привели ее к горькому разочарованию. Она не повторит прежнюю ошибку.

Заметив свою сумочку на кровати, Ева достала из нее телефон. Зарядка была почти на нуле, но Ева могла сделать один звонок отцу. Она начала набирать номер и поняла, что Заккео не сдвинулся с места.

– Тебе что-то нужно? – спросила она.

Заккео усмехнулся, но взгляд остался мрачным.

– Я пробыл в тюрьме больше года, дорогая моя. У меня бесчисленное множество желаний, – мягко, но угрожающе ответил он и посмотрел на кровать. Душа Евы ушла в пятки. Ей стало трудно дышать. – Прямо сейчас я хочу есть. Обед подадут через пятнадцать минут.

– Хорошо. Я приду вовремя.

Кивнув, Заккео ушел.

Ева присела на край кровати, с силой сжав телефон в руке. Встречаясь с Заккео полтора года назад, она видела, как женщины реагировали на его откровенный сексуальный магнетизм. Он только входил в комнату, и все дамы обращали на него внимание. Ева наблюдала за его реакцией. Иногда он отвечал им улыбкой, иногда высокомерной холодностью. Молодой и красивый богач-холостяк, он был желанной добычей любой женщины.

И всего этого он был лишен почти полтора года.

Ева вздрогнула, хотя в комнате было тепло. Заккео вряд ли предпочтет снова уложить ее в постель.

Хотя прошлой ночью он целовал ее так, словно собирался проглотить целиком.

Ева покачала головой. Она всего лишь инструмент для осуществления мести.

Ее телефонный вызов переключился на голосовую почту. Стиснув зубы, Ева оставила сообщение для отца и попросила его перезвонить ей. Телефон Софи не отвечал.

Решив сделать звонок после обеда, Ева поставила телефон на подзарядку и вышла из комнаты. Прежде чем войти в столовую, она увидела двух официантов с тележками. Через несколько секунд передняя дверь открылась, и появился Заккео.

Она старалась не смотреть на его мускулистую фигуру, пока он открывал серебряные крышки, изучая блюда.

– Ты, как всегда, пунктуальна, – сказал он, не оборачиваясь.

– Я полагаю, это мне на пользу.

В ответ Заккео уклончиво хмыкнул.

Ева подошла к столу и застыла при виде романтической обстановки. Дорогое столовое серебро, хрусталь, мягкое освещение. В ложе изо льда была серебряная чаша с икрой. Бутылка шампанского в ведерке со льдом стояла рядом с Заккео.

– Ты будешь обедать стоя? – спросил он.

Ева подпрыгнула на месте, когда его теплое дыхание коснулось ее уха. Она не заметила, как он подошел к ней так близко.

– Конечно нет. Я просто не ожидала, что подадут такую изысканную еду. – Заккео отодвинул перед ней стул, и она присела. – Похоже, ты что-то празднуешь?

– Мое освобождение из тюрьмы – не достаточный повод для праздника?

Она упрекнула себя за бестактность:

– Да, конечно. Извини. Я забыла.

– Не сомневаюсь, что ты забыла.

Ева напряглась:

– Что это означает?

– Ты очень быстро забываешь прошлое, не так ли? Ты забыла о том, как быстро ушла от меня в прошлый раз?

Ева взглянула на свою тарелку, решительно взяла ложку и положила себе икры. Ей понравился ее уникальный вкус, однако она по-прежнему чувствовала беспокойство.

– Ты знаешь, почему я тебя бросила, – сказала она.

– Неужели?

– Да, ты знаешь! – Она очень старалась сохранить самообладание. – Давай сменим тему, пожалуйста.

– Потому что тебе стыдно за свои поступки? Или тебе неприятно обедать с бывшим заключенным?

Запрещая себе поддаваться на его провокацию, Ева съела еще немного икры:

– Нет, потому, что ты ворчишь, а твой голос становится холодным. И еще потому, что, по-моему, у нас разное представление о случившемся.

Заккео положил себе на тарелку икры и сказал:

– Просвети меня, пожалуйста.

Она поджала губы:

– Мы уже это обсуждали, помнишь? Ты признался, что сделал мне предложение, чтобы попасть в аристократическую среду. Будешь это отрицать?

Заккео помолчал несколько мгновений, потом попробовал икру.

– Конечно не буду. Но я думал, что мы договорились. И ты знала, какую роль тебе придется играть.

– Прости, что неверно тебя поняла, – язвительно и с горечью сказала Ева.

– Ты меня удивляешь.

– Да? – Она потеряла терпение.

– Ты станешь утверждать, будто не знала, что все это игра? Вы, аристократы, поколениями заключали выгодные браки с богачами.

– Похоже, ты патологически ненавидишь представителей высшего класса. Если мы так тебе отвратительны, зачем ты с нами связался? Или тебе удобнее сваливать на нас все свои неудачи?

Жилка на шее Заккео предательски дрогнула, и Ева поняла, что задела его за живое.

– По-твоему, я должен забыть о том, что меня упекли за решетку?

Ева вздрогнула:

– Тебя упекли за решетку после того, как нашлись доказательства твоей вины, Заккео. А теперь мы можем изменить тему или будем спорить, пока кто-нибудь из нас не сдастся?

Заккео помолчал несколько секунд, пристально глядя ей в глаза. Ева смело выдержала его взгляд, потому что не желала уступать перед устрашающей яростью в его глазах. Она облегченно вздохнула, увидев его насмешливую улыбку.

– Как хочешь. – Заккео снова принялся за еду. Закончив с первым блюдом, он произнес: – Давай сыграем в игру? Мы назовем ее «Что было бы, если…».

Ева понимала, что ситуация становится все более угрожающей.

– Я думала, ты не любишь игры, – сказала она.

– На этот раз я сделаю исключение.

Она глубоко вздохнула:

– Хорошо. Если ты настаиваешь.

– Что было бы, если бы я оказался не таким, каким ты меня считаешь? Что было бы, если бы я оказался незнакомцем, которого обвинили в преступлении, которого он не совершал? Что было бы, если бы тот незнакомец сказал тебе, что каждый день, проведенный в тюрьме, он чувствовал, будто теряет часть себя? Что бы ты ему ответила?

Ева посмотрела на Заккео. Он сидел, опустив глаза. Он так крепко обхватил бокал, что побелели костяшки пальцев.

Это была не игра.

В воздухе повисло напряжение.

– Я бы сказала, как мне жаль, что справедливость была не на твоей стороне. – Ее голос дрожал. – Потом я спросила бы тебя, что я могу сделать, чтобы помочь тебе забыть прошлое.

Он одарил ее ледяным взглядом:

– А если я не желаю забывать прошлое? Что делать, если я убежден, что единственный способ получить удовлетворение, – это заставить виновных расплатиться со мной?

– Я бы ответила, что, возможно, это хорошая тактика, но она не поможет тебе вернуть потерянное. И я бы спросила: почему ты решил, что месть – единственный путь?

Глаза Заккео потемнели от гнева и страданий. Ева почти поверила, будто он зарычит на нее, спрашивая, как она осмелилась отговаривать его от мести.

Заккео встал и подошел ко второму блюду.

– Я не знаю других способов возмездия, кроме наказания за преступление, – нараспев и волнующе спокойно ответил он.

От печали у Евы заныло сердце.

– Как такое может быть?

Поставив перед ней тарелку со вторым блюдом – лобстером, Заккео сел за стол.

– Будем считать, что я уже сильно разоткровенничался, – сказал он.

– Ты злишься, да. Ты обижен. Но, поверь, ты не один такой, Заккео.

Он нахмурился, услышав горечь в ее голосе:

– Да? Просвети-ка меня. Тебя обижали?

Ева проклинала себя за излишнюю болтливость. Но сейчас, как бы ей ни хотелось, она не смогла бы промолчать, хотя у Заккео появится больше возможностей ее шантажировать.

– Моя семья… Мы объединяемся, когда необходимо, но я всегда должна была заслужить то, что получаю, особенно от отца. Было сложно, учитывая, что мне постоянно строили козни.

– Твой отец и сестра были против тебя и твоей матери? Не отрицай. Сразу видно, что твоя сестра жаждет стать подобием своего отца, – немного резко сказал он.

Ева непринужденно пожала плечами.

– Отец начал опекать ее, когда мы были совсем юными, и я не возражала. Но я не понимаю, почему он так холоден со мной, особенно после… – Она умолкла, понимая, что вновь может сказать лишнее.

– Особенно после? – произнес он.

Ева крепче сжала пальцами вилку:

– После того, как умерла моя мать. Я думала, все изменится. Я ошибалась.

Заккео скривил губы:

– Смерть редко меняет людей.

Она посмотрела на него:

– Твои родители…

– …просто выпустили меня в этот мир. Ни для чего другого они не годились. Кстати, мы отклонились от темы. Что, если этот незнакомец не знает, как простить и забыть? – жестко спросил он.

Дрожащей рукой Ева подняла бокал с кьянти:

– Тогда он должен спросить себя, готов ли он мириться с последствиями своих действий.

Заккео сдвинул брови, опустил глаза, а потом бойко кивнул:

– Ответ получен.

– Значит, бессмысленно продолжать эту игру?

Уголок его рта приподнялся в улыбке:

– Наоборот. Ты проявила сердечность, и кое-кто сочтет это недостатком.

Ева медленно и прерывисто выдохнула. Неужели он всегда был таким? Ей было стыдно признаться, что она настолько увлеклась Заккео с того момента, как он вошел в «Сирену» два года назад, что не потрудилась узнать его получше. Он поцеловал Еву на третьем свидании, после чего, опасаясь его разочаровывать, она смущенно сообщила ему, что девственница.

Его реакция оказалась для нее неожиданной. Заккео стал для Евы обожаемым принцем. Он относился к ней как к возлюбленной принцессе, осыпая маленькими подарками, и проводил с ней много времени. Рядом с ним она почувствовала себя дорогой и обожаемой. Он сделал ей предложение на шестом свидании, которое совпало с его тридцатилетием, и сказал, что хочет провести с ней остаток своей жизни.

Однако все это оказалось ложью. Человек, который сейчас сидел напротив нее, безумно красив, но бессердечен.

– Не будь таким самоуверенным, Заккео, – сказала она. – После нашего неудачного романа я усвоила несколько уроков.

– Какие, например?

– Я больше не доверяю людям. Пусть члены моей семьи не слишком хорошо относятся ко мне, но я все равно буду защищать дорогих мне людей. Не забывай об этом.

Он налил себе вина.

– Не забуду, – ответил Заккео почти скучающим тоном, но ему не удалось обмануть Еву.

Они закончили обед в напряженной тишине.

Ева испытала облегчение, когда в дверь позвонили, и Заккео встал, чтобы открыть.

Воспользовавшись случаем, Ева выскочила из-за стола и уже прошла в гостиную, когда Заккео схватил ее за запястье.

– Куда ты собралась? – спросил он.

– Обед закончился. Отпусти меня, пожалуйста, иначе я опоздаю.

Он сдвинул брови:

– Куда опоздаешь?

– На работу. Я уже взяла два выходных дня без оплаты. Я не хочу опаздывать.

– Ты по-прежнему работаешь в «Сирене»? – недоверчиво спросил он.

– Я должна на что-то жить, Заккео.

– Ты еще поешь? – Его голос стал глубже, а глаза потемнели, когда он уставился на нее. Хотя выражение лица Заккео почти всегда было трудно понять, потемневшие глаза говорили о его определенном настрое.

Ева не собиралась об этом думать, хотя от воспоминаний у нее чаще забилось сердце. Она не забыла, как Заккео вошел в «Сирену» за час до закрытия ночного клуба, когда она пела страстную и задушевную балладу о запретной любви, украденных ночах и риске. Он заказал напиток в баре, а затем уселся за столик прямо перед сценой. Потягивая виски, он не сводил с Евы глаз. Исполняя следующие три песни, Ева думала, будто они написаны специально для него и нее.

Он очаровал ее, когда помог спуститься со сцены. Ева сразу же согласилась встретиться с ним на следующий день.

Но как же она ошибалась, думая, будто в ночной клуб Заккео привела сама судьба. Оказалось, он целенаправленно охотился за ней ради собственных корыстных целей.

«Боже, как же он, наверное, смеялся, когда ты с такой легкостью упала в его объятия!» – подумала она.

Ева высвободила руку:

– Да, я до сих пор пою. И не лезь в мою профессиональную жизнь. Я согласилась выбрать кольцо, подобрать мне гардероб, и я пообедала с тобой. Теперь я возвращаюсь в свою реальность.

Ева быстро прошла в свою комнату и переоделась в джинсы и свитер, надела пальто и толстый шарф. Взяв сумку, она проверила телефон: ни одного звонка.

От волнения у нее засосало под ложечкой.

Заккео сидел на диване в гостиной, разглядывая маленькую черную бархатную коробочку. Он пристально следил за Евой, и она чувствовала себя жертвой перед безжалостным хищником. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Она смущенно смотрела, как Заккео закрыл коробочку и положил ее на журнальный столик.

– Можно мне попросить тебя поцеловать меня перед уходом на работу, дорогая моя? – насмешливо спросил он.

– Об этом не может быть и речи, – сказала она.

Заккео покачал головой:

– Ты обижаешь меня, Ева. Но я дождусь того времени, когда ты сама захочешь меня поцеловать.

– Тогда приготовься ждать вечно.

Глава 7

Заккео мерил шагами просторную гостиную, размышляя, не отправить ли еще одно сообщение на голосовую почту.

Он уже послал пять сообщений, но ни на одно из них Ева не удосужилась ответить. Уже почти два часа ночи, а она еще не вернулась домой. Пребывая в мрачном настроении, Заккео несколько раз порывался поехать в ночной клуб, где она работала.

Его настроение постепенно ухудшалось последние четыре часа после того, как он узнал, что затевает отец Евы. Оскар Пеннингтон пытался найти деньги, хотя и тщетно, потому что Заккео перекрыл ему все возможные пути. Заккео пришел в ярость оттого, что Пеннингтон с каждым часом становился все отчаяннее и предлагал продать все больше и больше площадей в «Шпиле», который ему больше не принадлежал. Думая об откровенном мошенничестве Пеннингтона, Заккео сжал кулаки и подошел к окну.

Из «Шпиля» открывался вид на мосты восточной и западной части Лондона. Заккео очень гордился тем, что ему удалось воплотить свою идею в жизнь с помощью опытных архитекторов.

Однако это здание не только олицетворяло его могущество, но и было символом его падения.

Суд, где ему выносили приговор, находился прямо напротив, через улицу. Посмотрев на здание суда, Заккео стиснул зубы.

Он восстановит свое доброе имя. Он не сломается, как его отец. Никто не посмеет шептаться у него за спиной и называть его паразитом. Ранее Ева спросила его, почему он так одержим желанием отомстить аристократам.

На мгновение Заккео задался вопросом, не является ли его желание превзойти этих аристократов обычной слабостью.

Он не мог забыть слова Евы. Потому что на самом деле умел прощать. Он простил своего отца, которому не было до него дела. Он простил свою мать, хотя ее второй муж и его отчим смотрел на него как на второсортное существо.

Заккео просто не сказал Еве, что не стоит прощать того, кому не нужно твое прощение.

Например, Оскара Пеннингтона.

Услышав, как открывается входная дверь, Заккео обернулся.

– Где, черт побери, ты была?! – прорычал он и оглядел Еву с головы до ног, чтобы убедиться, что она не стала жертвой несчастного случая или ограбления. Увидев, что она цела и невредима, он посмотрел ей в лицо и заметил ее насмешливый взгляд.

Как у нее хватает наглости ухмыляться?

Он наблюдал, как она устало приглаживает густые шелковистые волосы.

– По-моему, мы уже пререкались перед моим уходом на работу, – сказала она.

Заккео вскипел:

– Ты закончила работу полтора часа назад. Где ты была?

Свирепо взглянув на Заккео, она сняла пальто. При виде ее джинсов и свитера он помрачнел.

– Откуда ты знаешь, когда я закончила работу?

– Отвечай на вопрос, Ева.

Она сняла сумочку с плеча и бросила ее на журнальный столик. Потом скинула туфли и размяла пальцы ног.

– Я ехала на последнем автобусе, – сказала она. – Так дешевле, чем на такси, но мне понадобилось сорок пять минут.

– Что ты сделала? Ты ехала на автобусе? – В его мозгу возникли образы, от которых в жилах застыла кровь. Заккео отлично знал, как опасен ночной Лондон.

– Эй, Заккео! Ты говоришь как один из снобов, которых ты терпеть не можешь.

Несмотря на ярость, он зачарованно наблюдал, как она разминает и потягивает ступни. Затем Заккео оглядел ее фигуру в облегающем и довольно коротком свитере с логотипом ре-минорной гаммы. Полная грудь, тонкая талия, полоска открытой кожи на животе.

Отвлекшись от ее манящих округлых бедер и длинных ног, он сосредоточился на вопросе, который изводил его всю ночь.

– Зачем ты ездишь на работу и с работы на автобусе, если у тебя на счете два миллиона фунтов? – спросил он.

У Евы отвисла челюсть от удивления:

– Откуда ты знаешь размер моего банковского счета?

– Его легко выяснить через определенных людей. Я жду ответа.

– Ты его не дождешься. Я сама решаю, как мне поступать со своими деньгами и на чем мне ездить.

– Ты не права, дорогая, – сказал Заккео. – Теперь я отвечаю за твое благополучие. И если ты думаешь, что позволю тебе рисковать, когда кругом полно пьяных хулиганов, ты очень заблуждаешься.

– Ты мне не позволишь? А в следующий раз мне придется просить у тебя разрешения дышать?

Заккео запустил пальцы в волосы, задаваясь вопросом, была ли Ева прежде такой упрямой. Он помнил ее тихой и скромной женщиной, а не непокорным и капризным ребенком.

Ева раздраженно вскинула голову, и Заккео почувствовал, что с трудом сдерживает желание.

– Ты нужна мне живой в обозримом будущем, поэтому можешь дышать без моего позволения.

Ева закатила глаза:

– Большое спасибо!

– Отныне тебя будут возить на работу и с работы, – произнес он.

– Нет, спасибо.

Он стиснул зубы:

– Ты предпочитаешь часами мерзнуть на автобусной остановке вместо того, чтобы принять мое предложение?

– Да, потому что это предложение имеет цену. Я не знаю, чего ты от меня потребуешь, но я не намерена с тобой расплачиваться.

– Почему ты отказываешься, когда мы оба знаем, что выбора у тебя нет? Могу поспорить: твой отец тебе не перезвонил.

Широко раскрыв испуганные глаза, Ева посмотрела на Заккео, а потом отвернулась.

– У него наверняка есть свои причины, – сказала она.

Уже хорошо, что она не отрицает свои попытки связаться с Оскаром.

– Что за причины могут быть важнее звонка собственной дочери? Ты хочешь знать, что он затевает?

– По-моему, ты все равно мне об этом скажешь, хочу я об этом услышать или нет.

– Он обзвонил всех своих должников. Я записал, что он ответил мне. Хочешь послушать?

Ева сжала кулаки:

– Иди к черту, Заккео!

Увидев боль в глазах Евы, он мысленно посочувствовал ей. Но потом вспомнил, какую она играла роль в мошенничестве своего отца.

– Иди сюда, Ева, – сказал Заккео.

Она взглянула на него с подозрением:

– Зачем?

– У меня есть кое-что для тебя.

Она посмотрела на его руки, а потом на лицо.

– У тебя нет ничего, что я хочу, – произнесла она.

– Ты должна мне поцелуй за подарок, который я тебе приготовил. – Он не понимал, почему так сказал.

Ева тут же покраснела:

– Я ничего тебе не должна. А тем более поцелуй.

Женщины, с которыми Заккео встречался в прошлом, упали бы к его ногам, желая получить какой-нибудь подарок. Особенно если бы это было кольцо, которое сейчас лежало в заднем кармане его брюк.

Заккео медленно подошел к Еве. Как только до нее дошло, что он собирается делать, она вскинула руки.

– Стоп! Разве твоя мать не научила тебя хорошим манерам?

Заккео стало не по себе.

– Нет. Моя мать была слишком занята, карабкаясь по социальной лестнице после смерти моего отца, поэтому ей было не до меня. Когда отец был жив, она тоже обращала на меня мало внимания.

От удивления и волнения Ева тяжело вздохнула:

– Прости.

Заккео отмахнулся. Ему не нужно ее беспокойство. Ему вполне достаточно только близости с ней.

Он сделал еще один шаг в ее сторону.

– Ладно! – Босая, Ева подошла к нему. – Отдай мне то, что хотел.

– Это лежит в заднем кармане моих брюк.

Она резко вдохнула:

– Очередная игра, Заккео?

– Ты скоро узнаешь. Хватит ли тебе смелости, дорогая моя? – спросил он. Она опустила глаза, и он тут же поддел пальцем ее подбородок. – Посмотри на меня. Я хочу видеть твое лицо.

Ева моргнула, потом набралась смелости, медленно завела руки ему за спину и нащупала отверстие в кармане брюк. Как только ее пальцы скользнули в карман, Заккео с трудом сдержал стон.

– Там пусто, – заявила она, глядя на него с подозрением.

– Посмотри в другом кармане.

Ева выругалась и сильнее покраснела, когда Заккео выгнул бровь.

Она нащупала бархатную коробочку в заднем правом кармане брюк.

– Возьми ее, – произнес он и снова с трудом сдержал стон. – Я не могу дождаться нашей первой брачной ночи. Хотя ты уже не девственница, я с наслаждением снова сделаю тебя своей. Я заставлю тебя забыть о других мужчинах.

Ева вздрогнула, однако нашла в себе силы для уверенного ответа:

– Смелое утверждение. Но, к сожалению, неверное. Мы оба знаем, что не будет ни свадьбы, ни первой брачной ночи. Кроме того, я меньше всего хочу видеть тебя в моей постели.

Заккео достал телефон, нашел файл с записью разговора и нажал кнопку воспроизведения.

Несмотря на утверждение о том, что Ева стала менее уязвимой, на ее лице читались неверие и обида, пока она слушала короткий разговор отца и Заккео, который приглашал его на встречу утром в понедельник. Пеннингтон слушал Заккео в напряженной тишине и в конце концов согласился с ним встретиться.

Запись телефонного разговора закончилась. В комнате наступила гнетущая тишина.

– Теперь ты мне веришь, Ева? – спросил Заккео. – Ты веришь, что твоя семья обидела меня самым отвратительным способом, и я намерен отомстить?

Ее ноздри и рот задрожали. Несмотря на внешнее хладнокровие, в ее глазах стояли слезы.

– Да.

– Достань коробочку из моего кармана. – Ева подчинилась. – Я собирался отдать тебе кольцо вчера после обеда. Не преклоняя колено, конечно. Я уже делал тебе предложение, и, по-моему, того раза достаточно.

Глаза Евы потемнели: Заккео задел ее за живое. Но, конечно, он ошибся. Ева сама отдала ему первое кольцо и ушла от него после короткой ссоры, заявив, что не желает выходить замуж за такого человека, как он.

В то время Заккео находился под давлением своих адвокатов. Он полностью осознал масштаб предательства Евы через неделю, когда уже был в тюрьме. Суд над ним был стремительным. Молодой судья постарался на славу, чтобы сделать себе имя.

У Заккео был целый год, чтобы поразмышлять о последней встрече с Евой. В суде она сидела рядом со своим отцом, оставаясь бесстрастной, пока зачитывался приговор.

В тот момент Заккео обманывал себя, думая, будто она ему сочувствует. Но потом она подняла на него глаза, и он увидел в них презрение.

– Открой коробочку и надень кольцо, – сухо произнес Заккео.

Ева послушно исполнила его просьбу.

Схватив Еву за руку, он поднял ее, разглядывая кольцо:

– Ты моя, Ева. До тех пор, пока я не решу, как еще с тобой поступить, ты будешь моей. Постарайся не забывать об этом.

Заккео стремительно вышел.

Ева проснулась в понедельник утром с тяжелым сердцем. Она понимала, что теперь ее жизнь навсегда изменится. Она начала меняться в тот момент, когда прозвучала запись телефонного разговора отца с Заккео. Но Ева была слишком потрясена, чтобы полностью осознать, что ее ждет дальше.

Она отправилась на работу.

Реальность нахлынула на нее, когда она вышла из «Сирены» и увидела, что ее ожидает водитель Заккео.

Через неделю она должна выйти замуж за Заккео Джордано, иначе ее отцом займется полиция.

Ева понимала, что этот брак будет обычной коммерческой сделкой.

Ее пугало воссоединение с Заккео, который презирал ее и жаждал мести. Но сильнее всего страшили чувства, которые она испытывала, когда он одновременно страстно и сурово на нее смотрел.

Через час она сидела напротив отца и сестры и с ужасом слушала, как адвокаты Заккео зачитывают список грехов Оскара Пеннингтона.

Отец сидел, ссутулившись, бледный, с испариной на лбу. Ева не могла поверить, что он пал так низко.

– Как ты мог такое сделать? – наконец не сдержавшись, выпалила она. – И ты думал, что тебе все сойдет с рук?

Оскар посмотрел на Еву:

– Сейчас не время для спектакля, дочь.

– А ты, Софи? Ты знала об этом? – спросила Ева сестру.

Софи взглянула на адвокатов, потом ответила:

– Давай не будем забывать, почему мы здесь.

Ева разозлилась:

– Ты предлагаешь притвориться, будто ничего на самом деле не происходит? Разве мы здесь не потому, что отец подкупил строителей, заставив внести в проект запрещенные изменения, и обвинил в этом другого человека? И ты еще обвиняешь меня в том, что я не живу в реальном мире?

Софи поджала губы и стыдливо покраснела.

– Зачем обсуждать это сейчас? – Она посмотрела на Заккео.

Ева уставилась на сестру, переполняясь злостью и жалостью. Она начинала думать, что ей уже никогда не наладить отношения с отцом и Софи. Возможно, ей следует стать такой, как Заккео, и забыть о чувствах.

Ева взглянула на Заккео, и у нее перехватило дыхание.

В пятницу вечером он напоминал ей главаря мафиозного клана из фильма. Сегодня утром в темно-сером полосатом костюме, темной рубашке и серебристо-синем галстуке, аккуратно постриженный, с ухоженной бородой, Заккео был настоящим красавцем.

Многие сотрудницы уставились на него, когда он вместе с Евой вошел в головной офис своей компании в лондонском Сити. Именно поэтому Ева старалась не смотреть в его сторону, когда началось совещание.

Но она совершила ошибку, бросив на него взгляд. Он уставился на нее в упор безжалостно и собственнически. Она заранее знала, что он скажет.

– Я уже получил от Евы то, что хотел, – произнес Заккео. – Она обещала сделать все возможное, чтобы возместить мне убытки. – Он посмотрел на кольцо на ее пальце, затем повернулся к Оскару: – Теперь твоя очередь.

Глава 8

– Вот список компаний, которые отозвали свои контракты из-за моего тюремного заключения. – Заккео кивнул своему адвокату, и тот передал список Оскару Пеннингтону.

Ева мельком увидела названия фирм в списке и вздрогнула. Список занимал только половину страницы, но в нем были крупные международные корпорации.

– Ты позвонишь генеральным директорам всех этих компаний и расскажешь им правду, – сказал Заккео.

Оскар испуганно спросил:

– А если они сообщат в полицию?

Заккео одарил его холодной улыбкой:

– Мои юристы гарантируют их молчание, иначе я никогда не буду вести с ними бизнес.

– А ты уверен, что они по-прежнему хотят работать с тобой? – самодовольно спросил отец Евы.

– Расторгнув со мной контракты, они просто продемонстрировали свою позицию. Некоторые сделали это, чтобы получить выгодный кредит, а некоторые хотели сохранить репутацию. Как только они узнают правду, они снова будут со мной работать. Но даже если эти люди не будут вести со мной дела, твой телефонный звонок сыграет свою роль.

– Неужели это необходимо? – спросил Оскар. – Твоя компания процветала, даже когда ты был за решеткой. Сегодняшние отчеты с фондового рынка подтверждают, что у тебя рекордно высокий рейтинг. – Ева слышала панику в голосе отца. – Мне действительно нужно преклонять колени перед этими людьми, чтобы сделать тебя счастливым? – с горечью сказал он.

– Да.

Лицо Оскара покраснело.

– Слушай, судя по кольцу, которое я вижу на пальце Евы, ты собираешься жениться на моей дочери. Мы станем одной семьей. Неужели ты в самом деле хочешь начать наши семейные отношения именно так?

Сочувствие Евы сменилось горечью, когда она поняла, что отец в очередной раз использует ее в собственных целях.

– Тебе не кажется, что это меньшее, что ты можешь сделать, отец? – спросила Ева.

– Ты на его стороне? – произнес Оскар.

Ева вздохнула:

– Я на стороне того, кто прав. Неужели непонятно?

Отец фыркнул, и Заккео поджал губы.

– Лично с тобой я отношения строить не намерен, – сказал Заккео. – Ты станешь мне безразличен, как только выполнишь мои указания.

– Молодой человек, образумьтесь! – взмолился Оскар, понимая, что на этот раз не добьется своего.

Заккео оставался бесстрастным.

– По-моему, выбора у тебя нет, папа, – тихо произнесла Софи, нарушая напряженное молчание.

Ева взглянула на сестру, но та сидела, отвернувшись от нее.

Ева вздрогнула, когда отец отодвинул свой стул.

– Прекрасно! – сказал Оскар. – Ты выиграл.

Заккео стряхнул с рукава воображаемую пушинку:

– Отлично. И пожалуйста, сыграй свою роль убедительно. Мои люди свяжутся с каждым генеральным директором компаний в пятницу. Постарайся успеть к этому времени.

Грудь отца Евы тяжело вздымалась, пока он пытался обуздать эмоции.

– Договорились, – сказал он. – Софи, мы уезжаем.

Ева встала из-за стола и почувствовала, как Заккео коснулся рукой ее бедра.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Заккео проигнорировал ее вопрос, лениво поглаживая большим пальцем ее бедро, и обратился к Оскару:

– Вы с Софи можете уезжать. А мне есть о чем поговорить со своей невестой. Мой секретарь сообщит вам о нашей предстоящей свадьбе.

Посмотрев на Еву, а потом на Заккео, Оскар выскочил за дверь.

Ева повернулась к Заккео:

– О чем нам с тобой говорить? Все и так ясно.

– Не совсем. Сядь. – Он подождал, когда она сядет за стол, а потом убрал руку с ее бедра.

Ева не понимала, что чувствовала, то ли облегчение, то ли ярость. Сцепив пальцы в замок, она наблюдала, как Заккео выпроваживает своих людей. Остался только один адвокат.

По кивку Заккео адвокат положил перед ним толстую папку и ушел.

Она почувствовала на себе властный взгляд Заккео, но не решилась посмотреть на него в ответ.

Несколько минут прошли в молчании, и наконец Ева подняла голову:

– Ты хочешь, чтобы мой отец восстановил твою деловую репутацию. А что насчет судимости? Я думала, она для тебя важнее.

– Мои адвокаты уже этим занимаются.

– Но как им удастся не привлекать к процессу моего отца? Разве сокрытие фактов не является преступлением?

– Ничего скрывать не придется. Судебные власти сами решат, что им делать.

Помня о слабом здоровье отца, Ева в тревоге крепче сжала кулаки.

– То есть мой отец все еще может попасть в тюрьму? – спросила она. – Но ведь ты позволил ему поверить, что он избежит судебного преследования!

Ее ранил жестокий взгляд Заккео.

– Я единственный, кого незаслуженно обидели. И только я решаю, как расквитаться со своими должниками.

Ева сглотнула:

– О чем ты хотел поговорить со мной?

Заккео положил перед ней лист бумаги.

– Вот список вечеринок, на которых мы с тобой будем присутствовать на этой неделе. Занеси его в свой ежедневник.

Ева поджала губы, у нее стало тяжело на душе.

– По крайней мере, на этот раз ты раскрыл все карты.

– Какие карты?

Ева пожала плечами.

– Ты стремишься попасть в высшее общество, – сказала она. – Разве это не твоя цель? Ты будешь вращаться среди аристократов и демонстрировать им свое презрение.

Заккео прищурился, но Ева заметила печаль в его взгляде.

– Ты так уверена, что хорошо меня изучила? – спросил он.

Она напомнила себе, что нельзя будить спящего тигра, но все равно произнесла:

– Почему, Заккео? Почему тебе так хочется всех нас унизить?

Он поерзал в кресле.

– Я испытываю неприязнь далеко не ко всем аристократам. Только к тем, которые думают, что имеют право господствовать над остальными из-за своей родословной. Они уверены, что могут обойти законы, в отличие от обычных людей.

– А я? Неужели ты ненавидишь меня за то, что у нас с тобой не сложились отношения?

– Разве у нас были отношения? – глумился Заккео. – Я думал, ты пыталась спасти своего отца.

– Что? По-твоему, я помогала отцу с твоим ложным обвинением?

– Может быть, ты не знала всего плана, как твоя сестра. Но все совпало очень удачно, не правда ли? Ты бросила меня, а через три дня мне предъявили обвинение. Что это было? Ах да, ты не хотела выходить замуж за такого, как я.

Ева встала, у нее похолодело в груди.

– По-твоему, я устроила спектакль? А не напомнить ли тебе, кто инициировал нашу первую встречу? Именно ты пригласил меня на свидание.

– И оно было тщательно спланировано твоим отцом, – ответил Заккео. – Ты в курсе, почему я в ту ночь пришел в «Сирену»?

– Нет, не в курсе, но ты конечно же мне не поверишь?

– Там у меня была назначена встреча с твоим отцом и двумя его инвесторами. Но ни один из них не пришел.

Ева нахмурилась:

– Это невозможно. Моему отцу не нравится, что я пою. Он ненавидит мою работу в ночном клубе. Я сомневаюсь, что он вообще знает, где находится «Сирена».

– И все же он назначил там встречу. Он очень хвалил этот ночной клуб.

При мысли о том, что ее отец подстроил ей встречу с Заккео, к горлу Евы подступил ком.

– Ты правда была тогда девственницей? – резко спросил Заккео.

– Что?

– Или это была твоя хитрость.

– Я не знала о тебе, пока ты не уселся за стол перед сценой в ту ночь!

– Возможно, это и правда. Но вскоре ты узнала, кто я такой. Женщины часто собирают информацию о мужчине в Интернете, пока делают макияж, собираясь на первое свидание.

Ева виновато покраснела. Она в самом деле искала информацию о Заккео в Интернете, но не ради корыстных целей. Она хотела лучше узнать этого неотразимого мужчину, который ею заинтересовался.

Ева прочла в сети длинный список его любовных побед, начиная от супермоделей и заканчивая известными спортсменками. Она была так смущена, что тщательно скрывала свою неискушенность. Чтобы доказать Заккео свою опытность, она приняла его вызов заняться с ним оральным сексом на его тридцатилетие. Она так волновалась, что все испортила до того, как расстегнула ремень на его брюках. А потом она призналась ему в своей невинности.

Теперь он считает, что она использовала свою неопытность как уловку.

– Думай что хочешь, – сказала Ева. – Я понимаю, во что сейчас ввязываюсь. И я в курсе, что ты за человек.

Заккео напряженно смотрел на нее несколько секунд.

– Тогда это тебя не удивит. – Он передал ей толстую бордовую папку. – Это брачный договор. На первой странице перечислены фамилии независимых юристов, которые тебе помогут, если потребуется. Условия договора не подлежат обсуждению. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы прочитать и подписать его.

Ева удивленно взглянула на папку, а потом на Заккео:

– Зачем мне брачный договор? Я приняла твои требования.

– Мои адвокаты внесут в договор дополнения, если мне потребуется. Кроме того, в договоре есть несколько пунктов, которые мы с тобой еще не обсуждали.

У Евы засосало под ложечкой, когда она открыла первую страницу толстого документа. В первых пунктах приводилось расписание вечеринок и мероприятий, которые они с Заккео должны посещать. Далее указывалось, сколькими домами он владеет; Еве предстояло следить за ними. Кроме того, она должна была сопровождать мужа в деловых поездках по его желанию.

– Если ты считаешь, что я превращусь в домашнее животное, которое ты можешь брать на борт самолета в любое время, то ты ошибаешься.

В ответ Заккео выгнул бровь. Ева ощетинилась, но продолжила читать.

Она остановилась на шестом пункте.

– Мы не можем расставаться более чем на пять дней в первый год брака? – сказала она.

Заккео усмехнулся:

– Мы же не хотим, чтобы о нас распускали сплетни, верно?

– Ты имеешь в виду, что после года брака я смогу уйти в монахини?

Впервые за долгое время Заккео искренне улыбнулся:

– Ни один женский монастырь не примет тебя после того, как ты проведешь год в моей постели.

Густо покраснев, она поспешно перевернула страницу. Ее насторожил девятый пункт.

– Мне не нужны твои деньги! И мне не нужно так много денег каждый месяц. Такой суммы я не заработаю и за год.

Заккео пожал плечами:

– Отдай их в свою любимую благотворительную организацию.

Прочтя последний пункт, Ева вскочила и испуганно уставилась на Заккео.

– Ты хочешь… детей? – прохрипела она в ужасе.

– Да, – мягко ответил он. – Двоих. Основного наследника и запасного. Может быть, больше детей, если нам повезет. Не качай головой, Ева.

Заккео встал и подошел к Еве. Она попятилась и уперлась спиной в блестящий черный шкаф.

Заккео остановился, нависая над ней.

– Этот пункт договора не подлежит обсуждению, – сказал он.

– Ты объявил, что они все не подлежат обсуждению.

– Да, но некоторые из них наиболее бескомпромиссные.

– Значит, последний пункт важнейший? – спросила она.

– Да, потому что ты поставишь под ним подпись.

Ева снова покачала головой, а потом замерла, когда Заккео наклонился к ней, и их губы почти соприкоснулись. Он смотрел на нее, их дыхания смешивались. Душа Евы ушла в пятки.

Заккео просит у нее невозможного.

Дети были причиной того, почему два ее романа до Заккео закончились, еще не начавшись.

Дети были причиной того, что она мучительно смирилась со своим одиночеством.

Она не будет плакать перед Заккео. Не сегодня. Никогда. Из-за него она достаточно настрадалась.

– Я не могу, – сказала Ева.

Он застыл:

– Ты можешь. Три дня назад ты согласилась выйти замуж за другого мужчину. Ты думаешь, я поверю, что вы с Фэрфилдом не планировали детей?

Ева покачала головой:

– У нас с Гарри была договоренность. Кроме того…

– Что? – вкрадчиво спросил Заккео.

– Он не испытывает ко мне ненависти!

Заккео удивился ее обвинению, но через несколько секунд нахмурился:

– Я не испытываю к тебе ненависти, Ева. По-моему, мы с тобой можем найти общий язык.

– Я не могу.

– У тебя двадцать четыре часа. Я предлагаю тебе хорошенько обо всем подумать.

У Евы внутри все похолодело.

– А если мой ответ останется прежним?

Выражение лица Заккео стало высокомерным.

– Нет. Ты сделаешь все, чтобы спасти свою драгоценную семью.

– Ты в этом уверен? После недавней встречи? Неужели ты не замечаешь, как мои сестра и отец относятся ко мне? Мы не дружная семья, Заккео. – Ее голос дрожал, но она взяла себя в руки.

Он прищурился:

– Ты все равно им предана. Ты сделаешь, как я хочу.

– Нет.

– Да, – выдохнул Заккео и страстно припал к ее губам.

Ева простонала, наслаждаясь вкусом его поцелуя.

Она уступила желанию, когда Заккео усадил ее на комод, потянул вверх подол ее платья и встал у нее между ног. Коснувшись спиной стены, Ева ахнула, когда Заккео взял ее рукой за бедро.

«Заставь его отстраниться!»

Ева толкнула Заккео в широкие плечи, и он тут же схватил ее за запястья, поднимая руки у нее над головой. Другой рукой он ласкал ее грудь.

Тихо простонав, Заккео отпустил ее и запустил пальцы в волосы Евы. Он наклонил ее голову, чтобы ему было удобнее ее целовать.

Наконец они отстранились друг от друга, чтобы перевести дыхание. Ева попыталась слезть с комода, но Заккео остановил ее, положив руку ей на живот. Они смотрели друг другу в глаза.

Свободной рукой Заккео коснулся щеки Евы, потом провел пальцами по ее дрожащим губам.

– Я хочу взять тебя прямо здесь, но у меня назначены совещания. Мы продолжим за ужином. Я буду дома в семь.

Она отмахнулась от эротических образов и ответила:

– Но меня дома не будет. Я сегодня работаю.

На виске Заккео запульсировала жилка, он поправил галстук.

– По-моему, мне нужно заняться совмещением наших рабочих графиков, – сказал он.

Ева оттолкнула Заккео и встала.

– Не слишком напрягайся на мой счет, – язвительно ответила Ева. Она старалась замаскировать гневом свою неспособность противостоять Заккео. Ева одернула платье, остро ощущая возбуждение. Отойдя от Заккео, она взяла сумочку и папку с брачным договором. – До встречи!

Он взял ее за руку и повел к двери.

– Я уверен, что мы встретимся очень скоро. – Он спустился с ней на лифте на первый этаж, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды окружающих.

На выходе из здания они увидели Ромео. Заккео кратко переговорил с ним по-итальянски, потом открыл дверцу лимузина.

Когда Ева собралась сесть в машину, он ее остановил:

– Подожди.

– Что еще? – спросила она.

Заккео поджал губы:

– Во время совещания ты встала на мою сторону. По-моему, это хороший знак для наших с тобой отношений.

Сердце Евы дрогнуло.

– Неужели ты не понял? – спросила Ева, и он нахмурился. – Заккео, меньше всего я хочу вставать на чью-то сторону. Я против вражды. Возможно, я просто дура. А может быть, мне пора перестать витать в облаках.

Во взгляде Заккео промелькнуло недоумение, но потом он пожал плечами:

– Да, моя красавица. Возможно, пора.

И прямо на глазах у всех Заккео припал к губам Евы в жадном и собственническом поцелуе.

Еве казалось, что она едва различает свой голос, потому что в ВИП-зоне «Сирены» слышались взволнованные голоса.

Она была уверена, что необычайно большая толпа посетителей ночного клуба в понедельник не имеет ничего общего с Зигги Престоном – известным продюсером, который приходил посмотреть ее выступления весь прошедший месяц. Причиной всеобщего оживления были фотографии в вечерних газетах. На этих снимках Ева целовалась с Заккео. Не замечать новости было трудно, когда на первой полосе газет красовалась крупномасштабная фотография обручального кольца Евы.

Под одним из снимков была подпись: «История о трех кольцах», в которой было рассказано, ради чего она затевала свои помолвки.

Еве следовало облегченно вздохнуть, когда она уехала из пентхауса Заккео, отключила телефон и погрузилась в работу. Однако она не переставала вспоминать о последнем пункте брачного договора. Ева не забыла ужасную новость, которую сообщил ей доктор шесть лет назад.

Она почти сожалела о том, что не сказала Заккео о своей неспособности рожать. Тогда он отверг бы ее, как сделали два ее поклонника, заявившие, что не воспринимают ее как полноценную женщину.

Ева сжала рукой микрофон, стараясь успокоить душевную боль. Аккомпаниатор-пианист кивнул ей, и она откашлялась, приготовившись спеть балладу.

Ева дошла до середины песни, когда в зале появился Заккео. Посетители зашушукались. Он оглядел ее с головы до ног, потом посмотрел ей в лицо. Словно по мановению волшебной палочки столик перед сценой опустел. Кто-то взял пальто Заккео. Ева наблюдала, как он расстегивает пуговицу смокинга, отодвигает стул и садится напротив нее.

Ощущение дежавю оказалось настолько реальным, что Ева чуть не убежала со сцены. Допев, она улыбнулась и приняла аплодисменты, а потом подошла к Заккео, который демонстративно протянул ей стул.

– Что ты здесь делаешь? – в ярости прошептала она.

Заккео неторопливо притянул ее к себе, расцеловал в обе щеки, а потом отступил назад, чтобы полюбоваться ею.

– Ты явно задержишься на работе, поэтому я поужинаю с тобой здесь, – ответил он.

– Не надо было этого делать. – Ева хотела стереть со щек его поцелуи. – К тому же я не могу. Мой перерыв всего двадцать минут.

– Сегодня твой перерыв продлится час. Так будет каждый вечер, когда я решу поужинать с тобой здесь, а не дома. Присядь и улыбнись, моя певунья, и притворись перед жаждущей сенсаций аудиторией, что ты безумно рада видеть своего жениха, – твердо произнес Заккео.

Глава 9

Заккео наблюдал, как на лице Евы одна эмоция сменяет другую: сопротивление, раздражение, сексуальное осознание. Она немного смутилась, когда кто-то громко похвалил ее пение. Заккео только взглянул в сторону подвыпившего посетителя, и тот умолк.

Заккео стиснул зубы, заметив, что Ева смотрит на него с вызовом. Точно так же она глядела на него, пока они обсуждали последний пункт брачного договора. Она отреагировала очень бурно и казалась расстроенной.

Да, его беспокоило, что она считает отвратительной саму идею создать с ним семью. Будь у нее выбор, Ева предпочла бы более достойного отца для своих детей. При мысли об этом Заккео стало не по себе.

Промаявшись от волнения весь день, Заккео наконец не выдержал, прервал видеоконференцию и вышел из офиса. Он собирался поехать домой и выпить виски за скорейшее уничтожение Оскара Пеннингтона. Но вместо этого он переоделся в смокинг, вышел из пентхауса и направился в «Сирену».

Женщина, занимающая все его мысли, присела за стол. До встречи с Евой Пеннингтон Заккео не вел себя как собственник. Рядом с ней он испытывал дикое желание доказать каждому мужчине в пределах его досягаемости, что Ева принадлежит ему. Это чувство тревожило его, потому что от него не удавалось избавиться. И не важно, что сейчас Ева сидит напротив, старается не смотреть ему в глаза и поигрывает пальцами с ножкой бокала.

– Мне не нравится, что ты тайком от меня поменял мой рабочий график, Заккео, – сказала она.

Он не понимал, почему вдруг возбудился, услышав, как она произносит его имя. Боже, так он окончательно потеряет голову.

Отпив шампанского, Заккео кивнул официантам, готовым подавать ужин.

– Мы либо ужинаем здесь, либо едем в мой пентхаус, – сказал он. – Ты должна благодарить меня за то, что я приехал сюда.

Она одарила его сердитым взглядом:

– По-моему, ты застрял в Средневековье!

– Со временем ты поймешь, что я всегда добиваюсь своего, Ева. Всегда.

Их взгляды встретились, и атмосфера стала еще напряженнее.

– А тебе не приходило в голову, что я, возможно, согласилась бы поужинать с тобой, если бы ты меня пригласил? – спросила она.

Он удивился:

– Правда?

Она пожала плечами:

– Теперь ты никогда об этом не узнаешь. Нам нужно обсудить брачный договор.

Он интуитивно знал, что она снова ему откажет.

– Сейчас не время и не место, – сказал он.

– Я не… – Она умолкла, когда официанты принесли первое блюдо. Словно вспоминая, где они находятся, Ева оглянулась, глубоко вдохнула и наклонилась вперед: – Я его не подпишу.

Прежде Ева заявила, что не может его подписать.

От горечи в его жилах застыла кровь.

– Потому что мысль о вынашивании моего ребенка приводит тебя в ужас, – произнес он.

Ева сжала нож, однако, не забывая о манерах, направила его на тарелку, чтобы порезать стейк.

– Зачем тебе нужно, чтобы я стала матерью твоих детей? Я полагала, ты не захочешь иметь рядом с собой яркое напоминание о том, через что ты прошел.

– Возможно, я единственный, кто восстановит доброе имя Пеннингтонов, которого ему сейчас катастрофически не хватает.

Ева побледнела, а он упрекнул себя за то, что обсуждает на людях такой деликатный вопрос. Их разговор могут подслушать. Кроме того, Ева с трудом скрывает эмоции.

– Значит, это твой личный крестовый поход? – спросила она и слабо улыбнулась.

– Назовем это экспериментом.

Она покраснела от ярости, заинтриговав Заккео.

– Ты собрался экспериментировать с детьми? – спросила она. – После того, что ты пережил… Мы оба пережили… Ты считаешь, справедливо использовать своих будущих детей только как средство, чтобы доказать свою точку зрения? – прерывистым голосом спросила она, и Заккео напрягся.

– Ева?..

– Нет, я не буду этим заниматься! – жестко прошептала она. – Моя мать, возможно, любила меня по-своему, но все равно использовала меня как инструмент против своего мужа, когда ей было выгодно. Если я училась лучше Софи, мать обвиняла моего отца в том, что он уделяет Софи мало времени. И поверь мне, мой отец, не задумываясь, мстил своей жене. – Ева сглотнула и обиженно посмотрела на Заккео. – Я не стану сознательно обрекать другого ребенка на то, что пережила сама. Почему я должна позволять тебе использовать ребенка, чтобы доказать свою точку зрения?

– Ты неправильно меня поняла. Мои дети не будут пешками в чьей-то игре. Я хочу их воспитывать, в отличие от моих родителей. – Он умолк, когда она округлила глаза. – Ты удивлена?

– Да.

Заккео пожал плечами, хотя понимал, что позволил себе наговорить лишнего. Но Еве не удастся его обидеть. Однажды она его уже отвергла. На этот раз все будет так, как хочет он.

– Мои дети станут моим приоритетом, – заявил Заккео.

Он наблюдал, как до Евы доходит смысл его слов. И он понимал, что их разговор еще не окончен. Но он решил больше ее не провоцировать. На сегодня хватит нервотрепок. Он подозревал, что она снова с ним поссорится, как только узнает о его новых деловых переговорах.

При одной мысли о предстоящей стычке с Евой он поерзал на месте.

Заккео не помнил ни одной своей словесной перепалки с женщиной. Он спорил только с Евой.

Когда официанты убрали тарелки с их столика, к ним подошел мужчина и тихо откашлялся.

Он был примерно одного возраста с Заккео, с пышными каштановыми волосами и дерзкой улыбкой, которую Заккео тут же неверно истолковал.

– Можно мне переговорить с вами несколько минут? – спросил мужчина.

Заккео уже хотел зарычать и ответить отрицательно. Ева искренне улыбнулась мужчине и кивнула:

– Мистер Престон, конечно!

– Благодарю. Зовите меня Зигги, пожалуйста. Мистером Престоном зовут моего деда, он директор школы.

– Что вам нужно, Зигги? – Заккео выгнул бровь, увидев разъяренный взгляд Евы.

Зигги смотрел на Еву с таким обожанием, что Заккео сжал кулаки.

– Я пришел засвидетельствовать свое почтение этой девушке. У нее удивительный голос.

Ева покраснела от его слов.

Заккео прищурился, заметив, что она не надела обручальное кольцо.

– Ева моя невеста, а не моя подруга. И я очень хорошо знаю о ее исключительном таланте, – сурово произнес он.

– Я вас поздравляю!

– Спасибо, – ответил Заккео. – Что еще?

– Заккео! – Ева свирепо посмотрела на Заккео и повернулась к Зигги: – Простите моего жениха. Он немного вспылил, потому что…

– …я хочу, чтобы эта женщина всецело принадлежала мне, но мне мешают. И потому, что ты не надела обручальное кольцо, моя дорогая.

Ева закрыла пальцы рукой, словно скрывая доказательство отсутствия кольца.

– О-о, я не хотела рисковать его потерять. Я еще к нему не привыкла. – Она взглянула на Заккео с мольбой.

Зигги снова откашлялся:

– Позвольте мне представиться…

– Я знаю, кто вы. – Ева очаровательно рассмеялась.

Зигги улыбнулся и достал визитку:

– В таком случае я приглашаю вас в студию на следующей неделе. Может быть, нам удастся сработаться?

Ева радостно ахнула. Заккео сильнее помрачнел.

– Конечно, я приду, – ответила она.

– Ты ничего не забыла, солнце мое? – угрожающе спросил Заккео.

– Что? – спросила она так невинно, что ему захотелось встряхнуть ее хорошенько, чтобы она вспомнила, кем он ей теперь приходится.

– На следующей неделе ты занята. – Заккео было не по себе оттого, что Ева улыбается другому мужчине в его присутствии. – Мы отправимся в свадебное путешествие на мой остров у берегов Бразилии и пробудем там две недели.

Округлив глаза, Ева взяла визитку Зигги.

– Я встречусь с вами перед отъездом. Ты же не лишишь меня такого шанса, дорогой? – Она посмотрела на Заккео так, словно запрещая ему отвечать отрицательно.

Несмотря на раздражение, Заккео улыбнулся:

– Конечно. Все ради тебя, дорогая.

Зигги просиял:

– Великолепно! Я с нетерпением жду встречи.

Как только он оказался вне пределов слышимости, Ева повернулась к Заккео:

– Как ты смеешь мне вредить?

– Я безумно ревную, видя, как ты улыбаешься другому мужчине. Приношу свои извинения, – проворчал он. У Евы отвисла челюсть. – Закрой рот, Ева.

Она покачала головой, словно приходя в себя после удара.

– Где твое кольцо? – Он уставился на нее, теряя терпение.

Почувствовав, что ситуация становится опасной, Ева показала ему на свою золотую цепочку, на которой в ложбинке между ее грудей, как кулон, висело обручальное кольцо.

– Надень его, – как можно спокойнее произнес Заккео.

Ева надела кольцо на палец:

– Вот. Я могу вернуться к работе или у тебя остались еще требования?

Он твердил себе, что ведет себя так, чтобы успокоить разбушевавшиеся эмоции. Именно Ева довела его до предела. Однако, усадив Еву себе на колени и страстно поцеловав ее соблазнительные губы, Заккео знал, что ничего не может с собой поделать. Ева привлекала его как ни одна другая женщина.

Оба тяжело дышали, когда он отстранился от нее. Заккео с огромным удовлетворением увидел, как раскраснелась Ева.

– Больше не снимай кольцо, Ева. Не провоцируй меня. Я надеюсь, ты поверишь, что мои угрозы небеспочвенны.

Ева легла в постель на рассвете. Ее голова пульсировала от настойчивой мысли о том, что следует сделать нечто не свойственное ее характеру. Например, закричать. Или начать бить кулаками ближайшую стену.

Но она не сделала ничего подобного. Больше всего на свете она жаждала тишины и покоя.

Заккео заявил, что не станет обсуждать с ней условия брачного договора. Похоже, выбора у нее нет. Отказавшись выйти за него замуж, она поставит под удар отца. Но, выйдя замуж за Заккео, она не сможет выполнить свою часть договоренности, а это намного хуже.

Ева врезала кулаком по подушке, предвидя долгую и беспокойную ночь. Однако вскоре она уснула. Ее разбудил поток солнечного света, проникающий в комнату через окно. Часы показывали десять утра.

Выскочив из постели, она быстро приняла душ и вошла в столовую в тот момент, когда оттуда выходил Ромео, закончив свой завтрак. Стол был накрыт для одного человека, и Ева упрекнула себя за то, что от разочарования у нее засосало под ложечкой.

– Доброе утро! – произнес Ромео. – Приказать повару приготовить вам завтрак?

– Только несколько тостов и чай, пожалуйста. Спасибо.

Ромео кивнул и пошел к выходу.

– Заккео дома или уехал в офис?

– Сегодня утром он отправился в Оман. Возникли проблемы со строительством здания.

Ева оказалась не готова к охватившему ее чувству потери.

– Когда он вернется?

– Через день или два. Самое позднее к концу недели, чтобы подготовиться к свадьбе, – сказал Ромео глубоким голосом. – Это вам. – Он протянул ей записку и ушел.

Она сразу узнала твердый почерк Заккео.

«Ева!

Воспринимай мое отсутствие как хочешь, но не задирай нос.

Сегодня утром моя секретарша свяжется с тобой по поводу твоего свадебного платья и расписания на неделю.

Я позволяю тебе скучать по мне.

Заккео».

Тьфу! Ева поморщилась от его высокомерного тона. Смяв записку, она бросила ее на стол. Затем она быстро вскочила и взяла записку, чтобы Ромео, вернувшись, не увидел, как она нервничает. Не хватало еще, чтобы он сообщил Заккео, что из-за него она потеряла терпение.

Ей и так трудно контролировать эмоции, пока Заккео рядом с ней. Ему не нужно знать, как он влияет на нее даже в свое отсутствие.

Подали завтрак, и Ева успокоилась. Следом за поваром в столовую вошла высокая красивая брюнетка в серой узкой юбке и жакете такого же цвета.

– Доброе утро! Меня зовут Аниэтта, я секретарша мистера Джордано. Он сказал, что вы меня ждете.

– Я ждала телефонного звонка, а не личного визита.

Аниэтта сдержанно улыбнулась:

– Мистер Джордано хотел, чтобы я лично передала вам его пожелания.

У Евы пропал аппетит.

– Не сомневаюсь, – пробормотала она.

Она налила себе чая, пока Аниэтта зачитывала расписание ее дел, начиная с сегодняшнего дня и заканчивая утром субботы.

Ева слушала, пока не потеряла терпение. Ее взбесило, когда секретарша сообщила о встрече с визажистом.

– Я уже с ним встречалась.

Аниэтта посмотрела на растрепанные волосы Евы.

– Но ведь предстоит ваша свадьба, – заметила она.

Ева согласилась, решив, что по всей вероятности свадьбы не будет, как только она скажет Заккео о нежелании подписывать брачный договор.

– Ладно.

Аниэтта отметила галочкой несколько пунктов, потом встала, когда в дверь позвонили.

– Это Маргарет. Она принесла ваше свадебное платье.

Ощущение, что Ева едет на неуправляемом поезде усилилось. В комнату вошла женщина средних лет, неся платье, фату и обувную коробку.

– Пожалуйста, скажите, что вы не привели команду помощников, стоящих за дверью и готовых прыгнуть на меня, – сказала Ева после ухода Аниэтты.

Маргарет рассмеялась:

– Здесь только я, леди Пеннингтон. Ваш жених очень подробно описал свои пожелания. Видя вас сейчас, я понимаю, почему он выбрал это платье. Он сказал, что выбор, конечно, за вами. Если платье вам не понравится, мы подберем другое.

Ева напомнила себе, что не должна сильно расстраиваться из-за своевольства Заккео, потому что свадьба не состоится.

У нее перехватило дыхание, когда она увидела платье.

Фасон платья был простым, элегантным и восхитительным. Ева с восторгом смотрела на облегающее белое атласное платье, расшитое кружевом, бисером и бесчисленным количеством крошечных кристаллов. Тонкие рукава расширялись от декольте в форме сердца. На спинке платья были вышивка из кристаллов и перламутровые пуговицы от ворота до талии. Не в силах сопротивляться, Ева протянула руку, чтобы прикоснуться к платью, потом отдернула.

Незачем влюбляться в платье, которое ей не придется носить. Не надо мечтать о браке, которого не будет, как только она признается Заккео в своем недостатке.

Прошло шесть лет с тех пор, как Ева смирилась с тем, что у нее не будет мужа и собственной семьи. Она занималась музыкой, которая стала для нее всем.

– Вы его примерите? – спросила Маргарет.

Ева сглотнула:

– Кто знает?

Даже если Маргарет сочла ее ответ странным, она ничего не сказала. Ева старалась не смотреть на себя в зеркало, когда надела платье, фату и туфли.

– О-о, как хорошо, что платье вам впору, леди Пеннингтон. Оно вам очень идет. Ваш жених отлично знает ваши мерки. Вы не поверите, сколько мужчин ошибается в параметрах своих невест.

Ева так и не посмотрела на себя в зеркало. Когда Маргарет ушла, она убежала в свои апартаменты. Надев наушники, стала слушать музыку. Однако ей не удалось остановить поток неприятных мыслей.

В семнадцать лет, когда месячные становились раз от раза болезненнее, Ева думала, что рано или поздно все наладится. Но потом даже сильные обезболивающие лекарства стали только усиливать боль, и она заподозрила неладное.

Во время лекции в университете она потеряла сознание.

Диагноз врачей ошеломил ее.

Но даже тогда она убедила себя, будто это не конец света. Она твердила себе, что ее заболевание пустяк по сравнению с онкологией ее матери. Она верила, что, когда встретит мужчину своей мечты, он поймет и поддержит ее.

Какой же наивной она была! Скотт, первый парень, с которым она стала встречаться на последнем курсе университета, буквально отшатнулся от нее, когда она сообщила ему о своем состоянии. Еву так потрясла его реакция, что она избегала встречи с ним оставшееся время учебы в университете.

Она зареклась знакомиться с парнями, но потом встретила Джорджа Тремэйна. Они познакомились во время ее стажировки в компании Пеннингтонов. Польщенная его вниманием, она ходила к нему на свидания. Когда он стал настаивать на близости, Ева сообщила ему о том, что не может родить. Вслед за ее признанием последовал поток обвинений и оскорблений. После этого Ева поняла, почему отец настаивал, чтобы она после окончания университета работала в компании Пеннингтонов.

Оскар Пеннингтон считал единственной наследницей Софи, а Еву хотел поскорее сбыть с рук. Джордж Тремэйн, сын виконта, был, по мнению Оскара, лучшей парой для Евы.

Известие о том, что она была для Заккео только средством достижения цели, потрясла Еву до глубины души. Но она утешилась тем, что Заккео так и не узнал ее секрета.

Однако теперь ей предстоит сказать ему правду.

И это будет очень нелегко.

Глава 10

Заккео просмотрел список пропущенных звонков от Евы на своем телефоне, выезжая из гаража. Ромео сообщил ему о ее отчаянных попытках связаться с ним. Заккео намеренно отключил телефон, пока не стало точно известно его время возвращения в Лондон.

Стиснув зубы, он повел напряженными плечами. Вчера ему позвонил Оскар Пеннингтон и попытался убедить его смягчить свои угрозы. Заккео холодно напомнил ему о времени, проведенном в тюрьме, и отказался уступать. Вне сомнения, Ева старалась дозвониться ему из-за своего отца.

Заккео набрал ее номер. Она ответила после первого гудка.

– Привет, Ева! Я так понимаю, у тебя началась предсвадебная лихорадка?

– Ты неправильно меня понял. Свадьба не состоится, как только ты услышишь то, что я хочу тебе сказать.

Его напряжение усилилось.

– То есть ты по мне не скучала? – Он усмехнулся.

Она то ли фыркнула, то ли вздохнула:

– Нам действительно нужно поговорить, Заккео.

– Ничто не изменит моего намерения жениться на тебе, – предупредил он.

Она колебалась, потом произнесла:

– Заккео, это важно. Это не займет много времени. Но мне нужно поговорить с тобой.

Он положил голову на спинку сиденья:

– Ты пробудешь незамужней женщиной менее суток. Ты можешь устроить девичник, но я не позволю приглашать на него мужчин-стриптизеров.

– Мне не нужен девичник! Мне нужно пять минут твоего времени.

– Ты умираешь от неизлечимой болезни?

– Что? Конечно нет!

– Ты боишься, что я не буду хорошим мужем? – резковато спросил он, понимая, как важен для него ее ответ.

– Заккео, дело во мне, а не в тебе.

– Ты будешь хорошей женой. И несмотря на не слишком хорошее воспитание, ты станешь хорошей матерью.

Она тихо вздохнула:

– Откуда ты это знаешь?

– Потому что ты обожаешь о ком-нибудь заботиться. Тебе нужно просто перенаправить заботу со своей семьи на ту, которую мы с тобой создадим.

– Я не могу перестать заботиться о своей семье, – сказала она. – Каждый заслуживает чьей-то заботы, каким бы он ни был.

У него екнуло сердце, и он сильнее сжал телефон, чувствуя печаль.

– Но не каждый ее получает.

Помолчав, она сказала:

– Я сожалею о твоих родителях. Твоя мать еще жива? – спросила она с сочувствием.

– Моя биологическая мать переехала на другой конец света, чтобы избавиться от меня. По-моему, она не будет возражать, если я сочту ее умершей.

– Но она жива, Заккео. А это значит, что есть надежда. Неужели ты хочешь от нее отказаться?

– Ты была близка со своей матерью? – спросил он.

– Она была замечательной матерью, когда не изображала из себя аристократку Пеннингтон и не использовала меня, чтобы вернуть моего отца. – Ева грустно рассмеялась. – Жаль, что я не родилась в другой семье. Жаль, что моя фамилия Пеннингтон.

Наступило напряженное молчание.

Заккео нахмурился. Он считал, что ради своей фамилии Ева готова сделать все, даже покрывать мошенничество отца. Однако в его офисе в понедельник Ева казалась искренне шокированной двуличием Оскара. Кроме того, она не работает по специальности и не берет деньги со своего банковского счета.

Менее циничный человек предположил бы, что Ева не похожа на остальных аристократов.

– По крайней мере, у тебя был один родитель, который о тебе заботился. Тебе повезло, – сказал Заккео, размышляя, не ошибся ли насчет Евы.

– Но этот родитель умер, и у меня такое ощущение, что я осталась совсем одна, – тихо ответила она.

Ему захотелось сказать ей, что у нее есть он. Заккео едва сдержался. Через несколько секунд Ева откашлялась. Ее следующие слова заставили его пожалеть о том, что он не повесил трубку.

– Я не подписала брачный договор, – выпалила она. – И не подпишу.

«И все из-за последнего пункта».

На краткий миг Заккео захотелось объяснить ей, почему он хочет детей. Мрачное одиночество, которое преследовало его в детстве, а недавно в тюрьме, едва его не сломило.

Его мать эмигрировала в Австралию со своим мужем, чтобы не оставаться с Заккео в Лондоне. Хотя известие о суде над ним и вынесении приговора распространилось по всему миру, она не удосужилась связаться со своим сыном. Ей было бы все равно, даже если бы Заккео умер в тюрьме. Эта мысль преследовала его днем и ночью, пока он не поклялся изменить свою жизнь и обзавестись наследниками, которые будут с гордостью носить его фамилию.

Он не планировал детей от Евы Пеннингтон, пока не прочел новость о ее помолвке с Фэрфилдом.

– Завтра в полдень ты в свадебном платье пойдешь к алтарю в присутствии шести сотен гостей.

– Шестьсот гостей? Ты пригласил шестьсот гостей на свадьбу? – хрипловато спросила она.

Услышав неверие в ее голосе, он заскрежетал зубами:

– По-твоему, я должен был устроить церемонию в подворотне? Или ты думаешь, что моя секретарша несла чушь, сообщая о предстоящей свадьбе во вторник?

– Извини, но я не могу этого сделать, – возразила Ева.

Заккео нахмурился, слушая ее расстроенный тон.

Ева в самом деле мучилась от перспективы отдаться ему – обычному человеку, достойному лишь нескольких поцелуев.

У него стало тяжело на душе:

– Это твое окончательное решение? Ты отказываешься от нашей договоренности?

Ева молчала так долго, что он подумал, будто она положила трубку.

– Да, если ты не готов изменить последний пункт брачного договора.

Вне себя от разочарования, он произнес:

– Очень хорошо. Пока. – Повесив трубку, он поборол желание вышвырнуть телефон в окно.

Приехав на работу, Ева обнаружила, что ей дали выходные из-за предстоящей свадьбы.

Встреча с Зигги прошла успешно, хотя голова Евы была забита посторонними мыслями.

Сдержав истерический смешок, она посмотрела на свой телефон.

Она правильно поступила, закончив этот фарс, прежде чем он зашел слишком далеко. В глубине души она знала, что Заккео отреагирует так же, как Скотт и Джордж. Он не захочет жениться на бесплодной женщине.

Ева вздрогнула, услышав сигнал телефона. Менеджер «Сирены» прислала ей сообщение с пожеланием счастливой свадьбы и блаженного медового месяца.

На телефон позвонили, и Ева чуть не выронила трубку, увидев имя абонента. Она нахмурилась.

– Софи?

– Ева, что происходит? – испуганно спросила Софи.

– Что ты имеешь в виду?

– Я только что вызвала врача, потому что у отца очередной приступ!

Ева вскочила, чуть не опрокинув чашку с кофе на столе:

– Что?

– Час назад нам позвонил Заккео Джордано и сказал, что ваша свадьба отменяется. Отец был в бешенстве. Он собирался тебе позвонить, но упал в обморок. Врач говорит, что, если он будет и дальше волноваться, его ждет инфаркт или инсульт. Это правда? Ты отменила свадьбу? – напряженно спросила Софи.

– Да, – ответила Ева, схватила сумку и выбежала из кафе, когда поняла, что привлекает внимание. На улице моросил дождь, поэтому она надела пальто и капюшон.

– О боже! Зачем? – сказала ее сестра.

– Заккео требовал подписать брачный договор.

– И что? В наши дни это обычная практика.

– Но там есть одно условие. Он хочет детей.

Софи вздохнула:

– Он отказался от тебя, когда ты ему призналась?

– Нет, он не знает.

– Тогда я ничего не понимаю, – ответила Софи.

– Я пыталась ему сказать, но он не хотел слушать.

– Ты пыталась. Разве этого недостаточно?

Ева нырнула в тихую аллею и прислонилась к стене:

– Нет, этого недостаточно. Мы уже причинили ему много вреда. Я не желаю начинать семью со лжи.

– Отец в ужасе, Ева.

– Можно мне с ним поговорить?

– Сейчас он спит. Когда он проснется, я скажу ему, что ты звонила. – Софи сделала паузу. – Ева, я думала о том, что ты сказала мне перед вечеринкой по случаю помолвки. О том, что ты не собираешься занять мое место. Мне не следовало так плохо к тебе относиться. Просто нашему отцу нелегко угодить. Он рассчитывает на меня. Мы должны пережить этот трудный этап.

– Я не собиралась наступать тебе на пятки, Софи. Сестра глубоко вздохнула:

– Я знаю. Но тебе все легко дается, Ева. Так было всегда. Я завидовала тебе, потому что мама предпочла тебя.

– Родители не имеют права предпочитать одного ребенка, а другого держать на расстоянии вытянутой руки!

– Но такова наша реальность. Отец хотел сына. И я решила заменить ему сына. После смерти матери я испугалась, что лишусь отцовского внимания. Поэтому я помогала ему, хотя знала, что не следует этого делать. Нам с отцом стыдно за то, что мы сделали с Заккео. Я не знаю, чем все закончится. Как ты думаешь, мы сможем снова быть вместе? – с мольбой спросила Софи.

У Евы подогнулись колени, она присела на холодную твердую землю.

– Да, если вы оба этого хотите, – пробормотала она и отключилась, ее руки дрожали.

В последний раз Софи теряла самообладание через несколько недель после похорон матери. На некоторое время она и Ева сблизились. Их объединило горе, они поддерживали друг друга.

Ева сидела на земле, пока не продрогла до костей.

Достав из сумки брачный договор, она прочла его снова.

Она не сможет выполнить последний пункт договора, но это не означает, что она не может воспользоваться шансом и выиграть время для себя и своего отца, пока они не встретятся, и она не объяснится. Несмотря ни на что, Еве нужна собственная семья.

Она набрала номер Заккео.

– Ева? – холодно отрезал он.

– Я… – У нее стучали зубы. Закрыв глаза, она произнесла: – Я подпишу договор. Я выйду за тебя замуж завтра.

Молчание.

– Заккео? Ты меня слышишь?

– Где ты?

Она дрожала, слыша его безразличный тон.

– Я… – Она посмотрела на уличный знак и назвала переулок.

– Ромео приедет за тобой через пятнадцать минут. Он заберет договор и привезет его мне. Ты вернешься в пентхаус и продолжишь подготовку к свадьбе. – Он сделал паузу, словно ожидая ее отказа.

– Я увижу тебя сегодня? – Она ненавидела себя за то, что кажется такой уязвимой.

– Нет.

Ева выдохнула:

– Ладно. Я жду Ромео.

– Договорились.

На улице моросило. Ева в паршивом настроении сидела, сложив руки на коленях, пока парикмахер делала ей прическу. Стоящая позади нее Софи нервно улыбнулась. Ева улыбнулась в ответ, зная, что сестра нервничает, боясь, как бы она не передумала снова.

Но на этот раз пути нет назад.

Ева скажет Заккео правду при первой возможности. И ей наплевать, если завтра она проснется Евой Пеннингтон, а не леди Джордано.

– Как отец? – спросила Ева.

Софи помрачнела.

– Он настаивает, что поведет тебя к алтарю. – Она посмотрела на парикмахера, которая закончила причесывать Еву и вышла, чтобы привести Маргарет. – Он очень хочет, чтобы сегодня все шло по плану.

Ева заставила себя улыбнуться:

– Все будет в порядке.

Софи встретила ее взгляд в зеркале:

– Как ты думаешь, мне следует поговорить с Заккео и все ему объяснить?

– Пока не надо.

Софи кивнула, быстро улыбнулась и вышла, оставляя Еву с Маргарет.

Любые надежды на разговор с Заккео рухнули, когда Ева оказалась у дверей часовни час спустя.

Увидев Заккео, она испугалась, что сердце выскочит у нее из груди.

Ромео стоял на месте свидетеля жениха, и Ева снова задалась вопросом об отношениях между этими двумя мужчинами. Вероятно, Ромео единственный друг Заккео.

На Заккео был светло-серый костюм-тройка, белоснежная рубашка и белый галстук. Его длинные волосы были аккуратно уложены, а борода коротко пострижена. Внезапно взгляд Заккео ожесточился. Гости зашушукались.

– Ева? – неуверенно прошептал Оскар Пеннингтон.

– Зачем ты настоял на том, чтобы вести меня к алтарю? – спросила она отца, не понимая, почему заботится о нем, хотя ему не было до нее никакого дела.

– Ты моя дочь, – недоуменно ответил отец и нахмурился.

– То есть сейчас ты не работаешь на публику?

Выражение лица Оскара стало уязвимым. Таким Ева видела его лишь однажды – после смерти жены. У Евы сжалось сердце.

– Ева, у меня тяжелый характер. Я знаю об этом. Меня воспитали так, чтобы я ценил свою родословную превыше всего, и я зашел в своих стараниях слишком далеко. У нас с твоей матерью не было идеального брака, но она единственная, кто приводил меня в чувство, когда я зарывался. – Его голос стал резким. Оскар схватил Еву за руку. – Пусть мы, Пеннингтоны, потеряли доброе имя, но я не хочу потерять тебя и Софи.

К горлу Евы подступил ком:

– Скажи ей об этом. Она должна знать, что ты ею гордишься.

Оскар посмотрел на Софи.

– Я скажу ей. И я горжусь тобой тоже. Ты прекрасна, как твоя мать в день нашей свадьбы.

Ева моргнула, на ее глаза навернулись слезы.

Повернувшись, она увидела, что Заккео смотрит на нее. Его взгляд был мрачным и зловещим. Ева сглотнула.

«Я не могу выйти за него замуж, ничего ему не рассказав! Он должен знать, что я не смогу родить ему детей».

– Дорогая моя, нам пора, – взмолился ее отец.

Разрываясь между необходимостью сообщить Заккео правду и желанием защитить своего отца, Ева тряхнула головой.

Сойдя с помоста, Заккео пошел по проходу церкви в сторону Евы. Она глотнула воздух, зная, что при необходимости он потащит ее к алтарю. Он остановился на полпути, непримиримо смотря на Еву, пока она не подошла к нему.

Схватив за руку, Заккео повернулся и повел ее к алтарю.

Дрожа от его безжалостного взгляда, она пробормотала:

– Заккео?..

– Нет, Ева. Больше никаких отговорок, – проворчал он.

Священник вопросительно посмотрел на Еву и Заккео.

Заккео кивнул.

Заиграл орган, словно подтверждая, что судьба Евы решена.

Глава 11

– Ты испепелишь его взглядом только в том случае, если у тебя лазеры вместо глаз.

Ева вздрогнула, услышав насмешливый голос Заккео и поджала пальцы руки, лежащей на коленях, чтобы скрыть изысканное платиновое кольцо с бриллиантом.

– Я не хочу его испепелять. – Она наоборот задавалась вопросом, сколько кольцо пробудет на ее пальце, как только Заккео узнает правду.

Свадебный прием после церемонии был кратким, но шумным. Шестьсот гостей жаждали поглазеть на интригующую пару. Ева ужасно устала к тому моменту, когда вместе с Заккео уселась в лимузин.

Заккео, несмотря на недавнее тюремное заключение, держался непринужденно и с достоинством, и Ева подозревала, что ему не нужно оправдания ее отца, чтобы восстановить подмоченную репутацию. Она посмотрела на Заккео, который теперь сидел рядом с ней в автомобиле. Они ехали в аэропорт.

– Что-то у тебя на уме? – спросил он, не поднимая глаз от планшета.

У нее душа ушла в пятки. Ева начала говорить, но заметила, что перегородка, отделяющая их от Ромео, сидящего на переднем пассажирском сиденье, опущена. Хотя она была уверена, что Ромео знает все детали ее брачного договора с Заккео, Ева не желала обсуждать свой недостаток в присутствии Ромео.

Она пригладила руками свадебное платье.

– Ты гарантируешь, что выступишь от имени моего отца, как только передашь документы властям? – спросила она.

Заккео вперился в нее серыми глазами:

– Тебе так хочется, чтобы он избежал наказания, да?

– Разве ты не хотел бы этого на моем месте? – спросила она.

Ева не ожидала увидеть его странный взгляд. У нее скрутило живот от гнева, печали и горечи.

– Моему отцу было наплевать на то, удастся ли ему избежать наказания за свои грехи. Он был счастлив прислуживать, потому что думал, будто это его судьба.

У нее перехватило дыхание.

– Но это бессмысленно.

– Я плохо понимал своего отца, пока был ребенком, и я не понимал его, когда повзрослел.

– Когда он умер?

– Когда мне было тринадцать лет.

– Прости. – Заккео наклонил голову и продолжал смотреть на Еву, поэтому она произнесла: – Как же он?..

– Заккео? – послышался глубокий голос Ромео. – По-моему, это неподходящая тема для разговора в день свадьбы.

Друзья переглянулись.

Когда Заккео посмотрел на Еву, его взгляд снова стал прохладным и бесстрастным.

– Твой отец на данный момент все сделал правильно. Наши юристы встретятся через несколько дней, чтобы обсудить дальнейший план действий. Но для тебя, Ева, все только начинается.

Она не успела ответить, как открылась дверца автомобиля. Ева уставилась на большой частный самолет, около которого стоял экипаж.

Заккео вышел, взял ее за руку и повел на борт.

Она разглядывала роскошный салон, когда Заккео подошел к ней сзади. Она сдержала дрожь, когда он обхватил ее плечи теплыми руками.

– Мне нужно сделать несколько звонков, – сказал он и провел большим пальцем по ее щеке. Ее удивило его прикосновение и нежный взгляд. – Ты выглядишь уставшей.

– Это ты так учтиво говоришь, что я чертовски плохо выгляжу? – Ева хотела казаться беспечной, но заговорила хриплым голосом.

Заккео одарил ее улыбкой, и у Евы потеплело на душе, когда его взгляд перестал быть ледяным.

– Ты всегда прекрасна, дорогая. Ты для меня сложная головоломка, но ты прекрасна.

Ее поразил его неожиданный ответ, но она быстро пришла в себя.

– Меня должен насторожить твой милый тон? – спросила она.

– Когда я добиваюсь своего, я перестаю быть монстром.

Напомнив себе о том, что Заккео не добьется своего, как только узнает о ее бесплодии, встревожило Еву. Она молчала, пока Заккео подводил ее к креслу и вручал бокал шампанского.

– Заккео?.. – Она умолкла, когда его большой палец коснулся ее губ. По ее телу пробежал жаркий трепет.

Она едва почувствовала, как взлетает самолет. Она видела перед собой только завораживающий взгляд Заккео.

– Ты очень красивая. – Он наклонился и поцеловал в уголок ее рта.

– Спасибо. – Ее голос дрожал от желания. Она простонала, когда его губы коснулись ее подбородка, потом изгиба плеча и шеи.

Она не заметила, как Заккео привел ее в заднюю часть самолета, где находилась роскошная спальня. Он закрыл за собой дверь.

– Мы проведем на острове две недели. Для этого мне нужно поработать с Ромео и изменить график моей работы. А пока отдохни. Скажешь мне о чем хотела через несколько часов.

Встав у нее за спиной, он медленно расстегнул пуговицы на ее платье из тяжелой ткани. Платье упало к ее ногам, она осталась стоять в белом бюстгальтере без бретелек, трусиках и чулках с подвязками.

– Красавица, – страстно пробормотал Заккео, и она посмотрела на него.

Ева густо покраснела. Его взгляд потемнел от желания. Кончиком пальца он провел по ее щеке. Она посмотрела на чувственную линию его рта и прикусила губу.

Она ахнула, когда Заккео встал на колени и потянулся к ее подвязке, пристально глядя в ее глаза. Сняв подвязку, он положил ее в карман, потом встал и посмотрел на нее с таким вожделением, что у Евы перехватило дыхание.

Заккео слегка коснулся губами ее губ.

– В первый раз мы будем близки не в самолете, где нас могут подслушать. – Он подошел к кровати и откинул одеяло. Ева легла в кровать, и он накрыл ее одеялом. – Мы будем хорошей парой, Ева.

Она разомкнула губы, но ничего не сказала. Превозмогая душевную боль, она медленно закрыла рот.

– Поспи, дорогая, – тихо произнес Заккео и ушел.

Несмотря на волнение, она проспала весь полет и проснулась отдохнувшей, хотя ее по-прежнему беспокоило ее будущее.

Ева надела хлопчатобумажный сарафан и открытые сандалии. Она оставила волосы распущенными, нанесла блеск для губ и солнцезащитный крем и вышла из самолета.

Вскоре она была на борту катера, которым управлял Ромео.

Заккео уткнулся лицом ей в шею и тихо произнес:

– Я не могу дождаться, когда ты станешь моей.

К тому времени, когда катер медленно подошел к острову, Ева была на грани нервного срыва.

– Добро пожаловать в рай! – сказал Заккео, когда Ромео выключил двигатель катера.

Зачарованная, Ева огляделась. Тропические деревья и пышная растительность окружали красивую фазенду из дерева и стекла. Лучи утреннего солнца отбрасывали яркие зеленые, оранжевые и синие блики. Через широкие стеклянные окна были видны белые стены комнат, белая мебель, красочные картины.

– Дом огромный, – выпалила она.

Заккео спрыгнул на белый песок и схватил ее за руку.

– Предыдущий владелец построил его для своей первой жены и восьмерых детей. После развода его бывшая жена получила этот остров, но она ненавидела тропическую жару, поэтому никогда сюда не приезжала. Дом был запущенным к тому времени, когда я купил остров, поэтому я многое здесь изменил.

При упоминании детей Ева сильнее напряглась. Помедлив, она последовала за Заккео на широкое крыльцо и прошла в потрясающую гостиную.

Четверо слуг поприветствовали их, а затем поспешили к Ромео, который остался у катера. Ева с благоговением смотрела вокруг, понимая, что у Заккео талант в строительстве и оформлении зданий.

– Иди сюда, Ева! – нетерпеливо приказал он.

Она повернулась к нему лицом. Его глаза чувственно сверкали. Она понимала, что обязана сказать ему правду прямо сейчас, но молчала.

Она прошагала по кафельному полу к Заккео, и он тут же подхватил ее на руки и стремительно понес вверх по лестнице.

И внезапно необходимость раскрыть ему тайну стала для нее неактуальной. Каждая клеточка ее тела жаждала его поцелуев и ласк. Не в силах сопротивляться желанию, она запустила пальцы в его волосы и уткнулась лицом в его плечо, желая сильнее к нему прильнуть.

Осмелев, Ева слегка прикусила его шею.

Прорычав, Заккео медленно опустил ее на ноги.

– Я так долго ждал, когда ты станешь моей, – сказал он. – Больше я ждать не намерен.

Подведя к кровати, он быстро снял с Евы сарафан, бюстгальтер и трусики. Затаив дыхание, он оглядел ее с головы до ног.

– Красавица, – пробормотал он и обхватил губами ее сосок.

Ева вскрикнула и вцепилась ему в плечи, ее тело содрогалось от чувственной лихорадки.

– Заккео, – простонала она.

Резко выпрямившись, он снял через голову черную футболку, обнажая мускулистую грудь и плоский живот. Ева удивленно уставилась на татуировку в виде трех кельтских символов у него на предплечье. Потянувшись, она коснулась рукой первого символа. Заккео молча смотрел на нее сверху вниз.

Она вдруг осознала, что совсем не знает человека, за которого вышла замуж.

– Ты нервничаешь, дорогая, – заметил он.

– Разве ты не волнуешься во время первой близости с новой любовницей? – спросила она.

Он замер и, словно рассердившись, поджал губы. Потом он начал расстегивать брюки.

– Нет. Я не волнуюсь. Я предвкушаю. – Он быстро разделся.

Ева восторженно оглядела его совершенное тело.

– Даже если у тебя была куча любовниц? – спросила она.

Ева ахнула, когда он крепко схватил ее за запястья:

– Может, не будем рассуждать о прошлых любовницах? – произнес он.

Он резко и требовательно поцеловал ее в губы, его язык скользнул в ее рот. Она прижалась к нему, изнемогая от желания.

Уложив Еву на спину, он стал покрывать поцелуями ее тело. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и сказал:

– Я хочу тебя в разных позах, но не знаю, с какой начать.

Ева покраснела, а он тихо рассмеялся.

– Ты краснеешь, как девственница. – Он провел рукой по ее шее, касаясь пульсирующей жилки, потом погладил грудь. – Этого почти достаточно, чтобы убедить меня, будто ты невинна.

Вздрогнув, Ева погладила его теплую кожу.

– А почему ты решил, что это не так? – выпалила она.

Уставившись на нее, он крепко обхватил рукой ее затылок.

– Что ты говоришь, Ева? – прохрипел он.

Она нервно облизнулась:

– Ты у меня первый.

Ошеломленный, Заккео глотнул воздух.

– Первый? – Он вглядывался в ее лицо.

Он медленно отстранился от нее и оглядел с головы до ног, словно видя в первый раз. Наклонившись, он поцеловал ее глаза, губы и шею, потом стал покрывать поцелуями ее живот. Опустившись ниже, он начал ласкать ее между ног.

Когда Заккео медленно вошел в нее, она испытала жгучую боль. На ее глазах выступили слезы. Выругавшись, он поцелуями высушил ее слезы, шепча слова утешения по-итальянски.

Ева улыбнулась ему, подняла дрожащую руку и коснулась пальцами его чувственных губ.

Он вышел и снова вошел в нее, а она задохнулась, попав в водоворот приятных и бурных ощущений.

Заккео задвигался быстрее, и она запустила пальцы в его густые и роскошные волосы. Почувствовав, что Ева теряет самообладание, он простонал и обхватил губами ее сосок. Утопая в ощущениях, она подумала, что мир вокруг нее разлетается на кусочки.

Заккео обхватил голову Евы руками. Он прижимал ее к себе, пока их дыхания не выровнялись. Потом он перевернулся и усадил Еву на себя верхом.

Их взгляды встретились, на ее полных губах играла чувственная улыбка. Она передвинулась, позволяя ему глубже проникнуть в ее лоно. Ее глаза расширились, а кожа порозовела. Через несколько минут оба погрузились в сладостное забытье.

Упав Заккео на грудь, Ева уснула, а он лежал без сна.

Он пытался понять, почему ему кажется, что отныне его жизнь станет другой.

Он хотел знать, как ему теперь жить дальше.

Глава 12

Проснувшись, Ева обнаружила, что лежит на Заккео.

Солнце стояло высоко в небе, и она поняла, что проспала час или два. Тем не менее она съежилась при мысли о том, что отключилась после секса.

Осторожно посмотрев на Заккео, она увидела, что он разглядывает ее серыми глазами. На его губах играла улыбка, которая нравилась ей сильнее, чем следовало бы.

Отведя локон от ее щеки, он заправил его ей за ухо. Она затаила дыхание от его нежного прикосновения.

– Привет, дорогая.

– Я не хотела засыпать на тебе, – сказала она, чувствуя себя неловко.

Он выгнул бровь.

– Ой. А на ком ты хотела заснуть? – спросил он.

Ева вздрогнула.

– Нет, я не это имела в виду, – запротестовала она, потом увидела его дразнящий взгляд.

Ева начала спускаться с Заккео, но потом увидела его мускулистую грудь и снова почувствовала возбуждение. Она немного испугалась, что станет одержимой его телом.

Заккео остановил ее, одной рукой держа за затылок, а другой за бедро. Ева взглянула на татуировку на его предплечье.

– Что она означает?

Его улыбка стала напряженнее.

– Это напоминание о том, что я не должен довольствоваться меньшим или идти на компромисс себе в ущерб. Это также напоминание о том, что, несмотря на заявления привилегированного класса, все люди рождаются равными.

Ева подумала об обстоятельствах, из-за которых оказалась в нынешней ситуации. О недостатках собственной семьи и печали, от которой теперь надеялась избавиться.

– У тебя достаточно власти, – сказала она. – Люди тебя боятся.

Он нахмурился:

– Тогда это их проблема, а не моя.

Ева недоверчиво рассмеялась:

– Разве ты не знаешь о том, что люди пугаются одного твоего взгляда?

Заккео перестал хмуриться:

– Ты его не пугаешься. Насколько я помню, ты чаще не соглашаешься со мной.

Она провела пальцами по контуру татуировки, наслаждаясь теплом гладкой кожи Заккео:

– Я не подчиняюсь приказам.

Он крепче обхватил рукой ее бедро:

– Я тебе не приказывал.

– Возможно, нет. Но иногда эффект тот же.

Заккео перевернул ее на спину и навис над ней, словно опасная хищная птица.

– Вот почему ты замешкалась, идя к алтарю? – хрипло прошептал он. В его взгляде читалась обида.

Ева быстро покачала головой:

– Нет, не из-за этого.

– Тогда из-за чего? По-твоему, я недостаточно хорош для тебя? – настаивал он. Она опять увидела намек на обиду в его взгляде, и у нее екнуло сердце.

Ева открыла рот, чтобы наконец рассказать Заккео всю правду, но снова промолчала.

Слова застряли у нее в горле.

В постели с Заккео она испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей уже не хотелось от него отказываться.

Ева знала, что играет с вулканом. Возможное извержение будет иметь для нее разрушительные последствия. Но именно сейчас она решила побыть эгоисткой и испытать еще несколько сладких мгновений.

Она пожертвовала собой ради брака с Заккео, но только от нее зависит, когда они расстанутся.

Она знала, что Заккео не захочет иметь с ней ничего общего, как только узнает правду. Конечно, он не такое чудовище, как считают многие, но он вряд ли будет жить с женщиной, которая не даст ему того, что он желает.

Ева решила пожить в блаженстве еще несколько дней. После развода у нее останутся приятные воспоминания о времени, проведенном с Заккео на острове.

– Ева?

– Я разговаривала с отцом и нервничала перед венчанием, – выпалила она. Заккео скептически выгнул бровь, и Ева улыбнулась: – У любой женщины могут сдать нервы. Моя заминка составила тридцать секунд.

– Пять минут, – возразил он.

– Кстати, я проснулась пять минут назад, и уже чувствую, как мне чего-то не хватает, – ответила она, широко раскрыв глаза.

Заккео медленно расслабился и усмехнулся. Она испытала облегчение, когда он страстно припал к ее губам.

Ева льнула к нему и уже была готова протестовать, когда он встал с кровати.

– Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, – сказал он, – то мы не успеем принять душ и наш обед остынет.

Ева покраснела.

Рассмеявшись, он подхватил ее на руки.

– Но я рад, что тебя не раздражает мое тело.

Она закатила глаза.

– Ложное смирение – плохое качество, Заккео, – упрекнула она его, когда он прошел через широкую дверь на улицу – в душ с бамбуковым полом.

Поставив Еву на ноги, Заккео взял мягкую губку.

– Полная совместимость в постели встречается редко, – сказал он. – Хотя в журналах, которые ты читаешь, пишут другое.

– Я не знаю. – Ей было незачем притворяться искушенной.

Его глаза собственнически сверкнули, когда он включил душ и прижал Еву к себе.

– Нет, ты этого не знаешь. И я рад этому, как пещерный человек.

Им подали роскошный обед из местной рыбы с соусом из орехов, салат из авокадо, десерт из фруктов и сыра.

После обеда Заккео показал Еве оставшуюся часть дома и остров площадью три квадратных мили. Они закончили прогулку на белом песчаном пляже, где для них устроили пикник с шампанским в серебряном ведерке со льдом.

Ева отправила в рот кусочек папайи и вздохнула, наслаждаясь красотой заходящего солнца, лучи которого оставляли на воде цвета аквамарина оранжевые и фиолетовые полосы.

– Я не понимаю, как ты мог отсюда уехать, – сказала она.

– Еще в детстве я научился не привязываться к вещам.

Его резкий ответ заставил ее посмотреть на него. Его взгляд снова стал непроницаемым, хотя он выглядел расслабленным.

– Почему?

– Потому что так лучше, – ответил он.

Ева теребила пальцами ножку бокала с шампанским:

– Но ты обрек себя на одиночество.

Он повел широкими плечами:

– У меня был выбор: одиночество или уединение. Я выбрал последнее.

От его преднамеренно сдержанного тона у нее сжалось сердце.

– Заккео?..

Он приподнялся на локтях и поджал губы.

– Не трать время и не жалей меня, дорогая, – жестко произнес он.

– Я не настолько наивна, чтобы думать, будто у всех было счастливое детство. У меня его не было.

– По-твоему, членства в эксклюзивных клубах, частных школ-интернатов и горнолыжных курортов недостаточно? – Хотя на этот раз в его голосе не было презрения, Еве стало грустно, что они снова обсуждают эту тему.

– Не перевирай мои слова, Заккео. Да, я выросла в привилегированной обстановке. У меня было тяжелое детство, но родителей не выбирают.

– Поэтому ты уехала из особняка Пеннингтонов?

– Да, после смерти матери. Я не могла противостоять отцу и сестре.

– А разговор с отцом в церкви поможет наладить с ними отношения? – Он оценивающе на нее посмотрел.

В душе Евы затеплилась искорка надежды:

– Я думаю, время покажет. А ты не попытаешься наладить контакт со своей матерью и отчимом?

– Нет, – сказал он. – Моя мать решила, что я пустое место. Мой отчим с ней согласился.

У Евы сжалось сердце:

– Но ты достиг такого успеха, о котором не смеет мечтать большинство людей. Благодаря урокам детства ты должен гордиться собой.

– Я не пожелал бы такого детства, какое было у меня, даже злейшему врагу, – сурово подытожил Заккео.

Ева вздрогнула, услышав обиду и боль в его голосе. Она открыла рот, чтобы задать ему вопрос, но он вскочил на ноги.

– Я не хочу жить прошлым. – Он усмехнулся. – Не сейчас, когда передо мной потрясающий закат и красавица жена. – Он взял бокал у нее из рук.

Положив голову ему на грудь, Ева растворилась в объятиях Заккео. Одной рукой он обнимал ее за талию, а другой за плечи. Ева понимала, что он молчаливо требует от нее прекратить разговор, но не сдержалась.

Она пристально посмотрела в его серые глаза:

– Я отдала карту членства в эксклюзивном клубе своей лучшей подруге. Я ненавидела школу-интернат. Я так и не научилась кататься на лыжах, поэтому не встаю на них с десяти лет. Мне наплевать на мою родословную. Для меня важно только пение и семья, которая обо мне заботится. Все зависит от того, как ты относишься к жизни.

В его глазах промелькнули удивление, шок и озадаченность. А потом его взгляд снова стал высокомерным.

– Закат, дорогая, – хрипло сказал он. – Ты пропустишь закат.

Заккео Джордано все сильнее ощущал, что теряет контроль над своей жизнью. И чем сильнее он пытался обуздать эмоции, тем хуже у него это получалось.

Заккео был уверен, будто знает, что руководит Евой и ее семьей. Он не сомневался, что жажда власти и престижа свела его собственного отца в могилу. Ради власти и престижа мать Заккео покинула родину в поисках богатого мужа, выворачиваясь наизнанку перед тем, кто свысока смотрел на ее сына и в конце концов заставил Клару Джордано упаковать вещи и укатить на другой конец земного шара.

Однако Ева бросала вызов Заккео с самого начала, она вынуждала его сомневаться в его устоявшихся убеждениях. Но действия Оскара Пеннингтона доказали правоту Заккео. А желание Евы выйти замуж за Фэрфилда ради спасения семьи укрепило уверенность Заккео.

«А разве ты поступаешь иначе?»

Услышав голос рассудка, Заккео уставился на ярко-оранжевый горизонт, теряясь в догадках.

Заккео не мог отрицать, что его поразила и озадачила невинность Евы. Он начинал сомневаться во многом.

До настоящего момента он был абсолютно уверен во всем. Вчера на свадьбе он доказал самому себе, что может реализовать свои самые смелые мечты. Он наблюдал, как аристократы из кожи вон лезут, чтобы завоевать его расположение.

И тем не менее Заккео был недоволен. Он чувствовал себя обманутым и сбитым с толку.

Он был вынужден задуматься о том, ради чего так страстно боролся за власть и престиж.

Одиночество ранило его сильнее предательства матери и черствого пренебрежения отца.

Чувства? Заккео тут же одернул себя. У него нет чувств. Он научился ими пренебрегать. Он их победил.

Да, его озадачила невинность Евы, но это не означает, что он ошибался на ее счет. Обнаружив, что до него у нее не было любовников, он испытал сильное удовлетворение.

Запустив пальцы в ее шелковистые волосы, он наклонил ее голову и вгляделся в ее лицо. Ева настоящая красавица. Однако он не позволит себе влюбиться в нее. Она уже стала ему дорога. Он целовал ее неторопливо и жадно, пока оба не отпрянули друг от друга, чтобы отдышаться.

Солнце село.

Посмотрев в глаза Евы, Заккео произнес:

– Сегодня, мой ангел, мы ляжем спать пораньше.

Первая неделя медового месяца пролетела в головокружительной атмосфере. Солнце, море, изысканные блюда и близость с Заккео. Они часто и долго занимались любовью.

Заккео оказался требовательным любовником, но дарил Еве в ответ незабываемое наслаждение. Ей так нравились его ласки и поцелуи, что она становилась просто одержимой сексом. Сегодня утром, едва проснувшись, она сама инициировала секс с Заккео.

Ева обдумывала свое поведение после, когда Заккео вышел из комнаты, чтобы срочно переговорить по телефону с Ромео. Она поняла, что секс для нее не просто физическое удовольствие. С каждой близостью она отдавала Заккео частичку себя, причем навсегда.

И она все сильнее страшилась того дня, когда все закончится и они расстанутся.

Ветер подул в открытое окно, и Ева придержала руками тонкий саронг, надетый поверх бикини. Над островом сгущались темные тучи. Она испуганно наблюдала приближение шторма.

Сверкнула молния, и Ева вздрогнула.

– Не волнуйтесь, миссис Ева. – Экономка Заккео улыбнулась, входя в гостиную и включая настольные лампы. – Шторм пройдет очень скоро, и выглянет солнце.

Ева улыбнулась и кивнула, хотя не могла отделаться от ощущения, что шторм в ее жизни пройдет не скоро.

Начался ливень, и она отправилась на поиски Заккео. Не найдя его в кабинете, она поднялась по лестнице. От предвкушения ее сердце забилось чаще, когда она пошла по коридору.

Ева вошла в гардеробную и замерла.

– Что ты делаешь? – увидев его, выпалила она.

– По-моему, это очевидно, дорогая. – Он держал у лица машинку для стрижки волос.

– Я вижу, что ты делаешь, но зачем? – резко спросила она. – Ты уже укоротил бороду перед свадьбой.

Заккео удивленно поднял бровь.

– Тебе нравится моя борода? – спросил он.

Ева дважды сглотнула, прежде чем смогла говорить. Когда она наконец осознала свои чувства, то была так потрясена, что побоялась смотреть Заккео в глаза.

– Да. Нравится, – ответила она.

Несколько секунд он молчал, потом произнес:

– Тогда я ее оставлю.

Он отложил машинку и повернулся к Еве лицом.

Оба стояли, как вкопанные, несколько минут. Снаружи бушевал шторм, ливень хлестал в окна.

– Иди сюда, Ева, – мягко, но решительно сказал Заккео.

– По-моему, это твои три любимых слова.

– Если ты меня слушаешься.

Ева округлила глаза, но подошла к нему. Он сел в кресло и усадил Еву себе на колени.

– Тебе было трудно мне признаться? – хрипло спросил он.

Она насторожилась:

– Нет.

Он рассмеялся:

– Противная лгунишка. Но я оценил, что ты осмелилась попросить меня о том, чего хочешь.

– Это оскорбление и комплимент? – беспечно спросила она.

– Я не хотел, чтобы ты считала меня мягкотелым. – Он взял ее за руки и положил их себе на плечи. – Ты догадываешься, что я потребую вознаграждения за сохраненную ради твоего удовольствия бороду?

– Твои стилисты сделали меня такой, какой ты хотел меня видеть. Я имею право делать то же самое. – Она схватила его за бороду.

Заккео улыбнулся и расслабился:

– Я думал, любая женщина мечтает, чтобы ее преобразили стилисты.

– Ты ошибаешься. Меня устраивала моя прежняя внешность.

Ева солгала. Хотя ей нравились свои густые и растрепанные волосы, она должна была признать, что нынешние ухоженные локоны идут ей гораздо больше. А от роскошных кремов ее кожа стала более мягкой и гладкой.

Заккео развязал узел на ее саронге, и тот упал на пол.

– Ты была совершенной прежде. Ты совершенна теперь. И ты моя, – выдохнул он.

Через несколько секунд обнаженная Ева вскрикивала от удовольствия и желания в его объятиях.

Глава 13

– Сегодня мы покатаемся на лодке. Хотя я хочу все время быть с тобой наедине, нам нужно перед завтрашним отъездом посмотреть достопримечательности.

Ева отвлеклась от аранжировки мелодии и посмотрела на входящего в гостиную Заккео.

В льняных брюках цвета хаки и облегающей белой футболке, с распущенными по плечам волосами Заккео был так привлекателен, что Ева откровенно на него уставилась.

Заметив ее взгляд, он выгнул бровь. Ева покраснела и отвернулась.

– Куда мы поедем? – Ей удалось говорить непринужденно.

– В Илха-Сан-Габриэль, это через три острова отсюда. Там полно туристов и интересные места. – Он присел перед Евой и посмотрел на музыкальные композиции на ее планшете.

– Ты сама написала эти песни? – спросил он.

Она кивнула и заметила, что Заккео заинтересовался особенно лирической балладой о неразделенной любви. Она написала ее через неделю после того, как Заккео отправился в тюрьму.

– Я сочиняю музыку с шестнадцати лет, – ответила она.

Он прищурился, глядя в ее лицо:

– Уже более полутора лет у тебя на банковском счете два миллиона фунтов. Это дивиденды от нечестной сделки твоего отца, из-за которой я пострадал?

Она с опаской кивнула.

– У тебя более чем достаточно денег, чтобы, не работая официанткой, продолжить музыкальную карьеру. Почему ты не пользуешься этими деньгами? – спросил он.

Она пожала плечами, и он схватил рукой ее за подбородок.

– Скажи мне, – потребовал он.

– В глубине души я знала, что сделка мошенническая. Я очень не хотела сомневаться в честности отца, но решила не брать эти деньги. Мне казалось это несправедливым. – Еве было очень обидно, когда выяснилось, что ее подозрения оправданны.

Заккео озадаченно наблюдал за ней какое-то время, потом кивнул.

– Как прошла твоя встреча с Зигги Престоном? – спросил он.

Выражение его лица не было враждебным, как в ту ночь в клубе.

– Удивительно хорошо, хотя я думала, что все музыкальные продюсеры внесут меня в черный список после того, как ты себя повел.

Заккео высокомерно улыбнулся:

– Они поплатятся, если будут вести себя недостойно. Ты увидишься с ним снова?

Она кивнула:

– Когда мы вернемся.

– Хорошо. – Он встал и протянул ей руку.

Ева надела стильные босоножки и пошла с Заккео к причалу.

Поднявшись на борт катера, он поставил ее к штурвалу, а сам встал у нее за спиной.

– Ромео с нами не поедет? – спросила она.

– Он уже на острове по делам. Мы встретимся с ним там.

Поездка заняла двадцать пять минут. Вскоре Ева поняла, почему остров Илха-Сан-Габриэль так популярен среди туристов. На острове была гора, а на ней уменьшенная копия статуи Христа в Рио. Под статуей располагались бары, рестораны, парки, церкви и огромный пляж.

– Мы начнем путешествие оттуда. – Заккео указал на причудливое здание на склоне холма примерно в четверти мили от берега.

Ева кивнула и внезапно заметила Ромео на небольшом расстоянии. Он кивнул в знак приветствия, но не присоединился к ним, когда они стали подниматься на гору. Ева нахмурилась.

– О чем ты задумалась? – спросил Заккео.

– Какие у тебя отношения с Ромео? – спросила она.

– Он много для меня значит.

– Это не ответ.

Заккео пожал плечами:

– Мы работаем вместе. Он мое доверенное лицо.

– Вы давно познакомились? – произнесла Ева.

– Мы познакомились, когда мне было тринадцать лет.

От удивления Ева округлила глаза:

– В Лондоне?

– В Палермо.

– Значит, он твой старинный друг?

Заккео секунду колебался.

– У нас непростые отношения, – ответил он. – Ромео считает себя моим защитником. Я пытался отговорить его от этого, но все бесполезно.

Ева испуганно спросила:

– От чего он тебя защищает?

Заккео скривил губы:

– Он считает, что ты легко обведешь меня вокруг пальца, и за тобой нужно присматривать.

Она бросила взгляд через плечо на тихого и задумчивого Ромео.

– Мой отец работал на его отца, – наконец ответил Заккео.

– В качестве кого?

– По-разному. Мой отец брался за любую работу, начиная со стрельбы в члена конкурирующей банды и заканчивая признанием незаконнорожденного ребенка своего босса, – сухо и с горечью ответил он.

Ева побледнела:

– Твой отец работал на мафию?

Стиснув зубы, Заккео резко кивнул:

– Отец Ромео был доном, а мой отец одним из его помощников. Он вел себя так, словно прислуживал самому папе.

Ева посмотрела через плечо на Ромео, от волнения у нее скрутило живот.

– Незаконнорожденный ребенок, о котором ты сказал…

Заккео кивнул:

– Это Ромео. У его отца был роман с одной из его многочисленных любовниц. Та женщина воспитывала Ромео, пока он не стал ей в тягость. Когда ему исполнилось тринадцать лет, она отдала его отцу. Он не хотел брать ребенка, поэтому попросил моего отца признать мальчика. Мой отец, желая выслужиться любой ценой, принес ребенка домой моей матери. Она отказалась его воспитывать, но мой отец уперся. Они ссорились ежедневно целый месяц, пока она не попала в больницу. Выяснилось, что она беременна. После этого она стала еще непреклоннее, отказываясь жить под одной крышей с чужим ребенком. Когда у нее случился выкидыш, она обвинила в этом моего отца и пригрозила его бросить. Мой отец, наверное, единственный раз в жизни поставил чужие потребности выше собственных амбиций. Он попытался вернуть Ромео его отцу, но тот ужасно оскорбился. Моего отца избили до смерти. – Выражение лица Заккео стало напряженным. – Вот так я лишился матери, отца и возможного брата или сестры.

Ева нахмурилась:

– Но твоя мать…

– Она не желала быть женой мальчика на побегушках. После смерти мужа для нее началась новая жизнь, которую она жаждала, но ей пришлось бороться с ребенком, который напоминал ей о неприятном прошлом. Через месяц после смерти мужа она переехала в Англию и вышла замуж за человека, который меня терпеть не мог. Он осуждал меня из-за моего отца и считал, будто одно мое присутствие скомпрометирует его доброе имя, – отчеканил Заккео, в его тоне слышалась мучительная боль.

Ева с трудом сглотнула. Подойдя, она положила голову на грудь Заккео:

– Мне очень жаль.

Он быстро обнял ее, потом отстранился, и они продолжили подниматься по ступенькам.

– Я думал, что Ромео умер, но он нашел меня шесть лет назад.

Ева посмотрела на Ромео, сочувствуя двум несчастным друзьям.

Они не разговаривали, пока не дошли до здания.

В прохладном и тусклом помещении была потрясающая коллекция статуй. Большинство из них были из мрамора, но одна или две скульптуры из белого камня.

– Какая красота! – воскликнула Ева.

– Местный мастер ваял этих святых покровителей и пожертвовал их острову более пятидесяти лет назад.

Посмотрев статуи, они прошли через арку. Заккео переплел пальцы с пальцами Евы.

– Пойдем, я покажу тебе самую красивую статую, – сказал он. – Говорят, скульптор сделал ее за сутки.

Улыбаясь, она пошла за ним. У нее перехватило дыхание, когда она увидела статую святой Анны и святого Иоакима.

– Святые покровители материнства и плодородия, – прочла Ева, и ее душа ушла в пятки.

Заккео провел указательным пальцем по ее щеке.

– Я очень хочу, чтобы ты скорее забеременела, – тихо сказал он.

Еве показалось, что у нее остановилось сердце:

– Заккео?..

Он прижал палец к ее губам:

– Я говорю серьезно, Ева. У нас будет хорошая семья. У нас перед глазами не было примерных родителей, но мы оба знаем, каких ошибок следует избегать.

Она открыла рот, но ничего не сказала. Заккео хочет детей, но не ради мести. Он жаждет создать полноценную семью.

– Ева? Что-то не так? – спросил он, нахмурившись.

Она, лихорадочно оглядываясь, покачала головой.

– Ты бледная, как привидение, дорогая. Что с тобой?

Ева с трудом выдавила:

– Я в порядке.

Заккео сильнее нахмурился:

– Ты плохо выглядишь. Хочешь уйти?

Она схватилась за спасительную соломинку:

– Да.

– Хорошо, идем.

Они вышли на яркий солнечный свет. Ева сделала глубокий вдох, но ей не удалось успокоиться. Заккео повел ее вниз по ступенькам. Он молчал и только беспокойно на нее посматривал.

Сойдя с холма, они отправились в ресторан, где подавали свежие морепродукты. Из динамиков гремела самба, лишая возможности полноценно разговаривать друг с другом. Заказав еду, Заккео придвинулся к Еве, прижал ее к себе и стал гладить по голове.

Это был их последний день в Рио. Возможно, это их последний в качестве мужа и жены. Ева затосковала.

Ей было невыносимо больно. Она надеялась на чудо, убеждая себя, будто не важно, сколько пройдет времени, прежде чем Заккео узнает правду.

Заккео наклонился к ней, и она увидела беспокойство в его глазах.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Да, намного лучше.

– Не хочешь рассказать мне, что происходит?

Она отпрянула от него, ее сердце учащенно колотилось.

– У меня немного закружилась голова, вот и все. Заккео нахмурился, и Ева затаила дыхание. К счастью, к ним подошел Ромео.

– Все в порядке? – спросил Ромео и понимающе взглянул на Еву, а потом на своего друга.

Заккео кивнул:

– Да. Увидимся на острове.

Как только Ромео ушел, Заккео опустил голову и поцеловал Еву, но не жадно, а нежно и трепетно.

И в этот момент она поняла, что влюбилась в него.

Теперь она не сможет без него жить.

После ужина подали кофе и включили караоке. Заиграла музыка, но никто не выходил, чтобы спеть.

Ева выпрямилась, наблюдая за происходящим с отсутствующим видом. Внезапно к ней подошел мужчина, протягивая ей микрофон.

– Нет. – Она покачала головой.

Он сложил руки вместе и умоляюще произнес:

– Пожалуйста.

Ева открыла рот, чтобы отказаться, потом взглянула на Заккео. Он смотрел на нее бесстрастным взглядом. И все же она почувствовала, что он хочет понять, отчего у нее так резко изменилось настроение.

Мысль о скором расставании с Заккео заставила Еву встать из-за стола. Выйдя на сцену, она выбрала песню, которую знала наизусть.

Первый куплет она спела с закрытыми глазами. Приступив ко второму куплету, она открыла глаза. Она не может признаться Заккео в своих чувствах, но она скажет ему о своей любви через песню. Их взгляды встретились, когда она допела последнюю строчку второго куплета.

Взгляд Заккео стал страстным и жгучим. Сердце Евы колотилось, как сумасшедшее, пока она пела третий куплет, осознавая близкое расставание.

Она сдержала рыдание, когда песня закончилась. Раздались аплодисменты. Посетители ресторана стали просить ее спеть еще что-нибудь.

Заккео встал и подошел к ней. Они смотрели друг на друга. У нее перехватило дыхание, когда его взгляд изменился. Перед ней был не злой и безжалостный Заккео, который хотел ею повелевать. Он не выглядел обиженным.

Наконец Ева вернулась в реальность и поняла, что хватается за соломинку, лелея в душе глупую и безрассудную надежду. Пусть она влюбилась в Заккео, но он никак не доказал ей, что тоже к ней неравнодушен. Их отношения изменились, но не следовало забывать, почему они поженились.

Пора сказать ему правду и признаться, что у них нет будущего.

Заккео не понимал, что случилось с Евой, пока они рассматривали статуи.

Он проигрывал в мозгу худшие сценарии, задаваясь вопросом, что сказал или сделал, чтобы Ева так разволновалась. Неужели она по-прежнему считает, что он ее недостоин? Он стиснул зубы.

В ресторане она пела так, словно прощалась с ним. Он видел ее страдальческий взгляд. Казалось, ее сердце разрывается от тоски.

По возвращении домой Ева сказала, что ей нужно принять душ. В одиночестве. Заккео ушел в кабинет, который сейчас мерил шагами.

В дверь постучали.

– Заккео?

Он заставил себя повернуться, надеясь, что выражение ее лица изменилось, и она снова улыбается.

Ее следующие слова показались ему смертельным приговором.

– Заккео, нам нужно поговорить.

Глава 14

Принимая душ, Ева, всхлипывая, репетировала разговор с Заккео. Однако все мысли вылетели у нее из головы, как только она увидела его лицо.

– Я… – От страха у нее засосало под ложечкой при виде сдержанного выражения лица Заккео. – Я не могу оставаться твоей женой.

Секунду он выглядел так, будто она ударила его кулаком в солнечное сплетение, а потом разорвала его сердце. Но постепенно с его лица ушли следы обиды и расстройства. Глубоко засунув руки в карманы, он прошагал к Еве, которая стояла в дверях.

– Значит, ты запланировала это с самого начала? – резко спросил он с ледяным взглядом. – Ты дождалась того момента, когда я буду выступать от имени твоего отца, и он избежит судебного преследования, а теперь требуешь развода?

Она охнула.

– Ты это сделал? Когда? – спросила она, и он взглянул на нее с презрением.

– Я так тебе противен, что ты не можешь дождаться возвращения в Лондон?

– Нет! Поверь мне, Заккео, это не так.

– Почему я должен тебе верить? Ты даже не готова постараться создать со мной семью. – Он резко отвернулся от нее и прошелся по комнате, теребя волосы, потом снова подошел к ней. – Но я не понимаю, почему. Что я такого сделал? Чем я доказал свое нежелание создать с тобой крепкую семью?

– Заккео, пожалуйста, послушай меня. Это не ты… Он жестко рассмеялся:

– Ну что еще ты можешь мне сказать?

Она сжала кулаки.

– Заткнись и выслушай меня! Я не могу родить, – выпалила она.

– Об этом ты мне уже сообщала, дорогая, но ты подписала брачный договор, помнишь? Придумай другую отговорку.

Еве стало тошно.

– Я не могу иметь детей, Заккео. Я бесплодна.

Он резко глотнул воздух и отшатнулся от нее:

– Что?

– Я пыталась сказать тебе об этом, когда впервые читала брачный договор, но ты не хотел меня слушать. Ты вбил себе в голову, будто я использую любой предлог, чтобы не выходить за тебя замуж, потому что я не хочу тебя.

Ошеломление Заккео сменилось осуждением.

– Ты должна была прямо обо всем мне сказать.

– Как? Разве бы ты поверил, если бы я рассказала о своем состоянии? У меня не было доказательств. Или мне следовало переговорить с Ромео или твоей секретаршей, так как им было проще связаться с тобой, чем мне, за неделю до свадьбы?

Он холодно на нее посмотрел:

– Если тебя мучила совесть, почему ты передумала?

У Евы разыгрались эмоции, поэтому она решила не защищаться от нападок Заккео. Терять ей уже нечего. Ее сердце разбито.

Она встретила взгляд Заккео:

– Ты знаешь, что моя мать умерла от рака, когда мне было восемнадцать. Ей поставили диагноз, когда мне исполнилось шестнадцать. Два года мы ждали и надеялись на лучшее, опасаясь худшего после каждой химиотерапии. Лечение не помогало, поэтому мы знали, что ее время уходит. Хотя я знала, что произойдет, ее смерть меня сломила. – Ева собрала волю в кулак. – Последние два месяца у моего отца было несколько сердечных приступов. – Рискнув посмотреть на Заккео, она увидела, что он нахмурился. – У него снова был приступ в пятницу, когда ты позвонил и сказал, что свадьба отменяется.

Заккео поджал губы, но в его глазах промелькнуло сочувствие.

– Ты обвиняешь меня?

– Нет. Мы с тобой знаем, что оказались в нынешней ситуации только из-за моего отца. – Она облизнулась. – Он совершил преступление, но он может умереть из-за стресса, Заккео. Я наблюдала, как умирает моя мать, и не могла ничем ей помочь. Думай обо мне все, что хочешь, но я не собираюсь позволять моему отцу загонять себя в могилу, переживая очередной стресс. Я вышла за тебя не ради своей фамилии или проклятой родословной. Я поступила так, потому что не могу поступить иначе с людьми, которых я люблю.

– Даже если они тебя не любят? – Он усмехнулся, смотря на Еву как на глупого ребенка. – Даже если они почти всю жизнь относятся к тебе как к человеку второго сорта?

На Еву нахлынула грусть.

– Невозможно выбирать тех, кого ты полюбишь. Или тех, кто полюбит тебя.

Их взгляды встретились, и Заккео раздул ноздри.

– Но ты можешь сделать выбор и сказать правду, какой бы горькой она ни была. Ты можешь отказаться вступать в брак, основанный на лжи.

– Да. Прости, – с сожалением ответила она.

Заккео резко взмахнул рукой, отвергая ее извинения. Он закрыл дверь и кивнул Еве на диван. Подождав, когда она сядет, он медленно подошел к ней.

– Расскажи мне о своей болезни.

Ева смотрела на свои сложенные на коленях руки, ей было тяжело выдерживать взгляд Заккео.

– Это называется эндометриоз. – Она перечислила ему факты, не вдаваясь в подробности. – Это началось перед моим поступлением в университет, но я так волновалась из-за матери, что не обратила внимания на свою болезнь. Я думала, у меня все пройдет. Но боль усиливалась. Однажды я упала в обморок, и меня отвезли в больницу. Мне поставили диагноз и сказали, что не смогу забеременеть естественным путем.

Ева подняла голову и увидела, что Заккео сидит напротив нее, опершись локтями о колени.

– Продолжай! – приказал он.

Ева пожала плечами.

– Что тут еще скажешь? – Она рассмеялась. – Я не подозревала, что из-за своей болезни мне придется отказаться от будущего, которого я хочу, и смириться с неизбежным. Ты обвинил меня в том, будто я вступила в брак, основанный на лжи, но я не знала, что ты хотел настоящую семью. Ведь ты женился на мне, чтобы отомстить моему отцу, помнишь?

Заккео вскочил и снова начал вышагивать по комнате. Он с трудом сдерживался.

Бежали минуты, а он молчал. Атмосфера стала невыносимо напряженной.

– Ты можешь делать со мной все, что угодно, но я хочу, чтобы ты пообещал мне не наказывать мою семью из-за меня.

Он замер и прищурился, его взгляд стал ледяным.

– По-твоему, я решил удовлетворить свое больное самолюбие за счет твоих страданий?

Ева вскочила:

– Я не знаю! Ты постоянно ставишь условия. Или отдаешь приказы и ждешь их исполнения. Скажи мне, чего ты хочешь.

Ее испугала его улыбка.

– Я хочу уехать отсюда, – произнес он. – Нет смысла оставаться на острове, когда медовый месяц закончился.

Полет назад заметно отличался от перелета на остров. Как только Заккео окунулся в работу, Ева взяла планшет и закрылась в спальне на борту самолета.

Она бросилась на кровать и разрыдалась в подушку. К тому времени когда самолет приземлился в Лондоне, Ева была полностью измотанной. Ей хотелось свернуться калачиком и укрыться от всего мира.

Ее настроение ухудшилось, когда она спустилась по трапу самолета и увидела, что на взлетно-посадочной полосе стоит лимузин Заккео и черный внедорожник.

Заккео в темно-синем костюме в тонкую полоску подошел к Еве и посмотрел на нее отстраненно и недружелюбно.

– Я еду в офис, – сказал он. – Ромео отвезет тебя в пентхаус.

Сев во внедорожник, Заккео уехал.

Ева понимала, что во время их беседы на острове она совершила прежнюю ошибку, позволив себе надеяться на чудо. Она с трудом сдержала рыдания.

– Ева? – Ромео открыл для нее дверцу автомобиля.

Она поспешно отвернулась, заметив его осуждающий взгляд, и села в лимузин.

Пентхаус не изменился, но Еве показалось, что она не была в нем лет сто.

Распаковав вещи и приняв душ, Ева бродила из комнаты в комнату, не находя себе места. Когда она бросилась к двери в третий раз, подумав, будто пришел Заккео, и обнаружила, что ошиблась, Ева взяла планшет и заставила себя работать над своими композициями.

Однако у нее не было подходящего настроя. Ей стало еще хуже, когда Ромео нашел ее лежащей на диване и объявил, что Заккео будет отсутствовать ближайшие две недели, потому что вернулся в Оман.

Дни стали серыми и тоскливыми. Решив не хандрить, Ева вернулась к работе официанткой.

Она работала каждую свободную смену и соглашалась на сверхурочные без оплаты.

Но она отказалась петь.

Музыка перестала быть ее душевным бальзамом. Ее сердце жаждало только одного: она хотела быть рядом с Заккео.

Он отсутствовал не две, а уже шесть недель, и не отвечал на ее телефонные звонки.

Когда было совсем тяжко, Ева проклинала себя за то, что не уезжает из его пентхауса. Но при мысли о возвращении в особняк Пеннингтонов у нее болезненно сжималось сердце.

Сегодня, когда Ромео принес ей утренний кофе и бросил на нее сочувствующий взгляд, Ева не выдержала.

– Если вам есть что сказать, говорите, Ромео.

– Вы сильная женщина. Один из вас должен на что-то решиться, рано или поздно, – произнес он.

– Да, но Заккео не отвечает на мои звонки. Передайте ему от меня сообщение, ладно?

Он с серьезным видом кивнул:

– Конечно.

– Скажите ему, что мое терпение небезгранично. Он может оставаться в Омане до конца жизни, мне все равно. Но пусть он не ждет, что я буду здесь, когда он соизволит вернуться.

Ева позвонила своей бывшей хозяйке, у которой снимала квартиру, и узнала, что та пуста. Пожилая женщина пригласила ее переехать в любое время.

– Ты уже пять минут трешь по одному месту.

Посмотрев вниз, Ева ойкнула.

Сибил, невозмутимая менеджер «Сирены», смотрела на нее:

– Тебе пора отдохнуть.

– Я не устала.

– Извини, милочка, – твердо сказала Сибил, – но таков приказ сверху. Новый владелец очень настойчив. Либо ты сейчас же берешь выходные, либо я лишаюсь месячной зарплаты.

Ева нахмурилась:

– Ты серьезно? А кто этот новый владелец?

Сибил округлила глаза.

– Ты не знаешь? – Ева покачала головой, и менеджер повела плечами. – Ну, я не собираюсь распространять сплетни. Кыш отсюда! Иди отдыхать. Я закончу уборку.

Ева неохотно передала Сибил моющие средства. Она остановилась, когда двери распахнулись, и вошел Зигги Престон.

– Привет, Зигги, – сказала она без улыбки.

Он улыбнулся:

– Я слышал, ты вернулась в город.

Еве стало любопытно, откуда он об этом узнал.

– Ты собиралась позвонить, когда вернешься. Я надеюсь, ты не подписала контракт с другим продюсером? Потому что я тогда просто умру, – пошутил он.

Ева снова попыталась улыбнуться, но не получилось.

– Я не знаю других продюсеров и вряд ли узнаю. Его лицо вытянулось.

– Почему нет?

У Евы была тысяча причин. Но она не собиралась раскрывать Зигги свою душу.

– Я решила временно не заниматься музыкой, – сказала она.

Зигги засунул руки в карманы пальто и призадумался.

– Слушай, у меня была назначена встреча с одним из моих артистов завтра после обеда, но ее отменили. Приходи в студию, побудь там немного. Тебе не нужно петь, если ты не хочешь. Но все равно приходи.

Ева уже хотела отказаться, но потом передумала. Завтра у нее выходной. И лучше она проведет его в музыкальной студии, чем в пентхаусе Заккео.

– Договорились.

– Отлично! – Зигги протянул ей еще одну визитку с личным телефонным номером и ушел.

Пару месяцев назад Ева мечтала, чтобы ее заметил музыкальный продюсер. Но теперь она не слишком этому радовалась. Особенно после того, как на следующий день Ромео подтвердил, что передал ее сообщение Заккео, но тот не прислал ей ответа.

Стиснув зубы, она натянула джинсы и свитер, борясь с бесконечной тоской, из-за которой ее даже стошнило сегодня утром.

В конце концов, пора взять себя в руки. Она не изнеженная дева!

Ева выжила, узнав свой диагноз. Она пережила смерть матери. Несмотря на все трудности, она старается наладить отношения с отцом и сестрой.

И она сумеет избавиться от любви к Заккео, которая была обречена с самого начала.

Она заставила себя приехать в студию Зигги в приподнятом настроении. Она была уверена, что отлично поет, пока Зигги не сдался после ее третьей попытки попасть в ноты какой-то веселой песенки.

– Давай попробуем твою песню? – предложил он с усмешкой.

Просмотрев композиции, Ева остановилась на одной из них и уставилась на ее текст. Это была песня, которую она пела для Заккео на острове.

Зигги кивнул. Ева запела первый куплет.

Он округлил глаза.

– Вот это да! – Он кивнул на звуковую будку. – Спой ее целиком.

Допевая песню, Ева вдруг осознала, что должна делать. Она покинула студию в оцепенении и уселась в ожидавший ее лимузин. Она была физически и эмоционально истощена, у нее путались мысли. Наконец она обратилась к Ромео.

– Отвезите меня в офис Заккео, пожалуйста.

Ромео поднял глаза от ноутбука, с которым работал, оглядел Еву и кивнул.

У нее закружилась голова, пока они ждали лифт. Ева игнорировала любопытные взгляды окружающих и старалась твердо стоять на ногах.

Невозмутимая Аниэтта сильно удивилась, увидев Еву, и оглядела ее с головы до ног. Ева с трудом сдержала смех.

– Отправьте для Заккео электронное письмо.

– Но…

– Это не займет много времени, я обещаю.

Высокая брюнетка недоуменно взглянула на Еву, но потом взяла себя в руки и села за стол.

– Сделайте пометку «Срочно». Вы можете определить, когда он открывает электронные письма от вас? – спросила Ева.

Секретарша Заккео с опаской кивнула.

– Хорошо. – Ева отвела от лица волосы и подошла к Аниэтте. Она скрестила руки на груди, собираясь с силами.

Аниэтта приготовилась печатать письмо.

Ева откашлялась.

«Заккео!

Ты не выходишь со мной на связь, поэтому я делаю вывод, что я свободна от обязательств по отношению к тебе. Я была бы признательна тебе, если бы ты принял соответствующие меры, чтобы немедленно расторгнуть наш брак. Адвокаты моей семьи подождут твоего решения, но я буду тебе благодарна, если ты не заставишь их ждать слишком долго. Я не собираюсь тебя удерживать, поэтому действуй. Или действовать начну я. Запомни, что я не приму от тебя денежную компенсацию. От тебя мне нужна только свобода. Если ты решил и дальше преследовать мою семью, то будешь делать это без моего участия, потому что я выполнила свой долг перед своей семьей и начинаю жизнь заново. Я не позволю тебе использовать меня как пешку в твоей мести моему отцу. Ты осведомлен о состоянии здоровья моего отца, поэтому я надеюсь, что ты выберешь снисхождение, а не возмездие.

Что бы ты ни решил, завтра утром я уеду из пентхауса.

Пожалуйста, не пиши мне.

Ева».

– Отправьте его, пожалуйста, – сказала Ева.

Аниэтта отправила письмо и посмотрела на Еву.

– Он только что открыл письмо, – сказала она.

Ева отрывисто кивнула:

– Спасибо.

Она вышла из офиса, и на ее глаза навернулись жгучие слезы. Когда Ромео решительно взял ее за руку, Ева не протестовала.

В пентхаусе она бросила сумку в коридоре, стянула сапоги и пальто и с трудом добралась до кровати. У нее подкосились ноги, и она, не раздеваясь, рухнула на постель. Перед тем как погрузиться в блаженный сон, она подумала, что все правильно сделала.

Она пережила свой первый час после того, как ее сердце разлетелось на миллион маленьких кусочков. Но судя по всему, с разбитым сердцем ей придется жить до конца своей жизни.

Глава 15

Очнувшись ото сна, Ева уткнулась носом в подушку, хранящую запах Заккео, и простонала от счастья. Но реальность накрыла ее такой жгучей болью, что Ева вскрикнула.

– Ева!

Она резко села, услышав свое имя. Беспорядочные мысли пронзили ее затуманенное сознание.

Она находится в апартаментах Заккео.

Она разделась до бюстгальтера и трусиков.

Заккео сидел в кресле рядом с кроватью, пристально на нее глядя.

Он гладко выбрит.

У него больше нет бороды, а волосы коротко и аккуратно пострижены.

Несмотря на его изменившуюся внешность, он по-прежнему очень привлекателен. Резко отвернувшись, Ева уставилась на простыни и вцепилась в них, как в спасательный круг.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Ты меня звала. Вот я и пришел, – ответил он.

Ева покачала головой:

– Пожалуйста, не притворяйся, будто у меня есть над тобой власть. Если бы она была, ты бы ответил на мои многочисленные звонки как обычный человек. А электронное письмо – не повестка в суд. Это мое заявление о намерениях, и оно вряд ли требует твоего присутствия.

– Ты очень постаралась, чтобы письмо дошло до меня, поэтому я решил отплатить тебе вежливостью и явился к тебе лично.

– Мог бы не приезжать, – пылко ответила она. – Тем более ты понятия не имеешь о вежливости. Тебе вообще чужды внимание и вежливость.

Заккео так разволновался от ее ответа, что Еве захотелось смеяться, плакать и кричать одновременно.

– Ты будешь смотреть на меня с оскорбленным видом, словно я выжила из ума?

– Извини, – сказал он. – Я планировал всем своим видом показать, что я настроен на цивилизованный разговор.

Она всплеснула руками.

– У тебя железные нервы! – Внезапно она насторожилась, почувствовав неприятный запах. Повернувшись, Ева увидела поднос с завтраком: яичница, копченая ветчина, кофе и булочка с маслом. Все, как она любила.

Отбросив простыни, она, не обращая внимания на то, что едва одета, рванула в ванную комнату.

Еву стошнило, она села на пол и прижалась спиной к душевой кабине, с трудом переводя дыхание. Когда Заккео присел рядом с ней, она закрыла глаза:

– Пожалуйста, Заккео, уходи.

Он приложил влажное полотенце к ее лбу, векам и щекам.

– Более впечатлительный мужчина сгорел бы от стыда, узнав, что женщину тошнит от одного его присутствия, – серьезно и тихо сказал он.

Ева фыркнула:

– Но ты не впечатлительный человек.

Он пожал плечами:

– Ромео доложил мне, что в последнее время ты плохо себя чувствуешь.

Ева открыла глаза, посмотрела на Заккео и сразу же пожалела об этом. Она думала, что с бородой и длинными густыми волосами он поразительно красив, но он был еще ослепительнее с гладко выбритым подбородком и точеными скулами.

– Ой, я не могу. – Ева попыталась подняться и снова села на пол.

Тихо выругавшись, Заккео помог ей встать и подвел к раковине. Он протянул ей зубную щетку и стал наблюдать, как она чистит зубы.

Ева твердила себе, что непривычный взгляд Заккео ничего не значит. Он наверняка пришел, чтобы убедиться, что она освободила его пентхаус.

Прополоскав рот, Ева отошла от раковины. Заккео протянул ей руки, но она отпрянула от него в сторону.

– Я могу ходить сама.

Заккео смотрел ей вслед, пока она шла в спальню, чувственно покачивая бедрами. Он медленно последовал за ней и остановился в дверях.

Он оказался не готов к тому, что, вернувшись в пентхаус прошлой ночью, обнаружит Еву спящей в своих апартаментах. Он сразу забыл о том, что решил держаться от нее подальше.

Стоя перед спящей Евой, Заккео признал наконец, что безумно по ней соскучился. Он думал, что ежедневных отчетов о ее передвижениях будет достаточно. Он полагал, что купив «Сирену», не позволит Еве перегружать себя работой. Он считал, что ему достаточно просто стоять незамеченным в галерее музыкальной студии Зигги Престона и слушать, как она поет.

Ее электронное письмо перевернуло его мир с ног на голову, и он заставил себя посмотреть правде в глаза.

Без Евы он никто.

Прошедшие шесть недель он просыпался в тоске. Каждый день ему казалось, будто в его душе что-то ломается. И это не было связано с одиночеством, от которого он мучился в детстве и которое убедило его, что ему нужна настоящая семья. Это не имело отношения к мести, потому что Заккео больше не хотел сводить счеты с Оскаром Пеннингтоном.

Ева была истинной причиной его душевных терзаний. Ее образы возникали в его мозгу в самые неподходящие моменты. Он вспоминал ее яркую улыбку, ведя напряженные деловые переговоры. Он ощущал близость ее тела, стоя на краю строительной платформы в трехстах футах над землей без страховки. И куда бы он ни шел, повсюду слышал ее запах.

Ева сглотнула. Заккео приказал себе оставаться рядом с ней и спокойно отнестись ко всему, что она скажет.

– Давай покончим с этим сейчас, Заккео, – произнесла Ева. – Разведись со мной. Развод лучше нашего так называемого брака.

Он ожидал этих слов. После получения ее электронного письма он знал, что у нее на уме.

Тем не менее слова Евы показались ему ударом кулака в живот. Заккео грубо выругался.

Бескорыстие. Именно ему он должен научиться, стоя перед этой потрясающе красивой и отважной женщиной. Она пожертвовала собой ради своей семьи и открыла ему самую сокровенную тайну.

Заккео обязан быть бескорыстным и отпустить ее.

Но он не хочет с ней расставаться. Он подошел к столику и налил себе кофе, хотя и не хотел его.

– Развода не будет.

Она свирепо уставилась на него:

– До тебя не доходит, что мне не нужно твое разрешение?

Он знал об этом. Он жил в страхе с тех пор, как она объявила еще в Рио, что больше не хочет оставаться его женой.

– Ты можешь делать все, что захочешь, – угрюмо ответил он. – А я могу связать тебя по рукам и ногам и никуда не отпускать ближайшие двадцать лет.

Разомкнув губы, она закрыла красивые и наполненные болью глаза:

– Зачем ты так со мной, Заккео?

– Ты правда не понимаешь?

Она покачала головой, и ее волосы разметались по плечам.

– Тебе нужна настоящая семья, – сказала она. – Ты ее заслужил.

Вот опять. Ее бескорыстие ранило его в самое сердце.

– Очень приятно, что ты обо мне заботишься, но мне не нужна семья.

Она округлила глаза:

– Что ты сказал?

– Мне не нужна семья, душа моя. Мне не нужно ничего, когда ты рядом со мной.

Она смотрела на него так долго, что Заккео показалось, будто он окаменел.

– Когда я рядом с тобой?

Он с трудом перевел дыхание:

– Да. Я люблю тебя, Ева. Я несколько недель ломал голову, пытаясь придумать, как убедить тебя остаться моей женой.

– А ты не мог просто меня об этом попросить?

– После того, как я трусливо от тебя сбежал? – Он покачал головой. – Ты даже не представляешь, сколько раз я поднимал трубку телефона и сколько раз я вызывал пилота, чтобы лететь к тебе. Но я боялся твоего отказа. – Он безрадостно рассмеялся. – Хочешь верь, а хочешь не верь, я убедил себя, что предпочту провести остаток жизни в другой стране, оставаясь твоим мужем, вместо того чтобы расстаться с тобой.

– О боже! – Ее глаза наполнились слезами, и Заккео выругался. Он хотел обнять ее, но не решался. Он потерял на нее все права, когда принудил к браку, а затем осудил ее за попытку защитить себя от его чудовищных действий.

Заккео сжал кулаки и произнес то, что должен был произнести:

– Но я не желаю, чтобы ты страдала. Если ты не можешь жить со мной, я с тобой разведусь.

– Что? – Она побледнела и протянула к нему руки. – Заккео?

– Ева! – испуганно вскрикнул он.

К тому моменту, когда он подхватил Еву на руки, она была без сознания.

Ева очнулась, услышав чьи-то голоса. Жалюзи в незнакомой комнате с приглушенным освещением были спущены. Она не понимала, где находится. Капельница в правой руке Евы подтвердила ее худшие опасения.

– Что случилось? – прохрипела она.

К ней подскочила Софи:

– Ты упала в обморок. Заккео привез тебя в больницу.

– Заккео. – Ева вспомнила, как он признался ей в любви, а потом согласился с ней развестись.

Она попыталась сесть.

Медсестра остановила ее:

– Врачи делают анализы. Мы получим результаты в ближайшее время. А пока вам поставили капельницу. У вас обезвоживание.

Ева коснулась пульсирующей от боли головы, а потом в ужасе уставилась на свои руки.

– Где мое кольцо?! – воскликнула она.

Медсестра нахмурилась:

– Я не знаю.

– Нет, пожалуйста… Мне нужно… – Ева не могла отдышаться и оторвать взгляд от своих рук.

Неужели Заккео забрал у нее кольцо, пока она была без сознания? Но он сказал, что любит ее. Разве он любит ее недостаточно сильно? По щекам Евы покатились слезы.

– Я сейчас все выясню. – Медсестра выбежала из палаты.

К Еве подошла Софи:

– Я надеюсь, ты не против моего приезда? Ты не позвонила, когда вернулась, поэтому я решила, что ты не хочешь со мной говорить. Но когда Заккео позвонил…

Ева покачала головой, у нее путались мысли.

– Ты моя сестра, Софи. Нам понадобится время, чтобы наладить отношения, но я не ненавижу тебя. – Ее взгляд упал на пустой дверной проем. – Заккео до сих пор здесь?

Софи усмехнулась:

– Он был в ярости, что команда врачей не следит за каждым твоим дыханием. Он пошел искать заведующего отделением.

В этот момент в палату вошел Заккео, и Софи поспешно ушла. Его глаза метали молнии. У Евы екнуло сердце, она приготовилась к худшему.

Заккео выглядел как человек, переживший ужасный кошмар. Перед тем как потерять сознание, Ева сказала себе, что она будет бороться за Заккео, как боролась за свою сестру и отца. Увидев сейчас выражение его лица, она поняла, что все ее попытки будут напрасными. Кроме того, он уже снял кольцо с ее пальца.

– Заккео, ты сказал, что любишь меня… Но ты согласился со мной развестись.

Его лицо скривилось от тоски.

– Только потому, что ты этого хотела, – ответил он. Ева глотнула воздух, когда Заккео присел на край ее кровати. Его пальцы осторожно коснулись тыльной стороны ее ладони, он стал ее поглаживать, словно ничего не мог с собой поделать.

– Знаешь, что я сделал вчера вечером до возвращения домой? – спросил Заккео, и Ева покачала головой. – Я отправился к твоему отцу. Я понятия не имел, куда направляюсь, пока не приземлился на лужайке у особняка Пеннингтонов. Я решил, что расположу тебя к себе, если налажу отношения с твоим отцом. Вместо этого я попросил у него твоей руки.

– Что ты сделал? – сказала она.

Заккео поморщился:

– Наша свадьба была помпезным спектаклем от начала до конца. Я хотел всем доказать, как высоко я поднялся.

У нее дрогнуло сердце.

– Это из-за матери и отчима?

Он вздохнул.

– Я ненавидел свою мать за то, что она предпочла мне мужа-аристократа, – сказал он. – Как и ты, я не понимал, почему она должна выбирать. Почему она не может любить меня и своего мужа. И я стал ненавидеть все, что дорого моему отчиму. Я был одержим желанием понять, почему он смотрит на меня свысока. Моего отчима легко сломать. Твой отец оказался хитрее. Он использовал тебя. Когда мы с тобой познакомились, я думал только о тебе. Он это понимал. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь его простить, но он свел нас вместе. – Заккео глубоко вздохнул и провел рукой по своим коротким волосам. – Я жаждал обладать тобой и не замечал, что делает твой отец. Я обвинял тебя в этом, хотя виноват я сам и моя одержимость отомстить тебе. Мне следовало направить свой гнев в другую сторону.

– Ты старался понять, почему тебя отвергали, – ответила она. – Я годами пыталась выяснить, почему мой отец недоволен тем, что имеет. Почему он отыгрывается на своих детях. Он ссорился с моей матерью, и наша семья развалилась. Все пропало, когда мать заболела. Я упрямо надеялась, что ее болезнь изменит ситуацию к лучшему. Какое-то время мы в самом деле жили мирно. Но после того, как она умерла, отец взялся за старое. Я больше не могла с ним уживаться. – Ева взглянула на Заккео. – Когда я услышала, как ты говоришь тому газетному магнату, что я для тебя лишь средство для достижения цели, мое сердце разбилось.

Заккео с сожалением закрыл глаза. Взяв Еву за руку, он прижал ее к своей щеке.

– Тот магнат был пьян и начал совать нос не в свои дела, выясняя, что я к тебе чувствую. Я ляпнул первое, что пришло мне в голову. Я не отрицаю, что именно в этом убеждал себя.

– Но потом, когда я спросила тебя?..

– В тот момент я только что узнал о предъявленных мне обвинениях. Я знал, что в этом замешан твой отец. Ты, его плоть и кровь, стала мишенью для моей ярости. Я пожалел о том, что тебе сказал, но ты исчезла до того, как у меня появилась возможность объясниться. – Он поцеловал тыльную сторону ее ладони, потом ладонь, а затем прижал ее руку к своей груди в области сердца. – Я очень виноват, душа моя.

– Заккео, перед тем как я упала в обморок, ты сказал…

Его лицо исказилось от боли, он серьезно кивнул:

– Я говорил искренне. Я разведусь с тобой, если ты этого хочешь. Твое счастье для меня важнее всего. Даже если ты будешь счастлива без меня.

Ева покачала головой:

– Нет, я не об этом. Я о том, что ты сказал еще раньше.

Он решительно посмотрел в ее глаза:

– Я люблю тебя, Ева. Больше жизни. Сильнее всего, о чем я только осмеливался мечтать. Ты вернула мне способность любить.

– Ты тоже научил меня любить, – произнесла она. – Ты помог мне рискнуть, а не жить в страхе быть отвергнутой.

Он резко вдохнул:

– Ева, что ты говоришь?

– Я тоже люблю тебя. И моя душа разрывается на части, потому что я сожалею, что не смогу родить тебе детей.

Он заглушил ее слова поцелуем.

– Не буду отрицать, в тюрьме я чувствовал себя как в аду. Я полагал, что дети помогут мне стать другим человеком. Но ты единственная семья, которая мне нужна, любовь моя.

Заккео обнимал Еву, говоря тихие слова утешения, когда вошел врач.

– Итак, миссис Джордано, вы будете рады услышать, что стало причиной вашего обморока. Вам не о чем беспокоиться.

– У меня обезвоживание и мне нужно лучше питаться? – Она фыркнула.

– Ну да. И это тоже.

– Хорошо, я буду лучше питаться.

– Я за этим прослежу, – прибавил Заккео и притворно нахмурился. Он встал. – Я пригоню машину.

Врач покачал головой:

– Нет, миссис Джордано, я не могу вас отпустить. Вам нужно отдохнуть по крайней мере сутки, а мы за это время проконтролируем ваше состояние.

Заккео напрягся и схватил врача за руку.

– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Вы же сказали, что не о чем беспокоиться.

Заккео посмотрел в глаза Еве, и она увидела его волнение.

– Заккео?

– Мистер Джордано, не нужно паниковать, – ответил врач. – Ваша жена будет еще какое-то время страдать от утренней тошноты. И ей, возможно, придется почаще отдыхать до самого конца.

Заккео побледнел и вздрогнул:

– Какого конца?

Сердце Евы остановилось.

– Доктор, о чем вы говорите? – прошептала она.

– Я говорю, что вы беременны. У вас будут близнецы.

Эпилог

Заккео вышел из спальни: он переодел рубашку, на которую стошнило одного из мальчиков-близнецов. Ева сидела в гостиной на полу, со скрещенными ногами перед журнальным столиком. Она держала детей на руках и напевала им итальянские песенки, которым по ее настоянию научил ее Заккео.

Ромео, который разговаривал с ними по видеосвязи, приблизился к монитору, чтобы лучше рассмотреть младенцев.

Заккео обогнул диван и присел за спиной жены, обнимая ее и детей.

– Ты приедешь на Рождество? – спросила она.

Заккео не нужно было наклоняться, чтобы увидеть, что его жена смотрит на его друга как преданный щенок.

– Да, я постараюсь приехать завтра, – ответил Ромео.

Ева покачала головой:

– Так не годится. Я знаю, что «Брунетти интернешнл» огромная компания, а ты очень занятой человек, но это будет первое Рождество твоих крестников. Они сами выбрали тебе подарок. Ты должен приехать и открыть его.

Заккео рассмеялся про себя, наблюдая, как его друг ищет отговорки. В конце концов Ромео понял, что, если Ева что-то вбила себе в голову, она добьется своего.

– Если ты так этого хочешь, принцесса, я приеду, – сказал Ромео.

Ева просияла. Заккео запустил пальцы в ее волосы, а она поборола желание расцеловать его, чтобы не смущать Ромео.

Сеанс видеосвязи с Ромео закончился, и Заккео принялся долго и страстно целовать в губы свою жену.

– Что на тебя нашло? – пробормотала она удивленно.

– Ты моя жизнь, дорогая моя. Я не могу долго обходиться без тебя.

У Евы стало радостно на душе, когда Заккео взял у нее Рафа и прижал его крошечное тело к своему плечу. Затем он протянул руку и взял Карло, родившегося на четыре минуты раньше Рафа.

Заккео помог Еве подняться и обнял ее и детей. Они стояли так какое-то время, покачиваясь в такт тихим рождественским песням.

Ева закрыла глаза, чтобы сдержать слезы счастья. Она каждый день молилась во время беременности, когда возникли сложности из-за ее эндометриоза. Когда врач прописал ей постельный режим на пять месяцев, Заккео сразу же ушел из компании и передал руководство Ромео.

Их сыновья родились на две недели раньше срока, но оба были абсолютно здоровы, к радости и облегчению их родителей. Отношения Евы с отцом и сестрой оставались немного напряженными, но Оскар обожал своих внуков, а Софи влюбилась в племянников с первого взгляда. Однако никто не любил этих великолепных мальчиков сильнее Заккео. Видя обожание в его глазах, пока он напевал им колыбельные, Ева плакала.

Зная, что Заккео любит ее, Ева боялась, что ее сердце лопнет от переизбытка счастья.

– Ты перестала танцевать, – пробормотал он.

Она снова начала раскачиваться в такт музыке, коснувшись рукой груди Заккео. Она посмотрела на свои новые кольца и задумалась: одно из обручальных колец Евы прежде принадлежало бабушке Заккео; он не вручал его ей, потому что обстоятельства были неподходящими. А новое обручальное кольцо она выбрала себе сама – для повторной свадьбы, где были только члены ее семьи.

– Я подумала о твоей матери, – сказала Ева.

Заккео слегка напрягся. Она гладила его грудь в области сердца, пока он не расслабился.

– Что ты о ней подумала? – нехотя спросил он.

– Вчера я отправила ей фотографии мальчиков.

Заккео заворчал:

– Она просила их фото со дня их рождения.

Откинувшись назад, Ева посмотрела в глаза мужа:

– Я знаю. И еще я знаю, что ты согласился встретиться с ней на Пасху, после того как выйдет мой первый альбом.

Напряжение в отношениях между матерью и сыном сохранялось, но, когда мать Заккео протянула ему руку, он согласился с ней общаться.

Встав на цыпочки, Ева погладила бороду Заккео, которую он снова отрастил по ее настоянию, и поцеловала его.

– Я очень горжусь тобой, – сказала она.

– Нет, Ева. Все хорошее в моей жизни происходит благодаря тебе. – Он требовательно поцеловал ее в губы.

Потом они направились в детскую. Поцеловав и уложив в кроватки спящих сыновей, Заккео взял Еву за руку и повел в спальню.

Он занимался с ней любовью медленно и благоговейно, а после они уснули в объятиях друг друга.

В рождественскую полночь Заккео разбудил Еву, и они снова занялись любовью. После, пресыщенный и счастливый, он погладил ее по голове и произнес:

– С Рождеством, любовь моя. Ты мое единственное счастье.

– С Рождеством, Заккео. Ты мой единственный и желанный мужчина. Только рядом с тобой моя душа поет.

Он коснулся лбом ее лба и выдохнул:

– Я буду любить тебя вечно, моя дорогая.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg