«Звёздный час»

Звёздный час (fb2) - Звёздный час 746K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирен Беллоу

Ирен Беллоу Звёздный час

Пролог

Восемь гулких ударов настенных часов… Нелли Раджебл слишком хорошо знала, что сейчас стрела купидона на причудливом колесе фортуны из черненого серебра замерла на символе вечности. Ей было всегда не по себе в эту пору, особенно осенью, когда день уже угас, а вечер еще не вступил в свои права. Отставив в сторону чашку с остывшим кофе, она поднялась с дивана, подошла к окну и порывистым движением задернула шторы. Господи, я же забыла попрощаться со своими розами. Однако урожденная Гасьер не должна потакать каким-то сентиментальным слабостям. Разве мало ей довелось испытать за всю жизнь в этой скучной, тусклой Англии?

Почти двадцать лет назад она, взбалмошная деревенская девчонка, затеяла этот трюк с замужеством. Даже самой не верится. Гарольд привез ее сюда. Всякое было. И по сей день она хранит верность мужу, которого давно уже нет в живых. Но нет сил смириться с нелепой утратой дочери. Бедная Мари умерла при родах, подарив ей внука. Радость моя, моя единственная надежда! Да разве можно допустить, чтобы малыш, в котором струится горячая кровь Гасьеров, остался под опекой чванливой, бездушной родни этого забулдыги Питера? Что могут ему дать скаредные педанты, для которых ее родная Корсика — Богом забытый край, где живут одни дикари.

Внезапно Нелли ощутила вулканический прилив энергии. Еще не все кончено. Наоборот, ее звездный час только близится. Ведь впереди — высокая, благородная цель. Это было словно озарение. Сомнений больше не оставалось.

Нелли стремительно подошла к телефону и набрала номер своего нотариуса, которому доверяла больше, чем себе самой.

— Мистер Уайлдмэн? Простите, если побеспокоила.

— О чем речь, дорогая Нелли. Вы же знаете, в любое время дня и ночи…

— Ах, Сэнди, вас опять обуревает лирика после хорошего джина. Я окончательно решилась на поединок с Фоклейнами. Мальчик должен жить со мной в Хантерсе.

— Только, пожалуйста, без горячки! — весело откликнулся прожженный сутяга. — Напоминаю, что вендетта не в моде среди сынов Альбиона. У меня есть несколько компромиссных вариантов. Спокойно обсудим и…

— Не стоит, Сэнди. Я предоставляю вам полную свободу действий. Вместе с чековой книжкой. Условие только одно. Догадываетесь?

— Почти улавливаю, — хмыкнул Уайлдмэн. — Сроки?

— Угу. Без судебных проволочек. Пока же я найду хорошую кормилицу и прислугу. Вопросы есть?

— Да я и сам застоялся в конюшне. Но все же, как жаль, что в клане Гасьеров не принято повторное замужество.

— Вы опять расшалились, мистер Уайлдмэн. До скорой встречи. И не появляйтесь без победы.

— Или на щите, или со щитом, синьора… Нет! — Синьорина Гасьер!

Нелли невольно рассмеялась и повесила трубку. Только сейчас она заметила, что у дверей со стороны веранды стоит Федерик, старый слуга, проделавший с ней давний лихой бросок через Ла-Манш.

— Опять подслушивал, мерзавец?

— Ну, моя королева, — заурчал лукавый корсиканец. — Может, лучше кофейку с ликером?

— По такому случаю разрешаю угостить коньяком. Правда, ты его и без разрешения потягиваешь.

— Да что вы, в самом деле, мадам! — наигранно оскорбился Федерик. — А у нас, никак, праздник?

— Скоро будешь встречать своего господина. Сообразил? И смотри у меня, старый плут. Чтобы ходил по струнке!

Нелли знала, что сейчас последует нескончаемый поток восторженных излияний, и капризно посмотрела на часы. Ровно восемь. Значит, остановились? Говорят, это плохая примета. А если нет? Если время, растворяясь, соприкасает ее с вечностью?

1

Когда из-за гряды темно-фиолетовых туч брызнуло солнце, Лаура зажмурилась и, запрокинув голову, грациозно потянулась навстречу согревающим лучам.

С наслаждением вдохнув прохладный воздух, она ощутила горьковатую свежесть, приправленную пьянящим ароматом жасмина, который особенно сильно кружил голову после только что отшумевшего ливня. В симфонию запахов вплеталось и благоухание королевских роз, хотя дождь успел оставить от их изнеженной красоты лишь жалкое воспоминание, превратив тугие лоснящиеся бутоны в безжизненные бурые коконы.

Слегка удрученная такой жестокостью природы, она пересекла обнесенный высокой стеной сад, приподнимая на своем пути напитавшиеся дождевой водой ветви и то и дело ныряя под зеленый полог за упрямыми сорняками, что успели завестись в вековом черноземе с той поры, как садовник в последний раз побывал здесь.

Как трогательно Нелли Раджебл любила свой дом в Хантерсе, с грустью вспомнила Лаура. Каким особенным наслаждением были для нее часы уединения в розарии, где она взрастила ни с чем не сравнимую коллекцию благоухающих кустов — быть может, вопреки канонам садового искусства, зато в полном согласии со всем, что стало ей особенно дорого в последние годы жизни.

— Я корсиканская девчонка, — так хозяйка поместья Хантерс любила эпатировать ревнителей канонов. — На острове аромат мака — твой спутник на всю жизнь. А здесь, в Англии нечего ждать чуда от вашего худосочного солнца. Остается самой подбирать замену тому, чего мне больше всего здесь не хватает, не так ли?

Задумчивая улыбка тронула яркие губы Лауры, когда в ее памяти возник образ смуглой, миниатюрной Нелли — с выразительными морщинами, в ореоле черных с проседью волос.

— Разве жизнь устроена иначе? — риторически спрашивала она порой у своей молодой помощницы, рассчитывая на молчаливое одобрение. — Если твое желание не может быть исполнено в точности, ты довольствуешься заменой, но при этом не успокаиваешься, пока не затмится прежний идеал!

Вглядываясь в гущу верхних ветвей одного дерева, где ей почудилось мелодичное соло певчего дрозда, Лаура мысленно признала, что ее патронесса в полной мере воплотила этот принцип в своем розарии.

Прожив в Хантерсе девять месяцев, молодая вдова была так же очарована этим уголком обширных угодий, окружавших усадьбу, как и ее предшественница, еще до войны восемнадцатилетней девочкой робко вошедшая сюда вслед за только что обретенным мужем — с чувством одиночества, тревогой за будущее и почти без единого слова по-английски.

Лаура вздохнула. Похоже, что и она теперь доживает последние дни в этом элегантном загородном особняке георгианской постройки. Скоро у поместья будет новый хозяин, и тогда с этим уединенным раем придется навсегда расстаться. Она будет вновь выброшена в вихрь жизненных реалий — без Мартина и без работы. Найти место с ее квалификацией было отнюдь не безнадежным делом, но муниципальные власти внезапно урезали бюджет, и это очень осложняло для нее получение работы по специальности.

Впрочем, здесь все, в конечном счете, решала воля к победе, настойчивость, но Мартин… Лаура смахнула навернувшуюся слезу и провела пальчиками по щеке, чтобы стереть ее влажный след, не замечая грязной полосы, образовавшейся на этом месте. Смерть Мартина оставила зияющую пустоту в ее жизни, которую даже Нелли, одарившая ее горячей привязанностью и утешавшая со всей своей крестьянской рассудительностью, едва начала заполнять.

Низкое угрожающее рычание преданного телохранителя вернуло ее к действительности.

— Что там, Рут?

Великолепная эльзасская овчарка заняла сторожевую позицию немного впереди Лауры. С вздыбленной шерстью на холке пес настороженно уставился на арочный проход в стене из красного кирпича.

Она едва успела ухватить пригнувшегося Рута за ошейник. В следующее мгновение в проеме появился какой-то мужчина.

Джесс Фоклейн! Его легко узнать по одному силуэту. Эти широченные плечи, сообщавшие поистине сокрушительный размах крикетной бите в дни его юности, обтягивала черная куртка из мягкой кожи. А сколько благотворительных марафонских забегов он выиграл… Таким ногам может позавидовать не только атлетически сложенный плейбой — любой олимпиец.

Ослепленная солнцем, Лаура с трудом различала черты его лица. Однако волнистые иссиня-черные волосы — наследство корсиканских предков — ничуть не изменились. И все та же вызывающе небрежная раскованность в каждом движении, жесте, лишенная наигранного позерства.

Лаура всегда жила с мыслью, что непременно узнает Джесса при встрече, если таковая состоится. Неожиданной для нее оказалась лишь болезненность, с которой сжалось сейчас ее сердце. Дурацкая дрожь в руках и внезапно участившийся пульс. Как будто она все еще оставалась девчонкой, потерявшей голову от своего героя в роковой день, когда тот почти в одиночку решил исход крикетного матча в их деревне.

Джессу, пожалуй, было около семнадцати в те дни, когда он оканчивал элитную частную школу, готовясь к поступлению в Оксфорд, где впоследствии с большой пользой употребил свои атлетические таланты. Об этом гордо заявляла надпись, выгравированная на весле, которое украшало парадный вход в здание. А последний раз это было… когда?

Лаура постаралась напустить на себя как можно больше безразличия. Ведь для этого человека она совершенно чужая. С какой стати ему фамильярничать с приживалкой? Последний раз это случилось целых восемь лет назад…

— Стоять! — Повинуясь властной руке, натянувшей поводок, Рут прекратил рычать, но не изменил позы, в любой момент готовый к прыжку.

Да, ей в ту пору должно было исполниться четырнадцать. Этакий гадкий утенок, нескладная девчушка, красневшая, когда с ней заговаривали, довольствовалась тем, что издали наблюдала за предметом своей влюбленности. И каков «предмет»! Двадцатитрехлетний Джесс Фоклейн запросто, хотя бы от скуки, мог сорвать этот невзрачный цветок. Правда, он и не ведал о существовании такой поклонницы-недотроги. Разве вокруг не хватало красоток всех сортов и мастей?

Теперь, став старше и опытнее, Лаура научилась судить о мужчине в первую очередь по его поступкам — независимо от внешности. И, какой бы шарм ни источал Джесс, как бы блестяще ни оригинальничал, никаких иллюзий быть не должно после того, как безжалостно он обошелся с Нелли в последний год ее жизни!

— Не бойтесь, — холодно начала Лаура, — собака не тронет без моей команды.

— О, это вселяет надежду. — В низком голосе, когда-то заставлявшем ее трепетать от восторга, послышалась ирония. — Но у меня и в мыслях не было напугать вас. Десять минут кряду я безрезультатно звонил у входной двери, а потом вспомнил, что есть еще один способ попасть внутрь — спрыгнуть с дерева на стену. Однако когда-то получалось лучше. — Фоклейн удрученно показал разорванные брюки. — Похоже, теряю квалификацию.

— Какие же сверхсрочные дела толкнули вас на вторжение в чужие владения? — Она сдержала улыбку, не желая казаться приветливой человеку, которого так долго носило неизвестно где. Совершенно излишним было бы также и лестное признание, что его помнят. Ничего подобного Джесс не заслужил.

— Я здесь, чтобы встретиться с миссис Раджебл… — Он осекся, очевидно, уловив некую преднамеренность в молчании незнакомки. — Что-нибудь… не так?

В два шага он очутился прямо перед Лаурой, на грани той слишком короткой дистанции, что рождает в собеседнике чувство дискомфорта. Теперь можно было отчетливо разглядеть каждую черточку этой милой мальчишеской физиономии… увы, больше не милой и уж никак не мальчишеской.

Лицо Фоклейна заметно осунулось, черты его обрели чеканную утонченность ацтекской гравюры. Быть может, лишь мягкая линия подбородка, роскошная шевелюра и бездонные карие глаза, воспламенявшие некогда ее грезы страстным желанием, остались прежними.

— Да кто, наконец, вы такая и что вы делаете во владениях моей бабки? — Фоклейн со своей обычной барской снисходительностью прикоснулся к ее плечу, игнорируя опасно напрягшегося Рута.

Не чувство ли вины он надеялся заглушить нарастающим раздражением? Лаура укрепилась в своем первоначальном намерении. Она выложит ему всю правду сразу, без моральной подготовки и прочих издержек милосердия, каких бы не пожалела для человека, менее бесчувственного, чем этот тип.

— Мое имя миссис Лаура Дэвис. Я была компаньонкой миссис Раджебл. Теперь же по поручению опекунов ее имущества я осуществляю надзор за имением.

— Опекунов?! — В его глазах мелькнуло смятение. — Вы хотите сказать, что с бабушкой что-то случилось? Где она? Вы что, оглохли? Я к вам обращаюсь! — Потрясение Джесса было неподдельным. Казалось, еще немного — и он окончательно утратит самообладание.

На мгновение изменчивое сердце Лауры сочувственно сжалось. Ну, нет! Сколько страданий доставил старой леди этот баловень! И хотя Нелли ни словом не обмолвилась о жестокой черствости своего любимчика, достаточно было видеть, какая мучительная тоска терзала ее перед кончиной.

— Миссис Раджебл скончалась три недели назад, — произнесла Лаура будничным тоном, стараясь скрыть предательское волнение. — В прошлом году она пережила первый удар, от которого успела почти совершенно оправиться. Но сейчас… это повторилось. В клинике делали все возможное, чтобы спасти ее, но сил и желания бороться за жизнь у нее уже не оставалось. Все было кончено за двое суток.

— Боже праведный! — Губы Джесса судорожно исказились. — Она же всегда держалась молодцом. Я не могу представить…

— В самом деле? — ровным голосом возразила Лаура. — А, по-моему, причина вашего визита — обнаруженное в газетах персональное обращение к мистеру Фоклейну нотариуса Уайлдмэна. — Она сделала короткую паузу, еще полная желания добить этого самовлюбленного болвана. Подумать только! Вспомнил о своей бабушке! А теперь поздно раскаиваться… переживать. — Разумеется, — бесстрастно продолжала Лаура, — если бы вы поддерживали с миссис Раджебл связь или оставили бы для этого свой адрес, вам бы все сообщили. Но коль скоро вы предпочли совершенно испариться из ее жизни… — Она выразительно пожала плечами.

— А, так вы знаете, кто я такой? — Джесс ухватился за последние слова с живостью дикого кота, прижимающего хвост мыши.

Лаура вновь слегка повела плечами, как бы игнорируя заранее все его возможные выходки.

— Я вас вычислила. И очень просто. Вы назвали миссис Раджебл бабушкой, а, насколько мне известно, внук у нее всегда был только один.

На этом месте следовало благоразумно остановиться, но негодование, которое росло в ней день ото дня все последние месяцы, пока «Джессико» изводил бедняжку молчанием и неизвестностью, внезапно нашло себе выход.

— Я не помню ни единого дня, когда бы она не вспоминала о вас, рассказывая о ваших привычках и занятиях, о наградах, которые вы завоевали в школе и колледже, о том, как она гордилась вами… — Лаура с трудом обуздала почти истерический порыв.

На сантименты времени не было. Нужно непременно дать прочувствовать этому высокомерному супермену все, что думает о нем и о его бесчеловечном пренебрежении родной бабушкой, с которой она успела так сблизиться.

— Наверное, вы бы не разорились, отправив миссис Раджебл хотя бы одно письмо. На Рождество или ко дню рождения.

— Мотивы моего поведения едва ли должны занимать вас, не так ли? — язвительно поставил ее на место Фоклейн. — Так вот, пожалуйста, примите к сведению: я на перекладных мчался сюда из Портсмута и никаких объявлений, разумеется, не видел. И я вовсе не намерен торчать здесь дальше, дожидаясь очередной порции дождя, — мрачно добавил он.

— Тогда я вам покажу, где ворота, — любезно предложила Лаура. — Если, конечно, вам не полюбилась больше та дорога, по которой вы сюда приехали.

— Проклятье! Я вообще не собираюсь никуда уходить! — загремел он в ярости. — Раз вам известно, что я — Джесс Фоклейн, то можно сообразить, что у меня есть все права здесь находиться!

— А вот повышать на меня голос совершенно ни к чему. — Лаура тряхнула головой, отчего длинная коса, в которую она заплетала свои изумительные светлые волосы, упруго взметнулась в воздух. — Ведь я вам ясно сказала, что с благословения опекунов отвечаю за сохранность усадьбы, пока не определится наследник. До этого момента переступить порог дома можно исключительно по моему приглашению. Я понятно выражаюсь?

— О, конечно же, миссис Дэвис. Только без вашего цербера с его рыками, уверяю вас, обеспечить это будет трудновато. — Какое-то время он пристально разглядывал ее с видом человека, оценивающего неожиданного противника. В подобном внимании не было ничего лестного. Какой там враг… Она — просто досадная помеха.

— В Хантерсе огромный дом с обширными угодьями вокруг, и я живу здесь совсем одна, — сухо пояснила Лаура. — Большая часть ценностей миссис Раджебл в банке, но дом полон дорогой мебели, антиквариата. Смею заверить. Рут стережет дом, а не меня.

— Что же вы так себя недооцениваете? — Мимолетная, но многообещающая улыбка, от которой когда-то ее сердце забилось бы, как птица в тесной клетке, не могла померещиться. — По-моему, та материя, из которой сотканы вы, будет подороже китайского фарфора и красного дерева. И я уверен, что бабушка согласилась бы со мной. Так вы говорите, что были ее компаньонкой? — Фоклейн о чем-то задумался. — Ваше лицо мне как будто знакомо…

— Неужели? — Во взгляде Лауры беспокойство растворилось в ответной иронии. — Но через вашу жизнь прошли, без сомнения, сотни блондинок. Вы меня явно с кем-нибудь путаете.

— Может быть, и так. — До неприличия дерзко карие глаза заскользили по ее фланелевой рубашке в том месте, где вздымалась высокая грудь, по изящно перехваченной поясом талии и длинным стройным ногам, которые плотно облегали испачканные в земле джинсы. — Во всяком случае, к сожалению, близко я вас не знал.

— А у вас не такая уж плохая память, как можно было подумать! — Она потерла ладони о бедра — явный признак внутренней скованности — и ощутила, что обручальное кольцо все еще при ней. — Думаю, вам нужно устроить встречу с поверенными, которые сейчас выполняют обязанность опекунов. Если под рукой есть ручка и бумага, я дам вам их имена и адреса.

Фоклейн смотрел на нее в упор, не мигая.

— А я думаю, Лаура, что пора, наконец, перестать испытывать судьбу и пригласить блудного Джесса Фоклейна в его фамильный дом. Как бы грешен я ни был, могу вас заверить, что не бросаюсь на женщин без разрешения… Но даже если забыть о нравственных принципах, у меня нет ни малейшего желания быть растерзанным, если эта зверюга что-нибудь вообразит. Да не смотрите же на меня как на Каина! — воскликнул он с чисто южным темпераментом. — Я проделал такой долгий путь домой! А Нелли… ее больше нет и… Вы действительно всерьез верите, что я уберусь сейчас восвояси, поджав хвост, словно бы ничего не случилось? — Джесс изумленно развел руками. — Не сомневаюсь, что могу рассчитывать минимум на чашку кофе. Хотя бы в память о гостеприимстве почтенной Нелли Раджебл.

Это был удар ниже пояса, поскольку Лаура знала, что, как бы бессовестно внук ни пренебрегал чувствами старухи, Нелли просто сошла бы с ума от радости, появись он в Хантерсе.

Кроме того, молчаливо признала она, надо смотреть фактам в лицо. Задержать сейчас Джесса Фоклейна на пороге завещанных ему владений не было почти никаких шансов. А завтра он помчится в Лондон, предъявит душеприказчику брачное свидетельство — и Хантерс упадет к его ногам как переспелое яблоко. Обо всем этом он прекрасно осведомлен.

Каким бы праведным ни был ее гнев, Лаура ступала на зыбкую почву, затеяв конфликт с законным наследником. Кто дал ей такое право? Она неохотно заключила, что без компромисса не обойтись.

— Чудесно, — ледяным тоном произнесла она. — Вы удачно заметили, что миссис Раджебл приняла бы вас, несмотря на то, что «внучек Джессико» заставил ее сердце разрываться от боли. Из почтения к ее памяти я поступлю так же. Рут, домой! — Она легонько шлепнула пса по крупу и залюбовалась, глядя, как тот припустил через кусты и лужайки к стоящему в отдалении дому.

— О, несмотря ни на что, вы все же решили побаловать меня доверием. — Джесс держался еще несколько натянуто, хотя в голосе уже сквозили нотки удовлетворения. — Но позвольте в наших общих интересах показать вам удостоверение личности. В конце концов, находятся самозванцы, выдающие в подобных случаях себя за родственников в надежде как следует поживиться. — Он демонстративно полез в карман куртки.

— В этом нет необходимости. — Жестом остановила его Лаура. — Не сомневаюсь, что вы действительно Джесс Фоклейн, — решительно сказала она и, выдержав паузу для вящего эффекта, добавила: — И я всегда это знала. — Она перехватила потемневший от гнева взгляд. Реакция была незамедлительной.

— Так вы все знали? Следует ли это понимать так, что я в прошлом нанес вам смертельную обиду? В этом причина вашей агрессивности? Или же холодный прием отражает отношение бабушки ко мне в последние дни ее жизни?

Лаура с почти панической поспешностью направилась к особняку, чувствуя навязчивое присутствие не отстававшего ни на шаг «наследника». Кажется, не стоило отпускать Рута, мелькнула тревожная мысль. Впрочем, достаточно свистнуть, и пес окажется рядом в считанные секунды. Можно, кстати, если повезет, обойтись одним жестом…

— А вот это уже ни к чему! — Ухитрившись расшифровать едва заметные движения Лауры, он решительно схватил ее за плечо и рывком развернул в свою сторону. — Не хватало еще, чтобы какая-то ненормальная сделала из меня собачьи консервы! Я хочу понять, что происходит. Быть может, Рей, дражайший кузен моей матери, восстановил Нелли против меня, воспользовавшись моим исчезновением? И отсутствие писем легло на меня несмываемым грехом в ее глазах? Она испустила дух, проклиная меня? Скажите же, Лаура. Да или нет?!

Лаура была огорошена этим хамством. Как он смеет вести себя подобным образом? Представить только — незамысловатый мужлан когда-то был героем в ее глазах, и исключительно благодаря великолепной мускулатуре и смазливой внешности. Ну, ничего, теперь-то она не клюнет на дешевую приманку.

Утешений от нее Джесс не дождется, хотя, по правде, Нелли до последнего вздоха сохранила любовь к своему внуку, своему «сыночку». Пусть пострадает, помучается, если, конечно, у него осталась хоть капля совести.

— Понимаю. Вам важно знать, не изменила ли миссис Раджебл завещание? — Ангельски небесные глаза сделались оловянными от мстительного презрения. Ее обуревало желание побольнее ранить лощеного «мсье». — Нет, можете быть спокойны. — Облегчение уже читалось на его лице, когда Лаура добавила: — Правда, в ночь перед вторым приступом она была очень возбуждена, словно ощущала, что с ней должно что-то случиться. Миссис Раджебл просила меня немедленно связаться наутро с ее поверенным в делах, настаивая, что желает изменить завещание. Но было уже слишком поздно.

— О Боже праведный… — Джесс со стоном опустил голову. От недавней запальчивости не осталось и следа. Только сейчас Лаура заметила, что их сумбурный диалог сопровождают редкие крупные дождевые капли.

— Так что радуйтесь жизни, мистер Фоклейн, — наигранно улыбнулась она. — От вас требуется сущий пустяк. Предъявить брачное свидетельство. И тогда конец моим обязанностям смотрителя. Я убираюсь вон, а вы с супругой занимаете по правду принадлежащее вам место.

Усилившийся дождь заставил их помчаться бегом, и они быстро очутились под укрытием элегантного зимнего сада в георгианском стиле, который протянулся через весь задний двор особняка.

Не говоря ни слова, Лаура отперла большую дверь с двойным стеклом и плавно потянула ее на себя, пропуская Джесса вперед. Терзаемая дурными предчувствиями, она прошла по мраморным плитам меж плетеных кресел и кушеток с подушками из кретона по направлению к внутренним дверям, ведшим в основную часть здания. Ее совершенно не вдохновляла перспектива провести ночь под одной крышей вместе со своим поверженным идолом, но рассчитывать, что тот по своей воле уберется фактически из собственного дома, было наивно. И тут ее пронзила новая мысль.

— Простите, а ваша жена собирается присоединиться к вам уже сегодня вечером?

— Какая еще чертова жена? — раздраженно прорычал он в ответ. — Будь я проклят, но каким изощренным способом, по-вашему, я убивал время весь этот год? Превратил медовый месяц в кругосветное путешествие? Кружился в вихре удовольствий и развлечений, блистая тут и там на сборищах бомонда? Ночи напролет устраивал пир своим прихотям, не забывая ублажать и молодую жену? Вы так думаете? Так?! — Совершенно разъяренный, он буквально испепелял ее сверкающим магнетическим взглядом. Лаура испуганно отпрянула в сторону, пораженная страстностью этого порыва.

— Как я… могу знать, чем вы там занимались? — Она с заметным усилием овладела собой. По существу, все перечисленное превосходно вписывалось в картину, которую Лаура давно и в деталях создала в воображении, но инстинкт подсказывал, что сейчас развивать эту тему опасно. — Мне известно лишь, что вы недавно с большой выгодой акционировали свое предприятие на фондовой бирже. А потом благополучно отбыли в Венесуэлу с красавицей невестой. Элен де… Миссис Раджебл особо отмечала ее дворянское происхождение.

— Элен де Буи, — неохотно уточнил он. — Без сомнения, бабушка расписывала вам ее красоту и невероятные достоинства?

— Да уж, — сдержанно подтвердила Лаура, вспоминая, с какой едкостью отзывалась Нелли о будущей невестке. «Пустоголовая костлявая позерша, с которой мой мальчик непременно помрет от тоски, когда схлынет первая волна страсти». — Миссис Раджебл уверяла, что смирилась с тем, что вы целый год будете путешествовать по Южной Америке. Конечно же, вы все устроили перед отъездом, заверив ее, что на время вашего отсутствия дела фирмы останутся в надежных руках. Но как она ждала каждый раз почтальона! И как ей трудно было скрыть разочарование, когда в бесплодных ожиданиях проходил месяц за месяцем!

— Господи, и все из-за меня?.. — подавленно вымолвил Джесс.

— И вы еще спрашиваете! — Лаура воинственно вздернула маленький подбородок. — Нелли и слышать не хотела предположений, что вы настолько заняты собой и приятным обществом, что не в состоянии послать открытку или позвонить. Ей оставалось только утешаться мыслями, что, попади вы в какой-то переплет, об этом узнали бы местные власти, а в случае серьезной болезни эта де… то есть, — быстро поправилась она, — ваша невеста непременно сообщила бы ей.

Лаура сделала глубокий вдох, чтобы сдержать волнение, — слишком сильное, чтобы заметить, как побледнело, исказилось лицо Фоклейна. Не задумываясь о последствиях, она решила выплеснуть на «наследника» все наболевшее в душе.

— Так отчего же вы обошлись с ней столь бесцеремонно? Ни пары строчек ко дню рождения или Рождеству, ни звонка? Разве почтовые ящики бывают только у нас в Англии? Или спортивные баталии в университете так увлекли вас, что на обучение грамоте не хватило времени?

— По крайней мере, этого времени было достаточно, чтобы научиться элементарным правилам хорошего тона, — хрипло отрезал Джесс, недвусмысленно намекая, что, пытаясь обсуждать его поведение, Лаура рискует переступить опасную грань.

Быть может, ее тирада была слишком дерзкой, но должно же наконец дойти до молодого хозяина, как тяжело переживала Нелли его отсутствие?

— В таком случае жаль, что в ваш элементарный курс не были включены уроки обхождения с людьми, которые вас любят. — Несмотря на полученный отпор, Лаура бесстрашно стояла на своем. — Разве приятная внешность, ум и успехи в спорте — это все, что требуется, чтобы быть джентльменом? — со спокойной решимостью продолжила она свою отповедь. — Судя по всему, вам никогда не приходилось слышать раньше афоризм: «Мужчина есть продукт воспитания?»

— Вообще говоря, это был девиз нашей школы, — холодно сообщил Джесс. — Именно по этой причине я стою здесь, призывая на помощь всю свою выдержку, чтобы удержаться от резкостей в ситуации, когда менее терпеливый человек непременно постарался бы внушить вам, что в обязанности экономки не входит читать нотации своим хозяевам!

Внушить с помощью физической силы, он это имеет в виду? В темных глазах Фоклейна сверкнул недобрый огонек, который мог означать, что шутки кончились и что она всерьез испытывает судьбу, продолжая учить его уму-разуму.

Лаура провела кончиком языка по пересохшим губам, почувствовав, что с ее стороны требуется несколько большая деликатность, но пойти на попятную, не попытавшись еще раз защитить свои позиции, она не могла.

— Прежде, чем я стала «экономкой», как вы изволили выразиться, я успела очень привязаться к миссис Раджебл. Если продолжать эту тему, то вы — «внучок», вогнавший ее в гроб, — никак не тянете на роль моего хозяина и никогда им не будете! С той минуты, когда вы со своей супругой поставите в известность нотариуса о своем нахождении в Англии, мои обязанности автоматически прекращаются.

Окинув ее пренебрежительным взглядом, Фоклейн тяжело опустился в плетеное кресло, вытянув перед собой ноги.

— Раз уж вы предпочли проигнорировать мой предыдущий вопрос, миссис э-э… Дэвис, позволю кое-что уточнить. Так о какой жене идет речь?

Лаура нахмурилась, ощутив всем сердцем пугающую пропасть недоверия.

— Вы хотите сказать, что не женились на Элен де Буи?

— Разве я непонятно выразился? — передернул плечами Джесс. — Мы расстались вскоре после прибытия в Венесуэлу. В следующий раз я повстречал ее уже на обложке дамского журнала. Вместе с новым избранником — гонщиком Хуаном Нимейрой, обладателем Гран-при.

— Ах, значит, так… — Лаура остолбенело уставилась на Фоклейна, не понимая ровным счетом ничего. Она ожидала услышать все что угодно, но только не подобное признание. Этот великолепный самец, баловень судьбы, обладать которым можно было лишь в грезах, оставлен женщиной? Нет, здесь что-то неладно… — Что ж, представляю, как ужасно вы должны были обращаться со своей невестой, — бесстрастно заключила она.

— Очевидно, мадемуазель де Буи согласилась бы с вами. — Всем своим видом Джесс выказывал усталость и равнодушие.

— И вы не нашли никого… взамен?

Невозможно представить, чтобы цветущие красотки не окружали его в Буэнос-Айресе или Рио, или Каракасе… везде, куда пылкого корсиканца заносила жажда странствий. Равным образом совершенно невероятно, что среди них так и не нашлось ни одной готовой заполнить вакантное место в сердце молодого богача. И в его постели, разумеется.

— Нет, не нашел, — буркнул Джесс, раздраженно добавив: — Я передумал насчет кофе. В этом доме найдется хоть капля алкоголя? Или вы не только мужененавистница, но еще и трезвенница в придачу?

— Шотландский виски подойдет? — Ощущая прилив вины за жестокую бесцеремонность, с которой она обрушила на своего гостя известие о смерти его родственницы, и последующий более чем холодный прием, Лаура пропустила «комплимент» мимо ушей.

— Отлично! — Фоклейна еще хватило на вымученную улыбку, хотя становилось ясным, что новоявленный хозяин действительно вымотался до предела.

Лаура подошла к бару, который ни разу не открывала со дня смерти Нелли, и, наливая добрую порцию виски в хрустальный бокал, обнаружила, что ее руки трясутся.

— Вода? Содовая? Имбирный лимонад? — любезно предложила она на выбор.

— Спасибо, сойдет и так. — Он взял бокал из ее рук и сделал основательный глоток, после чего запрокинул голову и прикрыл глаза, внимая магическому действию горячительного напитка.

Лаура машинально наблюдала за этой сценой, изучала морщинки возле глаз, оставленные какими-то сильными переживаниями на некогда мальчишеском лице. Теперь это было лицо опытного, видавшего виды мужчины.

Похоже, что предательство Элен стало для него серьезным ударом. Быть может, это явилось причиной глубокой душевной травмы и даже привело к своего рода затворничеству, уходу от внезапно опостылевшего образа жизни? Не в этом ли крылась причина его исчезновения из жизни Нелли?

Лаура прерывисто вздохнула, понимая, что после своих невольных издевательств она едва ли может рассчитывать на его расположение. Но чувство долга перед Нелли требовало во что бы то ни стало достучаться до Фоклейна, выяснив, что он думает о правовых последствиях ухода Элен.

— Джесс… — с усилием вымолвила она, борясь с растущим в душе смятением. Затем, не получив ни малейшего знака, что обращение было услышано, Лаура осторожно дотронулась до его руки в попытке завладеть вниманием и сдавленно прошептала: — Но, как же Хантерс? Если вы не женаты, что будет с имением?

2

Джесс открыл глаза. Его лицо было поразительно умиротворенным. Покраснев, Лаура слегка отпрянула в сторону.

— Видимо, все будет так, как хотела бабушка, — мягко успокоил он.

Можно ли столь легкомысленно относиться к этому чудесному дому, к родовому гнезду, где выросла его мать и где он сам провел столько счастливых лет?! Лаура чувствовала, что готова на все, чтобы заставить его очнуться.

— Нелли сообщила мне условия завещания, — упрямо продолжала она, — вместе с причиной, которая побудила ее поставить их десять лет назад. По ее словам, меньше всего она желала бы вам разменять жизнь на пятаки мимолетных утех, так и не испытав всей полноты переживаний и наслаждений, которые способна подарить семья… Она говорила, что, если ей самой довелось рано остаться вдовой, если Мари, ваша мать, была несчастлива в браке, то…

— А вас неплохо проинструктировали, — с грустной иронией перебил Джесс. Слабый кивок черной, как вороново крыло, головы, как бы подтверждал горькую правду, заключенную в ее словах, — знак того, что можно продолжать.

— Нелли призналась, что ее самое заветное желание состоит в том, чтобы вы, единственный продолжатель рода, наконец, обрели то счастье, которое обошло стороной обитателей Хантерса. — Лаура упорствовала и, несмотря на его нарастающее нетерпение, собиралась выложить все до конца. — Итак, она намеренно поставила условие, что унаследовать поместье после ее смерти вы сможете, только заключив брак, прежде чем вам исполнится тридцать один год. В случае ее смерти до оговоренного срока имение переходит на попечение доверенных лиц и, если ее воля не будет исполнена, владельцем становится племянник ее покойного мужа Рей. — Молчание Джесса смутило ее, и Лаура поспешно добавила: — По ее словам, вы были в курсе всех подробностей.

— Да, был и остаюсь. И желаю Рею успеха. — Джесс залпом допил виски. — А сейчас, если по всему выходит, что мне нужно катиться назад до ближайшего городка, чтобы хоть где-то переночевать перед возвращением в Лондон, то я лучше пойду. Иначе просто усну за рулем…

— Но ведь вы не можете просто так взять и уйти, как будто не происходит ничего особенного! — вскричала Лаура. В смятении она вскочила на ноги и стала перед Джессом, преградив ему дорогу к выходу. — Вы же знаете не хуже меня, что миссис Раджебл на дух не переносила Рея. Его отец, брат вашего деда, превратил ее жизнь в ад, после того, как она появилась здесь совсем еще девочкой, не знавшей ни слова по-английски! Он передразнивал и всячески унижал ее, пытаясь представить круглой тупицей. Ведь ее французский был весьма далек от парижского.

— Это вообще не французский язык, — криво усмехнулся Джесс. — Нелли изъяснялась на корсиканском наречии. А это скорее диалект итальянского. Впрочем, какая разница… В семье деда ее воспринимали, как дикарку, и лезли из кожи вон, чтобы заставить упаковать чемоданы и убраться на свой Богом забытый остров. Но потомков разбойника Луи Гасьера так просто не обломаешь. К тому же она горячо любила деда, и это придавало ей стойкости.

Лаура сделала одобрительный жест, намереваясь разбудить в нем желание действовать.

— Именно! И, похоже, что Рея чуть ли не с младенчества учили относиться к тете с таким же неуважением и презрением, — мстительно напомнила она. — Без сомнения, ваша бабушка намеренно назначила наследником именно Рея, если не будет других претендентов. Она знала, что вы разделяете ее чувства по отношению к этой ветви Раджеблов. И не могла придумать лучшего оружия, чтобы повлиять на вас.

— В таком случае, она ошиблась в расчетах. — Джесс в раздражении поднялся. — Моральный шантаж — достаточно опасная игра.

— Нет, мистер Фоклейн, пожалуйста! — Словно какая-то странная метаморфоза, которую произвел с Лаурой мятежный дух Нелли, наполнила ее упорством, стремлением идти до конца, пока оставался хотя бы малейший шанс достичь цели. — Что бы ни случилось, это по-прежнему ваш дом, — продолжала она, поражаясь пронзившему ее отчаянию. — Останьтесь здесь, по крайней мере, на ночь. Все помещения проветрены, и с постелью тоже не будет никаких проблем. Я могу приготовить вам комнату всего за десять минут! — Еще полчаса назад она хотела, чтобы Джесс как можно скорее удалился. Теперь же казалось, что целью всей ее жизни было заставить его остаться.

— Зачем? — Потухший взгляд скользнул по ее лицу. — Мне больше нечего ждать от судьбы в этом месте.

— Но что-то же наверняка можно сделать, — стояла на своем Лаура, пытаясь унять неожиданную дрожь в теле, а Рут, до того спокойно лежавший у порога, вдруг прянул ушами и слегка зарычал. — Как можно сдаваться с такой легкостью, когда столько поставлено на карту? Нелли мне говорила, когда у вас день рождения. Остается еще целых полмесяца. Да за такой срок можно мир перевернуть! Во имя ее памяти… Ведь она так верила в вас. И была убеждена, что вы с этой де Бу… — тут Лаура запнулась, избегая повторять насмешливое прозвище, данное Нелли «этой претенциозной модельке», завладевшей сердцем ее внука, — вы и Элен уже давно муж и жена.

Щемящие, почти зримые воспоминания охватили Лауру, но она нашла в себе силы продолжить:

— Вы только представьте… День за днем миссис Раджебл вычеркивала числа в календаре, ожидая, когда ее надежды сбудутся, и все более и более утрачивала покой.

— На то были свои причины, — сухо заметил Джесс, все еще глядя перед собой в пустоту.

— Так что же теперь? — спросила она с откровенным вызовом. — Это целиком в вашей власти — уложиться в срок и выполнить условия завещания.

— В самом деле? Любопытно! — саркастически рассмеялся Джесс. — Итак, придется охмурить первую попавшуюся девицу с улицы?

— Вы всегда были… — Она прикусила язык слишком поздно.

— А ведь я точно знаю вас. — Его тонкие аристократические пальцы коснулись ее подбородка. Демонически мерцающие глаза встретились с невинной голубизной ее взгляда, как бы нащупывая отгадку. Лаура затаила дыхание, но в следующее мгновение он покачал головой: — Неважно, я непременно вспомню.

— В вашей жизни просто обязана быть женщина, — вновь взялась она за свое. — Неужели не найдется девушки, которая бы вам нравилась и хоть немного отвечала взаимностью?

— Нет. После Элен в моей жизни пока не было никого.

— Так, может быть, удастся заключить соглашение с какой-нибудь иностранкой, которая бы вышла за вас в обмен, скажем, на британское гражданство, или за деньги, в конце концов? — не отступала Лаура, с болью чувствуя, сколько горечи прозвучало в его словах.

— Возможно. — Он безразлично пожал плечами, хотя в глубине темно-карих глаз читалось изумление. — Мы живем в мире коммерции. Предметом купли-продажи может быть все что угодно. Но то, что вы предлагаете, не только противозаконно, это делает меня потенциальным объектом шантажа. Не говоря уже о том, что я в силу природных особенностей начинаю очень эмоционально относиться к женщинам, которые оказываются в моей постели. И есть еще одна очень важная вещь, которую вы упустили из виду.

— Какая же? — Ее взгляд из-под длинных ресниц с беспокойством скользил по смуглому неподвижному лицу Джесса, ища ответа.

— Все очень просто. — Не без бравады он прищелкнул пальцами. — У меня нет никакого желания бороться за Хантерс.

— Но вы должны! — Ее голос зазвенел от гнева. — Здесь так чудесно, так живописно! Вы провели здесь детство. Даже во время учебы в университете вы подолгу гостили здесь…

— Сто лет назад, — быстро перебил он. — А вместе с бабушкой умерло и прошлое.

— Так вы намерены уступить свое право наследования, даже не сделав попытки удержать то, что по рождению принадлежит вам? — Лаура подняла голову, полоснув уничтожающим взглядом по его хмурой физиономии. — Странно, но мне и в голову бы не пришло, что вы способны так запросто увильнуть от долга!

— А я не предполагал, что, получив столь скорбную весть, тут же вынужден буду выслушивать визгливые поучения какой-то истерички! — Его слова падали размеренно и жестко, как пощечины, а за бесцветностью тона угадывалось бешенство.

Лаура проглотила оскорбление, чувствуя, как волна стыда захлестывает ее. Да, не следовало до такой степени повышать голос, но «истеричка» — это уже чересчур, ведь она всего лишь пыталась выполнить волю покойной, осуществить ее самое заветное желание.

— Простите великодушно, если мое поведение задело вас, — чопорно сказала она. — Но я считала своим долгом поддержать вашу бабушку в этом невидимом споре. Всю жизнь миссис Раджебл пронизывало страстное стремление не дать пересохнуть ручейку ее корсиканской крови в поколениях владельцев Хантерса. Для нее это стало символом. Как… — Лаура умоляюще взглянула на него, задохнувшись от волнения.

— Я знаю историю своей семьи, — последовал колкий выпад. — И этот нескончаемый жалостливый пересказ едва ли может добавить что-то принципиальное.

— Следовательно, если вы не забыли…

— Я ничего не забыл, — нетерпеливо перебил он. — В отличие от своей нежданной «воспитательницы».

Джесс засунул руки глубоко в карманы брюк и откинулся в кресле, глядя поверх ее головы на стеклянную стену зимнего сада, по которой нещадно хлестал дождь.

— Даже если бы каким-то чудом я оказался в состоянии выполнить волю бабушки и нашел подходящую женщину, готовую терпеть брак по расчету в обмен на благосостояние, то как я могу не учитывать тот факт, что Нелли, как вы утверждаете, собиралась изменить условия завещания?

В глубине глаз Фоклейна загорелся таинственный огонь. Казалось, он испытывает какое-то болезненное наслаждение, встретившись с вопросительным взглядом Лауры.

— Вы в самом деле думаете, что я могу быть счастливым обладателем Хантерса с пожизненной мыслью, что унаследовал имение вопреки ее воле, лишившись всякого доверия с ее стороны? Будучи в ее глазах предателем всего, что ей было дорого? Сознавая, что я теперь выступаю в столь сомнительной роли? Вы это хотите сказать, любезнейшая миссис Дэвис?

— О! — Лаура не знала, куда деться от стыда и раскаяния. Ведь именно она своими изощренными нападками настроила и без того чрезвычайно ранимого корсиканца на такой лад. — Боюсь, что я невольно сбила вас с толку, — чуть слышно пролепетала она.

— Стало быть, вы сказали неправду, утверждая, что последним желанием Нелли было изменить условия завещания? — отчеканил Джесс, зловеще стиснув зубы.

— Нет, нет… — встрепенулась она. — То, что миссис Раджебл собиралась пересмотреть условия — это правда. По мере приближения крайнего срока при полном отсутствии вестей от вас она начала задумываться, не могло ли случиться так, что доставшаяся вам от нее необузданная гордость, нежелание плясать под чужую дудку мешает вам подчиниться ее воле.

На мгновение Лаура потупилась, не в силах вынести напряжения, с которым он оценивал услышанное, потом храбро заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, в которых запечатлелась безысходная печаль.

— Да, Нелли решила изменить условия и отказаться от требования, которое сама в глубине души считала оскорбительным и несправедливым. Ваша бабушка намеревалась оставить вам Хантерс целиком и полностью, без каких бы то ни было условий. Вот что она хотела сообщить поверенному.

— Понятно. — Джесс протяжно вздохнул. — Что ж, по крайней мере, на душе стало немного легче от сознания того, что она умерла, не проклиная меня. — Он устало выпрямился, будто освобождаясь от невидимого груза. — Пожалуй, я приму ваше гостеприимное предложение остаться на ночь.

Здравый смысл подсказывал Лауре, что маленький поединок, закончившийся в ее пользу, останется лишь эпизодом в начисто проигранной войне. Через полтора часа она, совершенно измочаленная, забралась в уютную постель и, не в силах даже почитать перед сном, как обычно, принялась выстраивать в памяти события вечера.

Она не только привела в жилой вид старую комнату Джесса, но и приготовила на ужин спагетти с пикантным болонским соусом.

Джесс попросил составить ему компанию за столом, и она подчинилась, совершенно не чувствуя аппетита, но притворяясь, что ест с удовольствием. По молчаливому согласию за едой они почти не разговаривали.

Совесть не давала ей покоя. У нее не было никакого права наскакивать на Джесса Фоклейна. Кто она такая? Посторонний человек, присматривающий за чужой собственностью. И, хотя подобным людям дано видеть изнанку чужой жизни, это не оправдывало почти садистского ожесточения, с которым она обрушила на голову Джесса печальное известие.

Глядя тайком из-под опущенных ресниц, как он мастерски управляется с длинными пучками макарон, аккуратно наматывая их на вилку, она ощущала, как тяжело ему скрывать боль утраты за жесткой оболочкой самоконтроля, — хрестоматийного средства, которое истые британцы используют для обуздания чрезмерных эмоций. Однако Джесс Фоклейн унаследовал и изрядную толику неукротимого средиземноморского темперамента Нелли, с ее аффектацией и стремлением драматизировать события, и взять себя в руки было для него не столь легким делом.

Сколько же она успела наболтать… Запальчивый совет срочно организовать фиктивный брак, чтобы заполучить имение, выглядел, в лучшем случае, забавно. Машинально Лаура повернула на пальце золотое кольцо, вспоминая выражение лица Мартина, когда он попросил ее руки. Любовь не обязана служить единственным оправданием брака. История полна упоминаний о династиях, возникших путем слияния древних родов, о богатстве и положении, купленном за красоту. Но какой мужчина в здравом уме решится играть в такую сомнительную лотерею единственно для выполнения условий завещания, ставшего бессмысленной бумажкой?

Будь ты проклята, вертлявая француженка! — неожиданно ожесточилась она. Джесс отнюдь не обделен благородством и другими достоинствами, не говоря уж о физической привлекательности и богатстве! И, конечно же, любил эту гадину де Буи до безумия. Так чего же ей не хватало?

Сон боролся с ней долго, и, когда наутро первые лучи пробились сквозь шторы, Лаура вздохнула с облегчением. Первым делом надо было вывести Рута на утреннюю прогулку в расположенный поблизости парк.

Отлично вышколенный пес мог свободно обходиться без поводка там, где это разрешалось правилами. Лауре нравилось бегать за ним следом, но в это утро ее обычная разминка напоминала скорее спринт, и вернулась она раскрасневшаяся и запыхавшаяся, стряхивая с лица разметавшиеся светлые пряди.

В доме, куда Лаура проникла через зимний сад, ее встретил приветливый аромат свежесваренного кофе. Следуя за струйкой усиливающегося запаха, она наткнулась на Джесса, который восседал на одной из табуреток посреди кухни, обставленной в деревенском стиле.

Он был гладко выбрит, белая, тонкого хлопка, рубашка с короткими рукавами, плотно облегающая торс, подчеркивала шоколадный загар на предплечьях. Лауру приветствовал быстрый изучающий взгляд, не пропустивший ни дюйма поверхности ее стройной фигурки — от разгоряченного лица до кроссовок — и слегка задержавшийся на просторной голубой футболке и ногах, обтянутых темно-синим спортивным трико.

— Я тут немного похозяйничал, — сухо объяснил Джесс, протягивая ей стакан апельсинового сока. — Надеюсь, вы не будете возражать?

— Нет, разумеется. Ведь это ваш дом. — С удовольствием отпив большой глоток холодного напитка, она добавила: — Пока еще. — И немедленно пожалела о сказанном. Куда только подевались все ее прекраснодушные намерения? Что в этом человеке побуждало ее постоянно задевать, подначивать его?

— Вы правы, — спокойно согласился Джесс. — Вот я и хочу всем этим попользоваться напоследок. Что касается поверенных, то я принял решение сообщить им, что собираюсь выполнить условия завещания моей бабушки и уложиться в назначенный срок. — Он машинально хлебнул из своей кружки. — Это должно заставить Рея немного попыхтеть. Кофе?

— Не так уж сильно, как он того заслуживает. — Лаура кивком поблагодарила его, устраиваясь на другой табуретке рядом с сервировочным столом, и не удержалась от восклицания: — Ах, ну почему все складывается так ужасно? Ведь вы должны, казалось бы, дорожить имением Хантерс гораздо больше меня. И допускаете, что Рей может поселиться здесь, где все дышит памятью о Нелли, и безжалостно выкорчевать эту красоту?!

— Не советую так убиваться, — остановил ее Джесс. — По той простой причине, что ничего подобного не произойдет. Вместе с Хантерсом кузен получит и неприятную обязанность платить налог на наследство. Таких денег у него не было никогда. Ему останется лишь выставить имение на продажу, заплатив налог за счет вырученных средств.

— Да, конечно, как же я раньше об этом не подумала? — восхищенно изумилась Лаура, чувствуя непередаваемое облегчение. — Вы сможете выкупить у него имение, и воля миссис Раджебл наконец будет выполнена… — Слова замерли у нее на устах, а сердце вдруг тоскливо ухнуло куда-то вниз. — Разве нет? — спросила она дрожащим голосом.

— А вы думаете, что он смирился хотя бы на миг с мыслью обо мне, как о возможном покупателе? — Джесс поднял брови и округлил глаза, пародируя ее наивность. — Раз уж бабушка выложила вам всю подноготную о делах нашего семейства, то вы должны понимать, что это взаимное неприятие столь же глубоко, как сама вендетта — кровная вражда на ее благословенном острове. Нет! — Он задорно подмигнул Лауре. — Коротышка Рей никогда не продаст наше гнездо мне или кому-либо другому при малейшем подозрении, что этот кто-то может представлять мои интересы. Я достаточно хорошо его знаю и думаю, что покупателя он уже подыскал. Все, что мне остается, — это надеяться, что новый хозяин отнесется к поместью с любовью и заботой. И тогда здесь невольно сохранится память о Нелли.

— А может, провести утро, роясь в записной книжке? — Лаура всего лишь хотела пошутить. Разве накануне не были расставлены все точки над «i»? Она оставила всякую надежду на то, что в амурных архивах Джесса удастся разыскать потенциальную жену. Так почему же пустая, игривая реплика окрашена робкой интонацией надежды?

Энергично поднявшись, она торопливо сказала:

— Уверена, что ваш завтрак обычно не ограничивается соком и чашкой кофе. Как насчет старой доброй английской закуски? Яйца, бекон, тосты?

— Что это с вами, миссис Дэвис? — Он сполз с табуретки и выпрямился во весь рост рядом с ней. — Я ценю вашу заботу о бабушке, которую я очень, очень любил. Больше, чем вы, видимо, можете себе представить. Хотя ей было нелегко оправиться после пережитой трагедии: смерть единственной дочери… пришлось вызволять грудного младенца из-под опеки равнодушной к нему отцовской родни. Мой папочка, сэр Питер Фоклейн, вообще наплевал на все и умотал в Канаду с какой-то певичкой еще до моего рождения. Да… что-то я увлекся. Короче, Нелли сумела заменить мне родителей. И я никогда не чувствовал себя ущербным сиротой! — Джесс ударил сжатым кулаком по ладони, и в его низком голосе зазвенел металл. — Но есть слишком дорогие жертвы. Разумеется, Нелли только в страшном сне могла бы увидеть, что родовое гнездо попадет в чужие руки. Но еще меньше она желала бы отравить мне жизнь горечью несбывшихся надежд, сделать мишенью для шантажа или, того хуже, объектом судебного преследования.

— Да, понимаю. — Только сейчас Лаура услышала рокот стиральной машины. Значит, бедолаге пришлось заняться самообслуживанием, смущенно подумала она, вспомнив фоклейновский багаж, состоявший из небольшой дорожной сумки. — Я достану вам чего-нибудь перекусить. — С этими словами Лаура двинулась к холодильнику, но он опередил ее и крепко схватил за локти, вынуждая остановиться.

— Что вы понимаете, мисс… простите, вы же представились как миссис Дэвис? — уточнил он как-то особенно вкрадчиво. — Что вам вообще дано знать об интимной стороне совместной жизни двух человеческих существ? И куда вы, например, подевали своего благоверного мистера Дэвиса?

Джесс завладел ее левой рукой, приподняв на уровень груди, и глазами показал на кольцо, блестевшее на среднем пальце. Он стоял близко, слишком близко, и картины прошлого, переплетаясь с грезами одинокой юности, разом мучительно ожили в памяти Лауры. Дремлющее чувство, которое она так долго подавляла в себе, сейчас возрождалось, как феникс из пепла воспоминаний, где разрешалось, не закрывая глаз, прильнуть к нему и жадно встретить теплые, но требовательные губы, выпивающие без остатка боль ее одиночества.

Мартин… Как объяснить связь с ним этому полному жизни, эгоистичному и здоровому самцу, которому нужен секс чуть ли не двадцать раз на день! Ей было восемнадцать в момент встречи с Мартином, а в двадцать один она вышла за него замуж, зная, что выходит лишь за тень мужчины, чтобы в несколько дней овдоветь. Рана была слишком болезненной, чтобы выставлять ее напоказ перед человеком, олицетворяющим романтические мечты юности. Жалость со стороны красавчика Фоклейна была бы непереносима. Но он получит ответ на свой вопрос… Вот ведь, вцепился!

— Как-то не сложилось, — дерзко заявила она с видом нераскаявшейся грешницы. — Обстоятельства разлучили нас…

— Гм!.. Ошибки молодости, я угадал?

Лаура надеялась, что это разъяснение заставит Джесса выпустить ее руку, но он явно не спешил оставить ее в покое.

— Юношеское увлечение, не так ли?

Она не стала возражать.

— Мы встретились в колледже, где я училась на логопеда…

Его темные брови поползли вверх.

— И вы влюбились до безумия, так, что даже бросили учебу, чтобы выйти замуж?

Уязвленная нарочитым презрением, сквозившем в этих словах, она выдернула свою руку.

— Напротив, я с отличием сдала выпускные экзамены.

— Но затем решили, что сделаться компаньонкой старой леди не столь обременительно, не говоря уж о перспективе?

— Вы намекаете, что я рассчитывала на какую-то долю в наследстве миссис Раджебл? — От возмущения Лауру просто затрясло. — Я вернулась сюда, в Амершем, чтобы душевно восстановиться после… — Она уже собиралась сказать: «после смерти мужа», но его оскорбительное обвинение стократ умножило причины скрывать правду. — После того, как мой брак прервался, — холодно обронила Лаура. — Если бы вы тогда объявились здесь, то узнали бы, что ваша бабушка только-только выписалась из местной больницы, частично оправившись от первого удара… — Она с удовольствием увидела тень, пробежавшую по его лицу, и твердо продолжала: — Да, она нуждалась в заботливом уходе, но я могла ей дать и нечто большее. Видите ли, миссис Раджебл страдала от афазии — неспособности правильно выговаривать слова. Это было осложнение после болезни. Я могла помочь ей как специалист.

Охваченная негодованием, Лаура гордо подняла голову и смело посмотрела своему обидчику прямо в глаза.

— Если вы в состоянии вспомнить, каким человеком была ваша бабушка, то согласитесь, что всякого рода споры и дискуссии были для нее великолепной отдушиной. Я подумала, что могу помочь ей вернуть утраченную способность. И мне это удалось! Если за всем этим было что-то низменное и неискреннее, Бог мне судья. — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Так готовить вам завтрак, или нет?

— Пожалуй, не стоит. — Джесс наблюдал за ней с выражением, в котором, к своей досаде, Лаура уловила насмешливый оттенок. — Вдруг вы угостите меня грибами? Последствия могут быть самые непредсказуемые.

— Вы обвиняете меня в намерении отравить вас? — ахнула она, бросив на наглеца испепеляющий взгляд. — Поверьте, я слишком дорожу собственной свободой, чтобы рисковать из-за сиюминутного удовлетворения, которое доставила бы мне месть одному очень недалекому господину.

Несмотря на оскорбление, Лаура почувствовала, что губы против ее воли начинают складываться в улыбку. Слишком забавно они с Джессом должны были смотреться со стороны.

— Кроме того, — добавила она, смягчившись, — я уже почти готова выслушать извинения за вашу безобразную выходку.

Вместо ответа Фоклейн замер, словно хищник, учуявший долгожданную добычу.

— «Вернулась в Амершем», — бормотал он. — «Выслушивали извинения за безобразное поведение…»

Сжавшись в комочек, она попятилась к кухонной двери, и тут картины прошлого, не заслуживавшие ничего, кроме забвения, понеслись, закрутились яркой чередой. Проклиная сделавшиеся ватными ноги, Лаура уже тянулась к дверной ручке, когда позади раздался торжествующий крик:

— Ага, ну как же! Вот и попалась. Ты же Лора! Маленькая Ло Пэркью!

3

Лаура похолодела. Как Фоклейну удалось узнать ее спустя столько лет, а тем более вспомнить, как называли ее сорванцы из летнего лагеря, которым она после ряда неудачных попыток подружиться с обитателями автоприцепов, осаждавших Амершем летом, представилась как Ло, чтобы избавить себя от насмешливых вопросов?

Она решительно взглянула на него и по недоброму блеску в карих глазах с упавшим сердцем поняла, что пробудившаяся память подсунула «наследничку» великолепный козырь.

— Так-так, малютка Ло Пэркью, — развязно присвистнул Джесс. — Соплячка, которая умудрилась вдрызг расстроить первый мой сладенький роман, обозвав Агату Эйрон «вонючей жирной городской дурой»?

— Ах… да, конечно. — При воспоминании о стычке на узкой деревенской улочке Лаура почувствовала, что заливается краской. — Должна признать, что я вела себя очень грубо.

— «Грубо» — не то слово, солнышко, — протянул Джесс с явным удовлетворением. — Ведь на самом деле Агата была уже готова сообщить о твоем, пардон, о вашем «безобразном поведении» вашей суровой тетушке и потребовать хорошенько выдрать маленькую козочку.

— Мне было тогда, по-моему, не больше десяти лет. В этом возрасте дети принимают все очень близко к сердцу. — Как ни странно, Лаура всерьез хотела оправдаться. — Когда я увидела, что некая потасканная гусыня сюсюкает с чистеньким, доверчивым ягненком и тискает его, то совершенно безотчетно начала спасать малыша от грехопадения. Вы же знаете, что кормящая овца реагирует на чужой запах…

— Очень романтично! Но благородный порыв облекся не в самую тактичную форму. Можно было просто попросить поставить барашка на землю, прежде чем он не пропах парфюмерией до такой же степени, как сама пышечка Эйрон.

— От нее разило просто невыносимо, — пожала плечами Лаура, и не думая сдаваться. — Всегда терпеть не могла духов с тяжелым мускусным оттенком. Ощущение было такое, что ей не мешает хорошенько вымыться, и я уверена, что ягненку этот запах тоже был очень неприятен.

— Да уж, только ослабли объятия, он рванул прочь, как ошпаренный, — миролюбиво согласился Джесс. — К несчастью, смываясь от «грехопадения», недотепа умудрился выдрать половину пуговиц на блузке Агаты. Видели бы вы личико мисс Эйрон! Боюсь, что мой идиотский смех по этому поводу она восприняла совершенно неправильно.

— Поэтому она и дала вам отставку? — с любопытством спросила Лаура, вспоминая свой давний триумф, когда вульгарно наштукатуренная Агата навсегда сошла со сцены. — Что ж, если вас интересует мое мнение, вы немного потеряли. Кто станет водиться с девушкой без чувства юмора, столь вульгарной вблизи, если на то пошло?

— Ну, а сумасбродный юнец, который хочет пофорсить перед сверстниками, появляясь в обществе сдобной пышечки?.. — вопросительно поднял брови Джесс.

— У-ф-ф! — Она презрительно отмахнулась. — У вас было довольно трофеев, чтобы впечатлить кого угодно. Одна глупая, жеманная девица, которая не придумала ничего лучше, чем разгуливать на высоких каблуках по проселкам, едва ли добавила бы что-то существенное к вашей репутации удачливого охотника.

— Так вы ревновали. Лора? — мягко спросил он, прищуренными глазами впиваясь в ее лицо, на котором был написан откровенный вызов. — Вам хотелось быть на ее месте?

— Это в десять-то лет? — возмущенно воскликнула она. — Если хотите знать, я подумала тогда, что вы не умнее Агаты. Это вам нужно было настоять, чтобы она ни в коем случае не брала ягненка на руки. Кстати, почему вы сами не предупредили ее?

— Но у меня тогда были планы насчет аппетитной Эйрон, и в них не входило злить ее скотоводческими нравоучениями.

Лаура пожала плечами.

— Если ваш смех так задел ее в той ситуации, то планы могли стать еще большим оскорблением, — возразила она. — Об этом юный синьор не подумал?

— Возможно… — не вполне уверенно произнес он. — Но ее вывело из себя вовсе не мое веселье. Главной причиной ссоры стал мой отказ тут же отправиться к тетушке Пэркью и потребовать для тебя незамедлительной и крепкой взбучки.

— Милая тетушка Пэркью! — Лаура улыбнулась при мысли, как бы отреагировал Джесс, узнав, что на самом деле тетя Пэркью была не ее родственницей, а всего лишь вышедшей на пенсию старенькой няней отца, которую попросили пожить с девочкой в летнем домике и присматривать за ней в долгие летние каникулы после учебы в пансионе. — К ней прекрасно подходила пословица насчет собаки, что рычит страшнее, чем кусается. Поверьте, ее грозный вид был весьма обманчив. Думаю, она бы поняла меня, узнав, что я выступила против жестокого обращения с меньшими братьями.

— Но, отнюдь не оправдывая при этом невежливого тона, которым все это было сказано, так ведь?

— Разве это важно теперь, когда столько воды утекло?

— Пожалуй, — кивнул Джесс. — Допустим, за вами просто есть небольшой должок, Лора.

Она заливисто рассмеялась.

— Меня зовут Лаура. Хотя разница только в произношении.

— Вас привлекает итальянское благозвучие?

— Меня нарекли так от рождения, но другие дети смеялись надо мной из-за этого, — неохотно сообщила она. По правде, обвинение касалось не ее сверстников из дорогого и престижного пансиона, где она училась, пока родители пропадали где-то в нефтяных эмиратах, а сорванцов, что играли в лапту на стоянке автоприцепов, а в окрестных зарослях — в прятки. — Пришлось всем говорить, что меня зовут Ло.

Тем же объяснялась и легенда о тетушке Пэркью. Ведь уже тогда ей пришлось убедиться, что Картеньо-Бауэр — слишком сомнительная фамилия для ватаги озорников из городских трущоб, которым благотворительные организации дали возможность насладиться свежим деревенским воздухом.

— Лаура… — задумчиво произнес он. — Это что же, навеяно итальянской поэзией? Сонетами Данте?

— Кто знает?.. Так захотела мама. На ее взгляд, имя звучало прелестно. Но отец когда-то разглагольствовал, что «Лаура» символизирует обреченность на бесплотную любовь.

Фоклейн был не в восторге от последнего комментария.

— Вот это да! Пожалуй, менее подходящего символа несчастной, платонической страсти мне не приходилось встречать. Нет, лично мне ближе языческая поэзия.

Он слегка наклонил голову и сделал шаг в ее сторону.

— Не сочтите за банальный комплимент, но у вас и впрямь есть сходство с греческой богиней любви, которую я видел на одной картине. Конечно, на ней не было спортивного костюма и кроссовок… Если не ошибаюсь, на ней вообще ничего не было, но волосы — в точности такие же. Достаточно распустить косичку, как у девчонки… — Он сделал выразительное движение, и Лаура инстинктивно отпрянула к двери, не собираясь подчиняться очередной барской прихоти.

— Не распускайте руки, мистер Фоклейн, — выдохнула она. — Или мне придется позвать на помощь Рута.

— Вы этого не сделаете, миссис Дэвис. — Он подошел к ней вплотную, уже безо всякого стеснения обжигая вожделеющим взглядом. — Потому, что вы существо общественное. Синьора верит в справедливость и чтит законы. Разве нет?

Ответа он не ждал, да и Лаура едва ли была способна произнести сейчас нечто связное. Отрицание звучало бы фальшиво, а признать его правоту было безумием. Она молча повернула голову, прижавшись щекой к двери. И краем глаза заметила Рута, который все еще терпеливо ждал свою миску, сидя в напряженной позе с часто-часто опадающими боками, — будто пародировал учащенное дыхание хозяйки.

— Итак, — продолжал Джесс тоном, каким пристало разговаривать с особенно тупыми детьми, — не удивляйтесь, пожалуйста, что сейчас я собираюсь потребовать первый взнос в порядке возврата старого долга. Поссорив меня с Агатой, вы нанесли мне серьезную, причем весьма не бесплотную травму.

Не в силах более выносить направленный на нее откровенный раздевающий взгляд, Лаура прикрыла глаза.

— Неужели вы так злопамятны?.. — рассеянно пробормотала она. — Это ведь случилось более десяти лет назад.

— Неплохие проценты должны были нарасти, а?

В ту же секунду Джесс обнял ее, жадно, властно, но без тени грубого насилия.

Даже когда их губы соединились, сомнений не было, что при малейшем сопротивлении он бы выпустил ее, но то, что вихрем проносилось в ее душе, меньше всего напоминало протест. Время будто описало магический круг, превратив ее обратно в маленькую грубиянку, полную романтических мечтаний о славе возлюбленной Джесса Фоклейна.

Исподволь она уже сама ласкала его, привлекая к себе все ближе. И когда исступление заглушило укоры стыда, руки трепетно обвились вокруг талии Джесса и притянули его к лону.

Почувствовав, как неистово мужская плоть откликнулась на этот зов, Лаура ощутила поющее чувство триумфа. Но почти одновременно наступила расплата. Еще не осознанное, но неумолимо нарастающее омерзение к самой себе за содеянное, властно вступило в свои права.

Ее сокровенным желанием было изгнать призраки прошлого. Увы, хрустальные фантазии вырвались в мир уродливой реальности, уподобившись втоптанным в грязь стекляшкам из калейдоскопа, разбитого шкодливым ребенком.

Надо отдать Джессу должное — он выпустил ее немедленно, хотя и с явным огорчением. Стараясь не встречаться с его слишком выразительным взглядом, Лаура всеми силами пыталась вернуть самообладание, чтобы свести к минимуму очевидный ущерб, который потерпела ее репутация в глазах наследника Хантерса.

— Что ж, теперь, вероятно, мы можем считать, что «долг» моего детства выплачен раз и навсегда со всеми процентами, и оставить этот бред в прошлом, — сердито пробормотала она.

— Почему бы и нет? — ухмыльнулся Джесс, отчего очертания его рта стали еще порочнее. В бездонных глазах блеснул сарказм, когда они задержались на порозовевших щеках «малышки Ло». — Если уж пустяковый грешок оплачивается с таким очаровательным самозабвением, то требовать больше — значит окончательно потерять совесть. — Он на короткое время задумался, оставив ее в ожидании какой-нибудь презрительно-насмешливой реплики, но лишь мягко добавил: — А знаете, я все-таки не стану отказываться от полноценного завтрака. Можно подать в зимний сад, я буду там.

Лаура сделала шаг в сторону, пропуская Фоклейна к выходу из комнаты и мысленно благодаря его за то, что он вовремя прекратил эти остроумные упражнения, вгонявшие ее в краску. Как можно быть такой дурой?! Она встряхнулась и заставила себя отправиться на кухню.

Ей всегда доставлял удовольствие ритуал приготовления блюд. Здесь было что-то общее с ее практикой терапии речи — вызов силам хаоса, упорное продвижение к совершенству.

Священнодействуя над Большим Английским Завтраком, Лаура потянулась воспоминаниями к ранней поре обучения в колледже — дням, наполненным горячим желанием помочь детям с нарушениями речи, дать им возможность общаться на равных с друзьями и родными и тем избавить от комплекса неполноценности.

Ее буквально сжигала страстная потребность, следуя евангельским заповедям, быть нужной людям… и Мартин разделял ее энтузиазм. Они были близки, но в этой дружбе, несмотря на интимность отношений, отсутствовала жизненная задушевность, ибо каждому из них светила иллюзорная звезда идеалиста. Они предпочитали дожидаться, пока их пожизненное предназначение друг для друга не откроется само по себе, и так и не стали любовниками в подлинном смысле этого слова.

«Пожизненное предназначение»! Стиснув зубы, чтобы не дать волю слезам, Лаура застыла у сковородки с весело шкворчащей яичницей, и лишь слегка вздрагивающие плечи выдавали ее состояние. Мартину исполнилось двадцать пять лет, когда он тихо скончался в больнице от лейкемии — через два дня после венчания, у нее на руках.

Все, чего она хотела в тот момент, — забиться куда-нибудь поглубже, спрятаться от холодного душа соболезнований и остаться наедине со своим горем. Что было естественней возвращения в деревушку, где прошли почти все ее школьные каникулы?

Слив горячее масло с яичницы перед тем, как присоединить ее к бекону и кружкам колбасы, уже разложенным на подогретой тарелке, Лаура шлепнула на сковородку большой кусок хлеба, придавив его сверху как следует.

Итак, хлопнув дверью элегантной, но лишенной живого тепла лондонской квартиры родителей, она подалась в Амершем, даже ни разу не взглянув на свой новенький, только что полученный диплом. Первоначальным ее намерением было остановиться в том самом коттедже, где они провели вместе с тетушкой Пэркью столько летних месяцев в те благословенные и безоблачные времена.

Лаура с печальной улыбкой перевернула тост вверх поджаренной до золотистой корочки стороной.

…Колоритный деревенский домик исчез — жертва урбанизации, поглощенная аккуратным рядом одноквартирных коробок. Это был еще один жестокий удар. В тягостном унынии она побрела к местной гостинице. И именно здесь узнала об инсульте, приключившемся с Нелли Раджебл, о том, что владелице Хантерса срочно требуется помощница.

Разумеется, во время своих летних наездов Лаура много раз видела миссис Раджебл, наслушалась добродушных сплетен о ее иноземных корнях. Она восхищалась популярностью, которую Нелли приобрела благодаря живому участию в делах и заботах сельчан, войдя в роль богатой английской леди так, словно в ее роду поместные дворяне не переводились, по меньшей мере, с десятого века. Узнав о ее болезни, Лаура мгновенно приняла решение отправиться в Хантерс.

Знакомство двух женщин стало целительным лекарством для каждой из них. За несколько коротких месяцев обеим суждено было разделить многое из того, что годами хранилось в тайниках души. Мудрость Нелли вместе с ее искренним расположением к молоденькой компаньонке составили тот самый целительный бальзам для сердца Лауры, которого ей так не хватало.

— Тьфу, пропасть! — Сковородка выстрелила горячим жиром прямо на руку, вернув ее к действительности. Лаура выключила газ и лишь после этого лопаточкой переложила поджаренный хлеб в тарелку с ее аппетитным содержимым.

Соль, перец, вустерский соус… Все это перекочевало на поднос, где на льняной салфетке уже поблескивало столовое серебро, в то время как в мыслях Лауры кристаллизовалась холодная горечь сознания того, что худший кошмар Нелли становится явью.

Джесс то ли умышленно, то ли по капризу судьбы утратил право наследования, и его бабушка ничем не могла помешать трагическому развитию событий, которое спровоцировала сама, запоздало пожалев об этом.

Правнуки Нелли уже никогда не будут резвиться в прекрасном благоухающем саду, который она создала и за которым ухаживала, как бы различая их призрачные фигурки сквозь мглу времени. Никогда… если только не случится чудо, Лаура внутренне содрогнулась.

Джесс читал утренние газеты, когда она вошла в зимний сад и поставила поднос с завтраком на стол.

— Я подумала, что здесь вам будет удобнее, чем за сервировочным столом. Ну, а официальная столовая, как вы помните, слишком помпезна для одного человека.

— Так вы не составите мне компанию? — оценив по достоинству принесенную снедь, поинтересовался он.

— Нет, спасибо. Мне нужно еще выполнить кое-какие поручения… — Лаура озабоченно поджала губы. — Было бы неплохо, если бы вы сообщили мне о своих планах, чтобы я могла лучше заботиться о вас.

Она застыла в неловкой позе, прикрыв глаза и безрадостно ожидая ответа.

— Любопытно, какие же у меня могут быть планы? — процедил Фоклейн с оттенком неприязни. И пока она мялась, подыскивая версию понейтральнее, ядовито ввернул: — Вы уже успели осудить меня и почувствовать, что я хочу. Наверняка в вашем воспаленном мозгу уже зародилась какая-нибудь гаденькая мыслишка относительно моих действий в ближайшем будущем. Ну, так поделитесь ею!

— Я не давала вам повода оскорблять меня! — Она отшатнулась, словно получив пощечину. — И не обязана отвечать на всякие кретинские вопросы. Точно так же в мои обязанности не входило развлекать вас здесь и кормить.

— Ну, это как посмотреть. — Воздух между ними, казалось, гудел от концентрированной энергии. Джесс развязно облокотился на стол. — Ведь если ваши опасения насчет нового владельца этой недвижимости были искренними, вам не доставит удовольствия вид моей удаляющейся спины, а? По крайней мере, пока не истечет срок, когда я еще могу предъявить документы, на основании которых должен получить наследство.

— Значит, вы передумали? — От смешанного чувства радости и не утихшего озлобления у нее перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. — Вы все-таки решили сделать предложение какой-нибудь девушке?

— Какой же ты романтик, малышка Ло Пэркью! — бросил он издевательски-беспощадной улыбкой. — Ничего подобного. Но я намерен явиться к поверенным и вытянуть из них все, что известно о моих правах на те две недели, что остаются до моего тридцать первого дня рождения. А заодно выяснить, можно ли освободиться от ставших излишними услуг так называемого «опекунского контроля»?

Желание схватить его завтрак — тарелку и все прочее — и обрушить на эту кудрявую непрошибаемо наглую башку было почти непреодолимым. Героическим усилием Лаура взяла себя в руки, но он заметил бешенство в ее глазах.

— Только попробуйте, и получите кое-что, посерьезнее яичницы с беконом, — отрывисто предостерег он, смерив «экономку» уничтожающим взглядом от макушки до носков обшарпанных кроссовок.

Какое-то мгновение она чувствовала себя совершенно беззащитной перепелкой, не зная, куда скрыться от сыпавшихся на нее метких стрел презрения. Постепенно успокаиваясь, он забарабанил по столу знакомый с детства лихой военный марш.

Ощущая внутреннюю дрожь, Лаура глубоко вздохнула, чтобы совладать с голосом.

— Вы зря потратите время, — холодно предупредила она. — Я ухожу сейчас же.

Резкий поворот, и вот она уже держится за ручку полуоткрытой двери.

— Кошмар! Кто же позаботится обо мне, узнает о моих планах на сегодня?! — раздался позади грубый голос. — Между прочим, я направляюсь на кладбище. Чтобы…

— О! — только и смогла вымолвить она, в нерешительности продолжая стоять на пороге комнаты и все яснее осознавая, как глубоко задевало Джесса столь явное невнимание к боли, которую он отнюдь не симулировал.

Она не выразила ему никакого, даже чисто формального соболезнования! Ничем не дала понять, что разделяет постигшее его горе. Быть может, в последние месяцы Джесс показал себя беспечным эгоистом по отношению к Нелли, но о взаимной привязанности «корсиканки» и ее внука в деревне ходили легенды. Конечно, обвинять Джесса в непочтительности и атрофии родственных чувств — непростительное хамство.

— Вот-вот, «о!» — мрачно передразнил он. — Я ведь не сказал ничего о своем стремлении избавиться от ваших услуг. Я только собирался выяснить, как это повлияло бы на мое положение. Сейчас ни о чем таком речи не идет. Буду только признателен вам за все, что вы здесь делаете и продолжаете делать. До тех пор пока я не составлю более четкое представление о ситуации. Не беспокойтесь, вы не пожалеете о том, о чем я вас, возможно, попрошу.

— Как вам будет угодно. — Все ее существо протестовало против того, чтобы идти у него на поводу. Но, в конце концов, разве это не могло быть хотя бы частичной компенсацией за нервотрепку, за беспричинные, идиотские нападки, которыми она преследовала Джесса? Кроме того, бросить все сейчас и бежать прочь, значило нарушить свои обязательства перед Уайлдмэном. И пусть катится к черту каждый, кто заподозрит ее в меркантильности!

Лаура закрыла за собой дверь, намереваясь использовать одиночество для занятий домашним хозяйством и постараться выкинуть из головы навязчивый образ смуглого красавца с сардонической усмешкой.

Последнее оказалось нелегким делом, несмотря на сопровождавший ее по всему дому плеер с любимыми мелодиями, под которые было веселее протирать массивную ореховую мебель, смахивать пылинки с зеркал и прядки паутины с высоких потолков, украшенных орнаментом.

К ее удивлению, Джесс сам застелил постель. Единственным признаком его незримого присутствия в комнате был небольшой кожаный саквояж, куда, вероятно, умещалась смена одежды. Если там была и пижама, то она, должно быть, уже была аккуратно сложена и ждала своего часа под подушкой. Но проверять это предположение Лаура не собиралась.

Она уже предвкушала удовольствие основательно понежиться в ванной, посещение которой оставила напоследок, как вдруг плавное течение мыслей нарушил вопрос: а входит ли в ее обязанности кормить Фоклейна обедом и ужином?

Нелли наверняка ожидала бы от нее этого, подумала она, открывая дверь ванной комнаты и обнаруживая, что опрятность Джесса распространяется и на это царство. То, что он побывал здесь недавно, выдавала только безопасная бритва, аккуратно уложенная в коробочку, баллончик пены для бритья и стакан с зубной щеткой и пастой.

Полотенца, которые он вчера получил от Лауры, были тщательно развешаны на перекладинах, а сама ванна сияла сказочной чистотой. Что ж, приучен к домашнему уюту, стало быть. Ну, хоть какое-то очко в его пользу! Удержавшись от слабой улыбки, Лаура вставила на место пробку, открыла краны и начала раздеваться.

Ближе к полуночи, когда от потенциального наследника поместья Хантерс все еще не было ни слуху, ни духу, стихшая было волна раздражения вновь начала нарастать. Ну, где можно болтаться столько времени? — в который раз спрашивала она себя, не в силах более сопротивляться сну. Если уж просишь дождаться твоего возвращения, то, по крайней мере, изволь предупредить, когда появишься. Элементарная вежливость!

Справедливости ради надо было признать, что Джесс не просил приготовить никакой еды к своему возвращению. Хотя вполне можно было догадаться, что она об этом позаботится. Хорошо, что говядина по-бургундски еще вполне съедобна. Да, что там, к утру аромат только дозреет. Если, конечно, «синьор» вообще намерен удостоить Хантерс вторичным появлением. Почему бы после столь холодного приема, оказанного в родном доме, не оттянуться в какой-нибудь более приятной компании?

Приглушенное ворчание Рута, донесшееся из коридора, дало понять, что снаружи появился чужой. С трудом стряхнув сонное оцепенение, Лаура посмотрела на светящиеся стрелки настольных часов. Два часа ночи. Нормальное времечко для возвращения с прогулки! А, может быть, это не он, а ночные грабители? Ничего, сигнализация, которую она всегда аккуратно включает на ночь, наверняка остановит их и заставит ретироваться. Набросив стеганый шелковый халат, Лаура уже разыскивала под кроватью шлепанцы, когда у входной двери громко и требовательно прозвенел звонок, развеяв все ее страхи.

Мгновение спустя она уже спускалась по лестнице, миновав щиток управления и на ходу отключив сигнализацию.

— Я вытащил вас из постели, — виновато отметил Джесс, быстро окидывая взглядом ее облитую шелком фигуру и босые ноги, прежде чем шагнуть через порог. — Простите, задержался.

— Кажется, ночные дискотеки еще не добрались до этого уголка Кента, — пожала плечами Лаура. И была вознаграждена за свою язвительность долгим, проницательно-оценивающим взглядом, который, казалось, лишал ее не только скудного туалета, но и способности соображать что-либо.

Неожиданно осознав, что выглядит не лучшим образом, стоя в ночном одеянии с растрепанными волосами, она начала потихоньку пятиться прочь.

— Если вам сейчас больше ничего не нужно…

— Как раз наоборот, моя недогадливая богиня. Мне просто необходим большой стакан виски и ваше эксклюзивное внимание.

Что-то в нем было такое, источающее импульсы неведомой опасности, — предупреждение, о котором Лаура на свой страх и риск не стала задумываться.

— Если это столь необходимо, извольте. — Затянув поясок на халате, она решила разрядить атмосферу, сделав знак следовать за ней в зимний сад. Что такое, в конце концов, бокал виски и несколько минут ее времени?

Лаура зажгла низкие настольные лампы, наполнив красивую комнату мягким светом, в то время, как Джесс извлек из бара все необходимое, залпом осушил пузатый стакан виски и вновь его наполнил. Наконец он открыл дипломат и извлек оттуда пачку газет, которую небрежно швырнул на стол.

— Советую внимательно познакомиться.

Лаура озадаченно пробежала глазами заголовки, прежде чем убедилась, что интуиция ее не обманула.

— Здесь полно объявлений, разбитых по рубрикам. — Она безучастно отметила непередаваемую горечь в его взгляде. — Вы решили мне помочь найти другую работу? — Этот способ отправить ее восвояси отдавал изощренной жестокостью, но она не подаст виду, насколько глубоко уязвлена таким отношением. Такой подлости и цинизма она не ожидала даже от Фоклейна.

Нетерпеливо фыркнув, Джесс поставил бокал на стол с совершенно ненужной энергией.

— Не смешите меня, проницательная миссис Дэвис. Я думал, что вы догадались о моих намерениях, поскольку это предложение исходило именно от вас. После того, что я узнал сегодня, мне стало ясно, что у меня нет другого выхода, как найти себе жену. — С какой-то клоунской ужимкой он указал на газеты. — Местные специалисты утверждают, что здесь масса брачных объявлений от дам. Почему бы вам не присмотреть здесь что-нибудь для одинокого наследничка?

— Но это совершенно дикая идея… — Захваченная врасплох, Лаура покосилась на сумасбродного жениха. — Я никогда не предлагала ничего подобного. — Ни с того, ни с сего ее сердце вдруг бешено заколотилось, словно собираясь выскочить наружу. — Просто ляпнула первое, что пришло в голову… — Голос затихал по мере того, как становилось все яснее, что он не обращает ни малейшего внимания на ее слова. — Джесс, умоляю… — застонала она, встретившись глазами с его надменным взглядом. — Откажитесь от этого бреда. Как вообще вы надеетесь сделать хоть мало-мальски приличный выбор за такое ничтожное время?

— А я и не надеюсь, — отрезал он. — Но вы-то наверняка справитесь с любой психологической задачей! Ведь хватило же вам нескольких минут в детстве, чтобы разобраться, чего стоит Агата. Похоже, вы наделены способностью инстинктивно отличать все естественное, искреннее от фальшивого.

— Я не стану этим заниматься! — Лаура отвернулась, чтобы хоть на миг отделаться от мрачного блеска колдовских глаз. — Опомнитесь, ради Бога… Да, Нелли только вас видела наследником Хантерса. Но разве бы она согласилась с той страшной ценой, которую вы готовы заплатить? Связаться с абсолютно чужой женщиной, какой-нибудь авантюристкой, которая способна устроить вам настоящий ад вместо жизни, а в случае развода — претендовать на половину всего имущества!?

Лаура замолчала, борясь с внезапным приступом удушья. Заметив, что Джесс по-прежнему игнорирует все ее доводы, она заговорила вновь со страстностью, переходящей в гнев:

— Очевидно, что меньше всего миссис Раджебл хотелось бы видеть хозяйничающего здесь мерзавца. Но этого не случится, раз Рей не в состоянии заплатить налог на наследство, не так ли? Я уверена, что она скорее согласилась бы отдать в чужие руки Хантерс, чем вашу жизнь и ваше будущее!

— Возможно, вы и правы. — Он слегка шевельнулся. — Но коль уж вы такой тонкий знаток внутреннего мира моей покойной бабушки, ответьте на следующий вопрос. Как бы Нелли себя почувствовала, если бы узнала, что через несколько месяцев после ее смерти Хантерс перестанет существовать. Постройки будут снесены, а сады выкорчеваны, чтобы освободить место для более прибыльных заведений?

— Это невозможно! — с ужасом воскликнула Лаура, чувствуя, как по спине ползут отвратительные мурашки, а в горле пересыхает.

— Более чем возможно. Раскопать эти данные было нелегко, но у меня неплохие связи. Есть неопровержимые факты. Готовясь вступить во владение, Рей заключил соглашение с застройщиком. Планы уже разработаны и утверждены в соответствующих инстанциях. Я видел бумаги.

Горечь в его интонации сменилась подспудной яростью.

— Таким способом этот подонок намерен свести с Нелли последние счеты. Разрушить все, что создано ее трудом и заботой, уничтожить саму память о корсиканской ветви на древе Раджеблов.

Едва заметная жестокая улыбка тронула его сжатые губы.

— Но этому не бывать. Я намерен обставить коротышку любой ценой. Так что не капризничай, Ло Пэркью. И садись-ка завтра с утра за частные объявления. Отбери несколько наиболее стоящих и приходи ко мне со списком.

Резко поднявшись с места, Джесс пересек разделявшее их пространство и крепко ухватил ее обеими руками за плечи.

— Вы понимаете, что без этого не обойтись? Да или нет? — требовательно повторял он. — Вы утверждали, что вам это место дорого не меньше, чем Нелли, чем мне, наконец. Так теперь вам предоставляется единственный шанс! Или пусть лучше бульдозеры начнут хозяйничать в Хантерсе?

— Нет, нет, как я могу хотеть чего-то подобного?! — Перед глазами у Лауры все поплыло, а сердце просто зашлось от только что услышанного. Она была сейчас слишком оглушена, чтобы протестовать против навязчиво-интимных повадок Джесса.

— Итак… — На его щеке дернулся мускул. — Мне придется попытать счастья с объявлениями от одиноких, не удовлетворенных жизнью особ. Правда, существует еще одна, последняя возможность избежать непредсказуемого ужаса, разделить жизнь с абсолютно чужим человеком. И одновременно сохранить за собой право называть Хантерс моим…

В его голосе произошла волшебная перемена. И Лаура неожиданно ощутила, как дрожь какого-то безумного, неестественного возбуждения пронизывает все ее естество.

Джесс стоял слишком близко, излучаемое им тепло и одновременно боль проникали и в ее тело, внося разлад в мысли и чувства. Затем она услышала нечто, чего нельзя было ожидать даже в самом фантастическом сне:

— Вы сами должны стать моей невестой.

4

Горячая волна ударила в виски, совершенно оглушив ее. Столь явные признаки смятения не могли ускользнуть от внимания Фоклейна, который продолжал бесцеремонно удерживать свою жертву.

— Ну что ж, я, разумеется, опасный сумасшедший, — едко заметил ее мучитель. — Но давайте рассмотрим ваше положение. В данный момент вы — безработная. Без жилья и средств к существованию до тех пор, пока вам не удастся найти новое место, что не так-то просто в нынешней обстановке. Особенно без хорошей рекомендации на руках.

Не обращая внимания на то, что она буквально задохнулась от возмущения, Джесс хладнокровно продолжал:

— Став миссис Фоклейн, вы обеспечите себе крышу над головой, вполне приличное содержание и виды на хорошую работу, когда придет пора кончать всю эту комедию.

Онемев от столь беспрецедентной наглости, Лаура тщетно пыталась найти хоть какие-нибудь слова, чтобы разочаровать его сведениями о своем полнейшем финансовом благополучии. С каким наслаждением она бы посмотрела сейчас, как вытянется эта самоуверенная физиономия, когда он услышит о ценных бумагах на ее имя, о портфеле акций, который родители оставили дочери, чтобы та могла крепко стоять на ногах с первых дней самостоятельной жизни. Что же касается скрытой угрозы лишить ее рекомендации… Вот наглец!

— Вы-вы… — беспомощно пролепетала Лаура, понимая, что ни один ее протестующий возглас не будет принят всерьез, и что в эту минуту она не сможет ничего доказать.

— Да послушайте же, недотрога, — бесцеремонно перебил он. — Ведь ясно без очков, что первый неудачный брак не укрепил вашего благосостояния. Для такой наивной девчонки замужество было слишком коротким, чтобы принести какие-либо финансовые выгоды. Подумайте об этом хорошенько! — вскипел Джесс. — Что же касается почтенной мисс Пэркью, к которой вы, возможно, обратитесь за помощью, то уверяю вас, что мои доходы несколько превышают ее пенсию.

— Она умерла три года назад, — выдавила Лаура, совершенно огорошенная черствостью и цинизмом этого человека.

— Простите. — Его хватило на то, чтобы извиниться, но слова звучали формально, не принося успокоения, а лишь вынуждая все дальше раскрывать карты.

— Но у меня есть еще и родители, — заметила Лаура с напускной жизнерадостностью, еле обуздывая негодование. — Я могла бы и к ним прийти, в конце концов. Не думаю, что они дадут своему чаду умереть голодной смертью.

— Родители? — Джесс нахмурился. — Я никогда не видел вас ни с кем, кроме мисс Пэркью, — заявил он тоном обвинителя, — и полагал, что родителей нет.

— Маленькая сиротка До? — Забавность ситуации разрядила обстановку, предотвратив назревавший взрыв. Лаура ехидно хмыкнула. — Мистер Фоклейн, похоже, вы сделали слишком много предположений в мой адрес за столь короткое время.

— Не без оснований, однако?! — Джесс свирепо уставился на нее, пряча за досадой нежелание признать, что перехитрил сам себя. — Что же помешало вам, имея надежный тыл, вернуться к маме с папой после неудавшегося брака?

— А почему вы, собственно, так считаете? — Воспользовавшись ослабевшей хваткой, она высвободила плечо и постаралась придать себе максимум высокомерия в ожидании новых провокаций.

Как втолковать этому корсиканскому барану, что родители остались в неведении относительно ее экскурсии в страну двух золотых колец? Какая была необходимость посвящать их в укромный мир мучительных дней у постели Мартина, окрашенных предчувствием неизбежного и близкого вдовства?

— Они не одобряли ваш выбор? — оживился Фоклейн. — И теперь либо вы не слишком желанны в доме, либо просто слишком упрямы, чтобы признать их правоту.

Лаура впилась в него немигающим взглядом. Даже если бы она горела желанием поскорей возвратиться под родительское крылышко, Ближний Восток был не тем местом, куда можно броситься, очертя голову.

— Что-то вроде этого… — подтвердила она с неохотой, чувствуя, что слишком утомлена, чтобы выпутаться из паутины умолчаний и предложить сколько-нибудь правдивое объяснение.

— Следовательно, мое предложение не так уж нелепо. — Джесс говорил ясно, лаконично и доверительно, словно убеждая делового партнера в целесообразности сделки. Впрочем, так оно и было, отметила про себя Лаура, не сводя глаз с его лица, светившегося живым умом, пока горе-наследник увлеченно развивал свою идею. — Вы утверждаете, что хотели бы сохранить имение в его нынешнем виде, и у меня нет оснований сомневаться в вашей искренности. Ни у кого из нас в настоящий момент нет обязательств, связанных с интимной сферой отношений, так что конфликт интересов здесь исключен. Даже после уплаты налога на наследство я буду в состоянии обеспечивать вам жизненный комфорт и достаток, к которому вы, без сомнения, привыкли, пока не наступит момент тихо и мирно развестись.

Джесс сделал эффектную паузу и завершил ее бархатным голосом:

— Само собой, когда наш альянс станет нецелесообразным, миссис Фоклейн получит достойную компенсацию за потраченное время. И за труды.

— Разумеется. — Лаура еще пыталась беспристрастно выслушать все до конца, но где-то глубоко внутри вновь закипала отчаянная злость. Конечно, стихийный магнетизм, перед которым не устоял в свое время сэр Гарольд, его дедушка, заложен в необузданной корсиканской породе, но этот противный барственный рационализм, снобистское псевдо-благородство неотделимы от корней Раджеблов и Фоклейнов.

Мало того, что у него хватило наглости предлагать ей участие в брачной афере, он посмел самодовольно установить, что ее сердце свободно! Пусть она не Элен де Буи, но это не значит, что мужчины не обращают на нее внимания. И потом, внешность — еще далеко не все… У Джесса не было никаких оснований игнорировать ее возможных поклонников! Быть может, даже возлюбленного… жениха.

Внезапно мысли Лауры переменили направление. На фоне отчаяния, порожденного перспективой разрушения Хантерса, все яснее обозначалось желание поставить «синьора» на место — согласиться на это дикое предложение, а потом, когда придет время — дать пощечину его высокомерной щедрости, хлопнуть дверью и уйти навсегда без гроша в кармане. Это будет достойная расплата за все оскорбления, которые она от него успела вынести.

— И каков примерный срок действия столь экстравагантного соглашения? — Лаура наблюдала, как складки на его лбу разглаживаются по мере того, как он, видимо, начинал соображать, что паруса фортуны наполняет более благоприятный ветер.

— Достаточно долго, чтобы убедить законников в подлинности нашего брака. — Джесс пожал плечами. — Года, думаю, будет достаточно. Два года — еще лучше. И в строжайшей тайне. Мы не можем позволить себе, чтобы Рей заподозрил какой-то подвох. Эта падаль будет зубами грызть землю, чтобы добыть хоть какой-то компромат. А уж если он сядет нам на хвост, отвязаться будет очень нелегко. Поверьте… — Джесс натянуто улыбнулся. — Игра намечается серьезная. И в случае провала нам не поздоровится. — Сверкнувшие фантастическим огнем глаза испытующе впились в ее побледневшее личико.

— Меня пока все это ни к чему не обязывает. — Лаура уже не боялась фоклейновских чар. Настораживала лишь его непоколебимая уверенность в своей победе.

Он внушительно покачал головой.

— Нет, моя дорогая, очень даже обязывает! Отступать поздно и… некуда. Ставка сделана, вы знаете не хуже меня, что игра уже началась. Остаются бумажные формальности. — Джесс картинно пристукнул каблуками. — Так что же, Ло, по рукам?

Властным движением он завладел ее пальцами.

На мгновение Лаура прикрыла глаза, оглушенная беспорядочным биением сердца. Кто в здравом уме решился бы принять столь сомнительное предложение? Затем, словно во сне, она услыхала собственный голос, непривычно низкий и размеренно-торжественный, как будто оглашался приговор.

— Я делаю это ради Нелли, — холодно произнесла она, соединяя свою ладонь с ладонью «жениха».

— А ради кого же еще? — саркастически заметил он и вдруг резко притянул ее к себе, так, что не было никакой возможности противостоять натиску его губ.

Проникновенно сдержанный поцелуй своей печатью ознаменовал заключенное соглашение. Задыхаясь и дрожа, она слегка пошатнулась, когда Джесс отпустил ее. Почувствовав, что пояс, стягивавший ночной халат, развязался и полы разошлись, она пыталась прикрыть наготу скользким шелком.

Странным образом она не чувствовала себя оскорбленной жертвой насилия, ощущая вместо этого лишь смятение и беспомощность. Лауру затрясло от стыда при мысли, как же близко подошла она к предельному унижению, сколько похотливой грязи таится в ней. Еще секунда — и она вернет Джессу поцелуй, вместо того, чтобы хоть как-то его одернуть.

— Я… вы… — слабым голосом начала она, сознавая необходимость хоть как-то выразить свое неприятие произошедшего, но верные и точные слова, призванные помочь ей спасти попранное достоинство, не находились.

— Девочке пора бай-бай. — Это звучало как предупреждение о том, к чему ей следует готовиться в ближайшие дни? — На сегодня более чем достаточно. Мы обсудим все детали утром.

Шелковый костюм цвета слоновой кости выглядел просто сказочно, как и следовало ожидать, с учетом суммы, в которую он обошелся. Всего через неделю после столь памятного разговора Лаура устроила генеральную примерку туалетов в своей спальне.

Облегающая юбка с дорогой подкладкой, соблазнительно подчеркивала округлую линию бедер и оканчивалась чуть ниже колен. Прекрасный удар по консервативному ханжеству! Жакет сочетал свободу линий с изысканностью строчки. От одного только воротника и лацканов с ума можно сойти. А манжеты одобрила бы любая самая требовательная аристократка.

Джесс наставлял ее не считаться с предсвадебными расходами. И она не перечила, а привилегию разделить с ним право пользования золотой карточкой и вовсе приняла, глазом не моргнув.

Кстати, совсем неплохо, что он вбил себе в голову мысль о последующем разводе. По крайней мере, не придется венчаться в местной церкви… А, может быть, и его точат сомнения, не слишком ли высока планка лицемерия, которую они собираются перешагнуть?

Лаура вздохнула. К счастью, настырный жених подарил ей передышку, отправившись в Лондон на следующий день после ее капитуляции и тем самым избавив от необходимости постоянно лицезреть его.

Это не означало, что Джесс никак не напоминал о себе. Она криво усмехнулась, вспомнив телефонные звонки по два раза на дню — якобы с целью проверить, насколько тщательно соблюдаются бесчисленные инструкции по подготовке к «великому дню», которыми он успел порядком извести ее перед отъездом, — а по существу, как она подозревала, лишний раз убедиться, что невеста не передумала.

Еще одна капризная гримаска перед зеркалом. Интересно, узнает ли мистер Фоклейн свою жертву, когда та выпорхнет из белого «роллс-ройса»? Ведь она сама ахнула, когда минут десять назад парикмахер подвел ее к зеркалу. Волосы даже не пришлось подрезать, чтобы сотворить пышные каскады золотистых волн, расплескавшихся по плечам. Грациозные локоны, обрамляющие лоб и щеки, продуманы до мельчайших деталей. Всего несколько точно уверенных движений руки мастера, а какой эффект!

Привыкая к высоким и тонким каблукам туфелек ручной флорентийской работы, Лаура направилась к туалетному столику и присела на обитый атласом табурет, чтобы расслабиться и оценить перемены, произошедшие с ее лицом.

Почти неуловимо, но впечатляет, решила она. Ничего удивительного: косметолог, присланный такой солидной компанией, — это что-нибудь да значит!

Легкий фон из тонального крема был нанесен настолько тонким слоем, что лишь подчеркивал безупречность ее кожи, но нежные, словно туманные, мазки серых теней и двойная доза великолепной туши совершенно преобразили ее внешность, превратив миловидную, но непритязательную дикую розу в экзотический райский цветок.

Она попробовала улыбнуться отражению, украдкой посматривая из-под кокетливо опущенных ресниц на незнакомку в зеркале с очаровательными ямочками на щеках и делая отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться над волшебством кутюрье.

К запаху розы примешивался спокойный и тонкий аромат духов, который, как смела надеяться Лаура, пришелся бы по душе Джессу. Она воспользовалась духами совсем чуть-чуть не из-за головокружительной стоимости этого шедевра парфюмерного искусства, а просто оттого, что — как жених уже имел возможность убедиться — настороженно относилась к такого рода излишествам.

Лаура с трудом справилась с дрожью. Совсем недолго ждать машины, которая доставит ее прямо… к открывающейся бездне. Неистовый страх вдруг пронзил ее. Нет, она определенно не в своем уме! Ну, как еще можно объяснить согласие выйти замуж за совершенно чужого человека единственно ради сохранения груды камней, скрепленных известковым раствором?

Только Джесс не совсем чужой. Она так много слышала о нем, была свидетельницей как его триумфов, так и сокрушительных поражений, наблюдая, с какой очаровательной беспечностью и юмором он воспринимал успехи и невзгоды, выпадавшие на его долю. Но каким быльем все это поросло… Он далеко уже не тот веселый парень, которого она чуть ли не боготворила в детстве.

Она поежилась, почти физически ощущая мутную волну сомнений. Надо во что бы то ни стало подавить нарастающую панику, которая грозила целиком поглотить ее. Лаура попыталась отвлечься, вспоминая о том, как родители восприняли ее телефонный звонок.

— Это просто изумительно, птенчик! — воскликнула мать. — Честно говоря, я всегда втайне мечтала, что ты возьмешься за ум и со временем сделаешь хорошую партию. Что такое карьера логопеда для женщины, в конце концов!

— Я желаю счастья вам обоим, Лоретт. — Низкий голос отца, казалось, принадлежал какому-то незнакомцу, несмотря на искреннюю радость и теплоту. — Конечно, мы с мамой не сможем приехать, узнав обо всем почти накануне, но мысленно мы с вами.

Ну что же, по крайней мере, неожиданное проявление самостоятельности со стороны дочери не оскорбило грозных предков. А что касается остального, жаловаться не придется.

Звонок, раздавшийся у входной двери и эхом раскатившийся по всему дому, заставил Лауру вздрогнуть. Машина? Ей, вероятно, сообщат. Огромный дом весь бурлил, запруженный поставщиками провизии, дизайнерами, цветочниками, которые вносили последние штрихи в картину предстоящего торжества. Если им и покажется странным, что она сидит тут все утро одна накануне свадьбы, — в конце концов, это не их забота.

Хотя у Лауры не было здесь близких родственников и друзей, многие приятели, оставшиеся со времен школы и колледжа, собирались встретить ее у отдела записи гражданских актов. И, самое главное, незримая связь с Нелли, окутывающей ее своим теплом, никогда не даст чувствовать себя заброшенной в этом доме.

Раздумья Лауры были прерваны осторожным стуком в дверь.

— Войдите! — откликнулась она, поднимаясь. В спальню впорхнула хорошенькая брюнетка в безупречном кружевном переднике.

— Посыльный только что доставил это, леди. Передал, что нужно вскрыть прямо сейчас.

Отпустив девушку, Лаура занялась двумя небольшими свертками в простой упаковке. В большем из них оказалась орхидея с зевом оттенка слоновой кости и отогнутыми наружу лепестками, тронутыми нежным коричневым налетом. На вложенной карточке выделялось характерное факсимиле подписи Джесса Фоклейна.

Она уже готова была растаять от удовольствия, как вдруг осознала, что это тоже реквизит, часть фарса, который они ставили на сцене особняка в Хантерсе, чтобы удержать бесценное наследство. С гримаской вынужденного послушания она отложила цветок в сторону и принялась распаковывать следующий сверток.

Здесь Лаура обнаружила миниатюрную овальной формы шкатулку и крохотный, обтянутый кожей футляр для кольца с потертыми краями и изящной золотой монограммой на крышечке, изрядно потускневшей от времени.

Охваченная любопытством, она открыла сначала шкатулку и замерла от восхищения. Внутри была нитка жемчуга невероятной ценности, если судить по чистоте радужного сияния великолепно подобранных по оттенку жемчужин. Лаура благоговейно возвратила это чудо на атласное ложе, прежде чем взяться за последнюю коробочку, где в гнезде из черного атласа переливалось золотое кольцо с крупным желтым солитером. Только после этого она обратила внимание, что в упаковку была вложена и записка.

«Старое соседствует с новым… — обращался к ней Джесс. — Эти вещицы — семейные реликвии. Обе принадлежали Нелли, а до нее — матери деда. Они хранились в банке, дожидаясь новой госпожи поместья Хантерс. Пожалуйста, надень их сегодня перед церемонией. Рей ждет этого».

И все? Он прислал ей великолепные украшения, но ни слова поддержки перед испытанием, которое предстояло пройти. Впрочем, что за притязания? Обязавшись щедро отблагодарить ее за услуги, Джесс избавил себя от труда относиться к ней чуть теплее, чем требовала формальная вежливость.

Задумчиво созерцая пейзаж за окном, Лаура не сразу заметила, что по аллее от огромных чугунных ворот на въезде в усадьбу плавно движется украшенный лентами белый лимузин. Глубоко вздохнув, она окинула прощальным взором комнату, где провела столько блаженных часов, пока судьба дарила ей дружбу с Нелли Раджебл.

Четверть часа спустя она уже выходила из «роллс-ройса», сдержанная, элегантная. И тут же оторопела, обнаружив, какая внушительная толпа собралась у входа в старинный особняк в стиле Тюдоров, который местные власти приспособили для записи гражданских актов.

Хотя приглашения на прием в Хантерс были разосланы по всему Оксфордширу, Лаура ожидала увидеть на церемонии не более нескольких десятков ближайших друзей и деловых партнеров Джесса. Ну и с полдюжины собственных приятелей и хороших знакомых. Однако, создавалось впечатление, что все приглашенные разом побросали дела, дабы не пропустить прибытие невесты.

На долю секунды перед глазами Лауры ожили видения, связанные с ее предыдущим бракосочетанием. Наспех украшенная больничная палата разительно контрастировала с восковой бледностью лица Мартина, а ее подчеркнуто скромное платьице вносило невольную дисгармонию в обряд, скрепляющий союз без будущего. Ей положительно везет на подобного рода спектакли.

Аплодисменты, которыми наградили невесту после появления из машины, долетали до слуха, подобно шуму моря, плескавшегося где-то далеко внизу. У входа в украшенную цветами аркаду со стеклянной крышей, ведущую в переднюю зала бракосочетаний, Лаура остановилась в нерешительности.

Его еще нет? А что, если он передумал? Она нервно теребила крохотную сумочку из крокодиловой кожи. Все подобрано в тон для этого водевиля!

Уверенности не было ни в чем, перспектива публичного позора казалась более чем реальной, как вдруг… Джесс шел ей навстречу размашистым, широким шагом, стремительно сокращая разделявшее их расстояние, пока не оказался достаточно близко, чтобы завладеть ее свободной рукой и сплести сильные пальцы с ее трепещущими пальчиками.

— Ага, орхидею тоже доставили, — удовлетворенно мурлыкнул он, модулируя тембр голоса специально для тех, кто стоял поближе, но глаза его оставались сосредоточенными и оценивающими.

— Как вам удалось так точно подобрать цветок? — промямлила Лаура с глупой улыбкой, чувствуя, как его пальцы напряглись.

— Моей заслуги тут нет, — снисходительно пояснил Джесс, пропуская неуклюжий комплимент мимо ушей. — Орхидея относится к тем редким украшениям, которые так совершенны, что никогда не вступают в конфликт со всем остальным нарядом. К тому же, — добавил он после едва заметной паузы, — этот цветок — одно из самых эротических созданий природы.

— Вы, конечно, хотели сказать «экзотических»? — сладким голосом уточнила она, ощущая каждой порой, как придирчиво оценивает Джесс ее внешний вид. Интересно, остался ли он доволен? Лаура достаточно доверяла собственному вкусу, чтобы обращать внимание на косые взгляды или иронические реплики.

— Разве? — ловко имитировал пикантный флирт жених. — Я не оговорился, дорогая. Но это мы обсудим в более подходящее время… Спасибо за то, что изволили надеть кольцо с бриллиантом и фамильный жемчуг Раджеблов.

— Мне это было так приятно! — Лаура повела плечами, освобождаясь от тягостного напряжения. — Как вы однажды заметили, дорогие вещи не бывают вульгарными.

— Все совершенно иначе, любовь моя. — Что-то зловещее мелькнуло за ласково-предупредительным выражением холеного лица. Впрочем, даже она едва успела это заметить. И только пальцы, чувствительно сдавившие ее руку вместе с кольцом, давали понять, что афоризм пришелся ему не по вкусу. — Если уж цитировать меня, то следует делать это правильно.

— Так научите меня, мой друг, — защебетала Лаура, пытаясь скрыть прилив ярости, от которой стало трудно дышать. Неужели он и вправду считает, что ее хоть капельку заботит стоимость драгоценностей, которые ей дали поносить? Быстрым движением она высвободила руку и дотронулась до великолепных жемчужин, лежавших у нее на ключицах. Жемчуг Нелли — вот заветное слово. Все, что она делала сегодня, было для нее и во имя ее.

Джесс отрывисто хохотнул, очевидно, найдя в реплике невесты нечто забавное.

— Смею уверить, что в предстоящие месяцы я с несказанным удовольствием обучу свою женушку множеству интересных вещей.

Это звучало почти как угроза, а острые огоньки, затаившиеся в непроницаемом мареве его глаз, мало способствовали развеиванию дурных предчувствий. В какой-то миг ее охватило безумное желание сбросить туфли на высоких каблуках и со всех ног понестись прочь, сквозь это сборище в праздничных летних нарядах. Бежать до тех пор, пока розы Хантерса не дадут ей благоуханный покой и забвение… Нужно было совсем потерять чувство реальности, чтоб возомнить себя способной прибрать к рукам этого деспотичного субъекта.

— Прелесть моя!.. — Он сделал вид, что целует ее в мочку уха. — Не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель. — Зловещий шепот, казалось, отдавался у нее в самом мозгу. — Перешагнуть порог дома в Хантерсе можно теперь только в качестве моей супруги.

— Вы всерьез думаете, что я могу изменить решение сейчас, после столь кропотливых приготовлений? — проворковала она с искрящейся улыбкой, боясь разреветься в любой момент. — Лаура Фоклейн, хозяйка Хантерса — это ведь звучит, не так ли?

— Почти так же впечатляюще, как Лаура Фоклейн из гарема Джесса Фоклейна, — чуть слышно согласился он, поражая ее ответным ударом в самое сердце.

— Милый, ты слишком нетерпелив! — вспыхнувшая Лаура только закатила глазки. Во рту у нее пересохло, и продолжать пикировку стало невмоготу. — Кстати, разве нас уже не ждут в зале регистрации?

— Расслабься, куколка! — На ее взыскательный слух такая фамильярность отдавала казармой. — Как, по-твоему, сколько браков может заключаться в маленьком городке среди недели? На сегодня заявлены только мы.

— Так в чем же дело?

— В фотографиях. Людям нравится снимать на пленку прибытие невесты и свадебный кортеж.

— О Господи! — Только теперь Лаура разглядела объективы, нацеленные на нее из толпы зевак. Мало того, пока они с Джессом пререкались, несколько явно профессиональных фотографов просочились сквозь все кордоны и теперь с наслаждением творили свое черное дело. — Откуда их принесло? — вскинулась она. — Ведь, кажется, никто не нанимал этих ротозеев?

— Твоя первая ошибка, — сдержанно одернул Джесс. — Какая же свадьба без фотографий? Но я предвидел твои сомнения насчет того, надо ли увековечивать такое событие, и действовал самостоятельно, не забыв уведомить и бульварную прессу. А теперь улыбнись мне самой ослепительной улыбкой и посмотри так, чтобы последнему пню было ясно, что ты просто с ума сходишь от счастья, пока бдительная публика не догадалась, что мы уже ссоримся.

Лаура безупречно исполнила полученный приказ.

— Кузен Рей здесь.

Это многозначительное предупреждение подействовало на нее, как сигнал к бою. Уже без слов понимая Джесса, она грациозно прильнула к его плечу.

— Ну, солнышко, не ударь в грязь лицом, — подбодрил Джесс. — Сейчас мы очень… очень нежно возьмемся за руки и… Помни, что все твое благополучие в будущем зависит от твоих актерских способностей. Вперед!

Церемония бракосочетания прошла идеально. Лаура не успела даже как следует испугаться. Просто гражданское соглашение при свидетелях. И, к счастью, без всех этих непременных требований любви и почтения, обетов, связанных с болезнями и здоровьем, пустых слов о богатстве и бедности…

Она ошеломленно повторила короткие фразы, необходимые для того, чтобы сделаться законной женой Джесса Фоклейна, ощущая только противную пустоту внутри, когда подписала регистрационное свидетельство и отстранилась на шаг, чтобы дать возможность свидетелям сделать то же самое.

— По-моему, традиция предписывает поцеловать новобрачную, а? — Джесс, как матерый кот, подмигнул кому-то из своих знакомых. Его ладонь повелительно скользнула по спине к талии и жадно замерла на вздрогнувшем бедре.

Легкая ткань юбки была слишком эфемерной защитой от такой утонченно шокирующей ласки. Сзади раздавался восхищенный гул неугомонных обывателей.

Лаура послушно замерла в ожидании, понимая, что без этого не обойтись. Она рассчитывала на видимость поцелуя, но тут же почувствовала, что отделаться просто так не удастся. Джесс приник к ее губам с жадностью влюбленного, который предвкушает долгожданное обладание. И самое ужасное — она неумолимо ощутила ответное желание. Словно дьявол подчинил себе ее плоть. Но почему эти намеренно грубоватые прикосновения, эти ненасытные губы не вызывают омерзения? Ведь с его стороны отсутствует даже сексуальное влечение. Джесс лишь демонстрирует свою власть над ней, угождая любителям «клубнички».

Рядом кто-то скабрезно посмеивался, перешептывался, слышались поощряющие аплодисменты, но перед ней было только лицо Джесса. Эти запавшие безжизненные глаза, словно окна в загадочный склеп. Манящие какой-то порочной красотой губы искривлены пренебрежительной усмешкой.

Охваченная необъяснимым, почти мистическим страхом, Лаура покачнулась на высоких каблуках. Джесс отреагировал немедленно, бережно поддержав ее и участливо наклонив голову, — ни дать ни взять заботливый и преданный супруг.

Случайно обернувшись, она приметила невысокого мужчину средних лет, стоявшего в одиночестве у колонны. Лысеющий, довольно невзрачный, но, судя по ужимкам, очень претенциозный. И неотрывно, причем исподтишка, наблюдает за ними. Рей! Так вот зачем Джесс разыгрывал здесь этот цирк! Наслаждался победой над растоптанным врагом. Такого изощренного садизма Лаура никогда не могла бы ожидать от человека, за которого согласилась выйти замуж.

По простоте душевной она полагала, что при всех своих недостатках Джесс не лишен определенного благородства. Увы! За привлекательной оболочкой скрывалось чудовище — абсолютно чужой по духу и к тому же опасный незнакомец.

5

— Ты могла бы и раньше посвятить меня в секрет! — в притворном негодовании Мадлен Кредж отчитывала Лауру, размахивая бокалом шампанского в одной руке и аппетитным кусочком копченой форели на вилке в другой. — За столько лет нашей дружбы ты ни словом не обмолвилась о том, что с детства знакома с молодым хозяином поместья!

Свадебный банкет был в самом разгаре, но подруги рискнули ненадолго уединиться в малой итальянской гостиной. Стоя под старинными часами в серебряной оправе, Лаура прыснула со смеху, глядя на оскорбленную кошачью гримаску своей давней наперсницы.

— Наверное, оттого, что я дожидалась, когда вырасту большая и смогу привлечь его внимание самостоятельно, — солгала новоявленная миссис Фоклейн, от души наслаждаясь отсутствием гостей и шампанским.

Мадлен была одной из немногих наперсниц Лауры и знала мотивы ее предшествующего брака. Хорошо понимая, какое горе и боль ожидает подругу, она очень помогла ей сохранить выдержку, когда случилось неизбежное. Сейчас же экспансивная Кредж вся кипела и пенилась от услышанного, пожалуй, сильнее, чем игристый напиток в бокале.

— Отличное объяснение! — с энтузиазмом кивнула Мадлен. — Но если бы у меня на задворках вот так подрастало что-нибудь многообещающее, я бы постаралась подлатать щели в заборе! Почему бы нам не рассмотреть версию молниеносного романа? Последний раз, когда мы разговаривали по телефону, ты была компаньонкой его бабушки, и на мой вопрос, есть ли у нее какие-нибудь родственники, заявила, что есть где-то внук, но он в кругосветном путешествии и слишком радуется жизни, чтобы послать ей хотя бы открытку.

— Да, но… — Уличенная в криводушии, Лаура прикинула, как выкручиваться. — Это суждение оказалось поспешным. В тот момент я еще не знала важных дополнительных обстоятельств.

— Каких же именно? — В зеленых глазах Мадлен зажглись огоньки любопытства.

— Конфиденциальных! — Резковатый ответ тут же скрасила чарующая улыбка, после которой обижаться было невозможно. Лаура все более входила в роль, и, сказать по правде, начинала получать подлинное удовольствие от игры.

Мадлен приняла скрытый намек со снисходительным благородством закадычной приятельницы, легко и непринужденно сменив тему разговора.

— Слушай, а что это все за публика?

— Большей частью жители Амершема. Вполне добропорядочные провинциалы.

— Им будет что вспомнить! — одобрительно воскликнула Мадлен. — Хотя… должна сказать, что тот джентльмен у окна как-то выпадает из общей радостной картины. Скорее напоминает привидение, забредшее по ошибке на бал. А что, если я пойду сейчас и попробую слегка его расшевелить?

— Нет-нет, по-моему, это не самая лучшая идея! — поспешно ответила Лаура. Краем глаза она засекла Рея, стоявшего поодаль с каменным лицом. — Вообще-то он кузен Джесса, точнее, двоюродный дядя по линии Раджеблов.

Приподнятые брови Мадлен означали, что «объяснение» не принято.

— Боюсь, он не одобряет нашего союза. — И тут же вновь спохватилась. Ведь это главная запретная тема! — Тебя ведь уже представили Теренсу, одному из свидетелей? Он старый друг Джесса и…

— Ну да… и его жене, и двум очаровательным дочуркам, — с пафосом протянула Мадлен. — У твоего душки супруга что, все друзья женаты?

— Насколько мне известно, да. По крайней мере, наиболее близкие.

— А что наш неприветливый кузен? Нет ли тут поблизости и его наследничков?

— Похоже, нет… — Лаура величественно покачала головой. Еще бы, такая сногсшибательная прическа! — У Рея и Гилды никогда не было детей. — Тут ее посетила шальная мысль. Быть может, у Рея есть внебрачные дети? Преследовал ли он цель передать Хантерс собственному отпрыску, или же намерение уничтожить поместье, а заодно и всякую память о Нелли, прибравшей его к рукам, завладело «коротышкой» совершенно?

Ей всегда казалось, что Джесс унаследовал мстительную напористость вместе с корсиканской кровью. Но не была ли жестокая струнка, столь очевидная в других линиях Раджеблов, наряду с высокомерием, еще одной частью английского наследства? Это предположение отнюдь не убавляло дурных предчувствий, которые затаились где-то рядом, оттесненные в сторону суматохой праздника.

— Ну, что ты скисла? Подумаешь, нашла повод для расстройства, — защебетала Мадлен. — Я не из тех несчастненьких, что готовы выйти за первый попавшийся мешок с деньгами. В конце концов, разве у нас не равные возможности с мужчинами? Я и сама могла бы заработать достаточно, не прибегая к утолению низменных мужских инстинктов.

Лаура крепче сжала пальцами ножку бокала.

— Не это ли собираются приписать мне?

— Тебе? — Мадлен вытаращила глаза от изумления. — С какой стати люди должны так думать? Не говоря уж о том, что твои родители не знают, куда деньги девать, здесь ясно каждому остолопу, что вы с Джессом просто без ума друг от друга. А этот поцелуй после церемонии? — Она фыркнула. — Девять и девять десятых по шкале Рихтера!

Горячий румянец, вспыхнувший на щеках Лауры, лишь отчасти был связан с доброй порцией выпитого шампанского.

— Мне неловко перед всеми, — выдавила она. — Какое-то непристойное тисканье…

— Ерунда! — отмахнулась Мадлен. — Наоборот, нечто свеженькое. Естественный прорыв сквозь груды условностей и ограничений, связанных с церемонией бракосочетания. Кто станет всерьез осуждать нетерпение новобрачных?!

— Ну, может быть, те, кто в свое время посещал женскую школу при монастыре?

— Скажешь тоже! Этот вид образования открывает очень специфическое окно в мир сокровенных чувств. Запретные плоды и все такое.

— Ты неисправима, — укоризненно вздохнула Лаура, но ее улыбка свидетельствовала, что подружка попала в точку. «Оттяни миг наслаждения — и плод нальется медом…». Среди жизненных принципов, усвоенных от тетушки Пэркью, этот оказался особенно кстати. Ничто так не оберегало ее от бросания очертя голову в предприятия, о которых впоследствии можно было бы лишь сожалеть. До сегодняшнего события, разумеется.

— Дурочка, просто я завидую тебе! — весело призналась Мадлен. — Так твои родители не смогли приехать?

— Видишь ли, — пожала плечами Лаура, убежденная в душе, что отделена от образцовых «предков» неким эмоциональным вакуумом. — Отец руководит каким-то важным проектом где-то у черта на куличках. Он не мог просто так сорваться с места и примчаться, узнав обо всем только накануне.

— А ты, в свою очередь, не могла отложить свадьбу так, чтобы дать старику время уладить все на работе?

— Джесс не верит в затянувшиеся помолвки, — поморщилась она, жестом изображая покорность и благодаря Бога, что условия завещания Нелли не были преданы огласке.

— А также в затянувшееся гуляние на собственной свадьбе! — С этой игривой репликой бесшумно подкравшийся супруг обнял ее за плечи. — Радость моя, думаю, пора и честь знать.

«Непристойное тисканье» возобновилось. Правда, в облегченном варианте, с ориентацией на Мадлен. Но когда Джесс нежно прикусил мочку ее уха, Лауру будто ударило током. У нее вырвалось слабое подобие протеста.

— Ради всего святого, милый! — Она вложила в интимное обращение убийственную иронию, перехватив заинтересованный взгляд Мадлен. — Ты непременно должен продемонстрировать свое нетерпение окружающим?

— А как же! — Муженек поднял брови, изображая удивление. — Брак вообще много чего демонстрирует. Не думаю, что наши гости упадут в обморок оттого, что я ткнулся носом в ушко собственной жены. Скорее, их озадачило бы, не сделай я ничего подобного. — Джесс одарил обеих леди самой обольстительной улыбкой. — Не сомневаюсь, они отнесутся с сочувствием и к моей спешке устроить таинственное похищение. Утащить тебя в дальнюю даль, где я смогу позволить себе гораздо больше, не опасаясь оскорбить целомудренную впечатлительность своей киски.

— В какую еще даль? — Лаура подозрительно покосилась на блаженствующего потомка Гасьеров и Раджеблов. На фоне его самодовольной безмятежности все громче звучали молоточки тревоги, биение которых болезненно отдавалось в висках. Никаких разговоров об отъезде из Хантерса прежде не было, и она не сомневалась, что они просто разойдутся по своим комнатам, и все потечет как раньше.

— Возможны варианты. — Джесс о чем-то призадумался. — Твой паспорт в порядке?

Загнанная в угол испытующим взглядом его сверкающих глаз, она также чувствовала нетерпение заинтригованной Мадлен, понимая, что пропадает. Ее ли лучшей подруге не знать, что рождественские каникулы Лаура по традиции проводит с родителями, и маловероятно, чтобы столь важный документ оказался просрочен.

— Да. — Никакого другого ответа, за которым бы не последовали удивленные расспросы, придумать было нельзя. Если Джесс предпочитал верить, что в мотивах их брака с ее стороны была хоть капля корысти, это его дело. Она не станет разочаровывать его, тем более с чужой помощью.

— Отлично! — Джесс обернулся, заслышав бой часов. — В таком случае мы, по воле фортуны, отправимся… Куда унесет нас воображение.

— Тайный медовый месяц — это же потрясающе романтично! — В глазах Мадлен, и не думавшей скрывать восхищение таким импозантным оригиналом, блеснуло озорство. — На вашем собственном реактивном самолете?

Джесс отрицательно покачал головой, не преминув скользнуть оценивающим взглядом по ее стройной фигурке.

— К сожалению, после продажи акций моей компании на фондовой бирже пятьдесят процентов оказалось в руках других держателей. Подозреваю, турне за линию горизонта придется устроить несколько иначе.

— Первый класс, конечно же! — Раздражение в голосе Лауры было неподдельным, хотя сокровенная причина не имела ничего общего с обсуждением способа путешествия. Как могла Мадлен так бесстыдно флиртовать с ее мужем? Как он смел принимать ее недвусмысленное заигрывание?! В том, что для вертихвостки Кредж это было естественной забавой, Лаура не сомневалась ни на секунду. Но так, по-кобелиному подыгрывать первой подвернувшейся девчонке. Это уже чересчур!

— Что ты сказала, любовь моя? — За шоколадным бархатом глаз, которые, наконец, обратились на нее, явно скрывался новый подвох. — Нет, переживать не стоит, тебе не придется сутки томиться в металлической коробке.

— Ах, значит, все-таки не Австралия. — Она надула губки в притворном разочаровании. — А я так мечтала исследовать Большой барьерный риф.

— Достойное желание, цыпленочек. Но с этим можно чуть подождать. Сейчас у нас есть отличный повод исследовать гораздо более близкую страну.

— Я бы согласилась и на это, — вновь встряла Мадлен нахально продолжая делать ему глазки. — С таким-то мужем!

Стыдясь раздражения, которое все неудержимее пробивалось наружу, Лаура почувствовала, что срывается из дипломатического лавирования в крутое пике.

— В таком случае, — с неожиданной резкостью заявила она, — почему бы тебе и не поехать с Джессом. А с меня вполне хватит ковыряния в саду здесь, в Хантерсе.

— О-о! Это уже напоминает дамскую дуэль! — Очаровательное личико Мадлен озарилось неподдельным интересом. — Ло, не дуйся, я стреляю в воздух.

— Позвольте вмешаться секунданту. — В низком вкрадчивом голосе Джесса звучали фальшивые нотки участия. — Вполне естественно, что жена переживает за усадьбу, которая останется без ее чуткого внимания. А сад вообще занимает особое место в истории нашей встречи после долгой разлуки. Правда, маленькая? — Он нежно провел губами по щеке Лауры, заставив ее буквально заскрежетать зубами от бессильной ярости. — Ну, успокойся же, любовь моя, все будет устроено. От перерыва в поставках молока до хорошего места, чтобы пристроить Рута. За драгоценным розарием тоже будут ухаживать.

Он оставил в покое ее лицо и крепко обнял за талию, удерживая напротив себя.

— А теперь, дорогая Мадлен, с вашего позволения, мы пойдем соберем кое-какие мелочи, прежде чем улизнуть отсюда. Вы наверняка не прогадаете, если останетесь до конца. Впереди еще масса сюрпризов. — Он заговорщически подмигнул. — Чуть позже подойдут еще гости. Кстати, в основном мужчины. И потом я пригласил звездочек местной эстрады, чтобы поиграли сегодня на танцах. Надеюсь угодить, в конечном счете, всем.

— Но вы еще вернетесь, чтобы попрощаться перед отъездом? — Мадлен являла собой воплощенное уныние. — Я имею в виду, вы ведь не собираетесь просто так взять и раствориться во мраке ночи?

— Ни в коем случае, — заверил ее Джесс. — Вы сможете помахать нам рукой на прощание. Клянусь честью!

Итак, похоже, у него все схвачено? Лаура едва не дымилась от злости, влекомая за руку сквозь шумное скопище в парадном холле. Только после того, как им удалось успешно преодолеть людской затор на первом этаже и достичь верхней лестничной площадки, она повернулась к Джессу с необыкновенно красноречивым выражением лица.

— Не знаю, что за игру вы затеяли, мистер Фоклейн! — гневно начала Лаура, чувствуя неприятное клокотание в горле.

— «Счастливый билетик» подойдет? — бросил он на ходу, еще крепче сжав ее руку, когда они преодолевали последние ступени лестничного пролета. Распахнув дверь в спальню, Джесс подтолкнул жену через порог. — На сборы у тебя один час.

Красные круги ярости поплыли перед глазами Лауры, когда та встретила его неумолимый взгляд.

— Если этот брак называется счастливым, — с вызовом ответила она, — такая игра не для меня!

— Гораздо лучше других. Пока что… — спокойно возразил Джесс. — И будет лучше, если ты ее продолжишь, если только, конечно, твоя цель не в том, чтобы увидеть на месте Хантерса корявые и безликие творения современной архитектуры.

— Нет нужды напоминать мне об этом! — Она выдернула руку и направилась вглубь комнаты, ощутив болезненный спазм сожаления при виде коробочки из-под орхидеи, пустой и никому не нужной, как и ее нелепый брак. — Да, я согласилась помочь. От чистого сердца… Но при этом рассчитывала на минимальное уважение и внимание к себе.

— И на жизнь как у Христа за пазухой, бедняжка? — насмешливо осведомился он. — Наяда моя, ты заключила трудную и опасную сделку, но волноваться не из-за чего — все… почти все, что я в состоянии взять у жизни, непременно будет твоим.

Любому человеку с мало-мальски развитой интуицией было бы ясно, какой бездушный расчет таится в этих словах! Впрочем, стоит ли так удивляться? Виною тому было не только незримое присутствие Элен де Буи. Рана, нанесенная ему этой аристократической шлюхой, видимо, до сих пор не зажила, а теперь, после потери Нелли, щедро сдобрена кайенским перцем. Что ж, он мог бы обойтись со своей злополучной женой куда бесцеремоннее, не снисходя до уважения ее чувств.

— Неужели нельзя было посвятить меня в эти планы чуть раньше и подробнее, хотя бы из простой любезности? — Встретившись глазами со взглядом Джесса, в котором не угадывалось ни капли раскаяния, она почувствовала нервное биение жилки на виске. — А если допустить, что мне действительно хочется остаться здесь?

— Вот именно, — дружелюбно поддакнул он. — Поэтому-то я и не стал утруждать себя выяснением того, что ты думаешь по этому поводу. — Он смотрел куда-то сквозь нее, и Лаура почувствовала на спине крупные мурашки. — Теоретически брачные отношения предусматривают равноправие. На деле, однако, инициативу всегда берет на себя кто-то один. Это вполне естественно. Я только хотел, чтобы ты убедилась, что в данном случае мое решение обсуждению не подлежит.

— Почему? — не сдавалась Лаура. — Разве не достаточно того, что сроки, указанные в завещании, соблюдены? Зачем теперь целый месяц есть искусственный мед?

— Ну, ты же умная девочка, Ло! — с укором воскликнул он. — Ты же видела, какое лицо было у нашего пупсика на церемонии. И наверняка чувствовала, какое разочарование, злоба и ненависть исходили от него на приеме. Подумать только, добыча была почти у него в руках, и вдруг — такой пассаж! Ты и вправду надеешься, что он смирится с положением вещей и не постарается использовать самый ничтожный шанс, чтобы изменить ситуацию в свою пользу?

— Обвинив нас в мошенническом сговоре? — с сомнением произнесла она. — Но… не понимаю, как мы можем дать такой повод… если здесь останемся?

— Нет?! — Сарказм превратил односложное восклицание в укол рапиры. — Живя порознь, каждый в своей комнате? Притом, что ты по-прежнему выполняешь обязанности кухарки и экономки, не говоря уже о роли главного садовника? Ты ведь так представляла себе нашу предстоящую жизнь? Интересно, как отнесутся к такой убедительной картине дружелюбные и любопытные аборигены Амершема?

— Они бы не узнали, — возразила Лаура. Не хотелось напоминать ему о том, что Нелли держала и домработницу, и садовника. Все, что она делала в доме своими руками, было продиктовано любовью, а не обязанностями. — Ну ладно… С раздельным проживанием понятно. Что же до всего остального — разве для большинства жен это не естественные занятия?

— Только не для моей, — мрачно парировал он. — А ты, оказывается, еще наивнее, чем я подозревал. Раз так искренне веришь, что мы не рискуем стать жертвой опаснейших сплетен. Неужели я, взяв в жены девушку, работавшую у моей бабки, позволю ей после первой брачной ночи хоть пальчиком дотронуться до грязной посуды или садового инструмента?! Опомнись, в конце концов!

Все еще упрямо сопротивляясь его логике, хотя и начиная вникать в ход рассуждений, Лаура решила прибегнуть к более нейтральным житейским доводам.

— Другие люди…

— И есть еще один мотив! — перебил он ее с недовольным блеском в глазах. — Нам нужно побыть наедине, вдалеке от суеты и шума, чтобы наметить основы совместного… цивилизованного сосуществования. У меня терпения не хватит, если ты будешь продолжать ставить под вопрос каждое мое решение или отчитывать, как непослушное дитя.

От тягостного воспоминания, каким приемом угостила она Джесса в день его возвращения домой, заныло сердце. Но откуда ей было знать о его разлуке с Элен? С другой стороны, коль скоро он решил играть роль волевой натуры, то мог бы найти в себе силы и на то, чтобы замечать людей вокруг себя.

Отказываясь признать моральное поражение, она попыталась еще раз изменить тактику.

— Неужели я произвожу такое впечатление? — притворно изумилась Лаура. — Если да, то это, скорее всего последствия моей практики в качестве логопеда, когда приходилось иметь дело, в основном, с детьми. Бывает, необходимо обходиться с ними построже, когда они капризничают или прикидываются дурачками. Боюсь, что эти навыки так скоро не изживаются.

Лаура со вздохом опустила ресницы, чтобы скрыть раздражение, которое наверняка улавливалось во взгляде. Дети были не единственной проблемой. Она с грустью вспомнила, в каком отчаянии находилась Нелли несколько дней после первого инсульта, пока не смогла, наконец, с грехом пополам, выговаривать слова и не убедилась, что ее понимают.

— Вот именно! — с триумфом воскликнул он. — Поэтому-то нам и нужно перебраться в какую-нибудь симпатичную глушь, пока ты не справишься со своими «профессиональными» повадками. И поверь, дорогая, я не собираюсь давать тебе ни малейших оснований сомневаться в том, что во всех отношениях являюсь абсолютно зрелым мужчиной. — Несмотря на спокойный тон, которым были произнесены последние слова, за ними угадывалась угроза. — Уверяю тебя, что, когда мы вернемся, ни у кого из наших друзей и знакомых не останется и тени сомнения, что наш союз — истинное слияние двух любящих сердец.

Лаура ожидала чего угодно, но не этой завуалированной агрессивности. Было ясно, что решение принято, и дальнейшие пререкания ни к чему не приведут. Оставалось на практике учиться хладнокровным манерам у кратера ожившего вулкана.

— Итак, куда же именно мы направляемся? — холодно осведомилась она. — Что я должна взять с собой в первую и, увы, последнюю очередь?

Джесс равнодушно пожал плечами.

— Могла бы и сама сообразить. Кажется, колесо фортуны посылает мне случай приобщить жену к моим иноземным корням.

— Неужели Корсика!? — Едва ли речь могла идти о чем-то другом. Догадка заставила ее затрепетать от возбуждения и мигом забыть о досаде, вызванной деспотическим произволом. — Это же чудесно! Нелли мне столько рассказывала об острове…

— Я рад, что ты одобряешь мой выбор. — Насмешливый огонек в его глазах обидно напомнил, что одобрение жены — отнюдь не высшая инстанция для властелина «гарема». — И все же вынужден предупредить тебя, что нас не ждет первоклассный отель на одном из шикарных курортов. Гасьеры обитали в небольшом горном селении восточнее залива Порто. Сейчас туда забредают туристы, но все же это пока еще мало похоже на крупные прибрежные курорты с яхтами и прочей показной роскошью. Так что не стоит особенно ломать голову над гардеробом. Пара джинсов, несколько футболок, теплый свитер и, конечно, соответствующая обувь… Этого вполне достаточно.

Он скользнул взглядом по ее стройным щиколоткам и узким ступням в изящных лодочках. И удовлетворенно хмыкнул.

— Видите ли, корсиканские дороги не рассчитаны на золушку, умчавшуюся с бала. Кругом камни, ухабы… Колючки и шипы.

— Нам предстоит пеший поход? — насторожилась Лаура, задетая его менторским тоном. — Если бы я узнала об этом раньше, то могла бы купить рюкзак. Не запихивать же теперь мой скудный гардероб в пакет из местного супермаркета!

— Небольшой дорожный чемодан вполне сгодится. — Джесс пропустил мимо ушей ее сарказм, явно считая это ниже своего достоинства. — Со стиркой не будет никаких осложнений. На таком солнце с ветром вещи сохнут буквально на глазах. Не забудь только о зубной щетке и… сама понимаешь.

Но Лауре было не до того, чтобы копаться в его намеках.

— Как же все-таки здорово! Я сгораю от нетерпения оказаться на Корсике. Хорошо, что мой паспорт в порядке.

— М-да, — вяло поддержал он. — Хотя отсутствие паспорта задержало бы нас не более суток. Катастрофы бы из-за этого не случилось.

Это правда, но тогда она имела бы целый день передышки для того, чтобы мысленно свыкнуться с последствиями неожиданных решений, которые Джесс принял единолично! Раздражение, вызванное недостатком чуткости с его стороны, тем временем улеглось, уступив место радостному волнению от предстоящей встречи с местами, где прошло детство Нелли. Ласковое море, величественные горы вокруг, легкий запах маки, оливковые рощи…

— А вы… ты хорошо знаешь остров? — Двигаясь с очаровательной неловкостью и как бы спотыкаясь на высоких каблучках о мужской взгляд, неотступно следовавший за ней по комнате, Лаура извлекла чемодан, лежавший на дне платяного шкафа.

— Не так уж плохо, хотя знатоком назвать себя не могу. Надеюсь, что у меня будет время исправить это упущение.

Четко уловив отзвук сожаления в этих словах, она приостановила сборы и повернулась в его сторону. Джесс продолжал с потухшим лицом:

— Бабушка наверняка тебе говорила, что после свадьбы с дедом она так никогда больше и не смогла попасть на родину и только лелеяла мечту, что в один прекрасный день навестит деревушку, где родилась.

— Нелли мне призналась, что смерть мужа подкосила ее. — Чтобы не сказать чего-нибудь лишнего, Лаура старательно сложила джинсы, пристроив их поверх стопки белья, уже перекочевавшей в чемодан, и нырнула в шкаф, чтобы выбрать там еще что-нибудь на свой вкус. Она остановилась на джинсовой юбке, летнем платье и легких сандалиях.

— Знаю, — с горечью произнес Джесс. — Но мне не раз доводилось от нее слышать, что потеря мужа — конечно, трагедия, но потеря ребенка — самая ужасная катастрофа, какая только может постигнуть женщину.

А что же говорить о ребенке, который с рождения лишился матери и фактически не имел отца? Лаура сжалась, мучительно осознавая, что ее сострадание слишком запоздало.

— Но у нее был… — осторожно начала она, вновь отрываясь от сборов и глядя в карие глаза, полные невыразимой тоски. Едва скрываемая боль в голосе Джесса еще более усиливала угрызения совести. — По крайней мере, у Нелли оставался внук, ради которого стоило жить.

— И чье преступное равнодушие выбило у нее из-под ног последнюю опору? Ты это хотела сказать? Считаешь, что мое отсутствие, мое затянувшееся молчание стали причиной последнего приступа и убили ее? Отвечай же!

— Нет! — Она же хотела его утешить… Утешить, а не заклеймить. Похолодев от ужаса, Лаура не сводила глаз с его искаженного лица. — Конечно, ей не хватало тебя. Не собираюсь отрицать это. Но Нелли не сомневалась, что рано или поздно ты вернешься в Хантерс. Верила, что встреча близка…

— И устала ждать? — Вопрос был явно риторический, поскольку Джесс продолжал без всякой паузы: — Она лишилась мужа, затем дочери, и наконец, внук удалился куда-то в неизвестность. Причин цепляться за жизнь не оставалось, а?

Он подошел ближе, с каким-то странным торжеством, будто самоубийца, вынесший себе приговор, взял ее обеими руками за плечи, заставив заглянуть в бездонную глубину мерцающих глаз.

— В суде такое обращение не прошло бы, но ведь это не твоя забота? Ты буквально травила меня, осуждала, как преступника, приняв на веру худшие предположения и даже не попытавшись выяснить, существуют ли смягчающие обстоятельства.

Но это же неправда! Да, в свое время ее просто бесило молчание Джесса. Но она знала достаточно о непредсказуемости инсультов, чтобы оставлять смерть Нелли на совести незадачливого внука. Знала и о смягчающих обстоятельствах. Джесс сам поведал об этом. И ей, знакомой с чувством отчаяния отнюдь не понаслышке, было не так уж сложно представить себе, каким тяжким ударом должен был стать внезапный уход красотки де Буи из его жизни.

Какое-то время Лаура молчала, скованная нервным спазмом. Затем ее накрыла импульсивная волна сопереживания его горю, вместе с которой пришло и нечто поистине пугающее — непроизвольное желание утешить своего мужа. Ощутить вновь его плотскую власть и хоть немного разделить с ним тяжкое бремя, впитав этот яд каждой клеточкой.

— Клянусь, все было не так. — Она настойчиво искала на его лице хотя бы слабый признак того, что сможет проникнуть сквозь сплошную пелену боли. За телесной оболочкой взрослого человека ясно угадывались шрамы от полученных с детства незримых ран.

— Скажи… — Его пальцы медленными сомнамбулическими движениями прикасались к шелку ее жакета. — Раз уж ты считаешь себя таким непререкаемым авторитетом во всем, что касается любви… Что чувствует тот, кто потерял любимого человека? Объясни, как можно жить дальше, если память о нем не вытравить ничем, притом, что невозможно протянуть руку и дотронуться до него? Это проходит со временем? Или нужно находить кого-то взамен и зажмуриваться, когда целуешь, чтобы перед глазами вставал именно тот, любимый образ?

— Прошу тебя! — взмолилась Лаура. — Я думала, что мы с тобой говорим о Нелли… — Она почувствовала, как пересохло в горле, когда призрак Элен де Буи адски отозвался мелодичным смехом одновременно изо всех углов комнаты.

— Ну, что ты, Ло… Я говорил о страсти. О любви, которая внешне выглядит ну хотя бы так…

Не успев ничего сообразить, Лаура оказалась в объятиях Джесса и, ощутив на губах пульсирующее давление поцелуя, инстинктивно заметалась, пытаясь уйти от неминуемой расплаты за свою предательскую эмоциональность. Застигнутая врасплох столь ошеломляющей атакой, она издала слабый вскрик, в котором одновременно смешались и протест, и дикая пьянящая радость. А его губы между тем двинулись дальше, прокладывая страстный путь по трепещущей шее, все ниже, ниже…

Когда он добрался до ямки между ключицами, Лаура закрыла глаза, дав волю затопившему ее наслаждению, которым была сейчас напоена каждая частица тела. И, быть может, души…

Завороженная магией никогда прежде не испытанных ощущений, она сама не заметила, как прекратила робкое сопротивление и обманчиво затихла в пленивших ее сильных и, вместе с тем, ангельски нежных руках. Голова запрокинулась назад, волосы струились по спине… Словно языческая жрица, готовая отдаться своему кумиру, своему божеству.

Только когда он завладел ее грудью, и тонкая блузка была откинута к плечам, Лаура несколько опомнилась.

— Не надо! — Испуганная своим возгласом не меньше, чем этим опаляющим вторжением, она отпрянула в сторону, неловко прикрываясь дрожащими руками. Как можно было позволить такое, зная подлинный характер их супружества?

С застывшим лицом, скорее напоминавшим красивую маску, Джесс безучастно наблюдал за ней. Только хриплое, неровное дыхание выдавало степень его возбуждения.

— Ты права, — с усилием выговорил он. — Сейчас не время и не место. Нам еще нужно поспеть на самолет. Всего полчаса, Лаура. Пожалуйста, не заставляй меня ждать. Я буду внизу с гостями.

Все еще не оправившись от потрясения, она проводила его взглядом, не ощущая ничего, кроме стука бешено колотившегося сердца, — то ли от той беды, что уже успела случиться, то ли от еще более скверных предчувствий.

На пороге Джесс задержался и внимательно посмотрел на нее. На мгновение она почувствовала что-то вроде сверхъестественной надежды. Вдруг сейчас развеются все гнетущие подозрения относительно Элен? Но чудес не бывает! Он беззвучно исчез за дверью, оставив ее одну с наполовину запакованным чемоданом и чувством полной внутренней опустошенности.

6

Далеко внизу в лучах предвечернего солнца блестела река, напоминавшая с высоты гладкий ручеек расплавленного металла. Привыкшая к полетам, Лаура удобно устроилась в роскошном кресле, разглядывая проплывающие внизу игрушечные пейзажи и вспоминая, как чуть не упала в обморок, когда в частном аэропорту, куда доставила их машина, выяснилось, что небольшой реактивный самолет, заправленный горючим и готовый к взлету, дожидается персонально миссис Фоклейн и ее мужа.

— Ты же сказал Мадлен, что не собираешься пользоваться самолетом компании! — удивленно воскликнула она.

— Так оно и есть, — буркнул Джесс. — Этот я нанял частным порядком. Из собственного кармана. Никаких прямых рейсов с юга Англии на Корсику в расписании нет, а прерывать наше путешествие в Париже я не расположен. Может, когда-нибудь в другой раз, но не сейчас… Неужели это имеет значение?

— Нет, конечно же, нет, — пролепетала Лаура, несколько уязвленная непонятной резкостью тона. Ожидать, что он станет по-прежнему играть роль пылкого Ромео, освободившись от условностей, сковывавших его по рукам и ногам в Хантерсе, было, конечно, нелепо. Но разве нельзя вести себя по-человечески? Господи, как же она устала от этой нескончаемой враждебности! А ведь все еще только начинается…

— Ты собираешься вести самолет? — проворковала она, подарив супругу уничтожающе-невинный взгляд.

— Жаль тебя разочаровывать, дорогая. Авиатор из меня нулевой. Но даже будь я пилотом высшей марки, предпочел бы провести время в полете с молодой женой, а не в кабине летчика.

Очень мило! Лаура отвернулась и, не говоря больше ни слова, взошла по коротенькому трапу в основной отсек. Здесь она на время забыла о досаде, встреченная улыбающейся стюардессой, которая проводила ее в великолепно оборудованный пассажирский салон.

Обстановка была просто шикарной. И Лаура с улыбкой подумала о родителях. Даже им, давно привыкшим к первому классу, наверняка не приходилось путешествовать в такой фешенебельной летающей гостиной!

Джесс вальяжно развалился в кресле напротив. Лениво оглядевшись по сторонам, он уткнулся в последний номер «Уолл-стрит джорнал» из имевшейся на борту подборки прессы.

Наверное, то, что он читает, страшно интересно, мрачно подумала Лаура, наблюдая, как внизу растворяется в дымке берег Франции. Какая сосредоточенность… Насупленный хам!

Зачем было себя обманывать, внушая, что этот мужчина и раньше играл какую-то роль в ее жизни? Фоклейн по роковой случайности выделился среди толпы статистов в некоторых эпизодах ее детства и юности. Так создаются притворные идолы. И гибнут, когда пробьет их час.

Как жестоко она заблуждалась! Подписав брачное свидетельство, Лаура втайне надеялась, что неудачное начало знакомства не помешает им хотя бы найти общий язык. Ведь обоюдная заинтересованность в сохранении Хантерса могла бы послужить гарантом нормальных отношений на время их вынужденного союза.

Лаура с растущим унынием осознала, что быть миссис Фоклейн, похоже, означает гораздо худшее, чем казалось еще недавно. Джесс не любил ее, не испытывал даже тривиального уважения. По существу, после окончания церемонии он вел себя так, как будто и на дух ее не выносит. Постоянные насмешки и издевательства!

Появление стюардессы с меню в руке вернуло ее к действительности, заставив даже слегка подпрыгнуть от удивления.

— Но я же сегодня и так целый день ем! — со смехом запротестовала она, беря карту в руки. — Не уверена, что там найдется место еще для чего-нибудь.

— Советую, по крайней мере, попробовать, — небрежно бросил из-за газеты Джесс. — Скорее всего, это последняя заправка. Завтрак придется готовить утром, когда откроются лавки. Кстати, нам еще предстоит прилично гнать на машине после посадки в Аяччо. А в старом доме Гасьеров никакой холодильной техники не водится.

— Чудесно! Настоящая экзотика. — Задетая, скорее тоном, чем смыслом сказанного, Лаура ответила рекламной улыбкой. — А погибать от жажды до утра мне, надеюсь, там не придется?

— В саду есть насос, — благодушно пояснил Джесс. — Боюсь, что тебя ждет разочарование, если ожидала найти там все современные удобства. Деревня расположена далеко в стороне от модных туристских маршрутов. Хотя, как я уже говорил, некоторые психи с рюкзаками все-таки пробираются. Такие места оптимисты называют «нетронутыми цивилизацией».

— А пессимисты — «непролазной глушью»? — добавила она с вызовом. — Я вовсе не настраивалась на «Хилтон»!

— Ну, тогда я за тебя спокоен.

В его голосе и впрямь послышалось озадачивающее умиротворение.

— У тебя были основания переживать? — едко поинтересовалась Лаура. — Ты забыл, что немалую часть детства я провела в деревне?

— Нет, — загадочно улыбнулся он. — Я просто как раз вспоминал кое-какие эпизоды, когда наши пути пересекались в прошлом. Скажи мне, — он доверительно наклонился поближе, — от какой чумы ты бежала, решив похоронить себя заживо в Амершеме?

— Ни от чего такого, что касалось бы тебя, — отрезала Лаура, решив начисто пресекать подобные допросы. — У нас только коммерческие отношения, и это не дает тебе никакого права влезать в мои личные дела.

Некоторое время Джесс якобы с благоговением созерцал ее лик не сломленной пытками мученицы.

— Интересно, сколько их было, этих личных дел? Впрочем, что бы там ни творилось в прошлом, могу тебя заверить, что в обозримом будущем ничего подобного не предвидится. Можешь сколько угодно напоминать мне о деловом характере наших отношений. Что касается меня, я добьюсь от тебя несравненно большего, чем от девушки, нанятой изображать мою жену за деньги. И чем скорее ты поймешь это, тем будет лучше.

— Ты, кажется, угрожаешь? — осторожно осведомилась она, надеясь, что тень дурных предчувствий не слишком отразилась на лице.

— Предупреждаю, а не угрожаю. Причем исключительно заботясь о твоем будущем благосостоянии. — Мелькнувшие в глазах бесовские искорки показали, что ей не удалось скрыть волнения. — Никогда в жизни пальцем не трогал женщину, если, конечно, она сама не просила об этом, и то лишь затем, чтобы доставить ей наслаждение. — На долю секунды впечатлительная Ло, таившаяся в ее подсознании, казалось, оттеснила в сторону лишенную иллюзий Лауру. И эта наивная девочка залилась краской, не сомневаясь, что Джесс Фоклейн способен доставить наслаждение любой женщине! — Какими бы изощренными мотивами ты ни руководствовалась, согласившись помочь мне спасти Хантерс от разорения, сейчас не подлежит сомнению одно. Ты теперь моя жена и, подобно жене Цезаря, должна быть выше всяких подозрений.

Тут уж Лаура буквально взвилась!

— Ты сказал — «жена»? Заблуждаешься. Я вовсе не твоя жена, а лишь соучастник твоей брачной аферы. Здесь действуют уже совсем другие законы!

— Не преувеличивай, кошечка. — Рокот его голоса настиг ее быстрее, чем нацеленный на жертву язык хищной ящерицы. Джесс источал благодушие, но улыбка обрывалась на губах, как бы пугаясь холодного мрака в его взгляде. — Правила просты. Я решаю что-то, ты подчиняешься. Если мы сойдемся на этом, значит, обойдется без слез.

— А ты разве не слышал, что теперь для сильного пола лить слезы не считается зазорным? Более того, некоторые женщины находят это весьма привлекательным. — Неприятно пораженная столь откровенной демонстрацией мужского шовинизма, она держалась нарочито небрежно, как будто речь идет о чем-то отвлеченном.

— К сожалению, не могу разделить энтузиазм в отношении женских слез, — дипломатично ответил Джесс. — Не вижу ничего привлекательного в опухших красных глазах и размазанной по щекам туши.

— Тогда мне жаль тебя, котик, — безмятежно сказала она, решив не замечать скрытой направленности реплики. — Ибо мужчина, не способный к сопереживанию, напоминает яйцо без желтка.

Собственное сравнение поразило ее не меньше, чем поднаторевшего в дискуссиях супруга. Лаура подметила, как глуповато вытянулась его физиономия, и на душе у нее потеплело от удовольствия.

Странное дело, хотя она никогда не считала себя таким уж специалистом по части остроумия, эти слова сами прыгнули на язык, словно заученные.

— Ты утверждаешь, что во мне нет, так сказать, мягкой сердцевины? — вкрадчиво спросил он.

Лаура внезапно почувствовала прилив необъяснимого желания начать заигрывать с ним в этом уютном салоне. По крайней мере, здесь вполне безопасно.

— А что, неужели есть? — лукаво уточнила она, хлопая длинными ресницами. — О, как бы мне хотелось этого! Даже не представляешь. У меня всегда была слабость к таким мужчинам.

— Я безумно рад слышать твое признание.

Только сейчас Лаура вспомнила о необходимости соблюдать осторожность. Что подумает стюардесса о столь странной супружеской паре? К счастью, девушка тактично покинула их и не появлялась, ожидая вызова. А тем временем Джесс прочувствованно продолжал:

— Я уже начинал приходить к выводу, что ты сделана из высоколегированной стали. От макушки очаровательной белокурой головки до набоек на каблучках. Обнаружить в тебе, по крайней мере, одно уязвимое место — неслыханная удача. Но, думаю, со временем мне удастся открыть еще и другие…

Прежде чем Лаура смогла сообразить, к чему он клонит, Джесс молниеносно перегнулся через разделявший их столик и скользнул рукой под отворот ее жакета.

Из уст Лауры вырвался сдавленный стон, в котором возмущение соединялось с уже знакомой дурманящей податливостью. Тепло алчущих пальцев прожигало полупрозрачную блузку, заставляя признать, что чувственная власть, которой Джесс обладал над ней, не плод воображения.

Лаура вновь была на грани слепящего забытья. И вдруг он с пренебрежительной легкостью убрал руку, словно доставая что-то из собственного кармана. С шутовской предупредительностью Джесс указал на позабытое меню.

— Пока блага цивилизации под носом, лучше ими пользоваться.

Она решила стерпеть и это. Не ради демонстрации послушания, скорее, просто чтобы выиграть время.

Сильнейшее нервное напряжение не сразу оставило ее. Лаура едва притронулась к изысканному паштету с тончайшими тостами. Лишь благодаря бокалу белого бургундского удалось проглотить кусочек утки под апельсиновым соусом, которая была подана с гарниром из белоснежного и рассыпчатого риса. Впрочем, восхитительное мороженое на десерт и ароматный черный кофе снискали большую благосклонность.

Похоже, что в последние часы произошло нечто, изменившее отношение Джесса к ней. Она задумчиво повернула на пальце обручальное кольцо. Чем же все это кончится? Неприкрытая сексуальность для него лишь способ разрядки. Набрасывается, чтобы забыть Элен. Или наоборот, прибегает к сублимации, о которой сам говорил. Нашел себе живую игрушку… Мерзавец!

Хуже всего, что наивное обожание, которое она некогда испытывала к Джессу, уступило место новому чувству, куда более беспокоящему и чреватому опасными последствиями.

Лаура все еще безуспешно искала выход из положения, путаясь в своих двойственных чувствах, когда объявили, что самолет заходит на посадку в аэропорту Аяччо.

Несмотря на подоплеку «свадебного путешествия», она почувствовала радостное волнение, когда ступила на землю Корсики, озаренную последними лучами заходящего солнца.

— Куда нам теперь? — сдержанно поинтересовалась Лаура после того, как они прошли необременительную процедуру иммиграционного контроля.

— На север, в сторону Порто и затем на восток, к горам. Нас должна ждать машина.

Древний запыленный «лендровер» действительно был припаркован неподалеку.

— Пусть тебя не смущает наружность. — Джесс с размаху закинул ее чемоданчик на заднее сиденье автомобиля. — Можешь быть уверена, тянет, как зверь и отлично приспособлен к здешнему бездорожью.

— Ну… уже легче. — Она забралась на переднее сиденье, тогда как Джесс, освободившись от пиджака с галстуком, расстегнул воротничок рубашки и уселся за руль. Без всякого энтузиазма Лаура наблюдала за последними приготовлениями.

— Как подумаешь о том, что эта штука сломается где-нибудь на полдороги…

— Нет, идти пешком тебе не придется. Доставлю в целости и сохранности. Я езжу этой дорогой не первый раз.

Да, чтобы уличить его во лжи, нужен автомобиль с норовом, кисло подумала Лаура, располагаясь поудобнее и настраиваясь на затяжное молчание в дороге.

Вероятно, мягкое покачивание и впрямь оказавшегося надежным драндулета подействовало как снотворное. Очнулась она глубокой ночью от ласкового прикосновения Джесса.

— Добро пожаловать в мое родовое гнездо, миссис Фоклейн.

— Мы уже приехали? — Лаура выбралась из машины и облокотилась о дверцу в ожидании начала «экскурсии». Вглядываясь в стрекочущую темноту, напоенную одуряющим благоуханием неведомых цветов, она вдруг поняла, что стоит прямо у входа в старую хижину, сложенную из грубо отесанных камней.

— Это и есть «дом»? — спросила она, начиная различать облезающую белую краску. В темноте, едва разжижаемой слабым светом только что народившейся луны, стали видны старые деревянные ставни, когда-то выкрашенные в голубой цвет, а сейчас облупившиеся и, видимо, выгоревшие на солнце.

— Неплохо смотрится после Хантерса, а? — В голосе Джесса послышались озорные нотки триумфа, когда, крепко взяв жену под руку, он повел ее к массивной деревянной двери. — Само собой, здесь кое-что подновили с того времени, когда мой дед повстречал Нелли. — Он открыл дверь и церемонно пропустил Лауру вперед. — Сейчас это собственность туристической компании, которая сдает такие дома людям, предпочитающим уединенную красоту гор духоте пляжей. Охотникам, любителям пеших прогулок, тишины и покоя.

— А как насчет страстных молодоженов? — ядовито ввернула она. В этот момент вспыхнула ничем не прикрытая электрическая лампочка, высветив голый коридор с рядом крючков, прибитых к стене под узкой полкой, и пустую стойку, предназначенную то ли для тростей, то ли для ружей. Не случайно же потомок Гасьеров упомянул об охотниках.

— Почему бы и нет? — Он отвел ее иронию величественным жестом просвещенного монарха. — Здесь есть все, о чем могут мечтать двое влюбленных. Оторванность от суеты большого мира, покой и картины природы, способные пробуждать от лени и освежать пресыщенное восприятие. Чего еще желать?

— Комфортабельный номер в приличном отеле тоже неплохо, — возразила Лаура, теряясь в догадках, что ждет ее за единственной дверью в конце коридора.

Ей пришлось приятно удивиться, когда загорелся верхний свет, на этот раз под золотистым абажуром. Комната оказалась гораздо больше, чем она предполагала.

Чисто выбеленные стены были заново оштукатурены, изразцовый пол застлан двумя большими плетеными коврами, а разнообразная, по-сельски незамысловатая мебель расставлена со вкусом. Кресла соблазняли усталого путника разложенными на них удобными подушками. Многочисленные полки из темной древесины были переполнены яркой керамической посудой и другой утварью, которой у нее еще будет время заняться.

— А вот и спальня, — донесся голос Джесса из противоположного конца комнаты. Открыв одну из расположенных здесь дверей, он жестом пригласил Лауру войти.

Как и в гостиной, девизом здесь была простота. Два комода — один побольше, другой поменьше, с установленным сверху зеркалом, объемистый гардероб и, наконец, на почетном месте — старинная двуспальная кровать, покрытая пуховым одеялом с розочками в стиле намеренно мещанского ретро.

— Здесь одна спальня? — спросила она ледяным голосом, зная ответ заранее.

— Да. — Глаза мужа холодно сверлили ее. — А что тебя смущает?

Передернувшись от фальши в его голосе, Лаура выразительно уставилась в потолок. Правда, Джесс никогда не давал четкого обещания, что они будут жить в отдельных комнатах. Но ведь это же подразумевалось само собой. И разве он не произносил этих слов, когда так убедительно объяснял ей причины невозможности остаться в Хантерсе?

— Наша… утренняя процедура имеет значение только с правовой точки зрения, а не с личной, — твердо отрезала она. — Никакой договоренности о том, чтобы спать вместе, у нас с тобой не было.

— Спать вместе? Что за притча! А теперь объясни, будь добра, какой смысл ты вкладываешь в столь забавное выражение. — Кареглазый красавчик просто сиял, любуясь ее смущением. — Ты имеешь в виду вообще «делить ложе», или нечто более интимное?

— И то, и другое, — устало возразила она. — Я рассчитывала на собственную комнату и, соответственно, на индивидуальную постель.

— Тебе не повезло, малышка. — Джесс трагикомически развел руками. — Но, если такое признание тебя окрылит, то учти, что и мне в дороге досталось порядочно. Я не намерен вспоминать о моих супружеских правах этой ночью.

Решительно прогоняя на задворки сознания смешанные чувства, с которыми она сегодня принимала его снисходительно-небрежные ласки, Лаура сердито начала:

— Никаких прав у тебя нет, и…

— Минуточку! — отмахнулся он, как от надоедливой мухи. — Если это послужит для тебя утешением, то знающие люди утверждают, что я не храплю и не дрыгаю во сне ногами. Мне говорили, что в этом отношении я тяну на золотую медаль.

— Да я пытаюсь вдолбить тебе в голову, — вспылила Лаура, — что привыкла спать одна!

— Спасибо за бесценные сведения. — В глазах Джесса загорелся какой-то новый огонек, значение которого пока уловить не удавалось. — Наверное, если бы твой бывший муж поменьше носился со всеми твоими пунктиками и причудами, как курица с яйцом, твой первый брак, мне кажется, не напоминал бы историю про мудрецов в одном тазу!

Лаура поняла, что совершила серьезную ошибку, не рассказав до сих пор правду о своих отношениях с Мартином. Не злись она так по поводу его безосновательных суждений о ее положении и будь у нее чуть больше времени до их скоропалительного бракосочетания, она бы, скорее всего, пошла на это. Ах, если бы знать заранее, как все повернется!..

Обдумывая свою жизнь после свадьбы, Лаура предполагала, что будет по-прежнему жить в Хантерсе. Уже в качестве хозяйки. А Джесс останется в своей лондонской квартире, возможно, наезжая по выходным… Увы, перспективы на ближайшие месяцы, как следовало из его планов, определенно становились все менее радужными.

— Мой муж… Мы с Мартином… — панически смешалась она, отчаянно пытаясь выстроить мысли в подобие логической цепочки.

— Правда? — Слегка подняв брови, Джесс оперся рукой о притолоку, всем видом изображая вежливое внимание, на которое ее уже нельзя было купить. Что-то не давало ему покоя… И это «что-то» было причиной растущей враждебности по отношению к ней, вплоть до наступившей минуты.

— Так что же произошло у вас с Мартином? — еще более сладко переспросил он, скорее не изображая, а цинично пародируя участливость.

— Хотя у нас все и кончилось… очень быстро, можешь быть уверен, что вопрос о постели не играл здесь никакой роли, — едва выговорила она.

— В самом деле? Я окончательно заинтригован. — Будто тигр в клетке, Джесс прошелся по комнате, на ходу ожесточенно сражаясь с непослушными пуговицами рубашки. — В конце концов, мужья и жены не должны иметь никаких секретов друг от друга. Разве ты не знаешь все о моей красотке Элен и о том, как она показала мне хвост? Объясни же, что вызвало крушение девичьей мечты о любви? Он изменял тебе? Был невнимателен? А может быть, это ты завела любовника? В этом все дело, да? По-моему, я имею право это знать. Как считаешь?

Он нетерпеливо снял рубашку и, скомкав ее, запустил через всю комнату, так что та задержалась немного на уголке комода, прежде чем шлепнуться на пол. Обернувшись, Джесс перехватил ошеломленный взгляд своей жертвы, в котором отразилось все, что она не могла сейчас высказать.

Когда-то она частенько видела Джесса обнаженным по пояс, втайне восторгаясь скульптурным совершенством его плеч, мускулатуры, линиями торса, словно очерченного резцом античного ваятеля. Но смешной, угловатой Ло Пэркью, естественно, еще не дано было познать настоящее плотское возбуждение, которое в эти мгновения переполняло каждую частицу тела зрелой Лауры Фоклейн.

— Я ничего тебе не должна!

С усилием она отогнала навязчивое видение, злясь на себя, что позволила ему задержаться перед глазами хотя бы на миг. Какой сейчас смысл во всей этой правде? Меньше всего ей требовалась жалость Джесса, хотя, если она правильно истолковала его сардоническую усмешку, даже такая реакция выглядела бы сейчас верхом обходительности и чуткости.

Итак, насмешка? О, это куда более похоже на правду, с тоской подумала Лаура. Нет, нельзя было более позволять ему глумиться над памятью Мартина.

Ее чувства свивались в раскаленную спираль боли, обиды и стыда. Побледнев от гнева, Лаура бросила прямо ему в лицо:

— У тебя нет никаких прав интересоваться моим прошлым! Достаточно и того, что я помогла тебе исполнить последнюю волю Нелли.

— У тебя были на то свои соображения, — процедил Джесс, рассматривая ее бескровное лицо и побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в спинку кровати. — Если ты ждешь, что я буду в благодарном умилении ползать на коленях у твоих ног, выкинь это из головы! А потом, еще не вечер, как говорится. Тебе предстоит многое освоить, чтобы произвести убедительное впечатление на окружающих, когда мы вернемся обратно. Это еще одна причина, по которой я привез тебя сюда. Здесь у меня будет масса времени, чтобы спокойно, в стороне от нездорового внимания всяческих «доброжелателей», научить свою жену правилам хорошего поведения, прежде чем выпускать перед моими друзьями и коллегами.

— По-твоему, у меня не все в порядке с манерами? — ошеломленно воскликнула Лаура с жалобными интонациями в голосе. — Если хочешь знать, я училась в…

Она собиралась сказать: «в одном из лучших и самых престижных пансионов для девочек», но, к счастью, Джесс опередил ее. Да и все равно бы не поверил, что маленькую хулиганку Ло Пэркью пустили через порог такого благородного заведения. Никакого настроения доказывать что-либо подобное с пеной у рта у нее сегодня не было.

— Да не манеры, а твое отношение ко мне! — зарычал Джесс. — Можешь спать на кушетке, если угодно, но одеяло здесь только одно. А перед рассветом в это время года еще довольно прохладно. — Он раздул ноздри, с шумом втягивая воздух. — Дело твое… Я уже сказал, что «любовные игры» не входят в мои планы на сегодняшнюю ночь.

— Что ж! Придется тебе поверить, — сверкнула глазами Лаура. — Учти, что твоя попытка прикоснуться ко мне обречена на провал.

С бьющимся сердцем, обуреваемая противоречивыми чувствами, она тоскливо взглянула на старинное ложе. Делать нечего, если хочешь устроиться на ночь поудобнее, придется уступить, сохранив при этом как можно больше достоинства.

Подойдя к кровати, Лаура попробовала рукой матрац. Жестковатый, но достаточно упругий.

— Только уволь, дорогой, никаких гарантий насчет моих спальных привычек я тебе дать не могу. Если проснешься от храпа или пинка коленкой в пах, сам будешь виноват.

Она воинственно вздернула маленький подбородок, уловив искры смеха в бесстыжих шоколадных глазах. Все это говорилось не для того, чтобы развлечь «муженька» на ночь.

— Быть может, ты будешь так добр и покажешь, где тут вода и то, что называется туалетом?

Вспомнив бодрый комментарий о местных удобствах, она уже мысленно приготовилась к вылазке в темный сад и не поверила, услышав добродушное:

— Ты миновала дверь в ванную по дороге сюда.

Едва смея надеяться, что Джесс не разыгрывает ее, Лаура схватила чемоданчик в охапку и заторопилась к заветной двери. Все еще опасаясь, что та выводит прямиком на какие-нибудь негостеприимные задворки, она вздохнула с облегчением. Вспыхнувший свет озарил сияющий кафель небольшой комнаты, снабженной всей необходимой сантехникой, включая душ.

Все, о чем можно было мечтать среди ночи, — это принять душ и почистить зубы. Раздевшись, она скептически повертела в руках простую ночную сорочку, которую упаковала, пребывая в прекрасном заблуждении насчет персональной постели, и остановилась на длиннющей футболке и потертых джинсах.

К чему лишний раз дразнить молодого кота, которому, чтобы возбудиться, никакая любовь не требуется? Пусть она ему не нравится, пусть он даже питает отвращение к тому, что подразумевается под ее «характером»… Нужно быть круглой дурой, чтобы не замечать искр, которые с треском проскакивали между ними, как только начиналась очередная прелюдия к «любовным играм».

Наверняка Джесс не хуже нее отдает себе отчет о непрошеных побочных эффектах алхимического свойства, сопровождающих их общение. И самое отвратительное, что он использует это отнюдь не в благовидных целях.

Лаура содрогнулась от омерзения. Как бы ни действовал на нее этот сатанинский искуситель хотя бы раз в жизни… Нет! Она никогда не сможет жить с унизительным сознанием, что ее плоть — лишь жалкий муляж обворожительной, но неверной Элен.

Завтра будет подведена последняя черта. А пока оставалось лишь убедиться, что ее экипировка не оставляет сомнений в твердости принятого решения держать законного супруга на расстоянии взведенного курка.

7

Когда Лаура пробудилась ото сна, сквозь причудливые щели в ставнях пробивалось палящее солнце. В воздухе был разлит густой аромат свежесваренного кофе. Прислушиваясь к доносившемуся с улицы истошному реву осла, она села на кровати и принялась выпутываться из сбившегося одеяла, которое за утро успело наполовину сползти к ногам.

Не обнаружив никаких признаков присутствия Джесса, она почувствовала невероятную легкость. Вероятно, сон сморил ее немедленно после того, как голова коснулась долгожданной подушки. В памяти запечатлелась лишь убийственная ухмылка Джесса при ее воинственном появлении в спальне.

Перебросив облепленные джинсами ноги с постели на пол, Лаура удрученно констатировала, что это отнюдь не самое подходящее одеяние для сна. Вполне можно было обойтись одной футболкой. Где только взять уверенность, что и это не будет истолковано превратно…

Утверждать, что Джесс ей физически неприятен, пустой самообман. Ах, если бы их брак был настоящим! Но поскольку его намеки на то, что физическая близость между ними вовсе не исключена, вызваны желанием лишний раз досадить ей… Нет!

Издерганная внутренними противоречиями, Лаура крайне неохотно начинала признавать, что где-то глубоко внутри нее таится голод особого рода, который способен утолить только Джесс. Но она же дала себе клятву выяснить с ним отношения, раз и навсегда! Разве плотское соитие без гармонии высших чувств не обречено выпустить из минутного плена еще большую тоску, чем та, с которой было призвано покончить?

В гостиной Джесса не оказалось, зато электроплитку, стоявшую на резном буфете, украшал вместительный керамический кувшин, от которого и расходились волны соблазнительного запаха. Лаура с благодарностью налила себе полную кружку ароматного напитка, прихватив ее с собой в ванную вместе со сменой одежды. Порадовавшись увесистому засову на двери, она быстро разделась и совершенно растаяла от удовольствия, когда из душа ударил пышный пучок почти горячих тугих струек. Похоже, эти горные бродяги и охотники иногда позволяют себе обывательский комфорт!

Двадцать минут спустя Лаура уже чувствовала себя во всеоружии для общения с внешним миром — по крайней мере, с той его частью, что примыкала к дверям хижины. Одетая в белоснежные свободные шорты и хлопчатобумажную голубую рубашку с короткими рукавами, с волосами, собранными в сияющий хвост, перехваченный черепаховой заколкой, Лаура не шла, а плыла к выходу в удобных парусиновых туфлях на толстой каучуковой подошве. Решительно распахнув дверь, она застыла в немом благоговении, ошеломленная открывшейся перед ней картиной.

Минувшей ночью Лаура чувствовала себя как выжатый лимон и даже не пыталась разглядеть во тьме окружающий пейзаж. Сейчас перед ней лежала пунцовая от роз долина в окружении величественных горных пиков, испещренных пятнами сверкающего снега. Высоко над головой в прозрачном воздухе кружила пара орлов, изумительных в своем недосягаемом величии.

Так вот оно, родное селение Нелли Гасьер — лабиринт каменных строений, карабкающихся по труднодоступным склонам. Выше — только небо, пронзенное остроконечными вершинами, ниже, на хаотически всхолмленной горной подошве, — буйно разросшиеся рощи апельсиновых и оливковых деревьев.

Далеко внизу как будто блеснула вода, и Лаура вспомнила, что остров весь рассечен реками, прокладывающими извилистый путь от альпийских лугов до многолюдных курортов средиземноморского побережья.

Она постаралась познакомиться и с ближайшими окрестностями. Домик, похоже, представлял собой выселки, стоя на отшибе от группы похожих на него, прилепившихся к склону горы построек с терракотовыми крышами. Единственная дорога туда изобиловала камнями и больше годилась для передвижения на четырех ногах с крепкими копытами, чем на четырех колесах!

С трудом заставив себя отвести взгляд от завораживающей картины, Лаура занялась наружным осмотром хижины. Дом, несомненно, подвергся незатейливой реконструкции, но чувствовалось, что этим занимались чьи-то искусные и заботливые руки.

Подстегиваемая любопытством, она обогнула строение, добравшись по короткой и жесткой, словно щетина, траве до изгороди. Здесь природе предоставили возможность свободного творчества, и она отблагодарила людей целой охапкой нежно пахнущего золотисто-желтого утесника, уже далеко не в полной красе цветения, но все еще привлекающего множество пчел.

А вот и тот самый садовый насос — стало быть, муженек ничего не выдумал. Одному Богу известно, с каких замшелых времен тут стоит это чудо техники, но, судя по виду поршня и лужицам на камне, насос исправно работал.

Зажмурившись, она глубоко втянула сухой воздух, пронизанный сладковато-пряным благоуханием. Теперь ей стало понятным настойчивое стремление Нелли высаживать в Хантерсе сильно пахнущие кустарники и выращивать множество средиземноморских трав.

Знакомые ароматы обступили Лауру со всех сторон. Вытянув вперед руки со сплетенными пальцами и повернув лицо навстречу утреннему солнцу, она медленно закружилась, узнавая по очереди старых друзей. Розмарин, острая свежесть мелиссы лимонной и коварный, обжигающий дух мяты…

— Грезим наяву, синьора?

Негромкий вопрос резко вернул ее к действительности, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— Я не слышала, как ты подошел! — Это было полуоправдание, полуупрек, ведь своим появлением он разрушил чары почти гипнотической силы.

Темные брови вопросительно приподнялись, когда он уловил враждебность в ее ответе.

— Я прогулялся до местной булочной. По-моему, ты не откажешься от скромного завтрака.

В руках у Джесса был бумажный продуктовый пакет с торчащим из него длиннющим батоном, от которого шел дивный запах. Соблазн, бесспорно, грандиозный.

— Да, пожалуй, — с напускной неохотой промямлила она. В отсутствие Джесса можно было наслаждаться отдыхом и покоем. Теперь же она просто задыхалась от скованности. Словно начинающая актриса, которую выгнали на сцену, не дав даже заглянуть в роль.

Он резко повернулся, направляясь в дом, и Лаура поплелась следом, ощущая где-то в районе солнечного сплетения странную сосущую пустоту, пробуждающийся голод иного рода.

Как можно было отрицать магическую притягательную силу, исходившую от этого породистого самца? И сколько вообще можно притворяться?

Минувшую ночь она провела рядом с ним, лежа в состоянии полного физического и душевного истощения, доверившись слову, что он пальцем не тронет ее без ее согласия. Доверие оказалось оправданным. Но что, если в ближайшие дни ему удастся добиться не только доверия, но и согласия? Хотя бы потому, что ее напряжение неумолимо требует разрядки…

В отчаянии от собственной мягкотелости Лаура призналась себе, что завязает все больше, а все ее грозные решения, принятые накануне, могут не сработать, если понадобится оттолкнуть Джесса.

Спустя несколько часов Лаура нежилась на мягкой подстилке из сосновых иголок в приветливой тени небольшой рощи и любовалась сверкающим морем, раскинувшимся далеко внизу за стройными высокими стволами пиний.

Это была его идея — устроить после завтрака прогулку, не слишком утомительную в первый день акклиматизации на острове. Джесс заправски приготовил снедь для пикника, которую с ловкостью факира извлек из заплечного холщового мешочка, когда пришло время расположиться на отдых.

Свежеиспеченный хлеб, ломти сочной холодной свинины, нежный сыр из овечьего молока с добавлением каких-то душистых трав. А на сладкое — вишни размером с небольшую сливу и уже нарезанный изумительный каштановый пирог. Старательно охлажденная минеральная вода и сухое белое вино из Порто-Веккио сопровождали эту едва ли не самую сказочную трапезу в ее жизни.

Дорогой они большей частью молчали, погруженные в собственные мысли. Но почему-то это совершенно не угнетало. Постепенно, и в основном благодаря Джессу, в самый разгар сиесты завязался непринужденный разговор.

— А Нелли посвятила тебя в историю свадьбы с моим дедом?

— Знаю лишь, что ей было восемнадцать лет, когда они впервые встретились здесь, на Корсике. Гарольд был лишь на три года старше. И это была самая настоящая любовь с первого взгляда. — Лаура улыбнулась, овеянная воспоминаниями. — По ее словам, Раджеблы были просто вне себя от ярости, когда член их семейства вернулся в Англию с «черномазой дикаркой». Овдовевший отец и младший брат Гарольда никогда не простили ему вливания чужеземной крови в их род… Удивительно романтическая история, — со вздохом закончила она.

— Интриг здесь было больше, чем романтики, — с грустной иронией уточнил Джесс. — К тому времени синьорина Гасьер уже была обручена против своей воли с одним из дальних родственников. Жирный до безобразия и вечно брюзжащий боров. Намного старше ее.

— Ты хочешь сказать, что ее желание ничего не значило?

Джесс добродушно хмыкнул.

— Среди здешних деревенских жителей до сих пор царят крутые патриархальные нравы. Мужчины заправляют всем, доходя до настоящего деспотизма по отношению к домашним. Но моя бабуля с пеленок отличалась неукротимым стремлением к заветной цели. Она была создана не подчиняться, а властвовать. И вот, когда молодой Гарольд с парой оболтусов, путешествуя по острову, оказался здесь, на постоялом дворе, она разглядела свой шанс. И выиграла.

В глазах Джесса блеснуло невольное восхищение. На короткое время он прервал рассказ.

— Поскольку из троих английских барчуков ей более всего приглянулся именно мой дедушка, к нему она и пришла ночью, выманив из гостиницы какой-то невразумительной запиской и бросившись к нему на шею. Не раньше, правда, чем убедилась, что свидетелями этой маленькой, но бурной сцены станут, как минимум, двое из следивших за ней братьев.

Лаура застыла с раскрытым ртом.

— Она что, пыталась скомпрометировать его?

— Еще как! И преуспела в этом.

— Но мистер Раджебл, разумеется, от всего открещивался? — Она вновь вопросительно посмотрела на Джесса, пораженная бесхитростностью замысла. — Ведь он до этого даже не заговаривал с ней, правда?

— Нет, не заговаривал, — спокойно согласился Джесс. — Но сколько он ни отпирался с пеной у рта, никто ему не поверил. Пришлось выбирать между шальной пулей и возможностью узнать местные свадебные обряды, так сказать, изнутри. У него хватило благоразумия не испытывать судьбу.

— И Нелли была готова вручить свою жизнь абсолютно чужому человеку? — с недоверием спросила Лаура.

— Пусть она была просто неграмотной деревенской девчушкой, но ей было дано от природы разбираться в людях. Бабушка признавалась мне, что была готова к тому, что брак признают недействительным сразу после отъезда с Корсики. Ведь их обвенчали фактически под дулом ружья, а двое товарищей Гарольда, которые при этом присутствовали, не замедлили бы дать соответствующие показания. Однако за время «свадебного» путешествия эти опасения были развеяны вниманием и обходительностью со стороны деда.

— Это для меня новость. Нелли всегда давала понять, что вышла за твоего деда по большой любви. — Чувствовалось, что Лауре нелегко сразу отказаться от привычных представлений.

— Так оно и было, — мягко подтвердил Джесс. — Лишь начало истории было таким драматичным. Когда дед вместе со своей пламенной корсиканочкой добрался до старой доброй Англии, то успел потерять от нее голову. И это не только бабушкины сказки. Она позволила мне прочитать письма деда, которые тот посылал ей из Франции во время войны. Нарочно так не напишешь.

— Ну, а угрозы братьев, неужели это было серьезно? — Лаура подалась вперед, глаза ее загорелись жадным интересом. — Я имею в виду, что твой дедушка, наверное, не очень-то допускал возможность, что его могут…

— Еще как допускал. Его просветили на этот счет.

— Но это же убийство! — Лаура посмотрела на него с явным недоверием.

— Ну, так что же? — Джесс сел поудобнее. — В те дни за бесчестие платили жизнью. Кстати, и поныне к корсиканкам лучше относиться с подобающим почтением. В противном случае, если смертного приговора и удастся избежать, расплата все равно будет суровой. Мало не покажется! Впрочем, когда я впервые попал сюда, остров уже захлестнула волна массового туризма, и те из приезжающих девочек, что без комплексов, уже разложили свой товар на пляжах для всеобщего обозрения…

Лаура поежилась, ощущая наплыв странного чувства, похожего на ревность.

— Вот тебе была лафа! Конечно же, ты теряться не стал, — ядовито заметила она.

— Большинство молодых людей моего возраста, вероятно, не стали бы. — Ответ был уклончивым, но огонь, неожиданно загоревшийся в карих глазах, настораживал. — Коль скоро ты такого низкого мнения о моей способности к самоограничению, ответь: ты всерьез считаешь, что я намерен ближайшие два года тренироваться, предаваясь половому воздержанию?

Ленивое стрекотание цикад, служившее фоном беседы, внезапно смолкло, словно по чьей-то неслышной команде, и вопрос повис в жутковатом молчании.

Лаура вдруг пронзительно почувствовала грозный смысл его неподвижности, насыщенной неукротимым желанием. Нежданная и непрошеная волна возбуждения прокатилась по ее телу, отозвавшись сладким трепетом мышц.

Всего несколько мгновений назад они безмятежно любовались красотой сосновой рощи, беседуя, как два старых друга, — и вот в пасторальную идиллию врывается зловещее предвестие бури. Как только до нее не дошло сразу, что он с самого начала планировал это столкновение?

— Ни в коем случае! — с негодованием отрезала она. — Если ты имеешь в виду меня, то можешь совокупляться где угодно и с кем угодно. Обещаю, что Рей не услышит от меня ни единой жалобы!

— Что это с тобой стряслось, любимая? — Вопрос был явно для красного словца, и Джесс бойко продолжал: — Ты просто представить себе не можешь, как я счастлив это слышать!

Запоздало сообразив, что он намеренно передернул смысл тирады, Лаура уже открыла рот, чтобы возразить, но, прежде чем ей удалось облечь мысли в слова, Джесс рывком опрокинул ее навзничь и пружинисто накрыл сверху своим телом.

Даже не будь эта атака столь неожиданной, ей бы не удалось дать отпор из-за предательства собственной плоти, которая затрепетала от близости столь притягательного мужчины, как Джесс Фоклейн. Оглушенная ударами его сердца, бившегося непостижимо близко, Лаура почувствовала, что от поцелуя ей не уйти. Закрыв глаза, она оказалась во власти его губ, бессознательно отвечая на их мягкие требовательные движения, избежать которых ей уже не хотелось. Скрывать то, что творилось в душе, было бессмысленно, и дыхание вырвалось из ее горла с глубоким всхлипом прощания со свободой.

— О ком ты сейчас думаешь? — Голос Джесса был грубым и сдавленным от какого-то переживания, над природой которого, не говоря уже о смысле, ей некогда было раздумывать, потому что тепло его пальцев уже проникло в разрез простенькой блузки. Гася бедрами конвульсивные изгибы рвущегося на волю девичьего тела, он не сводил глаз с ее зардевшегося личика.

— Какая… разница? — выдавила Лаура, вся дрожа. Сердце неистово колотилось в дюйме от его руки, которой он с неторопливой основательностью ласкал обтянутые кружевом упругие груди, умудряясь слить воедино нежность любовника с коварством обольстителя.

Что он ожидал услышать? Признание того, что чувства по отношению к нему даже сильнее, чем она когда-либо признавалась самой себе? Неужели он жаждет ее унижения в обмен на обманчивую сладость своих ласк?

— Больше никакой… — За бархатной подкладкой его тона угадывался металл. — Потому что я хочу вытравить из твоей памяти имена всех твоих прошлых любовников, кто бы они ни были, так, чтобы единственным, кто заполняет твое сознание в те минуты, когда ты наслаждаешься моим телом, был я! — Его грудь тяжело вздымалась. Сонное молчание удерживалось в колеблющемся мареве полудня. — А ведь тебе действительно приятно, сознайся же, моя девочка!

Проклиная себя за слабость, Лаура собрала гаснущие силы, чтобы дать ему отпор. Чтобы сохранить достаточно гордости, можно было бы постоять за себя, обуздать его похоть, заставив принять собственные правила игры. Только абсолютная уверенность, что именно так все и будет, позволила ей пойти на этот богопротивный альянс.

Нужно только укрепиться в решении, что слово «жена» в ее случае — пустая шелуха, набор звуков, — и тогда его низменные страсти отхлынут прочь, дав ей возможность вновь обрести власть над собственным телом.

— Нет… нет… — Жалкий протест замирал у нее на губах, по мере того, как спираль новых ощущений, которые он сумел вживить в ее измученное тело, закручивалась все туже, втягивая в слепящую пучину умопомрачительного наслаждения. — О, Джесс… — Она выдохнула его имя, вся во власти темного гипнотического взгляда, беспомощно отслеживая, словно со стороны, уверенные движения руки, скользящей к ее талии.

Прикосновение теплых пальцев, слегка надавивших на нежную кожу чуть ниже солнечного сплетения, резко вернуло ее к действительности.

— Это неправда! — вскричала она срывающимся голосом. — Я не настоящая жена тебе. Я твоя сообщница, и законы здесь совершенно иные, — продолжала Лаура, со страхом и неуверенностью вглядываясь в его непроницаемое лицо и напрягая все силы, чтобы разорвать опутавшие ее чары.

— Законы? Кто их придумал? Я всегда считал, что законы для всех одни.

Изнемогая под враждебным взглядом, Лаура опустошенно осознала, что, угодив между молотом неукротимого плотского влечения и наковальней изощренной неприязни, она на верном пути к превращению в наложницу Джесса.

— Малышка Ло Пэркью, ты же вовсе не стыдливая недотрога, как бы ты не мечтала убедить меня в этом! Твоя страсть заступаться за отбившихся от матери барашков могла со временем трансформироваться в увлечение менее благородное. Но времена твоей невинности в любом случае далеко позади. — Слегка приподнявшись, он глядел сверху вниз на ее залитое краской лицо. — И я тебе вовсе не противен. Неужели ты считаешь меня зеленым недотепой, который не в состоянии прочитать ничего в твоих расширившихся зрачках, понять, что означает этот румянец? — Джесс усмехнулся. — Так назови мне хотя бы одну серьезную причину, почему бы нам с тобой не начать заниматься любовью?

— Да потому, что я не люблю тебя! — Высокомерный тон Джесса, наконец, расшевелил в ней злость, позволив стряхнуть оцепенение, но, к величайшей досаде Лауры, щекам, как будто, стало даже жарче. О Боже праведный! Ну, какая там робкая девственница! Если бы он только знал!

Охваченная приступом ярости, удвоившим ее силы, Лаура сумела оттолкнуть Джесса. Вскочив на ноги, она повернулась к нему спиной и, отбрасывая с лица разлетевшиеся по сторонам светлые пряди, кое-как пыталась привести в порядок смятую и растрепанную одежду.

И опять, словно по знаку невидимого дирижера, зазвучал оркестр цикад, как бы возвещая конец сыгранного акта пьесы. Отчего же не уходит тревога? Почему в ушах по-прежнему стучит так, как будто она только что пробежала марафонскую дистанцию?

— А что, собственно, общего у любви с радостью физического обладания?

Едва соображая, что делает, Лаура круто повернулась в его сторону. Он стоял, небрежно прислонившись к сосне, и ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы справиться с волнением, грозившим охватить, как пламя, ее обычно трезвый рассудок.

— Естественно, ничего, если ты имеешь в виду себя! — едко сказала она, разглядывая в упор его невозмутимую физиономию. — И еще одно: хватит называть меня Ло Пэркью. Что за маскарад, в конце концов!

— Славная была девчушка. Но времена меняются. Сегодня тебе больше идет именоваться Лаурой Фоклейн. И знаешь, по-моему, пора эту последнюю ситуацию превратить из временной в постоянную.

— То есть не разводиться после того, как пройдет достаточно времени, чтобы соблюсти приличия?! — опешила Лаура, чувствуя, что от беспредельной наглости предложения у нее перехватывает дыхание. — Но… зачем? Какой в этом смысл?

Джесс стряхнул с колен налипшие сосновые иголки.

— А почему бы и нет? По-моему, это вполне резонно. Ни у кого из нас до настоящего времени личная жизнь не сложилась, нас роднят благоговейные чувства по отношению к поместью Хантерс. О физическом отвращении говорить также не приходится. — Он помолчал немного, словно рассчитывая услышать что-то в ответ, но так и не дождался. — В финансовом отношении это вполне оправданно. Даже после уплаты налога на наследство моего дохода с лихвой хватит, чтобы содержать жену и детей. Поверь, таким материальным положением не бросаются.

— А соглашение о разводе, о котором я хорошо помню? — неосторожно солгала она, ужаснувшись тому, что в ход пошли так претившие ей аргументы меркантильного свойства.

Джесс медленно покачал головой, не сводя блеснувших глаз с ее оскорбленного лица.

— Лучше бы ты забыла о нем, дорогая. Я все очень старательно подсчитал и, поверь мне, в твоих интересах поскорее превратить этот фарс в действительность.

Не в силах поверить услышанному, Лаура схватилась за голову и, ощущая неровное биение сердца, нараспев произнесла:

— И как же долго ты носишься с этой замечательной идеей?

— С того самого момента, как ты дала мне слово, — холодно подтвердил он ее опасения.

— Не кажется ли тебе, что о таких поправках к сценарию нужно было сообщить мне чуть раньше? — воскликнула она звенящим от изумления голосом. — Да ты самый бессовестный…

— Самый сообразительный, — быстро поправил он с мимолетной улыбкой, еле пробившейся сквозь тучи. — Я подумал, что ты, пожалуй, будешь более сговорчива после свадьбы, особенно если изложить мои неотразимые доводы в такой безмятежной романтической обстановке.

— Так мы здесь не только для того, чтобы не дать Рею пронюхать о брачной афере? — хмуро спросила Лаура.

— Я бы с радостью сказал «не столько», моя прелесть, — осклабился Джесс, — но это было бы нечестно. Причин несколько, — подтвердил он, прищуренными глазами следя за ее замешательством. — Подумай об этом, не старайся жить одним завтрашним днем. Ты можешь жестоко просчитаться.

Или крупно выиграть! — мелькнула истерическая мысль. Где-то в этом огромном мире должен быть мужчина, который найдет в ней то, что удалось одному Мартину. Мужчина, который захочет стать ее мужем, чтобы заботиться о ней, разделить с ней жизнь. Она смогла бы его полюбить так же, как Джесса, с той лишь разницей, что это чувство не останется неразделенным…

С трудом проглотив комок в горле, Лаура вдруг встрепенулась, пораженная открытием. О Боже, полюбить, как Джесса…

— Ты привез меня на Корсику, чтобы соблазнить, — сказала она потухшим голосом.

— Разве муж, домогающийся собственной жены, — это что-то предосудительное?

Нет, если он ее любит! — хотелось крикнуть во весь голос, но это выдало бы ее с головой.

— Да! Если это не входило в брачное соглашение. — Она храбро заставила себя посмотреть в глаза своему мучителю.

— Ладно, хватит… Я не собираюсь ничего брать силой, — отчеканил он. — Но тебе пора напомнить одну вещь. Решение Нелли включить в завещание пункт относительно женитьбы было продиктовано желанием обрести уверенность, что, воплотившись в своих правнуках, она как бы незримо останется в Хантерсе. Это своеобразная вендетта. Торжество Гасьеров над вырождающимися Раджеблами.

— О чем ты? — прошептала Лаура. Но она уже все поняла. Зловещие слова «содержать жену и детей» неотвязно вращались в ее мозгу с того момента, как он произнес их.

— Об обычных вещах. — Джесс устало вздохнул. — Каковы бы ни были твои изначальные мотивы, ты стала для Нелли близким человеком. И мне кажется, она благословила бы нас. Понимаешь… Только не взбрыкивай! Больше всего на свете Нелли Гасьер мечтала об этих самых корсиканских правнуках.

8

На какое-то время ошеломленная Лаура лишилась дара речи, после чего принялась судорожно подыскивать слова для достойной отповеди.

— Я пошла на то, чтобы отдать пару лет жизни для исправления вопиющей несправедливости! — в отчаянии воскликнула она. — Но то, что ты задумал, просто чудовищно!

— Не отдать, а продать! — грубо поправил Джесс. — Ты была готова продать пару лет своей жизни. А я всего лишь хочу продлить этот срок. Обещаю тебе, что все это окупится сторицей, о чем бы ни шла речь. Положение в обществе, деньги и тому подобное. А если у нас с тобой родится ребенок, ты обретешь уверенность, что Нелли может спать спокойно, где бы она ни находилась.

— Так я и клюнула на твою сентиментальную удочку! — взвилась Лаура с истерическими нотками в голосе. — Как можно думать, что я соглашусь зачать ребенка от человека, к которому не питаю никаких чувств? Уже не говоря о том, что он сам не отвечает мне взаимностью!..

— На этом пути ты рискуешь совершить непоправимую ошибку, — холодно возразил он. — Практика показала, что рассудочный, цивилизованный брак, создает куда лучшие условия для здоровья и благополучия супругов и, конечно, детей. В отличие от сожительства, основанного на таком метафизическом понятии, как любовь. — Джесс сделал паузу и равнодушно осмотрел ее с ног до головы. — Само собой, физическая совместимость — это лишний плюс для обоих партнеров. И не стану кривить душой, я не вижу у нас с тобой особых сложностей по этой части.

— Убирайся прочь! — Она тщетно пыталась вырваться из дьявольского капкана, взбешенная своим нежеланием замечать зародившееся в ней новое чувство, которое уже начинало мучить ее своей вязкой неотступностью. — Я не желаю обсуждать это!

— Вот незадача! А я как раз желаю, — гнул свое Джесс.

От его циничного взгляда все поплыло у нее перед глазами. Отбросив пышные волосы с пылающего лба, она почувствовала какую-то магическую силу, которая не позволяла бежать отсюда, хотя ее руки и ноги были свободны.

— У тебя не должно быть иллюзий относительно моего отношения… — еле слышно пыталась возражать она, вся дрожа от терпкости интимной подоплеки вопроса.

— Ты меня ни в грош не ставишь, я вижу. И показала это достаточно ясно. — Он коротко рассмеялся, не обращая внимания на протестующий возглас. — Но не надо водить себя за нос, женушка. Отношение к человеку не имеет ничего общего со слиянием двух тел. Зов плоти — это химическая реакция, которая не подчиняется нормам морали. Все, что от тебя требуется, — желание. — Он залюбовался ее живописно растерзанным видом. — И, как бы ты ни старалась убедить меня в противном, думаю, ты действительно хочешь меня. Я чувствую, как твое тело отвечает мне, когда до тебя дотрагиваюсь. Когда я убрал руку с твоей руки, она же так и потянулась вслед!

— Нет… — почти застонала Лаура, чувствуя, как горячая волна прокатывается по всему телу.

— О, да, моя маленькая, — нежно продолжал он, не сводя глаз с ее вспыхнувшего лица. — Ты не создана для аскезы и умерщвления плоти. И прекрасно отдаешь себе в этом отчет. — Он поднял руку и тыльной стороной ладони легонько провел по ее щеке, усиливая действие парализующих чар.

— Прошлой ночью, — одними губами произнесла Лаура, — ты говорил…

— Мы были слишком утомлены, а ты предпочитала противиться правде. — Его глуховатый голос приятно щекотал слух. — Можешь ненавидеть себя за это, но, правда проста. Ты так же мечтаешь отдаться мне, как я — овладеть тобой.

Глаза Лауры нарочито выражали несогласие, но влажное тепло губ Джесса, прикоснувшихся к мочке уха, отключило в ней что-то еще, лишив дара речи. Она смогла издать лишь слабый стон, когда от места первого поцелуя вниз, по направлению к ключицам, пролегла цепочка таких же волшебных прикосновений.

Затем чувство стыда и унижения в который раз наполнило ее, заставив одеревенеть все тело. Как она может отвечать на эгоистичные ласки Джесса, зная, что единственной его целью было утолить с ее помощью сексуальный голод, что его сердце по-прежнему принадлежит Элен де Буи.

Господи, где же выход из этого жуткого тупика? Тот давний идеал, который отнюдь не оказался поверженным идолом, незаметно привнес в душу куда более серьезное чувство. С упавшим сердцем Лаура поняла, что самообману приходит конец. Былая влюбленность переросла в любовь.

Принимая ее молчание за вынужденное согласие, Джесс не собирался останавливаться на достигнутом. С ненасытной жадностью он вновь овладел ее губами. В его поцелуе была требовательная страстность. И что-то еще, напоминающее злость. Но сопротивляться Лаура уже не пыталась.

Его пальцы проворно взбежали по ее спине, отточенными движениями расправляясь с застежками бюстгальтера, чтобы затем, сложившись в живые чашечки, вернуться к груди. Со счастливым вздохом Джесс принял в ладони это сокровище, упоенно лаская источающие сладострастие соски.

Затем, прежде чем Лаура догадалась о его намерениях, он одним движением окончательно избавил ее от блузки, осыпая беспрерывными поцелуями плечи, грудь, живот.

Последние проблески сознания катастрофически исчезали. Вцепившись руками в его плечи, она призывно изогнулась, влекомая всепоглощающей жаждой соития. Ничто из того, что Лаура читала, слышала или пережила до этого, не подготовило ее к пугающему пароксизму собственного возбуждения, ничто не предупредило о боли, неумолимо разливавшейся по телу.

Он оказался прав. Даже зная, что душа его отравлена предательством Элен, сердце не свободно, а все, что ему нужно — ненадолго удовлетворить распаленную страсть, она хотела его, как никогда не хотела ни одного мужчину в своей жизни.

Время стянулось в точку. А ее любимый вырос до размеров вселенной, заполнив своими прикосновениями, запахом, древними инстинктами охотника-мужчины все каналы восприятия. Он вновь опустил Лауру на их импровизированное лесное ложе, но на этот раз так бережно, что последние очаги сопротивления, которые могли еще тлеть в ее душе, были бы затоплены ласковой волной. Умолкло еще недавно неотступное сознание греховности происходящего. От мучительных терзаний сейчас не оставалось и следа!

Он мог бы взять ее прямо здесь, вдохнуть жизнь в их брак в этой волшебной роще, окутанной томными благовониями, под аккомпанемент невидимого оркестра цикад, и Лаура была бы благодарным партнером. Не только на эти мгновения, наполненные лихорадочным трепетом. На всю жизнь.

Мелодичный звон колокольчиков, сопровождаемый смутно знакомыми звуками, настиг их секунду спустя.

— Кто-то идет! — Лаура панически забилась в его объятиях, пытаясь наощупь обнаружить хотя бы первостепенные детали своего скромного наряда. Спокойствие начало возвращаться только тогда, когда Джесс неохотно откатился в сторону, перекинув ей злополучную блузку.

— Это, должно быть, туристы, — дрожащим голоском произнесла Лаура, пытаясь взять себя в руки. Какой позор, если бы кто-нибудь обнаружил их в лесу, в объятиях друг друга или в еще более компрометирующем положении! Ее словно обдало кипятком при мысли, какое зрелище мог застать случайный прохожий, если бы появился здесь на пару минут позднее.

— Овцы! — Джесс выразительно кашлянул. На его лице отразились неописуемая досада и разочарование. — Это же просто несколько отбившихся от стада овец. Ну, ты даешь… — Он пробормотал что-то невнятное. — Итак, судьбе было угодно, чтобы моя едва начавшая складываться интимная жизнь была принесена в жертву овцам! Ты с ними что, сговорилась?

— Не иначе, ягненок возвращает старый долг, — предположила Лаура, приподнимаясь с земли и чувствуя, что колдовское оцепенение проходит. Она тряслась как осиновый лист, в то время как все тело заполняла невыносимая пустота, ничего общего не имевшая с обычным голодом.

Она удовлетворенно подумала, что Джессу было сейчас хуже, чем ей. Глаза ее стрельнули к тому месту, где он как раз запихивал футболку за пояс джинсов, и поспешно вернулись к разглядыванию его сердитой мины.

— Спасла же я того ягненочка от судьбы горшей, чем сама смерть, и теперь собратья платят мне взаимностью. — Негнущимися пальцами она приводила в порядок одежду. По ком звонит колокольчик? — с неврастеническим юмором подумала Лаура и закусила губки, чтобы не рассмеяться вслух.

— Нечего было паниковать. — Джесс исподлобья воззрился на разрумянившуюся супругу. — Корсиканские барашки диковато выглядят на твой английский вкус, но тебе-то точно бояться было нечего.

— Возможно, — сухо признала она, чувствуя, что пульс приходит в норму. — Но ведь, где овцы, там обычно и пастухи, а, если верить тебе, эти могут быть очень опасны, если заведутся!

— Ну, не пастуха же я так старался завести, — резонно возразил Джесс. — А потом, еще с тех легендарных времен они хватаются за нож, только если под угрозой честь фамильной юбки. Можешь быть уверена, что голубоглазым блондинкам с сомнительной родословной разрешается резвиться где угодно и с кем угодно. Но ты совершенно права. Я тоже не терплю свидетелей в таких делах. Думаю, мы сможем с большей пользой обсудить наши планы на будущее, когда вернемся домой.

Домой. Слово пронзило ее своей многозначностью, когда вслед за Джессом пришлось выбираться из тени сосен. За буквальным смыслом маячило все то, о чем она могла только мечтать. Семья, уют, люди, которым хорошо друг с другом и которые любят друг друга, труд во имя общей цели, дети…

Она упрямо шагала, не отставая, в пряном мареве раннего вечера. Джессу безразличны эти долгоиграющие удовольствия. Ему важнее покладистая женщина в постели, подавальщица у стола и опытная воспитательница для наследников. И к Элен де Буи здесь можно предъявить особый счет. Что бы ни произошло между ними, именно она высосала из Джесса душевную теплоту и нежность.

Неровная каменистая тропа медленно шла под уклон, то и дело пересекаемая кавалькадами крупных муравьев. Вдыхая пьянящий аромат трав, разлитый в неподвижном воздухе, Лаура упивалась красотой разворачивавшейся перед ними картины. Справа в безоблачное небо уходили гранитные утесы, которым природа придала причудливые, сверхъестественные очертания. Неведомые создания с искаженными лицами, словно порожденные фантазией Дюрера, скорчились у подножия огромной скалы. Рядом щерились в небо ряды каменных столбов, напоминая контрфорсы рухнувшего средневекового собора. Темный ковер маки расплескался у их основания.

Слева — застывшая лава, сбегавшая многослойным потоком к притихшему морю, образовывала над тропой обширный козырек. Лаура остановилась, наслаждаясь короткой передышкой для усталых ног, вслушиваясь в предзакатную увертюру корсиканской природы, сопровождаемую неумолчным стрекотанием сверчков и довольной возней диких пчел, которые пировали по всей округе на буйно цветущем кустарнике.

— Тебе не трудно идти в таком темпе?

Джесс, видимо, почувствовал, что она больше не дышит ему в спину, и обернулся, вопросительно глядя на приотставшую спутницу.

— Нет! — живо встрепенулась Лаура, почти уверенная, что заметила огонек торжества, промелькнувший в золотисто-карих глазах. Он к этому стремился? Разнообразить ее жизнь испытаниями? Наказать за то, что она не Элен? Или от жары и утомления у нее крыша поехала? Она вздохнула, с трудом освобождаясь от гипнотического воздействия окружающего ландшафта. — Просто залюбовалась… Тебе-то все не в новинку.

— Фантастический вид, правда? — тихо отозвался он. — У этих скал особая кристаллическая структура, благодаря которой и возникли такие эффектные формы выветривания. Они даже цвет меняют в зависимости от времени суток. Темная охра, которую ты видишь сейчас, перед закатом станет розовой. Но сегодня мы этого не застанем. А с последними лучами заходящего солнца скалы делаются совершенно пурпурными.

— Совсем как в театре. — Она украдкой взглянула на Джесса, поразившись проникновенности выражения его лица, как будто он разделял с ней мистическое восхищение картиной. — А ты, конечно, был здесь на закате?

— Давненько. — Он зашагал рядом по камням, уступив ей проторенную тропку. — Нелли сподвигла меня на эту поездку, но, как я ни умолял ее, так и не составила мне компанию.

Джесс подпрыгнул, пытаясь поймать на лету огромного золотистого жука, но потерпел неудачу.

— Возможно, став старше, она почувствовала, что предала свою семью, и продолжала опасаться мести родственников. А может быть, у нее было такое чувство, что за ней закрылась дверь в прошлое. Знаешь? Так бывает во сне. Если оглянуться назад, решение было верным. Ко времени моей первой попытки проследить свои корни все было кончено. Род перестал существовать. Старики умерли, а молодежь подалась на материк в поисках счастья.

— Получается, здесь нет ничего твоего… — протянула Лаура, уловив разочарование в его голосе. Она представила себе, как болезненно Джесс должен был переживать эту ущербность, и, повинуясь безотчетному импульсу, дотронулась до его плеча.

— Только остров. Моя Корсика!.. — К удивлению Лауры, он осторожно взял ее руку в свою. — Для меня это земля обетованная, откуда время от времени являются призрачные гонцы. И когда, подчиняясь их безмолвному зову, ты, наконец ступишь на эту землю, ощущение такое, что вернулся в давным-давно заброшенный, но горячо любимый дом.

— Мне знакомо это чувство… — чуть слышно произнесла Лаура, вглядываясь в его неподвижный профиль. Неужели он не отдает себе отчета, что именно так она воспринимает Хантерс? И что-то похожее зарождается сейчас в ее душе по отношению к этому уголку. Несмотря на то, что скалы еще дышали зноем, она почувствовала озноб. — Существуют места, которые с помощью каких-то чар привораживают к себе. Их образы проникают в подсознание и остаются с тобой долгие годы.

— И зовут вернуться туда, — подхватил Джесс. Пальцы их рук сплелись. — Но каждый раз ты надеешься, что сможешь противостоять колдовству, вернуть себе трезвость рассудка. Тщетно, потому что открывается какая-то новая грань, волнующий секрет. Паутина колдовства опутывает тебя все крепче. Говорят же, что пламенная любовь питается нераскрытыми тайнами. Не потому ли я ничего не могу поделать с Корсикой, что она так неохотно делится ими со мной?

Он произнес «Корсика», но не Элен ли имелась в виду? На сердце защемило от невеселого подтекста этого признания. Если принимать условия Джесса, то придется примириться со второй ролью, оставив заветное место в сердце мужа его ветреной примадонне…

Когда два часа спустя путешествие закончилось, и Джесс привлек ее к себе, она была готова ко всему. Уступая нежному напору его языка, принимая трепещущим телом изысканно-дерзкие ласки, Лаура с каким-то безотчетным наслаждением сама распаляла в нем неистовое желание.

Предательский всплеск возбуждения обрушился на ее рассудок, когда Джесс, задрожав всем телом, осознал, что она согласна. Это было словно удар током. Остальное довершил вырвавшийся на волю необузданный инстинкт. Лаура и представить не могла, что вообще способна на такое.

— Ты ведь хочешь меня, Лаура! — хрипло сказал он почти с болью в голосе. — Если в тебе есть хоть крупица честности, ты не потребуешь опровержения.

Огорошенная колкостью, с которой он прошелся по ее честности, Лаура мысленно отшатнулась. Но руки ее вытворяли при этом нечто из ряда вон выходящее.

— Признайся! Скажи, что ты мечтаешь об этом точно так же, как я! — резко настаивал он. — Умоляю тебя, Ло, будь со мной предельно откровенна, пока еще не слишком поздно.

— А если я не соглашусь, то что? — Подозревая, что такая маниакальная настырность вызвана его привязанностью к Элен, она была готова царапаться, как разъяренная кошка.

— Будет по-твоему, — с угрозой процедил он. — Только эту ночь тебе придется провести одной, а наутро мы немедленно отбываем в Амершем. — Джесс отстранился, добавив после секундного раздумья: — Итак? Решение за тобой.

— Но мне пока не хочется возвращаться, — капризно заявила она. — Кроме того, представляешь, какой это будет приятный сюрприз для Рея? Как можно забывать об этом мотиве нашего бегства на Корсику?

— Это надо понимать как согласие? — Джесс просиял от радости, пропустив мимо ушей ее ворчливый комментарий.

Она застенчиво кивнула.

— Не бойся слов, родная! — Его ладонь скользила по предплечью, пока пальцы не стиснули запястье. — Мне не нужны даже малейшие недоразумения, когда творятся такие дела. Если ты сейчас говоришь «да», с этой секунды наш брак перестает быть фиктивным. Ты этого хочешь?

— Я хочу… — Лаура запнулась, тщетно высматривая хоть подобие симпатии и поддержки на его лице. Лишь всполохи звериной похоти в глазах… Но и сейчас Джесс безумно красив! Как же объяснить ему свое сокровенное желание? — Да, — просто сказала она, наконец. — Это именно то, чего я хочу.

В следующее мгновение пол ушел у нее из-под ног. Джесс подхватил свою долгожданную добычу на руки, словно пушинку. Она и опомниться не успела, как очутилась в спальне. Блузка, джинсы, батистовый бюстгальтер плавно отлетели по разные стороны кровати. А когда настал через трусиков, Лаура шаловливо задержала его, но уже без всякого стыда.

До этого она никогда не смела сознаться, каким долгим было ожидание кульминации, никогда не могла предположить, с какой легкостью ее тело может взлететь на такую вершину экстаза. И сейчас грядущее проникновение внутрь лона воспринималось почти мистически, как начало новой жизни.

— Подожди! — Лаура вдруг отпрянула, упершись руками в плечи мужа. — Это нечестно…

С неохотой приподняв голову, он поймал ее озабоченный взгляд. Вид у него был совершенно ошарашенный.

До нее вдруг дошло, что Джесс воспринял нарушение сценария, как запоздалый отказ. Она воинственно ухватилась за пуговицы его рубашки.

— Я тоже хочу тебя потрогать — всего…

— О Боже! — с неподдельным облегчением выдохнул Джесс, срывая с себя рубашку. Потом на пол полетели джинсы и плавки.

И он вернулся к ней. Ее муж, ее любимый…

Джесс ласкал ее с такой нежностью и искусством, что только история их отношений мешала поверить в отсутствие за всем этим горячего сердца и искренней душевной привязанности. И Лаура откликнулась на эти божественные прикосновения. Она гладила крутые бугры переливающихся мышц, подстраиваясь под его движения, внося в них обертоны присущего ей ритма, пока зияющая пустота внутри лона не потребовала полного любовного слияния.

Она застонала от удовольствия, протягивая руки, чтобы самой впустить его, но услышала шепот:

— Я сейчас…

Балансируя на коленях, Джесс подложил небольшую подушку под ее бедра. Скрестив стройные ноги у него за спиной, Лаура грациозно взяла мужа в плен, одновременно обхватив руками плечи, и он вошел в нее с удивительной легкостью, стремительно устраняя мучительное ощущение космической пустоты. Лаура содрогалась от слепящего восторга. Хотелось, чтобы волшебство, превратившее их в одно целое, длилось вечно, не останавливаясь…

Рассудок вернулся к ней только спустя несколько часов. Джесс сладко спал, разметавшись наискосок кровати. А ведь он ни о чем не догадался? В самом начале… Когда она пронзительно вскрикнула.

Лаура еще долго лежала, пытаясь хоть немного разобраться в своих чувствах. Возможно ли такое — чтобы эта ночь была запрограммирована в ее подсознании с момента их самой первой встречи?! Было нелегко сознаться себе в чем-то подобном, но как иначе истолковать бурный поток эмоций, потрясший все основы ее прежнего бытия и вознесший на абсолютно другой уровень чувственного восприятия?

Да, пришло время признать правоту Джесса. У них общее дело, а теперь и… Но хватит ли этих двух китов, чтобы создать прочный фундамент совместной жизни, достойной не только ее, но и ребенка, которого ей суждено носить?

9

Когда наутро, после короткого забытья, Лаура очнулась, Джесс еще спал. Приподнявшись на вытянутой руке, она склонилась над мужем, пристально всматриваясь в спокойное лицо с темной щетиной на щеках и подбородке, длинные густые ресницы и черные волосы, утопающие в белоснежных подушках.

Ее внимательный взгляд скользнул по обнаженному телу, укрытому ниже пояса скомканной простыней, и уперся в рваный шрам, широкий трехдюймовой бороздой пропахавший грудь.

Откуда этот сувенир? Может быть, память о Южной Америке? Ей же почти ничего не известно о его прошлом. Впрочем, как и Джессу о ней…

Взаимная неосведомленность успела попортить обоим немало крови, но в будущем… Лаура хотела и боялась ждавших ее открытий, понимая, что и ей рано или поздно придется рассказать о себе. Последнего она хотела бы меньше всего, смутно стремясь забыть о природе чувств, толкнувших ее на это замужество. И все же их непрочный союз не должен строиться на фундаменте полуправды. Тем более, если им удастся создать настоящую семью.

Она бережно склонилась над мужем, ощущая пряный аромат теплой кожи, и коснулась его плеча легким, словно крылья бабочки, поцелуем. Прошедшая ночь была бесконечно долгим чувственным наслаждением, прерываемым мгновениями забытья и освежающе холодными глотками терпкого вина.

Вчера, когда выяснилось, что никто из супругов не горит желанием одеться и отправиться в деревню за едой, Джесс соорудил холодный ужин из сэндвичей с копченым лососем. Стало быть, нынешний завтрак — за ней. Но сначала в душ!

Всласть нанежившись в ванной, Лаура, напевая, облачилась в джинсовую юбку и безрукавку из тонкого голландского полотна. Надевая легкие сандалии, она с радостным удивлением отметила, что ноги после долгой вчерашней прогулки не обнаруживали ни малейших признаков усталости. Остается надеяться, что на сегодня не запланировано ничего более грандиозного, ну… по крайней мере, по части горного туризма!

Торопливо обшарив буфеты в гостиной, она нашла в одном из них пакет молотого кофе и электрический кофейник с ситечком, а также комплект фаянсовой посуды и столовых приборов. На кухне оказался-таки крохотный холодильник с жалкими остатками былой роскоши, где, впрочем, еще оставались кое-какие напитки, масло и джем.

Когда Лаура вновь заглянула в спальню, Джесс все еще продолжал досматривать сны. Что ж, незачем будить его. Прогулка до деревни и обратно займет менее получаса, и если он проснется до ее возвращения, то уж наверняка сообразит, куда она делась. Прихватив с тумбочки сумку, она вышла наружу, тихо прикрыв за собой дверь.

Восемь утра, а солнце уже чувствительно обжигает кожу. Лаура задумчиво ступила на извилистую дорогу, ведущую в деревню. Шла она медленно, и тело продолжало наслаждаться ощущением близости Джесса, с которым смешивалась радость интимного общения с живой душой этой чужой страны, а мысли уносились назад, к Нелли. Если бы та могла увидеть ее теперь…

Она уже возвращалась обратно с багетом и четырьмя душистыми круассанами, когда мимо, отчаянно виляя и сигналя, вдруг проскочил в облаках пыли маленький красный «рено».

Поспешно отпрыгнув на обочину, Лаура решила, что для такой дикой гонки в это дивное утро нужен серьезный повод, особенно если ты не привык сам водить машину.

Когда несколько минут спустя она миновала поворот дороги, то, к своему удивлению, обнаружила, что обогнавший ее автомобиль остановился прямо перед их домом. Заинтригованная, Лаура прибавила шагу. Интересно, кто мог побеспокоить их так рано утром?

Воспользовавшись запасным ключом, хранившимся в тайнике у входной двери, она нетерпеливо открыла замок, быстро вошла в коридор и внезапно застыла на месте, услышав мелодичный, но заведомо театральный женский голос, доносившийся через неплотно прикрытую дверь.

— Как только я узнала, что случилось с тобой в Венесуэле, мой друг, я не могла не разыскать тебя, чтобы сказать, как я виновата перед тобой!

— Случилось со мной? — несколько фальшиво переспросил Джесс, явно волнуясь. — Слишком многое случилось со мной в Венесуэле. В чем же именно так раскаивается мадемуазель де Буи?

Элен! Словно ледяная глыба легла на сердце Лауры. Застыв, она ждала ответа парижской красотки.

— О, не притворяйся, Джесси! — воскликнула она. — Американские газеты вынесли твою историю на первые полосы. «АНГЛИЙСКИЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК ПОХИЩЕН В ЮЖНОЙ АМЕРИКЕ», «ДИРЕКТОРА КОМПАНИИ СПУТАЛИ С АМЕРИКАНСКИМ СЕНАТОРОМ», «ТУРИСТ В ГОСТЯХ У ТЕРРОРИСТОВ». Я только успела обосноваться в Ницце, как один из моих друзей в Штатах позвонил и рассказал мне всю историю.

О Боже! Чувствуя неожиданную слабость в ногах, Лаура прислонилась к стене прихожей. Элен де Буи здесь, на Корсике, и, очевидно, ищет примирения с Джессом. Это похоже на бред.

Но о каком похищении идет речь? Она пыталась осознать смысл услышанного. Неужели Джесса силой лишили возможности послать о себе весточку, и он не виноват перед Нелли? Лаура похолодела от этой мысли, не в силах поверить услышанному. Голос Джесса опять донесся до нее:

— Как ты меня нашла?

— Вчера утром, едва услышав новость, я позвонила тебе в Англию и переговорила с кем-то из прислуги. Мне рассказали, что твоя бабушка недавно умерла, а ты только что женился и проводишь медовый месяц на Корсике. — Раздался звонкий, довольно неприятный смех. — Конечно же, я сразу поняла: ты женился исключительно ради того, чтобы сохранить родовое поместье. Все это не более чем инсценировка. И где еще на Корсике ты мог спрятать свою сговорчивую леди, как не в этой норе? Думаешь, я забыла, как ты привозил меня сюда и, как нам было сладко здесь вдвоем? — Ее голос вдруг стал елейным. — Ты был таким пылким любовником, Джесси! Я ничего не забыла. Вот почему я здесь. О дорогой, ты не можешь себе представить, как много я потеряла, лишившись тебя!

Драматический монолог оборвался на ноте раскаяния. Лаура мучилась в тоскливой неопределенности, понимая, что ей не следует подслушивать. Нужно было решаться — либо войти в комнату, либо… возвращаться в деревню. Господи, что же делать?

Дрожащей ладонью она слегка приоткрыла дверь в гостиную и заглянула одним глазом в образовавшуюся щель. Элен и Джесс стояли у дальнего края стола. Обнаженный по пояс, в сползших на бедра джинсах без ремня, со спутанными волосами, он, видимо, только что поднялся с постели. Де Буи смотрелась безукоризненно в тесно облегающем коротком алом платье без рукавов. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены, дополняя совершенство точеной фигурки.

Судя по фотографиям, Лаура ожидала, что знаменитая модель окажется высокой и длинноногой, но бывшая невеста Джесса казалась малюткой рядом с его статной мускулистой фигурой. Что ж, позировать и жить — не совсем одно и то же. Пустота и усталость захлестнула Лауру.

Уязвленная гордость побуждала Джесса противиться, но он, судя по всему, не сможет долго выдержать! Да и какой мужчина, любивший однажды столь прелестную женщину, чья рука ласкала теперь его обнаженное плечо, мог бы устоять перед столь явной демонстрацией покорности?

— Ты хочешь, чтобы мы опять стали любовниками? И жили так, словно бы ничего не случилось? — Теплые, хрипловатые тона его голоса, как отзвуки предыдущей ночи, скальпелем терзали душу Лауры, а между тем мадемуазель, склонив очаровательную головку и уже почти прильнув к нему, призывно приоткрыла губы.

— Конечно, — томно сказала она. — И ты тоже этого хочешь, разве не так?

— А как же твой муж? — снисходительно улыбнулся Джесс, глядя на нее сверху вниз. — Как он воспримет новый расклад?

— Ах, муж… — Красавица пожала плечами. — Хуан был моей ужасной ошибкой. Он подвернулся в момент отчаяния, когда я решила, что ты меня просто бросил. Парень хорошо смотрелся рядом со мной, был очень мил… и я приняла предложение, но никаких особенных чувств к нему не испытывала.

— Так твое замужество было, по существу, фиктивным? — Выражение его лица заставило Лауру глубоко вонзить ногти в ладони.

Элен эффектно пожала плечами.

— Каким еще оно могло быть, если ты — единственный мужчина, который мне по-настоящему дорог? — Обвив руками шею Джесса, она приблизила к нему лицо и с улыбкой заглянула в глаза. — И я знаю, что ты все еще любишь меня. — Элен соблазнительно провела языком по влажным алым губам, уверенная в своей неотразимости.

— А тот факт, что у меня есть жена, тебя не тревожит? — тихо сказал Джесс, нацеливаясь раскрытой ладонью на ее точеный подбородок.

— Почему это должно меня тревожить? — Элен действовала безошибочно. — Проворная дамочка, которой довелось оказаться в нужном месте в нужный час и выступить в качестве моего дублера? Я думаю, ты уже прикидываешь, как от нее отделаться. Ну, так предложи ей побольше!

Лаура кусала губы, сдерживая рвущийся наружу стон и, словно в трансе, следя за взглядом Джесса, медленно скользившим по сногсшибательным прелестям Элен.

— Ты все еще считаешь, что после всего, что случилось, у нас может быть совместное будущее? — мягко спросил он.

— О, конечно. Не терзай меня, любимый! — Француженка страстно подалась к нему. — Ты не должен упрекать меня за то, что случилось. Ты был разъярен, не хотел ничего слушать. И когда не смог потом быть со мной на этом приеме, я подумала, что на следующий день по твоей милости окажусь в двусмысленном положении. Представь, в каком я была бешенстве! Но теперь это все в прошлом.

— Но моя женитьба очень даже в настоящем, Эл. — Ощутив прикосновение ее груди, Джесс отстранился, но лицо его заметно напряглось. — Лаура является моей законной женой, и отмахнуться от нее не так просто…

Его «законная жена»… Глаза Лауры наполнились слезами боли и унижения. А что еще она ожидала услышать? Что он любит ее? В этих холодных суждениях не было ничего утешительного. Сейчас он просто наказывает провинившуюся любовницу. А потом… Опытная хищница больно ранила Джесса, но так и осталась в его сердце. И когда Элен прерывисто всхлипнула, она, сжавшись всем телом, почувствовала близкую капитуляцию мужа.

— Умоляю, не будь таким обидчивым! — с трагизмом в голосе воскликнула мадемуазель де Буи. — Ты не можешь отвернуться от меня сейчас. Не можешь! Сам же прекрасно знаешь, что любишь меня. У тебя всегда было…

— Но теперь у меня другие обязанности, — жестко напомнил Джесс. — Теперь для тебя настало время понять, что не все мы — рабы своих гормонов. Некоторым из нас суждено познать более важные вещи, за которые мы в этой жизни несем ответственность.

— Да, да! Думаешь, я этого не знаю? — Элен неистово всплеснула руками, и тень отчаяния промелькнула в ее голосе. — Вот почему мне так важно было безотлагательно увидеть тебя. Не хотелось тебе этого говорить в такой обстановке… то есть кое-что, о чем ты обязан знать.

— Продолжай, — коротко отрезал Джесс.

Голосок вновь утонул в сдавленном рыдании.

— В Венесуэле, когда ты не зашел за мной в отель, я обезумела от горя. Начала верить, что ты разлюбил меня после нашей ссоры, и вернулась назад в Штаты в надежде, что ты последуешь за мной. Но ты, конечно, этого не сделал, а после… — Речь ее прервалась драматической паузой. — Потом, несколько недель спустя, я обнаружила, что беременна!

Ощущая отвратительное удушье, Лаура не сводила глаз с Джесса, казалось, окаменевшего от потрясения.

— Ты можешь себе представить, что я почувствовала? Я не знала, что мне предпринять. Ты не делал никаких попыток увидеться со мной. Время было упущено. А вскоре я встретила Хуана, и он предложил выйти за него замуж. Это казалось мне самым простым выходом, и я сказала «да». Думала, что, когда родится ребенок, смогу убедить Хуана в том, что роды преждевременные, и что он — отец малыша. — Элен замолчала и вытерла глаза тыльной стороной руки.

Казалось, что Джесса вот-вот хватит удар. Он по-прежнему стоял как изваяние.

— Но этот!.. Джесси, он не поверил мне. Настоял на проведении экспертизы для установления отцовства. Скотина! Узнав результаты тестов, он вышвырнул меня вон. Сказал, чтобы отправлялась к отцу ребенка. — По ее щекам покатились слезы. — Вот почему я здесь, Джесси. Можешь наказать меня, как хочешь, но не отказывайся от нашего малыша. Не поворачивайся спиной к собственному сыну!

Когда Элен повисла на его шее, Лаура в беспамятстве отшатнулась от двери. Крохотный огонек таившейся глубоко в сердце надежды, что со временем они с Джессом смогут обустроить совместное будущее, потух окончательно.

Его сын! Так значит Элен, родила ребенка, первого правнука, которого так страстно жаждала видеть Нелли! Маленького наследника поместья Хантерс! Застонав от мучительной боли, она выронила сумку из обессилевших рук и тяжело опустилась на узкий столик под вешалками для одежды рядом с какими-то овощами.

Здесь ей больше нечего делать. Все кончено!

Подняв с пола сумку, нетвердыми шагами Лаура вышла из дома и закрыла за собой наружную дверь. Было мучительно сознавать, что воссоединившаяся парочка слишком занята друг другом, чтобы расслышать этот слабый звук.

Она бежала по дороге в селение с единственной мыслью — найти какое-нибудь пристанище, где можно побыть одной, попытаться сдружиться с горем и подумать о будущем. Вконец запыхавшись и сбив ноги, она влетела в поселок и остановилась лишь у церквушки на площади. Где-то здесь должна быть гостиница… Действительно, чуть в стороне, за аптекой и полицейским участком, виднелось некое допотопное строение. По всем признакам — постоялый двор. Возможно, именно здесь Гарольд Раджебл был «скомпрометирован» Нелли, рассеянно подумала она. Что ж, пожалуй, лучшего убежища не найти.

Приблизившись к воротам, Лаура ощутила запах кофе и свежеиспеченных булочек, сочащийся сквозь обветшавшую стену, и различила слабый гул голосов.

Она устало опустилась на одну из старых деревянных скамеек у стены и склонилась вперед, опершись локтями на дощатый стол.

Безжалостная реальность превратила ее сердце в горстку пепла. Упрекать было некого, кроме себя, но осознание этого не несло облегчения. Ведь еще минувшей ночью возобладали иллюзии, что их свадьба превратится из опасной авантюры в неожиданный приз, перекрывший все ставки.

Она ошибалась. Все, что они делили между собой этой ночью, не было фундаментом, на котором могло бы воздвигнуться прочное здание понимания и терпимости. Это был эфемерный замок на песке, размытый первой же сильной волной. Возвращение Элен — наглядное свидетельство тому.

Итак, Джесс чуть не погиб во время путешествия… А каким приемом она угостила своего будущего мужа в Хантерсе! Что странного в том, как низко он оценил свою «партнершу»?

Она выступила как обвинитель, судья и присяжные, вместе взятые, бросив ему упрек в преступном бессердечии, не спросив ни о чем и не дождавшись объяснений. Господи! Ничего удивительного, что Джесс с такой враждебностью реагировал на ее присутствие в доме Нелли. Что ж, хотя бы теперь от нее требуется минимальное благородство.

— Мадам? — Мысленное самобичевание было прервано появлением женщины средних лет. — Желаете позавтракать? — спросила она на своеобразном французском языке.

— Пожалуйста, только кофе, — произнесла Лаура как можно приветливее. Любая еда застряла бы сейчас у нее в горле. Даже глотку воды трудно будет справиться с этим спазмом. Однако большущая глиняная чашка, которую нужно было поднимать обеими руками, оказалась целительной. Горячий крепкий кофе помог избавиться от шока, парализовавшего ее мысли.

Оставаться нельзя. Ее присутствие здесь было бы невыносимым для всех. Лаура вздохнула. Вот не было печали! Бог знает, что делать теперь с проблемой наследства, но каким бы ни было решение, они расстанутся. По крайней мере, Джессу не придется расплачиваться по «контракту». Новость, без сомнения, будет приятным сюрпризом для него и будущей мадам Фоклейн. Ее губы задрожали. Пусть это станет ее свадебным подарком, если любящей парочке суждено наконец воссоединиться!

Сын Джесса… Колющая боль пронзила сердце Лауры. Если даже предположить, что чары француженки окажутся бессильными, он никогда не отвернется от собственного ребенка.

Бегство в Хантерс представлялось не менее нелепым. Невозможно было даже представить себе приезд в Амершем инкогнито, чтобы не возникли сплетни и пересуды, чреватые серьезными осложнениями для Джесса.

Решение лежало на поверхности. Нужно лететь в Лондон и на время обосноваться в родительской квартире, оставив с миром двух голубков в их гнездышке на Корсике.

Теперь, когда мысли Лауры приняли конструктивное направление, она почувствовала себя лучше. Конечно, нельзя исчезнуть, не сказав ни слова. Это могло бы лечь тяжким бременем на Джесса сейчас, когда ему так необходимы душевные силы для возобновления отношений с Элен. Но, с другой стороны, ей меньше всего хотелось, чтобы он появлялся в квартире ее родителей до тех пор, пока она окончательно не расстанется с остатками сокрушенных иллюзий.

Нет, если они и увидятся, то на нейтральной территории и гораздо позднее. Приняв решение, Лаура вырвала страничку из записной книжки, которую всегда носила с собой, и, помедлив несколько минут в задумчивости, набросала краткое послание.

«Я возвращаюсь в Англию, чтобы вы с Элен имели так необходимую вам возможность побыть вместе. Пожалуйста, позвони моему адвокату, когда вы вернетесь, и он устроит встречу для обсуждения наших дальнейших планов».

Она добавила номер телефона своего адвоката и подписала записку своими инициалами. Теперь пора прикинуть, как быстрее выбраться отсюда.

Ей повезло. Войдя в бар, Лаура обнаружила ту самую женщину, что подавала ей кофе, болтавшую с группой молодых людей, судя по одежде — туристов, открывателей пешеходных троп. Стоило ей спросить, можно ли заказать машину до Порто, как тут же выяснилось, что владелец гостиницы скоро поедет на рынок за свежей рыбой и будет рад прихватить ее с собой за умеренную плату.

С запиской тоже не было особых хлопот. Один из «ходоков» вызвался забросить ее по адресу, когда они с приятелем будут возвращаться к себе после завтрака.

Итак, первый этап разрыва с Джессом завершен. Трясясь в кабине фургона рядом с водителем, Лаура мысленно благодарила его за неразговорчивость. Боль расставания с солнечным островом была почти столь же острой. Когда-нибудь она сможет плакать, но пока слезы оставались непозволительной роскошью. Жадно всматриваясь сухими глазами в проплывающий мимо пейзаж, она упивалась неповторимым очарованием Корсики, вдыхая вездесущий аромат маки.

Все тело как-то странно болело. Будь Лаура суеверной, она могла бы поверить в то, что Нелли неведомым образом узнала о ее отъезде и пытается удержать крепкими невидимыми нитями. Она потерла запястья, удивляясь причудам воображения.

Уступать без борьбы было не в ее обыкновении, но теперь… Прошлой ночью словно свершилось чудо, и Джесс наконец принял ее целиком, а не только, как средство сексуальной разрядки. Он был по-настоящему нежен и заботлив. В те скоротечные часы еще оставалась надежда, что он способен полюбить ее… «Теперь у меня другие обязанности…» — сказал он утром Элен. Слова честного, порядочного человека, но от одной «обязанности» уже пришло избавление. Могла ли она предположить, сколь молниеносным будет этот безжалостный удар по ее хрустальным мечтам?

Порто был запружен пестрой толпой. Фургон остановился на дороге, соединяющей набережную с центром города, и Лаура вышла, расплатившись со своим идеальным шофером.

Все было продумано. Ей нужно побольше наличных, переодеться, привести себя в порядок и, конечно же, транспорт до Аяччо. Там больше шансов устроиться в гостинице, если понадобится ждать свободных мест на самолет.

Поздним вечером того же дня она прибыла в город, с которого началось ее знакомство с островом. Едва успев занять свободный гостиничный номер, Лаура в изнеможении повалилась на мягкую кровать, прямо в одежде, и впервые за этот ужасный день позволила себе расплакаться.

Три дня спустя она уже была в Лондоне, где оказалось ощутимо прохладнее. Распахнув входную дверь в вестибюль элегантного лондонского дома, она приветливо улыбнулась швейцару, сидевшему за стойкой из красного дерева.

— Мисс Бауэр? — Он почтительно поднялся, не скрывая изумления. — Боюсь, что мы вас не ждали…

— Так и есть, я не планировала приезд. — Она позволила ему взять кожаный саквояж. До чего же странно снова услышать свою девичью фамилию. Но старый слуга ничего не знал ни о ее трагическом браке с Мартином, ни о теперешней любовной авантюре с Джессом. Для него она продолжала оставаться незамужней взбалмошной дочерью очень богатых родителей.

— Я позабочусь, чтобы это сейчас же отнесли в ваши комнаты. — Он подозвал мальчика в униформе. — Экономка подойдет с минуты на минуту. Какие еще будут распоряжения?

— Дайте, пожалуйста, запасной ключ от дома. — Лаура попыталась улыбнуться сквозь подступавшие слезы. — Я уезжала в спешке и не захватила его с собой. Да, Билл… Меня несколько дней не было в Англии. Хотелось бы узнать новости. У вас есть какая-нибудь пресса?

Час спустя, приняв горячую ванну и уютно устроившись на кровати со стаканом вина и свежеприготовленным сэндвичем с креветками, она, наконец, получила ответы на свои вопросы. «БИЗНЕСМЕН В ДРАМЕ С ПОХИЩЕНИЕМ» — гласил заголовок одной из газет, а внизу помельче было набрано: «ОШИБКА БОЕВИКОВ ДОРОГО ОБОШЛАСЬ АНГЛИЙСКОМУ ТУРИСТУ».

10

Все становилось на свои места. Как и предполагала Лаура, бульварные газеты перепечатали эту историю из американской прессы. Одно из популярных изданий даже посвятило целый разворот ужасам, которые довелось пережить Джессу, после того, как его переправили через границу Венесуэлы и доставили в самый отдаленный и труднодоступный район Колумбии.

Это был рассказ о стойкости и отваге, о долгих месяцах заточения и смертельной схватке с бандитами, в которой он добыл свободу, едва ли не более страшную, чем плен, — свободу одиночки в непроходимых джунглях, где понадобилось все его мужество и силы, чтобы выжить. Если бы не помощь маленького племени речных индейцев, выхаживавших беглеца во время тяжелых приступов тропической лихорадки и доставивших затем в небольшой лагерь золотоискателей, он имел все шансы никогда не вернуться в Англию.

Отбросив газету, Лаура тупо уставилась в пространство, охваченная тяжелыми воспоминаниями об их первой встрече в Хантерсе. Перебирая в памяти события прошлых дней, она окончательно поняла, как больно должны были ранить Джесса ее горькие слова обвинения. Ах, если бы он тогда сказал ей правду!.. Пришла пора платить за вздорную самонадеянность. Ничего удивительного, что он так легко отвернулся от нее.

И вот — рокировка на ферзевом фланге. Элен де Буи, его истинная любовь, вернулась с самым дорогим подарком, какой она только могла сделать — его ребенком, корсиканской кровинкой. Воплощением надежд и чаяний Нелли!

Лаура скользнула невидящим взглядом по валявшейся рядом газете. Щемящая боль утраты пронзила ее сердце. Какое счастье, что у нее нашлись средства вернуться в Англию и оставить влюбленных на ристалище наслаждений, не изводя их своим присутствием…

Мелодичный звук дверного колокольчика прервал ее мысли. Наверное, посыльный с продуктами, насчет которых она распорядилась. На цыпочках, босиком она проскочила в холл, от крыла дверь и… ее вежливая улыбка поблекла при виде взбешенного Джесса, явно готового штурмовать дверь.

— Что за чертовщина взбрела тебе в голову, когда ты затевала этот идиотский розыгрыш?

По-хозяйски прошествовав мимо нее, он заглянул в полуоткрытую дверь спальни и направился в гостиную, которая почти не просматривалась сквозь матовые витражи.

— Я же оставила телефонный номер, по которому ты мог бы связаться… — начала она с гулко бьющимся сердцем. Вполне естественное потрясение и радость при виде Джесса схлестнулись с взвихренным порывом иррациональных чувств, вызванных его близостью.

— От этого толку, как от козла молока! — прорычал он, оборачиваясь на ходу. — Твой адвокат никогда не слышал ни о какой Лауре Фоклейн, или там Дэвис. И о Лоре Пэркью, наконец! — Джесс размашисто заходил по гостиной, как заключенный в камере. — Буквально клещами удалось из него вытянуть, что у него есть клиентка по имени Лаура, но он отнюдь не склонен раскрывать ее полное имя или лондонский адрес, пока не услышит просьбу от нее лично.

— Тогда, как же?.. — с тоской начала она, беспомощно наблюдая, как он, сбросив ботинки, завалился на персидский ковер.

— Проверив ваше первое брачное свидетельство, мисс Бауэр, — огрызнулся Джесс. — Когда ты вышла замуж за Мартина Дэвиса, то указала как место жительства именно этот адрес… — Его темные глаза внимательно изучали изысканный интерьер. — Боже мой, Ло, и это доставляет тебе удовольствие? Выставлять себя такой бедненькой, непонятой женой, обреченной доживать одинокий век в нищете? — Пронзительный взгляд без тени сопереживания безжалостно обвинял ее.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — У Лауры мелькнула мысль, что он значительно опередил ее с возвращением в Англию. Она пересекла комнату и стала прямо перед ним со сжатыми кулачками. — Все, чем владеют мои родители, они заработали честным трудом. Да, мне повезло, что я их дочь. Но это не мешает мне искать собственное предназначение в жизни.

— Чтобы что-то дать обществу взамен? — сардонически скривился Джесс, сидящий по-турецки у ее ног.

— Не смейте насмехаться надо мной, мистер Фоклейн! — Разъяренная Лаура замахнулась на него кулачком, но совершенно непроизвольно пальцы разжались и по-кошачьи вцепились в воротник темной рубашки. — Я врач по призванию. Мне доставляет радость помогать людям обрести утраченные силы, и я не намерена оправдываться. После смерти Мартина… — Она осеклась, увидев выражение его лица, и сконфуженно замолчала.

— Очередной сюрприз, малышка Ло Пэркью? — Она почувствовала на запястьях его железные пальцы. — Как ты понимаешь, я слышу это впервые. Позволь поинтересоваться: ты и впрямь не подозревала о том, что твой статус «вдовы» должен быть зафиксирован в брачном свидетельстве?

— О-о! — только и смогла вымолвить Лаура. Возразить было нечего. Все делалось в такой спешке, что она не зарегистрировала факт первого замужества. Поэтому, то и дело язвительно прохаживаясь по ее неудачному браку — на Корсике и до этого, — он не мог знать, что тот «прервался» из-за смерти прежнего супруга, а не из-за кризиса в их отношениях.

Тем не менее, задетая оскорбительным тоном человека, решившего поразвлечься за ее счет, она решила защищаться.

— Ну и что? Это ничего не меняет. Ты сам предпочитал думать обо мне как о ветреной дамочке, проворонившей мужа. Я просто не пыталась влиять на твое мнение. Кроме того, — продолжала она, начиная оправляться от потрясения, вызванного неожиданным визитом, — ты тоже не был искренен со мной. Какие причины помешали тебе разубедить меня в твоем циничном отношении к собственной бабушке? Ведь тебя же на самом деле все это время держали в каком-то колумбийском аду? — Она кивнула в сторону газет, в беспорядке разбросанных на полу. — Гордость? Оскорбленное самолюбие?

— Нет, без сомнения, этому были другие, но все же весьма веские причины. В конце концов, мне пришлось бы все рассказать.

Лаура делано расхохоталась.

— Ну хорошо, пусть «причины» остаются на твоей совести. Как говорится, это мы уже проходили.

— Ладно, по крайней мере, два непонятных вопроса прояснились. — В его голосе появился тревожный оттенок. — Теперь попробуем разобраться с третьим вопросом. Почему ты сбежала от меня?

Треснуть бы этого болвана по затылку!

— Ты прочел мою записку? Иначе бы тебя не было здесь. А что, по-твоему, мне следовало делать? Осыпать вас лепестками роз? — К своему ужасу, она почувствовала, как горячие слезы наворачиваются на глаза, и поспешно зажмурилась. — Самое лучшее, что я могла сделать, это устраниться, позволив вам с Элен наслаждаться примирением.

— Каким примирением? — раздраженно спросил Джесс. — Не знаю, как долго ты стояла и подслушивала около дома…

— Вполне достаточно, чтобы понять, что «невеста» все еще любит тебя, и… — Она хотела еще сказать, что все знает о ребенке, но Джесс резко перебил ее:

— Элен никогда не любила никого, кроме своей персоны! Я окончательно понял это вскоре после начала нашего путешествия по Южной Америке. Только там до меня дошло, каким я был ослом. У нас с ней не нашлось ничего общего.

— За исключением кое-чего? — иронически предположила Лаура, озадаченная его неожиданным отречением от возлюбленной.

— Не было даже этого, — отрезал Джесс. — Красота без сопереживания вскоре теряет свою притягательную силу, а Элен любила только свое отражение в зеркале. Подумай об этом, Ло. Если бы в ее прекрасную головку заронили чуть больше человечности, разве могла бы она изменить мне так гнусно? — Он произнес это с неподдельной горечью.

Что бы там ни творилось между этими «влюбленными», Лаура испытывала сейчас лишь холодное отрешенное любопытство.

— Тем, что вышла замуж за модного автогонщика, — прошептала она, не спрашивая, а, скорее утверждая.

— Тем, что преспокойно укатила в Штаты. Обозлилась, что я не встретил ее! — отчеканил Джесс, передернувшись от гадливого пренебрежения. — Ты же читала об этой истории. Тебя не удивило, что никто не заметил моего исчезновения?

— Я думала, ты был один, а Элен уже покинула тебя. — Лаура пристально всмотрелась в его лицо, с ужасом вспоминая разговор, подслушанный в хижине.

— Нет. — Джесс покачал головой, поймав ее испуганный взгляд. — Сначала мы решили, что Элен поедет со мной на лекцию, которую я согласился прочесть в городке, расположенном невдалеке от колумбийской границы. Но накануне вечером ее пригласили на праздничный обед в другом городе, до которого было шестьдесят миль. Она потребовала, чтобы я отказался от выступления и поехал с ней на званый обед.

— Но тебя уже ждали. Как можно отказываться в последний момент?

— Именно. — Он кивнул. — К несчастью, Элен не разделяла эту точку зрения. Она решила идти на прием одна, и мы договорились, что я за ней заеду ближе к ночи.

— И когда ты не приехал вовремя… — Лаура запнулась на мгновение, чувствуя, как холодная волна ужаса накатывала на нее. — Она тут же упаковала вещи и преспокойненько укатила в Штаты, даже не попытавшись узнать, что с тобой?

— Да, — коротко ответил Джесс. — Она сочла вечер испорченным и не собиралась ждать очередных сюрпризов. Оттого и решила наказать меня за опоздание своим отъездом, считая, что я тут же помчусь за ней с ворохом оправданий, цветов и подарков.

— Ах, так… — Лаура была потрясена столь неприкрытым эгоизмом и мстительностью. — И никто больше не обнаружил твоего исчезновения?

— Никто, — хмуро подтвердил он. — Мы уже оплатили гостиничный номер и забрали вещи. Элен предпочла ехать на свой чертов обед в машине, взятой напрокат. А хуже всего, что накануне мы переиграли маршрут путешествия. Собирались в Каракас, а номер в отеле еще не забронировали. Понимаешь? Нас никто нигде в тот момент не ждал.

— А когда ты, вопреки ожиданию «мадемуазель», не помчался в Штаты, она, вместо того чтобы попытаться выяснить, что случилось, или связаться с тобой в Англии, вышла замуж за Хуана, — произнесла Лаура, как только до нее дошел весь ужас последствий такой «легкомысленности».

— Да, чтобы преподать мне урок. И, можешь не сомневаться, она этого добилась! Урок мною усвоен. Ее образ в моих глазах разом приобрел необходимую полноту. Законченная эгоистка, бездушный манекен!

Лаура по-женски попыталась хоть как-то оправдать чудовищный поступок Элен, но не смогла. Мало того, что эта стерва ни капли не любила Джесса. Она фактически поставила его на край гибели.

— У тебя, конечно же, были документы, удостоверяющие личность? — спросила она наконец.

— Все осталось в машине, — отмахнулся Джесс. — Паспорт, кредитные карточки, багаж. Террористов интересовал только я. Вернее, американский сенатор, который, по случайному совпадению, разъезжал на точно такой же машине. Кто-то из их компании загремел в Штатах. Мальчики собирались как следует поторговаться. Вытащив меня из машины, они тут же подожгли ее и столкнули со скалы, чтобы замести следы.

Лаура присела на ковре рядом с ним.

— Если бы в тот вечер, когда ты возвратился в Хантерс, я хоть капельку догадывалась о том, что ты пережил, я бы никогда не вела себя так враждебно, — печально подытожила она.

— А если бы я знал, что ты вдова, то никогда бы не травил тебе душу бесконечными ревнивыми напоминаниями о несчастном мистере Дэвисе!

— Почему? — Она вздрогнула от его мрачного тона. — Мой глупый обман ничего не меняет. Наша свадьба была совершенно законной, и это единственное, что по-настоящему произошло за последнее время.

— Для тебя — возможно. Для меня все было не так. Я любил бабушку, люблю наш дом в Хантерсе. Но я лишил бы ее покоя, а себя — наследства, если бы единственным выходом была женитьба на совершенно незнакомой женщине.

— Я не понимаю…

— Неужели не понимаешь? — с отчаянной злостью поинтересовался Джесс. — Хотя сначала я тебя даже не узнал при новой встрече, я вскоре почувствовал, что у нас старые счеты… А когда я наконец понял, кто ты… — Он с грустью усмехнулся. — Ощущение было такое, словно поднялся занавес во тьме, укрывавшей мою жизнь. Ты была частичкой моего счастливого прошлого, Ло. Тех золотых дней, когда все шло как по писаному. И я вдруг осознал, что хочу видеть тебя частью моего будущего.

Не в силах объять разумом смысл этих слов, Лаура обескуражено смотрела на него сквозь бешено вращающийся калейдоскоп воспоминаний.

— О чем это ты говоришь? — прошептала она.

— Все очень просто. — Джесс с иронией покосился на жену. — Если бы я тебя не любил, я никогда не попросил бы тебя выйти за меня замуж. А потом, узнав, что ты вдова, а не просто разведена, как я вбил себе в голову с твоего молчаливого благословения, я понял, насколько был ослеплен злостью.

Лаура онемела, боясь поверить услышанному.

— Да, это правда, Ло. — Его голос был полон мучительной боли. — Поскольку я считал твое первое замужество ошибкой, то, набравшись наглости, решил, что смогу, в отличие от твоего первого мужа, пробудить в тебе чувство. Я не смел бы на это надеяться, будь мы с тобой совершенно незнакомы… — Лаура, как завороженная, молчала, не сводя глаз с его искаженного страданием лица. — В этом главная причина разыгрывания корсиканской карты. Я хотел увезти тебя подальше от Амершема и твоего тамошнего окружения. Побыть с тобой наедине, попытаться приручить… Я был настолько самоуверен, что вздумал, будто время и уединение помогут мне вернуть прошлое и разжечь в тебе ответную любовь!

Ответную любовь? Боль пронзила сердце Лауры, словно раскаленный клинок. Увы, слишком поздно… Нет, невозможно поверить, и к тому же…

— Так вот почему ты так рьяно загонял меня в постель… — пролепетала она, впервые поняв природу его сарказма и насмешек, так бесивших ее в их первую ночь на Корсике.

— Я дразнил тебя, хотел вывести из равновесия, чтобы выманить правду о твоем прошлом, — согласился он. — Потому что чувствовал неладное и сходил с ума от этого. Мог ли я тягаться с воспоминаниями о любимом, которого смерть разлучила с тобой? В тот момент мне казалось, что мечты о нашем совместном будущем не стоят ломаного гроша.

— Нет! — Ослепленная мстительной вспышкой памяти, Лаура яростно набросилась на эту мучительную ложь. Как могла она хоть на краткий миг поверить в возможность его любви, если у нее были неопровержимые доказательства противоположного? — Не оскорбляй меня притворством! — Ее голос дрожал от горя. — Ты злился из-за того, что думал, будто я намеренно вожу тебя за нос ради собственной выгоды. Ревность? Все проще, Джесс. Пусть Элен предала тебя, но ты все еще безнадежно, слепо любишь ее. Я могла быть для тебя не более чем резиновой куклой! — Болезненное воспоминание вспухало, как нарыв, оттесняя все мысли, рвалось наружу. — Зачем вилять? После того, как мы поженились, ты заговорил об Элен, — когда я запаковывала вещи, помнишь? Ты спросил меня, как жить после того, как потерял любимого человека. Хотел узнать, какие чувства испытываешь, если не можешь до него дотронуться. Спрашивал, что я думаю о подмене, когда нужно закрывать глаза, чтобы не видеть, с кем целуешься?! — в истерике кричала она. Лицо ее с красными пятнами гнева было неузнаваемо. Сколько огорчений он ей доставил, каким отчаянием иссушил сердце! — Тебе больше не нужно лгать, Джесс. Я прошла через это унижение с открытыми глазами и уйду прочь, не оглянувшись. Обещаю, что не буду тебе стоить ни пенни.

— Ты уйдешь такая же слепая, как сама любовь! — горько возразил он. — Неужели ты ничего не понимаешь? Когда я задавал эти вопросы, я как раз успел раскусить тебя. Все мои планы завезти тебя на Корсику, постепенно завоевать там твое доверие и любовь и обольстить в романтической обстановке были вдребезги разбиты твоим недоверием. Именно тебя, а не кого-либо другого я имел в виду, когда спрашивал. Именно твоего ответа ждал с такой надеждой. Подумай об этом, Ло! Я стремился понять, дает ли мне история твоих отношений с Мартином хотя бы малейший шанс на то, что ты сможешь меня полюбить…

Оглушенная неистовством его порыва, Лаура с тревожно бьющимся сердцем безмолвно смотрела на него. В самом ли деле Джесс говорит правду? А какой смысл ему лгать? Это могло бы многое объяснить — его сарказм, беспокойную язвительность обращений и резкость ответных выпадов — все, что так контрастировало с нежностью его ласк. В их последнюю ночь он заставил ее понять, что значит быть на седьмом небе от счастья. А она-то, дура, вообразила себя дублершей Элен. Возможно ли, чтобы после всего этого Джесс продолжал любить ее? Она начинала видеть события последних дней в совершенно ином ракурсе, понимать подоплеку колкостей мужа, его циничную браваду, хмельную смесь желания и ненависти в их объятиях.

Голова шла кругом. Лаура облизнула пересохшие губы, тщательно подбирая слова. Она должна как-то внушить Джессу, что ее любовь к Мартину была иной. Совсем не такой, как всепоглощающая страсть, которая наполняла и продолжает наполнять каждую клеточку ее тела, когда она рядом с Джессом.

— Мартин… — начала она робко. — Мартин и я…

— Можешь не объяснять, — резко перебил он. — Я бы никогда не повез тебя на Корсику, если бы узнал правду. — Джесс мрачно усмехнулся. — И, конечно, не вел себя так бесцеремонно.

— Ты знаешь, что это неправда. — Ее щеки вспыхнули. — Я так же сильно желала тебя, как и ты меня. А что до глупых недоразумений, то все обошлось бы, если бы я вначале так не взъярилась на тебя и невольно не сделалась частью твоих кошмаров. — Лаура почувствовала, что слезы вот-вот хлынут по щекам, и сделала нечеловеческое усилие, чтобы сдержать их. — Я заслужила твое презрение, Джесс. Казалось… казалось, Нелли так успешно идет на поправку. Не могу понять, как я проглядела тревожные симптомы, почему не позвала врача осмотреть ее. Мне кажется, я хотела переложить часть собственной вины на кого-то еще. И вдруг — ты, великолепный козел отпущения. — Всхлипнув, она умолкла, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

Джесс медленно покачал головой.

— Я был обязан понять твое настроение. Бог знает, в каком я перед тобой долгу за то, что ты так заботливо ухаживала за бабушкой. Вместо этого я оскорблял тебя и втянул в брачную аферу. — Смотреть в его глаза, наполненные болью самобичевания, было совершенно невыносимо.

— Если бы ты прямо спросил меня о первом замужестве… — Лаура едва заметно улыбнулась, — я бы сказала тебе правду, что любила Мартина только как… друга. И никогда бы не вышла за него, если бы не его просьба. Тогда мы оба уже знали, что он умирает от лейкемии. — Она услышала дыхание Джесса, когда тот приблизился, почувствовала, как его руки тянутся к ней, чтобы обнять, и позволила себе роскошь спрятать лицо у него на груди. — Мы поженились у него в больнице, незадолго до конца…

— Ты имеешь в виду, что, когда мы узнали друг друга?.. — Его глаза совершенно округлились от изумления. — Что ты… что я… — Он потрясенно замолчал.

Лаура кивнула.

— Да, милый, ты был моим первым близким мужчиной…

— О, Боже мой, что же я натворил! — вырвалось у него.

— Подарил короткий, но незабываемый праздник, — улыбнулась Лаура.

— И замечательный повод ненавидеть меня.

— Нет, — тихо возразила она.

Говорят, исповедь хороша для души, и хотя слова, которые она собиралась произнести, жгли язык, как раскаленные угли, он должен их услышать. Сейчас муж узнает правду, даже если впереди их не ждет ничего, кроме пустоты.

— Я люблю тебя, Джесс, — сказала она тихо. — Каждым вздохом, каждым ударом сердца. Да, мне понадобилось время, чтобы понять это. Хотя я никогда и не надеялась заменить тебе Элен, в глубине души оставалась крохотная надежда, что, может быть, если мы вернемся в Хантерс и попытаемся стать прилежной супружеской парой, это когда-нибудь случится.

— Ло, маленькая…

— Нет! — сорвавшимся от страдания голосом вскричала Лаура, уклоняясь от его объятий. — Слишком поздно. Ты не можешь бросить Элен. Как бы жестоко она ни обошлась с тобой, она все еще любит тебя. И она — мать твоего ребенка. Твоего сына, Джесс! — Заметив, что он, раздраженно фыркнув, собирается перебить ее, Лаура возвысила голос, полагая, что все прочее сейчас несущественно. — Ему будете нужны вы оба, как одна семья… — Голос ее предательски завибрировал.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — Он сгреб ее за плечи и крепко встряхнул.

— Я знаю, знаю, — упрямо твердила Лаура. — Я все слышала. Как она вышла за этого испанца, когда узнала, что беременна твоим ребенком.

— Тогда ты и сделала ноги, да? — спросил он с лицом заговорщика.

Лаура подавленно кивнула.

— Я не могла ворваться к вам и подслушивала слишком долго. И мне стало ясно, что нужно уйти, чтобы дать вам шанс помириться. — Меньше всего на свете Лаура хотела бы признаться, с каким трудом ей далась эта жертва.

— Глупышка! — В его голосе смешались нежность и раздражение. — Продержись ты еще несколько минут, ты бы услышала, как я развеял этот миф, как мыльный пузырь. — Он тяжело вздохнул. — Нет никакого ребенка. Его никогда и не было. Элен и я прекратили близкие отношения за месяц до ее возвращения в Штаты. Даже такой самовлюбленный болванчик, как Нимейра, заметил бы шестимесячную беременность. Кроме того, дети никогда не входили в планы этой куклы, уверяю тебя!

— Но бывают же ошибки… — Сердце Лауры судорожно забилось.

— Только не в этом случае, — заверил он. — Элен вскоре призналась, что солгала, хватаясь за соломинку, когда поняла, что все другие средства исчерпаны. Она и правда горько сожалеет о браке с Хуаном. Говорит, ей пришлось занять в его жизни место где-то позади его машины, спортивной команды и болельщиков, и что ей осточертело сидеть дома.

— Но на что она надеялась, обманывая тебя?

— Как раз на то, из-за чего ты чуть ей не уступила! На то, что я свяжу себя какими-то обязательствами, после чего она могла бы признать, что наш ребенок существует только в ее воображении. Это был ход ва-банк, сделанный в отчаянии, так как я не спешил встречать ее с распростертыми объятиями.

— Но ты не можешь быть абсолютно уверен… — слабо сопротивлялась Лаура.

— Я полностью уверен в ее лжи, — непреклонно возразил Джесс. — И не так уж много времени понадобилось, чтобы припереть ее к стенке. Как только до нее дошло, что в ее истории все шито белыми нитками. Клянусь, Элен никогда не родит ребенка мужчине. А если ты все еще сомневаешься, позвони в Мадрид, и общительный Хуанито не даст мне соврать.

Он вздохнул, борясь с невольным раздражением.

— Господи, Ло, как ты думаешь, что я почувствовал, когда пошел выпроводить «разродившуюся мадам» и наткнулся на наш завтрак, брошенный на полке? Одному Богу было известно, как долго ты подслушивала или подглядывала. А каково мне было потом — когда я получил твою записку и понял, что ты сбежала?.. — Он заглянул ей в лицо.

— А ты можешь представить, что почувствовала я, когда увидела тебя полуголым в объятиях этой смазливой шлюшки?

Теперь, с облегчением выслушав правду и поверив в нее, Лаура могла, наконец, позволить себе роскошь лягнуть поверженную соперницу.

— Я едва успел натянуть на себя хоть что-нибудь, чтобы открыть дверь. — Джесс широко улыбнулся. — Думал, ты в ванной и собирался еще поваляться, пока ты не придешь ко мне снова.

По телу Лауры мгновенно прокатилась волна желания, и сердце ее учащенно забилось.

— Почему ты решил так сделать? — спросила она, невинно округлив синие глаза. — Ты ожидал, что тебе подадут завтрак в постель?

— Не ожидал, а ждал. — Его зовущий взгляд ласкал мягкие очертания ее тела, а в голосе таилась знакомая истома. — Я люблю тебя, дурочка, люблю тебя всю. Такую теплую, нежную, сострадательную. Я хочу обнять тебя, я хочу тебя… — Руки Джесса заскользили по ее телу, вновь и вновь лаская каждый его трепещущий изгиб. — Я хочу быть для тебя всем. Мужем, любовником, отцом твоих детей… — Обжигающе-чувственные поцелуи крупным дождем сыпались на ее счастливое личико.

— Это зависит… — дразняще медленно начала она, продлевая сладострастную паузу, — от некоторых условий…

— Назови их!

Лаура раскраснелась от жара, вспыхивающего под кожей в ответ на его прикосновения.

— Мне бы хотелось продолжать делать то, что я умею. Помогать таким людям, как Нелли, учить их снова говорить, — призналась она, затаив дыхание.

— Сколько хочешь, если только ты не будешь забывать при этом обо мне и детях. — Он слегка ущипнул ее за ямочку на щеке. — Это все, малышка Ло Пэркью?

— Нет! — быстро поправилась она, произнося слова в такт плавным движениям мужа, которые ассоциировались с теплой морской волной, похитившей хрупкую лодку и все сильнее раскачивавшей ее. Погрузив руки в это тепло, Лаура ощутила неистовый напор его страсти. И тогда она выдвинула второе условие, зная, что в этот момент ей простится все.

— Никогда даже не думай называть меня малышкой Ло Пэркью, — строго потребовала она. — Знаешь, кто я? Госпожа Лаура Фоклейн, леди Хантерс.

— И любимая супруга сэра Джесса Фоклейна. Отныне и навсегда!

— Да, — радостно согласилась она. — Навечно!

Подхватив Лауру на руки, он проследовал в спальню, где без лишних слов освободил от халата и трусиков, предоставив ей желанную возможность совершить подобный ритуал и с ним.

Лаура делала это медленно, с нежностью и сдержанной осторожностью, которая заставляла Джесса стонать от нетерпения, когда прохладные пальчики касались пылающей кожи, пока наконец, распростершись на тонком льняном белье, не пригласила его войти. Вдвоем они нашли ритм, объединивший их тела в пульсирующем единстве, чистом и трепетном, неукротимо влекущем к сиюминутности экстатического небытия.

Еще долго, немыслимо долго, Лаура умирала и воскресала от наслаждения, извиваясь в объятиях Джесса. Возможно, именно здесь, в роскошных, но, увы, лишенных семейного тепла апартаментах они зачали ребенка — подлинного наследника, плоть от плоти и кровь от крови своей, которому было суждено исполнить завет Нелли Гасьер и продлить власть корсиканского рода над поместьем английских аристократов.

Эпилог

Телефонная линия в Хантерсе барахлила уже вторые сутки из-за нескончаемого весеннего ливня.

— Черт возьми! А если из клиники не смогли дозвониться? Что тогда? — Джесс осекся. Монологи вслух, наедине — довольно нездоровый признак. Так и свихнуться можно… Не слезая с кушетки, он потянулся к журнальному столику за виски.

Почему Лаура не разрешила ему остаться в Лондоне? Забилась в эту клинику, истеричная курица!.. И вечные причуды! «Возвращайся в Амершем, следи за усадьбой. Почаще заглядывай в итальянскую гостиную», — мысленно передразнил он жену. Ну, а дальше что? Он почти безвылазно торчит в этой дурацкой гостиной и уже допивает бутылку виски в нервном ожидании… Кстати, с алкоголем тоже следует поосторожнее.

Джесс встал и нехотя поплелся к окну. Дождь стих. Предзакатное солнце ненадолго выглянуло из-за туч и прощалось с цветами. Драгоценные розочки Нелли… И Лауры.

Сколько же будет продолжаться эта пытка? Он даже уснуть не может; правда, по-прежнему принципиально не пользуется снотворным. О делах и мечтать не приходится — все запущено настолько, что… В этот момент раздался затяжной телефонный звонок. Джесс стремглав подскочил к тумбочке, которая стояла под огромными часами в серебряной оправе.

— Алло!

— Мистер Фоклейн! Добрый вечер, — защебетал женский голосок! — С вами говорят по поручению мис…

— Да! Да!! Как она?

— Не волнуйтесь, пожалуйста. Все в порядке. Ваша жена благополучно разрешилась от бремени. Роды принимал сам доктор Шрейдер и просил…

— Сын?! — торжествующе воскликнул Джесс.

— Нет, мистер Фоклейн, девочка. И такая норовистая. Мы перед ней все на цыпочках ходим. Мистер Шрейдер сказал, что ваша супруга хочет… Если вы, конечно, не возражаете…

О Боже, ну что она еще «хочет»? С ума можно сойти…

— Говорите громче! Алло! Так что там такое?

— Миссис Фоклейн будет счастлива, если девочка получит имя Нелли.

Сквозь треск и частые гудки Джесс успел поблагодарить медсестру, заверив, что отныне он ее должник. Итак, дежурство в итальянской гостиной окончено. Теперь прямиком в Лондон! Только надо нарезать побольше роз для Лауры и… Нелли.

Он был уже на веранде, когда послышались гулкие удары старинных часов. Не отдавая себе отчета, Джесс с порога заглянул на прощание в итальянскую гостиную. Стрела купидона на причудливом колесе фортуны замерла на цифре восемь.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg