«Поиски любви»

Глава 1

— Джессика, я ищу тебя по всему дому, — говорила Элизабет Уэйкфилд своей сестре. Сестры были близнецами, похожими, как две капли воды. — Мама зовет тебя. Она готовит оладьи.

Джессика в коричневом костюме своей матери стояла перед большим зеркалом в спальне родителей. По всему было видно, что она себе нравится.

— Сейчас спущусь. Ну как, Лиз? Вообще-то коричневый — не мой цвет, но, по-моему, он не плох для работы в офисе. Как ты думаешь?

Элизабет так и села на огромную родительскую кровать, в изумлении глядя на сестру. Цвет как раз очень шел Джессике с ее белокурыми волосами и загорелым лицом, а покрой костюма подчеркивал ее стройные красивые ноги. Впрочем, у самой Элизабет были точно такие же. Но сказать, что Джессика в деловом костюме — явление столь же необычное, как появление инопланетянина в Ласковой Долине, значит не сказать ничего.

— Боже мой, что это такое? — Дар речи наконец вернулся к Элизабет. — Новая роль в школьном спектакле?

Элизабет тут же пожалела о сказанном. На прошлой неделе ее сестра потерпела крах во всех отношениях. Во-первых, ее бросил Билл Чейз, местный чемпион по серфингу. Но к этому унижению добавилось и то, что кинопродюсер, специально приехавший на школьный спектакль, чтобы, как полагала Джессика, посмотреть ее игру, не обратил на нее никакого внимания. Зато в течение всего спектакля он буквально не сводил глаз с Билла. Оба этих факта в отдельности не очень бы расстроили Джессику, но получить двойной удар за один вечер — это было слишком даже для такой самоуверенной особы, как Джессика. Никогда еще Элизабет не видела сестру такой подавленной и сейчас поняла, что необдуманная фраза могла больно задеть Джессику.

— Ох, прости, Джес.

Снимая пиджак, Джессика повернулась к сестре. Небрежно бросив его на кровать, она сказала:

— За что простить? За то, что я не отправилась в Голливуд?

Как бы демонстрируя полное безразличие к этой теме, Джессика откинула волосы со лба и начала расстегивать кремовую блузку.

— Подумаешь, событие. Говорят, что все они, там, в Голливуде, насквозь фальшивые.

— Перестань, Джес, ты ведь так не думаешь, — сказала Элизабет, аккуратно вешая пиджак на деревянные плечики.

— Нет, думаю, — раздеваясь, ответила Джессика. — Еще как думаю, Лиз. Этот тип предложил Биллу кинопробы. Могу поклясться, что Билл съездит в Лос-Анджелес, где его разок поставят перед камерой и в тот же день отправят домой. Дураку понятно, что это пустая трата времени. Джессика натянула голубые шорты и пляжную майку. Элизабет, собрав разбросанные сестрой вещи и повесив их на место, наконец спросила:

— Ну и какое все это имеет отношение к примерке маминой одежды? Обычно по воскресеньям ты долго валяешься в постели.

— Я слишком взволнована, чтобы спать. У меня миллион дел.

— А разве ты не идешь на пляж с Карой? Джессика решительно покачала головой. Элизабет была озадачена. Кара Уокер считалась лучшей подругой сестры.

— Что случилось? Очередная стычка?

— Нет, дорогая сестренка. Ты никак не поймешь, что мне уже неинтересно торчать на пляже и болтать о всякой ерунде с подружками. Это все так инфантильно.

Элизабет взяла сестру за руку.

— Ладно, Джес. Что у тебя на сей раз?

— Я как раз собиралась рассказать тебе за завтраком. Я решила, что пора подумать о будущем. Хватит так легкомысленно относиться к собственной жизни.

Элизабет в изумлении уставилась на сестру. Неужели это говорит ее Джессика?

— С каких это пор ты стала задумываться о своей карьере?

Джессика плюхнулась на кровать.

— Когда я обдумывала эту историю с Голливудом, я вдруг поняла, как мало готовилась к взрослой жизни. Как, впрочем, и большинство моих друзей. И пришла к выводу, что пора начинать. — После короткой паузы она добавила в манере, свойственной лишь ей, Джессике Уэйкфилд:

— Надо делать ставку на что-то еще.

— Уж больно неожиданно, — сказала Элизабет. — На прошлой неделе ты собиралась стать актрисой, а сегодня у тебя совсем Другие планы. Где гарантия, что ты не передумаешь и что у тебя все это не вылетит из головы, как только ты выйдешь из дому?

Но Джессика была настроена весьма решительно.

— Понимаешь, Лиз, так бывает: иногда тебя осенит, и ты точно знаешь, что это то, что нужно. Ведь с тобой было так же, когда ты вдруг поняла, что будешь писать.

Элизабет задумалась. Она никогда ни с кем не обсуждала свои писательские дела за исключением, пожалуй, мистера Коллинза, куратора школьной газеты «Оракул».

— Это было несколько иначе, — сказала она. — Но речь не обо мне. Просто мне кажется, что ты все это придумала. Тебе хочется как-то занять себя, пока у тебя не появится новый мальчик.

— Вот здесь ты абсолютно не права, Элизабет Уэйкфилд, — с негодованием отрезала Джессика. — Все это очень серьезно. Я не говорила, что мальчики меня больше не интересуют. Но надо и о другом подумать. Я пришла к выводу, что жизнь состоит не только в том, чтобы по субботам гонять на автомобиле, а по воскресеньям толкаться на пляже.

Элизабет все еще была настроена скептически, поскольку уже не в первый раз слышала о благих намерениях сестры.

— Я поверю, когда увижу это собственными глазами, — заявила она.

Джессика поднялась с кровати. Слова гневно слетали с ее уст:

— Спасибо тебе большое, Элизабет. Я могла бы рассчитывать на некоторую поддержку. Я-то надеялась, что ты обрадуешься. Ведь наконец я поставила перед собой серьезную цель. Разве не этого ты добивалась от меня годами?

— В общем-то да, — признала Элизабет.

— Так почему же ты не веришь мне? Элизабет даже не заметила, как Джессике удалось заставить ее снова занять оборонительную позицию. Все-таки в голосе сестры было что-то, что не позволяло Элизабет поверить ей до конца.

— Прости, Джес. Помнишь историю о мальчике, который кричал: «Волки!». Я чувствую себя одним из тех, кого он звал на помощь. Но если ты настроена серьезно, можешь на меня рассчитывать. Только намекни.

— Спасибо. Я знала, что могу положиться на тебя. — Джессика порывисто обняла сестру. — Ну что, ты, кажется, что-то говорила о горячих оладьях?

— Ой, — спохватилась Элизабет. — Мама нас убьет! Оладьи уже, наверное, остыли.

Но Джессика не разделяла беспокойства сестры. Взяв Элизабет под руку, она не торопясь повела ее по лестнице.

— Спорим, что мама нас подождала. Я что-то не чувствую запаха оладий.

Джессика была права. Элизабет отметила это, как только они вошли в просторную кухню. Родители спокойно сидели за столом друг против друга. Смакуя кофе, они читали газеты.

Тесто, приготовленное по домашнему рецепту Уэйкфилдов, стояло у гриля, дожидаясь прихода девочек.

Не желая отвлекать мать, поглощенную чтением, Элизабет занялась оладьями сама. Поэтому она не могла видеть лиц родителей, когда прозвучало заявление Джессики. А жаль! Их стоило увидеть, когда Джессика спокойно и решительно произнесла:

— Папочка, хочу попросить тебя о большом одолжении. Разреши мне работать после занятий у тебя в офисе. Я хотела бы приступить завтра.

Глава 2

— Как тебе нравится эта погода? — сетовала Лила Фаулер на следующее утро.

Джессика сняла желтый плащ и, слегка встряхнув, повесила его в свой шкаф. Утренний ливень, неожиданный и для синоптиков, затопил улицы Ласковой Долины и многим испортил настроение. Кара Уокер, уверенная, что из-за дождя она окончательно разболеется, в это утро решила остаться дома.

Но Джессика была невозмутима.

— Не пытайся убедить меня, Лила, что ты переживаешь из-за какого-то дождика, — сказала она. — Просто ты боишься, что от влаги начнут виться твои волосы.

— Джессика, иногда ты просто невыносима. — Лила тщетно пыталась распрямить рукой свои волнистые каштановые волосы. — Не у всех же они такие прямые, как у тебя. Можно было бы и посочувствовать мне.

Джессика окинула Лилу взглядом.

Большинство девочек отдали бы многое, чтобы оказаться на месте Лилы. В облегающих джинсах, подчеркивающих красоту стройных ног, и в модной блузке хорошенькая Лила вызывала зависть у многих в школе. И дождь нисколько ее не испортил, волнистые волосы Лилы от влаги стали лишь пышнее. Джессике почти никогда не удавалось добиться такого же эффекта при помощи щипцов для завивки.

— Ты выглядишь великолепно, — сказала Джессика Лиле. — Честное слово, тебе не о чем беспокоиться. — Она лукаво улыбнулась. — Ведь ты не хочешь произвести впечатление на кого-то конкретно?

Лила улыбнулась в ответ. Хорошенькая и неглупая, к тому же дочь одного из богатейших людей Ласковой Долины, Лила никогда не страдала от отсутствия мужского внимания. Но, по ее мнению, лишь немногие были достаточно хороши для нее.

— Нет, у меня сейчас никого нет, как и у тебя, Джессика. — Лила не могла удержаться, чтобы не сказать колкость.

Джессика смерила подругу пронзительным взглядом. Ее синие глаза прямо смотрели на Лилу.

— Не думай, пожалуйста, Лила, что я расстроена из-за Билла Чейза. Я думаю, что они с Диди будут прекрасной парой.

— Ой-ой, какие мы великодушные сегодня. Может, это дождь размягчил твои мозги? — спросила Лила. — Неделю назад ты не была в таком мирном настроении.

— Ну, то было тогда, а это сейчас. Что плохого в том, что я желаю кому-то немножко счастья? — ответила Джессика. От ее голоса так и исходили тепло и доброта.

— Да нет, ничего, — сказала Лила, все еще не уверенная в искренности подруги. Понимая, что больше ей ничего не добиться, она сменила тему.

— Интересно, кто сегодня будет в «Дейри Берджер»?

— С чего ты взяла, что я туда пойду?

— Куда же еще можно пойти, когда на улице дождь? Не на пляж же.

— Есть и другие места в Ласковой Долине, кроме «Дейри Берджер» и пляжа.

— Все ясно. — Лила понимающе кивнула. — Ты уже успела завести новый роман. Не удивительно, что ты так великодушна с Биллом. И кто же этот счастливчик?

— Мальчики здесь ни при чем. — Джессика достала тетради по химии и по французскому и захлопнула дверь своего шкафа. — Сегодня я начинаю работать в юридической конторе моего отца.

Вот этого Лила никак не ожидала.

— Работать? Почему? С какой стати тебе вдруг работать?

— Я знаю, что понятие «труд» тебе чуждо, Лила, но некоторым людям работать нравится, они даже получают от этого удовольствие. Я решила пойти по стопам отца и стать юристом, а сейчас наилучшее время, чтобы начать.

— Но это ведь после занятий! А как же личная жизнь? — Лила качала головой, все еще не веря.

— Папина контора закрывается в шесть. Так что у меня будет масса времени для личной жизни, — пояснила Джессика. — Хотя я не знаю, сколько времени смогу ей уделять. Я думаю вообще не ходить на свидания, пока не освоюсь с работой.

Лила заставила себя вспомнить, что она разговаривает не с Элизабет, а с Джессикой.

— Но ведь ты пойдешь на танцы Барта на следующей неделе? Неужели ты и это собираешься пропустить?

Это было большое событие в жизни школь;. Танцы устраивали после ежегодного забега мемореальной мили Бартона Эймса, очень престижного межшкольного соревнования по бегу. Школьники между собой называли это соревнование преете Бартом.

— Туда я пойду, — ответила Джессика и медленно направилась по длинному коридору в сторону классов. Вестибюль был непривычно грязным, весь в лужах. Обойдя полоску грязи. Лила снова оказалась рядом с Джессикой.

— Я тоже пойду. Но не собираюсь быть там с кем-то одним.

— Как насчет меня, Лила? — спросил подошедший сзади Аарон Даллас. Все трое задержались перед шкафами.

— Нет, спасибо, Аарон. Мое положение не настолько безнадежно, — отшутилась Лила. Она игриво толкнула популярного капитана футбольной команды. Они с Аароном пытались встречаться еще в младших классах, но ничего серьезного у них не было. И все-таки они остались друзьями.

— Много теряешь, Лила, — добродушно сказал Аарон. — Я бы с удовольствием поболтал с тобой еще, но обещал Брюсу проверить его по истории перед уроком.

— Зная Брюса Пэтмена, можно догадаться, что он попросту заставит Аарона отдать ему свою домашнюю работу, — язвительно заметила Джессика, как только Аарон ушел. Она смотрела ему вслед, загораживая дорогу Роджеру Барретту, который бежал во весь опор к шкафам.

Лила захихикала, показав в его сторону, и проговорила:

— Ох, не смотри туда, к нам приближается Багз Банни.

В тот момент, когда Джессика его заметила, Роджер наступил в лужу и поскользнулся. Потеряв равновесие, он пролетел около десяти футов и грохнулся на мокрый пол прямо перед девчонками. Его учебники разлетелись во все стороны, а немодные, в толстой оправе очки съехали с носа, делая его лицо уморительно смешным.

Джессике понадобилось все ее актерское мастерство, чтобы сдержать смех. Парень являл собой жалкое зрелище. Его длинные ноги торчали из дешевых джинсов, демонстрируя застиранные белые носки и поношенные теннисные туфли. От удара при падении его фланелевая рубашка задралась, обнажив бледный живот, годами не видавший солнца.

Поднявшись, Роджер растерянно стоял, не зная, что делать — заправить ли сначала рубашку, или подобрать книги, пока их не затоптали спешащие на занятия школьники. Из-за его неловкой позы и всего его нелепого вида Джессике стало еще трудней подавить смех.

Владевшая собой немногим лучше. Лила проговорила не без издевки:

— Эй, док, что случилось?

Только сейчас Роджер заметил, что на него смотрят. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Лила увидела его в такой идиотской ситуации. Лихорадочно запихивая рубашку за пояс, он почувствовал, что краснеет. Он давно уже был влюблен в Лилу. Прекрасно понимая, что у него нет никаких шансов, он упорно мечтал о ней, мечтал даже после того, как услышал на одной вечеринке ее слова. Она сказала тогда, что не стала бы с ним танцевать, даже если бы он был единственным мужчиной на земле. И все-таки он всегда старался произвести впечатление на Лилу. А это падение не увеличивало его шансов.

— Простите, — пробормотал он, отворачиваясь. Торопливо подобрал книги и побежал к своему шкафу.

Когда он уже не мог их слышать, девочки дали себе волю. Давясь от смеха, Лила наконец проговорила:

— Ну, как тебе это нравится?

Она так хохотала, что у нее выступили слезы.

— Я думала, что умру, — ответила Джессика. — Еще немного, и я бы не выдержала.

— И поделом было бы этому придурку Багзу, если бы мы расхохотались ему прямо в лицо, — с пренебрежением сказала Лила.

— Слушай, а почему ты называешь его Багз Банни?

— Потому что он достал меня, — объяснила Лила. — Этот урод по уши влюблен в меня, а мне это уже начинает надоедать.

— Лила Фаулер отвергает чувства благородного поклонника! — насмешливо сказала Джессика. А затем с деланной серьезностью продолжала:

— Мы опаздываем. А может, тебе стоило бы позволить ему пойти с тобой на танцы?

Лила съязвила:

— Лучше пойти с рыбой, чем с ним.

На них снова напал смех.

Но Джессика еще не все сказала:

— Ты так говоришь только потому, что он не приезжает в школу в «феррари».

— Он ни на чем не приезжает, Джес. Даже на автобусе!

Джессика получала удовольствие, защищая Роджера. Когда она станет адвокатом, ей придется браться за множество безнадежных дел. И сейчас была замечательная возможность потренироваться.

— Но, Лила, за этими очками и обносками — человек, который нуждается во многом, что может ему дать такая девушка, как ты. Почему бы тебе не сделать доброе дело и не пойти с ним? Ведь ты знаешь, что он хочет этого.

— Джессика Уэйкфилд, ты сошла с ума? Если ты о нем такого высокого мнения, иди с ним сама.

Джессика посмотрела на подругу так, будто та предлагала ей выпить какой-то гадости. Шутка зашла слишком далеко. Одно дело — защищать Роджера, а другое — пойти с ним на свидание.

Роджер запихнул свои учебники в шкаф, проклиная себя за неудачное падение на глазах у Лилы. «Если бы я так не поскользнулся, — думал он, — может, она не считала бы меня таким идиотом…»

— Ты жутко выглядишь, — услышал он знакомый голос. Роджер обернулся и слабо улыбнулся Оливии Дэвидсон. Она была редактором отдела искусства в «Оракуле» и одной из ближайших подруг Роджера.

— Привет, Лив, — вяло пробормотал Роджер.

— Что случилось? — спросила Оливия.

— Я только что выставил себя перед Лилой Фаулер полным идиотом.

— И поэтому у тебя мешки под глазами?

— Ах, это, — Роджер попытался согнать усталое выражение с лица. — И у тебя были бы мешки, если бы ты занималась до трех часов ночи.

— Опять? — В голосе Оливии было сочувствие. — Сколько это может продолжаться?

— Наверное, до тех пор, пока я не закончу школу или, хотя бы, по-настоящему не пойму тригонометрию.

— Бедный Роджер.

«Да, именно бедный, и в этом вся суть», — подумал он мрачно. Но он не хотел, чтобы кто-нибудь, даже Оливия, знал правду — то, что он почти все свое свободное время работает уборщиком в одном из учреждений Ласковой Долины. Ему стоило невероятных усилий убедить всех, что все это время он занимается. А занимался он по ночам за счет сна.

— Слушай, я не хочу жаловаться. Если я собираюсь стать врачом, я должен хорошо во всем разбираться. Мне надо привыкнуть к бессонным ночам и приготовиться много работать.

Оливия покачала головой. Ее непокорные кудри взметнулись и плавно легли на узкие плечи.

— Но не так много, — настаивала она. — Ведь школа должна быть еще и удовольствием.

«Может, для кого-то и должна, но не когда у тебя больная мать, которая не в состоянии постоянно работать, и отец-пьяница», — подумал Роджер.

— Ну а ты. Лив? Ты ведь тоже много работаешь. Когда же ты находишь время для развлечений.

— Да всегда. Ведь то, что я делаю в музее — провожу экскурсии и читаю лекции о художниках, — разве это работа? Осуществившаяся мечта, не говоря о том, что это окупает мои расходы на одежду.

Роджер внимательно посмотрел на Оливию.

— У тебя новая юбка?

Он не был уверен, что ему нравилась эта юбка, но она вполне соответствовала необычному стилю девушки.

Оливия с гордостью продемонстрировала рисунок в цветочек на ткани юбки, доходившей ей почти до пят.

— Последний писк из «Магазина Марты для бережливых». Хорошо сочетается с шарфом, правда? — И она показала на длинный шарф из выцветшего шелка, свободно обвязанный вокруг шеи.

— Лив, когда ты начнешь одеваться в нормальных магазинах, как все?

— Что? Быть как все? Это не для меня, Роджер. Именно поэтому в «Оракуле» я являюсь редактором отдела искусства, а не моды. Кстати, из-за этой моды мне пришлось отдать свою колонку в последнем выпуске Пенни. Ну ладно, пока, Роджер, увидимся позже.

Она скрылась прежде, чем зазвенел звонок. Роджер со всех ног помчался по лестнице на первый урок.

Глава 3

Брюс Пэтмен раздраженно швырнул полотенце в свой шкаф в мужской раздевалке.

— Я не верю, что тренер Шульц заставит нас бежать в дождь.

Капельки воды стекали с его темных волос на красно-белые (цвета Ласковой Долины) спортивные трусы.

— Да, я рад, что мы играли в зале, — сказал Джон Пфайфер. Они с Тоддом Уилкинзом только что закончили играть один на один в баскетбол. — Но я понимаю, почему тренер хочет, чтобы ты был готов к завтрашнему забегу Барта.

— Надеюсь, что завтра небо прояснится, — отвечал Брюс. — Месить грязь — это не то, о чем я мечтал всю жизнь.

— Ты хочешь сказать, что не побежишь, если будет дождь? — Как истинный журналист, а он был редактором спортивного отдела «Оракула», Джон почуял возможную сенсацию. Уже несколько недель Брюс похвалялся, что на соревнованиях опередит всех. Он был настолько полон решимости победить, что даже тренировался с легкоатлетической командой школы, не говоря уже о постоянных забегах на дополнительные дистанции. И если сейчас он не доведет дело до конца — это будет настоящей сенсацией.

— Нет, конечно, я побегу, — сказал Брюс. — Я все-таки собираюсь доказать, что я лучший спортсмен в школе и уж конечно лучше этих клоунов из команды по легкой атлетике. — Тут он быстро оглянулся и, убедившись, что ребята, с которыми он сейчас тренировался, все еще в душе и не могут его слушать, сказал:

— Я имел в виду то, что если придется бежать по грязи, то мне вряд ли удастся побить четыре минуты.

— Можно подумать, что на идеальных дорожках ты можешь приблизиться к этим четырем минутам, — заметил Тодд.

Брюс посмотрел на баскетболиста, как на червяка.

— Кто бы говорил, Уилкинз. Может, ты сам быстро бегаешь? Я что-то об этом не слышал.

— Я, по крайней мере, и не претендую. Ты, наверное, единственный, кто утверждает, что всех переплюнет, не говоря о том, что тебя очень привлекают все почести, которые достанутся победителю.

Вообще-то Тодд не был таким раздражительным, напротив, он считался одним из самых покладистых учеников Ласковой Долины. Но он не терпел нахалов — тут он всегда давал решительный отпор. Кроме того, у него были особые причины иметь зуб на Брюса. Не так давно сладкоречивый Брюс пытался воспользоваться слабостью Элизабет Уэйкфилд, подруги Тодда, когда та после одного неприятного случая была наиболее уязвима и в течение нескольких недель не находила себе места. К счастью, у Брюса ничего не вышло. Но это была не единственная причина.

— Слушай, Уилкинз, а ты-то что думаешь, кто победит? Эстебан? Но ведь ты знаешь, что он стал лучшим бегуном только потому, что больше не было желающих. Рили? Но он только спринтер. А у остальных из команды вообще кишка тонка. — Брюс усмехнулся. — Признай, Уилкинз, я — единственная надежда школы. Могу поспорить, что белю ничуть не хуже, чем парни из других школ. И в следующую субботу приз будет у меня.

— И, как я понял, тебя нисколько не волнует, что твоя победа лишит кого-то возможности учиться в колледже? — Тодд имел в виду тот факт, что победивший вместе с призом получит и полную стипендию колледжа Ласковой Долины.

— Да ладно тебе, Уилкинз-Сроду никто не бегал на этих соревнованиях, чтобы получить стипендию.

— А ты еще не решил, может, тебе тоже попробовать? — спросил подошедший Джон.

— Еще не знаю. Но в отличие от некоторых мне эта стипендия была бы не лишней. — Тодд холодно посмотрел на Брюса, снимавшего мокрую майку. — По-моему, у меня шансов не меньше. Мои ноги неплохо работают на баскетбольной площадке. А ты, Джон?

— Не-а, с меня хватит того, что я буду делать репортаж для «Оракула». И вообще, стипендия стипендией, но мучиться на тренировках у Шульца я не буду. Это какой-то садист, а не тренер.

— Не знаю, — сказал Тодд, направляясь к душевым. — По-моему, это один из лучших тренеров, какие когда-либо были в этой школе.

— Правда, Джон, он не так уж плох, — произнес вышедший в этот момент из душа Тони Эстебан, — особенно для футболистов. Все свое мастерство он приберег для них. А когда доходит до нас, бегунов, он превращается в сержанта и натаскивает нас, как солдат на учениях.

— Да уж, из бегунов он выжмет все, — добавил Джон. — За последние годы наша школа не выиграла ни одного соревнования по бегу. Ты посмотри на него как-нибудь — у него глаза горят, как у голодного тигра. Прямо огонь!

— Это не огонь, Джон. Это страх, — сказал Брюс. — Мне кое-что известно. Думаю, что его дни как тренера сочтены. Так что победа в этих соревнованиях тут ни при чем.

Джон резко повернулся и с бешенством взглянул на Брюса:

— Ты о чем это, Пэтмен?

— Я о собрании персонала школы на той неделе. Отец сказал, что никогда не видел тренера таким взбешенным. Кажется, ему отказали в прибавке, а он пригрозил, что уйдет.

— Да он, наверное, блефовал, — насмешливо сказал Джон.

— Не думаю. Раньше отец никогда не рассказывал об этих собраниях. А в этот раз он пришел таким расстроенным. Клянусь, парни, эти соревнования — лебединая песнь тренера.

Тони захохотал. Он был в легкоатлетической команде, самой слабой команде школы, и ему приходилось терпеть изматывающие тренировки и бесконечные поучения Шульца гораздо большие, чем хотелось. — Могу лишь пожелать ему счастливого пути!

— Послушай, Тони, — заметил Джон, — если позавчера он тебя заставил пробежать десять лишних кругов, это не значит, что нам его не будет не хватать.

— Он не должен тренировать легкоатлетов. Ведь он мог бы нанять кого-нибудь. А сам бы занимался своим футболом, — упрямо настаивал Тони. — И меня никто не заставит тренироваться больше положенного.

— И правильно, — сказал Брюс. — Это как раз увеличит мои шансы на победу.

— Плевать, — заявил Тони. — Ведь это не бег на длинные дистанции, а стало быть — не мой вид спорта. Лично для меня самая интересная часть забега Барта — танцы после него.

— Я с тобой солидарен, — согласился Брюс, — но только после того, как выиграю.

— Еще бы, — добавил Джон, — тогда ты сможешь изображать из себя героя. Ты хорошо справляешься с этой ролью. А с кем ты пойдешь?

Брюс пожал плечами:

— Еще не решил. А ты?

— Не знаю. Может быть, с Энни Уитмен. Все присвистнули.

— Ты уже договорился? — спросил Тони. — Говорят, у нее все расписано на недели вперед, и она не успокоится, пока не перевстречается со всеми ребятами из нашей школы.

— Да, она успешно с этим справляется, — заметил Брюс. — В субботу Чарли Кэшмен ездил с ней на Миллерс-Пойнт, и, по-моему, они недурно провели там время. Я встретил вчера Чарли, его вид говорил сам за себя.

— Ну, а ты сам, Брюс? Она собирается испытать свои чары и на тебе? — спросил Тони.

— Ну, если ей повезет. В тот же день Джессика уверенной походкой вошла в адвокатскую контору отца.

— Привет, миссис Келли, папа здесь?

— Он говорит по телефону, — ответила секретарша. — Он просил передать тебе, чтобы ты рас полагалась поудобнее.

— Прекрасно, — бодро ответила Джессика, усаживаясь в одно из серых бархатных кресел для посетителей. На стеклянном столике перед ней лежала стопка журналов. Взяв один из них, Джессика принялась перелистывать его. Но мысли ее были заняты заманчивыми перспективами, открывавшимися перед ней. Джессика была рада, что решила стать юристом. «Это восхитительное поле деятельности, — думала она, — особенно для женщины». На секунду ее мысль задержалась на Джойс Дейвенпорт, которая была общественным защитником по нашумевшему делу «Хилл-стрит Блуз». Вот образец, достойный подражания. Очаровательная, увлеченная своей работой, отстаивающая права других и все-таки находящая время для любви. «Вот таким адвокатом я хотела бы быть», — думала Джессика. Правда, через секунду ее мысли потекли уже в другом направлении. Одно дело просто брать на себя безнадежные дела, но совсем другое — защищать опасных матерых преступников. Нет, лучше заниматься гражданскими делами, как отец, может, даже пойти несколько дальше его — к такому выводу пришла Джессика. Сотрудничать с другими юристами, в числе которых много красивых мужчин, было не менее увлекательно и гораздо безопаснее.

Интересно, какое первое дело поручит ей отец? Она уже видела себя незаменимой помощницей отца, вместе с ним вырабатывающей линию защиты.

Отец проводил много времени в окружном суде, и Джессика с нетерпением ждала того дня, когда отец возьмет ее с собой. Она вспомнила, что как-то за обедом отец рассказывал, что ведет дело по иску против Джорджа Фаулера, отца Лилы. Фаулеры годами попирали права многих беззащитных горожан, и отец был из числа тех жителей, которые начинали противостоять могущественному семейству и бороться с ним. И Джессика была готова помогать ему в этом. Она представляла себе, как с ее помощью восторжествует справедливость, и не без злорадства предвкушала победу над отцом Лилы. Хотя они были подругами, между ними всегда существовало незримое соперничество.

Появление отца прервало мысли Джессики.

— Ну что, Джессика, готова приступить к работе? — Отец улыбался, гордясь дочерью.

Нед Уэйкфилд всегда втайне надеялся, что кто-нибудь из его детей заинтересуется его профессией, но в самых смелых своих мечтах он не мог и предположить, что это будет Джессика. Его лицо светилось счастьем, когда Джессика, улыбнувшись в ответ, утвердительно кивнула.

— Ну, пойдем, дорогая, — сказал он. Джессика поднялась и пошла за ним. Она удивилась, что они не повернули налево к маленькому холлу перед кабинетом отца, а пошли в глубь конторы, в подсобное помещение. Входя в ярко освещенную комнату, отец произнес:

— Джес, познакомься с Труди Ромак, моей управляющей. Она тебе все объяснит. Труди, это Джессика, моя дочь. А теперь я вас оставлю; у меня полно работы. Действуй, Джессика, а если будут вопросы — смело спрашивай. Хотя я знаю, что ты не из тех, кто молчит, если его что-то интересует, — добавил он с улыбкой.

Он ушел, закрыв за собой дверь.

Джессика огляделась. Раньше она заходила к отцу на работу, но эту комнату она совершенно не помнила. Да и не было в ней ничего достойного внимания. Одна из стен была полностью уставлена серыми металлическими стеллажами, набитыми папками и документами. У другой стены находился ксерокс, рядом с которым на низком столике стоял большой компьютер.

Труди подошла к Джессике, держа в руках толстую, в несколько дюймов, пачку бумаг.

— Джессика, нужно сделать по четыре экземпляра каждого из этих документов, проверить их и отсортировать, — заявила она.

Слова ее звучали отрывисто, а тон был почти прокурорским.

— Что за документы? — спросила Джессика.

— Это резюме дел, — ответила Труди. — Они срочно нужны твоему отцу. Ты ведь умеешь обращаться с ксероксом?

— Конечно, — уверенно произнесла Джессика, — это пара пустяков.

— Ну и отлично, — сказала Труди. — У меня есть дела в другом месте, так что ты здесь будешь хозяйкой. Если понадоблюсь — я в конференц-зале.

Вздохнув, Джессика начала закладывать бумаги в машину. Интересно, Джойс Дейвенпорт тоже начинала с этого? Хотя Джессика работала с ксероксом отца впервые, она знала, как с ним обращаться, потому что уже десятки раз размножала спортивные приветствия в кабинете директора школы. Работа была настолько монотонной, что уже через пять минут Джессика была готова лезть на стенку. Нет, не к такому делу она стремилась. Посмотрев вокруг, Джессика увидела на одной из полок маленький приемник и включила его. Местная радиостанция передавала рок. Все-таки с музыкой легче вытерпеть эту скуку.

Но, увы! Не прошло и минуты, как на пороге появилась Труди.

— Чем это вы занимаетесь, мисс Уэйкфилд?

— Размножаю документы, как вы просили, — ответила Джессика, не пытаясь скрыть скуку. Труди выключила радио.

— Но только не с помощью этого шумового аппарата. Ваш отец просил напомнить вам, что здесь офис, а не дискотека. — Все это Труди произнесла очень торжественным тоном. — Вам стоит вернуться к работе.

— Деловая, — прошипела Джессика, едва дверь за Труди закрылась. — Как смеет эта женщина командовать! Интересно, что заставило папу нанять эту мегеру?

На всю работу у Джессики ушло полтора часа. Прежде чем отдать все это Труди, Джессика решила взглянуть на некоторые из документов. Вероятно, отец хотел, чтобы именно таким образом она входила в курс дела. Судя по первым фразам, можно было предположить, что в документах речь шла о какой-то недвижимости, хотя чем дальше Джессика читала, тем меньше была в этом уверена. Документы были написаны вроде бы по-английски, но так заковыристо, что Джессика ничего не могла понять. Попытка разобраться наводила на нее еще большую тоску, чем чтение учебника по ненавистной ей химии.

«И это юриспруденция, — думала она. — Где же волнующие душу речи, бросающие вызов обществу, о которых так много рассказывал отец?» Нет, здесь не было ничего интересного. Вся эта работа, обернувшаяся такой скукой, да еще перспектива быть на побегушках у Труди сделали мысль о еще одном дне в этой конторе совершенно невыносимой.

Джессика отнесла пачку документов в конференц-зал.

— Я закончила, — сказала она Труди. — Что еще сделать?

— Сходи вниз на склад и принеси еще коробку таких бланков. — Вытащив из ящика бланк, Труди протянула его Джессике.

Не слишком торопясь, Джессика направилась по узкому коридору к лифту. Пожалуй, папе будет не очень приятно, когда она, проработав всего день, скажет ему, что сыта по горло этой работой. Поджидая лифт, Джессика обдумывала, как бы осторожнее сообщить ему об этом. Она была уверена, что сумеет придумать благовидный предлог. Ей всегда это удавалось.

— Ты что, новенькая?

Джессика вздрогнула: задумавшись, она ничего не замечала. Она повернулась, чтобы посмотреть на говорящего, и то, что увидела, ей определенно понравилось. Перед ней, небрежно прислонясь к стене, стоял высокий красавец с золотистыми волнистыми волосами. Его карие глаза светились улыбкой.

— С чего ты взял, что я здесь работаю? — спросила Джессика.

— Ты не читаешь книжку, — сказал он, подходя ближе. — Не видел здесь ни одной девчонки без книжки, а если уж она стоит без книжки — значит, засунула ее в какой-нибудь ящик у себя в офисе.

— Откуда тебе так много известно о женских привычках? — поинтересовалась Джессика. — Не иначе, как ты сам держишь книжку у себя в ящике.

Он засмеялся.

— Когда поработаешь здесь немного, начнешь замечать все это, — ответил он. Тут подошел лифт, и галантным жестом юноша пропустил Джессику вперед. — Только после вас, мисс…

— Джессика, — сказала она, входя в лифт. — Джессика Уэйкфилд.

— Не может быть! Та самая Джессика Уэйкфилд, дочь адвоката Неда Уэйкфилда.

— Значит, ты читаешь таблички на офисах. Я под впечатлением, — иронично заметила Джессика. Вообще-то работа в конторе отца имела свои преимущества. Она почувствовала легкое волнение при мысли об объятиях этого юноши. Но ему незачем об этом знать, по крайней мере, пока она сама не убедится в его заинтересованности.

Стараясь не выдать своего волнения, она вежливо спросила:

— А тебя зовут?.. Он протянул руку:

— Деннис Крейтон. Я работаю неполный день в агентстве своего отца, наш офис как раз напротив вашего. Как же я не встречал тебя раньше?

— Сегодня мой первый рабочий день, — сказала Джессика и подумала: «И последний!» Но что-то помешало ей произнести это вслух. Это «что-то» было блеском в глазах Денниса. Уж она-то знала, что значит такой взгляд, и могла безошибочно сказать, что произвела впечатление на Денниса.

«Ну и хорошо», — думала она, с каждой минутой все больше ощущая собственную привлекательность. Пожалуй, из-за такого парня можно еще немного помучиться на этой работе.

— Я иду на наш склад, — сказала она, показывая Деннису образец бланка. Лицо Денниса сияло. Уже не только в глазах, но и на губах его играла легкая улыбка.

— Ну и каково быть работающей женщиной? — спросил он. — Учишься на секретаря?

— Нет-нет, — ответила Джессика, сверкнув зеленовато-голубыми глазами, чтобы придать больший вес своим словам. — Я собираюсь стать юристом.

Это определенно произвело впечатление на Денниса.

— Ты честолюбива, такие девушки мне нравятся. Терпеть не могу девчонок, у которых все жизненные планы сводятся к тому, чтобы выбрать новый купальный костюм к очередному уик-энду, — сказал он. Они уже приехали на нужный этаж.

— Я тебя понимаю, — многозначительно произнесла Джессика, выходя из лифта. — Таких девушек очень много, и единственное, что их интересует, — это они сами. — И, не колеблясь, Джессика добавила:

— Естественно, мне они неинтересны.

Она не хотела, чтобы Деннис хоть на секунду мог предположить, что она сама из таких. Деннис вышел за ней из лифта.

— Еще бы; мне и в голову не придет, что такая девушка, как ты, будет терять время на подобную ерунду. Ведь ты еще и работаешь! Как тебе твоя новая работа?

— Прекрасно! — солгала Джессика. — Я так счастлива, что отец дал мне эту возможность.

— Да, — согласился Деннис, — этим отцы хороши.

Джессика обернулась. Они шли к складу.

— Как же я тебя никогда не видела в школе?

— Может, не очень внимательно смотрела? — ответил он неожиданно осипшим голосом.

— Да нет, я всех знаю в нашей школе. А, догадалась! Ты учишься в колледже, да? Я там почти никого не знаю, кроме Джорджа Уоррена, приятеля Инид, подруги моей сестры. Ты его знаешь?

Во время их разговора был момент, когда Джессика, чтобы произвести впечатление, готова была соврать и сказать, что учится в колледже. Но у нее уже был подобный опыт с одним мальчиком, и это принесло ей лишь неприятности. Она не стала повторять ошибки. Возраст, считала Джессика, был одной из немногих областей, где лучше говорить правду.

Деннис ответил не сразу:

— Нет, я учусь не в колледже. Я хожу в Эль Карро.

— А, так мы соперники! — поддразнила его Джессика, правда, при этом медленно и внимательно оглядывая его.

Деннис смотрел в ее аквамариновые глаза. Он пытался понять, заслужил ли ее одобрение.

— Я тебе больше скажу. Я мечтаю учиться в Ласковой Долине.

— Слушай, моя работа так и не сдвинется с места, если я не получу эти бланки. — оживленно сказала Джессика. — Как-нибудь увидимся. — И она быстро пошла к складу.

— Да! — восхищенно глядя вслед, проговорил Деннис. — Очень надеюсь, что увидимся.

Глава 4

Наутро после дождя в Ласковой Долине установилась прекрасная погода. Небо приобрело свою прозрачную чистоту, и снова стало тепло. День для забега был превосходным, и школьников отпустили с первого урока, чтобы они могли поболеть за участников.

Прикрываясь рукой от солнца, Кара Уокер внимательно смотрела на беговые дорожки.

— Я вижу Марка, Питера, вон Тони… А где же Брюс?

— Ты что, не знаешь Брюса? — сухо произнесла Лила. — Он, как всегда, выжидает, готовит эффектный выход. Не удивлюсь, если увижу на нем новый спортивный костюм как раз для сегодняшних соревнований.

— Причем сделанный на заказ, — заметила Джессика не без сарказма. Она когда-то встречалась с Брюсом, и воспоминания об этом у нее были не очень приятные.

— Слушай, а как твои юридические начинания? — поинтересовалась Лила. — Была вчера какая-нибудь интересная защита?

— Не доставай меня, Лила. Как и следовало ожидать, это был один из самых потрясающих дней моей жизни.

— Да? — продолжила допрос Лила. — И как его зовут?

На какую-то долю секунды Джессика почувствовала себя захваченной врасплох. Неужели по ее лицу все так видно? Но затем она сообразила, что слова Лилы означают лишь то, что она не очень серьезно относится к новому увлечению Джессики.

— Его зовут Нед Уэйкфилд, — парировала она. — И благодаря ему у меня был замечательный день.

— Девчонки, смотрите, вон он, — прервала их Кара. Она показывала на поле. — Похоже, ты была права, Лила, — продолжала Кара. — Мистер Большая Шишка в своем репертуаре.

С надменным видом, выработанным годами, Брюс Пэтмен гордо вышагивал по направлению к беговым дорожкам. Его новенькие, с иголочки, красные шорты были коротки ровно настолько, чтобы выставить на всеобщее обозрение длинные мускулистые ноги, а белая майка без рукавов подчеркивала его холеные загорелые руки. По мере того как зрители прибывали, Брюс начал разминаться. Даже это он делал самоуверенно, с видом победителя.

Элизабет Уэйкфилд, сидевшая на скамье чуть ниже сестры, едва взглянула на Брюса. Ее мысли были заняты Тоддом, и она искала его глазами на трибунах.

— Куда же он запропастился? — спросила она Инид, свою лучшую подругу.

— Я видела его сегодня утром. Думаю, он вот-вот появится, — сказала Инид. — Ведь он знает, где ты сидишь?

— Да, мы договорились, — ответила Элизабет. Она оглянулась и увидела Оливию Дэвидсон, которая спускалась по лестнице. С ней был Роджер. Элизабет с восхищением наблюдала, как легко и изящно, не путаясь в длинной юбке, идет Оливия. Оливия улыбнулась в ответ Элизабет и села на скамью перед ней.

— Привет, Элизабет. Я засела в редакции «Оракула», пытаясь избежать этого спектакля, но появился вот этот молодой человек и буквально насильно притащил меня сюда.

Она показала на Роджера, который напряженно всматривался в сторону дорожек. Чувствуя, что его что-то тревожит, Оливия слегка хлопнула его по спине:

— Эй, Роджер, ты нас слышишь?

Роджер медленно повернулся. Его лицо нельзя было назвать радостным. Элизабет, кажется, поняла, в чем дело.

— Тебе бы хотелось участвовать, Роджер, правда? — мягко спросила она.

Ответ прозвучал слишком поспешно.

— Мне? Ни за что. Да и кому охота выступать в исподнем перед всем честным народом.

— Только тому, кто захочет доказать, что он лучший бегун в школе, — настойчиво продолжала Элизабет.

— То есть Брюсу Пэтмену.

— Я имею в виду тебя, Роджер. Каждый день ты несешься в школу и из школы с бешеной скоростью. И я не верю, что тебе совсем не интересно помериться силами с этими ребятами. Почему ты не там?

— Я же сказал, — Роджер слегка повысил голос, — меня не интересует эта ерунда.

Он был раздражен не столько тем, что Элизабет затронула эту тему, — он боялся, что она вынудит его невольно раскрыть главную причину, из-за которой он не может участвовать в соревнованиях. За исключением его родных, Элизабет была единственным человеком, который знал о его работе — работе, которой он не мог рисковать из-за каких-то соревнований.

— Ас какой стати он должен там быть? — спросила Оливия. — Роджер никогда в жизни не участвовал в соревнованиях.

— Когда-то можно и начать. Ведь первое место — это стипендия колледжа Ласковой Долины, — подчеркнула Элизабет.

Оливия притихла. Она не знала о его работе, но по его одежде было слишком заметно, что стипендия ему бы совсем не помешала.

— Роджер, может, стоит послушать Элизабет, — осторожно начала она.

— Она сама не знает, что говорит, — отрезал Роджер. Его раздражение стало очевидно. Об этом говорили твердые складки, появившиеся у рта. — Разговор окончен. Я не собираюсь бежать.

Но Элизабет не сдавалась:

— Мне кажется, ты совершаешь большую ошибку…

Лила, слышавшая этот разговор, нашла его забавным.

— Что это с твоей сестрой? — шепнула она Джессике. — Зачем ей нужно, чтобы Банни бежал?

— Понятия не имею, — ответила Джессика, все мысли которой были заняты тем, как бы снова встретить Денниса. Она довольно резко распрощалась с ним вчера, полагая, что это только усилит его желание увидеть ее. Но все-таки она допустила ошибку и сейчас обдумывала, как устроить все так, чтобы еще раз встретиться с ним.

А в это время Лиле пришла в голову забавная идея.

— Смотри, — сказала она и, приподнявшись, чтобы ее мог видеть Роджер, позвала его:

— Эй, Роджер, можно с тобой поговорить? Сначала реакции не последовало. Зато Джессика очень оживилась. Она наблюдала за Лилой, как за сумасшедшей, от которой можно ждать чего угодно.

— Что ты собираешься сделать?

— Всего лишь немного развлечься, — загадочно улыбнулась Лила и позвала громче:

— Роджер Барретт, повернись, пожалуйста. «Не может быть, — подумал Роджер. — Лила Фаулер зовет меня?! После вчерашнего?» Наконец Элизабет подтолкнула его:

— По-моему, тебя зовет Лила. Когда он, повернувшись, поднял голову и увидел Лилу, та была сама любезность.

— Я бы не хотела лезть не в свое дело, но я слышала ваш разговор. Я думаю, Лиз права, Роджер. Тебе следовало бы участвовать.

Роджер все еще не верил своим ушам.

— Почему? — спросил он. Лила взмахнула ресницами.

— Я видела, как ты бегаешь у школы. Очень быстро. Могу поспорить, что ты бегаешь быстрее всех в школе.

— Ты правда так думаешь? — Последнее слово прозвучало на октаву выше всей фразы, что свидетельствовало о его волнении: ведь он разговаривал с девушкой своей мечты.

Но Лила, казалось, не замечала этого.

— Я давно наблюдаю за тобой, — продолжала она, — и клянусь, ты бегаешь быстрее Брюса Пэтмена. И еще, Роджер, — она понизила голос, — я мечтаю увидеть, как ты его победишь.

— Я не могу, — произнес Роджер.

— Ты что, боишься? — В голосе Лилы звучал вызов.

Роджер покачал головой:

— Ты не понимаешь. Ничего подобного. Его упрямство удивило Лилу, но она не собиралась сдаваться.

— Докажи, — потребовала она.

— Не могу. — Он тяжело вздохнул. Лила в изумлении широко раскрыла глаза:

— Ты все-таки боишься, Роджер. А я-то считала тебя таким сильным, волевым. Я разочарована.

Ты меня очень огорчил.

С грустным видом прищелкнув языком. Лила села и надула губы, всем своим видом изображая неодобрение.

— Лила, подожди! — вдруг закричал Роджер.

Решение было принято. В любом случае он ничего не теряет, если выйдет на поле, зато какая награда его ждет в случае победы! Сейчас он ничего не значит для Лилы, но если он побежит и победит или, по крайней мере, обойдет Брюса Пэтмена, у него появится шанс. Он не будет участвовать в финале и рисковать работой, но если он хотя бы выйдет в финал… Тогда Лила будет смотреть на него другими глазами.

— Ты права, Лила, — сказал он, вставая, мне нужно участвовать.

Сбежав по ступенькам трибуны и перепрыгнув через бортик, Роджер оказался рядом с тренером Шульцем.

— Мне бы хотелось участвовать, сэр, — объявил он.

Удивленный этим поздним явлением, тренер снял кепку и почесал затылок.

— Это твоя спортивная форма, парень? Роджер посмотрел на свои солдатские штаны и красную майку. Он так быстро принял решение, что не успел даже подумать об экипировке. Но состязание должно было начаться с минуты на минуту, и даже думать было нечего о том, чтобы переодеться. Хорошо хоть на ногах были его единственные спортивные тапочки.

— Я готов, — заявил Роджер. — Куда идти? Тренер хмыкнул. Когда-то Роджер занимался у него гимнастикой, Шульц ценил его спортивные данные. Не раз он пытался уговорить Роджера попробовать себя в легкой атлетике, но оставил эту мысль после постоянных отказов. Он не очень понимал, зачем Роджеру понадобилось бежать сейчас, но не собирался его отговаривать.

— Становись на третью дорожку рядом с Пэтменом, — сказал тренер Шульц, указывая на место старта. — Побежите через пять минут.

Роджер улыбнулся.

— Спасибо, тренер. Я не подведу вас.

— Знаю, — ответил Шульц. — Удачи тебе. А Лила в это время дала волю смеху, который она сдерживала во время разговора с Роджером.

— Ну как тебе этот парнишка? — наконец проговорила она, обращаясь к Джессике. — Я не могу дождаться, когда этот Багз выставит себя полным идиотом.

Девочки подхватили ее смех.

— Господи, Лила, ты прирожденная актриса, — сказала Кара. — Ты умеешь убеждать. Даже я в какой-то момент тебе поверила.

— Когда я берусь за дело, я с ним справляюсь, — сказала Лила, откровенно гордясь собой.

— Да уж, у твоего мальчика шансов обойти Брюса не больше, чем у меня получить пятерку по химии, — сказала Джессика.

Лила перестала смеяться.

— Не называй этого придурка моим мальчиком, — зашипела она, — кто-нибудь и вправду решит…

— Не знаю. Лила, — продолжала Джессика, — может, Лиз стоит тиснуть пару строк о вас двоих в «Глазах и ушах». — Она имела в виду колонку сплетен в школьной газете. — По-моему, вы прекрасная пара.

— Ну хватит, Уэйкфилд, — оборвала Лила. В глазах у нее уже была настоящая злоба. — Это просто шутка, поняла?

От слов Лилы у Оливии все внутри перевернулось. Она знала лучше чем кто-либо, как много значит Лила для Роджера, и представила, как глубоко он будет задет, когда узнает, что интерес Лилы к нему — всего лишь фальшивка. Но Оливия не находила в себе сил возразить девушке. Хотя большинство одноклассников любило Оливию, Лила относилась к ней и ее необычным манерам свысока; поэтому Оливия знала, что Лила никогда не примет ее слов всерьез.

Но у Элизабет, которая также слышала выступление Лилы, не было причин для колебаний, и она сказала:

— Ты жестокая. Лила. — Обычно ровный голос Элизабет зазвенел. — Ведь ты на самом деле ему нравишься.

— Да ладно, я ведь только хотела помочь ему. Кажется, ты тоже упрашивала его выйти на соревнования, правда, безуспешно. Может, ты просто завидуешь, что я так легко справилась с тем, что не удалось тебе?

— Я говорю не об этом, и ты прекрасно все понимаешь, — продолжала Элизабет. — Он там только из-за тебя. А ты подумала, что будет, когда он узнает, что все это время ты просто смеялась над ним?

— Ты слишком чувствительна, Лиз. Роджер знает, что между нами ничего не может быть. У нас нет ничего общего.

«Уж это точно», — подумала Элизабет. В Роджере есть честность, сострадание, теплота, а все, чем может похвастаться Лила, — это хорошенькое личико и солидный счет в банке. Но говорить все это Лиле бесполезно. Она сказала другое:

— Может быть, я действительно чувствительна, Лила, потому что я знаю Роджера, а ты — нет. Но единственное, чему я рада, это тому, что он участвует в забеге. И по моим прогнозам он еще всем вам утрет нос.

— Эй, Лиз, ты что, стала единственным членом клуба фанатов Роджера? — спросила Джессика.

— Потому что я верю в него.

— Ну а как же Тодд?

— А причем тут Тодд? — спросила Элизабет.

— А в него ты не веришь? Или ты внезапно сменила веру?

— О чем ты, сестренка? — так раздраженно Элизабет говорила с Джессикой всякий раз, когда та начинала выводить ее из терпения. Она была лишь на четыре минуты старше сестры, но иногда ей казалось, что эти минуты были годами. — Ты прекрасно знаешь, что у нас с Тоддом всегда все в порядке.

— Так почему же ты не болеешь за него? — Джессика показала на поле.

Теперь была очередь Элизабет удивляться. Она посмотрела туда, куда показывала Джессика, и увидела разминающегося на дорожке Тодда. В шортах и беговых ботинках, он явно собирался принять участие в забеге. Элизабет раскрыла рот от удивления.

— Что это он там делает?

— Ты хочешь сказать, что не знала? — спросила Джессика.

«Сегодня происходят одни чудеса». — подумала Элизабет. Хотя Тодд был прекрасным баскетболистом, он никогда не проявлял интереса к бегу, не говоря уже о сегодняшних соревнованиях. С возрастающим любопытством Элизабет следила за Тоддом, уже вставшим рядом с другими участниками.

Глава 5

— А это еще что такое? — Брюс Пэтмен презрительно разглядывал Роджера. — Слушай, Роджер, по-моему, ты ошибся. Клоуны выступают не здесь, а в цирке в культурном центре.

Роджер не отвечал. Он молча занял свое место на соседней дорожке чуть впереди Брюса. Как и положено для бега на дистанцию в милю, линия старта была ступенчатой. Чем дольше хранил молчание Роджер, тем сильнее издевался Брюс.

— Вообще-то здесь собрались спортсмены, а не мальчики на побегушках. С чего это ты сюда явился? — Брюс повернулся к Марку Рили, капитану легкоатлетической команды. — Как тебе это нравится, Марк? Это, наверное, то, что называется равными возможностями. Все отбросы могут прийти сюда.

Роджер продолжал молчать. В какой-то степени он даже был рад, что Брюс позволяет себе такое. Вскипавшая в нем злость увеличивала желание победить. Брюс уже не впервые задевал его. Как-то он сказал Роджеру, что его спортивный костюм настолько стар, что ему место в музее. Конечно, остановить Брюса было невозможно.

— Эй, Роджер, ты не слышал, что бывают спортивные шорты? — не унимался Брюс. — Или ты стесняешься показать свои ножки?

— Прекрати, Пэтмен! — крикнул со своего места Тодд. — Надоело тебя слушать.

Но Брюс не собирался внимать замечаниям.

— Знаешь, Уилкинз, не лезь не в свое дело. Если ему не нравится, пусть сам постоит за себя.

Но Роджер был невозмутим, и Брюс мог говорить до посинения. Роджер ушел в себя: он копил силы.

А рядом по дорожке расхаживал тренер Шульц. Он нервничал. Он знал, что у него в команде были хорошие бегуны, но и соперники были не слабые. Да, предстояла трудная борьба. Никто из его школы уже давно, с 1956 года, не одерживал победы в этих соревнованиях.

В это время Элизабет говорила Инид:

— Посмотри на Шульца. У него такой вид, будто он только что кого-то похоронил. Инид кивнула, откинув волосы с лица:

— Будешь мрачным, если вот-вот лишишься работы.

— Ты о чем?

— Мне сказал Уинстон Эгберт, что слышал, будто Шульца увольняют. Он сказал, что, если никто из Ласковой Долины не выйдет в финал на Барте, беднягу понизят. Дадут какую-то работу в спортивном управлении.

— Я не верю, — сказала Элизабет. Как автор рубрики «Глаза и уши», она обычно была в курсе всех школьных событий. Но это было новостью и для нее.

— Интересно, как они это сделают? Ведь тренер Шульц — это опора.

— И на солнце бывают пятна, — заметила Инид. — Надо признать, что он стареет. Может, они хотят свежих веяний в спортивной жизни школы?

— Это надо проверить. Может, Джон Пфайфер что-нибудь знает.

— Не горит, — сказала Инид, увидев, что тренер подошел к микрофону, установленному рядом с местом старта. — По-моему, начинается.

— Доброе утро, школьники и преподаватели! — Глубокий баритон тренера Шульца разносился над стадионом. Все разговоры тут же прекратились. — Добро пожаловать на забег памяти Бартона Эймса. Как известно, забег посвящен безвременно ушедшему от нас прекрасному молодому человеку, который любил бег так же, как любил жизнь. Его родители основали эти ежегодные соревнования, чтобы дать подросткам возможность почувствовать себя увереннее в жизни. Сегодняшний победитель и двое других, занявшие призовые места, будут участвовать в финальных соревнованиях на следующей неделе вместе с другими лучшими спортсменами нашего района на первый приз и стипендию колледжа Ласковой Долины. Я имею честь представить вам участников сегодняшнего забега. По первой дорожке бежит Марк Рили, по второй — Брюс Пэтмен, по третьей — Роджер Барретт, четвертая дорожка — Тодд Уилкинз, пятая — Питер Сорли, шестая — Тони Эстебан. Пусть победит сильнейший. Спортсмены, на старт… внимание… — Раздался пронзительный звук серебряного свистка тренера Шульца, и шесть юношей стартовали.

Брюс Пэтмен вырвался вперед и возглавил группу бегущих. Проносясь мимо Роджера, он презрительно фыркнул. Марк несся за ним, отставая на доли секунды, за ним бежали Тони, Тодд и Питер. Роджер позади всех.

Лила хмыкнула.

— Только посмотрите на Банни. Будет чудо, если он продержится хоть один круг.

Элизабет, сидевшая прямо перед ней, смотрела на все это со смешанным чувством. Естественно, она болела за своего мальчика, но Роджер волновал ее не меньше. Она не знала, почему решил участвовать Тодд, но ей было ясно, что стипендия больше всех нужна Роджеру. Было бы здорово, если бы Тодд и Роджер разделили первое место. Но пока ни тот, ни другой не давали повода к особому оптимизму. Впереди был Брюс Пэтмен. Олицетворение образцового бегуна, он мчался, как лань. Его ближайший соперник, Марк Рили, отставал на целых десять шагов. На его худом, узком лице проступало напряжение. Другие же сильно отставали, и к середине дистанции их цепочка растянулась на добрую четверть круга.

Брюс оглянулся. То, что он увидел, укрепило его уверенность в своей победе. Он был опытным бегуном и мог бы стать звездой легкоатлетической команды в беге на милю, если бы расписание тренировок не совпадало с занятиями его любимым видом спорта — теннисом. И все равно он чувствовал, что сейчас он вне конкуренции. Марк специализировался на коротких дистанциях и вряд ли был способен сделать рывок и обогнать Брюса; остальные же были слабыми соперниками. Даже Тони Эстебану было не по зубам тягаться с ним, Брюсом. Сейчас Тони шел третьим, и хотя все знали, что он приберегает силы для последнего этапа, он так сильно отставал от Брюса, что уже не смог бы догнать его. Кроме того. Тони был силен на длинных дистанциях, где его выручала удивительная выносливость. Ну и, наконец, он участвовал в этом забеге, больше поддавшись давлению тренера, чем из желания победить. Тодд, Питер и Роджер были темными лошадками, но они, кажется, не представляли опасности.

Но вот по мере приближения к трехчетвертной отметке Роджер начал прибавлять, обойдя Питера и Тодда. Он уже бежал быстрее, его руки и ноги работали с четкостью локомотивного двигателя, на повороте они заработали еще энергичнее, и он приблизился к лидерам. Очень скоро Роджер обошел уже уставшего и начинающего сдавать Марка Рили. Затем он обогнал Тони. Впереди был только Брюс. Но лидерство Брюса лишь разжигало желание Роджера победить. Собрав все силы, он прибавил скорость. Подобно молнии летел он вперед, на каждый шаг Брюса уже приходилось по два шага Роджера.

Его успех не остался незамеченным на трибунах, и некоторые болельщики начали выкрикивать его имя. Самая энергичная поддержка исходила от Оливии, которая была в восторге оттого, что Роджер наконец добился внимания, которого так заслуживал. Она гордилась им, как только девушка может гордиться своим возлюбленным. Хотя их отношения были чисто дружескими, Оливия надеялась, что наступит день, когда Роджер заметит ее чувства. Пару раз ей казалось, что он собирается пригласить ее на свидание, но всегда что-то мешало ему, как будто он не мог осмелиться. Может быть, думала она, эти соревнования, независимо от результата, придадут ему уверенности в себе. Она с нетерпением ждала окончания. Кара схватила Лилу за руку.

— Ты только посмотри на Багза, что он вытворяет!

Лила до этого момента не следила за тем, что происходит на дорожке. Слова Кары заставили ее обратить на это внимание.

— Что еще за Багз? — прозвучал риторический вопрос Джессики. — Это уже не Багз, это прямо какой-то скороход Гонзалес. — В ее голосе было явное уважение. — Просто фантастика! Это меняет дело, да, Лила?

— Ты о чем? — спросила Лила.

— Тебе что, надо объяснять? Тот, кто победит, станет весьма популярной личностью. И появиться с ним уже совсем не зазорно.

— Ты шутишь, Джессика?

— А что тут такого? Ты посмотри на него: он совсем не такой уж урод. И что из того, что он одевается не лучшим образом? Идеальных людей не бывает.

Теперь уже стало ясно, хотя этого никто не ожидал, что победа будет за Роджером. Даже тренер Шульц, казалось, знавший возможности Роджера, от удивления так и раскрыл рот, выпустив свой серебряный свисток.

Роджер поравнялся с Брюсом на последнем круге. Брюс был настолько ошеломлен, что чуть было совсем не остановился. Большинство на трибунах теперь болели за бывшего неудачника, все кричали:

— Роджер! Роджер! Роджер!!! От этого Роджер, казалось, бежал еще быстрее. Весь оптимизм Брюса улетучился, и, хотя он все еще старался не терять скорости, было очевидно, что ему не выиграть. А Роджер ускорил темп, сделал последний рывок и пересек линию финиша, опередив Брюса на несколько секунд.

Толпа обезумела, восторженные крики и овации разнеслись по всему стадиону.

Оливия и Элизабет в порыве счастья бросились друг к другу в объятия, а Джессика, Лила и Кара с потоком болельщиков устремились к полю.

Роджер, удивленный собственной победой, не знал, как себя вести. Тяжело дыша, он невидящим взором смотрел на толпу, не понимая, что ему делать дальше. Брюс, финишировавший вторым, ни на кого не глядя, с выражением досады на лице, направился к раздевалкам, так и не поздравив победителя. Правда, другие бегуны вели себя иначе. После бурных поздравлений они подхватили Роджера и подняли его на свои плечи так, чтобы он был виден приближающимся болельщикам.

Когда первое потрясение прошло, Роджер начал ощущать радость славы. Он благодарно стал махать руками, приветствуя своих одноклассников.

Впервые за все годы учебы в школе он перестал чувствовать себя пустым местом, ему захотелось взять реванш и как можно дольше наслаждаться всеобщим вниманием. Его не оставлял подспудный страх, что в любой момент все это может кончиться.

Когда, наконец, Роджера опустили на землю, он оказался в чьих-то объятиях. Тонкие нежные руки крепко обхватили его, пушистые русые волосы щекотали шею. Но кому они принадлежали? Роджер понял это не сразу.

— Роджер, это было потрясающе! — кричала обнимавшая его. Голос был ужасно знакомым. — Я в жизни не видела, чтобы кто-нибудь так бегал.

Роджер замер. Неужели она?

Объятия слегка ослабли, и Роджер понял, что не ошибся. Да, это была она, девушка его мечты, и она дарила ему свою любовь.

— Лила! — Он не верил собственным глазам. — Это ты? Неужели ты здесь?

— А где же мне быть, Роджер, — кокетливо сказала она. — Я же говорила тебе, что хочу, чтобы ты бежал. И неужели я могла упустить возможность первой поздравить тебя?

— Нет, конечно, нет. — Он не находил слов. — Это… это все какой-то сон.

— Ну, тогда пора просыпаться. Роджер. Потому что я здесь, и я вполне реальная.

Она нежно провела рукой по его волосам, как бы приглаживая выбившуюся прядь. Ее рука при этом коснулась мочки уха, от чего его сердце сладко заныло.

Роджер не мог вымолвить ни слова. А между тем толпа болельщиков все прибывала.

— Ну ладно, оставляю тебя твоим поклонникам. Еще увидимся, Родж. — Послав ему воздушный поцелуй. Лила исчезла в толпе.

Не успев даже осмыслить происшедшее, Роджер оказался в окружении обступивших его поклонников. Еще какая-то девушка обняла его, но на этот раз объятие было чисто дружеским.

— Поздравляю тебя, Роджер. — Это была Элизабет. — Я знала, что все так и будет.

— Спасибо за то, что ты верила в меня, — ответил Роджер, — мне очень помогло то, что кто-то болеет за меня.

— Кто-то? Ты что, не слышал, как все вопили? Да за тебя болела вся школа!

— Правда? Я считал, что все болеют за Брюса.

— Поверь, что еще больше народу хотело увидеть его поражение. Смирись с этим фактом: ты — герой!

— Ты случайно не знаешь, кто бы мог дать мне уроки поведения героя? Мне еще не приходилось быть в этой роли.

— Просто будь самим собой. А остальное приложится.

Слова Элизабет подхватил тренер Шульц, заключивший Роджера в свои медвежьи объятия.

— Она права, мой мальчик. Как ты бежал! Я такого не видел с тех пор, как победил Джек Рэлстон на Барте в пятьдесят шестом году.

— Спасибо, тренер.

— Не за что. Это тебе спасибо, мой мальчик. Ты с самого начала знал, что делаешь. Правильно, что поначалу ты не спешил, ты приберег силы для последнего отрезка. Я горжусь тобой, Роджер. А что будет, когда мы тебя еще и оденем в настоящий костюм для бега! Конечно, ты понимаешь, что на одних способностях далеко не уедешь. Главная борьба еще впереди, и с этого момента я беру тебя в свои руки. Буду усиленно тренировать тебя, Брюса и Тони к финалу. Ты знаешь мои методы, они еще никогда меня не подводили. К сожалению, в последние годы не с кем было работать. Но вы, мальчики, это то, что доктор прописал. Жду тебя здесь ровно в два тридцать.

Два тридцать. В это время ему уже нужно быть на работе. Радостное возбуждение улетучилось, и Роджер спустился на грешную землю. Он не мог себе позволить участвовать в финальных соревнованиях, не говоря уже о ежедневных тренировках. С работой для подростков в Ласковой Долине было туго, а хозяин уже неоднократно напоминал Роджеру, что получить эту работу — большая удача. Особенно сейчас, когда ему платили на пятьдесят центов в час больше минимальной зарплаты.

Ему нужно было сказать тренеру, что он не сможет участвовать.

— Тренер Шульц… — осторожно начал он. Тренер повернулся к нему.

— Никаких отговорок, Роджер. Тренировки обязательны, и у меня никто не отвертится. Даже такой скоростник, как ты.

— Но, тренер…

Но Шульц, сказавший все, что считал нужным, уже уходил с поля.

«Ну что же, — подумал Роджер, — по крайней мере еще немного можно понаслаждаться победой». Сегодня к двум тридцати он опять будет никем.

Вернув на лицо улыбку, он направился к Оливии, все еще сидевшей на своем месте с блокнотом в руке. Она что-то писала и, казалось, была полностью поглощена этим занятием. Вся радость, которую она испытывала от победы Роджера, испарилась после сцены, умело разыгранной Лилой. И Оливия писала о своих чувствах.

— Эй, найдется время для старой боевой лошадки? — спросил Роджер, легонько хлопнув ее по руке. — Тут вроде бегал кто-то.

Оливия подняла глаза.

— Поздравляю, — вежливо сказала она.

Закрыв тетрадь, она поднялась и, придерживая длинную юбку, направилась к выходу.

Роджер знал, что Оливия довольно прохладно относилась к любым спортивным соревнованиям, но все-таки он ожидал от своей подруги немножко больше тепла. Покачав головой, что относилось как к странному поведению Оливии, так и к собственному безнадежному положению, Роджер пошел в раздевалку.

Глава 6

Роджер быстро осваивался с ролью героя спорта Ласковой Долины.

Да, когда жизнь его войдет в прежнее русло, ему будет недоставать всей этой шумихи. Приняв душ и облачившись в свою старую одежду, ту, в которой он бежал на соревнованиях. Роджер отправился на урок истории Америки.

Но по дороге, когда он проходил мимо кабинетов начальства, его остановил директор школы мистер Купер.

— Мы очень гордимся тобой, Роджер, — с чувством сказал он, кладя руку на плечо испуганного юноши.

Роджеру давно не приходилось видеть этого человека, прозванного в школе Блестящим Куполом, и он уже забыл, насколько точно было это прозвище. Лысина мистера Купера сияла, как новенький автомобиль. Поговаривали, что мистер Купер смазывал чем-то свою голову, но это не давало никаких результатов.

— Зайди ко мне, мой мальчик, — продолжал мистер Купер, приглашая Роджера в свой кабинет.

Улыбаясь, Роджер скромно присел на зеленый плюшевый диван. Прямо в центре директорского стола Роджер увидел микрофон, по которому каждый день мистер Купер делал свои объявления о работе школы, правилах и обо всем, что ему приходило в голову.

— Я могу опоздать на урок, — сказал Роджер.

— Не волнуйся, Роджер. Я только хотел поздравить тебя. Кстати, ты знаешь свой результат? — спросил директор, присаживаясь на край стола.

— Нет, сэр, — признался Роджер.

— Мой мальчик, ты поставил рекорд: 4 минуты 5, 5 секунды.

— Правда? — Роджер был поражен. Он знал, что бегает быстро, но он никогда не измерял свою скорость и даже не представлял, что может бегать настолько быстро.

— Тренер Шульц сказал, что у нас никто так не бегал после какого-то парня в пятьдесят шестом году. Я, естественно, тогда здесь не работал, поэтому верю ему на слово. Но клянусь, Роджер, смотреть на тебя было одно удовольствие.

Тут он замолчал и слегка нахмурился:

— А ты бежал в этой одежде?

— Да, сэр. — Роджер почувствовал неловкость. — Это все, что у меня есть.

Мистер Купер потянулся через стол к телефону.

— Розмари, — сказал он в трубку, — принеси мне, пожалуйста, один из спортивных костюмов… ну, ты знаешь. — И повернувшись к Роджеру, он продолжал:

— Не беспокойся, мальчик, сейчас мы тебя оденем.

— Честное слово, мистер Купер, вы не должны… — начал Роджер.

— Конечно, я не должен, — перебил его директор, — это для меня удовольствие. Не мне тебе это говорить, как много значит для нас Барт. Огромная пресса. И годами никто из Ласковой Долины не выигрывал. Ты — наша единственная надежда, Роджер. Мы рассчитываем на тебя.

— Я не знаю…

— Ты должен быть увереннее в себе, мой мальчик. Тренер сказал, что ты даже не тренировался к сегодняшнему забегу. Немного поддержки и работы — и ты побьешь четырехминутный рекорд на Барте. Ни в одной школе никто так не бегает. Да и во всей стране тоже. Ты меня понимаешь?

Роджер слишком хорошо понимал. Барт мог бы стать первой ступенью на пути к первенству страны, к студенческому чемпионату по легкой атлетике, к первенству Американской легкоатлетической федерации, к Олимпиаде, наконец. Мог бы. Для такого, как Брюс Пэтмен, у которого были и деньги, и время, чтобы пестовать свой талант. Но не для Роджера, вынужденного покинуть спорт до того, как начать. Какая польза от таланта, если ты не можешь его развивать?

Но прежде чем он смог сказать мистеру Куперу о том, что не сможет бежать, в кабинет вошла Розмари. В руках у нее был теплый спортивный костюм школы Ласковой Долины. Роджер широко раскрыл глаза. Он много раз видел такой костюм в школьном магазине, и ему ужасно хотелось иметь его. Но 30 долларов — столько стоил костюм — было недоступно для него.

Взяв костюм у Розмари, мистер Купер протянул его Роджеру.

— Это тебе от всей нашей школы.

— Спасибо, — проговорил Роджер, — я просто не знаю, что и сказать.

— Скажи только, что в следующую субботу ты побьешь рекорд. Мы надеемся на тебя.

Держа в руках этот голубой костюм, Роджер понял, что у него не хватит духу сообщить мистеру Куперу о том, что он не будет участвовать.

— С-спасибо, — лишь сказал он, вставая, — мне… мне правда пора на урок.

Когда Роджер выходил из кабинета, он чувствовал себя маленьким мальчиком, получившим рождественский подарок. Выйдя в пустой коридор, он зашел в первый встретившийся на его пути туалет. Стянув свои вылинявшие штаны и обтрепанную майку, он надел обновку. Костюм сидел на нем идеально, как будто был сшит специально для него. Глядя на ярко-красную эмблему школы Ласковой Долины на груди, Роджер на самом деле почувствовал себя победителем. Ему хотелось продлить это чувство как можно дольше.

Даже чемпионам не дано избежать посредственной еды в столовой школы Ласковой Долины. Немного позже, стоя в очереди во время обеда, Роджер машинально взял тарелку с гуляшом из говядины, основным блюдом дня.

Джессика и Лила уже сидела за столом.

— Смотри, какой классный парень, — сказала Лила, любуясь стройным высоким юношей в голубом спортивном костюме.

— Отсюда не видно его лица, — заметила Джессика, — но даже по этому костюму можно догадаться, что у него все на месте.

— Интересно, кто это, — сказала Лила. Но тут юноша повернулся, направляясь к кассе. — Боже, это же Роджер! — выдохнула Лила.

— Итак, наконец он сменил свою рабочую робу на нормальную одежду, — заметила Джессика.

В своем новом костюме Роджер не отличался от других школьников. Он уже не казался чем-то чужеродным среди них.

— Знаешь, я, кажется, что-то упустила, — с восхищением сказала Лила. — Ведь если вдуматься, этот парень вполне ничего. Конечно, я валяла дурака с ним после забега, но скажу тебе честно, Джессика, с ним можно и побыть вместе некоторое время.

— С парнем, которого ты месяцами называла занудой? — смущенно произнесла Джессика.

— Ну, это было раньше, — заявила Лила. — Лиз правильно говорит, что я сужу о человеке по одежде. А ведь можно было понять, что под этими лохмотьями скрывается человек, которого стоит узнать получше.

Она поднялась из-за стола.

— Ты куда? — спросила Джессика. Лила подмигнула.

— Я на секунду.

Она оказалась около Роджера, когда тот платил за обед.

— Куда ты идешь со своим подносом? — спросила она.

Быстро окинув взглядом столовую, Роджер увидел Оливию, сидевшую за угловым столиком в глубине столовой.

— Вон туда. — Он показал в ее сторону.

— Нет, ты идешь не туда, — непререкаемым тоном заявила Лила. — Ты идешь со мной.

Увлеченный этой заманчивой перспективой, Роджер последовал за ней. При виде приближающейся парочки, Джессика делала неимоверные усилия, чтобы не выказать своего изумления. Ей еще не верилось, что Роджер всерьез заинтересовал Лилу.

Но, похоже, это было так, по крайней мере, судя по взгляду Лилы, полному благоговения.

— Я заняла место для тебя, — сообщила Лила, беря поднос у Роджера и ставя его на стол. — Ведь ты догадываешься, как все тобой гордятся.

— Спасибо, Лила, — ответил Роджер. — Ты ведь знаешь, что, если бы не ты, я бы, наверное, и не побежал сегодня.

— Я так рада, что ты поступил разумно и послушался.

— Мы видели, как ты все время бегал у школы. — Джессика решила внести и свою лепту, правда, грошовую, раз уж основные расходы взяла на себя Лила.

— Да, практика значит много, — сказал Роджер, потянувшись за булочкой.

— Ах, позволь мне, — поспешила Лила. Забрав у него нож, она намазала масло на хлеб. «Она совсем сошла с ума, — подумала Джессика. — Должно быть, Лила увлечена им гораздо больше, чем думает».

Тут они увидели Брюса Пэтмена, который вместе с Кеном Мэтьюзом проходил мимо.

— Постой, мистер Чудо. — Лила схватила Брюса за его сделанную на заказ майку, заставив остановиться. — Ты не хочешь поздравить моего друга?

— Твоего друга? — саркастически произнес Брюс. Но под взглядом Лилы он не решился продолжать. Эта девочка могла быть опасной, когда хотела, и даже Брюс отступал перед ней, когда видел, что она не дурачится.

— Да, моего друга, — ответила Лила. — Моего дорогого друга Роджера, чемпиона Ласковой Долины. Так что ты скажешь, Брюс?

— Поздравляю, Роджер, — поставив поднос на соседний столик, Брюс протянул руку Роджеру, который с удовольствием пожал ее. — Что я могу сказать? Ты классно бежал.

— Ты тоже, Брюс.

— Но ты не очень заносись, — добавил Брюс, — потому что теперь, когда у меня такой соперник, я буду очень серьезно готовиться. Будь начеку на следующей неделе. Я тебя предупредил.

Роджер не собирался говорить о том, что следующей недели для него не будет. Он просто не мог этого сказать, видя, с каким восхищением смотрит на него Лила. Он уже верил, что ее объятия на стадионе были искренними. Он на самом деле ей нравится.

Но даже если бы Роджер собрался рассказать обо всем прямо сейчас, он не смог бы этого сделать, потому что ему помешал подошедший Джон Пфайфер:

— Ну, мне повезло. Поймал сразу двух чемпионов. Поздравляю, парни. Роджер, можно попозже с тобой поговорить? Я хочу сделать о тебе специальную статью в «Оракуле».

— Я занят после уроков, — признался Роджер.

— Понимаю. Тренировки и все такое, — сам за него ответил Джон. — Может, сейчас поговорим? Главное, что меня интересует, — это где ты научился так здорово бегать.

— Да как-то само собой вышло. Ты же знаешь, — беспечно ответил Роджер, — везде бегом, бегом…

— Но ведь у тебя, наверное, есть причины так бегать. Куда, к примеру, ты бежишь после школы? Роджер почувствовал, что краснеет.

— Да никуда особенно, — солгал он. — Ведь знаешь, как говорят: «Бег ради жизни». У нас в семье у многих больное сердце, и я хочу уберечь себя от этого. — Многое из сказанного было правдой. У его матери действительно было больное сердце, из-за чего ей пришлось уйти с работы на конвейере одной из фабрик Пэтмена. — Бег укрепляет сердечно-сосудистую систему.

— Здорово! Спортсмен, который разбирается в собственном организме! — с одобрением сказал Джон.

— Да, я хочу стать врачом. — Роджер раскрыл свою самую сокровенную мечту.

— Врачом? — В глазах Лилы он набрал еще десять очков. — А каким? Джессика ухмыльнулась:

— А тебе не все ли равно. Лила? Лила посмотрела на подругу так, словно перед ней был червяк.

— Я просто подумала, Роджер, что раз ты так хорошо разбираешься во всем, что касается сердца, ты, наверное, думаешь о сердечной хирургии или о чем-то в этом роде.

— По правде говоря. Лила, я еще не решил, — сказал Роджер. Он не хотел говорить, что будет считать себя просто везунчиком, если ему удастся поступить в колледж, не говоря уже об университете. — Но, может быть, я займусь именно кардиологией.

— Я просто под впечатлением, — сказала Лила.

А в это время за другим столиком сидела Элизабет с Инид и Тоддом. Впервые за этот день у нее была возможность побыть со своим приятелем. Она умирала от желания узнать, почему же он все-таки принял участие в забеге.

Тодд положил вилку и заговорил:

— Какая разница, я все равно не прошел в финал.

— Для меня это не имеет значения. — В голосе Элизабет было сочувствие.

— Правда, Тодд, — с улыбкой добавила Инид. — Мы все равно тебя любим. Тодд усмехнулся.

— Я и сам знал, что у меня нет шансов. Но вчера Брюс так завел меня, что поневоле захочешь принять участие. Но по-настоящему я решился на это, когда услыхал о тренере. Ну просто, чтобы хоть как-то поддержать его и его программу по бегу. — Тодд откинулся назад и вытянул свои длинные ноги, положив их на стул напротив. — Я знаю, что буду скучать по старику.

— Скучать? А куда он уезжает? — спросила Элизабет.

— Разве ты не слышала? Тренер уходит на пенсию.

— Ты хочешь сказать, что его и правда выпихивают? Я не думала, что они на это способны. Тодд энергично затряс головой:

— Дело совсем не в этом. — Он понизил голос и заговорил шепотом. — Дело в том, что он очень болен.

— С чего ты взял? — Элизабет почувствовала беспокойство.

— Мне сказал Нил О'Донован, а он слышал, как тренер разговаривал с врачом о каких-то анализах. Нил сказал, что не уверен, но ему показалось, что речь идет о болезни, которую врачи обозначают буквой С.

— Рак. — Элизабет содрогнулась. — Значит, дела его так плохи, что он вынужден оставить школу.

— Бедняжка, — сказала Инид. — А я-то думала, что у него просто нелады с коллегами. Но, по крайней мере, у него есть замечательная возможность уйти победителем. Роджер Барретт был великолепен.

— Да, бежать с ним вместе — это фантастика! — с восхищением сказал Тодд. — Я всегда считал, что бегаю неплохо, но этот парень бегает прямо-таки со сверхзвуковой скоростью.

— Да, похоже, он великолепно восстанавливает силы после забега, — сухо заметила Элизабет, вспомнив, как Лила обхватывала его руками, как бы давая понять окружающим, что это ее личный приз.

За несколько минут до звонка Роджер вдруг вскочил, как будто неожиданно вспомнил о чем-то важном.

— Извините меня, пожалуйста. Лила, мне нужно идти.

— Ладно, Роджер. Увидимся в «Дейри Берджер»? — Когда он отрицательно покачал головой она сказала:

— Ах, да, тебе нужно тренироваться. Я позвоню тебе сегодня, хорошо?

— Буду счастлив, — ответил Роджер. С пустым подносом в руках он подошел к Оливии, которая решила переждать большое скопление народа и провести весь обеденный перерыв в уголке, склонившись над своим блокнотом. Сильные эмоции, такие как обида и ревность, всегда вызывали у нее вдохновение, и она за небольшой отрезок времени ухитрилась излить свои чувства почти на пяти страницах.

Роджер присел рядом с ней и, как обычно, собрался было прочитать то, что она написала. Но не успел он даже глянуть на написанное, как Оливия захлопнула блокнот.

— Слушай, почему: мне нельзя посмотреть? — спросил он.

— Там все не очень хорошо, мне пока самой не нравится, — солгала она. Ей совсем не хотелось, чтобы он прочитал ее самые сокровенные мысли, связанные с ним и его явным предпочтением Лилы.

— А может, ты мне позволишь самому судить об этом?

— Я думаю, что сама довольно строгий судья своим произведениям, — сказала она с несвойственной ей горечью.

Роджер уловил в ее голосе грусть.

— Лив, что случилось?

Она откинула назад свои длинные волосы.

— Ничего. Все чудесно как никогда.

Оливия не умела лгать, и Роджер понял, что что-то не так.

— Может, что-нибудь случилось на уроках сегодня? — не отставал он.

— Нет, я же сказала, что все прекрасно. Не беспокойся, хорошо?

— Нет, не хорошо, — покачал головой Роджер. — Ты что-то скрываешь, Лив. И после соревнований ты была какая-то грустная. Я хочу знать, почему. Может, ты на меня за что-то злишься?

— Что ты, нет, конечно, — опять солгала Оливия. — С какой стати мне на тебя злиться.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Роджер. — Ведь ты знаешь, что я никогда не смогу обидеть тебя.

У Оливии не хватило духу признаться в том, что ее по-настоящему тревожит.

— Не надо извиняться, Роджер. Просто у меня дурацкое настроение. Это пройдет.

— Ты уверена? Просто не могу видеть тебя такой.

— Пусть это тебя не волнует. Хочешь верь, хочешь нет, но в таком настроении есть свои преимущества. Некоторые из своих лучших стихов я написала, будучи в плохом настроении. Ну, хватит обо мне. В конце концов сегодня особенный для тебя день. — Оливия заставила себя улыбнуться.

— Уж это точно. — Роджер заулыбался. Чувство гордости от своей победы все еще не покидало его.

— Ты не представляешь, как я счастлив. Только подумать, я — новая звезда школы! Я все еще не могу поверить. У меня есть теперь новая форма. Что скажешь, Лив? — И он вытянул руки, как бы демонстрируя свой костюм.

— Не совсем в моем вкусе, но должна признать, что смотрится на тебе великолепно. Откуда она?

— Никому не расскажешь? — Не дожидаясь ответа, Роджер продолжал:

— Мне подарил ее Блестящий Купол за сегодняшнюю победу. Он пригласил меня в свой кабинет и…

— Роджер, ты еще здесь! — раздался капризно-пронзительный голос Лилы.

Нисколько не смущаясь тем, что помешала разговору, она встала между Роджером и Оливией.

— Я так рада, что застала тебя, — промурлыкала она Роджеру. — Ты не проводишь меня на урок?

— С удовольствием, — ответил Роджер, тут же забыв о своей новой форме и не заметив, как вытянулось лицо Оливии.

Она быстро поднялась, на ходу придумывая объяснения.

— Я… я должна зайти в «Оракул» перед уроком. Увидимся, — заявила она.

Но она могла ничего не объяснять, потому что Роджер все равно ее не слышал. Как во сне, шел он из столовой под руку с Лилой, мечтая лишь о том, чтобы это счастье как можно дольше не кончалось.

Глава 7

Труди протянула Джессике небольшую пачку документов.

— По два экземпляра, — пролаяла она. Именно этого момента Джессика и ждала целый день. С него должен был начаться второй этап плана по захвату Денниса. Сегодня, придя на работу, Джессика, воспользовавшись тем, что у Труди был перерыв на кофе, открыла ксерокс и повернула одну из ручек. Ни за что Труди не узнать правды: удивление Джессики было таким искренним, когда она нажала одну из кнопок, а машина не заработала.

Не дав сказать Труди ни слова, Джессика заглянула за панель и сообщила:

— Заело! — «проверив» ксерокс со всех сторон, она добавила:

— Поддон с бумагой в порядке. Не пойму, что случилось.

— О боже, — разволновалась Труди. — Эти документы срочно нужны твоему отцу. И в ремонт звонить слишком поздно. — Она взглянула на настенные часы. — Джессика, я попрошу тебя сбегать в копировальную службу на Мэйн-стрит. Надеюсь, они не очень заняты.

Джессика взяла бумаги и вышла. Но, сделав несколько шагов, она быстро повернулась и вновь вбежала в подсобку, будто ее только что осенило.

— Труди, если эти бумаги нужны так срочно, то почему просто не обратиться в соседний офис. Для этого надо только пересечь холл и попросить разрешения использовать их ксерокс. Ведь у нас всего несколько страниц. Думаю, они не откажут.

— Гениальная мысль, — согласилась Труди. — Голова у тебя неплохо работает.

Джессика просияла, но отнюдь не от похвалы Труди, как подумала последняя. Пока все шло точно по плану, так, как она задумала; через несколько минут она снова увидит Денниса Крей-тона.

Распушив рукой волосы так, что они легли золотистой волной на плечи, Джессика вошла в приемную агентства Крейтон-Полинг.

— Будьте добры Денниса Крейтона, — произнесла она деловито.

— У Вас назначена встреча? — спросила секретарша.

— Нет, — ответила Джессика, — но я уверена, что он примет меня. Передайте ему, что пришла Джессика Уэйкфилд.

Секретарша, немолодая, очень привлекательная рыжеволосая женщина, вышла и почти тотчас вернулась:

— Мистер Крейтон сейчас выйдет. Присаживайтесь, мисс.

— Я постою, если Вы не возражаете, — сказала Джессика.

Женщина пожала плечами.

— Как Вам будет удобнее.

Джессика разглядывала на стене плакат с рекламой духов, когда вошел Деннис.

— Нравится? — спросил он. — Это наши лучшие.

Повернувшись к нему, Джессика улыбнулась. Он был таким же красивым, каким она его запомнила, а его классические брюки и рубашка придавали ему ту изысканность, которую Джессика так ценила в мальчиках.

— Неплохо, — сказала она. — Это… это… — Неожиданно она обнаружила, что не находит слов.

—  — Сексуально? — подсказал он ей. — Именно этого ощущения мы и добиваемся.

— Я бы сказала, что успешно. — Джессика имела в виду не только рекламу. Она надеялась, что Деннис это поймет.

Он слегка придвинулся к ней.

— Чем могу вам помочь? — спросил он. Джессике показалось, что если бы секретарша не смотрела на них, он бы дотронулся до нее. Словно искра пробежала между ними. Ясно, что он тоже думал о ней после их встречи.

Джессика посмотрела на папку с бумагами, которую держала в руках:

— У нас сломался ксерокс, и я хотела бы узнать…

Деннис не дал ей договорить:

— Пойдем со мной, — сказал он, открывая перед ней дверь во внутреннее помещение. Он повел ее по широкому коридору, вдоль одной стены которого располагались кабинеты, а другая была увешана рекламными плакатами. Они остановились у двери с надписью «Копировальный отдел». Достав ключ из кармана, Деннис открыл дверь.

— Папа обнаружил, что так много служащих используют ксерокс в личных целях, что вынужден был положить этому конец.

— Очень умно с его стороны, правда? Облокотившись на машину, Деннис смотрел ей прямо в глаза с нескрываемым желанием.

— Сюда никто не войдет.

— Это очень удачно. Я могу спокойно работать, — сказала Джессика, закладывая документы в машину.

Джессике казалось, что электрические разряды заполнили все пространство между ними. И она почувствовала, что надо держаться на некотором расстоянии, по крайней мере, до тех пор, пока она не закончит работу.

Деннис вытаскивал уже готовые копии.

— Ты ведь на самом деле пришла не для этого, правда?

Передавая ей бумаги, он коснулся ее пальцев своими и задержал их на какое-то время. Этого было достаточно, чтобы Джессика почувствовала, словно электрический ток пробежал по ее телу.

— Поверь, здесь нам никто не помешает. Скоро все уже пойдут домой.

Это было соблазнительно, и, если бы Джессика захотела, она в ту же секунду могла бы оказаться в его объятиях. Но ей хватало ума не спешить, кроме того, ей не хотелось, чтобы по ее вине пострадала работа отца.

— Наш офис открыт до шести. И папе действительно нужны эти бумаги, — сказала она. — Мне надо идти…

Она не закончила фразы, как бы давая понять, что сказано не все.

— А что ты делаешь после работы?

— Не знаю еще, — сказала она, дотрагиваясь своими пальцами до его руки. — А почему ты спрашиваешь?

— А что, если я встречу тебя у вашего офиса, и тогда мы сможем закончить этот разговор?

— Договорились, — сказала она. Притягательность Денниса действовала на нее почти гипнотически, и ей понадобилась почти вся ее воля, чтобы повернуться и пойти к двери.

— Я буду ждать тебя, — сказала она, выходя. Ликуя, Джессика влетела в офис отца. Все ее усилия оправдались: Деннис был достойной добычей. Она не могла дождаться шести часов. Она была рада тому, что они встретятся в офисе отца. Чем больше она об этом думала, тем больше нравилась ей эта идея. Это было удачное место для их первого свидания. То, что они будут здесь одни, располагало к интимности, а этого нельзя было найти ни в каком другом месте типа «Дейри Берджер», и она ничем не рисковала, если их намерения совпадали.

Джессика быстро рассортировала документы и вошла в кабинет отца.

— Задание выполнено, мистер Уэйкфилд, — важно сказала она.

— Спасибо, Джессика, — ответил отец, укладывая бумаги в свой «дипломат». Он был явно доволен дочерью. — Теперь я смогу провести встречу вовремя.

— Я здесь для того, чтобы помогать, чем могу, — сказала Джессика. — Но перед тем, как уйти, сделай мне одолжение. Нам на завтра задали «кучу всего, и для меня было бы хорошо заняться уроками здесь.

— А почему ты не можешь сделать это дома?

— Ну, папа, ты же знаешь моих друзей. Будут весь вечер названивать по телефону. А здесь тихо и спокойно.

— Хорошо, Джес, — ответил отец, — но только с двумя условиями. Первое — не задерживаться здесь позже девяти часов, и второе — позвонить ночному сторожу, чтобы он проводил тебя до машины. Вечером здесь небезопасно.

— Конечно, папочка. — Она поцеловала его. — Удачной встречи.

— Увидимся дома, — ответил отец. — Ты не представляешь, как меня радует, что ты становишься такой ответственной. Только не перетрудись.

— Нет, нет, папочка, не беспокойся, — уверила его Джессика.

Уж что-что, а это ей не грозило. Если все будет идти по плану, то ее ожидал один из чудеснейших вечеров в ее жизни.

Джессика была дома в девять тридцать. Когда Элизабет вошла в комнату Джессики, чтобы узнать, как сестре работается, она была озадачена: лицо сестры сияло от счастья.

— Неужели два дня работы так изменили тебя, Джес? Папа сказал, что ты там осталась, чтобы сделать уроки.

Джессика взяла с тумбочки пилку для ногтей и занялась маникюром. Понизив голос, она сказала:

— Пожалуйста, не говори папе, но я осталась там не поэтому. Мне не хочется говорить ему, но у него там страшный бардак. Все валяется в разных местах, похоже, там нет никакой системы.

Элизабет была поражена.

— Это не похоже на отца, Джес.

— Лиз, ты не была у него с тех пор, как там работает эта ведьма Труди. — Джессика произнесла это имя с отвращением. — Она просто ужасна. Не понимаю, почему папа ее держит. Короче, все это время я приводила в порядок подсобку. Я думаю, еще пару дней, и я наведу там блеск. Только не говори папе. Я хочу сделать ему сюрприз.

Элизабет присела на неубранную кровать Джессики:

— Должна признаться, никогда бы не подумала, что ты так будешь относиться к работе.

— Я, правда, чувствую ответственность, — сказала Джессика, вспоминая, как горели ее щеки и шея от страстных поцелуев Денниса. Ошеломляющий успех второго этапа даже превзошел ее ожидания. — Поработать два лишних часа — это далеко не все, что я могу сделать. Кроме того, у меня есть еще тайная цель.

Элизабет прервала ее:

— Я так и знала. Что, у папы работает новый мальчик?

— Элизабет Уэйкфилд, у тебя в голове только одно! — раздраженно сказала Джессика. Сев по-турецки, она принялась за ногти на другой руке. — У меня и в мыслях не было никаких мальчиков, — солгала она. — Я только собиралась сказать, когда ты так грубо прервала меня, что мне хотелось бы быть не только подручной в офисе. Я очень надеюсь, что папа заметит мой интерес и сделает меня своей помощницей. Ты можешь мне не верить, Лиз, но впервые в жизни я хожу на работу с таким удовольствием. — Она отложила пилку. — Я даже не жалею, что не пойду в «Дейри Берджер».

— Но ты проработала только два дня, — заметила Элизабет.

— Два самых лучших дня моей жизни. — Джессика поднялась и направилась к письменному столу. — А теперь, извини, но вынуждена попросить тебя оставить меня. Мне ведь надо сделать уроки на завтра. И если я не начну прямо сейчас, то ничего не успею.

Она раскрыла учебник французского языка и начала его читать прежде, чем Элизабет успела выйти из комнаты.

Но Джессика не могла сосредоточиться. Правда, она не очень-то и пыталась. Ей просто хотелось остаться одной и предаться воспоминаниям о вечере, проведенном с Деннисом. Они довольно быстро покончили с формальностями и продолжили начатое в офисе отца Денниса. Его поцелуи были великолепны, он горел желанием доставить ей удовольствие. В то же время он вел себя по-джентельменски, понимая, что их страсть может дойти до того предела, после которого они уже не смогут сдерживать себя.

Деннис, казалось, ничего не имел против, когда Джессика предложила провести все время в офисе. И это ему принадлежала идея встретиться там снова на следующий вечер. Это очень устраивало Джессику, поскольку полностью соответствовало ее замыслу на третий этап. Она планировала, что к концу недели Деннис будет прочно сидеть у нее на крючке и ради свидания с ней почтет за счастье заезжать за ней прямо домой. К этому времени она с полным правом сможет бросить эту занудную работу. Неделя в качестве испытательного срока — этого вполне достаточно для любого, и даже Элизабет поверит, что Джессика искренне пыталась поработать. «Все будут довольны», — к такому выводу пришла Джессика, предвкушая, как настанет день, когда она сможет не делать секрета из своих встреч с Деннисом и предъявить его миру.

Двумя днями позже Лила, Джессика и Кара стояли в очереди в столовой. Лила казалась озабоченной, ее красивые карие глаза искали кого-то, и она надеялась, что Джессика этого не заметит.

Но было наивно полагать, что что-то может ускользнуть от внимания Джессики. Хотя колонку сплетен в школьной газете вела не она, а ее сестра Элизабет, Джессика всегда была в курсе происходящих событий, в этом ей не было равных.

— Кого это ты ищешь? — спросила она Лилу, когда они подошли к витрине.

— Да никого, — с холодком ответила Лила. Джессика подняла одну бровь.

— Может быть, Роджера? Лила вздохнула.

— Для человека, который месяцами сходил по мне с ума, он ведет себя странно. По-моему, он теперь отыгрывается и изображает из себя эдакую неприступность. — Заплатив за еду, Лила села за столик с Джессикой и Карой во дворике.

— Вчера я хотела посмотреть, как он тренируется, но он так и не появился на стадионе. Когда я вечером наконец дозвонилась до него, он сказал, что у него какие-то семейные дела, о которых он не хочет говорить. Я предложила ему пообедать вместе сегодня, он ответил, что польщен, но сейчас я уже не уверена, что он придет.

— Удивительно, особенно если вспомнить, что у него текли слюнки, как у голодного щенка, при виде тебя, — с аппетитом откусывая чизбургер, сказала Джессика.

Лила посмотрела на подругу с завистью. Как это Джессике удавалось так много есть и ни на грамм не поправляться? Чтобы поддерживать стройную фигуру, Лиле нужно было прикладывать огромные усилия.

— Интересно, где же он?

— Может, он тренируется? — предположила Кара. — Наверное, тренер заставил его наверстать вчерашнее.

— Ты — гений, Кара. Наверное, так оно и есть, — согласилась Лила. — А вчера мы так здорово поговорили. Он на самом деле очень любопытный парень. А вы знаете, как он потрясающе изображает мисс Дальтон?

— Представляю, сколько он сразу набрал очков, — заметила Джессика. У их молодой француженки и отца Лилы в недавнем прошлом был небольшой роман, и, естественно, отношение Лилы к мисс Дальтон вряд ли, кто-нибудь назвал бы дружелюбным.

— А вы заметили, как все говорят о нем? За один день он стал любимцем школы.

— И теперь ты хочешь сделать его своим любимцем, да? — спросила Кара.

Лила сделала глоток содовой воды.

— Так и будет, дорогая.

— Он тебя уже приглашал куда-нибудь? — спросила Джессика.

— Нет. Я чувствую, что он немного застенчив с девушками. Но меня это не останавливает. У меня своя методика. Посмотрите, с кем он будет танцевать на танцах Барта.

В следующий понедельник Роджер едва успел закончить контрольную по испанскому, как его вызвали к тренеру Шульцу. Роджер медленно шел по пустому коридору. Он не спешил, зная, что предстоит неприятный разговор. Он с ужасом думал об этом, жалея, что не поставил все точки над «i» неделю назад. Но соблазн побыть еще немного в новом для себя качестве был настолько велик, что он не мог устоять. Каждое утро, собираясь в школу, он клялся себе, что сегодня же все расскажет тренеру. Но каждый раз он встречал чью-нибудь горячую поддержку. При виде победно поднятых кулаков или слыша слова о его предстоящей победе, Роджер чувствовал, что вся его решимость отступает. Все смотрели на него с восхищением и уважением, чего никогда не было раньше и, наверное, не будет больше никогда, если он объявит, что не будет участвовать в финале.

Тренер Шульц сидел, откинувшись на спинку своего старого деревянного вращающегося стула, когда вошел Роджер. Роджер заметил, как напряглось и без того угрюмое лицо тренера при виде его.

— Садись, Роджер, — сказал он. Мальчик сел на единственное свободное место — деревянный табурет справа от стола. Он чувствовал, как дрожат колени.

Тренер сразу приступил к сути.

— Что за игру ты устраиваешь? — спросил он. — Когда я прошу тебя приходить на тренировки, я рассчитываю, что ты будешь это делать. Ты что, думаешь, что ты такой особенный, что можешь обойтись без тренировок?

— Нет, сэр, — ответил Роджер. — Дело не в этом.

Тренер продолжал.

— Посмотри на Пэтмена. Я думал, что он будет выпендриваться, будет торговаться из-за каждого дополнительного круга и каждого лишнего метра. Но нет, к моему великому удивлению, он каждый день после занятий приходит на стадион, готовый к работе. Ему не нравится проигрывать, и он из кожи вон лезет, чтобы победить. Чего нельзя сказать о тебе.

— Я знаю, что Вы думаете, — начал Роджер, — и я могу объяснить…

— Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, сынок. — Тренер встал и повернулся к стенду, висящему над столом. — Видишь этого парня? — спросил он, показывая на выцветшую черно-белую фотографию. — Это Джек Рэлстон. Ты знаешь, кто он сейчас?

Роджер покачал головой.

— Нет, сэр:

— Он президент одной из крупнейших исследовательских лабораторий в штате, — с нескрываемой гордостью объявил тренер, — ив значительной степени это благодаря Барту. Вот о чем я думаю, Роджер. Я думаю о том, как много может дать тебе Барт и как, похоже, эта возможность уходит у тебя из рук.

— Я не понимаю Вас, сэр.

— Я говорю о стипендии. Джек не мог себе позволить учебу в колледже, пока не принял участия в Барте. И стипендия, которую он выиграл, дала ему возможность получить такое образование, о котором он раньше и мечтать не мог. Ты хочешь учиться в колледже, Роджер?

— Да, тренер..

— Полная стипендия колледжа Ласковой Долины может круто изменить твою жизнь. Почему ты пренебрегаешь этой возможностью? — В голосе тренера было уже явное раздражение. — Ты — прекрасный бегун, я делаю ставку на тебя, но у тебя не будет и намека на шанс победить, если ты не будешь тренироваться. — Зазвенел звонок, тренер его переждал и продолжал:

— Подумай об этом, Роджер. Чтобы сегодня же был на тренировке! А сейчас мне пора в гимнастический зал.

Тренер Шульц, взяв свой свисток, вышел из комнаты, оставив Роджера обдумывать его слова. Роджер знал, что тренер прав, но даже полная стипендия в качестве главного приза будет для него бесполезной, если он потеряет работу. Он знал, что по своим данным он может претендовать на главный приз. Но ему нужны были деньги сейчас, чтобы оплачивать семейные счета. И к тому же у него не было полной уверенности в победе в финале. Он не мог рисковать: если он потеряет работу и не победит на соревнованиях, он потеряет все. Но если он не будет участвовать в соревнованиях, он, по крайней мере, останется в том же положении, что и сейчас.

Погруженный в свои мысли, он медленно шел на следующий урок. Он даже не заметил приближающуюся Лилу и чуть не налетел на нее.

— Ну разве это не приятный сюрприз? — сладко улыбаясь, проговорила она.

— Ой, привет, Лила, — сказал Роджер, и улыбка озарила его лицо. — Извини, что я не смог пообедать с тобой. Мне нужно было тренироваться. — На самом деле он делал уроки в библиотеке.

— Ничего, — сказала Лила. — Но я рада, что встретила тебя. Как твои тренировки? Чувствуя неловкость, Роджер помялся.

— Ну, в общем, нормально. Лила улыбнулась.

— Не скромничай. Ты очень талантливый, и ничего страшного, если все будут знать об этом. Между прочим, я даже написала небольшое стихотворение о тебе. Я хотела поместить его в «Оракуле», но твоя подружка Оливия отвергла его. И все-таки я хочу тебе его прочитать. У тебя есть минутка?

Роджер был поражен: Лила не пожалела собственного времени, чтобы написать о нем.

— Конечно, давай.

Лила ловко извлекла из своего рюкзака сложенный листок бумаги и с чувством начала читать:

Роджер Барретт, мальчик прекрасный, Со скоростью бегает он ужасной.

В школе он тоже один из лучших, Приз на Барте он точно получит. Всему, что он делает, можно поучиться, Вся Ласковая Долина им гордится. Закончив декламацию, она выждала небольшую паузу и спросила:

— Ну как, что скажешь?

— Гм, что сказать? Спасибо. — Роджер был рад, что у Оливии хватило ума не публиковать этого. Она тем самым спасла Лилу от унижения. Стихотворение было ужасным.

— Это очень мило с твоей стороны, — дипломатично добавил он.

— Я знаю, — сказала Лила. — Я просто хотела, чтобы ты знал, что мы все за тебя на сто процентов. Я даже попросила Джессику написать специальные приветствия для тебя на соревнованиях. — Тут Лила прижала руку ко рту:

— Я не говорила тебе этого. Это должно быть сюрпризом.

— Не стоило так беспокоиться. Лила. Честное слово, не стоило, — настойчиво сказал он.

— Ну, опять эта скромность, — покачала головой Лила. — Мне приятно делать это для тебя. Кстати, я думаю, после сегодняшней тренировки ты будешь очень усталым и разгоряченным. Как ты смотришь на то, чтобы поплавать потом в бассейне у меня дома?

Роджер широко раскрыл глаза. Ничего на свете ему так не хотелось, ничего не было для него так невыполнимо, как это.

— Я бы с радостью, — ответил он. — Но не могу.

— Почему? — капризно надув губы, спросила Лила, призывно поводя пальцами по его рубашке. — Что это у тебя за важные дела?

— Я… я не могу сказать, — ответил он. — Пока не могу. Слушай, мне пора на урок. Поговорим позже. — И он побежал по коридору, лишив Лилу возможности узнать у него то, чего не должен был говорить.

— Ну что ж, посмотрим, — сказала Лила ему вслед, и лицо ее сразу стало жестким: она не привыкла, чтобы ей отказывали. И ей это не понравилось.

Глава 8

Элизабет Уэйкфилд огляделась. Она только что вошла в здание, где находился офис отца. На лестничной клетке никого не было, Лиз оглядела коридор. Она чувствовала себя немного глупо в роли детектива, но решила не отступать, поскольку пришла к выводу, что никогда не узнает, чем занимается ее сестра, пока не увидит собственными глазами. Целую неделю Джессика допоздна задерживалась в офисе, и ее объяснения вызывали все меньше доверия. Сколько же времени нужно, чтобы навести порядок в подсобке?

При входе в здание Элизабет должна была расписаться у ночного сторожа. Она специально неразборчиво накарябала свое имя: ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал его. Она была рада, что надела куртку. Волосы были спрятаны под капюшоном, который плотно облегал ее голову, оставляя открытым лишь лицо. Так ее проще будет спутать с Джессикой. Собираясь войти в лифт, она вдруг увидела Роджера Барретта. Он шел по вестибюлю со шваброй и ведром. Не желая быть замеченной, она проскользнула к лестнице и пешком поднялась на четвертый этаж, на котором находился офис отца.

Затем она на цыпочках направилась к офису. Через матовое стекло двери офиса она увидела два силуэта, стоявших прижавшись друг к другу. По звукам, доносившимся из-за двери, можно было догадаться, что там обсуждают не юридические проблемы.

— Ммм… — слышался шепот Джессики. — Никто так не умеет целоваться.

— Я могу еще и не так, — отвечал Деннис. «Итак, это все-таки мальчик», — подумала Элизабет. Ее тайные подозрения подтвердились.

— А так тебе нравится? — нежно спрашивал Деннис после того, что, очевидно, было одним из самых долгих поцелуев в истории Ласковой Долины.

— Великолепно, — отвечала Джессика, прижимаясь к нему. — Но, послушай, тебе не надоело, что мы все время торчим в этом офисе?

— Ну я бы не сказал, что мы тут очень мучаемся, правда?

— Нет, конечно… — начала Джессика. Деннис продолжал:

— Кроме того, куда мы еще можем пойти? Твой папа думает, что ты здесь делаешь уроки. А что, если он позвонит, и никто не подойдет к телефону?

—  — Я имею в виду не только будни, — намекнула Джессика.

— Мы только начинаем узнавать друг друга. У нас еще много времени впереди, — ответил Деннис. — К чему спешить?

Джессика вздохнула.

— Наверное, ты прав. — Сдаваться быстро было не в ее духе, но ей не хотелось, чтобы Деннис думал, что это ее так волнует.

Светловолосый юноша провел пальцем по губам Джессики.

— Эти губы нельзя морщить. — Он нежно поцеловал ее, затем еще раз, более настойчиво. — Знаешь что, давай пойдем куда-нибудь прямо сейчас.

— А как же папа?

Деннис на секунду задумался.

— Позвони ему и скажи, что собираешься зайти куда-нибудь перекусить перед тем, как идти домой.

— Отличная мысль, — просветлев, сказала Джессика. Она встала и пошла к телефону.

Элизабет поняла, что должна стать невидимкой. Ступая осторожно, как пантера, она спряталась за ближним фонтанчиком и подождала, пока они выйдут из офиса.

Юноша помогал Джессике надеть свитер.

— Значит, мы пойдем к Гвидо? Это рядом, а потом я провожу тебя к машине, — говорил он по пути к лифту.

Обычно Джессика уходила раньше Денниса, и к машине ее провожал охранник.

— Я надеялась, что ты меня подвезешь, Деннис. Я сегодня без колес. Сестра упросила меня одолжить ей машину, а я не могу ей отказать.

Элизабет была возмущена тем, что ей отведена роль благовидного предлога.

Сегодня днем машина была нужна их матери, и поэтому мама не дала ее Джессике. Только поэтому вечером машина оказалась у Элизабет. Сестрам разрешали пользоваться маленьким красным «фиатом» только тогда, когда он не был нужен для работы их матери, дизайнеру по профессии. Элизабет знала, как рассердятся родители, если узнают истинную причину, по которой Джессика просила у них машину на прошлой неделе. Джессика убедила их, что автобусы ходят очень редко и что ей понадобится машина, если она будет допоздна делать уроки в офисе.

К счастью для Джессики, в дизайнерской работе Элис Уэйкфилд в это время было затишье, поэтому ей не нужна была машина так часто, как обычно. Кроме того, она была очень рада тому, что ее легкомысленная дочь становится такой серьезной и ответственной.

Деннис нежно касался губами лба Джессики. Он, естественно, понятия не имел о ее лжи.

— Какое невезение! — воскликнул он. — У меня сплошные проблемы с машиной, и сейчас она в мастерской. Я тоже должен ехать домой на автобусе. Мне ужасно жаль, Джес.

Джессику это похоже не смутило.

— Все в порядке. Мы подождем автобус вместе.

В это время подошел лифт.

— Двери лифта раскрылись, и из них вышел Роджер Барретт. На нем была зеленая униформа уборщика, а в руках — ведро и швабра. Смятение охватило его, когда он узнал Джессику. Джессика тоже сильно смутилась. Но оба не произнесли ни слова. Элизабет почувствовала, как у нее все внутри заныло от жалости к мальчику. Завтра утром опять он станет всеобщим посмешищем. Элизабет должна была действовать, и действовать быстро. Она проскользнула к лестнице и тихонько спустилась вниз. Она подождала, пока Джес и Деннис скрылись из виду. Затем расписалась в журнале и поспешила по улице в противоположном направлении. Вскочив в «фиат», оставленный на боковой улице, она быстро включила зажигание. Она хотела быть дома задолго до прихода Джессики.

Роджер знал, что попался. Ему надо было с кем-нибудь посоветоваться. Едва придя домой, он быстро бросился к телефону и набрал номер Оливии.

— У меня неприятности, Лив, — признался он ей.

Звонок Роджера был неожиданностью для Оливии. Она устранилась с его пути и избегала его с тех пор, как он выиграл соревнования, а вместе с ними, судя по всему, и сердце Лилы Фаулер.

Видеть их вместе было больно для Оливии. Она понимала, что многого она лишилась и как дорог был ей на самом деле Роджер.

— Что случилось? — озабоченно спросила Оливия.

— Во-первых, я должен тебе кое-что объяснить. Помнишь, я говорил тебе, что почти все свое время трачу на уроки. Я врал. Лив. Моя семья гораздо беднее, чем я говорил, и поэтому я должен работать. Каждый день после школы я работаю уборщиком в одном учреждении.

Несколько секунд на другом конце провода была тишина: Оливия переваривала новость.

— Ну что, скажи наконец, — продолжал Роджер. — Тебе стыдно, что ты дружишь с уборщиком. И если ты больше не хочешь дружить со мной, я пойму, только…

— Роджер Барретт, я в жизни не слышала ничего более глупого, — резко оборвала его Оливия. — Я не вижу ничего плохого в том, что ты работаешь уборщиком. Единственное, ты мог бы сказать мне об этом раньше. По-моему, это тебе стыдно. Но у тебя нет никаких причин стыдиться, понятно?

— Ты считаешь, что нет? С меня достаточно того, что всю мою жизнь надо мной насмехались из-за одежды. И меньше всего мне надо, чтобы вся школа узнала, что я чищу чужие уборные!

— Ну и что, если они узнают? Люди, которым это кажется смешным, тебе не друзья и никогда ими не будут. Но у нас полно ребят, которые будут только восхищаться тем, что ты делаешь.

Роджер вздохнул.

— Похоже, придется на деле убедиться в твоей правоте.

— В мои планы не входит никому об этом сообщать, если тебя волнует это, — сказала Оливия.

— Я знаю, что ты не скажешь. Меня волнует Джессика Уэйкфилд. Я сегодня с ней там столкнулся. И я уверен, что она уже всем названивает.

— Даже если она сообщит об этом всему миру, я не вижу причин для беспокойства. Сейчас ты звезда в школе, Роджер. И то, что ты помогаешь своей семье, может только увеличить твою популярность.

— Да, кстати, я должен тебе еще кое-что сказать. Звезда вот-вот упадет, я не могу участвовать в Барте. У меня не хватает духу сказать еще кому-нибудь. Ты — единственная, кто знает.

— Почему ты не можешь участвовать?

— Мой шеф, мистер Пендергаст — жуткий тип. Я знаю, что он не отпустит меня с работы, чтобы бежать. Я не говорю уже о том, чтобы тренироваться.

— А ты его спрашивал?

— Я боюсь спрашивать, Лив. Несколько недель назад я отпрашивался у него, чтобы отвезти мать в больницу. Он со скрипом отпустил меня на час, а потом сказал, что если я еще раз соберусь отпрашиваться, то могу считать себя уволенным.

— Он не может так поступать! — воскликнула Оливия.

— Он хозяин, — сказал Роджер, — и он никогда не упустит возможность напомнить, как мне повезло, что я работаю у него. Он может без проблем нанять кого-нибудь другого.

— Я в этом не уверена. Но как бы то ни было, нужно что-нибудь придумать, чтобы ты смог бежать. Сейчас яснее, чем когда-либо, что стипендия тебе очень нужна, гораздо нужнее, чем Брюсу Пэтмену. Знаешь что, давай я подумаю, что можно сделать.

— Спасибо, Лив, ты настоящий друг. Повесив трубку, Оливия надолго задумалась. Несмотря на Лилу, ее чувства к Роджеру не изменились. И мысль, что только из-за какого-то гнусного босса Роджер должен лишиться учебы в колледже, просто убивала ее. В музее, где она подрабатывала, у нее тоже случались стычки с начальством, поэтому она хорошо понимала Роджера. Но как она ни старалась, она не могла придумать, чем помочь Роджеру. Поэтому она и решила нарушить обет молчания и позвонить кому-нибудь, кто мог дать полезный совет.

А на другом конце города, в угловой спальне особняка Фаулеров, глядя в окно на мерцающие огоньки домов Ласковой Долины, раскинувшейся внизу, сидела Лила. Девушка ломала себе голову над тем, что же она делала не так. Она ни капли не сомневалась, что Роджер влюблен в нее, но он все еще не пригласил ее на танцы Барта. Несмотря на все ее намеки, он не шел ей навстречу, даже отклонил ее приглашение. Правда, увлечение было несколько неожиданным, ведь раньше она его просто не замечала. Но все это было в прошлом. Все недооценивали Роджера, но с тех пор, как он выиграл соревнования и доказал, что не хуже других, отношение изменилось. Вместе, она и Роджер, были бы новой блестящей парой в школе, гораздо более популярной, чем недолговечный, хотя и яркий, союз Джессики Уэйкфилд и Брюса Пэтмена.

Должен же быть какой-то выход! Лила хотела быть уверенной, что на танцах она будет вместе с Роджером. Но все ее усилия пропали даром, и надо срочно придумать что-нибудь новое. Ей оставалось только одно. Она схватила телефон и быстро набрала номер. Ожидая, пока на другом конце возьмут трубку, она нетерпеливо барабанила своими изящными, с великолепным маникюром пальцами по аппарату.

— Джессика? — сказала она в трубку. — Мне нужна твоя помощь.

Девушка на другом конце прервала ее.

— Лила, это Лиз. Джессика еще не пришла. — «И слава Богу», — хотела добавить Элизабет. Именно Лила Фаулер была самым нежелательным собеседником для сестры.

— Только не говори, что она опять задерживается на работе.

— Боюсь, что это не так, — сказала Элизабет, полагая, что Лиле необязательно знать правду. — Она очень увлечена этой работой.

— Что-то затянулось это ее увлечение, — довольно раздраженно сказала Лила. — Если так будет продолжаться и дальше, то у нее не останется друзей. Какой смысл в друге, если его никогда нет рядом в трудную минуту.

— Джессика тебя не забывает. Лила. Она скоро должна быть, я передам ей, что ты звонила. Но не удивляйся, если она не позвонит. У меня тоже есть к ней разговор.

— Неужели? Что же она на этот раз натворила, Лиз?

— Ничего, — четко произнесла Элизабет. — Мне просто надо обсудить с ней кое-какие семейные дела. — В это время она услышала стук входной двери. — Мне надо идти. Лила. До завтра.

Элизабет спустилась вниз и пошла вслед за Джессикой в просторную кухню. Стоя в дверном проеме, она наблюдала, как Джессика, взяв стакан, наливала себе молоко.

— Хорошо поработала сегодня? — наконец спросила Элизабет.

Джессика от неожиданности чуть не пролила молоко.

— Ты перепугала меня, Элизабет, — воскликнула она. — Я не знала, что ты тут.

Однако, быстро придя в себя, она облокотилась на стол и ответила:

— Великолепно провела время. Это даже нельзя назвать работой.

Только сейчас, глядя на сестру, Элизабет поняла, что эти глаза, подернутые дымкой, свидетельствуют вовсе не об усталости после тяжелого рабочего дня, как она полагала раньше, а о безумном увлечении новым мальчиком. Удивительно, думала Элизабет, как это она не заметила раньше? Уж она-то не раз видела это выражение на лице сестры и могла бы сразу понять, что оно означает.

— Вот это правда. Джес. С мальчиками как-то не замечаешь времени. Кстати, как его зовут? Стакан в руках Джессики задрожал.

— Я не знаю, о чем ты. Я провела последние шесть часов у папы в офисе.

— А я и не сомневаюсь в этом, — сказала Элиз. — Но ты там была не одна. Джессика пыталась упорствовать:

— У тебя богатая фантазия, Лиз. Элизабет подошла к столу и, понизив голос, сказала:

— Можешь прекратить этот театр, Джес. Я знаю все. И, если честно, я немного обижена, что ты мне ничего не сказала. Насколько я могу судить, вы очень милая пара.

Джессике понадобилась вся ее выдержка, чтобы не вылить молоко прямо на голову сестре.

— Ты шпионила за мной! — закричала она. Элизабет приложила палец к губам.

— Ш-ш, мама с папой услышат. — И употребив всю власть, которую ей давал тот факт, что она старше сестры на четыре минуты, Элизабет приказала:

— Допивай молоко и поднимайся ко мне. Джессика повиновалась и через несколько секунд проследовала за сестрой в ее комнату, захлопнув за собой дверь. Теперь, когда они были одни, она могла позволить себе высказать все, что думает по поводу вторжения сестры в ее личную жизнь.

— Как ты могла? — кричала она. — Я не могу поверить, что моя родная сестра настолько мне не доверяет, что следит за мной!

— Все это очень забавно, особенно если учесть, что мои подозрения подтвердились, Джес. Но сейчас я не собираюсь в это вникать. Я хочу поговорить о Роджере Барретте. Я знаю, что ты видела его сегодня вечером, и хочу быть уверена, что ты не обмолвишься об этом ни с кем и словом.

Джессика фыркнула:

— С какой стати? Это будет просто сенсацией. Звезда беговой дорожки — ночной уборщик! Или ты хочешь сохранить это в тайне до тех пор, пока сама не обнародуешь в «Глазах и ушах»?

— Если бы я хотела написать об этом, я бы сделала это сто лет назад, — сказала Лиз. — Но я уважаю желание Роджера не афишировать этого. Деньги, которые он зарабатывает, ему нужны не на машины, не на модные тряпки и не на девочек — он помогает своей семье. Это просто убьет его, если кто-нибудь узнает. Никто, понимаешь, никто не должен знать, Джессика.

Джессика села на постель Элизабет.

— Это может здорово повлиять на их отношения с Лилой, когда она узнает, — громко сказала Джессика. — Господи, представляю, какое у нее будет лицо, когда она узнает, что бегает за мусорщиком!

— Ты ведь не скажешь ей, правда, Джессика? — Элизабет была выведена из себя. С сестрой никогда не было просто.

— Кто знает? — беззаботно ответила Джессика. — О такой новости можно проговориться и случайно.

— В таком случае у меня нет выбора. Мне придется рассказать папе о том, что я видела сегодня вечером. — Элиз грустно вздохнула. — Он будет сражен…

«Как может она так! — возмущенно подумала Джес. — Она применяет против меня мои же приемы!» Прибегать к шантажу — это было совсем непохоже на Элизабет, и все-таки Джессика не могла не восхититься действиями сестры. При сложившихся обстоятельствах в интересах Джессики было уступить.

— Хорошо, Лиз, ты победила. Я буду молчать о Роджере. «До поры до времени», — мысленно добавила она, скрестив пальцы за спиной.

Элизабет обняла сестру:

— Спасибо, это правда очень много для меня значит.

Джессика уже избавилась от возникшего чувства вины перед сестрой. Обычно она никогда не нарушала обещания, данного сестре, но эта новость была слишком хороша, чтобы долго молчать о ней. Просто надо хорошенько подумать, когда и как преподнести ее.

— Слушай, — сказала Джессика, меняя тему разговора, — а как Тодд относится к твоему внезапному увлечению Роджером? — Она подмигнула. — Ты уверена, что между вами ничего нет? — Она игриво хлопнула сестру по плечу.

— Абсолютно, — ответила Элиз. — Я просто сочувствую парню, вот и все. А теперь, когда мы обо всем договорились, расскажи мне о том парнишке, с которым ты встречаешься.

— Добавить тебе немножко информации для папы?

— Ты меня достаточно хорошо знаешь, Джесс. — Элизабет притворилась обиженной. — Если честно, он, по-моему, ничего.

Джессика улыбнулась, радуясь, что она наконец может излить душу перед сестрой.

— Его зовут Деннис Крейтон, у его отца офис напротив нашего. Он очень милый, Лиз, так здорово умеет обращаться с девушками. Именно такого парня я ждала всю жизнь.

— Кажется, он очень много для тебя значит.

— Он мог бы, — с надеждой сказала Джессика. — Естественно, учитывая, что я работаю, мне негде с ним встречаться, кроме офиса папы.

— Но есть еще и выходные, — заметила Элиз.

— Я знаю, но представь себе, что он еще ни разу не пригласил меня никуда, ну, на настоящее свидание. Сначала я думала, что ему надоест торчать все время в папином офисе, но, по-моему, его все это абсолютно устраивает.

Она не сказала, что ей придется ходить на эту ставшую ненавистной работу до тех пор, пока Деннису не наскучит однообразие места их свиданий.

— Естественно, я рассчитываю пойти на танцы Барта с ним. Но он мог бы действовать решительнее. Я очень нетерпелива.

— А то я не знаю…

Слова Элизабет были прерваны телефонным звонком. Родители девочек недавно установили в комнате каждой из них по аппарату. Джессика потянулась через кровать и сняла трубку.

— А, привет. Лила, — бодро сказала она. — Подожди секунду, ладно?

Закрыв рукой трубку, она прошептала:

— Я поговорю из своей комнаты. А ты ни о чем не волнуйся. — В подтверждение своих слов Джессика обняла сестру и через ванную, соединяющую комнаты девочек, поспешила к себе.

Усевшись на своей кровати, она сняла трубку и крикнула:

— Можешь положить трубку, Лиз. — Затем она заговорила по телефону. — Что случилось, Лила?

— Я о Роджере, — сказала Лила. — Надо найти к нему подход. Мне нужна твоя помощь. Есть какие-нибудь мысли?

Джессика так и подскочила. Не часто Лила обращалась к ней за помощью.

— Надо подумать, — сказала она, наслаждаясь ролью спасителя Лилы. Джессика взяла щетку и несколько раз провела ею по волосам. Затем сказала:

— А как, кстати, Роджеру понравился твой бассейн?

— Он не пришел, — ответила Лила. — Это тоже одна из причин, по которой я тебе звоню. Он все еще строит из себя недоступного. Ты знаешь, я обычно сама справляюсь со своими проблемами, но на этот раз я перепробовала все.

Джессика усмехнулась про себя: Лиле ее собственное положение рисовалось таким безвыходным.

— А ты уверена, что он тебе нужен? — спросила Джессика.

— Ну конечно! — Похоже, у Лилы кончалось терпение. — Ты можешь подсказать, что мне делать?

— Я не компьютер, Лила. Мне нужно время, чтобы подумать. Я позвоню тебе попозже, хорошо?

Джессика положила трубку. «Если уж Лиле так нужен Роджер, то она ей поможет», — думала Джессика. Хотя она прекрасно знала, что подруга отшатнется от него в ту же минуту, как узнает правду. Джессика хорошо изучила Лилу и понимала, что та ни за что в жизни не захочет иметь ничего общего с ним, если узнает, что он нищий уборщик. Лила не раз с презрительной жалостью отзывалась о мальчиках, которые работали в выходные дни в «Дейри Берджер» или в кинотеатре Ласковой Долины. Она вообще не представляла, как можно терпеть мальчика, который должен работать по вечерам. «Что за отношения могут быть между людьми, которые почти не видятся?» — часто говорила она.

Но Джессика обещала Элизабет ничего не говорить Лиле, поэтому ей надо было придумать, как свести Лилу и Роджера. И нельзя сказать, что Джессике это не доставляло удовольствия.

Прокрутив в голове десятки вариантов, она наконец остановилась на одном. Чутье ей подсказывало, что этот план приведет к успеху. Она придумала не только как заманить Роджера к Лиле домой, но в ее расчетах нашлось место и для маленькой выгоды для себя. Если все пройдет, как задумано, то в результате Джессика со своим новым мальчиком Деннисом станет звездой вечеринки.

Чувствуя гордость за себя, Джессика быстро набрала номер Лилы.

— Мудрец принял решение, — заявила она. — Лила, твоим волнениям конец.

— У тебя есть план?

— А как же. Слушай. Ты знаешь, что тренер Шульц после соревнований уходит из школы.

— Да, Том Маккей мне сказал, что у него рак.

— Мне говорили, что у него что-то с сердцем. Но это не важно. Главное в том, что он уходит, а школа, похоже, не собирается палец о палец ударить ради него. Вот тут-то ты и проявишь себя. Ты можешь устроить вечер в его честь прямо перед танцами в субботу. Ну, небольшую вечеринку с бассейном.

— И пригласить Роджера в качестве помощника? — подхватила Лила.

— Именно. Он может отказываться от обычного предложения, но не пойти чествовать своего тренера он не сможет. Это было бы неэтично. Ну а оттуда, конечно, мы все пойдем на танцы…

— Да, и нам с ним придется пойти вместе. Очень умно, Джессика.

«Да уж конечно», — подумала Джессика, довольная своим планом, так мило учитывающим и ее собственные интересы. Деннис все еще не пригласил ее на танцы Барта, но она была уверена, что он не откажется, если она пригласит его на эту вечеринку у Лилы. Лучшего места, чтобы представить его своим друзьям, трудно придумать. На танцах должно быть очень много народу, и поэтому ее торжественное появление с Деннисом может пройти незамеченным, а у Лилы будут все, чье мнение имеет значение для Джессики. Таким образом они смогут воочию увидеть последнее завоевание Джессики.

— Обсуди эту вечеринку со всеми. Лила. И сделай так, чтобы все поняли, что это дань тренеру. Я чувствую, это заставит Роджера прийти.

— Да, я думаю, это должно сработать, — сказала Лила.

— Я тоже так думаю, — ответила Джессика. Но мысли ее уже были заняты другим. Она думала, как наилучшим образом обставить собственное появление с Деннисом. Ведь это будет вечеринка Лилы, и все внимание сосредоточится на Лиле и Роджере. Но Джессика знала, как ей действовать. Она уже видела, как это будет. Все, кто представлял какой-то интерес, — девочки — члены женского общества и вся мужская теннисная команда, — соберутся вокруг роскошного бассейна Лилы. И та, всячески показывающая, что ее предметом является Роджер, будет в центре внимания. А потом, когда принесут закуску, Джессика небрежно заметит Каре, что очень мило со стороны Роджера оторваться на время от мытья туалетов и прийти на вечеринку. Через несколько минут уже все будут с интересом поглядывать на Лилу, а она будет пытаться понять, в чем дело. И скоро Лила сбежит с собственной вечеринки, не зная, куда деваться от позора. Вся эта мизансцена обернется удачей для Джессики, которая тут-то и представит всем Денниса, и роль звезды, естественно, перейдет к ней. Джессика мысленно хохотала, предвкушая все это.

— Я могу начать обзванивать всех прямо сейчас, — предложила она.

— Это было бы здорово! — Лила была в восторге. — Ты настоящий друг, не знаю, что бы я без тебя делала.

Джессика повесила трубку и собралась было начать звонить, как телефон снова затрещал. Она подняла трубку одновременно с Элизабет, но так как звонили не ей, Джессика повесила трубку.

После того, как Элизабет закончила говорить по телефону, Джес вошла в комнату сестры.

— Лиз, твоя колонка сплетен еще не вышла? — невинно спросила она.

— У меня еще есть пара дней. А что? У тебя есть какая-нибудь новость?

— Пожалуй, самая потрясающая новость года. Лила собирается устроить вечеринку в честь тренера Шульца прямо перед танцами в субботу. Придет весь цвет. Задумано нечто грандиозное.

Самодовольная улыбка на лице Джессики не предвещала ничего хорошего.

— Спасибо за информацию, но с какой стати мне писать о том, что произойдет через неделю? Обычно о вечеринках пишут после того, как они прошли, но никак не до.

— Гм, это еще и подходящий случай для Роджера и Лилы.

— Могу поклясться, что ты не можешь дождаться, чтобы увидеть их там вместе, — сухо ответила Элизабет. — Но я бы не рассчитывала на это. Интуиция мне подсказывает, что этого не произойдет.

— Должно произойти, — сказала Джессика. — Роджер может отказаться от обычной вечеринки, но на эту он не сможет не пойти. Подумает, что это расстроит тренера.

— Я думаю, тренер будет расстроен гораздо больше, чем ты думаешь. Потому что Роджер вообще не собирается участвовать в соревнованиях.

Джессика открыла рот от удивления.

— Ты это точно знаешь?

— Мне только что звонила Оливия Дэвидсон. Роджер сказал ей, что босс не отпустит его с работы. Поэтому можешь забыть о своем плане, Джес. Ничего не выйдет.

— А ты не ошибаешься, Лиз?

— С какой стати? Так что тебе не удастся посмеяться над Лилой и Роджером. Оливия сказала, что Роджер и вправду очень обеспокоен, что ты раззвонишь о нем по всей школе.

Джессика проигнорировала слова Элиз.

— Моя главная цель — представить Денниса. Если Роджер не будет участвовать в забаве, значит, не будет вечеринки у Лилы, все пойдет прахом. Лиз, неужели ничего нельзя сделать? Роджер должен участвовать в соревнованиях!

Элизабет подавила смешок. Она была согласна с сестрой, несмотря на то, что мотивы последней были далеко не благородными. Участие Роджера было бы благом для Ласковой Долины, и если ему не удастся этого сделать, то расстроены будут не только тренер, Джессика и Лила, а очень и очень многие.

— Я тоже хочу, чтобы он бежал, — сказала Элизабет. — И, может быть, я найду выход.

Внезапно ей пришла в голову одна мысль, и она, вскочив со стула, бросилась к двери.

— Ты куда? — спросила Джессика.

— Кажется, я придумала, — сказала Элизабет. — И если это сработает, ты увидишь Роджера на беговой дорожке и заодно на вечере у Лилы в субботу.

Глава 9

На следующее утро в раздевалке Элизабет беседовала с Инид, когда в вестибюль влетел Роджер.

— Остановись, Роджер, — позвала она, — мне нужно с тобой поговорить.

Роджер уже был на другом конце раздевалки. Он обернулся.

— Что такое?

— Инид, ты не оставишь нас на минуту? Инид, грациозно повернувшись, отошла, а Элизабет отвела Роджера в сторонку.

— Я знаю, что тебя вчера видела Джессика. Я хочу, чтобы ты знал: я с ней поговорила, и она обещала никому не говорить об этом.

— А ей можно доверять? — спросил Роджер.

— Она моя сестра, — сказала Элизабет. — Если она дает мне слово, она его держит. Роджер покачал головой.

— Я рад это слышать, Лиз. Я тебе очень благодарен. Но мне кажется, что Лила все равно сегодня обо всем узнает. А я собираюсь пойти к тренеру Шульцу и сообщить ему, что выбываю из соревнований. Хочу это сделать как можно скорее. Если честно, то главным для меня был не сам забег. Он был нужен мне для самоутверждения, я хотел посмотреть, на что я способен. Я увидел, и меня это вполне устраивает. А если это кого-то не устраивает, то это их проблемы.

— Роджер, ты ведь так не думаешь, — сказала Элизабет.

— Послушай, только не говори за меня, — сказал он, в раздражении повышая голос. — Этой школе я не нужен. У вас есть Брюс Пэтмен. И этого вам достаточно.

— Я и не пыталась говорить за тебя, — тихо произнесла Элизабет. — Я только хотела сказать, что знаю, как ты боишься потерять работу.

— Оливия рассказала тебе? Элизабет кивнула.

— Но я думаю, что можно найти выход. Ты смог бы участвовать в забеге, сохранив работу.

Роджер посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Конечно. И в Рождество Санта-Клаус спускается к нам по дымоходу. Может, в твоей жизни и бывают чудеса, но в моей — нет. Для меня время чудес прошло. По крайней мере, чудес, связанных с бегом.

И, опустив голову, он ушел. Первым порывом Элизабет было догнать его, но она передумала. Не стоило пока говорить ему о том, что ее отец собирался попросить за него мистера Пендергаста. Лучше не обнадеживать его заранее, пока не было уверенности в успехе задуманного ею дела.

Перед тем как идти к тренеру Шульцу. Роджер подошел к своему шкафу. Он вынул оттуда спортивный костюм, подаренный ему директором, и аккуратно сложил его. Он не чувствовал себя больше вправе иметь этот костюм и собирался вернуть его мистеру Куперу после разговора с тренером.

У него было достаточно времени, и он успел бы все это сделать перед уроком, если бы неожиданно не встретил Лилу. В этот день она была особенно хороша в своем светлом облегающем льняном платье с глубоким вырезом на спине.

— Роджер, как я рада, что встретила тебя. У меня для тебя потрясающая новость.

— Мне тоже надо кое-что тебе сказать, — ответил Роджер. Он нервничал так сильно, что выронил из рук костюм.

Лила подняла его.

— Зачем ты его с собой носишь? — поинтересовалась она.

Роджер глубоко вздохнул.

— Я собираюсь его вернуть.

— Почему? Это не твой размер? По-моему, он сидит на тебе великолепно.

— Размер здесь ни при чем. Я не покупал этот костюм. Лила. Мне его подарил директор как бы в благодарность за мою победу.

— Так зачем же ты его возвращаешь?

— Лила. — Он смотрел в ее карие глаза, пытаясь прочитать ее мысли. — Для тебя очень важно, чтобы я бежал в Барте?

— Какой глупый вопрос, Роджер.

— Важно? Твое отношение ко мне изменится, если я не буду участвовать в забеге?

— Я не собираюсь отвечать, — фыркнула Лила. — Я не могу даже придумать ни одной причины, из-за которой ты смог бы отказаться. Ведь это — самое престижное спортивное событие года.

Роджер почувствовал приближающуюся дурноту. Он с ужасом сознавал, что Лила уже ответила на его вопрос, ответила не так, как ему хотелось. Но ему надо было рассказать все до конца. И сейчас она все узнает.

— Ну, у меня есть веская причина не участвовать, — сказал он. — Я работаю в одном учреждении, Лила. Каждый день с трех до девяти, а по субботам и весь день можно увидеть, как я опорожняю корзины для мусора и до блеска начищаю полы.

На Лилу накатило чувство брезгливости, и она не могла скрыть его:

— Так ты поломойка?

— Мне больше нравится слово «уборщик», — сказал Роджер с неожиданно возникшим чувством гордости. — Не всем суждено родиться богатыми. Мне тоже не нравится быть бедным, не меньше, чем тебе. Поэтому я и натираю мозоли на этой работе. Я говорил тебе, что хочу стать врачом, и это правда, Лила. Я хочу этого больше всего на свете, и я добьюсь своего, чего бы это мне ни стоило. И если ради этого надо пожертвовать Бар-том, я не задумываясь сделаю это. Не нужен мне весь этот престиж, но мне очень нужны деньги, которые я зарабатываю на своей работе. — Роджер увидел, как потухли глаза Лилы. — Ну а что ты мне хотела сказать?

Честность Роджера могла вызвать восхищение, но только не у Лилы. Слово «самопожертвование» не входило в ее словарь. Больше того, она надеялась, что никто, кроме нее, не знает о работе Роджера.

— Да нет, ничего серьезного, — ответила Лила. Теперь ей не нужна была вечеринка.

— Пожалуй, я не удивлен, — сказал Роджер со смешанным чувством злобы и обиды. — Можешь не отвечать мне, я и так все понял. Счастливо, Лила. Мне еще надо кое с кем поговорить.

В это время прозвенел первый звонок, и Роджер решил, что тренеру придется подождать. В очередной раз положившись на свои ноги, Роджер рванул по коридору и по лестнице с такой скоростью, что успел на первый урок за несколько минут до начала.

Позже Роджер стоял, волнуясь, перед тренером Шульцем. Седовласый тренер сидел за своим столом, погруженный в гроссбух, лежащий перед ним. Не поднимая головы, он обратился к вошедшему.

— Садись, Роджер, — сказал он с непривычной теплотой в голосе. — Я как раз просматривал некоторые данные по штату. Знаешь ли, что твой результат в забеге был четвертым среди всех учащихся средних школ за последние годы?

Роджер пропустил вопрос мимо ушей.

— Тренер, мне надо кое-что вам сказать.

— Конечно, ты понимаешь, что если немного потренироваться, то ты сможешь улучшить свои показатели. Когда я увижу тебя на стадионе, парень? — Тренер посмотрел на Роджера с нескрываемым дружелюбием.

— Выслушайте же меня, тренер, я объясню, почему не могу ходить на тренировки, — сказал Роджер, — и даже хуже — почему я не смогу бежать в субботу.

— Может, ты растянул ногу? Или у тебя воспаление легких? Или тебя отпустил президент Соединенных Штатов? — Обычная резкость вернулась к Шульцу. — Это единственные оправдания, которые я приму от тебя.

Тренер встал, и, хотя он был небольшого роста, Роджер почувствовал себя перед ним муравьем — маленьким и беспомощным.

— Нет… нет, конечно, сэр, — запинаясь, сказал он. — Я просто разрываюсь на части. Я ведь знаю, как подвожу и Вас, и школу. Но, понимаете, сэр, у меня есть работа, и я не могу потерять ее.

Тренера явно отпустило.

— И это все? — сказал он. — Тогда не о чем беспокоиться, мой мальчик.

— Вы не понимаете, тренер. Мой босс… Тренер оборвал его:

— Парень по фамилии Пендергаст, правильно? — Шульц снова сел на стул и посмотрел на Роджера, отчего волнение последнего возросло. — Между прочим, я беседовал с ним сегодня. Он не подарок, да? Скользкий тип?

Роджер хмыкнул:

— Можно и так сказать.

— По голосу понятно. Смешно, как даже по телефону…

— Простите, сэр, — перебил его Роджер. — Вы хотите сказать, что сегодня звонили моему боссу?

— Нет, это он звонил мне. Хотел сообщить, что не собирается мешать тебе участвовать в забеге. И еще сказал, что разрешает приходить тебе на час позже всю эту неделю и отпускает тебя на субботу.

— Я не верю, — качая головой, сказал Роджер. — Это совершенно не похоже на мистера Пендергаста.

— Может, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется. А ты в курсе, что он учился вместе с Джеком Рэлстоном? Он-то знает, что такое Барт. Когда он услышал, кто среди претендентов, он был удивлен, что ты не обратился к нему. У тебя с ним не будет проблем.

Новость была так неожиданна, что с трудом доходила до Роджера.

— Так, значит, я могу бежать? — все еще не веря, спросил он.

— Я рассчитываю на тебя, — предупредил тренер.

Роджер заулыбался.

— Не беспокойтесь, сэр. Я буду участвовать, — сказал он взволнованно. — Я не только доставлю удовольствие Пэтмену за его денежки — я могу побить даже четырехминутный рекорд!

— Вот это настрой! Роджер встал.

— Не знаю, как благодарить Вас, сэр. Я Вам так обязан.

— За что?

— За то, что Вы объяснили все мистеру Пендергасту, конечно.

— Я ему ничего не объяснял. Он уже все знал, и даже откуда-то ему было известно, что сегодня ты придешь ко мне отказываться от участия в забеге.

— Тогда кто же?.. — Роджер не договорил, потому что вдруг сообразил, кто был его ангелом-хранителем.

— Я не могу ответить на этот вопрос, но это кто-то, кому ты не безразличен. Ну, могу я надеяться увидеть тебя на стадионе?

Радость Роджера была безгранична.

— Я приду сразу же после уроков, — пообещал он. — И вот еще. Тренер, я знаю, что Вы хотите уйти победителем. Я сделаю все, что в моих силах для этого.

— Уйти? Куда? Что это ты меня выгоняешь, Роджер?

— Тренер, мы все знаем об этом: как Вы сильно переживаете и как много значит для Вас забег.

— Роджер, ты о чем?

— О том, что Вы уходите на пенсию, сэр. Вся школа говорит о том, что Вы собираетесь уйти после забега.

Тренер почесал затылок:

— Присядь и расскажи мне об этом. Насколько мне известно, я никуда не ухожу. Роджер прислонился к столу.

— Так, значит. Вы не больны?

— Пока ничем не болен. Правда, на прошлой неделе проходил обследование. Доктор сказал, что у меня организм тридцатилетнего, а для моего возраста это очень неплохо. Так кто же тебе сказал, что я ухожу?

— Я точно не помню, кто первый. Но я слышал, что Вы объявили о своем уходе на прошлом собрании персонала школы.

Стены маленького кабинета задрожали от смеха тренера.

— Так вот, значит, что говорят ребята? — произнес он, все еще смеясь. — У кого-то очень богатое воображение.

— Я не понимаю.

— Я не болен и никуда не ухожу, Роджер. Просто на этом собрании я раскипятился и пригрозил им, что уйду, если они не выделят средства на переоборудование футбольного поля. Я устраиваю такой спектакль раз в году, и, как правило, это срабатывает. Я всегда получал суммы, о которых просил, и оставался. Наверное, кто-то услышал об этом собрании и воспринял все чересчур всерьез. — Он снова засмеялся. — Но в толк никак не возьму, как это превратилось в мою приближающуюся кончину. Роджер заулыбался.

— Я так рад, что с Вами все в порядке, сэр, — сказал он, вставая. — И все равно, я хочу посвятить этот забег Вам.

— Если это заставит тебя бежать быстрее, я согласен, — сказал тренер.

Роджер вышел из кабинета тренера, готовый верить во все чудеса на свете: и в Санта-Клауса, спускающегося по дымоходам, и в гномов. Да, забот у него прибавилось, но ему было легко, как будто тяжелая ноша свалилась с плеч. Он получил все: и соревнования, и работу, и даже время пойти на танцы после забега. Правда, Лила уже не будет с ним, но почему-то это его уже не волновало.

Ускоряя шаг, он побежал по коридору к столовой. Ему предстояло уладить еще одно важное дело.

Глава 10

Слишком взволнованный, чтобы есть, Роджер, миновав очередь в столовой, направился во дворик. Окинув взглядом столы, он увидел того, кто ему был нужен, кому он был обязан своим участием в забеге.

Подбежав к Элизабет Уэйкфилд, он крепко поцеловал ее.

— Тысяча благодарностей, Лиз, — сказал он.

— Осторожнее, парень, это моя девушка, — сказал, странно глядя на него, Тодд Уилкинз, сидящий рядом с Элизабет. Но на самом деле он не сердился.

— Тодд, это был поцелуй благодарности. Из-за твоей девушки я смогу участвовать в забеге в субботу.

— Я даже не знал, что это было под сомнением, — сказал Тодд.

— Я тебе потом объясню, — сказала Элизабет. — Как ты узнал об этом, Роджер?

— Я только что от тренера Шульца. — Роджер сел напротив нее. — Он сказал, что кто-то говорил с мистером Пендергастом, и я понял, что это могла быть только ты.

— Ты прав частично, Роджер. Это мой папа убедил его дать тебе выходные.

— Забавно, — сказал Роджер. — Никогда бы не подумал, что он такой болельщик. Элизабет была изумлена.

— Как же, болельщик! А ты знаешь, Роджер, что по закону штата мистер Пендергаст обязан предоставить тебе время на каникулы? Не говоря об оплате дней болезни. Он должен был дать тебе это время, и я уверена, что отец указал ему на это. Иногда полезно быть юристом.

— Не знаю, как благодарить твоего отца, — сказал Роджер. — Он оказал мне такую услугу!

— Пусть тебя это не волнует. Он любит мистера Пендергаста не больше, чем ты. Но если хочешь на самом деле отблагодарить отца, ты должен победить в субботу. Если кого и можно назвать спортивным болельщиком, так это его. И он все время болел за тебя.

— Мы все болеем за тебя, Роджер, — сказал Тодд.

— Но тебе надо поблагодарить еще кое-кого, — поспешила добавить Элизабет. — И если бы не этот кто-то, я бы никогда и не узнала о твоих проблемах.

— Оливия, — прошептал Роджер, оглядываясь вокруг. Наконец, он увидел ее. Она сидела неподалеку под деревом, читая книгу стихов.

— Я чувствую, что ты ей далеко небезразличен, — намекнула Элизабет.

— Я начинаю понимать это все больше и больше, — мягко сказал Роджер. — Ах, ты меня извинишь, Лиз, если…

— Конечно, Роджер, — сказала Элизабет.

Но Роджер уже ее не слышал, он шел к Оливии. Подойдя к ней, он опустился на колени и взял книгу у нее из рук.

— Найдется место для одного тупого атлета?

— Я что-то здесь такого не вижу.

— Ты смотришь на него. Ах, Лив, я был таким идиотом и не замечал того, что у меня перед глазами.

— О чем это ты? — спросила Оливия.

— О тебе. Лив, о твоем отношении ко мне. Ведь если бы не ты, я не смог бы участвовать в Барте. Просто не знаю, как благодарить тебя.

— Так, значит, ты сможешь бежать? Ах, Роджер, как это здорово! — Улыбка сделала ее лицо очаровательным. — Я так счастлива за тебя, Роджер, — сказала она радостно. — Я надеюсь, что ты победишь.

— Ты будешь болеть за меня?

— Конечно, буду, — заявила она. — Неужели ты думаешь, что я могу болеть еще за кого-то?

— Нет, — сказал Роджер, глядя восторженно на нее. — Как же я мог не замечать этого?

— Не замечать чего? — спросила Оливия.

— Любви в твоих глазах. — Он нерешительно протянул ей руку, она с готовностью протянула ему свою. С приятным удивлением он почувствовал, как хорошо держать ее руку в своей. Он нежно пожал ее.

— Если бы я знала, что все атлеты такие, я бы уже сто лет назад увлеклась спортом.

Расценив ее слова как добрый знак, Роджер прижался губами к ее руке.

— Я был таким идиотом, Лив. Мы ведь оба с тобой немного не такие, как все, и я привык считать, что мы дружим из чувства самосохранения. Но как я мог искать в ком-то преданности больше, чем в тебе? Ты всегда была рядом, когда мне нужно было излить душу, поговорить. Ты была со мной, чтобы подбодрить меня, если я слышал, что кто-то издевается надо мной. Ты делала это, не требуя ничего взамен, разве только капельку доброго отношения. Сейчас я могу сказать тебе, что всегда, даже когда этого не было видно, частица моего сердца принадлежала тебе. И я готов тебе отдать его целиком, если ты захочешь.

— Поэзия никогда не была твоей сильной стороной, но я принимаю, — сказала Оливия. Но не смогла не добавить:

— А как же Лила?

Роджер вздрогнул при звуке этого имени.

— Все, что ей было нужно от меня, — это греться в лучах моей славы. Сам я ее никогда не интересовал.

— Это должно быть обидно, — сказала Оливия, чувствуя огромное облегчение от того, что Лила больше не представляет угрозы. — Когда ты это понял?

— Сегодня утром, когда сказал ей, что не буду участвовать в забеге. Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил: мне надо найти Брюса до конца обеда и сказать ему, что я все-таки буду участвовать. Уверен, что Лила уже сообщила ему, что я выбыл из числа участников.

Тут Оливии пришла в голову неожиданная идея:

— Не говори ему, Роджер.

— Но мне нужно сказать. Тренер рассчитывает, что мы вместе будем тренироваться после уроков.

— А ты не мог бы тренироваться без него? — Эта мысль не давала ей покоя, даже когда она говорила.

Роджер немного подумал.

— Думаю, что мог бы, — сказал он. — Но зачем?

Оливия выложила свои аргументы:

— Лила думает, что ты не побежишь, правильно?

Роджер кивнул.

— К концу дня эта новость разнесется по всей школе. Скорее всего и в других школах об этом тоже узнают. Ты должен посоветоваться с тренером. Уверена, он согласится, что сохранить твои тренировки в тайне — неплохая стратегия. Твое участие застанет твоих соперников врасплох.

— Но если я не собирался бежать, как же я окажусь в числе участников в субботу?

— Официально ты останешься в списках. Ведь то, что тебя якобы не будет, — это же только слухи. А потом, прямо перед забегом, ты появишься. Своим эффектным выходом ты переплюнешь Брюса Пэтмена.

Роджер, казалось, был заинтригован этой идеей, но еще больше он был поражен ее источником.

— Никогда в жизни не подумал бы, что в тебе есть хоть капля нечестности.

Оливия улыбнулась. Она представила, какое лицо будет у Лилы, когда та увидит Роджера, выходящего на дорожку в субботу.

— Позволь мне заметить, что желание отомстить может иногда появиться даже у самого честного человека.

— Я понимаю, о чем ты, — сказал Роджер, вспоминая насмешку на лице Брюса после прошлого забега. — Я слишком хорошо понимаю.

Объединенные общей тайной, держась за руки, они пошли через лужайку перед школой.

Они считали дни до начала забега.

Джессика тоже считала дни — со все возрастающим беспокойством. Несмотря на все ее намеки, Деннис так и не пригласил ее на танцы Барта, как, впрочем, и в другие места, кроме тех, которые были расположены в непосредственной близости от офиса. Предполагаемая вечеринка у Лилы также нисколько не улучшила положение дел. Это был один из немногих случаев в ее жизни, когда она абсолютна не могла объяснить поведение мальчика. Можно было подумать, что Деннис испытывает неловкость при мысли, что его увидят вместе с ней.

Времени оставалось все меньше, и она была вынуждена предпринять решительные действия. Возможность представилась накануне забега, после очередного вечера с Деннисом в офисе отца.

— Это потрясающе, Деннис, — шептала она ему на ухо. Сердце ее сильно билось от его поцелуев.

— Ты восхитительна, Джес, — шептал он ей в ответ. — Ничего похожего у меня в жизни не было.

Уютно устроившись в его объятиях, она нежно промурлыкала самым соблазнительным голосом:

— Неужели мы должны ждать до понедельника, чтобы все это повторилось? Деннис тяжело вздохнул.

— Да, — согласился он.

В голосе Джессики появились твердые нотки:

— Так не должно быть, Деннис.

— Ты о чем? — Чувствовалось, что он приготовился защищаться. — Я лично совершенно счастлив. А ты нет?

— А я нет, Деннис, поэтому и задала этот вопрос. Я чувствую, что ты со мной не до конца откровенен.

Деннис прокашлялся.

— С чего ты это взяла?

Ему не удалось скрыть от Джессики некоторую нервозность. Теперь она точно знала, что он что-то от нее скрывает. С одной стороны, ей и не хотелось выяснять все это, но она не была бы Джессикой, если бы не решила выяснить все до конца.

— Не знаю, как у тебя, но у меня нет никаких планов на уик-энд.

— А как же танцы Барта? Ты всю неделю о них говорила.

Джессика напряглась. Неужели он мог думать, что она пойдет без него?

— А почему, ты думаешь, я говорила о них? Чтобы насладиться звуком собственного голоса в этих стенах? Черт возьми, я хотела, чтобы ты пригласил меня! — Она посмотрела прямо ему в лицо. — Но поскольку ты не соизволил, мне приходится это делать самой. — И уже другим тоном, понизив голос, она сказала кокетливо:

— Деннис Крейтон, пойдем со мной на танцы завтра вечером.

Деннис опустил голову. Он казался смущенным.

— Я… я не могу, — тихо ответил он. В его голосе не было прежней самоуверенности.

Это было невероятно. В ярости Джессика вскочила с дивана, на котором они оба сидели, и, подлетев к противоположной стене, прислонилась к ней.

— И почему же? Может, тебе мама с папой не разрешают выходить из дому по субботним вечерам?

— Конечно… — попытался он объяснить.

— Все ясно, — ответила за него Джессика. — Я давно это подозревала. — В волнении она начала ходить по комнате. — У тебя есть другая. Возлюбленная для уик-эндов. А в будние дни бедняжка Деннис, такой одинокий и несчастный, вынужден искать себе утешения на стороне. И, конечно же, ему подвернулась прелестная, ни о «чем не подозревающая крошка Джессика. — И решительным тоном она закончила:

— Можешь все забыть, потому что я не потерплю этого ни одной минуты.

Она бросилась к шкафу и схватила свой свитер и книги. Она уже взялась за ручку двери, собираясь уйти, когда раздался крик Денниса:

— Подожди! Джессика остановилась.

— Интересно, что ты мне можешь сказать, — прошипела она.

— Выслушай меня, пожалуйста, — взмолился Деннис. — Я знаю, что ты все равно уйдешь, но, может быть, если ты меня выслушаешь, ты не будешь меня так ненавидеть.

— Что бы ты ни сказал, это уже ничего не изменит, — сказала Джессика. Но все-таки она вернулась и присела на подлокотник дивана. — Ну ладно, давай.

Деннис нервно теребил пуговицы рубашки, не зная, с чего начать.

— Ты мне нравишься, Джес. Очень. Поверь, ты единственная девушка в моей жизни.

— Но при этом тебя пугает мысль появиться со мной на людях, — отреагировала Джессика. — В чем же дело? Я недостаточно хороша для тебя или что?

— Не говори глупости, Джес. Пожалуйста, дай мне договорить, — умоляюще сказал Деннис — Я бы с удовольствием пошел с тобой куда угодно, но я не могу. Понимаешь… Я сказал тебе, что у меня есть машина, но это не так.

Джессика закатила глаза.

— И это все? — воскликнула она. — Тоже мне причина. Ты что, не можешь взять у своего папы?

— Нет, — ответил он.

Джессика немного подумала. Хотя ей это не нравилось, но если это было единственной причиной…

— Я бы могла подвезти тебя на своей машине, а потом бы ты отвез нас…

Деннис покачал головой.

— Нет, ты не понимаешь. Дело не в том, что у меня нет машины, у меня нет водительских прав. Мне недавно только исполнилось пятнадцать.

— Ox! — Джессика редко терялась, но сейчас она не находила слов. Она молча уставилась на того, кого считала восемнадцатилетним юношей и который оказался всего лишь мальчишкой. Это кардинально меняло дело.

— Я очень надеюсь, что ты не возненавидишь меня. — робко сказал Деннис.

Теперь, несмотря на всю его внешнюю самоуверенность, Джессика видела, насколько он юн.

— Как же ты собираешься из всего этого выкрутиться? — поинтересовалась она.

— Я понимаю, что может чувствовать такая девушка, как ты, обнаружив, что все время она была с мальчишкой, особенно после того, что она считала его намного старше. Я знал, что ты пошлешь меня к черту, если узнаешь правду, поэтому я молчал. Я надеялся, что если мне удастся скрыть свой возраст до того, как я получу водительские права, то смогу сохранить наши отношения. И если тебе все еще не безразлично, — добавил он с надеждой, — я через два месяца начинаю ходить на водительские курсы.

Слова Денниса вызвали у Джессика противоречивые чувства. Он ей действительно нравился. И потом, ей все еще хотелось пойти на танцы Барта с ним. Но что все скажут, когда узнают, что ее возлюбленный не дорос еще даже до водительских прав? Она могла представить себе, какую мину состроит Лила. Да еще Деннис имел наглость так долго скрывать от нее правду.

С видом оскорбленной невинности она повернулась к Деннису и твердо сказала:

— Слишком поздно для признаний. Всего хорошего, Деннис, Она побежала к лифту, надеясь, что он придет прежде, чем Деннис догонит ее и увидит слезы в ее глазах.

Глава 11

Трудно было себе представить лучший день для тридцать первого забега Барта. Солнце то и дело пряталось за белоснежные облака, поэтому было не очень жарко. А ветерок с океана нес свежесть к радости тысяч зрителей, собравшихся на стадионе школы Ласковой Долины.

Трибуны были разделены на пять секторов — для болельщиков из пяти школ-участниц. Сектор школы Ласковой Долины располагался близко к полю. Были развернуты плакаты со словами: «Мы вас любим, Брюс и Тони». Правда, несколько упрямцев, не доверяющих слуху, что Роджер не будет участвовать, держали флаги с его именем.

Элизабет и Тодду удалось найти места в самых верхних рядах своего сектора. Разглядывая сидящих внизу, Тодд среди других капитанов команд поддержки с удивлением увидел Джессику.

— Я думал, что она не сможет оторваться от своей любимой работы, — заметил он.

— Она бросила ее, — сказала Элизабет.

— Юриспруденция оказалась не по ней? — По тону Тодда было ясно, что он не ожидал ничего другого.

— Не уверена, что она вообще ее интересовала, — сказала Элизабет. — Она держалась там так долго только из-за одного парня.

— Мне следовало догадаться, что без парня там не обошлось. По-моему, у нее так всегда. — Тодд поднял бровь. — И что же случилось? Он что, пытался злоупотребить ее отношением?

Элизабет покачала головой.

— Не то, что ты думаешь. — И она передала ему версию Джессики о случившемся прошлым вечером.

— Естественно, твоя сестра не может допустить и мысли о том, чтобы быть с человеком моложе ее, — заключил Тодд.

Элизабет вздохнула, вспомнив, с какой горечью Джессика рассказывала ей об этом.

— По-моему, она его действительно любила, Тодд. Но она считает, что пятнадцатилетний возраст — это непреодолимое препятствие для любого мальчишки. Последнее время ей с ними не везло, и она боится, что многие решат, что она от отчаяния связалась с малолеткой. Представь, какой униженной она себя будет чувствовать, постоянно возя его на своей машине. — Элизабет покачала светловолосой головой. — Хотя, по-моему, это стыдно. Я думаю, что, если бы такое случилось со мной, я бы плевала на все, что говорят, и все равно везде ходила бы с ним.

— Буду иметь в виду, когда увижу, что ты мурлыкаешь с девятиклассником, — пошутил Тодд.

Элизабет кокетливо сжала его руку.

— Я бы на твоем месте об этом не очень беспокоилась. Но если серьезно. Тодд, мне не по себе из-за Джес. Сегодня утром она была такой грустной.

— Мне кажется, жалеть Джессику — только терять время, — сказал Тодд. — Зная ее, могу точно сказать, что день не успеет закончиться, а она уже увлечется каким-нибудь новым парнем.

Джессика, одетая в красно-белую форму, в последний раз репетировала приветствия со своей командой болельщиков школы. Она очень надеялась, что это отвлечет ее и поможет оправиться от нового удара, нанесенного ей жизнью. Она чувствовала, как, по мере заполнения трибун, ее настроение поднимается.

Увидев, как смотрят на нее болельщики пяти школ, вернее, представители их мужской половины, она поняла, что вырвать из сердца Денниса Крейтона будет намного легче, чем она предполагала.

Ближе всех к Джессике стояла Энни Уитмен. В своем коротеньком платье она выглядела весьма соблазнительно. Но мальчики меньше, всего занимали мысли Энни в это утро. Она не отрываясь следила за Джессикой и другими капитанами, изо всех сил стараясь не допустить ошибки. Некоторые фигуры она даже делала по памяти. Скоро должны были быть испытания команды поддержки, и Энни хотела быть уверенной, что делает все упражнения правильно. Несколько раз она пыталась привлечь внимание Джессики, но та либо на самом деле не слышала ее, либо делала вид.

А на поле тренер Шульц давал последние указания Брюсу Пэтмену и Тони Эстебану. Затем Брюс, выглядевший исключительно самоуверенно, снял теплый спортивный костюм и направился к старту. Из-за большого количества участников бегущих поделили на две группы, и Брюс должен был бежать в первой. По три победителя из каждой группы должны будут встретиться в финальном забеге. Победивший в финале и получит серебряный кубок, который стоял сейчас на судейском столе, и стипендию колледжа Ласковой Долины.

Ожидание носилось в воздухе.

Болельщики Ласковой Долины под предводительством Джессики скандировали: «Вперед, Брюс!» Из-за отсутствия Роджера все надежды на победу связывались только с Брюсом, и все глаза были прикованы к нему.

Это было именно то, что он любил. Он улыбался своим поклонникам и даже помахал им рукой, пружинящими шагами приблизился к трибунам.

— Ты только посмотри на него, — с отвращением сказал Тодд, обращаясь к Элизабет. — Как всегда, заигрывает с публикой. Это его подогревает.

— Не знаю, — ответила Элизабет. — По-моему, он полон решимости на этот раз победить. Ты же знаешь, как велико его самолюбие.

— Ладно, скоро увидим. Они уже готовятся к старту.

После обычной в таких случаях церемонии — исполнения национального гимна, на стадионе воцарилась напряженная тишина. Все, не отрываясь, смотрели на главного судью. Он поднял пистолет:

«На старт… внимание… марш!»

Бегуны стартовали. Получив урок от Роджера в предыдущем забеге, Брюс поначалу придерживал, пропустив вперед Джо Эпсона, бегуна из школы Эль Карро. Тренер предупредил Брюса, что этот парень известен большой скоростью вначале, но выносливость его не внушала доверия. Поэтому Брюс решил сохранять силы, отставая от Эпсона ровно настолько, чтобы поддерживать в нем уверенность в своем превосходстве. Кроме того, Брюс легко переиграл двух других участников и оказался именно там, где и хотел быть.

Однако к середине дистанции стало очевидно, что соперничество идет между двумя. Остальные ребята, уже явно уставшие, все больше и больше отдалялись от лидеров. Один из участников из школы Палисэйдз растянул мышцу и к большому огорчению своих болельщиков вынужден был покинуть дорожку.

Наконец пришло время Брюсу сделать решающий рывок. Выйдя на финишную прямую, он, собрав все свои силы, буквально пролетел мимо Джо Эпсона. Он финишировал, опередив его на целых три секунды, и упал в объятия своего товарища по команде. Тони, под одобрительные крики трибун.

— Отлично пробежал, amigo, — поздравил его Тони.

Тяжело дыша, Брюс сказал:

— Это только начало. Надеюсь, мы пробежим вместе в финале. Добейся этого, Эстебан.

Поскольку от Тони не ждали больших успехов, энтузиазм болельщиков Ласковой Долины при забеге второй группы несколько утих. И если бы по громкоговорителю не прозвучало объявление, многие школьники так и не сообразили бы, что их лучший бегун все-таки будет участвовать:

— ..и на седьмой дорожке Роджер Барретт из школы Ласковой Долины.

Все глаза были прикованы к стройной, ладной фигуре юноши в новеньких красных шортах и белой майке. Как он был непохож на оборванца, бежавшего неделю назад!

— Не знаю, как он здесь оказался, — сказала Лила одной из своих подруг. Она с легкостью перешла в стан поклонников Роджера, где отвела себе роль лидера. — Он выглядит потрясающе, правда? Клянусь, он все это придумал, чтобы перехитрить другие школы. Здорово он выдумал эту дурацкую историю про работу и про этого гнусного босса. — Лила расхохоталась.

Элизабет, слышавшая ее слова, поразилась, с какой легкостью Лила подгоняла действительность под желаемое.

— У меня еще есть время, чтобы успеть подготовить вечеринку, — громко продолжала Лила. — После этого забега я позвоню отцу и скажу, чтобы он велел нашему повару что-нибудь приготовить на скорую руку. Ох, это будет потрясающе!

— Извини, Лила, — сказала Элизабет, повернувшись к ней, — я слышала то, что ты говорила. Значит, ты все-таки устраиваешь вечеринку?

Лицо Лилы приняло соответствующее выражение.

— Это было бы так бессердечно, — произнесла она, — задумать что-то сделать для тренера, а потом отменить из-за какой-то ерунды. Никому не пришло в голову отдать ему дань, приходится это делать мне.

— Ох, не хочу тебя огорчать. Лила, но тренер Шульц не уходит из школы. Все слухи об этом — не правда.

— Ты просто не хочешь в это верить, Лиз. Посмотри, какой у него изможденный вид. Совершенно ясно, что он болен.

— Лила, ты попалась на ту же удочку, что и все остальные: тренер всегда так выглядит. А на самом деле он в прекрасной форме. Впрочем, ты прочтешь обо всем в «Оракуле» на следующей неделе.

— М-да, — протянула Лила. — Ну что же, я все равно устрою вечеринку. Тогда она будет в честь Роджера. Вечеринка победы!

— А почему ты так уверена, что он победит? — спросила Элизабет.

— Где же твоя вера, Лиз? Конечно, он победит! Для него нет ничего невозможного, — ответила Лила. Она снова восхищалась Роджером. — Достаточно на него посмотреть.

— Но еще несколько дней назад ты не хотела иметь с ним ничего общего.

— Ах, это, — беспечно сказала Лила, не желая вспоминать, как резко она отвергла Роджера. — Роджер правильно меня понял, тем более что он сам все это спровоцировал: выдумал какую-то историю о том, что не может бежать. Интересно, как мне было реагировать на это?

Элизабет на секунду задумалась: Лилу все равно не переделаешь.

— Единственное, что я могу сказать тебе, Лила, не удивляйся, если Роджер не придет.

Она собралась сказать что-то об Оливии, но начало второго забега отвлекло ее. На дорожке она увидела стоящих рядом Роджера и Тони, которые, соединив руки, подняли их над головой и пожелали друг другу удачи.

Забег начался. Всю первую половину дистанции мальчики держались позади остальных, пропустив вперед лучшего бегуна из школы Спрингбрук. Но пройдя две трети пути, Роджер ускорил бег и вырвался вперед. В этой позиции он и пересек финишную линию. Большой неожиданностью забега стал Тони, прибежавший третьим. Таким образом в финале было обеспечено участие трех бегунов Ласковой Долины.

Восторгу болельщиков не было предела. Джессика, уже смирившаяся с тем, что охрипнет к концу соревнований, продолжала громко руководить болельщиками. Даже Энни Уитмен, сидевшая на верху трибуны, вложила всю душу в приветствия. Она все бы отдала, чтобы быть внизу с командой.

Но до конца все не выкладывались, зная, что основная борьба впереди. Бегуны из Ласковой Долины заняли свои места на первых трех дорожках. На четвертой дорожке был Джо Эпсон из Эль Карро. Насмешливо глядя на Брюса, выигравшего у него в первом забеге, он презрительно сказал:

— Больше вам не удастся меня обойти, мистер Большая Шишка.

— Боюсь, что вас ожидает сюрприз, — парировал Брюс, — потому что именно это я и собираюсь сделать.

— Мечтать не вредно, — прошипел Джо.

— Слушай, приятель, я бы на твоем месте обратил внимание вон на того парня. — Брюс показал на Роджера.

— На этого? — Джо отмахнулся от слов Брюса. — Он не сможет дважды за день пробежать одинаково быстро. Думаю, он уже выдохся.

Брюс лишь улыбнулся. Он с удивлением обнаружил, что невольно восхищается тем, как бегает Роджер, да и, пожалуй, самим Роджером тоже. Он все еще не мог прийти в себя от трюка Роджера и тренера.

Но думать об этом некогда. Финал должен был вот-вот начаться. Брюс посмотрел вперед.

Его манила слава, уготованная тому, кто первым пересечет линию финиша.

Роджер тоже сосредоточился на предстоящей дистанции. Если в первом забеге ему удалось застать всех врасплох, то сейчас он знал, что все уже будут стремиться переиграть именно его. Хватит ли у него сил еще на одну победу?

Ответ будет известен менее чем через пять минут. Прозвучал выстрел стартового пистолета, и Роджер уже не слышал ничего, кроме топота ног. Брюс бежал рядом, как говорится, ноздря в ноздрю. Он, видимо, решил, что если ему не удастся обойти Роджера, то, по крайней мере, он как можно дольше будет держаться с ним на одном уровне. Тони тоже был поблизости, он бежал быстро, как никогда. Не отставал и Джо Эпсон, хотя возглавлял бегущих все тот же парень из Спрингбурга.

Скорость была больше, чем ожидал Роджер, и намного больше, чем ему хотелось бы. Он чувствовал, как иссякают его силы, и не знал, хватит ли его надолго, не говоря уже о том, дотянет ли он до победы.

Выложиться полностью — это все, что он мог. Сделав огромное усилие, он опередил Брюса на несколько шагов. Тони, как он понял, уже выдыхался, так же как и парень из Спрингбурга. А рядом с Брюсом, не отставая ни на шаг, был Джо из Эль Карро.

Неожиданно боковым зрением Роджер заметил, что что-то случилось. Брюса уже не было поблизости. Гул на стадионе означал, что что-то произошло. Но он увидел лишь самодовольную ухмылку на лице Джо Эпсона, поравнявшегося с ним.

А Брюс лежал на дорожке где-то далеко позади и корчился от боли. Он упал, споткнувшись, и теперь у него не было шанса победить. Но, полный твердой решимости, он поднялся и продолжил бег. Этот мужественный поступок был по душе болельщикам, и стадион восторженно взревел, едва Брюс встал на ноги.

Роджер не знал причину этого, но рев толпы вместе с прессингом со стороны Эпсона подействовал на него, как допинг. Парень из Спрингбурга слегка ослабил темп: его силы, видимо, уже были на исходе. Роджер понял, что пора действовать. Он поднажал и ускорил бег. Ветер сильнее засвистел в ушах. Роджер поравнялся с парнем из Спрингбурга. Еще немного, и он вырвется вперед.

Но Джо настигал его. Еще полкруга они боролись за лидерство. Линия финиша уже была перед глазами, и не было времени на выработку стратегии. Роджер сделал все, что было в человеческих силах. Используя каждую каплю энергии, собрав все силы без остатка, он вырвался вперед и финишировал, опередив соперника на несколько шагов.

Он сбежал с дорожки и повалился на мягкую траву. Было так хорошо уже не бежать, что он даже не вспомнил о том, что означала эта победа.

Но другие об этом не забыли. Первыми подбежали его товарищи по команде Брюс и Тони, которые, подхватив его, подняли высоко над толпой. Они опустили его только во время вручения приза и стипендии.

— Я не знаю человека, более достойного этой чести, — сказал тренер Шульц, вручая Роджеру сертификат, дающий право на стипендию. — Давайте поприветствуем парня этого часа, Роджера Барретта. — Тренер переждал, пока все, включая соперников Ласковой Долины, стоя аплодировали Роджеру. Когда страсти слегка утихли, тренер поднял руки, требуя еще немного внимания.

— Объявляю официальные результаты забега. Время Роджера — три минуты пятьдесят девять и восемь десятых секунды. Новый рекорд Барта!

У Роджера было множество поводов для слез в его трудной жизни, но сейчас, впервые, у него на глазах были слезы радости. И в этот момент, когда он поднялся на первую вершину в своей жизни, он не стыдился этих слез.

Глава 12

Роджер еще стоял на пьедестале, когда толпа начала медленно покидать стадион. Желая насладиться славой как можно дольше, он в то же время использовал свою выгодную позицию, чтобы отыскать глазами Оливию.

Не сумев этого сделать, он сошел с пьедестала и направился к трибунам. Он тут же оказался в окружении поклонников из Ласковой Долины.

— Я знал, что ты сможешь это сделать, Роджер. — Комплимент исходил от мистера Пендергаста, который прорвался через толпу, чтобы пожать руку Роджеру. Роджер был удивлен, что тот вообще пришел на соревнования. Должно быть, и у него были слабости. — Естественно, в понедельник жду тебя на работе.

— Конечно, — пробормотал Роджер. Пытаясь избавиться от босса, он повернулся и встретился глазами с Лилой.

— Поздравляю, Роджер! Я так горжусь тобой. — В глазах ее было искреннее восхищение. — Я всегда знала, что ты победишь, — воскликнула она и, явно работая на публику, крепко поцеловала его в губы. — Я никогда не теряла веры в тебя, никогда.

Роджеру хотелось поинтересоваться, где же была ее вера, когда он признался, что не сможет бежать. Но не видел смысла публично выводить ее на чистую воду. Все это уже не имело значения.

Роджер продолжил свой путь к трибунам. Лила шла за ним.

— Я взяла на себя смелость и пригласила несколько ближайших друзей на вечеринку в твою честь. Начало в пять. У меня дома. И не забудь захватить плавки. Еще можешь взять с собой одежду для танцев. У меня есть где переодеться.

Роджер остановился и с презрением посмотрел на нее. Как была она самоуверенна, как не допускала ни малейшего сомнения в том, что ему больше нечего делать, кроме как идти к ней на эту идиотскую вечеринку.

— Извини, Лила. Я не смогу.

От неожиданности она открыла рот.

— Что же у тебя за такие важные дела? — возмущенно спросила она.

— Если честно, то это не твое дело, — ответил он. Опыт прошлой недели помог ему понять, какие ценности ему по-настоящему дороги. И они отнюдь не связаны с высокой ценой на ярлыке. — Пока. — Он оставил ее стоять среди других поклонников.

Роджер направился к местам на трибунах. Там он и нашел Оливию, сидевшую в одиночестве. Он подхватил ее на руки и закружился вместе с ней.

— Мы победили! — закричал он, опуская ее на землю и целуя.

— Что значит «мы»? — спросила она. — Это ты там бежал, выматывался. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, как никогда, — ответил он. — И этого всего не было бы, если бы не ты. Я думал, ты и сама это понимаешь.

— Я знаю, — сказала она, улыбаясь, — но мне все равно приятно это слышать.

— А почему это тебя не было там? — спросил он, показывая на толпу.

— Толпа меня раздражает. Меня вполне устраивает ждать. Терпение мое беспредельно.

— Надеюсь, что у тебя хватило терпения не строить на сегодняшний вечер никаких планов. Мне не хочется проводить сегодняшний вечер ни с кем, кроме тебя.

— А как же твои поклонники? — спросила Оливия.

— Они бы обо мне и не вспомнили, если бы я не победил, — ответил он. — Но зато я сильно подозреваю, что ты бы все равно сидела здесь и ждала меня. Я прав?

Она смущенно кивнула.

— Я знаю, что немного поздно, но я все-таки понял, кто мои настоящие друзья. — Он мягко поцеловал ее в лоб, затем неловко улыбнулся. Это был дружеский поцелуй. — А теперь я покажу, как я хочу тебя поцеловать на самом деле.

Он наклонил голову и твердо, но нежно прижал свои губы к ее. Она ответила ему поцелуем, давая понять, что его чувство небезответно. Это не прошло незамеченным. Подошедшие поздравить Роджера Элизабет и Тодд решили незаметно удалиться.

— Может быть, увидимся с ним на танцах, — мягко сказала Элизабет.

— Не думаю, Лиз. По тому, как у них все пошло, не удивлюсь, если они здесь простоят до понедельника.

Элизабет усмехнулась.

— Если ты не возражаешь, я найду Джессику и пойду домой с ней. Мне кажется, ей лучше не быть сейчас одной.

Элизабет нашла Джессику через несколько минут. Они с Карой Уокер не спеша шли к стоянке автомобилей.

— Можно к вам присоединиться? — спросила Элизабет.

— Лиз, мы как раз говорили о Роджере и Оливии. Не могу поверить, что он променял на нее Лилу. — Джессика была явно озадачена. — Ты видела их там вдвоем?

— Да, но я знала о них уже несколько дней назад. То, что Роджер будет участвовать в забеге, я тоже знала.

— И ты мне ничего не сказала? — Джессика была очень задета.

Кара слегка хлопнула подругу по плечу.

— Успокойся, Джес. Лиз знала, что ты бы разнесла это по всей школе. И все бы испортила.

— И ты тоже? — вскричала Джессика, но обида ее скоро прошла. — Я бы многое отдала, чтобы посмотреть, какое лицо было у Лилы при виде этой парочки, — продолжала она. — Но я нигде не могла ее найти.

— Должно быть, она приходит в себя в уединении, — сказала Элизабет. — Уверена, что к вечеру она опять станет называть его Багзом и издеваться над ним.

— Зато все мы никогда больше не будем смеяться над ним, — сказала Джессика. — Ведь, по правде говоря, он совсем неплохой парень, хотя я никогда бы не захотела встречаться с ним. — Она захихикала.

— Я рада, что ты опять улыбаешься, — заметила Элизабет. — После вчерашнего.

— Джес, а ты еще не рассказала Лиз о Кевине? — перебила ее Кара.

— О каком Кевине? — спросила Лиз.

— Моем партнере на сегодняшних танцах, — небрежно ответила Джессика. — Во время перерыва между забегами ко мне подошел один из капитанов болельщиков — Кевин Борден. И похвалил, как я хорошо все делаю. Ну, слово за слово, и…

— И он пригласил тебя, — за сестру закончила Элизабет. — Я догадывалась, что ты не будешь долго переживать из-за Денниса.

— Какого Денниса? — со смешком спросила Джессика.

— Джессика, наконец-то я тебя нашла! — Подбежавшая к ним Энни Уитмен схватила Джессику за рукав и вынуждена была встать прямо перед ней, чтобы та остановилась. — Я пыталась обратиться к тебе раньше, но, судя по всему, ты меня не могла услышать из-за шума.

— Судя по всему, нет, — ответила Джессика, раздражась оттого, что ей не удалось избежать встречи с этой пустышкой, помешанной на сексе. Она пошла дальше, и Энни ничего не оставалось делать, как идти за ней.

— Ты, наверное, занята, я не хочу задерживать тебя, — сказала Энни. — Я только хотела сообшить, что могу участвовать в испытаниях команды поддержки.

— По правилам школы каждый может, — должна была признать Джессика. «Даже такие сомнительные девицы, вроде тебя», — чуть не добавила она.

— Но не когда у тебя «хвосты». У меня были проблемы по двум предметам. Но сейчас уже все в порядке. А будут тренировки перед испытаниями?

Джессика вздохнула.

— Да, будут, Энни. Подробности в следующем выпуске «Оракула». «Ну как мне от нее избавиться?» — подумала она.

— Здорово! Я знаю все упражнения наизусть, но в нескольких фигурах не совсем уверена. — Тут она попрощалась с девочками. — Не буду занимать вашего времени, увидимся на испытаниях. — И, помахав рукой на прощание, она направилась к автобусной остановке.

— Удачи тебе, Энни, — крикнула ей вслед Элизабет.

— С какой это стати? — спросила ее Джессика.

— Мне нравится, когда упорный труд бывает вознагражден, — ответила она. — Сегодня это случилось с Роджером, и будет здорово, если все получится и у Энни.

— Зачем? — зло сказала Джессика. — Чтобы она в форменном костюмчике нашей команды продолжала заманивать мальчиков?

— Энни не такая, — сказала Элизабет. Джессика фыркнула.

— Где ты была, сестренка? На Луне? Эта девица держит рекорд всей школы по количеству свиданий. Если, конечно, то, чем она занимается, можно назвать свиданием.

— Я не знала, что ты следишь за ней, — заметила Элизабет.

— Я слежу за каждой девочкой, которая хочет попасть в команду, — ответила Джессика. — Каждый член команды — это прежде всего представитель нашей школы. И моя задача — проследить, чтобы каждый был достоин этой чести.

— А ты думаешь, что Энни не заслуживает?

— Не думаю, а знаю. Знаю, что эта девица собрала в себе все пороки, — заявила Джессика.

Элизабет покачала головой. Было ясно, что Энни предстоит тяжелая борьба с сестрой.

— Но если она знает все фигуры и хорошо их выполняет, ты обязана ее взять, не так ли?

Джессика остановилась, упершись руками в бока.

— Лиз, я не обязана делать того, чего не хочу. Но могу поспорить на что угодно, что она струсит, когда придет время испытаний. — Джессика захихикала. — По крайней мере, должна, если понимает, что ее ждет.

Да, Энни действительно попала в передрягу. Элизабет вздрогнула, услышав знакомые ей с детства жесткие нотки в голосе сестры. Однажды Джессика так ловко обошла правила, чтобы не допустить в их женское общество девочку, которая ей не понравилась. Поэтому будет не удивительно, если она придумает что-нибудь подобное, когда дело будет касаться принятия Энни в команду поддержки. Элизабет видела, что хорошенькую наивную Энни Уитмен ждут одни лишь неприятности. Большие неприятности.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12