«Счастье быть с тобой»

Люси Дейн Счастье быть с тобой

1

— Но мы пользовались презервативом!

Эта сакраментальная фраза слетела с уст Ширли Джоуэл, когда гинеколог Лина Смитсон села к компьютеру, чтобы занести данные о результате осмотра в личную карточку пациентки. За несколько минут до того она сообщила, что Ширли беременна.

Этот недолгий период времени потребовался Ширли для усвоения услышанного. Нечего и говорить, что она сочла сделанный врачом вывод, мягко говоря, ошибочным.

— Этого не может быть! — воскликнула она, изумленно глядя на Лину Смитсон.

Пальцы той на миг застыли над клавиатурой, затем она повернулась к Ширли.

— Но признаки беременности очевидны. Возможно, вам только показалось, что ваш... э-э... партнер надел презерватив. — Лине было известно, что Ширли не замужем. — Или вы просто упустили из виду эту маленькую деталь вашего общения.

Ширли выпрямилась на стуле.

— Я пока еще в своем уме и с памятью у меня, к счастью, тоже все в порядке. Мы пользовались презервативом, я это точно знаю!

Лина нахмурилась.

— Прежде всего, успокойтесь. Сейчас вы спуститесь в лабораторию и сдадите кровь на анализ. Потом останется лишь немного подождать. Через полчасика все будет точно известно. — Она взяла с верхушки стопки квадратный листок бумаги, что-то быстро написала на нем и протянула Ширли. — Вот вам направление. Потом зайдете ко мне, я сообщу вам результат, который пришлет лаборатория.

На первый этаж Ширли шла как на эшафот. Ей по-прежнему не верилось, что доктор Лина Смитсон поставила правильный диагноз, но от одной только мысли, что анализ крови может подтвердить беременность, ее поочередно бросало то в жар, то в холод.

Чувства, которые Ширли затем испытала в лаборатории, были похожи на переживания преступника, приговоренного к смертной казни посредством инъекции отравляющего вещества. Покрываясь холодной испариной, она наблюдала за тем, как ее колют в вену, как темнеет наполняющийся кровью шприц и как его затем уносят в соседнее помещение. Когда к месту укола прижали холодную, смоченную спиртом ватку, Ширли так вздрогнула, что занимавшаяся ею медсестра испуганно отпрянула.

— Что с вами?

Все еще глядя вслед другой, ушедшей медсестре, Ширли пробормотала.

— Простите... я немного нервничаю.

Медсестра улыбнулась.

— Ничего, не вы первая. Многие будущие мамы волнуются. Я и сама, наверное, беспокоилась бы, оказавшись на вашем месте. Беременность вещь серьезная. Но вы не тревожьтесь, — быстро добавила она. — В нашей клинике замечательные врачи. Даже самые сложные роды они проводят успешно.

«Будущие мамы»... «Самые сложные роды»... От этих слов по коже Ширли пробежал мороз. Машинально выполнив совет зажать ватку в локтевом сгибе, она вышла в коридор и некоторое время сидела за столиком, на котором громоздились потертые журналы. Потом встала и двинулась на второй этаж. Там еще немного посидела в небольшом фойе перед кабинетом Лины Смитсон — где находился точно такой же журнальный столик, — пока не выглянула медсестра и не пригласила ее войти.

Ширли переступила порог на подгибавшихся ногах, тщетно пытаясь взять себя в руки перед вынесением приговора.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила ей Лина Смитсон.

— Спа... — Она поперхнулась, потом откашлялась и уже твердо произнесла: — Спасибо.

— Да не переживайте вы так, — мягко произнесла Лина Смитсон. — В конце концов, ничего смертельного не произошло. Напротив, многие женщины позавидовали бы вам.

У Ширли упало сердце.

Все, подумала она, конец.

Чему именно конец, ей пока самой было неясно, но ею мгновенно овладело мрачное настроение.

— Насколько я понимаю, анализы показали положительный результат? — угрюмо произнесла она, не столько спрашивая, сколько констатируя факт.

Лина Смитсон перевела взгляд на экран монитора.

— Да, сомнений не осталось. Лабораторные исследования ошибки не дают. Вы беременны.

Ширли вздрогнула, затем как-то вся съежилась, будто к ней приближалось нечто ужасное. Воцарившееся молчание заставило Лину Смит-сон повернуться к ней. Несколько мгновений она пристально смотрела на Ширли, прежде чем негромко произнести:

— Вижу, новость вас не обрадовала?

Ширли тоже ответила не сразу. Сначала взволнованно потерла пальцами лоб, затем прерывисто вздохнула.

— Не знаю... Пока ничего не могу сказать. Все это так неожиданно. И потом, мы ведь пользовались презервативом!

Лина сочувственно улыбнулась.

— Понимаю ваше негодование, но... Наверное, я вас очень разочарую, однако вы должны знать, что презервативы не дают полной гарантии. В любом случае остается крошечный процент риска.

Ширли вновь горестно вздохнула.

— Да, я это слышала.

— Если вы внимательно прочтете информацию на упаковке, то убедитесь в этом сами.

Криво усмехнувшись, Ширли обронила:

— Слабое утешение — знать, что ты попала в небольшое число тех, кому не повезло.

— Кстати, не существует таких средств предохранения, которые давали бы стопроцентную гарантию, — заметила Лина Смитсон. Затем с едва заметной усмешкой добавила: — Впрочем, одно все-таки есть.

— Какое? — вскинула Ширли ресницы.

— Боюсь, то, что я скажу, вас не обрадует.

— И все-таки хотелось бы услышать.

— Пожалуйста, — слабо пожала Лина плечами. — Единственным надежным средством предохранения является полное исключение секса.

Золотые слова, угрюмо подумала Ширли. Пока секса не было, я жила спокойно, а стоило разок позволить себе...

Она накинула ремешок сумочки на плечо и встала со стула.

— Что ж, все ясно. До свидания.

Лина кивнула, потом быстро произнесла вслед направившейся к двери Ширли:

— Напрасно вы воспринимаете новость в мрачных тонах. Некоторые женщины и хотели бы забеременеть, да не могут. Приходится прибегать к медицинским средствам. А вам, можно сказать, повезло — сам собой подвернулся шанс обзавестись ребенком.

— О котором я даже не помышляла, — заметила Ширли таким тоном, будто Лина Смитсон была повинна в ее проблемах. — Всего хорошего.

С этими словами она закрыла за собой дверь. Выйдя из клиники, села в оставленный на парковочной площадке «вольво» и поехала домой, в Бердикс, небольшой городок, спутник Манчестера.

Этот населенный пункт насчитывал порядка трех тысяч обитателей, которые проживали в аккуратных уютных коттеджах. Каждый день, кроме уик-эндов, Ширли утром уезжала из Бердикса в Манчестер, а вечером возвращалась обратно.

Манчестер же, как известно любому англичанину, по праву считается первым после Лондона центром культуры и искусств. Несмотря на многообразие и быстротечность перемен, он неизменно остается в авангарде всего нового. Старожилы обязательно похвастают перед приезжим человеком, что когда-то в их любимом городе было больше театров на квадратную милю, чем в самом Лондоне. А сейчас здесь больше талантов, мастеров и просто вдохновенных людей, чем где бы то ни было.

Кстати, Ширли тоже приехала в Манчестер из Лондона. Еще два года назад, будучи балериной, она танцевала на сцене театра «Лицеум», но ее постигла беда. Ширли заболела гриппом, причем в такой тяжелой форме, что едва выкарабкалась. У нее еще никогда в жизни не было такой высокой температуры, которая к тому же держалась бы так долго. К счастью, жар все-таки спал, после чего началось медленное выздоравливание.

Однако инфекция оказалась коварной: отпустив Ширли на пару недель, она затем накрыла ее второй волной. Этим необычным гриппом болели тогда многие, против него даже почти не помогала проведенная в начале осени вакцинация.

Но самое страшное началось позже, когда болезнь наконец отступила. Выяснилось, что она дала осложнение на сердце и этот жизненно важный орган больше нельзя было подвергать нагрузкам. Врачи запретили Ширли танцевать — на неопределенный срок.

Для нее это было равнозначно запрету на профессию.

Месяца три она пребывала в подвешенном состоянии, пока из Манчестера не позвонила Сандра, ее двоюродная сестра, с известием о том, что один из местных театров нуждается в хореографе.

После коротких переговоров с руководством театра Ширли переехала сначала в Манчестер, к Саре, потом приобрела в Бердиксе небольшой, но очень уютный коттедж — других в этом замечательном городке просто не было, — куда вскоре и перебралась.

К счастью и вопреки тревожным ожиданиям, новая жизнь Ширли понравилась. Работать, как прежде, она не могла, зато с головой окунулась в постановку танцев. А часы досуга почти полностью посвящала обустройству своего нового жилища. По прошествии не такого уж и продолжительного времени домик Ширли стал настолько милым — как снаружи, так и изнутри, — что его не хотелось покидать даже ненадолго.

Больше всего Ширли любила уик-энды, потому что с утра можно было поваляться в постели, разглядывая темные балки, укреплявшие потолок спальни. На них, ближе к окну, но вне досягаемости прямых солнечных лучей, Ширли развесила кашпо с пышными папоротниками. Так она претворила в жизнь картину, возникшую в ее воображении при первом посещении этой спальни.

Ее дом очень скоро наполнился растениями. В супермаркете Бердикса был на удивление богатый цветочный отдел, и время от времени Ширли совершала туда набеги. В результате очень скоро ее гостиная и сама стала мало отличаться от цветочного магазина.

Каких только растений не было в этой самой большой комнате коттеджа! Ампельные, вьющиеся, эпифиты, суккуленты... Над всем царил крупный, похожий на пальму цикас. Вокруг него живописно располагались в красивых и разнообразных вазонах другие цветы, названия которых порой бывали труднопроизносимыми.

Например, замиокулькас. Ширли никак не удавалось запомнить это слово, так что она попросту нарекла растение игуаной. Из-за темных пятен на утолщенных у основания побегах растение действительно отчасти напоминало рептилию. А его плотные кожистые листья были похожи на пластинки, украшавшие спину одной разновидности динозавров, наименования которой Ширли не вспомнила бы даже под угрозой смертной казни.

Ей нравились почти все цветы, поэтому каждый свободный уголок гостиной она заполнила ими. Здесь были фикусы с обыкновенными, зелеными, а также с пестрыми и бурыми листьями. Азалии с цветками разных оттенков. Далее эхмеи, алоказии, гардении, фитонии, пеперомии... и еще много других, включая большое количество фиалок и глоксиний. То тут то там выглядывали длинные, закрученные спиралью побеги травы, носящей название юнкус эффузус спиралис, которая придавала обширной коллекции растений необычайное очарование.

Стоит ли удивляться, что Ширли быстро прижилась в коттедже, обустроенном по ее собственному вкусу? Тем более что домик — и в этом заключалась особенная прелесть — находился в полном ее владении, в отличие от арендуемой некогда лондонской квартиры.

По вечерам Ширли включала спрятанные среди растений лампочки, и освещенная зелень приобретала таинственный вид, благодаря чему гостиная делалась еще уютнее.

Так приятно было сидеть здесь с книжкой, или перед телевизором, или слушать музыку, размышляя над очередным творческим проектом.

Постепенно Ширли привыкла к мысли, что ее жизнь вошла в колею, по которой отныне будет катиться спокойно и уверенно. Даже если по какой-то причине придется сменить место работы, все равно останется несколько других вариантов, так как в Манчестере много театров.

Конечно, порой она тосковала по тем дням, когда сама танцевала на сцене, а не готовила к этому других. Тело Ширли не забыло пластики движений, и порой будто даже не ей, а ее мышцам и сухожилиям хотелось вновь испытать былое волнующее напряжение.

Она успокаивала себя тем, что, возможно, когда-нибудь ее сердце придет в норму и его снова можно будет подвергать нагрузкам. Правда, простая логика подсказывала, что к тому времени Ширли потеряет форму, которую очень трудно восстанавливать, — это известно всем, кто тем или иным образом связан с физическими нагрузками. Так что вернуться на сцену и полноценно работать на ней — дело очень и очень непростое.

В глубине души Ширли понимала это и надеялась, что со временем тоска по прежним занятиям пройдет. Тем более что новые были насыщены не меньшим количеством интересных моментов. И главное, нынешняя работа тоже относилась к разряду творческих. К тому же рано или поздно чем-то подобным и должно было кончиться. Ведь, за редкими исключениями, век балерины короток.

Словом, по прошествии двух лет Ширли с полной уверенностью могла сказать, что счастлива. И у нее не было причин менять свою жизнь... до тех пор, пока она не изменилась сама.

Впрочем, конечно, не без участия Ширли. Если бы ей удалось справиться с мгновенным безумием и сдержать невесть откуда взявшуюся вспышку страсти, она не ломала бы сейчас голову над вопросом, как быть с неожиданной беременностью. Тысячу раз права гинеколог Лина Смитсон, утверждающая, что лучшее средство предохранения — это полное отсутствие секса.

Без него я жила припеваючи, удрученно думала Ширли. А сейчас просто не знаю что делать. Ох, откуда только все это взялось на мою голову?! И главное, мы ведь пользовались презервативом!

Данный факт особенно возмущал ее — то есть, разумеется, не применение презерватива, а что тот подвел. Ширли чувствовала себя обманутой. Даже осознавая неизбежное присутствие небольшой доли риска, она никак не могла смириться с мыслью, что именно ей довелось оказаться в числе неудачников.

Сколько она ни старалась, так и не смогла припомнить случая, чтобы кто-то из ее знакомых — неважно, мужчин или женщин, — оказался в подобной ситуации. Коллеги по цеху тем более исключались, ведь балерины очень щепетильны в вопросах безопасного секса. Для них незапланированная беременность настоящая катастрофа.

Хорошо, что я сейчас не танцую! — не раз и не два проносилось в голове Ширли. А то бы...

А то бы у нее не было иного выхода, кроме как прервать беременность.

Однако подобная мысль была ей ненавистна. Она никогда не прибегала к аборту и не собиралась этого делать в настоящее время, что, по сути, не оставляло ей выбора.

2

Странно, но в течение нескольких тревожных суток, последовавших после посещения клиники, Ширли спала по ночам как убитая.

Вероятно, таким образом ее мозг спасался от перенапряжения, потому что, если бы она и ночью ломала голову над поисками решения, заведомо не имеющего альтернативы, это кончилось бы плохо.

Отсутствие сновидений тоже было благом. Все вместе давало Ширли возможность отдохнуть.

Лишь дней через восемь ей приснился сон, точь-в-точь повторявший события, после которых только и способно было появиться известие о беременности. Видение было таким ярким, что, пробудившись, Ширли еще долго лежала в постели, перебирая в памяти волнующие детали.

Как и в реальности, во сне все началось с поцелуя. Он был таким же крепким и одновременно изысканным, как сам Люк Ролстон. И таким же пленительным.

Не в силах противиться внезапному порыву, трепеща от наплыва желаний как листок на ветру, Ширли беспомощно прильнула к Люку — стройному, сильному, уверенному во всем, что он делал. Где-то в недрах ее тела, между бедер, возник и начал раскручиваться клубок тепла.

Что это? Откуда взялось? Этого не должно быть! — молнией сверкнуло в мозгу Ширли.

Однако яркая вспышка лишь на долю секунды осветила затянутое мглой страсти сознание, тут же канув в небытие. Но и за этот короткий отрезок времени Ширли успела подумать, каким безумием является то, что делают они с Люком. Впрочем, упомянутая мысль вовсе не повлекла за собой желания сейчас же все прекратить.

Ширли Джоуэл и Люк Ролстон были практически посторонними людьми. Во всяком случае, они очень мало чего знали друг о друге. И это было замечательно! Данный факт словно еще больше распалял их обоих.

Ширли это нравилось.

Люку это нравилось.

Оба хотели одного: пьянящего, умопомрачительного секса, от которого кружится голова и захватывает дыхание.

Строго говоря, Ширли не нужен был мужчина — если говорить вообще. Но в частности... В этот самый момент... В эту пронзительную минуту...

О, еще как нужен!

Ей требовалось именно то, на что Люк был так щедр, — уверенные поцелуи, волнующие прикосновения, потоки чувственных импульсов.

Скользящие по телу Ширли ладони Люка порождали ощущение, будто косточки ее тают, а сама она полыхает языками пламени, которое слишком долго бушевало под наслоениями многочисленных пластов сдержанности, пока наконец не вырвалось наружу.

— Мы не должны, остановись! — все-таки воскликнула Ширли в очередной момент просветления.

Однако в следующее мгновение сообразила, что лишь выдает желаемое за действительное: даже очень захотев, она не смогла бы произнести ни слова, так как именно сейчас Люк прильнул к ее губам в поцелуе.

— Мм... — вот и все, что ей удалось произнести.

Даже при очень развитом воображении этот звук невозможно было интерпретировать иначе, чем стон. По-видимому, Люк так и понял, потому что тоже простонал в ответ:

— Мм...

Через минуту он оторвался от Ширли — как оказалось, лишь затем, чтобы глотнуть воздуха. Сделав это, вновь припал к ее губам, которые с готовностью приоткрылись, впуская его настойчивый язык.

По телу Ширли прокатилась очередная волна трепета, душа наполнилась восторгом, у истоков которого находилась властность действий Люка.

Тот без всяких преувеличений был хорош. И, кроме того, Ширли так давно не была с мужчиной...

Чуть позже Люк уложил ее на сложенные стопкой гимнастические маты — дело происходило в театральном хореографическом зале, который в свободное время использовался актерами и музыкантами также для спортивных тренировок. Рядом находилось тянущееся вдоль всей стены зеркало, так что Ширли видела и себя, и Люка, и все, что между ними происходило.

Если бы еще сегодня утром кто-нибудь сказал ей, чем кончится рабочий день, она сочла бы это неудачной шуткой.

Тем не менее вот она — полюбуйтесь! — изнывает от страсти в объятиях Люка.

Сколько раз Ширли видела эти маты, однако ей даже в голову не приходило, что их можно использовать подобным образом. И тем более она не представляла на них себя.

Ей также никогда не приходило в голову, что у Люка Ролстона такие искусные руки — те самые, которыми он дирижировал, стоя в оркестровой яме за пюпитром.

Сейчас ладони Люка скользили по телу Ширли, и казалось, будто они обладают собственным сознанием, потому что их прикосновения ощущались именно на тех участках тела, где требовалось в определенный момент.

Люк еще несколько раз отрывался от ее губ, но только ради глотка воздуха. И сразу же начинался новый поцелуй. А вместе с ним и новое эротическое странствие рук Люка, вновь порождавшее волны удовольствия в теле Ширли.

Разумеется, несмотря на испытываемое блаженство, она в любую минуту могла все это прекратить. Даже наперекор стремительно нараставшему в глубине организма чувственному напряжению, которое с каждой минутой набирало силу и становилось таким острым, что Ширли уже почти готова была забыть о своем статусе порядочной женщины. Тем более что наслаждение, которого жаждало все ее естество, находилось очень близко — и руки не нужно протягивать.

Впрочем, нет, не смогла бы она остановить Люка даже гипотетически, потому что он был поглощен происходящим едва ли не больше ее самой.

В очередной раз оторвавшись от губ Ширли, Люк принялся раздевать ее, обжигая прерывистым дыханием. Затем вновь начал целовать, часто и коротко прикасаясь к обнажавшимся плечам, рукам, животу, который сейчас уже не был плоским как прежде, а приобрел едва заметную соблазнительную округленность: перестав танцевать на сцене, Ширли немножко пополнела, самую малость.

С ней произошли и другие перемены: налилась и словно приподнялась грудь, немного увеличились в объеме бедра. Ширли была рада этому, потому что прежде, подобно большинству балерин, была очень худощава. Но теперь ей больше не нужно было соблюдать диету, поэтому ее фигура стала более женственной.

Люк оказался первым мужчиной, которому выпал случай исследовать обновленные формы Ширли.

Покрыв поцелуями почти каждый дюйм ее тела, он вернулся к губам. И Ширли с готовностью приняла его. Более того, ей казалось, что, если бы Люк не поцеловал ее сейчас, она бы умерла от избытка желаний.

Но Люк не дал ей умереть. Раскрыв губы ему навстречу, Ширли вдобавок непроизвольно подалась вверх всем корпусом. Ощутив это, Люк просунул одну руку под ее спину, а другой нежно подхватил и сжал грудь.

— О-о-о! — протяжно вырвалось у Ширли.

Как все, что проделывал с ней Люк, новая ласка оказалась именно тем, в чем она сейчас остро нуждалась. Не отдавая себе отчета, Ширли просто жаждала, чтобы ее грудь накрыла большая, но изящная — все-таки речь шла о дирижере — рука Люка.

Очередная ласка, как, впрочем, и все предыдущие, заставила Ширли почувствовать себя желанной. Это было едва ли не самое сказочное ощущение из потока прочих. Подобного ощущения Ширли не испытывала с тех пор, как последний раз была влюблена.

Влюблена...

На миг ее охватила тревожная напряженность. Откуда взялось это слово? Почему вдруг возникло в мозгу? О какой любви в данном случае может идти речь?

Ширли охватил внезапный приступ паники. К счастью, длился он не дольше секунды, потому что мысль о любви действительно была слишком абсурдна, чтобы воспринять ее хоть сколько-нибудь всерьез. К тому же Ширли вовсе не собиралась в очередной раз увязать в затяжном романе, который, как правило, не приносил ничего, кроме разочарования и сердечных ран.

Не то чтобы у нее было много романов... но несколько было.

Пока эти мысли с лихорадочной поспешностью мелькали в мозгу Ширли, вытесняя друг друга, Люк накрыл ладонью другую ее грудь. Очередной сладостный импульс, пронзивший Ширли в следующую минуту, на некоторое время вообще изгнал из ее головы всякие мысли. А спустя несколько мгновений сквозь новые облака чувственного тумана пробилось соображение, благодаря которому в душе Ширли воцарился полный покой, и она уже без всяких оговорок отдалась доставляемому Люком удовольствию.

Дело в том, что Люк Ролстон был не из тех, кто легко устанавливает длительные отношения с женщинами. За два года, проведенные Ширли в этом театре, она ни разу не видела Люка с женщиной. А между тем музыканты симфонического оркестра, которым он дирижировал, нередко пытались ухаживать — часто небезуспешно — за девушками из балетной труппы. Люк не делал этого никогда. Актрисы из драматического состава тоже его вроде бы не интересовали. Возможно, у него и были какие-то связи за стенами театра, однако Ширли ничего о них не знала — наверное, потому, что не особенно интересовалась этим вопросом. Как, впрочем, и самим Люком.

Если бы он хоть чем-то увлек ее, их роман начался бы давным-давно, еще во времена студенчества. Но ничего похожего не произошло. Они вообще практически не общались — ни тогда, ни сейчас. Потому-то им с Люком толком ничего не было известно друг о друге, несмотря на давность знакомства.

Единственное, что Ширли знала о Люке, это где он живет, и то без точного адреса. Направляясь по вечерам домой, она несколько раз видела впереди въезжавший в Бердикс серебристый «бентли», тот самый, что днем стоял на площадке позади театрального здания. Однажды они с Люком даже поочередно выехали со стоянки — Ширли в «вольво», а Люк в «бентли». Иными словами, Люк тоже жил в Бердиксе, как и Тина Клейстон, театральный администратор, и еще двое актеров.

Так что, вовремя вспомнив все это, Ширли почувствовала себя в безопасности. Никакого романа не будет. Достаточно и того, что есть сейчас. И не нужно портить сладостные мгновения размышлениями на неприятные темы.

Тем временем Люк переместился чуть ниже, принявшись дразнить соски Ширли языком. И на нее вновь обрушился шквал острых, едва переносимых ощущений. Не выдержав натиска, она снова застонала. А потом вдруг услышала собственный, странно изменившийся голос:

— Люк... прошу тебя...

Он поднял голову, с явной неохотой оторвавшись от своего занятия.

— Да?

— Я... — Ширли задыхалась, как после пробежки длиной в милю, ей было трудно говорить.

— Да? — Почти машинально Люк легонько сжал ее грудь, затем принялся поглаживать сосок большим пальцем.

— О-о-о... — в очередной раз вырвалось у Ширли, в то время как по ее телу пробежала конвульсивная волна. — Пожалуйста, возьми меня! Я больше не выдержу...

— С удовольствием, — чуть насмешливо ответил Люк, но его голос был хриплым от желания. — Именно это я и намереваюсь сделать. Только надену... средство защиты...

Ширли едва дождалась, пока он это сделает, зато потом была вознаграждена за терпение.

Вернувшись, Люк ловким движением подтянул Ширли к краю сложенных горкой матов, властно раздвинул ей ноги и стоя вошел между них одним медленным, но уверенным движением...

Даже сейчас, в деталях вспоминая неожиданную вспышку страсти и все, что за ней последовало, Ширли испытала прилив возбуждения. И не без удивления отметила, что у нее, как и тогда, участилось дыхание и запылали щеки.

Что со мной происходит? О чем я думаю? Как будто нет иных проблем, как будто я не беременна и все замечательно!

В следующее мгновение с ее губ слетел вздох. Дело в том, что ей действительно было чертовски хорошо с Люком Ролстоном. Однако сейчас это ровным счетом ничего не значит. Поиграли и забыли. Можно сказать, тот сумасшедший вечер отошел в прошлое. Вопрос: что делать дальше?

Задать его было легко — Ширли уже которые сутки занималась этим, — а вот ответить...

Многие часы провела она в поисках решения, однако, кроме устойчивой головной боли, ничего не добилась. Самым досадным было то, что ей и посоветоваться-то было не с кем.

О, медицинский совет Ширли могла получить в любое время — доктор Лина Смитсон всегда была к ее услугам, равно как и прочие специалисты гинекологической клиники. Но Ширли хотелось поговорить с кем-то близким, кто давно и хорошо знает ее.

Единственным таким человеком была двоюродная сестра Сандра. Однако и здесь все было непросто. Во-первых, Сандра жила в Манчестере. Во-вторых, вечно пропадала на работе, в юридической консультации. В-третьих, Ширли ведь требовалось поговорить без свидетелей, а Сандра была матерью двух дочерей-студенток, Лиз и Китти, и еще у нее был муж, Стив. Вдобавок у них жили два черных шпица, которые хоть и устраивали Ширли в качестве вышеупомянутых свидетелей, зато постоянно требовали к себе внимания, вмешиваясь в любой разговор и рыча, если им не хотели бросать мячик.

Поразмыслив, Ширли придвинула к себе телефон.

— Сандра? — спустя минуту произнесла она в трубку. — Здравствуй, дорогая. Мне бы хотелось увидеться с тобой. Когда у тебя появится свободная минутка? Да-да, подумай, я тебя не тороплю. Что? В ближайшее время не сможешь? Что ж, тогда, значит, не получится... Что? В пятницу вечером? Хорошо, я к тебе заеду.

3

— Но мы пользовались презервативом! — Ширли возмущенно поставила на журнальный столик недопитую чашку чая с молоком.

После этого восклицания Сандра заерзала на диване и покосилась на закрытую дверь гостиной. Лиз и Китти были дома, сидели в своих комнатах и что-то зубрили.

— Э-э... дорогая, давай говорить потише, пожалуйста. Не хочу, чтобы девочки услышали, ну и все такое, сама понимаешь.

Ширли думала совсем о другом, поэтому сначала уставилась на Сандру с недоумением и лишь затем сообразила, что та имеет в виду.

— Да-да, конечно... — пробормотала она, вновь мысленно переключаясь на предмет, больше всего тревоживший ее в настоящий момент. — Только представь, что я испытала, когда она заявила мне: «Вы беременны, мисс Джоуэл»!

Под словом «она» конечно же подразумевалась гинеколог Лина Смитсон.

Сандра мечтательно улыбнулась.

— Представляю. Когда в свое время мне сказали, что я скоро стану матерью, у меня от счастья закружилась голова.

Ширли недоверчиво взглянула на нее.

— От счастья?

Тихонько рассмеявшись, Сандра откинулась на спинку дивана.

— Понимаю, тебе трудно поверить. Вы, балерины, вообще народ особенный... Но все было именно так, как я говорю. — Она минутку помолчала, и за это время в ее глазах появилось отсутствующее выражение. Скорее всего, ей вспомнилось еще что-нибудь приятное. — Стив тоже очень обрадовался. Все никак не мог поверить, что это правда. Думал, я его разыгрываю, дурачок!

Ширли сморщила лоб.

— Тоже обрадовался?

— Мы ведь жили вместе уже два года, а детей все не было, — пояснила Сандра, машинально поднимая с пола принесенный одним из вертевшихся тут же шпицев мячик и швыряя его в дальний угол гостиной. — Хотя мы не предохранялись... — она бросила на Ширли быстрый взгляд, — никак.

— А мы пользовались презервативом! — вновь возмущенно воскликнула та.

Однако на этот раз Сандра пропустила ее замечание мимо ушей. Она думала о своем и даже не обратила внимания на то, что мячик был вновь принесен к ее ногам.

— Да... Никак не предохранялись, а забеременеть мне все не удавалось, — продолжила она. — Стив ничего мне не говорил, но я-то догадывалась, что мать пилит его из-за этого. Нет, свекровь у меня хорошая, просто все братья и сестра Стива давно обзавелись детишками, а он в этом вопросе отставал. Правда, Стив младший в семье, но все равно. У них ведь в обычае многочисленное потомство. Впрочем, ты и так все это знаешь.

По лицу Ширли скользнула тень разочарования.

— Выходит, Стиву нужны были дети только для того, чтобы успокоить свою мамочку!

Сандра удивленно посмотрела на нее, потом замахала руками.

— Что ты! Наверное, я неправильно выразилась. Или ты неправильно поняла. Нет, Стив очень хотел иметь детей. И совершенно искренне обрадовался известию о моей беременности. А когда позже ультразвук показал, что у меня будет не один ребенок, а два, он просто расцвел от счастья.

— Воображаю, — обронила Ширли. При этом у нее был такой хмурый вид, будто она хотела сказать: тут с одним не знаешь, как поступить, а то сразу два! В следующую минуту в ее глазах промелькнуло озабоченное выражение. А вдруг и со мной произойдет нечто подобное? — с тревогой подумала она. Но тут же вдогонку пронеслась другая мысль: нет, не может быть, это было бы уж слишком!

Словно догадавшись, о чем Ширли думает, Сандра сказала:

— Ты только не волнуйся. Я, наверное, напрасно начала говорить обо всем этом в такую минуту. Просто ты напомнила мне множество приятных вещей. Но тебе не придется повторить мой путь, не бойся. Двойняшки — это по линии Стива. В нашем роду ничего подобного не было. Правда, если... — Едва начав, она вдруг осеклась, с некоторым испугом посмотрела на Ширли, затем добавила: — Ладно, забудем. Сандра собиралась сказать «если твой партнер не несет такой же наследственности, как мой Стив», но в последнюю минуту решила пожалеть Ширли, которая и без того была сама не своя.

— Что? — тусклым голосом спросила та.

— Так, не обращай внимания. Я уже сама забыла, что собиралась сказать. Лучше вспомни, точно ли был презерватив?

— Разумеется! — фыркнула Ширли.

Сандра вновь внимательно посмотрела на нее.

— Просто, когда находишься с мужчиной, часто не обращаешь внимания на мелочи... которые потом оборачиваются сюрпризом.

Ширли вздохнула.

— Понимаю, о чем ты говоришь.

— Может, ты все же ошиблась и...

Ширли медленно покачала головой.

— Только не в этот раз.

— Вот как? — Сандра напрасно пыталась скрыть любопытство, оно было написано на ее лице.

— Видишь ли, презерватив был черного цвета и не заметить его... — Не договорив, Ширли пожала плечами.

— Черного? — удивленно повторила Сандра. — Никогда не видела...

— О, выглядело это очень... не знаю, можно ли в данном случае сказать «элегантно». В общем, было похоже на темный нейлоновый чулок на ноге.

— А... — протянула Сандра. И в следующую минуту хихикнула, по-видимому представив себе то, о чем говорила Ширли.

Та покосилась на нее.

— Напрасно смеешься. Такого чудесного секса у меня не было давно. Собственно, я вообще не помню подобных случаев. Это как... — Ширли пошевелила в воздухе пальцами, пытаясь подобрать слова, способные выразить ее ощущения, но тщетно. — Короче, я просто потеряла голову.

— И в итоге забеременела, — констатировала Сандра.

Ширли удрученно кивнула.

— К сожалению, мои дела обстоят именно так.

— К сожалению? Хм... э-э... то есть я хочу сказать, известие об ожидаемом ребенке можно ведь рассматривать и как положительное.

С минуту Ширли сидела, задумчиво рассматривая висевший на противоположной стене в пластмассовом горшке пышный папоротник. Потом повернулась к Сандре.

— Да, понимаю. К подобному известию можно отнестись как к радостному, но только тогда, когда ребенка действительно желаешь. В противном случае подобная новость сваливается на тебя как снег на голову и ты несколько дней ходишь будто оглушенная, отключившись от реальности и сосредоточившись только на одном. И пытаешься найти решение невесть откуда взявшейся проблемы, одновременно борясь с тошнотворным ощущением, будто твоя жизнь распадается на части.

Сочувственно покивав, Сандра отпила глоток чая и поставила чашку на блюдце.

— Вполне понимаю твое состояние, хотя мне самой, к счастью, не довелось его испытать.

Ширли взглянула на нее с живейшим интересом.

— Ты предохранялась?

Сандра в очередной раз кивнула.

— Я принимала противозачаточные таблетки, и они меня ни разу не подвели.

— Да, я тоже сидела на пилюлях, — сказала Ширли. — В те времена, когда танцевала. Точнее, когда жила с Майком.

— А, это та печальная история?

С губ Ширли слетел вздох.

— Да. Мы любили друг друга — во всяком случае, так мне тогда казалось, — жили вместе и... В общем, я надеялась, что мы поженимся, и Майк как будто был не против, но при непременном условии: у нас обязательно должны родиться дети. Вернее, для начала Майка устроил бы и один ребенок.

— А без этого он не хотел жениться?

Ширли грустно покачала головой.

— Нет. Он сказал прямо: как забеременеешь, так сразу и оформим наши отношения.

— Так и сказал?

— Да.

— Представляю, каково тебе было услышать подобное требование, — усмехнулась Сандра.

— Да уж!

Глаза Сандры вновь блеснули любопытством.

— И что ты ответила Майку?

— А что я могла ему ответить? У меня тогда была сцена, интенсивные репетиции, потом выступления и снова репетиции. Как при таком графике решиться на беременность, роды и уход за ребенком? Кроме того, после длительного перерыва балерин неохотно принимают обратно в театр. Нет, для того, чтобы выполнить условие Майка, я должна была отказаться от всего: от любимой работы, амбиций, надежд...

— Ох, случается, женщины готовы на все, только бы сбылась их мечта стать матерью, — вздохнула Сандра.

После этих слов Ширли с некоторой нервозностью пошевелилась в кресле, переменяя позу.

— У меня подобных желаний никогда не было. Все мои помыслы были сосредоточены на танце. Я только и делала, что оттачивала сценическое мастерство. Ребенок просто не вписывался в мой образ жизни... да и мыслей тоже.

— Значит, вы с Майком расстались из-за этого?

— Да. Он понял, что я не буду выполнять его требование.

— Мог бы попытаться тебя понять, — пробормотала Сандра, отводя взгляд. — Ведь говоришь, у вас была любовь...

Ширли слегка помассировала правый висок кончиками пальцев.

— Мне так казалось. Собственно, в своих чувствах я была уверена. Что же касается Майка... в то время я и в нем не сомневалась. А сейчас понимаю, что, наверное, с моей стороны это было проявлением наивности.

— И давно вы расстались?

— Незадолго до того как я слегла с тем жутким гриппом. То есть примерно за месяц до моей болезни.

— За месяц, — задумчиво повторила Сандра. — И ты, конечно, переживала ваш разрыв?

— А кто бы на моем месте остался спокойным?

— Это верно. Так вот, моя милая, из-за тех волнений ты и заболела. Ослабленный организм не смог противостоять инфекции. Если бы твоя жизнь шла своим чередом и в ней не случилось бы горьких перемен, организм оказал бы вирусу сопротивление. В результате ты была бы здорова и тебе не пришлось бы менять работу.

Ширли вновь нервно пошевелилась в кресле.

— Не наступай на больную мозоль.

— Ох, прости! — спохватилась Сандра. — У тебя сейчас и без того полно забот. — Немного помолчав, она вкрадчиво произнесла: — И все-таки ребенок — это так замечательно! Ты не представляешь, какое это огромное удовольствие — растить и воспитывать детишек. Кроме того, ребенок заключает в себе своеобразную гарантию от одиночества.

Ширли удивленно вскинула ресницы.

— Не понимаю, о каком одиночестве ты говоришь. Вокруг полно людей! В театре почти невозможно уединиться, даже если очень этого хочешь. — Произнеся последнюю фразу, Ширли порозовела. Ведь они с Люком нашли желанное уединение не где-нибудь, а именно в театре.

— Я не имею в виду твоих коллег по работе, — улыбнулась Сандра. — Какими бы замечательными ни были ваши взаимоотношения, все равно вы остаетесь посторонними людьми. Ведь не станешь же ты с этим спорить?

На миг задумавшись, Ширли качнула головой.

— Это было бы глупо.

— Рада, что ты меня понимаешь. Сотрудники есть сотрудники. Они не живут с тобой под одной крышей, не коротают вечера и не встречают утро в твоем обществе, почти не знают, что ты любишь, а что нет, от чего зависят перепады твоего настроения, бывают ли те резкими или, напротив, плавными... И далее в том же духе.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась Ширли.

— У тебя нет по-настоящему близкого человека, вот к чему!

К несчастью, Сандра и тут была права. После гибели родителей Ширли осталась совсем одна. Ее отец и мать были врачами. Последнее место их работы было в так называемой горячей точке одной из восточных стран. Вернуться оттуда домой им не было суждено: они погибли от взрыва бомбы, находившейся на теле террориста-смертника. Произошло это, еще когда Ширли училась в Королевской академии искусств.

— Неправда, у меня есть ты, — сказала она.

Сандра вздохнула.

— Верно, но у меня в свою очередь есть собственная жизнь — семья, дети... собаки!

Небольшая пауза перед последним словом была вызвана тем, что один из шпицев прыгнул к Сандре на колени. Приметив это, за ним немедленно сиганул второй. Возникла небольшая потасовка, потому что обоим псам — Ширли до сих пор не научилась различать, кто из них сука, а кто кобель, — в равной степени хотелось устроиться на руках у хозяйки. Послышалось рычание, потом кто-то тявкнул и был тут же облаян другим.

— Ну-ну! Тише, баловники! — прикрикнула на любимцев Сандра.

Затем ей как-то удалось устроить у себя на коленях обоих шпицев, правда пришлось их слегка поддерживать. Со стороны это выглядело так, будто Сандра сидела с охапкой великолепного черного пуха.

— Если бы мне опостылело одиночество, — вдруг усмехнулась Ширли, — я бы тоже обзавелась каким-нибудь милым псом. А вовсе не ребенком, — добавила она затем многозначительно.

— Просто ты слишком долго была балериной и твои мысли текли в очень узком русле, — ответила ей на это Сандра.

— Нет, просто я не чувствую себя одинокой.

Сандра лукаво блеснула глазами.

— Это потому, что ты сейчас не одна. Внутри тебя развивается другая жизнь.

— Знаю, — ворчливо обронила Ширли, опуская взгляд. — Я сама сообщила тебе об этом полчаса назад.

— Я и не спорю. Разумеется, знаешь. Но нужно почувствовать. Лишь после этого ты поймешь истинное значение того, что с тобой происходит.

— То же, что с миллионами других женщин, — хмуро произнесла Ширли. — В этом смысле ничем особенным я от них не отличаюсь.

4

Повисла пауза. Довольные шпицы лежали на коленях Сандры и миролюбиво поглядывали на гостью, по-видимому простив ее за то, что в течение всего своего визита она так ни разу и не бросила им мячика. Сандра поочередно поглаживала их, стараясь, чтобы каждому досталась равная доля ласки. Наконец она вновь повернулась к Ширли.

— Наверное, ты сейчас очень злишься.

Во взгляде Ширли промелькнуло удивление.

— Злюсь? На кого?

— Ну, не знаю... На себя, на своего приятеля...

Ширли медленно покачала головой.

— Нет, не злюсь. Что толку? Этим делу не поможешь. Нет, злости я не испытываю, меня лишь гложет чувство досады. Никак не могу свыкнуться с мыслью, что это глупейшее недоразумение случилось именно со мной. С тем же успехом можно было вообще обойтись без презерватива.

— Если бы ты разозлилась, тебе было бы легче справиться с ситуацией. А еще лучше — если бы ты дала выход эмоциям.

— Справиться с ситуацией? — прищурилась Ширли. — Что ты имеешь в виду?

Сандра даже немножко съежилась под ее взглядом.

— Ну... выбора особого нет. Существует лишь два варианта решения проблемы.

Выпрямившись, Ширли твердо произнесла:

— Для меня только один.

Сандра молча, с некоторым испугом смотрела на нее. Новая пауза оказалась даже дольше предыдущей, и в ней чувствовалось напряжение. Сандра не выдержала первой:

— Какой?

— Уж не аборт, разумеется! — с непонятным вызовом ответила Ширли.

Сандра облегченно вздохнула.

— Значит, будешь рожать. Ну и хорошо. — Она немного помолчала, потом с заметным воодушевлением добавила: — Лучше не придумаешь! Для женщины — это идеальный вариант. — В следующую секунду по ее лицу скользнула тень. — А отец знает?

— Кто? — недоуменно взглянула на нее Ширли. — Какой отец?

— Как это какой? Отец твоего будущего ребенка!

— А... — Ширли представила себе Люка Ролстона. Перед ее внутренним взором возник образ, который ей чаще всего доводилось видеть: Люк в полумраке оркестровой ямы, с немного таинственным — из-за идущего снизу света прикрепленной к пюпитру лампочки — и вдохновенным лицом и с дирижерской палочкой в руке. Вообразить Люка Ролстона в роли отца было довольно трудно. Тем более когда речь идет о моем собственном ребенке, — промелькнуло в мозгу Ширли. — Я как-то не думала о нем в рамках предполагаемого отцовства, — сказала она. — Вообще говоря, мне сейчас не до того. Меня больше занимает ребенок, а не его отец. С которым к тому же все было эпизодично и без всяких взаимных обязательств.

Сандра ласково потрепала по уху поднявшего голову шпица. Сразу же зашевелился второй. Более ревнивых собак, наверное, трудно было найти.

— Значит, у тебя нет романа или чего-то в этом роде?

Ширли покачала головой.

— Нет и не было с тех пор, как завершилась связь с Майком.

Сандра открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же смущенно его закрыла, хотя было заметно, что ей очень хочется о чем-то спросить. Ее лицо отражало внутреннюю борьбу. Наконец Сандра обронила, тщательно изображая вежливое безразличие, которого не было и в помине.

— А как же... хм... этот случай?

Ее деликатность рассмешила Ширли.

— Хочешь сказать, как я умудрилась забеременеть?

Смутившись еще больше, Сандра кивнула.

— Очень просто, — пожала Ширли плечами. — Если бы я верила в астрологию, сказала бы, что так сошлись планеты. Но я не верю и поэтому скажу, что просто выдался такой день. Все получилось будто само собой. Даже не знаю, как тебе объяснить... — Она на миг задумалась. — Была вспышка страсти и, как следствие, едва ли не самый восхитительный секс в моей жизни. Ну а дальше... — С ее губ слетел вздох. — Дальше выяснилось, что я беременна.

— То есть ты что же, впервые видела человека, с которым... э-э... — Сандра вновь умолкла, не сумев подобрать подходящего слова, потом ее вдруг осенило, — занималась любовью!

На этот раз Ширли рассмеялась от души.

— Ты забыла, как это называется?

— Нет, просто я...

— Ладно, не смущайся. Однако вынуждена тебя разочаровать: никакой любви не было и в помине. Только секс. В чистом виде. Понимаешь о чем я?

Сандра кивнула, но тут же покачала головой.

— Что-то я не разберу, — усмехнулась Ширли. — Да или нет?

— И то и другое. Умом я это понимаю, но у меня самой никогда не было секса в чистом виде, как ты выражаешься. Он всегда имел в своей основе любовь.

— Когда-то и у меня так было. Но не на этот раз.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — заметила Сандра.

— Знает ли о моей беременности... э-э... — На этот раз замялась Ширли. Назвать Люка отцом у нее не поворачивался язык. Она и себя-то пока не считала матерью!

— Твой приятель, — подсказала Сандра.

— Пожалуй, это лучшее определение, — согласилась Ширли. — Хотя и оно не соответствует действительности, потому что мы с Люком даже не друзья. Так, знакомые.

— А-а, — протянула Сандра. — Его зовут Люк?

— Да.

— И он?.. — осторожно начала Сандра, но замолчала, боясь реакции Ширли.

Однако та все поняла.

— Хочешь знать, кто он такой?

— Ну, если не желаешь посвящать меня в подробности, не говори. Хотя...

— Что? — быстро спросила Ширли.

Сандра пожала плечами.

— Мало ли что. В жизни чего только не бывает. Кто-нибудь еще, кроме тебя, должен знать правду о ребенке.

Нахмурившись, Ширли несколько минут обдумывала эти слова. Конечно, Сандра права, но как непривычно называть нечто эфемерное, еще пока совершенно неощутимое — если не считать определенных признаков, которые и заставили Ширли обратиться к врачу, — ребенком!

— Хорошо, я назову тебе имя, но оно должно пока остаться в тайне. Кстати, не уверена, что я вообще когда-нибудь сообщу его кому-нибудь. И ты тем более не должна этого делать.

— Разумеется, — спокойно произнесла Сандра. — Без твоего ведома я ничего никому не скажу. Разве что обстоятельства окажутся критическими... Впрочем, это маловероятно.

Ширли кивнула.

— Его зовут Люк Ролстон. Он дирижер театра, в котором я работаю. И ему ничего не известно о том, к чему привела наша безумная вспышка страсти.

— Люк Ролстон, — медленно повторила Сандра, словно стараясь запомнить имя. — Выходит, это все-таки не шапочное знакомство.

— Нет. Но и не роман.

— Тем не менее вы с Люком знаете друг друга... некоторое время. Наверное, года два? С тех пор как ты приехала в Манчестер и устроилась в театр?

Ширли помедлила, прежде чем ответить:

— Два последних года мы с Люком виделись если и не каждый день, то довольно часто. Вообще же знаем друг друга давно.

Брови Сандры удивленно поползли вверх. Но только она открыла рот, чтобы что-то произнести, как в коридоре зазвучали шаги, затем дверь гостиной отворилась и в проеме показались лица Лиз и Китти — практически одинаковые, потому что девочки были близнецами.

— Привет, Ширли! — весело поздоровались они. Затем Лиз добавила: — Мы и не знали, что ты здесь.

— Привет, — ответила Ширли. — Вы ведь занимались, поэтому мы с Сандрой не стали вас беспокоить.

— Понятно...

— Мам, мы идем в кино, — сказала Китти.

В глазах Сандры тотчас промелькнуло озабоченное выражение.

— Вдвоем?

— Нет, с нами идут еще Патрик, Фредди и Джейн, — ответила Лиз.

— Патрик Макраферти? — уточнила Сандра.

— Да, — одновременно кивнули девочки.

— Разве он учится с вами? Ведь Патрик собирался поступать в...

— Ну, мама! — воскликнула Китти. — Разве мы должны ходить в кино только с теми, кто учится вместе с нами?

— Нет, конечно. Просто я подумала...

— Все, мы ушли! — сказала Лиз, скрываясь за дверью.

— Мы только хотели предупредить, — добавила Китти на ходу.

Дверь закрылась, вновь раздался звук шагов — на этот раз удаляющихся, — затем хлопнула входная дверь.

— Патрик Макраферти еще в школе увивался за Китти, — произнесла Сандра, озабоченно морща лоб. — Боюсь, как бы он не сбил девчонку с толку. Ей сейчас учиться надо, а не на свидания бегать.

Ширли мельком взглянула на закрывшуюся минуту назад дверь.

— Какое же это свидание! Насколько я поняла, там собирается целая компания.

Глаза Сандры все еще хранили выражение беспокойства.

— Да, но...

— Послушай, по-моему, не стоит сгущать краски, — уверенным тоном произнесла Ширли. — Мне понятно твое материнское беспокойство, но, с моей точки зрения, ты напрасно себя накручиваешь. Ничего особенного не происходит. Вспомни свои студенческие годы! Разве ты в этом возрасте не ходила с друзьями и подружками в кино?

По лицу Сандры скользнула улыбка.

— Еще как! Бывало мы собирались всей группой и шли смотреть какую-нибудь кинокомедию. А еще очень любили праздновать дни рождения.

— И, если не ошибаюсь, у тебя тогда был парень, верно? — быстро произнесла Ширли.

— О, у меня в ту пору был бурный роман с Аланом Бенксом. Просто шекспировские страсти. Я так ревновала Алана к Пэтси Кардиган! — Сандра устремила невидящий взгляд за окно. — Но мне удавалось скрывать отрицательные эмоции. Алан так ни о. чем и не догадался.

— Вот видишь, сейчас пытаешься контролировать дочерей, а сама в их годы жила полной жизнью, — усмехнулась Ширли.

Сандра смерила ее взглядом.

— То я, а то они. Я в их возрасте была взрослее и кое-что понимала... И вообще, кто бы говорил! Вот вырастишь своего ребенка, начнет он пропадать по вечерам неизвестно где, тогда я на тебя посмотрю.

Однако Ширли не собиралась уступать в мимолетном споре.

— Это тебе только кажется, что ты была взрослее, а на самом деле...

— Нет, не кажется! — перебила ее Сандра. — Кому лучше знать — мне или тебе? Просто ты никогда не была матерью, поэтому и смотришь на подобные вещи сквозь пальцы.

— Да, не была, — с достоинством подтвердила Ширли. — Но скоро буду.

Словно опомнившись, Сандра скользнула взглядом по ее пока еще плоскому животу.

— Да-да, конечно. Извини, дорогая, кажется, я говорю что-то не то.

Заметив, куда она смотрит, Ширли улыбнулась.

— Ничего, это для меня своеобразный тренинг. На будущее. Считай, что я перенимаю у тебя опыт.

— О, если тебе понадобится совет, я всегда к твоим услугам, — с готовностью подхватила Сандра.

На этот раз Ширли смерила ее насмешливым взглядом.

— Всегда? Ведь ты вечно занята! Вспомни, каких трудов тебе стоило выкроить время для нашей сегодняшней встречи.

Сандра смутилась.

— Э-э...

— Разве что я позвоню тебе, — добавила Ширли.

Та с радостью ухватилась за последнюю фразу.

— Замечательная идея! Для встреч у меня действительно нет времени, а по телефону поговорить мы с тобой всегда сможем... если, конечно, никто не станет мешать. — Она отвела взгляд и слегка порозовела, явно испытывая неловкость из-за того, что служебные и домашние дела не позволяют ей уделить Ширли должного внимания. А ведь та сейчас так в нем нуждается! — Так на чем мы остановились? — преувеличенно бодрым тоном произнесла Сандра, вновь обращая взгляд на Ширли. — Мы ведь о чем-то говорили, когда появились Китти и Лиз?

О моей беременности, усмехнулась про себя Ширли. Неужели Сандра в самом деле забыла, о чем мы толкуем уже битый час? Если так, то материнство жуткая вещь!

В этот момент Сандра воскликнула:

— Ах да, вспомнила! Речь шла о твоем романе с этим... музыкантом.

— С дирижером, — машинально поправила Ширли. — Только все наоборот: я говорила, что никакого романа нет.

Во взгляде Сандры промелькнуло недоумение.

— Ах так? Но мне почему-то показалось... Впрочем, спорить не буду. Тебе виднее, был у вас роман или нет.

Ширли осталось лишь головой покачать: стоило Лиз и Китти сообщить, что они куда-то уходят, как Сандра тут же потеряла нить разговора.

— Ты собиралась рассказать, известно ли... э-э... Люку о том, что он скоро станет папой, — добавила Сандра, всем своим видом говоря: «Не думай, что я совсем ничего не помню!».

Подобный выбор выражений заставил Ширли внутренне поморщиться. Слова «станет папой» показались ей излишне слащавыми и абсолютно не соответствовавшими положению вещей.

— Люк ничего не знает, — сдержанно произнесла она.

— Но ты собираешься поставить его в известность? — вскинула Сандра бровь.

Ширли пожала плечами.

— Надо бы. Он имеет к случившемуся прямое отношение. И вообще, он вправе узнать о том, что произошло.

Чуть замявшись, Сандра все-таки спросила:

— Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, как Люк отреагирует на новость?

Ширли на миг поджала губы, затем произнесла с легким раздражением:

— Не знаю. Наверное, не очень хорошо. Так же, как и я сама. Что можно требовать от человека, который не ожидал, не планировал и не готовился ни к чему подобному?

— Некоторые мужчины несколько неадекватно воспринимают известие о будущем отцовстве, — с явным неодобрением заметила Сандра. — Не исключено, что и Люк окажется в их числе.

— Он просто не поверит мне, — мрачно усмехнулась Ширли. — Как поначалу и я сама. Ведь мы пользовались презервативом!

5

— М-да... — задумчиво протянула Сандра. — Ситуация не из легких.

— Видишь ли, ни я, ни Люк не желали никаких отношений или чего-то подобного. Единственное, что нам требовалось в ту Минуту, это секс. Кстати, надо отдать Люку должное: именно он позаботился о предохранении. Сама я тогда была в таком состоянии, что даже не вспомнила бы о чем-либо подобном.

Она взглянула на Сандру, и ей показалось, что та собирается что-то сказать. Однако ничего подобного не произошло. Сандра промолчала, и Ширли осталось лишь гадать, что бы это могло значить. Впрочем, особого любопытства она не испытывала. По большому счету ей и вовсе не хотелось знать мнение Сандры о том, что произошло в хореографическом зале театра между ней и Люком. Это касается только их двоих. Вернее, сейчас это касается лишь одной Ширли.

— Возможно, твоя забывчивость свидетельствует о том, что подсознательно ты хотела этого ребенка, — неожиданно произнесла Сандра.

Возможно, именно это ей и хотелось сказать. А может, и нет. Как бы то ни было, Ширли вздрогнула.

— С чего ты взяла? У меня и в мыслях не было ничего подобного!

— Я ведь говорю о подсознательном желании. Оно прямо не ощущается. — Сандра вдруг умолкла, будто ей в голову пришла какая-то важная мысль. — Или знаешь что? Это также могло быть желание выйти замуж!

— Я тебя умоляю! — воскликнула Ширли. — Что за фантазии?

— Нет-нет, это серьезная тема, — быстро произнесла Сандра. — Я недавно читала книжку по подростковой психотерапии, так там написано, что...

— Нет, ты только послушай, что ты говоришь! Какая подростковая психотерапия? Взгляни на меня! Разве я похожа на подростка? Или ты спутала меня со своими дочерьми?

— Я...

Сандра вновь смутилась — в который уже раз за нынешний вечер. И словно почувствовав ее состояние, один из шпицев чуть переменил положение и принялся лизать ей руку.

— Постарайся понять, — твердо произнесла Ширли. — Я не собираюсь выходить замуж за Люка, даже если допустить сумасшедшую мысль, что он сделает мне предложение. У меня нет желания становиться чьей бы то ни было женой. Возможно, тебе трудно поверить, но это так.

— Нет, почему же, я ничего такого не говорю, просто... — По лицу Сандры было заметно, что именно в этом направлении и текли ее мысли.

— Если бы я хотела выйти замуж, то давно бы сделала это, — добавила Ширли.

— О, я не сомневаюсь, дорогая! Ты неправильно меня поняла. Я вовсе не это имела в...

— Да все я понимаю, — с оттенком раздражения обронила Ширли. — У меня и без того множество проблем, так что, пожалуйста, не прибавляй новых.

— Не буду, не буду, ты только не волнуйся, тебе в твоем положении это вредно, — скороговоркой произнесла Сандра.

«В твоем положении»! Ширли еще не привыкла к своему «положению». Мало того что оно было абсолютно новым, но к тому же еще и совсем неожиданным.

— Я лишь хотела спросить... если не возражаешь? — осторожно продолжила Сандра.

Ширли взглянула на наручные часы.

— Спрашивай — и я отправлюсь домой. Поздно уже...

— Про замужество больше не будем говорить, — проскользнула Сандра мимо опасной темы. — Но мне интересно, какого участия ты желаешь от Люка?

В глазах Ширли непроизвольно возникло надменное выражение.

— Мне его участие ни к чему. Равно как и сочувствие. Собственно, я не вижу повода для того, чтобы кто-то высказывал какие-то сожаления по поводу моего положения!

Уже после второй ее фразы Сандра начала качать головой, а потом заметила:

— Ты не поняла! Я имела в виду совсем другое участие — в воспитании ребенка или финансовое — словом, нечто в этом роде, понимаешь?

— Ах вот ты о чем... Ну не знаю. Вообще-то было бы лучше всего, если бы Люк совсем не участвовал ни в каком воспитании. Это мое дело. И мой ребенок.

Сандра поморщилась.

— Разумеется, твой. Правду сказать, не люблю я эти новомодные течения: семьи с одним родителем и тому подобное. Детство должно быть полноценным.

— Таковым оно и будет, — уверенно произнесла Ширли. — К счастью, мое финансовое положение позволяет дать ребенку все, в чем возникнет необходимость.

— Кроме отца, которого не купишь ни за какие деньги.

Недовольно засопев, Ширли поднялась с кресла. В ту же минуту шпицы спрыгнули с колен Сандры на пол, тем самым дав и ей возможность встать с дивана. Ширли же сразу направилась к двери, на ходу благодаря за чай и беседу.

— Извини, что отняла у тебя время, но после разговора мне как будто стало легче, — сказала она, выходя из квартиры на лестничную площадку.

— Это всегда так бывает, когда выговоришься.

— Привет мужу.

Сандра кивнула.

— Непременно передам. Стив огорчится, узнав, что не повидался с тобой. — И когда уже Ширли была на лестнице, Сандра вдруг добавила: — Так ты и не рассказала мне, откуда знаешь Люка! Упомянула лишь, что вы давно знакомы — только любопытство разожгла...

— Если тебе и впрямь интересно, потом как-нибудь расскажу, — пообещала Ширли, на миг обернувшись и подняв лицо к стоящей наверху Сандре. — Как договаривались, по телефону.

На том они и расстались.

Однако, сидя за баранкой «вольво» и глядя на знакомую до мелочей дорогу, по которой каждый день, кроме уик-эндов и праздников, ездила из Бердикса в Манчестер и обратно, Ширли поймала себя на том, что ее мысли вертятся вокруг последних фраз Сандры.

Ей самой уже казалось странным, что они с Люком Ролстоном так давно знакомы и только сейчас между ними произошла ослепительная и короткая как молния вспышка страсти.

А теперь я беременна, размышляла Ширли, пытаясь понять, почему судьба выкинула такое коленце, необъяснимым образом соединив посторонних людей. Если бы мне в свое время кто-нибудь сказал, что у меня будет ребенок от Люка Ролстона, вот бы я удивилась! Она даже усмехнулась, такой забавной показалась ей эта мысль. Потом посерьезнела и слегка нахмурилась, пытаясь понять, почему раньше не обращала на Люка внимания. Ведь в действительности он очень недурен собой. И больше похож на киноактера, чем на дирижера, хотя его профессия тоже не лишена известной романтики.

Тут очень кстати подвернулся перекресток, на котором пришлось притормозить из-за красного света, — потому что Ширли принялась детально вспоминать внешность Люка. Он был высок, строен, очень гармонично сложен. Кроме того, у него были шелковистые темные волосы длиной до плеч и блестящие выразительные карие глаза. А когда он разделся... Ширли слегка порозовела и почувствовала прилив приятного волнения. Когда Люк разделся, обнаружилось, что под одеждой скрываются неплохо развитые мышцы.

Она постаралась поскорее прогнать этот соблазнительный образ. Тем более что зажегся зеленый свет, обозначая возможность продолжить путь.

Нужно загнать воспоминания о том дне в самый дальний уголок памяти, промелькнуло в мозгу Ширли. Совсем избавиться от них, к сожалению, не удастся, уж это без сомнений, но надо хотя бы постараться пореже извлекать их на свет. Тогда, возможно, я перестану размышлять о кознях судьбы, определившей мне забеременеть от Люка Ролстона!

Они знали друг друга еще со времен учебы в Королевской академии искусств. Правда, учились на разных факультетах: Люк на дирижерском, Ширли на балетном, который, впрочем, имел гораздо более длинное, официальное название.

Дело, однако, не в этом. Вероятно, главной причиной, помешавшей им обратить друг на друга более пристальное внимание, была разница в возрасте, составлявшая пять лет. В пору студенчества Ширли не заглядывалась на «стариков».

Люка она просто знала в лицо, иногда они здоровались, но и только. Он пользовался успехом у девушек, чем откровенно злоупотреблял, по крайней мере в те времена. Его часто можно было видеть даже не с одной очередной подружкой, а сразу с двумя.

Ширли тогда подобные наблюдения были безразличны, а сейчас и вовсе показалось забавным, что она это вспомнила.

Странными свойствами все-таки обладает человеческая память! Ведь Ширли было абсолютно все равно, чем наполнена личная жизнь Люка Ролстона. Она разделила с ним несколько приятных минут, он доставил ей изысканное наслаждение и, судя по всему, испытал его тоже — и все. На этом их пути разошлись.

Во всяком случае, так полагала Ширли. Да и Люк, очевидно, думал точно так же, тем более что он благоразумно позаботился, чтобы у их взаимно приятного общения не оказалось каких бы то ни было досадных последствий.

А теперь ему — как недавно самой Ширли — предстояло узнать о коварной шутке, которую сыграла с ними жизнь.

Он не поверит!

Эта фраза вертелась в голове Ширли несколько последующих дней и особенно назойливой становилась, когда она видела в театре Люка.

Кстати, после того безумного вечера оба держались друг с другом так, будто ничего не произошло. Словно не было жарких объятий, пламенных поцелуев, обжигающего дыхания... Не было пронизанного почти животной страстью соития на сложенных в углу хореографического зала матах. И будто не отражались в настенных зеркалах сплетенные в чувственном экстазе обнаженные тела.

При встречах Ширли и Люк здоровались как обычно, даже не особенно стремясь поскорей отвести взгляд. Зачем? Они оба взрослые люди и давно отвыкли смущаться, увидевшись с партнером по случайному эротическому приключению.

Как же ему сказать? — гадала Ширли.

Собственно, можно было бы и не говорить, все равно ей от Люка ничего не требуется. Но как-то это не по-человечески, что ли. В конце концов, он имеет право знать о том, что имеет к нему непосредственное отношение.

Просто поставлю его в известность — и дело с концом, решила Ширли.

После этого осталось только выбрать день.

Некоторое время Ширли размышляла и над этим вопросом, потом остановилась на следующем вторнике. Конечно, больше всего подходил понедельник — начало недели и вообще всего нового, — но, с другой стороны, этот день всегда считался тяжелым, и небезосновательно. Исходя из этих соображений, Ширли выбрала вторник. Причем руководствовалась больше соображениями собственного удобства, а вовсе не интересами Люка. Тому просто предстоит выслушать информацию, принять ее к сведению — или не принять, выбор за ним, — затем они разойдутся в разные стороны, точь-в-точь как после известных событий в хореографическом зале.

Определившись с дальнейшими действиями, Ширли почувствовала себя лучше. И перестала думать о том, какой будет реакция Люка. По большому счету ей это было безразлично.

У нее существовала другая тема для размышлений — ребенок. Его рождение и все, что за этим последует, — вот то, что занимало сейчас ее мысли.

6

Наступил вторник.

С самого утра Ширли ходила по театру с решительно сжатыми губами и все выбирала момент для разговора с Люком. Задача оказалась не из простых. Поначалу они оба были заняты, каждый своим делом и в разных помещениях. Люк репетировал в оркестровой яме с музыкантами, Ширли занималась с балетной группой в хореографическом зале. Однако краем уха она прислушивалась к доносящимся из зрительного зала музыкальным звукам и все думала о том, как бы поговорить с Люком наедине. Сделать это в театре было практически невозможно. Оставалось поймать Люка в тот момент, когда он соберется ехать домой.

К сожалению, осуществить этот план не удалось. Ширли пришлось немного задержаться в хореографическом зале, потому что одной из девушек, Дженнис, никак не удавалось станцевать так, как того требовала постановка. Уже ушли остальные балерины, а Ширли все повторяла с ней трудный фрагмент.

Наконец, начав немного нервничать и видя, что Дженнис устала, она предложила прерваться до следующей репетиции. Дженнис облегченно вздохнула, попрощалась и побежала в раздевалку. А Ширли, не слыша больше оркестра, поспешила в зрительный зал.

Однако музыкантов в зале уже не было. Репетиция кончилась, все разошлись. В том числе и Люк.

Конечно, можно было перенести разговор на другой день, но Ширли хотелось нынче же покончить с этим. Поэтому она бросилась на парковочную площадку в надежде застать Люка там.

И застала — в тот момент, когда он, сидя в принадлежавшем ему «бентли», выруливал со стоянки на проезжую часть!

Выругавшись сквозь зубы, Ширли бросилась к своему «вольво» и отправилась вслед за Люком.

Ну вот, все твержу, что мне ничего не нужно от папаши моего будущего ребенка, а сама уже сейчас гоняюсь за ним! — вертелось в ее мозгу, пока она высматривала на трассе знакомый автомобиль.

Она увидела «бентли» на первом же перекрестке — он стоял в ожидании зеленого света.

Нажав на газ, Ширли перестроилась на соседнюю полосу и мгновение спустя притормозила рядом с «бентли», с удовлетворением увидев, что стекло на ближайшем к ней окошке опущено.

— Люк! — позвала она, предварительно опустив стекло у себя.

Но он, по-видимому, не услышал. Пришлось ей разок нажать на клаксон. Только тогда Люк повернул голову и взглянул в том направлении, где находилась Ширли. В его глазах промелькнуло удивление. Было совершенно очевидно, что он ожидал увидеть кого угодно, только не ее.

Заметив, что Люк вопросительно вскинул брови, Ширли громко произнесла:

— Нужно поговорить!

Он кивнул.

— Ярдов через двести есть поворот на смотровую площадку, — сказала Ширли. — Если у тебя сейчас нет срочных дел, мы могли бы побеседовать там минут пять.

Легкое удивление сменилось в глазах Люка таким выражением, будто он хотел сказать: а, понимаю, желаешь немного пообщаться со мной без свидетелей. Уж не так ли, как в прошлый раз?

Впервые с того безумного вечера Ширли видела, чтобы Люк так смотрел на нее. И от его взгляда ей стало не по себе. Она поняла, что не так уж равнодушна к тому, что между ними произошло, как считала все это время. Эта мысль ее встревожила. Зато порадовала другая: к самому Люку, каким бы привлекательным он ни был, она не питает нежных чувств. Если у нее и остался некоторый интерес к нему, то исключительно как к сексуальному партнеру, не более того.

Люк слегка пожал плечами, потом кивнул, показывая, что не возражает. В его глазах словно застыла едва уловимая насмешка.

В прошлый раз Ширли тоже первой обратилась к нему, и закончилось это самым неожиданным образом. Ей понадобилась запись музыки, которую оркестр исполнял во время одного спектакля, репетировавшегося сейчас в театре. Там была сцена, в которой участвовали танцовщицы, а Ширли должна была придумать танец.

Люк принес ей требуемую запись в хореографический зал, а дальше произошло нечто непонятное, чему Ширли до сих пор не нашла объяснения: они оба вдруг словно обезумели от приступа чувственного возбуждения.

Зато она точно знала, что этого больше не повторится. Даже если волна страсти накатит вновь, с ней придется бороться, потому что изменившаяся ситуация требует большей ответственности.

Убедившись, что Люк следует за ней, Ширли первой свернула на смотровую площадку. Отсюда, с холма, открывался захватывающий вид на прелестный залив, образованный речушкой Тисвей.

Однако Ширли сейчас было не до красот природы. Ей хотелось раз и навсегда решить возникшую в жизни проблему. Остановив «вольво», она распахнула дверцу, но осталась сидеть. Подкативший следом Люк последовал ее примеру.

— Извини, что отнимаю у тебя время, — сдержанно произнесла Ширли, взглянув на него на расстоянии. — Я планировала поговорить с тобой в театре, но ты уехал раньше, чем у меня закончилась репетиция.

Она опустила глаза, но тут же вновь посмотрела на Люка. Тот сидел молча, спокойно ожидая продолжения и являя собой образец уверенного в себе и довольного своей жизнью человека.

На миг Ширли даже стало жаль его. Стоит ей произнести несколько слов — и в ту же минуту все изменится. От его спокойствия не останется и следа.

Она подавила вздох. В действительности ей не нужно было всего этого. Она бы сейчас с удовольствием развернулась и уехала домой. Однако чувство долга вынуждало ее продолжить разговор.

После той безумной вспышки страсти Ширли дня три пребывала в напряжении, постоянно ожидая со стороны Люка каких-то действий, направленных на продолжение начатого. Затем, видя, что тот демонстрирует лишь вежливую сдержанность, она успокоилась: привычному для нее течению жизни ничто не угрожало. И вот теперь судьбе угодно было вновь свести ее с Люком, пусть лишь на время короткого разговора — все равно. Дело в том, что когда они вновь оказались наедине, Ширли невольно ощутила прилив знакомого волнения, того самого, что охватило ее в хореографическом зале, предшествуя наплыву сокрушительной волны страсти.

Все это было совершенно ни к чему — и сейчас, и тогда. Но что было, то прошло, и нечего о нем вспоминать. А то, что происходит сейчас... Без этого, по мнению Ширли, вполне можно было обойтись.

Так она думала. Но тем не менее все ее существо будто само собой настроилось на некую волну чувственности, исходящую от Люка. И ей оставалось лишь гадать, ощущает ли он нечто подобное или это только ее реакция.

Ширли покосилась на Люка, однако по его безмятежно-спокойному лицу ничего нельзя было понять. Если он и испытывал какое-то волнение, то умело скрывал это.

Мне следует брать с него пример, укорила себя Ширли.

И почти в тот же миг она уловила аромат лосьона, которым пользовался Люк, — тот самый тонкий запах, что пронизывал все их непродолжительное, но бурное и насыщенное острыми ощущениями интимное общение.

Ширли невольно замерла, по ее спине и обнаженным до локтя рукам — она была в короткой джинсовой юбке и белом топе с сердцевидным вырезом на груди — пробежали мурашки.

Ох дьявол! — подумала она. — Пора поскорей кончать со всем этим.

Сердясь на себя за испытываемое волнение, она облизнула губы и произнесла:

— Честно говоря, мне не хотелось заводить этот разговор, но потом я подумала, что ты имеешь право знать.

— Да? — спокойно обронил Люк, разглядывая ее.

Ширли вдруг ощутила прилив раздражения, и ей захотелось стереть выражение невозмутимой самоуверенности с лица своего давнего знакомого, который тем не менее по-прежнему оставался для нее чужим, несмотря на произошедшую между ними физическую близость.

— Что я должен знать? — спросил Люк, и Ширли сообразила, что пауза затянулась.

— Я... беременна. — Ей до сих пор непривычно было произносить это слово применительно к себе.

— Ты... что? — Люк как будто еще не понял о чем идет речь, но на его лицо уже набежала едва заметная тень.

Ширли отметила это со странным удовлетворением.

— Беременна. — На этот раз она произнесла трудное слово более уверенно именно из-за начавшихся с выражением лица Люка перемен.

— В самом деле? — вскинул он бровь. — Поздравляю. И кто отец? Впрочем, подобный вопрос считается неделикатным, так что можешь не отвечать. — Затем Люк вдруг нахмурился. — Постой, ты сказала, что собиралась говорить со мной в театре. Не об этом ли?

Ширли кивнула.

— Совершенно верно.

В его глазах промелькнуло искреннее недоумение.

— Но... почему ты сообщаешь эту новость мне?

Действительно, мрачно усмехнулась про себя Ширли. Ведь мы друг для друга никто.

— Потому что за последние два года я не спала ни с одним мужчиной, кроме тебя.

Люк слегка поморщился, по-видимому не считая, что обязан выслушивать подобные признания.

— Ну и что?

В этих словах прозвучал оттенок насмешки, и Ширли подумала, что в данном случае Люк абсолютно вправе демонстрировать уверенность. Для этого у него есть все основания.

— То самое, — блеснула она взглядом. — Забеременеть я могла только от тебя.

Люк с подчеркнутой невозмутимостью покачал головой.

— Прости, но это нонсенс.

Было абсолютно очевидно, что он считает свое мнение непогрешимым, и, глядя на него, Ширли неожиданно развеселилась. Она-то знает правду!

— Я была у врача.

— И что?

— Анализы подтвердили беременность.

Люк нетерпеливо пошевелился на сиденье.

— Все равно я не понимаю, почему ты говоришь это мне!

— Могу повторить: потому что за последние два года я не занималась сексом ни с кем, кроме тебя. — Пока Ширли произносила эту фразу, в ее голове промелькнуло: бьюсь об заклад, сейчас он скажет, что мы пользовались...

— Но мы пользовались презервативом! — воскликнул Люк, даже не дав ей додумать мысль до конца.

Губы Ширли сами собой изогнулись в мрачной усмешке.

— Поверь, это было первое, что я произнесла, когда мне сообщили новость.

Люк пропустил ее слова мимо ушей.

— Нет... этого не может быть, — пробормотал он, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.

— К сожалению, презервативы не дают полной гарантии. — Ширли поймала себя на том, что произнесла эти слова, точь-в-точь повторяя интонации гинеколога Лины Смитсон.

— Никогда о таком не слышал! — с вызовом бросил Люк.

Ширли вздохнула.

— А я слышала. Точно не помню, но риск, кажется, составляет что-то порядка трех процентов. Вот мы и угодили в число тех, кому не повезло.

Однако Люк все еще не был готов принять шокирующее известие.

— Чушь все это! — воскликнул он, качая головой. — Со мной никогда такого не случалось. И я никогда не слышал, чтобы кто-то из моих знакомых попал в подобную историю.

— К несчастью, это абсолютно ничего не доказывает. Раньше не было, сейчас произошло. Кстати, мне посоветовали прочесть напечатанное на упаковке каждого презерватива предупреждение. Там вроде бы содержится вся информация. — Тут в мозгу Ширли промелькнуло одно воспоминание, и она сказала: — Кстати, об упаковке. Мне показалось, что она была довольно потертой — та, которую ты вынул из... кармана, если не ошибаюсь?

— Да! — раздраженно бросил Люк. — Она давно там лежала.

— Вот как? — быстро произнесла Ширли. — Выходит, ты тоже давно не занимался сексом?

Он в упор взглянул на нее.

— Послушай, это мое личное дело. Понятно?

Ширли пожала плечами.

— Разумеется. Не кипятись.

— Скажи спасибо, что у меня вообще оказался тот презерватив, пусть даже в потертой упаковке. Потому что сама ты, насколько я понимаю, вообще никак не предохраняешься!

Отведя взгляд в сторону, Ширли буркнула:

— Незачем было. Говорю же тебе, некоторое время у меня отсутствовала интимная жизнь.

Вероятно, из-за подобного пробела и стало возможно то, что произошло между нами тем вечером, подумала она. Если бы не физический голод — причем, как выясняется, обоюдный, — никаких глупостей не произошло бы. Ну разве это не доказательство преимуществ регулярной половой жизни!

— А все-таки скажи: сколько времени ты таскал в кармане тот презерватив? — миролюбиво спросила она.

Люк взглянул на нее и задумался.

— Не помню. Может, полгода...

— М-да... Конечно, за это время у него способен был образоваться какой-нибудь дефект. Хотя он и с самого начала мог быть бракованным.

— Их ведь проверяют электронным способом. Правда, аппаратура тоже порой дает сбои...

Услышав это, Ширли поняла, что Люк стал понемногу осваиваться с мыслью, что она действительно забеременела от него. Уж если начал искать причину случившегося...

— Мерзавцы! Я на них в суд подам! — вдруг донеслось до нее. Кончено же он имел в виду производителей презервативов.

Взглянув на Люка, Ширли увидела, что он угрюмо смотрит на искрящийся в лучах ласкового вечернего солнца залив, скорее всего не замечая красоты открывающегося со смотровой площадки вида.

— Какой смысл? Ведь заранее ясно, что ты проиграешь процесс.

Люк повернулся к Ширли.

— Почему это заранее?

Она дернула плечом.

— Все по той же причине: из-за предупреждающей надписи на каждой упаковке. Вряд ли ее кто-то читает, но для фирмы-производителя это и неважно. Главное, что она обезопасила себя, а что будет с потребителями ее продукции...

— Это же свинство! — возмущенно вырвалось у Люка.

— Согласна. Но что теперь делать? Уж как получилось...

7

Повисла долгая напряженная пауза. Оба по-прежнему сидели в автомобилях, и каждый думал о своем. Наконец Люк прокашлялся и взглянул на Ширли.

— Послушай, я...

Она покачала головой.

— Нет-нет! Это ты меня послушай. Наверное, я неправильно повела разговор и мне с самого начала нужно было сказать это... Но я немного не в себе из-за того, что все так неожиданно... — Ширли на миг умолкла, так как ее вновь понесло не в ту сторону. — Словом, я хочу сказать, что мне ничего от тебя не нужно.

Люк испытующе взглянул на нее. Добрую минуту он сидел молча, потом тихо спросил:

— В каком смысле?

Ширли развела руками.

— Во всех. Я ни в чем и ни в ком не нуждаюсь, в том числе и в тебе. К счастью для себя и для тебя тоже. А то, что произошло между нами в хореографическом зале, ничего не значит. Если хочешь, считай, что ничего не было. А лучше всего просто забудь как кошмарный сон. — Боже мой, что я несу?! — вспыхнуло в мозгу Ширли. Почему «кошмарный сон», если это был самый фантастический секс в моей жизни? Даже несмотря на то, что между мной и Люком Ролстоном нет и не может быть никакой любви! — Или как единичный, ни к чему не обязывающий эпизод, — быстро поправилась она. — Кроме того, ты можешь быть твердо уверен: в твоей жизни ничего не изменилось. И не изменится. Это я тебе гарантирую. — Ширли усмехнулась. — Но не так, как производители презервативов! Моей гарантии можно доверять.

— Приятно слышать, — проворчал Люк.

Затем он вновь перевел взгляд на залив и задумался о чем-то. Впрочем, нетрудно было догадаться, какие мысли вертятся в его голове.

Ширли тоже принялась разглядывать плакучие ивы, ветви которых спускались к самой воде и даже окунались в нее. Вокруг них покоились на зеркально неподвижной глади круглые листья лилий.

В отличие от Люка Ширли просто любовалась заливом, в ее мозгу не было каких-то особенных мыслей.

Спустя некоторое время Люк довольно резко повернулся к ней, словно осененный какой-то идеей.

— Ты сказала, что тебе ничего от меня не нужно. Не потому ли, что собралась... — Он замялся, словно ему неловко было произносить какое-то слово.

Однако Ширли и так все поняла.

— Хочешь спросить, не планирую ли я аборт?

— Ну...

— Нет, — твердо произнесла она. — Я ни одной минуты не рассматривала подобную возможность всерьез.

— Значит, будешь рожать?

Ширли опустила взгляд. Все-таки непривычно было говорить о себе в рамках будущего материнства.

— Да.

— Если тебе понадобятся деньги... — начал Люк.

— Ведь я сказала, — резко перебила его Ширли, — мне ничего от тебя не нужно. Ребенок только мой. Конечно, с биологической точки зрения ты отец, но на этом твое участие во всей истории заканчивается. По-моему, не такой уж плохой вариант, верно?

Минутку подумав, Люк кивнул.

— В общем, ты права. Тем более что я не собирался становиться отцом. Это совершенно не входило в мои планы. Равно как и женитьба.

Пока он говорил, Ширли скользнула взглядом по его лицу и неожиданно обнаружила, что одна бровь у него более изогнута, чем другая. Интересно, у моего малыша тоже будут различаться бровки? — вдруг проплыло в ее голове.

Пожалуй, впервые она подумала о развивающемся в ее теле существе как о реальном маленьком человечке. Это было абсолютно новое и чрезвычайно волнующее переживание.

Прерывисто вздохнув, Ширли вновь взглянула на Люка. Что ни говори, а все-таки он отец малыша, которого ей предстоит произвести на свет. И вообще, если бы не Люк, возможно, Ширли так и не стала бы матерью.

«Я не собирался становиться отцом», — сказал Люк. Но и Ширли ни о чем подобном не помышляла!

Ну мы и парочка, усмехнулась она про себя. Вот это родители у крошки! А малыш растет себе потихоньку и ни о чем таком даже не догадывается.

Слегка прищурившись, Ширли обронила:

— Тебя ведь никто и не принуждает — ни становиться отцом, ни тем более жениться.

Повисла новая пауза. Затем Люк со вздохом заметил:

— И все-таки я был бы более спокоен, если бы ты позволила мне взять на себя хотя бы часть предстоящих расходов. Ведь больничные счета...

— Большую их часть покроет моя медицинская страховка, — быстро произнесла она.

— Но ведь нужно будет растить ребенка. Потом школа и дальнейшее образование...

— Ну так далеко я пока не заглядывала. В первую очередь потому, что неплохо зарабатываю. В твоем финансовом участии просто нет необходимости.

Он покачал головой.

— Есть. Я привык нести ответственность за свои действия. Считай, что для меня это принципиальный вопрос.

— Хм! Для меня тоже. Я принципиально не хочу твоей помощи. Это дело мое, и только мое.

— В этом деле, как ты говоришь, участвовали мы оба.

— А... Значит, ты больше не сомневаешься, что я забеременела от тебя?

Люк пристально посмотрел на нее.

— По-моему, ты не из тех, кто станет лгать. Тем более в подобных вещах.

Слегка порозовев — неизвестно почему — и сердясь на себя за это, Ширли сказала:

— Правильно. И если я говорю, что мне не понадобятся твои деньги, значит, так и есть.

— Нет, это неправильно, — возразил Люк. — Почему ты в одиночку должна расплачиваться за удовольствие, которое испытали мы оба?

После этой фразы Ширли бросило в жар.

Ему понравилось! — вспыхнуло в ее мозгу. Он открыто признает это!

И в ту же минуту бесстрастный голос где-то в глубине ее сознания спросил у нее, почему она так обрадовалась, а также какое значение имеет тот факт, что Люк тоже испытал наслаждение в ее объятиях.

Никакого, подумала Ширли. Потому что продолжения не будет.

Но все же ее вновь взволновала мысль, что в малыше заложена генетическая информация их обоих — ее и Люка.

Нет-нет, для меня это должно быть безразлично. Потому что я решила растить ребенка в одиночку. И мне все равно, испытывает Люк чувство ответственности или нет.

Вообще-то она не ожидала, что тот окажется таким щепетильным. Его желание косвенно участвовать в дальнейших событиях смешивало все ее карты.

Но хуже всего то, что своей порядочностью Люк словно ослаблял Ширли. Она уже почти готова была в одиночку нести легший на ее плечи груз, а тут откуда ни возьмись появился помощник! Только где уверенность, что в середине пути он не устанет и не самоустранится от всего этого? Если подобное произойдет, Ширли будет во сто крат тяжелее справляться с ношей.

— По-моему, «расплачиваться» в данном случае неудачное слово. Я не рассматриваю рождение ребенка как расплату за что-то.

Люк состроил гримасу.

— Не знаю... Может, ты и права, но, по мне, все эти пеленки-распашонки, детский плач и тому подобное просто наказание! Даже чисто гипотетически. Сам я этим заниматься неспособен, однако считаю себя обязанным каким-то образом участвовать. Участие же приемлемо для меня лишь одним способом — деньгами. Поэтому я и предлагаю их тебе.

— А я отказываюсь от них, — спокойно произнесла Ширли. — Постарайся понять: они мне не нужны.

В глазах Люка появилась растерянность.

— Ну тогда... я даже не знаю, чем тебе помочь...

Она вздохнула.

— Ничем! Пойми наконец, я отношусь к категории тех счастливых женщин, которые ни в чем не нуждаются.

На это Люку нечего было ответить, поэтому воцарилось молчание. В кронах плакучих ив зашелестел ветерок, а по воде пробежала рябь, пошевелив листья лилий и ряску.

Тут Ширли вспомнила еще кое о чем. Взглянув на Люка, она заметила:

— Думаю, должна также сообщить тебе, что кроме нас двоих о моей беременности знает еще один человек.

Он вскинул бровь.

— Врач?

Его уточнение на миг сбило Ширли с толку.

— Э-э... врач, конечно, тоже. Если считать и врача, то получится, что знают двое. Но я подразумевала близкого человека. Это моя двоюродная сестра, Сандра Линдсей. Она юрист, живет и работает в Манчестере.

Люк пожал плечами.

— Не вижу ничего особенного в том, что ты поделилась с сестрой новостью. И даже если бы сказала, к примеру, своей матери или даже отцу, это было бы нормально.

Слегка помрачнев, Ширли тихо произнесла:

— Уж конечно матери я бы рассказала обо всем в первую очередь.

— Да? В таком случае почему ты предпочла сначала поговорить с сестрой?

С ее губ вновь слетел вздох.

— Потому что моей матери нет в живых. И отца тоже. Оба погибли в один день, — добавила она, предупреждая возможные расспросы.

Несколько мгновений Люк задумчиво смотрел на нее, потом обронил:

— Родных братьев или сестер тоже нет?

Она покачала головой.

По лицу Люка пробежала тень.

— Выходит, ты совсем одна?

Ширли грустно улыбнулась.

— Почему совсем? У меня есть Сандра. Правда, она человек семейный и к тому же очень занята на работе, но все равно... — После секундной паузы она произнесла, во многом неожиданно для себя самой: — А теперь я и вовсе не одна. Нас двое. — Тут ей в голову пришло, что Люк может неправильно ее понять, и она быстро добавила: — Я имею в виду ребенка. Мы с ним теперь вдвоем.

Люк кивнул с отсутствующим видом. Было заметно, что он о чем-то размышляет.

— Вдвоем с ребенком, — медленно слетело с его губ. — Так...

— Ах да! — спохватилась Ширли. — Собственно, я не это хотела сказать.

Внимание Люка вновь переключилось на нее.

— Что же?

— Сандра не просто знает о моей беременности, я также сообщила ей, кто отец ребенка. — Она пристально взглянула на Люка, пытаясь понять, как тот среагировал на известие, однако он сидел с непроницаемым выражением лица и словно ожидал продолжения. — Я... сделала это на всякий случай, — пояснила Ширли, изо всех сил стараясь исключить из голоса извиняющиеся нотки. — Кто-то должен обладать подобной информацией на тот случай, если... Словом, мало ли что!

Ширли вдруг подумала о том, что все это очень серьезно. Ведь у малыша, кроме нее, никого нет на свете. И если с ней, не дай бог, что-то случится, кто позаботится о ребенке? А случиться может что угодно. Взять хотя бы ее родителей. Ведь они даже предположить не могли, какая горькая участь их ожидает.

— Но ты не беспокойся — Сандра никому ничего не расскажет.

Люк провел рукой по лицу.

— Ясно... Если никому и ничего, то это хорошо. Вернее, я хотел сказать, что, наверное, так будет лучше для нас обоих.

— А я бы сказала — проще, — усмехнулась Ширли.

— Да, вероятно. Впрочем, о себе я пока этого сказать не могу. Возможно, ты отчасти успела освоиться со своим положением, я же лишь несколько минут назад обо всем узнал. Мне нужно прийти в себя, понимаешь?

Еще бы Ширли не понимала!

— Конечно. Думаю, тебе сейчас лучше побыть одному.

Во взгляде Люка промелькнуло удивление. Очевидно, он действительно только и думал сейчас о том, как бы поскорее остаться в одиночестве, а слова Ширли показали, что она в самом деле понимает его состояние.

— Угадала.

— Тут и угадывать нечего, я сама через все это прошла. — Ширли на миг умолкла, словно подумав о чем-то. — Знаешь что? Давай я уеду вперед, а ты... делай что хочешь. Можешь здесь задержаться или...

— Идет, — сказал он. Потом вдруг в сердцах стукнул кулаком по баранке. — Дьявол! Как такое могло случиться? Ведь мы пользовались презервативом!

Ширли молча посмотрела на него и так же, ни слова не произнеся, поворотом ключа завела двигатель. Через минуту ее машины уже не было на смотровой площадке.

8

Как он это делает?

Этот вопрос не раз возникал в голове Ширли в течение следующей недели. Порождала его удивительная способность Люка находиться поблизости и оставаться невидимым. Ширли прекрасно знала, что он в театре — об этом свидетельствовала хотя бы музыка, исполняемая симфоническим оркестром во время репетиций, — но его самого не встречала.

Несколько раз ей слышался в театральных кулуарах голос Люка, существовавший будто отдельно от него самого. Потому что, когда через минуту Ширли оказывалась на том месте, Люка там уже не было. Как он умудрялся исчезать за секунду до ее появления, оставалось загадкой.

При этом у Ширли вовсе не было ощущения, что Люк сознательно прячется от нее. Вероятно, он инстинктивно чувствовал, когда нужно удалиться, и даже до конца не понимал, что им движет и почему.

Только не нужно думать, что Ширли искала встреч с Люком. Напротив, она была благодарна ему за то, что он так мастерски избегает столкновений. Если бы не его удивительная ловкость, они бы непременно сошлись где-нибудь нос к носу, а Ширли этого очень не хотелось.

Только сейчас она поняла, как неудобно заводить интрижку на работе. Видно, не зря умные люди всеми силами избегают подобных вариантов, предпочитая развлекаться на стороне. В этом случае им не приходится каждый день встречаться с бывшими партнерами по эротическим безумствам.

К счастью, Ширли в этом отношении пока тоже везло. Фактически с момента разговора на смотровой площадке у живописного залива на речке Тисвей они с Люком не виделись. И она была очень этому рада, так как абсолютно искренне не желала включать его в свою дальнейшую жизнь.

Что бы там ни говорила Сандра о неполных семьях, Люк не тот человек, с которым — если только на мгновение допустить эту сумасшедшую мысль — Ширли могла бы вступить в брак. Оба они принадлежали к миру искусства и к семье относились одинаково — в основном как к обузе. А уж про детей и говорить нечего.

Правда, теперь Ширли чувствовала, что постепенно меняет убеждения относительно ребенка. Но, кроме малыша, ей никто не нужен. В свое время она словно выработала иммунитет против брака. Когда-то давно, будто в прошлой жизни, Ширли не отказалась бы выйти замуж за Майка. Однако тот выставил невыполнимое, с ее точки зрения, требование и брак не состоялся.

И вот, словно по иронии судьбы, Ширли забеременела. Более того, сейчас ее существование переменилось таким образом, что она может позволить себе родить. И у нее как будто даже начало формироваться подобное желание.

Оставалось, правда, одно сомнение, которым Ширли не стала делиться даже с Сандрой: ей по-прежнему нельзя было подвергать сердце нагрузкам. А ведь роды, как известно, тяжкий труд.

Ширли долго размышляла над этим вопросом, но ответа не находила. В результате решила уповать на обыкновенное везение. И еще на опытность врачей — тем ведь приходится принимать роды разной сложности, не так ли?

Словом, она оставила тревоги на будущие времена. В настоящий момент ее больше занимало течение беременности и размышления о ребенке.

Именно поэтому Ширли так радовалась, что ей не досаждает Люк. Наверное, он спокойно взвесил мои условия, принял их и успокоился, удовлетворенно думала она.

Однако, когда спустя неделю успокоилась она сама, Люк предпринял некоторые шаги к сближению.

Обычно во время ланча Ширли ходила в соседнее кафе. Там замечательно готовили блинчики с разнообразной начинкой. Она обожала их с детства, но позже, став балериной, вынуждена была отказаться от лакомства из-за вечной боязни набрать дополнительный вес. Сейчас же подобные страхи исчезли, ведь Ширли на сцену не выходила, а лишь учила танцевать других. Так почему бы не побаловать себя немножко? Так сказать, в качестве компенсации за былую сдержанность.

Где устраивает себе ланч Люк, Ширли не знала. Во всяком случае, в кафе, куда из театра бегали почти все, он не заглядывал. Вероятно, предпочитал какое-то другое место.

Тем удивительнее было увидеть его сидящим за отдельным столиком в самом дальнем углу, между стеной и цветущей азалией в кадке.

Поначалу Ширли и вовсе не заметила Люка. Она болтала с подсевшей к ней театральным администратором Тиной Клейстон — той самой молодой женщиной, которая тоже жила в Бердиксе и почти каждый день отправлялась утром на работу в Манчестер. Именно Тина и обратила внимание Ширли на Люка.

— Ой, смотри, наш дирижер тоже сюда заглянул! — гораздо громче, чем следовало бы, воскликнула она.

Подобно многим женщинам, работавшим в театре, Тина была очарована Люком. Тот слыл личностью загадочной и был не похож на остальных мужчин. Больше всего их интересовала частная жизнь Люка, однако он никому ее не раскрывал. И эта тайна делала его для некоторых еще более притягательным.

Если бы Тина узнала о том, что произошло между Ширли и Люком, наверное, лопнула бы от зависти. К счастью, ей не было известно не только это, но даже тот факт, что они являются давними знакомыми.

Услышав ее возглас, Ширли вздрогнула.

— Где?

— А вон, в углу, возле азалии. Наверное, любит цветы, раз выбрал это место.

Или одиночество, подумала Ширли. Странно, во времена студенчества за ним этого не замечалось.

— Вижу, вижу! — поспешно произнесла она, потому что, увлекшись, Тина едва ли не пальцем указывала направление, куда следовало смотреть, чтобы увидеть Люка Ролстона.

— Интересно, что заставило его изменить своим привычкам, — задумчиво протянула Тина. — Обычно он ест в пиццерии у Тони Молерно.

Ширли не без удивления взглянула на нее.

— Ты знаешь, где питается Люк Ролстон?

На губах Тины возникла самодовольная улыбка.

— Про этого парня я знаю все!

Уж это вряд ли, усмехнулась про себя Ширли. Если бы ты действительно знала все, то сейчас забросала бы меня вопросами.

— Мне даже известно то, что остается секретом для всех в театре, — добавила Тина, посматривая на Ширли с довольно хитрым видом.

Ширли насторожилась. Неужели Тина в самом деле что-то разнюхала? Как-то подозрительно лукаво она улыбается...

— Очень интересно, — несколько напряженно произнесла Ширли. — И что же это такое?

Быстро оглядевшись по сторонам, будто из опасения как бы кто не подслушал, Тина чуть наклонилась к Ширли и прошептала:

— Я знаю, где Люк живет!

— А-а... — Ширли облегченно вздохнула. — Но... разве он живет не в Бердиксе?

— Да, — кивнула Тина. — А где именно в Бердиксе, тебе известно?

На миг задумавшись, Ширли покачала головой.

— Я как-то не задавалась подобным вопросом.

Это была чистая правда: Ширли не особенно любопытствовала, где находится дом Люка.

— А вот я задалась, — сказала Тина, отрезая ломтик сложенного конвертиком и политого земляничным вареньем блинчика. — И однажды проследила за Люком, который ехал в Бердикс впереди меня. Дай, думаю, взгляну, где живет наш таинственный дирижер. И что ты думаешь?

— Что? — не удержалась заинтригованная ее тоном Ширли.

— Я действительно поехала за ним! — Тина отправила ломтик блинчика в рот и принялась жевать так энергично, словно это была недоваренная говядина.

Глядя на нее, Ширли рассмеялась.

— Ты говорила таким тоном... Я думала, сейчас сообщишь нечто невероятное.

— Ну, в общем-то я не каждый день изображаю шпионку, — пожала та плечами. — И должна сказать... — она сделала паузу, чтобы отпить глоток чая со сливками и отрезать очередной кусочек блинчика, — слежка оказалась такой захватывающей!

Ширли покосилась на Люка, который спокойно ел, ни на кого не обращая внимания.

— В самом деле?

Тина с энтузиазмом кивнула.

— Мне понравилось. Если когда-нибудь придется уволиться из театра, обращусь в частное сыскное агентство — может, возьмут на работу?

— Попробуй, — улыбнулась Ширли.

Ее взгляд сам собой вернулся к Люку. Тот был в джинсах и кофейного цвета рубашке-поло с расстегнутыми верхними пуговицами, которая выгодно оттеняла его карие глаза и блестящие темные волосы.

Неожиданно Люк поднял голову и посмотрел прямо на Ширли. Она невольно напряглась, не зная, как поступить, — то ли сделать вид, что не замечает взгляда, то ли притвориться, что ее интересует кто-то другой. Но Люк просто кивнул, приветствуя ее на расстоянии, и Ширли с облегчением повторила этот жест.

Так они поздоровались, впервые за несколько минувших дней.

— И доехала за ним до самого дома, — услышала Ширли окончание фразы, сообразив, что Тина продолжает рассказ.

— Понятно, — неопределенно протянула она, не зная, что еще сказать.

— Кто бы мог подумать, что он там живет! — хихикнула Тина.

— Где? — Этот вопрос Ширли задала абсолютно машинально. Перед ее внутренним взором все еще висел схваченный минуту назад образ Люка.

Тина захлопала ресницами.

— То есть как это где? Ведь я только что сказала! Разве ты не слушала меня?

— Прости, я задумалась.

Тина покачала головой.

— Сразу видно, что Люк тебя не интересует. Если ты игнорируешь мой рассказ...

— Ну что ты! Не обижайся, пожалуйста. Просто я... мм... кое о чем вспомнила и отвлеклась. Но мне очень интересно, как ты следила за Люком Ролстоном.

— Интересно, а сама не слушаешь... — проворчала Тина.

— Теперь слушаю, рассказывай. Насколько я поняла, тебе удалось выяснить, где он живет?

— Ну да, об этом я все время и говорю. Как оказалось, Люк живет в той красивой вилле, которая стоит ближе всего к озеру, знаешь?

Ширли прекрасно поняла о чем речь. Указанное Тиной место было едва ли не самым живописным уголком Бердикса. Оно во многом напоминало окруженный плакучими ивами залив, возле которого, на смотровой площадке, Ширли сообщила Люку о своей беременности.

— Конечно, знаю, — сказала Ширли. — Хотя мой коттедж находится в другой части городка.

— По моему мнению, на той вилле впору бы жить какому-нибудь художнику или поэту... — Тина мечтательно подняла глаза к висящей под потолком кафе замысловатой люстре из разноцветного стекла и хромированного металла. — Словом, человеку творческому.

Ширли удивленно подняла бровь.

— То есть дирижера симфонического оркестра ты творческой натурой не считаешь?

— Дирижера? — задумчиво повторила Тина. Потом, спохватившись, рассмеялась. — Ой, правда! Как же это я так... — Не договорив, она умолкла, словно пытаясь разобраться в мыслях. — Кажется, понятно, в чем дело. Просто Люка я воспринимаю главным образом как чертовски привлекательного мужчину, и никак иначе. Потому и сморозила такую чушь. Вот умора! Представляю, что было бы, если бы он услышал наш разговор... Наверное, обиделся бы на меня на всю жизнь.

— Кхм! — вдруг прозвучало над ними.

Вздрогнув, обе подняли взгляд и увидели рядом того, о ком в эту самую минуту вели оживленный разговор.

— Люк! — воскликнула Тина, изображая удивление — к слову, очень ненатурально. Впрочем, ей простительно, ведь она работает в театре администратором, а не актрисой. — Каким ветром тебя сюда занесло? Ведь ты завсегдатай пиццерии Тони Молерно.

— Тони сейчас обслуживает группу туристов, так что у него не протолкнуться, — невозмутимо произнес Люк. — Пришлось отправиться сюда. Но я не жалею, здесь замечательные блинчики.

— О да! — вновь преувеличенно радостно воскликнула Тина. Почему-то сегодня она разговаривала сплошь восклицаниями. — Ты какие себе заказал? — Было заметно, что это ей действительно интересно.

Люк с некоторым удивлением покосился на нее, потом произнес, слегка запнувшись, будто ему пришлось сосредоточиться, чтобы вспомнить:

— С мясом. — Подумав еще секунду, он добавил: — И с творогом.

— Разумеется, с мясом! — Тина улыбнулась так широко, как это только возможно. — Мужчины всегда заказывают с мясом. — Она игриво подмигнула Люку. — В следующий раз, если заглянешь сюда, непременно возьми порцию блинчиков с земляничным вареньем. Это просто объедение, не пожалеешь!

— Хорошо, — нетерпеливо произнес Люк. Затем повернулся к Ширли, всем своим видом показывая Тине, что разговор с ней закончен. — Я хотел бы получить обратно свой компакт-диск с музыкой к новому спектаклю... если только он тебе больше не нужен.

Пальцы Ширли сами собой крепче сжали вилку: компакт-диск, о котором идет речь, косвенным образом способствовал возникновению вспышки страсти, поразившей их с Люком в хореографическом зале. Ширли не могла понять, действительно Люку понадобилась эта запись или он говорит иносказательно, намекая на что-то другое.

Нахмурившись, она неуверенно произнесла:

— Диск могу отдать, я переписала музыку на кассету, так что...

В эту минуту из-за спины Люка показалась запыхавшаяся миссис Браун, билетерша.

— Тина! Ты здесь! Я с ног сбилась, всюду тебя ищу. Иди скорей, мистер Теккер тебя требует!

Тина встала из-за стола.

— Бегу.

Мистер Теккер был директором театра, и не отправиться к нему сию же минуту Тина просто не могла. Однако было заметно, что ей очень не хочется уходить в такой момент, когда завязалась беседа с Люком Ролстоном. Словно еще на что-то надеясь, Тина чуточку задержалась — якобы для того, чтобы аккуратно придвинуть стул к столику, — но миссис Браун поторопила ее:

— Ну что ты возишься, как будто без тебя этого не сделают... Идем скорей!

— Иду.

После того как обе скорым шагом удалились, Ширли положила вилку на опустевшую тарелку и посмотрела на Люка. У нее создалось впечатление, что тот еще не все сказал.

9

Так оно и оказалось. Проводив взглядом миссис Браун и Тину, Люк повернулся к Ширли.

— Билетерша появилась очень кстати.

— Да? — Ширли опустила взгляд, но в следующее мгновение заставила себя поднять его вновь. Ей было как-то не по себе из-за того, что Люк стоял возле столика, будто нависая над ней.

— Вообще-то я хотел поговорить с тобой... о наших делах.

Она зарделась и резковато произнесла:

— Ведь мы, кажется, договорились, что никаких «наших» дел между нами быть не может!

Однако Люк остался спокойным.

— Конечно. Считай, что это просто оборот речи, не несущий того смысла, который в данном случае можно подразумевать под употребленными мною словами.

Сморщив лоб, Ширли постаралась вникнуть в сказанное, потом поняла, что волнение все равно помешает ей сделать это, и махнула рукой — фигурально выражаясь, разумеется. В действительности она просто кивнула.

Тогда Люк сказал:

— Если не возражаешь, я присяду?

Ширли пожала плечами — мол, делай что хочешь, мне все равно. Получив ее молчаливое согласие, Люк отодвинул третий стоящий за столиком стул и опустился на него.

— Возможно, здесь не лучшее место для подобного разговора, но, с другой стороны, все сосредоточены на ланче и ни на кого не обращают внимания. А самое главное то, что, кроме нас, здесь больше не осталось людей из театра.

Оглядев небольшой уютный зал кафе, Ширли увидела, что Люк прав: не было никого, кто мог бы их узнать. Немного расслабившись, она откинулась на спинку стула.

— Честно говоря, я не понимаю, о чем мы можем беседовать. По-моему, все уже сказано и соглашение между нами достигнуто.

Он кивнул.

— Абсолютно верно. За исключением одной маленькой детали.

Ширли с тревогой взглянула на него.

— Какой?

— Видишь ли... — Едва начав, он отвлекся на то, чтобы остановить проходившую мимо официантку и попросить принести две чашки кофе.

— Мне чаю с молоком, — скорректировала заказ Ширли.

— Значит, один чай и один кофе, — подытожил Люк. Затем, дождавшись, пока официантка уйдет, продолжил: — Понимаешь, когда мы обо всем договаривались, я не учел того, что меня начнет мучить совесть.

О нет! — подумала Ширли. Только не нужно начинать все сначала.

— А она мучает, — сказал Люк, глядя на нее через столик.

— Я-то здесь при чем? — буркнула Ширли. — Это не моя проблема. Мучайся, если тебе нравится... Я бы на твоем месте спала спокойно.

— Тебе можно позавидовать. А вот я терзаюсь мыслью, что по моей вине забеременела женщина.

— Чай с молоком и кофе, прошу. — Эти слова принадлежали вернувшейся с заказом официантке. Скорее всего, она услышала окончание произнесенной Люком фразы, потому что с любопытством покосилась на него.

— Благодарю, — сказал он. И добавил, видя, что та не спешит уходить: — Пока нам больше ничего не нужно.

Кивнув, официантка наконец оставила их наедине.

— Если бы не я, ты сейчас жила бы обычной жизнью и не ломала бы голову над множеством вопросов, — вновь взглянул Люк на Ширли.

— Почему если бы не ты? Насколько я помню, нас там было двое. И потом, то, что произошло, вполне нормальное явление, за исключением разве что бракованного презерватива. На то и мужчина, чтобы женщина могла забеременеть. Ох, что я несу?! — мелькнуло в голове Ширли. Как только он не смеется? Видно, впрямь терзается угрызениями совести.

— Ты ведь не планировала этой беременности, — тихо произнес Люк.

Она медленно покачала головой.

— Нет. Как я могла ее планировать... при подобных обстоятельствах?

В выразительных карих глазах Люка вспыхнули искорки, словно он представил себе то, о чем говорила Ширли.

— Верно. Тогда было не до того. — Немного помолчав, он сказал: — Я... не буду тебя задерживать, только мне хотелось бы знать... Ты ведь была у врача?

— Да.

— Ну и что тебе сказали? То есть это и так понятно, но, может, что-нибудь назначили или...

— Витамины и минералы, — сказала Ширли. Если ему просто хочется немножко поговорить, это ничего, подумала она. В конце концов, я хотя бы с Сандрой смогла обсудить эту тему, а ему, наверное, и поделиться не с кем, не боясь огласки, которая не нужна в первую очередь мне.

— Минералы? — наморщил Люк лоб.

— Ну, калий, магний и тому подобные вещества. Обычно они входят в состав витаминных таблеток.

— Ах, эти минералы... Понятно. Ну а как вообще обстоят дела?

Ширли недоуменно взглянула на него.

— В каком смысле?

— Нормально ли развивается беременность, ну и все такое...

— Нормально. — Она вновь нахмурилась. — Послушай, какая тебе разница, как развивается моя беременность? Ведь мы, кажется, договорились, что ты не будешь вмешиваться в это дело.

У Люка вырвался вздох.

— Поверь, у меня нет ни малейшего желания в него вмешиваться. Я бы предпочел вообще ничего не знать, уж прости за прямоту.

— Так в чем причина твоих расспросов?

— Говорю же тебе, совесть не дает покоя. Мне нужно хотя бы знать, что у тебя все в порядке.

Ширли сразу успокоилась.

— А, ну это могу сообщить. Не волнуйся, все хорошо. Я справляюсь с ситуацией. И в помощи по-прежнему не нуждаюсь. Надеюсь, так будет и впредь.

Помешивая ложечкой кофе, Люк произнес:

— Я тоже надеюсь, однако меня беспокоит тот факт, что у тебя нет близких родственников. В случае чего ты ни к кому не сможешь обратиться.

— Один такой человек есть, и он, вернее она, всегда поможет мне. Это Сандра, моя кузина. — Которая вечно занята. Если произойдет что-то нехорошее, мне даже неловко будет отрывать ее от дел, добавила она про себя.

— Про Сандру ты мне рассказывала, — заметил Люк. — Но почему-то твои слова меня не убеждают. — Он пристально взглянул на Ширли. — В твоем тоне явно ощущается неуверенность. Именно она и побуждает меня просить, чтобы в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств ты обращалась ко мне.

Ширли опустила взгляд и несколько мгновений молчала, взвешивая про себя предложение. По собственному опыту она знала, что жизнь полна неожиданностей.

— Если ты впрямь хочешь изредка — подчеркиваю, изредка — помогать мне, то прежде всего я должна быть уверена, что это никоим образом не будет связано с вмешательством в мои личные дела. Тем более что ни ты, ни я не желаем становиться частью жизни друг друга. И, разумеется, ты не должен претендовать на отцовство в отношении моего будущего ребенка.

— Даже в мыслях не держу, — не задумываясь ни на секунду, ответил Люк.

— Что ж, тогда я позвоню тебе, если возникнет необходимость в... чем-нибудь.

Люк спокойно вынул из кармана джинсов бумажник, а из него — визитную карточку.

— Здесь найдешь номер моего домашнего телефона. — Тут в его глазах промелькнула какая-то мысль, он вынул из специального отделения бумажника карандаш, что-то черкнул на визитке и протянул ее Ширли. — Держи. Я записал еще и номер моего мобильного, чтобы ты в любой момент могла со мной связаться.

Чуть помедлив, Ширли взяла визитку.

— Спасибо.

— Только обещай, что позвонишь, — глядя ей в глаза, настойчиво произнес Люк.

— Хорошо.

— Значит, договорились. Я не хочу досаждать тебе вечными вопросами, все ли у тебя в порядке, но в то же время должен знать, что ты не нуждаешься в помощи. Зная же, что ты сама мне позвонишь в случае необходимости, я буду спокоен.

— Понимаю.

— Что ж, тогда... — Люк в два глотка выпил кофе и поднялся. — Оставляю тебя.

Ширли кивнула. Будет гораздо лучше, если они вернутся на работу порознь. В глубине души она радовалась, что Люку не нужно это объяснять. Судя по всему, он говорил сегодня искренне, следовательно, можно верить, что ему действительно нет дела до ребенка, а просто хочется жить со спокойной совестью.

Подобное желание было Ширли понятно. Глядя вслед идущему к выходу Люку, она думала о том, как хорошо, что у нее нет никаких обязательств по отношению к этому человеку. Равно как и у него по отношению к ней.

В свое время ей стоило немалых сил отделаться от эмоциональной привязанности к Майку, которая упорно держалась еще некоторое время после того, как они расстались. Но Ширли справилась с собой и больше ни за что не увязнет в такой тягучей трясине, как длительные отношения с мужчиной.

История с Майком научила ее смотреть правде в глаза, какой бы неприглядной она ни была. Кроме того, Ширли теперь умела заставить себя не предаваться несбыточным мечтам.

Она чувствовала себя счастливой в своей нынешней жизни. У нее был театр, другая, чем прежде, но тоже интересная работа, небольшой, но очень уютный коттедж, половина гостиной которого была похожа на джунгли из-за большого количества растений. И скоро у нее появится ребенок. Пусть нежданный, зато собственный. Единственный и неповторимый. Ее плоть и кровь.

Правда, Люк тоже имеет к малышу отношение, но только как некая биологическая составляющая, без которой рождение младенца невозможно. Он сам сказал, что не чувствует в себе способности к отцовству, Ширли же только того и нужно. Теперь, ожидая ребенка, она тем более не решится на такую глупость, как связь с мужчиной.

Отныне любовникам не место в ее жизни.

На следующий день, в среду, Люк заглянул в хореографический зал во время перерыва между репетициями. Встав на пороге, он поискал глазами Ширли, но та стояла спиной к нему, беседуя с балеринами, поэтому ему пришлось ее окликнуть.

Обернувшись и увидев Люка, она нахмурилась. Затем быстро пошла через зал к двери. Люк тем временем отвечал девушкам, которые, завидев его, принялись наперебой здороваться.

— Что-то случилось? — немного резче, чем следовало, спросила Ширли.

Затем она увидела, куда смотрит Люк, и почувствовала, как запылали кончики ее ушей — его взгляд был направлен на стопку спортивных матов. Тех самых, которые они не так давно использовали в качестве любовного ложа.

— Мм? — вопросительно произнес Люк, все еще глядя в том же направлении.

— Что случилось, спрашиваю! — повторила Ширли. В ее горле что-то предательски пискнуло, и Люк наконец посмотрел на нее.

— Ничего.

Оглянувшись на балерин, которые с любопытством наблюдали за ними, Ширли поманила Люка в коридор и там задала новый вопрос:

— Тогда почему ты здесь?

Он беспечно пожал плечами.

— Так... зашел проверить, все ли у тебя в порядке.

Подобный ответ заставил Ширли нахмуриться еще больше.

— Ведь мы же договорились! — недовольно воскликнула она.

— О чем?

В глазах Люка было такое искреннее удивление, что, набравшись терпения, Ширли пояснила:

— Что я позвоню тебе, если возникнет непредвиденная ситуация.

— А, ты об этом...

— Разумеется! Мы договорились или нет?

— Конечно.

— В таком случае почему ты здесь?

— Я же говорю, хотелось проверить, в порядке ты или нет.

Ширли сердито засопела.

— Послушай, у тебя не должно возникать желания проверять хоть что-нибудь, имеющее ко мне отношение!

Словно вдруг сообразив, что раздражает ее своим присутствием, Люк поспешно произнес:

— Вообще-то я не за этим пришел, так что успокойся, пожалуйста, тебе, наверное, вредно волноваться.

Пропустив последние слова мимо ушей, Ширли резко спросила:

— Не за этим? А за чем?

— Видишь ли, мне действительно необходим компакт-диск с записью музыки к новому спектаклю. Будь добра, верни его мне.

— А! — Выходит, Люк пришел не просто так. Что ж, это другое дело.

— Пожалуйста, подожди минутку, — сказала Ширли, сменяя гнев на милость. — Сейчас я его вынесу.

Оставив Люка в коридоре, она вернулась в хореографический зал и направилась к своему рабочему столу. Выдвинув верхний ящик, где должен был находиться компакт-диск, она... такового не обнаружила. Проверив все содержимое этого ящика, а также двух других, Ширли вдруг вспомнила, что работала с записью музыки у себя дома.

Прикусив губу, она несколько мгновений стояла над столом, потом повернулась и направилась в коридор.

Люк находился там, где она его оставила, — стоял, прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди.

— А тебе срочно нужен этот диск? — смущенно спросила Ширли.

— Ну, я собирался еще подумать над аранжировкой... — В глазах Люка промелькнуло беспокойство. — Только не говори, что с диском что-то случилось!

— Нет-нет! Просто я брала его домой и не привезла обратно. Боюсь, придется тебе подождать до завтра. Или, если хочешь, возьми мою кассету, на ней та же запись. — Ширли на миг задумалась. — Хотя... если я отдам тебе кассету, как мы с девочками будем репетировать?

Люк кивнул.

— Хорошо, работайте. Я пока займусь другими делами. А завтра...

— Я захвачу диск с собой и сама тебе занесу, — сказала Ширли. — Еще до начала репетиции твоего оркестра.

— Идет, — согласился Люк.

После этого он сразу повернулся и двинулся к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж.

10

Поставив «вольво» в гараж, Ширли отнесла в дом пакеты с продуктами, купленными в ближайшем супермаркете. Переложив в холодильник картонки с пирожными, пластиковые бутылки с кетчупом, горчицей и майонезом, а также стеклянные баночки с маринованными овощами и джемом, она выпрямилась, и ее взгляд уперся в висящий на стене календарь. Точнее, на помеченную красным фломастером дату.

Добрую минуту Ширли рассматривала сделанную собственной рукой пометку, пытаясь вспомнить, что та означает, пока наконец не ахнула.

Дейзи! Бог ты мой, у меня совсем из головы вылетело! Нужно не забыть поздравить. В следующую минуту ее мозг озарился новой мыслью. Ой, так ведь это же сегодня! Какой кошмар, уже вечер, а я до сих пор не...

Подобного с Ширли еще не случалось. Не было такого случая, чтобы она не поздравила Дейзи О'Нил с очередной годовщиной брака с Брайаном О'Нилом.

Дейзи и Брайан являли собой пример счастливых супругов. Оба принадлежали к миру балета, были влюблены друг в друга и одновременно являлись устойчивой сценической парой. В свое время Ширли работала с ними в одном театре. К тому же — так уж вышло — их квартиры находились на одной лестничной площадке.

Дейзи частенько забегала к Ширли по самым разным поводам: показать обновку, обсудить текущие театральные дела или просто посплетничать о ком-нибудь из общих знакомых. У Ширли тогда жил Майк, и время от времени все вчетвером собирались вместе, чтобы скоротать вечерок за вкусным ужином и бутылкой-другой вина. Но самый большой праздник Дейзи устраивала по поводу очередной годовщины своей свадьбы с Брайаном. Это событие она считала наиглавнейшим в жизни, и Брайан разделял ее мнение.

Дейзи была тем человеком, который утешал Ширли после разрыва с Майком. А позже, когда та заболела, Дейзи регулярно навещала ее в больнице, всякий раз принося фрукты и букетик цветов.

И вот сейчас Ширли забыла поздравить Дейзи с главным праздником ее жизни!

Она понимала, почему так произошло. Просто ее собственная жизнь так изменилась, что прежний, лондонский период в значительной степени превратился в воспоминания. Образ Дейзи слегка поблек и затерялся среди более ярких впечатлений.

Но проявить такое невнимание к человеку, который был со мной рядом в самые трудные минуты жизни, — это свинство! — думала Ширли, ходя по гостиной и поглядывая то на телефон, то на часы.

Ей казалось, что момент для поздравления безвозвратно упущен, что звонить в такое время поздно, и Дейзи лишь обидится.

С другой стороны, не позвонить еще хуже.

В конце концов, Ширли порывисто шагнула к телефону и набрала лондонский номер. Когда после серии гудков кто-то снял трубку, сначала послышалась музыка, затем чей-то отдаленный смех и только потом мужской голос произнес:

— Да?

Сообразив, что это один из пришедших на праздник гостей, Ширли попросила пригласить к телефону Дейзи. Сама же тем временем подумала, что голос кажется знакомым.

По-моему, это тот парень, Пит Кримсон, которого взяли в балетную труппу незадолго до моей болезни, промелькнуло в ее голове. Значит, он уже два года работает в театре.

На миг Ширли предалась воспоминаниям о прежних днях, и она улыбнулась им как старым знакомым, с которыми ее развела судьба.

В этот момент в трубке прозвучало:

— Дейзи, тебя к телефону! Дейзи! Не слышит! Майк, скажи Дейзи, что ей звонят!

Ширли замерла.

Майк? Он тоже присутствует на вечеринке?

Собственно, в этом нет ничего особенного, Ширли с Майком и раньше захаживали к Дейзи и Брайану, но... как-то странно все это, тем более после двухлетнего перерыва... Дейзи и Брайан всегда были моими друзьями, а Майк просто сопровождал меня, когда они приглашали нас.

— Да? — раздался в трубке звонкий голос.

— Дейзи! Дорогая, поздравляю тебя с вашим семейным праздником. Брайану тоже передай мои поздравления. Прости, что не позвонила раньше...

— Ширли! — Было слышно, что Дейзи очень обрадовалась, узнав, с кем говорит. — Можешь немножко подождать? Здесь очень шумно, я перейду в спальню... — Через минуту беседа продолжилась. — Ширли, я так рада тебя слышать! — защебетала Дейзи. — Жаль, что ты сейчас не здесь. У нас весело! Но с тобой было бы еще веселее...

— У вас там Майк? — осторожно спросила Ширли.

— Э-э... да. — В голосе Дейзи прозвучали нотки удивления. — Откуда ты знаешь?

— Слышала, как кто-то — Пит Кримсон, если не ошибаюсь, — попросил его позвать тебя к телефону. — Выдержав небольшую паузу, Ширли продолжила: — Значит, Майк бывает у вас?

Дейзи рассмеялась.

— Что ты! Нет. Я так удивилась, когда Брайан привел его сегодня к нам. Они вроде встретились в нашем магазине.

«Нашим» Ширли и Дейзи привыкли называть продуктовый магазин, занимавший первый этаж их дома.

Интересно, каким ветром Майка занесло в наш район? — мимоходом подумала Ширли. Впрочем, мне-то что за дело!

Она сменила тему, и беседа некоторое время порхала вокруг театральных новостей. Дейзи вкратце пересказала свежие сплетни, потом спросила:

— Ну а ты как поживаешь?

Настала очередь Ширли рассказывать. Она несколько минут увлеченно описывала свой уютный дом и даже начала перечислять по названиям комнатные растения, которые стоят в гостиной, но на первом же десятке остановилась.

— Похоже, ты ничуть не проиграла от того, что оставила сцену и переменила работу, — задумчиво произнесла Дейзи. — У тебя замечательный дом, ты полна творческих идей и, судя по всему, ведешь насыщенную жизнь.

— Еще какую! — оживленно подхватила Ширли. — Как говорится, нет худа без добра. Если бы не болезнь, вынудившая меня изменить образ жизни, я, наверное, никогда не решилась бы... — Она вдруг прикусила язык, с которого едва не сорвалось слово, которого ей пока не хотелось произносить ни при ком, кроме Сандры... ну и Люка, конечно, тоже, так как он с самого начала не только был в курсе событий, но также являлся их непосредственным участником.

К несчастью, Дейзи не пропустила запинки.

— На что?

Ширли обескураженно молчала, не понимая, как это она так увлеклась, что едва не разболтала свой секрет.

— Ширли? Ты там?

— Да... я тебя слушаю.

Дейзи рассмеялась.

— Это я тебя слушаю! Ты сказала, что никогда не решилась бы на что-то, а дальше я не услышала.

Потому что я замолчала, ответила Ширли про себя, а вслух сказала:

— Наверное, помехи на линии.

Дейзи не стала спорить.

— Может быть. Так что ты хотела мне сказать?

— Я... э-э... уже не помню. Ничего особенного. Не обращай внимания.

— Э нет! — протянула Дейзи. — Так не пойдет. Раз уж начала, договаривай.

В самом деле, что за беда, если Дейзи узнает о моей беременности? — вдруг подумала Ширли. Все равно скоро это станет известно. Главное, не разглашать имени отца моего будущего ребенка.

— Ну хорошо, — сдалась она, — расскажу. Только пока об этом неизвестно никому, кроме моей двоюродной сестры Сандры.

— Значит, дело не в плохой слышимости! — усмехнулась Дейзи.

— Нет.

— Ладно, поведай мне свой секрет, я никому не разболтаю.

— Если и разболтаешь, ничего страшного не случится. Скоро все знакомые об этом заговорят.

— Ты меня заинтриговала. Говори скорей, умираю от любопытства!

— Ну так слушай. Я собиралась сказать, что, если бы не моя болезнь и дальнейшая смена работы, у меня, наверное, никогда не было бы ребенка.

— Чего-о?

— Не чего, а кого, — улыбнулась Ширли.

— Постой, я не ослышалась? Ты сказала...

— Не ослышалась. Я беременна.

— Вот это да... — после некоторой паузы протянула Дейзи. — Вот так новость...

— В конце концов, ничего особенного, — скромно обронила Ширли. — Со многими женщинами это случается.

— Постой, дай опомниться. Со многими, верно. Но мы не просто женщины, мы балерины. У нас особое отношение к вопросу материнства.

Ширли подавила вздох.

— Я больше не балерина. Или, если хочешь, бывшая балерина.

— Брось. Бывших балерин не бывает, — возразила Дейзи. — Ты останешься ею до старости.

— Может быть. Признаться, меня сейчас волнует совсем другое. Еще не так давно я представить себе не могла, что меня обрадует известие о беременности, а сейчас...

— Неужели правда обрадовало? — недоверчиво произнесла Дейзи.

— Э-э... не сразу, конечно, тут ты права. Поначалу я испытала сильнейшее потрясение. Тем более что никакой беременности не должно было случиться, об этом позаботился... не знаю, как его назвать...

— А! У тебя появился приятель? — оживилась Дейзи.

Ширли поморщилась.

— Нет. Никаких приятелей у меня больше не будет, с этим покончено. Просто партнер, который побеспокоился о том, чтобы наш секс был безопасным. Мы пользовались презервативом.

Услышав это, Дейзи изумленно воскликнула:

— И ты забеременела? Разве так бывает?

На этот раз вздох слетел с губ Ширли.

— Да. Использование презерватива допускает небольшой процент риска. На эту тему даже существует несколько непристойных анекдотов, которые известны мне давным-давно. Но, разумеется, я никак не ожидала, что сама попаду в анекдотическую ситуацию. — Она немного помолчала, вспоминая недавнее посещение клиники. — Когда врач сообщила мне о моей беременности, я ей просто не поверила. Я-то знала про презерватив!

В телефонной трубке тоже прошелестел сочувственный вздох.

— Представляю твое состояние, — сказала Дейзи. — Если бы я оказалась на твоем месте...

— Со временем ты стала бы относиться к этому так же, как и я. После того как прошло первое потрясение, я стала воспринимать свою беременность как благо. Мне нельзя танцевать на сцене, зато у меня будет ребенок. — Ширли невольно улыбнулась. — Понимаешь? Собственный ребенок!

Наступило молчание. Вероятно, Дейзи размышляла над услышанным. Потом она медленно произнесла:

— Кажется, я скоро начну тебе завидовать.

— Ну что ты! Я вовсе не для этого рассказываю о своих делах.

— Угу... Значит, выходишь замуж?

Услышав это, Ширли на миг изумленно замерла. Подобный вывод показался ей более чем странным.

— Почему сразу замуж? С чего ты это взяла?

— А разве нет? Мне показалось... Словом, если ты собралась рожать, то...

— Это ровным счетом ничего не означает. Я просто рожу себе ребенка — и все! — с запалом произнесла Ширли.

— Хорошо, хорошо, не кипятись. Я просто так сказала. Ты вольна поступать, как сочтешь нужным.

Действительно, что это я так разошлась? — подумала Ширли. Нужно срочно успокоиться.

— Я все о себе, да о себе, — с коротким смешком обронила она. — Праздник-то сегодня у тебя! Поздравляю еще раз и желаю вам с Брайаном счастья.

Дейзи поблагодарила, попросила звонить чаще, и на этом разговор завершился.

Утро следующего дня началось у Ширли так же, как в последнее время все предыдущие — с пробежки в ванную, где ей пришлось избавиться от содержимого желудка. Беременность обладает многими неприятными моментами, утренняя тошнота — один из них.

Правда, сегодня все оказалось гораздо хуже, чем было до сих пор. Когда приступ дурноты прошел, Ширли без сил опустилась на бортик ванны. Перед ее глазами плавали огненные круги, заслоняя собой все остальное. Кроме того, у нее кружилась голова и она испытывала сильное ощущение слабости.

Спустя несколько минут приступ тошноты повторился. Он показался Ширли мучительнее предыдущего, так как в желудке уже ничего не осталось, а позывы опустошить его не прекращались. В какой-то момент Ширли показалось, что еще немного — и ее вывернет наизнанку. И еще у нее было такое чувство, будто это никогда не кончится.

К счастью, она ошибалась. Понемногу приступ утих, и, тяжело оттолкнувшись от раковины умывальника, Ширли вновь плюхнулась на бортик ванны. У нее не осталось сил даже для того, чтобы закрыть кран. Вода продолжала бежать, громким журчанием словно усугубляя и без того скверное состояние Ширли.

Как же ехать в театр? И что делать, если все это будет продолжаться?

Как любая современная женщина, Ширли знала о беременности почти все. Было ей известно и понятие интоксикации, но легче от этого не становилось. Равно как и от осознания того, что рано или поздно самый трудный, начальный период беременности закончится, а дальше должно быть легче.

Успокаивая себя этой мыслью, Ширли поднялась, чтобы начать собираться на работу, но едва успела выпрямиться, как ее вновь настиг приступ дурноты.

К счастью, он оказался гораздо слабее предыдущих. Правда, и после него Ширли пришлось отдыхать, зато у нее появилась уверенность, что она способна добраться до театра. А на работе ей почему-то всегда становилось легче. Возможно, потому, что она отвлекалась от своего состояния текущими делами.

Отдышавшись, Ширли умылась и отправилась одеваться. Разумеется, ни о каком завтраке не могло быть и речи. Перед выходом из дому она только выпила немного минеральной воды — всего несколько глотков, — потому что большее количество жидкости могло спровоцировать новый приступ тошноты.

Едва взглянув на себя в зеркало — бледное лицо, темные круги под глазами — Ширли поплелась в гараж. Ее ноги дрожали от слабости.

Будущее материнство давалось нелегко.

11

По дороге на работу Люк обычно слушал музыку, как правило, классическую. Сегодня он выбрал Вагнера, который завораживал его пространственной динамикой и широтой музыкального мышления.

Несмотря на то, что это было утро рабочего дня, шоссе не было загружено транспортом и ничто не мешало Люку наслаждаться музыкой, которую он всякий раз слушал по-новому, хотя давно знал наизусть.

Так продолжалось до поворота, который дорога делала сразу за искусственными посадками молодого ельника. Там Люку пришлось объехать какой-то автомобиль, стоявший почему-то не у обочины, а прямо на проезжей части, что немного отвлекло его от прослушивания музыки.

Проехав еще с милю, Люк вдруг подумал — как раз начался его любимый фрагмент из «Тристана и Изольды», — что тот одинокий автомобиль как будто ему знаком. А в следующую минуту резко притормозил, потом развернулся и помчался обратно. Проигрыватель выключить он забыл, так что весь обратный отрезок пути в салоне «бентли» продолжал звучать Вагнер.

Остановившись возле автомобиля, Люк сразу понял, что догадка его верна — это был принадлежащий Ширли «вольво». Сама она сидела за баранкой, и дверца с ее стороны была распахнута.

Что-то случилось! — промчалось в голове Люка. Ударом по кнопке проигрывателя он прекратил неуместную сейчас музыку, затем выскочил из «бентли» и метнулся к «вольво». Один лишь брошенный на Ширли взгляд сказал ему, что его опасения не напрасны: она сидела с закрытыми глазами и лицо ее было белее мела.

— Ширли! — Добрую минуту после оклика она оставалась неподвижной, и за эти короткие мгновения каких только мыслей не пронеслось в мозгу Люка! — Ширли...

Ее ресницы поднялись. Потом она медленно повернула голову в сторону Люка.

— Что с тобой? — тревожно спросил он. — Ты... плохо себя чувствуешь?

Губы Ширли вяло шевельнулись, и лишь затем она едва слышно выдавила:

— Я...

— Да?

— Меня тош... — Не договорив, Ширли поспешно выбралась из автомобиля, оттолкнула Люка, шагнула к кромке шоссе и там нагнулась к кустам, сотрясаемая конвульсиями.

— Дьявол! — процедил Люк, наблюдая за ней.

Спустя пару минут он взял Ширли под локоть, отвел обратно к «вольво» и помог сесть.

— Спасибо, — шепнула она.

— Что с тобой? — вновь спросил Люк.

Ей как будто стало немного лучше, потому что она ответила более внятно:

— Ничего особенного, обычная история. В начале беременности это бывает со всеми женщинами. — Немного передохнув, она провела языком по запекшимся губам и добавила: — Правда, сегодня что-то уж очень... — Оборвав фразу на середине, Ширли вдруг прижала ладонь к горлу и несколько мгновений сидела, прислушиваясь к себе. Затем медленно расслабилась, словно что-то отступило от нее.

— Ты на себя не похожа, — с сожалением заметил Люк. — В таком состоянии нужно оставаться дома, в постели, а не колесить в автомобиле.

Она тихонько вздохнула.

— Я должна ехать на репетицию.

Глядя на нее, такую слабую, осунувшуюся, поблекшую, Люк покачал головой.

— Не думаю, что ты сейчас что-либо должна. Впрочем, одно должна точно: беречь себя и ребенка, которого, насколько я понимаю, тебе очень хочется.

Ширли вяло кивнула. По-видимому, ей трудно было разговаривать.

— Тебе следует вернуться домой, — убежденно произнес Люк.

— А репетиция?

Он на миг задумался.

— Девочки без тебя повторят все, что надо. Я предупрежу их, что ты не приедешь. — Тут ему в голову пришла какая-то мысль, и он с сомнением взглянул на Ширли. — Только как же ты доедешь до дому в таком состоянии? Может, отвезти тебя?

Ширли вздохнула, при этом на секунду закрыв глаза.

— Не нужно. Как-нибудь сама справлюсь... хотя у меня сильное головокружение.

— Вот видишь! Нет, я обязан доставить тебя домой.

Она медленно покачала головой.

— Ничего ты не обязан. Мы уже столько раз это обговаривали...

— Да, но ты пообещала обращаться ко мне, если тебе понадобится помощь, — напомнил Люк, в глубине души удивляясь своему волнению.

Он давно уже решил для себя вопрос общения с женщинами. Семейная жизнь, по его мнению, не подходит для людей творческих профессий. Поэтому он привык смотреть на женщин лишь как на источник чувственного удовольствия — всегда временного. Исходя из этих соображений, Люк и строил свое существование.

Разумеется, с Ширли он тоже не собирался вступать в длительные отношения. Беременность — это ее личное дело. Он не ощущал в себе готовности становиться отцом и счел необходимым сразу предупредить ее об этом. Равно как и о том, что обязуется нести бремя финансовых обязательств — это в его силах и возможностях. Больше он ничего не может дать.

Правда, узнав, что у Ширли нет близких родственников и она практически одна на свете, Люк призадумался. Как ни верти, а именно из-за него она очутилась в сложном положении. Ну и из-за негодного презерватива, конечно, тоже. Но что возьмешь с резинки, которая к тому же виновата лишь косвенно? Нет, вся ответственность лежит на том, кто был инициатором самой ситуации, при которой потребовалось использование презерватива.

Вот и получается, что кругом виноват я один, размышлял Люк. Разумеется, Ширли не отказалась принять участие в игре и полностью разделила со мной удовольствие, но для меня история на том и закончилась, а для нее, как выяснилось, имеет продолжение. Но самое досадное то, что решать проблемы ей приходится в одиночку. А я тем временем терзаюсь чувством вины.

Свое нынешнее волнение по поводу плохого состояния Ширли Люк объяснял для себя тем же образом — это все из-за него. Если бы не он, Ширли преспокойно ехала бы сейчас на работу, а не сидела бы в автомобиле бледная, измученная слабостью и тошнотой.

— Верно, я пообещала обратиться к тебе в случае чего, — вяло согласилась Ширли. — И даже, наверное, так и сделала бы... — ей пришлось сделать паузу для вздоха, — если бы ты сейчас не был занят. Ведь тебе тоже предстоит репетиция с оркестром.

Люк задумался. Разумеется, музыканты будут ждать его, гадая, что случилось. Но они по крайней мере здоровы и чувствуют себя нормально, а Ширли нуждается в помощи.

— Я могу позвонить им и попросить начать без меня, — сказал он. — Кстати, то же самое можешь сделать и ты: сообщить своим девушкам по телефону, что тебя сегодня не будет, и сказать, чтобы репетировали сами. Разок обойдутся и без руководителя.

— Вообще-то, конечно, — неуверенно взглянула на него Ширли. — Но...

Люк сморщился, словно проглотил лимон.

— Сама подумай, как ты будешь проводить репетицию в таком состоянии?

Ширли прерывисто вздохнула.

— Ты прав, но все равно мне неловко отрывать тебя от дел.

— Глупости.

Люк вернулся к своему «бентли», где находился его мобильник, и позвонил в театр. Затем, после короткого разговора, вновь направился к Ширли.

Глядя на него, и она вынула из сумочки сотовый. Однако, начав набирать номер, она вдруг остановилась и подняла глаза на приблизившегося Люка.

— Как же ты меня отвезешь?

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— А в чем проблема, не понимаю? Как обычно, сяду за баранку и отвезу.

Запекшиеся губы Ширли тоже тронула улыбка.

— Я не об этом. Если мы отправимся в Бердикс на моем «вольво», тебе придется оставить здесь свой автомобиль. И как ты потом доберешься до Манчестера? Вернешься сюда на рейсовом автобусе, а дальше поедешь на своем «бентли»? — Длинная тирада так утомила Ширли, что ей пришлось закрыть глаза и отдышаться.

Неужели беременность такая жуткая вещь? — с неприятным удивлением подумал Люк, наблюдая за ней. Если так, то как они это выдерживают?

Под словом «они», конечно, подразумевались женщины.

Прежде внимание Люка как-то не задерживалось на вопросе, тяжело ли выносить и родить ребенка. Он считал подобную тему сугубо женской, а для себя, как для мужчины, просто бессмысленной. Что толку размышлять о таких вещах, если тебя самого это никогда не коснется в силу иного природного предназначения?

Сейчас, глядя на Ширли, Люк невольно поставил себя на ее место, и его передернуло. Ничего хорошего в подобном состоянии быть не может, это всякому понятно. Не ясно другое: почему многие женщины мечтают забеременеть? Разумеется, в конечном итоге их интересует ребенок, а не процесс беременности как таковой, но все равно...

Инстинкт, проплыло в голове Люка. Вот что ими движет. Необходимость продолжения рода. По-другому они просто не могут существовать. Как все это грустно...

— У меня не возникнет необходимости возвращаться сюда на рейсовом автобусе, — пробормотал он, продолжая размышлять о превратностях женской судьбы.

— Как же ты доберешься до своего автомобиля? — тихо произнесла Ширли.

— Как доберусь? — Люк наконец стряхнул с себя минутное оцепенение. — Я просто поеду на нем в Бердикс.

— То есть ты хочешь оставить здесь мой автомобиль? — слабо удивилась Ширли.

Он покачал головой.

— Ничего оставлять не будем. Я соединю наши автомобили тросом, ты пересядешь ко мне, и так мы доберемся до Бердикса. — Люк внимательно взглянул на Ширли. — Понятно?

Ширли кивнула.

Так они и сделали. Вернее, занимался всем Люк, Ширли оставалось лишь позвонить в театр и переместиться в «бентли».

Люк осуществил свой замысел настолько быстро и ловко, что Ширли лишь отметила, что уже находится на переднем пассажирском сиденье «бентли». Люк же уверенно вел свой автомобиль в обратном направлении, а за ними катил закрепленный на тросе «вольво».

Тот факт, что кто-то взялся помогать ей, странным образом укрепил Ширли физически. Ее даже как будто стало меньше тошнить. Во всяком случае, она выпила из захваченной из дому пластиковой бутылочки немножко минеральной воды, и это обошлось без неприятных последствий.

А чуть позже между Ширли и Люком даже завязалась легкая беседа, причем они, похоже, и не заметили, как она началась. Просто Люк спросил, как Ширли себя чувствует, она ответила, и так слово за слово потек ни к чему не обязывающий разговор.

В этом духе он продолжался до тех пор, пока Люк вдруг не обронил:

— А как насчет свиданий?

Ширли мгновенно напряглась.

— Никаких свиданий не будет. Мы договорились, что ты не станешь вмешиваться в мою жизнь.

— Ты считаешь подобный вопрос вмешательством?

Она немного помолчала, потом с плохо скрываемой досадой произнесла:

— Люк, я не собираюсь бегать к тебе на свидания. Даже не думай.

Тот удивленно покосился на нее.

— Ко мне? Кто говорит обо мне?

— Как? Почему же ты завел речь о свиданиях? — в свою очередь удивилась Ширли.

— Я имел в виду тебя. Наверное, ты встречаешься с мужчинами... или с одним мужчиной, если угодно. И мне пришло в голову, что вся эта история с неожиданной беременностью могла разрушить твои планы, если они у тебя были.

— Ах вот ты о чем, — проворчала Ширли. Однако, несмотря на свой недовольный тон, успокоилась. Люк не посягает на ее личную жизнь. — Вообще-то тебя это не касается, но раз уж спросил, скажу: я не встречаюсь с мужчинами.

Люк вновь удивленно взглянул на нее.

— Нет?

Она покачала головой.

— Вообще не встречаешься?

— В нынешний период моей жизни — нет. Впрочем, я ведь говорила об этом, когда сообщала тебе о своей беременности.

— Разве?

— Конечно. Наверное, ты не придал моим словам особого значения, но я сказала, что за последние два года я не была ни с одним мужчиной... кроме тебя.

Последние слова Ширли произнесла без особой охоты, потому что подобные сведения касаются ее личной жизни, к которой Люк не имеет ни малейшего отношения.

— Что-то такое помню, — пожал плечами Люк.

Точно, он меня не слушал, промелькнуло в голове Ширли. Наверное, его настолько потрясла новость, что все остальное он не воспринимал.

— Сейчас я могу лишь подтвердить сказанное, — обронила она.

— Не понимаю... — пробормотал Люк, глядя на дорогу.

— Что?

— Почему ты избегаешь мужчин. Ты... такая пылкая женщина...

Ширли слегка порозовела, вспомнив, что Люк имеет все основания так говорить.

— Я не избегаю.

— Но должна же быть какая-то причина твоему нежеланию встречаться с мужчинами, — произнес Люк тоном, в котором явственно сквозило недоумение. — Я бы не задавал подобного вопроса, если бы ты относилась к числу женщин фригидных или принадлежащих к лицам с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Ширли через силу усмехнулась и покачала головой.

— Знаю, — сказал Люк, взглянув на нее. — Ты не фригидна и с сексуальной ориентацией у тебя все в порядке.

— Мне следует воспринимать это как комплимент? — негромко обронила она.

— Скорее как констатацию факта, судить о котором я имею полное право как непосредственный участник... э-э... некоторых наших с тобой совместных действий.

Несмотря на всю свою вялость, Ширли вспыхнула. Люк заметил это и отвернулся, пряча усмешку, которая, впрочем, тут же сошла с его лица, так как он вспомнил о том, что Ширли плохо себя чувствует.

— Странную тему ты выбрал для разговора, — буркнула она, в свою очередь отворачиваясь к окошку.

— Странную? Не знаю. Может быть. Просто мне пришло в голову, что если ты захочешь завязать с кем-нибудь серьезные отношения, то сейчас это будет сложно — именно из-за того, что ты ждешь ребенка.

— Почему тебя вдруг взволновал этот вопрос? — искренне удивляясь, произнесла Ширли. — Лично я не вижу никаких проблем.

— Вот как?

— Да. И знаешь почему? Потому что не собираюсь вступать в серьезные отношения. — После секундной паузы она добавила: — Собственно, меня сейчас вообще не интересуют отношения с мужчиной. Никакие. Мои мысли занимает лишь одно: будущий ребенок. — Ширли вновь ненадолго умолкла, прежде чем произнести: — Узнав о беременности, я на многое стала смотреть иначе. И еще больше утвердилась в мысли, что женщина может быть счастлива и без мужчины.

12

Наступило молчание.

Ширли смотрела вперед, откинувшись на спинку сиденья и радуясь минутам покоя, а также отсутствию изнуряющей тошноты.

Люк как будто обдумывал ее слова.

— Мужчина без женщины тоже.

— Что? — Ширли уже успела переключить мысли на другое, поэтому не сразу поняла, о чем он говорит.

— Тоже может быть счастлив без женщины? — сказал Люк.

Их обогнал открытый спортивный автомобиль, за рулем которого, небрежно управляя одной рукой, сидел коротко стриженный парень в солнцезащитных очках. Другой рукой он с видом собственника обнимал яркую брюнетку, за спиной которой полоскались на ветру волосы и концы шифонового шарфа. Судя по всему, оба они — парень и девушка — были довольны жизнью и друг другом.

Люк и Ширли проводили парочку взглядом.

— По крайней мере, иногда, — ответил Люк на свой же вопрос.

Ширли повернулась к нему.

— Иногда — что?

Он широко улыбнулся.

— Иногда мужчина тоже может быть счастлив без женщины.

Ширли поняла, что он хотел сказать: как правило, мужчине можно обходиться без женщины, но бывают моменты, когда человек остро нуждается в обществе представителя противоположного пола — эта необходимость диктуется физическими желаниями.

— Ладно, мы действительно заговорили о том, что не имеет в данный момент большого значения, — произнес Люк. — Лучше скажи: как ты сейчас себя чувствуешь?

Ширли на миг прислушалась к себе.

— Вроде бы нормально.

— Уверена?

— Ну... пока да. Что будет дальше, сказать не могу. А почему ты спрашиваешь?

Люк повернулся к ней, взгляд его выразительных карих глаз был внимателен.

— Потому что сам я чувствую себя не очень хорошо.

Ширли быстро оглядела его и, не найдя признаков, подтверждающих плохое самочувствие, удивленно спросила:

— Ты тоже... э-э... болен?

Он усмехнулся.

— Не я, моя совесть.

— А, снова ты об этом... — протянула Ширли.

К этому моменту Люк уже вновь устремил взгляд на шоссе, но тут покосился на нее.

— Иначе не получается. Уж прости за сравнение, но тебя мучает тошнота, а меня — угрызения совести. Поверь, это в равной степени неприятно.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — с оттенком иронии заметила Ширли.

Люк вздохнул.

— Тебе смешно, а я не могу избавиться от омерзительного чувства вины.

— Перестань его лелеять, и оно исчезнет само собой, — посоветовала Ширли.

— Легко сказать. Кстати, я пробовал, но из этого ничего не получилось. Похоже, у меня появилась навязчивая идея. Когда я ничем не занят, то только и делаю, что размышляю о своей оплошности.

Конечно, Люк подразумевал использование презерватива, который слишком долго находился в его кармане и из-за этого мог испортиться. Ширли поняла, к чему он клонит, но для нее самой данная тема потеряла актуальность.

— Не изводи себя, — сказала она. — Благодаря твоей «оплошности» у меня появится ребенок. Поначалу я была в шоке от этого, а сейчас радуюсь, что все так замечательно складывается.

Люк взглянул на нее, будто не веря собственным ушам.

— Замечательно? Взгляни на себя — на тебе лица нет! Бледная, темные круги под глазами, дышишь словно в горах, где нехватка кислорода. Никогда не поверю, что тебе нравится подобное состояние.

— Конечно, не нравится, — слабо улыбнулась Ширли. — Но игра стоит свеч. В итоге меня ждет замечательный приз. Любая женщина скажет тебе, что ради малыша стоит немного потерпеть. К тому же неудобства, которые я сейчас испытываю, носят временный характер. Насколько мне известно, ими характеризуется лишь первый триместр беременности.

Люк нахмурился.

— Триместр — это три месяца, что ли?

— Да. Но тошнота должна прекратиться раньше, — неуверенно произнесла Ширли.

— Должна! А если не прекратится?

Она пожала плечами.

— Придется терпеть. Обратного пути нет.

Люк в сердцах стукнул кулаком по баранке.

— Это все я виноват!

— Я тебя умоляю, — прошептала Ширли, прижимая пальцы к виску. — Только не кричи...

— Прости. — Люк сразу смутился. — Я... просто все время думаю: как же мне оставить тебя одну? Ты такая слабая...

— Где оставить? — сморщила Ширли лоб. — Извини, что-то я плохо соображаю.

— У тебя дома, конечно. Я вот думаю: привезу тебя, а сам уеду и кто тебе поможет в случае чего?

— О, на этот счет не беспокойся. Думаю, со мной ничего не случится. И вообще, я надеюсь завтра быть в норме.

Люк окинул ее взглядом.

— Судя по твоему виду, тебе не вернуться в норму и через неделю.

— Благодарю за моральную поддержку, — апатично усмехнулась Ширли.

— Ох что-то я не то говорю! — спохватился Люк. — Я лишь хотел сказать, что...

— Не трудись объяснять, и так все ясно.

— Тебе — возможно, — вновь вздохнул он. — А я не могу успокоиться: по моей вине ты зачала ребенка и теперь несешь все тяготы беременности, но мне же остается лишь пассивно наблюдать за твоими мучениями.

— Ну и что? — едва заметно двинула Ширли плечом. — Подобный порядок существует испокон веков. — Она усмехнулась. — Так уж повелось, что мужчина делает свое дело и устраняется, дальнейшее — удел женщины.

Люк поморщился.

— Все это общие рассуждения. Меня же волнует моя конкретная роль в этой истории. Вернее, то, что я только смотрю и ничего не делаю.

Ширли повернулась к нему всем корпусом.

— Но я не позволяю тебе ничего делать! Мы договорились о твоем неучастии в том, что имеет отношение к ребенку.

— Да помню я...

— Вот и хорошо. Значит, должен понимать, что у тебя попросту нет выбора. Следовательно, и ответственности ты никакой не несешь.

— Э нет. Тут ты ошибаешься. Сколько бы мы ни обсуждали этот вопрос, я по-прежнему чувствую себя обязанным облегчить твое бремя.

Ширли вновь откинулась на спинку сиденья. Впереди уже показались первые коттеджи Бердикса.

— По-моему, все это несколько надуманно. Другой на твоем месте лишь облегченно вздохнул бы, узнав, что женщина ничего от него не требует. А ты, с моей точки зрения, сам все очень усложняешь.

— Что же делать, если я беспокоюсь? Пойми, я ничего не выдумываю. И не пытаюсь произвести на тебя впечатление. Мне действительно не по себе от мысли, что ты сейчас останешься совсем одна, в пустом доме, и...

— У меня есть телефон, — заметила Ширли, в глубине души удивляясь собственному спокойствию и рассудительности. — Даже два: один стационарный, другой мобильный.

— Ну и что? Кому ты позвонишь?

— Э-э... врачу. В Бердиксе есть врач.

— Знаю, — кивнул Люк. — Терапевт. А тебе, наверное, нужен гинеколог.

— Ну, в конце концов, я могу позвонить тебе, — сдалась Ширли. — Как и обещала. Только угомонись, у меня нет сил тебя успокаивать.

Люк посмотрел на нее и промолчал. Через минуту они въехали в Бердикс.

— Сейчас налево, — сказала Ширли на первом перекрестке.

Люк кивнул, свернув на Апсайд-роуд, которая вела к холмам, где живописно разместились три коттеджа. Самый дальний, возле которого росла старая сосна, принадлежал Ширли.

— Держи курс на самое высокое дерево, — обронила она.

Вскоре «бентли» остановился возле уютного даже внешне домика с белыми стенами, темными деревянными балками и ставнями.

— Теперь я хотя бы знаю, где ты живешь, — заметил Люк.

— Я не делала из этого секре... — Договорить фразу Ширли не удалось, потому что к ее горлу вновь подкатила дурнота. Поспешно распахну в дверцу со своей стороны, она выскочила из автомобиля и побежала к ближайшим кустам шиповника.

Люк еще некоторое время оставался в салоне, глядя на ее содрогающуюся спину и сочувственно морщась. Затем тоже вышел из «бентли». Некоторое время он стоял, не зная, как поступить, и продолжая смотреть на Ширли. Когда она выпрямилась, двинулся к ней.

— Ох... — простонала она, держась за желудок. — Надо же, опять началось!

— И ты каждый день так мучаешься? — с испугом спросил Люк.

— Обычно только по утрам и не так сильно. Сегодня что-то особенное.

— Ну идем, я помогу тебе добраться до спальни, — сказал Люк, беря ее под руку.

Сделав первый шаг, Ширли пошатнулась. У нее кружилась голова, и, если бы не Люк, путь к крыльцу занял бы неизвестно сколько времени.

Что бы я без него делала? — проплыло в ее мозгу.

Тем не менее она испытывала неловкость из-за того, что Люк помогает ей. Когда они вошли в дом и добрались до ведущей на второй этаж лестницы, Ширли остановилась.

— Спасибо, дальше я поднимусь сама.

Ей не хотелось, чтобы Люк заходил в ее спальню — уж очень интимное это помещение.

Пока Ширли думала об этом, Люк с сомнением скользнул по ней взглядом.

— Поднимешься сама? К чему подобный героизм? Тем более в твоем нынешнем состоянии. Я, напротив, подумываю о том, не отнести ли мне тебя наверх на руках?

— Нет!

Несмотря на плохое самочувствие, от слов Люка Ширли бросило в жар. То, что он предлагал, было еще более интимным, чем его появление в ее спальне.

— Что ты так кричишь? — удивленно взглянул на нее Люк. — Я даже вздрогнул.

— Прости, — шепнула Ширли, опираясь локтем на лестничные перила. Ей было тяжело стоять.

Внимательно рассматривая ее, Люк произнес:

— Если меня не обманывает интуиция, тебе не хочется пускать меня в свою спальню, верно?

Ширли взглянула на него, тут же опустила глаза и нехотя кивнула.

— Да...

Люк прищурился.

— Но почему? Разве я дал повод подозревать меня... даже не знаю, как выразиться... в неблаговидных намерениях? Неужели ты думаешь, что я способен предпринять что-то в отношении тебя, когда ты в таком состоянии?

Брови Ширли удивленно поползли вверх. У нее и в мыслях не было, что Люк поймет ситуацию таким образом.

— Дело не в этом, — возразила она тихим из-за общей слабости голосом.

— Нет? — недоверчиво усмехнулся он. — В чем же?

Ширли помолчала, подбирая слова.

— Ты... не должен заходить в мою спальню.

Усмешка Люка стала шире.

— Интересно, что в ней такого, чего я не должен видеть? Наручники, хлысты, кожаные маски и бюстгальтеры?

В первую минуту Ширли даже не поняла, о чем он говорит. Потом сообразила и удивилась игривому направлению его мыслей. Самой ей было не до забав. Правда, она отметила то, как Люк выразился: «...предпринять что-то в отношении тебя, когда ты в таком состоянии». Значит, если бы ее самочувствие было в норме, он попытался бы повторить то безумие, что произошло между ними в хореографическом зале? Иными словами, он допускает, что это возможно?

— Никаких хлыстов в моей спальне нет, — сдержанно произнесла Ширли. — Но это моя спальня, понимаешь? Моя личная комната. И мне будет неловко, если ты туда войдешь.

— Да что тут особенного, не понимаю? — По глазам Люка было видно, что он действительно не улавливает хода ее мыслей.

— Не знаю, как сказать, чтобы это не прозвучало грубо... Словом, тебе нечего делать в моей спальне. Мы с тобой хоть и давно знакомы, но, по сути, посторонние люди. Что мы знаем друг о друге? — спросила Ширли. И сама же ответила: — Почти ничего.

— Кроме того, что создали новую жизнь, — заметил Люк. — Как бы то ни было, мы родители малыша, который скоро появится на свет. Ты мать, а я отец.

Этот разговор был Ширли не по душе, но последняя фраза Люка не понравилась ей особенно.

— Ему неизвестно, что ты его отец, — устало произнесла она. — Меня он узнает, когда придет время, а тебя...

— Он? — быстро повторил Люк. — Тебе известно, что это будет мальчик?

— Нет. Я просто так сказала. Ведь слово «малыш» мужского рода, а не женского.

— А... — Люк вздохнул, как показалось Ширли, с облегчением.

Может, я все нафантазировала? — подумала она. И Люк действительно не заинтересован в ребенке, как, собственно, и утверждает?

Тут вдруг Люк с чувством произнес:

— Как бы я хотел забыть о твоей беременности и жить, будто ничего не случилось!

Ширли покосилась на него.

— Что же тебе мешает?

— Не могу! — воскликнул он с досадой. — Понимаешь? Просто не могу отвернуться от этой проблемы, хоть убей!

— Все равно когда-нибудь придется это сделать. У тебя нет особого выбора.

Люк медленно покачал головой.

— Выбор существует всегда.

Несколько мгновений Ширли молчала, поджав губы, потом не без некоторого раздражения бросила:

— Ведь мы уже это обсуждали. И обо всем договорились. Сколько можно муссировать одну и ту же тему? Ребенок — моя забота.

— Я и не спорю.

Ширли перевела дыхание.

— Какой-то странный у нас разговор...

— Уж это верно. Давай я помогу тебе подняться и на том закончим. И не капризничай, потому что мне давно пора ехать в театр.

— Хорошо, — скрепя сердце согласилась она.

13

Войдя вместе с Ширли в спальню, Люк понял, что она была права, не желая пускать его сюда. Здесь был ее маленький персональный мир.

Ажурные занавески на окнах, розовые обои с рисунком в виде букетов, узкая девичья — иначе не назовешь — кровать, трюмо, на котором стояло множество флаконов с духами и еще какими-то жидкостями, а также тюбики и баночки с кремом. А вверху, на темных крепежных балках, висели кашпо с роскошными папоротниками.

Стена, возле которой стояло трюмо, сплошь пестрела плакатами и афишами со сценическими фотографиями Ширли — одной и с партнерами, — представлявшими собой фрагменты балетных постановок.

Увидев это, Люк усмехнулся про себя: в его доме было то же самое — оклеенная афишами стена. Только на них изображался он сам за дирижерским пультом. И находились эти плакаты не в спальне, а в устроенной в отдельной комнате студии.

Люк подвел Ширли к кровати, помог сесть и отступил на шаг. Он ни на минуту не забывал, что она беременна, к тому же плохо себя чувствует, но почему-то сейчас она показалась ему особенно красивой — даже несмотря на бледность и темные круги под глазами. Русые кудри изящно обрамляли ее лицо, полные, Но сухие сейчас губы странным образом выглядели эротично, взгляд серых глаз словно был наполнен тайной.

Подобное выражение Люк не раз замечал у женщин, ожидавших ребенка. Возможно, они действительно знали нечто такое, что было неведомо прочим.

Глядя на Ширли, Люк внезапно вспомнил ее такой, какая она была в минуты страсти — с исступленным и одновременно вдохновенным лицом. Этот яркий образ произвел неожиданный, хотя и закономерный эффект — Люк ощутил сладостный спазм между бедер.

Разумеется, в настоящий момент подобная реакция была абсолютно неуместна и даже смутила Люка.

А я еще распространялся, что не способен предпринять что-то в отношении Ширли, когда она находится в таком состоянии! — промчалось в его голове. Счастье, что ей сейчас не до того и она не замечает, что со мной происходит, иначе я был бы уличен во лжи.

— Спасибо за помощь, — сказала Ширли, проведя рукой по лицу. — Я только хочу уточнить: что ты подразумеваешь, говоря о выборе, который существует всегда? Что тебе нужно?

Ее вопрос помог Люку вернуться к реальности.

— Гм... Что мне нужно? — повторил он. — Если бы я знал! Правду сказать, я ни в чем не уверен. Просто меня угнетает собственное бездействие.

— Но что, по-твоему, ты должен делать?

Люк пожал плечами.

— Понятия не имею. Хоть что-нибудь. Нечто такое, что облегчило бы тебе жизнь.

— До сих пор я справлялась и... — начала было Ширли, однако Люк перебил ее.

— Видишь ли, хотим мы того или нет, но перед нами сейчас стоит проблема личного характера. Ты способна закрыть на это глаза? Я — нет.

— Ну... — Ширли и на сей раз не удалось договорить.

— Только не пойми меня превратно, — горячо произнес Люк, машинально делая элегантный жест, заметив который Ширли невольно вспомнила, что перед ней дирижер симфонического оркестра. — Я очень рад, что ты самостоятельно справляешься с неожиданно возникшей проблемой, и никоим образом не хочу создавать дополнительных, но...

— Что? — спросила Ширли, пристально глядя на него.

— Дьявол, у меня такое чувство, будто я чересчур легко отделался! — Люк в упор взглянул на нее. — Понимаешь? Для меня все оказалось слишком просто. Так не бывает!

— Не знаю, — устало покачала Ширли головой. — Я как-то не думала об этом. У меня... есть другие темы для размышлений.

Чуть помедлив, Люк кивнул.

— Да, конечно. Прости, что я завел речь о своих иллюзорных эмоциональных проблемах, в то время как перед тобой стоят вполне реальные.

— Если хочешь, мы обсудим это позже, — сказала Ширли. — Сейчас я просто не в том состоянии, чтобы посоветовать тебе что-то дельное.

— Да-да, разумеется. — Люк сделал шаг к двери. — Очевидно, нам следует пока оставить все как есть. И длинные беседы вообще отложить на будущее. Если захочешь, поговорим, когда твое самочувствие придет в норму.

Ширли опустила ресницы.

— Хорошо. А сейчас...

— Ухожу, — сказал Люк. Уже находясь на пороге, он на миг оглянулся. — Уверена, что тебе ничего не нужно?

Она качнула головой.

— Пока ничего. А ты... постарайся не думать о том, что называешь бездействием.

— Обо мне не беспокойся, — махнул Люк рукой. — Я вполне заслуживаю тех волнений, которые меня сейчас одолевают. — После секундной паузы, он сказал: — Сейчас поставлю твой «вольво» в гараж и уеду. Обещаешь позвонить мне, если возникнет необходимость в моей помощи?

Чуть помедлив, Ширли шепнула:

— Да.

И Люк понял, что она не обманывает его.

...На полдороге в Манчестер он вспомнил, что так и не забрал у Ширли компакт-диск с записью музыки, над аранжировкой которой ему предстоит поработать.

Как только за Люком закрылась дверь спальни, Ширли легла на кровать.

Еще утро не кончилось, а я чувствую себя совершенно разбитой, проплыло в ее голове. Что со мной происходит? Почему мне сегодня так плохо?

Некоторое время она лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам, доносящимся со двора. Сначала долетел шум двигателя «вольво», затем раздался характерный скрип задвигающейся двери гаража. Потом Ширли услышала, как Люк сел в свой «бентли», захлопнул дверцу и укатил прочь. В наступившей затем тишине звучал лишь птичий щебет.

Ширли не заметила, как уснула — будто провалилась в забытье. Может, она даже и не спала, а потеряла сознание. Во всяком случае, снов не видела, ее словно поглотила вязкая темнота.

Выбраться из этой странной тягучей субстанции ей помог звонок телефона, который она различила не сразу. Сначала у нее возникло ощущение какой-то досадной помехи, не позволяющей оставаться в засасывающем мраке полубессознательного состояния. Потом она поняла, в чем состоит эта помеха — в размеренных звонках. И только затем Ширли сообразила, что это звонит ее сотовый телефон.

Потянувшись к тумбочке, на которую положила свою сумку, она чуть не уронила ее на пол, но все же кое-как открыла, нащупала трубку и поднесла к уху.

— Да.

— Ширли?

— Да, — повторила она, тщетно пытаясь понять, с кем говорит.

— Дорогая моя, у тебя какой-то странный голос. Ты в порядке?

Только сейчас Ширли узнала Сандру.

— А, это ты, — протянула она. — Я... не очень хорошо себя чувствую.

— Что? — всполошилась та. — Не очень хорошо? Что это означает?

Ширли в нескольких словах описала свое состояние. Выслушав ее, Сандра вздохнула с облегчением.

— Беременных всегда тошнит, это обычное дело. Придется потерпеть. Не ты первая, не ты последняя.

— Сегодня мне как-то особенно нехорошо, — пожаловалась Ширли. — Такая слабость, кружится голова... — Не договорив, она вздохнула. — Даже сейчас, когда лежу.

— Лежишь? — переспросила Сандра. — Где это ты лежишь? Постой, ты разве не в театре?

Ширли провела языком по пересохшим губам.

— Нет, дома.

— Не поехала на работу?

Вновь потянувшись к сумке, Ширли извлекла пластиковую бутылку минеральной воды, отвинтила крышку, отпила глоток и лишь тогда ответила:

— Поехала, но в середине пути вынуждена была остановиться. Мне стало плохо, и дальше я ехать не могла.

Сандра пробормотала что-то невразумительное, будто бы «кошмар» или нечто в этом роде. Затем, после небольшой паузы, спросила:

— Как же ты добралась до дому?

— Меня привез Люк, — нехотя ответила Ширли.

— Кто?

— Люк, — повторила Ширли. — Я рассказывала тебе о нем.

— Ах да, помню! Люк Ролстон, отец твоего будущего ребенка. Не думай, что я забыла.

Ширли недовольно поморщилась.

— Только не говори так, прошу тебя. Мне очень не нравится, когда рядом с именем Люка ты употребляешь слова «отец ребенка».

— Но ведь ты сама сказала, что он отец твоего будущего малыша, — с некоторым смущением в голосе заметила Сандра.

— Только в биологическом смысле.

— Все равно, — задумчиво произнесла Сандра. — Видишь, он помог тебе.

— Он готов помогать мне днем и ночью, — проворчала Ширли.

Повисла короткая пауза.

— Но ведь это же хорошо! Не понимаю, чем ты недовольна?

— Тем, что Люк сближается со мной. Мы с ним договорились держаться на расстоянии друг от друга. Я сказала, что ребенок будет только моим, и Люк как будто не возражал против этого. Но сейчас он то и дело заводит какие-то странные разговоры...

— Ему понравилась идея стать отцом? — В голосе Сандры ощущалась улыбка.

— Что ты! Даже близко нет ничего подобного. Просто Люк хочет как-то участвовать во всем этом.

— Что-то я не улавливаю, — сказала Сандра.

— Я сама до конца не поняла, но вроде бы он терзается чувством вины и считает себя моим должником. Если верить его словам, ребенок здесь ни при чем. Люк будто бы не желает выглядеть непорядочным по отношению к женщине, которая неожиданно забеременела после... э-э... контакта с ним. А сейчас ему тем более хочется загладить свою вину — которую я сама считаю воображаемой, — потому что он видит, как мне плохо.

— Что-то чересчур мудрено заверчено, — хмыкнула Сандра.

— Согласна, но меня тревожит другое: вдруг потом Люк действительно пожелает завести какие-нибудь отношения с моим малышом. Скажем, общаться с ним, играть, водить на прогулки и тому подобное. Или того хуже — попытается забрать у меня ребенка. Ведь в жизни чего только не бывает.

Сандра на миг задумалась.

— Считает себя твоим должником, говоришь? Хм, тогда ты можешь применить к нему право удержания.

— Это еще что такое?

— Право по закону оставить у себя собственность, принадлежащую другому, в качестве удовлетворения долговых претензий носителя такого права в отношении владельца собственности, — без запинки, как по-писаному произнесла Сандра.

— А проще нельзя? — жалобно спросила Ширли. — Я ничего не поняла.

— Можно. Проще это называется правом ареста имущества должника.

Наступило молчание, и можно было подумать, что Ширли размышляет над словами Сандры, однако она произнесла:

— Трудно, наверное, быть юристом.

— А балериной легко?

— По-моему, гораздо легче. Во всяком случае, не нужно учить наизусть подобных формулировок.

— Не знаю... По мне, так проще что-нибудь вызубрить, чем изнурять себя вечными репетициями и диетой.

— Ладно, оставим этот спорный вопрос. Так ты рассматриваешь ребенка как имущество?

— Ну...

Но Ширли уже думала о другом.

— Строго говоря, мы оба имеем к малышу равное отношение, — сказала она. — Если бы не Люк, я не была бы сейчас беременна.

— В таком случае не понимаю причин твоего беспокойства. На твоем месте я бы внимательнее присмотрелась к Люку. Судя по всему, он человек ответственный. Это редкое качество. Хорошо тому ребенку, у которого ответственный отец.

— Ох, Сандра, я тебя умоляю! — простонала Ширли. — Снова ты за свое... Не хочу я ни к кому присматриваться. Малыш будет принадлежать мне, и только мне. И точка!

В телефонной трубке послышалось недовольное сопение.

— Извини, но твои слова продиктованы эгоизмом. Ты тешишь свое самолюбие, а о ребенке не думаешь.

— Неправда, — возразила Ширли. — Я только и делаю, что думаю о нем.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась Сандра. — Однако подразумеваю не это. Прости, что напоминаю, но у тебя слабое сердце. И если с тобой случится что-нибудь нехорошее...

По спине Ширли пробежал холодок.

— Можешь не продолжать. Я все это понимаю и сама думаю о подобных вещах со страхом.

— Выходит, недостаточно думаешь, если позволяешь себе с беспечностью относиться к вопросу, будет у ребенка отец или нет. — Немного помолчав, Сандра добавила: — Кстати, относительно твоего нынешнего самочувствия... Не мешало бы тебе посоветоваться с врачом. Небольшой токсикоз не страшен, но порой он принимает угрожающие формы.

— Хорошо, если мое состояние ухудшится, я отправлюсь в клинику.

— Обещаешь? — настойчиво произнесла Сандра.

Почему-то сегодня все требуют от меня обещаний, промелькнуло в голове Ширли.

— Конечно.

— Прошу, отнесись к этому серьезно, — сказала Сандра напоследок.

По окончании разговора Ширли закрыла глаза. Даже эту короткую беседу она восприняла как тяжкий труд.

К сожалению, долго отдыхать ей не пришлось. Вскоре новый приступ дурноты погнал ее в ванную.

14

Второй раз за нынешний день подъезжая к живописно расположенному среди холмов коттеджу, Люк беспокоился, что Ширли спит и он разбудит ее своим визитом. По этой же причине ему не хотелось звонить и сообщать о намерении заехать за компакт-диском.

Существовал еще один повод наведаться к Ширли, но о нем Люк старался не думать. И в то же время ясно осознавал, что ему очень хочется проверить, все ли у нее в порядке. Кроме того — самое главное, — он просто хотел еще раз увидеть ее. Люк чувствовал, что без этого ему сегодня не уснуть.

Именно это желание больше всего тревожило его. Он чувствовал, что начинает привязываться к Ширли.

Но у Люка существовало правило: никогда не вступать с женщинами в длительные отношения. До сих пор он неукоснительно следовал однажды принятому решению, но теперь жизнь неожиданно выкинула такое коленце, что трудно определиться с тем, как следует себя вести.

Совесть подсказывала Люку один вариант поведения, а инстинкт самосохранения требовал другого. В итоге он словно разрывался на части. Вдобавок к перечисленному примешивалось то обстоятельство, что Ширли очень волновала Люка своей женственностью и красотой. А ее нынешняя беззащитность просто выводила его из равновесия, порождая в душе какое-то щемящее, не поддающееся определению чувство.

Люк понимал, что ему предстоит серьезно задуматься о своих отношениях с Ширли, — вот уже и возникли отношения! — но пока он взял тайм-аут. В ближайшее время ему не хотелось размышлять ни о чем таком. Единственное, чего он желал, — чтобы текущие дела как-то улеглись или устоялись. Словом, утихомирились. А уже потом, когда это произойдет, Люк планировал все как следует обдумать.

Когда, оставив «бентли» напротив коттеджа, он прошел по дорожке и стал подниматься по ступенькам крыльца, зазвучал сигнал его сотового телефона.

— Да? — произнес Люк, поднеся аппарат к уху.

Сначала было тихо, и ему даже показалось, что соединения не произошло, но потом в трубке прошелестел слабый голос:

— Люк?

Он не сразу понял, кто это.

— Ширли?

— Да. Я... Прости, что снова беспокою, но... — Она умолкла.

— Ширли! Что-то случилось? Не молчи. — Толкнув дверь, Люк обнаружил, что она не заперта. Вероятно, Ширли как осталась утром в спальне, так и не спускалась оттуда. — Я слушаю, — сказал он, направляясь к лестнице.

— Мне все еще плохо, — со вздохом произнесла Ширли. — С час назад я позвонила Лине Смитсон, и она посоветовала мне немедленно ехать к ней.

— Кто такая Лина Смитсон? — спросил Люк, начиная подниматься по лестнице.

— Мой врач, гинеколог. Она говорит, что интоксикация у меня выше нормы.

— И что это означает? — с беспокойством спросил Люк.

— Пока не знаю. Лина уверяет, что тревожиться нет причин, но у меня все равно как-то неспокойно на душе. Не из-за себя. Я боюсь за ребенка. Очень не хочется его потерять. Теперь я стала иначе смотреть на вещи и опасаюсь, что...

— Понятно, — мягко прервал ее Люк, почти достигший верхней площадки. — Что требуется от меня?

— Мне неловко к тебе обращаться...

— Брось, Ширли, я сам настаивал на том, чтобы ты звонила мне в случае необходимости. Если не ошибаюсь, этот случай наступил. Что я должен сделать, говори!

— Понимаешь, я не смогу сама доехать до Манчестера. Если бы ты отвез меня в клинику... — Наступила пауза, потом Ширли вздохнула. — Мне так неудобно просить тебя об этом одолжении! Ведь тебе придется приехать в Бердикс из Манчестера и тут же отправиться обратно, но уже со мной. Как жаль, что у нас здесь нет такси...

— Не выдумывай. Зачем тебе такси, если есть я? — Люк остановился перед дверью спальни.

— Но...

— Лучше скажи, ты одета?

После секундной заминки Ширли удивленно пробормотала:

— В каком смысле? Я лежу в постели, но к твоему приезду...

— Впрочем, что я спрашиваю, — проворчал Люк, обращаясь больше к самому себе. — Как будто я не видел тебя без... — Оборвав фразу на полуслове, он толкнул дверь и произнес в трубку: — Привет. — Взгляд его был направлен на Ширли.

Она изумленно вскинула брови.

— Ты!

Люк спрятал сотовый телефон в карман, одновременно с его губ сползла едва заметная улыбка: лицо Ширли было не просто бледным, но с каким-то зеленоватым оттенком, а круги под глазами стали почти черными.

— Дьявол... — тихо вырвалось у него.

— Как ты здесь очутился? — У Ширли не только губы запеклись, но даже голос казался сухим. — Я думала, ты сейчас в театре!

Перед тем как ответить, Люк еще несколько мгновений вглядывался в ее лицо.

— Я забыл забрать у тебя компакт-диск. — Он произнес это, думая о другом. — И еще хотел узнать, как у тебя дела. Только все боялся разбудить, думал, может, ты уснула... Дьявол! — вновь воскликнул он. — Почему ты не позвонила мне раньше? Впрочем, и я хорош, нужно было еще утром отвезти тебя к врачу. — Люк зачем-то взглянул на часы, будто они с Ширли куда-то опаздывали. — Едем скорей, вдруг у тебя что-то серьезное! Помочь тебе собраться?

— Нет, спасибо, я только переоденусь. — Ширли медленно поднялась с кровати, поискала глазами свою одежду и расстегнула верхнюю пуговицу халата. Затем, спохватившись, обронила с оттенком смущения:

— Отвернись, пожалуйста.

Пожав плечами, Люк шагнул к окну и остановился там, спиной к комнате. Он рассматривал ствол сосны, крона которой находилась высоко над черепичной крышей коттеджа, и растущие под окнами кусты сирени, на которых кое-где еще сохранились белые и светло-лиловые соцветия, а сам невольно прислушивался к раздающимся сзади шорохам. И даже не заметил, что его дыхание участилось, когда он представил себе, как Ширли, сбросив халатик, на минуту осталась в трусиках и лифчике...

После осмотра Лина Смитсон вновь сказала, что волноваться нет причин. Тем не менее она попросила Ширли остаться в стационарном отделении клиники как минимум до утра.

— Вы пройдете у нас краткий курс поддерживающей терапии. Кроме того, вам поставят капельницу с физиологическим раствором, потому что у вас явное обезвоживание организма, в результате чего развился некоторый солевой дисбаланс. Это не очень хорошо и для вас, и для развивающегося младенца. Вообще, вам следовало позвонить мне сразу же, как только вы заметили неладное. В следующий раз не стесняйтесь, обращайтесь в любое время. Если даже не застанете меня, вас проконсультирует по телефону другой врач.

Над этими словами Ширли и думала, когда к ней в палату, постучав, заглянул Люк.

— Можно?

Он казался чужеродным в этом больничном помещении. Насколько органичным было его нахождение за дирижерским пультом в оркестровой яме, настолько неуместным оно было здесь. С длинными шелковистыми волосами, блестящими карими глазами, изящными манерами, элегантными жестами и написанным на породистом лице беспокойством, Люк не вписывался в бесцветный больничный интерьер.

Только сейчас Ширли вспомнила, что совсем забыла сказать ему, чтобы он не ждал ее, а ехал домой. Ей стало стыдно. Люк так много сделал для нее, пожертвовал своим отдыхом, а она...

— Ты все еще здесь! Давно пора было отправиться обратно в Бердикс.

— С твоего позволения, присяду на минутку, — сказал Люк, входя и придвигая к специальной больничной кровати стул. Расположившись с удобством, он добавил: — Как же я мог уехать без тебя?

— Да-да, извини, я не предупредила тебя... — начала быстро говорить Ширли. После двух инъекций — внутримышечной и внутривенной — она почувствовала себя значительно лучше. Кроме того, в эту самую минуту в ее вену медленно вливался из капельницы живительный физиологический раствор.

Люк сделал жест, мол, не извиняйся, но Ширли продолжила:

— Дело в том, что меня сразу отвели в стационарное отделение, потом определили в палату, а затем начались процедуры и я...

Люк поднял ладони.

— Только не волнуйся! Ведь в конце концов я отыскал тебя.

— Интересно, как тебе это удалось, — смущенно обронила Ширли.

— Сначала я нашел доктора Лину Смитсон... — начал Люк и тут же перебил себя: — Кстати, поймал ее в дверях кабинета, когда она уходила домой. А у нее выяснил, где искать тебя. Собственно, она была так любезна, что проводила меня до самых дверей стационара.

— Да, Лина очень милая женщина. Надо будет поблагодарить ее при встрече.

— Правда, мне пришлось кое-что сказать ей, иначе, боюсь, ее любезность не простиралась бы так далеко.

Ширли слегка насторожилась.

— И что это такое?

— Я сказал, что являюсь отцом ребенка.

— Какого... — Едва начав, Ширли сообразила, что подразумевает Люк, и на миг замерла. — Ты назвался отцом моего будущего малыша? Зачем?!

Люк двинул плечом.

— Иначе меня не пустили бы к тебе. Это во-первых. А во-вторых, разве я не причастен к твоей беременности?

Ширли прикусила губу.

— Но мы договорились...

— Наш договор не действует в случаях исключительной необходимости, — напомнил ей Люк. — Например, таких, как нынешняя. И потом, вспомни, ты сама сообщила обо всем своей двоюродной сестре... э-э... Сандре, если не ошибаюсь.

Ширли молча кивнула.

— Вот видишь! — усмехнулся он. — Кстати, Лина Смитсон сказала, что ей нужно занести в карточку младенца некоторые сведения обо мне.

— Какие это? — удивилась Ширли.

— Я точно не понял, но, кажется, она упомянула что-то о группе крови и наследственных болезнях.

Несколько мгновений Ширли безмолвно смотрела на него. Жизнь вновь преподнесла ей сюрприз, на этот раз таящий в себе опасность для будущего ребенка.

Странно, что Лина ни разу не завела подобного разговора со мной, промелькнуло в мозгу Ширли. Возможно, не хотела волновать. Ох, а ведь мне тоже ничего не известно о том, что только что сказал Люк!

— А... какая у тебя группа крови? — с запинкой спросила она.

— Четвертая, положительный резус. А у тебя?

Ширли удивленно взглянула на него. Неужели ему правда хочется это знать?

— Вторая, резус тоже положительный.

— Значит, здесь проблем не будет, — произнес Люк себе под нос.

Его замечание, на первый взгляд незначительное, изумило Ширли еще больше. Все очень походило на то, что Люка всерьез волнует затронутая тема. Иными словами, их беспокоит одно и то же.

— А как у вас в роду обстоят дела с наследственными болезнями? — с замиранием сердца спросила она, боясь услышать что-то ужасное.

В следующую минуту Ширли расслабилась, увидев, с каким спокойствием Люк покачал головой.

— Ничего особенного за моими родственниками не значится. Разумеется, они болели, но заболевания относятся к числу банальных — простуда, радикулит, сердечная недостаточность... Случаев гемофилии или еще какого-нибудь ужасного недуга среди моей родни не наблюдалось.

Ширли вздохнула с облегчением. И тут вдруг Люк произнес:

— А у тебя как с этим вопросом?

— У меня?

— Чему ты так удивляешься? — усмехнулся он. — Болезни ведь способны передаваться от обоих родителей.

Ширли было так же трудно отнести это к себе, как поначалу саму беременность. Вместе с тем она понимала, что Люк прав на все сто процентов.

— Да, но...

Люк улыбнулся, блеснув глазами. Он заметил, что Ширли стало лучше, и немного успокоился.

— Что?

— Нет, ничего... Просто...

Его улыбка на миг словно ослепила Ширли. В ту же минуту в ее мозгу вспыхнула одна из картин, которые она видела в широком зеркале хореографического зала, когда лежала напротив в объятиях Люка. Это видение пронзило ее насквозь. На секунду она застыла с широко раскрытыми глазами, забыв, где находится и почему здесь оказалась, и только глядя на сидящего напротив Люка.

В следующее мгновение Ширли опомнилась.

— Хм, сейчас подумаю, — сказала она, встрепенувшись, и действительно стала вспоминать, какими болезнями болели ее родственники. — Собственно, и у меня в родне никто не страдал тяжелыми недугами. У дяди Пита была язва желудка, тетя Джейн умерла от почечной недостаточности, дедушку Джозефа в конце жизни мучил хронический бронхит, но надо было видеть, сколько тот курил!

— И больше ничего? — внимательно взглянул на нее Люк.

Она пожала плечами.

— Кажется, нет.

— А про болезни сердца ты не забыла?

— Но у нас в роду сердечников не было, — возразила Ширли.

— А ты сама? Ведь у тебя серьезные проблемы с сердцем.

Она покраснела, не понимая толком почему.

— Откуда ты узнал? Впрочем, нетрудно догадаться: Лина Смитсон тебе сказала, верно?

— Да, она, — кивнул Люк.

— А, так вот зачем тебе понадобилось сообщать ей, что ты являешься отцом моего ребенка! — воскликнула Ширли. — Тебе хотелось побольше всего разузнать.

Он обезоруживающе улыбнулся.

— И это тоже.

— А еще что?

Люк отвел взгляд.

— Даже не знаю, как сказать. Сам удивляюсь. Словом, мне вдруг захотелось... э-э... заявить, что ли, о том, что я отец младенца, которого ты носишь и который так мучает тебя. Меня вдруг охватило чувство сродни гордости... Хотя чем тут гордиться, не понимаю.

— А я понимаю, — тихо сказала Ширли.

Он быстро посмотрел на нее.

— Правда?

Кивнув, она призналась:

— Видишь ли, с некоторых пор я сама ловлю себя на подобных эмоциях. Никогда не ожидала, что способна испытывать такие чувства, но сейчас со мной произошло столько перемен!

— Кажется, и со мной они происходят. Ты не волнуйся, наш уговор по-прежнему остается в силе, я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, Просто не могу остаться равнодушным ко всему, что с тобой происходит. Ведь я несу прямую ответственность за это.

15

Некоторое время оба молчали. Ширли безучастно наблюдала за тем, как падают капли в стоящей рядом капельнице, стекая затем по трубке к введенной в ее вену игле. Люк, пользуясь случаем, рассматривал саму Ширли. Его удивляло, как быстро врачам удалось привести ее если не в норму, то хотя бы в более или менее удовлетворительное состояние.

— Почему ты не сказала мне, что у тебя слабое сердце? — произнес он после паузы.

С губ Ширли слетел вздох.

— Зачем? Что изменилось бы, если бы ты узнал?

Повисла новая пауза.

— Не знаю. Но у меня такое чувство, что я должен быть осведомлен о подобных вещах.

Ширли вдруг вспомнила, как в сегодняшнем телефонном разговоре Сандра упрекнула ее в беспечности, в безразличном отношении к вопросу, будет у ребенка отец или нет. Речь тоже шла о сердечной недостаточности, появившейся у Ширли два года назад, после перенесенного гриппа.

А если я не перенесу родов? — подумала она. Малыш останется один на всем белом свете. Сандре некогда будет им заниматься, а Люка я всячески отваживаю. Впрочем, он с самого начала сказал, что не годится на роль отца. Значит, мне нельзя раскисать. Я должна справиться с ситуацией во что бы то ни стало.

— И еще ты ничего не говорила мне о своей тошноте, хотя мы почти каждый день виделись в театре, — продолжил Люк.

Ширли усмехнулась.

— Но ведь это и есть моя личная жизнь, в которую ты, по твоим словам, не собираешься вмешиваться.

— Ничего подобного, — живо возразил он. — Тошнота появилась именно вследствие возникновения беременности, в которой в свою очередь виноват я. Так что это отчасти и моя жизнь тоже.

— Чувствую, скоро мы совсем запутаемся в этом вопросе, — проворчала Ширли.

— Тебе удобно лежать? — вдруг спросил Люк.

— Вроде бы да. А что?

— Просто увидел пульт, с помощью которого можно управлять этой кроватью, и подумал, что тебе, возможно, было бы удобнее сидеть, а не лежать.

— Да? Что ж, пожалуй. — Ширли огляделась. — Где этот пульт?

— Сейчас я все сделаю. — Люк встал, шагнул к кровати и наклонился над пультом, находящимся в изголовье, в специальном держателе. Нажатием на одну из кнопок он привел верхнюю часть кровати в почти вертикальное положение, и таким образом Ширли оказалась сидящей.

Поправляя простыню, она вдруг снова на мгновение застыла, на этот раз по той причине, что вдохнула смесь исходящих от Люка ароматов. Ее ноздри затрепетали, втягивая запахи лосьона для бритья, автомобильного салона, джинсовой ткани, из которой была сшита рубашка Люка, и еще чего-то тонкого, неповторимого... ах да, его кожи!

Последний, очень специфический аромат был знаком Ширли. Даже удивительно, что она знала о Люке так много интимных подробностей и так мало — о его жизни, мыслях, взглядах...

Почему я думаю обо всем этом?! — мелькнуло в ее мозгу. С Люком Ролстоном у меня не было ничего общего раньше, не будет и впредь. А ребенок — мой!

— Спасибо, — сдержанно произнесла она, инстинктивно отодвигаясь от Люка, находившегося слишком близко для того, чтобы ее душевное равновесие оставалось в норме. — Собственно, тебе давно пора ехать домой.

Люк положил пульт на кровать, чтобы Ширли удобнее было управлять им, если возникнет необходимость.

— Торопиться некуда. Дома меня никто не ждет. Я вообще подумываю о том, чтобы провести ночь здесь, с тобой.

Элегантным жестом он обвел палату, и Ширли невольно задержала взгляд на его руке. У Люка были красивые руки — настолько, насколько они могут быть красивы у мужчины, — и очень выразительные жесты. Последнее, конечно, благодаря профессии дирижера. При этом, разумеется, Люк ни на минуту не задумывался о том, чтобы своими действиями произвести на кого-то выгодное впечатление. Просто такова была присущая ему пластика движений.

За те мгновения, пока Ширли наблюдала за ним, ей вдруг припомнилось, как эта самая рука, которой Люк плавно обвел больничное помещение, ласкала ее обнаженную грудь и теребила отвердевший сосок.

Глотнув воздух, она поскорей опустила взгляд.

— Нет никакой надобности дежурить возле моей постели. Здесь квалифицированный персонал и вообще... я пока не при смерти. — Быстрой улыбкой Ширли обозначила последние слова как шутку.

— Чудесно, — улыбнулся Люк. — Замечательное известие. Значит, мы можем немного поболтать.

— Но тебе не позволят остаться тут на ночь. Это разрешается только мужьям или другим близким родственникам. А мы с тобой вообще не находимся в родстве.

— Ну нет, — усмехнулся Люк. — Жениться на тебе только ради того, чтобы переночевать в больничной палате, я не намерен.

Никто и не просит, хмуро подумала Ширли.

Фраза Люка почему-то обидела ее, причем больше, чем можно было ожидать.

— Американцы в подобных случаях летают в Лас-Вегас, — сухо заметила она.

Люк пожал плечами.

— Мы англичане. — На миг задумавшись, он сказал: — Знаешь что... Думаю, мне действительно не позволят провести здесь ночь, да и для тебя это наверняка будет утомительно или неудобно, поэтому я посижу с тобой часок и отправлюсь восвояси. Только сначала схожу куплю что-нибудь перекусить. Тебе что принести?

Ширли задумалась. Предложение Люка устраивало ее больше, чем идея ночевки рядом с ней. И мысль немного перекусить тоже пришлась ей по душе. За нынешний день она потеряла столько сил, что теперь остро нуждалась в пополнении запасов энергии. Кроме того, назначенная Линой Смитсон поддерживающая терапия принесла плоды и тошнота чудесным образом исчезла.

— Если не трудно, принеси мне йогурт, — попросила Ширли. — Только не очень сладкий.

— Пинты хватит?

— С избытком.

Через четверть часа они приступили к ужину. Люк догадался купить пластмассовую ложечку, чтобы удобнее было есть, поэтому не пришлось обращаться к медсестре.

Ширли ела в кровати, зажав большой пластиковый стакан между накрытых простыней коленей и действуя одной рукой, потому что к другой все еще была подсоединена капельница. От предложения Люка покормить ее она наотрез отказалась. Сам Люк расположился на стуле с коробкой пиццы.

— Все-таки надо было тебе отправиться домой, — заметила Ширли, проглотив очередную ложку йогурта. — Теперь пока доберешься, спать останется всего несколько часов.

Люк вынул из кармана кольцо с ключами и с помощью находящегося в брелке открывателя откупорил бутылку безалкогольного пива.

— А я не поеду в Бердикс.

Ширли удивленно уставилась на него.

— Нет?

Он покачал головой.

— Зачем?

Ширли перестала есть.

— Но ты же должен хоть немного поспать. Мне и без того неловко, что я создаю тебе проблемы, а если ты вдобавок не будешь спать...

— Этого я не говорил, — спокойно ответил Люк, отхлебнув из горлышка глоток пива.

— А, понимаю! Устроишься на ночлег в своем «бентли»?

— Нет. — На секунду задержав руку над лежащей на коленях коробкой, он взял второй кусок пиццы. — В автомобиле спать неудобно.

— Но где же ты будешь ночевать?

— В театре.

Мысль о том, что можно вернуться в театр, как-то не пришла Ширли в голову.

— В театре? — задумчиво повторила она.

— Ночной сторож впустит меня, — сказал Люк. — И я замечательно высплюсь в музыкалке.

Он подразумевал помещение, где оркестр репетировал, когда зал был занят.

— У вас ведь там только стулья да несколько кресел. И ни одного дивана, насколько я помню.

— М-да, это верно. — Казалось, Люк растерялся, однако продолжалось это всего мгновение. — А! Я пойду в ваш хореографический зал.

— И где ты там устроишься?

Еще только договаривая фразу, Ширли уже знала ответ, поэтому смутилась раньше, чем Люк сказал:

— На матах.

Затем как ни в чем не бывало он впился белыми зубами в кусок пиццы.

Ширли медленно помешала ложечкой йогурт. Собственно, в этом не было никакой необходимости, но ей просто нужно было чем-то заняться, чтобы не смотреть на Люка. Она готова была голову дать на отсечение, что в эту минуту оба они подумали об одном — о том, каким образом гимнастические маты были использованы ими.

Чувствуя, как пламенеют кончики ушей, и сердясь на себя за подобную реакцию, Ширли осознавала лишь то, что пауза чересчур затянулась. И поэтому, а также чтобы переменить тему, произнесла:

— Я хотела спросить... У нас как-то возникла тема родителей... Словом, мне хотелось узнать, твои родители живы?

Люк опустил руку с куском пиццы.

— Матери уже нет. А отец жив. Каждый год я навещаю его в день рождения.

— Он... далеко живет?

— В Ланкашире. В деревеньке неподалеку от Флитвуда. У него небольшой коттедж прямо на побережье. Большую часть дня мой отец сидит в кресле на веранде и смотрит на море. Жить без него не может.

— Вот как? — обронила Ширли, за несколько мгновений успевшая прийти в себя.

— Да. Он ведь отставной военно-морской офицер. Кстати, мечтал, чтобы я пошел по его стопам. — Люк улыбнулся. — Но я выбрал музыку.

— А он приезжает к тебе?

По лицу Люка скользнула тень.

— Нет. После одного происшествия на службе у отца отказали ноги. Большую часть времени он проводит в инвалидном кресле.

Ширли вскинула ресницы, потом сочувственно покачала головой.

— Сожалею. — Немного помолчав, она спросила: — А как же твой отец обходится без помощи?

— Почему без помощи? За ним ухаживает сиделка. Впрочем, все, что в его силах, отец делает сам.

— Должно быть, мужественный человек, — задумчиво произнесла Ширли.

Люк кивнул.

— Уж не нытик, это точно. — Откусив и прожевав кусок, он взглянул на Ширли. — Ты ешь, тебе необходимо подкрепиться.

— Хорошо. А... ты не мог бы дать мне кусочек пиццы? Она так соблазнительно пахнет.

— Что же ты молчишь?! — воскликнул Люк. Взяв коробку, он протянул ее Ширли. — Выбирай кусок, какой нравится. Вон тот крайний, по-моему, самый аппетитный.

— Спасибо. — Взяв треугольный ломтик пиццы, Ширли сначала втянула источаемый им аромат и лишь потом откусила кусочек. — Мм... объедение.

С минуту понаблюдав за тем, как она ест — медленно, тщательно пережевывая, — он произнес:

— Доктор Лина Смитсон сказала, что я должен ухаживать за тобой.

Ширли перестала жевать.

— Ухаживать? Как? В каком смысле?

— В прямом. Помогать тебе во всем, наблюдать за состоянием твоего здоровья, принимать меры, если оно ухудшится. То есть делать все то, что обязан мужчина по отношению к женщине, у которой будет от него ребенок.

По лицу Ширли скользнула тень недоумения.

— Не понимаю, почему Лина так сказала...

— Потому что это напрашивалось само собой. Она узнала, что я отец ожидаемого тобою малыша, и стала разговаривать со мной как с ответственным человеком.

— Вот как? — негромко произнесла Ширли. — Что еще говорила тебе Лина?

— Особый акцент она сделала на том, что у тебя слабое сердце. И настоятельно советовала мне обратить на это внимание.

— При чем здесь ты? — пробормотала Ширли. — Мы с тобой договорились, что ты не станешь вмешиваться...

— Да, но Лина Смитсон о нашем уговоре ничего не знает, — заметил Люк. — Она смотрит на нас как на обыкновенную пару.

Она усмехнулась.

— В то время как мы необыкновенная.

— И не пара, — кивнул Люк. — Тем не менее я намерен следовать предписаниям доктора.

— У тебя не получится.

— Почему?

— Чтобы выполнять предписания Лины, нам пришлось бы жить вместе, — фыркнула Ширли. — Однако это не устроит нас обоих.

Люк посмотрел на нее и с глубокомысленным видом произнес:

— Порой приходится идти на жертвы. Возможно, тебе действительно следует переехать ко мне на время беременности.

— Почему это я должна переезжать к тебе? — мгновенно взвилась Ширли.

— Потому что моя вилла больше, чем твой коттедж.

— Ну и что? Не вижу причин покидать свой дом. Тем более у меня столько цветов... Кто будет за ними ухаживать?

— Ну, значит, мне придется на время перебраться к тебе, — вздохнул Люк.

— Даже не думай! Мало ли что сказала Лина Смитсон... Мы не обязаны воспринимать каждое ее слово буквально.

Люк помолчал, словно обдумывая что-то.

— Нет, я так не могу. У меня не будет покоя! Мне просто необходимо знать, что с тобой все в порядке.

— Для этого существует телефон.

— Верно. Но по телефону я не могу помочь тебе, скажем, передвинуть что-то громоздкое, или принести из магазина тяжелую сумку, или...

— Мне не нужно ничего передвигать, — твердо произнесла Ширли. — И сумки у меня не бывают очень тяжелыми. Я живу одна и...

Люк прищурился.

— Разве ты ходишь за покупками каждый день?

— Зачем? Я бываю в нашем местном супермаркете раз в неделю и покупаю столько, чтобы хватило до следующего посещения.

— И после этого ты станешь утверждать, что тебе не приходится носить тяжести? Упаковка молока объемом в две пинты — это уже больше двух фунтов веса. Ты наверняка берешь их несколько, прибавь сюда еще соки, минеральную воду... ну и прочие продукты — и получится немалый вес.

16

Ширли молча откусила от ломтя пиццы и стала жевать. Прежде она как-то не занималась подобными подсчетами, а сейчас вдруг подумала, что в словах Люка содержится изрядная доля здравого смысла.

Еще два года назад, обнаружив у меня приобретенную после гриппа сердечную недостаточность, врачи запретили мне большие нагрузки, промелькнуло в ее голове. А сейчас я и подавно должна соблюдать осторожность. Кроме того, когда у меня увеличится живот, станет тяжело даже просто ходить, не то что носить сумки и пакеты. Сумею ли я обойтись без посторонней помощи?

Словно прочтя ее мысли, Люк добавил:

— А ведь тебе еще предстоит целых девять месяцев вынашивать ребенка.

— Уже меньше, — машинально поправила его Ширли.

— Все равно срок немалый. Сама подумай, как ты справишься с ситуацией в одиночку? Да еще с больным сердцем?

Она отвела взгляд.

— Ничего, как-нибудь...

— Знаю я, что означает это «ничего», — проворчал Люк. — Постараешься взвалить все на собственные плечи. А в итоге пострадает ребенок!

Ширли вздрогнула. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы малыш родился здоровеньким. В то же время она желала избежать дальнейшего сближения с Люком. Достаточно и того, что он почти весь нынешний день провозился с ней — с утра и до настоящего момента.

— Не нужно было говорить Лине Смитсон, что ты отец ребенка! — с досадой произнесла Ширли.

Люк внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, чем продиктована эта фраза.

— Почему?

— Меньше было бы хлопот. Для тебя в первую очередь. А теперь твоя голова гудит от проблем, которые на самом деле относятся ко мне одной. — Она вздохнула. — Вообще, напрасно ты ввязался в эту историю, тебе от нее одно беспокойство. — Затем в мозгу Ширли, очевидно, промелькнула какая-то мысль, потому что она добавила: — Кстати, если ты надеешься, что я впишу тебя в качестве отца в свидетельство о рождении, то напрасно. Эта графа останется пустой.

— Дело твое, — сдержанно произнес Люк.

Ширли так и не поняла — с досадой или с облегчением.

— Просто я считаю нужным поставить тебя в известность на случай, если ты имеешь какие-то особенные соображения на этот счет, — сказала она.

— Формальная сторона дела меня мало волнует. В основном я беспокоюсь о том, чтобы ты была в порядке. И поэтому, нравится тебе это или нет, намерен последовать совету доктора Лины Смитсон, — решительно заявил Люк.

Ширли в упор взглянула на него.

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Выбор у меня невелик. Жить вместе мы не можем, а помогать тебе я обязан. Не спорь! — резко остановил он собравшуюся было возразить Ширли. — На этом условии я намерен настаивать. Тем более что моя помощь понадобится тебе всего в течение нескольких месяцев. Дальше я устранюсь и надоедать тебе не стану. Собственно, у меня и в мыслях нет тебе докучать. Приду разок-другой в неделю, что-то передвину, принесу или, наоборот, отнесу — то же белье в прачечную или какую-нибудь ненужную вещь в чулан. Не вызывать же тебе из-за этого сестру из Манчестера. И не нанимать же работника из фирмы по оказанию услуг. А как только перестанешь нуждаться в подобного рода вещах, я перестану к тебе наведываться. Вот и все дела.

Так-то оно так, подумала Ширли, только мне уже сейчас не по себе от мысли, что ты станешь запросто являться ко мне домой. Как она ни хорохорилась перед самой собой, все-таки не могла оставаться абсолютно равнодушной к Люку. Для этого существовало множество причин, однако главной, разумеется, являлась та, что они разделили несколько мгновений блаженства. После совместного опыта такого рода у Ширли исчез былой иммунитет в отношении Люка. Именно потому им следовало держаться друг от друга подальше.

К сожалению, Люк имел на сей счет иное мнение. И вдобавок поддержку Лины Смитсон.

— Хотя бы эту малость я могу для тебя сделать? — тихо произнес Люк. — Да и для себя самого тоже...

В конце концов, это отец моего ребенка, промчалось в мозгу Ширли, пока она смотрела в его выразительные карие глаза. Который всего лишь просит позволить ему помогать мне в период беременности. Разумно ли отказывать? Сандра, наверное, рассердилась бы, узнав, что я еще и раздумываю. Кроме того, не похоже, чтобы Люк имел какие-то виды на моего будущего малыша. До сих пор он не давал повода подозревать его в каких-то тайных помыслах. И вообще, откуда эти непонятные страхи? Разве я не в состоянии контролировать ситуацию? Смешно чего-либо бояться, когда точно знаешь, что тебе нужно. Это дает ощущение свободы. К тому же мне известно, чего следует избегать, и это является дополнительной подстраховкой — так, на всякий случай.

Глубоко вздохнув словно для храбрости, Ширли сказала:

— Хорошо, я не отказываюсь от твоей помощи.

Так начались их регулярные встречи. Для Ширли они порой походили на попытку вальсировать на тонком льду, который каждую минуту способен треснуть и разойтись под ногами, открывая полынью с черной холодной водой. А иногда, напротив, приносили радость.

Люк оказался легким в общении человеком. С ним было интересно поговорить, особенно на музыкальные темы. Кроме того, он был неплохо осведомлен обо всем, что касалось балета, — о новых именах, постановках, веяниях и течениях.

Сложность же заключалась в том, чтобы не допустить большего, чем требовала необходимость сближения.

Примерно через месяц Ширли перестала мучить тошнота. Она начала нормально есть и стала потихоньку набирать вес — отчасти из-за калорийности пищи, но также благодаря развивающемуся у нее под сердцем ребенку.

Еще не так давно увеличение веса для Ширли, как для любой балерины, стало бы кошмаром. Однако сейчас это казалось неважным. Вернее, наполненным иным, чем прежде, смыслом.

Так странно было становиться утром в ванной на весы, видеть, что прибавилось еще две-три унции, и не испытывать по этому поводу никаких других эмоций, кроме радости.

В театре еще никто не знал о том, что Ширли ждет ребенка, однако ей все чаще начали делать комплименты по поводу того, как замечательно она выглядит. Она и сама видела это в зеркале. С ней происходили явные перемены. Она словно расцветала, с каждым днем становясь все краше. Мысль о том, что очень скоро она станет матерью, будто освещала Ширли изнутри.

Люк тоже время от времени не без удивления сообщал ей, что она стала еще красивее, чем была. Но в его устах это звучало не как комплимент, а как простая констатация факта. Кстати, надо отдать ему должное, за последние три месяца их общения он не предпринял ни единой попытки воспользоваться ситуацией в пользу продолжения начатого в хореографическом зале.

Обычно визиты Люка приходились на конец недели и начинались с того, что он подъезжал к коттеджу на своем «бентли», оставлял его у крыльца и шел по дорожке. Ширли открывала дверь, когда Люк поднимался по ступенькам. Обычно он останавливался, несколько мгновений внимательно смотрел на Ширли и лишь затем говорил:

— Здравствуй! — И чаще всего добавлял: — У тебя цветущий вид.

Как правило, на Люке была простая одежда, которую вполне можно было назвать рабочей: потертые джинсы и рубашка или футболка. В таком облачении он больше походил на слесаря-водопроводчика, чем на дирижера симфонического оркестра, и это почему-то умиляло Ширли.

Они входили внутрь, в маленькую прихожую. Здесь Люк останавливался и бодро произносил:

— Ну, чем мне заняться сегодня?

Работы для него находилось немного, чаще всего он изобретал ее сам. Для этого ему приходилось обследовать весь коттедж. И где-нибудь — в ванной, на кухне, в гараже или сарае — непременно обнаруживалось нечто такое, что требовало приложения мужских рук.

— Вот видишь! — довольным тоном произносил Люк, засунув руки в карманы и глядя на Ширли так, что можно было не сомневаться: ему нравится на нее смотреть. — Нужно поменять прокладку в кране.

Или подкрутить какой-нибудь винт. Или подкачать колесо «вольво». Или отнести к уличному баку мешки с накопившимся за неделю мусором. Или вымыть автомобиль.

Ширли в свою очередь рассматривала Люка. Из-за смены амплуа он казался ей забавным. И поэтому она тоже была рада его видеть.

Между ними словно шла безмолвная беседа, параллельно той, для которой использовались слова. И она была более теплой и многозначительной, чем реальная.

— Мусор я и сама могу вынести, — говорила Ширли.

— Могла, — тотчас поправлял ее Люк. — Прежде. А сейчас твой врач Лина Смитсон не велит тебе поднимать тяжести.

Она пожимала плечами.

— Какой же вес в мешках с мусором?

— А это мы сейчас выясним, — энергично произносил Люк, направляясь на кухню. — Где они? А, вот... — Он поднимал и взвешивал в руке черные пластиковые мешки, в которых шуршали целлофановые обертки, коробки, картонные упаковки, а также позвякивали бутылки и что-то еще, по звуку похожее на консервную жесть. — Ничего себе! И это ты намеревалась нести к баку сама? — Люк окидывал Ширли насмешливым взглядом, потом неодобрительно качал головой. — Жаль, что нельзя спросить у твоего малыша, как бы ему понравилось подобное упражнение!

Ширли было очень приятно, что со словом «малыш» Люк употребляет местоимение «твой», а не «наш». Это казалось ей верхом тактичности и успокаивало ее. Она была благодарна Люку за то, что он так тщательно выбирает выражения.

— По-моему, ты преувеличиваешь вес этих мешков, — улыбалась Ширли. — Ну-ка дай я попробую, так ли они тяжелы, как ты пытаешься меня уверить...

Однако Люк отводил ее протянутую руку.

— Э нет, золотце, извини! Тогда получится, что ты поднимешь их.

Примерно такие же разговоры происходили и над стилизованной под плетеную китайскую корзину пластиковой емкостью, в которую Ширли складывала предназначенное для прачечной белье. Разница заключалась лишь в том, что беседы велись в ванной.

Заканчивалось все равным образом: Люк нес мешки к мусорному баку или вез корзину в прачечную, находившуюся в центре Бердикса, рядом с аптекой. В последнем случае Ширли настаивала на том, чтобы он вернулся к пятичасовому чаю.

Люк никогда не отказывался. Вероятно, визиты к Ширли являлись для него своего рода развлечением.

Она расставляла чашки на кухонном столе — в гостиную Люк идти отказывался, ссылаясь на свою рабочую униформу, — присоединяла к ним сливочник, сахарницу и блюдо с какой-нибудь выпечкой наподобие яблочного пирога, черничного рулета, маковых рогаликов или сдобных плюшек. Каждое подобное лакомство было испечено ею лично. С некоторых пор она полюбила возиться с тестом и духовкой, хотя только для себя одной никогда бы не стала готовить таких сложных блюд. Но ей нравилось кого-нибудь угощать, а Люк хорошо подходил для этого.

Даже лучше, чем кто-либо другой.

Ширли боялась себе признаться, но скоро ей очень понравились чаепития с Люком, тем более что они всегда сопровождались интересными беседами. Или полезными. Как, например, однажды заведенный Люком разговор о детской комнате.

— Ты уже решила, где устроишь детскую? — спросил он, подливая сливок себе в чай.

Час назад он до блеска надраил ее «вольво», затем съездил заправить бак бензином, после чего с чувством выполненного долга сел пить чай.

— Детскую?

Как ни странно, Ширли еще не думала об этом. Ее мысли пока вертелись вокруг так называемого перинатального ухода за младенцем — питания, витаминов, минералов и тому подобных вещей. Еще она размышляла над тем, какую одежду будет носить, когда увеличится ее живот.

— Насколько я понимаю, ребенку понадобится отдельная комната, — сказал Люк.

— Да, конечно. Просто я пока не думала над этим.

— Почему? — удивленно вскинул Люк бровь.

— Не знаю. По-моему, еще не время.

— А по мне, так лучше все приготовить заранее, а потом спокойно ожидать появления ребенка.

Ширли кивнула.

— Не спорю. Видно, ты более практичный человек, чем я.

После чая они отправились наверх осматривать комнату, которую Ширли сочла подходящей для обустройства детской. Та находилась рядом с ее спальней и пока служила складом для не использующихся вещей и мебели.

— О да тут работы непочатый край! — радостно воскликнул Люк.

Бедняжка, подумала Ширли. Наверное, одиноко ему живется на его красивой и большой вилле, если он готов приезжать ко мне для решения моих бытовых проблем.

Да, пожалей его, раздался в ее мозгу назойливый голос. Пожалей. А потом сама не заметишь, как влюбишься. Эти штучки нам известны. Женщины всегда стремятся как-то утешить мужчин, которые в этом, как правило, абсолютно не нуждаются. Так что оставь беспочвенные фантазии, дорогуша. С чего ты взяла, что Люку одиноко на его шикарной вилле? Может, ему просто нравятся твои плюшки!

А может, он просто внимательный человек, мысленно парировала она. Кроме того, Люк у меня единственный помощник. Если бы он не участвовал в моих делах, сама я ни за что бы с ними не справилась.

От последней мысли Ширли сделалось грустно. Она вдруг почувствовала себя совсем одинокой в этом мире. И на этом фоне помощь и само присутствие Люка показались ей очень значительными.

Она подняла на него взгляд.

— Спасибо тебе за то, что помогаешь мне! — Произнеся эти слова, Ширли почувствовала, что к ее горлу подкатывает ком, а на глаза наворачиваются слезы. Возможно, подобная реакция была лишь следствием происходивших в ее организме перемен — изменением гормонального баланса и тому подобным вещам, — но осознание этого не помогло. Ширли вот-вот готова была расплакаться.

Люк молча смотрел на нее. По его глазам было видно, что он понимает все, что Ширли подразумевала и что осталось невысказанным. Если бы они были близки, Люк наверняка обнял бы ее, прижал к своей груди и постарался бы утешить, Однако между ними были совсем другие отношения. Поэтому Люк остался неподвижен.

Но каким-то странным образом Ширли все-таки почувствовала себя так, будто он обнял ее. И это ощущение придало ей сил. Ничего особенного не произошло, и все же моральная поддержка была весьма значительной.

С сознанием того, что Люк рядом, можно было жить дальше.

17

После того как Люк начал освобождать помещение, отведенное под детскую, Ширли принялась более серьезно строить планы на будущее. Времени для этого у нее было вдоволь, потому что Люк задумал сделать в детской косметический ремонт — побелить потолок, покрасить оконные рамы, сменить обои. Дело продвигалось, но медленно, потому что работал Люк только по уик-эндам.

Ширли начала захаживать в магазины детской одежды. Поначалу только смотрела на крошечные вещи и очень смущалась, когда продавщицы подходили к ней с вопросом, что она хотела бы приобрести. О нарядах балерин Ширли знала все, о младенческой одежке — ничего.

Однажды все чудесным образом изменилось. В одном из манчестерских магазинов одежды и аксессуаров для самых маленьких Ширли увидела объявление о наборе новой группы на курсы, носящие немного странное название — «Первый опыт». Приглашались молодые женщины, которым предстояло впервые стать матерями. Находились курсы в этом же магазине, на втором этаже.

Заинтересовавшись, Ширли записалась и стала их посещать. После этого у нее исчезли почти все проблемы. На курсах, которые вели две очаровательные женщины, ей сообщили множество деталей, относящихся к вынашиванию, родам и уходу за новорожденным.

Марта Маккейси занималась первыми двумя вопросами, Синти Бейкер — последним.

На курсах, кроме всего прочего, Ширли узнала, что именно нужно приобрести для младенца перед его появлением на свет. Какие пеленки, распашонки, шапочки, кофточки, простынки, одеяльца и тому подобные вещи наиболее удобны как для малыша, так и для мамы, которой придется за каждым перечисленным предметом ухаживать.

Все это Ширли приобрела в том же магазине, быстро догадавшись, что курсы для того и были устроены предприимчивой владелицей заведения, чтобы таким оригинальным способом завлечь большее количество покупательниц.

Однако Ширли ни на что не сетовала. Напротив, была очень даже довольна, что приобрела не только множество полезных вещей — включая коляску и кроватку, — но и уйму полезных знаний.

Кстати, два последних предмета выбрал и оплатил Люк.

Проведав, что Ширли ходит на курсы для будущих мам, он узнал о том, что там преподают, и попросил в следующий раз взять его с собой.

— Зачем тебе это? — искренне удивилась Ширли. — Там обсуждаются темы, интересные лишь женщинам, да и то не всем, а только ожидающим ребенка.

— Считай, что я тоже ожидаю ребенка, — усмехнулся Люк. Затем, видя, что Ширли нахмурилась, добавил: — Ну не дуйся, я просто так сказал. Ребенок твой. Хотя... Я ведь действительно имею к нему отношение.

— Хорошо, — скрепя сердце согласилась она. — Но все равно я не понимаю, что тебе делать на курсах.

Люк пожал плечами.

— Считай это чудачеством.

— Но мне интересно знать настоящую причину, — покачала Ширли головой.

После небольшой паузы Люк сдался.

— Ладно, скажу. Видишь ли, я все время думаю о тебе... — Он осекся и быстро добавил, бросив настороженный взгляд на Ширли: — Только пойми меня правильно, мои мысли направлены не на тебя лично, а на всю ситуацию в целом.

Ширли, сердце которой на миг сладко сжалось после слов «думаю о тебе», кивнула. Затем произнесла с плохо скрытым раздражением, сердясь на себя за минутную слабость:

— Что же тут непонятного? Я и не жду от тебя мыслей обо мне. Это абсолютно не нужно.

— Рад, что ты правильно оценила то, что я сказал. И все же... — Люк пристально вгляделся в лицо Ширли, — мне кажется, ты сердишься.

На себя, подумала она.

— Не обращай внимания, ты здесь ни при чем. Так что ты хотел сказать?

— Ну... я думаю обо всей ситуации, и меня гложет одна мысль.

Только одна? — усмехнулась про себя Ширли.

— Какая?

— Видишь ли, бывают такие случаи... в фильмах часто показывают... когда у женщины неожиданно начинаются роды, а находящийся рядом мужчина не знает, что делать.

Ширли на секунду задумалась.

— Да, в прошлом году я видела фильм, где была похожая сцена. И что?

— Вот это и не дает мне покоя! — Люк потер пальцами лоб. — Все думаю, вдруг и с нами произойдет нечто подобное: у тебя начнутся роды, а я буду находиться рядом, но не смогу ничем помочь.

— Ну это маловероятно, — начала успокаивать его Ширли. — И даже если такое действительно случится, тебе достаточно будет отвезти меня в клинику.

— А если не успею довезти?

— Значит... — Она умолкла, не находя что сказать.

— Вот видишь! — мрачно воскликнул Люк. — Надеюсь, теперь тебе ясно, что проблема существует?

— По-моему, ты ее преувеличиваешь. Даже если малыш родится в дороге, ты ведь все равно привезешь нас с ним в больницу.

— Да, но... — Люк поскреб в затылке. — Как бы то ни было, я хочу разок-другой сходить с тобой на занятия. Пусть меня научат, что следует делать в ситуациях, подобных той, которую мы только что обсудили.

— А... теперь понятно, почему ты так заинтересовался курсами, — протянула Ширли.

Проблема не в том, что ты не будешь знать, что делать, а в том, что у меня может не выдержать сердце, промелькнуло в ее голове. И что тогда будет с ребенком?

— Именно поэтому, — подтвердил Люк.

И хотя Ширли не видела особого смысла в его желании научиться помогать роженицам, в следующий раз они отправились на курсы вместе.

Появление Люка произвело небольшой фурор. Женщины с завистью смотрели на Ширли, у которой такой внимательный муж, — все решили, что она и Люк супруги, и они, переглянувшись, не стали никого разубеждать. А Синти Бейкер и Марта Маккейси принялись так хлопотать вокруг необычного посетителя, будто это сам принц Чарльз инкогнито невзначай наведался к ним.

Пример оказался заразительным, и на следующее занятие уже две другие посетительницы курсов привели с собой мужей. В конце концов царящее в классе оживление заставило подняться на второй этаж владелицу магазина. Узнав в чем дело, она на минуту задумалась, а потом отправилась обратно — вносить коррективы в объявление о приеме на курсы: отныне на занятия приглашались не только будущие мамы, но и папы тоже.

После второго посещения курсов Люк и приобрел тут же, в магазине, детскую кроватку и коляску — экипаж для малыша, как он выразился.

То, что именно он сделал эту покупку, стало возможным только потому, что Ширли неловко было устраивать сцену в магазине. Если бы Люк заранее сообщил ей о намерении приобрести что-то для будущего малыша, она возразила бы самым категоричным образом. Ведь между ними существовал четкий договор: Ширли не нуждается в деньгах Люка. Для нее этот вопрос был принципиальным.

Однако Люк ее перехитрил. Впрочем, хладнокровного расчета в его действиях не ощущалось. Он сделал покупку импульсивно, проникнувшись духом информации, которой его напичкали Марта Маккейси и Синти Бейкер.

Уже дома, в Бердиксе, Ширли попыталась завести разговор о возвращении денег за коляску и кроватку, однако Люк наотрез отказался их принять.

— Отец я или нет? — произнес он, в упор глядя на Ширли. — Пусть чисто биологический, как ты любишь повторять, но все-таки... И потом, я ведь не претендую на твоего ребенка. Рожай и расти его на здоровье, но хотя бы коляску я могу ему преподнести? Не говоря уже о кроватке... — Переведя дыхание, он добавил: — Лучше скажи, куда это все поставить. Может, в кладовую?

— Нет! — возмущенно воскликнула Ширли. — Если бы была готова детская, то поставили бы туда, но там ремонт, поэтому поставим... в мою спальню! Да, точно. Мне будет приятно просыпаться и первым делом видеть коляску. Кроватку тоже.

— Что ж, если приятно, так и сделаем.

Вообще-то Ширли избегала впускать Люка в свою спальню, но сегодня ему просто необходимо было туда войти, иначе он не смог бы внести покупки. И собрать из разрозненных фрагментов деревянную кроватку.

Ширли сидела на пуфике, спиной к трюмо, и наблюдала за тем, как он это делает. Каждое движение Люка казалось ей таким ловким, спорым, будто он был не дирижером, а краснодеревщиком.

Сборка потребовала некоторого времени, и спустя примерно четверть часа Ширли вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится это зрелище: Люк, собирающий посреди ее спальни детскую кроватку.

Не напрасно ли я с таким усердием отталкиваю его от себя? — проплыло в голове Ширли. Конечно, у меня не было и нет планов выйти замуж... Однако такая идиллическая картина кого угодно собьет с намеченного пути. Собственно, что плохого в том, что у меня был бы муж, а у моего малыша отец? Почему я так упорствую в своем нежелании иметь простое семейное счастье? Только потому, что все получилось неожиданно?

Она скользнула взглядом по стройной фигуре Люка, который в эту минуту вертел в руках какую-то рейку, и внезапно ее бросило в жар: он представился ей обнаженным, таким, каким был в тот безумный вечер в хореографическом зале.

Наверное, я смогла бы с ним жить, смущенно подумала Ширли. И даже, возможно, со временем полюбила бы...

Или уже любишь? — зазвенело вдруг в ее мозгу.

Ширли даже головой качнула, чтобы прогнать эту мысль.

Затем в ее сердце вкралась печаль. Дело ведь не только в нежелании Ширли связать судьбу с Люком — он сам тоже этого не хочет. Сколько раз Ширли слышала от него, что жениться он не собирается и на роль отца не годится? Неоднократно.

Люк повторял это едва ли не при каждой встрече. И Ширли не только воспринимала это нормально, но даже радовалась, что все так замечательно складывается. Главным для нее было то, чтобы будущий малыш принадлежал только ей.

Эгоизм — вот как называла это Сандра. Не из-за Люка, нет. Из-за самого ребенка, у которого должен быть отец. Только тогда он сможет развиться в полноценную личность.

К тому же не следует сбрасывать со счетов довольно высокую вероятность гибели Ширли во время родов.

Размышления о наихудшем варианте развития событий были наиболее мучительными. И вовсе не из-за того, что Ширли пугала смерть. Она сама удивлялась, с каким безразличием думает о своей возможной кончине. Но судьба ребенка тревожила ее безмерно.

Как он — или она, если это девочка, — будет жить на свете, не имея ни матери, ни отца?

— Что ты загрустила? — вдруг услышала Ширли.

Подняв голову, она увидела Люка, стоящего напротив нее, возле собранной кроватки.

— Не вешай нос, все будет хорошо.

Глядя в его улыбающиеся карие глаза, Ширли почти поверила в это.

И все-таки роды тревожили ее.

Конечно, нет женщины, которая в ожидании ребенка не думала бы о том, как будет рожать. Однако у Ширли была особая ситуация.

Несколько раз она обсуждала тему будущих родов и своего слабого сердца с доктором Линой Смитсон. Та всячески успокаивала ее, говоря, что нынешняя медицина творит чудеса и бояться нечего. Конечно, толика риска есть, но на то существуют опытные врачи.

После таких бесед тревога Ширли на некоторое время исчезала, но проходила неделя и все начиналось сначала. Бывали дни, когда из-за мрачных мыслей Ширли не находила себе места.

Однажды ей приснился кошмарный сон. Возможно, он был навеян разговором с Люком, состоявшимся перед тем, как тот посетил курсы для будущих мам.

Ширли будто бы лежала на траве, на обочине хорошо знакомого шоссе, по которому почти каждый день ездила из Бердикса в Манчестер и обратно. Была ночь, и темное небо над сосновым леском озарялось сполохами бушующей где-то на востоке грозы. Ширли видела эти отсветы, и черный лес, и белеющий на шоссе «бентли», и одновременно себя, но будто со стороны. Она находилась в каком-то странном виде — в разодранной одежде, с обнаженными ногами и раскинутыми руками. Ее широко раскрытые глаза отражали вспышки далеких молний, но не реагировали на них, а во всей фигуре ощущалась пугающая неподвижность.

Начал накрапывать дождь. Крупные увесистые капли шлепались на голые ноги Ширли, но она почему-то не пыталась прикрыться подолом юбки. Падали на лицо и прямо на отражающую небо поверхность глаз, однако Ширли не моргала.

И тогда, видя все это, она поняла, что мертва.

В следующую минуту у нее словно открылся слух и по ушам хлестнул крик новорожденного.

Голенький, шевелящий крохотными ручками и ножками младенец лежал на ладонях стоявшего коленями в траве Люка. Он переводил растерянный взгляд с малыша на распростертую на земле Ширли и обратно, и в его глазах сквозил какой-то мучительный вопрос.

Но для Ширли суть проблемы не была секретом. Что делать? Как быть? Как поступить с ребенком? Вот какие мысли вертелись в голове Люка.

В конце концов он расстегнул рубашку и накрыл ее полой новорожденного, прижав его к груди, чтобы защитить от дождя. Затем поднялся с колен и, сгорбившись, с потерянным видом побрел к выделявшемуся на шоссе светлым пятном «бентли».

А Ширли так и осталась лежать, безучастная ко всему, даже к плачу собственного ребенка. И неизвестно ей было, кого она произвела на свет — мальчика или девочку...

18

Проснувшись в холодном поту, Ширли села на кровати и опустила ноги на ковер. Минуты две она сидела как изваяние, своей неподвижностью напоминая собственное, виденное во сне мертвое тело. Потом, словно вдруг подумав о чем-то, приложила ладонь к животу и стала прислушиваться.

Недавно она на личном опыте познакомилась с явлением, которое медики называют шевелением плода. Нечего и говорить, что это произвело на нее неизгладимое впечатление. С этого момента ребенок перестал быть для нее неким воображаемым существом. Он стал реальным, обрел плоть и кровь, а также индивидуальность, которую ей еще только предстояло узнать. После первых движений малыша она не могла дождаться момента знакомства с ним.

Словно почувствовав тревогу Ширли, ребенок шевельнулся, и ее сердце сразу наполнилось теплом, а душа — пронзительным ощущением счастья. Сидя в темноте своей спальни, где, кроме нее, никого не было, Ширли тем не менее была не одна.

Теперь мы вдвоем! — вертелось в ее голове. Теперь мы вдвоем...

В следующую минуту ей вспомнился привидевшийся несколько минут назад кошмар и она застонала от нахлынувшего вдруг ощущения безысходности. У нее почти не было сомнений, что сон вещий.

Боже мой, неужели я так и не увижу свою крошку!

Уснуть снова Ширли не удалось. Она проворочалась в постели до утра, больше всего сожалея, что Люк сейчас не здесь, а на другом конце Бердикса спокойно спит в своей большой красивой вилле, где впору разместиться не одному человеку, а целой семье. Ширли не хватало его присутствия, которое обычно чудесным образом вселяло в нее уверенность в завтрашнем дне. Она знала, что завтра суббота и Люк, как обычно, придет к ней, чтобы выполнить какую-нибудь тяжелую работу, но ей хотелось увидеть его прямо сейчас.

Ширли едва дождалась одиннадцати часов, когда, по ее мнению, уже можно было позвонить Люку. Ей просто необходимо было поговорить с кем-нибудь — с Люком лучше всего — и таким образом отвлечься от мучительных воспоминаний о ночном кошмаре. Конечно, можно связаться с Сандрой, но... это не то. Люк, и только он, способен помочь ей забыться.

Ширли поднесла телефонную трубку к уху и остановилась. Собственно, особого повода для звонка у нее не было. Она не могла придумать причины, позволявшей потревожить Люка раньше четырех часов пополудни. И какое ему вообще дело до того, что ей требуется каким-то образом успокоиться?

Между тем ее пальцы уже нажимали на кнопки телефонного аппарата.

Что я делаю? — промчалась в мозгу Ширли паническая мысль. Нельзя самой обращаться к нему за помощью!

У нее еще было время дать отбой... впрочем, уже нет.

— Да? — прозвучал в трубке хорошо знакомый спокойный голос.

— Я... э-э... здравствуй. Прости, я не должна была звонить. Извини. До свидания. То есть до встречи...

— Ширли? Что-то случилось?

— Нет. Просто на душе у меня как-то... В общем, все в порядке. Мне не следовало беспокоить тебя сейчас. Вечером жду. Пока.

Она поскорей нажала на кнопку, прежде чем Люк успел что-то сказать.

— Как глупо... — слетело с ее губ, когда она положила трубку. Похоже, мне следует начать заново учиться себя контролировать.

Позже, когда Ширли стояла перед зеркалом, натянув халат так, чтобы обозначились контуры живота, до ее слуха донесся шум подъехавшего к коттеджу автомобиля. Не успела она подойти к окну, как в наружную дверь позвонили.

Наверное, молочник, подумала Ширли. Хотя что-то поздновато. Может, кто-то из представительниц местной общины хочет пригласить меня на собрание?

Завязав пояс на халате, она спустилась в прихожую и открыла дверь. Когда же увидела, кто стоит на пороге, ей стало не по себе.

— Люк! Это ж надо... Зачем ты примчался?

Он едва заметно дернул плечом.

— Ты позвонила, я и приехал. В конце концов, мне все равно нужно было сегодня наведаться к тебе.

— Но ведь я сказала, что ничего не случилось.

— Тем не менее ты зачем-то позвонила. Можно войти?

— Да, конечно... Я собиралась пить чай, хочешь чашечку?

— Вообще-то я уже пил кофе, но, если чай будет со сливками, не откажусь.

— Сливки найдутся, — кивнула Ширли, изо всех сил стараясь не улыбаться шире, чем следовало. Она была бесконечно рада приезду Люка.

Пока закипал электрический чайник, Люк стоял возле кухонного окна, сунув руки в карманы джинсов, и слегка покачивался с пятки на носок. На нем была белая трикотажная рубашка-поло, словно призванная оттенить загорелое лицо и темные волосы.

Просто картинка! — подумала Ширли, в очередной раз взглянув на него.

— Так почему у тебя неспокойно на душе? — спросил Люк, когда они сели за стол.

— Все уже прошло, — улыбнулась Ширли.

Рассматривая ее, Люк откинулся на спинку стула.

— Нет, дорогая моя, раз уж я приехал сюда, выкладывай все как есть.

«Дорогая моя».

Ширли поспешно опустила ресницы, чтобы Люк не заметил, как ей понравилось подобное обращение.

Собственно, почему бы и не рассказать ему? — промелькнуло в ее голове.

— Видишь ли, — начала она, помешивая ложечкой чай в чашке, — как я ни пытаюсь уверить себя, что опасаться нечего, мне все-таки не дает покоя мысль, что мое слабое сердце может не выдержать родовых нагрузок.

— В каком смысле «не выдержать»? — медленно произнес Люк.

Она грустно усмехнулась.

— Ну как в каком... Просто я могу умереть во время родов — и все.

— Уме-реть? — Казалось, горло Люка сжалось, отчего ему стало трудно говорить.

— Меня беспокоит не смерть, — быстро пояснила Ширли, которой хотелось, чтобы Люк понял ее правильно, — а то, что мой ребенок останется один-одинешенек на всем белом свете.

Некоторое время Люк молчал, с каждым мгновением все больше мрачнея. Потом посмотрел на Ширли.

— Наверное, тебе все-таки нужно было прервать беременность.

Она решительно покачала головой.

— Нет. Я хочу этого ребенка. Как только я свыклась с мыслью о том, что он должен появиться на свет, у меня возникло желание стать матерью. И вовсе не потому, что не было иного выхода. Просто это мой малыш. Мой, понимаешь?

Люк опустил взгляд.

— Но если для тебя существует вероятность того, что сердце не выдержит, то...

Ширли вздохнула.

— Вообще-то это лишь моя мнительность. Лина Смитсон уверяет, что мне бояться нечего. И все же мысль о том, что мой малыш может остаться совсем один, изводит меня.

— Почему же ты раньше мне ничего не говорила? — мягко спросил Люк.

— Мне удавалось справляться с собой. А сегодня ночью я увидела такой жуткий сон... — Ее даже сейчас передернуло при воспоминании о ночном кошмаре. — Не хочу пересказывать, но проснулась я в холодном поту. — Немного помолчав, Ширли пробормотала, глядя в чашку и обращаясь больше к самой себе: — Если бы были живы мои родители...

Люк порывисто протянул руку через стол и сжал ее пальцы. Ширли замерла, не поднимая глаз. За все время, минувшее после вспышки страсти в хореографическом зале, Люк впервые позволил себе подобное прикосновение.

— Ширли, я... — Его голос звучал хрипло от волнения. — Ты должна знать: если действительно случится непоправимое, я...

Договорить ему не удалось. Посреди фразы он был прерван телефонным звонком.

— Прости. — Ширли поднялась из-за стола и подошла к висевшему на стене телефону. — Да? — произнесла она в трубку, но взгляд ее был направлен на Люка, который тоже продолжал смотреть на нее.

— Привет, мышка! — произнес собеседник на другом конце провода.

Ширли вздрогнула от неожиданности. Так называл ее только один человек.

— Майк?

В трубке зашелестел смешок.

— Рад, что ты еще узнаешь меня.

— Где ты раздобыл мой номер? — ошеломленно начала Ширли, но тут же произнесла: — Впрочем, догадываюсь, кто его тебе сообщил. Дейзи О'Hил, верно?

— Как быстро ты догадалась, — с оттенком разочарования протянул Майк. — Ну да, она. И еще кое-что рассказала о тебе. Одну новость.

Ширли нахмурилась. Можно было не сомневаться — Дейзи поведала Майку о ее беременности. Но зачем? Ведь обещала никому не рассказывать! — недовольно подумала Ширли. Хотя, кажется, я сама дала ей разрешение. Да, точно, ведь и так скоро все узнали бы. Собственно, уже знают, во всяком случае в театре. Да, но какое дело до этого Майку?

— И, насколько я понимаю, известие относится к разряду приятных, — добавил тот.

— Для меня — да, — сухо произнесла Ширли. — Но, думаю, ты не для того позвонил, чтобы обсуждать подобные вещи. Что тебе нужно?

— Ну зачем ты так, мышка? — Судя по тону Майка, он обиделся. — Мы ведь не чужие люди. Конечно, расстались мы не лучшим образом, но ты сама виновата. Когда я уговаривал тебя обзавестись ребенком, ты отказывалась, а сейчас собираешься рожать. Ну что тебе стоило сделать это тогда? Мы и по сей день были бы вместе.

В душе Ширли вдруг тоже поднялась волна обиды.

— Если бы ты не бросил меня, я не заболела бы так сильно и не уехала бы сюда. Так что знай: мой ребенок появится на свет благодаря твоей, с позволения сказать, принципиальности.

Ее слова возымели странный эффект. И неожиданный, потому что Майк вдруг оживился.

— Вот видишь! Выходит, я хотя бы косвенно причастен к твоей беременности.

Нахмурившись еще больше, Ширли покосилась на Люка, который вежливо смотрел в окно, делая вид, что телефонный разговор его не интересует. Тем не менее в нем ощущалась некая напряженность.

— Не понимаю, чему ты так обрадовался? — проворчала она, злясь на то, что приходится беседовать с Майком в присутствии Люка. — Что тебе за дело до моего будущего ребенка?

— Я ведь всегда хотел детей, — вздохнул Майк. — Недавно узнал, что мужчины, родившиеся под знаком Льва, страдают, если у них нет детей. А у меня именно этот знак, если помнишь.

— Ну и заведи себе хоть тройню, кто тебе мешает, — буркнула Ширли.

В трубке прозвучал новый горестный вздох.

— Не могу. Если хочешь знать, я пытался. У меня была женщина, но... забеременеть она не смогла.

— Так найди другую! — усмехнулась Ширли, мельком отметив про себя, что не испытала укола ревности при известии о другой женщине.

— Это бессмысленно, — сказал Майк.

— То есть? — Удивление Ширли было искренним.

— Как выяснилось, дело не в женщинах, а во мне, — неохотно признался Майк. — Заподозрив неладное, я обратился к врачам и... Словом, обследование показало, что у меня не может быть детей. Секс для меня по-прежнему возможен, — быстро добавил он, словно стремясь избежать недоразумения в этом вопросе, — а отцом стать я не могу. Хотя очень желал бы.

— Что ж... — начала было Ширли, но Майк поспешно перебил ее.

— И вот я подумал: почему бы нам с тобой не попытать счастья еще раз? Ведь сейчас соблюдены все условия, которые я когда-то тебе выдвигал. Ты ждешь ребенка, замуж выходить, насколько мне известно, не собираешься. Я тоже не женат. Что нам мешает сойтись вновь? Мы снова будем вдвоем, поженимся, плюс ребенок. Идеальный вариант! — Его голос едва заметно дрожал от волнения. — Пусть малыш не мой, это потеряет значение, когда я усыновлю его... или удочерю. Хотя лучше бы ему все-таки оказаться мальчиком. Может, воспитывая его, я наконец избавлюсь от чувства неполноценности, — тихо и задумчиво добавил Майк.

Повисла пауза. Ширли ошеломленно молчала, теребя пояс халата и почему-то боясь взглянуть на Люка. У нее в голове не укладывалось, что Майк только что сделал ей предложение, которого она когда-то жаждала всей душой.

— Ну как, согласна? — вкрадчиво спросил он.

— Я... не знаю, что и сказать, — произнесла Ширли, стараясь не встретиться взглядом с Люком. — Все это так неожиданно. И потом, по телефону такие вещи не решаются, так что...

— Понял! — сказал Майк. — Согласен, по телефону как-то несерьезно.

Ширли вдруг захотелось поскорее закончить этот разговор.

— Майк, мне сейчас некогда. Всего хорошего, — сказала она и сразу же повесила трубку.

Затем вернулась за стол, зачем-то еще раз помешала ложечкой чай и отпила глоток из чашки — все это по-прежнему не глядя на Люка.

Через несколько мгновений Люк спросил:

— Кто такой Майк?

Ширли подняла голову: в голосе Люка слышались незнакомые резкие нотки.

— Так, один человек. Мой бывший... э-э... — Она умолкла, не зная, как назвать Майка. — Мы с ним жили вместе какое-то время, я думала, что поженимся, но в конце концов он ушел, потому что я не родила ему ребенка.

— И что ему нужно сейчас? — еще более резким тоном произнес Люк.

Ширли вдруг усмехнулась.

— Хочет жениться на мне. И усыновить моего малыша. Говорит, своих детей иметь не может, так хоть чужого воспитает. — В следующую минуту она стала серьезной. — Ой, я только сейчас сообразила: ведь это решение проблемы! Если мое сердце не выдержит родовых нагрузок, ребенок останется с отчимом. Все-таки это лучше, чем ничего...

Вновь повисла пауза, оказавшаяся такой длинной, что Ширли почувствовала себя как-то неуютно. Наконец Люк обронил:

— Верно, это лучше, чем ничего... — Потом отодвинул недопитую чашку чая со сливками и встал из-за стола. — Ну, раз уж я сегодня приехал раньше, нужно этим воспользоваться. Сейчас вынесу мусор и пойду в детскую. Там еще уйма работы.

— Да-да, — отстраненно ответила Ширли, всецело захваченная пришедшей минуту назад мыслью. — Конечно...

Люк пристально взглянул на нее, затем молча вытащил из-под раковины черный мешок с мусором и двинулся к выходу. Спустя некоторое время его шаги зазвучали на лестнице, ведущей на второй этаж.

— Тебе это нравится? — удивленно произнес Люк, глядя на коробки кукурузного печенья с шоколадной начинкой, которые Ширли перекладывала с полки в тележку.

Дело происходило в супермаркете — самом большом магазине Бердикса, куда Ширли и Люк, как обычно бывало по субботам, отправились за покупками.

— Я обожаю это печенье, — улыбнулась Ширли.

— Но оно такое сладкое! До приторности...

— Ничего, беременным нужны углеводы.

— На твоем месте я взял бы вот эти шоколадные батончики. В них меньше сахара, зато содержится специальная витаминная добавка.

Ширли покачала головой.

— Спасибо, не хочу. Может, эти батончики и полезные, но мне они не по вкусу. А витамины я и так принимаю в лошадиных дозах.

— Хорошо, не буду спорить, — сразу сдался Люк. — Тебе лучше знать.

После этого он молчал большую часть времени, которое они провели в супермаркете, лишь сопровождая Ширли из отдела в отдел. Ему нравилось наблюдать за тем, как она делает покупки.

Ширли действительно воспринимала этот процесс серьезно. Внимательно читала надписи на упаковках, сравнивала цены, сверялась с составленным дома списком. Словом, товары она выбирала очень вдумчиво, не замечая, что все это время Люк любуется ею.

Когда Ширли переместилась в детский отдел, Люк застыл в некотором отдалении. Судя по всему, ему нравилась эта картина — Ширли на фоне уставленных игрушками полок. Его лицо словно смягчилось, в глазах появилось странное, трудно поддающееся определению выражение, взгляд скользил по фигуре Ширли, которая совсем не потеряла стройности, если не считать уже очень заметного живота. Когда Люк смотрел на него, в его взгляде появлялся оттенок гордости.

— Смотри, что я купила для малыша, — сказала Ширли, протягивая ему пакет с какими-то непонятными, но красивыми предметами. — Говорят, новорожденным нужно что-то яркое, способное привлекать внимание.

Люк протянул руку за пакетом и нечаянно захватил и пальцы Ширли. В тот же миг оба вздрогнули, отчетливо ощутив это. Между ними словно проскочил электрический разряд. Несколько секунд они стояли, держась за пакет и являя со стороны довольно смешное зрелище, но разъединиться не могли, потому что их взгляды тоже были сцеплены. Только когда в отдел с шумом ввалилась стайка ребятишек, у которых Ширли и Люк оказались на дороге, им поневоле пришлось разойтись.

— Хм... ты все купила? — хрипловато произнес Люк. — Можем уезжать?

— Я... — Ширли прерывисто вздохнула, — хотела еще заглянуть в цветочный отдел. Может, там появились интересные комнатные растения...

Кивнув, Люк молча последовал за ней.

Цветочный отдел размещался в длинном помещении, и Ширли сразу направилась в дальний конец, где находились пальмы, драцены, юкки и прочие крупные растения. Люк катил тележку с покупками следом. Остановившись под раскидистым бананом, он принялся наблюдать, как Ширли рассматривает цветы в небольших горшках, переходя от одной группы растений к другой.

Так продолжалось, пока кто-то не воскликнул удивленно и радостно:

— Ширли! И ты здесь!

Первым, на что обратил внимание Люк, было то, как вздрогнула Ширли при звуках этого голоса. Затем она обернулась и устремила взгляд на высокого коротко стриженного мужчину в черных джинсах и расстегнутой бежевой ветровке. В руках у него был большой букет алых роз, которые ему только что вручила продавщица.

— Майк? — растерянно произнесла Ширли. — Что ты здесь делаешь?

— Вот, приехал. Хочу продолжить разговор, который нельзя вести по телефону.

Майк умолк, словно предоставляя Ширли возможность что-то сказать, однако она молча смотрела на него. Тогда он шагнул вперед и протянул ей букет.

— Это тебе, дорогая. — Скользнув взглядом по ее округлившемуся животу, Майк удовлетворенно улыбнулся. — Я здесь и не уеду, пока ты не согласишься стать моей женой. Решай, мышка!

Однако Ширли отступила на шаг, к кадкам с драценами.

— Почему ты не предупредил о приезде? Мы так недоговаривались... Я не могу... — Она оглянулась на Люка, словно ища его поддержки.

Видя это, Люк быстро подошел к ней, встал рядом и сухо произнес:

— Ширли не готова обсуждать подобный вопрос.

На Майка его слова не произвели никакого впечатления.

— Брось, приятель. Что ты знаешь о нас? Еще не так давно Ширли мечтала, чтобы я стал ее мужем. И вот я для этого созрел. Насколько мне известно, других предложений у нее нет, так что...

— Не было, — холодно обронил Люк.

Майк вскинул бровь.

— Прошу прошения?

— Не было других предложений, а теперь есть. — Люк повернулся к Ширли, которая по-прежнему смотрела во все глаза, но уже на него. — В конце концов, я отец ребенка, — тихо сказал он ей. — Давай поженимся, и все станет на свои места.

Ширли нервно усмехнулась, подумав о том, что сразу два предложения о замужестве, кого угодно выведут из равновесия.

— Тебе ведь не нужен ребенок.

— А мне нужен! — заявил Майк.

Люк покосился на него как на некую досадную помеху, затем перевел взгляд на Ширли.

— Раньше я так и думал. Но за то время, пока общаюсь с тобой, многое изменилось. Думаю, в первую очередь изменился я сам.

Ширли медленно покачала головой.

— Твое предложение поспешно. Позже ты можешь пожалеть о нем.

— Нет, Ширли, я...

— А, чушь все это! — воскликнул Майк, двинувшись к ним. Букет он опустил и держал его как веник. — Ты опоздал, парень, раньше нужно было думать. — Он взял Ширли за руку и потянул за собой к выходу. — Идем, мышка! Пора в норку. Мы с тобой и прежде славно жили, а теперь еще лучше заживем!

Ширли засеменила за ним, так как ничего иного ей в эту минуту не оставалось. Несколько раз она оглянулась на Люка, но тот стоял неподвижно. И только когда Майк притащил ее к порогу, сзади раздалось:

— Ширли!

Она остановилась. Майк поневоле вынужден был сделать то же самое.

— Я люблю тебя, — сказал Люк, глядя ей в глаза.

— Вот умора... — хохотнул Майк. — Ну и клоун ты, приятель! То вспомнил, что отец, то вообще понес какую-то...

— Что ты сказал? — напряженно произнесла Ширли, не обращая внимания на Майка.

— Я тебя люблю, — твердо повторил Люк. — Мы должны быть вместе, потому что... потому что иначе я не знаю, как мне жить дальше. Мне нужна ты и нужен твой ребенок. Наш, — быстро поправился он. — Потому что он не только твой, но и мой. Пожалуйста, позволь мне стать тебе мужем, а малышу отцом!

— Люк! — простонала Ширли.

Двинувшись к нему, она вынуждена была остановиться, потому что Майк все еще держал ее за руку.

— Пусти, — тихо сказала она. — Я сделала выбор.

— Мышка! — растерянно ахнул тот, разжимая пальцы. — Ты не можешь так со мной поступить!

Но Ширли, похоже, даже не слышала его. Не видя больше никого, в том числе зачарованную сценой продавщицу и вошедшую минуту назад пожилую покупательницу, она бросилась к Люку, который сразу обнял ее.

— А я давно поняла, что люблю тебя, — призналась Ширли, на миг прижавшись к его груди. — Еще когда ты купил коляску... Нет, раньше, когда ты начал ремонт в детской!

Люк нежно поцеловал ее в губы, потом задумчиво произнес:

— Кажется, напрасно я его затеял.

— Почему?

— Потому что жить мы будем у меня. Моя вилла слишком велика для одного человека, в ней должна поселиться семья.

На губах Ширли возникла лукавая улыбка.

— Ты не поверишь, но я тоже так считаю!

— Значит, прямо сейчас туда и отправимся. Ведь ты еще ни разу не была в моем доме. — Он повел Ширли к выходу, обнимая за плечи, а другой рукой катя за собой тележку с покупками. Проходя мимо обескураженного Майка, он весело обронил: — Посторонись, приятель!

Тот машинально отступил в сторону, затем некоторое время смотрел вслед уходящей паре и наконец со вздохом пробормотал, скребя макушку:

— Видно, сегодня не мой день...

Люк и Ширли поженились через месяц. На свадьбу пригласили со стороны невесты Сандру с семьей, со стороны жениха — отца и нескольких родственников. А с обеих сторон — весь театр.

В феврале у новоиспеченных супругов родилась девочка, которую назвали Энн, в честь матери Ширли. Вопреки всем страхам и нехорошим предчувствиям, роды прошли нормально. Ширли даже не пришлось делать кесарево сечение. От начала схваток и до самого появления младенца на свет она была в сознании. Люк все время находился рядом, нежно сжимая ее руку даже в тот момент, когда в родильном зале раздался громкий протестующий вопль младенца.

— Вот и все, — произнесла доктор Лина Смитсон, пожелавшая лично принять роды. — Вы оба держались молодцом. А теперь поздоровайтесь с дочуркой!

Она ненадолго положила крошку на грудь Ширли, и та сразу умолкла, словно почувствовав родные биотоки.

— Здравствуй, солнышко, — глотая счастливые слезы, сказала Ширли. — Я твоя мама.

— А я папа, — произнес Люк, склоняясь над ними. В его глазах тоже поблескивала влага. — Здравствуй, малыш!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?