«Яростное влечение»

Карла Неггерс Яростное влечение

Пролог

— Бесс! — нервно позвала Джинни, пробираясь через бальный зал сквозь толпу гостей. — Что ты собираешься делать?

Бесс резко остановилась. В отличие от белокурой и светлокожей Джинни, она была смуглой, с каштановой гривой вьющихся волос. Обеим подружкам уже минуло семнадцать. На каждой была очаровательная юбка-кринолин — широченная, поддерживаемая обручами из китового уса: на Бесс — темно-фиолетовая, а на Джинни — розовая.

— Вирджиния, не ходи за мной! — ответила Бесс тихо, но тоном, не допускающим возражений. — Ты только наживешь себе неприятностей.

Краска отлила от розовых щек Джинни.

— Ох, Бесс, не натвори чего-нибудь ужасного. Пожалуйста! Я думала, ты хорошо проводишь время, тебя постоянно приглашали танцевать, и вдруг…

— Вот именно, — иронически произнесла Бесс. — И все, как один, высмеивали меня за попытку защитить избирательные права женщин. Все эти люди спрашивали, что я намереваюсь делать теперь, когда Конгресс отказал предоставить такое право женщинам. Издевательски сочувствовали: как же быть с борьбой за президентское кресло для достойной его дамы?

— Но, Бесс, они ведь шутят, а сами поголовно влюблены в тебя!

— Теперь я намерена взять реванш, — патетически произнесла Бесс, не слушая возражений. В глазах ее будто заискрились фиолетовые ирисы. — Небольшой, конечно. Настоящий триумф будет, когда женщины получат право голоса!

И Бесс продолжила свой путь через бальную комнату, где танцевало больше сотни людей. Но Джинни не отставала:

— Бесс, я не верю, что все твои собеседники были такими бесчувственными и противными.

— Перестань, — поморщилась Бесс. — Именно такие они и есть. И все говорят одно и то же. Они рассчитывают отговорить меня от поступления в Вассаровский колледж, надеются, что вместо этого я брошусь искать себе мужа.

— Даже Вильям?

— Особенно Вильям, — отрезала Бесс с гневной непримиримостью.

Старший брат Джинни нравился ей, потому она обиделась на него за насмешки после своей горячей речи о правах женщин больше, чем на кого-либо другого. Бесс выпрямилась во все свои метр семьдесят:

— Я проучу их!

— Почему же ты не хочешь, чтобы и я пошла с тобой? — возмутилась Джинни, встряхивая золотыми кудряшками.

Они с Бесс были верными друзьями еще с тех времен, когда учились в закрытой школе для девочек в Нью-Йорке. Бесс считалась там сорви-головой, а Джинни ходила за ней по пятам. Однажды их чуть не выгнали из школы — за громкое чтение Милтона и Шекспира под окнами их наставника посреди ночи. Он любил напоминать воспитанницам, что занятия науками в ночные часы вредно влияют на утонченную женскую внешность, и Бесс решила доказать его неправоту. Только вмешательство судьи Роберта Лоуэла Харта, отца Бесс, спасло их от постыдного изгнания из школы.

— Нет, Джинни, это сражение лично мое, — гордо заявила Бесс. — Но, конечно, если они не дадут мне осуществить мой план, ты сможешь помочь: мы устроим что-нибудь другое.

Джинни улыбнулась и заговорщически подмигнула:

— Хорошо, желаю удачи. А сейчас не скажешь мне, что именно ты задумала?

— Нет! Не задерживай меня, пожалуйста, — заявила Бесс, и ее фиалковые глаза сверкнули.

Она стремительно обняла подругу и в последний раз обвела глазами бальную комнату. Все, кто присутствовал здесь сегодня, желали, чтоб ее тут не было! Она никогда, никогда больше не примет предложение Джинни погостить летом в их коттедже! Мужская часть семьи Прэнтисов намертво стоит за право голоса только для мужчин, и Бесс должна бы осознать, что ее здесь не поймут и не поддержат.

Отказ Конгресса от предоставления избирательных прав женщинам заставил отца самой Бесс, как и других сторонников равноправия, признать свое поражение, но Бесс не сдавалась. «Мир держится на энтузиазме юных», — подбодрила она себя, входя через раздвижные двери в тихий, прохладный холл. Приподняв юбки и проклиная неудобный кринолин, она поспешила к другим раздвижным дверям; возле них остановилась, нервно сглотнула и перевела дыхание. Затем достала из шелкового кошелька спички и сигару, раскурила ее и сделала несколько затяжек. «До чего же противный вкус у сигар!» Но она преодолела отвращение, усмехнулась и открыла тяжелую дверь.

Вильям Прэнтис-старший, тучный человек, на несколько дюймов ниже Бесс, стоял спиной к ней, рассуждая о том, что означает для индустрии страны межконтинентальная железная дорога. Бесс знала, что в стремлении как можно скорее связать железнодорожными путями «цивилизованный» Восток с «диким» Западом дельцы-заправилы поощряют некачественную работу и наживают огромные прибыли, подвергая опасности и своих рабочих, и будущих пассажиров. Но это не заботило Вильяма Прэнтиса-старшего. Наоборот, он хотел, чтобы строительство закончилось побыстрее.

Бесс думала об этом, стоя за спиной хозяина виллы и пытаясь затянуться так сильно, как только могла. Выдохнув дым и с трудом удержавшись от кашля, она произнесла с иронией:

— Курительные комнаты, я думаю, созданы для того, чтобы обсуждать политические вопросы, не опасаясь вмешательства женщин.

Вильям-старший яростно прошипел:

— Что ты тут делаешь, девчонка?.. Судья Харт!

Он повернулся к отцу Бесс — высокому худому человеку с каштановыми, как и у дочери, волосами и ясными синими глазами. Тот сидел спокойно в уголочке, потягивая виски. В ответ на укоризненное восклицание хозяина он пожал плечами, да еще и ухмыльнулся с довольным видом.

Здесь же оказался и Джерид Инмэн — загадочный незнакомец, на чье внимание Бесс не рассчитывала, хотя сама была несколько заинтригована им. Он появился в бальном зале всего на несколько минут, ни с кем не танцевал, но вызвал бурное перешептывание дам. Мнение о Джериде Инмэне из Сан-Франциско склонялось к тому, что это человек опасный: вроде бы у него есть приятели из уголовного мира; возможно, он и сам недалеко от них ушел, несмотря на принадлежность к чопорной элите, собирающейся у Прэнтисов. Ходили даже слухи, что он кого-то убил в своем родном городе…

Загадочный незнакомец лишь мельком взглянул на шальную девчонку с сигарой в зубах и невозмутимо продолжал игру в бильярд со своими солидными партнерами. Краешком глаза наблюдая за ним, Бесс заметила, что он не только элегантно одет, чем тут никого не удивишь, но и поразительно грациозен. На нем как бы печать Дикого Запада: высокий, широкоплечий, обаятельный, с открытой улыбкой… Необычайно привлекательный человек! С ним ей хотелось бы быть женственной и обольстительной, а вовсе не забиякой, перенимающей мужские манеры. Но, увы, он не обращал на нее внимания… Впрочем, сейчас Бесс только порадовалась тому, что он больше занят бильярдом, чем ее выходкой.

Не получив помощи от судьи Харта, Прэнтис-старший подозвал сына и что-то сказал ему очень тихо. Молодой Прэнтис, невысокий блондин, стройный и красивый, как и его сестра Джинни (не так давно Бесс считала его красивейшим мужчиной на свете), подошел к нарушительнице спокойствия.

— Элизабет! — Гладко выбритое лицо Вильяма-младшего покраснело от негодования. — Вы хоть немножко уважаете хозяев?

Бесс с озорным видом вздернула подбородок:

— Разве есть хоть капля неуважения к хозяевам в простом желании покурить?

— Вы совершенно невозможны, Элизабет!

Она постаралась блеснуть чертовски очаровательной улыбкой:

— Спасибо, Вильям!

Прэнтис-младший с трудом сдерживал ярость. Бесс, продолжая улыбаться, вложила свою сигару ему в ладонь:

— Успокойтесь, я сейчас ухожу. — И она устремилась прочь.

Выходя из бильярдной и прикрывая за собой дверь, она услышала хохот Джерида Инмэна. Бесс знала, что это его смех, и покраснела. Лучше уж гнев и язвительные колкости, чем смех.

Тошнота от сигарного дыма подступила к горлу, и Бесс бросилась через холл мимо танцевальной комнаты на улицу, в сад. Ночной воздух веял свежестью и прохладой, но тошнота все-таки не проходила. Приподняв юбки, Бесс побежала через сад и лужайку к озеру. Позади остались огни бального зала, освещающие террасу с танцующими под мелодию «Венского вальса» парами. Звуки вальса доносились все глуше.

Лунный свет серебрил поверхность огромного показавшегося за деревьями озера. Вот оно, знаменитое озеро Саратога, спокойное и безумно красивое. В жаркие летние дни не только владельцы имений, но и курортники, разместившиеся в многочисленных отелях, отдыхали на его берегах, наслаждались мягкой прохладной водой, забредали в кабачок Кэри Мун, славящийся хрустящим жареным картофелем — «чипсами Саратоги».

Бесс пробиралась сквозь густой кустарник, служивший границей имения Прэнтисов. Юбка зацепилась за куст ежевики и порвалась. Не обратив внимания на такую мелочь, Бесс продолжала свой путь: миновала березовую рощицу и наконец подошла к озеру, гребешки волн которого полировали прибрежную гальку, а полная круглая луна наполняла воду огненно-серебристым светом. Особняк Прэнтисов казался отсюда далеким и совсем не романтичным. Забыв обо всех политических и экономических вопросах, Бесс стала раздеваться: сбросила плотный лиф с пышными рукавами, длинную юбку, черные туфли с нарядными пряжками, нижнюю юбку с остовом кринолина из китового уса и тонкое муслиновое белье. Затем вынула шпильки и ленты из пышных каштановых волос и тряхнула головой так, что они рассыпались по спине.

Погрузившись в воду, Бесс ощутила блаженную прохладу. Она плавала и ныряла, забыв о времени. Вынырнув в очередной раз, она вдруг заметила фигуру мужчины рядом со своей одеждой и услышала громкий бесцеремонный смех, вроде бы уже знакомый. Ну да, это Джерид Инмэн! Сердце ее бешено заколотилось. Бесс медленно плыла, приближаясь к берегу и лихорадочно соображая, что же делать: ведь, надеясь на полное одиночество в этот ночной час, она разделась догола.

Фигура Джерида ясно обозначилась в лунном свете. Он сидел на выступе скалы, нависающей над водой, а Бесс беспомощно плескалась в озере и не могла отвести глаз от этого грубого, даже отталкивающего человека, как утверждали некоторые дамы. Его темные волосы растрепались, пронзительные карие глаза, казалось, смотрели на нее с надменным самодовольством. В лунном свете были хорошо видны прямой гордый нос, решительный рот, твердые челюсти. Такой узкобедрый, широкоплечий, грациозный! Она вспомнила его склоняющимся с кием в руке над зеленым сукном бильярдного стола… Но как же быть ей сейчас?!

— Никогда бы не подумал, что юные барышни решаются плавать обнаженными, — со смехом крикнул Джерид, видя, что она завороженно и испуганно следит за ним.

— Они по большей части не купаются вообще.

Бесс заботилась сейчас о том, чтобы над водой была видна только голова, но беспокойство ее все возрастало: Джерид явно не собирался уходить.

— И как ты собираешься возвращаться в особняк? Там полно людей, а с тебя будет капать вода. С волос — так просто водопадом.

Бесс возмутилась: как он смеет обсуждать с ней ее трудности, сам создав главную из них!

— Это не ваше дело. Истинный джентльмен давно бы ушел.

— Я не джентльмен, — рассмеялся он.

— Как долго вы собираетесь торчать здесь? — Тон ее оказался высокомернее, чем она хотела.

— Довольно долго, мисс Харт. Пока не объясню обстановку. Должны же вы знать, что вас ждет.

— Меня это не интересует.

— И напрасно. Вы попали в передрягу. Полдюжины мужчин сейчас прочесывают лес. Они думают: либо вам стало плохо от сигары, либо вы с горя побежали топиться. Известно, что барышни, которые добиваются права голоса, чрезвычайно неуравновешенны. — Он опять нагло смеялся.

Бесс нахмурилась: от этого сообщения ей стало не по себе.

— И только один человек не беспокоится о вас, — продолжал Джерид, — это ваш отец. Он поглощен бильярдом и трубкой.

На душе у Бесс сразу стало легче. Отец, как никто, умел отделить озорство от действительного нарушения законов и установлений общества.

— Полагая, что вы ушли на озеро, он попросил меня принести вам несколько полотенец. — Голос Джерида стал наконец серьезным и добрым. — Мистер Харт уверен, что вам не пришло в голову позаботиться о таком пустяке и вы можете простудиться. Я оставлю их рядом с вашей одеждой.

Джерид поднялся, и Бесс вновь внимательно оглядела его. Лицо его не было херувимски красивым, как у Вильяма, но оно было истинно мужским, мужественным. А широкие плечи, мускулистые руки и длинные тренированные ноги притягивали ее взгляд не меньше, чем лицо. Бесс все так же ощущала свою наготу в его присутствии. Но что, собственно, он видел? Возможно, и ничего, так что зря она страдает.

Джерид усмехнулся над явной ее растерянностью.

— Сама выберетесь или помочь?

— Вам давно пора уходить! — фыркнула она.

Джерид повернулся и легко спрыгнул с выступа скалы на траву.

— Мистер Инмэн! — позвала Бесс.

Он удивленно оглянулся.

— Спасибо за полотенца.

Джерид пожал плечами, рассмеявшись:

— Мне все это доставило истинное удовольствие. Спасибо вам: вы превратили чопорно-скучный вечер в нечто романтическое.

Он уходил, энергично прокладывая дорогу через кусты, скользя меж деревьев. Она подождала, пока не перестанут колебаться раздвигаемые им ветки, и вылезла из воды. Быстро натянула одежду, высушила волосы полотенцами, но справиться с лентами и шпильками было трудновато, и она оставила свою каштановую гриву распущенной. Почти бегом вернулась Бесс в дом и через кухню, по черной лестнице, пробралась к себе в комнату. Зажгла газовый рожок над столом и устало опустилась в кресло, все еще с бьющимся сердцем: ведь только чудом удалось избежать встречи с ищущими ее разгневанными или, по крайней мере, всерьез озабоченными мужчинами.

На кровати что-то белело. Она подошла. Записка: «Я вынужден немедленно уехать, но однажды я вернусь к тебе, Бесс. Джерид».

Она нахмурилась, вновь почувствовав в этом оскорбительную бесцеремонность. «Надменная свинья», — пробормотала она, однако аккуратно сложила листочек и сунула его в середину журнала, уже прочитанного и теперь лишь украшающего интерьер своей яркой обложкой с дамами в кружевах.

1

«Семь лет!» — вздохнула Бесс, рассматривая знакомый каменный особняк. Семь лет прошло с тех пор, как она в последний раз гостила в Саратоге-Спрингс жизнерадостной, свободолюбивой и наивной девчонкой, и лишь сейчас, повзрослев, Бесс осознала: одного оптимизма и свободомыслия мало, чтобы добиться избирательных прав для женщин или положить конец коррупции, пронизавшей верхи американского общества. Для этого надо упорно работать, расширяя и увеличивая круг единомышленников. Теперь Бесс была образованной молодой женщиной двадцати четырех лет, испытавшей несколько легких увлечений и разочарований, но еще ни разу не влюбившейся всерьез. Недаром отец говорит, что здравомыслие и умеренность не пристали Хартам. Никакие превратности судьбы не могут надолго удержать Бесс в плохом настроении и отказаться от новых попыток изменить привычные нравы общества. «В нас слишком много жизни, чтобы выполнять всякие дурацкие правила так называемой взрослой жизни», — традиционное присловье судьи Роберта Лоуэла Харта.

Отец торопил Бесс с отъездом в Саратогу. Когда она получила письмо Джинни с криком о помощи, ей было трудно изменить распорядок своих летних занятий, чтобы поехать к подруге. Вмешался отец.

— Ты нуждаешься в отдыхе! — настаивал он. — Ты слишком долго сдерживала себя. — Тон его был серьезным, хотя речь шла о развлечениях. — Ты много работала, Бесс, и заслужила хороший отдых с летними забавами.

— В письме Джинни нет ничего забавного.

Отец пренебрежительно махнул рукой:

— Джинни всегда была склонна к преувеличениям. Элизабет, я беспокоюсь о тебе. Ты становишься уныло-серьезной. Это несвойственно нашей семье! Ты потеряла перспективу в работе именно из-за излишней сосредоточенности на деле. Поезжай в Саратогу и дай себе волю — побудь сама собой.

Бесс вздохнула, не очень веря в его правоту. Юные проказы давно позади. Другое дело, что в последние годы у нее совсем не было времени на отдых, даже на то, чтобы всерьез подумать о любви, о замужестве. В зеленой юности она мечтала о мужчине с характером и темпераментом под стать ее собственным, а теперь была уверена, что замужество — вообще не ее удел. В роли предполагаемого мужа долгое время выступал Вильям Прэнтис, но она знала: он никогда не одобрит ее феминистской, или, точнее, суфражистской деятельности. Они с Вильямом спорили по этому поводу много раз.

Отец, не получив от Бесс ответа, лукаво улыбнулся:

— Ты могла бы выполнить и мое небольшое поручение, пока будешь в Саратоге.

Бесс заинтересованно посмотрела на него, улыбка заиграла в уголках ее губ. Что именно может предложить папа, ради того чтобы она согласилась отдохнуть?

— На железной дороге сложности, ты ведь знаешь? Даже Корнэлиус Вандэрбилт озабочен финансовой нестабильностью и ее влиянием на железнодорожную индустрию. Некоторые экономисты утверждают, что расширение сети дорог закончено.

— Но ведь это неразумно, — удивилась Бесс.

— Конечно, неразумно: хорошие дороги — главный фактор развития экономики. Важно только, чтобы железнодорожный бизнес был в руках честных людей. Поговаривают, что летом в Саратоге-Спрингс соберутся главные воротилы этого бизнеса, а далеко не всех их можно причислить к порядочным людям. Я бы хотел знать, не замышляют ли они чего-нибудь втайне от печати и общественности. Если ты поедешь в гости к Прэнтисам, Бесс, то можешь услышать там много интересного, — закончил судья и испытующе поглядел на дочь.

Она широко улыбнулась:

— А затем доложить тебе?

— Разумеется. Это ведь в интересах страны, простых людей, да и вообще справедливости ради.

Таким образом отпали все возражения Бесс, и она согласилась поехать на знаменитый курорт, в гости к давней своей подруге Вирджинии Прэнтис. Бесс попыталась даже убедить отца присоединиться к ней, но у судьи были неотложные дела в Нью-Йорке.

Итак, Элизабет Харт стояла перед дверями особняка Прэнтисов, собираясь ударить в тяжелый медный молоток. Ей как наяву представилось вдруг купание в Саратоге под насмешливо-доброжелательным взглядом Джерида Инмэна. Даже теперь кровь прилила к щекам при воспоминании об испытанном тогда ужасе. Но Бесс высоко задрала голову, напоминая себе, что теперь она — зрелая образованная женщина, не имеющая почти ничего общего с той глупой озорной девчонкой.

Нанятый на вокзале экипаж она отпустила, въехав в аллею перед воротами в усадьбу Прэнтисов. Возница лишь выгрузил ее огромный сундук с полукруглым верхом на булыжную дорожку.

Был еще только полдень, а Бесс телеграммой предупредила о своем приезде вечерним поездом. Она предполагала провести свободные часы, бродя по городку и вокруг него, побывать в одиночестве у озера, но по зрелом размышлении отказалась от такой прогулки: ведь если ей встретится кто-нибудь из семьи Прэнтисов, то это создаст дополнительные трудности. Да и можно ли одной бродить по городу, известному отнюдь не только грязевыми ваннами и минеральными источниками (за что он и получил дополнительное название — «Спрингс»), но и ночными казино, и даже проституцией?

Как только ее рука коснулась молотка, одна половинка массивных дверей раскрылась и из-за нее выскользнула Вирджиния Прэнтис в длинном платье цвета молодой листвы; снизу из-под него выглядывала юбка более темного цвета, а турнюр был украшен оборками из кружев и небольшим шлейфом. «Такое простенькое дневное платье!» — усмехнулась Бесс, уже любуясь очаровательным личиком и золотой косой подруги.

— О, ты приехала, какое счастье! — воскликнула Джинни и, бросившись на шею Бесс, стала целовать ее.

— Конечно, приехала. Извини, что раньше срока, указанного в телеграмме.

Джинни печально покачала головой:

— Я не получала твоей телеграммы. Папа и Вильям проверяют мою почту. — Она замялась, прежде чем решиться сказать правду до конца. — Вчера вечером папа сказал, что будет лучше, если в течение нескольких недель я вообще не буду принимать гостей. Подозреваю, что они отправили тебе ответную телеграмму: не приезжать.

Бесс нахмурилась:

— Я ничего не получала. Видимо, к тому времени уже выехала. Приятель отца взял билеты себе и племяннице на утренний поезд и уговорил меня присоединиться к ним. И вот я здесь. — Бесс неловко улыбнулась.

— И прекрасно! Ты здесь, и ты останешься! — Джинни схватила подругу за руку, как будто та была галлюцинацией и могла исчезнуть. Слезы блеснули в распахнутых голубых глазах Джинни. — О, как я рада, что ты снова здесь!

Бесс обняла ее за худенькие плечи. Они были одного возраста, но Бесс всегда чувствовала себя старше.

— Я останусь, — сказала она. — Естественно, если твои отец и брат не выгонят меня вон.

Джинни сбоку серьезно взглянула на подругу:

— Они могут, ты ведь знаешь.

— Хотелось бы убедиться. Они дома? У нас есть возможность немедленно узнать волю мужской половины Прэнтисов?

— Они внизу, в конюшнях. У Вильяма есть лошадь, которая имеет шанс выиграть скачки… Жак говорит… — Она улыбнулась и очаровательно покраснела. — Он ведь жокей, мой Жак. Так вот он говорит, что Лорд — самая быстрая лошадь, на какой он когда-либо ездил. В любом случае они не вернутся до чая. Но зато мама дома. Она не знает, что ты приезжаешь. Как ей сказать в этой ситуации? Я пригласила — папа не разрешил… Какая я дура! Надо было сначала получить его согласие!

— И тогда мы уж наверняка бы не встретились, — рассмеялась Бесс.

— Ой, и правда!.. Что же делать?.. Я убеждена, что у папы есть шпионы среди слуг. О Бесс, ты уверена, что хочешь пройти через все это? Может быть, пойдем в город, найдем место в отеле?

Бесс обдумала ее предложение и ответила:

— У меня полный сундук летней одежды. Как его тащить? Я ехала к тебе в отвратительном поезде с самым скучным мужчиной на свете и его безмозглой племянницей. Что, если и они окажутся в одном со мной отеле? Наконец, я отменила все свои встречи на лето, ради того чтобы побыть рядом с тобой. Неужели ты думаешь, что угроза недовольства Вильямов, старшего и младшего, может испугать меня? — Ее фиалковые глаза вспыхнули. Возможно, ее отец прав: это именно тот отдых, в котором она нуждается. — Ты должна меня лучше знать, Вирджиния Прэнтис! — закончила она с веселой укоризной.

— Да, ты всегда была готова к борьбе. Как жаль, что я не такая храбрая! — Джинни улыбнулась жалкой улыбкой и пошла вперед показывать Бесс ее комнату среди апартаментов для гостей.

Бесс внезапно поняла, как тяжело хрупкой и нерешительной Джинни противостоять отцу и брату. Она похудела, ее круглые розовые щечки стали бледнее и даже запали. С острой болью Бесс вспомнила слова из письма Джинни: «Я здесь — как заключенная». Вначале Бесс не приняла этого всерьез, но уныние Джинни, готовность даже увести любимую подругу из своего дома в отель делали эти слова реальностью, а не эмоциональным преувеличением.

Холл и выстланные коврами лестницы смотрелись роскошнее, чем помнилось Бесс. Солнце вливалось через огромные окна, паркетный пол блестел в его лучах, на стенах висели картины в тяжелых золотых рамах. Мадонна с младенцем — полотно мастера итальянского Ренессанса — по-прежнему располагалась напротив огромного зеркала, таким образом удваиваясь в восприятии зрителя.

Бесс разглядывала запомнившуюся с прошлого визита картину, когда Джинни потянула ее наверх.

— Подожди-ка! — спохватилась Бесс. — Мой сундук! Он остался возле въезда в ворота, на аллее. Как быть с ним? Наверно, мне лучше какое-то время скрываться, но тогда нельзя оставлять его на виду.

— О Небеса! — Джинни помчалась вниз по лестнице на улицу, Бесс за ней. — Мы его сами занесем в твою комнату! А потом ты отдохнешь и переоденешься для торжественного выхода к обеду, — тараторила Джинни. — У нас сегодня гости, так что, я уверена, отец и Вильям не будут устраивать сцен. Да, это единственный способ — скрыться пока, всего лишь до обеда.

— Прекрасный план, — одобрила Бесс, не вполне, впрочем, убежденная в этом. Если Вильямы Прэнтисы захотят вытряхнуть ее из дома, то она предпочла бы обойтись без свидетелей. — Берись за тот край сундука…

Джинни, непривычная к поднятию чего-либо более тяжелого, чем турнюр, покраснела от напряжения и застонала. Они-таки доволокли свой груз до подножия лестницы, и тут Джинни уронила передний край сундука, едва не попав себе по ноге. Она слабо улыбнулась:

— Может, мы поменяемся местами? У меня не хватает сил. Сзади, наверно, легче.

— Смотри, Джинни. Мы можем спрятать сундук здесь, внизу, и подождать…

— О, это слишком рискованно! Нет, я просто постараюсь больше не ронять его.

Они поменялись местами и откашлялись, набираясь сил. Приподняв свободной рукой ярды зеленого хлопка и кружев своего платья, Джинни взялась за край сундука сзади. Бесс взглянула на устланные ковром ступени мраморной лестницы, на Джинни и поняла, что им никогда не одолеть тот длинный пролет, который их ждет. Но Джинни все-таки храбро решила попробовать. Они ступили на лестницу.

Бесс порадовалась, что у нее такое удобное платье. Она отказывалась надевать корсет и платья с турнюром во время путешествий, и хотя ее одежда вызывала неодобрение спутниц по поезду, ей было по крайней мере удобно. Ее темно-коричневое льняное платье с пуговицами от шеи до талии имело в виде украшения лишь белые рюши по воротнику и по манжетам. Правда, на груди сияла темным блеском камея — единственная драгоценность, которую Бесс позволила себе в дороге. Платье было несколько короче, чем требовала мода, но зато давало возможность нести сундук вверх по ступеням, не зацепляясь подолом за носки туфель и не таща за собой пуды материи.

— Какая прелесть! — раздался иронический мужской голос за их спинами. — Барышни в роли носильщиков! Что же заставило вас решиться на такой подвиг?

Джинни споткнулась, опять уронив свой край сундука, и схватилась за перила. Бесс попыталась удержать поклажу одна, понимая, что скорее всего она утащит ее за собой вниз. В этот момент мужчина подхватил задний край сундука, взяв на себя всю его тяжесть.

— Извини, что напугал тебя, Джинни, — сказал он весело, скорее издеваясь, чем извиняясь.

Но Джинни так обрадовалась неожиданно подоспевшей помощи, что ей было наплевать на оттенки его реплик. Она прошмыгнула мимо Джерида на несколько ступенек выше:

— Вы нам поможете, правда?

— Конечно.

Бесс стояла неподвижно, одной рукой вцепившись в перила, а другой в сундук, хотя ее помощь этому сильному, мускулистому человеку явно не требовалась. Он был такой высокий, широкоплечий, темноволосый, кареглазый и такой… «неофициальный», о каком она только и могла мечтать! Где же он скрывался все эти семь лет, Джерид Инмэн? И что он делает теперь здесь? Узнал ли он упрямую и озорную девочку, которая то и дело нарушала правила солидного дома Прэнтисов?.. И она, которую он застал семнадцатилетней русалкой, купающейся в озере Саратога, смотрела на него сейчас, забыв, что ей уже двадцать четыре. Его записка все еще хранилась в заветном журнале.

— Здравствуйте, здравствуйте, — произнес Джерид волнующе-глубоким голосом, загадочно улыбаясь.

Бесс молчала, остолбенело глядя на него. Наконец, вспыхнув, взяла себя в руки и церемонно кивнула, слегка присев в книксене.

— Готовы? — спросил он, рассмеявшись тем самым вызывающе-ироническим смехом, который она помнила долгие годы. — А теперь опустите свой край. Я донесу эту штуку сам, без вашей помощи.

Джерид взвалил сундук себе на плечо и усмехнулся им обеим сверху вниз:

— Так намного быстрее, а я подозреваю, что вы спешите с этим мероприятием.

— О да, пожалуйста! — возопила благодарно Джинни и, обогнав его, стала показывать дорогу.

Бесс медленно поплелась сзади, с интересом разглядывая, как одет элегантно-раскованный Джерид Инмэн: запыленные кожаные туфли, брюки из плотного коричневого полотна, легкая рубашка из муслина — тонкого блестящего шелка.

Джинни привела друзей в холл, свернула в короткий боковой коридор и толчком открыла дверь в просторную солнечную комнату. Здесь стояли просторный шкаф для одежды, кровать с медной спинкой, бюро с несколькими книгами и журналами, сиявшее мраморной крышкой, два кресла, тумбочка и еще кое-какая мелочь, вроде табуретки-пуфика.

— Меблировка тут скромная, но, может, пока сойдет? — спросила Джинни извиняющимся тоном.

Бесс улыбнулась, стараясь не обращать внимания на мужчину, стоящего рядом:

— Замечательная комната. Годится на все время, пока я останусь у тебя.

Джерид опустил сундук на пол возле кровати. Его глаза остро глянули на Бесс, но она быстро отвернулась и подошла к окну. Вид отсюда открывался чудесный: зеленый луг, подальше — деревья, а еще дальше — озеро и горы за ним.

— Кстати, Джинни, миссис Прэнтис искала вас, — сказал Джерид. — Вам бы лучше самой пойти ей навстречу, пока она не обнаружила вас обеих здесь. Она была в саду — там, где розы, — несколько минут назад.

— Я побегу, спасибо! Вон там, за занавеской, — комнатка с ванной… — Голос Джинни слегка угас, она казалась смущенной. — Я так рада, что ты здесь, Бесси. Чувствуй себя как дома. Я принесу еды, как только смогу. Мистер Инмэн, помогите ей, пожалуйста, если понадобится!

Она исчезла, а Бесс облокотилась о подоконник, спиной ощущая присутствие Джерида. Он подошел и встал рядом, скрестив руки на груди. Бесс пыталась не смотреть на него. Невольно припомнилось все, что говорили о нем дамы семь лет назад.

— Я не узнал вас без сигары, — пошутил он, давая понять, что отлично помнит события семилетней давности.

— Мне уже давно не семнадцать, мистер Инмэн, — произнесла она холодно. Хотя его шутка рассмешила ее, она не позволила себе показать это: в голове мелькали сведения о нем как о человеке жестоком, и, значит, с ним нужно держаться осторожно.

Джерид усмехнулся:

— Понимаю, мисс Харт. Хотя я и сейчас не дал бы вам обеим больше чем по семнадцать. Особенно наблюдая, как вы тащите сундук.

Тут она все-таки не удержалась от смеха и вынуждена была оставить свой демонстративно холодный тон.

— Спасибо за помощь, вы очень вовремя подоспели… Ну а теперь, — она с трудом сдвинула брови, придавая себе строгий вид, — вы, надеюсь, уйдете?

— Сию минуту. Только ответьте мне на вопрос: почему вы здесь?

— Это секрет Джинни, а не мой, попробуйте у нее и узнать. — Она села в кресло, и Джерид немедленно отошел от окна, встал перед ней. — Но я надеюсь, ни с кем другим вы не будете разговаривать о наших вполне невинных тайнах?

— А я надеюсь, — медленно и серьезно произнес он, — что вы приехали для того, чтобы отговорить Джинни от побега из родительского дома с этим отвратительным жокеем.

Итак, Джерид заодно с Вильямами Прэнтисами! Впрочем, этого следовало ожидать: ведь он — их гость.

— Я здесь как друг Джинни и помогу ей, о чем бы она ни попросила. В этом вы можете не сомневаться, — заявила Бесс.

Глаза Джерида сузились, и кулаки сжались.

— Если вы ее друг, то убережете ее от Жака Лебрэка. — В его голосе звучала ненависть.

— Почему? — Бесс ничего не знала об этом Лебрэке, и вопрос ее был вполне искренним.

— Потому что он — маленький хорек и негодяй. Худший тип людей, который я только знаю.

— Но о вас тоже кое-кто говорит плохо. Если этому верить, то и от вас надо оберегаться.

— Вы верите? — спросил он, потемнев лицом.

— Нет. Я доверяю только собственной интуиции.

— Вот и отлично. Рано или поздно вы составите собственное мнение и обо мне, и о Жаке. Насчет себя я вас не тороплю, а вот с Жаком — как бы не оказалось слишком поздно. Для мисс Прэнтис, во всяком случае.

— Джинни уже большая, — ледяным тоном произнесла Бесс. — Я не намерена ни поощрять, ни отговаривать ее, мистер Инмэн.

— Джерид.

— Простите, что?

Он ладонью приподнял ее подбородок, запрокинув ей голову так, что глаза их встретились:

— Я проделал три тысячи миль, чтобы увидеть вас, Бесс Харт. И я не хочу, чтобы вы называли меня «мистер Инмэн», как манерная особа. Джерид, пожалуйста.

— Не верю, — отчеканила она, тряхнув головой и освободившись от его властной руки. — Когда кого-то хотят видеть, не ждут семь лет случайной встречи.

— Я был занят. Да и сейчас еще не освободился. Благодарен вам за возможность лицезреть вас.

Бесс перевела дыхание.

— Не стоит благодарности, — сказала она с иронией, не смея верить его словам.

Джерид одарил ее долгим нежным взглядом, который она встретила прямо и холодно. Он прошествовал к двери и уже взялся за ручку, но внезапно повернулся к ней:

— Кстати, Бесс, мне, может, и нравится, что ты плоская сзади, но все-таки советую надеть корсет и позаботиться о турнюре, спускаясь к Прэнтисам.

— Меня не интересует, нравлюсь ли я вам сзади, — ответила она ледяным тоном, затем намеренно сделала паузу и, слегка поклонившись, закончила: — Мистер Инмэн.

Он вышел, резко захлопнув дверь.

2

«Джерид Инмэн проехал весь континент — от Сан-Франциско до Саратоги-Спрингс, — чтобы еще раз увидеть девицу, случайно встреченную им в гостях у друзей семь лет назад? — размышляла Бесс. — Какая чепуха! Только Джинни и ее родные знали о предполагаемом приезде Бесс, да и то семья Прэнтисов собиралась отказать ей в приеме. То есть Джерид ни от кого не мог узнать, что она здесь появится. Не отец же сообщил ему об этом?.. А впрочем, почему нет? Если Джерид был по делам в Нью-Йорке, он вполне мог узнать о ее планах от отца. Судья Харт, в отличие от сплетников, явно верил в порядочность Джерида, иначе не прислал бы его на выручку к дочери с полотенцами. Интересно, почему отец никогда не говорил с ней о Джериде сколько-нибудь обстоятельно?.. Да ну, ерунда! Отец и думать о нем забыл, а Джерид просто сочинил для нее красивую сказку, и сам не очень рассчитывая на то, что она поверит».

Под эти неторопливые размышления она достала из сундука те вещи, которые могли понадобиться сегодня вечером. Вполне вероятно, что после обеда она оставит особняк Прэнтисов, так что не стоит выкладывать и развешивать в шкафу всю одежду.

Мысли ее вновь вернулись к Джериду. Что с ней происходит? За эти годы Бесс ни разу не произнесла его имени, не слышала его и от своих друзей в Нью-Йорке. Она могла бы, пользуясь деловыми контактами отца, да и своими собственными, выяснить все, что хотела, о высоком широкоплечем человеке из Сан-Франциско, но не делала этого. Наоборот, она попыталась выбросить из головы все, касающееся того вечера, и никогда не вспоминать. Джерид Инмэн не должен был больше никогда входить в ее жизнь так легко и страстно, как вошел он в ту теплую летнюю ночь. Она громко застонала: «Как я могла так ошибиться! Я до сих пор помню каждую деталь нашей первой встречи…»

Джинни ворвалась к Бесс в три часа и сказала, что не может удрать от своих:

— Мама хочет, чтобы я покаталась с ней на лошадях, а папа настаивает, чтобы я пила чай со всеми вместе. О Бесс, мне надо так много тебе рассказать! Я просто не знаю, что делать. Да и как же ты одна?..

Бесс уверила ее, что отлично проводит время в одиночестве.

— Я обдумываю наряд и способ своего появления, — сказала она с лукавой улыбкой. — Иди и ни о чем не беспокойся.

Джинни выскользнула, а Бесс уже через минуту пожалела, что не догадалась расспросить подругу о Джериде Инмэне. Почему она застает его в гостях у Прэнтисов уже второй раз? С кем из семьи он наиболее близок? Да и, наконец, будет ли он сегодня на обеде?

Только ради Джинни она вытащила из сундука ненавистный корсет и несколько платьев с турнюром. Ленты, кружева, оборки, шлейфы были по-прежнему в моде, и Бесс игнорировала эти аксессуары, делающие из женщины куклу и лишающие свободы движений. Она надела голубое платье и белый жакет из блестящего креп-фая. Платье было с турнюром, но без шлейфа, свободное в бедрах, с красной нижней юбкой до лодыжек. Высокие ботинки, обтянутые шелком, остались на ней те же, что были в дороге, она только тщательно обтерла их, не рассчитывая на прислугу. Волосы она собрала в толстую косу и заколола высоко на голове. Вдев в уши изящные длинные серьги с жемчугом, Бесс посмотрела на себя критически в огромное зеркало и осталась вполне довольна.

Раздались мужские шаги за дверью и стук. Бесс раздраженно взглянула на свои руки: они не дрожали никогда, даже во враждебной аудитории, при обсуждении избирательного права для женщин, почему же они дрожат сейчас, при одной только мысли, что за дверью, возможно, Джерид Инмэн?

«Он ничего для меня не значит», — прошептала она и открыла дверь.

Джерид широко улыбался, ожидая приглашения войти, но Бесс молчала, не решаясь впустить его: в комнате был беспорядок после тщательного перебирания нарядов. Она хотела прикрыть дверь, собираясь извиниться, но он выставил вперед блестящий кожаный ботинок, мешая сделать это и оценивающе рассматривая ее.

— Слегка экстравагантно, — вынес он вердикт, — но очень красиво.

— Уйдите, пожалуйста, — потребовала она твердо. — У меня беспорядок, я не готова к приему гостей.

— Пустяки, я не буду обращать внимания, — бросил он и, взяв ее за локоть, вошел. — Ну что ж, сойдет и без шлейфа, я полагаю.

Бесс дернулась, чтобы высвободить руку, и почувствовала, как краска заливает лицо. «Да как он смеет!»

— Мне абсолютно все равно, сойдет или нет, по вашему мнению. Я бы хотела, чтобы вы ушли, мистер Инмэн.

— Перестаньте капризничать, — нисколько не смутился он. — Я пришел проводить вас на обед. Одной вам будет гораздо труднее даже и входить в столовую. — Он скрестил руки на груди и застыл, опершись о дверной косяк. — Я жду вас.

Бесс взглянула на него внимательно и без злости, пытаясь понять, в самом ли деле он заботится о ней, и желая, в свою очередь, оценить наряд своего спутника. На нем был коричневый сюртук свободного покроя с узкими лацканами, двубортный жилет, шелковая рубашка бежевого цвета с маленьким воротником и галстуком из ярко-зеленого шнурка, брюки того же материала и цвета, что и сюртук. Ничего вызывающего, во всем — классическая элегантность. У Бесс пересохло в горле от сдерживаемого восхищения этим человеком. Она напомнила себе о сплетнях вокруг его имени: то ли сам он «вне закона», то ли кто-то из его приятелей, и даже слухи об убийстве связаны с ним. Он, как понимала Бесс трезвым рассудком, не тот, с кем следовало бы связывать свою судьбу дочери честного, порядочного судьи. Надо заставить Джерида понять, что она, Элизабет Стэнтон Харт, суфражистка и реформатор, зрелая, образованная женщина, имеет право и характер на то, чтобы самой выбирать себе друзей.

— Спасибо за предложение о помощи, мистер Инмэн, но Джинни и я…

— Именно Джинни и попросила меня проводить вас в столовую. Она надеется также, что я помогу уговорить ее отца оставить вас здесь. — Он медленно и легко провел ладонью по ее щеке: — А я хочу, чтобы вы остались, Бесс, и потому согласился помочь вам обеим.

Она слегка отпрянула, почувствовав, что его прикосновение вызвало у нее ощущение озноба, но желание убрать его со своего пути теперь покинуло ее. Они с Джинни так нуждались в мужской опоре!

Джерид предложил ей руку, и они вместе вышли из ее убежища. Здоровье и спокойствие Джинни, напомнила она себе, — это сейчас самое главное: малышка нервничает, как никогда. Придется общаться с Джеридом Инмэном не только потому, что он ей нравится вопреки всем сплетням, но и ради Джинни. Бесс взглянула на его элегантную одежду, на смуглое лицо с лучистыми карими глазами, вовсе не похожими на глаза убийцы, и еще раз изумилась: либо он — превосходный актер, либо сплетни о нем, распространявшиеся главным образом женщинами за сорок, объясняются всего лишь тем, что он не ухаживал за их дочками на выданье, легкомысленно играл в бильярд, вместо того чтобы танцевать с барышнями.

— Нервничаете? — спросил Джерид, когда они спускались по широкой мраморной лестнице, где недавно мучились с сундуком она и Джинни.

Фиалковые глаза Бесс встретились с его жгуче-карими и блеснули; ей захотелось сказать: «Рядом с вами — вовсе нет». Но она ограничилась лишь второй частью:

— Вовсе нет.

Джерид притянул ее поближе, прижав к себе кисть ее руки, покоившуюся на его локте. Бесс остро ощутила его сильное тело совсем рядом. Нет, ей надо освободиться от этого наваждения! Она должна сконцентрировать все свое внимание на Джинни, ради которой приехала сюда.

— Не притворяйтесь. — Он похлопал Бесс по руке. — Ваше беспокойство вполне понятно. Ну, по крайней мере в вас не будут стрелять, пока я рядом.

— Разве возможен и такой оборот дела? — искренне удивилась Бесс.

— Возможен, — жестко произнес Джерид. — Советую вам быть очень осторожной в своей помощи запутавшейся подруге. Вильям Прэнтис не хочет, чтобы его единственная дочь вышла за конюха вроде Жака Лебрэка, и нельзя винить его за это. Более того, он не потерпит рядом никого, кто поддерживает Джинни в ее абсурдном увлечении негодяем.

Бесс вздохнула. У нее не было намерения встать на сторону Джинни вопреки мнению и интересам семьи, она хотела только быть ее другом, а значит, дать время Джинни составить собственное мнение о жокее. Но Джериду Инмэну вовсе не обязательно все это знать.

— Я буду вести себя так, как сочту нужным, — заявила Бесс высокомерно. — У нас свободная страна, но, к сожалению, пока только для мужчин. Пусть получат право на собственное мнение и женщины.

В этот момент они подошли к открытым дверям столовой и у Джерида не осталось времени на возражения.

— Наши позиции не во всем сходятся, — вежливо произнес он, вводя ее в столовую. — Тем не менее не будем терять надежды на согласие, хорошо?

Они вошли, когда уже все были в сборе. Дамы сидели за длинным обеденным столом, сверкающим серебром и дорогим фарфором, а мужчины собирались присоединиться к ним.

Бесс не узнала никого из дюжины гостей, но моментально поймала взглядом всех четырех Прэнтисов: во главе стола сидел Вильям-старший; напротив него, на другом конце стола, — его жена София, маленькая приятная женщина; рядом с ней — дочь, а чуть подальше стоял в группе мужчин Вильям-младший. Недоброжелательство Прэнтиса-старшего она ощутила почти физически, но мгновенно улыбнулась самой очаровательной улыбкой и, еще до того, как Джерид успел что-нибудь сказать, оставила его спасительную руку и направилась к хозяину. Выражение с трудом подавляемого гнева на его красной физиономии заставило присутствующих смолкнуть.

— Мистер Прэнтис! — Бесс протянула руку для пожатия, а не для поцелуя, но как можно грациознее. — Как это замечательно — видеть вас снова! Я знаю, вы не ожидали меня так рано, но…

Вильям-старший пожал ее руку, неприязненно скривившись. Он стал еще более грузным, но выглядел достаточно элегантно в просторном светлом костюме. Впрочем, никакие ухищрения не могли скрыть его обычной грубости, взрывчатого нрава, который он пытался сдержать сейчас:

— Мисс Элизабет, я не ждал вас вообще.

— Разве? — Она притворилась удивленной. — В ответ на любезное приглашение Джинни я послала вам телеграмму. Неужели она затерялась и не была получена? Я долгое время мечтала еще раз приехать в Саратогу, но нелегко было оторваться от дел. Приглашение Джинни подтолкнуло меня. Прошу простить за мою неорганизованность: в телеграмме я извещала о приезде вечерним поездом, а прибыла утренним.

Бесс специально затягивала свои объяснения, чтобы дать Вильяму Прэнтису время обдумать ситуацию. На трезвую голову он не будет затевать публичный скандал, который безусловно получится, если он откажет дочери судьи Роберта Лоуэла Харта от дома. Окружающие заинтересуются, почему он столь грубо обошелся с нею, и если он не захочет объяснить, то сделает это она сама.

Видимо, Прэнтис не только имел время поразмыслить, но и прочел кое-что в ее твердом взгляде, потому что внезапно растянул рот в улыбке:

— Садитесь, Бесси. Расскажете мне позже о своих приключениях по дороге сюда.

Вслед за этим общий разговор возобновился и мужчины стали усаживаться. Прэнтис-старший выдвинул стул по левую руку от себя и усадил Бесс, которая с ужасом осознала, что заняла, таким образом, одно из самых почетных мест.

Джерид Инмэн непринужденно подошел к хозяину и, пригнувшись, стал что-то говорить ему. Тот внимательно выслушал, взглянул на Бесс и затем ответил. Говорили они настолько тихо, что за общим гулом голосов невозможно было ничего расслышать. Джерид улыбнулся Бесс и, пройдя к середине стола, занял свое место.

В то время как официанты подавали блюда, Вильям-старший откинулся на своем стуле и бросил на Бесс изучающий взгляд. Семь лет назад он активно противился увлечению сына. В отличие от Джинни Вильям-старший прислушивался к отцу и постарался перебороть свою страсть, так что все в порядке с этой стороны. Впрочем, теперь она угрожает покою семьи с другой стороны…

«Боже, зачем я здесь?» — вздохнула Бесс, уже устав от всех этих сложностей.

— Так почему вы оказались неорганизованной, выражаясь вашим языком? — спросил хозяин.

— Давний приятель отца разрушил мой первоначальный план одним махом: он уезжал утренним поездом и пригласил меня присоединиться к нему. Элберт Шоу. Вы, наверно, знаете его.

Вильям хмыкнул, подняв бровь:

— Вы ехали с ним наедине?

— О нет! — Бесс взяла горячую булочку с подноса; запах еды напомнил ей, как она голодна. — Его племянница, Рэчел Шонэси, тоже была с нами.

— Рэчел Шонэси? — Вильям укоризненно покачал головой, добавляя себе устриц на тарелку. — Мисс Харт, для барышни, столь активно занимающейся общественной деятельностью, вы слишком мало знаете о жизни. Всем известно, что Рэчел — вовсе не племянница Элберта Шоу.

Этого Бесс не знала. Защищая свою репутацию, она, оказывается, попала в еще более глупое положение. Саратога-Спрингс был известен своими злачными местами и скрытой проституцией. Никому здесь не приходило в голову задавать вопросы о самозваных племянницах и секретаршах, путешествующих вместе с почтенными джентльменами, но все каким-то образом знали, кто был племянницей, кто секретаршей, а кто проституткой. Как же так вышло, что отец не предупредил ее?

— Это ужасно! — сказала она. — Но вели они себя, будто и в самом деле дядя с племянницей. Как я могла догадаться?

— Годы не сделали вас более предусмотрительной, мисс Харт, — сухо бросил Прэнтис-старший.

— Возможно. — Она почувствовала себя виноватой, поскольку для отца Джинни ее репутация была столь же важна, как и репутация дочери. — Зато я бросила курить сигары, — попыталась она подлизаться.

Хозяин дома посмотрел было на нее с привычным осуждением, но, заметив озорные искорки в ее глазах, расхохотался.

— Я уже забыл, какие вы, Харты, забавные. Слишком редко вас вижу, чтобы помнить. Как поживает ваш отец?

— Все хорошо, спасибо.

— Я слышал, он занимается делом о коррупции на железной дороге. Это хорошо. Но, — Прэнтис покачал головой, — зачем он хлопочет об увеличении зарплаты рабочим?

— И не только. Еще — о восьмичасовом рабочем дне. И о запрете на детский труд, — весело добавила Бесс, как будто таких реформ можно добиться без труда.

Она положила себе цветной капусты-брокколи, сдобренной сырным соусом.

— Судья Харт опирается на разумную социальную философию, — продолжала Бесс. — Ради общественного спокойствия не должно быть нищеты для всех и возможности жиреть сверх меры единицам.

— Ба! Да никто не слушает вас, потому что и понять невозможно: о чем вы говорите. — Прэнтис проглотил не жуя последнюю устрицу со своей тарелки и задумчиво уставился на огромное блюдо с омарами, соображая, видимо, осилит ли еще и порцию омаров. Затем положил себе на тарелку целую гору дорогого деликатеса, как будто это обыкновенная рыба. — Роберт Харт, возможно, был единственным неподкупным судьей в штате Нью-Йорк. Вероятно, поэтому ему и пришлось уйти в отставку.

— Чтобы посвятить себя реформам, — уточнила Бесс.

Мистер Прэнтис пренебрежительно махнул рукой:

— Он не знает сложных проблем развития производства. Не знает и того, как трудно заставить грязных лентяев работать. Когда вы в последний раз посещали многоквартирный дом, мисс Харт?

— Неделю назад, в пятницу.

Вильям Прэнтис, без сомнения, назвал бы ее чувствительной дурой, если бы она попыталась описать весь ужас увиденного. Кроме того, он и сам прекрасно знал царящие там порядки. Но он винил в этом рабочих, и только рабочих, никак не владельцев этих домов или, тем более, работодателей. Бесс и ее отец слишком хорошо знали людей типа Прэнтиса-старшего, чтобы пытаться их изменить; вместо этого они пытались изменить законы для защиты прав рабочих, надеясь добиться нововведений без насилия. Прэнтис же смеялся над их идеями и над их бессмысленной, по его мнению, деятельностью.

— Надеюсь, вы были не одна, — сказал он, приступая к омарам. — Это ведь небезопасно для молодой девушки.

Бесс пожала плечами:

— Думаю, что небезопасно и для самих живущих там.

Вильям нахмурился и поспешил сменить тему:

— Вы можете отдохнуть и развлечься здесь, мисс Харт. Я вижу, вы уж слишком погрузились в социальные проблемы. — Он наклонился к ней и продолжал тише: — Оставайтесь моей гостьей столько, сколько захотите, но предупреждаю: не доставляйте мне неприятностей, не провоцируйте меня. Я могу быть очень неприятным. Даже и с женщинами, когда они идут против меня.

Бесс подумала, что он чрезвычайно похож на сердитого бульдога.

— Я не сделаю ничего, чтобы провоцировать вас умышленно, мистер Прэнтис, — сладко произнесла она, надеясь, что он не уловит сарказма в ее словах.

Хозяин одобрительно усмехнулся и стал усердно есть. За омарами последовало жареное мясо с овощами. Официанты продолжали подносить и другие блюда, и вино, сыр, фрукты, а затем и конфеты, бесчисленные крошечные пирожные к чаю.

— Мистер Добс, — проговорил Прэнтис, обращаясь к соседу справа, — как вам нравится наше летнее убежище?

Элидж Добс. Бесс знала это имя, но не встречалась до сих пор с ним самим. Он был в списке тех, за кем судья Харт наблюдал особенно пристально, хотя деньги его были вложены в основном в пароходы, а не в железные дороги.

Добс оказался лысеющим краснолицым здоровяком; те волосы, что еще сохранились у него, были серовато-седыми, но Бесс помнила, что ему лишь немногим за сорок. Он не выглядел элегантным, несмотря на дорогую одежду и перстни.

— Великолепное убежище! — произнес Добс, сильно жестикулируя и смеясь. — Но мои жена и дочь еще никогда не одевались так долго и тщательно, как попав в это «убежище»!

Барышня, сидящая рядом с ним, хихикнула и залилась румянцем:

— О папа!

Дочери, как решила Бесс, не более двадцати. Ее соломенные волосы собраны высоко на затылке с помощью темно-розовой ленты; несколько локонов с продуманной небрежностью выпущены и подчеркивают очертания лица. Платье состоит из массы кружев, оборок, бантов. «Наверняка с турнюром и шлейфом, — подумала Бесс. — Убор павлина, гордо несущего свой хвост». Тяжело сидеть в таком наряде, но барышня, по-видимому, не испытывала неудобств, держалась естественно. Ее тесный лиф с большим вырезом открывал белую округлость груди. Выглядела дочь, в отличие от отца, вполне элегантно.

Бесс перевела взгляд на жену Добса, сидящую по правую руку от него. Она безмятежно улыбалась. Видимо, в прошлом эта женщина была тоненькой и прекрасной, но теперь стала несколько грузной. Лицо ее казалось бледным на фоне яркой голубизны платья.

— Благодарен за честь приглашения, — продолжал Добс, откашлявшись. — Я не видел здесь ни одного судовладельца. Может быть, я — единственный не только в вашем доме, но и в городе? — Он казался довольным таким положением дел.

Хозяин рассмеялся:

— Ты вообще можешь остаться единственным во всей стране. Поезда куда удобнее и быстрее пароходов.

Бесс это показалось шуткой, но Добс покраснел и отложил вилку:

— Не рассчитывайте на это, мистер Прэнтис! Мы собираемся защищать торговые пути с севера на юг и обратно независимо от того, будут ли там проложены железные дороги. Не возражаю против движения поездов с востока на запад, поскольку Миссисипи не течет в этом направлении. — Добс рассмеялся своей остроте. — Но зачем железная дорога вдоль водного пути из Сент-Луиса в Новый Орлеан? Я не допущу этого.

Послышался смех Джерида:

— Какая самонадеянность! А что вы намерены сделать, чтобы «не допустить»? Строительство дороги уже запланировано и одобрено правительством.

Прэнтис, не любивший обсуждать серьезные дела в присутствии женщин, постарался возникшие было прения перевести к шутке, а затем обратился к Бесс.

— Вы напряглись так, будто запоминаете каждое произнесенное слово, мисс Харт, — проговорил он добродушно. — Мы здесь отдыхаем, а не совещаемся, расслабьтесь! И познакомьтесь: это — Элидж Добс из Сент-Луиса.

Бесс и судовладелец слегка поклонились друг другу.

— Мой приятель Элидж — один из богатейших людей на Среднем Западе, и он ненавидит железные дороги. Его жена Беатрис — очаровательная женщина, вырастившая такой чудесный цветок — Мелиссу Добс.

— Счастлива познакомиться, — с прохладной светской вежливостью проговорила Бесс, несколько смущенная персональным представлением ей таких солидных гостей, как муж и жена Добсы. — Надеюсь, мы еще не раз увидимся с вами, пока я здесь.

— Конечно, конечно, — закивал Добс. — Мы остановились в Гранд-Юнион отеле. Будем рады вашему визиту. Вы и Джинни были бы хорошей компанией для Мелиссы.

— Вот и замечательно. — Бесс взглянула на Мелиссу и, ища глазами Джинни, заметила, что Джерид прячет улыбку. Джинни щебетала о чем-то с молодым человеком, своим соседом. — Мы можем прогуляться к одному из минеральных источников, — предложила Бесс рассеянно.

Мелисса заулыбалась:

— Это было бы чудесно! Я столько всего хочу посмотреть, пока мы здесь!

Вильям Прэнтис-старший, вовлекший Бесс в этот разговор, казался вполне довольным: его незваная гостья будет отдыхать в женской компании. Однако она и не думала делать этого. Ей нужно выполнять задание отца. На бессмысленные прогулки с Мелиссой Добс времени не предусматривалось.

Казалось, обед никогда не кончится. К тому же все было так вкусно, что корсет стал для Бесс невыносимо тесным. Она вспомнила об отце: правильно он делает, что предпочитает простую пищу из рыбы, овощей и картошки… Как жаль, что его нет рядом! Она чувствовала себя здесь столь одинокой… Вздохнув, она взяла крошечное французское пирожное.

Наконец Прэнтис объявил: гостиная открыта для всех, а бильярдная ждет джентльменов. Он попытался встретиться глазами с Бесс, но она быстро отвела взгляд, не желая услышать напоминание о ее вторжении в бильярдную семь лет назад. Джерид уже сделал это!

— Ловко он вас познакомил со сверстницей, — раздался голос Джерида за спиной, в то время как все переходили в гостиную.

Бесс видела, что к ней устремился было Прэнтис-младший, но приостановился, увидев подошедшего Джерида. Она могла бы попросить прощения у мистера Инмэна и сделать хотя бы шаг в направлении младшего хозяина, но сильная кисть охватила ее руку, и в голове у нее тут же вместо ясных мыслей поплыл романтический туман.

— Вы говорите о нашем гостеприимном хозяине как о каком-то преступнике, — заметила она.

— Правда?.. Нет, я не хотел этого. Забота о дочери, видимо, требует изворотливости, только и всего. А вас я еще раз предупреждаю: Жак Лебрэк — опасный человек. Не только Джинни, но и вам следует держаться от него подальше.

— Я буду вести себя так, как хочу, — капризно возразила она, хотя все ее существо жаждало подчиняться этому человеку — едва знакомому ей Джериду Инмэну.

Его пальцы сжали ее руку.

— Перестаньте! Речь идет о более чем серьезных вещах. Пойдемте со мной на террасу, — продолжил он мягко. — Я обещал Прэнтису, да и не только ему… В общем, я частично ответственен за безопасность вашего пребывания здесь.

— Это интересно! Кому именно вы обещали? — искренне удивилась она.

— Не все сразу, мисс Харт. Тайны есть и у меня, а не только у вас с Вирджинией, — рассмеялся он, ведя ее через двери в дальнем углу столовой на террасу.

Смех его заставлял быстрее биться ее пульс, а близость сильного тела рождала слабость в коленях. Но она знала, что человек с таким независимым характером никогда не одобрит ее преданность женскому движению. Кроме того, она не могла ему позволить наблюдать за ней, поскольку выполняла секретное задание отца. В общем, ей надо было избавляться от этого спутника во что бы то ни стало.

Вечерний воздух был прохладен — приятная атмосфера после тяжелой еды. Бесс вдохнула всей грудью этот чистый деревенский воздух и спросила:

— Можно узнать, что вы сказали обо мне мистеру Прэнтису?

— Соврал! — ответил Джерид весело. — Якобы я помог вам избавиться от общества Элберта Шоу и сам привез к ним. И еще упомянул, что вы примчались сюда, чтобы предостеречь Вирджинию от увлечения Лебрэком.

— Да как вы смели? — вспылила Бесс.

Не отвечая, он спустился в сад, где благоухали розы всех цветов и было безлюдно и темно.

— Скоро вы обнаружите, что я смею и еще кое-что.

Видимо, в подтверждение он взял ее за талию и перенес к себе вниз. Руки его остались у нее на талии, и он придвинулся вплотную. Прежде чем Бесс сообразила, что он собирается делать, ее рот оказался в плену его губ. Она замерла, ошарашенная долгим поцелуем, не смея протестовать, и только твердила себе, что надо вырваться и уйти, что он не имеет права обращаться с ней так нагло, но оторваться от него уже не могла. Вкус его губ, нежность рук, жар его тела — все было столь новым для нее, столь отличным от других мужчин, что у нее не стало сил сопротивляться. Бесс обнаружила, что руки ее обнимают его мускулистую спину, а губы отвечают на поцелуй.

Джерид освободил ее и спросил безразличным тоном:

— Вы собираетесь в клуб на танцы сегодня вечером?

Дышал он ровно, будто ничего не случилось, у Бесс же перехватило дыхание и жаркая волна залила лицо.

— Вы говорите о клубе Моррисэя в Саратоге? — спросила она.

— Да. Туда собирается все семейство Прэнтисов.

— А вы?

Он усмехнулся:

— И я тоже. Уже нанят экипаж.

— Тогда я — нет.

— Трусишка! Вы не поедете, оскорбившись из-за поцелуя?

Бесс не понравился его тон, как будто взрослый человек разговаривает с ребенком.

— Поцелуй — это чепуха, — заявила она, выпрямляя спину и ощущая ложь в собственных словах. — Я не поеду потому, что устала.

— От чего? Вы так долго отдыхали в своей комнате после поездки.

— Ну хорошо, дело не в усталости. Мистер Прэнтис не приглашал меня.

— С каких это пор вас беспокоит приглашение Прэнтиса? Он берет с собой жену и дочь, а о вас здесь забочусь я.

— По чьему поручению? — не на шутку рассердилась Бесс.

— А вот этого не скажу. Иначе вам станет неинтересно, — рассмеялся Джерид.

Бесс поднялась на террасу, прошлась по ней, обдумывая положение, и наконец сказала:

— Ладно, я поеду с вами. И вы будете отвечать за мое спокойствие.

— Не за спокойствие, мисс Харт, а только за безопасность! Таков был уговор. Да и зачем вам спокойствие в столь волнующе-романтической обстановке? Цветут розы, в озере вода теплая, как парное молоко, и так мало фонарей в парке, и такое звездное небо над нами!

Из всей этой речи, произнесенной страстным шепотом, Бесс обратила внимание главным образом на очередное упоминание озера с его теплой водой: опять издевка! Она отвернулась от Джерида и пошла настолько элегантно, грациозно, насколько могла, в гостиную.

3

За экипажем Прэнтиса тянулась вереница карет и колясок с гостями. Бесс ехала с Джеридом и семейством Добсов. Она начинала подозревать, что у Джерида и Прэнтиса-старшего сговор и Джерид специально держит ее подальше от Джинни. Это подозрение, возникшее уже в поездке, заставляло ее игнорировать присутствие своего непрошеного опекуна и прислушиваться к беседе Элиджа Добса с женой и дочерью. Ее интересовало любое упоминание о пароходах и железной дороге, но все, что она слышала, сводилось к дифирамбам прекрасному вечеру.

Путь от усадьбы Прэнтисов мимо озера к городку был поистине сказочным: обсаженная вязами тенистая дорога, переходящая в городскую Юнион-авеню, и постоянно мелькающая вдали за деревьями гладь озера. Любоваться этой сказкой мешали мысли о Джинни с ее Жаком, но еще больше волновало Бесс возвращение Джерида Инмэна в ее собственную жизнь.

— Великолепная ночь, не правда ли? — произнес Джерид после долгого молчания.

— Да.

— А что, если дальше, мисс Харт, мы пройдемся пешком? Эта длинная Юнион-авеню уже позади, а улочка Конгресс-стрит такая коротенькая и в то же время широкая, уютная, что мы и не заметим, как окажемся возле клуба Моррисэя.

К этому времени ахающие и охающие по поводу красот природы Добсы так надоели Бесс, что она согласилась.

— Разрешите узнать, почему вы весь путь молчали, отвечая своим спутникам только односложными «да» и «нет»? — спросил Джерид, когда они медленно шли под руку по тенистой улочке к клубу.

— Я не обещала, что вам будет интересно со мной.

Он рассмеялся от всего сердца:

— Вам и не надо обещать ничего подобного, Бесс, любовь моя!

— Не называйте меня так, — прошептала она свирепо.

— Привыкайте, моя дорогая. — Он прижал ее руку к себе. — Дня не прошло за все эти семь лет, чтобы я не думал об этой неистовой, прекрасной девчонке, плававшей ночью в озере.

Бесс прикусила губу и сжала кулаки.

— Опять это купание! Но я уже не та девочка, мистер Инмэн. — Она постаралась принять надменный вид. — Мне двадцать четыре года, я изучила юридическое право, философию и литературу, я состою в комитете по борьбе за права женщин… Поэтому мне кажется, что я больше не прекрасная, не неистовая и не страстная.

Джерид быстро взглянул на нее:

— Это мы увидим.

— Нет! — сказала она, сердясь на себя за былую слабость: ведь не сумела избежать его поцелуя! Но больше она такого не допустит.

Идя рядом со своим бесстрашным и мужественным спутником, она чувствовала себя защищенной от опасного мира вокруг, но не от него самого, и напоминала себе, что с ним надо держаться настороже: он дерзок, невоспитан, а может быть, и просто негодяй. Он хочет доказать хорошенькой суфражистке, что она реагирует на мускулистую мужественность точно так же, как обыкновенная безмозглая вертихвостка, а затем бросить ее. В этом, скорее всего, и состоит его игра… А что, если он действительно влюблен в нее? Как ей быть в этом случае? Да нет, чепуха! Он не может себе позволить серьезного чувства хотя бы потому, что она — дочь судьи, а у него какое-то сомнительное прошлое… Так она размышляла, пока они шли к увеселительному заведению Джона Моррисэя.

— В этом клубе не только танцевальный зал, но и казино, — сказал Джерид. — Назовите ваше счастливое число, и я буду ставить на него: оно принесет нам удачу.

— Для вас главное — деньги? — язвительным тоном спросила Бесс.

— С чего вы взяли? Вовсе нет. Для меня главное — любовь! — Он легко провел ладонью по ее щеке.

Уютная полутьма аллеи кончилась, они вошли в ярко освещенный холл. Здесь уже были и Прэнтисы, и Добсы, и другие гости, знакомые Бесс по обеду. Джинни взглянула на нее через плечо и улыбнулась, как бы прося прощения. Бесс ласково улыбнулась в ответ, надеясь, что выказывает большее самообладание, чем ощущала на самом деле. Ей не хотелось, чтобы Джинни чувствовала вину за то, что покинула ее.

И все-таки Бесс чувствовала себя брошенной и одинокой. Ей было жаль, что нет рядом отца. Он оставался в Нью-Йорке, чтобы выяснить, какой проект железной дороги будет принят, и насколько возможно повлиять на разумность этого решения.

Курорт Саратога-Спрингс был несколько вульгарным, в соответствии с нравами его завсегдатаев. Любой, кто хотел играть в азартные игры, мог себе это позволить, и игроки съезжались сюда тысячами. На южном морском берегу появилось несколько новых курортных поселков: Ньюпорт, Кейп-Мей, Лонг-Бич, — и они стали воистину элитными, но Саратога не утратила из-за них своей популярности.

Увеселительное заведение Джона Моррисэя, по прозвищу «Старая Головешка», открылось пять лет назад, и хозяин делал все мыслимое и немыслимое, чтобы создать в нем ауру респектабельности. Здание клуба было таким же роскошным, даже изысканным внутри, как и снаружи.

Джерид и Бесс объединились с Прэнтисами в обеденном зале, украшенном многочисленными канделябрами, с мягким ковром по всему полу. Обеденный и танцевальный залы, терраса, крытая прогулочная галерея вокруг сада были в распоряжении всех посетителей, но в игровой зал допускались только мужчины. Прекрасно одетые стражи порядка стояли в дверях, ведущих в малые игровые комнаты наверху.

По заведенному порядку танцы у Моррисэя начинались поздно, в завершение вечера. А пока — столики в клубном салоне-ресторане, газеты и журналы в фойе и кабинетах, прогулки по галерее со стаканами минеральной воды…

Вильям Прэнтис-старший устроил своих дам за столиком и обратился к Джериду:

— Присоединяйтесь к нам. Мы наверху.

— С удовольствием, — ответил Джерид. — Мисс Харт, вы не будете скучать без меня?.. Вам предоставляется возможность без помех поговорить с Джинни, — добавил он тихо, прежде чем уйти вслед за Прэнтисом-старшим в игорный кабинет.

Бесс наблюдала, как мужчины скрываются за дверями игровых комнат, когда к ней подошел Прэнтис-младший:

— Элизабет, я хочу поговорить с тобой.

Она улыбнулась:

— Конечно, Вильям. Я уж думала, что ты меня избегаешь.

— Избегаю тебя? Разве я способен на такое? — спросил он с горечью.

Вильям ухаживал за ней многие годы, но всегда совмещал уверения в любви с требованием оставить суфражистское движение. В Нью-Йорке они виделись достаточно часто, и всякий раз он приглашал ее в их летнюю резиденцию в Саратоге и одновременно спрашивал о том, когда же она выйдет из суфражистской организации, чтобы стать достойной женой и матерью. Она понимала, что твердость позиции Вильяма в этом вопросе передается от отца; сам он был бесхарактерным, из-за этого слишком много пил, толстел, его прекрасные светлые волосы редели, — но он все еще оставался привлекательным.

— Я должен идти, Бесси, но хочу сначала предупредить тебя: не доверяйся полностью Джериду Инмэну, он не отличается безупречной порядочностью джентльмена.

— Да? — возмутилась Бесс. — Зачем же вы пригласили его в свой дом? И какое имеет право твой отец поручать непорядочному человеку опеку надо мной?

— Опеку?.. Впервые слышу.

— В таком случае постарайся услышать. Поговори о Джериде сначала с собственным отцом, а уж потом со мной.

Она рассердилась на Вильяма больше, чем когда-либо прежде, подозревая, что все его предостережения продиктованы исключительно ревностью. Вильям ведь знает, сколько непроверенных слухов носится вокруг имени человека из Сан-Франциско, чужака здесь, и потому уверен, что нескольких его туманных слов вполне достаточно, чтобы устранить Джерида со своей дороги. «Собака на сене, — язвительно подумала Бесс. — У него не хватает характера, чтобы противостоять своему папочке, но хватает подлости, чтобы мешать другим. И он еще рассуждает о порядочности джентльмена».

Увидев ярость во взгляде Бесс, Вильям ласково коснулся ее руки:

— Я думал, что мне следует предупредить тебя. Извини. — И он поспешил наверх, чтобы присоединиться к своему отцу за покерным столом.

Бесс в растерянности покачала головой. Итак, Джерид — гость в коттедже Прэнтисов, но Прэнтис-младший ему не доверяет. Может быть, она права: причина в ревности, — а может, и в чем-то другом. Есть ли у Джерида общие дела с Прэнтисом-старшим? И если есть, то какие?.. А впрочем, ее это не касается. Вирджиния Прэнтис с ее запутанным романом — вот единственная причина пребывания здесь Элизабет Харт.

— О Бесс! — Джинни подходила к ней. — Мне так жаль, что я оставила тебя, но у меня не было другого выхода. Пожалуйста, прости меня!

— Не расстраивайся, все вышло как нельзя лучше. Я только хотела бы наконец поговорить наедине. Как думаешь, можем мы ускользнуть отсюда на галерею?

Но Джинни уже качала головой:

— Я должна все время оставаться на глазах у мамы. Они опасаются, что я сбегу с Жаком. — Слезы показались у нее на глазах, но она все-таки улыбнулась. — Давай поговорим здесь, за этим столиком. Мама разрешила посидеть с тобой. Ты не хочешь чего-нибудь заказать?

— Конечно. — Бесс обрадовалась хотя бы такому развлечению.

Они заказали для начала по стакану минеральной воды. Бесс покачала головой, разглядывая канареечно-желтое платье Джинни с огромным турнюром и длинным шлейфом.

— Я догадываюсь, что не вписываюсь в курортную моду, — улыбнулась она, показывая на свое элегантное, но очень простое по покрою серое платье.

— О нет, Бесс! — запротестовала Джинни. — Серое прекрасно оттеняет твои глаза. И если бы ты знала, как мне надоели шлейфы!

Официант принес им легкую углекислую воду «из источника Павилиан», как он сказал. Джинни с воодушевлением стала рассказывать подруге об истории поселка, а потом и города Саратога-Спрингс. Минеральные источники были центром притяжения отдыхающих, и еще в начале этого десятилетия большинство курортников приезжали сюда лечиться. Но когда здесь появился Джон Моррисэй, все постепенно стало меняться. Сначала он открыл казино на Матильда-стрит, а затем организовал первый беговой трек и создал клуб. Теперь городок Саратога-Спрингс настолько же популярен своими бегами и казино, как и целебными минеральными источниками и грязевыми ваннами.

— А что, этот Жак так красив? — перешла она к главному предмету их общего интереса.

Джинни покраснела и опустила глаза.

— О да! Он совершенный француз. С юга, из Нового Орлеана. Невысокого роста, но какое у него великолепное лицо! И вообще… он такой душка!

— Жаль, что твой отец придерживается другого мнения.

— Он полагает, что я увлеклась «вульгарным маленьким французиком». Его точные слова.

«И слова Джерида Инмэна, пожалуй», — подумала Бесс, но решила, что далеко не все о Джериде стоит произносить вслух: сначала пусть Прэнтисы, пригласившие его к себе уже во второй (а может, и в сотый) раз, вразумительно выскажутся о нем сами.

— Нет слов, чтобы описать, как отец разъярен! — продолжала Джинни, округляя глаза. — И все с ним согласны. У меня нет друзей в целом мире, Бесс! Только ты. Я знаю, тебе понравится Жак!

— По-моему, не имеет значения, кто и что думает о Жаке. Это ведь ты влюблена в него, тебе и судить.

— Да, — сказала Джинни, сразу успокоившись.

Бесс решила, что теперь можно расспросить подругу о Джериде Инмэне, о причинах его пребывания у Прэнтисов и так далее, но тут к ним за столик подсела Мелисса Добс.

— О, разве это не замечательно? — воскликнула она. — Вы, надеюсь, уже знаете, что президент Грант в городе? Прибыл вчера в полдень.

— Знаем, — скучным тоном прервала ее восторги Джинни. — Отец сказал, что сегодня вечером он может появиться и в этом клубе, для встречи с республиканцами.

Мелисса захлопала в ладоши:

— Какая прелесть! Мы его увидим близко-близко! Папа пришел с огромным кошельком денег, — обратилась она к Бесс. — Мне кажется, он собирается играть в покер с вашим Джеридом, мисс Харт.

Бесс чуть не поперхнулась минеральной водой.

— С моим Джеридом? Он вовсе не мой, уверяю вас. Даже разрешаю взять его себе, если уж встанет вопрос, чей он.

Мелисса начала обмахивать хорошенькое личико японским веером, стараясь скрыть лукавую усмешку. Бесс помнила, что Саратога-Спрингс замечателен своими сплетницами. Мелисса Добс явно не желала быть хуже остальных.

— А я думала, он ваш жених и вы помолвлены… Это ужасно мило с его стороны — проводить вас сюда. Мистер Моррисэй поступает разумно, не разрешая барышням и дамам находиться в его клубе без сопровождения кавалеров или отцов семейств, — ханжески пояснила Мелисса свое соображение о «вашем Джериде».

— Мистер Инмэн всегда был добрым, — сказала Джинни слегка раздраженно. — Но если бы он не предложил Бесс проводить ее сюда, отец или брат сделали бы это сами.

— Мистер Моррисэй не очень высокого мнения о женщинах? Или просто проявляет заботу о них? — невинным тоном обратилась Бесс к Мелиссе.

— Что вы! — запротестовала та. — Он обожает женщин…

Джинни захихикала, перебивая Мелиссу:

— Его называют «Старой Головешкой» именно потому, что он обожает женщин.

— Я бы не стала повторять эту историю. — Мелисса жеманно надула розовые губки.

— Кэйт Ридели была проституткой. — Джинни повернулась к Бесс, игнорируя протесты Мелиссы. — Моррисэй дрался из-за нее. Противник швырнул его на опрокинувшуюся кухонную плиту, и он слегка поджарился. Но ему все же удалось победить соперника и отстоять даму для себя.

— Можно подумать, это была лошадь, — оскорбилась Бесс.

— История имеет продолжение. — Джинни краешком глаза наблюдала за возмущенной Мелиссой. — Кэйт поддерживала «Старую Головешку» материально, зарабатывая деньги своим телом. Благородство с обеих сторон! — Она расхохоталась.

Мелисса покраснела, как истинная провинциалка, попавшая в круг порочных аристократок.

— Не знаю, что у Моррисэя в прошлом, но теперь он женат на Сьюзи Смит и предан ей. И он совершенный джентльмен, — заявила она. — Мой отец не привез бы меня в его клуб, если бы это было не так.

— Сьюзи Смит — дочь капитана речного парохода, — прокомментировала Джинни.

Репутация Джона Моррисэя была известна Бесс. По ее оценке, он был не лучше и не хуже большинства мужчин, вовлеченных в политику и в большой бизнес. Ее отец сталкивался со «Старой Головешкой»: Моррисэй привлекался к делу об убийстве Босса Твида в Нью-Йорке. Но нечего и говорить, что присяжные не посмели признать вину за этим столпом большого бизнеса.

Джинни, видимо, стало наконец неловко за свои насмешки над Мелиссой, и она спросила:

— Ты завтра пойдешь на регату?

— Конечно! — с прежним энтузиазмом ответила та, демонстрируя, что она нисколько не обижена на более взрослую и более состоятельную Вирджинию Прэнтис. — Ни за что на свете не пропущу такое зрелище!

Бесс почувствовала себя чужестранкой; ей пришлось спросить:

— О какой регате вы говорите?

— Ну уж, Бесс, как можно не знать? Где же вы были? — Мелисса была шокирована.

— В Нью-Йорке, — жестко ответила Джинни. — Она только сегодня приехала. Ты что, забыла?

— Я и сама прибыла из Сент-Луиса только два дня назад, но о событиях в Саратоге-Спрингс знаю все. Могу рассказать: завтра начнется Первая межуниверситетская регата; город наводнен студентами и питомцами привилегированных школ; гребцов — по крайней мере семьдесят. Университеты Йела, Корнелла, Дартмута, Колумбии, Харварда — все они участвуют в гонках.

— И Принстона, — добавила Джинни. — Это будет первая такая представительная регата. Вот почему Саратога переполнена. Для университетов это самое значительное событие лета.

— О, это так волнующе! — протянула Мелисса. — Элизабет, вы будете завтра на утреннике у Прэнтисов?

— Спасибо, что напомнила, — ответила за Бесс Джинни. — Отец пригласил гостей, чтобы они могли наблюдать за гонками с берега. Ты, конечно, тоже приглашена, Бесс.

Барышни увидели, что матери семейств поднялись из-за столиков и направились к выходу в сад — видимо, в крытую галерею для прогулки. Джинни повлекла за ними и своих приятельниц.

Беатрис Добс позвала свою дочь, чтобы та прогулялась в обществе Софии Прэнтис и Сьюзен Моррисэй. Бесс наблюдала, как элегантно одетые женщины прогуливаются, исполненные чувства собственного достоинства. Сьюзен — темноволосая дама, унизанная драгоценностями. Жена сутенера, драчуна, возможно даже — убийцы, экс-чемпиона по спортивной борьбе, а ныне политического деятеля Джона «Головешки». Бесс и представить себе не могла, каково быть супругой такого человека: ведь его прошлое известно всему обществу.

— О, эта мещаночка! — прошипела Джинни, косясь на таящую от счастья Мелиссу: миссис Моррисэй удостоила ее внимания. — Если бы она не была такой ханжой, я могла бы ее выносить… Смотри, кто это идет? Сам «Головешка»! Хочешь, я тебя представлю?

— Не беспокойся, — остановила ее Бесс. — Я уверена, что еще встречу его в свое время.

К ее сожалению, это время наступило тут же: хозяин направился прямо к Вирджинии Прэнтис и Бесс Харт. Почти двухметрового роста, грузный, широкоплечий, с выпуклой грудью, он был все еще сильным, но давно утратил спортивную форму.

— Ну и ну, — прогудел Джон. — Дочка судьи Харта!

Бесс протянула руку, и он живо схватил ее своими огромными ручищами.

— Рада встретиться с вами, мистер Моррисэй, — с холодной вежливостью произнесла она.

— Вот уж не думал увидать кого-нибудь из Хартов в моем клубе! — Он явно был доволен. Видимо, приравнивал ее появление здесь со снятием с него подозрений. — Добро пожаловать в Саратогу-Спрингс!

— Спасибо, вы очень любезны.

— Как поживает ваш отец?

Ее отец, подумала Бесс, предполагает, что Джон Моррисэй пока неинтересен для наблюдений; цель отца сейчас — разоблачить махинации на железной дороге, а основным занятием Моррисэя стала политика; давнее же дело об убийстве намертво закрыто.

— Спасибо, отец здоров и бодр, — ответила она.

Моррисэй захохотал. И этот грубый смех, и страсть к огромным золотым перстням и бриллиантовым запонкам, и непомерная толщина — все свидетельствовало о том, что перед ними простолюдин, дорвавшийся до денег и власти. Никогда ему не стать сколько-нибудь респектабельным.

— Одним из моих лучших дней был тот, когда ваш отец ушел на пенсию, — сказал «Старая Головешка». — С тех пор он не может больше закрывать казино.

— По-моему, отец уже смирился с существованием таких заведений, — успокоила его Бесс. — Вы ведь допускаете в игорные залы только тех, кто хочет оставить у вас лишние деньги, получив за это порцию острых ощущений. Зачем же отказывать им в этом праве? Тем более, когда доходы от их развлечений идут на благие дела.

— Конечно! — обрадовался Джон. — Мы делаем постоянные вклады в казну на социальные нужды, то есть ваш отец может с чистым сердцем одобрить нашу деятельность. Мы не разоряем сирот и вдов, а помогаем им выжить… Я слышал, вы — суфражистка, и думаю, будете поддерживать расцвет игорных домов, если добьетесь когда-нибудь избирательного права для женщин.

«Да он — истинный политик, — усмехнулась Бесс. — Какую речь в защиту казино произнес, зацепившись за несколько моих доброжелательных фраз, сказанных просто из вежливости! А если ему предоставить трибуну в парламенте? Он в чем угодно убедит избирателей! Нет, недооценивает отец вред нынешнего Моррисэя для общества». Но возражать оратору она не стала: какой смысл в словопрениях? Нужны законы.

Моррисэй поболтал с барышнями еще немного, поучая их все более самоуверенным тоном, и удалился. Его место рядом с ними вскоре заняла дама в черном платье, мерцающем серебряными нитями. Увидев ее, Джинни мгновенно заявила:

— Простите, меня заждалась мама, — и почти бегом устремилась к той.

— Итак, вы — дочь судьи Харта? — спросила дама многозначительно.

Бесс растерялась, оказавшись в обществе незнакомой ей решительной особы лет сорока, с жемчужной диадемой в седеющих волосах.

— Ваш спутник на вечере — Джерид Инмэн? — продолжала свои расспросы дама.

Бесс кивнула.

— Значит, мне стоит с вами поговорить. Я — Бетти Боумэн. — Дама улыбнулась, обнажив ряд безупречно белых зубов. — Думаю, сторонницы суфражизма могут знакомиться и без посторонней помощи. Скажите-ка мне, что порядочная девушка вроде вас делает рядом с таким человеком, как Инмэн?

Бесс отступила, пытаясь избавиться от этой бесцеремонной особы. Бетти Боумэн язвительно улыбнулась:

— Не надо от меня шарахаться, дитя мое. Если вы пообщаетесь с ним подольше, вы поймете, о чем я говорю… Никогда бы не подумала, что женщины вашего типа во вкусе Джерида. Но — мужчины непредсказуемы!

— Кого вы хотите оскорбить, мисс Боумэн? Меня или его? — разозлилась наконец Бесс.

— Миссис Боумэн, — поправила собеседница. Глаза ее зло сузились, и улыбка исчезла. — А если вы захотите узнать, как я стала вдовой, спросите у Джерида.

Бесс почувствовала, что бледнеет.

— Что вы имеете в виду?

— Зайдите как-нибудь ко мне — я расскажу вам, что я имею в виду. Мое рабочее место — на Кэролайн-стрит.

Прежде чем Бесс спросила, что это означает — «рабочее место», между ними оказался Джерид Инмэн. Его жгуче-карие глаза метали искры. Бетти мгновенно утратила самоуверенность, заулыбалась, но взгляд ее оставался холодным.

— Что вы здесь делаете, миссис Боумэн? — Голос Джерида был спокойным, однако в нем чувствовалась угроза. Бесс хотела уйти, но он взял ее за локоть, не отпуская. — Что вы ей рассказываете?

Бетти надменно откинула голову:

— Ничего такого, что она не могла бы услышать в любом баре на Западе.

Джерид стиснул зубы.

— Держитесь от нее подальше, — сказал он тихо и зловеще.

Бесс не знала, что ей делать, но она все еще ощущала твердую руку Джерида на своем локте. Он увел ее прочь от странной женщины.

— Почему ваша подружка не предупредила вас о недопустимости общения с этой особой?

— Не знаю… Мне показалось, правда, что сама она убежала от нее под первым попавшимся предлогом, но я не была в этом уверена.

— Эгоистка она, эта ваша маленькая Джинни. Видно, единственная возможность уберечь вас от неприятностей — не отпускать от себя ни на шаг.

— Да что случилось? Кто она такая, эта особа?

— Содержательница публичного дома. Самая подходящая собеседница для барышни на выданье! — саркастически изрек Джерид.

4

Они ехали по широкому бульвару к дому Прэнтисов. Джерид угрюмо молчал, и Бесс не решалась больше задавать никаких вопросов. Только копыта лошадей цокали в тишине.

— Бесс, почему вы не ушли от нее вместе с Джинни, а стояли и слушали ее?

— Мне было интересно, что она поведает о вас. Она обещала много увлекательного. А о ее профессии я не знала.

— У вас был такой вид, будто вы вот-вот упадете в обморок. Почему?

Бесс не решилась сказать ему о намеке Бетти Боумэн на то, что Джерид — убийца ее мужа. Надо бы сначала поговорить с кем-то другим, может, даже с самой Бетти, несмотря на ее профессию.

Она вела себя оскорбительно, — уклончиво ответила Бесс на его вопрос.

— Почему же вы стояли и терпели это?

Бесс вздохнула, обреченно глядя перед собой на темную дорогу.

— А что я должна была делать?

— То же, что Джинни: уйти от нее под любым предлогом.

— Джерид, моя подружка — все еще девочка, хотя и моего возраста: она живет под постоянным контролем всей семьи, требующей от нее прежде всего заботы о безупречной репутации. А я — самостоятельный человек. Да, общение с Бетти неприятно и для меня, но не смертельно. Сон я от этого не потеряю, уверяю вас.

Она проговорила все это ровным голосом, но сердце ее колотилось, и хотелось ей не взрослой самостоятельности, а ласки. Удерживал страх: вдруг Джерид и в самом деле убийца?

Джерид ничего не ответил на ее высокомерное объяснение, а Бесс была слишком упряма, чтобы самой возобновить разговор. Она сидела очень прямо, с высоко поднятой головой, пока Джерид направлял лошадей к конюшне. Подобрав юбку, она спрыгнула на землю сразу вслед за ним, не дожидаясь помощи. Он крикнул, чтобы кто-нибудь взял лошадей, и перехватил ее, когда она уже устремилась через лужайку к дому.

— Не летите так! — Он взял Бесс за руку. — Вечер слишком хорош, чтобы идти в дом. Давайте погуляем.

— Вы забыли, что у меня была долгая дорога сегодня. Я устала.

Его пальцы нащупали ее руку.

— Бесс, не уходите. Я не хочу этого.

Через лужайку она видела отражение луны на поверхности воды; над головой сияли звезды, ветви деревьев покачивались под теплым легким ветерком.

— Вокруг прекрасно, — сказала она и улыбнулась. — Вот только… Вильям советовал мне быть осторожной с вами.

— Неужели? — Джерид рассмеялся. — Я всегда могу рассчитывать на дружеское плечо Вильяма!

И сразу страх отпустил Бесс: преступник не может смеяться так легко и весело.

Они двинулись вниз, к озеру. Бесс почувствовала себя вновь глупой девочкой, способной на озорные выходки, и спросила:

— Джерид, вы преступник?

— С чего это взбрело вам в голову?

— Я слышала сплетни о вас.

Он опять рассмеялся:

— А я о вас. И что из этого?

— Зачем вы здесь?

— Чтобы увидеть вас.

— Вот так вы и лишаете себя моего доверия, — печально произнесла Бесс. — Кто вам поверит, что вы семь лет ждали случайной встречи? А если бы я не приехала сюда?

— Приехал бы я в Нью-Йорк. Мне осталось совсем немного, чтобы завершить одно дело, — и я свободен.

— Это дело связано с железными дорогами?

— И все-то вам надо знать, моя любимая простодушная девочка, считающая себя очень хитрой! — Он на ходу обнял ее за плечи, и они стали спускаться по тропинке меж берез к озеру.

Бесс надула губы и напомнила себе, что она в Саратоге для того, чтобы помочь Джинни и собрать сведения для отца. Вечерние прогулки с этим невыносимым человеком не предусмотрены.

— Корнэлиус Вандэрбилт в Саратоге, не так ли? — спросила она.

— Его вы тоже считаете преступником?

— Он пытался контролировать железную дорогу из Филадельфии на Кливленд… Может, не преступник, но и отнюдь не честный человек.

— Возможно, — согласился Джерид снисходительно. — Однако не настолько нечестный, как Джей Гуд и Джим Фиск, например.

— Двадцать четвертого сентября 1869 года…

— О Боже! Кто со мной — барышня или член парламента?

— Двадцать четвертого сентября, — упрямо повторила Бесс, — была наша первая черная пятница, и все благодаря Фиску и Гуду. Они пытались провернуть аферу с золотом. Информатор вовремя сообщил правительству, и катастрофа была предотвращена. Я и мой отец убеждены, что такие вещи надо контролировать. Два ничтожества могли ввергнуть всю страну в финансовый хаос.

Джерид уселся на скамью из цельного ствола дерева возле воды и жестом пригласил Бесс сесть рядом, не решаясь перебивать ее, с жаром рассуждающую о коррупции и реформах.

— Фиска убили два года назад, — продолжала Бесс, послушно усаживаясь на ствол-скамью. — Надо не убивать преступников, а предотвращать криминал законным путем.

— Все правильно, моя девочка, — сказал Джерид. — И я знаю эту историю… Вандэрбилт, кстати, может появиться на регате.

— Почему ты считаешь, что Вандэрбилт в Саратоге? — подозрительно спросила Бесс.

— Потому что он всегда приезжает сюда летом. Он старый человек.

— Говорят, он самый богатый старик в стране. И, возможно, преступник.

Джерид усмехнулся:

— Дни его манипуляций и мошенничества давно позади. Тебе так хочется всех подозревать, Бесс!

— Лучше подозревать и проверять заранее, чем позволять что угодно, а потом убивать.

— Ладно, считай, что я уже раскаялся, — хмыкнул Джерид.

Она удивилась такому ответу и только тут связала свои рассуждения со сплетнями о Джериде, о том, что он убил человека.

— Так ты и в самом деле убийца? — ужаснулась она и отпрянула от него. — Кого ты убил? Мужа Бетти Боумэн?

Он молчал, глядя куда-то вдаль.

Она быстро поднялась:

— Я устала. Пойду спать. Извините меня…

Он вскочил, обнял ее, и не успела Бесс опомниться, как ощутила его нежный и властный поцелуй. Она попыталась сопротивляться, но ее собственная страсть оказалась так же сильна, как и порыв Джерида. Его губы спустились к изгибу ее шеи, и Бесс обняла его, прильнула к нему, одновременно удивляясь: «Что она делает?» Его губы опять нашли ее рот, прижались к нему в коротком поцелуе — и он резко отстранился.

— Неужели мое путешествие к тебе за три тысячи миль — ошибка, Бесс? — спросил он хрипло.

Она отступила, повернулась к нему спиной и ответила с нескрываемой обидой:

— Ты не мог знать, что я буду здесь. Не лги мне.

И вдруг ей стало весело. Она взмахнула шелковыми юбками, как цыганка в танце:

— Никогда не лги мне, Джерид Инмэн! Целуй меня, смейся надо мной, обсуждай со мной свои дела или не обсуждай, только не лги. Я не прощу тебе этого.

Взрыв веселья так же внезапно угас, как и возник. Бесс расправила платье и юбки и двинулась к дому, уверенная, что Джерид последует за ней. Но, к ее изумлению, он остался на берегу. Объяснить себе его поведение она не могла, и горькая обида охватила ее. Как можно было позволить этому наглецу, даже не проводившему ее с ночного свидания домой, давать целовать себя?! А уже через секунду она думала: да, но какой это был восхитительный, дразнящий поцелуй! Потом опять вспомнила Бетти Боумэн, и предупреждение Вильяма, и странные реплики самого Джерида…

Спать она укладывалась с бесконечными тяжелыми вздохами…

Рано утром ее разбудила Джинни.

— Бесс, — шептала она, — извини за раннее вторжение, но Жак внизу, у конюшен. Давай пойдем туда вместе.

Бесс отбросила одеяло и вскочила.

— А мы не нарвемся на твоего отца или Вильяма?

— Нет, они спят. Не встанут еще час, а то и больше, я уверена. — Джинни перешла на шепот: — Я не видела Жака несколько дней. Он, может, думает, что я избегаю его.

— А как оправдать мое появление? — спросила Бесс, уже доставая одежду для верховой езды: оливково-бронзовые бриджи и короткий жакет. — Сделаем вид, что вместе собрались покататься?

— Какая ты умница! А я не догадалась. Я просто хотела показать тебе Жака, и все.

Джинни была одета в длинное бело-розовое платье, совершенно непригодное для верховой езды.

— Ладно что-нибудь придумаем на ходу, — сказала Бесс, оглядев ее.

Бесс умылась и, собрав волосы в косу, оделась так быстро, как только могла. Она заметила, что Джинни стала пунцово-красной и у нее дрожат руки.

— Не нервничай так. — Бесс поцеловала ее в горячую щеку. — Пошли. Я умираю от желания увидеть твоего жокея.

Джинни повела Бесс по черной лестнице, через кухню и дальше в сад. Вскоре они проскользнули в конюшни.

Возле одного из стойл стоял маленький черноволосый человек. Прежде чем Бесс разглядела черты его лица, он уже обнимал Джинни.

Бесс вежливо отошла в сторонку и сосредоточила внимание на лошади. В стойле стоял великолепный чистокровный жеребец. Его черная шкура лоснилась. Должно быть, это призовой жеребец Вильяма, Лорд, о котором Бесс слышала уже целый год. Вильям хвастался, что Лорд выиграет скачки на кубок Саратоги. Теперь, видя жеребца собственными глазами, она поняла, что это не пустое хвастовство.

— Бесс, это Жак Лебрэк, — сказала Джинни, и лицо ее приняло испуганное выражение.

Бесс улыбнулась и протянула руку; жокей, как истинный француз, поцеловал ее.

— Я так много слышал о вас, — произнес он с легким акцентом. — Вы приехали помочь нам? Постарайтесь убедить мистера Прэнтиса, что он не может разлучить двух влюбленных. Мы будем вам очень благодарны.

Такое деловое начало не понравилось Бесс. Ей захотелось ответить: «Нет, я приехала вовсе не для этого», — но она сдержалась, сохранив неопределенную улыбку на губах.

Рубашка с короткими рукавами открывала тренированные руки с четко очерченными мускулами, а брюки обрисовывали стройные бедра Жака. Он был и в самом деле красив: большие темные глаза, прямой нос, изящный рот… Но что-то в его манере говорить и держать себя настораживало, а самодовольная улыбка раздражала. «Или просто мнение Джерида Инмэна влияет на меня?» — размышляла Бесс. Она решила быть справедливой, не допускать предвзятости.

— Приятно наконец-то с вами познакомиться, мистер Лебрэк, — сказала она дружески. — Скажите, это знаменитый Лорд?

— Да. Лучшая лошадь, на какой я когда-либо ездил. — Он повернулся к Джинни и взял ее руки в свои. — Я тебя так давно не видел, моя дорогая! Ты должна убедить отца, добиться его благословения. Твоя подруга могла бы поговорить с ним.

«Он все о том же! Как дятел, долбит в одно место», — прокомментировала про себя Бесс.

— Нет, Жак. Я не могу, чтобы она рисковала: папа может рассердиться не только на меня, но и на нее. Я хочу, чтобы Бесси просто была здесь. Да и что она может сделать? — Джинни всхлипнула.

Жак сердито отвернулся.

— О Жак… — Голос Джинни стал умоляющим.

Он круто развернулся, не скрывая ярости:

— Ты играешь мной, Вирджиния! Я всегда жду тебя часами, а ты не приходишь и не приходишь. Я — игрушка богатой леди. Нет, пора принять решение! Мы вместе пойдем к твоему отцу. Если он не даст согласия на наш брак, мы поженимся без этого. Так должно быть, Вирджиния!

Джинни упала ему на грудь. Гладя ее светлые волосы, он шептал по-французски любовные слова.

Бесс не могла отделаться от ощущения, что Лебрэк ломает комедию. Она стала подозревать, что и Прэнтисы, и Джерид Инмэн правы: жокей обдуманно и хладнокровно завоевывал сердце дочки миллионера.

Не успели Жак и Джинни разжать горячие объятия, а Бесс — вдоволь налюбоваться лошадью, как в конюшню вбежал Вильям Прэнтис и грубо вырвал сестру из объятий жокея. Джинни вскрикнула, слезы потекли по ее щекам.

— Ты что, забыла? Отец велел тебе держаться подальше от этого змея-обольстителя! — прошипел Вильям, вмиг разрушая представление о себе как о бесхарактерном мальчике, привычное для Бесс.

Джинни всхлипнула и, приподняв юбки, бегом бросилась из конюшни. Жак не сделал ни единого движения для своей защиты: либо не хотел окончательно портить отношения с Прэнтисами, либо просто потому, что Вильям был значительно крупнее.

— Держись как можно дальше от моей сестры! — прорычал Вильям и вышел из конюшни вслед за Джинни.

Бесс выскользнула вслед.

— Элизабет! — Вильям повернулся к ней и, сжав кулаки, ждал, когда она подойдет ближе.

— Если бы ты оставил Джинни в покое, она сама бы получила правильное представление о Жаке, — сказала Бесс, не давая ему выплеснуть ярость еще и на себя.

— Моя сестра — наивная дура! Да и ты, видно, не лучше. Это ты притащила ее сюда?

— Нет. Но я хотела увидеть его. А Джинни не дура, Вильям. Она ведь не убежала с этим человеком? Дай ей время разобраться.

Он уставился на Бесс, пытаясь осмыслить, на чьей она стороне.

— Отец говорил, что ты приехала, чтобы вразумить Джинни, спасти ее от этого смехотворного увлечения. Так?

— Я приехала, чтобы быть рядом, Вилли. И не больше.

— А тебе самой Лебрэк понравился или нет? В качестве жениха моей сестры, имею в виду.

Бесс отрицательно покачала головой.

— То, что я видела сегодня, сделало меня твоей сторонницей, а не его.

Вильям улыбнулся:

— Наконец-то у тебя появилось немного здравого смысла, через столько лет!

«Интересно, что он сказал бы, увидев меня вчерашней ночью в объятиях Джерида?» — подумала Бесс.

Она решила погулять в березовой рощице у озера. Джинни надо пока оставить одну после такого унижения. Да и самой Бесс хотелось побыть одной, подумать и о себе, и о том, что она скажет подруге, когда та поинтересуется ее мнением о жокее.

5

Огромная толпа собралась к полудню на берегах Саратоги поглазеть на долгожданную межуниверситетскую регату. Несколько сотен зрителей расположились на лужайке Прэнтисов, но больше всего народу было в имении издателя и энтузиаста гребли Фрэнка Лэсли: он специально для этого события рядом со своим «швейцарским шале» возвел огромную пристань.

Бесс стояла на выступе скалы над озером, вдали от толпы, и смотрела на сверкающие крупные волны. Штормило с раннего утра, и открытие гонок все откладывалось. Ветер раздувал юбки, трепал волосы и даже рюши на глухом вороте лифа и манжетах. Хорошо, что она-таки отказалась от непременных зонтика, шляпки, шлейфа.

Бесс подозревала, что соревнования сегодня не начнутся. Она любила греблю, к тому же регата могла бы рассеять тяжелые размышления о Жаке Лебрэке, Джинни, Вильяме и, конечно же, Джериде Инмэне. Его она сегодня еще не видела.

— Пытаемся выбрать лучшую точку для обзора? — как будто в ответ на ее мысли раздался голос Джерида за спиной.

Вздрогнув, Бесс чуть не упала со своего камня. Джерид поддержал ее за локоть. Она нахмурилась и вырвала руку:

— Я все еще обижена на вас.

— За то, что не хочу признавать себя убийцей? — Он беззаботно расхохотался.

— За то, что не проводили меня домой ночью.

— Ах, это!.. Я не мог. Боялся, что уложу вас в постель. Либо, еще того хуже, прямо на траву. Но я ни на минуту не забывал о вас.

— Это возмутительно! — фыркнула Бесс и стала спускаться со скалы, избегая его помощи. Она и сама беспрестанно думала о нем, о его поцелуях, его объятиях. Его присутствие напомнило, как притягателен он физически, и это раздражало ее больше всего. Продолжение романа с Джеридом было бы для нее катастрофой. — Извините меня, мистер Инмэн, — сказала она надменно, — мне не до вас: я бы хотела найти Джинни.

— О, да. Я слышал о вашем маленьком приключении сегодня утром. — Голос его был игривым, но лицо потемнело. — И как вы нашли мсье Жака?

— Он мне не понравился. Но я ведь видела его всего несколько минут. — Бесс говорила откровенно, но оставалась холодно-официальной. — И мое мнение совсем не важно. Ведь это Джинни влюблена в него.

— Вы называете это бунтарское увлечение любовью? — Он понизил голос, когда они вышли на лужайку. — Разве вы не знаете, что такое любовь, моя очаровательная Бесс?

Бесс прищурила свои фиалковые глаза, взглянув на Джерида. Часы, проведенные вдали от него, убедили ее, что надо держаться настороже. Она решила игнорировать его последний вопрос.

— Я не думаю, что Джинни по-настоящему влюблена в Жака, но, полагаю, она скоро сама во всем разберется.

Джерид стал очень серьезным:

— Бесси, я вам советую избегать встреч с Лебрэком.

— Почему? — Она остановилась, подняла на него глаза, ожидая ответа.

Лицо Джерида казалось странно отчужденным, ветер взъерошил его темные волосы.

— Это не ваше дело! Просто держитесь от него подальше.

— Вы говорите прямо как Вильям, — саркастически заявила Бесс. — А нам с Джинни, видимо, предоставляется право лишь трепетать.

Он резко схватил ее за запястье, развернув к себе:

— Что за шутки?

У Бесс часто забилось сердце, но она постаралась бесстрашно смотреть в его глаза:

— Я не ваша собственность, чтобы командовать мною, мистер Инмэн!

— Джерид, а не мистер Инмэн! — прошептал он яростно…

Бесс молча стояла и смотрела, как он уходит. Ветер трепал ее юбки, перехватывало дыхание. Она боялась расплакаться. «В жизни не плакала из-за мужчины, — сказала она себе твердо, — и вовсе не собираюсь начинать сейчас!» Она расправила юбки и вздернула подбородок; восстановив некоторое душевное равновесие, направилась к толпе мужчин на лужайке.

— Джинни в саду, с моим другом, — проговорил Вильям, подходя к Бесс. — Может, он отвлечет ее от Лебрэка. Его зовут Ричард Хоскинс. Приглядись к нему, хорошо?

Бесс попыталась улыбнуться:

— Это ваш заговор?

— Мой, но не Ричарда. Я не столь уж деловит.

— Если вы так не любите Жака, почему не уволите его?

Вильям примиряюще улыбнулся:

— Потому что сезон скачек на носу, а он — лучший жокей в Луизиане.

— Для вас приз на скачках важнее будущего сестры?

Она думала, что Вильям взорвется, но вместо этого он криво улыбнулся и произнес:

— Ты, как всегда, невыносима, Бесс.

Она решила избежать ссоры:

— Да, я знаю… Ты не представишь мне своих друзей? Боюсь, что многих я уже просто не узнаю.

— Счастлив сделать это. — Он добродушно улыбнулся.

Бесс подумала, что ей пора бы начать собирать факты, интересующие отца, а это лучше всего делать в мужской компании.

Вильям взял ее под руку, и в этот момент она заметила под густым развесистым кленом Джерида Инмэна: он оживленно разговаривал с Мелиссой Добс. Бесс резко отвернулась, и Вильям представил ее группе мужчин своего круга и возраста. Каждый из них, как и Вильям, был выпускником Колумбийского университета, и по крайней мере четверо из них принимали участие в строительстве железных дорог. Двое оказались сыновьями членов Совета директоров округа Эри, а один сам был членом этого Совета. Однако они вовсе не собирались разговаривать с мисс Харт о железной дороге. Они знали имя ее отца и ее приверженность к суфражистскому движению. Гонки были уже отменены на этот день, и молодые люди искали себе другое развлечение, а тут как раз под рукой оказалась молодая храбрая феминистка.

— Где же команда Вассаровского колледжа? — спросил один из них, намекая на женский состав такой команды.

Бесс вздохнула. В подобной ситуации она оказывалась бесчисленное количество раз, иногда беззлобно огрызаясь, а чаще зло высмеивая самих зубоскалов.

— Кажется, я видел где-то флаг Вассара, — сказал член Совета директоров, имея в виду женский колледж. — Если дамы готовы голосовать, мисс Харт, то почему бы им и не грести наравне с мужчинами?

— Почему бы и нет? — с холодной усмешкой подхватила она. — Гребля — прекрасное физическое упражнение как для мужчин, так и для женщин. Я часто гребла на Гуроне, когда училась в Вассаре.

Собеседники дружно рассмеялись, думая, что она шутит. Но это было чистой правдой, и Бесс игнорировала их смех.

— Я понимаю, что здесь много функционеров железной дороги, то есть весьма самонадеянных людей, — попыталась она перевести разговор в интересующее ее русло.

Но если молодые люди и намеревались говорить о делах в этот ветреный солнечный день, то, уже конечно, не с ней. Бесс отчаялась выяснить что-нибудь значительное для своего отца и, извинившись, удалилась. Она взглянула на клен, но Джерида и Мелиссы там уже не было. Бесс устремилась к берегу озера, не заметив, что туда же идет и Вильям.

Маленькая рыбачья лодка была привязана к пристани. Бесс быстро спустилась к ней по грязной, разбитой дорожке и, подобрав юбки, держась одной рукой за поручень, ступила в центр лодки.

— О Небеса, что делает эта девчонка! — послышался незнакомый голос. Группа гостей прогуливалась по берегу и среди берез рощицы.

— Мисс Харт!

— Кто-нибудь, остановите ее!

— Элизабет!

Она отвязала лодку и оттолкнулась веслом. Полдюжины мужчин бросились наперегонки к пристани, а женщины неподвижно и растерянно стояли в своих великолепных летних платьях. Бесс рассмеялась счастливым смехом.

Вильям-младший подбежал к самому берегу:

— Бесси, не делай этого! Озеро опасно сегодня! Не будь дурочкой…

Чистый холодный воздух, физическая нагрузка и одиночество — все это подействовало на нее замечательно. Она развернула лодку и стала уверенно грести вдоль берега. Да, конечно, день ветреный, не для гребли, зато появилась возможность показательно проплыть вдоль живописного берега Саратоги, демонстрируя самонадеянным бизнесменам физические способности женщины. Бесс порадовалась тому, что основатели Вассаровского колледжа строго требовали выполнения спортивной программы для своих студенток. «Равновесие между умственными и физическими занятиями надо поддерживать неукоснительно», — внушала она себе, ощущая, как с каждой минутой душа ее становится спокойнее, освобождаясь от мелких забот и треволнений.

Тут другая весельная лодка обогнула мыс, и Бесс скривилась: разъяренный Вильям правил прямо на нее. Она вздохнула и развернула лодку, погнав ее обратно. Проплывая мимо Вильяма, она улыбнулась:

— Прекрасный день для гребли, правда?

— Ты совершенно не изменилась! — завопил он хрипло. — Ты не леди и никогда ею не будешь!

Она засмеялась, ничуть не расстроенная его прогнозом.

Джерид Инмэн поджидал ее на пристани. Он принял веревку и обвязал ее вокруг столбика, затем помог Бесс выбраться из лодки, придержав за локоть.

— Прогулка оказалась чудесной? — спросил он саркастическим тоном.

— Ободряющей.

— Будь я одним из Прэнтисов, я бы выкинул тебя вон, — продолжал Джерид, теперь уже светски-безмятежно. Он отпустил ее руку. — Вы так любите напоминать о своей образованности и зрелости, а ведете себя по-детски! — закончил он уже с нескрываемым гневом.

Она ступила на пристань и остановилась, увидев грузную фигуру Прэнтиса-старшего. За спиной Джерид сказал:

— Ничем не могу вам помочь.

Она сладко улыбнулась остановившемуся перед ней Вильяму-старшему:

— Прекрасный день, мистер Прэнтис, не правда ли? Не надо благодарить меня за развлечение, я была рада доставить всем удовольствие.

Лицо Прэнтиса стало менее красным.

— Ты могла погибнуть, неужели не понимаешь? — сказал он сердито, но без той гневной ярости, на которую настроился.

— Ну что вы! Я держалась близко к берегу. Я прекрасный пловец. А греблей занимаюсь с детства.

Фиалковые глаза Бесс сверкали от удовольствия.

— Не думаю, что мой отец всерьез беспокоился бы за меня, — добавила она.

— Твой отец не беспокоился за тебя в половине тех случаев, когда следовало бы, — сказал Прэнтис резко, но не разъяренно. Лицо его уже приняло нормальный оттенок. — Ты просто глупа, дерзкая девчонка!

Она пожала плечами, нисколько не обиженная, так как понимала его правоту.

— Возможно. Но чего не сделаешь ради развлечения гостей, скучающих из-за отмены парусных гонок!

— Ни я, ни мои гости не нуждаемся в подобных одолжениях, мисс Харт!

Она все еще смеялась про себя, когда подошла к столам с закусками и взяла стакан минеральной воды и маленький пирожок с крабовой начинкой. Тут к ней присоединилась Мелисса — в красно-белом полосатом платье, с подобранным в тон зонтиком и белой ангорской шалью.

— Представляю, как вы проголодались из-за этих упражнений, — сладко пропела она. — А я боюсь поправиться.

Бесс взяла другой пирожок, потому что официант уже начал убирать со стола.

— Займитесь греблей, — посоветовала она Мелиссе, продолжая жевать.

Мелисса поплотнее закуталась в шаль от легкого бриза.

— Мой отец придет в ярость, если увидит меня за веслами или просто в лодке рядом с вами.

Бесс чуть не подавилась крабовой начинкой от смеха.

— Я безвредна, уверяю вас!

— Но вы, вы… — Мелисса скривила рот и сильно покраснела. — Не сочтите меня бесцеремонной, но слухи о Джериде Инмэне настораживают всех, а он был вашим спутником в клуб прошлым вечером, и вы оставались с ним наедине.

Бесс приподняла брови, пораженная: что за наблюдательность, с какой стати?

— Я не считаю вас бесцеремонной, — медленно произнесла она, обдумывая ответ, — но я сама знаю о Джериде Инмэне не слишком-то много.

— Мы ехали с ним в одном поезде.

— В поезде?

— Ну да, из Сент-Луиса. Собственно, мы не встречались до Чикаго. Я подозреваю, отец и он планировали поработать вместе. Но у отца сложилось плохое мнение о нем.

— О-о! — Бесс пыталась сдержать свой интерес. — Ему не понравилось поведение мистера Инмэна в деловой сфере?

— Я не знаю всех деталей, но они столько времени проводили вместе, — улыбнулась Мелисса самодовольно, — что можно верить отцу.

— Значит, Джерид занимается пароходами? Ты думаешь, он хотел вложить деньги в дело твоего отца?

— Возможно. Отец ищет партнеров. Он так нервничает из-за железной дороги вдоль его торговых путей! — Она надула губки, застенчивость исчезла. — Меня сразу стало беспокоить, что он сближается с Джеридом. Я боюсь его.

— Да? Но я видела, как ты сама разговаривала с ним сегодня.

Мелисса опустила глаза.

— Он просто проявлял вежливость: спрашивал, как мне нравится Саратога. И еще интересовался отцом: тот ведь уже уехал по делам. — Мелисса засмеялась и помахала рукой. — У отца везде дела!

Их разговор прервало появление Джинни, переполненной восхищением:

— Элизабет, это невероятно! Я только что услышала о твоей последней выходке. Клянусь, это даже лучше сигар. А выглядишь всегда такой чопорной!

Бесс заулыбалась, глаза ее сверкнули. Она смущенно отпила минеральной воды и в этот момент заметила, что Джинни подошла не одна, а с молодым человеком высокого роста и худощавым. Он улыбался Бесс.

— Ричард Хоскинс, не так ли? — проговорила она, протягивая руку.

Он крепко пожал ее, все еще улыбаясь:

— А вы — дочь судьи Харта?

Джинни смутилась:

— О, простите! Вам пришлось знакомиться самим. Ричард — адвокат из Балтимора. А закончил Гарвардский университет, правильно?

— Да, я выпускник Гарварда, — скромно подтвердил он.

— А Бесс — единственный человек, рискнувший прокатиться на лодке при таких волнах, — произнесла Джинни. Затем, сделав вид, что лишь теперь заметила Мелиссу, она представила ей Ричарда.

Бесс взяла Джинни за локоть:

— Мне надо улизнуть отсюда. Хочу принять ванну и переодеться к обеду.

— Да, тебе лучше исчезнуть, пока Вильям не нашел тебя, — поторопила ее Джинни. — Я знаю, на что он способен, когда разъярен. Иди, я постараюсь его успокоить.

Бесс благодарно улыбнулась Джинни, кивнула Ричарду и Мелиссе и поспешила к дому.

Наверху было тихо и прохладно. Она нашла служанку и заказала себе горячую ванну. В своей комнате Бесс медленно разделась и накинула белый шелковый халат. Служанка, молодая деревенская женщина, несколько раз входила с ведрами горячей воды, чтобы наполнить ванну.

Ванна из вермонтского мрамора с серебряными ножками в виде львиных лап оживляла маленькую комнату. Бесс сняла халат и погрузилась в нагретую воду. Несколько мгновений спустя ее голова покоилась на мраморном подголовнике. Бесс закрыла глаза и подумала, что могла бы так лежать часами, лишь бы вода не остывала. Но мысли ее становились все менее приятными.

Она не переживала о Прэнтисах и даже о Джинни и Жаке: скорее всего, ее подружка уже увлеклась новым героем — Ричардом Хоскинсом. Бесс отбросила их образы одним резким движением головы. Единственный, кто смущал и беспокоил ее, — это Джерид Инмэн. Причины его присутствия в Саратоге. Его осведомленность о Жаке Лебрэке. Его отношения с Элиджем Добсом…

Бесс открыла глаза и плеснула в лицо водой, пытаясь отвлечься. Безуспешно. Если бы она могла спросить о Джериде своего отца! Знай судья, что Джерид будет в Саратоге, он, быть может, внес бы его в список лиц, за которыми следует вести наблюдение…

Ей хотелось освободиться не только от своих подозрений насчет Джерида, но и от его образа, его смеха, от памяти о его губах и руках. Он проник в ее сознание и сердце, и Бесс не могла избавиться от мыслей о нем, пытаясь доказать себе, что это просто красивый лживый игрок — не только за карточным или бильярдным столом, но и в жизни. Он вовсе не интересуется ею. Он бесчувственный, высокомерный, и она не желает думать о нем в такой приятной разнеживающей ванне!

На несколько мгновений ей удалось-таки отвлечься от мыслей о нем, но потом она вновь вспомнила его нежные поцелуи накануне вечером — и живо выскочила из ванны, быстро вытерлась, натянула халат: надо еще раз повидаться с ним, присмотреться к нему!

На пороге комнаты она остановилась как вкопанная: в кресле сидел Джерид Инмэн собственной персоной и ухмылялся. Бесс стала закрывать за собой дверь ванной комнаты и от смущения запуталась в драпировке, прикрывавшей дверь.

— Оцени мою скромность: я ждал здесь, а ведь мог бы вторгнуться в ванную. — Он перестал ухмыляться, увидев, как побледнела Бесс. — Мне надо поговорить с тобой. Подойди сюда.

Бесс осталась на месте.

— Я жду, чтобы вы ушли, мистер Инмэн. Я нуждаюсь в отдыхе.

— Как раз об этом я и хочу поговорить с тобой, — сказал он вставая. — Я не остаюсь на обед. Я должен уехать на день-другой… Ага, ты огорчена! Это прекрасно.

— Удивлена, мистер Инмэн, — поправила Бесс, тщательно следя за голосом. — Не огорчена.

Он подошел к ней, молча и без улыбки. Вынул шпильки из каштановых волос и провел пальцами по локонам, упавшим на плечи. Затем взял ее за голову обеими руками и повернул лицо к себе. Бесс сглотнула подступивший к горлу комок.

— Ну, скажи мне теперь, что не хочешь, чтобы я тебя поцеловал! — И прежде чем она успела ответить, его рот прижался к ее губам, жадно и ласково. Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Ты против?

Бесс положила руку ему на запястье, пытаясь отстранить его:

— Джерид, пожалуйста… Я боюсь.

— Меня?

— Себя.

Но его рука уже скользнула вдоль ее спины, он одним мягким движением поднял ее и легко понес к постели. Плавно опустив Бесс на покрывало, он склонился к ней. Руки его исследовали ее тело сквозь шелковый халат, двигаясь от лодыжек вверх к бедрам, и застыли на талии, когда она медленным движением закинула одну руку за голову.

Бесс закрыла глаза, чтобы защититься от реальности, которой не в силах была противиться. Джерид целовал ее, язык его раздвигал ее губы, в то время как он притягивал ее тело все ближе к себе. Слабо завязанный халат распахнулся; Бесс, борясь со своей слабостью и страстью, попыталась прикрыться, но рука Джерида опередила и легко коснулась ее груди… Затем он внезапно отшатнулся и поднялся.

Бесс плотно запахнула халат и села очень прямо.

— Я должен идти, — хрипло проговорил Джерид. Он взял двумя пальцами ее темно-золотистый локон. — Но я вернусь, Элизабет Харт. Я тебе клянусь!

Она проглотила комок в горле и своими фиалковыми глазами встретилась с его карими:

— Мне надо ждать еще семь лет?

— Нет. Самое большее — два дня. — Он повернулся, собираясь уйти.

— Куда ты едешь?

— В Нью-Йорк.

— Зачем?

— У меня нет времени объяснять. Я думал, что будет, но видишь, на что мы его потратили. — Он послал ей широкую улыбку. — Я вернусь.

Бесс дотянулась до своей туфли и швырнула в него, но Джерид уже вышел, и та ударилась о дверь.

— Ну что ж, — громко сказала она себе, прочищая горло. — Это был интересный опыт, только и всего.

6

В пятницу регату пришлось опять отложить: с раннего утра озеро было спокойным, но затем появились волны с белыми барашками. Соревнования были перенесены на субботу…

Надев утром простое платье белого хлопка и решив смешаться с толпой, Бесс вскоре обнаружила, что ее мало интересует регата. Она чувствовала себя покинутой. Джинни проводила все больше времени с адвокатом из Балтимора, освобождая тем самым Бесс от необходимости входить в перипетии ее романа с жокеем. Мелисса не интересовала Бесс, поскольку ни минуты не была естественной и искренней. От мужчин-Прэнтисов Бесс держалась подальше со времени своего выхода в лодке из залива. Еще немного — и она отправится домой, в Нью-Йорк… Ей с трудом удалось дотянуть до конца дня в пятницу, не сотворив от скуки какого-нибудь озорства.

В субботу ее разбудило яркое солнце. Листва деревьев за окном едва шевелилась под легким ветерком. Бесс надела свое любимое летнее платье, почувствовав облегчение при мысли, что кончается изнурительное ожидание: регата сегодня наверняка состоится.

— Ты выглядишь усталой, Элизабет, — сказал Вильям, догоняя ее по дороге к озеру, когда она шла через рощицу. — Или это отсутствие Джерида Инмэна так сильно сказывается на твоем настроении?

— Возможно. Ты против? — беззлобно спросила она.

— Я отношу его к той же категории людей, что и Лебрэка. Кажется, Жак потерял привязанность моей сестры, чего и тебе желаю в отношении Джерида.

— Когда сплетничают женщины, это простительно. Мужчина должен либо выдвинуть основательные аргументы, либо молчать, — отрезала Бесс. Добродушие ее тут же испарилось.

— Элизабет, Элизабет! Я уже говорил: остерегайся его. Слухи об убийстве, с ним связанные, — это отнюдь не сплетни. Другое дело, что проверка требует времени, а у меня его нет. Но есть авторитетные люди, которым я доверяю.

— А я доверяю только фактам. Будут факты, а не слухи, исходящие даже и от самых авторитетных людей, — тогда и поговорим.

— Когда ты злишься, ты еще красивее, — растерянно произнес Вильям вопреки всякой логике. — Я тебе говорил о том, что ты чертовски хороша?

— Нет. Благодарю, — ответила она.

Еще недавно слова Вильяма могли бы заставить ее поверить в возможность их близости, но теперь, после объятий Джерида…

— Давай больше не сердиться друг на друга, хорошо? — сказал Вильям и слегка коснулся губами ее щеки.

Стартовый выстрел регаты избавил Бесс от дальнейших объяснений. Вильям извинился: он как хозяин должен быть с гостями на берегу. Бесс отказалась идти с ним и нашла себе местечко подальше от толпы. Озеро сверкало голубизной. Команды гребцов — каждая в майках цветов своего университета или колледжа — были необыкновенно живописны в легких спортивных лодках. Бесс заворожил ритм мелькающих весел. Она едва замечала рев толпы…

— Привет, Элизабет! Вы отдаете предпочтение какой-либо команде?

Бесс отрицательно покачала головой, глядя на подошедшую Мелиссу во всем розовом.

— И я тоже. А на бал сегодня идете?

— Не знаю. Еще не думала об этом.

Бал, как и регата, откладывался уже дважды.

Мелисса была шокирована:

— Бесс, это не та вещь, о которой думают в последнюю очередь! Я всю неделю готовилась. И обещала станцевать с кем-нибудь из каждой команды. Если вы хотите… — Она внезапно замолчала, приложив палец к розовым губкам. — Вы, наверно, ждете Джерида?

— Никого я не жду. — Бесс покраснела и резко отвернулась, делая вид, что хочет следить за гонками.

— О Бесс, вот ты где! — радостно воскликнула Джинни, присоединяясь к девушкам. — Ты видела? Гарвардская лодка сломала йельцам руль, и те сошли с дистанции. Ричард пошел вниз, защищать свою альма-матер, Гарвард, от возмущения толпы.

— Разве это правильно? — скривила губы Мелисса. — Не надо было подходить так близко.

Джинни игнорировала ее реплику.

— Бесс, ты не возражаешь, если я приглашу тебя немножко прогуляться? Мне надо с тобой поговорить. Ты нас извинишь, Мелисса?

— Конечно. Идите. Кажется, колумбийская команда пересекает финишную линию. Может, я спущусь посмотреть, как торжествует Вильям. Мы с вами поговорим позже, Элизабет, — почти покровительственно бросила она Бесс.

Бесс кивнула и пошла за Джинни.

— Я пытаюсь быть снисходительной к ней, — пробормотала Джинни, — но она меня постоянно раздражает. Такое ничтожество!.. Бесс, я не знаю, что в меня вселилось. Ты можешь подумать, что я легкомысленная, но… Понимаешь, я ошибалась в отношении Жака. Он совсем не для меня. О, он очаровательный и замечательный, и все такое! Но он всегда будет жокеем, а я всегда буду дочкой Вильяма Прэнтиса, что же с этим делать? — Она остановилась в конце вязовой аллеи, ведущей к дому. — И я никогда не думала, что встречу такого человека, как Ричард, — добавила она застенчиво.

— Ты ведь знаешь его только два дня, — удивилась ее энтузиазму Бесс.

— Ах, он такой добрый, и нежный, и умный, и воспитанный! — Джинни боролась со слезами восторга. — Я никогда не чувствовала к Жаку того, что чувствую к Ричарду.

— А Ричард знает о Жаке? — осторожно спросила Бесс.

— Нет, что ты! Я ему ни слова не говорила, и я уверена, отец и Вильям тоже.

— Жак не произвел на меня впечатления человека, который легко откажется от тебя, — горестно покачала головой Бесс. — Ты помнишь, как он рассвирепел, когда не видел тебя несколько дней? Вообрази его состояние, если ты будешь встречаться с Ричардом, ничего не говоря ему.

— Я знаю, но… Бесс, я не могу этого сделать одна. Пожалуйста, пойдем со мной!

— Конечно, пойдем. Сейчас?

Джинни улыбнулась жалкой улыбкой и кивнула.

Бесс стояла за воротами конюшни, пока Вирджиния объяснялась с Жаком, но слышала весь их разговор. Джинни, истинная Прэнтис, перешла прямо к делу, сразу отказавшись от каких-либо сентиментальностей и поцелуев.

— Все усложнилось, Жак. Боюсь, нам не надо больше встречаться.

— Что?! Радость моя, ты не можешь так говорить! — запротестовал Жак обиженно.

— Но как же быть? Мы не должны обманывать себя. Все кончено. Прости.

— Что случилось, Джинни? Скажи! Два дня назад ты готова была обманывать отца и мать и даже бежать со мной, а теперь? — Тон его становился угрожающим.

— Я никогда не обещала тебе бежать! — капризно возразила Джинни. — Я хотела уговорить родителей, но… Мы с тобой все равно не были бы долго счастливы.

«Как будто это главное для него, — усмехнулась Бесс. — Жак Лебрэк хотел разбогатеть, вот и все».

— Моя Вирджиния, что с тобой случилось? — пытался он использовать все свое мужское обаяние. — Почему у тебя так вдруг изменилось настроение? Это твоя подруга из Нью-Йорка тебя настроила против меня?

— Нет, Бесс не имеет к этому никакого отношения! Я… я встретила кое-кого. В этом все дело. — Джинни не могла скрыть смущения.

Повисло тяжкое долгое молчание.

— Кто он? — ледяным тоном спросил наконец Жак.

— Это не имеет значения. Мне очень жаль, если ты обижен…

— Я не обижен, Вирджиния Прэнтис. Я зол, как сто чертей! Ты обращаешься со мной как с куклой, которая надоела.

Бесс напряглась, осознавая, что они с Джинни одни и беспомощны перед физическим насилием. Как прийти на помощь подруге в случае необходимости? Она, конечно, бросится ее защищать… И обе долго будут ходить в синяках — так, что ли? Вот будет позор! Она вспомнила еще и предупреждение Джерида относительно Жака и почувствовала слабость в коленях.

Но тут Джинни выбежала из-за ворот:

— Пошли! Жаль, что тебе пришлось все это слушать.

Не успела Бесс вздохнуть с облегчением, как из конюшни вырвался Жак. Схватив Джинни за запястье, он дернул ее к себе:

— Я еще не закончил разговор с тобой!

— Если мы обе закричим, то будет немало шума, — произнесла Бесс более спокойно, чем чувствовала себя на самом деле. — Чье-нибудь внимание мы привлечем. Думаю, мужчины, наблюдающие за регатой, моментально сбегутся сюда ради драки.

Жак отпустил Джинни и повернулся к Бесс. Она ощутила холод от его ненавидящего взгляда.

— Женщина Джерида Инмэна, шпиона и преступника, которому недолго осталось гулять по белу свету! — Жак почти выплюнул эти слова.

— Я никому не принадлежу — точно так же, как и Джинни, — холодно парировала она. — Прощайте!

Жак сплюнул на дорогу, развернулся на каблуках и скрылся за воротами.

Джинни ударилась было в слезы, но Бесс взяла ее за руку и торопливо повела домой.

— Думаю, он способен на любую подлость, — сказала Бесс. — Поэтому будь осторожна.

Джинни всхлипнув обиженно пожаловалась:

— Вильям отказывается увольнять его. Говорит: сегодня ты влюблена, назавтра требуешь его убрать — я не обязан выполнять твои капризы.

— Да, я тоже имела с Вильямом беседу на эту тему. Ладно, просто будь осторожна. Пока он здесь, никуда не ходи одна. И радуйся, что избавилась от него… Кстати, Джинни, что такое он говорил о Джериде?

— Я не знаю. — Она пыталась успокоиться, чтобы никто не увидел ее зареванной. — Они, кажется, знакомы. Возможно, они встречались на Западе… Не думаю, что Джерид — преступник. Папа не приглашал бы его к нам в таком случае.

— Джерид предупредил, чтобы я держалась подальше от Жака, — проговорила Бесс, размышляя. — То есть они оба относятся друг к другу враждебно. Вопрос в том, кто из них и в самом деле преступник…

Джинни пожала плечами:

— Я даже не знаю, почему Джерид приехал в Саратогу. Может, они с папой или с Вильямом — деловые партнеры? Папа не любит, когда мама или я задаем вопросы о его делах.

— Вот так и превращают женщин в балласт, лишая их возможности думать, помогать, проявлять активность. Одни турнюры да шлейфы нам оставляют, — с досадой проговорила Бесс.

Джинни остановилась, повернув лицо к своей высокой смуглой подруге:

— Завидую тебе: ты способна противостоять этому. А я — только влюбляюсь в кого хочу, ничего больше.

«В кого хочешь, как же!» — беззлобно усмехнулась Бесс, вспомнив, как расчетливо подсунул ей братец Ричарда.

— А Жак тебе не понравился сразу? — продолжала Джинни.

— Сразу!

— И ты бы созналась в этом, если бы я спросила раньше?

Бесс кивнула, хотя и сомневалась в собственной искренности в этот момент.

— Хочешь, скажу, что я думаю о Джериде Инмэне?

Бесс вдруг ощутила желание остановить ее, не слушать, но лишь опустила глаза.

— Я думаю, и тебе надо быть осторожной. — Джинни коснулась ее руки. — Очень осторожной. О нем никто ничего не знает толком, но слухи ходят неприятные.

— Ну, это-то я и сама знаю, — облегченно вздохнула Бесс.

— Я заметила, что папа разрешает иногда гостить у нас и не очень порядочным людям, — смущенно поделилась своими наблюдениями Джинни. — Так что наш гость — это еще не рекомендация. А Джерид… Он всегда любезен и добр ко мне, и я сама не могу о нем сказать ничего плохого. Но, понимаешь, его мир так далек от нашего! Он из Сан-Франциско, в там совсем другие нравы.

— Я попробую разобраться в этом сама. И в Джериде, и в нравах Сан-Франциско, — весело завершила разговор Бесс, поняв, что Джинни нечего добавить.

И они присоединились к компании на лужайке.

7

Джерид Инмэн не вернулся к субботнему балу. «Возможно, будет лучше, — подумала Бесс, — если я вообще больше не увижу его». Но такого настроения хватило ненадолго. Встречи с ним жаждало само ее тело, заставляя и мысли крутиться вокруг его особы. Ну вот, например: почему он ехал в одном поезде с Элиджем Добсом? Было ли это простым совпадением, или они вместе собрались на совещание железнодорожных воротил в Саратогу, где столько врагов судовладельца Добса? Не оставляло Бесс в покое и знакомство Джерида с Лебрэком. Кто из них все-таки действительно преступник? Не хотелось бы, чтобы этот вопрос решился «в пользу» Джерида.

Бесс поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть, и написала длинное письмо отцу. Затем, чтобы чем-то занять себя, она стала тщательно одеваться к балу. Выбрала элегантное и модное вечернее платье из темно-розового муара. Турнюр, обшитый кружевом, и нижняя юбка из белого батиста, тоже обшитая кружевом, дополняли наряд. Белые атласные туфельки гармонировали с нижним краем юбки и с кружевами. Бесс распустила свои густые каштановые кудри и закрепила их тончайшей бархатной лентой более темного цвета, чем платье. Поразмыслив, она добавила тонкую серебряную цепочку с аметистовым кулоном, серьги, тоже с аметистом, и засмеялась своему отражению в зеркале: «Элизабет Харт снова стала чопорной. Разве что шлейфа не хватает».

Прэнтисы были довольны переменой в ее внешности. Джинни, вместе с Ричардом Хоскинсом ждавшая ее, чтобы садиться в карету, захлопала в ладоши:

— Ты просто великолепна! Я и не знала, что ты такая…

— Я тоже, — весело ответила Бесс, а Джинни покраснела от своего сомнительного комплимента.

Солнце было все еще теплое и яркое, когда они выехали в город. Бал начинался в шесть часов, с тем чтобы продолжаться до воскресного утра.

Широкий проспект, проходящий через центр городка, — спринговский Бродвей — был заполнен людьми и экипажами так, что Прэнтисы с трудом нашли место для своих карет.

Бесс еще никогда не была на бале, подобном этому. Три отеля — «Конгресс-холл», «Гранд-Юнион» и «Юнайтед-Стэйтс» — предоставили в распоряжение гостей свои апартаменты, и праздничные программы начались одновременно в каждом из них.

Бесс пошла вместе с Прэнтисами в «Конгресс-Холл», где Вильям пригласил ее на первый вальс.

— Ты прекрасна, Элизабет! Сегодня даже более прекрасна, чем когда-либо. Может быть, когда-нибудь я прощу тебе все твои скандальные истории — с сигарами, с греблей и прочее.

— Ты просто в хорошем настроении, поскольку Колумбия выиграла регату, — кивнула она на флаг и на огромный голубой плакат с надписью «Колумбийский университет».

Музыка заглушила их голоса. Когда вальс кончился, Вильям подвел Бесс к своему отцу.

— Я вижу, ты ведешь себя сегодня вполне прилично, — сказал Прэнтис-старший. Как и другие миллионеры, он был в черном фраке и жилете, с белыми галстуком и перчатками. — Случайно не спрятала за лифом сигару?

— Я не знала, смогу ли попасть в курительную комнату, — извиняющимся тоном ответила она.

Джентльмен добродушно расхохотался.

Праздничная атмосфера была заразительной. В обществе юных, красивых, сильных университетских гребцов каждый чувствовал себя моложе. Бесс внезапно обнаружила, что счастливо смеется. Она танцевала со всеми, кто ее приглашал, а таких было много, и не собиралась обсуждать какие-либо деловые вопросы. Даже когда кто-то указал ей на жирного восьмидесятилетнего Корнэлиуса Вандэрбилта с его очередной молодой женой, Бесс не ощутила желания сказать о нем что-нибудь плохое. Она сегодня любила всех.

Когда Прэнтисы покинули «Конгресс-холл» ради бальной залы «Гранд-Юнион», Бесс тоже пошла туда, сопровождаемая Вильямом. Оркестр играл венский вальс, и Бесс с Вильямом тут же присоединились к танцующим парам.

— Все говорят о вас, — заглушая в себе ревность, сказал Вильям. — Все, кто не знаком с вами, просят представить их. Мистер Харт гордился бы вами сегодня, Элизабет.

— Сегодня? — рассмеялась Бесс. — Отец гордится мною всегда.

— Могу ли я надеяться, что вы когда-нибудь оставите свои общественные увлечения ради замужества? — спросил Вильям подчеркнуто официальным тоном.

— О нет, не ждите! Только вместе: и замужество, и общественные увлечения, — заявила Бесс весело.

— Но это невозможно, недопустимо! — возмутился Вильям. Он вел ее в танце, продолжая убеждать, что женщина должна всецело принадлежать семье.

И вдруг Бесс увидела Джерида. Она сбилась с такта и наступила Вильяму на ногу. Джерид стоял рядом с Прэнтисом-старшим и неотрывно смотрел на танцующих. Гнев сверкнул в его черных глазах.

— Может быть, ты устала? — спросил Вильям участливо. «Да, от твоей болтовни», — хотелось ей ответить, но вслух она произнесла:

— Да, хочу отдохнуть. Проводи меня, пожалуйста, в парк.

Вильям провел ее к выходу в парк.

— Дальше не надо, — сказала Бесс. — Я хочу побыть на свежем воздухе одна.

— Только не окажись в обществе Джерида Инмэна, — язвительно произнес Вильям.

— Почему? Что он сделал? Скажи мне наконец!

— Спроси его о Жуане Коррэро. — Вильям двусмысленно улыбнулся и вернулся в зал.

Бесс вышла в парк между крыльями отеля. Здесь оказалось довольно много людей, отдыхающих от жары и шума. Все беседки были заняты, и Бесс прислонилась к дереву. Раскидистый вяз склонял ветви почти до земли, скрывая Бесс от посторонних взглядов.

Жуан Коррэро… Она стала вспоминать все слышанное о нем. Богатый владелец железной дороги. Кажется, жил он в городе Сакраменто, штат Калифорния. Отец считал его одним из немногих честных бизнесменов. Месяца два назад газеты сообщили о смерти Жуана Коррэро, вернее — о его убийстве…

Ее размышления были прерваны появлением высокой темной фигуры, приближающейся к дереву. У Бесс перехватило дыхание: Джерид! Он подошел очень близко, необычайно привлекательный в своем черном смокинге, высокомерный и мужественный.

— Привет, Бесс, — сказал он без улыбки.

— Мистер Инмэн, — вежливо кивнула она.

— Вижу, как терпеливо ты дожидалась меня.

Ее фиалковые глаза вспыхнули.

— Разве я обещала ждать?

— Сознайся: скучала без меня?

Она взглянула ему в глаза и увидела, что он не смеется. Кажется, для него все это действительно важно. И нет в нем ничего пугающего. Вильям предостерегает ее просто из ревности, а Жак — негодяй. Так уговаривала она себя, тоже серьезно глядя на Джерида.

— Ответь же, Бесс: скучала без меня?

— Да. Очень.

Улыбка мелькнула в уголках его губ.

— Боялась, что не вернусь?

— Сегодня — да, боялась.

Оба произносили эти банальные фразы так напряженно, как будто речь шла о жизни и смерти.

— И поэтому танцевала весь вечер с Вильямом? Не играй со мной, Бесси! Если Вильям нравится тебе больше, чем я, скажи об этом прямо, — и ты никогда меня не увидишь.

— Неплохой способ избавиться от вас, — слабо улыбнулась Бесс. — Но я не влюблена в Вильяма.

Джерид смотрел на нее испытующе целую минуту. Но Бесс не уклонилась от его жесткого взгляда.

— Поедем прокатимся. Ты, по-моему, уже натанцевалась. — Он притянул ее к себе и улыбнулся, по-прежнему глядя в глаза: — Я бросаю тебе вызов, Бесс. Поехали со мной сейчас!

Бесс рассмеялась:

— Сознаюсь: я не могу противостоять твоему вызову…

8

— Думаешь, мои ухаживания за тобой — это только игра, развлечение? — спросил Джерид, когда они ехали в пароконной бричке по широкому бульвару к озеру.

— Нет, — ответила Бесс, усмехнувшись. — Думаю, это не только игра. Но и игра тоже.

— Ну, так можно сказать о любом человеке: все мы — в какой-то мере актеры.

— Разве? Я — нет.

— Пожалуй, могу с тобой согласиться. Никогда раньше не встречал столь естественного и правдивого человека.

— А я никогда не встречала столь загадочного человека и хочу знать о тебе все. Чем ты занимаешься? Как проходит твоя жизнь в Сан-Франциско? Почему ты сейчас в Саратоге? Почему интересуешься мною?

Он искренне расхохотался:

— Легче всего, пожалуй, ответить на последний вопрос: потому что ты — самая красивая женщина даже на этом шикарном курорте. А на остальные вопросы я отвечу позже. Не слушай сплетников. Суди обо мне лишь по тому, что видишь собственными глазами или слышишь от меня. Придет время — ты устанешь от моих рассказов о самом себе.

— Почему не сейчас?

— Сейчас не могу. Моя жизнь на данном этапе сложна и опасна, и я не хочу впутывать в эти сложности тебя. Но бояться меня незачем. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого.

Бесс смотрела на луну, бросающую слабый отсвет в ночное небо, и знала, что Джерид Инмэн не пугает ее. Может, сошла с ума, но она верила ему и не нервничала. Не хотелось и спрашивать ни о Жуане Коррэро, ни о муже Бетти Боумэн, ни о каких-либо еще темных историях.

Когда экипаж поворачивал к имению Прэнтисов, Джерид осторожно спросил:

— Ты жалеешь, что приняла мой вызов?

— Нисколько! — весело ответила она.

— Странная вы барышня, мисс Харт, — усмехнулся Джерид.

— Мне это часто говорят, — вздохнула Бесс. — Только я не понимаю почему. Что во мне странного?

— Непредсказуемая, если говорить точнее. Никогда не знаешь, чего от тебя ждать.

— А-а, это! Слава Богу. А то я думаю: может, меня принимают за сумасшедшую?

— Какая ерунда! — Он коснулся губами ее волос у виска. — Ты утомлена танцами?

— Не особенно.

— Тогда пойдем к озеру?

— Это опять вызов?

— Нет, просьба.

Они уже стояли возле ворот в усадьбу, и отпущенная Джеридом бричка разворачивалась, чтобы двинуться в обратный путь.

Он взял Бесс за руку, и они пошли к озеру. Миновали колючий кустарник и вошли в памятную обоим березовую рощицу. Семь лет назад была точно такая же ночь; рассерженная Бесс покинула бильярдную и побежала к тихому озеру; она надеялась остаться одна, а вместо этого в ее жизнь неожиданно вошел Джерид Инмэн…

Они поднялись на выступ скалы, где Джерид сидел тогда, наблюдая за нею.

— Ты почти не изменилась с тех пор. — Он взял ее руку. — Или все-таки изменилась?

Бесс легкомысленно пожала плечами: не хотелось быть серьезной. Но Джерид повернул ее лицом к себе, чтобы видеть глаза. Она выскользнула из его рук и спрыгнула с камня.

— Нет ничего прекраснее ночного купания. Вызываю тебя на соревнование — до того берега и обратно. — Она показала на противоположную сторону озера.

Не дожидаясь ответа, Бесс скрылась за одинокий куст и сбросила с себя все, кроме хлопковой сорочки.

— А если сюда кто-нибудь придет? Ведь сегодня праздник на всю ночь! — предостерегающе крикнул Джерид, не видя ее, но догадываясь, что она раздевается.

Бесс засмеялась и пошла к озеру. Прикосновение прохладной воды к разгоряченному телу взбодрило ее, и она поплыла ровными сильными гребками к противоположному берегу. Джериду ничего не оставалось делать, как принять вызов. Он догнал ее, когда она уже коснулась прибрежной скалы. В свете луны она видела темные завитки на его обнаженной груди, и от этого вновь огонь зажегся в груди. Засмеявшись, она оттолкнулась от скалы, чтобы плыть обратно. Через минуту Джерид был возле нее. Разволновавшись от близости его обнаженного тела, она пыталась либо обогнать его, либо отстать, но он упорно держался рядом, время от времени фыркая от смеха. Определенно он не хотел, чтобы кто-то из них выиграл.

Когда они вернулись, Бесс встала в воде, выдохнув:

— Ну, соревнование оказалось без победителя. Кто выходит на берег первым?

Джерид стоял в воде рядом с ней, и тело его казалось очень темным в сравнении с ее белой сорочкой.

— Мне все равно, — улыбнулся он, но глаза его сверкнули каким-то бешеным блеском.

— Да? А мне не все равно! — заявила Бесс, представляя, как она будет выглядеть в своей прилипшей к телу рубашке. — Один выходит, другой в это время отворачивается. Договорились? Ты первый.

Она повернулась спиной к берегу и стала смотреть на звездное небо. Но сзади не раздалось ни всплеска.

— Джерид?

— Что?

Его голос был так же близко, как и раньше.

— Джерид, ты сейчас должен одеваться на берегу, почему ты еще здесь?

Она повернулась к нему, возмущенная, и попала прямо в его объятия. Его губы целовали жадно и сладостно, а руки, обхватив ее талию, сжимали тело девушки все сильнее. Она почувствовала себя совершенно обнаженной, тонкая сорочка будто перестала существовать.

Бесс обняла Джерида за шею, а он пробовал на вкус ее губы. Боль желания горячей волной поднималась внутри нее. Он целовал ее мокрую шею, его руки скользили вниз.

— Я так хочу тебя, Бесс, — шептал он.

Она закрыла глаза, ослепленная своей страстью и задыхающаяся:

— Джерид, что же нам делать? Я против этого…

— Я знаю, знаю, — сказал он со стоном. — Ты так прекрасна, Бесс, но я остановлюсь, не бойся! А пока давай освободимся от этой тряпки.

Он потянул сорочку вверх и сбросил в воду. Бесс почувствовала, как ее тело напряглось от внезапного страха, но Джерид так искушающе целовал ее губы, что напряженность тут же исчезла. Она ощущала только томление и тягу к его обнаженному телу.

— Я остановлюсь, как только ты скажешь, — прошептал он ей на ухо.

Она провела мокрым пальцем по его щеке и улыбнулась в черные глаза. До сих пор Бесс не знала любви. Слишком мало возможностей, слишком мало свободного времени, чтобы иметь романтические связи. И никогда не было мужчины, подобного Джериду. Она уже потеряла надежду на страстную любовь, ведущую к замужеству, хотя и не собиралась записываться в старые девы. От ее юных бескомпромиссных убеждений осталось только желание не уронить себя, не стать жертвой расчетливого обольстителя.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она.

— Да, только вместе!

Они в обнимку вышли из воды и направились к траве, обрамляющей галечный пляж.

— А как же люди? Ты же говорил: в любой момент они могут появиться.

— Да нет, не нервничай. Просто я сам хотел остановить нас. Ты ведь дурочка, не соображающая, к чему может привести ночное купание.

Он держал ее в объятиях, она чувствовала, что он готов войти в нее, и поняла вдруг, что никакие страхи и разумные доводы не имеют значения. Ей было все равно — кто он, чем он занят, какова его репутация, — она хотела его до боли. А он медленно целовал ее шею и грудь. Его волшебные пальцы и мучающие губы пробудили каждый дюйм ее плоти к неизведанным сладостным ощущениям. Со стоном она выгнулась под ним, когда он мягко, плавно вошел в нее. Обняв его за спину, она втянула его глубже в себя, с трудом дыша от раскаленной страсти и мгновенной острой боли…

— Я мог бы делать это вечно, — прошептал он.

Она улыбнулась ему в лицо, темное на фоне неба:

— И я.

А потом ощущения стали столь острыми, о каких она даже не имела представления. Прильнув к нему, вонзая пальцы в его спину, Бесс осознавала лишь удовольствие, которое он давал ее чувствам и телу. Когда, казалось, невозможно было выдержать эту сладкую пытку, она вся сжалась, выкрикнула его имя и застонала от внезапного ослепляющего чувства восторга. Ощутив его оргазм, она расслабилась. Джерид лег рядом, улыбаясь и заглядывая ей в глаза. Она улыбнулась в ответ и накрыла его руку своей.

— Теперь я знаю тебя, Джерид, — прошептала она в изнеможении.

— Одна ты и знаешь, моя любимая.

— Да? — выдохнула она с тихой радостью. — Как жаль, что мы не можем оставаться здесь всю ночь.

— Одевайся. А я пока отдохну в воде. — И он скользнул в лунное серебро озера.

Бесс наблюдала, как он плавает, сильными ровными ударами рассекая воду. Ей не хотелось уходить. Заснуть бы вот так, голой, на прибрежной гальке…

Она оделась, вытерлась одной из нижних юбок — и тут с веселым озорством решила покинуть Джерида, не прощаясь…

9

Всю следующую неделю Бесс не видела Джерида Инмэна. Не записывавшая в свой дневник ничего, кроме деловых планов и соображений, она на сей раз отступила от этого правила: изложила на бумаге свои горькие думы о том, что романтическая ночь на берегу ничего не значила для Джерида. Он уехал от Прэнтисов. Бесс не знала, где он, и не смела задавать вопросы. Ее хозяева были не в восторге от того, что она исчезла с бала, а поскольку до них дошли слухи, что исчезла она с человеком из Сан-Франциско, ей приходилось изображать независимость: не могла же она спрашивать у них, куда делся Джерид.

Начинался сезон скачек, и комнату в отеле не так-то легко было получить, особенно одинокой девице: хозяева фешенебельных гостиниц внешне придерживались строгих правил. И Бесс оставалась у Прэнтисов, в постоянном напряжении ожидая появления Джерида. Все свое внимание она теперь обратила на задание отца, специально отвлекая себя от мыслей о своем романе.

В среду Бесс получила ответ от отца: «…Джерид Инмэн? Припоминаю, как посылал его с полотенцами для тебя, когда ты была шальной девчонкой и мы с тобой отдыхали в Саратоге. Высокий парень, карие глаза. Я уверен, тебе он нравится». И все! «Это что же за издевательство?» — недоумевала Бесс. После бестолковых фраз о Джериде отец пустился в рассуждения о фиксированной зарплате низшим категориям железнодорожников. «Мне совершенно неинтересны ни высшие, ни низшие их категории!» — скрежетала зубами Бесс.

В субботу, в день открытия скачек, Джерида Инмэна все еще не было в Саратоге.

Стоял теплый солнечный день, и Бесс вместе с дамами семейства Прэнтисов сидела на трибунах ипподрома в ожидании начала. Джинни шепнула ей, что Лорд участвовать в заездах не будет. Не успела удивленная Бесс расспросить ее, в чем дело, как подошел Вильям-младший.

— У Лорда повреждена нога.

Вильям сел рядом с Бесс, и она поняла, как сильно его расстроила травма лошади, хотя он и старался не показать этого: его лицо приобрело землистый оттенок, руки дрожали. Может быть, дело не только в здоровье лошади?

— Вильям, ты очень много поставил на Лорда?

Он отказался ответить. Выражение его лица было не просто огорченным, а поистине траурным. Бесс поразило, что столь богатый человек, как Прэнтис-младший, мог так болезненно беспокоиться о потере денег в простом забеге.

К ним подошел старый, жирный Корнэлиус Вандэрбилт.

— Слышал о вашем несчастье, — сказал он Вильяму. — Сможем ли мы увидеть Лорда позже этим летом?

— Я надеюсь. — Ответ этот прозвучал более чем удрученно.

— Вы принимаете это столь близко к сердцу, пока молоды. Извлеките урок, и все будет в порядке.

Вильям бросил на миллионера разъяренный взгляд:

— И какой же урок я должен извлечь?

Вандэрбилт не казался обиженным, но ответил пренебрежительно:

— Если вы еще не уяснили себе этого, то нет смысла и в моих пояснениях.

Он уже собирался уйти, но взгляд его внезапно остановился на Бесс:

— Я вас не знаю, барышня?

Бесс улыбнулась, слегка кивнув:

— Мое имя — Элизабет Харт.

— О, конечно! Дочь судьи Харта. Как там старый чудак?

— Вполне хорошо, спасибо. Отец ведь на тридцать лет моложе вас, так что у него еще все впереди.

Корнэлиус рассмеялся:

— Вы такая же отвратительная, как он! И тоже занимаетесь разнюхиванием секретов железнодорожного бизнеса? Вредите нам?

Бесс вздернула подбородок:

— Ни я, ни мой отец не собираемся вредить деловым людям. Мы только хотим предостеречь их от нарушений закона. Впрочем, я не концентрирую внимание на этом. Я занимаюсь главным образом избирательными правами женщин. — Она очаровательно улыбнулась. — А сейчас я на каникулах.

— Харты не бывают на каникулах, — хмыкнул Вандэрбилт. — Догадываюсь, что вам интересно все то, чем может воспользоваться папаша.

Бесс сдержала улыбку, пораженная тем, как легко старик разгадал их тактику.

— А что, собственно, я могла бы услышать и увидеть здесь, когда все отдыхают?

— Ха-ха! Смотрите, как она невинна! Вы оба, как пара ищеек, все время начеку.

Все еще посмеиваясь, старый Корнэлиус кивнул Прэнтисам и удалился.

К облегчению Бесс, начался забег-траверс в честь открытия сезона. Первый раз такие соревнования проводились в августе 1864-го, когда был сооружен ипподром; названы они в честь президента Ассоциации скачек Вильяма Траверса — остроумного биржевого маклера.

Вильям, безмолвно наблюдавший за гонками, в конце проскрежетал:

— Лорд мог победить сегодня.

— Он победит в следующий раз! — резко произнесла Бесс, раздраженная его нытьем. — Это всего лишь скачки, можно ли так расстраиваться?

— Ха! Забавно слышать такое утешение, зная страсть Вильяма к лошадям и ипподрому, — раздался голос за их спинами.

Бесс круто повернулась. Джерид Инмэн широко улыбался ей. Не сразу оправившись от изумления, она холодно кивнула:

— Здравствуйте, мистер Инмэн. Я так надеялась, что вы утонули, — добавила она, понизив голос, чтобы не напугать Софию Прэнтис.

— Я пробовал. Но даже вода не хочет принимать мое бренное тело: выталкивает, — ответил он, склонившись к ее уху.

Она почувствовала, как лицо заливает румянец. Напряжение всех чувств началось с покалывания в позвоночнике, учащенного пульса и странного ощущения беспокойства. Неужели она опять всецело подпадет под его влияние?

А Джерид Инмэн, без единого слова предупреждения выпавший из ее жизни на целую неделю, как ни в чем не бывало наблюдал за скачками.

— Вильям, я слышал, твой жеребец повредил ногу. Это правда?

Вильям кивнул с кислым видом.

— Несчастный случай? Или кто-то сделал это нарочно?

Бесс бросила на Джерида острый взгляд. Еще никто не высказывал такого предположения. Зачем он разжигает больное воображение Вильяма? Или ему что-то известно и он имеет основание так говорить? Сама Бесс была уверена лишь в том, что она совсем не знает этого человека из Сан-Франциско.

— Я думаю, это простая случайность, — ответил на вопрос Джерида Вильям.

— Сожалею о неудаче! — Джерид похлопал по плечу Прэнтиса и ушел, бросив на прощанье: — Рад был повидать вас, мисс Харт.

Вильям сделался еще более угрюмым. Бесс наклонилась к нему и спросила шепотом:

— Ты ведь не думаешь, что кто-то специально вывел из строя Лорда?

— Я бы не сказал ничего наверняка относительно некоторых из гостей отца.

— Но зачем? Кому из них это нужно?

Раздался сигнал к началу забега на полторы мили для лошадей всех возрастов, и Бесс не удалось больше ничего добиться от Вильяма.

— Думаю, мне пора размять ноги, — сказала она, ни к кому не обращаясь, и ускользнула.

Кляня себя за бесхарактерность, она направилась на поиски Джерида Инмэна; ей хотелось узнать о причинах его отсутствия, и ничего больше. Бесс показалось, что Джерид направился к конюшням, и она побрела туда же, размышляя на ходу, не унизит ли себя этими поисками. Она заметила его возле входа в конюшню, у ворот.

Не смея приблизиться, Бесс спряталась в тени вяза. Жак Лебрэк вышел из конюшни и при виде Джерида заметно напрягся. Джерид улыбнулся одной из своих высокомерных, обидных улыбок. Бесс стала вслушиваться в их диалог, но, увы, до нее не долетало ни единого слова, и вдруг увидела блеск лезвия в солнечных лучах — еще до того, как поняла, что это нож в руке Жака. Она выступила было из тени вяза, со смутной идеей любым путем предотвратить насилие, но тут Джерид с молниеносной быстротой выбил ногой нож, схватил Жака за локти и прижал к дверям конюшни. Не надо было видеть лица Джерида, чтобы понять, как он разъярен. Бесс стало жаль Лебрэка. Удар кулака свалил его на землю. Джерид сунул его нож в свой карман и ушел.

Жокей гибко вскочил на ноги, крича вслед Джериду:

— Ты сумасшедший! Рано или поздно я убью тебя! И, думаешь, кто-нибудь меня будет винить?

Теперь уже Бесс испугалась за Джерида: то, что он сильнее, ничего не значит — убить можно и силача, застав врасплох.

Когда она шла через лужайку, возвращаясь из конюшни, ее схватил за руку Джерид.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Дышу воздухом. Отпусти меня!

— Ты следила за мной?

— Вовсе нет, — возразила она, но тут же устыдилась лжи. — А что, если и следила? Тебе нет дела до меня, и мне захотелось узнать, чем же ты так уж занят.

Отбросив ее руку, он гневно взглянул на нее, тяжело дыша. Бесс стало вдвойне совестно: ведь он только что спасся от нападения.

— Какая же ты дура! — Джерид повернулся и молча ушел от нее.

Бесс наблюдала за удаляющейся фигурой, замирая от страха, что если он и вернется теперь к ней, то очень не скоро. Она подобрала юбки и побежала за ним:

— Подожди! Ты не должен оставлять меня опять!

Но он уходил все дальше.

— Джерид, Джерид, не смей так себя вести со мной!

Он наконец остановился и подождал ее.

— Наберись терпения. Когда все это кончится, я приду к тебе, — сказал он спокойно и серьезно.

Бесс оступилась в грязь.

— Что кончится? Джерид, пожалуйста, расскажи мне! Я не вынесу! — Она чуть не плакала.

— Не могу.

— Почему ты не приходил всю неделю? Я думала, что после той ночи мы по крайней мере станем друзьями, без тайн друг от друга.

Он посмотрел на нее сверху вниз, лицо его смягчилось:

— Я ведь предупреждал тебя, что какое-то время вынужден буду держаться от тебя в отдалении. И считал, что ты сама додумаешься почему.

— «Сама додумаюсь»? — изумилась она. — Но ты рассказал мне слишком мало, для того чтобы я могла до чего-то додуматься!

— Хорошо, не напрягай мозги, — сказал он раздраженно. — Но сколько раз тебе говорить, что ты должна доверять мне? Что еще сделать, чтобы втолковать тебе это, Бесси?

— Ты ушел, не сказав ни слова. Что я могла думать?

— Предположить, что у меня есть дела, которые тебя не касаются, — твердо проговорил он.

— Почему они меня не касаются? Потому что я женщина?

— Нет, не поэтому.

— Тогда, может быть, потому, что это секреты не только от меня, а и от властей?

Внезапно он расхохотался:

— Возможно.

— Джерид, ты не отвечаешь ни на один мой вопрос! Что ты знаешь о лошади Вильяма? Он в смертельной тревоге. Думаю, он поставил кучу денег на Лорда.

— Ах, вот в чем дело! — усмехнулся Джерид. — Я-то гадаю: почему ты так холодно встретила меня? Теперь понятно: твой красавчик Вильям сидел рядом. Богатый, бесхарактерный, с хорошими манерами — наилучший вариант мужа для феминистки. Ты решила, что приключение со мной окончено, и готова была успокоиться с кем-нибудь пустым, но мягким, податливым.

Бесс гневно сжала зубы:

— Вильям не пустой, не мягкий, и он тут вовсе ни при чем!

Но Джерид уже не слушал. Он круто развернулся и быстро уходил. На этот раз Бесс не стала его догонять: ясно, что его ревность — всего лишь трюк, чтобы отвязаться от нее. Не может нормальный человек считать, что после неожиданного исчезновения на целую неделю его встретят с распростертыми объятиями. И, значит, его пренебрежительно-ревнивые слова о Вильяме — сплошное лицемерие.

«Надо забыть о нем, забыть, забыть!» — твердила себе Бесс, возвращаясь на трибуны ипподрома.

10

Джинни сидела теперь на угловой трибуне, отдельно от остальных Прэнтисов, и обрадовалась, издали увидев Бесс:

— О, вот и ты! — Она понизила голос: — Ходила за Джеридом?

Бесс кивнула.

— И где ты его нашла?

— Больше ничего не могу сказать. Но, знаешь, у меня укрепилось подозрение, что лошади Вильяма нанесли травму специально. Ты не думаешь, что это Жак? Не мог ли он покалечить Лорда, чтобы отплатить тебе за измену?

Кровь отхлынула от лица Джинни.

— Что-о?!

— Ой, только не принимай это за установленную истину! Я лишь предполагаю, — стала ее успокаивать Бесс, зная, насколько чувствительна Джинни к малейшему нарушению гармонии в ее мире.

— Нет, Бесс, я думаю, он не может. Жак любит эту лошадь. К тому же он сам страдает от того, что потерял возможность стать чемпионом. Он ведь ничего не приобретает от травмы Лорда, а только теряет.

Бесс обняла ее за плечи:

— Забудь о моем подозрении. У меня нет для этого никаких оснований — только теоретические соображения.

— Я хотела тебе кое-что сказать, — перешла Джинни на другую тему. — Мистер Добс пригласил нас сегодня на обед — Прэнтисов и Вандэрбилтов. Надеюсь, ты не будешь против того, чтобы побыть дома без нас? Папа сказал, что мы откажемся от этого приглашения, если ты возражаешь.

— Разумеется, я не возражаю. Я бы и сама не пошла к Добсам, поскольку совершенно их не знаю.

Но Бесс стало интересно, почему ее не пригласили. Неужели Добс всерьез боится, что она расскажет что-то своему отцу?

— О Бесс! — облегченно воскликнула Джинни и обняла подругу. — Я знала: ты поймешь. Папа сказал, что тебя довезут до коттеджа. — Она покраснела и смущенно рассмеялась: — Он тебе совершенно не доверяет. Говорит: люди удивляются, как это мы вообще дружим.

Иногда Бесс и сама этому удивлялась, но она всегда любила Вирджинию Прэнтис.

— Наверно, мы дружим потому, что не лицемерим друг с другом? — предположила Бесс. — Ты воспринимаешь меня как есть, и я тебя тоже. И каждая хочет помочь другой, ведь так?

— Конечно! — засияла глазами Джинни.

Они присоединились к Прэнтисам и наблюдали, как двухлеток Траверса выиграл забег с препятствиями на полмили. Впрочем, Бесс с трудом досмотрела скачки. Она думала о Джериде Инмэне и обо всех сомнительных вещах, которые слышала о нем. А еще больше — о ночи, проведенной с ним неделю назад. Бесс прокричала вместе с толпой приветствие участникам, но видела перед собой только глаза Джерида, когда он целовал ее, да внезапную и быструю его расправу с Жаком. Казалось, существуют два Джерида Инмэна: один — для нее, а другой — для людей типа Жака Лебрэка или Бетти Боумэн. Который же из них настоящий?

Она обратила внимание на трагический вид Вильяма-младшего и поклялась себе выяснить, кто же виноват в травме его лошади.

Обещание главы семьи Прэнтисов доставить Бесс со скачек домой обернулось для нее неожиданным появлением Джерида: он взялся выполнить просьбу гостеприимного хозяина.

— Крайне удивлена, что мистер Прэнтис доверил меня вам, — холодно проговорила Бесс, садясь рядом с Джеридом в экипаж.

Он усмехнулся:

— Я не менее вашего удивлен.

— При вашей-то исключительной занятости согласиться сопровождать вздорную гостью семьи?

— Отвязаться не удалось, — поклонился он шутливо.

— Вы истинный джентльмен.

В обмене подобными колкостями прошло начало пути.

Горячий румянец все сильнее заливал лицо Бесс. Ей хотелось коснуться Джерида, смеяться вместе с ним, а не над ним, чувствовать, как сильно он желает ее. Теперь она с трудом вспоминала о своих сомнениях относительно этого таинственного человека.

Джерид накрыл обе ее руки, сложенные на коленях, своей ладонью и мягко сжал их. Она искоса взглянула на него, стараясь погасить жар, вызванный этим прикосновением.

— Вильям советовал спросить тебя о Жуане Коррэро, — равнодушным тоном произнесла она.

— Я не стану говорить на эту тему.

Это была скорее мольба, чем протест с его стороны. Но она продолжала начатую тему очертя голову:

— Его убили два месяца назад.

— Я знаю.

— Вильяму кажется, что это как-то связано с тобой.

— Я знаю.

— А почему не хочешь объяснить мне?

Он посмотрел на нее с затаенной печалью:

— Это не твое дело, Бесс. Не надо спрашивать о вещах, которые тебя не касаются. — А затем усмехнулся: — Привычка феминистки — всюду совать свой нос.

Она сжала кулаки, ногтями царапая себе ладони.

— Я думала, что все, с тобой связанное, касается меня!

Его лицо стало каменным.

— Ты ошиблась.

Лошади стремительно мчались по бульвару. Бесс пожалела, что не догадалась выпрыгнуть раньше. Было ясно, что Джерид воспринимает их отношения лишь как физическое влечение, ни к чему не обязывающее в «дневной» жизни.

— Бесс! — Его голос стал волнующе низким, мягким, но она не откликнулась.

— Во многом ты еще слишком молода, — сказал он серьезно, уже не поддразнивая.

— Слишком молода? — произнесла она холодно, но слезы блестели на ее глазах. — Почему ты так считаешь? Потому, что я хочу знать о тебе хоть что-то? Ты не сказал мне даже, зачем ты здесь, в Саратоге.

— Говорил, и не раз, — запротестовал он. — Я приехал увидеть тебя.

— Это неправда!.. И еще: почему Прэнтисы принимают тебя как гостя, хотя Вильям тебе не доверяет?

— Я не уверен, что сам Прэнтис-старший доверяет мне.

— Но при этом ты принял его приглашение. Почему?

— Я уже говорил: потому что ты здесь. — Он погладил ее по щеке, ласково улыбаясь.

— А зачем же ты сбежал, после того как мы… после прошлой субботы? Не смейся надо мной, Джерид Инмэн! — Она расцепила руки и стукнула его по плечу; он спрятал улыбку. — Где ты был всю прошлую неделю? Есть ли у тебя семья — родители, братья, сестры? Ты не бедняк, Джерид. Ты можешь носить истертую обувь, но можешь себе позволить и играть в покер у Джона Моррисэя. Каков источник твоих доходов? Надеюсь, он законен?

— Это все, что тебя интересует?

— Нет, не все. И опять же: какое ты имеешь отношение к смерти Коррэро?

— Я уже говорил, Бесс: расскажу тебе все позже, когда смогу.

Лошади мчали во весь опор. Бесс знала, что Джерид не ответит ни на один из ее вопросов. Он не делал этого раньше и не будет делать теперь. А в будущем?

— Расскажешь мне когда-нибудь все, что касается меня, или вообще все? — спросила она.

— Это будет зависеть от тебя. Вернее, от нас обоих. От наших отношений. — Он повернул ее лицо так, что глаза их встретились. — Я скучал по тебе всю эту неделю, Бесс. — Пальцы его скользили, поглаживая ее губы. — Я не могу передать, с какой нежностью думал о тебе. Я хочу, чтобы ты поняла, как глубоко я люблю тебя.

Дальше они ехали молча. Когда экипаж повернул на дорогу, ведущую к имению Прэнтисов, Бесс осознала, что они с Джеридом одни в усадьбе. Она не была уверена, что может доверять себе, оставаясь наедине с ним. А он может устроить очередное сексуальное развлечение, с тем чтобы затем исчезнуть.

— Как долго ты собираешься оставаться здесь? — спросила она осторожно.

Лошади пошли медленнее, направляемые к конюшне.

— Разве я не говорил? Мистер Прэнтис пригласил меня погостить у них несколько дней.

Бесс перевела дух. Дрожь не отпускала ее. Она не боится Джерида, говорила она себе; она боится себя и того, что он для нее значит. Она слишком увлечена им, и остаток здравого смысла подсказывает ей держаться от него подальше.

У Джерида же явно были другие намерения. Его рука легко скользнула по ее шее вниз, и пальцы коснулись груди.

Отшатнувшись от его прикосновения и легким движением подняв юбки, она выскользнула из экипажа и помчалась по брусчатке к лужайке возле дома. На бегу Бесс загадала: если на лужайке Джерид догонит ее — что ж, она не станет сопротивляться; а если нет… Миновав прихожую, она взлетела по лестнице. Служанка спросила, не случилось ли чего, Бесс покачала головой и пронеслась мимо, в свою комнату. Заперев дверь на замок, она привалилась к ней изнутри. Единственный способ защититься от своей страсти к Джериду — запрятать себя на весь вечер.

Раздеваясь, она смотрела сквозь щель между занавесками в окно. Одинокая фигура прогуливалась по лужайке перед домом. Джерид. У нее перехватило дыхание. О чем он думает, оставаясь там, под ее окнами? Она наблюдала за ним, пока он не ушел.

11

В воскресенье Бесс позавтракала в своей комнате и вышла только тогда, когда ей показалось, что Прэнтисы уже ушли в церковь. На ней был костюм для верховой езды. Ночью, перед сном, она обдумала свой план на сегодня и теперь собиралась его выполнить.

Сначала конюшня. К ее удивлению, Жак сердечно приветствовал ее:

— О-о, мисс Харт! Рад вас видеть.

Бесс слегка кивнула, соображая, возможно ли, чтобы когда-нибудь он кинулся с ножом и на нее.

— Мистер Лебрэк, я слышала, что Лорд захромал. Как вы думаете, это надолго?

Он нетерпеливо пожал плечами:

— Все интересуются, но ведь я не оракул. — Его благожелательности хватило только на первое приветствие.

— Я бы хотела получить оседланную лошадь, — сказала Бесс, надеясь, что она не выглядит обеспокоенной. — Собираюсь до обеда покататься.

— Да, пожалуйста.

— Я могу подождать снаружи.

— Всего минуту.

Он пошел открывать денник и вскоре вывел красивую черную кобылу.

— Маркита. Очень покладистая, с легким нравом. — Он похлопал лошадь по холке. — Вы на ней чудесно прокатитесь. — Благожелательность вернулась к жокею. Видимо, волну раздражения поднимали в нем вопросы о Лорде.

Бесс старалась держаться приветливо, зная, что он винит ее за разлад с Джинни, и как можно любезнее поблагодарила.

— Мсье Инмэн уже уехал кататься, — сказал Жак.

— О-о? Возможно, я догоню его, — улыбнулась она, вовсе не собираясь этого делать.

Жак подал ей поводья и мягко хлестнул лошадь.

Сообщение Лебрэка о прогулке Джерида вдвойне удивило Бесс: во-первых, она не могла себе представить, как после вчерашней стычки Джерид брал из рук Жака лошадь; во-вторых, изумила светская любезность жокея, осведомляющего ее о местопребывании человека, в которого он вчера чуть не всадил нож…

Она не поехала к озеру, как велела служанке передать Прэнтисам. Намеченный ею путь лежал в Саратогу-Спрингс, на Юнион-авеню.

Бесс пустила лошадь ровной рысью. Ехать было удобно и легко, как и обещал Жак. Из головы не выходила их вчерашняя драка с Джеридом. Что же такого сказал или сделал Джерид, что Жак кинулся на него с ножом?

Она выехала на спринговский Бродвей, не слишком оживленный в воскресный полдень, и быстро миновала его, избегая взглядов знакомых. Процокав по нескольким более узким улочкам, она подъехала к нелепому («в готическом стиле») особняку с башенками и лепными украшениями. Привязав лошадь к коновязи, направилась к массивной входной двери и постучала.

Бетти Боумэн открыла сама. Даже днем она была затянута в черный атлас.

— Какой сюрприз! Надеюсь, вы не ищете работы? — пошутила она, довольная появлением у нее светской барышни.

— Добрый день, миссис Боумэн. Разрешите мне занять несколько минут вашего времени.

— Должно быть, я возвращаюсь в хорошее общество: уважаемая дочь судьи хочет поговорить со мной! — Бетти распахнула дверь, впуская гостью. — У нас пока беспорядок, но вы ведь не упадете в обморок?

— У меня нет этой дурной привычки — падать в обморок.

— Ну да, вы нормальная женщина, а не жеманница, затянутая в корсет. — Бетти оглядела гостью с головы до ног откровенным, одобрительным взглядом. — В конце концов вы начинаете мне нравиться.

Они прошли в гостиную, меблированную красными бархатными кушетками и мраморными столиками, с гигантским зеркалом над фортепьяно. Горничные убирали остатки ночной оргии. Смесь сигарного дыма и ароматов косметики все еще тяжело висела в воздухе.

Бетти испытующе взглянула на гостью, ища признаков нервозности. Но Бесс беззаботно улыбалась, скрывая внутреннее напряжение. Это было ее первое посещение подобного места. Интересно, решится ли она рассказать об этом отцу?

— Шумная была ночка, — сказала Бетти и подмигнула. — Эти железнодорожные дельцы, наводнившие город, — большие транжиры и любят повеселиться с девочками. Пойдемте в мою собственную гостиную.

Они прошли через огромный холл, устланный коврами, и Бетти отперла дверь в свои апартаменты. Ее гостиная оказалась небольшой комнатой, тесно заставленной вычурной мебелью. Бесс осторожно присела на стул, обитый бледно-голубой тканью. Многочисленные юбки Бетти зашуршали, когда она опустилась в кресло и устроилась в нем поудобнее, скрестив ноги. На столике рядом с креслом стоял серебряный сигарный ящичек. Бетти достала из него тонкую сигару, срезала кончик и зажгла, как заправский курильщик. Глубоко затянувшись, она спросила:

— Итак, что я могу для вас сделать, мисс Харт?

— Ну…

— Не ходите вокруг да около. Прямо к делу, сладость моя!

Бесс сосредоточилась, стараясь не думать о том, где она находится и с кем беседует.

— Миссис Боумэн, когда мы познакомились, вы обещали рассказать все, что знаете о Джериде Инмэне. Вот почему я здесь.

Бетти затянулась, сузив глаза и как будто размышляя, стоит ли доверия сидящая перед ней леди. Бесс встретила ее взгляд без улыбки, сама приглядываясь к хозяйке дома. Еще не нарумяненная, с сединой в волосах, Бетти выглядела усталой и немолодой — скорее к пятидесяти, чем к сорока. Ее жизнь, думала Бесс, нелегка, даже если свою профессию она выбрала по собственной воле.

— Вы все еще встречаетесь с Инмэном? — спросила Бетти.

— Я?.. Но мы всего лишь знакомые. Постояльцы одного и того же гостеприимного дома.

— Вы сбежали вместе с ним с бала, — укоризненно заявила Бетти, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. — Это неприлично для барышни и неразумно для дочери судьи. Почему и зачем?

— Разве это имеет отношение к делу? Вы по собственной инициативе вызвались просветить меня, и я воспользовалась вашим предложением.

— А почему я должна вам рассказывать, если вы не хотите ответить даже на самые простые вопросы?

— Он отвез меня обратно в коттедж Прэнтисов, только и всего, — сказала Бесс, пожимая плечами. — Я переутомилась, танцуя без перерыва в первой половине вечера, и на вторую у меня не хватило сил. К тому же я не сбежала, а ушла, предупредив об этом Прэнтисов. Вот исчерпывающий ответ на ваши простые вопросы «почему?» и «зачем?».

Не раз участвовавшей в горячих дискуссиях Бесс нужны были лишь считанные секунды сосредоточенности, чтобы запустить внутренний механизм ни к чему не обязывающей, не рассчитанной на искренность риторики.

Но Бетти Боумэн не была удовлетворена.

— Он отвез вас, хорошенькую и молоденькую, и вы отправились отдыхать в свою комнату в этом огромном пустом коттедже? — саркастически спросила она. — Я женщина полусвета, моя сладость, и я отлично знаю потребности мужчин, уводящих своих дам с бала раньше времени.

— Не понимаю вас, миссис Боумэн: вы приглашали меня для того, чтобы рассказать что-то важное о человеке, которого я плохо знаю, или для того, чтобы выслушать мою исповедь о предполагаемых грехах, прошлых и настоящих? — надменно спросила Бесс, уже выпрямляясь, чтобы уйти.

— Хорошо, перестанем говорить о вас, перейдем прямо к делу. — Бетти зачем-то вскочила, ее сигара прилипла к нижней губе. — Джерид Инмэн — плохой человек! В этом суть. Если судья и его дочь будут поддерживать его, они навредят не только себе, но и всему обществу. Инмэн красив, тут я вас понимаю, но что вы знаете о нем?

— Ничего. Я вам честно призналась в этом с самого начала.

Бетти перебралась на кушетку.

— Я расскажу. Не возражаешь, если буду называть тебя Бесс?

— Пожалуйста, если вам так удобнее.

— Хорошо. У меня есть дочь твоего возраста. Так вот, я не желала бы ей влюбиться в такого человека, как Инмэн, и даже оказаться с ним рядом. Он приносит только беды. — Она скинула туфли и вытянула ноги, лежа на кушетке. — Лет пятнадцать назад я знала одну женщину моего возраста. Они с мужем и дочерью только что приехали в Сакраменто. Муж был игроком, но неплохим человеком. Даже чертовски хорошим человеком, лучше многих, и уж тем более — лучше Джерида Инмэна.

— Не надо навязывать мне свои оценки, Бетти. Мне нужны факты, — сказала Бесс холодно.

— Хорошо. Итак, однажды муж и жена были в салуне. Ты когда-нибудь посещала салун? Нет конечно! Ничего подобного нет в твоем сладком, цивилизованном Нью-Йорке. Так вот, в салуне муж ввязался в игру в покер.

— Играл Джерид? — спросила Бесс, боясь услышать, что он — шулер.

— Нет. Он лишь наблюдал за игрой. Играл его друг — большой, крепкий на вид мужчина, похожий на Инмэна; скорее всего, это был даже не друг, а родственник. И вот этот родственник и муж женщины стали играть друг против друга. Муж выиграл, а родственник, проиграв, стал обвинять его в мошенничестве. Оба схватились за оружие. Но Инмэн не дал им разрешить спор самим: он с быстротой молнии выхватил револьвер и застрелил мужа женщины.

Бесс вздрогнула от неожиданности и подумала, что, пожалуй, недалека-таки от обморока.

— Какая-то нелепая история! — воскликнула Бесс, слегка придя в себя.

— Ничего нелепого. Это Запад, «дикий», как вы тут говорите. Но таких жестоких людей и там немного. Я видела, как Джерид Инмэн убил моего собственного мужа! Он не оставил мне ничего, совсем ничего.

— Так это и был ваш муж, в салуне?

— Да, — с удрученным видом кивнула Бетти.

— Почему же Инмэн до сих пор не в тюрьме.

— Это и для меня самой странно. Больше того, всем известно, что накануне появления в Сакраменто Джерида Инмэна произошло ограбление поезда. Люди, сделавшие это, так и не были никогда схвачены. А слухи ходят, что Инмэн — участник, скорее всего, даже главарь этой бандитской шайки.

Бесс опустила лицо в ладони и попыталась все обдумать.

— Запад полон людьми, подозревающими в чем-то Джерида. А я — одна из немногих, не только подозревающих, но и знающих. И я говорю тебе: он опасен. Разорви с ним, пока не поздно. Иначе это кончится тем, что он совратит тебя и бросит. Да еще и влипнешь с ним в какую-нибудь уголовную историю.

— Я только хотела узнать, — произнесла Бесс, с трудом выговаривая слова и всерьез опасаясь потерять сознание, — узнать что-нибудь о его происхождении, о семье.

— Ничего этого я не знаю, да и не хотела бы знать!

— Понимаю, — сказала Бесс, вставая. У нее кружилась голова от той чертовщины, которую она выслушала, с ужасом думая, что, при всей нелепости, это может оказаться правдой. Иначе как объяснить патологическую скрытность Джерида? А эта стычка с жокеем, где оба напоминали законченных бандитов?

— Иди, радость моя, поплачь и затем избавься от него, — напутствовала ее хозяйка.

Бесс поблагодарила, пробормотав, что сама найдет выход и не надо ее провожать. Выйдя на улицу, она с удивлением обнаружила солнечный свет и свежесть воздуха, как будто вырвалась из ада. Вскочила на Маркиту и по боковым улочкам, избегая Бродвея, вернулась на Юнион-авеню, где тянулась череда больших и малых отелей и откуда прямой путь вел к озеру и усадьбе Прэнтисов — двум местам, уже навсегда для нее связанным с хладнокровным убийцей Джеридом Инмэном. Впору топиться…

Подскакав к конюшне, она вытерла слезы на щеках и направила лошадь в ворота. Вместо Жака ее встретил сам Вильям и чуть не стащил с Маркиты.

— Где ты была? — закричал он, схватив ее за бедро.

— Почему ты сердишься? Я предупредила Джинни, да еще и оставила записку в своей комнате. Отпусти ногу, ты делаешь мне больно!

— Проклятье! Я просто заболел от беспокойства!

Как только Бесс соскочила с лошади, он грубо прижал ее к груди. Пахло от него виски и потом, глаза были налиты кровью, волосы спутаны, рубашка влажная. Бесс изо всех сил уперлась руками ему в грудь, отстраняясь, но он сжал ее еще сильнее. Холодная ярость поднялась в ней.

— Вильям, — сказала она злым шепотом, — возьми себя в руки. Ты пьян.

— Где ты была? С кем? Отвечай! — рычал он. — Ты была с Джеридом?

«Ах вот для чего Жак подсказал мне, что Джерид уже на прогулке, — догадалась Бесс, — чтобы потом передать Вильяму…»

— Или это сплетня, или твоя пьяная фантазия, — бросила она Прэнтису. — Я каталась одна.

— Врешь! Сознайся, что ты была с Инмэном! — настаивал он.

— Вильям, отпусти меня, или я всажу нож тебе в спину! — пригрозила она, хотя ничего подобного не собиралась делать.

Вместо ожидаемого ею испуга он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Чувствуя только отвращение, она била его кулачками в грудь.

— Вильям, остановись, иначе я выполню свою угрозу! — воскликнула она.

Он наконец уронил руки и отступил.

— О Боже! — всхлипнул он и закрыл лицо руками. — Что я делаю? Элизабет, прости меня, я…

— Ты не в себе, Вильям. Пожалуйста, иди, мы поговорим позже.

Она взяла поводья Маркиты и посторонилась, давая дорогу Вильяму. Когда он ушел, Бесс прижалась лбом к лошадиному боку, но плакать уже не могла… Через несколько секунд рядом раздался голос Джерида:

— Если бы так вел себя я, дело не ограничилось бы ножом — ты повесила бы меня на ближайшем дереве.

Бесс с ужасом взглянула на него — человека из того мира, в котором она оставила Бетти Боумэн. Он стоял в костюме для верховой езды стройный и гибкий, с открытым добрым взглядом, в котором сверкали искры смешинок. И этот мужчина вдруг показался Бесс таким родным и любимым, таким непричастным к грязному миру Бетти, что все подозрения вмиг рухнули. Бесс бросилась к нему на грудь и зарыдала.

Джерид нежно обнял ее, по-братски поцеловав в щеку.

— На вкус ты соленая, — усмехнулся он и внимательнее вгляделся в ее лицо. — Много плакала сегодня? — Кончики его пальцев скользнули по мокрой щеке. — Все лицо в пыли и в бороздах от слез. Почему? Где ты была?

— Выехала верхом, не захотела встречаться с тобой и… попала в ад. И попробуй только попросить, чтобы я это объяснила! Я отвечу точно так же, как ты: «Расскажу когда-нибудь, а сейчас не могу».

— Твои тайны, по-моему, куда проще моих. Играя с двумя мужчинами, то и дело рискуешь попасть в трудную ситуацию.

— О Боже, он все о том же, — поморщилась Бесс. — Речь идет вовсе не об изменах и ревности, Джерид Инмэн! А о чем, я тебе ни за что не скажу, пока не выясню все сама.

— Не лукавь! — рассердился Джерид. — Я непреднамеренно оказался свидетелем интимной сцены и понял, что у вас с Вильямом давние и прочные отношения, почти как у мужа с женой.

— Вместо того чтобы помочь мне, оторвать от меня пьяного идиота, ты хладнокровно следишь за якобы интимной сценой и делаешь дурацкие выводы. За что мне все это?!

— Он, конечно, слегка пьян, — сказал Джерид уже более хладнокровно, — но не опасен. Просто он доказал, что вся его воспитанность чисто внешняя, показная. Надеюсь, тебе никогда не придется иметь дело со мной — пьяным и раздраженным.

И тут Бесс вновь залила волна подозрительности.

— Конечно, по твоим меркам Вильям — далеко не насильник: он ведь никого не убил за всю свою жизнь, — произнесла она с вызовом.

— Что? По каким это «моим меркам»?

Она подняла к нему лицо:

— Я поняла, Джерид, что тебе приходилось наблюдать и куда более тяжкие зрелища, чем сцена между Вильямом и мной. В твоей жизни обычен совершенно другой уровень насилия, чем тот, с которым столкнулась я.

— Что ж, возможно, ты права. Но если не хочешь на себе испытать этот «другой уровень насилия», советую тебе перестать кокетничать с Вильямом. Он ревнует и имеет для этого основания. А ты делаешь вид, что чиста перед ним, и водишь его за нос. И дождешься-таки расплаты.

Она возмутилась:

— Он ничто для меня, и я никогда не давала ему повода думать иначе! Если он ревнует меня к тебе, то это — его дело. Я не обязана исповедоваться перед ним.

— В таком случае он и дальше будет стаскивать тебя с лошади и приставать с поцелуями. А вообще-то хватит болтать в конюшне. Мы что, другого места не можем найти?

— Да, идем, идем скорее отсюда!

Только теперь Бесс сообразила, что за любой балкой может укрываться Жак или еще кто-нибудь из жокеев, конюхов, иной прислуги.

Они вышли из ворот и не сговариваясь направились в березовую рощицу, что на пути к озеру. Когда деревья и кусты скрыли их от посторонних взоров, Джерид стал целовать ее глаза, щеки, шею. Он плотно прижал ее к себе и языком обвел ее губы, пробуя, соблазняя, успокаивая. Бесс полностью отдалась магии поцелуев. В его объятиях, прижавшись к сильному телу, она знала только одно — что хочет его, и ее это не смущало. Она таяла в его руках, растворялась в его поцелуях. Он медленно гладил ее спину, затем руки его обвились вокруг ее плотно обтянутых бриджами бедер и вновь медленно вернулись к спине.

— Бесс, Бесс, — шептал он, — если бы я только мог остаться с тобой, если бы мог объяснить тебе все… О дорогая! — Он прижал ее голову к груди и гладил ее плечи, нежно касался волос. — Наверно, нам пора расходиться. Я больше не выдержу, а сейчас здесь невозможно ничего…

Бесс смеялась над собой и над своими слезами, когда убегала от него. Он стоял возле дерева, сильный и добрый, выжидая время, чтобы и самому вернуться следом за ней в дом.

Возможно, существуют два Джерида Инмэна, вновь подумала Бесс, вбегая в свою комнату, но настоящий — тот Джерид, который сейчас целовал ее и говорил самые прекрасные, самые нежные слова… А вдруг она ошибается?

Бесс остановилась как вкопанная перед зеркалом. Она бы отдала все на свете за то, чтобы Джерид Инмэн оказался добрым, хорошим человеком, которого бы она могла любить. Их близость была волнующей, возбуждающей, похожей на бесконечное приключение. Пусть эта близость станет не только физической, а и душевной. Пусть он получит наконец возможность рассказать ей все о себе. Пусть у нее хватит сил простить его, если даже он допустил что-то противозаконное… Но она не верит, не хочет верить, что такой нежный, чуткий, чудесный человек может быть убийцей!..

12

Вскоре после возвращения Бесс из Саратоги, от Бетти Боумэн, разразился дождь. Пришлось устроиться в гостиной с романом Джордж Элиот. До обеда оставалось еще два часа, и Бесс блаженствовала в одиночестве. Она еще не читала «Мельницу на Флоссе» и сейчас с удовольствием погрузилась в этот роман. Однако внимания хватило ненадолго. Опять вспомнились нелепые россказни Бетти. Может ли такое быть, чтобы кто-то застрелил человека за мошенничество в картах? Бесс не могла этого понять. Ну хорошо, пусть Запад, как говорят многие, живет по особым законам, но не настолько же особым! Убийство есть убийство, и за него положено наказание. Так почему он не в тюрьме, не повешен? Почему сама Бетти не отомстила за мужа и тут же не пристрелила убийцу, раз уж у них там это в обычае? Или, по нормальным законам, не заявила на него в полицию?

Бесс прочитала еще несколько страниц книги, но уже не поняла ни слова. Стала размышлять дальше. Что связывает Джерида с Элиджем Добсом? Судья Харт сказал, что Добс, в отличие от Моррисэя, «интересен для наблюдения», то есть неблагонадежен, а Джерид, помнится, ехал с ним вместе в Саратогу. Что бы это значило?

Она прислонилась к валику дивана, глядя в окно и слушая, как стучит по стеклу дождь. Очень уютно, но невозможно ничего узнать, сидя в гостиной за чтением. Она закрыла глаза. Ожидания отца не оправдывались. Мужчины, за которыми ей надо бы последить, не склонны обсуждать свои дела с представительницей прекрасного пола. Ей следует написать отцу и сознаться, что она позорно провалила свою миссию…

Когда Бесс открыла глаза, то обнаружила, что возле камина сидит Джинни Прэнтис.

— Я не хотела тебе мешать, — сказала она с улыбкой.

На ней было вечернее платье, темно-красное, с низко вырезанным лифом; на шее — золотое с бриллиантами ожерелье; на округлых плечах — тонкая мохеровая шаль. Полная противоположность подчеркнуто скромному наряду Бесс: серому платью из нежно переливающегося шелка.

— Я тебя еще и не видела сегодня, — обрадовалась Бесс. — Как дела? Жокей не беспокоил?

— Я и думать забыла о его существовании, — ответила Джинни с сияющей улыбкой.

— А, ты же у нас влюблена! — заключила Бесс и засмеялась радостно. — Счастливо влюблена, как я вижу. Где мистер Хоскинс?

— В бильярдной. С папой, Вильямом и… — Она заколебалась на мгновенье. — И Джеридом.

— Представляю, какая там интересная игра, — сказала Бесс, а про себя подумала: «Надеюсь, они не перестреляют друг друга». — Как твой брат?

Джинни слегка удивилась:

— Прекрасно, насколько я знаю. А что?

— Я видела его мельком сегодня, и он был не в себе… Но это не имеет значения, если уже все хорошо. — Бесс приподнялась и положила книгу на камин: читать ей придется в другое время. — Наверно, твой отец был бы доволен, узнай он, что я провожу время в безопасности, в гостиной, в компании Джордж Элиот.

— Конечно. Но, знаешь, отец никогда на тебя долго и не сердится. Особенно после моего разрыва с Жаком. — Джинни скромно потупилась. — Папа думает, что это ты отвадила меня от Жака.

Бесс нахмурилась и сухо сказала:

— О, он меня переоценивает.

— Он думает, что я легко поддаюсь влиянию. Наверно, он в общем-то прав. Но я увлеклась Ричардом без всякого постороннего влияния. И люблю его, как никогда не любила Жака.

— А Ричард как к тебе относится?

Джинни подняла свои большие голубые глаза, в которых блестели счастливые слезы:

— Он сделал мне предложение.

Бесс подпрыгнула от радости и закружила свою подругу.

— Джинни, это великолепно! Мои поздравления!.. Ты уже рассказала кому-нибудь? Родители знают?

Джинни покачала головой:

— Он хочет подождать немного. Он говорит: отец не поверит, что два человека могут влюбиться так сильно всего за неделю знакомства.

— Ну-у… Когда один из них — Вирджиния Прэнтис, я уверена: могут. — Бесс ласково дернула подругу за локоны. — Но, конечно, времени прошло не слишком много.

— Я знаю, — сказала Джинни улыбаясь. — Но я не впервые влюбляюсь и знаю, что с Ричардом — совершенно особый случай. О Бесс, я ждала этого так долго! — Она замолкла на минуту. — Бесс, а как твои дела с Джеридом?

— Что ты имеешь в виду? — Бесс по-настоящему сконфузилась.

Джинни смотрела на нее серьезно:

— Я имею в виду то, что он ходит за тобой, да и ты его ищешь, когда его нет. Сознавайся! — стала она весело тормошить подругу.

— Джинни, а что ты думаешь о Джериде? — спросила Бесс.

— Я не знаю. И никто мне не говорит о нем ничего определенного.

— Он скрытный и лживый?

— Не-ет, — протянула Джинни протестующе. — Я считаю: он добрый и благородный. Но я не знаю точно; могу ошибаться, как ошибалась с Жаком.

Бесс подняла глаза на подругу:

— А если вдуматься? Если вспомнить все, известное тебе о нем?

— Он всегда вел себя как истинный джентльмен. Отец считает, что он достаточно порядочен, чтобы быть нашим гостем. Но я слышала и плохое о нем.

— А как Джерид оказался у вас в гостях? Его и в самом деле пригласил отец, или он напросился сам?

Джинни пожала плечами, сконфуженная неожиданной настойчивостью Бесс:

— Я не знаю. Я не уверена… Думаю, все-таки отец пригласил его.

— Он получил приглашение, находясь в Сан-Франциско?

— Тоже не знаю. Я была так занята Жаком, а Джерид всегда столь внезапно появляется!..

— Он уверяет, что приехал сюда из Сан-Франциско специально для того, чтобы встретиться со мной. — Бесс облизала пересохшие губы. — Как ты думаешь, он не мог прочитать мое письмо к тебе?

— …Разве что я случайно оставила где-нибудь твое письмо. Когда получает почту Вильям, он не отдает мои письма мне в руки — бросает в гостиной куда попало, раскрыв конверт и не заботясь не только о моей, но и о собственной репутации.

— Спасибо, Джинни! — Впервые Бесс не сожалела, что посвятила «младшую сестренку» в свои проблемы. — Я поняла: Джерид вполне мог, даже невольно, прочитать несколько строк моего письма. А я боялась, что он просто издевается надо мной.

— Бесс, а ты уверена, что сможешь удержать его? У меня нет причин не верить в его порядочность, но, понимаешь, он ведь с Запада. И наверняка имеет богатый опыт с женщинами.

Бесс засмеялась внезапно, без причины, и похлопала Джинни по руке:

— Я рассказала своему отцу о нем. И он не написал в ответ ни одного плохого слова. Это уже обнадеживает, правда?

— Да, конечно. А отец когда-нибудь видел Джерида?

— У вас здесь, на бале, семь лет назад.

— В ночь сигар? — Джинни все еще помнила тот инцидент. — А-а, так вот когда ты с ним познакомилась! Вы, значит, давние друзья?

— Да нет, мы ведь с тех пор ни разу не встречались. До того дня, как он помог нам с тобой занести мой багаж наверх.

Голубые глаза Джинни вспыхнули.

— Я никогда не догадывалась о том, что он может приехать ради тебя. Да и ты… Ты всегда такая холодная!

— Не всегда, — засмеялась Бесс.

— Наверно, ты хочешь, чтобы я держала все это в секрете?

— Конечно, Джинни.

— О вас двоих и так очень много сплетен, по крайней мере, я не буду к этому причастна. Мелисса Добс внесла свою лепту в распространение слухов.

— Да? Я ее даже и не вижу в последнее время.

— Думаю, она находит его соблазнительным. И ждала, что он продолжит ухаживания за ней.

— Продолжит? А разве он за ней когда-нибудь ухаживал?

— Она уверяет, что да. В поезде. И что в Саратоге ты ему не даешь проходу, вот он и не может уделять прежнее внимание ей.

— Этого мне только не хватало! — Бесс на минуту задумалась, сузив глаза. — Я сама виновата. Помнишь, я действительно пошла за ним? Когда он вернулся после недели отсутствия, а мы наблюдали за скачками.

— Да. Но ты была так высокомерно-холодна с ним! Никто бы не подумал, что ты ушла вслед за ним ради свидания наедине.

— Но ведь ты догадалась! — воскликнула Бесс, вспомнив, как удивилась тогда прозорливости подруги.

— Ха, я! Я увидела, как изменилось у тебя лицо, когда он появился. Но для этого надо знать тебя так же хорошо, как я.

— Ну что ж, заканчиваем пересуды. — Бесс поднялась, расправила юбки и подмигнула Джинни; ее фиалковые глаза сияли. — Мы с тобой живем полной приключений жизнью, не так ли?

Обе весело рассмеялись, как будто зазвенели серебряные колокольчики.

Добсы были гостями к обеду. Бесс оказалась за столом между Вильямом и Джеридом, как раз напротив Мелиссы Добс. «Соперница!» — усмехнулась пренебрежительно Бесс, взглянув на Мелиссу. На той было платье кораллового цвета, с оборками и бантами, и тонны бижутерии. Бесс пришла в восторг от собственной тщательно продуманной небрежности в одежде: как будто знала, что будет сидеть напротив этой безвкусно разряженной куклы. Но зазнайство тут же и было наказано: именно Бесс стала предметом нелицеприятного разговора за столом.

— Вы сегодня ездили кататься, мисс Харт? — спросил Прэнтис-старший.

Бесс была уверена, что и Джерид и Вильям застыли по бокам от нее. Вильям с самого появления выглядел бледным, а тут его бледность резко усилилась. Но ничто не могло повлиять на холодную надменность Джерида.

— Да, прогулялась верхом на Марките. Чудесная кобыла, быстрая и ласковая, — ответила Бесс светски любезным тоном.

— И куда же вы ездили?

Она не любила врать: мир и так переполнен ложью, — но и вслух, при всех, сказать правду было невозможно. Мелисса так просто упала бы в обморок.

— Ездила к озеру, а затем продолжила путь до Саратоги. Мы ведь всегда отправляемся туда в экипажах, — приятно было проехаться столь живописной дорогой верхом.

Она надеялась, что на этом разговор и закончится, но тут вступил в беседу Элидж Добс:

— Я слышал, что одну из ваших гнедых, мистер Прэнтис, видели сегодня в городе с молодой дамой в седле. И ее маршрут кое-кого удивил, надо прямо сказать. — Элидж захихикал.

— Мисс Харт всегда славилась своеволием, — на время выручил ее Прэнтис-старший. — Элизабет, вы понимаете, что, пока вы в Саратоге, за вас отвечаю я? В будущем, пожалуйста, не ездите в город без сопровождения.

Кажется, у Вильяма-младшего спало напряжение: он понял, что Бесс не была с Джеридом. А она улыбнулась и кивнула старшему Прэнтису, утешая себя тем, что одинокие прогулки в Саратогу больше ей и не понадобятся.

Но Элидж Добс не угомонился. Отправляя ложку супа в рот, он добавил:

— У вас были дела на Кэролайн-стрит, мисс Харт?

— Дела? — спросила она тупо, соображая, как же выкручиваться дальше.

— Да. Вас видели именно там, — продолжал Добс, — и я удивился: кого же вы там могли навещать?

Бесс почувствовала на себе пристальный взгляд Джерида. Видимо, он знал, что бордель Бетти Боумэн находится на Кэролайн-стрит. Но не состоит же вся улица из здания этого борделя! Вопрос в том, видели ли ее стучащей в дверь Бетти Боумэн, — размышляла Бесс лихорадочно, в то время как внешне всего лишь рассеянно добавляла себе в тарелку овощи (от супа она отказалась).

Все глаза уставились на молодую феминистку. Даже и независимо от поведения Бесс от нее ждали любых нарушений общественного спокойствия — из-за причастности к бунтарскому женскому движению.

Бесс устремила невинные фиалковые глаза на Добса.

— Я выполняла поручение отца, — сказала она, считая, что, в сущности, говорит правду: ведь она собирала информацию о Джериде Инмэне, которая могла в дальнейшем заинтересовать судью Харта. — У меня было несколько вопросов к миссис Боумэн.

Как она и ожидала, все присутствующие моментально отвели глаза в сторону, а предмет разговора был быстро и ловко изменен. Бетти Боумэн не принадлежала к числу тех людей, о которых можно без стеснения говорить в приличном обществе. Бесс уже почти смеялась.

Но вскоре она осознала, что Вильям-младший был огорчен ее сообщением, пожалуй, даже сильнее, чем если бы она проводила время с Джеридом. А главное, надо было ждать гневной реакции Джерида.

Расплата, как она понимала, последует сразу после обеда. Бесс почти видела багровое облако негодования над головой хозяина. На Джинни она просто боялась смотреть, осознавая, как сильно подвела подругу этим визитом.

«Хорошо же, — решила Бесс, — в оставшееся обеденное время я постараюсь сосредоточить внимание на ваших делах, а не на моих».

— Я знаю, что Саратога, — произнесла она, отпивая глоток минеральной воды, — любимое место отдыха для богачей и денди. Но мне кажется странным, почему так много людей, связанных именно с железными дорогами, собралось здесь одновременно. Мне интересно, случайное это совпадение или кто-то пригласил их всех преднамеренно, с деловой целью. Не удивлюсь, если окажется, что они съехались сюда, чтобы договориться о том, как потуже затянуть петлю на шее пассажиров, да и собственных рабочих.

— Мисс Харт! — потемнев, прервал ее Вильям-старший. — Такие вопросы не обсуждаются за обедом.

— Но я ведь не попаду в бильярдную, мистер Прэнтис. — Она улыбнулась самой очаровательной улыбкой. — Между тем мы, женщины, тоже пассажиры, и мы тоже платим непомерные деньги.

Вильям-старший возмущенно фыркнул, но он уже потерял контроль над разговором за столом.

— А эти железные дороги вредят вашему бизнесу, мистер Добс? — светски осведомилась Бесс.

Добс бросил вилку и нож, и на минуту ей показалось, что он уйдет из-за стола.

— Мне до смерти надоело слышать, что дороги разоряют меня! — в ярости прошипел он.

Бесс хотела продолжить свои вопросы, но, пока она вытирала рот салфеткой, в диалог включился Джерид:

— Крепитесь, мистер Добс. Время дорог только еще начинается. И разговоров об этом, и дел будет много.

— Дороги никогда не будут проходить вдоль Миссисипи, — заявил Добс.

— Но вы ведь не полностью против железных дорог? — продолжал Джерид. — Я слышал, вы подумываете о своей собственной линии на запад от Сент-Луиса.

Кирпичное лицо Добса побледнело:

— Где это вы слышали подобную чушь?

— И будто бы ее собираются назвать «Сент-Луис Западная», — добавил Джерид, не обращая внимания на грубость реплики Добса.

Бесс прикусила губу, слушая очень внимательно. Видимо, именно это имел в виду отец, когда говорил, что Элидж Добс «стоит наблюдения». Как много уже знает судья?

Рядом с ней коротко хохотнул Вильям:

— Какая тебе разница, Джерид? Что, эта мифическая железная дорога задевает твои инвестиции?

Итак, Джерид Инмэн имел собственные вложения в железные дороги, заключила Бесс. Может, этим и объясняется их приоткрывшееся сейчас противостояние с Добсом?

— Но это же все чепуха? — не слушая Вильяма, продолжал Добс. — Я вовсе не занимаюсь железными дорогами. Я судовладелец и буду им до конца жизни!

— Да? — В голосе Джерида звучал сарказм. — Даже «Коммодор» занялся железными дорогами, а вас они не вдохновляют?

«Коммодором», главой бизнесменов, все называли Корнэлиуса Вандэрбилта, и присутствующие знали, что начинал он именно с пароходов.

Многие почувствовали себя неуютно, даже дамы — такие, как София Прэнтис и Беатрис Добс. Мелисса крутила головой, стараясь очаровательно улыбаться, и явно ничего не понимала. Джинни Прэнтис и Ричард Хоскинс тихо беседовали за другим концом стола. Впрочем, Хоскинс то и дело внимательно взглядывал на Джерида, и Бесс предположила, что слушает он невесту вполуха.

Прэнтису-старшему наконец удалось сменить тему разговора.

— Погода, — выразительно сказал он, — отвратительная, да еще вы затеяли перепалку о делах. Давайте поговорим о вечерних развлечениях…

Обед закончился вполне мирно, а Бесс наметила список лиц, которых ей необходимо избегать. Состоял он из одних мужчин, поэтому она спокойно присоединилась к Джинни и Мелиссе и направилась с ними в гостиную, в то время как мужчины удалились в бильярдную.

— Бесс, как ты могла? — зашептала Джинни. — Отец, по-моему, в ярости! Он может потребовать, чтобы ты уехала.

— Не беспокойся, — приободрила ее Бесс, — я постараюсь сегодня же восстановить наши с ним добрые отношения.

Мелисса встала между ними:

— Вы обратили внимание на Вильяма? Он не похож на себя: бледный, нервный, сердитый. Что с ним?

— У каждого иногда бывает плохое настроение, — сказала Джинни.

— По-моему, он слишком много пьет. Я беспокоюсь о нем, — поджала губы Мелисса.

— О, пожалуйста, не надо! — прервала ее Джинни со снисходительным смешком.

— Он иногда едва может разговаривать, — пояснила Мелисса свои подозрения.

Бесс предположила, что сегодняшние выпады Джерида против Добса заставили Мелиссу сосредоточиться на втором возможном женихе, Вильяме и, конечно, мисс Добс хотелось бы, чтобы он был безупречен.

— С ним все будет хорошо, — заверила она потенциальную невесту Вильяма, желая, чтобы та не теряла надежды.

— Ты так думаешь? — спросила Мелисса, которой очень хотелось в это верить.

Джинни расплылась в счастливой улыбке, увидев входящего Ричарда.

— Вы меня извините, девочки, я пойду к нему.

Мелисса завистливо вздохнула:

— Правда, она прекрасна? Бесс, я хоть сколько-нибудь хорошенькая?

— Как вы можете такое спрашивать? — искренне возмутилась Бесс, действительно считавшая эту мещаночку красавицей, — ей бы только чуть побольше ума и вкуса. — Конечно, вы очень хорошенькая.

— Правда? — просияла Мелисса. — Я не привыкла видеть вокруг себя столько элегантных женщин. Сент-Луис — скромный городок.

— Да, вы правы. В Саратоге собираются самые богатые люди страны. Те из нас, кто ведет скромную жизнь, чувствуют себя здесь не в своей тарелке.

Мелисса посмотрела на Бесс долгим любопытным взглядом:

— Ваша жизнь едва ли скромная.

— В каком-то смысле, может быть, и нет. Но я не привыкла блистать праздничными нарядами ежедневно.

— Бесс, неужели вы и в самом деле ездили к Бетти Боумэн?.. И на что похоже ее заведение?

— Как вам сказать? — задумалась Бесс, припоминая неприбранную гостиную, тонкие сигары Бетти, ее пугающие воображение рассказы. — Впечатление довольно сильное, но и недолгое. Иллюзия, выдающая себя за реальность.

— А зачем вы ездили туда?

— Только, чтобы выполнить задание отца.

Бесс знала, что не сможет сказать правду, и ненавидела себя за это. Почему бы ей не признаться, что она ездила к Бетти ради сведений о госте Прэнтисов из Сан-Франциско? Но тогда первым перестанет с ней разговаривать он, и будет прав. Ей и самой уже стыдно за эту поездку.

— А вы не боитесь, что после этого мистер Прэнтис попросит вас покинуть его дом? — Мелисса любопытствовала явно без всякого сочувствия к собеседнице.

— Он может.

— И что тогда?

— Тогда я уеду из их коттеджа. Но не покину Саратогу. У меня есть еще дела.

Мелисса пожелала Бесс удачи и быстренько отошла. Бесс обнаружила себя в полном одиночестве. София Прэнтис и Беатрис Добс явно избегали ее, да и Ричард Хоскинс, скорее всего, уже предупредил свою невесту о нежелательности ее дружбы с девицей, открыто посещающей публичные дома — так, как будто это опекаемые суфражистками пункты социальной помощи. Джерид, Добс и мужчины-Прэнтисы были все еще в бильярдной. Бесс решила удрать, прежде чем они вернутся в гостиную.

В своей комнате она внезапно обессилела. Выскользнула из платья, освободила волосы от шпилек и буквально рухнула поперек кровати.

Информация, полученная на обеде, тревожила ее. Надо написать отцу, а ей хотелось закрыть глаза и унестись в грезы о будущем, в котором перестанут существовать неразрешимые вопросы и плохие люди. Впрочем, она не могла себе позволить мечтать. Ей надо сконцентрироваться на том, как сгладить впечатление от своего посещения Бетти и предотвратить отъезд в Нью-Йорк. Она не могла сейчас ехать домой, здесь еще так много надо узнать!

Скрипнула дверь. Бесс потянулась за ночной сорочкой и села на кровати, прикрывшись ею.

— Джинни? — прошептала она.

Но вместо подруги появился Джерид. Он закрыл за собой дверь на крючок и на цыпочках прокрался в комнату.

— Ох, и усложнила же нам жизнь твоя поездка к проститутке! Теперь попробуй войди к тебе открыто! Тут же решат, что ты ведешь себя как на службе у Бетти Боумэн… Итак, за каким чертом тебя понесло к ней?

— Джерид, пожалуйста, уходи! У меня и так из-за тебя достаточно неприятностей.

— Из-за меня? Можешь быть уверена, никто меня не видал. — Он сел в кресло рядом с кроватью.

Бесс резко отодвинулась от него:

— Мы можем все обсудить в другое время. Ты ведешь себя непристойно!

— И опять я, а не ты! — хмыкнул он. — Так вот, я не дам тебе спать сегодня, пока честно не расскажешь мне все о своем визите к Бетти Боумэн.

— Пожалуйста, уходи, Джерид! Пожалуйста!

Она села на кровати, поджав ноги. Ночная сорочка все еще прикрывала ей грудь, оставляя ноги и плечи открытыми. Джерид пересел в изножье кровати и накрыл ее маленькую ступню рукой:

— Рассказывай, Бесс!

Даже в сумерках она уловила блеск страсти в его темных глазах. Он пробежал рукой от ступни вверх к колену, заставляя трепетать все ее тело.

— Она сказала, что ты хладнокровно убил ее мужа, — наконец сдалась Бесс, с ужасом вслушиваясь в собственные слова.

Боялась ли она? Костяшки ее пальцев, вцепившихся в ночную рубашку, побелели от напряжения.

Джерид непроизвольно с силой сжал ее колено.

— Мне больно! — вскрикнула она.

Он сейчас же ослабил хватку.

— Прости, я не хотел, хотя ты и заслужила хорошей порки.

— Ты и в самом деле убил его? — спросила она с дрожью в голосе.

— Да. Хотя и отнюдь не хладнокровно.

— А за что?

— Расскажу когда-нибудь. Это длинная история. Уверяю тебя, я выступал при этом на стороне закона, а не как бандит.

— Да? А она говорит: он убийца и грабитель поездов. Но, если я ее правильно поняла, коррупция в нашей стране достигла такого уровня, что убийцы и грабители спокойно разгуливают на свободе.

Джерид откинулся на спину и стал хохотать. Он зажимал себе рот рукой, помня о конспирации, но смех распирал его, и он никак не мог с этим справиться.

— Никогда не бойся меня, Бесс, — сказал он, отсмеявшись. Я не разбойник, не грабитель и уж тем более не хладнокровный убийца. Ты ведь не считаешь таковыми полицейских, защищающих закон?

— …Нет, пожалуй, не считаю.

— Вот и представь себе, что я полицейский. Так тебе будет легче.

Он отбросил ночную сорочку и стал вглядываться в темноте в очертания ее обнаженного тела, не прикасаясь к ней. Бесс взяла его руку и положила себе на живот, потом надавила на нее слегка, заставляя опуститься ниже.

— Мы не должны, Бесс. Я пришел поговорить, а не соблазнять тебя.

— Ты меня и не соблазняешь.

Он улыбнулся и наклонился, чтобы легко поцеловать ее в губы, но она приоткрыла рот, давая ему почувствовать силу ее желания. Его язык прошелся вокруг ее губ и утонул, соприкасаясь с ее жаждущим языком. Кончики его пальцев медленно и томительно двигались по ее животу, ласкали напрягшиеся соски.

— Бесс, Бесс, — шептал он, не в силах оторваться от нее, — когда же мы наконец будем вместе, у себя, а не в гостях?.. Я должен пока держаться от тебя подальше, у меня нет времени даже на любовь… О-о, как же я хочу тебя!

— Я знаю только, что едва могу дышать, не только думать, когда ты касаешься меня, — проговорила она, поднимая его руку со своей груди и целуя ее в ладонь. — Пожалуйста, люби меня…

— Да, ничего не получается из моих клятв самому себе! Мне следовало бы запомнить, что невозможно беседовать с тобой наедине. — Бормоча это под нос, он скидывал одежду.

Его губы снова накрыли ее рот. Он привлек девушку к себе, взяв ее попку в свои ладони. Она почувствовала его желание и обвила руки вокруг спины Джерида, прижимаясь к нему все теснее. Он лег на бок и вытянулся во весь рост рядом с ней, потом перекатил ее на спину, спускаясь губами от шеи к теплой груди, затем осторожно и остро, как играющий волчонок, стал терзать зубами каждый сосок. Бесс казалось, что она взорвется от наслаждения еще до того, как он войдет в нее.

— Я хочу тебя, — прорычал он, прокладывая пылающий путь из поцелуев к ее пупку.

Она зарыла пальцы в его волосы, выгибаясь под ним.

— Так сделай это, Джерид! — умоляла она. — Ну же!

Такой огненной страсти, испепеляющей обоих, она не могла себе представить и в самых буйных фантазиях.

— Джерид, Джерид, зачем же мы потеряли целых семь лет? — произнесла она горько, когда они отдыхали.

Он не отвечая скатился с кровати. Поднял ее сорочку с пола и накинул на ее обнаженное тело.

— Мне надо идти. — Он стал быстро одеваться. — Не уверен, что не захочу тебя опять через пару минут. А если я здесь останусь на ночь, то не прощу себе никогда: меня ждет серьезнейшее дело.

Он выглянул наружу, приоткрыв дверь, и выскользнул, медленно закрыв ее за собой.

Бесс откинулась на подушки и застонала. Ее тяга к Джериду пугала ее. Эта боль в теле, которая поднимается к горлу, как только она видит его, столь всепоглощающа, всесильна, что остальное теряет значение. Она ни о чем не может думать, кроме того, как он ей нужен. Что ей предостережения Бетти и всяческие темные слухи? Даже собственный разум отказывается мыслить последовательно.

Прошло немало времени, прежде чем она заснула.

13

Утром Бесс стояла у окна и наблюдала, как облака переваливают через горную гряду. Она поднялась на рассвете и написала деловое письмо отцу, упомянув и Джерида Инмэна: «…Слухи о нем разнообразны, но я не в состоянии добраться до истины. Предполагают, что Джерид сделал инвестиции в железные дороги, и, возможно, ему нанесен ущерб системой Сент-Луиса».

Перечитав письмо, она ахнула: дважды привычно назвала Джерида по имени! Но надписать сверху «мистер Инмэн» было бы еще подозрительнее. Не садиться же за письмо заново! И она махнула рукой. В конечном счете ей все равно захочется рассказать отцу о своем увлечении.

Солнце проглянуло между двумя волнистыми облаками и заблестело на росистой траве. Что делает сейчас Джерид, о чем думает? Она так хотела его этой ночью, даже сейчас ощутила жар при воспоминании о своем безрассудном поведении. Надо отдать должное его сдержанности. Возможно, это означает, что между ними существует нечто большее, чем простое физическое влечение.

Было еще очень рано, в доме тишина, и снаружи под окнами — никого. Внезапно она заметила мужчину, пересекающего лужайку в направлении конюшни. Она узнала грузноватую фигуру и светлые волосы, развевающиеся на ветру: Вильям. Вслед за ним из дверей показался Джерид и пошел в том же направлении.

Бесс стремительно выбежала из комнаты и бросилась за ними. Замедлив бег возле конюшни, она свернула с дорожки и осторожно приблизилась к приоткрытым воротам. Джерид и Вильям, по-видимому, остановились непосредственно за воротами, так как их голоса были отчетливо слышны.

— Ты располагаешь достаточной суммой наличными, чтобы рассчитаться с ним? — услышала Бесс глубокий голос Джерида.

— Располагаю, — усмехнулся Вильям.

— Сколько именно у тебя свободных денег?

— Я не обязан отвечать на такие вопросы.

— Ну вот! Иными словами, денег у тебя нет.

— Не лезь в мои дела, Инмэн!

— Я не лезу в твои дела. Я пытаюсь вытащить тебя из цепких лап мерзавцев. Надеешься, что Лорд поправится, будет участвовать в скачках и ты получишь солидную сумму? Но это всего лишь сладкие мечты, не больше.

— Ты мне угрожаешь?

— Какие, к черту, угрозы? Это дружеский прогноз.

Бесс стояла за воротами затаив дыхание, боясь пошевелиться. Страх, что ее обнаружат, с каждой минутой становился сильнее, чем жажда знать правду.

— Я сам способен позаботиться о себе! — зарычал Вильям.

Бесс могла представить усмешку Джерида при его словах:

— Способен ли? Очень сомневаюсь на данном этапе. Лучше всего тебе обратиться за помощью к собственному отцу, пока ты не начал вредить и ему в попытках справиться с проблемой самостоятельно.

— Инмэн, убирайся с моей дороги!

Раздался глухой звук удара, а следом за ним истошно-болезненный всхлип.

— Будь ты проклят, Джерид! — Вильям закашлялся.

— Так ты благодаришь друга за заботу? — гневно спросил Джерид. — Не советую выяснять со мной истину с помощью кулаков. И прекрати преследовать Бесс, пользуясь своим положением хозяина. Я случайно стал наблюдателем одной сценки, разворачивавшейся здесь, — до сих пор тошнит от твоих джентльменских манер.

— Именно ты вредишь ей своими ухаживаниями, а вовсе не я.

— Я ни на кого никогда не набрасывался с пьяными поцелуями и объятиями, заставляя беззащитное существо отбиваться!

Бесс не узнала, чем закончился этот «мужской разговор», так как бросилась от ворот к другому концу конюшни. Запутавшись в юбках, она упала лицом в высокую траву. Начала было подниматься, но сообразила, что так ее ниоткуда не видно, и решила не двигаться. Она молилась, чтобы у Вильяма хватило разума не продолжать драку, не поддаваться бессмысленной злости, а прислушаться к советам Джерида. Было ясно, что Джерид знает что-то очень серьезное и неприятное о делах Вильяма и пытается ему помочь.

Бесс лежала неподвижно и, чтобы не утратить представления о времени, начала считать. Досчитала до тысячи, так и не услышав ни звука. Наверно, они оба ушли — либо вместе, либо один за другим. Она медленно поднялась на колени и затем выпрямилась в полный рост. Слышалось только фырканье лошадей, щебетание птиц, шуршание листьев на ветру. Она постояла в тени забора, соображая, как добраться до своей комнаты незамеченной: все платье спереди — в зелени от травы, волосы растрепаны. Она разгладила юбки и перевела дыхание. Перебралась к самому углу забора, что тянулся вокруг конюшни. Осторожно вышла из тени на яркий свет и сделала несколько неуверенных шагов. В этот момент две сильные руки схватили ее за талию и повернули. Перепуганная, Бесс оказалась лицом к лицу с Джеридом.

— Как много ты слышала? — Голос его был ленивым, а взгляд устремлен куда-то мимо нее.

Она невинно округлила глаза:

— Что я должна была слышать?

Пальцы крепче сжались на ее талии.

— Как много?

— Ни слова! — рассмеялась она, поняв, что он не станет объяснять что к чему в ответ на ее притворство.

— Ты знаешь, что я не люблю лжи. Зачем ты врешь?

— Но я ведь и в самом деле не знаю, как много я слышала! Что же мне отвечать на твой странный вопрос?

— Ехала бы ты домой, Бесс. Даже на политических собраниях бывают эксцессы, а тут дела куда серьезнее. И, сколько тебя ни предупреждай, ты продолжаешь крутиться под ногами, а вернее — под самым носом у преступников! И мешаешь: мне нужна холодная собранность, а я вынужден отвлекаться на твою безопасность.

— Хорошо, я подумаю, — сказала Бесс. — А что за беда с Вильямом?

Усталость промелькнула в глазах Джерида:

— Опять ты лезешь не в свое дело.

— Что ты от меня хочешь, Джерид? Чтобы я уехала ближайшим поездом в Нью-Йорк и забыла о тебе?

Он сжал ее руку. Усталость в его глазах сменилась теплом и нежностью:

— И да, и нет. Хочу, чтобы ты уехала, но не хочу, чтобы ты забыла меня.

— Я бы и желала, да не получается.

— Как нам вернуться в дом — вдвоем или отдельно? — спросил он уже деловым тоном. — Решай. И забудь то, что ты слышала из своего укрытия.

— Договорились, — весело сказала Бесс. — А теперь иди: я полюбуюсь розами.

Она не могла сдержать улыбки, когда он уходил, но постепенно угасла и та, и осталась лишь настороженность в ее фиалковых глазах. Джерид Инмэн — своевольный, странный, таинственный человек. Она не может уехать из Саратоги и забыть его. Кем бы он ни был для других, для нее он останется первым, а может быть, и единственным возлюбленным.

Прежде чем разговаривать с Бесс о ее поездке в публичный дом, Прэнтис-старший отправил судье Харту телеграмму с предложением приехать в Саратогу и увезти дочь. Сделав это, он почувствовал себя свободным от ответственности за ее поведение.

— Не очень-то я надеюсь на приезд твоего отца, — сказал он Бесс в гостиной в тот вечер. — Он слишком доверяет тебе, Элизабет. Если бы ты была моей дочерью, я бы посадил тебя под замок. А судья Харт, уважаемый мною человек, направляет тебя с заданием в бордель! Не могу этого ни понять, ни одобрить. Вот и разбирайтесь сами.

— Да не нужно ни в чем разбираться! — поморщилась Бесс. — Обещаю, что больше туда не поеду, вот и все.

— И не начнешь какого-нибудь нового скандального разговора за столом?

— Обещаю не начинать его намеренно.

— Все знают, что ты — Харт, и только это спасает тебя от открытого осуждения. Ты порывистая и озорная, но и добросердечная. — Внезапно Вильям-старший взял ее за руку. — Поэтому я беспокоюсь о тебе, наблюдая за твоим сближением с Джеридом Инмэном. Его деловая репутация тут ни при чем, но его любовные связи достаточно известны во Фриско. Будь осторожна! Говорю это тебе вместо отца, который наверняка повторит то же самое.

«Если бы ты знал, как безнадежно запоздало твое предупреждение!» — с ужасом думала Бесс, вежливо кивая Прэнтису-старшему.

14

Бесс поняла, что ей надо бы убраться отсюда не позже, чем в воскресенье. Прэнтис-старший, Прэнтис-младший, Джерид Инмэн, Элидж Добс — все уже знали, что некая Элизабет Харт приехала в Саратогу не для того, чтобы отговорить подругу от побега с жокеем, или попить минеральной водички, или посидеть в грязевой ванне; Бесс Харт — суфражистка и оппозиционер; дочь судьи, она приехала сюда шпионить по поручению своего отца.

Джерид определенно избегал ее — не подходил на людях и не заглядывал к ней наедине. Он просто исчез днем в понедельник и не появился во вторник. Только от Джинни Бесс узнала, что он все еще гость в коттедже Прэнтисов и должен вернуться.

И Вильям закрылся в своем мирке. Было ясно, что он все больше пьет. Бесс понимала, что он в серьезной беде, была уверена в этом, но не знала, спровоцировал ли эту беду Джерид или он искренне пытался помочь другу.

Не мог ли Вильям вложить так много денег в Лорда, что потеря их привела к ипохондрии? И причастен ли Жак Лебрэк к несчастью с Лордом? И чем Джерид связан с западной железной дорогой? И почему все железнодорожные подрядчики стекаются в Саратогу?..

Уставшая от тягостных раздумий, Бесс наконец решилась использовать курорт по прямому назначению — сходить в грязевые ванны. Скучая, Бесс занялась собой, чтобы выглядеть привлекательной и соблазнительной, насколько это возможно…

В тот вечер за обедом она чувствовала себя заново родившейся: кожа мягкая, молочно-белая, щеки розовые, каштановые волосы блестят и волнами спускаются по спине, наманикюренные ногти сияют. На ней было фиолетовое платье, гармонирующее с цветом глаз, золотое с аметистами ожерелье и такие же серьги.

Она была счастлива, что к обеду вернулся Джерид. Он, правда, едва взглянул на нее. Зато неотрывно любовался ею Вильям.

Джинни, истинный друг, прошептала ей на ухо:

— Бесс, ты великолепна! Даже Ричард со мной согласен.

Ричард Хоскинс, как уже знала Бесс, не одобрял ее поведения.

— Я рада, что кто-то заметил мои старания стать привлекательной, — сказала Бесс, пытаясь выглядеть равнодушной.

— О Бесс, поверь мне, все заметили!

Обе рассмеялись.

— Ты собираешься в клуб после обеда?

— Не знаю.

— О, пожалуйста, поедем! Это будет так забавно! Особенно после прошлого раза, когда ты была в сером платье, как мышь. Я не дождусь увидеть выражение лица «Старой Головешки», когда он встретит тебя сегодня. Ну, пожалуйста, скажи, что ты пойдешь!

Бесс ласково улыбнулась:

— После такого приглашения — как я могу отказаться?

Прэнтис-старший, решивший опекать ее, видимо, в надежде скоро передать в руки отца, пригласил ехать с ними. Бесс оказалась почти прижатой к Вильяму-младшему, но он вел себя как истинный джентльмен, не желающий оскорбить барышню словом или жестом. Бесс понимала, что ее забота о внешности сегодня была реакцией на равнодушие Джерида, и жалела о его отсутствии.

Салон-ресторан со столиками и местом для прогулок был полон. Дамы блистали яркими нарядами и драгоценностями. Запахи дорогих духов, волны смеха и ровный гул голосов наполняли зал. Бесс обратила внимание, что в ресторане совсем мало мужчин: видимо, большинство удалились на время в игорные кабинеты.

Прэнтисы-мужчины надолго в салоне не задержались, и Джинни попыталась убедить элегантного Ричарда остаться. Она взяла его за руку и преданно заглядывала в глаза. Он улыбнулся покровительственно и, поглаживая руки Джинни, извинился:

— Ты ведь знаешь, что я обещал твоим отцу и брату присоединиться к ним.

— Я знаю! — Она надула губки. — Но разве я меньше их достойна внимания?

Бесс отошла от них, давая возможность разрешить свои разногласия наедине. И тут же к ней подплыла разряженная Бетти Боумэн:

— Как дела, мисс Харт? Я вижу, вы сегодня необычайно хороши. Есть ради кого?

Бесс не испытала радости от этой встречи: кто-нибудь непременно доложит Прэнтису-старшему о том, что она разговаривала с содержательницей публичного дома.

— Нет, оделась ради самой себя, — ответила она с подчеркнутым спокойствием, не желая унижать себя страхом сплетен.

— Неужели? — Бетти погрузилась в красное бархатное кресло, осторожно держа в руках стакан минеральной воды.

Уголком глаза Бесс видела, как Ричард схватил Джинни за руку и увел из салона.

— Если не хотите, чтобы вас видели разговаривающей со мной, можете тоже уйти, я не обижусь, — сказала Бетти, провожая их глазами.

— Я не боюсь сплетен, миссис Боумэн.

Но присаживаться рядом с мадам она все-таки не стала — по-прежнему стояла возле столика, попивая минеральную воду.

— Не «миссис Боумэн», а Бетти, — поправила та с легкой улыбочкой. — Я посоветовала вам избавиться от опасного человека, следовательно, симпатизирую вам, и вы могли бы звать меня Бетти. — Мадам откинулась в кресле и внимательно вгляделась в Бесс, прежде чем спросить грубо и резко: — Ты говорила Джериду, что приходила ко мне?

— Я?.. Кто-то видел меня у вашего дома, и мне пришлось признаться, где я была. Не ему — всем уличавшим.

— Меня интересует только осведомленность Инмэна о нашей беседе. Ты передала ему мой рассказ об убийстве мужа?

Бесс сосредоточилась, припоминая, что именно она говорила Джериду, и соображая, в чем можно сознаться сейчас, не ставя себя в глупое положение.

— Почему вы решили, что я передала что-то Джериду?

— Потому что он был у меня и чуть не оторвал мне голову!

— Не понимаю. Он убийца, и он же угрожал вам?

— Инмэну известно, что я многое знаю о нем, и он пытается меня запугать, — надменно заявила Бетти, всем своим видом показывая, что запугать ее не удастся.

— Но если он убил вашего мужа, почему вы сразу не заявили об этом? И почему не сдадите его полиции хотя бы сейчас? — с искренним недоумением спросила Бесс.

— Никому нет дела до того, что случилось пять лет назад в Сакраменто! И тогда-то полиция мало интересовалась гибелью мужа. Я ходила к ним сто раз, и они не сделали ничего? Там такие же люди с Запада, как и Джерид Инмэн.

Бесс опустилась-таки на стул рядом с мадам Боумэн. Ей ужасно хотелось задать несколько коварных вопросов, чтобы уличить ту во лжи. Но Бетти не дала ей рта раскрыть, защебетав с двойной энергией:

— Инмэн из кожи вон лезет, доказывая тебе, что его персона — хорошая партия для дочки судьи. Он, правда, известный сердцеед, и сначала я не понимала, как ты ухитрилась влюбить его в себя. Но теперь вижу: ты очень красивая женщина, Бесс. До сих пор я и не предполагала, насколько ты привлекательна.

— Все это ваши фантазии, миссис Боумэн. Джерид внимателен ко мне лишь в тех случаях, когда выполняет поручение мистера Прэнтиса позаботиться обо мне.

Бетти с сомнением покачала головой:

— Ты либо притворяешься, либо действительно наивна. Я-то вижу, как сильно ты его зацепила. Помяни мое слово! Я знаю толк в этих делах.

Бесс опустила глаза, почувствовав, что краснеет. Как ей хотелось бы верить, что Бетти права! Но пора уходить от нее: на «коварные» вопросы Бесс она все равно ответит лицемерием, оставаясь же долго в ее обществе, Бесс подводит Джинни, а не только себя.

Со светской учтивостью расставшись с содержательницей публичного дома, Бесс вскоре увидела Джерида. В коричневом костюме с бежевым жилетом он выглядел импозантно и куда более мужественно, чем Вильям в своем свободном костюме из плотного серебристо-черного шелка. Бесс ожидала, что Джерид направится прямо в игровые комнаты, но он медленно обводил толпу глазами. Может быть, ищет ее? Отвернувшись, Бесс направилась к вновь появившейся в салоне Джинни. Подойдя к подруге, она увидела, как Джерид целует руку Мелиссе Добс; та сияла от удовольствия.

— Слишком хорош для смазливой суфражистки, задающей так много неудобных вопросов! — пробормотала Бесс сердито.

— Перестань! — Джинни взяла ее за руку. — Я уверена, что Мелисса его не интересует.

— Почему же? Она такая хорошенькая и очень женственная.

— И ничего в голове, кроме воздуха! А впрочем, пусть он лучше будет с ней, чем с тобой. Слишком уж много плохого о нем говорят.

Бесс вздохнула:

— Может, ты и права.

— Правда, сплетни о нем чрезвычайно туманны, — продолжала Джинни. — Я так и не смогла узнать ничего конкретного.

— И я тоже, — улыбнулась через силу Бесс, искоса наблюдая за Джеридом и Мелиссой. — Впечатление такое, что эта мещаночка в восторге от любого парня, рядом с которым оказалась.

— Да, Мелисса тает от любого мужчины, — согласилась Джинни. — По-моему, ее голубая мечта — влюбить в себя самого грубого и жесткого из них. Это ее возбуждает.

— Ну, а Джерида, возможно, возбуждает столь изысканный вкус, — хмыкнула Бесс.

«Нет, все это чушь», — успокаивала она себя. Но в ней вновь стало расти желание найти кого-нибудь в Саратоге, кто знает Джерида лучше, чем Бетти Боумэн, с кем она может поговорить конфиденциально, кто наконец расскажет ей правду!

Те двое разделились: Мелисса направилась к Джинни и Бесс, а Джерид — в игровые комнаты. В дверях он помедлил, обернулся и поймал взгляд Бесс. Темный румянец разлился у нее по лицу в ответ на его улыбку, но он мгновенно отвернулся.

— Добрый вечер, Мелисса! — проворковала Джинни; она была исполнена благожелательности, поскольку только что вволю посплетничала о приятельнице. — Надеюсь, хорошо проводишь время?

— Да! Жаль, что скоро придется уезжать из Саратоги. — Мелисса механически накручивала свои локоны на палец. — Все так шикарно выглядят сегодня! Даже ты, Бесс… О, я ничего такого не имела в виду, извини!

— Все нормально, Мелисса, — усмехнулась Бесс.

— Я имела в виду, что ты обычно не одеваешься так. Но все равно ты всегда восхитительна. — Мелисса улыбалась, но глаза ее перебегали с одной подружки на другую. — Чуть не забыла: я только что разговаривала с Джеридом Инмэном, и он просил передать вам обеим привет.

— Как мило, — холодно произнесла Джинни.

— Спасибо, Мелисса. — Бесс, напротив, была мягка как шелк. — Он не сказал чего-нибудь еще?

— О, ничего существенного! Только интересовался папиными планами насчет возвращения в Сент-Луис. — Она смущенно хохотнула. — Простите, я должна вернуться к маме.

Когда Мелисса отошла, Джинни прошипела:

— Что за ничтожество!

— Я думаю, ей неловко… — начала было Бесс.

— Неловко? — с язвительной иронией перебила ее Джинни. — Да она обожает бросать тебе в лицо, что Джерид пренебрегает тобою ради болтовни с ней!

Бесс с наигранным безразличием проговорила:

— Что ж, видно, я и в самом деле значу для него не больше, чем Мелисса.

Джинни недоверчиво уставилась на Бесс, а затем обе они разразились смехом.

Между тем в клуб прибывали воротилы железнодорожного бизнеса. Одними из первых появились Вандэрбилты: старый «Коммодор», все еще элегантный, в черном костюме и белом галстуке, и два его сына — Генри, практически теперешний руководитель отцовской железнодорожной империи, и Корнэлиус-младший. Владелец клуба Джон Морриссэй приветствовал их и сам провел в игровой зал.

Вскоре после появления Вандэрбилтов прибыли президенты других железнодорожных компаний страны и их первые помощники.

— Сползаются воротилы. — Бесс обратила внимание на очередную группу элегантно одетых мужчин. — Спорю, что все они связаны с железнодорожной системой! Ты их знаешь? — спросила она беззаботным тоном Джинни.

— Президентов знаю почти всех. А вице-президентов и казначеев — нет, далеко не всех.

Бесс сжала руки в кулачки:

— Чего бы я только не отдала сейчас, чтобы стать мухой на стене в одной из верхних комнат!

— Зачем? — недоумевающе воззрилась на нее Джинни.

— Зачем-зачем, — проворчала Бесс. — Почему и экономика, и политика, и даже искусство — исключительно в руках мужчин? Хотелось бы послушать, насколько они умны, имеют ли право без нас, женщин, решать наши судьбы.

— Нам с тобой не удастся проникнуть в игровые комнаты. Невозможно проскользнуть мимо «Старой Головешки». Он не разрешает женщинам играть в покер, вовсе не из-за какой-то нравственной позиции, а просто чтобы не разжигать страсти вокруг своего казино.

— Меня меньше всего интересует игра в покер, — поморщилась Бесс. — Я хочу только послушать деловые беседы всех этих железнодорожных заправил.

— Мне кажется, большинство этих людей — честные и вполне дружелюбные, — пожала плечами Джинни. — К чему тебе слушать их скучные беседы о делах?

— О-о, я знаю этих людей! Они пойдут на все, чтобы увеличить свои доходы, даже если это приведет всю страну к краху.

— Ты преувеличиваешь, Бесс, — покачала головой Джинни. — Нет ничего плохого в доходах…

— Да, если они растут не за счет простых людей! — резко перебила ее Бесс.

Джинни нашла возможность сменить тему разговора и уговорила подругу выйти на свежий воздух, погулять по саду:

— Сегодня такая прекрасная ночь! Обидно жариться здесь, да еще когда все мужчины удалились.

Они вышли из салона-ресторана на лужайку. Ярко светила луна, воздух благоухал запахами цветов, веяло прохладой. Но это не охладило горячности Бесс. Она продолжала обдумывать, как попасть в игровые комнаты.

Джинни показала на парочки, прогуливающиеся по вязовой аллее.

— Как жаль, что Ричард предпочитает игру с отцом и братом гулянию в парке со мной! — Она надула губки.

— Джинни, да ведь вы практически неразлучны, — попробовала утешить ее Бесс.

— Тебе так кажется?.. Может быть… О, я так счастлива! Даже не верю, что это случилось со мной. Но не могу отделаться от мысли, что произойдет что-то ужасное и все рухнет.

— Что может произойти? — Бесс обняла подругу. — Пустое беспокойство! Я никогда не видела кого-нибудь настолько влюбленного, как Ричард в тебя.

— А Джерид Инмэн?

— Ну-у… вряд ли, — протянула Бесс и тут же отругала себя за то, что слишком много сказала, надо было ответить: «Нет, нет и нет!»

— О, я обожаю Ричарда! — уже перешла Джинни на свою любимую тему.

Внезапно к ним устремился молодой человек и схватил Джинни за руки:

— Вирджиния Прэнтис! Как ты, прелестное дитя? Я приехал ночью и уже разорен. Новичку опасно включаться в игру!

— Бенджамин! Как это прекрасно — встретить тебя! — Джинни повернулась к Бесс: — Это Бенджамин Вуд, актер. — И снова к нему: — Элизабет знает почти всех моих друзей. Я рада, что и с тобой она познакомится.

— Поклонник Шекспира… — Вуд слегка склонился.

Это был худощавый юноша, ненамного выше ростом, чем Бесс, с тонкими, точеными чертами лица и шапкой темных кудрей. Его огромные карие глаза лучились улыбкой.

— …полностью разорившийся, — добавил он печально.

— Жаль слышать это, — вежливо посочувствовала Бесс.

Актер шутовски хохотнул:

— Боюсь, это сократит мой визит в Спрингс. Но я бы вернул все свои деньги обратно, будь у меня пятьдесят долларов. Или даже двадцать. Не выручишь, Вирджиния, вечная моя благодетельница?

— Бенджамин Вуд, ты безнадежен. Если бы отец знал, сколько денег я отдала тебе…

— Для дальнейшей артистической карьеры, — подхватил Вуд и приложил руку к сердцу в приливе благодарности; затем лицедейски застонал: — Это бешеный капитализм разрушает меня! Это он бушует во мне, разжигая страсть к деньгам, к игре…

— Оставь свой пыл для сцены. У меня нет с собой мелочи.

— У тебя нет мелочи, а я вовсе безденежное дитя, — заныл он.

— Бен всего на год моложе меня, — обернулась Джинни к молча взиравшей на это представление Бесс.

Бесс откашлялась, как всегда в минуты смущения.

— У меня есть деньги, — неуверенно произнесла она.

— Недаром я верю в тех, у кого прекрасные каштановые волосы! — сразу просиял Вуд. — Достаточно ли я убедителен? Не надо ли встать на колени и умолять? Я верну каждый цент, когда обчищу мистера Моррисэя.

— Вам не надо ничего мне возвращать, — сказала Бесс уже тверже. — У меня к вам дело.

— Вы хотите, чтобы я продал вам душу? Прекрасно! Можете ее брать.

Бесс усмехнулась:

— Нет, всего лишь одежду. Я хочу взять ее напрокат на несколько часов. Похоже, у нас одинаковый размер.

— Хочу ли я узнать еще что-нибудь об этом странном желании? — спросил сам себя Бенджамин Вуд и мудро покачал головой: — Абсолютно ничего. У меня есть костюм, который будет чудесно смотреться на вас. Я остановился в «Конгресс-холле», который в двух шагах отсюда. Вернусь через три минуты. Готовьте деньги, дорогая леди, и не говорите мне больше ничего. Да-да, больше ни слова!

Он уже ускользнул было, но Бесс остановила его:

— Подождите, я пойду с вами. Я не могу переодеваться в женской комнате.

— Бесс, ты сумасшедшая! — зловеще прошептала Джинни, хватая подругу за руку. — Куда ты пойдешь? Какая еще одежда?!

— Не паникуй, Джинни. Это будет забавно. Если повезет, меня не сразу раскроют.

И Бесс с Вудом отправилась в его гостиницу.

Рукава рубашки оказались слишком длинными для Бесс, туфли — слишком большими, но по крайней мере брюки сидели хорошо. Она высоко подобрала волосы, чтобы спрятать их под шляпу.

— Отлично! — заявил Вуд с нескрываемой насмешкой. — Вы выглядите как Элизабет Харт, одетая мужчиной. — Он был явно недоволен. — А я, идиот, вожусь с вами.

Вуд нырнул в гардероб, выбросил оттуда дорожную сумку и открыл ее прямо на полу.

— Я артист, и у меня есть такие вещи, как булавки и заколки. — Он протянул Бесс две коробочки. — Подбери как следует волосы и заколи рукава.

Она подчинилась, стараясь не очень уж радужно улыбаться. Помощник у нее оказался на славу.

Бенджамин снова стал копаться в сумке, ворча себе под нос про свой идиотизм. К тому времени как Бесс подвернула и заколола рукава, он уже вывалил все свое имущество на пол, упорно ища что-то.

— Когда тебя схватят, не смей упоминать мое имя! И не надо возвращать мне все это здесь. Вернешься в Нью-Йорк, тогда и вернешь. Или лучше купи все это у меня сейчас.

— Ты воспринимаешь мою затею слишком уж серьезно.

— Джон Моррисэй был чемпионом по спортивной борьбе, и весит он намного больше меня, — пояснил Бенджамин причину своей сугубой осторожности.

Он нашел среди разбросанных по полу вещей кудрявый белокурый парик:

— Надень!

Бесс радостно схватила парик и побежала к зеркалу.

Бенджамин стоял за ней, держа в руках кустистые пшеничные усы. Когда она налюбовалась своим отражением в парике, он приклеил усы ей под нос.

— Та-ак, — оценивающе оглядел он всю ее фигуру. — Надвинь шляпу пониже. И моли Бога, чтобы твои каштановые завитки не вылезли из-под парика. Кстати, я не знаю, о чем речь. Или знаю?

— Нет, не знаешь и не узнаешь.

— Хорошо. Сядь сюда, я сделаю тебе неузнаваемое лицо.

Пользуясь несколькими стеклянными сосудами и баночками, он гримировал, красил, пудрил ее лицо. Закончив, распрямился, кинул на Бесс орлиный взгляд и одобрил свою работу:

— Неплохо, совсем неплохо! Но я скажу тебе, на чем ты погоришь.

— На чем?

— Тебя выдадут глаза. У мужчин не бывает таких прелестных глаз… Впрочем, и от этой беды есть спасение.

Вуд нагнулся еще раз над сумкой и вытащил пенсне. Надев его на нос покорно все переносящей Бесс, он отошел, чтобы окончательно оценить эффект.

— Глаза все-таки остались женскими, но сойдет. Теперь хочешь пару советов?

— Да. Я обожаю советы, — сказала она весело и взглянула в зеркало. — Подожди-ка, Бен! Кто это в зеркале?

Она пригляделась. Симпатичный молодой человек с густыми белокурыми кудрями и пушистыми усами, настолько же нереальный, насколько и убедительный, смотрел из зеркала фиалковыми глазами Элизабет Харт и улыбался в усы.

— Теперь имя, что-нибудь простенькое, не подозрительное, — предложил Бенджамин.

— Эбрахэм Вуд, твой брат из Чикаго.

Бенджамин побледнел:

— Нет-нет! Я даже не знаю, что ты затеваешь, как же я могу отвечать за тебя?!

— Но ты пойми: если я приду с кем-нибудь, меньше вероятности, что меня опознают!

— Я не могу, не могу, не могу!

— Как это не можешь? Ты актер. Актеры могут все!

— Не обращайся к моему честолюбию. Это нечестно.

— Ты актер, Бен, и ты разорен. Я заплачу сто долларов, если поможешь.

Застонав, он привалился к стене с прижатой к сердцу рукой.

— Ты подавляешь меня, лишаешь свободы воли… Сто долларов, говоришь?

Бесс кивнула.

Он выпрямился и перешел на деловой тон:

— Ну ладно, ты — Эбрахэм Вуд. Но не из Чикаго — акцент не тот, а из Нью-Йорка. И только на случай, если кто-нибудь спросит! Если нет, останешься тихой и безымянной. Мы войдем в игровые комнаты вместе и сразу разойдемся. Согласна?

— Да.

— Ничего не говори, когда можно избежать разговора, но если уж будешь разговаривать, не старайся менять голос: это лишь привлечет к тебе внимание. Я знаю, будет искушение, но не делай этого. Запомнила?

Бесс кивнула.

— И следи за руками. Постарайся не держать свои тонкие слабые пальцы на виду. — Он повернулся к зеркалу и поправил галстук. — Идиот! — сказал он своему отражению.

Бесс улыбнулась:

— Все?

— Ставь помалу — и потеряешь мало, — нравоучительно заметил Вуд. — Сколько у тебя денег? Не волнуйся, я не собираюсь тебя грабить.

— Пятьсот долларов.

У Бена стали круглые глаза.

— У меня щедрый отец, и я не потратила ни цента с тех пор, как прибыла в Саратогу, — пояснила Бесс.

— И ты носишь их с собой?

— А для чего у женщин корсет? — усмехнулась она. Но к этому времени ее атласный кошелек уже покоился в кармане брюк, и она извлекла его оттуда.

— Мой Бог! — воздел руки к Небесам актер. — Ты не можешь идти с дамским кошельком! Хорошо, что я заметил. Положи часть денег во внутренний карман пиджака, а остальные спрячь за корсет.

— Ты умница, а я чувствую себя бестолочью.

— Так и есть… Пошли! Еще кое-что обсудим по дороге.

Они вышли из здания «Конгресс-холла». Бесс была чрезвычайно горда собой. Даже отец не узнал бы свою дочь в этом наряде и гриме.

— Бенджамин, сделай мне еще одно одолжение: расскажи правила игры в покер.

— О, не беспокойся о правилах, дорогая! Прежде чем включиться в игру, постой возле стола, наблюдая, — только и всего. Большинство покерных игр крайне просты, и ты все поймешь на месте.

Бесс с благодарностью взглянула на него и бодро произнесла:

— Да, я все пойму, особенно если ты для подстраховки будешь рядом.

Он стал бледным как мрамор.

— Нет! Ты Эбрахэм, и больше я о тебе ничего не знаю.

— Но мы же договорились! — запротестовала она. — Я — твой брат, Эбрахэм Вуд из Чи… из Нью-Йорка.

Он в отчаянии покачал головой.

Бесс засмеялась:

— Не нервничай! Это будет только забавно, и ничего больше. Обещаю тебе! Даже если я продержусь не больше нескольких минут.

Он пристально взглянул на нее.

— Не улыбайся!

— Почему? — удивилась она.

— По улыбке и смеху легче всего узнать человека.

Они шли по Конгресс-стрит к клубу, и оба старались уверить себя в собственном бесстрашии.

15

Бенджамин Вуд и его брат Эбрахэм прошли в одну из игровых комнат. Не ободрив своего брата даже взглядом, Бенджамин оставил его за рулеточным столом. Эбрахэм Вуд, он же Элизабет Харт, растерянно стоял посреди комнаты, краешком глаза наблюдая за Джоном Моррисэем.

В переполненной комнате было до странности тихо. Стараясь держаться спиной к владельцу клуба, Бесс двинулась к столу, где играли в карты. Она оглядела четырех игроков и ведущего и пристроилась чуть позади них, стараясь уяснить суть игры в фараон. Ей показалось, что научиться очень просто…

— Вы еще никогда не играли? — раздался низкий голос над ее ухом. Вздрогнув от неожиданности, Бесс обернулась и увидела Моррисэя. Она напомнила себе, что не должна улыбаться.

— Нет, никогда. — Ее голос звучал высоковато, усы щекотались, и она боролась с желанием снять с носа пенсне. — Фараон не моя игра, — добавила она, придавая себе высокомерный вид.

— Простите, я не знаю вас, — пророкотал «Старая Головешка».

— Вуд. Эбрахэм Вуд.

— Джон Моррисэй, — представился он, протягивая руку.

Бесс осторожно взяла ее своей маленькой, вполовину меньше его, рукой; ногти еще блестели после тщательной обработки, и она постаралась побыстрее освободить руку.

— И что же, — продолжал Моррисэй, — вы сегодня не хотите играть?

Бесс откашлялась, боясь, что усы отвалятся и упадут на сверкающие черные туфли Моррисэя.

— Безусловно, сыграю сегодня, но пока я ищу компанию Прэнтисов.

На самом деле, подумала она, ищет она дюжину железнодорожных воротил, которые удалились от посторонних глаз в частные комнаты наверху. Бесс догадывалась, что Прэнтисов надо искать именно там, где расположились воротилы.

Черные глаза Моррисэя сузились; он изучал незнакомца, теребя свою черную бороду.

Бесс позволила слабой улыбке появиться на лице. Она всегда улыбалась, когда готовила проказу.

— Вильям Прэнтис-младший просил меня отыскать его, когда я буду в городе.

— Он ожидает вас здесь?

— Надеюсь. Я послал ему записку сегодня днем.

Глаза «Старой Головешки» все еще были подозрительно сужены. Он сложил руки на массивной груди.

— Эбрахэм Вуд, вы сказали? — уточнил он. — Я пошлю одного из моих людей найти мистера Прэнтиса.

Сердце у нее упало, но она уверенно кивнула.

Моррисэй направился к дверям, но тут, к радости Бесс, его остановила группа гостей. Бесс незаметно прошмыгнула мимо них.

Гости советовались о чем-то с Моррисэем. Он, слушая и кивая им, разжигал сигару, хмуря тяжелые брови. Молодой человек с пушистыми усами был моментально забыт, как поняла Бесс, оглянувшись на них с нижних ступенек лестницы.

Усы невыносимо щекотались, руки непроизвольно тянулись подобрать несуществующие юбки. Бесс готова была рассмеяться, но тут, еще раз оглянувшись, увидела, что Моррисэй тоже направляется к лестнице. Опасность заставила ее внутренне собраться.

Возле частных игровых комнат стояли стражи порядка. Сердце у Бесс бешено забилось. Моррисэй шел следом за ней и в любой момент мог выкинуть ее вон. Возможно, он даже узнал фиалковые глаза за пенсне.

Она остановилась возле охранника:

— Простите, это ведь комната Прэнтисов?

Охранник, вдвое толще и выше нее, отрицательно покачал головой.

— Должно быть, я повернул не в ту сторону.

Страж порядка указал через холл:

— Там.

Бесс прошествовала к заветной двери и, не обращая внимания на очередного охранника, постучала. Но он тут же схватил ее за запястье:

— Имя?

— Эбрахэм Вуд, — ответила она как можно более низким и хриплым голосом.

Охранник еще держал ее за руку, когда дверь открылась и из-за нее показалась высокая фигура Джерида Инмэна. Бесс резко втянула воздух, чувствуя, как намокает у нее от страха льняная рубашка Бенджамина Вуда.

— В чем дело? — спросил Джерид Инмэн у охранника, видя, как тот мертвой хваткой вцепился в руку тоненького светловолосого паренька; затем перевел взгляд на лицо паренька:

— Ты?!

Бесс быстро, без единой паузы, проговорила:

— Эбрахэм Вуд, мистер Инмэн, добрый вечер.

— Я знаю, черт возьми, кто ты! — возмутился он, еще не сообразив, что же с ней делать.

— Надо ли мне вывести мистера Вуда? — спросил охранник.

— Нет. Отпустите его.

Охранник немедленно подчинился, и Бесс стала растирать онемевшее запястье. На Джерида она старалась не смотреть. Раз он моментально узнал ее, значит, узнают и остальные. Как только она попадет в общество Прэнтисов, ее маскарад будет разоблачен.

— Входите, мистер Вуд. — Усмешка таилась в уголках его губ, и насмешка звучала в голосе, но такая слабая, что только Эбрахэм Вуд мог ее уловить.

— Входите, входите! Я везде искал вас, — весело подбадривал Джерид, но Бесс оказалась неспособной ни двигаться, ни говорить: ее сковал страх разоблачения. Джерид легонько подтолкнул ее. — У нас в разгаре покер. Но вы, помнится, не играете?

— Я хочу научиться, — покорно ответила Бесс, проходя мимо охранника в комнату, сияющую огнями, зеркалами и граненым хрусталем бара.

— Хорошо. Это следует поддержать.

Джерид подвел ее к большому полированному столу. Несколько пар мужских глаз уставились на маленькое белокурое чудо с усами: то ли подросший лилипут, то ли начинающий актер.

— Джентльмены, разрешите представить: Эбрахэм Вуд. Мистер Вуд, вас приветствует общество уважаемых людей: старший и младший Вильямы Прэнтисы, Ричард Хоскинс, Элидж Добс и… — Джерид сделал драматическую паузу, — Роберт Лоуэл Харт.

Бесс встретила взгляд отца. Судья вежливо наклонил голову:

— Мистер Вуд, очень приятно. Не хотите ли присоединиться к игре?

Бесс не знала, что произойдет, если отец узнает ее. Он, конечно, не унизит ее публично, но что ей самой делать в этом случае? Самообладание было окончательно поколеблено. Что отец делает в Саратоге? Когда он приехал? Почему он не сообщил ей о приезде?.. Под жилетом и рубашкой Вуда пот стекал по груди. Но Бесс собралась-таки с силами:

— Я буду рад понаблюдать, если никто не возражает.

— Нет, конечно! — Судья, видимо, полагал, что остальные настроены так же благодушно, как он. — Садитесь. Вы играете в покер?

Бесс покачала головой и неохотно опустилась в предложенное ей кресло: Джерид попросил слугу поставить его между собой и судьей Хартом. Усевшись, она сложила руки на коленях, чтобы не привлекать к ним внимания.

Карты были перетасованы и розданы, тощий новичок забыт. Бесс напряженно наблюдала. Ее отец взял свои карты и оглядел их с видом завсегдатая. Бесс взглянула на Джерида, чье колено касалось ее ноги, и поймала мимолетную усмешку поверх карт, когда он откидывался в кресле. Ей хотелось узнать, кто выигрывает, но она молчала, боясь попасть впросак.

Вильям-младший начинал новую партию. Бесс видела, что он покраснел и сильно вспотел. Он отпил большой глоток виски и напряженно следил за тем, как остальные отвечали на его ставку: Ричард — Джерид — судья Харт — Вильям-старший… Судья пожал плечами. Элидж Добс, ни слова не говоря, бросил карты рубашкой вверх. Ричард облизал губы кончиком языка и закончил игру.

Вильям выложил «клубную дорожку». Судья перевернул карты вниз рубашкой. Ричард вздохнул, покачал головой: «Извини, Вильям», — и выложил «оленью дорожку». Вильям застонал, как от боли.

— Все, — сказал он, трогая белокурые волосы, мокрые от пота. — Я пуст. Проклятье!

— Почему бы нам не передохнуть? — предложил Джерид и повернулся к новичку с испуганными глазами. — Вы сможете присоединиться к нам в следующей партии.

Бесс чуть было не улыбнулась, но вовремя спохватилась.

— Я не уверен, что выдержу ваши ставки, — сказала она хрипловатым голосом.

— И не напрасно! — усмехнулся Джерид. — Они поднимаются в каждой раздаче и могут выпотрошить вас дочиста.

— Среди нас новичок, я вижу. Разрешите узнать, откуда вы прибыли, мистер Вуд, — вежливо обратился к Бесс Прэнтис-старший. — Из Нью-Йорка, я полагаю.

— Да, вы правы.

— И чем занимаетесь?

— Я артист.

Старший Прэнтис удивился:

— Каким же образом вы стали друзьями с мистером Инмэном?

Бесс напряглась для мгновенного ответа, который и не объединил бы ее с Джеридом, и подтвердил бы ее право на присутствие здесь.

— Мы скорее не друзья, а приятели, — с ленивой медлительностью проговорила она.

— Извините меня, — прервал их судья, поднимаясь. — Пойду поищу дочь.

Бесс, опустив глаза, изучала стол из вишневого дерева.

— А вы спрашивали о ней у Джинни? — поинтересовался старший Прэнтис.

— Да. Она сказала, что оставила Бесс на лужайке. Но я не нашел ее там.

— Расспросите Джинни еще раз, и понастойчивее. Если ваша дочь задумала что-нибудь, моя наверняка знает.

Судья Харт улыбнулся и кивнул:

— Да, проказы у них обычно общие.

Джерид дружески сжал колено Вуда под столом, усмехнувшись ему в лицо. Они с судьей вышли. Бесс последовала было за ними, но все-таки не решилась. Расскажет ли Джерид ее отцу, где искать дочь?

Прэнтис-старший и Добс пошли проведать своих дам, Бесс решительно поднялась и направилась к бару, у которого расположились Ричард и Вильям. Она боялась, что мужчины заметят, как неуклюже она идет в своих огромных башмаках, но те не обратили на нее никакого внимания. Заказав себе стакан виски и считая, что пить его не обязательно, она села на обитую бархатом кушетку, полускрытую баром от беседующих.

— Ты же знаешь: отец не даст мне больше денег! — В голосе Вильяма слышалось отчаяние.

— Мы можем обстоятельно обсудить ситуацию наедине, — предложил Ричард.

— Вот и давай обсудим. Здесь никого нет.

Итак, Вильям даже не заметил «маленького Мука». Но Ричард кивнул на незнакомца. Тогда Бесс глотнула немного виски, притворяясь равнодушной к их разговору.

— О, кому это интересно? — воскликнул Вильям. — Да и без того завтра утром все будут знать, что я по уши в долгах.

— Ты заядлый игрок, — мягко произнес Ричард. — Заядлых игроков легко обыгрывать, потому что они не умеют вовремя останавливаться. Ты считаешь, что следующая раздача непременно принесет тебе выигрыш, и потому всякий раз поднимаешь ставку. А я только подстраиваюсь под твою ставку, имея лучшие карты, чем ты.

Вильям застонал. Выглянув из-за угла бара, Бесс увидела, как он обхватил голову руками.

— Но у тебя всегда есть деньги, — тоном упрека сказал Вильям. — Я жду, что и у тебя они кончатся, но этого не бывает никогда. Кто ты, черт возьми? И что ты хочешь от меня?

— Ты отлично знаешь, кто я, — спокойно произнес Ричард. — И знаешь, чего я хочу.

— Проклятье! Я даже не буду завтра на собрании.

— То есть как это не будешь? — прошипел Ричард. — Смотри, это для тебя плохо кончится!

— Но они все равно собираются обсуждать лишь стоимость перевозок и оплату проезда пассажиров.

Бесс пыталась тянуть понемножку виски, чувствуя, как оно обжигает горло, и притворяясь, что не слушает.

— Все это — идеи Вандэрбилта, — сказал Ричард. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он возьмет под контроль столько железнодорожных путей, сколько сможет. — Ричард говорил грубоватым, спокойным голосом. — Он не сумеет прибрать к рукам только Балтиморскую и Огайскую дороги, но и нам не позволит вмешаться.

Вильям вскочил:

— Какое это, черт возьми, имеет отношение ко мне?

— Ты знаешь, Вильям. Не играй со мной. — Ричард помолчал, глядя Вильяму в глаза. — Если ты заберешь свой капитал из «Б и О», то навредишь нам. Это очень просто: не забирай свой вклад! Ты задолжал мне крупную сумму. Ты ведь не сказал своему отцу, сколько должен, поэтому он и не тревожится. И пусть не тревожится! Все, что от тебя требуется, — не выходить из дела. И мы забудем о твоем долге. Ты не должен давить на «Б и О», а я не буду давить на тебя.

Вильям нервно ходил мимо стойки бара, деланно улыбаясь. Отчаяние клубилось в его глазах.

— Итак, ты получаешь деньги от президента железнодорожных компаний Балтимора и Огайо Гаррета? Мне бы следовало догадаться раньше. Ты шпионишь в пользу «Б и О», Хоскинс? Моя сестра будет отнюдь не в восторге, услышав это.

Хоскинс стиснул плечо Вильяма.

— Не пытайся мне угрожать, — прорычал он. — Мои отношения с Джинни никак не связаны с этим, и ты знаешь это!

— Я тебе верну все до последнего цента! Лорд будет готов бежать уже в следующую субботу.

Но ни голос Вильяма, ни его красное лицо не внушали доверия.

— Я жду возвращения своих денег сегодня вечером. Или обещания оставить в неприкосновенности твой вклад в «Б и О», — категорически заявил Ричард.

— Проклятье! Ты же знаешь, я не могу вернуть их сегодня!

— Правильно. Значит, остается второе.

Вильям одним глотком допил свое виски:

— Я достану деньги для тебя, Хоскинс. Если даже мне придется их украсть, ты получишь свои проклятые деньги! — Вильям с треском поставил пустой стакан на стойку бара и стремительно вышел.

Ричард Хоскинс спокойно допил свое виски и подошел к молодому человеку в пенсне.

— Мне заплатить вам? — с подчеркнутой вежливостью спросил он. — Или вы джентльмен?

— За что заплатить? — изумился молодой человек.

— За то, чтобы вы сохранили услышанное в тайне.

— Я артист и не интересуюсь ни делами, ни деньгами, — фыркнул Эбрахэм Вуд.

Ричард поклонился небрежно и отошел к карточному столу.

Все мужчины, кроме судьи Харта, вернулись. Вильям, похоже, сполоснул лицо холодной водой. Бесс заняла свое место за столом и с нетерпением ожидала начала новой партии. Игра показалась ей довольно простой, а оставшиеся четыре стодолларовые бумажки прибавляли уверенности в себе.

Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Джон Моррисэй вошел в комнату вслед за Элиджем Добсом и, прошествовав прямо к Эбрахэму, бесцеремонно взял его за плечо:

— Мне надо поговорить с вами, но не здесь.

Все, кроме Джерида, выглядели смущенными. Он же ухмылялся и спокойно тасовал карты.

— Надеюсь, скоро увидимся, Эби, — бросил он. — Мистер Моррисэй, будьте повежливее с молодым человеком: он еще очень юн.

Моррисэй довел Эбрахэма до двери, сильно сжимая его локоть. За дверью он отпустил локоть со словами:

— Я рад, что вы не моя дочь!

Бесс почувствовала, как бледнеет.

— Мы спустимся по черной лестнице, мисс Харт. Но если вы станете убеждать меня, что вы не мисс Харт, а Эбрахэм Вуд, то я сорву ваш парик и усы и приведу вас обратно к джентльменам.

Он шел впереди нее по лестнице, то и дело оборачиваясь. Бесс больше всего заботилась о том, как бы не свалиться прямо на него в своих безразмерных башмаках. Когда они подошли к выходу, Моррисэй распахнул перед ней дверь:

— Бенджамин Вуд ждет вас у себя в гостинице. Идите туда и переоденьтесь. Только после этого можете вернуться. Никто не должен знать, что женщина, переодетая мужчиной, пробралась мимо Джона Моррисэя в игровые комнаты! Только попадись я на язычок сплетникам, как из этого раздуют политический скандал.

Бесс расплылась в улыбке:

— Согласна всей душой!

Интересы Моррисэя неожиданно совпали с ее собственными.

Он повернулся, чтобы уйти, но Бесс остановила его:

— Объясните, пожалуйста, как вы узнали о моем маскараде.

Моррисэй замешкался было от ее наглости, но все-таки ответил:

— Я с самого начала кое-что заподозрил. Потом понаблюдал за Бенджамином и выяснил, что он откуда-то достал еще сотню долларов. Посоветовался с Джеридом Инмэном, и мы вместе взялись за Бенджамина.

— Бедный мальчик! — искренне посочувствовала актеру Бесс.

— Он во всем сознался, как только я пообещал оторвать ему голову, — небрежно добавил Моррисэй.

— А затем вы с Джеридом решили выкинуть вон Эбрахэма Вуда?

— Не «выкинуть вон», а спасти от позора разоблачения… Вуд должен встретить вас в вестибюле своего отеля. Если его там не окажется, дайте мне знать.

Бесс кивнула и поблагодарила.

Бенджамин и в самом деле ждал ее в отеле.

— Ты продержалась дольше, чем я предполагал, — бодро произнес он.

— А ты сразу и струсил?

— Не судите, да не судимы будете. Вам ведь Моррисэй не обещал оторвать голову!

— Тебя бы выручил Джерид Инмэн.

— Да? Уверен, что он просто стоял бы и наблюдал, как меня бьют. Хотя, думаю, он понял, кто ты, с самого начала.

— Безусловно… Пошли! Мне надо переодеться и вернуться в клуб чопорной мисс Харт.

Бенджамин помог ей избавиться от усов, парика и прочего и скромно удалился в коридор на то время, пока Бесс переодевалась.

— Я бы ничего такого не придумала, не попадись ты нам с Джинни в саду, — сказала Бесс, критически оглядывая себя в зеркало в женском облике. — Но был ты, и была я — и родилась идея. Я не могу одолеть в себе страсть к веселым проделкам!

— Мир должен быть доволен, что ты не преступник, — сухо произнес Бенджамин. — А теперь вон из моей жизни, женщина!

Бесс усмехнулась, поблагодарила его и ушла.

16

— О Бесс, вот и ты! — воскликнула Джинни. — Все тебя ищут. Твой папа тут! Приехал вечерним поездом.

— Я знаю.

Джинни спросила испуганно:

— Значит, ты устроила представление? И тебя не раскрыли? О, я хочу все знать!

Кивая и обещая все рассказать, Бесс соображала, как избежать ее расспросов о Ричарде Хоскинсе.

— Так меня потеряли? — спросила она для начала сама.

— Мой папа готов убить тебя! Мистер Харт спрашивает, где ты, а он не имеет понятия. Я стала что-то выдумывать, но они догадались, что ты замыслила какое-то озорство. Ты поднималась наверх?

Бесс усмехнулась, глаза ее весело блестели.

— Я была в игорной комнате, и рядом со мной сидели за покерным столом твои отец и брат, Ричард, Добс, Джерид и даже мой отец! — похвасталась она, понизив голос. — Джерид сразу же узнал меня. И мой отец, кажется, тоже. Но оба не сказали ни слова.

— Ой! Хорошо, что мой отец не узнал! Он бы непременно высказался, — с ужасом проговорила Джинни.

В салон-ресторан спустились мужчины-Прэнтисы, а вместе с ними и Ричард Хоскинс, Элидж Добс, Джерид и судья Харт. Вильям-младший выглядел потерянным.

Бесс вспомнила, что предполагается, будто она впервые видит отца после разлуки только сейчас. Она расплылась в улыбке и обняла его.

— Джинни сказала, что ты здесь. Какой сюрприз!

— В Нью-Йорке удушающе жарко в августе, — улыбнулся в ответ отец. — Я заранее решил убежать от жары. Тем более, что ты здесь.

Бесс чувствовала, как краснеет под взглядом стоящего рядом с отцом Джерида. Она отвела глаза и взяла судью под руку.

— Где ты остановился? Может, я перееду к тебе?

Прэнтис-старший включился в их диалог:

— Я уговариваю твоего отца переехать в коттедж, к нам. Почему он не соглашается?

Судья Харт объяснил, предварительно поблагодарив Прэнтиса:

— У меня маленький уютный номер в Кларендоне, и нет смысла перебираться: ведь я пробуду здесь всего несколько дней… Если ты хочешь прогуляться со мной, Бесс, я с радостью угощу тебя чаем у себя в гостинице.

— Очень бы хотела, но как же я доберусь оттуда в коттедж?

— Мистер Инмэн любезно предложил подождать тебя и отвезти в своем экипаже.

Бесс взглянула на Джерида, который поклонился с достоинством, без сомнения гордясь своим хитроумным маневром. Он таким образом получал возможность остаться с нею наедине в экипаже и допросить ее с пристрастием о цели устроенного ею маскарада.

— Как это мило с вашей стороны! — криво улыбнулась она услужливому кавалеру.

Прэнтис-старший с сомнением покачал головой, но вмешиваться не стал: теперь судья Харт сам отвечает за дочь.

Начался разъезд гостей. Джинни повисла на руке у Ричарда Хоскинса; тот выглядел решительным, уверенным в себе, в то время как Вильям был подавлен и производил жалкое впечатление.

— Мисс Харт, — сказал Джерид почтительно, — я могу встретить вас в вестибюле Кларендон-отеля через двадцать минут. Вас это устраивает?

Бесс рассеянно кивнула, озабоченная предстоящими его расспросами.

— Спасибо, Джерид, — поблагодарил за нее судья.

— Уверяю вас, мне это доставит удовольствие, — склонил он голову, отходя от них.

Когда Бесс покидала вместе с отцом салон, она увидела, что Джерид направляется к чете Добсов. Мелисса, разговаривавшая со сверстницами, немедленно поспешила к родителям. Бесс вздохнула. Возможно, у них начнется роман. Мелисса Добс могла казаться пустоголовой и неинтересной Джинни, но совсем не обязательно, что ее мнение разделяет Джерид.

Джон Моррисэй проводил судью Харта и его дочь до дверей. Она не отказала себе в удовольствии одарить его обольстительной улыбкой и поблагодарить за интересный, познавательный вечер.

Саратога была ярко освещена и многолюдна. Отдыхающие гуляли по обсаженной вязами главной улице, сидели в плетеных креслах на террасах отелей. Воздух был свежим и успокаивающим, и Бесс почувствовала, как ее нервное напряжение ослабевает.

Кларендон-отель был построен в 1860 году. Величавое здание с классическими колоннами славилось живописными лоджиями и деревянной резьбой. Отец с дочерью расположились в уютной маленькой гостиной его номера. В ожидании чая судья разжег трубку и с улыбкой смотрел на дочь сквозь клубы дыма. Вскоре слуга принес на подносе горячий чайник, чашки, сладости. Бесс стала разливать чай, побаиваясь разговора: отец внезапно посерьезнел.

— Завтра будет собрание железнодорожных заправил, — сказала она, считая, что это наиболее интересная для судьи тема.

Отец принял у нее чашку чая и задумчиво произнес:

— Ты влюблена в него?

— Думаю, они собираются обсуждать цены за проезд и способы борьбы с конкурентами, — продолжала Бесс, делая вид, что не слышит его вопроса.

— Влюблена до ослепления? — спросил он все так же тихо.

— Нет, — ответила наконец она. — Джерид Инмэн не одобряет равноправия женщин.

— Так ли? Ты сама его спрашивала? — Отец улыбался.

— Мне и спрашивать его не надо. Такие, как он, не способны признавать какие-либо права за женщинами.

Судья выпустил клуб дыма.

— Влюбленность — хорошая вещь, Бесс. Еще лучше, когда она переходит в глубокую любовь, на всю жизнь. Как у нас с твоей мамой.

Бесс тут же прослезилась. Так было с ней всегда при малейшем упоминании о матери. Она умерла, когда дочери было двенадцать лет: во время Гражданской войны подхватила инфлюэнцу от одного из солдат, за которыми ухаживала. Мать участвовала в суфражистском движении и была единственной женщиной, которую любил Роберт Харт. Бесс долгое время мечтала встретить человека, столь же преданного ей, как ее отец был предан матери.

— Я могу только завидовать тебе, — сказала она. — Я не доверяю Инмэну.

И Бесс рассказала обо всем происшедшем с ней, за исключением интимной стороны их отношений с Джеридом. Рассказала и о беде с призовой лошадью Вильяма, и о его разговоре с Ричардом Хоскинсом у стойки бара.

— Я уверена, что Джерид знает о проблемах Прэнтиса-младшего, — заключила она. — Наверно, Лорду повредили ногу, чтобы Вильям не смог вернуть деньги Хоскинсу.

— То есть ты думаешь, что Ричард заплатил кому-то, чтобы тот искалечил лошадь?

— Да. И, скорее всего, заплатил он Лебрэку, жокею. Джерид явно в курсе этих грязных сделок, но какова его роль в этом, я не понимаю.

Судья задумался.

— А есть какая-то связь между Хоскинсом и Инмэном?

— Не знаю… Оба они — гости Прэнтисов, а между тем Ричард в конечном счете оказался явным врагом Вильяма.

— Джерид Инмэн, мне кажется, стоит в стороне от всех этих дел, — проговорил отец веско. — Он не имеет тесной связи с кем бы то ни было из них… Это все, что ты хотела мне рассказать?

Бесс кивнула.

— И поэтому ты такая нервная?

— Да.

— А что Элидж Добс?

Бесс рассеянно прихлебывала чай, затем произнесла протестующе:

— Как не «не имеет связи»? Вот связь: Элидж Добс с его западной железной дорогой. Вильям хочет забрать вклад из «Б и О» и войти в дело Добса, а Джерид приехал в Саратогу с Добсом. Джерид может работать на Добса, так же как Ричард — на Джона Гаррета.

— Но ведь Джерид Инмэн из Сан-Франциско.

— Ну и что? Он может шпионить ради денег! В этой роли он и нужен кому-то в высшем обществе. — Она вскочила и стала нервно ходить по маленькой гостиной. — Отсюда его загадочность.

— Бесс, я думаю, ты делаешь выводы чисто умозрительно, не имея фактов. Я не разделяю твоего недоверия к Джериду. По-моему, тебе следует обсуждать все свои сомнения именно с ним.

Бесс внимательно посмотрела на отца. Он попыхивал трубкой, скрестив ноги, и выглядел спокойным. Она привыкла считать его беспристрастным и справедливым. Так всегда было. Но что-то в его сегодняшнем поведении, в нерешительности голоса и взгляда заставляло ее думать, что он сомневается, передавать ли ей все ему известное о делах в доме Прэнтисов и об участии в них Джерида Инмэна.

— Почему ты вдруг стала так недоверчива к Джериду? — спросил он. — Мне казалось, вы близки друг другу. Он, например, с первого взгляда узнал тебя в маскарадном наряде, хотя даже я не узнал… ну, скажем так: не сразу узнал.

Бесс покраснела и, чтобы скрыть это, подошла к окну, но тут вспомнила важную вещь и вновь повернулась к отцу:

— Вильям намекал, что Джерид замешан в деле с Жуаном Коррэро. Что ты на это скажешь?

— Смерть Жуана Коррэро была несчастным случаем.

— Не понимаю, что это значит! — воскликнула она почти раздраженно. — Я не могу выносить неизвестности. Я так мало знаю о нем, а он мне ничего не рассказывает. Может, он и не шпион. Может, он хочет быть основным вкладчиком в дело Добса и пробует убрать оттуда Вильяма. Может… о папа, он может быть кем угодно!

— Может, может, — проворчал отец насмешливо.

Бесс уселась в бархатное кресло. Насмешливость отца, как ни странно, успокоила ее. Она почувствовала, как ее разочарование и гнев улетучиваются.

— Почему ты здесь, папа? — спросила она уже без тени раздражительности.

— Почему?.. Приехал отдохнуть. Я уже старый человек и предпочитаю оставаться в стороне от всех этих волнений.

— Кого ты собираешься одурачить? Ты приехал в Саратогу накануне того дня, когда начинается совещание руководителей железных дорог, и хочешь, чтобы я поверила в случайность такого совпадения?

Он пристроил чашку с блюдцем на столике рядом со своим креслом и откинулся назад, как бы снимая новый виток напряжения в их беседе.

— Ты хорошо поработала и много рассказала мне. Не думаю, что на завтрашнем совещании будут приняты тайные и важные решения.

— Какова наша задача, отец?

— Мы дадим им возможность встретиться и обсудить то, что они хотят обсудить, а затем выясним, что же они решили. И постараемся вытащить Вильяма из этой истории. Надеюсь, урок пойдет ему на пользу.

— А как насчет Джерида Инмэна?

— Мы возьмемся за него завтра.

Она смотрела в глаза отцу, не разделяя его спокойствия.

— После всего, что я тебе рассказала, ты доверяешь Джериду везти меня в коттедж, быть со мной наедине? — наконец спросила она.

— Я, конечно, побаиваюсь за бедного Джерида, оставляя его с тобой наедине, — рассмеялся судья и обнял дочь. — Не мучь его своими вопросами и подозрениями!

— Папа, ты невозможен.

— Я приеду за тобой завтра утром. Будь готова ко второму по расписанию омнибусу.

— Как хорошо, что ты здесь, папа! Я скучала по тебе. Я устала от этих богачей с их личными каретами и повсюду снующими слугами.

— И я скучал по тебе, Бесс. — Он поцеловал ее в щеку. — Ты все сделала хорошо. До завтра! Будьте осторожны в пути, пусть Джерид не позволяет гнать «личную карету» Прэнтисов во весь опор.

Бесс спустилась в холл гостиницы и увидела Джерида. Он стоял спиной к ней, рассматривая картины на стене. Это были, главным образом, пейзажи, действительно достойные внимания. Бесс помедлила минутку, наблюдая за ним: волосы слегка взъерошены, одежда вроде бы небрежная, но искусно подчеркивающая широкие плечи и стройные бедра. «У этого „демократа" явно превосходный личный портной», — подумала Бесс. В его облике и манерах сочетаются таинственность и надменная мужественность. «Что я знаю о нем? Ничего!» — еще раз сказала она себе. Он выглядел одинаково хорошо, ехал ли вместо кучера на облучке, играл ли в бильярд или рассматривал картины в холле Кларендон-отеля. Джерид Инмэн, казалось, везде на своем месте.

Она подошла и встала рядом с ним.

— Я готова.

— Мой экипаж у самого входа.

Он еще раз окинул взглядом картины, повернулся на каблуках и вышел. Удивленная таким поведением, Бесс, поколебавшись немного, последовала за ним.

Джерид уже сидел в карете. Бесс скорчила гримасу и, подобрав юбки, без его помощи одолела ступеньку и устроилась на сиденье. «Он демонстрирует, видимо, свое дурное настроение, а получается — дурные манеры. Ну и пусть». Она закуталась в шаль. С чего это он сердится? Уж если кому и сердиться, так это ей! Он игнорировал ее целый день и на ее глазах любезничал с Мелиссой. Бесс вздернула нос и не стала даже смотреть на своего провожатого.

Экипаж свернул на Конгресс-стрит, миновал беговую дорожку и стал двигаться по широкой Юнион-авеню, когда Джерид нарушил тягостное молчание:

— Я был удивлен, увидев твоего отца.

— Я тоже. — Бесс по-прежнему не смотрела на Джерида.

— Ты ведь занималась сбором информации для него?

— И для себя, и для своей страны, — ответила она, высокомерно подняв подбородок.

— Черт возьми, вы оба бываете иногда непроходимыми идиотами!

— Нельзя быть идиотом иногда, — парировала она все так же высокомерно. — Или человек идиот, или нет.

— Справедливо, — проворчал он, почти не разжимая губ.

— Я полагаю, ты раздражен тем, что мы с отцом мешаемся на твоем пути, — язвительно произнесла она.

Он сжал ее руку у запястья:

— Я раздражен тем, что ты самоуверенная дура!

Глаза ее вспыхнули и зло сузились, остановившись на руке, зажатой в его ладони:

— Пожалуй, синяков для одного вечера избыток. Сначала меня хватает всей пятерней Моррисэй, теперь ты.

Он отпустил ее руку, фыркнув:

— Не приходите ко мне плакаться, когда настанет расплата за ваше легкомысленное любопытство!

— Нам с отцом удавалось уберечься все эти годы, не обращаясь за помощью и советом к вам, мистер Инмэн, — сказала она, стараясь быть надменной. — Жаль все-таки… Я думала, вы с отцом нашли общий язык.

— Это не означает, что я считаю благоразумным его приезд сюда.

— С чего бы вам беспокоиться по этому поводу? Боитесь, что он расскажет что-то о вас? Или не хотите, чтобы он спас от разорения Вильяма Прэнтиса?

— Что, черт возьми, ты знаешь о Вильяме? — взорвался Джерид. — Проклятье! Ты рассуждаешь о делах, в которых ничего не смыслишь!

— Напрасно вы со мной так нелюбезны, мистер Инмэн, — насмешливо произнесла она. — Актер из Нью-Йорка, не умеющий играть в карты, многое узнал о делах за какие-нибудь пять минут… Вильям должен Ричарду Хоскинсу, который работает на «Балтимор и Огайо». Хоскинс предпочитает, чтобы Вильям не забирал оттуда свой вклад, а вошел в долю к Добсу, в его западную железную дорогу. Я полагаю, Ричард будет шпионить на завтрашнем совещании, так как Джон Гаррет отказался на нем присутствовать… Ты можешь объяснить свое участие во всем этом?

— Нет.

— Почему?

— Потому что это не твое дело.

Бесс надула губы и уставилась на лошадей, цокающих впереди.

— Бесс, дорогая! — Его голос наконец смягчился, но в нем все-таки звучало разочарование. — Ты не можешь просто верить мне?

— Вирджиния Прэнтис верила Жаку Лебрэку. Теперь она верит Ричарду Хоскинсу. А те куда больше заботятся о своих финансовых интересах, чем о ней. Я узнала, Джерид, что в мире чрезвычайно мало мужчин, которым можно слепо доверять. Пока ты не будешь со мной откровенен, не жди и от меня искренности.

— Ладно, все, забудем о делах! — Он повернул Бесс к себе и поднял за подбородок ее лицо. Она увидела жадную, неприкрытую страсть в его черных глазах.

— Чего ты хочешь? — спросила она почти испуганно.

— Хочу представить себя диким переселенцем, не знающим условностей цивилизации, — ответил он, все еще держа ее за подбородок. — Что бы я сделал с женщиной, которая сводит меня с ума одним взглядом своих фиалковых глаз?

— Джерид…

Его руки погрузились в каштановые волосы Бесс, и он запрокинул ей голову.

— Джерид, оставь меня!

Он сбросил шаль с ее плеч и ладонями ласково обвел округлость груди над низким вырезом платья. Бесс плотно сомкнула глаза, когда его губы прикоснулись к груди и медленно двинулись вверх, к шее и губам. Его язык жалил ее прохладную от ночного воздуха кожу, пробуждая трепетную теплоту внутри. Он сильно прижал ее к себе, его язык вкушал сладость теплой глубины ее рта. Она обхватила его за плечи, и стон родился у нее в горле в ответ на всепоглощающий поцелуй. Она еще сильнее прижалась к нему. Он оторвался от ее губ и стал легко и быстро целовать ее лицо и шею.

— Скажи, чего ты хочешь от меня, Бесс! Чем ты недовольна?

— Джерид, я не могу думать, когда ты касаешься меня, — шептала она, пристанывая и целуя его щеку. — Я не хочу думать. Я только хочу…

Бесс замолчала и подняла голову, ища его взгляд. Страсть билась в его глазах, но она знала, что ничего не произойдет. Сняв руки с его плеч, она подобрала упавшую шаль и отодвинулась.

— Не знаю, что со мной случилось. Я вела себя, как…

— Как семнадцатилетняя девчонка с неистовыми глазами.

— Я уже говорила тебе: я не девчонка! А ты постоянно играешь со мной, воображая, что я наивна и глупа!

— Попробуй объясни это Моррисэю, — усмехнулся Джерид. — Уж он-то имеет все основания считать, что ты импульсивная девчонка, а вовсе не зрелая и чопорная молодая женщина.

— А которую из них предпочел бы ты?

Улыбнувшись, он коснулся пряди волос, упавшей ей на бровь:

— Обеих.

— А сколько же вас, Джерид?

— Увы, всего один. Дикий переселенец, который мечтает затащить тебя в кусты!

Он отказывался быть серьезным и расхохотался, когда она гневно сжала рот.

— О моя темпераментная, неистовая Бесс! Я думаю, это только дело времени, чтобы ты выяснила обо мне больше, чем знаешь теперь. Или ты уже раскопала все, а со мной просто играешь в неведение?

Бесс запахнула шаль и задрала подбородок, не отвечая. Джерид посмеивался, сидя рядом, а затем начал тихо свистеть, выводя какую-то мелодию. Бесс решила, что больше не будет ни спрашивать его о чем-либо, ни рассказывать. Он все равно лишь смеется над ней. Она рассказала ему о том, что услышала в Клубе, а он и не подумал поблагодарить или отплатить ответной искренностью. Он только забавляется ею.

Она сосредоточилась, обдумывая ситуацию, и пришла к выводу, что Джерид веселится потому, что они с отцом не раскрыли его роль в деле Добс — Прэнтис-младший — Хоскинс.

— Я еще не закончила с тобой, Джерид Инмэн, — ледяным тоном произнесла Бесс, сердито взглянув на него.

— Очень надеюсь на это, потому что я еще даже и не начинал с тобой, — ответил он, демонстративно обводя глазами ее фигуру.

Экипаж остановился возле парадных дверей коттеджа. Бесс легко спрыгнула на землю, но ее широкие юбки зацепились за дверцу. Джерид наклонился и освободил их. Бесс обернулась с пылающими от смущения щеками и увидела веселый блеск в его глазах. Он закашлялся, подавляя смех.

Экипаж двинулся по направлению к конюшням, а Бесс медленно пошла к себе, невольно улыбаясь. Как мало мужчин, с которыми можно позволить себе расслабиться! Она рада, что Джерид Инмэн всегда готов посмеяться над сделанным или сказанным ею. «Да, но помочь барышне садиться в экипаж и вылезать из него — святое дело, и за эту небрежность я его когда-нибудь жестоко накажу!» — утешила она себя напоследок.

17

Посреди ночи Бесс проснулась от чьих-то криков. С тревогой прислушавшись, она узнала голос Джинни. Бесс выпрыгнула из постели и побежала через холл в комнату Джинни, еще и не поняв, приснилось ей это или реальность. Джинни закричала опять, и Бесс ворвалась к ней через полуоткрытую дверь. Она увидела подругу в оцепенении стоящей посреди комнаты; тонкая ночная рубашка порвана на плече, открывая белизну округлой груди.

— О Бесс! — зарыдала Джинни, припав к ней. — Это такой ужас! — Она плакала, не в состоянии продолжать.

— Успокойся, ты уже в безопасности, — шептала Бесс, надеясь, что вслед за ней с минуты на минуту явятся слуги или члены семьи. — Что случилось? Кто порвал тебе рубашку?

— Приходил Жак Лебрэк, — всхлипывала Джинни, уткнув мокрое лицо в плечо Бесс. — Он сказал, что расплатится за то, как я обошлась с ним. — Она дрожащими пальцами стянула вместе разорванные края рубашки. — Сказал, что остальное еще впереди… что я буду его помнить… О Бесс!

Бесс услышала топот ног за дверью и набросила на Джинни шелковый пеньюар. Первым в комнату вбежал Ричард. Он был в ночной рубашке и брюках. Тревожно выкрикивая имя невесты, он заключил ее в объятия. Бесс нахмурилась. Ричард Хоскинс мог и нанять кого-нибудь, чтобы напугать Джинни.

Родители и брат вошли следом за женихом. София Прэнтис занялась дочерью, а мужчины через несколько секунд бросились за Лебрэком.

Бесс вышла из комнаты, соображая, почему не прибежал на помощь Джерид Инмэн. Его нигде не было видно.

Она проскользнула через холл к его двери. Закрыто, и внутри не слышно ни звука. Она не стала стучать, а просто повернула ручку. Дверь открылась, и Бесс увидела за откинутым пологом аккуратно заправленную постель. Джерид Инмэн даже и не ложился! Что бы это значило?..

Она вернулась мыслями к Лебрэку. «Остальное еще впереди», — предупредил он. Как именно он мог отомстить Джинни? Вильяма Жак тоже винил и, значит, мог навредить его чистокровному любимцу. Возможно, захочет он отомстить и подруге Джинни из Нью-Йорка…

Внезапно даже для себя она спустилась по черной лестнице и через кухню вышла наружу. Влажная трава холодила голые ноги, длинная тень бежала впереди Бесс по лужайке, пугая развевающимися волосами. Лунный свет делал все вокруг таинственным и зловещим. Она бежала, подняв пеньюар и ночную рубашку почти до колен.

Подойдя к открытой двери конюшни, Бесс замедлила бег. Возможно, мужчины здесь.

Внутри было темно и тихо. Но вот она услышала характерный акцент Жака Лебрэка:

— О мой красавец! Я бы лучше убил десять человек, чем тебя. Но у меня нет выбора.

Бесс вгляделась в темноту и заметила рядом со стойлом Лорда слабый огонек керосиновой лампы. Жеребец Вильяма стоял неподвижно, шкура его глянцевато поблескивала. Жак вздохнул и направил на него винтовку.

— Нет! — закричала Бесс, обращаясь к Лебрэку.

Он обернулся и перевел ружье на нее. Она нырнула в кучу сена с другой стороны от жеребца. Прозвучал выстрел, и почти одновременно еще один. Конь испуганно всхрапнул и встал на дыбы, а затем опустился на все четыре копыта, едва не задев ноги Бесс. Не успела она испугаться, как Лорд вырвался на волю, проскочив через дверь в открытые ворота.

Бесс перекатилась на спину, обреченно ожидая увидеть направленное на нее дуло ружья Жака… Но вместо этого она увидела склонившегося к ней Джерида Инмэна. Он за руки вытащил ее из сена.

— Какого черта ты тут делаешь? — сердито спросил он, сжимая ее запястье.

Она была слишком потрясена и напугана, чтобы ответить. Джерид в ярости прошипел:

— Тебя могли убить, ты, маленькая дурочка!

Бесс посмотрела на затекшую от его хватки руку, и глаза ее наткнулись на револьвер.

— Что это? — спросила она испуганно.

— Не пугайся так. Если бы не мой револьвер, ты уже была бы мертва.

Бесс не могла отвести глаз от оружия.

— Жак мертв? Ты убил его?

— Нет, я его не убивал.

— Но прозвучало два выстрела…

— Да. Один из них — в тебя, из ружья. Другой — в него, из моего револьвера. — Джерид отпустил наконец ее запястье. — Думаю, я ранил его в руку. Но этого мало! Надо было не дать ему смыться из Саратоги к утру. — Он пнул копну сена. — Проклятье!

Бесс никогда не видела Джерида в такой ярости. Она поколебалась, не зная, как его успокоить.

— Мы не дали ему застрелить Лорда, уже хорошо, — сказала она тихо.

— Я знаю, черт возьми! Но кто тебя просил рисковать жизнью ради даже самой прекрасной лошади на свете? — Он застонал, непостижимый и разъяренный, и снова пнул сено. — Вместо лошади Вильяма он мог застрелить тебя!

Бесс уставилась на Джерида. Ее тело дрожало, все силы уходили на то, чтобы противостоять мужской ярости. Он стрелял в человека. Прямо здесь, перед ней. И, возможно, разъярен на себя и на нее именно за то, что ему не удалось убить этого человека.

Джерид сунул револьвер за пояс и притянул к себе Бесс; его пальцы впились в ее тело под тонкой ночной сорочкой.

— Сознайся: ты рисковала жизнью ради смазливого Вильяма? Скажи мне сейчас же, Бесс! Если хочешь остаться с ним, я не буду мешать.

— И ты так легко отпустил бы меня? — обиженно спросила она.

Он обвил руками ее талию, его прикосновения стали мягкими и ласкающими. Бесс почувствовала, как ее тело расслабляется, губы раздвигаются. Одной рукой она обняла Джерида за шею, а ладонью другой касалась мускулов его груди. Они целовались снова и снова, жадно, ненасытно, со страстью, подогретой всем пережитым. Слезы облегчения покатились по ее щекам. Когда Джерид почувствовал их соленую влагу, он обнял Бесс еще крепче. Она ощущала бешеный стук его сердца.

Внезапно он отстранил ее от себя.

— Я упустил из-за тебя Жака: должен был увериться, что ты в безопасности. Что ты делаешь со мной! — Он укоризненно покачал головой.

Бесс подняла голову и посмотрела на него: глаза сужены, линия скул твердая и жесткая. Но она не чувствовала себя виноватой, и ее голос прозвучал требовательно:

— Джерид, расскажи мне все! Где ты был ночью? Как ты успел сюда вовремя, чтобы спасти меня? Почему у тебя револьвер? Джерид…

Он отстранился от нее еще дальше.

— Мы обо всем поговорим, но не сейчас.

Она закусила губу, чтобы опять не расплакаться, и пошла к дверям конюшни.

— Ты беспокоилась о Вильяме, Бесс? — ровным безжизненным тоном спросил Джерид.

Она повернулась, уже взявшись за дверную щеколду; лунный свет вспыхивал в ее рыжеватых волосах.

— Нет, — произнесла она мягко. — Я беспокоилась о тебе.

Бесс не смогла больше уснуть этой ночью. Как выяснилось, и другие не спали. Вильям и Джерид ловили Лорда, София и Ричард дежурили в комнате Джинни, а Прэнтис-старший вызывал адвоката.

Бесс вернулась от Джинни к себе, боясь, что если останется у нее после ухода Ричарда, то расскажет ей правду о ее возлюбленном, а этого она не хотела. Не сейчас. Бедной девочке надо оправиться от шока, прежде чем она сможет перенести новый, может быть еще более жестокий.

У себя в комнате Бесс села в кресло, потягивая вино. Она обдумала все, что узнала и перечувствовала, с тех пор как приехала в Саратогу-Спрингс. И пришла к двум выводам: она влюблена в Джерида Инмэна, и она должна его оставить.

После этого Бесс сняла одежду, в которой путешествовала этой ночью, и надела прозрачную ночную сорочку и свой любимый пеньюар. Осмотрев себя в зеркало, она спустилась в холл на этаж Джерида, осторожно пробралась к дверям его комнаты и повернула ручку. Дверь опять оказалась незапертой, и Бесс открыла ее ровно настолько, чтобы протиснуться. Войдя, она задвинула щеколду.

Джерид был у себя. Он стоял возле окна в одних брюках с большим револьвером, направленным на нее.

— Тебе не противно держать его в руках? — спросила она.

Джерид бросил револьвер на тумбочку возле кровати.

— Следует стучаться, прежде чем входить к джентльмену, — сухо произнес он.

— Я думала: вдруг ты спишь? Или тебе это вообще не требуется?

Он пожал плечами.

— Время от времени сплю. — Он окинул ее одобрительным взглядом с головы до ног.

— Хочешь, поспим сегодня немного вместе?

Она остановилась в изножье кровати и сбросила с себя пеньюар. Вино, выпитое ради снятия стресса, подействовало на нее гораздо сильнее, чем она сама предполагала. Сквозь прозрачную ткань сорочки просвечивала грудь, и Бесс, видя это, ничуть не смущалась. Джерид придвинулся к ней, потянул двумя пальцами за кончики ленты, удерживающей ворот сорочки, но до конца развязывать ленту не стал.

Бесс чувствовала странное щекотание в носу, глядя на его мускулистую грудь, такую широкую и надежную, придающую непостижимую мужественность его облику. Она протянула руку и коснулась темных мягких волос на его груди.

— Я думаю о тебе часами, — призналась она.

Он улыбнулся медленной ленивой улыбкой и дернул за кончики ленты. Прозрачное одеяние, и без того ничего не скрывавшее, упало к их ногам.

Закинув руки за шею Джериду, Бесс прижалась к нему голой напряженной грудью. Он прошелся руками от ее плеч к локтям, бережно целуя в губы.

— Ты прекрасна и при дневном, и при лунном свете. — Голос у него стал хриплым.

Бесс улыбнулась и прижалась к нему еще теснее. Его руки спускались по ее спине все ниже, к шелковистым округлостям ягодиц. Она пробежалась языком по его губам и застонала от восторга.

Потом он медленно опустил ее в постели и стал целовать шею и грудь, зажимая губами то один сосок, то другой. Бесс закинула руки за голову и прикрыла глаза в изнеможении от бешеной атаки чувств, обрушившихся на нее. Джерид, стоя на коленях перед кроватью, покрывал мелкими поцелуями ее грудь, а рука его ласкала бедро, подбираясь к влажному, чрезвычайно чувствительному уже треугольнику.

Он нетерпеливо встал, одним движением снял и отбросил брюки. Бесс приподнялась на локтях, глядя на его сильное обнаженное тело, напряженное от желания. Сев на постели, она поцеловала его упругий живот и, обвив руками спину, медленно увлекла на кровать за собой.

Они опять стали целоваться, глубоко проникая языками друг в друга. Наконец она осторожно и любовно направила его плоть в себя и замерла от восторга, когда он вошел и их тела слились. Джерид вонзился в нее, а она выгнулась под ним в пароксизме наслаждения. Обхватив его за плечи, она то лежала неподвижно, напрягаясь под сильными толчками, то двигалась, поддерживая его ритм, пока оба не достигли вершины экстаза. Их приглушенные крики раздались одновременно, и долго еще после этого они лежали в объятиях друг друга.

Когда Бесс услышала спокойное сонное дыхание Джерида, она тихонько освободилась и села рядом с ним. Никогда раньше не знала она такого наслаждения. Она поцеловала его в плечо, и горячая слезинка упала на его смуглую кожу. Бесс вытерла ее кончиком пальца и выскользнула из постели. Надела ночную сорочку и пеньюар и посмотрела на спящую фигуру Джерида, пытаясь запомнить мельчайшую подробность этого необыкновенного рассвета. Затем на цыпочках пробралась к себе в комнату.

18

Бесс проспала всего два часа, но проснулась с ясной головой. И решила сегодня же покинуть Саратогу. Умылась, оделась в дорожное льняное платье, высоко зачесала и собрала в пучок волосы. После этого осталось лишь побросать вещи в дорожный сундук да приколоть на макушку бархатную шляпку, что она и сделала. Отражение в зеркале продемонстрировало решительную деловую женщину. Никакого внутреннего трепета или страха.

Она обнаружила Вирджинию Прэнтис на мраморной скамейке в саду, перед поляной роз.

— Доброе утро. — Бесс присела рядом. — Ты поспала хоть немного?

— Немного, — произнесла Джинни с безмятежной улыбкой, которая тут же исчезла при виде шляпки и дорожного платья Бесс. — Что означает твой наряд?

— Я уезжаю. Скоро приедет на омнибусе папа, и я отбуду вместе с ним. Собираюсь уговорить его сесть на дневной поезд до Нью-Йорка.

Джинни взяла подругу за руку.

— Почему? Это из-за ночных ужасов? Но я уверена, Жака найдут, а если даже и нет, то он не вернется! Я знаю, тебя чуть не убили, но…

— Это не из-за Жака. Мне просто пора возвращаться в Нью-Йорк. Не вини себя. У меня были прекрасные каникулы. Скажи, мужчины уже уехали в Саратогу-Спрингс?

— Да. Но откуда ты знаешь? Они держали это в таком секрете! Отец даже маме ничего не рассказывал до последней минуты. И Ричард не хотел говорить, пока я не заставила его. — Голубые глаза Джинни светились удивлением, а руки слегка дрожали. — Что ты знаешь такого, о чем не говоришь мне?

— Джинни, я не могу. Не хочу тебя расстраивать.

— Ну, пожалуйста! Ведь я не ребенок. Я знаю, ты собирала информацию для своего отца, и я не возражаю. Но хоть чем-то поделись и со мной! Без твоей помощи я становлюсь неуверенной в себе. — Джинни сложила руки на коленях и воззрилась на подругу. — Что ты можешь мне рассказать?

Бесс вздохнула. Она мечтала исчезнуть, оставив наконец Прэнтисов с их проблемами. Ричард способен и сам все объяснить невесте в подходящий момент. И Вильям мог сам выбраться из переделки, в которую попал. Какой толк от того, что она расскажет Джинни о Ричарде и брате? Да и как ей рассказать?

Бесс, намереваясь говорить только о фактах, начала спокойно:

— Ты знаешь, что «Коммодор» назначил совещание владельцев центральных и западных железных дорог здесь, в Саратоге?

Джинни покачала головой:

— Я не слишком интересуюсь такими вещами. У папы нет железной дороги.

— Нет! — хмыкнула Бесс. — Но при этом он основной инвестор нескольких железных дорог. И Вильям тоже.

— Только «Балтимора и Огайо». Там папа все контролирует.

Бесс не ожидала, что Джинни знает хотя бы это.

— И, безусловно, твой отец пытается научить сына некоторым тактическим приемам, до того как передаст в его руки империю Прэнтисов, — продолжала Бесс.

— Я наблюдала не одну битву по этому поводу. Но какая связь между сегодняшним совещанием и твоим отъездом?

— Твой брат — заядлый игрок, Джинни.

— Я это знаю. К тому же он очень много пьет. Он попал в беду?

Бесс кивнула и продолжала:

— Он крупно проигрался, и отец не знает о размере его карточного долга. Мистер Прэнтис, наверно, помог бы ему, но… Вильяма умно и жестоко шантажирует человек, тайно работающий на «Б и О».

— Что? Не может быть! И кто он?

Бесс говорила как заведенная, не отвечая на суетливые вопросы подруги:

— Тот человек хочет надавить на Вильяма, чтобы он не забирал вклад из «Б и О», и ради этого дал ему взаймы большую сумму денег. Но Вильям не хочет терять независимости. Он намеревается расплатиться, получив приз на скачках… Теперь этот человек требует вернуть долг, когда знает, что Вильям остался без лошади и без денег.

Джинни нахмурила брови, соболезнуя брату.

— Бедный Вильям!.. Мы с тобой можем что-нибудь сделать?

Бесс вздохнула, внезапно почувствовав себя обессилевшей. Как было бы замечательно вернуться в Нью-Йорк и забыть о проблемах семейства Прэнтисов! Но сейчас надо закончить разговор с Джинни о Вильяме, раз уж начала.

— Все это я узнала в клубе, когда переоделась в мужской костюм. А сегодня ночью Жак не только побывал у тебя — он еще и пытался убить лошадь Вильяма.

Джинни побледнела.

— Бесс, ты хочешь сказать, что этот Жак вредит Вильяму? О, как я могла так опуститься! Отец отречется от нас с братом за нашу глупость.

Бесс смотрела на розы, ухоженные, яркие, живые в летних солнечных лучах, и чувствовала себя несчастной. Как ей продолжать?

— Жака мог нанять тот, кто работает на «Б и О». Он играл в покер с Вильямом прошлой ночью. Вильям никогда не взял бы в долг у такого, как Жак.

— Тогда кто же это? — Джинни схватила Бесс за плечо. — Джерид?.. О Бесс, говори!

Бесс покачала головой. Она все еще колебалась, называть ли имя, и даже ненадолго закрыла глаза. Затем произнесла:

— Это Ричард.

Рука Джинни упала с плеча Бесс, и она сидела бледная, окаменевшая.

— Он адвокат из Балтимора. Он работает на частную фирму, — произнесла наконец Джинни бесцветным голосом.

— Он работает на Джона Гаррета.

Джинни отвернулась, как бы отказываясь продолжать разговор. Бесс погладила подругу по плечу.

— Прости, Джинни.

Та не замечала ни ее присутствия, ни прикосновения.

Бесс устало поднялась и медленно пошла к дому прямо по траве. Она попросила слугу принести ее сундук и поставить в холле. Затем, в ожидании отца, села в гостиной и стала читать роман Джордж Элиот.

Минут через пятнадцать в холле началось какое-то движение. Бесс пошла посмотреть, что происходит. Джинни в бордовом дорожном платье и черной бархатной шляпке шла за слугой, который поставил ее чемодан рядом с сундуком Бесс. Джинни была бледна, волосы закручены в плотный пучок, в глазах решимость. Она слабо улыбнулась подруге:

— Мама уехала в город, на ленч с приятельницами. Я оставила ей и отцу записку. Думаю, ты не будешь возражать, если я доеду с вами до Нью-Йорка.

Бесс подбежала к ней и молча обняла. Обе едва сдерживали слезы.

С улицы послышался скрип рессор. Бесс выглянула в окно и увидела долговязую фигуру отца. Судья Харт легко выпрыгнул из омнибуса. Ветер развевал его густые волосы стального оттенка; его шляпа, видимо, осталась в экипаже.

— Омнибус! — в восторге воскликнула Бесс. — Старый транжира, кажется, нанял весь экипаж для самого себя. Ну что ж, это значительно облегчит наш отъезд. — Она открыла перед отцом дверь. — Привет, папа!

Он улыбнулся дочери:

— Доброе утро, Бесс! Или уже полдень? Почему, Бог мой, ты одета как прокисшая престарелая дама? — Он вошел внутрь и одним взглядом охватил Джинни, сундук и чемодан. — Так-так, запланирована совместная поездка, как я вижу.

— Мы надеемся уговорить тебя взять билеты на дневной поезд до Нью-Йорка, — сказала Бесс.

Судья Харт поднял брови, с удивлением оглядывая дочь и Джинни.

— Но я ведь только вчера приехал!

— Смею думать, что двадцати четырех часов пребывания в Саратоге-Спрингс более чем достаточно для тебя. — Голос дочери был нежным, но лицо оставалось серьезным. — Мы должны уехать, папа, Джинни и я… Впрочем, тебе не обязательно ехать с нами.

— Ну что ж, честно говоря, я был сыт Саратогой уже через пару часов после приезда. И к данному моменту у меня нет особых причин оставаться здесь. Если ты не будешь задавать мне вопросы, я не стану расспрашивать тебя, — обратился он к дочери. — Лучше выехать сейчас. Вы согласны?

Джинни вышла из оцепенения:

— Да, пожалуйста! Давайте уедем прямо сейчас!

— Надеюсь, вы оставили записку родителям, мисс Прэнтис? — строго произнес судья.

Она кивнула.

— Вы написали им, что будете под моей опекой? Они не должны волноваться за вас.

— Да, сэр.

— А если бы я попытался уговорить вас обеих остановиться, не убегать, подобно паре безголовых курочек? Вы бы послушались меня?

— Нет, папа, не послушались бы, и ты это понимаешь, — ласково сказала Бесс. — Теперь пошли.

— Вы не хотите подождать до завтра? А, Джинни?

Она покачала головой. Ее бледность и покрасневшие глаза свидетельствовали о решимости.

— Я не хочу больше оставаться здесь ни минуты! Я уеду, даже если вы откажетесь взять меня.

— Ну что ж, вы меня уговорили. Остается отнести в экипаж вещи.

Джинни послала за слугами, которые положили груз в омнибус судьи Харта и пожелали всем приятного путешествия. Слуги не задавали вопросов, но глаза их выражали любопытство и удивление.

Судья задержал свою дочь, пока Джинни садилась в экипаж:

— Видимо, ты рассказала ей о Хоскинсе? В этом причина ее бегства?

— Мне пришлось. Она вынудила меня настойчивыми вопросами.

— Может быть, ты и права, — улыбнулся он.

— В каком смысле я права? В том, что ей надо избавиться от Ричарда?

— Позже! — Он небрежно махнул рукой. — Давай подсажу.

Бесс влезла вслед за Джинни в экипаж, и они выехали из ворот на широкую аллею. «Здесь будет чудесный солнечный день, — подумала Бесс, — а в Нью-Йорке суета и духота, но уехать все равно надо. И в дальнейшем избегать общения с Инмэном». Она припомнила, что Джерид считает их с отцом «непроходимыми идиотами». Какие у него основания для этого, он так и не объяснил…

Беглецы заехали в Кларендон за вещами судьи. Он предложил пообедать в гостинице, но Джинни наотрез отказалась: она спешила сесть в поезд. Судья пожал плечами и вошел в отель, а Бесс и Джинни поглубже забились в экипаж.

— Все это смехотворно. Все, что мы делаем, — сказала вдруг Бесс.

— Почему? Я не могу видеть Ричарда! И не хочу объясняться с ним.

— Мы убегаем, Джинни. Если я и усвоила что-нибудь крепко за свои двадцать четыре года, так именно то, что невозможно убежать от проблем. Скрыться тайком в Нью-Йорке — это не решение вопроса. — Она окончательно рассердилась на себя и стала выкарабкиваться из экипажа. — Решишься со мной? Отец будет только рад и распорядится, чтобы наши вещи вернули к вам домой.

— Я не могу! — закричала в отчаянии Джинни. — О Бесс, зачем ты меня покидаешь?

— Все нормально, Джинни. Папа проводит тебя на станцию. — Бесс улыбалась, ее фиалковые глаза сияли. — Пожелай мне удачи.

Она расправила юбки, удостоверилась, что шляпка надета прямо, и с высоко поднятой головой прошествовала вниз по Бродвею к «Конгресс-холлу». Живот сводило голодной судорогой, но Бесс не сдавалась: лучше страдать от голода, чем хандрить! Она прошла в вестибюль и обратилась к администратору:

— Где тут проводится совещание железнодорожников?

— М-м, — промычал он растерянно. — Какое совещание?

— Как какое? — наигранно возмутилась Бесс. — То, которое проводят Вандэрбилт и две дюжины железнодорожных воротил.

— Хм! Если они хотят сохранить это совещание в тайне или по крайней мере притвориться, что никто о нем не знает, то не ждите указаний от отельного клерка. — Администратор уже пришел в себя и говорил теперь с самоуверенностью хорошо оплачиваемого чиновника. — Я не знаю, — закончил он с ухмылкой.

— О, я понимаю, — язвительно улыбнулась Бесс.

Она побродила по огромному роскошному вестибюлю, стараясь что-нибудь придумать. «Конгресс-холл» имел множество залов, так что найти тот, в котором они заседают, практически невозможно…

Пять минут спустя Корнэлиус Вандэрбилт и сопровождающие его боссы вышли в вестибюль из лабиринта залов. Бесс проклинала себя: ей надо было выскользнуть из дому с мужчинами, вместо того чтобы унывать и паковать вещи! Совещание, скорее всего, уже закончилось. Она выскочила на улицу в поисках знакомых лиц и тут же увидела одного из дельцов. Он прогуливался по Бродвею под руку с женой. Так и есть: они уже отдыхают. Затем Бесс увидела Вильяма, пересекающего Бродвей по направлению к ней. Он выглядел изможденным, несмотря на элегантный костюм и приветливую улыбку.

— Элизабет! Какая удача! Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Я приехала с отцом, он зашел на минутку в свою гостиницу… Вильям, я знаю о твоих долгах. Знаю о Ричарде Хоскинсе. Что ты собираешься делать?

— Ты всегда знаешь больше, чем следует. — Он удивленно покачал головой и взял ее руки в свои. — Впрочем, я по-прежнему восхищаюсь тобой. Если тебе это интересно, могу сознаться: Ричард и я пришли к соглашению.

— То есть ты согласился на его условия?

— Да, Элизабет, я согласился на его условия. Он прав: я рисковал всем из-за своего упрямства. В общем… Нет, я не хочу обсуждать это!

— Твоя сестра любит Ричарда. Ты знаешь об этом? Как же она будет относиться к нему, узнав, что он шантажист?

— Методы Ричарда, может быть, и не совсем благородны, — замялся Вильям. — Но, в конце концов, он спас меня.

Бесс почувствовала свою вину и перед подругой, и перед Вильямом.

— Джинни знает о Ричарде. Я сказала ей, — призналась она с печалью в голосе.

— О нет, Элизабет! — ужаснулся он. — Зачем? Она наивная, бескомпромиссная девочка… Что она собирается делать?

— Следующим поездом уехать из Саратоги в Нью-Йорк. Если Хоскинс хочет остаться с ней, напрасно он держит ее в неведении о том, что происходит вокруг.

— Давай обсудим это обстоятельно. Пойдем в парк, прогуляемся там.

Бесс хотелось, чтобы он отпустил ее руку. Она мягко высвободилась, но он опять взял ее за руку повыше локтя. Когда-то она была романтически влюблена в красавца аристократа, как тогда воспринимала Вильяма. Теперь она терпела его только в качестве источника информации.

— Что решили на совещании? Ты был там?

Вильям снисходительно улыбнулся:

— Забавные вопросы ты задаешь, Элизабет.

— Разве?.. Были ли приняты важные решения? Собираются ли они менять плату за проезд? Удалось ли «Коммодору» ограничить конкуренцию? — размеренно и спокойно продолжала спрашивать Бесс. — Я вовсе не забавна, я очень серьезна.

Они оказались под ветвями гигантского вяза. Вильям внезапно повернулся и прижал Бесс к себе, обхватив ее руками за плечи.

— Элизабет, я люблю тебя. Я бываю упрям и жесток, но, пожалуйста, поверь, я никогда не влюблялся сильнее! Ты прекрасна, отважна, нежна… Элизабет, ты все, что я хочу видеть в женщине.

— Вильям, отпусти!

— Скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

— Вильям! — Она вырвалась из его объятий.

Когда-то она мечтала услышать от него такие слова, а теперь была рада, что он произнес их с таким запозданием. И не только потому, что уже не любила его. Одно время Бесс считала, что может выйти замуж и без пылкой любви, если это будет полезно для дела. Но она знала, что Вильям не даст ей и шагу ступить самостоятельно, будет контролировать ее так же, как привык контролировать сестру.

— Я польщена, — сказала она, поеживаясь от его жестких объятий. — Думаю, ты веришь в свою влюбленность. Но не верю я. А главное, мы не будем счастливы вместе.

Он снова прижал ее к груди:

— Элизабет, пожалуйста, не решай окончательно! Я изменился за последнее время. И я… я так хочу тебя!

— Остановись, пока мы оба не попали в неловкое положение. Я не могу за тебя выйти.

— Нет, не говори так!

— Я не та женщина, за какую ты меня принимаешь. И, кроме того, я люблю другого.

Руки у него упали, и Бесс быстро отодвинулась.

— Кто он? — Вильям сжал зубы, лицо его покраснело от гнева. — Джерид Инмэн?

Бесс помолчала. Ее глаза улыбались.

— Вильям, успокойся… — начала она ласково.

Но Вильям резко отвернулся и ушел от нее. Бесс смотрела ему вслед с искренним сочувствием. Она подобрала локоны, выбившиеся из-под шляпки, и вышла на Конгресс-стрит. Что же делать с Джинни? Бесс сомневалась, что на ее месте легко простила бы Ричарда, но она ведь и вообще более строга, чем Вирджиния… И тут она рассмеялась про себя. Более строга? Да она сама влюблена в человека, обвиняемого в убийстве, коррупции, ограблении поезда… и неискреннего, и просто грубого, даже с ней!

Впрочем, стала она утешать себя, в убийстве его можно лишь подозревать, а не обвинять, ибо такого свидетеля, как Бетти Боумэн, нельзя принимать всерьез. Другие говорят о самозащите или даже просто о несчастном случае… Захваченная этими мыслями, она вздрогнула, увидев Джерида. Он шел по Конгресс-стрит в сторону Бродвея и не видел ее. Бесс подобрала юбки и побежала к нему. Слегка обогнав его, она перешла на размеренный шаг и небрежно бросила через плечо:

— Привет!

Удивившись его угрюмому молчанию, она еще немного замедлила ходьбу и произнесла:

— Прекрасный день, не правда ли?

Джерид согласился.

— Куда ты идешь, можно узнать?

— Не твое дело, дорогая.

— Какие мы дружелюбные! И даже здороваться не хотим.

— Не приставай ко мне, Бесс. Мне не до тебя.

— Я надеялась, что тебе всегда до меня, — обиделась она. — Но раз так, ответь только на один вопрос: это ты нанял Жака, чтобы застрелить Лорда?

— С чего это пришло тебе в голову? Разве ты не помнишь, что я стрелял в Жака?

— Джерид, черт возьми, ты остановишься поговорить со мной! Я почти не спала сегодня.

Он сбоку посмотрел на нее, не замедляя шага.

— Воспитанные барышни не ругаются.

— Ты абсолютно невыносим! — прошипела она. — Ты знаешь, к какому соглашению пришли Ричард и Вильям?

— Да.

Она почти налетела на великолепно одетую женщину, но Джерид не остановился.

— Ты относишься ко мне как к пустоголовой девице!

— Я спешу, Бесс, не задерживай меня.

— Ох, какие мы большие, важные люди!

Он мрачно взглянул на нее.

— По крайней мере, мог бы сказать, известил ли ты полицию о своем выстреле. Это ведь должно быть узаконено.

Он резко остановился и схватил ее за локти.

— Тебя интересует, было ли это законно? Так вот: возможно, это и не было законным, но определенно было забавным. И это то, на чем вы остановитесь, мисс Харт. Больше никаких вопросов, никакого ехидства! Найди своего отца и пей с ним чай.

— Я не подчиняюсь вам, мистер Инмэн!

Шляпка ее съехала набок, но Бесс не поправляла ее. Сделал это Джерид — так, будто имел дело с малым ребенком.

— Если ты пойдешь за мной, Бесс, я за волосы втащу тебя в гостиницу и запру в номере отца. — Челюсти его напряглись, и он гневно сдвинул брови. — Ты чуть не угробила нас обоих сегодня ночью!

Она остановилась, скрестив руки на груди и холодно наблюдая за Джеридом. Он торопливо пошел дальше, но оглянулся и бросил через плечо:

— Я вернусь за тобой в Кларендон, Бесс. Только перестань суетиться!

— Ну и проваливай к дьяволу! — прошипела она ему вслед.

Она пошла к Кларендон-отелю. Омнибуса возле него не было. Дежурный сообщил, что судья Харт еще не освободил своих комнат.

Итак, решила Бесс, отец вовсе не собирается сопровождать их в Нью-Йорк. Видимо, он согласился отвезти Джинни на вокзал, надеясь, что кто-нибудь из членов семьи успеет добраться туда до отхода поезда.

Она вышла на улицу. Ричард Хоскинс шел по Бродвею к Кларендону. Увидев Бесс, он устремился к ней, чуть не стукнув какого-то старичка тростью. Лицо его было почти белым и блестело от пота.

— Я только что видел Вильяма. Он сказал, что Джинни ушла из дому. Где она?

— Садится в поезд до Нью-Йорка, я полагаю, — ответила Бесс как можно спокойнее.

Он откинул влажные волосы со лба.

— О мой Бог, как я мог проявить такое легкомыслие! Наверняка ей донесли о нашем соглашении с Вильямом и она сделала какие-то негативные выводы.

— Не надо было оставлять ее в неведении.

— Я бы ей все рассказал в свое время.

— До или после венчания?

Он ударил кулаком по колонне отеля.

— Перестаньте бессмысленно злиться. Я полагаю, вы еще успеете к поезду и сможете объясниться с Джинни. Будьте полностью откровенны с ней, Ричард. Я ей все рассказала. Позже вы меня поблагодарите.

— Как вы узнали? — спросил он, прежде чем спешно уйти.

— Эбрахэм Вуд — мой хороший друг. Нас сблизил одинаковый цвет глаз.

Ричард, уже убегая, в ужасе посмотрел на нее. Бесс ухмыльнулась и махнула рукой:

— Лучше поторопитесь.

19

Джерид не пришел в Кларендон-отель, несмотря на обещание. Да и можно ли было принять всерьез это обещание, брошенное на ходу, без указания времени? Бесс ждала в оживленном вестибюле отеля, следя за поминутно открывающимися дверями, глаза ее невольно задерживались на каждом новом лице, но она уже не верила в появление Джерида. Однако благодаря его небрежной фразе Бесс встретилась с отцом. Он вошел в отель один, выглядел спокойным и вовсе не был сконфужен, увидев ее. Кивнув знакомым, судья подошел к дочери, сидевшей в бархатном кресле, и весело сказал:

— Я смотрю, ты переменила планы.

— Я не сумела сбежать от здешних сложностей. Где Джинни?

— Со своим Ричардом. Он полон раскаивания, как мне показалось. Впрочем, я быстро удалился… Не хочешь ли выпить со мной чашечку чая?

— Какой чай, папа? Мне надо решить, что делать дальше.

— Вот и обсудим спокойно за чаем.

— Давай обсудим немедленно!

— Я предлагаю тебе вернуться к Прэнтисам и продолжить каникулы. Вообще не понимаю, с чего ты вздумала уезжать от них.

Бесс застонала, не в силах объяснять. В нее стреляют из ружья, преступник разгуливает на свободе, спасший ее Джерид то ли сам из разбойничьей шайки, то ли сообщник мошенника Добса, а шантажист Хоскинс скоро станет мужем ее подруги. В самом деле, с чего она вздумала уезжать от всего этого?

Отец положил худую руку ей на плечо:

— Ты знаешь, что Вильям и Ричард уладили свои разногласия?

— Да.

— Тебе интересно, что Добс потерял Вильяма? И это вовсе не плохой оборот дела.

Бесс стрельнула в него глазами:

— Добс найдет кого-нибудь еще, кто вложит деньги в его дело. Отец, существует, наверно, сотня, людей, желающих работать с Добсом!

— Так почему же он выбрал именно Вильяма? — Отец говорил так, будто знает ответ.

— Да, почему? — мрачно спросила Бесс.

— А я не знаю, — раздражающе ответил он.

— Да мы с тобой и вообще только предполагали, что Вильям собирается войти в долю к Добсу. Мы не были уверены в этом.

— Не были уверены раньше, — подтвердил отец. — Но теперь я это знаю наверняка.

Бесс уставилась на него, ожидая дальнейших объяснений. Но он сменил тему разговора:

— Джерид Инмэн приходил ко мне сегодня утром. Он говорил что-то о том, что мы непроходимые…

— Идиоты, — закончила Бесс.

— Нет, нет, было какое-то другое, забавное слово.

— Тебе повезло.

— Мистер Инмэн — интересный и своеобразный человек. — Отец загадочно улыбнулся. — Кстати, он собирается пробыть в Саратоге еще несколько дней. Думаю, он останется гостем в коттедже Прэнтисов, если только…

— Если только что, папа?

— Видишь ли… — Судья, казалось, раздумывал, говорить ли дочери. — Я полагаю, что он… и, безусловно, Элидж Добс… и, вероятно, даже Вильям — все они стоят того, чтобы понаблюдать за ними.

Бесс откинулась в своем кресле, внимательно взглянув на отца.

— Ты хочешь, чтобы наблюдала за ними я? А мне казалось, что ты пренебрежительно отнесся к моей инициативе, особенно к маскараду.

— Ничего. Серьезным делам не вредит дилетантское исполнение. А это стоящее дело — покончить с коррупцией в нашем обществе, — ответил отец. — Кроме того, мы должны выяснить все о Лебрэке.

— У меня есть подозрение, что это Ричард Хоскинс нанял Жака, чтобы терроризировать и Джинни, и Вильяма. Я, наверно, проявила наивность, решив помирить Джинни и Ричарда?

— Не опережай события своими домыслами. Я буду держать тебя в курсе того, что тебе нужно знать, и не больше. А теперь можешь вернуться в том же омнибусе к Прэнтисам.

Бесс медленно поднялась. Джерид все еще не пришел, и было ясно, что теперь уже не придет. Она с некоторой обидой посмотрела на долговязую фигуру отца и вышла.

Почти падая от голода, подъезжала Бесс к особняку Прэнтисов. Выйдя из экипажа, она не увидела ни одного слуги. Нахмурившись, она смотрела на сундук: надо отпустить экипаж, а как же быть с поклажей?

— Что, опять требуется подвиг Геракла?

Бесс резко обернулась и увидела Джерида, лениво направляющегося к ней из коттеджа. Одет он был восхитительно — в двубортный фрачный костюм и жилет, с накрахмаленной белой рубашкой и узким черным галстуком. Вдруг Бесс осознала, что сердце у нее как бы подскочило и бешено бьется в горле. Она сердито отвернулась.

Джерид вытащил сундук из экипажа и поставил на землю. Потом поговорил о чем-то с возницей и вернулся к Бесс. Взяв ее руки в свои, он стал целовать их по очереди. Она ощутила запах виски в его дыхании. Ни слова не говоря, он обхватил ее за талию и поставил на полукруглый верх сундука.

— Мне следует испугаться? — саркастическим тоном спросила она, не решаясь спрыгнуть, но и не чувствуя себя прочно на покатой крышке.

Он пожал плечами, глядя, как она балансирует на сундуке.

— Где ты была?

— Как идиотка, ждала тебя.

— Ты же собиралась уехать в Нью-Йорк.

Она спрыгнула-таки на землю, едва не растянувшись у него под носом. Он не шелохнулся.

— Ты хотела убежать от меня, Бесс! — произнес он прокурорским тоном. — Но ты не сможешь этого сделать. Я все равно тебя найду.

Она насмешливо фыркнула и направилась к дому. Джерид поймал ее за руку и развернул к себе. Его лицо было совсем близко, и она могла видеть твердую линию скулы, сузившиеся черные глаза.

— Ты должна принимать мое чувство всерьез, — хриплым шепотом проговорил он.

Она смотрела в даль, сосредоточившись на молодом деревце клена.

— А что это за чувство? Поясните. Я не в состоянии догадаться, — заявила она и, взглянув на Джерида, увидела растерянность в его глазах.

Он отбросил ее руку.

— Ты была со мной близка, я спас твою репутацию в клубе и твою жизнь здесь — и ты еще смеешь спрашивать?

— Ты никогда не говорил мне о своем чувстве, Джерид. Правда, ты уверял, что проехал три тысячи миль ради меня, но я не верю, поскольку со времени нашей первой встречи прошло семь лет.

Джерид молча отвернулся, затем как бы нехотя сказал:

— Мне надо уехать на несколько дней, Бесс. — Он виновато взглянул на нее. — Ты будешь меня ждать?

Бесс почувствовала, как горячая волна заливает ее тело и сушит горло. Сегодня утром она мечтала оставить этого человека, теперь он просит ждать его, а она в ужасе от того, что опять приходится расставаться.

— Куда ты едешь? — с горечью спросила она.

Джерид молчал, глядя ей в глаза и как будто не слыша ее вопроса.

— Я хочу вернуться в Нью-Йорк, — проговорила она.

— Тогда жди меня там.

— Как долго, Джерид? Твои «несколько дней» превращаются в бесконечность. Сколько я должна тебя ждать? До Рождества? До весны? До тех пор, пока не поседею? — Она подошла к нему близко и коснулась его руки. — Возьми меня с собой!

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что я не хочу. Ты будешь сидеть здесь и ждать меня. Если не хочешь, уезжай. Я найду тебя. Мне все равно, куда ты поедешь или где ты спрячешься, я все равно найду. — Он взял ее локон двумя пальцами и внезапно улыбнулся, целуя прядь. — Я обещаю тебе это, Бесс.

Она закрыла глаза. Вильям стал целовать ее веки, складку меж нахмуренных бровей.

— Ты не можешь приказывать мне, — сказала она, открывая глаза.

— Ты права. У меня нет права приказывать тебе. Пожалуйста, подожди меня, Бесс! И прими как неизбежное, что ты не можешь ехать со мной. — Он провел тыльной стороной кисти по ее щеке. — Пожалуйста!

— Скажи, куда ты идешь.

— Я не могу.

— Потому что не доверяешь мне?

— Нет, не поэтому.

Она пошла от него, ни слова не говоря. Джерид ее не останавливал. Закрыв дверь, она привалилась к ней. Сердце бешено стучало, голова кружилась от голода и усталости. Бесс решительно выпрямилась и успокоила себя: она поест, а затем обдумает свои планы.

Попросив принести поднос с едой к себе в комнату, Бесс поднялась наверх. Она почистила пыльную одежду, размышляя над тем, помирилась ли Джинни с Ричардом. Его поведение, конечно, отвратительно, но ведь это обычная тактика респектабельных бизнесменов, а Ричард — отнюдь не белая ворона в мире «делающих деньги». Но именно этой их тактике шантажа и подкупа Бесс с отцом пытаются положить конец.

Тут она заметила на подушке сложенный вдвое листок и, развернув его, узнала почерк. «Я украл твой экипаж. Даже если ты не дождешься меня, бесценная моя, я найду тебя. Помни это. Дж.». Она прочла еще раз, как наяву слыша его насмешливый голос и веселый смех: Он, разумеется, забавлялся, сочиняя эту записку.

Она прошлась по комнате. Какое самомнение! Даже в этом косом «Дж.» была небрежность по отношению к ней и намек на секретность. «Бесценная моя» — и все. Ни одного слова о любви, хотя так просто было бы написать: «Люблю. Джерид» вместо «Помни это. Дж.».

Но как ни заводила она себя, рассердиться всерьез ей не удалось. Джерид не обидит ее и не позволит этого другим. Она была уверена в этом.

«Даже если ты не дождешься меня, бесценная моя, я найду тебя», — повторила она уже наизусть, и вдруг ее осенило: если он может найти ее, куда бы она ни уехала, то и она тоже может найти его!

Она плотно позавтракала и приняла горячую ванну, все время размышляя, куда исчез Джерид. И пришла к выводу, что надо спросить об этом судью Харта. Ее отец как будто подпал под влияние Инмэна — стал столь же молчаливым и загадочным.

Но увидеть отца в этот день ей не удалось. На следующее утро она договорилась о транспорте к дневному поезду и пошла попрощаться с озером.

Она стояла на знакомом выступе скалы в платье того же унылого серого оттенка, что и небо, и вода в этот день. Неожиданно кто-то подошел сзади и встал рядом с ней.

— Еще до обеда начнется дождь. — Это был голос отца.

— Доброе утро, папа, — обрадовалась она. — Я тебя уже и не ждала!

— Я решил вернуться в Нью-Йорк сегодня.

— И я тоже.

— Какое совпадение! — рассмеялся он.

— Джерид уехал, Лебрэк удрал, Вильям уезжает сегодня вечером…

— Вильям уезжает? Этого я не знал.

Бесс самодовольно улыбнулась: хоть однажды ей стало известно что-то, чего не знает отец.

— Он объявил за завтраком, что собирается вернуться в Нью-Йорк сегодня вечером. Думаю, Вильям чувствует себя слишком неловко, чтобы оставаться здесь, — пояснила она.

Судья Харт задумчиво покусывал кончик трубки:

— Возможно.

— Итак, наблюдать теперь не за кем: остались только Прэнтисы-старшие и Джинни, — сказала Бесс.

— А как там Хоскинс?

— Джинни отослала его пока что обратно в Балтимор. Да он и в любом случае должен отчитаться перед мистером Гарретом. Она простит его, но хочет помучить. То, что он сделал Вильяму, не пройдет для него даром. Джинни желает увериться, что он не сделает ничего подобного еще когда-нибудь. Я единственная, кому она призналась, что дала ему согласие на брак.

— Значит, у нее нет разрешения отца?

Бесс покачала головой.

— Ну, я думаю, отец согласится без колебаний. Не такой уж он щепетильный. — Судья показал трубкой на окружающую природу. — Ты могла бы остаться здесь — насладиться скачками, ваннами, компанией своей подруги.

— Я бы лучше следила за Джеридом Инмэном. Это интереснее.

Улыбка осветила лицо судьи, и он снова задымил трубкой.

— Я не умею бездельничать, папа. Мне надо знать, что я приношу какую-то пользу.

— А ты уже достаточно бесстрастна, чтобы и в самом деле приносить пользу?

— Почему я должна быть бесстрастна? Бог мой, да меня чуть не убили из-за махинаций вокруг железных дорог!

— Насколько я понимаю, — криво улыбнулся отец, — тебя чуть не убили из-за твоей непроходимой глупости.

Бесс удивленно воззрилась на него. Он старался казаться невозмутимым.

— Ты видел Джерида, — догадалась она.

Судья пыхтел трубкой:

— Конечно. Он вернул мне экипаж.

— Как мило с его стороны!

— Мы вместе отдохнули за чаем. Это умный и порядочный человек.

Бесс засопела насмешливо и пнула куртину травы.

— Тебе нравятся все, кто пьет с тобой чай. И что он сказал?

— Что он уезжает из Саратоги.

— Я и так знаю это.

— Имей терпение, Бесс! — предостерегающе сказал судья Харт. — Он упомянул, что Элидж Добс с семьей вернулся в Сент-Луис сегодня.

— Массовый отъезд! — пробормотала Бесс. — А сам он куда устремился?

— Он отказался сказать, потому что был уверен, что ты вытащишь это из меня.

— Джерид — самодовольный бастард.

— Твой язык, дорогая!

Она пнула еще раз пук травы, и они с отцом пошли к дому.

— Мне кажется, у вас слишком много тайн друг от друга, — сказал отец. — Каждый из вас не доверяет другому, потому что не знает как следует…

— Я не нуждаюсь в наставлениях, папа! Мне нужно выяснить, куда уехал Джерид.

— О, он приедет, — уверенно ответил судья Харт. — А тебя я хотел бы послать с другой небольшой миссией.

Бесс решила не задавать уточняющих вопросов. Как и Джерид, отец говорит ей только то, что сам считает нужным сказать. Ну и пусть! Ее больше интересует намокший от росы подол ее платья, чем загадки, связанные с делами мужчин.

Они уже подходили к коттеджу, когда отец возобновил разговор:

— Я хочу, чтобы ты поехала в Сент-Луис. Я уже договорился за тебя насчет выступления о женских правах перед группой активисток, опекаемых протестантской церковью. Выступить перед ними удобнее всего во время ленча, я думаю. — Он сделал затяжку. — Надеюсь, ты будешь рада вернуться к работе.

Бесс все еще молчала.

— И наконец ты могла бы заглянуть к Добсам, пока будешь там. Ты и Мелисса ведь стали приятельницами?

— Ну, с некоторой натяжкой, можно так сказать.

Судья открыл дверь перед дочерью.

— Хорошо, решено. Ты хочешь денег на проезд, или у тебя осталось достаточно после твоего фиаско в казино?

Бесс покачала головой, улыбаясь.

— Папа, я думаю, Джерид Инмэн прав относительно нас: мы с тобой так и останемся легкомысленными авантюристами.

Отец рассмеялся от всей души:

— Я согласен, дочка.

20

Двумя днями позже поезд железнодорожной компании «Балтимор и Огайо» вез Элизабет в Сент-Луис. Она много путешествовала по восточному побережью, но никогда не была в центральной части страны и теперь наслаждалась своим новым маршрутом. Переезд из Саратоги в Сент-Луис обслуживали четыре филиала компании Джона Гаррета. И как ни настраивала себя Бесс на критику, через пару дней пути ей пришлось признать это путешествие вполне комфортабельным, по крайней мере, в первой его части, до Балтимора.

Ехала она в спальном вагоне для леди. Здесь можно было сидеть днем и спать ночью; по роскоши и удобству вагон соперничал с иными городскими домами. Бесс одобрительно разглядывала деревянную обшивку купе, бархатную обивку салонной мебели, зеркала в деревянных рамках, чистые и яркие льняные занавески. Все устроено так, чтобы богатые пассажиры чувствовали себя в железнодорожном салоне как дома.

Днем Бесс готовилась к выступлению перед верующими дамами Сент-Луиса. Отец предупредил, что недавний скандал вокруг имени Бичера усугубит враждебность населения феминизму. Генри Уард Бичер, один из уважаемых министров, поддерживающий женское движение, был обвинен в любовной связи с суфражистской Либби Тилтон. «Публика хочет верить, что министры выше подобных человеческих слабостей», — объяснял судья Харт взрыв общественной неприязни и к министрам, и к феминисткам.

Инициатор скандала Виктория Вудхил — экзальтированная и эксцентричная актриса — защищала такие радикальные идеи, как свободная любовь, гражданский брак и право каждой из сторон на развод. Она и пустила слух, что Либби Тилтон и Генри Бичер — любовники. В результате Тэодор Тилтон, бывший муж Либби, возбудил дело против Бичера, а публика, уставшая от историй о коррупции и экономическом спаде, с восторгом ухватилась за этот скандал на сексуальной почве. Генри Бичеру пришлось бросить все дела и заниматься защитой своей репутации.

Бесс эта история казалась отвратительной. Генри Бичер оставался в ее глазах порядочным человеком, даже если и имел близкие отношения с Либби Тилтон. Но противники женского равноправия очень умело использовали скандал против суфражистского движения. Бесс представляла, как женщины будут задавать ей негодующие вопросы: «Мисс Харт, вы действительно хотите дать право голоса таким женщинам, как Виктория Вудхил?» — «Мисс Харт, как вы можете после всего этого продолжать защиту суфражистского движения?» — и так далее. К этому, конечно, добавится постоянный вопрос: «Если женщины получат право голоса, не отвернутся ли от них мужья?»

Бесс улыбнулась. Нет, ее не пугают никакие вопросы. А как она соскучилась по своей работе!

На второй день путешествия она увидела в роскошно отделанном вагоне-ресторане Прэнтиса-младшего. Как раз когда она входила, он рассчитывался с официантом. Она быстро прошла дальше, и Вильям не заметил ее.

Бесс принялась за ленч из жареной куропатки, пирога и кофе, размышляя, почему Вильям оказался в поезде, следующим в Сент-Луис. В этом городе живет Элидж Добс. Скорее всего, ради встречи с ним и едет туда Прэнтис. Но зачем? Ведь у него нет денег для участия в финансировании железной дороги Добса…

На вокзале Бесс ждала, пока носильщик вынесет ее чемодан, и наблюдала за Вильямом. Скрывшись за углом небольшого здания почты, она увидела, как он встретился с Элиджем Добсом. Она поспешила к своему носильщику. Элиджа и Вильяма поджидал экипаж с крытым верхом. Бесс собралась нырнуть в кеб и следовать за ними, но пока носильщик и кучер прилаживали ее чемодан, она сообразила, что может не спешить: у нее ведь есть адрес Добса; когда ей это понадобится, можно будет найти обоих. А сейчас у нее другие заботы: снять номер в хорошем отеле и принять пенную прохладную ванну. Удушающая жара и влажность были почти непереносимы, особенно после Саратоги-Спрингс. Надо и сменить скромное дорожное платье на что-то более изящное.

Она расплатилась с носильщиком и подобрала платье, чтобы подняться в кеб, когда услышала:

— Ау, Бесс!

Она резко обернулась, почти упав в объятия Джерида. Лицо его казалось совершенно спокойным, но глаза излучали гневное неодобрение.

— Забавная встреча, не так ли? — сказал он холодно. — Не удивлен. Шпионить, выслеживать — твое любимое занятие.

Она надменно выпрямилась, оправляясь от шока:

— Я тоже не удивлена. Там, где присутствуют Добс и Вильям, неизменно оказываетесь и вы, сэр. Если не возражаете, я отправлюсь искать комнату. Ваши комплименты мне давно надоели.

— Черт побери, ты выпрыгиваешь из поезда в незнакомом городе, даже не зная, где проведешь ночь?

— В любом городе есть отели, — фыркнула она.

Он застонал от негодования:

— Вы с отцом неуправляемы! Это, конечно же, он дал очередное задание дочери? — Внезапно его глаза потемнели. — Или ты потащилась за своим драгоценным Вильямом?

Бесс вздернула нос:

— Я бы с удовольствием потащилась за тобой, но ты не доложил, куда едешь!

Он помог ей взобраться в кеб и сказал вознице:

— Я на лошади. Следуйте за мной.

Бесс схватила его за локоть.

— Джерид Инмэн, как вы смеете принимать решения за меня? Я…

— Ты едешь со мной, — бросил он и пошел к своей лошади.

Ей не осталось ничего другого, как следовать за ним. Впрочем, она могла и не подчиниться… Возница вопросительно взглянул на нее, и она все-таки кивнула в знак согласия с распоряжением Джерида.

Они ехали за Джеридом по улицам Сент-Луиса мимо фабрик, товарных складов, дамб и доков. Бесс зачарованно смотрела на огромные пароходы, бороздящие коричневатую воду акватории порта…

Наконец Джерид остановился. Бесс вышла из экипажа и, заплатив вознице, поморщилась при виде неказистого деревянного строения. Что за люди останавливаются здесь? Явно не аристократы.

Джерид подошел к ней и поднял чемодан, пояснив их прибытие сюда:

— Я обычно пользуюсь этим отелем.

Он внес багаж в вестибюль, и, не остановившись перед стойкой дежурного, пошел дальше, вверх по лестнице. Бесс последовала за ним по дубовым ступенькам. Здесь не было мраморных лестниц и аллегорических картин на стенах, не было и ковров.

Джерид прошел два пролета лестницы и опустил чемодан перед номером в середине коридора. Выудив ключ из кармана брюк и открыв дверь, он занес чемодан внутрь. Следом вошла Бесс.

Они оказались в маленькой комнате с двухспальной кроватью, застеленной белым покрывалом. Кроме кровати, в комнате были дубовый стол и бюро, умывальник, платяной шкаф. Одежда Джерида виднелась из-за приоткрытой дверцы шкафа; начищенная до блеска пара ботинок стояла возле медных ножек кровати.

— Ты выглядишь, как девственница перед жертвоприношением, — сказал он, уже с веселыми искрами в глазах.

— Джерид, я не могу остаться здесь с тобой, — нахмурилась она.

— Почему? — наивнейшим тоном спросил он.

— Это неприлично.

— Перестань! Мы в Сент-Луисе. Здесь никому ни до кого нет дела. Но, может, ты мечтаешь о встречах с Вильямом? Так и скажи.

Бесс стояла возле двери, не двигаясь дальше.

— Я должна выступать перед верующими женщинами. Если они обнаружат, что я здесь с тобой…

— Что еще за «верующие женщины»? Насколько я знаю, все женщины в нашей стране верующие.

— Ну, я не совсем точно выразилась. Я имею в виду активисток при церкви. Они ждут моего выступления на тему избирательных прав.

Джерид засмеялся.

— Папа устроил это.

Джерид засмеялся еще громче.

— Я отношусь к моей работе серьезно, — ледяным тоном произнесла Бесс. — Не думаю, что это забава.

— Ты и твой отец! — воскликнул он в комическом отчаянии и потряс головой. — Закрывай дверь и проходи. Что ты стоишь там?

Его мягкие глаза, хрипловатый настойчивый голос заставили се, вздохнув, закрыть дверь. В комнате было жарко. В Сент-Луисе всюду жарко. Пот струился по лицу и телу.

— Я бы приняла ванну.

— Ванная внизу, в холле.

— Общая?

— Там есть замок. До и после приема ванны служанка моет и чистит ее… Конечно, знай я о твоем приезде, то позаботился бы о номере с личной ванной. Здесь такие есть.

— Хорошо, согласна: я сама виновата, что не известила тебя о своем приезде! — рассмеялась Бесс, которой уже надоели их мелкие конфликты.

Она присела, чтобы открыть чемодан. Джерид подошел к ней сзади и, подхватив под мышки, поставил на ноги. Его губы сильно и жестко прижались к ее губам. Даже своей разгоряченной от жары кожей она почувствовала пожирающий его огонь желания. Руки Джерида медленно скользили по ее телу, пока не задержались на затянутой в корсет груди. Бесс забыла об утомлении и обхватила руками его шею; она разглаживала мускулы его спины и плеч, зарывалась пальцами во влажные от жары волосы. Желание волной поднималось в ней, пронзая трепетом и болью.

— Я скучала по тебе. — Она прижималась к нему все плотнее. — Джерид, так больше не может продолжаться!

Он опустил руки и отступил.

— Я знаю, дорогая. Пора решить наши проблемы. — Он отрешенно улыбнулся. — По счастью, ни одна из них не имеет отношения к интимной сфере, не правда ли? Тут у нас с тобой полная гармония.

— Что ты делаешь в Сент-Луисе, Джерид? — требовательно спросила она, не желая говорить о том, что жгло ее изнутри.

Он отвернулся и пошел к двери.

— Джерид!

— Ванну принимай не спеша.

— Куда ты идешь?

Он ухмыльнулся, бросив через плечо:

— Купать лошадь.

Прежде чем закрыть за собой дверь, он кинул ей ключ:

— Будь тут, когда я вернусь.

Бесс долго не двигалась после его ухода. Она смотрела на ключ в своей руке. Нет, она не останется здесь. Надо спуститься вниз и осведомиться у портье о возможности получить комнату с ванной.

Так она и сделала. Портье сообщил, что это очень дорого. Разговор кончился тем, что он взял у Бесс деньги и вручил ей ключ от номера на третьем этаже, то есть на этаже Джерида.

Слуга перенес ее чемодан в новую комнату. После этого, вспотевшая и изнемогшая, Бесс приняла ванну и нырнула в постель, надеясь как следует отдохнуть.

21

Бесс проспала пять часов. Когда она проснулась, послеполуденное солнце просвечивало сквозь пыльное окно и в маленькой комнате было невыносимо душно. Она скатилась с кровати, сполоснула холодной водой лицо и полезла в сундук за чем-нибудь приличным. Но что, собственно, считать приличным в Сент-Луисе?..

Бесс остановилась на плотно облегающем бедра батистовом платье, собранном сзади в крупные мягкие складки. Нежный кремовый цвет платья изящно оттенялся бледно-зеленой полупрозрачной туникой. Края туники она сколола у шеи камеей.

Надев прогулочные башмаки и собрав волосы с помощью бархатной ленты в узел, Бесс взглянула на ключ от комнаты Джерида, лежащий на столе. «Все еще чистит лошадь, негодник!» — хмыкнула она и оставила ключ на прежнем месте.

В вестибюле трое мужчин плотоядно уставились на нее, и она решила, не задерживаясь, выйти на улицу.

К отелю вела пыльная улица с узким тротуаром с обеих сторон. С отвращением Бесс прошла мимо грязного и вонючего мула, который пил воду из дырявого ведра. «Да уж, и отель, и район отнюдь не для элиты, — заключила Бесс. — Ясно, что столь состоятельные семьи, как семейство Добсов, обитают далеко отсюда…» Бесс обогнула отель и той же улицей вернулась к его входу.

Лысеющий человек сидел за стойкой портье, методично пережевывая плиточный табак; коричневый сок струйкой стекал у него по подбородку. Бесс напомнила себе, что мама ухаживала за ранеными во время войны и видела нечто похуже, чем табачный сок на небритом подбородке. Но почему Джерид привез ее сюда? Она передернула плечами. Возможно, он хотел показать ей свой обычный стиль жизни.

— Простите, — сказала она, разворачивая листок с адресом Добсов. — Не могли бы вы сказать, как мне найти это место?

Портье ладонью вытер подбородок и заглянул в ее листок.

— У-у, туда ехать — это через весь город! — сообщил он.

— Пешком не дойти?

— Нет, сил у вас не хватит.

— А можно нанять экипаж?

— Лошадь — можно, но не экипаж.

Бесс подумала, что следовало бы пройти какое-то расстояние пешком и найти кеб, но идти по отвратительным улицам, среди вонючих мулов, тоже не хотелось.

— Я бы взяла лошадь, — сказала она.

Портье перегнулся через стойку, оглядел ее наряд и медленно покачал головой.

— Таких лошадей у нас нет, чтобы леди могла скакать верхом.

— У меня нет особых претензий. Пусть это будет самая чистая и спокойная лошадь, какая у вас есть, только и всего. И, будьте любезны, попросите оседлать ее, пока я переодеваюсь.

Клерк пожал плечами:

— Как вам угодно, леди…

Она двинулась верхом на мерине по пыльным, жарким улицам, следя за дорожными знаками, как заправский городской возница. По мере удаления от чудовищного отеля дома становились выше и аккуратнее, начали появляться роскошные магазины и банки, Бесс почувствовала себя легко и свободно, несмотря даже на то, что выглядела, как ей казалось, смехотворно на своем старом мерине.

Наконец она добралась до респектабельного района, где, судя по указаниям портье, жили Добсы. Дома здесь были главным образом в стиле итальянского Возрождения — с классическими колоннами, высокими узкими окнами, бельведерами — и каждый дом стоял в окружении зелени, с лужайкой перед входом. Бесс убедилась, что Сент-Луис — многогранный город, а не просто пристанище диких переселенцев.

Дом Элиджа Добса оказался одним из самых больших и ухоженных на улице. Вокруг дома — обширные лужайки, переходящие в парк, а за воротами этой городской усадьбы — гараж для экипажей.

Бесс соскочила с лошади и обвязала уздечку вокруг столбика чугунной ограды. На стук ей открыла высокая чернокожая женщина в накрахмаленном фартуке. Она молча ждала, что скажет гостья, и Бесс, улыбнувшись, бодро произнесла:

— Привет! Здесь живут Добсы?

Женщина кивнула, но продолжала загораживать собой вход.

— Мое имя — Элизабет Харт. Мы подруги с Мелиссой Добс. Я неожиданно оказалась в городе и решила нанести ей визит.

— Я доложу о вас. — И женщина ушла.

Бесс удивилась, почему ей сразу не предложили войти. Но, взглянув на свои бриджи и ботинки, покрытые пылью, и почувствовав легкий лошадиный запах, понимающе усмехнулась.

Женщина вернулась и, едва кивнув, сказала бесстрастным тоном:

— Проходите, пожалуйста.

Бесс пошла за ней через роскошный нижний этаж дома на террасу. Мелисса сидела одна в плетеном кресле среди великолепия цветов позднего лета. В розовом платье, с маргаритками в волосах, она выглядела как оперная пастушка.

— Ну и ну! Вот так сюрприз! — воскликнула Мелисса радостно, но с кресла не поднялась. — Садись, дорогая Бесс! Хочешь чего-нибудь выпить?

Простодушная Мелисса, видимо, копировала своего отца.

— Было бы замечательно выпить воды, — ответила Бесс. — Извини, что я свалилась тебе на голову так неожиданно.

— О, нет, нет, не извиняйся! Я так тебе рада! Никак не могу прийти в себя после этого ужасного путешествия на поезде. Только сплю и сижу в саду.

Мелисса попросила чернокожую служанку принести минеральной воды.

Бесс осторожно сняла пыльный жакет, оставшись в белой рубашке с кружевным жабо.

— Я не ожидала, что ты уедешь из Саратоги так внезапно, — сказала она Мелиссе.

— О, я сама думала, что мы останемся на весь август. Но папе пришлось вернуться по делам, и он не захотел оставить нас одних. В Сент-Луисе так жарко летом!

— Мне понравился ваш город, — дипломатично солгала Бесс, никогда не стремившаяся к откровенности с дочерью Добса. — Такой оживленный! И разнообразный, непредсказуемый.

— Ты полагаешь? — произнесла Мелисса с сомнением и надув губки.

Чернокожая женщина появилась со стаканом минеральной воды, которую Бесс благодарно приняла.

— Я в Сент-Луисе по делам суфражистского движения. Буду здесь выступать перед женщинами, — объяснила она Мелиссе свое появление.

— Неужели? Ты никогда не рассказывала.

— Да? А мне казалось, что я говорила об этом всем и каждому, не только близким подругам.

Мелиссе понравилось такое признание, и она тут же перешла на интимную тему:

— А что же все-таки случилось между тобой и Джеридом Инмэном?

— Ты задаешь странный вопрос, — простодушно похлопала ресницами Бесс, глядя на хорошенькую розовую куколку и догадываясь, что та понятия не имеет о пребывании Джерида в Сент-Луисе. — Между нами ничего и не было. Из Саратоги он уехал по своим делам, а я по своим, вот и все.

— Ну, еще кого-нибудь подцепишь! Ты достаточно хорошенькая.

— Почти такая же хорошенькая, как ты? Нет конечно! Куда мне до тебя!

Это было как раз то, что нужно. Мелисса перегнулась из своего кресла и дотянулась до руки гостьи.

— Ты у нас пообедаешь сегодня? — почти умоляюще произнесла она. — Это будет такое удовольствие для меня!

— Я бы рада, — смущенно сказала Бесс, — но ты уверена, что я не буду неуместна у вас?

— Конечно, уверена. О Господи, здесь смертельно скучно, особенно после Спрингс! Да и тебе скучно будет обедать одной в отеле. Где ты остановилась, кстати?

Бесс не знала названия своего отеля и не была даже уверена, что у него есть название. Она припомнила один из наиболее роскошных отелей, замеченных ею по пути сюда, и назвала его.

— Превосходно! Я пошлю за тобой экипаж к семи, договорились? — Мелисса удовлетворенно улыбнулась и потрогала маргаритки в волосах. — Разве это не чудесный сюрприз, что ты сюда приехала?

— Для меня тоже. — Бесс имела в виду приветливость Мелиссы, совершенно неожиданную для нее. — Итак, в семь.

По дороге в свой отель Бесс чувствовала некоторые угрызения совести: ведь она приняла приглашение Мелиссы только для того, чтобы продолжить наблюдения за ее отцом и Вильямом. Вообще основной причиной ее поездки в Сент-Луис было распутывание клубка, что был закручен в Саратоге, а вовсе не суфражистские дела. Правда, она и в самом деле собиралась выступать перед группой женщин, но с приездом в Сент-Луис это вдруг стало отступать на задний план…

Ключ Джерида все еще лежал на столе в ее номере. Бесс нахмурилась, поняла, что исчез Инмэн не ради легкой прогулки. Она приняла прохладную ванну и обнаженная села на краешек кровати. Джерид ожидал, что она будет сидеть взаперти в дрянном отеле, пока он шляется по всему Сент-Луису. Какая самонадеянность!

Кто-то забарабанил в дверь. Бесс стала растерянно соображать, что можно быстро накинуть на себя.

— Зачем ты закрылась? — проник голос Джерида сквозь тонкое дерево. — Открой эту проклятую дверь, или я сломаю ее!

Бесс сразу успокоилась, улыбка облегчения тронула ее губы.

— Минуточку! Я не одета.

Он то ли не услышал, то ли был разъярен — и вновь забарабанил в дверь. У Бесс не было времени даже на то, чтобы залезть в чемодан за халатом. Она обвязала широкое полотенце вокруг тела и открыла дверь.

Джерид прошел мимо нее к столу и сел.

— Да ты действительно не одета! Что, лишь недавно ушел Вильям?

Она поплотнее затянула полотенце и, взяв ключ, бросила его Джериду. Он ловко поймал его одной рукой.

— Ты за этим? — спросила она холодно. — Теперь уходи.

Вместо этого он поудобнее уселся и спросил:

— Где ты была?

Он не просто спрашивал — он требовал ответа, и это разъярило ее.

— Не твое дело, — надменно заявила Бесс.

Он выдохнул через сжатые зубы, с трудом контролируя себя.

— Черт возьми. Я болен от беспокойства за тебя! Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься…

— Поэтому ты угрожаешь взломать мою дверь?

— Ладно, прости. Я сошел с ума. Но не могу же я быть твоей нянькой и постоянно находиться рядом с тобой. Бесс, проклятье, я просил тебя остаться в отеле!

— Ты не просил, а приказывал. В этом твоя ошибка… Безусловно, напоить лошадь тут некому, кроме тебя самого, — перешла она на сарказм. — Где ты был? Впрочем, это не имеет значения. Я больше не буду задавать тебе вопросов, чтобы и ты не задавал их мне.

Она заметила гнев в его глазах, но он сдержался.

— Куда ты ездила?

Бесс отказалась отвечать.

Он взглянул на скинутый ею костюм для верховой езды.

— Ты ездила к Добсам?

— Да. Я выпила стакан воды с Мелиссой на террасе, — призналась она простодушным тоном.

— Это все?

Она молча кивнула, но внезапно слезы показались у нее на глазах. Она отвернулась от Джерида, но он подошел к ней и кончиками пальцев стал утирать ей слезы.

— Я так глупо себя чувствую, — всхлипнула она. — Ты не хотел, чтобы я приезжала. Мне следовало остаться в Нью-Йорке. Это был бы для тебя самый легкий способ избавиться от моей особы. Ты ведь так и планировал? — Полными слез глазами она смотрела на Джерида. — Ты бы никогда не приехал ко мне! Это мне пришлось ехать за тобой.

Его пальцы спустились со щеки к шее и белой гладкой округлости плеча.

— Ты глупышка, Бесс. — Нежная улыбка смягчила его жесткие черты; он положил руки ей на плечи и повернул ее к себе. — Ты так несправедлива ко мне! Дорогая, верь мне: я бы приехал за тобой.

Их поцелуй был горячим и долгим. Бесс руками придерживала полотенце, а губы ее отвечали Джериду. Боль желания пронизывала ее тело, быстро вытесняя физическую боль от долгой верховой езды и щемящую тоску оттого, что она знает так мало о желанном таинственном человеке. Она пробежала руками по его груди и расстегнула несколько пуговиц; скользнула рукой по теплой коже и почувствовала биение его сердца.

— Бесс, дорогая, у меня нет времени…

Она расстегнула остальные пуговицы его рубашки и положила руки на обнаженную грудь Джерида, ощущая его силу, поглощая ее; ладони медленно двигались к мускулистому животу.

— Ты бы и в самом деле приехал за мной? — не дыша спрашивала она. Забытое ею полотенце сползло с груди и упало на пол. — Отвечай: приехал бы?

Джерид застонал от прикосновений ее рук.

— Как ты можешь спрашивать?

Бесс обняла его и своей прохладной грудью прижалась к его напряженной груди; она целовала его от одного плеча до другого, пока он не запрокинул ей голову, чтобы накрыть ее рот своим. Руки Джерида лежали у нее на бедрах. Внезапно он сжал ей талию и поднял вверх, все еще прижимаясь к ее губам.

Мягко опустив Бесс на постель, он скинул с себя одежду, лег около нее и стал медленно целовать каждый дюйм ее тела. Потом поднял ее за бедра и положил на себя. Бесс не могла ни говорить, ни думать — только смотрела с любовью в его карие глаза. Они оба подошли к такому радостному слиянию, которое было одновременно пугающим и на которое Бесс никогда раньше даже не надеялась. Она оперлась о его плечи и приподнялась так, чтобы лучше видеть его лицо и глаза. Перед тем как упасть на него и дать волю безудержной страсти, она почти в беспамятстве прошептала его имя…

Истомленные, они заснули в объятиях друг друга, но это был сон урывками. Спустя короткое время Бесс освободила себя от длинных ног Джерида и перекатилась через него, чтобы встать с кровати. Тело ее было розовым и горячим от любви. Она подставила губку под струю воды над раковиной и стала протирать себя. Джерид проснулся и лег на бок, улыбаясь ей.

— Что ты делаешь? — спросил он нежно и расслабленно.

— Мне нужно освежиться. Мелисса пригласила меня на обед сегодня.

— Что?!

Он моментально выскочил из постели. Бесс повторила чопорно:

— Мелисса Добс пригласила меня на обед сегодня. Я приняла ее приглашение. Она пришлет за мной экипаж к семи.

— Ты не можешь ехать к ним! Не должна!

— Я еду, — сказала она холодно и отвернулась, соображая, где ее расческа для волос.

Джерид оделся в несколько секунд, приведя Бесс в изумление своей реакцией на столь незначительное сообщение. Тем не менее она спокойно закончила обтирание и расчесала волосы.

— Они не знают, что я в городе. Я хочу, чтобы так и оставалось, — сказал Джерид, уже подойдя к двери.

Она неторопливо достала чистое белье из чемодана.

— Конечно. Я не собираюсь докладывать им, где ты.

Он нахмурился и вышел.

Бесс оправила последними движениями турнюр на своем фиолетовом платье, когда Джерид опять ворвался в комнату.

— Ты не можешь передумать?

— С какой стати? Разве для этого есть причины? — Ей хотелось воспользоваться его беспокойством и понять, в чем дело, но он по-прежнему ничего не объяснял, а, не обращая внимания на иронический блеск в ее глазах, заявил:

— В таком случае у меня просьба: поговори с Вильямом.

— Вот так перемена! — хмыкнула Бесс.

Джерид взглянул на нее так мрачно, что она воздержалась от дальнейших замечаний.

— Я хочу, чтобы ты передала Вильяму следующее. Это Добс подослал Лебрэка, чтобы он ухаживал за Джинни; по его же указанию проклятый жокей искалечил Лорда и намеревался его пристрелить. Можешь сослаться на своего отца или сказать, что ты выяснила это сама, только не упоминай обо мне… Предложи ему немедленно уехать из Сент-Луиса.

— Ты думаешь, Вильям здесь в опасности? — с тревогой спросила Бесс, стараясь не думать о том, что Джерид ревнует ее к тому и надо быть сдержанной.

Джерид смотрел на нее прищурясь и ничего не отвечал. Поняв, что вызвала-таки у него приступ ревности, она быстро стала задавать новые вопросы:

— А как ты выяснил правду о Добсе? Или это всего лишь предположения? И почему ты сам не скажешь все это Вильяму?

Он криво улыбнулся и ответил только на последний из ее вопросов:

— Вы с Вильямом находитесь в более доверительных отношениях, и, значит, к твоей информации он отнесется без подозрений. К тому же получит шанс объясниться тебе в любви. А в общем… будь осторожна, Бесс. Не болтай об этом во всеуслышание, не навлекай беду на себя.

22

Бесс тщательно оделась и зашла к Джериду — попросить его нанять экипаж, чтобы добраться до отеля, название которого она столь неосмотрительно дала Мелиссе.

Через четверть часа Джерид выпрыгнул из легкой коляски, остановившейся возле дверей отеля. Бесс благодарно улыбнулась своему галантному кавалеру и заняла освобожденное им место.

Лошадка бежала легко и резво, а Бесс повторяла про себя то, что ей надо сказать Вильяму. Задача была нелегкой — прежде всего потому, что говорить Вильяму об опасности, исходящей от Добса, надо было в добсоновском же доме.

Точно в семь открытая двуколка подъехала к фешенебельному отелю, возле дверей которого уже стояла Бесс. К великому ее облегчению, приехал за ней Вильям. Она вскарабкалась к нему, прежде чем он успел ей помочь.

— Вильям! Как я рада опять тебя увидеть!

— Я тоже рад, — прохладно произнес он.

— Ты не одобряешь мой приезд в Сент-Луис? — спросила она. — Но я тут ни при чем. Это обстоятельства, далекие от наших личных дел.

Он неприязненно посмотрел на нее. Бесс терялась в догадках, чем он недоволен. И все-таки решила воспользоваться моментом, пока они одни.

— Вильям, я должна поговорить с тобой… Я считаю, ты в опасности.

Его бледное лицо стало каменным.

— Элидж Добс нанял Лебрэка, чтобы тот влез в доверие к Джинни. Когда это сорвалось, он оплатил ночной визит Жака в спальню Джинни. Лошадь была покалечена тоже по указанию Добса. Я думаю, это реакция на то, что вы пришли к соглашению с Ричардом Хоскинсом… Вильям, я не знаю, почему ты приехал в Сент-Луис и зачем остановился у него. Но я не верю, что можно переходить дорогу Добсу, не рискуя жизнью…

Вильям остановил двуколку на тихой зеленой улице, напоминающей уютную провинцию. Бесс затаила дыхание. Что, если Джерид был не прав? Ведь Вильям и Добс могут иметь другие общие дела. Возможно, вместе они обманули Ричарда Хоскинса, а Вильям только разыгрывает из себя жертву. И вот она одна с ним в экипаже. Сцепив пальцы и стараясь не показать волнения, она ждала, что скажет Вильям.

— Я знаю, что Элидж Добс — подлец, — наконец произнес он мрачно. — Но не думаю, что я в опасности. Я ведь сделал предложение Мелиссе.

Бесс круто развернулась к нему:

— Что?!

— Она добрая, приятная девочка и заслуживает лучшего, чем жизнь в ее семье. Я хочу увезти ее отсюда. — Он вздохнул, перебирая вожжи. — Я забираю ее в Нью-Йорк.

От удивления у Бесс голова пошла кругом.

— А ее отец одобряет это?

— Конечно. — Вильям грустно улыбнулся. — Он с радостью присоединится к состоятельным и удачливым Прэнтисам. Я притворился, что не знаю о его участии во всех этих гадостях, о которых ты говорила. — Вильям с опаской посмотрел на тяжелую завесу тумана, висящего в воздухе, но все еще не трогался с места. — Ты едва ли одобришь мой поступок, но Мелисса будет прекрасной женой. Этические принципы ее отца чрезвычайно низки, но, размышляя над этим, я подумал: в наше время нелегко быть честным человеком в бизнесе. Правда, Элидж зашел уж слишком далеко, но… Я не могу винить его дочь за то, что он такой.

Бесс пожала ему руку.

— Ты ошибаешься, Вильям: я одобряю твой поступок. В тебе есть глубинное сходство с сестрой, которую я очень люблю. Буду рада стать хорошим другом и тебе.

— Мы с сестрой — романтики. Наверно, это тебе и нравится?! — улыбнулся Вильям.

— Возможно, — кивнула Бесс.

Они продолжили свой путь к дому Добсов. После нескольких минут молчания Вильям заметил:

— У меня есть основания предполагать, что Джерид Инмэн тоже нанят Добсом. Подумай над этим, если ты еще не рассталась с ним. Теперь-то ты должна понять, что я говорю это не просто из ревности.

Бесс прикусила губу, вспомнив только что оставленного в отеле Джерида. У нее не хватило решимости и сил спросить, какие это основания.

Обед начался ленивым обсуждением погоды и закончился оживленным разговором о моде. Элидж Добс был сдержанным, но дружелюбным. Он, конечно же, поинтересовался причиной появления Бесс и не очень поверил в суфражистскую лекцию как цель путешествия через половину страны. Тем не менее все были предупредительно-вежливы, и когда Бесс откланивалась, то пригласила семейство Добсов и Вильяма на свою лекцию. Пообещав Мелиссе навестить ее еще раз, Бесс вышла и направилась к экипажу, предложенному ей Добсом на обратный путь.

Подходя к той же двухместной коляске, она увидела, что место возницы занимает Жак Лебрэк. Панический ужас на минуту парализовал ее. Она было решила вернуться в дом, но Жак приветливо улыбался, как старый друг, обрадованный неожиданной встречей, и Бесс, оставив свои страхи — не в джунглях же они! — села в экипаж.

— Вы быстро вылечились, мсье Лебрэк, — произнесла она светски любезным тоном.

— Пуля лишь слегка задела меня, — ответил он небрежно.

— Рада за вас.

Двуколка двинулась в обратный путь, к фешенебельному отелю, а Бесс лихорадочно соображала, случайность ли — появление жокея в роли ее возницы, или он будет действовать по какой-то указке Добса.

Бесс сидела очень прямо и не двигалась. Если бы Жак был безоружным, она бы не очень боялась его: в конце концов, он отнюдь не крупный мужчина, а она достаточно высокая и сильная. Но у него ведь наверняка под рукой нож. В отчаянии она подумала о Джериде, и на глаза навернулись слезы. Его рядом нет и не будет. Она может полагаться только на себя.

Когда двуколка ехала по темной улице, так недавно пленившей Бесс своей уютной провинциальностью, Жак заявил:

— Вы не проведете в Сент-Луисе даже одной ночи. — Гнусная ухмылка появилась на его губах. — Я прослежу за этим.

Бесс опять вспомнила о ноже, с которым он когда-то бросился на Джерида. Жак, наверно, рассчитывает, что в Сент-Луисе ее никто не знает, некому даже проявить беспокойство по поводу ее исчезновения. И, значит, он надеется навсегда избавиться от нее.

Колебания были недолгими. Бесс осторожно передвинулась к боковой стороне двуколки и выпрыгнула. Как ни старалась она обезопасить себя от неожиданностей, связанных с турнюром, он все-таки зацепился за что-то и с громким хрустом порвался, а Бесс растянулась на булыжной мостовой. Ярды материи закрутились вокруг ног, сковывая движения.

Она поднялась было с колен, но вдруг услышала голос Джерида:

— Ложись, Бесс! Проклятье!

Изумленная, она оглянулась и увидела над собой сжатый кулак Жака. Удар свалил ее обратно на камни мостовой. Как в ночном кошмаре, сверкнул нож, о котором она ежеминутно помнила, сидя в двуколке. Жак схватил ее свободной рукой за шею. Бесс кулачками уперлась ему в грудь, но поняла, что ее сопротивления хватит лишь на секунду-другую.

И тут Джерид отбросил Жака вместе с занесенным для удара ножом. Бесс закричала в ужасе, видя, как Лебрэк вскочил на ноги и бросился на Джерида. Тот увернулся, и нож попал ему не в грудь, а в руку.

Джерид, не обращая внимания на свою рану, мгновенно нанес сокрушительный удар низкорослому противнику. Через пару секунд Жак вновь вскочил и помчался куда-то в сторону. Не успели они опомниться, как Лебрэк исчез на лошади Джерида.

Бесс дрожащими пальцами коснулась плеча своего спасителя.

— Он отомстил тебе за выстрел, а меня чуть не отправил на тот свет.

Она быстро вытащила из сумочки, укрепленной на поясе, идеально чистый и большой носовой платок и перевязала пораненную кисть.

— Я не должен был упустить его, черт возьми! — нахмурился Джерид.

— Прости, это я помешала.

— Мне надо было догадаться, что Добс предпримет что-нибудь в этом духе. А тебя следовало бы привязать к постели…

— Джерид Инмэн, я сама отвечаю за свои поступки, — сказала Бесс почти гневно, чтобы прекратить его самобичевание. — Тебе не в чем себя винить.

— Я ведь знал, что Лебрэк в городе.

— Но если бы ты и сообщил об этом мне, я все равно поехала бы к Добсам. — Она заглянула ему в лицо с признательностью. — Ты страховал меня, спасибо. Хотя не мешало бы предупредить меня.

— В этом случае ты не могла бы держать за руку Вильяма с такой естественностью и любовью, — скрипнул он зубами.

Бесс фыркнула негодующе и пошла вниз по улице. Он нагнал ее.

— В чем дело? Чем ты недовольна?

Она не хотела даже смотреть на него.

— Ты оскорбляешь меня своими подозрениями. Я держала за руку Вильяма. Ну и что? Мы с ним приятели с малых лет. Но это вовсе не равнозначно влюбленности.

Она холодно глянула на Джерида. Он облегченно засмеялся, не говоря ни слова. Бесс не сдержала улыбки и взяла его за руку.

Двуколка стояла за углом. Не слушая возражений Джерида, Бесс села править. По дороге к отелю она рассказала все, что стало ей известно в этот вечер, включая предостережение Вильяма о Джериде.

— Я никогда не работал на Добса, — сказал он твердо.

В отеле Бесс промыла и перевязала рану Джерида, которая к тому времени перестала кровоточить. Они спали вместе, в ее комнате, держась за руки и касаясь друг друга бедрами.

На рассвете она бессознательно перекатилась на край и, приоткрыв глаза, увидела Джерида, стоящего спиной к ней и натягивающего брюки. Она полностью проснулась.

— Куда ты опять уходишь без меня?

Он надел рубашку и повернулся к ней, застегиваясь.

— Еще не решил.

— Ложь, — хмыкнула она.

— Как сказать.

— Я пойду с тобой. — Она отбросила простыню.

— Тебя не приглашали. — Джерид заправил рубашку в брюки.

— Все равно я пойду с тобой, в любое место. Оденусь за пять минут.

— Мне нужно взять кое-что в своей комнате. А ты никуда не пойдешь, Бесс. Одевайся, завтракай и жди меня.

— Пойду!

Джерид закрыл за собой дверь. Она быстро умылась и надела платье из розового поплина и прогулочные башмаки. Причесавшись, Бесс побежала в его комнату.

Она постучала в дверь, но ответа не было. Постучала сильнее. Из соседнего номера вышел мужчина, возмутившись шумом, и она отступилась.

В вестибюле ее позвал дежурный клерк, махавший конвертом.

— Мисс Харт? Для вас записка.

Она поспешила к столику, вручила чаевые и взяла конверт. Выйдя на улицу, она вскрыла его на ярком утреннем солнце. Записка была от Джерида. «Ушел, — писал он наглым, самодовольным почерком. — Жди меня в нашем милом отеле. Или, еще лучше, возвращайся в Нью-Йорк. Дж.».

— Все то же самое! — Она разорвала записку на мелкие кусочки.

Обойдя конюшни отеля и узнав, что ее старый мерин свободен, Бесс, не утруждая себя переодеванием в верховой костюм, оседлала лошадь и поехала в своем розовом платье по улице. Сент-Луис еще только просыпался. Начинался новый удушливо-жаркий августовский день. Бесс хорошо освоенным вчера путем проехала через весь город и соскочила с коня у дома Добса. Дверь снова открыла чернокожая служанка.

— Доброе утро! Я бы хотела поговорить с Вильямом Прэнтисом, — сказала Бесс любезно.

Служанка кивнула:

— Я взгляну, дома ли он.

Бесс боролась с нервозностью. Что делать, если к ней выйдет Элидж Добс? Или Жак Лебрэк?

Секундой позже в холл ворвался Вильям, схватил ее за руку и буквально вынес гостью наружу.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он испуганно уже во дворе.

Бесс вырвала руку. Вильям был элегантно одет, но выглядел совершенно измученным.

— Ты слышал, как Элидж посылал Лебрэка отвезти меня? — злым шепотом спросила она.

Он кивнул.

— Слава Богу, ты в порядке, Элизабет. Добс хотел только припугнуть тебя, чтобы ты уехала отсюда. О, пожалуйста, уезжай! Я сегодня забираю Мелиссу и ее мать в Нью-Йорк. Может, поедешь с нами? Элиджу известно, что твой отец подозревает его в чем-то.

— Мой отец — судья в отставке. С какой стати Добс его боится? Отец занят вопросами улучшения законодательства, и только, — жестко произнесла Бесс.

— Элизабет, не занимайся казуистикой. Все знают, как активен судья Харт.

— Вчера ты сказал, что Джерид работал на Добса. Что ты имел в виду?

Он с отвращением хмыкнул.

— Итак, Лебрэк не врал: Инмэн в Сент-Луисе. Бесс, неужели ты не видишь, как суетятся все вокруг? Причин для твоего отъезда более чем достаточно.

— Почему? Что ты имеешь против Джерида?

Вильям сжал кулаки, как будто сдерживая поток слов.

— Вильям, если ты не расскажешь мне, я вынуждена буду и дальше рисковать ради выяснения истины.

— Хорошо, я объясню. Джерид Инмэн охотится за Лебрэком. Лебрэк — наемный убийца. Они с Инмэном вращаются в одних кругах. У них нет ни этики, ни веры, ни привязанностей. Как я понял, их вражда связана с убийством Жуана Коррэро. Но кто из них и за что его убил, я не знаю. По моему мнению, оба они — преступники… Ну, ты вернешься со мной в Нью-Йорк? — требовательно спросил Вильям.

Бесс насупившись думала.

— В таком случае объясни, почему твой отец разрешил Джериду остановиться у вас в Саратоге, — наконец проговорила она.

— Я много раз задавал этот вопрос отцу, но так и не получил ясного ответа, — признался Вильям. — У моего отца своя, не очень-то благородная тактика. Может, он собирался нанять Джерида для себя, когда Лебрэк стал ухаживать за сестрой.

— Что ж, это логично, — заключила Бесс. — А Элидж знает, что ты уезжаешь с его дочерью и женой?

— Да, но он отказался проводить нас. Они с Лебрэком уехали в доки рано утром. Как я мог нанять Лебрэка выезжать Лорда?! Но теперь чаша терпения переполнена… Если согласна, я заберу тебя из отеля через час.

Бесс непреклонно покачала головой.

— Я приехала к группе верующих женщин, ты разве забыл? А ленч с ними намечен на завтра. Только после этого я смогу планировать остальное.

Вильям пришел в отчаяние.

— Бесс, я любил тебя! Я не могу так легко согласиться на то, что ты останешься здесь, среди убийц, без всякой защиты.

— Не верю я в твою любовь! — возмущенно воскликнула Бесс. — Ты мог рассказать мне все еще в Саратоге и тем самым спасти меня от лишней боли.

— Как ты не понимаешь! Я сам запутался. У меня нет фактов — одни догадки. Но не бывает дыма без огня. Ты попала не в то общество, которого достойна… Так ты поедешь со мной? — Он тронул Бесс за руку. — Нет? Тогда прощай, Элизабет. Я сделал все, что мог.

— До свидания, Вильям.

23

Бесс вернулась на своем старом мерине в гостиницу и попросила конюха найти ей экипаж — все равно какой, но не позже чем через пятнадцать минут. Конюх ухмыльнулся и нерешительно поскреб в голове. Она предложила хорошие чаевые, и тогда он пообещал найти что-нибудь вроде открытой коляски.

В отеле Бесс справилась у дежурного клерка о Джериде Инмэне. Оказалось, что он оплатил счет и уехал. Бесс побежала к себе, быстро упаковала чемодан и велела отнести его на конюшню. Там ее уже ждал конюх с двуколкой; выглядела эта колымага так, будто пережила наполеоновские войны. Отдав обещанные чаевые, Бесс попросила попрочнее пристроить ее чемодан и отбыла.

В доках кипела работа. В глаза бросились кучи груза и снующие вокруг них потные, ругающиеся мужчины. Бесс перегнулась с двуколки и спросила мужчину, сидящего возле маленькой портовой таверны, не знает ли он, где найти Элиджа Добса. Он откусил от сандвича, подумал с важным видом и указал на реку.

— Внизу, на «Беатрис». Это самый большой пароход, отплывающий сегодня. Вы легко найдете дорогу.

Бесс поблагодарила и погнала лошадь дальше. Вскоре она увидела «Беатрис»: название было написано голубой краской на двух огромных гребных колесах, раскрашенных в оранжевый цвет. Бесс подогнала экипаж к причалу так близко, как только могла. Бригады мужчин втаскивали на пароход ящики с грузом, а толпа пассажиров сгрудилась перед трапом, ожидая команды к посадке. Джерида Инмэна нигде не было видно.

Бесс выскочила из экипажа и протолкалась сквозь толпу к «Беатрис». Этот трехпалубный гигант был выкрашен в ослепительно-белый цвет, с голубыми и красными завитками, кругами, полосами, нанесенными там и сям. С берега он напоминал огромный свадебный пирог.

Она заметила на причале капитана корабля, выделявшегося белой формой речного пароходства, с абсолютно лысой головой и кудрявыми бакенбардами.

— Простите, сэр, я ищу Элиджа Добса. Вы наверняка знаете его.

Он быстро оглядел даму, и взгляд его вернулся к толпе, ждущей посадки на пароход.

— Что вы хотите? — без улыбки, нелюбезно произнес он.

— Я друг семьи. Мне срочно нужен Добс, потому что…

— Увольте от подробностей, — сказал капитан деловым тоном человека, озабоченного проблемами государственной важности. — Элидж Добс сейчас на борту судна. Вы встретите его, если останетесь на причале: он вернется на берег до отплытия «Беатрис».

— Я должна увидеть его сейчас!

Капитан еще раз окинул взглядом назойливую даму и с демонстративной отчетливостью произнес:

— Отметьтесь у меня, когда покинете пароход. Иначе я сам найду вас там. — Его голубые глаза блеснули ледяным холодом. — И вам не поздоровится, если вы окажетесь на пароходе после отплытия.

Бесс благодарно улыбнулась и поспешила мимо него, чуть не столкнувшись с женщиной и двумя детьми. На палубе спросила она тоненького темнокожего мальчика-гарсона, где можно найти Элиджа Добса.

— На мостике.

— Где это?

Он посмотрел на нее удивленным взглядом выросшего на реке человека.

— Это третья палуба. Мистер Добс находится в «техасе».

— В «техасе»? — тупо переспросила Бесс.

Мальчик снисходительно пояснил:

— Это каюты для офицеров на третьей палубе.

Бесс поблагодарила заносчивого мальчишку и быстро удалилась. Через пять минут она была высоко над рекой. Группа кают — «техас» — располагалась в центре палубы с двумя огромными черными трубами. Все каюты оказались закрытыми, только одна дверь поддалась легкому нажиму ее пальцев. Бесс приостановилась возле нее и услышала:

— Элидж, я думаю, в ваших интересах сказать мне, где он скрывается. Я не верю, что вам это неизвестно.

Она узнала голос Джерида, ровный и спокойный. Добс не отвечал.

— Я свожу концы с концами в этой истории. Для вас же будет хуже, если вы не поможете мне.

— Болото, — пробормотал Добс. — Ты сможешь найти его на болоте.

— То есть в Новом Орлеане. Что ж, придется остаться на «Беатрис».

— Тебе с ним не справиться, Инмэн. И не надейся затянуть петлю на моей шее. Я более влиятелен, чем ты предполагаешь.

Бесс решила, что пора улизнуть. Она нашла капитана, по-прежнему наблюдавшего за посадкой.

— Простите, сэр, я бы хотела купить билет.

Он сбоку неодобрительно посмотрел на нее.

— У меня остались только каюты нижней палубы. Это не место для молодой леди.

— Я беру.

— Неприятности, которые вы можете причинить, просто читаются в ваших глазах, мисс!

Она попыталась смягчить его, излучая очарование и потенциальную благодарность. В конце концов он распорядился продать ей билет.

— Кстати, — спросила она с озорными искрами в глазах, — куда мы плывем?

Он вздохнул, обратив взор к небесам.

— Новый Орлеан. И не попадайтесь мне на глаза, мисс.

Она обещала, что он даже не узнает, где она. Капитан с сомнением покачал головой и распорядился принести ее чемодан.

Когда «Беатрис» начала свое путешествие вниз по Миссисипи, большинство пассажиров оставались на палубах. Бесс тоже стояла у борта, наблюдая, как Сент-Луис исчезает из глаз. Она поглядывала и по сторонам, не покажется ли Джерид Инмэн, но была даже рада, что не обнаружила его. Пароход должен отплыть подальше, прежде чем он увидит ее здесь.

Пассажиры стали расходиться по каютам и, растворившись в их массе, Бесс направилась было к себе, но передумала. Она решила осмотреть среднюю, самую фешенебельную палубу. Здесь сверкала огнями кают-компания с потолками из розового дерева и хрустальными люстрами; толстые яркие ковры покрывали палубу. В дальнем углу она заметила бар, с высокой стойкой и несколькими столиками. Там Бесс увидела Джерида Инмэна, который вытянулся в кресле, изучая свои карты. За карточным столом сидели еще трое. Две женщины в ярких нарядах, накрашенные, с цветными перьями в высоких прическах и декольтированные почти до пояса, сидели чуть позади играющих. Все потягивали коктейли. У Джерида, похоже, было неразбавленное виски.

Он был последним, кто поднял глаза на подошедшую чопорную барышню. Карие глаза сверкнули то ли удивлением, то ли гневом. Бесс почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она почувствовала себя воистину неуправляемой и глупой, «непроходимой идиоткой», по оценке Джерида.

Карточные компаньоны были старше Инмэна и более элегантно одеты — во фраках, с узкими галстуками. У одного Бесс заметила даже старомодное кружевное жабо, а у другого — перстень с бриллиантом. Именно он, улыбаясь Бесс, сладко пропел:

— Мы чем-нибудь можем быть вам полезны, мисс?

— Мисс Харт, — отважно заявила она, делая шаг к столу.

Ее неожиданный собеседник встал, отдал ей светский поклон и предложил стул. Чуть за тридцать, определила Бесс, с довольно широким лицом и длинным прямым носом. К сожалению, не в ее вкусе, а то бы она заставила Джерида понервничать.

— Пинчос Т. Элиот, — представился он, широко улыбаясь.

Бесс улыбнулась в ответ.

Джерид выбросил три карты и прорычал:

— Прочь от нее, Пинки. Эта барышня — друг моей семьи.

— Я всего лишь поздоровался с леди.

Улыбка Пинчоса потускнела, он сел и открыл карты Джерида. Игра продолжилась.

Обе женщины, сидящие среди игроков, игнорировали пришедшую. Бесс присела на стул, отодвинув его подальше, и стала наблюдать. Игра была более сложной, чем фараон, но такой же глупой. Она вспомнила мужа Бетти Боумэн и подумала, что причиной его гибели был покер. Впрочем, не сам покер, а деньги, жадность к ним. Роль Джерида в этой смерти для нее по-прежнему оставалась загадкой.

Пинчос выиграл партию. Джерид выглядел невозмутимым; двое других выругались, тут же, спохватившись, извинились перед Бесс и стали ругаться более пристойно. Она удивилась, почему джентльмены попросили прощения только у нее, — ведь рядом еще две дамы.

Джерид встал и, отвесив присутствующим легкий поклон, взглянул на Бесс. Она поняла, что ему стоит героических усилий сдерживать свой гнев. Бесс знала, что дело не в проигрыше, и решила быстро удалиться. Но не сделала она и двух шагов, как Джерид, обойдя стол, впился пальцами в ее локоть. Он повел ее к стойке бара, где невероятной толщины человек протирал белым полотенцем стаканы. Джерид остановился у другого конца бара, подальше от этой громадины.

— Какое совпадение! — Слова ее прозвучали неубедительно, но она храбро продолжала: — Никак не ожидала увидеть тебя в этом путешествии по главной американской реке.

Джерид освободил ее локоть, и она решила, что он сейчас что-нибудь закажет для облегчения беседы, но он и не думал делать этого.

— Странные совпадения, — прошипел он. — Где бы я ни появился, тут же рядом оказываешься ты.

— Уверяю тебя, это случайность, — ответила она легкомысленно, но, увидев его сжатые кулаки, быстро добавила: — Я искала Добса, а вовсе не тебя.

Его темные глаза сузились, и он молча гневно смотрел на нее.

— Я не вру!

— Да уж, ты никогда не врешь, — саркастически заключил Джерид.

— Не то что некоторые!

— Бесс, черт возьми, ты полагаешь, что можешь в полной безопасности бегать за мной по всей стране? У меня нет времени охранять тебя!

— Я могу прекрасно позаботиться о себе без вашей помощи, мистер Инмэн. — Она тоже начинала злиться. — Ты делаешь все, что тебе нравится, так не мешай и мне поступать так же.

— Хорошо. — Его брови вновь гневно сошлись на переносице. — Ты предоставлена самой себе, Бесс. — Он повернулся и ушел, оставив ее одну.

— Ну и прекрасно! — бросила она вслед ему.

Джерид опять уселся за карточный стол. Этого Бесс никак не ожидала. «Воплощенная наглость! Он абсолютно невозможен!» Она радовалась, что оказалась здесь, — хотя бы потому, что это усложнит ему жизнь.

Бесс профланировала к двери, стараясь держаться как можно независимее.

В ее каюте помещалась лишь очень узкая полка, оставляя минимум места для чемодана. Не было даже иллюминатора. Вокруг кают на нижней палубе располагались грузовые отсеки, склад продуктов и камбуз, так что воздух напоминал о грязных тавернах, а не о речной свежести и прохладе. Бесс стало жалко себя. Ее отец не одобрил бы путешествия в таких условиях, даже учитывая обстоятельства.

Очень скоро почувствовав удушье, она выбралась из каюты прогуляться по палубе, чтобы как можно дальше уйти от запахов кухни. Она смотрела на широкую, коричневую, медленно несущую свои воды Миссисипи, плюшевую зелень берегов и скалистых обрывов. Улицы и дамбы Сент-Луиса остались позади.

Опять и опять думала Бесс о Джериде. Когда он был рядом, она восхищалась им, полностью подпадала под его обаяние, забывая о слухах и сплетнях. Но всякий раз, как он бросал ее на произвол судьбы, приходили черные мысли о нем — человек из мира Жака Лебрэка. Выяснит ли она наконец, что представляет собой Джерид на самом деле?.. Но каким бы он ни был, Бесс уже не забудет его. Лучше любить однажды, чем не любить вообще!

— Отчего так печальна моя пассажирка?

Бесс подняла глаза и увидела кустистые бакенбарды капитана «Беатрис». Она скривила губы:

— Ваши каюты на нижней палубе не располагают к веселью. Перед этим я провела два дня в поезде…

— Ба, поезда существуют только для домашнего скота!

— Здесь — возможно. Но на Востоке это вполне приемлемый способ передвижения.

— Значит, вы с Востока?

— Из Нью-Йорка.

— Я бы на вашем месте сошел в Мемфисе. Это наша первая остановка. Но из верхних кают там никто не выходит.

— Я подумаю, капитан. И — спасибо вам.

24

Путешествие продолжалось три дня, с остановками в Мемфисе и Натчезе. По мере того как «Беатрис» приближалась к дельте Миссисипи, становилось все жарче и туманнее. Бесс перешла на легкие платья. Каюта действовала на нее угнетающе. Она мало спала и все время ждала, что Джерид придет к ней и все объяснит. Но он остался верен своему слову — предоставил ее самой себе. А в ней на сей раз взыграла гордость, да и слишком она была напугана его хмурым видом во время последнего разговора, чтобы идти к нему в каюту.

Когда «Беатрис» втянулась в пятимильный канал доков Нового Орлеана, Бесс подавила свою гордость и пошла-таки к каюте Джерида. Она узнала, где находится эта каюта в первый же день, но старалась забыть об этом.

Джерид ушел с палубы поздно вечером, с бутылкой виски. «Слава Богу, что без одной из женщин в декольте до пояса», — подумала Бесс.

Она вошла, постучавшись, но не дожидаясь разрешения. Каюта оказалась просто гигантской в сравнении с ее собственной. Бесс заметила бюро с мраморной крышкой, зеркало и тумбочку, на которой лежали два револьвера.

— Ожидаем неприятностей? — с искусственной непринужденностью спросила она.

Джерид поднялся и надел пиджак поверх рубашки.

— Ты выглядишь усталой, Бесс. — Звук его глубокого голоса заставил ее трепетать. — Плохо спала?

Она чуть покраснела.

— Ты собираешься найти Жака Лебрэка и убить его, правда?

— Насчет «найти» — правда. Но кто тебе сказал, что я собираюсь его убить?

— Вильям.

— Конечно, — хмыкнул он. — Роман с ним продолжается?

Она подошла очень близко и схватила Джерида за руку. Глаза ее сверкали гневом.

— Посмотри на меня, — яростно произнесла она. — Я здесь. Я не осталась ни в Саратоге, ни в Нью-Йорке, ни в Сент-Луисе. Я здесь, Джерид, и ты не можешь просто отмахнуться от меня, намекая на какую-то мою связь с Вильямом.

— Я просил доверять мне, но ты веришь только этому ублюдку Прэнтису.

— Но все доказательства…

— …против меня? — закончил он и стряхнул ее руку. — Я знаю. И не нуждаюсь, чтобы мои слова принимались за истину в качестве великого одолжения.

Бесс не могла больше говорить. В горле у нее мгновенно пересохло. Она закрыла глаза, чтобы удержать слезы, но они все равно выкатывались из-под век и горячими струйками текли по щекам.

— Я так устала, — слабо проговорила она и пошла прочь.

Джерид схватил ее за плечи и развернул к себе. Увидев ее залитое слезами лицо, он ладонью вытер слезы и прошептал ее имя. Потом стал нежно целовать…

Громкий стук в дверь прервал их. Вошел долговязый человек с лихо закрученными черными усами. Под полой его распахнутого льняного пиджака Бесс заметила револьвер. Она побледнела: Джерида сейчас арестуют! Но незнакомец весело рассмеялся и покачал головой:

— Наконец-то я застал тебя с дамой, Джерид!

— Элизабет, рад представить тебе: шериф Жан Гвидрион. Мисс Харт мечтала с тобой познакомиться, Жан.

Бесс вежливо кивнула.

— Очень приятно, мисс Харт. Извините, я бы хотел сказать пару слов мистеру Инмэну наедине. Мы оставим вас на минутку.

— Я предпочитаю, чтобы вы говорили при мне, — сказала она почти строго.

Гвидрион вопросительно взглянул на Джерида, потом по-военному щелкнул каблуками и слегка наклонил голову.

— Будет даже лучше для дела, мисс Харт, если вы оставите здесь нас. Я не сразу решился предложить вам это.

Без единого слова она вышла. Оказалось, что еще один человек с револьвером дежурит у двери, так что невозможно было остаться даже здесь. Посмотрев на полицейского испытующим взглядом, Бесс пошла прогуляться по палубе…

«Беатрис» почти опустела, когда шериф Гвидрион наконец отбыл с парохода. Джерида с ним не было. Бесс, в полуобморочном состоянии от жары и ожидания, кинулась к каюте Джерида. Но он исчез.

Паника охватила ее. Она выбежала, чтобы догнать шерифа, но капитан «Беатрис» перехватил ее на главной палубе.

— Задержитесь, мисс Харт. Вы непривычны к здешней жаре, рискуете упасть в обморок. — Он ласково положил ей руку на предплечье.

— Я спешу!

— Я знаю, за кем вы бежите, но вам уже не догнать. — Капитан смягчил эти жесткие слова добродушной усмешкой. — Он просил меня поговорить с вами.

Бесс уставилась в ясные голубые глаза неожиданного «посвященного».

— Наемный убийца получил пять тысяч долларов за его голову, мисс Харт. Это так же верно, как то, что голова его тем не менее цела. — Капитан отпустил ее руку и расправил бакенбарды. — Тот хорек, что взялся выполнить эту грязную работу, находится под пристальным наблюдением властей, но не знает об этом, а главное, он все еще на свободе. Оставьте вашего друга в покое и возвращайтесь в Нью-Йорк. Путаться у них под ногами слишком опасно. Простите!

Кровь отлила от лица Бесс, и ноги подкосились. Она ухватилась за капитана, чтобы не упасть.

— Это вам сам Джерид сказал?

— Не только Джерид, но и шериф. А мистер Инмэн просил вам передать еще кое-что…

— Капитан, пожалуйста, говорите!

— Мистер Инмэн велел ждать его в Нью-Йорке. Он вернется за вами. — И капитан грубовато-добродушно добавил: — Если останется жив. Он просил меня позаботиться о вас, посадить на корабль до Сент-Луиса, где вы пересядете на нью-йоркский поезд.

Бесс выпрямилась, все еще держась за руку капитана и пытаясь выровнять дыхание.

— Капитан, что это за болото, хорошо известное многим?

— «Болото»?.. Зачем вам знать о нем?

— Капитан, пожалуйста, расскажите!

Он вздохнул с некоторым сомнением и яростно покачал головой.

— От вас не отделаешься молчанием! «Болото» — худшая часть Нового Орлеана, место сходок убийц и воров. Не то что обычный человек, даже офицеры полиции шагу туда не могут ступить. Никто не выходит живым. Говорят, тела убитых вылавливают там по полудюжине в неделю.

Ужас охватил Бесс: она отлично помнила слова Добса о том, что Лебрэк скрывается «на болоте».

— Убийца поджидает Джерида на болоте?! Шериф знает об этом и запретил Джериду ехать туда?! — стала она высказывать свои догадки. — Капитан, очевидно, я не могу ничем помочь, но хочу знать, что происходит!

Капитан нахмурился.

— У вас настойчивый характер, мисс Харт, а главное, у меня не будет спокойствия, пока я как следует не растолкую вам ситуацию. Лебрэк ускользнул из Нового Орлеана, прежде чем Гвидрион успел схватить его. Я не знаю, куда именно направился Лебрэк, но в любом случае жизнь мистера Инмэна в опасности.

— Можно быть уверенными, что Лебрэк не упустит свои пять тысяч долларов!

— Такие люди борются за свое процветание единственным способом, который они знают. Зря вы вмешиваетесь в эту разборку. Я посажу вас на пароход до Сент-Луиса, не принадлежащий Добсу… Только не допытывайтесь у меня почему; я все равно не скажу, — решительно заявил капитан. — Но если в вас осталась хоть капля разума, вы первым же поездом уедете на восток. Сент-Луис вы не сможете миновать, но не задерживайтесь там даже на день.

Этот суровый, заботливый помощник помог ей перебраться с «Беатрис» на комфортабельный пароход «Принцесса Дельты». В жаркий полдень «Принцесса» покинула порт Нового Орлеана. Бесс была предоставлена каюта с двухспальной кроватью, покрытой атласной накидкой, зеркалом в полный рост и мягким креслом, обитым бархатом; за занавеской располагался умывальник. В этой каюте она провела двое суток, отдыхая от предыдущего плавания.

Когда «Принцесса Дельты» пришвартовалась в Сент-Луисе, у Бесс не было в голове ни планов, ни идей. Она только мечтала, чтобы Джерид пришел к ней. Мечтала увидеть его, убедиться, что он жив.

Капитан «Принцессы» лично проводил ее с корабля на причал. И первым, кого она увидела, сойдя на берег, был судья Харт. Он отряхивал пыль со своего старомодного черного костюма и с сочувствием наблюдал за работой грузчиков. Бесс бросилась в его объятия.

— О папа, какая радость! Что ты здесь делаешь? Как ты узнал обо мне?

— Все твои вопросы потом, — сказал он, легко целуя ее в щеку. — Ты выглядишь вполне прилично, Бесс. Как там Новый Орлеан?

— Я не видела ничего, кроме доков. Джерид Инмэн побеспокоился об этом.

— Иногда в нем просыпается здравый смысл.

— Какой «здравый смысл», папа? Все наоборот!

Но судья не стал разговаривать, пока они не пришли в ресторан отеля, где он остановился, и не заняли уединенный столик.

— Женщины, ждавшие тебя, в ярости, — начал он. — Я объяснил им, что тебя задержали неожиданные срочные дела, но они говорят, что лишний раз убедились в ненадежности тех, кто поддерживает суфражистское движение.

Бесс сложила руки на льняной скатерти, рассеянно глядя перед собой. Наконец сказала:

— Я не хочу обсуждать эту тему. Имею в виду — сейчас. Ответь мне сначала, что ты делаешь в Сент-Луисе.

— Я выдвинул обвинение против Элиджа Добса, и его должны были арестовать. Но негодяй улизнул, — четко и зло произнес судья.

— Арестовать за что, папа?

— Коррупция, мошенничество, организация наемных убийств.

Одетый в белое официант принес чай. Бесс терпеливо ждала, пока отец сделает все по своему вкусу: добавит сливки, две ложки сахара, перемешает. Сама она предпочитала пить и без сливок, и без сахара!

— Я долгое время изучал дело Добса. Ты мне очень помогла, Бесс. И Джерид тоже, своими методами. Мы еще не посадили ни Добса, ни Лебрэка, и жадный до денег жокей может выполнить поручение Добса за обещанные пять тысяч долларов. Я хочу быть здесь. Упустили Добса, но еще не все потеряно с Лебрэком.

— Значит, все-таки главный преступник — Добс, — холодно заключила Бесс. — А ты допускаешь, что Лебрэку удастся убить Джерида?

— Не думаю.

— Не думаешь? Или точно знаешь, что нет? — встревоженно спросила она.

— Джерид Инмэн внушает уверенность в превосходстве и в победе. Ты не согласна?

— Я ничего о нем не знаю, — с горечью призналась она.

— Ты знаешь, что любишь его. — Судья погладил ее по руке.

— Папа, Вильям сказал, что не только Лебрэк, но и Джерид — наемный убийца.

— О, не верь этой ерунде. Я говорил тебе: между тобой и Джеридом слишком много недоговоренностей, поэтому ты и веришь дурацким домыслам.

— Джерид порвал со мной, отец. — Она отвернулась, чтобы он не видел ее повлажневших глаз. — Я поехала за ним в Новый Орлеан…

— Он говорил мне об этом.

Бесс повернулась к нему:

— Что ты имеешь в виду? Когда говорил?

— Прости, я неточно выразился. Он прислал телеграмму. В ней сказано, что ты поехала за ним в Новый Орлеан и вернешься в Сент-Луис на «Принцессе Дельты». Он и посоветовал мне в той же телеграмме встретить тебя и забрать в Нью-Йорк. Мы оба должны ждать его там.

— Ждать! — возмутилась она. — А пока мы ждем, его могут убить.

— Ты считаешь его неопытным мальчиком, и напрасно. Он не впервые ведет столь опасное дело.

Бесс застонала, не находя слов для протеста.

— Что ты волнуешься? — стал успокаивать ее отец. — Мы с тобой вместе, и оба в Сент-Луисе. Я вовсе не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк… Но давай-ка сначала расскажи о себе. Ты мне не телеграфировала ни о чем.

— Не было времени.

Он вздохнул.

— Ну хорошо. Рассказывай.

И она последовательно вспомнила все события с момента ее первого прибытия в Сент-Луис и до повторного, когда она оказалась в объятиях отца. Он остался недоволен Джеридом за остановку в отеле, описание которого заставило его содрогнуться от отвращения. Все остальное отец выслушал молча, без комментариев.

— Так что же, дочка, ты хочешь вернуться в Нью-Йорк и терпеливо ждать приезда Джерида?

— Нет, не хотела бы я терпеливо ждать, — сказала она, подозревая, что у отца есть собственный план.

Он закончил чаепитие, вытер рот и положил салфетку рядом с блюдцем.

— Без сомнения, Джерид разберется с Лебрэком и без нашего участия. А вот с Элиджем Добсом наше участие, пожалуй, потребуется. Я не знаю, известно ли Джериду, что Добс все еще на свободе.

— Папа! — не удержалась она, понимая, что прерывает течение его мыслей. — Джерид Инмэн — преступник?

— Разве я стал бы обращаться за сотрудничеством к преступнику? — проворчал он.

25

В тот же вечер отец сообщил Бесс, что их присутствие в Сент-Луисе больше не требуется и они могут ехать в Сан-Франциско.

В дороге она молча подводила итоги всему, что услышала от отца. Он нанял Джерида Инмэна, чтобы расследовать дело Добса. Одновременно судья Харт попросил о посильной помощи дочь. Неизбежно пути молодых людей должны были пересечься. Вот и вся загадка появления Джерида в Саратоге в то самое время, когда туда прибыла Бесс.

А теперь они с отцом ехали в фирменном поезде в направлении Сан-Франциско. Отец был увлечен видом из окна и не мешал ей всесторонне обдумывать события этого лета.

Итак, когда поезд прибыл в Омаху, проделав часть пути из Сент-Луиса в Сан-Франциско, она знала ничуть не больше, чем после беседы с капитаном «Беатрис», которому, впрочем, не имела оснований полностью доверять. Она снова и снова выстраивала цепочку событий, как понимала это сама. По всей вероятности, Джерид защищал Жуана Коррэро; этот бизнесмен, по мнению отца, был честнейшим человеком. Лебрэк убил его по чьему-то приказу. Джерид искал Лебрэка — то ли для того, чтобы отплатить за убийство Коррэро, то ли по какой-то иной причине. К тому времени, когда сама она включилась в наблюдения, француз уже работал на Добса.

— Возможно, Добс послал Жака наниматься жокеем к Прэнтисам, чтобы держать под контролем Вильяма, — пробормотала она вслух.

— Отсюда тысяча семьсот миль до Сан-Франциско. Тебе следует отвлечься от своих мыслей, а то свихнешься, — рассмеялся отец.

— «Мозги Хартов никогда не отдыхают». Это я цитирую.

— Преувеличение! Чего не скажешь ради красного словца, — насмешливо оправдывался он.

— Да? Тем не менее ты послал меня с идиотской миссией под видом отдыха, а на самом деле для напряженной работы.

— Чепуха! Иначе ты бы просидела все лето в Нью-Йорке.

— А может, это лучше, чем целое лето таскаться за ворами и убийцами?

— В суфражистских делах ты все равно бы не продвинулась этим летом. Скандал вокруг Бичера не прошел даром.

Он хотел сменить тему, но Бесс не поддалась.

— Возможен и новый скандал, если откроется, что судья Харт взял себе в помощники одного из преступников Дикого Запада, — заявила она. — А это вовсе не исключено.

— Ты все еще не доверяешь Джериду? — Его брови удивленно поднялись.

В этом, собственно, и заключалось существо дела. Доверяет ли она или нет Джериду Инмэну? Даже если он окажется самоотверженно честным и отважным человеком в общественном плане, проявит ли Джерид благородство по отношению к ней самой? Закончив работу на судью Харта, он может отбросить Бесс, как использованную тряпку, и забыть о ней… Но, возможно, его вообще уже нет в живых… Она застонала и закрыла глаза, чтобы удержать слезы. А потом снова начала травить себя горькими вопросами. Давал ли Джерид основание для веры в его любовь и верность? Ведь он всегда относился к ней как к непроходимой идиотке и слабоумной женщине!

Пока Бесс занималась самокопанием и самоуничижением, ее отец размышлял над тем, как отвлечь ее от этого. И он стал рассказывать ей о достопримечательностях проезжаемых городов. На каждой крупной станции они выходили из вагона, чтобы осмотреться и размять ноги.

Вместе с отцом они часами стояли у окна, когда поезд проходил через горы — такой маленький, ничтожный в сравнении с ними. Калифорния, страна Джерида. Скалистые горы, большой каньон, горы Сьерра-Невада, река Сакраменто и город с тем же названием, в котором поезд стоял больше часу. От Сакраменто уже рукой подать до Сан-Франциско… И вот они пересели с поезда на паром, чтобы пересечь залив, который отделяет Сан-Франциско от железнодорожного пути, идущего с востока.

Город оказался значительно больше, чем ожидала Бесс, и совсем не тем грязным, пыльным пристанищем переселенцев, что существовало в ее воображении. Построенный на холмах на самом берегу Тихого океана, он выглядел с парома образцом грации и респектабельности.

— Чудесное место! — восхищался отец. — Гораздо живописнее, чем запад. Не перенести ли нам сюда деятельность по борьбе за женские права? — Лукавая улыбка осветила лицо судьи Харта.

— Папа, пожалуйста, не издевайся надо мной. Я отлично понимаю, на что ты намекаешь.

— Намекаю? Да ничего подобного, — с простодушным видом сказал отец, пожимая худыми плечами.

Лицо его еще больше расцвело, когда они сошли с парома.

— О, какая удача! — воскликнул он громко и устремился навстречу высокому темноволосому человеку. У Бесс замерло сердце: отец обменивался крепким рукопожатием с Джеридом.

Бесс быстро расправила платье, пригладила волосы и направилась к мужчинам.

— Я думал, что удивлю вас нашим появлением, — говорил судья, когда она подходила.

— А я надеюсь удивить вас, — с широкой улыбкой отвечал Джерид. — В честь вашего приезда я наконец привел в порядок полученную по наследству виллу… — Тут он заметил Бесс и приостановил свою приветственную речь.

Они смотрели друг другу в глаза в полном молчании. Наконец он произнес прозаичным тоном, как будто только вчера с ней расстался:

— Привет, Бесс.

Она постаралась ответить столь же легко и беззаботно:

— Привет. Я вижу, ты жив-здоров.

— Ну, как дела с Добсом? — поинтересовался отец.

Джерид оторвал взгляд от Бесс:

— В заключении.

— А Лебрэк?

— Там же. То есть и они оба живы-здоровы, — рассмеялся Джерид.

Бесс вздернула подбородок:

— А почему ты не арестован?

— Это я арестовываю, маленькая идиотка! — Джерид повернулся к судье: — Разве вы ничего ей не рассказали?

— Еще не время, мой мальчик, — ответил судья, доставая трубку из внутреннего кармана пиджака.

— Хорошо, согласен, — бесстрастно откликнулся Джерид. — Прошу в мой экипаж. Насчет багажа я распоряжусь…

В экипаже судья разжег трубку и, попыхивая ею, с восхищением рассматривал дома и улицы, которые они проезжали. Бесс сложила руки на коленях и тоже погрузилась в созерцание.

Они подъехали к фешенебельному дому в центре города.

— Восхитительно! — заявил судья. — Просто восхитительно! Пожалуй, я прогуляюсь по парку, разомну ноги, а вы идите.

Джерид провел Бесс через вестибюль и обширный холл в комнату, напоминающую кабинет делового человека, скорее всего юриста. Здесь были стеллажи с книгами по юриспруденции, массивный письменный стол из орехового дерева, мягкое кресло и два стула.

Бесс выглядела усталой. Джерид усадил ее в кресло, предварительно пододвинув его к столу, и уселся сам.

— Я думаю, ты хочешь объяснений?

Она бросила на него измученный взгляд. Лицо его стало серьезным, даже мрачным. Он поднялся, подошел к окну и встал спиной к ней.

— Около трех месяцев назад убили моего дядю, который был мне не только родственником, но еще и ближайшим другом, опекуном, наставником. Его звали Жуан Коррэро.

Бесс прикусила губу, чтобы удержаться от вскрика. Коррэро — дядя Джерида?!

— Жуан вынашивал идею новой железной дороги на запад и юг от Сент-Луиса. Она стала бы конкурировать с водным путем по Миссисипи. Когда Жуан погиб, погибли и его планы относительно железной дороги.

Бесс сцепила пальцы, чтобы не дрожали руки. Джерид помолчал, по-прежнему глядя в окно.

— Я тут же взялся за расследование и выяснил, что дядю убил человек по имени Жак Лебрэк. Выяснил и то, что Лебрэк — всего лишь наемник. Моей задачей стало найти человека, который заплатил за убийство дяди.

Джерид опять помолчал. Слова его были горькими, краткими, вымученными, и Бесс захотелось обнять этого упрямого борца за справедливость, но она побоялась прервать его исповедь и молча слушала.

— Многие убеждали меня бросить расследование: «Ты все равно не вернешь Коррэро с того света, а только нарвешься на неприятности, да и просто рискуешь жизнью!» Но дело было не в одной лишь гибели Жуана. Моя цель — предотвратить подобные расправы с конкурентами. Любой богач должен знать, что не может безнаказанно убивать людей. — Джерид замолчал опять и слегка повернулся к ней, их глаза встретились. — Мне нужен был юридически грамотный человек с широкими контактами и гражданским мужеством, с которым я мог бы советоваться и сотрудничать. Так я вышел на судью Харта.

— Моего отца, — едва выдохнула Бесс.

Джерид улыбнулся:

— Твоего отца — и пожилого, и недостаточно серьезного, и излишне щепетильного, по мнению некоторых бизнесменов. Но что в глазах одних — недостаток, то для других — достоинство. Судья Харт неподкупен, это для меня главное. Кроме того, заручившись одобрением федерального правительства, он создал маленькую засекреченную организацию, которая следит за деятельностью бизнесменов, выявляя факты коррупции, мошенничества и прочих махинаций. Я стал членом этой организации еще семь лет назад, благодаря чему и знал судью Харта. Тогда-то, в начале нашей совместной деятельности, он и попросил меня позаботиться о его легкомысленной дочери, исчезнувшей с бала.

— Я догадывалась о вашей тайной связи, но думала, что это мои фантазии, — сказала Бесс.

— Семь лет назад я не очень-то активно участвовал в делах его организации. Но когда убили Жуана, я понял, что судья Харт — именно тот человек, который способен мне помочь.

Джерид опять отвернулся к окну; казалось, ему и самому важно было мысленно пройти заново весь этот путь.

— Вместе мы выяснили, что судовладелец Элидж Добс планирует создать собственную железную дорогу на запад от Сент-Луиса и клянется не допустить конкурентов. Он ожесточился после прошлогоднего кризиса… Но мы не знали точно и не могли доказать, что именно Добс нанял Лебрэка, что он способен не только на финансовые махинации, а и на убийство.

— Поэтому ты и поехал вместе с Добсом в Саратогу-Спрингс?

— Я не поехал с ним, а как бы случайно встретился в пути. Он и представления не имел, что я расследую его дело. Не знал он и о моем родстве с Жуаном Коррэро.

Бесс пожалела, что не видит лица Джерида. Наверно, он раздражен необходимостью объяснять ей все это.

— А Лебрэка ты обнаружил в Саратоге случайно? Или уже знал, что он живет в усадьбе Прэнтисов? — спросила она.

— Не знал. Да и познакомившись с ним, не был уверен, что это тот самый негодяй. Мало ли людей с одинаковыми именами и фамилиями! Уверенность появилась после истории с лошадью… — Джерид вернулся к столу и присел на него. Скрестив руки и прищурившись, он смотрел на Бесс. — Мне повезло: этот изумительный, непостижимый судья Харт прислал в помощники не какого-нибудь зануду-чиновника, а свою прекрасную дочь с фиалковыми глазами.

Бесс стала с отсутствующим видом разглаживать юбку. Потом возразила:

— Ты всегда был недоволен моим участием в ваших делах, с самого начала.

— Я боялся за тебя. Твой отец сказал, что я могу давать тебе любые задания — ты сообразительна и легка на подъем. Но он не учел, что ты будешь проявлять самостоятельность, не имея никакого опыта в общении с такими типами, как Лебрэк и Добс.

Она гордо откинула голову:

— Но я ведь не дала себя убить!

— Благодаря мне. Ты совалась везде, где грозила самая большая опасность.

— Ну, а как насчет путешествия за три тысячи миль ради меня? — быстренько сменила она тему.

— Да, вот тут виноват: лицемерил, — рассмеялся Джерид. — В твои семнадцать лет ты показалась мне хорошенькой и забавной, не больше. Влюбился я только в это лето. Покорила ты меня не только красотой и грацией — ты была восхитительно непокорной. А я, увы, не способен любить женщин, не имеющих своего мнения.

Это было для Бесс открытием. А она-то заставляла себя готовиться к роли милой и послушной жены! Оказывается, в этом амплуа Джерид ее и разлюбил бы?.. Надо будет обдумать на досуге.

Она выпрямилась в своем мягком кресле.

— А ты знаешь, что Вильям забирает свои деньги из «Б и О», с тем чтобы вложить их в финансовую компанию Добса?

— Да. Я предупредил его отца о своих подозрениях, когда еще можно было поправить дело. Но он попросил меня помочь Вильяму, сам же вмешиваться не стал.

— Мне кажется, ты не очень-то интересовался спасением Вильяма, — сказала она с ехидцей. — Ты занимался Добсом и Лебрэком, а уж заодно немножко и Вильямом. Сознайся, что я права!

— Сознаюсь, — улыбнулся Джерид. — Но я ни единым словом и движением не навредил ему и всегда честно предупреждал его об опасности. Кто ж виноват, что он мне не верил?

— А теперь сознайся еще в одном: мой отец телеграфировал тебе, что мы едем в Сан-Франциско?

— Да, — смутился Джерид, но тут же стал оправдываться: — Только когда вы уже были в Сакраменто!

— Еще вопрос, — не унималась она. — Что это за слухи насчет тебя и мужа Бетти Боумэн?

— Муж Бетти Боумэн покушался на жизнь офицера Федерального бюро расследований. Поэтому я убил его.

— Как безупречно твое объяснение! Надеюсь, офицер поблагодарил тебя?

— Этим офицером был я.

В миг настрой на язвительную насмешливость покинул Бесс.

— Ты? — растерянно переспросила она.

— Именно. Бетти знала это. И все, что ей оставалось, — отомстить мне каким-нибудь хитроумным путем. Например, испортив мою репутацию в глазах любимой женщины. При этом мерзкая содержательница публичного дома, конечно же, внушала ей, что эти сведения должны оставаться в глубочайшей тайне.

Бесс подошла к Джериду и взяла его руку с еще не зажившим розовым шрамом в свои ладони.

— Прости, я не знала, что думать, во что верить. Но я с первого взгляда влюбилась в тебя. И вопреки собственному желанию любила даже таким, каким изобразила тебя Бетти Боумэн.

Он обнял Бесс за талию и склонился к ней. Они целовались снова и снова.

— Дорогая, я так люблю тебя, — хрипло прошептал он и, сев в кресло, посадил ее к себе на колени. — Я так боялся, что потерял тебя, когда оставил в Новом Орлеане.

— Ты же сам меня гнал! — возмутилась она. — Ты хотел заниматься Лебрэком и Добсом без моей и папиной помощи. Большой защитник Дикого Запада!

— Уже нет, — усмехнулся он.

— Как?

— Я закончил со своей службой. Открываю частную адвокатскую контору.

— О? — округлила глаза Бесс.

— Да. И если бы ты интересовалась фактами больше, чем слухами, ты бы выяснила, что я окончил юридический факультет университета… И что родом я вовсе не с Дикого Запада, а из Нью-Хейвена — одного из ближайших к Нью-Йорку городов восточного побережья. Я приехал в Сан-Франциско помогать Жуану, брату моей матери. А теперь мне уже не хочется покидать этот город. Как тебе кажется, сможешь ты жить в Сан-Франциско?

— Я думаю, на какое-то время это было бы увлекательно. А там посмотрим.

Джерид расцвел улыбкой и поцеловал ее в лоб, пальцами касаясь волос, так много обещая своими прикосновениями.

— Твой отец будет доволен. Мы с ним уже обсуждали это. Он не говорил тебе?

— Он вообще говорил мне очень мало, — сухо произнесла Бесс. — Если бы не его загадочная молчаливость, от скольких горьких мыслей я была бы избавлена!

Джерид усадил ее в кресло и пошел в соседнюю комнату. Вернулся он с большой медной вывеской. Нервно откашлявшись, он повернул вывеску так, чтобы Бесс могла ее прочитать.

— «Инмэн и Харт. Адвокатская контора». Джерид, какая прелесть! — захлопала она в ладоши.

— Когда я сказал твоему отцу, что люблю тебя, он решил изменить образ жизни. Поэтому мы пришли к мысли об адвокатском партнерстве. Не думаю, что ему понравилось бы остаться в Нью-Йорке без тебя. Да и я определенно не хочу разлучать вас. — Внезапно он замолчал и опустил вывеску на стул. Глаза его стали умоляющими. — Бесс…

— Тебе не надо спрашивать, Джерид, — улыбнулась она. — Конечно, я выйду за тебя замуж.

Он посмотрел на нее несколько удивленно, а потом счастливо засмеялся.

— Мы сообщим эту новость твоему отцу?

Они нашли судью Харта сидящим в парке на скамье с трубкой в руках.

— Я обижена на тебя, папа, — сказала Бесс, целуя его в щеку. — Ты не сообщил мне даже о твоей секретной организации.

— Ну и претензии у этой барышни! — взмахнул трубкой судья. — Ты хочешь, чтобы я потерял доверие у федерального правительства? Я разрешил Джериду рассказать тебе об этом только потому, что отхожу от дел по расследованию.

— Хорошо. А о вашем с Джеридом плане открыть здесь адвокатскую контору ты мог мне поведать, не опасаясь реакции федерального правительства?

Отец вместо ответа обратился к своему будущему партнеру:

— Ты сообщил ей обо всех наших планах?

— Кажется, обо всех, — с улыбкой произнес тот.

— А я попросила Джерида жениться на мне, — заявила Бесс гордо.

— И я согласился, — покорно склонил голову Джерид.

— Вот и отлично, — сказал судья. — А теперь, если не возражаете, я бы принял ванну и выпил хорошую чашку чая. Надеюсь, ты не повезешь нас сразу в твой другой дом?

— Вы имеете в виду виллу Жуана на Ноб-Хил? Думаю, мы успеем осмотреть ее завтра.

Судья махнул трубкой в сторону дочери:

— Все в порядке, Джерид. Она выйдет за тебя, даже если вилла на Ноб-Хил ей не очень понравится.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?