«Цена плейбоя»

Паршивой Овце

Да не смолкнет наше блеянье, да не сгинет травка на лугу.

— Ну как, наша растревоженная аудиторша готова к тому, чтобы ее развратили? Твой холостяк — следующий.

Джулиана Олден глотнула бесплатного шампанского, надеясь утопить в нем свое здравомыслие. Она поставила бокал на поднос проходившего мимо официанта и схватила новый, чтобы придать себе храбрости перед тем, как встретиться с Андреа и Холл и, двумя ее лучшими подругами.

— Никогда в жизни не чувствовала себя более обнаженной. Больше ни за что не дам вам обеим распоряжаться моим гардеробом. Моя ночная рубашка закрывает больше, чем это платье.

Андреа отмахнулась от ее недовольной тирады:

— У тебя подходящая фигура, и красный цвет тебе очень идет.

Подруг окружало море истерично кричавших женщин, которые предлагали цену за мужчин, продаваемых с аукциона в рамках благотворительности. Джулиана могла бы поспорить на свой ежемесячный педикюр, что стены танцевального зала в престижном «Кэлибер-клаб» не знавали такого эха. Она еще сильнее усомнилась в плане, который придумали они втроем за явно слишком большим количеством «Маргарит».

Джулиана снова глотнула шампанского. С какой стати она решила, что может позабыть про тридцать лет жизни, когда она уже твердо стояла на своих ногах, и купить самого скверного холостяка на сегодняшнем аукционе?

Как аудитор сети банков, принадлежавшей ее семье, Джулиана была осторожной по природе. Работа без риска, надежный седан — вот к чему она привыкла. Она с удовольствием следовала правилам.

Но вдруг ее стали заставлять выйти замуж для блага компании, и Джулиана теперь чувствовала себя не столько человеком, сколько предметом товарообменной сделки между «Олден бэнк энд траст» и «Уилсон сейвингз эндлоун».

— Просто не могу поверить, что поддалась на ваши уговоры!

Холостяк под номером «девять» вышел на сцену, и сердце Джулианы застучало в ритме-ча-ча-ча. Толпа обычно держащихся с достоинством дам завопила, засвистела и затопала ногами в дорогой обуви. Оказавшись в центре внимания, мужчина чувствовал себя комфортно, он вызывающе ухмылялся и подначивал толпу шуметь еще больше, хлопая в ладоши и покачивая бедрами под громкую музыку, как знаменитый в прошлом исполнитель.