«Контрабанда, шпионаж и… любовь»

Барбара Картленд Контрабанда, шпионаж и… любовь

OCR: vetter; Spellcheck: Дора

Входит в сборник "Леди и разбойник": М.: Вече, ACT, 1997. – 560 с. (Веер)

ISBN 5-7838-0130-5 ("Вече")

Переводчик: М. В. Кузина

Оригинальное название: Barbara Cartland "Love is Contraband", 1968

Аннотация

В романе «Контрабанда, шпионаж и… любовь» старый холостяк герцог Трайдон Вестейкр, спасаясь от очередной брачной ловушки, бежит из дома крестной куда глаза глядят и едва не становится жертвой контрабандистов. Герцог был несказанно удивлен, узнав, что предводителем банды является хрупкая девушка с голубыми глазами…

Глава 1

– Дьявольщина! Опять ты выиграл!

Герцог Вестейкр вскочил из-за игорного стола, крытого зеленым сукном, и в сердцах швырнул карты. Они рассыпались по ковру, упали на низкий инкрустированный столик и обитую дамасской тканью софу с изогнутыми ножками.

Капитан Перегин Каррингтон, партнер герцога, откинувшись на спинку стула, рассмеялся:

– Что-то тебе в картах не везет в последнее время, а, Трайдон?

– Как бы не так! Всего-то третий вечер подряд обыгрываешь меня в карты. Правда, в фаро, клянусь, никогда с тобой играть не сяду.

– Остуди свой пыл, дружище! По случаю могу уступить поговорку.

– Не утруждайся, – раздраженно произнес герцог. – Оплачу только свой проигрыш.

Перегин Каррингтон снова рассмеялся:

– Я тебе ее дарю! Не везет в картах – повезет в любви!

Герцог бросил на него свирепый взгляд, подошел к одному из французских окон, обращенному в сад, и распахнул его. Свежий ветерок повеял в лицо. Он смотрел в окно и думал о том, что всего несколько часов назад в саду царило праздничное оживление. И в картинах вокруг пруда с лилиями, и вдоль дорожек – всюду мерцали веселыми огоньками высокие тонкие свечки. Бал окончен… Свечи догорели… И лишь на ветру раскачивались легкие китайские фонарики.

– Ну что скажешь? – обратился к нему Перегин Каррингтон, все еще сидя за столом.

– А что ты хочешь услышать? – уже спокойнее ответил герцог. – Думаешь, я в восторге от этого вечера? Да я чувствовал себя как затравленная лиса! Эти чертовы клуши-мамаши со своими неоперившимися желторотыми цыплятами ни на минуту не оставляли меня в покое.

– Их уже и след простыл! – утешил его Перегин. – Пару часов назад к нам наведывалась ее сиятельство. Вероятно, хотела пожелать тебе спокойной ночи. Но увидев, что ты поглощен игрой, нахмурилась и удалилась, не забыв помахать на прощание.

Герцог резко повернулся. На лице его появилась смущенная улыбка.

– Я, конечно, благодарен крестной за заботу обо мне. Но, черт побери, Перегин! У меня нет ни малейшего желания жениться. А все разговоры о хозяйке дома… Зануды-поручители буквально лезут ко мне в карман! Не жизнь, а сущий ад.

– Ты теперь герцог, и этим все сказано, – пожал плечами Перегин. – Ты хочешь получить титул и ничем за это не заплатить.

– Единственное, чего я хочу, распушить к чертовой матери всю наполеоновскую армию. Этот проклятый корсиканец убил моего кузена.

– Мне кажется, ты сгущаешь краски, Трайдон, – протянул Перегин. – Многие отдали бы руку на отсечение, лишь бы оказаться на твоем месте.

– Ты хочешь сказать, что я неблагодарный. Не спорю, приятно после стольких лет нужды, жить ни в чем себе не отказывая. Конечно, богатство, положение при дворе – это прекрасно, ну а то, что с моим мнением считаются, вообще чудесно.

– Послушать тебя – прямо Мафусаил, о котором нам в Итоне все уши прожужжали, – расхохотался Перегин.

– Именно так я себя и чувствую, – хмыкнул герцог. – Представь себе, был вполне счастлив, пока не начались эти дурацкие разговоры о женитьбе. Каждый день одно и то же: «Тебе следует жениться», «При твоем положении в свете необходима жена», «Холостяку устраивать приемы неприлично». Взять хотя бы сегодняшний бал. Девицы передо мной как перед султаном! Любую в наложницы выбирай.

– Скажешь тоже! – улыбнулся Перегин. – Да если бы хоть одна из них была похожа на наложницу… я бы тебя сам на ней женил.

– И то, правда, старина!

К герцогу вернулось присущее ему чувство юмора, и, запрокинув голову, он расхохотался так же весело, как и его приятель.

– Помнишь особу с белой розой в волосах? По-моему, тупа как пробка. Но крестная всерьез полагает, что это чучело может быть мне отличной женой. «Вы прекрасно поладили бы, – говорит. – Земли ее отца граничат на севере с землями графства Вестейкр».

– Значит, она отпадает…

– Остальные не лучше. Видел бы ты, как они на меня смотрели, когда я с ними танцевал. Держу пари, каждая мысленно примеряла наши фамильные бриллианты.

– По-моему, от свалившегося на тебя богатства у тебя помутилось в голове.

– Вовсе нет. Напротив, вот уже два года мое богатство другим покоя не дает. Я же от этой суеты смертельно устал. Знаешь, где я хотел бы сейчас очутиться?

– Где?

– На Пиренейском полуострове со своим полком. Я даже подавал принцу Уэльскому прошение на сей счет.

– И каков ответ?

– Принц пришел в ярость, заявив, что, будь его воля, он распустил бы свою армию по домам, дабы избежать потерь. И не допустит, чтобы его герцогов – его герцогов! – как тебе это нравится? – захватывали в плен или, еще того хуже, расстреливали, как простую чернь. Он так разгорячился, что я счел за благо удалиться.

– Ты же знаешь, принц ненавидит войну, – заметил Перегин.

– Войну мало кто любит. А Наполеону никогда еще так не везло, как сейчас. Вся Европа у него под пятой, и он сделает все, чтобы и нас прижать к ногтю.

– Пока там Коллингвуд, Наполеону это сделать не удастся, – уверенно сказал Перегин. – У нас восемьсот пятьдесят кораблей! Наполеон десять раз подумает, прежде чем напасть на нас.

– Мы должны атаковать его первыми! – воскликнул герцог. – А я, черт возьми, в этом никакого участия не принимаю. Мне следует быть на войне, а не балы водить.

– Одно другому не мешает, – снова улыбнулся Перегин.

– Слушать тебя тошно, – отмахнулся герцог. – Ну что ж, если, как ты уверяешь, курицы с цыплятами попрятались в своих курятниках, можно наконец идти спать.

Перегин Каррингтон не спеша поднялся и забрал со стола выигранные гинеи. Куда их положить? Панталоны, плотно облегающие ноги, узкий элегантный сюртук – без карманов. Он направился было к двери, но, взглянув на хмурого друга, остановился:

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты слишком многого хочешь!

– Что ты имеешь в виду?

Перегин задумчиво смотрел на герцога.

– Красавец, светский лев, непревзойденный наездник, опасный дуэлянт, богат как Крез, титул герцога, да еще и жениться хочет по любви!

– Перестань, – не выдержал Трайдон. – Слышать этого не могу. Я мечтаю об одном, чтобы женщины оставили меня в покое.

– А в Лондоне, похоже, покой нам только снится? – улыбнулся Перегин. – Кстати, слышала бы тебя сейчас твоя птичка.

– Ах, моя Анита! – воскликнул герцог. – Она не похожа на других. Если и существует на свете создание, способное заставить мужчину забыть о своих делах и наслаждаться обществом, так это только Анита.

– Мне шикарные женщины не по карману, – хмыкнул Перегин. – Ты ей таких гнедых подарил, что все только об этом и говорят.

– Анита тоже в восторге. Лошади под цвет ее волос, – небрежно бросил герцог и вышел за другом в холл.

Сонный лакей подал им зажженные свечи, хотя особой необходимости в них не было – холл достаточно ярко освещали свечи в серебряных подсвечниках.

– Спокойной ночи и приятных снов, – с чувством пожелал Перегин другу, когда они поднялись на второй этаж. – Утро вечера мудренее. Завтра все покажется тебе в другом свете.

– Сомневаюсь, – мрачно ответил герцог. – Я знаю свою крестную: не успеешь открыть глаза, она тут как тут – не пора ли под венец?

– Слава Богу, что я не герцог, – рассмеялся Перегин и направился по коридору к себе.

Трайдон, вздохнув, открыл дверь своей комнаты. Он чувствовал усталость, хотя с удовольствием продолжил бы разговор. В комнате было темно, и герцог решил, что ошибся дверью. Как бы поздно он ни ложился спать, его всегда поджидал камердинер, на столе стояли зажженные свечи, а если ночью было прохладно – в камине потрескивал огонь.

Хорошо быть герцогом! Сотни слуг окружают тебя заботой, стараются всячески угодить.

Наверное, зашел не в ту комнату, подумал Трайдон и поднял свечу выше. Темнота несколько рассеялась, и он застыл на месте как изваяние. Потом с необычайным проворством – армейская выучка в любой ситуации не подведет! – выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь. Через секунду он уже был в спальне Перегина Каррингтона, как раз снимавшего элегантный сюртук.

– Трайдон?! – удивленно воскликнул он. – А я думал, ты спишь.

Герцог плотно закрыл дверь.

– Ты один, без слуги? – возбужденно спросил он.

– Я отпустил его спать, – растерянно ответил Перегин. – Старик служил еще моему отцу… Заставлять его ждать всю ночь, когда я заявлюсь, нехорошо.

– Ну, отпустил и ладно! Перегин, мне нужно поскорее убраться отсюда.

– А в чем, собственно, дело?

– А в том, что я влип, – сказал герцог, ставя свечу на стол.

– Черт тебя побери, ничего не понимаю!

Герцог опустился на кровать.

– Как ты думаешь, кого я только что видел в своей спальне?

– Наверное, старика Харди или кого-то из слуг, кого же еще?

Герцог глубоко вздохнул.

– Харди там не было, – медленно произнес он. – Открываю дверь, вхожу – темнотища, поднимаю вверх свечу и вижу: кто-то лежит в моей постели.

– Боже милостивый! – Перегин сел рядом с герцогом. – И кто же?

– Не могу утверждать с полной уверенностью, но, по-моему, та белокурая девица, с которой я танцевал в самом начале вечера и еще раз после ужина.

– Изабелла Далгвиш… Недурна собой, но мамаша ее просто фурия. Фредди Меллингтон рассказывал мне, как они охотились за ним в прошлом году. Ну и досталось же бедняге! Одно время он даже собирался уехать из Лондона, чтобы избавиться от их назойливого преследования.

– Похоже, теперь я занял место Фредди Меллингтона, – вздохнул герцог.

– Да… попал ты в переплет.

– Ну, это мы еще посмотрим, – решительно заявил герцог. – Я уезжаю немедленно!

– А стоит ли? – засомневался Перегин.

– Ты не понимаешь, что произойдет, если я останусь. Держу пари, мамаша скрывается где-то поблизости. Она только и ждет, когда я зайду в спальню, чтобы ворваться и устроить спектакль.

– Боже милостивый, я об этом не подумал!

– Зато я подумал, – мрачно произнес герцог. – Даже кретину ясно, что в такой ситуации порядочный человек должен будет сделать одно – предложить девице руку и сердце.

– А ты не ходи в комнату, – посоветовал Перегин. – Оставайся здесь.

– Что бы я завтра ни говорил в свое оправдание, они всегда смогут заявить, что именно я затащил девчонку к себе в постель. Конечно, тут возникнет вопрос, почему она мне это позволила… Нет-нет, в любом случае, только титул герцогини Вестейкрской возместит потерю репутации.

– Ну и дела! Даже не знаю, что бы я делал, окажись на твоем месте.

– Если у тебя есть голова на плечах, ты бы поступил точно так же, – резко ответил герцог. – Придется тебе одолжить мне одежду. Слава Богу, мы почти одного роста. Помнишь, в Оксфорде я частенько брал твои костюмы – ты тогда был побогаче меня и мог себе позволить более дорогого портного.

Перегин театральным жестом указал на гардероб:

– Моя одежда к твоим услугам.

Не мешкая, герцог натянул панталоны, привычным жестом повязал жесткий белый галстук и надел темно-синий костюм для верховой езды, сшитый превосходным портным.

– К счастью, мы пользуемся услугами одного сапожника, – заметил герцог, влезая в высокие ботфорты.

– Поосторожнее, старина! Они совсем новые, я всего лишь раз их надевал.

– Закажи себе другие, а счет пришли мне, – небрежно бросил герцог.

– Непременно последую твоему совету. А теперь, будь добр, продумай, что мне сказать ее сиятельству. Она заходила попрощаться перед сном и видела нас вместе за карточным столом, поэтому завтра утром, не обнаружив тебя, сразу примется за мою персону.

– Можешь сообщить крестной, – задумчиво произнес герцог, – что меня срочно вызвали по военным делам.

– И она поверит? – с сомнением спросил Перегин.

– Будем надеяться. Ты всегда умел ловко соврать. По крайней мере, когда была в том необходимость. Теперь пришло время постараться для друга.

– Молю Бога, чтобы она поверила, иначе не сдобровать, – пробормотал Перегин. – Лучше бы мне поехать с тобой… Да, кстати, куда ты едешь?

– Понятия не имею. Скорее всего, к Чарльзу Брайанту. Он живет где-то на побережье.

– Это в Брайтхелмстоуне, недалеко от того места, куда нацелился наш дорогой принц. Старайся держаться так, чтобы море находилось все время по левую руку от тебя.

– В Лондон вернусь через несколько дней, – пообещал герцог. Он встал и подошел к зеркалу. – Черт возьми! Вестон шьет тебе сюртуки лучше, чем мне.

– Возможно, но если ты испортишь его, тебе придется заказать новый, – предупредил Перегин.

– Взамен можешь взять что-нибудь из моих вещей. Скажи Харди, что я распорядился. – Герцог снял с верхней полки высокую касторовую шляпу и надвинул ее на самый лоб. – Кстати, Перегин, одолжи мне выигранные тобой деньги, да и вообще все, что у тебя сейчас есть. Мне они понадобятся, если Чарльза не окажется дома или по дороге случится что-нибудь непредвиденное.

– Посмотри в ящике туалетного столика.

Герцог выдвинул ящик и присвистнул:

– Неплохо.

– Да, просто чертовски повезло. Я обобрал на тысячу фунтов этого старого хрыча Бакхевена, – ухмыльнулся Перегин. – Должно быть, в то время пока ты кокетничал со своей белокурой леди.

– Не напоминай мне о ней, – простонал герцог. – Прошу прощения, но я с удовольствием бы свернул ее мамаше шею. Подстроить такую ловушку! И окажись на моем месте другой, менее проницательный, он бы запросто в нее угодил.

– Ну и самомнение у тебя, – усмехнулся Перегин. – Помяни мое слово, когда-нибудь ты все-таки попадешься.

– Бьюсь об заклад, что нет.

– Я принимаю пари! Уговор в течение года.

– Прекрасно! В таком случае плакали твои денежки. Отныне и во веки веков женщины для меня не существуют. С меня довольно.

– Может, передать твои слова крестной? – лукаво спросил Перегин.

– Не стоит. Сама скоро все узнает. Я больше никому не позволю докучать мне разговорами о женитьбе. Вот увидишь – я останусь холостяком. А вестейкрские бриллианты пускай себе лежат в банке, пока не почернеют. Плевать я на них хотел!

Перегин расхохотался и продолжал смеяться, когда герцог, выходя из комнаты, осторожно – что было на него совсем не похоже – прикрыл за собой дверь. Представив, как его сиятельство крадется по коридору, боясь быть услышанным, Перегин зашелся в новом приступе смеха, и долго еще не мог успокоиться, пока наконец ему не удалось отдышаться и лечь спать.

Между тем герцог благополучно добрался до конюшни и разбудил конюха. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем вывели его любимого вороного. Распорядившись, чтобы остальных лошадей и фаэтон отправили поутру в Лондон, герцог пустился в путь.

Оставив позади дом крестной, а вместе с ним и ненавистные матримониальные заботы, герцог ощутил такое облегчение, что пустил лошадь во весь опор.

Прошло больше часа. Густой туман окутал все вокруг. Герцог почувствовал, как дорога пошла под гору. Лошадь устала, да и сам он изрядно утомился.

Герцог придержал вороного. Довольно глупо скакать, не разбирая дороги в кромешной тьме, рассудил он. Лошадь могла споткнуться и упасть, а для него падение грозило закончиться сломанной шеей.

Герцог слыл искусным наездником, однако не в его правилах было мчаться галопом среди ночи! Теперь он ехал неторопливо и время от времени осматривался кругом, пытаясь определить, где находится. В детстве Трайдон частенько носился по этим холмам, но сейчас, похоже, заблудился, хотя и был уверен, что скакал в правильном направлении – море по-прежнему шумело слева. По его расчетам, он вот-вот должен был очутиться на южном побережье, изрезанном бухтами.

Неожиданно он услышал чьи-то голоса. Они раздавались совсем рядом. Герцог резко натянул поводья и замер, прислушиваясь. Внезапный порыв ветра донес до него вполне отчетливо:

– Там кто-то едет.

– Пристрелить его, что ли?

У герцога был острый слух. Но сейчас, затаив дыхание, он быстро соображал, не ослышался ли. Тишину нарушил еще один голос, к удивлению герцога, женский:

– Не вздумайте! Хотите, чтобы нас обнаружила береговая охрана? Должно быть, это лоцман, которого обещал прислать Филипп.

– И то верно, – ответил мужчина.

Вдруг перед герцогом возникла фигура. Высокие сапоги, шляпа, натянутая на глаза. Обыкновенный рыбак, каких герцог встречал и раньше, только в руке этого был пистолет со взведенным курком. Герцог понял – что бы там ни говорила женщина, он не упустит возможности им воспользоваться.

– Кто ты? – резко прозвучал вопрос.

Герцог быстро ответил:

– Меня прислал Филипп.

Мужчина опустил пистолет, но лицо его оставалось по-прежнему суровым.

– Тогда давай быстрее. Мы уже заждались.

Герцог поехал за ним. Мягкая трава меловых холмов сменилась грубой галькой. Копыта лошади скользили по ней. Вскоре они очутились в очень узкой бухте. По обеим сторонам возвышались крутые склоны, и казалось, мужчина, шагавший впереди, ведет его по узкому туннелю.

Вдруг, точно по волшебству, из тумана возникли люди – двенадцать мужчин, все рыбаки. На каменистом берегу довольно далеко от воды стояла лодка. Теперь герцог сообразил, почему они так боялись береговой охраны. Одного взгляда на бочонки в лодке и тюки, сложенные на ее носу, было достаточно, чтобы понять – перед ним контрабандисты. С этими людьми шутки плохи, подумал он. Если в чем-то заподозрят его, то, не колеблясь, перережут горло, а тело бросят в море.

– Вы опоздали.

К нему обращалась женщина, чей голос герцог слышал несколькими минутами раньше. По всему чувствовалось, что она не простолюдинка. Трайдон с изумлением уставился на нее. На контрабандистке были высокие рыбацкие сапоги и – герцога чуть удар не хватил – бриджи. Старомодный ветхий камзол, какие носили в конце прошлого века, на голове – черный платок.

– Поторопитесь! – резко приказала она. – Люди устали и сами не справятся.

– Да, конечно, – ответил герцог.

Услышав его голос, женщина обернулась и подозрительно посмотрела на Трайдона, но было еще так темно и туманно, что она не смогла разглядеть его лица. Герцог спешился, а женщина продолжала отдавать приказания:

– Сначала выносите бочонки. Они самые тяжелые.

Герцог и глазом моргнуть не успел, как на плечах у него оказался бочонок с коньяком, и он двинулся вслед за другими.

Они вошли в пещеру с таким низким сводом, что пришлось идти полусогнувшись по извилистому коридору, пробитому в скале, потом по шаткой лестнице вверх и снова по коридору. Наконец распахнулась тяжелая дверь, и герцог, как и ожидал, очутился в длинном темном подвале. Был ли это погреб какого-нибудь частного дома или церковный склеп – определить не представлялось возможным.

Возвращаясь за рыбаками по шаткой веревочной лестнице, герцог постарался припомнить все, что слышал о контрабандистах.

На южном и восточном побережье Англии не найти деревушки, жители которой так или иначе не были бы связаны с контрабандистами. Многие знают о них и помалкивают из страха быть убитыми, но большинство же получали выгоду от контрабандной деятельности.

На плечи герцога взвалили очередной бочонок. На этот раз он показался невероятно тяжелым. «Если мне доведется еще когда-нибудь пить коньяк, – сказал он себе, – клянусь, оценю его по достоинству».

Опять вверх по лестнице, по каменному коридору в погреб. На третий раз герцог уже еле сгибался. Мужчины работали молча, без отдыха. Казалось, все их мысли заняты тем, как побыстрее перенести груз в надежное место. Лиц их не было видно – слабое мерцание фонаря едва освещало их путь в пещере. Но снаружи туман уже рассеялся, и первые солнечные лучи позолотили морскую гладь.

Герцог наклонился, чтобы поднять тяжелый тюк, но поскользнулся на камне и упал, разодрав в кровь палец о кусок проволоки, связывающей тюк. Он громко выругался. В то же мгновение перед ним появилась женщина, о существовании которой он успел забыть.

– Тише! – приказала она и добавила чуть мягче: – Поранились?

– Немного, – спокойно ответил герцог, отметив про себя, что высокие сапоги Перегина – не слишком подходящая обувь для хождения по скользкой гальке.

– Вы поранились? – повторила женщина, глядя на окровавленную ладонь. – Отнесите груз, а потом я займусь вашей рукой.

Герцог поднял тяжелый тюк, и снова начался долгий, изнурительный путь. Наконец он сбросил груз на землю и огляделся. Весь погреб был заставлен бочонками и завален тюками. Кто-то неплохо на этом наживется, мелькнула у него мысль.

Когда он выбрался из пещеры, на берегу никого не было. Рыбаки исчезли так же тихо, как и появились. Пустая лодка теперь ничем не отличалась от любой другой рыбацкой лодки – с ее борта свисали мокрые сети. Герцогу показалось, что все ему просто приснилось. Но нет! Вот расцарапанный палец, а вот и женщина в высоких рыбацких сапогах и старомодном ветхом камзоле. Все происходило наяву!

– Позвольте взглянуть на вашу руку. – Осмотрев палец, она покачала головой: – Рана глубокая и грязная, ее необходимо промыть, иначе может быть заражение.

– Пустяки, – ответил герцог. – Здесь где-нибудь неподалеку есть таверна?

Женщина, нахмурившись, посмотрела на него, и только сейчас он заметил, как она молода: перепачканное личико, глаза большие, с длинными темными ресницами.

– Вам нельзя идти в таверну, – предупредила контрабандистка. – Всюду рыщет береговая охрана. Вы можете вызвать подозрение.

– Хорошо, – согласился герцог. – В таком случае я поеду дальше по берегу.

– Сначала я перевяжу вам руку. Будем надеяться, что нас никто не увидит. Идите за мной.

Она повернулась и пошла, не сомневаясь, что он последует за ней. Заинтригованный, Трайдон двинулся следом.

Герцогу пришлось идти пешком, взяв лошадь под уздцы. Только теперь он почувствовал, как сильно болит спина. От бессонной ночи и напряженной работы кружилась голова. Вот бы хохотал Перегин, если бы застал его за разгрузкой бочонков с контрабандным коньяком, подумал герцог.

Они вышли из бухты, и в ярком утреннем свете Трайдон увидел то, что и ожидал увидеть, – большую усадьбу, защищенную от морских ветров холмами и деревьями. В центре ее располагалось красивое старинное здание – без сомнения, построенное в эпоху королевы Елизаветы. Великолепный сад с одной стороны и довольно ветхие конюшни с другой прекрасно защищали дом от любого вторжения как с суши, так и с моря. Идеальное пристанище для контрабандистов, усмехнулся герцог.

Девушка направилась к конюшне и кого-то окликнула. Из денника, шаркая ногами, вышел старик конюх, высохший и морщинистый.

– Отведи лошадь на конюшню, Нед, – обратилась к нему девушка, – и хорошенько вытри ее. Она очень скоро понадобится.

Конюх ничего не ответил, но герцогу показалось, что он недружелюбно посмотрел на него.

– Пойдемте, – бросила девушка.

Герцог двинулся за ней к дому. Однако она пошла не к главному входу, а к двери на кухню. Открыв ее, они проследовали по коридору, выложенному каменными плитами. Стук их каблуков нарушил мертвую тишину дома.

Девушка отворила дверь, обитую зеленым сукном, и они очутились в маленькой комнатке, обставленной изящной мебелью, но основательно обветшавшей за долгие годы.

– Ждите здесь.

Это прозвучало как приказ.

Девушка удалилась из комнаты, и герцог с удивлением услышал звук поворачивающегося в замке ключа.

Глава 2

Трайдон уставился на запертую дверь. На лице его появилось странное выражение. Те, кто служил с ним в одном полку, увидев его сейчас, сразу бы поняли, что герцог почувствовал приближение опасности.

Он подошел к креслу и сел, вытянув ноги. Плечо, на котором переносил грузы, разламывалось от боли. Размышляя о своем незавидном положении, Трайдон вдруг прикинул, что бочонок должен весить примерно пятьдесят – шестьдесят фунтов.

Потом ему вспомнилось, как недавно один из членов парламента заявил, что потери департамента по таможенным сборам вследствие контрабандных перевозок вдоль побережья Британии составляют почти шестьдесят тысяч фунтов стерлингов в год. Герцог попробовал посчитать, сколько получат контрабандисты за этот рейс. Ему показалось странным, что люди, которых он едва разглядел сегодня зыбким туманным утром на берегу и в темной пещере, похожи больше на мирных сельских жителей, чем на грубых, опасных разбойников, какими он представлял себе контрабандистов. Но, черт побери, никогда бы не подумал, что бандой контрабандистов может заправлять женщина!

Герцог огляделся. Кто же эта таинственная женщина-контрабандистка, и какое отношение она имеет к богатому поместью? По тому, как было тихо и пустынно вокруг, можно предположить, что хозяина нет дома. Он, наверное, понятия не имеет, в каких неблаговидных целях используется его владение.

Герцог уселся поудобнее. Если ему и грозит опасность, он не в силах что-либо изменить. Рука болела, спина ныла. Трайдон закрыл глаза и задремал. Вдруг в замке повернулся ключ. Он насторожился, хотя не сдвинулся с места. Дверь резко распахнулась, и в комнату буквально влетела маленькая пухленькая старушка с тазом в руках.

– Сколько раз можно повторять, – закричала она прямо с порога пронзительным голосом, – что не потерплю в доме всяких мошенников! Эти нахалы врываются в дом, когда их никто не просит! Я и раньше говорила и теперь скажу… – Поставив таз на стол, она взглянула на герцога, и слова замерли у нее на устах. Поскольку тот молчал, старушка произнесла уже совсем другим тоном: – Так у вас рука поранена… сэр?

Герцог медленно поднялся:

– Да. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы ее перевязали.

Посмотрев на нее внимательнее, он решил, что перед ним экономка или няня. Герцог прекрасно знал женщин этого типа. Он вытянул руку над тазом. Платок, которым наспех замотал рану, весь пропитался кровью. На мгновение Трайдон испугался: не его ли это тонкий батистовый платок с вышитой монограммой и короной.

Старушка осторожно размотала палец, и герцог облегченно вздохнул, увидев обыкновенный платок, без вышивки.

– Плохая рана, сэр, – пробурчала она, – и грязная. Нужно промыть ее коньяком. Мне рассказывали, будто сам адмирал Нельсон учил своих моряков так делать.

И, не дожидаясь ответа, быстро вышла из комнаты. Герцог держал руку над тазом и смотрел, как кровь медленно капает в воду.

Через несколько минут старушка вернулась с хрустальным графином и маленьким изящным стаканчиком.

– Мне кажется, коньяк принес бы мне больше пользы внутри, чем снаружи, – улыбнулся герцог.

– Я не потерплю, чтобы контрабандисты еще и пьянствовали в этом доме, – возмутилась она и быстро огляделась, словно опасаясь, что кто-то мог подслушать ее слова.

Затем, успокоившись, начала промывать рану водой. Боль была страшная, герцогу на мгновение показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– А теперь сидите спокойно, – потребовала старушка и капнула на палец коньяк.

Герцог едва не вскрикнул от боли, но, стиснув зубы, промолчал. Женщина положила на рану белую тряпочку и завязала палец тонкой батистовой тканью.

– Теперь лучше? – спросила она, взглянув на него в первый раз после того, как начала хлопотать над ним.

– Гораздо лучше, спасибо, – ответил герцог, хотя палец будто жгло огнем.

– Рана неглубокая, – заметила она, – но все равно денек-другой будет вас беспокоить. А сейчас марш отсюда! Вы вообще не должны были приходить сюда.

– Я выполнял приказ, – возразил герцог. – Кроме того, нет нужды вам говорить, но я умираю от голода.

– Вы хотите есть? – удивилась старушка. – Ну, в любом случае не в моих правилах отпускать мужчину из дома голодным. Садитесь, сейчас я принесу вам что-нибудь из еды, хотя не по душе мне все это. Ох, не по душе…

Она торопливо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, однако не заперла ее на ключ.

Трайдон решил, что на самом деле она не такая уж грозная, какой старается казаться. Старая женщина отнеслась к нему с участием и даже с почтением, сказав при встрече «сэр».

Герцог подошел к окну. Его взору открылся великолепный розовый сад, посреди которого стояла мраморная статуя. Сад окружала тисовая изгородь. За ней – сплошная стена кустов и деревьев.

Мысли герцога снова обратились к девушке-контрабандистке. Он попытался представить, как она выглядит, но в памяти остались только черный платок, низко надвинутый на лоб, маленькое лицо, выпачканное сажей, нелепый старомодный камзол и высокие рыбацкие сапоги. Ни дать ни взять юная амазонка, совершающая опасные рейсы между Англией и континентом под носом у бдительной береговой охраны.

Когда девушка привела герцога в комнату, он подумал, что она здесь живет, но теперь сомневался в этом. У камина стоял ящик со швейными принадлежностями. Рядом стул, обитый гобеленом ручной работы. На маленьком полированном столике изящная ваза с цветами – первые в этом году розы и незабудки. Только настоящая женщина способна создать такую удивительную по красоте картину.

Дверь снова отворилась, но уже не так резко. Вошла старая ворчунья с подносом:

– Принесла вам яичницу с ветчиной. На мясо или жареных голубей не рассчитывайте.

– Большое вам спасибо и за яичницу с ветчиной, – улыбнулся герцог.

Он уселся за стол, и, как само собой разумеющееся, старушка стала ему прислуживать. Яичница из трех яиц и толстые куски домашней ветчины показались герцогу самой вкусной пищей, которую он когда-либо ел. Трайдон с жадностью проглотил все.

– Что будете пить? – спросила она. Глаза ее лучились. – Не могу сказать, что мне по душе, когда пьют коньяк, но если хотите, налью вам стаканчик.

– А как насчет чая? Держу пари, в этом доме его предостаточно.

Герцог с удовлетворением заметил, как она покраснела – румянец на щеках стал еще ярче.

– Если хотите чаю, я вам принесу. И нельзя ли повежливее!

У герцога было такое чувство, что он вернулся в детство и перед ним стоит его няня.

– Хорошо, няня, принесите, пожалуйста, чаю.

– Кто вам позволил называть меня няней? – вскричала она. – Вся деревня зовет меня миссис Вилдон, и для вас я тоже миссис Вилдон. Тоже мне «няня»! Что за молодежь пошла!

С этими словами она выкатилась из комнаты, шурша накрахмаленным передником. Герцог расхохотался. Его догадка оказалась правильной. Когда-то она была няней и осталась ею по сей день. Она накормила его только потому, что не могла допустить, чтобы кто-то из ее подопечных был голоден, даже если он, по ее понятиям, вел себя недостойно.

Он отрезал большой ломоть свежего домашнего хлеба, густо намазал его янтарно-желтым маслом и впился зубами в хрустящую корочку. Что и говорить, тяжелый физический труд улучшает аппетит, и герцог с чувством превосходства подумал о завтраке Перегина. Разумеется, сначала он пропустит стаканчик коньяку для аппетита. Потом примется за крылышко цыпленка или за седло барашка. Кусочек того, кусочек этого – и вроде бы сыт…

– Вот в чем разница между здоровым образом жизни и жизнью аристократов, – вслух произнес герцог, словно споря с Перегином.

Дверь отворилась, и герцог повернул голову, ожидая увидеть няню с чайником свежезаваренного чая. Но в комнату вошла незнакомая девушка и, резко захлопнув дверь, прислонилась к ней спиной. К своему величайшему изумлению, герцог узнал в ней юную амазонку, предводительницу контрабандистов.

Светлые волосы мягкими локонами обрамляли ее лицо. Голубые, как незабудки, глаза, темные длинные ресницы. Теперь на ней было старенькое ситцевое платье, давно вышедшее из моды и полинявшее от частых стирок, но герцога сейчас мало интересовало, во что она одета. Глаза его были прикованы к небольшому дуэльному пистолету, который девушка держала в руке. Секунду они молча смотрели друг на друга. Потом Трайдон медленно встал.

– Не двигайтесь, – приказала девушка таким же голосом, каким прошлой ночью отдавала распоряжения контрабандистам. – Кто вы?

– А какое это имеет значение?

– Вы не тот, за кого себя выдаете. Вы обманули, вас не присылал Филипп.

– А как вы это выяснили?

– Только что принесли записку – человек, который должен был помогать нам прошлой ночью, задержался в пути: его лошадь повредила ногу.

– Не повезло…

– Это вам не повезло. Мне ничто не мешает убить вас. Вы слишком много знаете, и я не могу отпустить вас живым.

– А вид у вас не очень-то кровожадный. Особенно когда вы одеты так, как сейчас. Я никогда еще не видел женщину-контрабандистку. Впрочем, мужчин-контрабандистов я тоже не часто встречал.

– Не увиливайте, – рассердилась девушка и топнула ножкой. – Вы попали сюда обманным путем. С какой целью? Какая вам от этого выгода? Конечно, если вы не работаете на береговую охрану.

– Даю вам слово чести, я ни на кого не работаю.

– Тогда почему вы здесь?

– Можно сказать, меня послала сама судьба. – Губы герцога тронула улыбка. – У меня хороший слух, и на сей раз это спасло меня от пули.

– Так вы подслушали наш разговор?

– Да. И мне ничего не оставалось делать, как выдать себя за того, кого прислал ваш Филипп, кем бы он там ни был.

Девушка вздохнула:

– Какая вышла путаница! Так вы действительно случайный проезжий? Тогда почему вы помогали носить бочки в погреб? Почему принимали участие в том, что наверняка показалось вам странным и недостойным?

– Потому что не имел ни малейшего желания получить пулю в лоб, – просто ответил герцог. – Право, вам не на что жаловаться. Я добросовестно выполнил всю работу, хотя, признаюсь, она была мне не по душе, и вы должны учесть, что я даже пострадал за ваше дело.

Говоря это, он показал перевязанный палец.

Девушка опустила пистолет:

– Что же мне теперь делать? Вы видели то, что вам не положено видеть. Вы можете нас всех погубить.

– Клянусь честью, я никогда никому не скажу и слова о том, что здесь видел.

– Как я могу кому-то верить?! – воскликнула девушка. И тихо добавила: – Особенно такому человеку, как вы.

– Как я? – искренне изумился герцог.

– Джентльмен! Светский щеголь! Все вы одинаковые! – вскричала она. – Вы думаете только о деньгах и как бы их побольше нахапать. Если я отпущу вас сейчас, завтра вы начнете шантажировать меня, чтобы вытянуть побольше денег.

– Неужели я выгляжу таким уж безденежным?

– Джентльмены, у которых тугие кошельки, не скачут в одиночестве среди ночи. Почему вы ехали ночью? У вас что-нибудь случилось, сэр?

– И да, и нет, – улыбнулся герцог. – В каком из двух случаев вы готовы мне помочь?

– Ни в каком, – отрезала девушка. – У меня своих забот хватает. Единственное, что меня сейчас беспокоит, – как поступить с вами. Я боюсь вас отпустить, но и держать здесь тоже не могу.

– Что ж, придется вам выполнить то, что вы намеревались сделать раньше, – убить меня. Пожалуй, будет удобнее, если мы пройдем к морю, думаю, именно туда вы собираетесь бросить мое бездыханное тело. Согласитесь, тащить труп из комнаты довольно тяжеловато. Да и няня совершенно ясно дала понять, что не потерпит в доме присутствия мошенников.

– С вами невозможно разговаривать серьезно, – сердито сказала девушка и положила пистолет на стол. – Вы все обращаете в фарс.

– Не могу понять, почему так серьезны вы, – заметил герцог. – Уверяю, я не представляю никакой угрозы ни для вас, ни для вашей незаконной деятельности. Позвольте выразить благодарность миссис Вилдон за прекрасный завтрак и трогательную заботу. И если конюх привел в порядок мою лошадь, проще всего отпустить меня. Клянусь, я никогда больше не попадусь вам на глаза.

– Хотелось бы в это верить, – сказала девушка. – Как ваше имя?

Герцог секунду колебался, а потом сказал правду, назвавшись именем, которое было у него до того, как он унаследовал титул:

– Рейвен. Трайдон Рейвен к вашим услугам.

– Никогда не слышала, – призналась девушка. – Это не название местности?

– Нет.

– У вас какие-то неприятности? Похоже, вы не хотите привлекать к себе внимание властей.

– Совершенно верно.

– Тогда, думаю, я смогу вас отпустить.

– Я тоже так думаю. Либо отпустить, либо пристрелить – третьего не дано, – согласился герцог. – Но, перед тем как я уеду, позвольте спросить ваше имя.

Девушка, немного помолчав, сказала:

– Надеюсь, вреда мне от этого не будет. Меня зовут Георгия Бейли. По мужу.

– Так вы замужем? – изумился герцог.

Вот уж не предполагал, что у такой девушки есть муж, подумал он.

– Да, – коротко ответила она.

– И ваш муж позволяет вам заниматься контрабандой? Это не женское дело.

– Мой муж ничего не знает, – отрезала Георгия. – Он ушел в море сразу после нашей свадьбы и с тех пор не появлялся здесь.

– И вы всерьез полагаете, что он одобрит ваше увлечение? Не представляю, чтобы муж, будь он хоть трижды храбрец – а я глубоко уважаю офицеров флота его величества, – позволял своей жене, и особенно такой молоденькой, как вы, иметь дело с теми опасными людьми, которых я видел ночью.

Георгия весело рассмеялась:

– Опасными? Да никто из тех, кого вы видели сегодня ночью, не представляет никакой опасности.

Все эти люди работают у нас в поместье. Я их с детства знаю.

– Тогда почему… – начал, было, герцог, но Георгия его остановила.

– Вы задаете слишком много вопросов, – сказала она. – Уезжайте, да побыстрее. Не понимаю, почему я вообще веду с вами этот разговор. Поклянитесь мне, поклянитесь самым дорогим для вас, что никогда ни одной живой душе не расскажете о том, что здесь видели и слышали.

Она с мольбой посмотрела на него своими голубыми глазами. Розовые губы трепетали.

Герцог сжал ее руку:

– Ради Бога, не бойтесь! Клянусь честью, все, что я здесь видел и слышал, уже изгладилось в моей памяти.

– Поймите, – продолжала Георгия, – одно ваше неосторожное слово – и жизнь этих людей будет поставлена под угрозу. Их отправят на виселицу или сошлют на каторгу. Вы же не хотите, чтобы их гибель была на вашей совести, правда? Они хорошие, честные люди, только жизнь их слишком тяжела.

– Я вам верю, – тихо произнес герцог. – Но, прошу вас, бросьте это занятие. Опомнитесь: рано или поздно вы все равно попадетесь.

Георгия вырвала руку из его руки и отвернулась.

– Я прекрасно сознаю, что мы рискуем, – ответила она, – но я ничего не в состоянии изменить. Ничего! А теперь идите туда, откуда пришли. Вы дали мне слово чести, и надеюсь, что вы его сдержите.

Она стояла, отвернувшись от него, плечи ее вздрагивали.

– Послушайте, – сказал герцог, – позвольте мне вам помочь. Я не хочу, чтобы вы рисковали. Зачем вы это делаете?

Не успел Трайдон договорить, как Георгия повернулась к нему:

– Больше я вам ничего не скажу. Это не ваше дело, сэр. Любой джентльмен, попал он в беду или нет, может принести нам только вред. Прошу вас, уезжайте, оставайтесь верны своему слову и забудьте обо всем, что здесь видели. Забудьте этот дом и все, что здесь произошло с самого момента вашего появления.

– Хорошо, – сказал герцог. – Благодарю вас, мадам, за гостеприимство.

И взял свою шляпу со стола.

Георгия стояла, словно окаменев, и герцог понял, что она только и ждет, когда он наконец уедет. От него откровенно хотели избавиться, и неожиданно это вызвало в нем раздражение.

– Могу я попрощаться с няней, или миссис Вилдон – не знаю, как она предпочитает, чтобы ее называли? – осведомился он.

– Нет! – твердо заявила Георгия. – Вас не должны видеть. Я покажу вам, как обогнуть деревню и выехать на дорогу. В какую сторону вы направляетесь, сэр, на восток или на запад?

– На запад. Полагаю, Ромни Марш недалеко отсюда?

– Правильно полагаете, – холодно ответила она.

Герцог открыл дверь, и только собрался выйти из комнаты, как из коридора донесся стук каблуков – навстречу бежала няня, раскрасневшаяся, тяжело дыша.

– Мисс Георгия! Мисс Георгия! Они приехали! Я как раз открывала дверь и собиралась подмести холл, как вдруг увидела неподалеку коляску, в которой всегда ездят слуги. Значит, и ее сиятельство скоро будет.

– Что ты говоришь! Тогда нет времени… – быстро произнесла Георгия.

– Ни минуты, – подтвердила няня. – Они не должны его здесь застать. Вы же знаете, как слуги любят посудачить, только дай им волю. Ни одному нельзя доверять.

– Вы правы, – нахмурилась Георгия. – Но что же делать?

– Спрячьте где-нибудь. А ночью выведем его отсюда.

– Да, да, конечно! – Георгия заколебалась, потом, как бы нехотя, сказала: – Лучше всего в молельню, больше некуда. – Она взяла герцога за руку. – Пойдемте быстрее, нельзя терять ни секунды.

– Что происходит? – недоуменно спросил герцог. – Кто приезжает?

Ответа не последовало. Георгия без слов потащила его по коридору. Подойдя к раскрытой двери, они вошли в большую квадратную залу. Там герцог увидел массивную дубовую лестницу с великолепными резными перилами, а напротив нее огромный камин. Георгия отпустила его руку и стала ощупывать обшивку около камина.

Панель бесшумно отъехала. Георгия посмотрела на герцога:

– Там молельня. О ней никто не знает, только няня и я.

– Я ничего не понимаю! – воскликнул герцог. – Почему я должен прятаться? Разве нельзя объяснить, что я случайный проезжий, сбился с пути и заглянул сюда спросить дорогу?

– Здесь никогда не бывает случайных людей, – возразила Георгия. – Слуги моей мачехи сразу же заподозрят неладное. Эти отвратительные и надменные люди привыкли всюду совать свой нос. Они пробудут здесь только день или два.

– Я не собираюсь все это время прятаться в молельне, – запротестовал герцог.

– Вы и не будете там так долго, – сказала Георгия. – Я выведу вас оттуда при первой же возможности. Скорее всего, около полуночи. Все будет зависеть от того, засидятся ли гости за игрой в карты.

– Бред какой-то, – начал, было, герцог, но его перебил крик няни.

Она стояла на стуле и смотрела в окно.

– Они проехали по мосту через озеро! В любую минуту могут здесь появиться! Быстрее, мисс Георгия, быстрее!

– Пожалуйста, делайте то, что я вам сказала, – взмолилась Георгия, и герцог послушно, чего сам от себя не ожидал, нагнувшись, шагнул в потайное отверстие.

Панельная обшивка закрылась за ним.

– Я бегу наверх, – услышал он голос Георгии. – Когда они приедут, скажи, что я еще сплю. Если, конечно, спросят обо мне, что маловероятно.

– Не понимаю, почему они приехали так рано, – отвечал обеспокоенный голос няни.

Герцог услышал звук удаляющихся шагов. Наверное, это няня пошла по коридору на кухню.

Герцог протянул руку, пытаясь на ощупь определить, где находится. Его окутывал мрак, лишь тусклая полоска света пробивалась откуда-то сверху. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Трайдон увидел перед собой лестницу. Она была такой узкой, что по ней с трудом мог пройти один человек. Стараясь ступать бесшумно, герцог стал медленно по ней подниматься.

Яростно затрезвонил дверной колокольчик, кому-то не терпелось попасть в дом. Герцог улыбнулся при мысли, что няня и не подумает торопиться.

Он поднимался все выше и выше, пока не оказался на небольшой площадке перед закрытой дверью. Другой выход, отметил Трайдон, однако не стал проверять, заперта дверь или нет, а продолжил восхождение. Вторая площадка, третья… Наконец он остановился у двери на самом верху.

Отворив ее, герцог очутился в крошечной комнатке с низким потолком, где стояли кровать, стол, стул. Одну из стен закрывал книжный шкаф, полный книг. Напротив двери – узкое длинное окно.

Герцог подошел к нему и только тут понял, как хитроумно расположена молельня. Окно, скрытое подпорками и карнизами крыши, очевидно, не было заметно снаружи. Оно давало достаточно света и воздуха, а главное – через него можно было обозревать не только окрестности, но и весь двор.

У парадного подъезда стояла большая дорожная карета, доверху заполненная багажом. Карету разгружали лакеи, облаченные в темно-зеленую униформу, отделанную серебряными галунами и украшенную серебряными пуговицами. Герцог не без удивления заметил, что у экипажа суетилось, по меньшей мере, человек десять. В это время подкатила еще одна карета, с прислугой. Мачеха Георгии – каким бы титулом она ни обладала – явно любила путешествовать с шиком. Любопытно, какая свита будет сопровождать ее сиятельство, когда она появится здесь собственной персоной. И почему, при наличии многочисленной прислуги в Лондоне или в другом месте, откуда она приезжает, дом оставлен на попечение только няни и Георгии?

Отойдя от окна, герцог уселся на кровать и неожиданно рассмеялся. Даже обладая чересчур богатым воображением, ему трудно было представить, что он попадет в такой переплет. А все из-за того, что какая-то слишком честолюбивая девица забралась в его постель в надежде женить его на себе.

– Черт бы побрал всех этих женщин! – воскликнул герцог.

И тут же его поразила мысль, что своим незавидным положением он тоже обязан женщине.

«Слава Богу, хоть Георгия замужем. Не девушка, а настоящий сорванец! Правда, в платье выглядит хрупкой и даже трогательной… Черт, нашел о чем думать!» – тут же отчитал себя герцог.

Без сомнения, это приключение запомнится надолго. А сейчас ему оставалось только надеяться, что Георгия или няня догадаются, что яичница с ветчиной – не такой уж плотный завтрак для проголодавшегося мужчины.

Герцог сбросил испачканный сюртук. Перегин наверняка заставит заказать у Вестона новый, вздохнул он. Затем снял галстук и швырнул его на стул. Трайдон хотел снять и сапоги, но без помощи слуги это было сделать довольно трудно. Он махнул рукой и решил завалиться на постель в сапогах. Герцог поудобнее устроился на кровати и через минуту уже спал крепким сном.

Тихий звук открывающейся двери разбудил его. Трайдон не сразу сообразил, где находится. Потом увидел, как в комнату с корзиной в руке входит Георгия, и все вспомнил.

– Мне самой пришлось прийти, – извиняющимся голосом сказала она. – Няня жалуется, что на лестнице у нее кружится голова. К тому же она сейчас занята на кухне. Ругается с поваром и выговаривает поварятам за то, что они натоптали на свежевымытом полу. Няня ненавидит слуг из Лондона больше, чем армию Наполеона, и называет их бандой захватчиков.

Герцог понял, что Георгия объясняла ему все это, чтобы скрыть смущение. Он сел на кровати и потянулся за галстуком.

– Прошу прощения за мой вид. Я так утомился, что мгновенно заснул. Который сейчас час?

– Уже третий. Я пришла бы и раньше, но няня хотела приготовить для вас пирог с голубями.

– Передайте ей мою благодарность. Я до того проголодался, что мог бы, наверное, проглотить целую стаю голубей.

Георгия водрузила корзину на стул и извлекла оттуда пирог, булку, масло, несколько кусков холодной ветчины и маленькую корзинку с клубникой.

– Я сама собрала ягоды в саду, – сказала она. – Садовника просить бесполезно – он заперся в теплице. Ненавидит мою мачеху.

Герцог повязал галстук и хотел надеть сюртук, но Георгия остановила его:

– Оставайтесь в рубашке. Чарльз всегда так делал.

– Чарльз – ваш муж?

– Нет, брат. Он служит под командованием адмирала Коллингвуда.

– Наверное, вы ждете его в отпуск, – сказал герцог первое, что пришло в голову.

Лицо Георгии неожиданно омрачилось.

– Нет, он не приедет домой. – И словно испугавшись, что герцог начнет задавать вопросы, она заговорила о другом: – Кажется глупым, что я вас здесь спрятала. Но вы и представить себе не можете, что случилось бы, не поступи я таким образом. Слуги донесли бы мачехе о постороннем мужчине в доме. Она принялась бы меня расспрашивать и выяснила бы, что вы помогали переносить грузы в погреб. Мачеха пришла бы в ярость.

– Так вашей мачехе известно о вашем увлечении контрабандой? – спросил герцог, отрезая кусок от пирога.

– Да, она все знает, – кивнула Георгия.

Герцог сидел на единственном в комнате стуле, и ей пришлось примоститься на кровати. Выглядела она усталой и измученной. Волосы в беспорядке спадали на бледное лицо. Герцог невольно пожалел ее.

– Ваша няня замечательно готовит, – беззаботно произнес он, сменив тему разговора.

– Ей пришлось сказать на кухне, что обещала испечь пирог для бедной деревенской семьи с больным ребенком. Иначе слугам мачехи показалось бы странным, что няня печет такой большой пирог для себя и для меня. – Помолчав, Георгия добавила, как бы рассуждая сама с собой: – Ложь, всюду ложь! Кажется, в жизни больше не существует правды.

Герцог ничего не ответил. Сожалея о своей вспышке, Георгия тихо сказала:

– Я принесла вам немного коньяку. Няня говорит, что он вам нравится.

– Не буду оспаривать ее мнение, – улыбнулся герцог.

Он налил спиртное в стакан, отпил глоток. Несомненно, это был один из лучших французских коньяков. Давненько он такого не пробовал.

– Мне неизвестно, кто продает этот коньяк, но покупатель знает в нем толк.

– Не издевайтесь надо мной, – взмолилась Георгия. – Вам прекрасно известно, откуда привезен коньяк. Просто этот вид стоил дороже, и я решила, что он лучше других.

– Вы, должно быть, чрезвычайно выносливы, – заметил герцог. – Просто сидеть на веслах – и то тяжело, а для того чтобы переплывать канал дважды в течение двенадцати часов – нужна недюжинная сила.

– Да, вы правы, это действительно нелегко, – ответила Георгия, – но я никогда не выхожу в море в шторм. Наши мужчины не моряки. У них начинается морская болезнь, даже когда на море самая маленькая зыбь.

– Так-так! Продолжайте… – поощрил ее герцог и тут же пожалел о своих словах.

Георгия порывисто вскочила.

– Нет, нет! – воскликнула она. – Не понимаю, почему я вам все это рассказываю. Наверное, потому, что мне больше не с кем поделиться. Если я заговариваю о своих делах с няней, она сердится – даже и слышать об этом не желает. Но когда я уезжаю, мне кажется, она волнуется и страдает.

– В чем не приходится сомневаться, – сказал герцог. – Поэтому мне трудно понять вашего мужа.

– Я вам уже говорила – мой муж находится в неведении.

– А ваша мачеха? Почему она вам это позволяет?

– Я не могу вам ничего объяснить, – ответила Георгия. – И хочу, чтобы вы усвоили одно, мистер Рейвен: чем скорее вы отсюда уедете, тем лучше. Пожалуй, я совершила ошибку, спрятав вас здесь. Но вы должны уехать сегодня же вечером, как только представится возможность.

– Жду ваших распоряжений. Поблагодарите, пожалуйста, вашу няню за пирог и передайте ей, что коньяк оценен мною по достоинству, независимо от того, каким образом он у вас оказался.

Герцог постарался ее уколоть, и своей цели достиг. Георгия гневно вскинула голову и удалилась, не проронив ни слова. Он налил себе еще коньяку и рассмеялся. Да, ничего не скажешь, девчонка с характером. Если муж Георгии вздумает ей перечить, ему не позавидуешь, а если же он захочет быть хозяином в собственном доме, ему придется отстаивать свои права.

Со двора донесся звук рожка. Герцог подошел к окну. К дому подъехала великолепная карета, запряженная шестеркой породистых рысаков. Ее сопровождали четверо верховых в таких же зеленых униформах, как и у лакеев, прибывших первыми. Карета сверкала свежей краской, серебряная сбруя блестела на солнце.

Герцог вытянул шею, пытаясь разглядеть владелицу столь впечатляющей кавалькады, но сверху ему были видны только лошади, встряхивающие гривами, и два кучера в высоких шляпах, гордо восседающих на козлах.

Вскоре по дорожке проехали еще две кареты и фаэтон, которым с изящной легкостью правил джентльмен в лихо сдвинутой на затылок шляпе. По утонченным манерам в нем без труда можно было угадать светского льва. Герцог даже позавидовал гостям. Судя по всему, в доме намечается грандиозная вечеринка, в которой он не сможет принять участие.

Если его любопытство не будет удовлетворено, он просто с ума сойдет. Герцогу хотелось увидеть гостей, но тут он с досадой вспомнил, что не спросил у Георгии, как зовут ее мачеху.

«А вдруг я с ней знаком, – размышлял он. – Представляю, как вытянулось бы ее лицо при моем появлении!» Но он не мог обмануть Георгию. Он должен притаиться в темноте и постараться выбросить из головы всю цепь столь фантастических событий.

«Проклятие! – подумал герцог, снова усаживаясь на кровать. – До конца своих дней буду терзаться, если не разгадаю эту странную тайну».

Глава 3

Время тянулось невыносимо медленно. Герцог подошел к узкому окошку и стал смотреть на озеро. На воде сверкали солнечные блики, легкий ветерок колыхал зеленую листву, высоко в небе пролетала стая диких уток. Герцог жаждал действий, ему хотелось что-нибудь предпринять, хотя он и не знал, что именно. Его приводила в бешенство сама мысль, что он вынужден целый день сидеть в крошечной комнатке, в то время как в доме – Трайдон был в этом совершенно уверен – кипят страсти.

От нечего делать он перелистал все книги в шкафу. Большинство из них оказались религиозного содержания. Судя по всему, они хранились здесь в течение многих лет, возможно, даже столетий. Затем герцог обратил внимание на встроенный в стену буфет. Чего только там не было: оловянный таз, стакан из цветного стекла, трутница, нитки, иголки, заржавевшие от времени, а в самом углу – старая тряпичная кукла.

Трайдон улыбнулся. Вероятно, молельня давно служила Георгии тайным убежищем. Одеяла на кровати чистые, простыни и наволочки из тонкого полотна пахли лавандой. Маленький дубовый столик покрывала скатерть ручной работы. Пол блестел, на книжных полках ни пылинки.

Любопытно, подумал герцог, не прятала ли Георгия кого-нибудь раньше в этой комнате. Хотя вряд ли: мысль о молельне пришла ей в голову в самый последний момент и она не очень-то охотно предложила ему свое убежище.

Но почему Георгия вынуждена скрываться и, самое главное, от кого? Этот вопрос не давал герцогу покоя. Он представил себе Георгию в детстве. Вот девчушка пробирается в эту комнату и сидит здесь тихо, как мышка, а няня и родители ищут ее повсюду, недоумевая, куда она могла запропаститься.

Но детские шалости – одно, а то, что взрослая девушка вынуждена в страхе от кого-то прятаться, – совсем другое. Спрашивается, кого Георгия Бейли, не страшащаяся тюрьмы – куда ее непременно упекут, если уличат в контрабанде, – боится больше, чем береговой охраны? И почему?

Он лег на кровать – лежать все-таки удобнее, чем сидеть на колченогом стуле, – и стал размышлять, стараясь сделать хоть какие-то выводы из увиденного и услышанного. Время тянулось невыносимо медленно, и когда наступили сумерки, герцог совсем запутался в своих рассуждениях.

Он вытащил из жилетного кармана часы. Было уже почти шесть. Интересно, сколько еще придется ждать, прежде чем его отведут на конюшню и он, оседлав лошадь, уедет.

С лестницы донесся тихий звук шагов. Герцог живо вскочил. Наконец-то хоть что-то происходит. Он подошел к двери и открыл ее. До герцога донеслось чье-то тяжелое дыхание. Он стал спускаться вниз, гадая, кто к нему пожаловал на сей раз. По лестнице поднималась няня.

– Возьмите, сэр, – запыхавшись, сказала она, протягивая ту самую корзину, в которой Георгия приносила обед. – Не много я смогла вам добыть. Эти проныры так и рыщут в кухне. Стакан молока и тот не дадут спокойно выпить.

Няня говорила шепотом, и герцог ответил ей тоже шепотом:

– Зайдите в комнату, я хочу кое-что выяснить.

– Прошу прощения, сэр, но они в любой момент могут меня хватиться. Даже прийти сюда и то опасно.

– Я вас понимаю, – ответил герцог. – Премного благодарен вам за ужин.

Он заглянул в корзину, но в темноте было невозможно разглядеть, что там лежит.

– Здесь немного вареного окорока, – пояснила няня, – и кусок сыра. Больше ничего не смогла принести. Уж не взыщите. Всю жизнь прислуживала господам, знаю, что обычно едят джентльмены.

– Этот джентльмен отличается от других, – весело подхватил герцог.

– Вскипятила вам кувшин воды, – продолжала няня, – но на лестнице шею можно свернуть, поэтому сунула его за обшивку, когда слуга накрывал на стол. Найдете внизу, в самом начале лестницы.

– Весьма благодарен вам, – искренне обрадовался герцог. – Мне просто необходимо побриться.

– Я и об этом подумала, – заметила няня. – В корзине найдете бритву мистера Чарльза и чистый шейный платок.

– И все-то вы предусмотрели, – похвалил ее Трайдон. – Мисс Георгии, или, может, мне следует называть ее миссис Бейли, очень повезло, что именно вы заботитесь о ней.

– Мисс Георгия – вечно забываю ее фамилию по мужу – единственная, кто у меня есть. И я люблю ее как родную дочь. Это так же верно, как и то, что я стою сейчас перед вами.

– Еще раз скажу – ей очень повезло, – улыбнулся герцог.

– При теперешней нашей жизни я мало чем могу ей помочь, – вздохнула няня. – Вот когда был жив сэр Гектор, мы жили по-другому.

– Сэр Гектор?

– Сэр Гектор Грейзбрук, – пояснила няня, – честный и благородный джентльмен. Что бы он сказал обо всех этих безобразиях, если бы был жив, ума не приложу.

Герцогу показалось, что старушка даже всплеснула руками, хотя он видеть этого не мог. Помолчав, она произнесла уже совсем другим тоном:

– Мисс Георгия просила передать, сэр, что зайдет за вами, как только представится случай. Пожалуйста, будьте готовы к полуночи.

– Непременно буду готов, – заверил ее Трайдон. – Хотя, честно говоря, мне не хотелось бы оставлять вас одних в этой неразберихе.

– Вот-вот, вы правильно сказали, сэр, именно неразберихе. И что бы ни говорила мисс Георгия, мне жаль, что вы уезжаете. Сразу видно, вы настоящий джентльмен, хотя, может быть, сами попали в беду.

– Моя беда легко поправима, – успокоил ее герцог.

– Рада это слышать, – сказала няня. – Молю Бога, чтобы и у мисс Георгии все уладилось. Ох, сэр, знали бы вы, как я боюсь за нее!

В голосе старушки звучало беспокойство.

– Няня, убедите ее не рисковать так глупо, – тихо попросил герцог. – Контрабанда – занятие не для женщин, тем более не для девушки благородного происхождения.

– Разве я ей не говорила? – разволновалась старушка. – Да тысячу раз! Но вы не все знаете, сэр. Есть причины, которые вынуждают мисс Георгию так поступать. Я не могу вам о них поведать. Ах, сэр, я все время себя спрашиваю, чем все это кончится?

– Действительно – чем?

Няня вздохнула. Это был даже не вздох, а стон.

– Молюсь и прошу Господа, чтобы отвел от нас беду.

Герцог хотел что-то сказать, но няня дотронулась до его руки, жестом дав понять, чтобы он молчал. Затем прижалась ухом к двери, через которую вошла сюда, и прислушалась.

– Кто-то идет, – прошептала она.

Как герцог ни напрягал слух, так ничего и не услышал.

Через некоторое время няня нажала на щеколду, и дверь приоткрылась. Щель была такая узкая, что пухленькая старушка с трудом протиснулась в нее. На мгновение взору герцога открылся длинный коридор, куда, очевидно, выходили комнаты слуг, и дверь захлопнулась перед его носом.

Герцог подождал, пока стихнут шаги няни, и осторожно дотронулся до щеколды. Несколько секунд он ощупывал ее, потом нажал, и дверь сдвинулась в сторону. Не рискуя распахнуть ее шире, он быстро повернул щеколду. Дверь встала на место. Герцог с облегчением понял, что с этой минуты он больше не пленник миссис Георгии Бейли. Теперь он может уйти, когда пожелает.

Взяв корзину с едой, он отнес ее в свою комнату и сел за стол. Кроме холодного окорока, в ней оказались свежий хлеб, большой кусок золотистого сливочного масла и сыр. На самом дне в изящном кожаном футляре находился бритвенный прибор.

Сначала герцогу показалось, что няня забыла положить шейный платок, о котором упоминала. Но потом нашел его привязанным к ручке корзины. Трайдон выложил еду на стол и решил спуститься за кувшином с водой.

Рассудив, что кто-нибудь может услышать его шаги, он с величайшим трудом стянул сапоги и в одних чулках стал спускаться по узкой лестнице. К этому времени уже совсем стемнело, и герцог выругал себя за то, что не попросил няню принести свечу – от трутницы уже не было никакого толку. Скоро погаснет последний луч вечерней зари, и тогда он не сможет побриться.

Проходя очередную лестничную площадку, он вдруг услышал женский голос так близко от себя, что чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Нет! Сделаешь то, что тебе говорят! И без всяких возражений.

– Помилуйте! Неужели вы не понимаете – мы уже переплывали канал сегодня ночью и не в состоянии плыть еще и завтра.

Герцог узнал голос Георгии.

– Что с того? Короче говоря, человек будет ждать вас на том же месте, где и раньше. Чрезвычайно важно переправить его в Англию.

– Я не люблю перевозить пассажиров, – мрачно возразила Георгия.

– А меня не волнует, что ты любишь, а что нет, мисс Воображала, – отрезала женщина.

Герцог догадался, что это мачеха Георгии.

– Джентльмен должен быть переправлен в Англию, и никто не справится с заданием лучше тебя. С твоим-то опытом…

– Думаете, я горжусь своим опытом? – сердито сказала Георгия. – Вы втянули меня в опасное дело, и с каждым разом вам нужно все больше и больше. Неужели вам мало тех денег, которые вы получите за наш последний рейс? Вам их хватит, по крайней мере, на месяц, – с трогательной надеждой закончила Георгия.

– Оказывается, ты еще глупее, чем я думала, если считаешь, что эти деньги обеспечат мне безбедное существование, – расхохоталась мачеха. – Да мне их не хватит даже на покупку свечей!

– Вы насмехаетесь, а мои люди каждый раз рискуют жизнью и свободой. Вам не понять, что чувствует человек, когда за ним охотятся и в любую минуту из темноты может раздаться выстрел, когда береговая охрана на быстрых лодках прочесывает канал, а на берегу тебя, может быть, уже поджидают таможенники!

– Тебе бы в театре играть, моя дорогая. Успех был бы обеспечен, – раздался насмешливый голос. – Хватит препираться! Человек, которого ты должна забрать, важная птица. Учти, он стоит намного дороже, чем коньяк или чай.

– Вы хотите сказать, он вам заплатит за перевозку?

Мачеха снова расхохоталась:

– Боже мой! Святая наивность! Ну конечно! Стала бы я стараться, если бы мне не платили!

– А по-моему, это не вы стараетесь, а я и моя команда. И рискуем тоже мы. Люди повинуются мне только потому, что служили еще моему отцу.

– Они повинуются потому, что им хорошо платят. А если не будут выполнять мои приказы, то сдохнут от голода, о чем я говорила им тысячу раз. И даже не пытайся просить у меня сейчас денег, не заплачу ни пенни. Они ничего не получат – слышишь? – пока не привезут еще товаров. Впрочем, должна признать, сегодня вы неплохо поработали.

– Рада, что вы довольны, – едко заметила Георгия. – Однако ваша благодарность выражается в том, что мои люди получают все меньше и меньше.

– Если они недовольны, пусть жалуются. Только кому? Береговой охране? Войскам? А может быть, подадут прошение его величеству? Умрешь со смеху. «Мы, контрабандисты из поместья «На семи ветрах», просим вашего высочайшего вмешательства. Мы хотели бы получать более щедрое вознаграждение за незаконное занятие контрабандой».

– Прекратите! – Голос Георгии дрожал от негодования. – Вы смеетесь над несчастными людьми, которые вынуждены были заняться контрабандой, чтобы заработать себе на пропитание. Но в то время они выходили в море всего два раза в год. Пока не вмешались вы.

– А ты не помнишь, как я об этом узнала? – мерзким голосом спросила мачеха. – Кто мне об этом рассказал, а?

Георгия долго молчала, потом устало ответила:

– Хорошо. Я скажу людям, что мы отплываем завтра. Как зовут человека, которого нужно переправить?

– Уже лучше! Все-таки ты еще достаточно благоразумна. В конце концов, довольно одного моего слова, малейшего подозрения…

– Замолчите! – закричала Георгия вне себя от ярости. – Я же сказала, что все сделаю. Я сейчас же сообщу о новом задании своим людям. Назовите наконец имя человека.

– Это тебя не касается.

– Он француз.

– Естественно. Насколько я помню, по-французски ты говоришь хорошо и сможешь, если понадобится, поддержать беседу.

– Но почему он едет в нашу страну? – спросила Георгия. – В прошлый раз, когда перевозили француза, я так боялась. Мы занимаемся контрабандой, а не шпионажем. Я должна быть уверена, что он не шпион.

– Ах ты, невинная овечка! Уверена, не уверена… – усмехнулась мачеха. – Чем меньше будешь знать – тем лучше. Доставь этого человека сюда, будь с ним вежлива и, как только он ступит на берег, забудь о его существовании, вот и все. Как было раньше, так будет и теперь.

– Не нравится мне все это, – пробормотала Георгия.

– Делай то, что тебе велят, и не спорь со мной.

Наступила тишина. Герцог ясно представил себе, как женщины смотрят друг на друга. Потом мачеха сказала уже совсем другим тоном:

– А ведь ты можешь неплохо выглядеть, если постараешься. Кстати, приехал лорд Ревенскрофт. Помнишь, как в прошлом году он не сводил с тебя глаз? Обожает молоденьких, свеженьких девушек. Надень мое платье и спустись вниз, развлеки его. Это принесет тебе пользу, да и мне тоже.

– Вы забываетесь! – воскликнула Георгия. – Я замужняя женщина. В прошлом году я была еще девчонкой, и вы могли выставлять меня перед развратными, тошнотворными стариками. Но теперь я не представляю для них никакого интереса. Вы утверждаете, что лорд Ревенскрофт любит молоденьких, невинных девушек? Так вот: теперь я миссис Бейли! Видите обручальное кольцо?

Послышался взрыв смеха.

– Ну и дура же ты, если думаешь, что золотое кольцо играет какую-то роль. Так даже проще: мужчины всегда боятся незамужних, те живо могут притащить их к алтарю. Спустись вниз, Георгия, и увидишь, что спелый плод гораздо слаще незрелого.

– Вы мне отвратительны, – произнесла Георгия, чеканя каждое слово. – Когда мой отец женился на вас, я проплакала весь день. И сейчас, как только подумаю, что вы заняли место моей матери, слезы наворачиваются на глаза. Она была добрая и чистая. А вы, да вы просто… потаскуха.

Мачеха злобно вскрикнула. Послышался звук пощечины.

– Как ты смеешь, мерзавка! Убирайся отсюда, пока я не взяла хлыст! Или ты выполнишь мой приказ, или кое-кто будет болтаться на виселице!

Не успела она закончить, как хлопнула дверь. Герцог понял, что Георгия выбежала из комнаты. Став невольным свидетелем столь бурного выяснения отношений, он ощутил некоторую неловкость. Но все услышанное настолько заинтриговало его, что он не мог двинуться с места.

Наконец Трайдон осторожно спустился к основанию лестницы и нащупал в темноте кувшин. Сверху лежал какой-то сверток. Он с шумом упал на пол, и герцог замер, затаив дыхание. Потом наклонился, пошарил по полу рукой и нащупал кусок мыла и две свечи, завернутые в полотенце.

Немного подумав, герцог положил передачу обратно на ступеньку и подошел к двери, через которую попал сюда утром. Нащупав щеколду, он понял, что она такая же, как и наверху. Судя по всему, третья дверь ведет в спальню мачехи Георгии.

Он взял кувшин, свечи, мыло, не спеша поднялся в молельню, зажег свечи, достал из шкафа таз и начал приводить себя в порядок. Вода в кувшине совсем остыла, тем не менее герцогу удалось все-таки побриться и помыться. Шейный платок был старомодный, но белоснежный и подкрахмаленный. Герцог повязал его, стоя перед маленьким зеркалом в позолоченной раме, и, окинув себя придирчивым взглядом, остался доволен своим внешним видом.

Он уселся за стол, намереваясь съесть холодный ужин, однако мысль о том, что предстояло совершить завтра вечером Георгии, лишала его аппетита.

Конечно, нельзя не возмущаться тем, что англичане снабжают Наполеона Бонапарта золотом. Причем император не упускает случая похвастаться: золотые гинеи, которые текут к нему через канал, помогают одевать и кормить армию. Но нелегальная доставка французских шпионов – куда более серьезное дело. Во-первых, никто не станет отрицать, что страна и так наводнена шпионами. В основном это были эмигранты, спасшиеся от гильотины во времена революции. Несмотря на все политические изменения, происходящие во Франции, эта страна по-прежнему оставалась для них родиной, а по отношению к Англии, предоставившей им убежище, они не чувствовали никаких обязательств. Поэтому тот факт, что в страну тайно проникают все новые и новые шпионы, вызывает самые мрачные опасения.

Мачехе Георгии пообещали кругленькую сумму денег за доставку через канал некоего француза. Значит, это важная птица, по крайней мере с точки зрения тех, кто его посылает. Следовательно, не вызывает никаких сомнений, что для Англии шпион может оказаться чрезвычайно опасным.

Герцог отставил в сторону тарелку и забарабанил пальцами по столу. H-да! В хорошенькое положение он попал. С одной стороны, как офицер его величества и член палаты лордов, он обязан сделать все, чтобы француз и его сообщники, переправившие его в Англию, были немедленно арестованы. С другой стороны, он не мог отправить в тюрьму или ссылку молодую девушку, оказавшую ему гостеприимство.

Прошло немало времени, ужин оставался по-прежнему нетронутым, а герцог все размышлял, как ему поступить. Наконец Трайдон решил убедить Георгию под любым предлогом отказаться выполнять приказ мачехи. Но тут же с тяжелым сердцем подумал, что это вряд ли удастся. Георгия имела серьезную причину подчиняться мачехе. Какую? Это предстояло выяснить.

В какой-то степени герцог почувствовал облегчение, узнав, что Георгия занималась контрабандой не ради корысти или жажды острых ощущений, как показалось ему вначале. Он уже кое-что понимал в сложных хитросплетениях этой загадочной истории, но на многие вопросы пока не находил ответа.

Казалось, время остановилось и полночь никогда не наступит. Герцог съел немного сыра и допил коньяк. Не в силах больше бездействовать, он решил спуститься по лестнице вниз.

Достигнув площадки на третьем этаже, он с трудом подавил в себе желание открыть дверь и стал спускаться дальше. У двери в спальню мачехи было тихо, но тут послышались голоса откуда-то снизу. Присмотревшись, он заметил слабый свет, пробивающийся сквозь щель в лестничной ступеньке.

Герцог присел и попытался что-нибудь разглядеть сквозь щель, но она была слишком узкая. Дотронувшись до ступеньки, он нащупал выступ и мгновение спустя уже открывал маленькую заслонку, через которую хорошо просматривалась большая гостиная.

На диванах, обитых узорчатой тканью, за двумя игорными столами расположилась большая компания. По доносившемуся шуму и женским голосам герцог понял, что все уже хорошо выпили и закусили. Лакеи то и дело подносили мужчинам хрустальные рюмки с коньяком. Не отставали от джентльменов и дамы. Размалеванные сверх всякой меры, увешанные драгоценностями, они были одеты в платья из прозрачных тканей с вызывающе глубокими декольте.

Герцог обвел взглядом лица, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых. В этот момент женщина, стоявшая к нему спиной у карточного стола, обернулась и окликнула лакея. Герцог чуть не вскрикнул.

– Каролина Стендиш! – прошептал он. – Клянусь всеми святыми! Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

Женщина, о которой идет речь, без сомнения, выделялась среди других. Ее модное платье из серебряных кружев, доставленное, судя по фасону, из Франции, было отделано ярко-красными лентами – такие обычно шьют в Лионе. Оно эффектно подчеркивало ее высокую грудь, а широкая полупрозрачная юбка чуть приоткрывала атласные туфельки. На шее – ожерелье из кроваво-красных рубинов, сверкающих при свете свечей. Герцог узнал ожерелье, и лицо его омрачилось, когда он вспомнил, каких денег оно ему стоило. «Подари мне его, Трайдон, любовь моя. Если ты мне его купишь, я найду тысячу способов отблагодарить тебя», – страстно шептала ему Каролина. Она ласково обвила руками его шею, прижалась губами к его губам. А он вдохнул запах экзотических духов, и голова у него закружилась…

Каким же наивным дурачком он был тогда, не понимая, что Каролина Стендиш действительно заслуживает тех тостов, которые еженощно поднимали в ее честь щеголи с Сент-Джеймса. А он чуть не лопался от гордости, что она предпочла его более влиятельным поклонникам. И хотя часто, даже в самые счастливые минуты, герцог подозревал Каролину в неверности, он был настолько ослеплен чувством, что позволил себе увлечься женщиной на десять лет старше, давно овладевшей всеми секретами древнейшей в мире профессии.

Когда его полк получил приказ отбыть в Португалию, между ним и Каролиной произошла короткая, но бурная сцена прощания.

Однако полк из-за плохой погоды задержался в Саутхемптоне, и герцог, воспользовавшись передышкой, вернулся в Лондон. Тут и выяснилось, что Каролина недолго горевала после его отъезда и нашла утешение в объятиях лорда Ревенскрофта, человека, который всегда был неприятен Трайдону.

Герцог не мог без отвращения вспоминать дальнейший ход событий. Лорд Ревенскрофт попытался выставить его из дома Каролины, а он, защищаясь, ответил: «Дом приобретен на мои деньги, и я имею на него больше прав, чем его сиятельство». И тут Каролина проявила себя в истинном свете. Она тоже указала Трайдону на дверь – несомненно, ею руководил страх потерять богатого и влиятельного покровителя.

Герцог до сих пор с содроганием вспоминал ее резкий тон, суетливые движения, как она схватила его в нетерпении за руку, и наконец тот поток брани, с каким она проводила его, недавнего любовника, до дверей.

Трайдон так отчаянно ненавидел ее и Ревенскрофта, что лишь редкое самообладание, приобретенное на военной службе, помогло ему сдержаться и не вызвать Ревенскрофта на дуэль, не бить окон и не объявлять на весь свет, каким он был глупцом, позволив продажной женщине обвести себя вокруг пальца. «В молодости все воспринимается болезненно», – спокойно рассуждал он впоследствии, хотя знал, что рана, нанесенная ему Каролиной, не затянется никогда.

Герцог смотрел в окошко и бесстрастным взглядом оценивал женщину, к чьим ногам он когда-то бросил свое юное горячее сердце. Каролина была по-прежнему красива, в этом не приходилось сомневаться, однако беспощадное время уже оставило свои следы. В уголках рта обозначились резкие складки, сухие руки напоминали птичьи лапки. Но она обладала даром веселить и занимать, мужчины покатывались со смеху, слушая ее рассказы. Она без труда затмевала всех присутствующих женщин, чему было свое объяснение. Хотя Каролине и удалось стать леди Грейзбрук, однако в порядочном обществе, не говоря уже о светском, ее не принимали. Гостеприимством Каролины охотно пользовались дамы полусвета.

Мужчины были несколько другого сорта. Герцог внимательно рассмотрел гостей. Здесь собрались в основном картежники, гуляки и завсегдатаи клубов Сент-Джеймса. Такие как лорд Ревенскрофт пришли сюда в надежде, что Каролина приведет с собой молоденьких девушек, до коих они были весьма охочи. Весь Лондон говорил о том, что Ревенскрофт питает страсть к девственницам.

Гости начали разбиваться на пары. Одна из женщин увлекла своего кавалера через открытое французское окно на лужайку. Другая поманила соседа в тускло освещенный альков в глубине гостиной.

Герцог зевнул. Он прекрасно знал, чем заканчиваются подобные вечеринки. Большинство гостей напьется так, что не сможет без помощи лакеев добраться до кровати. Куча денег перейдет из одних рук в другие, а простаков оберут до нитки. Когда все настолько пьяны, что ничего не замечают вокруг, самое вульгарное жульничество безнаказанно сходит с рук.

«А Каролине? Какая выгода от всего этого Каролине? – подумал герцог. – Очевидно, Ревенскрофт ее больше не волнует, иначе не просила бы Георгию спуститься вниз и развлечь его. Наверняка у нее появился кто-то другой».

Герцог еще раз внимательно оглядел собравшихся. У камина в одиночестве стоял незнакомый джентльмен в невзрачном сером камзоле и серых атласных бриджах до колен. На его худом, морщинистом лице застыла сардоническая усмешка. Он бросил взгляд на Каролину. И та поспешила к нему, протянув руки и преданно заглядывая в глаза.

В гостиной в этот момент воцарилась тишина – картежники сдавали карты, и герцог ясно услышал голос человека в сером.

– Все готово?

– Конечно, – ответила Каролина. – Завтра вечером.

Мужчина потрепал Каролину по щеке длинными костлявыми пальцами. Она наклонила голову и поцеловала его руку.

Герцог осторожно прикрыл маленькое окошко. Он увидел достаточно, чтобы почувствовать отвращение. Впрочем, какое ему дело до того, что делает Каролина в этом доме, да и в любом другом? И все же один вопрос не давал ему покоя: кто он, этот человек в сером?

Глава 4

После пьяной оргии скромная молельня показалась герцогу чуть ли не святилищем. Он закрыл за собой дверь, бросился на кровать и принялся размышлять. Мерцающее пламя свечей отбрасывало на низкий потолок причудливые тени.

Герцог вспоминал прошлое, и память услужливо подсказывала ему то, что, казалось, уже давно забылось. Вот он на приеме – правда, непонятно, на каком. Он стоит в кругу знакомых и с кем-то ведет беседу.

– Ты слышал, что учудила Каролина Стендиш?

– Нет.

– Перешла все границы приличия! Ты уезжал из Лондона, Трайдон, иначе был бы в курсе. На прошлой неделе в ее доме стрелялись на дуэли. Юный Ланкастер убит. По слухам, эта белокурая бестия держала пари, кто выйдет победителем. О закончившейся трагически дуэли тут же сообщили принцу – он пришел в неописуемую ярость.

– И что теперь ожидает безумную Магдалину, которая устраивает в своем доме подобные зрелища? – прозвучал женский голос.

Трайдон вздрогнул. К мужчинам подошла Валерия Воксон. Она была, как всегда, ослепительна, и он сразу потерял нить разговора, хотя отрывки его и всплыли в памяти.

– Это не для хорошеньких ушек вашего сиятельства, – заметил пожилой пэр.

– Но я хочу знать, – настаивала леди Валерия. – Я видела недавно миссис Стендиш в парке и слышала, что немало горячих сердец, а еще больше тугих кошельков брошено к ее ногам.

Она кинула мимолетный взгляд зеленых глаз на Трайдона, и он, по молодости своей, вспыхнул – леди Валерия явно намекала на его связь с Каролиной.

К тому времени он уже почти год не встречался с ней и был слишком увлечен леди Валерией Воксон, чтобы интересоваться жизнью прежней любовницы. Да и дела его были порядком расстроены. Когда после бурной связи с Каролиной он пришел в себя, оказалось, что коварная женщина вытянула из него все до последнего пенса. Он был тогда еще совсем юнцом, не умеющим отказывать очаровательным дамам, и неудивительно, что вскоре оказался по уши в долгах.

Кто-то из беседующих ответил на вопрос леди Валерии:

– Каролина смекнула, что лучшая из добродетелей – благоразумие. Ей всегда хватало ума выйти из самого затруднительного положения. Вот и сейчас она отправилась в деревню с очередным воздыхателем, который, боюсь, настолько глуп, что, пожалуй, женится на ней.

– И кто же он? – последовал резонный вопрос.

Трайдон, занятый тем, что изо всех сил старался привлечь внимание леди Валерии, пропустил мимо ушей его имя и уловил только последние слова.

– Полагаю, вы видели его не раз. Неординарная личность.

Те, кому была известна дурная слава Каролины, не могли и представить, что она поселится в поместье «На семи ветрах». Но отец Георгии, человек светский и порядочный, был просто ослеплен любовью. Он и не догадывался, что мягкие белые ручки, с мольбой протянутые к нему, иногда превращаются в хищные когтистые лапы, готовые хватать, хватать, хватать…

Судя по всему, сэр Гектор прожил недолго – во всяком случае, он так и не узнал, с какой жадностью Каролина выманивала деньги у своих воздыхателей и с каким пылом предавалась разврату, несмотря на риск окончательно погубить свою репутацию.

– Бедняга, – пожалел тогда он сэра Гектора. – Надо же было так увлечься…

Но быстро вспомнил, как пленила его Каролина при первой встрече. «Дорого же я заплатил за свой опыт», – усмехнулся Трайдон.

Увы, он не поумнел, избавившись от Каролины, или, точнее, когда она сама его бросила. По возвращении в Лондон с Пиренейского полуострова он увлекся другой соблазнительной Цирцеей – леди Валерией Воксон.

В своих ухаживаниях за несравненной женщиной, как ее называли во всем Лондоне, он оказался не одинок. Леди Валерия Воксон была не только красива, но и экстравагантна, что давало немало поводов для сплетен. Вдовы качали головами, обсуждая ее поведение, и говорили, что ее покойница-мать, должно быть, в гробу переворачивается, бедняжка! Сверстницы ненавидели ее и кусали себе губы от зависти.

Все щеголи Сент-Джеймса были у прелестных ножек Валерии. Трайдон не являлся исключением, хотя и понимал, что у него нет никаких шансов. Однажды Валерия, потрепав его по щеке длинными, тонкими пальцами, сказала:

– Вы мне нравитесь, Трайдон. При других обстоятельствах я, наверное, и полюбила бы вас. Но, мой дорогой, не могу же я стать женой нищего солдата!

– Да, но я бы попросил помочь дядю… – пролепетал он, прекрасно сознавая, что это пустая надежда.

Валерия покачала головой:

– Даже если ваш дядя окажет нам помощь, какая жизнь нас ждет? Жалкий домишко на окраине Лондона или даже в деревне? Вы можете себе представить, как я дою коров? Нет, любезный! Мне нужны положение в обществе, дома, кареты, лошади. Я хочу давать балы и выезжать в свет, иметь красивые наряды и драгоценности. А все это стоит денег, и немалых.

Герцог молчал, ибо ему нечем было возразить. Валерия коснулась его руки.

– Я выхожу замуж за графа Дейвенпорта, – ласково сказала она.

– За Дарси? Не может быть! Он неплохой человек, но… не для вас, Валерия.

– Его сиятельство очень влиятельный человек, и мне бы не хотелось обижать его, беседуя с вами наедине. – Валерия снова потрепала Трайдона по щеке. – Если бы все было по-другому, – тихо вздохнула она.

Герцог живо вспомнил, какое отчаяние охватило его, когда Валерия ушла. Но тогда у него действительно не было ни денег, ни перспектив. И кто бы мог подумать, что совсем скоро, в том же году, два совершенно здоровых человека, стоявших между ним и титулом герцога, неожиданно умрут один за другим.

После разрыва с Валерией он отбыл на Пиренейский полуостров, заявив, что женщины хуже дьявола и чем меньше имеешь с ними дел, тем лучше. Он не изменил своего мнения и по возвращении в столицу, когда Валерия – став графиней Дейвенпорт, она выглядела еще более ослепительной – дала ему совершенно ясно понять, что не прочь не только продолжить знакомство, но и сделать его намного интимнее.

– Если бы я знала, что вы будете герцогом, Трайдон, – огорченно вздохнула она, танцуя с ним на балу у леди Блессингтон.

– Дарси – отличный малый, – бодро отозвался он, чувствуя, как с другого конца залы за Валерией наблюдает ее муж.

На круглом простодушном лице графа Дейвенпорта – ничего, кроме восхищения.

– Мне скучно, скучно, скучно, – простонала Валерия. – Кроме тех минут, когда я с вами, конечно, – добавила она многозначительно.

Герцог сразу догадался, чего она от него ждет, – об этом ясно говорили ее глаза. Именно вызывающее поведение леди Дейвенпорт во многом заставило его принять нелепое, как ему сейчас казалось, предложение своей крестной.

– Приезжай на бал, который я даю в своем поместье, – сказала она, – и постарайся выбрать себе подходящую жену.

Теперь-то он понимал, что не женится никогда. Каролина, Валерия, Анита или жеманные воспитанные девицы – чем они лучше или хуже? И те и другие преследовали его в надежде завладеть состоянием. Он сам им был не нужен. Кого-то прельщает его положение и деньги, кого-то – мужское достоинство. Их не волновало, какую жизнь он вел прежде, до того как стал герцогом. А Трайдон принимал ее такой, какая есть: относился к жизни легко перед лицом смерти, серьезно – когда задевалась его честь.

Герцог вытащил часы – время близилось к полуночи. Скоро он проберется на конюшню, оседлает лошадь и уедет! У него не было ни малейшего желания оставаться в этом доме. Правда, Трайдону не давала покоя мысль о человеке в сером. Где-то он видел его раньше, но где именно, вспомнить не мог.

Хотя с какой стати новый покровитель Каролины должен что-то для него значить и так возбуждать любопытство? Ему было очень жаль Георгию, как, впрочем, и любую другую девушку, окажись та падчерицей Каролины. Самое лучшее для нее – дождаться мужа, который поможет ей во всем разобраться. Да, моряку не позавидуешь… Но это, в конце концов, его дело.

Внезапно герцог почувствовал, что задыхается. Комната была совсем крошечной, и ему казалось, что сами стены давят на него. Но в глубине души он понимал: это прошлое не дает покоя. Стоило ему увидеть Каролину, как он тотчас вспомнил ее льстивые речи, ее уловки, с помощью которых она вытягивала у него деньги. Он снова ощутил, как нежные руки обвивают его шею: «Прошу тебя, Трайдон, купи мне новое платье. Тебе будет приятно любоваться мной», «Пожалуйста, Трайдон, купи мне новый браслет к тому платью из зеленого шелка».

И, наконец, самая большая глупость – покупка рубинового ожерелья. Однажды вечером она надела его. На белом, изумительном, соблазнительном теле, кроме ожерелья, – ни единого лоскутка, ни единой нитки… На такого неопытного юнца, каким он был в то время, это произвело ошеломляющее впечатление. Он с ума сходил от желания, но Каролина уступила только тогда, когда добилась от него согласия оплатить ожерелье.

Герцог вскочил с кровати. Если бы комната была побольше, он бы ходил из угла в угол, чтобы отогнать от себя призраки прошлого. Трайдон присел к столу, на котором остался почти нетронутый ужин.

Он был настолько зол на самого себя, ему так наскучило сидеть в этой комнатушке и так хотелось поскорее вырваться на свободу, что его раздражение перешло все границы. Он не намерен больше участвовать в этом грязном деле! Герцогу Вестейкру здесь не место! Теперь ему даже с трудом верилось, что он мог помогать шайке контрабандистов.

Свечи догорали, но, когда Георгия появилась в комнате, света было еще достаточно, чтобы разглядеть мрачное лицо герцога.

– Я ожидал, что вы придете значительно раньше, – недовольно буркнул он.

– Прошу прощения, – ответила Георгия. – Но меня задержали неотложные дела.

– Надеюсь, теперь-то я могу ехать? Имейте в виду, миссис Бейли, я намерен убраться отсюда, чего бы мне это ни стоило.

– Да, теперь можете. Я попросила Неда оседлать вашу лошадь и отвести ее к заливу.

Герцог вздохнул с облегчением:

– Тогда в путь!

Он хотел подняться со стула, но Георгия жестом остановила его:

– Подождите, мистер Рейвен. Прежде чем вы уедете, мне необходимо вас кое о чем попросить.

– О чем же? – тоскливо спросил герцог.

– Об одном одолжении.

– Одолжении? – Он удивленно вскинул брови. – В таком случае, пока вы еще ни о чем не попросили, хочу заметить, что у меня нет никакого настроения делать вам одолжения. Если уж быть предельно откровенным, я хочу уехать отсюда поскорее.

– Я не вправе вас за это винить, – заметила Георгия. – Но, может быть, вы все-таки выслушаете меня? Я бы не стала вас ни о чем просить, если бы не попала в отчаянное положение.

У герцога возникло дурное предчувствие. Он внимательно посмотрел на Георгию. Усталая и измученная, она стояла, прислонившись к двери, и, казалось, едва держалась на ногах. Волосы в беспорядке падали на ее бледное лицо. Подол платья выпачкан, будто она шла по грязи.

– Ну, в чем же дело?

Голос герцога прозвучал резко. Ему не хотелось замечать, какая она беззащитная, не хотелось вспоминать звук пощечины, которой наградила ее Каролина.

– У меня не хватает гребцов, – еле слышно вымолвила она.

– Ну и что? Меня это не касается.

Похоже, тон, каким были произнесены последние слова, заставил Георгию перейти от обороны к наступлению.

– А если я сделаю так, что это будет вас касаться, мистер Рейвен? Если, пока вы не согласитесь помочь мне, я не выпущу вас отсюда? Если донесу на вас? Я не стану говорить, что вы контрабандист. Я скажу, что вы вор и собирались ограбить присутствующих на вечере дам.

Герцог был настолько ошеломлен ее словами, что с минуту молча смотрел на нее, а потом громко рассмеялся:

– Ну что ж, извольте, доносите на меня! Приведите сюда этих пьяных мерзавцев, если они еще держатся на ногах, в чем я весьма сомневаюсь, и прикажите им схватить меня и притащить в магистрат. Полагаю, им будет довольно трудно взобраться по лестнице, но даже если и удастся, я скину их вниз одного за другим. И не забывайте, моя дорогая, что ваше тайное убежище уже не будет ни для кого секретом. О нем узнают все, и ваша мачеха – в числе первых.

Не успел он закончить фразу, как понял, что нарушил неписаные правила, использовав запрещенный ход. Георгия закрыла лицо руками.

– Не слушайте меня, – прошептала она. – Забудьте, что я вам сказала. Разумеется, я ничего этого не сделаю, просто прошу вас о помощи.

– …Тайно переправиться с вами через канал? – ухмыльнулся герцог. – Глубоко сожалею, однако вынужден вам отказать, и другого ответа не ждите.

– Я так и думала, – вздохнула Георгия. – Значит, нам придется плыть без одного гребца, отчего переправа займет еще больше времени и, следовательно, станет еще опаснее. Приглашать кого-то из соседней деревни – просто безумие. Мы до сих пор не попались только потому, что никто в округе даже и не подозревает, что подобное может происходить в нашем поместье.

– Ваши трудности меня не волнуют, – быстро произнес герцог. – Тем не менее послушайтесь моего совета: немедленно уезжайте отсюда. У вас должны быть родственники или друзья. Отправляйтесь к ним.

– Вы ничего не понимаете, – огорченно вздохнула Георгия. – Впрочем, вы правы – это наши трудности. Пойдемте, я провожу вас к заливу.

– Благодарю, – ответил герцог и взял шляпу.

– И прошу вас, ведите себя тихо. Хотя вряд ли кто-то из гостей сейчас в состоянии услышать даже пушечный выстрел, тем не менее все может быть…

Она не стала дожидаться его ответа, задула свечи и вышла из комнаты. Герцог последовал за ней. Было так темно, что им пришлось идти на ощупь. Снизу, из гостиной, доносились громкие крики и смех.

Как и предполагал герцог, гости были совершенно пьяны. Женщины визжали так, будто их режут, и нарочито громко отвечали на приставания мужчин, которые вели себя совершенно разнузданно. Чей-то пьяный голос распевал непристойную песенку.

Георгия вывела герцога в сад. Они пробрались сквозь заросли цветущего кустарника и вышли на посыпанную гравием дорожку, огибавшую дом. Луна пряталась за тучами, почти ничего не было видно. Герцог споткнулся и почувствовал, что Георгия взяла его за руку.

– Я поведу вас, – шепнула она. – Я хорошо знаю дорогу.

Держась все время в тени деревьев, они вскоре оказались у небольшой калитки позади конюшни.

– Надеюсь, вам удастся справиться с вашими трудностями, – постарался завязать разговор герцог, словно они находились на светском приеме.

– Единственное наше спасение – скорее переправиться, – ответила Георгия.

Все ее мысли были заняты тем, где найти гребца.

– А что случилось с тем парнем?

– Он уехал на рынок, в пятнадцати милях отсюда. Его жена сказала, что он собирался заночевать у родственников. И послать за ним нельзя. Гонец не сможет ничего толком объяснить, а его внезапный отъезд вызовет подозрение. Мои люди совершенно бесхитростны и наивны – простые крестьяне, которые всю свою жизнь в поте лица пахали, сеяли, собирали урожай. Они не знают, как избегать опасностей, как противостоять предательству, они не привыкли к риску и авантюрам.

– Им за это платят, – резонно заметил герцог.

– Жалкие гроши, – огорченно махнула рукой Георгия. – Они не получают части прибыли, как другие контрабандисты.

– Тогда почему они этим занимаются?

– Чтобы выжить. Вы не представляете, как им приходится тяжело. И уйти некуда! Они провели здесь всю жизнь, как и их родители. Это наши люди, и мы за них в ответе. Точнее, я, поскольку Чарльз сейчас находится в море.

– По-видимому, вам требуются немалые средства, чтобы содержать поместье.

– Отец оставил все моей мачехе. Однако поместье ее не интересует. Она иногда заглядывает сюда с друзьями, если хочет провести вечерок за городом. Они приезжают, играют в карты и отправляются восвояси. Часто они даже не выходят из дома.

Герцог не сомневался, что Георгия говорит правду. Для Каролины загородный дом служил удобным местом для тайных встреч, местом, где можно устраивать вечеринки, развлекая стариков, подобных Ревенскрофту, где можно беспрепятственно кружить головы очередным кавалерам, избегая осуждающих взглядов любопытного Лондона. Но сама по себе загородная жизнь для Каролины была невыносимой.

Внезапно герцога охватила острая жалость к молоденькой падчерице, ставшей жертвой одной из отвратительнейших интриг. Он бросил взгляд на Георгию. В это мгновение из-за туч показалась луна и осветила ее бледное измученное лицо.

– Вы не должны так жить, и вы это прекрасно знаете, – сказал он. – Рано или поздно вас схватят. Контрабандисты всегда попадаются. И тогда ваших людей, о которых вы так горячо заботитесь, непременно повесят или отправят на каторгу. И Бог знает, что случится с вами.

– Да, нас схватят, – быстро согласилась Георгия, – может быть, даже завтра ночью. Выйти в море без одного гребца – почти то же самое, что донести на самих себя береговой охране. – Она помолчала, а потом проговорила дрожащим голосом: – Прошу вас, мистер Рейвен, помогите нам.

– Это невозможно, – отрезал герцог. – И нет необходимости объяснять причину.

– Вы сами находитесь в затруднительном положении, поэтому должны понять меня, – взмолилась Георгия. – Я не знаю, что мне делать! Я никогда не обратилась бы к вам, если бы дело касалось обыкновенной выгоды. Но… от этого зависит жизнь человека.

– В таком случае расскажите мне все.

– Не могу. Это не моя тайна, и я никому не вправе ее выдавать. Знаю только, что, если не выполню приказа мачехи, последствия будут столь ужасными, что лучше бы мне сейчас же умереть.

Трайдон ободряюще коснулся ее плеча.

– Бедная девочка, – ласково сказал он. – Неужели ваша мачеха так вас запугала? Вы просто не должны ее слушать. Это отвратительная особа! Признаться, я давно с ней знаком, Георгия.

Герцог почувствовал, как девушка напряглась.

– Да, она мерзкая, – прошептала она. – Мерзкая и злая. Но я не могу убежать от нее, я обязана выполнять ее приказы.

– Нет, не обязаны! – Герцог почти кричал. – Вы должны бороться с ней и показать, что больше не боитесь ее.

– Но я боюсь, – возразила Георгия. – Как вы не понимаете! Что бы вы ни говорили, она все равно заставит меня выполнять свои прихоти.

– Даже такие, как тайная переправа шпионов через Ла-Манш?

Георгия вздрогнула и попыталась высвободиться.

– Так вы все слышали?

– Я не мог не слышать. Разве вы не знали, что на лестнице слышно каждое слово, произнесенное в спальне вашей мачехи?

– Я не подумала об этом! – воскликнула Георгия. – Комната долгое время пустовала. Когда-то там была спальня моей матушки. Мачеха воспользовалась ею только потому, что другие комнаты оказались заняты гостями.

– Простите, но я стал невольным свидетелем вашего разговора.

Георгия отвернулась, смутившись.

– Еще я слышал звук пощечины, – тихо добавил герцог. – Как вы можете терпеть подобное унижение?

– Я не вижу выхода, – прошептала она.

– Переправляться ночью через канал – просто сумасшествие, если не сказать больше. Поймите, идет война. Мужчины, и ваш брат в том числе, сражаются с Наполеоном не на жизнь, а на смерть. А что же делаете вы?

Георгия закрыла лицо руками.

– Довольно! – взмолилась она. – Я несколько ночей не могла сомкнуть глаз. Все лежала и думала, как отказаться. Но ничего не пришло на ум, и я снова вынуждена подчиниться. – Минуту они молчали. Затем с полной безнадежностью она добавила: – Должна признаться вам, что я ужасно боюсь завтрашней ночи. У меня дурное предчувствие. Не знаю почему…

Герцог колебался. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно бежать отсюда, не оглядываясь. Вместе с тем неожиданное желание защитить Георгию не позволяло двинуться с места. Казалось, молчание продлится бесконечно. Наконец Георгия сказала:

– Ну, с Богом! Нед, наверное, беспокоится, почему нас так долго нет.

Трайдон с трудом стряхнул с себя оцепенение. Они медленно приближались к заливу. Там, в небольшой впадине, незаметной из дома, стояла его лошадь. Но герцог вдруг снова остановился.

– Если как следует поразмыслить, из любого положения найдется выход, – сердито сказал он.

– Я тоже когда-то так считала, – ответила Георгия голосом, лишенным эмоций.

– Надеюсь, мне удастся отговорить вашу мачеху от этой затеи, – задумчиво произнес герцог.

– И какая от этого будет польза? Даже если вы и знали ее раньше, вряд ли она вам скажет спасибо за то, что вы вмешиваетесь в ее дела. Кроме того, мы выполняем не только ее приказы.

– А чьи? – решительно спросил герцог, заранее предполагая ответ.

Вероятно, приказы того человека в сером с надменным, ухмыляющимся лицом, который так резко выделялся из всей беспутной, пьяной компании, подумал он.

– Я не знаю его имени, – сказала Георгия. – Но, судя по случайно услышанным обрывкам разговора между ним и мачехой, кажется, он француз.

– Француз! – возмущенно воскликнул герцог. – Неужели вы ничего не понимаете? Все становится вполне очевидным.

– Да, конечно, но я бессильна, поскольку только получаю приказы и выполняю их.

– Но почему? – допытывался герцог.

– Этого я вам тоже не могу сказать, – ответила Георгия. – Достаточно того, что нас до сих пор не поймали и кое-кто живет в относительной безопасности.

– Тот, кого вы любите? – участливо спросил герцог. – Ваш брат или ваш муж?

– Не спрашивайте меня об этом! – вспыхнула Георгия. – Уезжайте немедленно!

Она хотела проститься, но герцог схватил ее за руку.

– Я все равно все выясню, – решительно заявил он. – Ваша мачеха имеет над вами власть, ибо обладает тайной, касающейся вашего брата.

– Пустите меня! – яростно запротестовала Георгия. – Я вас совсем не знаю и не доверяю вам. Вы обманули меня, выдавая себя за другого.

– Если бы я сказал правду, то уже находился бы на том свете, – заметил герцог. – Хотя не думаю, что тот свинопас, или кто он там еще, способен на приличный выстрел.

– И вовсе он не свинопас, – с детской запальчивостью воскликнула Георгия. – А старый Сэм, лесничий. Он с сорока ярдов может попасть зайцу в глаз, так что шансов на спасение у вас не было никаких.

– Не нужно бояться меня только потому, что я пытался спасти свою жизнь. Послушайте, Георгия, разрешите мне вам помочь.

– Вы поможете, если завтра ночью поплывете с нами.

– А если я это сделаю, вы откроете свою тайну? Доверитесь мне?

– Если вы будете с нами, я смогу вам доверять. Но лучше бы вам сейчас же уехать, как вы и собирались. Вот ваша лошадь, прощайте и забудьте все, что здесь произошло. Я только что умоляла вас остаться, а теперь думаю, зря это делала. Я должна сама справиться с трудностями.

– Вы женщина, – возразил герцог. – А женщины, поверьте мне, совсем не приспособлены к такой жизни.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Георгия. – Я давно забыла, что я женщина, и другие тоже. Мои приказы выполняются только потому, что я дочь своего отца. «Это старый сквайр нам приказывает, а не маленькая курносая девчушка», – говорят мои люди.

– Странная вы девушка…

С минуту она пристально смотрела на него и молчала.

– Вы, правда, будете завтра ночью с нами?

– С вами, – решительно сказал он. – И да поможет мне Бог! Хотя, похоже, я совершаю непростительную глупость.

Георгия весело рассмеялась. Герцог удивленно взглянул на нее.

– Вы сказали это с такой обреченностью, а мне вдруг стало легко и радостно. Предчувствие опасности исчезло. Мне кажется, что, если вы будете рядом, мы сделаем все, что нужно, и благополучно вернемся.

– И заодно привезем в Англию шпиона, – спокойно добавил герцог.

– Привезем груз, – уточнила она. – В конце концов я ни за что не отвечаю, просто выполняю приказы.

– Нет, мы должны нести ответственность. И потому я хочу, чтобы вы кое-что узнали.

– Что же?

– Имя человека в сером.

– Я никогда не интересуюсь гостями мачехи, – поморщилась Георгия. – Я их презираю, понимаете? Презираю это высшее общество и все, что с ним связано. Раньше я встречалась с этими людьми, но теперь, когда они приезжают в наш дом, прячусь.

– Понимаю.

Как будто не слыша его, Георгия продолжала:

– И не выхожу, пока они не уедут. Этот лорд Ревенскрофт, его толстые губы, липкие руки… Да и другие. Когда они в первый раз приехали… – Она вздрогнула и едва слышно добавила: – Я их ненавижу! Лучше мне умереть, чем опять встретиться с ними!

– Забудьте все, – произнес герцог твердо. – Пусть то, что произошло, не отравляет больше вашу жизнь.

Она доверчиво взглянула на него:

– Вы думаете?…

– Я думаю, это отравляет вашу душу и сердце. Что бы вы ни пережили – а я догадываюсь, что здесь произошло, – забудьте все, как кошмарный сон. Теперь они не посмеют даже пальцем до вас дотронуться. Вы замужем, и ваш муж не даст вас в обиду.

– Да, конечно, – торопливо проговорила Георгия. – Но идет война, а он служит на флоте. Его нет сейчас здесь, и я сама должна о себе позаботиться.

– У вас есть где спрятаться, – улыбнулся герцог.

– Да.

– Я не принуждаю вас, но поймите, очень важно узнать, как зовут того джентльмена. Может быть, няня поинтересуется у слуг?

– Я попрошу ее, – неуверенно сказала Георгия, – но нам следует быть очень осторожными. Лорд Ревенскрофт не знает, что я дома, а если узнает – потребует меня к себе.

В ее голосе звучал неподдельный ужас, и герцог понял: Георгия пережила что-то страшное. Он ласково взял ее за руку, стараясь успокоить.

– Пойдемте в дом, – предложил он. – Нужно обсудить планы на завтра, да и Нед, наверное, уже заждался.

– Так вы действительно будете с нами?

Голос ее дрожал. Видимо, она до сих пор не могла в это поверить.

– Да, с вами! – решительно произнес герцог и подумал, что никогда в жизни не участвовал в таком безумном предприятии.

Глава 5

Когда Георгия незаметно проскользнула к няне в комнату, старушка уже засыпала.

– Это ты, моя милая? – спросила она, поднимая от подушки голову.

– Да, няня, – тихо отозвалась Георгия.

– Тот джентльмен уехал?

Георгия подошла к няне и посмотрела в ее доброе морщинистое лицо.

– Нет. Он остался.

– Остался? Значит, он поплывет с вами?

– Я его уговорила, – кивнула Георгия. – Ох, няня, пожалуй, я совершила большую глупость, доверившись незнакомому мужчине. Правда, у меня не было иного выхода.

– Мистер Рейвен вас не выдаст, – поспешила успокоить ее няня. – Я уверена в этом так же, как и в том, что лежу сейчас в собственной постели.

– Но все же странно! Он хорошо одет, у него прекрасные манеры и в то же время скрывается от властей. Спрашивается, почему?…

Няня задумалась.

– Обычно господа бегают от долгов, но на мистера Рейвена это не похоже. Если тебе интересно мое мнение, он наверняка знатного рода. Кому, как не мне, об этом судить, когда я всю жизнь прослужила благородным людям.

– Нет ничего благородного в той жизни, какую мы ведем последние несколько лет, – заметила Георгия. – Вероятно, ты запамятовала, как выглядит настоящий джентльмен. Гости мачехи отнюдь не освежают твою память.

– И то правда, моя милая, – согласилась няня. – Лучше не вспоминай о них, ведь это так огорчает тебя.

– Это выше моих сил. – Голос Георгии дрогнул. Она присела на краешек няниной кровати. – Стоит мне увидеть их в нашем доме, как я вспоминаю тот ужасный день, когда мачеха в первый раз привезла из Лондона гостей.

– Не надо, доченька, – взмолилась няня.

Но Георгия словно не слышала ее.

– Как сейчас вижу ее сиятельство перед собой. В муслиновом платье, в накидке, отороченной лебяжьим пухом. «Георгия, – сказала она резко, – что за вид у тебя! Ты выглядишь как скотница! Оставь свои деревенские манеры хотя бы на сегодняшний вечер и спускайся ужинать к гостям. Один достойный господин мечтает с тобой познакомиться».

– Забудь, забудь… – умоляла ее няня.

Она уже не раз слышала печальную историю.

Георгия смотрела на распятие, висевшее над кроватью, но не видела его. Перед ней снова возникали картины ужасной ночи.

Тогда она с радостью согласилась поужинать с гостями, поскольку после смерти отца чувствовала себя очень одиноко, и неожиданное развлечение пришлось как нельзя кстати. Она надела дорогое платье, которое дала ей мачеха, и причесалась по последней моде.

Взглянув на себя в зеркало, осталась довольна: ей можно не стыдиться своей внешности. «Какая ты сегодня красивая, Георгия, – восторгалась няня. – Жаль, что сэр Гектор тебя сейчас не видит». – «Наверное, отцу было бы приятно видеть меня с гостями», – ответила она няне. Весь год она не снимала траур и чувствовала, как угнетающе действовал на нее пустой, одинокий дом. И вот из Лондона приехала мачеха. Она привезла с собой множество слуг, кучу свечей, на кухне появились повара, готовившие изысканные кушанья. Из сада и теплиц принесли цветы и украсили ими гостиную. Цветы стояли даже в передней. С мебели сняли чехлы, во всех комнатах затопили камины.

Столь роскошного платья, какое дала ей мачеха, у нее еще никогда не было. Когда вошла в гостиную, взоры всех присутствующих устремились на нее, но она нисколько не смутилась и не испугалась. Страх ощутила позднее, когда услышала голос лорда Ревенскрофта, замирающий от страсти, и увидела его похотливые, налитые кровью глаза.

Она старалась держаться от него подальше, но все ее старания были тщетны. Кто-то играл в карты, кто-то любезничал в укромных уголках, он же не оставлял ее ни на минуту. Георгия хотела под каким-нибудь предлогом уйти, однако побоялась рассердить мачеху – та ясно дала ей понять, что его сиятельство – важная персона.

Он попросил показать ему картину известного художника, висевшую в передней. Не подозревая ничего плохого, Георгия согласилась. Но как только они остались одни, он схватил ее и притянул к себе.

– Отпустите меня, милорд! – взмолилась она.

– Какая милашка! – прохрипел Ревенскрофт и так крепко прижал ее к себе, что девушка не могла даже вздохнуть. В лицо ударил крепкий запах спиртного.

– Мне нужно вернуться! Что подумают гости! Пустите же меня!

– Подумают то, что должны подумать: ты очаровательна, и поэтому обязательно будешь моей.

Георгию охватил страх. Она боролась изо всех сил – вырывалась, била его кулаками в грудь, но он был гораздо сильнее. Его толстые губы коснулись ее щеки. Она хотела закричать и не смогла.

– Маленькая пташка все равно будет моей, – хохотал он. – Вырывайся сколько хочешь, никуда от меня не денешься!

Он целовал ее. Георгия чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ужаса и отвращения. Из последних сил она оттолкнула его и все-таки вырвалась. Но, вместо того чтобы убежать куда-нибудь и скрыться, в страхе устремилась в гостиную.

И вот тогда она поняла весь ужас происходящего. Мужчины, разгоряченные вином и подбадриваемые криками лорда Ревенскрофта «В погоню!», бросились за ней.

Совершенно обезумевшей Георгии не пришло в голову искать защиты у няни – она побежала к дубовой лестнице. Кто-то схватил охотничий рог и принялся трубить в него. С шумом и криками мужчины кинулись за девушкой. Георгию охватил дикий страх – наверное, так чувствует себя трепетная лань, за которой гонится свора охотничьих собак.

Она была уже почти на самом верху, когда вдруг вспомнила о молельне. Добежав до нее, она проскользнула в дверь и без сил, задыхаясь и почти теряя сознание, рухнула на пол.

Она слышала, как хлопают в коридоре двери, раздаются крики «Ату ее!» и громко трубит рог. Суматоха еще долго не прекращалась.

До самого рассвета девушка лежала, дрожа как в лихорадке. Но наступил новый день, и она воспряла духом. Георгия решила, что, несмотря ни на какие угрозы мачехи, она не встретится больше с лордом Ревенскрофтом.

Леди Грейзбрук была очень недовольна ее поведением.

– Тупица! – бушевала она. – Лорд Ревенскрофт мог бы тебе помочь. Или ты хочешь провести в этой вонючей дыре всю свою жизнь?

– Я ничего не хочу, – отвечала Георгия. – И никогда, слышите, никогда больше не выйду к вашим гостям! Если они опять приедут сюда – а этого я не могу предотвратить, – они меня не увидят.

– Будь же благоразумна, – начала, было, леди Грейзбрук, но осеклась, взглянув на отрешенное лицо девушки.

– Я скорее покончу с жизнью, – твердо сказала Георгия, – чем позволю этому человеку еще раз прикоснуться к себе.

Каролина Грейзбрук явно смутилась.

– Возможно, его сиятельство и был слишком груб, – заметила она, – ибо он привык, что женщинам льстит его внимание. Ничего, Георгия, ты сама поймешь, как нужно вести себя с мужчинами. Хочешь, я поговорю с лордом Ревенскрофтом, чтобы он действовал не столь напористо?

– Я отказываюсь даже беседовать с ним, – заявила Георгия. – А если вы попробуете заставить меня встречаться с лордом Ревенскрофтом или с кем-либо другим, я убегу.

– Ерунда! Куда тебе бежать? – презрительно бросила леди Грейзбрук.

Однако, решив, что зашла слишком далеко, больше не заставляла Георгию выходить к гостям.

Увы, злоключения Георгии на этом не закончились. На следующий день она рано отправилась спать, но заснуть не могла – все думала о том, что произошло накануне вечером. Когда часы пробили полночь, за дверью спальни послышался шорох. Георгия не задула свечу, ибо после всего пережитого боялась даже темноты. Она села на постели и расширившимися от ужаса глазами смотрела на ручку двери. Та медленно поворачивалась. К счастью, Георгия закрыла дверь на ключ, чего раньше никогда не делала. Но сегодня что-то подсказало ей так поступить.

За дверью слышалось тяжелое дыхание.

– Кто там? – спросила она, вся дрожа.

В ответ раздался тихий шепот:

– Впусти меня, Георгия, крошка, я хочу с тобой поговорить.

Георгия узнала голос, и в тот же миг страх с новой силой охватил ее. Она спрыгнула с кровати и принялась двигать мебель, баррикадируя дверь. Казалось, в нее вселилась сверхъестественная сила, но когда дверь была надежно укреплена, все ее тело болело от неимоверного напряжения. Она замерла, прислушиваясь. Из-за дверей снова донесся самоуверенный и надменный голос:

– Я подожду, крошка Георгия, подожду.

И он, похохатывая, удалился.

Георгия с ума сходила от страха весь следующий день и даже после того, как вся компания вернулась в Лондон. Выход из положения нашла няня. Когда ее сиятельство приезжала с друзьями в поместье, Георгия спала в крошечной комнатке, примыкающей к няниной спальне.

Комнатка – не больше шкафа, но в ней Георгия чувствовала себя в безопасности. Во всем доме было только два места, где ее не могли найти, – эта комнатка и молельня.

– Забудь все, моя хорошая, – повторила няня, когда Георгия закончила свой рассказ.

– Не могу. Когда лорд Ревенскрофт приезжает сюда, я сразу же вспоминаю ужасы той ночи. Мерзкий, отвратительный тип. В его присутствии даже комнаты кажутся мне грязными.

– Все уже позади, – успокаивала ее няня.

– И все же я никогда не буду чувствовать себя в полной безопасности, пока он жив, – возразила Георгия. – Мне кажется, хотя мачеха и не признается, он до сих пор требует привести меня. Сегодня она снова просила спуститься вниз и развлечь гостей. Кто, кроме него, мог желать этого?

– Думаю, не следует преувеличивать опасность. Ты всего лишь незначительный эпизод в жизни его сиятельства. Не сомневайся, многие женщины рады услужить лорду. А тебя он, должно быть, уже забыл.

Няня и сама не очень-то верила в свои слова, но ей хотелось хоть как-то утешить Георгию.

– Если бы это было действительно так, – вздохнула Георгия.

– Ну, в любом случае завтра они уедут, – сказала няня.

– Завтра? – Лицо Георгии сразу просветлело. – Почему так скоро?

– Если верить кучеру ее сиятельства, они завернули сюда лишь на один день. Прошлой ночью гостили в доме лорда Ревенскрофта – его поместье не далее чем в тридцати милях отсюда, – а завтра отправятся к другому приятелю ее сиятельства. Не помню, как его зовут.

– Кстати, мистер Рейвен очень хочет узнать имя того джентльмена в сером. По-видимому, это новый ухажер мачехи.

– Джентльмена в сером? – переспросила няня. – Кажется, перед ужином я видела его в коридоре. Худой, темноволосый, с морщинистым лицом.

– О нем и речь, – подтвердила Георгия. – Ты знаешь, как его зовут?

– Постараюсь завтра выяснить у слуг, – пообещала няня. – Среди них есть один, который получше, чем все остальные. Такой вежливый молодой человек.

– Слава Богу, хоть один приличный нашелся, – улыбнулась Георгия. – Будем надеяться, что они не учинят такого разгрома, как в прошлый раз.

– Да уж, я неделю после них все приводила в порядок, – вздохнула няня. – Если бы миссис Айвес не помогла мне, я провозилась бы куда дольше.

– Мы даже не можем позволить себе нанять прислугу, – сказала Георгия.

– Хорошо, что миссис Айвес не берет денег, – добавила няня. – Иногда она уносит домой овощей с нашего огорода, а когда я варю куриный бульон, то наливаю тарелку для ее младшенького. Он такой слабенький, бедняжка.

– Не могу представить, что бы наши люди без тебя делали, милая нянюшка, – сказала Георгия и поцеловала старушку в щеку.

– Ну, нечего тут сидеть всю ночь напролет, – смущенно проворчала та в ответ.

– Постараюсь уснуть, – вздохнула Георгия, – хотя все время думаю о том, что нам предстоит завтра.

– Ее сиятельство не ведает, что творит. Еще весла не обсохли, а тебя снова посылают. И когда же только всему этому наступит конец! Иногда мне кажется, что не доживу до этого дня.

– Мы ничего не можем поделать.

– Я знаю, добром это не кончится. Ее сиятельство требует все больше и больше. Конечно, нужны немалые деньги, чтобы платить этим нахальным слугам и покупать дорогие безделушки. Но неужели ради них ты должна рисковать своей жизнью? Неужели она не понимает, что если тебя схватят, то не будет больше ни лошадей, ни карет, ни красивых нарядов? Без тебя карманы ее скоро опустеют, не мог же сквайр, бедняжка, оставить ей столько денег, чтобы их хватило на все ее прихоти.

– Вряд ли мою мачеху способно что-то остановить, – с горечью заметила Георгия. – Уж если она захочет что-то получить, непременно добьется любыми средствами. А желание у нее только одно – деньги.

– Она заплатила людям? – поинтересовалась няня. – Если нет, тебе будет трудно уговорить их выйти в море еще раз.

– Я настояла на том, что деньги нужны немедленно, – ответила Георгия. – К счастью, она выиграла в карты и не стала спорить со мной. Я даже убедила ее дать каждому гребцу на одну гинею больше, поскольку на сей раз мы везем пассажира. Мои люди не настолько глупы, чтобы не понять, кого им предстоит переправить через канал.

– А как отнесся к этому мистер Рейвен? – неожиданно спросила няня.

– Он пришел в ужас. Конечно, с моей стороны было чистое безумие довериться совершенно незнакомому человеку. Но я просто вынуждена так поступить: плыть без одного гребца равносильно самоубийству. Наше единственное спасение в том, что мы окажемся быстрее береговой охраны.

– Единственное ваше спасение, милая ты моя, в том, чтобы никто вас не выдал. Наше поместье всегда было вне подозрений, так как сэра Гектора, да упокоит его душу Господь, уважали все в округе.

– Бедный отец, – вздохнула Георгия. – Не представляю, как бы он отреагировал, если бы узнал, что творится в его доме.

– Иди спать, моя милая, – сказала няня, подавляя зевок. – Уже поздно. Ступай в свою комнату, а я встану и запру дверь.

– Я сама ее запру. – Георгия закрыла дверь на ключ и на засов, который поставили недавно. – Теперь я чувствую себя в безопасности. Но пока этот человек не уберется из нашего дома, страх не оставит меня.

– Жаль, что мистер Рейвен не может заступиться за тебя. Он бы поставил его сиятельство на место. Такой приятный молодой человек! Завтра дам ему рубашку мистера Чарльза, а пока он будет в море, выстираю и выглажу его собственную.

– С какой стати ты беспокоишься о мистере Рейвене! – воскликнула Георгия. – Если бы он не попал в беду, его бы здесь не было.

– Дам-ка я ему еще и куртку, в которой мистер Чарльз обычно ходил в море, – продолжала няня, не обращая на слова Георгии никакого внимания. – Не может же он плыть в своем шикарном сюртуке! Знаешь, Георгия, я рада, что он будет с вами. Думаю, если случится беда, ты сможешь рассчитывать на него.

– Я никому не доверяю и ни на кого не рассчитываю, – выпалила Георгия. – Ты знаешь, какого я мнения о мужчинах, а особенно о всяких разных господах. Единственная моя защита – мой пистолет. А мистеру Рейвену я доверяю не больше, чем остальным мужчинам его круга.

Георгия вдруг почувствовала, что незаслуженно обвинила человека, который согласился ей помочь в трудную минуту. И хотя она пыталась убедить себя, что он поступает так ради денег, все-таки в глубине души сознавала: причина в другом. Он уже собирался уезжать, но вдруг почему-то изменил свое решение. «Уедет, как только вернемся обратно», – успокаивала себя Георгия, стараясь не думать ни о чем. Вдруг ее охватил страх. А если они никогда не вернутся? Если их схватят?

Герцог провел скучнейший день. Он лежал на кровати и пытался читать старинные книги. Он не стал спускаться по лестнице и подслушивать под дверью, не стал и заглядывать через маленькое окошко в гостиную. Ему была отвратительна эта шумная пьяная компания, да и на Каролину смотреть не было никакого желания.

Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы вспомнить, до чего она вульгарна и распущенна, при всей своей красоте. Даже если бы он и не подслушал ее разговора с Георгией, для него было очевидно, что Каролине и ее гостям в этом доме не место. С годами герцог научился разбираться в людях и прекрасно знал, какова настоящая Каролина – алчная, злая, развратная.

С тех пор как герцог получил наследство, в отношениях с красотками он был предельно холоден и осторожен. Каролина преподала ему хороший урок, который запомнится надолго. И все-таки Трайдон не мог забыть, как вызывающе она вела себя с молодой, беззащитной девушкой. Его охватывала ярость при мысли о том, что из-за ненасытных желаний развратной женщины Георгия и ее люди вынуждены нарушать закон и рисковать жизнью.

Герцог не хотел принимать участия в делах бывшей любовницы. Однако он дал слово Георгии и не собирался его нарушать. Его сейчас волновало другое: справится ли он с ролью гребца? Все-таки не садился за весла уже очень давно, со времен окончания Оксфорда. Успокаивало только то, что он находился в отличной физической форме.

– Да, ваши гости неплохо повеселились, – усмехнулся герцог, идя по опустевшему дому с Георгией.

Через открытые двери спален они наблюдали вопиющий беспорядок: неубранные постели, разбросанные вещи, тазы с грязной водой. Полы затоптаны, на обеденных столах остатки ночной трапезы. Всюду – следы безобразной пьяной оргии.

– После них всегда так, – отозвалась Георгия.

Герцог решил не продолжать разговора на эту тему. Хорошо смазанная дверь, ведущая в погреб, бесшумно отворилась, и он стал осторожно спускаться по стертым каменным ступеням вслед за Георгией.

– А бочонки и тюки все еще здесь, – как бы между прочим заметил герцог.

– Товар заберут сегодня ночью, – сказала девушка.

– А кто его обычно забирает?

– Я никогда не видела этого человека. Мне известно только его имя – Филипп. Товар выносят из погреба через другую дверь, которая выходит во двор за конюшней. Никто в доме не знает, когда и как это происходит. – Георгия беззаботно говорила, как вдруг остановилась и с тревогой посмотрела на герцога. – А почему вы спрашиваете? – забеспокоилась она. – Боже мой, а если это ловушка! Вы и так слишком много знаете.

– Если бы вы как следует подумали, то не высказывали бы нелепых предположений. Я обещал не причинить вам никакого вреда, и свое слово сдержу.

– Но вы все время задаете вопросы, – дрогнувшим голосом произнесла Георгия.

– Просто я заинтригован. На моем месте вы поступили бы точно так же. Вообразите себе: вы спокойно едете по своим делам и вдруг оказываетесь в столь необычном положении. Разве вы не попытались бы выяснить, что здесь происходит, к каким людям попали? Кроме того, мне с детства хотелось знать побольше о контрабандистах.

– Если бы вы знали о них столько же, сколько знаю я, вам бы не было так интересно, – с горечью сказала Георгия. – Что ж, у меня нет иного выбора, приходится верить вам на слово. Но не спрашивайте меня больше ни о чем. Завтра вы должны забыть все, что видели и слышали. Вы мне поклялись.

– Слушаюсь, моя повелительница! Готов выполнить все ваши указания! – ухмыльнулся герцог. – Вам следовало бы родиться мальчиком. Вы отдаете приказы не хуже офицера.

Георгия улыбнулась:

– А знаете, почему меня назвали Георгией? Мои родители считали, что родится мальчик. Они хотели назвать сына в честь его величества короля Георга. И так свыклись с этой мыслью, что, когда родилась я, просто прибавили к имени женское окончание.

Герцог громко рассмеялся. Его смех прозвучал как-то зловеще в гулкой тишине подземного коридора.

– Тихо, – быстро прошептала Георгия. – Мои люди не знают, что вы плывете с нами. Когда спустимся в нижнюю пещеру, я пойду вперед и объясню, почему вынуждена взять вас с собой. Иначе это может им не понравиться.

Если со стороны команды и возникли какие-то возражения, однако никто не задал герцогу ни единого вопроса. Хотя, как ему показалось, встретили его довольно настороженно – он чувствовал на себе холодные недоверчивые взгляды.

К тому времени когда лодка была спущена на воду и отошла от берега, последние солнечные лучи скрылись за горизонтом и на небе зажглись первые звезды.

Герцог занял место рядом с плотным мужчиной, который, как ему сказали, был кузнецом, и, крепко сжав в руках весло, приготовился сделать все возможное, чтобы выглядеть не хуже других. К его удивлению, лодка была довольно легка на ходу и быстро заскользила по морской глади.

Герцог посмотрел на Георгию – она сидела на корме за румпелем. Усмехнувшись, подумал: сейчас никому бы и в голову не пришло назвать ее знатной дамой. Одета девушка была так же, как и позапрошлой ночью: высокие рыбацкие сапоги, старый камзол, на голове черный платок.

– Вперед! – приказала Георгия. – Темп задает Фред. Посмотрим, сможем ли мы идти полным ходом.

Для герцога началось серьезное испытание. Через некоторое время он вздохнул с облегчением: гребля давалась ему не так уж тяжело, как он предполагал. Хотя завтра спину будет не разогнуть с непривычки.

На море был полный штиль. Они шли, не сбавляя хода, и вскоре достигли середины Ла-Манша. Гребли молча. Только Георгия время от времени отдавала команды. Один из гребцов начал вдруг насвистывать.

– Прошу тебя, Коббер, прекрати. Ты сбиваешь дыхание, – тут же оборвала его Георгия. – Кроме того, никогда не знаешь, кто тебя может подслушать.

Прошло несколько часов, все было спокойно. Лишь один раз Трайдон заметил вдалеке зеленый огонек. Наверное, это корабль, решил он. Наконец Георгия тихо сказала:

– Впереди земля.

Они подошли к небольшой бухточке. Двое, сидевших на носу, спрыгнули в воду и подтащили лодку к берегу. Потом, шлепая по отмели, на берег выбрались и все остальные. Герцог шел, печально размышляя о том, что скажет Перегин, увидев свои когда-то лучшие ботфорты.

Мужчины остались стоять у лодки, а Георгия шагнула в темноту.

– Почему вы не идете за ней? – спросил герцог.

– Нам приказано ждать на берегу, – ответил один из них. – Если что-то случится и госпожа не придет, мы должны возвращаться без нее.

– Мужчины так не поступают, – резко возразил герцог.

– Она нам приказала, – угрюмо повторил рыбак.

– Не люблю, когда здоровые, сильные мужчины прячутся за спиной женщины, – зло сказал герцог и, не обращая внимания на глухое роптание, направился вслед за Георгией.

Ночь выдалась светлая. Он ясно видел Георгию впереди и очень скоро догнал ее.

– В чем дело? – рассердилась она. – Я приказала команде оставаться на берегу.

– Если что-то случится, их там вполне достаточно, чтобы столкнуть лодку в море и уплыть, – ответил герцог.

– Я не потерплю, чтобы мои команды не выполнялись, – бросила она. – Я сама прекрасно знаю, что мне делать.

– Надеюсь на это, у меня нет ни малейшего желания попасть в засаду.

– Здесь не может быть засады, – возразила Георгия. – Возвращайтесь и ждите меня на берегу.

– И не подумаю, – заявил герцог. – Так что не стоит терять времени даром, находясь во вражеской стране. Где пассажир?

Георгия поняла – что бы она ни говорила, на герцога это не произведет ни малейшего впечатления. Она двинулась вперед, храня угрюмое молчание. Еще несколько шагов – и они оказались у входа в пещеру, искусно замаскированную огромными камнями.

Георгия остановилась и тихо свистнула. Тотчас же появился какой-то рыбак. В руке его тускло мерцал фонарь.

– Не ждали вас так рано, мадам, а то бы подошли к самому берегу.

Рыбак говорил на местном диалекте, и герцог с трудом понимал его.

– Доплыли быстрее обычного, – на отличном французском ответила Георгия. – Все готово?

– Да, мадам. Сегодня, как вы знаете, груза не будет. Только месье. Он очень нервничает.

– Сообщите ему, что мы должны немедленно возвращаться, – приказала Георгия.

Рыбак исчез в пещере и через секунду появился вновь. За ним шел мужчина в длинном дорожном плаще и шляпе, глубоко надвинутой на глаза.

– Добрый вечер, месье, – поздоровалась Георгия.

Француз вскинул голову от удивления, услышав женский голос.

– Женщина? – спросил он рыбака.

Тот начал ему что-то объяснять, а Георгия тихо, чтобы француз не слышал, сказала герцогу:

– Пассажирам никогда не сообщают, что их повезет женщина. Иначе они побоятся сесть в лодку.

Француз подошел к Георгии и поцеловал ей руку.

– Я в восторге, мадам, – пробормотал он тоном, свидетельствующим скорее об обратном.

– Поторопитесь, – резко сказала Георгия. – Мы не можем здесь долго задерживаться.

Рыбак помог пассажиру пройти по скользкой гальке и вывел его на песчаный берег.

Когда они подходили к лодке, Георгия приказала герцогу:

– Перенесите его – он без сапог.

Герцог с улыбкой направился к французу. Тот сначала запротестовал, но потом сдался – ибо не хотел промочить ноги. Герцог усадил его на корму, и гребцы столкнули лодку на воду.

Мужчины снова принялись ритмично грести. Но герцогу показалось, что действуют они уже не столь слаженно, хотя лодка плыла достаточно быстро и море по-прежнему было спокойным. Дул свежий морской бриз, однако никто не чувствовал холода, за исключением, пожалуй, пассажира. Он плотно завернулся в плащ, но все равно дрожал в ознобе. А может быть и от страха, подумал герцог.

Только теперь он ощущал, как болит все его тело, и это неудивительно: за весла он не садился восемь лет. Ладони жгло как огнем. Герцогу стало стыдно за свою слабость, и он почти обрадовался, когда услышал, как тяжело дышит его сосед кузнец.

– Еще четверть часа, и мы будем дома, – сообщила Георгия.

Услышав ее голос, француз встрепенулся и начал озираться.

– Уже скоро, месье, – сказала Георгия по-французски, стараясь успокоить его.

Тот что-то проворчал в ответ, и герцога внезапно охватило жгучее желание выкинуть его за борт. «Чертовы шпионы, – подумал он, – как змеи, заползают в Англию».

Поговаривали, что Бонапарт получает ценнейшие сведения о передвижении британских войск и на суше, и на море, благодаря своим агентам. Они втираются в доверие и покупают сведения у всяких подонков, готовых стать предателями, едва зайдет речь о деньгах.

От злости у герцога даже прошла усталость, и он стал грести с еще большим усердием, мучительно соображая, как бы выдать шпиона властям, не привлекая при этом внимания к Георгии и ее людям.

Вдруг откуда-то из темноты донесся крик:

– Эй, на лодке! Именем его величества короля Георга приказываем остановиться!

– Береговая охрана! – чуть слышно прошептала Георгия. – Быстрее!

Но все уже поняли, какая опасность им угрожает, и никого не нужно было подгонять. У гребцов словно открылось второе дыхание, весла так и мелькали. Каждый боролся за собственную жизнь.

– Остановитесь! – неслось из темноты. – Или мы будем стрелять.

– Быстрее! Быстрее! Пригните головы!

Казалось, лодка уже не плывет, а летит над водой. Внезапно раздался выстрел, и герцог услышал, как совсем близко просвистела пуля.

– Головы вниз! – скомандовал он так, будто очутился у себя в полку. – Георгия, на дно лодки, быстро!

И она ему безропотно подчинилась! Снова раздались выстрелы. Казалось, стреляли над самыми их головами.

– Быстрее, быстрее! – Георгия уже не приказывала, а молила. – Быстрее! Боже милостивый, помоги нам! Помоги нам вернуться домой!

Обезумевший от страха, француз вскочил со своего места.

– Это ужасно! Я боюсь! – закричал он и замахал руками, будто собираясь выпрыгнуть из лодки.

– Сядьте, идиот! – заорал герцог, но было уже поздно.

Раздался выстрел, и француз рухнул на дно лодки прямо на Георгию.

– Быстрее, быстрее! – продолжал командовать герцог. – Темп задаю я. Раз-два, раз-два…

Прозвучало еще несколько выстрелов, но уже не так близко. Герцог огляделся. Стоял густой туман. Береговая охрана, должно быть, потеряла их из виду. Но он не давал гребцам расслабиться:

– Раз-два, раз-два.

Лодка неслась все стремительнее.

Георгия снова заняла место у румпеля. Француз, обмякнув, лежал на дне лодки.

– Малый ход, – сказала наконец Георгия, и голос ее дрогнул. – Мы дома.

Лодка вошла в небольшой залив. Мужчины спрыгнули в воду и вытащили ее на берег.

– Бегите все по домам! И забудьте то, что сегодня произошло, – велела Георгия.

Ей не пришлось повторять дважды. Не успела она произнести последние слова, как берег опустел.

– Давайте отнесем его в пещеру, – дрожащим голосом сказала Георгия, указав на француза.

– Я сделаю это сам, – ответил герцог. – Принесите фонарь.

Трайдон поднял француза. Когда он нес его по берегу, тот еще дышал. Однако дыхание его было слабым и прерывистым. Георгия поджидала их у входа в пещеру с фонарем в руке.

Опустив раненого на пол, герцог увидел, что пуля пробила ему грудь. Его плащ и светлый камзол намокли от крови.

– Он… умирает? – чуть слышно прошептала Георгия.

Француз с трудом произнес по-французски:

– Передайте Жюлю… передайте Жюлю… нужно убить… принца Уэльского… немедленно… приказ императора…

Тут изо рта его хлынула кровь, он дернулся и затих.

На войне герцогу не раз доводилось видеть смерть, и он понял, что француз-шпион мертв.

Глава 6

Какое-то время герцог и Георгия молча смотрели на неподвижное тело француза. Наконец Георгия еле слышно прошептала:

– Неужели он и в самом деле умер?

– Да, он мертв, – медленно произнес герцог.

Георгия тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

Герцог, склонившись над убитым, не спеша обыскивал его. Сначала он вытащил большой кошелек, туго набитый золотыми гинеями.

Нахмурившись, герцог бросил кошелек к ногам Георгии:

– Поделите деньги между людьми. Они их честно заработали.

– Нет-нет! Ни в коем случае! – запротестовала Георгия.

Герцог взглянул в ее полные ужаса глаза.

– Раздайте деньги, – спокойно повторил герцог. – Ваши люди больше в море не выйдут.

На этот раз она ничем не выразила своего протеста и лишь отвернулась, когда герцог сунул руку во внутренний карман пропитанного кровью сюртука убитого. Кроме визитной карточки, там ничего не оказалось.

– «Граф Пьер Ламонте», – прочел Трайдон вслух. – Интересно, чья это визитка? Убитого или того, с кем он должен был встретиться?

Георгия стояла, по-прежнему отвернувшись – она не могла заставить себя взглянуть на залитое кровью лицо и остекленевшие глаза француза.

– Вы не помните имя пассажира, которого перевозили в предыдущий раз? – спросил герцог.

Георгия покачала головой:

– Мне этого не сообщили.

– Итак, некий Жюль должен убить принца Уэльского, – произнес герцог, как бы рассуждая с самим собой.

– Вы не ошиблись? Разве француз именно так сказал?

– Вы сами прекрасно слышали.

– Заговор против принца Уэльского? Это невероятно.

– Ничего невероятного нет! – отрезал герцог. – И сейчас не время рассуждать об этом. Есть дела и поважнее. Ждите меня наверху, я скоро вернусь.

Герцог приподнял с земли окровавленное тело. Георгия содрогнулась и, не взглянув на кошелек у ее ног, бросилась вверх по лестнице.

Девушка пыталась отогнать неприятные мысли, но картины только что пережитого так и мелькали перед ее мысленным взором. Она с ума чуть не сошла от ужаса, когда во мраке над головой свистели пули, а француз кричал, обезумев от страха… Его побледневшее перед смертью лицо… Кровь, ручьем хлынувшая изо рта…

Тьма понемногу отступала, первые солнечные лучи позолотили горизонт. Герцог выволок француза из пещеры и, набив карманы его плаща камнями и крупной галькой, подтащил тело к краю обрыва. Начинался прилив. Вода поднималась, и прибрежные течения сталкивались друг с другом, образуя водовороты. Волны яростно бились о скалы.

Огромная волна, с шумом накатив, обдала герцога брызгами, и Трайдон столкнул в нее мертвого француза. Всплеск. Тело мелькнуло раз, другой… И все исчезло. Подождав несколько минут и убедившись, что волны не вынесли труп обратно на берег, герцог вернулся в пещеру. Поднявшись по лестнице, он увидел Георгию, сидящую на земле.

– Вы забыли захватить, – сказал он, протягивая девушке кошелек француза.

– Мне противно дотрагиваться до его денег, – стояла на своем Георгия.

– Это не его деньги, – возразил Трайдон. – А английские гинеи, незаконным путем переправленные во Францию, чтобы помочь Наполеону в осуществлении его коварных замыслов. Теперь они вернулись туда, где им и надлежит быть.

– Хорошо, я возьму, – ответила Георгия робко.

Герцог пристально посмотрел на нее.

– Вот уж не ожидал, что вы окажетесь кисейной барышней, – сказал он, и от этих слов краска залила ее лицо.

– Вы ошибаетесь! – резко бросила она. – Просто мне никогда не доводилось видеть, как убивают людей.

– Ваше счастье, что вы были незнакомы с убитым, – сухо заметил герцог. – Если бы погиб кто-нибудь из вашей команды, вам бы пришлось утешать вдову и детей.

Трайдон заметил, что его категоричный тон возымел действие. Георгия, собравшись с духом, наконец-то встала и двинулась вперед. Герцог, взяв фонарь, последовал за ней. Через несколько минут они вошли в погреб. Он оказался совершенно пуст – контрабандный товар, которым был завален весь пол, бесследно исчез. В углу, правда, стояло несколько старых бочонков – когда-то в них выдерживали эль домашнего изготовления.

– Чисто сработано! – как бы между прочим обронил герцог.

– Да, они быстро работают, – кивнула Георгия и подняла со ступеньки небольшой кошелек.

– Ваше вознаграждение?

– Деньги для команды.

Он молча взял кошелек у нее из рук и, раскрыв его, заглянул внутрь.

– H-да!… Прямо скажем, негусто.

– Мои люди ропщут. Но что делать? Если они откажутся заниматься контрабандой, мачеха не заплатит им даже за работу в поместье.

– Ну, хотя бы сегодня они не останутся в накладе, – заметил герцог.

Он стоял с двумя кошельками в одной руке и фонарем в другой и терпеливо ждал, пока Георгия откроет дверь, ведущую в дом. Повернув ключ в замке, она прислушалась, потом осторожно приоткрыла дверь, снова прислушалась и наконец распахнула ее настежь.

В доме царила тишина. Сквозь окна прорывались лучи солнечного света, и герцог подумал, что уже около пяти утра. Трайдон молча прошел за Георгией в маленькую комнату, именно сюда она привела его, когда он впервые переступил порог этого дома. Георгия подошла к зеркалу и сняла с головы черный платок. Одно движение руки – и она мгновенно преобразилась. Перед ним снова стояла хрупкая девушка, одетая по какой-то странной прихоти в старомодную мужскую одежду.

Георгия положила платок на стол и со вздохом сказала:

– Принесу вам что-нибудь поесть. Наверное, вы голодны.

– Не торопитесь, сначала мы должны решить, что нам делать. Это гораздо важнее, – ответил герцог.

– Ну и что нам делать?

– Вы же слышали последние слова француза…

– Может быть, он бредил… А если и нет, как нам отыскать этого Жюля?

– Есть только один человек, который способен нам помочь, – задумчиво проговорил герцог.

– И кто же он? – невинным голосом осведомилась Георгия.

– Этот человек – вы. Поскольку вы доставили Жюля в Англию, то можете опознать его.

Когда смысл сказанного дошел до сознания Георгии, в ее глазах отразилось смятение.

– Но как мне его найти?

– Вот это мы и должны обсудить, – сказал герцог. – Послушайте, Георгия, Жюль не просто шпион. Ему приказано убить принца Уэльского.

– Вы уверены в этом? Кому и для чего понадобилось убивать принца?

– Бонапарт стремится посеять в Англии панику. Ни для кого уже не секрет, что король немного не в себе, и давно ведутся разговоры о необходимости назначить регентом принца Уэльского. Но если его убьют, в войсках начнется хаос, последствия могут быть самыми ужасными. Так или иначе, пока на руках у Бонапарта козырная карта.

– Да, но Жюль ждет новых инструкций. А посыльный погиб…

– Совершенно справедливо, – улыбнулся герцог. – Но только…

– Но только что?

– Француз перед смертью шепнул – немедленно. Поэтому мне кажется, что Жюль уже получил задание убить принца и только ждет условленного сигнала. И вот Бонапарт посылает своего человека с приказом действовать немедленно.

– Даже если вы правы, что можем сделать мы? Я перевезла Жюля через Ла-Манш почти три недели назад. Сейчас он в Лондоне, а Лондон – большой город.

– Я знаю, где его найти, – заявил герцог. – Рядом с принцем Уэльским.

– Что ж, определенная логика в ваших рассуждениях есть, – подумав, согласилась Георгия.

Она посмотрела на герцога, и взгляды их встретились. Он прочел в ее глазах отчаянную мольбу.

– Ничего не поделаешь, Георгия, – спокойно сказал он. – Мы должны найти этого Жюля, ведь только вы знаете его в лицо.

– Но какой мне смысл ехать в Лондон, – не сдавалась Георгия. – Даже если я и окажусь в столице, как я смогу попасть в высшее общество? Нет, вы должны немедленно отправиться туда и предупредить окружение принца о грозящей опасности.

– Я никогда не видел этого человека, как же я узнаю его?

– Худощавый, темноволосый. Среднего роста. Морщинистое лицо… – быстро начала Георгия и вдруг замолчала.

– Сотни людей подходят под ваше описание, – заметил герцог. – Если вы увидите его еще раз, вы сможете узнать?

– Думаю, что да. Когда он выходил из лодки, то очень боялся оступиться в воду, и я помогла ему добраться до берега. Он стал меня благодарить, и я невольно подняла фонарь чуть выше. Свет упал на его лицо, он быстро отвернулся и зашагал прочь.

– Вы должны были его запомнить, – твердо сказал герцог.

– Во-первых, мне не на чем ехать в Лондон – у меня нет кареты, – продолжала возражать Георгия. – А во-вторых, где гарантия, что мы его найдем?

– Не беспокойтесь, мы справимся. А сейчас идите и переоденьтесь. Как только вы будете готовы, мы сразу же выезжаем. Я велю Неду седлать лошадей.

Георгия немного помолчала, потом порывисто схватила герцога за руку.

– Прошу вас, не принуждайте меня ехать в Лондон, – взмолилась она. – Из вашей нелепой затеи ничего не выйдет. А если об этом узнает мачеха, она убьет меня.

– С вашей мачехой мы обсудим все позже. Сейчас самое главное – спасти жизнь принца Уэльского. Все остальное не столь существенно. Будьте же благоразумны и сделайте, как я говорю. Идите и переоденьтесь. И, кстати, попросите няню приготовить нам что-нибудь поесть. Если мы погибнем голодной смертью, она нам этого не простит.

Георгия выбежала из комнаты. Она была готова убить его в эту минуту! А он продолжал шутить, как ни в чем не бывало! Герцог прекрасно понимал ее состояние. Как, впрочем, и то, что ничего другого им не остается – шпиона следовало разыскать немедленно. Он вытащил визитку, найденную у француза, и еще раз прочел: «Граф Пьер Ламонте». Перевернул ее. На обороте изящным почерком было выведено: «Вот этот человек!»

Герцог положил визитку обратно в карман и отправился на конюшню. Разбудив Неда, он приказал ему оседлать двух лошадей – для себя и для Георгии. Потом вернулся в дом и заглянул на кухню. На плите аппетитно скворчала ветчина с чесноком.

– Няня, мы уезжаем в Лондон. Георгия сообщила вам об этом? – спросил он.

Старушка порывисто обернулась к нему, и в глазах ее мелькнула тревога.

– Если хоть один волосок упадет с головы моей девочки… – начала, было, она, но не договорила.

– С Георгией все будет в порядке, – успокоил ее герцог. – Она рассказала вам, что произошло сегодня ночью?

Няня кивнула.

– Мы должны спасти принца.

– Я так и знала, что рано или поздно случится что-нибудь ужасное, – запричитала няня. – Ее сиятельство во всем виновата. Она заставила Георгию заниматься неблаговидными делами, а ей, бедняжке, ничего и не оставалось, как только подчиниться. С того самого дня, как сквайр привел эту женщину в дом, нет нам покоя.

– Совершенно с вами согласен, и все-таки Георгия должна сама уметь за себя постоять. А зло, в конце концов, должно быть наказано.

– Тут с вами не поспоришь. Но Георгия никогда не выезжала в Лондон, да и подходящих туалетов у нее нет.

– Я обо всем позабочусь, – заверил герцог. – Как только она найдет шпиона, я верну ее вам в целости и сохранности.

– А если узнает ее сиятельство? – всполошилась няня.

– Вряд ли ее сиятельство вернется сюда в ближайшие несколько дней. Если же это все-таки произойдет, сошлитесь на болезнь Георгии. Но, ни в коем случае, не говорите, куда мы поехали.

– Уж что-что, а тайны хранить умею, и, позвольте заметить, в этом доме их предостаточно. Но запомните, сэр, хотя мисс Георгии приходилось нарушать закон и совершать поступки, недостойные благовоспитанной девицы, она невинна и доверчива, как дитя.

– Не беспокойтесь, я позабочусь о ней.

– А откуда мне знать, можно ли на вас положиться? – проворчала няня.

– В глубине души вы уверены, что я не причиню Георгии зла, – спокойно ответил герцог.

Старушка внимательно посмотрела на него и, довольная, отвернулась к плите.

– Кувшин с горячей водой, чистая рубашка и галстук – за дверью в молельне. Конечно, можно было бы переодеться и в спальне – в доме сейчас никого нет. Но я подумала, что вы предпочтете молельню, сэр.

– Спасибо, няня, – сказал герцог и вышел из кухни.

Он торопился. Перед отъездом следовало привести себя в божеский вид.

Когда герцог вернулся на кухню, няня пыталась уговорить Георгию хоть что-нибудь съесть.

– Няню нужно слушаться, – назидательным тоном произнес герцог. – Поездка ожидается не из легких. И я не хочу, чтобы от голода у вас закружилась голова и вы свалились с лошади.

– Кто вам сказал, что я собираюсь падать с лошади? – возмутилась Георгия, метнув на герцога яростный взгляд.

…Спустя четверть часа они были в пути. Утро выдалось ясное, солнечное. Вскоре поместье «На семи ветрах» скрылось из виду. Герцог посмотрел на Георгию – она была очень бледна. Судя по всему, расставание с родным домом давалось ей нелегко.

Они проехали деревушку Литтл-Чедбери и пустили лошадей галопом по полю, словно ковром покрытому мягкой зеленой травой.

Георгия оказалась неплохой наездницей. И хотя ее лошадь не могла сравниться с норовистым жеребцом герцога, за несколько часов они одолели добрую половину пути.

Опасаясь встретить знакомых, герцог решил не заезжать на большие постоялые дворы. Они ехали окольными дорогами, пока наконец не остановились на отдых в небольшой деревенской таверне. Расположившись за грубым деревянным столом, они плотно пообедали холодной ветчиной и сыром.

Покончив с едой, герцог обратился к Георгии:

– И все-таки, каким образом мачехе удалось добиться от вас беспрекословного повиновения?

Георгия, до этого весело щебетавшая, нахмурилась и замолчала.

– Прошу извинить, но эта тайна не только моя.

– Ради Бога, удовлетворите мое любопытство, – настаивал герцог. – Полагаю, я уже доказал вам, что мне можно доверять. И потом, после известных событий я не разрешу вам больше заниматься контрабандой.

– Ах, оставьте, пожалуйста! – воскликнула Георгия. – Чем бы я ни занималась в будущем, вас это не касается.

– Смею с вами не согласиться, – возразил герцог. – На месте убитого француза могли оказаться вы или кто-нибудь из ваших людей.

– Прежде нам всегда везло, – упорно стояла на своем Георгия.

– Всякому везению рано или поздно приходит конец – есть такая известная истина. Напомню вам еще одну: аппетит приходит во время еды. Согласитесь, весьма верная мысль, только она более всего подходит к вашей мачехе, не так ли?

Георгия потупила глаза:

– Да. Она все чаще посылает нас в море, а я вынуждена ей подчиняться.

– Интересно знать причину…

– Ради Бога, не требуйте от меня ответа.

– А если я донесу на вас? – медленно произнес герцог.

– Не думаю, что вы способны на подлость. Кроме того, вы в этом деле тоже замешаны, и вас постигнет та же участь, что и меня.

Трайдон рассмеялся:

– А вы, оказывается, можете постоять за себя. Вы правы – доносить на вас я не собираюсь. Но то, что между мной и вашей мачехой произойдет серьезный разговор и я заставлю ее оставить вас в покое, – это вам обещаю.

– С моей мачехой? – недоверчиво переспросила Георгия. – И вы всерьез рассчитываете, что она вам подчинится? Что бы вы ни говорили – я не посмею ее ослушаться.

– Почему?

Вопрос прозвучал резко и настойчиво.

– Не могу вам сказать. Я дала слово Чарльзу… – неожиданно вырвалось у нее.

– Так… – протянул герцог. – Оказывается, здесь замешан еще и Чарльз… Похоже, ваша мачеха знает о нем нечто такое, чем может его припугнуть. Чарльз был первым, кто начал перевозить грузы через Ла-Манш?

Георгия смотрела на герцога широко раскрытыми глазами. Кровь отхлынула от ее лица.

– Кто вам сказал? – пролепетала она. – Я, кажется, никогда не давала повода…

– Мне никто ничего не говорил, – перебил ее герцог. – Совсем нетрудно догадаться, что вы стараетесь выгородить брата. Его могут списать на берег, если узнают, что юноша занимался контрабандой, не так ли?

– Он не считал, что делает что-то дурное, – пыталась оправдать его Георгия. – Все это не более чем ребячьи шалости, говорил Чарльз. Наши люди жили в нужде. В округе давно говорили о том, что все прибрежные деревни не брезгуют контрабандой и за один вечер крестьяне имеют столько, сколько за целый год работы в поместье. Как-то Чарльз приехал домой в отпуск – его корабль стал на ремонт в Портсмуте – и подумал, а не попробовать ли заняться контрабандой. Взял лодку и переправился через Ла-Манш вместе с крестьянами нашего поместья.

– И все сошло с рук! – воскликнул герцог. – Разумеется, в первый раз всегда везет.

– Они доставили из Франции груз. Чарльз продал его за сто фунтов. Сто фунтов! Целое состояние…

– Да, кругленькая сумма, – не сдержал улыбки герцог.

– Для нас это были действительно большие деньги. Представьте, отец только что умер… Мы кругом в долгах. Мачеха успела промотать все свое наследство.

– Это на нее похоже.

Георгия между тем продолжала:

– Нам это казалось несметным богатством. Чарльз решил предпринять еще одну попытку. Сказал, что у него будет спокойнее на душе, если обеспечит меня всем необходимым.

Георгия замолчала. Глаза ее потемнели от волнения.

– И что же случилось потом? – мягко спросил герцог.

– Они благополучно вернулись домой. Но когда Чарльз начал переносить товар в погреб, там его уже поджидала мачеха.

– А откуда ей стало об этом известно?

– Я не уверена, – заколебалась Георгия, – но мне кажется, она испытывала к брату отнюдь не материнские чувства. Чарльз довольно привлекательный юноша. Поэтому она и подкараулила его.

«Каролина питает нежные чувства к любому мало-мальски смазливому мальчишке», – подумал герцог, а вслух сказал:

– Что же было дальше?

– Она… она притворилась, будто все это ее очень забавляет, и сказала, что не мешало бы продегустировать коньяк, который он привез из Франции. Они стали вместе пить, а когда брат опьянел, мачеха заставила его подписать покаяние. – Георгия замолчала и отвернулась, чтобы герцог не видел ее слез. – Он не отдавал отчета в своих действиях, – еле слышно прошептала она.

Герцог взял Георгию за руку и почувствовал, как дрожат ее пальцы. Она подняла на него глаза, полные слез:

– Вот вы и узнали правду. Теперь вы понимаете, почему я должна выполнять приказы мачехи? Если я откажусь, она отнесет признание Чарльза в адмиралтейство. Его с позором отчислят из флота и посадят в тюрьму.

– Да, положение не из легких… – протянул герцог. – Но у меня такое чувство, что мы обязательно что-нибудь придумаем. Не отчаивайтесь, Георгия.

– Ночи напролет я лежала без сна и молила Бога, чтобы он помог мне найти хоть какой-то выход. Ах, если бы вы знали мою мачеху! Она не только алчная, но и мстительная. Мне кажется, хотя я никогда не смела признаться в этом даже себе самой, она возненавидела Чарльза потому, что тот отверг ее домогательства. Мачеха с удовольствием бы стерла его в порошок! Но контрабанда приносит неплохой доход, поэтому она и не донесла на брата.

Герцог понимал, что предположения девушки не так уж далеки от истины. Если бы Каролина не получала приличных денег, брат Георгии, не ответивший ей взаимностью, был бы уничтожен. Само собой разумеется, что любой порядочный молодой человек – не говоря уж о таком чистом и благородном юноше, как Чарльз, – не позволил бы себе завести интрижку с собственной мачехой. Однако Каролину мало беспокоили вопросы нравственности. И если бы не деньги, она, без сомнения, с удовольствием погубила бы Чарльза.

– Да, вы оба попали в незавидное положение, – произнес Трайдон и ободряюще улыбнулся. – Однако не стоит унывать. Знаете поговорку: темнее всего бывает перед рассветом? Вот так-то!… Все образуется, и, возможно, раньше, чем вы думаете.

Георгия ответила благодарной улыбкой, понимая, что он просто старается ее утешить. Она совершенно не надеялась, что когда-нибудь удастся снять с души этот тяжкий груз.

Девушка окинула герцога внимательным взглядом. Какой же он красивый! Элегантный сюртук, умело повязанный галстук… Она же в своей старой, выцветшей амазонке выглядела настоящей Золушкой. Георгия, надвинув шляпку на лоб, с тоской подумала: «Ну и пусть! Что мне до него. После того как схватим шпиона, вернусь в поместье и больше никогда его не увижу».

– Пора в путь, Георгия, – сказал герцог.

И опять поля, узкие лесные тропинки…

День клонился к вечеру, когда они, перед тем как въехать в Лондон, еще раз остановились на отдых.

В небольшом деревенском трактирчике герцог с аппетитом принялся за холодный ростбиф. Георгия же с неохотой ела баранью отбивную. Затем она отодвинула тарелку и жалобным голосом сказала:

– Я не могу ехать дальше. Пожалуйста, разрешите мне вернуться домой. Из нашей затеи ничего путного не выйдет. Я не смогу узнать того человека, и вы будете мной недовольны.

– Это все от напряжения и усталости! Возьмите себя в руки, – успокаивал ее герцог. – Уверяю, стоит вам только увидеть, как сразу же узнаете его.

– У меня нет никакого желания ехать в Лондон. Возможно, это звучит глупо, но повторяю вам: я ненавижу светское общество и всех этих, так называемых, джентльменов.

– Настоящие джентльмены совсем не похожи на тех негодяев, которых мачеха приводит в ваш дом. Вот увидите, мои друзья вам наверняка понравятся. Я же не вызываю у вас отвращения, не правда ли?

– Вы действительно на них не похожи, – согласилась Георгия. – Но что я о вас знаю? Ничего! А ни одна порядочная дама не останется наедине с незнакомым мужчиной.

– Давайте оставим правила хорошего тона в покое. У нас с вами чрезвычайные обстоятельства. Я солдат, и вы тоже теперь солдат. Мы оба на войне, и нам предстоит победить самого Наполеона. Именно этим и будем руководствоваться. А порядочным дамам, между прочим, совсем не мешает быть патриотками своего отечества.

– Простите, – смутилась Георгия. – Я, наверное, сказала что-то не то.

– Все хорошо, – улыбнулся герцог. – Хотя, откровенно говоря, я предпочел бы, чтобы вы на меня больше не набрасывались. Признаюсь, Георгия, при первой встрече я по-настоящему вас испугался. Представьте себе, этакая амазонка, да еще с пистолетом в руках!…

– Что же вы мне раньше об этом не говорили? Я всю жизнь мечтала быть амазонкой, – рассмеялась Георгия.

– И знаете, что я еще подумал?

– Нет.

– Я от души пожалел вашего мужа. Вот его-то, кстати, будет не так просто убедить, что в данный момент нас с вами связывает исключительно патриотическое чувство.

Герцог не ожидал от Георгии столь бурной реакции на свои слова.

– Оставьте в покое моего мужа! – выкрикнула она и залилась краской.

– Не стоит так волноваться, – растерялся герцог. – Я не имел в виду ничего дурного. Тем более что замужняя женщина имеет право на некоторую свободу, если ее муж, конечно, не возражает.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, если молоденькой девушке вздумается попутешествовать с незнакомым мужчиной, это может серьезно повредить ее репутации. А замужней даме не возбраняется выслушивать комплименты, и, если это доставляет ей удовольствие, даже немножечко пофлиртовать.

– Подобными глупостями пусть занимаются леди из светского общества, – возмутилась Георгия.

Герцог расхохотался:

– Ну вот, в вас опять проснулась амазонка. Ума не приложу, что мне с вами делать.

– Вам не кажется, что нам пора ехать?

Георгия резко встала, давая понять, что не желает продолжать этот разговор.

Уже стемнело, когда они подъехали к дому на Хафмун-стрит.

– Подождите меня здесь, – попросил герцог. – Я должен зайти к своему другу.

– А вы не долго? – робко спросила Георгия.

«Так-так! – подумал Трайдон. – Несколько оценивающих мужских взглядов – и куда девалась вся храбрость? А еще уличный шум, экипажи, роскошные туалеты дам…»

Окликнув уличного мальчишку, слонявшегося без дела, он приказал ему присмотреть за лошадьми.

– Не спускай глаз с этой дамы, – добавил герцог и дал ему монетку, при виде которой у мальчишки заблестели глаза. – И если ей что-нибудь понадобится, сейчас же беги ко мне. Я буду в доме напротив.

Не дожидаясь ответа, он пересек дорогу и постучал в дверь изящным серебряным молоточком.

– Капитан Каррингтон дома? – спросил герцог, когда лакей распахнул дверь.

– Он у себя наверху, сэр.

Герцог взбежал по лестнице в гостиную. Его друг Перегин Каррингтон скучал на диване за рюмкой коньяка.

– Бог мой! Трайдон! Вот уж кого не ожидал увидеть! – воскликнул он и тут же голосом, полным ужаса, добавил: – Черт побери, во что ты превратил мой лучший сюртук!

– Я тебе куплю новый, – рассеянно произнес герцог. – Послушай, Перегин, мне нужна твоя помощь.

– Не сомневаюсь, – недовольно буркнул Перегин. – А мои ботфорты! Боже праведный!… Да ты выглядишь настоящим оборванцем! Ну-ка выкладывай, чем ты занимался все это время?

– Это долгая история.

– И прежде чем ты ее начнешь, – подхватил Перегин, – я бы хотел заявить, что своим внезапным отъездом ты подложил мне порядочную свинью. Когда на следующее утро выяснилось, что ты исчез, наступил конец света. Твоя крестная чуть не отправила меня прямым ходом в преисподнюю, и все по твоей милости. По ее словам, я оказался всего-навсего завзятым обманщиком. А та девица весь день ходила с таким видом, будто не она в твою постель забралась, а ее туда затащили на аркане…

– Ладно, ладно, – нетерпеливо прервал его герцог. – Расскажешь в другой раз. Послушай, Перегин, внизу меня дожидается женщина…

– Женщина? – удивился тот. – Ты же говорил, что они все тебе осточертели.

– Это не женщина. То есть не совсем, чтобы… В общем, она контрабандистка.

– Контрабандистка? Уж не спятил ли ты?

– Ради Бога, перестань меня перебивать! – взорвался герцог. – Позволь мне рассказать все от начала и до конца! А пока, будь добр, дай мне глоток коньяку – у меня в горле пересохло.

– Надо же так испортить мой сюртук! Больше никогда тебе ничего не дам, – проворчал Перегин, наливая коньяк. – Джасона удар хватил бы, если бы он увидел мои ботфорты.

– Дались тебе эти ботфорты, – махнул рукой герцог. – Послушай лучше, что я тебе расскажу. Речь идет о судьбе Англии.

Эти слова произвели должное впечатление на Перегина – он вмиг посерьезнел, а герцог уселся на диван и поведал свою историю. В конце он предупредил друга, что Георгия до сих пор не догадывается, кто он такой на самом деле. Перегин смотрел на него, раскрыв рот от удивления.

– Ну и дела, Трайдон! Если бы я не знал, что ты человек непьющий, то подумал бы, что последние двое суток ты не просыхал.

– Все – чистейшая правда, – сказал герцог. – Так что нам делать с Георгией? Чтобы везти ее в Карлтон-хаус – а убийца, вероятнее всего, находится именно там, – ее прежде всего нужно прилично одеть.

– А она хотя бы ничего? – подмигнул Перегин.

– Если ее приодеть, пожалуй, да. Видишь ли, Перегин, чтобы обезвредить французского шпиона, нужно сначала выяснить, кто он, а потом не спускать с него глаз.

– И эта женщина – даже не женщина, а контрабандистка – единственная, кто знает его в лицо…

– Ты чрезвычайно сообразителен, – насмешливо заметил герцог.

– Так вот! На всем свете есть только один человек, который может нам помочь.

– И кто же он?

– Моя бабушка!

Герцог недоверчиво посмотрел на него:

– Твоя бабушка? Вдова Каррингтон?

– Если и есть на свете пожилая леди, способная дать фору любому мужчине, так это именно она. В свое время о ней ходили легенды! Она замешана во всех скандальных историях. Однажды, на пари, участвовала в скачках в Гайд-парке! Бьюсь об заклад, твоя история придется ей по вкусу.

– Если ты действительно так считаешь… – начал, было, герцог, но тут дверь отворилась и в гостиную вошла Георгия.

– Мне неловко ждать вас у подъезда, – робко промолвила она. – На меня все обращают внимание. Поэтому я решилась войти в дом.

– А я уже собирался спуститься к вам. Позвольте представить вам моего друга. Капитан Перегин Каррингтон – миссис Бейли.

Перегин с удивлением воззрился на Георгию.

– Это та самая контрабандистка? – шепнул он герцогу. – По-моему, ты говорил о здоровенной амазонке.

– Об амазонке, но не здоровенной, – ответил герцог. – Георгия, я обо всем рассказал моему другу Перегину, и он согласился нам помочь.

– Я очень рада! Простите, я так устала. Хотя и дала вам обещание не свалиться с лошади, но, если нам придется ехать дальше, я за себя не ручаюсь, – смущенно закончила она.

– Прошу вас, проходите, садитесь, – поспешил предложить ей Перегин. – Но сразу же хочу предупредить вас, что я холостяк.

– И что с того?

– Ну как вам сказать… В доме неженатого мужчины – и вдруг дама… Это вроде бы не принято…

– Не принято у кого? – улыбнулась Георгия. – У порядочных дам, у контрабандисток или амазонок?

– У хорошеньких женщин, – ответил Перегин.

– Женщина, которую вы видите, без сомнения, является исключением из всех правил, – вздохнула Георгия.

Глава 7

Георгия, присев на диван, взяла бокал вина, предложенный ей Перегином. Почувствовав, что мужчины по-прежнему смущены, она, волнуясь, спросила:

– Простите, я сделала что-нибудь не так? Мне, наверное, следовало остаться внизу?

Перегин взглянул на герцога. Тот спокойно ответил:

– Все в порядке. Просто не совсем удобно, когда в доме неженатого мужчины находится женщина.

– Да, но я замужняя женщина! – воскликнула Георгия.

– Боюсь, для тех, кто выдумал подобные правила, это не послужит оправданием, – улыбнулся герцог.

Георгия вспыхнула.

– В таком случае я ухожу, – сказала она и поспешно встала.

– Нет-нет, – остановил ее герцог. – В том, что вы находитесь здесь, в общем-то нет ничего страшного, тем более нам нужно многое обсудить. Одну проблему уже разрешил капитан Каррингтон – он предложил, чтобы вы остановились у его бабушки, леди Каррингтон.

Георгия смущенно посмотрела на них и пробормотала:

– Да, но… я не могу остановиться у незнакомых людей.

– К сожалению, у нас нет другого выхода, если мы хотим выполнить то, что задумали, – заметил герцог. – К тому же это ненадолго. Как только мы найдем француза, вы немедленно отправитесь домой. И не забывайте, что покровительство дамы из высшего общества, в данном случае бабушки Перегина, вам просто необходимо. Иначе мы не сможем получить для вас приглашение в Карлтон-хаус.

– Хорошо, – сказала Георгия и смущенно потупилась.

Пропыленная бархатная шляпка съехала ей на лоб.

– Простите, – прервал неловкое молчание Перегин, – я вынужден вас покинуть на несколько минут. Мне необходимо написать записку приятелю. Мы договаривались поужинать вместе, и я должен известить его о моем отказе. После этого мы сразу же отправимся к бабушке.

Он вышел из комнаты, Трайдон проследовал за ним. Георгия услышала слова герцога: «Сначала прикажи своему слуге отвести лошадей ко мне на конюшню. И пусть поскорее доставит сюда мою карету».

Наличие собственной конюшни и кареты свидетельствовало о том, что мистер Рейвен достаточно состоятельный человек. И Георгия с облегчением подумала, что те неприятности, о которых он ей говорил, отнюдь не связаны с его финансовым положением. Девушка даже обрадовалась. Зная по собственному опыту, каково приходится в нужде, она опасалась, что из-за нее у мистера Рейвена возникнут непредвиденные расходы, которые ему, возможно, не по карману. Он платил за обеды в трактирах, где они останавливались по дороге в Лондон. А на почтовой станции, попросив грума присмотреть за лошадьми, сунул ему в руку несколько гиней, что не ускользнуло от внимания Георгии.

Она чувствовала неловкость от того, что не в состоянии за себя заплатить. Конечно, это было непростительной глупостью с ее стороны – уехать из дому без гроша в кармане. Но в спешке она даже не сообразила, что после деревушки Литтл-Чедбери придется платить только монетами. И лишь перед самым Лондоном решила намекнуть герцогу, что у нее нет с собой денег, но так и не придумала, как ей это лучше сделать.

Окинув взглядом великолепную гостиную Перегина, Георгия ощутила внезапное беспокойство. Мысль о том, что она вынуждена находиться в доме знатного господина, который всего лишь снизошел до нее, была настолько невыносимой, что ее охватило непреодолимое желание немедленно вскочить, хлопнуть дверью и бежать отсюда без оглядки к своему родному дому. Пусть ей приходится нелегко – контрабанда, риск, угрозы мачехи, но там она, по крайней мере, среди своих, среди тех, кого знает и понимает. Лондон же такой чужой и неведомый – и потому страшен вдвойне.

Как только герцог вернулся в комнату, Георгия порывисто вскочила и бросилась к нему.

– Прошу вас, увезите меня отсюда, – взмолилась она. – Я не могу здесь больше оставаться. У меня ничего не выйдет, и вам будет стыдно за меня. Пожалуйста, мистер Рейвен, позвольте мне уехать домой.

– Что с вами? Что произошло?

Она схватила его за руку и, устремив на него взгляд, полный мольбы и отчаяния, прошептала:

– Я боюсь.

Несколько секунд герцог внимательно смотрел на нее и вдруг неожиданно вспомнил, что именно такой страх ему доводилось видеть в глазах молодых солдат перед сражением.

– Это вы-то боитесь? Никогда не поверю. Не вы ли вчера ночью хладнокровно отдавали приказы под свистящими над головой пулями? Любая женщина давно лежала бы без чувств, а вам все было нипочем! И не вы ли, приказав своей команде разойтись по домам, кинулись помогать мне, когда я нес умирающего француза в пещеру, а потом спокойно ждали, пока я сброшу его труп в море? И теперь вы, оказывается, боитесь неизвестно чего, сидя на мягком диване.

Герцогу показалось, что Георгия немного успокоилась, хотя ее руки по-прежнему дрожали.

– И все же я хочу вернуться, – вымолвила она. – От меня не будет никакого проку.

– Об этом позвольте судить мне. Вы подумали, как я смогу узнать человека, которого никогда в жизни не видел?

– А если его нет в Лондоне?

– Вы прекрасно знаете, что он здесь. И какое у него задание, вам тоже известно. Мы с вами обязаны сделать все, чтобы он не успел его выполнить. Будьте же мужественны, Георгия! Ведь вы отважная амазонка, не так ли?

Помолчав, она сказала:

– Если когда-то я и была отважной, то только потому, что боролась не за себя, а за другого человека.

– Бог мой! – воскликнул герцог. – Что же изменилось сейчас? Вы по-прежнему сражаетесь за вашего брата и одновременно за всю Англию. Неужели вы не понимаете, что может произойти, если Бонапарту удастся нас завоевать? Разве вы не знаете, какой голод, какая нужда и лишения обрушились на Европу, находящуюся под его пятой! Мне доводилось видеть крестьян, которых враг лишил родного гнезда. Несчастные брели по дорогам, умирая от голода и жажды.

Георгия опустилась на диван и закрыла лицо руками.

– Смерть принца, – продолжал герцог, – подорвет моральный дух армии и будет иметь для нашей страны роковые последствия. Сейчас вы должны быть храброй вдвойне.

Георгия отняла руки от лица, и герцог увидел, как она бледна.

– Простите меня, – прошептала девушка. – Я думала только о себе.

– Поверьте мне на слово, бабушка Перегина не страшнее береговой охраны.

Губы Георгии тронула слабая улыбка.

– Простите, – повторила она. – Просто я боюсь, что не вынесу, если окажусь в светском обществе. Но если эта леди – пожилая дама, она, наверное, совсем другая, правда?

Герцог сразу обо всем догадался:

– Ну конечно! Леди Каррингтон весьма почтенная дама и уж никак не похожа на гостей вашей мачехи. Кроме того, обещаю, вы не будете одна. Я и мой друг сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас от того человека, которого вы так боитесь.

Увидев, как засияли глаза Георгии, он понял, что она ждала от него именно этих слов.

«Похоже, Ревенскрофт напугал ее до полусмерти, – мелькнуло у него в голове. – Черт бы его побрал, мерзавца! Когда-нибудь я сверну ему шею!»

В гостиную вбежал запыхавшийся Перегин.

– Все готово! – выпалил он. – Карета будет здесь с минуты на минуту. Бабушка живет совсем рядом, на Гросвенор-сквер.

– Превосходно! – Герцог подошел к окну. – Кстати, карета уже у подъезда. Прошу вас, Георгия.

Он помог ей подняться. Ее пальцы были холодными, как лед. «Все же странно, что Георгия так напугана», – подумал герцог, но, припомнив разговор девушки с Каролиной Грейзбрук, понял причину ее страха.

Перегин уже вышел из комнаты, а герцог все еще не отпускал руку девушки.

– Послушайте, Георгия, – начал он. – Я должен вам кое-что сказать…

Однако не успел закончить – в дверях снова появился Перегин.

– Прошу вас, поторопитесь. Если мы приедем во время ужина, бабушка нам устроит нахлобучку. Она терпеть не может, когда ей не дают спокойно поесть.

– Тогда следует поспешить, – сказал Трайдон.

В ту минуту, когда Перегин прервал его на полуслове, он собирался открыть Георгии правду о себе. Собственно говоря, ему давно следовало бы объясниться, однако он боялся, что девушка перестанет ему доверять, как только узнает о его титуле, и между ними возникнет стена отчуждения, что, в свою очередь, осложнит и без того нелегкую задачу, стоявшую перед ними.

Всю недолгую дорогу до Гросвенор-сквер Трайдон размышлял о том, как ему открыть свое инкогнито. Георгия непременно спросит, почему он солгал ей, сославшись на какие-то неприятности. Что ответить? Сказать, что он до смерти боится, как бы его не женили?

«Ну, их всех к черту», – с досадой подумал герцог о женщинах.

Пока он был занят своими невеселыми мыслями, Георгия смотрела в окошко кареты.

– Какие высокие дома! – восклицала она. – А сколько людей! Ой, смотрите! Живой медведь и обезьянка в красном кафтанчике! Когда я была маленькой, мама рассказывала мне, что на улицах Лондона можно встретить бродячих артистов. Вот уж не думала, что все это увижу собственными глазами!

– Артисты артистами – но и нищих с избытком, – усмехнулся герцог.

Перегин рассмеялся:

– Ты рассуждаешь как ретроград. Не позволяйте ему быть таким занудой, миссис Бейли.

Георгия вопросительно посмотрела на герцога:

– Разве он зануда? Никогда бы не подумала. Хотя людей, у которых только ветер в голове, я тоже недолюбливаю.

Герцог отнес ее замечание на счет гостей Каролины и быстро произнес:

– Берегись, Перегин! Впредь будь осторожнее.

– А знаете, что я думаю, миссис Бейли? – спросил Перегин.

– И что же вы думаете?

– Судя по тому немногому, что успел рассказать о вас мой друг Трайдон, вы воспринимаете жизнь слишком серьезно. Позвольте заметить, вы молоды и красивы. Так умейте жить и радоваться жизни.

– Красива? Это комплимент? – изумленно спросила Георгия.

Как всякая женщина, она не могла остаться равнодушной, когда разговор зашел о ее внешности.

– Ну что вы, истинная правда. Вы действительно красивы, – уверенно сказал Перегин. – Погодите, вот попадете в руки моей бабушки – она разоденет вас так, что вы сами себя не узнаете.

– Я поняла вас. В своем костюме я, конечно, выгляжу ужасно. А может быть, вы просто смеетесь надо мной?

– Никогда! Чтобы провалиться мне на этом месте, – спохватился Перегин. – Я только хотел сказать, что в вечернем туалете вы будете еще привлекательнее, чем сейчас.

– Хотелось бы вам верить, – медленно проговорила Георгия.

– А хотите пари? – предложил Перегин, протягивая руку.

Георгия растерялась.

– Ставлю свою золотую печатку против вашей перчатки, что, когда мы с Трайдоном привезем вас в Карлтон-хаус, все мужчины будут у ваших ног.

– Вы шутите, – рассмеялась Георгия. – Но если поверить хотя бы половине того, что вы сказали, мне будет уже не так страшно.

– Поверьте всему, – с жаром произнес Перегин и, наклонившись, поцеловал ей руку.

Герцог с удивлением наблюдал за своим другом. Никогда ни одной женщине Перегин не оказывал столько внимания. Скорее всего, он поступал так, чтобы Георгия отбросила свои страхи и поверила в себя. Хотя сам он не мог до конца понять, почему ее пугает высший свет. Интересно, подумал он, кому из знакомых женщин под силу пережить все то, что выпало на долю Георгии за последние сутки, и не потерять при этом самообладания?

Когда карета подкатила к дому леди Каррингтон на Гросвенор-сквер, Георгия, благодаря стараниям Перегина, вышла из нее с гордо поднятой головой.

– Я должен предупредить бабушку, – быстро сказал Перегин, открывая двери гостиной. – Подождите меня здесь.

Они вошли в залу, отделанную белыми мраморными панелями. Всюду стояли огромные вазы с оранжерейными цветами. В воздухе витал их тончайший аромат. Хотя на дворе было начало лета, в камине весело трещал огонь.

– Как здесь красиво, – оглядываясь по сторонам, прошептала Георгия и, прежде чем герцог успел что-либо ответить, добавила: – А если ее сиятельство не разрешит мне остаться?

– Тогда подыщем кого-нибудь другого, кто будет вас сопровождать, – спокойно отвечал герцог.

– Вы так уверенно обо всем говорите. Очевидно, в жизни для вас не существует проблем, – заметила Георгия с некоторым раздражением. – Мне нравится ваш друг капитан Каррингтон, но кажется, и у него не жизнь – а просто сказка. Он ни о чем не волнуется, его ничто не заботит…

– Когда мы стояли на Пиренеях, отряд наших солдат попал в засаду. Дело было вечером. Перегин с двумя офицерами отправились на выручку. Они сумели вынести под носом у французов двенадцать раненых солдат. Спасло их только то, что ночь выдалась темной и дождь лил как из ведра.

Возникла неловкая пауза, потом Георгия смущенно промолвила:

– Простите меня, кажется, я опять сказала что-то не то. Я всегда считала – кто много смеется, тот живет легко и беззаботно.

– Я сейчас вам кое-что скажу, только вы не обижайтесь, хорошо?

– Хорошо.

– Дамы и господа, принимающие приглашения вашей мачехи, не имеют ничего общего с леди и джентльменами из высшего общества. Можно иметь титулы и быть негодяями, которых порядочные люди на порог не пустят. Не обижайтесь, если я высказался излишне резко.

– Я и сама так думала, – сказала Георгия, – просто считала, что, возможно, чего-то не понимаю.

– Вовсе нет! – горячо возразил герцог. – Вы хорошо воспитаны. А жизнь полусвета порядочным людям понять трудно.

– Моя мама была совсем другой, – печально произнесла Георгия. – Она редко выезжала в Лондон. Они с папой жили счастливо и вдали от столицы и не нуждались ни в балах, ни в приемах. Они хотели только одного – быть вместе. Мне кажется, отец чувствовал себя очень одиноким после смерти матери, поэтому и женился во второй раз.

– Очевидно, он плохо знал вашу мачеху, – не преминул заметить герцог.

– Вы даже представить себе не можете, какая она на самом деле, – прошептала Георгия.

Герцог не стал ее разубеждать, решив, что настал удобный момент открыть Георгии правду о себе. Но только открыл рот, как дверь распахнулась и в гостиной появился Перегин.

– Бабушка в восторге, – заявил он. – Больше всего на свете она обожает загадочные истории и приключения. Она готова оказать вам, миссис Бейли, самый радушный прием. А услышав, что ей придется помочь вам с туалетами, она обрадовалась так, что помолодела лет на двадцать.

– Ах, как я рада! На душе сразу стало так легко, – промолвила Георгия. – Я так боялась, что ее сиятельство откажет мне в покровительстве.

– Напротив! Это она боится, что вы слишком быстро найдете француза и покинете ее, – заверил ее Перегин.

– Ты предупредил миледи о том, что нужно сохранять строжайшую тайну? – нахмурившись, спросил герцог.

– Ты плохо знаешь мою бабушку, – ухмыльнулся Перегин. – Ей можно смело доверять все тайны военного министерства – никому и слова не скажет. Она не чета тем болтливым старушкам, которые собираются у Элмака и перемывают косточки всем подряд.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Пойдемте же, я вас познакомлю, – обратился Перегин к Георгии.

Он открыл двери, пропуская ее вперед, и, понизив голос, спросил у Трайдона:

– Ты сказал ей, кто ты?

Герцог покачал головой.

– Я предупредил бабушку, что ты хочешь сохранить инкогнито, – продолжал Перегин. – Но тебе все же не стоит идти с нами – вдруг она забудется и назовет тебя настоящим именем. Позволь я сам их познакомлю, а потом приеду к тебе домой.

– Хорошо, – согласился герцог.

При мысли о том, что ему не придется присутствовать при встрече двух необычных женщин, он даже немного расстроился. Но тут же подумал, что ему просто необходимо принять ванну и переодеться.

– Спокойной ночи, Георгия, – пожелал он, протягивая ей руку.

– Вы меня покидаете? – взволнованно спросила она.

В глазах девушки снова промелькнул страх.

– Вам нужно отдохнуть. Я заеду завтра утром, и мы все обсудим, – ответил герцог и поднес к губам ее руку.

«Бедное дитя», – искренне пожалел он Георгию, садясь в карету.

Уже через час, приняв ванну и переодевшись, герцог сидел на диване и потягивал вино, поджидая Перегина. Неожиданно в голову ему пришла блестящая мысль. Он вспомнил то, что, казалось, уже навсегда стерлось в памяти.

Однажды ночью, в пору увлечения Каролиной, он проснулся в ее постели, похожей на серебряную раковину, и обнаружил, что любовницы нет рядом. Было темно – комнату освещал лишь мерцающий огонь догорающего камина. В полудреме герцог подумал, куда это она исчезла, как вдруг увидел ее, выходящую из соседней комнаты.

В прозрачном ночном пеньюаре, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, Каролина была похожа на привидение. В руках ее что-то слегка поблескивало. Сначала герцог не мог поверить своим глазам, однако все происходило наяву…

В тот вечер герцогу невероятно везло в карты. Каролина сидела рядом, и он отдал ей половину выигрыша. Она тоже играла, и хотя делала небольшие ставки, в результате на руках у них оказалась приличная сумма. Все свои деньги Каролина положила в ящик туалетного столика, отпустив при этом какое-то шутливое замечание в адрес Трайдона. Свою же долю герцог оставил в соседней комнате, возле разбросанной одежды.

Перед сном он не имел привычки пересчитывать деньги и сейчас, наблюдая за Каролиной, понял, что никогда уже не узнает, сколько она у него стащила. Алчность женщины возмутила его – ведь он и так подарил ей немало.

Несколько секунд Каролина стояла у камина и пересчитывала деньги. Герцог видел пленительные очертания ее тела и, несмотря на охвативший его гнев, почувствовал непреодолимое влечение. Она бесшумно растворила дверцу шкафа и достала с верхней полки круглую картонную коробку, в которых модистки обычно приносят клиенткам шляпки.

Тихо звякнули монеты. Каролина, закрыв коробку, поставила ее обратно в шкаф, притворила дверцу и подошла к кровати. Мгновение герцог колебался: вывести ее на чистую воду или нет? Но им уже овладело другое желание. Он схватил ее за руку и привлек к себе…

Трайдон никогда больше не вспоминал этого случая. Пока ему вдруг не пришло в голову: если раньше Каролина использовала шляпную коробку как тайник, то, возможно, с годами она осталась верна своей привычке.

Герцог чувствовал себя очень усталым – после невероятных приключений тело его чертовски болело. Но неожиданная догадка вызвала в нем прилив сил. Оставив недопитый стакан, он позвонил дворецкому и попросил сообщить капитану Каррингтону, не дожидаться его.

– Не знаю, когда вернусь, Харгрейвс. Скажите на кухне, что ужинать буду дома.

– Я уже отпустил карету, ваша светлость, – ответил дворецкий. – Прикажете послать за ней?

– Не нужно. Я пройдусь пешком. Это недалеко.

– Ваша светлость!… – воскликнул дворецкий, но тот уже вышел на улицу.

Герцог как бы между делом поинтересовался у Георгии, где живет ее мачеха. Она ответила, что отец купил Каролине дом на Чарльз-стрит. Эта улица находилась всего в нескольких минутах ходьбы от Беркли-сквер, где жил герцог. Подойдя к дому, он увидел, что в окнах нет света, – Каролина, похоже, еще не вернулась в Лондон.

На это и рассчитывал герцог.

Обойдя дом, он вышел к конюшням. Конюхи чистили лошадей – им не было никакого дела до случайных прохожих.

В юные годы Трайдон попадал и не в такие передряги, но никогда прежде ему не приходилось проникать в чей-либо дом столь необычным образом. Взгромоздившись на бочку с дождевой водой, он вскарабкался по водосточной трубе и через открытое окно наверху шагнул внутрь. Герцог очутился в небольшой комнате, по-видимому, кабинете. Темнота – хоть глаз выколи. Прислушался, потом нащупал на письменном столе трутницу и зажег свечу. Мрак рассеялся. В комнате стояла изящная мебель; шторы и покрывала ярко-розового цвета – любимый цвет Каролины.

Со свечой в руке герцог двинулся на лестничную площадку. Он попытался представить себе расположение комнат. Столовая и гостиная – на первом этаже, спальня, куда он направлялся, – этажом выше. Комнаты для прислуги – в полуподвальном помещении.

Герцог поднялся по лестнице и отыскал спальню. Кровать у Каролины была уже другая, не в форме раковины. Новую же закрывал полог из тонкой шифоновой ткани, он поднимался почти к самому потолку и увенчивался короной, которую поддерживали позолоченные купидоны. Герцог поставил свечу на туалетный столик и отворил дверцу шкафа. На одной из полок стояло несколько шляпных коробок.

Первые две оказались слишком легкими, а вот третья потяжелее. Он вытащил ее из шкафа и, открыв, убедился, что именно здесь Каролина хранит все самое ценное.

В коробке лежала шкатулка с драгоценностями, немного денег и две связки писем. Герцог поставил коробку на стол и, взяв первую пачку, развязал ленточку. Прочел одно письмо, потом второе, третье… Лицо его посуровело.

Каролина прибегала к шантажу неоднократно. Ее жертвы – молодые люди, такие как Чарльз Грейзбрук, имевшие несчастье совершить какой-нибудь неблаговидный поступок. Каким образом это становилось известно Каролине – оставалось только догадываться. Но, завладев компрометирующими документами и поставив тем самым под угрозу карьеру и доброе имя незадачливых молодых людей, она могла беспрепятственно вытягивать из них деньги. Опытная соблазнительница с бульдожьей хваткой. Иначе не скажешь.

Герцог сунул первую пачку писем в карман сюртука и развязал вторую, поменьше. Сверху лежало признание Чарльза Грейзбрука. Герцог не стал читать другие бумаги – а просто забрал их с собой. Он уже собирался поставить коробку обратно в шкаф, как вдруг услышал подозрительный шум. Внизу захлопали двери, раздались чьи-то громкие голоса.

Как только он притворил дверцу, на лестнице послышались торопливые шаги, грубый женский голос приказал:

– Зажгите свечи! Принесите из погреба бутылку вина! Скажите повару, чтобы ужин был готов к восьми, и пусть поторопится! Если вы не в состоянии справиться с вашими обязанностями, я живо найду вам замену.

Герцог сразу узнал этот голос – когда его владелице было нужно, он мог звучать нежно, как флейта.

Ему едва хватило времени, чтобы отскочить от шкафа и упасть на кровать. Когда Каролина вошла в комнату, он уже лежал в постели и улыбался ей.

– Кто здесь, черт побери? – взвизгнула Каролина. – Кто вы? Трайдон?!… О, Трайдон, ты вернулся ко мне…

Глава 8

Георгия стояла перед зеркалом в салоне мадам Бертин на Бонд-стрит. Уже три часа она примеряла бальные платья, пеньюары из муслина, газа и атласа, отороченные тончайшим кружевом, ротонды, повседневные костюмы. Около нее хлопотала хозяйка салона – закалывала, распускала, поправляла складки, с благоговейным страхом ожидая приговора леди Каррингтон.

Вдова важно восседала в кресле с высокой спинкой, разглядывая наряды в лорнет. Чернокожий паж, облаченный в изумрудный сюртук с золотыми пуговицами и такого же цвета тюрбан, сидел у ее ног, бесстрастно наблюдая за происходящим; лишь время от времени вскакивал, поднимая палку с набалдашником из слоновой кости, которая то и дело падала из рук его госпожи. Несмотря на преклонный возраст, леди Каррингтон одевалась по последней моде. На ней были ярко-красное атласное платье и остроконечная шляпа, украшенная целым ворохом страусовых перьев такого же оттенка. На шее – несколько ниток великолепного восточного жемчуга, на руках – браслеты с бриллиантами; длинные, костлявые пальцы унизаны кольцами.

Внушительная и грозная, она представляла собой незабываемое зрелище. Когда Георгия увидела ее впервые накануне вечером, у нее ноги подкосились от страха. Но теперь она уже не сомневалась, что в лице бабушки Перегина ей посчастливилось обрести друга и союзника.

– Отвратительно! – поморщилась леди Каррингтон. – Унесите это платье, мадам Бертин. Неужели вы сами не видите, что светлые тона только подчеркивает загар! И почему молодая, знатная дама позволяет себе кататься на лодке без зонтика, ума не приложу!

Леди Каррингтон взглянула на Георгию смеющимися глазами. Девушка поняла, что та подшучивает над ней, поскольку вдова прекрасно знала, почему кожа ее протеже не так белоснежна, как того требовала мода.

– Совершенно справедливо, миледи, – согласилась мадам Бертин. – Да и глаза мадемуазель требуют не пастельных тонов, а более ярких. Хотя должна заметить, что для юных особ одеваться в яркое – это не комильфо.

– Мадемуазель, к вашему сведению, вовсе не относится к юным особам, – отрезала леди Каррингтон. – Разве вы не заметили обручального кольца?

– Да-да, миледи, вы правы. Конечно, я обратила внимание, что у мадам на левой руке кольцо, – поспешила оправдаться мадам Бертин. – Однако я не предполагала, что оно обручальное, – мадам выглядит такой молоденькой! Прошу простить мою оплошность. Мадам, примите мои наилучшие пожелания.

– Спасибо, – смутилась Георгия.

– Теперь понимаю, – продолжала мадам Бертин, – почему ваше сиятельство выбрали именно это платье из газа на розовой подкладке и с изумрудными лентами. Оно идеально подходит именно замужней даме. Воображаю, как мистер будет гордиться такой хорошенькой женой!

Георгия рассчитывала купить только два платья: вечернее – для поездки в Карлтон-хаус и что-нибудь попроще, на каждый день, – в конце концов не могла же она ходить по Лондону в старенькой бархатной амазонке! И она совсем растерялась, когда леди Каррингтон решительно заявила, что им требуется, по меньшей мере, дюжина платьев, и принялась переворачивать вверх дном салон, не обращая внимания на Георгию.

Девушка, не представляя, как за все расплатится, в ужасе бросилась к грозной леди и прошептала:

– Простите, но у меня нет таких денег, и я не могу допустить, чтобы мистер Рейвен…

– Конечно не можешь, – вмешалась дама. – Это перешло бы все границы приличия! Нет, милочка, наряды – мой вклад в наше общее дело.

– Но вы же меня совсем не знаете. И я не вправе себе позволить… – пролепетала Георгия, но та только отмахнулась от нее.

– Дай мне пожить в свое удовольствие, – сказала леди Каррингтон. – Давненько я не заботилась о молоденькой, хорошенькой девушке. Когда-то у меня была такая же превосходная фигура, как и у тебя, но, увы, прежняя мода не позволяла мне ее демонстрировать.

И Георгия больше не возражала. Но с каждым новым платьем ее долг возрастал с катастрофической быстротой, и мысль о том, что она не сможет рассчитаться за всю свою жизнь, не давала ей покоя.

Наконец, когда Георгия уже была готова упасть в обморок от усталости – примерять платья в крошечном душном салоне показалось ей тяжелее, чем переправляться через Ла-Манш, – вдова объявила, что они уходят.

– Все туалеты должны быть готовы сегодня же вечером, – произнесла она безапелляционным тоном.

– Миледи, это невозможно! – воскликнула мадам Бертин. – Два или три непременно будут доставлены на Гросвенор-сквер вечером. Остальные – только завтра утром. Моим девочкам придется работать всю ночь.

– Хорошо, – согласилась вдова. – Я думаю, вы совсем не заинтересованы, чтобы красавица, о которой скоро заговорит весь Лондон, пользовалась услугами другой модистки.

Георгия бросила растерянный взгляд на леди Каррингтон. Она знала, что пылкие комплименты, расточаемые в ее адрес мадам Бертин, не стоило принимать всерьез. В конце концов не настолько она провинциальна, чтобы не понимать: модистки всегда льстят своим клиенткам. Но то, что ее назвала красавицей леди Каррингтон, привело Георгию в изумление.

Догадавшись, какие чувства испытывает Георгия, почтенная дама улыбнулась.

– А сейчас, мадам Бертин, принесите белое муслиновое платье с бирюзовыми лентами, – распорядилась она, – и помогите миссис Бейли одеться. Да, чуть не забыла: пошлите купить в парфюмерном магазине лосьоны, пудру и помаду. На девочке нет ни капли косметики, разве я могу допустить?

Казалось, десятки рук помогали Георгии облачиться в новый наряд, в то время как она волновалась: не слишком ли прозрачен тончайший муслин и не будет ли выглядеть в нем слишком худой – ведь они с няней питались довольно скудно.

Вот удивится мистер Рейвен, когда она предстанет перед ним в великолепном наряде. Ей вдруг так захотелось увидеть в его глазах восхищение, а не то чуть насмешливое выражение, с которым он обычно смотрел на нее. Георгия не могла не чувствовать, что до сих пор Трайдон воспринимает ее лишь как забавного, шустрого сорванца.

Любопытно, подумала она, откуда у мистера Рейвена такие богатые и влиятельные друзья? Он сказал ей, что находится в затруднительном положении, а сам, по возвращении в Лондон, без труда устраивает все таким образом, что их приглашают в Карлтон-хаус. Как ему, изгнаннику, вынужденному скрываться, удалось все это устроить?

Георгия была настолько погружена в мысли о герцоге, что даже не заметила, как ее припудрили, причесали и надели на голову шляпку с широкими полями.

– Все! – воскликнула мадам Бертин. – Изумительно, не правда ли? Просто картинка! Шедевр, который может быть создан только в моем салоне.

– Да, вы неплохо потрудились, – удовлетворенно сказала леди Каррингтон. – Повернись, дитя мое, позволь взглянуть на тебя.

Но Георгия словно приросла к полу. Когда мастерицы, помогавшие ей одеться, отошли в сторону, она увидела себя во весь рост и не поверила глазам.

Платье из тончайшего белого муслина эффектно подчеркивало ее стройную фигуру. Оно было расшито лентами бирюзового цвета, скорее всего привезенными из Франции. Плечи и руки прикрывала накидка из бирюзовой тафты. Остроконечная шляпка, украшенная лентами такого же цвета, была отделана по полям маленькими перышками в форме ракушек. Шляпка зрительно уменьшала ее лицо, отчего глаза казались огромными. Легкое прикосновение губной помады – и губы стали пунцово-красными. Немного огуречного лосьона и прессованной пудры – и обветренное морскими ветрами, загоревшее на солнце лицо стало матово-белым. Темными от загара оставались лишь руки, и мадам Бертин, как будто прочитав ее мысли, принесла длинные бирюзовые перчатки, которые прекрасно сочетались со всем нарядом.

– Неужели это и вправду я? – поразилась Георгия.

– Когда джентльмены поднимут бокалы за ваше здоровье, миссис поверит в это, – улыбнулась хозяйка салона.

– Надеюсь, ничего подобного не произойдет, – возразила леди Каррингтон. – Настоящие джентльмены никогда не позволят себе такой вольности по отношению к леди – это неприлично. О чем вам известно не хуже меня.

Глаза француженки лукаво сверкнули.

– Говорят, в свое время джентльмены с Сент-Джеймса не раз пили за здоровье вашего сиятельства, и весь Лондон почитал вас как самую несравненную из несравненных.

– Вздор! – воскликнула леди Каррингтон, однако не смогла скрыть довольной улыбки. – В свое время я слыла настоящей сорвиголовой. Остается надеяться, что миссис Бейли будет более осмотрительной.

– Наверное, вы весело проводили время, – заметила Георгия.

– Да, неплохо, – согласилась почтенная дама. – В наши дни люди были не в пример проще. Это сейчас любят поговорить о том, что молодежь погрязла в пороках. Сварливые старые перечницы, к которым, надеюсь, меня никогда не отнесут, выдумывают для молодых людей всякие правила, чтобы жизнь не казалась им слишком легкой. У Элмака теперь не званые вечера, а просто сборище сплетников. Скучища страшная… – Внезапно она осеклась. – Тем не менее, дитя мое, тебе там понравится. Мы поедем туда сегодня же вечером, если, конечно, мой внук окажется настолько любезным, что будет нас сопровождать. В крайнем случае, мы его заставим. Я пригласила Перегина к нам на обед, и он, наверное, уже дожидается нашего возвращения.

Почтенная леди двинулась к выходу, и ее чернокожий паж поспешил распахнуть перед ней двери.

– А что делать с амазонкой, в которой приехала миссис Бейли, миледи? – спросила мадам Бертин.

– Сжечь, – решительно заявила леди Каррингтон, не дав Георгии сказать ни слова. – И пусть вместе с ней сгорит все ее прошлое. Новую жизнь лучше начинать в новом наряде.

Георгия хотела возразить, но не посмела. В чем же она возвратится в родное поместье? Ведь у нее нет денег, чтобы заказать себе новое платье. Она хотела сказать об этом леди Каррингтон, но та уже садилась в карету. Лакей, спрыгнув с запяток, помогал своей госпоже.

Георгии ничего не оставалось делать, как только последовать за ней. Но она все же задержалась и, протянув руку мадам Бертин, сказала:

– Большое вам спасибо. Даже не знаю, как мне вас благодарить.

– Ну что вы. Одевать такую изящную даму настоящее наслаждение.

Георгия поспешила на улицу и села в карету. Лошади понеслись рысью к Беркли-сквер.

– Не знаю, что и сказать… – начала было Георгия, но леди Каррингтон прервала ее:

– Не нужно ничего говорить, дитя мое. Поверь мне, я давно не испытывала такого удовольствия, как сегодня. Если бы ты только знала, какими занудами могут быть мои сверстники, то поняла бы, что я рада каждому удобному случаю, чтобы побыть с молодежью. Сегодня вечером мы поедем к Элмаку, а завтра в Карлтон-хаус.

– А вы уверены?… – прошептала Георгия.

– В чем, моя дорогая?

– В том, что меня туда пустят.

– Со мной тебя везде пустят, – гордо заявила леди Каррингтон. – Хоть я уже и немолода, но в свете еще кое-что значу, а тобой я буду просто гордиться. – И она ласково похлопала Георгию по руке. – Жаль, что ты уже замужем, – продолжала она. – А то бы я с удовольствием выступила в роли свахи. К несчастью, Господь не дал мне внучки.

– Да, я уже замужем, – быстро ответила Георгия. – И по правде говоря, миледи, джентльмены из высшего общества меня совершенно не интересуют. Более того – я их просто ненавижу.

Вдова с удивлением взглянула на нее:

– Что же особенного могло произойти, если ты о них такого нелестного мнения?

Георгия вспыхнула:

– Я не могу вам рассказать. Просто я считаю, что все они отвратительны, злы и похотливы.

– Сильно сказано! – заметила вдова. – Это относится также к моему внуку Перегину и его другу Трайдону?

– Что вы!… – смутилась Георгия. – Я не имела в виду капитана Каррингтона, который был так добр ко мне, и мистера Рейвена. Я говорю о других.

– О ком же в таком случае? – осторожно полюбопытствовала вдова.

Георгия отвернулась.

– Мне бы не хотелось говорить об этом, – дрогнувшим голосом ответила она.

Леди Каррингтон была мудрой женщиной и решила не настаивать, к тому же они подъехали к Беркли-сквер.

– Капитан Каррингтон уже здесь? – спросила леди Каррингтон дворецкого.

– Да, миледи. Он ждет в библиотеке.

Вдова сказала Георгии с видом заговорщицы:

– Послушай, девочка. Я хочу увидеть, какое лицо будет у моего внука при твоем появлении. Тогда я буду точно знать, удалось ли мне сделать из тебя светскую красавицу. Подожди здесь немного, а потом смело входи в библиотеку.

Весело хохотнув, она оставила ее одну.

Георгия понимала, что вдова считает чудесной происшедшую в ней перемену. Взглянув на свое отражение в зеркале, висевшем над изящным столиком с мраморной столешницей, девушка наконец решила, что ей не стоит притворяться перед самой собой: выглядит она просто великолепно. Но пальцы ее были холодны, как лед, а губы дрожали. Георгия волновалась вовсе не потому, что боялась не понравиться капитану Каррингтону. Входя в холл, она заметила на вешалке две высокие касторовые шляпы – Перегин находился в библиотеке не один.

А вдруг второй джентльмен будет разочарован, увидев ее? Если после всех хлопот, которые взяла на себя леди Каррингтон, мистер Рейвен все-таки решит, что ей нельзя появляться в Карлтон-хаусе? Хотя Трайдону наверняка безразлично, как она выглядит, подумала девушка. Она нужна ему лишь для того, чтобы опознать француза. Какое значение имеет для него ее внешность? До тех пор, пока они не выловят шпиона, ему придется всюду таскать ее за собой. А как только задача будет решена – отправит ее за ненадобностью обратно в поместье.

Возбуждение постепенно прошло – гордость помогла преодолеть страх. Георгия направилась в библиотеку с высоко поднятой головой. Но как только лакей распахнул перед ней двери, сердце девушки снова учащенно забилось.

В дальнем углу библиотеки, у камина, стояли Перегин, Трайдон и леди Каррингтон. Три пары глаз одновременно устремились на нее.

Мистер Рейвен тоже переоделся в другой костюм. Впервые за все время их знакомства Георгия видела его таким щеголем. Темно-зеленый сюртук с атласными отворотами, казалось, делал могучие плечи еще шире. В панталонах, плотно облегающих стройные ноги, и элегантном жилете с золотой цепочкой он совсем не походил на того человека, с которым она прибыла вчера в Лондон.

Георгии почудилось, что все это происходит во сне и она попала в какой-то совершенно неведомый ей мир. Леди Каррингтон, увешанная драгоценностями, с перьями на шляпе, мужчины в высоких ботфортах и белоснежных галстуках казались ей персонажами волшебной сказки, которые она любила сочинять в своем родном поместье. Первым пришел в себя Перегин.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Это невероятно! Бабушка, ты гений!

Георгия весело рассмеялась. Хотя мистер Рейвен ничего не сказал, однако именно такое выражение в его глазах она надеялась увидеть. Георгия протянула руку Перегину и от смущения не сразу повернулась к его другу. Но, даже не поднимая глаз на Трайдона, девушка чувствовала, что он оценил и ее изящное платье, и стройную фигуру. В ней проснулась настоящая женщина, и она была рада, что ее загорелые руки скрыты бирюзово-голубыми перчатками.

– А ты что скажешь, Трайдон? – спросила пожилая леди.

Герцог смотрел на Георгию, не в состоянии вымолвить ни слова. Смущенная его молчанием, она взволнованно произнесла:

– Прошу вас, скажите свое мнение. Вы все еще стыдитесь меня?

– Я вас никогда не стыдился. Просто потрясен тем, как вы изменились. Я привез в Лондон наивную провинциальную девочку, а теперь передо мной светская дама. Даже не знаю, нравится ли мне это…

– Да ну тебя, Трайдон! Все удовольствие испортил, – воскликнула леди Каррингтон. – Девочка так надеялась, что ты сделаешь ей комплимент. Или, ты думаешь, она его не заслуживает? Мадам Бертин – а уж на ее мнение всегда можно положиться – считает, что скоро весь Лондон будет у ее ног.

– Только этого не хватало! – недовольно проворчал герцог.

– Вот-вот. Я ей то же самое сказала, – подхватила леди Каррингтон. – Тем не менее мадам говорила чистую правду – ты сам должен признать, что малышка выглядит просто очаровательно.

– Не могу прийти в себя от изумления! – вмешался в разговор Перегин. – Я знал, что бабушка способна творить чудеса, но такого даже я не ожидал. Миссис Бейли, отныне я ваш покорный слуга.

Он отвесил Георгии низкий поклон, а она, смеясь, сделала реверанс.

– Спасибо вам, мистер Перегин, – сказала она. – Я со страхом ожидала вашего приговора, волнуясь, словно деревенская молочница, впервые приехавшая в Лондон. Кстати, моя мачеха частенько меня так и называет.

– Мачеха? – удивленно вскинула брови леди Каррингтон.

– Это долгая история, – поспешил вмешаться герцог. – Давайте отложим ее до следующего раза.

– Ну конечно, – ответила пожилая дама. – А сейчас пойдемте в столовую. Я умираю от голода.

С этими словами она направилась к двери, и Перегин поспешил предложить ей руку. Георгия смущенно взглянула на герцога.

– Вы недовольны мной? – спросила она, и в голосе ее прозвучало беспокойство.

– Ну что вы, конечно доволен. И очень рад, что старания ее сиятельства увенчались грандиозным успехом. Боюсь только, что великолепные перышки поднимут вас в воздух и вы улетите от меня.

Он произнес это таким тоном, что Георгия, окончательно смутившись, потупила взор и, взглянув на него из-под опущенных ресниц, тихо промолвила:

– Уверяю вас, в данный момент у меня нет никакого желания улетать куда-либо, разве только к Элмаку.

– Как раз Элмака я и подразумевал.

– Правда? Тогда обещаю вам, что не улечу никуда, пока вы сами меня не отпустите.

– Именно этих слов я от вас и ждал.

– Хотя, конечно, – продолжала Георгия, – мы можем найти француза уже сегодня. И тогда все кончится, не так ли?

– Только вы вправе ответить на этот вопрос.

Георгии показалось, что в словах, которыми они обменялись с Трайдоном, был заключен некий тайный смысл. Но она еще не понимала, почему во время разговора ее охватило такое странное волнение, почему на щеках ее вспыхнул румянец.

– Вероятно, без приключений жизнь была бы весьма скучной и неинтересной, – многозначительно сказала она, выходя в холл.

И тут же подумала: «Что со мной происходит? Сама себя не узнаю. Кокетничаю. Наверное, оттого, что чувствую себя привлекательной и хорошо одетой. Да я ли это?»

Все утро герцог читал похищенные у Каролины письма. Потом, запечатав их в конверты, отослал авторам. Он хорошо понимал, что многие молодые люди, имевшие несчастье попасть в лапы Каролины, теперь вздохнут с облегчением.

Наконец остались только два письма. Первое – признание брата Георгии, Чарльза, написанное крайне неразборчивым почерком, – без сомнения, писавший его находился в почти бессознательном состоянии. Просмотрев второе, герцог отложил его в сторону, чтобы потом снова перечитать.

«28 марта 1809 года, Уайт-клуб, Сент-Джеймс.

Дорогая леди Грейзбрук!

Самый благоприятный день для приема, о котором мы говорили с вами вчера вечером, – 3 апреля. Я дал указание Филиппу подготовить кареты.

Ваш покорный слуга Ревенскрофт».

Поначалу герцог решил, что речь идет об очередной вечеринке, устраиваемой Каролиной и Ревенскрофтом, но тут же его внимание привлекло имя, Филипп.

Он вспомнил, где и когда впервые услышал это имя. Георгия рассказывала, что именно Филипп присылал в поместье людей и повозки для отправки контрабандных товаров в Лондон. В письме же говорилось, что Филипп должен подготовить кареты. Может быть, во всем этом заключен какой-то тайный смысл?

Герцог вдруг подумал, что в деле с контрабандой замешана не только Каролина, но и Ревенскрофт. И, скорее всего, здесь не обошлось без человека в сером.

Он все еще держал в руке письмо, когда в комнату вошел Перегин.

– Привет, Трайдон. Отдохнул?

– Не совсем, – улыбнулся герцог.

И он поведал Перегину о том, как забрался в спальню Каролины и нашел среди других писем признание Чарльза Грейзбрука, а потом ему чуть не помешало внезапное возвращение Каролины.

– Я едва успел броситься на постель и притвориться, что дожидаюсь ее.

– Боже милостивый! – воскликнул Перегин. – И что же она?

– Была вне себя от радости, – ответил герцог. – С тех пор как я получил титул, она не оставляет надежды прибрать меня к рукам. Я уже получил от нее уйму приглашений, да и друзья ее постоянно намекают, что возвращение блудного сына будет встречено с распростертыми объятиями.

– Но вернулся ты к ней не совсем обычным способом, – заметил Перегин. – Она этому не удивилась?

– Нет.

Герцог с отвращением вспомнил влажные губы Каролины, протянутые к нему для поцелуя, тяжелый запах ее духов, всколыхнувший воспоминания о давно минувших днях, ее хриплый голос, с восторгом повторяющий вновь и вновь, как она счастлива его видеть.

Он лихорадочно искал путь к отступлению, но тут, к счастью, снизу раздался громкий голос:

– Каролина! Какого черта ты там копаешься? Где ключи от погреба?

– Ревенскрофт?! – воскликнул он.

Каролина кивнула.

– Сейчас я его выпровожу, – прошептала она.

– Не нужно.

– Тогда подожди меня здесь. Я принесу тебе бутылочку вина. Ревенскрофт долго не задержится. Сегодня был тяжелый день, он очень устал. Да и я его больше не волную.

– Тогда почему он здесь?

– Потому что я ему нужна, – уклончиво ответила она. – Кроме того, мы старые друзья.

– Каролина! – вновь раздался нетерпеливый голос.

– Иди же! Не нужно обижать старых друзей.

– Но ты ведь не уйдешь, правда? Клянусь, я не заставлю тебя долго ждать.

Она снова попыталась его обнять, но герцог отстранился и, взяв ее за подбородок, посмотрел ей прямо в глаза.

– Зачем я тебе нужен, Каролина? – сурово спросил он. – Ведь ты дала мне когда-то отставку, помнишь?

Она не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза.

– Я поступила жестоко и несправедливо, – признала она. – Но у меня не было иного выхода. Ревенскрофт… кое-что знал обо мне. Я всегда любила только тебя, Трайдон, поверь мне. Другие обладали богатством и влиянием, однако только ты был настоящим мужчиной.

На сей раз она говорит правду, подумал он. Ему даже стало немного жаль ее, но при воспоминании о пощечине, которой Каролина наградила Георгию, чувство жалости исчезло без следа.

– Каролина! – донесся снизу вопль Ревенскрофта.

На мгновение она прижалась губами к его плечу и поспешила из комнаты, крикнув:

– Иду, уже иду!

Он подождал, пока Каролина спустится вниз, потом осторожно вышел из спальни и проскользнул в кабинет. Окно все еще оставалось открытым. Он выбрался наружу и спустился вниз по водосточной трубе. Толстая пачка писем в нагрудном кармане сюртука согревала ему душу.

Герцог закончил свой рассказ. Перегин поднял с пола упавшие конверты и аккуратно разложил их на столе.

– Она обобрала этих несчастных до последнего пенни, – задумчиво произнес он. – Мой кузен застрелился, после того как она вытянула из него все до гроша. Его начали одолевать кредиторы, и оставалось одно из двух – действующая армия или долговая тюрьма. Он выбрал третье. Так что Каролина – самая настоящая убийца.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Откровенно говоря, мне было стыдно. По-моему, мужчина не должен позволять женщине доводить себя до такого состояния.

Герцог смущенно подумал, что сам едва не стал жертвой Каролины, и, решив сменить тему разговора, протянул Перегину письмо Ревенскрофта:

– Что ты на это скажешь.

Перегин пробежал письмо глазами:

– Ничего необычного. Каролина постоянно устраивает вечеринки.

– Человека, который связан с контрабандой в поместье Каролины, тоже зовут Филипп, – с расстановкой произнес герцог.

Перегин присвистнул:

– И ты считаешь, что…

– Я просто строю предположения.

– Говорят, будто за бандами контрабандистов скрывается важная персона, – заметил Перегин. – Он руководит их незаконной деятельностью, причем с размахом. Уж не Ревенскрофт ли это?

– Вполне возможно, – задумчиво проговорил герцог и, встав из-за письменного стола, подошел к окну. – Чертовски неприятная история, – произнес он, глядя на улицу. – Всюду какие-то тайны. И вот что я еще хочу тебе сказать – мне не нравится, что девчонка замешана в этом деле.

– Георгия?

– Да. Она совсем еще ребенок, и ей не под силу тягаться с хищниками, с которыми нам, судя по всему, придется сразиться. Считаю, мы должны защитить ее и позаботиться о ее безопасности.

Перегин удивленно вскинул брови, но промолчал. Однако позднее, когда они сидели за обеденным столом на Гросвенор-сквер, ему показалось, что Георгия, вопреки мнению герцога, не из тех, кто нуждается в защите.

Как только слуги вышли из столовой, вдова спросила:

– Ну, дети мои, чем займемся сегодня вечером? Поедем к Элмаку?

– Ох, бабушка! Может, не надо? – недовольно поморщился Перегин. – Все эти светские сплетницы мне до смерти надоели. К примеру, в прошлый раз леди Джерси не нашла ничего лучшего, как заставить меня танцевать контрданс с прыщавой девицей.

– Ты не должен пренебрегать своими светскими обязанностями, – заметила бабушка.

– Мне кажется, леди Каррингтон подала неплохую идею, – вмешался в спор герцог. – Если этот Жюль вращается в свете, он наверняка будет у Элмака. Кроме того, я надеюсь встретить там еще одного человека, чье имя мне хотелось бы узнать, – добавил он, вспомнив о мужчине в сером.

– Нас мало волнует, кого вы там собираетесь увидеть, – вмешалась леди Каррингтон. – Георгии нужно показать свои новые туалеты, а я хочу вывезти ее в свет и посмотреть, какое она произведет впечатление.

– Прошу вас, не возлагайте на меня слишком больших надежд, – взмолилась Георгия. – Я не умею танцевать и понятия не имею, как вести себя в изысканном обществе. Боюсь, что вам придется за меня краснеть. А может быть, мне вообще лучше переодеться нищенкой и наблюдать у дверей, как подъезжают гости?

Мужчины весело расхохотались.

– Полагаю, вы не долго бы там простояли, – сказал Перегин. – Все мужчины немедленно кинулись бы приглашать вас войти в дом.

– Вчера вы мне этого не сказали бы, – поддразнила его Георгия.

Леди Каррингтон взглянула на девушку смеющимися глазами.

– Одежда, без сомнения, меняет человека, – заметила она, – но характер и внутренний мир его остаются неизменными. Ты осталась все той же милой девочкой, которая приехала сюда вчера вечером.

– Правда? – спросила Георгия и посмотрела на герцога.

– Не вижу разницы, – ответил тот, глядя ей прямо в глаза.

Георгии почудилось, что между ними пробежала какая-то искра: она смотрела на Трайдона, затаив дыхание, да и сам он, казалось, не мог оторвать от нее глаз. Но быстро овладев собой, герцог произнес уже совершенно другим тоном:

– Интересно, если бы ваш супруг увидел вас сейчас в этом наряде, что бы он сказал?

Глава 9

За обедом царило непринужденное веселье, и, наверное, впервые в жизни Георгия почувствовала радость общения с молодыми людьми. Она весело смеялась над остроумными шутками Перегина и не менее остроумными замечаниями герцога.

Леди Каррингтон была очень довольна удавшимся обедом. Сама она шутила и смеялась не меньше их. Стоило ли удивляться, что в молодости она имела такой шумный успех, если даже в почтенном возрасте сохранила чувство юмора.

Все смеялись над очередной шуткой Перегина, когда открылась дверь и в столовую вошел лакей в напудренном парике.

– Из Карлтон-хауса, миледи, – доложил он, подавая письмо на серебряном подносе.

Вдова взяла конверт, скрепленный огромной гербовой печатью.

– Наверное, это приглашение на завтрашний вечер от его королевского высочества, Георгия, – заметила она.

Раскрыв конверт и прочитав письмо, она воскликнула:

– Все обстоит даже лучше, чем я ожидала!

– Что там, бабушка? – спросил Перегин.

– Принц Уэльский приглашает нас сегодня вечером на ужин во дворец. Недавно я сообщила ему, что мы собираемся к Элмаку, где представим свету очаровательную леди.

– Ну, бабушка, ты мудра, как змий! – воскликнул Перегин. – Ты прекрасно знала, что принц клюнет на эту приманку: все так и получилось.

– Я сделала все возможное, чтобы побыстрее вывести Георгию в свет, – с нарочитой скромностью сказала вдова, но глаза ее лукаво блеснули. – Думаю, любая девушка была бы польщена тем обстоятельством, что в первый же выход в свет она будет представлена самому принцу Уэльскому.

– Это может вскружить ей голову. Хотя, надо признать, скучища в Карлтон-хаусе – смертная, – заметил Перегин.

– Ну что вы, мне ни капельки не будет скучно, – возразила Георгия, подумав, что Перегин мог бы вести себя гораздо почтительнее со своей бабушкой.

– Конечно не будет, – согласилась вдова. – Когда у принца хорошее настроение, он сама любезность. И вообще, он ко мне превосходно относится.

– Вот бы знать причину, – протянул Перегин.

Бабушка с улыбкой взглянула на него:

– Наверное, в память о том, что, будучи ребенком, частенько сиживал у меня на коленях. Или потому, что в пору его увлечения миссис Фитцхерберт они не раз встречались в моем доме. А мне в эти дни как на грех постоянно приходилось отлучаться по неотложным делам,

Перегин рассмеялся:

– Ну, бабушка, ты неисправима! Без интриги просто не проживешь и дня. Вот и сегодня вечером ты выставишь Георгию перед принцем, а на следующий день будешь рассказывать всему Лондону, как он ею восхищался.

– Он будет ею восхищаться, – решительно заявила леди Каррингтон, – и, уверяю тебя, без моей помощи.

Георгия вспыхнула, поскольку все еще не привыкла к комплиментам. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла представить, что способна хоть у кого-то вызвать восхищение, не говоря уже о наследнике английского престола.

Глаза ее сияли от восторга. Внезапно Георгия почувствовала на себе пристальный взгляд герцога.

– Вы довольны? – осведомился он.

– Все так неожиданно… Мне приходится время от времени щипать себя, чтобы убедиться, не сплю ли я.

– Позвольте мне вас покинуть, – сказала леди Каррингтон. – Я должна написать принцу, что мы непременно приедем к нему и что вы, мистер Рейвен, будете нас сопровождать.

– С превеликим удовольствием, – ответил герцог и поклонился.

Почтенная леди внимательно посмотрела на него и как будто хотела что-то добавить, но, передумав, повернулась к Георгии:

– Я сейчас же пошлю служанку к мадам Бертин. Мы рассчитывали, что самое красивое платье не понадобится тебе до завтра, однако обстоятельства изменились. Кстати, тебе не мешало бы отдохнуть, перед тем как приедет парикмахер. Мы ни в коем случае не должны опаздывать, надо учесть, что принц, неизвестно по каким причинам, всегда ужинает довольно рано.

Она уже подошла к двери, когда Трайдон остановил ее.

– Миледи, разрешите мне сказать Георгии несколько слов наедине. Я должен сообщить ей нечто важное.

– Ну, разумеется, Трайдон. Только долго не задерживай ее. Девочка должна хорошенько отдохнуть, она чуть жива после всех этих примерок.

– Я не задержу ее, – пообещал герцог и, повернувшись к Георгии, предложил: – Пройдемте в библиотеку.

– Конечно, – произнесла она.

Ее охватила тревога. Что произошло? А вдруг береговая охрана обнаружила труп француза и начала расследование?

Герцог закрыл за собой двери библиотеки и подошел к Георгии. Она была бледна. От волнения глаза ее сделались неправдоподобно большими, розовые губы трепетали.

– Что случилось?

Герцог с минуту пристально смотрел на нее, потом сказал:

– У меня есть для вас небольшой подарок.

– Подарок? – удивленно произнесла Георгия, но тут же быстро добавила: – Не нужно мне никакого подарка. Я и так чувствую себя безмерно обязанной и вам, и ее сиятельству. Кроме того, не в моих правилах принимать подарки от посторонних.

– Я не посторонний, – возразил герцог. – К тому же мой подарок не столь дорого стоит.

– Что же это?

Вместо ответа, он вытащил из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул его Георгии.

Она с недоумением взяла его и, раскрыв, прочитала признание брата, написанное под диктовку Каролины. Георгия ошеломленно уставилась на него, а затем вскричала:

– Это же письмо Чарльза!… Он писал его мачехе. Откуда оно у вас? Как вам удалось его добыть? – задыхаясь от волнения, проговорила она.

– Не задавайте слишком много вопросов, – улыбнулся герцог. – Радуйтесь тому, что признание Чарльза у вас в руках. Теперь он свободен.

– Свободен! О Трайдон, какое счастье! – воскликнула Георгия.

Она вновь взглянула на письмо, все еще не веря своим глазам, потом стремительно бросилась к герцогу и обняла его.

– Спасибо… спасибо вам, – шептала она. – Как мне вас отблагодарить?

Георгия уткнулась в его плечо, и герцог почувствовал, что она плачет. Он ласково обнял ее и крепко прижал к себе:

– Не плачьте, Георгия. Не нужно плакать. Все уже позади. Ваша мачеха больше не причинит вам зла.

– Этого не может быть, – всхлипывая, шептала Георгия. – Вы не представляете, как я боялась. Как часто я лежала ночью не в силах сомкнуть глаз и все думала о Чарльзе. Я не знала, как спасти его. И вот…

Георгия не могла успокоиться и вся дрожала. Он понимал, что ей трудно забыть беды, которые обрушились на нее за последние несколько месяцев.

– Все будет хорошо, Георгия, – успокаивал он ее. – Кошмар позади. Вы и ваш брат свободны.

Она взглянула на него. На длинных темных ресницах, как капельки росы, блестели слезы.

– Благодарю вас, – чуть слышно прошептала Георгия.

Герцог достал из кармана тончайший кружевной платок и вытер ей слезы. Она даже не осознавала, что все еще стоит, прильнув к нему, опустив голову ему на плечо.

– Я не в силах поверить, что это правда, – повторила она.

– Забудьте все, как дурной сон, – сказал герцог и коснулся губами ее щеки.

Георгия вздрогнула и высвободилась из его объятий.

– А можно его сжечь? – порывисто спросила она, еще раз взглянув на письмо.

– Конечно!

Герцог зажег свечу и поднес к ней письмо. Мгновение – и оно исчезло в языках пламени. Герцог собрал со стола пепел и бросил его в камин.

– Мы свободны! – радостно воскликнула Георгия. – Я так вам благодарна!

– Забудьте все ваши несчастья, – повторил Трайдон.

– Но как вам удалось убедить мачеху отдать письмо?

– Насколько мне известно, ваша мачеха и не догадывается о его исчезновении, – усмехнулся герцог.

– Вы хотите сказать… – широко раскрыв глаза, начала Георгия, но герцог перебил ее:

– Боюсь, вам придется отвечать за то, что по вашей милости я стал преступником. Сначала вы сделали из меня контрабандиста, а потом и вора.

– Так вы его украли! – восхищенно вскрикнула Георгия. – Как здорово! А вы не боитесь, что она обнаружит пропажу и донесет на вас?

– Письма уже нет. А с ним пришел конец и ее власти.

– Да, вы правы. Я об этом как-то не подумала.

– Вряд ли она будет распространяться о своей пропаже. По крайней мере, уж вам точно ничего не расскажет.

Георгия вздрогнула.

– Я все еще боюсь ее, – призналась она.

– Мне кажется, это просто привычка – вы так долго жили в страхе… Она больше не причинит вам зла, разве только спустит все деньги вашего отца до последнего пенни.

– Полагаю, она их давно спустила, – заметила Георгия. – Ах, если бы Чарльз был здесь, он бы подсказал, что мне делать дальше. Теперь ему нет нужды скрываться на корабле, он может вернуться домой.

– Следует немедленно сообщить ему об этом, – улыбнулся герцог.

– У вас есть такая возможность? – озадаченно спросила Георгия. – Откуда у вас такие влиятельные друзья? Вот и сегодня вы собираетесь сопровождать нас на прием к принцу. Я считала вас изгнанником…

Герцог облокотился о каминную полку и, чуть поколебавшись, сказал:

– Я должен вам кое в чем признаться, Георгия.

– У вас снова неприятности?

– Пока нет. Но они могут возникнуть, если вы будете на меня сердиться, а этого я боюсь больше всего.

– Почему я должна на вас сердиться? Вы что-то натворили?

– Можно сказать и так, – усмехнулся герцог.

– После всего, что вы сделали для нас с Чарльзом, я никогда не буду на вас сердиться. И что бы ни случилось с вами, мы никогда не оставим вас в беде.

– Спасибо на добром слове, Георгия, – сказал герцог и поднес к губам ее руку.

Пальцы ее задрожали. Трайдон посмотрел ей прямо в глаза и несколько секунд не отводил взгляда. Георгия вспыхнула, смущенно потупила взор, и герцог выпустил ее руку.

– То, в чем я собираюсь признаться, явится для вас полной неожиданностью. Я не совсем тот, за кого себя выдаю.

– Вы не Трайдон Рейвен? – вскрикнула Георгия. – Вы назвались чужим именем?

– Не совсем так. Это мое имя, но меня больше знают под другим.

– Каким же?

– Герцог Вестейкр.

Георгия была поражена – чего-чего, а этого она никак не ожидала.

– Герцог Вестейкр, – медленно повторила она. – Так у вас нет никаких неприятностей? Вы просто посмеялись надо мной.

– Ну что вы! – воскликнул герцог. – Мне действительно пришлось бежать среди ночи из одного дома, где гостил. Но о причинах побега мне не хотелось бы распространяться. Я вас не обманывал, Георгия.

– Я думала, что вы скрываетесь от кредиторов или полиции, – удрученно покачала головой Георгия, – я и представить себе не могла, что вы герцог.

– На то имелись свои причины, и, уверяю вас, достаточно серьезные.

– Так вы в самом деле от кого-то убегали? – спросила Георгия.

– Да. Я чуть было не угодил в хорошо подстроенную ловушку. Было бы крайне неприятно, если бы я в нее все-таки угодил.

Она немного помолчала, а потом будто между прочим заметила:

– Ловушки, как правило, умело подстраивают женщины.

– Вы не лишены наблюдательности, – усмехнулся Трайдон. – Но не стоит больше задавать вопросов, Георгия. В свое время вам не очень-то нравилось, когда я вас расспрашивал.

– По крайней мере, я вам не лгала, – отрезала Георгия, – а говорила правду.

– Это верно, – согласился герцог, – но я вас тоже не обманывал. Я сказал, что у меня неприятности, и это правда. Сказал, что меня зовут Трайдон Рейвен. Меня действительно так зовут, а титул герцога я унаследовал совсем недавно.

– Титул герцога… – эхом отозвалась Георгия. – Теперь я догадываюсь, в какую ловушку вы чуть было не угодили и от кого скрывались. Ведь вы, очевидно, как выразилась бы леди Каррингтон, лакомый кусочек в смысле выгодной партии.

– Повторяю, вы не лишены наблюдательности.

– Уж не от женщины ли вы убегали?

– От многих женщин сразу, – уточнил герцог. – Я сказал как-то Перегину, что женщины мне смертельно надоели и я не собираюсь больше иметь с ними никаких дел. Но вам известно, чем для меня закончилось столь опрометчивое решение, – женщина, контрабандистка заставила меня таскать бочонки с коньяком.

Он весело рассмеялся, но Георгия не последовала его примеру.

– Очень жаль, – мрачно произнесла она.

– А мне нет, – сказал герцог. – Хотя должен вам признаться, что в то время я был вне себя от ярости, особенно когда вы заперли меня в молельне. Сейчас я совсем не сержусь. Я помог вам разобраться с вашей мачехой, а теперь перед нами стоит еще одна задача – мы должны потрудиться на благо Англии.

– Да, конечно, этого не следует забывать, – отозвалась Георгия.

Она не взглянула на герцога, и тон ее был холодным, словно между ними возникла непреодолимая преграда. Герцог взял ее за руку и повернул лицом к себе.

– Пожалуйста, Георгия, – взмолился он. – Я все тот же, кому вы доверились, с кем откровенно беседовали и смеялись по дороге в Лондон. Поймите, что титулы и высокое положение накладывают на их обладателя определенную ответственность. И если человек пренебрегает ею, он не достоин ни титула, ни положения в обществе. Гости вашей мачехи – не джентльмены, а негодяи. Позвольте же мне доказать, что и герцоги могут быть порядочными и достойными людьми, причем их не следует опасаться.

Георгия пристально смотрела на него, словно пытаясь разрешить мучительные сомнения.

– Вы правы, – сказала она наконец. – Наверное, глупо, но когда мне говорят о каком-нибудь герцоге, я вспоминаю… лорда Ревенскрофта.

– Его вы тоже должны забыть как дурной сон.

– Постараюсь, – неуверенным тоном произнесла Георгия.

– А обо мне вы не должны думать как о герцоге. Для вас я по-прежнему Трайдон, человек, который, как и ваш брат Чарльз, желает, чтобы вы были счастливы.

При упоминании о Чарльзе улыбка осветила лицо Георгии.

– Какая же я глупая! – воскликнула она. – Вы были так добры ко мне. Я постараюсь забыть, что вы герцог. Постараюсь помнить только о том, что вы помогли нам с Чарльзом.

Трайдон еще раз поцеловал ей руку:

– Благодарю вас. А теперь мне нужно идти. Я должен поговорить с Перегином о сегодняшнем вечере.

– А что там может случиться?

– Возможно, мы встретим нашего француза. И нам необходимо придумать какой-нибудь условный знак. Показывать на него пальцем, полагаю, не стоит – это, во-первых, неприлично, а во-вторых, он сразу догадается, что его раскрыли, – улыбнулся герцог. – Тогда все пропало.

– Понятно, – улыбнулась в ответ Георгия. – Не беспокойтесь, я узнаю шпиона. У него запоминающееся лицо. Вы только скажите, что я должна делать.

– Не думайте сейчас ни о чем. Пусть все идет своим чередом.

– Надеюсь, я вас не подведу.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – успокоил ее герцог.

Он повернулся и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Георгия была взволнована и все еще чувствовала на своей щеке прикосновение его губ. Немного успокоившись, она подошла к окну.

Итак, он герцог. Эта новость ошеломила ее, хотя, поразмыслив, Георгия решила, что не столь и важно, каким титулом он обладает, ибо по-прежнему оставался для нее Трайдоном Рейвеном – человеком, которому она доверилась и который отогнал всех зловещих призраков, преследовавших ее так давно, что, казалось, ей никогда от них не избавиться.

Няня не ошиблась – Трайдон действительно знатного происхождения. И она была права, утверждая, что на него можно положиться в минуту опасности. Интересно, как ему удалось похитить у мачехи письмо Чарльза? И вообще, как он узнал, где оно находится?

Однако, учитывая сдержанность герцога, Георгия понимала, что никогда не найдет ответа на свои вопросы. Существует несколько запретных тем, к которым он не позволит ей прикоснуться.

Сколько времени она размышляла, глядя на залитый солнцем сад, посреди которого бил фонтан и возвышалась статуя фавна, Георгия и сама, наверное, не смогла бы сказать. Из задумчивости ее вывел лакей, объявивший:

– Леди Грейзбрук.

Георгия резко обернулась, и, казалось, сердце ее оборвалось. На пороге стояла Каролина, одетая по последней моде – на голове экстравагантная шляпка с высокой тульей, отделанная алыми перьями, на плечах такого же цвета накидка.

– Так это действительно ты! – громко воскликнула она, и голос ее эхом отозвался в комнате. – Я глазам своим не поверила, увидев тебя выходящей из салона на Бонд-стрит. Мадам Бертин убеждала меня, что миссис Бейли гостит у леди Каррингтон. И я пришла убедиться в этом.

У Георгии пересохло в горле от страха, но ей удалось ответить спокойным тоном:

– Ваше сиятельство не ошиблись.

– Но как ты сюда попала? Кто тебя пригласил? И что вообще все это значит? – резко спросила Каролина, оглядываясь по сторонам. – Какое великолепие! Я всегда подозревала, что вдова состоятельная женщина. Но как ты-то с ней познакомилась? Когда два дня назад я уезжала из поместья, ты была еще там.

– Ее сиятельство пригласила меня погостить, – ответила Георгия.

– Погостить? – поразилась Каролина. – Но почему она тебя так разодела? Не собирается же она женить на тебе своего племянника – ведь ты уже замужем. Да и кто на тебя польстится?

– Леди Каррингтон очень добра ко мне. Но вам какое дело? Раньше вы почему-то не беспокоились обо мне.

– Раньше ты жила в поместье, что вполне меня устраивало, – сказала Каролина. – Я не потерплю, чтобы ты вращалась в тех кругах, где не принимают даже меня. Ты немедленно вернешься домой! Немедленно, слышишь! И оставишь все заказанные ее сиятельством платья. Здесь тебе не место.

– А где мое место? – с вызовом спросила Георгия. – В лодке с контрабандистами?

– Не смей со мной разговаривать в таком тоне! – закричала Каролина. – Что-то произошло. Ты очень изменилась… Не понимаю, каким образом ты здесь оказалась. Кто тебя привез? Не могла же ты приехать сама.

– Это вас не касается, – отрезала Георгия. – После смерти отца вы мне дали ясно понять, что моя жизнь вас абсолютно не интересует. Вы использовали поместье в своих неблаговидных целях, вы били, терзали и запугивали меня сверх всякой меры. Довольно! Я не стану впредь выполнять ваших приказов, и вы ничего мне не сделаете!

– Я тебе ничего не сделаю? – взвизгнула Каролина. – Дорогуша, а про письмо забыла? Память отшибло? Если я передам его в адмиралтейство, твоего братца с позором выкинут из флота и закуют в цепи!

– Сомневаюсь. В адмиралтействе вас и слушать никто не станет.

Девушка успокоилась, и голос ее обрел необыкновенную твердость. Дело было не только в том, что мачеха больше не имела над ней власти, – впервые в жизни Георгия говорила с ней на равных.

Она бросила взгляд в зеркало и увидела в нем не забитую деревенскую девочку, а гордую молодую особу. И рядом со своей мачехой эта особа казалась куда более элегантной и красивой.

– Что-то произошло, – пробормотала Каролина. – Ты больше не боишься меня. Неужели Чарльз погиб?

– Вовсе нет, – покачала головой Георгия. – Надеюсь, что он сейчас в добром здравии. А вам, ваше сиятельство, следовало бы удалиться. Вас сюда никто не приглашал, и мне не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством леди Каррингтон, принимая в ее доме посторонних людей.

– Это я-то посторонняя! – взвилась Каролина. – Я твоя мачеха! И если ты хочешь быть представленной ко двору, этим должна заниматься я, а не чужие люди.

– А кто будет платить? Вряд ли из-за меня вы стали бы так тратиться – выход в свет требует немалых средств.

– И кто же за тебя платит?

– Леди Каррингтон. Почтенная леди очень добра ко мне.

– Это заговор! Заговор с целью унизить меня! – разбушевалась Каролина. – Ты вырядилась в шикарное платье, пробралась в великолепный дом и думаешь, что теперь из себя что-то представляешь? Ну, смотри… Когда я отнесу письмо твоего драгоценного братца в адмиралтейство, ты запоешь по-другому.

– А как насчет вашего участия в незаконном промысле? – холодно осведомилась Георгия. – Нетрудно будет выяснить, куда направлялись из поместья повозки, груженные контрабандным товаром. Если начнется расследование, отыщется немало желающих дать свидетельские показания. На вашем месте я не стала бы привлекать внимание ни к себе, ни к вашим друзьям. А доказать то, что я понятия не имела, куда из погреба исчезали товары, не составит труда.

Георгия возликовала, увидев, что лицо Каролины побледнело от ярости.

– Я тебя уничтожу, – прохрипела мачеха, – чего бы мне это ни стоило. Пока мне многое непонятно, но, будь покойна, я все выясню, и тогда ты у меня попляшешь!

Она повернулась и быстро вышла из комнаты. На лестнице послышался дробный стук ее каблуков.

После ухода мачехи Георгия поняла, как много сил у нее отняло это испытание. Не такой уж она оказалась храброй на самом деле. Девушка чувствовала, что вот-вот упадет в обморок.

Схватив со стола флакончик с нюхательной солью, она поднесла его к лицу, но тут же поставила на место.

– Теперь мне нечего бояться, – громко сказала она. – Мачеха не причинит мне больше зла.

Внезапно Георгию охватило острое желание разыскать Грайдона и рассказать ему обо всем. Хотелось, чтобы он утешил ее, подтвердив, что они с Чарльзом действительно находятся в полной безопасности. В присутствии мачехи она держалась твердо и решительно. Но сейчас ей снова было страшно.

Георгия вспомнила, как сильные руки мужчины прижимали ее к себе, и будто снова ощутила прикосновение его губ к своей щеке. Бросив мимолетный взгляд на стул, она увидела платок, которым он вытирал ей слезы. Платок из тончайшего батиста с вышитой в уголке монограммой – листья земляники на герцогской короне. Георгия долго смотрела на платок, потом тихонько всхлипнула и бросилась вон из комнаты.

Несколькими часами позднее Георгия спускалась по широкой мраморной лестнице, покрытой ковровой дорожкой. Перегин и герцог, стоявшие в холле, изумленно уставились на нее. Именно на такой эффект она и рассчитывала. На ней было платье из струящегося газа, расшитого серебряными нитями, которые переливались при каждом ее шаге, и серебристая накидка, отороченная изящным голубым кружевом под цвет ее глаз. На шее сверкало великолепное бриллиантовое ожерелье.

– Ты замужняя дама, – говорила леди Каррингтон, надевая ей ожерелье, – и можешь позволить себе носить бриллианты. Будь ты девицей, пришлось бы довольствоваться скромной ниточкой жемчуга. Вот видишь, иногда даже выгодно иметь мужа.

Георгия рассмеялась:

– Для меня и маленькая нитка жемчуга – роскошь, не говоря уж о таком великолепии.

– Это еще не великолепие. Жаль, что ты выглядишь такой юной, иначе дала бы тебе свою тиару. Но, боюсь, она просто придавит тебя. А вот цветы, которыми мэтр Андрэ украсил твою головку, подходят гораздо больше и будут прекрасно сочетаться с бриллиантовыми подвесками.

– Ваше сиятельство так добры! Как мне отплатить за вашу заботу?

– Сегодняшним успехом. Люди всегда говорили, что все, к чему я прикасаюсь, превращается в золото. Они недалеки от истины. Ты настоящее золото, моя девочка. Я это сразу поняла, как только увидела тебя.

– Спасибо вам, – прошептала Георгия.

– Жаль, что ты уже замужем, – продолжала дама. – Я бы с удовольствием подыскала тебе хорошего мужа. Вот, например, Трайдон. Пора бы ему остепениться. Мы с его крестной только на прошлой неделе обсуждали это.

– Странно, что его сиятельство до сих пор не женат, – заметила Георгия.

Леди Каррингтон рассмеялась:

– Неудивительно, слишком много хорошеньких девушек и красивых замужних женщин вешаются ему на шею.

– Замужних женщин?

Георгия вдруг почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

– Ну да, – хмыкнула вдова и вдруг раздраженно бросила горничной: – Нет-нет, милочка, так не пойдет. Приколите бант чуть левее. Вот так! Так… О чем это я? Ах да, о замужних женщинах! Одно время у него были отношения с леди Валерией Воксон. Но потом она стала графиней Дейвенпорт, хотя по-прежнему строит ему глазки, причем не ему одному.

– А она красивая?

– Недурна, очень недурна. Правда, ей не хватает живости. Вот я в ее годы была куда энергичнее! И что за молодежь пошла! Посмотришь, красивая девушка, но какая-то вялая. А мужчина устает созерцать день за днем симпатичное, но томное лицо. Ему подавай жену с характером, вот как ты, к примеру. Повезло твоему мужу, с тобой он точно не соскучится. Ты его очень любишь?

Вопрос застал Георгию врасплох.

– Да… конечно, – пробормотала она.

– Жаль, что я не могу выдать тебя замуж, – повторила вдова. – Ну ничего, наслаждайся жизнью, пока молода.

Вдова неожиданно замолчала и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Сколько морщин! – грустно вздохнула она. – Если бы повернуть время вспять. Ах, какая я была в молодости! Кавалеры не уставали мне твердить, что, когда я вхожу в комнату, солнце тускнеет. А женщины – до чего же они меня ненавидели! На балах я их всех затмевала!

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Георгия и быстро спросила: – А как вы думаете, герцог все еще любит леди Дейвенпорт?

– Любит? Да кто тебе сказал, что он ее когда-то любил? – усмехнулась почтенная леди. – Был увлечен, допускаю. Он еще с кем-то встречался, вот только не помню ее имени. Тоже недурна собой, хотя, на мой взгляд, простовата. Должен же мужчина набираться опыта. Но это никакая не любовь. Любовь – это когда никто другой тебе больше не нужен.

Тут голос вдовы дрогнул, и Георгия участливо спросила:

– А вы когда-нибудь влюблялись?

– О, множество раз! Но только один раз я любила по-настоящему. Мы с мужем уехали в свое поместье и прожили там вместе двадцать три счастливейших года. Его убили на охоте – несчастный случай. Через два года на дуэли погиб мой сын. Бессмысленное рыцарство стоило ему жизни. Теперь у меня остался только Перегин. Надеюсь, что когда-нибудь он встретит женщину, которая станет для него единственной.

– Я тоже на это надеюсь, – задумчиво сказала Георгия.

– А ты? – внезапно спросила вдова. – Ты уже нашла свое счастье?

Георгия не успела ничего ответить – раздался стук в дверь.

– Кого еще там несет? – раздраженно сказала леди Каррингтон. – Ни минуты покоя в этом доме!

– Лакей говорит, что приехали джентльмены. Они ждут вас в холле, миледи, – ответила служанка.

Вдова радостно обернулась к Георгии:

– Спустись вниз, моя девочка, я хочу, чтобы они тебя увидели. Спину держи прямо, голову высоко. Такое платье нужно уметь носить, не волнуйся, ты справишься. Мне бы очень хотелось, чтобы ты выглядела в нем таинственной и искушенной… Хотя ты еще неоперившийся птенец, но от этого не стала менее привлекательной.

Георгия вышла на лестницу вне себя от волнения. А вдруг леди Каррингтон ошиблась? Если Перегину и, что важнее, герцогу она не понравится?

– Бог мой! – воскликнул Перегин. – Неужели перед нами та самая девочка, которая совсем недавно вошла в мою комнату в помятой амазонке?

– Та самая, – улыбнулась Георгия. – Надеюсь, теперь вы не будете меня стыдиться?

Говоря это, она не сводила с Перегина глаз – не в силах заставить себя взглянуть на герцога.

– Потрясающе! – воскликнул Перегин. – Вы затмите всех дам, Георгия. И скажу вам, положа руку на сердце, с вами никто не сравнится. Не так ли, Трайдон?

Георгия была просто вынуждена посмотреть на герцога. Он мрачно взглянул на нее.

– Да, нам не придется вас стыдиться, – сдержанно произнес он и резко добавил: – Пойдемте в гостиную. Я хочу поговорить с вами обоими.

Они прошли через холл, и лакей распахнул перед ними двери гостиной.

– Итак, – начал герцог, как только они остались одни, – возможно, мы сегодня увидим француза. Тогда вы должны будете сказать мне или Перегину – кто будет к вам ближе: «Здесь очень жарко. Не могли бы вы попросить господина в голубом или красном, розовом – словом, назвать цвет его сюртука – принести мне флакон с нюхательной солью».

– Ну, старина, ты загнул! – захохотал Перегин.

– У тебя есть другое предложение? – разозлился герцог. – Не может же Георгия показать на него пальцем!

– Конечно нет, – сразу согласился Перегин. – Да, лучшего, пожалуй, не придумаешь, разумеется, если мы не будем от него слишком далеко.

– Мы не должны допустить, чтобы шпион хоть что-нибудь заподозрил, – назидательно произнес герцог.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Перегин. – Придется вам постараться, Георгия.

– Попробую, – сказала она.

– И не забудьте, о чем мы договорились, – улыбнулся Перегин. – Как только вы появитесь там, все мужчины начнут увиваться за вами, расточать комплименты, целовать ручки и строить глазки. Это может вскружить вам голову, как бокал шампанского, и вы забудете обо всем на свете.

– Обещаю не забыть, – улыбнулась Георгия и взглянула на герцога: – Вы еще не сказали, понравилось ли вам мое платье.

Она хотела произнести это кокетливо, но получилось довольно жалостливо. На мгновение глаза их встретились, затем герцог отвернулся и, подойдя к двери, открыл ее.

– Мои возгласы восхищения вы услышите среди множества других, – сдержанно произнес он.

И Георгия вдруг почувствовала, как свет померк у нее в глазах.

Глава 10

Карета леди Каррингтон с виду казалась громоздкой. Но когда Георгия и ее попутчики удобно устроились на мягких сиденьях, лошади помчали по Карлос-плейс к Беркли-сквер довольно резвой рысью.

Георгия смотрела на бриллианты вдовы, мерцающие в тусклом свете уличных фонарей, и не могла поверить, что едет в великолепной карете вместе с такими богатыми и знатными господами, тогда как лишь несколько дней назад ее била и унижала в собственном доме мачеха.

Она боялась пошевелиться, чтобы, не дай Бог, не помять свое роскошное новое платье, поблескивающее в полумраке кареты. Девушка украдкой взглянула на герцога, сидевшего напротив. Он смотрел на нее с каким-то странным выражением. Георгия смутилась и поспешила обратиться к леди Каррингтон:

– Надеюсь, вам не придется за меня краснеть. Несмотря на то, что я никогда еще не была в столь изысканном обществе.

– Все будет хорошо. Прежде всего, не следует бояться принца, – сказала почтенная дама. – Он обожает хорошеньких девушек и наверняка наговорит тебе кучу комплиментов. Опасайся только леди Хертфорд. Эта дама все увереннее прибирает к рукам его высочество. Право, мне была больше по душе спокойная и умеющая держаться с достоинством Мария Фитцхерберт, хотя за пределами кареты я бы об этом, разумеется, и не заикнулась.

– А мне кажется, бабушка, леди Хертфорд должна ревновать принца к тебе, – вмешался Перегин. – Он постоянно с тобой кокетничает.

Она весело рассмеялась:

– По правде говоря, Перегин, я сегодня волнуюсь как дебютантка, выводя в свет юную очаровательную девушку. Ах, больше всего на свете я хотела бы иметь дочь! Каким для меня было бы наслаждением представить ее ко двору!

– А уж лучшей свахи в целом Лондоне и не сыскать, – поддел ее Перегин.

– Разве ты иного мнения? Если бы у меня была дочь, не сомневайся, Трайдон, ты уже давно стоял бы с ней под венцом.

– Если бы она, была, хоть в чем-то похожа на вас, миледи, меня не пришлось бы долго упрашивать, – ответил герцог.

Леди последние слова пришлись явно по вкусу.

– Ах ты, льстец! – воскликнула она с притворным негодованием. – Жаль, что Георгия уже замужем, иначе бы я устроила ее судьбу.

– Слава Богу, что не можете осуществить все свои грандиозные замыслы, – заметил Перегин. – Я уже тысячу раз говорил, бабушка, когда мне захочется жениться, я сам найду себе невесту. А Трайдон после своих недавних приключений вообще поклялся больше никогда не иметь дела с женщинами.

– Каких приключений? – живо заинтересовалась вдова.

– Перегин несет чепуху, – вмешался герцог. – Прошу вас, не слушайте его, миледи. Свет еще не видывал такого болтуна!

– Я расскажу тебе по секрету, бабушка, – словно не слыша его, продолжал Перегин. – Нашему новоявленному герцогу подстроили ловушку, и только благодаря своей врожденной проницательности ему удалось удрать, да так, что только пятки сверкали.

– Сейчас же прекрати, Перегин! – рассердился герцог. – Нечего совать нос в чужие дела!

– Я просто пошутил, – принялся оправдываться Перегин, поняв, что зашел слишком далеко.

– Не обращайте на него внимания, – сказал герцог скорее Георгии, чем вдове.

Если она и слышала его, то никак не отреагировала. Она сидела, отвернувшись к окну – ей казалось, что на улице темно и сыро, а предвкушение праздника исчезло. Георгия не понимала, почему ее вдруг охватило уныние. Сейчас у нее было только одно желание – вернуться поскорее в родное поместье, к няне, и навсегда забыть обо всем пережитом.

Перед ее мысленным взором вновь возник француз, которого она перевозила той далекой ночью. Узнает ли его? Она сомневалась, ведь лицо шпиона закрывал надвинутый на глаза капюшон.

Георгию вдруг охватило отчаяние. Будь посмелее, она бы тотчас же попросила леди Каррингтон остановить карету или даже повернуть ее обратно.

«Я обманула их всех, – подумала она. – Обманным путем попала в дом леди Каррингтон, а на самом деле совершенно не помню этого человека».

Словно угадав ее мысли, герцог наклонился к ней и взял за руку. Она хотела выдернуть руку, однако не могла не ответить на его дружеский жест.

– Все будет хорошо, – ласково произнес он. – Не волнуйтесь, ничего не произойдет – сегодня мы вряд ли встретим незнакомца. Веселитесь и думайте о чем-нибудь приятном.

Леди Каррингтон посмотрела на них, но промолчала, хотя ничего не ускользнуло от ее острого взгляда. Перегин тоже молчал. И на миг Георгии показалось, что, кроме них двоих, в карете никого нет.

– Я просто боюсь, что не узнаю его, – прошептала она.

– Узнаете, – поспешил успокоить ее герцог. – Наша память обладает странным свойством. Иногда кажется, что уже все забыто, но достаточно одного взгляда, жеста, слова, чтобы прошедшее воскресло вновь.

– А если мы его не найдем?

– Найдем, – уверенно сказал герцог. – И помните, он не должен догадаться, что его раскрыли.

– Конечно, – кивнула Георгия и, поборов наконец свои страхи, улыбнулась.

– Так-то лучше! – вмешалась леди Каррингтон. – Нечего портить нам вечер несуществующими интригами. Если хотите знать мое мнение, вы самые настоящие выдумщики. Даже представить себе не могу, что кто-то – если он, конечно, не сумасшедший – действительно собирается устроить покушение на принца. Да еще в Карлтон-хаусе, где его высочество окружен столькими друзьями! Нет, моя дорогая, выбрось из головы все, что наговорили тебе эти фантазеры, и развлекайся, как следует. Помни только об одном: ты будешь самой неотразимой из всех присутствующих дам.

Герцог выпустил руку Георгии и откинулся на сиденье, а она все еще ощущала его нежное прикосновение; чувство страха и неуверенности растаяло в ней без следа. Леди, наверное, права – они действительно всего лишь выдумщики. Сидя в великолепном платье рядом с богатыми и знатными особами, было трудно поверить, что совсем недавно, проскочив под самым носом у береговой охраны, она переправила в Англию французского шпиона.

Карета с шиком подкатила к подъезду великолепного дворца. По-прежнему не веря, что все происходит с ней наяву, а не во сне, Георгия вошла в огромный холл с высокими порфировыми колоннами. В глубине его виднелась широкая лестница, покрытая ковровой дорожкой, стены отделаны позолоченными панелями, а многочисленные ниши уставлены статуями, бюстами и урнами. Гостей встречала целая армия лакеев в напудренных париках и камзолах, украшенных золотыми пуговицами и изящным кружевом.

Они поднялись в роскошную гостиную, меблированную в китайском стиле.

Когда его высочество принимал самых близких друзей, он не утруждал себя официальным выходом. Вот и сейчас принц находился среди гостей, тепло встречая вновь прибывших. Рядом с ним стояла пухленькая леди Хертфорд, туго затянутая в корсет – отчего она напоминала цифру восемь, – вся в лентах, кружевах и драгоценностях. Красивое юное лицо… Полные белые ручки, которые, как свидетельствовали злые языки, держали его королевское высочество мертвой хваткой… Время от времени она нежно похлопывала принца по руке, тем самым давая понять окружающим, что они находятся в близких отношениях.

Леди Каррингтон сделала перед принцем реверанс, он поднес ее руку к губам:

– Рад приветствовать вас, миледи. Давненько мы не имели удовольствия видеть вас у себя.

– Ваше высочество, как всегда, необычайно любезны. И мне доставляет несказанное наслаждение убедиться, что вы находитесь в добром здравии и еще более элегантны, чем всегда.

Георгия знала, что принц обожает комплименты. И если бы она не была так испугана, ее бы весьма позабавило выражение совершенного удовольствия, появившееся на обрюзгшем лице его королевского высочества. Но внимание принца уже обратилось к ней.

– А это и есть та самая красавица, которую вы мне обещали представить? – спросил он, оглядывая Георгию с головы до ног, точно породистого скакуна.

– Разрешите, ваше высочество, представить вам миссис Георгию Бейли, – сказала леди Каррингтон.

Георгия присела в глубоком реверансе, который она так усердно разучивала сегодня в своей спальне.

– Очаровательна, просто очаровательна! – воскликнул принц. – Вы, как всегда, правы, леди Каррингтон, она настоящая красавица. Лондонским сплетницам будет что обсудить завтра.

– Без сомнения. Тем более они получили на то соизволение его высочества, – заметила вдова, сверкнув глазами.

Георгия с изумлением почувствовала, как принц пощекотал ей ладонь своими пухлыми пальцами, прежде чем отпустить руку.

– Мы надеемся еще не раз встретиться с миссис Бейли, – сказал он и нехотя повернулся к герцогу, стоявшему рядом с Георгией. – Рад тебя видеть, Вестейкр. Где ты пропадал все это время? Или Карлтон-хаус тебе больше не по душе?

В голосе его прозвучали нотки раздражения – принц не допускал даже мысли о том, что у его друзей могут появиться интересы, не связанные с его королевской особой.

– Мне пришлось уехать из Лондона по делам чрезвычайной важности, ваше высочество, – ответил герцог. – Я не могу сейчас доложить обо всем вашему высочеству – как говорится, и у стен есть уши, – но чуть позже сделаю это во всех подробностях.

– По важным делам? – удивился принц.

Долгие годы король Георг сознательно не посвящал его в государственные дела, и теперь принц был рад любой возможности услышать о чем-либо действительно важном.

– Превосходно, – произнес он и похлопал герцога по плечу. – Расскажешь мне обо всем позднее, Вестейкр. Я не забуду.

– Благодарю вас, ваше высочество, – отозвался герцог.

Принц, кивнув Перегину, направился к вновь прибывшим гостям.

Георгия облегченно вздохнула и принялась осматриваться по сторонам, внимательно вглядываясь в лица присутствующих. Но тут дворецкий произнес имя, которое, как ей показалось, эхом пронеслось по гостиной:

– Лорд Ревенскрофт!

Она вздрогнула и почувствовала непреодолимое желание куда-нибудь немедленно спрятаться.

– Успокойтесь, он вас не узнает, – раздался за спиной голос герцога.

Георгия обернулась и подняла на него глаза, потемневшие от волнения.

– Вы уверены? – прошептала она.

– Да, – спокойно ответил герцог. – Он не ожидает вас здесь встретить. Но если даже и узнает, что он может вам сделать? Ему придется быть вежливым и держаться от вас на расстоянии. Не волнуйтесь, я буду все время рядом.

– Вы… защитите меня?

Так спрашивает испуганный ребенок, который боится темноты и ночных призраков больше всего на свете.

Трайдон мягко улыбнулся ей:

– Я не дам вас в обиду, Георгия, поверьте мне.

Она все смотрела на него, и щеки ее зарделись, а сердце сладко защемило. Ей снова показалось, будто они остались одни в чарующем мире, наполненном восхитительной музыкой.

– Георгия, я хочу познакомить тебя с лордом Денменом.

Голос леди Каррингтон разрушил ее очарование и спустил Георгию с небес на землю.

К ней подошел человек средних лет, чья грудь была увешана наградами. Она говорила приличествующие случаю слова, отвечала на его вопросы, не переставая думать о том, что минуту назад в ее жизни произошло что-то очень важное, хотя и не могла до конца объяснить, что именно. Она была точно во сне. Вдова познакомила Георгию еще с несколькими гостями, после чего они снова оказались возле принца.

– Вы знакомы с моим старым приятелем, графом Сент-Клером, миледи? – услышала Георгия. – Нужно непременно познакомить его с вашей очаровательной миссис Бейли. Миссис Бейли – граф Жюль Сент-Клер.

Георгия сделала реверанс, и вдруг ее словно громом поразило. Господин, которого ей только что представили, поднес ее руку к губам, пробормотав по-французски: «Восхитительна!» – и окинул ее фигуру небрежным взглядом. «Слава Богу, он меня не узнал», – подумала Георгия. Несколько секунд ей казалось, что она не сможет даже двинуться с места. Граф Сент-Клер повел беседу с леди Каррингтон, и девушке удалось, не привлекая к себе внимания, подойти к герцогу. Он разговаривал с генералом, и Георгии пришлось подождать, пока Трайдон освободится.

– Прошу простить меня, – пробормотала она, пытаясь улыбнуться.

– Что случилось? – тихо спросил герцог, заметив, как взволнована девушка.

– Мужчина рядом с леди Каррингтон, – вымолвила она, совершенно забыв об условном знаке, которым следовало воспользоваться.

– Мужчина в сером? – спросил герцог, хотя уже не сомневался, каков будет ответ.

Да, именно его он видел через потайное окошко в поместье «На семи ветрах». Именно ему Каролина сообщила, что переправа через Ла-Манш назначена на следующий день. Без сомнения, это и был тот самый Жюль, о котором упомянул умирающий француз. Ну разумеется, прожив в Англии много лет, негодяй смог втереться в доверие к принцу. Герцог теперь ясно представлял коварный замысел противника.

Человек в сером был, очевидно, персоной грата [1]. Он вращался в самых изысканных кругах Лондона и одновременно шпионил в пользу Наполеона. Контрабандисты помогли ему переправиться через Ла-Манш во Францию, где он встретился с Бонапартом и обсудил план покушения на принца Уэльского. Вероятнее всего, сама идея принадлежала ему, ибо он знал, что король несколько слаб умом, и прекрасно понимал, какие ужасные последствия может иметь убийство принца для всей страны. Возвратившись в Англию, он стал ждать условного сигнала от императора.

– Вы его видите? – Вопрос Георгии отвлек герцога от размышлений.

– Да. Только не подавайте виду, что узнали его. Сейчас я с кем-нибудь вас познакомлю.

Он повернулся к стоящей рядом даме. Ею оказалась леди Хертфорд. Герцог поднес к губам ее руку.

– Позвольте сказать вам, миледи, что всякий раз, когда вижу вас, вы мне кажетесь еще моложе и красивее. Не удивлюсь, если вы признаетесь, что продали душу дьяволу в обмен на секрет вечной молодости.

Леди Хертфорд кокетливо захихикала – этот смех приводил принца в восторг.

– Должно быть, у Вестейкров лесть в крови, но я рада, что ваше сиятельство вернулись. Принц скучал без вас.

– Я весьма польщен, – поклонившись, отвечал герцог. – Позвольте представить вашему сиятельству миссис Георгию Бейли, которой покровительствует леди Каррингтон.

– Счастлива с вами познакомиться, – произнесла леди Хертфорд, но голос ее прозвучал холодно, и Георгия почувствовала на себе ее недобрый взгляд.

– Его высочество устраивает сегодня ужин в тесном кругу, – сказала она герцогу, не обращая больше на Георгию внимания. – Ему давно хотелось порадовать своих близких друзей.

– Присутствовать на таком торжестве для меня очень почетно, – официально отозвался герцог.

Между тем Георгия уже не замечала ничего вокруг. Она ощущала присутствие только двух людей – лорда Ревенскрофта и человека в сером, одна лишь мысль о них приводила ее в ужас. Казалось, лорд Ревенскрофт не должен был ее узнать, но когда гости вслед за принцем и леди Хертфорд направились в обеденный зал, Георгия услышала совсем рядом его мерзкий масляный голос.

– Невероятно! Да это же Георгия, крошка Георгия Грейзбрук!

Еще немного – и она упала бы в обморок. Но Георгия нашла в себе силы ответить ему холодно и спокойно:

– Ошибаетесь, милорд. Я вышла замуж и давно уже не Георгия Грейзбрук.

Возможно, ей только показалось, но в глазах его сиятельства промелькнула растерянность.

– И ваш муж… он тоже здесь? – осведомился Ревенскрофт.

– Он в море, – ответила Георгия и, как только произнесла эти слова, сразу поняла, что совершила непростительную ошибку, – от растерянности лорда Ревенскрофта не осталось и следа.

– Вы еще более очаровательны, чем в последний раз, – произнес он довольно развязно. – Теперь, когда вы в Лондоне, мы непременно должны с вами встретиться. Я завтра же нанесу вам визит.

– Завтра меня здесь не будет, – пролепетала Георгия, уверенность покинула ее.

– Я разыщу вас, чего бы мне это ни стоило, – пообещал лорд Ревенскрофт.

Гнев и отчаяние одновременно охватили ее. Она не могла вымолвить ни слова и лишь с ненавистью взирала на него.

– Мне поручено проводить вас в обеденный зал, – прозвучал неожиданно голос Перегина. – Я имею честь сидеть от вас по правую руку.

Перегин подоспел вовремя – она была на грани обморока.

– Вы как-то странно выглядите, Георгия, – с участием сказал он. – Вы плохо себя чувствуете?

– Это тот самый человек.

– Тот самый? Он здесь?

– Да. Но я боюсь не его, а лорда Ревенскрофта.

– А, тот еще наглец! – отозвался Перегин. – Уж кого бы я назвал самым отъявленным мерзавцем, так это его сиятельство. Ума не приложу, почему принц до сих пор его принимает.

Георгия взяла Перегина под руку и направилась с ним в обеденный зал. Чем дальше они уходили от лорда Ревенскрофта, тем спокойнее становилось у нее на душе. Слушая веселую болтовню Перегина, она старалась отогнать свои страхи.

– Не бойтесь его, – говорил он. – Мы с Трайдоном не дадим вас в обиду. Расскажите мне лучше о французе. Кто он?

Последние слова Перегин произнес таким таинственным шепотом, что Георгия невольно улыбнулась:

– Человек в сером.

– Граф Сент-Клер? – опешил он. – Не может быть! Граф вхож в высшее общество, и многие считают, что для француза он неплохой малый.

– Это он, – без тени сомнения сказала Георгия.

– Боже милостивый! – воскликнул Перегин не в силах справиться со своим удивлением. – Вы уже сказали Трайдону? – спросил он, когда они дошли до дверей обеденного зала.

– Да.

Стены зала были обиты серебристым шелком. Потолок поддерживали массивные колонны из красного и желтого гранита.

Георгии никогда прежде не доводилось видеть такого великолепия. Она села за роскошно сервированный стол. Справа от нее расположился Перегин, слева – лорд Денмен, которого ей представила вдова.

Принц сидел во главе стола. По правую его руку – леди Хертфорд, по левую – леди Каррингтон. На другом конце стола, на почетном месте, – лорд Ревенскрофт. Рядом с ним сидели привлекательные дамы, которые, как показалось Георгии, его совершенно не занимали.

Одна перемена блюд следовала за другой, но все изысканные кушанья казались Георгии безвкусными. Лорд Ревенскрофт по-прежнему не сводил с нее глаз. Она с ужасом думала, что теперь-то он не упустит случая исполнить свою угрозу, высказанную когда-то у дверей ее спальни. Чтобы хоть немного успокоиться, Георгия взглянула на герцога. Он, как и приличествовало его титулу, сидел неподалеку от принца. От француза его отделяла только дама в тиаре из опалов и жемчугов.

Предположение леди Хертфорд оправдалось: ужин проходил в тесном кругу. За длинным полированным столом – нововведение принца, прекрасно обходившегося без камчатных скатертей, традиционно используемых до начала столетия, – расположилось не более тридцати человек. Стол был декорирован массивными золотыми украшениями и множеством крошечных букетиков, составленных из белых орхидей и неизвестных красных цветов. «Как капельки крови», – подумала Георгия и невольно вздрогнула. А если она обозналась? Если человек в сером, к которому, оказывается, все так хорошо относятся, не тот, кого она переправила через Ла-Манш около трех недель назад? Вдруг ошиблась?

Нет, у него такое запоминающееся лицо, что его трудно спутать с другим. Она не могла ошибиться.

Ужин шел своим чередом, наконец подали десерт. Георгия с облегчением подумала, что скоро дамам позволят выйти из-за стола, как вдруг услышала громкий голос герцога.

– Позвольте, ваше высочество, – обратился он к принцу, – рассказать вам одну занимательную историю. Смею надеяться, всем присутствующим будет небезынтересно ее услышать.

– Историю? – рассеянно переспросил принц.

Он нашептывал на ушко леди Хертфорд комплименты, а та прикрывала лицо веером, старательно делая вид, что скрывает краску смущения.

– Да, ваше высочество, – подтвердил герцог, – весьма занимательную, к тому же она имеет непосредственное отношение к вашему высочеству.

– В самом деле? – оживился принц, радуясь возможности услышать что-нибудь лестное о своей персоне. – Мы тебя слушаем, Вестейкр. Только, пожалуйста, покороче, чтобы не было похоже на проповеди моего духовника.

– Рассказ не займет много времени, – пообещал герцог. – История, ваше высочество, начинается во Франции, где около трех недель назад Наполеон Бонапарт дал аудиенцию некоему человеку, прибывшему из Англии.

– Любопытно! – заинтересовался принц, выпрямляясь в кресле. – Но как он смог пробраться во Францию?

– Я объясню позже. Сначала позвольте довести до вашего сведения суть встречи Бонапарта с этим человеком. Ими был разработан план, согласно которому готовилось покушение на первого человека Англии. И этим человеком, несомненно, являетесь вы, ваше высочество.

– Убить меня? Ты сошел с ума! Кто тебе это сказал, Вестейкр? – в недоумении и ярости вскричал принц.

– Позвольте мне продолжить, ваше высочество, – спокойно сказал герцог. – Это была в своем роде блестящая идея, поскольку ваша смерть, – он выдержал эффектную паузу, в продолжение которой все присутствующие должны были осознать, что речь идет о самом короле, – породила бы политическую нестабильность и смятение в армии, и в частности на флоте, как известно, являющемся объектом особой заботы вашего высочества.

– Да, да, все так, – важно проговорил принц. – Однако убить меня? Боже милостивый! Кто бы мог подумать?

– Только от одной мысли об этом мне становится дурно! – воскликнула леди Хертфорд, но, заметив, что никому нет никакого дела до ее чувств, замолчала.

– После встречи с Бонапартом герой нашей истории благополучно вернулся в Англию, – продолжал герцог.

– И как, черт побери, ему снова удалось переплыть? – воскликнул принц. – Чем там занимается Коллингвуд, если можно беспрепятственно взад и вперед шнырять по каналу, как по Пикадилли?

– Этого господина, – ответил герцог, осторожно подбирая слова, – перевезли контрабандисты. Как известно вашему высочеству, они продолжают совершать свои дерзкие рейды под самым носом у береговой охраны. К сожалению, нашей таможенной службе удается задержать только десятую часть контрабандных судов, свободно курсирующих через Ла-Манш. – Герцог помолчал и, оглядев присутствующих, продолжил: – Так вот, нашему господину переправа не составила особого труда. Дело в том, что в Англии у него есть друг и покровитель, – кстати сказать, довольно влиятельная личность, – который руководит контрабандными действиями, если не всеми, то, во всяком случае, многими из них. Потому шпиону Бонапарта и не составило труда переправиться во Францию, а потом обратно. Теперь вы сами видите, ваше высочество, каким образом можно использовать контрабандистов.

– Боже милостивый! Ну и история! – воскликнул принц, и все за столом возбужденно загудели. – Однако кто же этот влиятельный господин?

– Ваше высочество его хорошо знает. Его зовут…

Герцог не успел произнести имени – один из гостей вскочил, опрокинув стул. С искаженным от ярости лицом лорд Ревенскрофт быстро сунул руку во внутренний карман сюртука и вытащил крошечный пистолет.

– Ни с места! – закричал он. – Назад! Не смейте ко мне приближаться! Кто сделает шаг, получит пулю в лоб! Не знаю, как ты меня раскрыл, Вестейкр, но запомни – гореть тебе в аду!

Он пятился к двери, в то время как Перегин, незаметно выскользнув из-за стола, стал у него за спиной. Ревенскрофт обнаружил его только тогда, когда добрался почти до самой двери. Поняв, что путь к отступлению отрезан, он обернулся и выстрелил. Однако Перегин успел пригнуться, и пуля угодила в дверную раму.

Дамы истерически завизжали, а мужчины, сбросив наконец оцепенение, вскочили со своих мест. Но никто из них не успел сделать и шагу, как прозвучал второй выстрел, – и лорд Ревенскрофт мешком повалился на пол. Перегин стоял, прислонившись спиной к двери. В руке его дымился пистолет.

Мужчины с возбужденными криками бросились к нему. Но герцог оставался на месте. Он не спускал глаз с человека в сером и увидел, как тот сунул руку во внутренний карман сюртука… Леди Хертфорд пронзительно завизжала, а принц, замерев от ужаса, ждал, что в его грудь вонзится длинный тонкий стилет, блеснувший в руке Сент-Клера.

Но герцог успел перехватить руку графа и, рванув его к себе, со всего размаха ударил графа в челюсть. Это был удар профессионала, обучавшегося боксу в лучших лондонских клубах. Казалось, граф на мгновение повис в воздухе, а потом рухнул на пол и потерял сознание.

От быстроты и неожиданности всего происшедшего в зале поднялась настоящая паника. Но генерал Дарлингтон тут же взял командование в свои руки.

– Немедленно убрать этих негодяев с глаз его высочества, – приказал он растерявшимся слугам. – Леди и джентльмены, прошу вас занять свои места. Все страшное уже позади.

Его четкие и уверенные распоряжения подействовали на гостей отрезвляюще. Шум сразу стих, и все вдруг вспомнили о принце. Тот сидел с багровым лицом, ухватившись за край стола. Леди Хертфорд билась в истерике у него на плече. И только леди Каррингтон сидела, как ни в чем не бывало, с достоинством выпрямившись на стуле. На губах ее играла ироничная усмешка, старческие глаза блестели.

– С вашим высочеством все в порядке? – спросил генерал, хотя вопрос его прозвучал несколько неуместно.

– Все хорошо, – буркнул принц.

– Могу я попросить прощения у вашего высочества? – спросил Перегин, подойдя к принцу.

– Что такое? – раздраженно бросил тот.

– Я обнажил оружие в присутствии вашего высочества и отдаю себе отчет, что тем самым нанес вам оскорбление, однако не мог поступить иначе, поскольку предполагал такой ход событий.

– Вот как? – удивился принц.

– Признаюсь, со стороны лорда Ревенскрофта я ничего подобного не ожидал, – продолжал Перегин, – хотя мне было известно, что именно граф Сент-Клер – тот человек Наполеона, которому поручено убить ваше высочество.

– Так вы заодно с Вестейкром, – наконец догадался принц. – Но если вы знали о готовящемся покушении, какого дьявола не арестовали мерзавца еще до того, как он бросился на меня?

– А вдруг ваше высочество поверили бы ему, а не нам? – возразил герцог. – Кроме того, я не предполагал, что он попытается осуществить свой план именно сегодня. Скорее всего, он и не собирался делать ничего подобного – его наверняка бы распознали и схватили. Но когда увидел, что внимание всех приковано к лорду Ревенскрофту, решил осуществить свои гнусные намерения и улизнуть незамеченным.

Принц вытащил из кармана платок и вытер пот со лба:

– Ты спас мне жизнь, Вестейкр, и я этого не забуду. Кто-нибудь принесите коньяку. После всего, что я пережил, не мешает как следует промочить горло.

Принесли коньяк, и леди Хертфорд, все еще всхлипывая, увела всех дам в гостиную, где они принялись возбужденно обсуждать покушение. Каждой не терпелось рассказать, что она видела, слышала и чувствовала.

Через некоторое время Георгия поймала себя на мысли, что уже не слушает оживленных женских охов и ахов, а думает только о том, что ее роль завершена. И теперь незачем ехать к Элмаку или куда-то еще. Наряды, заказанные леди Каррингтон, ей больше не понадобятся. Завтра же герцог отвезет ее обратно в поместье, а сам навсегда уйдет из ее жизни.

Мрачные мысли теснились в голове девушки, как вдруг она отчетливо вспомнила, какие чувства испытала, когда герцог, вскочив из-за стола, перехватил руку человека в сером: она испугалась не за принца, а за герцога. Наконец-то Георгия призналась себе, что любит Трайдона. Причем любит всепоглощающей любовью, сжигающей ее огнем.

Она любит его всем сердцем и так сильно, словно живет этой страстью всю свою жизнь. Вот почему она чувствовала себя с ним в полной безопасности, вот почему поездка в Лондон доставила ей несказанное наслаждение.

Сидя в китайской гостиной Карлтон-хауса и слушая пустую болтовню дам, Георгия погрузилась в мир воспоминаний и снова ощутила, как губы герцога коснулись ее щеки. Должно быть, она и тогда уже догадывалась, что любит его, однако боялась признаться в этом даже себе самой.

И хотя любовь переполняла все ее существо, Георгия с горечью подумала, что никогда не осмелится признаться в своем чувстве герцогу. Им не суждено принадлежать друг другу. Слезы появились у нее на глазах, и она уже готова была разрыдаться, но тут на помощь, как случалось не раз, пришла гордость. Да, она любит его, но он об этом никогда не узнает.

Всю оставшуюся часть вечера Георгия провела точно во сне. Принц вызвался показать ей сокровища Карлтон-хауса. Она смотрела на бесценные произведения китайских мастеров – картины, скульптуры – и не видела их.

Георгия не замечала, что принц стоит к ней гораздо ближе, чем того требовали приличия, что он ласково потрепал ее по щеке и, взяв за руку, снова пощекотал ладонь. Она видела только одного человека – герцога. Спокойный и сдержанный, он непринужденно смеялся, рассказывая что-то своим друзьям, и будто бы совсем не замечал ее. Но всякий раз в нужный момент почему-то оказывался рядом.

Вечер подходил к концу. Гости стали прощаться. Принц еще раз поблагодарил герцога и обратился ко всем присутствующим:

– О том, что здесь произошло, никто не должен узнать, в первую очередь газетчики. Пусть Бонапарт ломает голову над тем, приведен ли в исполнение приговор и какая участь постигла тех, кто должен был его осуществить. Согласитесь, это гораздо интереснее, чем если бы ему сразу стало известно о провале операции. Могу я на вас положиться?

Все наперебой начали заверять принца, что ни одна живая душа не узнает о случившемся.

– Благодарю вас за то, что не покинули меня в трудную минуту, – добавил принц.

Георгия спускалась вслед за леди Каррингтон и герцогом по широкой мраморной лестнице, как вдруг увидела кавалерийского офицера, быстро поднимавшегося им навстречу.

– Бог мой! Да ведь это Артур! – воскликнул герцог. – Разве ты не в плену у французов? Тебе удалось бежать?

– Привет, Трайдон. Приехал повидать принца, – ответил офицер. – Меня только что привезли в Англию, обменяв на двух наполеоновских адмиралов. Признаться, даже не надеялся на такую удачу. Думал, просижу в какой-нибудь вонючей французской тюрьме до окончания войны.

– Примите мои поздравления – вот уж, действительно, большая удача, – вступила в разговор вдова.

– Прошу меня простить, – спохватился герцог. – Леди Каррингтон, позвольте представить вам полковника Артура Гудвина, моего старого друга. Мы вместе служили на Пиренеях…

– …До тех пор, пока я, как последний кретин, не позволил взять себя в плен, – закончил за него полковник. – Хотя засада была устроена довольно ловко. Но все равно не могу простить себе, что угодил в нее.

– Почему бы завтра нам не пообедать вместе? – предложил герцог. – Ты бы мне все подробно рассказал.

– К сожалению, не могу. Сегодня я должен увидеться с принцем, а завтра отправляюсь в Суссекс, в некую деревушку Литтл-Чедбери. Не слышал о такой? Мне нужно найти девушку по имени Георгия Грейзбрук и передать ей письмо от брата.

Полковник торопливо поклонился и уже готов быть устремиться вверх по лестнице, но тут услышал:

– Постойте, прошу вас! Я и есть Георгия Грейзбрук. Пожалуйста, расскажите мне о Чарльзе. Он попал в плен?

– Чарльза взяли в плен несколько месяцев назад, – быстро ответил офицер. – Он пытался спасти матроса, которого смыло за борт во время шторма. Французы оказались расторопнее наших моряков и подобрали его. Сейчас Чарльз в крепости Кале.

Георгия порывисто прижала руки к груди:

– Боже мой, это ужасно! Как он себя чувствует?

– Насколько я знаю, неплохо, – ответил полковник. – Хотя, конечно же, вне себя от ярости, что вынужден сидеть за решеткой, вместо того чтобы сражаться с врагом.

– Расскажите мне обо всем подробнее, – взмолилась Георгия.

Полковник бросил быстрый взгляд на герцога, словно призывая его на помощь.

– Послушайте, Георгия, – спокойно сказал герцог. – Полковнику необходимо срочно поговорить с его высочеством. А когда его аудиенция закончится, надеюсь, он окажет нам любезность и приедет на Гросвенор-сквер, если, конечно, ее сиятельство не будет возражать.

– Об этом не стоило и говорить. Мне, как и Георгии, не терпится услышать рассказ полковника, – заявила почтенная дама.

– Я постараюсь приехать к вам как можно скорее, – пообещал Артур Гудвин.

– Не забудь – Каррингтон-хаус, – напомнил герцог. – Я пришлю за тобой карету. Или у тебя появилась своя?

– Я еще не настолько разбогател, – усмехнулся полковник. – Да, помнится, ты и сам был не богаче меня, когда мы виделись в последний раз.

– Все течет, все изменяется, – рассмеялся герцог. – Поспеши, иначе его высочество придет в ярость, если заподозрит, что не он первый услышал о твоих захватывающих приключениях.

– Это верно, – согласился полковник и уже готов был бросился вверх, однако, вспомнив о правилах хорошего тона, церемонно поклонился дамам и только после этого помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступени.

Выйдя из дворца, Георгия и ее спутники остановились, ожидая карету.

– Боже! Чарльз в тюрьме, – очень тихо прошептала Георгия, но герцог услышал ее. – Что же мне теперь делать? Какой ужас, он попал в руки французов!

– Мы что-нибудь придумаем, – успокоил ее герцог.

– Правда?

Георгия с надеждой посмотрела на него.

– Я ничего не обещаю вам, но у меня, кажется, появилась неплохая идея.

– Вам всегда все удается, что бы вы ни задумали! – с восторгом произнесла Георгия, но, испугавшись, что невольно выдает свои чувства, поспешила сесть в карету.

Глава 11

Фаэтон, запряженный четверкой лошадей, мчался по дороге на Брайтон и Дувр. Только ветер свистел в ушах. Георгия подумала, что прежде ей не доводилось ездить столь быстро. Теперь им уже не нужно было избегать наезженных прямых дорог, как тогда по пути в Лондон.

Сидя между герцогом и Перегином в роскошном фаэтоне, такая элегантная, Георгия с внезапной болью в сердце подумала, что эту поездку она запомнит на всю жизнь.

Сейчас она могла быть счастлива как никогда прежде, если бы не мрачные мысли о Чарльзе, лишавшие ее покоя. И еще одна мысль тяготила Георгию, как ни старалась она от нее избавиться, – ее знакомство с герцогом подходило к концу. Если бы не его знатное происхождение, они, наверное, могли бы остаться друзьями. Увы, герцог живет в другом мире, где ей нет места. Она должна вернуться в поместье и постараться добыть хоть немного денег, чтобы заплатить людям и продержаться до возвращения Чарльза.

Георгия после бессонной ночи, проведенной по возвращении из Карлтон-хауса, вдруг с ужасом вспомнила о мачехе. Она робко поведала о своих страхах герцогу.

– Не думайте о ней, – успокоил он ее. – Больше Каролина не причинит вам зла.

– Да, но когда-нибудь она приедет в поместье…

– Каролина никогда туда не вернется. Вчера вечером я имел возможность поговорить с ревизором его высочества. Он пообещал разобраться с делом леди Грейзбрук. Не тревожьтесь, вы никогда ее больше не увидите.

Казалось бы, его слова должны были успокоить Георгию, но она все не могла поверить в то, что с Каролиной Грейзбрук покончено навсегда. Ей казалось, что, как только герцог исчезнет из ее жизни, тут же его место займет мачеха. И уж она-то постарается отомстить Георгии за смерть своих самых близких друзей.

Словно догадавшись о ее переживаниях, герцог мягко сказал:

– Обсудим все позже, а пока забудьте о ней. Сейчас не она должна занимать наши мысли.

Герцог прав – перед ними стояла задача поважнее. После возвращения на Гросвенор-сквер Трайдон коротко рассказал им о том, что собирается предпринять. На следующее утро, когда весь дом еще спал, Георгия спустилась в столовую и с удивлением встретила там Перегина.

– Неужели Трайдон и вправду собирается сделать все то, о чем он вчера говорил? – спросила Георгия, от волнения даже забыв поздороваться с ним.

– Доброе утро, Георгия. Прошу вас, садитесь к столу и позавтракайте со мной, – ответил Перегин.

– У меня нет аппетита.

– Вы должны хоть немного поесть, – настаивал Перегин. – Нельзя же начинать новое дело на голодный желудок. Между прочим, и Трайдон всегда придерживается этого правила. Армейский опыт подсказывает ему, что солдаты бодрее чувствуют себя в походе и лучше сражаются, когда сыты. А от нас сегодня потребуется и то и другое.

– Иными словами, нам сегодня предстоит сражение? – чуть запнувшись, произнесла Георгия, и внезапно чувство восторга охватило ее.

– Вы же слышали, что сказал Трайдон. А он всегда держит свое слово. Если уж он пообещал что-то сделать – обязательно сделает.

– Но каким образом он собирается спасти Чарльза?

Перегин не ответил, а чуть заметно кивнул в сторону лакеев, снующих около буфета, уставленного разнообразными закусками.

– Он, наверное, просто пошутил, – быстро сказала Георгия, правильно истолковав его предостерегающий жест.

Да и стоит ли так волноваться, подумала она. Перегин, конечно же, прав – на герцога можно положиться. Она села к столу и заставила себя съесть омлет и немного меда, привезенного, по словам Перегина, из поместья вдовы в Суррее. Сам он с аппетитом проглотил несколько бараньих отбивных и отведал еще пару блюд.

Георгия с нетерпением ждала, когда слуги выйдут из комнаты. Наконец Перегин приказал им поставить чистый прибор – на тот случай, если его сиятельство, приехав, пожелает с ними позавтракать – и отпустил их. Как только дверь за слугами закрылась, Георгия тут же наклонилась к Перегину и шепотом спросила:

– Так как же он спасет Чарльза?

– Герцог сам расскажет. Но если хотите знать мое мнение, то он просто спятил. А впрочем, в этом – весь Трайдон. Он предлагает какую-нибудь бредовую идею, а потом выясняется, что она вовсе не бредовая.

– И все-таки не представляю, – вздохнула Георгия, – ведь Чарльз заточен в крепости.

– Для Трайдона это пустяки, – заверил ее Перегин. – А теперь разрешите вас покинуть. Мне необходимо проверить дуэльные пистолеты. Чует мое сердце – они нам понадобятся.

Георгия вздрогнула, вспомнив, как он уже воспользовался одним из них вчера вечером, и сказала:

– Позвольте поблагодарить вас. Я пыталась сделать это вчера, но вы и слушать не захотели. Вы просто не представляете, что для меня сделали. Теперь, когда лорд Ревенскрофт убит, я чувствую себя совершенно свободной и больше не дрожу от страха.

– В таком случае я просто счастлив, – весело ответил Перегин. – Но прежде скажите спасибо не мне, а Трайдону. Если бы не его догадка, что граф может быть опасен, я бы и не подумал захватить с собой пистолет. Тем более что пронести его с собой в Карлтон-хаус было весьма непросто, и я подвергал себя риску попасть в немилость к его высочеству. Слава Богу, все обошлось.

– Вы оба были просто великолепны! – восторженно воскликнула Георгия.

Как будто почувствовав, что речь идет о нем, в столовую вошел герцог.

– Вы все еще за столом? – сдержанно заметил он. – Нам пора отправляться.

– Как, уже? – воскликнули в один голос Георгия и Перегин.

– У подъезда нас ждет фаэтон. Георгия, пожалуйста, поторопитесь. Надеюсь, вы уложили вещи, которые вам понадобятся в путешествии?

– Да, я отдала распоряжение горничной, – ответила Георгия, – хотя и не предполагала, что мы отправимся прежде, чем встанет ее сиятельство.

– Для такой поездки, как наша, хватит и одной женщины, – улыбнулся герцог. – Тем не менее прошу вас засвидетельствовать мое глубокое почтение ее сиятельству и выразить искреннее сожаление по поводу того, что не могу сделать этого лично.

Георгия поспешила подняться в комнату леди Каррингтон. Когда вдова услышала о предстоящем путешествии, она огорченно вздохнула:

– Как бы мне хотелось скинуть сейчас годков двадцать! Я всегда придерживалась того мнения, что даже самое опасное приключение лучше полного бездействия.

Георгия порывисто обняла ее и поцеловала.

– Вы были так добры ко мне, миледи, – сказала она. – Даже не знаю, как мне вас благодарить.

– Ну что ты, моя девочка, – произнесла почтенная дама, нежно потрепав Георгию по щеке. – Жаль только, что пришлось отказать себе в удовольствии вывезти тебя к Элмаку.

– Мне тоже очень жаль, – искренне сказала Георгия и вздохнула при мысли, как было бы хорошо, если бы они не нашли этого Жюля столь быстро.

Тогда бы она провела с герцогом еще несколько дней.

Всю прошедшую ночь она не смыкала глаз, с беспокойством думая о Чарльзе и с любовью – о герцоге. Перед ней все время всплывало его мужественное лицо, и она представляла, как он сжимает в своей сильной, теплой руке ее руку, как касается нежным поцелуем ее щеки.

– Я люблю его, – шептала она. – Люблю его, люблю…

И с горечью понимала, что ей суждено шептать волшебные слова ночь за ночью.

Георгия проснулась на рассвете, радуясь тому, что скоро снова увидит его. Позже, сидя с ним в фаэтоне и наблюдая, до чего же ловко и умело он правит лошадьми, она почувствовала, как сладко сжимается в груди сердце. Трайдон был просто великолепен в своей невозмутимости и спокойствии. В нем ощущалась необыкновенная уверенность и скрытая сила. Георгия недоумевала, как она могла считать, что он изгнанник, вынужденный скрываться.

Герцог на мгновение оторвал взгляд от дороги.

– Нравится? – улыбнувшись, спросил он.

– Восхитительно! – воскликнула Георгия.

– Послушай, Трайдон! – поддержал разговор Перегин. – У тебя дьяволы вместо коней! Если дело и дальше так пойдет, мы с легкостью побьем брайтонский рекорд принца.

– Не сомневаюсь, – отозвался герцог. – Но сегодня нас ждут более важные дела, чем победа на бегах.

– Хотелось бы мне знать, что ты задумал, – проворчал Перегин.

Было около полудня, когда они остановились отдохнуть на большом постоялом дворе. Слуги кинулись к лошадям, а хозяин, встретив гостей почтительными поклонами, тут же проводил их в отдельную комнату, куда сразу подали вино, холодную говядину, седло барашка и ветчину, а также причудливо украшенную кабанью голову. Хозяин хотел угостить знатных гостей и более изысканными блюдами, но герцог решительно отказался, сославшись на спешку, и велел, чтобы их обслужили немедленно. Георгия подумала, что, будь у повара больше времени, он все равно не смог бы лучше приготовить тех жаворонков и пирога с устрицами, которые она съела с завидным аппетитом.

После обеда жена хозяина провела Георгию в самую лучшую спальню, где девушка привела себя в порядок. Взглянув в зеркало, Георгия решила, что, несмотря на бессонную ночь, выглядит превосходно – новая шляпка была ей к лицу, а изящный дорожный костюм не шел ни в какое сравнение с потрепанной амазонкой, в которой она отправилась три дня назад в Лондон.

Георгию можно было легко принять за светскую даму, хотя сама она по-прежнему чувствовала себя испуганной девчонкой, волею судьбы вынужденной заниматься контрабандой. Впрочем, хуже всего было то, что она до сих пор оставалась совершенно одинокой. Кроме старенькой няни и брата, попавшего в плен, у Георгии больше никого не было.

Она вернулась в гостиную, и по ее лицу никто не догадался, что творится у нее в душе. Мужчины встали.

– Выпейте вина, Георгия, и поедем дальше, – сказал герцог.

– Ты нам и полчаса не дал на отдых, – проворчал Перегин.

– Не забывай, нас ждет серьезное дело.

– Вы так и не скажете, чем мы займемся в Брайтоне? – спросила Георгия.

– Мы держим путь не в Брайтон, а в поместье «На семи ветрах».

– В наше поместье? – поразилась Георгия. – Но зачем?

– Я скажу вам по приезде, – ответил герцог. – У меня нет никакого желания говорить ни здесь, ни в каком-либо другом месте, где нас могут подслушать. События вчерашнего вечера показали, что в наше время никому нельзя доверять. Ревизор его высочества, кстати, того же мнения. Принц слишком уж откровенен даже с малознакомыми людьми. Одному Богу известно, что узнает Бонапарт о стратегии наших войск из его неосторожных разговоров.

– Ты, как всегда, прав, Трайдон, – согласился Перегин. – Что ж, продолжай хранить гордое молчание, хотя, клянусь, мы с Георгией умрем от любопытства, не добравшись до поместья «На семи ветрах», где бы оно ни находилось.

Герцог только улыбнулся.

– Вы не устали? – нежно спросил он Георгию.

– Конечно нет. Вы же знаете, что я совсем не привыкла путешествовать с комфортом.

Герцог многозначительно посмотрел на нее, и оба вспомнили об изнурительных переправах через Ла-Манш.

– Вы держитесь прекрасно, – похвалил он Георгию, и девушка почувствовала, как волна радости захлестнула ее.

Пару часов спустя экипаж остановился у ворот поместья. В лучах яркого солнечного света старый дом, окруженный красной кирпичной стеной, за которой простирались изумрудно-зеленые леса, был очень похож на драгоценную жемчужину, покоящуюся в бархатной шкатулке.

– Клянусь Богом, место просто очаровательное! – воскликнул Перегин.

– Это мой дом, – скромно ответила Георгия.

– В таком случае примите мои поздравления.

– Боюсь, вам покажется здесь не слишком удобно, – вздохнув, произнесла Георгия. – Вы привыкли к совсем другой жизни.

– Вы преувеличиваете. На Пиренеях нам с герцогом приходилось спать и на сырой земле, – ответил Перегин. – После этого, уверяю вас, любая постель покажется мягкой.

Георгия взглянула на герцога с тревогой, ожидая, не станет ли он возражать Перегину, но тот поддержал друга:

– Совершенно справедливо. К тому же няня не даст нам умереть голодной смертью.

Георгия вошла в дом, и теперь он показался ей маленьким и старым по сравнению с величественным и элегантным Карлтон-хаусом.

Навстречу им вышла няня. Лицо ее было встревожено. Она решила, что приехала леди Грейзбрук. Но, увидев Георгию, она радостно вскрикнула, бросилась к ней и крепко обняла.

– Девочка моя! Какая же ты красивая! Совсем на себя не похожа. Я всегда мечтала, что ты будешь такой изящной, как сейчас. – Она с одобрением взглянула на герцога. – Так вы сдержали свое обещание, сэр, и привезли ее мне обратно целой и невредимой.

– Совершенно верно. Однако неприятности, к сожалению, еще не закончились, и нам предстоит одно очень важное дело.

– Какое же?

Георгия обняла старушку.

– Послушай, няня, – тихо сказала она, – наш Чарльз в плену у французов. Но его можно спасти.

– Мой дорогой мальчик в тюрьме! – с ужасом воскликнула няня и пошатнулась.

– Его сиятельство обещал помочь нам, – сказала Георгия, взглянув на герцога.

– Его сиятельство! – с удовлетворением повторила старушка. – Так я была права! Я сразу догадалась, сэр, что вы знатного происхождения. Уж слишком долго я служила джентльменам, чтобы ошибиться.

– Для вас, няня, я все тот же человек, которого вы не смогли отпустить голодным, хоть и назвали мошенником, – улыбнулся герцог.

Лицо няни залила краска смущения. Георгия снова крепко обняла ее.

– Я расскажу тебе обо всем попозже, – пообещала она. – А сейчас принеси, пожалуйста, джентльменам по бокалу вина, а мне чашку горячего шоколада, если ты, конечно, не очень занята.

– Сейчас, сейчас, – заторопилась старушка и на пороге еще раз воскликнула: – И все-таки герцог! Меня не проведешь…

Георгия и Трайдон весело рассмеялись.

– А вас, Георгия, я попрошу собрать всех своих людей, – сказал герцог. – И, если можно, пригласите местного верхолаза.

– Своих людей? – удивилась Георгия. – Но зачем? Не понимаю…

– Так нужно, – коротко ответил герцог.

Он вынул из кармана какие-то карты и направился в библиотеку. Георгия в недоумении последовала за ним.

– Прошу вас, поторопитесь, – обернувшись, повторил герцог. – И вам следовало бы переодеться. Ваши люди не должны видеть вас в таком непривычном для них наряде.

Не сказав больше ни слова, герцог принялся раскладывать на столе карты, а Георгия, несколько растерявшись от сухости его замечаний, пошла исполнять его распоряжения.

Она отыскала садовника и послала его в деревню собрать людей. Затем поспешила к домику лесничего. Георгия отправила его на поиски других работников. Потом девушка вспомнила, что герцог велел привести верхолаза. В поместье их было двое – отец и сын. Они часто разъезжали по всей округе, и Георгия боялась, что не застанет их. К счастью, они оказались дома.

Вернувшись в поместье, Георгия сменила старую одежду, в которой ходила выполнять распоряжения герцога, на новое элегантное платье, привезенное из Лондона: ей хотелось остаться в памяти Трайдона красивой и нарядно одетой. Взглянув на себя в зеркало, с сожалением вздохнула: это муслиновое платье она надевает в последний раз. Совсем скоро она отправит все наряды леди Каррингтон. Они были сшиты для выполнения важной миссии. Цель достигнута, и роскошные туалеты Георгии больше не принадлежат.

Она спустилась по лестнице. В холле уже собрались ее люди.

– Вы нас звали, мисс? – спросил один из них. – Разве мы сегодня плывем?

Не отвечая на вопрос, Георгия направилась в библиотеку.

– Мои люди собрались, – сказала она Трайдону. – Где вы будете с ними беседовать?

– Попросите их зайти сюда, – произнес герцог таким тоном, точно он был здесь хозяином.

Мужчины вошли в библиотеку и остановились, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Герцог поздоровался с каждым из них за руку. Георгия с удивлением отметила, что ее люди даже рады его видеть, – побывав вместе с ним в передряге, они теперь считали Трайдона своим и вполне доверяли ему.

– Все здесь? – спросил герцог.

– Да, сэр.

– А вот верхолазы, – Георгия указала на отца с сыном. – Эрнест и Бен Фэрроу. Их здесь все хорошо знают.

Верхолазы смущенно улыбнулись, услышав похвалу.

– У меня для вас есть скверная новость, – начал герцог. – Мистер Чарльз, ваш хозяин, находится в плену у французов.

Раздался возбужденный гул голосов, кто-то из собравшихся хотел выругаться в сердцах, но вовремя остановился.

– Теперь мне ясно, как вы относитесь к своему молодому господину, – продолжал герцог. – Остается только выяснить, все ли готовы поехать со мной и предпринять отчаянную попытку спасти его.

На мгновение воцарилась мертвая тишина, но тотчас же все одобрительно зашумели, выражая свое согласие.

Когда они отправились в опасное путешествие, уже стемнело. Легкий южный ветер ласкал лицо Георгии. Ей вспомнилось, как она два часа подряд яростно спорила с герцогом, отстаивая свое право ехать вместе с ними. В конце концов настояла на своем, пригрозив, что, если Трайдон не возьмет ее с собой, она прикажет людям не подчиняться его распоряжениям.

– Я скажу, что вам нельзя доверять, – бушевала она. – Я пойду на любую ложь, но без меня вы не отправитесь. Я не останусь дома ни за что на свете.

– Это не женское дело, – убеждал ее герцог.

– Я десятки раз переплывала через канал, и это тоже было не женским делом, – горячилась Георгия. – Я командовала людьми, и неплохо командовала – мы всегда благополучно возвращались домой. Нам не повезло всего лишь один раз, и между прочим, тогда с нами были вы.

– Женщина и логика несовместимы, – сдался в результате герцог. – Хорошо, Георгия, пусть будет по-вашему. Однако учтите, я беру вас против своей воли – в лодке и так слишком много народу.

– У нас не будет груза, – возразила Георгия. – И вы прекрасно знаете, что в лодке места предостаточно.

– Да, спорить с женщиной бесполезно, – обреченно махнул рукой герцог.

Победа осталась за ней, и она готова была простить ему любые обидные слова.

Впервые Георгия почувствовала себя неуютно в высоких грубых сапогах и стареньком потертом камзоле – в присутствии герцога ей хотелось выглядеть изящной. Она даже не прислушивалась к тому, что говорит ее людям герцог, и обратила внимание только на то, что он отвел в сторону верхолазов и долго с ними беседовал, после чего отец и сын погрузили в лодку снаряжение.

Лодка быстро и бесшумно скользила по волнам. Ночь выдалась не слишком темной – время от времени из-за туч выглядывала бледная луна. Герцог и Перегин о чем-то тихо разговаривали, остальные гребли молча. Через несколько часов герцог принялся отдавать приказы.

– Право руля, – сказал он Георгии. – Несколько сот ярдов держитесь данного курса.

Из-за туч показалась луна, и они увидели впереди французский берег.

– Малый ход! – распорядился герцог. – Который теперь час, Перегин?

– Почти четыре.

– Рассветет в половине пятого, нужно рассчитать время с точностью до минуты.

– А что мы будем делать? – спросила Георгия и подумала, что во всей этой суматохе так и не удосужилась выведать, какого плана придерживается герцог.

– Увидите, – коротко ответил он.

Но Перегин решил удовлетворить ее любопытство.

– Полковник Гудвин поделился с Трайдоном интересным наблюдением: на рассвете и на закате пленников выводят на прогулку по крепостной стене. Этим и намерен воспользоваться герцог.

Тем временем герцог занял место у руля, а Георгии приказал лечь на дно лодки. Он легко сжал ее пальцы.

– Будьте мужественны, – шепнул он ей. – Мы спасем вашего брата во что бы то ни стало.

– Я вам верю, – ответила Георгия. – И даже если это не удастся, я все равно буду вам благодарна.

Она скользнула на дно лодки, коснувшись щекой его руки. Однако герцог оставил без внимания эту случайную ласку: он разворачивал лодку к огромной крепости, поднимавшейся, казалось, из самой воды.

Когда они подошли к самому берегу, их по-прежнему окружала кромешная тьма. Прихватив снаряжение, бесшумно сошли на землю верхолазы и тотчас же скрылись из виду. Георгия пристально всматривалась в темноту, с замиранием сердца ожидая, что вот сейчас кто-нибудь из часовых поднимет тревогу. Но ничего не нарушало тишину, только волны с шумом бились о камни. Крепость была погружена во тьму, и она поняла, что французы не ожидали высадки неприятеля с моря, полагая, что только крупные корабли могут угрожать этим неприступным стенам.

Через несколько минут герцог передал руль Перегину и спрыгнул на берег. Видя, как он исчезает во тьме, Георгия лишь усилием воли поборола в себе желание кинуться следом.

Он шел навстречу опасности и мог погибнуть. И если бы это действительно случилось, она никогда бы не простила себе, что не была с ним рядом в эту минуту. Но ей оставалось только ждать, затаив дыхание и прислушиваясь.

Ничего подозрительного. Понемногу тьма начала рассеиваться, и Георгия увидела, как по отвесной стене крепости карабкаются две крошечные фигурки. Верхолазы! Они добрались уже до середины стены, с поясов у них свисала длинная веревка. Снизу за ними внимательно наблюдал герцог.

Перегин вытащил из кармана часы.

– Который теперь час? – прошептала Георгия.

– Четыре двадцать восемь.

Лодку сильно качало на прибрежной волне, и один из членов команды спрыгнул в воду и стал придерживать ее. Георгия попыталась отвлечься, думая о чем-нибудь постороннем, но безуспешно. Она не могла не смотреть, как все выше и выше поднимаются по стене крошечные фигурки, а герцог стоит внизу и неотрывно следит за ними.

– Четыре двадцать девять, – прошептал Перегин, и через минуту: – Половина пятого.

В самом верхнем окне крепости вспыхнул свет, потом засветилось окно под ним. Георгия так пристально вглядывалась в темноту, что глазам стало больно. Вдруг послышался тихий свист.

Услышав этот негромкий свист, она поняла, почему герцог задал ей сегодня утром странный, как ей показалось, вопрос:

– У вашего брата есть любимая мелодия или песенка, которую он помнил бы с детства?

– Да, – ответила Георгия. – Мама часто играла нам «Чарли, дорогой мой», а мы стояли около фортепьяно и пели. Потом она обычно прижимала к себе брата и говорила: «Ах ты, мой дорогой Чарли!» Помню, я страшно ревновала тогда.

Герцог больше ничего не сказал, и она не придала его вопросу большого значения.

Мелодия «дорогого Чарли» отчетливо раздавалась в тишине, но ничего особенного по-прежнему не происходило. Георгия заметила, как один из верхолазов, закрепив веревку на самом верху стены, стал спускаться вниз. Спрыгнув на землю, он быстро, словно выполнял приказание герцога, поспешил к лодке. Через некоторое время его догнал второй верхолаз.

Герцог продолжал насвистывать «Чарли, дорогой мой». Внезапно наверху показалась чья-то голова.

– Справа от вас две веревки, – крикнул герцог. – Быстрее спускайтесь.

Мгновение человек на стене не шевелился. Кто это? Чарльз? Или кто-то другой? Потом Георгия увидела, как он перелез через стену и, ухватившись за веревки, быстро заскользил вниз.

– Приготовиться! – крикнул Трайдон.

Человек, который придерживал лодку, отпустил ее, и она закачалась на волнах. Чарльз и герцог, шлепая по воде, подбежали к лодке, и команда дружно взялась за весла. На крепостной стене показались люди, послышались громкие голоса и истошные крики.

– Вперед! – скомандовал герцог. – Гребите как можно быстрее! Головы вниз!

Перегин развернул лодку, сидевшие в ней со всей силой налегли на весла.

– Раз, два, – начал считать Трайдон. – Темп задаю я. Раз, два. Раз, два.

Со стены раздался ружейный залп.

– Головы пригнуть. Раз, два. Раз, два.

За спиной гремели выстрелы. Опустившись на дно лодки, Георгия отчаянно молилась, чтобы никто не пострадал.

Но вот крепость осталась далеко позади – выстрелы им были почти не слышны. На востоке забрезжил рассвет, и первые золотистые солнечные лучи разогнали тьму.

– Чарльз! Милый Чарльз! – воскликнула Георгия, когда тот опустился рядом с ней на дно лодки, и, прижав его к себе, расцеловала в обе щеки.

– Удалось, – скромно произнес герцог, но и в его голосе слышалось огромное удовлетворение.

Гребцы радостно зашумели, раздались вздохи облегчения. Безумное предприятие, казавшееся почти невыполнимым, благополучно завершилось.

– А теперь – домой, – распорядился герцог, и взгляд его на мгновение задержался на счастливом лице Георгии, которая сидела на дне лодки, обняв брата.

Она сняла свой черный платок, и мягкая волна золотистых волос коснулась лица Чарльза.

– Как тебе в голову пришла такая безумная идея? – спросил ее брат.

– Это придумала не я.

– А кто же?

– Герцог Вестейкр, друг полковника Гудвина.

– Так полковник нашел тебя?

– Да, именно он сообщил нам, где ты находишься.

– Боже мой, все еще не могу поверить, что все происходит не во сне, а наяву! – воскликнул Чарльз. Голос его дрогнул, и Георгии показалось, что он вот-вот расплачется.

– Все хорошо, – проговорила она. – Ты уже в безопасности, и мы скоро будем дома.

– Я должен немедленно вернуться на корабль, – ответил брат. – Ты можешь представить себе что-нибудь более нелепое – прыгнуть за борт и тут же попасть в руки неприятеля!

– Ты же хотел спасти матроса.

– Да, но, к сожалению, ничего не получилось. Море штормило… Прекрасный был парень, один из лучших в команде…

– Теперь ты в безопасности, – повторила Георгия, пытаясь его успокоить.

Больше она ничего не могла ему сказать. Ее охватила тихая грусть. Не прошло и часа, как они встретились, а Чарльз в мыслях уже далеко от дома – рядом со своими друзьями. Он хоть сейчас готов бежать к ним, бросив ее одну. Конечно, она была безмерно счастлива, что любимый брат не томится больше в плену. Но в его мыслях о будущем ей нет места, отчего девушка чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде.

Она взглянула на корму, где сидел герцог. Какой же он красивый, элегантный и спокойный, как будто перенесенные испытания его совершенно не коснулись. Завтра он вернется в Лондон, к своей светской жизни, где он играл такую важную роль. Чарльз, конечно же, поедет с ним, горя желанием рассказать в адмиралтействе о своих головокружительных приключениях. Она останется в поместье совершенно одна. Ей стало грустно, и на глаза навернулись слезы.

Глава 12

Когда они доплыли до залива, было уже почти восемь часов. На берегу их ждала няня. Старушка прижимала руки к груди, и Георгия догадалась, что она молится. Выражение крайнего беспокойства сменилось на ее лице неописуемой радостью: няня заметила в лодке Чарльза.

Вытаскивая лодку на прибрежную гальку, мужчины оживленно переговаривались между собой. На этот раз им не было нужды таиться и хранить молчание. Они были вне себя от восторга, что им удалось вызволить своего хозяина из неприступной вражеской крепости.

Чарльз сначала заключил в объятия няню, а потом благодарно тряс руки всем по очереди. Каждый пытался рассказать ему, какие изменения произошли в поместье за время его отсутствия. Георгия стояла в стороне. Она услышала, как герцог что-то сказал Перегину, и они направились в пещеру. Вернулись друзья с двумя кожаными сумками, набитыми золотом, – должно быть, они спрятали их там, перед тем как отправиться за Чарльзом. Девушка смотрела, как герцог раздает каждому гребцу по десять гиней, и с горечью подумала: вот еще один долг, который она никогда не сможет погасить.

Ни слова не говоря, Георгия повернулась и быстро направилась к пещере. «В последний раз», – сказала себе она, идя по каменной галерее, потом по шаткой лестнице через пустой погреб в дом. Она не представляла, как будет платить людям, когда Чарльз вернется на корабль. Ведь ее контрабандная деятельность завершена.

Когда герцог, Перегин и Чарльз вошли в дом, Георгия, успев переодеться в муслиновое платье, накрыла стол к завтраку.

– Я голоден как волк, – заявил Чарльз. – Ну-ка, нянюшка, неси нам сюда все, что имеется съестного в доме. У меня такое ощущение, что я не ел целую вечность.

– Бедный мальчик! Я так и знала, что эти негодяи заставят тебя голодать! – возмущенно воскликнула няня и, шурша юбками, поспешила на кухню.

Чарльз сел к столу, и Георгия улыбнулась, заметив, что он, как само собой разумеющееся, занял место отца, пустовавшее с давних пор. Она вышла вслед за няней на кухню и вернулась с дымящимся кофейником в руках.

– Начните с кофе, – сказала Георгия. – Сейчас я принесу вам ветчину, которую мы с няней приберегли именно для такого случая. Мы приготовили ее три месяца назад и решили, что без тебя, Чарльз, к ней никто не притронется.

– И правильно сделали, – улыбнулся Чарльз, но тут же торопливо повернулся к герцогу: – Продолжайте, ваше сиятельство. Так что же натолкнуло вас на мысль спасти меня столь рискованным способом?

– Да, в самом деле, – поддержала его Георгия.

– Семь лет назад, в тысяча восемьсот втором году, – начал свой рассказ герцог, – во время короткого перемирия с Бонапартом наш полковой командир отправился во Францию и взял меня с собой. Неплохо бы выяснить, что замышляет Бонапарт, сказал он тогда. Наш премьер-министр и кое-кто из правительства были убеждены, что прекращение военных действий вызвано желанием выиграть время. Бонапарт хотел снарядить новые корабли и передислоцировать армию. Когда мы прибыли в Кале, нас дружески встретил мэр города и пригласил провести ночь в крепости. В то время там, конечно, не было военнопленных, а только гражданские заключенные. Помню, я спросил мэра, имеют ли они возможность дышать свежим воздухом.

«Тем, кто побогаче, разрешается погулять на крепостной стене четверть часа на рассвете и на закате», – отвечал он.

«Полагаю, на военнопленных распространяются те же правила?» – допытывался я.

«Да, – подтвердил мэр, – английские офицеры пользуются теми же привилегиями».

– Так вот откуда вы узнали! – воскликнул Чарльз.

– Конечно, я уточнил потом у полковника Гудвина, придерживаются ли сейчас французы заведенного распорядка. Но я припомнил и другое. Когда мэр вывел нас на крепостную стену, я долго стоял и смотрел, как бушует внизу море и волны разбиваются о скалы. Тогда я подумал: «Отсюда можно только на крыльях улететь – больше никак не убежать, если, конечно, ты не верхолаз».

– А что вас натолкнуло на эту мысль? – спросила Георгия.

– Не знаю, – пожал плечами герцог. – Вероятно, все наши поступки предопределены, а мысли существуют для того, чтобы рано или поздно можно было извлечь из них пользу.

– Еще какую пользу! – воскликнул Чарльз. – Как мне вас отблагодарить, сэр?

– Не стоит благодарности, – улыбнулся герцог. – Теперь, когда наше предприятие успешно завершилось, я хочу сказать, хотя, возможно, вы мне и не поверите, что наслаждался каждым мгновением.

– И каждое из них казалось вечностью, – подхватила Георгия. – Когда я увидела человека, высунувшегося из окна крепости, я сначала не узнала Чарльза и каждую секунду ждала, что французы откроют огонь.

– Даже в самом страшном сне им не могло присниться, что пленнику удастся сбежать по крепостной стене, – горячо поддержал ее Чарльз. – Все остальные подходы к замку тщательно охраняются.

В столовую вошла няня, держа в руках самое большое блюдо, какое только нашлось в доме, – на нем возвышалась целая гора яичницы с ветчиной. И внимание Чарльза сразу же переключилось на еду.

– На вертеле жарятся четыре жирных голубя, – объявила старушка. – Сына садовника я послала в деревню за бараньей ногой.

– За одной ногой? – воскликнул Чарльз. – Да мне и четырех не хватит!

– А кто будет за все это платить, хотелось бы знать? – проворчала няня. – Когда вас не было дома, мистер Чарльз, мы себе таких лакомств не позволяли.

Фыркнув, няня стремительно вышла из комнаты, а Чарльз рассмеялся.

– Ну и язычок у нашей нянюшки, – сказал он Георгии. – Я так и жду; что она поставит меня в угол за какую-нибудь провинность.

– Тебя никогда так не наказывали, как меня, – заметила Георгия. – Ты всегда ходил в любимчиках.

– Чему тут удивляться. Я был очаровательным ребенком.

– Потому я и таскала тебя за вихры. И если ты будешь продолжать, я сделаю сейчас то же самое.

Так они смеялись и поддразнивали друг друга, пока Георгия не почувствовала на себе пристальный взгляд герцога. Она смутилась, и слова замерли у нее на устах.

– Между прочим, – проговорил Чарльз с набитым ртом, – наши люди научились довольно прилично грести. Помнится, раньше они не могли так четко держать ритма. Хорошо, что у них была возможность практиковаться, а то бы нам не избежать пуль.

– Вы действительно считаете, что это хорошо? – голос герцога прозвучал сурово.

Чарльз взглянул на него:

– Простите, сэр. Я, кажется, сказал глупость.

– Ваша сестра рисковала жизнью, перевозя через Ла-Манш контрабандные грузы, – продолжал герцог.

– Если бы я был дома, я бы ей этого не позволил, – поспешил вставить Чарльз.

– Полагаю, что и вам пришлось бы заниматься тем же самым. Однако это не освобождает вас от ответственности за ваших людей, вынужденных нарушать закон и неоправданно рисковать своей жизнью и свободой.

– Я не хотел вмешивать Георгию в это дело, – оправдывался Чарльз. – Так уж получилось… позвольте мне объяснить вам, сэр, что произошло.

– Я все знаю, – сухо произнес герцог. – Отныне вы можете быть спокойны – ваше признание уничтожено.

– Как?! – воскликнул Чарльз. – Вы хотите сказать, что заставили мою мачеху уничтожить его? О! У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность!

– Кстати, хочу заметить, что вы, очевидно, не помнили себя, когда писали признание, – не унимался герцог.

– Вы правы, – покраснел Чарльз.

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – вмешался в разговор Перегин. – Перестань придираться к юноше, Трайдон. Давай лучше решим, когда мы поедем в Лондон. Я бы с удовольствием отдохнул, прежде чем пускаться в обратный путь.

– Пойду, приготовлю вам постели, – быстро сказала Георгия.

Она чувствовала, что не в состоянии больше сидеть за столом, где унижают ее брата. Конечно, в какой-то степени он заслуживает упрека, и герцог прав, называя вещи своими именами. Но в то же время Георгия понимала – если бы она не была замешана в этой истории, он не обошелся бы с Чарльзом столь сурово.

Георгия выходила из столовой, когда в дверях появилась няня. Она несла блюдо с жареными голубями. Чарльз, забыв про свое смущение, громко вскрикнул от восторга. Старушка только этого и ожидала – она обожала кормить своих детей, как их называла, и в особенности любимца Чарльза.

– Я приготовлю постели в комнате для гостей, – сказала Георгия няне. – Перед обратной дорогой джентльменам необходимо отдохнуть.

– Вы можете не торопиться, Георгия. Я думаю, мы не уедем раньше четырех, – вмешался Перегин. – Успеем и доехать засветло, и провести в городе приятный вечерок.

Георгию как ножом по сердцу ударили его слова – «приятный вечерок!» И будто этого еще было недостаточно, Чарльз нетерпеливо добавил:

– Вы разрешите мне поехать с вами? Я должен завтра же утром доложить в адмиралтействе, что меня выручили из плена, и сообщить о своем намерении вернуться на корабль.

– Ну разумеется, – отозвался герцог. – Вы обязаны обо всем доложить как можно скорее.

Это было невыносимо. Георгия выбежала из столовой и поднялась на второй этаж. Спальни для гостей были уютны и чисто прибраны. Белоснежные простыни благоухали лавандой, которую они с няней каждый год собирали. Георгия проверила, есть ли в фарфоровых умывальниках вода, а в мыльницах мыло, и направилась в свою комнату.

Прикрыв за собой дверь, она бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Все кончено. Через несколько часов они уедут, и она никогда больше не увидит герцога. Он вернется в водоворот светской жизни, а она останется одна и будет, как и прежде, бороться с нищетой, решать бесконечные проблемы управления поместьем и изо дня в день думать, чем же ей заплатить людям. Но все это пустяки по сравнению с тем, что герцог заберет с собой ее разбитое сердце. До чего же глупо она влюбилась! Но разве можно избежать любви?

С первого взгляда она поняла, что он не похож на других мужчин. Она вспомнила, какое впечатление произвел герцог, когда увидела его впервые. Спокойный, уверенный голос, облик благородного и сильного человека подсказывали ей уже тогда, что он вошел в ее жизнь раз и навсегда и что она никогда не сможет забыть его.

Она отчетливо помнила каждый день, проведенный вместе, и до сих пор чувствовала на своей щеке его губы, ощущала теплое прикосновение его рук.

«Я люблю его!» Она теперь так часто произносила слова признания, что должна была уже к ним привыкнуть, но всякий раз от этих слов у нее сладко сжималось сердце, а к горлу подступал комок.

Георгия долго лежала без движения, потом медленно поднялась и, сняв со шкафа чемодан, начала укладывать в него наряды, привезенные из Лондона. Она упаковала все – и элегантный дорожный костюм кораллового цвета, и изящное платье из газа, и пеньюары, отделанные тончайшим кружевом, и шелковые туфельки, такие крошечные, что вряд ли пришлись впору кому-нибудь еще.

Наконец со вздохом сожаления сняла с себя платье и положила поверх остальных. Затем заглянула в гардероб и пересмотрела свои старые, ветхие платья. Какими убогими они показались ей по сравнению с изысканными творениями мадам Бертин!

А в ней уже проснулась женщина – и ей не хотелось остаться в памяти герцога одетой в жалкие обноски. Георгия снова облачилась в платье из легкого белого муслина, украшенное тонкими синими лентами и широким голубым поясом. Оно так изумительно шло к ее голубым глазам.

В окна проникали жаркие солнечные лучи. Георгия решила не надевать накидку из тафты, оставив руки и шею открытыми, и спустилась в сад. Она отправит наряды леди Каррингтон и вместо благодарственного письма приложит большой букет роз из своего сада – чудесные цветы скажут красноречивее всяких слов.

В доме стояла полная тишина. Няня, должно быть, суетится на кухне, готовя что-нибудь вкусненькое своему обожаемому Чарльзу, а герцог с Перегином отдыхают. Девушка незаметно проскользнула мимо дверей их спален. Солнце припекало вовсю. Войдя в розовый сад, Георгия старалась держаться в тени деревьев. Набрав полную охапку роз, она новым взглядом обвела усадьбу, где провела почти всю свою жизнь, и подумала, какая судьба ее ожидает. Через несколько лет Чарльз женится, приедет сюда с молодой женой, и ей не останется места ни здесь, ни где бы то ни было еще. Няня наконец-то устранится от дел – она так часто мечтала переехать в маленький домик на краю деревни.

Впереди ее, кроме одиночества, ничего не ждало: она никому по-настоящему не нужна. Мамы давно нет, а няня, хоть и любила ее, но не так сильно, как Чарльза. На мгновение она даже пожалела, что ей нельзя больше заниматься контрабандой и испытывать страх, совершая опасные переправы через Ла-Манш. По крайней мере, это вносило разнообразие в ее монотонную жизнь. Лучше уж испытывать ужас, чем вообще ничего…

Но Георгия тут же отбросила всякую жалость к себе. Нет, это огромное счастье, что к ней пришла любовь! Она все равно бы предпочла всем сердцем любить герцога, даже зная, что будет испытывать одни только страдания, чем никогда не встретиться с ним. Георгия представила, как он вернется в Лондон, к веселой и нарядной толпе, окружающей принца, как женщины опять примутся расставлять ему ловушки и заигрывать с ним, а он – леди Каррингтон призналась в этом – будет отвечать некоторым из них взаимностью. До чего же она им завидовала!

Еще вчера Георгия считала себя хорошенькой, а кое-кто даже называл ее красавицей. Но сейчас, вспомнив изящных и искушенных светских дам, поняла, до чего же она жалкая и беспомощная. И в самом деле, что в ней привлекательного? Георгия горько рассмеялась при мысли о том, что посмела вообразить себя ровней этому блестящему светскому джентльмену.

Печальная и задумчивая, с огромным букетом роз, она вернулась через раскрытое французское окно в гостиную, полагая, что там никого нет, и неожиданно увидела, стоящего возле камина, герцога.

– Я думала, что вы спите, – удивленно пробормотала Георгия.

– Я не могу спокойно отдыхать, прежде чем не выполню одного важного дела, – ответил герцог.

– Вы собираетесь уехать раньше?

– Я хочу поговорить с вами.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. В своем белом платье, с охапкой благоухающих цветов в руках, Георгия представляла собой изумительное зрелище – в эту минуту любой художник посчитал бы за счастье написать ее портрет. Наконец она положила цветы на стол и сказала:

– Я сорвала эти розы для леди Каррингтон. Не могли бы вы передать букет со словами моей благодарности? Я прошу вас также отвезти ей платья.

– Вы хотите вернуть ей туалеты? – удивился герцог.

– Ее сиятельство дала их мне, преследуя вполне определенную цель, – ответила Георгия, не отрывая глаз от цветов. – Теперь эта цель достигнута, и мне бы не хотелось держать у себя в доме то, на что не имею больше никаких прав.

– Кто-кто, а вы на эти наряды имеете все права. Если бы не ваша помощь, его высочество был бы уже мертв.

– Это не моя заслуга. Вы продумали все до мелочей и спасли его жизнь.

– Но я бы не стал следить за графом, если бы вы не сказали мне, что именно этого человека вы перевезли через Ла-Манш. Георгия, вы заслужили самую искреннюю благодарность.

– Я не заслужила вашу благодарность, – возразила девушка. – Напротив, я в долгу у вашего сиятельства за то, что вы спасли Чарльза. До сих пор не верится…

– Чарльз – счастливчик, – заметил герцог, – и я дал ему это понять весьма недвусмысленно.

– И все-таки вы были с ним слишком строги, – нахмурившись, сказала Георгия. – Он еще слишком молод и хочет взять от жизни все, часто забывая о последствиях.

– Похоже, вы не только привыкли за него думать, но и брать на себя ответственность за его поступки.

– И все же не нужно было так отчитывать его, – не соглашалась Георгия.

– Мне кажется, если бы ваш отец был жив, он сказал бы ему то же самое. Правда, с Чарльза все как с гуся вода. В данный момент его занимает только одно – как бы улестить меня, чтобы получить разрешение править фаэтоном. А я ломаю голову в поисках благовидного предлога, чтобы ему отказать – жалко лошадей.

Георгия рассмеялась:

– Чарльз неисправим. Он и ребенком был точно такой же – никто не мог на него подолгу сердиться. Сначала он искренне раскаивается в своем проступке, а через секунду уже о нем забывает.

– Самое подходящее место для вашего Чарльза – военный флот. У него такой характер, который наверняка пришелся бы по вкусу покойному адмиралу Нельсону. Когда-нибудь из Чарльза получится неплохой адмирал.

Георгия снова рассмеялась:

– Вы заглядываете слишком далеко вперед. Тем более для меня Чарльз всегда останется маленьким мальчиком, даже когда превратится в зрелого мужчину.

– А какой вы представляете в будущем себя?

Улыбка тотчас погасла на лице Георгии.

– Я не понимаю, что именно вас интересует.

– А мне кажется, прекрасно понимаете, – возразил герцог. – Но почему мы с вами разговариваем, стоя в разных углах комнаты? Подойдите сюда, Георгия.

Она поспешно сказала:

– Простите, но у меня нет времени долго говорить с вашей светлостью, у меня слишком много дел.

– И дела не могут подождать?

– Я должна написать письмо.

– Не нужно убегать от меня, – остановил ее герцог.

Георгия собиралась было возразить, но тут же опустила глаза.

– Если вы не хотите подойти ко мне, тогда я подойду к вам.

И герцог решительно направился к девушке.

Чувствуя, что он стоит теперь совсем рядом, Георгия не смела поднять глаза на него и продолжала разбирать цветы.

– Мне кажется, – спокойно сказал Трайдон, – пришло время поговорить о вашем муже.

– О моем муже?

– Да. Этот вопрос меня очень беспокоит.

– Не нужно говорить о нем…

– Нет, нужно. Что за чертовщина? Похоже, никто не знает, где он сейчас находится. Чарльз, так тот вообще заявил, что никогда ничего о нем не слышал!

– Я вышла замуж, когда Чарльз был в море, – поспешила объяснить Георгия. – Поэтому он ничего и не знает о моем замужестве.

– Неудивительно, – откликнулся герцог. Затем, выдержав значительную паузу, он неожиданно спросил: – Скажите мне, Георгия, вами когда-нибудь обладал мужчина?

Глаза Георгии расширились. В памяти ее тут же возникло злое лицо лорда Ревенскрофта. Она резко повернулась к герцогу, кровь прилила к ее бледным щекам.

– Нет! Нет! – пылко воскликнула она. – Как вы можете о таком спрашивать?

Губы герцога тронула легкая улыбка. Он взял ее руку и осторожно снял с безымянного пальца обручальное кольцо.

– Тогда оно вам ни к чему, не правда ли? – мягко произнес он.

Почувствовав прикосновение его пальцев, Георгия вздрогнула и выдернула руку. Но было уже поздно – обручальное кольцо осталось у герцога.

– Это вы неплохо придумали, – продолжал он. – И меня смогли провести. Правда, я все же догадался, что вы водите за нос окружающих.

– А как вы догадались?

– Я слишком хорошо знаю, как ведут себя замужние дамы.

Георгия вспыхнула:

– Я придумала мужа, чтобы защитить себя от друзей мачехи. Но сейчас, благодаря вам, я могу быть сама собой.

– Для меня вы всегда такой и оставались, Георгия. И может быть, нам не стоит больше притворяться, что между нами ничего не произошло? Вы меня достаточно помучили. Не передать словами, как я страдал при мысли, что вы недосягаемы для меня, ибо принадлежите другому.

Розы выпали из рук Георгии. Она обернулась и удивленно посмотрела на герцога.

– Вы из-за меня страдали?… – чуть слышно прошептала она.

– Еще как! Когда-нибудь я расскажу вам об этом. Видите ли, Георгия, я считал свою любовь контрабандной.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Внезапно весь мир наполнился золотистым сиянием, и теплая волна, подхватив Георгию, понесла ее далеко-далеко. Но она отвернулась от герцога, и видение мгновенно исчезло.

– Вы просто смеетесь надо мной, – сдавленным голосом произнесла она. – Уезжайте поскорее в Лондон, вас там ждут.

– Меня никто нигде не ждет, – возразил герцог. – Кроме, смею надеяться, одного человека.

– Кого же? – невольно вырвалось у нее.

– Вас!

– Этого не может быть! Неужели вы сами не понимаете? Вокруг вас столько женщин и…

– …и я герцог, – закончил он за нее, улыбнувшись. – Поверьте мне, я унаследовал титул совершенно случайно, сам того не ожидая.

– Вы смеетесь надо мной, – повторила Георгия. – Разве вы не видите, что мы живем с вами в совершенно разных мирах?

– Вы не раз могли убедиться, что довольно часто они пересекаются. Прошлой ночью, когда, невзирая на все доводы, решил взять вас с собой в опасное плавание, я подумал: если нам и суждено погибнуть, то мы погибнем вместе.

Она взглянула на него, и он увидел в ее глазах слезы.

– Вы, правда, так подумали? Я чувствовала то же самое. Когда сидела в лодке, а вы стояли у крепости и смотрели на стену, я решила, что если что-нибудь с вами случится, то не стану жить.

Герцог с невыразимой нежностью заглянул в ее глаза.

– Тогда почему, любимая моя, – нежно спросил он, – ты споришь со мной? Я люблю тебя, слышишь?

– Но вы… вы не можете меня любить! – воскликнула Георгия. – Я ничего не могу предложить вам взамен. Мне чужд мир, в котором вы привыкли жить, – мир принцев и герцогов, балов и званых вечеров. Я простая девушка из небогатого поместья.

– Для меня ты самая очаровательная и прекрасная на всем белом свете, – сказал герцог. Он мягко привлек ее к себе и обнял. – Ты такая хрупкая и ранимая и в то же время такая сильная и смелая, – продолжал он. – Чего же мне еще желать?

– Вы ошибаетесь, – проговорила Георгия, тщетно пытаясь высвободиться из его объятий. – Вокруг вас столько женщин. Вы подумали о них?

– Я не хочу ни о ком думать, кроме тебя, глупышка, неужели ты не понимаешь, что с нами произошло?

Георгия глубоко вздохнула, и герцог прильнул губами к ее губам. Ее охватило чувство восторга, которое разгоралось все сильнее и сильнее, пока ей не почудилось, что они слились воедино и уносятся вдвоем в неведомую волшебную страну. Герцог крепко прижал ее к себе, и Георгия поняла, что никогда больше не будет одинокой и никому не нужной…

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Георгия услышала слова Трайдона:

– Думаю, не стоит убеждать тебя в том, что и герцог все-таки обыкновенный мужчина.

Георгия тихо рассмеялась и хотела спрятать лицо у него на груди, но он остановил ее.

– Подожди, – нежно промолвил он. – Ты мне еще не сказала, почему выходишь за меня замуж. Я хочу услышать наконец от тебя слова признания. Я так долго ждал их, что боялся уже никогда не услышать. Скажи мне, Георгия, дорогая.

Тихо, так тихо, что герцогу пришлось наклонить голову к самым ее губам, Георгия прошептала:

– Я люблю тебя, Трайдон. Люблю всем сердцем…

Примечания

[1] Здесь: неприкосновенная личность. (Примеч. ред.)

(обратно)

Оглавление

Аннотация

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?