«Рассказы»

Jordy Rivers Рассказы

Тексты доступны на: -Rivers?Page=1

Wimbledon

Еще в самолете Спенсер подумала о том, как ей нравится возвращаться домой, никого не предупредив. Именно такими бывают настоящие сюрпризы, когда вдруг на пороге появляется дорогой и любимый человек, который по твоим представлениям находится сейчас на другом конце земного шара. Хотя вскоре ей придется выдумать новое развлечение, потому что она уже проделывала такое со своими родными не раз.

Впервые, Спенсер выкинула подобный фокус много лет назад. Она еще училась в университете. Ее семья полагала, что Спенс находится в Великобритании и пробудет там еще как минимум пол года. Но она вернулась раньше, чем ожидалось. Было раннее утро. Еще за день до этого она разговаривала со своей родной сестрой Ники по телефону, а теперь уже стояла в дверях ее комнаты. Ники спросони повернулась в ответ на ее приближение, невидящими глазами посмотрела на Спенсер, махнула рукой, будто отгоняя внезапно возникшее видение, отвернулась обратно к стене, и вдруг поняв, что перед ней настоящая Спенс, резко вскочила на кровати и обняла ее. И только потом проснулась.

Спенсер улыбнулась, вспоминая тот день. Все вышло очень забавно.

Вот и сейчас она надеялась преподнести своим родным очередной приятный сюрприз. С этой радужной мыслью Спенсер зашла в дом. На полу в гостиной лежали огромные солнечные пятна. Девушка аккуратно опустила свою дорожную сумку в одно из таких пятен и стала осторожно продвигаться в направлении кухни. Убедившись, что там никого нет, она, по-прежнему стараясь оставаться незамеченной, поднялась на второй этаж. Но и наверху было настолько тихо, что если бы она точно не знала обратного, подумала, что там давно уже никто не живет.

– Странно, – пробормотала Спенсер, спускаясь обратно в гостиную. – Где все?

Еще раз оглядевшись и невольно расплываясь в счастливой улыбке при виде родной обстановки, девушка с наслаждением потянулась и прыгнула на диван.

– Хорошо… Будем ждать… Home, sweet home… – еще одно невнятное бормотание успело слететь с ее губ прежде, чем она погрузилась в безмятежный глубокий сон.

Проснулась Спенсер оттого, что ей послышалось, будто кто-то вошел в дом. Притаившись у себя на диване, она в радостном возбуждении впилась взглядом в коридор, в глубине которого через пару мгновений к ее великому удивлению появилась совершенно незнакомая молодая женщина. Она наклонилась, чтобы снять туфли, одной рукой придерживая длинные светлые волосы, а другой рукой освобождая свои ноги от обуви. На ней было легкое летнее платье, которое показалось Спенс очень элегантным. Все движения молодой женщины были настолько естественными, что не могло быть никаких сомнений, – она жила в этом доме не один месяц.

Нахмурив брови, Спенс оглянулась в поисках хоть малейшего намека на то, что она могла ошибиться домом. И тут же наткнулась взглядом на красующуюся посреди гостиной университетскую фотографию Ники. В полном недоумении она продолжала наблюдать за гостьей, если женщину можно было так назвать.

Та босиком вошла в гостиную. Сумку Спенсер на полу она не заметила. Ей было не до того. Женщина любовалась через окно гортензиями, расцветающими перед домом. Потом она повернулась к окну спиной, одновременно поднимая руки, чтобы расстегнуть молнию на платье. Поняв, что она собирается раздеваться, Спенсер вышла из своего укрытия:

– Вот это уже слишком! – предупреждающе произнесла она. – В другой раз и при других обстоятельствах я бы рассмотрела подобное предложение, но не сейчас, это точно! Сейчас меня больше интересует, кто Вы такая? – с самым серьезным выражением лица девушка приблизилась к незнакомке.

– Спенсер? – не верящим тоном спросила женщина. В ее голосе не было и намека на смятение, а в глазах застыл интерес.

– Мы знакомы? – удивленно спросила девушка. – Не помню, чтобы мы встречались.- Меня зовут Летиция, – с этими словами женщина протянула Спенс руку.

– Эээ… Не могу сказать, что мне очень приятно, но и обратного тоже сказать не могу, – растерянно ответила девушка, принимая предложенное рукопожатие. – Что ты делаешь в моем доме, Летиция? – спросила Спенс, чувствуя себя неловко под ее взглядом. Та дружелюбно рассматривала девушку. На секунду Спенсер почувствовала себя редким биологическим видом, столько любопытства было в глазах этой красивой женщины.

– Тебе надо поговорить с отцом, – ответила Летиция. – Он все тебе объяснит.

В этот момент в гостиную вошел Патрик Соллерс.

– Спенсер! – радостно воскликнул он. Потом перевел взгляд на Летицию, и радостное выражение его лица сменилось озабоченным. – Нам надо поговорить, дочка!

– Папа! – Спенсер подошла к нему и уткнулась носом в его плечо. Она начинала догадываться, что здесь происходит. И это ей совсем не нравилось. – Если я сделаю вид, что меня здесь сегодня не было, и вернусь завтра, все будет как раньше?

– Не будет, дочка! – прошептал он, гладя ее по голове.

– Тогда давай без предисловий! Эта женщина твоя любовница? – спокойно спросила девушка, не удостоив Летицию даже взглядом.

Молодая женщина к удивлению Спенс никак не отреагировала на ее тон, и как ни в чем не бывало, прошла на кухню.

– Спенсер, это моя жена! – ответил Патрик, опустив плечи в ожидании бури.

Его дочь растерянно улыбнулась:

– Плохая шутка, пап!

– За этот год, пока тебя не было, многое изменилось, Спенсер! – только и произнес он.

– А где мама? – встрепенулась она.

– На островах, проводит свои исследования!

Спенс с облегчением выдохнула. Хотя бы это осталось неизменным!

– Но почему ты мне не сказал? – возмущенно воскликнула она, вновь возвращаясь к вопросу появления в доме совершенно чужой женщины.

– Как я мог тебе сказать, дочка? – Патрик развел руками. – Ты месяцами не звонишь! К тому же мы не хотели расстраивать тебя, пока ты далеко!

– О да! Лучше огорошить меня, когда я близко! – зло бросила она. – Кто это вообще такая? – презрительно спросила Спенсер, не заботясь о том, что Летиция отлично слышит ее из кухни. – Твоя бывшая секретарша?

– Прекрати! Это моя жена! И я прошу тебя обращаться с ней уважительно!

– Уважительно!? – вскипела Спенс. – Уважительно?! Мне надо прогуляться!

Она окинула ошеломленным взглядом гостиную, будто позабыв, в какой стороне находится выход. Затем неуверенно направилась по коридору. Уже в дверях она повернулась к отцу и спросила:

– А Ники в курсе?

Патрик отрицательно покачал головой.

– Да как вы вообще могли! За кого вы нас держите! – опять взорвалась она. – Не жди от меня ничего хорошего, папа!

***

Утром следующего дня Спенсер проснулась от того, что в доме пахло яблочным пирогом. Сразу вспомнив, что со вчерашнего дня она ничего не ела, девушка почувствовала дикий голод. Сев на кровати, она нахмурила брови и стерла с лица восторженную улыбку по поводу аппетитного запаха. Но все же не смогла противостоять искушению спуститься вниз и своими глазами увидеть, что источает такой аромат. Не уж то и, вправду, яблочный пирог.

– У меня обонятельные галлюцинации, – заверила Спенс саму себя, спускаясь на кухню. Она была охвачена любопытством. Каково же было ее удивление, когда на кухне она наткнулась на Летицию, которая накрывала на стол. На двоих.

Даже не надейтесь, что вам удастся спокойно позавтракать, голубки! Зло подумала девушка, подходя к столу и с грохотом отодвигая стул.

– Доброе утро, Спенсер! Садись, пожалуйста! Завтрак уже готов! – не замечая ее агрессивного поведения, произнесла Летиция.

Девушка недоверчиво посмотрела на нее, поражаясь самообладанию своей мачехи. Если та была огорчена ее появлением, то не подала и виду.

– Твой отец уехал на утреннюю встречу, поэтому завтракать мы будем вдвоем, если ты не против!

Хорошо, что Спенсер еще не успела проглотить что-нибудь, потому что она обязательно бы подавилась, услышав эти слова. Они означали, что стол был накрыт специально для нее и Летиции. Если бы она с самого начала могла такое предположить, то ноги бы ее на кухне не было. Сейчас же выскакивать из-за стола казалось ей не совсем красивым жестом. И еще это дурацкое чувство голода!

– Доброе! – буркнула Спенсер в ответ, старательно придавая своему лицу как можно более презрительное выражение.

– Не пытайся делать вид, что сердишься! – обронила Летиция, ставя на стол чашки.

Спенсер раскрыла рот от удивления. Эта женщина была полна сюрпризов.

– А если, я на самом деле сержусь?

– Ты очень хочешь сердиться! А это две разные вещи!

Летиция поставила на стол чайник, сама села рядом со Спенсер. Девушка повернула к ней голову.

– Да, я очень хочу сердиться! И я очень постараюсь испытывать именно эти чувства!

Летиция никак не ответила на ее выпад. Она отрезала кусок яблочного пирога и положила его на тарелку перед Спенсер. Потом сделала тоже самое для себя.

– Приятного аппетита! – только и сказала она.

Спенс уставилась на свою любимую тарелку с голубыми узорами из детского сервиза, на которой красовался еще дымящийся после духовки идеальной треугольной формы кусок пирога. Он так аппетитно пах, что по сравнению с этим запахом ее злость на Летицию казалась совершенно незначительной. Она смотрела на него, боролась с собой, и понимала, что уже не может думать ни о чем другом, кроме как об этом свежеиспеченном яблочном пироге, о том, какой он должно быть сочный и вкусный. Неужели путь к сердцу женщины также пролегает через желудок? С удивлением подумала Спенсер.

– Ммм…! – ее размышления прервал возглас удовольствия Летиции. Та уже приступила к поглощению своей порции.

– Не думай, что один пирог может что-либо изменить! – сдалась Спенсер, беря кусок с тарелки.

– Один нет, – согласилась Летиция, – а вот двадцать один уже да!

– Ты серьезно? – Спенс повернулась к женщине, скорчив гримасу недоверия.

– Абсолютно! – заверила ее та.

– Зачем тебе это?

– Я люблю твоего отца!

– Я рада за него! – огрызнулась девушка. – А до меня тебе какое дело?

– Не хочу, чтобы он чувствовал себя как на поле боя! – объяснила Летиция. – Хочу, чтобы у него была нормальная семья!

– У него была нормальная семья!

Спенсер вскочила со своего места. Аппетит у нее пропал. И теперь уже ничто не сдерживало ее ярости. Летиция также поднялась. Она взяла тарелку Спенс и с явным сожалением на лице отправила почти целый кусок в мусорное ведро. У девушки невольно раскрылся рот от удивления. Такого она никак не ожидала.

– Как бы тебе не хотелось обратного, теперь я принадлежу к твоей семье. И я не допущу того, чтобы наша жизнь была похожа на холодную войну! – только и сказала Летиция.

Спенсер во все глаза смотрела на женщину перед собой. Такого самообладания она еще не встречала.

– Может, чаю? – спросила Летиция и, как ни в чем не бывало, наполнила две чашки только что вскипевшей водой.

Железные нервы! Пронеслось в голове у Спенсер.

– Ты думаешь, я буду пить с тобой чай? – спросила она вслух, не двигаясь с места.

– Да, – спокойно кивнула Летиция. – Сегодня или через месяц, это все равно произойдет! Поэтому не вижу смысла тянуть!

– Ты ненормальная! – выдохнула Спенс.

Это было комплиментом с ее стороны. Раньше, с кем бы она ни общалась, ненормальной всегда была она. Всегда именно Спенсер совершала поступки, ставившие других людей в тупик. Теперь же, впервые в жизни она встретила человека, который превзошел ее в этом. И этим человеком была жена ее отца.

Как все запутанно! Подумала Спенсер, качая головой. Она все же села обратно за стол, и даже придвинула к себе чашку, в которую Летиция добавила ароматного травяного настоя. Все, как любила Спенсер.

– Ты основательно подготовилась! – заметила девушка.

– Ты даже не представляешь! – ответила Летиция, отрезая следующий кусок яблочного пирога и кладя его на тарелку перед Спенс. – Попытка номер два? – спросила она, улыбаясь.

– Не привыкла отступать? – поинтересовалась девушка.

Летиция отрицательно покачала головой.

– Дело не в этом! Я вижу, что у нас могли бы быть прекрасные отношения. И думаю, почему бы и нет! Прекрасные отношения, добрые друзья – вот это ценности, за которые стоит бороться! Но если ты будешь сильно против, я не буду настаивать!

– Вот как… – почти разочарованно протянула Спенсер. – И сколько же времени ты дашь себе на попытки?

– Это останется моей маленькой тайной! А сегодня, если у тебя нет других планов, мы могли бы пройтись по магазинам!

– Шоппинг? – с нескрываемым удивлением спросила Спенсер. – Ты и я?

– По-моему отличная идея! – утвердительно ответила Летиция.

У Спенсер не было других планов. И она согласилась, удивляясь самой себе. Она злилась на Летицию, но не могла отрицать того, что восхищается ею. Эта женщина одновременно раздражала и притягивала ее. Она завораживала её своей естественностью, искренностью и спокойной уверенностью в том, что имеешь право быть такой, какая ты есть. Что из этого выйдет? Спросила Спенсер саму себя, выходя на улицу и поднимая глаза к небу. Безоблачное и ослепительно голубое, оно, как всегда, придало ей уверенности, что все хорошо.

В тот самый момент, когда Спенс появилась во дворе, около их дома остановился автомобиль и громко засигналил. Потом дверца автомобиля распахнулась и оттуда выбежала девушка. Возбужденно размахивая руками, она направлялась прямо к Спенсер.

– Фло! – радостно воскликнула Спенс и бросилась ей на встречу.

Они горячо обнялись и долго не выпускали друг друга из объятий.

– Твой отец звонил вчера моему и проговорился, что ты приехала! Я тут же примчалась за тобой! Поехали на пляж! Там соревнования серфингистов! – затараторила Фло, ведя Спенс в дом, чтобы та переоделась для пляжа.

Столкнувшись по пути с Летицией, она озадаченно остановилась. Потом повернулась к подруге с вопросительным выражением лица.

– Летиция, познакомься, пожалуйста, это моя подруга детства Флоренс! Флоренс, это Летиция,… эээ…- здесь Спенсер запнулась, не зная как представить свою мачеху.

– Я не вовремя? – смутилась Фло.

– Нет, что ты! – поспешила успокоить ее Спенс, догадываясь о чем, та подумала. – Это жена моего отца! Новая, то есть вторая! В общем, моя мачеха!

Спенсер воздела глаза к небу, поражаясь своему красноречию. Она не заметила, как Летиция с Флоренс обменялись понимающими взглядами.

– Что ж, Лети, извини! Шоппинг отменяется! – девушка развела руками, не скрывая своей радости по этому поводу.

– Переносится! – невозмутимо поправила ее Летиция. – Хорошо вам отдохнуть, девочки! Флоренс, приходи к нам в гости, мы с Патриком будем рады тебя видеть!

При этих словах Спенс скорчила гримасу отвращения и направилась к себе наверх.

– Мы с Патриком! – пробурчала она себе под нос.

– Подожди! – уже на лестнице догнала ее Фло. – Когда твои родители успели развестись?

– Хороший вопрос! Хотела бы я знать!

– Не беги ты так!

Спенсер замедлила ход, одновременно успокаиваясь. Они вошли в ее комнату.

– Она выводит меня из себя! – почти смиренным тоном произнесла девушка.

– Почему? – удивилась Флоренс. – Твоя мачеха показалась мне вполне милой женщиной!

– О да! – Спенсер поспешно кивнула головой, отыскивая в своем шкафу купальник. – Еще какой милой!

– Я подумала, у вас все в порядке, когда ты назвала ее Лети!

– Я назвала ее Лети? – Спенсер повернулась к подруге с таким выражением недоверия на лице, что та рассмеялась.

– Да, я отчетливо это слышала!

– Не могу поверить! – девушка продолжала ошарашено смотреть на подругу.

– Спенсер! Приди в себя! Ты сама не своя! Постой! Или может у тебя какая-нибудь бразильская лихорадка? Ну, знаешь, бывают такие! – с тревогой спросила Флоренс, имея ввиду, что девушка только что вернулась из Бразилии.

– Я даже знаю, как эту бразильскую лихорадку зовут! – согласилась с ней Спенс. – Поехали скорее на пляж!

***

Они вернулись домой только к вечеру. Уставшие и довольные. Спенсер на какое-то время забыла обо всем на свете, и была за это благодарна подруге. Когда девушки входили в дом, Летиция с Патриком садились ужинать.

– А вот и мы! – громче обычного крикнула Спенс. Она не собиралась вести себя иначе из-за того, что в доме появился новый житель. – Мы голодны, как акулы! Есть, кто живой?

– Вы подоспели как раз к ужину! – поприветствовал их Патрик, выходя из кухни. – Присоединяйтесь к нам! Флоренс, как дела?

– Добрый вечер, мистер Соллерс! Я решила воспользоваться приглашением Вашей жены! – Фло еле удержалась от добавления прилагательного «новой». Она поцеловала Патрика в щеку.

Флоренс и Спенсер дружили с четырех лет, поэтому она часто бывала в доме Соллерсов, и можно сказать, выросла на глазах Патрика.

– Как искупались? – встретила их на кухне Летиция. Она не стала ничего спрашивать о соревнованиях по серфингу, так как знала, что Спенс увлечена совсем другим видом спорта.

Девушка ничего не ответила на вопрос своей мачехи, предоставив подруге вести светскую беседу. Сама она остановилась позади отца, незаметно наблюдая за молодой женщиной. Спенс пыталась разгадать, какие эмоции та прячет за маской радушного доброжелательного спокойствия.

– Это было восхитительно, миссис Соллерс! – заворковала Фло, усаживаясь по привычке за стол. И хотя «миссис Соллерс» резануло Спенсер по уху, она облегченно выдохнула. Спенс обожала Фло за то, что та всегда чувствовала, ее настроение, ее желание или нежелание общаться. Вот и сейчас Флоренс без слов поняла, что ее подруга пока не горит желанием вести диалог со своей мачехой, и переняла эту обязанность на себя.

Летиция обратила внимание на то, как две девушки были похожи между собой. Обе загорелые, тонкие, подвижные… Но если Флоренс беззаботно улыбалась, то Спенсер хмурила лоб, отчего ее красивое лицо приобретало мрачные черты. И Летицию это расстраивало. Она знала, что, а точнее кто, является причиной этой мрачности. Сердце ее невольно сжалось, она подошла к Спенс, застывшей в дверях, дотронулась до ее руки и тихо позвала:

– Садись, пожалуйста, за стол! Ты, наверное, устала!

Спенсер непонимающе посмотрела на нее, удивленная необыкновенной мягкостью ее обращения. Но все же пошла за ней.

– Зови меня, Летиция! – попросила женщина Флоренс, когда они все сели за стол.

– А сколько Вам лет? – вырвалось у девушки. Она взглянула на Спенсер и, встретив ее одобрительный взгляд, успокоилась на счет заданного ею бестактного вопроса. Реакция мистера Соллерса ее мало волновала. Он давно уже должен был привыкнуть к их выходкам. А также к тому, что Флоренс часто спрашивала о том, что интересовало Спенс, но по каким-то причинам, сама Спенс об этом спрашивать не хотела.

– Я старше Спенсер всего лишь на пять лет! – ни чуть не смущаясь, ответила Летиция.

– Не может быть! – опять вырвалось у Фло. Но на этот раз она покраснела. Спенс опустила голову. – Извините, пожалуйста! Я хотела сказать, что по сравнению с нами Вы выглядите взрослой! Я совсем не хотела сказать, что Вы не молодо выглядите! Наоборот!

Фло оправдывалась, как могла. Спенсер смотрела на нее, прикрыв рот ладонью. Ее начинал разбирать смех.

– В свои двадцать семь ты кажешься себе ребенком? – удивилась Летиция. На ее лице не было и намека на то, что поведение Флоренс кажется ей неуместным. И Спенсер отметила это про себя, уже готовая поверить, что Летиция на самом деле была такой доброжелательной и толерантной, какой казалась.

– Во-первых, двадцать восемь, – поправила ее Флоренс. – Это Спенс двадцать семь. А во-вторых, да, мы со Спенсер кажемся мне детьми по сравнению с Вами! Мы живем одним днем, не задумываясь о будущем! Мы не строи семью, не рожаем детей! А Вы серьезная, целеустремленная, деловая женщина! Вы взрослая!

– У Спенсер тоже есть свое дело! – возразила Летиция. – Причем любимое! Разве это не признак зрелости?

– Фотография? – почти фыркнула Фло. – Это круглогодичное мотание по всему свету? Да Спенс даже не считает себя фотографом!

– Это приносит доход! Фотографии Спенсер продаются! Это самое главное!

Фло снисходительно улыбалась, а Спенс качала головой. Она не участвовала в разговоре, а он все равно вертелся вокруг нее. К тому же ее невольно поразила прекрасная осведомленность Летиции о том, чем Спенс зарабатывает на жизнь.

***

После ужина они все уселись перед телевизором в гостиной. Прямо как самая настоящая семья! Пронеслось в голове у Спенс, и она опять поникла духом. Но продолжалось это недолго. Ровно до того момента, как в новостях стали говорить о результатах мужского финала по большому теннису турнира в Галле.

– Хьюитт побил Федерера (Роджер Федерер первая ракетка мира в мужском одиночном разряде по большому теннису)! Вот это да! Какой молодец! – воскликнула она с такой горячностью, что Патрик поежился на диване рядом с ней. Он знал, что его дочь всегда очень эмоционально воспринимает любые события, связанные с этим видом спорта.

– Ты не ожидала? – спросила Летиция.

– Нет, конечно! – ответила Спенс, не отрывая взгляда от экрана телевизора. – Последний раз Хьюитт побеждал в 2003 году. С тех пор пятнадцать встреч подряд оставались за Федерером! Как же я рада за Хьюитта!

– Болеешь против фаворитов? – поинтересовалась Летиция. Спенсер готова была разговаривать о большом теннисе часами, и женщина с радостью воспользовалась этим, чтобы поговорить с девушкой.

– Да нет! – Спенс пожала плечами. – Болею за непредсказуемые результаты! За веру в победу, даже когда все твое прошлое твердит тебе о том, что это невозможно! И да, наверное, я болею против фаворитов! – согласилась она в конце. – Люблю сенсации!

***

Весь следующий день Спенсер планировала провести за работой. Она обрабатывала фотографии, сделанные за последнюю неделю пребывания в Рио-де-Жанейро, чтобы потом выложить лучшие из них на свой ознакомительный сайт. Через полчаса отбора она настолько погрузилась в атмосферу солнечного Рио, его многокилометровых пляжей, его старых ленивых кварталов с маячащими на заднем фоне сочными зелеными склонами гор, что вздрогнула при стуке в свою дверь.

– Спенс, это я, не пугайся, пожалуйста! – успокоила ее Летиция, входя в комнату.

– А! Привет! – ответила девушка, не сразу вернувшись в эту реальность.

– Какие сильные волны! – заметила женщина, глядя на одну из фотографий пляжа. Она приблизилась к столу, за которым работала Спенсер.

Девушка повернулась к монитору и молча кивнула головой. Сочетание белого песка, (по которому, это она еще прекрасно помнила, было непросто ступать босиком, настолько он был горячий), темно-бирюзовой воды с белой пеной у самой кромки пляжа, внушительных гор и жилых высоток, которые никак не вязались с ощущением бесконечного праздника, исходящего от Рио, долго приводило ее в замешательство. А теперь было так естественно смотреть на это, вновь погружаясь в совсем недавнее прошлое…

Не спрашивая разрешения, Летиция мягко накрыла своей ладонью мышку и стала листать фотографии. В любом другом случае Спенсер бы возмутилась до глубины души таким бесцеремонным поведением, но сейчас она сидела не дыша. Летиция интересовалась ее фотографиями, все остальное не имело значения. Может быть потом, Спенс скажет ей, что разрешения, все-таки, надо было спросить или что-нибудь в этом роде. А может, и не скажет. Потому что отлично знает свой наиболее вероятный ответ на эту просьбу.

– Мне очень нравится! – тихо произнесла молодая женщина. – Как будто я только что там побывала!

Спенсер ничего не сказала, но ей польстила оценка Летиции. Чувствуя себя немного неловко, она отъехала на своем стуле от стола (и от мачехи), затем встала и потянулась.

– А что у нас сегодня на обед? – поинтересовалась она, специально переводя разговор на другую тему. Она не знала, как реагировать на комплименты женщины.

– Не хочешь сначала искупаться вместе с нами, а потом я приготовлю что-нибудь?

– Искупаться? – неуверенно переспросила Спенсер.

«С нами» звенело в ее голове. Неужели так необходимо постоянно напоминать мне об этом! Возмутилась она про себя, понимая все же, что Летиция сказала это ненамеренно. Они спустились к бассейну. Патрик сегодня работал дома. Точнее не дома, а у бассейна. Точнее не работал, а отдыхал.

– Папа! Привет! – обрадовано улыбнулась ему Спенс, устраиваясь на траву между ним и Летицией.

Она делала это почти неосознанно. Всегда, когда рядом была Летиция, Спенс старалась полностью завладеть вниманием отца. Вот и сейчас она позвала его с собою поплавать, полностью проигнорировав тот факт, что они не одни. Было приятно окунуться в прохладную воду после утра, проведенного в кресле за компьютером. Спенсер мгновенно напомнила себе о том, что не имеет смысла сравнивать купание в бассейне с купанием в океане, и постаралась сосредоточиться на спокойной светло-голубой глади, по которой расходились небольшие волны от ее движений.

– Ты пойдешь с нами? – спросил Патрик жену, поднимаясь с шезлонга.

– Конечно! – ответила та, спускаясь в воду.

Спенсер недовольно фыркнула и чуть не захлебнулась от этого. Схватившись рукой за бортик, она тряхнула головой и отдышалась. Эта злость тебя убьет! Сказала она себе, выбираясь на траву возле бассейна. Летиция заметила, как с ней что-то произошло, и тут же поплыла в ее направлении. И Спенсер почувствовала, что ей приятно. Пусть, эта женщина всего лишь хочет наладить с ней дружеские отношения из-за ее отца и ничего больше. Но ее внимание казалось таким искренним, что у Спенсер каждый раз становилось тепло на душе, когда Летиция проявляла заботу о ней.

– Не хочешь в эти выходные покататься на лошадях? – неожиданно спросила женщина, отталкиваясь ногами от стены и отплывая вглубь бассейна.

Это движение сбило Спенсер с толку. С одной стороны вопрос Летиции означал, что она хочет стать ей ближе. Но в этот же самый момент она отдалялась от нее. Спенс удивленно хлопала глазами.

– У меня друзья держат не далеко от Бильбао конеферму и будут рады нам! Я уже обо всем договорилась! Три часа езды! – Летиция повернулась к Патрику. – Ты же будешь не против, если мы уедем на пару дней? – спросила она мужа.

Тот неуверенно посмотрел на нее, но возражать не стал.

***

Вечером Патрик вернулся к этому разговору.

– Милая, а почему ты хочешь поехать к Гонсалесам вдвоем со Спенс? – спросил он.

– Потому что вместе с тобой мы ее раздражаем! А я не думаю, что это хорошая идея, заставить ее свыкнуться с этим раздражением! А когда мы с ней одни, она ведет себя по-другому, более свободно! Ты ведь не переживаешь из-за этого? – насторожилась Летиция.

– Переживаю, – честно признался Патрик. – Ты знаешь, что моя дочь лесбиянка?

Летиция молча уставилась на него.

– И что? – наконец, спросила она.

– А то, что Спенс может в тебя влюбиться!

– Тогда для тебя опасно жениться на любой красивой женщине! – рассмеялась Летиция. – С чего ты вообще взял, что она в меня влюбится?

– Спенс всегда выбирает все самое изысканное, самое лучшее! А ты именно такая! – устало ответил Патрик.

– Это говорит всего лишь о том, что у вас схожие вкусы! Не волнуйся из-за этого!

– Хорошо! Постараюсь! – вздохнул он.

– Я не могу держаться от твоей дочери в стороне из-за того, что она может в меня влюбиться, и одновременно пытаться с ней подружиться, потому что она твоя дочь! Ты же понимаешь?

– Да, понимаю, – только и ответил он.

В эти выходные Спенсер с Летицией опять никуда не поехали. Вместо этого девушка отправилась на фестиваль этнической музыки, в котором участвовала группа ее друзей, а самое главное солировала в этой группе Кэтрин, их школьная с Флоренс подруга. Летиции всегда казалось, что все вместе они являют собою банду переросших подростков.

– Что мне делать? – растерянно спросила Летиция мужа после того, как Спенс опять-таки невероятно довольная, сообщила ей, что их совместная поездка на ранчо отменяется.

– Оставь эту затею, – бросил Патрик, изучая утреннюю газету.

– Я не могу! – покачала она головой.

– Тогда тебе стоит предложить ей нечто такое, отчего она не сможет отказаться! – пошутил он.

– Именно так я и сделаю! – Летиция решительно подняла вверх указательный палец.

Патрик с опасением посмотрел на свою жену. Он знал, если она что-то задумает, обязательно воплотит это в жизнь.

***

Под вечер в гостиной раздался телефонный звонок. Спенсер включила громкую связь, как она обычно это делала, и плюхнулась на диван. Звонила Фло. Летиция в это время уже выходила из дома. Чтобы поднять жене упавшее от несостоявшейся поездки настроение, Патрик взял билеты на театральное представление. Невольно она задержалась, сделав вид, что ищет свою шаль. У нее и в мыслях не было подслушивать. Просто ей нравилась непосредственная манера Спенсер общаться с людьми, а в особенности с Флоренс.

– Кэтрин выступает сегодня в семь в местном мьюзик холле. У нее экзамен по классической музыке, – как всегда беспечным звонким голосом сообщила Фло. – Она спрашивает, не хотим ли мы пойти ее поддержать?

– О да! – мгновенно согласилась Спенсер. – Мы обязательно там будем! У меня еще лежат в комнате транспаранты с их субботнего концерта! Тот, который с надписью «Земля, я тебя обнимаю!» подойдет?

– К Баху непременно! Начало в семь, я заеду за тобой сейчас же, чтобы мы успели!

– Фло, постой! – вдруг окликнула ее Спенсер с неподдельной тревогой в голосе. Она даже села. – А сколько будет длиться экзамен?

– Там четыре человека, так что, как минимум, час! А в чем дело?

Спенсер растерянно молчит, и Летиция, хотя и не видит ее лица, ясно себе представляет, как округляются ее глаза от дошедшей до сознания мысли.

– Фло, мы ж уснем!

– Я беру с собой плеер! – заговорщицким голосом почти сквозь зубы сообщила ей подруга.

– Ты спасаешь меня, Фло! – выдохнула Спенсер.

– Как обычно, Спенси, помни об этом!

Спенси? Это что-то новенькое! Подумала про себя Летиция и, наконец, вышла из дома с нежной улыбкой на лице. Патрик ее уже заждался.

***

Утром следующего дня к Спенсер приехала Виржиния. Она занималась обработкой заказов на ее фотографии, которые поступали через сайт. Сама Спенс не хотела заниматься ничем другим, кроме как фотографированием и все финансовые вопросы при первой же возможности переложила на плечи Виржинии. А та не сильно возражала. Они были партнерами вот уже более пяти лет и сильно сдружились за это время. Патрик уехал в офис. Летиция тоже куда-то собиралась, но, узнав, что в их доме гостья, она решила побыть гостеприимной хозяйкой и поухаживать за Виржинией. Хотя Спенсер была способна на это не хуже ее. Она не готовила, но угостить друзей чаем или даже сварить для кого-нибудь кофе Спенсер могла всегда.

– Хорошие новости? – поинтересовалась Летиция, обратив внимание на то, что Виржинии не терпелось что-то рассказать своей подруге.

– Да! – неожиданно смутилась та. – Откуда Вы узнали?

– Это несложно заметить! – ответила женщина, высыпая в большую плоскую чашку шоколадное печенье.

– Буквально несколько дней назад у нас появился очень странный покупатель! Он заказал все оригиналы твоих последних фотографий из Рио!

– Ух ты! – удивленно воскликнула Спенсер. – Это же огромные деньги! Зачем оригиналы, когда можно копии? И стоит в несколько раз дешевле!

– Я не спрашивала у него! – возмутилась Виржиния. – Ты должна быть довольна!

– А в чем разница? – поинтересовалась Летиция.

– Если ты заказываешь оригинал, то фотография принадлежит только тебе! Даже в договоре специально оговаривается тот факт, что если покупатель увидит купленное им фото где-нибудь в другом месте, то мы выплачиваем ему неустойку! А если ты покупаешь копию, то ты просто покупаешь красивую фотографию без всяких прав на нее! – с деловым видом объяснила Спенс.

– Ааа… – протянула Летиция, разливая чай. – Теперь понятно!

– Откуда он? – спросила Спенс у Виржинии.

– Счет в американском банке, а зовут его мистер Каприати!

– Не знаю такого, – бросила девушка, пододвигая к себе чашку. – А ты? – обратилась она к Летиции.

– Первый раз слышу! – ответила та, задумчиво качая головой.

Спенсер на секунду залюбовалась ею. Девушка давно заметила, что ей нравится неожиданная мягкость во взгляде Летиции, когда та задумывается над чем-либо.

***

– Нет, Спенсер, ты не поедешь!

Патрик рассержено ходил по гостиной, где уже в столь ранний час успела собраться вся семья. Летиция поливала комнатные цветы, а Спенсер застыла перед отцом с самым озадаченным выражением лица. Она только что сообщила ему о своих планах на следующую неделю и была удивлена его реакцией.

– На улице ураганный ветер! Уже к вечеру разразится такая гроза, что из дома выйти будет страшно! И такую погоду обещают на всю ближайшую неделю! А вы именно в это время собрались в Португалию заниматься серфингом!

Спенсер молчала.

– Что? – испуганно спросила Летиция, позабыв о цветах.

– Дорогая, хоть ты ее вразуми! Она же на доске может в лучшем случае сидеть, но никак не управлять ею при таком ветре! Ты представляешь, какие будут волны! Ты же убьешься! – он переводил беспокойный взгляд с жены на дочь.

– В том то все и дело! Будут самые настоящие волны! – спокойно возразила ему Спенсер. – Какой серфинг без волн!

– Нет! – отрезал Патрик.

– Ты меня не остановишь! – улыбнулась ему дочь и, прерывая бесполезную дискуссию, направилась к себе в комнату. – А представляешь, какие будут фотографии! – бросила она уже с лестницы своей мачехе, памятуя о том, что Летиции нравились ее снимки.

– Фотографии? – чуть не плача от беспомощности переспросил Патрик свою жену. – Ее заботят фотографии вместо своей жизни?

– Я все решу! Не волнуйся, она никуда не поедет! – успокоила его Летиция, провожая девушку загадочным взглядом.

– Но как ты это сделаешь? – удивился он, все же испытав некоторое облегчение от ее уверенного вида.

– Поехали в город, пока не начался ураган!

***

Вечером Спенсер собирала вещи. Патрик не находил себе места от беспокойства. Летиция отсутствовала, а на улице начинался самый настоящий шторм.

– Ничего не предпринимай, и не пытайся ее остановить! – сказала она ему перед тем, как он оставил ее в городе. – Я вернусь как можно скорее!

И вот Спенсер уже готова была выезжать, а Летиции все не было. В этот момент Патрик думал о том, что в его жизни всегда были сумасшедшие женщины. Глория, его жена и мать Спенс и Ники, была биологом и отдавала этой своей страсти всю себя, постоянно пропадая на островах, где она проводила исследования. Спенсер, тут и говорить нечего, объездила весь земной шар, любила женщин и никогда ни на кого не осматривалась. Летиция была настолько уверена в себе, что готова была остановить даже Спенсер в ее выходках. Ники… Только Ники, его младшая дочь, была абсолютно нормальной девушкой. Она училась в лучшем университете Европы на факультете журналистики, у нее был парень, и один очень уважаемый журнал уже сделал ей предложение о работе.

– Все, папа! Я спускаюсь в гараж за машиной! Позвоню, как мы доедем до Португалии! – сообщила девушка, спускаясь в гостиную со спортивной сумкой через плечо. Остальные вещи она уже упаковала в багажник своего автомобиля.

– Остановись, Спенс! Посмотри в окно! Там же ничего не видно из-за ливня! – попробовал свой последний аргумент Патрик.

– Я доеду до Фло! Тут два дома! А там мы решим! Самое главное, я не буду маячить у тебя перед глазами, и ты успокоишься!

– Я успокоюсь, только когда умру! – выдохнул он.

– Пока! – она поцеловала его в щеку и направилась к двери, ведущей в подземный гараж, где стоял ее дорожный минивэн.

Через минуту после того, как она ушла, в дверях появилась Летиция, а вместе с нею запах дождя. Она бежала от машины до дома каких-нибудь десять метров и уже вымокла насквозь. Но глаза ее сияли победным блеском.

– Где Спенс? – взволнованно спросила она, проходя в дом. На пол гостиной с ее плаща тут же поспешила стечь лужица воды.

– Она спустилась в гараж!

– Я перехвачу ее! – воскликнула Летиция и выбежала через парадный вход на улицу.

Она не стала спускаться за Спенс в подземный гараж, потому что если та уже выехала, то Летиция рисковала попросту наткнуться на опускающиеся ворота. Поэтому она помчалась на улицу, чтобы выбежать на дорогу и там перехватить ее минивэн. Спенсер чудом заметила ее фигуру, несущуюся по лужайке сквозь сильнейший ливень. Дворники ее автомобиля не справлялись с обрушивающимися на лобовое стекло потоками воды.

– Она сошла с ума! – прошептала Спенс, останавливаясь и открывая дверцу машины. – Что ты делаешь? – прокричала она, пытаясь перекрыть шум дождя и бушующего ветра, и устремляясь одновременно навстречу Летиции.

Они встретились посреди лужайки перед домом. Земля под их ногами хлюпала от неимоверного количества воды, которую она не успевала впитывать. Они едва различали друг друга сквозь стену проливного дождя. Но летний ливень был на удивление теплым, и стоять под ним было приятно. Спенсер расплылась в улыбке. Едва ли не первой искренней улыбке, подаренной Летиции. Эта ситуация нравилась ей. И Летиция, стоящая под потоками воды, с мокрыми, прилипшими к лицу и плечам волосами, сияющая непонятной Спенс уверенностью, выглядела невыразимо прекрасно.

– Что ты делаешь? – тихо повторила Спенсер, убирая одну из прядей волос с ее щеки.

Летиция, конечно же, не расслышала ее слова, но она вынула из кармана конверт и протянула его Спенс.

На конверте крупными зелеными буквами было написано «Wimbledon». (Уимблдон англ. Wimbledon Championships – самый престижный из серии турниров Большого Шлема, проходящий ежегодно в июне – июле, в местечке Уимблдон, Лондоне. В 2009 году турнир проходил с 22 июня по 5 июля.)

– Уимблдон? – повторила Спенс и подняла на Летицию вопрошающий взгляд.

– Билеты на двоих до Лондона и обратно, и вип-карты на все корты на две недели! Плюс проживание на территории Всеанглийского Клуба крокета и лаун-тенниса! – прокричала та, не спуская с девушки горящих глаз. Казалось, бушующая вокруг непогода была ей нипочем.

Эта женщина точно сумасшедшая! Подумала Спенсер, чувствуя, что улыбается до ушей.

– Это серьезная заявка на победу, миссис Соллерс! – прокричала она ей в ответ. – А мой отец знает, на что Вы тратите его деньги?

Это был самый неуместный вопрос, который только можно было задать, стоя на улице под проливным дождем и оглушительными раскатами грома. Но Спенсер была спецом по неудобным вопросам.

– К твоему сведению, мое состояние в несколько раз превышает состояние твоего отца! – также криком ответила ей Летиция. – Так что можешь вычеркнуть брак по расчету из списка возможных причин нашего союза!

Спенсер с улыбкой развела руками.

***

Конечно, эти две недели на Уимблдоне полностью изменили все. И для одной и для другой это были две недели сказочного счастья. Не потому, что Спенсер с детства мечтала об этом, и не потому, что Летиция, наконец-то, добилась своей цели. А потому, что им было на удивление хорошо вместе. И поняла они это, уже когда вернулись обратно.

***

– Дорогая, подай мне, пожалуйста, масло! – попросил Патрик свою жену.

Вся семья собралась за завтраком. Спенсер более не возражала самой себе, когда употребляла по отношению к их троице это название «вся семья». Она сидела по правую руку от Летиции, более не мешая (как ей казалось) ее отношениям со своим отцом. Патрик сидел от жены слева. За весь завтрак он не удостоился от нее даже пары взглядов.

– О! Эти абрикосы определенно созрели! – без причины рассмеялась Спенсер, беря с тарелки пару фруктов. – Хочешь? – спросила она, обращая к своей мачехе самую солнечную улыбку.

– Да, пожалуй! Если ты будешь, то и я съем парочку! – согласилась Летиция.

И хотя разговаривали они громко, и хотя в их поведении не было и намека на сексуальность, у любого, кто на них смотрел, тут же складывалось ощущение, что эти двое находятся в своем обособленном мире, в который не попасть никому постороннему. Такое ощущение сложилось и у Патрика. Он смотрел на свою жену и дочь и не узнавал ни ту, ни другую.

– Летиция, ты подашь мне масло? – повторил он ласково свою просьбу.

Но та не слышала его. Спенсер рассказывала что-то о том, как едят кокосы на одном из островов Новой Зеландии, и Летиция слушала ее, с восхищенной улыбкой, которая присутствовала на ее лице постоянно во время общения со Спенс. Патрик видел, что они были полностью поглощены друг другом, и не знал, что ему делать.

– Похоже, Вы давно не виделись! – наконец, не выдержал он, произнеся свою фразу как можно громче. Только так он мог достучаться до них.

– Извини, дорогой! – рассмеялась Летиция, как ни в чем не бывало, поворачиваясь к мужу. – Что ты хотел?

– Я хотел масла! – с заметным возмущением в голосе ответил он. – А еще я хотел твоего внимания! Вас не было две недели, и я соскучился по вас обеим! Но вы будто продолжаете пребывать там, на своих травяных кортах!

– Папа! Травяные корты! Это что-то! – заворожено произнесла Спенсер, не придавая большого значения его рассерженному тону.

– Мяч летит с такой скоростью по траве! – поддержала ее Летиция, и они опять с головой окунулись в разговор, в котором не было места для Патрика.

***

После Уимблдона Спенсер и Летиция практически не разлучались. И все, что когда-то у Летиции не складывалось в отношениях с девушкой, сейчас выходило само собой. По магазинам они ездили всегда вместе, потому что вкус Летиции Спенсер казался теперь безупречным. Она была убеждена, что обратила на это внимание еще с их первой встречи, когда ей очень понравилось то летнее платье, в котором Летиция вошла в дом.

С утра они могли легко решить поехать к Гонсалесам в Бильбао покататься на лошадях и провести там весь день до поздней ночи. Патрик устал уже приходить в пустой дом, а в ответ на вопрос, заданный своей жене по телефону, «Где ты?», слышать, «Не волнуйся дорогой, я со Спенсер!».

Спенс вдруг ясно увидела и поняла, почему ее отец полюбил Летицию и женился на ней. Как можно не любить самую прекрасную на свете женщину! Все это теперь было для Спенс абсолютно естественным. Она бесконечно восхищалась своей мачехой и испытывала по отношению к ней не выразимую словами благодарность за то, что та смогла стать для нее подругой. Никакие другие мысли и чувства, кроме дружеских, она себе не позволяла попросту потому, что была абсолютно уверена, что Летиция обожает ее отца.

***

– Милая, мне кажется, нам надо поговорить! – сказал однажды вечером Патрик, после того, как его жена с дочерью вернулись из очередной поездки в Андорру. «Просто посмотреть на горы», как выразилась Спенсер.

– Да, конечно, дорогой! О чем ты хочешь поговорить? – ласково спросила его Летиция, не подозревая ни о чем. С ее точки зрения, в их семье, наконец-то, стало все так, как и должно было быть.

– Ты слишком много времени проводишь со Спенс!

– Да! – радостно согласилась она. – И это потрясающе, правда? Еще месяц назад она ненавидела меня, а теперь… – Летиция осеклась, видя, что ее муж совершенно другого мнения по этому поводу. – Ты не доволен? – тихо удивилась она.

– Я не доволен, – тяжело вздохнул он. – Если раньше у меня была и жена и дочь, то теперь нет ни той, ни другой! Вы постоянно вместе! Без меня!

– Патрик, мне интересно с ней! – ответила Летиция. Она была спокойна в этот момент. Ее лицо перестало выражать взволнованное непонимание, вместо этого на нем воцарилось выражение несокрушимой уверенности в своих чувствах.

– Ты влюбилась? – прямо спросил он.

– Влюбилась? – переспросила Летиция и рассмеялась, но потом задумалась и тихо ответила. – Да, наверное, я влюбилась! Но совсем не в том смысле, в котором ты спрашиваешь! Я очарована, я восхищена! Твоя дочь поражает меня каждый день! Она удивительная!

– Разве не так люди влюбляются? – возразил он ей, устало опускаясь на кровать и обхватывая голову руками.

– Милый! Я не могу после того, как мы нашли общий язык, отвернуться от нее! Ты представляешь, какой это будет удар для Спенс? Она же перестанет доверять людям! – она села рядом с ним, положив голову ему на плечо. – Я не поступлю так с ней!

В ее голосе звучала спокойная решимость, и Патрик знал, что настаивать на другом бесполезно.

– Скажи мне, когда это произойдет! – только и попросил он, не отнимая рук от своего лица.

– Ты узнаешь об этом первым! – пообещала она, вставая с кровати.

Она сказала это не потому, что чувствовала его правоту, а потому что никогда не оправдывалась. Ни в чем. И если ему угодно думать, что она может влюбиться в его дочь, она не будет переубеждать взрослого мужчину в его заблуждениях.

***

В середине недели Летиция отправлялась на пару дней в Мон-де-Марсан. Это была деловая поездка, и хотя ей очень хотелось позвать Спенсер с собой, она не стала этого делать. Не хотела, чтобы Спенс скучала из-за нее, пока та находится на переговорах. Летиция долго думала над словами Патрика, и, в конце концов, поняла, что должна признать, ни к кому и никогда раньше она не испытывала тех чувств, что испытывала к Спенсер. Но значит ли это, что она в нее влюблена? Хотела бы она знать.

– Ух ты! Мон-де-Марсан! – воскликнула Спенсер, когда Летиция сообщила ей о своих планах. – На сколько?

– На три дня, – ответила ей мачеха, с замиранием сердца ожидая ее реакции.

– Три дня! – ошеломленно повторила Спенсер. – Три дня…

Она смотрела на Летицию таким по-детски расстроенным взглядом, что та рассмеялась.

– А если я буду скучать?- спросила Спенс.

– Ты не умеешь скучать, – улыбнулась Летиция.

– Я научусь! За три дня многому можно научиться! – возразила девушка.

– Только не этому!

– Ты уже забронировала отель? – деловито спросила Спенс, решив не предаваться грустным мыслям.

Летиция кивнула головой в направлении стола. На нем лежали туристические буклеты.

– Campanile Mont de Marsan, авеню де Маршал Жуин 1410, – прочитала Спенсер, взяв буклет в руки. – Ты остановишься здесь? – уточнила она.

– Да, – кивнула Летиция.

– Удачной поездки!

***

Следующим вечером Спенс слонялась по дому, не зная чем себя занять. Давно с ней такого не случалось. Фло, как назло, уехала в Лимож к своему брату на свадьбу, Кэтрин со своей группой была сейчас где-то неподалеку от Нарбона. На улице было пасмурно и холодно, так что на пляж ехать совсем не хотелось. Как ты жила раньше? Спросила Спенс саму себя.

– О! Может, папа уже освободился? – радостно подумала Спенсер, падая на диван с телефоном в руках.

Она набрала его номер. Он практически тут же ответил, и по специфическому приглушенному рою голосов, она поняла, что ее отец в ресторане. Она даже знала в каком. В их маленьком прибрежном городке было не так уж и много ресторанов, которые могли вместить в себя такое количество народу.

– Па, извини! У тебя встреча! – начала она.

– Все в порядке, Спенс! Я уже не на работе!

– А тогда что ты делаешь в ресторане Бест Вестерн Ле Гранд Отеля? – с наигранным возмущением спросила она.

– Ужинаю с твоей матерью!

Через пять минут Спенсер уже была там.

– Мама! – бросилась она на шею загорелой темноволосой женщине, которая так была похожа на незнакомку. – Я так понимаю, у вас романтический ужин! – весело спросила она, присоединяясь к ним за столом.

Ее родители с улыбкой переглянулись, и сердце Спенс радостно запело от давно забытого ощущения, что ты маленькая девочка, а твои родители самые прекрасные и всемогущие на свете люди.

– Когда ты приехала, ма? – спросила она.

– Вчера вечером! – ответила Глория, с обожанием глядя то на нее, то на Патрика.

– Да? – удивились Спенс, уткнувшись в меню. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил выражение ее лица. Она вспомнила, что вчера вечером ее отец поздно вернулся домой.

Только не это! Пронеслось у нее в голове.

– Ты надолго?

– Спрашиваешь так, будто не рада меня видеть! – заметила Глория.

– Что ты, мама! – Спенс почти уронила меню к себе на колени и обратила на мать такой любящий взгляд, что та мгновенно смягчилась.

– На неделю! Завтра приезжает Ники, и мы хотели устроить семейный обед!

Тут Спенсер насторожилась.

– Семейный обед, это ты, папа, и мы с Ники? Или семейный обед, это папа, Летиция, ты, Ники и я? – уточнила она.

– Второй вариант, – успокоила ее мать. – Я рада, что вы с Летицией подружились! – добавила она, видя, что ее дочь не на шутку взволнована.

– А где вы будете жить? – спросила Спенсер, медленно поднимая на отца округленные от возникшей догадки глаза.

– В своем доме, конечно же! – решительно ответил Патрик. – У твоей матери и сестры есть дом, наш дом, в котором они всегда могут остановиться!

– О! – только и сказала Спенс, опять погружаясь в меню. – Летиция, конечно, только за? – обронила девушка, перелистывая страницы.

– Я не думаю, что она будет против! Она же так ратует за дружбу со всеми вами! – ответил ей Патрик, и Спенсер послышались язвительные нотки в его голосе.

– Так в добавок ко всему, она еще и не в курсе, – пробормотала Спенс скорее самой себе, чем кому бы то ни было другому.

***

Уже в девять часов следующего утра Спенсер была в Мон-де-Марсане. Во-первых, она дико соскучилась, во-вторых, ей абсолютно не хотелось ничего делать, и, наконец, в-третьих, всю ночь ее мучили кошмары, в которых Летиция входит вечером в дом, уставшая и радостная после поездки, а там вместо верно ждущего ее Патрика, за столом собралась вся его семья. Спенсер отчетливо помнила жгучее ощущение того, что она предает Летицию одним фактом своего присутствия за этим столом. Поэтому, если отец решил, что его жене не стоит знать о пребывании в доме его предыдущей жены, так тому и быть. Но в тот момент, когда Летиция узнает об этом, Спенсер будет на ее стороне. В прямом смысле этого слова.

Найдя отель, в котором собиралась остановиться Летиция, Спенсер раскинулась на его ступеньках под ярким летним солнцем, решив передохнуть после недолгой дороги. Байонну, где они жили, и Мон-де-Марсан разделяли каких-нибудь сто километров, которые она преодолела на поезде, чтобы иметь возможность возвращаться вместе с Летицией на ее машине. На этих самых ступеньках Летиция и нашла ее вскоре.

Она возвращалась после подписания последних соглашений со своими партнерами по бизнесу в надежде на то, что сейчас же соберет вещи в отеле и поедет домой. Но, увидев Спенсер, поняла, что уже не никуда не спешит. Та, к которой ей хотелось поскорее вернуться, сама приехала к ней.

– Что ты здесь делаешь? – весело спросила Летиция, присаживаясь возле девушки на ступеньки, ведущие к парадному входу в отель. Женщина разгладила складки на юбке своего делового костюма, а потом также как и Спенс запрокинула голову, подставляя свое лицо ласковым лучам утреннего солнца. Меньше всего ее заботило сейчас то, как они должны были выглядеть в глазах случайных наблюдателей их спокойного безмятежного счастья.

– Жду одну женщину! Она обещала угостить меня завтраком в лучших традициях басков! – ответила Спенс, лениво приоткрывая один глаз.

– Ты проголодалась! – рассмеялась Летиция.

– Мне кажется, мой желудок последует за тобой хоть на край света! – с улыбкой призналась Спенс.

– Только ли желудок? – шутя, уточнила Летиция.

Они провели в Мон-де-Марсане весь день. Обеим отчаянно не хотелось уезжать. Спенсер знала, что дома их ждет встреча, которая может оказаться для ее мачехи не приятной. Летиция же наслаждалась общением со Спенс, без оглядки на то, что в любой момент может появиться Патрик и заставить ее задуматься о природе их симпатии друг к другу.

В пять Спенсер поняла, что надо выдвигаться, иначе они опоздают на семейный обед. Но Летиция неудержимо стремилась показать ей, как куют быков. (А справедливости ради стоит отметить, что увидеть сие действие можно исключительно в Мон-де-Марсане). А может быть, даже и не это она хотела ей показать, потому что наблюдать за привязанным к ярму испуганным животным не самое подходящее развлечение для двух молодых женщин. Но покидать город в столь ранний час Летиция наотрез отказалась.

– Тогда мы поедем в поля, чтобы посмотреть на пастухов-скороходов! Сейчас как раз время вечерней выгулки скота! – безапелляционно заявила женщина, направляя свой автомобиль в противоположную от Байонны сторону.

– Баскские пастухи расхаживают по равнине на ходулях! И если смотреть на них из-за холмов или кустарника, то ходули не видны, и можно легко предположить, что сказка о сапогах-скороходах претворилась в жизнь! – с довольным видом пояснила Летиция.

– Я смотрю, ты не зря провела здесь целых три дня! – заметила Спенс, не в силах сдержать восторженную улыбку.

***

В Байонну они вернулись после одиннадцати. Уже подходя к дому, Летиция вынула из сумочки сотовый и удивленно заметила, что Патрик ей не звонил. Спенсер тяжело вздохнула на пороге и решительно открыла входную дверь. В доме горел свет, но было тихо.

– Папа! Мы вернулись! – крикнула Спенс, стряхивая с себя оцепенение.

Когда они вошли в гостиную, их встретил Патрик. Один.

– Я мог бы догадаться, что является причиной твоего позднего возвращения! – горько пошутил он, целуя жену в подставленную в самый последний момент щеку. – Как ты съездила?

– Лучше, чем ожидала! – ответила Летиция, и это было правдой во многом благодаря его дочери. – Ты напряжен, что случилось? – спросила она, ожидая, что он опять начнет говорить о том, что она слишком много времени проводит со Спенсер.

– Глория и Ники здесь! – сказал Патрик, вглядываясь в ее лицо.

Спенс заметила, что не у нее одной появилась такая привычка, интересоваться реакцией Летиции на неприятные новости.

– Я пойду к себе, – тихо произнесла девушка, вежливо отворачиваясь от них.

– Завтра мы устраиваем общесемейный обед по случаю каникул Ники! – услышала Спенс голос своего отца, уже поднимаясь по лестнице.

О да, папа! «Общесемейный обед» просто потрясающее название! С улыбкой отметила про себя Спенсер. Я надеюсь, с Ники будет попроще, чем со мной!

Как оказалось, их позднее возвращение сыграло Летиции только на руку. Общесемейный обед был перенесен на следующий день, и завтра утром она могла встретить Глорию и Ники как полноценная хозяйка этого дома.

С этой приятной мыслью Спенсер заснула.

***

Следующим утром Спенс проснулась оттого, что чей-то голос звонко трещал у нее прямо над ухом.

– Ники! – произнесла Спенс, не открывая глаз, но зато протягивая вверх руки. – Дай я тебя обниму!

На нее тут же упало что-то настолько худое, что Спенсер могла обхватить это что-то одной рукой.

– Кому-то не нравится университетский кафетерий? – шутя, спросила девушка, открывая глаза и расплываясь в радостной улыбке перед своей сестрой.

– Он просто не выносим! – согласилась Ники, плюхаясь рядом со Спенс на кровать.

– Тогда ты точно не захочешь уезжать после того, как попробуешь местную кухню!

– Местную кухню? – с удивлением переспросила Ники. – С каких это пор мне стало нравиться то, что едят баски?

– Нееет, – протянула Спенсер, одновременно потягиваясь. – Я имею ввиду кухню нашего с тобой родительского дома. С недавних пор там можно прямо рано поутру столкнуться с настоящим кулинарным шедевром!

– Да ты что! – воскликнула Ники. – Летиция готовит? Хотя бы с этим папе повезло!

– Ммм… Ему повезло не только с этим, – тоном знатока поделилась с ней Спенс. – Летиция само совершенство! Поверь мне!

Ники перевернулась на живот, облокотила голову на поднятую ладонь и загадочно уставилась на свою сестру.

– Поподробнее, пожалуйста, с этого места!

– Что? – смутилась Спенсер под внимательным взглядом своей сестры.

– Ты влюбилась в нее?

Какие же все Соллерсы прямолинейные! Подумала Спенсер.

– Нет, конечно! Но я ее очень люблю!

– А по-моему, это отличная идея! – возразила Ники. – Летиция бросит папу ради тебя, и он опять женится на маме!

– У тебя слишком богатая фантазия! – рассмеялась Спенс, чувствуя, что ей нравится эта мысль.

– Я же будущий журналист! Богатая фантазия мне необходима!

***

К величайшему облегчению Спенсер «общесемейный обед» проходил в самой непринужденной обстановке. Глория с Летицией увлеченно обсуждали культурные достопримечательности Балеарских островов, где Глория работала, а Летиция родилась. Спенсер рассказывала Ники о том, как они съездили на Уимблдон. Ники рассказывала Спенс в свою очередь о том, что ее парень снимает кино, а Патрик смотрел на все это удивленными глазами, и понимал, что войны не будет. Еду, заказанную в ресторане, уже давно смели со стола. А в ресторане ее заказывали потому, что, искренне извинившись перед всеми и сославшись на усталость после поездки, Летиция попросила у всех разрешения не готовить, которое она, конечно же, благосклонно получила.

В общесемейную идиллию настойчиво вмешался телефонный звонок. Это была Виржиния. И звонила она по вопросу, который не терпел отлагательств.

– Спенсер! Помнишь фотографии с Уимблдона, которые ты недавно выложила на сайт? – взволнованно спросила она.

– Конечно, помню! – удивилась Спенс. – Что такого могло с ними приключиться, отчего у тебя такой растрепанный голос?

– Помнишь, там была одна фотография, на которой вы вместе с Летицией? Ваших лиц и очертаний не разобрать, все залито солнцем, контуры размыты, и только на заднем фоне виднеется зеленый травяной корт.

Спенсер помнила эту фотографию, потому что она была ее любимой. В этот день они пришли на стадион рано утром, Спенс поставила фотоаппарат на автоспуск, и они дурачились перед камерой. Эта фотография получилась особенной. Они были слишком близко к объективу, и камера не смогла поймать фокусное расстояние. Поэтому фигуры их получились такими, будто состоявшими исключительно из одного солнечного света. И только Спенс знала, что они держатся за руки и смеются друг другу. Еще бы она не помнила эту фотографию.

– Говори, что случилось! – нетерпеливо воскликнула Спенсер.

– Эту фотографию хотят купить!

– Она не продается! – напомнила девушка своей подруге.

– Я знаю! Но покупатель очень настойчив! Он готов заплатить любую сумму! Помнишь, мистер Каприати из США! Я тебе о нем как-то говорила!

– Помню! – подтвердила Спенс.

– Он просит твой телефон, чтобы поговорить с тобой лично!

– Какой настойчивый тип! – покачала головой Спенс. – Дай ему мой телефон!

Через несколько минут Спенсер уже разговаривала с самим загадочным мистером Каприати. Вся семья с любопытством наблюдала за ней. Всем было интересно, чем закончится это маленькое противостояние. Ники отлично знала, что Спенс не продает тех фотографий, которые для нее особенно дороги.

– Добрый день, мистер Каприати! – немного раздраженно начала Спенсер. – Вы, стало быть, звоните мне прямо из США?

– Добрый день, мисс Соллерс! Прошу меня извинить за подобную настойчивость! Дело в том, что я являюсь огромным поклонником Вашего творчества! – раздался ответ в телефонной трубке.

– Мне приятно это слышать! Но это Вам не поможет! А сколько сейчас времени в США? – неожиданно спросила Спенс, прислушиваясь к звукам на заднем фоне звонившего.

– Четыре часа утра, мисс Соллерс! – не сразу ответил незнакомец.

– Похоже, Ваши желания мешают Вам спать, мистер Каприати! – не зло заметила Спенсер.

– Вы абсолютно правы, мисс Соллерс! Назовите Вашу цену, и я соглашусь, какой бы высокой она не была! – вернулся к теме мужчина.

Спенс рассмеялась, услышав это.

– Миллион долларов! – тут же сказала она, надеясь положить этим конец сему странному разговору.

– Я согласен! – раздался неожиданный ответ.

– Вы сумасшедший! – ошеломленно произнесла Спенс. – Зачем Вам это фото?

– Оно напоминает мне о прекрасном времени, проведенном с прекрасным человеком! – мечтательно произнес Каприати.

Спенсер невольно улыбнулась и подумала, что понимает его.

– Если бы Вы сказали это раньше, цена была бы в два раза меньше! – неловко пошутила она, почувствовал невольное родство душ с этим загадочным человеком. – Я позвоню Виржинии, чтобы она оформляла сделку! – заверила она незнакомца, и с пожеланиями всего самого наилучшего положила трубку.

Обведя свою семью веселым взглядом, она, наконец, спросила:

– Миллион долларов за картину, это уровень Катца (Алекс Катц – современный американский художник и скульптор, работающий в стиле поп-арт.) или Пикассо?

***

Оставшуюся неделю Спенсер, как всегда пропадала с Летицией. А Патрик проводил время с Глорией и Ники, объясняя это тем, что не видел свою младшую дочь больше трех месяцев. То, почему на этих встречах постоянно присутствует его бывшая жена, Патрик не объяснял. Это беспокоило Спенсер. И хотя к ее великому удивлению сей факт совершенно не трогал Летицию, Спенс решила поговорить с отцом.

– Папа! Ты разлюбил Лети? – спросила она его однажды после того, как он вернулся с очередной прогулки вместе с Глорией и Ники.

– Нет, Спенс! Я не разлюбил ее! Но, видимо, мне не чем с тобою конкурировать! – прямо ответил ей Патрик, радуясь начатому разговору, так как сам давно хотел затронуть этот волнующий его вопрос.

– Мы не конкуренты! – тихо возразила ему Спенс.

– Разве нет? – горько улыбнулся он.

– Нет, конечно! О чем ты говоришь! – воскликнула Спенсер.

– Ты не влюблена в нее?

Патрик внимательно смотреть на дочь.

– Ну почему меня все об этом спрашивают? – возмутилась Спенс. – Ты, Ники!

– Я спрашиваю об этом не только тебя! – заметил он. – Летицию я тоже об этом спрашивал!

– И что она ответила? – спросила Спенсер. Она очень старалась, чтобы ее вопрос прозвучал как можно буднишнее и равнодушнее. И ей все равно это не удалось.

– Что я все себе выдумал! – осторожно ответил Патрик, понимая, что, возможно, Спенс больно это слышать. Но он должен был как-то все это прекратить.

Его дочь держала себя в руках. На секунду она опустила голову, но тут же подняла ее. В ее глазах блестела решимость.

– И я говорю о том же! Ты все себе выдумал! Вот увидишь, скоро все будет по-старому! – уверенно сказала она ему.

С этими словами Спенсер чмокнула отца в щеку и вышла из комнаты.

***

Следующие две недели она просто не появлялась дома. На звонки и смс Летиции Спенсер не отвечала. Флоренс говорила подруге, что нельзя вести себя таким образом, что Летиция этого не заслуживает. Но Спенс только мотала головой и тащила ее буквально за руку на пляж. Она как одержимая наматывала круги на виндсёрфе. Это было то, что нужно. Абсолютно не умея управлять этим агрегатом, первые три дня Спенсер провела, просто забираясь на доску, хватаясь за крыло, тут же теряя равновесие и падая обратно в соленую жесткую воду. Дальше пошло легче, и к концу недели она уже научилась держать равновесие, а к середине второй недели ее виндсёрф можно было различить исключительно как точку на горизонте среди других таких же. Фло сидела на берегу и молилась, чтобы и на этот раз Спенсер вернулась живой. Даже акулы, обитающие в Атлантическом море вплоть до Бискайского залива, не пугали девушку.

Спенсер случайно наткнулась на Летицию, забежав однажды в дом за сменой одежды. Флоренс ждала ее в машине у дома. Летиция сидела в гостиной на диване перед выключенным телевизором, поэтому Спенс не сразу ее заметила. Только спускаясь по лестнице из своей комнаты, она встретила ее взгляд, направленный на нее в полном молчании.

– Лети?… Привет! – растерялась Спенс. – Все в порядке?

Девушка сама не ожидала, что при виде Летиции сердце ее будет рваться из груди, а еще ее захлестнет чувство вины, потому что Летиция покажется ей такой одинокой и потерянной.

– Привет, Спенс! Ты переехала к Фло? – не удержалась Летиция от волнующего ее вопроса. Она знала, что в ее голосе звучало осуждение, но ничего не могла с собой поделать.

– Прости, Лети! Я не могу пока по-другому! – ответила Спенсер. Она чувствовала, что ей надо уходить, иначе она расплачется прямо на месте.

– Что произошло? Что-то ведь обязательно произошло, не могло все измениться так, за один день! Сначала я думала, что ты уехала вместе с Ники и Глорией, пока однажды случайно не увидела тебя около дома Флоренс.

– Прости, Лети! – только и могла вымолвить Спенс.

– Ты катаешься на доске с крылом? – как бы, между прочим, поинтересовалась Летиция.

– Тебе Фло сказала?

– Не заплывай, пожалуйста, так далеко! Я каждый день с ума схожу от волнения!

– Не буду, – пообещала Спенсер, понимая, что ей придется сдержать обещание, так как это обещание было дано Летиции. Ее как всегда до глубины души тронула забота женщины о ней.

– Так ты мне скажешь, что случилось? – Летиция поднялась с дивана. И хотя ее желание приблизиться к девушке читалось в каждом ее движении, она не сделала этого. Вместо этого Летиция в волнении заламывала себе ладонь, отчего у Спенс еще больше сжималось сердце.

– Тебе надо больше времени проводить с моим отцом! – тихо ответила Спенсер. Она опустила голову, потому что понимала, никто не вправе говорить Летиции, что той стоит делать. – Он любит тебя, ты любишь его! Вы любите друг друга! – почти шепотом продолжила она.

– Наши отношения совсем не те, что прежде! – так же тихо возразила Летиция.

– А кто в этом виноват? – не выдержала Спенс. Ее голос звенел раскаянием.

– Не смей! – также вспылила Летиция. – Не смей обвинять себя в этом!

Ее глаза горели, щеки пылали, и Спенс не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что она была прекрасна. Но в голове звучали слова отца «Что я все себе выдумал!».

– Ты придешь на мой день рожденья? – успокоившись, спросила Летиция. Она отвернулась и отошла окну, за которым цвели гортензии.

Спенсер смотрела на женщину, едва сдерживая себя оттого, чтобы не броситься за ней. В этот момент с улицы в дом вошел Патрик.

– Любимая, я дома! – раздался его голос из коридора.

– Я пойду! – бросила Спенс, направляясь к дверям.

– Спенсер? – удивленно поприветствовал ее Патрик, появляясь в гостиной.

– Папа! – ответила она ему, проходя мимо и даже не поднимая на него глаз.

***

– Флоренс, ты пойдешь со мной! – безапелляционным тоном сказал Спенс подруге в субботу вечером. – И утащишь меня с этой вечеринки в десять часов! Мне надо выспаться, чтобы успеть на самолет!

Фло лишь качала головой. Она не могла больше наблюдать за тем, как Спенс пытается занять себя всем на свете, чтобы ни о чем не думать, а потом вечером, в тайне от подруги разговаривать с Летицией, убеждая ту, что все более менее в порядке. Поэтому она была скорее рада, чем огорчена тем, что Спенсер улетает завтра в Малайзию. Хотя сообщить об этом Летиции она пока не смогла.

***

В доме было полно гостей. Летиция была занята исполнением роли гостеприимной хозяйки, что Спенс очень устраивало, потому что позволяло пока избегать ее. Они с Флоренс устроились в саду под раскинутым шатром и тянули сок из высоких прохладных стаканов. К ним присоединился Пьер Форнье, отец Флоренс. Он, как и Спенсер, увлекался большим теннисом, поэтому разговор само собой плавно перетек в это русло.

– Амели Моресмо! Никаких сомнений! – горячо убеждала его Спенс. – Вы помните этот финал с Мэри Пирс в Лос-Анджелесе? Вот это была игра!

– Боже! Кто-нибудь спасите меня от этого! – сокрушалась Фло, сидя между своим отцом и подругой, как между двух огней.

– Хорошо! Не буду спорить! – поспешил согласиться Пьер. – А русский теннис?

– Ооо! Пьер! Вы увлечены Марией Шараповой? – пошутила Спенс.

– Я то да! – опять согласился он. – А вот ты?

Спенсер любила отца Флоренс за то, что тем можно было часами нести о теннисе всякую нелепицу, а также размышлять о том, сможет ли Федерер когда-нибудь взять Большой Шлем, или выиграет ли Энен*, наконец, Уимблдон. (*Жюстин Энен – бельгийская теннисистка, которой покорились все турниры Большого Шлема, кроме Уимблдона.)

– Я? – задумалась Спенсер. – Пожалуй, Анастасия Павлюченкова кажется мне самой перспективной из молодого поколения. – С очень деловым видом ответила девушка.

– Да ладно! – Фло ткнула ее локтем в бок. – Она просто похожа на твою первую любовь как две капли воды!

– Это не мешает ей демонстрировать потрясающий теннис! – резонно возразила Спенсер, расплываясь в улыбке и легонько ударяя Фло по плечу в ответ.

– Все в дом! Будем поздравлять именинницу! – прервал их веселье Патрик, созывая тех, кто был в саду.

– После этого мы уходим! – напомнила Спенс подруге, и они направились в гостиную.

Спенс опять поморщилась при виде моря букетов, которыми ее отец буквально завалил дом. Он не отходил от Летиции ни на шаг, постоянно обнимая ее за талию. А она выглядела как всегда ослепительно. Боже, дай мне сил! Мысленно взмолилась Спенсер, прячась позади толпы гостей.

После того, как Патрик произнес речь, Летиция стала обходить собравшихся со словами благодарности, не забывая салютовать каждому свои фужером шампанского. Спенсер поняла, что на этот раз ей не скрыться. Она стояла, с замиранием сердца ожидая встречи.

– Иди за мной! – вместо приветствия сказала ей Летиция, ни на секунду не переставая лучезарно улыбаться всем вокруг. Объявив гостям, что наверху ее ждет подарок от дочери, она бережно взяла Спенс за руку и повела вверх по лестнице. При этом она постоянно оборачивалась и парировала чьи-то шутливые высказывания. Патрик проводил их мрачным взглядом.

Заведя Спенс в свой кабинет, Летиция закрыла за ними дверь. Праздничный шум тут же смолк, и девушка почувствовала облегчение. Смотреть на Летицию она не могла. Не разу не бывав в ее кабинете, Спенсер с тихим восторгом осматривалась вокруг, пока не наткнулась взглядом на раскрытый ноутбук на столе. Спенсер сама не знала, почему она это сделала. Будто какая-то неведомая сила подтолкнула ее. Она подошла к ноутбуку и тронула мышку. Через секунду экран ожил. От того, что девушка увидела, у нее перехватило дыхание. С экрана, смеясь, на нее смотрела она сама, держа за руку счастливую Летицию. Их контуры были размыты солнечным светом. Это была та самая фотография.

– Так загадочный мистер Каприати это ты? – воскликнула Спенс, ошеломленно поворачиваясь к женщине.

– Не совсем я, – с улыбкой ответила Летиция, разводя руками и как бы говоря этим жестом, что у них разные тела. – Но действовал он от моего имени!

– Зачем? – не понимала Спенс. – Я могла подарить тебе это фото!

– Мне хотелось заплатить за него его истинную стоимость! И хотя оно бесценно, цифра в миллион долларов пусть немного, но отражает значимость этой фотографии для меня! Этой фотографии и всего того, что было между нами!

При слове «было» Спенс не выдержала. Она резко отвернулась, чтобы не выдать своих слез.

– Патрик сказал, ты улетаешь в Малайзию, – тихо обронила Летиция.

Она стояла в другом конце комнаты, облокотившись спиной о дверь. Видимо, сил держаться на ногах у нее не было. В одной руке Летиция до сих пор держала фужер с шампанским, другую заложила за спину, чтобы у нее не было даже возможности дотронуться до Спенс. Такой я тебя и запомню! Подумала Спенсер, против своей воли приближаясь к ней. Она подошла к Летиции так близко, как только могла. Она хотела запомнить все, ее прекрасные серо-зеленые глаза с выражением вызова, ее мягкие шелковые волосы, величественно спускающиеся до самой талии, запах ее тела, к которому она никогда не позволит себе прикоснуться.

– Ну почему? – прошептала Спенс, медленно опускаясь на колени. – Ну почему!?

Она спрятала мокрое от слез лицо в ладони.

– Почему все было так легко и просто, все казалось таким правильным и естественным, а сейчас все так катастрофически тяжело, Лети? – спрашивала она, все больше заходясь слезами. И вот Летиция уже не могла разобрать слов сквозь рыдания Спенс. А Спенсер все плакала и плакала, о солнечном Уимблдоне, о красивых сильных лошадях Гонсалесов в Бильбао, о магазинах на Пальмовой аллее, о сказочных пастухах-скороходах Мон-де-Мансара… Летиция хотела с ней поговорить, но видела, что говорить Спенс не в состоянии. И возвращаться к гостям тоже.

– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату! – сказала она на удивление спокойным голосом.

Она помогла Спенс подняться и повела ее в спальню девушки. Спенс подумала, что не была в своей комнате целую вечность. Летиция так сильно сжимала ее ладонь, пока они шли по коридору, что Спенсер чувствовала все косточки своих пальцев.

– Я подожду, пока ты переоденешься! – произнесла она мягко, но так уверенно, что спорить с ней не хотелось.

Когда Спенсер вышла из ванны и легла в под одеяло, Летиция села рядом с ней на кровать, наклонилась и поцеловала ее в лоб.

– Я прошу тебя только об одном! – сказала она тихо. – Обещай, что не улетишь без завтрака! Я приготовлю тебе яблочный пирог утром!

– Обещаю! – ответила Спенс, закрывая глаза. Как же ей хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.

***

Как только Летиция убедилась, что Спенсер заснула, она спустилась вниз, где продолжалось празднование ее дня рождения. Найдя Патрика, она сразу же направилась к мужу:

– Нам надо поговорить! – сказала она ему.

– Сейчас? – тревожно спросил он, глядя на ее осунувшееся лицо.

– Да сейчас! – ответила она.

В ее голосе звучала такая убийственная решимость, что он не стал возражать.

***

– Что такого важного могло случиться, что не подождет до завтра? – спросил он, когда они поднялись в их спальню.

Изо всех сил он пытался сдерживать рвущиеся наружу страх и раздражение.

– Я люблю твою дочь!

Летиция не смотрела на мужа. Не могла.

– Я тоже ее люблю… – попытался сострить Патрик.

– Ты просил меня сказать тебе об этом! Я говорю тебе первому! Я влюбилась в Спенс!

– Когда? – ошеломленно спросил он, понимая, что вопрос глупый, но не имея сил остановить себя.

– Когда? – переспросила она. – Только что! – потом задумалась и добавила, – когда она приехала ко мне в отель, когда мы гуляли по Андорре, когда были на Уимблдоне, когда она спросила меня, кто я такая, а я задумалась над тем, при каких это таких других обстоятельствах она бы рассмотрела мое предложение раздеться! – с нежностью, которую невозможно было скрыть, перечисляла она. – Патрик! Какая разница когда! Я поняла, что люблю ее!

– Как давно это продолжается? – глухим безжизненным голосом задал он еще один дико волнующий его вопрос.

– Продолжается что? – не поняла Летиция.

– Ваши отношения!

– У нас нет никаких отношений! Мы даже не целовались, и уж тем более не занимались сексом, если ты это имеешь ввиду! Я не изменяла тебе! Я бы не смогла…

– Ты не изменяла мне, но ты разлюбила меня, – горько возразил он.

– Прости, тебе больно будет это слышать, но мне кажется, я и не любила никогда до этого! – вздохнула Летиция. Самое трудное было сказано и осталось позади. И она облегченно расправила плечи. Чтобы не случилось завтра, сегодня она сделала самый трудный и самый главный выбор в своей жизни.

– Я все исправлю! – вдруг взмолился Патрик. – Скажи, что было не так, и я все исправлю! Мы же хорошо жили эти последние недели без Спенс!

– Хорошо жили? – чуть не задохнулась Летиция. – Я умирала от тоски по ней, и пыталась скрывать это изо всех сил, чтобы не расстраивать тебя! Это, по-твоему, жизнь? Ты такой жизни для меня хочешь?

– Я сделаю все, что ты скажешь! Только скажи мне, что я должен делать! Я буду меньше работать, чтобы проводить с тобой больше времени! Хочешь, я вообще продам бизнес, и мы уедем путешествовать! Хочешь, мы купим новый дом, где тебе ничто не будет напоминать о прошлом! Я все сделаю, Летиция! – с жаром бросился он к ней.

Но она отрицательно качала головой.

– Я не смогу жить с тобой Патрик! Она может улететь завтра в Малайзию, и я могу никогда в жизни больше не увидеть ее, но я не вернусь к тебе! Прости, Патрик, я не могу! Я ухожу!

– Ты не могла подождать до завтра? – сокрушенно спросил он. – В доме полно гостей, сегодня был такой хороший праздник…

– Это был мой подарок себе на день рождения, – слабо пошутила Летиция.

***

Утром Спенсер проснулась с давно забытым детским ощущением, которое возникало у нее каждое лето после возвращения из лагеря, что после долгого отсутствия ты с трудом узнаешь свой дом, свою любимую комнату, и смотришь на все вокруг новыми влюбленными глазами. Будто приветствуешь старого друга после долгой разлуки.

Вспомнив, что она внизу ее ждет Летиция с яблочным пирогом, Спенс подумала о цикличности жизни. Ее первое утро с Летицией тоже начиналось с яблочного пирога. Она улыбнулась этой мысли. На душе было светло. Может, солнце ласково светило в окна, и свет этот был таким радостным после последних пасмурных дней. Может, белье в ее постели было таким свежим и прохладным… С нежной улыбкой на лице, Спенсер спустилась на кухню и замерла в дверях. За столом уже сидели Патрик с Летицией. Патрик был хмурнее тучи, а у Летиции под глазами лежали тени, как после бессонной ночи. Оба они не сводили глаз с дверного проема, ожидая ее появления. Либо они уже позавтракали, либо еще не ели, потому что стол перед ними был пуст.

– Доброе утро! – неуверенно произнесла Спенс, подходя к ним. – А где мой яблочный пирог? – спросила она, обводя взглядом нетронутую кухню.

Но в ответ ей не раздалось ни слова.

– Что случилось? – заволновалась Спенс, усиленно вспоминая, что она делала вчера вечером. Вроде бы ничего такого, что должно было привести к подобному результату.

– Я сказала твоему отцу, что ухожу от него! – ответила Летиция.

– Я оставлю вас! Не могу это слушать! – Патрик встал из-за стола и тяжелой поступью вышел из кухни.

– Как уходишь? – ошарашено уставилась на Летицию Спенсер. – Что за бред!

– Это не бред! Я сказала ему об этом вчера ночью!

Перед глазами Спенс одна за другой замелькали картины. Вот отец говорит ей, что Летиция не любит ее, вот Летиция ей признается в том, что их отношения с Патриком уже не те, что раньше, вот вчера в ее комнате Летиция целует ее в лоб, как бы на прощание… Конечно, у нее другой мужчина! И теперь она потеряет ее навсегда! Спенсер была так возмущена этой мыслью о другом мужчине, что готова была кричать на весь дом. Другой мужчина… Может, он даже был вчера на ее дне рождения.

– Но как? – еле произнесла она. Горло внезапно сдавило.

– Вот так, – улыбнулась Летиция. Она видела, что Спенс в любой момент готова выйти из себя, но почему-то не решалась сказать ей главное. – Ты не спросишь меня, кто это? – обратилась она к Спенс в надежде, что та поможет ей.

– И знать не хочу, кто этот засранец! – вспыхнула девушка. – Ты уедешь от нас? – этот вопрос интересовал ее намного больше.

– Это зависит от того, окажутся ли мои чувства взаимными! – серьезно ответила Летиция.

– Так ты даже еще не сказала этому подлецу, что любишь его, а уже ушла от моего отца? – возмутилась Спенс.

– А разве не в такой последовательности я должна была все сделать, чтобы никого не обманывать? – тоже повысила свой голос Летиция.

– Оооо! – только и смогла произнести Спенсер в ответ на это.

– Так ты не догадываешься, кто это может быть? – сдерживая улыбку, повторила Летиция свой вопрос. Ситуация начинала забавлять ее.

– Какая мне разница, – удивилась Спенс. – Он разбил нашу семью! Это главное! – выпалила она.

– Он ничего такого не делал! – горячо воскликнула Летиция, и Спенс тут же скорчила гримасу отвращения.

– Как ты его защищаешь! – с горечью в голосе она покачала головой. – А мне не зачем его защищать, поэтому пока у меня есть такая возможность, я скажу тебе, что он просто подлый, бесчестный, отвратительный засранец, он… он… – Спенс задыхалась, не находя слов.

– Остановись, Спенсер! – предупреждающе произнесла Летиция. – Остановись сейчас же!

– Почему это? – не унималась девушка, делая шаг назад, как ребенок, спорящий со взрослым и будто бы говорящий ему, что ты меня не догонишь, и я буду сколько угодно твердить свое.

– Потому что это ты! – не выдержала Летиция.

– Что я? – запальчиво переспросила Спенс, не понимая, куда та клонит.

– Этот подлый, – Летиция встала со своего места, – бесчестный, – она сделала шаг по направлению к Спенсер, – отвратительный засранец, – вот она стояла уже вплотную к ней, – в которого я влюбилась, и ради которого ушла от твоего отца, это ты! – сказала она. В улыбке ее и в глазах было столько торжества и любви и нежности и уверенности, что у Спенс перехватило дыхание.

– Что ж ты раньше молчала? – прошептала она.

– О! – теперь Летиция не нашлась, что ответить. – Это называется, я молчала… Хорошо! Пусть! – согласилась она. – Так что ты мне ответишь?

Они стояли так близко друг к другу, что Спенсер боялась шевельнуться. Она чувствовала она своем лице ее теплое дыхание и с трудом поняла, что ей был задан вопрос. Сообразив, наконец, о чем ее спрашивает Летиция, Спенс вдруг растерялась, потому что ни одни из известных ей слов не казались подходящими для ответа на заданный вопрос.

– Да, – только и смогла произнести она.

– Что да? – уточнила Летиция.

– Все да!

– Ты любишь меня? – спросила Летиция, понимая, что Спенс просто не в состоянии ясно выражать свои мысли.

– Да, – Спенсер с такой горячностью кивнула головой, что Летиция рассмеялась.

– Какое прекрасное утро! – наконец, улыбнулась Спенс, потихоньку приходя в себя. Через секунду она уже смогла вдохнуть полной грудью, а еще через секунду она крепко прижала Летицию к себе. – Я так тебя люблю! – прошептала она, зажмуривая от счастья глаза.

© 18/06/2010

Апельсиновый сок для Ее Высочества

Девушка, известная своим скандальным поведением, знакомится с принцессой.

Она ничего не помнит об их первой встрече, зато помнит принцесса.

Пройдет четыре месяца, и они столкнутся вновь.

– Апельсиновый сок для дамы, будьте добры! – Габриель со стаканом виски в руках, одним локтем опираясь на барную стойку, повернулась к севшей рядом молодой женщине. – Разрешите Вас угостить, Ваше Высочество?

– Габриель Маунтинг! – женщина бросила на нее слегка удивленный взгляд. – Добрый вечер! Благодарю! Апельсиновый сок будет как раз кстати!

– Вы знаете, как меня зовут? Я польщена. Что Вы здесь делаете в такой поздний час? – Габриель с интересом рассматривала сидящую перед ней молодую женщину. Еще никогда раньше она не видела особ из королевской семьи так близко. А принцесса Стефани сидела сейчас рядом с ней на расстоянии вытянутой руки.

Распущенные вьющиеся волосы золотого цвета обрамляли лицо с нежными чертами. Минимум макияжа, слегка смущенный взгляд. Обыкновенная красивая женщина. Нет, необыкновенная, подумала Габриель, предчувствуя многообещающую ночь.

Стефани уже второй раз за последние несколько минут удивленно взглянула на самую известную хулиганку своей страны. Заметив ее при входе в бар отеля, она не смогла удержаться, чтобы не подойти. Эта девушка завладела ее вниманием с самого первого момента ее упоминания в прессе. Стефани чувствовала все возрастающий интерес к ней, и вот теперь решила не упускать своего шанса, познакомится с ней лично. Удивительно, что они не пересекались раньше, потому что Ее Высочество часто посещала светские мероприятия, где, теоретически, она могла встретить Габриель Маунтинг.

– Я сижу с Вами в баре и пью апельсиновый сок! Надеюсь, Вы не возражаете? – сдержанно ответила принцесса.

– Воспринимайте мой вопрос исключительно как проявление заботы одного из Ваших самых верных верноподданных, простите за каламбур! – молодая девушка улыбалась. Глаза ее сверкали холодным блеском. Она была мертвецки пьяна. Но догадаться об этом мог лишь тот, кто ее очень хорошо знал.

– В это трудно поверить, – покачала головой Стефани. – Ваше публичное поведение сложно назвать лояльным. Вот и сейчас Вы ведете себя вызывающе, разве я не права?

– Вы правы, Ваше высочество! Я прошу за это прощения! Подрыв Вашего имиджа, оскорбление чести королевской семьи или порча Вам настроения никак не входят в мои планы на вечер! – Габриель подняла свой стакан, будто после произнесения тоста, а потом залпом осушила его. – Еще! – кивнула она бармену.

Стефани молчала, в свою очередь, рассматривая знаменитую собеседницу. Габриель Маунтинг была одной из самых ярких звезд молодого поколения, самых ярких и самых скандальных. Подростки сходили по ней с ума, но не они одни. Те, кто не слушал ее музыку, покупал ее картины, засматривался ее фильмами, искал ее последние интервью. Одни обожали ее, другие рьяно осуждали. И только королевская семья никак не реагировала на столь внезапно появившуюся на небосклоне современной поп-культуры звезду. Не реагировала до поры до времени.

– Могу я поинтересоваться, чем же Вы тогда планируете заняться в таком состоянии? – наконец спросила она.

– В каком состоянии? – улыбнулась Габриель.

– В абсолютно нетрезвом, – равнодушно ответила Стефани. – Насколько я могу судить, Вы не должны держаться на ногах.

– Не должна, – согласилась Габриель, глядя в бездонные голубые глаза принцессы. – Потанцуем?

– Вы уходите от ответа, – заметила Стефани, выдерживая ее пристальный взгляд.

– Боюсь, это Вы уходите от ответа, – спокойно ответила Габриель, потом на секунду нахмурила лоб, вспоминая, о чем же шла речь, – Ну хорошо! Чем же мы с Вами займемся в моем таком состоянии, если танцевать Вы со мной не будете, это был Ваш вопрос? – спросила она с самым невинным выражением лица.

Стефани покачала головой, не в силах сдержать улыбку:

– Вы искусны в ведении светской беседы.

– Так удивительно видеть Вас здесь. Неужели принцессы ходят ночью по барам? – неожиданно сменила тему молодая девушка, тряхнув непослушными иссиня-черными волосами.

– Почему нет? – удивилась Стефани.

– Потому что, принцессы, как самые послушные девочки, рано ложатся спать, – объяснила она.

– Откуда Вы знаете, что мы послушные девочки? Разве стала бы я сидеть сейчас с тобой в баре, будь я такой, как ты говоришь? – спросила Стефани, намеренно переходя на ты.

– Ммм… – задумалась Габриель. – Сейчас мы все проверим!

И с хитрой улыбкой она обратилась к бармену:

– Самого лучшего виски для дамы!

Ее Высочество поспешила сделать протестующий жест рукой:

– Нет, спасибо!

Габриель рассмеялась:

– Может тогда теплого молока с печеньем? Я думаю, тебе пора в кроватку! – не смотря на смысл ее слов, тон, которым она произнесла это, был на удивление нежным.

И принцесса чувствовала доброжелательный настрой своей собеседницы, пробивающийся сквозь выстроенную, видимо, по привычке стену сарказма. Она задумчиво смотрела на девушку:

– Правда, что ты ничего помнишь после своих гуляний? – наконец спросила она.

Габриель лишь пожала плечами:

– Это все выдумки желтой прессы! Я почти не пью!

– Я бы хотела ближе с тобой познакомиться! – вдруг произнесла Стефани.

Габриель широко раскрыла глаза от удивления, не в силах, что-либо сказать.

– Ты не веришь мне? – улыбнулась принцесса.

– Верю, – после некоторого раздумья ответила девушка. – Сама себе поражаюсь, но я тебе верю. А вот тебе не советую, – и она погрозила ей пальцем.

– Чего не советуешь? – удивленно спросила Стефани, рассматривая вышитый узор на пиджаке девушки.

– Верить мне, – не глядя в ее сторону, коротко бросила Габриель и заказала еще порцию виски.

– Я все-таки рискну, – почти шепотом возразила Стефани.

Габриель повернулась к ней почти вплотную. Остекленевшие от выпивки глаза не выражали никаких эмоций:

– Рискни. А утром я как обычно ничего не вспомню.

Ее Высочество молчала, чувствуя, что последние слова девушки неожиданно ранили ее.

Габриель бросила на барную стойку пару сотенных банкнот:

– Мне пора, – при этих словах она попыталась встать, но ноги отказались держать ее.

Принцесса вовремя спрыгнула со стула, чтобы поймать ее. Одной рукой она обняла Габриель за талию, другой поддерживала девушку спереди за плечо. Взгляд Габриель неожиданно смягчился:

– Ты знаешь, что вот так обнимая меня, ты очень рискуешь! – она зарылась лицом в волосы Стефани, прокладывая носом дорогу к ее шее. Добравшись до открытого кусочка кожи, девушка поцеловала его. По телу Стефани прошла легкая волна возбуждения:

– Что ты делаешь? – прошептала она. – Если нас увидят папарацци!

– В этот отель не пускают папарацци! – смеясь, ответила ей Габриель. Она чувствовала себя великолепно. Ночь обещала быть интересной.

– Пойдем! – сказала девушка, беря ее Высочество за руку и ведя к выходу.

Стефани послушно шла за ней. Она сама плохо понимала, что происходит. Сердце ее бешено колотилось в груди. И все, что для нее существовало в этот момент, это темная фигура Габриель, на удивление уверенно прокладывающая дорогу сквозь толпу народа.

***

Они не успели переступить порог дома девушки, как та буквально вжала принцессу в стену. Ее губы остановились в нескольких миллиметрах от губ Ее Высочества:

– Ты сводишь меня с ума! Ты такая красивая!

Принцесса чувствовала ее горячее дыхание на своем лице, и все чего ей хотелось в данный момент, чтобы Габриель, наконец, поцеловала ее. Она схватила девушку за полы пиджака и притянула ближе к себе:

– Так чего же ты ждешь?

Габриель потеряла последний контроль над собой. Стефани сводила ее с ума своей мягкостью, готовностью, желанием, читавшимся в ее глазах. А также тем, что Стефани была принцессой. И в этом было что-то неуловимо возбуждающее, соблазнить принцессу, свести с ума принцессу, заставить особу королевской крови дрожать в своих руках от желания. Габриель не думала о том, что же толкает ее Высочество на подобный шаг. Кровь с шумом стучала в ее ушах, она провела большим пальцем по линии губ Стефани, посмотрела в ее прекрасные голубые глаза, желая насладиться утонченными чертами лица ее высочества в последний раз перед тем, как полностью погрузиться в обуревающие ее страсти. Потом Габриель закрыла глаза и поцеловала ее. Девушка почувствовала, как тело Стефани изогнулось под ее руками, прижимаясь к ней все ближе.

Принцесса откинула голову назад, подставляя шею под горячие поцелуи Габриель. Это было то, за чем она сюда пришла, это было то, чего она хотела. Но внезапно сердце ее похолодело, когда в голове повторно прозвучали слова Габриель «А утром я ничего не вспомню!». Стефани остановилась, тяжело дыша. Нет. Не так. Она вдруг с отчаянием поняла, что желала завладеть всем существом этой своевольной девушки, не только телом, ее душой и разумом, всеми ее помыслами.

– Что такое? – спросила Габриель, видя, как принцесса отстранилась. Искренняя, как казалось, тревога в ее глазах на секунду дали ее Высочеству надежду на то, что она все-таки смогла достучаться до сознания девушки. Но потом сомнения победили.

– Мне трудно держаться на ногах, – сказала она, уже имея в голове план побега.

– Конечно! – Габриель захотела, было, повести ее на второй этаж. Но Стефани, опасаясь, что если девушка вдруг станет искать ее, то вряд ли сможет спуститься по лестнице, обняла ее и уложила на стоявший в гостиной диван.

– Я сейчас приду, – прошептала она, избегая горячих губ Габриель, зная, что если разрешит себе хотя бы еще один поцелуй, то уже не сможет уйти.

Габриель улыбнулась и выпустила Ее Высочество из своих рук. Откинувшись на спину, она закрыла глаза. Стефани направилась туда, где по ее мнению располагалась ванная комната.

Вернувшись через несколько минут в гостиную, она обнаружила Габриель крепко спящей. Отыскав в плетеном коробе рядом с диваном шерстяной плед, Стефани укрыла им улыбающуюся во сне девушку, нежно поцеловала на последок в губы и ушла.

***

Прошло четыре месяца. Габриель со своей подругой Джессикой и ее мужем находились на благотворительном приеме, организованном Джессикой в поддержку детей-инвалидов. Девушка бродила по саду со скучающим видом, при необходимости отвечая на вопросы журналистов. Джессика работала в социальной сфере и, пользуясь своей дружбой с ней, часто приглашала Габриель на подобные мероприятия.

– Спасибо, что пришла! – сказала Джессика, подходя к Габриель и подавая ей стакан с соком.

Девушка ласково улыбнулась в ответ и игриво ткнула подругу в бок:

– У тебя еще хватает совести благодарить меня!

– Прекрасно выглядишь! – заметила Джессика, окинув взглядом наряд девушки. Габриель скорчила ей в ответ рожицу:

– Не подлизывайся! Это мои обычные джинсы!

Джессика взяла ее за руку и повела внутрь помещения:

– Пойдем в зал! У нас сегодня еще одна важная гостья, и как мне сообщили, она уже на подъезде. Надо ее встретить!

– Погоди! Ты мне не говорила, что будет еще кто-то.

– Я и сама не знала. Она изъявила свое согласие в последний момент, уже после составления списка гостей.

– Джесс! Ты неугомонна в погоне за знаменитостями! И кто же это? Я ее знаю?

– Вряд ли! Это принцесса Стефани! Ты сама понимаешь, насколько важно для нашего мероприятия присутствие одного из членов королевской семьи.

Габриель внезапно остановилась. Ее будто ударили под дых. Последнее время она чувствовала необъяснимое волнение при упоминании Ее Высочества. Девушка постояла некоторое время на месте, чтобы собраться, потом тряхнула головой, как бы отгоняя от себя эти мысли, и уверенно направилась за Джессикой.

Они появились в гостиной за секунду до того, как туда вошла Стефани. Она восхитительно выглядела в легком летнем платье. Каждое движение Ее Высочества сопровождали вспышки фотокамер. В нескольких шагах от принцессы следовала ее охрана. Габриель не могла отвести от нее глаз. Она чувствовала немое восхищение.

– Ваше Высочество! Спасибо, что нашли время для нас! – радостно поприветствовала ее Джессика.

– Это я благодарю Вас за приглашение! – с улыбкой ответила принцесса.

– Разрешите представить Вам Габриель Маунтинг! – сказала Джессика. Повернувшись к своей подруге, она обнаружила, что Габриель неотрывно смотрит на принцессу с самым серьезным выражением лица. В глазах же Ее Высочества затаилось ожидание. Обе они молчали, и это молчание не решался прервать никто из них. Джессика ничего не понимала.

Наконец, принцесса протянула девушке руку.

– Очень приятно! – только и смогла она произнести.

– Ваше Высочество! – почтительно ответила Габриель, к всеобщему удивлению запечатлевая поцелуй на руке Стефани.

Стефани всматривалась в лицо Габриель, все, надеясь, что девушка сейчас скажет или сделает что-то, даст ей как-нибудь понять, что помнит об их случайном знакомстве четыре месяца назад. Но кроме восхищения в глазах Габриель больше ничего не было. Она смотрела на нее так, будто видела принцессу первый раз в жизни.

Стефани захлестнуло ощущение потери. Ей стало трудно дышать. Понимая, что со всех сторон их окружают журналисты, и что, сцена знакомства уже затягивается, принцесса взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться. Но Габриель чувствовала, что с ней что-то происходит.

– Выше Высочество! С Вами все в порядке? – шепотом спросила она. – Разрешите, я принесу Вам воды.

Неожиданное проявление заботы со стороны Габриель, тронуло Стефани, и ледяная рука, сжимавшая ее сердце, ослабила свои тиски. Она улыбнулась уже намного мягче:

– Апельсиновый сок будет очень кстати!

***

Габриель нашла Стефани в саду.

– Ваше Высочество! – обратилась она к принцессе, протягивая стакан с соком.

– Вы сегодня не пьете? – спросила Стефани, кивнув взгляд на точно такой же стакан в руках девушки, который она взяла для себя.

Габриель улыбнулась:

– Я вообще редко употребляю спиртные напитки!

При этих словах Стефани едва не поперхнулась:

– Как такое возможно? – спросила она, справившись с удивлением. – Газеты только и пишут о Ваших пьяных выходках!

– Не верьте газетам, – отмахнулась Габриель.

– А кому же мне верить? – неожиданно серьезно спросила Стефани. – Вам?

Габриель посмотрела на Ее Высочество. В голубых глазах принцессы затаилось что-то, очень похожее на боль или обиду. Габриель нахмурилась, она вроде пока ничего такого не вытворяла:

– Лучше мне, чем им. Хотите, я объясню Вам, почему? – спросила девушка, желая быть с принцессой как можно искреннее.

– Да, пожалуйста.

– Я ничего не помню, если выпью хоть каплю спиртного, – просто ответила Габриель. – Алкоголь воздействует на какие-то рецепторы головного мозга, которые отвечают за сохранение в памяти событий, происходящий именно в данный момент. И я ничего не помню. Врачи сказали, это врожденное, и это не лечится. Теперь Вы мне верите? – Габриель выжидающе смотрела на Стефани.

Принцесса поняла, что просто не может ответить «нет» под этим обезоруживающе открытым взглядом, и она утвердительно кивнула головой.

Из гостиной донеслись звуки музыки.

– Потанцуем? – вдруг предложила Габриель, неожиданно для самой себя.

Сердце сжалось в груди Стефани. Как ей хотелось сделать это. Просто забыть обо всем, отдаться на волю музыки и кружить в танце вместе с Габриель, обнимать ее, чувствовать ее так близко… Но она вынуждена была отказаться:

– В другой раз обязательно. Сейчас же здесь слишком много фотографов.

Видя, с каким сожалением она это произнесла, Габриель даже не обиделась.

– Хорошо! В другой раз обязательно, – повторила она вслед за Стефани.

– Вы любите танцевать? – спросила принцесса.

– Да, – ответила девушка. – А Вы разве нет?

– Я тоже люблю, – улыбнулась Ее Высочество.

Они прогуливались по саду. Габриель сдерживала себя, чтобы не взять ее за руку. Обе чувствовали себя волшебно в обществе друг друга.

– Приходите к нам на обед! – неожиданно предложила Стефани.

– К Вам, это куда? – пожелала уточнить девушка.

– Во дворец, где я живу.

Габриель остановилась, на миг, усомнившись в том, что принцесса в своем уме.

– Это официальное приглашение на обед с королевской семьей. – Стефани была абсолютно серьезна в этот момент.

– Это большая честь для меня, – начала было Габриель.

– Именно! На следующей неделе, в среду, в 13.00. Вас устроит? – тон ее был непреклонным.

– Я так понимаю, я не могу отказаться, – беспомощно улыбнулась Габриель.

– Особам королевской крови не отказывают, – прозвучал ответ Ее Высочества.

***

Начиная с утра в среду, Габриель была сама не своя. Всю неделю до этого, она совсем не нервничала, но вот наступил долгожданный день обеда в королевском дворце, и Габриель не могла найти себе места. Сначала она не знала, что ей надеть. Для вечернего платья было рано, от деловых костюмов ее тошнило. Душа ее рвалась к так любимым ею джинсам, но как воспримет это королевская семья? Оскорбить их в первый же свой визит она совсем не хотела. Достаточно было того, что во всех газетах ее поведение называли антиобщественным.

В гостиной на первом этаже раздался звонок телефона:

– Джесс! Пусть это будешь ты! Ты мне сейчас так нужна!

Но это была не Джесс.

– Привет! Как дела? – раздался мягкий женский голос в телефонной трубке.

– Привет! – удивленно ответила Габриель, не узнавая женщину. – Отвратительно! Не знаю, в чем явится на обед к Его Величеству! Может, Вы мне посоветуете, что делать?

– А что бы ты хотела надеть? – спросила женщина.

– Джинсы и блузку. Белую, дорогую, очень приличную блузку. И совсем даже не рваные джинсы. Что скажете? – отчаянным тоном спросила Габриель, готовая в этот момент просить совета у премьер-министра, если потребуется. Уж он-то должен знать правила дресс-кода в королевском дворце.

– Нет проблем! Намного важнее не опаздывать, – рассмеялась незнакомка.

И тут Габриель осенило.

– Стефани! – воскликнула она – Ой, извините! Ваше Высочество! Добрый день!

Но все эти слова уже звучали несерьезно. Напряжение спало, и Габриель впервые за сегодняшний день рассмеялась. – Должна Вам сказать, это достаточно великодушно с Вашей стороны позвонить мне и избавить от мук принятия решения. Потому что выбор не прост.

– Я забочусь о своих верноподданных! – ответила принцесса, и Габриель знала, что она улыбается на другом конце провода.

– Как дела… у Вашего Высочества? – не удержалась девушка от обратного вопроса. При чем тон, которым она это спросила, был далек от дежурного.

Стефани вдруг замолчала. Ее тронуло внимание девушки.

– А я не знаю, чем мне подчевать дорогую гостью. Может, Вы посоветуете мне, что делать?- ответила она в тон Габриель.

– Ваше общество является для нас самым изысканным блюдом! – с улыбкой проговорила в трубку девушка, чувствуя, что пропадает.

***

Ровно в час Габриель стояла перед резиденцией королевской семьи с двумя букетами роз в руках. Один ярко красный для Ее Величества, другой ярко желтый для Стефани. Когда распахивались внушительных размеров ворота, девушка вдруг почувствовала торжественность момента. Двери королевской семьи открываются перед ней. Было ли это возможно? Она замерла, желая запечатлеть это мгновение в своем сердце, потом тряхнула головой и проследовала за встречавшим ее представителем службы охраны. Не успели они сделать и пары шагов, как к ним навстречу выбежала принцесса.

– Габриель! – радостно воскликнула она. – Здравствуй!

– Ваше Высочество! – ответила ей девушка, окидывая Стефани восхищенным взглядом. Принцесса всегда поражала ее своей красотой, своей природной красотой, а так же манерой держаться, которая безошибочно выдавала в ней особу благородного происхождения. От нее невозможно было отвести глаз, и Габриель даже не пыталась скрыть своего восхищения.

– Это тебе! – сказала она, протягивая предназначенные для принцессы желтые розы. Стефани приняла цветы с мягкой признательной улыбкой:

– Спасибо! Они чудесные!

– Как и ты! – улыбнулась Габриель, понимая, что не может себя сдерживать. Ей нравилась принцесса, больше того, она просто сводила ее с ума, и Габриель не собиралась это скрывать.

– Пойдем! Мама ждет нас! Папа уехал в Швейцарию, к сожалению, он не смог перенести встречу!

Габриель раскрыла рот от удивления:

– Тебе не надо объяснять мне это!

Стефани повернулась к ней:

– Надо! Ты не просто гость для меня!

– Вот эту мысль можно было бы распространить! – довольно улыбнулась девушка.

Она видела Стефани второй раз в жизни, но ей казалось, они знакомы уже очень давно.

– Чем Вы занимаетесь? – спросила королева Виктория девушку, когда они уже сидели за столом.

– В данный момент я пишу музыку к своему новому фильму, – очень серьезно ответила Габриель.

– Вы сами пишите музыку? – удивились Ее Величество.

Стефани тоже с интересом повернулась к ней.

– Да. Я сейчас все объясню, – девушка вытерла рот салфеткой, приготовившись к долгой интенсивной беседе. – Большую часть информации человек получает на подсознательном уровне. И музыка является одним из главных средств, влияющих на восприятие фильма зрителями. А я хочу, чтобы те, кто будет смотреть этот фильм, меня правильно поняли.

Стефани сидела напротив нее и улыбалась. Она была рада, что девушка чувствует себя свободно в обществе ее обычно строгой матери.

– Могу я спросить, о чем будет Ваше новое творение? – спросила Ее Величество, легким кивком головы показывая прислуге, что можно подавать горячее.

– О любви, – мгновенно ответила Габриель, – о людях, о выборе.

– О выборе между двумя мужчинами?

– Как один из возможных вариантов, – уклончиво произнесла девушка, неуверенная, что королевам вообще можно говорить «нет», и внутренне упрекая себя за то, что не нашла на неделе и часа для изучения этикета общения с представителями королевской семьи. – Если быть точнее, о выборе между любовью и чем-угодно другим, деньгами, например, или долгом, честью, благополучием, даже жизнью. Дело в том, что человек всегда, каждую минуту делает этот выбор, и это либо приближает его к счастью, либо отдаляет от него. Такова основная идея.

– Продолжайте, – Ее Величество с интересом смотрела на Габриель, приглашая ее к дальнейшему изложению своей мысли. А Габриель не требовалось приглашений. О своих фильмах она могла говорить часами:

– Приведу самый простой пример, который может быть Вам близок. Представители королевской династии, как я себе представляю, редко заключают браки по любви. А ведь речь идет о человеке, которому Вы подарите детей, с которым пройдете рука об руку всю жизнь.

Стефани с улыбкой взглянула на мать, ожидая ее реакцию на эти слова, но, казалось, Ее Величество очень лояльно относилась к горячим речам Габриель:

– Можно сказать, что я выбираю любовь к своей стране и своему народу, – с достоинством ответила женщина.

– Да, конечно, – согласилась Габриель. – Теперь немного изменим начальные условия. Вы не любите своего будущего мужа, а влюблены в другого человека. Согласно моему фильму, у Вас только одна альтернатива. И никакой любви к своей стране быть не может, это предательство любви, то есть самое большое преступление.

– Вы знаете, Габриель, я думала об этом раньше. И я рада, что подобный выбор не стоял передо мной, – ответила королева Виктория, серьезно глядя сначала на свою дочь, потом на гостью.

Габриель, которая в этот момент самозабвенно поглощала горячее, почувствовала, как кусок застрял у нее в горле. Ужасающая мысль вспыхнула в ее сознании. Ведь Стефани тоже придется выходить замуж! Сможет ли она связать свою жизнь с любимым человеком? Сможет ли она, если вдруг так случится, связать свою жизнь с кем-нибудь, наподобие такой отъявленной скандалистки, как Габриель Маунтинг?

Девушка невидящими глазами смотрела в тарелку, мысленно обещая себе на всякий случай более прилично вести себя на публике и меньше пить в общественных местах. Ее невеселые размышления прервал голос Стефани:

– Слава Богу, мы живем сейчас в другое время!

Ее Величество и Габриель одновременно обратили к ней свои вопрошающие взгляды.

– Мама не смотри на меня так! У тебя есть мой брат Ричард для продолжения королевской династии!

– Пойдем, я покажу тебе наше скромное жилище, – Стефани с улыбкой на губах взяла девушку за руку и повела дворцовыми коридорами.

– Бесплатная экскурсия? – Габриель тоже улыбалась. У нее было прекрасное настроение. Обед с королевской семьей, пусть даже там присутствовала только одна королева, прошел великолепно. Намного лучше, чем она ожидала. Еще сегодня утром Габриель не сомневалась в том, что Ее Величество относится к ней как к самой отъявленной нарушительнице общественного порядка. Сейчас же девушка не была так уверена в этом. Конечно, она понимала, что, скорее всего это воспитание и манеры поведения не позволили королеве Виктории показать свое настоящее отношение к ней, но, в любом случае, было приятно то, что Ее Величество вела себя как гостеприимная хозяйка.

– Вот это мое крыло, – Стефани указала на левую половину этажа. – Хочешь посмотреть мою комнату?

Габриель незаметно покачала головой, думая, что это не очень хорошая идея, но вслух ответила:

– С удовольствием!

– Как тебе моя мама?

– Она неподражаема! Если честно, я думала, меня арестуют на подходах к королевской резиденции!

– Почему ты так думала? – спросила Стефани.

– Я ведь на самом деле хулиганка, и все то, что я говорила про наш политический строй… – начала было Габриель смущенно.

– Ты будешь удивлена, но мама спросила, кто ты такая, когда я сказала, что ты придешь к нам на обед.

Габриель возмущенно взглянула на Стефани:

– Ты не могла сообщить мне об этом чуть раньше? Я бы так не переживала!

– А ты разве переживала? – не поверила ей принцесса.

– Я как-нибудь приглашу тебя на собрание анархистов, – пригрозила ей девушка. – Может быть, тогда ты поймешь, что я чувствовала!

– Не делай вид, что ты сердишься! – сказала Стефани, открывая перед Габриель двери своей комнаты.

– Да, я знаю! – проворчала девушка в ответ, осматриваясь по сторонам, – что на принцесс не сердятся, им ни в чем не отказывают и тому подобное!

– Умничка! Все схватываешь на лету! – Стефани улыбалась. Ей доставляла удовольствие эта шутливая перепалка с девушкой. С обычно ни в чем не соглашающейся и постоянно перечащей другим Габриель Маунтинг. Сейчас же Габриель вела себя совсем по-другому. Она была не просто открыта и доброжелательно настроена по отношению к принцессе. Она говорила и смотрела на Стефани так, что та чувствовала ее неподдельный интерес, чувствовала, что Габриель является сейчас самой собой, что она не выстраивает стен, на одну из которых Стефани наткнулась тогда в баре.

– Здесь ты живешь… – произнесла Габриель, подходя к стеклянному стеллажу с различными тотемными фигурками. «Умничку» она решила пока оставить без комментариев.

– Это я привожу из поездок по африканским странам, – объяснила Стефани, заметив, что Габриель рассматривает фигурки.

– Да, я читала об этом, – произнесла Габриель, продолжая рассматривать жилище принцессы.

Стефани же гадала, что еще интересного можно показать своей гостье. Она поймала себя на мысли, что хочет впечатлить ее, будто подросток на первом свидании. А это идея! Улыбнулась она про себя. Покажу-ка я ей свои машины!

Они спустились в гараж.

– Это твой байк? – спросила Габриель, указывая на Ямаху новенькой модели.

– Да!

– У меня почти такой же! – девушка хитро посмотрела не Ее Высочество. – Спорим, я сделаю тебя на любой трассе!

– Даже спорить не буду, – отказалась Стефани.

– Почему? – разочаровано спросила Габриель.

– Потому, что у меня, в отличие от тебя, есть голова на плечах!

– Зачем тогда тебе байк? – еще больше удивилась девушка.

– Чтобы ездить на нем, – ответила Стефани таким тоном, каким отвечают на бесконечные вопросы маленьких детей.

Из соседнего гаража вдруг раздалась музыка.

– Это мамин водитель, он у нас меломан! – объяснила принцесса.

Лицо Габриель расплылось в улыбке. Она всегда улыбалась, когда на ум ей приходили интересные мысли.

– Почему ты так улыбаешься? – спросила Стефани.

– Потому что, когда я слышу музыку, я могу думать только об одном! – ответила девушка.

– Ты хочешь танцевать?

Габриель утвердительно качала головой, в такт доносившейся из-за стены мелодии.

– Я только за! Учитывая, что я должна тебе уже два танца…

– Почему два? Я помню только один!

– Конечно, второй, точнее первый, ты не помнишь, потому что была пьяна как сапожник! – Стефани подошла к сидевшей в седле мотоцикла девушке.

– Нет… – только и смогла произнести Габриель. В этот миг ее мир сделал кульбит в 360 градусов.

– Это было около четырех месяцев назад. Ты сидела в баре отеля на Дворцовой площади, я подошла к тебе, ты предложила мне выпить, – рассказывала Стефани, глядя во все расширяющиеся от ужаса глаза Габриель.

– А потом? – спросила девушка, чувствуя, как у нее холодеет спина.

– Потом мы поехали к тебе домой.

– И?… – спросила Габриель голосом, каким узнают судебный приговор.

– Я уложила тебя спать и уехала.

– И это все? – не верящим тоном воскликнула Габриель, еще опасаясь принимать это за правду, но уже чувствуя невероятное облегчение. Почему-то мысль о том, что они со Стефани провели ночь, о которой она сейчас ничего не помнит, казалась ей убийственной.

– В общих чертах да, – ответила Стефани, улыбаясь. Ее забавляла реакция девушки на эту новость о том, что они уже встречались ранее.

– И что, я даже не попыталась затащить тебя в постель? – спросила Габриель, скорчив такую гримасу недоверия, что Стефани рассмеялась.

– Попыталась! – сжалилась над ней молодая женщина. – Тебе это почти удалось! – она с нежностью провела пальцем по губам Габриель, вспоминая ту ночь и ее поцелуи, от которых у нее кружилась голова.

Вздох облегчения вырвался из груди девушки. Но она продолжала потрясенно смотреть на принцессу:

– Это невероятно! Как я могла тебя забыть!

– Тебе придется долго искупать свою вину, – произнесла Стефани, наклоняясь к Габриель.

– Готова начать прямо сейчас, – ответила девушка принцессе поцелуем.

© 16/05/2010

Гонки

Паскаль – непобедимая гонщица.

У нее есть любящий ее брат, любящая ее жена брата (в самом невинном смысле этого слова), множество друзей и мать, с которой она не может найти общий язык.

И еще Паскаль хочет влюбиться.

Близился вечер. В огромной гостиной было тепло. Горел камин. Разливались напитки. Все как полагается в самом приличном обществе. Паскаль морщилась, глядя как ее брат Брендон в очередной раз опустошает свой бокал. Заметив ее гримасу, тот дружелюбно махнул ей рукой и беспомощно пожал плечами. Паскаль покачала головой, как бы говоря, что ничего не имеет против.

Со скучающим видом она плюхнулась в кресло. То, которое стояло ближе других к огню. Этот собеседник ее полностью устраивал. Взяв со столика бутылку минеральной воды, она открыла ее и сделала несколько глотков. Потом запрокинула голову и с удовольствием потянулась. Гостиная шумела как улей. И слышать этот шум было радостно. Он означал, что рядом люди, множество людей, которые живут каждый своей жизнью. И пусть такая жизнь была не для нее, все-таки было чертовски приятно быть окруженной чьей-то жизнью.

Паскаль любила собравшихся здесь людей. Многие из них были ее близкими друзьями. И хотя дом ее матери наводил на нее скуку, беспечное веселье большой компании создавало нужную атмосферу. Будто ты паришь в воздухе и тебе не надо приземляться. Можно просто расслабиться и закрыть глаза с полным осознанием того, что все хорошо. Все счастливы и любят друг друга. Хотя бы сегодня.

– Я вижу джип Дэниэла! – возбужденный возглас заставил девушку открыть глаза.

А вот и Дэниэл прибыл. Как же хорошо будет снова обнять его. Они не виделись с прошлых гонок.

– Он прицепил на крышу дополнительные сигнальные огни! Ха! – заметил кто-то. Взгляды собравшихся устремились на улицу. Сквозь огромные от пола до потолка окна было отлично видно, как Дэниэл паркует свой джип во дворе. И что на крыше его Форда красуются новенькие квадратные фонари.

– Похоже, он и в этот раз планирует до ночи блуждать по лесу, – пошутила Рэйчел, кинув при этом многозначительный взгляд на Паскаль.

Когда речь шла о гонках, а в особенности о победителях или тех, кто претендует на победу, все смотрели на Паскаль. Потому что она неизменно приходила первой к финишу вот уже в течение девяти заездов.

– Дэниэл всегда был предусмотрительным, – сказал Брендон, подходя к сестре.

Она ласково похлопала по кожаному подлокотнику своего кресла, приглашая его сесть. Он неуклюже приземлился рядом с ней на пол, положив голову ей на колени. Говорить не было необходимости.

– Шедеврально, – к ним подошел Шон, – как ты всегда успокаиваешь его.

Паскаль повернулась к нему:

– Пристраивайся, пока есть место.

– С превеликим удовольствием, – сказал он, садясь рядом с Брендоном на пол у ног девушки.

– Какая знакомая картина, – усмехнулся Дэниэл, входя в гостиную и направляясь к ним. Он подошел к креслу, наклонился и обнял Паскаль. – Детский час уже пробил?

– Отстань, ты просто завидуешь, – Шон лениво приоткрыл один глаз.

– Еще бы, – со смехом согласился Дэниэл, – стоило мне припоздниться, и все вип-места уже заняты. Вечно приходится самому о себе заботиться.

Он подтащил к ним стоявшее неподалеку свободное кресло и сел в него. Осмотрелся.

– В этом доме пьют пиво?

– Холодильник на кухне, – протянул Шон.

– Как же так! Обещали пять звезд, а теперь, видите ли, самообслуживание!- с наигранным возмущением заворчал Дэниэл. А потом повернулся и, обращаясь исключительно к темноволосой девушке, тихонько спросил, – Как ты?

– Пойдем, прогуляемся, – сказала Паскаль, осторожно вставая, дабы не потревожить пристроившихся рядом с ней мужчин.

Дэниэл взял ее за руку, и они вышли на террасу.

– Покажи мне свои новые фонари, – попросила Паскаль, когда они проходили парковочную площадку.

Дэниэл усмехнулся.

– Мы заметили их прежде, чем тебя и твой джип, – пошутила она.

– А ты? Припасла запасной турбодвигатель?

– Мне он не нужен, ты же знаешь, – на лице Паскаль заиграла довольная улыбка. Ей нравилось дразнить своих соперников по гонкам.

– Я имел ввиду, для меня, – успокоил ее Дэниэл.

– Для тебя у меня есть кое-что получше.

– Правда? – его глаза загорелись, как у ребенка. Все любят подарки.

– Завтра приедет Лорен.

– Правда? – повторил он, вмиг растерявшись.

– Правда.

***

Когда они вернулись, в гостиной начали показывать видеосъемки с последних гонок, которые проходили в ноябре прошлого года.

– Бррр, – Паскаль поежилась от холода и направилась к камину. Немного согревшись, она ушла на кухню ставить чайник. Очень хотелось горячего травяного чаю. А смотреть на то, как она сразу после финиша выскочила из своего джипа и от радости под громкие аплодисменты повалила судью на землю, не хотелось совсем. Теперь этот парень вот уже полгода заваливал ее смсками. Он все неправильно понял.

– Мелисса наверху, – подсказала ей Рэйчел, войдя вслед за девушкой. Паскаль никак не могла отыскать траву для своего чая. Мама каждую неделю перекладывала все в доме.

– Как ты здесь живешь? – Паскаль покачала головой. С улыбкой, не зло. Она сама долгое время жила в этом доме и была счастлива, не смотря ни на что.

– Брендон любит это место, – ответила Рэйчел.

– А ты любишь Брендона, все правильно.

– И тебя тоже, не забывай, – Рэйчел шутливо ткнула девушку в бок.

– О да! Я же очаровашка!

– Что-то случилось? – серьезно спросила Рэйчел, как всегда очень чуткая к переменам настроения всех Монтанелли. А сестра ее брата никогда не называла себя таким образом.

– С чего ты взяла? – удивилась Паскаль.

– Взяла и все! Что случилось? – Рэйчел практически зажала Паскаль в углу кухни между плитой и окном.

– Хей, спокойно, – девушка примирительно подняла руки, обращая ладони к жене своего брата. – Ничего не случилось. Я просто позавидовала тому, что Дэниэл влюблен в Лорен. Вот и все. Тоже хочу быть влюбленной.

– А говоришь ничего не случилось, я же тебя знаю, – Рэйчел сделала шаг назад, высвобождая девушку из ее заточения, но потом дернулась в ней и крепко-крепко обняла.

– Какая ты все-таки,- Паскаль подбирала слова, пытаясь одновременно глотать воздух, – внимательная. Ничего от тебя не скроешь.

Рэйчел, наконец, выпустила девушку из своих объятий:

– Ты же очаровашка! Как можно быть к тебе невнимательной!

– Ты знаешь, я каждый день благодарю Бога за то, что Брендон встретил тебя!

– Я тоже!

***

– Идите все сюда! Мы нашли старые диски! Все сюда! Это что-то невероятное! – раздались возбужденные крики из гостиной.

Когда Рэйчел и Паскаль прибежали на крики, на огромном экране в самом центре зала красовался Брендон, с длинными волосами под хиппи, заправленными за уши, на голове яркая бондана, в солнцезащитных очках. Он выглядел наивно. Да, наивно и мило одновременно.

– Боже! – Паскаль невольно улыбнулась.

Это было так давно. Так давно. Брендон еще участвовал в гонках, мечтая сорвать лавры победителя. В сердце отчего-то кольнуло. Сердце все помнило.

В следующую секунду в кадре появилась совсем юная Паскаль. В бермудах по колено, худенькая, загорелая, ослепительно улыбающаяся, она, как беспокойная канарейка, вертела головой, разговаривая одновременно со всеми. Паскаль забиралась на крышу своего старого джипа. За рулем сидел Дэниэл. Такой же забавно выглядящий, как и все. Небритый, веселый. Он махал рукой и что-то пытался прокричать в камеру. Паскаль уже на крыше своего красного внедорожника. Она свешивается и подает руку незнакомой для всех присутствующих девочке. А вслед за ней помогает подняться к себе на крышу молодой женщине. Очень красивой молодой женщине. Девочка смеется от восторга. Она никогда в жизни ничего такого не вытворяла. Родители ей не разрешали. Молодая женщина тревожно смотрит на свою дочь, убеждаясь в том, что та не норовит нырнуть вниз головой. Потом она поворачивается к Паскаль, и взгляд ее полон безоговорочной любви. Это первое, что обращает на себя внимание даже по прошествии стольких лет. Ее глаза светятся от восхищения и благодарности. Она невероятно красива. У нее прекрасные серые глаза.

– Кто это? – спрашивает Шон у Дэниэла. Он никогда не видел их раньше, хотя знает Монтанелли уже не один год.

– Это… – Дэниэл было собрался ему ответить, но его прервал возглас Брендона.

– Выключите! – он влетел в гостиную с испуганным лицом. – Что за…? Кто…? Дэниэл, выключи, пожалуйста!

Он повернулся к сестре. Та не отрывала взгляда от экрана. На перекосившемся от боли лице застыла кривая улыбка.

***

– Извини, я не знал, – Шон с виноватым видом подошел к Паскаль. Та сидела за кухонным столом с чашкой чая в руках. Рядом с ней сидели Рэйчел и Брендон.

– Все в порядке, прекрати извиняться.

Спокойная, беспечная, как и раньше. Будто ничего не произошло. Да и что на самом деле произошло? Она давно выросла из своего счастливого прошлого. И научилась жить заново.

– Кто-то еще приехал, – заметил Шон, выглядывая на улицу сквозь шторы на окне.

– Мама? – спросил Брендон.

– Нет, мама будет завтра утром, – подсказала ему Рэйчел.

– Кто же это?

– Майкл с девушкой.

– Майкл! Как всегда припозднился!

– Ты ее знаешь?

– В первый раз вижу, – Шон напряженно всматривался в темноту.

Сразу же после чаепития Паскаль отправилась спать. Был уже одиннадцатый час ночи.

– Хей, неужели ты не посидишь с нами! – возмутился Шон.

– Я валюсь с ног, от меня уже никакого толку! – пробормотала девушка.

– Ну пожалуйста! Я не видел тебя с прошлых гонок!

– Вставай завтра с утра пораньше! – хитро подмигнула ему Паскаль, зная, что Шон большой засоня.

– Это несправедливо!

– Как раз наоборот!

С этими словами она ушла спать. А в гостиной долго еще не смолкали разговоры.

***

Она проснулась посреди ночи от жажды. Пощупав рукой рядом с кроватью, Паскаль разочарованно простонала – воды не было. Она забыла взять с собой бутылку. А пить хотелось нестерпимо. Примирившись с мыслью, что придется спускаться на кухню, Паскаль накинула теплых махровый халат и, закутавшись в него поплотнее, вышла из комнаты. Раньше она боялась темноты, и бродить посреди ночи одной по дому, не представлялось возможным. Теперь же все было по-другому. Теперь многое было по-другому. И ей нравилась темнота, она наконец-то перестала ощущать в ней угрозу для своей жизни. Она стала еще более бесстрашная и более спокойная. Это было хорошо.

Но, оказавшись на кухне, она чуть было не подпрыгнула от ужаса. Крик застрял у нее в горле. За столом безмолвно, неподвижно сидела незнакомая фигура. Длинные темные волосы полностью закрывали лицо. Ни у кого в доме не было настолько длинных и густых волос. Паскаль определенно не знала эту женщину. Именно такими она когда-то представляла себе призраков. Самым странным было то, что фигура не шевелилась. Она будто застыла, задумывая нечто страшное.

– Привет! – громко произнесла Паскаль, решив быть дружелюбной с кухонным приведением. Дружелюбие никогда не помешает. Может, оно спасет ей жизнь. Кто знает, что творится в голове у ночной гостьи.

Девушка медленно подняла к ней голову, и Паскаль увидела, что у той все же было лицо. И даже глаза. Только она не могла рассмотреть в темноте их цвет.

– Ты Паскаль? – спросила незнакомка.

Ух ты! Приведение знает, как меня зовут! Это ведь хорошо? Пронеслось в голове у девушки.

– Да, а ты?

– Я Дженни, знакомая Майкла, мы приехали поздно вечером, когда ты уже ушла спать.

– Ааааа, – понимающе протянула Паскаль. – Добро пожаловать в наш дом! – приветливо сказала она и улыбнулась. Ситуация начинала ее забавлять. Ее глаза привыкли к темноте, и теперь она была уверена, что Дженни представляет собой вполне земное существо. С красивыми волнистыми волосами по пояс и мягким певучим голосом. Только цвет глаз она не могла рассмотреть. Да и какая разница!

– Знакомая? Мы все решили, что ты его девушка.

– Нет, – Дженни отрицательно помотала головой. – Он работает у моего отца. Мы довольно хорошо общаемся, и я просила его взять меня сюда, когда узнала, что он участник гонок. Он много рассказывал мне о вас… всех. Мне захотелось посмотреть все воочию.

– Ммм… Ты любопытная, – это прозвучало скорее как утверждение. Паскаль чувствовала, что ей становится все интереснее.

– Да, – согласилась гостья.

– Бессонница?

– Что?

– Ночь на дворе, все спят, а ты нет. Почему?

– А почему ты не спишь?

– Оооо! – протянула Паскаль. – На самом деле я сплю. На кухню я спустилась за стаканом воды. Теперь твоя очередь.

– Ммм… Я на самом деле тоже сплю. А на кухню я пришла, потому что хожу во сне. Я лунатик. Устроит? – Дженни хитро на нее смотрела. Может тени на ее лице лежали таким образом, может уголки губ были так сложены, но Паскаль была уверена, что взгляд у девушки был хитрый.

– Более чем. Тебя проводить до твоей комнаты? Предлагаю из вежливости, потому что понятия не имею, насколько хорошо лунатики ориентируются в пространстве.

Паскаль встала из-за стола, давая этим понять, что и вправду собирается идти обратно спать.

– Майкл говорил, что Монтанелли гостеприимны.

– Ты еще не видела нашу маму. Верх гостеприимства!

– Так что же, ты уходишь?

– Вообще-то да, – Паскаль пожала плечами и по привычке скорчила невинную гримасу, пусть даже Дженни и не могла этого видеть в темноте.

– Тогда не провожай, у меня все в порядке с ориентацией.

– О! Какая жалость! – невольно вырвалось у Паскаль.

Дженни поднялась и направилась к дверям. Пройдя мимо девушки, она обернулась:

– Разговор вышел занятным.

– Каким еще он мог быть посреди ночи в темноте между двумя незнакомыми людьми, – согласилась девушка. – Спокойной ночи, очаровательный лунатик Дженни с превосходной ориентацией. Будет интересно познакомиться с тобой завтра при свете дня.

– Спокойной ночи, гостеприимная гонщица. И… до завтра!

***

С утра Паскаль, конечно же, позабыла обо всех Дженни. Она вскочила раньше, чем кто бы то ни было другой в доме, раньше, чем приехала сеньора Роза Монтанелли, их с Брендоном мать, раньше, чем Рэйчел успела спохватиться, а хорошо ли Паскаль позавтракала. Короче говоря, в начале седьмого ее уже не было в доме. Она мчалась на своем внедорожнике к тому месту, откуда стартовали гонки. Среди гонщиков существовало шуточное поверье, что первым к финишу придет та машина, которая первая окажется на старте. Поначалу Паскаль ставила свой джип на старт раньше остальных совершенно ненамеренно, просто потому, что она была жаворонком и рано вставала. А потом это превратилось в своеобразный ритуал, и Паскаль его соблюдала, потому что было весело наблюдать за тем, как Дэниэл или Шон, или кто-нибудь еще, с трудом открыв глаза часов в восемь утра (а это было для них очень рано) выбегали на парковку перед домом и, не обнаружив там джипа Паскаль, опускали руки от отчаяния, или рвали на себе волосы, все зависело от того настроения, с которым они просыпались. После того, как Паскаль ложилась спать, они обязательно проверяли, стоит ли ее джип еще на парковке перед домом вместе с другими. Однажды даже Шон ночевал на полу у входа в ее комнату, чтобы убедиться, что Паскаль не делает этого ночью. Тем утром девушка неслышно переступила его шумно сопящее тело и скрылась.

Сегодня же, когда Паскаль прибыла на старт, она с удивлением увидела там красный Шевроле – внедорожник Майкла. Не может этого быть. Она подъехала вплотную к нему, посмотрела на номер, все правильно. И одновременно это было невозможно, потому что еще десять минут назад она видела этот самый джип на парковке перед домом. Не мог Майкл отъехать от дома позже нее и приехать к старту раньше. Не мог просто потому, что к месту старта вела одна дорога, и он должен был в каком-то месте обогнать Паскаль, но этого не произошло.

Поставив свой Митсубиси Паджеро рядом с Шевроле Майкла, Паскаль спрыгнула на землю. Она довольно улыбалась. Намечалось что-то интересное. Майкл что-то задумал, это было очевидно. С этими веселыми мыслями Паскаль пешком вернулась обратно. Проверив на всякий случай парковку, она убедилась, что джип Майкла там отсутствует, и ушла в дом.

– Доброе утро, солнышко! – встретила ее Рэйчел. На лице как всегда ласковая приветливая улыбка. Она готовила завтрак на кухне. Паскаль поразмыслила над тем, что она готова была отдать, чтобы встретить такую же прекрасную женщину, как Рэйчел? Столь же заботливую, веселую, преданную и красивую. Решив, что с удовольствием обменяла бы на это свою победу в гонках, Паскаль довольная, подошла к женщине и чмокнула ее в щеку.

– Привет!

– Ну как? Твоя машина, как всегда первая на старте? – поинтересовалась Рэйчел, переворачивая тосты на сковороде. Она жарила их, обмакивая в яичную болтушку. Это было обалденно вкусно. Даже соня Шон вставал пораньше, чтобы ухватить пару тостов Рэйчел.

– Ты знаешь, – загадочно начала Паскаль, – сегодня нет.

– Как нет? – Рэйчел позабыла про тосты и уставилась на девушку.

– Вот так! Майкл был сегодняшним утром самым проворным.

– Но он еще спит.

– Ты уверена?

– Уверена! Так же как и в том, что ты приходила к финишу первой во всех своих заездах.

– Кроме первого, – поправила ее Паскаль.

– Первый блин комом, – отмахнулась от этого замечания Рэйчел. Причем отмахнулась в прямом смысле этого слова – лопаточкой для переворачивания тостов.

– Что ж, тем интереснее будет сегодняшняя гонка, – резюмировала Паскаль. – Постой!

Она вдруг вспомнила ночную встречу с Дженни. Тогда это не бросилось ей в глаза, но сейчас она поняла, что та была в верхней одежде. Точнее Паскаль не заметила на девушке халата или пижамы. Ее распущенные волосы многое скрывали от глаз, но Дженни была одета не для сна, в этом Паскаль была уверена.

– Так так так! – пробормотала она, весело вставая из-за стола и подходя к Рэйчел. По радио заиграла знакомая песня.

– Не желаете ли потанцевать, мадам? – галантно поклонилась она.

Рэйчел растерянно улыбалась, ее руки нерешительно застыли в воздухе.

– Пара сгоревших тостов стоят этого удовольствия, – развеяла ее сомнения девушка.

Рэйчел со смехом положила лопатку на стол и позволила закружить себя по кухне.

***

– Как всегда развлекаетесь, – раздался позади них недовольный голос.

Рэйчел вздрогнула, Паскаль отпустила ее.

– Доброе утро, мама! – с сожалением сказала девушка.

– Роза, привет! Как ты доехала? – Рэйчел, как ни в чем не бывало, порхнула к свекрови и расцеловала ее.

– Прекрасно доехала, моя дорогая! – ответила сеньора Монтанелли, раздраженно сдергивая перчатки. – В доме полно народу и как всегда беспорядок! Я схожу с ума во время ваших развлечений!

– Роза! – обратилась к ней Рэйчел одновременно ласковым и примирительным тоном. И грозная женщина смягчилась.

Паскаль всегда поражалась тому, как Рэйчел находит общий язык с их матерью. Она просто не воспринимала всерьез ее ворчания и все. И самое интересное, Роза любила свою невестку. Может, она в этом никому не признавалась, но это чувствовалось.

– Так, я пойду переоденусь! – небрежно бросила Паскаль, желая поскорее исчезнуть с кухни.

Роза не удостоила ее даже взглядом. Рэйчел не вмешивалась.

***

Влетев в гостиную, Паскаль буквально врезалась в Брендона.

– Мама приехала, – выпалила она в ответ на его удивленное выражение лица.

– О! – только и ответил Брендон. – Мне, пожалуй, надо умыться!

– И мне!

Конечно, она уже была этим утром в ванной комнате, но сейчас Паскаль была готова принимать душ до самого старта, лишь бы больше не сталкиваться с матерью. Но она не успела скрыться на лестнице, ведущей на второй этаж, как ее окликнул Майкл.

– Хей! Шумахер! С добрым утром! – он довольно улыбался, слишком довольно для того, чтобы скрыть свои коварные планы.

Паскаль резко развернулась и бросилась ему на шею.

– Buon giorno, bello!

Он радостно закружил ее по комнате.

– Так ты не сердишься?

– На то, что ты поставил машину на старт раньше меня? Нет, конечно! Готова благодарить тебя за то, что подогрел мой интерес!

– Задавака! – он бережно опустил девушку на пол.

И в эту секунду в гостиной послышались первые звуки «Паяцев» в исполнении Марио Ланца.

– Роза уже здесь? – испуганно спросил Майкл.

– В том то и дело! Все на старт! – она бросилась было вверх по лестнице, но обернулась с внезапно возникшем у нее вопросом, – А где твоя подруга Дженни? Она уже вышла?

– Эээ… – растерянно протянул Майкл. – Да, конечно же, она уже вышла.

***

Спустя десять минут Паскаль была на поляне, где собрались все участники гонок, а именно двадцать два внедорожника. Открыв дверь своего джипа, она встала на подножку, чтобы ей было лучше видно остальных. Это движение невольно напомнило ей кадры видеосъемки со вчерашнего вечера, и улыбка ее на миг померкла. Но потом засияла с новой силой. Все ведь прекрасно. Светит ласковое солнце, которое кажется жгучим после зимы. Рядом ее близкие люди. И она обязательно выиграет эту гонку. И опять повалит судью на землю. Так и сделает. К тому же в этот раз судить вызвался Брендон, и он правильно воспримет этот жест.

– Гонщики на старт! – прогремел голос ее брата. Конечно, ему был необходим рупор, чтобы вот так прогреметь на всю поляну. Он с довольным и гордым видом, красуясь перед собравшимися, а в первую очередь перед своей любимой женой, поднял вверх руку.

Паскаль скользнула в кресло, захлопнула за собой дверцу и приготовилась рвануть с места при звуке выстрела сигнального пистолета.

***

Откровенно говоря, необходимости в этом не было ни какой. Исключительно любовь к эффектным действиям диктовала Паскаль сие поведение. Началось ее любимое развлечение, и она собиралась оторваться по полной. Гонки по пересеченной местности всегда завораживали ее. Неподдельное чувство радости, когда несешься по ухабам и чувствуешь мощь своей машины. Дэниэл шутил, что она приходит первой потому, что весит как пушинка, поэтому ее джип летает там, где другие садятся на брюхо. На самом деле секрет был в том, что Паскаль знала здешние места как свои пять пальцев, потому что выросла здесь. Толика наглости и везения в придачу к этому, и вот встречайте победительницу. Конечно, еще потому, что у Паскаль была такая подходящая для гонок машина и ей было немного больше, чем другим наплевать на поломки, она рисковала ехать теми местами, куда ни один здравомыслящий человек не сунулся бы. Все это в итоге неизменно приводило ее к финишу первой.

Тот раз, когда она проиграла, не считался даже самой Паскаль. Она не умела водить машину. Девушка поспорила с Дэниэлом, что победит в гонках. За пятнадцать минут до старта он показал ей, как управлять джипом с несимметричным межосевым дифференциалом. И она поехала. Да, она пришла последней, но она прошла всю дистанцию и научилась водить джип. Иногда Шон ворчал, что все дело в том, что она все неправильно делает, но переучить Паскаль было уже невозможно, она даже резиновых сапог не надевала, а они были необходимым атрибутом всех гонщиков на внедорожниках.

***

Паскаль остановилась. Ей послышалось, что кто-то кричит неподалеку. Она выключила двигатель, прислушиваясь и одновременно вглядываясь в лес. Солнце ослепительно сияло, стволы сосен блестели в его лучах. Паскаль даже пришло прикрыть рукою глаза. Точно. Посреди деревьев чуть левее от нее она увидела красный джип. Если кто-то из гонщиков попал в беду, то речь уже шла не о победе, а о спасении жизни. Спрыгнув в глубокий упругий мох, девушка пожалела, что на ней нет резиновых сапог.

– Майкл! – крикнула она.

Это ведь его красный Шевроле. Конечно, это должен был быть Майкл. Подойдя ближе, она увидела, что случилось. Джип застрял одним колесом в яме и повалился на бок.

– Во дела! Майкл! Это Паскаль! – крикнула девушка еще раз, но никто ей не отозвался.

Наконец, из-за опрокинутой машины показалась фигура в ковбойской шляпе.

– Дженни? – неверящим тоном воскликнула Паскаль, перепрыгивая одновременно с кочки на кочку, дабы не утопать во влажном мху. – Что ты здесь делаешь?

Девушка беспомощно развела руками. Ее длинные волосы были убраны под шляпу. Она обошла свой Шевроле и приблизилась к Паскаль. А вот на ней были резиновые сапоги.

– Я цела и невредима, можешь возвращаться на дистанцию, – невесело произнесла она.

– Об этом не может быть и речи! Я не брошу тебя одну в лесу! Здесь, между прочим, и дикие звери водятся! Так ты поведаешь мне, что случилось? – выпалила залпом гонщица, взбираясь на поваленный джип. Теперь, чувствуя себя более менее уверено, она внимательно посмотрела на подругу Майкла. Но видеть выражение ее глаз мешали широкие поля ковбойской шляпы.

– Я не справилась с управлением, – только и ответила та, засунув руки в карманы джинс.

– Это я вижу, – весело хмыкнула Паскаль, ласково постукивая по корпусу внедорожника.

– Колеса целы? И где Майкл? Ушел за помощью? – продолжала она свои расспросы, наклонившись вниз и рассматривая повреждения. – Постой… У него на джипе другая резина. Что за…?

В ее голове вдруг с особой ясностью возникла вся картина. Этот Шевроле не был джипом Майкла, и его самого здесь тоже не было. Это был еще один внедорожник, точная копия внедорожника Майкла, но все-таки копия. Поняв, что происходит, Паскаль весело рассмеялась. Она хохотала до слез и все не могла остановиться. Дженни молчала, стоя рядом с ней на земле и глядя на то, как девушка смеется. Если бы Паскаль могла видеть ее взгляд, она бы задумалась.

– Ты хотела стартовать откуда-нибудь с середины дистанции, чтобы иметь хорошее преимущество, так? И ночью ты ездила прятать свой джип в лес, правильно? – Паскаль с восторгом смотрела на девушку. Такой поворот событий казался ей невероятно забавным. – А как вы собирались объяснить то, что за рулем не Майкл, а ты?

– Это были бы уже мелочи! Главное, пересечь финишную линию первой! – пылко призналась Дженни. – Представляешь, какой бы случился переполох!

– Да! – согласилась Паскаль. – Да!

Она осмотрелась по сторонам, продолжая улыбаться.

– К сожалению, я ничем не могу тебе помочь! Я не смогу тебя вытащить!

Дженни безразлично пожала плечами:

– Теперь в этом нет никакого смысла, ты все равно раскрыла наш замысел!

– Но зачем Майклу было задумывать все это? – непонимающе спросила Паскаль.

– Он решил, что это будет хорошей шуткой, – уклончиво ответила Дженни, запрыгивая на подножку джипа и облокачиваясь на дверь. Теперь ее голова находилась на одном уровне с грудью Паскаль, которая сидела на крыше внедорожника.

– Предположим, это так! А ты? Почему ты согласилась помогать ему?

– Эээ… На самом деле, это он мне помогал, – произнесла Дженни, запрокинув голову, чтобы смотреть прямо на девушку. И только тут Паскаль увидела, что у той были серые глаза. Глубокие, ясные, умные, все понимающие и такие красивые серые глаза. И во взгляде Дженни было столько нежности, что от удивления Паскаль открыла рот. Она напрочь позабыла о только что услышанном. Весь лес будто бы ожил. Солнце стало светить ярче. Она вдруг услышала пение птиц.

– Майкл постоянно только и говорил, что о ваших гонках и о том, что никто не может тебя победить, – начала было Дженни, приняв ее молчание за знак того, что Паскаль сердится.

Девушка никак не комментировала ее слова, она просто пораженно смотрела на нее.

– И мне захотелось сделать это просто из духа противоречия! – продолжала Дженни, пытаясь вызвать хоть какую-нибудь реакцию у Паскаль. Но сделать это было невероятно сложно. Гонщица будто бы впала в транс.

– Ты злишься на меня? – с отчаянием в голосе спросила Дженни, взяв Паскаль за руку.

– Что? – наконец, очнулась та.

– Ты злишься на меня за это?

– За что?

– Ну Паскаль! За то, что я хотела лишить тебя победы в гонках таким нечестным путем! – с некоторым возмущением воскликнула Дженни. Она не понимала, как можно оставаться столь безразличной к происходящему.

– Нет, я не сержусь на тебя, – искренне ответила девушка.

– Почему? – Дженни даже удивилась.

– Как почему? А ты что, хотела меня рассердить?

– Нет, ни в коем случае, – Дженни отрицательно замотала головой. – Я хотела, чтобы ты заметила меня. Ты бы ведь заметила меня?

– О да! – после секундного раздумья ответила Паскаль. – Но для того, чтобы я тебя заметила, тебе было достаточно просто раз посмотреть мне в глаза! – тут же добавила она.

Девушка пришла в себя и теперь довольно улыбалась. Она вдруг вспомнила свои утренние раздумья о том, что с удовольствием променяла бы победу в гонках на то, чтобы влюбиться. Неужели желания могут так быстро сбываться?

– Что же теперь будет? – спросила Дженни.

– Я надеюсь, что первым придет Дэниэл.

– Почему?

– Потому что Лорен будет на финише. Он с ума сойдет от счастья, если ему удаться победить в гонках у нее на глазах!

– Тогда я болею за него, – весело сказала Дженни.

– Что ж, – Паскаль легко спрыгнула на землю. – Нам надо выбираться отсюда. Пойдем, – с этими словами она протянула девушке руку. Та бережно взяла ее.

– Ты будешь заканчивать дистанцию? – Дженни осторожно посмотрела на Паскаль.

– Конечно, – уверенно кивнула та. А потом сняла с Дженни ее дурацкую ковбойскую шляпу, которая до этого скрывала от нее такое сокровище. – Смотри на меня, пожалуйста, вот так же, когда я буду пересекать финишную черту, чтобы я вспомнила, где мой приз.

Больше в гонках Паскаль с Дженни не участвовали.

© 17/05/2010

Путешествие домой

Всю свою жизнь Кейт занималась трудными подростками. После того, как ее младший брат умер от передозировки наркотиков в возрасте двенадцати лет, она посвятила себя этому делу. Потому что верила, если бы тогда она была рядом, ничего не случилось бы. Ее брат не был наркоманом. Это была обыкновенная ссора с родителями.

Итак, агентство Кейт было известно на всю страну. Она была лучшей. Ее секрет заключался в том, что она всегда принимала сторону подростков. Родителей, приводящих своих чад к ней в последней надежде на то, что те образумятся, интересовал только результат. А Кейт всегда хорошо скрывала свои чувства для того, чтобы те догадались, что же на самом деле думает о них женщина, считавшаяся непревзойденным профессионалом в вопросе перевоспитания трудных подростков.

Утром в ее офис поступил звонок. На том конце провода Кейт услышала взволнованный женский голос. Только спустя несколько минут Кейт поняла, что голос женщины дрожал не от волнения, а от охватившего ее возмущения. Что ж, так бывает.

– Вы не представляете, что она вытворяет! Я не могу больше это терпеть! От нее отказались все, кто можно! Пол часа назад мне позвонила директор исправительного лагеря, где она сейчас находится, и попросила забрать ребенка! Куда я ее дену! Она просто не выносима!

Кейт, не перебивая, слушала вопившую мамашу. Перед глазами мелькали возникающие образы. Блондинка, дорогая машина, особняк в Беверли Хиллз, муж продюсер, развод, вторая жена, ребенок, не возлюбивший мачеху. Знакомая история.

– Что вы хотите, миссис…?

– Миссис Фабретти, – с нескрываемой гордостью прозвучало из телефонной трубки.

Да, конечно, Фабретти… Кейт читала в новостях эту историю с их… Стоп! Их дочери через неделю исполняется восемнадцать. По законам штата, она становится совершеннолетней, и не будет иметь к Кейт никакого отношения.

– Миссис Фабретти! Мы не занимаемся такими случаями!

– Вы должны мне помочь! – не слушала ее женщина. Кейт вспомнила ее фотографии в Интернет. Да, она была блондинкой. – Я не знаю больше, куда мне обратиться!

– Но мы не работаем с совершеннолетними!

– В том то и дело! – радостный вопль. – Через неделю все мои мучения закончатся! И этой девчонкой будет заниматься полиция! Мне надо доставить ее домой из лагеря в целости и сохранности ко дню ее рождения! И все! Я заплачу в двое…, нет, в трое больше, чем обычно вы берете в таких случаях!

Сколько раз Кейт слышала это…

– А где находится лагерь?

– Северная Дакота! – вздох облегчения. Миссис Фабретти приняла вопрос Кейт как знак того, что та возьмется за это дело.

Северная Дакота…

Хорошо что, Сесиль Фабретти, а именно так звали звонившую женщину, не могла видеть гримасы отвращения, возникшей на лице Кейт при упоминании о штате. Исправительный лагерь в Северной Дакоте был хорошо известен в агентстве своими суровыми методами работы с детьми.

Интересно, что она такого натворила, что даже там от нее отказались? Промелькнуло в голове Кейт.

– И куда надо привезти Вашу дочь?

– Она мне не дочь! И никогда не была! – еще один визгливый крик.

Конечно, она не твоя дочь! Какая мать в своем уме отправит своего ребенка в подобное учреждение!

– Я жду Вас сегодня у себя в офисе для подписания контракта!

Обстоятельства были ясны, и Кейт хотелось поскорее закончить этот разговор.

***

Этим же вечером к воротам лагеря «Оплот» в Северной Дакоте подъехал седан темно-синего цвета. У глухих деревянных ворот стояла хрупкая на вид девушка. Ветер трепал ее короткие темные волосы, отчего пронзительный взгляд черных глаз становился ее жестче. Она совсем не рада была видеть своих посетителей.

Из седана вышла женщина крупного телосложения. У нее были коротко стриженные седые волосы, и она носила форму агентства «Кейт». Посмотрев на часы, женщина удовлетворенно улыбнулась. Она прибыла на десять минут раньше необходимого. Девушка продолжала стоять на своем месте, слегка облокотившись одним плечом о деревянный забор.

– Две минуты! – бросила она кому-то, кто находился на территории лагеря.

– Я засекаю время! – раздался ответ.

– Алессандра Фабретти! Добрый день! Меня зовут Микаэла! Я буду сопровождать Вас домой! – с этими словами женщина из седана подошла к воротам «Оплота», остановившись от девушки на расстоянии вытянутой руки. Микаэла была немного удивлена тем, что ее уже встречали.

Сесиль Фабретти оговорила в контракте, что ее приемная дочь Алессандра должна быть доставлена домой в течение семи дней, и ни днем раньше. Также Сесиль предупредила, что тому человеку, который оправится за Алессандрой, лучше бы быть вооруженным, потому что на всем протяжении семидневного путешествия его жизни будет угрожать реальная опасность. Кейт послала своего лучшего агента за дочерью продюсера популярных дневных сериалов Антонио Фабретти. И вот этот агент прибыл на место. На всякий случай, агент был вооружен.

Ответа не последовало. Девушка лениво ковыряла носком сандалии землю. Ее руки покоились в карманах джинс.

– Алессандра! Следуйте, пожалуйста, за мной! – повторила Микаэла. Ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций кроме доброжелательного ожидания.

Молчание. Только отковыривающиеся кусочки глины отлетали на большее расстояние.

– Алессандра! – еще одна попытка.

– Она сейчас выйдет! – наконец, отозвалась девушка.

Недоумение на лице Микаэлы невозможно было скрыть.

– Хотя Вам лучше пройти за ней на территорию лагеря! Я не думаю, что Сандра по доброй воле сдвинется с места! – презрительная усмешка на губах девушки. – Заодно зайдете к директрисе попрощаться!

Микаэла внимательно смотрела на девушку, сверяя ее черты с той фотографией, которую оставила в агентстве Сесиль Фабретти. Фотография явна была сделана на одной из вечеринок и запечатлевала юную длинноволосую брюнетку в облегающем вечернем платье. С чего я вообще взяла, что это она? Пронеслось в голове у Микаэлы.

– Сандра! – прервал ее осмотр возглас на территории лагеря. – За тобою приехали! Директриса уже идет к воротам!

В ответ раздалось смачное ругательство и какой-то шум.

– Сандра, поторопись! Она уже близко!

Девушка у ворот насмешливо улыбнулась:

– Похоже, кто-то сейчас упустит свою добычу!

– Извините, я ошиблась! – коротко бросила Микаэла и решительно направилась в лагерь.

Как только она повернулась к девушке спиной, та словно кошка бросилась на нее, заломила женщине руку за спину и вжала ее лицом в деревянный забор. Она ловко освободила пистолет из кобуры на поясе Микаэлы, а потом достала из кармана ее пиджака ключи от стоявшего неподалеку седана.

– Бросай! – крикнула Сандра за забор.

Раздались звуки, короткая возня, и через секунду к ее ногам приземлился спортивный рюкзак. Сандра оттолкнула женщину от себя, прижав к губам палец:

– Тихо! Не шуми! И не шевелись! – не спуская с разъяренной и одновременной ошеломленной женщины глаз, Сандра осторожно подняла с земли рюкзак и стала отходить в сторону седана.

– Не обижайся! Ничего личного! – снисходительный тон и озорная улыбка на ее лице. – Если вдруг мне покажется, что ты дернулась, я прострелю тебе ногу! Выше колена. И попаду в самую кость. Очень болезненная рана, долго не заживет, и ходить потом ты уже никогда не сможешь как раньше. Стоит ли так рисковать? Вокруг ни одного свидетеля! Пистолет принадлежит тебе! Мои адвокаты с легкостью докажут, что это была самооборона! Ты знаешь, что это такое, адвокат за полторы тысячи баксов в час?

Сандра уже открывала дверцу машины. Она была спокойна. Она знала, что надо говорить. У человека всегда есть слабые места. У всех. И если на них надавить, получаются очень интересные вещи.

– Счастливо оставаться!

Пустырь перед воротами оглушил звуковой сигнал. Микаэла могла лишь смотреть вслед удаляющемуся облаку пыли.

Уже через пятнадцать минут Кейт выходила из своего офиса. Она направлялась в аэропорт. Видимо, надо браться за дело самой.

Самолет до Фарго (один из крупных городов штата). Затем она взяла напрокат машину, также как это сделала несколько часов назад Микаэла, и отправилась в центральный полицейский участок, где после задержания на ближайшем от лагеря дорожном посту, находилась Алессандра Фабретти.

Кейт прибыла в участок около семи утра. В Северной Дакоте наступало лето. Утро было прохладным, но ярко светившее солнце обещало скорую жару. Бросив задумчивый взгляд в ясное без единого облачка небо, Кейт вошла в здание. Она нашла дежурного офицера и сообщила ему о цели своего прибытия.

– Я провожу Вас! – кивком ответил ей тот и направился к единственной в участке камере.

Кейт молча следовала за ним.

***

Сандра лежала на скамье, положив под голову руку. Она с неподдельным интересом рассматривала потолок, иногда комментируя свои наблюдения себе под нос. Если бы не стены вокруг нее, то с легкостью можно было подумать, что девушка лежит на поляне в лесу. В уголке ее рта так и мерещилась травинка.

– Мадам Фабретти! За Вами пришли! – раздался приятный голос молодого офицера.

Одно из двух. Либо близость с Канадой, либо, его жена смотрит сериалы моего отца. Сандра лениво поднялась и, желая поощрить исключительно вежливое и корректное обращение полицейского, обворожительно улыбнулась. Но вместо полицейского перед открытыми дверьми камеры стояла молодая женщина. Первое, что бросилось Сандре в глаза, это то, что волнистые волосы ее были забраны светлой шелковой лентой, а выбивающиеся из прически пряди нежно обрамляли спокойное красивое лицо.

Боже! Она что из восемнадцатого века? Подумала про себя Сандра, выходя из камеры.

– Хей, приятель! – обрадовано воскликнула девушка, завидев офицера.

За ночь, проведенную в участке, Сандра успела к нему привыкнуть. Они даже немного поговорили о погоде и политике. Точнее говорила, конечно, Сандра, но офицер не делал ей замечаний. И по улыбке, иногда проскальзывающей по его лицу, девушка понимала, что он слушал ее.

– Кто это? – нарочито громким шепотом спросила его Сандра, подозрительно кивая на женщину в светло сером элегантном костюме. В ее честь уже начало разыгрываться представление.

– Это мадам Райт! Она приехала за Вами по поручению Вашей матери!

– Ух ты! – обрадовано воскликнула Сандра. – Как мило с ее стороны, не правда ли? – и она подмигнула молодому офицеру. Тот остался невозмутим.

Кейт не двигалась. Она никак не реагировала на происходящее. Она даже не смотрела на Сандру, и, казалось, была полностью поглощена своими мыслями. Многолетний опыт подобных ситуаций развил у нее превосходное чутье. И сейчас инстинкты подсказывали Кейт, что пока рядом находится офицер, с которым у девушки установлено доверительное общение, все вопросы, касающиеся передачи юной беглянки под ее опеку, лучше решать через него. А точнее его руками. Именно, так она и планировала поступить.

– Мне, кажется, ты ошибаешься дружище! Я ни секундочки не интересую эту прекрасную особу, она даже не смотрит на меня! – опять зашептала Сандра. И опять слишком громко для того, чтобы не быть услышанной.

– Мне жаль, мадам! Всего Вам доброго! – с этими словами офицер щелкнул на левой руке Сандры наручниками. Кейт молча подошла к нему, и он застегнул второе кольцо наручников на ее правой руке, как она и просила его пять минут назад.

– Спасибо, – кивнула она офицеру, забирая у него ключи.

Сандра поняла, что ее обыграли, и нарочито сердито взглянула на полицейского.

– Пойдем, – раздался тихий голос Кейт, и она повернулась к выходу из участка.

Решив, что основное сражение еще впереди, девушка последовала за ней. Через пару шагов она обернулась и бросила молодому офицеру:

– You gonna miss me, wenn I’m gone (известная песня группы Simple Plan)!

***

Выйдя на улицу, Кейт направилась к ближайшей забегаловке. И Сандра второй раз отметила про себя, что молодая женщина ведет себя отлично от ее ожиданий. Что ж, чем умнее противник, тем интереснее противостояние. Обе они не сказали друг другу пока ни слова. При этом Сандра чувствовала незримое уважение со стороны молодой женщины, хотя подозревала, что это скорее общее отношение ее незваной спутницы ко всему живому, нежели исключительно к ней. Уж больно спокойно и миролюбиво выглядела эта особа из восемнадцатого века.

Наверное, пацифистка…

Удивившись тому, что мадам Райт, как назвал ее офицер из участка, не смущаясь их наручников, вошла в забегаловку, Сандра, наконец, впервые внимательно и без тени превосходства посмотрела на Кейт. Лицо той было абсолютно спокойно и не выражало ничего, кроме вежливой сосредоточенности.

Ну, сколько можно! Фыркнула девушка про себя. Ее начинала раздражать эта невозмутимость ее захватчицы.

– Официант! – неожиданно крикнула Сандра. Как можно громче и развязнее. Так чтобы все немногочисленные посетители кафешки обратили на них внимание. И перевела взгляд на Кейт, ожидая ее реакцию. При этом она не смогла сдержать довольную улыбку.

Кейт вздрогнула и остановилась. Но возмущенные взгляды ее не трогали. Она подождала, когда к ним подбежал всполошившийся юноша, на чьем белом фартуке уже красовались следы кетчупа, и ровным голосом заказала два хот-дога и два кофе. Как ни силилась, Сандра не смогла услышать в ее голосе извиняющихся ноток.

– Садись, – вежливо, но твердо произнесла Кейт, когда они подошли к одному из множества свободных столиков у окна.

Сандра скользнула на рыжий кожаный диванчик и прежде чем повернуться к женщине, с интересом проследила за велосипедистом, ехавшим по улице.

– Любишь велосипедистов? – как бы невзначай спросила Кейт, садясь рядом с девушкой.

Не успев понять, что она вступает с врагом в переговоры, Сандра издала в ответ неопределенное мычание. Она и сама не знала, любит ли она велосипедистов.

– Ты голодна?

Еще один неопределенный звук. Сандра пожала плечами.

– Скорее да, чем нет!

– Заказать тебе полноценный завтрак?

Сандра задумалась.

– Да, закажи, пожалуйста!

Что происходит? Недоумевала она про себя. Ей казалось, что Кейт усыпляет ей. Обыкновенно, Сандра выводила человека из себя, устанавливая тем самым над ним свое превосходство. Но сейчас у нее не было никакого желания буянить и злить молодую женщину. Она смотрела на свои наручники и пыталась это желание вызвать, но у нее ничего не получалось.

– Меня зовут Кейт! – обратилась к ней женщина и приветливо улыбнулась.

Сандра не смогла сдержаться и рассмеялась. Потому что улыбка Кейт была почти заговорщической.

– Меня зовут Сандра, – ответила девушка, решив отложить боевые действия на потом. С этим противником необходима была разведка.

– Это сокращенное от Алессандры? – заинтересовано спросила Кейт.

– Да!

– Хорошо! Рука не болит?

Это было уже слишком.

– Если ты такая заботливая, может, снимешь с меня наручники? – зло огрызнулась девушка.

Но к ее удивлению Кейт вынула ключ и освободила их обеих. У Сандры глаза округлились от удивления. Первой же мыслью было рвануть к выходу, но для этого ей пришлось бы перепрыгивать через Кейт, потому что женщина преграждала ей путь к свободе.

– Ты не боишься, что я убегу? – спросила Сандра.

– Боюсь, – прозвучал спокойный ответ. – Потому что тогда я уже не смогу предоставить тебе возможность сотрудничества. И тебе придется всю дорогу до дома следовать в компании Микаэлы. Помнишь ее?

– То есть ты делаешь мне одолжение? – насмешливо уточнила Сандра.

– Я хочу сделать твое путешествие домой максимально приятным, насколько это возможно!

– Прекрати делать вид, что тебя хоть немного волнует, что я чувствую! – девушка презрительно фыркнула и отвернулась.

– Так ты согласна? – поинтересовалась Кейт, полностью проигнорировав ее последний выпад.

Сандра прикусила нижнюю губу.

– А что мне за это будет? – спросила она капризным тоном, как ребенок, понимающий, что не совладает со взрослым, и все-таки желающий получить хотя бы утешительную конфетку.

– Ты сможешь провести шесть оставшихся дней в относительной свободе, – спокойно ответила Кейт.

– В относительной свободе, – брезгливо повторила девушка.

– Это лучшее, что я могу тебе предложить! Если не получится у меня, за дело возьмется полиция штата.

– Хорошо, я согласна! – бросила Сандра и отвернулась к окну. В глазах у нее стояли слезы. Она еще придумает, что ей делать. А пока, может быть это и правда лучший вариант.

Они должны были за шесть оставшихся дней проехать расстояние около трех тысяч километров. Эта задача казалась Кейт реальной с учетом всех непредвиденных обстоятельств, которые могли произойти. В день им надо было продвигаться приблизительно на 500 км по направлению к Калифорнии, это 6-8 часов в пути. Ничего сверхъестественного. За неимением лучшего развлечения Сандра занималась изучением личности мисс Райт, а Кейт думала о том, может ли она посадить Сандру за руль, чтобы хоть немного отдохнуть. Они ехали в Су-Фолс, потом планировали свернуть на Митчелл и там заночевать.

Не успели они покинуть Фарго, как дорогу им преградили несколько полицейских машин. Кейт, вместе с другими съехала на обочину, а по шоссе во всю ширину трассы растянулся велопробег. На майках велосипедистов был нарисован флаг штата. Лица спортсменов были усталыми, но довольными. Видимо, они уже завершали свой марафон.

Сандра не могла пропустить такого развлечения. Перегнувшись через Кейт, она открыла окно с ее стороны и высунулась в него насколько могла.

– Хоп хоп хоп!!! – весело кричала она. – Вперед!!!!!

При этом Сандра радостно махала рукой и приветствовала велосипедистов неистовым бибиканьем. Не возможно было равнодушно проехать мимо ее счастливого сияющего лица. Спортсмены отвечали ей улыбками, кто-то тоже махал в ответ и издавал победные кличи. Кейт с нескрываемым удивлением смотрела на нее. Еще несколько минут назад Сандра выглядела как загнанный в клетку зверь, а теперь она веселилась, позабыв обо всем на свете. Сие сумасшествие продолжалось более четверти часа. Когда колонна проехала, Сандра довольная вернулась на сиденье. Повернувшись к Кейт, она одарила ее настолько искренней улыбкой, что та смутилась, потому что не знала, что она может сказать в ответ.

– Это хороший знак! – выдохнула Сандра. Ее дыхание было сбивчивым, а голос хрипел после непрерываемых криков. – Нас ждет приятное путешествие, Райт!

– Да, я тоже так думаю! – наконец, согласилась Кейт.

Сандра заметила изумление на лице молодой женщины, отчего улыбка, не сползающая с ее лица, стала еще шире. В голове промелькнула потрясающая идея.

– Мир? – девушка протянула Кейт руку и слегка пожала ее. Достаточно ощутимо, чтобы выразить свои доброжелательные намерения, и вместе с тем нежно, чтобы проверить, как женщина реагирует на прикосновения.

Кейт вздрогнула от неожиданности, но ничем более не выдала своего удивления.

– Мир, – охотно согласилась она, ничего не подозревая.

***

Целый день во время пути они болтали о самых разных вещах. Много смеялись. Кейт была несказанно этому рада. Во-первых, она всю свою жизнь свято верила в то, что монстрами своих детей делают сами родители, и эта ее уверенность подтвердилась в который раз, а во-вторых, Сандра была прекрасной собеседницей. Она рассказывала много интересных вещей о своих путешествиях с отцом, и рассказы эти были непременно смешными, так что Кейт заливалась веселым беззаботным смехом. Давно она уже так не смеялась. Сандра только изредка поглядывала на молодую женщину, думая о том, что они движутся в правильном направлении. Она и сама не знала точно, чего добивается. Привыкнув всегда и все контролировать, (а когда ты выводишь человека из себя, сама оставаясь при этом невозмутимой, конечно, ты его контролируешь) Сандра хотела сейчас вернуть себе это ощущение, что события развиваются по заданной ею траектории. И если против негативной манипуляции у Кейт был абсолютный иммунитет, то против доброго отрытого отношения такого иммунитета не было. Наоборот, Кейт приветствовала открытость и доверие, стремилась к ним, потому что это всегда были ее инструменты работы с детьми и подростками.

Конечно, она была сильно удивлена тем, что девушка, разоружившая ее лучшего агента, девушка, с которой не смогли справиться даже в «Оплоте», так быстро сдала свои позиции и перешла к нормальному дружелюбному общению. Но Кейт отнесла эту победу на счет своего опыта и профессионализма.

К вечеру они добрались до городка Митчелл в Южной Дакоте. Очаровательный небольшой городок, окруженный потрясающей природой. Местные отели предлагали такие развлечения как охота, рыбалка, туристические прогулки. Остановившись около одного такого отеля, утопающего в цветах, путницы вышли из автомобиля. Сандра сладко потянулась, разминая затекшее тело. Кейт сосредоточенно посмотрела на резную дверь с цветной вывеской, гласящей о незабываемой красоте здешних мест, и они с Сандрой вошли внутрь. В помещении было прохладно. Не обнаружив за стойкой администратора, женщина направилась на его поиски, оставив Сандру отдыхать в кожаном кресле неподалеку от ресепшена. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к ее ровным удаляющимся шагам.

– Чем я могу Вам помочь? – внезапно раздался над самым ее ухом мужской голос.

Сандра открыла газа и смущенно улыбнулась пожилому мужчине, который стоял рядом с ней в вежливом ожидании.

– Мммм… – задумчиво протянула девушка. – Видите ли, – начала она с самым хитрым выражением лица, которое только можно было предположить у столь юной особы. – Сейчас к Вам подойдет красивая молодая женщина с очаровательнейшими кудряшками и спросит, есть ли у вас раздельные двухместные номера.

– Так, – пожилой мужчина внимательно ее слушал, сдержанно улыбаясь.

– Вы могли бы сообщить ей, что у вас остался всего один номер в отеле, и к великому сожалению он совместный.

С этими словами она поднялась, достала из кармана сотенную купюру (благо в супермаркете, где они останавливались перед этим, она смогла обзавестись наличностью в банкомате) и с видимым радушием пожала мужчине руку.

– Но Вы будете счастливы предоставить в номер дополнительную раскладушку.

В этот момент в холле появилась Кейт.

– Добрый вечер! – радостно воскликнула она, завидев администратора. – Мы бы хотели снять номер на одну ночь!

– Добрый вечер, мадам! Сейчас посмотрим, что я могу для Вас сделать!

Он направился к своему рабочему месту.

– Сейчас я могу предоставить Вам только совместный двухместный номер. По Вашему желанию в номер может быть добавлено дополнительно спальное место.

Администратор был великолепен. Невозмутим. А что он мог поделать? Ну не было других номеров!

Кейт вопросительно посмотрела на Сандру, та безразлично пожала плечами, всем своим видом показывая, что ей абсолютно все равно.

– Хорошо! – согласилась Кейт. Она устала и не видела смысла в поисках другого отеля. К тому же в Южной Дакоте начинался туристический сезон, и не было никаких гарантий, что в другом отеле будут номера. – Хорошо! – повторила она уже более уверенно.

Сандра еще раз потянулась и направилась к выходу.

– Я принесу наши вещи, – улыбнулась она, разворачиваясь и идя задом наперед.

– Спасибо! – Кейт бросила ей ключи от автомобиля. Сандра поймала их, сопроводив движение хитрым подмигиванием, обращенным к пожилому администратору.

После ужина они сидели в номере. Кейт готовилась ко сну. Сандра наблюдала за ней, сидя в кресле.

– Я пойду узнаю на счет раскладушки!

– Конечно! – Сандра с готовностью кивнула головой. – Иди-иди, узнай!

Если бы рядом был ее отец, он бы не сдвинулся с места. Потому что по тону своей дочери безошибочно бы понял о тщетности своих усилий. Но Кейт не была отцом Сандры и отправилась в холл, полная решимости добыть в номер раскладушку. Она вернулась через полчаса совсем растерянная.

– Его нигде нет, – только и смогла она произнести.

Сандра сделала озабоченное лицо.

– Кого нигде нет?

– Администратора…

– Эээ… Что же нам делать? – девушка обратила на Кейт взгляд, зеркально отражавший ее растерянность.

– Ничего страшного! – тут же взяла себя в руки Кейт. Она не могла позволить им обеим впадать в панику.

– Ты думаешь? – с сомнением спросила Сандра. Все же в сериалах ее отца играли хорошие актеры, и она успела у них кое-чему научиться.

– Конечно, – уверенно кивнула Кейт. – Это же всего на одну ночь!

Как Вы заблуждаетесь, мисс Райт! Хмыкнула про себя Сандра.

– Да, и к тому же кровать огромная! Мы будем друг к другу не ближе, чем в автомобиле! – услышала Кейт ее дальнейшие размышления.

Аргумент был убийственным. Зачем переживать, если ничего не меняется?

– Вот и я о том же! – радостно согласилась с ней Кейт. – Конечно! Все в порядке!

С чего она так взволнована? Думала Сандра, наблюдая за тем, как Кейт ходит туда сюда по комнате, успокаивая себя.

– Кейт! – осторожно позвала ее девушка.

Женщина остановилась.

– Ты чего так переживаешь?

Кейт замотала головой. Отчего несколько прядей выбились из связывающей их ленты и в неотразимом беспорядке легли ей на лицо.

– Я же вижу, что тебя что-то тревожит! Сядь рядом со мной!

Кейт послушно села перед ней на кровать. Сандра взяла ее за руку и посмотрела ей в глаза. Она часто видела в кино, что именно так делают люди, когда хотят, чтобы их услышали.

– А теперь расскажи мне, в чем дело, и мы решим эту проблему! – попросила она тихим уверенным голосом.

– Это непрофессионально! – наконец, выдохнула Кейт.

– Что именно не профессионально?

– То, что мы будем спать с тобой на одной кровати!

– Это все? Тебя беспокоят только нормы профессиональной этики?

Кейт подняла на девушку расстроенный взгляд:

– А разве этого мало?

Сандра пожала плечами

– А что тогда профессионально? До ночи искать администратора, а потом завтра невыспавшейся вести машину? Или ехать в другой отель, спать за километр от меня, а потом угробить меня в дороге? Не лучше ли подумать о своем отдыхе, как о залоге нашей безопасности? Лечь сейчас спать, плюнув на все, зато привезти меня домой живой и невредимой?

У Кейт глаза полезли на лоб при этой мысли. Под таким углом она вопрос не рассматривала.

– Дай мне твой телефон! – вдруг попросила Сандра, пока Кейт приходила в себя.

Через минуту девушка уже ожидала, когда на другом конце провода ей ответит отец.

– Привет, папа! – весело воскликнула Сандра, прыгнув на кровать рядом с Кейт. – Ты знаешь о том, что твоя драгоценная жена обратилась в агентство по работе с трудными подростками, чтобы перевести меня из лагеря домой!

– Что ты делаешь? – Кейт прижала ладони ко рту, чтобы заглушить свой возглас удивления.

– И вот по ее милости мы с мисс Райт сейчас в Митчелле, носимся среди ночи в поисках отеля со свободными номерами!

Мужской голос что-то возмущенно говорил на другом конце линии.

– Я тоже так думаю! – отозвалась Сандра. – А еще я очень устала! Я валюсь с ног после долгой дороги! О, подожди, папа, похоже, мы нашли номер!

Она зажала телефон рукой, одарив Кейт многозначительной улыбкой.

– Какая жалость! – опять заговорила она с отцом. – Только один номер! А у меня больше нет сил куда-либо двигаться! – и к величайшему удивлению Кейт, Сандра заплакала в трубку. – Папа! Я так устала! Я хочу просто упасть на кровать и заснуть! Почему я не могу этого сделать!

Кейт слышала, как ее отец растерянно пытался утешить свою дочь.

– Конечно, там есть кровать! Но Кейт не может нарушить свой дурацкий этикет! Ты поговоришь с ней? Папочка, я тебя так люблю!

И Сандра с довольным видом передала телефон опешившей женщине. Кейт ничего не оставалось, как заверить Антонио Фабретти, что она не собирается угробить его девочку бесконечными и бесполезными поисками. Что, она сделает все возможное, чтобы ее дочь получала полноценное питание и сон в пути. И что они сейчас же возьмут имеющийся в наличии номер и отправятся отдыхать, не взирая ни на какие глупые предрассудки.

– Теперь тебе не о чем переживать! – Сандра закинула руки за голову, довольно глядя на молодую женщину.

Кейт молчала.

– Ты манипулятор! – наконец, произнесла она.

– Ага! – весело согласилась с ней девушка. – Иди сюда! – Сандра похлопала по кровати рядом с собою.

– Зачем? – настороженно спросила Кейт, все же садясь рядом с ней.

– Затем, чтобы ты увидела, что в этом нет ничего непрофессионального!

Сандра мягко сжала руку женщины в своей руке, всем своим видом показывая, что не собирается ее отпускать.

– Видишь? Все в порядке!

Но по участившемуся биению своего сердца Кейт знала, что это не так.

***

Около восьми утра Сандра и Кейт покидали отель в Митчелле. Выходя на улицу, Сандра наткнулась на мальчика, плачущего на ступеньках крыльца.

– Что случилось, малыш? – ласково спросила девушка, садясь рядом с ним.

– Я упал! – хныкнул он ей в ответ, показывая на разбитую коленку.

– О-о! – воскликнула Сандра. – А где твоя мама?

– Она ушла за вещами в машину!

Тут на крыльце появилась Кейт. Не успела Сандра и глазом моргнуть, как женщина, увидев мальчика, сначала исчезла в дверях, а потом возникла рядом с ними с аптечкой в руках, которую она одолжила в медпункте отеля.

Опустившись на ступеньку ниже ребенка, она уверенными движениями обработала его рану. Все происходило так быстро, что Сандра могла только молча наблюдать за ними. Кейт действовала очень аккуратно. В ее взгляде на мальчика было столько неподдельного сочувствия и заботы, что Сандра подумала, может ей стоит тоже где-нибудь навернуться и разбить себе что-нибудь. Это подкупало. Девушка, наверное, впервые в жизни видела подобное искреннее и бескорыстное отношение.

***

– Ты не умеешь по-другому, да? – спросила она, когда они уже ехали в машине.

– Что ты имеешь в виду?

– Того мальчика! Это было так естественно для тебя!

– Да, ты права, это естественно для меня! – улыбнулась Кейт. Она выспалась и выглядела просто прекрасно. Ни следа вчерашней усталости на лице.

Сандра тоже невольно улыбнулась. Кейт была красива. После сегодняшнего утреннего происшествия, после того взгляда, каким женщина смотрела на мальчика, Сандра отчетливо увидела, что Кейт была красива, потому что была добра.

Сегодня они планировали заночевать где-то между Рапид-Сити и Шеридан, в зависимости от того, как быстро они будут продвигаться по дорогам Южной Дакоты. Уже с самого утра стояла невыносимая жара, и Сандра маялась в машине, жалуясь на то, что ей нечем дышать. Она постоянно пыталась вылезти из своего окна чуть ли не по пояс, чтобы подставить лицо встречному ветру. И Кейт приходилось одергивать ее за джинсы на место. Но Сандра не унималась, ерзала на своем сиденье как червяк, крутила головой и просилась купаться.

– Где мы будем купаться? – спрашивала Кейт, кидая беспомощный взгляд на окружавшую шоссе с обеих сторон равнину.

– Я видела на карте реку Шайенн недалеко от Оакомы! Там можно искупаться и переждать самую несносную жару!

– Хорошо! – согласилась Кейт, не в силах больше выдерживать ее нытье. Она и сама за два часа пути уже устала от нещадно палящего солнца. В старом седане не работал кондиционер.

***

Перед самой рекой они свернули с дороги в поисках места, где можно было бы спуститься к воде. Проехав пару километров, они вылезли из машины. Сандра весело шагала впереди взволнованной Кейт. Настроение у девушки улучшилось. Она уже предвкушала, что скоро сможет окунуться в прохладные воды реки, на берегах которой в свое время жили индейцы. Кейт едва успевала за ней.

– Алессандра, подожди!

– Алессандра? – девушка остановилась как вкопанная. – А кто это? – она повернулась к Кейт и с недоверием посмотрела на нее. – У тебя должно быть тепловой удар!

– У тебя какие-то проблемы со своим полным именем? – резко спросила Кейт, не останавливаясь. Она и не думала всерьез воспринимать эту выходку своей спутницы.

Вмиг оказавшись в числе догоняющих, Сандра захлопала глазами. Она поняла, что если будет настаивать на своем, то просто останется без купания, а если двинется вслед за Кейт, то ей придется продолжить начатый разговор на ее условиях.

– Как ты это делаешь? – возмущенно крикнула она, бросаясь женщине вдогонку.

– Что именно? – уточнила Кейт.

– Это! – повторила Сандра, беспомощно взмахнув рукой. – Вот это самое!

– Мы пришли! Кажется, это место нам подойдет! А вот «это», – и Кейт точь в точь повторила беспомощный взмах Сандры, – останется моим секретом!

– Ты что сердишься? – девушка не могла поверить своим глазам. Она к такому не привыкла. Ее родители обожали ее, не смея ей перечить. Мачеха же ненавидела всем своим сердцем. Но, чтобы кто-то, одновременно проявлял к ней симпатию и сердился, такое не укладывалось у Сандры в голове.

– Да, сержусь! – ответила Кейт. – Ты собираешься купаться или нет?

– Да, я собираюсь купаться, но я не хочу, чтобы ты на меня сердилась!

– К твоему сведению, это очень легко исправить!

– Как? – лицо Сандры расплылось в улыбке. Она была необыкновенно рада слышать, что такие вещи можно исправить.

– Извинись, – просто ответила Кейт.

– Извини! – эхом отозвалась Сандра. Она сказала это так тихо, как заклинание. Если бы не ее взгляд, полный раскаяния, Кейт никогда бы не поверила в искренность этого «извини», произнесенного с довольной улыбкой.

Женщина покачала головой и развела руками.

– Я не знаю, что мне с тобой делать! Ты хорошо умеешь создавать впечатление взрослого человека. Но потом я понимаю, что ты всего лишь веселящийся ребенок, безответственно относящийся к своим поступкам.

– Извини! – повторила Сандра, желая проверить, всегда ли это работает.

Кейт почти испуганно на нее посмотрела.

– Ты не должна больше сердиться! – сказала ей девушка.

Они стояли на берегу реки. Рядом возвышались деревья, в верхушках которых шумел ветер.

– Пойдем купаться! – наконец, произнесла Кейт.

***

В следующий раз они остановились только на заправке. Уже было около трех часов дня. Жара немного спала. Самую малость, но эта была спасительная малость. Сандра весело пританцовывала, выйдя из машины. Кейт сосредоточенно открывала бак и вставляла в него пистолет. На ее лице часто можно было увидеть именно такое выражение – спокойная сосредоточенность.

– Здесь же и пообедаем! – сообщила девушке Кейт после того, как заправила машину.

– Хорошо! – с готовностью закивала Сандра. Она вела себя так покладисто, как только умела. Всю дорогу от реки до заправки сидела тихо, бросая вопросительные взгляды на Кейт. А та не могла сдержать улыбки. Такого искреннего желания исправиться она еще ни у кого не встречала. Сама Сандра не была уверена, что это не очередная игра для нее.

– Угостить тебя мороженным? – спросила девушка.

– Не хочу перебивать аппетит!

– Хорошо! – еще один довольный кивок.

Сандра взяла Кейт за руку и повела в направлении заправочного кафе. Кейт уронила взгляд на их сплетенные пальцы. А вот это уже не очень хорошо! Подумала женщина, но не нашла в себе душевных сил для того, чтобы высвободить руку.

***

Войдя в кафе, Сандра аж подпрыгнула от внезапно осенившей ее идеи.

– Стой здесь не шевелись! – приказала она Кейт, а сама скрылась в помещении для персонала.

Через минуту она уже выходила оттуда. На девушке был темно-бардовый фартук, как у всех официантов этой забегаловки. Она степенно приблизилась к Кейт, едва сдерживая хитрющую улыбку.

– Мадам! Разрешите, я провожу Вас к лучшему столику в нашем заведении! – вежливо произнесла она.

Кейт покачала головой, но последовала за девушкой. Отодвинув женщине стул, Сандра осмотрелась.

– Чего-то не хватает! – нахмурилась она, на секунду выходя из роли.

В этот момент к ним подошел настоящий официант с двумя меню. Он ошарашено смотрел на девушку в таком же как и на нем фартуке.

– О! Как нельзя кстати! – радостно воскликнула Сандра, выхватывая у юноши меню. – Стой здесь, ты можешь нам понадобиться! – бросила она ему и наклонилась к Кейт.

– Что Вы желаете, мадам?

Кейт опустила голову, погрузившись в изучение списка блюд.

– Мне так ничего не видно! – недовольно пробурчала Сандра.

– Я не могу одновременно читать меню и смотреть на тебя! – возразила Кейт.

– Хорошо! – согласилась Сандра, опускаясь перед женщиной на одно колено и положив руку на спинку ее стула. Теперь глаза Сандры упирались Кейт в подбородок. Стоило той чуть повернуть голову, и она бы столкнулась с девушкой носами. Поэтому женщина сидела, не шевелясь и почти не дыша.

– Вы уже что-нибудь выбрали?

Кейт беспомощно скользила взглядом по меню, не понимая ни слова из того, что там было написано.

– Посоветуйте мне! Что у Вас есть особенно вкусного? – наконец, нашлась она.

Сандра была вне себя от восторга. Кейт ей подыгрывала. Девушка повернула голову к официанту, без тени смущения переадресовывая ему вопрос Кейт.

– Разрешите, – он сделал было шаг по направлению к их столику, но Сандра предупреждающе подняла указательный палец.

– В нашей игре ты будешь моим консультантом! Не подходи к столику и не заговаривай с моей дамой! Так не интересно!

Она запустила руку в карман своих джинс, нашла там первую попавшуюся купюру и протянула ее официанту.

– Это помимо чаевых!

– Спасибо, мадам! – у парня глаза полезли на лоб при виде двадцатки.

А у Кейт звучали в голове слова Сандры «моей дамой». Женщина молила Бога, чтобы никто не заметил, как она покраснела.

– Вы можете заказать стандартный обед дня! – шепнул официант Сандре.

Девушка даже не стала повторять его слова. Она лишь вопросительно заглянула женщине в глаза.

– Ты согласна?

Кейт уже не понимала, играла Сандра или нет.

– Да, – тихо ответила она, предоставляя ей полную инициативу действий.

– Тогда нам два обеда, будьте добры! – попросила Сандра у официанта, продолжая стоять перед Кейт на одном колене, практически обнимая ее за спину.

– Вы ведь пришли со спутником, мадам? – опять обратилась она к Кейт в роли официанта.

Это был уже сверхсложный вопрос. Кейт беспомощно смотрела на Сандру, чье лицо находилось от ее лица в нескольких сантиметрах. То, что девушка увидела в ее глазах, заставило ее подняться, снять с себя фартук и отдать его официанту. Но прежде чем сделать это, она чмокнула Кейт в щеку. На этом игра была закончена.

***

Вечером в отеле опять были исключительно совместные номера. И опять никаких раскладушек. Сандра лишь удивленно пожимала плечами, а Кейт беспомощно озиралась вокруг. Ей казалось, она попала в другую реальность. И это ее настораживало.

На третий день их путешествия они намеревались добраться до городка Ролинс в штате Вайоминг. Дорога бесконечной серой полосой делила светло-зеленое полотно равнины на две части. Вдалеке виднелись горы. Кейт должна была признаться себе, что устала от бесконечной езды. Она все внимательнее поглядывала на Сандру, никак не решаясь задать волнующий ее вопрос.

– Если что, у меня есть права, и я могу тебя подменить! – сказала ей девушка.

Она улыбнулась так, будто мысли спутницы не являлись для нее секретом.

– Какой у тебя стаж вождения?

– Лет пять, – уверенно ответила Сандра.

– Как лет пять? – удивилась Кейт. – В Калифорнии разве можно водить машину с двенадцати?

– Да, конечно! – утвердительный кивок головы.

– Не морочь мне голову! Я выросла и живу в этом штате!

– И что теперь? – резонно спросила Сандра.

– А то, что в Калифорнии ты можешь сесть за руль только в возрасте пятнадцати с половиной лет и никак не раньше.

– Ничего не знаю! – полное недоумение на лице девушки. – Раз я ездила с двенадцати, значит можно! Может, можно только мне, я не уточняла у губернатора! Но факт остается фактом!

– Ты издеваешься надо мной!

– Немного! Дашь мне повести?

– Садись!

– Тебе лучше поспать! – посоветовала Сандра Кейт после того, как уже более часа вела машину. – Я же вижу, что у тебя глаза закрываются! За дорогой следить я в состоянии, ты в этом уже успела убедиться!

– Я не могу! – Кейт отрицательно покачала головой.

– Можешь! – не согласилась с ней Сандра. – Еще как можешь! Или я решу, что ты мне не доверяешь!

– Кто тебя только этому научил! – возмутилась Кейт, закрывая глаза и поворачивая голову набок. – Манипулятор и шантажист, вот ты кто!

– Зато со мной весело! – спокойно возразила девушка.

Кейт слабо взмахнула рукой, сделав попытку ударить своего водителя. Но с закрытыми глазами, она не смогла сориентироваться и всего лишь разогнала воздух перед носом Сандры. Та мгновенно нашла способ обороны и щелкнула зубами в сантиметре от ее пальцев. Этот неожиданный звук заставил женщину испуганно отдернуть руку. Она рассмеялась уже в полудреме и тут же заснула.

***

К своему пункту назначения они прибыли на пару часов раньше, чем Кейт рассчитывала.

– С какой скоростью ты ехала? – недоумевающее спросила она.

– Сто двадцать!

– Мы не могли проехать три с половиной сотни километров за три часа.

– Еще как могли! Подели на сто двадцать и получишь три часа!

– Не может этого быть!

– Пойдем в кино!

***

К великому сожалению девушки в местном кинотеатре выбор был небольшой. Психологический триллер, ужастик и боевик. Кейт выбрала триллер. А Сандра уже пожалела о своем предложении. Она смотрела исключительно романтические комедии, потому что после любых страшилок ей снились кошмары. Так случилось и сейчас. Кейт проснулась посреди ночи от ее душераздирающих криков. Поначалу она не могла понять, что происходит. Беспокойные шорохи и крики в полнейшей темноте… Кейт было решила, что к ним в номер залезли грабители. Но, присмотревшись вокруг, она не обнаружила никого, кроме мечущейся по кровати в разные стороны Сандры. Повинуясь велению своего сердца, Кейт крепко прижала девушку к себе, пытаясь успокоить. И это мгновенно сработало. Сандра затихла.

Утром она проснулась и обнаружила, что Кейт обнимает ее одной рукой.

– Мило! – заметила Сандра, приподнимаясь на локтях и с интересом наблюдая за тем, как рука ее спутницы беззвучно скользнула с плеча на простыню.

Если бы Кейт видела ее довольное выражение лица, когда та вставала с кровати, то, скорее всего, покраснела бы.

Сегодня Кейт и Сандра должны были доехать до Солт-Лейк-Сити в штате Юта. После зимних Олимпийских игр 2002 года, проходящих там, Кейт надеялась, что проблема отсутствия раздельных номеров обойдет их стороной. Потому что отелей к той Олимпиаде было построено предостаточно. Кейт раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она давно не ощущала себя так сказочно хорошо. Рядом с Сандрой жизнь текла легко и весело. Она столько смеялась за прошедшие три дня, сколько, наверное, не смеялась за весь этот год. Но ее беспокоило то, что она не может контролировать свое отношение к девушке. С Сандрой не возможно было держать дистанцию, и Кейт не знала, к чему все это приведет. Себя она сдерживала, как могла, но сдержать Сандру у нее не было сил. А та, если ей чего-то хотелось, не признавала никаких препятствий.

Днем они сделали остановку сразу после городка Грин Ривер, чтобы полюбоваться излучиной реки в этом месте и вырастающим сразу за ней горным хребтом.

– Стоило провести пару недель в «Оплоте», чтобы потом по возвращении домой пересечь всю страну и увидеть, насколько она прекрасна!

Кейт молча согласилась с девушкой, подставив лицо теплому летнему ветру, который усилился после полудня, обещая дождь. Сандра невольно залюбовалась ею. Тем как трепещут на ветру выбивающиеся из хвоста пряди. И желая насладиться этим зрелищем во всей своей полноте, подошла и распустила шелковую ленту из ее прически. Лицо Кейт в то же мгновение захлестнуло золотыми потоками собственных волос. Ветер вмиг разбушевался, будто ему тоже по душе было это зрелище.

– Что ты делаешь? – Кейт пыталась убрать с лица разметавшиеся пряди, но ветер разыгрался не на шутку. – Верни мне ленту! – попросила она, требовательно протянув к Сандре руку.

– Ни за что на свете!

– Я ничего не вижу! – жалобно проговорила она.

– Зато я вижу предостаточно! – Сандра во всю веселилась.

Кейт стояла, опустив руки, повернувшись к Сандре. Должно быть, она строго смотрела на нее, но это сложно было разобрать.

– Хорошо! – девушка сжалилась над своей спутницей. – Давай, я помогу тебе!

Кейт кое-как забрала волосы в хвост и придерживала их обеими руками, пока Сандра закрепляла их лентой, стоя при этом лицом к лицу с Кейт. По лицу Сандры как всегда расплылась довольная улыбка. Под ее взглядом Кейт покраснела.

– Хороший момент для поцелуя! – заметила Сандра, опуская руки. Ее улыбка стала еще шире. Так же как и лицо Кейт еще больше залилось краской. Но неожиданно женщина гордо вскинула подбородок и насмешливо бросила:

– Что же ты тогда его упустила?

Глаза Сандры вмиг округлились.

– Ого! – воскликнула она. – Один – один!

Потом решительно взяла Кейт за руку и повела чуть дальше вдоль реки. Благо по каменистому берегу было удобно идти. Сама она при этом нащупала на безымянном пальце Кейт то место, где обычно располагается кольцо.

– Как я понимаю, мисс Райт, мы не замужем и не обручены, – как бы между прочим заметила она, окидывая взглядом массивные горные склоны.

– Вы все правильно понимаете, мисс Фабретти!

Удивленная, Сандра остановилась. Ей нравилось то, что Кейт кусалась в ответ.

– Может, у нас есть любовник? Или поклонник? – тем же несерьезным тоном спросила она, не двигаясь с места и не выпуская руку Кейт из своей.

Кейт сделала было шаг вперед, но Сандра стояла неподвижно как скала, поэтому женщине ничего не оставалось, как стоять рядом. И самое страшное для нее было не в ответе, а в том, что во время всего этого разговора они находились в опасной близости друг от друга. Ей требовались все свои силы, чтобы смотреть Сандре в глаза и понимать, о чем идет речь.

– Значит, у меня есть шанс?

Сандра поднесла руку Кейт к своим губам и легонько поцеловала холодные пальцы. Кейт почувствовала, что ноги отказываются ее держать. Она сделала слабую попытку вырваться, но вместо этого оказалась в объятьях девушки. Сандра крепко прижала ее к себе. А потом оторвала от земли и с радостным смехом закружила по солнечному каменистому берегу. Когда Сандра вернула ее на землю, у Кейт так кружилась голова, что она могла лишь продолжать обнимать Сандру, чтобы не упасть.

Так они и стояли обнявшись. Сандра обещала себе найти на карте название этой прекрасной реки, а Кейт слушала как бешено бьется ее сердце.

***

– Нам надо поговорить! – наконец, сказала Кейт после долгого молчания.

Они подъезжали к границе штата Юта. Дорога давно пролегала по горному массиву, и за окнами красовались внушительные ярко-красные склоны.

– Нет, нам не надо поговорить! – раздался ответ Сандры.

Кейт раскрыла рот от удивления.

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать! Что ты мой агент, а я твоя подопечная!

– Именно так! – взволнованно подхватила Кейт.

– Останови машину! – попросила Сандра.

Кейт послушно съехала на обочину. Это было хорошей идеей, потому что у нее опять начинала кружиться голова. Сандра повернулась к женщине и спокойно произнесла:

– Я не буду слушать это, Кейт!

– Почему?

Она была более чем растеряна. Собрав все свои силы, Кейт начала этот разговор, но Сандра даже и не думала серьезно ее слушать.

– Почему? – повторила она.

– Потому что это не так! Ты не мой агент, а я не твоя подопечная! Это продлится еще пару дней!

– Три дня! – поправила ее женщина.

– Да хоть двадцать три! – Сандра ласково улыбнулась, и у Кейт отлегло на душе от этой улыбки. – Это все равно закончится! И когда это закончится, мы обе будем совершеннолетними свободными людьми!

– Но сейчас это так! – воскликнула женщина.

Сандра пожала плечами и кивнула головой, соглашаясь с ней.

– И что с того! Ты никогда не обнимала никого из тех подростков, с которыми работала?

– Обнимала, но это было не так! – взволновано ответила Кейт.

– Как «так» и как «не так»? – спросила Сандра. На ее лице опять появилась та самая довольная чуть насмешливая улыбка, которая говорила, что происходящее начинает изрядно ее веселить. – Мы просто дурачились! Смеялись! У нас хорошие доверительные отношения, мы прекрасно проводим время, смогли найти друг с другом общий язык! Вот и все!

Кейт облегченно вздохнула. Сейчас это было самое главное. Восстановить статус их отношений. Она посмотрела на Сандру. На лице той было выражение, ясно говорящее, что Кейт сделала из мухи слона.

– Надеюсь, твоя профессиональная этика не запрещает нам быть друзьями? – как бы между прочим спросила Сандра, когда они уже возобновили движение.

– Нет! – спокойно ответила Кейт.

– Вот и прекрасно!

Кейт радостно посмотрела на девушку. Она и не надеялась на такой исход их беседы. Но Сандра лишь забралась на свое сиденье с ногами, наклонилась к Кейт и с чувством поцеловала ее в щеку.

– Дружеский поцелуй! – прокомментировала она, возвращаясь на свое место.

Кейт еще долгое время ощущала на своей щеке след этого «дружеского поцелуя».

***

К вечеру и правда пошел дождь. Небо все заволокло тучами и лило как из ведра. Они сидели в кафе отеля. Сандра хотела после ужина прогуляться по окрестностям, и может быть даже доехать до Большого Соленого Озера на машине. Теперь же они вынуждены были отменить свои наполеоновские планы. Но Сандра и не думала скучать. Кейт оставалась для нее главным развлечением. Точнее не так. Рядом с Кейт Сандре никогда не было скучно, чем бы они ни занимались. Одним своим присутствием эта женщина дарила Сандре ощущение внутренней наполненности. Как будто какая то очень важная и вечно преследуемая цель была достигнута, и можно было отдохнуть и больше никуда не стремиться. Как будто бы именно здесь, в той точке Вселенной, где находилась Кейт, находился и центр мироздания.

Сандра разглядывала свою спутницу, гадая, что же в ней такого необыкновенного, что заставляло успокаиваться даже такого манипулятора-шантажиста, как она сама. Кейт встретилась с ней взглядом и невольно улыбнулась, столько нежности было в глазах девушки. Она вспомнила фотографию, которую оставила в агентстве Сесиль Фабретти. На фото у Сандры были длинные волосы, а сейчас непослушные кудри не доходили даже до плеч.

– Когда ты подстриглась? – спросила Кейт.

– Вечером перед приездом Микаэлы, – девушка не удержалась от хулиганской улыбки.

– Чтобы сбить ее с толку?

– Ага! И у меня это получилось! – весело заметила она.

– Зачем ты постоянно выводишь свою мачеху? – продолжила расспросы Кейт.

– Не зачем, а почему! – поправила она женщину. – Потому что, Сесиль абсолютно рефлекторна, если ее раздражать, она раздражается! А я не могу отказать себе в таком удовольствии! Это как красная кнопка, на которой написано «Нажми меня!».

– Получается, ты тоже абсолютно рефлекторна! Если не можешь удержаться от подобного призыва! – заметила Кейт, расправляя на своих коленях салфетку.

– Хей! – возмущенно воскликнула Сандра. – Не надо меня с ней сравнивать!

Потом она неожиданно закрыла лицо руками:

– Ты права!

А потом успокоилась и с достоинством выпрямилась:

– Я больше не буду так делать!

Кейт могла только покачать головой.

***

Пятый день своего путешествия они решили завершить в Маопа Таун, штат Невада, недалеко от Лас-Вегаса. Сандра предложила свернуть в сторону Маопа Валли, а там рукой было подать и до Национальной Зоны отдыха озера Мид. Принимая во внимание то, что вчера они были лишены приятной прогулки из-за дождя, а так же то, что до Лос-Анджелеса оставалось всего чуть больше четырех сотен километров, Кейт согласилась на этот небольшой крюк.

– Здесь можно покататься на лодках! – воскликнула Сандра, устремляясь вниз к песчаному берегу, после того, как они с Кейт оставили машину на парковке у отеля.

Внизу красовались многочисленные яхты и катера, чей белоснежный вид радовал глаз. Кейт догнала Сандру уже на пирсе. Она видела, как девушка договаривалась с высоким загорелым мужчиной о возможности аренды катера.

– Кейт, познакомься, это Майкл! Он будет нашим пилотом! – возбужденно сообщила ей Сандра, когда та подошла к ним.

– Как дела? – Кейт поздоровалась с мужчиной, не спуская с Сандры глаз, потому что девушка уже запрыгнула в один из множества стоявших у пирса катеров, который опасно закачался под ее весом.

– Кейт, какая красота!

Девушка полной грудью вдыхала свежий влажный воздух огромного озера, с восторгом окидывая взглядом окружающие их невысокие темно-коричневые горы.

– Спускайся ко мне! – Сандра подошла как можно ближе к краю лодки и протянула Кейт руку.

Вслед за Кейт в катер прыгнул Майкл и протиснулся между женщинами к рулю.

– Наше водохранилище крупнейшее в США! – начал он рассказывать об озере. – А озеро названо так в честь Элвуда Мида, который воплотил в жизнь проект плотины и самого водохранилища!

При этом он не спускал глаз с Кейт, постоянно поворачивался к ней. Как только Сандра увидела его повышенное внимание к своей спутнице, она с поражающей ясностью поняла, что ей не все равно. Ей было далеко не все равно, как Кейт отнесется к сему поведению со стороны мужчины. Решив понаблюдать за ее реакцией на Майкла, Сандра отошла от них и устроилась на заднем сиденье катера. И к своему великому удовольствию в ту же секунду она увидела, как на лице Кейт появилось скучающее выражение. Ей было с ним скучно.

А Кейт, заметив краем глаза, что Сандра с комфортом устроилась позади них, почувствовала непреодолимое желание к ней присоединиться. Она сразу ощутила навалившуюся за день усталость, прохладный ветер и просто пустоту, пугающую пустоту.

Все оставшееся время водной прогулки Кейт не отходила от Сандры ни на шаг. Поняв в самом начале, что девушку раздражает назойливое внимание их пилота, она старалась как можно меньше с ним общаться, не смотреть в его сторону, не улыбаться ему. Исключительно вежливо, но отстраненно отвечала на его вопросы. Сандра была ошеломлена. Никто и никогда не выражал такой преданности по отношению к ней. Да, именно, преданности. Кейт была с ней, и всем своим поведением давала это понять и ей и Майклу буквально каждую секунду. Только вернувшись на берег, Кейт похолодела от мысли, что сама еще вчера устанавливала в их отношениях рамки, а сегодня вела себя совершенно несоответствующее вчерашним намерениям. И все же она не могла по-другому. Возможность того, что она могла чем-то расстроить Сандру, была ей нестерпима.

Девушка проснулась посреди ночи от того, что ей было холодно. Прислушавшись, она уловила ровное дыхание Кейт, которая мирно спала, отвернувшись лицом в другую сторону. Сандра видела в темноте лишь ее очертания. Она протянула к женщине руку и ощутила идущее от ее тела тепло. И почувствовала непреодолимое желание ее обнять.

– Кейт! – тихонько позвала девушка, но Кейт крепко спала.

Тогда Сандра пододвинулась к женщине ближе, положила свою руку ей на живот и осторожно прижалась к ней.

– Похоже, я тебя люблю! – прошептала она скорее самой себе, чем кому бы то ни было еще, уткнулась носом Кейт в затылок и мгновенно уснула.

***

Утро наступило для обеих одновременно. Их разбудил настойчивый стук в дверь.

– Что за псих? – пробурчала Сандра, с усилием открывая глаза.

Кейт уже была у двери:

– Кто там? – негромко позвала она.

– Любовь моя, я принес нам завтрак! – раздалось из коридора.

– Вы ошиблись номером!

– Не може…Ой! Извините! – и мужчина за дверью удалился.

Кейт вернулась в кровать почти полностью проснувшаяся.

– Откуда ты знаешь, что он ошибся номером? – в шутку спросила Сандра. – Может, он тебе нес завтрак? «Любовь моя»! – изобразила она голос незнакомца.

– Мне стоит его вернуть? – поинтересовалась Кейт, запрыгивая под одеяло. В номере было холодно. – Что случилось с погодой?

– Наводнение! – предположила Сандра, глянув в окно, в котором, не переставая, лил дождь.

– Это была бы катастрофа! Ты видела дорогу, по которой мы приехали? Если ее размоет, нам придется ждать здесь до тех пор, пока уровень воды не понизится!

– А разве нет объезда?

– Есть объезд! Водохранилище вытянулось на сто восемьдесят километров! Помножь на два, это и будет наш объезд!

– Это же еще целый день пути! – испуганно произнесла Сандра. – Хотя! Это значит, утро своего дня рождения я встречу с тобой! – обрадовалась она. – Я за наводнение!

С этими словами девушка закуталась в одеяло и показательно засопела, изображая дальнейший сон. Кейт оделась и вышла в холл узнать, что происходит. Их худшие опасения подтвердились. Дорогу размыло, и они оказались запертыми в долине озера.

– Я позвонила в агентство и оставила сообщение на автоответчике, что мы задержимся. Тебе тоже стоит позвонить отцу, – сказала Кейт по возвращении в номер.

Сандра похоже опять уснула, и женщина присела на кровать рядом с ней. Она провела рукой по мягким спутанным ото сна завитушкам волос на ее голове, думая о том, что даже во сне с ее лица не сходит хитрая хулиганская улыбка, будто бы она что-то задумала. И в этот момент Сандра, не открывая глаз, обняла Кейт за талию и подтянула к себе, чтобы с довольным урчанием положить свою голову ей на колени.

– Значит, ты уже не спишь? – пожурила ее Кейт, продолжая гладить девушку по волосам.

– Что обещает нам прогноз погоды? – зевая спросила Сандра, открывая глаза и ловя руку Кейт. Она заметила, что сверху на Кейт была только свежая блузка, без привычного серого пиджака. И этот вид показался ей очень соблазнительным.

– Уровень воды спадет только к вечеру! Значит, мы можем выдвинуться не раньше завтрашнего утра! Если все произойдет именно так, ты будешь дома до полудня! – с грустью в голосе ответила женщина.

– О! – воскликнула Сандра. – Это прекрасно! Почему мы грустим? – спросила она, заметив изменившийся тон своей спутницы.

– Мы не грустим, – поспешила успокоить ее Кейт. – Это всего лишь усталость…

Неожиданно Сандра перевернулась и опрокинула Кейт на кровать. Потом обняла ее за шею и приблизила к ней свое лицо:

– Как не хорошо врать тем, чьим доверием Вы дорожите, мисс Райт! – со своей неизменной хулиганской улыбкой произнесла она, наклоняясь все ниже к Кейт, пока ее губы не коснулись полураскрытых губ женщины. И Сандра поцеловала ее. И Кейт ей ответила.

Их поцелуй очень некстати прервал звонок мобильного телефона в сумочке агента. Или может быть очень кстати. У каждой был свой взгляд на это. Сандра разомкнула свои объятия, позволив женщине подняться с кровати и ответить на звонок.

– Мистер Фабретти?! Да, конечно, Вы можете поговорить с Вашей дочерью!

С выражением полной растерянности на лице она передала телефон Сандре.

– Папа! – радостно воскликнула та. – Папа!… Как ты не вовремя!

Она рассмеялась в ответ на реакцию своего отца на подобное приветствие.

– Конечно, я всегда тебе рада! Мы приедем завтра в первой половине дня! Да! Нас немножко затопило! Что я хочу на день рожденья? Конечно, серебристый кабриолет Порше! Что еще?

Сандра бросила загадочный взгляд на Кейт.

– Папа, а еще я хочу, чтобы ты одобрил мой выбор и поддержал меня в нем! Что за выбор, я расскажу тебе при встрече! Ты сделаешь это? Да? – восторженно переспросила она. – Ура! Тогда Порш дарить не обязательно!

– Не делай, пожалуйста, так больше! – попросила Сандру Кейт, когда та поговорила с отцом.

– Ты имеешь ввиду, не делать так до полуночи? – уточнила девушка.

– До того момента, пока твоя мачеха не поставит свою подпись на контракте, что мое агентство надлежащим образом выполнило свои обязанности!

– Оооо! – многозначительно протянула Сандра. – Более чем надлежащим образом!

– Прекрати! Ты заставляешь меня краснеть! – смутилась Кейт, но не настолько, чтобы опустить глаза. Она никогда не думала о том, что будет после того, как они вернуться в Калифорнию. Запрещала себе думать об этом. И вот теперь слова девушки, обращенные к своему отцу, дали ей надежду на то, что все, что происходило между ними сейчас, не закончится. И все же, самое главное требование, которое она предъявляла к себе в данный момент – это выполнения контракта. А потом…Вот потом и посмотрим!

– Хорошо! Я выполню твою просьбу! Но это не помешает мне держать тебя весь день за руку и обнимать тебя ночью во сне! – предупредила ее Сандра.

– Только держать за руку! – охладила ее пыл Кейт.

– Договорились! – довольно воскликнула девушка и выпрыгнула из кровати.

***

После завтрака они переехали в другой отель. Сандра мотивировала это тем, что хочет проснуться в люксе в свой день рождения. Кейт в очередной раз покачала головой в ответ на ее каприз, но спорить не стала. Иногда ей казалось, что она проиграла это противостояние в тот момент, когда в машине после велопробега пожала Сандре руку и согласилась на мир. И все оставшееся время она так дорожила этим миром, так боялась его потерять, что шла у девушки на поводу буквально во всем. Как же она могла такое допустить! Но сейчас уже поздно было что-либо менять. Поэтому они переезжали в люкс. На самом деле Сандра вдруг с отчетливой ясностью увидела, какие в их номере ужасные безвкусные обои, дешевая мебель, какой жалкий завтрак в отеле, и захотела увести Кейт от всего этого подальше. Да это был каприз. И она могла этот каприз с легкостью себе позволить.

Вечером Кейт, наконец-то, дождалась звонка от Микаэлы. Та только что вернулась в офис после выезда, и, обнаружив сообщение на автоответчике, первым делом набрала свою шефиню. Сандра отправилась в душ после прогулки по горам, во время которой, обе путешественницы измазались по уши. Все тропинки были вязкими после ночного дождя. Но девушку это не остановило. Ей нестерпимо хотелось взобраться как можно выше. Кейт едва поспевала за ней, но не жаловалась. Это трудное восхождение было прекрасно! Глаза Сандры сияли от счастья и свежего воздуха, и Кейт не замечала грязь, в которой они увязали.

Оставив девушку в номере, Кейт вышла в коридор, чтобы спокойно поговорить с Микаэлой. Ее интересовал один вопрос, который она не успела прояснить у своей сотрудницы во время суматохи, связанной с побегом Сандры из «Оплота» и угоном машины. Лучше бы она оставила все, как есть. Любопытство не всегда приводит к хорошим результатам.

В номер она вернулась с посеревшим лицом. Сандра сидела в кресле и сушила волосы полотенцем.

– Что случилось? – спросила она, заметив состояние своей спутницы. Та ходила по комнате взад вперед, не глядя на девушку. – Хей! Кейт! Все в порядке в агентстве? Кто-то тебя обидел?

Сандра испуганно поднялась с кресла. Она никогда не видела женщину столь расстроенной.

– Ночью обещали дождь, и мы не сможем утром уехать?

Но Кейт, казалось, не слышала ее. Она сосредоточенно о чем-то размышляла, глядя в пол. Видя, что на ее слова женщина никак не реагирует, Сандра встала у Кейт на пути.

– Скажи мне, что случилось, и мы все решим! – твердо произнесла она.

Кейт остановилась и подняла на нее заплаканные глаза.

– Так нельзя! – только и смогла вымолвить она. – Так нельзя играть людьми!

– Таааак! – протянула Сандра, опуская руки, в одной из которых она до сих пор держала полотенце. – Говори, как именно нельзя, и кто тебе об этом рассказал!

– За что тебя выгнали из лагеря? – спросила Кейт, не спуская с нее глаз.

Сандра невольно расплылась в своей обыкновенной улыбке, только уголки губ у нее непривычно дрожали.

– Нееет! Только не это! Это ничего не значит! Это не имеет к нам никакого отношения!

– А по моему, это имеет к нам, – она подчеркнула это «нам», – прямое отношение! Ты соблазнила директрису лагеря, чтобы делать все, что тебе вздумается! А сейчас, ты соблазнила меня, чтобы… – она не могла найти слова, слезы душили ее.

– Нет, нет, нет, нет! – шептала Сандра, мотая головой. Она с ужасом наблюдала за тем, что происходило. – Все было не так! Кейт!

– А как все было? Расскажи, хочу послушать из первых уст!

– Конечно, я все тебе расскажу! – поспешила заверить ее Сандра. – Сядь, пожалуйста, и успокойся! И я все тебе расскажу!

Кейт не стала никуда садиться. Ее воротило от этого номера. Еще один каприз маленькой девочки, которая не знает границ между людьми и игрушками.

– Я слушаю тебя! – требовательно произнесла она, не сдвинувшись с места.

Видя ее нежелание идти на малейший компромисс, Сандра покачала головой. Чтобы она сейчас ни сказала, это не изменит случившегося, поэтому она глубоко вздохнула и спокойно произнесла:

– Ты думаешь сейчас ужасные вещи, и у тебя есть причины так думать! Мне искренне жаль, что тебе приходится это переживать! Хотя это даже не проблема! Это взгляд на вещи! Неправильный взгляд!

– Я слушаю тебя! – нетерпеливо перебила ее Кейт, возвращаясь к основной теме разговора.

– Хорошо! – согласилась Сандра и поспешила опустить голову. Потому что на губах ее опять возникла предательская улыбка. Не могла она без смеха вспоминать о том, что произошло в лагере. – Я почти соблазнила ее! Меня выводило из себя ее неуважительное отношение к детям, ее уверенность в своей правоте и непогрешимости! И я сделала это, просто для того, чтобы она увидела, что есть вещи, которые находятся за пределами ее власти! В самый последний момент я сказала ей об этом! Сказала ей все, что думала! Вот и все! Между нами ничего не было! И после этого, конечно, она выгнала меня из лагеря! – Сандра примирительно улыбнулась Кейт, как бы спрашивая у нее:

Теперь все хорошо?

– И когда ты собиралась сказать мне, все, что думаешь? Сегодня ночью? И для этого тебе понадобился лучший номер в округе? – Кейт и не думала успокаиваться.

– А при чем здесь мы с тобой? Это нас не касается!

– С чего бы это? По-моему, две зеркально похожие друг на друга истории! И что тебя выводит из себя на этот раз? Что тебе не нравится во мне? – расходилась женщина. Она была возмущена до глубины души услышанным. А что если директриса «Оплота», как и она, влюбилась в Сандру? Ни в каких случаях нельзя играть человеческими чувствами. В особенности такими сильными чувствами, как влюбленность.

Сандра устало выдохнула и обвела взглядом комнату в поисках окна. Ей хотелось на свежий воздух. На данный момент у нее закончились аргументы.

– Я не буду отвечать на эти вопросы! – сообщила она. – Потому что мне все в тебе нравится! А все уточнения уже будут являться признанием в любви, которое я не собираюсь делать под давлением! – ее лицо было таким серьезным в этот момент, что Кейт потеряла долю своей уверенности.

– Я больше никогда так не сделаю, – продолжала Сандра, видя замешательство в ее глазах и чувствуя, что сейчас она может переломить ситуацию. – Я была ужасным безответственным ребенком, но люди меняются, и я тоже изменюсь! Для тебя и из-за тебя!

– Ты была безответственной, жестокой, капризной, ненадежной, – перечисляла Кейт ее качества.

– Ненадежной? – удивилась Сандра. – А это здесь при чем?

– При том! – отрезала Кейт, но уже куда спокойнее.

А Сандра уже улыбалась. Ненадежной?…

– Ребенок не должен быть надежным, – резонно заметила она, отходя от Кейт и расслабленно падая на кровать. – Надежным должен быть спутник жизни…

Всем своим видом она показывала, что напряжение ушло, и разговор перетекает в другую фазу.

– Или спутница… – тут же добавила она.

– Я не буду спать с тобой на одной кровати! – грозно сообщила ей Кейт.

– Как хочешь, – Сандра пожала плечами.

– С тобой невозможно спорить! Иногда мне кажется, что ты намного взрослее меня, – неожиданно призналась женщина. Потом она нерешительно подошла к кровати и все же опустилась на нее возле девушки. Сандра взяла за ее за руку:

– Я очень серьезно к тебе отношусь, Кейт! Тебе придется в это поверить, потому что я не отступлю! Я никогда в жизни не встречала никого, кто бы хоть отдаленно был похож на тебя, и я сделаю все возможное, чтобы рядом со мной тебе было намного лучше, чем без меня!

***

Они начали свой последний день путешествия в шесть часов утра. Кейт ночевала в другой комнате, благо в люксе их было две. Проснувшись, она с ужасом осознала, что у нее нет подарка для именинницы. И это было не самое страшное. После вчерашнего разговора она мучилась сомнениями. Одна часть ее желала поверить в то, что Сандра не играла с ней, и на самом деле чувствовала то, что говорила. Но другая ее часть была потрясена тем ощущением опустошенности, которое ее настигло, когда она предположила, что Сандра ее обманывала. И Кейт ни за что на свете не хотела испытать эти чувства вновь. Она не знала, может ли она доверять Сандре. Девушка была непостоянна и ветрена. Она все еще оставалась ребенком, несмотря на то, что сегодня ей исполнялось восемнадцать. Для нее все было легко и просто. Для Кейт нет. И эти сомнения разрывали ее на части.

– Кейт! – услышала она радостный возглас из другой комнаты. – У меня сегодня день рожденья! Меня уже можно поздравлять!

– У меня нет для тебя подарка, – с виноватой улыбкой Кейт появилась в дверях той комнаты, где ночевала Сандра.

– У тебя впереди больше половины суток, чтобы исправить данное недоразумение! – ответила девушка тоном, не принимающим возражений.

Когда темно-синий седан подъехал к воротам дома Фабретти в Беверли-Хиллз, было одиннадцать часов утра. Сандра выскочила из машины и бросилась навстречу своему отцу, вышедшему встречать дочь. Кейт также вышла из машины. Ей надо было найти миссис Фабретти и вручить ей «посылку».

– Папа! Познакомься, пожалуйста! Это Кейт! – Сандра радостно прыгала вокруг своего отца.

– Очень рад знакомству, Кейт! – Антонио Фабретти с самым благостным видом пожал ей руку. – Моя дочь прекрасно выглядит, что Вы с ней сделали?

– Здоровое питание и полноценный сон! Все как Вы просили! – не растерялась женщина. – А где Ваша жена? Мне надо с ней встретиться!

Кейт чувствовала себя неловко под пристальным взглядом мистера Фабретти. Она не могла отделаться от мысли, что все закончено. Что вот сейчас она оставит здесь Сандру и никогда больше не увидит. И она очень боялась, что все это он с легкостью сможет прочитать на ее лице.

– Да, конечно! Проходите, пожалуйста, в дом! Она уже ожидает Вас! – ответил Антонио с доброжелательной улыбкой.

А Сандра продолжала виснуть на нем, без перебоя рассказывая о чем-то. Кейт поспешила войти внутрь и не слышала, что в каждом предложении этого рассказа звучало ее имя.

– Мисс Райт! – едва завидев женщину, радостно воскликнула Сесиль Фабретти. – Вы уже прибыли! Какое счастье!

– Будьте добры, подпишите вот здесь и вот здесь, что агентство выполнило все условия со своей стороны, и я не стану Вас более задерживать! – попросила Кейт, сама удивляясь непонятно откуда взявшемуся холодному тону.

– Как пожелаете, мисс Райт! – проворковала Сесиль. Она выглядела более чем довольной.

Кейт с интересом рассматривала ее, гадая, как будут развиваться отношения Сандры с мачехой в дальнейшем. Все-таки девушка обещала оставить ее в покое. Сесиль заметила задумчивый взгляд агента и тактично спросила, в чем дело.

– Ищу красную кнопку, – с самой вежливой улыбкой ответила Кейт. – Всего Вам доброго!

Выйдя из особняка на улицу, Кейт заметила неподалеку новенький серебристый кабриолет, на котором Сандра вместе с отцом катались по достаточно узким садовым дорожкам. Сандра заливалась счастливым смехом каждый раз, когда их заносило на повороте, и колеса автомобиля вспарывали безупречную лужайку.

– Так оно, наверное, и должно быть! – пробормотала Кейт себе под нос и ушла не попрощавшись.

***

В агентство возвращаться ей отчаянно не хотелось, и, впервые изменив, своему рабочему распорядку дня, после дома Фабретти Кейт отправилась в город. Ее терзало одно незаконченное дело. Она так и не купила Сандре подарок. Пусть они больше никогда не увидятся, но у ее любимого ребенка (сейчас она уже могла себе в этом признаться) сегодня день рождения, и Кейт ощущала непреодолимое желание купить девушке подарок.

Она безрезультатно скиталась по городу вот уже более двух часов, пока не набрела на маленький магазинчик с сувенирами. И о чудо! Среди различных магнитов, тарелок и футболок красовался круглый нагрудный значок с надписью «Победитель велопробега 2009». Сверху над надписью располагался флаг штата Северная Дакота.

– Откуда у Вас это? – спросила Кейт, не веря своим глазам.

Впрочем, ответ ее не так уж и интересовал. Она поспешила купить драгоценный значок, пока видение не рассеялось перед ее глазами. И как ей не хотелось продлить эту жизнь, в которой была Сандра, все же приходилось возвращаться в офис и начинать жизнь новую, в которой Сандры уже не будет.

***

– Джилл! Я вернулась! – громко позвала Кейт дежурящую сегодня сотрудницу, заходя в свой офис.

– Мисс Райт! Добро пожаловать! Мы уже успели соскучиться! – радостно встретила ее женщина. В ее руке была чашка с горячим кофе, от которой распространялся манящий аромат. – Как прошло путешествие?

– Все прекрасно, спасибо! А Вы как здесь без меня справлялись?

– Старались, как могли! – ответила Джилл, во все глаза разглядывая свою шефиню.

– Что-то не так? – спросила Кейт, заметив ее взгляд.

– Что Вы! Все в порядке!

– Хорошо! Тогда, я пойду проверю свою почту!

Кейт ушла в свой кабинет, немного удивившись тому, что коллега не предложила ей выпить вместе с нею кофе, как она обычно делала. Кейт включила ноутбук, подняла жалюзи, впуская в кабинет лучи вечернего солнца, сняла пиджак, повесила его на спинку своего стула, и только после всего этого заметила стоящий на столе огромный букет цветов. Разноцветные пионы вперемешку с фрезиями, хризантемами, ирисами… Чего там только не было. Кейт никогда не видела таких красивых букетов. Засмотревшись на него, она даже забыла задаться себе вопросом, откуда он здесь взялся.

– Мисс Райт! Объясните мне почему, день рождения сегодня у меня, а цветы дарят Вам! – раздался вдруг над самым ее ухом такой насмешливый и такой родной голос.

Кейт тихонько вскрикнула и бросилась Сандре на шею.

– Ого! Похоже, роль моей няни тебе сильно надоела! – обрадовано ответила на ее объятие девушка.

– Ты не представляешь как! – прошептала Кейт, отстраняясь и заглядывая в глаза, по чьему хитрому выражению она уже успела соскучиться.

– Хочу официально тебе сообщить, что ты от меня больше не сбежишь! – с самым серьезным видом произнесла Сандра, ни на секунду не выпуская женщину из своих рук.

– Хочу официально тебе ответить, что я сбегать больше не собираюсь! – продолжила в том же духе Кейт.

Сковывающие ее все путешествие от Северной Дакоты до Калифорнии обязательства остались безвозвратно позади, и молодая женщина наслаждалась свободой в общении с той, которая сводила ее с ума.

– Раз уж все так официально, почему бы нам не скататься в Канаду и не оформить наши отношения? Официально! – резонно заметила Сандра.

– На машине? – спросила Кейт.

– Только на машине!

Они продолжали стоять, обнимая друг друга и болтая обо всем на свете. И никак не могли наговориться.

– Стой! – вдруг воскликнула Кейт и потянулась к своей сумочке. – У меня для тебя даже есть подарок!

– Вы полны сюрпризов, мисс Райт! – удивилась Сандра.

Кейт вынула маленькую коробочку и протянула девушке.

– Это то, о чем все думают при виде маленьких коробочек? – с сомнением спросила та.

– Нет! – Кейт рассмеялась. – Открой!

– Вау! – только и смогла произнести Сандра, увидев содержимое. – Где ты его достала?

– Я долго искала!

Кейт взяла из рук Сандры значок и стала прикалывать его девушке на топ.

– Я надеюсь, это не последний подарок на сегодня? – весело спросила девушка, любуясь игрой солнечного света на своем новом трофее.

– Ни в коем случае! – заверила ее Кейт, уже ведя за руку к выходу из офиса.

© 28/05/2010

Спящая красавица или Осторожно, Зорро!

Сэм Сэммерсон – известная актриса (у нее даже есть Оскар).

Изабель Богарт – известная ученая (квантовый физик).

Они встретились, и началось веселье. Действие происходит в вымышленном городке и, скорее всего, в вымышленном, но таком дорогом моему сердцу мире.

В общем, enjoy it!

Изабель Богарт и Питер Сэммерсон познакомились несколько лет назад на одной из множества научных конференций, проходящих на Западном Побережье в разгар холодов. Зима была излюбленным временем года физиков для того, чтобы встретиться и обсудить результаты научной работы. Там то, в бесконечных обсуждениях, направленных как на защиту, так и опровержение какой-либо гипотезы, столкнулись два светлых ума. Столкнулись и подружились. И, наконец, этим летом Изабель приняла приглашение Питера провести несколько недель у него в гостях, в одном из крошечных, уютных прибрежных городков. Сан-Леоне был именно таким: маленькие двухэтажные домики, утопающие в цветах, журчащие по всюду фонтаны, ухоженные аллеи и парки, и даже единственный в городе железнодорожный вокзал напоминал собою более антураж для фотокарточки начала прошлого века, нежели остановочный пункт современных, оборудованных по последнему слову техники поездов.

Конечно, сие обстоятельство прямым образом влияло и на весь характер жизни, мерно и даже замедленно протекающей в Сан-Леоне. Суета и ритм больших городов были здесь неведомы. Обитатели Сан-Леоне воспринимали свою жизнь с одной стороны как божий дар, а с другой стороны как прекрасную возможность поиграть. Взрослые напоминали своей непосредственностью детей. Да и зачем им было строить из себя серьезных, скучных, сосредоточенных на бизнесе людей, когда весь их бизнес заключался в том, как бы повеселее прожить очередной солнечный день, посланным им небесами. А послан он был и вправду откуда-то свыше. Потому что практически круглый год в Сан-Леоне стояла прекрасная теплая погода, какая бывает только на стыке весны и лета. О! Это волшебное время, когда в воздухе разлито предвкушение чего-то, чего все ждут, предвкушение чуда. Вот-вот оно должно случиться, произойти, и это ожидание можно прочитать на каждом встречном беспричинно улыбающемся лице. Может быть, очень может быть, что санлеонцы были обязаны своим восприятием жизни (а они верили в чудеса) именно своему редкому климату.

И хотя описываемые дальше события произошли именно в Сан-Леоне, история эта не о Питере Сэммерсон и Изабель Богарт, а о Саманте Сэммерсон, его родной старшей сестре, и Изабель. Надо сказать, что к моменту их первой встречи Изабель была уже премного наслышана о Сэм. Дело в том, что Саманта Сэммерсон была чем-то вроде местной достопримечательности. Каждый житель Сан-Леоне знал ее с самых малых лет, а когда Сэм выросла и стала известной на весь мир кинозвездой, то каждый соответственно очень гордился этим знакомством. Туристы толпами приезжали посмотреть на родной городок Сэм. И в каждой кафешке, каждом магазинчике, на каждой заправке у хозяина была припасена история о том, как Сэм, конечно же, еще ребенком что-то там вытворяла. Были случайные поджоги, потопы, двухдневные сиденья на деревьях, костюмированные страшилки, прятки от родителей на первом свидании с мальчиком в пять лет и еще много чего. Сэм относилась к своему родному городку именно так же. Как к одной своей большой семье, а главное, как к тому месту, где возможно вытворять все возможные шалости. Мы так подробно останавливаемся на этом моменте, потому что он имеет непосредственное отношение к развитию описываемых событий.

Теперь расскажем немного о наших героях. Самую малость, просто чтобы иметь о них некоторое представление.

Питер Сэммерсон, как мы уже обмолвились выше, был физиком. Атомным физиком. Это придавало его облику изначальную интеллигентность. Не атомность, конечно, а профессиональные занятия наукой. Потому что все свои мысли, касающиеся даже поломки крана на кухне или приготовления яичницы на завтрак, он излагал мягко, но убедительно, словно очередную теорию. Что приводило женщин в восторг. И, конечно, все в Сан-Леоне считали его из-за этого очень умным. Не из-за того, что женщины по нему сходили с ума, конечно, а из-за его манеры говорить. Впрочем, он и вправду был очень умным. А еще очень красивым. Высокий широкоплечий брюнет. В очках, которые несколько смягчали блеск его светящихся умом и спокойствием голубых глаз. Короче, мечта любой женщины. Особенно, если упомянуть его доброе сердце. Он был мягок той мягкостью, которую очень ценят женщины, потому что она сочеталась с внутренним благородством и силой. На него всегда можно было положиться, он всегда был рядом, внимательный и надежный. А еще смешной, искренний, сугубо положительный…, ну, в общем, вы поняли.

Но все эти качества не помогли ему стать главным героем нашей истории, потому что у Питера Сэммерсона была сестра. Саманта или Сэм, как все звали ее в Сан-Леоне. Она была старше, может, поэтому все черты Питера проявились в ней ярче и интенсивнее. Начиная с того, что даже глаза у нее были не голубые, как у Пита, а синие. Умопомрачительные синие глаза. Вам требовалось немалое мужество, чтобы прямо смотреть в них. Такая же высокая, как брат, с длинными черными волосами. Прекрасно сложена. Странно было с такой внешностью не стать актрисой. Но у нее было нечто, важнее внешности. Если Пит был притягателен, то Саманта была неотразима. Она обладала харизмой, наполнявшей все ее существо, сквозившей в каждом движении, насмешливом взгляде, едва заметной улыбке. А уж если она улыбалась от всей души, то у вас мурашки бежали по спине от ощущения совершенной неземной сверхъестественной красоты этой женщины. Неудивительно, что в человеческих отношениях практически все ей было по плечу.

Теперь Изабель Богарт.

Наша вторая героиня, занимающаяся квантовой физикой. Вы удивлены? Первое слово, которое приходило на ум при взгляде на нее – это цельность. Она была абсолютно цельной личностью. Красива? О да! Ясные серо-зеленые глаза, с выражением некой наивности и одновременно чрезмерного знания об этом мире. Золотистые светлые волосы… Давайте, я опущу эту часть, мы все знаем, как она выглядит… Гораздо важнее другое. То, что Изабель скрывала в глубинах своей души. Она всегда была уверена в себе, как в существовании корпускулярно-волнового дуализма. Осознавала каждое свое слово и движение. Словно перед огромной аудиторией на одном из множества своих выступлений. В ее облике было очень мало произвольности, и все же… Изабель умудрялась сочетать все это с ощущением неуловимой детской невинности. Она оставалась совершенной загадкой. Как бы подробно и искренне она не отвечала на ваши вопросы и не разговаривала с вами, всегда оставалось что-то недосказанное. Само по себе. А делала она это именно так (то есть разговаривала открыто и искренне), потому что полагала это единственным способом достижения предельного взаимопонимания между собеседниками, до тех пор пока наука не изобретет встраиваемый в мозг рентген. А еще казалось, ей никто не нужен. Казалось, все вопросы своей жизни она решила и пришла к устраивающим ее ответам. И хотя вы не знали, что это за ответы, они казались вам преступно неверными. Но все же Изабель была в ладу сама с собой. Она всегда смотрела собеседнику прямо в глаза, (исключительно, чтобы как можно яснее донести свою мысль) не подозревая о том, что собеседник тонет в ее лучистом взгляде, не имея сил за этой самой мыслью следить.

И еще одно действующее лицо: дом Сэммерсонов.

Родители Питера и Сэм были архитекторами, помешанными на стиле рококо, отличавшемся грациозностью, легкостью, а также пристрастием к сложным, изысканным формам и причудливым линиям. Поэтому, когда они выкупили обветшавшее здание на окраине города, то буквально за несколько лет превратили его в нечто очень напоминавшее по своему строению испанские работы Тьеполо. К особняку прилегал огромный участок земли, где сейчас располагались конюшня и луга, по которым Сэм, обожавшая лошадей и верховую езду, любила пронестись галопом. Очень скоро санлеонцы с подозрительной готовностью позабыли, что это всего лишь копия архитектуры восемнадцатого века, и особняк с его обширными землями стали воспринимать как старинное имение, принадлежавшее по успевшей родиться и разнестись по всему побережью легенде представителю знатного испанского рода. Витиеватый и несколько легкомысленный стиль здания вызывал восхищение и непременно обращал на себя внимание туристов. После того, как родители наших героев уехали в Италию, многие из комнат были освобождены и пустовали, а остальные были обставлены в самом простом и неприхотливом стиле, хотя мебель была дорогая. Помимо Питера и Саманты в доме присутствовал еще один полноправный житель – это солнце. Благодаря внутреннему расположению комнат в каждый момент бодрствования в доме можно было найти помещение, полностью залитое солнечным светом. В доме всегда было светло. И жильцы в своих ежедневных ритуалах следовали за солнцем. Завтракали на кухне, потому что кухня выходила на восток и встречала утреннее, самое ласковое из всех солнц. Обедали Сэммерсоны обычно не дома, а вот ужинали в гостиной, выходящей на запад, куда обычно светило солнце на закате. Жилые комнаты на втором этаже и мастерские на третьем были расположены так, что в доме всегда можно было найти комнату, где бы солнце составило тебе компанию. Жители Сан-Леоне между собой так и называли дом Сэммерсонов «солнечный особняк».

Мы несколько увлеклись описанием наших героев, исключительно потому, что все четверо нам глубоко симпатичны. И все же надо переходить к тем удивительным событиям, которые произошли в этом городке в течение каких-нибудь нескольких недель. А ведь если в результате определенных событий кто-то находит свою любовь, мы же можем назвать их удивительными? Заканчиваем на этом заигрывания с читателями и переходим к собственно самой истории.

Итак…

Сэм Сэммерсон возвращалась домой после успешных съемок очередного фильма. Чувствуя неимоверное желание увидеть пусть уже и спящего Абсолюта, своего коня, Сэм свернула с ведущей к дому дорожки усыпанной гравием, на дорогу, ведущую к конюшням, где и бросила свой автомобиль.

Любуясь издали на свой «солнечный особняк», который сейчас по иронии был освещен лунным сиянием, Сэм подумала, что ее брат уже должно быть спит, поэтому не имеет смысла спешить к нему. А вот Бернадетта Форнье, владелица французской булочной на соседней улице, скорее всего, еще бодрствовала. И была бы рада видеть Сэм. И, возможно даже, нашла бы для нее пару круассанов.

Приободренная этой мыслью, Сэм открыла багажник, достала оттуда плащ, широкополую шляпу, маску и револьвер. Она часто (практически всегда) забирала со съемок что-нибудь особенно памятное. В этот раз это был костюм грабителя поезда. Сэм смотрелась в нем очень органично. А Бернадетта всегда приходила в восторг, когда Сэми показывалась в ее дверях в чем-нибудь со съемок.

Спустя двадцать минут Сэм стояла перед дверью мадам Форнье в полном облачении. Тень от полей ее шляпы падала Сэм на лицо, скрывая ее довольную улыбку.

– Кто там? – послышался за дверью голос мадам Форнье, отчего улыбка Сэм стала еще шире. – Кого на ночь глядя принесло?

И не дождавшись ответа (санлеонцы были доверчивы), Бернадетта открыла дверь. Увидев нежданную гостью на своем пороге, женщина сначала ахнула и отступила назад, но потом, вглядевшись в знакомый силуэт (а кроме силуэта там узнать вряд ли что представлялось возможным), недоверчиво протянула:

– Сээээээм?

И услышав в ответ заразительный хохот, а так же увидев белозубую и такую знакомую улыбку, когда девушка, смеясь, запрокинула голову, мадам Форнье схватила Саманту за руку и буквально вдернула в дом.

– Сэми! – сердечно воскликнула Бернадетт, обнимая ту, которую еще минуту назад готова была принять за страдающего бессонницей уличного хулигана. – Ты вернулась!

– И тут же вспомнила о ваших круассанах, мадам! – галантно поклонилась ей Сэм. – Как Вам мой наряд?

– Великолепно, девочка моя! Проходи в дом! Сейчас я для тебя что-нибудь найду!

Сэм вышла из дома мадам Форнье спустя каких-нибудь полчаса с бумажным пакетом в руках. Она подняла голову к звездному небу, с наслаждением вдыхая аромат позднего летнего вечера, разбавленный морской свежестью. Но потом Сэм услышала негромкий шум и с удивлением заметила на дороге двоих подозрительных молодых людей. Они настороженно озирались по сторонам, продвигаясь вниз по улице. Они определенно не походили на санлеонцев, поэтому Сэм из чувства ответственности за спокойствие жителей своего города, решила за ними проследить. Но делать этого ей не пришлось, потому как молодые люди спрятались в тени раскидистого дерева, росшего у дороги сразу за забором мадам Форнье.

Это было очень кстати. Еще в детстве Сэм с племянниками булочницы забиралась по забору на это дерево, на чьих могучих ветвях они могли проводить целые дни на пролет, строя там, например, жилище Робин Гуда. К несчастью молодых людей. Которых неизвестно каким ветром занесло в Сан-Леоне в надежде поживиться легкой добычей. Их расчет в принципе мог оказаться верным, потому что обычно жители таких городов не привыкли к появлению незнакомцев и не ожидали опасности на улицах.

Поудобнее усевшись на дереве, Сэм с таким же нетерпением как и двое внизу ожидала появления кого-нибудь. Намечалось веселье. И через несколько минут в конце улицы показалась молодая женщина. Она, не спеша, направлялась прямо к нашей троице. Сколько Сэм ни старалась узнать эту женщину, она не могла этого сделать. А когда незнакомка приблизилась на достаточное расстояние, Сэм поняла, что видит ее в первый раз в жизни.

– Что ж тем интереснее! – подумала Сэм про себя.

Столь красивая женщина, (а этого не возможно было не заметить, даже сидя поздним вечером на дереве и разглядывая женину сквозь густую листву), заслуживала того, чтобы быть спасенной от хулиганов. Если двое молодых людей все же были хулиганами.

И двое внизу не преминули доказать, что именно ими они и являлись. Когда незнакомка поравнялась с деревом, они вышли из-за его широкого ствола, скрывающего их фигуры до сих пор, и молча, преградили ей дорогу. Женщина окинула их спокойным взглядом, ни на секунду не испугавшись. Отчего Сэм заинтересованно повела бровью. Своей спокойной реакцией на происходящее женщина уже вызывала у Сэм уважение. Саманта, свесившись с ветки, со все возрастающим интересом наблюдала за происходящим. Незнакомка сделала шаг в сторону, один из молодых людей так же. И тут женщина ровным голосом, который показался Сэм столь же очаровательным, как и весь ее облик, сказала то, что, наверное, никто из троих не ожидал услышать:

– Более 80% подобных преступлений раскрываются в ближайшие сутки. Я лишусь сейчас пары сотенных банкнот, а вы от пяти до десяти лет свободы. Мне кажется, данный обмен не совсем справедлив по отношению к вам, молодые люди. Поэтому, если вы будете настолько благоразумны, что исчезнете в ближайшие несколько минут, я забуду упомянуть о нашей встрече в разговоре со своим хорошим другом местным шерифом.

Двое под деревом и одна на дереве были в шоке от такого большого количества слов, выстроенных в идеальную логическую цепочку. Сэм уже начинала потихоньку давиться смехом. Она восхищалась женщиной, ее смелостью, ее умом и словесными конструкциями, стиль построения которых показался ей до боли знакомым. Сэм нахмурила свои выразительные брови в попытке вспомнить их возможную встречу в прошлом, но она определенно никогда ранее не видела эту женщину. Она бы запомнила. Сэм трепетно относилась к умным и красивым женщинам.

Молодые люди тоже стояли в раздумье. Но, оглянувшись по сторонам, все же решили, что смелая и прекрасная незнакомка является легкой добычей.

– Я согласен, – сказал тот, что преграждал ей дорогу. – Согласен на обмен. Гони свои сотенные банкноты.

И он сделал угрожающее движение в ее сторону, от чего Сэм не выдержала.

– А вот так уже не полагается разговаривать с женщиной, – раздался ее насмешливый голос сверху.

Слово «гони» и, правда, резало ей слух.

Трое на земле как один подняли свои головы к верху, откуда им ослепительно улыбалась почти с домашним уютом сидящая на ветке, облокотившись спиной о ствол дерева, фигура в черном одеянии, с черной же маской на лице и широкополой шляпе на голове. Глаза ее сверкали, улыбка сияла. И хуже всего было то, что в руке ее виднелось оружие. Красивый старинный револьвер с витиеватым украшением. Им, конечно, было не до украшения, а вот Сэм очень гордилась этой вещицей в своих руках.

– А ты еще кто такая? – спросил парень, хмурясь. Но тон его стал заметно менее уверенным. Второй дернул первого за рукав, предлагая спасаться бегством. Но первый видимо был гордецом.

– Хочешь познакомиться поближе? – удивилась Сэм. – Что ж…

С этими словами она достала сотовый телефон, так не вязавшийся со всем ее обликом, и, глядя прямо в округляющиеся глаза смельчака, заговорила, обращаясь видимо к абоненту на другом конце линии:

– Мой дорогой шериф Монтгомери как поживаешь?

Парень нерешительно шагнул назад.

– Ты знаешь, что у тебя на Лиловой улице разгуливают невоспитанные молодые люди, понятия не имеющие о том, как разговаривать с дамами? Тут кстати твоя хорошая знакомая, мадам…

И Сэм поймала взгляд молодой женщины.

– Богарт, – ответила та, с победным выражением лица наблюдая за разыгрывающимся представлением.

– Мадам Богарт, – продолжила Сэм, – невероятно отважно в твое отсутствие отказывает им в передаче своего имущества. Один из них высказал настойчивое желание познакомиться со мной поближе. Ты бы мог устроить нам встречу в твоем участке. Конечно, по разные стороны решетки. Спасибо дорогой, я твоя должница.

– Так я тебе и поверил! – буркнул тот, что был посмелее.

– Есть вещи, которые работают в независимости от твоей веры! – промурлыкала Саманта.

– Например, закон тяготения, – заметила Изабель, обращаясь скорее даже к самой себе.

Но Сэм слышала ее и театрально коснулась края своей шляпы, благодаря за поддержку. А потом как бы в подтверждение ее слов, она неожиданно спрыгнула на землю. От чего оба молодых человека, переглянувшись и все же решив ретироваться, бросились наутек.

Сэм и Изабель остались стоять друг напротив друга одни посреди пустынной улицы. Проводив беглецов взглядом Сэм обратила все свое внимание на новую знакомую. И хотя Изабель не могла этого видеть, так как глаза Сэм надежно скрывала тень от полей шляпы, она это чувствовала. Мисс Богарт охватила неведомая робость. Всю жизнь она верила в науку. Но сейчас она столкнулась с чем-то, по ее представлениям, весьма и весьма маловероятным. Нападение – это довольно обычно в наше время, а вот чтобы в век высоких технологий тебя спас кто-нибудь в костюме Зорро, (в тот момент Изабель не видела никакой разницы между нарядом Зорро и грабителя поезда), вот это было очень странно. Поэтому она стояла, не решаясь поднять на Сэм глаза. Смущенно глядя туда, где из-под завязок плаща выглядывал кусочек загорелой кожи на ключицах ее спасительницы. Саманта тоже молчала, она только сделала шаг навстречу Изабель, потому что интуиция подсказывала ей, если Изабель заговорит, она сделает это негромко. А Сэм хотела слышать каждое ее слово.

– Я должна вам кое в чем признаться! – как и ожидала Сэм, тихо произнесла Изабель.

– Слушаю, – как можно ласковее отозвалась Саманта.

– Местный шериф не является мои хорошим знакомым, – очень серьезно сказала Изабель и, наконец, посмотрела в глаза своей спасительнице.

– Вот как, – удивленно протянула Сэм. Ее поразил не тот факт, что Изабель и шериф не знакомы (она подозревала об этом и без ее слов), а тот факт, что Изабель непременно захотела ей об этом рассказать.

– Не любите врать?

– Предпочитаю истину, – с улыбкой согласилась Изабель.

Она видела только блеск глаз Сэм, искорки веселья, плескавшиеся там, и наслаждалась чувством невероятного спокойствия, охватившего ее в присутствии странной женщины. В свою очередь сама мисс Богарт казалась Сэм такой трогательной и искренней, а еще, конечно же, красивой в неярком свете фонарей, что единственное, чего ей сейчас хотелось так это поцеловать ее. «Ну, спроси же, спроси, чем ты можешь меня отблагодарить! Спроси же!» – вертелось у Сэм в голове.

– Чем я могу отблагодарить Вас? – наконец, раздался ровный голос Изабель.

– Ммм… – Сэм сделала вид, что задумалась. – Учитывая обстоятельства, романтический уклон случившегося и вашу неотразимую красоту, я предпочту поцелуй, – ответила Саманта, не двигаясь с места, но чуть отклонившись всем телом назад, давая Изабель чуточку свободного пространства и возможность отказа.

– Разумный выбор, – неожиданно согласилась Изабель, и Саманта в десятый раз наверное за вечер изумилась тому, насколько эта женщина при всей своей красоте, беззащитности и трогательности была рациональна и осознанна в каждом своем слове.

Изабель решительно приблизилась к Сэм еще ближе (а для этого ей потребовалось сделать всего лишь пол шага) и вздернула подбородок, чуть приоткрыв в ожидании губы. Сэм не стала терять времени и испытывать судьбу. Узкая полоска черного освещенного светом фонарей неба над шляпой Сэм исчезла, и Изабель погрузилась в приятную темноту. А затем она пережила самый незабываемый поцелуй в своей жизни. Голова у нее кружилась и до этого, но сейчас она просто не могла стоять на ногах, и Сэм, чувствуя это, подхватила ее на руки. А Изабель обняла Сэм за плечи. Еще ни один незнакомец за всю ее жизнь не целовал ее так нежно, будто бы настоящий возлюбленный. Изабель не знала, сколько длился этот сказочный поцелуй, она знала только, что когда вновь глотнула прохладного ночного воздуха, то не сразу смогла вспомнить, где она и что она здесь делает.

– Это было незабываемо! – выдохнула она, растерянно глядя куда-то в конец улицы. Приходя в себя.

– Мы в полном расчете, мадам! – согласилась с ней Сэм. Ее глаза под шляпой сейчас округлились. Она сама не ожидала, что поцелуй получится именно таким… настоящим. Именно, настоящим.

В этот момент из-за угла показалась патрульная машина. Сэм тут же собралась. Когда стекло у подъехавшего шерифского джипа опустилось, Сэм, не дав возможности Джиму Монтгомери опомниться, вскочила на подножку и закрыла собою оконный проем. Оказавшись с шерифом в условиях относительной уединенности, она прижала палец к губам, старясь не рассмеяться, наблюдая, как расширяются от ужаса глаза ее старого друга, а его рука тянется к пистолету на поясе.

– Все в порядке, это я! Не называй меня, пожалуйста, по имени! – шепотом попросила Сэм.

Когда Джим кивнул, она еще раз посмотрела ему в глаза, чтобы проверить, насколько хорошо он ее понял, потом спрыгнула на землю к Изабель и сказала уже громко, обращаясь к Джиму:

– Дорогой шериф, могли бы Вы проводить мадам Богарт до дома! Если после этого вас все еще будут интересовать непутевые гости нашего городка, то они удалились воооон в ту сторону!

И уже отходя от Изабель прочь Сэм добавила:

– Джим, надо лучше следить за своим городком!

Шериф, слегка насупившись, вышел, открыл для Изабель дверь джипа с пассажирской стороны и проследил, чтобы она пристегнула ремень безопасности. Когда Изабель оглянулась, чтобы попрощаться со своей спасительницей, той уже нигде не было.

Вот так произошла первая встреча наших героинь.

– И что случилось дальше? – спросил изумленный Питер свою подругу, когда та, вернувшись домой, рассказывала ему за чашкой чая о событиях, только что с ней произошедших.

– А дальше с дерева, под которым мы стояли, неожиданно раздался голос! – Изабель подняла указательный палец. – Ты представляешь, Пит! Голос с дерева в двадцать первом веке! И удивительнее всего было то, что обладательница голоса была облачена в черный плащ и маску, и у нее был револьвер! И она сидела на дереве! На мое счастье!

– Странно, очень странно, – пробормотал Питер, в голове которого тут же возникли подозрения на счет личности, спасшей его подругу.

Он выглянул в окно, но на парковочной площадке перед домом было пусто.

– Да. Ты прав! Это так странно! – увлеченно воскликнула Изабель. – Откуда она там взялась, ума не приложу!

– И что она попросила? – подозрительно спросил Питер.

– Попросила? – удивилась Изабель.

– В качестве награды за твое спасение

– Поцелуй, – ответила Изабель так, будто бы это было самой естественной вещью на свете.

– Логично, – отозвался Питер, имея ввиду, что у красивой женщины Сэм, скорее всего, могла попросить именно это.

– Я тоже так подумала, – согласилась с ним Изабель.

– Так ты в порядке?

– Лучше, чем могла бы быть, – улыбнулась она.

Питер внимательно посмотрел на нее. Спокойная и уверенная в себе, как обычно. Значит, на самом деле все в порядке.

– Завтра у нас вечеринка по поводу приезда Саманты! – и Питер опять выглянул в окно. – Соберется чуть ли не весь Сан-Леоне!

– Значит, завтра я наконец-то познакомлюсь с твоей легендарной сестрой, – обрадовалась Изабель.

– Легендарной? – Питер вроде бы ее не говорил о том, что Сэм – кинозвезда.

– Ооо!!! Конечно! Куда в вашем городке не придешь, Сэм то, Сэм это… все только и делают, что говорят о ней!

– Ее здесь очень любят! И ты полюбишь ее! Она замечательная! Очень хорошая!

– Я верю тебе! – Изабель замахала на него рукой. Питер, как и остальные, мог говорить о Саманте бесконечно. – И мне уже не терпится увидеть ее своими глазами! Да! А почему не говорят о тебе?

– Я всегда был благоразумным ребенком! С самых малых лет!

– Ты и сейчас один из самых благоразумных ученых, с которыми мне приходилось не разделять научные взгляды! – заметила она.

– Спасибо!

Вернувшись к машине, Сэм поняла, что ей не хочется идти в дом и наполнять свое сердце новыми впечатлениями, а хочется, как можно дольше сохранить на своих губах прекрасное ощущение трепетных мягких губ той женщины, которую она совсем недавно целовала. Поэтому, захватив в конюшне спальник, Сэм отправилась в поле, чтобы там заночевать. Она долго смотрела в ночное звездное небо, а потом под стрекот полевых насекомых погрузилась в один из самых сладких и безмятежных своих снов. Проснувшись же рано утром, Сэм оседлала Абсолюта и отправилась на прогулку, которая затянулась до самого вечера. Питер обнаружил ее машину у конюшен только после обеда. На его лице промелькнула улыбка. Да. Его сестра по-прежнему была верна себе и своим привязанностям.

И вот настал долгожданный вечер. В доме Сэммерсонов, как и ожидалось, собралось много народу. Гости приветствовали Сэм, поздравляли с завершением съемок и с возвращением. Саманта в красивом вечернем платье в пол исполняла роль гостеприимной хозяйки, с бокалом шампанского в руке, смеясь, обнимаясь и целуясь со всеми. Праздник был неофициальным, но жители Сан-Леоне не хотели упустить возможность сделать из него одно из самых долгожданных событий в сезоне, поэтому все пришли в вечерних нарядах. Как мы уже упоминали, санлеонцы любили праздновать жизнь и не упускали ни малейшей возможности это сделать.

Питер подвел Изабель к Саманте. Та стояла к ним спиной и не видела их приближения, так как вместе с Бернадеттой Форнье рассказывала Поле Фернандес, владелице местного ресторанчика, о том, как она появилась вчера у Бернадетт на пороге в сценическом костюме. Пола весело смеялась. А мадам Форнье с нежностью смотрела на уже взрослую женщину, которая для нее все еще оставалась маленькой озорной девочкой. Потом она, растроганная, обняла Сэм и погладила ее по щеке. Высокая ослепительная брюнетка была не против.

– Сэм, познакомься, пожалуйста, с моей очень хорошей знакомой и очень известным ученым Изабель Богарт! Она наша гостья! – услышала Саманта позади себя голос Питера.

Сэм, извинившись перед женщинами и сделав глоток шампанского, радостно повернулась к брату, но от неожиданности представшей перед ней картины, тут же прыснула поглощенным шампанским, едва успев зажать рот рукой, чтобы никого не обрызгать. И только в этот момент до нее дошел смысл слов, сказанных братом.

– Сэм! – испугался Питер, и легонько постучал захлебнувшуюся сестру по оголенной спине. – Все в порядке?

Саманта отчаянно закивала головой, откашливаясь. Немного придя в себя, она одарила ошеломленную и несколько растерянную Изабель измученной улыбкой.

– Очень приятно, – произнесла Сэм сдавленным шепотом, прерываясь кашлем. – Рада с вами познакомиться.

Потом она беспомощно взмахнула мокрой от шампанского ладонью, показывая, что с удовольствием пожала бы Изабель руку, но не может этого сделать. Тут же присев в кресло, она продолжала делать вид, что приходит в себя, а сама тем временем соображала, что ей делать. Хотя думать под внимательным взглядом серо-зеленых глаз, с сочувствием направленных прямо на нее, было достаточно сложно.

– Очень приятно познакомиться, – смущенно повторила Сэм еще раз, а потом, извинившись, поднялась к себе под предлогом переодеться. Изабель растерянно проводила ее взглядом.

Когда Сэм спустилась чуть позже к гостям, Изабель несколько раз пыталась подойти к ней и завязать беседу, но поначалу Сэм встречала ее тем же самым испуганным выражением лица, на котором сияли становившиеся тут же огромными синие глаза, а потом и просто убегала при ее приближении в толпу гостей, которая с радостью принимала свою любимицу. К концу вечера у Изабель сложилось четкое ощущение, что Сэм ее просто избегает. И Изабель такое отношение казалось несправедливым. Оно ранило ее до глубины души, потому что Изабель знала, ее совесть чиста, и она не заслуживает такого отношения со стороны этой женщины.

– Питер, я не пойму, что происходит! – поделилась она своими сомнениями с другом. – Мне, кажется, Саманта меня избегает.

– Сэм? – удивленно воскликнул Пит. – Не может этого быть! Ни в коем случае! Тебе просто показалось! Саманта сама любезность, радушие и доброжелательность!

Изабель еще раз с сомнением посмотрела в сторону сестры своего друга в поисках подтверждения его слов. И да, та очень ласково и дружелюбно общалась со всеми присутствующими. Было видно, что они ее любят, что у них очень теплые и сердечные отношения. Но стоило Изабель сделать только шаг в сторону Сэм, как та просто исчезала из поля зрения. Саманта Сэммерсон по каким-то неведомым, но абсолютно реально существующим причинам не давала даже приближаться к себе. Изабель могла в этом поклясться. Поэтому вскоре она оставила свои бесплодные попытки познакомиться с сестрой своего друга поближе.

– Доброе утро, братишка! – пропела Сэм своим сильным хорошо поставленным голосом. Она выспалась, улыбалась и выглядела просто прекрасно, ослепительно, как всегда.

Питер давно проснулся и спустился на кухню, в ожидании двух женщин. Кухня в доме Сэммерсонов была просторной и светлой, как, впрочем, и остальные комнаты в доме.

– Привет, сестренка! – ответил Питер, обнимая такую же высокую, как и он сам девушку. – Как ты?

– Оооо! – довольно протянула Саманта. – Спасибо тебе за вчерашний вечер! Я была так рада всех видеть!

Питер еще раз посмотрел на свою сестру, убеждаясь в том, что та прекрасно себя чувствует, и улыбнулся.

– Приготовлю нам всем завтрак, – сказал он. – Изабель скоро к нам присоединится.

– Я уже здесь! – появилась в дверях женщина-ученый.

Она старательно пыталась вглядеться в лица Питера и Сэм сквозь светившее ей прямо в глаза утреннее солнце и выглядела такой милой, что Сэм не удержалась от восхищенной улыбки. Эта женщина была прекрасна.

– Всем доброе утро! – добавила Изабель и осторожно посмотрела на Сэм.

Она уже была готова к тому, что та сейчас сорвется с места и опять убежит. Но Сэм неподвижно сидела за столом, оперев подбородок о ладонь, и смотрела на нее, не отрываясь.

– Доброе, – отозвался Питер, подходя и обнимая подругу.

– Чудесная погода, не правда ли? – спросила Изабель, медленно приближаясь к Сэм. На ее удивление объект наблюдения по-прежнему не трогался с места, продолжая ослепительно улыбаться своей голливудской улыбкой. – Питер говорил, у вас в Сан-Леоне практически круглый год стоит такая прекрасная погода.

Ее явно читающееся желание построить и поддержать беседу, тронуло Сэм до глубины души. И это после того, как она отвратительно вела себя весь вчерашний вечер. Поэтому Сэм энергично замотала головой в знак согласия со словами Изабель. Не издав при этом ни звука.

– Здесь очень мягкий климат, – продолжала Изабель, подойдя практически вплотную к сидящей за столом Саманте. В ее взгляде читался чистой воды научный интерес за импровизированным экспериментом. Она ждала реакции Сэм и была готова к тому, что эта реакция может быть непредсказуемой.

– Да, – наконец, прохрипела Сэм в ответ, чувствуя себя не в силах больше молчать. Надо было что-то придумывать. Не могла она все время бегать от Изабель. Да и не хотела.

– Сэм? – тут же удивленно обернулся на хрип Питер. – Что случилось?

– Я простудила горло, – тем же голосом ответила ему сестра.

– Когда ты успела? – он смотрел на сестру во все глаза. Он отчетливо помнил, что еще минуту назад та цвела, словно роза и пела будто соловей.

– Это очень коварная и стремительная простуда, – хрипела Сэм, – она наступает очень неожиданно. Поэтому мне сложно говорить, – и она показала пальцем на горло, одаривая Изабель обворожительной извиняющейся улыбкой.

– Вызвать врача? – строго спросил Питер, пытаясь разгадать, какую игру затеяла его сестра.

Саманта отрицательно замотала головой.

– Нет! – произнесла она одними губами.

– По-прежнему не жалуешь врачей? – примирительно спросил Питер. – Что же нам с тобой делать?

Как он был доверчив.

– Само пройдет? – хриплым шепотом предположила Сэм, не спуская с Изабель глаз, чтобы понять, как та воспринимает весь этот спектакль.

Но Изабель была серьезна, спокойна и собрана, как всегда. Сэм уже начинала восхищаться этим ее самообладанием, даже не успев узнать молодую женщину поближе.

– Не обязательно утруждать себя визитом к врачу из-за больного горла, – заметила она, подходя к холодильнику. Достав оттуда лимон и отрезав от него пару ломтиков, она протянула Сэм блюдце. – Надо положить на язык и рассосать.

На лице Сэм возникла гримаса мученика, но тут же исчезла, и молодая женщина послушно положила ломтик в рот и сделала то, что велела ей Изабель.

Питер обомлел.

– Сэм, ты же не ешь лимоны! Никогда и ни за что!

– Аллергия? – спросила Изабель, испугавшись.

– Нет, – успокоил ее Питер, – просто она их с детства не выносит.

Сэм вдруг достала из ящика кухонного стола ручку и блокнот и написала на чистом листе: «Лучше лимон, чем доктор».

– Похоже, ты все-таки со мной разговариваешь, – радостно воскликнула Изабель.

«Да. Это так» написала в ответ Сэм и пририсовала смайлик. Потому подумала и написала следующее: «Спасибо. Горлу уже лучше. Вы просто волшебница мисс Богарт».

– Поэтому ты вчера весь вечер бегала от меня? – спросила Изабель, старательно, хоть и не очень успешно пытаясь скрыть в своем голосе уязвленные нотки.

Она видела сегодня в глазах Сэм искреннюю симпатию, интерес и благодарность. И это значительно сглаживало вчерашнее впечатление, но не объясняло странно поведения Сэм. «Извините меня» – написала Сэм и с неподдельным раскаянием посмотрела на Изабель. «Я очень хорошо к вам отношусь. Вы даже не представляете как!»

В ответ на это Изабель сначала недоверчиво рассмеялась. У нее был красивый, мягкий, мелодичный и вместе с тем заразительный смех, а потом совершенно серьезно сказала:

– Я верю только фактам, мисс Сэммерсон. Мне нужны доказательства.

«Они у вас будут, ма» написала Сэм, потом зачеркнула «а» и дописала «исс Богарт», думая о том, что в жизни Изабель во всю пользуется своим научным мышлением и не стоит рисковать.

– Кстати, Изабель, ты знаешь, что Сэм очень известная киноактриса? У нее даже есть Оскар!

– Никогда не слышала! – ответила Изабель, обернувшись на пути в гостиную и невинно хлопнув ресницами.

Сэм расплылась в довольной улыбке. Ей нравилось то, что мисс Богарт умела кусаться в ответ. Хоть укусы эти и не были ядовитыми.

Вечером Питер разговаривал с Сэм в ее комнате. Та готовилась ко сну.

– Это ведь ты разгуливала два дня назад по Сан-Леоне в плаще, маске, да еще и с револьвером?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Сэм. Она лежала на кровати, читая книжку. Оторвав взгляд от книжки, она обратила его к Питеру.

– Не сложно было догадаться, кто в Сан-Леоне на такое способен. – Питер покачал головой. Он был ошеломлен. – Тебе тридцать лет, а ты все играешься в непонятные игрушки.

– Это вышло случайно, Пит! Совершенно случайно! – твердо возразила Сэм. Хотя она обожала своего брата, ему не было позволено отчитывать ее как маленькую девочку. Она еще не совершила ничего ужасного. Ну, или почти ничего.

– Ты совершенно случайно оказалась на улице поздним вечером в своем костюме? Ты это хочешь сказать?

– Нет, не это! Я пошла вечером к Бернадетт за круассанами на завтрак. Ты же знаешь, она любит, когда я захожу к ним в гости после съемок в съемочных костюмах.

– Знаю, – устало согласился Питер.

– Я вышла от нее и увидела подозрительных молодых людей. Залезла на дерево и стала наблюдать!

– Почему ты обо всем не расскажешь Изабель?

– Я не хотела, чтобы у нее с нашей первой встречи сложилось обо мне такое впечатление, что я совершенно не серьезный человек.

– Но это так!

– Нет, это не так! – возразила Сэм.

– Хорошо! Делай, как знаешь, но выпутывайся из этого сама!

– Ты что Питер! Ты должен мне помочь! Ты же видишь, что Изабель уже смотрит на меня очень подозрительно!

– Нет, малыш! Она не смотрит на тебя подозрительно! Изабель не подозревает, она предполагает, формирует гипотезы и предположения, а потом проверяет их в ходе ведения эксперимента!

– Эксперимента? – рассмеялась Сэм.

– Не смейся так! Вообще-то, это большая честь для тебя! Мало что попадает в поле внимания такого ученого, как Изабель! А ты попала, не имея даже никакого отношения к квантовой физике! Ты везунчик, Сэм, и всегда ею была!

– Я польщена, – задумчиво протянула Сэм, все же расплываясь в довольной улыбке.

– Пока выводы не сделаны, а они еще не сделаны, у тебя есть шанс доказать, что ты прекрасный человек!

– Но я прекрасный человек! – горячо воскликнула Саманта. – И я прекрасно отношусь к Изабель!

– Доказательства Сэм! Такие люди как мы не верят словам! Нам нужны поступки!

– Я поняла тебя, – Сэм откинулась на подушку и уставилась в потолок. – Я поняла.

– Да, кстати? – обернулся Питер, уже выходя из комнаты сестры. – Изабель сказала, что вы целовались?

Сэм тут же поднялась и уставилась на брата.

– Если бы она этого не сказала, я бы, может, еще и сомневался в личности ее спасительницы, но этот факт развеял все мои сомнения.

– Скажи еще, что сам не мечтаешь об этом! – возмутилась Сэм и запустила в брата подушкой, которая ударилась в дверь, предусмотрительно закрытую Питером за собой.

– Любите верховую езду? – спросила Сэм гостью, когда они встретились лицом к лицу на конюшне в один прекрасный погожий денек, который буквально звал прокатиться на лошадях по зеленым просторам именья Сэммерсенов.

Сэм говорила своим голосом, потому что, во-первых, надеялась, что события пары дней, прошедших с их последней встречи на кухне, способствовали тому, что ночь неудавшейся попытки ограбления немного поблекла в памяти Изабель, а, во-вторых, Сэм просто не хотела больше притворяться перед женщиной. Если та узнает ее, что ж, так тому и быть.

Изабель одарила Сэм приветливым взглядом, в котором сквозил все тот же «научный интерес», от которого Сэм слегка поежилась:

Ничего себе, честь! – подумала она.

– Вы обрели голос? – спросила Изабель в шутливом тоне.

Сэм опустила взгляд, расшвыривая носком сапога свежее пахнущее сено, которое казалось чуть ли не золотым, в нежных потоках утреннего солнца, радостно заглядывающего в конюшню сквозь раскрытые двери и ставни.

– На какой лошади вы катаетесь? – спросила Сэм, переводя тему.

– На Кванте, – с гордостью ответила Изабель.

Сэм захлопала ресницами. Конечно, какая она не внимательная! Питер приехал с очередной конференции, когда они выбирали имя для молодого жеребца, приобретенного ими до этого. И еще тогда Питер рассказывал Сэм об Изабель. Но она все пропустила мимо ушей.

– Я сейчас выведу его.

– Ты не позовешь Мартина? – спросила Изабель, имея ввиду того, кто занимался лошадьми Сэммерсонов.

– Если ты не против, мне будет приятно сделать это самой, – улыбнулась Сэм.

– Я не возражаю, – ответила Изабель.

Она отправилась прогуляться по конюшне, пока Сэм запрягала лошадей, но когда она вскоре вышла полюбоваться видом на цветущие васильками и донником поля, то увидела, что высокая темноволосая женщина уже сидела на своем гнедом коне. На секунду перед глазами Изабель промелькнуло прекрасное воспоминание, и она подумала, что незнакомке, с которой она целовалась той ночью, очень подошел бы такой красивый и породистый конь, как у Сэм.

– Тебе помочь забраться на лошадь? – спросила Саманта.

В ответ Изабель обратила на нее столь торжествующий взгляд, что Сэм приготовилась услышать чуть ли не полное изложение теории относительности Эйнштейна. Но Изабель всего лишь произнесла:

– К твоему сведению, у меня два года верховой езды!

– Это коренным образом меняет дело, – согласилась Сэм, сокрушенно качая головой в знак признания полного своего поражения.

– Мне слышится ирония в твоем голосе, Сэм Сэммерсон, – заметила Изабель, в мгновение ока оседлав Кванта.

Ее движения были настолько грациозны, легки, а еще привычны, что Сэм устыдилась своего недавнего сомнения в способности мисс Богарт обращаться с лошадьми. Абсолют нетерпеливо мотнул мордой, давая о себе знать.

– Сейчас мой дорогой, – отозвалась Сэм. – Сейчас.

Потом она повернулась к Изабель, чтобы спросить у нее, по какому маршруту та хочет прогуляться, но замолкла на полуслове. Изабель смотрела на нее со странной улыбкой, а в глазах ее горел вызов.

– Ты видел это? – неслышно произнесла Сэм, обращаясь к Абсолюту. – Ты это видел?

– Ты собираешься меня обогнать? – спросила она Изабель, до сих пор не веря в то, что такие мысли вообще могут посетить смертных. Себя Сэм относила к обитателям Олимпа в этом виде спорта.

Изабель кивнула.

– Это невозможно! – снисходительно улыбнулась Сэм. – Ты не знаешь этих мест, да и лошадь к тебе только привыкла за неделю.

– Нулевой вероятности не существует! – сказала Изабель и, пришпорив свою лошадь, рванула вперед.

Сэм тихо рассмеялась, любуясь тут же ушедшим в галоп Квантом с прекрасной наездницей в седле. Солнце было уже достаточно высоко, чтобы залить своим мягким и ласковым светом расстилающееся перед ними поле. Светло-серый конь Изабель завораживал своим плавным галопом, уверенно рассекая желто-сиреневые волны полевой травы. Потом Сэм, решив, что уже дала сопернице приличную фору, тихонько свистнула и бросилась догонять мисс Богарт.

– Как вы покатались? – спросил Питер обеих женщин, когда те вернулись с конной прогулки.

– Прекрасно! – ответила Сэм.

Питер внимательно посмотрел на сестру и подругу. Обе сияли. И было совершенно непонятно, кто из них доволен больше.

– Могу я вам предложить что-нибудь выпить, дамы?

– Содовую, – не сговариваясь в один голос отозвались женщины. Переглянулись и рассмеялись.

– Ты знаешь, Питер, Изабель обогнала меня сегодня! Точнее, я не смогла ее догнать!

– Нееет! – недоверчиво протянул Питер.

– Да!

– Но это невозможно!

– Изабель знает одно очень эффективное научное заклинание! Оно сработало.

– Какое заклинание?

– Что-то там про вероятность!

– Не существует нулевой вероятности! – подсказала Изабель. – Справедливости ради, надо сказать, Саманта дала мне приличную фору!

– Да даже если бы она посадила тебя на реактивный самолет! – воскликнул Питер. – Сэм невероятно честолюбива в этом вопросе! Никому и никогда она не позволяла себя обгонять!

Питер внимательно посмотрел на Сэм. И по ее мягкому и восхищенному взгляду, направленному на квантового физика, все понял.

– Ну как, похоже на доказательство? – шепотом спросила Сэм брата, как бы невзначай наклоняясь к нему, когда проходила мимо. Она понимала, что произошедшее с трудом укладывалось в его светлой (с точки зрения ума, а не цвета волос) голове, и хотела дать ему возможность все понять.

– Сэми, малышка! – воскликнула Пола Фернандес, когда вся троица заглянула после обеда в ее ресторанчик, чтобы полакомиться десертом. – Питер! Мисс Богарт! – поприветствовала она уже более спокойно, но все так же радушно, остальных.

Женщина ласково потрепала Сэм по руке, та состроила рожицу, как маленькая девочка, потом наклонилась (а она, как мы помним, была высокой) и звонко чмокнула миниатюрную миссис Фернандес в щеку.

– Садитесь мои дорогие! Сейчас принесу вам нашего самого лучшего чаю! Хью привез его вчера из Лондона!

– Малышка, – подражая тону Полы, повторила Изабель, задорно глядя на Саманту. – Сэми!

Брюнетка смерила ее нарочито холодным взглядом суженых синих глаз, в которых ясно читалось обещание не оставить это оскорбление безнаказанным.

– Да, меня здесь любят!

– Я слышала! – отозвалась Изабель. – Очень много раз! О том, например, как ты два дня сидела на дереве я слышала раз тридцать.

– Я люблю деревья! – без задней мысли согласилась Сэм.

– И сидеть на них, – добавила Изабель.

– И сидеть на них! – с вызовом повторила Саманта и осеклась. Но Изабель вроде бы ничего не заметила.

Выходя из кафе, они увидели поджидающего на другой стороне дороги человека с фотокамерой и милостиво согласились попозировать ему все втроем.

А следующим утром случилось то, что хоть и не сильно, но все же нарушило мирное течение нашей истории, а также способствовало первому осознанию Изабель того, что ее интерес к Сэм носит не совсем научный характер. В самую рань позвонил шериф Монтгомери и попросил Саманту и мисс Богарт приехать в участок.

– Нас обеих? – удивилась Изабель.

– Нас обеих, – несколько напряженно кивнула головой Сэм.

Она понимала, что скоро ее выходка раскроется, и не знала, какой ожидать от Изабель реакции. Сколь бы рациональной не казалась мисс Богарт, Сэм чувствовала, что ее можно легко ранить. А вот этого Сэм никак не хотела. Изабель без задней мысли села в спортивный кабриолет Сэм и с привычной уже тщательностью оглядела дорогой кожаный салон в поисках вещей, которые могли бы что-то сказать о своей владелице. От ее взгляда не ускользнули перчатки как у гонщика с обрезанными пальцами на руках Сэм.

– Это уже слишком! – с улыбкой покачала головой Изабель.

– Это просто подарок, – произнесла Сэм, поймав ее взгляд. – И он мне дорог. Никакого выпендрежа.

– Да ладно, – подначивала ее Богарт. У той пока еще было хорошее настроение. – Чтобы Сэм Сэммерсон упустила возможность напомнить, кто она такая…

Сэм повернулась к ней и сказала:

– О нет, такой возможности я не упущу! И ты в этом скоро убедишься!

Изабель уловила нотки горечи в ее словах, и, не поняв, к чему они относились, нахмурилась.

– У нас есть еще семь минут спокойствия, давай же насладимся ездой, – подмигнула ей Саманта. – Вскоре ты все поймешь, поэтому не мучай сейчас свой гениальный ум догадками, а просто подставь свое прекрасное лицо теплому ветру и ласковому солнышку.

Изабель рассмеялась в ответ на эти слова. Ей нравилось, когда Сэм делала ей комплименты таким ненавязчивым и даже завуалированным образом.

На пороге участка их встретил шериф Монтгомери.

– Дамы, доброе утро! Пройдите, пожалуйста, за мной!

– Что случилось, Джим? – спросила Сэм.

И это «Джим, джим, джим…» внезапно отозвалось в сознании Изабель стотысячным эхом. Она остановилась, пытаясь полностью сосредоточиться на своих ощущениях, но воспоминания ускользали от нее.

– Поймали тех парней, которые хотели ограбить мисс Богарт! – ответил он.

– Подождите, шериф! – встрепенулась Изабель, заходя в участок и следуя вместе с молчаливой Самантой за Джимом. – А причем здесь Сэм Сэммерсон?

– Всему свое время, мисс! – ответил шериф, подводя двух женщин к широкому окну, являющемуся одновременно односторонним зеркалом, по другую сторону которого стояло шестеро молодых людей, безучастно смотрящих кто куда.

Когда Изабель поняла, с какой целью шериф попросил их приехать, она полностью сосредоточилась на том, чтобы определить среди шестерых молодчиков двоих, встреченных ею в ночь поцелуя с Сэм.

– Вот эти двое! – минуту спустя спокойно и собранно указала она на двух молодых людей в комнате за зеркалом.

– Да, эти двое, Джим! – подтвердила Сэм.

– Сэми, я ведь не могу написать в протокол, что задержанию способствовал Робин Гуд в костюме Зорро? Ты же понимаешь! – неуверенно глядя на высокую брюнетку проговорил шериф. – Надеюсь, я не создал тебе проблем? – спросил он, косясь на Изабель, которая не спускала с Сэм пристального взгляда.

На лице ученой было написано изумление, грозящее вот-вот превратиться в нечто большее.

– Никаких, дружище! – успокоила его Саманта, тоже поглядывая на Изабель и понимая, что она не знает, чего им сейчас ожидать от мисс Богарт.

– Так это была ты? – произнесла, наконец, Изабель.

– Это была я, – как можно спокойнее ответила Сэм, и тут же повернулась к Джиму. – Нам надо что-нибудь подписать или мы свободны?

– Вы можете идти! – ответил шериф. Потом немного неуклюже, но все же мило поклонился и произнес на прощание, – Сэм! мисс Богарт!

Сэм взяла ошеломленную Изабель за руку и вывела из участка.

– Не могу поверить, – прошептала Изабель свои мысли вслух.

– Почему же? – немного уязвлено спросила Сэм, подходя к женщине ближе, и становясь перед ней как в ту ночь.

Изабель подняла к Саманте свое лицо (на котором до сих пор были видны следы интенсивного умственного процесса) и с трудом сфокусировала на ней свой взгляд. Что, надо заметить, вызвало новую волну этого самого умственного процесса, который сейчас уже можно назвать никак иначе как процесс узнавания. Теперь, когда они стояли друг напротив друга так же как тогда, и Изабель чувствовала в груди тоже самое необъяснимое волнение под прожигающим взглядом синих глаз Сэм, она поражалась тому, что не поняла этого раньше. Изабель знала, что стоит ей чуть опустить глаза, и она увидит те же самые загорелые ключицы (Сэм была в легкой блузке с завязками на шее), что и в тот вечер. Почему же раньше ей никогда это не бросалось в глаза?

В общем, мисс Богарт была шокирована. Уже давно она полагала, что истинная суть вещей не может укрыться от ее проницательного научного ума, но в этот раз она даже не попыталась разгадать загадку, ответ на которую все время находился у нее под носом. И больше чем что-либо другое сейчас ее терзало это неприятное чувство досады на саму себя. На Сэм она даже не думала сердиться. Да и сложно было сердиться на кого-нибудь, кто вызывает в груди такой трепет. А воспоминания об их поцелуе (они, конечно же, не преминули тут же возникнуть в ее голове) именно к этому и привели.

– Но ты ведь приехала только на следующий день, – растерянно пробормотала Изабель, когда они уже ехали обратно. Она все пыталась сложить вместе кусочки головоломки.

– Нет, – Сэм покачала головой, глядя на дорогу. – Я приехала в тот день. Было уже поздно. Я подумала, что Питер давно спит, и решила заглянуть в гости к мадам Форнье. В костюме со съемок. Бернадетта любит это, а я люблю ее радовать. Когда я выходила от нее, то заметила двух незнакомых молодых людей, определенно не из нашего городка. Я забралась по забору на дерево, за которым они прятались, потом появилась ты в конце улицы.

– А потом ты не хотела, чтобы я тебя узнала по голосу, так?

– Так, – согласилась Сэм.

– Но почему ты сразу во всем не призналась?

– Это было неинтересно! – искренне воскликнула Сэм. – К тому же ты возникла рядом так внезапно, что у меня не было времени на раздумья. Мне хотелось поиграть. А еще я не знала, вдруг ты вздумаешь на меня сердиться за тот поцелуй. В общем…все случилось практически само собой. Прости, пожалуйста. У меня не было никакого злого умысла. Никакого.

– Я не сержусь, – сказала Изабель, вдруг поняв, что Сэм пытается перед ней извиниться. – Очень может быть, что на твоем месте я поступила бы точно так же.

Сэм недоверчиво на нее посмотрела.

– Хотя мне сложно представить себя в костюме Зорро, сидящей поздно вечером на дереве, – тут же добавила Изабель, и обе женщины рассмеялись.

Когда они вернулись домой, Изабель опять впала в задумчивое состояние, и Сэм заволновалась. Кто знал, к каким выводам может прийти наша гениальная ученая на этот раз. Но она старалась не подавать виду. А Изабель вдруг посмотрела на Сэм не как на сестру своего хорошего друга, а как именно на ту женщину, которая так нежно, трепетно и по-настоящему поцеловала ее в тот вечер. Изабель хорошо понимала, что ей нельзя воспринимать Сэм таким образом, потому что так недолго и голову потерять, но она совершенно не могла в данный момент ничего придумать, что вернуло бы ей ясное не затуманенное эмоциями сознание. И Сэм ей ничем в этом не помогала. Потому что каждый раз, когда она смотрела на Изабель, та читала в ее взгляде ту же самую нежность. Если раньше Изабель принимала ее за проявление симпатии, то сейчас ей постоянно казалось, что это может быть большим, чем просто дружеский интерес.

Раздумывая обо всем этом, Изабель поднялась к себе в комнату. Но не успела она провести наедине со своими мыслями и нескольких минут, как внизу послышался такой жуткий шум, что она решила, будто бы в дом ворвались грабители. Изабель бросилась в коридор и застыла у самой лестницы с огромным удивлением. Внизу в гостиной Питер и Саманта дрались. На шпагах. Дрались самозабвенно, сопровождая свое сражение битьем посуды на каминной полке и безудержным смехом Сэм. Изабель невольно залюбовалась ими обоими.

Питер сражался молча, с упрямой и сосредоточенной улыбкой на губах, заложив одну руку за спину и делая неожиданные резкие выпады вперед. Сэм так же была сосредоточенна, но глаза ее искрились неподдельным весельем. Она хохотала до слез, когда ей удавалось удачно парировать выпады Питера. Потом правда тут же без труда успокаивалась и возвращала себе довольно невозмутимый вид. Они кружили по гостиной, опрокидывая стулья, запрыгивая на стол, перепрыгивая через диван. Потом переместились на лестницу. Питер теснил Сэм вверх по ступенькам. Она пыталась уворачиваться, но ей это едва удавалось. Сражающиеся приближались к Изабель. Той надо было бы где-нибудь спрятаться, но Изабель не могла сдвинуться с места, наблюдая за ними. И вот они, промелькнув мимо нее в мгновение ока, уже оказались на втором этаже и стали двигаться вглубь коридора. Питер сделал выпад, Сэм увернулась. На пути Питера оказалась старинная ваза, которую он нечаянно задел локтем, и та стала падать с журнального столика.

Сэм крикнула:

– Мамина любимая ваза!

И тут же ловко подхватила ее и продолжила сражаться с ней в руке, бережно держа ее словно ребенка. Оказавшись вблизи Изабель, Сэм, ни на секунду не отвлекаясь от своего противника, передала ей вазу:

– У тебя она будет в большей безопасности,

И с новым приступом заразительного смеха бросилась на брата.

Они выдохлись через полчаса. Оба запыхались и тяжело дышали. Питер сказал:

– Я сдаюсь!

А Сэм сказала:

– Ну уж нет! Ты атаковал на протяжении всего боя. Так что ничья.

Уступать, как мы уже знаем, она не любила и делала это лишь по исключительным поводам.

Изабель смотрела на Сэм во все глаза. Она знала, что Питер занимался фехтованием, но он никогда не упоминал, что его главным соперником и спарринг-партнером была Саманта. Изабель все больше начинала ощущать и осознавать, что именно эта Сэм, эта насмешливая, гордая и красивая Сэм так бережно, нежно и влюблено целовала ее той ночью.

– Изабель? – прикосновение Саманты вывело женщину из своих раздумий.

Сэм была удивлена ее неподвижным взглядом, направленным будто сквозь нее. Сэм взяла у Изабель вазу со словами:

– Ты спасла наши жизни. Если бы пострадала эта реликвия, не сносить нам голов с Питером.

– Я рада, – смущенно ответила Изабель. Она даже покраснела.

Саманта вдруг подумала, что должно быть именно такой прекрасно-задумчивой выглядит Изабель, когда рассуждает над своими гипотезами-экспериментами.

– А что это вы тут устроили? – ученая, наконец, пришла в себя.

– Надо было выпустить пар, – призналась Сэм. – Утро было несколько волнительным.

– Выпустила? – искренне поинтересовалась Изабель.

– О да! – рассмеялась Сэм.

– Предлагаю попить чаю у Фернандесов, – отдышавшись, предложил Питер. – И пообедать там же заодно. Я проголодался.

На улице было тепло и солнечно. Они решили прогуляться до ресторанчика Полы пешком. Сэм наслаждалась ощущением своей маленькой вселенной, отгороженной от остального мира будто невидимой стеной. Время останавливалось, когда Саманта возвращалась домой. А в этот раз, в присутствии Изабель, время вообще будто бы замерло, затаилось, волшебное, мерцающее, оставив в наместники бесконечную беспричинную радость, кружащую в теплом свежем воздухе вместе с солнечными пылинками, оставив людей без присмотра, отпустив их на все четыре стороны, предоставив собственному произвольному существованию.

Пола встретила троицу как всегда тепло и приветливо, не упустив возможности потискать Саманту, как маленького ребенка. Питер и Изабель сели за столик, а Сэм осталась с миссис Фернандес делать заказ.

– Рыбу по-мароккански и салат с крабом, копченым угрем и иранскими апельсинами для Питера…

Сэм задумчиво листала меню.

– Форель с зеленью и овощами для Изабель…

Потом посмотрела на квантового физика, улыбнулась и добавила:

– И для меня тоже самое.

Миссис Фернандес аккуратно все записала и многозначительно подмигнула Саманте.

– Что? – рассмеялась та.

– Прекрасный выбор! – ответила Пола.

– Тсс! – Сэм прижала палец к губам. – Никому не говорите!

– Это лишнее, Сэми, – вздохнула Пола, умилено глядя, как Сэм при возвращении за свой столик, совершенно неосознанно коснулась спинки стула Изабель. – Достаточно просто посмотреть, как ты дышишь рядом с ней.

Но этих ее слов Саманта уже не слышала.

К Сэммерсонам приехали друзья из Прованса. Ивонн, Луи и Шарль. Ивонн и Луи поженились три недели назад, и у них продолжался медовый месяц.

В один из вечеров после ужина решено было играть в двойные фанты. Было очень весело. Например, когда Сэм объясняла Ивонн на тарабарском языке, как пройти по экватору в ближайшую пивную и ни разу не споткнуться, остальные хохотали так, что дрожали стекла в серванте. Потом Ивонн и Луи пели новогоднюю песню, зажав между зубами несколько спичек. Потом Шарль с Сэм изображали непристойную фотосессию с плюшевым мишкой. Шарль был фотомоделью, Сэм – мягкой игрушкой. Она корчила такие гримасы на неловкие попытки Шарля обнять ее покрепче, что все опять хохотали до слез. А потом Луи и Изабель изображали Мэнни и Сида из Ледникового Периода. В общем, повторимся, что было очень и очень весело. Изабель отчетливо видела, какая Сэм хорошая актриса. Чтобы они не изображали, самыми смешными были сценки с ее участием. У нее и, правда, помимо сногсшибательной внешности был потрясающий талант. А так как Изабель была честолюбива и амбициозна, она решила, что выберет себе в пару для фанта именно Сэм. Как же ей было догадаться, что им выпадет такой фант.

– Я выбираю Сэм, – решительно произнесла Изабель, когда дошла ее очередь.

Сэм удивилась, но не подала виду. Изабель вынула из чашки бумажку и протянула ее Шарлю, который зачитывал фанты.

– Изобразить страстный поцелуй, – громко прочитал он и хихикнул.

Луи вжал голову в плечи и спрятал улыбку в кулак.

– Что? – спросила Изабель, не веря своим ушам. – Кто это написал?

– Наверняка, тот, кто мечтал разделить этот фант с тобой, – рассмеялась Сэм. А потом подняла руки вверх. – Это была не я.

Саманта стояла, облокотившись о спинку кресла Питера, и смотрела на застывшую Изабель.

– Я не настаиваю!

Взгляд ученой был столь растерян, что у Сэм сжалось сердце.

– Шарль, давай другой фант! Пожалей девушку, ты же видишь, что ей не удобно.

Это был верный ход. Изабель не терпела снисходительного отношения.

– Еще чего! – вспыхнула она.

Потом собралась с духом и уже спокойно, вернув себе свое самообладание, добавила:

– От чего же! Я сделаю это!

Она подошла к Сэм как можно ближе, уверенно глядя на те самые губы, которые ей предстояло целовать. Изабель отчетливо помнила, как это было в прошлый раз. И эти воспоминания заставили ее сжать рукой спинку кресла Питера в поисках опоры, даже не заметив, что под ее ладонью оказались пальцы Сэм, чья рука так же покоилась на этой самой спинке. Сэм, пытаясь унять свое участившееся сердцебиение, с интересом следила за всеми теми эмоциями, которые с легкостью читались на лице ученой.

– Сделай это уже! – требовательно прошептала Изабель.

– Мне послышалось, ты только что сказала, это сделаешь ты! – не удержалась Сэм.

Изабель одарила ее таким полыхающим взглядом, что Сэм предпочла ретироваться.

– Хорошо, хорошо, сейчас! – она глубоко вздохнула.

Наблюдающие за ними, затаив дыхание, ждали, что же будет происходить дальше. Они с трудом могли разобрать слова, которые Сэм и Изабель говорили друг другу, но все происходящее между ними было понятно и без слов. Было очевидно, что участницы этого фанта определенно воспринимают свое задание совсем не как шутку.

– Просто сделай это и избавь нас обеих от недоразумения! Ты же знаешь, как это делается! – шептала Изабель, и ее шепот все больше принимал рассерженные нотки.

Сердилась Изабель больше на себя, на свою беспомощность в данной ситуации, на подскочивший уровень адреналина в крови, на взволнованно стучащее где-то не пойми где сердце и на прочие подобные вещи. Наш квантовый ученый не привыкла чувствовать себя так, чтобы ее хваленое самообладание находилось в непривычной недосягаемости.

Сэм видела, с каким трудом Изабель поддерживает видимость такого обманчивого спокойствия, и не сдержала улыбки.

– Я предупреждаю тебя, Сэммерсон, без фокусов! – зашипела на нее Изабель.

– Не волнуйся, Богарт, тебе понравится! Я буду на высоте!

Изабель пристально и предупреждающе посмотрела в глаза Сэм. Точнее она собиралась это сделать, но не успела она поднять глаза, как Сэм уверенно и вместе с тем нежно обняла ее за талию, шепнув при этом:

– Обними меня! (что Изабель послушно и сделала).

А потом Сэм ее поцеловала. И эта магия случилась вновь. Они забыли, где они и зачем они это делают, они просто целовались. Им казалось, что в комнате темно (так часто кажется, когда закрываешь глаза) и они одни в этой приятной, обволакивающей, оглушительной темноте. Очнулись они от громких одобрительных возгласов и улюлюканья.

– Сэммерсон! – выдохнула Изабель, вцепившись мертвой хваткой в рубашку Саманты. – Почему всегда, когда ты меня целуешь, у меня подкашиваются колени?

– Так ты недовольна? – удивилась Сэм.

– Я не знаю! – честно ответила Изабель, слишком поспешно разжимая свои пальцы и выпуская тончайшую ткань рубашки из своих ладоней.

Но Сэм не спешила разжимать свои объятья. Она по-прежнему обнимала Изабель, удобно расположив обе свои руки у той на талии. И та не возражала. Изабель попросту еще не успела осознать эту часть себя, и Сэм вовсю этим пользовалась.

– Может, вы уже оторветесь друг от друга и вернетесь к нам? – раздался голос Шарля.

– Одну минутку! – бросила ему Сэм, и быстро наклонилась, чтобы еще раз поцеловать Изабель.

Но та уже пришла в себя и, успев среагировать, зажала ее приоткрывшийся рот ладонью:

– Что ты делаешь?

– Страстные поцелуи – они иногда бывают двойными, – невинно объяснила Сэм.

– Этот был одинарный! – отрезала Изабель.

Сэм тут же выпустила ее, беспечно пожав плечами:

– Таааак! – громко и весело протянула она, окидывая взглядом своих друзей. – Я выбираю Ивонн! Можно этот же фант?

Следующий день выдался на удивление холодным и пасмурным. Гости уехали, а наша троица разбрелась по дому, занимаясь своими делами. Но вот вечером выглянуло солнце, и, хотя на улице по-прежнему стоял собачий холод, Сэм выбралась подышать свежим воздухом в самое просторное помещение в доме – студию на верхнем этаже. Сквозь огромные окна во всю стену беспрепятственно лился холодный свет заходящего солнца. Много света. Саманта села в кресло-качалку, стоявшую посреди студии, укрылась пледом, потому что было прохладно, и погрузилась в безмолвное любование облаками, проплывающими на прояснившемся небе. Точнее, затянутое серыми тучами небо у самого горизонта явило вдруг огромный разрыв, открывший взору его следующий более высокий и совершенно чистый пласт, переливающийся всевозможными оттенками розового и золотого, подаренными ему закатным солнцем.

Дом Сэммерсонов был одним самых высоких в городе и стоял на окраине, поэтому из окна студии перед Сэм открывался поистине потрясающий вид. Все крыши города как на ладони. А над крышами – небо. Справа вдалеке находилась местная пивоварня мистера Роджерса. Там и сегодня во всю трудились на благо хмельного напитка, поэтому из единственной трубы пивоварни шел густой темно-серый дым. Он был такой горячий, что от него исходил пар, заметно виднеющийся на просветлевшем небе намного более светлыми оттенками серого цвета. Потоки холодного воздуха тут же растаскивали изначально четкий столб дыма в разные стороны так, что он принимал причудливые постоянно меняющиеся формы, в которых бесконечно долго можно было угадывать различные силуэты и фигуры. Чем Сэм с превеликим удовольствием и занялась. На столике рядом с ней стояла бутылка виски, кола и лед.

– Скучаешь? – вдруг раздался позади нее голос Изабель.

Сэм обернулась:

– Ни в коем случае, – она подняла приветственно стакан виски в сторону ученой.

– Так я и знала, что твоя порочная натура должна была когда-нибудь проявить себя, – заметила Изабель, подходя к Сэм, и зябко обхватывая себя руками.

– Хочешь составить мне компанию? – поинтересовалась Сэм.

– Здесь не жарко, но это даже кстати. Моя голова готова вот-вот взорваться от бесконечных размышлений.

Сэм кивнула на свободное кресло-качалку по другую сторону журнального столика, в котором лежал такой же как у нее клетчатый плед. Изабель, молча, приняла ее приглашение, села в кресло и тут же уютно закуталась в плед.

– Будешь? – спросила Сэм, имея ввиду виски.

– Я не пью, – ответила Изабель.

– Я тоже! – пожала плечами Сэм. – Но сегодня такой необычный день что, почему бы не заняться необычными вещами?

Изабель согласилась и на это. Сэм встала, достала еще один стакан для виски из изысканного шкафчика, напоминающего своими изящными линиями, мебель девятнадцатого века, и наполнила его на сантиметр коричневой жидкостью.

– Здесь красиво! – заметила Изабель, устремив свой взгляд вслед за Сэм в окно на небо и крыши домов.

Сэм просто кивнула. Они сидели, каждая думая о своем, точнее друг о друге, и потягивали виски из холодных стаканов, а потом прятали руки под плед. Вскоре Сэм поделилась с Изабель своим сказочным столбом дыма, и они вместе стали придумывать образы для выплывающих оттуда неведомых зверей. Они увидели и мышку, которая грызла кусочек сыра, старательно зажав его меду лапками, и двух жирафов, щиплющих листву с настолько низкого кустарника, что им пришлось сгибаться чуть ли не втрое, а еще белого медведя, прогуливающегося на льдине и гордо осматривающего горизонты своих владений. Были там и быстроногий зайка, пустившийся наутек от серой дымчатой лисы, и семиголовая гидра, устроившая консилиум среди своих голов… Кого они только не увидели тогда в расплывающемся столбе дыма из печки пивоварни. И они столько смеялись, что Изабель хотела, как всегда в таких случаях подумать, что уже давно так много не смеялась, но подойдя к этому вопросу со всей своей научной серьезностью, поняла, что вчера им было так же весело. И позавчера тоже. И вообще как только приехала Сэм, каждый день, проведенный ими вместе был необыкновенно легким и радостным.

– Так разве можно? – произнесла Изабель вслух, мучающий ее вопрос.

– Конечно! Жизнь она такая – для радости! – ответила Сэм, без слов поняв, что та имеет ввиду, и чокнувшись с ее стаканом чуть наполненным своим. – За радостную и веселую жизнь!

– Да, наверное, – задумчиво согласилась с ней Изабель, сделав небольшой глоток и смешно поморщившись.

Она повернула голову к Сэм, чтобы что-то еще сказать, но та уже была поглощена созерцанием очередного орла, расправляющего над горизонтом свои красивые, состоящие из прозрачной дымки, крылья. Воспользовавшись таким редким моментом, когда внимание Сэм было занято не ею, а чем-то другим, Изабель позволила себе наконец-то более менее спокойно рассмотреть ее идеально очерченный профиль. Ей потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы прийти к следующему выводу: Сэм была прекрасна. Хотя это Изабель уже и так знала.

– Поторапливайтесь, девушки! А то мы опоздаем на праздник! – Питер в костюме с бабочкой стоял в гостиной и ждал, пока его сестра и подруга спустятся из своих комнат, и они все вместе выйдут из дома. В Сан-Леоне праздновали день урожая.

Праздник проходил на Апельсиновой площади, где при желании мог уместиться весь город. Солнце клонилось к закату и бросало на асфальт длинные тени. Было тепло и весело, как обычно, в Сан-Леоне. Изабель уже начинала привыкать к этому. И сей факт расслаблял и беспокоил ее одновременно. Потому что критическое восприятие окружающей действительности у мисс Богарт было сейчас снижено до предела. Все, чего ей хотелось, так это праздновать и веселиться. Веселиться и праздновать. Просто жить и радоваться своему прекрасному беззаботному существованию. Точь-в-точь, как говорила вчера Сэм. Изабель была сейчас счастлива. И плевать ей на все. Она будет веселиться.

Саманта приветствовала и обнимала каждого, выйдя из машины. Она мгновенно влилась в толпу гостей. Звучала музыка, и все вокруг танцевали. Изабель потеряла Сэм из виду, что заставило ее нахмуриться.

– Ну уж нет, Сэм Сэммерсон, на этот раз я буду веселиться вместе с тобой! – решительно произнесла Изабель.

И не успела она это договорить, как из толпы неожиданно вынырнула Саманта и, схватив Изабель за руку, повела ее за собой на танцпол. И началось… Весь вечер они дурачились, как могли. Помимо достаточно обыкновенного в таких случаях рок-н-ролла и диско, санлеонцы танцевали еще и паровозиком, увлекая за собою в подвижную, нетрезвую, искрящуюся весельем змейку каждого на своем пути, а еще они водили хороводы и чего только не делали, пропустив парочку бокалов вина или хмельного санлеонского пива.

На протяжении всего вечера Изабель хохотала, как… Как позавчера во время фантов. Напрыгавшись, насмеявшись, выдохнувшись, ученая не глядя, взяла с подноса проходящего мимо официанта такой же стакан с яблочным соком, какой она пила до этого, но это оказался не сок, а что-то намного покрепче. Она так и не разобрала, что это, залпом опрокинув в себя содержимое стакана и еле сдержав душераздирающий крик, когда жидкость стала опускаться внутрь.

И понеслось… Уже по второму кругу. Может, вчерашнее виски, может еще не одна порция рома (а это был он), может беспрестанное кружение на танцполе привели к тому, что через час она уже не держалась на ногах. Изабель висла на Сэм в прямом смысле этого слова. А Сэм поначалу даже не замечала ничего. Она тоже вовсю веселилась. А когда заметила, было уже поздно.

– Эээ… дорогая, мне кажется, нам пора домой, – пробормотала Саманта, обнаружив состояние своей подруги. Она осторожно придерживала Изабель за плечи, чтобы та не упала.

– Домой? – пролепетала Изабель, икая. – Но здесь так весело! Не хочу домой! – она расходилась и говорила все громче. – Хочу танцевать! Танцевать с самой горячей девушкой этого прекрасного, заброшенного подальше от цивилизации и потому чудеснейшего на земле городка! – почти кричала Изабель, чем обращала на себя всеобщее внимание.

Многие понимающе кивали и улыбались. Они тоже были бы не прочь сделать то, о чем она говорила. И хотя обычно сдержанная и серьезная мисс Богарт сейчас выглядела необъяснимо легкомысленно, присутствие рядом с ней Саманты, надежно державшей ее в своих объятиях, дабы та сохраняла вертикальное положение, спасало ее от осуждения и насмешек.

– Изабель, еще один танец и домой. Договорились?

– Ладно! Ты меня уговорила, чертова соблазнительница! Всегда притворяешься такой хорошей, но я тебя раскушу! – с этими словами Изабель даже попыталась ударить Сэм по плечу, но промахнулась.

Сэм смотрела на нее во все глаза. Она не могла и предположить, что Изабель может так ругаться и чуть ли не рваться в драку. Зазвучала медленная музыка.

– О нет! – вырвалось у Сэм.

– О дааааа, – протянула Изабель. – Мой танец! Иди сюда! И не притворяйся, что ты этого не хочешь!

Сэм начинала все больше беспокоиться. Она оглянулась в поисках Питера, но его нигде не было. Сэм, конечно, очень хотела бы потанцевать с Изабель, но не в таком состоянии. Поэтому она просто сгребла ее в охапку и с силой отвела к машине, чтобы увезти домой.

– Отстань от меня, надоедливая женщина! Я хочу веселиться! Отпусти! – вырывалась Изабель. Но бесполезно. У нее не было и шанса против натренированной Сэм.

Поездка сразу задалась. Изабель пыталась то побить Саманту, то вылезти из автомобиля на ходу, а еще говорила очень смешные вещи. Ее несло. Сэм изо всех сил старалась смотреть на дорогу и не отвлекаться, но это было не так-то просто сделать.

– Останови машину! Я хочу обратно на танцпол! – требовала ученая.

Сэм не ответила. Она только взяла Изабель за плечо и неумолимо вернула на сиденье, защелкнув с боку от нее ремень безопасности.

– Не трогай меня! – возмутилась Изабель. – Думаешь, ты такая звезда, что я растаю и упаду в твои объятья?

Сэм даже затормозила от неожиданности. Пьяные, а посему чистосердечные высказывания Изабель становились все интереснее.

– Все, что Вы сейчас скажете, мисс Богарт, не будет использоваться против Вас ни при каких обстоятельствах! – на всякий случай пробормотала Саманта себе под нос.

Изабель не слышала ее, но продолжала, одновременно пытаясь с завидным рвением высвободиться из пут ремня безопасности.

– Думаешь, можешь падать на людей прямо с дерева? – Она отчаянно дергала ремень, сопровождая каждое свое движение словом, произнесенным с явным презрением и очевидным трудом, – И целовать их, ошеломленных твоим внезапным появлением?

Но как бы сложно ей не было выговаривать слова, способность ясно выражать свои мысли осталась при ней.

– Думаешь, можешь водить всех за нос? – продолжала Изабель уже несколько спокойнее, так как борьба с ремнем требовала от нее значительных усилий. – И тебе все сойдет с рук?

Сэм только косилась на женщину, готовая в любой момент ловить ее, если та добьется успеха в своем предприятии.

– Думаешь, я пьяная? – услышала Сэм совсем уже жалобный голос Изабель.

Она выдохлась и выглядела расстроенной, как маленькая девочка.

– Я совсем не пьяная! – пролепетала Изабель. Казалось, она готова в любую минуту расплакаться. Видеть молодую женщину такой уязвленной оказалось Сэм не по силам.

– Что ты! – воскликнула она, желая успокоить физика. – Конечно, нет! Ты просто хорошо повеселилась, а сейчас устала.

Они приехали. Сэм остановила машину у дома.

– Пойдем, я помогу тебе! – Саманта отстегнула выдержавший неслабую атаку ремень безопасности и открыла Изабель дверцу.

– Почему меня земля не держит? – недоуменно пробормотала ученая, безуспешно пытаясь обрести равновесие.

– Земля устала, ей пора спать, как и нам с тобой! – ласково проговорила Сэм, закинув руку Изабель себе за шею, и крепко придерживая ее за спину на пути к дому. При этом ее угораздило улыбнуться нетрезвой женщине исключительно из желания приободрить ту. Но реакция последовала самая неожиданная.

– Никогда не улыбайся мне так, Сэм Сэммерсон! – зашипела Изабель. – Этой твоей ослепительной улыбкой! Ты думаешь, ты неотразима, но на меня это не действует!

Она даже подняла вверх указательный палец свободной руки, чтобы обратить внимание Сэм на эти слова. Саманта ничего не могла поделать с собой и улыбнулась еще шире. Изабель была сейчас до невозможности мила.

– И даже не думай применять ко мне свои чары! – продолжала Богарт, вместе с Сэм переступая порог особняка. – У меня устойчивый научный ум! Он устойчив против, – она задумалась, окинув Сэм придирчивым расплывчатым взглядом, – против такого! Я не позволю тебе затуманить мое сознание!

– Я все же попробую! – сказала Сэм, прислоняя Изабель к стене, чтобы передохнуть. Она, конечно, прекрасно понимала бессмысленность этого разговора, но не удержалась от реплики.

– Что ты попробуешь? – тут же спросила Изабель. Видимо, она не следила за ходом своих мыслей.

– Поколебать устойчивость твоего научного сознания! – ответила Сэм и с новыми силами повела Изабель вверх по лестнице в ее комнату.

– У тебя нет ни шанса, Сэммерсон! – как можно холоднее посмотрела на нее Изабель. Сэм поняла, что ученой потребовались все ее силы, чтобы собраться и на секунду сфокусировать свой взгляд на точке очень близко располагавшейся к ее лицу. Попытка, можно сказать, была удачной. Но у Сэм были дополнительные аргументы.

– Я знаю одно действенное заклинание! Полагаю, против научного сознания оно особенно эффективно!

– Это какое? – пробормотала Изабель, безуспешно пытаясь подцепить носком ноги слетевшую туфлю.

– Ты тоже его знаешь, Богарт! Что-то там про нулевую вероятность!

– Аааа, – протянула Изабель, расплываясь в довольной пьяной улыбке и грозя Сэм указательным пальцем. – И что ты сделаешь потом? – спросила она заплетающимся языком, старательно пытаясь придать своему лицу трезвое выражение. – Если у тебя получиться?

– Получится охмурить твои гениальные мозги? – уточнила Сэм, заходя вместе с Изабель в ее комнату. – Женюсь на них! Пока они еще не успеют опомниться и передумать!

– Женишься? – Изабель была поражена до глубины души, если таковая имелась у нашего физика (а она, конечно же, у нее имелась). Женщина остановилась в двух шагах от кровати, не сводя с Сэм изумленного взгляда своих прекрасных серо-зеленых глаз, в которых, к сожалению, не было и намека на то, что она осознает хоть немного свои слова и действия.

– Ты делаешь мне предложение, Сэм Сэммерсон? – Изабель постаралась принять величественный вид и даже вздернула подбородок, дабы посмотреть на Сэм свысока. Но у нее ничего не вышло, и она только потеряла точку фокусировки. Нахмурившись, Изабель, тут же стала ее отыскивать у Сэм на плечах, запутавшись взглядом в изысканных узорах шифонового шарфа, который покрывал эти самые плечи. Сэм прикусила щеку, чтобы не рассмеяться в такой торжественный момент.

– Не сегодня, Богарт! – со вздохом сожаления ответила она.

Это был странный разговор. Но каждая в нем была искренна.

– Ах ты обманщица! – возмутилась Изабель.

Она хотела оттолкнуть стоявшую рядом Сэм, но вместо этого оттолкнулась сама (Сэм была намного более устойчива в принципе, а сегодня в особенности). В попытке удержать равновесие Изабель схватилась за руками за тот самый шифоновый шарф, чьи узоры минуту назад казались ей очень изысканными, а точнее за те самые плечи, на которых он покоился, но не удержалась и упала на кровать, увлекая за собою Саманту. Та в последний момент приземления на кровать успела опереться на руки, между которыми естественно оказалась Изабель.

– Твои действия не согласуются с твоими словами, Сэммерсон! – заявила ученая с вызовом глядя Саманте в глаза. – Что тогда ты делаешь в моей постели?

– А вот это самый правильный вопрос, – пробормотала Сэм сама себе.

Она никогда не была сторонницей секса с бессознательными существами, но Изабель даже в столь неадекватном состоянии выглядела невероятно прекрасной. И соблазнительной. Если раньше Сэм удавалось гнать эти мысли прочь, то сейчас, (практически лежа на этой женщине), видя ее полураскрытые ждущие поцелуя губы, чувствуя ее молчаливое согласие на все, что может произойти, сделать это было неимоверно сложно.

И все же Сэм глубоко вздохнула и поднялась.

– Спи сладко, Богарт! Мое предложение от тебя никуда не денется.

С этими словами она направилась к выходу из комнаты, обернувшись у двери, чтобы выключить свет. Изабель уже спала с самым невинным и счастливым выражением лица.

Сэм сидела в гостиной на диване, когда следующим утром Изабель решительно спускалась по лестнице с шифоновым шарфом Саманты в руке, который она, проснувшись, обнаружила у себя в постели. Глаза Сэм были закрыты, а голова лежала на спинке дивана. Руки и одежда ее были перепачканы, и сама она выглядела довольно изможденной, но Изабель было не до этого. Остановившись перед Самантой, она смерила ее холодным взглядом. (Или пылающим. Но если и пылающим, то это был расплавленный металл.)

– Сэм Сэммерсон! – требовательно произнесла Изабель.

Саманта нехотя открыла глаза.

– Встань! – приказала Изабель. Голос ее звенел еле сдерживаемой яростью.

– Зачем? – удивилась Сэм, протирая глаза. – Мож…

– Встань, я тебя прошу! – перебила ее Изабель.

– Как пожелаешь, – вздохнула Сэм, отрывая голову от мягкой и такой удобной спинки дивана.

Но не успела она подняться, сладко потягиваясь на ходу, как получила от Изабель звонкую пощечину. Сэм удивленно уставилась на ученую, потирая щеку и прислушиваясь к незнакомому шуму в своей голове.

– Похоже, вопрос серьезный!

– Я нашла у себя в постели сегодня утром вот это! – Изабель предъявила ей шарф. – И пришла к самым напрашивающимся выводам!

– Самым напрашивающимся или самым желанным? – захотела уточнить Сэм, и тут же получила вторую пощечину.

– Тихо-тихо-тихо! – попросила Саманта, желая отступить назад, но наткнувшись ногой на диван. А впереди стояла Изабель, всем своим видом требуя объяснений. Глаза ее сверкали. И хотя у Сэм порядком звенело в голове, и горела кожа на щеках, представшее перед ней видение казалось ей прекрасным.

– Я жду! – холодно произнесла Изабель.

– Ты что совсем ничего не помнишь? – спросила Сэм и, на всякий случай удалилась от Изабель на безопасное расстояние. Потому что на лице ее возникла предательская улыбка. Она понимала, как звучит этот вопрос, понимала, что творится у Изабель в голове, и от всего этого ей становилось очень смешно.

– От чего же! – произнесла Изабель, следуя за Самантой. – Помню! И последнее, что я помню – это тебя в своей кровати, наклонившуюся надо мной, чтобы поцеловать!

– Это осложняет ситуацию, – пробормотала Сэм, хмурясь. (Это и правда сильно все осложняло). – Но я все же попробую…

– И желательно побыстрее! – пригрозила ей Изабель ее же шарфом.

– Ты не держалась на ногах, и я всего лишь провожала тебя в твою комнату. Потом мы упали на твою кровать, но провели там вместе минуту, не больше. Неужели, ты думаешь, я могла воспользоваться тобой в таком состоянии? – спросила Сэм, пытаясь звучать и выглядеть как можно убедительнее. Но, видя по-прежнему непроницаемое холодное выражение лица ученой, попробовала другой аргумент. – Или неужели ты думаешь, что минуты вполне достаточно?

Изабель решительно закивала, и Сэм поняла, что ничего хорошего этот ее кивание не предвещает.

– Так я и думала, что твой эмоционально-интуитивный метод не сработает, – произнесла она. – Может, следует обратиться к другой системе доказательств?

– Хорошая идея, – согласилась Саманта, направившись к появившемуся с улицы Питеру. – А вот и моя другая система доказательств. Питер, будь добр, поговори с мисс Богарт и верни мне мое доброе имя.

И пока Изабель переводила свой непонимающий взгляд на Питера и придавала ему подобающее ситуации выражение, (потому что смотреть так же требовательно и гневно на своего друга у нее не было никаких причин), Сэм ускользнула на кухню.

– Я обнаружила у себя утром в постели шарф Сэм и поняла, что ничего не помню о вчерашней ночи, – произнесла Изабель уже несколько растерянно.

– Видимо, он остался в твоей спальне, когда Сэм укладывала тебя спать, – предположил Питер. – Я видел, как она провожала тебя по возвращению с праздника, потому что…, – он запнулся и решил не объяснять, почему. – Она была в твоей комнате буквально пару минут! А потом нам позвонили Форнье, и мы отправились тушить пожар на Сиреневой улице. У Роджерсов загорелся старый амбар. Мы вернулись совсем недавно.

Изабель опустила голову, обдумывая слова Питера. Да и нечего было там обдумывать. Она доверяла ему и была уверена, что тот не станет ее обманывать.

– Боже! – прошептала она. – Это так на меня не похоже!

Изабель обвела пустым взглядом гостиную Сэммерсонов. Она выглядела потрясенной.

– Я схожу с ума, да, Питер? – она подняла на него глаза, в которых блестели слезы. – Я схожу с ума по твоей сестре…

– Этого сложно избежать, – согласился он.

– Мне надо перед ней извиниться, – сказала Изабель и решительно пошла на поиски Сэм.

Она нашла Саманту в саду. Та рвала цветы для букета, который всегда стоял на обеденном столе. При виде Сэм, гордой и сильной и радостной и уверенной в себе, у Изабель отлегло от сердца. Она уже знала, что та не сердится на нее. И это было так приятно чувствовать.

– Саманта, – позвала Изабель.

Сэм обернулась на ласковый голос, и на лице ее засияла счастливая улыбка, которая показалась Изабель слишком довольной.

– Ты рискуешь, Сэм Сэммерсон! – предупредила ее Изабель. – Не стоит надо мной смеяться!

Сэм сделала жест рукой, будто бы застегнула на молнию свой рот и выкинула ключик, но стереть довольную улыбку с лица ей никак не удавалось. Изабель оглянулась вокруг себя и увидела на скамейке перчатки для работы в саду. Взяв их, она запустила в Сэм сначала одну, от которой Саманта ловко увернулась, потом вторую. И не достигнув положительного результата, бросилась за уже убегающей по садовым дорожкам Самантой в погоню.

– За что ты на меня сердишься, Изабель? – смеялась на бегу Сэм. – Теперь ты сердишься на меня за то, что оказалась не права? И вела себя неподобающим образом? – даже в такой ситуации Саманта выбирала слова. – Я в этом не виновата!

– Виновата! – неслась за ней Изабель. – Виновата!

– Хорошо! – вдруг резко остановилась Сэм так, что Изабель почти врезалась в нее, не успев затормозить. – Ты права! Я виновата в этом! Я заставила тебя своим поведением быть подозрительной и ожидать от меня исключительно такого поступка! Прости!

Они смотрели друг на друга, и каждая думала о том, как прекрасна была другая. Но если Сэм ее чувства приводили в восторг, потому что ощущать себя живой и влюбленной нравилось ей чуть ли не больше всего на свете, то Изабель такие чувства пугали, потому что она совершенно не привыкла их испытывать.

– Ты прощаешь меня, Изабель Богарт? – спросила Сэм, неожиданно став серьезной.

– Я прощаю тебя, Сэм Сэммерсон! – так же серьезно ответила Изабель.

В этот момент они обе поняли, что это было их прощание друг с другом.

Изабель уехала через час.

– Я не умею так жить, Питер, – сказала она своему другу, в спешке похожей на бегство, собирая свои вещи. – Чувства не для меня. Я ученый, Питер, и самое главное для меня – это чистота и спокойствие моего научного сознания! А Сэм – это все, о чем я могу сейчас думать. Я постоянно хочу быть рядом с ней, прикасаться в ней, слышать ее голос, Питер! Я схожу с ума! Я так не могу!

– Кроме твоего блестящего ума, Изабель, у тебя есть еще и сердце! Ты забыла об этом?

– Я забыла о нем и счастливо живу так уже тридцать лет!

– Может быть, пришло время о нем вспомнить? – спросил Питер. – Сэм тебя любит. Я это вижу.

– Ни о чем меня сейчас не спрашивай, Питер, пожалуйста! Для начала мне надо просто прийти в себя, а здесь я этого сделать не могу.

И она уехала.

– Тебя опять бросили, девочка моя! – Пола Фернандес гладила Сэм по плечу, когда та сидела за столиком в ее ресторане, ковыряясь вилкой в шоколадном десерте.

– Похоже на то! – криво улыбнулась Сэм, поднимая на Полу слегка потухшие глаза.

– Она вернется! – уверенно заявила миссис Фернандес. – Или она будет полной дурой, если упустит тебя!

– Я жду, – Сэм кивнула головой и вернулась к своему десерту. – Два дня уже жду. Она все-таки очень умная.

– Томас правильно сделал, что сбежал. Ты была ему не по зубам. А вот мисс Богарт могла бы с тобой справиться, – рассуждала Пола, наполняя чашку Сэм ароматным чаем. – Она вернется, как только поймет это.

Сэм погладила руку Полы на своем плече и глубоко вздохнула.

– Как бы там ни было, жизнь продолжается. И она по-прежнему прекрасна, – с грустью в голосе, но все же уверенно проговорила Саманта.

– Может, покатаешься на лошадях? – предложила Пола. – Могу вечером составить тебе компанию, когда Хью приедет и сможет присмотреть за ресторанчиком.

– Да, отличная идея, – опять кивнула Сэм. – Спасибо.

Она продолжала водить вилкой по линиям шоколадных узоров на своей белоснежной тарелке, как почувствовала, что рука Полы на ее плече неестественно замерла. Посмотрев на женщину и проследив ее удивленный взгляд, Сэм повернула голову к входу в ресторанчик и увидела то, что заставило ее замереть на месте, как и миссис Фернандес.

– Похоже, моя компания тебе не понадобиться, – пряча довольную улыбку, сказала Пола и неслышно вернулась за барную стойку.

Сэм, не отрываясь, смотрела на Изабель, показавшуюся в дверях ресторана. Мисс Богарт зашла и стала оглядываться по сторонам в поисках сами-знаете-кого. Она выглядела так непривычно, Сэм едва могла ее узнать. Изабель сияла, и во всем ее облике была неведомая ранее уверенность. Уверенность в чем-то совершенно отличном от существования корпускулярно-волнового дуализма.

Сэм хотела подняться ей навстречу, но у нее внезапно не оказалось сил, чтобы встать на ноги. Наконец, Изабель увидела Саманту, отчего вздрогнула, но уже в следующий момент решительно направилась к ней.

– Шоколад утешает, все правильно, – с нежной улыбкой заметила Изабель, останавливаясь рядом с Сэм.

Саманта любовалась ею, открыв рот.

– Не присядешь? – спросила Сэм, слегка придя в себя.

– Не хочу упускать возможность хотя бы раз посмотреть на тебя сверху вниз, – ответила Изабель.

Ее игривый тон, ее сияющие глаза, ее рука на плече Сэм, все говорило о том, что Изабель вернулась не просто так.

– Ты права, – согласилась Саманта, окидывая Изабель восхищенным взглядом снизу вверх. – Прекрасный вид.

Потом Сэм за талию притянула женщину к себе, и та села ей на колени. Теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Без тебя еще хуже, чем с тобой, – сказала Изабель, нежным движением заправляя Сэм длинную прядь волос за ухо.

– Я рада, – отозвалась та.

– Я подумала, что Питер прав, – продолжала Изабель. Она приготовилась к долгой речи. Ей многое надо было поведать Сэм, потому что за два дня своего отсутствия она только и делала, что думала и приходила к определенным выводам.

Сэм слушала, глядя в ее прекрасные серо-зеленые глаза, как и все, не имея сил следить за ее мыслью. Но потом Саманта взяла себя в руки, потому что чувствовала, Изабель будет говорить об очень важных для них, вещах.

– Питер прав, и мне надо подумать о своем сердце. То есть мне надо выбрать спутника жизни, чтобы разделить свою жизнь с кем-нибудь.

Сэм медленно кивнула, ожидая продолжения.

– И если я все равно могу в будущем потерять голову, то я не буду убегать от этого сейчас. И я хочу, чтобы это была ты. Потому что ты кажешься мне наилучшим человеком с кем можно это сделать.

– Логично, – улыбнулась Сэм, касаясь кончиком носа щеки Изабель.

– Помимо всех твоих прекрасных качеств, ты единственная вызываешь во мне столь сильные психо-эмоциональные и физические реакции, – продолжала Изабель, закрывая глаза от нежного прикосновения.

– Как только я решила, что это вполне нормально, ты ведь такой прекрасный человек, а, значит, такие реакции на тебя вполне естественны, подобное восприятие тебя перестало меня пугать, и я почувствовала, что именно рядом с тобой мое научное сознание будет в наибольшей безопасности, – добавила Изабель, отстранившись, чтобы смотреть Сэм прямо в глаза.

Сэм счастливо вздохнула. Как же она была рада это слышать.

– И последнее, – Изабель хитро улыбнулась. – Ты обещала на мне жениться.

Саманта раскрыла рот от удивления.

– Как тебе удалось это вспомнить?

– Мой мозг способен и не на такое в спокойном состоянии. Я согласна.

Эти слова мисс Богарт произнесла торжественно, как и подобает в подобной ситуации.

– Согласна? – переспросила Сэм, не зная, может ли она верить своему счастью.

– Советую тебе сделать это побыстрее, пока мой ошалевший, как ты выразилась мозг, не пришел в себя.

Сэм глубоко вздохнула и поднялась вместе с Изабель на ноги, не выпуская ее руки из своей.

– Тогда пойдем. Мэр почтет за честь поженить нас прямо сейчас.

Саманта потянула Изабель к выходу, размышляя на ходу.

– По пути заглянем к миссис Россино, она должна найти для нас самые потрясающие кольца.

– Стой, – остановила ее ученая.

– Что такое? – повернулась к ней Сэм.

– Поцелуй меня, – попросила Изабель. – Так, как ты обычно это делаешь. Твое умение целоваться я тоже учитывала, принимая свое решение.

– Умная девочка, – заметила про себя миссис Фернандес, с умилением глядя на целующихся женщин.

© 13/10/2010

Трое в октябре

Их трое.

Бобби, Мишель и Адриана.

Они живут в прекрасном доме в местечке, называющемся Западными Болотами.

Они любят друг друга, но по-разному. И в их жизни практически ничего не происходит…

Вода бесшумно вытекала из шланга. Трое стояли плечом к плечу и смотрели на это действие, не скрывая улыбок. Точнее улыбались только двое. Одна сохраняла величественно благостное выражение красивого лица. Таким, величественно благостным, оно было практически всегда.

А вода продолжала бежать из черного гибкого шланга, змеей притаившегося под деревом, тут же исчезая в холодной осенней траве, темно-зеленого цвета, вперемешку с опавшими и успевшими пожухнуть листьями. Никаких луж. Холодная октябрьская земля тут же принимала ее. Не как рассохшаяся и изголодавшаяся по влаге июльская земля в жару и засуху. Нет совсем не так. А так, будто бы одно являлось продолжением другого, или будто бы вода совершала путешествие, спеша из шланга в землю, где ее уже ждали, чтобы препроводить дальше в недра земли. Вода определенно была холодной, ледяной на ощупь, каждый из троих чувствовал этот лед на своих пальцах, и ежился от него, бросая другому веселые смешливые взгляды.

– Ее не сломать, – обронил Бобби, заворожено провожая воду в ее пути.

Он стоял, руки в карманах джинс, короткие русые волосы забавно взъерошены. Белая рубашка с расстегнутым воротом. Высокий, сильный, внушающий доверие одним своим видом, ироничный наклон головы, задумчивый взгляд.

– Может, когда замерзнет, – подключилась к его размышлениям девушка.

Ее звали Мишель. Черные короткие кудри спадали ей на лоб, среднего роста, стройная, и в общем-то во всем ее виде не было ничего выдающегося, но что-то было не так. Казалось, она сейчас выкинет что-нибудь, слишком много жизни было заключено в хрупких очертаниях ее изящной насмешливой фигуры. Руки сцеплены за спиной. Она перекатывалась с носков на пятки, так же как и Бобби неотрывно глядя на единственное проявление жизни поблизости, на струю воды, мерно и совсем не замечая их, продолжавшую свой бег.

– Из ниоткуда в никуда, – закончила ее мысли Адриана.

Она стояла между Бобби и Мишель, как между двумя своими ангелами-хранителями. Гордая осанка, которая в другое время однозначно выдала бы в ней особу королевской крови, белое платье в пол, длинные распущенные по спине темно-каштановые волосы, огромные кофейного цвета глаза, готовые удивленно взирать на этот мир, губы сложенные в вежливую приветливую улыбку, руки грациозно покоящиеся на платье.

Мишель зябко повела плечами, но не высказала желания вернуться в дом. Октябрьский вечер был совсем не таким, каким он должен был быть. Он был теплым, в золотых цветах определенно летнего солнца, несмотря на приближение зимы. Никто о зиме не говорил, но молчали все именно о ней. И каждый думал «А может опять обойдется?» Если о ней не говорить и делать вид, что на дворе удивительная поздняя осень, а потом неожиданно ранняя весна. Может, на этот раз все обойдется без зимы?

– В любом случае, попробовать стоит, – с видом заговорщика улыбнулась Адриана стоящей рядом девушке, в чьей прелестной головке витали сейчас подобные мысли.

Мишель повернулась к ней и подняла на нее несколько недоверчивый и все же определенно радостный взгляд темных глаз. Уж если сама Адриана одобряет эту затею, тогда точно да, они попытаются. Мишель повернулась к ней в самый подходящий момент, чтобы увидеть, как Адриана резво пригибает верхнюю половину туловища, чтобы увернуться от спикировавшего на нее с ветки стоящего рядом голого черного дерева ворона. Даже такое нелепое движение в ее исполнении было полно естественной грации. И Бобби залюбовался ею вслед за Мишель.

– Может это июльское солнце? Или августовское? – предположил он. – Они спутали свои смены и сейчас мы наблюдаем его, а кто-то безнадежно застрявший в лете, любуется холодным серебристо-голубым солнцем поздней осени.

– Скорее всего, – согласилась Мишель, уже стоя на крыльце. Она все же замерзла. Тонкая летная блузка не лучший наряд для октябрьских гуляний.

По небу беспечно бежали овечки-облака. Они прекрасно вписывались в ясное пронзительно голубое небо, но никак не вязались с черными силуэтами обезлиственных деревьев.

– Если мы уж все-равно застряли в октябре, то давайте застрянем в этом дне. С июльским солнцем, – весело предложила Мишель.

– Мишель, подожди нас! – позвала ее Адриана.

В учтивом поклоне, сохраняя почти торжественное молчание, Бобби подал ей руку, на которую она охотно оперлась, легко перепрыгивая через мокрый ряд увядших цветов, которые садовник еще не успел убрать. Но даже они не могли придать осеннему саду в этот день унылого вида.

– Кому сделать оладьи? – кричал Бобби с кухни.

– Мне, – кричала ему в ответ Мишель из своей комнаты на втором этаже.

– Тебе с джемом? – продолжал Бобби.

– С брусничным! – вторила ему Мишель. Она заправляла постель, усаживая на ней поудобнее белого плюшевого медведя, довольно потрепанного вида, что совершенно не мешало ей во все горло переговариваться с Бобби.

– А может си… – Бобби оборвался на полуслове, держа в одной руке шипящую сковороду.

В кухню вошла Адриана.

– Доброе утро, – мягко и чуть застенчиво улыбнулся он.

– Доброе, – кивнула она ему.

Сделала она это так, что ни один волосок в ее прическе не поменял своего местоположения. Бобби смотрел на нее сияющими глазами, пока наконец ручка сковороды не стала жечь ему ладонь сквозь прихватку. Не издав ни звука и не отрывая взгляда от объекта своего восхищения, он вернул сковороду на плиту. Потом, смутившись, опустил голову. Покраснел. И продолжил выпечку оладьев.

Адриана села в кресло около окна во всю стену с раздвигающимися стеклянными же дверьми, которые осенью оставались преимущественно закрытыми. Только Мишель иногда открывала их, чтобы выйти сразу в сад за своей кошкой, которая часто там гуляла. Перед Адрианой открывался прекрасный вид на осенний сад. Утреннее солнце светило прямо в окно, поэтому все, что она могла разобрать сквозь его сияние, это черные ветви деревьев, сказочными зарослями блестящие на фоне ясного лазоревого неба. Женщина задумчиво перебирала складки своего безупречного белого платья, не щуря глаз. Казалось, утреннее необыкновенно яркое октябрьское солнце не слепило только ее. Казалось, она сама была настолько ослепительна, что ее ослепить уже ничто не могло.

– Мы во вчера, – резюмировала наконец свои наблюдения Адриана. – Мы во вчерашнем дне с июльским солнцем.

– Ммм…- отреагировала Мишель, появившаяся, наконец, на кухне. – Вчера, – произнесла она, пробуя это слово на вкус, вместо оладушка, ждущего ее на дымящейся тарелке. – Мы во вчера. Надо это отпраздновать.

Она подбежала к Бобби и с самым счастливым выражением лица поцеловала его в щеку.

– Ммм, – повторно протянула она уже с большим энтузиазмом, все же наклоняясь к тарелке, в которой уже красовалось несколько пышущих только что с раскаленной сковороды оладьев.

За окном медленно прошествовала по дорожке из гравия красивая серая кошка.

– Вон она! – воскликнула Мишель и бросилась на улицу.

Бобби бросил сковороду вместе с оладьями на плиту и побежал вслед за Мишель. Когда они вернулись, оладьи уже подгорели. Бобби сложил их в отдельную тарелку и поставил ее на стол, где уже располагались стаканы с соком, хлеб, сыр и баночка брусничного джема.

Адриана скользнула взглядом по этому убранству, но ничего не сказала. Мишель села в стоящее рядом с ней кресло и в молчаливом согласии устремила свой взгляд на улицу в желании полюбоваться холодным ясным небом, еще зеленой травой с длинными тенями, но не успела она расположиться в своем кресле, уютно закинув ногу на ногу, и обменяться с Адрианой полным глубочайшей симпатии друг к другу взглядом, как за окном уже в другую сторону опять пробежала ее кошка.

– Она вернулась! – вскочила Мишель и тут же исчезла в направлении входной двери.

Открывать тяжелую стеклянную дверь в стене сейчас было бы слишком долго, и она потеряла бы заряд стремительности, и к тому же ей не хотелось морозить Адриану. Воздух на улице был именно морозным, как они уже успели узнать с Бобби несколькими минутами ранее.

И все же сие обстоятельство не помешало им после завтрака выбраться на улицу, чтобы поиграть в мяч на еще зеленой лужайке. Мишель в который раз глянула на тоскливый зеленый цвет устало согнувшейся травы. На лице ее возникла легкая с едва заметными следами сожаления улыбка. Все же летняя яркая зеленая трава нравилась ей куда больше. Но эта была тоже ничего. И хотя она была мокрой, просто так, оттого что на дворе уже глубокая осень, они все же стали носиться по ней с веселыми криками, пасуя мяч друг другу.

Любуясь тем, как Адриана приподняв подол своего белого платья, ловким движением миниатюрной ступни обутой в милую замшевую туфельку остановила мокрый мяч, а потом таким же уверенным движением отправила его Бобби, Мишель вдруг проговорила:

– Ты же боишься мяча!

– Я? – удивилась Адриана. – Я нет. Ты меня с кем-то путаешь.

– Похоже на то, – сказала Мишель и бросилась в атаку на Бобби. Не добежав до него пары шагов, она поскользнулась на мокрой траве и, смеясь, упала в нее. Трава оказалась не только мокрой, но еще и грязной, что стало тут же заметно на ее белой рубашке. Мишель перевернулась на четвереньки и постаралась сократить расстояние между ней и Бобби. Тот стоял, победно опустив ногу на мяч. Но Мишель даже и не пыталась подняться, чтобы кинуться на него. Вместо этого она схватила мяч и выдернула его из под ноги Бобби, прижала к себе как самое драгоценное сокровище и перекатилась пару раз по траве, отчего ее белоснежная рубашка покрылась еще парочкой огромных грязных коричнево-зеленоватых пятен.

Адриана залилась веселым смехом и махнула в сторону Мишель рукой.

– Держи его крепче, он скользкий тип! – подмигнула она девушке.

Мишель все еще лежа на траве, хитро посмотрела на прекрасную женщину, та качнула головой и гордо выпрямилась:

– Ты не сделаешь этого! – уверенно произнесла она.

– Нет, не сделаю, – согласилась Мишель и откинула голову на землю, беззаботно продолжив. – Если бы я могла это сделать, я бы не валялась здесь в вашем обществе!

Бобби помог ей подняться, и они все вместе направились в дом.

Вечером в доме произошел сбой электричества, и Мишель зажигала в гостиной свечи. Перед этим она в кромешной тьме, буквально на ощупь, если бы не знала каждый угол в этом доме, поднялась к себе, взяла в ящике комода свечи, канделябр и зажигалку, спустилась вниз, прошла в гостиную, безошибочно определила, где находится стол, расставила свечи и стала их по одной зажигать. Она так увлеклась этим занятием, что вздрогнула, когда почувствовала на своей талии чьи-то руки, притягивающие ее к себе. Потом затылок ее уловил едва заметное дыхание. Мишель откинула голову, отдаваясь этим нечаянным и долгожданным объятьям. Руки все плотнее окутывали ее, и дыхание в затылок становилось все отчетливее, тревожа волосы и кожу за ухом, грея ее своим теплом. Потом Мишель почувствовала легкий поцелуй на шее и закрыла глаза, в них все равно плясали огни, и вокруг ничего было не разобрать кроме этих огней и окружающей тьмы, а еще их же отображения на витринной стене, ведущей в сад.

– Никогда тебя не отпущу, – раздался ласковый шепот.

Потом Мишель звонила в аварийную службу. Ей ответила девушка, которая, не смотря на очевидность того, что они были далеко не первыми за ночь, очень вежливо с ней разговаривала.

– У нас нет света, – сообщила ей Мишель и назвала их адрес.

– Сбой электричества по всем Западным Болотам, у вас слетели входные настройки приемного аппарата в щитовом шкафу. Вы дождетесь нашего специалиста или мне записать вас на телефонную консультацию?

– Чтобы мы сами восстановили настройки? – уточнила Мишель.

– Совершенно верно. Это не сложная процедура.

– А когда приедет специалист и когда ближайшая консультация?

– Специалист приедет самое раннее утром, а так я могу вас записать на 19.50, то есть через 30 минут.

Мишель пожала плечами. Свет им был не нужен, они все равно вскоре ложились спать, но возможность покопаться в распределительном шкафу и побыть ненадолго электриком звучала как неплохой вариант вечернего время препровождения.

– Запишите на консультацию, – попросила она. – Мы будем с нетерпением ждать звонка вашего специалиста.

– Что случилось? – наконец, в гостиную спустился и Бобби, когда Мишель уже нажала клавишу отбоя.

Он обвел взглядом темную гостиную, задержав взгляд на неподвижном пламени свечей на столе. Адриана сидела в кресле, лениво оперев подбородок на кисть руки. В своем белом платье она смотрелась как приведение и очень дополняла окружающую обстановку. Мишель стояла с телефоном в руках, еще не успев вернуть трубку на место.

– Кем ты хотел стать в детстве? – спросила Мишель.

– Взрослым, – тут же ответил Бобби и, заметив мгновенно возникшее разочарование на лице обеих своих подруг, тут же добавил, – шутка.

Он пожал плечами, возвращаясь к ответу на вопрос Мишель. Она махнула на него рукой.

– С меня свет, с тебя молочный коктейль!

– По рукам! – обрадовался он.

Через пятнадцать минут в доме раздался звонок. Мишель радостно подбежала к телефону.

– Риивз, – назвала она их фамилию. – Да, это 61 первый дом по Низинной улице.

– Вы готовы? – спросила ее девушка на том конце провода после того, как представилась.

Она звучала куда более уставшей, нежели первая девушка, но всеми силами держалась в установленных рамках данного вида общения, отчего голос ее приобрел металлические нотки. То, что это может легко ранить некоторых ее консультируемых, она, скорее всего не предполагала. Ей было не до этого.

– Готовы, – тем же бесцветным тоном ответила ей Мишель, успешно скрывая свое нетерпение как у ребенка.

Адриана отчетливо видела, что она готова была на потолок залезть от радости.

– В другой раз, – прошептала она Мишель, следуя за той по пятам.

Когда Мишель, следуя указанием железной леди в трубке, открыла щитовой шкаф в подвале и включила сенсорный экран, Адриана буквально как ангел нависала над ее правым плечом, носом будучи с ней чуть ли не в этом же самом шкафу. Мишель повернулась и молча предложила ей трубку, в ответ на что Адриана испуганно замотала головой и даже отступила на шаг назад. Но только для того, чтобы вскоре вновь вернуться к Мишель. Любопытство страшная вещь. Они вместе разбирали надписи на экране, их волосы переплелись, черные с каштановыми. Когда Мишель поворачивала голову к Ариадне, она буквально сталкивалась носом с ее мягкой нежной щекой, отчего на губах Ариадны появлялась загадочная и одновременно довольная улыбка.

Железная леди в трубке очень вежливым голосом просила Мишель забивать определенные цифры в определенных разделах, высвеченных на экране, что девушка послушно и делала. И не смотря на близость Адрианы, сердце Мишель сжималось от грусти все больше и больше. Они были так далеки с этой незнакомой девушкой. Этой совершенно незнакомой девушкой, которая делала доброе дело, наверняка, с таким безжизненным выражением лица и с такой сталью в голосе.

– Вы устали? – спросила Мишель, глядя куда-то сквозь сенсорный экран.

Молчание на том конце провода, потом согласное «да».

– Я привезу вам молочный коктейль. Вы же должны пожинать плоды своих трудов.

Девушка была растеряна таким поворотом событий.

– Не надо, спасибо, – наконец, она пришла в себя.

Но голос ее после этого потерял ледяные нотки, и она расслабилась.

Мишель пожала плечами и подумала, что это глупо, отказываться от потрясающего коктейля Бобби, но спорить не стала. «Глупенькая она», – решила Мишель про себя, – «хотя добрая, а сердце важнее ума. Что ж мы будем пить молочный коктейль в вашу честь, мисс».

После того, как в доме восстановилось электричество, они сидели в гостиной и пили молочный коктейль. Бобби с Мишель на диване. Адриана в кресле. Они оба смотрели на нее. Бобби как всегда с неприкрытым восхищением. Мишель с некоторой усталостью и смирением. Будто понимая неумолимость ее присутствия в своей жизни и в своем сердце. Адриана поймала ее взгляд, загадочно улыбнулась и спросила:

– Составляешь план побега?

Мишель не улыбалась и не отводила глаз. Она наблюдала, как Адриана поигрывала носком туфельки, поддевая подол своего белого платья.

– Нет, – наконец, ответила Мишель со всей возможной мягкостью и одновременно серьезностью.

– Между собаками и преданными влюбленными, огромная пропасть разницы, – сообщила ей Адриана.

Бобби полусидел – полулежал, расслаблено вытянув свои мускулистые ноги, краем уха слушая этот разговор, который он уже тысячу раз слышал.

– И из чего же состоит эта пропасть? – спросила Мишель, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно буднишнее. Рядом с Адрианой она всегда чувствовала себя так, будто бы ее вводили за нос.

– Собаку никогда не полюбить так, как человека, – Адриана пожала плечами.

– А человека, как собаку, – закончила за нее Мишель. – И за что ты любишь собак?

Адриана задумалась, но потом быстро нашлась:

– За большой язык, – уверенно ответила она.

Бобби задумчиво посмотрел на нее.

– А почему у нас нет собаки? – спросил он.

Мишель едва заметным движением указала ему на террасу за стеклянной стеной. Там сидела ее серая кошка и смотрела на них троих или ни на кого из них. Может, потому что она сидела, Мишель тоже не тронулась с места. Потом девушка медленно встала, так же медленно подошла к раздвигающейся в стене огромной двери и как можно бесшумнее открыла ее. Кошка реагировала на шум, как и все кошки – убегала. Когда ей удалось отодвинуть дверь на ладонь, кошка ловко запрыгнула в дом. А потом, когда Мишель вернулась на диван, она устроилась рядом со своей хозяйкой. И теперь кошка смотрела только на Адриану, немигающим взглядом, Адриана отвечала ей тем же. Мишель знала, что зрачки ее кошки сейчас расширены до максимума, и ее глаза поэтому похожи на два бездонных колодца, вода в которых переливается мерцающими черно-зелеными искрами, но дна как ни старайся тебе не увидеть. Там вообще ничего нет в этих зрачках, ничего, что можно было бы отнести к этому посюстороннему миру.

– Глупенький ушастик! – пробормотала Мишель и ласково притянула животное к себе. – Не смотри на эту женщину, иначе тебе никогда не найти пути домой.

Кошка довольно неуклюже плюхнулась на бок, издавая резкое толи недовольное толи наоборот мяуканье.

– Ты единственная, к кому она ревнует, – шепотом сообщила Мишель кошке. Но той уже было ни до того. Хозяйка гладила ее по брюху, и она блаженно урчала.

– Я ни к кому не ревную, – возразила Адриана. – Ни к твоей кошке, ни даже к Ней, ты знаешь.

– Давайте не будем о Ней, – обеспокоено заерзал на диване Бобби. Он подобрал ноги и прямо сел.

– А с чего мне ревновать к Ней? – удивилась Адриана. – Ты даже не помнишь, как Ее зовут.

– Конечно, не помню, – согласилась Мишель. – Имя это самое главное. Если хочешь все забыть, начинать надо с главного. С имени.

– Вот видишь Бобби, – довольно промурлыкала Адриана. – Разве я могу ревновать к той, от которой не осталось и следа.

– Вы можете все, что сочтете желаемым! – Бобби почтительно склонил голову.

– Не забывай, что она выбрала мужа и детей! А тебя оставила! – холодно произнесла Адриана.

– Такое не забывается, – успокоила ее Мишель. – Тебе в моем сердце ничто не угрожает.

Адриана довольно вздохнула и посмотрела куда-то в сторону, вытянув руку в белоснежном рукаве на подлокотнике кресла.

– Нам бы поменяться любимыми, – Бобби, желая ободрить, легонько ткнул Мишель кулаком в плечо. – Моя жена оставила меня из-за женщины. И забрала с собой нашего ребенка.

– Да, неплохо было бы, – согласилась с ним Мишель.

И они рассмеялись. И смеялись долго над этой им двоим понятной шуткой. Адриана вежливо отвернулась – это переживание принадлежало только им. Кошка продолжала следить полу прикрытыми глазами за женщиной в белом платье.

Ночью Мишель приснился кошмар. Она гнала по трассе на своем автомобиле, еле различая в ночном сиянии мокрого асфальта дорогу. Мишель кого-то преследовала, или кто-то преследовал ее. По спине бежал холодок ужаса. Живот скрутило ощущением панического страха. Впереди показался красный Астон Мартин. Мишель знала, кто был за рулем, и от этого ей стало еще хуже. Неожиданно, справа ее стал обгонять джип, за рулем которого сидел Бобби. Лицо его было искажено яростью. Бобби теснил Мишель к левой обочине. Мишель пыталась вырваться вперед.

Ночная дорога принадлежала им троим. Было совсем не разобрать, кто от кого убегал, и кто кого преследовал. Единственное, что Мишель знала, что сейчас произойдет что-то непоправимо ужасное, и что они с Бобби будут в этом виноваты. Она зажмурила глаза от этого липкого ощущения непоправимой катастрофы. Но ей тут же пришлось открыть их, потому что ее автомобиль получил серьезный толчок в правый бок. Бобби ее атаковал.

– Бобби! – крикнула Мишель, но крик застрял в горле, когда она поняла, что они с Бобби были по разные стороны баррикад.

Мишель надавила на газ и бросилась в отрыв. Впереди блеснул знак крутого поворота, Астон Мартин резко взял вправо, а потом раздался жуткий звук визжащих тормозов, а потом еще один жуткий звук – устрашающего взрыва. Вслед за этим за поворотом полыхнуло огромное пламя, ярким оранжевым цветком распустившееся во влажной ночи. Мишель расширившимися от ужаса глазами смотрела на становящийся с каждой секундой все ближе огненный шар. В этот момент она забыла о том, как молиться, но все ее существо просило небеса об одном – пусть это будет не Астон Мартин. И все же это был он. Через несколько секунд Мишель уже выскакивала из своего автомобиля в паре десятков шагов от полыхающих останков. Мишель послышались крики, и она было бросилась в направлении бушующего пламени, но сильные руки схватили ее и стали оттаскивать от места происшествия.

– Она еще жива, – хотела прошептать Мишель, но слова не соизволили выплеснуться из горла.

Бобби неумолимо держал ее, безучастно, безжизненно глядя на догорающую машину. Мишель опустилась на колени, слезы бежали по ее горящему, еще ощущающему жар пламени лицу. Мишель зажала уши руками и попыталась раздавить свою голову, вдавливая ее в колени. Она все еще слышала этот крик. И вот ее уже окружала непроглядная ночь, темнота, она не видела красок, только темнота, но не могла ни избавиться ни убежать от этого крика, раздающегося в самом ее сердце, в голове, повсюду вокруг.

– Мишель! Мишель! Проснись, тебе приснился кошмар!

Бобби прибежал на ее дикие вопли. Он спал в соседней комнате. И теперь он тряс ее за плечи, пытаясь вырвать из ужасающего и удушающего плена сна. Мишель открыла глаза и села на кровати, судорожно оглядываясь по сторонам и вглядываясь в темноту. Бобби сел радом с ней на кровать и притянул дрожащую девушку к себе.

– Кошмар? – спросил он.

– Жуткий, липкий, – ответила она, продолжая невидящим взглядом сверлить темноту.

Потом она свернулась клубочком в его сильных руках, позволяя убаюкивать себя.

– Ты был там, – как-то даже равнодушно, будто смирившись с этой мыслью, произнесла она.

– Конечно, – согласился он.

– Мы были не за одно, – возразила Мишель.

– Какая разница, главное я был рядом. Я всегда буду рядом, – успокоил ее Бобби.

– В следующий раз пусти меня, – прошептала Мишель.

Она так и заснула у него на руках.

Когда несколько позже, он пытался переложить Мишель на кровать, она проснулась.

– Ну вот, – вырвалось у него. Он опустился перед ней на корточки.

Мишель резко села, спросонья глядя на светлое пятно перед собой. Бобби был в белой рубашке.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Бобби понял, что Мишель совершенно ничего не помнит о недавнем кошмаре, и ответил:

– Пришел позвать тебя прогуляться. Ты просыпайся, а я пойду разбужу Адриану.

Он вернулся через несколько минут, помог Мишель закутаться в одеяло и выйти в коридор, где их уже ждала Адриана. Она была в платье. Разве могло быть иначе. Ей всегда необходимо было выглядеть безупречно.

– Доброе утро, – Мишель нежно поцеловала ее в щеку, потом зарылась лицом в ее волосы. От женщины еще пахло теплом сна. Мишель обняла Адриану, впуская ее к себе под одеяло, и они так и стояли бы, если бы Бобби не вырвал их из этого объятья.

– Пойдемте в сад.

Они спустились. Вышли на террасу. Холодный ночной воздух тут же забрался им под одежду.

– А сколько времени? – поинтересовалась Адриана. На улице стояла ночь, и хотя сверху лился неуловимый холодный свет, невозможно было предположить утро в окружающей темноте.

– Четыре часа, – невозмутимо ответил Бобби.

А на темно-синем небе среди сизых облаков проглядывала луна. Она была столь красива и столь хрупка. Ее свет такой слабый, но такой ощутимый, такой незаметный и такой заметный завораживал. Адриана, Бобби и Мишель в одеяле стояли безмолвно и любовались ею. Ее неподвижным отчетливым присутствием на начинающем светать темном небе. Облака бежали и бежали, прерывая ее свет, но она все равно оставалась висеть там, среди сизого дыма. От нее невозможно было оторвать глаз.

Наконец, Бобби, окончательно замерзнув, собрался было звать всех домой и уже сделал шаг в сторону, но натолкнулся на Мишель в одеяле, продолжающую неподвижно стаять как изваяние статуи. Он понял, что теперь будет не так-то просто увести их обеих домой, хоть снег начни падать (особенно, если вдруг снег начнет падать), одну за другой развернул на сто восемьдесят градусов продолжающих оборачиваться женщин и, мягко подталкивая, повел их в направлении дома.

– Какой смысл будить нас в четыре утра, если ты не даешь полюбоваться этой красотой в полной мере? – ворчала Мишель, передвигая ноги.

– В тебе проснулись твои старые замашки? – участливо спросил он.

– Нет, – отмахнулась она и передернула от холода плечами. – Я больше не стремлюсь обладать каждым красивым мгновением.

– С каких это пор твоя жадность поутихла? – поинтересовалась Адриана.

– С тех самых пор, как я поселилась с вами в этом доме и живу здесь безвылазно вот уже четыре года.

– Не ворчи, – сказал Бобби и потер ее плечи уже на входе в дом.

– Хочу кофе, – сказала Адриана и плюхнулась на диван.

– С молоком, – добавила Мишель, садясь рядом с ней и закутывая ее в свое одеяло.

Адриана положила голову Мишель на плечо, проведя носом по ее голой шее, отчего Мишель невольно замерла. Бобби поставил кофеварку на плиту, достал из холодильника пакет молока, из шкафчика на стене сахарницу, подождал необходимое время, снял кофеварку с огня и уже разливал кофе по чашкам, когда поднял голову, желая узнать, что делают его подруги. И увидел, что они целовались.

– Мне достаточно, – голос Адрианы вывел его из оцепенения.

– Ой, – сказал Бобби и отлил немного кофе из ее чашки, освобождая место для молока.

– Я просто не ожидал, что вы станете прямо здесь целоваться, – добавил он смущенно.

– Мы тоже не ожидали, – ответила ему Мишель.

– Совершенно, – вторила ей Адриана, ведя ладонью по губам.

Вечером Мишель решила прогуляться.

– Можно мы пойдем с тобой? – осторожно спросил Бобби.

– Я хочу побыть одна, – ласково попросила она. – Только я и я.

– Ты принесешь нам печенья? – спросил он.

– С корицей?

– Да.

– Принесу.

Октябрьский воздух был свеж и морозен. Она ощущала холод кончиками пальцев, на которых по обыкновению не было перчаток. Сунув руки в карманы пальто и подняв воротник, Мишель продолжила бодро идти по длинной безлюдной улице, украшенной растущими вдоль голыми черными деревьями словно из мультика Тима Бертона. Вдоволь нагулявшись и уже возвращаясь, она вспомнила о печенье с корицей, и зашла в супермаркет по пути. Но не успела подойти к стойке с кондитерскими изделиями, как высокий мужчина в куртке, снял с полки последнюю упаковку. Обрадовавшись одному только виду печенья у него в руках, Мишель нашла администратора зала и спросила, есть ли еще такое печенье.

– Все, что у нас было, лежало на полке, – неумолимо ответила та.

– Вы могли бы посмотреть на складе, может, там затерялась среди коробок нечаянно еще одна упаковка? – исключительно вежливо попросила Мишель. Ей очень нужно было это печенье.

– Вы за кого меня принимаете? – возмутилась администратор. Наверное, у нее был тяжелый день, но реагировала она на вежливую просьбу Мишель нестерпимо грубо. – И что вы имеете в виду, под «затерялась»? У нас ничего не теряется! – отрезала она.

Мишель замерла на месте, не находя в себе сил сдержать слезы. Они покатились у нее по щекам, будучи определенно солеными на вкус, если попробовать. Мишель во все глаза смотрела на женщину, гадая, что же надо чувствовать внутри, чтобы грубить первому попавшемуся под руку человеку, который к тому же совершенно доброжелательно к тебе настроен. Отшатнувшись от женщины, Мишель вышла из магазина на улицу. Холодный ветер ласково порхнул ей в лицо, и она немного успокоилась.

– Печенье, – пробормотала она и огляделась.

В Болотах был только один небольшой магазинчик. Мишель пошла на вокзал, села в первый попавшийся поезд и отправилась на поиски печенья. Когда она не вернулась домой в десять вечера, Бобби забеспокоился. А в двенадцать стал атаковать ее мобильник звонками. Наконец, Мишель взяла трубку. Бобби слышал шум поезда, а еще слышал, как кто-то играл на гитаре и довольно сносно пел.

– Мишель, ты где? – взволнованно спросил он.

– Ээээ… Сложно сказать, где-то между Бауэрсдорф и Вилльмерсдорф, – ответила Мишель.

Голос ее звучал уверенно, чуть насмешливо как всегда и ласково. Скорее всего, с ней было все в порядке.

– Ты в поезде? – догадался он.

– Еще в каком! В самом настоящем поезде! – подтвердила Мишель.

– Что ты там делаешь? – спросил Бобби и сглотнул. Если Мишель, ни с того ни с сего, была в поезде, значит что-то случилось.

– Еду за печеньем для тебя и Адрианы, – последовал ответ.

– Мы уже попили чаю перед сном, можем обойтись и без печенья.

– Не говори мне этого! – запротестовала Мишель. – Не говори! Скажите, что очень ждете меня дома вместе с печеньем.

Шум в трубке затих и Бобби расслышал название станции, произнесенное машинистом.

– Почему ты не выходишь? – спросил он упавшим голосом.

– Мы с Хавьером поем песни. Он удивительно играет на гитаре. Я так люблю гитару, ты же знаешь.

– Мишель, Рюдерсдорф – это же сотня километров от Западных Болот.

– Будем надеяться, здесь есть печенье.

– Мы очень тебя ждем, – проговорил Бобби в уже умерший телефон. Мишель повесила трубку.

– Где она? – спросила Адриана, наматывая прядь своих каштановых волос на палец.

– В Рюдерсдорфе, – ответил он потухшим голосом.

Утром Мишель вернулась. Она стояла перед дверью, мокрая насквозь, ее трясло, зуб на зуб не попадал. В руках у нее была оранжевая пачка любимого печенья Адрианы с корицей. Когда Бобби в ответ на ее звонок открыл дверь и увидел ее перед собой, он несколько мгновений совершенно не мог прийти в себя.

– Ты мокрая, – наконец, сказал он.

– Абсолютно, – согласилась с ним Мишель, делая несмелый шаг в холл. На полу тут же образовалась грязная и несколько вонючая лужица.

Бобби выглянул на улицу, посмотрел на небо, но не увидел там ни капли дождя.

– Где ты нашла столько воды? – спросил он.

– А она бы сейчас стала несильно ругаться, стащила бы с меня одежду, затолкала бы в горячую ванну, – только и ответила ему Мишель, опустив голову, с волос тоже изрядно капало.

– Ты каждый раз будешь топиться?- спросил Бобби, встряхивая ее за плечи.

– Четыре года уже, Бобби, – прошептала она, и волна дрожи пробежала по ее телу.

Бобби подозрительно понюхал свои ладони, которыми только что держал ее за плечи.

– Болота? Что ты там делала?

– Не изображай из себя нормального, – огрызнулась Мишель и прошла в дом, снимая по ходу одежду, так что в душ она вошла уже в подобающем виде – голой.

– Что это? – спросила Адриана, показавшись из своей комнаты и кивая на разбросанные по лестнице пальто, платье и колготки. Мокрые и оттого одинаково темные.

– Мишель вернулась, – сообщил ей Бобби.

– Она в душе?

– Да, – ответил Бобби и проводил Адриану заинтересованным взглядом до двери ванной комнаты. – Платье можешь оставить на ступеньках, – крикнул он ей вдогонку. – В нашем доме сегодня принято именно так.

Днем Мишель захотела порисовать. Она разместилась в своей мастерской наверху и не появлялась несколько часов. В конце концов, Ариадна не выдержала, взяла поднос с двумя чашками горячего какао и поднялась к ней.

– Что случилось? – спросила она, садясь на диван перед мольбертом и бережно ставя поднос себе на колени.

– Не помню, – ответила Мишель.

– Да не тогда, – раздраженно отмахнулась Адриана. – Что случилось сейчас?

– Ты принесла мне какао! Его светло-коричневый цвет очень подходит к твоему бежевому платью.

Адриана смотрела на Мишель, и во взгляде ее сквозило неприкрытое беспокойство. Рубашка Мишель как всегда, даже когда она не рисовала, была испачкана в чем-то зеленом и коричневом. А еще в желтом и красном. Ее кошка лежала в плетеном кресле у окна, греясь под лучами холодного октябрьского солнца. Или теплого июльского. Понять это можно было только, выйдя на улицу.

– Что ты рисуешь? – спросила Адриана.

Мишель задумалась, глядя на холст.

– Кошку, – наконец, ответила она. – Свою кошку в лучах июльского солнца посреди октября.

– Ты хочешь остывший какао или теплый?

– Теплый.

– Тогда, – Адриана хотела было встать, но ее остановил крик Мишель.

– Не двигайся! Сиди на месте и не шелохнись, пока я не скажу!

Адриана удивленно повела красивой темной бровью.

– Спугнешь кошку, – бросила ей Мишель, не отрывая взгляда от холста.

– Твое какао, – пролепетала она.

Мишель подняла на нее свои спокойные глаза, полные чего-то, что присутствовало далеко за пределами этой комнаты.

– И твое, – наконец, согласилась она и робко улыбнулась.

– Я сделаю нам еще потом, – успокоила ее Адриана. – Рисуй.

Вечером к ним пришли гости. Райан и Кейтлин. Они достаточно часто бывали у Риивзов. Трое встречали их в холле. Мишель едва успела отмыть руки от краски, она выглядела усталой. Бобби выглядел радостным и взволнованным. Адриана – скучающей. Когда гости поднимались по лестнице, Кейтлин бросила взгляд на новую картину, висящую на стене.

– Это же Адриана! – вырвалось у нее. – Как живая, – добавила она шепотом.

Райан сжал ее за локоть.

– Спасибо, – поблагодарила ее Мишель и обменялась с Адрианой довольными взглядами.

– Бобби и Мишель, – это так странно, – шепнула Кейтлин Райану. – Они же чуть не убили друг друга тогда. Но сейчас они ладят.

– Они оба любили ее, – пожал плечами Райан.

А ночью Мишель вместе со своей кошкой сидели в гостиной и любовались ночным садом. Смотрели, как луна опять появилась на небе и заливала сад своим серебряным мягким светом. Мишель сидела в кресле, положив ногу на ногу, а ее кошка сидела в паре метров от нее прямо перед стеклянными дверьми и тоже неотрывно смотрела сквозь них. И Мишель была рада тому, что ее кошка всегда с ней, когда ей хочется разделить свое одиночество с кем-то.

– Скоро этот день, – Адриана недовольно теребила подол своего платья. – Эшли приедет!

– Чего ты волнуешься? – успокаивающим голосом спросил Бобби.

– Мишель уже сейчас сама не своя, и с каждым часом все хуже!

– Потом у нее все пройдет, и это будет наша Мишель.

– Наша, – эхом повторила за ним Адриана.

Потом резко отбросила подол, гордо вскинула голову и вышла на улицу, где и нашла ту, за кого она так переживала. Адриана зябко повела плечами.

– Мы хотели жить в собственном доме. Втроем. Я, она и Эшли, – сказала ей Мишель спокойным безучастным голосом, глядя куда-то поверх садовых деревьев. Руки в карманах. Не шевелясь.

– Ты любишь Эшли, – сказала Адриана.

– Конечно, ведь это ее дочь. Я любила всех кого, любила она.

– Она тоже никак не может тебя забыть, – сказала ей Адриана.

– Эшли?

– Нет, та другая. Все никак не забудет и не отпустит.

– Это так сложно? Отпустить? – спросила Мишель и повернула голову к Адриане.

Та стояла не шелохнувшись. Она вообще редко двигалась. Будто бы давала возможность другим любоваться ее красотой. Созерцать ее и восхищаться.

– Некоторые люди не созданы для того, чтобы отпустить друг друга, – только и сказала Адриана.

– Я знаю, – улыбнулась Мишель. – Ты, например, никогда меня не отпустишь.

– Никогда, – сверкнула глазами женщина.

Мишель коротко кивнула и вернулась к рассматриванию ясного без облачка неба. Брови ее были нахмурены.

– А она отпустила, – только и сказала она в ответ.

Через несколько дней приехала Эшли. Высокая, стройная, с длинными каштановыми волосами, совсем как у матери. С огромными кошачьими глазами, с кошачьей грацией, в темном пальто с поднятым от ветра воротником. Руки в карманах. Хрупкая. Спокойный, уверенный взгляд глаз цвета кофе из под длинной челки.

– Эшли! – Мишель долго не могла выпустить ее из своих объятий. – Эшли!

Она привезла с собой огромный букет цветов. Белые розы, на которые Мишель не могла смотреть.

– Поехали, не будем тянуть. Вы готовы?

– Сейчас, – и с этими словами Мишель исчезла в доме.

Когда Эшли и Бобби уже стояли у дверей, а Мишель все не спускалась, Бобби пошел поторопить ее, но не нашел в своей комнате.

– Ее нет наверху, – крикнул он Эшли.

– Я знаю, где искать, – ответила она ему и вышла в сад.

Она не ошиблась. Мишель была там. Она спорила с Адрианой. Лицо Мишель было пасмурнее ночи. Ветер трепал ее блузку и волосы. Она хмурилась. Руки в карманах. Эшли невольно улыбнулась. Она так долго копировала ее позу, манеру держать себя, походку, что теперь ясно видела в Мишель саму себя. Эшли вернулась в дом.

– Дай ей несколько минут, – сказала она.

– Ты не сделаешь этого, – просила Адриана.

– Нет, конечно, я не сделаю этого, – соглашалась с ней Мишель, угрюмо опустив голову.

– Ты здесь совершенно не при чем, – продолжала Адриана.

– Абсолютно, – повторяла вслед за ней Мишель.

– Ты не можешь винить себя в том, чего не помнишь. Ты не помнишь, как все это было.

– Я не виню себя.

– Я знаю, что ты думаешь!

– Тебе ли не знать! – сказала Мишель. На этот раз она даже улыбнулась. Без горечи. Весело и задорно.

– Ты готова умереть, но не запятнать свой светлый образ. Он для тебя дороже всего на свете. Но ты же не поступишь так со мной. – Адриана почти плакала.

– Иди сюда глупенькая, – Мишель притянула женщину в белом платье к себе и нежно поцеловала ее в макушку, позволив той обвить свою талию руками.

– Твой светлый образ мне дороже моего.

– Никогда меня не отпускай, – прошептала Адриана.

Мишель закусила губу, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.

– Ты говоришь, как она, те же слова.

– Я люблю тебя, – коротко бросила Адриана ей куда-то в плечо и резко отстранилась. – Она тебя не любила.

– Говори так. Звучит отрезвляюще. – Мишель, глубоко вздохнула и успокоилась. – Поехали.

На кладбище было солнечно и немноголюдно. Видимо июльское солнце все еще продолжало гостить в этом не желающем никуда уходить октябре. Они стоили друг друга. Это солнце и эта осень. Зеленая трава и серые каменные плиты, обласканные упрямым солнцем, твердящем о жизни посреди смерти. Бобби держал Мишель за руку. Он помнил, как все проходило в последний раз, и теперь сжимал маленькую аккуратную ладонь Мишель в своей большой и теплой. Адриана шла по другую сторону от Мишель, в своем обыкновенном белом платье. Взгляд ее был суров. Выглядела она решительно, как перед битвой. Эшли с беспокойством посматривала на парочку слева от себя. Порыв холодного осеннего ветра взъерошил им всем волосы, заставив молодую девушку повыше поднять воротник пальто. На локте у нее покоился ее огромный букет белоснежных роз, их цвет чем-то напоминал цвет платья Адрианы. На самом подступе к могиле Мишель оступилась, и Бобби подхватил ее на руки. Адриана даже не смотрела на нее. Ее била дрожь, которую та пыталась унять.

– Ничего не в порядке, – предупредила Мишель вопрос Бобби. Но потом мгновенно взяла себя в руки и добавила, – Точнее все хорошо.

Но когда они подходили к могиле, глаза ее уже застилали слезы так, что она даже не могла прочитать имени на надгробном камне. Буквы прыгали и никак не хотели складываться в такое знакомое имя, которое она сумела забыть и всегда считала это своей личной победой.

Мишель посмотрела на Адриану. Ее присутствие рядом говорило о том, что женщина, которую она любила всю свою жизнь, находится рядом с нею, перед ней, но кто же тогда та, что лежит в этой могиле? Кто она? Мишель хотела и все никак не могла этого вспомнить. Она чувствовала, что это было для нее неимоверно важно, и все равно ничего не могла поделать с ускользающей, не слушающейся ее памятью. И вдруг она услышала крик, тот самый крик из кошмара, который приходил к ней каждую ночь вот уже последние две недели. Этот крик шел из самой глубины сердца, и его невозможно было заглушить ничем. И как в своем сне Мишель опустилась на колени, упав к сырой земле, она зажимала уши руками и плакала над могилой женщины, которую даже не могла вспомнить.

– Мишель! – позвал ее Бобби.

– Оставь ее, папа! – резко остановила его Эшли. – Может, хотя бы ей удастся это сегодня.

– Мишель! – это был уже крик Адрианы. Истошный, жадный вопль существа, желающего жить. И не имеющей этой возможности. Она протягивала свои красивые белые руки к девушке, рыдающей над могилой, но не могла дотянуться. И она таяла в солнечном холодном воздухе.

Бобби дернулся к ней, лицо его исказилось гримасой боли.

– Она здесь? – спросила Эшли. – Мама здесь?

– Да.

– Чего она хочет? – спросила Эшли и гордо вздернула подбородок. Таким же жестом, как это делала Адриана.

– Она хочет Мишель, – ответил Бобби.

– Ничто не изменилось, да пап?

– Нет, ничего не изменилось, – согласно кивнул он и расправил плечи, чтобы вдохнуть полной грудью свежего морозного воздуха. – Хотя, какой смысл плакать по тому, кого ты никак не можешь вспомнить, – проговорил он, с непонятным выражением лица глядя на Мишель.

– Или никак не можешь забыть, – продолжила Эшли, глядя на нее же.

Наконец, Мишель успокоилась. Она подняла заплаканное лицо на Адриану, как раз во время, чтобы увидеть, как лучи безумного июльского солнца пронзают ее светлый образ насквозь, наполняя его танцующими на солнце пылинками.

– Возвращайся, – сказал Мишель, шмыгая носом и поднимаясь на ноги. – Возвращайся, любовь моя. И отведи меня домой. Я хочу домой.

Она улыбалась. Как и Адриана, еще мгновение назад бывшая солнечной рябью, но вот опять приобретающая свои изящные очертания. Женщина в белом платье подошла к Мишель взяла ее за руку, потом взяла за руку Бобби. И они пошли прочь, ни разу даже не взглянув на одиноко стоящую рядом с могилой Эшли.

Она смотрела вслед двум удаляющимся людям, которых она любила всем своим сердцем, и ближе которых после смерти матери у нее не было. Она смотрела на них и думала, что хватит себя обманывать, с некоторых пор их навсегда стало трое.

© 03/11/2010

Мой бессмертный налоговый инспектор

Сабрина – молодая девушка 17 лет, приехала в клинику для онкобольных.

Ей много что там не нравится, но все это не имеет никакого значения. Потому что главврач клинки доктор Пейдж вызывает в ней чувства, помогающие ей забыть о том, что она больна.

P.S: С благодарностью к V.

Ясное голубое небо мелькало в окне мчащегося по дороге автомобиля. Верхушки деревьев, небесный просвет, кусок ватного облака, опять деревья, солнце, солнечный отблеск ударил ей в глаза. И Сабрина зажмурила их на мгновение. И рассмеялась.

– Сегодня будет прекрасный день! – бросила она брату.

Брайан вел машину, а она валялась на заднем сиденье, умудрившись согнуть ноги в коленях и закинуть одну на другую, так чтобы верхней ногой еще можно было покачивать в такт движениям автомобиля. Одна рука ее покоилась под головой, другая выводила в воздухе звучащую в машине мелодию.

– С тобой уплываю на корабле по морям, которых, я знаю, не существуют больше… – напевала она.

– Прекрати, – попросил ее брат. – Я сейчас заплачу!

– Ты большой мальчик! Я с удовольствием на это посмотрю! – хихикнула Сабрина в ответ.

Брайан не обернулся. Но она увидела, как напряглись его широкие плечи, и чуть ниже опустилась голова. И она очень хорошо знала этот его взгляд, обращенный сейчас на дорогу. Слишком прямой и спокойный для его двадцати лет. Кажется, дети в этой семье повзрослели совсем не вовремя.

– Прекрати, – твердо повторил он.

Сабрина замолчала, но не перестала помахивать в воздухе рукой.

– Так лучше?

– Да, намного, спасибо.

– Это помогает тебе забыть о том, что я умираю? – спросила она.

– Ты умираешь? – тут же шутливо отозвался он.

– Нет, конечно!

– Зачем тогда мы едем туда?

– Мы не едем туда, – поправила девушка брата. – Мы уже приехали сюда.

– Это не мешает нам уехать, – заметил Брайан, намертво вцепившись в руль, готовый в любой момент развернуться, чтобы увести свою сестру как можно дальше от этого места.

– Я не хочу обратно, – отрезала Сабрина. – Высаживай меня!

И с этими словами она решительно вскочила на сиденье, распахнула дверцу и выпрыгнула на улицу, потягиваясь и с любопытством озираясь по сторонам. Ее порадовало то, что она увидела.

– Красота! – улыбнулась она Брайану, кивнув в сторону невысокого трехэтажного здания перед ними, наполовину заросшего зеленым плющом, что в прочем совсем не придавало зданию унылого вида, а даже наоборот одаривало его некоторым благородным оттенком, как плесень на сыре.

Девушка спрятала руки в карманы широких льняных брюк и крутанулась на месте, ожидая пока ее брат достанет из багажника чемодан. Брайан видимо взял себя в руки и теперь выглядел так же беспечно, как и его сестра. Будто отвозил ее в лагерь и был уверен в том, что заберет ее через месяц. Они обменялись долгими спокойными взглядами. Он стоял, выпрямившись, придерживая одной рукой вытянутую ручку чемодана сестры, которая так уютно лежала в его красивой сильной ладони. Ласковое дуновение ветра не потревожило ни волоска на их светловолосых головах.

– Пойдем! – одновременно кивнули они друг другу.

Не смотря на то, что Сабрина в свои семнадцать лет была тоненькой, как и полагалось молодой красивой девушке, а Брайан в свои двадцать был могуч и силен из-за профессиональных занятий боксом, они были неуловимо похожи. Они принадлежали одному целому. И в этом солнечном дне, во дворе клиники для раковых больных это бросалось в глаза с первого взгляда на них.

***

В холле клиники на первом этаже было прохладно и на удивление безлюдно. Сабрина осмотрелась по сторонам, не щурясь более от яркого солнца. В центре за стойкой ресепшн сидела медсестра средних лет с четкими каштановыми кудрями, смело выглядывающими из-под чепчика. Вид у нее был норовистый, и Сабрина слегка поежилась. Она уже опасалась эту женщину. Брайан вошел вслед за сестрой, шумя колесиками чемодана. Он прошел к стойке. Бросил взгляд на стоящего тенью в углу охранника в строгой форме. Сабрина сделала шаг назад и спряталась за плечом брата. Как она всегда привыкла это делать. На ее лице отражались внутренние сомнения. Сабрина никак не могла решить, принять ей безразлично-снисходительно-наплевательское выражение лица или испуганно-робкое. Так и не определившись, она как можно ближе встала к Брайану. Одно его присутствие рядом успокаивало. Оба они не мыслили своего раздельного существования. Оба они не могли представить, что один сейчас уйдет, а другой останется. И никто не знает, увидятся ли они вновь.

И хотя медсестра была загипнотизирована их появлением, подобными сентиментальными чувствами она не терзалась. И Сабрина не знала, хочет ли она за это разнести ей голову или расчленить на маленькие кусочки. Нельзя быть равнодушным. Никак нельзя.

– Добрый день! – наконец, очнулась женщина за стойкой.

– Добрый, – эхом отозвался Брайан.

Сабрина вызывающе молчала. Руки в карманах. Лен холодил ее ноги. И она сосредоточилась на этом ощущении. Но, даже опустив голову и рассматривая гладкую зеркальную плитку на полу, огромными квадратами устремляющуюся вдаль, она знала, что сейчас медсестра остановила на ней свой тяжелый изначально осуждающий взгляд.

– Наша фамилия Фэйн, – обратился к ней Брайан. – Сегодня мы заезжаем.

– Вы оба? – сердито спросила женщина.

– Только моя сестра, – ответил он.

Сабрина подняла голову. Она и медсестра встретились взглядами. Воздух между ними, казалось, окаменел. Брайан бы не решился пересечь ладонью линию огня.

– Я могу получить ключи от своей комнаты? – холодно произнесла Сабрина, не спуская с медсестры глаз.

Тон ее превосходно отражал отношение к «женщине со стальными бигуди», как она ее уже прозвала про себя. И женщина со стальными бигуди начала закипать в ответ на этот тон. Ее определенно выводила из себя эта самоуверенная девица.

– Вам придется подождать! – со всей возможной язвительностью сообщила она.

– Без проблем! – согласилась Сабрина и запрыгнула на стойку ресепшена. Поудобнее устроившись там, она начала весело болтать ногами. Брайан посмотрел на нее, и взгляд его совершенно инстинктивно потеплел, а губы тронула нежная едва заметная улыбка.

У медсестры же дыхание перехватило от такой наглости. А глаза ее неумолимо поползли на лоб. Охранник в дальнем углу зашевелился. Но когда он приблизился, чтобы заговорить с Сабриной, на пути у него встал Брайан. Тончайшая хлопковая ткань рубашки на его груди и мускулистых руках угрожающе натянулась. Брайан спокойно смотрел на охранника сверху вниз, не делая больше ни одного движения. Но одного его вида, говорящего, что он до последнего будет защищать свою сестру, было достаточно.

– В нашей клинике предусмотрены кресла и стулья для ожидания, – произнес охранник, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее.

Брайан не двинулся с места. Массивный чемодан на колесиках смотрелся дамской сумочкой рядом с ним. Сабрина подмигнула потерявшей дар речи медсестре, отчего рот той еще больше раскрылся.

– Может быть, ключи? – спросила она опешившую женщину.

– Немедленно отсюда слезьте! – взвизгнула та и вскочила со своего кресла. Кудри в ее прическе остались неподвижны. Они были намертво закреплены лаком.

Сабрина безразлично пожала плечами, как бы говоря, что ничем не может помочь. Не хочешь как хочешь.

– Что здесь происходит? – вдруг раздался позади них негромкий ровный женский голос.

Медсестра молча выпрямилась, охранник вздрогнул, Сабрина и Брайан повернулись на звук голоса и увидели ее. Женщина появилась в другом конце холла, и ее силуэт в белом халате сливался с сумраком коридора, из которого она выходила, и одновременно выделялся на его фоне. Она выглядела хрупкой, почти просвечивающей, трогательной и очень уставшей, но больше всего трогательной. Как ребенок, как маленькая девочка. И при всем при этом очень взрослой. Изначально взрослой, будто бы она никогда и не была ребенком.

Судя по всему, женщина была врачом. И даже больше. Торжествующие взгляды охранника и медсестры говорили о том, что она была главной в этой клинике. Медсестра надменно выпятила подбородок, уверенная в том, что сейчас этих двух наглецов поставят на место.

Сабрина с интересом склонила голову на бок. Глубокие тени под огромными серыми глазами доктора смутно напоминали ей о чем-то приятном из совсем далекого детства, волновали ее. Так выглядят глаза небезразличного человека. А еще эти тени под глазами говорили о том, что доктор, возможно, хотела убить себя работой. Медсестра обиженно поджала губы, когда к своему неудовольствию поняла, что их небожительница не предложит девушке покинуть стойку ресепшена. Казалось, никто не собирался прерывать воцарившееся молчание. Казалось, для появившейся женщины молчание было так же естественно, как воздух, как солнечный свет за окном. Сабрина узнавала этот взгляд. Такой взгляд она помнила у тех людей, которые постоянно находились наедине с собой и своими мыслями. В атмосфере абсолютного тотального одиночества. Тишина окружала их все время. И именно разговоры, нарушающие ее, казались ненормальными.

– Добрый день! – произнесла женщина, переводя спокойный взгляд с брата на сестру. – Я могу Вам чем-нибудь помочь?

– Брайан Фэйн! – неожиданно представился Брайан.

– Фэйн? – повторила доктор и подняла свои прекрасные серые глаза на Сабрину.

Она все делала размеренно, спокойно, почти умиротворенно. Поворачивала голову, произносила слова, стояла, шла… Как будто бы существовала в своей отдельной пространственно-временной реальности.

– Я помню Вашу историю болезни. Вы должны были приехать сегодня, – сказала она, посмотрев на Сабрину.

– Мы приехали, – отозвался Брайан.

– К вашему сведению перед вами ведущий мировой онколог, – раздался возмущенный голос медсестры.

К ее удивлению Сабрина спрыгнула на пол и подошла к доктору. И выглядела она в этот момент очень уважительно.

– К вашему сведению Ваш ведущий онколог не спит, скорее всего, вторые сутки, – ответила Сабрина медсестре в том же тоне, а потом взяла доктора за руку и повела за собой. Та на удивление не сопротивлялась.

– Где вы можете отдохнуть? – спросила Сабрина.

– На втором этаже у меня есть комната, – ответила доктор. – Но мне надо работать.

– Именно! – согласно кивнула Сабрина. – И для того, чтобы работать, Вам надо отдохнуть. Поэтому все завтра. Сейчас вам надо поспать, док.

Сабрина говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

– А как же вы? – спохватилась вдруг женщина.

– У меня есть старший брат, – ответила девушка. – Он обо мне позаботится. Он всегда это делает.

– А у меня нет старшего брата, – улыбнулась доктор. И сделала она это так искренне, что невозможно было не залюбоваться ее открытой улыбкой.

Доктор была прекрасна. И совершенно не от мира сего.

– Ничего страшного, – заверила ее Сабрина. – Я побуду пока им.

Они остановились посреди коридора у двери, ведущей в комнату отдыха.

– Вы мой лечащий врач, и от вас зависит моя жизнь, – добавила Сабрина.

– Ваш лечащий врач – доктор Сэлби, а ваша жизнь уже ни от чего не зависит, – сказала вдруг женщина. – Мне жаль.

– Хм, – Сабрина улыбнулась подобной прямолинейности. – Это ведь не помешает нам сделать вид, что все так оно и есть. И то, что вы не мой доктор, а я все равно умру, в независимости от ваших усилий, не помешает мне о вас заботиться. Вы же не откажите в просьбе умирающему ребенку?

– Сколько вам лет? – спросила доктор.

– Семнадцать.

Женщина внимательно посмотрела на Сабрину.

– Вы не можете шантажировать других своей болезнью.

– Обычно я этого не делаю, – согласилась девушка. – А вот вы точно не можете работать круглосуточно. Поэтому вы идете спать, а я пока никого не шантажирую.

– Договорились, – сдалась доктор.

И она протянула Сабрине руку для рукопожатия.

– Доктор Пейдж, – сказала она с закрывающимися глазами.

– Рада знакомству, док, – ответила Сабрина и открыла перед женщиной дверь, настойчиво приглашая ее взглядом переступить порог.

Когда Сабрина спустилась вниз, Брайана там уже не было. Узнав у медсестры номер своей комнаты и этаж, она отправилась туда. Когда она вошла, Брайан обнял ее, и они долго стояли так и молчали. А потом он ушел.

***

Прошло три дня с того первого необычного утра. Потом события шли своим чередом. Сабрина познакомилась с двумя своими соседями по этажу. Шестидесятилетней Хизер, у которой был рак горла, и тридцати пятилетним Франком, у которого тоже был какой-то рак. У всех здесь был рак. Сабрина иногда думала, что даже у некоторых работников тоже определенно был рак. Мозга, как у нее самой, или сердца, если такой бывает. Потому что эти некоторые казались ей настолько бессердечными, что она с ними просто не разговаривала, чтобы не расстраивать себя.

Доктор Сэлби оказался совершенно никудышным, слишком профессиональным, слишком приторно доброжелательным. Он вел себя так, как и должен был вести себя врач в его ситуации. Сабрина умирала с ним от скуки и всячески избегала его визитов. Доктор Сэлби много раз пытался поговорить с Сабриной, но бесполезно. Она делала непонимающий взгляд, пожимала плечами, прятала руки в карманах брюк и настаивала на том, что у нее нет никаких претензий к лечащему врачу и процессу лечения вообще. А за подобные деньги, которые ее семья платила клинике, она может позволить себе маленькую прогулку именно в тот момент, который ей кажется наиболее подходящим для этого. Доктор Сэлби продолжал убеждать ее в необходимости находиться в палате в часы обхода, но каждый раз ему приходилось заново отлавливать девушку в коридорах или на садовых дорожках.

В общем и целом Сабрине нравилась ее жизнь в клинике. Присутствовали несколько моментов, выводящих ее из себя, но у девушки уже был план действий относительно их.

Утром четвертого дня пребывания Сабрины на лечении позвонил Брайан и сказал, что приедет с друзьями проведать ее. Он уже выезжал. Сабрина спустилась вниз на ресепшн, предупредить старшую медсестру о приезде своего брата и друзей. За стойкой сидела "мадам стальные кудри".

Сабрина передернула плечами и, скорчив в угол гримасу отвращения, подошла к стойке уже с милейшей улыбкой на лице. Бриджит, так звали медсестру, подняла на девушку тяжелый взгляд. Она успела понять, кто к ней приближается, и не ждала ничего хорошего.

– Тебе чего? – спросила она.

– Мне? – переспросила Сабрина, как ни в чем не бывало, беря с ее стола папку с документами и начав заинтересованно ее листать. – Ничего.

И она даже покачала головой в подтверждение своих слов, полностью уйдя в изучение содержимого папки. Бриджит подскочила как ужаленная, пытаясь вырвать файл у Сабрины из рук, перегибаясь для этого через стойку. Но каждый раз, когда она была близка к своей цели, Сабрина, не удостаивая соперницу даже взглядом и все же зная нужный момент, отдергивала папку, чем еще больше выводила медсестру из себя.

– Отдай немедленно! – завопила Бриджит.

Реагируя на крик, Сабрина внимательно посмотрела на нее. Но, убедившись, что налаченные кудри по-прежнему неподвижны, продолжила изучение файла.

Странно, она всегда первым делом обращала внимание на глаза человека. Но в случае со старшей медсестрой, Сабрина понятия не имела, какого цвета у нее глаза. Может быть, поэтому она была к ней так несправедлива. Ведь по существу, Бриджит ничем не заслужила такого к себе отношения. Охранник поспешно приближался к ним.

– Спасибо, что разрешили мне посмотреть. Вы были очень любезны, – проворковала Сабрина, протягивая Бриджит злополучную папку в тот самый момент, когда охраннику оставалось дойти до них пару шагов.

– Маленькая дрянь! – прошипела женщина, зло вырывая файл из рук девушки.

– Я в курсе! – холодно оборвала ее Сабрина, уже полностью посвятив себя другому собеседнику.

– Доброе утро! – мило улыбнулась она подошедшему молодому охраннику.

Насколько она помнила, его звали Луи. У него были каштановые коротко стриженые волосы и спокойные карие глаза. Он всегда приветливо улыбался Сабрине, когда она показывалась в холле, и всегда казался очень искренним. Втравливать его в сложные взаимоотношения со «стальными кудрями» она не хотела.

– Доброе, – коротко отозвался Луи, едва заметно качнув головой.

Он не одобрял ее поведение, но Сабрину это не трогало. Повернувшись опять к Бриджит, она сладчайшим голосом пропела:

– Сегодня ко мне приедет брат с друзьями, и мы пойдем на прогулку. Не желаете присоединиться?

– Да как ты смеешь? – возмутилась медсестра.

– Не очень-то и хотелось, – ответила Сабрина, пожимая плечами.

– Видишь, я хотела подружиться! – бросила она опешившему Луи, направляясь к выходу.

***

Брайан не привез сливочного масла. Когда Сабрина узнала эту новость, она закрыла глаза, через секунду открыла глаза и обняла брата. Сливочным маслом она бредила уже четвертый день. Дело в том, что ее диета совершенно исключала все жирные продукты. А Сабрина с детства обожала сливочное масло. Маслице. Так она его звала еще ребенком, с вожделением наблюдая за тем, как няня клала ей в горячую манную кашу кусочек, и он медленно плавился там, желтым, как солнышко, пятнышком в белой-белой каше.

Вместе с Брайаном приехала Лесли, Мэг, Софи и Крис. Лесли была девушкой Брайана. Мэг была бывшей девушкой Сабрины. Крис был братом Мэг. А Софи была следующей девушкой Мэг. Это была «большая» семья Фэйн-Леонайд. Так они сами себя называли. Леонайдами были Мэг и Крис. Не смотря на отсутствие сливочного масла, Сабрина была безумно счастлива видеть их всех. Они сидели на лужайке в саду, раскинув плед и раскладывая на нем содержимое корзинки для пикника. День выдался прохладным, поэтому Мэг захватила большой термос с горячим чаем. Брайан разливал чай в разноцветные пластмассовые стаканчики с надписью IKEA на донышке. Сабрина не выносила кипяток, потому что он обжигал губы и небо. Поэтому она поставила свой стаканчик в коробку, чтобы дымящаяся коричневая жидкость немного охладилась.

Когда же ее чай чуть остыл, и его стало можно пить, не рискуя обварить кипятком пищевод, Сабрина достала стаканчик из коробки, и, предвкушая блаженство, уселась поближе к Лесли, в надежде, что вскоре она положит голову Лесли на колени, и та будет гладить ее по волосам, как она всегда это делала.

– Через две недели у меня должна быть готова первая глава диссертации, – пожаловалась Софи, которая училась в университете на филологическом и писала научную работу по семантике французского языка.

– Бррр, – поежилась Сабрина при упоминании диссертации.

Она помнила, как Мэг не спала ночами, когда писала свой диплом. Это был кошмар, приведший в итоге к их расставанию. Мэг бросила на Сабрину понимающий взгляд:

– Да, досталось тебе тогда.

Сабрина подула для верности на свой чай и собралась было уже поднести стаканчик ко рту, как Лесли, которая, как и все остальные свою порцию согревающего напитка уже давно выпила, непринужденно взяла стаканчик из ее рук, продолжая при этом смотреть на сокрушающуюся Софи, и сделала глоток.

– Пришли мне файл, я посмотрю, чем смогу тебе помочь, – сказала она Софи, возвращая Сабрине ее чай.

Сабрина молча кивнула и опять подула.

– Ты можешь прислать его и мне, – сказал Крис, один в один повторяя манипуляции Лесли с чаем Сабрины и также делая глоток.

Сабрина проводила голубенький стаканчик жалобным взглядом, понимая, что чай попьет она не скоро. И она оказалась права. Теперь уже Брайан решил утолить жажду из ее кубка. И что хуже всего, вместо того, чтобы отдать стаканчик сестре, он передал его Мэг, а та Софи.

– У тебя чай вкуснее, – просто объяснил он, возвращая Сабрине пустой стакан. – Давай, я тебе еще налью.

– Давай, – произнесла она тоном, в котором явно сквозила наигранная угроза.

Потом они болтали еще много о чем. Сабрина, наконец, расположилась у Лесли на коленях и вскоре уснула. Брайан присел рядом, накрыв сестру своей курткой. А Мэг, Софи и Крис отправились гулять по зеленой территории клиники.

***

Поздним вечером Сабрина решила предпринять революционные меры по борьбе с обезжиренной жизнью. Когда кафетерий закрыли, и повара закончили свой рабочий день, девушка пробралась на кухню, в помещение, где хранились все продукты, через остававшееся всегда открытым в душную прованскую ночь окно. Найдя в холодильнике сливочное масло и багет в буфете, она сделала себе два бутерброда. Потом отправилась исследовать кухню на предмет электрического чайника, сахара, заварки и чашек. Она собиралась насладиться процессом чаепития до последних мелочей.

Отыскав все необходимое, Сабрина поставила чайник и стала ждать, когда вода вскипит. Внутри у нее также все кипело, волновалось в предвкушении вожделенных ею уже четвертые сутки бутербродов. Мысль о масле была потрясающей. Именно такой. Потому что потрясала все ее существо до глубины души. Сливочное масло, такое недоступное здесь, такое любимое ею в обычной жизни. Да, определенно, сегодняшняя ночь обещала быть прекрасной.

Сабрина помнила свое первое разочарование, когда стоя в очереди за завтраком в кафетерии, она обнаружила, что ее диета исключает масло. Это был удар. Полное и безысходное отчаяние охватило ее всего лишь на пару секунд, но оставило неизгладимый след в душе, мгновенно сделав из юной девушки параноика относительно этого вопроса.

Вдруг в коридоре за закрытой на ключ дверью послышались чьи-то шаги. От неожиданности Сабрина прокусила себе губу, тихо выругалась и уставилась с надкушенным бутербродом в одной руке и чашкой чая в другой на дверь. Она так и не зажгла свет на кухне. Полная луна светила в окна и этого освещения было вполне достаточно. Сабрина, конечно, испугалась. С детства она боялась приведений и скелетов, разгуливающих по дому в ночное время. И если бы не няня, прибегавшая на каждый ее крик, неизвестно, насколько устойчивой была бы ее психика в семнадцать лет. Но сейчас Сабрину больше всего заботила возможность съесть свой трофейный бутерброд. Она готова была за него биться. Оглянувшись, она увидела на противоположной стене подвеску с половниками разного калибра. В замке повернулся ключ, и дверь открылась. На пороге стояла доктор Пейдж. Свет из коридора бил Сабрине в глаза, высвечивая только фигуру женщины в белом халате, но девушка сразу узнала ее. Узнала и расслабленно выдохнула. Доктор была невозмутимо спокойна, как всегда. Она так напоминала девушке цветок, достигший пика своего короткого существования и с пониманием принявший участь своего скорого увядания.

– Сабрина? – спросила доктор, прикрывая за собою дверь и проходя в помещение.

– Добрый вечер! – как можно приветливее улыбнулась ей девушка, салютую бутербродом.

– Это масло? – спросила женщина, кивая на ее добычу.

– Да, – коротко ответила Сабрина, замерев в ожидании ее реакции.

Она вдруг вспомнила, как вела себя в детстве в подобных случаях. Она запихивала желаемое себе в рот и зажимала его обеими руками еще до того, как опешившие родители успевали подбежать и предпринять меры. Иногда, если процесс жевания занимал какое-то время, ей приходилось падать на землю, чтобы, катаясь по земле, уворачиваясь от цепких родительских рук, дать себе это время.

Сейчас же она просто стояла и ждала. Перед этой женщиной ей почему-то не хотелось бросаться на пол и вести себя как полоумная.

– Может быть, чаю, док? Чайник только что вскипел, – быстро предложила Сабрина, кладя бутерброд на стол.

В искажающем действительность серебристом лунном свете она не заметила, что на масло давно уже капали маленькие капельки крови с ее губы. Они попадали на белое скользкое масло и сбегали оттуда вниз, на пол.

– Что с твоей губой? – спросила доктор, подходя ближе.

Она заметила.

– С губой? – переспросила Сабрина и, проведя языком по слизистой, почувствовала, что ей больно. – Я, должно быть, прикусила ее, когда услышала ваши шаги в коридоре.

– Подожди секунду, – и док направилась к холодильнику.

– Что это? – Сабрина покосилась на небольшой пузырек из темного стекла в руках доктора, с которым она вернулась через несколько секунд.

– Бензойная кислота, – буднично ответила женщина, нанося несколько капель на ватный диск. – Сначала будет очень жечь, зато потом перестанет саднить. Ведь сейчас дерет?

Сабрина кивнула, с опасением глядя на кружочек ваты, который неумолимо приближался к ней.

– Открой рот.

Говорила доктор таким спокойным голосом, как будто вообще ничего не происходило. Невозможно было ей перечить.

Сабрина чуть опустила нижнюю губу так, чтобы док могла зажать ватой место укуса, которое было красным от крови. Доктор знала, что девушка может дернуться, когда почувствует ожог, поэтому придерживала ее лицо другой рукой. Сабрина не вздрогнула, когда ураган внезапной острой боли пронзил ее, лишь распахнула глаза и уставилась на женщину. Та тоже смотрела девушке прямо в глаза. Несколько сверху вниз, так как была выше Сабрины чуть ли не на голову. Они стояли настолько близко друг к другу, что теперь Сабрина могла без труда рассмотреть каждую черточку лица молодой женщины. Совершенно обыкновенного размера серые глаза, но из-за из их пронзительного выражения, из-за того, что они были единственно живыми во всем ее облике, они казались огромными. Ровные, слегка изогнутые брови, высокий открытый лоб, мягкая линия губ, темно-каштановые волосы, дорогие изысканные сережки в ушах, таинственного поблескивающие в лунном свете. Ничего необыкновенного. Почему же тогда Сабрина готова была стоять так еще очень и очень долго. Доктор видела, как взгляд девушки скользил по ее лицу, видела и читала в ее глазах все, что та в этот момент думала. Но не показывала ни единого признака обеспокоенности. Только отстраненный интерес, или даже… Сабрина так и не поняла, что именно. Понимание?

Губа Сабрины давно перестала жечь, и необходимости держать там вату с кислотой уже не было, но они продолжали стоять, глядя друг другу в глаза в обволакивающем бархатном сиянии луны. Доктор опустила руки, оставив ватный диск во рту пациентки.

– Как тебя зовут? – спросила Сабрина, отнимая его от губы, чтобы рассмотреть.

– Франсуаза, – ответила док.

– Франсуаза Пейдж, – Сабрина попробовала на вкус, как эти два слова сочетаются друг с другом.

Они сочетались прекрасно. В том числе и потому, что губа на самом деле перестала саднить. И облизывать ее, пробуя на вкус что-угодно, было совсем не больно. Потом они сидели и пили чай и разговаривали, но совсем не долго. Потому что доктору надо было идти отдыхать.

Но это не испортило впечатления от необыкновенной ночи.

***

Сабрина стала чаще гулять по ночам. Это было время доктора Пейдж. Так она могла ее встретить. Потому что днем Франсуаза будто бы проваливалась сквозь землю. А в клинике она была единственным человеком, который вызывал в девушке подобные чувства. Даже не человеком. Сабрина совершенно не воспринимала доктора как существо из плоти и крови. Скорее наоборот, как нечто совершенно прекрасное, случайно заключенное в образ человека.

Девушка испытывала к доктору влечение. Но оно не было сексуальным. Совсем нет. Еще в детстве Сабрине встречались люди, довольно часто, на которых она смотрела с раскрытым ртом и сияющими глазами. И от разрывающего сердца восхищения и нежности на глаза наворачивались слезы. Это чувство было выше влюбленности или любви в человеческом понимании. Оно было абсолютно бескорыстно. Оно дарило легкость, ощущение полета и головокружения. Будто бы ты вступаешь в круг, где нет времени и притяжения. И этот свет можно было нести с собою вечно. Тебе хотелось быть рядом с таким человеком, но и без него тебе было хорошо. Тебе хотелось делиться с ним самым лучшим, что было в твоей жизни, но не было ни боли, ни обиды, если вдруг тебя не замечали и проходили мимо. Хотя в большинстве случаев такие чувства Сабрины были взаимны. Не могли быть невзаимными. Никто не отказывается от безусловной любви.

Вот и сейчас девушка узнала это волшебное состояние, когда тебе абсолютно все равно, ничто тебя не ранит, и ты любишь, просто любишь, и в этом самое настоящее и естественное счастье. Поэтому, когда в клинике наступало время ночного отдыха, Сабрина выходила из своей комнаты и отправлялась на прогулку. Бесцельную и приятную. В холле на втором этаже стоял рояль. И этой ночью впервые за все дни своего пребывания в клинике Сабрина увидела его в глубине холла. Девушка подошла к инструменту, села за него, бесшумно открыла крышку и опустила руки на клавиши. Когда-то давно Мэг учила ее играть Лунную Сонату. Какая ирония. В окна опять светила луна, оставляя яркие длинные трапеции на отсвечивающем янтарем паркете. Сабрина прекрасно помнила начало произведения.

Стараясь звучать как можно мягче, она принялась играть. Там, где в пятом такте начиналась основная мелодия с ноты соль в диезе, ей всегда помогала Мэг, так как растяжки пальцев Сабрины не хватало, чтобы достать черную клавишу мизинцем. Но сейчас Мэг не было рядом, и девушка споткнулась на этом моменте. Несколько раз она пыталась помочь себе левой рукой, но у нее ничего не выходило. Тогда Сабрина решила играть, как умеет. В ее голове эта мелодия звучала все равно ярче, чем в действительности. Она начала с самого начала. Приятно было хоть первые четыре такта сыграть как настоящая пианистка. Но вдруг, когда она дошла до того самого момента, где ей требовалась помощь, она увидела, как на клавиши рядом с ней опустилась чья-то рука, которая прекрасно знала, что требуется делать. И мелодия полилась дальше. Сабрина не дышала. Она уже знала, кто помогал ей. Девушка играла свою партию, как завороженная, не отрывая взгляда от знакомой женской руки. Франсуаза мягко и уверенно, так будто бы делала это каждый день, играла вместе с ней.

На середине второй страницы, которые отчетливо стояли у нее перед глазами, Сабрина перестала играть и подняла глаза на доктора:

– Добрый вечер, – улыбнулась она, слегка поворачиваясь из стороны в сторону на вращающемся лакированном табурете, ни на секунду не переставая смотреть на женщину. – Ты умеешь играть на фортепьяно?

– Да, – ответила Франсуаза, также улыбаясь. Она уловила нотки невинного флирта в позе Сабрины.

– Мой идеал женщины! – проговорила Сабрина, беря доктора за руку и усаживая к себе на колени.

Та обняла девушку за плечи, чтобы удерживать равновесие. Доктор чувствовала себя несколько неловко, но любопытство и ощущение полного доверия к Сабрине перевешивали.

– Я слышала, ты не ладишь с сестрой МакКонелл, – сказала Франсуаза.

– С Бриджит? – уточнила Сабрина. – Вовсе нет. Мне просто интересно, могут ли ее налаченные кудри, – и девушка изобразила их круговым движением кисти в воздухе, – когда-нибудь шевелиться. Такое ощущение, что это металлический шлем у нее на голове, а не волосы.

Франсуаза отрицательно покачала головой:

– Не могут. Не стоит и пытаться.

– Доктор Сэлби жаловался на тебя, – добавила доктор, наблюдая за тем, как лунный свет из окон делит холл на странные геометрические фигуры.

Сабрина пожала плечами.

– Ты совсем не принимаешь наше лечение, – сказала Франсуаза.

– Лечатся больные, док, – возразила девушка.

– Но ты больна! Ты умираешь!

Сабрина отрицательно качнула головой. Это было медленное спокойное движение.

– Я лучше тебя разбираюсь в жизни и смерти! – сказала доктор.

– Ты разбираешься в смерти, док! – рассмеялась Сабрина. – Но ничего не понимаешь в жизни!

Франсуаза замолчала. Она знала, что девушка была права.

– Я видела твой рентген, – тихо сказала женщина.

В ответ на что Сабрина опять рассмеялась.

– Ты как маленький ребенок, – сказала она, улыбаясь и пальцами аккуратно поворачивая лицо Франсуазы к себе. – Посмотри мне в глаза. Правда там. И забудь о рентгене.

Доктор смотрела. И не видела в глазах девушки ни злости, ни обиды, характерной для раковых больных, ни страха смерти, ни умиротворения или покоя смирившихся и обретших последнее счастье в ожидании освобождения от тяжкого груза жизни. Ничего такого, что она обычно видела в глазах своих пациентов. Голубые глаза Сабрины хитро блестели в темноте. В них плескались искорки задора, веселья и нежности. Она была живая. У нее были глаза живого человека. Франсуаза уже давно не смотрела в глаза обычного живого человека. Пациенты были больны и надломлены, служащие клиники были отравлены атмосферой неумолимой, неизбежной смерти. Поэтому сейчас она не могла оторваться от Сабрины. Все смотрела и смотрела. Жадно. Будто путник, набредший на оазис в пустыне. Так что в конце концов она забыла о цели своего осмотра. Франсуаза провела свободной рукой по светлым волосам девушки, расправила несуществующую линию у нее на лбу, а потом сказала:

– Я не понимаю.

Сабрина поймала ее ладонь, ту самую, которая только что касалась ее щеки, и легонько поцеловала. В этот момент в глубине коридора послышались чьи-то шаги. Это был охранник. Он совершал свой обычный обход. Франсуаза замерла на руках у Сабрины, а девушка закусила щеку, чтобы не рассмеяться. Они остались незамеченными. Обе проводили спину Луи в голубой служебной рубашке долгими обрадованными взглядами. Франсуаза облегченно выдохнула. Сабрина слышала, как часто билось ее сердце.

– Все мы делимся на две категории, – вдруг заговорила девушка. – На тех, кто хочет жить, и на тех, кто не хочет. Первые могут болеть раком, СПИДом, чем-угодно, но мы все равно будем жить. А вторые могут выглядеть совершенно здоровыми, но в один прекрасный момент в расцвете сил уходить отсюда.

– Тогда почему все случается наоборот? Почему вы умираете? – вырвалось вдруг у Франсуазы.

У девушки сжалось сердце. В словах доктора слышались отчаяние и усталость биться с монстром, который все равно побеждал, с каждым разом, с каждой новой смертью унося надежду и веру в правоту этой битвы.

– Потому, что обычно те, кто не хочет жить, болеют раком, а те, кто хочет, живет и радуется, – прошептала Сабрина. – Обычно, – тут же добавила она. – Обычно.

– Ты не будешь лечиться? – поняла Франсуаза.

Сабрина сделала извиняющийся жест рукой и подмигнула доктору.

– Зато я буду пить с тобой чай. С бутербродами.

– С маслом, – закончила за нее доктор.

– С маслом, – повторила за ней Сабрина, растягивая первый слог так, как это делали жители Прованса.

Потом Сабрина отвела доктора спать.

– Мне кажется, я не смогу уснуть, – сказала Франсуаза, стоя на пороге комнаты, которая находилась в самом начале коридора, в двух шагах от холла.

– Я сыграю тебе колыбельную, – пообещала ей девушка.

Франсуаза кивнула, подождала, пока Сабрина скроется в глубине холла, и только тогда закрыла дверь. Потом она легла в постель. А потом услышала Лунную Сонату. Совсем тихо, но она слышала ее. И она слышала тишину в тех местах, которые были ее партией. Если можно было так сказать. И несыгранные ноты звучали у нее в голове. Позволяя чувствовать себя частью одной мелодии. Убаюкивая.

Утром Сабрина обнаружила у себя на тумбочке два бутерброда со сливочным маслом.

***

А на следующий день умерла Хизер. Одна из немногих, с кем Сабрина общалась в клинике. Девушка узнала эту новость утром, когда вышла из своей комнаты. У дверей ее встречал Франк. Долговязый, худой и, в общем-то, молодой, сегодня он выглядел настоящим осунувшимся стариком.

– Что случилось? – спросила Сабрина, поднимая голову, чтобы заглянуть в его глаза. Франк был очень высоким.

– Хизер умерла, – ответил он. – Ночью.

– Где она? – спросила Сабрина.

– В морге.

В морге… Еще одна насмешка. В дорогой современной клинике, где было светло, много пространства, воздуха, дорогая мебель из стекла и хромированного металла, лучшее оборудование и врачи, где все пыталось твердить о жизни, был морг. Как знак бесполезности всех усилий.

Морг располагался в цокольном этаже. Так, чтобы пациентам ни разу не случалось пройти мимо него в своих ежедневных ритуалах. Но все знали о его существовании. Все знали, что он был в клинике. Никто, правда, понятии я не имел, какого размера было это помещение. Занимало ли оно весь этаж или только несколько метров. Пустовало ли оно в большинстве случаев, или же там кто-то находился. И эта неизвестность пугала еще больше.

– Пойдем! – Сабрина схватила Франка за руку и решительно потянула за собой.

Ему необходимо было прогуляться на свежем воздухе. Им обоим было необходимо.

В холле на первом этаже толпился народ. Сегодня был официальный день посещений. Сабрине и Франку пришлось с некоторым усилием прокладывать себе дорогу сквозь посетителей. Проходя мимо стойки ресепшн, Сабрина отметила про себя, что на посту была Бриджит.

– Вот повезет же кому-то, – пробурчала девушка себе про себя, имея ввиду всех тех, кто будет сегодня общаться со старшей медсестрой.

И как только она подумала об этом, то остановилась как вкопанная посреди приглушенного говора, раздающегося со всех сторон, с безвольной рукой Франка, крепко зажатой в своей. В этот момент входная дверь открылась и с улицы в помещение зашли двое. Мужчина и женщина. Обоим было за пятьдесят. Сабрина узнала в женщине младшую сестру Хизер. Они познакомились несколько дней назад во время их последнего посещения Хизер.

Сабрину разрывали внутренние противоречия. С одной стороны больше всего на свете она хотела сейчас уйти отсюда, вырваться на улицу, где светило солнце и о смерти можно было не думать. С другой стороны, она знала, что не может этого сделать. Она знала, что сестра Хизер подойдет к стойке ресепшн, задаст свой один единственный вопрос и получит свой единственный ответ. Получит его от Бриджит. А «стальные кудри» не умели быть сострадательными. По крайней мере, Сабрина всегда так думала.

Поэтому она стояла, не шевелясь, и смотрела, как к ней приближались женщина и мужчина. Франк ничего не понимал, но у него не было сил вмешаться и изменить ход событий. Женщина тоже узнала Сабрину и остановилась рядом с ней. Она с трудом сдерживала слезы. Ей уже сообщили. Обе молчали.

Сабрина не знала, что говорить в таких случаях. А сестре Хизер вообще было не до соблюдения приличий. Это все было ужасно. Ужаснее некуда. Чужая боль, с которой ты ничего не можешь поделать.

Все мечты Сабрины сейчас сосредоточились на солнечном пятне за входными дверьми из матового стекла. Но как преступник, застигнутый с поличным на месте преступления, она не могла даже пошевелиться. И тут произошло совсем неожиданное. Сестра Хизер не выдержала и разрыдалась. И в поисках утешения она буквально рухнула на Сабрину. Вцепилась в нее и зарыдала у нее на плече. Сабрина окаменела. К этому она была готова меньше всего. Руки девушки плетьми повисли вдоль тела. И все, что она сейчас чувствовала, это сотрясающие ее плечо рыдания практически незнакомой женщины.

В этот момент дверь открылась, впустив в холл порцию солнечного света. Вслед за этим в помещение с улицы вошла доктор Пейдж. Как обычно в белом халате. Она давно уже была на ногах. Руки в карманах халата. Франсуаза увидела Сабрину в объятьях плачущей женщины и остановилась от удивления. Сабрина поймала ее взгляд, и постепенно все стало на свои места. Все просто и ясно, когда смотришь на себя глазами дорогого тебе человека. Сабрина обняла плачущую у нее на плече женщину. Погладила по спине, крепко прижала к себе и проговорила:

– Поплачьте, Вам станет легче.

***

Этой ночью Сабрина не могла уснуть. Она лежала в кровати, смотрела в потолок и знала, что не уснет. Поэтому Сабрина встала и, как была босиком и в пижаме, пошла на кухню. Ее страсть к сливочному маслу утихла также внезапно, как и появилась. Поэтому девушка налила себе чай и отправилась на поиски доктора. Чай был горячим, и кружка приятно согревала руки.

Больше всего Сабрина любила клинику именно в таком варианте. Ночь. Приглушенный свет в коридорах. Тихо. Безлюдно. Будто бы клиника принадлежала им двоим с доктором Пейдж. Им двоим и еще Луи, время от времени патрулирующему этажи. Сабрина нашла доктора там, где ей и полагалось быть в одиннадцатом часу ночи: в кабинете главврача на своем рабочем месте. Доктор была настолько поглощена очередным рентгеновским снимком, что не услышала, как девушка вошла.

Сабрина, конечно же, воспользовалась прекрасной возможностью понаблюдать за Франсуазой. Взгляд доктора был напряжен, она с головой ушла в изучение рентгена. Видела там свою реальность, недоступную обыкновенному человеческому сознанию. Руки ее сейчас были хорошо освещены светом лампы для просмотра снимков. Руки, которые Сабрине всегда хотелось целовать. Обыкновенные необыкновенно красивые женские руки, которые играли на рояле и, не дрогнув, резали по живому. Сильные. С проступающими венками. Все же скорее сильные, несмотря на всю свою слабость. Доктор опустила рентген и, наконец, заметила девушку. Не сдержала улыбки при виде Сабрины босой, в пижаме, с чаем в руках и с серьезным задумчивым обращенным на нее взглядом.

– Садись быстрее, – Франсуаза кивнула в сторону массивного кожаного кресла, видимо для VIP-гостей.

Сабрина забралась в кресло, поджав под себя ноги и плотнее обхватив кружку с чаем ладонями. Она немного замерзла.

– У тебя был тяжелый день, – сказала доктор.

Сабрина дернула уголком губ, изображая кривую улыбку.

– Никогда не умела утешать, – сказала она.

Разговор должен был идти совсем не об этом. Потому что, это у Франсуазы был сегодня тяжелый день. Это у нее умерла пациентка после нескольких месяцев улучшения. Это она еще раз потратила столько времени и усилий и опять проиграла.

– Я принесла тебе чаю, – вдруг сказала Сабрина. – Без сахара и с лимоном.

Девушка протянула доктору кружку.

– А где лимон? – спросила Франсуаза, заглядывая в кружку в поисках желтой дольки.

– На самом деле чай сладкий и лимона там нет, – несколько виновато улыбнулась Сабрина, – Это ведь не страшно?

– Нет, – ответила Франсуаза. – Спасибо. Мне очень приятно.

– Как твоя голова? – спросила доктор, спустя некоторое время наполненного приятным молчанием чаепития.

– Прекрасно, – ответила Сабрина. – С того самого момента, как я увидела тебя, ни разу не болела.

– Совсем? – удивилась Франсуаза.

– Совсем!

– Ты самая странная пациентка в моей практике!

– Ты ошибаешься! – Сабрина отрицательно мотнула головой. – Я не пациент!

– Да? – улыбнулась доктор, откинувшись на спинку своего рабочего кресла. – А кто же ты?

Она приняла игру.

– Кто я? – Сабрина на секунду задумалась. – Ммм… Налоговый инспектор?

– Налоговый инспектор, – повторила за ней Франсуаза. – У Вас оригинальная рабочая форма, господин налоговый инспектор, – заметила доктор, имея в виду пижаму девушки. – Наверное, очень удобная?

– Вы даже не представляете насколько! – отвечала Сабрина.

Франсуаза встала из-за стола, подошла к девушке и присела на широкий кожаный подлокотник кресла, в котором та уютно расположилась. Франсуаза знала, зачем она сделала это. Она хотела опять посмотреть в глаза Сабрины, в глаза живого человека. Посмотреть, как глотнуть кислорода, а потом опять под воду. Доктор убрала волосы со лба девушки. Она не могла допустить, чтобы ей препятствовало хоть что-нибудь.

Сабрина позволила ей это сделать. Голубые далматинцы на ее фланелевой пижаме зажмурились, не желая мешать столь интимному общению. А потом Сабрина уснула. Франсуаза накрыла девушку пледом. Укутала как малого ребенка. Доктор решила разбудить ее и отправить в свою комнату чуть позже, когда закончит работать. Ей оставалось дел на пол часа, не больше. Она работала, периодически бросая на спящую девушку долгие задумчивые взгляды. Ей нравилось видеть умиротворенные спокойные черты человека, который определенно ждет завтрашний день.

***

– Сабрина, привет, это Брайан! – возбужденный голос брата доносился из телефона, который сонная Сабрина старательно прижимала к щеке, еще хранящей складки от подушки.

– Брайан, – радостно протянула она.

– Малыш! Через два дня родители уезжают на Кубу на несколько месяцев! Ты можешь вернуться домой!

– Домой? – переспросила девушка, не уверенная, что правильно расслышала брата.

– Я приеду за тобой, как только они сядут в самолет!

Брайан положил трубку, а Сабрина запрыгала на кровати. Ей захотелось поскорее поделиться этой новостью с доктором. С доктором Пейдж, а не доктором Сэлби, который вот-вот должен был начать обход.

***

Девушка быстро переоделась и выскочила из комнаты. Ураганом промчавшись по коридорам и лестницам, Сабрина выскочила на улицу.

Утро было теплым. В порыве переполняющей ее радости Сабрина бросилась по вымощенной крупным булыжником дороге в ближайшую деревню на соседнем холме. Путь ее пролегал сквозь виноградники, которые в великом множестве росли по берегам реки Калавон. Спеющие гроздья светлыми матовыми пятнами висели на лозах посреди сверкающей на солнце каплями росы зеленой листвы. Сабрина забежала в знакомую булочную у пекарни и купила два пирожных. Себе и доктору.

Потом девушка вернулась в клинику. Доктор взяла в кафетерии два капучино. И они вместе сели на первую попавшуюся у здания клинки еще прохладную скамейку, чтобы позавтракать.

– Через два дня я уезжаю на конференцию, – сообщила Франсуаза, делая глоток кофе и забавно облизывая пенку с губ. – В Авиньон.

Она сказала это и отвернулась в сторону зеленых холмов.

– Я приеду тебя послушать, – сказала Сабрина. – Ты, наверное, выглядишь очень умной во время выступлений.

Франсуаза рассмеялась, приняв ее слова за шутку.

– Я закажу для тебя приглашение.

– Совсем не обязательно, – запротестовала девушка. – Я куплю огромный букет роз. Штук пятьсот. Думаешь, меня не пустят?

Доктор опять рассмеялась:

– Ты очаровательна!

– Ты рада отсюда вырваться, да? – спросила вдруг Сабрина.

– Рада, – ответила женщина.

– У тебя блестят глаза от восторга, как у маленькой девочки.

– Это у тебя они постоянно так блестят! – улыбнулась Франсуаза.

Они долго еще сидели на скамейке и наслаждались обществом друг друга. Кофе давно был выпит, пирожные съедены, а скамья нагрелась солнечными лучами.

***

Утром Сабрина вскочила с кровати как ужаленная. Что-то было не так. Она отдернула жалюзи и увидела в окне, что перед входом в здание стоял белый служебный минивэн с эмблемой клиники на борту. По ступенькам вниз сбегала Франсуаза. Луи укладывал ее чемодан в багажное отделение через поднятую заднюю дверцу.

Доктор обернулась, и они с Сабриной встретились взглядами. Девушка бросилась из своей комнаты и уже через полминуты вылетела на улицу. Франсуаза стояла посредине между автомобилем и широкой лестницей, ведущей к входным дверям. Поняв, что доктор ждет ее, девушка поймала дыхание и уже степенно подошла к ней.

– Я не хотела тебя будить, – сказала Франсуаза. – Я вернусь послезавтра.

И тут Сабрина поняла, что было не так. Они не увидятся послезавтра. Она же тоже сегодня уезжает. Они никогда больше не увидятся. Что она могла сказать на прощание этой женщине? Как такое выразить словами?

– Ты, – начала Сабрина. Она выпрямилась, взяла доктора за руку и ставшим уже привычным движением прижала ее ладонь к своим губам. – Ты знаешь, что я люблю тебя?

– З наю, звездочка моя, – ответила доктор, подходя ближе и целуя Сабрину сначала в щеку, а потом в висок. Очень нежно целуя. – Знаю.

Ее глубокие серые глаза в этот момент светились самым настоящим счастьем. Солнце ласкало ее открытые руки, плечи. Доктор была в красивом летнем платье с короткими рукавами, а не в медицинском халате. Сабрина впервые в жизни видела ее в обыкновенной человеческой одежде. Девушка подумала, что именно такой она запомнит ее навсегда. Такой легкой, счастливой и прекрасной.

Франсуаза подмигнула Сабрине, села в автомобиль, и они поехали. Девушка еще долго стояла на крыльце, махая улыбающемуся в боковое зеркало доктору рукой.

***

Потом Сабрина отправилась гулять. Возвращаться в пустую клинику не хотелось. На ней опять был спальный комплект. На этот раз шорты и футболка. И она опять была босиком. Вскоре она поняла, что гулять ей тоже не хочется, и прилегла на ту самую лавочку, где они вчера с доктором пили утренний кофе с пирожными. И тут же заснула.

А проснулась оттого, что Луи тряс ее за плечо. Сабрина не сразу поняла, в чем дело. Луи плакал навзрыд, утирая рукавом слезы.

– Что случилось? – спросила Сабрина, настолько резко сев, что у нее закружилась голова.

– Доктор Пейдж, – всхлипывал он. – Она вышла из машины, и ее сбил другой автомобиль. Насмерть.

Луи опустился рядом с лавочкой на землю, продолжая ронять слезы на голубую рубашку. Он был хорошим парнем. Он умел плакать. Сабрина ничего не ответила. Она смотрела в одну точку перед собой. На что-то зеленое, розовое, яркое и радостное. Это был куст рододендрона. Потом до ее сознания дошли все же громкие хлюпанья охранника, и она прижала его голову к себе, уткнувшись носом в его темно-синюю фуражку.

А затем Сабрина пошла в свою комнату собирать вещи. Бриджит за стойкой ресепшн тоже плакала. Сабрина не смотрела на нее, но знала, что в этот момент ее кудри вздрагивают вместе с ней. Покидав вещи в небольшой чемодан, не переодеваясь, она закрыла за собой дверь и спустилась обратно в холл. Часы на стене показывали двенадцать дня. Она так долго спала?

***

Когда Сабрина сидела на ступеньках перед входом в клинику, ожидая своего брата, в ворота въехал белый минивэн. Тот самый, который пять часов назад увозил доктора Пейдж в аэропорт. Водитель вышел из машины и направился прямиком к девушке. Она поднялась на ноги.

– Это Вам, – он протянул ей аккуратно сложенный листок бумаги.

Белоснежный сложенный вчетверо листок с капельками крови на нем. Сабрина сглотнула и развернула его. Там было написано два слова "соль диез".

Подъехал Брайан. И только когда он положил ее чемодан в машину, а потом обнял ее, она расплакалась. И долго так стояла и плакала брату в плечо. А потом они уехали.

Голова у Сабрины больше не болела. Никогда.

© 02/02/2011

Сеньора Торрегроссо

Паркер Торрегроссо росла в вечном противостоянии с отцом.

И вот сейчас, чтобы позлить его, она соглашается на пари своего друга Винсента и заключает фиктивный брак с певицей Ив Ансильон. В результате они, конечно, влюбляются друг в друга. Но все оказывается не так просто, как хотелось бы.

Это фанфик… на некоторое количество произведений, как литературных, так и кинематографических… некоторые из которых вам очень знакомы))))

Рассказ легкий и, надеюсь, веселый. Является результатом моего огромного желания повеселиться и немного по хулиганить.

Если кому то покажется, что это не наша реальность, так тому и быть…

– Сеньора! – молоденький консьерж бежал за высокой темноволосой женщиной по улице. – Сеньора Торрегроссо!

Паркер не сразу остановилась. Она не привыкла, чтобы ее так называли. Ни к обращению «сеньора», так как в Испании она была первый день. Ни к своей фамилии. Со вторым у Паркер вообще были большие проблемы.

Она остановилась и подождала, пока совсем еще мальчик в красном с золотым камзоле догонит ее.

– Вам письмо! Только что пришло!

Взгляд Паркер потеплел. Совсем не обязательно было бежать за ней пол улицы. Она вернулась бы в отель уже вечером. Женщина одарила юного консьержа ласковой улыбкой и бумажной купюрой. Письмо было из дома. От младшей сестры. Эмбер любила радовать ее «настоящими» бумажными письмами, будто бы вспарывающими реальность и говорящими о существовании других ее пластов. Паркер не видела сестру почти год. С тех самых пор, как отправилась в кругосветное путешествие. И вот путешествие подходило к концу. А цель его все еще не была достигнута. Призрачная безумная сумасшедшая цель.

Эмбер, единственная знающая о маршруте Паркер, сообщала в письме, что на Ибицу собираются их старые друзья. Так что велика возможность встречи. И если Паркер хотела сохранить свое инкогнито, то пусть внимательнее смотрит по сторонам. Но Паркер не хотела. Целый год она гонялась за призраком и теперь более чего-либо другого жаждала вернуться к своей обычной жизни. Если у нее вообще была таковая.

– Торр! – услышала она знакомый голос.

Началось.

– Винсент! – Паркер обернулась и буквально была сшиблена с ног коренастым загорелым молодым человеком. Она ощутила, как ее оторвали от земли и закружили по мостовой.

– Сью! – в движении Паркер помахала рукой красивой миниатюрной женщине, стоящей рядом. Чьи огромные светло-голубые глаза искрились весельем при взгляде на растерянную и обрадованную Паркер.

Винсент приехал на Ибицу вместе со своей женой Сьюзан. Как же Паркер была счастлива их видеть. Винсент был для нее как брат. Он жил в доме напротив. Они ходили в одну школу, потом вместе уехали в Гарвард учиться. Знали друг о друге все. Делили друг с другом самые потаенные страхи и самые заветные мечты. Когда Винсент опустил Паркер обратно на мостовую, у нее приятно кружилась голова. И в таком головокружительном состоянии она обняла Сьюзан.

– Я подержусь за тебя немножко? – спросила Паркер, приходя в себя.

– Сколько угодно, дорогая!

Сьюзан рассмеялась, будто бы рассыпав по мостовой ласковый звон колокольчиков.

– Негодяй! – начала Паркер их с Винсентом любимую игру. – Эта женщина должна была достаться мне!

Но в это раз Винсент пропустил удар и промолчал. Он не был уверен в том, что подруга уже готова услышать его стандартный ответ. Сьюзан звонко поцеловала Паркер в щеку, взяла ее и мужа за руки и повела в сторону ближайшего ресторанчика. Их встречу необходимо было отметить. Но не успели они сделать и пары шагов, как наткнулись на еще одного своего старинного приятеля. Лео отдыхал в гордом одиночестве. Как и всегда. В обтягивающей розовой футболке, белых бермудах и элегантнейших сланцах от Томми Хилфигера, он выглядел безупречно. И Винсент обязательно собирался пошутить по этому поводу. Подкалывания Лео относительно верности модным дизайнерам входили в его постоянную программу.

– Давайте постоим на этом самом месте еще несколько минут, – предложила Паркер. – Эмбер написала мне, что Матти вот уже неделю на Ибице. Мне кажется, мы определенно его сейчас встретим.

Так оно и произошло.

***

Спустя некоторое время вся компания друзей уже сидела в ресторанчике при отеле Mirador de Dalt Vila, где остановился Матти.

Здесь была прекрасная средиземноморская кухня, чудесный вид на старинную часть города, приятная дружелюбная атмосфера и потрясающее вино из частной винодельни с материка, принадлежащей владельцу отеля. Паркер не завтракала. Паркер была счастлива видеть своих друзей. В общем, Паркер была пьяна. Потребовалось всего лишь несколько бокалов. Два с половиной.

– Торр, а что здесь делаешь ты? – спросил Лео, заправляя белоснежную салфетку за ворот своей розовой футболки от Lacoste.

– Понятия не имею, – Паркер покачала головой. И это была правда.

– Ты нашла ее?

– Нет, – Торр развела руками, одну из которых своими аккуратными маленькими ладошками взяла Сьюзан и положила к себе на колено. Потом Сью другой рукой достала из корзинки на столе хлебную палочку и протянула ее Винсенту. Тот освободил палочку от прозрачной шуршащей упаковки и вернул жене.

– Съешь пока это, – сказала Сьюзан Паркер, оглядываясь в поисках официанта.

По опыту она знала, что если не накормить старшую из сестер Торрегроссо в ближайшие пятнадцать минут хоть чем-нибудь, то вскоре за поведение ее подруги не сможет поручиться никто из сидящих за этим столом. А их заказ до сих пор не был готов.

– Это волшебное место, – сказал Матти, откидываясь на темно-коричневую спинку кожаного дивана. – Мы нашлись, не сговариваясь.

– Сюда временно переместился центр Вселенной и притягивает друг к другу родственные души, – поддержал его Винсент.

– Центр Вселенной? – переспросила Паркер, расплываясь в глупой улыбке.

Сьюзан окинула подругу внимательным взглядом и произнесла:

– Официанта можно уже не ждать.

– Сеньора Торрегроссо! – раздался взволнованный голос в глубине зала.

Паркер была уже не в том состоянии, что утром, поэтому никак не отреагировала на возглас. Они с Матти строили флотилию маленьких корабликов из бумажных салфеток, в изобилии присутствующих на соседних столиках в надежде устроить небольшое сражение, как только будет готов их заказ. Из множества тарелок самого различного калибра легко можно было создать подобие архипелага Балеарских островов. Но Сьюзан, за шесть лет совместной жизни с Винсентом уже привыкшая иметь лишнюю пару глаз и ушей, чтобы присматривать за лучшей подругой своего мужа, обернулась в сторону барной стойки, желая узнать, кому в этом отеле могла понадобиться Паркер. Обернулась и обомлела.

– Что ты там говорил про центр Вселенной? – осторожно спросила она Винсента, кивая в сторону стоящего в глубине ресторана столика, к которому направлялся официант с трубкой в руке.

– Сеньора Торрегроссо, Вас к телефону! – сказал официант на достаточно сносном английском, протягивая телефонную трубку молодой красивой женщине с тяжелой копной медных волос на голове.

Женщина подпрыгнула на месте как ужаленная, но потом собралась, заправила за ухо выбивающийся из прически волнистую прядь, бросила официанту виноватую улыбку и взяла из его рук трубку.

– Не может этого быть! – воскликнул Лео, бросая на стол так тщательно устраиваемую им у себя на груди салфетку. – Глазам своим не верю!

Паркер и Матти одновременно повернули головы в ту сторону, куда вот уже минуту были направлены изумленные взгляды их друзей. Матти открыл рот, Паркер медленно поднялась, стараясь не терять равновесия.

– О! – сказала она, с нескрываемым возбуждением в голосе. – Выпить для храбрости или как? – спросила она Сьюзан, чуть наклонив к той голову, но не сводя глаз с молодой медноволосой женщины.

– Паркер, удачи! – ответила Сью, легонько подталкивая подругу в сторону того столика.

***

Сердце Паркер молотом билось в груди. Она вполне могла предположить, что прекрасное видение перед нею всего лишь плод ее нетрезвого сознания. Но это не могло ее остановить. Она шла на это свое видение, как заблудившийся в незнакомых водах корабль на маяк. И столики ресторана с высоко спинными стульями расступались на ее пути. Ее не остановило даже то, что за столик, являющейся целью ее движения, присел молодой мужчина, предварительно поцеловав разговаривающую по телефону женщину в щеку. И этот молодой мужчина явно собирался пообедать за этим самым столиком.

Паркер остановилась в шаге от женщины, ожидая, когда та закончит свой разговор.

– За что мне все это? – воскликнула женщина, всплескивая руками. Она воздела свои зеленые, это Паркер прекрасно знала, глаза к небу, поэтому не заметила присутствия еще одной сеньоры Торрегроссо рядом с собой.

Официант с бутылкой Альбариньо 95го года приближался к троице. Молодой человек за столиком удивленно смотрел на застывшую рядом Паркер. Та улыбнулась ему. Так сладко, как улыбаются только врагам.

– Я не могу петь сразу после самолета, неужели они этого не понимают! – сокрушалась женщина, отодвигая стул и присаживаясь за свой столик. Потом она поняла, что у ее недовольства были свидетели и обратила на официанта вопросительный взгляд.

Сначала на официанта, потом на Паркер. На официанта, на Паркер.

Поняв, кто стоит перед нею, она опять вскочила со своего места и с размаху влепила Торр пощечину. Та лишь закусила губу, чтобы не рассмеяться. Похоже, Ив ни капельки не изменилась за этот год. И эта новость грела душу не меньше, чем пощечина жгла щеку. Официант крепче прижал к груди бутылку белого вина. Друг Ив отодвинулся к стене, надеясь спрятаться в ее тени. Он знал, что в приступе гнева его подруги может пострадать кто угодно.

Не видя никого вокруг кроме Паркер, женщина сделала шаг ей навстречу, чтобы ударить еще, но на этот раз Торр поймала ее руку, крепко сжав в своей. Длинные сильные пальцы цепко обхватили хрупкое с почти прозрачной бледной кожей запястье. В синих сузившихся глазах Паркер не было сейчас и следа выпитого алкоголя.

– Вторую я не заслужила, – сказала Торр, качнув головой.

– Первую тоже, – сказала Ив. И уголок ее губ дернулся в подобии улыбки. – Отпусти! – тут же потребовала она, потянув на себя руку в слабой неубедительной попытке освободиться из неожиданного плена.

– Еще чего! – ответила Паркер.

– Нет? – спросила Ив, тут же овладев собой. Зеленые глаза ее нехорошо блеснули.

Паркер смотрела в них и не могла насмотреться. Как она любила это сочетание изумрудного с медным. Этот горящий неистовым огнем взгляд. Эти изогнутые в притворном презрении губы, готовые в любой момент изобразить соблазнительно-ядовитую улыбку. Медноволосая женщина схватила свободной рукой пустой бокал и со всего размаху ударила им о край столика, так что через мгновение пальцы ее держали уже только остроконечную ножку. Друг ее вскочил, отпрянув к стене. Чуть ли не впечатываясь в нее.

– Ив! – воззвал он к своей подруге. – Бокал-то здесь при чем!

– Запишите на мой счет, – бросила Торр ошарашенному официанту. – Этот, – она указала на осколок в руке девушки, – а так же все остальные!

И с этими словами Паркер методично, один в один повторяя движение Ив, разбила остальные три бокала, стоящие на столике.

– И не смейте подавать сюда вино! – добавила она, с удовлетворением отмечая, как темнеет взгляд Ив.

– Сеньора Торрегроссо! – раздался несмелый голос официанта, желающего сейчас находиться в любой другой точке земного шара, только не на своем рабочем месте.

– Что? – обе женщины резко обернулись на его возглас, отчего он даже присел. Столько молний метали их взгляды.

– Я могу взять у Вас телефон? – спросил он, косясь на ножку бокала в руке Ив.

Она положила на скатерть осколок, а потом бросила ему трубку.

– А вино? – добавил он, сам дивясь своей храбрости.

– Вон на тот столик, – ответила ему Паркер, кивнув в противоположную сторону зала, где сидели ее друзья, без отрыва наблюдающие за происходящим.

Винсент приглашающим жестом подозвал к себе паренька в белом фартуке.

– Ты не имеешь права! – взорвалась Ив.

– Еще как имею, – спокойно возразила Торр.

– Ах так! – Ив набрала в легкие побольше воздуха. – Ах так! Тогда я требую…

– Да?

Паркер выпустила, наконец, ее руку и заинтересованно посмотрела на нее сверху вниз. Она всегда пользовалась своим высоким ростом в ситуациях, где ей требовалось преимущество над собеседником.

– Я требую… – Ив сглотнула. – Я требую… счет!

Ее заявление было больше похоже на писк.

Официант уже подошедший было к столику Паркер и ее друзей, остановился с таким выражением отчаяния на лице, что Сьюзан стало его жалко.

– Они же ничего не заказали, – прошептал он, обращая к Сью растерянный взгляд.

– Не волнуйтесь, – постаралась успокоить она его. – Сейчас все образуется.

– Счет? – переспросила Торр и рассмеялась. – Ты требуешь счет?

Ив схватила сумочку и блейзер со спинки стула:

– Я не могу здесь больше находиться! – бросила она своему другу, молчаливо, будто в прострации, созерцающему всю сцену.

– Не стоит, – остановила ее Паркер, – я уже ухожу!

И она на самом деле развернулась и ушла. Ив с открытым ртом смотрела, как она удаляется. Проследив взглядом ее траекторию, она увидела за столиком в диванной зоне всю честную компанию. Лео и Матти приветливо помахали ей руками. Ив бросилась к выходу из отеля.

– «Сеньора Торрегроссо»?!? – изумленно повторил ее друг, догнав ее уже на улице. – Что это значит?

Ив резко остановилась, развернулась и, собрав всю свою волю в кулак, чувствуя, что находится на грани нервного срыва, произнесла:

– Ничего уже не значит.

Год назад

Паркер со скучающим видом сидела в белом кожаном кресле на втором этаже ночного клуба Матти. Внизу на танцполе неистовствовала толпа. Рядом в таком же полукруглом с низкой спинкой белом кресле сидел Винсент, играя в руках пригласительным флаером. На стеклянном столике, завершающем композицию с креслами, стояли два мохито. Один нетронутый – Винсента, и второй почти пустой – Паркер.

Синие глаза девушки феерически сверкали в насыщенной неоновым светом темноте. Черные волосы с великолепной крупной волной были небрежно заколоты, образуя на голове некое подобие «кислой капусты» а-ля Бриджит Бордо. Точеный профиль посекундно высвечивался, озаряемый преимущественно голубыми вспышками лазерных прожекторов.

– Что мне делать? – спросила Паркер своего друга, устало прикрыв глаза и откинув назад голову.

– Выйди замуж! Раз этого хочет твой отец! – ответил Винсент, скрещивая мускулистые в светлых хлопковых брюках ноги. – Ты же знаешь, схватки с твоим отцом ни к чему хорошему не приводят.

Красивое лицо Торр стало еще более мрачным от этих его слов. Рука непроизвольна сжала подлокотник кресла, оставляя на нем следы ногтей.

– За кого? – спросила она, выждав пока ее голос вернется в свой обычный диапазон.

– Да за кого угодно! – сказал Винсент. – Получишь наследство, через месяц разведешься, и все!

– Дело же не в наследстве, – вздохнула Паркер, задумчиво выводя на столе указательным пальцем замысловатые узоры.

– А в чем дело? – спросил Винсент, наклоняясь к ней ближе.

Даже на втором этаже для VIP-гостей было шумно. Он прекрасно знал ответ на свой вопрос.

Паркер посмотрела на друга.

– За кого угодно? – повторила она его слова.

– Нет! – воскликнул Винсент. – Торр, это была шутка!

По ее виду он понял, что шутка перестала быть таковой и превратилась в очередную безумную идею.

– Торр! – предупреждающим тоном обратился к женщине Винсент. – Торр!

– Да? – спросила она, расплываясь в широкой улыбке.

– Торр! – Винсент заговорил быстро. Ему нужно было донести до своей подруги мысль прежде, чем та поднимется и исчезнет, чтобы совершить очередную глупость. – Ты же не собираешься предложить такое первому встречному? Подумай о том, что тебе придется провести с этим человеком определенное количество времени, хотя бы для улаживания всех формальностей. Ты же не можешь просто взять и выдернуть парня из толпы?

– Не могу? – переспросила она, с деланным изумлением хлопая глазами.

– Хорошо! – Винсент поднял руки, удерживая ее внимание. – Хорошо. Тогда заключим пари.

– Какое? – удивилась Паркер.

– Я тоже хочу участвовать в веселье, – Винсент развел руками в знак оправдания. – Я выберу тебе жертву. И если ты уговоришь ее на эту авантюру, то выиграешь.

– Ее! – Торр с нажимом повторила ключевое слово в фразе Винсента. – Ее!

– Да знаю я! – рассмеялся он.

Потом он поднялся и подошел к перилам, чтобы осмотреть танцующих внизу. Паркер так же с энтузиазмом вскочила на ноги и присоединилась к другу.

В это время позади них раздался шум. Торр и Винсент обернулись на его источник и увидели в дверях необыкновенно красивую молодую женщину, очень темпераментно разговаривающую с охранником. Голос ее с каждой секундой становился все громче, а жесты все более эмоциональными. Оба раскрыли рты и мгновенно позабыли о своей затее. Женщина пыталась прорваться внутрь. Это было очевидно. Но без специального приглашения сделать она этого не могла. Несмотря на всю свою неземную красоту. Паркер и Винсент подошли к охраннику, чтобы узнать, в чем дело.

Женщину звали Ив Ансильон. Она сбивчиво объясняла, что договаривалась с владельцем клуба Матиасом Фишем о встрече. Сегодня в клубе у нее должно было состояться прослушивание. Паркер смотрела на нее во все глаза и не понимала, что именно в этой женщине так привлекало ее внимание. Она не могла даже разобрать, нравилась ей незнакомка или нет, настолько странными были вызываемые ей чувства.

– Где ваше приглашение? – спрашивал охранник.

– Я его потеряла! – молодая женщина в который раз всплеснула руками. Потом в отчаянии запустила пальцы в свои пышные рыжие с оттенком бронзы волосы.

Паркер отвернулась. Винсент понял почему. Ее предыдущая девушка была очень рассеянной и постоянно все везде теряла.

– Пропусти ее! – сказал Винсент охраннику. – Она! – сказал он Паркер, многозначительно улыбаясь.

– По коридору и налево, – проинструктировал охранник гостью, далее принимая свой обыкновенный слепо-глухонемной вид.

– Нет! – протянула Торр. – Она же ненормальная!

– А какая нормальная согласится? Ты хочешь насолить отцу или нет?

Паркер недоверчиво смотрела на друга.

– Ставлю на кон десятую часть от того, что получишь ты по завещанию отца!

Паркер блеснула глазами.

– Идет!

***

– Папа, познакомься, это Ив! Ив Торрегроссо, моя жена!

Паркер, держа Ив, бывшую Ансильон, за руку, стояла во дворе отцовского дома, во дворе дома, в котором выросла и провела все свое детство. Белое двухэтажное строение, несколько вытянутое по длине, окруженное зеленым садом, цветочными клумбами вперемешку с газоном. Невысокий также белый заборчик. Андреас Торрегроссо никогда не был сторонником роскоши. Он жил, следуя собственным принципам. Во всем. И эта непреклонность выводила Паркер из себя, хотя она всегда знала, что отец любит их с Эмбер.

Что ж… Прекрасная возможность проверить любовь своего отца на прочность.

С одной стороны Паркер очень боялась. Она знала, что если отец сочтет ее решение неправильным, то не миновать сражению. С другой стороны, она едва могла сдержать торжествующую улыбку. Потому что, если он будет оспаривать ее выбор, значит все его слова о том, что он всего лишь хочет помочь своим дочерям выбрать правильное направление в жизни, но ни в коем случае ни на чем не настаивает, будут ложью. Праведный Андреас Торрегроссо солжет. Огромной частью своей жизни. Паркер даже не знала, чего она хочет больше.

Ив, на удивление, не изображала из себя страстно влюбленную. И, вцепившись обеими руками в ладонь Паркер, выглядела испуганно. Что смотрелось куда более аутентично и искренне. Паркер сразу поняла, что у этой женщины внутренне чутье как у кошки. А еще, что эта женщина слишком красива, чтобы быть нормальной и вести себя, следуя ожиданиям окружающих.

Андреас и Надин Торрегроссо, отец и мать Паркер, стояли на ступенях своего дома, встречая дочь. Паркер предупредила, что приедет не одна. Но что она приедет с женой, этого предположить не мог никто.

Но надо отдать должное главе семейства Торрегроссо. Он принял новость спокойно. С улыбкой радости на лице за одумавшуюся дочь. Дочь, которая послушалась его совета и выбрала себе спутника жизни. Паркер читала все эти эмоции на полном добродушия лице своего отца и не могла поверить своим глазам. Андреас Торрегроссо никогда не слыл тем человеком, которого можно запросто обвести вокруг пальца. Которого вообще можно провести хоть в чем-то. И вот сейчас он стоит, смотрит на нее с Ив с отеческой мягкостью во взгляде, и… И все? Что так просто?

– Вы пригласите нас в дом? – спросила Паркер, неосознанно сжимая руку Ив в своей.

– Конечно, дорогая! Но сначала позволь обнять вас! – сказал Андреас.

А затем он на самом деле спустился к ним и обнял сначала Паркер, потом Ив. Надин Торрегроссо, последовала его примеру. Как и всегда.

Либо ты соглашаешься с Андреасом Торрегроссо во всем и превращаешься в его тень, либо ты не можешь быть его женой и частью его жизни. Это была политика, правила которой Паркер прекрасно знала.

***

– Я полагаю, теперь ты жаждешь получить свою долю наследства? – спросил Андреас, как только они сели в гостиной за стол, чтобы за чаем поближе познакомиться с новым членом семьи.

Ив, похоже, было совершенно наплевать на то, что все внимание в следующие полчаса будет сосредоточенно на ней. Она даже не села за стол. Вместо этого она осматривала со вкусом обставленную гостиную, где и правда было на что посмотреть. На одной из стен висели «Водяные лилии» Моне и несколько работ Матисса. Ив остановилась перед ними и вскоре оказалась потерянной для окружающих.

– Это были твои слова, папа. Тебе и решать.

Паркер не сводила глаз с отца. Момент истины настал. Сейчас все узнают, что же он решил.

– Ты же понимаешь, дочка, что я очень хорошо тебя знаю, – начал Андреас.

– Прекрасно понимаю, – ответила Паркер, откинувшись на спинку стула, сложив руки на груди и расплываясь в кривой улыбке одним уголком губ, обнажая белые зубы.

Это была правда. Как бы Паркер не пыталась все двадцать шесть лет своей жизни выкручиваться, чтобы удивить своего отца, он всегда оказывался готов ко всем ее выходкам. Будто предвидел их заранее. Не то, чтобы за несколько дней. За несколько лет. Лет так за двадцать шесть.

– И я легко могу предположить, что для того, чтобы насолить мне и заставить меня выполнит свое обещание, ты, вместо того, чтобы искать человека, которого ты на самом деле сможешь полюбить и выбрать себе в партнеры по жизни, – он говорил все это так спокойно, глядя Паркер в глаза, столь же синие, как и в его молодости, – пойдешь и предложишь первому встречному половину своего состояния только за то, чтобы он сыграл роль твоего мужа. Или жены в этом случае.

Паркер молчала. Покачивалась на ножках стула. Смотрела на отца с нестираемой улыбкой на лице.

Что ж… Попробовать стоило в любом случае.

– Поэтому, – продолжал Андреас как ни в чем не бывало. Будто бы он только что не раскрыл весь замысел своей дочери и не обвинил ее в обмане и подлоге, – поэтому я должен убедиться, что вы двое любите друг друга.

Торр перестала качаться на стуле. Это что-то новенькое. Ее отец поверил ей на некую долю процента и дает шанс доказать, что она не такая безнадежная лгунья?

– Поживите дома месяц, – закончил Андреас.

– А через месяц ты решишь, что мы недостаточно сильно любим друг друга для того, чтобы связать наши жизни, да? – вскипела Паркер, вскакивая из-за стола. – Всегда все решаешь ты!

Она развернулась, чтобы уйти. Но Ив нигде не было.

– Ив? – крикнула Паркер, подлетая к лестнице и глядя наверх, в сторону второго этажа. – Ив? – крикнула она в направлении кухни.

Тишина.

Метнув на отца яростный взгляд, Торр взлетела вверх по лестнице. Она нашла Ив через двадцать минут в саду у бассейна. Ив только что вышла из воды. Ее волосы намокли и тяжелым бронзовым потоком струились по плечу. Ее зеленые русалочьи глаза сияли самой неподдельной радостью.

– Я хочу есть! – сказала она, беря с шезлонга полотенце.

Но прежде чем обернуться в него, она прижалась мокрым телом к Паркер так, что на блузке той остались следы. Паркер даже не стала спрашивать, зачем Ив это сделала. Ее пока волновал другой вопрос. Что-то очень несправедливое… Какой же вопрос ее волновал? Паркер смотрела, как Ив обмакивает полотенцем свои волосы, выжимая из них воду, смотрела, как блестящие на солнце капли сбегали по ее стройному красивому еще не загорелому телу. Смотрела и не могла вспомнить.

– Пойдем, покажешь мне где кухня, – сказал Ив, беря Паркер за руку и ведя в дом. – Я приготовлю ризотто. Умираю хочу ризотто. А ты?

Торр хотела сказать, что они уезжают, что ничего не вышло, но мысль о ризотто грела ей душу. Эта незнакомая женщина должна сейчас приготовить ризотто. И для нее в том числе. А вдруг она еще не только потрясающе поет, но и вкусно готовит.

Паркер невольно вернулась мыслями к вечеру их знакомства. Ив на самом деле оказалась певицей. У нее на самом деле было прослушивание в клубе Матти. А еще у Ив был такой голос, что Паркер, слушая ее пение, не понимая смысла слов (Ив пела на французском), вдруг вспомнила свои самые лучшие мгновения в жизни. Вспомнила, как они бежали с Эмбер по залитой солнцем улице за Винсентом, угоняющим от них на самокате. Вспомнила, как приходила совсем ребенком на озеро, ложилась на теплые деревянные мостки и смотрела на жизнь внизу, под водой, на зеленые красивые водоросли, тянущиеся вверх, на подводных насекомых, кто мерно а кто быстро плавающих в своем подводном царстве, или ползущих по деревянной балке, поросшей тиной.

У Ив был необыкновенный пронизывающий насквозь глубокий хриплый голос. Она была создана для того, чтобы петь. В этом Паркер была уверена.

***

Когда Андреас вошел на кухню, его дочь делала то, чего не делала никогда в жизни. Она резала овощи. Ив, обернутая полотенцем, стояла у плиты и помешивала рис. На полу, выложенном плиткой, красовались ее мокрые следы. От удивления Андреас не сразу нашелся, что сказать. А это с ним случалось очень редко.

– Вы готовите обед? – спросил он.

– Мы готовим ризотто, – ответила Ив.

Паркер не собиралась вести счет, но в ее голове прозвучал гонг. Динь-дон. Один ноль в пользу новоиспеченной миссис Торрегроссо. Паркер не сдержалась от улыбки, хотя лук, который она сейчас резала, разъедал ей глаза.

Андреас присел за стол.

– Паркер, что ты решила? – спросил он.

– Мы уедем после ризотто! – ответила она, намеренно употребив слово «ризотто» вместо слова «обед».

– Мы можем снять домик по соседству, – сказал Ив, обращаясь исключительно к Паркер. – Я все равно хочу сплавать на острова. И уже отменила все свои ближайшие концерты.

Паркер подняла на нее глаза, из которых продолжали катиться луковые слезы. Она понятия не имела, о чем только что говорила Ив.

– Никаких домиков по соседству! Вы остаетесь у нас! – сказал Андреас, с довольным видом ерзая на стуле.

Ив даже не взглянула на него. Она подошла к Торр, убрала с ее лица пряди волос, а потом подула в ей глаза. Тихонько-тихонько. Паркер обомлела, замерла, практически с благоговейным ужасом глядя на Ив.

– Я сама дорежу лук, тебе лучше промыть глаза водой, – сказала Ив, а потом едва ощутимо, неуловимым движением прикоснулась губами к мокрой от слез щеке Паркер.

Этот поцелуй был мимолетным, и вместе с тем искренним и настоящим. В груди Торр что-то шевельнулось. Она переставала понимать, где Ив играет, а где нет. Паркер кивнула и направилась в ванную.

С Андреасом Ив даже не пыталась заговорить. Не смотрела в его сторону, будто бы того вообще не было в помещении. Похоже, ей просто не было до него никакого дела. А потом вдруг:

– Вы не принесете мне халат?

Когда Паркер вернулась, отец все так же сидел на стуле за обеденным столом, а Ив в белоснежном махровом халате доставала из шкафа мамин мейсенский фарфор. Интересно, она подозревала о ценности тех тарелок, что держала в руках? Андреас с нескрываемым интересом следил за Ив. Круглое лицо его выражало доброжелательное любопытство. Паркер чувствовала, как внутри нее закипает злость. Он веселился. Для него все это очередное развлечение. Он хочет поиздеваться над ней, чтобы впредь ей неповадно было. Все эти мысли совсем испортили ей поднявшееся было настроение. А в плохом настроении Торр теряла всякий аппетит.

– Ризотто? – спросила Ив, повернувшись к Торр.

В руке ее была неглубокая тарелка с нежным голубым рисунком на дне. А на лице милая улыбка, не предвещавшая ничего плохого.

– Я не буду, – покачала головой Паркер.

– Как это не будешь? – спросила Ив, и в голосе ее что-то прозвенело. Или не в голосе.

Последующее Паркер помнила как в замедленной съемке.

Сама она никогда не прикасалась к мейсенскому фарфору, потому что панически боялась что-нибудь разбить. Маму бы точно удар хватил. Если бы удар хватил папу, то Паркер давно бы перебила все 47 предметов, но маму ей было жалко. И вот теперь Ив так, будто бы это была совершенно ненужная вещь в ее руке, небрежным жестом бросает тарелку себе за спину. И та падает на плиточный пол и с волшебным, сказочным, невероятно легким и приятным уху звоном разбивается.

– Горько! – чуть не вырвалось у Паркер.

Андреас не открыл рот. Но глаза его были на лбу от шока. В этом Паркер могла поклясться. И долго еще оба Торрегроссо не пришли бы в себя, если бы Ив не взяла в руки следующую тарелку из шкафа. С похожим как и на предыдущей нежным голубым рисунком на дне. С похожим, но не идентичным. Это Паркер усвоила еще с детства. Все элементы мейсенского сервиза были расписаны вручную.

– Мне ризотто! – в один голос выкрикнули Паркер с Андреасом, не сводя глаз с тарелки в ее руках.

– Другое дело! – сказала Ив, как ни в чем не бывало поворачиваясь к плите и снимая крышку с сотейника.

***

А вечером в доме Торрегроссо собрались друзья по случаю свадьбы Паркер. Андреас утраивал небольшой прием. На празднике присутствовали Эмбер со своим молодым человеком, Винсент и Сьюзан, Лео, Матти и его младшая сестра Бекки. Бекки давно уже была неравнодушна к Торр. И не упускала возможности пообщаться с той. Паркер же никогда не воспринимала ее всерьез, что в принципе не мешало ей флиртовать с девушкой и тем самым практически поощрять ее интерес. Гости расположились в саду под навесом. Был уже поздний вечер.

Паркер и Ив не отходили друг от друга. Держались за руки. Их пальцы были переплетены. И выглядело это очень нежно. Никто не догадывался об истинных причинах подобного их поведения. Всегда спокойная, веселая, уверенная в себе и в меру беспечная Паркер этим вечером выглядела несколько растеряно. Что служило для ее друзей лишним подтверждением искренности ее чувств. Не смотря на то, что они с Ив должны были развлекать гостей, Паркер старалась держаться в тени. И держать в тени Ив. Потому что понятия не имела, что та может еще выкинуть. Со стороны же это выглядело так, будто бы молодожены не могут расстаться ни на минуту. На шутки друзей Паркер реагировала слабой улыбкой и постоянно осматривалась по сторонам, будто в любой момент ожидая какого-нибудь подвоха.

Время от времени она обменивалась с Винсентом взглядом, ясно говорящим о степени ее «благодарности» другу за подобную ситуацию. И если бы не тот факт, что ее отец выглядел озадаченным, Паркер бы в считанные секунды прекратила весь этот фарс. Но неизвестным образом их с Винсентом затея становилась все более реальной. Может быть, этому способствовало количество людей, веривших в разыгрываемое перед ними представление. А может быть то чувство общности, возникшее между нею и Ив, которое испытывают затеявшие аферу преступники. Иногда Торр тихонько качала головой при мысли, что ее друзья так легко поверили в то, что она могла связать свою жизнь можно сказать с первой встречной. Ни разу даже не представив свою будущую супругу их вниманию. Но с этой стороны ее прикрыл Винсент, придумав историю страстной любви, вспыхнувшей между женщинами буквально за сутки, которой он якобы был свидетелем.

– Паркер, перестань! – сказала Эмбер, подходя к сестре с двумя бокалами шампанского. – Надеешься встретить трезвой брачную ночь?

– Что? – переспросила Торр.

Ее младшая сестра в красивом вечернем платье, с забранными наверх волосами, с ярким макияжем, как и полагалось гостям на свадьбе, выглядела как нельзя более уместно на этом празднике.

– Ты собираешься веселиться или нет? – повторила свое обращение Эмбер. – Хватит уже думать об отце. Это ваш с Ив день!

– Да, конечно! – ответила Торр, виновато улыбаясь.

Не слова ни говоря, Ив взяла из рук Эмбер бокал шампанского, приветливо улыбнулась той и продолжила свое молчаливое созерцание пришедших гостей. Она выглядела более чем потрясающе в длинном облегающем бежевом платье, подчеркивающем цвет ее волос и глаз, буквально заставляющем ими любоваться. Ей совсем не обязательно было говорить. Просто быть здесь, позволяя гостям бросать на себя восхищенные взгляды. Паркер, наверное, была единственной, кто боялся смотреть в ее сторону. Для нее достаточным было ощущение жаркой ладони Ив в своей руке. Паркер чувствовала себя как подросток на первом свидании. У нее совершенно выскочила из головы та мысль, что ей не надо было завоевывать эту женщину, добиваться ее благосклонности и так далее. Похоже, с того самого момента, как Ив согласилась на ее предложение, они с Паркер не перекинулись и парой слов, кроме дежурных.

– Я видела вашу комнату, – продолжала Эмбер. – Восхитительно! И так романтично!

– О чем ты? – спросила Торр, остановив на сестре непонимающий взгляд своих прекрасных синих глаз.

– Комната с витражным потолком на втором этаже! – ответила Эмбер с нескрываемым восторгом в голосе. – Там так красиво! Белое парчовое покрывало. То, которое всегда приводило тебя в восторг! Белая драпировка вокруг кровати! Гардины цвета топленого молока на окнах! Я сама готова выйти замуж, лишь бы папа приготовил мне такую же комнату хотя бы на месяц!

– Ах, ты об этом! – протянула Паркер, соображая, что все это могло значить.

Отец подыгрывает ей или на самом деле проникся свадебным настроением?

– Я украду у тебя твою половинку, – сказала вдруг Эмбер, беря Ив за руку и уводя в сторону дома.

– Нет! – этот возглас Торр прозвучал несколько более тревожно, чем она ожидала.

– Совсем ненадолго! – рассмеялась Эмбер.

Паркер почувствовала, как разжались их с Ив пальцы, как прохладный ночной ветер тут же лизнул ее ладонь в том месте, где еще секунду назад она ощущала тепло чужой руки.

– Я жду вас, – она проводила Ив долгим встревоженным взглядом.

Вид обнаженной спины Ив, когда та повернулась, чтобы уйти в дом вместе с Эмбер, вызвал у Паркер неожиданное головокружение. И уже тогда ей впервые пришла в голову шальная мысль о том, что может им и не стоит разводиться. Она будет дурочкой, если отпустит такую красоту. Мысль посетила ее всего лишь на мгновение. Паркер с улыбкой отмахнулась от нее, подумав, что это результат чрезмерного волнения, скопившегося за сегодняшний день.

Сделав глубокий вздох, она залпом осушила свой бокал шампанского и с максимальной скоростью, которую позволяли шпильки и длинный подол вечернего платья, направилась в сторону Винсента и компании.

***

– Где ты нашла такую красавицу? – был первый вопрос, который задали ей друзья.

– Налейте мне чего-нибудь покрепче! – был ответ.

– Чего ты так волнуешься? У вас что, ничего еще не было? – спросил Лео.

Сегодня на нем был светло-голубой костюм от Valentino. Ужасно модный. Иногда Паркер хотелось раздеть его, только чтобы он выглядел как простой смертный. Но сегодня она едва заметила его потрясающий внешний вид.

– В каком смысле? – с опаской посмотрела она на него, уже понимая, что он имел в виду. – Конечно, ничего не было!

– Торр, ты в своем уме? – удивился Матти.

– Алкоголю мне! Сьюзан!

Сьюзан всегда первой приходила на выручку. Все-таки женщины более внимательны, чем мужчины. Паркер облокотилась, почти села на красиво обставленный множеством роскошных закусок стол. И вздохнула свободнее, только после того, как осушила еще один бокал шампанского. Поморщившись, она спросила:

– У нас, что кроме шампанского ничего нет?

– Держи, – Бекки протянула ей стакан с карабинерой, многозначительно при этом улыбаясь.

– О, Бекки! – поблагодарила ее Торр.

Потом подняла на нее глаза, увидела хищную улыбку девушки и опять повторила, но совсем уже с другой интонацией.

– О… Бекки… Я замужем… Забудь об этом!

– Я о многом не прошу! – сказала Бекки, приближаясь к Торр и касаясь ногой ее бедра.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – сказала Паркер, кидая полные опасения взгляды в сторону дома.

– Ты права, – согласилась девушка. – И я мечтаю узнать!

Она одарила Торр одной из самых соблазнительных своих улыбок.

– Матти! – позвала Паркер своего друга, но, обернувшись в его поисках, наткнулась взглядом на сверкающие гневом зеленые глаза Ив.

Та стояла рядом. И неизвестно было, какую часть разговора она слышала.

– Я так соскучилась по тебе! – воскликнула Паркер, понимая, что Бекки надо спасать.

И прежде, чем Ив сумела дать выход своему гневу, Паркер прижала ее к себе, крепко обхватив за талию. И даже поцеловала в шею. В голову ударил волнующий аромат духов Ив. Женственный, мягкий, таинственный. «Этого еще не хватало», – подумала Паркер, отстраняясь, но, не выпуская Ив из своих объятий.

– Смотри у меня! – только и сказала Ив.

Винсент моргнул. Сьюзан одобрительно кивнула. Лео невольно сглотнул. Матти поежился оттого, что по спине у него пробежали мурашки. В голосе Ив не было и намека на шутку. Бекки окинула соперницу слегка оскорбленным взглядом. Никому еще Паркер не позволяла вести себя с ней в такой собственнической манере.

А потом Ив вдруг будто бы напрочь забыла о происшедшем и заговорила о каких-то мелочах. Что-то о прекрасной волнительной ночи, о чудесном бризе с побережья, о потрясающем десерте. И звучала она как всегда до пронзительности искренне. Тему с удовольствием поддержала Сьюзан. К ним присоединился Винсент, и вскоре все друзья Паркер уже с жаром обсуждали хриплый голос Сиа, выпрыгивающих на берега Багамских островов китов, несомненную пользу кофеина и алкоголя и так далее и тому подобное. Ив была непередаваемо очаровательна. Она вела себя как гостеприимная хозяйка. Так будто бы занималась этим всю жизнь.

У Паркер кружилась голова. Ей оставалось только проверять выдвигаемые миссис Торрегроссо гипотезы на себе. Что она и делала, беря с подноса официанта коктейль за коктейлем.

***

– Где-то здесь была лестница, – утверждала Паркер, опираясь на Ив в попытке подняться в комнату, приготовленную для них отцом.

– Мы уже пришли, ты можешь меня отпустить, – холодно ответила Ив.

Этот холод в ее голосе почти отрезвлял. Почти.

– Нет-нет, – возражала Торр, – это на втором этаже.

Она цепко держалась за плечо Ив. Она так привыкла за вечер делать это. Казалось, земля под ногами была не так важна, как присутствие этой незнакомой женщины рядом. Ее запах, ее огненный взгляд. Паркер давно оставила попытки понять, когда Ив смотрит на нее с деланными эмоциями во взгляде, а когда с искренними.

– Ты не предупреждала, что будешь так безбожно напиваться! – сказала Ив, отцепляя от своего плеча руку Паркер. – Мы пришли! Эмбер показывала мне именно эту комнату!

– Ты не предупреждала, что будешь такой ревнивой, – парировала Торр.

– Это не ревность, – Ив встала перед женщиной, глядя той прямо в глаза, чтобы ее слова могли найти кратчайшую дорогу в затуманенное сознание Паркер. – Это чувство собственного достоинства.

Паркер отодвинулась чуть назад, чтобы Ив не так сильно двоилась у нее перед глазами.

– Хорошо, давай уже ляжем спать!

Ив не ответила. Она решительно подошла к кровати, сорвала с нее тяжелое парчовое покрывало, о котором говорила Эмбер. Осмотрелась вокруг и, найдя в глубине комнаты белый, как и большинство элементов интерьера, шкаф, направилась к нему. Вскоре рядом с кроватью было сооружено еще одно спальное место из нескольких белоснежных же пледов и пары одеял, взятых из бельевого шкафа.

– За что? – жалобным внезапно севшим голосом просипела Торр, глядя на результат усилий женщины.

– Я не буду спать с тобой в таком состоянии! – только и ответила Ив, удаляясь в ванную комнату.

– А в другом состоянии, значит, будешь? – озадаченно спросила Паркер саму себя, глядя, как закрывается за женщиной дверь ванной.

Махнув перед лицом рукой, Торр прогнала видение шикарной обнаженной спины Ив в платье, и, стараясь не сильно шуметь, отправилась вниз на кухню. Она знала, что если не выпить сейчас три литра воды, то утром будет сильно болеть голова.

***

Проведя на кухне где-то около часа, немного протрезвев, Паркер отправилась в сад, чтобы поплавать в бассейне. Вряд ли для того, чтобы узнать смысл слов Ив, сказанных перед тем, как уйти. Просто чтобы не так сильно кружилась голова, и она смогла начать хоть что-нибудь понимать. Гости уже разошлись. В саду было прибрано. И только помятый газон напоминал о прошедшем торжестве.

Холодная вода не отрезвляла. Но делала происходящее прозрачнее. Паркер нравилось это ощущение чистоты и прохладной свежести, ощущение, в которое можно было окунуться с головой. Окунуться и на несколько мгновений остудить работающий на износ мозг, пытающийся ухватить суть мелькающих в голове событий минувшего вечера.

В пятом часу утра, когда небо над городком с одной стороны уже просветлело, Торр вернулась в дом. По пути в их с Ив комнату она столкнулась с отцом. Его, видимо, как и ее несколько часов назад, мучила жажда.

– Ты плавала в брачную ночь? – удивился он.

Без обычных ноток сарказма в голосе.

– Ив не любит сильные запахи, – ответила Паркер устало.

Андреас ничего не сказал. Да и не надо было. Его недоумение бальзамом для души Торр красовалось у него на лице. Хотя сейчас даже ее противостояние с отцом казалось ей не столь важным. Добраться бы до постели и рухнуть замертво.

***

Утром Ив проснулась оттого, что кто-то тихонько скребся в дверь их комнаты. Вскочив на постели, она увидела безмятежно спящую на полу Торр и, понимая, что у нее нет никакого желания объяснять кому-либо, почему ее возлюбленная провела ночь не вместе с ней, в мгновение ока слетела с кровати и оказалась на Паркер. Когда дверь в комнату приоткрылась и в дверном проеме показалась голова Эмбер, Ив уже укрыла их обеих одеялом с головой.

Паркер почувствовала на себе вес чужого тела и что-то пробубнила, пытаясь во сне освободиться от внезапного груза. Даже со спящей с ней нелегко было справиться, поэтому Ив потребовались определенные усилия, чтобы сохранить свое положение «сверху». Эмбер же видела лишь то, как два тела одно на другом активно шевелятся под одеялом. Продолжая бороться, Паркер ухватила Ив за талию. Это было неожиданно и щекотно. Ив не сдержала хихиканья. А потом у них закончился воздух, и Ив пришлось откинуть одеяло. Паркер открыла глаза в тот самый момент, когда Ив склонила над ней голову, чтобы ее волосы бронзовой завесой закрыли Эмбер обзор. Увидев перед собой темно-зеленые искрящиеся возбуждением глаза, поняв, что Ив в прямом смысле этого слова лежит на ней, Паркер хотела было что-то сказать, но не успела.

Не имея возможности объяснить ситуацию, свое местонахождение и действия, Ив просто заткнула ей рот поцелуем. Паркер попыталась вырваться и замотала головой.

– Да прекратишь ты уже сопротивляться или нет! – в сердцах воскликнула Ив. – Я всего лишь хочу поцеловать тебя, Торр!

– Но, – начала было Паркер.

– Никаких но! – отрезала Ив и, обхватив ее лицо ладонями, пылко поцеловала.

– Но я еще не совсем трезвая, – хотела сказать ей Паркер, но губы ее были уже заняты.

Вскоре она напрочь забыла о том, чего она там хотела. Потому что Ив целовала ее с неподдельной страстью. Как такое возможно подделать?

А потом Ив как ни в чем не бывало подняла голову и с самым искренним удивлением на лице обнаружила перед собой Эмбер.

– Вообще-то я думала, что ты просто хочешь насолить отцу, а у вас оказывается все серьезно, – с многозначительной улыбкой сказала Эмбер. – Извините, что помешала, но доброе утро.

Тут Паркер все поняла. И не смогла сдержать гримасы разочарования на лице.

– Не расстраивайся так, сестренка, наверстаете после завтрака! Мы ждем только вас!

Когда она ушла, Ив села рядом с Паркер на пол, облокотившись спиной о торец кровати. Она запустила пальцы в свои густые темно-рыжие волосы и посмотрела на Паркер. Ожидая, что та скажет. Торр повела бровями, как бы говоря, что для нее это было потрясение.

– В следующий раз не щекочи меня! – сказала ей Ив, поднялась на ноги и исчезла в ванной.

Прошло две недели

Две недели, в течение которых Паркер и Ив постоянно были вместе. Рука об руку в прямом смысле этого слова. И с каждым днем яркие капризные черты красивого зеленоглазого лица Ив все глубже врезались в сердце Паркер. В ее память, в ее систему чувств. Она привыкала к тому, что утром ее накрывало волной восхищения при виде Ив, идущей в ванную комнату и перед тем, как закрыть дверь, легким движением убирающую волосы с плеча, чтобы бросить на Торр игривый соблазнительный взгляд. Привыкла к тому, что если ночью ткнуться лицом в край соседней подушки, то сразу же проваливаешься в сладкий безмятежный сон, навеянный знакомым ароматом и ощущением тепла, исходящим от спящей рядом женщины. Привыкла к тому, что прекрасное настроение Ив, ее звонкий смех стали постепенно важнее противостояния с отцом и угадывания его мыслей.

А еще Паркер перестала думать. Потому что она устала гадать, что же на самом деле чувствует Ив Ансильон. Ив, которая с неподдельной искренностью смеялась в плечо Торр за завтраком. Или Ив, для которой само собой разумеющимся было ответить на звонок, поступивший Паркер на телефон, если самой Торр вдруг не было в комнате. Или Ив, с завидным хладнокровьем угощающая Андреаса тостом с мармеладом. А под мармеладом тост был черный, потому что Андреас за час до этого испортил Паркер настроение. Торр бы поняла, что Ив играет, если бы та менялась, когда они оставались наедине. Но Ив не менялась. Поэтому Паркер просто перестала думать, позволив событиям идти своим чередом.

Вечером позвонил Винсент и сказал, что они все собираются у Матти дома.

Ив обожала такие посиделки, потому что в окружении своих друзей Паркер вела себя наиболее естественно. А когда Торр была естественна, она была неотразима. Когда они приехали, все были уже в сборе. Сьюзан помогала Бекки на кухне. Винсент с Матти обсуждали последние трансферы Реал Мадрида. Лео в гордом одиночестве смотрел модный канал.

Торр с Ив расположились на диване в гостиной. Вытянутый овал журнального столика перед ними был уставлен еще непочатыми пивными бутылками и закусками. Паркер откинула голову назад и прикрыла глаза. Ив тихонько выскользнула из-под ее руки и отправилась на кухню. Ей хотелось обменяться со Сьюзан парой слов перед тем, как все усядутся в гостиной, и начнется веселый шумный разговор, в котором сложно услышать друг друга.

– Ты выглядишь умиротворенной, – раздался над ухом Торр голос Винсента.

Он упал на диван рядом с подругой. Но Паркер не реагировала. Лишь краешек ее губ, дернувшихся в улыбке, дал ему знать, что она его слышит.

– Успокоившейся, я бы сказал, – продолжал Винсент.

Улыбка на губах Торр стала чуть шире.

– Счастливой, – добавил он, следя за эмоциями на лице Паркер. – Влюбленной.

Тут Торр, наконец, подняла голову и заговорила с ним:

– Я, правда, кажусь тебе влюбленной? – спросила она с сомнением.

– Определенно, – кивнул он. – И ты не актриса, Торр.

Паркер повернулась к другу, положила локоть на спинку дивана и оперлась головой на руку.

– Я не могу понять, что она чувствует, – сказала Паркер.

– В вашей ситуации очень сложно разобраться, где настоящие чувства, а где показные, – согласился Винсент. – Поэтому открыться придется тебе.

– На что ты меня толкаешь? – спросила Торр.

– Хочу, чтобы ты перестала приставать к моей жене! – пошутил он.

– Резонно, – весело согласилась она.

А потом Торр неожиданно отвлеклась от разговора, все свое внимание сосредоточив на доносившихся с кухни звуках. Винсент многозначительно повел бровями, увидев, как Паркер нахмурилась. Им в гостиной прекрасно было слышно, как Ив на кухне смеялась. Своим звонким, заразительным, легким смехом. Торр вскочила с дивана. Она почувствовала себя как гном, обнаруживший, что его сокровищницу с драгоценностями вскрыли.

– Это моя женщина, и мне ее смешить! – сказала она, грозно сверкнув синими глазами.

Винсент не понимал, шутит она или нет. Вскоре смех Ив на кухне стих, а потом раздался с новой силой. И Винсент услышал:

– Торр, напьешься, будешь спать на полу!

И смех Сьюзан в ответ:

– Как романтично!

Потом в гостиной показался Матти.

– Торр пришла и предъявила права на свою женщину, выгнав меня вон, ты можешь в это поверить? – спросил Матти, продолжая улыбаться до ушей.

– Не ожидал такого от нее?

– Не ожидал, но понимаю! – признался Матти.

***

Домой Ив с Паркер возвращались пешком. Ночной воздух приятно было вдыхать. Со всеми его запахами, звуками, прохладой. И хотя на них никто не смотрел, они держались за руки. И смеялись.

Это было по-настоящему или нет? Или тоже фиктивно, как и их брак? Торр отмахнулась от этих мыслей. Они никуда не приведут. А потом вспомнила, что сказал ей Винсент. Первый шаг придется сделать ей. Почему же так страшно? Ведь ей никто никогда не отказывал. А еще она никогда и никого не любила. А вдруг Ив вообще не лесбиянка?

– Бррр, – Паркер потрясла головой. – Опять эти мысли!

– Какие? – спросила Ив, разворачиваясь и идя спиной вперед, чтобы иметь возможность смотреть Торр в глаза.

– О тебе, – призналась Паркер.

Ив рассмеялась, запрокинув голову. Это смотрелось прекрасно.

– Думала, ты никогда не признаешься.

– Я выгляжу такой трусихой? – спросила Торр с наигранным возмущением.

– Более чем, – ответила Ив.

– Ну, держись! – воскликнула Паркер, дернув Ив на себя и крепко рукой прижав к себе за талию.

Ив несколько отклонилась назад, чтобы по-прежнему смотреть Торр в глаза.

– Держусь! – был ее ответ.

– Ах, ты еще и дразнишься! – возмутилась Паркер.

И только она набрала в легкие воздуха как перед броском, как рядом неожиданно раздалось бибиканье автомобиля. Эмбер также возвращалась домой.

– Вас подвезти? – спросила она, приветливо махая им ладошкой.

– Обязательно! – с энтузиазмом отреагировала Ив.

Она вырвалась из рук Торр и через открытый верх в мгновение ока запрыгнула к Эмбер в машину. У той был кабриолет. И уже из машины бросила на Паркер такой зовущий взгляд, что Торр почувствовала себя мышкой в кошачьих лапах.

***

– Бокал вина? – предложила Ив Эмбер, когда та собиралась уже уходить из их комнаты.

– Ммм, – неуверенно протянула Эмбер, глядя на Торр.

Та едва заметно качнула головой из стороны в сторону.

– Спасибо, нет. Я засыпаю на ходу! – вежливо отказалась она.

– Партию в шахматы?

Эмбер опять посмотрела на Торр, уже в некотором замешательстве.

– Может, я тебе спою? – не унималась Ив.

– Мне надо забрать ключи из кабрио! – Эмбер поднялась со стоящего у стены напротив кровати кресла и бочком двинулась в сторону двери. Поведение Ив всегда отличалось от общепринятого, но сейчас Эмбер даже не могла понять его мотивы.

– Ты как всегда оставила в машине ключи? – рассмеялась Паркер, открывая перед сестрой дверь.

Эмбер, одарив на прощание Торр озадаченной гримасой, выскользнула в коридор. Паркер плотно закрыла за ней дверь и повернулась к Ив. Та стояла у кровати, заняв оборонительную позицию.

– Не подходи ко мне! – предупредила Ив, делая шаг назад и натыкаясь на кровать.

Торр пожала плечами, как бы извиняясь, и двинулась к ней.

– Я серьезно, Паркер!

Ив вскочила на кровать и судорожно осмотрела в поисках предметов обороны.

– Я тоже, Ив!

В следующую секунду в Паркер полетела парчовая подушка, сверкая в полете серебристыми узорами. Торр не шелохнулась, и подушка больно скользнула ей по щеке, мгновенно заставив ее кровь вскипеть. Потом полетела вторая подушка. Третья. Четвертая оказалась последней. И Ив вынуждена была искать другие снаряды. Торр с сожалением окинула взглядом предметы интерьера лучшей комнаты в их доме, понимая, что Ив не остановится ни перед чем. И она была права. Следующей была высокая белая трапециевидная ваза с живыми белыми лилиями. На этот раз Паркер пришлось уклониться в сторону, чтобы избежать прямого столкновения. Раздался глухой звук столкновения глины с паркетом. Ваза раскололась на несколько крупных кусков.

– Ты не дотронешься до меня! – выпалила Ив, балансируя на кровати и одновременно осматриваясь вокруг.

– Дотронусь, – отвечала Торр, медленно приближаясь.

Учитывая, что в комнате осталось не так много вещей, которые Ив могла поднять в воздух, и что большинство из них были достаточно тяжелыми, Паркер решила держать дистанцию, чтобы иметь возможность для маневра в пространстве.

Ив спрыгнула с кровати и схватила другую вазу с тумбочки. Классической надутой формы, с узким горлышком, с нежными бирюзово – коралловыми маками на ней. «Только не эта ваза!» – подумала Торр, запрыгивая на кровать. На счастье Паркер, Ив волновалась и эту вазу кинула несколько неуклюже. Поэтому Торр смогла ее поймать и даже поставить на место предыдущей. Ив бросилась к столу. Настольная лампа, несколько сложенных стопкой книг, ноутбук в раскрытом как был виде, все эти предметы один за другим отправились сторону неумолимо надвигающейся Паркер. Та уже спрыгнула с кровати. Их разделяло не более пяти метров. Ив с тоской посмотрела на стоящую на полу кадку с пальмой.

– Не надорвись! – с явно проскальзывающей иронией в голосе сказала Паркер.

Тогда Ив дернулась к стулу. С полукруглой резной спинкой, цвета розового Маунтбэттена. Не успевая потягаться со стулом силами, Ив вскочила на него так, будто в комнате была мышь, повернувшись лицом к Паркер. Та стояла в шаге от нее. Ив отпрянула назад. Стул покачнулся. Инстинктивно, Ив резко метнулась вперед и оказалась в объятиях Торр. Если бы та не поймала ее, Ив определенно бы упала со стула. Но Паркер успела подхватить ее в нужный момент. Убедившись, что Ив не намерена оторвать ей голову, ни на секунду не переставая обнимать ее, Торр слегка разжала руки так, чтобы Ив соскользнула на пол. Та будто бы замерла. Одно дело бросать в Паркер вещи, в надежде, что те не попадут в цель. И совсем другое дело, на самом деле желать причинить боль. Ударить Торр Ив не могла. Не хотела. Она хотела целовать ее, любить, петь для нее, занимать собою все ее мысли, но никак не бороться с ней на самом деле.

– У нас фиктивный брак! – только и сказала Ив, поднимая на Паркер взволнованные глаза.

– У меня настоящие чувства! – только и ответила Торр, выпуская ее из своих объятий.

Ив понимала, что сейчас она может уйти, просто сделать шаг назад, и все между ними останется по-прежнему. Она вцепилась руками в рубашку Торр и спрятала лицо у нее на плече. Паркер еще крепче обняла ее, а потом подхватила на руки и отнесла в кровать.

***

Утром Эмбер с некоторой опаской заходила к ним в комнату. Вчера ночью она слышала странные звуки, доносящиеся от них. И сейчас поняла почему. Комната выглядела как поле боя. На полу были разбросаны подушки, цветы, осколки вазы, абажур от настольной лампы и ее основание в разных углах. Паркер же с Ив безмятежно спали. Обе на животе, головы повернуты в одну сторону. Красивая чуть загорелая рука Ив на обнаженной спине Паркер.

– Ну ничего себе! Мне тоже можно будет все здесь разнести в свой медовый месяц? – воскликнула Эмбер, ошарашено оглядываясь вокруг.

Ив, как всегда чуткая к звукам, проснулась и подняла на девушку голову.

– Чем вы здесь занимались? – спросила Эмбер.

– Сексом, – ответила Ив, садясь на кровати и сладко потягиваясь, одной рукой все же придерживая на груди простыню.

– Чем мы еще можем заниматься, – раздался хриплый голос Паркер, которая еще не открыла глаза.

– Мы ждем вас к завтраку, – сказала Эмбер, оценивая про себя масштабы разрушений.

Торр посмотрела на часы.

– К черту завтрак! Мы заснули два часа назад!

– Паркер? – переспросила Эмбер.

Торр перевернулась на спину и кинула взгляд на Ив, обернутую простыней. Видения прошедшей ночи, еще такие ясные, вереницей образов промчались у Паркер перед глазами.

– К черту завтрак! – недвусмысленно повторила она.

Эмбер подняла руки в знак капитуляции и удалилась из комнаты.

– Папа, они просили их не ждать! – сообщила Эмбер, спустившись одна в гостиную.

– Наконец-то, – сказал Андреас сам себе.

К завтраку Ив с Паркер больше не появлялись за оставшиеся две недели.

***

– I go to sleep! Ее! – решила Торр.

Ив сидела за роялем, опустив руки на клавиши.

– Хорошо, – кивнула она с улыбкой и начала играть.

В гостиную вошел Андреас, а за ним Надин. Желая послушать пение Ив, они присели на диван. Ив пела. Паркер не спускала с нее восторженных глаз, застывшая, готовая уйти в таком состоянии в вечность, с голосом Ив в своем сердце. Ив поймала взгляд Торр и улыбнулась еще шире. Сейчас на ее лице не было и следа того капризного, угрожающего спокойствию окружающих выражения, что раньше. Они обе выглядели такими счастливыми.

– Это было прекрасно, – сказал Андреас, когда Ив закончила.

Паркер мельком посмотрела на отца. Потом подошла к Ив и притянула ее к себе.

– Чего ты сердишься? – спросила Ив, обвивая плечи Торр руками.

– Если бы он сказал, что-нибудь другое, я бы вызвала его на дуэль, – ответила Паркер.

– Влюбленная дурочка, – рассмеялась Ив, – люблю тебя!

Торр наклонилась, чтобы поцеловать ее. Ив подалась ей навстречу. Торр потеряла равновесие и сделала шаг назад. Раздались звуки задетых клавиш. Паркер случайно присела на рояль. Ив прыснула со смеху.

– Поберегите инструмент! – взмолился Андреас. – Достаточно вашей комнаты!

***

– Я уеду всего на пару дней, – говорила Ив, обращаясь к Паркер.

Они сидели вместе с друзьями в ресторане.

Винсент о чем-то смеялся со Сьюзан, Бекки и Лео выбирали вино, Матти строил смешные рожицы то Сьюзан, то Паркер поочередно. Сьюзан пыталась воззвать к его благоразумию укорительным взглядом. Торр же бросала в него скомканные салфетки. Он уворачивался и принимался за свое с еще большим рвением.

– Бекки, угомони брата! – сказал Винсент.

– Я поеду с тобой! – сказала Паркер Ив.

– И пропустишь день рождение матери? Ни в коем случае!

– Она поймет!

– Я не пойму!

– Ив!

– Можешь поцеловать меня!

– Вы щедры сегодня, как никогда, мадам Торрегроссо! – сказал Паркер, наклоняясь и легонько кусая женщину за шею.

– Поцеловать, а не укусить! – воскликнула Ив, упираясь руками в грудь Торр и несильно отталкивая ее от себя.

– А укусить? – спросила Паркер.

– Укусить дома! – отрезала Ив с наигранной строгостью в голосе.

– Как вы вообще из комнаты выходите? – удивился Матти.

– Огромным усилием воли, – ответила Торр с таким прискорбным выражением лица, что Винсент расхохотался.

– Боюсь, нам потребуется еще один медовый месяц, – продолжала она. – Но на этот раз, как полагается, на каких-нибудь островах, в глуши. Только море, Ив и кокосы.

– Кокосы? – спросил Лео.

– Кокосы, ананасы, без разницы, – ответила Паркер.

А Матти тем временем собрал все скомканные салфетки, брошенные в него Торр, и стал потихонечку кидать их обратно. Если Паркер не обращал на него внимания, то Ив же складывала у себя на коленях те, которые ей удавалось поймать. Когда у нее в руках оказалось более десятка бумажных комочков, она посмотрела на Торр.

– Ну что, кому мы объявим войну? – спросила она с вызовом.

– А с кем ты хочешь повоевать, любимая? – спросила Паркер.

– С Бекки, – медленно произнесла Ив, поворачиваясь к молодой девушке.

– За что? – спросила та, испуганно прячась за Лео.

– Было бы за что, Бекки, мы бы здесь так мирно не сидели, – сказала Ив, и все знали, что это была правда.

– Я встану на твою защиту, о, прекрасная принцесса! – воскликнул Лео, вскакивая на ноги.

Бекки покосилась на него, потом на Ив со скомканными салфетками в руках. Торр тоже поднялась. Без слов.

– Только не в этом ресторане! – взмолился Винсент. – Мои родители здесь ужинают!

– Боишься, что мама узнает, как ты шалишь? – бросил ему Матти, принимая сторону сестры.

– Ты кого назвал трусом, негодник? – сказал Винсент, вставая. – Я заставляю тебя взять твои слова обратно!

И он бросился в погоню за Матти. Тот лавировал между столиками, выдвигая на бегу стулья, чтобы создавать препятствия на пути у Винсента. Винсент же все эти стулья задвигал, чтобы создать как минимум видимость того, что все они приличные люди. Вдоволь набегавшись и запыхавшись, сгибаясь по полам от смеха, они, наконец, вернулись к своему столику.

– А теперь я хочу есть! – довольно произнесла Ив.

– Зрелищная часть была на высоте! – поддержала ее Сьюзан, с укором глядя на мужа.

***

Когда Паркер с Ив вернулись, в доме было уже темно и все спали. Ив отправилась на кухню за бутылкой «Lauquen Artesian mineral water». Торр не засыпала без того, чтобы сделать несколько глотков воды на ночь.

– Опять похмелье? – неожиданно раздался рядом голос Андреаса.

Ив включила свет и увидела отца Паркер, сидящего в пижаме за столом. Ничего не ответив, она открыла холодильник и достала оттуда бутылочку с водой.

– Говорят, Паркер спит на полу, если вечером напивается?

– Это вас не касается! – отрезала Ив, закрывая холодильник и поворачиваясь к Андреасу. Ее зеленые глаза горели яростным огнем. И только невероятное самообладание позволяли ей сохранять спокойствие в облике.

– Не жалеешь, что с ней связалась? – спросил он.

Ив бросила мимолетный взгляд на шкаф с мейсенским фарфором. И именно его неосознанность дала Андреасу понять, что ему лучше не развивать эту тему.

– Молчу-молчу! – торопливо сказал он. – Ты просто любишь ее! Поэтому не видишь того, что есть! – все же добавил он, не удержавшись.

– А вы не видите того, что вижу я, просто потому что не любите, – согласилась Ив. – Так оно, скорее всего, и есть.

И она ушла.

Андреас улыбнулся. И улыбка его была довольной.

***

– Пой со мной! – говорила Ив.

Они готовились ко сну. И никак не могли угомониться. Торр сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки. Ив перед ней словно нимфа в белой шелковой сорочке танцевала, негромко напевая своим необыкновенным завораживающим голосом:

– Взгляни на этот мир, вращающийся вместе с нами, – пела она, исполняя простые движения в балетном стиле, от которых у Торр перехватывало в груди. – Даже когда темно, взгляни на этот мир, вращающийся ради нас.

– Даря надежду нам, и каплю солнца, солнца, солнца, – подпевала Паркер еле слышно.

– Я хочу петь вместе с тобой! – просила Ив, запрыгивая на кровать и беря руки Торр в свои.

– Но у меня нет голоса! – возражала Паркер.

– Есть, – смеялась Ив. – Это голос моей любви! Я хочу слышать тебя! Хочу петь с тобой!

– Взгляни на этот мир, вращающийся ради нас, – пела уже Торр, – даже когда темно.

– Могучее солнце, – подхватывала Ив. – Могучее солнце!

А потом она устроилась у Паркер на руках как маленькая девочка, опустив голову ей на плечо.

– Ты ведь знаешь, что я всегда была сумасшедшей? – спросила она шепотом.

– Да, – также шепотом ответила Торр.

– Потому что мне казалось, так я могу защитить себя от этого недружелюбного мира, – призналась Ив. – Играя не по его правилам.

Паркер провела губами по ее волосам.

– А сейчас, – продолжала Ив. – Сейчас мне так спокойно. Этого чувства опасности, бывшего со мной каждый день, его нет.

– Все так, – согласилась с ней Торр, сжимая ее в своих объятьях.

– Мне нравится так, – сказала Ив, поднимая на Паркер свои прекрасные зеленые глаза, в которых светилась благодарность.

– И мне, – услышала она в ответ.

***

Через день Ив уехала в Лос-Анджелес на студию звукозаписи. А в доме Торрегроссо уже с обеда стали собираться гости. На день рождения Надин было приглашено пол городка. Паркер вместе с остальными членами семьи встречала вновь прибывших. Все друзья Торр также явились запечатлеть миссис Торрегроссо свое почтение. Но как только они показались на пороге, Паркер вместе с ними отправилась праздновать в самый отдаленный уголок сада, чтобы не мешать своими разговорами и громким смехом остальным.

В отсутствие Ив Бекки вела себя несколько более свободно, чем весь предыдущий месяц. Торр никак не реагировала на ее поведение, просто старалась держаться от нее подальше. Но Бекки не унималась.

– Матти, поговори со своей сестрой, – попросила Паркер друга. – Что в словосочетании «у меня есть жена», ей не понятно?

– Наверное, приставка «фиктивная», – сказал ей Матти.

Торр уставилась на него.

– Если слово «фиктивная жена» ее не устраивает, то пусть она попробует другое. «Любимая», например. Или «единственная», – ответила Паркер резко.

– Так это правда? – спросил он изумленно.

– Кто тебе сказал? – спросила в свою очередь Торр.

– Мне сказала Бекки, а ей сказал Андреас.

Паркер сначала скривила губы в горькой усмешке, а потом расхохоталась.

– Конечно, не Винсент же!

– Так это правда? – опять спросил Матти.

– А я не знаю, – покачала она головой. – Наверное, нет. Потому что мы любим друг друга и разводиться не собираемся. Это ты можешь объяснить Бекки?

– Торр, я знаю, как ты не любишь быть жесткой с людьми, но этот разговор ты ей должна.

Паркер нахмурила брови в недоумении.

– Ты несколько лет флиртовала с ней. Это был невинный флирт. Но ты ее первая любовь. Поговори с ней сама.

– Я поняла тебя, – вздохнула она. – Попрошу Сьюзан.

– Торр, – протянул Матти. – Пожалуйста! Она ведь совсем еще ребенок!

– Хорошо!

А потом все закрутилось. Паркер втроем вместе с Лео и Сьюзан танцевали до упаду. Потом с Винсентом бегали наперегонки по улице, как в детстве. А в конце вечера Сьюзан обронила в бассейн свою цепочку, и все кроме нее и Бекки ныряли и искали цепочку, прощупывая выложенное плиткой дно. Это был подарок Винсента на одну из годовщин из свадьбы, поэтому он старался больше других. Цепочку нашли.

Не смотря на трезвое состояние сознание (без Ив напиваться было просто не интересно), Паркер едва помнила, как, не включая в комнате свет, добралась до кровати. А, добравшись, упала в нее замертво и заснула крепким безмятежным сном счастливого человека.

***

Ив приехала ранним утром. Оставив машину во дворе, она бесшумно поднялась на второй этаж, открыла дверь в их с Торр комнату, вошла и замерла на месте от увиденного. В постели рядом с Паркер лежала Бекки. Обе в одежде. Но это для Ив ничего не меняло. Какое-то время нна стояла как громом пораженная и просто смотрела на них. А потом развернулась и тихо ушла.

Торр открыла глаза. Потому что почувствовала присутствие Ив. Она могла поклясться в этом. Еще не понимая ничего, Паркер смотрела в пустоту, на то место в комнате, где еще минуту назад стояла Ив, и видела ее там. Это было реально, она знала это. Затем Торр повернулась и обнаружила рядом спящую Бекки. И все поняла. Вскочив с кровати, она бросилась вон из комнаты, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу.

В гостиной на диване сидела Эмбер, которая только что вернулась после ночных гуляний с друзьями.

– Да что такое с вами происходит? – возмутилась она. – Одна прошла, не говоря ни слова. Вторая промчалась, даже доброго утра не пожелала.

Тут Эмбер сложила два плюс два и также поспешила на улицу. И увидела только Паркер, на полном ходу перепрыгивающую соседний забор. Во дворе стоял автомобиль Ив, рядом с ним на траве были брошены ключи.

– Ив, что ты творишь?! – воскликнула Эмбер. Позвонила Винсенту, а потом села в машину Ив и поехала в сторону единственного выезда из городка.

Когда Торр выбежала из дома, Ив уже отъезжала. Эмбер, приехав сразу после нее, заперла ее автомобиль своим. И как всегда оставила ключи в зажигании. Ив, не раздумывая ни секунды, села в ее кабрио и уехала. И хотя Паркер было не до смеха, но она испытала нечто сродни восхищения, ясно представляя картину того, как Ив, с бесстрастным выражением лица спустилась со ступенек, ни на мгновение не остановившись в своем движении, не испытав даже секундного сомнения, прошла вперед, села в кабрио Эмбер и уехала. Оставив Торр только любоваться ее развивающимися на ветру бронзовыми волосами и гордой осанкой за рулем.

Паркер поняла, что по дороге разъяренную Ив на машине ей не догнать. Выезд из города был один. Поэтому она решила срезать свой путь и пробежать наискосок частными владениями. Она могла успеть. И эта мысль, это желание успеть, перехватить Ив на выезде, было сейчас единственным жизненно важным жгучим стремлением. Несущимся топливом по венам, звенящим в ушах вместе с током крови, сжигаемым в легких кислородом. Что есть силы Торр бежала, перелетая через невысокие, а где и высокие заборы. Одна семья завтракала на свежем воздухе и была несказанно удивлена прекрасной темноволосой гостьей, очень напоминающей старшую из сестер Торрегроссо, ураганом промчавшейся мимо них так, будто бы по их газону пролегала трасса марафонцев. Они позвонили в полицию. Они были третьими, кто сделал это. Приземлившись в очередном палисаднике, Паркер почувствовала боль в ноге. Что-то впилось ей в ступню. Она, оказывается, была босиком. Это, конечно же, ее не остановило. И она помчалась дальше. Торр выбежала на дорогу как раз в тот момент, когда Ив проезжала последний дом. Ей не хватило доли секунды, чтобы поравняться с кабрио и запрыгнуть в него.

– Ив! – кричала Паркер что есть мочи. – Ничего не было! Ив!

Ни на мгновение не замедляя свой бешеный бег, Торр неслась вслед за удаляющимся автомобилем. Ив даже не обернулась. Она бросила один единственный взгляд на нее, когда Паркер только выскочила на дорогу, дабы убедиться, что не переедет ее. И все.

– Стой! – кричала Торр. – Стой!

Бесполезно.

Но она все равно все бежала и бежала, не сбавляя скорости, задыхаясь. Она давно задыхалась, но пока была надежда догнать Ив, Паркер этого не замечала. А сейчас, придавленная растущим отчаянием, осознавая свое бессилие, свою потерю, она разом ощутила, что ее физическое существование на грани. Она загнала себя, как загоняют лошадей. Автомобиль, уносящий от нее Ив, становился все меньше, пока не превратился в точку. Ярко-алую точку. И тогда силы покинули ее. Торр, как подкошенная, упала на еще не пригретый солнцем утренний асфальт. Там ее и нашла Эмбер через минуту, следующая за ними по маршруту Ив на автомобиле Ив.

– Паркер!

Эм потрясла ее за плечи, потом перевернула на спину и приложила ладони к горящим бордового цвета щекам.

– Ты меня слышишь?

Та дышала. Глаза были открыты. Но у Торр не было сил даже говорить. Подъехал Лео. Он ближе всех жил к выезду из городка. И поэтому приехал раньше Винсента. Лео аккуратно взял Паркер на руки и отнес в свой Форд.

***

У дома Торрегроссо стояла полицейская машина. На пороге Андреас объяснялся со стражами порядка.

– Я разберусь, – сказал отец дочери, которая на негнущихся ногах, пошатываясь, прошла мимо него в дом. Лео и Эмбер последовали за ней.

Паркер дошла до гостиной и рухнула на диван.

– Стометровка удалась на славу! – сказал ей Лео.

– Оно того стоило, – согласилась с ним Торр.

Эмбер, ничего не говоря, пристроилась на диване рядом с сестрой, положила ей голову на плечо и закрыла глаза. Вошел Андреас.

Паркер посмотрела на него и вспомнила, что ровно месяц назад они заключили соглашение о «проверке чувств». И вот сегодня, спустя месяц, Торр влюблена по уши, и у нее нет жены. Как же все сложно.

– Мы найдем ее! – сказал Андреас. – Я уже позвонил всем, кому следует!

Паркер рассмеялась. Ив и система. Кто кого? Почему даже сейчас она не на стороне отца? В гостиную со второго этажа спустилась Бекки. Матти уже позвонил ей. Она выглядела убитой. Ее детское лицо изображало искренне раскаяние.

– Мне очень жаль, Торр! – сказала она. – Ты сможешь меня когда-нибудь простить?

– Как ты там оказалась? – спросила Паркер.

– Я хотела с тобой поговорить. Матти сказал мне, что это подходящий момент. Я пришла к тебе в комнату и нечаянно заснула.

– Забудь, – сказала Торр, устало махнув рукой. – И еще. Между нами ничего не может быть!

– Я понимаю, – ответила Бекки, прячась за плечом брата, появившегося на пороге вместе с Винсентом и Сьюзан.

– Разговор состоялся! – поприветствовала Паркер Матти.

– Что у тебя с лицом? – спросила Сьюзан, подходя к Торр и убирая налипшие волосы с ее лба.

– А что с ним?

– Оно красное!

– Я бегаю по утрам!

– О! Торр!

Сьюзан села рядом с ней с другой стороны и обняла.

– Твоя часть наследства у тебя на счету, – сказал Андреас, занимая место за столом напротив дочери.

– Ты же знаешь, что наш брак фиктивный? – удивилась Паркер.

– Знаю, – подтвердил он. – И знаю, что ты чувствуешь сейчас. Чтобы ты не думала, я люблю вас с Эмбер. И, как мне кажется, воспитал неплохую дочь.

– Две неплохих дочери, папа, – отозвалась Эм с дивана.

– Какая сейчас разница, – пробормотала Торр и, откинув голову на спинку дивана, закрыла глаза.

На следующий день Андреас сказал дочери, что Ив отправилась в кругосветный тур и что известен только первый пункт ее маршрута. В этот же день Паркер вылетела в Париж.

Год спустя

– Торр, ты с ума сошла!

Винсент вскочил с дивана навстречу приближающейся подруге.

– Ты не побежишь за ней?

– Она дерется! – сказала Паркер. Но сама все равно не могла сдержать счастливой торжествующей улыбки.

– И что? Ты просто дашь ей уйти?

– Не дам? – спросила Паркер, покачивая головой.

– Такое ощущение, что Торр от счастья слегка тронулась умом, – бросил Лео Матти.

– Нет, конечно! – с нажимом воскликнул Винсент. – Очнись же уже!

– Хорошо, я скоро вернусь! – сказала Паркер, и, развернувшись, вышла из ресторана.

Они с Ив столкнулись на ступеньках. Та видимо тоже решила, что не может вот так вот уйти, и вернулась к отелю.

– Ничего не было! – не слушающимся языком выпалила Торр. – У нас с Бекки ничего не было!

– Мне уже без разницы! – сказала Ив, бросаясь Паркер на шею.

Сначала Торр крепко сжала женщину в своих объятьях, оторвав от земли. Удостоверилась, что та не собирается через секунду вырваться и убежать. Потом с острым наслаждением, сама не веря в возможность происходящего, Паркер осторожно зарылась лицом в густые волосы Ив, вдыхая ее аромат.

– В следующий раз убью обеих! – пробормотала Ив ей в шею.

– Будь так добра, – согласилась с ней Торр.

Затем Паркер поставила Ив на землю и серьезно посмотрела той в глаза.

– Что такое? – спросила Ив.

– Во-первых, теперь ты будешь ходить пристегнутая ко мне наручниками! Во-вторых, твои волосы, они темнее, чем раньше!

Ив рассмеялась. И от этого звука, от звука ее звонкого красивого смеха, Торр готова была плакать. В груди все сдавило нереальным ощущением прекрасного. Таким знакомым и одновременно забытым ощущением.

– Да и да! – только и ответила Ив.

Паркер опять в страстном порыве прижала смеющуюся женщину к себе.

– Ты дашь мне развод? – вдруг спросила она. – Чтобы жениться на тебе по-настоящему.

– Ни в коем случае, Торр! – воспротивилась Ив.

– Неужели ты не хочешь восхитительное белое платье, праздник с сотней приглашенных?

– Не хочу! – Ив замотала головой. – Но соглашусь на второй медовый месяц, с морем и кокосами!

– Я люблю тебя! – сказала Паркер, смеясь и целуя ее в губы.

– Торр? – позвала ее Ив, когда они уже возвращались в ресторан к друзьям.

– Да?

– Ты очень быстро бегаешь! Я до сих пор под впечатлением!

© 12/02/2011

Оглавление

Wimbledon

Апельсиновый сок для Ее Высочества

Гонки

Путешествие домой

Спящая красавица или Осторожно, Зорро!

Трое в октябре

Мой бессмертный налоговый инспектор

Сеньора Торрегроссо

Реклама на сайте