«Забытые истины»

Элис Маккинли Забытые истины

1

– Да, репортаж получится сногсшибательный, – засмеялась Делия. – Ты когда-нибудь общался со спортсменами?

Джек пожал плечами.

– Ну, так чтобы специально – нет. Но, мне кажется, они вполне нормальные люди. На что ты намекаешь, я никак не могу взять в толк. Что они фанаты своего спорта?

– Да нет же! – Делия потрепала своего оператора по волосам. – Ничего ты не понимаешь.

Джек обиженно нахмурился.

– Да где уж мне, я в Гарварде не учился. Это ты у нас птица высокого полета. Куда там! – И он, отвернувшись, начал проверять камеру, настраивая ее на идущих мимо прохожих.

Делии стало совестно. Ну надо же было брякнуть, обидела человека ни за что ни про что. А все дурацкая заносчивость, желание казаться умнее других. Сколько раз это уже подводило Делию. И каждый раз наука не впрок. Нет, живя в Америке, нельзя иметь хорошее образование, это сразу выделяет тебя из толпы и делает особенным, затрудняя общение с людьми. Надо извиниться. Хотя гордая Делия терпеть этого не могла, она все-таки подошла к Джеку и, тихонько тронув его за плечо, сказала:

– Послушай, не сердись, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть, просто с языка сорвалось. Да и вообще я не думала, что ты так истолкуешь мои слова. Но в любом случае, прости.

Джек неохотно повернулся.

– Ладно, забыли.

– Нет, не забыли, ты еще рассержен, я же вижу.

Он улыбнулся и сказал те же слова, но уже совсем иным тоном, в его голосе теперь не было и тени обиды:

– Забыли, ладно?

Делия засмеялась.

– Мне всегда так нравится, когда ты, меняя порядок слов, придаешь фразе новое значение! Надо записать, использую в какой-нибудь статье. Ты ведь не против?

Джек шуточно напыжился.

– Нет, я решительно против. Это самый натуральный плагиат. Да я в суд подам!

В этот момент из-за поворота вывернул синий телевизионный фургончик с надписью «Chicago Best Channel».

– О! Это за нами, ау-у, мы здесь, давайте сюда! – Делия замахала руками, боясь, как бы шофер, пятидесятилетний китаец Чин, не проехал мимо.

– Что ты так кричишь? – Джек покрутил пальцем у виска. – Это не рейсовый автобус, без нас все равно не уедет. А то за нами сейчас не фургон пришлют, а полицейскую машину, с такой жестикуляцией и прохожих можно запросто покалечить.

– Что ты все ворчишь?! – возмутилась Делия. – Мне сегодня полдня торчать среди мужиков в белых пижамах и смотреть на то, как они друг другу расквашивают носы. Это я должна ворчать.

– Если ты не забыла, – сказал Джек, открывая дверцу затормозившего рядом с ними фургона, пропуская Делию вперед, – мне тоже придется торчать вместе с тобой. Или ты предпочитаешь брать интервью и проводить съемку одновременно?

– Ну, – махнула рукой Делия, – для тебя это… как бы сказать… не настолько болезненно. Все-таки мужчины легче воспринимают мордобой, чем женщины. К тому же я со всех сторон буду окружена противоположным полом. А это тоже немаловажно.

– Тут, я думаю, ты ошибаешься. – Джек захлопнул дверцу и обратился к Чину: – Поехали.

Машина тронулась.

– Что ты имеешь в виду? – Делия достала из сумочки косметичку и стала подкрашивать глаза.

– А то, что у спортсменов всегда много поклонниц, так что женщин там может быть ничуть не меньше, чем мужчин, а то и больше. – Джек стал разбирать мелочь, так и норовившую высыпаться из кармана брюк.

– Господи, и что только они в них находят?! – возмутилась Делия. – Они ко всему прочему еще и импотенты через одного из-за того, что колются всякой дрянью.

Джек наконец ссыпал свои бесчисленные центы в куртку и поднял глаза.

– А что ты подразумеваешь под «всем прочим»? Чем тебе не угодили звезды нашего спорта? Они, кстати, Олимпиаду выиграли. Объясни дураку, будь другом.

– Да ты опять обидишься.

Делия убрала косметичку и посмотрела на собеседника. Джек даже чем-то нравился ей: округлое лицо, но довольно правильное. Раскосые глаза, прямые черные волосы. Кореец, но кореец американизированный, его мать жила здесь, в Миннесоте, когда отец эмигрировал из КНР. Они познакомились, кажется, в какой-то забегаловке. Джека назвали на американский манер, но фамилия осталась отцовская – Хон. Маленький, щуплый, но очень выносливый, прямо как арабские лошади. Живой, верткий, он был незаменимым помощником и помимо своих обязанностей успевал выполнять еще массу левых поручений начальства, за которые ему довольно часто не платили. Но Джек не был жаден до денег и закрывал на это глаза. Конечно, сказывалось воспитание: ни один коренной американец не позволил бы дурачить себя подобным образом. Но Хон оставался Хоном.

Делия подозревала, и небезосновательно, что он тайно влюблен в нее. Дело в том, что в прошлом году руководство хотело его повысить и сделать студийным оператором. Место очень выгодное: снимай пару раз в день новости в прямом эфире да еще пару каких-нибудь передач и не надо таскаться по всему городу с камерой. Больше свободного времени, больше денег, меньше работы. Коллеги уже поздравляли Хона с повышением, но он неожиданно отказался от места, ничего не объясняя. И сколько потом его ни пытали на этот счет, ни словом не обмолвился. Вот тогда-то и поползли сплетни, что подобное поведение может быть обусловлено лишь любовью к Делии. Ведь прими Джек предложение руководства, ему пришлось бы оставить мисс Шерри. Ей подобрали бы другого оператора. Начались шутки, кстати не всегда корректные, разного рода розыгрыши, но Хон сносил все безболезненно, только улыбался в ответ своим обидчикам. И это, пожалуй, была самая правильная стратегия. Если бы Джек злился, бросался выяснять, кто опять напихал во все карманы его куртки презервативы фирмы «Делия», то шутников подобная реакция только раззадоривала бы. А так через каких-нибудь два месяца жизнь потекла по-старому. О «романе» благополучно забыли. Но забыть могли все вокруг, а для Делии вопрос остался открытым. Она пробовала поговорить на эту тему с Джеком, но тот только отнекивался, смеялся, объясняя свой отказ острой нелюбовью к кабинетной работе, которой его неизбежно бы нагрузили. И вот теперь Делия смотрела на Джека и улыбалась.

– Нет, обязательно обидишься.

– Даю слово, что не обижусь. – Хон широко улыбнулся на американский манер. – Ну?

– Хорошо. – Делия кокетливо ему подмигнула. – Но, не забудь, ты обещал. Понимаешь, сколько я общалась с профессиональными спортсменами, столько убеждалась в том, что мозгов у них нет. Прости, может, я сейчас скажу тебе не очень приятные вещи, но раз уж начала… Как бы поточнее выразиться… Меня воспитывали в том духе, что разум, образование – это главное для человека. Отец с самого моего рождения копил деньги на учебу. Отказывали себе в самом необходимом, лишь бы я потом могла идти, куда захочу. У родителей много книг, они иногда запоем читают какие-нибудь научные статьи сутками напролет. Естественно, мне с детства приходилось делать то же самое. А потом как-то и самой захотелось знать больше, чем мои одноклассники и подруги. Короче, и по сей день для меня человек – это прежде всего его мозги. А спортсмены в большинстве своем, ну… это почти синдром Дауна. Они не знают элементарных вещей, не умеют говорить. Взять интервью у спортсмена в прямом эфире просто невозможно. Половину в любом случае всегда вырезают. Это что-то невообразимое, люди не отличают экскаватор от эскалатора, Гегеля от Гоголя, Ренессанс от Росинанта. Ужас! Куда не кинь, всюду клин. Им же нельзя задать ни одного вопроса, никогда не знаешь, что эта светлая голова выдаст. В прямой эфир – боже упаси! Позора не оберешься. Только после обработки.

– Ну неужели прямо все поголовно? – не поверил Джек. – Быть такого не может.

– Я тоже сначала так думала, – кивнула Делия. – Но потом, рассуждая логически, поняла, что, собственно, такой результат неизбежен. Попробую объяснить. Профессиональными спортсменами становятся люди далеко не случайные. Это те, кто занимается спортом чуть ли не всю сознательную жизнь. С пяти, с шести – гимнасты даже с трех – лет идут в спорт. Естественно, когда ребенок достигает школьного возраста, он уже имеет какие-то спортивные достижения и все его устремления направлены не на учебу, а на свой спорт. Он учится спустя рукава. Учителя в школе знают ситуацию, поэтому просто закрывают глаза на постоянные пропуски занятий, неудовлетворительные результаты. Спортсмену некогда учиться, он целый день занят тренировками. А ногами махать, извините, много ума не нужно. Короче, спортсмены – это пропащие люди. Тупые, ограниченные. Кстати, все шутки у них ниже пояса.

– Ну не знаю, – пожал плечами Джек. – У меня совершенно нет опыта. Единственный спорт, которым я в детстве занимался, – тэквондо. Это национальное корейское боевое искусство, отец хотел, чтобы я ему научился. Но потом он пару раз пришел со мной на тренировку, понял, что в Америке все упрощено до предела, и, разругавшись с нашим руководителем, забрал меня из секции. Стал учить дома. Сам.

– И ты молчал! – Делия всплеснула руками. – Я уже голову сломала, где бы мне за полчаса оставшегося времени раздобыть всю необходимую информацию об этом виде спорта! А он молчит.

– Подожди, – нахмурился Джек, – мне сказали, что там карате, а я в карате ни в зуб ногой, это совершенно разные вещи. Не надо путать.

– Да не карате, а это твое, как его, тэквондо. Что ты афиш не читаешь? Телевизора не смотришь? По всем каналам кричат об этом чемпионате.

Глаза у Джека расширились.

– Так мы едем на этот чемпионат?

– О боги! – вскричала Делия. – Чин, объясни ему, я больше не могу, честное слово!

Китаец повернулся.

– Ми едем в спортивьний ценьтар, снимать репорьтаж о чимпионяте по тэквондо, – отчеканил он, словно четкость выговаривания могла сгладить ужасный акцент.

– Так. – Делия деловито достала свой блокнот и решительно откинула обложку, готовясь писать. – Раз уж ты у нас знаток, просвети меня. Вводный курс, пожалуйста, в научно-популярной форме.

А Джек сидел и как завороженный глядел в окно, словно не слыша того, что происходит вокруг. Он весь погрузился в предвкушение сладостного момента.

– Алло-о, абонент временно не доступен или находится вне зоны действия сети. – Делия помахала рукой у него перед глазами. – Очнись, нам осталось ехать минут десять, а я знаю только то, что это боевое искусство. Даже вопросы не продумала, до последнего надеясь, что меня минует чаша сия.

Джек улыбнулся. Было видно, что ему приятно сделаться вдруг из рядового помощника незаменимым человеком.

– А что конкретно тебе нужно, ведь рассказывать можно сутки.

– Ну, термины какие-нибудь. Есть же у них свои названия. Там, форма.

– Ладно, буду рассказывать, а ты, если что, спрашивай. – Джек достал листок бумаги, ручку. – Вот смотри. Это даянг. – Он нарисовал квадрат. – Выходить за его пределы в момент поединка спортсменам не разрешается, за это снимают очки. По углам, со всех четырех сторон, сидят боковые судьи. У них в руках специальные аппараты с кнопками: одна синяя, другая красная. Спортсмены на даянге обозначаются тоже как синий и красный. Если красный заработал очко, боковые судьи, не меньше двух из четырех, нажимают кнопки, сигнал идет на компьютер, где высвечивается счет. Но есть еще судья на даянге. Он следит за соблюдением спортивного этикета, штрафует за нарушение правил.

– Так, а пижама как называется?

– Тобок.

– Как?

– То-бок, – отчетливо повторил Джек. – От японского кимоно отличается тем, что верхняя куртка не запахивается, а надевается через голову. Обувь для тренировок – степки, на соревнованиях дерутся босиком. Все команды, которые отдаются на даянге, – на корейском. Спортсмен защищен на ногах и руках накладками, на голове шлемом, а корпус закрывается протектором. – Джек снова начал рисовать, через пять секунд на листке уже красовался схематичный человечек, грудь которого была прикрыта штукой, откровенно напоминающей верхнюю часть фартука. – На протекторе кружок или квадратик, обозначающий более удачную зону поражения противника. Он синий или красный. По цветам ориентируются судьи. Красный по-корейски – хонг, синий – чонг. Дерутся по три минуты три раунда. Бьют в основном ногами, поэтому, если уж достали до головы, то считай нокаут. В конце судья берет обоих спортсменов за руки и, объявив «Хонг са» или «Чонг са», поднимает руку победителя.

– Ой, что-то я совсем запуталась в этих твоих хонгах. – Делия устало откинулась на спинку сиденья. – Боже! Как я буду делать этот репортаж? Ума не приложу. Просто руки опускаются.

– Да ты не бойся, – доверительно подмигнул Хон. – Я ведь буду рядом, подскажу, если что. И тем более у тебя же не прямой эфир, смонтируем.

– Ну почему? Ну почему я? – не унималась Делия. – Я не хочу брать интервью у придурков, которые двух слов связать не могут.

– Приехали, – объявил Чин. – Мне ждать вас здесь?

– Да, пожалуйста. Надеюсь, что мы ненадолго. Джек, ты мне сразу найдешь чемпиона, и мы уберемся отсюда – чем быстрее, тем лучше.

Хон, подхватив камеру, уже вышел.

– Как тебе сказать, там ведь не бывает одного чемпиона.

– Что значит – не бывает одного чемпиона? – Делия с силой захлопнула дверцу фургона. – Ты о чем?

– О том, что там, как в боксе, все по весовым категориям. В каждом весе свой победитель. – Джек непонимающе улыбнулся. – А что тебя это так взволновало?

– А то… – На лице Делии отразилось самое настоящее страдание. – Мне шеф сказал найти чемпиона и взять интервью у него. У одного, понимаешь? Ролик пойдет в вечерних новостях. Он ограничен во времени. А теперь у кого я что возьму, если их там целая толпа.

– Так я знаю лучших спортсменов. Посмотрим, кто на каком даянге выступает, и пойдем туда.

Час от часу не легче! Делии хотелось взвыть на всю улицу. Там еще оказывается и несколько рингов! Или этих, как их, даянгов. Репортаж все более и более терялся среди хаоса новых понятий, правил, хонгов и чонгов. Она ведь не спортивный комментатор, в конце-то концов. Как не вовремя заболел Фрэнк, шататься по спортзалам – его работа.

– Удар сбоку называется дольо чаги, прямой – ап чаги, с разворота – титура хорио чаги, с переворотом мом дольо чаги, – методично продолжал Хон. – Если спортсмена вырубили, то считать начинают тоже на корейском: хана, дуль, сэт, нэт, тосот, ёсот, илькоп, ёдуль, ахоп, ёль.

Уже после замечательного сочетания «титура хорио чаги» взгляд Делии сделался отсутствующе-обреченным. Такой вид бывает у людей, которым уже совершенно все равно: хоть тосот, хоть ёсот, какая разница?! Здание спортивного центра, возвышающееся над головой, казалось издевательски-подловатым. Люди вокруг ехидно-мерзкими. Короче, свет в окне померк. Она ничего, совершенно ничего не знает. Что за гениальная идея – послать культуролога, обычно освещающего новые экспозиции и музейные коллекции, на соревнования по тэквондо! Делия с самого утра знала, что именно так все и будет. Что все остальные заняты и послать просто некого. Но это же не повод так издеваться! Ну что бы мог рассказать Фрэнк, к примеру, о выставке японской икебаны? Или о новом букинистическом магазине? Да он и слов таких отродясь не слышал.

А Хон между тем продолжал лекцию:

– Тцот означает начали, гман – разошлись.

Делия больше не могла это слушать. Куда она попала? На урок корейского? Ну неужели нельзя перевести команды на нормальный язык!

– Серия упражнений, которые выполняют на показательных выступлениях, – пумсэ.

Тут уж Делия не выдержала и, схватившись за голову и сдавив уши, чтобы больше не слышать этих ужасных слов, просто закричала:

– А-а-а! Перестань, не могу больше! Не хочу туда идти. – Она зажмурилась, словно пытаясь таким незамысловатым приемом отгородиться от мира. – Не пойду! Хоть режьте меня, не пойду!

– Да что случилось-то? – удивился Хон. – Что ты вопишь как ненормальная?

– А случилось то, что я не хочу туда идти. Я ничего не запомнила, ничего не поняла из твоих слов. О чем мне с ним разговаривать? О сексе? Если уж не могу задать вопросов, касающихся спорта.

– Ну так спрашивай о том, о чем и у других? Как относитесь к войне в Ираке? – Хон сосредоточенно почесал затылок, силясь вспомнить другие дежурные вопросы. – Как он смотрит на проблему разводов?

Но Делия, уже успевшая преодолеть истерику, только рукой махнула.

– Хон, я же тебе объяснила, что они не умеют разговаривать. Просто не умеют, понимаешь? – Она постучала себе по лбу костяшками пальцев. – У них там пусто, как в канистре из-под машинного масла. Одна извилина – и та, которая делит мозг на два полушария. Мой репортаж придется тогда разрезать на отдельные фразы и монтировать, как в детской игре. Знаешь, есть такая. Берешь газетную статью, режешь на слова, а потом склеиваешь по новой в другом порядке. Они не знают, что в Ираке идет война. Они не интересуются проблемой разводов и демографической ситуацией в стране. Они вообще ничем не интересуются, кроме своего мордобоя. Ладно еще с гимнастами пообщаться, ну с теннисистами. А эти! Если и были мозги, так их уже давно выбили.

– Так. – Хон уверенно вскинул камеру на плечо. – Ты уже сама себя начинаешь заводить на пустом месте. Сейчас придем, встанем где-нибудь в неприметном месте, я тебе все еще раз объясню. Соберись. Не так уж это и страшно. И вообще, это же не соревнования мирового уровня. Это даже не чемпионат Европы. Так, первенство среди штатов. Ерунда. Я уверен, что у них даже судьи не корейские, а местные. Не надо делать из этого трагедию. – И Хон сделал шаг к дверям.

Делии ничего не оставалось, как пойти следом.

– Зилаю удачи, – улыбнулся в окошко фургона Чин.

– Спасибо. – Она уныло посмотрела на ступеньки лестницы. – Оставь надежду, всяк сюда входящий.

– Что? – не понял Хон.

– Ни что, а кто, – небрежно поправила Делия. – Был такой поэт на рубеже Средневековья и Возрождения, звали Данте. Так вот он написал «Божественную комедию» – можно сказать, первый ужастик. Там герой спускается в ад, а над дверями ада написано: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

– А-а, – многозначительно протянул Хон и заспешил вверх по лестнице, чтобы его не заподозрили в полном отсутствии знаний по затронутому вопросу.

Зал, как и предполагал Джек, оказался битком набит. Причем никакого организационного начала во всей этой массе народа не просматривалось. Привычные зрительские места отсутствовали как таковые, поэтому люди ходили, стояли, сидели прямо на полу возле даянгов. Голоса судей смешивались и слышались только отдельные обрывки фраз:

– Финальный бой в весе до пятидесяти семи килограммов, женщины…

– Победил спортсмен в красном протекторе.

– На даянг приглашаются…

Во всем этом кажущемся хаосе, однако, чувствовалось присутствие некой идеи, задававшей тон. Нечто общее отражалось на этих лицах, нечто единое светилось в этих глазах. Все как-то очень озабоченно друг на друга поглядывали, слышались отрывки разговоров с явным использованием спортивного жаргона:

– Да он специально слил бой, мог выиграть.

– Нет, у другого противника – возможно, а у Джейкоба – нет. Там без шансов.

– Гля, гля, титурой съездил. Все, не встанет.

Кто-то совсем рядом, прямо над ухом Делии, совершенно неожиданно заорал с таким остервенением, что от неподдельного чувства, вложенного в слова, даже стало как-то жутко:

– Да отойди же ты! Отойди! От, дьявол тебя побери! Отойди в сторону, что ты лезешь на него как шальной. Кевин, да скажи же ты ему!

Голос пошел вперед, а точнее седоволосый мужчина, кричавший так отчаянно, стал пробиваться ближе к даянгу. Ему не приходилось проталкиваться, толпа сама расступалась.

– Тренер, – пояснил Хон. – Переживает за своего спортсмена. Пройди дальше, я подожду.

И Делия, увлеченная этим незавершенным сюжетом нечаянно услышанной реплики, действительно пошла вперед, повинуясь чисто женскому любопытству. Людское море еще не успело сомкнуться, мужчина шел впереди как ледокол, но потом он вдруг куда-то свернул и Делия неожиданно оказалась возле самого заграждения.

Толпа вокруг внезапно взревела. Делия подняла взгляд и увидела… глаза. Почти детские, немного наивные, одурманенные странной пеленой. В них бился страх, в них кричал ужас… И эти глаза беспомощно скользили по толпе, словно ища защиты. Они растерянно озирались, ощупывая лица, ловя взгляды, и ничего не выражали, кроме какой-то страшной безысходности. Голубые, еще совсем мальчишеские глаза, глядящие на мир испуганно и отстраненно. Паренек, худенький, немного смешной в широком белом одеянии и перетянутый черным поясом, стоял перед кричащим тренером, сидящим на стуле, и молчал, робко озираясь.

Перерыв между раундами, догадалась Делия.

– Да что ты на него кидаешься как петух?! – орал седовласый тренер, наставляя спортсмена. – Отойди, сосредоточься, а потом сработай в голову. Ты же умеешь, Стив. Эй, ты меня слышишь вообще?

Стив не ответил.

– Да очнись же ты! Чертов пацан! – С этими словами тренер хорошенько встряхнул несчастного.

Тот только обреченно дернулся, но осмысленности в его глазах не прибавилось. Лишь щемящая душу тоска и страх.

Делия перевела взгляд на другой край даянга и тоже испугалась, увидев противника этого несмышленыша. Взрослый мужчина, лет двадцати семи, невысокого роста и более коренастый, чем Стив. Он глядел на юношу со злорадной усмешкой и спокойно пробовал делать какие-то удары. В глазах – самодовольство и сознание собственного превосходства. Ах ты господи! Делию так и подмывало крикнуть ему какую-нибудь гадость. Неожиданно рядом вырос Джек.

– Кажется, здесь намечается нокаут, – радостно заявил он. – Если его заснимем, то, считай, полрепортажа уже сделали. Еще пара таких моментов – и твое интервью уже никому не понадобится. Зрителю всегда нужно одного и того же – хлеба и зрелищ.

– Нокаут? – удивилась Делия. – Какой еще нокаут?

– Мальчишка по взрослым выступает первый раз. Ему только исполнилось восемнадцать. Он вчерашний юниор. А этот, – Джек мотнул головой в сторону противника Стива, – матерый волк. Не промахнется. Если в первом раунде он еще только примерялся, то сейчас совершит задуманное. Смотри.

Судья вышел на средину даянга, и спортсмены направились к нему. Отходя от тренера, Стив бросил на него последний умоляющий взгляд, но тот только кулак показал: мол, иди и не ной. Прозвучало короткое «Тцот», и спортсмены, поклонившись друг другу, стали в боевые стойки.

Стив как-то сразу отпрянул в сторону, хотя противник еще не нападал на него. Секунду длилась эта пауза. Было впечатление, что хищник глядит на загнанного в угол кролика, а потом все произошло очень быстро. Волк, как окрестила Делия старшего спортсмена, пошел вперед. Глаза его загорелись злобой, почти звериной жаждой насилия. Хлоп! На экране высветился счет 5:1, хлоп – и 6:1. Стив шарахнулся назад, вероятно так и не успев понять, что произошло, а Волк, уже предугадав это незамысловатое движение, отпрыгнул в сторону, и… послышался глухой удар, треск ломающейся переносицы, кровь окропила голубой квадрат даянга.

– Ай! – не сдержалась Делия, инстинктивно схватившись за собственный нос.

– Хана, дуль, сэт, нэт, тосот… – считал судья над распростертым Стивом, видя, как бледнеет мальчишеское лицо, как бегут по подбородку и щеке алые струи.

Не в силах смотреть на это торжество насилия, Делия отвернулась, закрыв глаза ладонями. Перед мысленным взором все еще стояли эти голубые глаза, а внутри билась мысль: почему ты не помогла? Ведь он же просил, умолял, он глядел и на тебя тоже! Память прокручивала страшный эпизод, хруст кости явственно стоял в ушах, повторяясь снова и снова. И боль. Какая это, должно быть, боль! Делия почувствовала, как по ладоням побежало что-то теплое. Она отняла руки от лица и ужаснулась: они были красными. Капелька крови скатилась на палец и, отделившись от кожи, упала на пол маленькой звездочкой на сером полу.

– Вот это сцена! – раздался где-то за плечом голос Джека. – Парня, конечно, жалко, но зато какой репортаж получится!

– Что? – обернулась Делия. – О чем ты говоришь?

Но, увидев лицо коллеги, он моментально забыл, о чем говорил.

– Как так получилось? Тебя толкнули? – Он живо полез в карман и, достав платок, протянул его Делии.

– Нет, это… наверное, от нервов. Этот мальчик… Он жив?

– Да жив, конечно, – подхватив Делию под локоть, Джек подвел ее к окну, где было не так людно. – Ничего страшного. До свадьбы заживет.

– На даянге номер один, – зазвенел воодушевленный голос комментатора, – победу нокаутом одержал Дэниел Гексли, штат Иллинойс!

Послышалось улюлюканье, свист, одобрительные хлопки. Кто-то даже крикнул:

– Молодец, так их!

Делия была ошарашена подобной реакцией зала чуть ли не больше, чем самим нокаутом. Чему они радуются, за что хвалят этого морального урода?

– Почему? – сорвалось с ее губ.

– Что почему? – не понял Джек.

– Почему они радуются тому, что человеку сломали нос? – Делии показалось странным, что Джек не сразу сообразил, о чем его спрашивают. Ведь это так естественно. Что еще можно спросить, видя подобное варварство? А окружающие показались ей каким-то сборищем дикарей, живущих родоплеменными отношениями. С той лишь разницей, что побежденному медики оказывают помощь.

Джек развел руками (камера лежала на подоконнике).

– Это большой спорт. Сюда люди приходят сражаться, доказывать себе и другим, что они лучшие. Победа, причем красивая победа, всегда вызывает одобрение. Это нормально.

Джек говорил так спокойно, так уверенно… Джек, который боялся лишний раз сказать человеку грубое слово, который пропускал вперед женщин в дверях… И этот Джек рассуждает о страшных вещах с завидным равнодушием, словно насилие для него нечто само собой разумеющееся.

– Красивая победа? – Делия грустно усмехнулась. Нет, не стоит объяснять Хону, почему это не победа и почему она не только не красивая, а просто уродливая, противоречащая самим принципам красоты. Зачем? Впервые в жизни Делия остро ощутила, насколько она далека от Джека. Осталось выяснить только один вопрос. – Послушай, – Делия мотнула головой в сторону табло. – Там был счет, кажется, 5:1. Или вроде того, не помню. Ведь выигрывал этот, матерый волк?

– Да, – закивал Джек.

– А если бы он выиграл по очкам, это чем-нибудь отличалось бы от победы нокаутом в общем зачете?

Он пожал плечами.

– Для общего зачета это значения не имеет. Так, для поднятия престижа.

Делия не ответила. Ей стало мерзко. Для поднятия престижа. В кои-то веки мужчина поднимает свой престиж избиением слабейшего? Но и об этом с Хоном было бесполезно говорить. Все равно не поймет, ведь он, кажется, воспринимает подобные вещи как должное.

– Давай быстрее с этим разберемся и уедем отсюда, – устало протянула Делия. – Найди мне чемпиона, я расспрошу его о жене и детях, о культе насилия – и мы уедем. Не хочу находиться здесь ни одной лишней минуты.

Она отняла от лица платок: кровь уже остановилась.

– Хорошо. – Джек извлек из кармана все тот же листок и ручку, с помощью которых объяснял расположение судей на даянге. – Сейчас посмотрю порядок выступлений. Только не отходи от камеры, а то, не ровен час, не на что снимать будет. – И он растворился в толпе.

А Делия осталась наедине со своими мыслями и чувствами. Ей было тошно. Тошно от этих людей, от этих стен, от этого воздуха. Создавалось ощущение абсурдности, какой-то огромной духовной несостыковки: зачем они это делают? Зачем выбивают друг другу челюсти, ломают носы, руки, ноги. Что за примитивизм мышления? Что за ненормальная потребность? Вспомнился Фрейд и его учение о подсознании, по которому все наше поведение объясняется только стремлением к сексу и агрессии. Потом из далекого уже курса философии вынырнул Спенсер. Да, конечно, человеческое общество лишь подобие природной среды, есть люди-хищники, есть люди-жертвы. Одни постоянно поглощают других.

Делия присела на лавочку, продолжая, впрочем, боковым зрением следить за камерой. Да, прав Фрейд, прав Спенсер. Кто еще говорил об этом? Да всех и не упомнишь. Но многие. Очень многие. С тех пор как Дарвин провозгласил человека лишь обезьяной, прыгнувшей чуть выше других живых существ на планете, об этом не переставая говорили все философы. И сегодня Делия, никогда не разделявшая столь пессимистических взглядов на homo sapiens и его природу, начала понимать, что именно так все и есть на самом деле. А она не привыкла так жить. Не привыкла, постоянно общаясь с поэтами и художниками, с актерами и вообще людьми творческими, образованными. В ее сознании само слово «человек» ассоциировалось с созидательной силой. Созидательной, а не разрушительной. Ведь на земле только люди могут творить! Лишь человеческая рука из глыбы камня высекает прекрасные статуи, из звуков создает музыку, из красок и холста – великие полотна. Делии всегда почему-то казалось, что таких людей большинство, но теперь она ясно увидела, что это не так. Мимо то и дело сновали спортсмены, и она вглядывалась в их глаза. Так вот она, та общая идея, которая объединяет их всех: насилие. Насилие над другим живым существом, над себе подобным.

– Эй, ты меня слышишь?

Делия подняла глаза: перед ней на корточках сидел Джек и улыбался.

– Я нашел тебе целых три известных спортсмена. Один выступает через десять минут на третьем даянге. Если ты готова, то можем идти.

Но Делия его не слушала.

– Мы самые отвратительные создания на земле.

– Что? – Джек удивленно посмотрел на коллегу. – Что ты там бормочешь?

– Да нет, ничего. – Достав из сумочки зеркало и гигиенические салфетки, она стала приводить себя в порядок.

Но он не отставал. Наверняка он все-таки разобрал что-то из сказанного.

– Ты все принимаешь слишком близко к сердцу, брось. Считай спортсменов отщепенцами, если тебе так легче. Ведь контактными видами спорта занимаются очень немногие.

Но Делия только усмехнулась в ответ.

– Не бывает случайностей, Джек. Если один человек способен на что-то, то не исключено, что и другие в критической ситуации поведут себя так же. Но давай не будем больше об этом. Где твой чемпион? Веди.

– Ну как знаешь. – Он несколько погрустнел, видимо снова решил, что Делия не хочет продолжать разговор из-за ограниченности его кругозора. – Туда.

Когда подошли к даянгу, там еще выступала другая пара спортсменов: оба высокие, довольно широкие в плечах, явно коренные американцы. Бой шел как-то вяло. Делия посмотрела на табло – 4:4. Интересно, кто же все-таки победит. Она стала снова всматриваться в глаза. Спортсмен в синем протекторе глядел прямо и открыто, с вызовом озлобленного самолюбия. Были в зрачках какие-то горячие предупреждающие искры. Его противник, наоборот, держался свободнее, выглядел менее сосредоточенным и вообще казался человеком более добродушным.

Делия коснулась плеча Джека.

– Выиграет синий.

– С чего ты взяла? – заинтересовался тот. – По мне, так у синего с техникой хуже, стоит на месте, его счастье, что красный не лезет первым. А как ты определила?

– Потом скажу, смотри, вот увидишь.

Спортсмены еще некоторое время постояли, потом синий пошел вперед, завертелся, подпрыгнул, сделал несколько ударов. Красный предпринял что-то вроде контратаки, но тут ему просто не хватило злости, чтобы сработать с нужной скоростью. Нанеся ответный удар, он как будто задержался, словно ожидая ответного хода, который, собственно, и последовал. Послышался хлопок и счет изменился – 5:4. Судья поднял руку синего: «Чонг са!».

– Ну, что я говорила? – Скрестив руки на груди, Делия снисходительно улыбнулась.

Но Джек только отмахнулся.

– Новичкам везет.

А диктор уже объявлял новую пару спортсменов:

– На даянг номер три для финального боя в весе до восьмидесяти килограммов приглашаются: Бенджамин Рэдл, штат Джорджия, и Майкл Стейкмен, штат Техас.

– Так, – обратилась она к Джеку, – какой из них наш чемпион и чем он замечателен? Быстро. Пока они дерутся, я должна набросать вопросы. Ума не приложу, о чем можно говорить с этими тупоголовыми? Мало того что балбес на балбесе, так еще и брыкаются. В голове одни побои. Интересно, у него хоть зубы на месте, или придется еще разбирать по слогам. – Все это время Делия смотрела в блокнот, записывая первые пришедшие в голову мысли по поводу интервью. Именно поэтому она не видела тех отчаянных знаков, которые делал ей Джек.

Наконец он не выдержал и просто толкнул ее локтем в бок.

– Ты чего? – вскинулась Делия.

– Да он как раз мимо проходил, когда ты говорила о тупоголовых.

– Кто?

– Да Бенджамин, у которого тебе брать интервью. Теперь даже не знаю, как ты к нему подойдешь, он на нас так посмотрел…

– Ой, – засмеялась Делия, прикрыв рот ладонью, – что, правда?

Ей было приятно, что хоть до одного из этой толпы агрессивных дурней дошла ее речь. И еще как дошла! Одно дело, когда высказываешь человеку свои мысли прямо в лицо, всегда есть некоторая скидка на непосредственный контакт. Подбираешь слова, чтобы сгладить мысль, стараешься быть корректным. И другое дело, если говоришь о ком-то, кто отсутствует, вот уж тут можно не стесняться. Делия торжествовала: пускай эта звезда спорта услышит, что думает о нем человек с более высоким интеллектуальным уровнем. Правда, теперь, похоже, придется искать другого спортсмена для интервью, но хоть душу отвела. И Делия перевела взгляд на даянг, готовясь лицезреть очередных представителей фауны в белых пижамах. Но тот, кого она увидела, заставил ее на мгновение забыть и об интервью, и о злорадстве, и даже о собственном торжестве…

2

Делия почему-то сразу поняла, что это именно он, Бенджамин Рэдл. В шлеме не очень хорошо было видно лицо, тем более он стоял на противоположном конце даянга.

– Спортом занимается уже около десяти лет, – начал Джек. – Точнее, широкую известность имеет уже около десяти лет. Дважды выигрывал чемпионат Европы, один раз – чемпионат мира. Бронзовый призер Олимпиады.

– Бронзовый призер Олимпиады… – задумчиво повторила Делия. Она смотрела на Рэдла и не могла понять, чем именно он отличается от всех окружающих.

Красив? Да, очень красив. Серо-голубые глаза, необыкновенно спокойные, уверенные. Волосы, судя по густым прямым бровям, вероятно, темные, хотя их почти не видно под шлемом. Лицо вытянутое, худое, очень мужественное. Прямой нос. Высокие скулы, впалые щеки.

– Журналисты его не любят, – продолжал Джек. – Не знаю, уж в чем основная причина – в отсутствии ли образования, как ты говоришь, или еще в чем, но он неохотно дает интервью, а пресс-конференций старается избегать. А вообще у них там какая-то темная история с тренером.

Слова словно не доходили до Делии. Бой уже начался, и она не могла оторвать глаз от гибкого стройного тела, таящего в каждом своем движении разрушительную силу. Бенджамин просто пружинил на носках, спокойно, расслабленно, будто и не собирался драться, а так, вышел постоять. Но при этом создавалось ощущение затишья перед бурей. Какое-то холодное равнодушие в глазах настораживало, больше того даже раздражало. И Делия видела, что не ее одну. Противник, рослый широкоплечий парень, непонятно как угодивший в вес до восьмидесяти килограммов (на вид ему можно было дать все девяносто), сначала гарцевал перед Рэдлом, словно примериваясь, как бы пойти в атаку, а потом не выдержал и бросился вперед. Послышался сдержанный хлопок, именно сдержанный, будто ногу специально остановили в полуполете, и синий нолик на табло стал синей единичкой. Тут только Делия обратила внимание, что на Рэдле протектор с синим кружком. Интересно, как он умудрился заработать очко, ведь вроде ничего не сделал. Или она просто пропустила?

– Вот это скорость! – восхитился снимавший бой Джек. – Вот это техника. А ведь Майк тоже не из последних в тэквондо. Так о чем я? Ах да… Короче, он живет с тренером. Вместе. Многие подозревают, что именно из-за этого отказывается давать интервью. Наверное, голубой. Но точной информации нет. По крайней мере, семьи у него тоже нет. И поговаривают, что избегает женщин. Но ты об этом не спрашивай, это я так, к слову.

Между тем на даянге снова было затишье. Проиграв одно очко, Стейкмен не торопился нарываться на следующее, а Рэдл, как и прежде, просто ждал нападения. Судья остановил бой и сделал спортсменам какое-то замечание.

– Это что? – не поняла Делия. – Что он им сказал?

– Чтобы не стояли как столбы, а дрались. Если они сейчас не вступят в контакт, то с них снимут по пол-очка. Бой в общей сложности длится девять минут, если столько стоять, придется добавлять время. А оно ограничено, в день на одном даянге проходит чуть ли не по сотне поединков.

– Но ведь Рэдл ведет по очкам, – не поняла Делия.

– А кто сказал, что он и в конце боя будет вести? Не факт, отрыв в одно очко не надежен даже для Рэдла. Хотя, конечно, если он и проигрывает, то только корейцам. Европейские чемпионаты ему уже нипочем. Он мастер спорта международного класса. И, кажется, пока не собирается завязывать со спортом. Во всяком случае, официально информация не поступала.

Делия смотрела как завороженная. Что-то подсказывало ей, что главное отличие Рэдла от всех окружающих – глаза. Правда, он теперь тоже несколько активизировался, однако в нападение не шел.

– Рэдл первым не полезет, – прокомментировал Джек. – Он не из таких.

Как ни странно, но фраза «он не из таких» наложилась в сознании Делии на ее собственные мысли, которые на данный момент работали все над тем же вопросом вычленения отличий Рэдла от других спортсменов. Может, Джек знает ответ.

– А из каких?

– Редко нападает первым, только если уж совсем безвыходка. Но их у него почти не бывает. Он ждет, когда противник пойдет первым, и просто встречает его контратакой. Одно очко заработал – и хватит. Дальше не его проблема. Смотри, сейчас Стейкмен начнет суетиться. А Рэдл подождет. Да, на соревнованиях такого уровня ему делать нечего.

Прозвучал короткий сигнал, и спортсмены, поклонившись друг другу, разошлись. Делия проследила глазами за Рэдлом. Он направился к стулу, где по правилам должен был сидеть тренер, но место было пустым. Стейкмен же уже советовался со своим тренером – уже не молодым человеком с проседью в волосах.

– А где тренер Рэдла? – удивилась Делия.

– Я же тебе рассказывал, – улыбнулся Джек. – Его тренер фигура почти мифическая. Он всего пару раз появлялся на людях, в прошлый раз его видели на Олимпиаде, а до этого на чемпионате мира. И то он только консультировал Рэдла во время боев и сразу скрывался, не оставляя шансов журналистам задать хоть один вопрос. Понимаешь, все нормальные спортсмены распределяются по организациям. Есть Всемирная федерация тэквондо. Она является центром. А так тренеры и их подопечные числятся в клубах. Наш чикагский клуб называется «Мустанг». Уж не знаю, с какой радости его так назвали, но назвали. Другой наш клуб – «Мангуст». По-моему, что-то связанное с индейцами. Правда, не представляю, как американские индейцы связаны с восточными единоборствами, но не суть важно. Дело не в этом. Просто Рэдл ни к какой организации не принадлежит и заявки на участие в соревнованиях всегда подает от своего имени. Короче, тайна, покрытая мраком. Тренер у него кореец, может лет на десять старше, чем он сам. Был бы старик – другое дело, не подкопаешься. Но тут два мужика… В общем и целом не могу сказать ничего точно. Но тренер его тип загадочный. Причем есть масса людей, которая хочет пообщаться с ним просто по поводу методики проведения тренировок – без задней мысли, как говорится. Так нет же. Никаких контактов.

Делия заинтересовалась еще больше.

– А твое личное мнение?

– Мое? – Джек пожал плечами. – А кто их знает. По мне, так пусть бы даже и голубые, какая разница. Я тут на днях даже слышал версию о том, что этот тренер передает Рэдлу свое мастерство за то, что тот с ним спит. Хотя, скорее всего, это сплетни. Известных людей они всегда сопровождают.

Делия стала присматриваться к Рэдлу. Он не стал садиться и методично разминал шею мерными поворотами головы. Спокоен – основная характеристика. Спокоен и уверен в себе.

Снова зазвучал сигнал. Начался бой. Стейкмен, получив указания от тренера, затаился и выглядел заговорщиком, ожидающим своего звездного часа. Он несколько раз попробовал наскочить на Рэдла, но больше для вида, чем с явным намерением. Тот, однако, видимо, разгадал этот маневр и даже не дернулся ни разу на выпады противника.

– Вот выдержка! – опять заулыбался Джек. – И как он угадывает, когда Стейкмен блефует, а когда нет?! Вот бы моего отца сюда. Порадовался бы старик.

В этот момент Рэдл после очередного замечания судьи все-таки пошел в атаку. Делия успела зафиксировать только факт движения вперед, а потом сразу увидела изменения в счете – 3:0. Стейкмен растерянно смотрел на противника, словно тоже не успел понять, что произошло.

Джек засмеялся.

– Нет, ты видела? Он же еле коснулся, а три очка за раз. Со всеми штрафами он уже прилично ведет. Нет, тут без шансов абсолютно.

Между тем Стейкмен начал нервничать. Он закрутился вокруг Рэдла и провел ряд атак, которые, впрочем, были остановлены с такой легкостью, что показалось, будто несчастный налетал на неприступную стену. 5:0.

Зрители взвыли, послышались аплодисменты. Джек не удержался от одобрительного свиста.

– Рэдл сегодня решил порадовать публику. Интересно, с чего бы это? – сказал он, настраивая крупный план.

Делия непонимающе нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Обычно Рэдл за весь бой делает один-два удара. Выигрывает всегда с минимальным разрывом. При этом никогда нокаутом, вообще старается не калечить соперников. Всегда очень элегантен и корректен в бою. Лишнего удара не сделает. Я поэтому именно его для тебя и нашел. Мне кажется, он умнее других и в целом человек более глубокий. Вот только боюсь, что ты все испортила своей неосторожностью. Я уж тебе и так и этак показывал, а ты уткнулась в блокнот – и хоть кричи. А он сзади стоял, ему помогали протектор на спине завязать.

– Ну, может, он и не услышал, – улыбнулась Делия, которая уже успела пожалеть о своих словах.

– Ну да, конечно. – Джек покачал головой в знак безнадежности подобного предположения. – Он слышал, говорю точно, потому что я видел его глаза. И тебя наверняка запомнил. Еще посмотрел как-то странно.

– Ладно, видно будет, – махнула рукой Делия.

Но на душе у нее уже скребли кошки. Услышал. Скверно, если вздумает за это мстить. Она попробовала представить, что сделала бы сама, окажись в подобной ситуации. Да, уж точно нашла бы способ отомстить обидчику.

И снова спортсмены ушли на перерыв. Делия опять стала рассматривать Рэдла, но теперь уже не на предмет разгадки его оригинальности, а скорее с целью выяснения характера. Добрый ли? Отзывчивый? Упрямый? Как журналист, Делия умела видеть на лицах людей такие приметы, которые позволяли ей быстро определить характер собеседника. Все-таки знание психологии – великое дело, а помноженное на разум, оно становится еще и неплохим средством манипуляции. Мягкий – значит надавить где следует, заставить себе подчиняться. Упрямый – сыграть на самолюбии. Озлобленный – вкрасться в доверие, а уже потом действовать. У Делии это прекрасно получалось. Теперь же она подняла глаза, чтобы рассмотреть Рэдла.

И ахнула про себя. Он глядел прямо на нее. Нет, это был не обман зрения, не ошибка. Бенджамин Рэдл смотрел на Делию своими спокойными, уверенными глазами цвета талого льда, в котором отражается тусклое, туманное солнце. Совершенно не стесняясь, он не отвел взгляда и тогда, когда она его заметила, словно говоря: я тебя знаю, я запомнил. Делия тут же отвернулась к Джеку и, стараясь изобразить равнодушие, весело защебетала:

– Ну, что ты снял? Покажи. Только промотай тот страшный эпизод.

Джек радостно закивал.

– Вот смотри, я не записывал, когда они просто стояли, но зато все ключевые моменты боя запечатлел отлично. Хочешь посмотреть замедленную съемку, он тут такое ногами наворачивает, что просто блеск. Сделаю на студии специальную копию для моего отца, подарю на Рождество. Вот будет радости!

А Делии уже было все равно, что смотреть и где смотреть, лишь бы этот Рэдл подумал, будто она вовсе не заметила его пристального взгляда.

– Конечно, покажи, тем более я так и не поняла, что он там делал, слишком быстро.

И она уставилась на маленький голубой экран. Замелькали операторские пометки, и пошла картинка. Вот Стейкмен делает шаг вперед, другой, заносит ногу для атаки, но навстречу уже летит пятка Рэдла, бьющая точно в красное поле. При этом было видно, как Бен уже в момент удара сдержал натиск, хотя мог врезать со страшной силой. А вот он сам атакует противника. Движения точные, ни одного лишнего прыжка, взмаха рукой или ногой. В сравнении с этой гармонией телодвижений работа Стейкмена выглядела грубым ремеслом. Он совершал много погрешностей, рубил с лета, как топором, и совершенно не видел противника. В его глазах горела злоба. Она ослепляла беднягу, и он, не видя уже ничего вокруг, бросался прямо на подставленные ноги, промахивался, пару раз даже так закрутился, что на долю секунды остался к сопернику спиной.

Рэдл же выглядел очень благородно. Он не пользовался ошибками Стейкмена, хотя видел их все до одной, и отражал удары лишь в том случае, когда не мог от них увернуться.

– Так, начинают, – прервал запись Джек. – Потом посмотришь. Если хочешь, могу и для тебя сделать копию.

Делия обернулась, теперь уже не без боязни. Ей все казалось, что сейчас она снова увидит этот пристальный взгляд, устремленный чуть ли не в самую душу.

Но нет. Рэдл уже спокойно пружинил посередине даянга напротив соперника и глядел куда-то в сторону. Он скучал, скучал откровенно и не скрывал этого. Стейкмен, правда, не понял юмора и пошел вперед, понадеявшись, что противник просто отвлекся. Очередная атака – и очередной ответ, причем Рэдл даже головы не повернул. И снова, чувствуя наступающее на пятки время, Стейкмен лез на рожон и снова ничего не добивался. К концу боя именно счет достиг почти феноменальной для тэквондо цифры – 14:0. Судья спокойно объявил свое «Чонг са!», которое, вероятно, с самого начала поединка вертелось у него на языке. Соперники пожали друг другу руки.

– Так, наш выход, – скомандовал Джек, ловко подхватив камеру. – До награждения у нас минут десять. Если сейчас не поймаем, то, получив медаль и диплом с чеком, он тут же умотает. Так что – бегом!

Делия не стала задавать лишних вопросов. Они быстро пробились через толпу, не стесняясь разного рода локтевых движений.

– Да тише вы! Черт! Кто там так лезет?! – слышалось со всех сторон.

Но Хон, идущий впереди, отвечал всем очень вежливо:

– Пропустите, пожалуйста! Телевидение… Разрешите, вы не могли бы отойти? Будьте любезны!

Это, впрочем, не мешало ему так истово толкаться, что толпа почти разлеталась. Делию рассмешило это соединение учтивости и самого натурального хамства. Она бежала следом за ним и зажимала рот ладонью, чтобы не вызвать неудовольствия окружающих еще и хохотом. Тем не менее выбранный способ передвижения помог достичь желаемого результата. Они перехватили Рэдла уже у самой раздевалки, где журналистам находиться строго воспрещалось.

– Одну минуту, – начала, улыбаясь во весь рот, Делия. – Чикагское телевидение. Вы одержали блестящую победу, не могли бы вы дать интервью для своих многочисленных поклонников и поклонниц. Это не займет много времени, всего пара вопросов. Вас покажут в вечерних новостях, будет целый репортаж об этих соревнованиях. Пожалуйста. – Делия состроила умильную физиономию и захлопала ресницами – прием, почти стопроцентно действовавший на мужчин.

Рэдл сдержанно кивнул.

– Да, конечно, но не более двух-трех минут. Мне нужно переодеться к награждению.

Ответ внешне выглядел учтиво, и доверчивый Джек сразу поверил ему, быстро вскинув камеру. Но Делия опытным нюхом репортера уловила какой-то подвох. Она не могла сказать, что именно Рэдл сделал, но его слова настораживали. Эта подчеркнутая учтивость, даже холодность. Хотя могло показаться. Ведь люди разные, всех не поместишь даже в самую широкую классификацию. У кого другого, возможно, подобная фраза и содержала бы негативный подтекст. В любом случае ничего не поделаешь. И Делия, стараясь не смотреть на собеседника, принялась настраивать микрофон.

– Раз, раз. Слышно? – обратилась она к Джеку.

– Да, – живо закивал тот. – Давай.

И Делия начала:

– Мы находимся в одном из залов Чикагского спортивного центра. Сегодня здесь состоялось крупное событие, чемпионат США по тэквондо. Это корейское национальное боевое искусство лишь с недавних пор стало популярно. Наш город впервые принимает у себя такие крупные соревнования. Спортсмены прибыли сюда из самых разных штатов: Техас, Иллинойс, даже Аляска прислала своих представителей. Великолепное мастерство, четкая организация, целая плеяда звезд спорта – все это далеко не полный перечень достоинств соревнований. Кстати, о звездах. Нам удалось взять интервью у одного из самых известных американских тэквондистов. Мастер спорта международного класса, двукратный победитель чемпионатов Европы, чемпион мира, бронзовый призер Олимпиады и, конечно, безоговорочный лидер сегодняшних соревнований – Бенджамин Рэдл. – Делия, сделав Джеку знак рукой остановить съемку, повернулась к спортсмену. – Дальше в репортаже пойдет ваш финальный поединок, – пояснила она. – Вопросы будут задаваться с учетом того, что увидел зритель. Не волнуйтесь. Их всего пять-шесть, не больше. Джек, приготовься, начали.

Джек взял крупный план.

– Многие люди, даже первый раз пришедшие на соревнования по тэквондо, – Делия взяла игриво-свободный тон, – сегодня были поражены вашим мастерством. О нем уже слагают легенды в спортивных кругах. Как вам удалось достичь такой техники?

Рэдл спокойно скрестил руки на груди.

– Per aspera ad astra.

Ответ настолько поразил Делию, что она опешила. Сознание как-то самоотстранилось, но натасканный мозг продолжал делать свою работу. Журналистская школа не прошла даром, ведь репортер должен уметь выполнять любую работу в самых разных условиях. Заболела ли у него голова или еще чего – репортаж должен быть сделан во что бы то ни стало. Ведь другого шанса отловить звезду может просто больше не представиться. И поэтому мозг на автопилоте продолжал отдавать команды по выдаче запланированных вопросов, хотя Делия, собственно, в этом процессе уже не участвовала и продолжала следить за событиями как будто со стороны. Она словно смотрела свой собственный репортаж.

– Каково ваше кредо в спорте?

Рэдл издевательски улыбнулся.

– Veni, vidi, vici.

– А в жизни?

– Errore humanum est, sed stultumin errore perseverare.

– Как вы относитесь к довольно суровым правилам данного вида спорта? Ведь даже за то, что спортсмен уклоняется от поединка на даянге, его штрафуют?

– Dura lex sed lex.

– И в заключение нашего интервью совершенно неожиданный вопрос – для ваших поклонниц. – Делия состроила личико сладкой идиотки, и ей вдруг стало так стыдно, что захотелось броситься вон, но ноги словно онемели, рука с микрофоном застыла на уровне груди. – Как вы относитесь к проблеме разводов, которая в последние годы очень остро стоит в Штатах?

– O tempera, o mores!

– Спасибо. – Делия полностью повернулась лицом к камере. – Таковы они, эти суровые чемпионы.

Позади послышался звук шагов – Рэдл прошел в раздевалку, и почти сразу хлопнула дверь. А Делия, все еще не в силах остановиться, все-таки довела репортаж до конца.

– А с вами была…

Остановил ее Джек, удивленно глядящий в коридор, где уже никого не было.

– Черт возьми, что за ахинею он нес?!

Этот короткий вопрос вывел Делию из транса. Она вновь получила возможность контролировать собственную речь и поступки. Первым осознанным чувством был стыд. Потом жуткое ощущение унижения и досада на себя за то, что не смогла ответить. И, не говоря ни слова, она просто опустилась на корточки и заплакала. Было так обидно! Какое неслыханное унижение! С какой утонченной издевкой! Теперь, конечно, нет сомнений, что он услышал ее слова о том, что все спортсмены идиоты.

– Господи, да что случилось? – испугался Джек. Он поставил камеру прямо на пол и погладил ее по плечу. Но Делия не могла говорить, слезы стояли в горле. Одна мысль билась в голове: уйти, прямо сейчас уйти, иначе он увидит ее заплаканной. Нет уж, она не позволит смеяться над собой. Умник! Думает это пройдет ему даром!

– Он тебя обидел? Нагрубил? – пытался добиться ответа Джек.

Делия только отрицательно помотала головой. Первый эмоциональный приступ уже прошел, и она нашла в себе силы встать.

– Идем скорее. – Голос был глухим, гортанным, он словно выражал затаившуюся в сердце злую мысль. – Не надо, чтобы он видел мои слезы.

– Да что он сказал? – не унимался Джек. – Да я сейчас не посмотрю, что он чемпион, пойду и нос ему расквашу. Ты только скажи.

Такое рвение со стороны маленького Хона показалось Делии забавным и окончательно привело ее в чувства.

– Нет, не надо, он ничего дурного не сказал. Я потом тебе объясню. Пойдем, надо взять интервью у кого-нибудь другого.

Она ухватила Джека за рукав куртки и потащила прочь из злополучного коридора.

– Ты говорил, что нашел трех чемпионов. Вот и покажи мне кого-нибудь другого. Этот нам не подходит.

Они уже вышли в зал, где после финального боя «Рэдл против Стейкмена» народу значительно поубавилось.

– Да подожди, – вывернулся наконец Джек. – Зачем нам брать новое интервью? Если он просто решил повыделываться и говорил на другом языке, так мы пустим переводчика. Он лучший. И репортаж у нас крутится вокруг него. Я что, зря бой снимал? Ты поняла его слова? Ты знаешь, что он говорил?

Идея Джека показалась Делии вполне приемлемой. Во-первых, в этом случае не нужно будет больше здесь торчать, рискуя столкнуться нос к носу с обидчиком. Во-вторых, подобную выходку можно назвать своеобразным ответом: мол, вы умны, да и мы не дураки. И Делия согласно кивнула.

– Знаешь, а ты прав. Если мы просто вставим дублера и переведем его слова, это не подпадает под закон об искажении речи. Судом он нам пригрозить не сможет. Мы ведь ничего выдумывать не станем. Только переведем его слова – и все.

Делия уже совсем успокоилась, слезы на ее щеках высохли. У Джека по этому поводу на сердце, по-видимому, отлегло, он заулыбался.

– Ну вот и хорошо. У меня такое ощущение, что в этой ситуации в дураках остался только я. Объясни, пожалуйста, что такое он говорил. Еще похлеще корейского, как я погляжу.

– Пойдем к окну, – улыбнулась в ответ Делия. – Я и сама уже толком не помню, что именно он отвечал, надо переводить по записи.

Они устроились на подоконнике. Джек перемотал пленку, и интервью повторилось.

– …Как вам удалось достичь такой техники?

Пошли слова Рэдла, Делия перевела:

– Через тернии к звездам.

– Каково ваше кредо в спорте?

– Пришел, увидел, победил.

– А в жизни?

– Человеку свойственно ошибаться, а глупцу – настаивать на своих ошибках.

– Как вы относитесь к довольно суровым правилам данного вида спорта?

– Суров закон, но это закон.

– Как вы относитесь к проблеме разводов, которая в последние годы очень остро стоит в Штатах?

– О времена, о нравы!

Джек нажал на стоп.

– Что-то выражения все знакомые. И вообще, что это за язык?

Делия вздохнула.

– Это латынь. Наш чемпион, услышав нелестный отзыв о спортсменах, решил его опровергнуть и щегольнуть своей образованностью. Видимо, думал, что никто ничего не поймет. Но ничего, я еще ему отплачу той же монетой.

Джек восхищенно посмотрел на Делию.

– Ну ты даешь! Латынь вот так, с ходу, переводить.

– Да это очень известные выражения, вот и все, – смущенно улыбнулась Делия. – А заставь меня сейчас реально говорить на латыни или греческом, так я двух слов не свяжу.

– Все равно, – возразил он. – А по поводу того, что он тебя обидел, плюнь и разотри. На каждого придурка обижаться – никаких нервов не хватит. К тому же у него ничего не получилось. Ты ведь все перевела. Бери пример с меня. Сколько надо мной шутили на студии? Забудь. Репортаж мы все равно сделали шикарный. Сейчас надо где-нибудь на фоне даянга рассказать о жестокости этого вида спорта, чтобы было к чему прицепить нокаут. Вон, – он указал рукой, – как раз начинается бой, идем.

– А потом домой? – с надеждой спросила Делия.

– А потом домой. – Джек подхватил камеру. – Надо поторопиться, а то все разойдутся.

Делия между тем уже выбрала себе позицию с замечательным фоном. На заднем плане справа виднелись флаги: Кореи, США и Всемирной федерации тэквондо, слева красовалась часть даянга, где выступали спортсмены.

– Для многих не секрет, что восточные единоборства…

Когда Делия и Джек вышли из спортцентра, было уже около трех часов пополудни. Чин покорно ждал у обочины и очень обрадовался, увидев их.

– А я узе заздался, – процедил он. – Вот, поесть вам купиля. – Он протянул пришедшим гамбургеры и картошку фри.

– У! – взревел Джек. – Чин, ты просто прелесть! Вот это встреча. Я так проголодался, что просто с ног валюсь.

Делия тоже была тронута такой заботой.

– Чин, спасибо большое. Очень есть хочу.

– Позялуста, позялуста, – кивал добродушный китаец.

Еще утром подобная сцена, пожалуй, рассмешила бы Делию. Но сейчас мысли ее были заняты совершенно другим. И, садясь в машину, она обратилась к Хону, уминавшему свой гамбургер:

– Так, Джек, а теперь расскажи мне все, что ты знаешь об этой грязной истории с тренером…

3

– Дэвид, я просто должна туда поехать! – Делия начала ходить из угла в угол, потому что стоять на месте уже не могла. – Это будет такой материал, который сразу выведет нас в рейтинге на первое место. Только подумай, он, оказывается, очень известен, а люди любят грязные истории вокруг знаменитостей.

Дэвид Картер, непосредственный начальник Делии, недоуменно почесал затылок.

– Но я ведь не знаю, сколько это займет времени, понимаешь? – попробовал возразить он. – Неделя, две, три? Материал заманчивый, ты права. Но, во-первых, я ума не приложу, как ты собираешься его сделать, а во-вторых, мы без тебя как без рук. Кого я отправлю по музеям? Фрэнка? Питера? Да потом позору не оберемся.

Делия остановилась, уловив сомнения в голосе Дэвида. Так, теперь надо только надавить – и дело сделано. А давить лучше, глядя на человека в упор.

– Как я раздобуду материал, – Делия уверенно подошла к столу и, опершись руками о его край, наклонилась вперед, не забыв при этом чуть подправить вырез кофточки, чтобы был виден бюстгальтер: действует безотказно на холостяков за сорок. – А по поводу выставок я обзвонила все музеи, ни у кого в ближайшие три недели не предвидится новых экспозиций. Даю слово, что не вру.

Расчет был точен. Картер еще сопротивлялся, но взгляд его уже скользил по кружевам лифчика, хотя он и пытался смотреть в глаза собеседнице:

– Я все равно боюсь. Фрэнк выйдет только через неделю, Кэт уехала с театром в Лос-Анджелес. А теперь еще ты. Мы тут что, должны будем разорваться? И Хон тоже незаменим в своем роде, сейчас хороший оператор ценится не меньше, чем хороший репортер. – Он говорил и говорил, но речь становилась все более вялой и безвольной.

– А кто сказал, что я забираю Джека? – Делия изобразила удивление. – Такой материал все равно не снимешь на профессиональную камеру. Я возьму свою, домашнюю. Так что Хона можешь оставить себе.

– Но в любом случае, – по интонации было слышно, что Картер говорит уже не столько для того, чтобы отстоять свое мнение, сколько ради лишней минуты созерцания прелестей подчиненной, – тебя можно послать куда угодно. Ты у нас умница. Заменишь, сделаешь репортаж на любую тему. Человек с образованием всегда и везде нужен.

Делия выпрямилась, эротичным жестом откинув волосы назад. В тот же миг на лице Картера отразилось столь искреннее сожаление, что его даже стало жалко. Но это был лишь маневр: она снова уперлась в край стола локтями, тем самым открывая взору шефа все, что только возможно. А поскольку визит продумывался заранее, то лифчик – совершенно случайно, разумеется, – оказался незастегнутым сзади, о чем, впрочем, не мог подозревать соблазняемый объект. Для него все выглядело следующим образом: девушка наклонилась, а белье неплотно прилегает к телу, поэтому… Делия чуть шевельнула плечами – и бюстгальтер провис самым неприличным образом. Но зато как зашевелились волосы на макушке у шефа! Потеряв всякий стыд, он теперь смотрел только прямо перед собой, а другие части тела собеседницы его не интересовали абсолютно.

– Найдете кого-нибудь, – продолжала Делия. – Незаменимых нет. Сам ведь знаешь. – Она повела плечом, будто стараясь поправить одежду. На самом же деле этот маневр был предпринят для того, чтобы скинуть правую бретельку и тем самым полностью оголить интересующий Картера предмет. Бюстгальтер поехал вниз, теперь шеф уже был не в силах вымолвить ни слова. – Ну так что? – Делия бесцеремонно подалась вперед.

В ответ послышалось только глубокомысленное «мм», которое можно было истолковать как угодно. В руках у Делии как бы невзначай появился командировочный лист.

– Так подпиши тогда, что ли…

Картер протянул руку к бумаге и, взяв ручку, стал каллиграфическим почерком медленно выводить свою фамилию в отмеченной графе. Причем на листок он не смотрел, поэтому проследить, чтобы подпись оказалась в нужном месте, должна была Делия. У нее это великолепно получилось, и через пять минут она уже шагала по коридору, вспоминая несчастное лицо Дэвида. Бедняга! Видимо, ему не везет с женщинами.

А навстречу Делии уже спешил Джек.

– Ну? – На лице его отразился не просто праздный интерес, а нечто большее: было заметно, что он волнуется.

– Отпустил! – С этими словами Делия бросилась обнимать его. – Я поеду в Атланту, Джек! На три недели. В лепешку расшибусь, но достану этот материал. Весь мир узнает, что он спит со своим тренером. Я его так ославлю, что до конца дней не отмоется.

Джек явно старался выглядеть радостным, но улыбался он только губами, глаза же, напротив, потухли и смотрели отрешенно.

– А может, все-таки откажешься от этой затеи? – робко спросил он. – Ведь это скандал, и скандал не маленький, подумай хорошенько. Его слава станет и твоей славой.

Делия лукаво улыбнулась.

– Я не сплю с представителями своего пола. – Она ласково потрепала Джека по щеке. – А это главное.

– Но ведь тебе же на самом деле это не важно, – не отступался он, – тебе всего лишь нужно отомстить.

– Вот именно! – Делии было искренне жаль Хона, но перед ней стояла конкретная задача, осуществление которой не терпело сентиментальностей, поэтому она ускорила шаг. – Ладно, еще увидимся, у меня поезд утром, поеду домой собираться.

– Как? – удивился Джек. – Ты и билет заранее купила? Но откуда…

– Просто знала, – опередила его вопрос Делия. – До встречи, Джек! – И она побежала к лестнице. Лифта ждать не хотелось, да и времени не было. Столько всего надо успеть, начиная от похода по магазинам и заканчивая простыми сборами. Делия, хоть и заказала билет еще накануне, но до последнего сомневалась в успехе предприятия. А перед глазами все еще стояла растерянная физиономия Картера. Как он смотрел! Так провожают в последний путь любимую собаку.

Улица была полна машин и голосов. Все куда-то торопились, бежали, и это настраивало на работу, заряжало энергией. К тому же стояла прекрасная погода. Декабрь в этом году начался в Чикаго со снега. Правда, он тут же растаял, но осталось радостное чувство, и впервые после осени мелькнула в голове мысль – скоро Рождество! Скоро, уже очень скоро на улицах появятся Санта-Клаусы в смешных красных колпачках, всюду начнутся распродажи. Люди будут улыбаться друг другу на улицах просто так, будут носиться с коробками и бантами, магазины игрушек подвергнутся опустошительным набегам родителей. Замечательный праздник. Светлый, добрый, он вселяет какую-то надежду в душу, и жить становится легче. Делия улыбнулась вслед прошедшему мимо за руку с мамой пухленькому малышу.

Дети… Она всегда хотела детей. Но сначала мешала учеба, ужасно длинная и ужасно тяжелая. Потом появилась работа. Одна, другая, третья. В этом году Делии исполнилось двадцать семь лет. Кажется, не так уж и много, но если подумать, то не так уж и мало. Половина жизни. Причем лучшая ее половина. Хорошее настроение стало таять от этих мыслей. Нет, конечно, для женщины с образованием, желающей сделать карьеру, это не возраст. Все придет, все успеется. Делия раз от разу повторяла себе эти слова, и они превратились для нее в своеобразное жизненное кредо. Но ведь нельзя вечно закрываться от действительности надеждой на завтрашний день, тем более не делая ничего в сегодняшнем. Потребность создать семью, родить детей, вообще устроить свой очаг уже заявила о себе в полной мере. Прошло бездумное юношеское стремление к сексу, когда единственно, чего хотелось – перепробовать как можно больше партнеров, чтобы потом сравнить. Делия улыбнулась: у них с подругами были даже заведены особые таблицы, куда в первую графу вносились имена, а в другую, рядом, вписывались всякого рода оригинальные замечания типа «простоват», «некомпетентен», «Фе-е-е!», «само очарование» и так далее. Да, все это было теперь в далеком студенческом прошлом. С возрастом изменились и взгляды. Делия уже чувствовала в себе острую потребность серьезных отношений с мужчиной, настоящих, ведущих к созданию семьи. И претенденты на роль мужа время от времени появлялись. В прошлом году Сэм Конори, банкир, очень влиятельный человек, богатый. Их отношения развивались в нужном направлении, но в один прекрасный день Делия поняла, что ее ухажер типичный зануда. Естественно, тут же были предприняты все возможные маневры, чтобы от него избавиться. Другой парень с серьезными намерениями, Гарри Мейсон, в итоге оказался бисексуалом, чего Делия, разумеется, не потерпела. До этого были еще Джон Тринг и Алекс Зинкевич. Оба несколько туповаты, а общаться с мужчиной, которого видишь насквозь, иногда просто невозможно. Короче, им не хватало серьезного университетского образования. Противоположный пол, по мнению Делии, должен быть воплощением разума и интеллекта, и она не могла отдаться человеку, доверить ему свою судьбу, если не чувствовала его умственного превосходства. Причем в ее понимании это отнюдь не предполагало наличия диплома Гарварда или Кембриджа. Бывают мужчины, за всю свою жизнь осилившие только пару книг, но, пообщавшись с ними пять минут, начинаешь осознавать, что, несмотря на все свои познания, до них просто не дотягиваешь – у человека слишком хорошо развито мышление. Хотя отдельных сведений о политике, культуре, экономике он может и не иметь. С другой стороны, есть уникумы, которые кучу денег и сил тратят на образование, н

Однако то ли природа что-то напутала, создавая ее, то ли просто американский генофонд истощился, но по-настоящему умные мужчины как сквозь землю провалились. Конечно, может, это Делия перегнула палку со своим образованием, но все же… Ведь противоположный пол имеет куда больше шансов развить мозги даже чисто физиологически. Но, увы, из интеллектуальных поединков с кем бы то ни было мисс Шерри раз за разом выходила победительницей. В какой-то степени это помогало ей жить, находя выражение, к примеру, в искусстве манипуляции людьми. Но ведь нельзя все время глядеть на окружающих, как на фигуры в шахматах. А у Делии довольно часто возникало такое ощущение. Коллеги, знакомые, даже соседи были столь просты, что управлять ими не составляло труда. Можно, конечно, назвать это своеобразным даром, ведь видеть слабые стороны людей не так-то просто. Однако Делии это столь же мешало, сколь и помогало. Иногда она вроде без задней мысли затевала с кем-нибудь новое дело, бралась за интересные обязанности, по ее мнению, совершенно искренне, но потом вдруг осознавала, что это только часть очередной игры. Что все подчинено достижению определенной цели. Одним словом, манипуляционные схемы в отношениях с людьми зачастую запускались автоматически. Причем тренированный мозг все просчитывал с поразительной точностью.

И Делия страдала. Страдала духовно и нравственно хотя бы от того, что не находила себе равного противника. Да и вообще одиночество все чаще и чаще стало томить ее, ведь нельзя же прожить жизнь среди шахматных фигур, подчиняющихся твоей воле. Хочется человека. Настоящего человека…

Делия улыбнулась. Все придет, все успеется. Нет, сегодня не тот день, чтобы грустить. Сегодня у нее все получилось. Этот заносчивый болван надолго запомнит, как связываться с журналистами. В голове уже начали возникать грандиозные планы. Правда, она еще слабо представляла, каким образом претворит их в жизнь.

Первая мысль, которая приходила в голову: просто организовать слежку. Всегда вокруг нас есть субъекты, готовые оказать определенного рода услуги за хорошие деньги. Вот тут талант управления людьми пригодится. Отснять нужные сцены – и дело с концом. Только действовать нужно как можно оперативнее. Пройдет всего несколько дней, шумиха вокруг соревнований уляжется, а вместе с ней и Бен Рэдл перестанет быть столь привлекательной фигурой. Нет, дорога ложка к обеду. Если все удастся провернуть, как планируется, то материал будет готов уже к концу недели. У Делии прямо руки зачесались от нетерпения. Она мысленно представила себе, как Рэдл включает телевизор и видит по всем каналам свои любовные откровения с тренером. А уж за тем, чтобы распространить пленку повсюду, дело не станет. Сначала ее пустят по чикагскому телевидению, чтобы поднять рейтинг канала, а потом продадут всем желающим за бешеные деньги. А желающих будет много: это же скандал. Делия уже видела заголовки газет: «Однополый секс – залог спортивного успеха», «Тренер и спортсмен: хроника частной жизни». И, конечно, надо будет пустить грязный слушок: мол, услуга за услугу. Делия и сама уже была не прочь накропать паршивую статейку вроде: «Оригинальная плата за тайну восточных боевых искусств» или «Новые тарифы: одна ночь за одну тренировку!». Да, веселого Рождества, дорогой Бенджамин!

Но это получится, если все пойдет по плану. Если найдутся нужные люди. В противном случае – и именно для этого Делия выбила себе командировку на три недели – придется самой проникнуть в их дом, втереться в доверие. А это уже задача посложнее, требующая более детальной разработки и, само собой, больших временных затрат. Интеллектуальных, впрочем, тоже. Не только идея мести раззадоривала Делию. Она уже предчувствовала в Рэдле более или менее серьезного противника. Поначалу, конечно, ее душили эмоции, и иначе как бараном, олухом и тупицей Бенджамина она не называла. Но когда первый приступ обиды прошел, Делия смогла оценить оригинальность поступка. Да, он умен. И к тому же, вероятно, образован. А это усложняет задачу: соблазнить такого мужчину, обвести его вокруг пальца! Если афера удастся, то у Делии в этом году будет самое замечательное Рождество, о котором раньше и мечтать нельзя было. Она знала свой грех – гордость, а точнее гордыня, – но избавляться от него не спешила. Какое же удовлетворение доставит успех подобной операции! Просто дух захватывало от предстоящего грандиозного обмана. А внутри в предвкушении момента уже шевелилась месть. Желание доказать свое превосходство и стремление заодно поставить этого выскочку на место очень гармонично дополняли друг друга. Временами Делия даже не могла сказать, чего ей хочется больше. Ах латынь? Ничего, милый, ты еще хлебнешь древнеримских трагиков!

После короткой пробежки по магазинам с целью закупить все необходимое для поездки Делия поехала домой. Надо тщательно подобрать гардероб, продумав все до мелочей. Шкаф был раскрыт настежь, а его содержимое распласталось на широкой кровати. Так. Образован, значит, не потерпит вульгарности и пошлости. Яркие, вызывающие вещи Делия сразу повесила обратно. Спортсмен… Интересно, что предпочитает спортсмен, знающий латынь? Подобное сочетание уже само по себе нонсенс, но если пофантазировать? Однако сколько Делия ни ломала голову, классические языки и карьера специалиста по вышибанию зубов никак не хотели совмещаться в ее сознании. Что же это за человек такой? Она попыталась вспомнить свое первое впечатление о нем. Глаза? А что глаза? Чем-то Рэдл особенно выделялся из общей массы. Конечно, образование всегда накладывает отпечаток на людей. Однако инстинктивно Делия чувствовала, что дело здесь вовсе не в знаниях или их отсутствии. Эти глаза… Но что в них? Она зажмурилась, силясь вспомнить Рэдла. Вот он поворачивается, вот заходит сбоку, вот глядит прямо на нее. Уже тогда, вероятно, он знал, что и как ответит ей. Да. В его глазах светилась спокойная уверенность превосходства. Конечно, Рэдл не ожидал в лице простого репортера наткнуться на человека с престижным образованием, способного говорить с ним на равных. Но что? Что в этих глазах? И неожиданно Делии вспомнились слова Джека. Кажется, он говорил о каких-то пацифистских принципах Рэдла. Да, точно. Бен в отличие от других спортсменов не стремится покалечить соперника. И тут все стало ясно…

В этих глазах не было того поклонения насилию, той страсти покорить себе подобного, доказать свое физическое превосходство, что так отчетливо читалось на лицах остальных. Рэдл не стал бы добиваться победы нокаутом, он ни за что не сломал бы нос своему противнику, не ударил бы лежачего, не применил бы запрещенных приемов. Благородство. Да, именно эта черта так выделяла его из толпы.

Делия опустилась на кровать, пораженная своим открытием. Наконец-то образ Рэдла стал хоть сколько-нибудь отчетливым. Итак, если сформулировать вывод, можно отметить следующее: благороден, несколько спесив, возможно горд, вероятно эстет или вроде того, пацифист. А это уже кое-что. Кто предупрежден, тот вооружен. Прежде чем вступить в единоборство, надо изучить противника, надо нащупать его слабые места. По крайней мере, когда портрет составлен, с гардеробом определиться легче. Безусловно, такому мужчине просто обязана нравиться классика, но не без некоторой доли авангарда. Если юбка, то черная и длинная, но какого-нибудь оригинального фасона. Обязательно шляпки, желательно с вуалью. У Делии как раз было две такие. Одна – совсем простая, без претензий. С аккуратным серебристым цветком и узкими полями. Другая – серая, мягкого драпа, расшитая жемчугом, очень изящная. Какую взять? Оба головных убора могли пригодиться, и Делия уложила их в коробку. Значит, ехать придется в черном классическом пальто до пят. Хорошо. Теперь платья. Пожалуй, бордовый бархат подойдет. И Делия извлекла из бесформенной кучи вешалку с прямым платьем на бретельках. К нему прилагались еще перчатки до локтя и украшения.

Платье было очень приятное на ощупь. Держа его в руках, Делия вспомнила выпускной бал в Гарварде. Она то, что называется, блистала на нем. Парни один за другим приглашали ее на танцы, и все благодаря платью. Захваченная воспоминаниями, она надела платье.

До поезда еще почти четыре часа – есть время помечтать. На улице уже совсем стемнело, лишь свет фонарей проникал в полуосвещенную комнату. Делия погасила свет и зажгла гелевые свечи, расставленные повсюду. Капля жасминового масла – и воздух наполнился весенним благоуханием. Делия медленным движением роковой женщины, исполненной сознания собственного достоинства, надела правую перчатку. Она играла и наслаждалась своей игрой. Слегка надменный взгляд, гордый поворот головы, утонченная манерность движений, благородная сдержанность. Да, Делия умела быть такой.

Она подошла к зеркалу. Идеальная внешность для подобного образа: матовая бледность кожи, столь привлекательная в сонном мареве свечей, абсолютно черные волосы – в строгом каре. Никаких цыганских кудрей, никаких прядей до плеч. Все это вносит сумбурность, совершенно неуместное ощущение табора, излишней вольности. Слегка подкрашенные глаза – лишь чуть-чуть – со свойственным настоящей женщине чувством меры. Всякого рода космические макияжи вызывают у мужчин вроде Бена отвращение. И никаких алых губ, помада должна быть приглушенной, желательно бордовой. Яркие помады опять же вызывают ассоциации с вульгарной доступностью. Разумеется, в этом есть свой шарм, но, увы, Рэдлу он не понравился бы.

Делия улыбнулась уголками губ. Классике не идут яркие, насыщенные эмоции. Скупость выражений, взглядов, жестов, умеренность буквально во всем. Бордовое платье выгодно подчеркивает преимущества фигуры. Аккуратный бюст, тонкая талия, длинные ноги, эротично приоткрываемые разрезом. Цвет очень подходил к глазам – темно-карим, почти черным. Создавалась так необходимая загадочность, таинственность.

Она представила, как входит в зал какого-нибудь престижного аристократического клуба Англии. В руках элегантная сумочка из того же материала, что и платье. Любопытные взгляды, заинтересованное перешептывание за спиной. И вот впереди появляется он. Во фраке. Он смотрит поверх голов, лицо выражает некоторое презрение сноба к толпе. Их взгляды встречаются, и тут…

И тут зазвонил телефон. Очень по-современному, испуская заливистые трели истерического характера. Это было столь неожиданно и так не вписывалось в общую атмосферу комнаты, что Делия даже не сразу поняла, что происходит. И лишь когда телефон уже откровенно готов был перейти в стадию окончательной неврастении, схватила трубку.

– Алло?

– Э-э, мисс Шерри, это Моррис, вы просили позвонить вам в половине девятого и напомнить о поезде.

Делия удивленно перевела взгляд на часы: 8.28. Черт! Так и опоздать можно.

– Да-да, спасибо большое, без вас я действительно бы туда не попала. Благодарю.

– Не за что.

Едва положив трубку, Делия забегала по дому как шальная. Куда? Куда делось время? Сумка не собрана, такси не вызвано. Кошмар! Уже не вдаваясь в глубокомысленные рассуждения по поводу того, какие платья могли бы произвести на Рэдла большее впечатление, Делия стала хватать первое, что попадало под руку. Главное, не забыть самого необходимого – легкую спортивную куртку, джинсы и свитер. Ведь в вечернем платье не очень-то удобно проводить слежку. А Делия все же надеялась обойтись без личного контакта с Рэдлом. Он и знать не будет, кто и с какой целью пожаловал к нему в Атланту. Хорошо помечтать, стоя дома перед зеркалом, но претворять подобные планы в жизнь…

Такси приехало раньше, чем планировала Делия, однако вещи собрать она все-таки успела. По дороге заскочила в супермаркет, и ровно в десять машина затормозила у вокзала. Посадку уже объявили, поэтому Делия побежала. Благо попался на глаза свободный носильщик с тележкой и не пришлось тащить на себе коробку со шляпами и спортивную сумку, в которой уместилось все остальное.

Но в целом атмосфера угрозы опоздания развеселила Делию, сообщив ей новый заряд энергии. И когда она, найдя наконец свое место, устало села, мысль ее уже начала работать. На столике тут же появилась карта Атланты.

– Так, а живешь ты у нас… – задумчиво пробормотала Делия, открывая блокнот, где был записан почти украденный из каталога чикагских соревнований адрес Рэдла. Ага, нашла. И на карте образовался зловещий красный крестик, толсто намалеванный маркером. Делия несколько раз провела по нему, а потом еще обвела в кружок, для пущей важности. Тут ей в голову пришло расхожее выражение, и она задорно рассмеялась.

Я поставлю жирный крест на твоей карьере! – пообещала она себе.

4

– А дальше?

Вопрос был задан таким тоном, что Бену стало очевидно: зря он вообще взялся рассказывать об этой безобидной шутке. Чжан сидел как в воду опущенный. По выражению его лица, по остановившимся задумчивым глазам нетрудно было определить, что сразу за разговором последуют карательные мероприятия. Бен уже проклинал свой длинный язык, который никак не хотел держаться за зубами. Ведь Чжан спрашивал только о боях. Интервью по телевизору он не видел.

Бен поднялся со стула. Все, разговор с Чжаном-другом закончился, теперь перед ним сидел суровый Чжан-наставник. А если ты провинился, перед тренером полагается стоять. Ну кто тянул за язык? Так хорошо общались.

– Я слушаю тебя. – На лице Чжана не дернулась ни одна мышца, создавалось впечатление, что он вообще не говорит, а чревовещает. – Расскажи подробно, с самого начала. И не забудь мысли. Особенно мысли.

Бен виновато склонил голову. Ничего не поделаешь, придется рассказывать все как есть. Теперь уж точно не скроешь ни одной детали, у Чжана прямо-таки нюх на ложь. И Бен начал.

– У меня должен был быть бой. Финальный. Пока завязывали протектор, я остановился и случайно услышал обрывок разговора. Журналистка говорила со своим оператором: она поносила и тэквондо, и вообще спортсменов последними словами…

– Не лги, – перебил его Чжан. – Еще раз.

– Простите, учитель.

Как он узнал? Ну как?! Бен тяжело вздохнул – кореец видит его насквозь. Черт его знает, по каким признакам он ориентируется! Он даже глаз не поднял!

– Она назвала спортсменов тупоголовыми и сказала, что у них одни побои на уме, – продолжил Бен. – Потом еще что-то насчет зубов, но я не расслышал. Она говорила с оператором, я еще тогда понял, что после боя стану объектом ее преследования. Мне сразу стали лезть в голову мысли, что неплохо было бы доказать ей обратное.

– Разве она не права? – неожиданно спросил Чжан. На этот раз он посмотрел на ученика.

Бену стало жутко от этого взгляда, пронизывающего насквозь.

– Разве она не права?

Пауза. Чжан очень редко повторял вопросы, и если уж это делалось, то всегда с определенной целью. Бен задумался. Это явный намек. Значит, нужно действительно подумать. Журналистка обвинила спортсменов в тупости. Вполне возможно, что это на самом деле так. Ведь Бен давно ни с кем близко не общался, кроме тренера. Да и в бытность своих клубных выступлений не очень-то стремился поддерживать отношения с товарищами по команде. Как-то всегда держался в стороне. А почему? Да именно потому и держался, что не хотел выглядеть белой вороной. Спортсмены в клубе не отличались особой интеллектуальностью, с ними нельзя было поговорить о философии Шопенгауэра, которой Бен так увлекался тогда, они не посещали художественных выставок. Возникало чувство отчужденности, словно ты один среди толпы.

Чжан между тем глядел на своего ученика, не сводя глаз, словно следил за ходом его мыслительного процесса, и молчал. Он мог так молчать и час, и два, и три. Однажды в похожей «беседе», где один молчал, а другой думал, прошла целая ночь. У Чжана была особая философия на этот счет. Очень простая, но толковая, даже Бен через какое-то время уверовал в нее. Тренер любил повторять, что все проблемы проистекают от одной причины – отсутствия времени для размышлений. Мы, как правило, просчитываем только ближайшие последствия собственных действий, а зачастую и этого не делаем. Сядь, подумай, порассуждай сам с собой и не придется бегать, чтобы ликвидировать учиненный глупостью разгром. Поэтому Чжан терпеливо ждал. Он отлично знал, что стоит отпустить ученика – и тот переключится на иные предметы, которые волнуют его в данный момент больше. Так оно обычно и выходило на первых порах. Чжан отправлял Бена подумать, а Бен благополучно забывал, о чем его вообще спрашивали. В итоге тренер пришел к выводу, что обучение тэквондо надо начинать не с элементарных приемов и стоек, а с умения думать: долго, упорно сосредоточиваться на одной мысли. И, раз уж Бен не был в состоянии сам себя контролировать, Чжан оставлял его в поле своего зрения. Сложно думать о чем-то другом, когда перед тобой сидит человек, ждущий ответа на конкретный вопрос. И Бен покорялся. Иногда он чувствовал, что мысли все равно уходят, и тогда просил тренера помочь.

Вот и теперь было так: начал вроде с «права – не права», а скатился на Шопенгауэра. Однако стоило взглянуть на Чжана, и вопрос снова стал актуален. Просто актуальнее некуда. Итак, журналистка, в сущности, права. Ведь Бен и сам раньше страдал от ограниченности окружающих его людей. Правда, потом он притерпелся… Хотя, что греха таить, не притерпелся, а просто снизил планку, опустился до их уровня.

– Права, – ответил Бен. – Она была права.

Чжан одобрительно кивнул и чуть улыбнулся.

– Дальше.

– Но тогда я воспринял все на свой счет. Мне захотелось убедить ее в обратном. Сначала на языке крутились всякие гадости, благо надо было идти на даянг. Бой, как ни странно, несколько охладил меня. Пропало всякое желание ругаться, выяснять отношения, кого-либо в чем-либо убеждать. Я постарался проскользнуть в раздевалку, но журналистка все-таки успела меня перехватить. Она заговорила так весело, живо, с таким деланым добродушием, что я в ответ готов был разразиться бранью. Про себя назвал ее лицемеркой. Возникла мысль… ее переубедить.

– Не лги, – снова остановил его Чжан. – Подумай и скажи.

Бен снова погрузился в размышления. Правда, а какая мысль у него возникла тогда, в ярко освещенном коридоре, за десять минут до награждения? Молодая женщина, довольно привлекательная, но не искренняя. Да, совершенно верно, просто захотелось ее, такую красивую, такую подтянутую и причесанную, что называется, опустить ниже плинтуса. Ты лжешь и лицемеришь? Так смотри же, я все знаю. Какой я умный! Двигаемся дальше. Что могло подвигнуть меня на такой поступок? Откуда вообще возникло это желание? Ответ пришел сам собой: конечно, гордость и самолюбие. Показать, что ты умнее. Что ты не такой.

– Я хотел показать… – Бен запнулся. Похожая процедура повторялась уже бесчисленное число раз, и всегда, едва дело доходило до признания собственной ошибки, внутри срабатывал тормоз под названием «гордыня». Голос словно исчезал, из легких волшебным образом пропадал весь воздух. Чжан называл это американским менталитетом, и с ним нельзя не согласиться. Бен очень хорошо помнил, как сначала родители, потом преподаватели в школе учили его добиваться поставленных целей, но никто никогда не объяснял, что свобода человека в выборе методов достижения необходимого результата кончается там, где начинается воля другого, равного тебе. «Иди по головам, но будь первым» – гласит американская мировоззренческая доктрина. Не дай другим взять то, что может принадлежать тебе. И никто никогда не говорил, что порой лучше отказаться от материальных благ, от желания навязать окружающим свое мнение, но при этом сохранить самое дорогое – настоящие теплые отношения с окружающими людьми. До знакомства с Чжаном Бену в голову подобные мысли не приходили. Хотя, конечно, странно, ведь он увлекался в свое время европейским гуманизмом, провозгласившим человека, его жизнь и права единственной ценностью на земле. Книги в ту пору существовали в сознании Бена в отрыве от реальности. Жизнь отдельно, а гуманисты отдельно. Чжан первым заставил его задуматься над вопросом: «А что будет, если все кругом будут бороться против всех?». И Бен очень ярко представил себе картину: решетки и заборы, каждый человек в отдельном домике и глядит на улицу с опаской, закрывается, запирается, трясется над своим добром. Как это было похоже на тюрьму, только еще страшнее. Ведь тюремная камера запирается снаружи, а камера человеческого эгоизма – изнутри.

– Я хотел показать, что я выше нее, – твердо выговорил Бен.

– А ты выше? – Чжан наклонил голову набок, что-то хитрое, лисье показалось в его глазах.

Бен хотел было брякнуть короткое «нет», но воздержался, все равно же сейчас попросит расшифровать. Так. Почему нет? Да потому что и сам сто раз в жизни лицемерил. И еще как лицемерил! Бену вспомнилась бурная юность, когда он, начинающий, подающий большие надежды спортсмен, выделялся среди сверстников. В школе он был кем-то вроде негласного лидера. Мастер спорта по тэквондо, черный пояс – это тебе не диплом музыкальной школы. У мальчишек ты непререкаемый авторитет, девчонки вешаются на шею, учителя относятся с уважением. Все-таки человек добился успеха в своей области. Может, еще станет олимпийским чемпионом. И как Бен тогда лицемерил! Он встречался минимум с тремя девчонками сразу и каждой говорил, что только с ней одной, лишь бы затащить жертву в постель. Конечно, можно найти целый ряд оправданий, например возраст. Но Бен лицемерил, а потом избавиться от привычки изображать из себя то, чего, собственно, не представляешь, помог ему Чжан. Помог именно такими вот беседами, заставляющими бесконечно копаться в себе и выяснять истинные мотивы своего поведения. После того как Бен признавался самому себе и тренеру, жить становилось легче. Действительно легче. А в следующий раз, когда возникала гадкая мысль повторить проступок, тут же выплывала схема самоанализа, проведенного в прошлый раз. Другими словами, на то, чтобы подумать и правильно оценить ситуацию, с каждым разом времени уходило все меньше. Воистину огромный смысл во фразе: «Познай самого себя».

– Я ничем не лучше нее, – отчеканил Бен.

И Чжан не стал уточнять, прекрасно понимая, что ученик и без его наводки проделал весь необходимый путь.

– Дальше.

– А дальше моя гордыня нашла очень оригинальное выражение: я решил одним выстрелом убить двух зайцев – и уличить в лицемерии, и поставить на место. – Разговор снова приобрел характер общения между двумя друзьями.

Чжан был доволен учеником и, не скрывая этого, улыбался теперь широко и приветливо, что, впрочем, не исключало возможного наказания.

– Я отвечал на ее вопросы на латыни, – продолжал свою исповедь Бен. – Вот, кажется, и все.

Чжан усмехнулся.

– На латыни? С тех пор как ты начал думать, в твою голову стали приходить весьма оригинальные мысли. Подведем итоги. Хочешь попробовать сам?

Бен почесал затылок.

– Ладно, попытаюсь.

– Но прежде, чем высказаться, ответь для себя на один вопрос. Стал бы ты думать, как отомстить, как продемонстрировать свое превосходство, если бы на ее месте была, к примеру, мисс Дадли?

– Чего-о? – не понял Бен.

Чжан только кивнул: мол, думай, а не говори.

Но при чем тут их соседка? Бену вспомнилось красное прыщавое лицо мисс Дадли. Полная, но при этом не в меру энергичная девушка лет двадцати трех, ужасно инфантильная, привязанная к родителям. Стал бы он ей что-нибудь доказывать? Да боже упаси! Она, конечно, далеко не глупа, но как-то… Бен вообще не мог понять, зачем его об этом спросили. У него в голове уже сам собой сложился такой замечательный вывод. Было очевидно, что подумай он еще тогда, когда только услышал реплику журналистки, никаких ошибок не было бы. Репортерша же невиновна. Не хуже и не лучше, чем другие люди, чем он сам. Но с какой целью Чжан упомянул мисс Дадли? Бен развел руками.

– Я не могу понять, откуда начать думать, – честно признался он. – Как связана эта Делия Шерри с нашей мисс Дадли?

– Ты знаешь ее имя? – хмыкнул Чжан.

И Бену все в одночасье стало ясно. Разумеется, имя человека, который тебе абсолютно безразличен, не запоминают вот так, увидев один-единственный репортаж. Больше того, если тебе плевать, зачем что-то доказывать? Бен вообразил сцену, где на месте Шерри стояла бы Дадли. Да он просто пропустил бы ее слова мимо ушей. Значит, эта Делия ему понравилась. Внешне или еще как, но понравилась. Ну и Чжан! Он сразу знал, в чем причина его поведения, но устроил все так, чтобы Бен сам дошел до надлежащего вывода.

Чжан поднялся, показывая этим, что разговор окончен.

– Ты пойдешь в свою комнату и тысячу раз повторишь тэгук-сам-джан.

У Бена аж внутри все оборвалось: после дороги, отстояв почти два с половиной часа перед тренером, еще идти заниматься? Ведь уже час ночи! А мозг тем временем проводил подсчеты: одно упражнение занимает в среднем минуту. В часе шестьдесят минут. Тысячу разделить на шестьдесят будет примерно семнадцать. Если учесть заминки и прочее, то получается восемнадцать часов, а то и больше. Почти сутки! Да что он такого сделал, за что подобная кара?!

Чжан прочел вопрос в глазах ученика.

– Что выражает тэгук-сам-джан?

– Символ пламени, – уныло отозвался Бен. Перспектива махать руками и ногами до следующего вечера без отдыха и сна его не прельщала, но воля тренера… Короче, назвался груздем, полезай в кузов.

– Точнее, – попросил Чжан.

– Внутри каждого из нас есть пламя, – вяло начал Бен голосом нерадивого ученика, которого приперли к стенке. – Подобно земному огню, оно способно прогонять тьму, согревать, оберегать и давать чувство безопасности. Но, с другой стороны, способно и уничтожать, если выйдет из-под контроля. Иначе говоря, пламя может быть орудием созидания и разрушения. Наш внутренний огонь, наши страсти должны быть подчинены воле и разуму.

Чжан скрестил руки на груди.

– Тебе понравилась женщина, – начал он спокойным вкрадчивым голосом, очень осторожно, словно боясь обидеть. – И как ты попытался привлечь к себе ее внимание? Обидеть, оскорбить, унизить. Желая подспудно созидания, а союз с женщиной всегда строится на нем, ты используешь страсти, ведущие к разрушению. Ничего не напоминает? Нет? А у меня такое ощущение, что мы это уже проходили. Я не настаиваю на наказании. Ты свободен, можешь идти спать. – И Чжан вышел из кухни.

Бен, изумленный и ошарашенный, остался стоять, тупо глядя перед собой. Неужели столько лет упорной работы над собой ничего не изменили в нем? Тренер с безжалостностью палача поставил его перед фактом – все сначала. Все по старой, протоптанной дорожке. А ведь Бен даже не заметил бы, если бы Чжан не заставил его два с половиной часа копаться в себе. Эта маленькая шутка, как ему казалось, абсолютно безобидна… Нет, не шутка. И не безобидная. А все тот же разрушительный импульс, который одиннадцать лет назад чуть не привел его к страшной трагедии.

Бен опустился на стул и уронил голову на руки. Ему стало жутко. Неужели? Неужели он все тот же? Все тот же Бенджамин Рэдл, оказавшийся когда-то на скамье подсудимых и оправданный ловким адвокатом? А ведь с того дня прошло одиннадцать лет…

Стоял тихий теплый майский вечер. Алые лучи солнца проглядывали сквозь листву деревьев, словно атласные ленты, вплетенные в ветви; рыжие облака будто замерли в зареве заката. Люди куда-то исчезли с улиц, но без них было еще лучше. Какое-то сладостное умиротворение было разлито в воздухе, пахло летом и грядущей сухостью.

Бен возвращался домой с тренировки на час раньше обычного – в зале меняли проводку и потому всех отпустили. Организм, впрочем, очень четко чувствовал недостаток физической нагрузки. Ему было откровенно мало, и он настырно требовал еще. Не зря говорят – спорт, если занимаешься им серьезно, тот же наркотик. И Бен уже думал, где бы найти применение избытку энергии. Первое и самое простое решение, пришедшее в голову почти сразу, зайти домой, взять жену и пойти побегать. Берта обычно занималась этим самостоятельно, поскольку Бен после вечерней тренировки оказывался в недееспособном состоянии. Но сегодня обстоятельства сложились иначе. Можно провести время вместе.

И он бодро шагал, любуясь небом, безмятежно покачивающимися одуванчиками, которые пробились в трещины асфальта, и закатным солнцем, еще маячившим над домами.

А еще вспоминались прошлогодние соревнования, безнадежно проигранные. Берта тогда так расстроилась, чуть ли не больше него самого. Но поражение скрасила последовавшая через две недели свадьба, в путешествие, правда, так и не выбрались. Бен уже тогда, в девятнадцать лет, входил в сборную штата, и тренер, разумеется, никуда его не отпустил. А терять место не хотелось. Одним словом, пришлось отложить до лучших времен. А потом начались сборы в Вашингтоне, а потом чемпионат Америки, удачный, впервые давший возможность участвовать в мировом первенстве. Все цеплялось одно за другое. Бен месяцами не появлялся дома. Правда, Берта не возмущалась по этому поводу, говоря, что знала, за кого выходит замуж.

Другими словами, всех все устраивало. И Бен был относительно счастлив. Его любили, его ждали, перед ним открылись новые спортивные перспективы. Чего же еще желать парню в двадцать лет?

Бен открыл дверь и вошел в квартиру. Сначала он даже не понял, в чем дело. Чьи-то ботинки у порога, незнакомая ветровка на вешалке.

– Берта? – позвал он слабо.

В спальне как будто послышался шум, потом звук глухого удара, словно что-то упало на пол.

– Берта! – Все еще ни о чем не догадываясь, Бен толкнул дверь комнаты. – У тебя что-то…

Она сидела на кровати абсолютно голая, лишь успев схватить рубашку, которую теперь нервно теребила в руках. Волосы были растрепаны и закрывали лицо беспорядочными прядями. Это лицо, которое он так любил, которое целовал. Берта виновато опустила глаза, в ее позе сквозило напряжение незавершенности. Пальцы рук едва заметно дрожали. Не успели. Не ждали так рано.

А рядом с кроватью замер полуобнаженный Питер Хаксли, школьный приятель Бена, его товарищ по философским изысканиям. Он довольно часто бывал в их доме, пожалуй слишком часто. Разумеется, раньше никаких подозрений не возникало. Чтобы красавица Берта легла в постель с этим очкариком? Да нет. Исключено. Бен просто не видел в щуплом, сутулом приятеле конкуренции. Официальная версия причины его частых визитов выглядела вполне убедительно: Берта собиралась поступать в колледж и ей нужны были занятия по биологии. Тем более Питер, едва Бен появлялся на пороге, собирал свои аккуратные папочки и уходил, не имея дурной привычки утомлять своим присутствием супругов, которые и так целый день друг друга не видели. Теперь он стоял, согнувшись пополам и держа в руках брюки. Одну ногу он все-таки успел засунуть в брючину, но в остальном выглядел так же, как и Берта.

Сомнений по поводу того, что здесь происходило за пять минут до появления Бена, возникнуть просто не могло. Застал с поличным. Все молчали. Питер еще по инерции пытался надеть штаны. Причем он как-то упустил из виду, что натянул их только на одну ногу, и теперь бездумно пытался застегнуть молнию, совершая автоматические движения. А Бен, созерцая эту отвратительную сцену, чувствовал, как закипает. Никто так и не успел произнести ни слова. Избыток энергии очень быстро нашел себе применение.

Бен налетел на Питера с такой яростью, что уже первым ударом отправил его в нокаут, но этого ему, конечно, показалось мало. Голое беспомощное тело хрустело под градом ударов, а несчастный даже не стонал, потому что сразу потерял сознание. Бен же получал удовлетворение от этого звука истязаемой плоти. Как спортсмен, он знал устройство человеческого организма и с упоением думал о том, какую кость сломать следующей. Этот выродок больше не встанет, никогда не встанет на ноги. И Бен двумя методичными ударами раздробил одну за другой коленные чашечки.

А рядом в истерике вопила по-прежнему голая жена. Она пыталась оттащить озверевшего мужа, но он даже внимания на нее не обращал.

– Что ты делаешь?! Бен, что ты делаешь?! Оставь его!

Берта как заведенная выкрикивала одни и те же слова, просто от ужаса. С таким же успехом она могла бы визжать, ничего бы не изменилось. А Бен ничего не понимал и только бил, бил, бил… Нет, он не хотел убить врага, он решил лишь покалечить его. Что такое смерть? Конец пути. Ни за что эта паскуда не дождется подобного подарка. Будет жить. Будет жить и мучиться.

Когда же стало ясно, что еще пара ударов – и парень просто отправится к праотцам, Бен остановился и посмотрел на жену. Вероятно, вид у него был страшный. Руки в крови Питера, глаза разве что молнии не метали. Берта кинулась было к двери, но Бен одним прыжком преградил ей дорогу.

– Ах ты шлюха! – С этими словами он сильным, грубым толчком опрокинул жену на кровать. – Тебе секса надо. Да я тебя до смерти…

Она закричала, но его широкая ладонь легла на ее губы.

– Молчи, иначе и тебя убью, – процедил сквозь зубы Бен. – Ему давала и мне дашь.

Берта плакала, билась под его тяжелым телом, а Бен уже целовал ее грудь.

– Не на… – прорывались отдельные жалобные звуки.

Он не занимался сексом, он насиловал, охваченный приступом ярости, насиловал собственную жену. И получал от этого несказанное удовольствие. Берта, слабая, худенькая, трепыхалась в его руках, а Бен наслаждался собственным издевательством. Она не хочет. Не хочет, но все равно никуда не денется. Будет извиваться, будет всем своим существом выражать протест, но не сможет противостоять его силе. Бен впервые в жизни переживал ощущение полного господства над живым существом. Существом более слабым и потому беззащитным. Берта побоялась кричать, ведь муж и вправду может ее убить, и отдавалась молча. С невыразимым страданием в глазах. И это покорное молчание еще больше распаляло Бена. Им владело желание подчинить себе ее каждое движение, каждый взгляд. Хищнически измываться, причиняя жертве все новую и новую боль.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы благоразумные соседи не вызвали полицию. Что происходило дальше, Бен не помнил и по сей день. На следующее утро он очнулся в странной больничной палате с решетками на окнах, в голубой рубахе, укрытый одеялом. У него жутко болела голова, руки, особенно костяшки пальцев, и ноги. Потом ко всем этим прелестям добавились еще и ужасные воспоминания. Так начался новый этап его жизни, главными характеристиками которого стали апатия и абсолютное безразличие ко всему происходящему. Питер Хаксли остался инвалидом, Берта не вынесла случившегося и сошла с ума. Родные пробовали ее лечить, но она скончалась спустя три года после разыгравшейся трагедии. А Бен? Бену отец нашел хорошего адвоката. Да, собственно, и плохой бы, наверное, справился не хуже. Состояние аффекта. Энцефалограмма выглядела скверно, чуть ли не как у эпилептика, поэтому у судей не возникло никаких подозрений. Да и случай по всем показателям тянул на типичный с той лишь разницей, что другие обманутые мужья избивали обоих – и жену и любовника.

Бена отправили в реабилитационный центр. Курс, конечно, он прошел, но это не слишком помогло. Осознание собственной вины травило душу. Перед мысленным взором постоянно стояли две сцены: побои и насилие. Насилие над человеком, которого любил и который теперь находится в психушке. А еще чувство собственного ничтожества.

Выпущенный под надзор медиков, Бен беспомощно шатался по улицам родного Майами и не находил себе места. История, впрочем, не получила огласки, поэтому косые взгляды его не преследовали, но… Жить стало тошно. Глядеть на мир с каждым днем – все сложнее и сложнее. Открывать глаза по утрам, чтобы осознавать всю глубину своего падения, – невыносимо. А ведь ему было только двадцать.

Силы его таяли. Врачи назначали новые антидепрессанты, витамины и бог знает что еще, но все это, конечно, не могло поставить на ноги человека, который уже не жил, а существовал. Бен стал пить, чтобы забыться. Алкоголь не сочетался с принимаемыми препаратами, принося ему еще и физические страдания. Но собственные муки служили хоть каким-то оправданием тех, которые теперь испытывали Питер и Берта. Бен словно хотел сказать: «Посмотрите, и мне тоже плохо, как и вам». Однако он прекрасно понимал, что сам выбирает страдания, а люди, которых он искалечил, на них обречены.

О спорте теперь, разумеется, не могло быть и речи. Бен возненавидел свое тело. То тело, которое било и насиловало, пользуясь вложенной в него наукой. Все чаще в голову приходила мысль: возможно, не занимайся он спортом, последствия были бы не так ужасны. Даже не возможно, а абсолютно точно. Он просто не знал бы, куда и как бить. Но сделанного, увы, не воротишь.

И Бен издевался над своим ненавистным телом. Он специально изводил себя голодовками и с радостью отмечал, как тают мышцы, эти смертоносные жгуты под кожей, наращиванию которых была посвящена чуть ли не вся жизнь, начиная с шестилетнего возраста. Как вваливаются глаза, истончаются черты лица.

Другая проблема была связана с тем, что Бен теперь не знал, чего от себя ожидать. Если бы ему за год до случившегося рассказали, что он способен на подобные вещи… Да что вы! Нет, конечно. Бен просто-напросто не поверил бы. Но теперь перед ним встал вопрос самопознания. Он неожиданно выяснил, что не умеет себя контролировать. В таком ракурсе измывательства над организмом имели и еще одну положительную, как ему тогда казалось, сторону, а именно: недееспособность. Сложно сломать кому-то кости, если от слабости едва ноги таскаешь. И Бен медленно изводил себя.

Как раз в конце этого страшного года его и подобрал только что иммигрировавший Чжан Юн Чжо. Причем подобрал в прямом смысле слова. Набравшись в очередной раз, Бен шатаясь возвращался домой. Ему было так тоскливо, так горько, что до боли хотелось поделиться своим горем с окружающими. На следующий день он, само собой, уже бы и не вспомнил той околесицы, которую нес, но ее услышал Чжан.

– Я ее любил! – кричал Бен со слезами на глазах посреди абсолютно пустой улицы. – Я… ее… любил! Она мне дороже жизни была. А потом этот пришел. Я их чуть не убил… Не подходите ко мне! Прочь, я знаю тэквондо, я опасен. Прочь, говорят вам! Я ее любил. – И Бен размахивал руками, стараясь отогнать от себя воображаемых прохожих.

Сложно было что-либо разобрать в этом пьяном бреде, и, наверное, увидев шатающегося американца, Чжан в другой ситуации поспешил бы убраться подобру-поздорову, но он услышал знакомое слово – тэквондо. И парень его заинтересовал.

Со следующим восходом для Бена началась новая жизнь. Кореец первым делом установил очень жесткий контроль за действиями своего подопечного. Сделать это было в общем-то не сложно, потому что впавший в мазохизм Бен, по сути, подсознательно стремился к подчинению. Лекарства и алкоголь были сразу исключены из «рациона». Нормальный завтрак, обед и ужин. Бен пытался противиться подобному диктату не столько из желания не подчиняться, сколько по причине уже приобретенной зависимости, хотя и слабой. Но Чжан был непреклонен. Будучи физически более сильным, он справлялся с Беном, практически не напрягаясь, и просто запирал его. Правда, тот начинал петь что-нибудь невразумительное или ругаться, однако Чжан, человек очень терпимый, спокойно засыпал и под гимн США и под вой сирены «скорой помощи», который Бену почему-то особенно нравилось изображать.

Но бунтарский период прошел очень быстро. Буквально за одну неделю. И Бен стал присматриваться к новому знакомому, который взял на себя заботы о нем. Сдержанный, уравновешенный, Чжан предстал перед ним во всем великолепии по-настоящему гармоничного человека. Человека, себя познавшего. Он ни разу не повысил голоса, ни разу не ударил, хотя вполне имел на это право, поскольку Бен не всегда вел себя адекватно, а если точнее, то пытался пробиваться к выходу из квартиры единственным доступным ему способом – кулаками.

Начались беседы, потом душевные излияния. Чжан слушал, вникал. Целыми днями сидел и только осмысленно кивал. А Бен изо всех сил старался нарисовать свой собственный образ как можно менее привлекательным. Вот тогда он впервые услышал короткое, но емкое:

– Не лги.

После того как это мистическое сочетание звуков было повторено несколько раз, желание говорить неправду как-то резко отпало, в результате чего общение сделалось более продуктивным. Чжан не просто слушал, он вникал в подробности, выясняя самые тонкие нюансы чувств. Просил рассказать о детстве, юности, обо всем, что первым приходило в голову. Наверное, за всю свою предыдущую жизнь Бен не говорил столько, как в тот месяц. Он еще раз побыл ребенком, потом подростком, потом юношей. И еще раз… избил Питера и изнасиловал жену. Но теперь в тот страшный вечер он был не один. Чжан словно стоял рядом, держа свою тяжелую руку на его плече. Кореец пошел с ним и дальше. Медкомиссии, суд. У Бена появилось ощущение, что этот человек пережил все то же самое. Он сидел на скамье подсудимых и не смел поднять глаза, потому что в зале находились родители обоих покалеченных людей. Он был в реабилитационном центре и лицемерно улыбался врачам на консилиуме, лишь бы скорее убраться из этого места, где все напоминало о случившемся. И Бен неожиданно понял, что больше не одинок. К тому же он теперь выговорился и увидел в глазах Чжана не ненависть и отвращение, а искреннее сочувствие. Бен снова поверил в себя, поверил в то, что еще не все потеряно.

Кореец объяснил ему суть произошедшего.

– Виноват не ты. – Бен и по сей день помнил эти слова, вернувшие его тогда к жизни. – Виноваты твои учителя. Ты ведь даже не знаешь, что такое тэквондо. Оно появилось лишь недавно, в середине двадцатого века. Известные приемы разных стилей, разных традиционных единоборств просто соединили. И получился спорт, а не искусство. А раньше человека начинали учить не с ударов и стоек, а с умения управлять собой, своими эмоциями. И лишь тогда, когда он овладевал им в совершенстве, в его тело начинали вкладывать боевую науку. То же самое у китайцев и японцев. Поэтому сложно представить себе восточного воина, бросающегося очертя голову на людей. Но когда все это попало в Европу и Америку, никто, разумеется, не заботился о правилах. Западные люди вообще склонны усваивать форму без содержания. Начали открываться школы боевых искусств, причем платные, где как-то не с руки стало начинать с выдержки. Ведь в конце концов может лопнуть терпение родителей, которые хотят видеть, как их чадо ломает доски. И чем быстрее, тем лучше. Ты не единственный такой. Тебя не научили управлять своими эмоциями, но зато дали мощное оружие. Очень опасное сочетание, жертвой которого ты и стал.

Чжан еще много говорил. А Бен, проникаясь доверием к нему, ловил каждое слово. На исходе второго месяца он попросился в ученики. Кореец согласился, но с двумя условиями: полное подчинение и отсутствие верхнего предела – то есть когда закончится обучение, определяет тренер. Уже очень скоро Бен почти полностью вернулся к нормальной жизни. Правда, теперь она сильно отличалась от прежней. Чжан стал учить его самоанализу на основе одного замечательного правила: нет случайных поступков в поведении человека. Личность, ее положительные и отрицательные качества присутствуют во всем: читаешь ли ты книгу, сидишь ли на стуле, готовишь ли завтрак – это всегда ты. А из подобного положения вытекала необходимость анализировать даже самые мелкие, незначительные на первый взгляд действия. Бену сначала было сложно к этому привыкнуть. Следить за собой двадцать четыре часа в сутки! Следить пристально, как не смог бы никто со стороны, ведь другому неведомы чужие мысли. А Чжан советовал делать упор именно на мысли, поскольку любое внешнее действие в конечном счете является их результатом. Это было очень сложно хотя бы потому, что мыслит человек зачастую слишком быстро. Какая-то идея, переплетенная с чувствами, может пронестись в голове стремительно, на первый взгляд не оставив следа. Но потом вдруг выяснится, что именно она засела где-нибудь в подсознании и стала управлять поведением. Вот как теперь. Ведь наверняка в тот день Бен, увидев Делию, отметил для себя, что она красива, элегантна, не похожа на обычного репортера. Но эта исходная мысль ускакала, не будучи замеченной. А ведь именно с нее все началось. Чжан прав: будь на месте мисс Шерри мисс Дадли, Бен и не посмотрел бы в ее сторону. Пусть бы поносила спорт, судей, соревнования, что угодно. Но ему захотелось обратить на себя ее внимание. Вот и доверяй себе после этого. Ведь внешне все выглядело очень логично: она оскорбила достоинство спортсмена, он ответил, защищая его. А на самом-то деле! Не все так просто. Бен только одного понять не мог, как Чжану удается, даже не находясь на месте событий, потом выискивать в ученике такие тайные мысли, которых тот и сам за собой не знает. Например, сегодня. Ведь кореец даже на соревнованиях не был, сидел дома, в Атланте. Временами Бену казалось, что достичь уровня Чжана просто нереально. Для этого нужно было родиться в Корее.

И вот теперь он сидел один в опустевшей кухне и думал над только что открытой истиной. Наставник прав: желая созидать, желая союза с женщиной, Бен снова обратился к вещам пусть не столь страшным, как побои и насилие, но в сущности имеющим ту же природу. А это действительно «мы уже проходили», как корректно выразился Чжан. В тот страшный вечер отправной точкой в сознании Бена тоже была созидательная мысль. Это его жена и его семья. Не случайно он сначала бросился на Питера, словно желая ликвидировать причину разрушения. И лишь потом, когда голова уже не работала абсолютно, дошло дело до жены. Так что же? История повторяется?

Бен встал и прошелся по кухне. Спать ему теперь не хотелось совершенно, усталость как рукой сняло. Неужели все по той же проторенной дорожке? Как страшно. Он снова почувствовал отвращение к самому себе. Ведь прошло столько лет! Десять лет упорного самоконтроля. И все равно, когда дошло до реальных действий, до практики взаимоотношений, он сделал человеку больно. Сделал холодно и расчетливо, определил, куда бить, где слабое место, и нанес удар.

Стало жутко. Обхватив голову руками, Бен сильно надавил на уши, чтобы создать ощущение глухой, беспросветной тишины. Эта своеобразная блокировка внешних воздействий иногда помогала ему думать. А если еще закрыть глаза, то вообще мир словно переставал существовать. Оставалось лишь ощущение тепла и вертикального положения в пространстве. И в этот момент тяжелая рука легла на плечо. Бен открыл глаза, повернулся. Перед ним стоял Чжан, легким кивком, не произнося ни слова, он велел следовать за собой. И Бен, опустив руки, подчинился.

В комнате, оборудованной под спортзал, было темно. Сюда, на четырнадцатый этаж, не проникали огни улиц и вывесок. Только холодный свет луны и звезд. Через широкие распахнутые окна в комнаты глядело небо. Огромное, затянутое тучами. Бледнела луна, мутная, желтая, болезненно-туманная. Порыв ледяного ветра налетел на Бена, словно тысячи мелких иголочек вонзились в кожу.

Чжан стал в стойку, исходное положение для тэгук-сам-джан.

– Прости, я оставил тебя одного. Я был не прав, и мы будем учиться вместе.

И снова, как одиннадцать лет назад, Бен почувствовал, что не одинок. Он встал позади учителя. И через минуту стремительные незамысловатые движения, которые в Корее с пеленок известны каждому ребенку, наполнили комнаты. Изменчивые, как само пламя, стремительные, как порывы огненного поветрия пожара, страшные и таящие в себе стихию разрушения. И каждый раз к концу бесконечно повторяемого комплекса упражнений расходившееся тело нужно было смирить, обуздать, заставить себе подчиняться. И Бен как никогда остро почувствовал свое внутреннее пламя. Оно стремилось излиться, всякий раз находя выражение в точности ударов. Каждый из них, обращенный против человека, мог отнять жизнь. И злоба внутри ярилась, бесилась, не находя жертвы. Ладони рассекали пустоту пространства, удары и приемы словно поглощались воздухом. Бен чувствовал, как огонь горит, как он жжет изнутри, и распалял его еще больше. Чтобы познать природу собственной ярости, чтобы подчинить себе ее энергию и обратить во благо. Он изучал ее в каждом порыве, в каждом движении, как изучают врага. Все кругом слилось в этой непримиримой борьбе человека со своим страшным «я». Бен уже не видел ни зала, ни Чжана, ни черного купола в распахнутых окнах. Он словно глядел в самого себя, перед его глазами мерцал костер, живой, хитрый, мечущий искры и не желающий быть укрощенным. Эта бестия менялась с невероятной скоростью, то обращаясь в шакала со зловеще горящими глазами, то оборачиваясь орлом, падающим с небес на землю. А еще Бен знал, чувствовал, что где-то рядом идет такая же борьба. Учитель был с ним, и иногда он словно видел через тонкую грань собственного сознания, как чуть поодаль горит чужой костер и Чжан, весь покрытый капельками пота, стремительно налетает на него, уворачивается, избегая обжигающих вспышек. Эта пляска страсти и воли, противостоящих друг другу, завораживала, вселяла надежду. Ведь если ты познал своего врага, то сможешь и справиться с ним.

Наконец Бен почувствовал, что его собственное пламя становится предсказуемым. Глядя на него, он уже знал, куда в следующее мгновение метнется огненный язык, он уже видел, как ярость съеживается, готовясь к новому нападению. И укрощать ее стало легче. С каждым движением пламя выглядело все более безобидным. И вот оно обернулось крохотной свечой. Огонек ее мерцал ровно, спокойно, разливая вокруг слабый свет. И Бен открыл глаза.

Стоял вечер. Все такой же темный, но небо… Небо было звездным. Луна, большая белая луна, сияла на его склоне лукавым глазом. И Бен понял, что прошли минимум сутки.

Чжан сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел на него. Смотрел с улыбкой.

– Ты устал, иди спать.

И только тут Бен почувствовал, что действительно устал. Смертельно устал от этой схватки с невидимым противником. Обновленное тело, избавленное от гнета разрушительных страстей, словно переродилось. В нем больше не было ненависти, злобы, в нем царила гармония ровного горения свечи.

Бен сделал шаг вперед по направлению к двери, но его повело в сторону. Чжан успел подхватить ученика.

– Ты привыкнешь, – улыбнулся он. – Ты привыкнешь управлять своим телом.

Бен не совсем понял, что тренер имеет в виду, и удивленно посмотрел на него.

– Я помогу тебе расслабиться.

– Но… но почему?.. – Бен испытывал странное онемение, руки и ноги отказывались двигаться.

– Тебе так сложно идти не от того, что ты устал, – пояснил Чжан. – Просто раньше ярость управляла твоими движениями ничуть не меньше разума. А теперь ее не стало. Можно считать, половина привычных нервных связей исчезла. Но ты научишься. И это прекрасно. Поверь мне… это прекрасно – осознавать, что отныне ни одно твое действие не несет в мир разрушения.

5

Делия уже около часа наблюдала за этими маленькими прохвостами. Нет, они неспроста стоят здесь и не детские игры у них на уме. Тот, что постарше, так и стрелял глазами по дамским сумочкам. Это был расчетливый взгляд воришки, который, впрочем, еще не научился толком скрывать своих намерений. Но он уже анализировал, соизмерял расстояние, оценивал прохожих на предмет опасности. По напряженно-бегающим движениям детских глаз можно было прочитать все гнусные мыслишки и коварненькие планы, зреющие в этой курчавой головенке. Дети очень правильно выбрали место для воплощения в жизнь своих намерений. Перекресток, дома стоят друг от друга далеко, и между ними проходят переулки, в которых очень легко запутать незнающего человека. Больше того, достаточно скрыться за углом и уже практически невозможно определить, куда воришка побежал дальше. Одним словом, мальчишки вышли на дело не в первый раз.

Делия поправила на голове шляпку. Выглядела она как раз очень подходяще: каблуки и длинные полы пальто, конечно, не дадут ей бежать. Опять же внешний вид полностью соответствовал дамочке, которая в последний раз занималась физкультурой разве что в школе. Другими словами – что надо. И не погонится, и не начнет орать – слишком уж элегантна для истерик. И Делия, переложив все ценное из сумки в карманы, пошла. Людей вокруг было немного. Мужчина только один, да и тот неспортивного вида. Даже если и захочет, не догонит. Короче, идеальный вариант.

Делия изобразила на лице задумчивое легкомыслие женщины, наслаждающейся красотами природы. Правда, природы на городской улице не было и в помине, но это абсолютно не мешало. Делия щурилась на солнце, разглядывала витрины, при этом сумочка предательски висела на одном пальце и непринужденно раскачивалась. Казалось, хозяйка совершенно забыла о ней.

Старший мальчик, подмигнув младшему, отделился от стены и пошел следом. Делия видела все это через отражение в витрине. Теперь главное не пропустить момента. Воришка между тем приближался, деловито озираясь по сторонам – не появится ли кто, способный испортить все дело. Состав прохожих, однако, его не настораживал. Вышла из продуктового какая-то старушка, из-за угла вывернул толстенный негр, которому даже процесс ходьбы, по всей видимости, был в тягость, не говоря уже о беге.

Мальчик пошел быстрее, сокращая расстояние до своей жертвы. Вот он уже совсем близко. И раз! Делия, боковым зрением следя за отражением в витрине, сделала единственно верное движение – хватательное.

– Попался?

Мальчик, никак не ожидавший такого исхода тщательно спланированной операции, растерялся. Глаза сначала заметались, забегали, словно ища заступничества. Он попытался вырваться, но безуспешно. Да ему и было-то лет десять от силы.

А Делия уже приступила к выполнению задуманного. В ее руках появился цифровой фотоаппарат, раздался глухой щелчок, и на экранчике появилась испуганная мордашка.

– Теперь я отдам эту фотографию в полицию, – выпустив руку ребенка, заулыбалась Делия.

Превосходство, осознание собственной власти прямо-таки светилось на ее издевательски ухмыляющемся лице. В глазах у мальчика заблестели слезы, кулаки озлобленно сжались, но он, как бы мал ни был, прекрасно понимал, что бессилен. Ведь его теперь даже не держат.

– Отдайте, – тихо, почти одними губами проговорил он, а потом добавил еще тише: – Пожалуйста.

Делия отрицательно покачала головой.

– Нет, мой дорогой, ты совершил уже, вероятно, не одно подобное преступление и будешь отвечать за них по закону.

Мальчик виновато опустил глаза. По щекам побежали слезы.

– Да-да, пойдешь в тюрьму, в колонию для малолетних, – продолжала запугивать его Делия.

Воришка принялся вытирать глаза рукавами. Куртка его не отличалась чистотой, и потому на лице очень скоро появились грязные разводы. Так, необходимая степень кондиции уже достигнута. Делия сделала вид, что задумалась.

– А впрочем… – она подняла глаза к небу, словно размышляя над каким-то серьезным вопросом, хотя следующая реплика уже давно вертелась у нее на языке, – впрочем, ты можешь мне пригодиться. Услуга за услугу. Ты мне поможешь, а я уничтожу фотографию. Как тебя зовут?

Мальчик засомневался, видимо прикидывая, зачем бы его имя могло понадобиться этой леди.

– Если боишься, можешь назваться не своим именем, мне все равно. Просто надо же тебя как-то называть.

Мальчик пожал плечами.

– Джон.

– Хорошо, Джон. Ты умеешь шарить по карманам? Сможешь вытащить ключи у взрослого мужчины.

Мальчик боязливо попятился.

– Умею, но у мужчины…

– Да брось, ничего сложного. – Ухватив Джона за руку, Делия потащила его за угол. – Покажи мне, на что ты способен. Я сейчас положу во внутренний карман этот дешевый браслет, – она вынула из сумки ниточку разноцветных стекляшек, – а ты попробуй достать. Идет?

На лице ребенка отобразилась живая заинтересованность, черные глазки-угольки, в которых слезы уже давно высохли, забегали, в них даже вспыхнула гордость – ему доверяют дело, как взрослому.

– Ладно, – кивнул Джон. – Только вы идите, как всегда ходите.

– Отсюда? – Делия отошла в самый угол тупика.

– Да! – крикнул мальчик.

И опыт начался. Она шла, засунув руки в карманы и беспечно озираясь по сторонам. Мальчик изобразил, что куда-то очень торопится, и налетел на нее, впрочем так, чтобы не сбить с ног.

– Простите, – буркнул он и побежал дальше.

Делия, пытавшаяся изо всех сил сосредоточиться на его движениях, из-за толчка почти ничего не почувствовала. Опустив же руку во внутренний карман пальто, она обнаружила, что браслет исчез.

Джон с деловитым видом крутил его на пальце. Он уже и думать забыл о фотографии, ему льстила сама ситуация заказа, когда взрослый человек обращался к нему не только как к равному, а даже как к более опытному. Мальчик улыбнулся.

– Раз плюнуть. – Гордость и чувство собственного достоинства светились в его глазах.

– Отлично, – зааплодировала Делия. – Ты как раз тот, кто мне нужен. Понимаешь, я два года прожила с одним человеком… – История, само собой, была подготовлена заранее. – Но теперь мы расстались, и я не хочу его больше видеть. Так получилось, что часть моих вещей осталась в его квартире, а мне они нужны. Ты вытащишь у него ключ, я быстро сделаю отпечаток на пластилине, а потом ключ надо будет засунуть обратно. И на этом твоя миссия завершится. Вот, – Делия достала из сумочки десятидолларовую купюру, – это задаток. А если все пройдет успешно, то получишь еще девяносто, до сотни.

Глаза мальчишки прямо-таки вспыхнули. Он бережно сложил бумажку и спрятал в карман.

– А когда?

– Да можем хоть сейчас, только, вероятно, придется подождать.

– Это ничего, – важно кивнул Джон. – У меня сегодня есть время.

Видимо, ему очень хотелось получить деньги, и чем быстрее, тем лучше. Делия не стала его переубеждать. Чем черт не шутит, вдруг повезет… Соревнования закончились только позавчера. Если удастся собрать материал в такие короткие сроки…… Сенсация, первые страницы всех газет, слава в журналистской среде.

– Ладно, идем, – согласилась Делия.

Идти было далеко, а ночь она провела в поезде, поэтому решила взять такси.

Стояла дрянная, промозглая погода, небо, затянутое дымной завесой облаков, казалось, нависало над самой головой. Тяжелое, набухшее, оно давило на плечи, создавая ощущение позднего вечера. А между тем было только три часа дня.

Атланта гудела, трещала, говорила, и, только подняв голову вверх, можно было несколько отдохнуть, хотя бы зрительно, от этой сутолоки. Устремленные ввысь небоскребы казались замершими изваяниями. Эти глыбы неподвижного камня выглядели такими постоянными, такими вечно неизменными, что создавалось ощущение некоторой константности бытия. А между ними, огибая прямые углы, текло людское море, словно река по горному ущелью.

В общем, Атланта ничем не отличалась от других типичных американских городов. От того же Чикаго, к примеру. Здесь был и китайский квартал, и негритянские окраины, и элитные районы. Одним словом, все, как везде и как у всех.

Машина затормозила возле указанного дома.

– Спасибо, – поблагодарила Делия, протянув водителю деньги.

А Джон уже ощупывал взглядом улицу, ища более удобные для слежки места, и, когда Делия захлопнула дверцу такси, он уже успел все продумать.

– Нам лучше встать там. – Джон указал рукой. – Вон, видишь, за пожарной лестницей. Далеко от подъезда и закрывает машина. Но нам будет видно.

Так и сделали. Час проходил за часом, на улице стало темнеть. Густые, маслянистые сумерки опускались на город вместе с туманом. Похолодало. Джон уже несколько раз бегал за кофе для себя и Делии. Было заметно, что ему уже порядком все надоело, но он крепился и старался выглядеть бодрым, несмотря ни на что. Хотелось ли ему денег, хотелось ли доказать свою взрослость, было непонятно. Но, видя, как мальчишка, уже почти посиневший, прячет руки в рукава куртки, Делия, которая уже и без того несколько раз предлагала разойтись и встретиться завтра на том же месте, наконец решила настоять на своем, сославшись для отвода глаз на срочные дела.

– Мне пора идти, – озабоченно поглядывая на часы, сказала она. – Боюсь, нам все-таки придется ждать его утром.

На лице мальчика отразилось легкое разочарование.

– А вы точно придете? – недоверчиво косясь на нее, спросил он.

– Точно, – улыбнулась Делия. Кажется, она начала понимать, чего он боится – что найдут другого и первое в жизни дело сорвется. – Обязательно, это же мне нужно. А ты идеально подходишь и достаточно ловкий.

Последняя фраза особенно понравилась начинающему воришке, он тоже заулыбался, всякие подозрения после такой похвалы сразу рассеялись.

– Хорошо, тогда давайте…

И в этот момент в переулке показалась широкоплечая мужская фигура. Может, Делия и не узнала бы Рэдла по внешнему виду, ведь на нем теперь была спортивная короткая куртка и шапка, но с походкой ошибиться она просто не могла. Легкие, сдержанные движения. Столь естественные, что ими не грех было залюбоваться. Не спортивная, тяжелая ходьба, когда человек, покинув спортзал, не знает, куда деть собственные руки и ноги. Не марш военного, где все телодвижения выражают упругость, подтянутость, дисциплину, готовность к решительным действиям. Но это и не были невесомые шаги танцовщика. Нет, Делия не могла подобрать сравнения. Просто все выглядело очень гармонично. Это тело могло убить одним стремительным ударом, оно же могло восхищать и… Странная мысль мелькнула в ее голове: интересно, а что чувствуешь в постели с таким мужчиной? Наверное, это приятно. Но сейчас увлекаться рассуждениями на подобные темы, как, впрочем, и на любые другие, абсолютно некогда. Делия толкнула Джона.

– Давай, вот он!

И мальчик побежал навстречу Рэдлу. Тот держал в руке большую спортивную сумку – по всей вероятности, только что с вокзала или из аэропорта. Вид у него был усталый. И тут Делия сообразила, что если Джон и украдет ключи, то они в любом случае не успеют их вернуть. А Рэдл хватится пропажи сразу. Но эти мысли пришли уже слишком поздно: Джон уже наскочил на него, причем очень артистично, изобразив падение. Бен даже помог ему подняться, сказав что-то утешительное. Мальчик закивал, скорее всего извиняясь, и побежал дальше. А Рэдл вошел в подъезд. Черт! Сейчас он хватится ключей. И тут, обежав дом вокруг, из переулка выскочил счастливый Джон.

– Есть! – еще издалека крикнул он. – Есть!

Видимо, это был его первый крупный успех, а осознание, что заказ сделан взрослым человеком, просто окрылило его. Делия замахала рукой: мол, быстрее, некогда восхищаться собственной находчивостью.

Подбежав, Джон извлек из кармашка куртки ключи.

– Видели? Видели, как я с ним столкнулся?! – Глаза горели, щеки раскраснелись и в свете фонаря отливали нежно-сиреневым светом. Он тяжело дышал, его била нервная дрожь.

Делия быстро вдавила в специально приготовленный кусок пластилина по очереди все три ключа, болтавшиеся на кольце. Проверила, чтобы липкая масса не осталась на металле, и сунула добычу обратно Джону. Ей в голову пришла замечательная идея.

– Так, а теперь беги к тому месту, где ты на него налетел, и просто брось ключи на асфальт. Только быстро, он должен вернуться с минуты на минуту.

Джон, оказавшийся смышленым мальчиком, не стал задавать лишних вопросов. Выхватив ключи, он бросился, куда велели, но, не добежав до места шагов двадцати, просто швырнул связку в нужном направлении и метнулся назад. Ключи жалобно звякнули об асфальт. Благо улица была не из людных. Мимо шли два парня, но они даже не посмотрели в сторону Джона.

И буквально через минуту после того, как мальчик вернулся в укрытие, дверь подъезда распахнулась и из нее вышел Бен. Включив фонарь, он сначала внимательно осмотрел крыльцо, а потом площадку рядом с подъездом. Конечно, ключи сразу попались ему на глаза.

– Нашел! – возликовал Джон. – Все получилось!

Делия тоже была охвачена радостным чувством успеха. А ведь и правда все получилось как нельзя лучше. И мальчик молодец, и она не ударила в грязь лицом, вовремя сообразив, что надо просто кинуть ключи. Рэдлу и в голову не придет, что все это неспроста. Делия достала кошелек и отсчитала девяносто долларов, но потом, вспомнив находчивость мальчика, достала стодолларовую банкноту и протянула ему.

– Молодец. Я наконец-то заберу вещи. Слава богу! Без тебя у меня, конечно, ничего бы не вышло.

Джон заулыбался.

– Да ладно, мне это ничего не стоило.

– Ну, тогда пока. – Делия очень по-взрослому пожала ему руку. – Было приятно с тобой работать.

– Мне тоже. – Джон усердно потряс протянутую руку. – До свидания. – И он, развернувшись, побежал прочь.

Как и предполагала Делия, фотография абсолютно вылетела у него из головы. Дети, дети. Внутри осталось ощущение гнусности совершенного поступка. Ну да ладно. В детстве многие воруют, а этот мальчонка далеко не из худших. Пройдет возраст, пройдет и потребность самоутверждаться через подобные вещи.

Делия поглядела на пластилин: отличные отпечатки получились, однако. Размятая незадолго до проведения операции масса теперь затвердела. Так. Самое время наведаться к ключнику. Заказ выполнят уже через час. И Делия направилась к краю тротуара, чтобы поймать такси…

Лишь в десять часов вечера она наконец переступила порог гостиничного номера. Ну и денек. С корабля на бал. Но зато и результат замечательный. Три новеньких ключа, связанные ленточкой, таинственно поблескивали на тумбочке. Класс! Лучшего и пожелать нельзя. Делия устало опустилась на кровать. Надо разобрать вещи, принять душ, подготовить камеру для съемки. Взятое напрокат оборудование еще не разбиралось, а там наверняка китайская грамота в инструкции. И не дай бог сломать, назад потом не примут.

Делия посмотрела на коробку, руки у нее так и чесались. Да ну его, этот душ. Пальцы быстрыми, ловкими движениями распечатали упаковку, глаза забегали по строчкам…

Когда Делия в следующий раз посмотрела на часы, было уже около часу ночи. Время пролетело незаметно. Но зато теперь она установила бы камеру слежения с закрытыми глазами. Все оказалось не так сложно. Выяснилось, что аппарат способен работать до недели без подзарядки, без контроля. То есть поставил – и пошел. Замечательно.

Делия приняла душ и улеглась. Хорошо засыпать с чувством выполненного долга. А ведь этот выскочка даже не подозревает об ин

Но стоило ей закрыть глаза, как в голову пришла подлая мысль. Ах он отдыхает? Бедняжечка! Нет, надо обязательно все ему испортить. Делия села на кровати и зажгла ночник. Конечно, поступок, который она задумала, в лучших традициях злой детской шалости и не достоин поведения взрослого человека. Что за мелочная мстительность? Но раз засевшая идея уже не выходила из головы Делии. Она отыскала свои записи, нашла телефон квартиры Рэдла. Так, главное теперь, чтобы у него не было определителя. А с другой стороны, что с того? Пускай. Ведь это гостиница. Решит, что человек ошибся.

Делия с заговорщицкой ухмылкой сняла трубку. Без пятнадцати три. Приятных сновидений, дорогой! Она набрала нужную комбинацию цифр. Послышались гудки… Еще и еще… Никто не отвечал. Крепко же ты спишь, чемпион. Делия даже опешила. Она уже продержала трубку не меньше минуты, но… Неужели никого нет дома? Да быть этого не может. Нет. Два настолько счастливых совпадения за один день – это нереально. Делия снова позвонила. И опять гудки. Может, конечно, они так увлечены скачками друг на друге, что не подходят? Тогда надо просто их достать. Но история повторилась и в третий раз, и в четвертый. Делия недоумевала. Если и вправду куда-то уехали, то нельзя терять ни минуты. Такой шанс! Ночь – и никого нет дома. Наличие свидетелей практически исключается. По крайней мере, уменьшается вероятность столкнуться с кем-нибудь на лестничной площадке. Делия для верности повторила свое действие еще раз десять, но результат был все тот же. Никого. Так что, ехать снова туда? Значит, ехать. Немедленно, сию же минуту. Скорее всего, они теперь не появятся до утра.

Делия встала и начала одеваться. Сон как рукой сняло. Неужели ей так повезло? Не иначе как само провидение вмешалось.

Камера была уже готова – завернута в матерчатую сумку, приготовленную еще дома на всякий случай, чтобы не шуршать пакетами. Мало ли, может, у них соседи с музыкальным слухом, а стены не слишком толстые. Делия натянула спортивный костюм, куртку. Кажется, все.

Холодный ночной воздух, однако, несколько охладил воинственное рвение. А если они на ночь просто отключают звонок? А если выносят телефон в другую комнату? Да и вообще, куда он может ехать прямо с дороги? Уставший после соревнований. Спит богатырским сном, а тренера так и совсем может не быть дома, не зря же возвращался искать ключи… Делия попыталась вспомнить поточнее. Э нет. Вышел из подъезда он уже с фонариком и без сумки.

Так или иначе, но Делия, стоя на тротуаре и пытаясь поймать такси, уже стала подумывать, не вернуться ли, пока не наделала глупостей? Проникновение в чужой дом – это уже не шутки и не детские фокусы с телефоном. За подобные вещи сажают, и сажают надолго. А попасть за решетку из-за какого-то болвана, щегольнувшего для красного словца знанием латыни, абсолютно не улыбалось. Так идти или нет? На другой чаше весов все-таки стоял его величество случай, шанс. Кто знает, может, потом камеру уже не установишь. Ни за день, ни за два, ни за тридцать два, если люди будут дома. А эта парочка, по словам Джека, не очень-то любит появляться на публике. В конце концов Делия прибегла к старому проверенному способу разрешения проблемных ситуаций: достала монетку и, загадав на орел – решку, подкинула ее вверх. Цент зазвенел, запрыгал, закрутился на асфальте. И выпало – ехать. Тут же, словно поджидало за углом, из переулка выскочило свободное такси.

Видимо, судьба. Делия чувствовала себя чуть ли не Джеймсом Бондом. А в голове уже крутилась картина поимки: она входит в спальню – Рэдл спокойно спит. Разбуженный, вскидывается и… Дальше думать на неприятную тему не хотелось. И Делия стала смотреть в окно.

Улицы опустели, вывески не радовали глаз. Небо? Небо как небо. В облаках, не предвещающих ничего, кроме дождя. Тоскливо, и только. Медленно опускался на город туман. Лондон прямо какой-то.

Но вот машина затормозила.

– Четырнадцать девяносто, – прохрипел таксист.

Делия расплатилась, и машина уехала. Черт! Стало страшно и не по себе. Что она здесь делает? Что вообще приличная девушка может делать в чужой квартире с камерой? Подняться или убраться подобру-поздорову? Глядя на черные окна четырнадцатого этажа, где предположительно находилась квартира Рэдла, она поежилась. Нет, хорошо было на словах обещать шефу, что подготовка материала не займет много времени. Но сейчас, когда дело дошло до необходимости влезть в дом к незнакомым людям, затея показалась бредом. И дался ей этот Рэдл. Пусть бы хоть на корейском отвечал.

Делия уныло посмотрела на камеру. А ведь, с другой стороны, теперь жалко собственных усилий. Такая подготовка, планы. Ну что она за репортер в самом деле, если боится риска? Вспомнилась монетка. Правильно говорят, подкинь цент и сделай наоборот.

Вокруг было тихо как в гробу. Сама улица, вероятно, не входила в Атланте в список престижных. Так, рабочий райончик. Сразу подумалось о маньяках. Не хватало еще получить нож под ребра, стоя под окнами этого придурка. Ведь камера с собой. И ни одной машины, ни одного человека. Жутко. Делия попятилась к подъезду. Там хотя бы горит свет и в случае чего можно заорать на весь дом.

Внутри было гораздо теплее, чем на улице. И спокойнее. Свет словно придал уверенности. Нет, раз уж приехала, надо идти до конца. И Делия на лифте поднялась на нужный этаж. Квартира пятьсот одиннадцать. Внутри все затряслось. Задрожали руки. Сейчас или никогда. Или собирай вещи и уезжай домой. Профессия журналиста не терпит слабых духом. Лучшие репортажи отсняты не только мастерами своего дела, но и очень отважными людьми, презиравшими трусость.

Делия вынула ключ и, взяв из трех первый попавшийся, сунула его в скважину. Удивительно, но этот точеный кусочек металла так легко вошел в отверстие, будто тут всегда и был. Дрожащие пальцы повернули его, замок податливо щелкнул. Раз, другой, третий. В голове снова возникла мысль – уйди, пока не поздно. А между тем ведь осталось только толкнуть дверь. И, если их нет дома, дело можно считать сделанным. Никто не видел. Ни одна живая душа. И Делия вошла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Если хозяева на месте, то ей уже ничто не поможет, а вот если нет, то подобная оплошность способна привлечь внимание какого-нибудь проходящего мимо полуночника.

Дальше все пошло как по маслу. Квартира оказалась не очень большой, хотя Делия не стала изучать ее досконально. Она даже побоялась включать свет и воспользовалась фонариком, встроенным в сотовый. Планировка в целом была ей знакома. Типичное среднее американское жилье.

В конце коридора, вероятно, кухня, прямо большая комната, которая обычно используется в качестве гостиной. Чуть правее спальни. Одна или две, в зависимости от метража. Делия, не задерживаясь, сразу прошла туда. В квартире царила тишина. Зловещая, предупреждающая. Но мысли крутились только вокруг одного предмета: профессия репортера, профессия репортера… Дойдя до двери спальни, Делия снова остановилась. Ну, сейчас или никогда. И она шагнула вперед.

Кровать была застелена, на ней сверху лежала сумка, еще неразобранная. Это придало некоторую уверенность, значит, куда-то торопились. Вдруг представилась картина: вот они поднимаются по лестнице, вот собираются отпереть квартиру. Рэдл лезет в карман. Тренер первым достает ключ. «Не ищи», – говорит он, подходя к двери.

Эта фраза прозвучала в сознании так отчетливо, что Делии показалось, будто она и вправду услышала ее. Страх охватил душу, все опять заколотилось, затряслось. Быстрее. Быстрее сделать задуманное и скрыться.

И снова, как в злополучный день соревнований, Делия словно увидела себя со стороны. Прямо напротив кровати располагались книжные полки. Они занимали собой всю стену, причем никакого даже слабого намека на порядок на них не было. Тут лежали какие-то карты, философские труды, спортивный инвентарь, коньки, старый баскетбольный мяч, странные деревянные статуэтки, напоминающие индейские тотемы, и даже сервиз, в котором все чашки почему-то оказались перевернуты вверх дном. Одним словом, спрятать камеру не составляло труда. Делия запихнула ее между какой-то книгой, покрытой толстым слоем пыли, и резной доской, тоже, вероятно, не пользовавшейся особой популярностью у хозяина. Потом еще прикрыла все это букетом. Проверила картинку: отличная видимость и ракурс.

Так, можно уходить. Делия еще раз окинула взглядом комнату: не забыла ли чего? Вроде бы нет. Выходя из спальни, она тихонько прикрыла дверь. Рядом располагалась еще одна комната, вероятно тренерская. Скорее всего, тоже спальня. Обидно будет, если сексом они занимаются там. Но менять что-либо теперь представлялось самоубийством чистой воды. И Делия направилась к выходу. Проходя мимо гостиной, она неожиданно заметила под плотно закрытой дверью полосу сумрачного света. Или показалось? Нет, это нормально, там окна. В коридоре всегда темнее, чем в комнатах. И вдруг на миг полоса исчезла. Снова появилась. И опять исчезла. И опять появилась. Делия едва сдержала крик. Там люди. Там, вне всяких сомнений, люди, это их тени. Она замерла, не в силах пошевелиться. Сейчас. Вот сейчас откроется дверь, он выйдет и столкнется с ней нос к носу.

Но прошло около минуты, а дверь все не открывалась, хотя полоса света продолжала моргать. Да что они там делают, черт возьми?! Телевизор смотрят? Чисто женское любопытство охватило Делию. Не помня себя от страха, она опустилась на корточки и заглянула в щель. Видны, разумеется, были одни ноги. Две пары босых ступней синхронно, бесшумно двигались по паркету, и казалось, что это какой-то очень замысловатый танец. В темноте их можно было даже принять за крохотных человечков, на редкость грациозных и пластичных.

Но инстинкт самосохранения не дал спокойно посмотреть. Болезненно в груди затрепыхалось сердце. Да что ты стоишь?! Беги! И Делия, резко выпрямившись, вышла. Ключ снова повернулся три раза.

Через час горе-сыщица уже была в гостинице. Ее трясло. Бросало то в жар, то в холод. Даже начало мерещиться завывание полицейских машин за окном. В эту ночь Делия, конечно, не спала.

Бен повалился на кровать. С его телом и вправду сделалось что-то странное.

– Как-то все иначе, – пробормотал он. – И долго это продлится?

– Каждый привыкает по-своему. – Чжан сел рядом с учеником. – Бывает, у некоторых уходят годы. Но ты не такой. К тому же я помогу. Раздевайся.

Бен удивленно повернулся.

– Что?

– Снимай одежду. – Чжан извлек из кармана спортивных штанов флакон, видимо заранее приготовленный, и, капнув из него себе на руки, стал растирать пальцы.

Бен подчинился. Хотя ему было не очень приятно, но подчинился. Чжану виднее. А если это еще поможет завтра встать на ноги, пускай делает что хочет. Бен чувствовал себя ребенком, который только учится ходить. Путь от зала до спальни отнял последние силы и показал всю оригинальность нового восприятия собственного тела. Оно не слушалось. Откровенно и бесповоротно отказывалось выполнять команды мозга. Руки беспомощно болтались, колени подгибались. Сердце бешено колотилось, болела голова. Но вместе с тем пришло ощущение какого-то нового этапа в физическом существовании. Бен инстинктивно чувствовал, что это необходимый переход от старого состояния к новому, что этот период надо просто пережить, перетерпеть. И, если Чжан знает, как сделать это рациональнее, флаг ему в руки.

Правда, легко сказать – разденься. Бен в теперешнем состоянии потратил почти пять минут на то, чтобы просто вытащить футболку из штанов. Пальцы не хотели хватать ткань и все время промахивались, как у больного или пьяного.

– Так мы тут до утра просидим, – видя состояние ученика, изрек Чжан. – Дай помогу.

И он действительно помог. Причем так ловко, что уже через минуту Бен оказался абсолютно голым. Он хотел было выразить протест по этому поводу, но потом передумал. Что толку, ведь учитель все равно сделает по-своему. А Чжан уже начал медленными, плавными движениями массировать плечи, втирая в кожу какой-то пахучий раствор.

– Что это? – поинтересовался Бен.

Но в ответ ему прозвучало лишь короткое:

– Не мешай.

Маслянистая жидкость, как ни странно, очень быстро впитывалась. Бен почти чувствовал, как она проникает в кровь и разносится по всему телу. Постепенно странный дурман навалился на сознание. Бен еще не спал, видя все происходящее как бы со стороны, но совершенно не мог пошевелиться, утратив последние навыки контроля за своими движениями. Он видел голого по пояс Чжана, уставшего, изможденного, но продолжающего выполнять задуманное. Его поджарый торс блестел, освещенный лунными лучами. Он видел самого себя то на спине, то на животе. Учитель заламывал ему руки, разминал позвоночник, выкручивал ноги. Но Бен не чувствовал этого. Действительно не чувствовал, словно парализованный.

Наконец, уже ближе к утру, Чжан последний раз намазал подопечного маслом и, укрыв одеялом, сказал:

– Спи.

И Бен уснул. Уснул, едва за тренером закрылась дверь.

6

Делия еще три дня не могла отойти после той ужасной ночи. Закрывая глаза, она видела мелькающие тени, ей начали сниться кошмары. То полицейские находили камеру, то Рэдл брал с полки ту самую запыленную книгу и аппарат вываливался вместе с ней, то в голове начинали выстраиваться какие-то жуткие сцены погонь с собаками и даже крокодилами, которых стражи порядка водили на поводках. Делия бежала, бежала по темным улицам, где не было людей, как и тогда. Пряталась в каких-то подъездах. Снились и суды. Страшные суды, где ее обвиняли в самоубийстве Рэдла и его тренера, оклеветанных ею.

Делия не выходила из номера и стала уже подумывать: не вернуться ли домой? Черт с ней с камерой, с обещаниями. Когда на душе неспокойно, не захочешь никакой известности.

Однако дни шли, а полиция не появлялась. Никто не объявлял мисс Шерри в розыск, никто не поднимал тревогу. И впечатления стали слабеть. Уже на четвертый день Делия почувствовала себя лучше, к ней вернулась прежняя бодрость, хорошее расположение духа. Она даже рискнула выйти на улицу. День был солнечный, свежий воздух взбодрил не привыкшее к заточению тело. Пробежка по магазинам посуды, которую Делия очень любила, и покупка дорогой чайной пары тонкого фарфора окончательно вернула ей ощущение полноты жизни. Затравленность, страх последних дней стали медленно отступать. И в голове снова зашевелились подогреваемые азартом мыслишки. Камера будет работать ровно неделю, а потом самопроизвольно отключится, причем беззвучно. Останется только забрать ее. А значит, надо снова затевать слежку, дожидаясь, пока никого не будет дома. Делия для себя твердо решила: если дело не выгорит с первого раза, она едет домой. Больше никаких стрессов. Не хватало еще вернуться в Чикаго седой. Это же надо было влезть в квартиру, когда там находились оба ее хозяина! Делия не знала, кого благодарить за такое везение: Бога или дьявола. Голова у нее шла кругом, стоило вспомнить, как мелькали зловещие тени. Подумать только: они все время были там, они могли выйти в любой момент!

Но теперь уже бросить все на полпути казалось как-то даже смешно. И Делия решила просто быть осторожнее. Она дождется, когда оба уйдут, причем увидит это собственными глазами, не доверяя ни телефонам, ни факсам, ни черту лысому. Потом поднимется, заберет камеру и сразу скроется. Днем, конечно, больше шансов попасться кому-нибудь на глаза, но зато кругом будет светло. А после той ночи Делия заметила у себя страх темноты. Не то чтобы она впадала в панику, оставшись в неосвещенном помещении, но… тайный ужас начинал захватывать все ее существо, жуткий холод разливался по телу. Так обычно описывают в индейских сказках приближение смерти или злых духов. Вдобавок ко всему Делии еще начали мерещиться тени. Скачущие, мелькающие, серые тени вокруг.

Однако потом и это стало затираться временем. Наконец, на исходе шестых суток, было принято решение утром отправляться на слежку. При хорошем раскладе Делия, просмотрев запись, собиралась уехать в тот же день. В сущности, ей уже было почти все равно, что на ней окажется. Конечно, самолюбие требовало репортажа. Ведь обещала шефу, ведь расхвасталась перед коллегами. Но, если взглянуть трезво, не стоит оно того. Лучше неделю-другую потерпеть пошловатые шутки, чем, пытаясь еще раз установить камеру, угодить за решетку. Нет. Не получилось – значит не получилось. Домой. Праздновать Рождество и Новый год.

Утром Делия вышла наружу и не узнала улицу – выпал снег. Легкий, белый, он подобно пуху осел на подоконниках и крышах магазинчиков, сделав все вокруг праздничным и нарядным. Неужели в этом году все-таки будет снег? Делия любила его до безумия. На душе стало радостно и спокойно. До дома Рэдла она решила дойти пешком.

Кое-где уже появились санта-клаусы. Толстые, в красных шапочках, они звенели в свои колокольчики и поздравляли с грядущим праздником счастья и добра. Магазины вывесили цены предстоящих распродаж, психологически подготавливая покупателя. Местами уже были выставлены елки и статуи ангелов.

Любуясь всем этим, Делия не заметила, как дошла до места. Улица была почти пуста, исчезла и грузовая машина, за которой они с Джоном прятались в прошлый раз. Ничего другого не оставалось, как притаиться за углом.

Долгое время из подъезда никто не выходил. Ни мужчины, ни женщины, ни даже дети. Делия уже забеспокоилась, не выселили ли жильцов. Всякое бывает. Но потом народ как будто оживился. Двери захлопали, улица наполнилась стуком каблуков. Теперь надо глядеть в оба.

И усилия Делии в итоге были вознаграждены. Ровно в двенадцать часов Рэдл, сопровождаемый каким-то низкорослым мужчиной, вероятно тренером, вышел из подъезда. Они зашагали в противоположную от Делии сторону. Она проводила их до следующего перекрестка, где они сели в такси. Отлично, значит, путь свободен.

В подъезде и на этот раз никто не встретился. Делия вошла в квартиру. При свете дня она выглядела куда менее страшной. Дверь в гостиную была распахнута. Никакой мебели здесь не было, лишь в углу лежали сложенные один на один маты, и недалеко от окна висела груша, порядком потрепанная. Так вот оно что. Здесь у них нечто вроде спортзала. Неплохо придумали. Она прошла в спальню.

Камера была на прежнем месте. На книге все так же красовался слой пыли в полпальца толщиной. Делия сунула аппаратуру в карман и собралась было уходить, но что-то мешало ей просто так покинуть комнату. Перед глазами появился образ Рэдла. Говорят, хочешь узнать человека, посмотри, как он живет. И Делия робко огляделась.

Голые стены, оклеенные серыми однотонными обоями. Окно без занавесок. Ковра на полу нет и, по всей видимости, никогда не было, иначе бы на паркете остались следы. Люстра самая обычная, без изысков, белый плафон матового стекла. Полки? Пожалуй, лишь они оживляли комнату. Делия подошла и стала читать заголовки: Ницше, Гегель, Конфуций, Томас Манн, Бальзак, Восточная медицина. Впрочем, эти ветхие томики давно уже никто не открывал. Они запылились, как и та одинокая книга, затерявшаяся среди букетов и досок.

Особый интерес вызвали статуэтки. Они не стояли на одной полке, как бывает у коллекционеров, а ютились то там, то здесь, гладкие, деревянные, шоколадного цвета. Их хотелось взять в руки, потрогать, но Делия боялась. Дело в том, что эти идолы местного масштаба тоже покрывала летучая пыль. Тронь – и сразу будет видно. Тут стоял хитрый лис, каким его обычно рисуют и вырезают индейцы, мудрый орел, чистящий перья, змея, обвившаяся вокруг камня, медведь-гризли с раскрытой свирепой пастью.

Еще ее внимание привлекли перья. Яркие и невзрачные, короткие и длинные, они стояли в вазах и просто лежали, а иногда даже служили закладками для книг.

Каким образом сочетались все эти предметы, было непонятно. Создавалось впечатление, что человек хватался за все подряд и, не находя искомого, тут же бросал свои занятия.

Однако пора было уходить. Делия последний раз окинула комнату взглядом и спустя минуту уже ехала вниз на лифте. И снова никто не встретился ей, и снова подъезд показался вымершим. Какое-то сонное царство, честное слово. Замок Спящей Красавицы.

Делия дошла до перекрестка, села в такси. Ощущение неподвижности, какого-то смиренного покоя не оставляло ее, словно вместе с камерой она унесла частичку той странной жизни, которой не могла понять. Ведь сам дом, квартира, комната так и не поведали ей своих тайн.

– Вам куда? – не дождавшись адреса, осведомился водитель.

– Э-э, – замялась Делия. – Знаете, я в городе всего неделю. А мне нужно обработать видеозапись с цифровой камеры. Не могли бы вы отвезти меня в более ли менее приличный компьютерный клуб?

– В смысле – центр?

– Да.

– Конечно, – кивнул таксист. – У нас приличных много, но самый ближайший – «Терра». Думаю, вам подойдет.

– Отлично, – закивала Делия. – Я согласна.

Здание компьютерного центра выглядело впечатляюще. Какие-то нагромождения, дисгармоничные, создающие эффект заваливающихся друг на друга колонн, готические пики, арки. Бросалось в глаза и жуткое сочетание цветов: темно-зеленый, фиолетовый и серый чередовались бессистемно, словно заплаты на старых негритянских джинсах. Это здание вполне могло претендовать на символ современной цивилизации, бросающейся из одной крайности в другую. Однако своей нелепостью оно вывело Делию из состояния сонной апатии. Да и сложно было искать что-либо в этом хаосе лестниц и перекрытий.

Что хотел выразить архитектор, готовивший проект здания, для многих его посетителей, вероятно, осталось загадкой. Но не запутаться в виртуозно проложенных коридорах было просто невозможно. Только час Делия потратила на то, чтобы отыскать хоть какое-то подобие администрации. При этом в одной из комнат ее чуть не расстреляли энергетическими бластерами. Оказалось, что она случайно забрела в зал виртуальных игр.

Найдя наконец свободную кабинку, Делия почувствовала себя почти счастливой. Ура! Эврика! Но чтобы она еще раз сюда пришла – только за большие деньги. И вообще ее сильно волновал обратный путь. Войти-то вошла, а вот как теперь выбраться наружу, хоть в окно прыгай.

Но пока эта проблема была не актуальна, на повестке дня – просмотр гомосексуальных откровений. Делия, честно говоря, терпеть не могла подобные вещи. Секс между мужчиной и женщиной – дело естественное и нормальное, но когда… Короче, это вызывало отвращение. Но ничего не поделаешь, придется смотреть. Жажда мести снова заявила о себе. Унизил, оскорбил, заставил почувствовать себя некомпетентной. Ничего, недолго тебе осталось радоваться, хорошо смеется тот, кто смеется последним. И Делия вставила флешь в разъем. Началась разархивация.

Сначала комната долгое время просто пустовала. Программа выдала время – почти сутки. Но потом… Ага, а вот это уже интересно! Делия остановила быстрый просмотр. Рэдл, кажется, был не в лучшем состоянии. Тренер поддерживал его. Пьян? Но говорил он довольно осмысленно, хотя слов было не разобрать, камера находилась слишком далеко от кровати. Оба мужчины казались очень усталыми. Неужели тренировка длилась столько времени?

Бен попытался раздеться, но руки его не слушались. Тогда тренер взял это на себя. То, что происходило дальше, уж никак не тянуло на гомосексуализм. Тайский массаж – и больше ничего. Может, особая его вариация. Делия в бытность свою студенткой ездила за собственный счет стажироваться на Восток и отлично помнила, как сама впервые попробовала данный вид терапии в одной частной клинике. Кажется, в Нанкине. Поначалу ее сильно удивило, что приходится полностью раздеваться. Больше того, человек, который его делает, должен быть обязательно одного пола с тобой. Еще одно условие – он тоже обнажен. Считается, что лечебный эффект оказывают не сами движения и не втираемое вещество, а биополе. Вообще система сложная и требует детального изучения. Не случайно и мастеров, способных проводить лечение правильно, не так уж много. Тайнами владеют отдельные семьи, передается все от старших к младшим. Но тренер Рэдла, похоже, знал, что делает. По крайней мере, создавалось такое впечатление. Когда Бен совершенно перестал реагировать на его движения и, судя по всему, впал в забытье, он тоже снял одежду. Сеанс длился около семи часов реального времени, и Делия откровенно позавидовала Рэдлу. Она побывала на такой процедуре всего один раз в жизни, и с ней работали в общей сложности около двух часов. А впечатления до сих пор были живы в памяти. Тело становится легким, совершенно забываешь о хронических болячках, ощущение такое, словно тебя вымыли изнутри. Просто блаженство.

Делия завистливо вздохнула и стала крутить дальше. Следующие сутки Рэдл спал. Потом входил и выходил, пропадал где-то по нескольку часов, но ночью неизменно оказывался в своей кровати, причем один. Читал, что-то выписывал из книг, которые извлекал из-под кровати. Тренер в его комнате не появлялся. Только один раз зашел вечером, сделал какое-то замечание и удалился. А Рэдл после этого три часа простоял на руках возле стенки. На этом пленка и кончилась.

Вот незадача. Значит, либо они просто вместе живут, либо Делии крупно не повезло. Неужели придется ехать домой ни с чем? Не будешь же показывать людям, как Рэдл спит и листает книжки. А обидно. Очень обидно. Убить столько сил, потратить столько времени! Досадно. Опять этот латинист вышел сухим из воды, а она осталась в дураках. И как у него это получается?

Но тут Делии в голову пришла интересная мысль. Ведь это только она знает, что происходило в тот вечер на самом деле. А так – два голых мужика, спальня, темно. Все компоненты присутствуют, надо только теперь соединить их соответствующим образом. Вырезать эпизоды, где понятно, что один человек лечит другого, а оставить двусмысленные. Вне контекста разобраться будет просто невозможно.

Мисс Шерри, вы гений! – сказала себе Делия и с энтузиазмом взялась за черное дело.

В итоге уже к девяти вечера у нее получился замечательный компромат. Местами, правда, картинки состыковать не удалось, но не все ли равно… Подобные вещи иногда вообще преподносятся зрителю как слайд-шоу.

Делия заехала в гостиницу, собрала вещи. Настроение у нее было просто отличное. Она уже видела, с каким торжествующим видом кинет материал на стол шефу. Ведь всего за неделю справилась. За какую-нибудь неделю! Шикарно, сногсшибательно! Если бы тема была не такой грязной, так Делия прославилась бы на весь журналистский мир. Однако она решила не подписываться. Канал пустит ролик как анонимное послание. Мол, прислали по почте, я не я и хата не моя. Не нужно ей такой славы. Еще ладно, если бы запись была правдива, а то чистой воды монтаж. Но, конечно, Картеру она об этом сообщать не станет.

Делия представила себе удивленную физиономию шефа. Скорее бы настало завтра, когда она прямо с утреннего поезда отправится на студию. А что, если уехать сегодня же? Делия схватила телефонную трубку и набрала нужный номер.

– Скажите, сегодня еще можно успеть на чем-нибудь добраться до Чикаго?

– Да, конечно. В двенадцать должен проходить поезд Бирмингем – Милуоки, на него еще есть билеты.

– Правда?! – не сдержалась Делия. – А я могу заказать?

– Будем вам очень признательны. Сколько?

– Один.

– Нужна ли вам машина для транспортировки багажа?

Делия задумалась. Гостиница недалеко от вокзала, добраться пешком от силы час. Но тут ей вспомнилась шляпная коробка, которая все время падала с тележки носильщика. Нет, сегодня слишком удачный день, чтобы таскаться с вещами. К тому же и деньги остались.

– Да, пришлите, пожалуйста.

– Будет через десять минут. Спасибо за то, что воспользовались услугами нашей транспортной компании. Счастливого пути!

Делия повесила трубку. Замечательно! Еще и можно убраться отсюда в самые короткие сроки. Значит, материал пойдет уже завтра. Ну держись, красавчик, тебе жизнь не мила покажется!

Машина пришла, как и обещала оператор, через десять минут. Но когда вещи были уложены, Делия, посмотрев на часы, вдруг поняла, что еще слишком рано, всего половина одиннадцатого. Что делать на вокзале до двенадцати? Ждать? Но Делия терпеть этого не могла.

– А вы не могли бы без меня все устроить? – вежливо обратилась она к водителю. – Мне еще надо кое-куда заскочить.

– Без проблем, – кивнул шофер, разбитной малый в фирменной бейсболке. – Только назовите поезд и номер билета, я просто кину в отделение, где приготовлены вещи для погрузки на ваш рейс. Получите их по прибытии.

– Отлично, как удобно! – восхитилась Делия. – Так и поступим.

Через двадцать минут она уже брела по ночной улице, наслаждаясь видом снега. Лучше прогуляться перед тем, как на семь с лишним часов оказаться заточенной в купе.

Делия собрала со скамейки снег в ладони и прислонила к лицу. Стало жутко холодно, закружилась голова.

– Как хорошо! – Талая вода ледяными струйками побежала по пальцам.

– А будет еще лучше, – услышала она хриплый голос.

Делия испуганно обернулась – прямо перед ее лицом неожиданно блеснуло что-то остро-металлическое, но тут же чья-то тень метнулась в сторону, раздался крик, кто-то сильно толкнул ее в сторону…

– Пошел вон, урод! – Это говорил уже другой человек.

Голос его показался ей знакомым. Делия, упавшая лицом вниз, повернулась. Прямо перед ней в боевой стойке пружинил Рэдл… За его широкой спиной можно было увидеть странного человека с сумрачным, землистым лицом, в чьей руке блестел нож.

7

Поединок отдаленно напоминал тэквондо. Грабитель, может, и не занимался спортом всю жизнь, но специфическое ремесло выработало у него хорошую реакцию. Первый удар, целивший в спину Бена, рассек воздух совсем рядом. Рэдл отклонился в самую последнюю секунду, словно намеренно ждал момента наивысшей опасности. Делия, приподнявшись на руках, застыла без движения. В реальности схватка не заняла столько времени, сколько переживаний, страхов, противоречивых эмоций успело промелькнуть в голове Делии. Короткий взмах руки, которым Бен, очевидно, собирался сбить грабителя с ног, увенчался успехом лишь наполовину. Тот пошатнулся, но равновесие сохранил, даже успел отскочить. И нож по-прежнему оставался в руке преступника.

Почему-то остальные люди с улицы испарились. Впрочем, это обычная история. Зачем вмешиваться, если грабят, бьют кого-то другого? Зачем лезть не в свое дело, рискуя нажить себе неприятности? Гораздо проще пройти мимо, ускорив шаг и не поднимая глаз в сторону, где совершается противоправное деяние. А еще лучше изменить маршрут, свернуть на другую улицу или отсидеться в магазине. Максимум, чего можно ожидать от прохожего, ставшего невольным свидетелем грабительского нападения, это анонимного звонка в полицию.

Делия вдоволь наслушалась жутких историй от коллег из криминальной программы. Школьница среди бела дня зашла к подружке узнать домашнее задание и в лифте стала жертвой маньяка. Спасти девочку не удалось, она умерла на руках у врачей. Опрос соседей показал, что многие слышали крики, доносившиеся из лифта, но никто не удосужился выйти. Большинство списало шум на бесчинства подвыпившего жильца. Или другой случай: девушка возвращалась с работы, на нее напал грабитель с ножом. Каким-то чудом она сумела вырваться, добежала до оживленной улицы и принялась звать на помощь. Прохожие остались безучастными. В итоге несчастную на глазах публики вновь затащили в подворотню, избили, сняли украшения, отобрали сумку. Раньше Делия придерживалась мнения, что жертвы сами провоцируют нападение, гуляя в безлюдных местах, разъезжая в лифтах с подозрительными личностями. Однако она заблуждалась. Постоянно быть начеку, быть внутренне готовой к нападению и найти в себе силы на него среагировать – задача неимоверной сложности. Потерять бдительность, оказывается, проще простого.

На фоне всех этих мыслей драка продолжала развиваться. Бену удалось провести какой-то прием, явно отточенный на тренировках, приведший к обезоруживанию грабителя. Блестящее лезвие ножа описало в воздухе дугу и приземлилось под скамейку. Это событие послужило для Делии сигналом к действию. Она вскочила и бросилась подбирать оружие, изо всех сил желая опередить преступника. Ей удалось завладеть ножом, а с его хозяином тем временем расправился Рэдл. Незадачливый грабитель тупо таращил глаза в небо, будто видел там не облака, звезды и луну, а летающую тарелку с космической полицией на борту. Так, раскинув руки, он продолжал отдыхать, когда Бен наконец поднял глаза на Делию, в растерянности сжимавшую нож.

– Отдайте лучше мне, пока не порезались.

Приказной тон ничуть не обидел ее. Наоборот, перспектива расстаться с ним показалась чрезвычайно заманчивой. Делия осторожными шажками приблизилась к тому месту, где происходила драка. Молча протянула Бену нож, искоса поглядывая на грабителя.

– Что вы с ним сделали? – срывающимся от волнения голосом спросила она. – Ему нужна медицинская помощь?

– Не стоит его жалеть. В противном случае в больницу могли попасть вы. – Перехватив ее встревоженный взгляд, Бен позволил себе сдержанную улыбку. – Не волнуйтесь. Наш подопечный цел и невредим. Просто я дал ему время подумать о своей жизни одним очень эффективным и почти безболезненным способом. А мы пока вызовем полицию.

Делия утвердительно кивнула, оглянулась в поисках сумки. Ее черный силуэт выделялся на фоне снежной белизны всего в паре метров от скамейки. Наверное, отлетела в сторону в пылу борьбы. Делия быстро вернулась и подняла с земли свой стильный кожаный футляр, отряхивая от налипшего снега. Уверенно запустила руку в среднюю секцию сумки, где всегда лежал мобильник. Хоть он и был на месте, но работать категорически отказывался. Дисплей мерцал ровным зеленым светом и ничего не показывал. В отчаянии она нажимала подряд все кнопки, трясла трубку, стучала по ней. Бесполезно. Подойдя к Бену, она с беспомощным видом продемонстрировала ему неработающий аппарат.

– Даже не знаю, что с ним стряслось. Первый раз сломался. – В поисках подтверждения пришедшей на ум догадки Делия снова заглянула в сумку. – А, понятно. Как я сразу не заметила? Застежка расстегнулась от удара, и внутрь набился снег. У меня ведь телефон без чехла, поэтому пострадал первым.

– Да, это усложняет дело. Я оставил мобильный дома.

Они озадаченно посмотрели друг на друга. Делия еще не успела прийти в себя после череды странных событий и, забыв обо всем на свете, разглядывала своего спасителя. Бен вроде бы собирался что-то сказать, но потом передумал. Снег кружился над ними. Все выглядело невероятным, сказочным. Делия снова стояла лицом к лицу с человеком, вызывавшим в ее душе противоречивые чувства. Его голубые глаза, подсвеченные рваными огнями фонарей, провоцировали смятение. Она не понимала, каким образом могла выстроиться такая последовательная цепь совпадений, приведшая к их встрече. Что же это значит?

– Вы в порядке? – поинтересовался Бен, пряча руки в карманы. И счел необходимым пояснить свой вопрос: – По-моему, я подоспел вовремя, но с оружием шутки плохи. Этот мерзавец мог случайно вас задеть.

Делия в ответ лишь пожала плечами и принялась ощупывать свою одежду на предмет целостности.

– Куртка не пострадала, а значит, я тоже цела.

– Понятно. Я просто хотел удостовериться. – Бен повернулся к поверженному грабителю, сделавшему слабую попытку встать. – Стойкий экземпляр. Обычно после этого приема отдыхают минут десять. Думаю, придется отвести его в полицию самим. Ближайший участок примерно в квартале отсюда. Дорогу я знаю.

Делия даже не успела высказать свое мнение, потому что Бен поднял грабителя и свел ему руки за спиной. Медленно все трое пошли по тропинке, ведущей из маленького сквера на главную дорогу. Не успели они пройти и половину пути, когда на Делию напали из-за деревьев, находившихся в тени. Ее снова сбили с ног. Правда, упала она на сумку. Бен, естественно, отвлекся, бросился на помощь, а его недавний противник, воспользовавшись удобным моментом, сумел вырваться. Как по команде, преступники разбежались в разные стороны и растворились в темноте.

Проклиная свое сегодняшнее «везение», Делия встала. Бен бросился в погоню, но скоро вернулся.

– Явно работают на пару, – сообщил он, наклоняясь за многострадальной сумкой. – Отвлекли меня и бросились наутек. По-видимому, они давно обитают в этом районе, знают, куда бежать. – Бен посмотрел на часы. – После десяти здесь лучше не гулять в одиночестве. Вы несколько припозднились.

Напоминание о времени вывело Делию из транса, связанного с бурным финалом ее пребывания в Атланте. Сердце подпрыгнуло от мощного импульса, вызванного мыслью об отъезде. Поезд, вокзал! Вещи! Она бросилась к дороге, напрочь забыв, что не предупредила Бена. Он догнал ее уже у обочины, занятую поиском такси.

– Простите, – смущенно пролепетала Делия, заметив его присутствие. – Я собиралась сегодня уезжать, а теперь, похоже, безнадежно опаздываю. Огромное спасибо за помощь.

Так даже лучше. Они расстанутся легко и непринужденно, не вспоминая о причиненных друг другу обидах. Им всегда было не по пути. Бен, конечно, оказался поблизости очень кстати, но это дело случая. Не стоит придавать значение обыкновенному стечению обстоятельств. Продолжая ловить машину, Делия ждала каких-то прощальных слов от него. Вместо разговоров он пошел куда-то вперед, к перекрестку, а вернулся, уже сидя в такси. При других обстоятельствах можно было бы отказаться от помощи. Скорее всего, она так и поступила бы, если бы время не торопило. После секундного колебания Делия направилась к машине.

– Быстрее садитесь, – позвал Бен, уступая ей место на заднем сиденье. – Таксист сказал, что на дороге, ведущей к вокзалу, огромная пробка. Придется ехать другим путем, а это гораздо дольше. Во сколько точно отправляется ваш поезд?

– В полночь. – Забравшись в салон, она без сил упала на сиденье. – Билет я уже заказала, багаж забрала служба доставки.

– Тогда попробуем успеть.

Делия ощутила, как такси резко развернулось и помчалось по дороге, набирая скорость. Бен сидел рядом с водителем, глядя исключительно вперед. Конечно, обстановка не располагала к разговорам, но она хотела бы узнать причины его поступка. А может, хочет поскорее от нее избавиться? Лично удостовериться, что город свободен от присутствия неместных представителей прессы. Делия улыбнулась своей ироничной догадке. Конечно, это в первую очередь следует рассматривать как искреннюю помощь. Они немного знают друг друга, поэтому Бен и решил сделать для нее чуть больше, чем сделал бы для совсем постороннего человека. Знал бы он, ради какой цели Делия приехала в Атланту! Фальшивый компромат ждет своего часа, в то время как его будущая жертва добровольно помогает приблизить момент обнародования видеозаписи. Зря, зря Бен унизил ее. Да, он действовал изысканно, оригинально, без оскорблений, однако от формы, в которую он облек это издевательство, содержание мало изменилось. Обида все равно осталась. Блюдо из мести почти готово, осталось красиво оформить его и подать к столу, то есть в телеэфир.

За окном проносились огни улиц. Магазины уже сверкали гирляндами разноцветных лампочек, на многих витринах красовались заманчивые плакаты с надписью «Новогодняя распродажа!». Делия прислонилась лбом к прохладному стеклу. Только бы успеть. Она совершенно не была готова к тому, что идеально спланированная операция может развалиться из-за досадной мелочи. Что Рэдл делал в этом районе? Какими судьбами забрел в тот же сквер? Почему в огромном городе не нашлось других спасителей для попавшей в беду девушки? В ней постепенно копилось раздражение. Она уже прямо-таки мечтала оказаться в уютном купе поезда и распрощаться с Рэдлом. Дома ее точно не будут мучить чувства, похожие на угрызения совести, которые сейчас все настойчивее заявляют о себе, лишая покоя. Она как-нибудь сумеет перебороть внутреннее сопротивление, но только вдали от Атланты, от Рэдла. Глупая затея с прогулкой! Если бы не это спонтанное решение, в воображении уже маячили бы далекие улицы Чикаго.

– Ну все, приехали, – объявил таксист.

Делия мгновенно вернулась к реальности. Рэдл уже расплатился и спешил открыть для нее дверцу. Вместе они пошли к главному входу, над которым зелеными буквами вспыхивало табло с расписанием поездов. Большие электронные часы, висевшие под самой крышей, отсчитывали последние минуты уходящего дня. В хаосе разных названий, ползущих по экрану, им никак не удавалось найти нужное. Тогда Рэдл проявил находчивость. Он перехватил гулявшего без работы носильщика и за небольшое вознаграждение разузнал о поезде.

– Третья платформа! – эхом повторила Делия, когда Бен поделился с ней информацией. – Я знаю, куда идти!

Так как времени на объяснения не оставалось, она бегом направилась к главному входу. В здании вокзала находился подземный переход, который вел к третьей платформе. Быстрому продвижению мешал встречный поток пассажиров, поэтому пришлось толкаться, забыв о вежливости. Делия пронеслась по лестнице, ведущей в переход. От быстрого бега воздуха вокруг словно стало меньше, ноги гудели от напряжения. Растрепанные волосы прилипли к лицу, мешая видеть. Впереди замаячил выход на третью платформу, и это придало сил. У нее даже не возникло мысли обернуться, посмотреть, где Рэдл. Первое, что увидела Делия, был пустой перрон, занесенный тонким слоем снега. Ярко горели фонари. А поезда и след простыл. Она подняла глаза к часам и со всей ясностью осознала, что опоздала. Очень медленно по сравнению с недавним спринтом Делия добрела до ближайшей скамейки. Какое фатальное невезение! Сначала Бен разочаровал, опровергнув подозрения в связи с тренером. Потом в тихой подворотне накинулись хулиганы, а ее спасителем выступила будущая жертва подлой мести. И как кульминация дня – укативший в Чикаго поезд. С оплаченным, но пустующим местом на имя Делии Шерри. На плечи тяжелым грузом навалились усталость и апатия. А еще кто-то присел рядом на скамейку. Этим человеком оказался Бен.

– Не стоит так расстраиваться, – спокойно заметил он. Его тихий приятный голос вселял уверенность. – Неужели из-за задержки вас ждут серьезные неприятности на работе?

Делия отрицательно покачала головой и пояснила:

– Я нахожусь в отпуске. Если точнее, у меня в запасе еще две недели до того момента, как шеф получит законное основание для моего увольнения. Да и срочных дел в Чикаго нет.

Рэдла, казалось, позабавило ее признание. Он с интересом посмотрел на свою странную собеседницу, словно заметил какой-то новый штрих в хорошо знакомом портрете. Делия предпочла молчать, хотя ей не давала покоя сумка с видеопленкой. Доставка багажа на поезд была оплачена, значит, вещи находятся на пути к Чикаго. Или она неверно поняла объяснения водителя из службы доставки? В любом случае появилась конкретная цель, повод не сидеть на холодной скамейке, грустя о превратностях судьбы. Бен удивленно поднял глаза на выпрямившуюся во весь рост девушку. Немного сомневаясь, Делия снизошла до объяснений:

– Я легкомысленно воспользовалась услугой по доставке багажа на поезд. И теперь понятия не имею, где искать свою сумку. Вот собираюсь найти какую-нибудь администрацию, отвечающую за сохранность вещей пассажиров.

– Я знаю, куда следует обратиться. Идемте, покажу дорогу. Хватит мерзнуть на улице. Здесь недалеко.

Они снова прошли через подземный переход. В здании вокзала поднялись на второй этаж. По пути им встретилось несколько человек, но в основном ночных пассажиров было мало. До предрождественской лихорадки еще оставалось время. Потом, конечно, все рейсы переполнит поток людей, мечтающих повидаться в праздники с родными. Не так давно Делия тоже приезжала из Гарварда на рождественские каникулы, жила в родительском доме, навещала старых друзей. А потом, закончив учебу, с головой окунулась в работу. Обычно в конце года, стремясь повысить уровень продаж, компании одна за другой устраивают презентации, выставки, модные показы. Ей приходилось снимать по два-три репортажа в день, просиживать ночами за монтажом. Сил оставалось ровно столько, чтобы добрести до кровати и провалиться в тяжелое забытье, отдаленно похожее на здоровый сон. Пожалуй, впервые с момента начала профессиональной карьеры Делия не была загружена работой в декабре. Но стоит ей вернуться в Чикаго, как шефу обязательно доложат доброхоты и придется распрощаться с последними свободными днями, оставшимися от командировки. Очень жаль. В Атланте все завершилось слишком скоротечно. Намек на сенсацию оказался глупой выдумкой желтых изданий. Может, не так уж случайна вторая встреча с Рэдлом? Вдруг судьба посылает ей знак, призывает хорошенько подумать о том, как поступать дальше? Она пообещала себе не торопиться с оценкой ситуации. Пусть сначала все прояснится.

Бен остановился возле ряда комнат на втором этаже. Его широкие плечи загораживали прибитую к двери табличку, поэтому Делия задала закономерный вопрос:

– Итак, куда вы меня привели?

Рэдл принялся как-то запутанно объяснять про службу по работе с пассажирами. По его словам, такую практику ввели недавно. И любой желающий имеет право обратиться сюда за помощью, консультацией или, наоборот, с жалобой. Больше всего Делию удивил тот факт, что до Чикаго полезные нововведения пока не докатились. Зато у нее появилось, пусть слабое, чувство защищенности. В кабинет она зашла с надеждой на благоприятный исход. Бен оставался рядом.

Внутри помещение выглядело очень уютно, хотя не без доли официальности. Посетителей встречал уютный диванчик, обитый темно-синим бархатом. А две сотрудницы сидели друг против друга за отдельными столами, оборудованными компьютером и телефоном. Получалось, что комната условно была разделена на две области: рабочую и неформальную.

– Доброй ночи, – поздоровалась одна из девушек, вставая с места. – Проходите, располагайтесь на диване. Я вас слушаю.

Делия в подробностях описала свои неприятности, особо подчеркивая, что в сумке хранилась важная информация. В итоге ей пообещали узнать о багаже по компьютерной базе данных. Рэдл в разговор не вмешивался. Сотрудница, забрав паспорт Делии, отправилась к компьютеру. И Делия находилась в очень скверном настроении, не располагающем к общению. Так прошло долгих десять минут. Наконец девушка вернулась к посетителям и извиняющимся тоном сообщила:

– Судя по документам, ваш багаж погрузили на поезд.

– Да, я просила об этом в службе доставки. Но как же они не проверили, что пассажира нет на месте? – Делия упорно настаивала на своем. – Куда теперь направят сумку? Поймите, в ней хранится весь мой рабочий видеоматериал за две недели!

Бесполезно. Вразумительного ответа ей добиться не удалось. Сотрудница сочувственно пожимала плечами, призывала успокоиться. В конце концов, она убедила посетителей, что невостребованный багаж всегда переносят на специальный склад, где его можно будет легко отыскать по возвращении в Чикаго. Слабая надежда, подкрепленная почти клятвенными обещаниями администрации вокзала, вынуждала запастись терпением. К тому же Бен, задав несколько вопросов, принял сторону собеседницы Делии. Да и в коридоре снова они очутились по его инициативе.

Наступила глубокая ночь. Хотелось забраться в теплую постель и, слушая завывания ветра за окном, заснуть. А вокзал казался таким холодным, бесприютным. Делия почувствовала, что тяготится необходимостью присутствия в этих бездушных стенах. Но другого выхода у нее не было. Чтобы отправиться в Чикаго, требовалось дождаться подходящего поезда. Куда идти? Номер в отеле благополучно оплачен и сдан. Можно, конечно, было бы снять комнату на ночь, вот только ее наличных и на билет, и на гостиницу явно не хватит. Делия укорила себя за легкомыслие. Как некстати она забыла свою кредитную карточку в кармане джинсов, упакованных в спортивную сумку. Проклятая рассеянность! Пока носилась с фальшивой видеопленкой, забыла обо всем на свете. Теперь остается лишь кусать локти от досады.

– У меня есть хорошая идея по поводу того, что вам делать дальше, – спокойно сказал Рэдл, когда они отошли от кабинета. Его слова звучали интригующе. – Вы устали, не отпирайтесь. Я же вижу, что у вас глаза закрываются сами собой. Поэтому предлагаю остановиться на время у меня. Отдохнете, наберетесь сил. Тем более что торопиться в Чикаго нет причин.

Делия так удивилась этому внезапному предложению, что с трудом подбирала слова:

– Я… не знаю. Не хочу вам… мешать. Лучше останусь на вокзале. Спасибо за беспокойство. Вы уже достаточно мне помогли. Дальше я, наверное, справлюсь сама. – Отказаться от великодушного гостеприимства подсказывал разум. Однако внутренний голос спорил с ним, настойчиво призывая согласиться, пока не поздно.

Внимательно следивший за ее реакцией Бен, похоже, уловил сомнение и не спешил принимать отказ.

– Подумайте хорошо, – сказал он мягко. – Вы ничего не теряете. На улице ночь, поезд вам в любом случае не догнать. К тому же вечер у нас обоих выдался довольно экстремальный. Хороший отдых пойдет вам на пользу. Но до того, как вы примете окончательное решение, я хотел бы извиниться за тот случай на соревнованиях. Получилось очень некрасиво, и это полностью моя вина. Простите, что отвечал вам в таком тоне, да еще при вашем коллеге. Мне правда жаль.

Две недели назад корреспондент Делия Шерри меньше всего на свете ожидала когда-нибудь услышать покаянную речь от вредного, заносчивого спортсмена, оставившего негативные воспоминания о первом в ее жизни спортивном репортаже. Их пути не могли больше пересечься по определению. Она тогда зареклась делать чужую работу, лезть в те сферы, в которых ничего не смыслит. А план мести вообще строился по принципу: никаких личных контактов! Оказывается, этот самый контакт понадобился Рэдлу, бросившемуся на помощь жертве грабителя. В какой-то мере Делия уже тогда изменила о нем мнение, ощутила признательность и высоко оценила мужские качества Бена. Он мог бы не стараться налаживать дальше испорченные отношения. Неужели Рэдл, проанализировав ситуацию, отнесся к своему поступку критически? Причем настолько, что решил извиниться! Делия могла бы торжествовать. Ведь заставила его, не прилагая усилий, признать ошибку. Но почему-то вместо ликования в ней проснулось смущение – чувство, давно и успешно искореняемое профессией репортера. В присутствии Рэдла невозмутимая мисс Шерри робела и краснела, словно закомплексованная школьница.

– Мне тоже не следовало отзываться в таких выражениях о спортсменах. – На мгновение она виновато опустила глаза и выдержала почти театральную паузу. – По правде говоря, в тот день я впервые освещала спортивные состязания, ничего не понимала. Кругом царила грубость, какая-то первобытная жестокость, от которой становилось не по себе. Вот я и выплеснула свое раздражение. Мы оба проявили несдержанность.

– Женщинам подобные слабости можно простить, – произнес Рэдл. – Напрасно вы пытаетесь взять часть вины на себя. Как мужчина, я поступил не лучшим образом. Хотя, если подумать, ваши слова не так уж далеки от правды. Я давно в спорте, поэтому успел привыкнуть к своим коллегам. Знаете, это сознательный выбор каждого. Среди людей других профессий тоже существуют различия в плане образования и ума. Просто в спорте процент тех, у кого в запасе только необходимый минимум знаний, чуть выше.

Делию искренне тронула эта речь, оправдывающая ее грехи. Похоже, Бен на самом деле раскаивается и хочет устранить возникшую между ними взаимную неприязнь. Чаша весов, склонявшаяся в сторону скорейшего отъезда домой, заметно поколебалась. Она спросила себя: что плохого, если задержаться на одну ночь? Небо на землю не рухнет. Да и с Беном у них не осталось недоговоренности, выстроившей барьер для нормального общения. Пришло время забыть обиды.

– Нам обоим это недоразумение пошло на пользу, – объявила Делия, словно подводя итог разговору. – Теперь я буду знать, что по меньшей мере бестактно стричь всех под одну гребенку. Вы преподали мне урок хороших манер. Давайте перестанем выяснять, кто был больше виноват. Я предлагаю просто забыть, как будто мы никогда и не участвовали в этом инциденте. Начнем наше знакомство сначала. Вдруг вторая попытка окажется более удачной?

Они почти одновременно улыбнулись друг другу. Судя по реакции, Бен с готовностью принял предложенные ему правила игры и заметил уже с самым серьезным выражением лица:

– Как спаситель незнакомой девушки, я обязан заботиться о ней со всей ответственностью. Поэтому я хочу снова предложить вам воспользоваться моим гостеприимством. Конечно, вы привыкли не доверять разным подозрительным типам, пытаетесь разглядеть в каждом мужчине тайного маньяка. Я прекрасно понимаю ваши страхи и спешу заверить, что не имею каких-либо плохих намерений. Мой тренер, с которым мы вместе снимаем квартиру, тоже человек исключительно порядочный. Если вы сомневаетесь во мне, то на его честность можете рассчитывать с закрытыми глазами.

– Вы убеждаете очень грамотно, – вынесла вердикт Делия, подыгрывая Бену. – Мой ответ положительный. При одном условии. Если вашего тренера не окажется дома, я уйду. Сами сказали, что только ему можно доверять, когда спишь… – Не выдержав, она рассмеялась на весь коридор. Как легко найти общий язык с человеком, если относишься к нему непредвзято. Как будто действительно познакомились десять минут назад. Хочется понравиться, произвести благоприятное впечатление. Потому много шутишь, улыбаешься, стараешься вести себя естественно. – Давайте говорить друг другу «ты», – прозвучало ее предложение, когда фонтан безудержного смеха иссяк. – У нас не такая существенная разница в возрасте, чтобы употреблять официальное обращение. Тем более что я собираюсь у вас ночевать. Если события будут развиваться в новом русле, из врагов мы можем превратиться в лучших друзей.

– Я со всем согласен. – Бен лукаво улыбнулся. – Особенно насчет важности сна под одной крышей в процессе сближения.

– Что? Надеюсь, ты просто пошутил? Или я ослышалась? – Делия изобразила праведный гнев, хотя остроумную шутку оценила по достоинству.

Ее собеседник не сдавался.

– Разве я как-то необычно выразился? Может, это ты ошибочно истолковываешь мои вполне невинные слова о желании подружиться с милой умной девушкой?

– Ладно, сдаюсь! – Она демонстративно подняла руки ладонями вперед. – Лучше капитулировать, пока кое-кто не начал намекать на мою распущенность в толковании чужих слов.

– Тогда самое время перейти от разговоров к действиям. Пойдем ловить такси, иначе ночь закончится быстрее, чем мы приедем ко мне домой. На часах уже начало третьего.

Они повторили свой путь: вниз по лестнице, потом через огромный зал ожидания, мимо подземных переходов. Ступеньки, ведущие к главному входу, пустовали. Только желтые машины такси жались к тротуару, оживляя безлюдную картину. Снег плавно качался в воздухе, не торопясь опускаться на землю. На улице было очень красиво. Делия сама не понимала, что именно вызывало восхищение, завораживало, приковывало взгляд. Просто на подсознательном уровне улавливала какую-то скрытую магию ночи. В кружевных переливах снежинок, устилавших дороги, ступеньки, лавочки, машины. В мутно-бледном свете месяца, исчезавшего за плотной завесой облаков. В холодном морозном воздухе, удивительно чистом и свежем, словно она находилась в горах. В этом мире, расцвеченном яркими красками эмоций, терялось ощущение пространства. Его границы сами собой раздвигались, и создавалось впечатление, что Атланта, подобно укрощенному зверю, смиренно покоится у твоих ног. Город, постичь который Делия и не ставила цели, открывался для нее во всем своем благородном сиянии. Уже сидя в теплом салоне такси, она еще чувствовала на губах сладкий привкус зимней ночи. И куда-то пропали сожаления по поводу умчавшегося без нее поезда. Бен был прав: Чикаго подождет. А фальшивая сенсация – тем более. Даже если видеопленка потеряется, сокрушаться она не станет. Наоборот, Делия почти мечтала, что сомнительная затея развалится сама собой, без дополнительных усилий с ее стороны. Запись исчезла при транспортировке. Такое случается сплошь и рядом. Шеф покричит, пригрозит увольнением и махнет рукой. Жизнь вернется в привычное русло, а она хотя бы не будет мучиться от сознания, что поступила подло, отвратительно, низко. Она снова вернулась к мыслям о своем плане. И чем дольше и тщательнее взвешивала последствия тех или иных действий, тем серьезнее обдумывала возможность отказа от этого дешевого спектакля. Глядя на себя со стороны, ей становилось противно. Утешал только внушительный запас времени, который позволял дождаться дальнейшего развития событий. Отлично. Так и поступим. В данном случае терпения у Делии хватило бы на двоих. Очень не хотелось совершить глупость и потом раскаиваться.

Чтобы не заснуть за рулем, водитель включил радио. И вот наконец музыка, преодолев барьер мыслей, дошла до ее сознания. Превратилась из фонового сопровождения в мелодию, воспринимаемую осознанно, внимательно, с открытой душой. Словно издеваясь над водителем, пытавшимся с помощью будоражащих ритмов разогнать сон, следующей заиграла медленная, убаюкивающая композиция. Певица с сильным, глубоким голосом пела в стиле соул. Естественно, о любви. «Не прячь от меня свое сердце», – несколько раз повторялась ключевая фраза припева. Под влиянием расслабляюще-романтической обстановки Делия почему-то спроецировала эти слова на себя. Легко сказать или спеть. А на деле оказывается, что никому в общем-то не нужны чувства. Сексуальные фантазии – да! Их так приятно воплощать. Однако редко какой мужчина обрадуется, если узнает о мечтах своей подруги обзавестись вместе с ним большой семьей, загородным домом и собакой в придачу. Приходится мириться с их взглядами. В итоге отношения в своем развитии достигают определенного уровня, за которым должны были бы последовать обязательства, но вместо свадебных фанфар звучат стандартные объяснения: «Извини, нам лучше расстаться. Я ничего тебе не обещал, брак слишком серьезный шаг для меня»…

Мужчины любят восхищаться умными, уверенными в себе, самодостаточными женщинами, либо находясь на почтительном расстоянии, либо решаясь на роман без последствий для своей драгоценной свободы. Типаж идеальной жены, навязанный масскультурой, выглядит пародией на успешных интеллектуалок вроде мисс Шерри. Так неужели для нее единственным шансом устроить личную жизнь является жалкое подражание дамочкам, помешанным на шопинге, косметике, драгоценностях и не читавших ничего, кроме глянцевых журналов? Это абсурдно. Самолюбие не позволяло Делии пускаться в подобные сомнительные эксперименты по поискам мужа.

Такси затормозило у дома Рэдла. Они вошли в ярко освещенный подъезд и свернули к лифтам. Сонную тишину нарушил негромкий металлический лязг, с которым разъехались в стороны двери кабины, впуская припозднившихся жильцов. Бен нажал кнопку, панель ожила, замигала, перескакивая с одной цифры на другую. У Делии зарябило в глазах, и она поспешила перевести взгляд на гладкую матовую стену. Ей показалось, что Бен тоже погружен в свои мысли. Это хорошо. Нет надобности через силу поддерживать беседу. О чем он думает? Неужели сомневается, правильно ли поступил, пригласив малознакомую женщину к себе? Может, так, а может, вспоминает о последней тренировке. Делия заставила себя прекратить игру в догадки. Тем более что лифт приехал. Она вышла первой и машинально повернула в правую половину коридора, где находилась квартира Бена.

– Ты обладаешь талантом телепата? – раздался за спиной его шутливый голос.

Поняв свою оплошность, вызванную заметной усталостью, Делия в нерешительности остановилась. Вроде бы он воспринял все как случайное совпадение. Подумать только, она находилась буквально в двух шагах от разоблачения! Поразительная несобранность! Теперь придется выкручиваться.

– Неужели угадала? – Она изобразила неподдельное изумление. – Кто бы мог подумать! По правде говоря, в моем доме в Чикаго очень похожая планировка, и я по привычке свернула в ту сторону, где находится моя квартира.

– Да. – Бен был начисто лишен подозрительности и уже вытаскивал из кармана ключи. – Пойдем, а то разбудим соседей. Стены очень тонкие.

Она кивнула, обрадованная тем, что опасная тема закрыта. Хотя впереди ее поджидало последнее на сегодня испытание. Квартира, полная странных, непонятных тайн, до ужаса напугавших Делию. Благодарная память подбросила пару эпизодов, увиденных в ту ночь. Тренировка, больше напоминавшая ритуальный танец. Мерцающий свет из-под плотно закрытой двери. Безмолвие, от которого мурашки ползли по коже. Не зря ее потом мучили кошмары. Конечно, она мало понимала в спорте, особенно в боевых искусствах. Скорее женская, да и журналистская, интуиция подсказала, что подсмотренная сцена не была продиктована стремлением улучшить технику или отработать сложный прием. Она имела какой-то другой, скрытый смысл. Недаром на Востоке физическое совершенство неотделимо от духовной гармонии. Наверное, поэтому каждое движение Бена на даянге выглядит логичным, продуманным, взвешенным. Он не распалял свои силы, как соперник, не рвался к победе любой ценой. Именно таким, по мнению Делии, должен быть настоящий спортсмен. Сила, помноженная на интеллект, действительно вызывает восхищение. Успокаивая себя этими пространными размышлениями, она переступила порог квартиры.

Бен включил в коридоре свет, отчего сразу же сделалось уютнее и спокойнее. Теперь Делия могла внимательно рассмотреть каждую мелочь, доступную взгляду. Впрочем, каких-то особенных изысков она не заметила. Минимализм во всем: светлые стены, почти нет мебели и декораций. В глубине, ближе к комнатам, в простой рамке висело изречение, написанное иероглифами. Очевидно, какой-нибудь афоризм, принадлежащий известному восточному философу. Спросить прямо у хозяина не хватило духу. Словно квартира была живым существом, чей чуткий сон Делия боялась потревожить малейшим звуком. Она вспомнила о тренере Бена. А ведь действительно не хочется будить его среди ночи. Одними губами и жестами Делия спросила, куда идти. Рэдл понял и отвел ее в комнату, располагавшуюся по соседству с его собственной спальней. Пожелав спокойной ночи, он тактично ушел.

Спальня хоть и была небольшой, но выглядела очень мило. Оставшись одна, Делия медленно обошла ее по периметру, привыкая к незнакомой обстановке. Впрочем, эта комната никак не выбивалась из общего тона, который задавал коридор: кровать светлого дерева, бледно-оливковые обои, паркет песочно-орехового оттенка. Из предметов обстановки также имелся небольшой шкаф, сделанный из какого-то особого материала, придававшего ему визуальную легкость. У кровати расположилась стеклянная тумбочка со светильником на длинной тонкой ножке. Книжная полка, прибитая прямо к стене, пустовала. Окно закрывал тончайший тюль, струившийся до пола. Отсутствовал даже намек на плотные шторы, за которыми так удобно прятаться от внешнего мира, превращая по желанию день в ночь. Создавалось впечатление, что хозяин квартиры нарочно подчеркивал свою открытость, боялся замкнуться в себе, поэтому избавился от всех искушений.

Закончив осмотр, Делия принялась расстилать кровать. Затем сняла верхнюю одежду и забралась под одеяло. Ее пижама, к огромному огорчению, укатила в Чикаго. Перегруженный информацией мозг отказывался засыпать. Она ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к внешним звукам. Вот под окнами проехала машина. В коридоре кто-то прошел мимо ее двери. Наверное, Бен смотрел, горит ли в комнате свет. Лампу Делия выключила уже давно, и тело ее блаженно отдыхало на мягком матрасе, чего не скажешь о разуме. Она думала о завтрашнем дне без особой радости. Еще вчера собственные чувства, желания выглядели яснее ясного. Была обида, жажда мести, в сердце тлели угли ненависти. Но снег, искрящийся, мягкий снег, падал в этот костер, охлаждая излишний пыл, укрывая прежние эмоции таинственным покровом. Что же откроется под ним, когда придет время оттепели?

8

Новый день ворвался в комнату самым бесцеремонным образом. Зимнее солнце просачивалось сквозь легкие занавески. Его лучи мешали спать, настойчиво напоминая о наступлении утра. Делия на ощупь нашла свои часы, оставленные на тумбочке, и, приоткрыв один глаз, посмотрела на циферблат. Половина одиннадцатого. Ей очень хотелось вновь окунуться в объятия сна, но совесть не позволяла злоупотреблять чужим гостеприимством. Она резко села на кровати, потягиваясь в разные стороны. Сейчас она выпьет чашечку кофе, примет душ и снова поедет на вокзал. Если все сложится хорошо, то в Чикаго можно попасть уже к вечеру. Делия прислушалась к звукам в квартире. Тихо. Хотя из-за закрытой двери сложно судить, проснулись хозяева или нет. Коридор длинный, и, к примеру, разговор на кухне она точно не услышит.

Ладно, пора заявить о себе. Одеться получилось быстро, а вот на приведение в порядок лица ей потребовалось гораздо больше времени. Хорошо, что в сумочке осталась косметичка. Делия тщательно убрала с глаз остатки вчерашнего макияжа, освежила лицо увлажняющим тоником. Потом, после душа, надо будет снова накраситься. Несколькими взмахами щетки она расчесала спутанные волосы. Уже собравшись выходить, все-таки вернулась и нанесла на губы прозрачный блеск. Ей хотелось выглядеть как можно лучше, оставаясь при этом естественной. При мысли, что скоро увидит Бена, Делия с удивлением ощутила, как участилось сердцебиение.

В коридоре царил загадочный полумрак. Однако с кухни доносился отчетливый звон посуды. Значит, по крайней мере один человек в этом доме проснулся раньше нее. А вдруг там тренер Бена? Она сама толком не поняла, почему испугалась, инстинктивно попятилась назад. Просто глупо получилось бы столкнуться с ним вот так, один на один. Судя по его внешнему виду на фотографиях с видеокамеры, наставник Бена по-восточному проницательный, мудрый человек, который легко умеет читать в чужих душах. Что, если он по каким-нибудь признакам догадается и о намерениях Делии, и об уже совершенных неблаговидных поступках? Может, прежде чем идти на кухню, постучать в комнату Бена? Она нерешительно топталась на месте. Или заглянуть? В конце концов, откуда эти глупые страхи? Делия призвала на помощь весь актерский талант, обычно используемый в профессиональных целях. Как журналистке, ей под силу запудрить мозги любому. Но разве так уж сильно отличается одна сфера жизни от другой? Играть хоть иногда требуется везде. В случае чего она просто поздоровается, улыбнется и удалится назад

Все страхи оказались напрасными, поскольку у плиты с сосредоточенным видом хозяйничал Бен. Он повернул голову на звук шагов и мягко улыбнулся.

– Доброе утро. Проходи, садись. Как спалось?

– Хорошо, спасибо. – Делия поискала взглядом стул и выбрала тот, что стоял ближе к окну. – Только никак не могла заснуть, вот и встала поздно. Кстати, почему ты не разбудил меня раньше? Я бы тогда успела на утренний поезд.

– Я сам недавно встал, – объяснил Бен. – Будешь кофе?

Получив ее согласие, он снял с плиты турку с длинной изогнутой ручкой и наполнил две чашки. Аромат по кухне разлился просто потрясающий. Утро начиналось замечательно. Все вокруг казалось ей прекрасным: уютная кухня, кофе, вид из окна, а особенно мужчина, стоявший напротив. Она незаметно любовалась его гармоничным, тренированным телом: широкие плечи, красивые руки с длинными пальцами. Его фигура завораживала ее воображение. Кофе незаметно отошел на второй план, зато появились разные рискованные мысли. Приятно, наверное, когда тебя обнимает такой парень…

Стоп! Она заставила себя успокоиться. Бен протягивал ей чашку, возвращая к реальности. Хватит мечтать. Делия боялась поднять на него глаза. Надо же, какая глупость! Да два дня назад она охотнее согласилась бы лечь в постель с пауком, чем с этим нахальным спортсменом. Ладно, придется признать: недооценила его мужского обаяния. Если человек кажется сексуально привлекательным, разве это так уж много значит? Глупо судить себя слишком строго. Делия подумала, что любая нормальная женщина, у которой глаза на месте, не упустила бы данный экземпляр. Воспоминания точно останутся на всю жизнь. Кто знает, как сложится в дальнейшем? Лучше пожалеть о совершенном поступке, чем мучиться, гадать, нагружать свое воображение. Хладнокровно оценив ситуацию, Делия успокоилась. Нападать на Бена она не собиралась, да и времени для этого почти не осталось. Вот если бы задержаться в гостях подольше… Нет, специально что-то подстраивать глупо. Делия предоставила выбор воле всемогущего случая.

– Как насчет полноценного завтрака? – спросил Рэдл. – Наши запасы, к сожалению, не радуют разнообразием. Могу предложить омлет или овсяную кашу.

Делии польстила его забота. Однако, изобразив на лице борьбу противоречий, она тактично заметила:

– Мне не хотелось бы обременять тебя дополнительными заботами. Ты вовсе не обязан что-то для меня готовить.

– Я гостеприимный хозяин, если ты забыла. Поэтому советую тебе поторопиться с выбором, иначе, бесконечно препираясь друг с другом, мы рискуем умереть с голоду.

– Слушаюсь, сэр! – Делия вскинула правую руку к виску, подражая жестам военных. От каждого слова Бена в душе скапливалась приятная теплота. – Тогда, подчиняясь вашим приказам, я выбираю омлет! – Последнюю фразу она произнесла, едва сдерживая смех.

Бен в ответ загадочно улыбнулся. Было ли в этом движении его губ нечто большее, чем обыкновенное признание хорошей шутки? Делия заметила, что ловит каждое слово, взгляд, жест, адресованный ей. Подсознательно ищет везде скрытый смысл. Да что она хочет увидеть, если серьезно подумать? Неземную любовь, вспыхнувшую за несколько часов? Ерунда. Сказки о судьбоносном первом впечатлении придумали создатели фильмов в союзе с писателями. А вот так называемая химия – притяжение – легко возникает даже на расстоянии. Делия уловила в своем теле невидимые волны вожделения, направленные на Бена. Интересно, взаимно это влечение или нет? Вот бы узнать! Нет, она придает слишком большое значение мелочам.

Бен времени даром не терял. Допив кофе, он достал из холодильника продукты и теперь увлеченно колдовал над ними. Ей досталась роль восторженного зрителя.

– Разве спортсмены не придерживаются специальных диет? – беспечно поинтересовалась Делия, наблюдая, как он готовит двойную порцию омлета. – Учти, я не желаю становиться невольной причиной срыва твоей системы питания. Еще чего доброго, мне от твоего тренера достанется.

– Об этом не беспокойся. Наказывать он предпочитает меня, причем назначением дополнительных упражнений сверх обычного комплекса. Ты для подобных карательных мер не подходишь в принципе. А если серьезно, я придерживаюсь специальной диеты только перед соревнованиями. Нынешний сезон уже закончился, следовательно, я с полным правом могу себя побаловать. Иначе для чего отпуск, праздники?

– Ты прав. Рождество и Новый год нужно встречать за обильно накрытым столом. Тем более если это единственная за двенадцать месяцев возможность в полной мере проявить свой аппетит. Я бы, наверное, так не смогла. Особенно когда есть маленький шанс на победу и гораздо больше опасностей кому-нибудь проиграть. Обидно за напрасно приложенные усилия.

Бен слушал с неподдельным вниманием, иногда бросая на нее пристальные взгляды. Омлет уже весело жарился на сковородке, источая аппетитные запахи. Когда Делия умолкла, он счел нужным озвучить свою версию.

– Твои рассуждения типичны для людей, далеких от мира спорта. Я рассматриваю каждые соревнования как очередную ступеньку на пути совершенствования. А подготовка – это прежде всего преодоление своих слабостей. Как моральных, так и физических. Это выработка воли, становление личности. Даже если в итоге бой оборачивается поражением, я не спешу жалеть о бесполезно потраченном времени. Просто кто-то тренировался лучше, упорнее, старательнее. Значит, я приложил мало усилий для победы. Мне нужно тренироваться с удвоенной, утроенной энергией. Четко сформулированная цель неимоверно притягивает. Поэтому о разочаровании быстро забываешь.

Да, жизненной философии Бена позавидовал бы любой тибетский монах. Все разложено по полочкам, проанализировано и просчитано. Делия впервые за долгое время встретила человека, равного себе по интеллекту, а в чем-то и более образованного. Куда ей до составления стройной концепции, объясняющей мотивы собственного поведения и формирующей волю! Она побоялась ввязываться в дискуссию на столь трудную тему. Лучше заняться каким-нибудь полезным делом. Например, порезать помидоры, которые Бен разложил на разделочной доске. Делия легко отвоевала для себя незамысловатую работу. Ей вспомнилась загадочная личность тренера. Похоже, он чрезвычайно умен и в полной мере передал свои знания ученику. Она даже захотела с ним познакомиться.

Спустя десять минут на двух тарелках дымился горячий завтрак. Бен рассказывал гостье забавные истории из спортивной жизни. Она смеялась без остановки. Невысокая фигура тренера, возникшая в дверном проеме, не сразу привлекла их внимание. Первым опомнился Бен.

– Доброе утро, учитель. Прошу, присоединяйтесь к нам.

Кореец молча кивнул и посмотрел на замершую в оцепенении Делию. Она чувствовала себя ужасно неуютно.

– Позвольте представить вам мою гостью, – вмешался Бен в этот молчаливый обмен взглядами. – Мисс Делия Шерри. Она занимается журналистикой, приехала из Чикаго.

Делия с трудом заставила себя произнести онемевшими губами традиционные в подобных случаях слова:

– Рада познакомиться. Я слышала о вас много хорошего.

– Меня зовут Чжан, – отозвался тренер, склоняясь перед ней в почтительном полупоклоне. – Добро пожаловать.

Отдав дань уважения гостье, кореец повернулся к Бену.

– Настало время для утренних упражнений. Поторопись.

– Да, учитель, – отозвался тот.

– Я жду тебя в зале через пять минут. – Вкрадчивый голос тренера таил в себе огромную силу. Прежде чем покинуть кухню, он снова обратился к Делии. – Прошу прощения, мисс.

Проводив Чжана глазами, она вдруг отчетливо поняла, что значит стандартная фраза типа «в нем чувствовалась внутренняя мощь». Это когда тебя буквально парализует в обществе другого человека. Это не страх, не ненависть. Это что-то вроде слепого преклонения, будто перед тобой материализовалось божество. Несмотря на всю нелепость своих ощущений, ты не в силах вести себя по-другому. Теперь понятно, каким образом тренер держит Бена в ежовых рукавицах. Попробуй возразить такому! Он одним тоном своего голоса заставляет подчиняться. А если захочет применить физическую силу, что тогда?.. Пусть с виду Чжан кажется маленьким и неприметным. Делия однажды смотрела документальный сериал, в котором рассказывали о колоссальной силе восточных бойцов. Они не знают усталости ни в тренировках, ни тем более в поединках. Их нацеленность на победу поражает воображение.

– Прости, я должен идти, – сказал Бен, убирая со стола свою тарелку. – Учитель не любит, когда опаздывают.

– Конечно, у тебя ведь режим. – Делия с видимым усилием отвлеклась от своих мыслей. – Мне тоже пора собираться на вокзал. Можно воспользоваться вашим душем?

– Ванная полностью в твоем распоряжении минимум на полтора часа. Пока длится наша тренировка, можешь спокойно ее занимать. На полке справа лежат чистые полотенца. Кстати, утром я купил тебе зубную щетку. Собирался сказать, но как-то вылетело из головы. В общем, чувствуй себя как дома.

– Спасибо за заботу. Мне очень приятно.

Они вместе вышли в коридор. Там Бен свернул к спортзалу, а Делия зашла в спальню, чтобы прихватить в ванную сумку с косметикой. Она включила воду и стала медленно раздеваться, с интересом глядя по сторонам. Ее приятно поразили блестящие чистотой кафель, раковина, даже краны. Либо к Бену приходит домработница, либо он сам следит за порядком в квартире. Да это не столь важно. Главное, что многим мужчина абсолютно все равно, в какой обстановке они живут. Бен к данной категории точно не относится. Неужели спорт настолько организовывает остальную часть его жизни?

Мягкие струи воды приносили отдых. Как приятно просто стоять под душем с закрытыми глазами! Делия заставляла себя поторопиться, чтобы успеть полностью собраться за полтора часа. Получалось плохо. Она не спеша намылила голову, провела по телу губкой с ароматным гелем. Бен лукавил, когда говорил о покупке одной зубной щетки. На самом деле ее ждал целый арсенал для ванной: шампунь, крем-мыло, мочалка, обещанная щетка с пастой. Делии было как-то неловко принимать эти подарки. Если бы у нее осталось с собой чуть больше наличных, она бы обязательно расплатилась с ним. Все-таки он не обязан покупать малознакомой девушке какие-то вещи. Впрочем, она вела себя достойно, ни о чем сама не просила. Если Бен захотел сделать ей приятное, то исключительно по собственной инициативе.

Делия покинула ванную заметно похорошевшей и в совершенно другом настроении. Желание возвращаться в Чикаго пропало напрочь. Что ждет ее дома? Пустые стены и приступы одиночества в перерывах между просмотром пошлого телешоу. Она мечтала остаться у Бена до конца отпуска. Проводить с ним свободное время за прогулками, походами по магазинам в поисках подарков, обедами в уютных ресторанчиках. Пусть даже их отношения не будут носить романтический характер. С таким парнем приятно просто разговаривать, ощущать рядом его присутствие. А потом вспоминать эту загадочную улыбку, взгляд серо-голубых глаз и согреваться их теплотой долгими зимними вечерами. Как хотелось устроить себе красивые каникулы!

В коридоре Делия столкнулась с Беном. Он казался уставшим, тяжело дышал, на лбу выступили мелкие бисеринки пота. В противоположность ему она выглядела на все сто: чистые уложенные волосы, аккуратный макияж, легкий аромат парфюма. Она заметила, что он чуть дольше обычного задержал взгляд на ее лице. Почему-то сразу стало приятно.

– Я собираюсь звонить на вокзал, – первой начала разговор Делия, предупреждая возможные вопросы. – Узнаю, когда ближайший поезд. Но поехать лучше заранее, учитывая мои вчерашние приключения. Закажу такси на два часа.

На ее монолог Бен отреагировал сдержанно. То ли он так устал за тренировку, что не мог найти сил для сопереживания чужим проблемам, то ли с самого начала относился ко всей этой истории равнодушно, просто изображал искреннее участие.

– Как я вижу, ты уже все продумала. Желаю удачи. – И он скрылся за дверью ванной.

А Делия пошла на кухню, где стоял телефон, и набрала номер справочной.

– Добрый день, – отозвался вежливый женский голос.

– Здравствуйте, я бы хотела узнать о ближайшем рейсе до Чикаго. Можно с пересадками, только побыстрее.

– Извините, но в связи с плохими погодными условиями все поезда отменены до полуночи. Звоните позже. До свидания.

– Но?! – Делия застыла с трубкой в руке, осмысливая новость. – Подождите! Не вешайте трубку!

К сожалению, на том конце провода ее больше не слушали. Только короткие гудки, действовавшие на нервы, раздавались в ответ. Она сидела у телефона в полной растерянности. Куда звонить, у кого просить помощи? Делия из последних сил сдерживала подступившие к горлу слезы. Нет, обременять Бена своим присутствием она не станет. Скажет, что все отлично устроилось, уедет на вокзал, а там видно будет.

– Оставайся, – раздался за спиной знакомый голос. – Я позвонил на вокзал заранее. Просто до последнего надеялся, что ты сама передумаешь уезжать. Оставайся.

– Как ты догадался? – Не веря своим ушам, Делия повернулась к Бену. – Я имею в виду, что поезда вообще могут отменить. Такое ведь, насколько мне известно, случается редко.

– А, это. Догадаться несложно, если выглянуть в окно.

Ответ удивил ее. Сегодня она уже смотрела туда, но ничего подозрительного не заметила. Обычный зимний индустриальный пейзаж. Тем не менее Делия встала и выглянула на улицу. Да, снег красиво устилал тротуар, но вот его количество… Почему она сразу не обратила внимания, что по краям расчищенной дороги возвышаются огромные сугробы? И очередные снежинки уже кружили в воздухе, им не было конца.

– Таких снегопадов у нас давно не случалось, – заметил Бен. – По местному телевидению целый день рассказывают, как продвигаются работы по расчистке города. Коммунальные службы быстро бы справились, если бы погода наладилась.

– Но в справочной мне сказали, что поезда отменили только до полуночи. Может, метеорологи обещают улучшение?

– По телевизору говорили обратное. Если честно, я не понимаю причин твоего рвения в Чикаго. Будь моей гостей оставшиеся две недели. Посмотришь город, наберешься сил. Мы с учителем только рады компании такой замечательной девушки.

Делия сомневалась. В глубине души она не понимала мотивов поведения Бена. Зачем ему все это? Конечно, приятно думать, что она поразила его своей неземной красотой и природным обаянием. Но более правдоподобной казалась версия, согласно которой он хотел загладить вину за обиду, нанесенную ей. Он более совестливый, чем она думала. Хотя двусмысленные слова «до последнего надеялся, что ты сама передумаешь уезжать», произнесенные как бы между прочим, поневоле будили игру воображения. Какое ей принять решение? Делия вспомнила и свои утренние размышления, и недавнее беспочвенное желание задержаться в Атланте подольше. Что она потеряет, если останется? Это словно прыгать в неизвестность. Страшно, щекочет нервы и очень хочется. Нужно лишь набраться смелости и сделать первый шаг.

– Я согласна. – Она повернулась к окну спиной. Улыбнулась немного застенчиво. – Спасибо тебе за приглашение. И за тот шикарный набор для ванны. Хотя не стоило его покупать. Ты вовсе не обязан меня содержать.

– Глупости. Это всего лишь маленький подарок, чтобы сделать твое пребывание более комфортным. Мой добровольный жест как госте-приимного хозяина. Прости, если невольно обидел тебя. В следующий раз обещаю внимательнее следить за своими поступками. Ты правильно поступила, сказав мне прямо.

Бен провел по мокрым волосам полотенцем, висевшим у него на шее. Она не могла оторвать от него восхищенного взгляда. Уж очень сексуально он смотрелся, разгоряченный после силовых упражнений.

– Я не обижаюсь, – заверила она его. – Наоборот, хотела бы отблагодарить тебя и приготовить обед на твой выбор.

– Ну, вообще-то учитель Чжан еще вчера купил рыбу. Ты не уступишь ему место за плитой? Думаю, он будет признателен.

– Хорошо, приготовлю что-нибудь в другой раз.

– У меня есть замечательная идея, как провести этот день.

– Правда? – обрадовалась Делия. – Я заинтригована.

– Мы можем пойти прогуляться по окрестностям. На улицах сегодня почти нет машин. Словом, спокойно и красиво.

– Было бы здорово. Я с удовольствием.

– Тогда подождешь, пока я переоденусь?

– Нет проблем. Как раз хотела посмотреть телевизор.

Бен вернулся быстро. Чжан на кухне не появился. Скорее всего, он не любил, когда кто-нибудь посторонний присутствует при ответственном ритуале приготовления им пищи. Ладно, у него будет достаточно времени, чтобы спокойно творить свой обед. Делия застегнула молнию на куртке и в сопровождении Бена вышла в общий коридор. Он выглядел просто отлично: в джинсах чернильного цвета, вязаной шапке с фирменным логотипом и темно-серой дубленке.

Погода на улице стояла морозная, но безветренная. Снег громко хрустел под ногами. Они шли, сами точно не зная куда, и непринужденно болтали. Обо всем на свете. Редкие прохожие женского пола бросали на Делию завистливые взгляды, а на ее спутника – откровенно заинтересованные. Делия гордилась тем, что Бена все считают ее бойфрендом и что он многим нравится. Потрясающий парень! Привлекательный, умный, галантный. Если он так здорово относится к девушке, с которой едва знаком, то как же повезет его возлюбленной?

Время летело незаметно. Вот они сидят на скамейке в парке, едва ли не с благодарностью вспоминая вчерашнего грабителя, снова столкнувшего их друг с другом. А вот уже прогуливаются вдоль магазинных витрин, и Делия вспоминает интересные случаи из журналистской жизни. Она едва ли запомнила половину сказанного и услышанного в этот день. Осталось лишь общее впечатление, удивительное ощущение родства душ. Между ними обнаружилось столько похожего! Взгляды на жизнь, работу, образование, семейные ценности. Конечно, в чем-то мнение Бена расходилось с ее убеждениями, но это казалось сущим пустяком по сравнению с полным совпадением в других вопросах. Делия не раз страдала от того, что ухажеры попросту не дотягивали до ее уровня. Например, в любой момент могли с умнейшим видом сказать полнейшую ерунду, которой ей, как влюбленной девушке, следовало искренне восхищаться. Долго выдержать подобное издевательство над собой у нее не получалось. Зато в присутствии Бена она сама боялась произнести какую-нибудь глупость. Постепенно она отдавала себя во власть новому, захватывающему чувству без конкретного определения. А впереди еще целые две недели!

– Мы гуляем почти три часа, – сообщил Бен, поднимая глаза на электронные часы на многоэтажном здании. – Боюсь, Чжан заждался нас с приготовленным обедом.

– Значит, пора возвращаться. Показывай дорогу.

Дома их ждала маринованная рыба с рисом. Тренер, похоже, давно завершил трапезу и находился в одной из комнат. Бен заглянул к нему и вернулся с сообщением, что вечернее занятие переносится на час раньше. Следовательно, оно должно состояться через полчаса. Делию эта новость огорчила, так как им пришлось есть молча, экономя время. Впрочем, Чжан с лихвой восполнил те рейтинговые очки, которые успел утратить в ее глазах, когда состоялась дегустация оригинального обеда. Такого великолепия она не пробовала давно! Вроде бы продукты использовались самые обычные, но виртуозное сочетание специй придавало им потрясающий вкус. Бен обедал без лишних эмоций, наверняка успев привыкнуть к кулинарным шедеврам тренера. Закончив, он оставил тарелку на столе и убежал переодеваться. Делии торопиться было некуда. Она убрала со стола, вымыла посуду, из припасов, найденных в холодильнике, соорудила витаминный салат. Настроение просто зашкаливало. Правда, сказывалась накопленная за вчерашний день усталость. Когда все дела были завершены, ей захотелось отдохнуть. Расслабляющая атмосфера спальни незаметно склонила ее ко сну. А прервал путешествие в мир грез отчетливый стук в дверь. Оказалось, что она проспала два часа. Бен давно закончил вечернюю тренировку, успел переодеться и принять душ. Они с Чжаном приготовили ужин. Делии пришлось вставать, с трудом преодолевая сонливость. Приведя себя в порядок, она появилась на кухне. Мужчины уделяли максимум внимания единственной даме. Бен развлекал ее разговорами, Чжан предлагал оценить то или иное блюдо. В итоге Делия не пожалела, что покинула теплую кровать.

После ужина Чжан еще недолго посидел с ними, после чего, раскланявшись, отправился спать. Вскоре за ним последовали другие обитатели квартиры. Бен выглядел заметно уставшим. Делия же, наоборот, отлично выспалась, поэтому сначала отправилась в душ. Уверенная, что все давно уснули, она обернула полотенце вокруг голого тела и собиралась в таком виде прокрасться в свою спальню. Осторожно выглянув в коридор, она не заметила каких-либо признаков присутствия Чжана или Бена. Поэтому, прихватив одежду, смело вышла из ванной. Как нарочно, когда до ее спальни оставался метр, дверь соседней комнаты распахнулась. Столкновение с Беном вышло нелепое. Вещи рассыпались по полу, полотенце едва не слетело, да и парень испугался этой случайной встречи.

– Прости, получилось ужасно глупо, – лепетала Делия, убегая в свою комнату. – Пожалуйста, оставь мою одежду под дверью. Я потом заберу. Надеюсь, ты не очень испугался?

– Все нормально, – прерывающимся шепотом ответил Бен.

С его голосом творилось что-то неладное. Он увидел ее и утратил самоконтроль? Она сама почувствовала, как дрожат колени. Темный коридор ограничивал зрение, но обострял другие ощущения. Делия отчетливо запомнила, как прикоснулась плечом к обнаженной груди Бена. Наверное, его пижама расстегнулась или, может, он спит с голым торсом? Мысли откровенно эротического характера с необычайной силой нахлынули на нее. А стыд, наоборот, спрятался в самый дальний уголок. Что, если решиться на откровенное безумство и заявиться к Бену в комнату? Прийти и передать инициативу в его руки. Хотя одним своим появлением она все скажет без слов. Делия медлила, опустив ладонь на дверную ручку. Сомнения недолго боролись с безрассудством, уступив в итоге последнему.

Комната Бена встретила ее сгустком темноты, в котором полностью терялось ощущение окружающих предметов.

– Делия, что случилось? – Вопрос застал ее на пороге.

– Ничего. – Она не заготовила каких-то особенных слов. – Просто мне не спится, разные мысли лезут в голову…

Делия сделала несколько шагов в сторону кровати, но на полпути ее встретил Бен. Его сильные руки подхватили ее, смыкая кольцо страстных объятий. Полотенце осталось неприкаянно лежать на полу. У Делии закружилась голова, и только горячие губы, коснувшиеся ее губ, сказали ей, что происходящее не сон. Она не помнила, как оказалась лежащей на кровати. Темнота по-прежнему смыкалась над головой, усиливая восторг ощущений. Бен не произнес ни слова, поцелуи, ласки говорили красноречивее. Собственное тело Делия сравнила бы с пылающим костром, и огонь с каждым прикосновением разгорался сильнее. Она тоже хотела доставить партнеру удовольствие, поэтому одним решительным движением заставила его лечь на спину. Накопленный опыт легко подсказал, как себя вести. Начав с лица, шеи и плеч, она медленно опускалась вниз, попутно рисуя губами замысловатые узоры на теле мужчины. Она остановилась у пояса пижамных брюк, но даже эта незаконченная игра здорово раззадорила Бена. Он снова завладел инициативой, накрывая ее своим мощным телом. Делии нравилось, что он не торопится. Она словно перенеслась в космическое пространство, перед глазами рождались и гасли тысячи звезд. Горло свело в бесконечном страстном стоне, а сердце колотилось так сильно, будто она пробежала марафонскую дистанцию. Похоже, Бен разделял ее ощущения. Когда он, тяжело дыша, опустился рядом на кровать, она услышала у своего уха его нежный шепот:

– Ты потрясающая… просто потрясающая женщина.

– Тише, тише, – произнесла Делия, касаясь пальцами его губ. – Ничего не говори. Лучше поцелуй меня еще…

Утром она проспала еще дольше, чем в первый день. Она слышала, как встал Бен и, поцеловав ее, тихо ушел. Но самой решиться на подобный подвиг не хватало сил. И тело, и мозг пребывали в блаженно-расслабленном состоянии. Хотя постепенно ум начинали атаковать неизбежные в сложившейся ситуации вопросы. Как действовать дальше? Есть ли продолжение у романа, случившегося в порыве внезапных эмоций? И хочется ли ей этого продолжения? Делия гнала назойливые мысли, напрасно пытаясь заснуть. В конце концов она сдалась, откинув в сторону одеяло. Прохладный воздух щекотал обнаженное тело. Глазами она поискала на полу банное полотенце, но вместо него нашла полный комплект своей одежды, аккуратно развешенной на стуле. И сразу стало приятно, что Бен обо всем позаботился. Им предстоит столкнуться лицом к лицу после безумной ночи. Странно, но Делия не ощущала закономерного в таких случаях смущения, неловкости, стыда. Пожалуй, ее отношение к произошедшему больше подошло бы для ситуации, когда роман длится не один месяц и утро в чужой постели давно исчисляется порядковым номером. Неужели высокопарные фразы о родстве душ имеют под собой основание? Делия так долго искала такого мужчину, но вечно попадались не те. И вот едва она махнула рукой, забыла, погналась за мимолетным удовольствием, как чувства накрыли с головой. Казалось, пройдет еще немного времени – и можно будет говорить о настоящей любви. Той, от которой сладко замирает сердце. Той, которая толкает на сумасшедшие поступки. Да она уже сейчас была готова послать куда подальше работу, размеренную жизнь в Чикаго и пуститься в авантюру с Беном. Зачем профессиональные успехи, если вечером тебя, усталую и измученную, некому обнять, поцеловать, утешить ласковым словом? Зачем солидная зарплата на зависть подругам, когда некого порадовать дорогим подарком? Зачем огромная квартира, в которой особенно остро чувствуешь свое одиночество? Это лишнее, мишура. Делия устала от такой жизни. Возможно, подсознательно она хотела поехать в Атланту не столько из-за обиды на Бена, сколько ради смены обстановки, надежды обрести душевное равновесие вдали от зияющего пустотой дома. Женщине нелегко признаться самой себе, что личная жизнь не удалась. Всегда винишь кого-то другого, веришь в светлое будущее. Лишь изредка Делия замечала, как время утекает сквозь пальцы. Нет, хватит откладывать момент обретения счастья. Если она не решится сейчас, то потом обязательно будет жалеть. Последнее слово остается за Беном. Захочется ли ему развивать отношения, строить на фундаменте взаимного притяжения крепкое здание любви? Пусть думает сам, ее удел – надеяться и верить в лучшее.

– Учитель, я думал, что разучился чувствовать. – Бен сидел на полу в спортзале, отдыхая после тренировки. – Мне казалось, что после той трагедии немыслимо снова научиться доверять женщине. Но рядом с Делией я замечаю обратное.

Чжан внимательно посмотрел на своего подопечного, словно оценивая серьезность произнесенных слов. Потом встал у окна и долго молчал, прежде чем высказать свое мнение.

– Ты исцеляешься. Сначала ушла боль, потом обида, ненависть к себе. Сложнее всего было победить ярость, однако вместе мы сумели пройти этот путь от начала до конца. Ты очистился от прошлого и хочешь жить дальше. Если заканчивается один этап развития, то неизбежно начинается следующий. Просто слушай голос своего сердца, доверяй ему. Только не торопись. У тебя осталось последнее испытание, которое все решит. Жаль, приблизить его не в наших силах.

– О чем вы говорите, учитель? Каким образом я смогу проверить, насколько готов к новым отношениям?

– Вспомни свою прошлую неудачу. Разве в свой брак ты верил меньше, чем сейчас веришь в счастье с другой женщиной? Тебя погубила одна вспышка гнева. Так происходит всегда. Кризис либо ломает человека, либо делает выносливее. Если хочешь узнать, настал ли момент для второй попытки, дождись трудностей, опасной ситуации, когда ярость может вернуться. Ты думаешь, что победил ее, так узнай точно.

9

– Здравствуйте, меня зовут Том Флетчер. – Молодой человек нервно пригладил волосы. – Я новый сотрудник отдела хранения и учета утерянных вещей. Это вы звонили нам, верно?

– Да-да. – Проводница, дама средних лет, энергично закивала. – Понимаете, в моем вагоне из Атланты прибыла сумка без пассажира. Это новая услуга по заблаговременной доставке багажа, нововведение нашей компании. Так вот, владелец багажа на поезде не ехал. Получается, вещи как бы утеряны.

– Понятно. Ситуация, конечно, нетипичная, но попробуем разобраться. Для этого и существует наша служба. Несите сумку.

Проводница скрылась в вагоне, а Том тоскливо огляделся. По правде говоря, устраиваясь на новую работу, он ожидал большего. Все-таки внушительный послужной список, положительные рекомендации. Однако его будущий начальник долго крутил документы в руках, перечитывал несколько раз, а в итоге начал бормотать что-то про несоответствие стандартам компании. Том уже мысленно распрощался с должностью, на которую возлагал большие надежды, когда работодатель предложил компромиссный вариант. Молодой человек начинает свою трудовую деятельность в штате в качестве обыкновенного сотрудника отдела хранения и учета утерянных вещей. Дальше, по истечении трех месяцев испытательного срока, его могут перевести на другую, более оплачиваемую и престижную работу. Все зависит от усердия и компетентности Тома. Конечно, он сам ввязался в эту историю, винить некого. Только очень хочется получить заветную должность, ради такой цели стоит потерпеть три месяца. В случае неудачи уволится со спокойным сердцем, зная, что приложил максимум усилий.

Сегодня шел пятый день его работы на новом месте. Пока события развивались в нужном направлении. Начальство хвалило, особых проблем не возникало. История с утерянным багажом Тому сразу не понравилась. Придумывают всякие услуги, стремясь заработать побольше денег, а о трудностях думают в последнюю очередь. Теперь багаж без пассажиров будет регулярно появляться в поездах. Он должен найти способ выйти из ситуации без последствий, способных нанести урон имиджу компании. Мало ли, какие попадаются люди. Заявят, будто у них что-то пропало или испортилось вследствие некачественного оказания услуг доставки. Еще в суд подадут, чего доброго. Этого Том должен избежать любой ценой. Естественно, пока работает в нынешней должности. Потом пусть другие расхлебывают.

Из вагона выглянула проводница. В одной руке она держала объемистую черную сумку, в другой – длинную коробку. Том без лишних слов взвалил все на себя и быстро зашагал к склад-скому помещению. Внутри царила пустота, у всех прочих сотрудников было время обеда. Не имея ни малейшего понятия, как поступить дальше, он решил осмотреть багаж. Коробка весила совсем немного. Когда Флетчер нес ее, внутри что-то перемещалось. Сумка выглядела гораздо интереснее. Сбоку крупными буквами значился логотип «Chicago Best Channel». Том не относился к числу поклонников телевидения в целом и данного канала в частности, предпочитая компьютерные игры, но магическое сочетание слов поневоле внушало уважение. Он был заинтригован и с трудом подавил в себе искушение заглянуть внутрь. Нет, личные вещи пассажиров неприкосновенны. Очень кстати он вспомнил, что до сих пор не знает, кому принадлежит багаж. Специальные талоны с указанием фамилии были прикреплены сбоку, поэтому сразу не обратили на себя внимания Тома. На обоих листках значилось одно имя – Делия Шерри. Он колебался доли секунды. В итоге, прихватив коробку и сумку, молодой человек отправился в офис телеканала. Обыкновенное с виду здание внутри напоминало муравейник. Люди бегали, суетились, беспрерывно звонили телефоны. С третьей попытки Том добился внятного ответа на вопрос, где находятся кабинеты руководства.

– Значит, вы утверждаете, что сумка прибыла из Атланты по железнодорожному билету на имя мисс Делии Шерри? – Дэвид Картер напряженно ждал объяснений Флетчера.

На приеме у большого начальника, к которому он был направлен после долгих скитаний, парень заметно робел и смущался.

– Да, можете сами посмотреть. Там сбоку остались талоны регистрации. Ошибка исключается.

– Ладно, давайте сюда свою сумку. Сейчас посмотрим.

Сгорая от любопытства, Том старательно вытянул вперед шею, когда Картер потянул на себя молнию замка. Сначала он просто заглянул внутрь, долго изучал что-то, не спеша доставать и демонстрировать жаждущему зрителю. Флетчер уже корил себя за глупую честность, не позволившую самому узнать содержимое сумки. Естественно, его выпроводили со словами признательности, не удостоив объяснений:

– Вы оказали нам огромную услугу, – сказал Картер, вставая из-за стола и протягивая парню руку. – Должен сказать вам спасибо от лица всей телекомпании. А в качестве вознаграждения за хлопоты примите лично от меня сто долларов. Вы добросовестно выполняете свою работу.

Чисто машинально бедняга Том схватил маячившую перед его носом купюру. Однако про главную цель визита он не забывал. Чего смущаться, этот телевизионный босс сам настоящий прохвост! Если благодарит за помощь, так пусть старается по полной программе. Одной подачкой не отделается. Том набрался наглости:

– Мистер Картер, понимаете, меня приняли на работу с испытательным сроком. Каждый успех, каждая похвала на счету. Раз уж вы говорите, что моя помощь сильно пригодилась, то я со своей стороны хочу попросить вас позвонить моему начальнику.

– Вы, как я успел заметить, шустрый парень. Ладно, пойду вам навстречу, если просите. Устроим все наилучшим образом.

– Правда? Спасибо, спасибо. Честно говоря, я не надеялся, боялся отказа. Понимаете, я на самом деле хороший сотрудник, но мне требуется развитие, карьерный рост, признание заслуг… – Том говорил еще много и быстро в том же духе.

Картер до поры до времени вежливо кивал, а затем постепенно начал теснить гостя к выходу. В приемную Флетчера он буквально вытолкнул, по-отечески приобняв за плечи. Впрочем, Том почти не огорчился, признавая свою чрезмерную назойливость. Зато настроение улучшилось на несколько пунктов. Он шагал по улице, живо воображая, как его шеф снимает трубку и едва не падает со стула, узнав, кто хочет похвалить нового сотрудника. Заветная должность почти в кармане. Хотя… Он застыл посреди дороги словно соляной столп, проклиная себя за глупость. Забыл оставить мистеру Картеру телефон и координаты начальника. Обратный путь до офиса Том проделал в два раза быстрее. Влетев в приемную с секретаршей, он решительно направился к кабинету телебосса, но был встречен шквалом негодования. Дама, занимавшая стол референта, категорически запретила ему приближаться к заветной двери. Когда бедолага потребовал, чтобы Картеру сообщили о визите, его просьбу выполнили. Только недавний покровитель отказался принимать Флетчера. Он пытался возразить и в результате был выставлен на улицу в сопровождении охраны. Проклиная все на свете, Том плелся вдоль дороги, прощаясь с мыслью о легкой победе…

Едва за странным посетителем закрылась дверь, Картер с нетерпением побежал смотреть видеозапись, найденную в сумке Делии. Как он и предполагал, на пленки были кадры весьма откровенного характера с участием двух мужчин. Браво, мисс Шерри! Настоящий профессионал! Дэвид искренне ею восхищался. Кто знает, может в штате репортеров скандальной хроники скоро произойдет пополнение. В зависимости от того, насколько удачным получится этот материал. Картера лишь слегка смутил способ доставки кассеты. Однако он поспешил списать это на возникшие у Делии проблемы. Пришлось переслать тайно. Бывает. В таких деликатных делах всегда много подводных камней. Ничего, теперь материал в надежных руках. Остается выбрать подходящий день и время для трансляции. Картер наизусть помнил вещательную сетку канала, поэтому, не глядя, назначил дату выхода в эфир через два дня.

Делия снова провела ночь в спальне Бена. Вчерашний день многое расставил по местам. Например, она убедилась во взаимности своих чувств. У них состоялся первый откровенный разговор. Пока обошлось без обещаний, клятв и серьезных признаний, но начало было положено. Делия прекрасно понимала, что торопиться в любовных делах не стоит. Хватит и одного ее поспешного поступка – заявиться к Бену среди ночи. К счастью, он не истолковал ее поведение как проявление распущенности. Сам признался, что пришел бы к ней, если бы она не оказалась такой смелой. Внимательно выслушав Бена, она запрятала подальше внутренние противоречия и приготовилась наслаждаться двумя неделями бурного романа. Как будет потом? Время покажет. Делия чувствовала, что готова остаться, если Бен попросит об этом. А если нет? Она сильная женщина, сумеет пережить очередной удар судьбы. Только сердце все равно не слушалось скептических раскладов разума, сладко замирая в ожидании чуда. И предвкушение всепоглощающей, огромной любви было запечатлено где-то на уровне интуиции.

– Просыпайся, милая. – Теплое дыхание Бена щекотало шею. – Новый день уже наступил. А у меня для тебя сюрприз.

Делия приоткрыла веки, щурясь от яркого света. Рядом сидел Бен и смотрел на нее. Его глаза сияли яркими голубыми искрами. Бесследно исчезла ледяная дымка, так поразившая ее при первом знакомстве. В них всегда пряталась какая-то отчужденность, глубоко запрятанная боль. А теперь она ушла, уступив место мягкому, завораживающему свету. Делия, еще до конца не веря в чудесную метаморфозу, села возле Бена, ласково обняла его за шею.

– Ты сегодня другой, – прошептала она, убеждаясь в своем открытии. – Знаешь, мне кажется, что я крепко заснула и вижу сказочный сон. Все так нереально, похоже на игру воображения.

– Хочешь, я докажу тебе обратное? – улыбнулся Бен.

Он поцеловал ее со всей нежностью, на которую был способен. Счастье теплыми волнами разлилось по телу, до самых кончиков пальцев. Пусть это длится вечно, думала Делия, замирая от его ласковых прикосновений. Но Бена, похоже, заботило что-то другое. Он поднялся и придвинул поближе к кровати тележку с подносом, которая удивительным образом не попала в ее поле зрения. Между тем ее ожидал красиво сервированный завтрак. Кофе еще ароматно дымился.

– Как здорово! Лучшего сюрприза ты придумать не мог!

Делия была в восторге. От большинства мужчин не дождешься элементарного проявления заботы, а уж завтрак в постель… Это высший пилотаж в ее понимании. Второй день она жила в состоянии эйфории. Неужели такое возможно?

Хотя еда на подносе предназначалась исключительно для Делии, она поделилась с Беном фруктами, превратив заурядный завтрак в настоящее шоу. Они задавали друг другу вопросы об их привычках, пристрастиях и за каждый угаданный ответ забирали себе что-нибудь из завтрака. В итоге у них получилось примерное равенство.

– Видишь, сегодня я узнала о тебе много нового, – сказала Делия, отрывая дольку мандарина. – Если будем устраивать подобные вещи каждый день, наверстаем годы тесного общения.

– Да у меня уже создалось ощущение, что я знаю тебя не один год. Знаешь, как говорят иногда про родство душ… – Бен замолчал. Он словно собирался с мыслями, подбирал слова для важного признания.

Делия замерла в ожидании. Интуиция подсказывала ей: должно случиться что-то важное для них обоих. Она не знала, как будет сформулирована фраза, прозвучит ли вопрос или просьба, но в своем ответе совершенно не сомневалась. Бен перевел дыхание и начал заново:

– Делия, я понимаю, мы знакомы очень мало. А любое решение должно быть взвешенным и продуманным, но иногда стоит рисковать. Это чем-то похоже на спорт. Так вот, прошу тебя подумать над тем, что я сейчас скажу…

Телефонная трель безжалостным образом ворвалась в магическую атмосферу их разговора. Бен умолк, отвлекся и сразу как-то потерялся. Делия хоть и почувствовала досаду, но виду не подала. С тяжелым вздохом он пошел отвечать. Она смиренно ждала, устроившись поудобнее.

– Да, я знаю… Разве сроки уже истекли?.. Принято новое постановление?.. Я понял, так когда?.. Хорошо, скоро буду.

– У тебя все в порядке? – тактично спросила она, как только он повесил трубку. – Ты выглядишь обеспокоенным.

– Ерунда. Позвонили из федерации тэквондо. Видите ли, у них ввели новые правила, согласно которым налоги с призовых денег теперь нужно выплачивать в течение двух недель после соревнований, а раньше давали месяц. Поэтому я не торопился, думал, что еще есть время. Короче, требуют, чтобы я немедленно погасил задолженность, иначе наложат штраф и могут не допустить к следующему турниру. Придется ехать, как ни жаль. Это займет пару часов. Поговорим позже, хорошо?

– Конечно, дело серьезное, безотлагательное.

– Прости, я сам не в восторге от того, что нам помешали.

– Не надо извиняться, ты ни в чем не виноват. – Делия приблизилась к Бену для прощального поцелуя. – Возвращайся поскорей, я собираюсь приготовить феерический обед.

– Правда? Звучит заманчиво. – Он обнял ее. – Обещаю вернуться так быстро, что ты не заметишь моего отсутствия.

Она кивнула в знак согласия. Как еще реагировать? Жаль прерванного объяснения, но катастрофы не случилось. У них в запасе достаточно времени для многих и многих часов бесед.

Бен быстро собрал необходимые документы, чековую книжку. Через десять минут после телефонного звонка он покинул квартиру. А Делия решила, не теряя времени даром, привести себя в порядок и приготовить обед. Душ, прическа, макияж – все шло по обычному расписанию. В вихре разных дел она внезапно обнаружила, что с утра еще не видела Чжана. В принципе кореец всегда каким-то чудом умел оставаться незаметным, а ближе к вечеру очень редко покидал свою комнату. Правда, на первую половину дня его тактичное поведение не распространялось. Наоборот, вчера он с видимым удовольствием завтракал в компании влюбленных, угощал их каким-то редким сортом чая, присланным родственниками. На всякий случай Делия решила напомнить о себе, рассказать, куда поехал Бен. Однако на стук в дверь никто не отозвался. Комната оказалась пустой, спортзал – тоже. Получалось, что Чжан ушел, когда она принимала душ. У всех, словно по расписанию, появились срочные дела вне дома. Делии пришлось смириться с вынужденным одиночеством.

К счастью, в запасе имелись грандиозные планы, которые требовали скорейшего воплощения. Делия прогулялась до ближайшего супермаркета и вернулась с тяжелым пакетом, набитым разными продуктами. Чтобы готовить было веселее, она включила телевизор для звукового сопровождения. Везде шли дневные сериалы, идиотские ток-шоу. Бесцельно переключая каналы, Делия остановила свой выбор на родной чикагской программе. Ее вел знакомый журналист Билл Кларк, большой любитель пестрых рубашек. Каждый будний день он развлекал аудиторию, состоявшую в основном из домохозяек, сюжетами на актуальные темы с их последующим обсуждением. Иногда получалось забавно, но чаще выходила низкопробная пародия на настоящее, зрелищное ток-шоу, щедро разбавленная скандалами. Впрочем, как часто случается, гнусные вещи с завидным постоянством приковывают внимание людей. Рейтинги Билл выдавал на зависть многим коллегам. Картер дорожил им, регулярно увеличивал зарплату, страхуясь от конкуренции со стороны других телевизионных боссов.

Делия решила посмотреть программу Билла для поднятия настроения. Абсурд, который редакторы порой выносили на обсуждение, кроме смеха, не вызывал никаких эмоций. Она включила где-то на середине эфира. На экране Кларк в кислотно-салатовой рубашке, расшитой золотистыми бабочками, состроил серьезную физиономию и сообщил телезрителям:

– Добрый день, мы продолжаем наш разговор на тему: «Цена спортивных побед». И сейчас вашему вниманию будет представлен эксклюзивный репортаж, полученный нами только на днях. Настоятельно рекомендую увести детей от телевизора.

Тревожное предчувствие шевельнулось в душе Делии, когда Билл произносил этот спич. Она застыла перед экраном, забыв об обеде. Пошли первые кадры, которые невозможно было не узнать. Ее пленка, эта жалкая подделка, демонстрировалась на всю страну, безжалостно уничтожая репутацию Бена. Но как, каким чудом запись попала к ним в руки? Делия закрыла глаза, но мерзкие кадры стояли перед глазами. Слезы ручейками текли по щекам, ее не подвергали в жизни худшей пытке. Рушился красивый мир, долгожданное счастье втаптывали в грязь. Виновата она одна. Больше не сдерживаясь, Делия громко разрыдалась. А видеозапись как будто длилась бесконечно, сопровождаемая противными комментариями Кларка:

– Главными действующими лицами являются спортсмен, чемпион по тэквондо Бен Рэдл, и его тренер. Об их отношениях давно ходили двусмысленные толки, нашедшие, как видите, свое подтверждение…

Делия схватила пульт и, выключив телевизор, запустила им в стену. Удивительно, его пластмассовый корпус выдержал, зато вдребезги разбилось хрупкое женское сердце. И виной тому послужило самое нелепое предательство. Ведь она не собиралась обнародовать пленку, думать забыла про свою глупую месть. Ну почему, почему?! Всему конец: сказке, мечтам, надеждам. Разве можно такое простить? Когда Бен увидит эту гнусную ложь… Какая там любовь?! Он станет презирать ее, повернется спиной. И будет абсолютно прав. Нет, Делия не вынесла бы снова его ледяного взгляда. После того как увидела другие глаза, лучившиеся нежностью. Это выше ее сил – сидеть здесь, покорно ожидая расплаты. Она понимала, что сделанного не вернешь. Лучше исчезнуть. Быстро и безболезненно. Бен не заслужил такой женщины, которая зарабатывает на жизнь, копаясь в чужом грязном белье.

Ополоснув лицо холодной водой, Делия собрала сумку. Денег на билет до Чикаго достаточно. Она стояла в коридоре, не решаясь открыть входную дверь. Чего-то не хватало. Нельзя уходить вот так, словно признаешь свою вину и совсем не раскаиваешься. Бен имеет право знать, как все произошло на самом деле. Пусть у нее недостанет решимости рассказать ему лично, можно передоверить это бумаге.

Делия вернулась на кухню и достала из сумки блокнот с ручкой (верных спутников журналиста). Писать о личном, о себе оказалось намного сложнее, чем сочинять лаконичные тексты для репортажей. Здесь были бессильны и хороший слог, и логика, и богатый словарный запас. Правда. Она одна имела значение. И Делия постаралась написать максимально честно, не утаивая своих ощущений. Иначе зачем тратить время на пустые объяснения? Бен начнет думать, что она всегда была заносчивой, самовлюбленной и расчетливой. Он скомкает листок и отправит его в мусорное ведро. А ей хотелось, чтобы он задумался над этим письмом, понял ее в какой-то мере. Склонившись над столом, Делия снова пережила события последних дней. И острая боль волнами нахлынула на сознание. Внутренний протест все еще бушевал в душе. Слезы мешали дышать. Оставив листок на столе, она бегом бросилась к входной двери. Мгновение – и одна часть жизни осталась по ту сторону стены, а другая, тягостная и безрадостная, началась с пустого, унылого коридора.

Бен быстро уладил свою проблему. Заполнил несколько документов, проставил сумму и подпись на чеке. Он уже предвкушал возвращение домой. Там ждет Делия. Красивая, волнующая. Его переполняли чувства. Он парил над землей. Жизнь сверкала яркими красками. Ко второму шансу вела долгая дорога длиной в десять лет. Но все не зря. Бен встретил свое счастье. Просто они заблудились на пути друг к другу. Он преодолевал препятствия, боролся с самим собой. И как будто всегда знал, что еще настанет время любви. Что еще будет возможность забыть об ошибках прошлого, начать с чистого листа. Труднее всего было простить себя, позволить себе простые человеческие слабости вроде желания иметь семью.

Бен сам не мог толком объяснить, когда влюбился в Делию. Наверное, с первого взгляда. С ее первых слов, полных презрения, он больше не мог сосредоточиться на бое. Хотелось доказать, что она ошибается в своих суждениях. И вместе с тем обратить на себя внимание, заинтересовать. Бен только сейчас начал понимать истинные мотивы своего поведения. Все поступки совершались на уровне неосознанных желаний. Только потом он подумал, как сильно, должно быть, обидел ее. Видимо, сама судьба захотела, чтобы они встретились снова, да еще при особых обстоятельствах, когда Бен смог продемонстрировать ей умение не только изысканно унижать, но и самозабвенно защищать. С того момента он уже старался не упускать инициативы, уговорил Делию остаться в Атланте сначала на ночь, потом до конца отпуска…

– Эй, Рэдл! – Окрик за спиной заставил его отвлечься от приятных мыслей. – Да ты, оказывается, отработал каждую свою победу по полной программе! Совместил, так сказать, приятное с полезным? Молодец, отличился!

Речь принадлежала Стиву Абрамсу, давнему противнику Бена. Они вечно боролись друг против друга за звание чемпиона штата. Пока удача склонялась на сторону Рэдла. Он удивленно посмотрел на Стива, который выглядел чрезвычайно довольным.

– Абрамс, что с тобой? Откуда такая разговорчивость?

– Как откуда? – насмешливо произнес тот. – Ты же у нас сегодня герой дня, новоиспеченная звезда телеэкрана! Вот я и решил засвидетельствовать восхищение твоими уникальными методами подготовки к соревнованиям. Извини, позавидовать тебе не могу, поскольку сам придерживаюсь другой ориентации.

Издевательский тон Абрамса ничуть не вывел Бена из себя. Наоборот, он с бесконечным терпением слушал его глупые рассуждения, не догадываясь о скрытом в них подтексте.

– Знаешь, – со вздохом заметил Бен, – если бы твое красноречие хоть отдаленно можно было бы сравнить с той техникой, которую ты показываешь на даянге, пояс чемпиона доставался бы мне раза в два реже.

Абрамса явно разозлил его ответ. Бедняга еще кричал что-то вслед, когда Бен спускался по лестнице. Интересно, какая муха его укусила? Обычно он предпочитал при встречах с соперником презрительно смотреть и молчать. И при чем здесь упоминание о телевидении, намеки на якобы особый способ подготовки к соревнованиям? Полнейший бред. Парень совсем спятил. Бен решил не обращать внимания на разные глупости.

В холле здания, принадлежавшего федерации тэквондо, собралось необычно много народу. Все увлеченно обсуждали что-то, разбившись на группы. Правда, когда появился Рэдл, воцарилось молчание. Молоденькая девушка, работавшая секретаршей, не сдержалась и противно захихикала. На лицах остальных тоже обозначились едкие ухмылки. Бен поздоровался с одним из местных судей и протянул руку для приветственного пожатия, но тот сразу занервничал, покраснел, стал лепетать про жирный пирожок, который только что доел. Короче, опасливо спрятал ладонь за спину, словно Бен насильно мог принудить его к рукопожатию. Но Бен лишь равнодушно пожал плечами. Другой знакомый, чиновник федерации, повел себя смелее. Здороваясь с Беном, он заметил с улыбкой:

– Знай, я в любом случае уважаю тебя как талантливого спортсмена. Только боюсь, остальные неправильно меня поймут.

– Если честно, я плохо представляю, что ты сейчас имеешь в виду. У всех такой вид, будто я заявился сюда по меньшей мере голым. Пятью минутами раньше я встретил на лестнице Абрамса и тот нес какую-то ахинею про телезвезду, мои спортивные успехи… Ладно, один заболел горячкой, но теперь у меня создалось впечатление, что по зданию федерации бродит заразный вирус. Может, вы перестанете говорить загадками и объясните, из-за чего такой переполох? Или будете дальше подбрасывать мне шарады в порядке очереди?

Слова Бена слышали многие. Однако отклика на них не последовало. Чиновник, пробормотав извинения, скрылся в своем кабинете. Остальные просто разбрелись кто куда. Холл стремительно пустел. Только молоденькая секретарша, изобразив на лице подобие сочувствия, заметила ему, уже уходя:

– Сейчас много чего показывают и говорят. Часто нагло врут, сама знаю. Вы не переживайте. Если это ложь, со временем все уляжется. Ну а если правда, больше не придется скрываться. Ищите во всем положительные моменты. Удачи.

– Подождите, пожалуйста, – позвал Бен, делая шаг ей навстречу. – Скажите, из-за чего мне не следует переживать?

К сожалению, девушка проворно скрылась в коридоре, где находилась дамская комната. Рэдл уже порядком устал от этого сумасшедшего дома. Пора выбираться отсюда, пока ему не успели окончательно испортить настроение. Когда дурацкий переполох пойдет на убыль, они сами все подробно расскажут. Наверное, журналисты сморозили какую-нибудь глупость или напечатали идиотскую фотографию. Они любят глумиться над людьми на пустом месте. Хотя ему на это в общем-то наплевать.

Бен поймал такси и назвал водителю свой адрес. Он вспомнил, что Делия обещала приготовить романтический обед на двоих. Звучит заманчиво. Лучшего способа расслабиться, отдохнуть после переполоха в федерации придумать сложно. Чжана до вечера не будет дома. Предупредил еще вчера, что отлучится по срочным делам. Квартира целиком в их распоряжении. Можно будет наконец закончить утренний разговор. Бен чувствовал в себе готовность к серьезному шагу. И не важно, сколько они знакомы. Иногда люди живут под одной крышей годами и практически ничего не знают друг о друге. Он убедился в этом на собственном горьком опыте…

Входная дверь оказалась незапертой. Он вошел внутрь, опасливо оглядываясь по сторонам.

– Делия! – позвал он на всю квартиру.

В ответ тишина. Или она ходила в магазин и не закрыла за собой дверь, или ее открыл кто-то посторонний. Хотя следов взлома Бен не заметил. Он забеспокоился, весь напрягся, приготовившись отразить внезапное нападение. Тихо передвигаясь, приступил к осмотру комнат. Правда, уже в кухне загадка нашла свое разрешение. На столе, рядом с недорезанным салатом, между большой тарелкой и разделочной доской, белел листок, исписанный мелким неровным почерком.

«Бен! Я виновата перед тобой, как никто другой. Не знаю, сможешь ли ты меня простить, но постарайся хотя бы понять. Я говорила, что приехала в Атланту в командировку. Так вот, моим заданием было достать компромат на тебя и твоего тренера. После нашей стычки на соревнованиях я хотела отомстить тебе любыми средствами, и эта месть заставила меня использовать самые низкие методы. В спортивных кругах ходили слухи, будто ты находишься в близких отношениях со своим тренером. Я ухватилась за сплетню и уговорила шефа отпустить меня в командировку, чтобы достать компрометирующую тебя информацию. Помнишь, недавно на улице на тебя случайно налетел мальчик? Я наняла его, чтобы украсть твои ключи от квартиры. В один из дней мне удалось незаметно проникнуть в твой дом. На книжной полке у тебя в спальне я установила специальную беспроводную камеру. Спустя неделю воспользовалась моментом, когда вас не было дома, и забрала видеозапись. К моему тогдашнему разочарованию, на ней не было ровным счетом ничего, что подтверждало бы мои догадки. Но я… я совершила поступок, о котором, похоже, буду жалеть до конца жизни. Мне удалось смонтировать кадры, где Чжан делал тебе лечебный массаж. Они стали выглядеть двусмысленно.

В вечер нашей встречи, как ты помнишь, я уезжала в Чикаго. Мой багаж забрали заранее, и пленка прибыла к месту назначения. Каким образом она попала в руки моих коллег, я понятия не имею. Клянусь! Мне уже давно расхотелось тебе мстить. Наоборот, я корила себя за эти отвратительные намерения, собиралась уничтожить запись, когда вернусь домой, а шефу соврать что-нибудь. Сама не понимаю, почему в итоге ее пустили в эфир. Они не спрашивали моего разрешения, не пытались связаться со мной. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы ни за что не поступила так…

Прости. Знаю, извинения звучат глупо. Тем более когда дело сделано. Тебя облили грязью на всю страну, и я принимала в этом активное участие. Но, поверь, в редакцию пленка попала без моего ведома. Для меня явилось полной неожиданностью, когда кадры показали сегодня в ток-шоу Билла Кларка.

Конечно, ты имеешь полное право ненавидеть меня после всех неприятностей, случившихся по моей вине. Просто знай: я искренне раскаиваюсь. И ты по-настоящему мне нравился. Рядом с тобой должна быть самая лучшая девушка, которая не нанесет тебе удара в спину, как поступила я. Передай, пожалуйста, мои извинения Чжану. Мне очень-очень жаль. Постарайтесь простить меня, если сможете. Я возвращаюсь в Чикаго. Прощай.

Делия Шерри».

Бен читал и перечитывал письмо, потрясшее его до глубины души. Вот и настал тот кризисный момент, которого советовал дождаться учитель. Бен читал и прислушивался к своим чувствам: не проснется ли внутри разрушительная ярость. Нет, ей не нашлось места среди других эмоций. Надо дождаться, когда придет Чжан. Они вместе отпразднуют самую главную победу в жизни Бена. Ведь это их общая заслуга, плод совместных усилий, изнурительных тренировок, многочасовых бесед. Ярость побеждена, укрощена! Он испытывал ни с чем не сравнимое ликование.

Делия, безусловно, не виновата. Да и стоит ли рушить отношения из-за подобных мелочей? Плевать он хотел на общественное мнение, на тупые насмешки и пересуды. Пусть думают что хотят. А он будет бороться за свое счастье. Если двое людей хотят быть вместе, никакие препятствия не страшны. Делия действовала под влиянием импульса. Но она не совершила ничего ужасного, того, что невозможно простить. Бен десять лет учился прощать. К тому же картина событий, если посмотреть спокойно, большей частью состояла из случайных совпадений, чем из злого умысла. Так вот в чем причина странного переполоха в федерации! Неужели все оказались настолько глупыми, что поверили паре кадров? Бену даже стало жаль тех людей, которые не оценивают друг друга по собственному мнению, а верят выводам журналистов. Наоборот, он видел в Делии замечательную девушку, восхищался ее искренностью, умом, красотой. А ошибки… Их совершают все. Порой безобидные на первый взгляд вещи приводят к жутким последствиям. Порой нами руководят первобытные инстинкты. Но важно лишь то, что способно сделать окружающий мир лучше и прекраснее. Одному созиданию под силу спасти людей.

Чжан вернулся ко времени вечерней тренировки. Он властно прервал Бена на полуслове, приказав сосредоточиться на занятии. Только после сотен отработанных, отточенных ударов ему позволили рассказать, что же важного с ним произошло. С замиранием сердца Бен поведал учителю о пленке, о роли Делии в этом деле, упомянул о письме. Чжан слушал, погрузившись в глубокую задумчивость. Когда Бен замолчал, он задал самый главный для них обоих вопрос:

– Что ты чувствуешь? Закрой глаза и прислушайся к себе.

Ученик повиновался. Теперь он смотрел внутрь себя, видел неясные образы, которые требовалось выразить словами.

– В моем сердце горит огонь, – медленно произнес Бен. Сомкнутые веки не дали ему заметить, как напряглись при этом мускулы на лице Чжана. – Но он какой-то другой. Светлый, податливый. Пламя ярости на него не похоже. Оно обжигало, рассыпало искры, к нему не хотелось прикасаться.

– В твоем сердце зажегся огонь добра, – улыбнулся учитель. – Я знал: рано или поздно твой путь подойдет к концу. Ты освободишься от демонов зла. Для меня великая честь, что я внес скромный вклад в твой многолетний труд, Бен.

– Спасибо вам, учитель. Только ваша мудрость, доброта и терпение помогли мне дойти до конца. Я смотрю на мир другими глазами. Вашими глазами. Вы спасли меня от себя самого.

– Да, теперь я спокоен. Ты смело пойдешь навстречу своему счастью. Твое обучение наконец-то подошло к концу. – Чжан по-отечески обнял Бена, чего никогда не позволял себе раньше. Потом, не сказав больше ни слова, покинул зал для занятий.

Бен решил не беспокоить учителя, дать ему время подумать. У него самого все помыслы сейчас касались одной Делии. С мечтами о ней закончился этот трудный день.

Следующим утром, когда подошло время утренней тренировки, Бен постучал в комнату Чжана. Ему никто не ответил. Спальня оказалась пустой, лишенной даже намека на обжитость. Пропали все вещи, принадлежавшие учителю: одежда, книги, циновки с пола, картины и статуэтки. Тренер тоже бесследно исчез.

10

В окно светила луна. За последнюю неделю, словно реабилитируясь, зима щедро засыпала Чикаго снегом. Морозная погода располагала к прогулкам и развлечениям на свежем воздухе. Однако Делия всего один раз сходила на каток. Да и то потому что дома сидеть стало просто невыносимо. Она с завистью смотрела на счастливые любовные парочки. Как нарочно, они попадались на глаза в немыслимом количестве, стоило ей лишь выйти из дома. По магазинам тоже нельзя было пройтись спокойно, предпраздничная суета сбивала с толку. Сама Делия не ощущала стремительного приближения Рождества. Ни за пять, ни за два, ни за один день до наступления. Тем более оставшиеся два часа она собиралась заниматься тем же, чем занималась с момента возвращения. Скучать. И иногда плакать. Смотреть в окно на падающий снег. Если подумать, многое ли изменится в ее жизни, когда один день сменит другой? И совсем не важно, как его назвали – День независимости или Рождество. Чудеса в эту ночь могут случиться с тобой только в том случае, если ты героиня фильма. Или хотя бы любовного романа. А реальность диктует другие правила. Никому нет дела, как она проводит этот вечер. Предательски молчит телефон. Даже родителям Делия дозвонилась с огромным трудом. Они собирались пойти в гости к друзьям, поэтому разговор получился коротким. В спешке мама даже не спросила, с кем дочь собирается встречать праздник. Поговорить с коллегами особого желания не возникало. Вообще-то она никому не сообщила, что находится в Чикаго. На студии появляться не хотелось. Иначе жизнь Дэвида Картера оказалась бы под угрозой. Пусть пройдет время. Надо успокоиться, взять себя в руки, пережить тяжелый период. А потом, после праздничных каникул, Делия подумывала уволиться. Жаль, конечно. Столько сил, энергии отдала этому каналу, практически в одиночку формировала его духовную, интеллектуальную составляющую. Хотя незаменимых сотрудников не существует. Картер дня через два уже найдет привлекательную, неглупую журналистку, попросив ее лишь скопировать стиль Делии Шерри. И свершится чудо! На экране вспыхнет новая звезда программ, посвященных культуре. Ладно, ей не жалко. Главное, что собственная индивидуальность всегда останется при ней. А найти работу можно на одном из региональных каналов. Хорошие корреспонденты везде нужны. Она согласна работать где угодно, кроме чикагского канала. Противно дышать одним воздухом с Биллом Кларком, наблюдать, как он копается в грязи, подбадриваемый щедростью Картера. Куда им обоим до просмотра репортажа с выставки! Интереснее ведь залезть в чью-то постель, проникнуть в чужой дом, а потом рассказать об этом всей стране. С недавних пор Делия стала замечать, как, стараясь соответствовать концепции канала, забывает об этике, такте, профессионализме. Случай с Беном лишний раз подтвердил отчетливую тенденцию, стал последней каплей, переполнившей чашу недовольства собой и работой. Пора прекратить мучить себя.

Часы в гостиной пробили десять. Делия, одетая по-домашнему – спортивные штаны, водолазка, теплые шерстяные носки, – забралась с ногами на широкий подоконник. Чикаго выглядел очень нарядно. Коммунальные службы украсили гирляндами чуть ли не каждое дерево в городе. Все искрилось, переливалось, мигало разноцветными лампочками. Сегодня она купила елку, хотя сначала не собиралась. Просто по дороге в магазин проходила мимо распродажи хвойных красавиц и подпала под их магическое влияние. Захотелось принести в пустую унылую квартиру запах морозного леса. Тот запах, который навевал счастливые детские воспоминания. Вот они всей семьей сидят за праздничным ужином. На столе индейка, приготовленная по фирменному маминому рецепту, мандарины, конфеты, сливовый пудинг. Горят забавные свечи в форме фигурок гномов. И в углу стоит высокая, почти до потолка, елка, украшенная бумажными ангелами, стеклянными шарами, бусами, бантиками. Для нее, еще маленькой девочки, не было на свете лучше места, чем уютная столовая их дома.

Делия нарядила свою персональную елку почти как в детстве. Сама вырезала ангелов, снежинки, привязывала ленты. После этого на душе как будто стало легче, светлее. Она даже поставила в холодильник бутылку французского шампанского, намереваясь отметить наступление праздника бокалом игристого напитка. Все-таки традиции существуют отдельно от сознания. Несмотря на отвратительное настроение, как-то незаметно ей удалось соблюсти многочисленные компоненты праздника. Например, елка органично вписалась в интерьер. Глоток шампанского поможет расслабиться. Свечи, расставленные по углам комнат, создают иллюзию уютного домика, затерянного высоко в горах и лишенного благ цивилизации. Если бы это соответствовало действительности, то одиночество хотя бы было оправданным.

Большего всего Делия страдала от того, что вокруг кипела жизнь. Люди собирались вместе, шутили, подводили итоги уходящего года. Если подумать, для нее эти двенадцать месяцев прошли впустую. Она словно подчинялась заранее составленному расписанию: работа, заточение в четырех стенах, скоротечные романы, стиравшиеся из памяти спустя неделю после расставания. А ведь на прошлое Рождество, порвав с очередным кавалером, Делия загадала встретить наконец-то своего мужчину. Казалось, желание почти сбылось…

Ночное небо сверкало россыпью блестящих звезд. Они висели над городом, словно праздничные гирлянды на необъятной елке, а ее макушку венчал круглый диск луны. Делия опустила глаза вниз, туда, где тянулись улицы, расчерченные белыми полосками снега. Небо и земля. Как вы далеки друг от друга! Окрыленная любовью, она хотела подняться до самых звезд, но забыла про суровый закон земного притяжения. Всегда найдутся обстоятельства или люди, под влиянием которых счастье полета закончится болезненным падением. Боль разочарования по капле забирала силы. Сколько раз после приезда домой ей хотелось снять трубку, набрать номер Бена и, не сказав ни слова, просто послушать его голос! Но неимоверным усилием воли Делия удерживалась. Прошлое нужно отпустить, иначе прощание с ним будет в сотню раз больнее, мучительнее. Только сердце сопротивлялось, терзало неостывшими чувствами, подбрасывало воспоминания. Она могла часами лежать на диване, вновь возвращаясь к каждому счастливому мгновению. Правда, легче после подобного занятия не становилось. И сейчас, замечая, как постепенно настраивается на опасную волну грустных мыслей, Делия спрыгнула с подоконника. Лучше занять себя чем-нибудь. Ну хотя бы нарядиться к празднику. Как-то глупо пить шампанское с шерстяными носками на ногах.

Черное бархатное платье с открытой спиной сразу подняло настроение. Она ярко накрасила глаза серебристыми блестками. Теперь уж точно не заплачешь, в противном случае придется помучиться, смывая растекшийся макияж. Губы и вовсе остались матово-бледными, подчеркивая фарфоровую прозрачность кожи. В качестве завершающего штриха Делия достала из шкафа босоножки, украшенные стразами. Получилась светская львица и милая домашняя кошечка в одном флаконе. Открытый провокационный наряд резко контрастировал с незамысловатым макияжем. Зеркало не врало. Она по-прежнему оставалась привлекательной. Стоит ей выйти на улицу в таком виде, накинув сверху лишь короткий полушубок, как мгновенно выстроится очередь из ухажеров. Другое дело, что мужчины в целом не интересовали Делию. Только один безраздельно властвовал в ее сердце. Одного его она напрасно мечтала встретить на заснеженной улице. С ним хотела быть рядом. Спать, положив голову на его широкую грудь, и считать удары его сердца, которое бьется в одинаковом ритме с ее собственным. Неосуществимо… Делия опустилась на пол, устланный мягким ковром. Сердце разрывалось на части. В горле стоял противный ком невыплаканных слез. Держись, держись! – уговаривала она себя. И тут позвонили в дверь.

Кто это может быть? Скорее всего, соседи. Пришли попросить пакетик специй или банку консервированных персиков. Ладно, хороший повод хоть с кем-то перекинуться парой фраз. Делия встала и пошла открывать, громко стуча каблуками по паркету. Она даже не посмотрела в дверной глазок, настолько была уверена, кого увидит на пороге. Однако там стоял другой человек. Тот, кого можно было представить здесь разве что в мечтах. Бен. Сверху донизу занесенный снегом, он смотрел на нее своими теплыми синими глазами. У Делии закружилась голова. Это происходит не наяву. Сейчас сон оборвется и она снова очнется в пустой квартире. Нет, Бен не стал бы приезжать. После всего, что случилось с ним по ее вине… И все же она инстинктивно протянула руку навстречу прекрасному видению. Ладонь коснулась его щеки. Она ощутила холод, ее нежную кожу слегка уколола отросшая щетина. Только тогда пришло осознание реальности происходящего.

– Ты настоящий! – выдохнула Делия, теряя сознание. Пол стремительно уходил из-под ног, но сильные руки остановили падение.

Бен легко подхватил ее на руки и отнес на диван в гостиной. После обрызгивания холодной водой она снова открыла глаза. Бен никуда не исчез. Наоборот, он сидел рядом и держал ее за руку.

– Бен, я не ожидала… – лепетала Делия. – Ты так внезапно появился. Прости, глупо вышло с моим обмороком.

– Тише, тише. – Его рука ласково сжала ее ладонь. – Полежи спокойно хотя бы минуту. Ты здорово меня напугала.

– Сама не понимаю, что со мной случилось. Наверное, от переизбытка эмоций. Но мне уже гораздо лучше. Кстати, как ты меня нашел? Где узнал адрес?

– Мне дал его твой коллега, Джек Хон. Почему-то только он из всего штата вашей студии знал, где ты живешь. Сначала я приехал в офис, но там царил форменный беспорядок. От меня все отмахивались, не давали даже рта раскрыть, чтобы задать вопрос. А те два человека, которые захотели помочь, вспомнили скандальную пленку и категорически отказались тебя выдавать. Испугались, что я приехал ради мести. Потом все-таки дали адрес твоего оператора, пришлось ехать к нему на другой конец города. Здесь тоже не обошлось без уговоров и объяснений. Я уже думал, что не успею добраться к тебе до двенадцати часов.

Делия села, стараясь унять нервную дрожь.

– Прости меня за все. Я презираю себя за этот поступок. По моей вине тебе, наверное, теперь проходу не дают.

– Я не обращаю внимания на подобные глупости. И не вини себя понапрасну. Давай просто забудем. Договорились?

– Похоже, у нас появилась тенденция не вспоминать о плохих моментах в наших отношениях. А что, замечательный способ решения проблем. Для меня же случившееся послужит хорошим уроком. Мне правда очень жаль. Скажи, как мистер Чжан отреагировал на мой поступок? Он был разочарован?

– Нет, учитель мудрый человек. Для него суть важнее, чем поверхностное восприятие. Мы оба успели узнать тебя с другой стороны и поняли, что ты не хотела причинить нам зло.

Свободной рукой Бен ласково убрал с ее лица мешавшую прядь волос. Этот нежный жест окончательно убедил Делию, что старые обиды забыты и никогда не имели для него первостепенного значения. Однако о самом главном он пока молчал. Впрочем, ей все равно было хорошо, хорошо как никогда.

– Хватит, – объявила Делия. – Мне намного лучше, поэтому немедленно приступаю к обязанностям гостеприимной хозяйки. Принести тебе чай, кофе, апельсиновый сок?

– Вообще-то нам нужно что-нибудь покрепче, – ответил Бен, лукаво улыбнувшись. – Отметим и праздник, и встречу.

– Ладно, сейчас достану из холодильника шампанское.

– Я с удовольствием помогу тебе.

Делия пошла на кухню и только сейчас обратила внимание на часы. Обе стрелки почти соединились на отметке 12. Как же они умудрились не заметить столь быстрого течения времени? Почти бегом она бросилась за бокалами, а Бен принялся открывать бутылку. На последних секундах уходящего дня они разлили шампанское. Делия, глядя в глаза Бена, пила обжигающе холодный напиток, а в ее душе полыхал пожар. Пожар невероятной, поистине сказочной любви. Часы гулко отсчитывали двенадцать ударов, и где-то на десятом по счету Бен произнес те заветные слова, которые мечтает когда-либо услышать каждая женщина:

– Делия, я люблю тебя. Выходи за меня замуж!

– Да! – прошептала она и повторила уже громче: – Да, я согласна! Я тоже тебя люблю и едва не умерла от тоски, когда пришлось уехать. Ты имел полное право возненавидеть меня.

– Все не важно, кроме нас с тобой. Поэтому забудь, раз и навсегда выброси из головы! Я знаю, как тебе в этом помочь. – Бен поднял Делию на руки и закружил по комнате. Они смеялись, задыхаясь от полноты чувств.

На улице кто-то устроил ночной фейерверк. Небо поочередно озарялось вспышками зеленого, красного, синего цвета. Они рассыпались на сотни частей и медленно гасли. Влюбленные переместились поближе к окну, любуясь красочным шоу. Рука Делии покоилась в ладони Бена, и не было в этом огромном мире вещи более естественной, более желанной, более прекрасной для нее. Сбывались мечты, оправдывались надежды. Она только что встретила самое счастливое Рождество за двадцать семь лет.

Незачем дальше скрывать свою любовь, сомневаться, убегать от вымышленных трудностей. Бен все понял и простил. Он хочет быть рядом, хочет видеть ее женой, матерью его детей! А общественное мнение… Став мужем и женой, они наглядно положат конец абсурдной лжи, показанной по телевидению. Скандал скоро утихнет, появятся новые герои с сомнительной репутацией. Делия больше не переживала по поводу последствий демонстрации пленки. По правде говоря, ее волновал другой вопрос, касающийся этой темы.

– Прости, что снова затрагиваю вроде бы закрытую тему, – осторожно начала она. – Я надеялась дождаться более удобного момента, но затягивать нет смысла. Мне хочется узнать, каким образом тебе удалось сохранить холодную голову в таком сложном случае? Я искренне удивляюсь твоей рассудительности.

Бен тяжело вздохнул и лишь крепче обнял ее.

– Раньше я тоже не понимал людей подобного склада. Особенно своего мудрого наставника. Оказывается, всему можно научиться, все постичь через долгий, упорный труд над собой. Когда-то очень давно я позволил ярости взять верх, выпустил на волю гнев, ненависть. Чжан показал мне другую сторону человеческих реакций. Управлять ими несложно, стоит лишь открыть в душе источник созидания. Эти представления на самом деле образуют древнюю философскую теорию. Учитель занимался со мной, опираясь на тексты тысячелетней давности. Теперь наш совместный путь подошел к концу. Он вывел меня на новый уровень, а дальше я буду развиваться сам, благодаря колоссальному запасу положительной энергетики, заключенной в любви. Для меня важнее всего счастье близкого человека. Ты страдала, мучила себя сознанием своей вины. Но разве от этого нам обоим стало легче? Из-за пустых обид чувства неизбежно бы разрушились. Стоит почаще смотреть на ситуации под разными углами, чтобы увидеть четкую картину. – Бен выдержал паузу. – Знаешь, после окончания спортивной карьеры я обязательно пойду работать тренером и научу бойцов тому, что открыл для меня учитель. Жаль, он исчез и не намерен поддерживать со мной даже дружеские отношения. Наверное, у него есть веские причины так поступать, просто я этого до конца не понимаю. Ведь столько еще спортсменов нуждаются в мудром, терпеливом наставнике. Подошла чья-то очередь. С американским отношением к восточным единоборствам помощь Чжана в постижении нравственной стороны тэквондо всегда будет востребована. Мы с тобой именно ему обязаны счастливым финалом нашей истории.

– Да, очень грустно, что мне не удастся поблагодарить твоего замечательного тренера за блестящее воспитание ученика. К счастью, рядом с тобой находился по-настоящему мудрый человек, который помог разобраться в запутанной ситуации.

– Впервые за долгое время мы с ним встречаем Рождество порознь. – Бен помолчал, а потом наклонился и прошептал у самых губ Делии: – Теперь у меня есть ты, и это самое главное. Вместе мы преодолеем любые сложности.

– Я не сомневаюсь. Просто не оставляй меня одну. Никогда, – произнесла она, отдавая свои губы в его власть.

На свете нет ничего важнее любви. Она одна управляет миром. Оглядываясь назад, Делия поражалась тому, как жила раньше. Для нее настоящее чувство всегда оставалось чем-то фантастическим, надуманным, преувеличенным. До чего же приятно понимать, что ошибалась в таком важном вопросе. Теперь она знала: все зависит от человека, находящегося рядом. Главная и самая трудная задача – встретить именно того, с кем сможешь испытать незабываемые мгновения, с кем захочется соединить свою судьбу по велению сердца, а не под влиянием каких-то внешних обстоятельств. Делия потратила не один год на поиски. Много разочаровывалась, часто опускала руки, отказываясь верить, что счастье когда-нибудь найдет дорогу к ее дому. Но судьба не спрашивает мнения человека. Она приводит к долгожданной цели в самый неожиданный момент. И Бен разглядел в ней свою женщину, и обстоятельства сложились, словно по заранее продуманному сценарию. Как же не поверить в высшие силы, ведущие две половинки навстречу друг другу? Делии захотелось со всеми поделиться своей любовной эйфорией. Да, можно снять отличный репортаж! Рассказать собственную историю, а также попросить другие влюбленные пары поделиться мнениями. Вот закончатся праздники, и она приступит к воплощению творческих идей. Потом можно будет продать сюжет одному из телеканалов. Интуиция подсказывала ей, что период неудач навсегда остался позади. Все обязательно сложится наилучшим образом. И на работе, и в личной жизни. Все непременно получится.

– Пойдем гулять! – предложил Бен, увлекая ее к выходу.

– Можно мне хотя бы переодеться? – шутливо сопротивлялась Делия. – Мне не хочется гулять по снегу на шпильках и в легком платье. Подождешь пять минут?

Едва они вышли на улицу, как сразу оказались в толпе таких же счастливых и веселых жителей Атланты. Это был, наверное, единственный день в году, когда вокруг царили лишь доброта, воодушевление и безмятежность. Делия и Бен присоединились к компании, игравшей в снежки. Сегодня у них двойной праздник. Казалось, и радовались они вдвое больше окружающих. Ведь с рождественской сказки начиналась красивая история настоящей любви.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Реклама на сайте