«Поруганная честь»

Кэтрин Харт Поруганная честь

1

Дилижанс резко подскочил на выбоине. Пассажиры, а их ехало семеро, со стонами повалились друг на друга. Меган Коулстон едва подавила крик, когда ее подбросило вверх. Маленькая кокетливая шляпка смялась о крышу кареты. Рухнув вниз, Меган схватилась за руку матери, чтобы не свалиться на пол. Шляпка съехала на один глаз, придав ее обладательнице залихватский вид.

— Ох, пропади все пропадом! — пробормотала Меган в раздражении, сдувая выбившуюся прядь рыжевато-каштановых волос с разгоряченного лица. Лучистые серые глаза сконфуженно сверкнули из-под длинных густых ресниц, когда она поспешила вновь чинно расположиться на своем месте и разгладила помятую юбку тонкими пальчиками. Грушевидный бриллиант мигнул на безымянном пальце левой руки. Хоть и некрупный, он служил напоминанием о мужчине, который ждал ее в конце этой утомительно долгой поездки и за которого она должна была в скором времени выйти замуж. Мысль об этом подбодрила ее, и улыбка заиграла в уголках губ, розовых от природы и достаточно пухлых, чтобы искушать мужчину убедиться в их нежности.

Сняв с головы помятую шляпку, Меган нахмурилась вновь. Из груди вырвался недовольный возглас, когда она потрогала остатки того, что минуту назад было веселой розочкой, а теперь напоминало скорее раздавленную клубнику.

— Ну вот! — фыркнула она. — Лучше бы мы отправились из Абилина верхом, а не тряслись в этом жутком дилижансе на Тусси.

— Ладно, Меган, — произнес Эван Коулстон как можно терпеливее, хотя и сам страдал от неудобств, — ты ведь сама знаешь, что это было невозможно. По твоему настоянию мы взяли столько вещей, что еще удивительно, как нам удалось сесть в дилижанс. Я уж боялся, что придется грузить пожитки на телеги — на две, а то и на три. По-моему, вы с матерью подчистили все, что было у нас в доме.

Джейна Коулстон взглянула на мужа с лукавой усмешкой:

— Не слушай отца, Меган. Он старается не замечать, что его дочка уже стала взрослой. Если бы он мог диктовать свою волю природе, ты вечно оставалась бы маленькой девочкой, которая любит взбираться к нему на колени и выпрашивать пенни и леденцы. А теперь, когда ты вот-вот станешь миссис Кирк Хардести, он вдруг понял, каким стал старым.

Меган невольно рассмеялась, увидев раздраженный взгляд отца, которым тот смерил жену.

— Это нечестно, Джейна, — проворчал он, — да и неправда. Да, для меня было неожиданностью, когда молодой человек обратился ко мне и попросил руки нашей дочери. Ведь, кажется, только вчера еще она читала по складам свою первую книжку. И все же я знал, что рано или поздно это случится. Не понимаю лишь одного — почему именно Кирк Хардести? Почему Меган не могла выйти замуж за какого-нибудь хорошего парня из Абилина, а не ехать куда-то за тысячу миль?

Джейна разделяла огорчения мужа, хотя и не решалась сказать об этом Меган. Ей было больно думать, что их единственную дочку судьба заносит в такую даль. Они будут видеться с ней очень редко и станут чужими для собственных внуков, которые рано или поздно появятся. И все же Джейна понимала, что, несмотря на любовь к родителям, сердце Меган стремилось к Кирку. Сомнений нет, он красив — пожалуй, даже чересчур, — каштановые волосы, яркие голубые глаза и миловидное лицо. Да, парень, как картинка! И все-таки что-то в его облике, что-то неопределенное вызывало в Джейне беспокойство. Возможно, дело в глазах, таких ярких, что, казалось, они пронизывают тебя насквозь, и таких холодных, что, когда в них заглядываешь, по спине непроизвольно ползут мурашки.

Однако, хотя Джейне и не нравились глаза будущего зятя, нельзя было не признать, что он обращается с ее дочерью как с королевой и что так, несомненно, будет продолжаться и потом, когда они с Меган поженятся. Кирк и его мать, Опал Хардести, были богатыми землевладельцами, им принадлежала большая ферма неподалеку от Тусона. Меган познакомилась с Кирком несколько месяцев назад, когда он прибыл в Абилин после долгого и утомительного перегона скота. За несколько дней девчонка влюбилась в красивого, галантного ковбоя. Он щедро осыпал ее комплиментами и подарками, словно денег у него было не меньше, чем цветистых фраз. Через несколько недель уже состоялась помолвка, и лишь непреклонность Эвана и Джейны не позволила им тут же и обвенчаться. Нет уж, если их единственная дочь и выйдет замуж, то сделано это будет как положено, после приличествующего времени помолвки, в красивом платье, при соответствующем приданом, и чтоб церемония бракосочетания прошла красиво. Только в одном они уступили. Свадьба должна была состояться в доме Кирка. Отсюда и поездка в Тусон.

— А я-то думала, что тебе нравится Кирк, папа, — сказала Меган.

— Я ничего не имею против парня, вот только живет он слишком далеко, — заверил ее Эван, хотя, как и жена, не мог отделаться от смутных опасений. Ведь он едва знал человека, который должен теперь забрать их единственную дочь так далеко. Они с Джейной уже много лет владели гостиницей, так давно, что он уже потерял счет годам, и за это время пришлось навидаться разной публики. Волей-неволей станешь знатоком характеров. Определенно в этом Кирке Хардести кроется что-то не совсем хорошее. Однако сколько Эван ни размышлял, что же беспокоит его в Кирке, разгадка ускользала. Как бы там ни было, он надеялся, что это какая-нибудь мелочь, которая не заставит дочку пожалеть о своем замужестве.

Быть может, как намекала Джейна, он просто испытывает к Кирку неприязнь за то, что тот забирает его дочь и заставляет вспомнить, как быстро летит время. Ведь Меган уже восемнадцать лет, она стала красивой девушкой, готовой вступить в самостоятельную жизнь, выйти замуж. Надо же! И когда только на хрупком тельце появились все эти женственные округлости, которые так любят пожирать глазами парни и о которых так сожалеют отцы? Где он был, когда прелестная улыбка Меган сделалась роковой, когда тонкие ручки и ножки внезапно наполнились грацией и плотью? Понадобился приезд Кирка, чтобы вывести Эвана из его слепоты, и он не мог с чистым сердцем сказать, что благодарен парню за такое неожиданное прозрение. Честно говоря, он всей душой противился этому. Жаль, что Всевышний не благословил его и Джейну множеством детей в их браке. Тогда, возможно, потеря Меган не ударила бы его так больно и не пришлось бы чувствовать себя сейчас таким старым и несчастным.

Меган тоже была погружена в раздумья, большей частью о Кирке. Завтра она увидит его опять, после нестерпимо долгих месяцев разлуки. Еще один день в этом грязном тряском дилижансе, от которого уже болят все кости. Еще один день они будут есть всякую дрянь и мучиться от пыли, которая проникает во все поры на теле. Еще день удушающей жары, от которой вся одежда взмокла и липнет к телу, а по спине ручейками льет пот.

Еще одна ночь в жалких комнатушках на станциях, мытье в тазу с тепловатой водой, когда ужасно хочется залезть в большую ванну, полную горячей воды с душистой мыльной пеной.

Хоть она и мечтала о настоящей ванне и чистых волосах, еще больше ей хотелось оказаться рядом с Кирком. Казалось, прошла вечность, с тех пор как он держал ее в объятиях и нашептывал о своей любви, как они украдкой целовались на качелях, что висят у них на веранде. Однажды он даже осмелился и провел пальцами по ее груди, и тогда у нее по телу пронеслась какая-то жгучая волна, заставившая ее испугаться и задрожать. Часто он пытался открыть ей рот во время поцелуя, но Меган не допускала вольностей, как и не позволяла больше прикоснуться к груди. Сколь бы ей ни хотелось этого самой, она была уверена, что порядочные девушки не разрешают такого до свадьбы. Чего доброго, Кирк потеряет к ней уважение. А Меган не хотелось упустить его. Кирк настолько хорош, пожалуй даже слишком, что становилось боязно.

Сначала Меган поразила красивая внешность Кирка. И то, что этот красавец заметил ее, приводило девушку в упоение. Когда он признался в любви, она буквально онемела от восторга. У нее кружилась голова при мысли о том, что этот роковой мужчина, который мог, вне всяких сомнений, добиться любой девушки, выбрал именно ее. Впервые в жизни она ощутила себя женщиной. Пройтись под руку с ним по улице, стоять рядом с ним в церкви, заставить подруг корчиться от зависти… как все это ново и удивительно! Меган расцветала под его комплиментами, ее самооценка возрастала не по дням, а по часам — впервые она стала сознавать силу своей женской власти над мужчиной. Сбывались самые заветные девичьи мечты о богатом и красивом мужчине. Она с восторгом приняла его предложение и вот через несколько дней станет его женой. Уж точно, ни одной девушке не повезло так, как ей, хотя путешествие до Аризоны и оказалось долгим и утомительным. Но Меган без колебаний отправилась бы и на край света, чтобы выйти за него замуж. Кирк стоит всех дорожных неудобств.

Меган задремала. Сквозь легкий сон до нее доносился тихий разговор отца с матерью и громкий храп дородного джентльмена, что сидел наискосок от нее. Семилетний мальчик ютился на маленькой откидной скамеечке между двумя сиденьями. Он непрестанно болтал ногами, иногда задевал за ногу матери, и та резко его одергивала. Терпение бедной женщины постоянно подвергалось суровым испытаниям в течение всей поездки. Между ней и дородным джентльменом сидел высокий тощий проповедник. В отличие от веселого священника, который был у них в Абилине, у этого вид был кислый и неприятный — такой призовет кару Господню на голову всякому, кого заподозрит в малейшем прегрешении. Хорошо еще, что большую часть времени он проводил за чтением Библии, не обращая внимания на попутчиков. Тут мысли Меган стали путаться, и ее незаметно одолел сон.

Проснулась она от толчка. Впрочем, не просто от толчка — она обнаружила, что сползает на пол дилижанса и никак не может остановиться. Ее пораженный вопль был едва слышен среди всеобщих криков и визга. В какой-то момент, в полусонной оторопи оглядываясь вокруг, она подумала, что все еще не проснулась от кошмарного сна. Молодая мать крепко прижимала к себе сына и истерически кричала. Джейна страшно побледнела, и ее правильные черты лица исказились страхом. Священник истово молился, крепко зажмурив маленькие глазки. Эван Коулстон и другой джентльмен бросали в окно настороженные угрюмые взгляды. Меган с удивлением увидела, как отец вытаскивает револьвер из потайного кармана куртки. Полный мужчина, которому она свалилась на колени, держал небольшой дерринджер — крупнокалиберный пистолет.

Все это запечатлелось у нее в голове за несколько секунд. Дилижанс летел по дороге с бешеной скоростью, возницы кричали на лошадей и оглушительно щелкали бичом. И тут Меган озарила ужасная догадка: это не щелканье бичей, а выстрелы. И как бы в подтверждение с крыши дилижанса прогремел еще один выстрел.

А затем она уже почти ничего не различала. Эван столкнул жену вместе с дочерью на пол и закричал сквозь шум:

— Лежите там и не вставайте, пока я не скажу. Перепуганной женщине с маленьким сыном он приказал то же самое:

— Все пригнитесь и не поднимайте голов!

С этого момента в голове у Меган все смешалось. Карета неслась на страшной скорости по ухабам. Один раз она подскочила так сильно, что едва не опрокинулась, отчего Меган сильно ударилась головой о дверь и у нее полетели из глаз искры. Мужчины кричали, отовсюду гремели выстрелы, дилижанс подскакивал и грохотал. Из-под колес скачущих лошадей летело столько пыли, что невозможно было дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то видеть. Меган услышала, как над головой какой-то мужчина закричал от боли, потом послышался глухой стук по крыше.

— Одного кучера ранили! — услышала она голос отца.

— Проклятье! Они скоро доберутся и до нас! — ответил толстяк. — Мы никуда не денемся от них в этой колымаге!

Кто такие «они», оставалось догадываться. Священник еще истовей зачастил свои молитвы. Как ни была Меган испугана, ей захотелось расхохотаться. Звук конских копыт нарастал, один из выстрелов прогремел так близко, что она вся сжалась и беззвучно вскрикнула от страха.

Дилижанс сбавил скорость, а затем и вовсе остановился. Воцарилась зловещая тишина, длившаяся, казалось, целую вечность. Никто не шевелился, не издавал ни звука. Наконец снаружи кто-то прорычал по-испански отрывистый приказ. Вероятно, его не послушали, и он повторил на ломаном английском. В окно Меган увидела, как с крыши упало ружье, глухо стукнув о землю. Затем раздалась команда, произнесенная с жутким акцентом:

— Всем выйти, руки вверх!

— Эван? — вопросительно прошептала Джейна, взглянув на мужа.

— Ничего другого не остается, Джейна, — сокрушенно вздохнул тот. — Их слишком много.

— Не беспокойтесь, леди, — успокоил женщин толстяк. — Скорее всего они отпустят нас восвояси, только заберут все, что покажется им ценным.

Дверца дилижанса распахнулась, и глазам пассажиров предстали три бандита в масках и с ружьями, нацеленными прямо внутрь кареты.

— Сначала выбрасывайте свое оружие, потом медленно выходите сами.

Скрипнув зубами, Эван подчинился. Другой мужчина тоже швырнул свой пистолет в открытую дверь. Выйдя из кареты, Эван повернулся, чтобы помочь женщинам, но его оттолкнул в сторону один из бандитов. Заглянув в карету и увидев лежащих там на полу трех женщин, он вкрадчиво засмеялся.

— Mujeres, доставьте мне удовольствие, позвольте помочь вам выйти.

Бандит протянул руку молодой матери, которая тут же отпрянула с оглушительным визгом. Пожав плечами, он бесцеремонно вытащил кричавшую женщину наружу. Толкнув ее к Эвану, он помог выбраться мальчику, затем Джейне и Меган.

Колени у Меган дрожали так сильно, что она едва держалась на ногах, стоя рядом с родителями и глядя, как из дилижанса вылезают двое других мужчин. На глазах пассажиров их багаж быстро обыскали, затем с крыши сняли два тяжелых сундука. Прицельный выстрел сбил замок с первого, и, когда крышку подняли, бандиты издали восторженный клич. Сейф был наполнен деньгами, пачками зеленых долларов, предназначенных для тусонского банка. Второй ящик, хотя и поменьше, содержал в себе еще более богатую добычу, поскольку был до краев наполнен сверкающим золотом.

Двое бандитов проворно перенесли краденое на спины лошадей, а остальные пятеро стояли с ружьями наготове возле оробевших пассажиров и двух кучеров. Раненый возница лежал на земле, зажав руками рану на бедре. Его штаны пропитались кровью, лицо побледнело; впрочем, рана не была смертельной. Несколько дней полечится у тусонского доктора — и будет в порядке.

Вот двое налетчиков вразвалку подошли к своим жертвам, сбившимся в жалкую кучку. Один из бандитов с явной насмешкой в голосе сказал:

— Рог favor, пожалуйста, теперь отдайте нам свои ценные вещи. Деньги, кольца, часы, украшения кладите в этот мешок.

Люди угрюмо повиновались, только священник мало что смог отдать грабителям. Джейна сняла брошку из слоновой кости с ворота платья и со слезами бросила ее в дорожный мешок. Но когда разбойник протянул руку к ее обручальному кольцу, она в отчаянии отпрянула, сжав руки в маленькие кулачки.

— Нет! — пронзительно закричала она. — Вы не посмеете отнять у меня обручальное кольцо! Боже, неужели вы такие мерзавцы?

Меган видела сквозь слезы, как лицо мужчины покраснело от гнева под маской. Она знала: если этот негодяй осмелится поднять руку на ее мать, отец немедленно бросится на него, хоть тот и вооружен, и наверняка будет убит! И когда она уже была уверена, что разбойник ударит мать, послышался резкий окрик одного из главарей, по-прежнему сидевшего на гнедом жеребце. Меган не понимала испанского, но смысл был ясен, поскольку здоровяк неохотно отступил. Матери позволили сохранить ее драгоценное обручальное кольцо. Пройдя мимо Меган, он направился к молодой матери и забрал камею на цепочке и перстень с маленьким рубином, но, неуверенно оглянувшись на своих сообщников, оставил и ей золотое обручальное кольцо.

Наконец он подошел к Меган. Сдерживая слезы, она со вздохом сняла кольцо с жемчужиной, подаренное ей отцом всего лишь на прошлой неделе. Золотые часы, принадлежавшие ее бабушке, полетели следом в подставленный мешок. Жуткий человек продолжал выжидающе глядеть на нее. Затем показал на маленькие жемчужные капли в ушах:

— Los pendientes, сеньорита, их тоже.

Меган глядела на него, молча проклиная алчных негодяев, а рука сама собой поднялась, чтобы снять серьги. Но тут воздух снова прорезал властный бас. Два бандита обменялись по-испански резкими фразами, а Меган с беспокойством ждала, не зная, что ей делать.

— Подойдите сюда, сеньорита, — внезапно приказал тот же бас. Глаза Меган пугливо взметнулись к лицу восседавшего на коне мужчины, но мало что удалось разглядеть. Нижнюю часть лица закрывала бандана, цветной платок, а край черной шляпы был надвинут почти на глаза, скрывая остальную часть лица. — Ну! — рявкнул он, когда она застыла в нерешительности.

Меган повернула умоляющие глаза к отцу.

— Что мне делать, папа? — спросила она дрожащими губами. И тут на нее упал аркан, обвив тело и прижав руки к бокам. Крик ужаса вылетел из ее сжавшегося горла, а взгляд снова взметнулся к лицу сидевшего на коне бандита.

— Muchacha, — ровным низким басом пророкотал он. — Когда я приказываю, надо повиноваться. — Шаг за шагом он спокойно подтянул к себе дрожащую пленницу.

«Ее глаза похожи на нежные серые облака, такие же огромные и трепетные, — подумал он про себя. — А сама она — как пойманная голубка, маленькая и беззащитная». Он наблюдал, как она борется со страхом, все больше выступавшим у нее на лице, но дрожащие губы выдавали ее. Ровные белые зубки выглядывали из-за нижней губы, и это выдавало ее, как она ни старалась собрать все свое мужество перед лицом неизвестного врага.

Когда она уже стояла перед ним, он спросил:

— Как ваше имя, прелестная сеньорита? Маленький подбородок с вызовом вскинулся кверху, когда она вытянула шею, чтобы смотреть ему прямо в лицо.

— Меган, — тихо ответила она, и ее голос чуть задрожал. — Меган Коулстон.

— Дай мне твою руку, Меган. — Он ослабил лассо, и оно упало к ее ногам, высвободив руки.

Поколебавшись секунду, онд медленно подняла правую руку.

— Нет, другую, — поправил он.

Подозрительно нахмурившись, Меган подчинилась. Длинные сильные пальцы обхватили ее ладонь теплой хваткой. Меган спокойно стояла, пока не почувствовала, что его пальцы пытаются снять бриллиантовое обручальное кольцо.

— Нет! — закричала она. — Нет! Прошу! Это мое обручальное кольцо. Прошу вас, оставьте его мне! Пожалуйста!

Несмотря на то что он был гораздо сильнее, она пыталась сомкнуть пальцы, выдернуть руку из его твердой хватки. Он не отпускал ее, и она стала сопротивляться еще сильнее, уперлась правой рукой ему в бедро и попыталась вырваться. Сильный конь слегка пошевелился, но бандит управлял им так же легко, как снимал кольцо с пальца Меган, не отпуская ни на секунду ее ладони.

Быстрым взмахом руки он швырнул колечко второму бандиту, тому, кто держал мешок.

— Вот, amigo, держи. Я нашел себе кое-что поинтереснее.

Его тихий, издевательский смех и галантность, с какой он снимал ее драгоценное кольцо, в конце концов разозлили Меган.

— Бесстыдное животное! — пронзительно закричала она, и ее серые глаза засверкали будто серебряные доллары. — Верни мне мое кольцо! Оно мое, и ты не имеешь права отбирать его!

А он продолжал смеяться, глядя на нее сверху вниз, и в своем гневе Меган вовсе как-то не обратила внимания, что ей удалось разглядеть его глаза и что они сверкали яркой голубизной, а вовсе не были карими, как у большинства испанцев. Его жесткие пальцы крепко схватили ее за руку у локтя, не позволяя ей сопротивляться.

— Ах, так у тебя норов под стать твоим волосам! — тихо протянул он. — А я-то думал… Что ж, это еще интересней. — Он схватил ее за другую руку и, прежде чем она успела опомниться, поднял с земли и посадил впереди себя в седло.

Сначала она пискнула от удивления, потом взорвалась.

— Отпусти, болван! — завизжала она, не замечая восторженных возгласов остальных бандитов, которые следили за происходящим с нескрываемым интересом. Лишь испуганные рыдания матери и тревожный возглас отца заставили ее наконец опомниться.

— Бога ради, Меган, не зли их, — предостерег ее Эван. — Пусть забирают кольцо. Кирк поймет. — Эван обратил рассерженный взгляд на человека, держащего его дочь: — Прошу тебя, опусти ее на землю. Вы уже забрали у нас все ценное и достаточно над нами поизмывались.

Главарь бандитов покачал головой:

— Нет, сеньор. Я решил немного подержать у себя твою маленькую злюку. Возможно, она неплохо развлечет меня. Ведь в конце концов мы напали на дилижанс, чгобы забрать все ценное, а что может быть ценнее, чем красивая, юная и соблазнительная сеньорита?

Вой Джейны слился с визгом Меган, но их заглушил гневный рык, который издал Эван. Он яростно рванулся вперед и остановился лишь после того, как ему в живот уперлось дуло ружья. Когда он согнулся от боли, Меган снова закричала, и ее маленькие кулачки обрушились на державшего ее бандита.

— Проклятые негодяи! Не смейте бить моего отца! — Слезы засверкали в ее глазах словно капли дождя, когда она заглянула в бездонные голубые озера главаря.

— Не беспокойся, мистер Коулстон, — холодно процедил тот, спокойно сжав одной рукой оба кулачка. — Твоя драгоценная дочь рано или поздно вернется к тебе, хотя не обещаю, что состояние ее не изменится к тому времени. Это зависит от многого, и в немалой степени от того, с какой готовностью она будет выполнять мои просьбы.

К этому времени остальные бандиты уже восседали на конях, хотя их револьверы по-прежнему были нацелены на испуганных пассажиров.

— Пожалуйста, если в вас есть хоть капля милосердия, отпустите мою дочь! — умоляла Джейна, и слезы ручьем текли по ее бледным щекам.

Меган сопротивлялась, извиваясь изо всех сил и выкрикивая ругательства вперемежку с яростными всхлипываниями.

— Отпусти меня, проклятый негодяй! Да я скорее умру, чем поеду с тобой! Отпусти, мерзавец, ты… ты… ублюдок!

— Вам так просто это не пройдет! — вмешался второй возница. — Похищение людей — серьезное преступление, даже в этих местах. Шериф вас повесит за это.

— Пусть сначала поймает, — хладнокровно процедил бандит.

— Господь покарает вас за это, — сказал священник. — От него вы никуда не ускачете. Он отправит вас жариться в аду навечно за ваши преступления против невинной девушки. Будьте прокляты навеки.

Грудь бандита затряслась от смеха. Меган ощутила это спиной.

— Если я уж все равно проклят, пастор, то постараюсь нагрешить всласть. — Крепко обхватив Меган, он пустил коня в галоп.

Как ни извивалась девушка, она не могла даже пошевелиться, только выкрикивала разные оскорбительные слова, между тем как они все больше и больше удалялись от дилижанса и родителей. Рука бандита еще крепче обхватила ее за талию, так что ей трудно было дышать.

— Сейчас мы чем-нибудь заткнем твой грязный рот, querida, — тихо пригрозил он. Как только они одолели перевал, он снял с лица маску и быстро завязал Меган рот, заставив ее онеметь. А еще связал ей руки и прикрепил к седельной луке. — Теперь ты немножко посидишь спокойно, моя маленькая злючка, — засмеялся он, глядя в ее сверкающие гневом глаза.

Меган зарычала из-под платка, ненавидя его за то, что испугал ее, похитил, украл обручальное кольцо, открыл такое красивое лицо под стать смеющимся темно-синим глазам. Ведь такой негодяй должен по всем правилам и резонам быть безобразным! Как несправедлива жизнь!

2

Проскакав около трех миль, грабители рассеялись в разные стороны, предоставив Меган и ее одинокому похитителю ехать своей дорогой. Тот направил гнедого в сторону горного хребта, который лежал к востоку от Тусона, и пустил коня легкой рысью. Они ехали молча, и пленница не могла понять, куда они направляются и что ее ждет впереди. Если бы не рука, так крепко державшая ее за талию, Меган могло бы показаться, что он совершенно забыл про нее.

В возбужденном сознании Меган метались разные невысказанные вопросы, всплывали всякого рода ужасы, слишком пугающие, чтобы останавливаться на них, но слишком реальные, чтобы просто отмахнуться. Куда везет ее этот сумасшедший? Какая ужасная участь ждет ее? Намерен ли он причинить ей зло? Может, убьет? За что? Почему именно ее? Почему теперь, когда ее жизнь едва началась, когда она собиралась выйти замуж за человека, которого обожала? Еще утром жизнь казалась ей такой чудесной! И вот все мечты о муже и детях разрушены этим синеглазым дьяволом, который молча и беззаботно скачет на коне и прижимает ее к себе так крепко, что она ощущает его тепло даже сквозь разделявшую их одежду.

Чем дольше они скакали, тем сильнее беспокоило ее молчание, тем сильнее она тревожилась и тем больше злилась. В конце концов Меган не выдержала. Запрокинув назад голову, чтобы посмотреть ему в лицо, она злобно прорычала сквозь ткань, закрывавшую ей рот, и ее выразительные глаза впились в него словно кинжалы. Убедившись, что ее попытки привлечь к себе внимание ни к чему не привели, девушка прибегла к более энергичным мерам. Вывернувшись из его крепкой хватки, она дернулась в сторону. И все-таки он по-прежнему упорно молчал, пока Сильный удар пятки не пришелся ему по ноге выше сапога.

— Ух! Маленькая озорница! — рявкнул он. — Что ты вытворяешь, разрази тебя гром? Если не будешь сидеть спокойно, то выпадешь из седла и у меня появится искушение оставить тебя болтаться на связанных руках весь остаток дороги.

Ответом Меган был отчаянный визг из-под платка и резкий удар ему в ребра.

— Проклятая ведьма! — взвыл он и остановил коня. Резко повернув ее к себе, он приблизил к ней лицо, на этот раз искаженное гневом. — Еще раз повторяю: сиди тихо и спокойно, а то стащу тебя с лошади и надеру задницу! — Он встряхнул ее так сильно, что у нее застучали бы зубы, если бы не платок. — Теперь ты поняла меня?

Меган прекрасно поняла, поскольку в его голосе больше не слышалось прежней испанской живости. Он говорил на чистом английском, без акцента. Ярость, сверкавшая в его темно-синих глазах напугала ее даже сильнее, чем молчание. Она чопорно кивнула, давая ему понять, что хорошо поняла смысл его слов.

— Ладно. Веди себя хорошо. А то у меня быстро лопнет терпение. — Он снова устремил глаза вперед, и они возобновили свой путь к горам.

Вскоре рот и горло у Меган пересохли. Губы омертвели, и она уже не ощущала зажатой между ними ткани. Даже ребра болели от давления крепко обхватившей их руки. Много часов она сидела прямо, стараясь держаться насколько возможно подальше от ненавистного тела, однако боль в крестце и лопатках сделалась почти невыносимой от постоянного напряжения. В конце концов, издав обреченный вздох, она расслабилась у его широкой груди, хотя и отказывалась дать волю слезам, которые жгли ей глаза и грозили в любой момент хлынуть ручьем.

Они все скакали и скакали, а день уже переходил в вечер, солнце за их спинами спускалось все ниже и ниже. Теперь они уже углубились в горы и ехали по извилистым тропам, окаймленным деревьями и скалами, пересекали небольшие ручьи, которые приветливо журчали, стекая со все более крутых склонов. На какое-то время Меган задремала, хотя и не могла бы этому поверить. Суровость шока заставила ее усталые разум и тело отдаться спасительному беспамятству. Напряженные мышцы расслабились, предоставив похитителю держать ее обмякшее тело, а голова скатилась назад в ямку на его плече.

Блейк Монтгомери подвинул девушку поудобнее. Сардоническая усмешка заиграла на его губах, когда он посмотрел на буйные волосы и невинное личико, которое они обрамляли. Он и не ожидал, что невеста Кирка будет такой невинной, чистой, нетронутой. Ему казалось, что она будет жестче, опытнее. Неужели эта девушка и впрямь такая целомудренная недотрога, какой кажется? «Странные вещи происходят, — подумал он. — Кирк всегда отдавал предпочтение женщинам, достаточно повидавшим жизнь, чтобы знать что к чему, способным умело вести себя в постели. А при его внешности у него не было проблем с поиском желающих. И почему он выбрал эту мисс Меган Коулстон? «

Блейк внутренне содрогнулся. Может, верно говорят, что мужчины всегда мечтают жениться на девственнице, даже такие, как Кирк. Впрочем, сомнительно, чтобы родители Меган сумели оградить невинность дочери от решительного натиска его кузена. Репутация Кирка по отношению к женщинам стала почти легендарной по всему Тусону. Одна роковая улыбка ослепительно белых и ровных зубов — и женщины падают к его ногам. Неужто эта молоденькая девушка смогла устоять против обаяния Кирка, если даже более умудренные женщины не выдерживают? Трудно в это поверить.

Меган оказалась красивей, чем он мог предполагать. Ах, конечно, он не думал, что Кирк женится на уродине. Кузен был достаточно разборчив. И все же эта девушка обладала природной свежей красотой, которая всегда больше привлекала Блейка, чем Кирка. Партнерши Кирка всегда были более жеманными, и их привлекательность казалась скорее искусно продуманной.

Меган вздохнула во сне, и Блейк посмотрел на ее рот, хотя губы были почти целиком спрятаны под платком. Его усмешка наполнилась сожалением. Эти губы — такие неотразимые и лакомые, — вероятно, и стали приманкой, против которой не смог устоять Кирк. Боже, какие они соблазнительные! Нежные, розовые, манящие! Блейк почувствовал прилив желания при мысли о том, как прильнет к ним, и резко одернул себя. Его взгляд стал искать какие-нибудь изъяны на ее лице, ему нужно было найти хотя бы один. Нежные пушистые ресницы бросали тень на розовые щеки. Нос был маленьким и прямым, зубы ровными — он увидел это, когда завязывал рот платком. Подбородок упрямо выдавался даже во сне. Лицо было покрыто нежным пушком и светилось белизной, которой позавидовали бы все женщины: необычный оттенок при рыжих волосах. Правда, волосы были не совсем рыжими, скорее рыжевато-каштановыми, цвета корицы или мускатного ореха.

Блейк засмеялся себе под нос. Вот забавно — мускатный орех — «натмег» — Мег — Меган. Как подходит! Интересно, поэтому родители дали ей это имя? Может… может, они догадывались, что она будет обладать и соответствующим пикантным темпераментом? Он едва не расхохотался вслух. Затем вспомнил ее глаза и снова размяк. Кажется, они меняют цвет в зависимости от настроения. Он видел, как от страха и смущения они делаются туманно-серыми, а когда она злится, становятся ясными и яркими, сверкая холодными алмазами. Как будут они выглядеть в разгар любовных утех, когда ее чувства подчинятся страсти?

Блейк встряхнул головой, словно желая очистить мозг от ненужных мыслей. Сейчас вовсе не имеет значения, что она красавица с большими нежными глазами и соблазнительными губками. Главное то, что он украл невесту Кирка, и, если кузен хочет вернуть ее себе, ему придется согласиться на выдвинутые Блейком условия. Меган была последней надеждой Блейка, его козырной картой. И он похитил бы ее, будь она даже страшнее дьявола. Занятней, конечно, держать при себе такое красивое и юное существо, а не какую-то уродину. Возможно, потребуется некоторое время, чтобы Кирк принял его условия, принял его угрозы всерьез. Впрочем, рано или поздно Кирк сдастся. Какой мужчина, если он в своем уме, не пойдет на все, чтобы вернуть себе эту юную красавицу?

Меган видела во сне, что она снова стала маленькой девочкой. Постоянное покачивание лошади превратилось в тихое колыхание кресла-качалки в гостиной матери, когда Джейна держала ее на руках и читала вслух что-нибудь из любимой книги.

А поскрипывание кожаного седла казалось скрипом качалки: взад-вперед, взад-вперед. Голова Меган так же удобно устраивалась у матери под подбородком, а ее теплое дыхание шевелило ей волосы, когда Джейна говорила. Улыбаясь, Меган теснее прижалась к матери. Она чувствовала, что любящая рука крепче обхватила ее, ладонь слегка провела по груди и замерла там. Теплые огрубелые пальцы ласкали нежное тело.

Огрубелые пальцы! Меган резко открыла глаза. Она больше не спала, и все же рука, так интимно лежавшая во сне у нее на груди, никуда не исчезла и была вполне реальной! И принадлежала не кому иному, как ее похитителю! Мало того, она сидела, прижавшись к нему, в колыбели его бедер и явственно чувствовала, как он возбудился. Сколь бы юной она ни была, а уж о таких вещах знала!

Рванувшись вперед, Меган стала ругать его, хоть и невнятно. Одна из ее воинственных пяток ударила жеребца в бок, и тот пустился галопом. Не успел Блейк ее ухватить, как она соскользнула с седла. Ее руки по-прежнему были привязаны к луке седла, и все вышло так, как предсказывал Блейк. Кошмарно долгие секунды она болталась на боку мчавшегося коня, держась только на руках, которые так болели, словно их вырывали из тела. Как она ухитрилась не попасть под копыта коню, непонятно, возможно, оттого, что из-за своего маленького роста едва касалась земли кончиками пальцев. Веревка на запястьях врезалась в кожу, а дыхание перехватывало, потому что тело ее больно ударялось о седло и ногу всадника. Правда, — хоть она почти и не дышала, но все-таки как-то умудрялась кричать сквозь заглушавший ее вопли платок.

Вдруг ее подтянули кверху, будто пойманную на крючок рыбу. Руки с железной цепкостью схватили ее за плечи. Она услышала злобные ругательства, но на ответный гнев ее уже не хватило. Сокрушительные рыдания вырвались из груди, а по лицу покатились блестящие слезы. Меган никогда не принадлежала к числу тех счастливых особ женского пола, которые умеют красиво плакать. Через пару секунд ее нос покраснел, и она громко им хлюпала. Не в состоянии свободно дышать через платок, закрывавший рот, она снова начала задыхаться. И когда серый вязкий туман уже начал поглощать ее, тряпку сорвали со рта. Жадно набрав полные легкие воздуха, Меган велела себе держаться.

— Глупая, своенравная девочка! — ругался Блейк. — Мозгов у тебя меньше, чем у комара! — Он грубо вытер ей слезы и поднес к носу платок. — Сморкайся!

Униженная, но не способная сделать это сама, так как руки по-прежнему были связаны, Меган повиновалась. Наконец-то обретя способность нормально дышать и говорить впервые за много часов, она, конечно, не сумела удержаться.

— Если вы окажете мне любезность и будете держать свои руки при себе, я буду весьма благодарна! — Ее голос был скрипучим, как у лягушки. Было что-то унизительное в том, как, пытаясь закричать на своего похитителя, она разразилась вместо слов невразумительным кваканьем.

— Если ты дашь обещание сидеть тихо и не верещать будто кошка, которой прищемили дверью хвост, я не стану завязывать тебе рот, — предложил Блейк.

— Невероятно любезно с вашей стороны! — хрипло огрызнулась она.

— Не отказывайся от своего счастья, — пригрозил он. — Твой выбор ограничен моими милостями. — Он открыл фляжку и поднес к ее пересохшим губам. — Пей.

Выбора у нее и впрямь не было. Или пить, или захлебнуться, так как он чуть ли не силком лил тепловатую воду ей в рот. Давясь и кашляя, она наконец сумела отвернуться в сторону. Вода заструилась по подбородку на платье. Снова был пущен в дело носовой платок, чтобы вытереть ей лицо и промокнуть мокрое пятно на груди.

— Убери от меня свои мерзкие лапы! — зашипела Меган.

Серые глаза столкнулись с глазами цвета глубочайшего индиго.

— Ох, дьявол! Можно подумать, что к тебе не притрагивался еще ни один парень!

Внезапно сообразив по ее лицу, что попал в точку, он сделал резкий вдох и какое-то мгновение внимательно смотрел на нее. Потом расплылся в хитрой улыбке:

— Ну, будь я проклят!

— Ты будешь более чем проклят, если прикоснешься ко мне, мистер! — необдуманно пригрозила она.

Блейк откровенно расхохотался:

— Милая, ты сейчас не в том положении, чтобы угрожать. Неужели ты еще этого не заметила?

— Меня зовут Меган, а не Милая, — негодующе фыркнула она.

— Да, я знаю, как «натмег», мускатный орех цвета твоих волос. — Его голос сделался тише и звучал с ворчливой мягкостью. — Сахар и пряности да много на лице румяности — вот из чего сделана маленькая Меган, верно? — усмехнулся он.

Меган ощетинилась.

— Только не для таких, как ты, — огрызнулась она.

— Это мы еще посмотрим. У нас будет предостаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе. Кстати, раз уж нам суждено стать такими тесными компаньонами, меня зовут Блейк, Блейк Монтгомери. — Снова его глаза пристально впились в ее лицо, однако на этот раз не нашли того, чего искали.

— Да мне наплевать, кто ты такой! — злобно ответила она. — Ты обычный вор и преступник самого низшего пошиба. Мои родители и жених повесят тебя, если ты причинишь мне вред. Подумай об этом, прежде чем приставать ко мне, негодяй.

— Ох, полегче на поворотах, Меган, — с насмешкой сказал он. — Как ты меня напугала, прямо до смерти. — И он снова издевательски расхохотался. Схватив поводья и снова примостив ее перед собой, он добавил: — Впрочем, надо отдать тебе должное, ты забавная куколка, но учти: мое терпение и чувство юмора небеспредельные.

Дилижанс несся по улицам, оставляя за собой клубы пыли и любопытных прохожих. Резко остановив коней перед тусонской гостиницей, кучер истошно завопил:

— Шерифа сюда! Приведите доктора! Совершено ограбление почтовой кареты!

Немедленно собралась большая толпа. Кто-то побежал за доктором, а шериф уже сам спешил из своей конторы, находившейся неподалеку. Кирк Хардести шел рядом с шерифом, красивое лицо было хмурым.

— Разрази меня гром, Дик! Этой каретой должна была приехать Меган. Если она ранена, мне дорого за это заплатят!

Оба с трудом пробились сквозь толпу.

— Что случилось? Кто ранен? — рявкнул шериф

Браун.

— Ограбление! — причитал кучер. — Пит получил пулю в ногу! Еще и девчонку увезли с собой!

Бледным пассажирам помогли выбраться из дилижанса. Кирк рванулся вперед, едва не сбив с ног молодую женщину. Его голубые глаза шарили среди пассажиров, но не находили невесты. Заметив своего будущего тестя, он грубо схватил его за рукав.

— Где Меган? — с тревогой спросил он.

Эван Коулстон обезумевшим взором взглянул на мужчину, которому его дочь предназначалась в жены.

— Пропала, — прохрипел он, привлекая рыдающую Джейну к себе.

— Пропала?! — взревел Кирк. — Что ты имеешь в виду, как пропала? — Кирк встряхнул старика, словно намеревался выбить из него ответ.

— Пропала! — злобно буркнул Эван. — Украдена. Увезена бандой негодяев, которые ограбили карету. — Боль и горе пронзили его с новой силой, голос сломался, глаза наполнились слезами.

Рядом с ними причитала Джейна, обезумев от тревоги.

— Детка моя! — душераздирающе выла она. — Бедная моя детка! Бог знает, что эти звери делают сейчас с тобой!

По толпе зрителей пробежал ропот, на лицах появилось сострадание и откровенное любопытство. Шериф Браун подошел к Кирку.

— Ты бы отвел этих людей внутрь и нашел для них комнату, — сухо предложил он. — Мне прежде нужно опросить кучеров, а потом я поговорю с ними. Леди, похоже, сейчас упадет в обморок, Кирк.

Кирк встрепенулся, его лицо исказилось гневом.

— Я-то позабочусь о родителях своей невесты, Дик. А вот ты занимайся своим делом — лови негодяев, которые увезли Меган. Я хочу увидеть их головы на плахе! Хочу, чтобы их повесили и четвертовали!

— Мы их поймаем, Кирк. Я соберу группу, как только опрошу кучеров и пассажиров, и мы тут же отправимся в погоню. Ты поедешь с нами?

— Поскачу так, что чертям станет тошно. Дай только устроить родителей Меган. Через десять минут я буду в твоей конторе.

— Я поеду с вами, — заявил Эван. Кирк и шериф посмотрели на него так, будто собирались что-то возразить, но он твердо сказал: — Она моя дочь.

Стояла кромешная тьма, где-то около полуночи, когда Меган и ее похититель наконец-то добрались до маленькой, спрятанной от посторонних глаз хижины, прилепившейся на горном склоне. Меган уже давно израсходовала последние запасы сил, и, когда Блейк помог ей слезть с лошади, ноги ее подломились Блейк подхватил ее сильными руками, не дав упасть, и понес как ребенка, прижав к широкой груди. Ногой распахнул дверь и, вероятно, знакомый с обстановкой, направился прямо к невидимому стулу и усадил на него Меган. — Сиди, а я сейчас зажгу лампу. Слишком усталая, чтобы бежать, даже если бы спасение находилось в двух шагах, Меган ждала. Секундой позже теплый свет озарил незамысловатую внутренность хижины. Одна комната, маленькая, но опрятная. Стул с прямой спинкой, на котором она сидела, был одним из трех, стоявших вокруг небольшого квадратного стола. У одной стены грубый каменный очаг. С одной стороны от него прибиты полки, на некоторых стояли консервы, на других посуда и сковороды. Небольшой стол с ведром, кувшином и тазом служил для приготовления пищи и сушки посуды. По другую сторону от очага в глубине комнаты стояло старое кресло-качалка, его когда-то веселая обивка выцвела и выносилась. Возле кресла, у задней стены, — кровать. Меган, с ее искаженным страхом сознанием, кровать показалась огромной, зловеще господствующей в комнате. Глаза девушки торопливо обежали остальное пространство, отметили даже крючки на стене, дополнительные полки для одежды и белья, грубую рогожку, использовавшуюся вместо занавесок на маленьких окнах по обеим сторонам от единственной двери в стене, противоположной очагу. Нет, другой кровати не было, даже никакого маленького топчана, лишь эта большая кровать, которая с каждой минутой казалась ей все огромней и страшней.

Отведя глаза от кровати, Меган поймала насмешливый взгляд Блейка, а тот спокойно сказал:

— Тут не так роскошно, но некоторые удобства есть, и мои потребности она удовлетворяет неплохо. — Ее глаза расширились, и он расхохотался. — Хижина, а не кровать, мисс Недотрога, хотя вы могли бы при желании добавить еще кое-что к моим удобствам. Я определенно не разочарую красивую леди.

Огонь сверкнул в ее глазах, а гнев развязал язык.

— Скорее ад замерзнет, чем я лягу с тобой на эту кровать!

Его улыбка была нахальной и насмешливой.

— Ты так уверена? Что ж, позволь мне привести несколько фактов. Ты, моя дорогая Меган, целиком зависишь от меня. Твое благополучие зависит от моего расположения к тебе и моих капризов. — Он грозно надвигался на нее, одолев разделявшее их ничтожное расстояние. Мускулистые руки схватили ее и прижали к спинке стула. — Если я прикажу идти, ты спросишь, быстро ли. Если я прикажу прыгать, ты спросишь, как высоко. — Его улыбка превратилась в угрожающую усмешку. — Ты будешь помалкивать, если я этого захочу. Будешь есть, пить и спать по моему приказу, а если ты умная, то станешь, черт побери, с полуслова исполнять мои повеления. Короче, я буду господином, а ты послушной, ласковой рабыней. Поняла расклад, принцесса? — прорычал он.

Страх пополз у Меган по спине, когда его сапфировые глаза сверкнули на нее. Инстинкт подсказал ей, что не стоит лезть на рожон, дразня его и дальше — по крайней мере, сейчас. Надо быть осторожной. Надо выжить. Придется использовать всю находчивость, возможно даже коварство, если она хочет спастись, получить хотя бы малейший шанс освободиться от этого безумца. И все же его слова раздражали, а кротость была просто не в ее характере. Дрожь пробежала по ней, губы затряслись, но она твердо встретила его взгляд.

— Нравится тебе или нет, мне нужно пойти в уборную, и немедленно!

Блейк смотрел на нее несколько секунд, ноздри его раздувались.

— Что ж, — произнес он наконец с легкой усмешкой в низком голосе, — даже я не могу спорить с природой. — Приподняв со стула, он отвел ее к двери. — Здешние удобства тебя не устроят, я уверен. Но придется привыкать.

Он придерживал ее повыше локтя и вел сквозь темную ночь. Она ковыляла рядом с ним, спотыкаясь, и холодный ветер швырял ей в лицо пряди волос. На краю маленькой поляны Блейк остановился.

— Выбирай куст, — посоветовал он с сухим смешком. — Любой.

Ничего не понимая, Меган оглянулась на его массивную фигуру.

— Что… хм… как тут со змеями? — с дрожью в голосе спросила она.

Дьявольская усмешка исказила Блейку лицо, обнажив сверкнувшие белизной зубы.

— Если боишься, я могу пойти с тобой и посторожить.

— Обойдусь. — Меган скрипнула зубами. — Уж лучше попытаю счастья с твоими скользкими сородичами.

— Ступай вон за то большое дерево слева, — посоветовал Блейк, подтолкнув ее в нужную сторону.

Не успела Меган сделать и трех шагов, как вспомнила про связанные руки. Беспомощно вздохнув, она тут же вернулась и, выставив перед собой руки, стала ждать, когда он развяжет их.

— Попроси меня получше, милый котенок, и я, возможно, соглашусь тебе помочь.

Проглотив гордость, Меган ворчливо попросила:

— Развяжи меня, пожалуйста!

— С удовольствием. Оказывается, не так уж ты неисправима. — Длинные худые пальцы легко справились с веревкой. Подтолкнув ее к дереву, он добавил: — Давай побыстрее и не вздумай фокусничать. Ведь не захочешь же ты, детка, сломать себе шею в темноте.

Меган подумала, что, может, и стоит попытать счастья, но пока на очереди более неотложные дела. Первый сюрприз ожидал ее прямо за деревом. На два низких пня была положена грубая доска. Импровизированное сиденье находилось над неглубокой канавой. Блейк Монтгомери обладал извращенным чувством юмора, но по крайней мере ей не пришлось сидеть на корточках в кустах, и за это Меган была благодарна. Она ужасно боялась змей, одна мысль о мерзких тварях приводила ее в содрогание.

— Говори со мной, Меган, чтобы я знал, что ты еще там. — Низкий бас гулко разнесся в ночном воздухе.

— Зачем? — огрызнулась она в ответ. — Я не привыкла вести беседы во время…

— Во время чего, дорогая? — осведомился он и подкрепил свою издевку смехом.

— Заткнись! И не торопи меня. Если бы у тебя были мозги, ты бы вспомнил, что весь день не подумал о моих потребностях.

— Похитители не церемонятся с похищенными, Меган. А ты имей это в виду на будущее. Чем помягче будешь в словах и послушнее в поведении, тем легче станет для тебя жизнь.

Закончив свои дела, Меган уже едва слышала его последнее наставление. Она тихо и осторожно пробиралась сквозь спутанный кустарник прочь от того места, где стоял Блейк. Если ей удастся затеряться в темноте, тогда она, может, и убежит от него. Вот бы спрятаться где-нибудь и дождаться рассвета, она тогда выберется из гор. И найдет кого-нибудь, кто поможет ей и отвезет на ферму Кирка, в безопасное место.

Позади Блейк звал ее по имени, потом еще, уже громче. Ветка хрустнула под ногой, и Меган молча выругалась. Платье зацепилось за сук, она едва не вскрикнула от страха. В ушах раздался громкий стук сердца. Меган остановилась и вслушалась. Блейк уже искал ее, потому что она слышала треск кустов где-то позади. О Боже! Нужно найти укрытие!

Почти вслепую Меган продолжала пробираться вперед. Осторожность и боязнь выдать себя шумом заставляли ее двигаться медленно, хотя внутри у нее все кричало — беги! Впереди она увидела очертания большого дерева и направилась к нему, надеясь спрятаться за его стволом.

Но только она подошла к дереву, как что-то большое и мохнатое выскочило из-за него и преградило ей путь. Меган застыла от ужаса, а из груди вырвался крик. Она обнаружила, что внезапно столкнулась с самым свирепым животным, какое только видела в своей жизни. Волк оскалился в яростном рыке, обнажив длинные острые клыки. Глухой рык парализовал ее, глаза расширились от страха, ноги стали ватными. Золотые глаза сверкали на нее из темноты.

Сердце у Меган едва не выскакивало из груди, когда знакомый голос предупредил:

— Не двигайся, Меган. Просто стой и не говори ни слова. Лобо не любит незнакомцев, посягающих на его владения. — Блейк встал возле нее, опустился на колено и окликнул зверя: — Иди сюда, Лобо. Все в порядке. Хороший пес.

Волк тут же подошел к Блейку и послушно сел у ног. Длинный его язык вывалился наружу, когда Блейк почесал ему за ухом.

— Вот, учись у Лобо, как нужно меня слушаться. Глупо с твоей стороны бросаться очертя голову в темноту. Тебе еще повезло, что на пути оказался Лобо. Так же легко могла нарваться на пуму, медведя или койота.

Все еще парализованная страхом, Меган не отвечала. Зубы ее клацали, а каждая косточка в теле тряслась сама собой. Слабый стон вырвался из сдавленной глотки.

Ухо волка повернулось на непонятный звук, он вопросительно поглядел на хозяина. Быстрые золотистые глаза заметались между Меган и Блейком.

— пошли, Лобо давай отведем леди в хижину, пока она не упала в обморок. Она не такая легкая, какой может показаться, поверь мне.

Сильные руки Блейка держали Меган за талию. Волк шел позади. Итак, ее первая попытка убежать сорвалась. Мало того, теперь у нее не один, а два стража, следящие за каждым ее движением, и каждый из них по-своему очень хитрый и опасный зверь.

3

Меган надменно восседала на стуле и смотрела, как Блейк готовит ужин. Пока он ходил на ручей за водой и занимался конем, Лобо сторожил ее, и Меган боялась даже шевельнуться, не то чтобы попытаться бежать. Да что там, она не осмеливалась даже и моргнуть, чтобы на нее не набросился страшный волк.

Блейк поставил перед ней тарелку с бобами и яичницу и взмахом руки показал на лежащий на столе каравай хлеба:

— Ничего шикарного, но живот набить можно. Ешь.

Несмотря на голод, Меган не была уверена, что ее желудок справится сейчас с пищей. Она устала, была напугана и близка к слезам. И поэтому неподвижно сидела, глядя на лежащую на тарелке еду и тупо думая, что яичница похожа на немигающие желтые глаза.

— Я сказал — ешь, иначе запихну тебе все это в глотку! — Грубый голос Блейка прорвался сквозь ее оцепенение. — Хватит с меня твоего упрямства, я тебя быстро от него отучу, — резко прикрикнул он.

Она повернула к нему полные слез глаза.

— Я не могу, — жалобно пролепетала она. Ответом было злобное ругательство. В голубых глазах, глядевших на нее, она не увидела ни капли сочувствия.

— Сначала злость, потом слезы, а, Меган? Так не пойдет, милочка, лучше забудь про свои фокусы. Бери вилку и ешь. Станешь морить себя голодом — сделаешься слабой и больной, а мне не нужна на руках больная баба.

Меган с воинственным видом выставила подбородок.

— Ты бы подумал об этом, прежде чем увозить меня, — огрызнулась она. Что за человек этот ее похититель? В самом деле он заботится о ней или просто беспокоится о неудобствах, которые принесет ему ее болезнь? А какой похититель называет жертве свое имя… хм… если его и вправду зовут Блейк Монтгомери? Едва лишь они отъехали от дилижанса, как он не счел нужным скрывать свое лицо. Неужели его не волнует, что она сумеет его опознать? Дрожь пробежала по ее спине. Может, он и не собирается ее отпускать. Может, он намерен убить ее после… после чего? Что он вообще собирается с ней делать?

Выразительные серые глаза напомнили Блейку дождевые тучи, тем более что по щекам у нее, будто дождевые капли, потекли две крупные слезы.

— Ты убьешь меня? — спросила она тихим голосом, проникшим ему в самое сердце.

Блейк все смотрел на дрожащие губы и мерцающие глаза.

— Не сегодня, — проворчал он. — Пусть это не влияет на твой аппетит.

— Ты холодный, бесчувственный зверь! Твои родители должны гордиться тем, что их сын такая мерзкая змея! — выпалила Меган, не подумав.

Он и раньше казался ей бессердечным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, каким злобным сделалось его лицо теперь. Кожа туго натянулась на скулах и сильной челюсти. Красивые мужественные губы сжались в узкую полоску под раздувающимися ноздрями. Глаза, только что теплые, смотрели холодными, твердыми агатами, сверкающими гневом и презрением, ледяными, как смерть. Страх наполнил ее, когда он смерил ее долгим прищуренным взглядом.

— Леди, у тебя явно отсутствует инстинкт самосохранения, да? — прорычал он наконец и так резко наклонился к ней, что Меган вздрогнула. Громко расхохотавшись, Блейк схватил ее вилку и одним махом отделил половину глазуньи. Жесткие пальцы схватили ее дрожащую челюсть. — Не говори, что я не предупреждал тебя. — Открыв ей рот, он засунул в него еду, сжал ей челюсти и приказал: — Жуй, будь ты проклята.

Его сверкающие глаза не вызвали в ней желания перечить. Меган пережевывала сквозь слезы, проклиная в душе своего похитителя. В течение нескольких следующих минут она кое-как ухитрялась проглатывать слишком большие для ее рта порции, которые Блейк засовывал ей силком. Решив наконец, что она поела достаточно, он поставил перед ней чашку с крепким черным кофе.

— Ты сможешь пить сама, или мне влить его тебе в глотку?

— Я… я выпью, — пролепетала Меган. Первый глоток жидкости обжег ей язык, но по крайней мере растворил комок еды, все еще стоявший у нее поперек горла. Если повезет, она не унизит себя, облевав всю хижину.

Блейк поставил грязную посуду на боковой столик.

— Мне нужно кое-чем заняться снаружи. Предлагаю тебе не терять времени и помыть посуду. Когда я вернусь, ты должна лежать в постели раздетой. — Заметив промелькнувшее в ее глазах недовольство, он потряс головой, и устало улыбнулся. — Да, Меган, ты будешь спать рядом со мной в постели, и без этих тряпок, в которые бабы считают нужным кутаться. Не хотелось бы лишать тебя твоего единственного наряда, а ведь придется разорвать, если я увижу его на тебе. В чем ты тогда станешь ходить днем?

И он ушел, а Меган, лишившись дара речи от гнева и унижения, не могла даже разрядиться в брани. Она стояла посреди хижины, и в голове у нее, словно белка в колесе, крутились мириады мыслей. Не успев даже подумать, что делает, она бросилась к двери. Глухой рык остановил ее уже возле порога. Если у нее на лице и оставалась хоть какая-то краска, то она совсем схлынула, когда в комнату заглянул огромный волк.

— Боже! — простонала она, медленно пятясь назад; сердце так яростно стучало, что грозило выскочить из груди.

Несколько минут она думала, что делать. Тихие, испуганные стоны срывались с дрожащих губ, но в голову ничего не приходило. Неохотно, внезапно онемевшими пальцами Меган расстегнула платье. Аккуратно свернула его и положила на кресло-качалку, уверенная, что у Блейка, если она не подчинится, хватит жестокости разорвать его на клочья. Она подумала про все свои наряды, которые упаковала для поездки. Все они лежали в сундуке и сейчас, скорее всего уже прибыли в Тусон вместе с родителями и почтовой каретой. Какой прок ей от этих красивых платьев здесь, в горах, в плену у преступника и под охраной свирепого волка?

Меган сняла туфли и чулки, подумав при этом, что не мешало бы завтра постирать свои вещи, если Блейк позволит ей уединиться. Иначе придется носить пропотевшую одежду, пока она на развалится прямо на ней. Подойдя босиком к тазу с холодной водой, она обнаружила возле него оставленные Блейком мыло, и полотенце и стала смывать пыль и грязь, налипшие за долгий день.

Когда она заканчивала мыться, в глаза ей бросился лежавший на полке нож. Длинный кухонный нож с острым искривленным лезвием, таким можно делать все — резать и хлеб, и мясо. Затаив дыхание, Меган схватила его и потрогала восьмидюймовое лезвие пальцем. Оно было острым, а длина достаточной, чтобы убить мужчину. Меган постаралась изгнать из головы мысли о греховности задуманного, когда ее пальцы обхватили удобную рукоятку. Ведь она имеет полнейшее право защитить себя, разве не так?

— На твоем месте я бы и не думал об этом. — Меган едва не подскочила, когда позади раздался низкий ленивый голос. Крепко сжав нож, она с вызовом повернулась к нему.

Блейк стоял у двери в нескольких шагах от нее и всем своим видом показывал, что не слишком встревожен, обнаружив Меган с коварным оружием в руке. Лишь настороженный взгляд синих глаз не вязался с небрежной позой. И снова Меган удивилась, как мог сделаться преступником такой потрясающе красивый мужчина. Ему бы быть страшнее смертного греха, страшным, как его жестокое и черствое сердце, чтобы тело было под стать искореженному рассудку.

Что ж, по крайней мере черные как ночь волосы соответствовали его дьявольской душе. На затылке и лбу они спадали влажными волнами, а один завиток по-мальчишески свисал на широкие брови. Нос был прямым, как лезвие бритвы, и придавал лицу благородный вид, гармонировавший с высокими скулами и привлекательными впадинами на худом лице. Красивые губы скривились в циничной усмешке, но она все равно не могла полностью скрыть их природного мягкого изгиба. Не смогла она скрыть и ровных белых зубов. А еще эти острые сапфировые глаза! Завораживающие, умные, сумеречные, обрамленные густыми черными ресницами, которые то скрывали его мысли, то подчеркивали их в зависимости от его желания. От уголков к вискам разбегались морщины. Трудно понять, появились ли они от таких вот усмешек или оттого, что ему приходилось постоянно щуриться на ярком солнце Аризоны.

Меган потупилась, пытаясь спастись от его немигающего взгляда, но спасения не было. Теперь глаза ее упали на обнаженную грудь, которую покрывало лишь темное облако курчавых черных волос, клином сужавшихся на животе, пересекавших его и уходивших вниз за пояс штанов. Под волосами Меган увидела мускулы, охватывающие грудную клетку, расширяющие плечи и сужающие талию. Кожа казалась жесткой и гладкой одновременно. Наверное, он проводит много времени на воздухе без рубашки, поскольку грудь и живот выглядят такими же загорелыми, как и лицо. Господи, как же он красив! А ведь если верить Библии, это истинный сатана.

— Пытаешься сообразить, куда воткнуть нож? — Насмешливые слова заставили ее вновь взглянуть ему в глаза. Жаркая краска залила ей щеки. На самом деле она невольно залюбовалась его поразительно мужественной фигурой и сейчас испугалась, что он догадался об этом.

С трудом сглотнув, Меган потрясла головой и взмахнула ножом:

— Не подходи, или, клянусь, я использую этот нож с толком.

— Сомневаюсь, что у тебя хватит смелости, Меган, — спокойно протянул он. — Знаешь, это вовсе не то же самое, что забить индейку к Рождеству. Когда ты вонзаешь нож в другое человеческое существо, с тобой тоже что-то происходит. Ты ощущаешь, как лезвие входит в тело, разрывает кожу и царапает кости. Ты слышишь агонию, в которой виноват, видишь, как из раны хлещет кровь, заливает твою жертву, а если ты стоишь близко, то и тебя. Ты видишь это и обоняешь запах, видишь страх и боль, которую причинил другому человеку. Это не слишком приятно, Меган. — Он сделал к ней шаг, потом другой. — Отдай мне нож, Меган, либо готовься воспользоваться им, если сможешь. — Еще шаг, и он протянул к ножу открытую ладонь.

— Остановись, — всхлипнула она. — Я не шучу! — И наугад ударила его по протянутой руке.

Немного отпрянув назад, он теперь смотрел на нее с настороженностью. Отчаяние, сверкавшее в ее глазах, сделало их дикими и грозными. Он понимал, что страх пробудил в ней ловкость. Хотя он мог пустить в ход силу и запросто выбить нож из трясущихся пальцев, ему хотелось, чтобы она добровольно отдала его. Непонятно, почему ему этого хотелось, но он чувствовал, что так надо, и чувство это было слишком настоятельным, чтобы его игнорировать. Он снова попытался уговорить ее.

— Меган, если ты ухитришься ранить или даже убить меня, что это тебе даст? Лобо не выпустит тебя из хижины. И тебе придется провести неизвестно сколько времени рядом с мертвым или умирающим мужиком. — Он заметил, как по ее телу пробежала невольная дрожь, и понял, что она прислушивается к его словам. — Постепенно ты или умрешь от жажды, или еще до этого сойдешь с ума.

— Кто-нибудь приедет, — неуверенно сказала она. — Меня найдут.

— Еще неизвестно. Хижина надежно спрятана. К тому же Лобо доберется до тебя еще до того, как тебя найдут. Звери чуют смерть, а он очень привязан ко мне. Если он поймет, что ты причинила мне вред, то найдет возможность, чтобы разорвать тебя на клочки, а уж такой смерти я не пожелал бы никому. Подумай, Меган. Хорошенько подумай, прежде чем ударишь меня этим ножом. — И снова он протянул руку.

Рыдания вырвались из нее, когда она взвесила сказанное им. Неужели никак нельзя обыграть этого темноволосого демона и убежать от него? Издав слабый вздох поражения, Меган положила нож в его ждущую ладонь. Слезы потекли по лицу, и она склонила голову, сознавая свое жалкое положение. Хрупкие плечи затряслись от невольных рыданий. Маленькие белые зубки закусили дрожащую нижнюю губу, и вся она замерла в ожидании неминуемого наказания за свой бунт.

Добившись капитуляции пленницы, Блейк издал безмолвный вздох облегчения. Какое-то время он был уверен, что она не сдастся. И в душе не мог осуждать ее за попытку защитить себя. Эта кроха обладала немалым мужеством, и он почувствовал невольное восхищение. Невеста Кирка, оказывается, с характером и уж во всяком случае не покорная овечка, какой ее представлял себе Блейк, когда задумал этот акт мести.

И когда она стояла перед ним, сжимая в руке нож, с глазами, пылающими серебряным пламенем, с растрепавшейся копной рыжевато-каштановых волос, он подумал, что никогда еще не видел такой красивой женщины. Глотка его пересохла, но не от страха, а от желания, когда он увидел ее груди, вырисовывающиеся под кружевной сорочкой и с каждым взволнованным вздохом готовые, казалось, выскочить наружу. А уж против дрожащих губ и вовсе невозможно было устоять, ему отчаянно хотелось успокоить их дрожь, накрыв своими губами.

Даже теперь, когда она склонила перед ним голову, а лицо покраснело от слез, он хотел ее. Проклятье! Не об этом он думал, когда планировал похищение. Не о жгучем желании, которое испытает, не о восторге, который ощущает перед свежей красотой. Боже! Ему вдруг захотелось защитить ее. Что за шуточки! Похитителя потянуло защищать свою жертву! И от кого — от самого себя! Он аплодировал ее мужеству, ловил себя на том, что ждет очередного проявления ее сильного характера, хотя это и усложняло в немалой степени его задачу. Если бы он знал, что она окажется такой упрямой, то никогда не похищал бы ее. Вообще ему ужасно захотелось вернуть маленькую злючку родителям и попробовать отомстить Кирку как-нибудь по-другому. Тем более что хлопот от нее будет больше, чем пользы, особенно если он не сумеет удержать в крепкой узде яростное желание, которое растет в нем к этой юной красотке.

Постаравшись придать голосу как можно больше суровости, Блейк приказал:

— Марш в постель! Я погашу огонь в очаге, и мы оба постараемся поспать. Надеюсь, хоть во сне ты не будешь брыкаться.

Надежда и отчаяние чередовались в нежных серых глазах, а ее взгляд с жадностью искал подтверждения тому или другому, но лицо его ничего не выражало. Прерывисто вздохнув от тревожных предчувствий, Меган бочком отступила к кровати. Оказавшись в одной сорочке и нижней юбке под одеялом, она застыла в неподвижности, лишь широко раскрытые глаза с испугом смотрели на Блейка. Он присоединился к ней весьма скоро. Усевшись на краю кровати, стянул сапоги и носки, потом встал, чтобы снять ремень с пистолетом и повесить в изголовье. Когда он стал расстегивать штаны, руки Меган сжались в тугие кулачки, а глаза плотно зажмурились, но все-таки она невольно дернулась, услышав, как одежда упала на пол. Его тихий смех лишь увеличил ее ужас, окатив волной краски все лицо.

— Отвернись, милашка, а то ты заставляешь меня думать, что тебе захотелось моего внимания.

Меган как ошпаренная перекатилась через всю кровать к ее дальнему краю.

— Когда у коров по две головы вырастет! — пробормотала она.

Блейк засмеялся и возразил:

— Ты знаешь, я как-то видел одну такую на ярмарке.

Меган смогла лишь простонать от досады, что не выбрала другого примера для демонстрации своего отвращения.

— Давай спи, Меган. Я слишком устал, чтобы порадовать сегодня нас обоих. К тому же лишение девиц невинности требует больше времени и терпения, чем есть у меня сейчас. — Он потянулся и погасил лампу, сопровождая все это громким зевком.

Темнота воцарилась в маленькой комнате, лишь угли в очаге слабо мерцали. Меган лежала неподвижно, вслушиваясь в раздававшееся рядом мужское дыхание. Хоть она едва не умирала от усталости, расслабиться не удавалось. От яростно бившей ее дрожи вскоре заходила ходуном кровать.

Блейк раздраженно вздохнул:

— Меган, заверяю тебя, что я вовсе не собираюсь причинять тебе никакого вреда, так что расслабься. Твоей жизни ничего не угрожает. Возможно, я не самый богобоязненный и законопослушный человек в этом мире, но и не хладнокровный убийца. Не собираюсь я и насиловать тебя. Так что успокойся, пожалуйста, и дай мне немного поспать. Какое-то время Меган обдумывала его слова, потом нерешительно спросила:

— Тогда что ты намерен со мной делать? Зачем похитил меня?

— Со временем ты все узнаешь, но сейчас можешь поверить мне на слово, что, если не будешь пытаться убежать и станешь выполнять мои повеления, вреда тебе никакого я не причиню. А теперь замри и лежи тихо, а то мне снова захочется завязать тебе рот.

Меган не знала, почему она должна верить бандиту, но все-таки его слова немного утешили ее и она перестала дрожать. Тем не менее, когда Блейк уже давно заснул и его дыхание сделалось ровным и глубоким, она все лежала с открытыми глазами и напряженной душой.

Казалось, так прошла целая вечность. Наконец она постепенно забылась и впала в целительный сон. Лишь тогда ее мышцы расслабились, черты лица смягчились и утратили боязливую напряженность. Сама того, не ведая, она отвернулась от твердой стены, тело в поисках успокоения потянулось к теплу, исходившему от другого человеческого существа, хотя это был тот самый человек, который только что наводил на нее ужас. Во сне же она придвинулась к нему поближе, а когда он повернулся и привлек ее к себе, устроилась в его объятиях так, словно делала это всегда. С нежным вздохом она опустила голову в изгиб его плеча, продолжая спать крепким сном.

Пока Меган спала, родители ее не находили себе места от тревоги и отчаяния. Шериф с отрядом отправились туда, где был остановлен дилижанс, затем какое-то время шли по следу бандитов. Потом след затерялся. Как назло дул сильный ветер и занес все следы. Преследователи вернулись в город злые и усталые, но исполненные решимости возобновить поиск на следующий день.

Кирк отвез Эвана на ферму. Там их уже с нетерпением ожидала Джейна. Плохие известия не принесли покоя измученной материнской душе. Опал Хардести с радушием встретила гостей и устроила их как можно удобней, но вот утолить боль их сердец мать Кирка ничем не могла.

Сам же Кирк неистовствовал оттого, что кто-то осмелился похитить его невесту практически у него из-под носа.

— Мы разыщем их, будь я проклят! — заявил он, ударив кулаком по обеденному столу так, что подскочили тарелки и чашки. — Мы найдем их и похороним каждого из этих ублюдков!

— Мне страшно подумать, что Меган пойдет у них по рукам, — рыдала Джейна. — Моя бедная крошка! Ох, как жаль, что вы не смогли отыскать ее сегодня! — Ее глаза с тоской уставились в окно и увидели там только темноту. Уже несколько часов как зашло солнце, и ей живо представлялось, что сейчас эти звери измываются над ее невинной и юной дочкой.

— Мы скоро найдем ее, Джейна. Может, завтра. — Слова утешения Эван предназначал себе в такой же степени, как и жене.

— Да, но как бы не оказалось слишком поздно, — в унынии прошептала Джейна, высказав вслух опасения, которые были в голове у каждого.

— Если она жива, слишком поздно не будет, любовь моя, — заверил ее Эван.

Его взгляд встретился со взглядом Кирка, ожидая от него ответа, и это ожидание продолжалось целую вечность.

— Ваш супруг прав, миссис Коулстон, — наконец, словно бы нехотя, сказал Кирк. — Сейчас самое главное — вернуть Меган живой и невредимой.

— Верно, — поддакнула Опал. — Всем остальным мы займемся, когда Меган вернется. Ах, бедняжка скорее всего страшно напугана! Просто не верится, что такое могло случиться! И зачем только они увезли Меган с собой?

Эван и Джейна лишь в недоуменном отчаянии потрясли головой.

— Как раз это и хотелось бы мне узнать. — Холодный взгляд Кирка упал на родителей Меган. — Вы точно говорите, что она не делала ничего такого, что заставило бы их как-то выделить ее среди остальных? — В голосе Кирка появилась обвиняющая нотка.

— Конечно нет! — с жаром ответила Джейна, сверкнув глазами на Кирка, посмевшего предположить такое. — Моя дочь весьма достойная юная леди!

Опал поспешила успокоить оскорбленные чувства матери:

— Ох, Джейна, дорогая, я уверена, что Кирк не имел в виду ничего обидного. Просто мы предположили, что она, может быть, привлекла к себе внимание неосторожным словом или чем-то, что могло их рассердить.

— Единственное, что она сделала, это пыталась сохранить у себя обручальное кольцо, которое подарил ей Кирк, — с усталым видом объяснил Эван. — Бандиты переговорили между собой и в конце концов позволили Джейне и другой леди сохранить обручальные кольца, но по какой-то причине отказались сделать это для Меган. Я до сих пор не понимаю, как все произошло. Как будто за секунды. Все, что я знаю, так это то, что один из парней решил взять Меган с собой, и тут мы ничего не могли поделать.

— Проклятье! — Кирк оттолкнулся от стола и встал. — Это кольцо тоже встало мне в изрядную сумму! — Увидев ужас на лице Джейны, он поспешно добавил: — Конечно, мне наплевать, вернем ли мы его, лишь бы с Меган все было хорошо. Просто я выбирал кольцо специально для нее.

Эван сердито прищурился, еще раз удивляясь, что нашла в нем дочь, кроме красивой внешности. Мужчина, озабоченный пропажей кольца, когда на волоске висит жизнь его невесты, не заслуживает женской любви. Хоть и расстроенный, отец решил как следует присмотреться к Кирку. Что-то в нем явно не нравилось Эвану. Внезапно он со всей очевидностью понял, что не хочет отдавать дочь за этого человека. И если им удастся разыскать ее, он постарается пустить в ход дар убеждения, чтобы она вернулась с ними назад в Абилин.

Гораздо позже, в предрассветном полумраке спальни, после полной тревог бессонной ночи Джейна призналась Эвану, что почувствовала то же самое.

— Не думаю, что Кирк по-настоящему любит ее, Эван. Не так, как любим друг друга мы. Меган не будет с ним счастлива. Он только разобьет ей сердце. Если нам удастся разыскать ее, пусть она возвращается с нами домой.

— Говоря по правде, я думаю, что Кирк этому только обрадуется, Джейна. Как бы мне ни хотелось думать иначе, я не уверен, что Меган вернется к нам нетронутой, а Кирк не из тех, кто примет опороченную невесту. Для меня будет большим сюрпризом, если он не откажется от нее.

— Мне все равно. Я хочу лишь одного — возвращения Меган живой и здоровой. Ох, Эван, мы должны найти ее, и поскорее!

Эван нежно обнял жену и поцелуями осушил слезы на ее лице.

— Найдем, любовь моя, — успокоил он ее, надеясь и моля небо, чтобы так оно и было. — Мы должны верить, что она вернется к нам.

Меган медленно просыпалась, ее рассудок и тело неохотно расставались с ощущением покоя и уюта. Что-то раздражительно проворчав в ответ на голос, осторожно будивший ее, она попыталась еще глубже зарыться под подушку, но та упорно съезжала с ее головы. Когда девушка попыталась свернуться в новом положении, ноги запутались в простынях. Настойчивый голос позвал ее снова почти у самого уха, и Меган потрясла головой.

— Уходи! — сонно проговорила она. Подушка дернулась в сторону.

— Давай-ка, соня, просыпайся, — засмеялся чей-то голос, намного грубее, чем у матери. Пока затуманенное сознание Меган пыталось определить, кто же хозяин этого голоса, тот продолжал: — Ты совсем отдавила мне руку, милочка. Я понимаю, твое кровожадное маленькое сердечко радуется, причиняя мне боль, но все-таки пощади меня хотя бы до завтрака.

Сердце у Меган замерло. Придя в ужас при мысли о том, что ей сейчас придется увидеть, она набрала в грудь побольше воздуха и осторожно посмотрела из-под ресниц. Первое, что бросилось ей в глаза, это кусок загорелой волосатой груди, вздымавшейся и опускавшейся прямо перед ее взором. Черные курчавые волосы были так близко, что щекотали ей нос. Не желая встречаться с пронзительными синими глазами, Меган потупилась, скользнув взглядом по ребрам, твердому плоскому животу… и, запоздало спохватившись, ахнула. У Блейка были все основания не верить в ее скромность. Сбившееся куда-то вниз к их коленям одеяло обнажало мужское тело, совершенно голое. Меган застыла от ужаса. Она еще никогда в жизни не видела голого мужчины. Хуже того, достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять, что Блейк возбужден.

Уже и так едва не умирая от смущения, она обнаружила, что ее нижняя юбка во сне задралась кверху и сбилась где-то на талии. Единственная вещь, которая не давала ей предстать совершенно голой мужскому взгляду, это кружевная сорочка, которую она носила под юбкой. Хуже того, их ноги были интимно переплетены. Тихий стон сорвался с ее губ.

— Меня тоже немало удивило, когда я обнаружил, что ты обвила меня будто лоза дерево.

Лукавое замечание Блейка заставило ее вскинуть голову. На бесконечно долгие секунды взгляды их встретились, насмешливые синие глаза завораживающе впились в испуганные серые. Затем смех исчез из глаз Блейка, его лицо приблизилось к ней, заслонив собой все на свете. Теплое дыхание обдало ее за мгновение до того, как его рот взял в плен ее губы.

Поцелуй оказался вовсе не таким, какого могла ожидать Меган от своего бесчувственного похитителя. Он был нежным и сладким, его губы согревали и соблазняли ее. Прикосновение языка обожгло ее огнем, а когда она захотела увернуться, лежавшая под шеей рука согнулась в локте, удерживая ее в объятии.

Мужской рот дразнил ее, язык обводил губы, пробовал их на вкус, ласкал, будто жаркое пламя.

— Впусти меня. Дай мне испробовать твою сладость.

Нежный соблазнительный шепот таил в себе приглашение, от которого Меган по своей невинности не могла отказаться. Голова ее уже кружилась, а губы разжались сами собой.

Его язык обследовал теплую полость ее рта, острый барьер зубов, потом подразнил и поласкал ее язычок, пока он тоже не пошевелился, отправившись после некоторых колебаний в собственное путешествие. Сохранись у нее способность думать, она пришла бы в ужас от своего безрассудства, но в этот момент все мысли разлетелись и она жила только чувствами. Исступленное желание, какого она не знала доселе, терзало ее. Сердце неистово билось в груда, словно пойманная птичка, а внизу живота что-то бешено трепетало. Огонь разлился по жилам, дикий огонь, от которого плавились кости, вызвал у нее между чресел невыносимое жжение.

Ладонь Блейка нежно накрыла ей грудь сквозь тонкую ткань, отгораживающую ее от мужского взора. Инстинктивно ее руки взметнулись, чтобы оттолкнуть его, а пальцы вцепились в сильное запястье. Он схватил ее ладони и поднес к своей груди. — Дотронься до меня, Меган. Послушай, как бьется мое сердце. Оно просто сошло с ума от желания.

Пальцы Меган стали пробираться сквозь густую сетку волос, а затем принялись ласкать его, наслаждаясь тем, как щекочут их темные завитки, ощущая кончиками горячую атласную кожу. Она слегка царапнула ногтем маленькие мужские соски и почувствовала, как они напряглись. Блейк застонал от желания, и звук этот показался ей новым и восхитительным.

Когда же его рука стала ласкать ее грудь легким, словно крыло бабочки, касанием, к мужскому стону прибавились женские. Меган уже больше не думала о сопротивлении, как и о странных и чудесных ощущениях, которые он умел пробуждать в ней. Она впала в какое-то забытье, когда он опустил вниз бретельки сорочки и обнажил ей грудь, а потом его губы покинули ее рот, чтобы прикоснуться к торчащему бутону. Нежный поцелуй направил луч желания в самые интимные ее части, одновременно смущая и приводя в упоение. Ее дыхание сделалось коротким и прерывистым, и ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок от захлестнувшего ее тело жаркого удовольствия. Движением тела, таким же древним, как у праматери Евы, она выгнулась ему навстречу, наслаждаясь ощущением губ, ловкого языка, ласкавшего чувствительный конус. Между чресел у нее начинала накапливаться жаркая влага, по мере того как Блейк продолжал свой соблазнительный набег на ее непорочное тело.

Пока мужские руки ласкали ее, ощупывая изгибы и выпуклости стройной фигуры, руки Меган совершали собственное исследование. Кончики пальцев на ощупь изучали его, ладони измеряли ширину плеч, пальцы мяли мышцы на спине, пробегали по неровностям позвонков. Пока она плавала в облаке наслаждения, ее пальцы нырнули в темные волосы на его затылке, неосознанно удерживая его голову у своей груди.

Все это продолжалось до тех пор, пока его рука не опустилась по нежной коже с внутренней стороны ее бедер. Тогда окутавший Меган туман желания внезапно улетучился. Так же пылко, как только что прижимала его к себе, она стала его отталкивать.

— Нет! Нет! О Боже! Не делай этого!

Блейк резко поднял голову, и на его лице появилась сардоническая усмешка.

— А я-то гадал, до какого порога зайдет эта «порядочная девушка», где решит остановиться. Теперь знаю. — Прерывистый вздох вырвался из его груди. — Ума не приложу, Меган, кто ты — законченная кокетка или неопытная девственница, у которой внутри сидит сирена и просится наружу. — Не ожидая ответа, Блейк отодвинул ее в сторону и встал с постели. Натягивая джинсы, он отрывисто распорядился: — Вставай и одевайся, пока я не передумал и не решил добиться внимания к себе, хочешь ты того или нет.

Отвернув лицо, Меган натягивала бретельки на трясущиеся плечи. Краска стыда залила ей щеки, когда она подумала, что едва не отдала свою невинность этому грубияну, темноволосому бандиту. И как только она могла так забыться в его руках? Как могла растаять под его ласками и испытывать такое острое наслаждение от насмешливых губ и грубых рук? Ведь ее ждет жених, наверняка волнуется до смерти. Она обещана Кирку, которого нежно любит, и все же едва не отдалась этому грубому незнакомцу, ни разу не подумав о возлюбленном. Думала лишь о жарком желании, горевшем у нее внутри, о блаженстве поцелуев Блейка, об экстазе, в который приводили его ласки. Даже теперь, радуясь избавлению от едва не случившейся беды, она ловила себя на том, что ее тело дрожит от неутоленного желания, а не от стыда или страха.

Ее озабоченный взгляд остановился на Блейке. Теперь он разжигал в очаге огонь. И как только она могла так быстро ему поддаться? Что она за женщина, раз с такой готовностью падает в руки своего похитителя? Верно, он красивый дьявол, но ведь все-таки дьявол. Какие чары он навел на нее, заставив вести себя так безрассудно? Какой магией наделены эти сапфировые, завораживающие глаза, этот вкрадчивый голос, эти чудесные руки? Как ухитрился он за несколько часов перебороть то, чему ее учили всю жизнь, сломать барьеры, которые не осмеливался переходить ни один мужчина, даже Кирк?

В ее тревожные раздумья ворвался голос Блейка:

— Сделай нам что-нибудь на завтрак, пока я схожу за свежей водой для кофе.

— Я тебе не рабыня, — резко ответила она, находясь в расстроенных чувствах.

Блейк заметил, что ее подбородок упрямо выпятился вперед. Итак, она снова превратилась в шипящего котенка, а ведь только что мурлыкала в его объятиях.

— Правила устанавливаю тут я, — строго напомнил он. — Будешь меня обслуживать или на кухне, или в постели. Выбирай.

Ее глаза сверкнули ледяным огнем.

— Ты отвратительный тип.

— Меня можно назвать по-разному, но сейчас я голоден, так что оторви свою задницу от кровати и иди готовь завтрак.

— Я не умею готовить, — солгала она.

— Тогда я предлагаю тебе поскорее научиться жарить бекон с яйцами, иначе я научу тебя гораздо более интересным вещам. — Блейк повернулся к ней спиной и направился к двери.

В несколько прыжков она оказалась на кухне, недолго думая, схватила тарелку и швырнула ему вслед. Тарелка ударилась о косяк в нескольких дюймах от его головы.

— Господи, да ты просто ведьма по утрам, — сказал он с умопомрачительной усмешкой.

— Ублюдок! Зверь! — ответила она, посылая вслед за тарелкой фаянсовую плошку.

Укрывшись за отворенной дверью, Блейк крикнул:

— Ты кое о ком мне напомнила. Приготовь немного еды для Лобо, ладно?

Чугунная сковорода прозвучала как гонг, ударившись о дверь.

— Я не буду кормить твоего проклятого волка! И тебя буду кормить лишь тогда, когда найду яд, чтобы добавить в еду! И будь я проклята во веки веков, если позволю тебе дотронуться до меня еще раз!

В перерыве между ругательствами она услышала, как он сказал волку:

— Эта девка без ума от меня, Лобо, просто по уши влюбилась.

Ответом Меган был яростный визг, от которого задрожали балки.

4

В то утро после волнующей сцены в постели Блейк долгое время остужал свою кровь в ручье, не торопясь возвращаться в хижину. Лобо стоял на страже, чтобы девчонка никуда не сбежала. Да и самой мисс Меган нужно было дать немного отбурлить. Боже, ну и характер у этой девицы! В ушах у Блейка все еще раздавался звон сковороды, ударившейся позади него в дверь. Вернувшись наконец в хижину, он не удивился, увидев Меган полностью одетой и с угрюмым видом сидящей возле окна в кресле-качалке. Не удивился он и тому, что она и пальцем не пошевелила, чтобы приготовить завтрак. Блейк посмеялся про себя. Леди упряма до безобразия, но у него имеются свои средства борьбы с мятежной пленницей.

Не сказав ни слова, он поставил кофейник на огонь. Аромат поплыл по крошечной комнате, и, когда все было готово, Блейк спокойно налил себе чашку. Усевшись у стола, он достал нож и начал остругивать какую-то деревяшку. Тихо насвистывая себе под нос и игнорируя Меган, будто ее вовсе не было, он ждал.

Шли долгие минуты. Уголком глаза Блейк видел, как Меган бросила на него несколько любопытных взглядов. Наконец она поднялась и медленно прошла мимо него к очагу, где он оставил греться кофейник.

— Интересно, что это ты делаешь? — сухо поинтересовался он, и его голос сотряс одновременно тишину и напряженные нервы Меган.

Она невольно вздрогнула от его слов, презирая себя за это, подбородок с вызовом вздернулся кверху.

— Неужели не ясно? Наливаю себе кофе в чашку.

— Нет, нельзя.

— Почему это, извини меня?

— Ты можешь извиняться сколько угодно, но кофе сварил я, мне его и пить. Убери свои пальцы прочь.

Меган повернулась к нему лицом, крепко сжав кулаки.

— Сначала ты заставляешь меня есть, когда я не хочу, а теперь не позволяешь выпить чашку кофе. Вы уж решите, что вас больше устраивает, мистер Монтгомери.

Он одарил ее демонической улыбкой.

— После нашего так мило проведенного утра зови меня просто Блейк. — Насмешливо протянул он и продолжил, не дав ей опомниться: — Это не мне следует принять решение, а тебе. Когда ты сообразишь своей упрямой головой, что нужно вести себя тихо и слушаться меня, жить тебе станет намного легче. Если бы ты сделала завтрак, как я тебе велел, мы оба мирно поели бы. А так мне пришлось варить кофе самому, вот я сам его и выпью. Теперь ты меня поняла, Меган? — Ею жесткие синие глаза сурово поглядели на нее.

Меган ответила ему твердым взглядом, не желая показывать, как потрясена не только его беспощадностью, но и грубым напоминанием об утреннем безумии.

— Тогда я сама приготовлю себе кофе, — заявила она, дерзко тряхнув головой, — и собственный завтрак.

— Если он не будет одновременно и моим завтраком, можешь про него забыть, — заявил он с раздражающе надменной улыбкой.

— Это шантаж! — воскликнула она, позабыв про данное себе слово не терять хладнокровия от выпадов этого грубияна.

Блейк удержал смешок, подумав, что сейчас она похожа на наседку с взъерошенными перьями.

— Чего еще ждать от бандита? Таковы мои условия, и они не подлежат обсуждению. Когда ты решишь слушаться моих приказов, тогда и будешь есть. Раньше или позже, Меган, ты ужасно проголодаешься и рано или поздно станешь готовить для меня. Кстати, — в глазах его мелькнуло озорство, — по-моему, ты сказала, что не умеешь стряпать. Как же ты собиралась сделать себе завтрак? Или лгала мне?

— Ах, забудь про это! Лучше я умру с голода, чем стану тебе прислуживать! — Меган зашагала назад к своей качалке и бросилась в нее. В хижине снова повисло долгое молчание, прерываемое лишь отнюдь не мелодичным свистом Блейка, что еще больше раздражало Меган. Ее живот урчал от голода, но она зажала его руками, стараясь изо всех сил убедить себя, что вовсе не голодна. Однако чем дольше она так сидела, тем более отчаивалась. Предатель-живот заурчал снова так громко, что Блейк перестал свистеть, поглядел на нее, дьявольски подмигнул из-под нахмуренной брови и поинтересовался с широкой ухмылкой:

— Ты что-то сказала, Меган?

Меган подумала, что скорее умрет, чем станет разговаривать с этим невыносимым типом.

Блейк смотрел на нее и открыто усмехался. Какое-то время он думал, что упрямая девчонка будет так сидеть, пока у нее живот не прирастет к позвоночнику, а все равно не сдастся. Его так и подмывало поджарить пару яиц, просто чтобы помучить ее запахом приготовленной еды. Но вместо этого о он склонил голову над деревяшкой, насвистывая и ожидая неизбежного.

— Хм… Мистер Монтгомери… — Ее голос звучал так тихо, что был еле различим. Блейк сделал вид, что не слышит.

Прокашлявшись, она сделала еще одну попытку:

— Мистер Монтгомери…

Когда он не ответил, она почти закричала:

— Мистер Монтгомери!

— Если тебе что-нибудь от меня нужно, меня зовут Блейк.

Меган была готова взорваться. Ненавидя себя и его, она все-таки умерила свой норов.

— Блейк… — сбавила она тон. — Да?

— Тебе нужно готовить на завтрак что-нибудь особенное? Вообще-то я очень плохая стряпуха.

— Все, что тебе захочется приготовить, будет прекрасно, — заверил он ее. Потом добавил для острастки: — Только не забудь сделать лишнюю порцию для Лобо.

Взгляда, полного ненависти и безмолвных проклятий, который она бросила на него, поднимая сковородку, так и валявшуюся у двери, было достаточно, чтобы он счел за лучшее оставить Меган наедине с ее стряпней, пока она вновь не попыталась разбить ему череп сковородой.

Блейк недовольно смотрел на черные комки, лежавшие на его тарелке, которые напоминали скорее обугленные куски дерева, чем какую-то еду.

Он ошибся, оставив Меган наедине с ее поварскими обязанностями, а в результате вернулся в хижину, наполненную едким дымом. И теперь у нее хватило наглости поставить перед ним эту гадость и назвать ее завтраком.

— Женщина, какого дьявола ты тут натворила; — взревел он. — Это же совершенно несъедобно!

Теперь настала очередь Меган спрятать торжествующую и злорадную улыбку.

— Я же говорила тебе, что не умею готовить, но ты не стал слушать. И вообще, раз я могу есть эту пищу, то она не такая уж и плохая. Смелее. Ты не умрешь от нее — к несчастью.

— Я в этом не уверен, — возразил он, неуверенно глядя на тарелку. Потом перевел глаза на тарелку Меган, где осталось лишь несколько последних кусочков. — Для начала скажи, что это должно было быть.

— Это, — сказала она, показав на несколько длинных черных полосок, — твой бекон. А это — жареная картошка…

— Жареная или обугленная? — поинтересовался он, сморщив нос. Вообще-то все было похоже на угли в очаге. Даже Меган пришлось это признать. К счастью, Блейк задержался снаружи достаточно, чтобы она успела приготовить завтрак, поскорее съесть собственную, прекрасно приготовленную вкусную порцию, а затем основательно сжечь остальное. На самом деле Меган считалась превосходным кулинаром и помогала матери уже много лет готовить еду для постояльцев гостиницы. Однако даже под пытками она не призналась бы в этом Блейку. Не хватало еще добровольно ему прислуживать. Раз уж ей приходится страдать, то пусть помучается и он. Даже маленькая месть лучше, чем никакая, особенно если учесть, что этот маленький подвиг совершил просто волшебство с ее упавшим настроением.

Она почти со злорадством наблюдала, как он тыкал в поистине резиновое яйцо. Оно ускользнуло от вилки и упало прямо ему на колени.

— Проклятье! Если бы ты не зажарила его до смерти, я мог бы поклясться, что оно живое. — С брезгливой гримасой Блейк подобрал со штанины противный жирный комок и бросил его назад на тарелку. — А это, как я понимаю, ты пытаешься сделать бисквиты, — пробормотал он, показывая на нечто, напоминавшее покрытый сажей камень. Вещь эта оказалась тяжелой. Он стрельнул в нее болезненно подозрительной улыбкой. — Делаешь себе оружие, Меган? — фыркнул он. — Я уверен, что в армии это сойдет за ядро для пушки.

Меган проглотила смешок и ухитрилась изобразить оскорбленный вид.

— Напрасно ты злишься, Блейк. Я старалась изо всех сил, а ты только и делаешь, что ругаешь меня.

— Ладно, ладно! Только не надо слез! — С героическим усилием он отправил кусок картофеля в рот, начал пережевывать, но тут же выплюнул на тарелку. Его глаза метнули в нее синие молнии. Он отнес тарелку на веранду и сунул под нос волку. — Вот, Лобо. По-моему, это то, что называется жертвоприношением огнем, — проворчал он.

Хвостатый сторож понюхал подгоревшую пищу и отвернулся.

— Боже, даже пес не хочет есть эту дрянь! — раздраженно воскликнул Блейк. — Он умнее, чем я. Даже не стал пробовать.

— Он и выглядит умнее, чем ты, — вырвалось у Меган.

Блейк резко обернулся к ней, в глазах зрела гроза.

— Что ты сказала? — угрожающе переспросил он.

Меган мгновенно опомнилась.

— Ничего. Я ничего не сказала! Честно! — Всхлипнув, она отступила назад, когда Блейк двинулся на нее, но он прошел мимо нее к очагу, и у нее вырвался вздох облегчения. Между ними надолго воцарилось молчание. Блейк ограничивался лишь тем, что бросал на нее недовольные взгляды, пока готовил себе приличную еду и ел свой запоздалый завтрак.

Утолив голод, он откинулся на стуле и, покачиваясь на задних ножках, спокойно скрутил сигарету.

— Расскажи мне о своем женихе, — сказал он наконец. Пронзительный взгляд чернильно-синих глаз противоречил непринужденному тону, с каким он начал беседу.

Пугливый, настороженный взгляд появился на ее нежном лице. Впрочем, она быстро пришла в себя.

— Я не хочу говорить с тобой о Кирке. Ты недостоин чистить его сапоги.

Блейк старательно скрыл свое раздражение, лишь челюсть заметно напряглась.

— Так ли это? Почему ты тогда не скажешь мне, что же в нем есть такого, что делает его намного лучше меня? Может, я смог бы брать с него пример и тоже стал бы исправляться. Разве тебе не хочется увидеть меня преобразившимся, Меган? Разве не хочется всем женщинам изменить то, что им кажется неправильным в мужчине? Разве не в этом твой христианский долг? Ведь это какой-то неписаный закон, существующий еще со времен Евы. Даже она после трудов господних нашла Адама несовершенным. Адам показался ей немножко пресным, поэтому она и взяла на себя смелость предложить ему в Эдеме кусок того злосчастного яблока и прочие веселые дела. Разве в тебе нет крупицы от Евы, Меган? Разве у тебя не появилось хоть малейшее искушение показать мне, насколько ошибочен мой образ жизни?

Он снова насмехался над ней, и они оба знали это. И все же в его словах содержалась доля правды, и Меган задумалась, не стоит ли и впрямь объяснить Блейку, как он ошибся, похитив ее. Быть может, если у него есть хоть капля совести, она заставит его почувствовать себя виноватым, и он освободит ее, а то и сам отдаст себя в руки закона.

Стоит попытаться. Она готова на все, если это может принести ей свободу.

— Давай-ка, Меган, — вкрадчиво уговаривал он, — расскажи мне про своего парня Что в нем такого, отчего ты решила выйти за него замуж?

— Кирк очень приятный человек, — напыщенно ответила она. — Добрый, внимательный, и он уважает людей.

Блейк закатил глаза к небу и простонал:

— Пока что он кажется мне адски скучным.

— Тебе лучше знать все про ад! — резко возразила Меган.

Аквамариновые глаза внезапно сощурились.

— Почему ты это сказала? — спросил Блейк, и в его низком голосе зазвучал металл.

Меган смущенно моргнула, но отказалась робеть под его взглядом.

— Ну, если ты не дьявол, то его брат, и если уж кому-то суждено знать, что в аду скучно, так это тебе.

Лицо Блейка слегка смягчилось. Он даже подумал было, что Меган известно больше, чем он предполагает, что она знает про то, что он кузен Кирка. Да нет, просто она в своем обычном репертуаре. Он наградил ее хитрой улыбкой, и его зубы сверкнули белизной на загорелом лице.

— Сдаюсь! Умоляю, расскажи мне подробнее про достоинства этого парня.

— Он очень красивый. Он любит меня, а я люблю ею.

Темные брови сардонически выгнулись.

— Ах, красивый? У нею все чубы и волосы на месте»? Это делает его таким привлекательным?

— Конечно, у нею все зубы и волосы целы! Он не какой-то там старикан. Кирку только двадцать три года. — Меган бросила на Блейка взгляд, подобный тому, каким учитель смотрит на особенно тупого ученика.

— Он высокий? Как он выглядит?

— Что тебя так заинтересовал Кирк?

— Простое любопытство из чувства соперничества, — ответил Блейк с милой улыбкой.

— Соперничества? — Меган пришла в такой ужас, что голос у нее сорвался на писк

Плотоядный взгляд, который Блейк послал ей, был наигранным. Он просто не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее.

— Конечно, Меган. Разве женщине не бывает интересно узнать все про других женщин, которых до нее знал мужчина?

Взгляд у Меган стал явно недоверчивым.

— Не могу сказать точно, но думаю, что эта беседа зашла слишком далеко.

Блейк пожал плечами:

— Не хочешь рассказывать — не надо. Мы можем найти и более интересное занятие, чтобы скоротать день. — Его взгляд перебежал на неубранную кровать в углу, а потом снова на ее покрасневшее лицо. — Ты точно не хочешь ничего поведать мне про этого Кирка? По-моему, милая моя, ты собиралась описывать его многочисленные физические достоинства.

Приняв близко к сердцу невысказанную угрозу, Меган продолжила:

— Пожалуй, он пониже тебя, но совсем ненамного. У него светло-голубые глаза и каштановые волосы, правильные черты лица… — Говоря это, она невольно сравнивала сидящего наискосок от нее парня с Кирком. Блейк высокий и смуглый, у него потрясающая, хоть и насмешливая улыбка, открывающая ровные белые зубы. Плечи невероятно широки, а под ними такая же мощная волосатая грудь. И все же он не жирный, не дряблый. Стройная талия, плоский живот и длинные мускулистые ноги. Руки, как она сегодня отметила, опоясаны затвердевшими от работы мускулами, а пальцы длинные и худые Ни у кого еще она не видела таких жгуче-черных волос, как у него: когда на них падают солнечные лучи, они даже отливают синевой

Не сознавая того, что замолчала и что Блейк с любопытством смотрит на нее, она продолжала его разглядывать. Как и у Кирка, черты лица у него правильные, если не считать маленькой ямочки на левой щеке. Однако, если Кирк поразительно, почти невероятно красив, то красота Блейка более грубая. Если в лице Кирка чудится отшлифованная, точная красота статуи, изваянной из хорошего мрамора, то черты Блейка могли бы быть высечены в граните — гордый прямой нос, выдающиеся скулы, тонкие морщинки, разбегающиеся от уголков глаз и вокруг рта. Лицо привлекательное, и его только украшает тонкий шрам, который пересекает левую скулу, слегка выделяясь на загорелой коже и добавляя мужественности.

Если глаза Кирка поразили ее когда-то необычным цветом, то у Блейка они еще более удивительные. Заглядывать в глаза Кирка порой было жутковато, словно смотреть в бледно-голубые замороженные пруды. У Блейка они глубокие, темно-синие, почти индиго. Цвета новых джинсов или синего фона у звезд американского флага. Она видела, как в гневе они сверкают жгучим синим огнем. Видела, как они искрятся лукавством, как смягчились и превратились в синий бархат, когда он обнимал ее в постели. Теперь эти глаза изучали ее с откровенным весельем, словно он читал ее мысли о нем, и Меган не смогла удержать жаркой краски, залившей ей щеки ярко-розовым цветом.

— Задумалась, милая Меган? — ласково сказал он. — Интересно, какие мысли вызвали у тебя такой жаркий румянец? Он тебе весьма к лицу.

Замечание насчет ее внешности заставило Меган вдруг вспомнить, что она не причесана. Поскорее надев утром платье, она лишь несколько раз провела пальцами по волосам, поскольку не обнаружила гребня, а после этого заплела длинные пряди в одну толстую косу и закинула ее за спину. Она сделала это наспех, и теперь влажные волосы, выбившиеся из прически, липли к шее и лезли в лицо. От дневной жары даже здесь, в горах, под мышками появились влажные круги, а еще она со смущением заметила, что платье ее сильно помялось и нуждается в стирке. Нижнее белье приклеилось к телу. И ей, и ее одежде срочно нужна горячая вода. Меган поежилась, представив себе, как будет выглядеть и пахнуть через несколько дней в такую жаркую погоду, если придется ходить в одной и той же одежде.

— Если я кажусь красной, то это наверняка из-за жары, — ответила она на его замечание.

Он слегка пожал плечами:

— Видно, я привык. Тебе стало бы прохладней,

Меган, если бы ты хоть немного расстегнула платье, а то оно застегнуто до самого подбородка. Мне даже кажется, что у тебя нарушается кровообращение, кровь не поступает к голове.

— Мне стало бы намного легче, если бы ты помог мне устроить мытье и показал место, где я могла бы постирать свою одежду… и уединенное место, — угрюмо возразила она.

Ненавистная ухмылка, которую она уже так хорошо знала, исказила его лицо.

— Как это бестактно с моей стороны! Ах, я уверен, что любой настоящий бандит пресмыкался бы перед тобой, угадывая любое твое желание.

— Почему ты все время такой злобный? Ведь я всего-то и прошу, что помыться! По-моему, желание быть чистой не такое уж и трудновыполнимое. И раз уж я вынуждена находиться близко от тебя, ты должен быть благодарен, что я предпочитаю не иметь запаха.

— Вони, — негалантно поправил он, и его синие глаза вновь весело сверкнули.

— Женщины не воняют, — чопорно поправила она, гордо вскинув маленький подбородок. — Воняют скунсы. Рыба Грязные носки и старые башмаки.

— А еще конское дерьмо и женщины, которые не моются, — добавил он, ожидая, что она снова вступит в спор.

Она прикусила язык, чтобы этого не делать. В таких словесных поединках последнее слово всегда оставалось за ним, что неизменно вызывало у нее раздражение, как бы она ни старалась сохранять спокойствие.

— Ну, так смогу я помыться или нет? Покачиваясь на стуле, он ответил:

— Почему бы и нет? Хватай полотенце и ступай за мной.

Тонкие каштановые брови сдвинулись над серыми глазами.

— Идти за тобой? — эхом повторила она. — Куда?

— Как куда? Конечно же на речку. Где же еще мыться? Немного прохладно, но ничего не поделаешь. Если ты еще не успела заметить, объясню: ты попала не в королевский дворец. Слуг тут нет, и я не намерен выступать в их роли перед тобой, даже если бы это и было возможно. Тут нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало ванну, а если бы и нашлось, тебе все равно пришлось бы мыться в холодной воде, поскольку, готов поклясться, ты не смогла бы нагреть воды — она бы у тебя подгорела. Итак, поторапливайся, пока солнце еще высоко и успеет высушить твою одежду до темноты. — Видя ее колебания, он добавил: — Конечно, если ты хочешь бегать голой этим вечером, меня это устроит.

Зубы Меган скрипнули так громко, что он наверняка расслышал.

— Ведите меня, мистер Монтгомери, — кисло пробормотала она. Когда он не пошевелился, тяжело вздохнула: — Пожалуйста, Блейк.

Темная голова кивнула:

— Ты кое-чему учишься, милая. Медленно, но верно.

На берегу реки она снова заартачилась:

— Если ты отказываешься уйти, то по крайней мере повернись спиной, а то мне придется мыться в одежде.

— Это будет немножко неудобно, верно? Боюсь, так ты не помоешься как следует. Я согласен, что ты должна быть чистой, и даже настаиваю, бы хорошенько вымылась. Так что же, сама вылезешь из платья или придется мне снимать?

— Повернись спиной, и я сама сниму, — крикну та она в ответ.

— Ха! Зачем мне это нужно! Чтобы ты проломила мне башку камнем? У меня, конечно, недостатков навалом, но глупости среди них нет. Ладно хватит болтать, или ты забыла, что здесь приказываю я?

— По крайней мере, будь приличным человеком и закрой глаза.

— С каких это пор ты наделила меня приличием? — насмешливо поинтересовался он. И все же она увидела, что его ресницы опустились на пронзительные синие глаза, — длинные густые ресницы, красиво обрамляющие глаза, ресницы, которым позавидовала бы любая женщина.

Она сняла платье и расшнуровала перед нижней юбки, когда голос Блейка лениво доплыл до нее из тени ближайшего дерева:

— Наслаждайся купанием, Меган, но остерегайся змей.

— 3-з-змей? — Дрожь пробежала по ее телу, а на руках и шее выступила гусиная кожа.

— Да. Знаешь, это такие длинные твари, которые иногда скользят по воде. — Он посмотрел из-под прищуренных ресниц и едва не расхохотался, увидев выражение ее лица. Руки девушки застыли на тесемках нижней юбки, она стояла не шелохнувшись. — Пока я не слышу всплесков, детка.

— Я… хм… я передумала. Может, я смогу лучше помыться над тазом с горячей водой в хижине. К тому же я не умею плавать.

— От этого твоя одежда не станет чистой. И не беспокойся, если ты будешь держаться близко от берега, глубина там небольшая. Если даже что-то и случится, я не дам тебе утонуть. Мигом прыгну и спасу тебя, Меган, голубка моя. Это будет для меня честью и удовольствием. — Он не смог скрыть смеха, звучавшего в его голосе.

— Я уже сказала, что передумала! Тут наверняка притаилась уйма всяких змей, всего можно ожидать. — Меган схватила платье и стала натягивать его на голову. Из-за шороха одежды она не слышала, как Блейк подошел к ней, пока он не обхватил ее и не сковал над головой поднятые вместе с платьем руки, после чего она оказалась в воздухе.

— Ты собираешься купаться, Меган. В реке. — И без лишних слов он швырнул ее в воду, прямо в одежде.

Просто чудо, что она быстро встала на ноги; еще большее чудо, что ухитрилась выбраться из рукавов, сковавших ей руки. Стоя по пояс в холодной чистой воде, со спутанными и прилипшими к лицу волосами, она повернулась к нему с яростью, проступившей в каждой черте, и глазами мрачными, словно темные грозовые облака.

— Ты мерзкий, скользкий, подлый, ничтожный хорек! — завизжала она. — Негодяй! Чурбан! Скотина!

Он стоял на берегу и хохотал так громко, что едва не падал, наслаждаясь и ее тирадой, и видом: она насквозь промокла, и после купания тонкая одежда сделалась почти прозрачной.

— Я любуюсь, дорогая. И впрямь, чем дольше ты так стоишь, тем более восхитительным становится зрелище. Не могу решить, кого ты больше напоминаешь — едва не утонувшего злого котенка, шипящего на меня, или восхитительную полуодетую русалку.

Синие глаза, потемнев, уставились на торчащие груди, и это напомнило Меган, зачем она здесь.

— Ах! — воскликнула она. Изо всех сил ударив рукой по прозрачной воде, она обрызгала его, потом торопливо присела, спрятавшись под воду до самого подбородка. Не успела она обрести хотя бы видимость самообладания, как он проревел: «Лови! « — и в воду полетело мыло, окатив брызгами ее лицо.

Она обтерла воду со щек и убрала с глаз мокрые полосы, после чего обнаружила, что он стоит со скрещенными на груди руками и смотрит на нее с берега.

— Вот теперь, — заявил он все с той же несносной насмешкой, — я наконец спокойно усядусь прямо здесь и буду присматривать, не появится ли змея или еще какая-нибудь гадость, а ты вылезай из своих одежд, которые все равно ничего не прикрывают, и приступай к мытью. А если будешь медлить, придется мне влезть к тебе в воду и проделать всю работу самому.

Меган уже достаточно его изучила, чтобы усомниться в этом. Проклятый мерзавец, вылупился во все глаза. Просто удивительно, как не закипела вокруг нее вода, когда она стащила с тела липнувшую одежду и бросила на берег. Мыло пошло на дно, и ей пришлось нащупывать его ногой, чтобы поднять.

— Нужна помощь, маленькая русалочка? — насмешливо поинтересовался он, глядя, как она пытается выудить мыло, не опуская головы в воду.

— Я справлюсь, благодарю, — огрызнулась она, и серые глаза вспыхнули серебряной яростью.

Если бы он не наблюдал за каждым ее движением, которые не скрывала прозрачная река, она, пожалуй, наслаждалась бы купанием, несмотря на холодную воду. Если только что она изнемогала от жары, то теперь окоченела. Не желая оставлять волосы грязными, она быстро намылила их, и в спешке мыло попало ей в глаза. Пытаясь промыть их, она нечаянно высунулась из воды, предоставив Блейку любоваться ее красивой крепкой грудью, розовые кончики которой туго сжались от холода.

Блейк на берегу застонал. Может, не такая уж это и удачная мысль. У маленькой ведьмы превосходная и соблазнительная фигура. Груди полные и нежные, талия узкая, бедра плавно круглились и переходили, сужаясь, в длинные ноги, поразительные для ее маленького роста. И зачем он тут сидит корчась от невыносимых мук? Сейчас он не был уверен, кто из них больше страдает — Меган, вынужденная купаться перед ним и испытывающая унижение, или он, наблюдающий, с горящими глазами и еще более горящим телом если у него еще есть мозги, он должен немедленно лезть к ней в воду. Либо, что разумнее всего, тотчас же седлать коня, скакать на ферму и сбросить маленькую мерзавку на руки Кирку, отделаться от нее. Однако она нужна для осуществления его планов, так что пока придется потерпеть. Надо надеяться, схема сработает, поскольку неизвестно, долго ли еще он сможет находиться в обществе маленькой соблазнительницы и противиться желанию взять ее с собой в постель не только для сна.

Для обоих стало мукой, когда Меган, обернувшись лишь коротким полотенцем, стирала одежды и развешивала для сушки на полуденном солнце. Когда все, кроме платья, высохло, и большая часть ее тела была прикрыта, он отвел ее назад в хижину. Оставив там ее под охраной верного Лобо, он пошел разряжаться и нарубил дров по крайней мере на три месяца. С мстительным чувством обрушивая топор на чурбаны, Блейк думал о том, что, если они с Меган проведут слишком много времени вместе, он нарубит дров больше, чем сможет сжечь за всю свою жизнь, и совершенно оголит горы! Позже, смывая пот и соль с усталого тела в ледяном потоке, он вспомнил, как, глядя на Меган, думал, что такой гусиной кожи еще свет не видывал, и сейчас, глядя на свое синюшное тело, сделал вывод, что глубоко ошибался.

5

— Что вы здесь делаете?

Внезапное появление Опал и резкий тон поразили Джейну, которая в это время стирала пыль с книжных полок. В окна кабинета струилось вечернее солнце, и на долю секунды, прежде чем Опал смогла взять себя в руки, Джейна заметила на лице женщины резкую неприязнь и что-то, похожее на подозрительность.

— О Боже! Вы меня напугали до полусмерти! — воскликнула Джейна, машинально поднося руку к горлу. — Я закончила протирать мебель в гостиной и не предполагала, что вы будете возражать, если сотру пыль и тут. Просто мне нужно чем-то себя занять, понимаете? Чтобы не думать все время о Меган. Иначе невыносимо сидеть и размышлять о том, когда они найдут ее и в каком виде.

Лицо Опал смягчилось, и на нем появилось сочувствие.

— Я понимаю, дорогая. И прошу прощения, если была резковата. Просто здесь никто не имеет права убираться, кроме меня. Кирк очень ревниво относится к тому, как лежат вещи в этой комнате, поскольку использует ее как свой кабинет.

— ах, да я ничего не трогаю, поверьте, — заверила ее Джейна. — Просто я не привыкла бездельничать. Почти каждый день я убираю всю гостиницу, а там полно комнат. Конечно, мне помогает Меган. — Лицо Джейны сморщилось, а из глаз хлынули слезы. — О Боже! Опять я о ней! — зарыдала она, вытирая глаза краем фартука.

Протягивая руку к следующей книге, она случайно взглянула на Опал и удивилась тому, что женщина внезапно побледнела. Понятно, что мать Кирка сочувствует ей, даже сожалеет о похищении будущей снохи, но почему она так внезапно побледнела?

Опал торопливо взмахнула рукой, словно желая остановить Джейну, затем быстро подошла к ней и взяла за локоть:

— Помогите мне с обедом, если вам хочется чем-то заняться. Старая комната слишком угрюма, в вашем состоянии вам тут будет неуютно. — И она потащила ее с табурета, подальше от полок, прежде чем Джейна успела вытереть пыль со следующей книги.

— Я видела комнаты и похуже, — пробормотала Джейна, успев мельком заметить светлые пятна над камином, где обычно висят портреты. — Поразительно, что мы не видим, как портятся стены, пока не снимем портрет или еще что-нибудь, висевшее на них. Лишь тогда бросается в глаза, как потемнело от копоти все вокруг.

— Да, да… верно, — пробормотала Опал. — До недавнего времени тут висели три картины, среди них портрет моего брата. Это был его дом, а потом Кирк унаследовал его после смерти Марка. Мы сняли картины, чтобы протереть их. И когда я увидела, насколько нуждаются в ремонте стены, решила не вешать их на место, пока комната не будет оклеена новыми обоями.

— А имя вашего брата — Марк Монтгомери? Опал заметно вздрогнула, губы на худом лице сложились в тонкую полоску.

— Ну да. Откуда вам известно? Это Кирк сказал об этом?

— Нет, я просто вспомнила, как миссис Хиггинс что-то говорила насчет того, что это дом Монтгомери. И Кирк, казалось, был недоволен, что она до сих пор так его называет.

— Прошло уже два года. Пора бы уж людям привыкнуть, что теперь этот дом принадлежит Кирку.

Джейна кивнула:

— А у вашего брата не было своих детей? Он не был женат?

— Жена Марка умерла за несколько лет до него, и Марк больше не женился. Он попросил меня и Кирка переехать в этот дом и научил его всему, что требуется, чтобы тот мог управлять фермой после его смерти.

— Видимо, он очень ценил вас обоих, — заметила Джейна.

Странное выражение, почти усмешка, промелькнуло на лице Опал.

— Не думаю, что Марк и впрямь сознавал, какие огромные возможности он вручил Кирку, и с какой выгодой мы сможем ими воспользоваться, — заявила она самодовольным тоном. — Ах ладно, довольно о прошлом. Пойдемте готовить обед к возвращению мужчин. Быть может, они привезут с собой вашу дочь. — Опал обняла худой рукой плечи Джейны. — А я ничего не имею против того, чтобы вы помогали мне по дому, если вам от этого лучше. Просто обещайте, что вы больше не станете заходить в этот кабинет. Кирк считает его своим личным владением и расстраивается, если даже я захожу сюда, чтобы убраться.

Блейк пребывал в мрачном настроении и не собирался мириться ни с какими дерзкими выходками Меган, когда подошло время ужина.

— По-моему, если мы оба хотим остаться в живых, готовить придется мне. Однако и тебе тоже не мешает поучиться кухонным делам. Встань сюда и смотри.

Он готовил еду, наставляя ее, что и как, а Меган изо всех сил старалась не расхохотаться. Он учил ее, как печь легкие пышные оладьи, как жарить картофель, чтобы он не подгорел, сколько жира класть на сковороду, на каком огне готовить разные блюда. Он даже показал ей, как сделать приличный кофе.

— Завтра я покажу тебе, как приготовить тушеное мясо, — сухо пообещал он. — И как только ты ухитрилась дожить до такого возраста и не научиться готовить, просто уму непостижимо. Неужели мать ничему тебя не учила? А ты еще собралась замуж! Да вы с мужем через месяц умерли бы от голода. Или считаешь, что смогли бы прожить одной любовью? — едко добавил он.

— Нет! — фыркнула в ответ Меган. — Мать Кирка живет с ним и уж конечно умеет готовить! А если нет, то у них наверняка кто-нибудь приставлен для этого. Кирк хочет жениться на мне не из-за моего умения обращаться со сковородками. Блейк презрительно усмехнулся:

— Оно и видно! Что ж, потом он пожалеет об этом. — И более мирным тоном спросил: — А ты знакома с его матерью? Как ты думаешь, тебе понравится жить в одном доме со свекровью?

Меган задумчиво нахмурилась:

— Нет, мы с ней еще не виделись, но я полагаю, мы нормально поладим.

— А если нет, что тогда? Если она настоящая карга и будет весь день гонять тебя по хозяйству?

— Надо надеяться, переберусь через этот мост, когда подойду к нему. Да и нет никаких причин для опасений. Из того, что говорил о ней Кирк, она кажется мне замечательной женщиной.

— Какова мать, таков и сын, а? — На лице Блейка вновь появилось знакомое насмешливое выражение. — Тебе не приходило в голову, дорогая Меган, что Кирк — маменькин сынок и что мама задает тон всему?

Меган пронзила его холодным взглядом:

— Сомневаюсь, чтобы Кирк позволил кому бы то ни было диктовать, как ему жить. Он управляет большой фермой и, судя по тому, что он мне рассказывал, делает это неплохо.

Блейк отодвинул от себя пустую тарелку и стал скручивать сигарету.

— Так он процветающий хозяин, да? Но ведь ты не из-за богатства выходишь за него, верно? — сухо спросил он.

Гнев тут же залил щеки Меган густой краской.

— Да как ты смеешь предполагать такое! Да и вообще, какое твое дело?

Он небрежно пожал широкими плечами:

— Может, я планирую потребовать за тебя выкуп, если он богат. Как ты думаешь, сколько он согласится заплатить за тебя, чтобы получить назад, Меган? Сколько ты стоишь для него, по-твоему? — Блейк поднял глаза и, встретясь с ней взглядом, жестко и холодно отметил про себя внезапно побелевшее лицо. — Согласится ли он обменять свое богатство, отдать ферму за тебя, отдаст ли все, что имеет, ради твоего возвращения? — неумолимо продолжал он. — А ты, Меган? Будешь ли ты любить его если у него за душой не останется ни доллара?

— Конечно буду! Я люблю его! И мне все равно, есть у него деньги или нет. — Голос Меган превратился в хриплый шепот.

— В этом-то мы и расходимся, милая. Мне не все равно, сколько у него денег, чем он владеет. Скажи мне, Меган, твой возлюбленный так же сильно тебя любит, как, кажется, ты его?

— Да!

— Ладно, тогда он без труда согласится на мою цену. — Ядовитая усмешка скривила ему губы, а неровный свет лампы бросил тень на резкие черты и заставил глаза засверкать, как сапфиры. — Я рассчитываю на это, — добавил он.

— Вот почему ты это сделал? Поэтому ты увез меня?

Ничего не ответив, он наблюдал через стол, как она теряется в догадках, что-то с усилием соображая. Лоб у нее нахмурился, а глаза наполнились недоумением.

— Как ты мог знать, богатый Кирк или бедный, когда похищал меня? Он мог оказаться бедным как церковная мышь. Что бы ты тогда делал? — Ужасная мысль прокралась ей в голову. — А если он откажется платить? — добавила она дрожащим шепотом.

Блейк погладил ее бледную щеку.

— Какой мужчина не заплатит королевский выкуп, чтобы получить тебя назад, Меган? Да он будет просто идиотом! Но если твой жених откажется, я могу подержать тебя какое-то время у себя. Ведь ты очень красивая.

Меган скривилась от его прикосновения, глаза ее сверкнули,

— Лицо мило, коли душа сладка — так всегда говорит моя мать. А при твоем злом нраве я просто удивлена, что ты не страшен, как смертный грех!

Откинув назад темную голову, он насмешливо рассмеялся:

— Признайся, ты восхищена мною, Меган. Я не тщеславен, но надо быть слепым, чтобы не заметить, какие взгляды ты бросаешь на меня.

Ее щеки вспыхнули от ярости.

— Это взгляды чистой ненависти, мистер Монтгомери.

Синие глаза впились в нее долгим взглядом.

— Маленькая лгунья, — с нежной насмешкой произнес он наконец. — Хочешь или нет, но тебя влечет ко мне, как и меня к тебе. Я хочу тебя, Меган.

— А я тебя нет! — Она опасливо посмотрела на него, когда он поднялся со своего стула и во весь рост встал над ней.

— Утром ты меня хотела.

Меган тоже встала и испуганно попятилась.

— Это неправда, — запротестовала она. — Тогда я еще не проснулась как следует. Ты застал меня врасплох. Я не понимала, что делала.

Она снова отступила назад, когда он шагнул к ней с решительным блеском в дьявольских синих глазах.

— А сейчас ты уже не спишь, но я все равно могу сделать так, чтобы ты меня захотела, — настаивал он, наступая шаг за шагом в маленькой хижине, пока Меган не уперлась спиной в стену.

— Никогда.

— Я могу сделать так, чтобы ты загорелась от страсти ко мне, захотела меня так, как не хотела ни одного мужчину, даже своего хваленого Кирка.

— Нет!

— Да. — Он обхватил ее руками за плечи и крепко сжал, словно поймав в ловушку. — Я докажу тебе, моя маленькая невинная овечка. Заставлю тебя с радостью признать это.

Лицо Блейка склонилось над ней, а рука ласково схватила за подбородок, когда она попыталась отвернуться. Большое, тяжелое тело крепко прижало ее к стене, так что она никуда не могла деться. Глаза яростно впились в нее, и впервые в жизни она не смогла отвести взора. Так и стояла, застыв и беспомощно глядя, как его рот все приближается к ней. Хотя глаза и так уже застлала влага, она еще и крепко их зажмурила, отгораживаясь от вида зачаровывающих синих глаз. Ее сотрясло как от удара, когда она ощутила прикосновение теплых, твердых губ.

— Поцелуй меня, Меган, — ласково пробормотал он у ее плотно сжатого рта. — Разожми губы и поцелуй меня так, словно я для тебя единственный мужчина на свете.

Когда она яростно затрясла головой, он просто рассмеялся. Потом она почувствовала, как его губы провели цепочку поцелуев по ее щеке, через веко, бровь; деликатные прикосновения рассыпались по ее нежной коже будто драгоценный жемчуг. Влажный язык прошелся кончиком по краю ее уха, отчего она ахнула и задрожала. Едва ее губы раскрылись от изумления, как он встретился с ними быстрым поцелуем, а его язык, не успела она опомниться, пробился сквозь барьер зубов.

С помощью рук она отвоевала небольшое пространство между ними, достаточное, чтобы упереться в широкую, твердую как гранит грудь. Ее голова кружилась волчком, сердце колотилось так, что готово было выскочить наружу. Чем дольше он терзал ее сладкими поцелуями, будоражил ей чувственность, тем сильнее она инстинктивно сопротивлялась ему и собственному растущему желанию. Ее тело отчаянно извивалось, пытаясь обрести свободу, маленькие руки отталкивали его от себя, но успех был такой же, как если бы она попыталась сдвинуть гору — очень большую гору, очень теплую и полную решимости.

Рыдание, вызванное наполовину страхом, наполовину желанием, сорвалось с ее распухших от страсти губ.

— Нет, Блейк, нет…

— Да, моя сладкая Меган, — уговаривал он. Его губы наконец оторвались от нее и повели дорожку вниз по ее горлу, а потом остановились у беззащитной ямки, в которой так бешено бился ее пульс. — Боже, ты такая сладкая на вкус, — пробормотал он, и его влажное теплое дыхание овеяло ее трепещущую плоть.

Затем он отвел ее руки в сторону, и его пальцы начали проворно расстегивать пуговицы на лифе. Ее сопротивление было слишком хрупким и вскоре сломалось под его силой и умелыми прикосновениями. Он расстегнул платье и стянул его с плеч вместе с тонкими бретельками сорочки.

Заглушив поцелуями ее протесты, он ненадолго отодвинулся, ровно настолько, чтобы позволить одежде упасть до талии. Быстрым рывком он расстегнул свою рубашку, а затем снова прижался к ней. Меган ахнула, ощутив обнаженной грудью мягкие, щекочущие волосы.

Рукава платья связали ей руки не хуже веревки, и она оказалась беспомощной перед его ладонями, протянувшимися к грудям. Шершавые пальцы нащупали розовые кончики и превратили их в жесткие, пульсирующие камешки, и она не могла удержать стон отчаянного желания.

— Тебе это нравится, моя голубка? — прошептал он, перед тем как его рот заменил одну из рук, приникнув к розовому бутону.

— Да, — пробормотала она, обезумев от бешеного огня, который зажег в ней Блейк. Если бы его тело не прижалось к ней так крепко, она бы опустилась на пол, так ослабели ее колени. Странно, как он еще не оглох от бешеного грохота ее сердца, который раздавался у его лица.

Внезапно Блейк отстранился назад, а она заворожено продолжала смотреть на него глазами, расширенными и остекленевшими от страсти.

— О Боже, Меган… Ты принадлежишь мне. — Пока он говорил это, его ловкие пальцы залезли под пояс ее платья, и через секунду вся одежда уже лежала у ее ног. — Я хочу устроить пир моим глазам и губам на твоем сладком теле.

Даже если бы у нее нашлась твердость духа, чтобы протестовать, все равно не хватило бы дыхания. Не успела она опомниться, как Блейк подхватил ее на руки, сделал несколько шагов к кровати и положил на тонкий матрас. За несколько долгих, медленных поцелуев он ухитрился снять с нее чулки и туфли, а также собственную одежду и уже почти лег сверху. Его длинное тело было горячим и жестким, кожа пылала адским жаром.

Их взгляды, ярко-синий и туманно-серый, слились в жгучей вспышке обоюдной страсти. И все же под любовной жаждой Блейк почуял тлеющую в Меган томительную неуверенность, крошечную искру страха, хоть и смешанную с такой страстью, которая заставляла ее дрожать сладкой дрожью. И снова Блейку пришла на ум голубка, когда он прижимал к себе трепещущее тело. Ее сердце бешено колотилось возле его груди, глаза мерцали на пылающем лице огромными туманными озерами. Милые губки посинели от его страстных поцелуев и трогательно дрожали. Кожа походила на теплый атлас и казалась нежней, чем перышки птицы, которую она ему напоминала.

Меган моргнула, и чары развеялись. Его рот снова поймал ее губы, ладонь прошлась по ее груди, спустилась ниже, ощупывая тонкую талию и изгиб бедра. Когда его язык снова нырнул ей в рот, она ощутила бедром его напрягшуюся плоть, горячую и твердую. Мысль о том, что она скоро потеряет невинность, была настолько пугающей, что заставила ее вырваться из паутины желания, которой он ее оплел. Зарыдав, она стала сопротивляться, ее руки отталкивали его, голова поворачивалась в сторону, избная его чародейского рта, но Блейк не намеревался позволить ей убежать из его шелковой ловушки. Его рот настиг ее, губы прижались к губам в чувственном экстазе, языки сомкнулись в огненном танце. Он крепко прижимал ее к себе, пока она извивалась и сопротивлялась, его рот лишал ее дыхания, а грудь придавливала к кровати. И все время его руки шарили по ее телу, познавали округлости и впадины, открывали ожидавшие его чувственные радости.

Вспышка сопротивления оказалась недолговечной. Меган снова обмякла под ним, тело затрепетало от мужских прикосновений, от рук, с бесконечной нежностью ласкавших шелковистую кожу. Его язык лизал распухшие от страсти губы, словно врачуя живительным бальзамом. Губы стирали поцелуями одинокую слезинку, просочившуюся между ресниц, ощущая соленый вкус.

— Не плачь, mi paloma, моя маленькая голубка, — ласково бормотал он, а его язык в это время путешествовал по изгибу розового ушка. Дрожь восторга пробежала по ней, а он крепко обнял ее и прошептал: — Не бойся, меня, Меган. Я никогда не причиню тебе вреда. Мне хочется дарить тебе одну лишь радость и восторг.

Теперь его губы коснулись ее рта с осторожной лаской, а язык заскользил нежными кругами. Пальцы блуждали вокруг ее грудей, пробуя их мягкость, а когда дотронулись до сосков, то, казалось, сделали это с благоговением. Насытясь ее ртом, его губы прошлись по щеке, ненадолго задержались возле уха и двинулись к хрупкой плоти горла. Язык нырнул в ямку возле ключицы легчайшим прикосновением, будто пчела коснулась крылышком, собирая спрятанный там драгоценный мед.

— Tan dulce, — пробормотал он по-испански, словно английский был слишком грубым, чтобы выразить владевшие им в этот миг чувства. — Такая сладкая.

Прерывистый всхлип пробежал по ее телу, и его вибрацию ощутили губы, нежно ласкавшие ей шею.

Теплые губы пробирались по бархатистой коже в ямке плеча, заставив ее слегка напрячься, не от страха, а от восторженного ожидания. Она ощутила, как его губы изогнулись в улыбке, касаясь ее кожи. Жгучий жар дыхания возвестил о том, что его рот уже возле ее груди. Затем язык прошелся по разгоряченной плоти жаркой лавой. Стон слетел с ее полураскрытых уст, и Меган запустила жадные пальцы в его темные волосы, прижимая голову к своей пульсирующей груди. Его губы мягко обхватили ждущий сосок, вобрали в рот ритмичным потягиванием, от которого по ее телу разбежались волны желания, заставив извиваться под его восхитительными прикосновениями. Он был колдун, наславший на нее свои чары, лишивший воли к сопротивлению. Наласкавшись одной грудью, он занялся другой, пустив в ход самые деликатные, неотразимые прикосновения. От их сладости у нее перехватило дыхание, странное томление захватило ее, посылая по крови острые стрелы желания и расплавляя кости. Между ног она почувствовала тепло и щекотание, заставившее ее напрячься от острого желания.

Ее телом и его движениями овладела чистейшая чувственность. И вот она уже выгибалась ему навстречу, звала к себе. Извивалась, но не для бегства, а чтобы быть ближе, чтобы волосы на его груди нежно щекотали ей груди. Пока он ласкал губами ее соски, рука его вызывала в ней волны экстаза даже самым легким прикосновением. Когда пальцы легли ей на талию, она вздохнула и слегка напряглась, а рука распласталась и заскользила по ее нежному животу.

Только когда его ладонь коснулась гнезда волос, охранявших ее девство, она снова ударилась в панику, и ладонь застыла, пока ее сопротивление не ослабело. Блейк дождался, пока уляжется ее страх, и, изменив курс, заставил руку пересечь изгиб ее бедра, пройтись по нему до колена и добраться до икр. Он неспешно ласкал ее, медленно поднимаясь по нежной внутренней плоти бедра, пока пальцы наконец вновь не добрались до своей цели. И все это время он целовал ей груди, шептал слова любви на смеси испанского и английского, говорил, какая она красивая, нежная и восхитительная и как он ее хочет.

Она оцепенела от прикосновения мужских пальцев к ее самым сокровенным женским местам, но все же тело предало ее и выгнулось навстречу его ласкам. Пальцы шевелились, ласкали спрятанный бугорок желания, и ей казалось, будто внутри нее проснулся вулкан. Она погибала, окончательно завороженная, отдавшись на волю его ласк, превратившись в рабу не только его прихотей, но и повелений своего проснувшегося тела.

Никогда еще прежде не испытывала она такого исступления, как сейчас. Никогда еще не желала ничего так сильно, как в эту минуту его магических прикосновений. Ее тело по своей воле тянулось к его рукам, открывалось навстречу его желанным ласкам, как цветок тянется навстречу лучам солнца. Расплавленная влага разлилась в сердцевине ее женского естества, и хотя она ахнула, ощутив, как длинные худые пальцы Блейка входят в нее, но радовалась даже такому чужеродному вторжению, так как оно помогало ей избавиться от нестерпимого ощущения пустоты и желания заполнить ее. Она закричала от удивления и безумной жажды.

— Чего ты хочешь, Меган? — ласково спросил он. — Скажи мне, радость моя.

— Я не знаю, — пробормотала она, беспрестанно мотая головой. А когда его пальцы пощекотали ее, она воскликнула: — Тебя. Я хочу тебя, Блейк.

Тогда он лег на нее, заменив пальцы своим горячим, жаждущим мужским орудием, и вновь страх охватил ее сердце.

— Успокойся, mi angelina, моя лапушка. Лежи тихо, querida, и позволь мне любить тебя. — Теплые губы приблизились к ее губам, чтобы лаской утолить боязнь. Он нежно вошел в ее тугое тело, а когда она попыталась вывернуться, крепко прижал к постели, а губы пленили ее долгим, завораживающим поцелуем. Затем, задержав поцелуй, чтобы не нарушить чар, он взял ее девство быстрым, осторожным движением.

Молниеносная, резкая боль едва не вывела ее из опьянения, но Блейк уже был тут как тут с нежными словами и ласковыми поцелуями, чтобы удержать колдовство. Он долго ласкал ее, пока она снова не загорелась под ним. И лишь тогда вновь вошел в нее, медленно и осторожно позволяя ей принять его целиком во влажное тепло своей шелковистой пещеры.

Она слышала, как он движется на ней, внутри нее, гладит и наполняет собой. Ей казалось, будто она плывет в волшебной стране чувственных восторгов. После резкой боли пришло плавящее кости тепло. А из тепла хлынула жаркая волна желания, более пьянящая, чем все, что он заставил ее испытать до этого. Она превратилась в огонь, средоточие стихий, смерча, лавы, выбираться из которого ей совершенно не хотелось. А он был чародеем, властвовавшим над вулканом, который теперь извергался внутри нее, властвовавшим и над ней, и лишь он мог утолить то неистовство, что грозило поглотить ее с каждым шелковым рывком его плоти внутри нее.

Охваченная жарчайшим пламенем она крепко прильнула к нему в буре, которую он вызвал. Нежные пальцы вцепились в темные волосы, заставляя его крепче прижаться губами к ее губам. Она взлетала все выше и выше, словно циклон чистого пламени, пока наконец одним мощным взрывом не разлетелась на миллион огненных искр.

От силы взрыва из нее вырвался крик, и ее тонкий голосок слился с его басом, когда он присоединился к ней в последнем пламенном погружении. А затем он обхватил ее дрожащее, лишенное костей тело и крепко прижал к себе. Она услышала, как яростно бьется его сердце, под стать ее собственному, услышала его неровное дыхание, ощутила, как дрожат его руки, ласково убиравшие с ее разгоряченного лица взмокшие от пота волосы.

Ее ресницы трепетали, отказываясь открываться, веки будто налились свинцом. Она попыталась что-то сказать, но из груди вырвался только длинный, прерывистый вздох. Она ощутила поцелуй на веках, его губы ласкали ее ресницы легчайшим касанием крыла бабочки.

— Спи, любовь моя, моя милая голубка, — ласково проворковал он. — Спи. — И вновь она не нашла в себе сил ослушаться его.

Возвращаясь домой, Эван внезапно остановился за углом амбара, услышав чей-то раздраженный разговор. В одном из говоривших он узнал голос Кирка. В обычных условиях он не стал бы унижаться до подслушивания, но, после того как помотался два дня вместе с Кирком, шерифом и отрядом добровольцев и после рассказа Джейны о странном поведении Опал Хардести, он не мог избавиться от ощущения, что происходит нечто странное. Если это касалось дочери либо ее будущего в качестве жены Кирка, Эван хотел знать точно, в чем там дело.

— Ну, Кирк, ты знаешь, что я предпринял все что мог, чтобы отыскать девчонку, — говорил шериф Браун.

— Два дня, Дик, и никакого следа! А ты не знаешь какой-нибудь хорошей ищейки, которая могла бы взять их след? Черт побери! К тому времени, когда мы ее отыщем, эти мексы уж точно успеют ее изнасиловать, а то и учинят что-нибудь похуже. А тут еще у меня на шее сидят ее родичи. Мне нужно заниматься фермой. Если бы их здесь не было, а ты делал свое дело так, как тебе положено, у меня оставалось бы время на работу и я не развлекал бы всю округу, отыскивая пропавшую невесту, которой сейчас уже скорее всего нет в живых.

Эван побледнел, услышав страшные слова и равнодушный голос. Ему стоило огромных усилий не выйти из-за угла и не влепить Кирку в лицо кулаком.

— Можно подумать, сердце у тебя разбито, — не без сарказма заметил Браун. — Догадываюсь, что ты предпочел бы увидеть ее мертвой, чем получить на руки порченую невесту.

— Да, может быть, так было бы и лучше, — без обиняков признал Кирк. — С другой стороны, Меган редкая красотка. Видно, поэтому они ее и забрали. Я даже могу простить ей то, что ее почали, если только она не понесла в брюхе какого-нибудь мексиканского ублюдка. Она мне кое в чем пригодится. — В голосе его послышалась явная насмешка. — Тут многие вокруг никак не могут смириться с тем, что ферма принадлежит мне, а не моему кузену. И мое положение в округе сильно укрепится, если я приму свою порченую невесту, продемонстрировав христианскую терпимость и готовность простить. Какой доброй и благородной душой я предстану перед всеми, когда все-таки возьму в жены бедную поруганную девку.

Смех шерифа был таким же отвратительным.

— Какой добрый парень, ну надо же! Ты бы лучше постарался, чтобы родители Меган не пронюхали про твои делишки.

— Как раз поэтому мне и хочется, чтобы Меган поскорей нашлась. Чем дольше они тут шастают, тем сильнее риск. И не забудь, Дик, что я могу убрать тебя с твоей должности так же просто, как и сделал тебя шерифом. Твои руки чистотой не блещут.

— Если ты это сделаешь, Хардести, я тебе сильно попорчу карты во всем, — злобно пригрозил Браун.

— Благодарю за предупреждение, шериф. Сделай себе услугу, если решишь проболтаться, и заплати владельцу похоронного бюро вперед. А перед тем найди Меган.

Эван нырнул в глубь амбара, когда Кирк прошел мимо с недоброй усмешкой на лице. При всех своих немолодых годах ему ужасно хотелось отправиться вслед за Кирком и насмерть схлестнуться с ним за то, что парень говорит о Меган таким тоном, но он удержался. Он услышал достаточно, чтобы понять, что Кирк и шериф являются сообщниками в каких-то темных делишках. К тому же

Эван обратил внимание на странное обстоятельство: некоторые из наемных людей Кирка не были простыми пастухами.

Зачем, спрашивается, честному фермеру нанимать для охраны дома стрелков-ганфайтеров? Эван был достаточно зол и решил все выяснить. Ему вовсе не улыбалось, если дочь будет вызволена из одной банды негодяев и попадет в другую. После тех слов, которые Кирк сказал про Меган, Эвану захотелось во всем разобраться и при надобности вывести его на чистую воду.

— Недаром говорится, что подслушивать нехорошо — ничего отрадного про себя не услышишь.

Медленный, тягучий голос едва не заставил Эвана подпрыгнуть. Кровь отхлынула с лица, когда он повернулся и встретил ледяной взгляд одного из стрелков Кирка.

— Вы… вы давно здесь?

— Достаточно давно, мистер Коулстон. Достаточно давно. — Стрелок растоптал окурок каблуком, убедился, что тот полностью погашен, и лишь потом продолжил: — На вашем месте я был бы поосторожнее, а то неизвестно, кто застукает вас в следующий раз. Может оказаться, что он прямиком побежит к хозяину.

— А что же хотите сделать вы?.. — Эван замялся, тщетно пытаясь вспомнить, как зовут этого челоэека.

— Джейк Баннер, мистер Коулстон. И должен заметить, что прошло уже немало времени с тех пор, как я бегал в коротких штанишках. Я не мальчик на побегушках, чтобы докладывать обо всем без разбору.

«Нет, — подумал Эван, — этого парня не назовешь мальчиком». Пожалуй, он не был им даже в свои юные годы. Он выглядел так, словно рос в суровых условиях. Лицо у Джейка было жестким, глаза старыми, как будто он перевидал на своем веку слишком много безобразного. Хотя ему едва ли было за тридцать, скорее всего жизнь преподнесла такие уроки этому человеку, какие не каждый бы выдержал. Пояс с пистолетом висел у него низко на бедре, выдавая в нем стрелка-ганфайтера.

— Смею надеяться, что вы объясните мне смысл ваших слов, — осмелился Эван.

Джейк улыбнулся, но даже его улыбка была отрешенной.

— Не вижу необходимости.

— Что ж, я, собственно, и не рассчитывал.

— Все это вас не касается, — добавил Джейк. -

Лучше смотрите, чтобы не сунуть нос туда, где его могут отстрелить.

— Если это имеет отношение к моей дочери и ее благу, то это определенно мое дело, мистер Баннер.

Джейк с минуту поразмыслил, пришел к какому-то решению и кивнул:

— Тогда вам нужен кабинет Кирка. Пусть ваша жена постарается еще раз вытереть там пыль, только предупредите ее, чтобы она не попадалась за этим занятием. — Он дотронулся до края шляпы: — Рад был повидаться, мистер Коулстон.

Долговязый стрелок направился прочь, оставив Эвана размышлять с открытым ртом над тем, как это Джейк ухитряется знать про все, что происходит вокруг.

6

Теплые губы ласкали ее с той же нежностью, только более настойчиво, вытаскивая без всякой пощады из блаженных сновидений в реальность. Шершавая рука по-хозяйски легла на живот, твердая, волосатая нога тяжко навалилась на бедро. Стон Меган наполовину был продиктован нежеланием просыпаться, а наполовину ответом на немедленный отклик тела. Его рука скользнула кверху от гладкой кожи живота к еще более шелковистой плоти под грудью, вызывая мурашки удовольствия. Восхитительный озноб заставил розовые бутоны расцвести, приглашая дотронуться до них.

Блейк нечестно пользовался своим преимуществом и сознавал это. У полусонной Меган практически отсутствовала оборона. Она еще не сознавала, с каким теплом и готовностью отзывалась на его ласки. Разогревшееся от сна тело было послушным, податливым и зовущим. Он прижался губами к ее шее, вдыхая теплый сладкий запах.

— Такая нежная, — пробормотал он, — такая сладкая. Я просто теряю рассудок от твоего запаха, моя маленькая голубка.

Ответное бормотание было невнятным, пока она всплывала из глубин сна. Голова повернулась сама собой, давая ему доступ ко всей длине стройной шеи.

— Да, querida, — простонал он, ласково проводя губами по нежной коже горла и задержавшись, чтобы поцеловать прелестную ямку с бьющимся в ней пульсом. — Отдайся мне, отдай всю себя.

Низкий хриплый голос был воплощением соблазна, вызвал в ней вибрацию в виде крошечных бархатных уколов. В томной полудреме она просто не могла не выполнить приказа этого голоса, этих рук, которые своими легкими касаниями несли ей блаженство. Загрубевшие от работы пальцы превратили кончики ее грудей в твердые острия, полные болезненного предвкушения. Тепло дыхания возвестило о приближении его рта за секунду до того, как он мягко обхватил ждущую грудь, потягивая, целуя, вовлекая в клубящийся туман чувственного восторга.

Настойчивое колено раздвинуло ей чресла, расчистив дорогу для неуемных пальцев, жаждавших ощутить неистовый жар ее глубин. Жадное ее тело выгнулось дугой от этих прикосновений, бессознательно прося наслаждения, которое уже отведало от него. Тонкие пальчики запутались в его встрепанных сном волосах, прижали его лицо к груди, с полураскрытых губ слетел истомный вздох. Она купалась в волнах чувственности, дыхание вырывалось с тихими стонами. Плоть откликнулась с готовностью, как никогда прежде, кожа горела и ждала ласки. Возле ее бедра пылало словно раскаленный железный жезл его напрягшееся орудие любви. Блейк извлек ее пальцы из своих волос и направил их к той части своего тела, которая мучительно желала, чтобы до нее дотронулись.

— Потрогай меня, Меган. — Слова прозвучали умоляющим шепотом. — Убедись, что ты делаешь со мной. Как я страшно тебя хочу.

Плывя в облаке блаженства, она подчинилась его воле. Ее пальчики нежно провели вдоль набухшего орудия, такого горячего и твердого и все-таки такого нежного на ощупь, словно сталь в атласном чехле. От ее нерешительного прикосновения он глухо застонал. Его жар пульсировал в кончиках ее пальцев, током бил ей в ладонь. Удивленная, она едва не отдернула руку, но Блейк крепко держал ее, заставив обхватить пальцами пульсирующий член.

— Пожалуйста… Трогай меня. Познай меня.

И снова она слепо повиновалась, нежно погладила, познавая эту жгучую силу, которая казалась такой грозной, такой беспощадной, а сейчас отвечала на ее прикосновения с беззащитностью, поразившей ее смутной мыслью о собственной власти над ним. Ведь даже теперь, когда она посылала по его телу волны восторга, он непрестанно распалял руками и губами ее страсть, доводя своими ласками ее слепую жажду до почти немыслимых пределов.

После этого он оказался на ней, а потом внутри нее, наполнил, двигался вверх-вниз, доводя до умопомрачения. Ее тело собралось, кровь сгустилась в самых интимных местах. Все туже и туже скручивалась она в тугое средоточие жажды, ее чувства кричали, взывая к облегчению от этого невыносимого наслаждения, почти равного боли в своей интенсивности.

— Блейк! Ох, Блейк, пожалуйста! — Она не знала, чего просит у него, и едва сознавала вообще, что с губ ее срывается какая-то мольба, а помнила лишь то, что Блейк единственный может ей помочь прекратить эту дразнящую пытку, блаженную агонию.

Потом она вдруг оказалась вне своего тела. Она парила внутри радуги, изломанной цветной призмы, которая вращалась вокруг нее и внутри нее одновременно, и это казалось удивительным, пугающим и абсолютно восхитительным. А Блейк был вместе с ней, на счастье, он крепко прижимал ее к себе — ведь если бы не его руки, удерживавшие ее, она воспарила бы высоко-высоко и бесконечно вращалась бы в вечности. Неосознанно прильнув к нему, она вцеплялась ногтями ему в плечи, в спину, а сама в это время невесомо плавала в облаке потрясающего, головокружительного экстаза…

Меган медленно приходила в себя, неохотно расставаясь с восхитительными видениями. Глубоко вздохнув, она распахнула ресницы и обнаружила, что глядит в безоблачную синеву глаз. Бесконечно долгие минуты они лежали и смотрели друг на друга, оба лишившись дыхания от глубины пережитого потрясения, без слов сознавая редкостную страсть, которую сейчас разделили между собой.

Прежде чем рассеялось очарование, губы Блейка нежно захватили ее в долгом, умопомрачительном поцелуе, желая, требуя продлить этот миг покоя.

— Мое бесценное, драгоценное сокровище, mi paloma. Нежная, маленькая голубка со страстью тигрицы. — Последний томный вздох сотряс его мощное тело. — Ах, малышка моя, какое наслаждение спрятано в твоем хрупком, деликатном теле! Кто бы мог подумать! — Его взгляд обволакивающе пробежался по ней. — Скажи мне, что это было восхитительно. Скажи, что на свете ничего больше не существовало.

Восторг разделенной страсти все еще довлел над ней, от этого и от его магнетического взгляда дыхание застревало в горле, а сердце заходилось в груди. — Это было чудесно, — нежно выдохнула она, а ее серые глаза, обратившись к нему, сделались ласковыми и сияющими. — Как будто я летела и тонула, рождалась и умирала, и все в одно и то же время.

Он крепко обнял ее:

— ах, Меган, моя Меган. Что же мне теперь с тобой делать? — Его голос пресекся. — Как мне теперь получить назад у Кирка мое ранчо? Как могу я отпустить тебя к нему, когда знаю, какое блаженство держу в своих руках?

Волшебство растаяло, как дым. Он понял это, лишь только слова слетели с его уст; даже еще до того, как почувствовал, что она резко напряглась в его объятиях.

— Что ты сказал? — ласково спросила она — слишком ласково. Не дождавшись ответа, она толкнула его в плечи, пытаясь спихнуть с себя. — Ответь мне, проклятый негодяй! Что ты сказал про Кирка. Твое ранчо и меня?

Блейк тяжело вздохнул и, подняв голову, встретил ее разъяренный взгляд.

— Проклятый болтун! — пробормотал он. — Что ж, я скажу тебе! Все равно пришлось бы сказать рано или поздно. Кирк Хардести, твой непогрешимый и безупречный жених, мой двоюродный брат, к моему глубочайшему сожалению.

Глаза Меган превратились в два круглых серых блюдца, она недоверчиво ахнула и посмотрела на него:

— Твой кто? Твой… твой кузен? Боже мой, Блейк! Что ты за человек! Какую грязную игру ты затеял? Значит, ты знал?..

— Что ты его невеста? — перебил он. — Да, Меган, я все знал. Я инсценировал это ограбление, чтобы похитить тебя и чтобы Кирк не догадался, кто за этим стоит. И решение это не было мгновенным.

— Зачем? — Слезы закипели у нее в горле, казалось, что даже это короткое слово далось ей с трудом. Всего лишь пять минут назад они парили вместе в сладчайшем экстазе, и ей даже почудилось, что их души на миг слились воедино. И вот он говорит ей, что хладнокровно планировал ее похищение. Неужели и то, что он лишил ее девственности, тоже было составной частью его замысла? Что это он тоже давно задумал сделать? И внезапно она почувствовала себя обманутой вдвойне. — Зачем?

Сожаление сделало его глаза еще темнее, а линию рта еще жестче.

— Лично к тебе это не имеет никакого отношения, Меган, — начал он и был прерван пронзительным возгласом:

— Не имеет ко мне отношения? Не имеет? Ты похитил меня под дулом пистолета, зверь! Напугал до смерти меня, моих родителей и полдюжины других невинных людей, не говоря уже о том, что ограбил почтовую карету и ранил кучера! — Ее бурный темперамент полностью вернулся к ней, глаза безумно сверкнули, когда она изо всех сил толкнула его в грудь своими маленькими кулачками. — Ты отволок меня сюда в горы, связанную, с заткнутым ртом, потом напустил на меня этого чудовищного волка, который напугал меня до беспамятства! Мало того, ты соблазнил меня, взяв то, что по праву принадлежало моему суженому. И теперь заявляешь, что все это не имеет лично ко мне отношения? — Оскорбленная и совершенно сбитая с толку, она с мучительным ожиданием смотрела на него. — По-моему, ты должен мне все объяснить, Блейк. Я хочу знать правду. Почему я здесь, скажи мне.

Меган казалось, что у нее сейчас разорвется сердце. Предательство Блейка почему-то смертельно ранило ее душу. Теперь она должна его ненавидеть, презирать всем своим существом, но в сердце оставался какой-то уголок, не затронутый враждебностью. Может, оттого, что он был первым любовником, мужчиной, открывшим перед ней все чудеса ее собственной чувственной природы, Меган сознавала, что он имеет над ней какую-то странную власть. Наперекор своему здравому смыслу она слишком поспешно поддалась ему и с бесстыдством легкомыслием отдала ему бесценный дар своей девичьей чистоты. И все-таки совершенно неожиданно и внезапно душа ее прониклась искренним чувством к нему. Ей захотелось надеяться, что не такой уж он ужасный человек. «Как мне хочется, чтобы нашлась убедительная причина всему этому — молча молилась она, испытывая необходимость верить в благородство Блейка. — Хоть бы он смог оправдаться передо мной».

За завтраком он рассказал ей свою историю у обоих совершенно не было аппетита.

— Я говорил тебе правду, что намеревался вернуть тебя Кирку за выкуп. Вот почему я тебя похитил.

— Если мне позволительно перебить тебя на минуту, ответь, почему ты не сказал мне всю правду с самого начала? Зачем все эти нелепые вопросы насчет моего жениха?

— Чтобы узнать, насколько ты в курсе и насколько замешана в делишках Кирка.

— В каких делишках? Ради Бога, Блейк, если кто-то и устраивал делишки, так это ты — взорвалась она.

— Если ты наберешься терпения и не будешь меня перебивать, я постараюсь тебе все объяснить. Ранчо, которое твой дорогой женишок выдает за свое, принадлежало моему семейству уже несколько поколений и передавалось по материнской линии. Мой отец стал его владельцем только после женитьбы на моей матери, и после их смерти оно должно было стать моим. Несколько лет назад мать заболела воспалением легких и умерла. Вскоре, два года назад, умер и отец. Тогда-то и начались все неприятности.

Понимаешь, после смерти матери с нами стала жить отцовская сестра Опал Хардести и привела с собой своего сына Кирка. Тетя Опал вела у нас в доме хозяйство, а Кирк помогал на ферме.

Кирк терпеть не мог подчиняться ни отцу, на тем более мне, потому что мы с ним ровесники. Его злило то, что у меня есть перед ним преимущества. Меня послали в Европу заканчивать образование. Я много времени провел в Испании у родственников матери, затем жил некоторое время в Мексике, где учился у своих дядей управляться со скотом в их обширных estancias. Я работал на нашей ферме не хуже, чем все остальные, изучая все, что требовалось знать, чтобы справляться с хозяйством после того, как оно перейдет ко мне, и в то же время пользовался большой свободой и уважением, как единственный сын, никогда не знал нужды в деньгах. Кирк ревниво относился ко мне, только мне и в голову не приходило, насколько далеко простиралась его зависть и насколько они с тетей Опал подлые и бесчестные людишки. Все это выяснилось, когда умер отец.

Пока Меган слушала, ей становились ясными многие вещи, которым она удивлялась прежде. Почему, к примеру, для простого грабителя, бандита Блейк казался чересчур образованным. Узнав, что семья Блейка по материнской линии происходит из Мексики и Испании, она поняла, чем объясняется беглый испанский, который так легко стекает с его языка. Кирк же, с его рыжевато-каштановыми волосами и светлой кожей, явно не обладал никакими признаками наличия латинских предков.

Блейк рос если не в роскоши, то в богатстве. Он явно привык к дорогим одеждам, о чем свидетельствовали его добротные сапоги из черной кожи. Хоть и не такой уж заядлый чистюля, он все же привык к порядку и соблюдал чистоту не только вокруг себя, но и в своих личных привычках. Где-то он научился готовить еду, а значит, не был таким уж избалованным, просто любил удобства. Еще он был приучен к ответственности, заботился о лошади, сбруе. Не боялся и тяжелой работы: в окно она видела, как он колет дрова, об этом говорили и твердые мозоли на его ладонях. Интересно, чем объясняется его жестокость? Результат ли это воспитания, того, что он рос единственным ребенком богатой семье, или того, что случилось с ним после смерти отца? Она внимательно слушала, наблюдая за лицом Блейка, пока он продолжал свой рассказ.

— Не успели засыпать землей отцовскую могилу, как начались неприятности. Фактически я приехал из города на следующий день после похорон я обнаружил, что мои переметные сумы упакованы и лежат на веранде, а в гостиной вместе с Опал и Кирком сидит незнакомый адвокат. — Блейк потряс головой, словно до сих пор не веря случившемуся, и темно-синие глаза сделались почти черными от гнева и боли. — До сих пор не понимаю, как им удалось это обстряпать. Опал каким-то образом залезла в отцовский сейф, что стоял в его кабинете. Она спрятала или уничтожила отцовское завещание и некоторые другие важные бумаги, которые он там держал. И теперь восседала будто зловещий черный паук. Помню усмешку на ее длинном лице, когда она протянула мне то, что должно было считаться последним завещанием отца. В этой фальшивке вся ферма отдавалась ей и Кирку. Я потерял всякое соображение от неожиданности и злости. Захотелось стереть эту победную ухмылку с ее лица. А Кирк стоял радом и держался с таким превосходством, что даже счел возможным одарить меня снисходительной улыбкой. Я таки попортил ему физиономию, прежде чем уйти, но только этим потом и утешался.

— И ты ушел? — тихо спросила Меган, забыв про свое обещание молчать.

Глаза Блейка прищурились от отвращения и нестерпимого черного гнева, навеянного воспоминанием о событиях того дня и всего, что за ними последовало.

— Да, ушел. В то время я мало что мог сделать. Опал и Кирк, да еще их лощеный адвокат прекрасно все обстряпали. Они знали, что я никогда не поверю их смехотворным заявлениям. Знали, в какую я приду ярость, и хорошо подготовились. В дополнение к так называемому новому завещанию у Опал появилось письмо, которое, по ее словам, оставил ей мой отец. Она показала мне его с немалым удовольствием. В нем отец заявлял, что я ему не сын, что моя мать уже была с ребенком, когда он на ней женился. И поэтому он оставляет все свое имущество своей ближайшей кровной родственнице, а не мне. Еще они состряпали документ, якобы подписанный перед смертью моей матерью, в котором она предоставляет моему отцу право распоряжаться ранчо по своему усмотрению. И нигде там не упоминается, что он должен передать ферму мне, ее единственному сыну, хотя землей этой семейство матери владело с незапамятных времен… Теперь ты можешь представить себе, что я чувствовал, Меган?

Ладони Блейка сжались в кулаки так, что даже побелели суставы. Ему было мучительно оживлять в памяти то ужасное время, самые черные дни в своей жизни. Лицо застыло от гнева и боли, и боль эта передалась ей. Она понимала, принимала его поступки, прощала их, тем более что его полный страдания взгляд привнес в ее сочувствие свою красноречивую лепту.

— И все это свалилось на меня сразу после того, как я потерял отца, которого обожал, человека, которым восхищался больше всего на свете, на которого смотрел снизу вверх и которому стремился во всем подражать. И он был моим отцом, что бы там ни говорили. Я верю в это всем сердцем и когда-нибудь докажу свою правоту. Он был человеком, который зачал меня, и он меня любил. Нет сомнений, он любил меня так же сильно, как и я его. Наверняка он перевернулся в гробу от того, что учинили Кирк и Опал.

Блейк провел по волосам дрожащими пальцами.

— Надо, конечно, отдать должное этим гадюкам. Они прекрасно знали, когда нанести удар. Я был растерян, просто парализован от боли после смерти отца, онемел от горя, а они воспользовались моментом и предательским путем уволокли наследство у меня из-под носа. С помощью лжи и махинаций они украли у меня мой дом, Меган. Единственный дом, который я знал в своей жизни. Место где я родился и рос, где провел столько счастливых лет с родителями, прекрасными людьми, которые дарили мне больше любви, чем может надеяться большинство детей. За несколько минут Кирк и его мамаша лишили меня всего, что я считал самым дорогим.

Меган сочувственно дотронулась до его руки:

— Что же случилось потом?

— Я назвал их сворой алчных лжецов. Заявил, что, только если в аду ударит мороз, они смогут выгнать меня с моего ранчо. Велел им забирать свои бумаги и убираться из моих владений. — Блейк с сожалением улыбнулся. — И знаешь, что было потом? Они сунули мне в лицо свои грязные документы, позвали нескольких новых батраков, которых я прежде на ранчо не видел, и вытолкали меня прочь. Но перед этим как следует отдубасили, чтобы мне была наука на будущее. Ох, я дрался как сумасшедший! Ухитрился расквасить несколько физиономий, но в конце концов они одержали верх. Я очнулся на полпути к городу, привязанный к седлу вместе со скудными пожитками, которые они сочли нужным дать мне с собой. Док Шедли едва меня узнал, когда я вполз к нему в приемный покой, чтобы он подлатал меня. Мое лицо превратилось в кровавую кашу, челюсть была сломана, несколько ребер тоже. Нечего и говорить, что мне пришлось не один день отлеживаться.

Потом я узнал, что Кирк уволил большинство батраков, которые были верны отцу и мне, и заменил их своими людьми. Не успел я обратиться к нашему старому семейному адвокату, как его контору подожгли, и старик сгорел вместе с ней. В довершение всего через несколько дней в перестрелке был убит шериф Виллис, который знал и уважал моего отца с тех пор, как они оба приехали в Аризону. Одно к одному, а? Вот я и остался без всяких документов, чтобы опротестовать их действия, без старого и надежного семейного адвоката и при новом шерифе, который был, конечно же, близким дружком Кирка. Они все провернули очень проворно, не успело отцовское тело остыть в могиле.

Голова у Меган закружилась от свалившейся на нее неожиданной информации. Трудно было ее переварить. История эта казалась ей невероятной, девушка не могла примирить новый образ Кирка-негодяя с тем чудесным парнем, за которого она согласилась выйти замуж. Ей просто не верилось, что они с Блейком говорят про одного и того же человека! В отличие от ее похитителя — в сущности, преступника — Кирк всегда обращался с ней с уважением и любовью. Был предельно великодушен. Был мягким и вежливым. С большим почтением отзывался о своей матери. Короче, был настолько безупречен, насколько можно себе представить человеческое существо. Если временами он и казался холодным, то это скорей всего из-за своей занятости на ферме и из-за хлопот с батраками. А если держался слишком самоуверенно, то это из-за своей самостоятельности, оттого, что привык управлять большим хозяйством и принимать важные решения. Вернувшись мыслями к Блейку, она спросила:

— И что же ты сделал потом? Вернулся назад? Попытался драться с ними?

Блейк только фыркнул:

— Конечно же я делал все что мог, законно и незаконно. Но натыкался на стену! Я никак не мог доказать, что отец не оставлял ни этого письма, ни такого завещания. Я нанял нового адвоката, но человек, подделавший почерк отца, сделал это весьма искусно. Я-то видел, что бумаги написаны не его рукой, но почти для всех они выглядели достаточно убедительно. Даже судья не нашел ничего подозрительного. Теперь уже нет возможности что-то доказать, тем более что все настоящие документы. Сгорели вместе с семейным адвокатом, а шериф Виллис мертв. Вообще не осталось ни одной записи о браке моих родителей, ни о моем рождении, ничего, что я мог бы предъявить в суде. Ни чисел, ни имен, ничего.

Я думал, что, быть может, остались какие-то бумаги в доме, в отцовском столе или где-нибудь еще, но Кирк нанял несколько крутых типов для охраны ранчо. И они отгоняли меня на расстояние выстрела. А когда я попытался проникнуть в дом ночью, то получил пулю в бедро еще на подходе.

— А что было дальше?

— Какое-то время я жил в Мексике у родственников матери. Мне необходимо было прийти в себя, собраться с мыслями, постараться найти какой-то способ вернуть себе ферму. Она моя, и будь я проклят, если позволю этому алчному сукину сыну и его дьявольской мамаше выкурить меня оттуда! — Кулак Блейка ударил по столу с таким грохотом, что Меган едва не подпрыгнула на стуле. Блейк криво усмехнулся. — Ты должна понять, Меган, что это для меня больше, чем просто ферма. Это моя жизнь, место где я родился. Там мое сердце и мои корни. Я должен получить ее назад, так же как доказать, что Марк Монтгомери был моим отцом. — Из его груди вырвался измученный вздох. — Иначе всю оставшуюся жизнь мне суждено прожить на правах ублюдка. Но ведь это не так, и я не могу допустить, чтобы имя моей матери было опорочено, как и имя отца. Он был гордым человеком, Меган, гордился мной, моей матерью, собой, своими достижениями. Да будь он жив, он бы выпорол каждого, кто осмелился бы оговорить его семью. И я должен доказать свое право, и не только на землю, но и на отцовское имя — не только ради себя, но и ради других. — Он торжественно взглянул на нее. — Ты называешь меня преступником и бандитом, но настоящий вор — это Кирк. А я пытаюсь всего лишь вернуть себе то, что у меня украли: мое честное имя и мою землю. — Взглянув на сидевшую перед ним красивую женщину и увидев в ее глазах нескрываемое сочувствие, он постарался ожесточить свое сердце. — Я готов пойти на что угодно, чтобы вернуть отнятое у меня, — заявил он ей с подчеркнутой холодностью. — На что угодно. Вот почему ты здесь.

Хотя Блейку и не нравилось то, что пришлось использовать ее, он сказал себе, что это необходимо. Нельзя позволять своим смягчившимся к Меган чувствам сбить его с пути. Нельзя ему влюбиться в нее, это разрушило бы все его планы. Не мог он позволить себе и поддаться чувству вины за то, что соблазнил ее, хотя по-прежнему намеревался обменять ее на ранчо, если Кирк согласится на его требования. В его жизни не должно оставаться места ни для чего такого, что помешало бы задуманной им мести, особенно для женщины, и уж конечно не для этой. Инстинктивно он понимал, что Меган может представлять опасность, и не только для его планов мести, но и для всей жизни и даже сердца, если позволить себе расслабиться. А он должен отомстить Кирку. Чего бы это ни стоило. И ему нельзя допускать, чтобы возрастающая тяга к Меган, нежные, теплые движения его сердца помешали ему выполнить самое главное. Если дать волю жалости и сочувствию, какие он, к примеру, испытывает сейчас к Меган, то он так и останется ни с чем. В конце концов возмездие — прежде всего, чувства — дело преходящее.

— Видишь ли, Меган, — непреклонно продолжал он, — я следил за действиями Кирка при помощи своего друга, и когда услышал, что скоро приедет его будущая невеста, то пришел к мысли о том, что придется похитить тебя и держать для получения выкупа. Мне жаль, что я вовлек тебя, но выхода у меня не было. Если Кирк хочет получить тебя назад, он должен будет подписать бумаги на передачу мне ранчо. И это справедливый обмен, не так ли? — безжалостно спросил он, впившись в нее глазами, Мою собственную землю за его любимую невесту.

Выслушав его злоключения, Меган немного смягчилась, пока не прозвучало его последнее замечание полное сарказма. После любовной сцены, которую они пережили, она решила, что нравится Блейку, и ей уже начинало казаться, что и он нравится ей. А теперь стало ясно, что их обоюдная страсть ничего для него не значила. Он явно хочет отделаться от нее как можно скорее. Она же просто используется как пешка в его игре против Кирка, как и было задумано с самого начала. Очевидно, для него в жизни ничего не изменилось, в отличие от Меган — она-то начала опасаться, что после Блейка ей никто уже не будет мил и хорош.

Ее гордость была задета, она чувствовала себя уязвленной до глубины души — ее использовали, опорочили, а потом выбросили за ненадобностью. Снова на нее нахлынул гнев.

— Как ты посмел втягивать меня в эту историю! Даже если все сказанное тобой является абсолютной Божьей правдой, ты все равно не имел права распространять на меня свою злобную месть. А другие люди, ехавшие в дилижансе? Ты ограбил их. Подстрелил бедного кучера. Что ты на это скажешь, Блейк Монтгомери? А мучения, которые ты причинил моим родителям? Может, тебя и лишили наследства обманным путем, как ты говоришь, но ведь теперь ты сделался настоящим преступником. Ты об этом подумал?

Ответная ленивая усмешка, словно его вовсе не беспокоило происшедшее, лишь усилила ее раздражение.

— Но ведь никто не знает, что я замешан в ограблении, Меган. Ты об этом забыла? Никто и не узнает, если Кирк и твои родители хотят получить тебя назад в добром здравии. Только их молчание станет гарантией твоего безопасного возвращения. Впрочем, не беспокойся, дорогая. Я скоро с ними свяжусь и сообщу о своих требованиях. И уверен, что они поймут смысл.

Она спрятала свою обиду от его изучающего взгляда.

— А как насчет той отпетой банды, которая помогла тебе остановить карету? Ты хочешь заверить меня, что все они были просто кучкой добропорядочных и богобоязненных граждан? — съязвила она.

Он расхохотался на этот ее выпад, белые зубы сверкнули на смуглом лице.

— Нет, Меган, они и в самом деле по большей части те, кем и казались. Милая, ведь я не мог бы провернуть это дело в одиночку. Я ловок, но не до такой степени. Жаль, что пострадал кучер, но рана была не опасная, и док Шедли уже наверняка подлатал его. К тому же в него стрелял не я, а Рауль. А что касается остального, — Блейк небрежно пожал плечами, — таковы издержки путешествий в здешних местах. Ты должна была заметить, что сам я не взял ничего. В тот же день я украл только тебя.

— Ты хочешь сказать, что тебя не в чем упрекнуть? Боже, я не верю тебе, Блейк! Ты самый самодовольный и нахальный тип, каких я имела несчастье встречать в своей жизни! — Она окинула его презрительным взглядом, какой только могла изобразить, ее маленький носик сморщился, а глаза засверкали арктическим холодом.

— Возможно, я не совсем невиновен, но достаточно, чтобы закон ничего не мог на меня навесить. Я очень тщательно все продумал, Меган. Когда я получу назад ферму, мне конечно же не захочется платить за это головой. Только ты, я, твои родители и мои дорогие алчные родственнички будут знать о моем участии во всем этом, и могу дать голову на отсечение, что никто из вас даже не пикнет. Кирк и твои родители будут молчать ради твоего благополучия, по крайней мере до тех пор, пока не получат тебя назад. После этого Кирку самолюбие не позволит проболтаться, даже если мне не удастся выдворить его из здешних мест.

Не вижу также причины, зачем тебе или твоим родителям трубить о случившемся. Зачем давать людям пишу. Для размышлений по поводу того, Что произошло между тобой и мексиканским бандитом, верно, лапушка?

Меган не раз и не два хотелось пощечиной сбить ухмылку с его ненавистного и красивого лица. Она стиснула ладони в маленькие кулачки и прижала к груди, изо всех сил удерживаясь, чтобы не ударить его

— Что ж, значит, вовсе не важно, ранен кто-то или нет, если ты таким образом можешь получить назад свое драгоценное ранчо? Разве это справедливо, Блейк? Разве не имеет значения, что я больше не попаду к моему супругу чистой девушкой? Что мои мать с отцом с ума сходят от тревоги? Три невинные жертвы, чьи жизни поломаны из-за твоих счетов с Кирком!

— Ох, ради Бога. Меган! — насмешливо возразил он. — Смотри на вещи трезво. Ваши жизни вовсе не поломаны. Временно омрачены, пожалуй, но не поломаны. Как только ты вернешься в свою семью, твоя жизнь пойдет как прежде, вовсе не хуже из-за этого краткого эпизода. Если даже Кирк не женится на тебе, ты вернешься в Абилин и выйдешь замуж за другого парня. Смотри на это как на приключение, о котором когда-нибудь расскажешь внукам.

И снова она пронзила его ледяным взглядом, а глаза ее превратились в большие холодные озера.

— Чьим внукам, Блейк? — поинтересовалась она ласковым, обвиняющим голосом. — Твоим, Кирка или какого-то другого мужчины?

Ответом на вопрос было пораженное молчание. Наконец Блейк произнес со стоном:

— Меган, не надо мучить меня. — Он зажмурил глаза, словно защищаясь от ее слов или от собственной боли. Во всяком случае, когда он поднял на нее взгляд, ей показалось, что в нем мелькнуло сожаление. — Не надо мучить себя.

— В каком смысле? — с вызовом поинтересовалась она. — Закрыть глаза но то, что твое возмездие, как и твоя бесконтрольная похоть дурно пахнут?

— Ты хочешь, чтобы я испытывал угрызения совести за то, что завалил тебя к себе в постель, милая? Но ведь ты желала этого не меньше, хоть и боишься в этом признаться.

— Ах, я не боюсь, Блейк. Не буду изображать из себя ханжу. Более того, у меня хватит бесстыдства сказать, что я получала наслаждение. Однако речь сейчас не об этом. Меня интересует, что ты намерен предпринять, если я обнаружу, что понесла ребенка в результате наших… наших…

— Занятий любовью? — закончил он фразу. Меган нахмурилась:

— Это слово предполагает наличие нежных чувств, Блейк. Умоляю, скажи мне, как ты можешь называть это словами «заниматься любовью», если намерен передать меня Кирку словно яблоко, которое на вид по-прежнему хорошее, а в середине у него засел червяк? Соблазнить меня ты тоже собирался в виде мести? Это тоже входило в твои планы?

— Нет. — Он яростно покачал головой. — Я не собирался трогать тебя, Меган. Мне и в голову не могло прийти, что ты мне понравишься, что я буду восхищаться тобой, желать тебя. — Увидев ее напряженный взгляд, он признался: — Да, мне не все равно, что случится с тобой. Да, я хочу тебя, но из этого ничего не получится. Я выбрал свою дорогу и должен ее пройти. И ты для меня единственное средство, которое я могу пустить в ход, чтобы заставить Кирка переписать на меня ранчо. Я не вижу возможности вернуть свою землю и в то же время сохранить тебя, как бы мне ни хотелось.

Подбородок у Меган задрожал, но она с вызовом выставила его вперед, приказав себе не плакать.

— Я этого совершенно не понимаю.

Губы Блейка раздраженно сжались, он злился на себя, на нее и на всю ситуацию, в которой оба оказались.

— Бесполезно даже говорить на эту тему. Если я не добьюсь возврата своего наследства, у меня не будет ничего, что я мог бы предложить тебе либо какой другой женщине. У меня ни земли, ни дома, ни средств на то, чтобы содержать семью. Даже нет права на собственное имя. Так как же я могу дать его жене или ребенку?

— Но если ты получишь назад свое ранчо… — с надеждой предположила она.

— Если я получу назад ранчо, ты будешь отдана взамен, — напомнил он. — Когда я даю слово, я держу его. И не могу иначе. И это не ради Кирка, — поспешил добавить он. — Меня вовсе не волнует мой вор-кузен и его мамаша, однако ради собственной чести, если он согласится на мои условия, я должен буду вернуть тебя, Меган.

— А что, если он не захочет жениться на мне, раз я теперь опорочена тобой? Если я больше не хочу выходить за него замуж? Если я понесла твоего ребенка?

Блейк застонал. В своей дискуссии они совершили полный круг.

— Мы уже переходим через мосты, еще не подступив к ним. Со всем этим мы справимся тогда, когда понадобится. Впрочем, я могу точно сказать, что, как только Кирк обнаружит, что это я держу тебя заложницей, он пойдет на что угодно, чтобы тебя вернуть. Он всегда завидовал всему, что я имел. Это у него в натуре, он ничего не может с собой поделать. Именно на это я и рассчитывал, продумывая план. Да и вообще, он будет просто ненормальный, если не захочет твоего возвращения. — «А я ненормальный, потому что собираюсь отпустить тебя», — мысленно добавил он.

— А я буду ненормальной, если задержусь с тобой хоть на минуту добровольно, — мстительно заявила она ему, а сердце ее разрывалось от тоски. — Мне жаль любую женщину, на которой ты женишься, Блейк Монтгомери. Она получит бессердечного парня, которого интересует лишь его драгоценная ферма. — Меган скорее умерла бы, но никогда не призналась бы Блейку, как сильно он обидел ее.

7

Вина захлестнула его, — вина, которую он пытался гнать от себя с самого пробуждения. Блейк сидел в одиночестве на берегу реки и молча корил себя. Ему не следовало прикасаться к ней прошлой ночью, не следовало заходить так далеко и заниматься с ней любовью. Но она так зажгла его кровь, что он забылся. Воплощенная невинность, она оказалась такой сладкой и чувственной, что превзошла все, что ему прежде доводилось испытать.

И теперь слова Меган вновь и вновь звучали в его ушах. Некуда было деться от ее спокойного обвинения. Что, если она понесла от него ребенка? Предположение потрясло его до мозга костей. Когда он стряпал этот безумный план, мысль о том, что ему понравится невеста Кирка, совершенно не приходила в голову, не говоря о том, чтобы сделать ей ребенка. Боже! Где был его разум! Конечно, когда он продумывал свой замысел, то не мог и предположить, что Меган окажется девственницей. Это совершенно не вязалось с привычками Кирка.

Правда, в привычках Блейка такого тоже не было. Когда он хотел женщину, то отправлялся в город и навещал одну из «девочек», которые обитали в комнатах над салуном, либо одну из тех, кого нанимали местные мадам в тайных, но известных всему городу домах. Да, Блейк ухаживал за дочками местных фермеров и горожан, целовался с ними, но всегда в рамках дозволенного. Когда же ему требовалось встряхнуться и устроить жаркий поединок на простыне, он никогда не использовал для этого ни одну из этих милых и невинных девиц. Нет! Его всегда развлекала либо Келли, что над салуном «Ирис», либо Сол, у которой комната над «Серебряным следом», либо одна из размалеванных девиц в веселой конюшне у Бланш. Они знали свое дело и риск, с ним связанный, а также как предотвратить нежелательные осложнения. Никогда не требовали от парня большего, чем то, за что он готов был заплатить, знали, когда надо помолчать. А если поискать получше, то можно было найти чистую, милую, маленькую напарницу для ночи полной жарких, сладких удовольствий, которая не выставит утром никаких досадных требований.

Ситуация с Меган была совершенно иной. Блейку следовало бы поостеречься с самого начала. Ему двадцать шесть лет, не какой-нибудь там зеленый — цыпленок, первый раз имеющий дело с женщиной. Мог бы удержать себя в узде. Спору нет, она красива, — нет, более чем красива, она прекрасна. Своими рыжими волосами и большими серыми глазами она околдовала его. Очаровательная фея, резвая озорница с прелестью лесной нимфы. К тому же обладает острым умом, душевной тонкостью, которая притягивает его, и улыбкой, которая сводит с ума.

За норовистостью и упрямой бравадой ему открылась прелестная юная непосредственность. Она храбрая, милая и сладкая, и Блейк с каждым часом все больше подпадает под ее чары. Правда, временами ему хочется взять кусок мыла и намазать ей дерзкий язык, чтобы он не произносил таких ужасных слов. Интересно, где она могла их нахвататься, ведь наверняка родители воспитывали ее иначе. То, как она ходит, сидит, ест, все свидетельствует о том, что из нее растили благопристойную девушку. К тому же она была невинна до тех пор, пока он ее не коснулся.

— Проклятый идиот! — ругал себя Блейк за глупость.

Сидя на берегу реки, он на миг задумался, не привязать ли ему к шее камень и утопиться. Господь свидетель, он это заслужил. Задумчиво бросал он один камешек за другим в рябь течения, а мысли его так же разбегались, как круги по воде. С первого взгляда на Меган он понял, что она не какая-то потаскушка, с которой можно не считаться. И еще тогда заподозрил, что она невинна. Чего он не ожидал, так это ее острого языка, миллиона способов, которые эта маленькая ведьма находит, чтобы дразнить его, пламени чувственности, который таится под покровом невинности.

Теперь он это узнал, но слишком поздно. Застонав, он закрыл глаза, словно желая отгородиться от всяких мыслей о ней, но ее образ резко и отчетливо снова всплыл перед ним. Он увидел губки, которые способны извергать ругательства почище, чем какой-нибудь моряк, но которые соблазняют мужчину отведать их меда и раствориться в их атласной нежности. А эти чудесные серые глаза, такие круглые, и ласковые, и туманные в минуты любви, и такие яростные, когда она сердита. Перед ним встало ее тонкое лицо, нежное и своенравное, с упрямо вздернутым подбородком. Он увидел ее маленькие руки, которые могли кидать тарелки ему в голову, а в следующую минуту гладить его в восхитительном экстазе. А кожа такая шелковистая, что ему нестерпимо захотелось снова погрузиться в ее атласные складки. Она не похожа ни на одну особу женского пола, каких он знал прежде: сорванец и леди, ребенок и зрелая женщина.

Долгий, мучительный стон вырвался сквозь стиснутые зубы. Dios, что он натворил! Даже простое воспоминание о ней вызвало острый прилив желания. А ведь именно оно всему виной. Вожделение одержало верх над здравым смыслом, затмило ему разум, он не мог думать ни о чем, кроме тела Меган. А когда отведал ее сладости, она подействовала на него словно дурман-трава. И он лишил ее невинности, не подумав о последствиях, не сумев совладать с собой.

И вот теперь, после слов Меган, он вынужден посмотреть на себя и свои действия со стороны и с неохотой признать, что более чем увлекся своей пленницей. Теперь ему будет трудно отдать ее Кирку и устраниться. Увы, его сердце уже отдано ей вопреки всякому здравому смыслу. И как теперь вернуть ее кузену, когда все внутри умоляет оставить ее у себя, отвезти куда-нибудь на край света, где они смогут жить вдвоем подальше от мирской суеты. Но какой бы заманчивой ни была эта мысль, сейчас она уже неосуществима. После всех унижений, которые он заставил ее перенести, вряд ли она станет любить его, сейчас или когда-нибудь в будущем. Да и любые размышления тут бесполезны, поскольку, как он сказал ей, долг чести для него вернуть девушку в обмен на ферму. Хм… а ее семья… И вот уже его начала мучить совесть из-за ее родителей, которые страдают от неизвестности, не зная, жива она или мертва, а то и жестоко изувечена.

С неохотой придя к решению отпустить ее, Блейк все равно сознавал, что не сможет хладнокровно отдать ее Кирку, особенно если она понесла от него ребенка. Ведь подлый и алчный кузен был последним человеком на земле, который захотел бы растить его ребенка. И Блейк скорее бросит вызов небесам и земле, чем позволит такое.

Так что же получилось из всех его замечательных планов? Блейк в отчаянии потряс головой.

— Получилась Меган, идиот, — пробормотал он себе под нос. — Ты беспечно решил захватить незнакомую женщину и кончил тем, что сам запутался в паутине этой большеглазой прелестной феи. Ты нашел пять фунтов динамита, упакованного в самую соблазнительную оболочку. А он взорвался в твоих руках.

Блейк заскрежетал зубами от досады. Меган — словно хорошее виски, проглатывается гладко, одним духом, а потом, когда твоя оборона слабеет, ударяет тебя будто тонна кирпичей, Ведь он даже не заметил, как попал в ловушку.

Самое разумное, что можно теперь сделать, — это больше не прикасаться к Меган, как бы сильно он ее ни хотел. И если фортуна не отвернулась от него окончательно, то, надо надеяться, Меган в конце концов не беременна. Сейчас остается только держать от нее подальше свои похотливые руки, и все закончится неплохо. А если он сумеет противиться искушению, то, возможно, ее чары и ослабеют. Чем больше он станет ее избегать, тем скорее охладеет к ней. Правда, он сомневался в себе, но это единственный выход, на том и надо стоять.

Если Блейк был полон сомнений и досады, то Меган переживала еще сильнее. Она просто сходила с ума, оставшись одна в хижине наедине со своими мыслями и проблемами. Сколько она пробыла здесь — три дня? А кажется — целую жизнь, столько случилось событий, превративших ее безопасный и здравый мир в бедлам. Прожив половину недели рядом со своим необычным похитителем, она уже не знала, кто она такая и что из себя представляет. Прежде вся ее жизнь, настоящая и будущая, казалась ясной и счастливой, а теперь куда повернуть, кому верить, что всего дороже сердцу? Все смешалось, превратилось в сумятицу чувств и мыслей. Она запуталась в клубке противоречий, и чем больше старается из него выпутаться, тем больше застревает. Сердце, тело, рассудок — все тянут ее в разные стороны.

«Думай, Меган, думай! « — велела она себе. Легко сказать! Если верить Блейку, Кирк мошенник и негодяй. Если верить Кирку, тогда Блейк окажется лжецом и преступником. Одного, правда, отрицать нельзя: он ее похитил. И, пожалуй, неважно, какая причина стоит за его действиями, — или важно? Если верно то, что он рассказал, тогда не поступила бы и она точно так же на его месте?

«Нет! Нет, это неправильно как ни крути, — сердито рассудила она. — Он не имел права так поступать со мной».

Сцепив крепко, до боли, пальцы, она расхаживала по тесной хижине. Брови хмуро сошлись над розовыми глазами. Неужели она так сильно ошиблась в Кирке? Но если подумать, она почти ничего не знает о парне, за которого согласилась выйти замуж. А все, что знает, исходит из одного источника от самого Кирка. Мог он ей солгать? Теперь она вспомнила, что временами Кирк становился замкнутым и холодным, что он уходил от ответа на кое-какие вопросы, заданные ему отцом. Неужели она так прельстилась его внешностью, что не сумела разглядеть каков он на самом деле?

А что же Блейк? Приходится признать, что обращался он с ней вовсе на так уж и плохо. Как ни стыдно сознаваться, но он не тащил ее силком в постель. Нет, он покорил ее, околдовал, поработил ее тело за удивительно короткий срок, но не пытался овладеть ею насильно. Нет, он никоим образом не причинил ей физического вреда. Он приводил ее в ярость, злил, но одновременно и завораживал. Он разбил ей сердце.

Она его пленница, однако имеет больше свободы, чем ожидала получить, когда он ее похитил. Другой на его месте держал бы ее связанной с кляпом во рту. Участь ее могла бы оказаться намного плачевнее, ее могли бы бить или морить голодом, а Блейк кормил ее и предоставлял свободу в пределах хижины.

И все-таки он использовал ее в собственных целях. Он увез ее, оторвал от семьи, и все ради своей мести Кирку; и будет продолжать держать ее у себя, пока не вернет назад ранчо, если оно и в самом деле должно принадлежать ему, начнем с этого. Может ли оказаться правдой эта немыслимая история? С другой стороны, разве такое можно придумать? И почему так хочется верить Блейку? Ужасно хочется верить. Меган терла пальцами пульсирующие виски.

— Господи, как все запутанно!

Еще более запутанными были ее чувства к этому человеку. Прежде всего нельзя не признать — этот дьявол красив, что не мешает ему оставаться дьяволом. Сладкими речами он заставил ее расстаться с невинностью. К собственной досаде, Меган слишком отчетливо вспоминала свою сладостную капитуляцию в его объятиях. Более того, он вторгся в ее сердце словно мародер-завоеватель, и она уже никогда не сможет стать прежней. Он вызвал ее дремлющее тело к жизни с поразительной легкостью, научил желаниям, показал такие чертоги экстаза, которых, как она интуитивно чувствовала, ей никогда не достичь с Кирком.

«Почему? — молча рыдала она. — Почему он не мог оставить меня в блаженном неведении? «

Если бы он ограничился пленением ее тела, Меган еще смогла бы как-то себя утешить, но она ужасно боялась, что он успел украсть и ее сердце. Как и почему это случилось, если она считала, что любит Кирка, уму непостижимо. И все же Блейк сделал это, когда со своей обычной насмешкой шептал ей о желании, любви и страсти. А она увидела в нем ранимость, открывшую ее сердце. Просто в голове не укладывается, как можно ненавидеть человека и одновременно любить.

— Любовь? — прошептала она дрожащими губами, и глаза ее расширились от отчаяния. — Боже, только не это! Прошу тебя, Господи, избавь меня от такой напасти!

За несколько дней она стала ближе к Блейку, чем после многих недель знакомства с Кирком. Ведь в конце концов она была целиком в руках у Блейка, изучила его и сейчас доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, хотя он никаких усилий к этому не прикладывал.

— Меня вынудили обстоятельства! — рассудила она. — Одни лишь обстоятельства. Потому что я сижу здесь и мне больше не с кем общаться. Я вынуждена переносить его общество, жить так близко от него, вот и все. Конечно же я не могла влюбиться в такого негодяя. Я люблю Кирка!

Но так ли это? Любила ли она когда-нибудь Кирка на самом деле? Меган начинала сомневаться. Кирк был безупречным джентльменом, почти идеалом о котором девушка может только мечтать. Или она сама наделила Кирка теми достоинствами, которые хотела бы видеть в муже? Неосознанно отгораживалась от его недостатков, желая видеть лишь те качества, которыми восхищалась?

Кирк был, пожалуй, даже красивее Блейка со своим холодным, безупречно правильным лицом, и все же это совершенство черт таило в себе меньше привлекательности, меньше характера, чем грубоватое лицо ее похитителя. И это тоже не могла не признать Меган, несмотря на всю злость и обиду. Она научилась ценить у своего похитителя чувство юмора, как бы порой оно ни раздражало. И внезапно ее поразило, каким трезвым и скучным был Кирк. За все время их знакомства она не могла припомнить, чтобы он обнаружил настоящее чувство юмора. Да, они смеялись вместе, но не тем заразительным, веселым смехом, каким смеются после хорошей шутки. В глазах у Кирка никогда не загорались лукавые огоньки, как это часто бывает у Блейка. Вспоминая их встречи, Меган готова была поклясться, что у Кирка нет в душе веселой искры.

Сдавленные рыдания вырвались из ее груди, а слезы задрожали на ресницах будто капли дождя, когда Меган поняла правду. Она обманывала себя, когда думала, что любит Кирка. И если ее вернут завтра ему — если он не отвернется от нее после Блейка, — она не сможет выйти за него замуж, потому что не любит его по-настоящему. Блейк показал ей это, вольно или невольно. Даже если в этой драме Кирк окажется невиновным, она все равно не сможет его любить, равно как не смогла бы любить Блейка меньше, если бы он оказался отпетым негодяем. Пусть Блейк не хочет ее любви и недостоин ее, пусть никогда не ответит ей взаимностью — дела это не меняет. Он может навсегда остаться ее врагом, но будет ее возлюбленным врагом, и с этим ничего не поделать. Ее сердце сказало свое слово, и рассудок уже бессилен, как бы ни противился этому.

Только одна мысль билась в ее сознании совершенно отчетливо: она должна найти возможность убежать от него, должна убраться отсюда, пока ее чувства не окрепли еще сильнее, тогда она, возможно, еще оправится от этого удара, от такого поразительного открытия. Ведь Блейк станет использовать ее в борьбе с Кирком. Он будет мстить, а достигнув цели, покинет ее безо всякого сожаления, даже не оглянувшись. Или он уже не доказал, как беспощаден и как далеко может зайти? Разве уже не открылся со своими планами на будущее, не заявил с ледяным хладнокровием, что вернет ее Кирку и родителям?

Ах, он может испытывать легкие уколы вины, но явно не разделяет ее чувства. Меган быстро усвоила урок, что существует огромная пропасть между желанием и любовью, во всяком случае у мужчин. Блейк может ее желать, по крайней мере сейчас, но вовсе не любит, иначе не говорил бы о том, что вернет ее Кирку; а ей невыносимо сознавать, что она любит его с каждым днем все сильнее, зная при этом, что в конце концов ее бросят на руки родителям, словно вчерашний мусор. И без того будет больно расстаться с ним, но еще больнее окажется, если любовь окрепнет или если она обнаружит, что понесла от него ребенка — постоянное напоминание о проведенных вместе днях, которые значат так много для нее и так мало для него. Она должна уйти отсюда! Должна!

Терзаясь и мучаясь от неразделенных чувств, таких новых и болезненных, Меган бросилась на кровать и дала им волю. Вина, ярость и любовь соединились в нечто нестерпимое и вырывались из нее потоком слез и бурных рыданий.

Сидевший за дверью Лобо насторожил уши, когда из хижины до него донеслись непривычные звуки, и склонил голову набок, словно дивясь на странное поведение Меган. Блейк, открыв дверь, был ошарашен новым потоком слез, но догадывался, что имеет к ним какое-то отношение. Правда, спроси он о причине, вразумительного ответа от Меган, при всем ее желании, вряд ли получил бы. Уже стоявший одной ногой на пороге, Блейк повернулся и ударился в поспешное бегство, а лицо его от недовольства собой исказилось гримасой. Лучше столкнуться с племенем диких индейцев, чем со слезами Меган. Он никогда не был трусом, но совершенно не мог в эти минуты оказаться с ней лицом к лицу.

Когда наступила пора ложиться спать, Блейк удивил Меган тем, что взял одеяло и подушку и устроился на полу возле кровати. В ответ на ее пораженный взгляд последовал жесткий смешок.

— Что ты так на меня смотришь? — иронически поинтересовался он. — Надо же, Меган, готов поклясться, что на твоем лице промелькнуло сожаление. Может, ты хочешь, чтобы мы спали вместе?

Меган гордо вскинула голову.

— Не льсти себе, — огрызнулась она. — Ты увидел на нем облегчение, и это ясно как Божий день. Не могу сказать, до чего я рада, что ты решил избавить меня от своего грубого внимания, чем бы это ни было вызвано.

Его зубы сверкнули в ухмылке.

— Облегчение — не облегчение, но ты просто. Задираешь от любопытства, моя маленькая кошечка. Разве тебе не хочется спросить, почему я предпочел выбрать новое место для сна?

Меган и правда изнемогала от любопытства и вдобавок еще казалась себе брошенной и отвергнутой, но скорей согласилась бы жариться в аду на сковородке, чем признаться в этом ухмыляющемуся дьяволу.

— Нет, я и не подумаю ничего спрашивать. Просто возблагодарю Господа и его святое небесное воинство за неожиданное счастье.

Она поскорей залезла под одеяло и повернулась к нему спиной, пробормотав «Спокойной ночи» прежде чем Блейк смог разглядеть обиду на ее лице или расслышать странное напряжение в голосе Сон не шел к ней очень долго, и минуты эти были наполнены тоской и борьбой с готовыми хлынуть слезами. Ей казалось, что чем больше она пытается осмыслить происходящее, тем больше запутывается. Невозможно понять Блейка и того, каким будет его следующий шаг, и если она не прекратит свои бесплодные попытки, то очень скоро доведет себя до сумасшествия. Остается лишь надеяться, что найдется какой-то выход, прежде чем она окончательно потеряет рассудок и сердце.

На следующее утро они заканчивали завтрак, когда Лобо яростно залаял и помчался к краю поляны. Там он продолжал рычать и лаять с оскаленными зубами и вздыбившейся на загривке шерстью. Хотя челюсть у Блейка напряглась, а глаза сузились и сделались настороженными и острыми, он спокойно отставил в сторону чашку и неспешно оттолкнулся от стола, с той же кажущейся беззаботностью подпоясался ремнем с оружием, привязав к ноге сыромятные ремни, чтобы кобура спустилась пониже на бедро.

— Сиди внутри и держись подальше от окон, — сказал он Меган, нахлобучил шляпу и опустил пониже край, чтобы на глаза падала тень.

Меган настороженно следила, как Блейк неторопливо вышел на крыльцо. Если часть ее души тревожилась за него, другая невольно надеялась, что пришла помощь. Неужели кто-то выследил их? Шериф? Кирк? Может, через несколько минут она будет свободна? Кто пришел, друг или враг? Чей друг и чей враг — ее или Блейка?

Она стояла посреди хижины с бешено бьющимся сердцем, не осмеливаясь пошевелиться и глядя в спину Блейку, направлявшемуся к краю поляны.

И когда ей уже стало казаться, что она вот-вот упадет в обморок от беспокойства, одинокий всадник пробрался сквозь кусты и медленно выехал на поляну. Блейк не пошевелился, но у Меган упало сердце, когда Лобо перестал рычать и заплясал вокруг лошади, весело виляя хвостом. Она поняла, что помощь к ней не пришла, да и Блейку ничего не угрожает. Если Лобо знает гостя, то и Блейк тоже.

Незнакомец махнул рукой и, подъехав к Блейку с широкой ухмылкой на лице, спешился и стреножил лошадь. Лобо не отставал от него.

— Уйми своего зверя, Блейк! Сначала он хотел вырвать кусок из моей задницы, а теперь готов облизать с ног до головы!

Меган не видела гостя, но расслышала усмешку в голосе Блейка, когда тот ответил:

— Брось, Джейк, какой волк, если он в своем уме, захочет грызть такую жесткую задницу, как твоя? Все равно что грызть слоновью шкуру или полено.

Мужчины похлопали друг друга по спине в знак приветствия.

— Ну, Блейк, вижу, ты сделал все как планировал, — сказал Джейк. — Разворошил ты осиное гнездо на ферме, скажу я тебе. Кирк рвет и мечет.

— А он хоть немного догадывается, кто стоит за исчезновением его невесты?

Джейк засмеялся:

— Нет. Ни чуточки, и могу сказать тебе, что он изрядно обеспокоен. Этого слабака вскоре ждет большой сюрприз.

— Да? Ну что ж, меня самого ждала парочка сюрпризов, — загадочно изрек Блейк. — Так ты думаешь, что он здорово подавлен и даст мне то, что я требую?

— Ох, он изрядно озабочен, но вот как будет реагировать на то, что его женщина у тебя, можно только гадать, — ответил Джейк, пожимая плечами. — Впрочем, родители девчонки дышат ему в затылок, и это тебе на руку.

— А шериф, видно, рыщет повсюду, разыскивая ее?

— Догадка твоя верная, но ты слишком хорошо прикрыл следы, так что шериф гонял туда-сюда по всей территории четыре дня, но ничего не пронюхал.

После этих слов мужчины обменялись смешком.

— Заходи, Джейк, и я познакомлю тебя с Меган. Полагаю, что ей не терпится узнать про родителей и про бедного Кирка — Если при этих словах глаза Блейка сделались такими же жесткими, как и его слова, Джейк либо не заметил, либо счел разумным никак это не комментировать.

— Я привез тебе патронов и еды, — сказал приехавший, заходя вслед за Блейком в хижину. — Решил, что они у тебя могут быть на исходе.

— Весьма великодушно с твоей стороны, Джейк. Спасибо.

Меган стояла, будто пригвожденная к полу. Появление Джейка прибавило осязаемости к ее ситуации, и ей захотелось умереть. Все оказалось слишком серьезным, слишком реальным. Это был не какой-то ужасный сон, от которого она рано или поздно должна была пробудиться. Тошнота подступила к горлу, а вся краска, которая была на ее лице, исчезла, оставив только серые огромные, как блюдца, глаза. В какой-то миг она испугалась, что упадет в обморок, и единственным, что ее от этого спасло, был насмешливый взгляд Блейка.

— Меган, я хочу познакомить тебя с моим другом. Это Джейк Баннер, человек, который отвезет Кирку письмо с требованием выкупа. Джейк, позволь представить тебе мисс Меган Коулстон, знаменитую пропавшую невесту и самого плохого повара, какого я знал в своей жизни.

Хотя глаза у Джейка округлились от подавленной усмешки при последних словах Блейка, он вежливо приподнял шляпу:

— Мэм…

Меган собрала все свое присутствие духа, чтобы кивнуть в ответ.

— Мне хотелось бы сказать, что я рада познакомиться с вами, Джейк. При других обстоятельствах это могло бы быть и правдой.

Меган оказалась вовсе не кроткой малышкой, какую ожидал увидеть Джейк, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после ее дерзкого замечания. Он покачал от изумления головой и повернулся к Блейку, встретив его насмешливый и слегка унылый взгляд.

— Теперь видишь, с чем мне пришлось столкнуться, Джейк? — пожаловался Блейк. — Язык у Меган острый, словно бритва, да и характер под стать ему. И я не вижу от нее ничего, кроме неприятностей, с тех самых пор, как имел несчастье похитить ее из дилижанса.

— Если бы у тебя было хотя бы столько мозгов, сколько Господь дал козлу, ты бы никогда не пустился на такую глупость, — отбрила она его.

Блейк по-свойски шлепнул ее по заду:

— Охлади свой гнев, милая, и принеси нам с Джейком по чашке кофе, ладно? — В его глазах вновь заплясали озорные огоньки, поскольку он понимал, какую отповедь рискует получить.

Меган ответила ему твердым взглядом, глаза сверкнули серебряным пламенем.

— Сам принесешь, милый, — ядовито промурлыкала она, — если не хочешь, чтобы я вылила его тебе на голову! — С этими словами она прошла к креслу-качалке и уселась спиной к ним, устремив раздраженный взгляд на грязное оконце.

— Ого! — услышала она возглас Джейка. — Блейк, старина, ты тут поймал кошку за хвост!

— А то я не знаю! — недовольным тоном ответил Блейк. — Она уже и шипит на меня, и царапает, и кусает, едва не изуродовала. Швыряла все что ни попадя мне в голову и пыталась оставить меня на всю жизнь калекой. Не говоря уж о том, что визжит она будто злой дух, а ругается словно пьяный матрос. Настоящая хулиганка.

— Да что ты говоришь! — весело хмыкнул

Джейк, забавляясь затруднительным положением приятеля.

— Кстати, Джейк, когда ты еще соберешься сюда, не мог бы привезти мне несколько тарелок? Может, оловянных? Маленькая ведьма уже успела переколошматить почти всю мою посуду.

Прошло несколько минут, прежде чем Джейк смог сдержать хохот настолько, чтобы продолжать разговор, и даже после этого из его глотки временами вырывался смешок. Веселье гостя не могли до конца угомонить и недовольные взгляды Блейка.

8

Пожалуй, Меган немного кривила душой, сказав Джейку, что при других обстоятельствах была бы рада знакомству с ним. Говоря по правде, она нашла его чуточку противным. И дело было скорее не во внешности Джейка, поскольку он выглядел на свой лад даже симпатичным, а его высокая, мускулистая фигура не была ни тощей, ни излишне массивной. Пугающим ей показалось строгое, почти высокомерное выражение его лица. Даже когда он шутил и смеялся с Блейком, в нем чудилось что-то отстраненное, осторожное, как будто он никогда не открывается до конца и не допускает никою к себе близко.

Меган был знаком такой взгляд. Еще бы! Это такая же неотъемлемая черта стрелков-ганфайтеров, как и револьвер, низко висящий на бедре, и особая плавность движений. Если бы она немного подумала, то с ужасом осознала бы, что Блейк обладает теми же особенностями, хотя они и не бросаются в глаза так сильно, как у Джейка.

Она испытала облегчение, когда мужчины снова направились к двери, а то ей уже казалось, что черные глаза Джейка видят ее насквозь, что все ее самые глубокие и темные секреты вытаскиваются на свет Божий. Не то чтобы этот Джейк держался дружески — вообще-то он был весьма вежлив. Просто от его присутствия становилось не по себе. Мужчины тихо поговорили о чем-то несколько на крыльце, но Меган не смогла расслышать и слов. Затем Блейк просунул голову в дверь и сказал:

— мы с Джейком немного потренируемся стрельбе по цели. Я не хочу, чтобы ты испугалась, услышав это.

Меган кивнула.

— Я полагаю, ты оставишь Лобо охранять дверь, как обычно, — сухо заметила она.

Он ухмыльнулся:

— Конечно, дорогая. Мне не хотелось бы, чтобы ты ушла отсюда, пока я развлекаю нашего гостя.

— Боже сохрани! — пробормотала она, вызвав его веселый смех.

Маленький осколок тарелки разлетелся в воздухе.

— Вижу, ты не потерял своей меткости, — одобрил Джейк. — Много упражнялся?

— Кроме последних нескольких дней, потому что был занят укрощением Меган.

Джейк хохотнул и указал на кучу разбитой посуды, которая использовалась в качестве цели.

— Судя по этому, в стрельбе у тебя дела шли не слишком успешно. Зато появилась другая прекрасная мишень.

— Смейся, смейся, Джейк, — огрызнулся Блейк, прищурив глаза. — Когда-нибудь ты тоже встретишь женщину, которая поставит тебя на колени. Посмотрим, как ты тогда будешь смеяться.

— А что, Меган Коулстон поставила тебя на колени, мой друг?

Блейк сердито нахмурился:

— Да, и от этого я просто места себе не нахожу.

— Она ведь женщина Кирка, — спокойно напомнил Джейк.

— Ты не сказал мне ничего нового. Это часть фразы, которую я говорю себе по нескольку раз На дню, напоминая, что сейчас мне меньше всего нужна женщина, тем более такая.

— Она не слишком любит ганфайтеров и преступников, да? — Джейк поднял темную бровь. — Мне неприятно говорить тебе это, Блейк, но очень немногие благовоспитанные женщины нас жалуют Пора бы тебе это знать. Мы пугаем их до потери памяти.

— Снова меня учишь, Джейк? Если ты научил меня быстрой реакции в стрельбе, это еще не делает тебя моим пожизненным ментором. Если мне захочется прослушать проповедь, я найду священника.

Джейк пожал плечами:

— Это не более чем дружеский совет. Не позволяй девке отвлекать тебя от дела. Если не вовремя расслабишься, то сразу же обнаружишь, что подбрасываешь в аду угли в огонь, и даже не поймешь, когда тебя ударило, каким бы аккуратным и быстрым стрелком ты ни был.

— Меган ничего не знает ни насчет моей ловкости обращения с оружием, ни о том, что последние два года я зарабатываю себе на жизнь именно этим. Мне бы не хотелось, чтобы она узнала.

Джейк в отчаянии закатил глаза:

— А что, разве я похож на городского глашатая? За последние два дня мне уже второй раз приходится говорить о том, что я не привык разбалтывать все, что знаю. Признаться, начинает уже надоедать.

— Прости, Джейк, я не хотел тебя обидеть, — извинился Блейк с лукавой усмешкой.

— Не хотел и Эван Коулстон, но ему-то извинительно, он не знает меня так, как ты. — И Джейк пересказал свой разговор с отцом Меган. — Так вот, — наконец сделал вывод Джейк, — кажется, мистер Коулстон не слишком доволен Кирком, своим будущим зятем. И меня не удивит, если он заберет свою дочь и отправится назад в Абилин, когда все будет позади.

Блейк рассеянно кивнул — так ты думаешь, есть вероятность того, что они что-нибудь обнаружат в кабинете? — Может быть. Я видал людей настолько самоуверенных и гордых своими злыми делами, что они даже не утруждают себя уничтожением свидетельств своих преступлений. Хранят их как бы в качестве сувенира, чтобы время от времени полюбоваться я позлорадствовать. Ведь Опал точно едва не хватил удар, когда она увидела, что миссис Коулстон протирает там пыль; похоже, она занервничала и испугалась, что та что-нибудь обнаружит. Остается лишь пожелать, чтобы им повезло больше, чем мне. В тот раз, когда я ухитрился пробраться в дом и заняться поисками, меня едва не застукали. Эта дьяволица, твоя тетка, спит страшно чутко. С тех пор они стали подозрительными и без особой надобности никого близко к дому не подпускают.

— Если все так, как ты думаешь, сможем ли мы заставить Коулстона отдать нам то, что он, возможно, там найдет? — спросил Блейк.

— Ох, опомнись, Блейк! Неужели эта девка так затуманила тебе мозги? — недовольно фыркнул Джейк. — Ты ведь держишь Меган в заложницах. Так что не важно, с кем ты будешь совершать торг, если в результате получишь ранчо. Продолжай заниматься своим планом, а я буду присматривать за Коулстоном. Если он найдет что-нибудь, уж постараюсь, чтобы это попало к тебе. А также буду присматривать за твоим кузеном-жуликом и его постной мамашей. Знаешь, черный паук кажется просто божьей коровкой по сравнению с ней.

Блейк согласно кивнул и добавил:

— Я даже сомневаюсь, на самом ли деле дядя Билл умер от желтой лихорадки. Может, она прикончила его во сне?

— Ха! — скептически хмыкнул Джейк. — Бедняга, должно быть, сбежал или повесился, раз у него была такая жена Лучше бы он придушил и ее, и сыночка, избавив всех от множества неприятностей.

Джейк остался ночевать. Блейк как обычно приготовил ужин, спросив перед этим Меган, не может ли она состряпать простенькое жаркое.

— Если только ты желаешь преждевременной смерти, — дерзко огрызнулась она. — Хотя… — Тут в ее глазах зажегся коварный огонек.

— Ладно, не надо. Ты уже как-то пыталась отравить Лобо и меня. Не хочется подвергать риску и Джейка.

Пока Блейк сочинял свое письмо Кирку с требованием выкупа. Меган воспользовалась случаем, чтобы расспросить гостя о родителях.

— Как они там, Джейк? Ужасно тревожатся за меня?

Ее расспросы вызвали у Джейка такую же неловкость, как у нее его общество.

— Скажите мне правду, Джейк. Я знаю, они сходят с ума, уже столько дней ничего не зная обо мне. Но как у них здоровье? У матери не было приступов?

— Нет, ничего такого нет, — поскорей заверил он ее. — Оба в добром здравии, можете не сомневаться. Мать ест не больше, чем птичка, но объясняет это тем, что у нее пропал аппетит; а ваш па иногда не спит до поздней ночи, как я заметил. А вообще-то оба стараются чем-нибудь заниматься. Опал Хардести позволила вашей матери взять на себя кое-какие хлопоты по дому, чтобы вроде как-то занять руки. А ваш па выезжает вместе с Кирком и донимает его и шерифа, чтобы они порасторопнее занимались поисками.

— Это у них семейная черта — донимать всех, — вставил Блейк, подняв голову от письма и с кривой усмешкой взглянув на Меган.

Та сделала вид, что не слышит.

— А как здоровье кучера дилижанса, которого подстрелили?

— У него все будет в норме, мэм. Нет повода для беспокойства. Док Шедли залатал его, так что теперь он почти как новенький. — Джейк скупо улыбнулся. — Вдова Эллерби взяла его к себе, пока не поправится, и он вроде бы там счастлив, ему ужасно понравилась вдова и ее знаменитый персиковый кобблер, изрядно хмельной. И я не дивлюсь, если там скоро сыграют свадьбу.

Его слова вызвали ответную улыбку Меган.

— Что ж, рада слышать, что в этой истории получается хоть что-то хорошее. Недаром говорится что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Блейк бросил на нее косой взгляд и фыркнул: — Тебе придется надеяться, что это не единственный способ завоевать мужчину, дорогая, поскольку твоя стряпня не выиграет никаких призов. А то останешься старой девой.

Меган сверкнула на него глазами:

— Могу тебе напомнить, что у меня был превосходный жених и мы практически уже стояли у алтаря, пока ты не ворвался в мою жизнь и не разрушил ее. И ему было наплевать, умею я готовить или нет.

— Вероятно, он не был знаком и с твоим острым языком, иначе убежал бы от тебя подальше, — ласково возразил Блейк.

Меган окинула его недовольным взглядом.

— Пиши свое дурацкое письмо и держи свое мнение при себе, — дерзко возразила она.

Через несколько минут, прервав их разговор с Джейком, Блейк подошел к ней и протянул ладонь:

— Дай мне одну твою серьгу, Меган.

Она резко дернула головой и наморщила лоб:

— Мою — что?..

— Твою серьгу. Одной будет достаточно.

— А что я буду делать с оставшейся, Блейк? И вообще, зачем тебе нужна одна серьга?

— Я собираюсь послать ее Кирку, чтобы у него не было никаких причин сомневаться, что я держу тебя в заложницах. Твоим родителям не составит труда опознать ее. А другую мы оставим тебе. Понимаешь, нужно, чтобы Кирк серьезно отнесся к моим угрозам. Я пишу ему, что, если он попытается меня обмануть, я пришлю ему в следующий раз вторую серьгу, только уже с мочкой твоего миленького ушка. Пусть призадумается.

Меган почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах. Глаза ее неистово шарили по лицу Блейка пытаясь понять его истинные намерения, но его черты оставались бесстрастными.

— Конечно… конечно же ты шутишь, Блейк? Даже ты не решишься на такое… — пробормотала она. — Пожалуйста, Блейк, скажи мне, ты ведь этого не сделаешь?

Блейк почувствовал себя последним мерзавцем.

— Черт побери, Меган! Само собой, я этого не сделаю. Это просто угроза, чтобы напугать Кирка. Зачем ты спрашиваешь? Разве я до сих пор плохо обращался с тобой?

От облегчения Меган едва не осела на пол. Колени тряслись под юбкой мелкой дрожью. Прерывисто вздохнув, она набросилась на него:

— Если ты еще раз напугаешь меня так, Блейк Монтгомери, я с Божьей помощью сдеру кожу с твоих костей! Так и знай, полоску за полоской!

— Ты уже пыталась пару раз это сделать, как мне помнится, — подмигнул он. — Впрочем, чего уж там, Меган. Вероятно, ты принимаешь меня за дьявола, если и вправду веришь, что я способен на такое.

— Я и не думала, что ты это сделаешь, — кротко призналась она, — просто ты заявил так серьезно! Да и вообще, что я знаю про бандитов? Ты первый, с кем я имела несчастье встретиться, и ты пустил этого проклятого волка по моему следу.

— Пока ты остаешься в стенах хижины, Лобо тебе не опасен. Он просто охраняет тебя, если я занят где-нибудь еще.

— Да, и он с радостью отгрыз бы мне ноги, если бы представилась такая возможность.

— Разве можно его за это осудить? Ты такая соблазнительная крошка, Меган, — со смехом ответил Блейк.

Вскоре после этого все трое улеглись спать. Меган кровати, а мужчины на полу. Если Джейк и удивлялся странным отношениям между Меган и Клейком, то ничего не сказал. Он просто посмотрел на них с любопытством и пожал плечами. Джейк уезжал рано на следующее утро, увозя письмо о выкупе, серьгу Меган и устные инструкции Блейка.

— В записке я предупредил Кирка, чтобы он не обращался к шерифу, так что держи глаза и уши остро и сообщи мне, если он это сделает. Кроме того я велел вложить ответ в запечатанный конверт и оставить на мое имя на столе в гостинице. Он будет следить, когда я или еще кто-то его заберет. Выжди хотя бы десять дней. Выбери время, когда там будет много народу — может, сразу после прибытия почтовой кареты либо вечером в субботу, когда ребята съезжаются в город поужинать. И тогда изловчись незаметно забрать письмо. Еще я написал Кирку, что позже мы договоримся о времени и месте, где обменяем Меган на документы. Не думаю, что он мне настолько доверяет, чтобы сначала выслать документы. Джейк рассмеялся:

— Ты правильно рассудил. Счастье еще, что родители Меган наседают на него, а так он может даже и не пойти на сделку.

— Может и не пойти, только он меня ненавидит настолько, что захочет разыскать и заставить заплатить за похищение его невинной невесты.

Джейк влез на коня.

— Увидимся через полторы недели. Я все-таки не понимаю, почему бы тебе не переехать на тот старый золотой рудник. Ведь Кирк рано или поздно вспомнит про эту хижину.

— Будем надеяться, что это произойдет не скоро. Рудник тоже не безопасен. Лучше уж переждать здесь.

Когда Джейк уехал, Меган с любопытством спросила:

— Что это за рудник? Ты прежде не говорил о нем.

— Да не было повода. Он давно заброшен, считается, что истощился. Небезопасное место.

— Истощился?

— Да, обглодан, как старые кости, золота там больше нет, — объяснил Блейк и засмеялся, увидев ее гримасу. — Извини, что разочаровал тебя, моя голубка. У тебя на лице было написано, как ты считаешь в уме самородки. Приятная мечта, но пока что неосуществимая.

— Пока? Он кивнул:

— Может, когда-нибудь я попытаю счастья и попробую отыскать новую жилу. У меня предчувствие, что там поглубже еще осталось золотишко, просто его уже не так легко найти. Впрочем, может там ничего и нет. Кто знает?

Через некоторое время Меган спросила:

— Почему ты сказал Джейку, чтобы он ждал десять дней, прежде чем заберет письмо?

— Потому что к этому времени Кирк и его парни разленятся. Начнут сомневаться, в самом ли деле я собираюсь забрать ответ или задумал еще что-нибудь. И станут наблюдать за гостиницей не так внимательно, как в первые дни.

— Но зачем ждать так долго? И почему ты выжидал сейчас, прежде чем направил письмо о выкупе?

— Тут были две причины. Во-первых, хотел удостовериться, что никто не выследит ни нас, ни Джейка. Нужно было дать пыли немножко осесть.

— А другая причина?

— Ну, Меган, разве ты не догадываешься? — ответил он со зловещей улыбкой. — Мне хотелось заставить Кирка попотеть. Чтобы его кишки завязались узлом. Чем дольше ему пришлось ждать известия, тем больше времени у него было на размышления о том, какие ужасные вещи я могу с тобой сделать, моя дорогая. Он будет потеть кровью, а я наслаждаться каждой минутой его мучений.

Меган стало жутко, когда она услышала, с какой ненавистью Блейк говорит о Кирке.

— Неужели ты так его ненавидишь. Да — прошипел он. — Если он и эта сука, его мамаша, завтра подохнут, я спляшу на их могилах.

— Ох, Блейк, — печально вздохнула она. — Мне грустно за тебя, ведь тебе столько пришлось перетерпеть и приходится до сих пор. Но неужели ты не лишь, что делает с тобой ненависть? Она разъедает тебя изнутри. Уничтожает в тебе все доброе, разрушает твою личность. Если так будет продолжаться и дальше, ты вскоре останешься пустой оболочкой самого себя и ничто уже не сможет заполнить пустоту, кроме всепоглощающей ненависти. Так нельзя жить, Блейк. Мне больно смотреть, что происходит с тобой.

Он ответил ей кривой усмешкой, полностью лишенной юмора.

— Я признателен за твою заботу, Меган, однако повторю твои слова: держи свое мнение при себе. По-моему, я достаточно взрослый, чтобы распоряжаться своей жизнью без твоих советов. К тому же я подозреваю, что твоя забота направлена больше на Кирка, чем на меня. Радуйся, милая. Если все пойдет хорошо, то через пару недель ты окажешься в его объятиях. Конечно, ты не будешь жить на ранчо, как планировала, и ему нечего будет особенно предложить тебе, но ты будешь миссис Кирк Хардести. Ведь тебе этого так хочется, верно?

Синие глаза впились в нее, желая, нуждаясь в том, чтобы Меган опровергла его слова. А она не могла вымолвить ни слова из-за комка, вставшего у нее в горле. Слезы навернулись ей на глаза, и она отвела взгляд в сторону. Тишина повисла в комнате; наконец ее нарушили шаги Блейка, вышедшего за дверь.

Два дня спустя, когда они спали на своих отдельных постелях, их разбудил утром тревожный лай Лобо. В этот раз Меган знала, что Блейк не ждет никого в их уединенной хижине. Джейк явно не мог так быстро обернуться. Прижав к груди одеяло, она смотрела, как Блейк натянул штаны и быстро пристегнул ремень. Затем проверил револьвер и сунул его в кобуру. Не надевая башмаков и рубашки он открыл дверь и вышел на крыльцо.

— Лучше оденься, Меган, — крикнул он через плечо. — У нас неожиданные гости. — Тут он свистнул Лобо, и волк тотчас подбежал и занял своё место рядом с Блейком.

Его слова вывели ее из прострации. Она спрыгнула с кровати и влезла в платье, пальцы поспешно застегивали множество мелких пуговиц. Она стояла босая, непричесанная, в полу-расстегнутом платье когда на поляну галопом выехали всадники.

— Hola, Блейк, amigo. Мы приехали посмотреть, как ты тут поживаешь со своей женщиной. Ты не рад нас видеть?

— Не особенно, Рауль, — сухо ответил Блейк. — Как вы нашли меня?

— Ах, тебе не стоит беспокоиться насчет следов, amigo. Если бы Сантос не был наполовину апачем мы никогда не догадались бы, где тебя искать

Рауль стал слезать с лошади, когда Блейк произнес спокойно, но твердо:

— На вашем месте, парни, я не стал бы этого делать. Лучше оставьте ваши задницы в седлах. — Все пятеро замерли. — Ну, так почему бы вам не сказать мне, зачем вы решили разыскать меня? Мы ведь не такие закадычные друзья, а я не помню, чтобы приглашал вас к себе.

— Ты не слишком любезен с нами, — хмуро сказал Рауль. — Мы просто решили навестить тебя и леди.

— Еще раз повторяю, Рауль, сматывайся отсюда. Ты и твои люди получили всю добычу, какая была в дилижансе. Я не просил у вас своей доли и не намерен делиться с вами ничем.

Рауль пожал плечами:

— Мы только хотим посмотреть на твою женщину.

— Ее здесь нет, — солгал Блейк.

Сумрачные черные глаза мексиканца перебежали с Блейка на всадников. — Тогда ты не будешь возражать, если мы сами в Этом убедимся? — криво усмехнулся он. В Дальше все произошло так быстро, что Меган чего не успела понять, хотя наблюдала за происходящим из окна. По неслышному сигналу Рауля все пятеро вытащили оружие. Блейк выстрелил без перерыва пять раз, пули просвистели в воздухе и ударили в стену хижины с глухим стуком. Не затих еще грохот выстрелов, а Рауль и один из бандитов уже валялись у своих коней, словно подстреленные птицы. Не успела Меган и глазом моргнуть, как Блейк, а за ним и Лобо, оказались внутри хижины. Когда дверь за ними захлопнулась, она увидела, как остальные бандиты бросились искать укрытие. С изумившей ее ловкостью Блейк перезарядил пистолет.

— Уйди от окна, дурочка! — зарычал он, даже не глядя на нее, потом протянул руку к винтовке и проверил заряд.

— Дай мне ружье, Блейк, — сказала она и пригнулась, когда пуля разбила стекло и пролетела там, где она стояла несколько секунд назад

— А ты когда-нибудь прежде стреляла? — Блейк прокрался к противоположному, окну и быстро выглянул наружу. И тут же стекло разлетелось у него над головой.

— Нет, но я уверена, что сумею, это не так трудно. — Меган едва не подпрыгнула, когда еще одна пуля просвистела рядом с ней и ударилась в спинку кровати.

— Сейчас не время учиться, Меган. К тому же винтовка мне нужна для дальних выстрелов, а сейчас каждый заряд на счету. Эти ублюдки с нами не шутят. Что-то им нужно. — Он вскочил, быстро выстрелил и снова нырнул вниз.

— Тогда дай мне пистолет, я хочу помочь. Пожалуйста.

— Только не ценой твоей жизни, дорогая! — крикнул он между прыжками.

— Сейчас речь идет именно о моей жизни, идиот! — крикнула она, прижимаясь к стене.

— Едва ли. Их там осталось только трое.

— На мой взгляд, все равно слишком много В чем дело, Блейк? Ты мне не доверяешь?

— Не обижайся, но только у меня и без того много хлопот, чтобы еще беспокоиться о пуле, которую я могу получить в спину.

— «Не обижайся», — язвительно передразнила она, пробралась мимо него и схватила с полки железную сковородку. — Да кипеть мне в масле если я буду тут сидеть беззащитной!

Он мельком взглянул на нее и засмеялся, увидев, как она сидит на корточках, зажав обеими руками сковороду.

В хижине было три окна: два спереди, по обеим сторонам двери, и в стене, противоположной очагу. Пока Блейк, отвернувшись, яростно ругался и бормотал что-то о негодяях, окруживших хижину, Меган быстро пробралась к боковому окну, единственному, в котором осталось стекло. Если Блейк прикрывает перед, то, она по крайней мере будет наблюдать отсюда и предупредит Блейка, если кто-нибудь подберется сбоку или сзади, чтобы захватить его врасплох.

Выстрелы раздавались редко, обе стороны стреляли более осторожно. Оказавшись в таком переплете, Меган поняла, что испытывает в своей норе загнанный енот, и чувство это было не из самых приятных.

— Ага! Попал в одного! — закричал Блейк, когда Меган услышала крик одного из бандитов. — Кажется, я его подбил.

И только теперь Меган заметила, как в боковом окне мелькнуло что-то цветное. Не успела она крикнуть об опасности, как передняя дверь слетела с петель и одновременно рядом с ней в окно ворвался мужчина. Все случилось мгновенно. Когда Меган опустила тяжелую сковороду на голову одного из нападавших, Лобо вцепился в горло другому. Хотя удар оказался слабым и пришелся вскользь по темечку, он отвлек внимание бандита ровно на секунду, чтобы пуля Блейка нашла его сердце. тратить другую пулю Уже не было нужды, так как Лобо спешно одолел второго нападавшего. Меган отвернулась от кошмарного зрелища, тошнота подступила ей к горлу.

Остался лишь один бандит, тот, кого Блейк считал раненым, и, когда Лобо перестал зловеще рычать и замолк, Меган услышала, как парень окликает своих дружков. Единственный ответ он получил от Блейка.

— Они сдохли, Пако. Кончай валять дурака. Брось пушку и выходи на поляну с поднятыми руками. Это для тебя единственный шанс выжить.

Все было тихо несколько секунд, которые показались вечностью. Затем они услышали отчетливый звук конского галопа. Не успела Меган опомниться, как Блейк вскочил на ноги и бросился к двери. С изумлением и недоверием смотрела она, как он подбежал к одной из лошадей и вскочил в седло. Погнался за бандитом! Ускакал прочь и оставил ее одну в хижине с этим бешеным волком и двумя мертвецами!

— Не-е-е-т! — закричала она, охваченная истерикой. — Нет! Нет! Нет!

На середине поляны, заслышав ее крик, Блейк круто осадил лошадь, так, что она встала на дыбы, и повернул к хижине. От ее пронзительного вопля у него по коже побежала мурашки. Он решил, что один из бандитов оказался жив и захватил Меган. Соскочив с седла, он, сжимая револьвер; бросился ей на выручку.

Она стояла, прижавшись к стене, с бледным лицом и огромными, остекленными глазами. Обе руки прижимала ко рту, заглушая тонкий писк, рвущийся из глотки. Быстрый взгляд сказал Блейку, что ни один из бандитов не шевелился. Оба были мертвы, как и те двое, что лежали на земле снаружи. Меган просто в шоке. Она хорошо держалась во время перестрелки, но теперь у нее наступила запоздалая реакция.

— Проклятье! Этого мне еще не хватало! Пако уходит, возможно, чтобы привести сюда дружков а мне надо успокаивать эту истеричку. — Блейк по-настоящему разозлился. Не мог же он разорваться. Но и оставлять Меган в таком состоянии не хватало духу. Придется побыть с ней, пока она не успокоится.

Лучше он пустит Лобо по следу Пако. Скорее всего тот быстро его догонит. Почти наверняка Пако ранен в бок, так что быстро скакать не сможет.

— Лобо! — позвал он. Показав в ту сторону, куда умчался всадник, он приказал: — След, Лобо! Убей!

Зверь зарычал и, взяв след Пако, кинулся в погоню, а Блейк повернулся к Меган.

Взяв хрупкое дрожащее тело в надежное кольцо своих рук, он постарался привести ее в чувство.

— Все хорошо, милая. Все в порядке. Все позади. Давай, Меган, возьми себя в руки, сладкая моя. — Постепенно он сумел успокоить ее тело и рассудок, бормоча ласковые слова, нежно гладя ей руки. Когда шок стал проходить, рыдания сотрясли тоненькую фигурку и слезы потекли по милому личику.

Он дал ей выплакаться, хотя ему не терпелось вскочить на коня и пуститься в погоню. Но вот Меган наконец вышла из состояния бессвязной икоты и, обретя дар речи, злобно прошептала ему в плечо:

— Ты оставил меня! Ты оставил меня с этим свирепым зверем и изуродованными трупами!

— Нет, дорогая. Я не оставил тебя. Ведь я здесь, верно?

Она кивнула и всхлипнула, все еще не глядя на него. Даже еще глубже зарылась ему в плечо.

— Но ведь ты собирался! Я видела, как ты уезжал. И ведь знал, что Лобо будет держать меня здесь, в хижине, и не выпустит, здесь, рядом трупами и кровью! — Ее голос снова сорвался на крик. — У одного из них глаза еще открыты, Блейк Он глядит на меня!

Хрупкое тело дрожало в его руках как осиновый лист. — Тише, детка, тише. Сейчас я его уберу. Обещаю.

Сочувствие поднялось в нем, когда он понял, каким ужасным было для нее это происшествие, как напугало. Спеша поймать Пако, он не подумал о Меган, а ведь она права. Лобо не выпустил бы ее из хижины. И пришлось бы ей до его возвращения находиться здесь вместе с покойниками.

В такой ситуации любая, самая сильная женщина ударилась бы в панику. Сам-то он за свои двадцать шесть лет достаточно повидал смертей, чтобы при необходимости сохранять хладнокровие, но вряд ли юной Меган доводилось сталкиваться с такой темной стороной жизни. Хоть она и росла в Абилине, который временами становился неспокойным, ее ограждали от жестокостей жизни родители, пока он, в своем праведном гневе, не вырвал ее из-под их крылышка и не бросил в самую сердцевину своего собственного кровожадного, наполненного местью мира. И у нее есть основания для нервного срыва. Более того, у нее есть причины ненавидеть его за тот хаос, в который он превратил ее жизнь.

Вскоре Меган успокоилась настолько, что Блейк смог устроить ее на стуле, а сам принялся за отвратительное занятие — уборку хижины. Сначала он оттащил трупы за хижину. Позже он их зароет. Если бы Блейк не был так обеспокоен бегством Пако, то наверняка заметил бы, как быстро Меган оправилась от шока. А еще заметил бы решимость, которая зажгла ее ясные серые глаза.

Чем дольше Меган сидела, тем больше злилась. Несмотря на всю нежность и заботливость, которые он проявил к ней в последние несколько минут, этот ублюдок едва не ускакал, оставив ее в панике. Только ее пронзительные крики остановили его и спасли ее от безумия, ведь если бы Блейк уехал, она точи потеряла бы рассудок. Уже за одно это Блейк заслужил ее гнев! Он отвратителен со своей местью и в этот момент она ненавидела его всей душой. Если кто-то и заслуживает реванша здесь и сейчас так это она! Если она не уберется от него как можно скорее, то действительно свихнется!

Когда Меган наблюдала, как он, стоя на коленях, вытирает с пола лужу крови, ее озарило: Лобо убежал по следу Пако и какое-то время не вернется. Сейчас она наедине с Блейком, и он повернулся к ней спиной. Вот случай, которого она так долго ждала, возможно, ее единственный шанс. Он никогда не узнает, что его ударило! Не долго думая, боясь, как бы в ней не заговорила совесть, она схватила железную сковороду и с размаху опустила на его склоненную голову.

Блейк рухнул как подкошенный. В какой-то ужасный момент Меган испугалась, что убила его, но, наклонившись и нащупав за ухом пульс, убедилась, что сердце бьется равномерно, чего она не могла бы сказать о собственном. Осторожно потрогав его голову, обнаружила, что на месте удара выросла шишка, но следов крови на пальцах не было. По крайней мере он не истечет кровью и не умрет, когда она сбежит.

Теперь все решало время. Понимая, что Блейк скоро очнется, Меган поспешно разыскала свои чулки и туфли. Выбежав за дверь, она увидела, что четыре лошади бандитов привязаны к перилам крыльца. К счастью, они были оседланы. Она схватила крайнюю и вскочила в седло. Ей не пришло в голову, что можно выиграть время, отвязав всех лошадей, в том числе и лошадь Блейка, и отпустить их на свободу. Не пришло в голову и то, что она получила бы преимущество, если бы связала Блейка по рукам и ногам или утащила его оружие. Все, о чем она могла думать, — это как бы убраться Прочь. Бросив последний взгляд на Блейка, без сознания лежавшего у двери, она повернула лошадь и поскакала во весь опор.

Пако направился на север от поляны, и это было на руку Меган решила ехать вдоль речки, кото-6яя текла на запад и находилась к югу от хижины. По крайней мере наткнуться на Пако или Лобо ей не возит. Ощутив укол вины, она успокоила себя тем, что Пако уж точно не вернется назад. Он будет «носить ноги подальше от Блейка, особенно если по его следу пущен Лобо. И Блейку не грозит опасность, пока он лежит без сознания.

Вот за кого ей надо беспокоиться, так это за себя. Ведь когда Блейк очнется и обнаружит ее исчезновение, он придет в ярость! Нечего и сомневаться, что он тотчас бросится в погоню, а уж если поймает, то ей несдобровать. Неотвязно преследуемая этой мыслью, Меган пришпоривала лошадь, заставляя ее мчаться во весь опор. За то ограниченное время, которым она располагает, ей нужно оставить между ними как можно больше миль.

9

— Меган! Меган! Проклятая, упрямая дура! Отвечай мне!

Собственный крик отзывался в висках пульсирующей болью. Блейк очнулся с раскалывающейся от боли головой и комком на затылке размером с гусиное яйцо, а также в скверном настроении. Обнаружив исчезновение Меган, он сначала было решил, что Пако вернулся и забрал ее. Однако, подумав, понял, что это маловероятно. Во-первых, Лобо еще не вернулся, а это означало, что волк все еще преследует бандита. Во-вторых, если бы Пако вернулся, то Блейк проснулся бы под звуки арф, а не с раскалывающейся головой. Да еще валявшаяся рядом с ним сковорода была немым свидетелем того, что это дело рук Меган.

Еле ковыляя, он произвел быструю разведку окрестностей. Меган нигде не было, но другого он и не ожидал, тем более что пропала одна из лошадей. Странно, что Меган не взяла у него ни какого оружия и, судя по всему, не захватила ничего из еды. Не стала отвязывать и других лошадей. Все это подсказало Блейку, что Меган убегала в слепой панике. Ну что ж, это ему на руку. Блейк прикинул, что лежал без сознания по крайней мере час, и если Меган сразу же отправилась в дорогу то уже сумела значительно оторваться от него. Однако в спешке она скорее всего оставила ясный след, по которому можно будет легко ее отыскать.

И вот он гонится за ней уже несколько часов и кажется, вот-вот настигнет, но пока что она ухитряется держать его на достаточном удалении. Увидеть ее ему не удавалось. Первоначально Блейк думал, что быстро догонит беглянку, но нет, Меган устроила ему веселую гонку. Несколько раз пересекала речку, а это говорило о том, что она начинает действовать уже более осмысленно. В одном месте долго ехала на коне прямо по ложу реки, и ему пришлось потратить чертовски много времени, отыскивая место, где она вылезла на берег.

Блейк уже начинал отчаиваться. Нестерпимо болела голова, тревожила мысль о Пако, а тут еще солнце начало садиться. В сгущавшихся сумерках становилось все труднее что-нибудь разглядеть. Если он не найдет ее в ближайший час, у нее появится реальная возможность сбежать от него окончательно. Блейк скрипнул зубами от разочарования, потом застонал, когда скрежет болью отозвался в голове. Что ж, Меган дорого заплатит ему за все.

Блейк едва не проглядел то место, где Меган повернула коня в сторону от реки, чтобы объехать холмы и скалы, которые тесно подступили к воде. Река бурлила на перекате, неслась по громадным камням с шумом и грохотом примерно еще с милю. Вдоль берега не было удобной тропы, по которой могла бы пройти лошадь, и Блейк вздохнул с облегчением, увидев, что у Меган хватило здравого смысла и она не стала пытаться проехать по руслу. Иначе недолго и утонуть.

Проехав еще примерно милю, Блейк внезапно Увидел сквозь деревья лошадь. Не отрывая от нее взгляда он пришпорил коня. В синих глазах сверкнуло торжество. Наконец-то он ее нашел! Теперь она уже никуда не убежит!

И тут Блейк нахмурился. Что происходит, черт побери? Подъехав ближе, он увидел, что лошадь стоит на месте. Он обогнул последнюю кучку деревьев и, остановив коня, озабоченно сдвинул брови Лошадь паслась на пятачке травы, а Меган нигде не было. Спешившись, он подошел ближе. Животное заржало и отпрянуло в сторону. И тут Блейк заметил кровавую рану на правой передней ноге.

— Тысяча чертей! — Это было самое невинное из ругательств, сорвавшихся с его уст. Где же Меган. Неужели он давно шел по следу лошади без всадника? Он провел длинными пальцами по темным волосам, мысленно припоминая, миля за милей свой путь. Господь свидетель, он не самый искусный следопыт, но и не самый неопытный. Уж во всяком случае, сумел бы различить по следам, если бы она покинула лошадь где-то по дороге.

И тут его озарило. Он ударил себя по лбу, словно вколачивая разум в бестолковую голову. Этот бездумный жест отнюдь не утолил головную боль, даже напротив. Однако Блейк испытал такое облегчение, что и не заметил этого.

— Конечно, — пробормотал он вслух. — Меган либо слезла с лошади, когда та захромала, либо была сброшена и наверняка где-то поблизости, иначе я заметил бы хромоту по следу, это уж точно. — А ведь он перестал внимательно вглядываться в след лишь тогда, когда увидел лошадь. И теперь ему нужно искать Меган именно там.

Оглядевшись в сгущавшихся сумерках, Блейк нахмурился. Надо отыскать ее поскорее, пока совсем не стемнело. Потом пожал плечами. Далеко ли она могла уйти пешком? Наверняка нет. Затем пришла в голову еще одна мысль. С растущей тревогой он взглянул на переднюю ногу лошади. А вдруг Меган была сброшена? Что, если она ранена? Холодный пот выступил у него на лбу, а глаза озабоченно зашарили по сторонам.

— Меган! Меган, где ты? — кричал он, и с каждым криком его беспокойство нарастало. Проклятье, как не хватает ему Лобо!

Он медленно вернулся по своему следу к тому месту, где впервые заметил лошадь. По мере наступления темноты приходилось все сильнее напрягать глаза, чтобы разглядеть отпечатки подков. Вот он прошел сквозь кусты и отчаяние его усиливалось по мере приближения к крутому утесу.

— Меган! — крикнул он, затем пробормотал вполголоса: — Проклятая дура! Если я ее найду целой, то вздую по первое число! — И снова позвал: — Меган! Ответь мне!

Его слова вернулись назад, отразившись от скал. Затем он услышал… или почудилось? Он напряг слух. Снова какой-то жалобный звук, слабый и невнятный. Блейк потряс головой. Откуда он донесся? С какой стороны?

— Меган! Ты меня слышишь?

Ответ был слабым, еле слышным из-за шума воды, бурлившей на перекате. Казалось, он доносится откуда-то из-за края скалы. Подойдя туда, Блейк глянул вниз. Никого. И тут чей-то слабый голос пропищал его имя.

— Меган! Где ты? Говори мне что-нибудь, милая. Я не вижу тебя.

— Блейк! Не уходи! Не уходи, не оставляй меня! Я здесь!

В ее голосе слышалась паника.

— Где, черт побери?

— 3-здесь! Н-на уступе! — Теперь она уже рыдала, боясь, что он не отыщет ее, что уйдет, что она останется на крошечном уступе умирать от голода и страха. — Пожалуйста! П-помоги мне, Б-блейк!

Встав на колени, Блейк высунулся подальше вгляделся вниз. До него донеслись рыдания Меган И тогда он увидел ее, совсем смутно. Жалкий Га комочек на маленьком каменном карнизе примерно пятнадцати футах от него и чуть справа, почти скрытый от него нависавшим камнем.

0 Святые ангелы! — воскликнул он. В висках застучало, когда он нагнулся вниз, кровь прихлынула прямо к шишке на голове. — Как ты ухитрилась туда попасть, черт побери?

— Я н-не х-хотела! — жалобно отозвалась она, стуча зубами. — Моя лошадь шарахнулась. П-по-том п-поскользнулась…

До конца своих дней Меган не забудет того ужасного момента, когда она обнаружила, что стремглав летит через край утеса, затем катится вниз по камням и не может ни за что ухватиться, чтобы остановить падение. И когда она уже решила, что ее ждет ужасная смерть, юбка зацепилась за ветку маленького кустика, и ее быстрое падение замедлилось настолько, что она сумела вцепиться в край утеса. На нем она и сидела, бесконечно долго, с замирающим сердцем слушая шум воды далеко внизу и понимая, что если не удержится на своем маленьком плацдарме, то пролетит вниз несколько футов, прямо в объятия смерти. Она совершила ошибку, взглянув с обрыва, — голова закружилась, пальцы скользнули еще ближе к краю, теряя драгоценные дюймы. Страшный испуг и отчаянное желание выжить дали ей силу подтянуться и кое-как укрепиться на карнизе.

Она не знала, сколько пролежала там, рыдая от боли и страха. Вокруг осыпались камни, и она вздрагивала всем телом от их стука. Какое-то время она никак не могла остановить слезы и дрожь, долго не могла оценить ситуацию. Когда же наконец осмелилась оглядеться вокруг, то ничего обнадеживающего не увидела. Ее маленький островок безопасности был около пяти футов в длину и двух в ширину. Выбраться с него было невозможно ни вверх, ни вниз. Хуже того, крошечный уступ был наклонным, и Меган все время сползала на край. Рано или поздно, расслабившись или уснув, она сорвется вниз.

Кое-как она ухитрилась сесть спиной к скале согнув ноги в коленях. Прижав колени к груди положила на них подбородок и горестно огляделась вокруг. Не будь ее положение таким безнадежным, увиденное могло бы даже понравиться. С ее рискованного насеста открывался величественный вид на много миль вокруг. Но до красот ли ей сейчас, когда она может думать лишь о том, что будет тут умирать медленной смертью, одна, напуганная, раненая и голодная. Ей хотелось убежать от Блейка. Что ж, это ей удалось, и даже слишком. Вряд ли ему, да и кому-либо другому, посчастливится найти ее выбеленные ветрами кости даже через много лет! Побег, можно считать, состоялся.

Слезы текли по ее лицу, обжигая расцарапанные щеки. Одинокая хижина казалась поистине маленьким раем по сравнению с этим уступом. В этот момент она была готова продать душу дьяволу, лишь бы вернуться туда, в безопасность, под присмотр Блейка. Суждено ли ей вообще увидеть снова его дорогое лицо? Услышать хриплые слова любви, которые он шептал ей на ухо? Почувствовать, как руки ласкают ее, а теплые, восхитительные губы целуют ее уста? Да она готова отдать все на свете, лишь бы услышать сейчас его голос.

— Ох, Блейк! Я так тебя люблю! Прошу тебя, приезжай за мной. Прошу, приезжай и сними меня с этой скалы!

Она сидела и дрожала в ужасе и отчаянии, и ей казалось, что прошла уже целая вечность. Она не осмеливалась шевелиться на своем наклонном пятачке, боясь, что не удержится и полетит вниз. Сидеть, сжимаясь в жалкий комок, было все труднее — давали знать о себе многочисленные травмы. Кости были целы, но тело ныло от царапин и ушибов. Когда она пыталась выбраться на уступ, то буквально содрала кожу с ладоней и пальцев. Плечи ужасно болели от усилий, приложенных ею, чтобы подняться вверх. По всему телу разливалась боль от Ушибов, полученных, когда она летела по каменистому склону вниз. Левая щека кровоточила, правый локоть едва мог сгибаться, а щебень впивался в ягодицы. Меган опасалась, что жидкость, струившаяся между ее лопаток, была не простым потом, а левая щиколотка раздулась и сделалась втрое толще. Хоть она и говорила себе, что ей еще повезло — осталась жива, но боль нестерпимо донимала ее, как и мысли о том, что все равно она тут умрет, если не от травм, то от голода, жажды, нервного напряжения, либо — Боже сохрани — ее съест какой-нибудь дикий зверь! Здравый смысл говорил ей, что до этого выступа не доберется ни один хищник, но страх и паника уже лишали ее разума.

Когда стало садиться солнце, ужас ее возрос. Надежда на то, что ее найдут, быстро таяла, будто догорающая свеча. От шока клонило в сон, и только страх не давал глазам закрыться. Если она поддастся усталости, то уж точно упадет и разобьется. Но долго ли удастся продержаться без сна? Сколько вообще человек может не спать? Ребенком ей снилось порой, что она падает куда-то, но после этого она резко просыпалась и обнаруживала, что лежит в своей постели. Если уснуть сейчас, то падение случится не во сне. Оно окажется ужасной реальностью, и если она проснется, то лишь затем, чтобы почувствовать, как ее тело расшибается о камни. Из этого кошмара безопасного пробуждения не будет!

Она плакала, а сумерки все сгущались. Звуки собственного плача едва не заглушили голос Блейка, звавшего ее по имени. Подавив рыдания, она с надеждой прислушалась, моля небеса, чтобы это не показалось простой галлюцинацией.

«О Господи! Молю тебя! Пусть это будет он! — думала она с безумным отчаянием. — Только бы он нашел меня! « Слабым и хриплым от слез голосом она окликнула его.

Когда его голова появилась где-то над краем утеса, Меган едва не обмерла от облегчения. В сумраке она не могла разглядеть лица, но голос показался удивительно родным. Страх вновь охватил ее когда ему не удалось разглядеть ее на уступе, и в какой-то момент ей показалось, что сейчас он уйдет — Но вот Блейк заметил ее. Его проклятия звучали в ее ушах волшебной музыкой, и, хотя она понимала, что он страшно зол на нее, лицо его было самым желанным на свете.

— Блейк! Вытащи меня отсюда! — взмолилась она.

— Ладно, только попытаюсь сообразить, как это сделать, Меган, — крикнул он в ответ. — Не повезло тебе, девочка. Более неудачное место трудно было выбрать.

Меган содрогнулась, подумав, где могла бы оказаться при еще меньшем везении.

— Вообще-то могло быть и хуже! Не уцепись я за этот уступ, оказалась бы на дне этого маленького обрывчика, и тогда ничего, кроме груды костей, тебе не пришлось бы вытаскивать! — Она не могла поверить, что уже пререкается с человеком, который единственный мог спасти ее. — Блейк, прошу тебя! Мне так страшно!

— Ты ушиблась?

— Кажется, не слишком сильно.

— Ладно, посиди пока, а я сейчас вернусь.

— Блейк! Куда ты уходишь? Не оставляй меня тут! — Паника вновь охватила ее.

— Я быстро, милая. Только принесу веревку. Через минуту вернусь. Сиди на месте.

— Сиди на месте, — проворчала она себе под нос. — Куда же я денусь? — Покрепче обхватив руками колени, она настроилась ждать целую вечность.

Блейку просто не верилось, что Меган попала в такую ситуацию. Ему даже думать было невыносимо, что он мог бы найти ее разбитое, изувеченное тело у подножия скалы. И когда он узнал, пострадала она не так уж сильно, его окатила Волна облегчения. Просто чудо, что вообще удалось найти на этом крошечном и скрытом от глаз уступе.

Боже, угораздило же его связаться с этой девицей! С нею больше хлопот, чем с отрядом диких индейцев, и столько же благодарности. После того как она едва не проломила ему череп сковородкой, не мешало бы оставить ее на какое-то время на этом уступе, чтобы посидела и хорошенько подумала, но у него, конечно, не хватит на это духу. Вид у нее такой несчастный и испуганный. Пожалуй, она и без того уже достаточно настрадалась из-за своего необдуманного побега. И кроме того, сколько бы ни злиться на нее, а от правды никуда не денешься — теперь уже ясно как Божий день, что он, черт побери, влюблен!

Блейк подвел коня к краю скалы. Крепко привязав к луке седла один конец веревки, он сделал на другом конце большую петлю.

— Меган! — крикнул он, перегнувшись через край. — Я брошу тебе веревку. Пролезешь в петлю и затянешь ее под мышками, ладно?

— Я-я п-постараюсь.

— Не старайся, а делай!

— Несносный тип, как любит командовать, — проворчала она. Боль во всем теле теперь уже невыносимо донимала ее. Она подождала, пока он бросит веревку через край уступа и опустит к ней. Увы, петля болталась совсем рядом, но она не осмеливалась наклониться и схватить ее. — Я никак не могу достать, Блейк!

Он сделал еще одну попытку, но с тем же результатом. Петля висела близко от нее, но дотянуться не удавалось. Меган едва не зарыдала снова.

— Да чтоб тебе пусто было, Меган! Ты совсем не стараешься! Хватай веревку, черт тебя побери! — Блейк был уже близок к отчаянию, но не из-за нее, а из-за всей этой нелепой ситуации. Голова жутко болела, требовала хоть немного покоя, да какое там — сначала надо вытащить девушку наверх.

— Я стараюсь! — завыла она. — Только боюсь далеко тянуться! И так едва держусь на этом уступе. Да и веревка почти не видна!

— И что же прикажешь делать, радость моя? Может, мне поджечь эту проклятую веревку, чтобы тебе стало ее лучше видно? — с сарказмом крикнул он вниз.

— Не кричи на меня! — огрызнулась она. А потом попросила умильным дрожащим голосом: — А ты не мог бы спуститься сюда и вытащить меня Блейк?

Ему захотелось взвыть от бешенства и отчаяния.

— Послушай, Меган, — ответил он как можно хладнокровней, — делай так, как я тебе сказал. Нет смысла рисковать нам обоим. Боюсь, я не смогу выдержать такое напряжение. Понимаешь, кто-то ударил меня по голове сковородкой. У меня на голове огромная шишка, я еле добрался сюда. А теперь хватайся за чертову веревку, и я тебя вытащу; вернее, не я, а моя лошадь.

Проглотив слезы, Меган наконец-то сумела ухватиться за петлю.

— Готово!

Блейк с облегчением вздохнул:

— Пролезай в петлю и покрепче затяни ее. — Прошло несколько секунд, а ответа не было. — Меган? В чем дело?

Дело в том, что пошевелиться и надеть на себя петлю, не потеряв равновесия, было нелегко. Мышцы у Меган онемели и болели, не говоря уж о многочисленных ссадинах и больном плече.

— Меган? Меган, отвечай!

Едва Меган успела пролезть в петлю и просунуть в нее руки, как поскользнулась и полетела с уступа в глубокую пропасть. Ее визг эхом отскочил от каменной стенки.

Крик Меган донесся уже откуда-то из глубины, и одновременно веревка неудержимо заскользила из Блейка. Он яростно хватался за нее, пытаясь становить падение девушки, но веревка с шипением Соскальзывала в его ладонях, обжигала их и едва е утащила и его самого через край утеса. Лишь когда он уже был уверен, что в кистях у него не сталось ни одной целой косточки, веревка внезапно замерла в руках. За спиной раздалось громкое ржание лошади, когда веревка туго натянулась. Хорошо натренированный ковбойский конь не потерял равновесия и грациозно принял внезапный рывок.

— Молодчина, Буян, — с облегчением вздохнул

Блейк, хотя до его слуха донесся очередной вопль Меган, полный боли. Высвободив израненные руки из колец веревки, Блейк перегнулся через край, стараясь разглядеть Меган. Но было уже слишком темно.

— Меган? Милая, как ты там?

— О Боже, Блейк! — простонала она. — Вытащи меня. Прошу тебя, вытаскивай поскорее. — Слезы кипели у нее в глотке, голос совсем осип. — Кажется, у меня сломано плечо.

— Ты ударилась о стенку? Ты близко от нее? Можешь отталкиваться ногами и помогать при подъеме?

— Нет, — простонала Меган сквозь стиснутые зубы, бешено крутясь на конце веревки как волчок. От этого и от сильной боли в плече она с каждой секундой была все ближе к обмороку.

— Хватай веревку здоровой рукой, Меган, — говорил он, медленно, шаг за шагом отводя назад коня и подтаскивая Меган наверх.

— А-а-а!

От душераздирающего крика Меган все внутри у него сжалось. Ему словно передались ее боль и страх.

— Почти выбралась, дорогая моя, — подбадривал он.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он увидел Меган, и еще вечность, прежде чем сумел схватить ее протянутую руку и вытащить на безопасное место. Он поскорей отвязал веревку и крепко обнял девушку. Она лежала у него на коленях, тяжело дыша и плача. Блейк гладил ее по рыжей головке испытывая невыразимое облегчение. Постепенно рыдания стали утихать.

— Господи, Меган, как ты меня напугала, — прошептал он с мучительной тоской. — Не знаю что было бы со мной, если бы я потерял тебя. — Он поцеловал ее в макушку. — От тебя одни лишь неприятности, но, Господь свидетель, я тебя люблю.

Ответа он не услышал и нежно повернул к себе разбитое лицо. Меган не слышала его тихого признания. В первый раз в своей жизни она лишилась чувств.

10

Меган сидела перед Блейком на коне, как и в тот день, когда он ее похитил. Тело ее уютно устроилось в его руках, голова покоилась на широкой груди; они возвращались в хижину, проведя ночь в холмах.

Блейк тщательно осмотрел ее травмы. Сильнее всего пострадало плечо — его вывихнуло, когда веревка остановилась и дернулась. Определив, что перелома нет, Блейк вправил его на место. Насколько он мог судить, мышцы и связки не получили особенных повреждений. Да, в ближайшую неделю боли будут сильные, и все-таки она еще благополучно отделалась. Растяжение связок, от которого распухла лодыжка; спина, конечности и лицо покрыты синяками и ссадинами. Блейк постарался обработать больные места, тщательно промыл от грязи и камешков содранные ладони и колени.

Когда Меган проснулась, плечо у нее нестерпимо ныло, а остальные ссадины горели. Мышцы тоже все болели, но в остальном она была жива и здорова и лежала завернутая в одеяло возле костра, разложенного Блейком. Он задал ей такую словесную взбучку, которую она никогда не забудет и начал с того, что она осмелилась ударить его по голове и сбежать. Потом перечислил все, е она натворила за то короткое время, которое они провели вместе, превратив его жизнь в ад. И закончил известием, что пришлось пристрелить ее лошадь, у которой оказалась сломана нога.

А напоследок заявил, что скорее ад замерзнет, чем ей удастся убежать от него еще раз.

Словом, у Меган не осталось никаких сомнений насчет того, насколько зол на нее Блейк. Ей еще придется дорого заплатить за этот побег, а если она не оставит своих попыток, то страшно подумать, что он с ней сделает. Поручиться, что таких попыток больше не будет, она не могла, только в следующий раз надо быть поосмотрительней. А пока благодарность к Блейку потеснила в ней все остальное. Достаточно того, что она жива, в тепле и заботе, что Блейк рядом с ней, хоть и сердитый. Ее так и подмывало сказать ему, как приятно ей снова видеть его сердитое лицо и мечущие молнии синие глаза, и признаться, как она боялась, что больше не увидит его. А еще признаться, что любит его.

Он покормил ее, а потом приготовил постель на двоих. Меган заснула в его сильных и надежных руках, положив голову ему на грудь и слушая, как ровно бьется его сердце. В ту черную, словно бархат, ночь она часто просыпалась. Один раз ей приснилось, что она сорвалась с карниза. Ее разбудил собственный крик, тело яростно дергалось. Блейк утешал ее нежными словами, его ладони гладили ее с бесконечной осторожностью, и она наконец снова погрузилась в сон.

Его нежность растаяла с утренними лучами, и вот теперь они ехали молча уже несколько часов. Блейк вел себя как медведь, которому занозило лапу, и у Меган хватило ума и осторожности, чтобы не раздражать его. У нее у самой слишком все болело, чтобы с ним спорить. И она лишь скрипела зубами от боли, пронзавшей плечо при каждом резком шаге лошади. От Блейка она никакого сочувствия не видела, он просто бросал на нее раздраженный взгляд всякий раз, когда слышал ее стон.

Говоря по правде, Блейк злился на них обоих Он был в ярости на Меган за все хлопоты, которые она причинила, за то, что едва не погибла, пытаясь сбежать от него, за неослабевающую головную боль, которая стучала в голове и жгла глаза. Злился он и на себя, и прежде всего за то, что имел глупость украсть ее из дилижанса, что поставил под угрозу ее жизнь, что не смог вытащить до леденящего душу падения с утеса, и за то, что слишком близко принимал все к сердцу.

Да, больше всего Блейк бичевал себя за то, что влюбился в эту маленькую чертовку с обличьем ангела. Какой прок ему от такой любви? Даже если она и ответит ему взаимностью, он ничего не сможет предложить ей, пока Кирк не согласится на условия сделки. И тогда Блейк будет вынужден освободить ее, как это предусмотрено договором. В любом случае проигрыш. А после всего, что по его вине претерпела Меган, разве она полюбит его когда-нибудь? Правда, ей понравилось заниматься с ним любовью, но это еще не значит, что она его любит. Даже в разгар страсти ничего не говорила о любви. Возможно, она все еще любит Кирка, даже узнав о нем всю правду. Меган никогда не давала понять, что верит рассказу Блейка и что переменила свое отношение к Кирку. Блейк огорченно вздохнул. Втянув в свои дела Меган, а потом влюбившись в нее, он как последний идиот загнал себя в угол, и теперь ему некого винить, кроме себя.

Хотя они выехали на рассвете, было уже почти темно, когда впереди показалась хижина. К этому времени Меган была уверена, что скоро умрет от боли. Блейк чувствовал себя ненамного лучше.

Единственная вещь улучшила настроение Блейка: Лобо уже опередил их. Он лежал на маленьком крыльце, терпеливо ожидая их прибытия.

Блейк отнес Меган в хижину и положил на кровать.

— Никуда не уходи, — сурово предупредил он глаза сверкнули синими молниями. — Я огляжу все вокруг и приду.

Вернувшись, он проводил ее в импровизированный туалет, нагрел котел горячей воды и приготовил быстрый ужин, пока она смывала с себя грязь и конский запах. Даже с ворчанием поделился с ней лишней рубашкой, чтобы она могла воспользоваться ею вместо ночной сорочки, поскольку после всех злоключений одежда ее превратилась в рвань.

Затем, к ее удивлению и унынию, он не стал устраивать себе постель на полу, как прежде, а влез к ней на кровать. В ответ на изумленный взгляд он сухо сказал:

— Если ты хоть на минуту подумала, что я пожертвую ради тебя комфортом, то серьезно ошиблась. Кроме того, я намерен спать в постели, чтобы точно знать, спишь ты или нет рядом или куда-то улизнула. С этого времени я буду следить за любым твоим вздохом, чтобы раньше тебя понять твои замыслы.

— Да что ты, Блейк! — запротестовала она. — Я вовсе не в том состоянии, чтобы бежать сейчас, среди ночи.

У него хватило наглости ответить ей хмурой усмешкой.

— Я знаю; Значит, смогу в эту ночь для разнообразия выспаться. — После этих слов он повернулся к ней спиной, и через несколько минут ровное дыхание сказало ей; что он уже спит.

Когда Меган проснулась на следующее утро, Блейка в хижине уже не было. Несколько минут она лежала, пытаясь решить, стоит ли ей утруждать свои больные мышцы, вставать с постели и одеваться. Мысль о том, что она наденет на себя ту же самую рваную и грязную одежду, вовсе ее не привлекала, но бегать в рубашке Блейка ей тоже не улыбалось.

— Полжизни отдала бы за смену белья и запасное платье, — простонала она в припадке жалости к себе. Вдобавок ко всему во время падения она потеряла одну туфлю, а другую разрезал Блейк снимая с распухшей ноги. И теперь ей нечего было обуть. Ведь ясно, что большие сапоги Блейка не годятся на ее маленькие ножки, даже если бы у него и нашлась лишняя пара. Правда, вряд ли он поделился бы с ней.

Тут Меган показалось, что снаружи раздается какой-то странный царапающий звук. Она прислушалась, но не смогла понять его происхождение. В конце концов любопытство одержало верх. Осторожно, преодолевая боль и охая совсем не женственно, она слезла с кровати и доковыляла до бокового окна. Звуки доносились откуда-то из-за хижины. Теперь они слышались более отчетливо, но все-таки было непонятно, что там происходит. Вытащив несколько оставшихся осколков из разбитого окна, она высунулась, стараясь не опираться на больную лодыжку и не задеть плечом рамы.

И тут же пожалела о такой настойчивости, разглядев как следует причину надоедливого шума. Блейк, раздевшись до пояса, с остервенением копал могилу для четверых бандитов, убитых в перестрелке. Несмотря на ранний час и прохладный воздух, по голой спине тек ручейками пот, уже успев намочить пояс штанов. Когда он повернулся и выбросил из ямы полную лопату земли, Меган мельком увидела его лицо. Оно было мрачным и суровым, челюсти сжаты так крепко, что губы превратились в тонкую полоску, ноздри раздувались, а глаза стали синими щелками. Ясно было, что работа эта не доставляет ему радости.

Меган тихо убралась от окна. В голове кружились противоречивые мысли. Блейк связался с этими людьми для нападения на почтовую карету, но, когда они явились к хижине, — неужели это было только позавчера? — он защитил ее от них. Конечно, он защищал при этом и себя. Он сражался с этими людьми и убил их и все же нашел время, чтобы похоронить как подобает. Почему? Неужели просто затем, чтобы как-то избавиться от трупов? Чтобы кто-нибудь не наткнулся на тела, валяющие у хижины? Или, может, натура его требует поступать как подобает? Так почему же он тут спозаранку осаживается — из необходимости и осторожности или от желания поступить по-людски?

Меган покачала головой. Неужели она так никогда и не поймет мотивов этого человека, который сначала похитил ее, а потом украл ее сердце? То он суров и даже злобен, а через минуту уже шутлив и ласков. Каков же настоящий Блейк Монтгомери, или все это свойства одного человека? Добрый он или злой, ласковый или озлобленный, мстительный ангел или бесчинствующий дьявол… или все вместе?

Одно для нее точно известно: он мужчина, в которого ей не следовало влюбляться, от которого нужно бежать. Но куда бы она ни убежала, часть ее останется с ним. Может, тело будет далеко, но сердце останется в его руках очень и очень надолго. Жаль только, что Блейк и не догадается никогда, что она любит его, а если и узнает про ее тайну, то едва ли ответит взаимностью. И его безразличие обиднее всего. Вот почему надо приложить все силы, чтобы он не смог догадаться, как сильно она его любит. Можно вынести все, только не его равнодушие или, что еще хуже, насмешку.

Когда Блейк закончил возложенное на себя дело и вернулся в хижину, Меган как-то ухитрилась соорудить завтрак. Блейка встретил восхитительный аромат свежего кофе, нежно подрумяненных булочек с корицей и превосходно поджаренной яичницы с беконом и картофелем. Он с недоверчивым изумлением воззрился на уставленный едой стол.

— Как это понять? — сухо поинтересовался он. Меган кротко улыбнулась.

— Я… хм… ну, как видишь, умею готовить, — пробормотала она.

Блейк махнул рукой в сторону стола:

— Так почему же…

— Почему я делала вид, что не умею готовить или почему я решила больше не делать вида? — спросила она.

— И то и другое.

— Прежде я лгала от обиды и злости, а еще была напугана. Я не хотела стряпать для тебя, — призналась она без всяких признаков раскаяния.

— А теперь?

Меган отвела глаза в сторону, на лице ее смещались боль и смущение.

— Вчера ты спас мне жизнь. И теперь это самое малое, что я могу сделать, чтобы показать свою признательность, — нерешительно заявила она. И увидев, что он продолжает смотреть на нее с некоторой оторопью, добавила: — Давай, садись и ешь, пока не остыло.

За столом Меган постоянно ощущала на себе его испытующий взгляд. Покончив с едой, он похвалил ее:

— Завтрак очень хороший, Меган. Спасибо.

— Не стоит благодарности. Это тебе спасибо — за то, что вчера пришел мне на помощь. Просто не понимаю, как ты сумел разыскать меня. К счастью, тебе это удалось. — Не без труда она заставила себя встретить его настойчивый взгляд.

Отчего так сверкают его глаза? От лукавства или любопытства?

— Знаешь что, Меган, — тихо произнес он, — прости, если я не слишком тебе верю. Ты прошла через боль и страх, чтобы убежать от меня, и что же, напрасно? Я сильно подозреваю, что ты похожа на вора, которого привели к судье — он сожалел лишь о том, что его поймали, но не раскаивался в содеянном.

Меган предательски покраснела, но тем не менее стала пылко переубеждать его:

— Я серьезно говорю, Блейк. Если бы не ты, я и сейчас сидела бы на том уступе. Или уже упала бы вниз и разбилась. Как же мне не испытывать благодарности за то, что удалось избежать такой участи?

— ах, понимаю, — усмехнулся он. — Меньшее двух зол. Жизнь предпочтительнее смерти, даже если и это означает, что ты вновь вернулась в мои злые когти, верно?

— Что-то в этом роде, — надменно призналась она.

— А теперь, когда ты раскрыла свое истинное кулинарное мастерство, буду ли я и впредь вознаграждаться приличными кушаньями? — продолжал он наседать на нее. — В конце концов, твоя жизнь стоит дороже одного не подгоревшего завтрака.

— Долг платежом красен, Блейк. С этого времени стряпней займусь я сама. — Она нахмурилась. Не слишком-то он с ней любезен, а ведь она искренне старается отблагодарить его за все, что ему довелось из-за нее перенести.

— Приличной съедобной стряпней?

— Да! — прошипела она. — А теперь довольно! Боже мой, я уже жалею, что вообще заговорила об этом. Клянусь, ты самый несносный человек из всех, кого когда-либо сотворил Господь. Неужели тебе неизвестно, что дареному коню в зубы не смотрят?

Он ответил хитрой и неискренней усмешкой.

— Знаешь, в отличие от бедных троянцев, я слишком подозрителен, чтобы позволить морочить себе голову неожиданным подарком или милым личиком. Возможно, ты почти так же красива, как легендарная Елена, и похищена, как и она, не по своей воле, моя милая Меган, однако, в отличие от нее, тебе не будет спасения до тех пор, пока Кирк не отдаст мне в руки документы на владение фермой. Без фокусов, без ложных обещаний — просто восстановит меня в моем праве первородства.

— А если Кирк не согласится? — нерешительно осведомилась она.

Снова ответом ей была коварная улыбка.

— Тогда советую тебе измерить окна и к приезду Джейка решить, из какого материала сделать занавески, потому что мы будем жить тут до тех пор, пока Кирк не согласится.

Вскоре после завтрака Блейк взял винтовку свистнул Лобо и сообщил Меган, что отправляется на поиски Пако.

— Раз Лобо вернулся, можно предположить что Пако мертв, но все-таки хочу удостовериться. Поскольку Лобо мне понадобится, чтобы показать дорогу, я убрал всех лошадей подальше. Если ты и выберешься из дома, который я, уходя, запру отыскать их все равно не сумеешь. К тому же сомневаюсь, что тебе удастся пройти хоть десять шагов, не сломав себе шею, так что советую сидеть дома и ждать моего возвращения. Вылезать в окно тоже не стоит. Как видишь, я их даже не стал забивать: за несколько часов моего отсутствия ты не сможешь каким-то чудом поправиться, а свежий воздух тебе не помешает.

— Очень любезно с твоей стороны, — ехидно ответила она. — А ты не подумал о том, что будет со мной, если Пако жив и вернется сюда, когда ты уйдешь? А если его станут разыскивать дружки и заявятся в твое отсутствие? Ты даже не хочешь оставить мне оружие, чтобы я могла защитить себя?

Он откровенно расхохотался:

— Ты и впрямь сошла с ума, Меган, раз считаешь меня таким дураком! Оставить тебе оружие? Ты ведь не отказалась от намерения убежать, верно?

— Ну, а если с тобой что-нибудь случится и ты не вернешься назад? А если кто-нибудь придет сюда? Запертая дверь никого не остановит, тем более что можно без труда забраться в окна! Что мне тогда делать? Как я смогу себя защитить? — настойчиво твердила она.

Блейк с невозмутимым видом подошел к столу, на котором лежала сковорода, и небрежно швырнул ее Меган. Сковорода упала у ее ног с громким стуком.

— Используй вот это, — сухо процедил он. — По-моему, ты мастерски владеешь ею. — На пороге он обернулся: — Запомни, что я сказал тебе, Меган. Вчера ты убедилась, насколько опасна эта местность. И ты в своем теперешнем состоянии далеко не уйдешь, я тебя быстро разыщу, только мало ли что может с тобой за это время случиться. Не забудь, здесь полно всяких зверей. — Одного из них ты мне напомнил, — огрызнулась она. — Скунса.

— Я буду похож на настоящего хищника, если вернусь домой и увижу, что ты снова ушла, — пообещал он. — И второй раз ты так просто не отделаешься. — Окинув ее в последний раз хмурым взглядом, он вышел за дверь и запер ее снаружи. Ей оставалось лишь с жалким видом смотреть из окна, как он садится на коня и едет прочь в сопровождении Лобо.

Какое-то время Меган гневно стояла, надув губы и нахмурясь. Затем, усевшись у окна в старом кресле-качалке, качалась до тех пор, пока у нее не закружилась голова, а кресло едва не задымилось как трут. Затем, не вынеся безделья, замесила тесто для двух караваев хлеба и поставила сковороды с тестом на освещенный солнцем подоконник, чтобы подходило. Устав от питательного, но уже до смерти надоевшего тушеного мяса, которое готовил Блейк, она нашла среди привезенных Джейком припасов суповые бобы и копчености. К счастью, Блейк натаскал в хижину достаточный запас воды, так что она смогла приготовить суп. И даже расстаралась и вдобавок к супу испекла яблоки в тесте.

Покончив со стряпней, Меган обнаружила, что все еще не успокоилась. Если бы так сильно не болела лодыжка, она наверняка стала бы метаться в раздражении из угла в угол. Подумав, она выбрала несколько сморщенных, но пригодных для еды яблок и порезала их на пирог, после чего взяла нитку с иголкой и попыталась починить одежду.

Безнадежно. Большая часть платья и нижней юбки превратилась в лохмотья, когда она падала со скалы. В других местах ткань настолько истерлась, что уже не держала стежков. Меган расправила платье и огорченно покачала головой. Грязь буквально въелась в материю и отскрести ее невозможно — расползется ткань. А если и нет, то едва удастся справиться с засохшими пятнами крови попавшей на платье из ее многочисленных ссадин.

В конце концов выяснилось, что починить можно только рубашку. Нижняя юбка напоминала тряпку, которой мать вытирает пыль, а платье — такую рвань, что ни одна нищенка не согласилась бы надеть его на себя. И все-таки выбора не было. Не ходить же в рубашке Блейка! Правда, рубашка почти закрывала колени, но все-таки ноги обнажены. Блейк уже доказал, что чувственностью отнюдь не обделен, и незачем пробуждать в нем похоть. Нет, она не хочет его искушать! Твердо держа в голове эту мысль, Меган со вздохом надела грязное платье.

К концу дня она услышала конский топот и с большим облегчением увидела, что на поляну выехал Блейк. Он был один, не считая Лобо. Если он и обнаружил Пако, то назад его не привез ни живым, ни мертвым.

Меган встретила его у двери.

— Ну? — спросила она.

Взгляд, которым он ее окинул, ясно говорил, что настроение у него не улучшилось.

— Я нашел его, — коротко сказал он.

— И что?

— Он мертв.

— Ты оставил его там, да?

— Да.

Вытягивать из него подробности было так же нелегко, как тащить зубы у аллигатора.

— Ты похоронил его? — Отвечая на его вопросительный взгляд, она призналась: — Я видела утром в окно, как ты хоронил остальных.

— Да, я похоронил его. — «Если там оставалось что хоронить, после того как над ним потрудился Лобо», — добавил он про себя и мысленно содрогнулся. — Еще есть вопросы?

Меган пожала плечами и отвернулась, стараясь, чтобы на лице не проступила обида

— Меган, послушай… Извини, просто эти два дня оказались очень тяжелыми. Я устал, грязен, голоден. И. от этого немножко раздражен. У тебя тут все было спокойно?

— Неужели тебя это интересует? Ты не единственный, кто провел недавно несколько тяжелых часов. Изо всех сил Меган старалась унять дрожь голосе. — У меня болит все тело, я грязная с головы до ног одежда порвана, а обувь потеряна! И еще я обожгла палец об эту проклятую форму для пирога всхлипнула она. События последних дней не прошли для нее бесследно. Нервы были основательно измотаны. Она полюбила мужчину, который мог только разбить ей сердце, а ее попытка бежать от него едва не привела ее к гибели. Все вместе было слишком непереносимо. Слезы тут же брызнули из глаз и хлынули по щекам солеными дорожками, как только Блейк взял ее за плечи и повернул к себе.

Он нежно обнял ее, легонько одолев вялое сопротивление.

— Не плачь, pequena, — проворковал он. — Я вот что тебе скажу: давай прогуляемся к реке. Вода поможет расслабиться твоим мышцам, и ты почувствуешь себя лучше, да к тому же и помоешься. Потом мы вернемся и отведаем замечательный обед, который ты приготовила.

Она всхлипнула ему в рубашку:

— Я и не думала, что ты заметишь.

— Конечно же заметил. Давно такого не было, чтобы я пришел домой, а меня встретил запах свежего хлеба и яблочного пирога. И если меня не обманывает нюх, в этой комнате еще витает аромат бобового супа с копченостями. — Тонкими пальцами он поднял ей подбородок, заставив встретиться с ним взглядом. От его улыбки у нее ослабели колени. — Как приятно сознавать, что кто-то пошел на все эти хлопоты просто для того, чтобы накормить меня. Спасибо, моя сладкая. Ну, как насчет купанья? — В его усмешке появилось что-то дьявольское, а глаза зажглись озорством. — Возможно тебе даже удастся уговорить меня, чтобы я уложил тебя спать и рассказал сказку на ночь, если обед хотя бы наполовину так хорош, как обещают эти ароматы, — добавил он и ободряюще подмигнул: — Так что, рассказать тебе сказку на ночь, малышка?

11

Может, все дело было в том, что хрупкий лунный свет рассеивался по воде, будто прозрачная свадебная вуаль, а звезды, такие крупные и яркие в эту ясную аризонскую ночь, висели так низко, что хоть трогай рукой… Или дело было в теплом ночном ветерке, который ласкал кожу, словно рука любимого — как прикосновения Блейка, когда она стояла в реке, а он осторожно ее мыл, стараясь не потревожить больное плечо… Возможно, дело было и в том, и в другом, и еще во многом, о чем шептала плескавшаяся о ее нежную кожу вода. Так или иначе, но ночь наполнилась волшебством, напомнив любимую сказку, где лягушка вдруг становится принцессой и в нее влюбляется красавец-принц и увозит к себе в замок, где они живут потом счастливо много-много лет. Присмотрись и увидишь, как в лунных лучах весело пляшут эльфы, зачарованные красотой вечной природы…

Блейк привел Меган к реке и уговорил снять с себя платье и нижнюю юбку. Одетая в одну лишь сорочку, она послушно стояла в воде, когда Блейк мыл ей голову. Ах, какой греховный восторг переполнял ее, когда его длинные пальцы осторожно растирали ей кожу на голове! Какое блаженство! Кроме его приказов наклонить голову так или этак между ними не было произнесено ни слова.

Вот Блейк покончил с мытьем головы, и его руки так же ласково стали мыть ее тело, сильными и умелыми движениями убирая напряжение в больном плече. Атласные речные волны резвились вокруг и, казалось, подталкивали ее к нему. Они стояли так близко, что она ощущала жар его кожи. Когда его пальцы убрали бретельки сорочки с ее плеч лицо у нее вспыхнуло. Хорошо еще, что в тот момент она стояла к нему спиной. Ей бы возмутиться запротестовать, но из приоткрытых уст не вырвалось ни звука. Как будто и ночь, и он сговорились между собой, заколдовали ее и подчинили своим желаниям.

Лиф сорочки упал вниз, подставив ее груди ночному ветерку, и, когда руки Блейка последовали за тканью, добравшись по коже до изгиба талии, тело ее покрылось мурашками, а кончики грудей напряглись, отвечая на ласку. Когда он опустил сорочку еще ниже и та заплескалась у ее ног, он ощутил, как Меган слегка напряглась, хоть и промолчала. А он, понимая ее смущение, шепнул:

— Позволь мне полюбоваться тобой, mi paloma. Позволь.

Тихие слова, которые он произнес, уткнувшись в нежную кожу ее обнаженной шеи, вызвали у нее новую волну дрожи. Часть души говорила ей, что нельзя так спокойно потворствовать ему, нужно протестовать. Иначе ее положение только усложнится, чувство к нему станет еще глубже, а ведь сейчас она беззащитна как никогда. И тем больнее ей будет потом; однако живо вспомнилось и то, как ужасно было думать, сидя над пропастью, что она вот-вот умрет и никогда не испытает вновь этого прикосновения, больше ни разу не ощутит его плоть у себя внутри.

Она податливо откинула голову назад, подставляя шею, когда его губы стали прокладывать дорожку к ее уху. Острые зубы, дразня, сжали ей мочку, отчего она задрожала, а когда жаркий язык прошелся по изгибам ушной раковины, колени У Меган едва не подогнулись. Лишь сильные руки Блейка, державшие ее за талию, не дали ей уйти под воду. Тело ее невольно искало у него тепла и опоры.

Даже сквозь намокшую ткань джинсов, которые он не стал снимать, желая пощадить ее скромность она ощутила доказательство его разгоревшейся страсти. Шапка из влажных курчавых волос, прикрывавших его грудь, щекотала ей голую спину

Когда мужские руки двинулись вверх от ее талии, направляясь к груди, Меган невольно поймала себя на том, что у нее захватило дух от сладостного предвкушения. И вот ладони, холодные от воды и все-таки странно теплые, подхватили снизу ее груди, замершие в ожидании. Большие пальцы потянулись к жадным на ласку соскам, и из ее горла вырвался протяжный стон.

— Иди ко мне, Меган, голубка моя, — тихо пробормотал он. — Отдай мне без стеснения свою, сладкую любовь, свой теплый мед. Отдай мне все, что можно отдать мужчине, а я возьму тебя очень нежно. Я покажу тебе мир такого великолепия, что ты зарыдаешь от радости, увидев его. — Он повернул ее к себе лицом, груди ее крепко прижались к мохнатой мужской груди. Заглядывая в большие серые глаза, которые сияли серебром, отражая блестевшую под луной воду, он произнес с мольбой: — Раздели сегодня ночью все твои сокровища со мной, querida. Здесь, сейчас, потому что я хочу тебя так, как не хотел за всю жизнь ни одной женщины. Раздели со мной это золото ночи.

Ее ответ читался в глазах, в руках, которые потянулись, чтобы обнять его за плечи и заставить наклониться пониже, чтобы их губы могли встретиться. И на этот раз именно ее губы первыми коснулись его рта, именно ее язык раздвинул острые белые зубы и скользнул внутрь. Это ее язык встретился в жарком поединке, который разжег их страсть, ее пальцы залезли в черные волосы, чтобы не дать ему прервать поцелуй. Когда же наконец их влажные рты расстались, она тихо прошептала:

— Люби меня, Блейк. Я хочу тебя, Господь свидетель. Я хочу тебя больше, чем следующего глотка воздуха.

Его руки сомкнулись вокруг нее еще крепче, ее груди прижимались к нему, обжигали. Синие алмазы глаз, полные желания, смотрели на нее долгий зачарованный миг. Потом жаркие и твердые губы нежно коснулись ее уст, длинные пальцы нырнули в сияющие влажные пряди и откинули назад ее олову, чтобы насладиться поцелуем, жар их страстно нагрел холодную воду. Большие ладони, узнавая познавая, пробежались по изгибам ее шелкового тела легким, словно шепот, касанием, ласково, как плескавшаяся вокруг вода, он снова нашел ее груди. Шершавые руки дразнили изнемогающую плоть розовых бутонов, которые ласковыми котятами тыкались ему в ладони.

Она трепетала в его руках — будто пламя, его имя, дрожа, слетало с губ, когда руки тянулись к его телу, чтобы продлить то удовольствие, которое он ей давал. Нежные дрожащие пальчики пробежались по ткани его штанов, безошибочно отыскав набухшее орудие, и Блейк едва не взорвался от желания. Его рука накрыла ее руки, прижала покрепче к жарким чреслам, а затем, обхватив робкие пальцы, направила их к застежке штанов. Поколебавшись, она уступила безмолвной просьбе и стала расстегивать тяжелые пуговицы, с трудом вытаскивая их из намокших петель. Обоим казалось, что прошла целая вечность, прежде чем работа была закончена. Горя от нетерпения, он помог ей спустить с его бедер штаны и наконец освободился от них окончательно.

Обнаженные тела подались друг к другу, будто железо и магнит. Каждая часть скользкой и жаркой плоти искала себе пару, их руки и ноги переплелись, а влажные губы жарко скользили, стараясь дать другому как можно больше наслаждения. Бесконечные минуты они сжимали друг друга в сладком томлении, пока оба не выдержали этой пытки. Подняв ее дрожащими руками, он обвил ее ноги вокруг своей талии. Ладонями она ощутила, как напряглись мускулы на его плечах, приняв вес легкого тела.

Затем она скользнула вниз по его плоскому животу, медленно снижаясь, чтобы оказаться насаженной на торчащее копье. Потом почувствовала, как он входит в нее, и дыхание со стоном вырвалось из нее. Она выгнулась назад в кольце его рук, стараясь устроиться поудобнее, принять его целиком своим теплым, ждущим лоном. Ночной ветерок смешал воедино их сладостные стоны. Он заполнил ее до конца, моментально утолив терзавшее ее желание избавиться от пустоты. Мельчайшая дрожь волнами пробежала по ее телу, расходясь из тех его глубин, в которые сейчас проник Блейк.

У Блейка потемнело в глазах, когда он ощутил вокруг своего орудия легкие конвульсии, сказавшие ему о том, как сильно Меган желает его, как готова к этому слиянию.

— Какая тугая, — пробормотал он. — Какая теплая, влажная и шелковая. — Стараясь не выйти из нее, он потянулся губами к розовым бутонам, сначала к одному, потом к другому, и они распустились от его тепла, словно цветы на солнце, а после поцелуев сделались еще более упругими и дерзкими. Он наслаждался немедленным ответом ее плоти, напрягшейся влажными шелковыми кольцами мышц, которые затягивали его все глубже, пока не понял, что коснулся самого дна.

Было очевидно, что и она почувствовала это, потому что обвившееся вокруг него тело вдруг напряглось, а с губ спорхнуло со слабым трепетом его имя.

Ей хотелось удержать его в своих глубинах навсегда, но плоть уже требовала другого. Сами собой бедра стали вращаться на нем, дразня и ублажая одновременно. Он тоже ответил поддразниванием, почти выскользнув из нее, потом вновь погрузился до конца, и так до бесконечности. Их тела исполняли танец огня, страсть нарастала все сильней и сильней, ослепляя и заставляя забыть обо всем, кроме яростной жажды. Пламя полыхало, поглощая их, сплавляя души и тела, пока они вместе не взорвались неистовой вспышкой, швырнувшей их в мир раскаленного золота, и им показалось, что они умирают от сладостной муки. Мерцающие огоньки танцевали вокруг них, осыпая звездопадом небывалой красоты, медленно кружась вокруг сплетенных тел

Меган прильнула к мускулистым плечам Блейка расплавляясь от поглотившей ее слабости. Голова нашла удобную впадину у него на груди, а он поудобнее перехватил ее и молча понес к хижине. В своем опьянении она едва сознавала, что плечо уже почти не болит, да и лодыжка не пульсирует от боли. Не напоминали о себе и многочисленные ссадины, полученные при падении.

Она полностью расслабилась, ей было тепло, удобно на руках у Блейка, да и вообще казалось, что ее дом именно тут. Ощущение благостности охватило ее, не менее желанное, чем и сам Блейк.

Это ощущение осталось, когда Блейк осторожно положил ее на кровать и сам лег рядом. Его губы рассеивали трепетные поцелуи по ее лицу, он придвинул ее поближе, и она погрузилась в сон. Благостный покой сохранился в ее душе и ночью, когда Блейк разбудил ее, и опять они любили друг друга, а потом все повторилось на рассвете, когда утреннее небо окрасилось розовой и золотой краской.

Кровать была пустой, когда Меган проснулась наутро и протянула руку к тому месту, где только что лежало теплое тело Блейка. Она подавила зевок и открыла глаза. Потом увидела его. Он стоял в дверном проеме, вглядываясь в утреннюю дымку. Пока она молча наблюдала за ним, он провел рукой по черным как ночь волосам, и в его жесте сквозило то ли нетерпение, то ли усталость. После этого тяжко вздохнул, голые плечи дрогнули и поникли. Казалось, он чем-то озабочен, и Меган невольно подумала, не связано ли это с прошедшей ночью любви.

При свете утра случившееся и перед ней предстало отнюдь не в радужных красках. И что такое накатило на них вечером? Может, какое-то безумие, навеянное лунным светом, овладело их чувствами, заставив раствориться в страстных объятиях? Меган вспыхнула, вспомнив, как они неистово, отбросив все запреты, любили друг друга, что он проделывал с ней руками и ртом, что она вытворяла с ним в ответ на его ласки. Сколько раз ей приходилось прикусывать губу, чтобы не закричать, как сильно она его любит

Блейка одолевали такие же мысли. Боже, ведь он любит эту женщину! И все же нельзя было нарушать данное себе слово, нельзя было дотрагиваться до нее еще раз, поддаваться искушению, безрассудно растворяться в страсти, такой неистовой и чудесной. Теперь будет еще тяжелее отдавать ее. У них нет будущего и, возможно, не будет никогда. Но удержаться не нашлось сил. Он нуждался в ее сладости и нежном дыхании, как пересохшая от засухи земля нуждается в дожде. Никогда еще он не испытывал ни в ком такой нужды, как в ней.

Блейк повернулся и увидел обращенные к нему серые глаза. Какое-то мгновение они осторожно смотрели друг на друга. Потом он обвел глазами ее фигуру, запутанную массу рыжеватых кудрей, увидел, что одна грудь почти высунулась из-под смятой простыни, и на его губах заиграла нерешительная усмешка. Голодные глаза снова встретили ее взгляд, а ноги уже несли к постели. Меган робко улыбнулась в ответ. Он стянул с себя штаны, а, когда стал ложиться в постель, она подвинулась, освобождая ему место, и приподняла простыню, приглашая к себе.

Следующий час прошел в сладостной погоне за наслаждением, которое, как они уже знали, ожидает обоих в конце пути. Если каждый из них и испытывал уколы вины, то быстро заглушал их. Время для сожалений наступит потом. А теперь, пока они еще вместе, оба без слов решили получить как можно больше радости.

В следующие несколько дней, как только Блейк отлучался из хижины, Меган принималась завоевывать доверие Лобо. Как ни боялась она огромного зверя, это ее единственный шанс. Если удастся подружиться с волком, то, возможно, когда-нибудь он позволит ей покинуть жилище. Возможно, ее усилия снова окажутся напрасными, но попытаться не мешает. Она все же намеревалась сбежать при первой же возможности, чтобы спасти Блейка от себя опасности, угрожавшей его жизни, а также по другим причинам.

Она начала подкармливать Лобо лакомыми кусочками. Сначала осторожный зверь отказывался даже подходить к угощению. Криво усмехаясь, Меган думала, не вспоминает ли он про обугленную еду которую она приготовила в первый раз. Но теперь кусочки были намного соблазнительнее, и постепенно Лобо преодолел опаску. Только давала она ему небольшие порции, чтобы он мог их скорее проглотить, поскольку боялась, что Блейк обнаружит ее попытки подружиться с его верным стражем. Предполагать, что он просто разозлится, было бы крупной недооценкой, тут и сомневаться нечего.

Меган слишком боялась Лобо, чтобы пытаться кормить его с рук. Поначалу она бросала подношения на крыльцо, где сидел Лобо, сторожа ее. Проделав это несколько раз, она набралась храбрости и спокойно положила пищу сразу за дверью, предоставив зверю подойти ближе и взять лакомые кусочки. Наконец даже стала оставлять дверь открытой. Волк и девушка поглядывали друг на друга, пока он не вползал и не съедал угощение.

Прошло несколько дней, прежде чем Меган осмелилась предложить Лобо кусок мяса на ладони. Она с трудом удерживала руку от дрожи, когда громадный волк обнюхивал ее. А когда острые бледные клыки оскалились, она едва не уронила мясо на пол и не захлопнула за собой дверь. Наконец он вонзил свои страшные зубы в кусок кролика, и Меган была готова закричать, испугавшись, что он откусит ей пальцы. Но Лобо очень осторожно взял мясо, так ловко, что даже не задел ладонь.

Она была так изумлена и испугана, что не сразу убрала руку. Внезапно длинный мокрый язык водка шлепнулся на ее открытую ладонь, и она едва не упала в обморок от страха. Опомнившись, она увидела, что Лобо сидит перед ней, уставясь своими прозрачными глазами.

— Хорошая собачка, — еле проскрипела она и выдавила из себя улыбку. — Хороший Лобо.

Мохнатый хвост ударил один раз по деревянному настилу крыльца, после чего они одновременно отвернулись друг от друга. Она, дрожа, захлопнула дверь. Если повезет, скоро Лобо станет доверять ей настолько, что позволит выходить из хижины.

Когда Блейк был дома, они с Меган проводили вместе долгие часы. Оба с радостью пользовались установленным по негласному уговору перемирием, каким бы хрупким оно ни было. Каждый старался избегать тем, которые могли рассердить другого или вызвать грустные чувства. Никто не хотел, чтобы гнев или печаль омрачали их совместно проведенные часы. И если временами мысль о неизбежной разлуке вызывала слезы на глазах у Меган, она доблестно прогоняла их. И если бывали моменты, когда Блейка глодало ощущение вины, он отодвигал такие мысли в сторону. Пока что он хотел любить ее, а она его.

Блейк обнаружил, что ему нравится видеть Меган рядом с собой, даже если они и не занимались любовью, тем более что она больше с ним не задиралась. И когда у него находилось какое-нибудь дело снаружи, он часто звал ее к себе. Она сидела на залитом солнцем дворе и наблюдала, как он конопатил трещины между бревнами, готовя жилище к зимовке. Иногда они ходили гулять или вместе сидели на маленьком крыльце. Меган в старой качалке, Блейк на шатких ступеньках, а верный Лобо возле них.

Все же бывали моменты, когда он злил ее либо она его. Однажды Блейк решил починить протечки на крыше и не позволил ей отлучаться из хижины. Меган обиделась, тем более что Блейк холодным тоном заявил, что не сможет присматривать за ней, поскольку будет занят делом. Мало ли что: вдруг ей вздумается бежать, а он застрянет на крыше. Меган оскорблено удалилась в хижину.

— Чтоб ты шею себе сломал! — крикнула она, захлопнув за собой дверь.

К тому времени, когда Блейк закончил ремонт и пришел ужинать, Меган уже остыла. Она одарила его сладкой улыбкой, и Блейк понял, что прощен. Они приступили к великолепно приготовленной трапезе, состоявшей из жареного перепела и картофеля с мясной подливкой, а на десерт были поданы печеные яблоки с корицей. Блейк управился с двойными порциями всех блюд, обильно расточая Меган комплименты по поводу ее кулинарного искусства.

Наконец, насытившийся и довольный собой и миром в целом, Блейк откинулся на спинку стула, наслаждаясь последней чашкой кофе, который Меган настойчиво подливала ему несколько раз. Он сделал большой глоток дымящейся жидкости, и тут же рот его свело судорогой. В отличие от предыдущей чашки, кофе показался ему невыносимо горьким. Он попытался его выплюнуть, но губы не повиновались ему, щеки втянулись внутрь, а язык одеревенел.

Когда кофе потек из его рта, Меган, не удержавшись, разразилась смехом. В глазах ее заплясали бесовские огоньки.

— Меган! Что ты наделала! — страшным голосом завопил Блейк.

К несчастью, рот его настолько онемел и перекосился, что слова вылетали искаженными до неузнаваемости. Нечленораздельное «Мгн, чттндел» совсем не устрашило ее, а, наоборот, вызвало новый приступ веселья. Слезы текли у нее по лицу, она держалась за бока, раскачивалась взад и вперед в кресле.

— Мгн, чрт пбри! — сделал он еще одну попытку, но только усилил ее смех. Оттолкнувшись от стула и впопыхах перевернув его, Блейк метнулся к ведру с водой. Там он ухитрился выплюнуть то что не успел проглотить, на пол и попытался запить едкое пойло водой, но челюсть настолько одеревенела, что хорошо, если в горло попало несколько капель. С большим трудом он ухитрился произнести более внятно и грозно: — Что ты добавила в кофе?!

— Аалум! — выдавила Меган между приступами смеха. — Ох, Блейк! Ты выглядишь так забавно! — Она буквально корчилась от нового приступа хохота.

— У-у-улум! — взревел он, и его глаза засверкали синим пламенем. — Зачем, злопмтная вдьм?

— Да, я злопамятная ведьма, — вкрадчиво подтвердила она. — Я не забыла, как ты сегодня себя вел. Вообще-то ты заслужил более сильную дозу, эта совсем безвредная, скоро все пройдет, тем более ты успел хлебнуть водички.

Что-то в ее голосе и в хитром выражении лица насторожило его.

— Что ты еще сделала? — с опаской спросил он. Меган взглянула на него, крепко сжав губы, чтобы больше не смеяться. Глаза ее слезились от усилий и проказливо поблескивали.

— Просто… просто чуточку касторки в твоей подливке, — призналась она с лукавой гримасой. Увидев, как перекосилось его лицо, она торопливо добавила: — Совсем немножко, никакого вреда тебе не будет, Блейк. Но достаточно, чтобы заставить тебя побегать, любовь моя. — Она опасливо попятилась, выставив перед собой руки. — Прекрасное средство, чтобы прочистить кишечник, дорогой. Честно, ты станешь новым человеком. — Смешок сорвался с ее губ, хотя она уже начала сомневаться, не слишком ли далеко зашла со своей маленькой местью.

От неистового мужского рева едва не полетели все заплаты на крыше, которые Блейк поставил днем.

— Ты зловредная, мерзкая кошка! — гнев в конце концов развязал ему язык. Он попытался схватить ее, но она ловко вывернулась и метнулась в другую сторону стола. — Лучше убегай, Меган — согласился он. — Если я тебя поймаю, то чадам такую трепку, что вовек не забудешь!

Длинные руки протянулись через маленький стол но тут желудок его скрутили ужасные судороги. Схватившись за живот, Блейк, пронзив ее напоследок убийственным взглядом, выскочил за дверь и со всех своих длинных ног припустил к отхожему месту.

Всю ночь Блейк непрестанно совершал походы за дверь. В перерывах живот его болел так сильно, что он распекал Меган как мог, не используя, правда, бранных слов и угроз. К утру все худшее было позади, но Блейк так ослабел, что даже лицо осунулось. Наконец он заснул, но только после того, как заставил Меган залезть в постель между ним и стеной, чтобы точно проснуться, если она попытается встать. Последними его словами были «Подлая ведьма! «, потом он намотал на руку прядь ее волос и забылся тяжелым сном.

На следующее утро Меган пожалела о своем маленьком розыгрыше. Она опасалась, что Блейк разозлится настолько, что ей придется несладко. Когда Блейк проснулся уже почти к вечеру, она стала извиняться. Она бормотала свои извинения так настойчиво и долго, что он в конце концов смягчился и внял ее мольбам скорее для того, чтобы заставить ее умолкнуть, поскольку в результате бурной ночи он страдал от страшной головной боли. Перемирие было восстановлено, но Блейку стало ясно, что впредь надо будет более осторожно обходиться с огненным темпераментом Меган. Средства возмездия были, мягко говоря, коварными, и ему бы не хотелось испытать на себе нечто подобное еще раз.

— Блейк?.. Блейк! — взревел Кирк, слишком пораженный, чтобы владеть голосом. Он стоял, таращась на письмо, требующее выкупа, которое Опал только что обнаружила. Он помахал им перед матерью, которая сидела за кухонным столом, так изумленно поджав губы. — Блейк похитил Меган?! За всем стоит этот ублюдок?!

— Говори потише, Кирк, — усталым голосом посоветовала Опал, — а то вся ферма узнает. Ты ведь знаешь, что некоторым людям будет нелегко это объяснить. — Она кивнула головой наверх, в сторону комнат, где еще спали родители Меган.

Кирк продолжал бушевать:

— Я убью его за это! Нам нужно было убить его уже давно, и дело с концом. Я ведь знал, когда мы вышвырнули этого сукина сына с ранчо, что рано или поздно он устроит нам кучу неприятностей.

— Тише, говорю я тебе, — зашипела Опал. — Успокойся. Надо подумать, что теперь делать. Ведь в письме говорится еще и о том, что мы должны молчать, иначе он убьет девчонку.

Слова Опал еще не растаяли в воздухе, когда в кухню ворвался Эван, за ним спешила Джейна. Мыльная пена пятнами покрывала его бледное лицо, рубашка была полу-расстегнута. У Джейны глаза расширились от беспокойства, волосы были встрепаны, а дрожащие пальцы запахивали полы капота. Услышав, что Кирк выкрикнул имя Меган, они прибежали вниз, уверенные, что наконец-то выяснилось нечто страшное.

— Кого убьет? — ахнул Эван, услышав последние слова Опал. — У вас есть какое-то известие от Меган? Она жива? С ней все в порядке?

Опал бросила на Кирка недовольный взгляд, который ясно говорил: «Теперь видишь, что ты натворил? «

— Присядьте, пожалуйста. Да, у нас есть известие. Мы получили сегодня утром письмо с требованием выкупа.

Джейна издала прерывистый вздох облегчения. — Значит, Меган еще жива? — слабым голосом спросила она. Ее глаза умоляли, чтобы ей подтвердили ЭТО.

— Пока что да, как я полагаю, — проворчал Кирк, заработав еще один предостерегающий взгляд Опал.

— Где она? Когда вернется к нам? — Эван на ощупь, словно слепой, взял чашку кофе, поставленную перед ним Опал.

Кирк что-то хотел сказать, но Опал махнула на него рукой, чтобы молчал.

— Я сама все объясню, Кирк. — Она протянула

Эвану серьгу, приложенную к письму. — Это серьга Меган?

Эван невидящим взором уставился на нее. Взяв серьгу из его онемевших пальцев, Джейна стала разглядывать ее.

— Да! Ох да! — воскликнула она, и слезы потекли по ее лицу.

— Вы уверены? Джейна кивнула:

— Мы с Эваном подарили ей эти серьги в последний день рождения. Я даже припоминаю, что бандиты едва не подрались из-за того, оставлять ли их ей. Да, это сережка Меган, но где же вторая?

Опал изобразила сожаление, подобающее, когда приходится сообщать дурную весть, и, не говоря ни слова, вручила Эвану письмо с требованием выкупа. Он едва не задохнулся, когда прочитал ту часть послания, где говорилось о серьге и о возможном увечье Меган, если требование не будет выполнено.

— Кто этот зверь? — простонал он, отрывая измученные глаза от бумаги. — И почему он требует ферму в обмен на мою дочь?

— Это Блейк — ублюдок, приемный сын моего брата, приносит всем одни неприятности с самого рождения, — объяснила Опал. — Почему брат позволял ему жить здесь эти годы, я никогда не понимала, но Марк был просто дураком и слушался жену. Даже когда она умерла, Марк позволил парню остаться. Когда Кирк получил в наследство ферму, Блейк пришел в ярость. По какой-то причине он считал, что она будет принадлежать ему. И пришлось применить силу, чтобы выдворить его отсюда.

— И теперь он использует Меган, чтобы попытаться завладеть фермой, — клокоча от бешенства заявил Кирк. — Этот сумасшедший ублюдок ошибается, если воображает, что я отдам ему ферму, чтобы получить ее назад. — Увидев, как в глазах

Эвана сверкнуло пламя, Кирк поспешно добавил:

Мы придумаем что-нибудь еще, чтобы спасти Меган, раз знаем, кто и почему ее захватил.

— А как быть с шерифом? — спросил Эван. — В письме говорится, что, если кто-нибудь узнает об этом, кроме членов семьи, он убьет ее. Неужели он и правда это сделает? — Тут он поймал понимающий взгляд, которым обменялись Опал и Кирк.

Опал с беспокойством закусила губу.

— Не знаю. Вообще нельзя поручиться наверняка, что Меган до сих пор жива. Сама по себе серьга еще ни о чем не говорит, кроме того, что она у Блейка. Мы вынуждены поверить ему на слово, что Меган жива, а чего стоит слово бандита!

— Я считаю, что надо поставить в известность шерифа Брауна, — решил Кирк.

— Нет! — Джейна в ужасе вскочила со стула. — Мы не можем лишать себя единственного шанса на то, что Меган уцелеет во всем этом кошмаре! Тем более сейчас еще остается надежда. Может, у него тут есть свои соглядатаи! Ради Бога, Кирк, не нужно подвергать опасности жизнь моей дочери!

— Я согласна. — Опал удивила даже Кирка. — Нам не нужен шум. Не стоит рисковать безопасностью Меган, да и ни к чему возбуждать в городе сплетни. — Она пронзила сына строгим взглядом. — Да и вообще, до сих пор Дик Браун не слишком нам помогал. И не поможет, насколько я могу судить. Мы сами справимся.

— Но как? — срывающимся голосом спросила Джейна. Она поняла, как и Эван, что Кирк ни что не расстанется с фермой, но факт оставался фактом — их дочь находится в руках безумца. — Как?

Этот вопрос задавали себе все, глядя друг на друга через стол.

К вечеру Эван случайно наткнулся на Джейка Баннера. Холодный, проницательный взгляд стрелка вызвал у него раздражение, и он даже утратил осторожность.

— Что ты знаешь про этого самого Блейка, который увез мою дочь? — выпалил он.

— Достаточно, чтобы держать рот закрытым, а глаза открытыми, — загадочно ответил Джейк. — Некоторые люди в этих краях считают, что Блейк Монтгомери должен был унаследовать это ранчо после смерти отца.

Заявление Джейка застало Эвана врасплох.

— Отца? По-моему, Опал сказала, что Блейк был внебрачным ребенком миссис Монтгомери. А ты говоришь, что он и вправду доводился Марку Монтгомери родным сыном?

Джейк повел широким плечом:

— Дело приобретает новый оборот, верно?

— Мне наплевать, кто он такой, все равно — это негодяй! Ни один приличный мужчина не станет держать невинную девушку ради выкупа. Он сумасшедший! Это преступление!

— «Не судите, да не судимы будете» — так говорит хорошая книга, — процитировал Джейк. — Может, для него это единственная надежда получить то, что по праву должно принадлежать ему.

— И все-таки он пошел на подлость, использовав для этого Меган. Она не имеет к этому никакого отношения, неважно, кому бы ни принадлежала ферма. Да и вообще, что ты можешь знать о том, что хорошо, а что дурно? Ты живешь по законам пистолета, а не Библии. Я вообще удивлен, что тебе известно о ее существовании, не говоря уже о цитате из нее

Улыбка Джейка была больше похожа на оскал — Ох, вы будете удивлены тому, сколько я всего знаю, мистер Коулстон. Могу поклясться, что если вы с женой проявите немного любопытства, то разберетесь во многом и сами, — скажем, раскроете всю безобразную правду насчет того, что здесь происходит. Впрочем, я бы на вашем месте держался поосторожней и не лез с расспросами к каждому встречному, если вы поняли мой намек. Запомните осторожность и еще раз осторожность.

И вновь Эван остался один, раздумывая над неясными предостережениями Джейка.

12

— Меган! Меган, выйди на минуту!

Меган как раз замешивала тесто, чтобы испечь хлеб. Вытерев липкие пальцы о мокрое полотенце, заменявшее ей фартук, она вышла на крыльцо и увидела, что Блейк сидит на корточках возле дерева, а Лобо пляшет вокруг него, громко визжа и стараясь пролезть мимо рук хозяина к тому, что тот загораживает. Меган никогда не видела волка в таком возбуждении. Блейк махнул ей рукой, приглашая подойти поближе.

— Смотри, что я нашел.

Меган недоуменно заглянула через плечо и была приятно удивлена. У дерева, устроившись на кучке сосновых иголок, сидел маленький бурундук. Самое крошечное и милое существо, какое когда-либо видела Меган, с мягкой коричневой шкуркой, украшенной белыми и темными полосками.

— Ах, Блейк, какой он хорошенький! Как ты нашел его? — восхитилась она.

— Не я, Лобо нашел. Я просто его спас. — Он потянул ее за руку к себе, чтобы она получше разглядела зверька. Бурундучок казался еще совсем маленьким я был очень напуган. Бедняга весь дрожал, маленькая головка крутилась в разные стороны, высматривая, куда ему юркнуть.

— Он так сильно дрожит, что удивительно, как него не слетели его полоски. Бедный малыш! — Меган поддалась искушению и протянула руку, чтобы потрогать зверька. И взвизгнула от неожиданности когда тот, приняв ее руку за путь к спасению, забрался по ней на плечо. Посидев там секунду я оглядевшись, он нырнул в ее густые волосы я спрятался в изгибе шеи. — Ох, Блейк! Сделай что-нибудь! — завизжала Меган. — О-ох! Помоги мне Он… он щекочется!

Блейк повалился на землю от смеха, а Лобо лаял во всю мочь. Поеживаясь, Меган в конце концов изловчилась и сама поймала юркое, крошечное существо. Обхватив его ладонями, она уставилась на него со строгим видом.

— Ну ладно, негодник! Хватит, успокойся! — наставительно сказала она. Зверек трепетал в ее ладонях, неотрывно глядя на нее, потом проворно свернулся в тугой клубок и прикрыл мордочку крошечным хвостом.

— Ну, чтоб мне провалиться! По-моему, ему понравилось у тебя! — удивленно воскликнул Блейк, наконец-то справившись с приступом смеха. Он ударил Лобо, который все еще пытался добраться до зверька. Лобо отскочил, но тут же снова повторил свою попытку.

— Лобо, если с головы бурундука упадет хоть один волосок, ты у меня вылетишь отсюда! — прикрикнула Меган, строго поглядев на огромного волка К их общему удивлению, Лобо понурил голову, поджал хвост и побрел под крыльцо.

Блейка едва удар не хватил от изумления. Его пораженный взгляд метался от Meган к Лобо и обратно.

— И я оставлял этого труса стеречь тебя? — пробурчал он, тряхнув головой, словно отгоняя дурной сон. — Просто не верится! Боже, просто удивительно, как этот чертов пес еще не проводил тебя прямо до ранчо. Вероятно, так бы он и сделал, если бы ты его попросила.

— Моя ошибка. Надо было попросить, — пробормотала Меган, разрываясь между смехом, очень уж ошарашено выглядел Блейк — и тем, что только что рухнули ее планы устроить побег. Теперь Блейк просто не станет доверять Лобо ее охрану

— Черт бы меня побрал!

Блейк недоверчиво смотрел на нее.

— Как ты это сделала, Меган? Как тебе удалось завоевать Лобо?

Волк никогда не слушался никого, кроме Блейка, если только он не приказывал ему этого. Лобо всегда безропотно подчинялся Блейку. Ни разу еще не ослушался и никогда прежде не доверял, кроме хозяина, ни одной живой душе, насколько ему было известно, а ведь он взял волка еще щенком. А теперь, получалось, Лобо вроде бы изменил ему, и Блейк сердился и удивлялся.

Меган уставилась своими серыми глазами на Блейка с видом воплощенной невинности.

— Почему мне надо было его завоевывать? Разве пес не мог просто полюбить меня? Ведь я очень симпатичная, как тебе известно.

— Ты колдунья! — воскликнул Блейк. Он показал на бурундучка, заснувшего у нее в ладонях. — Ты околдовываешь каждого, с кем встречаешься. Дикие зверьки спят у тебя в ладонях и едят из твоих рук. Ума не приложу, как это у тебя получается. — Он удивленно потряс головой. — Джейку ты понравилась, Лобо тебя слушается, бурундук тебе доверяет, даже жестокосердый Кирк сделал тебе предложение. И что самое невероятное, ты даже меня заставила плясать под свою дудку.

Меган грустно взглянула на него.

— Это правда, Блейк? — тихо спросила она. — Если да, то отпусти меня. Мои родители, должно быть, уже заболели от беспокойства.

Его лицо сделалось жестким, глаза превратились в синие кусочки льда.

— Нет. Я не отпущу тебя, Меган. Пока Кирк не выполнит мои требования. — А в сердце тихий голос добавил: «Мне вообще не хочется тебя отдавать. Я хочу, чтобы ты была моей навсегда».

Меган унесла бурундука в хижину, чтобы спрятать его от Лобо, и вскоре крошечный зверек решил, что ему нравится и жилище, и Меган, и обосновался там жить. Он носился целый день по комнате, совал нос в каждую щелку. Он ходил за Меган по пятам, любил сидеть у нее на плече или голове и наблюдать, как она готовит или делает уборку. Как и предсказывал Блейк, он даже ел с ее рук и спал на ее подушке. Он признал Меган! А она обожала своего нового питомца, тут же назвав его Пронырой. Даже Блейк полюбил шустрого зверька. Лобо едва его терпел, но опасался обижать. Меган сняла бы с него шкуру, и громадный волк понимал это.

Вскоре, к недовольству Меган, им нанесло визит существо с другим темпераментом. Девушка пошла к реке, чтобы принести воды для завтрака. Лобо шел вместе с ней, когда в ближайших кустах внезапно послышался оглушительный треск. Мгновенно встрепенувшись, Лобо понюхал воздух, и шерсть встала у него дыбом. Внезапно кусты раздвинулись, и показался огромный, страшный медведь — совсем близко, всего в каких-нибудь двадцати шагах.

С криком, от которого у Блейка, находившегося во дворе, застыла в жилах кровь, Меган бросилась со всех ног к хижине под защиту Блейка. Тот застыл от неожиданности, удивляясь, что это с нею.

— Блейк! — пронзительно закричала она. — Блейк! О Боже! Где ружье? — Не успев договорить, она бросилась в его объятия, дрожа, плача и причитая.

— Меган! — Он задохнулся от волнения и взял ее руки в свои. — Говори! Быстро!

— М-м-мед-д-дведь! — заикаясь, пробормотала она, глядя на него расширенными глазами. — Б-б-большой!

Он посмотрел в ту сторону, куда она показывала пальцем, и как раз в это время из кустов появился, пятясь, Лобо, а за ним — медведь. Когда огромный гризли встал на задние лапы, он оказался высотой футов девять, и Блейк прикинул, что весу в нем по крайней мере тысяча фунтов. Зрелище было поистине грозным, зубы зверя сверкнули, когда он злобно зарычал на Лобо, отчаянно пытавшегося не подпустить медведя близко к жилью. Лапы у гостя были величиной с волчью голову. А уж «голова и вовсе огромная.

— Иди в дом и не высовывайся, что бы ни случилось! — приказал Блейк. Подтолкнув Меган для убедительности, Блейк бросился за угол дома чтобы взять винтовку. Наученный опытом, он держал ее постоянно под рукой и сейчас порадовался своей предусмотрительности.

Лобо все еще героически пытался защищать свою территорию и хозяина от чудовищного гостя. Пока Блейк выжидал, прицеливаясь для смертельного выстрела и понимая, что второго может и не получиться, медведь ударил пса громадной лапой: удар пришелся по ребрам. Громадный волк пролетел по воздуху, как пушинка одуванчика, скуля от боли. Потом со стуком упал на землю, не подавая признаков жизни.

Медведь испустил очередной леденящий душу рев, высматривая себе жертву маленькими, близко посаженными глазами. Боковое зрение было у него очень слабым, но уж если он направлял свою огромную морду прямо, то видел все превосходно. Блейк это знал, как и то, что и нюх, и слух у зверя на редкость острые. Но вот гризли повернулся в его сторону, и Блейк понял, что медведь заметил его присутствие. Сердце застучало у него в груди так громко, что медведь мог бы найти его по одному этому звуку.

Зловеще зарычав, медведь опустился на четыре лапы, и Блейк понял, что пора стрелять. Времени у него было лишь на один выстрел, и он молился, чтобы тот получился удачным, поскольку по эту сторону ада ничто не может сравниться с яростью раненого гризли. В случае промашки Меган станет свидетельницей жуткого зрелища. Если медведь нападет на него, то от его тела мало что останется.

Хищник развил невероятную скорость. Тщательно прицелившись, Блейк нажал на курок. Грохот выстрела повторился страшным криком Меган. Клейк с ужасом смотрел, как медведь продолжает бежать прямо на него, ярость сверкала в налитых кровью глазках. Блейк уже готовился к встрече Творцом, уверенный в неминуемой смерти, быстрой но болезненной, когда гризли внезапно пошатнулся. В трех футах от места, где стоял Блейк, огромный медведь внезапно остановился, по телу его пробежала дрожь, и он рухнул замертво перед Блейком, который боялся поверить своим глазам.

С шумом переведя дыхание, Блейк медленно опустился на колени, ослабев от облегчения. Склонив голову, он вознес благодарственную молитву Богу, короткую и страстную, поскольку был уверен, что заглянул сейчас смерти в лицо и выжил просто чудом. Он все еще дрожал от волнения, когда Меган появилась на крыльце, сжимая в руке свою излюбленную сковородку. Бросившись к нему, она опустилась рядом с ним, уткнулась ему в грудь и безудержно зарыдала. Долго они так сидели, обняв друг друга.

Меган испытывала благодарность к судьбе, слушая, как гулко бьется его сердце, и понимая, что едва не потеряла Блейка. А он крепко прижимал ее к себе и был благодарен небесам за то, что может держать ее в руках, ощущать, как слезы намочили его рубашку, вдыхать чистый запах ее волос, щекочущих ему подбородок, — благодарен просто за то, что жив и может радоваться этим мгновениям.

Прошло несколько минут, прежде чем они вспомнили про Лобо, причем сделали это, кажется, одновременно. Блейк встал и поднял Меган. Сначала он осторожно приблизился к гризли, Меган шла за ним, сжимая сковороду. Удостоверившись, что громадный зверь и в самом деле мертв, Блейк направился к лежавшему Лобо. Обогнув медведя подальше, Меган последовала за ним. Блейк наклонился и положил пальцы волку на горло. К его удивлению, жилка на шее слабо, но билась. Легкими, осторожными прикосновениями он осмотрел раны. На голове опухоль, правая передняя лапа или сильно вывихнута, или сломана. Однако это была самая легкая из травм, полученных Лобо. Блейк вскоре определил, что у волка сломаны три ребра и мог лишь надеяться, что осколки не проткнули каких-либо жизненно важных органов. Кроме того пять длинных, кровоточащих ран зияли на боку там, куда пришелся удар огромной медвежьей лапы.

— Он жив? — робко спросила Меган. Блейк кивнул:

— Да, только изрядно искалечен. Я отнесу его в дом, приготовлю мазь и порву простыню на бинты, а ты убери все со стола, нагрей воды и найди нитки.

Объединенными усилиями они сумели немного подлечить бедного зверя. Лобо очнулся и жалобно скулил, когда Меган зашивала его бок, но Блейк крепко прижимал его к столу. Хорошо еще, что волк оставался без сознания, когда Блейк вправлял ему ребра. Затем они промазали раны мазью и перевязали полосами чистой ткани. Когда все было сделано, Лобо представлял собой жалкое зрелище, но по крайней мере был жив. Если повезет, он поправится и еще не раз сможет постоять за себя.

Ночью они лежали в постели, обняв друг друга. Меган положила голову на плечо Блейку.

— Ты и в самом деле собиралась сразиться с медведем, вооруженная одной лишь сковородой?

Она кивнула.

— Глупо с моей стороны, правда? — покаялась она кротким голоском.

— Очень. — Блейк содрогнулся при мысли, что могло бы случиться, если бы медведя удалось только ранить, а не убить. — Впрочем, это был самый храбрый поступок, какой я видел в своей жизни, — признался он. — Но если ты и впредь будешь так безмозгло пренебрегать моими приказаниями, особенно если речь идет о твоей безопасности, я надеру тебе задницу так, что ты неделю не сможешь сидеть. Ты поняла меня? Да. Снова тонкий голосок и кивок.

— Ладно. Теперь поцелуй меня.

Меган уперлась руками ему в грудь, озорная улыбка осветила ее лицо. — Это приказ, сэр?

Он подавил ответную усмешку и проворчал:

— Самый настоящий.

— Да, сэр! Слушаюсь, сэр — Она шутливо отдала ему честь и приблизила свои сладкие губки, чтобы одарить его таким поцелуем, о котором мужчина мог только мечтать.

Два дня спустя, под тихий лай Лобо, который был все еще слишком болен, чтобы двигаться, к хижине подъехал на лошади Джейк.

— Добрый день, Меган, — крикнул он, приподняв шляпу и поклонившись. — Привет, Блейк.

Меган поняла, что испытывала бедная Мария Антуанетта на пути к гильотине. Одного взгляда на Джейка было достаточно, чтобы ее сердце ушло в пятки. Даже Блейк, похоже, выглядел не слишком обрадованным приездом приятеля, как следовало ожидать.

— Заходи, Джейк, — отозвался Блейк. — Меган, свари кофе, хорошо? И желательно приготовить Джейку что-нибудь поесть. — Он провел гостя в дом. — Ты голоден, Джейк? Если хочешь, Меган может поджарить медвежатины.

— Медвежатины? Ты охотился тут без меня на медведя?

— Скорее, медведь пришел сюда охотиться, — ответил Блейк и стал рассказывать о страшном происшествии.

— Похоже, что у тебя больше везения, чем здравого смысла, — обронил Джейк после услышанного, имея в виду не только гризли, но и нападение бандитов Меган отметила, что Блейк почти не упомянул про ее попытку убежать

— Ну, какие новости ты привез для меня? — спросил наконец Блейк, возвращаясь к главному.

Джейк достал из внутреннего кармана куртки запечатанный конверт.

— Я не открывал его, так что не знаю, о чем там речь, но могу догадаться, что ты не это хотел бы услышать.

Меган затаила дыхание, когда Блейк вскрывал письмо. По мере чтения лицо его все больше мрачнело, челюсть напряглась; в конце концов он не выдержал.

— Будь он проклят! — воскликнул он наконец. Меган больше не могла ждать.

— И что же он пишет? Ведь это письмо от Кирка?

— О да, оно от твоего возлюбленного женишка, все верно, — рявкнул Блейк. — Этот тупой козел готов рисковать твоей жизнью, провоцируя меня на дальнейшие действия.

— Что это значит?

— Это значит, дорогая моя Меган, что Кирк отказывается платить выкуп. Он, вероятно, не принимает всерьез сложившуюся ситуацию. Либо просто не ценит твою шкуру так же высоко, как украденную им землю.

Слезы навернулись Меган на глаза, и озлобленное лицо Блейка поплыло перед ней.

— Что ж, — хрипло выкрикнула она сквозь подступившие рыдания, — это уравнивает вас обоих, не так ли? — Не желая, чтобы они увидели ее слезы, она выскочила из хижины, не обращая внимания на крики Блейка, требовавшего, чтобы она вернулась.

Она выскочила на берег реки, где бросилась на ворох травы и зарыдала так, будто сердце ее разбито вдребезги. И не отвечала ни на зов Блейка, ни тогда, когда он отыскал ее. Продолжала рыдать, пока не выплакала все слезы. Но и после этого лежала на земле, уткнувшись лицом в руки и не желая глядеть на Блейка.

— Ты успокоилась? — поинтересовался он в конце концов.

— Уйди, Блейк. Просто уйди. — В ее голосе звучала сухая безнадежность.

— Я не могу этого сделать, Меган. Могу сказать лишь, что мне очень жаль. Я прекрасно знаю, как тебе жаль! — презрительно фыркнула она и взглянула на него красными от слез глазами. — Ты поистине жалкое оправдание человеческого существования!

Он проявил милосердие, изобразив замешательство.

— Меган, я понимаю, как ты сердита и обижена, и искренне прошу прощения за то, что втянул тебя в это. Будь у меня другая возможность добраться до Кирка, я бы ни за что тебя не вовлек, поверь мне. — Он молчал довольно долго, затем более холодно добавил: — Лично против тебя я никогда ничего не имел. Просто не догадывался, что ты так его любишь.

Меган открыла рот, и слова хлынули из нее, прежде чем она подумала, что говорит.

— Люблю его! Люблю его! — пронзительно завизжала она. — Да если бы сейчас передо мной оказался этот никчемный паршивец, этот жадный сукин сын, я бы пристрелила его! Я повесила бы его на самом высоком дереве! Я бы переломала все кости в его гадком теле, а потом привязала бы на шею камень и бросила в воду!

В своей ярости она не заметила, как на лице Блейка расплылась довольная ухмылка.

— Как мог он так поступить со мной? — бушевала она. — Можно подумать, что я какая-нибудь дешевка из дансинга или обычная шлюха, так он себя ведет! Ведь если бы он и вправду меня любил, то мог бы по крайней мере поторговаться, прежде чем отказываться платить за меня выкуп! Негодяй! Где у него мозги? Где его сострадание — если не ко мне, то хотя бы к моим бедным родителям? Ведь он же понимает, что ты можешь теперь перерезать мне глотку и спрятать труп! Боже! Каким нужно быть мерзавцем, чтобы так низко ценить человеческую жизнь! И ведь я едва не вышла замуж за этого… этого…

— Ублюдка? — с готовностью добавил Блейк.

Меган кивнула, потом встрепенулась, опомнившись.

— О Господи! — простонала она, опускаясь на траву, с которой вскочила во время тирады. Зубы ее впились в нижнюю губу, и она на миг крепко зажмурилась, набираясь мужества. Наконец взглянула на Блейка глазами, в которых смешались страх и надежда. — Что ты будешь теперь делать со мной? — поинтересовалась она таким тихим голосом, что Блейку пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова.

— Бога ради, не гляди на меня так, Меган, словно ты ждешь, что я сейчас начну тебя душить. — Блейк недовольно покачал головой. — Я буду держать тебя при себе и пошлю Кирку еще одно послание — на этот раз немного покрепче. Надеюсь, что оно убедит его.

— А если нет? Тогда ты отпустишь меня?

— Сначала нужно подойти к мосту, а потом уж думать, как перейти через него.

Блейк отвел ее назад в хижину, где сидел Джейк с крайне удрученным видом. Меган взяла себя в руки и приготовила вкусный обед, немало удивив этим Джейка, поскольку Блейк незадолго до этого клялся, что она даже воду не сумеет вскипятить, чтобы та не подгорела.

— Ох, Меган просто полна сюрпризов, — загадочно изрек Блейк, когда Джейк высказался по этому поводу. — С ней никогда не соскучишься, поверь мне.

Блейк написал Кирку другое послание, затем вышел с Джейком наружу, когда тому пришло время уезжать. Через несколько минут он вернулся.

— Мне нужно твое платье, Меган, — сказал он. — И другая серьга.

— Что?.. — Меган с тревогой посмотрела на него. — Что ты собираешься с ними делать?

— Пошлю их Кирку. Твои одежды так изорваны и испачканы кровью, что он наверняка поверит в самое худшее. По крайней мере поверит, что я постоянно тебя избиваю.

— А что я буду гут носить? Подумай, Блейк! это моя единственная одежда. У меня нет шкафа где я могла бы взять другое платье.

— Мне это известно, но и Кирку тоже. В том-то суть Мысль о том, что ты маячишь передо мной в голом виде, приведет его в бешенство. Может, он потеряет голову, что и требуется.

— А тебе не приходило на ум, что ему может оказаться все равно? Если он знает… хм… если он думает, — поправилась она со смущением, — что у нас с тобой… хм… интимные отношения, то он, возможно, решит, что я не стою того, чтобы меня вообще возвращать ценой драгоценной фермы, из-за которой вы воюете.

— Попытаться не мешает. Готов биться об заклад, что гордость не позволит ему добровольно уступить мне хоть что-то, не говоря уж о невесте, независимо от ее целомудренности. Скорее всего ему захочется отыскать тебя еще сильнее, чем прежде, хотя бы для того, чтобы меня убить.

— Все это, вероятно, правильно, вот только мне будет совершенно не в чем ходить, даже пары туфель у меня нет.

— Будешь носить мою рубашку, — предложил с ухмылкой Блейк.

— Как любезно с твоей стороны! А зачем тебе моя вторая серьга? Если мне не изменяет память, ты обещал Кирку прислать ее вместе с мочкой моего уха.

— Оно не обязательно должно быть твоим, Метан, хотя Кирк, разумеется, об этом не догадается.

— Тогда чьим же?

— Тебе незачем это знать, дорогая. Просто доверься мне.

Поскольку за хижиной были зарыты четыре мертвых тела, не требовалось большого воображения, чтобы догадаться, что задумал Блейк.

— Ох, Блейк! — простонала она. — Ты не сделаешь этого!

— Не думай об этом, — посоветовал он.

— Как же я могу не думать? — огрызнулась она. — Ты представляешь, что будет с моими бедными родителями? Они сойдут с ума!

— Милая, если есть хоть какая-то возможность успокоить их, но так, чтобы Кирк об этом не знал я ее использую. — Блейк обнял ее, гладя и стараясь утешить. — Может, Джейк сможет что-нибудь сделать. Посмотрим.

Когда была доставлена вторая серьга, мать Меган упала в обморок. Кирк выскочил из дома в бешенстве и выместил свою злость на бедной лошади. Опал сделалась зеленой и удалилась с мигренью к себе в комнату сразу после того, как привела Джейну в чувство. Эван отправился за амбар, где его стошнило.

Джейк нашел его там.

— Вещи не всегда оказываются такими, какими кажутся на первый взгляд, — загадочно произнес он. — Нередко нас обманывают собственные глаза.

Эван взглянул на стрелка:

— Что ты хочешь этим сказать, Баннер? Ты знаешь о деле больше, чем другие, верно?

— Гм… не хотелось бы, чтобы об этом кто-либо догадался, да и вам, если хорошенько поразмыслить, это не выгодно, — протянул Джейк. — Так что скажем просто: я верю, что с вашей дочерью все в порядке, что она никак не пострадала. — Джейк лукаво улыбнулся и добавил: — Может, у стрелков вера крепче, чем у всех прочих людей.

— Ты хочешь сказать, что это не ее… хм… — Эван никак не мог произнести страшные слова.

— Вы уж сами делайте выводы, мистер Коулстон. Просто не зря говорится: не верь глазам своим.

13

— Трудно заниматься любовью, когда по заднице бегает взад-вперед бурундук. Мягко говоря, это отвлекает, — пожаловался Блейк со вздохом скорчил отчаянную гримасу. — Ты не можешь хотя бы на время угомонить этого маленького… Меган взглянула на Блейка и засмеялась, серые глаза замерцали словно звезды в тумане.

— что ты предлагаешь с ним сделать?

Блейк дьявольски усмехнулся:

— Сварить его в кипящем масле, содрать кожу и сделать из нее кошелек.

— Блейк!

— Ладно, — смилостивился он. — Зашей его в пустой мешок из-под муки, и пусть он прогрызает себе выход. Посади его в пустую кастрюлю и закрой крышкой. Что угодно! Лишь бы немного отдохнуть от него. Знаешь, это действует мне на нервы, я все время жду, что вот-вот коготки или зубы вопьются мне в самое чувствительное место.

Проказливая улыбка вспыхнула на ее лице.

— Пожалуй, я могла бы выдрессировать его, чтобы он нападал по моему сигналу, — лукаво предположила она.

— С тебя станется, верно, — согласился Блейк, насмешливо покачав головой. — С той самой минуты, как мы встретились, я ни разу не могу расслабиться.

— А кто виноват в этом? — огрызнулась Меган. — Ты конечно же. Если бы ты оказалась кроткой и нежной, как я рассчитывал, у меня было бы с тобой вдвое меньше хлопот.

— Это только доказывает, что неразумно слишком хорошо думать о человеке, которого совершенно не знаешь. — Ее улыбка была такой же древней, как у Евы, а его ответный поцелуй — древним, как само время.

— Что ты станешь делать, если тебе не удастся получить у Кирка назад ферму?

Они сидели в тени большого старого дуба. Меган устроилась между его коленей, положив голову ему на грудь.

Блейк вздохнул, отчасти от блаженства, отчасти в ответ на ее вопрос.

— Не знаю. Может, вернусь на рудник и еще раз попытаюсь найти жилу. — Он пожал плечами. — Я там давно не был. Этот старый рудник был отработан еще при моем деде. Когда он совсем истощился, Абуэло закрыл его.

— Ты веришь, что еще есть надежда найти золото?

— Да, но для этого потребуется скорее счастье, чем умение. Если оно там и есть, то наверняка спрятано глубоко под слоями породы.

— Поэтому больше никто не пытался его искать?

Блейк снова пожал плечами:

— И поэтому, и оттого, что больше никто не верит, что в этом давно заброшенном месте еще можно найти золото. Папа безжалостно высмеивал меня каждый раз, когда я заводил об этом разговор.

— А Кирк знает про рудник?

Меган почувствовала, как Блейк напрягся при упоминании имени Кирка.

— Знает, но не интересуется и никогда им не интересовался. Он всегда относился к этому, как к шутке, подобно всем остальным. Да он в любом случае не имеет к руднику отношения, поскольку дед, умирая, завещал его непосредственно мне, а не матери или отцу. Так что никто не может оспорить мое единоличное право на это место.

— А ты давно там был в последний раз?

— Около года назад. Немного поковырялся в разных местах, надеясь на удачу. Однако леди Удача отвернулась от меня с тех пор, как умер отец. Еще удивительно, как я уцелел, обшаривая старые штольни. Крепеж во многих местах прогнил. Там в самом деле небезопасно, а у меня нет средств, чтобы укрепить стены. Очень скоро я увидел бесплодность и опасность поисков и оставил эту затею, решив снова пытаться вернуть ферму. Фермерский труд намного безопасней, да и доходы стабильные. — Он усмехнулся. — Наверное, зря я морочу голову надеждами, что там еще есть золото, но понятно иногда помечтать. — А что ты будешь делать со своим богатом если все же обнаружишь золото? — поинтересовалась Меган. — Купишь себе новое ранчо? Начнешь все сначала?

Блейк покачал головой, небесно-синие глаза испытующе взглянули на нее.

— И позволю Кирку владеть тем, что по праву принадлежит мне? — тихо спросил он. — Забуду прошлое? Разве ты бы так поступила, моя сладкая Меган? Неужели бы ты позволила ограбить себя и подставила другую щеку, отплатила бы добром за коварный обман? Неужели ты не понимаешь, что дело не просто в ферме? Я должен очистить свое имя, имя матери, и даже отцовское. Мне больно даже думать о том, что хоть один человек на свете мог поверить в их ложь! Господи, Меган, настолько больно, что и передать тебе не могу! Они очернили мое доброе имя, имя матери, честь нашей семьи. Они украли больше чем материнское наследство; они украли мое право носить собственное имя.

Меган невыносимо было видеть страдание в его взоре. На глаза ей навернулись слезы, она обняла его за шею.

— Я верю только тебе, Блейк, — прошептала она, лаская его губы своими.

Он обхватил ее лицо ладонями и вгляделся ей в глаза:

— Правда, Меган? И ты говоришь мне это после всех неприятностей, которые тебе пришлось перенести по моей вине?

— Я верю тебе, — ласково повторила она, твердо встретив его пронзительный взгляд. А сердце молча добавило: «Я слишком тебя люблю, чтобы не верить тебе».

— Ты не представляешь, как это важно для меня, моя сладкая Меган, маленькая моя голубка. — Он еще крепче обнял ее, губы коснулись ее ласково и осторожно, будто крылышки мотылька.

Секунду спустя поцелуй превратился в беззвучный крик жажды, и Меган ответила ему таким, что желание целиком завладело ими, и под ветвистой сенью старого дуба влюбленные обрели блаженные минуты забвения в объятиях друг друга, в слиянии душ.

Это было время вне времени — их время, даже с неотвязными мыслями о ранчо и о Кирке. Их связали особые узы, не узы похитителя и пленницы и даже не просто любовные узы, а узы дружбы. Они делились друг с другом своими желаниями, мечтами, воспоминаниями о детстве, такими сокровенными надеждами и страхами, о которых не сказали бы никому другому.

И все-таки, даже при этой новой и драгоценной близости, никто не говорил о любви или о будущей совместной жизни. Тема эта казалась им запретной, не имеющей реальной почвы. Меган все еще думала о побеге, верила в то, что это лучший и единственный для нее выход, поскольку Блейк по-прежнему был нацелен на месть Кирку. Он не видел иного выхода для себя, кроме того, который уже избрал, и не мог ничего предложить Меган, если его планы рухнут, никакого благопристойного выхода из затруднительного положения, если Кирк согласится на его требования. Меган не могла принадлежать ему. Хоть оба и питали тайные надежды на серьезную взаимность, никто по-настоящему не верил, что это возможно.

— А однажды во втором классе я отрезал своими школьными ножницами косичку у Пегги Смит, — со смехом вспоминал Блейк.

— Да что ты! — ахнула с веселым ужасом Меган. Она могла себе представить, каким милым шалуном был он в том возрасте, как задорно сверкали его синие глаза. — Видно, ты слыл большим озорником.

— О да. Отец полосовал мне шкуру столько раз, что я со счета сбился, — признался он.

— И ты приносил лягушек в кармане и прятал и в учительский стол? — допытывалась она, желая представить себе юного Блейка. — Хуже. Однажды я три дня прятал очки мисс чплтон. Бедная женщина ходила слепая, как летучая мышь, и едва не сломала себе шею, пока наконец не нашла их.

— Потом, когда ты закончил школу, прекратились твои проделки?

— Как сказать. Более того, чем старше я становился, тем изобретательнее они были. И всегда находилась компания, готовая меня поддержать.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Когда меня отправили на Восток в пансион, как раз это мне там и понравилось. Правда, я ужасно скучала по родителям.

— Ты закончила пансион для юных леди? — удивился Блейк. Молодые девушки редко покидали дом, чтобы продолжать учебу в пансионе, если только родители их не были достаточно богатыми, а ведь Блейк считал, что родители Меган — люди среднего достатка. Она рассказывала ему, что они держат гостиницу в Абилине и, хотя неплохо зарабатывают на жизнь, в целом живут скромно.

— Да. По словам мамы, ей всегда хотелось, чтобы я росла настоящей леди. И хотя она прилагала массу усилий, все равно ей оказалось не под силу отучить меня от замашек сорванца. И она решила, что пансион мисс Абернети для юных леди как раз то, что нужно.

— И не ошиблась?

Меган насмешливо улыбнулась.

— Дурачок, как ты думаешь, где я научилась всяким красочным словечкам?

Блейк удивленно моргнул.

— Там? — недоверчиво спросил он. — А я-то думал, что ты набралась их от постояльцев гостиницы.

— Ох, я набралась там достаточно, чтобы внести свою лепту, когда оказалась в стенах пансиона, чтобы завоевать популярность среди остальных девочек, но больше всего набралась от остальных «юных леди» — моих школьных подруг.

— Милостивый Иисусе! — присвистнул Блейк качая головой. — Если у меня будет дочь, никогда не стану посылать ее в пансион.

За его бездумным заявлением последовало неловкое молчание: Меган и Блейк недовольно покосились друг на друга, потом отвели взгляд в сторону.

— Забудь про то, что я сказал, — наконец пробормотал Блейк. — Глупо с моей стороны.

— Это уж точно, — проворчала она и через несколько секунд ушла.

Блейк не пошел за ней в хижину, почувствовав что им обоим нужно собраться с мыслями и побыть в одиночестве.

Меган одевалась, если можно было это назвать одеванием, — весь ее гардероб состоял из истончившейся до прозрачности рубашки и нижней юбки. Блейк только что отправился за дровами для очага. Они лежали в поленнице за хижиной. Меган услышала его ругательства, заглушаемые грохотом падающих поленьев, и улыбнулась. Обычно именно она просыпалась в скверном расположении духа, но на сей раз утро неудачно началось у Блейка. Сколько времени он будет теперь складывать развалившиеся дрова? Может, все так и оставит, а соберет после завтрака? Наверное, лучше приготовить что-нибудь на скорую руку. Тут до нее донеслось несколько глухих ударов, сопровождавшихся ворчанием и стуком падающих поленьев. Резкий лай Лобо усилил какофонию шумов.

«Что же там такое? « — удивилась Меган. Брови ее нахмурились, когда она услышала конское ржание и топот. Она уже решила проверить сама, что там происходит, когда в хижину с сумасшедшим лаем ворвался Лобо. Он подбежал к ней, потянул за полу юбки и снова бросился к двери. Когда она замешкалась, сбитая с толку, ведь пес никогда заходил в дом без разрешения, он вернулся к ней, не схватил ее руку громадными челюстями и нетерпеливо потянул, не больно, но решительно, так что она не могла вырваться.

— Ладно, парень. Иду-иду!

Меган поспешила с волком за хижину, боясь даже предположить, что ей доведется там увидеть. Но представшая перед ней картина могла бы превзойти самые дикие фантазии: Блейк стоял, привалившись к задней стенке, а с рук его свисало безголовое туловище гремучей змеи.

Кровь текла из змеи, зрелище было жутким.

— Ох, Боже мой! Блейк, выброси эту гадость! -

Ее всю передернуло. — А я-то думала, что там за шум. А тут вот оно что! — Она бросила полный омерзения взгляд на змею. — Только зачем Лобо понадобилось тащить меня сюда? Я страсть как боюсь этих тварей. Слава Богу, ты убил ее! — Она бормотала что-то невнятное, парализованная диким, неизбывным страхом перед змеями.

— Эта проклятая тварь укусила меня, — прохрипел Блейк, глядя недоверчивыми глазами на змею. — Двадцать шесть лет я жил и работал тут, всегда помня о такой возможности, видя других укушенных, но сам еще никогда не попадался — до сегодняшнего дня! — Он резко засмеялся. — До сегодняшнего дня, — повторил он.

Глаза Меган расширились — она начала понимать смысл сказанного.

— Блейк?.. — вопросительно пискнула она, боясь ответа, неистово желая услышать, что это всего лишь неудачная шутка.

Глаза их встретились, и ей открылась ужасная правда.

— Постарайся не паниковать, Меган. Ты нужна мне.

Боязливым взором она окинула его долговязую фигуру, но нигде не нашла следов крови.

— Где? — еле слышно выдавила она.

— На спине. Не самое удобное место, туда мне не дотянуться. Ты должна мне помочь, Меган. Сможешь сделать это, милая?

Она медленно кивнула, только сейчас заметив как побледнело его лицо.

— Только скажи мне, что делать. Прежде я никогда не сталкивалась с такими случаями.

Выпустив змею из пальцев, отчего Меган снова всю передернуло, — Блейк медленно оттолкнулся от стенки хижины.

— Пошли в дом.

Помогая дойти ему до постели, Меган с ужасом обнаружила, что Блейк теряет силы прямо на ходу. Бледный как призрак, он страшно потел, и к тому времени, когда она посадила его на край кровати, совсем ослабел, а сердце едва не выскакивало из груди.

— Что мне нужно делать? — с тревогой спросила она.

— Помоги мне снять рубашку.

Руки Блейка тряслись так сильно, что она отстранила их и сама расстегнула пуговицы и стащила рукава. Превозмогая страх, она заставила себя осмотреть его спину и невольно ахнула, увидев две отчетливые ранки высоко на правом плече. Кожа вокруг них уже вспухла, покраснела и с каждым ударом сердца сочилась свежей кровью.

— Послушай, Меган. У меня уже все плывет в голове. Не знаю, сколько я еще смогу пробыть в сознании.

— Ох, Блейк! Боже мой! Только не это! Скажи прежде, что мне делать?

— … Сначала… нагрей воду и прокипяти тряпки для перевязки. — Он потряс головой, словно желая прийти в себя, и засмеялся, коротко и невесело. — Нет, сначала разведи огонь в очаге. Прости, но я так и не принес дров.

— Я принесу. Не беспокойся. Что потом? — У Меган были основания подозревать, что надо поскорей, пока он еще в состоянии говорить внятно, вытянуть из него остальные необходимые указания.

— Прокали лезвие самого острого ножа, какой только найдешь, — только не в воде, а на пламени. Так быстрей и надежней. — Дыхание становилось се более учащенным, голос слабел и все чаще прерывался. — У тебя нет каких-либо открытых ранок во рту или на губах? Или больных зубов?

— Какое это имеет отношение к делу, Блейк? Ты точно не бредишь?

— Онемели у меня плечо и рука, но не мозги.

По крайней мере пока что, — с трудом ответил он. Тебе придется крест-накрест разрезать места укусов. Если удастся выдавить руками достаточно яда тогда не придется его отсасывать. Если нет, тебе придется использовать свой рот, только если там нет ранок, а то яд проникнет в твое тело. — От его внимания не ускользнуло, как она невольно вздрогнула. — И Бога ради, не проглоти ничего! А когда все сделаешь, как следует очисти рот. Это очень важно. Ты ведь поняла, правда?

Она все поняла хорошо, даже слишком хорошо, — и то, насколько это опасно, и то, насколько быстро уплывает драгоценное время.

— Да! Да! Что-нибудь еще?

— Когда обработаешь рану, возьми свой любимый аалум. Он поможет вытащить оставшийся яд и уменьшит опухоль. Когда раны будут чистыми, сделай перевязку и оставь меня в покое. Не удивляйся, если у меня будет сильный жар. Мое тело должно победить яд.

— Это все? Ничего больше?

Блейк дрожал, перебарывая дурноту.

— Это все, что ты в состоянии сделать. Остальное за мной и за природой. — Слова его становились невнятными, глаза застилал туман.

Видя, что он уже готов сомлеть, Меган велела ему перевернуться на живот. — Оставайся со мной, Блейк. Постарайся как можно дольше не впадать в беспамятство. Я быстро. Клянусь, я быстро.

Меган понадобилось все мужество, чтобы приблизиться к дровам. Она с опаской перешагнула через мертвую змею и была благодарна Лобо, что он увязался за ней. Набрав охапку поленьев, она поспешила вернуться в хижину. Затем, на удивление быстро, разожгла огонь и вскипятила воду.

Когда она осторожно поднесла накаленный нож к ранкам на спине Блейка, он издал мучительный стон, и Меган едва не закричала вместе с ним. Только строгое предостережение Блейка не давало ей больно закусить губу. По своей беспомощности она причиняла ему лишние мучения и готова была обменяться с ним местами, лишь бы не делать ему больно. Еще тяжелей стало, когда она сжала пальцами мышцы вокруг ран, чтобы выдавить яд. Пот выступил у нее на лбу и побежал едкими ручейками в глаза, но это было ничто по сравнению с муками, которые терпел Блейк. Он покрылся испариной и весь трясся так сильно, что Меган едва удавалось держать руки на ране.

— Боюсь, что все это не слишком помогает, — сказала она ему, отнюдь не уверенная, что он ее слышит. — Всего сделанного мало.

Молча и страстно помолившись, она приникла губами к ранам, сначала к одной, затем к другой, и стала отсасывать изо всех сил кровь. Ей приходилось перебарывать в себе невольное желание сделать глоток и еще более сильные позывы к тошноте. С неимоверными усилиями она заставляла себя не думать о смертельном яде, а сосредоточиться только на своем занятии. Блейк был без сознания. К тому времени, когда раны оказались очищены и перевязаны, он лежал в жару, лицо его пылало.

Весь день и всю ночь Блейк боролся за свою жизнь. Меган не отходила от него, разве что для того, чтобы принести свежей воды из реки — ею она охлаждала его пылающее тело. Сознание его почти не прояснялось, в основном он метался, стонал и бормотал что-то бессвязное про ферму и Кирка, а порой и про Меган, но все обрывками фраз, которые невозможно было понять. Из этих бредовых выкриков она уяснила себе лишь одно: Блейк говорил ей правду насчет Кирка. Ведь ясно, что человек в таком состоянии не может выкрикивать придуманную прежде ложь!

На следующее утро, сразу после рассвета, жар

Блейка спал, и он погрузился в крепкий и здоровый сон, дыхание сделалось более ровным. Меган протерла его тело прохладной, освежающей водой последний раз. Затем легла рядом и забылась.

Однако по-настоящему так и не заснула. Усталый мозг не давал отдохнуть ослабевшему телу. В сознании вертелось одно слово, всплывало вновь и вновь: «Беги, беги, беги». Голова уже разрывалась В конце концов она перестала бороться с настойчивым требованием рассудка и открыла затуманенные глаза. Солнечный луч падал на постель, высвечивая изможденное от боли лицо Блейка, небритую щеку, черные густые ресницы и тонкий шрам вдоль левой скулы. Пальцы сами собой потянулись к нему и погладили маленький изъян на его чеканном лице. «Интересно, откуда у него шрам? « Она никогда не спрашивала об этом и вот теперь скорее всего никогда не узнает. С тяжким вздохом она осознала, что уже приняла решение. Сейчас, когда уже ясно, что Блейк останется жив, она убежит — прежде чем он проснется и попытается ее задержать.

Она осторожно слезла с кровати, стараясь не задеть его. Налила свежей воды в стакан и поставила поближе, чтобы он сумел дотянуться, когда проснется. Ей пришлось перебороть в себе желание приготовить ему что-нибудь легкое, но питательное, например бульон. Нельзя терять ни минуты. Он как-нибудь обойдется, тут и сомневаться нечего. Взяв с собой только фляжку, она вышла из хижины, бросив долгий последний взгляд на спящего возлюбленного мужчину, к которому привязалась всем сердцем.

Лобо вовсе не пытался ее остановить, когда она оседлала одну из лошадей. Громадный волк, кажется, хотел даже побежать за ней, но она строго прикрикнула на него и велела оставаться с Блейком, охранять его.

— Смотри, чтобы с ним ничего не случилось Лобо, — рыдая, сказала она. — Я люблю его так же, как и ты.

На этот раз Меган поехала вдоль той же еле заметной тропы, по которой Блейк привез ее в хижину Тропа была более короткой и безопасной, чем дорога вдоль реки, которую она выбрала в прошлый раз. Стоял полдень, и она уже почти спустилась с горы, как вдруг остановилась, не в силах ехать дальше. Всю дорогу сердце спорило с рассудком. Что, если у Блейка повторится жар? Что, если он проснется и, обнаружив ее бегство, попытается преследовать ее? Он слишком слаб, чтобы выжить после такой попытки. Что, если кто-то придет в хижину, пока он лежит без памяти? Кто-то недобрый? Что, если Лобо не сможет его защитить? Что, если Лобо бросился за нею следом, вместо того чтобы оставаться с Блейком? Что, если Блейк слишком слаб, чтобы позаботиться о себе, когда проснется? Что, если он будет умирать в этой заброшенной хижине, совсем один, и все потому, что она сбежала от него в то самое время, когда он больше всего в ней нуждается?

Горькие рыдания вырвались у нее из груди, она повернула лошадь и поскакала назад, к Блейку. Уже давно село солнце, когда она наконец-то въехала на поляну, приветствуемая радостным лаем Лобо. Утерев слезы радости, она с облегчением вздохнула. Все-таки ей удалось добраться до хижины, ведь она уже было думала, что заблудилась в темноте. Не обращая внимания на онемевшие мышцы и ноющую спину, она бросилась в хижину… и застыла перед дулом нацеленного на нее пистолета. В растерянности стояла она, не зная, какой прием ее ждет.

Блейк медленно опустил оружие; рука у него заметно дрожала.

— Я думал, что ты уехала, — произнес он слабым голосом.

Меган неуверенно подошла к кровати, прикусив от волнения губу.

— Я это и сделала, — призналась она шепотом.

Синие глаза сурово сощурились.

— Почему ты вернулась?

Слезы хлынули у нее из глаз, сметая последние остатки гордости.

— Потому что я люблю тебя, Блейк. Люблю тебя больше, чем свою свободу, больше, чем свою жизнь. Я… я пыталась перебороть себя, но бесполезно С сердцем не поспоришь. — Упав на колени возле кровати, она уткнулась лицом в тонкий матрас и зарыдала.

Дрожащей рукой он погладил ее спутанные волосы.

— Я понимаю, Меган. Я сам проиграл ту же битву с самим собой, — признался он хриплым, срывающимся голосом. — Я люблю тебя тоже, querida. Вопреки здравому смыслу, вопреки своим принципам, и совершенно не знаю, что мне с этим поделать.

Нерешительная улыбка светилась в ее глазах, когда она подняла голову.

— Правда? — переспросила она. Он кивнул в ответ, и у нее вырвался вздох облегчения. Но тут же радость ее была омрачена мыслью о серьезности их положения. — И что же нам теперь делать?

— Что-нибудь придумаем, моя маленькая голубка, mi paloma pequena. Вместе мы найдем выход, — ласково пообещал он. — Ты только скажи, что не бросишь меня.

— Я скорее умру, чем уйду от тебя еще раз, Блейк. Это хуже, чем смерть, — оказаться с тобой в разлуке.

14

Четыре дня спустя на поляну примчался Джейк с таким видом, будто по пятам за ним гнались адские псы. Не успев остановить на полном скаку коня, он уже соскочил с седла и взбежал по ступенькам маленького крыльца.

— Блейк! Кирк и двадцать его лучших стрелков направляются сюда! — Он замолк, переводя дыхание. — Я опередил их на полчаса, не больше! Хватайте пожитки и поскорей убирайтесь отсюда! Блейк выругался на двух языках.

— Как они прознали, что мы здесь? — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Он не знает наверняка, что вы в этой хижине, — сказал Джейк. — Просто я подслушал, когда они совещались, куда им сегодня направиться. Все остальные места уже осмотрены, и когда кто-то заикнулся про горы, Кирк внезапно вспомнил про эту хижину. Видимо, он все-таки рассчитывает обнаружить тебя здесь, поскольку тут же приказал двадцати своим людям быть готовыми выехать через час. Мы впятером должны остаться и стеречь ранчо. Я даже не стал искать повода для своей отлучки. Просто вскочил в седло и помчался сюда, чтобы тебя предупредить.

Блейк уже засовывал самое необходимое в переметные сумы.

— Спасибо, Джейк. Может, оседлаешь нам лошадей? — Он бросил Меган пустой мешок из дерюги. — Запихни как можно больше продуктов в него, только ничего скоропортящегося. И скорей! Через пять минут мы должны выехать. А я наполню фляги. Когда вернусь, ты должна быть готова.

— Постой! — Меган догнала его в дверях и вцепилась в руку. — Блейк, тебе еще радо ездить верхом, тем более придется скакать во весь дух по горам, когда по пятам будет гнаться Кирк.

— Ну, по-моему, другого выбора сейчас у меня нет, — нетерпеливо отмахнулся он.

— А ты не мог бы с ним поговорить? Постараться его образумить? Ведь если я скажу, что поехала с тобой по доброй воле, он ничего не сможет с тобой поделать!

Блейк покачал головой:

— Меган, любовь моя! Просто невероятно, какой невинной и наивной ты иногда бываешь. Прежде всего, твои родители знают, что ты не по своей воле поехала со мной.

— Да, но если я скажу, что осталась с тобой добровольно… — перебила она его. Это не составит разницы, Меган. Для Кирка. Ты наивная дурочка, если веришь, что он опустит оружие и станет слушать, что ты ему говоришь. Парень скачет сюда с двадцатью стволами. Не чай же пить. Ему нужна моя шкура, любой ценой. Он охотится за мной, моя сладкая. Самое горячее его желание — увидеть меня в яме глубиной в шесть футов и с землей на роже.

— Но почему обязательно бежать? Разве нельзя все уладить как-то по-другому? Так, чтобы никто не пострадал? Может, ты пошлешь меня на переговоры с ним, когда они приедут сюда? Он не причинит мне вреда.

— Да, но тогда он получит тебя живой и невредимой в свои когти, и я скорее убью его на месте, чем позволю завладеть тобой. И получу от этого удовлетворение. Впрочем, тетя Опал будет по-прежнему управлять фермой, а я ведь не могу охотиться на нее с ружьем, верно? Даже у такого жестокосердого бандита, как я, существуют какие-то правила чести.

— Но почему не принять бой прямо тут, если вы так жаждете оба прикончить друг друга? Зачем ждать? Зачем откладывать? Ты ведь один справился с пятеркой бандитов. А с помощью Джейка и меня соотношение сил будет не хуже. Ведь Джейк, в конце концов, стрелок, верно?

— Меган, — в отчаянии вздохнул он. — Кирк ведет с собой не простых пастухов. Это отборная группа стрелков. Даже с помощью Джейка у нас шансов будет не больше, чем у ледышки в аду, нас продырявят в этой хижине как решето. Да я бы с радостью уладил все, встретившись один на один с Кирком, только вот Кирк не захочет этого. Он слишком труслив. И взял с собой головорезов, чтобы они сделали за него грязную работу. Неужели ты не понимаешь? Ведь видно за милю, какой Кирк трус, вдобавок такой же подлец, как и его мамаша. Они обманом лишили меня наследства. Честными способами им не продержаться. Они просто не понимают, что такое честь! Я готов биться об заклад что, если одержу победу над Кирком в справедливом поединке, он тут же найдет дюжину свидетелей, которые докажут обратное. А если я даже убью его, чего мне не хотелось бы, тетка Опал не успокоится, пока не увидит меня на виселице. И вообще, готов поклясться, что ты станешь свидетельницей старомодного линчевания, если мы не двинемся в путь в ближайшие пять минут.

— Неужели нет другого выхода? — все еще не унималась Меган.

— Нет. Надо ехать. Сейчас!

Даже пока они спорили, Блейк набивал мешок продуктами.

— Так ты со мной или нет?

Взгляд его, твердый и пронзительный, напомнил ей, что всего несколько дней назад она клялась быть вместе с ним.

— Конечно я поеду с тобой, хоть и не уверена до конца, что это единственный выход.

Она вышла с ним во двор, где он помог ей сесть на лошадь, уже оседланную для нее Джейком.

Блейк, положив ей руку на шею, наклонил ее к себе. Губы его коснулись ее уст в быстром и властном поцелуе, после чего он вскочил на своего коня.

— Куда вы направляетесь? — спросил Джейк.

— На юг. Точно еще не знаю куда.

— Тогда я отправлюсь на север и постараюсь отвлечь их от вас.

— Весьма обязан, Джейк.

— Это самое малое…

Не успел Джейк договорить, как воздух ожил от стрельбы. Блейк выхватил у Меган поводья и направил лошадей за хижину, под прикрытие деревьев. Джейк рванул следом, задержавшись лишь для того, чтобы сделать ответный выстрел, прикрывая их отход.

— Это Кирк и его парни, — сказал Джейк, видимо адресуясь к Меган, хотя она и без того могла догадаться. — Сейчас они попытаются окружить нас и отрезать пути к бегству.

Блейк кивнул в знак согласия:

— Выведем из строя, сколько возможно, а потом припустим отсюда. Счастье еще, что мы оказались предупреждены и успели выйти из дома. А то сидеть бы нам в четырех стенах, как пойманная рыба в бочке.

Блейк взглянул на Меган. Лицо ее побледнело, но она ответила ему слабой улыбкой.

— Ты как, держишься, дорогая?

— Все в порядке, Блейк; если уж пришлось бежать, почему бы вам не использовать меня как прикрытие? Я возражать не стану, а Кирк побоится попасть в меня и не осмелится стрелять.

Блейку ее предложение показалось диким, но польстило, — значит, он ей не безразличен, раз она готова послужить щитом ради его защиты.

— Я никогда не стану рисковать твоей жизнью, милая. Ты не знаешь Кирка так, как знаю его я. — Ему пришлось замолчать, так как снова завязалась перестрелка.

Все трое спешились, чтобы не служить для противника крупной целью. Меган беспомощно наблюдала, как Блейк и Джейк сражаются бок о бок, тщательно целясь и стараясь перезаряжать оружие не одновременно. Огневой вал, казалось, будет продолжаться целую вечность, но прошло несколько минут и снова наступила тишина.

— Пришлите сюда Меган, и никто из вас не пострадает!

Меган узнала голос Кирка, прозвучавший над разделяющей их поляной.

— Иди сюда и забери ее, Кирк! — крикнул в ответ Блейк.

Меган в отчаянии покачала головой. Оба предложения стоили друг друга по своей нелепости. Какой смысл в бесполезных разговорах? Неужели этим людям просто доставляет удовольствие дразнить друг друга?

— Меган, милая! Ты меня слышишь? — Кирк теперь обращался к ней. — Я здесь, драгоценная моя. Я приехал, чтобы забрать тебя домой. Этот подонок больше и пальцем тебя не тронет. Ответь мне, Меган! Ты поняла меня?

Меган и Блейк обменялись взглядами.

— Ответить ему? — шепнула она. — Или пусть думает, что я потеряла рассудок и слух вместе с невинностью, в чем он, по-моему, уверен?

Блейк засмеялся, а Джейк едва не поперхнулся, услышав ее едкую реплику.

— Давай, ответь ему. Дай ему знать, что с тобой все в порядке.

— Я здесь, Кирк, но я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал! Обещай мне!

— Ты защищаешь моего кузена, раз он стал твоим любовником, Меган? — крикнул в ответ Кирк. — Скажи мне, ты сама уступила ему или он взял тебя силой? Я с радостью убью его, чтобы отплатить за тебя. Тебе не нужно больше его бояться.

— Ты привез документы, Кирк? — вмешался Блейк. — Мы же договаривались. Раз нет документов, то нет и невесты.

— Я не такой дурак, Блейк. Я ведь тебе говорил, что никогда не соглашусь на это. Ни одна женщина не стоит столько, даже такая красивая, как Меган, тем более, что ты ее попортил.

— Тогда зачем же ты приехал сюда? — спросил Блейк, с любопытством поймав испепеляющий взгляд, который Меган бросила в сторону Кирка. — Если ты не любишь женщину настолько, чтобы отдать в обмен на нее свое неправедно добытое добро, зачем тогда хочешь вернуть ее назад?

— Она моя! Хоть ты и попробовал ее первым, но она все равно моя.

— А если она больше не хочет тебя знать, Кирк, узнав меня? — насмехался Блейк.

Полный ненависти хохот Кирка прорезал затихшую поляну.

— Захочет, кузен. Ни одна женщина, если она здравом уме, не предпочтет такого жалкого, как ты ублюдка мне! К тому же у нее нет выбора, даже если она и передумала. Теперь ее больше никто не захочет взять в жены. И пусть сочтет за счастье, что я еще ее хочу.

— Каков нахал! — яростно процедила Меган, и ее голос донесся до Кирка. — Да я теперь не выйду за тебя замуж, если ты даже останешься единственным мужчиной на свете! Ты самодовольная свинья, Кирк Хардести! Мне жалко ту женщину, которая когда-нибудь станет твоей женой! — Меган выхватила винтовку из рук Джейка. — Вот на чем женись, хвастливая задница! — Без всякого предупреждения она подняла ствол и выстрелила в Кирка. Для того, кто прежде ни разу не стрелял, проделала она это на редкость удачно. Кирк пригнулся и вскрикнул, когда продырявленная шляпа слетела с его головы.

— Хороший выстрел, — ухмыльнулся Блейк, а Джейк зашелся от смеха. Сражение разгорелось вновь, быстрое и яростное.

Прошло несколько минут, прежде чем троица сумела пуститься в бегство. За это короткое время четверо людей Кирка были ранены, а Джейк получил пулю в руку. Когда Блейк сумел задеть Кирка, временно вызвав панику среди его команды, которая в тревоге столпилась вокруг босса, трое друзей увидели в этом свой шанс и воспользовались им.

Они гнали коней под скудным прикрытием редких деревьев, виляя среди скал и пригорков. Меган никогда еще не испытывала такого испуга и в то же время такого странного возбуждения. Кровь пела в ее жилах. Глаза сверкали, как морозные бриллианты, когда они с Блейком обменялись коротким, торжествующим взглядом.

В двух милях от хижины беглецы остановились и стали совещаться.

— Ты как-то упоминал про свою старую тетку в Санта-Фе, — сказал Джейк. — Как ты думаешь она все еще там?

— Если еще жива.

— Может она выступить свидетельницей против Кирка?

— Не исключено. — Блейк с минуту подумал потом улыбнулся. — Да, может, она и выручит меня. Ведь отец с матерью поженились в ее присутствии, и, по-моему, она жила с ними и тогда, когда я появился на свет. Вдруг у нее сохранились какие-то документы?

— Если б она смогла подписаться под данными под присягой показаниями, и то была бы польза, — предположила Меган. — Ты отдал бы их своему адвокату.

— Тогда поехали.

— Я поеду с вами, — сказал им Джейк. — Не возвращаться же на ранчо с дыркой от пули. Если они еще не догадались, то по раненой руке все равно поймут, что я был с вами. Ранчо моего отца находится прямо за Санта-Фе. Мы можем побыть там, пока ты найдешь свою тетку. К тому же позволю себе заметить, что Меган не мешало бы получше прикрыться, а у моей сводной сестры примерно такой же размер одежды.

— Советую тебе поменьше замечать, — предостерег его Блейк. — Мне не хотелось бы стрелять в своего лучшего друга просто потому, что он пялит глаза на мою женщину.

Меган вспыхнула от его слов.

— Не беспокойся, у меня и без того в шкуре на одну дыру больше, чем нужно. И прежде чем добраться до Санта-Фе, мы еще возблагодарим небеса за то, что у меня осталась целой рука, которой я стреляю. — Джейк поморщился, прикоснувшись к раненой левой руке.

— Погоди, как только оторвемся подальше от погони, остановимся и осмотрим твою рану, — пообещал Блейк.

Они ехали весь день, сделав перерыв лишь для ого чтобы обработать рану Джейка. К счастью, пуля прошла навылет сквозь мякоть выше локтя, не задев кость. Большей частью они ехали ровным шагом и пускали лошадей быстрой рысью лишь на открытых местах, где их могли увидеть издалека. Один или два раза они замечали конный отряд, похожий на Кирка с его людьми, но с такого расстояния не могли определить наверняка. Блейк принимал всяческие меры предосторожности. Когда приходилось пересекать немногочисленные реки, они пускали лошадей прямо по руслу и вылезали на берег в самых неподходящих для этого местах. Еще они избегали особенно каменистых или влажных участков, где могут остаться четкие следы копыт.

В конце концов темнота вынудила их остановиться на ночлег, где пришлось удовольствоваться холодной едой, поскольку огонь костра был бы виден за много миль.

Меган примостилась возле Блейка в его походной постели, уставшая, замерзшая, с ломотой во всем теле от долгих часов езды. Ее немного смущало, что она спит рядом с Блейком на глазах у его друга, но Блейк был непреклонен. Конечно, при Джейке они не станут заниматься любовью, но он настоял, чтобы она спала в его объятиях и нигде больше.

Лобо мирно устроился в нескольких шагах от них. Волк поймал себе на ужин кролика, но для человеческих существ ужин состоял из банки холодных бобов и полоски жесткого вяленого мяса. Запить же можно было лишь виски или водой, и Меган предпочла воду. И теперь, дрожа и пытаясь согреться теплом, исходящим от Блейка, пожалела, что отказалась от виски. По крайней мере, не так бы страдала от ночного холода.

— Сколько еще нам ехать до Санта-Фе? — тихо поинтересовалась она, не желая будить Джейка.

— Около недели, а то и больше, в зависимости от того, с какой скоростью ехать и какие сложности встретятся нам по пути.

— Что за сложности? Кирк и его дружки? Она почувствовала, как он содрогнулся.

— Он, либо индейцы, либо десперадос, бандиты. Всякое может быть.

— Неужели ты думаешь, что мы можем наткнуться на индейцев? — нерешительно поинтересовалась она.

— Трудно сказать, дорогая моя. Возможно. А возможно, и нет.

— Я надеюсь, что нет, — с дрожью в голосе прошептала она.

Он сжал ей плечо, пытаясь успокоить:

— Не надо умирать раньше времени, Меган. Что заранее волноваться? У нас и без того хватает хлопот.

Они оба слишком устали, чтобы продолжать разговор. Силы их были на пределе. Джейк ранен, а Блейк еще не полностью оправился после укуса змеи. И сон уже охватывал обоих, когда Меган сонно пробормотала:

— Блейк, перестань дергать меня за волосы. В тот же момент Блейк проворчал:

— Милая, хватит царапать мне грудь ногтями. Нам нужно хоть немного поспать.

И оба одновременно ответили:

— А я ничего не делаю.

И вновь кто-то явно дернул ее за волосы, а ему царапнул грудь. Две пары глаз широко распахнулись. Вновь почувствовав, как что-то барахтается у нее в волосах, Меган испустила вопль и села, сбросив одеяла. Дрожащими пальцами стала выпутывать шевелящуюся тварь из волос.

— Убери это с меня Блейк! — визжала она. — Сними это с меня! — Ей казалось, что это может быть либо летучая мышь, либо скорпион, либо громадный паук.

Блейку наконец-то удалось вытащить извивающееся существо из волос и судорожно метавшихся пальцев Меган. Когда он разглядел, кого поймал, из ею глотки вырвались одновременно громкий стон хохот, которые окончательно сбили Меган с толку Резко обернувшись, она вгляделась и тоже узнала крошечного зверька. Глупая улыбка заиграла нее на губах при виде отчетливых белых полос и круглых щечек. Это был не кто иной, как Проныра, ее противный бурундучок. — Проныра! Маленький паршивец! Откуда ты появился!

— Если он ответит тебе, Меган, то дальше живите самостоятельно, мне в вашей теплой компании делать нечего, — пригрозил ей со смехом Блейк.

Меган смерила его недовольным взглядом:

— Не говори глупости, Блейк. Как он мог здесь очутиться?

— Вероятно, был или в мешке с продуктами, либо залез в одеяла, когда я их увязывал. Как бы то ни было, теперь нам снова придется терпеть общество этого маленького мерзавца, а я-то надеялся, что больше его не увижу в нашей постели.

Теперь настала очередь Меган рассмеяться.

— Ха! Малыш знает, где ему лучше всего, и останется с нами! — С этими словами она легла снова, натянула одеяла и положила Проныру Блейку на грудь.

На следующее утро стало ясно, что с одеждой для Меган надо что-то делать и поскорей. Блейк сочувственно поморщился, заметив потертости на ее ногах с внутренней стороны.

— Что ж ты молчала, Меган? — укоризненно сказал он, бросая ей свои запасные джинсы.

— Разве это помогло бы? Джейк мне сочувствует больше, чем ты.

Негодование Блейка сменилось весельем при виде того, как она влезает в джинсы, путаясь в слишком длинных для нее штанинах.

— Ты похожа на циркового клоуна, — рассмеялся он

Меган пронзила его испепеляющим взглядом:

— Может, прекратишь хохотать и поможешь мне, пока я не упала и не переломала себе все кости? Они у меня и так болят. Буду тебе весьма признательна, Блейк Монтгомери!

Все еще посмеиваясь, он закатал ей штаны. Десять розовых пальчиков выглянули из грубой ткани.

— Ты все равно бы утонула в моих башмаках. Даже если бы у меня и была лишняя пара, но я могу поделиться с тобой носками.

— Весьма любезное предложение, — сухо ответила она, запихивая длинные полы рубашки за слишком широкий пояс.

Результат вызвал у Блейка новый взрыв смеха

— Ты походишь скорее на моего младшего брата, чем на любовницу. Пожалуй, я буду называть тебя Морган, а не Меган.

Впрочем, когда Меган уселась в седло, ему пришлось отказаться от своего намерения. Со спины ее пухлая попка четко обрисовывалась под жесткой тканью, ошибиться и принять ее за мальчика было невозможно. Округлые бедра и зад заполняли без остатка эту часть джинсов.

— Нужно как можно скорей найти тебе платье, — осевшим голосом пробормотал он, борясь с нахлынувшим желанием.

Кирк и его люди галопом въехали на двор фермы. Даже на расстоянии было видно, что Кирк в бешенстве. Швырнув поводья подбежавшему мальчишке, он тяжелым шагом протопал в дом; исступленная злость застыла в его бледно-голубых глазах.

— Эта вшивая сучонка выстрелила в меня! — крикнул он, бросая матери продырявленную шляпу

— Меган? Почему? Что случилось?

Кирк начал объяснять, только его версия случившегося оказалась решительно односторонней, в его пользу. В конце он сказал:

— Мерзавка явно предпочла моего никчемного братца. Поверь мне, когда мы их найдем, она дорого заплатит мне за все. А Блейку вообще не жить

Опал оглянулась, удивляясь, почему родители Меган еще не прибежали, чтобы услышать последние новости.

— А что ты намерен сказать Коулстонам? — спросила она шепотом.

Кирк был слишком зол, чтобы думать об этом. Теперь же, глядя в лицо матери, он подавил свой гнев и стал соображать.

— По-моему, будет лучше не говорить им ничего. Скажем только, что Блейк ушел от нас вместе с их дорогой дочкой. — Коварная улыбка искривила его губы. — Пускай думают, что я все еще собираюсь жениться на ней, когда мы вытащим ее из лап Блейка.

— А по правде?

— Возможно. Там поглядим. Одно знаю точно: женюсь я на этой сучке или нет, но постараюсь, чтобы она много лет горько раскаивалась в том, что предпочла мне Блейка. Когда я до нее доберусь, смерть покажется ей блаженством!

тем временем Джейна показывала Эвану в их спальне наверху документы, которые обнаружила.

— Погляди, Эван! Это завещание… завещание Марка Монтгомери. Я сделала, как ты велел, пробралась снова в кабинет. И нашла его в одной из книг на верхней полке, на той самой, из-за которой Опал едва не хватил удар, когда я стала стирать с нее пыль. Я протягивала руку как раз к этой книге, когда Опал буквально стащила меня с табурета, на котором я стояла.

Эван взял документ из рук жены. Прочитав его, он пришел в не меньшее возбуждение.

— По этой бумаге вся собственность, на которую претендует Кирк, принадлежит Блейку Монтгомери. Вот тут так и сказано: «Моему сыну Блейку Монтгомери». — Эван пробежал документ глазами. — Нигде и не говорится, что Блейк его приемный сын.

— Нет, совсем не говорится. Наоборот, тут весьма настойчиво подчеркивается, что Блейк его любимый сын. И погляди сюда… — Джейна взяла в руки завещание. — Мистер Монтгомери завещал почти все своему сыну, а Опал и Кирку оставил только небольшую сумму на обустройство. «Чтобы они могли начать жить своей жизнью» — так тут сказано, словно он был почти уверен, что они не захотят остаться здесь, раз Блейк станет владельцем фермы. Что ты скажешь, Эван? Эван покачал головой:

— Просто на знаю, Джейна. Хардести, вероятно, составили что-то вроде нового завещания, чтобы лишить сына Монтгомери фермы. Интересно, как они ухитрились заставить всех поверить, что он был всего лишь приемным сыном?

Джейна нахмурилась и сказала:

— Догадываюсь, что здесь без Опал не обошлось. Эван, я еще в жизни не встречала такой коварной женщины. Если они и в самом деле украли ранчо у сына Монтгомери, ничего хорошего от них нельзя ожидать. Мне совсем не хочется, чтобы Меган попала в этот воровской притон.

— Теперь я еще больше тревожусь за Меган. Неужели этот Блейк такой же подлый, как Кирк и Опал? Ох, можно понять отчаяние и гнев этого человека, когда собственные родственники украли у него наследство, но каков он сам-то? Порядочный человек, просто доведенный до крайности, или негодяй, способный на все что угодно?

Джейна подняла на него глаза, в них светилась надежда.

— Вспомни, ведь этот Баннер намекал, что Меган не пострадала. С его стороны весьма любезно было утешить нас таким образом.

— Надеюсь, ты не проговорилась ни Опал, ни Кирку? — спросил Эван.

— Нет, не волнуйся. Не скажу и о том, что обнаружила в кабинете.

— Надо вернуть бумаги поскорей на место, пока их не хватились. — Эван передал документы Джейне.

— А зачем? Неужели тут нет никого, кому мы могли бы их передать, чтобы Кирк и Опал заплатили за все содеянное?

Джейна уже убирала завещание в конверт, когда заметила в нем еще две тонкие бумажки.

— Что это такое? — Она осторожно извлекла старые листки и развернула их один за другим. — Ах, Эван, смотри! Это свидетельство о браке Марка Монтгомери. — Она быстро пробежала глазами другой листок. — А это запись о рождении и крещении Блейка Монтгомери. Посмотри на числа! Мальчик родился через целых полтора года после свадьбы его отца и матери!

Эван заглянул ей через плечо и, внимательно прочитав, сказал:

— Это ясно говорит, что Марк Монтгомери является отцом мальчика.

— Эван, мы должны что-то сделать. Даже если Блейк Монтгомери ужасный человек, он имеет право на свою собственность. Нет сомнений, что его требования к Кирку оправданны. Возможно, он просто не нашел другой возможности вернуть себе ферму. — Эван со стоном обнял жену.

— Джейна, — вздохнул он. — Ох, Джейна, до чего же у тебя доброе сердце! Парень увез у нас дочь. Неизвестно, что он там с ней сделал! Правда, эта жуткая мочка уха не ее, но разорванные и окровавленные одежды те самые, что были на ней в день похищения. Как они оказались в таком состоянии, Джейна? И что она теперь носит? Возможно, она сейчас раздета и больна. Возможно, он избивает и насилует ее. Как ты можешь испытывать сочувствие к человеку, который держит нашу дочь в заложницах?

Джейна подняла на мужа полные слез глаза.

— Я должна верить, что с ней все в порядке, Эван, — тихо произнесла она. — Может, она пока не может добраться до нас, но она жива и здорова. Я это знаю. Мое сердце отказывается верить во что-то другое. Он не причиняет ей вреда, Эван. Он не причиняет вреда нашей Меган.

— Я молюсь, чтобы ты была права, — тихо ответил он.

— Что нам делать с этими документами, Эван? Мы не можем отдать их шерифу, раз он заодно с Кирком.

— Нам надо соблюдать осторожность, любовь моя. У Кирка работают очень мрачные личности.

— А что ты скажешь насчет этого стрелка, Баннера? Он явно подталкивал нас на поиски бумаг, верно? Как ты думаешь, он знает, где сейчас находится Блейк Монтгомери?

— Ты права. Если мы и можем кому-то довериться, то, пожалуй, только ему. Спрячь эти бумаги где-нибудь. Может, мы даже сумеем обменять их у Монтгомери на нашу дочь, если они ему нужны.

Вскоре стало ясно, что Джейк Баннер не вернулся вместе с остальными. Никто не знал, куда он исчез. Кирк отнесся с большим подозрением к пропаже Баннера. При случае Эван как бы мимоходом сказал Кирку, что Баннер крикнул кому-то про срочное личное дело, когда выезжал со двора на лошади. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что Баннер появится до того, как Кирк или Опал обнаружат пропажу документов. Если же они все-таки хватятся их раньше, то его отсутствие заставит предположить, что это он взял бумаги, и тогда Эван и Джейна останутся вне подозрений.

15

— Я не желаю видеть тебя, Джекоб, пока ты носишь свое наемное оружие. — Сидящий в инвалидном кресле старик ткнул в Джейка узловатым пальцем. — Ты перестал быть моим сыном в тот день, когда нацепил на себя эту дрянь. Забирай своего приятеля и эту девку и покинь мой дом.

Джейк невозмутимо глядел на отца.

— Я никогда не устраивал тебя, старина, и мы оба это знаем. И не надо разводить передо мной всю эту мутоту про стрелков. Мы не могли терпеть друг Друга с того дня как я Родился а Уж тогда я точно не носил пистолета.

Меган пораженно глядела то на сердитое лицо Джейка, то на старика. Блейк ободряюще прижимал ее к себе, она хотела лишь одного — покинуть этот дом как можно скорей и найти какое-то другое место, где можно приклонить усталую голову. Они ехали без малого неделю, почти не отдыхая, она совсем обессилела и покрылась коркой пота и пыли.

— Мы останемся, старик, — услышала она решительное заявление Джейка. — Пусть это тебе и не нравится, но ты должен быть вежлив с моими друзьями, особенно с леди. — Джейк подчеркнул последнее слово, сверкнув глазами на отца.

Блейка ситуация удручала так же, как и Меган. Отношения Джейка с отцом — его личное дело, но, когда мистер Баннер назвал Меган девкой, Блейк вскипел от злости.

— Мы с Меган найдем себе другое место, Джейк, — сказал он, нацелив суровый взгляд на Роя Баннера. — Там, где леди сможет рассчитывать на должное уважение.

— В этом нет необходимости. В доме полно пустых комнат, и если мой отец, — Джейк почти проскрежетал это слово, — не хочет нас видеть, мы просто не будем попадаться ему на глаза. — Кривая усмешка изогнула уголки его губ. — Вот тебе и возвращение блудного сына, а?

— Будь ты проклят, Джекоб! Это все еще мой дом, и…

Слова Роя Баннера были прерваны впорхнувшей в комнату женщиной. Быстро обежав присутствующих, ее черные испанские глаза остановились на Джейке, и женщина просияла ослепительной улыбкой, от которой ее по-старчески морщинистое лицо зажглось красотой.

— Джейк! Ах, Джекоб! Ты вернулся домой! -

Шелестя юбками, она бросилась к нему и с восторгом обняла.

Блейк и Меган с ужасом смотрели, как Джейк пошатнулся от бурных объятий женщины и зарычал от боли, когда она нажала на его раненую руку.

— Кармен, — проскрипел он сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, чье приветствие хуже, твое или старика.

Мгновенно всполошившись, она отступила назад:

— Джекоб! Ты ранен!

Подтверждение не понадобилось, поскольку красное пятно явственно просочилось сквозь рубашку. Руки ее обняли его уже с большей осторожностью и подвели к креслу.

— Садись! — ласково приказала она.

Когда Джейк рухнул в кресло, его отец едко прокомментировал:

— Пожалуй, он получил меньше, чем заслуживал. Меня не удивит, если его разыскивают власти, его и дружков. — Рой кивнул на Меган и Блейка, которые все еще стояли и смотрели, как ловкие пальцы Кармен расстегивают Джейку рубаху.

Только тут Кармен вспомнила про гостей и бросила быстрый взгляд через плечо.

— Рог favor, пожалуйста, садитесь, добро пожаловать в мой дом. — Сказала она и, метнув осуждающий взгляд на мужа, добавила. — Прошу вас, извините моего мужа за дурные манеры.

Тот незамедлительно взорвался, на что Джейк ответил лишь скупой усмешкой.

— Дурные манеры! Боже мой, женщина! Твой сын является неизвестно откуда, три года шлялся невесть где, не предупредил о приезде и притащил с собой каких-то оборванцев, да еще, похоже, они что-то вместе натворили…

— Хватит! — Голос Кармен рассек воздух как острый нож. — Замолчи, Рой! Чтоб больше ни слова. — И когда Рой открыл рот, пытаясь возразить, с угрозой добавила: — Я серьезно тебе говорю. Он твой сын, он ранен, и даже если тебе на него наплевать, что на самом деле не так, и я это прекрасно знаю, то мне он дорог. Это и мой дом тоже, поэтому Джекоб и его друзья — желанные в нем гости и пробудут здесь столько, сколько захотят.

Рой Баннер окинул всех кислым взглядом, а затем быстро покатил свое деревянное кресло из комнаты, не сказав больше ни слова. Лишь тогда Меган с облегчением перевела дух. Ужасно быть свидетелем вражды между Джейком и отцом. Даже воздух, казалось, дрожал от напряжения. Блейка не покидало чувство неловкости.

— Мы вам признательны за любезность, мэм, но, пожалуй, будет лучше, если мы с Меган остановимся где-либо в другом месте, — предложил он.

Кармен Баннер не подняла головы, по-прежнему занимаясь осмотром раненой руки Джейка.

— Чепуха. Прежде всего сядьте, а то упадете. Вид у вас обоих ненамного лучше, чем у Джейка. Сейчас я обработаю его руку, а потом соображу для всех что-нибудь посытнее и велю прислуге приготовить вам комнаты и нагреть воды для мытья. Вы ведь ехали долго и без остановки, верно?

Джейк глухо заворчал, — видимо, Кармен нажала на его рану, — а потом ласково, отчего Кармен сразу просияла, подтвердил:

— Si, mamacita. — И с явной гордостью в голосе добавил: — Познакомьтесь, ребята, с моей милой мачехой. Эта женщина стала мне родной и дорогой mamacita, когда мне исполнилось десять лет. Женитьба на Кармен была самым умным поступком моего отца за всю его жизнь.

— Блейк Монтгомери, мэм, а это Меган, — произнес с поклоном Блейк. — Рад с вами познакомиться.

— Con mucho gusto, сеньор Монтгомери. Надеюсь, что вам с вашей красавицей женой будет у нас удобно, хотя супруг мой, откровенно говоря, не сахар.

— Ах, я не… — начала Меган, но Блейк не дал ей договорить.

— Не скромничай, дорогая, — ласково сказал он. — Конечно же ты у меня красавица, верно, Джейк? — Глаза Блейка сверкнули предостережением. Раз миссис Баннер приняла их с Меган за женатую пару, пусть так думает и впредь, это избавит Меган от лишних объяснений. Тем более, что иначе встанет вопрос о разных спальнях, чего Блейк не собирался допускать ни при каких обстоятельствах. Хотя Меган и уверяет, что останется с ним, он в ней до конца не уверен, так что лучше не рисковать. Сейчас она вся принадлежит ему, и он приложит все усилия, чтобы так было и впредь.

— Хорошо, что ты так очарован Меган, друг мой, иначе я побоялся бы знакомить тебя с моей маленькой сестрой, — ответил Джейк. — Тори тоже настоящая красавица.

— Виктория, — привычно поправила его Кармен. — Я выбрала для нее такое симпатичное имя, а ты все зовешь ее Тори.

— Кстати, о Тори. — Джейк оставил реплику мачехи без внимания. — Где она? Я-то думал, что она выбежит меня встречать, не успеет осесть во дворе пыль.

По лицу Кармен промелькнула едва заметная тень.

— Уже поздно, Джекоб, — тихо сказала она. — Завтра обо всем и поговорим.

Через час, насладившись обильным и вкусным ужином, Меган и Блейк удалились в отведенную им комнату. Блейк лежал в постели, укрыв простыней свои обнаженные чресла. Опираясь на локоть, он с ленивым интересом наблюдал, как Меган нежится в ванне. Откинув голову на ее край, она радовалась теплой воде, радовалась тому, что снова стала чистой после стольких дней путешествий по пыльным дорогам. Влажные пряди волос выбивались из наспех закрученного на макушке узла.

— Ах, — довольно вздохнула она. — Ты даже не представляешь, как мне этого не хватало. До того приятно, что, по-моему, я могу просидеть здесь целую вечность.

— Ты ошибаешься, моя маленькая мокрая голубка, — откликнулся Блейк с чувственным рыком в своем басовитом голосе. — У меня имеются не менее интересные планы, как нам провести время.

Меган улыбнулась не менее коварно:

— Какие же?

Блейк мгновенно соскочил с кровати и вытащил ее из воды.

— Для начала я осушу языком каждый кусочек твоей шелковистой кожи, — хрипло пообещал он и прижал на намокших простынях ее голое, извивающееся тело своим.

Дразня, она прильнула к нему бедрами, а глаза зажглись любовью и желанием.

— Это угроза или обещание? — поинтересовалась она, и в каждом ее слове, в каждом движении слышался призыв. Она зарылась языком в темные волосы на его груди, отыскала плоский мужской сосок и стала ласкать его.

Огонь пробежал по его телу от ее дерзкого зова.

— И то и другое.

Какое-то время он наслаждался ее ласками, затем решительно приступил к делу. Переплетя ее пальцы со своими, чтобы остановить их, он томно коснулся мягких губ. И лишь когда они затрепетали от страсти, он приник к ним крепче, углубляя поцелуй, пока она вся не задрожала. Жар, исходящий от возбужденных, раскрепощенных купанием тел, создавал эротический аромат, который окутал их мускусным облаком. Когда он покорил ее рот, вторгся в него и полностью изведал его сладкие секреты, губы его отправились на поиски других соблазнов.

Протестующий писк вскоре превратился у Меган в страстные стоны, когда Блейк решил подтвердить свое обещание. Начал он с влажного лба, затем перешел к вискам, глазам, щекам, прошелся по переносице. Ни один уголок на ее лице не избежал его настойчивого языка и самых жарких поцелуев. Она извивалась, разрывалась между смехом и желанием когда он завладел нежной раковиной ее уха.

— Ты слишком долго прожил рядом со своим волком, Блейк! — смеялась она. — И перенял его повадки

Блейк шутливо зарычал и уткнулся в атласную кожу шеи, заставив ее повернуться так, как было ему нужно.

— Волки выбирают себе пару один раз в жизни, — многозначительно заметил он. — Тебе это известно, моя сладкая Меган?

В пристальном взгляде устремленных на нее лазурных глаз не было ни намека на смешливость.

— Неужели правда? — дрожащим голосом прошептала она, всматриваясь в его лицо и пытаясь угадать, что стоит за его словами.

— Правда. Навсегда сохраняют верность и защищают друг друга и свою территорию яростно и до последнего дыхания. Я тоже такой. Теперь ты моя, навсегда. Ты ведь понимаешь это, верно? И теперь никуда не убежишь и нигде от меня не спрячешься. Я везде отыщу и верну тебя. — Взгляд его стал суровым, скулы напряглись.

Меган высвободила свои пальцы и нежно обхватила его лицо.

— Тебе не придется этого делать, — ласково заверила она. — Меня может тянуть единственно в том направлении, в каком будешь ты. — Словно в подкрепление своих слов она подставила ему губы. — Люби меня, Блейк. Люби и никогда не отпускай от себя.

После долгого поцелуя он вернулся к прежнему своему занятию. Ее плечи, а потом и груди познали влажную и теплую ласку его губ, языка, зубов. Он обследовал все изгибы ее дрожащего от страсти тела — бедра, упругий живот, длинные ноги. Меган плавилась от его воспламеняющих касаний, издавая бессвязные, тихие крики желания, которые распаляли его еще сильней. И когда она уже была уверена, что он прекратит свою сладкую пытку и наконец-то придет к ней, он перевернул ее на живот и стал ласкать спину и ягодицы, выводя замысловатые узоры на пылающей коже. Дрожь пронзила ее, когда го губы пробежались по позвоночнику и оставили влажный след вдоль бедра до самых икр. Когда он принялся ласкать чувствительный сгиб под коленкой, она стала извиваться, вся скрученная желанием, паутину которого возлюбленный так искусно сплел вокруг нее. Плененное тело беспомощно билось и сладостно замирало, когда мужские губы впивались в него.

Глаза Меган широко распахнулись, а из горла вырвался крик от пронзившего ее желания, когда Блейк прошелся влажным языком по изгибу ее ступни Инстинктивно она попыталась вырваться, избежать щекочущих, мучительных прикосновений, но он крепко держал ее лодыжку сильными пальцами. До нее донесся его низкий смех, и тут он схватил губами ее мизинец. Она дернулась, а когда он начал его сосать, ей показалось, что она сейчас умрет от затопившей ее бешеной жажды. Его рот осторожно потягивал, губы покусывали невероятно чувствительную кожу, язык нестерпимо щекотал, пока она буквально не впала в беспамятство, полностью отдавшись на его милость, а он проделывал ту же нескончаемую пытку с каждым ее пальчиком.

Она хватала воздух, слабо выкрикивала его имя, когда он опять повернул ее на спину. Но и тут не унялся. Дьявольский его язык пробрался по внутренней атласно-белой поверхности бедра к замечательному женскому устью, своей конечной цели. Мимо шелковистых волос и гладких защитных складок к деликатной плоти, такой жаркой, влажной и дрожащей Крик сорвался с губ Меган, когда его язык стал играть с ней. Ее руки дико вцепились в его черноволосую голову, стараясь и притянуть еще ближе, и оттолкнуть прочь. Бедра подались вперед, навстречу беспощадному рту, затем начали извиваться, пытаясь убежать от чудесной пытки. Потом она взлетела на огненных крыльях, тело забилось в яростных конвульсиях, самозабвенный крик эхом отозвался в комнате.

Не успела ее дрожь уняться, как Блейк соединил их тела, слившись с ней воедино. Она приняла его в себя, нежное тело обволокло его, радуясь встрече делясь восторгом безумного полета. Казалось, что выше уже невозможно взлететь, и все же, когда Блейк вошел в нее, именно это и произошло Она едва не сомлела от наслаждения. Раскачиваемая яростным ритмом любви, она беспомощно зашарила руками, за что бы ухватиться. Ноги овили его бедра, руки вцепились в широкие плечи. А когда вокруг начали взрываться разноцветные вспышки экстаза, ногти вонзились в его широкую спину, а маленькие зубки погрузились во впадину на его плече.

— Хватит, — слабо проскулила она. — Ох, любовь моя, хватит, или я уж точно умру. — Обмякшая, она покоилась в бережных объятиях, а мир бешено кружился вокруг нее, окатывая бесконечными волнами восторга, вновь, вновь и вновь погружая в волшебное блаженство, и она при каждом выдохе со всхлипом произносила его имя.

Через несколько долгих мгновений, когда ее голова мирно лежала у него на груди, он пробормотал:

— Я слышал, что это называют «малой смертью», и, если смерть так же прекрасна, как обладание тобой, я ничего не имею против того, чтобы умереть в твоих руках, но, конечно, сначала мы проживем с тобой миллион лет вместе.

Все то время, пока Блейк искал свою тетку, они жили на ранчо Баннера, стараясь избегать встреч со стариком. Насколько Кармен Баннер была приветливой и доброй, настолько эти качества отсутствовали в ее муже. Хозяйка дома всячески старалась предупреждать желания гостей и занималась лечением Джейка, как он ни доказывал, что незачем с ним так возиться Дела его быстро пошли на поправку, стоило ему слезть на какое-то время с седла. Помогли и питательные блюда, которые готовила Кармен, да и просто сама домашняя жизнь.

Эта уже немолодая женщина проявила удивительную доброту. На следующее утро после их приезда она радушно предложила Меган на выбор гардероб дочери с прелестными, надо сказать, платья, уговаривая ее взять все, что понравится, и не беспокоиться, что когда-либо придется возвращать. Меган пришла в восторг — наконец-то она сможет снова прилично одеться, не говоря уж о том, что у нее теперь будет хотя бы одна смена одежды. Интересно, а где же сама эта девушка, чьи наряды она берет взаймы, скоро ли она встретится с Викторией, чтобы поблагодарить за подарок?

Ее любопытство в отношении младшей сестры Джейка, которая, как потом оказалось, на самом деле была его сводной сестрой, возросло еще сильней, когда она чуть позже услышала, как Джейк выкрикивает имя девушки. Меган как раз любовалась во дворике обилием красивых цветов, когда внезапно стала свидетельницей другого резкого разговора, на этот раз между Джейком и Кармен, которые не заметили ее присутствия.

— Она не могла так поступить! — кричал Джейк. — Черт побери, не могла! — Его лицо исказилось от душевной боли. — Это старик так придумал, да? — злобно спросил он.

Кармен с грустью покачала головой:

— Нет, Джекоб. Он согласился с ней, но решение приняла сама Виктория.

— Зачем? Ради Бога, зачем?.. — Голос Джейка осекся, худые пальцы взъерошили копну непокорных волос.

— Возможно, и впрямь ради Бога или, по крайней мере, выполняя его волю. Она почувствовала себя призванной, Джекоб.

— Призванной стать монахиней? А почему не учительницей? Или миссионером? Или… да мало ли кем еще?

На взгляд Меган, все еще стоявшей под укрытием цветов незамеченной, вид у Джейка был такой, словно он совершенно убит поступком своей сводной сестры. Допрашивая Кармен, он даже побледнел.

— Джекоб! В желании служить Богу нет никакого преступления! — твердо заявила Кармен. — Виктория всегда была хорошей девочкой. Всегда ей нравилось ходить в церковь, даже когда все вы делали это из-под палки. Последние года два она помогала сестрам обучать индейских ребятишек, которые приходили в миссию. Ей это нравится, она всегда получала от веры большое утешение. Почему для тебя это такая неожиданность?

Джейк страдальчески уставился на Кармен, словно беззвучно умолял отказаться от своих слов и Меган, наполовину закрытой цветущим кустом показалось, что она расслышала рыдание, вырвавшееся из его груди. Рослый мужчина моргнул и шумно прокашлялся. И когда наконец заговорил, голос его прерывался.

— Тори всегда была маленьким, милым бесенком. Длинные ножки и разлетающиеся косы, резвая как жеребенок, в голове одни проказы! Вечно я спасал ее от беды или брал на себя вину, чтобы оградить от отцовского гнева. Сколько раз я шлепал ее в наказание! И теперь просто не понимаю, как могла она такое сделать, та самая Тори, какой я ее помню.

— Она больше не ребенок, Джекоб, — попыталась объяснить Кармен. Жестом утешения она дотронулась до его руки. — За прошедшие шесть лет ты только второй раз приехал домой. Виктория выросла за это время. Теперь она стала молодой леди. Три месяца назад она отпраздновала семнадцатилетние.

Джейк кивнул:

— Она получила подарки, которые я ей отправил?

Печальная улыбка задрожала на губах Кармен.

— Да, Джекоб. Гребни очень красивые, таких у нее никогда еще не было.

Словно прочитав ее мысли, Джейк сжал в кулаки большие руки.

— Она ведь не смогла взять их с собой? — почти простонал он. — Ведь ее красивые, длинные волосы теперь отрезали, верно?

Он обнял мачеху. Они долго стояли, горюя вместе об общей утрате, и Меган захотелось поплакать вместе с ними. Ей не терпелось потихоньку уйти, чтобы больше не подслушивать, но единственный выход из дворика был прегражден говорившими и она не решилась помешать им в такой момент.

— Она счастлива? — В голосе стрелка дрожали непролитые слезы. — Это и правда то, чего ей хотелось?

Кармен утерла слезы со щек и попыталась улыбнуться.

— Si, Джекоб. Мне просто невыносимо думать по-другому. Я так скучаю без нее! Сердце мое разбито, но я позволила ей уйти и теперь каждый день молюсь за нее. А теперь и тебе придется привыкнуть к этой мысли и радоваться за нее.

— Я постараюсь, Кармен. Я постараюсь. Джейк медленно вышел из сада, его широкие плечи поникли, да и вся поза говорила об отчаянии. Кармен вздохнула и опустилась на каменную скамью, закрыв лицо ладонями. Воспитывать детей всегда бывает нелегко, но вот отпускать их от себя порой просто невыносимо.

Словно почувствовав постороннее присутствие, она подняла голову и огляделась. Когда она заметила Меган, спокойно стоявшую в углу сада, краска бросилась ей к щекам.

— Ох, Господи! Что вы подумаете о нас! Постоянно воюем и кричим друг на друга! Мне очень жаль, сеньора Монтгомери.

Меган сделала шаг вперед:

— Что вы, миссис Баннер! Прошу вас, не нужно ни извиняться, ни смущаться. В каждой семье есть свои трудности, я понимаю это. — Она присела на скамью рядом с Кармен, догадываясь, что той требуется выговориться перед какой-нибудь женщиной.

— Как вы можете это понять? — Кармен покачала темноволосой головой. — Как мне вам объяснить?

— Вам нет нужды ничего объяснять, особенно мне. Мы с Блейком только гости в вашем доме.

Через несколько дней мы уедем, и вы о нас; может статься, никогда больше не вспомните.

Кармен подняла на Меган полные слез глаза:

— Вы так добры, сеньора. В вас есть что-то общее с моей Викторией.

— Вы ведь очень скучаете без нее, верно? — спросила Меган, видя печаль на лице женщины. — Как она выглядит? Джейк говорит, что она очень красивая.

— Должна признаться, я тоже считаю ее красавицей, хоть она и моя дочь, — робко призналась Кармен. — Если дело касается Виктории, я забываю про скромность. Моя девочка, свет моих очей… Она уже выше меня ростом, но в ней присутствует все та же детская, чистая красота. Она всегда была жизнерадостным ребенком, даже в самые тяжелые времена, всегда улыбалась, всегда делилась радостью со всеми нами. Ох, когда ее заносит, у нее бывает ужасный характер, дуется по несколько дней, лишь бы настоять на своем. — Кармен вздохнула. — Думаю, в монастыре она научится управлять собой…

У нее отцовские глаза, очень красивые, золотисто-зеленые, необычный цвет для человека с мексиканской кровью, и густые, длинные ресницы. Подруги всегда завидовали ее ресницам. А волосы — темные, как мои, темно-претемно-каштановые — падают… то есть падали, — поправилась Кармен, покачав головой, — волнами на спину. Джейк их так любил! Когда она была маленькой, он садился на веранду вечерами и расчесывал их, пока они не начинали мерцать, как освещенный солнцем соболий мех. Он всегда был к ней добр, и она обожала его. Много дней плакала, когда он уехал. Тогда ей было только одиннадцать лет, и она не понимала, зачем ему понадобилось уезжать. Долго винила Роя, и я полагаю, что у нее имелись основания для этого.

— Сколько лет было тогда Джейку?

— Ему только что исполнилось двадцать, и он был ее идолом, красивым и любимым братом. Хотя он ей сводный брат, она всегда считала его настоя братом; я вышла замуж за гоя, когда Виктории было всего несколько месяцев, и всегда добила Джекоба и Каролину, как своих родных

— Каролину? — спросила Меган, смущенная новым именем.

— Она была старшей сестрой Джекоба. Ее убили, когда Джекобу исполнилось двадцать лет, — с грустью объяснила Кармен.

— Именно поэтому Джейк стал стрелком?

— Я полагаю, что у каждого найдется какая-либо причина, — вздохнула Кармен, — впрочем, да, причиной Джекоба стала смерть Каролины. Он обезумел от жажды мести и решил отплатить за гибель сестры. — Кармен подняла глаза на Меган, потом снова уставилась в землю. — Я никогда не спрашивала, нашел ли он тех людей, которые убили ее вместе с ребенком и мужем. — Голос у нее сорвался на шепот, она сплела пальцы на коленях и призналась: — Видимо, мне страшно спрашивать, что он с ними сделал. В этом отношении я трусиха. Хоть и надеюсь, что он наказал их за преступление, но другая часть моей души восстает против самой мысли о насилии. Я иду к мессе и зажигаю свечку за Каролину и ее семью. А другую — за душу Джекоба. И молюсь, чтобы Джекоб и его отец когда-нибудь уладили свои разногласия, а вот молиться за души убийц Каролины никогда не могла себя заставить.

Меган накрыла ладонью дрожащую руку Кармен:

— Джейку повезло, что у него есть вы, что вы о нем заботитесь.

Кармен повторила ее жест, погладив пальцы Меган, на которых не было кольца.

— Вашему молодому человеку тоже повезло, я ведь вижу, как вы его любите. Не оставляйте его, Меган, ему нужна такая сильная любовь, как ваша. Не осуждайте его за то, что он делает, не бросайте. Вы очень ему нужны, и он вас любит. Я вижу это по каждому его взгляду, каждому слову и прикосновению. Такая любовь бывает один раз в жизни. Я познала ее с отцом Виктории, и это было чудесно. Женитесь по любви и держите его в своем сердце каждый день.

— Стало быть, вы знали, что мы с Блейком не женаты? — спросила Меган со вздохом.

— Si, но я также видела вашу любовь. Это редкий дар. Не пренебрегайте им, ведь один лишь Бог знает, сколько вам суждено быть рядом в этой жизни. Мой первый муж умер еще до рождения Виктории. Мы были женаты всего несколько месяцев, но ни одного дня в моей жизни не прошло без того, чтобы я не скучала по нему. Я вышла замуж за Роя, потому что нуждалась в человеке, который бы заботился обо мне и ребенке, а у него было двое детей, нуждавшихся в материнской заботе. Прошло уже шестнадцать лет, я привязалась к Рою, но вовсе не так любила, как когда-то Франциско. Если ваш мужчина просит вас выйти за него замуж, прислушайтесь к своему сердцу, даже если голова подсказывает совсем другое, и не пожалеете. А я, когда пойду в церковь, помолюсь, чтобы у вас все хорошо сложилось, как молюсь за Джекоба, чтобы он оставил ту жизнь, которую ведет сейчас.

— А что, если Блейк не попросит меня выйти за него замуж? — тихо спросила Меган, и на ее лице отразились печать и опасения.

Кармен улыбнулась и сжала Меган руку:

— Вы ведь уже обручились с ним в своем сердце, Меган? Разве это не важнее всего? Как сказала бы Виктория, «надо верить». Любовь способна творить чудеса.

16

Меган не раз возвращалась мыслями к словам Кармен, не вполне понимая какие-то смутные намеки, но стеснялась спросить, что она имела в виду. «Со временем все разъяснится», — решила она наконец. Между тем она была еще и просто рада тому, что может излить душу другой женщине, что нее есть красивые платья, вкусная еда и мягкая постель.

Ей нравилась Кармен и хотелось познакомиться с Викторией. Рой Баннер — совсем другое дело. Когда она случайно проходила мимо него в доме или на улице, он не удостаивал ее взглядом; вообще, казалось, он сам старательно избегал встреч с ней, Блейком и особенно Джейком. И все-таки Меган невольно жалела старика. Он был всегда угрюм, но разве можно быть веселым, когда ты изо дня в день прикован к креслу? Она узнала, что он перенес удар три года назад и что Джейк тогда вернулся на некоторое время домой и вел дела на ранчо, пока Рой не поправился настолько, что мог справляться сам. Тогда Джейк снова уехал и больше не наведывался домой — вплоть до нынешнего приезда.

Меган также узнала, что Джейк никогда не ладил с отцом. Они враждовали, еще когда Джейк был ребенком, по крайней мере, сколько Кармен могла помнить. Какой ужас! Меган представить себе не могла, каково приходится ребенку с таким отцом, как Рой Баннер. Ее собственный отец такой славный, Блейк тоже лелеет память о своем. И ей было жаль Джейка, да и Роя тоже. Ведь просто ужасно, когда не умеешь получать удовольствие от собственных детей, от всяких радостей жизни, которые заставляют людей улыбаться, а Рой был калекой в этом отношении еще задолго до того, как паралич отнял у него ноги.

На следующий день, пока Блейк пытался отыскать тетку, Меган занялась переделкой одного из платьев Виктории. Хотя большинство сидело на ней превосходно, это, казавшееся самым симпатичным, нуждалось в мелкой переделке.

Она сидела на скамье в дальнем углу цветника, который стал ее любимым местом, когда во дворик въехал на кресле Рой Баннер. Обычно Меган поражалась, как ловко он маневрировал. Кресло было грубоватым, но крепким, с большими деревянными колесами, которые Рой приводил в движение руками. Три года упражнений не прошли даром, а кроме того, на плечах и руках у него развились мускулы. Она заметила, каким раздраженным он становился, если ему требовалась помощь. Баннер отличался яростной независимостью и скорее отрезал бы себе язык, чем попросил бы подмоги. Дом был перестроен, через пороги сделаны скаты, и Рой в основном прекрасно справлялся сам.

Меган поняла, что старик не заметил ее в дальнем углу. Она смотрела, как он едет по истертой каменной дорожке, которая вела от дома к амбару. И вдруг кресло соскочило с каменной плиты. Рой разразился ругательствами и сердито задергал колеса.

— Дьявол тебя забери, чтоб ты сгорело!

Он проклинал все на свете и бил кресло кулаками, но никак не мог вернуть его обратно на дорожку. Колеса увязли в рыхлой земле, которую садовник вскопал только утром.

Отложив шитье, Меган нерешительно приблизилась к нему.

— Может, вам помочь, мистер Баннер? — спросила она мягко, заранее зная ответ и страшась его.

Голова Роя Баннера дернулась с удивлением и недовольством.

— Нет, я не нуждаюсь в помощи! — процедил он сквозь зубы. — От таких, как вы, мне ничего не нужно!

Меган прикусила губу, перебарывая гнев.

— Значит, вы не хотите и того, чтобы я позвала вам помощь из дома, сэр? — дерзко осведомилась она.

— Я хочу лишь одного — чтобы вы со своим любовником убрались из моего дома, да захватили с собой моего непутевого сыночка, — злобно огрызнулся Баннер.

«Какое счастье, — подумала Меган, — что старик не может подняться с кресла, иначе он наверняка придушил бы меня». Она продолжала стоять, скрестив на груди руки и глядя на него.

— Мы скоро уедем. Так что не волнуйтесь, а то заработаете еще один удар, мистер Баннер. — И, помолчав, добавила: — Знаете, сначала я думала, что мы вам и в самом деле не понравились: я, а может, Блейк или ваш сын. А теперь понимаю, что вы просто от природы такой неприятный. Никогда в жизни мне не доводилось встречать такого раздражительного человека. Вы отвратительны, и ваши причуды не идут вам на пользу. Просто не верится, что вы отец такого порядочного человека, как Джейк.

Рой Баннер нахохлился как петух, лицо покраснело и исказилось от гнева.

— Что вы понимаете в порядочности! — взревел он. — Порядочные люди не зарабатывают себе на жизнь пистолетом. Порядочные люди не водятся с бандитами и проститутками. Порядочные люди уважают родителей и закон.

— Нет, мистер Баннер, — возразила Меган, тряхнув головой. — По моим представлениям, порядочный человек тот, кто выполняет свои обязанности перед друзьями и семьей, который делает все, что в его силах, чтобы исправить дурное. Порядочный человек добивается уважения окружающих. Он с честью держит свое слово, любит семью и внушает доверие своим близким. Ваш сын порядочный человек; Блейк порядочный человек; мой отец порядочный человек. — Мысль, что она не причисляет Роя Баннера к этой категории, осталась невысказанной.

Едва не лишившись от ярости речи, Баннер, задыхаясь, выкрикнул:

— А кого вы считаете порядочной леди, интересно узнать? Ту, что разъезжает по дорогам со стрелками, отдает свою благосклонность любому мужчине, который лишний раз улыбнется ей или хорошо заплатит?

Огонь сверкнул в глазах Меган, но она одарила старика ледяной улыбкой.

— Для меня не секрет, какого вы обо мне мнения, сэр. Вы уже ясно дали понять, что считаете меня шлюхой. Вы избегаете меня, как зачумленную. Я видела ваш гнев и отчаяние, когда надела платье вашей приемной дочери.

— Она ангел, милая, порядочная и чистая! — вскипел Баннер, и угрюмое лицо исказилось. — Мне остается лишь радоваться, что она не здесь, а в монастыре, подальше от вашей компании, от влияния Джейка. В Виктории есть все, чего в вас нет и никогда не будет. Да, — прошипел он. — Мне невыносимо, что вы носите ее одежду, что спите со своим любовником в ее постели! Я сожгу проклятый хлам, когда вы уедете!

— И отмоете весь дом щелоком? — с кривой усмешкой подхватила она. — Что ж, позвольте сказать вам вот что, сэр. Ваша Виктория, возможно, почти святая, но и я не считаю себя падшей женщиной. Я воспитывалась как леди и таковой являюсь до сих пор. Я могу с гордостью признаться в своей любви к Блейку перед всем миром. И я не грешила беспорядочными связями и никогда не буду. Я принадлежу одному мужчине, и только ему, и не позволю, чтобы вы либо кто-то другой марали грязью нашу любовь. И мне жаль вас, мистер Баннер. Вы неприятный ограниченный старый человек. Вы судите всех по своим меркам и не желаете признать, что могли составить ошибочное либо поспешное мнение. И вас не волнует, что ваши резкие суждения могут кого-то задеть. Вы даже собственного сына оттолкнули своим жестокосердием и упрямством. — Меган судорожно вздохнула. — Я могла бы оставить вас тут сидеть до посинения, — резко заявила она. — Но не стану. Моя мать научила меня лучшим манерам, чем те, которые вы усвоили за свою жизнь. — С этими словами она выдернула кресло из рыхлой земли и поставила на дорожку. — Желаю вам приятно провести время, сэр.

Она отправилась прочь от старика, который сидел, онемев от злости, и глядел ей вслед. Подумав, она остановилась и оглянулась на него.

— Да, еще вот что. Если вы иногда будете улыбаться, сэр, то ваше лицо от этого не треснет, что бы вы там ни думали. А если будете в этом тренироваться, то, может, и настроение ваше не будет таким угрюмым!

К всеобщему удивлению, Рой Баннер решил в тот вечер присутствовать на ужине вместе со всеми. Держал он себя не совсем любезно, если мерить по общепринятым меркам, но и не был неприятным. Говорил он очень мало, практически игнорируя своих сотрапезников, но и не исходил злобой, как это было ему свойственно. Одна вещь поразила всех без исключения. В начале ужина он распорядился, чтобы Меган испросила благословения вкушающим пищу. Решил то ли проверить ее, то ли таким образом признать ее присутствие за столом — принести своего рода извинение. Меган могла только догадываться о его мотивах, в то время как остальные переглядывались в немом изумлении. Спрятав усмешку, Меган сумела с должным пафосом прочесть молитву, принятую во всякой благочестивой и уважаемой семье, после чего сверкнула на старика своей самой обаятельной улыбкой, и — о чудо! — он почти ответил ей тем же! И даже сказал несколько беззлобных слов своему сыну — возможно, впервые за много лет.

На третий день Блейк наконец-то нашел свою тетку. Хосефа Рамирес проживала в маленьком доме на тихой улице, примыкающей к главной площади, и сразу же пригласила их к себе. Уже после полудня Блейк и Меган поселились в ее единственной лишней спальне, а ближе к вечеру им стало ясно, что дорогая Хосефа, старшая из братьев и сестер матери, совершенно впала в детство. Она была милой и великодушной, сомнений нет, но все-таки немного слабоумной. Дважды за столом забывала имя Блейка, то и дело ударялась в воспоминания о своих девических годах, причем Блейку приходилось все переводить, поскольку Хосефа не говорила ни слова по-английски, а Меган не знала испанского.

Когда Блейк стал расспрашивать ее, она отчетливо вспомнила, что присутствовала на свадьбе его родителей, вот только дату позабыла. Затем назвала его отца не тем именем, что еще больше испортило впечатление от ее рассказа. Уверенно заявила, что присутствовала при родах матери Блейка, после чего заметила, что родилась милая дочка Анхелина.

— Вот дьявол! — воскликнул Блейк, когда они наконец-то уединились в своей спальне. — Tia Xoсефа причудлива, как рождественский фруктовый торт! И что же нам теперь делать?

— Я понимаю, как ты разочарован, Блейк, но, возможно, она все-таки окажется нам полезной. Может, у нее бывают и лучшие дни, когда память становится острей.

— Может, и бывают — после дождичка в четверг. Слабое утешение. Похоже, моя дорогая старая тетка совершенно безнадежна.

Блейк лег с ней рядом, закинул руки за голову и стал глядеть в потолок, ожидая, пока Меган закончит расчесывать свои волосы.

— Все-таки есть шанс, что она вспомнит что-нибудь полезное, либо располагает какими-то бумагами, которые пригодятся тебе, — с надеждой предположила она.

— Если она вспомнит, где они лежат, — сухо ответил он. — Даже если они у нее и были, она могла их выбросить много лет назад. Или использовала их на подстилку для одной из двенадцати птичьих клеток.

Меган подавила смешок:

— У нее целый зверинец, верно?

Блейк поднял черную бровь и взглянул на Меган:

— Вот уж точно — зверинец! Восемь кошек, пятнадцать птиц, ящерица и фонтан, полный золотых рыбок! Интересно, как они еще не съели друг друга? — насмешливо удивился он. — Мы явно не улучшили положение, добавив к этой коллекции волка и бурундука, верно?

Меган не могла больше удерживаться и рассмеялась:

— Нет, любовь моя, не улучшили. Если ты будешь присматривать за Лобо, пока мы здесь, я постараюсь удержать Проныру от бесчинств. Хоть это мы сможем сделать для милой старой леди.

Блейк приподнялся и обнял ее.

— Повтори еще раз, — потребовал он, и глаза его сверкнули.

— Хоть это мы сможем сделать… — повторила она.

— Нет, querida. — Его теплое, жесткое тело прижало ее к матрасу. — Ту фразу, где ты назвала меня «любовь моя». Это самые сладкие слова на земле, когда они исходят из твоих уст.

— Любовь моя, — ласково прошептала она, глядя на него со всей нежностью, на какую было способно сердце. — Мой самый дорогой и любимый человек.

Как выяснилось, тетя Хосефа хранила каждое письмо, каждую записку, карточку и всякое такое, что когда-либо попадало в ее руки. У нее скопились кипы вырезок из старых газет, которые она решила сохранить по причинам, понятным лишь ей одной, больше книг, чем в какой-нибудь библиотеке, и несколько коллекций рецептов, передававшихся из поколения в поколение, — и все это лежало где попало в ее крошечном доме без всякого порядка. Самые важные из документов были хаотично рассеяны во всех этих пачках.

С разрешения тетушки Блейк и Меган занялись сортировкой скопившихся за полвека бумаг. При упорной работе у них ушла на это почти неделя. В форзаце старой книги по истории они обнаружили завещание Хосефы. Среди пачки рецептов — ее свидетельство о браке. Завещание покойного дяди Хорхе лежало в конце семейной Библии, и в ней же, только в начале, хранилась запись дат рождения и смерти их единственного сына. Даты рождения и смерти родителей Хосефы, ее сестер и братьев тоже были аккуратно отмечены, но, увы, записи об их свадьбах или рождении детей отсутствовали.

Документ на владение маленьким домом и землей, на которой он стоял, был обнаружен в сундуке на крошечной мансарде, под пачкой старых сувениров В том же сундуке хранились подвенечное платье Хосефы и фата, старые розы и букетики, которые она высушивала и складывала на память в те дни, когда Хорхе ухаживал за ней, пачка пожелтевших любовных посланий, перевязанная розовой ленточкой, пара голубых детских башмачков и крестильная рубашка сына.

Но нигде не удалось обнаружить ничего такого, что могло бы им помочь, пока Меган случайно не заметила, что многие церковные документы подписаны одним и тем же священником, а церемонии проводились в одной церкви. Она тут же схватила Блейка за руку и потащила к тетке.

— Да, милая, — подтвердила Хосефа. — Отец Мигель служил в церкви миссии много лет, очень долго, сколько я себя помню. Как же, он венчал моих родителей, всех моих братьев и сестер и большинство моих кузенов. Он крестил, наверное, с полсотни наших детей, а уж похоронил столько родственников, что и не сосчитать.

— Миссионерская церковь в Санта-Фе? — спросил Блейк, весьма ободренный тем, что удалось хоть что-то обнаружить. — Она еще существует? И отец Мигель до сих пор там служит? Это он венчал моих родителей?

— Ну конечно, — заявила Хосефа, хотя, казалось, немного неуверенно. — Кто же еще? И церковь все та же. Я почти каждое воскресенье в нее хожу. Правда, после пожара она была частично перестроена, но это очень давно. Славная такая церквушка. В Санта-Фе есть и другие, побогаче, но эта была для меня всегда особенной. В ней нет большой роскоши, зато такой покой! Сразу чувствуешь себя ближе к Богу. Обязательно сходите туда со мной, в ближайшее же время.

— Да, да, конечно. — Блейк был близок к бешенству, выслушав рассуждения старой леди. — что там с отцом Мигелем?

— Старый отец Мигель больше не служит, — с сожалением произнесла Хосефа. — Теперь у нас молодой священник, отец Ромеро. Ах, это такой приятный молодой человек, такой добрый и внимательный, но все равно грустно без отца Мигеля… — Дальше Хосефа перешла на бессвязный лепет, как это часто с ней случалось.

— Отец Мигель уже умер?

— Нет. — Хосефа покачала головой и слегка нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. — Нет, не думаю. По-моему, он куда-то уехал, возможно к индейцам. — Хосефа с сожалением всплеснула маленькими ручками. — Ох, милые мои! — простонала она. — Я просто не могу вспомнить! Пожалуй, вам лучше будет спросить отца Ромеро. Может, он знает — Она устремила на племянника склеротические карие глаза. — Прости, но я просто не могу вспомнить.

Блейк ласково похлопал старушку по руке:

— Ничего, Tia. Прошу вас, не расстраивайтесь из-за этого. Я поговорю с отцом Ромеро завтра утром, не откладывая.

— Не очень я тебе помогла, верно? — сказала Хосефа с горестным выражением на морщинистом личике.

— Вы помогли мне больше, чем думаете, и я просто не знаю, как мне вас благодарить.

Небольшая ложь оказалась Хосефе во благо — старушка просияла и улыбнулась дрожащими губами.

Наутро, когда все трое уже выходили из дома, появился Джейк, и Блейк пригласил его присоединиться к ним. По дороге в церковь Блейк посвятил друга в цели их утренней миссии.

— Попытаемся найти какие-нибудь записи в церковных книгах о венчании моих родителей, — сказал он. — А если нет, тогда попробуем отыскать отца Мигеля, надеюсь, он еще жив. Он сможет хотя бы подтвердить дату свадьбы родителей. Правда, я сомневаюсь, есть ли у него какие-то записи о моем рождении, ведь родители жили в то время уже на ранчо.

— Может, запись отыщется в церкви в Тусоне? — спросил Джейк. — Если удастся подтвердить здесь дату венчания, а запись о рождении найдется в Тусоне — это уже кое-что.

— Даже дата твоего крещения могла бы помочь, — добавила Меган.

— Но дело выиграть пока трудно, ведь у меня по-прежнему нет отцовского завещания. Нет даже никакого документа с его подписью, чтобы доказать, что завещание, представленное Кирком и Опал, является подделкой.

— И все-таки ты будешь ближе к цели, чем раньше, — подчеркнул Джейк.

— А как насчет банка? — спросила Tia Хосефа, как всегда непонятно.

Три головы повернулись к ней, в двух сразу же возник вопрос, блуждает ли Хосефа в своих собственных размышлениях или на самом деле включилась в разговор.

— Банк? — переспросил Блейк. — Что вы хотите сказать, Tia?

Хосефа смерила его раздраженным взглядом, словно это он страдал слабоумием, и спросила:

— Твой отец вел какие-либо дела в банке? Ведь наверняка у них сохранилась его подпись на каких-нибудь бумагах, если тебе нужно именно это.

Блейк поскорей перевел все Меган, на его красивом лице расплылась широкая улыбка. Потом от души обнял старушку, едва не сломав ей ребра.

— Благослови вас Господь, Tia! Вы ангел! Совершенный ангел!

Меган громко рассмеялась от радости, а Джейк казался смущенным.

— и как это у нас не хватило мозгов самим думаться? — добродушно проворчал он. — Спасибо твоей тете. Не может быть, чтобы он не оставлял своей подписи в продуктовой лавке, в других лавках города. Конечно, прошло два года, но где-нибудь уж точно сохранилась его подпись.

Меган задумчиво нахмурилась:

— Я тут одного не понимаю, Блейк. Почему ваши друзья и соседи не могли дать свидетельства в твою пользу? Ведь наверняка в Тусоне найдутся люди, помнившие, как ты родился, знающие, что ты сын Марка Монтгомери.

— Они были и давали показания перед судьей.

Однако, — Блейк поморщился, вспоминая те страшные дни, — на каждого человека, который говорил в мою пользу, находился другой, утверждавший иное. — Увидев ее пораженный взгляд, он объяснил: — Они были подкуплены Кирком и лгали, Меган. И поэтому я ничего не сумел доказать. Предъявленные ими документы перевесили, у меня таких доказательств не было, вот судья и решил дело в их пользу. К тому же я не уверен, что и судья не был подкуплен.

— Значит, если мы даже найдем доказательство того, что завещание подделано, что ферма по праву должна принадлежать тебе, придется искать и другого судью для разбирательства твоего дела, честного судью, — сказала она.

— Да, и еще придется поставить в известность территориального судебного исполнителя, чтобы он контролировал дело, поскольку шериф Браун — тоже человек Кирка.

— Верно, — согласился Джейк, — только у Кирка и Брауна в последнее время возникли какие-то нелады. Если ты пригвоздишь шкуру Кирка к воротам амбара, конечно честь по чести, законным образом, тогда и Браун рухнет как карточный домик на весеннем ветру. И Тусон станет подыскивать нового шерифа.

Блейк усмехнулся:

— Мне эта мысль нравится. Не хочешь занять его место?

— Первым делом нам нужно вернуть твою ферму, а для этого — отыскать отца Мигеля или по крайней мере церковную книгу с записями. А потом у меня еще хватит времени на раздумья, чего мне хочется, а чего нет.

В конце концов они не нашли ничего. Отец Ромеро сочувственно отнесся к их просьбе, когда Tia Хосефа представила ему всех, но предупредил, что поиски ответов займут немало времени. Во-первых, из-за пожара, случившегося несколько лет назад: многие из записей были тогда уничтожены огнем. А оставшиеся оказались залитыми дождем в ту же грозовую ночь, когда от удара молнии загорелась церковь. Если они хотят, то могут просмотреть поврежденные церковные книги, они теперь сложены в кладовке и покрылись плесенью.

— Отец Мигель покинул церковь миссии двенадцать лет назад, — сообщил он им. — Насколько я слышал, он еще жив и ездит от одного индейского племени к другому, пытаясь обратить их в христианскую веру. Кажется, в последний год он находился у апачей Чирикауа, где-то возле Сан-Карлоса. Возможно, он и теперь там.

— Должно быть, это род старого Кочизе, теперь его возглавил его сын, Наиче. Не они ли несколько лет назад перебрались в резервацию Сан-Карлоса? — Блейк пытался вспомнить, что он слышал когда-то.

— Большинство — да, но некоторые с тех пор сбежали оттуда, — вмешался Джейк. — Викторио убежал из резервации в Туларосе, к нему присоединились и другие. Никто точно не знает, где они теперь. Кто-то утверждает, что в Мексике, иные же считают, что Викторио по-прежнему находится на юго-востоке Аризоны. Правда, они сейчас не стоят тропе войны, но налеты, кажется, совершают исправно.

—  — Тогда будем надеяться, что нам удастся найти что требуется, в старых церковных книгах. Меньше всего мне хочется разъезжать по самым неспокойным местам Аризоны в поисках отца Мигеля, тем более вместе с Меган.

Отец РомерО отвел их в маленькую кладовую, где хранились церковные книги. Вдоль четырех стен высились от пола до потолка огромные кипы без какого-либо порядка.

— Боюсь, что работы тут много, — с виноватым видом проговорил отец Ромеро, махнув в их сторону рукой. — После пожара мы все перенесли сюда. Конечно, старались сделать это аккуратней, поскольку многие из книг были ветхими уже тогда, а большинство еще намокло от дождя. Потом занялись ремонтом церкви, забот оказалось по горло, и времени на то, чтобы разобрать книги, не находилось.

Блейк и Меган обменялись недовольными взглядами.

— Подозреваю, что святой отец приходится родственником Tia Хосефе, — вполголоса пробормотал Блейк.

17

Когда отец Ромеро обнаружил, что Меган не читает по-испански и не может быстро просматривать церковные книги, он предложил им взять себе в помощь монахиню из монастыря.

— Вчетвером у вас дело пойдет гораздо быстрей, — сказал он. — А нам это поможет привести книги в порядок, что мы должны были сделать уже давным-давно, ведь это наш долг. Я был бы рад и лично участвовать в этом, да сейчас слишком много других дел. Думаю, монастырь пойдет навстречу моей просьбе.

Молодую девушку, которую прислал монастырь, звали сестра Эсперанца. В переводе это означало сестра Надежда. Она явилась вскоре после того, как Джейк ушел проводить Tia Хосефу домой, поскольку престарелая леди уже устала. Сестра Эсперанца говорила и по-английски, и по-испански, что оказалось весьма кстати. Они с Меган сразу же приступили к работе над первой из книг, которую принес для них Блейк и положил на стол. Эсперанца быстро показала Меган, что в записях нужно смотреть, и они принялись внимательно просматривать написанные от руки данные.

Работая рядом с девушкой, которая была примерно одного с ней возраста, Меган невольно любовалась ее природной красотой. В отличие от закрывавших голову платков, которые носили монахини, уже давшие свой обет, девушка пока еще носила на темных волосах, убранных на затылке в тугой пучок, квадратный головной убор из белых кружев. Строгая прическа только подчеркивала хрупкую красоту Эсперанцы. Маленький белый воротничок вокруг шеи на грубом черном платье также выдавал в ней новенькую, — видно, девушка недавно пришла в монастырь. Позже, пройдя послушание и посвящение в монахини, она будет носить более широкий и тяжелый воротник и белый плат с черной вуалью.

Даже теперь, когда волосы ее были почти полностью закрыты, Меган подумалось, что Эсперанце невозможно спрятать сияющую красоту своей безупречной кожи и живой ум, сверкающий в золотисто-зеленых глазах. Черты лица девушки казались почти до невероятия совершенными. На какой-то миг, когда Эсперанца подняла голову от громадной книги, Меган заглянула в ее большие глаза, обрамленные черными ресницами, и у нее в сознании забрезжила какая-то догадка, но тут же улетучилась. Осталось смутное ощущение, что она знает эту девушку, хотя, с другой стороны, ни разу с ней прежде не встречалась.

Они работали около часа, когда к ним на помощь явился Джейк. Он остановился в дверях полутемной комнатушки, освещавшейся полоской солнечного света, который пробивался сквозь единственное оконце, расположенное почти под потолком. Как дела? — поинтересовался он.

— Ничего хорошего, — мрачно ответил Блейк. — Бери стул — и хватай книгу, приятель. При той скорости, с какой мы работаем, нам тут еще торчать и торчать. — oh отодвинул в сторону огромный пыльный том, чтобы освободить место. — Можешь работать на этом столе со мной, а сестра Эсперанца помогает Меган.

Юная послушница неожиданно вся напряглась. Меган, расчихавшаяся вдруг от пыли, не заметила ее реакции. Ее приступ привлек внимание мужчин, оба со смехом оглянулись.

— Не самым лестным приветствием ты меня встречаешь, Меган, — пошутил Джейк. — Я надеюсь, что это пыль на тебя повлияла, а не моя персона.

— Апчхи! — Меган потрясла головой и беспомощно замахала руками. — Нет… ох… ох… апчхи! Простите!

Смеющиеся глаза Джейка, окруженные сетью морщинок, остановились на молодой послушнице, сидевшей рядом с Меган, и внезапно улыбка слетела с его лица, взгляд пораженно, то ли с надеждой, то ли с отчаянием, впился в сестру Эсперанцу. Бедняга, казалось, был ошарашен, лишился дара речи, а когда наконец заговорил, голос прозвучал хрипло:

— Тори!

Меган и Блейк с безмолвным изумлением смотрели, как Джейк кинулся к девушке, которую им представили как сестру Эсперанцу. Большая его ладонь, заметно дрожа, потянулась к ней. Тори слегка отстранилась, избегая прикосновения.

— Теперь я сестра Эсперанца, Джекоб, — тихо сказала она, и только золотисто-зеленые глаза говорили о ее радости. Отражалось в них еще что-то такое, что можно было принять за просьбу о прощении.

— Зачем, Тори? Зачем? — прохрипел он, гладя ее по щеке. — Помоги мне понять.

Девушка печально улыбнулась, взяла его ладонь и мягко убрала с лица.

— Мне этого хочется, Джекоб. Как я могу объяснить еще? Я обрела покой, утешила свою душу, чувствую себя полезной и нужной.

Джейк покачал головой. Он был похож на человека, охваченного кошмаром.

— Нет! Нет! Я не могу этого принять. Та Тори, которую я помню, не нуждалась в монастыре, чтобы обрести покой. Она была живой и счастливой девочкой, настолько полной жизни и смеха, что достаточно было взглянуть на нее, чтобы раз улыбаться самому. Что случилось с той девочкой, которую я знал? Может, отец заставил тебя пойти на это? Это он загнал тебя туда мрачным видом и раздражительностью?

— Отец не имеет никакого отношения к моему шагу. Это был целиком мой выбор. — Тори с виноватым видом огляделась по сторонам. — Ах, Джекоб, мне нельзя говорить с тобой. Я нарушаю правила, общаясь со своей прежней семьей. Я должна привыкать к жизни вдали 6т дома, а не цепляться за прошлое.

— Забудь про эти проклятые правила! — прорычал он. — Ты могла бы остаться дома и чувствовать себя полезной там. Если тебе этого мало, почему не выйдешь замуж? Мужа и детей бывает достаточно, чтобы большинство женщин чувствовали себя полезными и нужными. — Он беспомощно взмахнул рукой и провел по волосам. — Зачем все это, Тори? Ты, должно быть, получала предложения от парней. Ты молода и красива. Что тебе может предложить монастырь такого, чего бы ты не нашла с мужем и детьми? А любовь? А дети? Почему бы тебе в один прекрасный день не завести собственную семью?

Он обошел вокруг стола и внезапно упал на колени у ее ног. Оба забыли о присутствии Меган и Блейка, и те потихоньку удалились на цыпочках Й3 комнаты, чтобы сестра с братом объяснились наедине.

— Ох, милая, — простонал Джейк, схватив ее маленькую ладонь. — Я знаю, семья у нас не предел мечтаний, но можно как-то понять, войти в наше положение… В большинстве семей, конечно, не приходится столько всего терпеть, в нормальных семьях любят и уважают друг друга. Ты не могла этого получить. Конечно, у нас все шло не так, мы с отцом постоянно враждовали. Каролина так хотела поскорей уехать от нас, что вышла замуж за первого попавшегося парня, теперь и ты сбежала, чтобы обрести покой. А ведь могла получить все — любящего мужа, детей. Не отказывайся от этого ради жизни в одиночестве, ангел мой.

Девушка ответила ему дрожащей улыбкой. Слезы замерцали на глазах.

— Так ты называл меня, когда я была маленькой, — тихо сказала она, — но я больше не маленькая девочка. Я взрослая, со своими потребностями и решениями.

— И ты думаешь, что жизнь в монастыре будет отвечать этим потребностям? — спросил он немного резко. — Кто будет любить тебя так, как любили твои родные? Как могли бы любить муж и дети? Кто поймет твои приступы дикого бешенства, когда они застигнут тебя там?

— Я стараюсь обуздывать свой характер, Джекоб, и не потакать своим прихотям, — сдержанным тоном ответила она. — Я начинаю постигать смысл терпения и понимания, а также преданности высшему делу. Ты обманываешься, если считаешь, что я прячусь здесь. Я ни от кого не убегаю; наоборот, продвигаюсь вперед. — Ее голос смягчился, и она испытующе посмотрела на него. — Скоро я стану невестой, Джекоб. Произнесу свои последние обеты и стану невестой Христа, а кто может желать лучшего, более любящего и понимающего супруга? Дети миссии станут моими детьми, а другие сестры станут моей семьей. Церковь будет моим домом У меня появится все, дорогой брат. Прошу тебя поверь и порадуйся за меня.

— Не знаю, не думаю, что это возможно, Тори но постараюсь, если это и впрямь то, чего тебе хочется.

В ее золотисто-зеленых глазах мелькнула дьявольская искорка, показавшаяся странно несоответствующей ее ангельскому облику.

— Джекоб, я ведь не донимала тебя так, когда ты уехал из дома, а ведь ты должен признать, что мой выбор более приемлем. Нет, я не осуждаю тебя за то, к чему ты испытывал призвание. Я вовсе не судья тебе. Просто прошу проявить теперь такое же понимание.

— Знаешь, совершенно не укладывается в голове, что ты уже не тот маленький чертенок, от которого постоянно были одни неприятности, — признался он — Откровенно говоря, мне приятней вспоминать, как ты носилась но полям на коне наперегонки с ветром, как развевались за спиной твои волосы. Намного милей представлять тебя так, чем коленопреклоненной, часами выстаивающей на холодном каменном полу, пока не онемеют колени и не заболит спина, либо отмывающей стены монастыря, пока не сдерешь кожу с рук. — И снова он протянул руку, на этот раз чтобы погладить ее волосы. — По крайней мере, хоть твои роскошные волосы еще целы.

Она не смогла выдержать его взгляда и отвела глаза в сторону.

— Пока еще целы, но скоро их не будет, Джекоб. Скоро я произнесу свои первые настоящие обеты и надену белую вуаль послушницы и тогда должна буду отринуть от себя всякую мирскую суету, как уже отринула все материальное из своей прежней жизни.

— Как и семью, которая любит тебя, — напряженным голосом добавил он. — И когда же состоится эта церемония, Тори?

— Через несколько месяцев, когда я больше узнаю о том, что значит быть сестрой. — Она положила маленькую ладонь на его напрягшееся плечо — Джекоб, пожалуйста, не ожесточайся из-за этого. Ты выбрал себе собственную жизнь; позволь так же свободно выбрать мою. Не хотелось испытывать сожаления о том, что я тебя обидела .Он двинул плечом и стряхнул ее руку.

— И все-таки ты так поступишь, с сожалениями или без них, верно? Одобряю я это или нет, хоть твоя мать так страшно без тебя скучает, что плачет всякий раз при упоминании твоего имени?

Слезы, которые Тори пыталась сдержать, теперь потекли по ее щекам.

— Все так тяжело и без тебя, Джекоб, а ты еще больше расстраиваешь меня, — прошептала она, сдерживая рыдания.

Ее слезы обезоружили его.

— Ладно, ангел мой. Ты победила. Но если передумаешь, то не смущайся, не бойся это признать и приходи домой. Отец, возможно, немного поскрипит, но ты ведь знаешь, что он всегда любил тебя, больше даже, чем нас с Каролиной, и будет рад твоему возвращению. — Худые, смуглые пальцы вытерли слезы с нежных щек, и, прежде чем подняться, он поцеловал девушку в лоб.

Когда он поспешно направился к двери, пряча собственные слезы, она крикнула ему вслед хриплым от волнения голосом:

— Я люблю тебя, Джекоб Баннер! Он печально оглянулся на нее:

— Да… — И тихо, так, чтобы она не расслышала, добавил: — Только недостаточно сильно, по-моему

Она моргнула, а когда снова открыла глаза, его уже не было.

Когда Меган вернулась в комнату, Тори, или сестра Эсперанца, как ее теперь звали, сидела, уткнув опухшее от слез лицо в церковную книгу. Казалось, она вся ушла в работу, но Меган заметила, что она не переворачивает страниц, да и не водит пальцами по мелким строчкам, как они делали это прежде. Боясь вмешиваться в личные дела Эсперансы Меган все-таки справилась:

— Могу чем-либо помочь, сестра Эсперанса? Девушка не подняла глаз, только покачала головой.

— Нет, — пробормотала она. И, поколебавшись с минуту, добавила: — Разве что поговорите от моего имени с Джейком и постарайтесь, чтобы он понял, что такова моя добрая воля. Боюсь, я его ужасно обидела.

Меган не знала, что и ответить.

— Честно говоря, я его толком и не знаю, сестра Эсперанца. Я познакомилась с ним через Блейка.

Что-то в ее тоне, видно, насторожило Эсперанцу, поскольку она подняла глаза и пытливо посмотрела на Меган.

— Вы боитесь Джекоба? — с удивлением спросила она. — Из-за того, что он стрелок?

Меган помедлила с ответом, не находя слов, а потом ответила честно, насколько могла, надеясь, что не обидит сестру Джейка:

— Нет, я не боюсь его. Просто не знаю, как это объяснить. Он такой мрачный, такой… такой суровый иногда.

К ее изумлению, Эсперанца рассмеялась:

— Ах, пусть вас не обманывает этот строгий вид. Под своим суровым обличьем Джекоб — настоящий ягненок.

Когда Меган недоверчиво посмотрела на нее, Эсперанца хихикнула:

— Правда. Клянусь. Разве я, будущая монахиня, стану лгать?

— Не думаю, — с кроткой улыбкой ответила Меган. — Но ведь вы его сестра, так что можете судить пристрастно, в его пользу. Ведь вы были очень дружны, верно?

— Да это так. — Лицо Эсперанцы осветилось воспоминаниями. — Джекоб научил меня ездить верхом на моем первом пони. По словам мамы, именно к нему я сделала свои первые шаги. Каролина была старше; конечно, считалось, что это она должна нянчить меня, она это и делала, когда Джекоб, позволял ей. С самого начала он как бы считал меня своей собственностью. Возможно, из-за того, что они с отцом постоянно враждовали. И он был одинок и нуждался в любви, а еще, чтобы его любили в ответ без всяких условий, неважно за что я так и любила. И люблю до сих пор. — Эсперанца горестно вздохнула. — Я не хотела его обидеть. Если бы могла, то никогда бы его не обижала. Он и без того перенес столько тяжелых ударов! Слишком много для одного человека, тем более такого доброго и нежного, какой он в душе. Если он и кажется суровым, то только потому, что должен был выжить во всех передрягах, какие жизнь ему подсовывала. Я надеюсь, что когда-нибудь он обретет душевный покой, какой я обрела здесь. Может, тогда он сложит оружие и наконец-то порадуется жизни.

Вечером, когда Меган и Блейк остались одни, он сказал:

— Ты заметила, какое лицо было у Джейка? Он очень любит Тори.

Снимая через голову платье, Меган ответила:

— Конечно же любит. Ведь она его сестра.

— Нет, все не совсем так. — Блейк подошел к ней и быстро развязал шнурки на ее рубашке, словно делал это много лет. — Эсперанца, то есть Тори, — его сводная сестра. Тут огромная разница, Меган, голубка моя.

Меган растерянно посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что Джейк любит Эс-еранцу так, как мужчина женщину, а не как брат сестру?

— Как раз это я и имею в виду. Печально, не так ли? Я знаком с Джейком лишь пару лет, но знаю его достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что он не так-то легко дарит свою привязанность. Джейк знал в своей жизни слишком мало любви и много печали. Его мать умерла, когда ему было шесть или семь лет. Отец замечал его лишь тогда, когда хотел обругать. Старшая сестра была убита вместе с семьей, когда Джейку исполнилось двадцать лет. Кармен взяла его под свое крыло, и он ее обожает, но настоящей радостью в его жизни была Тори. А теперь, решив стать монахиней, и она уходит от него. — Умелые пальцы стащили с Меган сорочку. За ней последовали и панталоны. Когда она встала перед ним обнаженная, Блейк начал раздеваться сам.

— Бедный Джейк, — сказала Меган. — Видимо, он чувствует себя таким брошенным, таким одиноким! Не удивительно, что он так переживает, особенно если любит ее так, как ты предполагаешь. — Впервые Меган по-настоящему посочувствовала их спутнику. — Ах, Блейк! — Она обняла его и прижала к себе. — Ты понимаешь, как нам повезло, что мы встретили друг друга? Другие всю жизнь ищут такую любовь, как наша. Мы нашли то, что дороже золота и встречается реже, чем драгоценный алмаз.

— Тогда не будем тратить попусту время.

Он отнес ее на постель и лег рядом, крепко прижавшись к ней. Только в эту ночь, до краев переполненная чудом их разделенной любви, Меган решила иначе. Отодвинув его с себя, она уложила его на спину и склонилась над ним.

— Сегодня, — промурлыкала она голосом, полным обещаний, — я сама займусь тобой. Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю. Позволь сделать так, чтобы ты так же хотел меня, как я хочу тебя.

Он заглянул в ее серые глаза и потерялся в них.

— С радостью, querida. Я весь твой, делай со мной все, что угодно.

Меган взялась за дело. Она пожирала его пазами, ласкала губами, пробовала языком каждый кусочек любимого тела, с головы до пят, Блейк наблюдал сквозь пелену страсти, как Меган совращает его, а заодно совращается и сама. Она колдовала над ним, нежные ноздри раздуваясь ловя терпкий запах мужской страсти, самозабвенно распаляла его все больше, наслаждаясь своей властью над ним. Спутанные волосы рыжей занавесью упали ей на лицо, когда она прильнула к нему губами. Их губы слились воедино, языки встретились в упоительном танце, и ее язычок, умело дразня вел его в поцелуе.

Когда ее теплое дыхание обожгло ему ухо, а зубы нежно укусили за мочку, она почувствовала, как сильная дрожь пробежала по его телу. Ее звонкий смех наполнился почти дьявольским восторгом. Она дразнила, мучила, пока Блейку не стало казаться, что он сойдет с ума от желания. Ее руки нашли его возбужденное орудие любви, осыпали ласками, и, когда на нем сомкнулся ее теплый влажный рот, Блейк застонал от нараставшего давления, а тело пронзили жгучие стрелы.

— Да, о да, моя сладкая любовь, mi pequena paloma, — простонал он. — Трогай меня. Наслаждайся мною. Да, так. Ох, как сладко. Как хорошо.

Меган опьянела от своего женского всесилия. Каждый стон восторга, которого она добивалась от него, ударял ей в голову, будто крепкое вино. Блейк всецело зависел от ее милости, и, даже когда ее собственное желание достигло предела, она с неохотой расставалась со своей новообретеной властью над ним. Ей хотелось продлить сладкие муки как можно дольше, а лучше навсегда.

Слишком скоро огонь стал просто нестерпимым. Пламя желания захлестнуло их обоих. Внезапно она ощутила острую потребность, чтобы он был внутри нее, заполнил ее собой, избавил от мучительной пустоты. С гибкой грацией она села на него верхом, а когда он вошел в нее, приняла его со вскриком радости. Руки Блейка легли ей на бедра, поддерживая, направляя в ритме любви. Когда его жаркие губы обхватили напрягшуюся грудь огонь пронзил всю ее насквозь.

Ее несло потоком бешеной страсти. Она взмыла на гребне гигантской волны, бок о бок с Блейком Волна все нарастала, набирала мощь, мчалась к неведомым берегам. Достигнув пика, они несколько головокружительных мгновений, показавшихся вечностью, рискованно, восхитительно балансировали на краю экстаза. Потом сорвались вместе вниз. Она парила в таком глубоком восторге, что, когда до ее слуха донесся высокий, пронзительный крик, даже не поняла, что это ее собственный голос, без слов возвещавший о свершившемся чуде.

Они были мягко выброшены на берег, смытые золотистой пеной, которая растворялась медленно и постепенно, как пузырьки в хрустальном бокале вина. Издав вздох беспредельного удовлетворения, Меган положила влажную голову на вздымавшуюся грудь Блейка и слушала стук его сердца, пока в конце концов удары не замедлились и не стали ровными. Мышцы ее бедра еще подрагивали рядом с его бедром, бессильно обмякшие руки и ноги еще были переплетены. Меган подумалось, что, если бы ей пришлось умереть в эту минуту, даже на небесах ее не ждало бы такое блаженство, какое испытали сейчас они с Блейком.

Джейк не помогал им на следующий день, когда они опять занимались своими мучительными поисками в церкви. Он извинился и что-то пробормотал о необходимости помочь отцу, но им было ясно, что тот просто не может заставить себя снова войти в хранилище, зная, что Тори будет там, такая близкая и в то же время такая недосягаемая Сестра Эсперанца сама казалась комком нервов. Она заметно вздрагивала каждый раз, когда за дверью раздавались шаги. Все роняла, рвала, пока наконец Меган не сжалилась над бедняжкой. Незаметно отведя девушку в сторону, она сказала что Джейк не придет в этот день в церковь. Лишь тогда сестра Эсперанcа успокоилась и стала скорее помощницей, чем помехой. Только к вечеру, когда их глаза слезились от напряжения, расшифровывая тонкий, как паутина, почерк отца Мигеля, они нашли то, что искали. Эсперанда была уверена, что лишь благодаря Божьей помощи они еще не ослепли. Наконец-то отыскались две книги, относившиеся ко времени свадьбы Анхелины и Марка Монтгомери — весьма приблизительно, поскольку Блейк не знал точно, в каком году сочетались родители браком. Меган и Блейк взяли по книге и начала просматривать, усталые, но полные решимости. Эсперанца выбрала том, где не стояло четких дат, но который лежал между теми двумя, которые смотрели теперь Блейк и Меган в надежде, что он относится к этому же времени.

Меган уже почти засыпала от однообразного занятия, когда Эсперанца внезапно ахнула, а потом огорченно застонала. В тишине ее негромкий возглас прозвучал словно пушечный выстрел.

Блейк и Меган сразу же бросились к ней — и увидели то, что видела Эсперанца. Книга, которую она листала, была сильно повреждена как огнем, так и дождем. Переплет отвалился, верх сильно обгорел. Края страниц были обуглены, некоторые настолько сильно, что пропала половина записей. Вода просочилась сквозь тонкие страницы, и многие слиплись, когда высохли. Открытые перед девушкой страницы тоже не были целыми.

Эсперанца показала на третью строчку на правой стороне разворота. Там еле заметно читались имена Анхелины Франциски Магдалены Руис-и-Пи-сарро и Марка Энтони Монтгомери. Остаток строки был полностью утрачен, поскольку чернила расплылись, а пламя обуглило край. Все важные цифры сделались нечитабельными. И даже в предыдущих и последующих записях на многих страницах даты оказались неразборчивыми.

Ближе к началу они наконец-то нашли число но оно мало чем помогало, поскольку бережливый падре часто в своих записях, не заводя новую книгу начинал за закончившимся годом следующий, что бы — не пропадало зря место. И некоторые книги содержали в себе записи за пять лет и больше Страница с числом была так далеко впереди, что свадьба родителей Блейка могла оказаться и в том же году, и года на три позже.

Итак, все их усилия пропали даром.

Меган едва не плакала и понимала, что Блейк испытывает то же самое.

— Мне так жаль, — пробормотала Эсперанца словно это она была виновата. — Во всяком случае это доказывает, что ваши родители были обвенчаны здесь отцом Мигелем. Разве это не может помочь?

Блейк вздохнул и потер усталые глаза.

— Это значит, что у нас есть основания разыскивать отца Мигеля. Остается только надеяться, что мы найдем его, что он в добром здравии и уме и может вспомнить число или хотя бы год их свадьбы. Понимаете, никто и не сомневался, что мои родители были обвенчаны, — объяснил он огорченной девушке. — Требуется узнать как раз дату.

— Тогда вам придется отправиться на поиски отца Мигеля.

Блейк обреченно вздохнул.

— Да, мы это и сделаем, — устало подтвердил он. — Если я никогда не докажу свое право на отцовское имя и не получу назад ферму, Господь свидетель, что это произойдет не по моей лени. Мы отправимся завтра, в крайнем случае послезавтра. Спасибо вам за помощь, сестра Эсперанца. Если мы чем-либо можем отплатить за вашу доброту, прошу вас, не стесняйтесь.

— Не стоит благодарности, я с радостью вам помогала. Жаль только, что ничего не получилось. — Расставаясь с ними у входа в миссию, она просто сказала: — Vaya con Dios, mis amigos, Господь да поможет вам в ваших поисках. Я буду молиться за ваш успех. Пожалуйста, передайте от меня поклон Джейку и скажите, что я буду всегда помнить его в молитвах и в своем сердце.

18

Поиски отца Мигеля решено было начать с резервации Сан-Карлос на юго-востоке Аризоны, поскольку там в это время размещалось большинство апачей. Но перед отъездом пришлось сделать кое-какие покупки, и не только из продовольствия: Меган нужна была одежда, в которой она могла бы ехать верхом.

Под предводительством Tia Хосефы Меган совершила быстрый обход лавок в Санта-Фе. Следуя наставлениям Блейка, она приобрела две юбки для верховой езды из прочной ткани, три практичные блузки и пару перчаток. Потом они зашли в лавку, торгующую одеждой для мальчиков, чтобы купить ковбойскую шляпу подходящего размера, поскольку Блейк заявил, что в ближайшее время модные женские шляпки ей не пригодятся. И что вообще такая, как у него, ковбойская шляпа при нынешних обстоятельствах более практична.

То же самое касалось куртки и дождевика, которые он тоже посоветовал приобрести. Пусть они не будут модными или вообще такими, какие носят женщины, главное, чтобы защищали от холода и дождя, не то что жакеты, которые продаются в лавках женской одежды. Блейк заверил Меган, что она оценит свои покупки, как только они отправятся в дорогу. К счастью, у сапожника нашлась и пара детских сапожек для верховой езды, которая оказалась ей впору и была сшита из хорошей кожи.

Затем Меган обратилась к сугубо женским товарам. Купила себе лишнюю смену нижнего белья, ленты для волос, шпильки, гребень и щетку. И даже запаслась куском лавандового мыла и собственной коробкой зубного порошка.

Наконец она купила белую кружевную шаль чтобы носить ее с красивыми платьями, подаренными Кармен, но не из-за того, что она числилась в списке вещей, которые Блейк считал необходимыми, а просто была такой красивой, что не удалось удержаться от искушения. Блейк предупредил ее, что она возьмет с собой только то, что уместится в переметных сумах или будет закатано в походную постель, которую он купил для нее, но для такой красивой шали местечко уж как-нибудь найдется. Возможно, давала себя знать ее легкомысленность, но ей очень хотелось иметь при себе хоть одну красивую, женственную вещь, которая принадлежит ей одной, а не взята с чужого плеча. Она оправдывала свое желание, вспоминая все красивые и модные наряды, которые остались в дилижансе, когда Блейк похитил ее. И пусть Блейк ругается сколько угодно, все равно он перед ней в долгу!

На следующее утро они попрощались с Tia Xoсефой.

— Как было приятно повидаться с родными, — со слезами проговорила она. — Обещайте мне, что скоро вернетесь. Мне так тоскливо, я совсем тут одна. Хочется повидать всех близких, но я уже слишком стара, чтобы путешествовать так далеко, да еще в одиночку.

— Мы вернемся, Tia, — пообещал Блейк. — Возможно, в следующий раз, когда я отправлюсь в Мексику в гости, вы поедете со мной.

Хосефа просияла от его слов.

— Ах, как хорошо было бы повидаться с Хуаном, Фелипе, Онорой и со всеми их детьми!

Блейк объяснил Меган на ее вопросительный взгляд, что Хуан и Онора — младшие брат и сестра Хосефы, вернувшиеся в Мексику, Анхелина, как известно, переехала после замужества в Аризону. Она и Роза умерли, а еще один из братьев — священник, живет теперь в Калифорнии. Из всего дружного семейства одна Хосефа осталась жить в Санта-Фе.

Перед самым отъездом Хосефа отвела Меган сторону и вручила ей маленький сверток, жестом показав, чтобы она его развернула. Внутри оказалась красивая крестильная сорочка, которая принадлежала единственному ребенку Хосефы. нет, Хосефа! — воскликнула она. — Я не могу принять этот подарок! Вы хранили его все и годы! — Меган была растрогана до слез, но вернула подарок старушке.

Хосефа выразительно покачала головой и решительно вернула сорочку Меган.

— ]sfo! No! Es un regalo para su nino. — Ив объяснение своих слов ласково положила руку на живот Меган. — Su nino, — повторила она. — Su infante. — Сложив руки, словно держала ребенка, она покачала ими взад и вперед, будто укачивая его. Потом изобразила руками большой живот и снова ткнула в Меган пальцем. — Bebe.

Теперь Меган покачала головой.

— Нет, Хосефа. Нет беби, — ответила она, хотя слова Хосефы заставили ее задуматься. Когда же и в самом деле у нее были месячные в последний раз? В разгар их сборов, когда они упаковывались для поездки в Тусон, за добрую неделю до того, как сели в дилижанс. «Приблизительно полтора месяца назад! « — вдруг поняла Меган. А ведь, по ее расчетам, должны были прийти две недели назад.

Внезапно она ощутила слабость в коленях. Возможно ли это? С Блейком она уже больше месяца. «Ну что же, — успокоила она себя, — у женщин бывает задержка от переживаний, а уж я натерпелась предостаточно. За последний месяц сплошь одни дороги да напряжение».

И все же руки ее невольно потянулись к животу, и Хосефа обрадовано закивала. Старушка залопотала что-то на быстром испанском, показывая на Щеки Меган, глаза и волосы.

— Si, un bebe, — повторила она. — Es veridad.

Хосефа, казалось, была в этом уверена, несмотря на все ее возражения. Это заставило Меган задуматься, не изменилось ли в ней и в самом деле что-нибудь, что заставило старую женщину увидеть или почуять то, чего еще не поняла она сама.

В душе Меган надеялась, что Хосефа права. При одной лишь мысли, что она носит ребенка Блейка у нее закружилась от радости голова. «Ах, пусть так и будет, — подумала она. — Хорошо бы это оказалось правдой».

И все же когда Блейк спросил, что нужно было Хосефе, Меган не стала рассказывать про их странный разговор. Ей хотелось насладиться этой мыслью подольше, пусть это будут ее сокровенные надежды и мечты. Лучше не говорить пока Блейку ничего. К тому же неизвестно, как воспримет Блейк новость, если Хосефа окажется права. Хоть в его любви она не сомневалась, угроза отцовства была совсем иным делом. Ведь Блейк пока еще ничего не говорил о женитьбе, и в душе Меган думала, что он намерен сначала вернуть себе ферму или по крайней мере доказать свое право на отцовское имя. И лучше еще немного подождать, прежде чем говорить ему об этом, хотя бы до тех пор, пока она сама не удостоверится. А тем временем надо будет вести себя особенно осторожно, просто на всякий случай, поскольку Блейк предостерег ее, что местность, по которой им предстоит ехать, таит в себе много опасностей.

Покинув дом Tia Хосефы, они встретились с Джейком возле ранчо Баннера. Джейк вызвался сопровождать их до резервации Сан-Карлос. Затем, если не удастся обнаружить отца Мигеля, они продолжат поиски священника, а Джейк отправится в Тусон и выяснит, что же там произошло в их отсутствие.

Они быстро попрощались с Кармен и Роем. Последний удивил их, пригласив приехать еще.

— Только в следующий раз, оказавшись в моем доме, или будете спать в отдельных комнатах, или обвенчаетесь. — Он пронзил Блейка строгим взглядом. — Если у тебя вообще есть мозги, ты женишься на этой девушке и сделаешь ее порядочной женой Мне она нравится, — ворчливо заметил он, словно его мнение было окончательным и непререкаемым.

Блейк не мог скрыть усмешки.

— Хорошо, сэр, — заверил он старика. -

Я серьезно обдумаю ваш совет. — Сделай это, парень, — буркнул Рой. Развернув кресло, он за спиной у Блейка заговорщицки подмигнул Меган.

Первый этап их поездки оказался почти роскошным по сравнению с последующими. Они заплатили себя и лошадей на железнодорожной ветке от Санта-Фе, которая шла до Альбукерке. Это сэкономило им два дня пути, а Меган избавило от необходимости трястись в жестком седле. Переночевав в маленькой гостинице, ранним утром они отправились на почтовую станцию, чтоб сесть в карету, которая направлялась из Альбукерке в техасское Эль-Пасо, следуя вдоль Рио-Гранде.

Перспектива путешествия в почтовой карете радовала Меган гораздо меньше, чем езда по железной дороге Ей еще были памятны приключения во время поездки с родителями.

— Зачем мы едем в карете? — хмуро спросила она

— Тебе не терпится снова сесть в седло, Меган — засмеялся Блейк, озорно блеснув глазами.

— Нет, но так мы все равно не выгадаем время, верно?

— А вот и выгадаем, хотя бы потому, что карета останавливается каждые пятнадцать — двадцать миль, чтобы сменить лошадей. И хоть наши будут привязаны сзади, они останутся более свежими, потому что им не придется тащить нас на себе весь день, к тому же остановки на почтовых станциях сберегут нашу провизию, которая нам еще понадобится. Я прикинул, что таким образом мы выгадаем Целый день. Завтра в середине утра остановимся на отдых в Сокорро, а оттуда уж направимся на запад самостоятельно.

— Дорога там тяжелая, — продолжил его объяснения Джейк, пока они смотрели, как их добро грузят в багажное отделение кареты. — От Рио-Гранде придется добираться до Аризоны по старой тропе вдоль реки Хила. Вообще-то это не более чем старая индейская тропа, но все-таки лучше чем ничего.

— А как насчет Лобо? — спросила она. — Ты и так еле добился, чтобы его пустили в поезд. В карету его уж точно не посадят.

Блейк пожал плечами.

— Ничего, не пропадет, — беспечно заявил он.

Меган заметила косые взгляды, которые окружающие кидали на них в поезде и в Альбукерке накануне вечером. И сейчас попутчики точно так же косились на них. Эти неодобрительные взгляды явно не относились к бурундуку, который мирно сидел у Блейка в кармане куртки. Обратив на них внимание, люди всматривались, потом почти боязливо отводили глаза и поспешно уступали им дорогу, скорей из осторожности, чем от дружеских чувств, судя по тому, что косились они больше на Блейка и Джейка, чем на Меган.

Поразмыслив, она поняла причину. Оба парня выглядели довольно грозно со своим оружием, висящим на бедре, и шляпами, надвинутыми низко на лоб. Они казались суровыми, крутыми парнями, готовыми к любым переделкам. Блейк был похож на стрелка-ганфайтера не меньше, чем Джейк, и у Меган при этой мысли поползли по спине холодные мурашки.

На долю Меган доставались просто любопытные взгляды, причем не самые уважительные. Когда она садилась в карету, другие ехавшие там леди отодвинули в сторону юбки, демонстративно чураясь ее, словно она была прокаженной. Ее вежливая улыбка разбивалась об их явную враждебность. Нечего было и сомневаться, что, если она заговорит,

Они сделают вид, что не слышат. Ее отвергают за то, что она вместе с Блейком и Джекобом Баннером! Прежде ничего подобного с ней не случалось, если не считать реакции Роя Баннера, и она невольно чувствовала себя оскорбленной, хотя изо всех сил старалась это скрыть. Она молча сидела рядом с Блейком, вызывающе вскинув свой маленький подбородок и презрительно щурясь. Пусть ограниченные ханжи думают что хотят. Пока Блейк с ней рядом, ей больше ничего не нужно. И уж во всяком случае ей плевать на мнение этих спесивых, совершенно чужих для нее людей!

И все-таки она с интересом отметила, что женщины хоть и шарахались от нее, но сами тайком бросали восхищенные взгляды на Блейка и Джейка. Подобным же образом так называемые джентльмены игриво поглядывали на Меган, когда им казалось, что ее эскорт не смотрит на них. Меган сверкала глазами, кипя от негодования. «Самодовольные ханжи! — сердито думала она. — Дай им только намек, и любая из этих „добропорядочных леди“ повиснет у Блейка на шее, а потом заявит, что она невинная жертва соблазнения, а любой из этих „истинных джентльменов“ моментально залез бы мне под юбку, если бы не боялся получить пулю! « И Меган еще выше вздернула подбородок.

Вероятно, Блейк понял, что гордость ее уязвлена, поскольку через несколько минут после того, как они тронулись в путь, он нащупал ее руку в складках юбки. Теплые пальцы ободряюще сжали ее ладонь, а темная голова нагнулась к Меган, и он прошептал ей на ухо:

— Прости, дорогая. Кажется, я сделал глупость.

Повернув к нему лицо, она заглянула в его извиняющиеся глаза, и сердце ее растаяло. Она одарила его сияющей улыбкой и просто сказала:

— Я люблю тебя.

Потом, перед Богом и всеми присутствующими, наклонилась и поцеловала его в губы.

Она не сумела сдержать улыбки, когда услышала, как ее соседка ахнула и громко зашипела:

— Какое поразительное бесстыдство! Сидевший рядом мужчина, вероятно ее муж пугливо прошептал ей в ответ:

— Тише, Милдред. Боже милостивый, ты хочешь, чтобы нас всех перестреляли?

Рот Блейка растянулся в ответной ухмылке, а по другую сторону от нее, как показалось Меган, подавил смешок Джейк, когда сидящий напротив мужчина слишком глубоко затянулся сигарой и зашелся в приступе кашля. В это время Проныра выбрался из кармана Блейка и перебрался к нему на плечо, где протер лапками сияющие бусинки глаз и недовольно огляделся вокруг, после чего сердито застрекотал, словно ругался, что его разбудили.

Две другие леди издали пронзительные крики, словно к ним подползла змея. Мужчины просто окаменели, потом расхохотались. Блейк недовольно хмыкнул и проворчал:

— Боже, можно подумать, что они увидели по меньшей мере чудовище джила.

Молодой житель восточных штатов, сидевший наискось от них, нерешительно спросил:

— Чудовище джила? Что это такое?

Блейку не удалось ответить молокососу, поскольку кучер дилижанса, встревоженный женским визгом, резко постучал по крыше и крикнул:

— Что там у вас происходит, дьявол побери? Джейк высунулся из окна и крикнул:

— Ничего особенного! Просто одной леди попала под шляпку пчела!

Меган прыснула смехом Блейку в плечо. Поскольку леди не унимались, Джейк предложил с кривой ухмылкой.

— Дайте-ка мне маленького шалопая. Я возьму его с собой на крышу подышать воздухом. По-моему, тут немного душно. — С этими словами он сунул зверька под рубашку и ловко пролез сквозь окно на крышу раскачивающегося дилижанса, провожаемый восхищенным взглядом молокососа.

После этого все немного успокоились. Блейк вытянул перед собой длинные ноги, надвинул на глаза шляпу и погрузился в дремоту. Через несколько минут Меган положила голову на его твердое плечо последовала его примеру. Блейк был рядом с ней, значит, все в этом мире шло как тому и следует. Позже, после полуденной остановки и смены лошадей, любопытство одолело молокососа, заставив забыть про первоначальный страх. Внезапно он делался болтливым как сорока, его переполняли вопросы про Запад и его обитателей.

А вы… хм… вы настоящий ганфайтер? — спросил он Джейка, который снова перебрался внутрь кареты.

Даже Меган ахнула от его неуклюжего вопроса и почувствовала, как рядом с ней напрягся Блейк. В карете повисло тяжелое молчание, так что можно было услышать, как упала шпилька.

— Что ж, вполне настоящий, — ответил Джейк, направив холодные глаза на молодого человека. — Если ваш следующий вопрос будет о том, сколько человек я убил, то лучше не задавайте его. Юнец сглотнул.

— Нет, сэр, — кротко ответил он. — Мне просто интересно, почему вы привязываете кобуру к ноге?

— Так быстрей выхватывать оружие. Еще есть вопросы? — протянул Джейк.

— Да. На самом ли деле существует чудовище джила и что это такое?

— Ох, они вполне настоящие. Это такие ядовитые ящерицы, которые водятся в здешних местах. Безобразные как смертный грех! Напоминают съежившегося дракона, а когда зашипят, вы готовы поклясться, что они сейчас извергнут пламя прямо вам в глаза. Взрослые достигают в длину около двух футов.

Меган задрожала, хоть и догадывалась, что Джейк все приукрасил, чтобы напугать парня. Во всяком случае, она хотела на это надеяться, поскольку подозревала, что чудовище джила понравится ей не больше, чем змеи.

Парень на время угомонился, но вскоре громко прокашлялся и сказал:

— Я… хм… смею надеяться, что вы не обидитесь, но я заметил, что у вас обоих, джентльмены исключительно хорошие зубы. — Его нерешительный взгляд перебегал с одного на другого. Видя, как оба подозрительно насупились, он поспешил объясниться: — Я дантист, видите ли, так что обращаю внимание на такие вещи, и у большинства мужчин которых я видел, разъезжая по Западу, зубы просто ужасные, все желтые и гнилые. Поэтому невольно удивился, почему у вас такие ровные и белые.

Меган подавила смех, ожидая ответа.

— Молоко, — услышала она бормотание Блейка.

— Что вы сказали, сэр? — переспросил парень.

— Я сказал — «молоко, — проворчал Блейк. — Молоко и умение увернуться, когда дерешься на кулаках.

Джейк картинно пожал плечами:

— Может, тебе это и помогает, и я согласен с тем, что ты сказал насчет кулака, но вот молоко я терпеть не могу, никогда не употреблял.

— Тогда в чем же ваш секрет, сэр?

— Виски и горячие бабы, сынок, — с серьезным лицом заверил его Джейк, хотя глаза его озорно сверкнули, когда молодой дантист густо покраснел. Женщины возмущенно закудахтали, а Меган спрятала смущенное лицо в ладонях. Джентльмены же просто хлопали глазами, гадая, шутит Джейк или нет. Блейк просто потряс головой. Он по опыту знал, что его приятель всегда с удовольствием разыгрывает наивных сопляков, а этот оказался особенно благодатной мишенью. — Конечно, если пересолишь с одним, то можешь и горячку схлопотать, — продолжал Джейк с невозмутимым лицом, — а если не доберешь со вторым, тогда здоровье подкачает. Фокус в том, чтобы вычислить, что и как, пока не поздно.

Как обычно водилось на маленьких станциях, женщины ложились в одной спальне, а мужчины устраивались кто где — на койках, столах, походных постелях и на сене в конюшне. В эту ночь Меган пришлось устроиться в комнате вместе с двумя высокомерными особами, ее попутчицами. Никто из них не был в восторге от удобств, но Меган сказала себе, что одну ночь можно и потерпеть.

Очевидно, женщины считали по-другому. В комнатушке были две двуспальные. кровати, и, когда Меган ненадолго отлучилась, чтобы умыться, каждая успела захватить по кровати, улегшись прямо посредине и не оставив для нее места. Вернувшись, она замерла в дверях, а нахалки посмотрели сквозь нее, словно она была пустое место, а потом переглянулись. «Что ж, мы еще посмотрим! « — упрямо подумала Меган.

Словно ничего не заметив, она стала раздеваться, с сожалением подумав, что не догадалась купить ночную рубашку. Ну да ладно, одну ночь прекрасно проспит в сорочке и панталонах. Если бы она взяла ночную рубашку, не осталось бы места для шали, да и вообще едва ли она ей в дальнейшем пригодится. Во время конного перехода придется спать одетой.

Закончив раздеваться и аккуратно сложив одежду, она встала между кроватями и, подбоченясь, громко заявила:

— Ну, у кого из вас, леди, ноги теплей, к той я и лягу, так что думайте скорей. Я устала.

Обе женщины разинули на нее рты, а она подошла к кровати, на которой лежала Милдред, откинула одеяло и рявкнула:

— Подвиньтесь, дорогуша! Я надеюсь, что вы не храпите.

Милдред словно язык проглотила, а Меган как ни в чем не бывало залезла к ней и подтолкнула в бок.

— Нет! Я никогда!.. — оскорблено пискнула та.

— Что ж, буду надеяться! — снисходительно проговорила Меган, задувая лампу. — И не тяните на себя одеяло.

Милдред съежилась на краю, а Меган устроилась поудобней, намереваясь хорошенько отоспаться, и довольная улыбка заиграла на ее губах.

На следующий день, когда карета остановилась на полуденный отдых, Меган с радостью рассталась со своими попутчиками. Те должны были туг перекусить и ехать дальше. Они же отправятся отсюда своей дорогой. Меган и Блейк еще заканчивали свою последнюю трапезу за столом, когда кучер въехал во двор на полегчавшей карете. Джейк уже отправился наружу седлать лошадей и проследить, все ли их вещи выгружены из кареты, — задача, на которую он вызвался добровольно, чтобы Меган и Блейк мот ли побыть хоть немного наедине.

Дверь открылась, и новый кучер вошел в комнату, смеясь над какой-то шуткой своего напарника. Что-то в этом человеке насторожило Меган, и, когда он проходил мимо нее, она подняла глаза. Дыхание у нее перехватило, и она едва не подавилась куском пирога.

— О Господи! — тихо вскликнула она.

Блейк вопросительно поглядел на нее, но, прежде чем она успела объяснить, возница повернулся к пассажирам и объявил:

— Карета отправляется через десять минут, так что доделывайте свои дела, друзья. — Он обвел глазами комнату и добавил: — Это особенно касается вас, леди. Я не делаю по пути незапланированных остановок… — И тут вдруг взгляд его упал на Меган. — Ты! — взревел он, ткнув в нее пальцем. — Ты та девчонка, которую украли из моего дилижанса по пути в Тусон!

— Нет! Нет, вы ошибаетесь, — солгала Меган, встав и загородив собой Блейка. — Вы приняли! меня за кого-то другого, мистер.

— Черта с два! — заревел парень, надвигаясь на ее — Ты та самая дочка Коулстона, или меня зовут не Джо Ланди!

— Вот не повезло, — пробормотал позади нее Блейк. Он встал и подтолкнул ее к двери, но тут выяснилось, что Джо Ланди преградил ему дорогу не только к передней двери, но и в коридор, ведущий на кухню и к черному ходу. Свободной осталась дверь, ведущая на второй этаж в спальни. Они бросились туда.

Блейк перескакивал через три ступеньки разом и почти волоком тянул за собой Меган. Лодыжками, коленями, щиколотками она пересчитывала ступени. Услышав крик Джо: «Стойте, буду стрелять! — она впопыхах даже не испугалась. Едва они свернули с лестницы в коридор, как от перил полетели щепки. У Меган так стучало сердце, что она даже не слышала выстрела.

Блейк метнулся в первую комнату, увидел, что она не запирается, и бросился в следующую. В той жили владелец станции и его жена, и на двери была крепкая щеколда. Втолкнув Меган внутрь, Блейк захлопнул дверь и запер. Затем, услышав, как по лестнице загрохотали несколько пар башмаков, на всякий случай загородил дверь тяжелым комодом. Меган еще не успела перевести дыхание, когда Блейк подтолкнул ее к окну, распахнул его и заорал Джейку. Она еще не поняла, что происходит, а он уже вылезал в окно.

— Блейк! — пронзительно закричала она. — Что ты делаешь? Мы на втором этаже, опомнись! — Она сидела на подоконнике, вцепившись в оконную раму и глядя вниз на далекую землю. Ногти судорожно вцепились в дерево.

— Сейчас некогда думать, Меган. Вон едет Джейк. Когда его лошадь окажется под окном, ты Должна прыгнуть, — отрывисто сказал Блейк. — Он подхватит тебя.

— Прыгать?! — закричала она под пронзительные вопли и тяжелый стук в дверь. — Я не могу! — Она умоляюще заглянула ему в лицо. Вид у него был непреклонный. — Не могу! Если Джейк меня не поймает, я переломаю себе все кости!

— Нет, не переломаешь. Слушай, сейчас нет времени на споры, любовь моя. До земли всего лишь пятнадцать футов. До спины лошади, считай футов на пять меньше. Я опущу тебя практически в руки Джейка. Тебе придется лететь самое большее пять футов. — Говоря это, он оторвал ее руки от рамы и схватил большими руками за запястья. Дверь за спиной задрожала от натиска мужских тел. Блейк подтолкнул коленом ее зад, спихивая с подоконника.

Меган повисла в воздухе, удерживаемая только руками Блейка, который осторожно опускал ее.

— Блейк, если это причинит вред нашему ребенку, я никогда не прощу тебя.

Он подтянул ее кверху, так что их лица оказались почти на одном уровне, только его было как бы перевернутым. По крайней мере, так ей казалось. Но она была до того напугана, что ничего не понимала.

— Какому ребенку? — нелепо спросил он с глупой усмешкой на лице.

— Тому, которого я, возможно, ношу.

— И ты мне говоришь это сейчас! — Блейк удивленно потряс головой. — Нечего сказать, подходящее ты, дорогая моя, нашла время. — Он быстро поцеловал ее и разжал руки.

19

С большим трудом они бежали из городка Сокорро. Кружили, петляли и вскоре оторвались от преследователей. Затем направились на запад, надеясь, что никто из попутчиков не знает конечной цели их путешествия: вполне возможно, что кто-нибудь мог подслушать их неосторожные разговоры. Правда главная цель поездки уж точно осталась в секрете равно как и личность Джейка.

Когда миновала опасность, Блейк поравнялся Меган и схватил поводья ее лошади.

— Окей, милая моя малышка, давай-ка поговорим об этом нашем ребенке, про которого ты до сегодняшнего дня молчала.

Меган нерешительно взглянула на него, пытаясь угадать его реакцию на эту новость. Как бы она ни была напугана, все же ей показалось, что он усмехается и вроде бы доволен, но полной уверенности не было.

— На самом деле я еще не знаю наверняка,

Блейк, — поспешила объяснить она. — Вот почему и молчала.

— Но у тебя есть причины предполагать, что ты носишь моего ребенка?

Она кивнула:

— Думаю, что это так; надеюсь, что это так. Она пристально смотрела, как он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза, потом отозвался:

— Это все усложняет, сомнений тут нет, но я тоже надеюсь, querida. — Его сапфировые глаза ласково заглянули ей в лицо, потом опустились на пока еще плоский живот. Меган порадовалась тому, что Джейк едет впереди, на достаточном расстоянии, когда Блейк растроганно сказал: — Мне хочется увидеть, как ты округлишься моим ребенком, почувствовать, как он шевелится у тебя внутри. Как на твоих щеках заиграет румянец материнства, как твои груди наполнятся молоком; следить за мельчайшими изменениями в тебе, пусть самыми незаметными, и знать, что наша любовь создала жизнь внутри тебя.

Он потянулся и положил ей на живот руку, и она ощутила жар от его прикосновения даже сквозь одежду. Лошади беспокойно задергались, но это не смутило его: он нагнулся и нежно поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя, моя голубка, и буду всегда любить тебя и детей, которых мы сотворим вместе

— Ах, Блейк! Я так рада, что ты испытываешь то же, что и я! Меня очень тревожило, что тебе не понравится это известие, тем более сейчас. Я ведь понимаю, что время не самое удачное, все еще так неопределенно.

Шершавые пальцы погладили ей щеку. Глаза улыбнулись.

— Не думаю, что от тебя или от меня зависят такие вещи. Природа поступает по-своему и в свое время. Когда ты будешь знать точно насчет ребенка?

Щеки ее покрылись густым румянцем. Она смущенно пробормотала:

— Думаю, что через две или три недели. У меня не… хм…

Улыбнувшись на ее замешательство, он сказал:

— Я понимаю, что ты пытаешься сказать, лапушка. Не стесняйся. Со мной ты не должна испытывать никакого смущения. Ведь ты же станешь моей женой.

Радость вспыхнула на ее лице, и в этот миг она показалась Блейку еще прекрасней, чем прежде.

— Правда? — прошептала она, словно боялась, что все это сон и она может вспугнуть его и оказаться в суровой реальности.

— Мы поженимся, как только я все улажу, — заверил он ее. Потом его лицо посерьезнело, и он решительно заявил: — Я сделаю копии всех документов, касающихся нашего брака, рождения ребенка, наши завещания, бумаги на право владения собственностью — все что нужно. Наши дети не должны пройти через то, что выпало мне за эти последние годы. Чтобы никто не мог поставить под сомнение права ребенка ни на наследство, ни на отцовское имя. В этом я клянусь тебе, Меган. Никто не посмеет порочить твою репутацию, пока я жив. Остается надеяться, что удастся подтвердить мое право на имя Монтгомери еще до рождения ребенка. Я хочу, чтобы он носил это имя по праву и закону! Я знаю, что отец тоже хотел бы этого.

Меган потребовалось собрать все свое мужество чтобы ответить так, как, по ее мнению, следовало ответить. Его ласковое прикосновение вызвало ней мучительное желание укрыться в его объятиях. A его голос заставлял ее сердце трепетать от всепоглощающей любви к нему. Непослушные губы с трупом подчинились ей:

— Блейк, ты вовсе не обязан жениться на мне ради ребенка. Я не хочу, чтобы ты…

Она поймала его взгляд и осеклась: лицо его настолько посуровело, что казалось высеченным из камня. Схватив ее за плечи, он едва не вытряхнул ее из седла.

— Мой ребенок не будет рожден ублюдком, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Даже и не думай, Меган. Ты выйдешь замуж за меня, пусть хоть весь мир рухнет, и ничто, пока я жив, не помешает этому. Слышишь?

Она решительно встретила его взгляд.

— Да, слышу, — упрямо заявила она. — Теперь постарайся понять и меня, всемогущий Блейк Монтгомери. Мне не нужен муж, который взял бы меня в жены ради ребенка или моей репутации! Я хочу знать, что мужчина, которому я решу посвятить свою жизнь, женится на мне потому, что любит, потому, что не мыслит без меня жизни, а не из-под палки, хотя бы она и называлась чувством долга.

Блейк беспардонно рассмеялся — не хмыкнул, а засмеялся в полный голос, просто зашелся хохотом.

— Ах, Меган, если задеть твое самолюбие, ты преображаешься. Глаза мечут громы и молнии, щеки пылают будто спелые вишни, а рот делается самым соблазнительным на свете после яблока Евы.

Он схватил ладонями ее вспыхнувшее лицо и заглянул в глаза.

Разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя? — искренне спросил он — насмешливости в голосе как не бывало. — Ты держишь весь мой мир в своих ладонях, моя жизнь в каждом твоем вздохе. Ничто на свете не заставило бы меня жениться на тебе, если бы я сам этого не захотел но я очень этого хочу, любовь моя. Хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты была в моем сердце всегда. Ты мне нужна, querida, нужна твоя улыбка которая озаряет мои дни, твои ласки, украшающие мне ночи. Без твоего вспыльчивого нрава и острого язычка моя жизнь стала бы невыносимо скучной. Поверь, я обожаю в тебе все, даже когда злюсь на тебя настолько, что готов побить.

Улыбка с примесью лукавства снова засияла на ее лице.

— Теперь ты не сможешь побить меня, Блейк. Ведь я, возможно, ношу твоего ребенка.

— Тогда я найду другой способ заставить тебя расплатиться, если ты провинишься, понятно? — возразил он с такой же лукавой усмешкой. — Кстати, а имя — Эндрю Мэтью.

— Прошу прощения? — непонимающе подняла брови Меган.

— Прощаю.

— Блейк, не валяй дурака! — разозлилась она. — Что еще за Эндрю Мэтью?

— Он перед тобой, любовь моя. Блейк Эндрю Мэтью Монтгомери. Мать была ярой католичкой и гордилась мной так, как только может гордиться мать, но даже она не величала меня таким громким именем, — как ты, — «Всемогущий».

— Если бы она могла предвидеть, до чего ты станешь властным, наверняка тоже назвала бы тебя так.

Вырвав поводья, Меган ударила коня в бока и ускакала вперед. Блейк лишь покачал головой, с улыбкой глядя ей вслед: «Нет, жизнь с Меган будет полна сюрпризов, с ней не соскучишься».

Они ехали тропой, ведущей по долине реки Хила. Извиваясь между горами, прорезая леса, Хила текла из штата Нью-Мексико в суровые земли Аризоны. Тропа была в основном прямой, но не самой удобной для езды. Путь им выпал долгий. Резервация Сан-Карлос находилась среди самой бесплодной унылой местности, какую только Меган видела своей жизни. Взглянув с высоты на открывшийся угрюмый ландшафт, она задрожала.

— Здесь, похоже, поработали руки дьявола, а не Бога, — пораженно вздохнула она. — И как только мог Господь создать такой безжизненный, неприветливый край, как этот? Как правительство может рассчитывать, что кто-либо, даже индейцы, смогут тут выжить? На этой проклятой земле уж точно никто долго не проживет.

— Я полагаю, что именно на это они и рассчитывали, — с неодобрением произнес Блейк.

— Это нехорошо, — заявила Меган, печально покачав головой.

— Нехорошо, — согласился Блейк. — Кстати, родственники моей матери жили бок о бок с индейцами более-менее мирно много лет. Они торговали землей, лошадьми, товарами, но уважали право индейцев на их родную землю. Другие могли бы поступать таким же образом. Нельзя сказать, что все мексиканцы пришли на эту территорию с такими мирными намерениями. Многие проявили себя такими же жадными и развращенными, как и американцы. История сообщает, каким подлым и беспощадным был Кортес в отношении ацтеков в Мексике. А сейчас американское правительство, по-моему, слепо копирует Кортеса в своей политике против индейских племен.

И все-таки прогресс нельзя остановить, и кому-то придется платить за это сполна. Белые люди все время что-то захватывают, присваивают, бросают взгляд на Запад, в сторону более плодородных земель. Моя собственная ферма тоже когда-то была землей, которой владели индейцы, и за нее было заплачено кровью как индейцев, так и белых. Моя семья виновата не меньше остальных, если уж говорить о вине за все это. — Он широко взмахнул рукой, показывая на голую землю, которая стала теперь домом для некогда гордого народа апачей.

— Возможно, но ты по крайней мере сочувствуешь печальной участи индейцев, — возразила Меган. — Не торжествуешь, как многие другие.

— Нет, если уж на то пошло, то я жалею их хотя у меня хватает ума не говорить им об этом! Они гордый народ и скорее перережут человеку глотку, чем примут его жалость.

С тех пор как они въехали на землю резервации, их не оставляло ощущение, что за ними постоянно наблюдают, хотя ни одной живой души не было видно. Когда же они направились по бескрайней пустыне в сторону поселения Сан-Карлос, центра резервации, Меган потребовалась вся сила воли, чтобы не оборачиваться в седле и не высматривать индейцев, которые, как она знала, едут за ними по пятам. Блейк строго предупредил ее, чтобы она не подавала вида, что нервничает, Хотя и сам он, и Джейк зорко осматривались по сторонам и держали оружие под рукой. Расположившись на ночлег, лошадей привязали неподалеку. Даже Меган легла спать, положив рядом с собой заряженное ружье

Когда они без происшествий добрались до поселения Сан-Карлос, Меган вздохнула с облегчением. Но если она и надеялась найти в маленьком поселке передышку от удручающего ландшафта, то ее ждало разочарование. На пыльной улице стояли унылые глинобитные строения. Чуть ниже площадки, на которой располагались дома, протекал среди чахлых деревьев грязный ручеек. Горячий ветер гулял по иссушенной голой равнине, вздымая столбики пыли. Жара была невыносимой, земля потрескалась безжалостным солнцем. Если не считать берега ручья нигде не росло ни единой былинки. Еще более печально, чем выжженная равнина, выглядели здесь люди. Неужели эти грязные, ободранные индейцы и в самом деле были теми благородными дикарями, которые властвовали над просторами континента сотни лет до прихода белого человека?

Меган изумленно покачивала головой. Зрелище словно в аду! Этих людей не просто покорили, их лишили всякого намека на достоинство, всякой возможности гордиться собой. Эти люди, некогда доблестные воины, теперь жались в тени жилищ. Кто спал, Другие брали, третьи безнадежно смотрели в никуда, их черные глаза были тусклыми как сама смерть Единственным выражением в этих обсидиановых глазах была глубокая ненависть, от которой по спине Меган пробегала дрожь.

Мужчины и женщины носили странную одежду, частично из оленьих шкур, частично из ткани, которую они выменивали. Встречались мокасины и хлопчатобумажные штаны, рубашки и юбки. Большинство мужчин носили на лбу полосы цветной ткани, чтобы волосы не падали на лицо, а не кожаные повязки, как другие племена Дети бегали голые. Какими бы причудливыми ни были одежды, Меган видела, что даже то ее старое рваное платье было намного лучше, чем их убогие рубища.

Мужчины, женщины, дети — все были одинаково грязными. Волосы падали сальными, спутанными прядями. Ветхая, замызганная одежда болталась на высушенных телах. Дети были настолько тощими, что их грудная клетка напоминала стиральную доску с болтающимися по бокам тонкими ручонками А их лица! Боже, их лица! Настолько лишенные надежды! Меган с большим трудом удавалось не выказывать жалости, особенно когда она заметила, что и дети выглядели такими же трагически подавленными. Ни одной улыбки, ни одного смешка, никто не произнес ни единого слова, когда трое всадников въехали в маленький поселок. Они просто смотрели горящими от ненависти глазами.

— Печально, не так ли? — пробормотал Блейк а Меган с трудом проглотила комок, застрявший у нее в горле.

— Грустно или нет, но я бы посоветовал не спускать глаз с лошадей, и особенно с Лобо, — произнес Джейк. — Для этих голодных бедняг волк кажется получше хорошей говядины.

Они остановили коней у здания агентства и не успели спешиться, как навстречу им выскочил мужчина.

— Добро пожаловать в Сан-Карлос, — произнес он с кривой усмешкой, растянув тонкие губы в подобие улыбки. — Я Джон Телл, местный агент. Вы что, друзья, заблудились, или у вас есть ко мне какое-то дело?

Соскочив с лошади, Блейк помог спешиться Меган. Потом подошел к Теллу и протянул ему руку.

— Вообще-то мы разыскиваем здесь одного человека. Может, вы поможете нам его отыскать. Но прежде всего мне хотелось бы узнать, найдется ли в доме место, где моя жена отдохнула бы от солнца?

Заметив Меган, Джон Телл уже не мог оторвать от нее глаз. И теперь вспыхнул в явном смущении.

— Да, да, конечно, — забормотал он. — Прошу вас, заходите в дом. Сейчас я пришлю вам что-нибудь из питья. Простите мою неловкость. Не часто встречаешь леди в наших местах.

Агентство выглядело внутри так же жалко, как и снаружи. Письменный стол был завален кипами бумаг. Два шатких от старости стула стояли перед ним, и агент галантно предоставил свое собственное ободранное кресло в распоряжение Меган, а сам торопливо расчистил угол стола и присел на него. Помощник принес стаканы тепловатого яблочного сидра, чтобы они смогли промочить пересохшие глотки, затем поспешно удалился.

— Ну, так кого вы можете тут разыскивать? — Телл настороженно покосился на двух крепких муж-чин, стоявших перед ним с обманчиво расслабленными мышцами и с привязанными к ноге кобурами с оружием.

— в Санта-Фе нам сказали, что мы можем тут найти священника по имени отец Мигель, — закинул удочку Блейк. — Он не так давно жил у апачей Зирикауа.

Телл нахмурился:

— Нет, ни в Сан-Карлосе, ни во всей резервации не найдется ни одного священника.

— А не может он находиться в другой резервации, к примеру в районе форта Апаче?

Телл покачал головой:

— Сомневаюсь. Скажу вам вот что… Вы, друзья, оставайтесь на ночлег, а я позову сюда Наиче. Если священник находился в его племени до того, как их переместили сюда, он должен об этом знать.

Блейк согласился, к неудовольствию Меган. Они провели ночь в маленькой пустой кладовке позади кон юры Телла, расстелив на полу походные постели. Как ни поразили ее условия в этом поселке, но от агента Телла она услышала, что в маленьких семейных стойбищах, рассеянных по всей огромной резервации, дела обстоят еще хуже. Апачи живут там в своих хижинах в жуткой нищете, без нормальной еды, одежды, одеял. Многие болеют, а врачей нигде вокруг нет.

И все-таки Телл уверял, что положение со временем улучшится, он собирался научить апачей земледелию, как это сделали в другой резервации, которая находится ниже по течению реки Хила. Они станут строить оросительные каналы и выращивать овощи и хлеб. Меган не верилось, что в этой безводной и пыльной местности может вырасти хоть что-то. Тут нужно быть волшебником, и она пожелала Теллу удачи в его планах. Не делая каких-то хотя бы минимальных сдвигов к лучшему, эти люди скоро вымрут по милости правительства, отправившего их сюда.

Пролежав, пять минут, Меган ощутила зуд. Которое время она пыталась не обращать внимания говоря себе, что у нее расшатались нервы и разыгралась мнительность. Она извивалась, ворочалась и скребла себя, пока постель не превратилась в большой ком. Наконец сдалась и, усевшись со слабым вздохом, запустила пальцы в волосы и с остервенением затрясла головой.

Лежавший рядом с ней Блейк заерзал и простонал:

— Ложись, Меган. Как только мы поговорим утром с Наичс, нам предстоит долгий путь. Отдохни хоть немного.

— Но я не могу заснуть! — возразила она шепотом. — У меня зуд во всем теле, с головы до ног. Как только закрываю глаза, все начинает чесаться! Не знаю, что со мной сегодня такое

— Я-то знаю, со мной то же самое, но, боюсь, от объяснений тебе легче не станет.

— Говори!

— Это место кишит блохами, дорогая. Бог знает, когда тут все выскребали и мыли, а может, и ни разу.

— Ты хочешь сказать, что тут клопы?! — взвизгнула она.

— Клопы, блохи, клещи, комары, а то и вши для полного счастья.

— Вши?! — У нее по коже поползли мурашки. Вся задрожав, она схватила постель и метнулась к двери.

— Тпруу! — Блейк схватил кусок одеяла, чтобы воспрепятствовать ее бегству. — Куда это ты направляешься?

— Наружу. Лучше я буду спать на земле, чем в этой зараженной нечистью комнате. За все время наших странствий мне никогда еще не хотелось так спать под открытым небом.

Блейк подтянул ее за одеяло к себе:

— Не поможет, Меган.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Весь поселок кишит клопами, снаружи и внутри. Неизбежное зло при такой грязи и нищете. И до нашего отъезда нам никуда от них не деться. Считай еще повезет, если не прихватим их с собой в одеждах и волосах. — Говоря это, он помогал ей снова расстелить постель рядом со своей.

— Тогда первым делом нужно будет помыться, как только отъедем отсюда подальше, — расстроено заявила она. — Мне потребуется крепкое щелочное мыло, чистая река и место, где мы просушим постели. И я отказываюсь впредь ночевать в таких местах!

— А разве не поможет тот деликатный кусочек нежного лавандового мыла, который ты запихнула на дно своей вьючной сумы? — насмешливо поинтересовался он. Даже в темноте он увидел, как у нее открылся рот. — Да, да, милая, еще я обнаружил кокетливую шаль, которую ты спрятала среди своих женских вещей. Что ж, спасибо, хоть не истратила мои деньги на такую бесполезную вещь, как ночная рубашка.

Он обнял ее и прижал к себе, а она, справившись с растерянностью, проворчала:

— Блейк Монтгомери, ты настоящий бесстыдник, раз роешься в моих вещах.

Он только засмеялся и еще крепче ее обнял.

— Что ж, если я и бесстыдник, почему бы мне не быть настоящим? Я никогда не любил подделок в чем бы то ни было.

Наиче тоже почти ничего не слышал про отца Мигеля, либо не желал говорить. Признав, что отец Мигель жил какое-то время в его племени, он сказал, что священник отправился куда-то еще до того, как прибыли агенты, чтобы забрать племя Чирикауа в Резервацию. Давно ли это было, оставалось лишь гадать, поскольку апачи измеряли время на свой лад, совсем не так, как белые люди. Для индейцев слово «день» могло означать что угодно — от одного дня до нескольких недель. «Месяц» мог продолжаться целый сезон в зависимости от того, как его понимать. Когда Блейк спросил, не мог ли отец Мигель уйти с теми апачами, которые последовали за Викторио, Наиче сделал вид, что не понимает ни слова, и отказался от дальнейших разговоров.

— Где я могу найти Викторио? — спросил Блейк у Телла, когда они оседлали лошадей.

— Если бы я знал это, то уже поймал бы его, — ответил агент, выведенный из себя нежеланием Наиче помочь. — Вам лучше всего будет поговорить с солдатами из форта Боуи и посмотреть в местах прежнего проживания племени Чирикауа, если вы намерены продолжать поиски. Но на вашем месте я бы отказался от этого. Викторио скорее всего сам вас найдет, а хорошего в этом будет мало, особенно раз с вами леди.

Блейк просто пожал плечами и коротко ответил:

— Весьма благодарен.

Меган заметила, что он не сообщил Теллу ни о своих намерениях, ни о том, будет ли он и дальше искать отца Мигеля. Не поблагодарил он его и за ночлег. Расчесывая бесчисленные укусы, Меган не удивилась этому.

Они ехали до самой темноты, делая лишь самые короткие остановки, чтобы успеть добраться до каньона Араваипа. С полудня, покинув пределы резервации, почти до захода солнца продолжали ехать вдоль реки Сан-Карлос. Затем повернули на юг и через несколько часов увидели ручей Араваипа. Блейк еще заранее решил остановиться на ночлег именно здесь, в маленьком оазисе, окруженном выжженной жарким аризонским солнцем пустыней. Маленький уединенный каньон встретил их прохладой и зеленью.

Вода в ручье была чистой и незамутненной, и Меган могла тут устроить купание. А утром выстирает белье и просушит его. Здесь им предстояло расстаться с Джейком. Он направится в Тусон, а они с Блейком вдвоем к форту Боуи. О том, что тут когда-то был укрепленный лагерь апачей Араваипа и место массового убийства более ста сорока невооруженных, мирных индейцев, которое совершили белые и мексиканцы, Блейк ей не сказал. Ему хотелось, чтобы она насладилась этим зеленым уголком за те несколько часов, которые они здесь пробудут. Он беспокоился, не повредит ли беспрестанная езда здоровью Меган и ребенка, и хотел, чтобы она как следует отдохнула, раз уж появилась такая возможность.

20

В то время как Меган со своими спутниками снова въезжали на территорию Аризоны, держа путь в Сан-Карлос, Кирк Хардести читал только что полученную депешу из Нью-Мексико, и она его совсем не порадовала.

— Какого черта, что все это значит?! — воскликнул он, размахивая в воздухе листком. — Они что, думают, что мне станет легче, если я узнаю, где они побывали? Но где они сейчас, заметь, поскольку там их уже нет. К тому же никто, кроме кучера, не уверен, что та девица — на самом деле Меган.

Опал толкнула сына в кресло:

— Успокойся, Кирк. Ты тут ничего сделать не в состоянии, так что нет смысла расстраиваться. — Она взяла из его рук депешу и прочитала вслух Джейне и Эвану: — Тут говорится, что женщину, которую считают Меган Коулстон, видели пять Дней назад на почтовой станции в Сокорро. Но это еще не значит, что она и в самом деле Меган.

— Читай дальше, мама, — сказал ей Кирк. — Депеша была послана Джо Ланди. Это тот кучер, который вез Меган и ее родителей из Абилина в Тусон. И наверняка он мог узнать Меган, раз ее похитили из его кареты!

— Возможно, — согласилась Опал. — Но тогда что они делают в Нью-Мексико? Не понимаю. Кого может знать там Блейк?

Кирк покачал головой:

— Не имею представления. — Его бледные глаза пронзили Эвана Коулстона. — Меган знает кого-нибудь в Нью-Мексико? — спросил он. — у вас там есть друзья или знакомые?

— Ни души, насколько мне известно, — ответил Эван. У него мелькнула мысль, что, возможно, Монтгомери вез Меган в Абилин, полагая, что ее родители вернулись туда, чтобы дожидаться новостей от своей похищенной дочери. По выражению лица Джейны он понял, что ей тоже пришла в голову эта мысль. — В какую сторону они ехали?

— Судя по депеше, они сели в Альбукерке в почтовую карету, которая направлялась на юг в Эль-Пасо, — вмешалась Опал. — Когда Джо узнал Меган, или ему показалось, что узнал, она и незнакомый мужчина бежали вместе с еще одним мужчиной, который, предположительно, ехал вместе с ними.

— И никто не знает, кто эти двое? — У Джейны имелись свои догадки насчет второго незнакомца. Она почти готова была поклясться, что это Джейк

Баннер.

Кирк бросил на Джейну кислый взгляд:

— Мы знаем, что один из них Блейк. О другом можно только догадываться. Может, кто-нибудь из мексиканских родственников. Бог знает, сколько их там по материнской линии, и все разбросаны по Мексике и Техасу.

— Может, он повез Меган в Мексику? — предположила Опал.

— Это еще не объясняет нам, что он делал в Нью-Мексико или что намерен предпринять дальше. — Кирк вскочил и начал расхаживать по комнате. — Проклятье! Я готов отдать половину ранчо прямо сейчас, чтобы узнать, что он там затевает. Я не доверяю этому человеку и знаю наверняка, он не оставит своих планов отобрать у меня…

Джейна и Эван многозначительно переглянулись.

— Как вы сказали, Кирк, мы можем знать, где ни были несколько дней назад, но не имеем представления, где они теперь, когда мы наконец что-то них услышим. Пожалуй, будет лучше, если мы с Джейной вернемся в город. И без того мы слишком долго злоупотребляли вашим гостеприимством.

Опал тут же принялась возражать, хотя и не слишком настойчиво.

— Боже мой, нет! Зачем вам лишние хлопоты и расходы? Оставайтесь тут до тех пор, пока не найдется Меган. В конце концов, Кирк и Меган уже помолвлены.

Болезненная гримаса исказила лицо Эвана.

— Так-то оно так, но будем откровенны: Меган уже довольно долго находится рядом с этим мужчиной. И просто чудо, если он до сих пор не воспользовался этим. Мы с Джейной поймем, если Кирк захочет отказаться от женитьбы на Меган. — Эван покосился на Кирка, который ничего не сказал, хотя и соизволил изобразить на лице замешательство. — При данных обстоятельствах, — продолжал Эван, — как это ни прискорбно, для всех будет лучше, если мы с Джейной уедем. Конечно, хотелось бы знать последние новости о Меган, и мы были бы очень признательны, если бы вы держали нас в курсе.

Кирк протянул руку немолодому мужчине, который стал бы его тестем, если бы не Блейк.

— Конечно же мы известим вас, — радушно пообещал он. — Как жаль, что все так обернулось. Но будем надеяться, что Меган скоро вернется… — Он не договорил и повернулся к Джейне: — Постарайтесь не тревожиться, миссис Коулстон. Мы возвратим вашу дочь целой и невредимой. Я не прекращу поиски, поверьте мне. В конце концов, я чувствую себя виноватым, ведь это мой кузен похитил ее.

Кирк мог позволить себе такую любезность на последок, когда ему удалось спихнуть со своей щей родителей Меган.

Двумя днями позже Джейна и Эван, вернувшись с ужина, обнаружили, что в их гостиничном номере все перевернуто вверх дном. По правде говоря, их это не удивило, особенно когда они увидели, что ничего не пропало. Комнату и все, что в ней было тщательно обыскали, одежда и личные вещи валялись разбросанными на полу, но все было цело.

— Вероятно, они обнаружили пропажу документов из кабинета, — сказал жене Эван. — Другой причины не может быть.

Джейна добавила:

— А прямо спросить нас не осмелились, на случай, если мы ничего о них не знаем. Не хотели, чтобы мы услышали о существовании этих бумаг тем более об их содержании. Я рада, что мы решили хранить их при себе. — Она прижала руку к груди, где прятала бумаги за подкладкой корсета.

Гнев омрачил лицо Эвана.

— Будем надеяться, что Кирк не зайдет настолько далеко, чтобы лично обвинить нас и обыскать. Обещаю тебе, Джейна, что убью всякого, кто дотронется до тебя, пытаясь найти эти бумаги. — Он похлопал рукой по оружию, которое хранил под курткой.

— Что нам теперь делать? — спросила Джейна, напуганная словами мужа.

Эван, с минуту подумав, ответил:

— Поставим в известность шерифа, словно не имеем представления, кто мог сюда вломиться. Если мы ничего не предпримем, это усилит подозрения, а нам сейчас нужно приложить максимум стараний, чтобы их рассеять. Если убедительно все разыграть, тогда Кирк, пожалуй, поверит, что к пропаже документов мы не имеем никакого отношения. Ты ведь знаешь, что шериф прибежит к нему и перескажет каждое наше слово. Как ты думаешь, Кирк следит за нами? — спросила Джейна.

— Надеюсь, что нет, хотя не удивился бы. Нам придется быть очень осторожными, моя дорогая, особенно если вернется Джейк Баннер у нас появится возможность с ним поговорить.

— Он исчез месяц назад, Эван. И ты думаешь, что он еще может вернуться? Эван тяжко вздохнул:

— Я на это надеюсь, Джейна. Сдается мне, он для нас единственная связь с Меган и этим Блейком Монтгомери. Может, это звучит безумно, но, по-моему, Баннер точно знает, что происходит.

Джейна подошла к нему, обняла за талию и положила голову на грудь.

— Вовсе это не безумно, Эван. Я тоже так думаю. А еще мне показалось, что он и был тем незнакомцем, которого видели в Сокорро вместе с Монтгомери и Меган, вот только не могу объяснить, почему я в это верю. Просто верю и все, так же как в то, что Блейк Монтгомери не причинит вреда нашей дочери. Мне так подсказывает сердце. — Я молюсь каждый вечер, чтобы ты была права, любовь моя. И надеюсь, что мы скоро что-нибудь услышим о Меган. Ведь что может быть ужасней, чем ждать, тревожиться и мучиться в неведении.

Между тем в каньоне Араваипа Меган и Блейк только что расстались с Джейком.

— Ты уверен, что мне не нужно с вами ехать? — спросил Джейк. — Местность, куда вы направляетесь, изрядно дикая. Там всегда пригодится лишняя пушка, особенно при встрече с бандой Викторио.

— Спасибо, Джейк, но нам от тебя нужней другое — узнать, что замышляет Кирк и удалось что-нибудь обнаружить родителям Меган.

— А ты точно не хочешь отправить Меган со мной? Сейчас она едва ли интересует Кирка, раз он знает, что она по доброй воле осталась с тобой. Я бы вернул ее родителям, все объяснил и помог им отвезти ее в Абилин. Пускай там дожидается, когда ты уладишь свои проблемы.

Блейк покачал головой:

— Нет. Это рискованно. Я не хочу, чтобы Кирк до нее добрался, особенно теперь, когда она носит моего ребенка. — Брови Джейка взметнулись кверху от такого неожиданного известия, но он промолчал. — К тому же нет никакой уверенности, что родители Меган не заставят ее выйти замуж за Кирка, едва ли они знают его подлую душонку. Наверняка тот вместе с матерью уже заморочил им голову.

На это Джейк рассмеялся:

— Не настолько они наивны. Коулстон с самого начала не был в особом восторге от Кирка.

— Мы встретимся с тобой в Томбстоуне через неделю-полторы.

Джейк вскочил на оседланную лошадь и надвинул на глаза шляпу.

— Ладно, до встречи. Будь осторожен и следи за тем, что у тебя за спиной.

— Это уж работа Лобо, но и мы будем начеку, — пообещал Блейк. — Теперь, когда мне через несколько месяцев предстоит стать отцом, надо глядеть в оба.

Как только Джейк уехал, Меган тут же разделась догола. Она уже выстирала всю остальную одежду и постельное белье щелочным мылом, и теперь все было развешано по кустам и сушилось на утреннем солнце. Если хоть одна вошь или блоха дожили до этого времени, то и они наверняка уже испускали дух. Теперь настало время искупаться ей самой, и она намеревалась оттереть каждый кусочек своего тела, промыть каждый волосок.

— Ты тоже раздевайся и присоединяйся ко мне, — сказала она Блейку, который стоял и усмехался от уха до уха. — Пока как следует не отмоешься, и близко ко мне не подходи.

Блейк засмеялся:

— Должен сказать, что не так уж часто мужчина получает от леди приглашение помыться вместе, помнится, совсем недавно ты визжала от ярости, когда я предложил тебе то же самое.

— Это было до того, как я обнаружила, какой ты замечательный любовник, — усмехнулась она и покачивая бедрами, вошла в ручей. — Тогда я просто не знала, чего мне не хватает.

— А сейчас тебе этого не хватает? — Его хриплый голос прозвучал прямо у нее над ухом. Не успела Меган удивиться, как это он ухитрился так быстро раздеться, а он уже поворачивал ее к себе лицом.

— Просто ужасно не хватает! — призналась она, прижимаясь губами к пульсирующей ямке на его шее. — Мне нравится Джейк, но я думала, что мы никогда от него не отделаемся.

Прошел целый час, прежде чем они приступили к стирке. Потом, пока все сохло, снова занялись любовью, долго и умело. На этот раз Меган размякла и лишилась последних сил, словно переваренная макаронина; она даже не представляла, как ей удастся сесть на лошадь, не говоря уж о том, чтобы весь день ехать.

— А мы не можем побыть тут хоть чуточку подольше? — взмолилась она. — Мне страшно подумать, что через час я снова стану потной и грязной.

— Хорошо бы, конечно, да надо двигаться. Вряд ли мы найдем отца Мигеля, если будем тут прохлаждаться. Прости, дорогая, но нам правда нужно ехать. Вот когда все уладится, тогда до конца жизни будем наслаждаться друг другом.

— А если мы так и не отыщем отца Мигеля? не заберем твою ферму у Кирка?

— Все равно у меня будешь ты, а у тебя я, — нежно сказал он ей. — Как-нибудь проживем.

Проведя в седле несколько дней, Меган никак не могла расслабить мышцы, все тело ломило, когда они наконец расположились на ночлег, но она утешала себя тем, что теперь они снова остались с Блейком наедине. К вечеру она полностью выбилась из сил и, когда Блейк сообщил ей, что они остановятся на бивак раньше обычного, готова была закричать от радости. Привело ее в восторг и место, выбранное Блейком. Вместо маленькой укромной долины она увидела спрятанные между камней горячие ключи, которые бурлили в вечерних лучах солнца, приглашая искупаться.

— Это в самом деле пар поднимается от воды? — зачарованно спросила она.

Блейк сиял как ребенок рождественским утром.

— Горячая вода для купания ждет тебя, дорогая. Вытаскивай свое лавандовое мыло и приступай к делу.

Она улыбнулась ему:

— Знаешь что, Блейк Монтгомери, ты просто потрясающий жених. Как ты только отыскал такое место?

— Я много лет слышал про него, но сам никогда не был. Когда я был ребенком, у нас на ранчо работал старый индеец. Он рассказывал мне про это место и про несколько других, которые известны только индейцам. Кстати, и про тот маленький каньон, в котором мы ночевали. Я знал, что горячие ключи будут у нас по дороге в форт Боуи, но не говорил ничего заранее, чтобы не разочаровывать тебя, если не удастся их найти.

— Какое счастье, что ты их нашел! Ох, скорей бы погрузить свои больные кости в горячую воду. Пока Блейк занимался лошадьми, Меган устраивала бивак. Едва он успел собрать охапку хвороста на ночь, как услышал ее зов. Он подошел и увидел, что она стоит совершенно голая, с мылом в руке.

— Последнее яйцо в корзине всегда тухлое! — Поддразнила она его и прыгнула в воду.

Через несколько минут она снова позвала его, превознося чудесные свойства горячей воды.

— Иди сюда скорей, дорогой! Просто невозможно описать, какое это блаженство!

— Радуйся, что я устраиваю костер, — отозвался он. — Когда ты вылезешь, от ночного воздуха V тебя на прелестной попке вырастут сосульки.

Вскоре он присоединился к ней, и они предались любви в бурлящей воде, не спеша, пока не истратили весь свой пыл. Меган не могла даже припомнить, когда еще ей удавалось так расслабиться, почувствовать радость бытия.

— Ох, Блейк, кажется, у меня все косточки в теле размягчились, — томно вздохнула она и ухватилась за его шею, ища поддержки.

Он оторвался от ее плеча, которое покрывал поцелуями, и поинтересовался:

— Любовь моя, отчего ты стала такой довольной, от воды или от моей ласки?

— Пожалуй, и от того, и от другого, но, чтобы сказать наверняка, ты, пожалуй, поласкай меня еще раз.

— Con mucho gusto, querida, — пробормотал он, поднимая ее тело повыше и приникая губами к груди. — С огромным удовольствием.

Ее стон эхом отразился от воды и вернулся к ним. Его губы перебрались на другую грудь, а ее пальцы зарылись в его влажные волосы. К тому времени, когда губы их слились в поцелуе, она уже извивалась от неистового желания, доведя и его до исступления. И если бы вода вокруг них и без того не бурлила, то жар их тел непременно нагрел бы ее До кипения.

Возьми меня, — умоляла она, жадно заглядывая в его глаза. — Возьми меня скорей!

Он вошел в нее нежно, словно вздох, его язык и ее влажный рот вторили ритму их тел. Даже в ласковом тепле воды ее шелковая пещера была еще теплей, она была жаркой, как расплавленная лава, и воспламеняла все его чувства, а сама Меган, превратившись в оживший вулкан, бесновалась в его руках и вскрикивала, когда по ее телу пробегали волны экстаза. Ее спазмы подгоняли его, покоряя стихии, и они вознеслись ввысь, захваченные сладостным смерчем.

На следующий день в природе ощущалось что-то необычное, а что — Меган не могла понять. Она ничего не видела особенного, скорее чуяла. Блейк тоже это ощущал, судя по тому, как часто он оглядывался по сторонам с хмурым видом, пока они ехали по тропе. Даже животные беспокоились.

Большую часть дня они огибали восточный край низкого горного хребта, пытаясь держаться на одном уровне. После полудня небо вдруг потемнело, внезапно и зловеще. Блейк взглянул на тучи, которые появились неожиданно, будто из ниоткуда, и выругался тихо и зло, в унисон прогремевшему в отдалении грому.

— Надо искать укрытие, и, судя по тучам, чем скорее, тем лучше. — И он направил лошадь на запад, к подножию гор, хотя до этого они направлялись на юго-восток. Сделав Меган знак следовать за ним, он пришпорил коня и пустил его быстрым аллюром. — Нам придется забраться повыше до начала бури! — крикнул он в ответ на ее вопросительный взгляд. — Эти летние грозы, хотя и приносят желанное облегчение и драгоценную влагу, рождают потоки воды, которые все сносят на своем пути. И не приведи Господь оказаться в низине в середине такого потока!

Меган и Блейк стремительно неслись к горам, а буря надвигалась на них с неотвратимой быстротой. Черные тучи мчались по небу, над головой дущительно гремел гром. Едва они добрались до первых холмов предгорья, как дождевые капли рассекли воздух подобно пулям. Через несколько секунд оба промокли до костей, но по угрюмым складкам, залегшим у Блейка вокруг рта, Меган поняла, что останавливаться еще рано. Ей и не хотелось этого, потому что она уловила его предчувствие надвигающейся опасности и была страшно напугана.

Они скакали все дальше и дальше, постепенно поднимаясь вверх по извилистой и скользкой тропе, выбранной самими лошадьми, потому что всадникам было просто невозможно что-то разглядеть сквозь сплошную стену дождя. Впервые в жизни Меган полностью поняла значение слов «слепая вера» Один раз ее лошадь оступилась и несколько футов скользила вниз, прежде чем нашла себе опору Крик ужаса, который издала Меган, не был слышен из-за хлещущего дождя и рокочущего грома, но Блейк каким-то чудом расслышал его. После этого он взял поводья ее коня в свои руки и вел его, в то время как Меган, беспомощно прильнув к луке седла, молилась всем святым.

Молния пронзила темное небо, заставив Меган скорчиться в седле. Гром прорычал, будто раненый зверь, сотрясая под ними камни. Казалось, прошло почти столетие, прежде чем Блейк наконец остановил дрожащих лошадей.

— Ты уверен, что мы достаточно высоко поднялись? — спросила Меган пронзительным голосом, до того не похожим на ее обычный, что ей самой не верилось, что это говорит она.

Он приблизил к ней голову:

— Думаю, что да. Как бы то ни было, лошади слишком выдохлись, чтобы тащить нас дальше. — Он прижал ее к себе, гася дрожь ее тела. — Пойдем, надо куда-нибудь спрятаться от этого дождя.

В отличие от других гор, которые они передали, этот хребет был почти таким же голым, как и окружающая пустыня. Только самый упрямый и корявый кустарник и немногочисленные колючие кактусы испещряли его склоны. Не то чтобы Меган хотелось стоять под деревом в разгар самой страшной грозы, которую ей доводилось видеть, но все же ей не верилось, что Блейк отыщет укрытие на этих голых склонах.

И снова она недооценила своего находчивого спутника. Через несколько минут они уже примостились под большим каменным выступом и смотрели на грозу из-под водопада, струившегося сверху с карниза.

— У нас все будет в порядке, Меган, — успокаивал он ее, непрерывно гладя по голове. Ее волосы будто влажный шелк, скользили под его пальцами и он вспомнил, как накануне вечером они любили друг друга в горячем источнике. — Я скорее умру, чем позволю, чтобы с тобой и нашим ребенком что-нибудь случилось.

Они помолчали, затем он ласково сказал:

— Ведь будет же ребенок, правда?

Прошло почти две недели после их первого разговора на эту тему.

Она подняла голову и увидела на его лице нежную и грустную улыбку.

— Да, я уверена, что он будет, — прошептала она.

Больше он ничего не сказал, только еще крепче прижал к себе. Голова Меган надежно лежала у него на сердце, поэтому она не видела, как он сморгнул и прогнал влагу, сверкнувшую на его живых синих глазах, — влагу, которая не имела ничего общего с дождем, стеной лившимся с небес. Не заметила она и того, как он с трудом сглотнул громадный ком, выросший в горле. И все-таки одна-единственная слезинка радости проложила себе дорожку по его щеке.

В немом молчании они пережидали грозу, глядя на одну из совершеннейших демонстраций небесного фейерверка, какие устраивал когда-либо Господь. Молнии перескакивали с тучи на тучу с головокружительной быстротой, шипели, низвергаясь ломаными копьями с небес на землю. Гром аккомпанировал великолепному световому спектаклю, грохоча и вибрируя, будто тысячи барабанов, или, пожалуй, будто громадный колокол, приводимый в движение собственноручно Всевышним. Это было высшее проявление его мощи, незабываемое зрелище, устроенное специально для них, внушающее трепет и благоговение.

Некоторое время спустя, когда молнии уже сверкали за мили от них, а гром остался лишь эхом в ушах, солнце победоносно выглянуло сквозь рассеявшиеся облака. Оно превратило падавший дождь в бриллианты, украсившие эту неприглядную землю. Потом на востоке появилась самая великолепная радуга, какую они оба когда-либо видели в своей жизни. Она образовала полную дугу, расцвеченную самыми яркими и широкими полосами спектра. И когда они уже решили, что большего великолепия просто не может быть, выше первой появилась вторая дуга, затем третья, и каждая еще ярче, чем предыдущая, пока все небо на востоке не засияло буйством красок, настолько прекрасных, что захватывало дух, и не верилось, что это не сон.

Блейк и Меган сидели, совершенно зачарованные зрелищем, пока последний цветной луч не растаял в синеве неба, удивляясь и надеясь, что уникальное явление может стать знамением замечательных перемен в их жизни, знаком благоприятной судьбы.

— Как ты думаешь, может в конце нашей радуги оказаться горшок с золотом? — промурлыкала Меган, с неохотой нарушая окружавшую их тишину.

— Я уже нашел свое золото, — с нежностью ответил Блейк, и его дыхание пошевелило ей волосы. Его руки нашли ее живот, в котором надежно разместился их ребенок. — Ты — мое золото. Этот ребенок — мое золото. Пока вы есть у меня, моя жизнь будет вечно золотой.

21

Когда дождь полностью перестал и они смогли выбраться из-под приютившего их каменного карниза, Меган наконец увидела катастрофу, которой они избежали. Поглядев вниз на маленькую долину где они совсем недавно ехали, она еле слышно произнесла благодарственную молитву. Слава Богу они вовремя заметили приближение грозы и смогли забраться повыше на склон горы. Долина превратилась в бушующую реку. Мутные воды бешено неслись, закручиваясь в воронки и захватывая на своем пути все, что могли унести. Растения, деревья кактусы, вывороченные с корнями. Захваченные ливнем животные. Даже большие камни, которые не подняли бы и несколько мужчин, уносились мощным напором воды. И мысль о том, что поток мог захватить и их с Блейком, ужаснула ее.

Они расположились на ночлег прямо там же, расстелив постели на сухой земле под карнизом! Оглядевшись, Меган увидела, что это единственное вокруг них сухое место. В тот вечер они не разожгли костра, поскольку не было сухого хвороста, но Меган была слишком благодарна судьбе за то, что выжила, чтобы сетовать на ужин, состоявший из холодных бобов и черствых бисквитов. В эту ночь они крепко прижались друг к другу, делясь теплом своих тел.

— Сколько пройдет времени, прежде чем мы сможем двинуться дальше? — спросила она.

— Вода схлынет почти так же быстро, как и появилась, — объяснил Блейк. — Завтра утром мы сможем ехать дальше. Гроза отсрочила наш приезд в форт Боуи не больше чем на день.

Предсказание Блейка оказалось верным. За ночь вода схлынула, и к полудню они уже спускались в долину. Земля под копытами лошадей была немного влажной. Они проходили мимо трупов животных и разрушений, нанесенных грозой, а над их головами уже кружили стервятники, готовясь пиршеству. Но кроме этого, уже мало что говорило о том, что только накануне в долине бушевала гроза такой невиданной силы.

К концу второго дня после непогоды они наконец-то въехали в ворота форта Боуи. Первым делом Блейк позаботился об ужине и ночлеге, а также о том, чтобы лошади были накормлены. Затем, пока Меган мылась и переодевалась в чистое платье комнате, предоставленной им одним из лейтенантов, Блейк пошел наводить справки насчет отца Мигеля.

Вскоре он вернулся, принеся с собой поднос с ужином и неутешительные новости. Командир гарнизона ничего не знал об отце Мигеле.

— Он много чего наговорил про Викторио и его банду изменников-апачей, — рассказал ей Блейк. — Уже несколько недель они разбойничают по обе стороны границы и доставляют армии множество хлопот. Если отец Мигель и с ними, то ему едва ли удастся обратить в свою веру этих бандитов.

— Ты и впрямь считаешь, что он до сих пор может быть с индейцами? С этой бандой, я имею в виду.

Блейк смотрел, как ела Меган. Она до того устала, что с трудом подносила ко рту ложку, и резкий укол вины пронзил его. От тащил ее за собой несколько сот миль по самой опасной в стране территории, а она почти не жаловалась. Не упрекала его, не просила отказаться от поисков. Скорее подбадривала. Все это время она была с ним рядом, верила в него так, как не могла бы поверить никакая другая женщина.

Гордость переполняла его, хотя чувство вины не отступало. Меган — редкостная женщина. Любая Другая уже утопила бы их обоих в слезах, требовала бы жениться на себе, ругалась бы и угрожала так, как могут только женщины. А вот она сидит тут, уставшая до предела от грязи и долгих часов, проводимых в седле, и все же готовая хоть сейчас в путь. А ведь она носит его ребенка.

Блейк отругал себя. Его следовало бы отхлестать плеткой! В такое время с Меган нужно пылинки сдувать. Ей сейчас нужна приличная крыша над головой, хорошее, разнообразное питание и побольше отдыха. Ее никак нельзя таскать в седле от восхода до заката, кормить холодными бобами из консервной банки и укладывать в походную постель на жесткой земле! Когда все наконец-то уладится, поклялся он себе, она получит все это и еще больше. И очень, очень скоро будет носить кольцо на пальце и его имя.

В то самое утро, когда Блейк и Меган находились в форте Боуи, Джейна и Эван Коулстон вернулись к себе в комнату после очень содержательного визита к миссис Хиггинс и ее мужу. От этой четы они узнали много любопытного, и все услышанное подтверждало то, что они прочли в документах, обнаруженных на ферме Кирка, хотя никто из них и полусловом не заикнулся о находке. Марк Монтгомери был много лет уважаемым в Тусоне фермером, а его сын Блейк пользовался всеобщими симпатиями. Все были в ужасе, когда мистер Монтгомери умер и оставил ферму Кирку. В еще больший шок людей привело известие о том, что Блейк не был сыном Марка Монтгомери.

— Я все-таки в это не верю, — заявил Мак Хиггинс. — Ведь я знал мальчишку, можно сказать, еще до того, как он родился. Его мама ожидала его, когда они переехали на ранчо, и после рождения мальчика я никогда не видел более гордого отца, чем Марк Монтгомери. А уж с Анхелины Марк просто пылинки сдувал, души в ней не чаял, кстати, как и все, кто ее знал. Она была милейшим созданием; ума не приложу, как она могла бы заставить Монтгомери жениться на ней, если бы носила ребенка от другого мужчины. Анхелина вообще была не из таких женщин. В ней не было ни капли подлости.

— Да будь это и так, все равно ферма должна была бы отойти к ее сыну, — вмешалась Чад Хиггинс — Эта земля принадлежала ее родне, сколько помнят старожилы. Прадед Анхелины купил ее у индейцев еще до того, как Тусон стал городом, а ее отец добывал золото в руднике к востоку отсюда. Да, это место должно принадлежать Блейку, тут нет сомнений. В поленнице завелся скунс, и пахнет он, на мой взгляд, как Кирк Хардести. Беда в том, что нельзя никак этого доказать. Молодой Монтгомери пытался, но за свои хлопоты был лишь сильно избит и выброшен из города Кирком и этим никчемным шерифом, который сидит у нас сейчас на шее, не говоря уж про свору головорезов, которых нанял Хардести. Этот сопляк даже не может делать собственную грязную работу.

Коулстоны все еще обсуждали услышанное, когда вошли в свой гостиничный номер. Они уже стояли внутри, закрыв дверь, когда поняли, что в номере присутствует кто-то посторонний. Шторы были опущены, и в комнате стояла темнота. Они с трудом разглядели фигуру мужчины, сгорбившегося у окна в мягком кресле.

Какое-то время никто не шевелился. Затем наконец мужчина заговорил:

— Я вижу, что вы уехали с фермы. Гостеприимство Хардести встало поперек горла, верно?

Эван расслабился, хотя и не полностью.

— Баннер… — признал он его сухим кивком. — Мы думали, что ты совсем покинул эти места.

Джейна с облегчением вздохнула, узнав, кто этот непрошеный гость. Она молча слушала, как Эван его расспрашивает.

— Что ты здесь делаешь и зачем такая секретность? — Эван имел в виду задернутые шторы и неожиданное появление Джейка.

— Просто решил зайти к вам и узнать, не нашли ли вы чего-нибудь интересного на ферме Монтгомери. А что до секретности, то никто не знает, что я вернулся в город, и желательно, чтобы так было и впредь.

От внимания Эвана и Джейны не ускользнуло, что Джейк Баннер назвал ранчо «фермой Монтгомери», и быстро переглянулись. Еле заметный кивок Джейны подбодрил Эвана.

— Может, и нашли, — осторожно ответил он. — Но что ты сделаешь с этими сведениями? — Не дождавшись ответа, Эван продолжал: — Ты должен понять наше положение, Баннер. Пару дней назад мы вернулись и обнаружили, что в комнате все перевернуто. Кто-то основательно обыскал ее, но ничего не нашел. Не ты ли это был?

— Нет. Я прибыл в город пару часов назад. Немного тут разнюхал и узнал, что вы переселились с фермы в гостиничный номер. Кстати, вам известно, что за вами следят?

— Мы это подозревали. — Эван присел на край кровати. — Но ты не ответил на мой вопрос, Баннер. Что ты сделаешь с документами, которые мы, возможно, нашли у Кирка Хард сети и его матери? — спросил он более определенно; хватит уже плясать вокруг да около. — Можем ли мы получить их у Блейка Монтгомери взамен на освобождение Меган?

Джейк вздохнул, словно решившись довериться Коулстонам от имени Блейка.

— Я немного сомневаюсь в этом. Услышав, как Джейна со стоном всхлипнула, он смягчился:

— Как вы смотрите на то, чтобы снова увидеться с вашей дочерью где-нибудь подальше от Тусона?

Глаза Джейны засияли, словно солнце в ясном небе.

— Вы хотите сказать, что отвезете нас к ней? — тихо спросила она, боясь услышать отказ. — Вы ее видели? С ней все в порядке? Это вы были в Сокорро вместе с Меган и Блейком, верно?

Лицо Джейка помрачнело.

— Откуда вам известно?

— Кучер почтовой кареты, который узнал Меган, прислал шерифу депешу, а тот, в свою очередь, переслал ее Кирку, — поспешил объяснить Эван. — Когда она пришла, мы еще были на ферме.

— А какова была реакция Хардести на это? — поинтересовался Джейк.

— Ах, он страшно разозлился, что Монтгомери сумел снова ускользнуть. Вдобавок еще он абсолютно не представлял, куда вы дальше направились.

— Значит, он знает, что я был с ними?

— Нет, нет, мистер Баннер, — стала объяснять Джейна. — Мы с Эваном сами об этом догадались. По-моему, Кирк даже не догадывается, кто с ними был. Вообще-то он упомянул про каких-то мексиканских родственников Блейка. Опал решила, что они могли на какое-то время отправиться в Мексику.

— Кирк тоже так считает? Эван покачал головой:

— Кирк считает, что Монтгомери так просто не сдастся. Он уверен, что Блейк снова попытается в скором времени получить назад свою ферму. Только не знает еще, когда и каким образом.

Лукавая улыбка промелькнула по лицу Джейка.

— Вы оговорились, мистер Коулстон. Видимо, и вправду обнаружили что-то по-настоящему интересное, раз считаете, что ферма принадлежит Блейку. Смею ли я предположить, что вы начинаете видеть события в ином свете и, возможно, вините в случившемся кого-то еще, помимо Блейка Монтгомери?

Взгляд Эвана был словно прокисшее молоко.

— Я не стану заходить так далеко, Баннер. Монтгомери все же виноват во многих вещах. Он ограбил ту карету, похитил нашу дочь и держит ее ради выкупа. Один Бог ведает, через какие унижения прошла она по его вине. — Он слегка смешался от подавленного смешка Джейка, но затем продолжил свою тираду: — Он причинил нам неописуемую сердечную боль. Джейна все глаза себе выплакала, я тоже схожу с ума от тревоги. Пусть даже у него украли ферму, которая по праву принадлежит ему, но это еще не повод, чтобы держать мою дочь у себя как предмет торговли. Мистеру Блейку Монтгомери придется за многое ответить, хотя бы передо мной!

— Вы сами поговорите с ним об этом, мистер Коулстон. — Джейк поднялся с кресла. Слегка отодвинув штору, он выглянул на улицу. — Ваш сторожевой пес все еще там. Это немного усложняет дело, но если мы будем осторожны, то, думаю, сможем выбраться из города незаметно. Джейк повернулся к Джейне: — Вы умеете ездить верхом, миссис Коулстон?

Он увидел, как побелело ее лицо.

— Не очень хорошо, мистер Баннер, но я смогу, если надо, — храбро сказала она и вздернула подбородок хорошо знакомым ему манером. Теперь Джейк знал, от кого унаследовала Меган этот жест упрямства.

— Простите, мэм, но, боюсь, без лошади вам не обойтись. Предстоит нелегкая дорога отсюда до того места, где мы встретимся с Блейком и Меган, слишком тяжелая для коляски. Четыре колеса там не пройдут. — Он направился к двери. — Ну что же, собирайте вещи, друзья мои. — Он смерил взглядом стоявший в углу багаж. — Возьмите лишь то, что поместится во вьючных сумках, а остальное оставьте здесь. Я позабочусь о лошадях и заберу ваши остальные вещи. Ждите здесь до темноты, потом выбирайтесь отсюда и встречайте меня за салуном «Серебряный доллар». И не забудьте захватить те бумаги, о которых мы говорили. Они ведь при вас, верно?

Джейна хихикнула и вспыхнула как девушка.

— Они в таком же надежном месте, как ребенок в руках матери, мистер Баннер. Поверьте мне.

— Я вам верю. И верю, что вы оба никому не скажете об этом. Ради нашего общего блага, не заставляйте меня пожалеть о своем решении.

Из города они выбрались незамеченными. На всякий случай Джейк направился в другую сторону, потом сделал петлю и взял курс на Томбстоун. Ехать до места назначения им придется три дня, и он не сомневался, что Коулстоны все это время будут вытягивать у него сведения насчет дочери. Приятного мало. Эван прав. Блейку есть за что ответить, и после этой поездки он многим будет Джейку обязан. Джейк не против того, чтобы помочь другу, но нянчиться с разъяренным отцом и нервной матерью, которая до смерти боялась своей лошади, ему совсем не улыбалось. Да за одну эту поездку его старый приятель Блейк будет у него в неоплатном долгу.

Блейк и Меган покинули форт на рассвете и направились на запад к Драконовым горам, которые начинались севернее Томбстоуна. В складках этих гор запрятан старый лагерь Кочизе, и именно там Блейк, следуя одному лишь инстинкту, надеялся найти Викторио. Конечно, он ничего не сказал командиру форта Боуи об этих своих мыслях и планах. Тот попытался бы их разубедить или даже применил бы власть.

На второй день после отъезда из форта у Блейка возникло подозрение, что за ними наблюдают, хотя он по-прежнему никого не видел. Он чувствовал это спиной, интуитивно ощущал тревогу, и тот факт, что Лобо как будто нервничает, подкреплял его подозрения. Меган отчего-то была больше обычного погружена в себя. Блейк ничего не сказал ей, чтобы не тревожить, но его рука все утро лежала на ложе винтовки.

Когда они сделали короткую остановку, Блейк велел Меган далеко не отходить. И все-таки, после всех предосторожностей, он был захвачен врасплох. Маленький отряд апачей возник словно из ниоткуда. Только что не было никого, а в следующую минуту индейцы уже окружили их. При всей своей ловкости Блейк не успел выхватить револьвер, хотя впрочем, в данной ситуации это было бы неразумным. Блейк застыл, стараясь не двинуть ни единым мускулом, и беспомощно ждал, что предпримут индейцы.

Меган не могла удержаться от пораженного возгласа. Ее большие глаза растерянно заметались вокруг, а затем уставились на угрюмое лицо Блейка.

Он хотел сказать что-нибудь, хоть что-то, лишь бы успокоить ее, но не решался. Оставалось лишь стоять, как немая статуя, и ждать, когда индейцы сделают первый ход. Прошла целая вечность, во время которой он слушал, как его собственное сердцебиение эхом отдается в ушах, и вот один из апачей выступил вперед.

Лобо прижал к спине уши, ощетинил загривок и обнажил длинные белые клыки в яростном рыке. Индеец остановился и с опаской поглядел на огромного волка.

— Тихо, Лобо, — предостерегающе сказал Блейк, удерживая зверя от атаки, но так, чтобы тот оставался начеку. Нет смысла доводить дело до прямого столкновения, надо найти какой-то другой выход из опасной ситуации.

— Твой волк? — спросил индеец по-испански, зная, что мало кто из белых говорит на языке апачей.

Блейк твердо встретил взгляд индейца, надеясь, что тот не увидит страха на его лице.

— Si.

— Он ручной у тебя? Ты можешь заставить его выполнять приказы?

— Si.

— Прикажи ему подпустить нас ближе. Скажи, что мы — друзья.

— А может, вы враги? — возразил Блейк. — Как я могу это знать?

Неподвижное лицо индейца осветилось слабым подобием улыбки. Он кивнул своим спутникам, и те опустили оружие, хотя, как заметил Блейк, так его и не убрали.

— Ты едешь не из самого безопасного для нас города, белый человек. Зачем ты пришел на землю апачей?

В ответ на их мирный жест Блейк успокаивающе положил руку на голову Лобо.

— Мы пришли с миром, — сказал он. — Мы ищем жреца, шамана белых людей по имени отец Мигель.

Лицо индейца осталось бесстрастным; нельзя было сказать, узнал он или нет имя священника.

В течение всей беспокойной беседы, из которой Меган поняла лишь пару слов, она сидела, будто каменное изваяние, согнувшись возле открытой вьючной сумы, как в то мгновение, когда впервые заметила индейцев. Паника сковала ее, сердце колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Сквозь парализующий ее страх она жадно всматривалась в Блейка, пытаясь понять по его выражению лица степень опасности. Не в первый раз она пожалела о том, что в дорогом пансионе в Сент-Луисе учила не испанский, а французский.

Услышав имя отца Мигеля, упомянутое в разговоре Блейком, Меган стала молиться, чтобы индейцы его знали и чтобы добрый падре уже преуспел к этому времени в обращении их в христианскую веру или по крайней мере оставил добрый след в их душах. Страх настолько сковал ее, что, когда Проныра внезапно выскочил из вьючной сумы и прыгнул ей на руку, Меган, не помня себя от ужаса, громко завизжала. Индейцы немедленно вскинули на нее винтовки, черные глаза настороженно вспыхнули. А бурундук между тем забрался ей на голову и возбужденно о чем-то затараторил. Апачи ошарашено вытаращились на зверька, затем, все разом, стали корчиться в приступе безудержного смеха, тыча в нее пальцами и завывая от веселья.

— Улыбнись, Меган, — донесся до нее сквозь гогот тихий приказ Блейка.

Меган сделала, как ей было сказано, хотя думала, что кожа ее треснет от усилий. Лицевые мышцы застыли от страха и отказывались повиноваться. Наконец на дрожащих губах появилась нерешительная улыбка, робко тронула уголки рта, а потом и озарила все лицо.

Ближайший к Меган индеец шагнул к ней и протянул коричневую руку. От страха женщина едва не упала в обморок. Снова Лобо издал низкий и грозный рык, но Блейк схватил его за загривок и молча велел ждать. Пальцы воина прикоснулись к голове Меган, и бурундук пробежал по его руке и высокомерно устроился на его плече. Он стрекотал на незнакомца, словно ругал его за то, что тот напугал его хозяйку. Пока остальные забавлялись ужимками зверька, Меган вздохнула с облегчением, тем более что индеец снова отошел в сторону. Она была счастлива, что Проныра очаровал апачей и они на время забыли про нее.

Воин, заговоривший в первый раз с Блейком, снова обратился к нему:

— У тебя необычные друзья. Говорят, о человеке можно судить по тому, как он обращается с животными. Свирепый волк слушается тебя. Крошечный бурундук защищает твою женщину. Волк и бурундук — странные товарищи. Они ведь природные враги, и все-таки ездят оба с тобой. Эти животные доверяют тебе. И если так делают они, то так сделаю и я, но прежде хочу услышать твое слово. Скажи, что ты не попытаешься применить против нас свое оружие. — Его черные глаза пристально изучали лицо Блейка, ища признаки двуличия, но, кажется, ничего такого не нашли.

— Ты слышишь мое слово, — торжественно произнес Блейк, надеясь, что это не самая большая ошибка в его жизни и в жизни Меган. — Я тоже хочу услышать твое слово, что ни я, ни моя женщина не пострадаем от рук апачей.

Индеец кивком подтвердил свое согласие и сказал:

— Ты и твоя женщина поедете с нами, в наш лагерь. Там ты поговоришь с нашим вождем. Возможно, он сообщит тебе известие о святом человеке, которого ты ищешь.

— Могу я узнать имя вашего вождя?

— Его зовут Викторио на языке белых людей. Меня же зовут Чокто. Среди его воинов я занимаю высокий пост.

У индейцев нет обычая пожимать руки, и Блейк просто вернул индейцу пристальный взгляд.

— Меня зовут Монтгомери. Мы с моей женщиной принимаем ваше любезное предложение и будем рады, если вы проводите нас в свой лагерь. — Его взгляд переместился на Меган, которая вопросительно, с жадным нетерпением смотрела на него большими глазами. Чокто он пояснил: — Моя женщина не понимает наших слов. Она не говорит по-испански — лишь по-английски. Я говорю вам это, чтобы вы не обижались, когда я стану объяснять ей то, что происходит, на непонятном вам языке.

— Я буду верить, Монтгомери, что ты говоришь правду на любом языке, пока ты не окажешься недостойным моего доверия.

Быстро и спокойно Блейк объяснил Меган сложившуюся ситуацию.

— Любезное предложение? — слабым голосом повторила она. — А больше походит на приказ.

— Верно, но что нам делать? В конце концов, затем мы и ехали, чтобы узнать про отца Мигеля. Пока что они держатся достаточно дружелюбно, хоть и насторожены. Придется действовать сообразно обстоятельствам, пока не удастся удалиться с благородным видом.

Если они нам это позволят. — Она высказала мысль, которая сидела у Блейка в голове.

— Не забудь выказывать побольше смирения, как подобает индейским женщинам, но старайся не обнаруживать страха. Превыше всего апачи уважают храбрость. — Он ласково дотронулся до ее щеки. — Я вытащу тебя из этой переделки, дорогая. Обещаю тебе.

Слабая улыбка задрожала в уголках ее рта.

— Ты всегда это делаешь — каким-то образом.

22

Меган ожидала, что лагерь будет таким же, как в резервации Сан-Карлос. Но когда они прибыли со своим эскортом на место, она увидела, что он не так уж и плох. Здесь, в крошечной долине, спрятавшейся высоко в горах, росли деревья, дававшие отдых от беспощадного солнца. В нескольких шагах от деревни журчал прозрачный, искрящийся ручей с холодной водой. Среди хижин играли и смеялись дети. Конечно, эти грубые жилища, состоявшие из каркаса, покрытого плетеными циновками, а в некоторых случаях просто ветками кустарника, выглядели не лучше самой убогой хибары, но для кочевого племени, постоянно перемещавшегося с места на место, они были удобными.

Потупив голову, как и подобает благопристойной и покорной женщине, она огляделась из-под ресниц и обнаружила, что люди здесь одеты не лучше, чем в Сан-Карлосе. Они тоже носили очень бедные одежды, в основном из тканей, которые давным-давно выцвели и потеряли первоначальный вид. Многие дети бегали голышом, но по крайней мере на их маленьких мордашках не было того загнанного, полуголодного выражения. Наверняка эти люди нелегко добывали себе пищу, но все-таки тут они жили гораздо лучше, чем их братья из резервации. Здесь по крайней мере их глаза сохранили блеск. Черные глаза, наблюдавшие за тем, как они въезжают в лагерь, сверкали вызовом — несомненное свидетельство того, что крохотное пламя надежды, которое так необходимо всем живым существам, еще не погашено.

В маленьком поселении стояло около тридцати хижин, вразброс, без всякого порядка. Чокто привел их в середину деревни. Блейк и Меган остались в седле, а Чокто спрыгнул с коня и исчез в одной из хижин. Пока они ждали, жители, собравшись вокруг, разглядывали двух бледнолицых, осмелившихся вторгнуться в их владения, и Меган почувствовала, как вокруг них смыкается кольцо ненависти. Быстрая и отрывистая беседа на гортанном языке апачей касалась странных чужаков, любопытные зрители расспрашивали о них у вернувшихся воинов.

— Что они говорят? — шепотом спросила Меган.

— Не знаю. — Блейк подумал, что лучше ему предупредить Меган, что ее сейчас ждет. — Послушай, дорогая. Когда вернется Чокто, я, вероятно, отправлюсь с мужчинами для приватной беседы. Ты останешься одна, и надолго ли, сказать не могу.

Даже сквозь красивый загар, который Меган приобрела за эти недели, было видно, как она побледнела.

— Что мне делать, пока тебя не будет? Неужели ждать тебя прямо здесь?

— Наверное, какая-нибудь женщина позаботится о тебе и покажет, что и как.

— Как? Я не пойму ни слова, даже если она обратится ко мне по-испански. Ох, Блейк, я так боюсь!

Он был напуган не меньше, чем она, но понимал, что лучше ей этого не показывать.

— Хорошенько запомни, что я сказал тебе, и не показывай им, как тебе страшно. Знаками ты сможешь кое-как объясниться и продержаться до моего возвращения.

Через несколько минут Меган осталась стоять в одиночестве возле лошадей, а Блейк спокойно отправился вместе с другими мужчинами. Впрочем, не совсем в одиночестве, поскольку десятка два надменных женщин и столько же оборванных детишек продолжали разглядывать ее, а у ног сидел верный Лобо. Меган стояла, прямая, как палка, страшно долго, не зная, как быть, и боясь сделать что-то не так. Эти женщины не вооружены, но чувствовалось, что они заряжены не меньшей яростью, чем их мужчины, и поэтому находятся в численном перевесе.

Тонкий, встревоженный писк раздался из глубины вьючной сумы и вывел Меган из транса. Осторожно, чтобы никого не насторожить, она залезла рукой в не застегнутый мешок и вытащила оттуда бурундука, Ласково гладя по спинке. Проныра огляделся вокруг яркими, пронзительными глазками, крутя головой в разные стороны. Высмотрел самого маленького из детей и застрекотал что-то малышу. Карапуз разразился восторженным смехом и что-то залопотал в ответ. Несколько строгих мамаш расплылись в улыбках. Другие дети тоже защебетали и робко посмотрели на Меган, словно спрашивая, что еще она может им показать.

Меган почувствовала себя бродячим артистом, выполняющим волшебные фокусы. И, повинуясь своему чутью, она поступила единственно правильным и естественным образом: улыбнувшись, присела на корточки и протянула бурундука детям, чтобы те разглядели его. Многие отшатнулись, некоторые зарылись мордашками в материнские юбки, но кое-кто все-таки подобрался поближе, любопытство заставило их забыть про осторожность. Рядом с ней напрягся Лобо. Она положила руку ему на голову и успокоила.

Любопытный карапуз приблизился первым настолько, что дотронулся до мягкой полосатой спины зверька. Он издал счастливый вопль, и его черные глазки восторженно засверкали. Когда бурундук пошевелился, мальчуган убежал и спрятался в юбку матери. Но тут осмелели и другие. Меган позволила им подойти и гладить зверька, пока не надоест. Потом отдала извивающийся меховой комочек какой-то девочке и раз улыбалась, когда остальные дети сгрудились вокруг нее, смеясь и споря, чья очередь его гладить.

По какой-то причине Лобо, обычно сильно недолюбливавший бурундука, решил тут его защитить. Низкий — рык волка едва не закончился прыжком. Меган без раздумий бросилась на него, думая лишь о том, как ей спасти детей.

— Нет! — крикнула она, обхватывая его руками за крепкий загривок и навалилась всем телом. -

Нет! Нет!

Громадный волк тут же попятился, повинуясь резкой команде, и Меган обмякла от облегчения.

Дети в страхе кричали, их матери вторили им, а когда поняли, что опасность миновала, с благоговением уставились на Меган. Женщина смогла приворожить бурундука и командовать огромным волком. Кто эта странная бледнолицая женщина с огненными волосами? Человек или дух? Может, колдунья? А это на самом деле звери или люди, которых она превратила в зверей? Добрая она или злая, и каково ее могущество?

Внезапно все переменилось, и женщины теперь больше боялись Меган, чем она их, хотя ей это не сразу удалось понять. Все разом решили, что не стоит ее сердить, а то еще наведет на них колдовские чары. Торопливо посовещавшись, они решили задобрить гостью. Небольшой спор возник из-за того, кто отведет ее к себе в хижину, кто принесет еду и питье и как к ней лучше обратиться.

Меган растерялась от такой мгновенной перемены. Хмурые взгляды женщин сменились нерешительными улыбками слишком быстро. Ненависть в их глазах превратилась во что-то другое, скорей похожее на благоговение. Они держались еще недружелюбно, но уже и без вражды. Ей пришло в голову лишь одно: они благодарны ей за то, что она остановила Лобо. Ну что ж, это лучше, чем озлобленность и открытая неприязнь.

Когда мать карапуза улыбнулась и жестом пригласила ее за собой, Меган с радостью пошла за ней. Кое-кто увязался за ними. Вскоре Меган предложили попить и поесть. Вода выглядела достаточно свежей, зато у нее не хватило бы смелости спросить, что лежит в деревянной чаше, которую ей подали, даже если бы она и понимала их язык. Внутренне содрогнувшись, она отправила в рот коричневую гадость и проглотила, стараясь не распробовать. Только так она пересилила отвращение да и то полной уверенности, что еда не попросится наружу, у нее не было. Если бы Блейк не предупредил ее, что невежливо отказываться от угощения, она, скорей, умерла бы с голода.

Помогая себе знаками, она ухитрилась объяснить, как ее зовут. «Миган», — старательно выговаривали за ней индейские женщины. Хозяйку звали Зана, и, насколько Меган смогла понять, она была женой Чокто. Большинство других имен Меган даже не могла произнести, не говоря уж о том, чтобы запомнить. Женщины пытались объяснить ей, как приготовить ужин для ее «мужа», но языковой барьер создавал проблемы. Меган огорченно всплеснула руками.

— Постойте! Постойте! Бесполезно. Я не понимаю, что вы мне говорите. Неужели в деревне нет никого, кто бы говорил по-английски? Как жаль!

Девочка лет десяти только что принесла охапку хвороста для очага. Услышав возглас Меган, она остановилась и повернулась к ней.

— Я говорю, — заявила она тихим, дрожащим голосом. Сказав это, она поспешно огляделась по сторонам и втянула голову, словно опасаясь наказания.

Меган застыла с открытым ртом. Она прежде думала, что это ребенок апачей, а девочка оказалась белой, правда с густыми черными волосами и темным загаром, так что сразу и не поймешь. Только приглядевшись, можно было заметить, что грязные волосы станут каштановыми, если их хорошенько отмыть, а глаза, обычно опущенные вниз, были бледно-голубыми.

Едва слова слетели с уст девочки, как к ней подошла одна из женщин и дала сильную затрещину. И снова Меган отозвалась на это прежде, чем подумала. Она схватила женщину за руку, не успела та ударить второй раз, и, яростно тряся головой, резко крикнула:

— Нет! Нет, Хоми. — Как ей удалось вспомнить имя, Меган и сама не знала.

Хоми смерила ее злобным взглядом, недовольная неожиданным вмешательством, но Меган ответила тем же. Та первая опустила глаза, почти со страхом, и отдернула руку, словно обожглась.

— Скажи Хоми, что я хочу, чтобы ты была у меня переводчицей, пока я здесь. Объясни ей, что так будет проще для всех, — сказала Меган плачущей девочке.

Та что-то залопотала. Возникла краткая дискуссия, затем Хоми кивнула.

— Она говорит, что разрешает, — сказала девочка.

— Как тебя зовут? — спросила Меган, все еще не придя в себя от своего открытия. — Как ты сюда попала?

— Меня зовут Минди Уинслоу, а они зовут Нина.

Минди замолкла, не решаясь говорить дальше, и Меган увидела в ее глазах боязнь.

— Скажи мне, — настаивала она. — Как ты попала к индейцам?

Девочка, испуганно потупившись, ковыряла землю босой ногой. Наконец ответила:

— Они напали на наше ранчо несколько месяцев назад. Маму и папу убили, а меня увезли с собой.

— А у тебя есть браться и сестры?

— Нет. Мы жили только втроем — папа, мама и я.

— А кто-нибудь из знакомых или родственников мог встревожиться, обнаружив твое исчезновение Минди покачала головой:

— Никого я не знаю. Папа был сиротой, а мама никогда не говорила о своей семье. Наверно, все родные у нее умерли.

Меган кивнула:

— Ладно, Минди… ах, пожалуй, я буду звать тебя при женщинах Нина. Скажи мне, что это за угощение, которое я только что съела, а если они спросят, можешь им сказать, что мы говорили как раз об этом. Я не хочу навлекать на тебя неприятности. Итак, передай мою благодарность Хоми за то, что она разрешила тебе стать переводчицей. И поблагодари Зану за угощение. Скажи, что было очень вкусно.

Слабая улыбка заиграла на губах у Нины.

— Вы серьезно? Это были кролик и гремучая змея.

Меган едва не стошнило.

— О Боже! — ахнула она, затем усилием воли подавила дрожь и улыбнулась. — На самом деле жуткая мерзость, но скажи им, что мне понравилось. Остается надеяться, что меня не стошнит теперь, когда я узнала, что это такое.

Судя по тому, что ужин уже готов, мужчины, в том числе и Блейк, должны были скоро прийти. Грязь и пыль двухдневного перехода невероятно докучали Меган, а рядом текла такая чистая речка! Меган велела Нине спросить Зану, разрешается ли им тут купаться. Почти все женщины решили, что это прекрасная мысль, и тут же захотели присоединиться к ней.

Одно дело раздеваться при родителях или при мужчине, за которого ты выйдешь замуж, совсем другое дело — снимать одежды перед скопищем чужих женщин. Внезапно Меган ужасно оробела и вся залилась краской. Остальным такая скромность показалась смешной, они, развеселясь, подталкивали друг друга и показывали на Меган, А потом быстро разделись, и тогда обнаружилось, что на берегу — она одна.

Ругая себя за неудачную идею, Меган неохотно сняла последнюю одежду и бросилась в воду. Пока что все шло хорошо. Женщины с изумленными возгласами разглядывали ее светлую кожу, такую нежную и бледную в тех местах, которых не касалось солнце. Громкий восторг вызвали и длинные рыжие волосы. По общему мнению, в их шелковых прядях запуталось вечернее солнце. А когда Меган показала им лавандовое мыло, все замерли с благоговением. Хотя кое-кто из индианок и был знаком с мылом, зная, что оно волшебным образом счищает грязь, ни одна прежде не видела такого душистого. Им это показалось очередным чудом, и они залопотали между собой, что Меган, видно, своими чарами поймала в мыло дикие цветы. Их привела в восторг готовность гостьи поделиться с ними своим сокровищем. Уж наверняка, если она и волшебница, то добрая.

Меган не рассчитывала, что будет купайся в такой большой компании. Женщины плескались, резвились, словом, им было весело. Когда Меган положила драгоценный кусок мыла на берег и вернулась в воду, чтобы ополоснуться, они решили вовлечь Меган в свои забавы, не подозревая, что она не умеет плавать. Блейк обещал научить ее, но как-то все руки не доходили.

Меган впала в панику. Каждый раз, когда ей нужно было глотнуть воздух, либо кто-то утаскивал ее под воду за ноги, либо заставлял нырять с головой. Она кричала, просила их остановиться, но им казалось, что она визжит он удовольствия, и продолжали ее топить, а маленькой Нины, которая бы все им объяснила, к несчастью, рядом не было.

Меган устала от постоянных усилий удерживать голову над водой — хотя бы настолько, чтобы сделать вдох. Она так наглоталась воды, что у нее свело живот. Она кашляла, кричала, пыталась объяснить, что тонет, но они не понимали ее криков. Потом вдруг у нее под ногами уже не оказалось дна.

Игру перенесли на середину, а Меган была слишком маленького роста. Она стала тонуть, цепляясь за всех и крича, но по-прежнему никто ничего не замечал. Блейк и Чокто направлялись в это время к хижине Чокто, когда услышали доносившиеся с реки крики и плеск. Чокто усмехнулся и ткнул Блейка в ребра как мужчина мужчину.

— Видно, женщины купаются. Мальчишкой я прятался в кустах и подсматривал за ними. Они — как большие дети. Играют, как молодые звери, толкаются, брызгаются, утягивают друг друга под воду. Хорошо, если все умеют плавать, а то могут и утопить.

Блейк резко остановился, лицо сделалось пепельно-серым.

— Боже мой! Чокто! Меган, моя женщина, не умеет плавать! Если она с ними и ничего не сумеет объяснить, то может утонуть!

Позабыв про всякие табу, Блейк бросился на берег, Чокто за ним. Глаза Блейка яростно шарили по воде, высматривая огненную голову Меган. Заметив ее, он понял, что она тонет. Другие женщины кричали и играли, вовсе не замечая, что она уже не появляется на поверхности.

Даже не снимая сапог, Блейк нырнул, нацелившись на то место, где в последний раз видел Меган. Когда он вынырнул в середине реки прямо среди скопления женщин, те завизжали от ужаса, обнаружив, что мужчина осмелился нарушить их уединение. И лишь крики Чокто заставили их осознать, что случилось. А Блейк уже был снова под водой, неистово молясь, чтобы ему удалось найти свою любимую Меган, пока не поздно. С третьей попытки он наконец-то увидел ее. Она вяло плавала под водой, длинные волосы веером закрывали ее обращенное вниз лицо.

Он схватил ее под грудь и поднял на поверхность. Она уже не дышала. Кожа ее побледнела, а сама она безжизненно висела у него на руках.

Чокто был тут как тут и помог вытащить Меган на берег. Блейку было все равно, что другой мужчина видит обнаженное тело его нареченной невесты. Лишь бы привести Меган в чувство, лишь бы она снова задышала. И именно Чокто завел ее безвольные руки за голову, повернул в сторону бледное лицо и стал резко нажимать коричневыми руками между лопатками вновь и вновь, пока она не сделала резкий вдох и не закашлялась. Именно он поддерживал Меган, когда ее тошнило, стараясь, чтобы она не захлебнулась. И именно Чокто, когда Меган стала уже приходить в сознание, осторожно передал ее в руки Блейка и отогнал озабоченных женщин прочь.

Ресницы Меган медленно поднялись, и наконец она взглянула в темно-синие глаза Блейка.

— Я… я не умерла? — с натугой прохрипела она — горло ее было воспалено и надорвано во время ее мучений.

Блейк прикрыл глаза от ужаса, который сейчас, когда все уже было позади, с новой силой навалился на него. Вздохнув, он прижал ее к сердцу.

— Нет, слава Богу! Я уже думал, что потерял тебя, Меган! Никогда в жизни я так не боялся, как в те минуты, когда не мог найти тебя под водой. — Слезы смешались с речной водой, которая стекала по лицу с его мокрых волос.

Она тоже заплакала. Так они и сидели вместе на берегу реки — гладя друг друга, целуя, делясь своими страхами. и радостью, освобождаясь от ужаса.

— Ах, Блейк! Я так испугалась! Думала только о том, что никогда не увижу тебя больше, никогда не смогу держать на руках нашего ребенка. Давай уедем отсюда поскорей! Я не могу здесь оставаться.

— Мы уедем утром, если ты сможешь сидеть на лошади, — пообещал он. — И через несколько часов будем в Томбстоуне.

— Смогу, не беспокойся за меня.

Ты уверена? Ведь едва не утонула, и сейчас тебе нужен отдых. Не нужно рисковать, а то вдруг что-нибудь случится с ребенком. Томбстоун подождет, никуда он не денется.

— У меня все будет хорошо. Я обещаю тебе. Только увези меня из этих жутких мест: бандиты, клопы, наводнения и индейцы! Я просто устала от этих диких мест! Я знаю, что тебе нужно найти отца Мигеля, и мне стыдно, что я такая плакса, но лучше я встречусь с Кирком и всеми его наемными головорезами, чем останусь еще на день в этой глуши.

Блейк тихо засмеялся:

— Наконец-то ты пожаловалась! Как раз когда мы направляемся в город, впервые за много недель! Ох, Меган, ты настоящее сокровище. Хочешь, я скажу тебе еще одну забавную вещь? Я узнал от Викторио, что отец Мигель несколько недель назад поехал в Томбстоун. Вероятно, он был там все это время, в трех днях езды от Тусона, пока мы его разыскивали по этим диким краям!

На следующее утро перед отъездом Меган отвела Блейка в сторону и показала на Минди:

— Я хочу взять ее с собой, Блейк. Мы должны это сделать. Мне невыносимо оставлять ребенка тут.

Блейк застонал:

— Меган, ты понимаешь, что просишь? Мало тебе неприятностей? Если они удочерили девчушку, то уже ни за что с ней не расстанутся. Мы страшно оскорбим их уже одним упоминанием об этом, а нам никак нельзя настраивать против себя апачей. Они и так думают, что ты ведьма.

— Что?! — изумилась Меган. — С чего ты выдумал такую глупость?

— Это не я, а они. Когда ты вечером отправилась спать, я немного посидел и поболтал с апачами. Женщины убеждены, что ты вроде как бы колдунья. Какая-то у тебя власть над животными. Мужчины нет, а женщины просто уверены, что ты обладаешь способностью превращать людей в животных. И боятся, что ты проделаешь с ними такой фокус, если они не будут тебе угождать. С другой стороны, по-моему, они тебе завидуют.

— Какая глупость! — Меган с трудом поверила этой нелепой истории. — Так вот почему они так быстро переменились ко мне — то ненавидели, а то вдруг сделались как шелковые.

Блейк кивнул.

— Думаю, все так, дорогая. А потом, увидев, что ты настроена к ним дружелюбно, они решили, что ты добрая колдунья, особенно когда ты поделилась с ними волшебным мылом.

— Чем?

— Волшебным мылом, внутри которого по твоему повелению заключены дикие цветы, — объяснил он с широкой ухмылкой.

— Ах, Господи! Я никогда еще не слышала ничего смешней!

— Эти люди весьма суеверны, Меган!

— В таком случае будет нетрудно убедить их освободить Минди. Если они боятся того, что я могу сделать, это нам поможет, — предположила она.

— Или навредит, — поспешил добавить он. — Ведьм, когда их боятся, ожидает не слишком счастливая участь, как нам известно из истории.

Ее серые глаза расширились при его намеке.

— Ты хочешь сказать, что они могут меня за это убить? — Ужасное видение — ее сжигают живьем на костре. — Но пока что они ведут себя дружелюбно.

— Да, но ты тоже их пока не рассердила и не нарушила их обычаев. А если попросишь отдать ребенка, которого они, возможно, считают своим собственным, будет совсем другое дело.

— Но мы должны попытаться, Блейк. И ты наверняка это понимаешь. Минди здесь не место. Ей нужно помочь вернуться в свой мир. Я видела, как обращается с ней Хоми. Я перестану себя уважать, если хотя бы не попытаюсь освободить ее, то вовсе не значит, что мы должны ее украсть.

Разве нельзя попытаться выменять ее на что-нибудь?

Ясно, она от него не отстанет.

— Я поговорю с Чокто и подумаю, — сказал Блейк с тяжким вздохом. — Только надеюсь, что ты не будешь слишком разочарована, если у нас ничего не выйдет. Мы и так уже в долгу перед Чокто, ведь вчера он помог мне спасти твою жизнь.

— Да, но если бы не эти женщины, которые пихали меня, толкались и не обращали внимания на мои крики, то я бы просто не утонула. Ты можешь сказать ему об этом! — добавила она, хмурясь, и внезапно щеки ее покраснели от смущения — вспомнилось, что воин смотрел на ее обнаженное тело, пока она лежала без сознания, совершенно беспомощная. Она благодарна ему за помощь, но все равно это так оскорбительно!

— Я постараюсь. А ты пока приготовь все к отъезду. Вдруг что-нибудь будет не так и нам придется смываться!

Вскоре они уже стояли перед разгневанной парой родителей-апачей, которые вовсе не склонны были отдавать свою приемную дочь. Впрочем, когда Блейк предложил воину за Минди прекрасные вьючные сумы ручной работы, тот немного смягчился. Но пошел ему навстречу лишь тогда, когда Блейк с неохотой добавил к сделке свое седло.

Меган понимала, чего это стоило Блейку. Для ковбоя дороже седла только его лошадь. Не исключено, что даже жены ценятся меньше, чем две эти вещи.

Однако сделка еще не завершилась, поскольку теперь Хоми заявила, что ей тоже нужна компенсация. Женщине приглянулась юбка для верховой езды, на что Меган пошла не раздумывая. Хоми приняла юбку, но захотела еще чего-нибудь. Меган попыталась ублаготворить индианку еще и блузой, но той все было мало. Тут Меган озарило, и она вытащила из вьючной сумы лавандовое мыло.

У Хоми загорелись глаза.

— Да, — кивнула она, готовая расстаться с Минди ради волшебного цветочного мыла. Разумеется, юбку и блузу она тоже оставила себе.

Из деревни они выехали уже втроем. Минди сидела позади Меган. Хоть и огорченный потерей любимого седла, Блейк заверил их, что сумеет доехать и без него. К счастью, Томбстоун находился всего в нескольких часах езды. Но Меган то знала, что для него будет верхом позора, если он въедет в город без седла, поэтому пообещала, что они с Минди отдадут ему свое седло, когда они подъедут к городу. Блейк тут же поймал ее на слове.

23

Томбстоун был суровым маленьким городком, мало знакомым с цивилизацией и вовсе не знакомым с культурой. Он быстро рос, потому что в холмах вокруг него открывались золотые и серебряные рудники. Еще одной его примечательностью было то, что он служил прибежищем для всяческого рода головорезов, убийц, грабителей, бандитов, орудовавших по обе стороны от мексиканской границы. По улицам мела пыль, если только не шел дождь, а если шел, то они превращались в трясину и в их выбоинах утопали повозки. На нескольких центральных улицах стояли ряды лавок с фальшивыми фронтонами, перед некоторыми для удобства покупателей были положены деревянные тротуары. Чуть дальше от центра приличные дома сменялись палатками и грубо сколоченными хибарами.

Создавалось впечатление, что в каждом втором здании помещается салун или игорный зал. В городе были три гостиницы, две круглосуточные конторы по определению проб металла, пара ресторанов и процветающий квартал с борделями.

Респектабельных домов было раз-два и обчелся, как и приличных лавок с товарами для леди, а контора шерифа вовсе отсутствовала, зато в обилии имелись прачечные, работала баня, а какой-то предприимчивый человек начал издавать газету. Не скучал также владелец похоронной конторы, который был завален работой из-за ночных, а нередко и дневных перестрелок, постоянно вспыхивавших в городе. Бут-Хилл, так называлось быстро растущее кладбище к северу от города, служил этому подтверждением. Еще в Томбстоуне подозрительно отсутствовали церкви — их вообще не было ни одной.

Меган недовольно покачала головой, когда они втроем остановились перед одной из гостиниц. Если вспомнить места, откуда они только что приехали, улучшение, конечно, налицо, но совсем небольшое. По сравнению с Томбстоуном, Санта-Фе выглядел просто раем. Даже Абилин казался более цивилизованным!

Блейк помог Меган и Минди слезть с лошади и проводил их в скудно обставленный вестибюль гостиницы.

— Сейчас я всех зарегистрирую. Потом вы с Минди можете подняться в номер и отдохнуть, а я огляжусь вокруг и посмотрю, не приехал ли Джейк. — Блейк нахмурился. — Еще одна забота. Что нам делать с Минди?

— Она останется с нами. Как ты думаешь, тут можно взять две комнаты? Одну для нас с Минди, а другую для тебя?

Блейк едва не проглотил язык от удивления.

— Одну для вас с Минди? — громко переспросил он. — Ну нет, дорогая. Ты будешь спать только со мной.

Выпрямившись во весь свой маленький рост, Меган посмотрела ему прямо в глаза:

— Вот уж нет, я не собираюсь оставлять бедную малышку одну в комнате, Блейк Монтгомери! Девочка и так многое перенесла за последние месяцы, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя покинутой и одинокой. Она и без того испугана и растеряна

С жалобным стоном Блейк уступил, хотя и без всякого великодушия. Еще бы — теперь, по крайней мере в ближайшее время, им будет трудно оставаться наедине.

— Тогда я скажу, чтобы нам в номер поставили топчан.

Когда он направился к конторке портье, Меган тронула его за рукав:

— Прости, Блейк, но ведь это совсем ненадолго, пока мы не пристроим ее куда-нибудь.

Блейк нашел Джейка в салуне «Хрустальный дворец». Приятель сидел с несчастным видом, уставившись в стакан.

— В чем дело? — спросил Блейк, выдвигая стул и усаживаясь напротив. — У тебя такой вид, будто ты потерял лучшего друга.

— Нет, но в последние несколько дней ты чертовски близок к этому, — хмуро приветствовал его Джейк.

Блейк знаком велел бармену принести виски.

— В чем дело?

— Подожди, — сказал Джейк, — лучше закажи целую бутылку. Разговор займет некоторое время. Что ты выяснил про отца Мигеля?

— Ты просто не поверишь, — заявил Блейк с кривой усмешкой. — Через пару дней после твоего отъезда мы с Меган едва не попали в грозовой сель. Потом добрались до форта Боуи и ничего там не узнали. Наконец, практически сами отдали себя в руки апачам Викторио, а Меган едва не утонула.

— Как она? В порядке? — Когда Блейк кивнул, Джейк сказал. — Так ты в конце концов встретился с Викторио? А что, отец Мигель был с ним?

— Отец Мигель перебрался от них в Томбстоун несколько недель назад. — Блейк покачал головой и засмеялся. — Остается лишь надеяться, что он все еще тут и больше никуда не уехал. Можешь себе представить?

Джейк внимательно посмотрел на него:

— У меня тоже есть новости. Родители Меган приехали вместе со мной в Томбстоун.

Виски прыснуло через стол — это Блейк зашелся в приступе кашля.

— Что ты сказал? — переспросил он сдавленным голосом и удивленно уставился на Джейка. — Зачем ты сделал такую глупость?

Джейк похлопал друга по спине.

— Потому что у них на руках документы, которые ты все время разыскивал, — сухо протянул он. — И поверь мне, наше путешествие совсем не напоминало воскресный пикник. Миссис Коулстон сидит на лошади так, словно едет на острых гвоздях, а слышал бы ты ее крик, когда она обнаружила в своей походной кровати скорпиона! Эта женщина могла бы петь в опере! Да и отец Меган. Всю дорогу сюда он медленно закипал. Я должен по дружбе предупредить тебя: старик намерен снять с тебя шкуру. Так что молись, чтобы отец Мигель был здесь, потому что он тебе понадобится — либо для свадьбы под дулом револьвера, либо для твоих похорон.

Несколько секунд Блейк сидел в изумленном молчании, стараясь все переварить. Наконец спросил:

— А у них на самом деле первоначальное завещание? Ты его видел? — Ему едва верилось, что поиски закончены. Слишком это хорошо, чтобы было правдой.

— Не только завещание, они нашли свидетельство о браке твоих родителей и твое свидетельство о рождении.

Услышав это, Блейк простил друга за самоуправство.

— Где они сейчас? Коулстоны, я имею в виду.

— У них номер в «Ройяле». Блейк простонал:

— Вот невезуха! Двадцать минут назад я оставил там Меган с Минди. Сейчас уже, наверное, произошло объединение семьи. — Он оттолкнул стул и поднялся. — Лучше вернусь туда поскорей.

— Я тоже пойду, — сказал Джейк, вставая. — Не пропущу этого события ни за какие коврижки. — Поймав недовольный взгляд Блейка, он засмеялся. — Ты мой большой должник, приятель. Вот подожди, когда старый Коулстон узнает, что ты сделал ребенка его любимой дочке!..

Они уже прошли полдороги, когда Джейк спросил:

— А кто такая Минди?

Блейк объяснил. Перед входом в гостиницу Блейк повернулся и спросил:

— А родители Меган готовы отдать мне бумаги?

Джейк лениво пожал плечами:

— Возможно, да, а возможно, и нет. Сначала они хотели обменять их на Меган, но, кажется, поняли, что им это не удастся; я сказал им, что ты, скорее всего, на это не пойдешь. Тебе придется встретиться с ними и поглядеть, как все пойдет. — Он коварно усмехнулся. — Если хочешь знать мое мнение, Эван Коулстон оторвет тебе голову и заставит ее съесть. Затем, смотря, какое ты произведешь на него впечатление, может, и сжалится над тобой и отдаст твои драгоценные бумаги.

Блейк снова сверкнул на него глазами и вошел в гостиницу. На середине лестницы Джейк с невинным видом спросил:

— Как ты думаешь, Меган станет просить, чтобы он пощадил тебе жизнь?

— Ублюдок! — Эван Коулстон издал яростный крик и замахнулся на Блейка. Его кулак смачно врезался Блейку в челюсть, и следующее, что тот понял, это то, что он пытается подняться с пола.

— Папа! Не смей! — Меган рванулась вперед, но Джейна схватила ее за рукав.

— Оставь, Меган, — спокойно сказала она, и в ее нежном голосе прозвучала сталь. — Пусть они сами разбираются.

Минди дрожала, зарывшись лицом в юбку Меган. Джейк стоял в углу комнаты и усмехался как идиот.

Прошло не больше пятнадцати минут, как они вошли в гостиницу и направились прямо в комнату Блейка, где тот все объяснил Меган. Затем Джейк отправился по коридору за ее родителями, и светопреставление началось. Меган даже не смогла как следует с ними поздороваться.

Блейк поднялся на ноги и потряс головой. Для горожанина Эван Коулстон бил неплохо. Эван стоял перед ним, сжав кулаки и готовый продолжить поединок. Блейк выставил ладони вперед жестом, говорящим о мире.

— Полагаю, что заслужил это за все тревоги, через которые вынудил пройти вас и вашу жену за прошедшие недели, так что я не стану драться с вами, мистер Коулстон. Но если вы хотя бы пальцем тронете вашу дочь, то клянусь, что разорву вас в клочки голыми руками.

Интонация собственника в голосе Блейка не укрылась от внимания Эвана, и он заколебался.

— Это моя дочь, Монтгомери, — сердито заявил он.

— Возможно, — дерзко возразил Блейк. — Но она будет моей женой и матерью моего ребенка.

В другом конце комнаты Джейна громко воскликнула:

— Ох, Боже милостивый!

Несмотря на напряжение, повисшее в комнате, Блейк невольно усмехнулся, когда услышал ворчливый голос Меган:

— Не волнуйся, мама, и, Бога ради, не падай в обморок!

Эван бросил в сторону Меган грозный взгляд.

— Не говори с матерью таким тоном, юная леди. Она страшно беспокоилась за тебя все это время, и, кажется, не без причины.

— Я знаю, папа, но ты пока еще ничего не понял. Блейк тут вовсе не виноват.

Как могла его дочь защищать своего похитителя! Ее слова раздразнили Эвана, как красная тряпка быка.

— Я достаточно понял! — взревел он. — Я понял, что он похитил тебя и держал ради выкупа. Я понял, что он заставил пройти твою мать и меня через настоящий ад, когда мы умирали от беспокойства за тебя! И я не настолько глуп, чтобы не понять, что он лишил тебя невинности. Его мотивы не имеют сейчас для меня значения. А вот это имеет! — С этими словами Эван снова ударил Блейка в челюсть, и опять тот рухнул на пол. На этот раз он уселся там, растерянный и злой, не желая тем не менее бить своего будущего тестя без крайней необходимости.

— Я прошу прощения за все тревоги, которые вы пережили по моей вине, мистер Коулстон. И вы, мэм, — еще раз повторил Блейк, сидя на полу. — Но будь я дважды проклят, если стану извиняться за то, что влюбился в вашу дочь!

Джейна удивленно заморгала.

— Вы… вы любите ее? Неужели? А я-то думала, что вы предложили жениться, потому что нет другого выхода, что так сложились обстоятельства!

Эван не был расположен, так быстро все простить, но гнев его уже стал утихать. Он потер ушибленный кулак.

— Меган, а ты что скажешь обо всем этом? По-моему, тебе кажется, что ты любишь этого мерзавца.

Маленький подбородок решительно вздернулся кверху.

— Да, и это определенно так, у меня нет ни малейших сомнений! — едко заявила она. — И если ты посмеешь еще раз его ударить, я никогда не буду больше разговаривать с тобой!

Брови Эвана поползли на лоб. Он задумчиво прокашлялся. Его пронзительный взгляд переходил с Меган на Блейка, все еще сидевшего на полу.

— Что ж, я полагаю, что если ты смогла простить его, то смогу и я. Однако, — он сделал драматическую паузу и пронзил их обоих грозным взглядом, — вы должны пожениться как можно скорей, как только я смогу это устроить. Моя дочь не будет жить в грехе с мужчиной, если он ей не муж.

— Ты имеешь в виду, что я могу жить с ним в грехе, если он муж? — огрызнулась Меган, и в больших серых глазах мелькнули веселые искорки, а на губах заиграла улыбка.

Джейна недовольно скривилась, Эван вспыхнул. Джейк рассмеялся, а Блейк громко застонал.

— Не раздражай человека, Меган. Прошу тебя, — взмолился он. — Моя челюсть и так уже стала вдвое больше прежней. Да и, честно говоря, не знаю, смогу ли вытерпеть новое оскорбление.

Эван улыбнулся. Протянув руку своему будущему зятю, он помог ему встать с пола.

— Монтгомери, ты сделаешь мне огромное одолжение, если снимешь этот несносный маленький груз с моей шеи, — произнес он с кривой усмешкой. — Надеюсь, терпением тебя Бог не обделил, потому что оно тебе очень понадобится.

— Благодарю вас, сэр.

Блейк и Эван пожали друг другу руки, и тогда между ними возникла Меган и бросилась в отцовские объятия.

— Ах, папочка! Спасибо, что ты все понял! — зарыдала она от радости. — Я так ужасно скучала без тебя!

Слезы блеснули на глазах Эвана.

— Я люблю тебя, тыковка моя. И надеюсь, что на сей раз ты сделала более удачный выбор. Кирк Хардести оказался подлым койотом.

— Я знаю. Он и его мать тоже. Мы должны быть благодарны Блейку, что он спас меня от пожизненных мучений с ними обоими. — На лице ее отца появилось скептическое выражение. — Поверь мне, папочка. Вот ты получше узнаешь Блейка и обязательно полюбишь его, как полюбила я.

— Я думаю, мы остановимся на взаимном уважении, Меган, — покачал головой Эван, встретив взгляд Блейка. — Вам обоим придется еще многое мне объяснить.

Джейна шагнула вперед и нежно обняла дочь.

— Детка моя, — проворковала она сквозь слезы, я каждый вечер молилась за тебя.

— Ах, мама! — Меган уже рыдала тоже. — Я так тебя люблю!

На какое-то время Минди и Джейк оказались забытыми. Слишком все были поглощены трогательным примирением и знакомством Блейка с будущим тестем и тещей. А еще осыпали друг друга множеством вопросов и пытались ответить сразу на все, так что говорили одновременно. Наконец их взаимное любопытство иссякло.

Джейк воспользовался случаем, чтобы откланяться, сообщив им, что зайдет позже.

— Я намерен поискать бутылку лучшего виски, которое может предложить этот город, а также милую леди, чтобы составила мне компанию, пока я пью.

Меган подумала про себя, что, судя по впечатлению, которое произвел на нее город, ему скорее повезет с виски, чем с леди. Если в Томбстоуне найдется горстка настоящих, леди, она съест свою шляпу.

Наконец она познакомила с родителями Минди, объяснив им, в каком положении оказалась девочка. Джейна немедленно прониклась сочувствием к сиротке, заклохтала вокруг нее, как наседка. Эван тоже пожалел ее, и Блейк поднялся на несколько зарубок в его мнении за то, что помог спасти бедного ребенка. Меган спрятала удовлетворенную улыбку. Мать и отец не только уже начинали любить Блейка, но и наметились прекрасные отношения между стосковавшейся по любви маленькой девочкой и ее добросердечными родителями. Все как будто складывалось просто прекрасно.

Последняя проблема возникла, когда Коулстоны собрались уходить в свою комнату.

— Меган, милая, — с невинным видом спросила мать. — Это твоя комната или Блейка? Нам не хотелось бы побеспокоить его, постучавшись не в ту дверь.

Меган покраснела как рак, но храбро ответила:

— Это наша комната, мама.

Руки Джейны взметнулись к сердцу, и вид у нее был таков, словно она вот-вот упадет в обморок от смущения. Слова застыли у нее на губах. Эван, однако, вполне владел собой.

— Собирай свои вещи, Меган, — строго приказал он. — Ты переселишься в другую комнату.

— Папочка, это же глупо. В этом нет никакой необходимости. Минди поселилась с нами вместе, так что все будет в рамках приличий.

— Так или иначе, неприлично делить комнату с мужчиной, если он не твой муж, — настаивала мать. — Можешь жить вместе с Минди, пока не поженитесь.

Меган обменялась с Блейком недовольными взглядами. Немного поколебавшись, он кивнул. Ему не хотелось спорить с родителями, раз между ними наметилось взаимопонимание.

— Пожалуй, так будет лучше, Меган. Она раздраженно насупилась.

— Все-таки я не вижу смысла, — ворчала она, собирая немногочисленные пожитки. — Все равно что запирать дверь конюшни, когда увели всех лошадей.

— Тем не менее ты не должна позорить мать и меня. Пока вы не поженитесь честь по чести, ты будешь вести себя как молодая леди, какой тебя и воспитывали. После будешь делать то, что разрешит твой муж.

Эван уже вывел ее из комнаты, когда Меган огрызнулась:

— Когда рак на горе свистнет!

Блейк ухмыльнулся у закрытой двери. Ему придется всю жизнь учиться управлять этой маленькой злючкой, но, черт его подери, она этого стоит!

Остаток дня Блейк провел в поисках отца Мигеля или известий о нем. Когда он перед этим говорил с Меган, та выразила сожаление, что они до сих пор не смогли найти старого падре.

— Приятно было бы, если бы именно он обвенчал нас, как и твоих родителей, — заметила она.

Блейк был тронут ее сентиментальностью.

— Коли ты этого хочешь, то я постараюсь его найти, если он здесь, в Томбстоуне, — пообещал он.

Лишь связавшись к вечеру с издателем газеты «Томбстоунская эпитафия», он узнал, что отец Мигель снова уехал. Но новость оказалась не такой уж плохой. Газетчик знал точно, куда направился добрый падре, как и то, что сейчас он именно в том месте. Отец Мигель был в миссии в Сан-Хавьер-дель-Бак, всего в нескольких милях к югу от Тусона. Построенная монахами-францисканцами столетие назад, в последние пятьдесят лет миссия была заброшена, прежде всего из-за проблемы с индейцами. В то время гарнизон Тусона был не в состоянии обеспечить защиту как растущему городу, так и миссии. Отец Мигель старался теперь восстановить миссию, обратить индейцев в христианскую веру и открыть для них школу.

И опять Блейку оставалось лишь покачать головой и посмеяться над иронией судьбы. Они с Меган проехали сотни миль, большей частью по пустыне, а отец Мигель практически находился все время у них под боком. Конечно, теперь священник нужен им по другому поводу. Теперь он должен их обвенчать, как когда-то обвенчал родителей Блейка. Меган, казалось, решительно настроилась на то, чтобы ехать для этого в миссию.

Ничего необычного в их решении не было. Отца Мигеля они наверняка найдут на месте, к тому же в Томбстоуне вообще нет возможности Венчаться. Во всем городе не отыскалось бы ни единого проповедника, священника, пастыря любого вероисповедания. Томбстоун не мог похвастаться даже собственным судьей или чиновником, правомочным регистрировать браки, а Блейк непреклонно стоял на том, что они должны сочетаться браком по всем правилам, чтобы никто не мог усомниться в законности их семьи.

Он встретился с Меган и ее родителями за ужином в соседнем кафе. Разговор в основном вращался вокруг предстоящей свадьбы и планов Блейка получить назад ранчо, поскольку теперь у него имелись все необходимые документы. Было решено, что они тронутся в Сан-Хавьер на следующий день, когда пополнят свои запасы. Дорога до миссии займет два с половиной дня. Джейна также вознамерилась подыскать для Меган до отъезда приличное подвенечное платье. Она причитала и сокрушалась, что не смогла захватить с собой в Томбстоун роскошные наряды дочери, но упрямо твердила о том, что Меган не должна идти под венец в платье с чужого плеча, либо в будничной юбке, видавшей и лучшие времена.

Блейк проводил Меган до двери ее номера и ушел. Мысль о пустой постели удручала его, он знал, что до полуночи будет — ворочаться с боку на бок от неутоленного желания, и вместо комнаты направился в ближайший салун. Там, в сигарном дыму, таком густом, что хоть топор вешай, он отказался от жадных приглашений нескольких вызывающе одетых женщин и предпочел им несколько порций спиртного. Среди непрерывного гвалта, оглушительной музыки, звяканья стаканов, громких криков и разнузданного хохота грубой толпы он отключился от донимавших его мыслей, что и требовалось. Ему не хотелось думать о Меган, сознавая, что он не может быть с ней вместе до свадьбы. Не хотелось мучить себя, вспоминать ее большие серые глаза, шелковистую кожу, жар страсти. И лишь в три часа утра, выпив более чем достаточно, выиграв несколько партий в покер, который закончился безобразной дракой, он наконец-то добрался до постели.

Наутро Меган поднялась рано, проведя беспокойную ночь. Шум из многочисленных салунов и игорных залов продолжался почти до рассвета. Утром ее ждало множество дел, и в первую очередь нужно было искупаться самой и искупать Минди. Накануне они успели лишь быстро ополоснуться в тазу. Она призвала на помощь всю свою хитрость и в конце концов уговорила сумрачного владельца гостиницы предоставить ей большую жестяную ванну и несколько ведер теплой воды. И когда мать постучала в ее дверь, Меган представила Джейне совершенно преобразившуюся Минди. Волосы девочки обрели свой изначальный каштановый цвет и волнами падали ей на спину. Когда они купят ей приличное платье, что и намеревалась теперь сделать Меган, она станет настоящей красавицей.

В переросшем свои границы горняцком поселке, который возымел дерзость именовать себя городом, выбор приличной детской одежды был крайне скудным. В крошечном углу самой большой лавки, которая торговала в основном вещами, требующимися для работы в рудниках, они нашли два простеньких бумажных платья в клетку, нижнее белье из хлопка и чулки, а также голубой капор. Пока что этого хватит, а в Тусоне они найдут еще что-нибудь. Следующей проблемой была покупка подвенечного платья для Меган.

Дело приобретало безнадежный оборот, когда Меган вдруг осенила идея. По дороге в эту большую лавку они проходили мимо крошечного магазинчика с испанской надписью. Они не стали в него заходить, предположив, что в нем предпочитают иметь дело с мексиканскими покупателями. И теперь, руководствуясь исключительно наитием, Меган потащила туда мать. В крошечной лавке, заполненной товаром снизу доверху, продавалось все от продовольствия до игрушек.

Прибегнув к языку жестов, Меган в конце концов сумела объясниться с владельцами — немолодой супружеской парой из Мексики. Черноглазая женщина улыбнулась и с воодушевлением кивнула, приглашая Меган в глубину помещения. Там она извлекла из-под кипы товара нечто похожее на кусок ткани, но, когда встряхнула, Меган ахнула от восторга. Это оказалось мексиканское свадебное платье! Оно было сшито из тончайшего хлопка. Покрой лифа позволял обнажить плечи, с двух сторон его держали два атласных банта. Воротник заменяла широкая оборка из нежного узорного кружева, закрывавшего верхнюю часть лифа. Такое же красивое кружево украшало и подол широкой юбки, а также шло по внешнему краю клиньев на всю длину юбки, открывавшей взгляду ослепительно белую нижнюю юбку. Талия подчеркивалась широкой атласной лентой, завязывавшейся на спине в большой бант.

Вероятно, это было самое красивое платье, какое видела в своей жизни Меган. Менее затейливое, чем атласное, в котором она должна была идти под венец с Кирком, но как раз простота и завоевала ее сердце. Платье было само совершенство в каждой детали, и, поскольку большинство мексиканок невысоки ростом, оно подошло Меган, словно было сшито специально для нее. Мало того, к нему замечательно подходила шаль, купленная в Санта-Фе. Короче, Меган нашла свадебное платье своей мечты.

24

Лошади были оседланы и выведены на улицу, мужчины ждали. Наконец-то собравшись, Меган, ее мать и Минди спустились по лестнице. Меган засмеялась, увидев, что на выигранные в покер деньги Блейк ухитрился купить себе новое седло и переметные сумы взамен тех, что он отдал за Минди. Роскошными их не назовешь, но временно сгодятся и такие.

Едва вся компания собралась сесть в седла и отправиться в дорогу, как раздался грубый окрик:

— Ну-ка постой, Монтгомери!

Меган обернулась и обнаружила, что человек, которому принадлежал голос, был не менее грубым и безобразным. Он злобно воззрился на Блейка, правая рука угрожающе тянулась к кобуре.

Блейк настороженно смерил его сощуренным взглядом.

— Тебе нужно что-то, Харлоу? — процедил он сквозь зубы.

— Да! Вчерашней ночью я попытался разыскать тебя после игры, но ты исчез. Нам нужно свести с тобой счеты. Еще никто долго не жил на этом свете, обозвав меня мошенником.

— А как можно еще назвать человека, подсовывающего карты из другой колоды?

Бычья физиономия мужчины побагровела от ярости.

— Так говоришь ты. Я говорю другое.

— Тогда ты врешь, — холодно произнес Блейк.

— Вот что, Монтгомери! Ты и я, прямо здесь и сейчас! И постарайся ухватить половчей свою шикарную пушку, а то я влеплю пулю тебе прямо в лоб!

Собравшаяся вокруг спорщиков толпа начала быстро рассеиваться, любопытные зрители бросились к ближайшим дверям. Меган застыла рядом с лошадью, едва способная понять, что происходит.

— Поединок! Прячьтесь! — Тревожные крики эхом отдавались в ее голове.

Не спуская глаз с Харлоу, Блейк спокойно произнес:

— Уведи Меган отсюда, Джейк.

Улица быстро пустела. Джейк схватил Меган за руку и потащил к гостинице. По пути сунул монету подвернувшемуся мальчишке, пообещав заплатить потом еще, если тот отведет их лошадей за угол и присмотрит за вещами. Парень разрывался между жаждой заработать и нежеланием пропустить захватывающее зрелище, но все-таки перевесили деньги.

Эван между тем заталкивал Джейну и Минди в вестибюль гостиницы.

Все это запечатлелось в пораженном сознании Меган, тогда как сама она безостановочно вырывалась из хватки Джейка.

— Нет! Пусти! Мы должны остановить это,

Джейк!

Он крепко держал ее, впихивая в широкие парадные двери. Она намертво вцепилась руками в дверной косяк, а глаза сделались круглыми, как оловянные тарелки.

— Джейк! Ты должен их остановить! — кричала она.

Джейк резко рванул ее к себе. Широкая ладонь зажала ей рот. Меган визжала и била его ногами. Резкий окрик наконец прорвался в ее затуманенный паникой мозг.

— Хватит, Меган! Заткнись и успокойся! Скажи на милость, ты хочешь, чтобы его убили? Как он может сконцентрироваться на Харлоу, когда ты так визжишь?

Слова Джейка образумили ее, но отнюдь не рассеяли страха. От боязни за Блейка кровь стучала у нее в висках, подгибались коленки. Ради Блейка она затихла, но лишь руки Джейка Баннера не давали ей соскользнуть на пол и забиться в истерике.

Когда она выглянула из открытых дверей, оба противника стояли лицом друг к другу на опустевшей улице. Сдавленный стон вырвался из ее горла, заглушенный сильными пальцами Джейка, зажимавшими ей онемевшие губы. Отчаянно хотелось зажмуриться и отгородиться от жуткой сцены, но глаза не слушались ее. Они были прикованы к человеку, которого она любила, чьего ребенка носила в себе. Страх сжимал ей сердце, всем своим существом она желала, чтобы все оказалось просто ужасным кошмаром, чтобы она проснулась в уютной постели. Такое просто не могло происходить на самом деле1 Блейк не мог стоять на улице, готовясь выстрелить в этого противного негодяя, а потом, быть может, упасть с простреленной головой и сделать ее вдовой еще до свадьбы! И все из-за какой-то нелепой игры в покер!

Широко раскрытые глаза Меган не отрывались от высокой фигуры Блейка, и вдруг будто пелена спала с ее глаз. Ледяные мурашки пробежали по спине от ужасного открытия. Этот мужчина, такой спокойный и грозный, не мог быть тем самым человеком, которому она отдала сердце и душу. Там, на улице, стоял какой-то незнакомец. Какой-то ганфайтер, стрелок! Хладнокровный убийца! Ее пораженный взгляд метнулся к оружию, висевшему у него низко на бедре в хорошо сшитой кобуре. Как могла она оказаться такой наивной? Только ганфайтеры носят так свое оружие!

Даже его револьвер был популярной среди многих стрелков моделью. Она видела, как рука Блейка замерла в нескольких дюймах от его «миротворца». Истерический смех заклокотал в горле у Меган при мысли о том, какое нелепое прозвище получил длинноствольный шестизарядный кольт сорок пятого калибра. Лучше бы его назвали «вдово-творцом».

Против ее воли глаза мучительно отыскивали в лице Блейка что-нибудь знакомое и утешающее, однако ничего такого не видели. Блейк стоял перед противником с холодными, как сама смерть, глазами, немигающие, жуткие синие глаза слегка щурились от яркого полуденного солнца. Он стоял, замерев в ожидании, ни на секунду не отрывая взгляда от врага. Его поза была обманчиво небрежной, ноги слегка расставлены для устойчивости, руки чуть отведены от туловища, ладонями внутрь. Он не шевелил ни ресницей, ни единым мускулом, а длинные пальцы, не ведающие дрожи, замерли У рукоятки кольта.

Харлоу пробормотал что-то насмешливое, но Меган не расслышала его слов. Блейк не поддался, лишь ответил ему надменной усмешкой. И вдруг все пришло в движение! Рука Харлоу метнулась к оружию, но не успел он вытащить его из кобуры, как кольт Блейка уже выстрелил. Произошло это так быстро, что Меган, сколько ни напрягала зрение, не заметила, как рука его потянулась к кольту, вытащила, взвела курок и выстрелила. Все слилось в немыслимо плавное и в то же время Мновенное движение, неразличимое для глаза. Блейк выстрелил с бедра, не целясь, и все-таки попал Харлоу прямо в сердце, выказав профессиональную сноровку. Харлоу был мертв еще до того, как его тело рухнуло на землю, а на груди расплылось красное пятно.

Меган едва дышала. На нее нахлынули самые разные чувства. Прежде всего облегчение оттого, что Блейк цел и невредим. Но еще и невыносимая горечь, ведь только что, на ее глазах, Блейк хладнокровно убил человека. Несомненно, он делал эго много раз в подобных ситуациях, без раскаяния и сожаления, как профессиональный убийца. Она ощущала себя обманутой, и бешеный гнев закипел в душе от собственной наивности, от слепой веры в человека, который стал ее возлюбленным.

Ярость душила ее, заставляя забыть про все, что происходит вокруг, а в это время тротуары и улицы уже наполнялись любопытными, которые обсуждали исход поединка, что-то бормотали и спорили. Она едва заметила, как двое мужчин подхватили тело убитого и равнодушно поволокли его в похоронную контору. Не замечала она и того, что Джейк отпустил ее руку, что он и ее родители заглядывают ей в лицо, искаженное от испытанного потрясения. Притихшей и молчаливой Меган казалось, что сердце ее вот-вот разорвется на части. Боль пронзила ее, непроизвольно отразившись в огромных серых глазах.

Краем сознания она уловила, что Блейк направился к ней. И когда он попытался взять ее за руку, она резко отшатнулась и подняла на него сухие, помертвевшие глаза.

— Не прикасайся ко мне! — прошептала она осевшим голосом, но все-таки он услышал.

Глаза его сузились и превратились в щелки, он взял ее за руку так цепко, что пальцы впились

— Пойдем, Меган. Мы сейчас вернемся в комнату.

Когда она попыталась вырваться, его хватка стала еще крепче.

— Не бросайся на меня. Иди спокойно и не устраивай шума. — За тихими словами послышалась знакомая угрожающая интонация.

Меган поднялась в каком-то забытьи по лестнице, ведомая твердой рукой Блейка. К тому времени, когда за ними захлопнулась дверь, ее глаза покраснели от слез и злости, а лицо стало бледным, как у призрака, если не считать пятен гнева, выступивших на скулах.

Блейк прислонился к двери и скрестил на груди руки:

— Ладно, Меган. Чем ты недовольна? Она резко повернулась к нему.

— Чем я недовольна?! — пронзительно крикнула она. — Ты сам прекрасно знаешь чем! Тобой! Ты ганфайтер!

— Да? — Он беспечно пожал плечами, хотя в его резком взгляде, обращенном на ее сердитое лицо, читалось что угодно, только не беспечность. — А еще я бандит и преступник, ты мне уже говорила, только, по-моему, тебя до сих пор это не слишком беспокоило.

— Беспокоило! Я просто помалкивала. Ты, Блейк, убиваешь людей. Выслеживаешь и хладнокровно убиваешь! Это самое страшное! — Ее большие серые глаза почти умоляли сказать, что она ошибается.

— Джейк тоже ганфайтер, но его ты в этом не упрекаешь.

Джейк не тот человек, которого я люблю! За кого собираюсь выйти замуж! Он не отец моего ребенка и не мужчина, которого я так хорошо знала до сегодняшнего дня! Мне наплевать, что он живет на это и сколько человек он убил! Он покачал головой:

— Меган, все не так ужасно, как тебе кажется. Да, я продаю свое оружие и умение, но в основном для защиты имущества или людей. Несколько раз я даже помог шерифу избавить город от метко стрелявших преступников, но я никогда не убивал людей просто так, ради убийства, как тебе показалось. Я не люблю убивать людей, Меган.

— Будь так… — У нее перехватило горло от слез. — Будь так любезен объяснить мне, что произошло на улице.

— Этот человек оскорбил меня и вызвал на поединок.

— Ты мог бы отказаться.

Блейк слабо улыбнулся, словно она сошла с ума.

— Так не полагается, любовь моя, и я скорее встречусь с парнем лицом к лицу в честном поединке, чем захочу получить пулю в спину.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, если можешь, — резко заявила она. — Если уж ты так ловко обращаешься со своим оружием, почему ты не рассчитался с Кирком? Почему похитил меня и держал, требуя выкуп? Почему просто не убил его и не забрал назад ферму?

— По-моему, я уже объяснил тебе. Будь все так просто, Меган, я давным-давно бы это сделал; только после его смерти ферма досталась бы Опал. А как я говорил, тетушку Опал я не могу пристрелить, как бы мне этого ни хотелось, к тому же закон на их стороне, хоть добились они своего самыми подлыми средствами. Мои руки были связаны, пока не нашлись доказательства ложности их претензий. — Он невесело засмеялся. — Не забывай, что Кирк и Опал к тому же окружили себя тридцатью верными наемниками, большинство из которых опытные снайперы и подлые убийцы, готовые не задумываясь выстрелить в спину безоружному человеку. Можешь себе представить, что они могли сделать со мной, дай им такую возможность? Я не сумел бы справиться с ними при таком численном перевесе, даже если бы меня поддержал Джейк. Живым бы я точно не остался. Во мне наделали бы больше дыр, чем в куске сыра! По крайней мере теперь у нас появилась возможность сразиться с ними на законных основаниях.

Она подняла на него печальные глаза и тихо спросила:

— Почему, Блейк? Почему тебе пришлось стать ганфайтером?

— Это был один из самых быстрых способов делать деньги, раз я потерял ферму. Гонорары адвокатов высокие, не говоря уж про счет, который я должен был оплатить доку Шедли.

Меган рыдала уже открыто.

— Ты мог бы заняться чем-нибудь еще! Чем угодно!

— Но я этого не сделал. Меган, ты должна понять ситуацию, в которой я оказался. Я был повержен в прах, у меня не осталось ничего, кроме коня, седла, револьвера и сапог. Даже смены белья не было…

— Мне это знакомо, — едко фыркнула она, напомнив ему о своем недавнем состоянии.

— Я потерял все, что имел, — продолжал он, пропустив ее слова мимо ушей, — все, что несколько поколений принадлежало моей семье. Если у меня за душой было три доллара, то я считал себя счастливчиком. Я отправился в Мексику и жил там у родственников, пока полностью не поправился от побоев, но ведь не мог же я вечно сидеть на их шее, а этот старый рудник не стал по мановению волшебной палочки извергать золото.

Я был оскорблен и зол. Меня приводило в ярость, что коварная старуха и ее бесхребетный, трусливый сынок могли вышвырнуть меня из собственного дома. Конечно, у них нашлись помощники, и не только пронырливый адвокат, но и их дружок шериф и жуликоватый судья погрели на этом руки. Их поддержали еще и наемные стрелки. И тогда я решил раз и навсегда, что больше не окажусь в подобной ситуации. Даже если смогу сразиться с ними законными средствами, чтобы получить назад ферму, все равно больше не позволю каким-то шакалам обгладывать меня до костей. Да будь я проклят, если позволю случиться такому со мной или моими близкими!

И я начал тренироваться — сначала стрелять в цель, хотя я и прежде стрелял неплохо. Потом встретил Джейка, и он дал мне несколько уроков. Я стал доверять своему умению обращаться с оружием. Я сам удивлялся себе. Сноровка приходила ко мне невероятно легко, словно талант только и ждал, когда я почувствую в нем нужду. Когда я решил, что уже достаточно ловок, то нанялся к фермерам, у которых возникли проблемы с правом на землю и воду, а также с угонщиками скота. Я покончил с несколькими бандитами, на совести которых было много невинных жертв. Я помогал судебным исполнителям и шерифам в некоторых крутых городках. И даже был какое-то время охранником на железной дороге.

Брови Меган поползли кверху.

— И ты заработал себе на этом. — В ее устах слова прозвучали скорее как обвинение. — Да, я сделал себе имя, и теперь находятся болваны, которые считают, что ловко обращаются с оружием, и им не терпится доказать на таких, как я, свое умение, а в результате получают пулю за свою глупость, — признался он с угрюмым видом. — Я не хочу все приукрашивать, Меган, но это и не так ужасно, как ты себе вообразила.

— Сколько человек ты вот так застрелил, Блейк? Как сегодня. — Ее суровый взгляд впился в него. — Сколько зарубок на твоем кольте?

Стиснув зубы, чтобы перебороть вскипевший гнев, Блейк вытащил кольт из кобуры и швырнул на постель рядом с ней.

— На, смотри сама, Меган. На рукоятке вообще нет зарубок. Я не веду счет, как какой-нибудь хвастун который что-то хочет доказать себе и миру.

Когда она отшатнулась от оружия, он подошел к кровати, взял кольт и двинулся на нее.

— Я сказал — смотри! — сухо повторил он.

Схватив ее за затылок, он другой рукой поднес оружие к ее лицу.

Меган старалась вывернуться, но не могла.

— Это ничего не доказывает! Ты не ответил на мой вопрос, Блейк. Сколько человек ты убил в таких поединках?

Убрав оружие, он повернул ее к себе. Дьявольские синие глаза сверкнули на нее.

— Ты ведь сама не хочешь это знать, Меган. И ты сердита не оттого, что я стал ганфайтером, а потому, что я не сказал тебе об этом.

— А почему ты не сказал? — зло спросила она. — Тебе было стыдно?

— Нет, Меган, я не стыжусь того, что делал. Но и гордиться тут нечем, вот я и помалкиваю, во всяком случае не распространяюсь всем и каждому, но уж определенно не стыжусь. К тому же я думал, что ты знаешь, что ты уже догадалась, особенно после некоторых намеков Роя Баннера.

— Нет, не догадалась, но только я не чужой тебе человек, Блейк!

— Конечно нет, — с нежностью согласился он, хотя на лице еще сохранялось напряжение. — Ты женщина, которую я люблю, на которой женюсь, как только мы разыщем отца Мигеля либо какого-нибудь еще приличного священника. Ты мать моего нарожденного ребенка.

Меган молчала некоторое время, взвешивая и поверяя все увиденное и услышанное любовью в сердце. Любовь перевесила.

— Ты был прав, Блейк, — признала, наконец, она. — Я и вправду больше сердилась оттого, что ты мне ничего не сказал, хотя это меня и очень беспокоит. Дорогой, я так боялась, когда ты стоял напротив этого человека. Мне казалось, что я умру, если с тобой что-нибудь случится. Я люблю тебя сильно-пресильно.

— А я люблю тебя всем сердцем и душой, — произнес он перед тем, как его губы накрыли ее рот в поцелуе, который подкрепил сладкой печатью их примирение. — Но я должен сказать тебе, — заметил он, когда поцелуй наконец-то закончился, — что, если ты не хочешь теперь выходить за меня замуж, то зря. Ты должна стать моей женой, во что бы то ни стало, Меган. Если придется, я просто приволоку тебя в церковь связанной и с кляпом во рту.

— В этом не будет необходимости, любовь моя, — промурлыкала она. — Я выйду за тебя замуж по доброй воле.

— Хоть я и какой-то там презренный стрелок? Можешь ли это перенести, моя любовь?

— Постараюсь, — пообещала она. — К тому же ты больше им не будешь. Как только вернешь назад свое наследство, станешь фермером.

Он со смехом согласился, потом сказал:

— И ты в итоге станешь женой богатого фермера, верно? Как и намеревалась до своего похищения.

— Не совсем так, слава Богу! У меня будет хороший муж — честный.

Следующие два дня стали для всех суровой пыткой. Для Меган и Блейка из-за ограничений, которые накладывало на них присутствие родителей. Для Джейны — из-за того, что ей вновь пришлось перебарывать страх перед лошадью и Лобо; даже озорной бурундук вызывал у нее опасения. Для Эвана — оттого, что он чувствовал нетерпеливое желание Блейка и Меган остаться наедине, и не был уверен, найдут ли они отца Мигеля в миссии. Для Джейка — из-за того, что он был по натуре волк-одиночка и не привык к женской болтовне и к путешествиям в большой компании. Поездка радовала только Минди — прежде всего потому, что она вырвалась от апачей и ждала новой жизни, которая начнется для нее в Абилине в семье Джейны и Звана Пожилая чета, загрустив из-за потери Меган, решила удочерить Минди.

Наконец они прибыли в миссию. Меган с благоговением разглядывала громадную церковь, не в силах поверить, что замечательное творение архитектуры было построено в такой глуши; еще ее тревожные опасения, что они никого не найдут. Затем, как в волшебном сне, одна из огромных дверей открылась, и из нее показался седовласый старец в священническом облачении. Сверкая черными глазами, он направился к ним навстречу с приветственной улыбкой.

— Добро пожаловать в миссию Сан-Хаввер-дель-Бак, — сказал он. — Мое имя отец Мигель.

Более прекрасных слов Меган не слышала в своей жизни.

Не прошло и часа, как Меган снова ощутила холодок под ложечкой, и тоже от радости. Преображенная заботами матери, Меган стояла в церкви, одетая в красивое мексиканское свадебное платье. Чисто вымытые волосы были собраны на голове, лишь вдоль лица вились несколько локонов, смягчая строгость стиля, а голову покрывала кружевная шаль. Она представляла собой превосходный образец сияющей счастьем невесты, если не считать одной незначительной детали. Ее ноги были босыми!

Во время поспешного похода за покупками они забыли про туфли, а у Меган не было с собой никакой обуви, кроме сапог. Джейна запричитала, увидев, что ее красавица дочь стоит в свадебном платье, из-под которого безобразно торчат сапоги. Обувь самой Джейны выглядела не лучше и была слишком велика. Меган решила проблему, разувшись совсем.

И вот она стоит, готовая отправиться к алтарю и навсегда сменить свое имя на имя своего возлюбленного. Нежная улыбка тронула ее губы, она увидела ожидавшего ее возле алтаря Блейка. Он стоял там такой высокий, такой красивый, в отчищенной от дорожной пыли одежде, с причесанными волосами и — подумать только! — без неизменной своей — шляпы. Он казался счастливым, но нервничал, и она хорошо понимала его!

Отец велел ей взять жениха под руку, и в следующий миг она уже стояла рядом с Блейком, глядя на него сияющими глазами. Из уважения к ней и ее семье отец Мигель провел церемонию на английском языке, хотя с равным успехом это мог быть и китайский. После она будет удивляться, как смогла ухитриться все сделать правильно, если ничего не воспринимала, кроме того, что ее рука надежно лежит в руке Блейка, а его темно-синие глаза смотрят на нее.

Блейк тоже был поражен. Ведь Меган ни единым словом не обмолвилась о платье, а тут внезапно предстала перед ним такой красавицей, что у него горло перехватило. Зачесанные кверху волосы подчеркивали совершенство нежного лица, большие глаза сияли как звезды, но даже в такую торжественную минуту ему захотелось растрепать эту прическу, чтобы длинные рыжие волосы упали блестящими волнами ей на спину, чтобы он мог погрузить в них руки и уткнуться лицом в их душистую массу.

Не успела Меган собраться с мыслями, как церемония закончилась, и Блейк заключил ее в объятия для первого супружеского поцелуя.

— Ox, querida, я думал, что мы никогда не доживем до такого времени в нашей жизни, — с чувством прошептал он, потом тихо засмеялся. — Подумать только, ты венчалась со мной босиком!

Она засмеялась, вспыхнула и прижалась к нему:

— Ты заметил!

— Да, и я подумал, что это прекрасная идея. Я навсегда сохраню тебя в памяти в таком виде: босой и беременной. — Он заглушил ее возмущенный возглас еще одним поцелуем, от которого она растаяла в его сильных руках.

Они провели брачную ночь в блаженном уединении в маленькой комнатке, где когда-то жили монахи. Толстые стены благополучно заглушили их крики страсти и радости, когда они подтверждали делом свой брак и начало совместной жизни. Поначалу казалось странным, почти святотатством, заниматься любовью в таком месте, но Блейк напомнил ей, что церковный брак — тоже священное действо. И все ее сомнения рассеялись, особенно после того, как их жаркие губы слились воедино, а его тело восхитительным образом стало услаждать ее.

Позже, когда ее голова покоилась на его плече, он сказал:

— Когда мы приедем в Тусон, я куплю тебе кольцо. Обручальное кольцо, чтобы все видели, что ты моя, вечную меру моей любви к тебе. Я пытался купить его в Томбстоуне, но не смог. Можешь мне поверить? При всем золоте и серебре, которое там добывают ежедневно и еженощно, я нигде не мог найти обручального кольца.

Она вздохнула от счастья.

— Я довольна, что наконец-то стала твоей женой. И мне не нужно кольцо, не нужны напоминания, что я принадлежу тебе сердцем и душой. Мне нужна только твоя любовь, дорогой, она дороже золота.

25

Блейк не мог ехать в Тусон даже вместе с Меган и родителями. Сомневаться не приходилось, шериф Браун тут же посадит его за решетку, а то и отдаст в руки Кирка и его молодцов, чтобы те разобрались с ним на свой лад. И Блейк будет убит и похоронен, прежде чем кто-либо об этом узнает. Сейчас ему требовалось связаться с адвокатом. Джейку же нужно было время, чтобы добраться до Финикса и отправить послание судебному исполнителю в территориальное управление Аризоны, находившееся в Прескотте, а потом вернуться в Тусон — с Блейком и с честным судьей. Они не могли идти на риск и посылать депеши из Тусона, поскольку шериф мог обо всем проведать раньше, чем им того хотелось. Да и вообще следовало подготовиться по всем статьям, ведь раз Меган и Блейка видели вместе, всякий мог догадаться, кто виновник ее похищения.

Проблема заключалась в том, где жить Меган с Блейком до приезда судебного исполнителя. Блейк должен находиться близко от города, но так, чтобы его никто не видел. И уж конечно, прежде всего Кирк. Коулстоны вполне могли вернуться в гостиницу. Они уже придумали историю о маленькой сиротке. Их отсутствие удастся объяснить тем, что они ненадолго уезжали, чтобы забрать к себе Минди. Скрываться нужно Блейку и Меган. Кирк ни в коем случае не должен заподозрить, куда дует ветер, пока они не захлопнут свою ловушку.

Выход предложила Джейна.

— Почему бы нам не попытать счастья с супругами Хиггинс? Ведь они всегда считали, что ферма должна принадлежать Блейку. Может, они согласятся спрятать вас у себя на несколько дней, а их ферма достаточно далеко от города, чтобы вы были там в безопасности, и все же довольно близко.

Мак и Чад Хиггинс пришли в восторг от такой просьбы. В маленьком доме, где кроме супругов размещались еще четверо детей, за столом будет тесновато, но, если Блейк и Меган согласятся ночевать в амбаре на чердаке, они будут более чем желанными гостями. Чад просто не могла надышаться на Блейка и его молодую жену.

— Боже мой! Как я рада видеть тебя снова! Да еще женатым на такой красивой крошке! Ты просто счастливчик!

Она закармливала их прекрасной домашней пищей, кудахтала вокруг Меган, когда обнаружила, что та ожидает ребенка, а в общем добилась того, что они чувствовали себя как дома. Мак был не менее приветлив.

— Я всегда говорил, что ферма твоя, и не верил ни на минуту, что Марк тебе не родной отец. Слава Богу, наконец-то ты можешь это доказать. Никогда мне не нравился Кирк, а его мамаша такая же холодная, как лопата у кладбищенского сторожа. Я всегда подозревал, что дело нечисто. Эту парочку стоит вздернуть на виселицу за воровство.

Меган сумела наконец-то расслабиться, и как раз вовремя: не успели они обосноваться у Хиггинсов, как она начала ощущать обычные признаки беременности. К своему недовольству, она обнаружила, что ее по утрам тошнит и до полудня она может смотреть лишь на сухие бисквиты и слабый чай. Позже самочувствие улучшалось. Порой, правда, бывало головокружение, приходилось присаживаться, ждать, когда все пройдет. Прежде она редко болела, и для нее эти ощущения были неприятной неожиданностью. С набухшей грудью она еще могла примириться, но вот утренняя тошнота и головокружение раздражали ее.

Чад просто смеялась и качала головой.

— Все пройдет, милочка. У меня с каждым из четверых были проблемы. Скоро у тебя появится аппетит. Будешь есть все подряд. Честное слово, к родам я стала огромной, как этот амбар. И казалась себе слонихой, когда ходила по дому.

— Я просто не могу дождаться, — проворчала Меган под веселый смех хозяйки.

— Ах, игра стоит свеч, поверь мне. Когда ты возьмешь на руки крохотный сверточек, плод вашей любви, тут же позабудешь про все неприятности. Ничто не может заставить женщину испытать такую полноту жизни, как ребенок.

На второй день их пребывания у Хиггинсов приехал адвокат Блейка, и они провели целый час, обсуждая свою стратегию. Адвокат согласился, что им пока не следует ничего предпринимать, чтобы не спугнуть, Кирка; кузен не должен заподозрить, что Блейк вернулся и особенно что он располагает доказательствами своих прав на ферму. Надо подождать, пока Джейк не вернется в город с судебным исполнителем и судьей. И тогда поймать Хард сети в ловушку. Если все пойдет гладко, Блейк дней через десять сможет представить свое дело судье.

Так они прожили у Хиггинсов полторы недели, иногда их тайком навещали родители Меган.

Беда пришла внезапно. Джейка уже ждали со дня на день, когда как-то вечером, перед наступлением темноты, в дом влетел Мак.

— Только что прискакал Чарли! Сюда направляются Кирк с шерифом и своими людьми! Чарли уже седлает для вас лошадей!

Блейк вскочил и бросился в амбар, крикнув на ходу:

— Меган! Собирай вещи! Придется уезжать! Захвати свечи, если у Чад найдутся лишние.

С помощью хозяйки Меган побросала вещи в переметные сумы. Она и не заметила, как Проныра шмыгнул в одну из них. Кроме свечей и нескольких коробков спичек Чад дала им всю еду, какую могла собрать, и наполнила фляги чистой водой.

— И как только они пронюхали, что вы здесь? — удивлялась она.

— Передайте родителям Меган, что мы отправились на старый рудник. Джейк знает, где он, — сказал Блейк Маку.

Уже слышался конский топот, когда они выехали со двора фермы и поскакали через поля. Лобо не отставал от них.

Единственная надежда была на то, что им удастся оторваться от преследователей и не позволить догнать себя засветло. А там, под покровом ночи, легче будет скрыться. Пока казалось, что везение на их стороне. Последние краски заката померкли, сгущались сумерки, переходившие в ночь. Но потом на безоблачном небе взошла луна, и стало светло как днем. Временно они ускользнули от погони, но надолго ли? Хороший следопыт без труда увидит их след ясной ночью, а у них нет времени на хитрые маневры, способные ввести Кирка в заблуждение. Меган и Блейк понимали, что ставкой в этой гонке является их жизнь.

К тому времени, когда они подъехали к руднику, казалось, что погоня отстала. Не теряя времени, Блейк стащил переметные сумы с усталых лошадей, после чего резко ударил их по крупу, пустив в галоп и надеясь, что они не скоро остановятся; пускай уходят как можно дальше, — возможно, их след уведет Кирка от этого места, а они с Меган укроются в штольне и будут дожидаться Джейка.

Он оторвал несколько досок, загораживавших вход в рудник, и помог Меган забраться внутрь. Затем, как можно аккуратней, приладил доски на прежнее место. В штольне было темно, как в желудке у козла, и сыро, вовсе без той романтики, какую рисовала в своем воображении Меган, ожидавшая увидеть стены со сверкающими самородками, а не затхлый и сырой туннель. И вообще, ей было очень страшно; она стояла в темноте и ждала Блейка, вслушиваясь в писк каких-то мелких зверьков и гадая, кто это может быть.

Меган едва не вскрикнула, когда Блейк взял ее за руку.

— Иди за мной, — шепнул он, уводя в глубь черного туннеля. Ей оставалось лишь надеяться, что ему известна дорога, поскольку сама она не видела ничего и не раз споткнулась, прежде чем они прошли поворот. После этого Блейк провел ее еще чуть дальше и, решив, что они уже в достаточной безопасности, зажег одну из свечей.

Свет принес облегчение, но все же не избавил от томящего ощущения в животе, особенно когда она огляделась по сторонам. Стенки штольни были где-то коричневыми, земляными, в других местах тускло-серого цвета, со следами кайла и совка, по ним текли струйки воды. Паутина висела, словно обветшавший занавес, загораживая в некоторых местах снизу доверху весь узкий ход. И вот это место должно стать их жильем до тех пор, пока Джейк не придет им на выручку! Невольная дрожь пробежала по телу Меган, и она не удержалась и стала отряхивать одежду и волосы. Руки ее покрылись грязью и какой-то липкой гадостью. Слабым утешением служило лишь то, что Блейк выглядел не лучше.

— Не опирайся на крепь, — предостерег Блейк, указывая на старые бревна, державшие стены и потолок. — Местами они изрядно сгнили. Это одна из причин, по которой я не спешил переселиться сюда раньше.

Меган с опаской разглядывала провисшие кое-где бревна. Если затрещит хоть одно, у нее уйдет душа в пятки. Через несколько секунд ее душа и впрямь совершила такое путешествие, правда не от треска, а оттого, что большая крыса пробежала по мыскам ее сапог. С приглушенным криком она бросилась в объятия Блейка, едва не опрокинув свечу.

Он прижал к себе ее дрожавшее тело и как мог утешил.

— Пожалуй, прежде всего мне нужно очистить это место от всякой нечисти, — сказал он.

Мысль о том, что они, возможно, делят свое убежище кое с кем похуже простой крысы, отнюдь не успокоила ее напряженные нервы. Меган предпочла не уточнять, что за нечисть он имеет в виду. Воображение разыгралось не на шутку, подсовывая ей громадных медведей, кугуаров, что самое ужасное — змей! Если у него есть на примете кто-либо похуже, то ей и слышать об этом не хочется!

Вскоре Блейк объявил, что в этой части штольни больше нет никакой дряни, и разложил небольшой костер, чтобы прогнать холод из ее костей, а потом приготовил место у огня для их походных постелей. Лобо улегся по другую сторону костра, и присутствие громадного волка немного успокаивало Меган. Он оградит их от всяких хищников, притаившихся в глубине темного рудника.

Временами Меган удавалось задремать, но она тут же вздрагивала от малейшего движения. Блейк почти не отдыхал, он все время поддерживал маленький костер, не давая ему погаснуть. Уже давно миновала полночь, когда Лобо поднял большую голову и насторожил уши. Низкий рык вырвался из его глотки, шерсть на загривке встала дыбом. Блейк предостерегающим жестом приложил палец к губам и спокойно встал. Меган тоже, хотя дрожащие ноги отказывались ее держать.

— Хватай сумки и отправляйся в глубь штольни, — прошептал Блейк. — Свечу зажжешь только в крайнем случае. Отойди подальше, чтобы тебя никто не увидел.

— Это Кирк? — пробормотала она, не желая оставлять Блейка и идти одной в темный туннель.

Он покачал головой:

— Не знаю. Может, просто зверь.

Почти тут же звяканье конской сбруи у входа в рудник опровергло его слова. Затем послышались мужские голоса, тихо переговаривавшиеся между собой.

— Ступай! — строго сказал он, быстро поцеловал и подтолкнул.

Меган сделала, как он велел, но отошла лишь настолько, чтобы ее никто не мог разглядеть, и притаилась в тени. Со своего места она видела Блейка. Он тоже отступил в тень ровно настолько, чтобы люди, появившиеся из-за поворота, оказались освещенными костром. Огонь, который уже поздно Ьыло гасить, теперь будет работать в его пользу. Лобо стоял рядом с ним, оскалив клыки, готовый ороситься на непрошеных гостей. Меган с удивлением увидела, что Блейк, подобрав обломок крепежного бревна, зажал его в одной руке, как дубинку, а в другой — свой нож, и подумала: «Странно, почему он не вытащил револьвер? «

В пустом туннеле гулким эхом раздались шаги, осторожные шаги, которые все приближались. Затем внезапно на открытое место выскочили с оружием в руках двое мужчин. Следом за ними еще двое. При свете костра Меган узнала лишь одного — Кирка. Блейк узнал всех четверых. Двое были нанятыми Кирком стрелками, третьим — шериф Браун.

Мужчины остановились, замешкавшись на миг из-за темноты. Лишь когда Лобо зарычал, они за-. метили смутный мужской силуэт. Казалось, они колебались, никому не хотелось связываться с громадным волком, глаза которого сверкали на них из темноты.

Кирк заговорил первым:

— Отзови волка, Блейк, или мне придется его пристрелить.

Блейк не ответил.

— Где Меган? — снова спросил Кирк. — Я знаю, что она с тобой. Отправь ее наружу. Будет стыдно, если такая красавица пострадает из-за семейных распрей. Обещаю тебе, что никто не причинит ей вреда.

Злой смех Блейка отозвался в стенах рудника.

— Пошел к черту, Кирк!

— Если я это сделаю, то возьму тебя с собой, кузен. — Кирк навел пистолет на Блейка. Когда он Взвел курок, этот тихий звук был многократно усилен каменными стенами штольни.

— Не будь идиотом, Кирк! Если ты выстрелишь, то…

Предупреждение Блейка пришло слишком поздно. Меган увидела вспышку и услышала грохот выстрела. Казалось, он разлетелся по всем штольням рудника. Она с ужасом увидела, как Блейк схватился за плечо, и услышала собственный крик.

Лобо бросился на Кирка, но опоздал. Кирк, поняв, что натворил, уже убегал, его люди за ним. Шериф Браун огляделся, словно не понимая, что происходит, повернулся и бросился догонять остальных.

Меган уже одолела половину расстояния до Блейка, когда все это случилось. Штольня яростно задрожала, внезапно отовсюду посыпались камни и земля. Толстые старые бревна дрожали и тряслись, затем стали падать. Штольня рушилась на них!

Что-то ударило ее по плечу, и Меган упала на колени. Она кричала и задыхалась, почти не в состоянии дышать из-за пыли, наполнившей воздух, и паники, сдавливавшей ей грудь. Ее снова что-то ударило, на этот раз по спине, из глаз полетели искры, сменившиеся тьмой…

Придя в себя, Меган обнаружила, что находится вес в том же аду, из которого на время сбежала благодаря обмороку. Никогда еще она не видела такой полной, беспросветной темноты! Никогда не испытывала такого невыносимого ужаса! То, что она еще жива, подтверждалось лишь пульсирующей болью в плече и яростным стуком сердца в ушах. Пожалуй, это самый страшный миг в ее жизни. Даже когда она едва не утонула, было не так жутко. Она попыталась пошевелиться и не смогла, потому что на ее спине лежало что-то тяжелое.

Стон сорвался с ее дрожащих губ. Она снова начала всхлипывать, судорожно хватая воздух, как вдруг услышала возле уха самый любимый на земле голос:

— Тише, дорогая. Я тут.

И тогда она заплакала уже безудержно, навзрыд Когда рыдания стали переходить в икоту, она обнаружила, что ее обнимают руки Блейка.

Ох, Блейк! Что нам делать? Как нам отсюда выбраться?

В его голосе послышалось уныние.

Не знаю. Может, Джейк сможет нас откопать, если обвал не слишком сильный. По крайней мере люди знают, что мы тут, так что надежда не потеряна. Счастье еще, что мы оба живы, это уже само по себе чудо.

— Пока живы. — Меган не знала, произнесла ли она эти слова громко или просто подумала.

— Ты не знаешь, что случилось с переметными сумами? — спросил он. — Если нам удастся найти свечу, то можно будет получше оценить наше положение. Спички у меня в кармане.

— Кажется, они были у меня в руках, когда я упала. Но не уверена. Все произошло так быстро.

Она услышала, как Блейк роется в темноте. Затем до ее пораженного слуха донесся его смех.

— Нашел, — сказал он искаженным от радости голосом. — А еще нашел Проныру, или скорее он меня. Испугал до полусмерти, когда побежал по руке. Сначала я и не понял, что это за меховое чудовище.

Она почувствовала, как Блейк потащил на себе сумки, потом застонал от боли. И только тут вспомнила, что он ранен.

— Ах, Боже мой, Блейк! Я забыла про твою рану. Она серьезная, ты можешь сказать?

— Посмотрим при свете.

Через миг вспыхнула спичка, а потом и дрожащий огонек свечи.

Меган облегченно вздохнула, но радость была короткой. Вся левая сторона рубашки Блейка была залита ярко-красной кровью. Меган задрожала, ее вновь охватила паника. Трясущимися пальцами она дотронулась до липкой жидкости, кровь запачкала ей пальцы.

— Боже мой! Милостивый Боже! — Восклицание ее звучало, скорее, как молитва. — Мы тут умрем, да?

Он укрепил свечу в кучке земли, схватил Меган за плечи и потряс.

— Нельзя так думать! — приказал он. — Мы живы, и я не намерен позволить нам тут умереть. Выберемся отсюда либо самостоятельно, либо с помощью наших друзей. А теперь возьми себя в руки, я хочу воспользоваться твоей помощью.

Там, где не помогла нежность, подействовал окрик. Пристыженная, Меган утерла слезы, размазав по лицу грязь, помогла ему снять рубашку и поежилась, увидев рану. К счастью, в сумках нашлась и чистая ткань. Быстро достав ее, она вынула флягу и стала промывать ему рану.

— А как мы извлечем пулю? — с дрожью в голосе спросила она.

— Твоими пальцами, — прошипел он, задержав от боли дыхание. — Нож я уронил, когда меня подстрелили.

Ей было почти так же больно, как ему, когда она возилась с раной при слабом свете свечи. К счастью, пуля вошла неглубоко, но выскальзывала из окровавленных пальцев, когда Меган вытаскивала ее из открытой раны. Наконец она сумела как-то ее ухватить и потом извлекла ногтями.

Холодный пот покрывал ей лоб, склеил волосы. Блейк подавлял стон за стоном, лицо взмокло от испарины. Даже при слабой свече видна была его пугающая бледность. В последний раз она промыла рану, жалея, что у них нет с собой виски, чтобы сделать дезинфекцию, либо нитки с иглой, чтобы зашить пулевое отверстие. Вместо этого ей пришлось зажать его кусками, оторванными от блузы, и перевязать длинными полосами ткани.

Покончив с этим, они немного отдохнули и подкрепились тем, что Меган нашла в сумке. Немного погодя Блейк решил проверить, насколько разрушена штольня. Пройдя несколько ярдов, они увидели, что проход завален. Опираясь на локти и колени, они начали разгребать землю. Блейк ухитрялся работать одной рукой. Их усилия не увенчались успехом. Помимо многих тонн земли путь загораживали огромные камни и бревна, а им приходилось работать медленно и осторожно, чтобы не вызвать еще один обвал.

Бесполезно, — сказал наконец Блейк, уводя ее от завала. — Тут наших сил не хватит. Давай выбирать. Либо мы будем тут сидеть и ждать, когда нас кто-нибудь найдет, либо попытаемся найти другой путь.

— А он есть?

Блейк покачал головой:

— Не знаю, Меган. Я ни разу не обследовал рудник основательно.

— И что же нам делать, по-твоему?

— Я думаю, — осторожно произнес он, не желая ее пугать, — нужно отправиться дальше в глубь рудника и посмотреть, что мы там найдем. А уж потом, на худой конец, вернемся и будем ждать тут, когда нас спасут.

— Ты не веришь, что кто-нибудь придет, да? — жалобно спросила она.

Он ответил ей насколько мог откровенно:

— Я уверен что за нами приедут, Меган. Только не знаю когда. А если увидят завал, то подумают, что он старый, и решат, что мы перебрались в какое-нибудь другое убежище.

— Или подумают, что мы погибли во время обвала, — предположила она, глядя на него расширенными глазами.

— Да, — согласился он. — Лучше всего нам самим попытаться отыскать выход. — На его лицо набежала тень. — Хотел бы я только знать, выжил ли Лобо.

Когда они рылись в завале, им не попалось никаких следов ни волка, ни людей. Неизвестно, пережил ли кто-нибудь, кроме них, катастрофу.

Медленно, шаг за шагом, они пробирались сквозь старые штольни, обходя большие камни и гнилую крепь, а также глубокие, неожиданно возникавшие под ногами дыры. У Меган перехватывало дыхание всякий раз, когда они проходили над бездонными ямами. Казалось, вот-вот земля поползет под ногами и они с Блейком рухнут вниз и разобьются насмерть. Множество узких боковых штреков уходили в разных направлениях от широкого туннеля, но Блейк считал, что им лучше всего пройти до конца главного штрека. Наконец у них не осталось иного выбора, как свернуть вбок, так как главный туннель был перекрыт оползнем.

Меган утратила представление о времени. Ей казалось, что они погребены тут целую вечность, хотя скорее всего прошло несколько часов. Единственное, что работало в их пользу, — это обильный приток воздуха, который они почувствовали после того, как осела пыль. А еще они нашли винтовку Блейка в том месте, где оставила ее Меган, когда пряталась от Кирка. Теперь, когда им встречался на пути завал, Блейк работал ложем ружья, как совком.

Боковой штрек кончился, и они оказались в тупике. Пришлось тратить драгоценное время на обратную дорогу и отправиться по другому штреку. Но и тот закончился тупиком. Меган готова была заплакать, но даже на это не было сил. Они уже попытали счастья в шести или семи проходах, отмечая каждый клочком тряпки, чтобы не попасть туда во второй раз, когда в конце концов нашли тот, что был им нужен. Это показалось чудом, а возможно, и было таковым, поскольку Блейк считал, что прежде туннель заканчивался тупиком, как и остальные. Скорее всего, проход открылся благодаря оползню.

Крайне узкий ход ничем не был укреплен. Чтобы обследовать его, надо было ползти на животе, не зная, что их ждет с другой стороны, в двадцати футах от них и вне досягаемости света свечи. Земля была рыхлая, и приходилось ползти с крайней осторожностью, чтобы не вызвать еще одного оползня и не оказаться в ловушке.

Казалось, прошла вечность, особенно если вспомнить про раненое плечо Блейка, но вот они выбрались на более широкую площадку. Эта новая часть рудника напоминала скорей крошечную уединенную комнату, поскольку, казалось, отсюда не было другого входа или выхода, кроме того, по которому они проползли.

Когда Блейк поднял повыше свечу, желая оглядеться по сторонам, оба ахнули от изумления.

— Ох, силы небесные! — не веря своим глазам, воскликнула Меган. — Скажи мне, что это не сон! Скажи, что я в самом деле вижу золото!

Блейк едва мог говорить, так поразило его открывшееся перед ним зрелище. Повсюду, куда бы они ни бросили взгляд, стены были исполосованы широкими жилами чистого золота.

— Если тебе это мерещится, querida, то, значит, мерещится и мне. Такое мне и не снилось. Если только я не ошибаюсь, это одна из самых золотоносных жил, какие здесь когда-либо находили!

26

Они нашли золото, которое, по общему мнению, найти здесь было нельзя. Меган готова была зарыдать от иронии судьбы. Их окружает богатство, какого многие люди не видели никогда в жизни, а им, заживо погребенным в темных недрах рудника, какой от него прок? Ей пришли на ум египетские фараоны, которых хоронили в пирамидах вместе с их несметными сокровищами. Может, это тоже их склеп, ее и Блейка? Неужели они так и останутся здесь и их никогда не найдут? Либо через много лет обнаружат кучку пыльных костей в золотой могиле?

Эти мысли не оставляли ее в те долгие часы, когда Блейк лежал в беспамятстве. После утомительного пути до золотой комнаты оба слишком устали, чтобы без отдыха двигаться дальше. И решили ненадолго здесь задержаться. Оба заснули, хоть и беспокойным сном. Чтобы сберечь скудный запас свечей, пришлось погасить горевшую, и покров абсолютной темноты, который сразу же окутал их, снова ужаснул Меган. Если они выберутся отсюда живыми, она никогда в жизни не войдет в комнату без окон. Будет наслаждаться светом солнца, пусть и палящего, и считать себя самым счастливым человеком на свете, если темную ночь будут освещать звезды и луна.

Проснувшись, она почувствовала жар, несмотря на прохладу рудника. И вскоре обнаружила, что источником жара был мужчина, крепко ее обнимавший. Блейк весь пылал и в то же время дрожал в ознобе и прижимался к ней, пытаясь согреться. Пошарив в темноте, она нашла переметную суму и достала оттуда одну из драгоценных свечей. Блейк застонал во сне, когда она шарила в его карманах в поисках спичек. При свете свечи, осторожно развязав рану, она, к своему облегчению, обнаружила, что та не красней чем раньше. Следов заражения не было тоже, как и грозных красных полос, веером разбегающихся от пулевого отверстия.

Меган молилась так, как никогда в жизни. Она истратила немалую часть драгоценной воды, чтобы охладить его горячий лоб. Блейк метался, стонал, беспрерывно ворочался на жесткой, сырой земле. Никогда еще она так не мечтала об одеяле! В отчаянии вытащила все, что могла найти, из сумок, и расстелила на земле вместе со своей верхней одеждой. Потом завернула во все это Блейка, чтобы оградить его от сырости. Оставшись в сорочке и панталонах, легла сверху, согревая его своим телом. Не так много, но больше ей ничего не удалось придумать.

Он метался. Бредил. Изо всех сил старался сбросить ее с себя. Что-то бормотал в забытьи. Все время она укрывала его собой и молилась, ее слезы смешивались с его испариной. Чего только не обещала Богу, если он спасает их жизни!

«Я не хочу умирать в этой тьме! — жалобно взывала она к Всевышнему. — Я хочу жить и держать на руках своего ребенка! Прошу тебя, Господь, не дай умереть Блейку! Прошу! «

Ей мерещилась жуткая картина: она останется здесь рядом с мертвым мужем и будет сама медленно умирать от истощения, в темноте, потому что свечи скоро сгорят. Через много лет найдут их тела. Поймут ли те люди, что она была беременной? Будут ли внутри ее скелета лежать крошечные косточки? Да и есть ли они сейчас у ее не рожденного ребенка?

Меган уже сама бредила, когда Блейк наконец очнулся от своего забытья. Жар у него чуть-чуть спал, и он проснулся с ясным рассудком.

— Нам надо выбираться отсюда, — пробормотал он, обнаружив, как сильно заболел. — И сделать это поскорей, пока у меня ясная голова.

Спорить с ним она не могла, хотя сомневалась, что у него хватит надолго сил. Ведь он потерял много крови, да и лихорадка истрепала его до предела.

И вот они снова начали обследовать туннели, один за другим, тратя последние свечи. В одном месте пришлось переходить вброд через широкий ручей с чернильной водой. Он оказался слишком глубоким для Меган, и Блейк, посадив ее на спину, побрел по воде, а она держала свечу над их головами и молилась, чтобы у него хватило сил перенести ее на другой берег. В другой раз Меган опустила глаза и увидела, как по ее юбке ползет громадный мохнатый тарантул. У нее замерло сердце при виде смертельно опасной твари, и просто удивительно, как от ее крика не обрушился потолок штольни. Блейк не стал ее бранить. Он спокойно стряхнул гигантского паука и раздавил его ногой. Как-то они услышали и увидели гнездо гремучих змей. Меган от такого зрелища едва не сомлела. Они осторожно обошли его стороной и поспешили дальше.

Спас их в конце концов Проныра. Они зажгли последнюю свечу, и она уже сгорела до половины. Положение становилось отчаянным. Меган боялась, что Блейк вот-вот рухнет. Она почти все время вела его, а он ковылял, опираясь на ее плечо, сберегая убывающие силы. И они уже были готовы сдаться и смириться с поражением, как вдруг Проныра громко застрекотал и стал метаться в возбуждении вокруг Меган так, что она едва не наступила на него. Увернувшись от ее ног, зверек побежал вперед и исчез в боковом штреке, который, казалось, был слишком узок, чтобы по нему можно было пройти.

Они уже миновали этот штрек, когда бурундук выскочил оттуда и сердито затарахтел.

— Что с ним такое, как ты думаешь? — слабым голосом спросил Меган. — Он так странно себя ведет.

Блейк оглянулся воспаленными глазами:

— Не знаю, Меган. Я слишком устал.

— Ну мы не можем бросить его. Сколько он уже с нами вместе!

Она вернулась к проходу, в котором исчез бурундук, и вгляделась в темноту. Внезапно ей почудилось на лице теплое дуновение. Воздух, поступавший оттуда, был свежее, чем тот. к которому они уже привыкли.

— Блейк! Свечу! Быстро!

Когда Блейк подошел к тому месту, где стояла Меган, пламя свечи замигало.

— Ты видишь?! — воскликнула она. — Чувствуешь?!

Он поражение взглянул на нее:

— Свежий воздух! Меган, это свежий воздух! Видно, где-то близко выход.

Они вошли в маленький коридор. Кое-где он был настолько узок, что они едва протискивались. Блейку пришлось снять ремень с кобурой и нести в руках, а Меган временами передавала ему переметные сумы, а потом забирала с другой стороны.

И когда последняя свеча замигала и погасла, они увидели в отдалении дневной свет. У Меган закружилась от надежды голова и забилось сердце. Отверстие, когда они добрались до него, оказалось до невозможности маленьким, около фута в диаметре. Оно находилось над головой Блейка, и они увидели лишь голубое небо, манившее их к себе. Снаружи, Убеждая их вылезать, сидел Проныра.

Они не имели представления, что находится за дырой. Могла быть твердая земля, а мог быть отвесный обрыв. Как бы то ни было, они решили попытать счастья. Ложем винтовки Блейк расширил отверстие, осторожно и медленно, пока края его не сделались достаточно широкими, чтобы можно было протиснуться. Затем он подсадил Меган.

— Что ты видишь? — с надеждой спросил он.

— Я вижу твердую, обласканную солнцем землю! — с восторгом воскликнула она. — Ох, Блейк! Тут так красиво, что просто не верится!

Он подтолкнул ее, помогая выбраться, затем, медленно и с трудом подтянулся сам, а выкарабкавшись, без сил рухнул на землю. Дыхание у него было затрудненным, она видела, что его мучает боль, но все-таки они оба были живы и лежали под ярким солнцем, наконец-то освободившись от страха сгинуть в черной тьме.

Они позволили себе краткий отдых. Меган вновь осмотрела его плечо и промыла последней водой, которая у них оставалась, после чего перевязала как могла. От напряжения рана снова начала кровоточить. Радоваться пока было рано. Предстояло еще добраться до города и найти помощь. Блейк больше не мог обходиться без врача. Рану требовалось как следует обработать.

Насколько мог определить Блейк, они находились на дальнем от входа в рудник склоне. Придется обойти гору, чтобы попасть на дорогу в город. И сделать это нужно осторожно, ведь у входа в рудник их могут поджидать Кирк с дружками. Скорее всего, они давно уже уехали, если остались в живых. Ведь они наверняка уверены, что Блейк и Меган либо убиты, либо погребены заживо, но осторожность не помешает.

При помощи Меган Блейк снова надел ремень с кобурой, и они двинулись в путь. Местами идти было нелегко, но после того, что они пережили в недрах горы, их ничто не пугало. Медленно, но верно, огибали они гору, постепенно опускаясь вниз.

Блейк пытался опираться на винтовку, но проку от этого было мало, и Меган продолжала за него тревожиться.

— Если я упаду без сознания и ты не сможешь привести меня в чувство, — сказал он ей, утирая пот со лба здоровой рукой, — иди дальше без меня. Возьми винтовку, чтобы в случае чего защититься, а как можно быстрей отправляйся за помощью.

Она согласилась лишь потому, что он настаивал, хоть и сомневалась, что сумеет бросить его тут одного, без всякой защиты.

Должно быть, они проделали уже половину дороги до входа в рудник. Блейк отстал от нее на несколько шагов, а она спускалась по крутому и извилистому склону. Дойдя до низа, она уже собиралась позвать Блейка, как вдруг кто-то схватил ее сзади.

Ее крик потряс окружающие холмы, заставив Блейка встрепенуться. Кровь застыла у него в жилах. Кирк стоял сзади Меган и прикрывался ею, как щитом. Злобная усмешка скривила его губы, превратив красивое лицо в дьявольскую маску. У виска Меган он держал пистолет.

— Бросай оружие, или я убью ее на месте! — высокомерно потребовал он.

Несмотря на страх, Меган храбро крикнула:

— Не делай этого, Блейк! Тогда он убьет нас обоих!

Ствол пистолета еще сильнее уперся в ее висок.

— Ну, Монтгомери!

Блейк бросил винтовку, и она со стуком полетела вниз, туда, где стояли Кирк и Меган. Капли пота выступили у него на лбу, и не только из-за болезни.

Теперь кольт. Просто и ясно. Вытащи его из кобуры левой рукой. Одними кончиками пальцев.

Блейк коротко и невесело засмеялся:

Прости, Кирк, но это невозможно. Видишь ли, ты попал мне в плечо, я не могу двигать левой рукой.

Кирк снова надменно захохотал:

— Тогда сделай это правой, но будь осторожен, кузен. От этого зависит жизнь Меган.

Блейк медленно потянулся к револьверу, его пальцы заметно дрожали как от слабости, так и от страха за жизнь Меган. Он знал, что вместе с оружием сейчас лишится последнего шанса остаться в живых. Но что ему оставалось? Он не мог стрелять в Кирка, когда тот загораживался Меган. А так по крайней мере оставалась надежда, что негодяй сохранит жизнь Меган, что Джейк или кто-то еще смогут спасти ее от подлого кузена. И в этот момент Блейк по какому-то наитию понял, что кузен сошел с ума.

Волна слабости накатила на него, но Блейк превозмог ее усилием воли. Оттягивая насколько возможно неминуемое, он спросил:

— Мне просто любопытно, где твои дружки? Как-то не похоже на тебя, чтобы ты делал грязную работу своими руками.

— Им не повезло! — усмехнулся Кирк. — Все погибли при обвале. Я единственный вовремя сбежал, не считая вас двоих, естественно. Правда, добрый шериф и так был не жилец на этом свете. Слишком нервничал, чтобы ему можно было доверять. А другие были просто наемниками, их заменить несложно.

Пальцы Блейка уже почти дотронулись до рукоятки кольта, когда Меган завизжала и стала вырываться из рук Кирка. Нога ее поскользнулась на рыхлом гравии, она потеряла равновесие и начала падать вниз, увлекая за собой Кирка. Ему ничего не оставалось, как отпустить ее, чтобы не упасть самому.

В эту долю секунды, когда Кирк стоял не слишком устойчиво, когда его револьвер повернулся от Меган к Блейку, Блейк вытащил свой кольт и выстрелил. Целую вечность ему казалось, что он промахнулся, хотя, как ему это удалось на таком расстоянии, просто не понимал. Кирк стоял, тупо уставившись на него. Рефлекс, и только он, заставил его взвести курок. Затем, все с тем же недоверчивым лицом, Кирк упал навзничь.

Поглядывая одним глазом на кузена, без особой уверенности, что тот умер, Блейк отыскал взглядом Меган. Она лежала, согнувшись в десяти футах от Кирка, не сводя с того серых глаз; курок винтовки в ее руках был взведен и готов к выстрелу.

— Он мертв?

— Ты цела?

Они заговорили одновременно.

Блейк слабо улыбнулся.

— Оставайся на месте, пока я не погляжу.

Он буквально подполз к тому месту, где лежал Кирк. Но враг был и вправду мертв. Больше им можно не опасаться его подлости.

Меган добралась до Блейка. Они бесконечно долго сидели, обнявшись, радуясь в который раз, что живы. После стольких испытаний и рискованных ситуаций они уже привыкли к ощущению опасности — слишком привыкли. Теперь появилась надежда, что без Кирка в их жизни наступит покой. Что касается Меган, то ни о чем она сейчас так не мечтала, как об обыкновенной скуке.

Доктор с каждой минутой становился все более необходим Блейку, и они отправились дальше. Неподалеку от входа в рудник их повстречал Джейк. Никогда еще Меган так не радовалась при виде ганфайтера. Да и на его лице расплылась широкая ухмылка.

— Как приятно вас видеть! — радостно воскликнул он. — А мы уж думали, что вы погибли.

— Едва не погибли, — отозвался Блейк.

Если мы не попадем срочно к доктору, ты еще можешь и погибнуть. Он ранен, Джейк, и потерял много крови.

— Ладно, Меган, не суетись. — С этими словами Блейк свалился в обморок.

Меган снова едва не впала в истерику, пока Джейк не заверил ее, что Блейк просто потерял сознание. Взвалив друга на широкие плечи, он нес его остаток пути с горы. У входа в рудник их встретили Мак Хштинс, отец Меган и несколько других мужчин, которых Меган не знала. Одним из них был территориальный судебный исполнитель. Рядом бешено лаял и прыгал Лобо.

Поцеловав обрадованного отца, Меган встала на колени и обняла волка за шею, слезы текли по ее грязному лицу.

— Ах, Лобо, мы думали, что ты попал под обвал.

— Он и попал. Мы рыли землю много часов, чтобы добраться до вас. Нашли шерифа, но он не выжил. Те двое тоже. Как остался в живых зверь, просто не понимаю!

— Мы так и не нашли Хардести, — нахмурившись сказал отец.

— Он на той стороне холма. — И Меган принялась объяснять, что случилось.

— Я рад, что он мертв, — ответил Эван. Мак подтвердил:

— Получил по заслугам.

Меган не стала объяснять подробно всю историю их злоключений в руднике, отложив на более поздний срок. Не сказала и о найденном золоте. Это дело Блейка — когда он сочтет нужным.

Блейка отвезли в город, где старый док Шедли обработал ему плечо, кудахча о том, что давно удалился бы на покой, если бы не Блейк его бесчисленные травмы. От него-то Меган и узнала, как Блейк заработал шрам на щеке.

— Конечно же воображал перед девочками, — проворковал старый врач, довольный возможностью рассказать эту историю жене Блейка. — Помнится, было ему лет двенадцать. Он учился жонглировать яблоками, но этого ему было мало. Не интересно! И вот, перед церковным пикником, он решил похвастаться своим новообретеным умением жонглировать ножами. — Меган бросила взгляд на Блейка и удивилась, что он покраснел. — Догадываетесь, что произошло? — продолжал док. — Один из ножей вонзился ему прямо в лицо. Хорошо еще, что не угодил в глаз. Семнадцать швов я наложил ему, а когда вернулся на пикник, там уже все было съедено. Я за это до сих пор не могу простить озорника.

Потом настал черед вспыхнуть от смущения Меган, когда Блейк со счастливой улыбкой объявил, что в конце зимы или в начале весны они ждут ребенка.

— Мы надеемся на вашу помощь, док, — сказал он.

— Буду рад, сынок, — ответил доктор, — поскольку надеюсь, что ты не заставишь меня больше пропустить пикник, ведь в это время года их не бывает.

Через несколько недель Меган успокоилась и теперь наслаждалась теплом семейного очага. Блейк тоже был доволен тем, как повернулись события. Рана полностью зажила, он вернулся на ранчо, и они с Меган стали обустраиваться в доме, пока от Опал и Кирка не осталось и следа. Блейк был рад. Ему не хотелось, чтобы жену тревожили неприятные воспоминания.

Когда док Шедли латал рану Блейка, судебный исполнитель отвез тело Кирка на ранчо. Он сообщил это известие Опал как мог тактичней, но удар смягчить не удалось, ведь она потеряла единственного сына. А через два дня состоялся суд, и Блейк наконец-то смог потребовать назад свою землю. Он был рад, что они вдвоем с судебным исполнителем поехали сообщить Опал о лишении ее прав на ферму.

Когда они прибыли на место, ранчо казалось орошенным. Никого из работников не было видно, ни повара, ни горничной. Даже все наемные стрелки уехали. И вскоре они узнали причину.

В доме стояла зловещая тишина, когда они вошли, не получив ответа на свой стук. Как всегда, везде было чисто и опрятно. Пока они ходили из комнаты в комнату, окликая Опал и получая в ответ только тишину, по спине Блейка поползли мурашки. Ее нашли в спальне: закинув веревку на балку, она повесилась.

Опал похоронили в тот же день на семейном кладбище рядом с Кирком. Позже Блейк узнал от одного из старых работников, что она рассчитала всех, не желая даже, чтобы они остались и помогли ей похоронить сына. Люди всегда подозревали, что она сумасшедшая, и, едва получив плату, все поскорей разъехались. Этим и объяснялось, почему ничего в доме не было украдено. Никто не догадывался, что Опал повесилась, пока Блейк и судебный исполнитель не нашли ее тело.

Блейк был рад, что Меган избавлена от тяжелого зрелища. Он распорядился все вытащить из этой комнаты и сжечь, прежде чем Меган прибудет на ранчо. Так же он поступил и с хозяйской спальней, которую занимал Кирк, поскольку не мог видеть вещи кузена в комнате, которая была когда-то опочивальней отца и матери.

Теперь ферма целиком принадлежала им. Меган уже кое-что в доме переменила по-своему, повсюду была видна ее рука. Блейк нанял многих из прежних работников, верных ему и его отцу. Джейк согласился немного пожить у них и помочь наладить на ферме хозяйство. Совсем недавно Блейк вновь открыл старый рудник, и богатства маленькой золотой комнаты полились рекой. Наконец-то жизнь наладилась, а будущее казалось безоблачным и ясным.

Судья был весьма любезен. Располагая убедительными документами, он без возражений вернул ранчо законному владельцу. И не успел еще закончиться день, как весь Тусон узнал про обман Хардести и про то, что Блейк был родным сыном Марка Монтгомери. Камнем преткновения стало участие Блейка в ограблении почтовой кареты

Впрочем, услышав показания свидетелей о том, что Клейк не причинил сам лично никому вреда и ничего взял себе из награбленного, кроме Меган, а также учитывая тот факт, что Меган добровольно стала го женой, судья смягчился. В пользу Блейка говорило и то, что, несмотря на репутацию ганфайтера, он не обвинялся в других преступлениях, совершенных на территории Аризоны. Более того, нередко даже помогал представителям закона.

Как только Меган поселилась в своем новом доме, отец с матерью и Минди отправились на дилижансе в Абилин. Они и так отсутствовали слишком долго, и Эван беспокоился, как там без них идут дела в гостинице. Они обещали приехать на следующее лето, после рождения первого внука. Тем временем Блейк и Меган отправили письмо в Санта-Фе, приглашая Tia Хосефу погостить у них. Оба решили, что старая одинокая леди могла бы жить у них столько, сколько ей захочется. Меган даже обещала выучить ради нее испанский язык.

Блейк не забыл про свое обещание купить Меган обручальное кольцо и как-то вечером преподнес его жене. На нем были красиво выгравированы два сплетенных сердца, а по бокам — их инициалы. Замечательней кольца Меган не видела за всю свою жизнь и была тем более тронута, когда он сказал ей, что сделано оно из первого металла, добытого в их золотой комнате.

И вот несколько часов спустя они готовились лечь спать в преобразившейся хозяйской спальне. Меган сидела перед трюмо и расчесывала волосы, когда свет от лампы заиграл на ее обручальном кольце.

— Ах, Блейк! — счастливым голосом воскликнула она, и свет любви в ее глазах засиял ярче золота. — До чего красивое кольцо! И наши жизни! просто не верится, что наши мечты сбылись.

Он подошел к ней, нагнулся и обнял. Его ладони лежали на чуть выпуклом животе, ощущая сквозь ткань тепло маленького чрева, в котором рос его ребенок.

— Это ты у меня красивая, — произнес он, лаская губами ее — шелковистую шею. — Ты моя драгоценная голубка, моя бесценная женушка, самое дорогое в моей жизни.

Она встала и пылко бросилась в его объятия, губы их слились в долгом и неспешном поцелуе который из нежной ласки превратился в пламенное желание. Медленно, как во сне, он раздел ее и себя. Одна за другой одежды падали на пол, и вот уже одна плоть встретилась с другой. Сильные, шершавые ладони ласкали ее жаждущее тело нежными как шелк прикосновениями, а ее руки касались его кожи легче пуха. Время остановило свой бег, когда они медленно мучили друг друга руками, губами, языками.

Пламя ослепило его, когда он припал губами к ее груди и стал ласкать затвердевший бутон гибким языком.

— Люби меня, Блейк! Люби меня!

— Всегда, querida. Всегда буду тебя любить, — с нежностью обещал он, и синие сапфиры его глаз сияли любовью. Он быстро положил ее на постель и лег рядом, и снова его губы накрыли ее рот в поцелуе, от которого у нее закружилась голова, а в венах забурлила кровь. Жадные пальцы находили ее чувствительные места, разжигая страсть, ласкали их поочередно в сладкой, томной муке. Потом тем же путем прошелся его рот, язык добавил огня в ее кровь.

Меган металась под ним с помутившимся от желания рассудком, ее руки тянулись к нему, желая вернуть в такой же мере наслаждение мужчине, который стал для нее дороже жизни. Зубы дразнили мочку его уха, язычок ласково касался тугих завитков, заставляя Блейка дрожать. Ее губы нашли отзывчивую точку на его широком плече и стали целовать ее, наслаждаясь соленым привкусом кожи, ее мускусным ароматом.

А потом мужские губы приникли к сердцевине ее желания, и она застонала нежным женским стоном, от которого Блейк обезумел. Крепко обхватив ягодицы большими ладонями, он ласкал ее языком, пробуя сладкий мед. Пальцы Меган погрузились в его черные волосы, прижимали его голову. Не обращая внимания на ее мольбы, он довел ее до пика наслаждения, упиваясь бурными, сотрясавшими ее спазмами удовольствия. Не успела затихнуть дрожь, как он соединил с ней свое тело, чувствуя, как она напрягается и с жадной радостью затягивает его к себе в шелковые недра.

Медленно, осторожно накалял он огонь их страсти до ослепительной как молния вспышки, его тело двигалось на ней в извечном ритме любви, пока они не взлетели вместе в царство экстаза. Золотые язычки пламени заплясали вокруг, внутри них, сплавляя воедино их сердца и души — прочно, неразделимо, навеки — в вечное золото их любви.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

Реклама на сайте