«Рождение любви=Янтарное пламя»

Ханна Хауэлл Рождение любви

Глава 1

Холодный ветер, задувавший в зубцы крепостных стен, трепал юбки женщин, собравшихся у замка проводить в бой мужчин. Англичанам, воинам из Хагалео, не впервые приходилось сражаться с шотландцами, чаще всего с кланами Мак-Бротов и Мак-Лаганов, заклятыми врагами Элдонов из Хагалео и Фостеров из Фулатона. Восходящее солнце сияло на доспехах воинов. Они скакали по болотам, чтобы продолжить дело своих отцов, дедов и прадедов, начатое в незапамятные времена.

Жена лорда Элдона вздохнула, предвидя долгое и скучное ожидание. Красивая, взбалмошная и беспечная, молоденькая леди Мэри из могущественного рода Суссексов была второй женой лорда Элдона. Мэри выросла на тихом юге и плохо представляла себе, что такое непрерывная приграничная война. Она не имела понятия о том, как опасны такие набеги. Предстоящая битва казалась ей всего лишь великолепным турниром, красочным захватывающим зрелищем.

— Я хочу посмотреть этот бой, Хильда. Какой нам интерес торчать здесь и умирать от скуки?

Хильда в изумлении уставилась на свою хозяйку:

— Нет, что вы, госпожа, нельзя! Подумайте, как это опасно!

— Вздор! Там есть один холм, он хорошо укрыт. Оттуда будет видно сражение.

Мэри повернулась и направилась в главную башню замка. Ее маленькая свита поспешила за ней, отчаянно пытаясь отговорить госпожу от столь неразумного решения и при этом не рассердить ее. Гнев леди Элдон уже стал притчей во языцех. Она терпеть не могла каких-либо возражений, в чем прислуга убедилась на собственном горьком опыте. Приходилось беспрекословно подчиняться и выполнять все распоряжения своенравной и упрямой леди Элдон — никто не хотел потерять свою выгодную должность.

К ужасу слуг, кузина леди Элдон, которой скоро предстояло выйти замуж за наследника лорда Фостера, одобрила бредовую идею Мэри. Легкомысленные молодые женщины превратили опасную для жизни поездку в развлечение. Мэри распорядилась, чтобы собрали провизию, даже велела нянькам взять детей, шестерых ребятишек, в том числе двоих наследников лорда Элдона от первого брака. Надежды на то, что несколько оставшихся в замке мужчин остановят леди Элдон, быстро рассеялись. Слуги поспешно запрягали двуколки и открывали ворота. Вскоре внушительная процессия двинулась к холму, откуда просматривалось поле боя. Только пожилые служанки и дочь лорда Элдона, старшая из детей, казались мрачными. Все прочие — женщины и дети — вели себя так, будто ехали на ярмарку.

Малыш Робин Фостер, пухлый восьмилетний мальчуган со светлыми кудряшками, дернул Шторм за косу, в который раз удивляясь необычному ярко-рыжему цвету ее волос. «Прямо как цветки ноготков!» — подумал он.

— Почему мы должны сидеть здесь? Может, пойдем к дамам, а, Шторм?

Шторм снисходительно взглянула на мальчика с высоты своих десяти лет — как-никак она была старше на целых два года. В ее янтарных глазах таилась презрительная усмешка.

— Нет, — отрезала она, — здесь безопасней. В случае чего можно спрятаться в кустах. Моя мачеха сваляла дурака. Надо было сидеть в замке, а не торчать здесь, под самым носом у шотландцев.

— Но шотландцы будут внизу, сестренка, — подал голос Эндрю, ее шестилетний братик. Ветер трепал его огненно-рыжие вихры.

— Мне хочется посмотреть, как сражается наш папа.

— Ну да, чтобы они нас тоже увидели. Наши головы — как сигнальные маяки. Ничего, и отсюда хорошо видно. — Шторм окинула пятерых ребятишек властным взглядом, пресекая все возражения. — А теперь, пока шум боя не заглушил мои слова, все слушайте меня. Если я велю уходить, вы встанете и пойдете туда, куда я скажу. И не хныкать! Думаете, шотландцам не захочется поймать отпрысков своих врагов?

— Ты нас пугаешь, — сказала четырехлетняя Матильда Фостер, в волнении накручивая на палец русую косу.

— Вот и хорошо. Если что, будете быстрей шевелиться. Ага, войска уже готовятся к бою.

Противники выстраивались в колонны — друг против друга, и сначала это походило на праздничный карнавал. Блеск стали, трепещущие знамена и звон доспехов взбудоражили зрителей на холме — картина впечатляла своей торжественностью и даже внушала благоговейный трепет; наблюдателя невольно захватывало это зрелище. Но тут раздались громкие крики: «Фостер! Фостер! Элдон! Элдон! Мак-Брот! Мак-Брот! Мак-Лаган! Мак-Лаган!» Начался бой, события разворачивались с пугающей быстротой.

Скрестились мечи. Все так же звенели доспехи, но теперь в общем шуме слышались пронзительные вопли раненых. Сталь, покрывшись кровью и грязью, вскоре утратила свой блеск. Стройные ряды воинов превратились в толпу людей, пеших и конных. Восседавшие на лошадях рыцари вклинивались в массу пехоты. Раненых по возможности выносили с поля боя — в надежде на то, что они выживут для следующего сражения.

Основные события стали разворачиваться по краям поляны, и холм уже не являлся безопасным местом. Шотландцы были совсем рядом и подступали все ближе к притихшим зрителям. Даже самые легкомысленные из женщин в испуге присмирели, ощутив дуновение смерти и войны, — летний ветерок доносил до них запахи крови и пота. Шторм начала потихоньку уводить детей в кусты, братья и сестры безропотно повиновались ей.

Внезапно события приобрели опасный оборот. Одна из групп сражающихся достигла подножия холма. В считанные мгновения конный отряд шотландцев подоспел на помощь своим измотанным боем сородичам. Фостеры и Элдоны отступили под натиском шотландцев. Стоявшие на холме женщины насмерть перепугались, услышав крик заметившего их шотландского рыцаря. Они с воплями бросились к своим двуколкам. Несколько шотландцев кинулись за ними, топча яркие одеяла и разбрасывая заготовленную для пикника снедь. И тут Шторм вспомнила, что неподалеку находится хижина овчара, где, как она полагала, можно спрятаться. Схватив детей, она побежала в укрытие, не подозревая, что ведет своих подопечных прямо в логово врага.

Хижина, пусть и ветхая, полуразрушенная лачуга без двери, все же лучше, чем ничего, рассудила девочка.

Заметив палатки шотландцев, Шторм поняла, что совершила ошибку, но возвращаться обратно было уже поздно — она слышала приближение вражеской конницы. Втолкнув детей в хижину, девочка села у порога и положила руку на рукоять ножа, приготовившись защищать малышей.

Возвращавшиеся с поля боя шотландцы вскоре проехали мимо хижины, не догадываясь о том, кто скрывается прямо у них под носом. Шторм уже надеялась, что им удастся остаться незамеченными, но тут небольшая группа воинов остановилась передохнуть. Она без труда узнала хозяина поместья Мак-Лаганов. Человек этот обладал весьма примечательной внешностью — убеленная серебристыми сединами голова и шрам, пересекавший лицо от лба до подбородка. Когда его голубые глаза, потемневшие от боли, встретились с ее глазами, сердце Шторм остановилось.

— Ого!.. А ну-ка, мальчики, посмотрите, кто у нас здесь… — протянул Колин Мак-Лаган сиплым голосом. — Взгляни, Тэвиш!

Молодой человек обернулся в ту сторону, куда смотрел Колин. Его лазурные, как утреннее летнее небо, глаза, ярко выделявшиеся на смуглом лице, уставились на детей. Десятилетняя девчушка с блестящими волосами вытащила нож из кармана юбки. Суровые черты Тэвиша озарились улыбкой.

— И что же, девочка, ты собираешься делать с этим ножом? — спросил Тэвиш, глядя на Шторм смеющимися глазами.

— Заколю тебя как свинью, если попытаешься ко мне приблизиться, — процедила Шторм. Она нахмурилась, заметив, что ее слова вызвали у мужчин ухмылки. — Я не шучу, — предупредила она, когда Тэвиш сделал шаг в ее сторону.

— Не надо так горячиться, малышка. Мы вам не с делаем ничего худого, — сказал Тэвиш.

Шторм прищурилась. Слова молодого человека никак не вязались с теми страшными историями, которые рассказывали про шотландцев. Эти воины, даже перепачканные кровью и грязью, ничуть не походили на кровожадных людоедов, живьем пожирающих маленьких детишек. Но пятеро испуганных малышей, сбившихся в кучу у нее за спиной и пытавшихся спрятаться за ее юбками, явно не были в этом уверены. Никому из них не казалось странным, что они ищут защиты у Шторм. Она всегда была не только самой старшей, но и самой сильной.

Тэвиш подошел к отцу и тихо спросил:

— Как ты думаешь, какой болван отпустил их сюда, прямо к полю боя?

— Бог его знает! Судя по всему, это отпрыски Элдона. Видишь, волосы какие рыжие… Странная девчонка!

— Ага, рыжая. И глаза как у кошки… Чудно! Никогда не видел ничего подобного. — Тэвиш с усмешкой взглянул на отца. — Она никак не может решить: прирезать нас или все-таки пощадить.

Они тихонько засмеялись.

— Поклянитесь, — наконец заговорила Шторм, — дайте слово чести, что никто из вас нас не тронет.

Она не спускала с мужчин пристального взгляда.

— Клянусь тебе, девочка, — с серьезным видом проговорил рыцарь, — мы только возьмем вас в заложники.

— Ну что ж, это ваше право. — Шторм заткнула нож за пояс и, нахмурившись, обернулась к детям: — Может, отпустите мою юбку? Вы так дрожите, что у меня скоро все зубы повылетают.

Двое мужчин помогли старому рыцарю подняться на ноги. Тэвиш взглянул на Шторм и подал ей знак следовать за ними.

Девочка, пропустив детей вперед, пошла рядом с Тэвишем. Их появление в лагере вызвало переполох. Люди Фостера и Элдона, плененные ради выкупа, увидев детей, шумно выразили свое возмущение, и шотландцы потратили несколько минут на то, чтобы их успокоить. Дети держались рядом с Колином и его сыновьями. Едва они устроились перед палаткой, как какие-то люди притащили грязную и рыдающую Хильду. Нянька с плачем бросилась обнимать и целовать детей.

— Ну хватит, Хильда! — Шторм вывернулась из ее объятий. — Ты сейчас затопишь нас своими слезами. Что с остальными женщинами?

— Они уехали, девочка. Я одна отправилась вас искать.

— Что вы делали рядом с полем боя? — спросил Колин у Шторм, когда с него сняли доспехи.

— Моей мачехе вздумалось поглазеть на сражение, — презрительно усмехнулась девочка. — Они с невестой наследника Фостера в сопровождении служанок приехали на холм и устроили там пикник. Потом, когда ваши люди подступили совсем близко, эти глупые коровы с воем разбежались. Похоже, только одна Хильда вспомнила про нас.

— И чьи же вы дети? Я хочу знать, кого мы взяли в плен, чтобы не прогадать с выкупом.

— Ну что ж, милорд, вы взяли в плен Шторм Пайпер Элдон, — сказала девочка, галантно приседая. — Я старшая из детей лорда Элдона, а вот Эндрю, его наследник. Эти двое — Робин и Матильда, дети наследника Фостера от первого брака. Близнецы с каштановыми волосами — мои кузены, Хэдден и Хейг Вернеры. Дети приехали в Хагалео на свадьбу наследника Фостера, которая должна состояться через две недели.

— Мой Бог! — выдохнул лорд. — У нас в руках наследники обоих родов — вот это добыча! Эту легкомысленную женщину надо бы как следует выпороть. Мы получим неплохой выкуп.

Колин подошел к гонцу, которому предстояло скакать в Хагалео с требованием выкупа. Шторм обратилась к няне:

— Хильда, мы-то в полном порядке, а вот нашим пленным воинам, возможно, нужна помощь. — Девочка с легкой улыбкой проследила за Хильдой, которая пробиралась к пленным рыцарям; нянька явно гордилась своей важной миссией.

Тут Шторм увидела, как Ян Мак-Лаган обрабатывает рану отца, и нахмурилась.

— Что вы делаете? — спросила она у молодого рыцаря. — Так вы убьете его, а не вылечите.

— Да?.. А вы можете лучше? — с иронией в голосе осведомился Тэвиш, но глаза его смотрели с восхищением на эту бойкую малышку. — Тогда, ради Бога, поделитесь своими знаниями.

— Хорошо, я попробую, несмотря на ваш сарказм, сэр.

Не обращая внимания на ухмылки мужчин, Шторм осмотрелась. Затем велела Эндрю принести то, что ей было необходимо для обработки раны.

— Не пойду! — заупрямился брат. — Не хочу пачкать ноги.

Шторм презрительно взглянула на мальчика и замахнулась на него кулаком:

— Пойдешь, или твой курносый нос окажется на затылке.

Эндрю поплелся выполнять приказ, перечисляя вполголоса многочисленные недостатки своей сестры, ублажая таким образом свою уязвленную гордость. Шторм тем временем взяла кувшин с чистой водой, порвала свои нижние юбки на полоски, потом вымыла руки, протерла рану и смочила иглу. Когда Эндрю вернулся, она сделала припарку, аккуратно зашила рану милорда, предварительно обработав ее виски, смазала бальзамом и со знанием дела забинтовала, даже сделала перевязь на руку.

Мак-Лаганы следили за ней с веселым восхищением. Эта девчушка не только не скривилась при виде жуткой раны, но и продемонстрировала незаурядное лекарское искусство. Обрабатывая рану, она разговаривала с суровым седовласым шотландцем, точно нянька с ребенком, чем немало позабавила и его, и всех остальных мужчин.

Тэвиш, недавно достигший возраста зрелого мужчины — девятнадцати лет, — как зачарованный смотрел на хрупкую девчушку. Ее маленькие руки с длинными тонкими пальцами обладали удивительным изяществом, а густые рыжие волосы казались невероятно яркими на фоне алебастрово-белой кожи. Огромные, в пол-лица, чуть раскосые янтарные глаза, опушенные длинными ресницами, изогнутые темные брови, тонкий прямой нос, полные губы… Удивляла не только необычная внешность Шторм Элдон, но и ее незаурядный характер.

— Сколько тебе лет, девочка? — спросил Тэвиш, глядя, как она моет руки.

— Месяц назад исполнилось десять. — Шторм протянула Яну остатки своего бальзама. — Повязку держите в чистоте, меняйте ее три раза в день и смазывайте рану этой мазью, пока не начнет затягиваться. Через неделю или дней через десять можете снять швы. Надеюсь, мой папа не ранен? Он любит, когда я за ним ухаживаю. Но остальные слишком много суетятся, а толку мало…

— Да нет, кажется, он не ранен, — сказал Шолто Мак-Лаган, самый младший из троих сыновей Колина.

Шотландцы решили, что Элдонам и Фостерам понадобится время, чтобы собрать выкуп, и принесли детям поесть. Шестеро малышей тихо сидели в сторонке, не подозревая о том, что Мак-Лаганы говорят о них. Хильда иногда поглядывала в их сторону, но раненым англичанам то и дело требовалась ее помощь.

Колин с озабоченным видом тронул повязку на руке.

— Думаешь, девчонка тебя отравила? — пошутил Шолто.

— Да нет. Просто подумал, какая она молодец. Так аккуратно зашила рану! У нее легкая рука. За свою жизнь я повидал немало маленьких девочек, но такую вижу впервые.

— Да, — согласился Тэвиш, — даже не верится, что она англичанка.

Его отец усмехнулся:

— Точно. Слишком уж она боевая. «Заколю тебя как свинью!» — Он засмеялся, но, взглянув на детей, неожиданно нахмурился. — О Господи, кажется, они что-то не поделили!

Самолюбие Робина Фостера было сильно задето. Он со стыдом вспоминал, как при встрече с врагом трусливо спрятался за юбки Шторм. А теперь его бесило, что эта девчонка ими командовала, тогда как — он чувствовал — главным должен быть он. Когда она велела Робину взять тарелку сестры, терпение его лопнуло. Он вскочил на ноги, швырнул свою тарелку на землю и с гневом во взоре уставился на Шторм.

— И не подумаю! — крикнул он. — Не смей мне указывать, что делать. Это оскорбительно!

Его слова показались Шторм обидными. Она тоже поднялась на ноги.

— Почему же, Робин, а, малыш?

— Я, будущий пэр Англии, ле собираюсь плясать под дудку какой-то ирландской полукровки, незаконнорожденной.

— Ты не прав, Робин. Мой папа женился на моей маме до того, как я родилась, ты сам прекрасно это знаешь.

— Ну да, на пять минут раньше! — фыркнул Робин. — Как же, слыхали! Ну что ж, в таком случае Робин Фостер не будет плясать под дудку дочери ирландской шлюхи! — громко заявил он, и его слова разнеслись по притихшему лагерю.

Не успел Робин договорить, как Шторм, свалив мальчика на землю ударом кулака, тотчас же повалилась на него сверху. Завязалась нешуточная борьба. Шторм дралась, как мальчишка, не обращая внимания напутавшиеся в ногах юбки. Силы противников были равны. Мужчины плотным кольцом обступили дерущихся детей, не давая Хильде пробиться и разнять их. Матильда смотрела на драку молча, зато брат и кузены Шторм подбадривали девочку громкими криками. Даже пленные разделились на два лагеря.

— Ирландская кровь? — в задумчивости произнес Колин, наблюдая за детьми. — Это многое объясняет. Интересно, откуда у его светлости взялась ирландская девочка?

— Ага, она его уложила! Бедный парень, какой удар по самолюбию! — со смехом сказал Тэвиш.

Шторм пригвоздила Робина к земле.

— Сдаешься? — спросила она, занося кулак.

Робин колебался, но только на мгновение — он уже достаточно натерпелся от маленьких крепких кулачков Шторм.

— Да, сдаюсь, сдаюсь!

— Тогда возьми обратно свои слова, которые ты сказал о моей матери.

— Беру обратно. Отпусти! — взвыл Робин, уверенный, что у него сломан нос — и не только нос.

Тэвиш оттащил девочку от поверженного врага, а Хильда бросилась на помощь Робину, причитая:

— Ох, девочка, не пристало тебе драться, как парень!

— Он назвал мою маму… э… нехорошей! — закричала она, оправдывая свою не слишком аристократичную выходку.

— Конечно, он поступил дурно, но ты не должна была отвечать на оскорбление кулаками. Дамы так себя не ведут.

— Ну да!.. — огрызнулась Шторм. — Дамы подсыпают яд в тарелку. Так гораздо изящней.

Она попыталась вырваться из рук Тэвиша, но тот, не обращая внимания на сопротивление, усадил ее рядом с Колином и принялся отчищать от грязи, а заодно осматривать повреждения — нет ли чего похуже синяков и царапин.

— Моя мама не была шлюхой, — пробурчала Шторм, — и я законно появилась на свет. Я не могла спокойно слушать эту наглую ложь.

Едва взглянув на взволнованное лицо Шторм, Тэвиш понял, что ей не раз приходилось выслушивать оскорбления Робина.

— Если твои родители поженились до того, как ты родилась, значит, с тобой все в порядке, а твоя мама не шлюха. — Тэвиш знал, что это несколько спорное утверждение и что замужество не всегда превращает шлюху в порядочную женщину, но не собирался объяснять это девочке. — А вот глаз у тебя чуть-чуть не заплыл.

Она передернула плечами.

— Подумаешь, у меня уже так бывало — и под одним глазом, и под обоими. Мои родители поженились поздно, потому что папа отправился на войну. Но они обменялись клятвами верности и стали законными мужем и женой до того, как я появилась на свет. Моя мама была красавицей и настоящей леди.

— Ну конечно, — пробормотал Тэвиш, продолжая ополаскивать водой ее лицо.

Дети часто обладают повышенной чувствительностью, и Шторм поняла, что Тэвиш говорит просто так, лишь бы ее успокоить.

— И вообще, — проговорила она — я не понимаю, при чем здесь то, что она была ирландка…

Тэвиш насторожился, заметив, как сверкнули ее глаза.

— Совсем ни при чем, — кивнул он.

— В конце концов, — Шторм посмотрела на собеседника своими необычными глазами, в которых плясали озорные огоньки, — с таким же успехом она могла быть и шотландкой. — Заметив возмущенный взгляд Тэвиша, девочка залилась звонким смехом, таким веселым и беззаботным, что прислушивавшиеся к их разговору мужчины невольно заулыбались.

Тэвиш начал расплетать ее растрепанные косы, чтобы вытащить запутавшиеся в волосах веточки и листочки.

— Маленькая негодница! — усмехнулся он. — Тебя надо лупить по три раза на день.

— Мой папа говорит то же самое, но никогда не делает этого. Тэвиш прочесал пальцами ее волосы, очищая их от сора. Затем принялся проворно заплетать косы.

— А у тебя здорово получается. Ты что, женат? — Тэвиш отрицательно покачал головой, и она с усмешкой взглянула на Колина: — Какой он шустрый, правда?

Мак-Лаганы расхохотались, и Тэвиш легонько дернул Шторм за косу.

— Сиди-ка спокойно, — сказал он. — А почему у тебя такое странное имя — Шторм?

— В ночь моего рождения была штормовая погода. Родители ждали мальчика и для девочки имени не подобрали. Моя мама думала, что раз я родилась в день летнего солнцестояния, когда бушевала гроза, дул ураганный ветер и лил проливной дождь, то мой характер, а может быть, и вся моя жизнь будут такими же бурными. Мама решила, что имя Шторм — самое подходящее. Боюсь, я слишком часто доказываю ее правоту. — Опустив голову, девочка оглядела свое грязное изорванное платье. — Теперь все увидят, что я дралась, — вздохнула она. — Папа рассердится.

— Думаю, твой папа увидит только то, что его дети целы и невредимы, а на остальное просто не обратит внимания, — сказал Тэвиш.

Глава 2

Весь Хагалео бурлил. В большом зале собрались самые видные члены семей Элдона и Фостера, как здоровые, так и раненые. Усталые воины скинули тяжелые доспехи, оставшись в рубашках и штанах. Говорили о недавнем сражении, обсуждали промахи и ошибки.

Молоденькая горничная принялась осматривать легкие ранения лорда Элдона.

— Оставь! — рявкнул тот. — Пришли сюда мою дочь, пусть она этим займется. У Шторм легкая рука. И где, черт возьми, моя жена? Найди ее. — Девушка пошла выполнять приказание хозяина, а лорд Элдон обратил свои карие глаза на лорда Фостера: — Много наших попало в плен? Нам сейчас очень нежелательно платить большой выкуп.

— Да нет, не много. — Лорд Фостер провел смуглой рукой по своим светло-русым волосам. — Мы проиграли этот бой, Элдон, но людские потери, к счастью, не так велики, как я ожидал, — проговорил он нерешительно, и мужчины начали вспоминать, кто именно погиб в этот день.

Горничная вернулась в гостиную одна и сообщила, что ее светлость прийти не может.

— Что это значит?! — взревел лорд Элдон. — А где моя дочь? Где Робин? Он тоже всегда бросается встречать отца, когда мужчины возвращаются из боя.

— Я не нашла их, милорд. Дамы лежат в постели, они очень бледные, их служанки тоже. Хильды и детей нигде нет. Я смотрела везде, но нигде их не видела.

— Пусть ее светлость и невеста лорда Фостера спустятся сюда — и немедленно! Если понадобится, тащи их силой! — рявкнул лорд Элдон и, когда девушка убежала, повернулся к лорду Фостеру: — Не нравится мне все это. Ох, не нравится!

Он еще больше рассердился, когда появились дамы. Они выглядели больными и испуганными; служанки жались к своим госпожам и вели себя так, точно шли на виселицу. Лорд Элдон и лорд Фостер переглянулись и нахмурились, когда женщины принялись жалобно всхлипывать.

— Где дети? — с грозным видом спросил лорд Элдон, заставив всех замолчать. — Прекратите этот кошачий концерт, черт возьми, и отвечайте!

— Мы не знаем, — захныкала Мэри и съежилась от страха, когда ее муж вскочил на ноги.

— Когда вы их видели в последний раз? — прорычал лорд Фостер.

— Они были на холме, недалеко от сражавшихся… — Покрытые пылью лица мужчин еще больше потемнели. Мэри же пролепетала, втягивая голову в плечи: — Мы только хотели посмотреть сражение. Все было хорошо до тех пор, пока вдруг со всех сторон не полезли шотландцы. Мы убежали, спасаясь от смерти, вот только Хильда с детьми пропала.

Лорд Элдон наотмашь ударил жену по щеке. Голова ее запрокинулась, и Мэри повалилась на стоявших за ее спиной женщин.

— Мы ничего не могли сделать, — пробормотала она со слезами на глазах, прячась за служанок.

— Ничего не могли сделать? Пресвятая Матерь Божья! — взревел Элдон. — Из-за твоего безрассудства наши наследники и наследники моего зятя попали в руки врагов. Если детей и пощадят, то запросят такой выкуп, что мы пойдем по миру. Однако собственную драгоценную шкуру тебе удалось спасти, не так ли?

— Все произошло слишком быстро. — Пытаясь успокоить мужа, Мэри вышла из-за спин женщин. — Мне очень жаль, — проворковала она, — но ты можешь завести других детей… Я тебе их рожу.

Он схватил ее за волосы и процедил:

— Не волнуйся, женушка, родишь! Я в состоянии тебя осеменить. — Выругавшись, он грубо оттолкнул ее. — Но запомни: если мои дети вернутся, я не отдам их на твое попечение. Не отдам и тех, которые, возможно, появятся в будущем. Я найду людей, чтобы смотрели за ними, и эти опекуны будут отчитываться только передо мной.

Лорд Фостер лишь усилием воли сбросил с себя оцепенение.

— Вы уверены, что Хильда с ними?

— Мы так думаем, милорд, — ответила одна из служанок. — Сначала Шторм сидела с детьми далеко от сражавшихся, рядом с кустами. Когда враги захватили холм, они куда-то исчезли. Хильда была с нами, но, увидев, что детей нет, она точно обезумела — на ходу спрыгнула с двуколки и скрылась из виду. — Девушка начала тихонько всхлипывать. — Боже мой, похоже, она побежала прямо в лапы к врагу!

— Убирайтесь! — рявкнул лорд Элдон, и женщины в испуге бросились в свои комнаты. — О Господи, — пробормотал он, усаживаясь в кресло, — как я мог жениться на такой? Будь Мэри хоть чуток поумней, я бы подумал, что она нарочно все это подстроила — чтобы устранить препятствие, чтобы все мое состояние досталось нашим будущим детям. Надеюсь, со старушкой Хильдой ничего не случится.

Лорд Фостер кивнул и уселся рядом.

— Если она и Шторм с малышами, то им будет не так страшно, — сказал он и вдруг улыбнулся: — Интересно, что шотландцы будут делать с твоей дочкой?

Едва заметная ухмылка тронула губы лорда Элдона.

— Боже правый, да она небось уже во всех подробностях поведала им о том, как перекроит их туши. — Глаза лорда погрустнели. — Шторм так похожа на свою мать! И я рад, что она еще ребенок, а не взрослая женщина.

При мысли о том, что Шторм могла быть взрослой женщиной, лорд Фостер невольно вздрогнул. Он слишком хорошо знал, что сделали бы с ней шотландцы.

— Верно. Даже сейчас видно, что девочка станет настоящей красавицей.

— Господи, только бы их не тронули! Я так переживаю, особенно за Шторм! Несомненно, она мне милее всех. Наверное, дело в том, что она родилась у меня на глазах. Я помогал ей появиться на свет. И потом, мне по душе ее боевой нрав, легкая рука и ясный разум. Девочка с ходу вникает в самую суть дела. Иной раз она такая взрослая и рассудительная — а в следующее мгновение вдруг превращается в трогательного очаровательного ребенка.

— Знаю. Не вини себя, друг, Шторм всем нам дорога. Даже мне, хоть она постоянно стыдит меня за то, что я луплю Робина. — Мужчины обменялись усмешками. — Наверняка шотландцы скоро затребуют выкуп. Давай подумаем, чем будем расплачиваться.

Едва они заговорили о выкупе, как прибыл гонец от Мак-Лаганов. Шотландца ввели в зал. При виде врага оба лорда стиснули зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него.

— Дети целы? — спросил лорд Элдон, не дожидаясь, когда шотландец заговорит.

— Да, милорд. И няня тоже. Женщина прибежала к нам и потребовала отвести ее к детям. Зря она явилась. Девочка с необычными рыжими волосами прекрасно справилась бы и без нее. Вы готовы выслушать наши требования?

— Да-да, выкладывайте. — Услышав, какой выкуп требуют шотландцы, лорд Фостер нахмурился. Названная сумма хоть и была меньше той, которую, по их расчетам, могли бы затребовать враги, все же оказалась непомерно высока. — Скажите Мак-Лагану, что мы заплатим. Он получит свой выкуп завтра на рассвете.

— Завтра нас обдерут как липку, — со вздохом сказал лорд Элдон после ухода гонца.

— Ничего, мы можем возместить ущерб, потребовав деньги с наших должников. Если не получится, тогда попросим помощи у многочисленных родственников. Думаю, они не откажут — мы-то не раз их выручали.

В эту ночь в Хагалео не спали. При свете факелов и полной луны шел сбор выкупа. Слух о том, что бестолковые дамы-южанки отдали в руки своих родовых врагов детей обоих семейств, облетел окрестности. Даже горожане помогли деньгами и товарами: хозяева замков часто их защищали, и теперь они не могли не помочь им в беде. Конечно, если убытки не будут возмещены, зимой придется несладко, рассуждали некоторые. Но если у людей и возникли такие опасения, они держали их при себе. Достаточно было взглянуть на лица огорченных милордов, и становилось ясно: им сейчас очень тяжело.

Кое-кто из рыцарей предлагал отбить заложников, но эту идею не поддержали. Выкуп был делом обычным, и все сошлись на том, что надо заплатить — без возражений и по-честному. К тому же попытки применить силу подвергли бы опасности жизни детей. Конечно, не хотелось отдавать врагам такой большой выкуп, но другого выхода не было.

Серый рассвет застал лордов и их немногочисленный отряд на пути к вражескому лагерю — рыцари скакали под белым флагом перемирия. Люди в замке провожали повозки, груженные их добром, горестными взглядами. Настоящий голод им не грозил, но зима наверняка станет тяжелым испытанием. Враг же, наоборот, разживется с их помощью — и эта мысль была особенно неприятна.

— Едут! И похоже, они согласны выполнить наши требования, — с усмешкой сказал Шолто.

Колин усмехнулся в ответ.

— Вы с Яном возьмите еще несколько человек и начинайте считать, — велел он сыну. — А милорды могут пока посидеть со своими детьми, если захотят.

У Шторм округлились глаза, когда она увидела, сколько добра привез ее отец. Девочка повернулась к Тэвишу, которого приставили к пленникам в качестве охраны:

— Вы запросили слишком много. Наших людей ждет трудная зима.

Молодой рыцарь дернул девочку за косу.

— Да, но нам есть за что требовать такой выкуп, малышка. Мы могли бы забрать у вас все.

Она кивнула:

— Да, верно. И вообще, если по справедливости, то им надо было поехать к родственникам своих жен и забрать их поместья.

Лорда Элдона и лорда Фостера провели к детям. Состоялась трогательная встреча. На Элдоне повисли сразу четверо малышей — двое его собственных и двое племянников. Лорд едва удержался на ногах. Когда страсти немного улеглись, мужчины заметили синяки и царапины на лицах своих старших детей.

— Так ты избил их, Мак-Лаган? — рявкнул лорд Элдон, и рука его потянулась к мечу. В лагере воцарилась напряженная тишина.

— Нет-нет, папа! — задыхаясь выпалила Шторм и схватила отца за руку. — Это мы с Робином сами подрались, правда! Эти люди были очень добры к нам. Клянусь тебе!

— Ну и что же вы с Робином не поделили на этот раз? — с усталым видом спросил Элдон. Шторм знала, что правду говорить нельзя. Она спрятала руки за спиной и сцепила пальцы.

— Робин назвал меня несносной склочницей и ведьмой, которая закончит свои дни дряхлой старой девой. Вот мы с ним и подрались немного.

Лорд Элдон чувствовал, что дочь говорит неправду — слишком уж ангельским было ее лицо. Он прищурился и хотел что-то сказать, но тут вмешался лорд Фостер.

— Немного, говоришь?.. — протянул он.

— Ага, милорд.

Шторм надеялась, что враз заулыбавшиеся шотландцы не выдадут ее.

— Как-то странно, что Робин выглядит похуже, чем ты.

— Ничего странного, милорд. Будучи настоящим джентльменом, он не мог драться со мной в полную силу, вот я и воспользовалась своим преимуществом. Понимаю, это было не совсем честно с моей стороны.

— Ну да, конечно, я и забыл! Ведь я видел вашу последнюю драку, — проговорил лорд Фостер.

Элдон заметил, что шотландцы начали отводить глаза и покашливать, но и без того было ясно дочка просто водит его за нос.

— Мне надо с тобой поговорить, Шторм. Извини нас, Фостер. — Лорд Элдон отвел свою дочь в сторонку, сел на предложенную Шолто Мак-Лаганом табуретку и взглянул на Шторм, молча стоявшую перед ним. — Пока пересчитывают выкуп, у нас есть время, поговорить. Пора прекратить эти, выходки, Шторм. Драться нехорошо. Дамы не должны выяснять отношения при помощи кулаков. Подумай, сколько врагов ты можешь себе нажить! Какому парню понравится, если его побьет сопливая девчонка? Он может затаить обиду и надолго запомнить свой позор. Дай мне слово, Шторм, что подобное больше не повторится.

— Боюсь, я не могу тебе этого обещать, папа, — невозмутимо проговорила Шторм. — У меня такой характер, что я могу не сдержать свое слово, и тогда будет неприятно нам обоим. Но я постараюсь больше не драться, постараюсь обуздать свой характер. — Она поцеловала отца в щеку. — Такое обещание тебя устроит, папа?

Стараясь не обращать внимания на ухмылки стоявших рядом Мак-Лаганов, лорд Элдон кувнул:

— Ладно, сойдет и такое. Ты негодная девчонка. Мне бы почаще тебя лупить!

Шторм улыбнулась.

— Знаю, папа. Вот этот человек сказал то же самое. Ты знаешь, он заплел мне косички прямо как Хильда, хоть и не женат. Как ты думаешь, где он мог этому научиться?

Лорд Элдон усмехнулся и дернул дочку за косу.

— Маленькая нахалка! — Он встал и взял ее за руку. — Пойдем к остальным. Будем надеяться, Хильда прекратит свои причитания.

Оглянувшись на Яна, Шторм с укоризной сказала:

— Вы еще не сменили отцу повязку.

Девочка и лорд Элдон вернулись к палатке. Глядя на англичан, Шолто задумчиво проговорил:

— Боюсь, теперь мне будет трудновато поднять на них меч. Теперь я знаю: если они погибнут в бою, дома их будут оплакивать эти милые дети.

— Но это же тебя не остановит, верно, парень? — спросил Колин, прекрасно понимавший, что чувствует его сын.

— Нет, просто я буду страдать, лишив эту симпатичную девчушку отца.

Вскоре выкуп пересчитали, и англичане стали готовиться к отъезду. Лорд Фостер усадил дочь в седло перед собой, а сына — сзади. Хильда вместе с ранеными села в двуколку. Лорд Элдон помог племянникам забраться в седла к сопровождавшим его рыцарям. Затем усадил сына на свою лошадь, сам запрыгнул в седло и подал руку Шторм, которая с обычным проворством устроилась сзади.

— Я вам заплатил, — сказал лорд Элдон Мак-Лаганам, — и все же спасибо, что не обидели детей.

— Мы не воюем с детьми, милорд. — Колин неожиданно усмехнулся. — К тому же эта девочка заставила меня оклясться, что мы их не тронем, — иначе, мол, заколет моего старшего сына.

Лорд Элдон тяжко вздохнул и протянул руку, в которую Шторм послушно вложила свой нож.

— Оx, Шторм, тебе надо было родиться мальчишкой, — сказал лорд, сунув нож за пояс.

— Я у же не раз говорила тебе это, папа, — с ухмылкой отозвалась девочка. Процессия двинулась в путь. — Счастливо оставаться! — Шторм помахала шотландцам рукой.

— Дочка, нельзя так дружелюбно относиться к врагам, — усмехнулся лорд Элдон.

— Да? Значит, мне не надо было обрабатывать его рану?

— Что?! — взревел Элдон.

Шторм лишь рассмеялась и подмигнула Мак-Лаганам. Тэвиш подмигнул ей в ответ.

Несмотря на изрядный выкуп, который тяжким бременем лег на обитателей замка и окрестных деревень, все были очень рады возвращению детей. Фостер и Элдон всегда хорошо относились к своим людям, заботились о них и защищали, как не многие лорды. Все с облегчением увидели, что представители главных родов вновь уцелели в бою. Значит, у их подданных, как и прежде, будет неплохая жизнь — настолько безбедная, насколько это возможно в столь трудные времена. Весь Хагалео приветствовал процессию радостными возгласами.

Только двое не радовались: Мэри Элдон, с каменным лицом наблюдавшая из окна за возвращением своего супруга, и невеста лорда Фостера, которая просто-напросто спала. Она вся извелась от страха — боялась, что теперь ее свадьба не состоится. Поэтому легла в постель и заснула. Как только прошло первое потрясение, Мэри почувствовала себя оскорбленной. С ее точки зрения, муж обошелся с ней слишком сурово. Ведь она родилась и выросла в Суссексе и не понимала здешней приграничной жизни. Да, она допустила ошибку, но, как говорится, на ошибках учатся. Зачем надо было так сурово ее наказывать? Теперь ее репутация в Хагалео серьезно пошатнулась.

«А может, подластиться к мужу, попытаться смягчить его?» — подумала она, но тут же отбросила эту идею. Еще до свадьбы она поняла: своими детьми от первой жены, ничтожной ирландской выскочки, лорд Элдон дорожит больше жизни. Подвергнув их опасности, Мэри лишилась того скромного местечка, которое ей удалось занять в его сердце. Теперь он будет обращаться с ней как с племенной кобылой, предназначенной для вынашивания его будущих сыновей, продолжателей рода. Она даже не сможет обрести уважения собственных детей: муж, несомненно, сдержит слово и близко их к ней не подпустит.

Взгляд Мэри остановился на ярко-рыжей головке той, кого она считала причиной многих своих бед. Эта девчонка с самого начала доставляла ей одни неприятности. При мысли о том, какое большое влияние имеет Шторм на хозяина Хагалео, Мэри почувствовала прилив черной зависти. Ее надежды стать полновластной хозяйкой огромного поместья рухнули, и она обратила всю свою злобу на невинную девочку. Логика и здравомыслие были совершенно чужды красавице Мэри, и она поклялась, что когда-нибудь отомстит Шторм за свой позор.

Шторм ушла к себе и легла в постель, не догадываясь о мыслях мачехи. Девочка чувствовала приятную усталость. Все хорошо: она снова дома, папа уцелел в бою, и старая нянька Хильда с ними. А какое сегодня было захватывающее приключение! Шторм не обращала внимания на женщин и не заметила, что ее мачеха не явилась на торжественную встречу. Вообще-то она не испытывала к Мэри враждебных чувств, но прекрасно знала, что их отношения никогда не станут дружескими. Поэтому старалась встречаться с мачехой как можно реже.

— Хильда? — негромко окликнула она выходившую из спальни женщину.

— Что такое, девочка?

Хильда подошла к кровати. Глаза няньки светились любовью и преданностью.

— Скажи, почему мы воюем с шотландцами?

— Ну, мне кажется, главным образом из-за земли. Они думают, что эта земля принадлежит им, а мы думаем, что она наша. Мы враждуем так давно, что сейчас уже вряд ли кто-нибудь задумывается над причинами вражды. А почему ты спросила, малышка?

— На вид они такие же, как мы, и я не понимаю, почему шотландцы наши враги.

— У мужчин всегда есть враги. Так уж повелось. Им обязательно надо с кем-то воевать, без этого они не могут.

— Зачем нам рассказывают про них неправду? Ведь это ложь, да, Хильда?

— Да… В основном. Конечно, они убивают, грабят и насилуют, но и наши мужчины делают то же самое. Я думаю, шотландцы все же более жестокие, но воин есть воин, будь он шотландец, англичанин, француз или кто-то еще. Вложи мужчине в руку меч — и женщинам с детьми надо разбегаться и прятаться. — Хильда присела на кровать. — Мне кажется, кровь и война превращают нормальных людей в диких зверей, у которых на уме лишь одно — убивать, поджигать дома, насиловать женщин. Иной раз мужчина — сама любезность, улыбается, раскланивается, прямо сущий ангел, а на следующий день он берет в руку меч — и его галантности как не бывало. Он может убить того, с кем накануне пил, может ударить женщину, которой недавно целовал ручку. На войне мужчина относится к женщине как к портовой шлюхе. Похоже, здесь какая-то непостижимая тайна…

— Значит, будь я взрослой женщиной, тот милый шотландец, который заплетал мне косы, вовсе не был бы таким милым? Он обесчестил бы меня?

— Да, девочка, я в этом почти не сомневаюсь. Он поступил бы так хотя бы ради того, чтобы досадить твоему отцу.

— Ну… ладно, — Шторм зевнула и прикрыла глаза, — я уверена, что больше никогда их не увижу.

Хильда встала и посмотрела на спящую девочку.

— Надеюсь, так оно и будет, малышка, — пробормотала она.

Как только англичане уехали, шотландцы отправились в свои владения. Колин Мак-Лаган ехал в двуколке, сидя на мягких подушках, чтобы уберечь от тряски раненую руку. Его сыновья скакали рядом. Сражение оказалось на редкость удачным, и старый рыцарь пребывал в прекрасном расположении духа. Он взглянул на опечаленного чем-то Тэвиша:

— Удачный бой! Мы потеряли всего несколько человек и получили богатый выкуп. Не могу припомнить такого успеха.

— Я тоже, отец.

— Тогда почему ты такой грустный, сынок? Думаешь о девчонке? — усмехнулся Колин.

Красивое лицо Тэвиша расплылось в улыбке.

— Ага. Я дал себе слово навестить ее годков через шесть — восемь.

Глава 3

Ночь была довольно теплой для ранней весны. Полная луна окрашивала в серебро только что проклюнувшиеся клейкие зеленые листочки на деревьях; лунное сияние едва высвечивало фигуры мужчин, крадущихся во тьме. Лишь очень зоркий глаз мог заметить их в тени деревьев, и лишь очень чуткое ухо могло уловить их по-звериному мягкие шаги. Внезапно один из них поднял руку в перчатке, и все остановились. К нему подошли двое.

— В чем дело, Тэвиш? Почему мы остановились? — спросил Робби, рослый широкоплечий парень. В следующее мгновение они услышали топот копыт. Рука Робина потянулась к мечу. — Нас заметили?

— Нет, успокойся! Просто мы случайно наткнулись на место свидания. — Тэвиш улыбнулся. — Возьми людей, Энгус, и идите дальше, — приказал он коренастому мужчине. — Робби, Джейми, Дональд и Ян — вы останетесь со мной. Ждите нас возле лошадей, Энгус. Я долго не задержусь, только полюбопытствую.

Когда Энгус со своими людьми ушел, Ян прошептал:

— Зачем так рисковать? Пойдем, оставь в покое атих влюбленных голубков. Мы свое дело сделали, пора возвращаться. При чем здесь эта парочка? — Ян с недоумением смотрел на Тэвиша.

— При том, что такие необычные волосы, как у этой девушки, я видел только однажды, семь лет назад, — тихо ответил Тэвиш, осторожно подкрадываясь к поляне. Ян от него не отставал.

Прекрасно понимая, что поступает неразумно, Шторм все же направилась к лесному ручью, протекавшему в имении отца. Ей хотелось побыть одной и собраться с мыслями. Она больше ни минуты не могла находиться в стенах замка Хагалео. Ее жизнь превратилась в пытку.

— Господи, папа, ну почему вы с Эндрю уехали? Вас так здесь не хватает, — тихонько горевала она, бросая в воду камушки. — Эта сука из Суссекса все тут развалит и погубит нас.

Она присела на траву, не заботясь о том, что испачкает юбку. Отец и Эндрю уехали воевать во Францию, оставив Хагалео на попечение управляющего, и с тех пор дела пошли из рук вон плохо. Управляющий во всем потворствовал мачехе, своей любовнице. А Шторм не могла даже пожаловаться Фостерам, потому что те из них, кто мог помочь, тоже находились во Франции. Оставалось молча смотреть, как эта женщина пускает по ветру состояние отца, враждует с его давними друзьями и измывается над крестьянами.

Шторм редко удавалось сделать что-либо наперекор леди Мэри, и одна из таких побед имела отношение к ее ирландскому кузену Филану О'Коннеру, который прибыл в поместье за две недели до отъезда Элдона. Этот худенький девятилетний мальчик каким-то чудом в одиночку добрался до Хагалео из Ирландии. Мать Шторм, собираясь замуж за Элдона, оставила записку, в которой говорилось, что Филан может обратиться за помощью к своим английским родичам, и эта записка была последним шансом мальчика избежать голода и нищеты. Оказавшись в Хагалео, Филан начал приобретать знания и навыки, необходимые для взрослой жизни, и Шторм упорством и хитростью добилась того, чтобы его оставили в замке и после отъезда отца. Ирландское происхождение мальчика являлось достаточным основанием для того, чтобы леди Мэри сразу его невзлюбила.

Шторм вздрогнула, услышав быстро приближающийся топот копыт. Но когда она узнала всадника, страх ее сменился гневом. Мачеха вознамерилась выдать ее замуж за сэра Хью Седжвея. Не сказать, чтобы этот невысокий мужчина с русыми волосами и карими глазами был некрасив, однако его характер приводил девушку в ужас. Грубый, вспыльчивый и распутный, сэр Седжвей являлся воплощением всего, что она терпеть не могла в людях. Шторм не имела ни малейшего желания выходить за него замуж. Выйти за такого, чтобы провести свои дни в окружении внебрачных детишек? Или смотреть, как муженек волочится за каждой юбкой, пуская слюни? И самое главное: ей не хотелось иметь ничего общего с одним из любовников мачехи, участником оргий, которые случались все чаще. Хью привязал свою лошадь и зашагал по берегу ручья, направляясь к тому месту, где сидела Шторм. Она медленно поднялась на ноги, готовая дать отпор.

— Почему ты ушла из замка, Шторм? Это неразумно. Хорошо, что я заметил тебя и поехал следом, — сказал Хью, подходя все ближе.

Шторм отступила на шаг.

— И напрасно. Мне захотелось побыть одной.

— Да, здесь чудесно. — Он протянул к ней руки, но она ловко увернулась. — Ну что ты, девочка? Не надо бояться своего будущего мужа.

— Даже не мечтайте, сэр Хью. Я никогда не стану вашей женой.

— Выходит, это не свидание, — пробормотал Ян, оглядывая маленькую, но ладную фигурку Шторм. — Девчонка все так же хороша. И что ты собираешься делать, а, Тэвиш?

— Пока не знаю. — Тэвиш смотрел на толстые косы девушки, уложенные вокруг ее головы золотым венцом, смотрел на пышные груди, осиную талию и изящные бедра. — А она очень повзрослела…

В который уже раз встретив упрямое сопротивление Шторм, сэр Хью покачал головой:

— Ты зря со мной воюешь, девочка. Мы скоро поженимся. — Он внезапно бросился к Шторм и стиснул ее в объятиях. — Побереги силы, малышка. Ты скоро узнаешь все радости супружества. — Сэр Хью громко расхохотался, но тотчас же закашлялся — Шторм с силой ударила его коленом в пах. — Вот сука, — пробормотал он, корчась от боли.

— Робби и Дональд, окружайте этого молодца. Джейми, ты остаешься здесь, а мы с Яном возьмем в кольцо девушку, ручей будет нашим союзником. Сейчас поймаем их.

Высвободившись из объятий сэра Хью, Шторм взглянула на него безо всякого сочувствия. Седжвей стоял согнувшись пополам.

— Радости супружества, говорите? Избавьте меня от этого! Вы от меня ничего не добьетесь, сэр Хью, никогда! Так что ковыляйте к своей лошади и поезжайте к себе! Мы оба знаем, что мой отец никогда не согласится на наш брак. Если вы рассчитываете обесчестить меня, чтобы таким образом добиться моей руки, то можете на это не надеяться.

— Ты злобная сучка, Шторм Элдон! — рявкнул Хью. — Даже самый пылкий мужчина замерзнет в твоем присутствии.

— Не то что моя драгоценная мачеха, верно, сэр Хью? — фыркнула девушка.

— Не понимаю, о чем ты… — пробормотал он с деланным недоумением.

Шторм расхохоталась:

— Думаете, я не видела, как вы с ней тискаете друг дружку по темным углам? Мне кажется, нашему уважаемому управляющему будет интересно узнать, как вы посещаете по утрам покои леди Мэри, приходите к ней, когда ее постель еще не успевает остыть после его жаркого тела.

— Мы ничего дурного не делаем! — пробасил сэр Хью, мысленно ругая себя за неосторожность.

— Да? Может, вы просто играете в триктрак? Надо же! Вот уж не думала, что это такая азартная игра. Сколько возни, стонов, криков… Наверное, весь этот шум получается, когда падают игральные кости.

Ян с веселым удивлением смотрел на Тэвиша: тот стоял уткнувшись лицом в ладони, чтобы не рассмеяться. Старший из братьев Мак-Лаганов смеялся очень редко. А с годами сделался даже суровым и циничным. Многие пытались выяснить, откуда в нем это взялось, но никому так и не удалось узнать правду — Тэвиш был человеком скрытным и замкнутым, все свои переживания держал при себе. Ян хотел спросить у брата, что он собирается делать с этой девушкой, но передумал. Кто знает? Может, она окажется тем целительным бальзамом, который оживит Тэвиша, рассеет мрак, царящий в его душе…

Издав яростный рык, сэр Хью навалился на Шторм, и оба упали на землю. Девушка поняла, что своими насмешками вызвала очередную вспышку его гнева. Она знала, что сопротивляться бесполезно, но все равно пыталась защищаться. Наконец Хью уселся на девушку верхом. Закинув ей руки за голову, он прижал их к земле своей сильной лапищей. Шторм увидела его холодную улыбку, и ей стало страшно.

— Ну что, забыла про свое высокомерие? — усмехнулся он, проворно развязывая свободной рукой шнуровку на платье.

— Если вы это сделаете, сэр Хью, я убью вас, так и знайте!

Эти слова были сказаны таким ледяным тоном, что сэр Хью немного замешкался. Потом засмеялся:

— Ну конечно, убьешь. — Он уставился на вздымавшиеся груди Шторм. Затем рывком распахнул развязанный лиф, обнажив пышное, точно алебастровое тело девушки. — Да ты неплохо сложена, малышка! — Хью потянулся к ее груди, но вдруг почувствовал на своем горле холодное лезвие меча. Острие другого клинка уперлось ему в спину. — О Господи! Что…

— Вставайте, сэр Хью, только очень медленно! Если вы прикоснетесь к девушке, я перережу вам глотку, — произнес низкий голос с легким, но отчетливым шотландским акцентом. И Шторм почудилось, что она уже когда-то слышала этот голос.

Сэр Хью отпустил девушку и приподнялся. Увидев клинки мечей, он побелел как полотно. Почувствовав, что руки ее свободны, Шторм прикрыла грудь и принялась возиться со шнуровкой. Сэр Хью медленно поднялся на ноги. Когда Шторм привела себя в порядок, кто-то взял ее за руку и помог подняться с земли. Девушка не очень удивилась, увидев перед собой Тэвиша Мак-Лагана. Как ни странно, она прекрасно его помнила; несмотря на то что сейчас молодой шотландец был с ног до головы в черном, Шторм без труда узнала своего давнего знакомого по голосу и по глазам.

— Вот мы снова с вами встретились, мисс Элдон, — проговорил Тэвиш. Он вложил меч в ножны и взялся за шнуровку ее платья.

Шторм улыбнулась:

— Я вижу, вы умеете не только заплетать косички, но и шнуровать корсеты.

— Вы знаете этих людей? — удивился сэр Хью, сообразивший, что перед ним шотландцы.

— Конечно! Это Тэвиш Мак-Лаган, рядом с ним — его брат Ян. Семь лет назад они похитили меня, Эндрю, Робина, Матильду, Хэддена и Хэйга и запросили за нас выкуп. Как зажила рана вашего отца?

— Прекрасно зажила, — с усмешкой ответил Ян. — У вас прекрасная память.

— Для нас, детей, это было захватывающее приключение. К тому же все обошлось без неприятностей…

— Что будем с ним делать? — спросил Робби, ткнув сэра Хью под ребра рукоятью меча.

Тэвиш посмотрел на англичанина, и глаза его сузились.

— Разденьте и привяжите к седлу его лошади!

Услышав, какое позорное наказание придумали шотландцы для сэра Хью, Шторм, несмотря на всю свою неприязнь к этому человеку, посочувствовала ему.

— А может, не надо его раздевать, сэр? — взмолилась она. — Достаточно и того, что он вернется домой поперек седла.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы за меня просила сопливая девчонка! — рявкнул сэр Хью. Глаза Шторм сверкнули гневом.

— Ах так? Что ж, отправляйся в Хагалео с голой задницей! Пусть все полюбуются! Думаю, многие женщины сразу признают твой зад, ведь он успел побывать чуть ли не в каждой постели и чуть ли не на каждом сеновале.

Побагровев от бессильного гнева, сэр Хью прорычал:

— Мужчине нужно как-то облегчиться, если он по своей глупости целыми днями ухаживает за такой ледышкой, как дочка ирландской шлюхи.

Издав яростный вопль, Шторм бросилась на обидчика, собираясь впиться ногтями в его физиономию. Сэр Хью отступил. Тэвиш же ухватил девушку сзади за тонкую талию и держал до тех пор, пока она не затихла в его крепких руках. Его удивила невероятная сила Шторм, ведь она, тоненькая как тростинка, была ниже его на целую голову.

Когда Шторм наконец остыла, она почувствовала, что руки Тэвиша держат ее уже не так крепко. Девушка не отрываясь смотрела на сэра Хью, который срывал с себя одежду. Бесспорно, этот мужчина был прекрасно сложен, но ее не трогала его красота. Шторм слишком хорошо знала, какая черная душа заключена в столь привлекательной телесной оболочке, и смотрела на Хью холодными бесстрастными глазами. Отпустив Шторм, Тэвиш взглянул на стоявшего перед ним обнаженного мужчину. В следующее мгновение шотландцы потащили его к лошади.

— Ну как, нравится? — усмехнулся Тэвиш.

Встретившись с ним взглядом, Шторм спокойно ответила:

— Фигура как будто ничего, но мне трудно судить — я не часто видела голых мужчин. И все же удивительно: почему женщины с такой охотой прыгают к нему в постель и зазывают в свои постели? Я лично не нахожу в нем ничего особенного, хотя, надо сказать, леди Мэри от него без ума. Впрочем, она никогда не отличалась особой разборчивостью.

Не обращая внимания на тихий смех Тэвиша, Шторм пристально смотрела в глаза сэра Хью, взгляд которого источал ненависть и злобу.

Совершенно голого, его перебросили через седло, привязали и ударили лошадь по крупу. Кобыла затрусила в сторону Хагалео, но через несколько ярдов сбавила шаг. Теперь сэр Хью не скоро доберется до замка. Его громогласные проклятия и угрозы забавляли шотландцев, но не производили ни малейшего впечатления на лошадь, лениво перебиравшую копытами.

Шторм обернулась к Тэвишу:

— Что вы собираетесь со мной делать, сэр? Если вы рассчитываете на выкуп, то, боюсь, у вас ничего не получится: леди Мэри не даст за меня и ломаного гроша, даже если вы пригрозите отослать меня в замок по частям. Теперь она хозяйка Хагалео, и, если я умру или исчезну бесследно, она будет только рада.

— А где же твой отец? — спросил Тэвиш; взяв девушку за руку, он повел ее к остальным мужчинам.

— Во Франции. Наш король решил, что его меч больше нужен там, чем на здешней беспокойной границе.

— И ты думаешь, человеку, которого твой отец оставил в поместье за главного, все равно, вернешься ты или нет? — спросил Тэвиш.

— Он под каблуком у леди Мэри, — Шторм старалась приноровиться к быстрому шагу рыцаря, чтобы тому не приходилось тащить ее за руку, — и делает все так, как хочет она. Боюсь, у Фостеров дела не лучше. Их хозяйка тоже пляшет под дудку леди Мэри. Я очень опасаюсь, что лорды и их наследники могут не вернуться домой. И вовсе не потому, что погибнут в честном бою.

— И что это даст леди Мэри?

— У обеих дам есть собственные дети, которые и станут наследниками милордов. А сэра Хью наверняка назначат опекуном. — Они подошли к тому месту, где ждали остальные шотландские воины, и девушка увидела украденных в Хагалео лошадей. — Я вижу, вы неплохо поживились! В лучшие времена вам ни за что не удалось бы столько награбить. Кто-нибудь пострадал?

— Мы связали нескольких человек, завтра они немного помучаются от головной боли, — ответил Тэвиш. — Мне тоже показалось, что все прошло чересчур гладко, — задумчиво продолжал он. — Охраны почти не было.

Шторм вздохнула.

— Скоро мы пойдем по миру. Итак, сэр, что вы собираетесь со мной делать? — спросила она у Тэвиша.

Его улыбка ей не понравилась. Шторм догадывалась, что шотландец не отпустит ее.

Усадив девушку в свое седло, Тэвиш уселся сзади. Он с ухмылкой смотрел, как Шторм одергивает юбки на стройных ногах.

— Я уверен, что сумею извлечь выгоду, похитив тебя. — Обхватив рукой тонкую талию пленницы, он направил лошадь в сторону Карайдленда, замка Мак-Лаганов.

Тэвиш не очень-то хорошо представлял, что делать со Шторм Элдон, но ему не хотелось отпускать ее. Несмотря на сильное влечение к этой девушке, он не желал брать ее силой. Отправить же ее обратно в Хагалео — значит отдать на растерзание сэру Хью.

Он и сам удивлялся тем чувствам, которые Шторм всколыхнула в его душе. Долгие годы женщины интересовали его лишь с одной точки зрения. По мнению Тэвиша, кроме плотских утех, они больше ни на что не годились. Однако когда сэр Хью набросился на девушку, в душе его поднялась такая волна лютой ярости, которая не шла ни в какое сравнение с обычным чувством оскорбленной рыцарской чести. Может, все дело в том, что она для него осталась все той же очаровательной девчушкой из прошлого?

Шторм была озадачена не меньше Тэвиша. Она почти совсем не боялась, и это ее удивляло. Все знали, как поступают мужчины с пленными женщинами, но ей почему-то не удавалось вызвать в своей душе настоящий страх. Какое-то шестое чувство ей подсказывало: ее не отдадут на потеху шотландским воинам. И то же чувство говорило: Тэвиш взял ее с собой не для того, чтобы предаваться воспоминаниям об их давней встрече.

Но несмотря на это, Шторм не очень беспокоилась за свою судьбу. В глубине души она не могла не признать: если ей предстоит лишиться девственности, то лучше пусть это сделает Тэвиш Мак-Лаган, а не сэр Хью, который явно не собирался сдаваться и в конце концов мог бы добиться своего. Конечно, мужчины вели себя не лучшим образом — просто брали свое, нисколько не заботясь о чувствах женщины. Шторм знала, что так повелось испокон веков, но это мало утешало.

Спустя несколько часов они сделали привал. За это время им удалось отъехать не слишком далеко от Хагалео — перегоняя украденных лошадей, шотландцы сильно теряли в скорости.

Впрочем, Шторм допускала, что Карайдленд уже близко, — просто мужчины устали и нуждались в отдыхе.

Шотландцы привязывали лошадей и выставляли охрану. Шторм же молча присела на камень. Судя по всему, воины не ждали внезапного нападения англичан. Ее отец не стал бы торопиться, боясь подвергать дочку опасности, а те, кто сейчас заправлял в Хагалео, медлили потому, что не были готовы сражаться.

Тэвиш подал ей одеяло. Девушка завернулась в него, положив голову на мох, как делали мужчины. Шотландец, также завернувшись в плед, улегся рядом, положив свой меч подальше от пленницы, но так, чтобы сам мог до него дотянуться. Девушка не оказывала сопротивления, но Тэвиш не сомневался, что она попытается сбежать, лишь только подвернется мало-мальски удобный случай. Он смотрел на изящную девичью фигурку, завернутую в одеяло, и глаза его медленно закрывались.

Шторм и в самом деле подумывала о побеге, но понимала, что сейчас ничего не получится. Отчасти это ее даже радовало: мысль о том, что придется одной возвращаться среди ночи в Хагалео, внушала ужас. Как жаль, что она не мужчина! Тогда бы ей нечего было бояться. И потом, для побега требуется хоть какое-то снаряжение — безоружная, и пешком она далеко не убежит. Девушка уже закрывала глаза, но тут ее внимание привлекла тень, мелькнувшая в кустах неподалеку. Шторм замерла. Она поняла, что это за тень.

Бесшумно, точно призрак, маленькая фигурка подкралась к девушке — и в этот момент Тэвиш стремительно вскочил с земли, держа меч над головой. Шторм тихо вскрикнула. Не думая о собственной безопасности, она встала между Тэвишем и своим кузеном Филаном:

— Не троньте его, он ведь еще ребенок!

Она видела, как остальные мужчины тоже повскакивали со своих мест, готовые к бою.

Тэвиш по-прежнему держал в руке меч, но поза его уже не была такой угрожающей.

— Вижу, что ребенок. Кто он такой?

— Филан О'Коннер, — ответил мальчик чистым детским голоском, в котором не было ни капли страха.

— Как ты сюда попал? — спросил Тэвиш, мысленно отметив, что у мальчика такие же, как у Шторм, огненно-рыжие волосы и необычные глаза.

— Я шел следом за Шторм до поляны. Ты не должна была одна выходить из замка! — с укором сказал он сестре. — Когда вы ее похитили, я побежал за вами. Я думал, что смогу помочь ей бежать, — закончил Филан, понурившись.

— Ты преследовал нас пешком? Один? Тэвиш был поражен таким подвигом.

— Ну да. Вы ехали не так уж быстро, — отозвался мальчик с таким видом, будто и не догадывался, что совершил нечто из ряда вон выходящее. — Я пошел следом за вами и не знаю, что сейчас творится в Хагалео.

— Кем приходится тебе этот мальчик? — спросил Тэвиш у Шторм.

— Он мой двоюродный брат по материнской линии, ирландец.

Тэвиш велел своим людям отдыхать, взял еще одно одеяло и бросил его Филану.

— Я бы отправил тебя домой, но знаю, что ты не уйдешь. Лучше взять тебя с собой, иначе ты будешь тайком бежать за нами по пятам. Но прежде чем ты ляжешь спать, парень, отдай-ка мне вон тот нож, что торчит у тебя из сапога.

— Я бы не стал убивать спящих. Это подло, — сказал Филан, протягивая Тэвишу нож.

— Рад слышать, что ты так думаешь, но все же мне больше нравится, когда ты без оружия. Ложись спать, парень.

Они опять устроились на ночлег. Брат и сестра шепотом переговаривались, и Тэвиш, прислушиваясь к их беседе, едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в полный голос. Ему не хотелось брать мальчика с собой, но что делать? Филан не отстанет от Шторм — это ясно. Оставалось только надеяться, что следом за ним не появятся преследователи.

— Я хотел спасти тебя, кузина.

— Ладно, Филан, не переживай. Может, как-нибудь в следующий раз.

Немного помолчав, мальчик спросил:

— Тебе не холодно, кузина?

Шторм закусила губу, чтобы не рассмеяться, невольно повторяя мимику Тэвиша. Она поняла, что малыш хочет лечь к ней поближе, и знала, что дело вовсе не в холоде.

— Да, немного прохладно. Что ты предлагаешь? Филан, сделав вид, что идет на большую жертву, ответил:

— Мы можем придвинуться чуть ближе друг к другу. Так будет теплей.

— Отличная мысль! Иди сюда. — Мальчик прижался к кузине спиной. — Так намного лучше. Спокойной ночи, кузен.

— Спокойной ночи, Шторм.

— Я рада, что ты здесь, — прошептала она, и это была правда: Филан, хоть и ребенок, все же родная душа. С ним ей было спокойнее.

Глава 4

Карайдленд встретил конный отряд радостным оживлением. После долгой зимы лишние лошади оказались весьма кстати. Шторм сидела в седле за спиной Тэвиша и смотрела, как шотландцы нахваливают и делят табун ее отца. Она знала, как легко достались Мак-Лаганам эти лошади, и с неприязнью думала о своей мачехе, леди Мэри. За годы, проведенные в Хагалео, эта женщина так ничему и не научилась. Из-за ее попустительства людям, работавшим на земле отца, придется затянуть пояса, но Шторм знала, что мачехе на это наплевать.

Тэвиш спрыгнул на землю и помог спешиться Шторм. Девушка с кузеном остались под бдительным присмотром Энгуса, а Тэвиш повел свою кобылу в конюшню. Он всегда сам заботился о своих лошадях. Бросив последний взгляд на девушку, казавшуюся совсем маленькой рядом с коренастым широкоплечим Энгусом, он удалился.

— Они неплохо поживились, — тихо заметил Филан.

— И не говори! Угнали наших лучших лошадей. Одна потеря влечет за собой другие… Теперь у нас будет меньше ягнят, меньше телят, меньше всего остального. Господи, и почему мой отец уехал из Хагалео?

— Он не виноват, кузина. Откуда ему было знать, как все обернется? Лорд Элдон считал, что ваш управляющий заслуживает доверия. Не его вина, что этот человек оказался негодяем и распутником, которого можно, как барана за веревочку, вести за…

— Филан! — одернула мальчика Шторм; девушка бросила уничтожающий взгляд на смеющегося Энгуса, который тут же сделал вид, что просто закашлялся.

— Прости, кузина, но иногда я забываю, что ты женщина.

— Надо полагать, это комплимент? — проворчала Шторм; она взглянула на Филана, и в глазах ее плясали озорные огоньки.

Какое-то время брат с сестрой молча смотрели на шотландцев, которые, в свою очередь, разглядывали их с не меньшим любопытством. Шторм и Филан давно привыкли к тому, что их необычные рыжие волосы и кошачьи глаза привлекают всеобщее внимание, и все же столь явный интерес шотландцев раздражал их и вызывал тревогу. Все-таки эти люди были давними врагами Элдонов… Кто знает, что у них на уме?

— Если тебе немножко страшновато, можешь взять меня за руку, — тихо сказал Филан.

Шторм едва заметно улыбнулась. Ее кузен — всего лишь испуганный ребенок, но он очень старался казаться взрослым мужчиной.

— Спасибо, Филан, — отозвалась девушка, — мне и впрямь немного не по себе.

Она протянула руку, и мальчик сжал ее в своей маленькой ладошке. Заметив на суровом лице Энгуса выражение одобрения, Шторм с удивлением подумала о том, что испытывает симпатию к этому человеку.

— Они не похожи на норманнов, правда? — спросил Филан с напускным равнодушием.

— Конечно, нет. А где ты слышал сказки про норманнов? — Мне рассказывала про них моя бабушка. Норманны часто совершали набеги на побережье Ирландии. Они были очень свирепыми.

— Да, верно, но эти люди не такие. Они не очень отличаются от обитателей Хагалео. Мы воюем Друг с другом с тех самых пор, как первый Элдон основал у границы свое поместье. И не верь разным сказкам.

Филан на несколько минут успокоился, но вскоре его опять посетили тревожные мысли. Он посмотрел на сестру округлившимися от страха глазами:

— Может, они такие же, как люди в Хагалео, но даже воины твоего отца, захватив в плен женщину… — Филан замолчал и взглянул на Энгуса, лицо которого вдруг стало непроницаемым.

По спине Шторм пробежал неприятный холодок, но она с невозмутимым видом сказала:

— Я бы не хотела говорить об этом, Филан.

— Но ты же не можешь закрывать глаза на грозящую тебе опасность, кузина, — не унимался встревоженный мальчик. — Ты должна…

— Я и не закрываю. Однако это не значит, что я должна постоянно думать об этом. В конце концов, любая женщина, если она без охраны, постоянно подвергается опасности. Даже у нас в замке я опасалась посягательств на мою честь. Ты же знаешь, сэр Хью ходил за мной по пятам — и вовсе не для того, чтобы почитать мне стихи. Давай-ка, оставим эту тему. Позволь мне на время забыть о неприятностях и хотя бы немного расслабиться, все равно мы не можем ничего поделать.

Они снова замолчали. Шторм старалась не думать о грозившей ей опасности, а Филан от души жалел, что еще слишком мал и не сумеет должным образом защитить сестру. В свои девять лет мальчик уже имел некоторые представления о взаимоотношениях мужчин и женщин. Он видел, какие жадные взгляды бросали на Шторм шотландцы, особенно один, по имени Тэвиш. Этот человек хотел того же, чего домогался сэр Хью, и мог в любой момент получить желаемое.

— Ой, Филан, посмотри! — вскричала Шторм, пытаясь хоть чем-то отвлечь мальчика от мрачных мыслей. — Видишь вон ту кобылу? Это же Корнелия! Нам с такими предосторожностями привезли ее из Суссекса.

— Ну да, это она! — воскликнул Филан, и губы его растянулись в усмешке. — Я узнал ее по белым отметинам.

Шторм, сама себе удивляясь, весело рассмеялась.

— Боже мой, — пробормотала она, — они украли лошадь леди Мэри! Хотела бы я посмотреть на ее лицо, когда она узнает об этом! Представляю, сколько будет крика! Как жаль, что мы пропустим такое занятное зрелище!

Филан тоже невольно засмеялся.

— Да, веселая история! — закивал он. — Леди осталась со своим позолоченным седлом, но без лошади. Мне даже жалко ее щеголеватого конюха.

— Поделом ей! — прыснула Шторм и разразилась очередным приступом хохота.

В этот момент подошел Тэвиш. Он вопросительно взглянул на Энгуса, озадаченный веселым настроением пленников. Тэвиш ждал объяснений, губы же его как бы сами собой растянулись в улыбке. Звонкий смех Шторм оказался настолько заразительным, что даже Энгус, человек довольно угрюмый, и тот едва сдерживался, чтобы не присоединиться к веселью брата и сестры.

— Похоже, мы угнали лошадь леди Мэри, — объяснил Энгус с улыбкой.

— Вот так удача! — хмыкнул Тэвиш и взглянул на Шторм и Филана, глаза которых сияли и искрились. — А ты все такая же маленькая негодница, — сказал он девушке.

— Знаю. Но я не могу без смеха думать о том, что миледи с ее роскошным седлом и нарядным красавцем конюхом осталась без лошади. Эту кобылу ей доставили из Суссекса. Миледи признает только суссекских лошадей.

Узнав о столь расточительной прихоти, Тэвиш молча покачал головой. Потом взял Шторм за руку и повел ее в замок Мак-Лаганов. Филан семенил рядом. По дороге Тэвиш с восхищением думал о том, какой бодрой и свежей выглядит девушка после бессонной ночи и утомительной поездки. Он считал англичанок неженками.

Они вошли в добротное крепкое строение, и Шторм решила, что, если каким-то чудом враг преодолеет крепостные стены, такой дом выдержит любую атаку. Судя по всему, Мак-Лаганы были людьми зажиточными. Шторм увидела не просто жилище приграничного лорда, а владения знатного и влиятельного рода. Комнаты здесь хорошо проветривались, что являлось редкостью, — даже в самых лучших жилых крепостях всегда было душно.

Вскоре после их появления зал заполнился людьми. Окинув взглядом великолепные гобелены, восточные ковры и прочие предметы обстановки, свидетельствовавшие о достатке хозяев, Шторм обратила внимание на тех, кто сидел за массивным длинным столом. Она сразу же узнала Шолто Мак-Аагана и Колина, хотя старый лорд заметно постарел. А вот женщина, на вид еще не старая, роскошно одетая и ухоженная, была ей незнакома. Тэвиш с Яном пошли поздороваться с отцом, вновь оставив Энгуса присматривать за пленными. Филан осторожно взял сестру за руку.

— Пресвятая Дева Мария! Вот уж не думал, что Элдона так легко обокрасть, — заметил Колин, услышав подробный отчет о набеге.

— Его не было, — сказал Ян, — он уехал воевать во Францию. А за поместьем сейчас смотрит его управляющий.

— Ну что ж, мы хорошо поживимся, если этот человек так плохо бережет имущество своего хозяина. — Колин покосился на пленников. — А это кто такие? О Боже, опять эта девчонка!

— Да. — Взгляд Тэвиша на мгновение задержался на Шторм. — А мальчик — ее кузен. Он шел за нами следом, хотел спасти свою кузину. — Тэвиш с усмешкой посмотрел на отца. — По правде говоря, мне пришлось сначала вызволить девушку из беды. Один английский джентльмен был с ней не очень любезен. Повалил на траву… и все прочее…

— Судя по тому, что рассказывает девушка, в Хагалео плохи дела, — доложил Ян. — Управляющий наставляет рога своему хозяину, и никто ни за что не отвечает. Поместье почти не охраняется, наблюдательных постов крайне мало. И потом, мне что-то не верится, чтобы Элдон оставил в Хагалео мужчину, который грубо домогается его дочери. Этот человек, который собирался изнасиловать единственную дочь лорда, похоже, совсем не боится возмездия.

Ян рассказал отцу, что они сделали с сэром Хью, и Колин от души посмеялся.

— Она сказала, что выкупа мы не получим, — добавил Тэвиш. — Даже если пригрозим леди Мэри отправить девушку в замок, предварительно изрубив на куски. Шторм опасается, что ее родичи не вернутся живыми из Франции — и не потому, что погибнут в бою. У леди есть собственные дети, которых она прочит в лорды, а ее любовник станет опекуном.

Колин нахмурился. Обдумав услышанное, он пришел к выводу, что скорее всего девушка не лжет. Но тогда… Если возможность выкупа отпадает, значит, остается лишь одна причина, по которой Тэвиш похитил дочку Элдона. Колин внимательно посмотрел на сына. Тот прямо смотрел в глаза отца.

— Я не позволю тебе обесчестить эту девушку. Ты возьмешь ее, только если она сама того захочет. Я перед ней в долгу. Она спасла мою правую руку, а ведь я мог лишиться ее в тот день. Рана была глубокой, но зажила хорошо. Лекарь сказал, что это лишь благодаря умелой и своевременной помощи.

— Да, верно. Но я и не собирался ее насиловать. — Тэвиш едва заметно улыбнулся. — Сначала я должен услышать от нее «да».

— Твердое «да», понял, плут? А не такое, которое ты выманишь, вскружив ей голову. И все-таки сначала ты должен попросить за нее выкуп.

Тэвиш кивнул:

— Прямо сейчас и пошлю гонца. Ты хочешь с ней поговорить?

Колин кивнул, не обращая внимания на недовольную мину своей молодой жены. Прошло семь лет с тех пор, как он впервые увидел Шторм Элдон. Тогда она была маленькой девочкой, и общались они совсем недолго. Теперь Колин с любопытством смотрел на стоявшую перед ним юную красавицу. Ему было понятно желание своего старшего сына, но он не мог допустить, чтобы это желание было удовлетворено с помощью силы.

Тэвиш знаками подозвал Шторм. Та, помедлив в нерешительности, наконец подошла и остановилась, где ей велели, — между Тэвишем и Колином. При этом она заметила, что сидевшая за столом незнакомка недовольно хмурится. Эта молодая женщина с чудесными каштановыми волосами и серо-зелеными глазами была красива, но ее взгляд пылал ненавистью, а облаченная в роскошные одежды фигура застыла в напряжении. Шторм гадала, имеет ли незнакомка какое-то отношение к Тэвишу; сама себе удивляясь, она поняла, что ей совсем этого не хотелось бы. Собравшись с духом, девушка посмотрела на Колина Мак-Лагана.

Лорд представил молодую женщину как свою жену Дженет. Шторм тотчас же почувствовала облегчение. «Да что это со мной?» — спрашивала она себя. И все же Дженет была ей неприятна — и вовсе не потому, что была моложе Колина лет на двадцать пять: пожилые мужчины часто женились во второй раз на молодых женщинах. Но когда Шторм смотрела на Дженет, по спине девушки пробегал неприятный холодок. Она пыталась убедить себя, что у нее просто разыгралось воображение, но легче от этого не становилось. Братьям тоже явно не нравилась новая жена отца; что же до Тзвиша, то, похоже, он терпеть ее не мог. Шторм поняла, что и в Карайдленде дела обстояли не лучшим образом.

— Итак, юная леди, наши пути опять пересеклись, — сказал Колин, с улыбкой встретив ее тревожный взгляд. — А кто этот паренек?

— Филан О'Коннер, сэр, — проговорил мальчик ровным голосом, успешно скрыв свое волнение.

— А, это твой ирландский родственник, девочка?

— Да, милорд. — Шторм посмотрела на Филана и улыбнулась. — Он появился у нас незадолго до отъезда моего отца. Когда мама выходила замуж, она оставила родичам письмо… В нем говорилось, что, если им когда-нибудь понадобится помощь, они могут приехать в Хагалео. Мой юный кузен, оставшись сиротой, нашел это письмо и, проделав в одиночку весь путь из Ирландии, постучался в наши ворота, дабы проверить, сдержим ли мы обещание его тети.

— Так ты один приехал из Ирландии, малыш? — удивился Колин.

Все смотрели на мальчика с не меньшим удивлением.

— Ну да. В записке было сказано, что можно приехать, если потребуется помощь. Мне она потребовалась, вот я и приехал. — Похоже, Филан находил свой поступок совершенно естественным. Более того, он недоумевал: почему люди так удивляются, узнав о его путешествии? — Никто не обращал на меня внимания, когда я брел по дороге с заплечным мешком, — продолжал мальчик. — Разве что пинка иногда давали… На те деньги, что у меня были, я купил билет на корабль, доплыл до Англии, а дальше пошел пешком, прося подаяние.

Мальчик пожал плечами, как бы говоря: «Ну, видите, как все просто?»

Колин покачал головой:

— И как ты не заблудился?

— Я знал, что Хагалео — приграничное поместье, и все время держался как можно ближе к границе.

— Да, конечно, очень разумно, понимаю… — с улыбкой протянул Тэвиш.

— Ну а ты… — Колин снова обратился к Шторм. — Я смотрю, ты выросла и стала настоящей красавицей. — Он расплылся в улыбке, заметив румянец смущения на щеках девушки.

Филан нахмурился.

— Как вы можете так говорить? — возмутился он. — Она такая же, как я. — Мужчины дружно закашлялись, и мальчик нахмурился еще больше. — Ну да, она очень на меня похожа…

— Нет, Филан, — возразила Шторм, — это ты очень похож на меня. Я-то появилась на свет раньше тебя. На целых восемь лет!

Филан с усмешкой кивнул:

— Да, верно. Но я еще подрасту и стану выше тебя.

— Надеюсь, так оно и будет, — улыбнулась Шторм. Девушка посмотрела на Колина: — На этот раз на выкуп не рассчитывайте, милорд. Я не удивлюсь, если узнаю, что мачеха закатила пир в честь моего исчезновения. — Она усмехнулась и добавила: — Вот уже восемь лет жена отца спит и видит, как бы извести всех Элдонов.

— И все же мы попробуем запросить выкуп, девочка. Поселим ее в Западной башне, Тэвиш. А мальчика — этажом ниже.

— Нет! — вскричал Филан. Он обращался к Колину, но не спускал глаз с Тэвиша. — Я не оставлю Шторм одну, даже если мне придется спать на полу. Конечно, я не смогу помешать мужчине, который захочет ее… навестить, но по крайней мере в моем присутствии ему будет неудобно ее соблазнять. Я обещал отцу Шторм приглядывать за ней и сдержу свое слово.

— Ладно, Тэвиш, — сказал Колин, не обращая внимания на явное недовольство старшего сына, — положи ему тюфяк в той же комнате. И проводи их туда. Думаю, им хочется отдохнуть и умыться.

Тэвиш подтолкнул мальчика к выходу. Он вовсе не собирался тайком, точно вор, проникать в спальню Шторм, однако намерение Филана все время находиться рядом с сестрой весьма затрудняло — если вовсе не исключало — попытки приударить за девушкой. А когда придет время овладеть сокровищем, опять же встанет вопрос: что делать с этим мальчишкой?

— Почему ты отдаешь лучшую комнату этой английской девчонке? Разве она не пленница?

Колин посмотрел на Дженет. Он с каждым днем все больше жалел о том, что женился на этой женщине.

— Да, пленница, — кизнул Колин. — Но кроме того, она дочь врага, которого я уважаю, и славная девушка, однажды оказавшая мне добрую услугу. Лорд Элдон — человек чести, и я буду обращаться с его родичами так же, как мне хотелось бы, чтобы он обращался с моими, окажись они в его руках.

— Если ты хочешь хорошо с ней обращаться, тогда советую тебе держать Тэвиша от нее подальше. Он ходит вокруг нее кругами, как голодный волк вокруг добычи.

— Пленных женщин обычно всегда используют, — сказал Шолто, — и лорд Элдон вряд ли стал бы возражать.

— Да, обычно их используют, — согласился Колин. — Но я не позволю насиловать эту малышку. Я взял с Тэвиша слово, что он сначала потребует выкуп и не потащит девушку в постель против ее воли. Это все, что я могу сделать для нее.

«Не слишком много», — подумала Дженет. Она возжелала Тэвиша с тех самых пор, как впервые увидела его четыре года назад. Ей казалось, что она без труда сумеет его соблазнить, но не тут-то было. В отличие от других известных ей мужчин Тэвиш Мак-Лаган устоял перед ее чарами. Его рыцарская честь и преданность отцу встали между ними несокрушимой стеной. Время от времени в постели Тэвиша оказывалась Кэтрин Мак-Брот, но к этому Дженет относилась спокойно. Она знала, что Тэвиш просто использует молодую женщину для удовлетворения своих мужских потребностей и никогда на ней, не женится. Кэтрин напрасно надеялась, что он ее полюбит. Однако, увидев Шторм Элдон, Дженет тотчас же почувствовала угрозу. Она от души желала, чтобы из Хагалео поскорее прислали выкуп. Только бы лорд Элдон остался жив! Он вернется домой и освободит свою ненаглядную, дочку!

— Ну как, оправились от потрясения, сэр Хью? — проворковала леди Мэри, растянув в улыбке полные губы.

— Я рад, что сумел позабавить вашу светлость, — отозвался Хью, окинув равнодушным взглядом сидевшую в ванне женщину. Его не возбуждали пышные прелести леди Мэри, едва скрытые водой и мыльной пеной. — Ты не хочешь отомстить шотландцам за этот набег?

— Я велела усилить охрану. — Хорошенькое личико леди Мэри приобрело суровое выражение. — А то совсем обнаглели!

— А как же насчет похищенного?

— Что ж, придется купить новых лошадей. Какие же все-таки мерзавцы — украли мою кобылу! Но я не стану соваться к ним в логово, это мне обойдется дороже.

— Я говорю не о твоей вонючей кобыле! — рявкнул сэр Хью. — Я спрашиваю про Шторм. Ты собираешься вызволять из плена дочь своего мужа?

Леди Мэри пожала плечами и вылезла из ванны. Служанки бросились к ней с полотенцами.

— Эти свиньи наверняка потребуют выкуп. Они всегда так поступают, захватив в плен кого-нибудь из наших. А дурак Роден готов выкупать из плена даже простых крестьян.

— Так ты заплатишь? Может, они не слишком много запросят.

Леди Мэри завернулась в полотенце, отпустила служанок и лишь затем обернулась к сэру Хью. Ее задело его явное равнодушие к ней, возмущала и столь же явная заинтересованность в судьбе Шторм. Однако она не опасалась того, что упустит этого мужчину. Леди Мэри не только прекрасно знала, как возбудить в нем страсть, но и умело вертела сэром Хью, играя на его жадности.

— А мне плевать, сколько они запросят. Все равно я не стану платить. Во всяком случае, пока не стану. А может, вообще никогда.

Сэр Хью побагровел от ярости.

— Ты обещала мне эту девчонку, а через нее — богатство. Господи, женщина, ты же прекрасно знаешь, что с ней сделают шотландцы!

— Вот уж не думала, что ты так ценишь девственность, Хью.

— Не в том дело. Просто я не хочу, чтобы ее изнасиловали всем кланом.

— Думаю, этого не случится. Она слишком благородного происхождения. Сыновья?.. Ну, может быть. И еще отец. А больше ее никто не тронет. У этих варваров есть свои законы чести. И потом, Элдон и Мак-Лаган — старые враги, они относятся друг к другу с большим уважением, я бы даже сказала, с симпатией. Конечно, Шторм вряд ли вернется в Хагалео такой же невинной, какой отсюда уходила, но шотландцы не станут над ней глумиться. Считай, это будет ей уроком. — Леди Мэри засмеялась. Увидев вошедшую в комнату хорошенькую девушку-служанку, она подошла к кровати и легла на живот. — Они там обучат ее всему необходимому.

— Я не нуждаюсь в их помощи, — проворчал сэр Хью. — Я бы и сам ее научил.

Служанка молча стащила с госпожи полотенце и принялась втирать в ее ухоженную кожу ароматное умягчающее масло. Леди Мэри, расслабившись, вздохнула.

— Да, конечно, — согласилась она. — Но мне кажется, Шторм слишком строптива. Пусть-ка поживет немного с дикарями шотландцами, небось присмиреет! Тебе же так легче будет с ней управиться. Не забудь про ступни, девушка, — сказала она служанке. — Зима, полы холодные — и кожа на пятках загрубела.

Когда служанка принялась растирать спину леди Мэри умягчающими маслами, сэр Хью оживился, забыл свои заботы.

— Ну что ж, подождем, — пробормотал он сиплым голосом.

Приглядевшись к служанке, он понял, что эта привлекательная девушка по имени Агнесса ему хорошо знакома.

Перевернувшись на спину, леди Мэри увидела, что равнодушие исчезло с лица сэра Хью. Служанка принялась осторожно массировать ее груди, и леди Мэри тихонько застонала от удовольствия.

— Ты хочешь жениться на Шторм, — продолжала Мэри, — а она не хочет выходить за тебя. — Увидев, что сэр Хью начал раздеваться, леди Мэри улыбнулась. — Ее немного унизят — тебе это только на руку. Если ее обесчестят, она десять раз подумает, прежде чем отвергнуть твое предложение. Других-то женихов может и не оказаться.

— Да, но я буду выглядеть дураком, — сказал Хью, присаживаясь на край кровати.

— Богатым дураком, — тихо добавила леди Мэри.

— Возможно. — Служанка по знаку госпожи начала раздеваться. Увидев это, сэр Хыо сразу перестал хмуриться. — И все же гордость моя будет задета. Я хотел бы стать первым.

— Не волнуйся, Хью. Может, шотландцы научат ее кое-каким штучкам.

— Ах, миледи, — вполголоса проговорил он, — если бы они могли научить ее тому, что умеете вы, я бы не торопился ее забирать.

Обе женщины расхохотались и упали в раскрытые объятия смеющегося сэра Хью.

Глава 5

Филан сидел на широкой кровати, глядя, как Шторм сражается со своими волосами, пытаясь уложить их в прическу.

— Скоро уже неделя, как мы здесь, — задумчиво проговорил он.

Шторм вздохнула и расправила подол платья. Слава Богу, ей дали новую одежду, иначе пришлось бы носить то, в чем ее привезли. При мысли об этом девушка невольно вздрогнула. Получив новые платья, она ужасно обрадовалась, даже закрыла глаза на то, что это были наряды Дженет, даже предпочла «не заметить», с какой кислой миной преподнесла их ей молодая хозяйка. Милорд велел Шторм подогнать платья по фигуре, но она лишь наметала складки, дабы заузить слишком просторные для нее вещи. Она не думала, что Дженет попросит вернуть платья, но все же на всякий случай не стала их перешивать.

— Гонец Мак-Лаганов еще не вернулся, — проговорила девушка. — Интересно, какой ответ он получит? А вообще-то с нами здесь хорошо обращаются. Мы живем тут со всеми удобствами, как в Хагалео.

— Да, эти шотландцы неплохие люди. Я даже иногда забываю, что они наши враги. И все же мне кажется, сэр Хью будет настаивать на том, чтобы выкупить тебя из плена. — Увидев кислую гримасу на лице кузины, Филан усмехнулся. — Он тебя желает.

— Сэр Хью желает любую женщину, если она не слишком стара и безобразна. К тому же его интересует не только моя внешность, но и то богатство, которым он завладеет, если на мне женится. Отец снабдил меня внушительным приданым.

— Тогда он наверняка кинется тебя спасать, пока тебя не изнасиловали шотландцы. — Мальчик нахмурился. — Он не захочет жениться на обесчещенной девушке — тем более если над ней надругается Мак-Лаган.

— Я думаю, сэр Хью очень нуждается в деньгах и женится на мне, даже если меня изнасилует весь клан Мак-Лаганов. Леди Мэри наверняка сумеет смирить его гордыню.

Филан в задумчивости закусил губу.

— Тэвиш хочет с тобой переспать, — сказал он. Шторм невольно улыбнулась — Тэвиш Мак-Лаган был настоящим красавцем. Высокий, с густыми и блестящими, как вороново крыло, черными волосами, стройный и мускулистый, с хищным и мужественным профилем, он производил на Шторм огромное впечатление. Резкие черты его лица смягчали восхитительные глаза, обрамленные пышными ресницами и смотревшие из-под чуть изогнутых бровей, и обаятельная улыбка, которая, правда, редко появлялась на красивых тонких губах — на губах, еще ни разу не касавшихся ее губ.

И это удивляло Шторм, ибо у нее тоже порой возникало ощущение, что Тэвиш желает ее. Едва ли его сдерживало присутствие Филана. Мальчика можно было просто выставить из комнаты, однако Тэвиш даже не пытался его выставить. И за все время их пребывания в замке он не сделал ни малейшей попытки поцеловать ее. Шторм поняла, что это ее задевает, и едва заметно улыбнулась. Разумеется, она не хотела, чтобы ее изнасиловали, и в то же время мучилась вопросом: почему, обладая всеми правами похитителя, Тэвиш Мак-Лаган ее не трогает?

— Чему ты улыбаешься, кузина?

— Меня забавляют женские причуды, забавляет женское тщеславие, — сказала она с усмешкой. — Я не хочу, чтобы меня изнасиловали, и в то же время злюсь оттого, что никто даже и не пытается это сделать. На ум невольно приходит мысль: может, я никому не нужна? — Брат с сестрой дружно расхохотались. — А!.. — воскликнула Шторм, услышав стук в дверь. — Это наш провожатый, сейчас пойдем обедать.

Энгус вел их по коридору, по-приятельски болтая с Филаном о сегодняшней охоте. Все, кроме Дженет, относились к пленникам довольно дружелюбно. Если бы не приставленный к ним охранник, они, пожалуй, забыли бы, что находятся в плену и что Мак-Лаганы — их заклятые враги, которые из поколения в поколение грабили и разоряли земли Элдонов.

Тревожные мысли одолевали Шторм! Она понимала, что Тэвиш, возможно, заставит ее забыть о давней вражде их предков. Чем больше они беседовали, смеялись и спорили, тем реже вспоминала Шторм об этой вражде. Впрочем, она со всеми была в хороших отношениях — со всеми, с кем познакомилась в Карайдленде, за исключением Дженет, разумеется. Однако безошибочное чутье подсказывало девушке, что ее отношения с Тэвишем намного серьезнее и… опаснее. Она не только забывала, что этот мужчина — ее враг и похититель, но и чувствовала, что готова влюбиться в него, а это было совсем уже глупо и могло повлечь за собой серьезные неприятности.

Тэвиш встретил девушку в дверях зала, как встречал ежедневно вот уже целую неделю. С каждым днем ему все труднее давались деланное безразличие и небрежный тон. Он страстно желал ее. К собственному удивлению, Тэвиш обнаружил, что чем лучше узнает Шторм, тем больше она ему нравится. Эту девушку нельзя было сбить с толку пустыми или мудреными фразами, у нее всегда имелось свое мнение — мнение, подкрепленное знаниями, и она не боялась его высказывать. Шторм обладала чувством юмора и умела искренне смеяться над собой, над своими слабостями и ошибками. В ней смелость, вспыльчивость и веселость сочетались с умом, гордостью, скромностью и многими другими качествами, с точки зрения Тэвиша, явно не женскими.

Более того, похоже, Шторм сама не подозревала, что она такая красавица и так привлекательна. Симпатичная девочка превратилась в необыкновенно красивую женщину. Ее огромные, чуть раскосые глаза янтарного цвета сияли на личике в форме сердечка. Пышные темные ресницы придавали глазам выразительность, а широкие брови вразлет подчеркивали их необычность. Белая, точно алебастровая кожа была все такой же нежной и гладкой, но чувственные губы утратили свою детскую припухлость и, казалось, жаждали поцелуя. По мнению Тэвиша, Шторм не очень подросла, зато обрела все необходимое для того, чтобы разогреть кровь мужчины. Ее походка, легкая и грациозная, вызывала восхищение.

Обед близился к концу, когда гонец Мак-Лаганов наконец-то вернулся из Хагалео. Шторм с тяжелым сердцем смотрела, как хмурится хозяин замка, читая послание. Как же они с Филаном были глупы, лелея надежды на выкуп! Интересно, мачеха открыто бросила ее на растерзание волкам или прибегла к хитрости, тянула время? Колин протянул девушке листок с ответом, и по его лицу она поняла, что этот ответ ей не понравится.

Как Шторм и ожидала, леди Мэри отказывалась сразу же платить выкуп. Читая ее откровенно фальшивые оправдания, девушка не могла сдержать усмешки. Конечно, мачеха вряд ли помчится во Францию за ее отцом и братом. Если, по глупости, она не побоится войны, то наверняка побоится гнева своего мужа. Однако война давала леди Мэри предлог для отсрочки. Она требовала доказательств того, что Шторм и ее кузен Филан действительно в плену у Мак-Лаганов. Леди заявила, что, лишь получив эти доказательства, заплатит такой выкуп.

— Какие ей нужны доказательства? Моя голова на серебряном блюде? — протянула Шторм, невесело улыбаясь. — Ну и что вы намерены делать, милорд? Я думаю, эта отсрочка скоро превратится в откровенный отказ.

— Согласен, — нахмурился Колин. Но вдруг улыбнулся: — А твоя голова — это и впрямь отличная мысль. Прядь волос! Они у тебя редкого цвета. Людей с такими волосами очень мало, так что это будет веским доказательством. Мы пошлем леди Мэри твои волосы и посмотрим, что она ответит. Я не верю, что она посмеет отказать тебе в помощи. Неужели она надеется погубить твоего отца? Мы вот годами пытаемся это сделать…

Шторм кивнула:

— Да, но здесь совсем другое… От вас мой отец всегда ожидал нападения, — продолжала девушка, заметив, что все присутствующие внимательно ее слушают. — Его брак с леди Мэри нельзя назвать браком в полном смысле этого слова, хотя у меня и появились двое сводных братьев. Отец знает о многочисленных недостатках леди Мэри, но не замечает ее злобы и коварства. Он позволяет ей любые прихоти и думает, что она довольна. Настоящий рыцарь и опытный воин, он, подобно большинству мужчин, не понимает, что женщина может представлять для него опасность.

— А почему он должен ее опасаться? — спросил Шолто с презрительной усмешкой — так усмехаются мужчины, прекрасно владеющие мечом.

— У нее есть сообщники. Стоит ей кликнуть всех своих любовников, и против отца соберется целое войско, — сказала Шторм.

— Да, но сколько бы мы с ним ни воевали — он всегда выходил из боя живым и невредимым, как правило, даже без единой царапины.

— А вы поднимете первыми меч на человека, которому доверили смотреть за своими землями? Думаю, что нет. Мой отец не ждет нападения с этой стороны. Будучи честным человеком, он не ожидает удара ножом в спину. Но боюсь, моя мачеха предпочитает именно такую тактику. — Шторм печально покачала головой. — Я слишком поздно догадалась о ее замыслах и не успела предупредить отца. Она сделает все, что в ее силах, только бы отец и Эндрю не вернулись домой.

— А ты? — спросил Тэвиш.

Теперь, когда леди Мэри отказалась платить выкуп, ему уже не надо было церемониться со своей пленницей. Он мог наконец позволить себе более чем откровенные ухаживания.

— Она была бы рада избавиться и от меня. Мачеха всегда меня ненавидела, особенно невзлюбила после того, как я помогла миссис Бейли, вдове. Миссис Бейли вот уже пять лет является любовницей моего отца и его невенчанной женой. Она подарила ему двоих детей и, без сомнения, стала бы следующей леди Элдон в случае смерти леди Мэри. Так вот, мачеха решила избавиться от этой женщины, как только отец уедет во Францию. Миссис Бейли отправлялась с детьми к родственникам, и леди Мэри наняла людей, которые должны были напасть на них в дороге. Я сумела предупредить женщину, и коварный замысел леди Мэри сорвался. Но боюсь, мачеха узнала о том, что это я расстроила ее планы.

— Судя по твоим рассказам, Хагалео погряз в интригах, — сказал Ян, покачивая головой. — И все-таки мне не верится, что женщина способна убить такого мужчину, как твой отец. Не в женской природе хладнокровно замышлять убийства.

— Вы так считаете? Нет, я вовсю не говорю о том, что все женщины — злодейки. У нас, как и у мужчин, есть свои недостатки и свои достоинства. Но я думаю, женщина очень даже способна замыслить убийство. Женщина более эмоциональна, и ей не твердят с самого рождения о благородстве и чести. Я знаю, мужчины могут меня не понять. Но скажите откровенно, джентльмены, неужели никто из вас ни разу не оказывался жертвой женского коварства? — Заметив, как помрачнели лица мужчин, очевидно, вспоминавших о чем-то не очень приятном, Шторм кивнула. — Женщина может быть очень хитра и коварна, а ее природная мягкость лишь играет ей на руку. Да, она способна замыслить убийство и осуществить свой замысел даже лучше, чем мужчина, ибо, по моему убеждению, умеет ненавидеть гораздо сильнее, чем мужчина.

— Значит, ты не надеешься, что леди Мэри пришлет за тебя выкуп, — сделал вывод Колин. — Ну что ж, я попробую еще раз отправить к ней гонца.

— Можете пробовать сколько вам угодно. Леди будет тянуть до тех пор, пока не убьют моего отца. Или пока сэр Хью не заставит ее забрать меня из плена. Едва ли эта женщина станет честно платить выкуп. Она не даст за нас с Филаном и мешка гнилых овощей. — Заметив, что Колин вопросительно вздернул бровь, Шторм спросила: — Итак, милорд, что вы будете с нами делать, если я окажусь права?

— Вы останетесь здесь, — ответил Тэвиш, опередив отца. За столом вдруг стало очень тихо. Шторм нахмурилась.

Оглядев лица мужчин, девушка поняла, что сидевшие здесь люди знали нечто такое, чего не знала она. На мгновение Шторм посетила мысль о близкой смерти, но она тут же отбросила свои страхи. Мак-Лаганы не станут убивать беззащитную женщину и ребенка. Однако какой же им смысл держать ее с Филаном в Карайдленде, если на выкуп нет никакой надежды? Дожидаться, когда приедет ее отец, совершенно бессмысленно: ведь лорд Элдон мог и не вернуться… Шторм ничего не понимала, она терялась в догадках.

Тэвиш заметил выражение недоумения, промелькнувшее на ее хорошеньком личике, и мысленно усмехнулея. Что ж, как видно, он вел себя с пленницей очень примерно, раз она до сих пор не догадывается о его намерениях. Ну ничего, ей недолго осталось пребывать в блаженном неведении. Сейчас, когда надежды на выкуп стали более чем призрачными, ему, Тэвишу, уже не требуется держать себя в руках, как он обещал отцу. Он овладеет пленницей, овладеет очень скоро… Это будет своего рода выкуп.

— Какой смысл нас держать, если вы все равно не дождетесь выкупа? — не скрывая удивления, спросила Шторм.

— Выкуп здесь ни при чем. Ты не уйдешь отсюда до тех пор, пока я тебя не отпущу, — тихо проговорил Тэвиш. Повернувшись к сидевшей рядом Шторм, он посмотрел ей прямо в глаза. — И чтобы я больше не слышал подобных вопросов.

Глаза Шторм сверкнули гневом — в этот момент она забыла, что является пленницей.

— Я имею право знать, что тебе от меня надо. Почему ты настаиваешь, чтобы я осталась, если тебе нет от этого никакой выгоды? — Так ты хочешь знать, что мне от тебя надо? — Тэвиш взял девушку за плечи. — Разреши, я тебе покажу, — проговорил он, привлекая ее к себе и крепко обнимая.

Оказавшись в объятиях Тэвиша, Шторм на мгновение оцепенела от неожиданности. Но когда его горячие упругие губы припали к ее губам, ковда по телу ее прокатилась жаркая волна, девушка опомнилась и попыталась вырваться. Но это оказалось не так-то просто, тем более сидя. Услышав удивленные возгласы присутствующих, она еще больше разозлилась. Гнев придавал сил, но вскоре стало ясно, что бороться с Тэвишем — все равно что биться головой о стену. Ей было неприятно, что ее целуют на людях, и все же главной причиной сопротивления был страх — страх перед теми ощущениями, которые вызывал в ней этот поцелуй. Наконец Тэвиш отпустил ее и с усмешкой заглянул в глаза. Ослепленная яростью. Шторм не заметила, что он тоже был очень взволнован.

Огонь, полыхавший в янтарных глазах Шторм, восхитил Тэвиша не меньше поцелуя. Ему еще не приходилось видеть женщину, столь прекрасную во гневе. Правда, он был не сколько разочарован, заметив, что Шторм подняла руку, собираясь влепить ему пощечину. Типичный жест возмущенной женщины, подумал Тэвиш, легко перехватывая ее руку. В следующее мгновение на удивление крепкий кулачок двинул его в челюсть. Не ожидавший удара рыцарь свалился со скамьи и растянулся на полу. Тэвиша охватили смешанные чувства — он был изумлен и разгневан. Молодой человек слышал смех братьев и других сидевших за столом мужчин, но не обращал на них внимания. Взгляд его был прикован к Шторм.

— Я совсем забыл, какая ты маленькая забияка, но теперь… надеюсь, тебе понятно, почему ты здесь остаешься? — проговорил Тэвиш.

Девушка встала и, нахмурившись, уставилась на поверженного Тэвиша. Она стояла, упершись своими изящными руками в стройные бедра.

— О да, я все поняла. Признаюсь, я не сразу догадалась о ваших намерениях, но зато теперь все ясно как день. Вы ничуть не лучше этой гнусной жабы сэра Хью.

— Будь я таким же, как он, я бы уже как следует тобой попользовался! — рявкнул Тэвиш, поднимаясь на ноги. Сравнение с похотливым англичанином привело его в ярость.

— Может быть, и попользовались бы, но как следует или нет — это еще вопрос.

Колин хотел положить конец назревавшему скандалу, но потом передумал. Эта парочка и раньше частенько ссорилась, и было очень забавно наблюдать за ними со стороны. То, что на сей раз предмет их спора оказался несколько необычным, особого значения не имело, ибо все прекрасно знали, что собирался делать с девушкой Тэвиш. Вопрос состоял лишь в том, когда он добьется своего и сколько трудов придется ему для этого приложить. У Тэвиша никогда не было проблем с женщинами, а теперь он вдруг встретил сопротивление. Все с интересом следили за развитием событий.

Схватив девушку за руки, Тэвиш прорычал:

— Ну что ж, пойдем, я покажу тебе, как я буду тобой пользоваться.

Шторм не могла высвободить руки, и все же она была не совсем беспомощна. Девушка пнула его ногой в колено, и Тэвиш взвыл от боли. Едва ли пленница могла такими действиями добиться расположения человека, от которого зависела ее судьба, но сейчас, в гневе, она не думала об этом. С тех пор как Шторм превратилась из девочки во взрослую женщину, ей часто приходилось терпеть домогательства мужчин, и от этих домогательств ее не спасало даже положение единственной дочери влиятельного лорда. Девушка давно поняла: вежливость — не самый действенный метод отпора.

— Отпусти меня, пожалуйста! Я ведь только что из-за стола… — пробормотала она, безуспешно пытаясь вырваться.

Тэвишу еще не доводилось быть отвергнутым женщиной, но не только ее сопротивление выводило его из себя. Он мог понять Шторм: все же она была девушкой благородного происхождения. Ее девственность ценилась на вес золота и береглась как зеница ока. Мужчина, который поведет ее к венцу, вправе рассчитывать на невинность своей невесты. Лишившись девственности, Шторм не могла бы рассчитывать на достойного жениха. Однако, страдая от неутоленной страсти — такого сильного чувства он еще ни разу не испытывал ни к одной женщине, — Тэвиш встретил полное равнодушие со стороны Шторм, и это бесило его.

— Ну ладно… Я займусь тобой как-нибудь в другое время, — усмехнулся он.

Шторм с вызовом посмотрела на Тэвиша.

— Если ты когда-нибудь посмеешь «заняться» мной, Мак-Лаган, то долго не проживешь, — прошипела она. — Я убью того, кто обесчестит меня.

— Интересно, как же ты это сделаешь? — усмехнулся Тэвиш. — Ты ведь безоружна, девочка.

— Если потребуется, я перегрызу тебе горло зубами, — вполголоса проговорила Шторм, и от ее слов — от того, как они были сказаны, — бросало в дрожь.

Удивленный, Тэвиш отпустил ее руки, и Шторм, расправив плечи, направилась к двери. Филан последовал за ней. Энгус же, их неизменный сопровождающий, устремился за пленниками. Тэвиш бросился к девушке и поймал ее за локоть, прежде чем она успела выйти из зала. Все присутствующие затаили дыхание, чтобы не упустить ни слова, но Тэвиш ничего вокруг не замечал.

— Уходишь к себе, малышка? Ну ничего, ты от меня не скроешься! Похоже, в Хагалео не хотят платить за тебя ни гроша. Что ж, мы можем договориться по-другому. Ты доставишь мне удовольствие, и я отпущу тебя домой.

Она должна стать шлюхой, чтобы обрести свободу?! Это условие привело Шторм в ярость.

— Удовольствие, говоришь? Тебе вряд ли придется его испытать, Мак-Лаган, если ты ко мне прикоснешься. Я не в силах воспрепятствовать тебе, но предупреждаю: я буду так же холодна, как те монеты, в которых тебе отказала моя мачеха. Так что можешь попытаться, если не боишься окоченеть! Со мной ты не получишь даже того удовольствия, которое могла бы тебе доставить грошовая шлюха с дурной болезнью!

— Ты бросаешь мне вызов, девочка, и я не замедлю его принять.

— Какой же это вызов? Для такого сильного мужчины, как ты, овладеть беззащитной девушкой — раз плюнуть. Это просто изнасилование, сэр, обычное мужское развлечение. Мне очень хорошо известно, что отказ для вас ровным счетом ничего не значит.

Присутствующие так и не услышали ответа Тэвиша. Спор был прерван внезапным появлением высокой пышнотелой девушки с черными как ночь волосами, молочно-белой кожей и карими глазами. Вошедшая бросилась Тэвишу на шею. При виде целующейся парочки Шторм почувствовала, как в душе у нее все переворачивается, но не стала искать объяснения своему состоянию. Что ж, сказала она себе, эта сцена только лишний раз подтверждает: изнасиловав ее, Тэвиш просто-напросто одержит очередную легкую победу.

Тэвишу было нелегко выгнать женщину, которая в течение двух лет удовлетворяла его мужские потребности. Она вцепилась в него мертвой хваткой, его же нисколько не трогала ее страсть. Заявившись в замок без приглашения, она не на шутку разозлила Тэвиша, а то нескрываемое презрение, которое он прочел в прекрасных глазах Шторм, лишь усиливало его гнев. Он не хотел брать пленницу силой, рассчитывая все-таки добиться взаимности, и понимал, что присутствие его любовницы лишь укрепит Шторм в ее решимости. И тут Тэвиш заметил, что все еще держит Шторм за руку, несмотря на пылкие объятия Кейт. Кейт, тоже заметившая это, прищурилась, глядя на незнакомку. Эта вспыльчивая и ревнивая женщина считала Тэвиша своей собственностью и рассчитывала получить от него то, чего он ей никогда не предлагал.

— Кто она, твоя гостья, а, Тэвиш? — процедила Кэтрин сквозь зубы.

— Шторм Элдон, дочь лорда Элдона из Хагалео и моя заложница. Шторм, познакомься, это Кейт Мак-Брот.

Обе женщины ограничились короткими кивками, после чего Кейт с очаровательной улыбкой взглянула на Тэвиша:

— Ты получишь за нее хороший выкуп. Пусть Энгус проводит ее туда, куда она шла. С тех пор как ты вернулся из похода, от тебя не было никаких вестей, и я боялась, что с тобой что-то случилось.

— Как видишь, я в добром здравии. Тебе не следовало приходить, я очень занят, — вполголоса добавил он, многозначительно взглянув на Шторм.

Кэтрин гневно сверкнула глазами. Шторм же выдернула свою руку из руки Тэвиша.

— Я не хочу мешать вам, сэр, — проговорила она, одарив его сладчайшей улыбкой.

— Мои отношения с вами, миледи, не будут помехой моим делам, — проговорил он.

— Думаю, вы переоцениваете свои силы, сэр, — бросила Шторм и, гордо подняв голову, направилась к выходу.

Глава 6

Тэвиш улыбнулся в ответ на дерзкое замечание Шторм, но улыбка его тотчас же погасла, когда он обернулся к Кэтрин. Бывшая любовница Тэвиша прекрасно знала о его намерениях в отношении англичанки, однако чутье подсказывало ей, что здесь нечто большее, нежели просто желание позабавиться с пленницей — такое желание было настолько естественным в подобной ситуации, что в нем никто не видел ничего зазорного. Вот уже два года, добиваясь любви наследника Карайдленда, Кэтрин пускала в ход все свои чары и способности. Она очень надеялась, что длительность их отношений — залог ее успеха, ей не хотелось верить, что она для Тэвиша всего лишь игрушка. Однако, увидев, какими глазами смотрит Тэвиш на Шторм Элдон, Кэтрин поняла, что жестоко ошибалась. Но она вовсе не собиралась сдаваться, не собиралась пасовать перед какой-то рыжей костлявой англичанкой с кошачьими глазами.

— Что, хочешь поразвлечься с англичанкой? — проворковала Кэтрин, усаживаясь за стол на место Шторм. — Вряд ли это доставит тебе удовольствие.

Решив, что сейчас не время и не место обсуждать эту тему, Тэвиш наполнил свой опустевший кубок и снова сел за стол.

— Не лезь не в свое дело, Кейт, — тихо сказал он. — Ты надолго приехала?

Равнодушие Тэвиша и ухмылки сидевших рядом мужчин взбесили Кэтрин. Она так крепко сжала свой кубок, что костяшки ее пальцев побелели.

— По такой погоде я не могу вернуться домой. Весенняя гроза… Слава Богу, я успела к вам до начала ливня, а то бы промокла до нитки. — Кэтрин взглянула на Колина. — Вы уже запросили выкуп? — спросила она, не обращая внимания на улыбку, игравшую на губах старого рыцаря.

— Да, неделю назад. Англичане не торопятся платить. Сейчас мы ведем переговоры.

Эта новость очень не понравилась Кэтрин. Если с выкупом задержка, значит, англичанка еще какое-то время пробудет в Карайдленде. Тут она, заметив синяк на скуле Тэвиша, надула губки в притворном сочувствии.

— Что, в походе пришлось туго? — спросила Кэтрин, коснувшись кончиками пальцев щеки Тэвиша.

Даже сам пострадавший не удержался от смеха.

— Да нет… — Тэвиш поморщился, потирая ладонью скулу. — Это мы со Шторм немного повздорили. Ее удар застал меня врасплох. Мегера… — проворчал он, понизив голос.

Кэтрин нахмурилась.

— Какая наглость! — возмутилась она. — Тебе следовало бы показать этой девчонке, кто у кого в плену.

— Я ее оскорбил, — пробормотал Тэвиш.

— Да, парень, ты ее оскорбил, забыв про свое обещание, — подал голос Колин. — Похоже, она не торопится к тебе в постель. — Он усмехнулся, вспомнив, как растянулся на полу его сын. — А девчонка все такая же бойкая! — Колин подал знак Малькольму, своему слуге. — Я иду спать, уже поздно, — устало вздохнул он.

Тэвиш, глядя вслед отцу, с горечью думал о том, что тот с каждым днем все больше слабеет. У Колина был нездоровый цвет лица, и он почти ничего не ел, потому что пища не удерживалась в его желудке. Всегда больно смотреть, как чахнет сильный и крепкий мужчина, тем более если этот мужчина — твой отец. Тэвиш подлил вина себе в кубок и, нахмурившись, покосился на Кэтрин, которая слишком уж откровенно жалась к нему.

Тэвиш пил весь вечер, кубок за кубком, пил, глуша вином тревожные мысли о болезни отца. Шторм Элдон также не шла у него из головы. Он не обращал внимания на все более настойчивое заигрывание Кэтрин. Хотя она была очень хороша в постели, Тэвиш никогда не испытывал к ней пламенных чувств. Уже после первых шести месяцев их связи он начал подумывать о разрыве, но эта женщина была ему удобна; к тому же, как выяснилось, не так-то просто отказаться от привычных отношений. Однако сейчас он выказывал полнейшее равнодушие к Кэтрин и надеялся, что она сама от него отстанет.

Чем больше Тэвиш пьянел, тем больше злился на Шторм и на самого себя — за то, что дал отцу обещание ее не трогать. Он решил, что не станет брать девушку силой, просто сделает так, что она сама его захочет. Тэвиш страстно желал ее и не допускал мысли о том, что Шторм к нему равнодушна. Он был уверен, что она притворяется, а как только окажется в его объятиях, то сразу забудет о своем притворстве.

Кэтрин оставила свои попытки расшевелить Тэвиша. Она поняла, что в данный момент требовались более энергичные действия, но за общим столом невозможно было взяться за Тэвиша всерьез. Дженет проводила гостью в спальню, но Кэтрин не собиралась там оставаться. Как только Дженет ушла, она тихонько пробралась в комнату Тэвиша, разделась и улеглась в его постель. Ничего, Тэвиш мигом оживится, и, как знать, может быть, вино сделает его менее осторожным. Кэтрин не испытывала желания рожать ребенка, но готова была пройти через это испытание — только бы стать женой Тэвиша Мак-Лагана.

Шторм беспокойно ворочалась в постели, ее одолевали тревожные мысли. Наконец она поняла, что именно так беспокоило ее. Поцелуй Тэвиша… Девушка чувствовала, что влюблена, и теперь в душе ее происходила отчаянная борьба: она желала этого мужчину, но гордость мешала ей сделать шаг навстречу… И потом… ведь ее невинность предназначалась будущему мужу, каковым Мак-Лаган не станет никогда. Однако Шторм понимала, что Тэвиш без труда овладеет ею. Она знала, что вернется в Хагалео обесчещенной, а он останется в Карайдленде и будет забавляться с другой; но все же, сознавая это, девушка чувствовала: ее тянет к Тэвишу. Что же до Кэтрин, то она вполне могла удовлетворить его мужские потребности, и мысли об этом лишь усиливали мучения Шторм. Будущее казалось беспросветным, даже удовольствие могло обернуться горем…

— Милорд совсем плох, — заметил Филан, лежавший рядом на кровати. На тюфяк, который ему положили на полу, он так ни разу и не лег. — Он чахнет прямо на глазах.

Шторм обрадовалась возможности отвлечься от мыслей о Тэвише.

— Да, у него какая-то странная болезнь.

— Почему, кузина? Я слыхал, чахотка — не такая уж большая редкость.

— Да, верно. Я видела чахоточных больных. Но у милорда что-то другое.

— Давай подумаем… Может, догадаемся, что с ним. Я знаю, что он часто падает в обморок и у него постоянно идет носом кровь.

— Да?.. Я этого не знала. Но я заметила, что он… как бы увядает, увядает с каждым днем. И почти не ест, потому что пища не удерживается в его желудке. Еще мне иногда кажется, что у него немеют руки.

— В самом деле странная болезнь, — размышлял вслух Филан. — Ты ведь знакома с искусством врачевания. Что это может быть, если не чахотка? Конечно, Колин Мак-Лаган — наш враг, но трудно смотреть, как он медленно угасает. Такой мужчина должен умереть в бою.

— Да, печальное зрелище… Думаю, даже папа пожалел бы его. Мне надо немного подумать. Я чувствую, здесь что-то не так, — пробормотала Шторм.

Филан лежал не шевелясь — чтобы не мешать сестре думать. Чем дольше Шторм размышляла о болезни Колина Мак-Лагана, тем мрачнее становилось ее лицо. Вместе взятые, все признаки указывали на то, что в Карайдленде имело место злодейство: кто-то хотел избавиться от милорда. Наконец истина открылась ей — и девушка в ужасе содрогнулась.

— Его травят ядом, Филан. Я в этом уверена, — прошептала Шторм.

— Но кто? — спросил мальчик, нисколько не усомнившись в выводах кузины: в таких вопросах он ей полностью доверял.

— Не знаю. Нам надо следить за всеми, Филан. Даже за его сыновьями. Трудно поверить, что кто-то из них виновен, но я плохо их знаю. Случается, сыновья убивают своих отцов.

— И все-таки — кого же нам выслеживать?

— О Господи, если бы я знала! Кто-то медленно отравляет Колина. — Шторм потерла виски, пытаясь собраться с мыслями. — И мы должны взять под подозрение всех, кто имеет доступ к его пище и питью, тех, кто приносит ему вино и лекарства. Кстати, яд можно не только подмешивать в еду или питье, но и втирать в кожу.

— Здесь требуется постоянная слежка. А что мы с тобой можем сделать, сидя взаперти?

— Верно. К тому же отравитель наверняка из тех, кому сэр Колин доверяет, и нам пока нельзя говорить о наших подозрениях.

— Я с тобой согласен. Шторм. Мы можем спугнуть негодяя. — Филан ненадолго задумался. — Если нам удастся выследить злодея и милорд поправится, тогда он, наверное, отпустит нас.

— Наверное. Главное — не опоздать. И для него, и для меня, — шепотом добавила Шторм, но Филан услышал ее слова.

— Да, — он сжал ее руку, — Тэвишу не терпится затащить тебя в постель. Я сделаю все что смогу, чтобы защитить тебя, кузина, — сказал мальчик, хотя и понимал, что может не так уж много.

— Знаешь, Филан, — нерешительно проговорила Шторм, чувствуя потребность выговориться, — я боюсь не того, что он меня изнасилует.

— Знаю. Тебя страшит не бесчестье, а те чувства, которые ты испытываешь к Тэвишу Мак-Лагану. Я прав?

— Ты, Филан, на удивление смышленый мальчуган. Да, меня пугает именно это. Я еще никогда не испытывала влечения к мужчине, и надо же случиться такому несчастью — меня потянуло к Мак-Лагану! Сначала я только догадывалась об этом, но теперь, когда он меня поцеловал, догадки обратились в уверенность. Я боюсь, Филан, Боюсь, что, когда этот мужчина ко мне прикоснется, я не смогу противиться его ласкам. И тут уже нечего кричать о насилии — я сама буду виновата в своем позоре. Какой мужчина не воспользуется моментом, если девушка сама бросается в его объятия?

— Я что-то не слышал о таких. А может, он на тебе женится?

— Об этом не может быть и речи, Филан. Я из рода Элдонов, а он Мак-Лаган. Наши семьи враждуют уже много лет. И потом, у меня такое чувство, что Тэвиш может быть любовником — и при этом не любить. Он может дать женщине все, о чем та мечтает, а потом, когда остынет, бросит ее и заведет себе другую. Я способна пережить позор и бесчестье. Конечно, потерять невинность до замужества — большой грех, но с ним можно жить. А вот если мой любовник охладеет ко мне, если его сердце превратится в камень, а руки, потянутся к другой… это меня убьет.

— Тогда я буду следить, чтобы он не подходил к тебе близко, кузина.

— Ах, Филан, я ценю твою доброту, но не трудись. Кто знает, как поведет себя мужчина, у которого взыграла кровь? Я не хочу, чтобы ты пострадал, пытаясь спасти то, с чем я уже заранее распростилась. Когда Тэвиш придет ко мне в спальню, прошу тебя, не пытайся помешать ему. Предоставь мне самой с ним объясниться. — Судорожно сглотнув, Шторм добавила: — Может, мы напрасно волнуемся, ведь к нему приехала его любовница…

— Похоже, она его не слишком интересует, — сказал Филан.

— Он не знал, что она приедет. Ладно, давай спать! — повысила голос Шторм.

Но девушка понимала: она едва ли заснет — ей не давали покоя мысли о Тэвише.

Мысли о Шторм вихрем проносились в хмельной голове Тэвиша. Он весь вечер пил и перешучивался с братьями, но это не спасало от мучений. Ему хотелось напиться до бесчувствия и забыться глубоким сном, но почему-то не получалось… Напротив, чем больше он пил, тем больше думал о Шторм. Перед его мысленным взором возникали возбуждающие чувства картины, кровь закипала в жилах — эта была невыносимая пытка.

— А ты, Тэвиш, везучий сукин сын! — усмехнулся изрядно захмелевший Шолто. — У тебя… на выбор… сразу две красотки!

— А можно, я утешу ту, к которой ты не придешь? — подал голос Ян.

— Валяй. Ты знаешь, где обычно спит Кейт.

— Эх, а я-то рассчитывал на другую! — воскликнул Ян, его бирюзовые глаза искрились смехом.

— А может, я побуду и с той и с другой, — задумчиво проговорил Тэвиш и присоединился к общему веселью.

— Тогда ты едва ли доживешь до рассвета. Одна из них убьет тебя за измену.

— Шолто прав, — засмеялся Дональд, дородный парень, приходившийся им двоюродным братом. — И я готов поспорить: Тэвиша прикончит малышка из Хагалео. Очень уж она горячая. Должно быть, потому что рыжая…

Подлив пива себе в кружку, Шолто вздохнул:

— Как жаль, что она все время заплетает волосы в косички. Увидеть бы их распущенными. Наверное, великолепное зрелище!

— Ладно, потом расскажу тебе, что это за зрелище, — усмехнулся Тэвиш. Осушив свой бокал, он поднялся из-за стола.

Тихо, почти шепотом, чтобы не слышали остальные, Ян сказал:

— Не забудь: ты обещал не трогать девушку, если она сама этого не захочет. Не надо огорчать больного отца.

— Не волнуйся, захочет, — сказал Тэвиш. Нахмурившись, добавил: — Как ты думаешь, чем болен наш отец? Он слабеет с каждым днем.

Ян кивнул:

— Верно, слабеет. Но мы едва ли сможем ему помочь. Остается только смотреть, как он медленно угасает. Господи, как тяжело это видеть! Отец достойно прожил свою жизнь и заслужил лучшую смерть.

Тэвиша тревожили те же мысли. Он молча похлопал Яна по плечу. Затем отвернулся, собираясь уйти, но брат ухватил его за руку. Вопросительно приподняв бровь, Тэвиш посмотрел в глаза Яну и понял, что тот гораздо трезвее его.

— Не обижай девушку, Тэвиш. Да, она из Элдонов, но эта малышка — дочь человека, которого я уважаю. Ее отец — мой враг, но мне будет очень тяжело, если она пострадает от твоих рук.

— Я и не собирался ее обижать, — проговорил Тэвиш, наклонившись к самому уху брата.

— Мне очень хотелось бы, чтобы ты не трогал девушку, но я знаю, что не могу просить тебя об этом.

— Правильно, не можешь. Когда она выйдет из замка, вряд ли кто-нибудь поверит в ее девственность. Я весь сгораю от желания.

Ян кивнул и отпустил руку брата. Тэвиш вышел из зала, усмехаясь непристойным шуточкам, которые отпускали ему вслед сидевшие за столом мужчины. Решив сначала помыться, он направился к себе, надеясь, что горячая ванна умерит его пыл и поможет спокойно заснуть в собственной постели. Впрочем, Тэвиш сильно сомневался в том, что ему удастся оставить Шторм в покое.

Ванна располагалась в комнатке между его спальней и покоями Яна. Благодаря камину, небольшим размерам помещения и отсутствию окна здесь всегда было тепло. Пока Тэвиш мылся, в нем ни на минуту не стихала борьба духа и плоти — борьба, ничем не закончившаяся. Тэвиш вылез из ванны, насухо вытерся полотенцем и принял следующее решение: он не возьмет Шторм силой и отступит, если она окажет слишком уж яростное сопротивление.

Она его пленница, рассудил Тэвиш, а значит, он имеет право делать с ней все, что угодно. И все же он не хотел обижать девушку и мечтал лишь о том, чтобы она ответила ему взаимностью. Целуя Шторм, он ощутил слабый отклик, который придал ему уверенности. К тому же за неделю, проведенную в Карайдленде, она ни разу не выказала явной к нему неприязни. Нет, он больше не мог держать себя в руках.

Тэвиш зашел к себе в спальню за халатом. Увидев его, Кэтрин, лежавшая в постели, приподнялась. Он грубо выругался и, накинув халат, шагнул к кровати.

— Какого дьявола? Что ты здесь делаешь?! — взревел Тэвиш. Он пришел в ярость, увидев в своей постели обнаженную женщину с густыми черными волосами и пышной грудью.

— Я там, где мне положено быть. Здесь я спала каждый раз, когда приезжала в Карайдленд. — Кэтрин встала на колени и обвила руками шею Тэвиша. — Ложись. Позволь мне ублажить тебя так, как я всегда тебя ублажала. — Она принялась целовать его в шею. — Я так долго тебя ждала!

— Я не просил тебя об этом. — Тэвиш отстранил ее руки. — По-моему, сегодня в зале я ясно дал тебе понять, что не рад твоему приезду. Иди в свою спальню, Кейт.

Его ледяной тон и явное равнодушие казались столь оскорбительными, что Кэтрин мигом забыла о своем решении действовать лаской.

— Ах, значит, ты бросаешь меня ради этой тощей английской сучки? — взвыла она, замахнувшись на Тэвиша.

Он перехватил ее руку.

— Да, бросаю.

— Неужели ты можешь так со мной поступить? Ведь я отдала тебе целых два года жизни!

— Я не заставлял тебя это делать, и потом, я знаю, что эти годы принадлежали не мне одному. Нет, Кейт, ты сама прыгала ко мне в постель — так же как и сейчас.

Кэтрин принялась ловить свою одежду, которую ей бросал Тэвиш.

— Мои родичи позаботятся, чтобы ты заплатил за это оскорбление! — заорала она.

— Мужчина вправе выбирать себе любовницу. Они мне ничего не сделают, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты обещал на мне жениться. Они ждут нашей свадьбы.

— Если так, значит, ты их обманула, Кейт. Я ничего тебе не обещал, кроме удовольствия, а это обещание выполнено сполна. Ты не была невинна и знала мужчину до меня. — Тэвиш усмехнулся. — Благодаря твоей неосмотрительности мне известно, кто это был. Твои родичи тоже все знают. Может, им и хочется, чтобы я на тебе женился, но вряд ли они на это очень рассчитывают. Я никогда не женюсь на женщине, с которой спал и которую бросил Александр Мак-Даб.

Кэтрин побледнела. Она не предполагала, что Тэвиш знал о ее связи с Александром.

— Это ложь! — воскликнула она, изображая негодование.

— Неужели? — Тэвиш пожал плечами. — Ложь или правда — мне все равно. — Кэтрин, одеваясь, путалась в своих юбках, но Тэвиш даже не попытался ей помочь. — Я не могу тебя прогнать, Кейт, потому что ты из Мак-Бротов, а Мак-Броты — всегда желанные гости в Карайдленде. И все-таки ты будешь спать в своей комнате. Между нами все кончено, и мы оба это знаем. Не надо ворошить остывшие угли. Найди себе другого. Может, тебе подвернется какой-нибудь дурак, который захочет взять тебя в жены, несмотря на твою кошачью натуру.

Задохнувшись от гнева, Кэтрин решительно направилась к двери. Она злилась еще и потому, что Тэвиш знал о ней больше, чем она предполагала. Да и с ребенком она просчиталась: если он выгоняет ее из своей постели, значит, о ребенке можно забыть. И все же Кэтрин не собиралась сдаваться. Все знали, что она любовница Тэвиша, и теперь едва ли найдется мужчина, который захочет на ней жениться. Нельзя упускать Тэвиша: как знать, может, это ее последний шанс выйти замуж?

— Ну что ж, беги к этой английской сучке! — прошипела Кэтрин, стоя в дверях. — Скоро она тебе надоест и ты захочешь настоящую женщину. Моли Бога, чтобы я тебя простила, когда это случится!

Кэтрин вышла, хлопнув дверью. Тэвиш поморщился. Ему не хотелось прощального скандала, но по-другому, пожалуй, и быть не могло. Шторм не единственная причина, по которой он расстался с Кейт. В последнее время эта женщина начала раздражать Тэвиша своим стремлением прибрать его к рукам. Он догадывался: она собирается забеременеть, — поэтому и хотел избавиться от нее побыстрее.

Нет, он не собирался весь свой век прожить холостяком. Тэвиш понимал, что скоро ему придется выбирать себе жену. И дело не в том, что он хотел жениться непременно на девственнице, хотя, конечно, лучше на девственнице… Но Кэтрин Тэвиша совершенно не устраивала. Он не взял бы ее даже в любовницы, если бы она сама не напросилась. Эта женщина была слишком расчетливой и хваткой. Она понятия не имела о супружеской верности, тогда как именно верность была той единственной добродетелью, которую Тэвиш ценил по-настоящему. Он не хотел стать жалким рогоносцем, который все время гадает, кто же истинный отец его детей?

Он направился к башне. Там в одной из комнат спала Шторм. Губы его кривились в усмешке. В свои двадцать шесть он пришел к выводу: не так-то просто найти жену, которой можно доверять. Только однажды он доверился женщине и в результате остался в дураках, а это тяжелое испытание для гордого человека.

При воспоминании о Мэри на него всегда накатывала волна гнева. Тэвиш так любил эту женщину — почти боготворил, считая безупречным образцом чистоты; когда же вдруг увидел своего ангела в объятиях Александра Мак-Даба, с задранными, как у шлюхи, юбками, он был поражен в самое сердце. С тех пор Тэвиш перестал доверять женщинам; он обращался с ними с грубой бесцеремонностью — так, как они, по его мнению, и заслуживали. С тех же самых пор у Тэвиша с Александром Мак-Дабом началось своего рода соперничество, которое, впрочем, никогда не переходило в открытую вражду. В душе Тэвиша не было ненависти к этому человеку, и все же он невольно связывал Мак-Даба со временем своего самого жестокого разочарования.

Тэвиш чувствовал: Шторм достойна доверия, она осталась такой же открытой и искренней, какой была в детстве. Он часто вспоминал их первую встречу, однако внутренний голос говорил ему: теперь она взрослая женщина, да к тому же из рода Элдонов — ни то ни другое не могло служить прочной основой для доверия.

Он подошел к ее спальне и в задумчивости уставился на дверь. Охранник отпер замок. Тэвиш порадовался, что нет Энгуса: этот человек по-отечески привязался к обоим пленникам и был бы сейчас недоволен. Решительно отбросив все сомнения, Тэвиш шагнул в комнату и подал знак охраннику следовать за ним. Он отчаянно, почти до боли, хотел Шторм и собирался наконец-то овладеть пленницей.

Глава 7

Угасавшее в камине пламя бросало на стены комнаты тусклые отблески. Шторм с Филаном лежали в обнимку на широкой кровати. Девушка казалась такой же маленькой, как ребенок. Лежавшие под одеялом, они казались единым целым.

Тэвиш увидел рассыпавшиеся по подушке густые блестящие волосы.

— Возьми мальчика и отведи его куда-нибудь, — сказал он охраннику внезапно осипшим голосом.

Тот поднял Филана с постели. Разбуженный мальчик, разумеется, начал сопротивляться. Шторм проснулась от шума и спокойно, заговорив по-ирландски, велела кузену уйти.

— Ты уверена, что мне лучше уйти? — спросил Филан на том же языке, не сводя с Тэвиша враждебного взгляда.

— Да, уверена, — ответила Шторм. Она тоже смотрела на шотландца и думала о своей жестокой судьбе. Надо же было такому случиться — она отдала свое сердце мужчине, который был ее врагом и к тому же видел в ней всего лишь игрушку! — Это неизбежно, мой милый мальчик, потому что он меня хочет, а я его люблю. Думаю, в этой ситуации я могу сделать только одно — попытаться получить как можно больше удовольствия. Так что иди, Филан, и не волнуйся за меня. Тут уже ничего не поделаешь.

— Хоть бы на него напала немощь! — воскликнул Филан. Воинственно вскинув голову, он вышел из комнаты.

Оставшись наедине со Шторм, Тэвиш подошел к кровати и пристально посмотрел на девушку.

— О чем ты говорила с мальчиком? — тихо спросил он.

— Я сказала ему, что он ничего не сможет изменить, и попросила уйти. Он пожелал тебе бессилия.

От обаятельной улыбки Тэвиша у Шторм перехватило дыхание. Он присел на постель, взял ее руки и приложил ладонями к своим щекам.

— Ну что, девочка, опять будешь со мной драться? — спросил он. — Предупреждаю: сейчас это меня не остановит.

— Знаю, — сказала она. — Нет, я не стану с тобой драться. Это бесполезно.

Тэвиш покрыл поцелуями ее пылающие щеки.

— Верно, — прошептал он. — А вот так я могу доставить тебе удовольствие.

— Я сказала, что не стану драться, но это еще не значит, что я буду делать все, что ты пожелаешь.

Он продолжал целовать ее, и Шторм с сожалением подумала о том, что ее тянет к этому мужчине, тянет вопреки всему.

— Может, я заставлю тебя передумать, девочка. Раз уж тебе все равно придется сдаться — почему бы не получить от этого удовольствие?

Он откинул в сторону одеяло и начал развязывать ленточку на ее шелковой сорочке.

Шторм почувствовала, как по жилам ее разливается жар желания. Пламя свечи, которую Тэвиш принес с собой, освещало его мускулистую фигуру. Девугика поняла: если бы она попыталась защищаться, борьба была бы недолгой. Единственная возможность сохранить достоинство — покориться, но при этом. скрывать свои истинные чувства. Однако она понимала, что не сумеет одержать даже такую маленькую победу. Сердце Шторм было ее главным врагом. Ей оставалось лишь молить Бога, чтобы Тэвиш не догадался о своей безграничной власти над ней.

Он снимал с нее сорочку, страстно желая, чтобы она хоть немного оживилась. Когда его взгляд упал на налитые белые груди, у него перехватило дыхание. Пораженный красотой девушки, Тэвиш смотрел на нее с восхищением. Он вдруг почувствовал: ее равнодушие к нему — не более чем притворство. Дыхание Шторм сделалось частым и прерывистым, чудесные розовые бутончики сосков затвердели и, казалось, требовали ласки; а пульсирующая жилка на изящной тонкой шее словно говорила: кровь по ее жилам бежит так же быстро, как и его собственная. Было очевидно: Шторм не в силах совладать со своими чувствами.

Его взгляд скользнул по тонкой талии, по маленьким точеным ступням, на мгновение задержался на атласном животе. Тэвиш с восхищением смотрел на ее стройные ноги, смотрел на треугольник медных завитков, за которым и скрывалось главное сокровище Шторм. Снова заглянув ей в лицо, он увидел раскрасневшиеся девичьи щеки — и одним движением скинул с себя халат.

— Ты само совершенство, — прохрипел Тэвиш. — Я вижу, как ты вся пылаешь.

— Еще ни один мужчина не видел меня обнаженной. Я покраснела от смущения.

— Ах, малышка, если кому и следует смущаться, так это мне. Я в восторге от того, что скоро овладею такой красотой. Не надо смущаться, милая, это ни к чему.

На самом деле щеки Шторм пылали вовсе не oт смущения, но она даже под страхом смерти не призналась бы в этом. Пока Тэвиш разглядывал ее, девушка с не меньшим любопытством изучала его обнаженное тело; она чувствовала, как ее заливает горячая волна… Сэр Хью показался бы рядом с Тэвишем Мак-Лаганом просто жалким калекой.

Пытаясь скрыть свое восхищение, Шторм оглядывала широкие плечи и поросшую волосами грудь. Потом, облизав вмиг пересохшие губы, взглянула на тонкую дорожку темных волос, сбегавшую к паху. Она оценила и тонкую талию, и стройные бедра, и длинные мускулистые ноги. Набравшись смелости, Шторм посмотрела туда, куда сначала стыдилась смотреть. Когда девушка увидела его отвердевшую плоть, доказательство его желания, ее охватил страх. Она вдруг почувствовала себя очень маленькой. Тэвиш улегся в постель, и Шторм невольно задрожала, почувствовав близость сильного мускулистого тела.

— Не делай этого, Мак-Лаган, — взмолилась она, пытаясь предотвратить неизбежное. — У меня еще никогда не было мужчины. Моя невинность предназначена в дар моему законному супругу.

Тэвиш представил, как другой мужчина овладеет тем, чем сейчас мог овладеть он, — и чуть не задохнулся от гнева.

— Ты просишь слишком много, милая. Я всего лишь мужчина… Отказаться от тебя уже не в моих силах.

— А ты не можешь удовлетворить свою похоть со своей любовницей? Она лучше знает, как тебя ублажить, — проговорила Шторм срывающимся голосом, втайне надеясь, что Тэвиш не последует ее совету.

— Нет, малышка, не могу. — Он провел ладонью по ее бедру, восхищаясь совершенством девичьего тела. — Я постоянно думаю только о тебе. Сам не пойму, как это случилось… Кейт была в моей спальне, она ждала меня, готовая отдаться. Я уговаривал себя остаться с ней, но не смог. И прогнал ее. — Его ладони, скользнув по ее ребрам, легли на пышные груди. Ощутив, как отвердели ее соски, Тэвиш мысленно поздравил себя с победой. — Я утратил вкус к ее прелестям. Ей уже давно пора уйти.

Эти слова так обрадовали Шторм, что она с трудом сдержалась, чтобы не обнять Тэвиша.

— Я знаю, мы враги, но неужели мне обязательно надо лечь с тобой в постель, чтобы обрести свободу? — воскликнула девушка, упрямо противясь своему порыву.

Тэвиш взял в ладони ее лицо и, целуя в губы, проговорил:

— Ах, малышка, забудь мои слова! Они были сказаны в гневе. То, что я собираюсь сейчас сделать, не имеет никакого отношения к твоему положению пленницы. И дело вовсе не в выкупе, а в том непреодолимом влечении, которое испытывает мужчина к женщине. Я не могу отпустить тебя в Хагалео, не изведав твоих прелестей.

От нежного поцелуя Тэвиша у Шторм закружилась голова. Наслаждаясь его ласками, она забыла обо всем на свете. Лишь слабый голос рассудка продолжал твердить ей о том, что Тэвиш — опытный соблазнитель и знает, что нужно сказать, чтобы разрушить крепостные стены женского сопротивления. Но когда его язык скользнул ей в рот, Шторм пришлось крепко сжать кулачки, чтобы сдержаться и не обнять Тэвиша. Голос рассудка звучал в ее душе все тише…

Тэвиш покрыл поцелуями ее тонкую шею.

— Ласкай меня, малышка, — простонал он, — я хочу почувствовать на своем теле твои хорошенькие ручки. Погладь меня, Шторм. Ощути мужчину, который тебя хочет.

— Нет, нет, я не могу, — пробормотала она, с трудом узнав собственный голос. — Это нехорошо…

— Шторм, милая Шторм, не заставляй меня злиться! Я сейчас не в себе и могу сделать тебе больно, а мне этого совсем не хочется. — Он осыпал ее груди легкими поцелуями. — Погладь меня, Шторм.

— Нет, нельзя. Я… ах! — тихо вскрикнула Шторм, когда его губы сомкнулись вокруг ее отвердевающего соска. Девичье тело словно пронзили огненные стрелы. Тэвиш же легонько покусывал ее сосок, чувствуя, как Шторм трепещет от желания. — Сдаюсь, — прошептала она, зарывшись пальцами в густые волосы Тэвиша и устремившись ему навстречу.

— Сладчайший нектар, — пробормотал он, прикладываясь губами к другой ее груди и медленно проводя ладонью по гладкому животу. — Твоя кожа нежнее самого тонкого шелка.

Шторм закусила губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу страстные стоны. Но все было напрасно — где-то в горле зарождались тихие гортанные звуки, похожие на мурлыканье разомлевшей кошки. Тэвиш добился своего — тело девушки непроизвольно реагировало на его изощренные ласки. Она робко и вместе с тем с восторгом и страстью гладила его везде, куда могли дотянуться ее руки. Когда же его губы коснулись ее живота, а рука скользнула между ног, она чуть напряглась, но лишь на миг. Затем ее охватило пьянящее чувство блаженства — желание усиливалось с каждым мгновением.

Почувствовав, что Шторм наконец сдается, Тэвиш издал торжествующий возглас. Ощутив ее дрожь, он приложил максимум усилий, чтобы закрепить победу. И вскоре почувствовал, как девушка затрепетала под ним. Ее телодвижения и страстные стоны возбудили его так, как никогда прежде. Он вновь принялся целовать ее груди, одновременно лаская пальцами ее лоно, готовясь овладеть ею. Тэвиш с наслаждением поглаживал мягкую влажную плоть, которую вскоре ему предстояло познать.

Ему хотелось продлить удовольствие, но он уже не в силах был сдерживаться. Маленькие ручки Шторм своими робкими неопытными ласками сводили его с ума. Тэвиш познал немало опытных в любви женщин, но такого наслаждения ему еще не доводилось испытывать. Крепко держа ее бедра своими сильными руками, он медленно вошел в нее. Шторм вскрикнула от боли, но Тэвиш заглушил поцелуями ее крик. Он стиснул зубы, обуздывая свою страсть и дожидаясь, когда ее плоть смирится с его вторжением.

— Мне больно, — прошептала Шторм чуть не плача, — ты не можешь… убрать?

— Нет, я не в силах покинуть этот сладчайший рай. — Он покрывал поцелуями ее лицо, ласкал руками ее грудь, пытаясь успокоить девушку. Положив ладонь ей на бедро, сказал: — Обхвати меня своими стройными ножками, сладкая Шторм. Прижми к своим шелковым бедрам.

Побуждаемая страстью, Шторм повиновалась. Содрогнувшись с ней вместе, Тэвиш углубился в нее. Приподнявшись на локтях, он заглянул ей в глаза и начал медленно двигаться. Она тихонько вздохнула и вскоре, забыв про боль, поплыла по волнам мучительного наслаждения, которое все нарастало и грозило затопить ее. Янтарные глаза, словно плавившиеся от страсти, не отрываясь смотрели в горящие глаза Тэвиша. Вскоре они, слившись воедино, двигались в одном ритме.

— Ах! — выдохнул он прерывисто, целуя ее в губы. — Вот так… так… Прими меня в себя поглубже, чтобы я уже не смог выбраться. Ох, какая ты сладкая! — пробормотал он, с жадностью целуя ее в губы.

Тэвиш двигался все быстрее и быстрее.

Шторм ответила на его порыв с не меньшим пылом. Она обхватила его не только ногами, но и руками и все крепче прижимала к себе. Тэвиш то и дело целовал ее, и она отвечала на его страстные поцелуи. Краем сознания Шторм улавливала его хриплое бормотание, с трудом понимая значение слов. Внезапно она почувствовала себя наверху блаженства. Ей казалось, она балансирует над краем какой-то пропасти. Тело ее напряглось, как натянутая тетива, готовая вот-вот порваться. Несмотря на растущий страх, Шторм не могла остановиться, не могла отвратить неизбежное. Ее неумолимо несло в неизведанные дали…

— Тэвиш, я… О Боже, пожалуйста, не надо! Что-то… Тэвиш, мне страшно! Помоги мне, прошу тебя! Я боюсь!

Надо было избавить Шторм от страха, который мог лишить ее наслаждения. Взяв ее лицо в ладони, он проговорил:

— Не бойся, милая. Отдайся во власть своих ощущений. Отдайся мне. Скоро ты познаешь истинное блаженство.

Он заглянул в ее глаза и увидел там облегчение, которое сопровождалось хриплым криком. Ощутив ее сладострастные содрогания, по-прежнему глядя ей в лицо, он устремился ей навстречу и также почувствовал облегчение. Когда лоно ее вобрало в себя плод его страсти, Тэвиш повалился на нее в блаженном изнеможении. Какое-то время они лежали, слившись воедино, тяжело дыша, совершенно неподвижно.

Когда в голове у нее прояснилось, Шторм неожиданно расплакалась. Только что она лишилась невинности, и ее охватила тоска. Но не в этом была главная причина ее слез. Ее огорчило осознание того, что свершившееся чудо — всего лишь удовлетворение мужчиной своих потребностей. Шторм прекрасно понимала, что сама виновата в том, что произошло, и все же не могла сдержать рыданий.

Увидев ее слезы, Тэвиш почувствовал угрызения совести. Он обнял Шторм, не обращая внимания на ее слабое сопротивление.

— Не плачь, малышка. Я не могу вернуть тебе то, что взял. А если б и мог, то взял бы снова.

Шторм не могла без содрогания думать о случившемся.

— Легко тебе говорить. Мужчина может иметь сколько угодно женщин — никто не осудит его за это. Мужчины даже гордятся своими победами. А незамужняя женщина — дело совсем другое. Когда мужчина берет девушку в жены, он рассчитывает, что она невинна. Невеста должна быть чиста. Из-за тебя я никогда не выйду замуж, не заведу семью. Ты разрушил мое будущее.

— Все не так плохо, — тихо сказал Тэвиш, хоть и не был в этом уверен.

— Ну конечно! — Она вырвалась из его объятий. — Я всегда смогу найти жениха, который позарится на мое богатство. Такого, как сэр Хью или другие любовники леди Мэри, бывшие и нынешние.

Тэвиш не желал для Шторм такой судьбы. Вновь почувствовав угрызения совести, он проклинал себя за несдержанность. Он не хотел делать девушку несчастной, и все же мысль о том, что теперь ее не захочет ни один мужчина, на мгновение показалась ему приятной — но лишь на мгновение, ибо Тэвиш знал, что это не так.

— Может, твой будущий муж немного огорчится, узнав, что ты не девственна, но не волнуйся, старой девой ты не останешься.

— А ты бы женился на девушке, которая потеряла свою невинность? — резко спросила она, заранее зная ответ.

— Да, если бы знал, что в этом нет ее вины, — сказал Тэвиш, с улыбкой глядя в ее широко раскрытые от удивления глаза. — Нельзя равнять девушку с мужчиной и винить ее в том, что она не смогла предотвратить неизбежное. Ты из благородной семьи. Ты красива и богата. Всегда найдутся мужчины, готовые закрыть глаза на то, что ты уже лишилась невинности. Только не надо им рассказывать, как тебе это понравилось. — Тэвиш тихонько засмеялся и, увернувшись от ударов маленьких кулачков, повалил Шторм на спину. — Что это у тебя, малышка? — спросил он, взявшись за амулет, который висел у нее на шее и на который он до этого не обращал ни малейшего внимания.

В прозрачном кружке янтаря навеки застыла, расправив крылья, красивая бабочка. Взглянув на амулет, Шторм немного успокоилась.

— Этот янтарь мне достался от мамы. Она нашла его, когда была маленькой, и повесила на цепочку. Потом она полюбила моего отца и подарила амулет ему, а умирая, просила меня носить его и сделать то же самое. Такой красивый янтарь — очень редкая находка. Мама верила, что это знак любви. Янтарь похож по цвету на наши глаза.

— И ты еще не встретила человека, которому хотела бы его подарить?

— Как видишь, нет, — ответила Шторм.

Вспомнив о том, что с ней только что случилось, она почувствовала болезненный укол в сердце.

Тэвиш смотрел ей в глаза, любуясь их необычным цветом.

— Да, и в самом деле похожи, — согласился он. — Мужчина легко может увязнуть в твоих глазах, как эта глупая бабочка увязла в куске смолы.

— Я не собираюсь никого ловить! — возмутилась Шторм.

— Не собираешься?

Он взял ее лицо в ладони и легонько провел большими пальцами по щекам.

— Нет. — Шторм невольно затрепетала, почувствовав, как он прижимается к ней своим мускулистым телом. — Ну что ж, ты получил то, что хотел, а теперь иди к себе в постель, — сказала она и закусила губу, пытаясь унять дрожь.

— Я никуда не пойду, девочка, — заявил Тэвиш, с улыбкой глядя в ее округлившиеся глаза.

— Но тебе нельзя здесь оставаться, иначе утром все будут знать о том, что ты сделал!

— Все и так это знают. Выходя из зала, я ясно дал понять, куда иду.

Шторм на мгновение онемела от стыда и гнева.

— Зачем ты это сделал? Как я завтра буду смотреть им в глаза? Неужели нельзя было сохранить мой позор в тайне?

Тэвиш покачал головой, удивляясь ее наивности.

— Ты моя пленница и красивая девушка. Когда ты вернешься домой, твои родичи наверняка усомнятся в твоей невинности, а мои не поверят, что я тебя не тронул. Многие из тех, с кем ты встречалась за эту неделю, уверены, что я с тобой сплю. Так что не мучайся понапрасну, малышка.

— Как несправедливо! — прошептала Шторм. — Значит, все считают тебя насильником, и ты так спокойно к этому относишься?

— Нет, — Он принялся поглаживать ее стройное тело, чувствуя, как оно напрягается под его ладонями. — Я тебя не насиловал. Соблазнил — может быть, но не насиловал. — Он провел языком по ее губам. — Я не покину твои объятия до тех пор, пока ты не вернешься в Хагалео.

Сама мысль о разлуке была неприятна обоим — и они отбросили ее. Шторм уже не пыталась сопротивляться, она всецело отдала себя во власть Тэвиша.

Ян остановился перед спальней отца. Он слышал доносившиеся из комнаты голоса и видел пробивавшуюся из-под двери полоску света. Когда на стук ответили, он вошел и увидел Дженет. К этой женщине он не испытывал ни симпатии, ни доверия, поэтому стал молча дожидаться ее ухода. Отец допил свое лекарство, и Дженет, взяв у него пустой стакан, вышла из комнаты.

— Жуткое пойло, — проворчал Колин, — оно мне мало помогает, но приходится терпеть.

— Тэвиш у девушки-англичанки. Колин вздохнул:

— Что ж, этого следовало ожидать. Надеюсь, он не обидит малышку.

— Думаю, не обидит. Может, он и не сдержал свое слово, но обижать ее не станет. Она же из рода Элдонов.

— Я это прекрасно знаю. Наверняка найдется много таких, кто скажет: «Воспользуйся моментом, Тэвиш, отомсти своему врагу!» Да, Элдон и Мак-Лаган много лет скрещивали свои мечи на поле брани, но они никогда не выясняли отношений с помощью коварства, или злодейства. Я всегда мечтал иметь такого достойного друга, как Элдон, и не хочу обижать его дочь. Она милая девочка, и потом… она сохранила мне руку, в которой я держу меч, — улыбнулся старый рыцарь, дотронувшись до гладкого рубца на плече.

— Да, я прекрасно все понимаю. Но дело не только в этом, верно?

— Я еще никогда не видел, чтобы мой сын был так увлечен девушкой.

— И я. Это увлечение заставляет его идти наперекор твоей воле, а может, и наперекор своей.

Колин с сомнением посмотрел на сына, но решил, что Ян скорее всего разделит его опасения.

— Боюсь, Тэвиша ждут страдания, — тихо произнес он. Ян кивнул, в глазах его была печаль.

Глава 8

Направляясь в обеденный зал, Шторм шла вслед за Филаном, стараясь не замечать того напряжения, которое росло в ней с каждым шагом. С тех пор как Тэвиш начал делить с ней ложе, ее пребывание в Карайдленде стало еще меньше походить на тюремное заключение. Впрочем, она знала, что пытаться бежать бесполезно — рядом всегда находился человек, который за ней следил.

Через две недели пришел еще один ответ из Хагалео — отказ, но составленный в таких выражениях, что его нельзя было воспринять как отказ. Когда Шторм назвала Тэвишу цифру, которую считала разумной платой за свои ночные услуги, и предложила вычесть ее из суммы выкупа, он возмутился. По ее мнению, с его стороны было лицемерием использовать ее как обычную шлюху — и в то же время шумно возмущаться, когда она намекала на это. Однако девушка старалась избегать подобных намеков — у них с Тэвишем и так хватало поводов для ссор.

Дженет и Кэтрин делали все возможное, чтобы отравить ей жизнь. Обе женщины оказались большими мастерицами по этой части. Они без конца отпускали по адресу Шторм ядовитые шуточки. Гнев девушки вскипал все сильнее, и она начала опасаться, что добром дело не кончится.

Причина враждебности Кейт лежала на поверхности, а вот почему так усердствовала Дженет, Шторм поняла не сразу. Когда же наконец поняла, то ужаснулась. Она надеялась, что ошибается, но чем больше слабел Колин, тем яснее становились намерения Дженет: эта женщина была неравнодушна к Тэвишу, сыну собственного мужа.

Сердце Шторм заныло от жалости, когда совсем ослабевшего Колина выводили из зала. Он уже не мог вместе со всеми сидеть за столом после обеда. Женщины по обыкновению готовились перейти в дальний угол зала, чтобы не мешать разговору мужчин, но те попросили их не уходить. Шторм обрадовалась, ей совсем не нравилось общество двух дам, замечания которых делались все язвительнее. За общим столом ей по крайней мере можно было рассчитывать на поддержку и защиту мужчин. Она не боялась этих женщин, но ей было неприятно слушать их ядовитые реплики.

Шторм по-прежнему считала, что кто-то медленно отравляет Колина, и даже догадывалась, кто именно, но доказательств у нее не было. Они с Филаном следили за всеми и пока убедились лишь в одном: Малькольм — единственный человек, которого можно с легким сердцем вычеркнуть из списка подозреваемых. Для того чтобы спасти Колина, надо было по крайней мере кому-то довериться. Шторм раздумывала: как бы пробраться в спальню лорда и поговорить наедине с его слугой? Времени оставалось слишком мало, Колин был очень плох. Более того: девушка удивлялась, что он до сих пор жив.

— Значит, твои люди по-прежнему отказываются тебя выкупить, — протянула Кэтрин. Она заметила, как Тэвиш по-хозяйски положил руку на колено Шторм, и в глазах ее вспыхнул недобрый огонек.

— Леди Мэри не дала бы ни гроша даже на то, чтобы спасти собственную мать, — спокойно заметила Шторм.

— И потом, ей, наверное, известно, что ты сама отрабатываешь выкуп, — с улыбкой проворковала Дженет; она старалась говорить погромче, чтобы ее услышали все.

За столом воцарилась тишина.

— Дженет! — резко одернул мачеху Тэвиш.

Шторм возмутила реплика Дженет, но она сдержалась, не стала отвечать колкостью.

— Да, — с невозмутимым видом кивнула девушка, — я предложила Тэвишу разумную, на мой взгляд, сделку, но он отказался. Наверное, названная сумма показалась ему слишком ничтожной.

Мужчины за столом начали пересмеиваться, и Тэвиш крепко сжал колено Шторм. Ему не нравились ее разговоры на эту тему. Несмотря на сложившуюся ситуацию, он не считал свою пленницу обычной шлюхой и не хотел, чтобы так считали другие.

Терпение Кейт лопнуло. Целых две недели она всячески пыталась отвадить Тэвиша от этой девчонки, но все без толку. Она скрежетала зубами от ревности, глядя, как ее бывший любовник обращается со Шторм. Даже когда эта парочка ссорилась, между ними чувствовалась та интимная непринужденность, которой никогда не было в ее отношениях с Тэвишем.

— А я думаю, наоборот, слишком большой, — фыркнула Кейт, вставая из-за стола и подходя к Шторм. — Таким костлявым, как ты, на улице не дают и полпенса.

— Ну хватит! — рявкнул Тэвиш.

Он вскочил на ноги и гневно сверкнул глазами, глядя на свою бывшую любовницу.

Вино и отчаяние лишили Кейт гордости. Она прильнула к Тэвишу.

— Как ты мог бросить меня ради этой девки? — взвыла она. — Ее родичи не собираются ее выкупать, это ясно. Отправь ее домой и возвращайся ко мне. Только я одна знаю, как тебя ублажить. Эта холодная английская сучка не умеет любить. Неужели ты не видишь, что я твоя женщина?

Шторм какое-то время молча наблюдала за этой парой. Потом встала и направилась к выходу. Внутри у нее все кипело от ревности. Тэвиш не отвечал на ласки Кейт, но и не отталкивал ее, не просил уйти. Создавалось впечатление, что он прислушивается к словам этой женщины, обдумывает ее совет. Шторм почувствовала, что вот-вот сорвется, обнаружив перед всеми свою ревность, и решила уйти, пока этого не случилось.

— Что, удираешь? — закричала ей вдогонку Кейт, которая тоже расценила молчание Тэвиша как готовность уступить.

Шторм у двери обернулась, окинув Кейт презрительным взглядом.

— Нет, просто мне противно смотреть на твое унижение. Смешки мужчин достигли ушей Кейт, и она, бросившись к двери, преградила Шторм дорогу.

— Твой любовник тебя оставил, вот ты и уходишь!

— Ничего, как-нибудь переживу, — ответила Шторм — Он целых две недели плевал на тебя, развлекался с другой у тебя на глазах, а тебе хоть бы что. Ради Бога, забери его, будь такой дурой! Только я не желаю смотреть, как унижается перед ним другая женщина.

Кейт с громким воплем набросилась на Шторм, ударив ее по лицу. Тэвиш хотел вмешаться, но Ян остановил его.

— Сами разберутся! — шепнул он.

Шторм пошатнулась и маишнально ответила на удар. Долго копившийся гнев и ревность придали ей сил. Маленький кулачок девушки, описав плавную дугу, врезался в челюсть Кейт. Женщина, которая была гораздо крупнее Шторм, рухнула на пол и даже не сделала попытки подняться. Мужчины в изумлении таращили глаза.

— Она твоя, Тэвиш, — тихо проговорила Шторм, — но, боюсь, тебе придется сначала привести ее в чувство.

Тэвиш не сразу пришел в себя. Пока он молча смотрел на лежавшую без чувств Кейт, Шторм с высоко поднятой головой вышла из зала. Филан поспешил за ней. Тэвиш наконец стряхнул с себя оцепенение. Схватив со стола кружку, он выплеснул пиво в лицо Кейт. Женщина открыла глаза и начала отплевываться. «Господи, — думал Тэвиш, глядя на Кэтрин, — и как только я мог спать с этой ужасной женщиной? Видно похоть совсем помутила рассудок».

— Эта сука меня ударила! — взвыла Кейт, поднимаясь с пола.

— Ты первая ее ударила, — ледяным тоном заметил Тэвиш. — Думаю, будет лучше, если ты завтра уедешь домой.

Он направился к выходу, не обращая внимания на Кэтрин, выкрикивавшую ему вдогонку проклятия.

Тэвиш пошел к себе, чтобы помыться. Он проводил все ночи в постели Шторм, но почему-то не перебирался с вещами в ее комнату. Только он накинул халат, как в спальню проскользнула Дженет. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной.

С распущенными волосами и в прозрачном пеньюаре, Дженет выглядела очень соблазнительно, но Тэвиш остался равнодушен к ее прелестям.

— Что тебе надо? — резко спросил он.

— Ну зачем же так грубить своей мачехе? — проворковала Дженет, подходя ближе. — Я подумала, что тебе надоело развлекаться с сопливыми девчонками и хочется разнообразия.

Дженет прижалась к нему своими пышными формами.

— Это Кейт устроила скандал, но завтра утром она уедет, — холодно проговорил Тэвиш, не реагируя на ее ласки.

— Ах, Тэвиш, как же скоро ты забыл ту ночь! — пробормотала Дженет, осыпая поцелуями его щеку. — Разве тебе не хочется снова испытать со мной то же самое?

Ее руки скользнули к нему под халат. Тэвиш оттолкнул ее от себя.

— Я ничего не помню!

— Ты чувствуешь себя виноватым и поэтому пытаешься забыть ту ночь. Не надо себя корить, Тэвиш. Мы с твоим отцом уже много месяцев не делим супружеское ложе.

Она опять потянулась к Тэвишу, но он шагнул к порогу и распахнул дверь.

— Все равно ты его жена. Спокойной ночи, Дженет. Она смотрела вслед уходившему Тэвишу, сжав кулаки от злости. Время шло. Кэтрин не сумела отбить Тэвиша у английской девчонки, которая, похоже, его околдовала. Колин одной ногой уже в могиле, а Тэвиш по-прежнему придерживался своих рыцарских понятий о чести и не поддавался на обольщения мачехи. Дженет вышла из комнаты, решив, что пора ускорить ход событий.

Тэвиш вошел в спальню Шторм и растянулся на кровати. Он лежал на животе и смотрел, как она и Филан играют в карты, сидя на полу. Покосившись на Тэвиша, девушка заметила на его лице озабоченность, а в глазах страдание. Шторм почувствовала сострадание к молодому рыцарю, хотя и понимала, что это глупо. Но ей было больно видеть, как он переживает.

— Что, Кейт еще не очнулась? — спросила она с деланным безразличием, не прерывая карточной игры.

— Я плеснул ей в лицо пивом, и она пришла в чувство. Когда я уходил, она осыпала меня проклятиями. Завтра она уедет. У меня уже нет сил терпеть здесь эту склочницу. Кейт просто невыносима.

— Однако тебя тревожит что-то другое, так ведь? — спросила она, встретив его взгляд.

— Да, но это пройдет.

— Ты думаешь? Я и раньше замечала в твоих глазах такое же беспокойство. Расскажи, что у тебя на душе. Иногда это помогает. — Девушка пристально смотрела в лицо Тэвиша. Заметив его нерешительность, она тихо сказала: — Тебя беспокоит Дженет, не так ли? Она неравнодушна к тебе, это очевидно. — Шторм нахмурилась, заметив, как он побледнел. — Но ты же в этом не виноват…

— Не виноват? — переспросил он шепотом, со страдальческим выражением лица. — А может, я сам побудил ее к этому? Почему бы женщине не желать мужчину, который с ней переспал? Отвратительно, верно? Господи, это же почти кровосмешение!

Глаза Шторм округлились.

— Нет, не может быть! Я не верю, что ты мог так поступить!

Тэвиш застонал и перевернулся на спину, не понимая, почему вдруг так разоткровенничался.

— Я и сам не хочу в это верить, но примерно полгода назад я проснулся, держа ее в своих объятиях. Мы оба лежали обнаженные. То, что я был пьян, не служит мне оправданием. Пьяный или трезвый — я не должен был ложиться в постель с женой своего отца. Тяжело сознавать, что я такой негодяй.

Бросив карты, Шторм забралась на постель и заглянула Тэвишу в глаза. Она не могла поверить, что он обманул своего отца, даже будучи пьяным. «Что-то здесь не так!» — подумала она, нахмурившись. Вряд ли он лег с Дженет по собственной воле. Это было слабым утешением, и Шторм очень огорчалась, глядя, как он страдает. Следующие слова Тэвиша лишь укрепили девушку в ее подозрениях.

— И теперь я должен страдать из-за удовольствия, о котором даже ничего не помню, — сказал он с невеселой усмешкой. — Если б я знал, что приятно провел время, мне было бы легче.

— Так ты не помнишь, как занимался любовью с Дженет? — спросила Шторм.

— Нет. Я совершенно не помню, что было той ночью. Помню только, что наутро проснулся с больной головой, в обнимку с собственной мачехой, совершенно голой. — Он вздохнул. — Я пытался хоть что-то вспомнить, но не смог. Может, оно и к лучшему.

— Но этого не может быть! Ты должен вспомнить.

— Не могу! — взревел Тэвиш. — Я все время словно натыкаюсь на глухую стену. Ладно, Шторм, оставим это.

— И я не могу, — улыбнулась девушка. — Не могу «оставить это». Здесь что-то не так…

Она наклонилась и развязала пояс на халате Тэвиша.

— Может быть, ты сначала отправишь отсюда Филана? — с усмешкой спросил он.

Мальчик презрительно фыркнул. Шторм не обращала на кузена внимания.

— Я помогу тебе вспомнить события той ночи. Залезай под одеяло и ложись на живот. У меня сильное подозрение, что тебя одурачили, Мак-Лаган.

Сделав, как она велела, Тэвиш спросил:

— Интересно, как ты заставишь меня вспомнить, если я не могу ничего вспомнить?

— Тебе мешает стыд. Когда ты думаешь о той ночи, тебе становится стыдно, поэтому ты не можешь ничего вспомнить. Ты должен расслабиться, и я помогу тебе. Я часто помогала отцу, когда ему требовалось обрести ясность мысли. Меня научила этому одна испанка, которая когда-то прислуживала отцу. — Шторм взяла баночку с кремом, стоявшую на столике среди прочих туалетных принадлежностей, которыми ее здесь снабдили, и уселась на Тэвиша сверху. — А теперь расслабься, забудь про стыд и вину. Пусть твои мысли текут свободно. Расскажи мне все, что можешь вспомнить о той ночи, — все до мельчайших подробностей, даже если тебе кажется, что они не имеют значения. Разве не лучше узнать наконец правду, какой бы она ни была?

— Конечно, — неуверенно пробормотал Тэвиш. Руки Шторм уже массировали его спину, снимая напряжение.

Она почувствовала, как он расслабляется под ее пальцами.

— Начни с утра того дня.

— Мы ходили в поход, — проговорил он, млея от удовольствия. — Как хорошо!..

— Не обращай внимания, не отвлекайся от своих воспоминаний. Ты должен шаг за шагом вспомнить тот день.

Ей нравилось массировать его мускулистую спину, приятно было чувствовать, как он расслабляется. Голос Тэвиша сделался хриплым, и Шторм невольно улыбнулась.

— Набег был успешным, мы отделались всего несколькими ранениями и неплохо подготовились к зиме. Поэтому устроили пир. Вино и пиво текли рекой. Я изрядно напился.

— Дженет и милорд были на этом пиру?

— Да, вначале. Они рано ушли спать, потому что отцу нездоровилось — его знобило. — Тэвиш вздохнул, щурясь от удовольствия. — Он и сейчас болеет. Боюсь, отец долго не протянет.

— Не надо сейчас думать об этом. После их ухода ты еще долго сидел за столом?

— Угм-м. Очень долго. Мы обычно как следует отмечаем окончание наших походов.

— Когда ты пошел к себе в спальню?

— Кажется, это было далеко за полночь. Я разделся… Нет, Алекс помог мне раздеться. Да, ему пришлось мне помочь, потому что я был слишком пьян. Он уложил меня в постель, точно маленького ребенка.

— Значит, — проговорила Шторм, — значит, ты пошел к себе не один. Тебя провожал Алекс.

— Да, но что было потом, я совершенно не помню. Сейчас я в первый раз вспомнил про Алекса.

— Филан, сходи, пожалуйста, за Алексом. Приведи его сюда.

Мальчик выбежал из комнаты.

— Зачем тебе Алекс? — удивился Тэвиш. — Алекс недолго пробыл со мной в ту ночь.

— И все же он должен знать, был ли ты в состоянии заниматься с женщиной любовью.

Тэвиш резко приподнялся, сбросив с себя Шторм.

— Ну конечно! Если я напился и спал мертвым сном, я не мог овладеть Дженет! — Он привлек Шторм к себе и поцеловал ее. Затем уложил девушку на кровать и снова поцеловал. Потом еще и еще…

Так их и застали Филан с Алексом, когда вошли в спальню. Алекс громко прочистил горло, а Филан засмеялся. Не выпуская Шторм из своих объятий, Тэвиш обернулся к Алексу:

— Гы помнишь наш последний поход перед началом зимы?

— Да, Тэвиш, — усмехнулся Алекс. — В ту ночь мы здорово напились.

— Ты отводил меня в постель, так? Алекс кивнул и снова усмехнулся:

— Ты не мог даже найти свою кровать.

— Значит, я был не в состоянии переспать с женщиной, — задумчиво проговорил Тэвиш.

Алекс расхохотался:

— Да на всем свете не нашлось бы такой женщины, которая сумела бы расшевелить тебя в ту ночь. Я еще не вышел из спальни, а ты уже вовсю храпел. Даже если бы враги устроили осаду и подожгли Карайдленд, ты бы не проснулся. Никогда еще не видел тебя таким пьяным.

— Спасибо, Алекс, — сказал Тэвиш, стараясь скрыть свою радость. — Теперь можешь идти. Прости, что позвал тебя сюда. — Он крепче прижал к себе Шторм. — Да… захвати Филана с собой.

— Я еще не видела, чтобы человек так радовался, узнав, что был пьян в стельку, — с улыбкой сказала Шторм, когда они остались одни. — Тебе надо стыдиться, а не радоваться.

Откинув одеяло, Тэвиш начал снимать с нее ночную рубашку.

— Вообще-то мне следовало бы хорошенько проучить эту суку. Как я мучился из-за ее дурацкой шутки! Не могу понять, зачем Дженет это сделала. Чего она добивается?

— Временами ты бываешь ужасно глуп. Она добивается тебя! Вот и забралась к тебе в постель, надеясь сломить твое сопротивление. А потом, когда поняла, что ты слишком пьян, решила утром сделать вид, будто ты с ней переспал, заставить тебя поверить в то, что ты обманул своего отца. Она думала, что после этого ты уже не станешь ее отвергать. Разве тебе не льстит такое настойчивое желание женщины?

— Нет, оно мне отвратительно! Я уже сказал — это почти кровосмешение. Как ты думаешь, мой отец знает о ее намерениях?

— Наверное. Хотя сейчас он болен и может не замечать всего этого. — Шторм провела ладонью по его щеке. — Если бы Дженет сказала ему, что ты с ней переспал, он бы ей не поверил. — Она весело улыбнулась. — Может, ты и негодяй, но даже я не поверю, чтобы ты мог поступить так подло.

— Ты заплатишь за это оскорбление! — воскликнул Тэвиш.

Но месть его была очень приятной, и Шторм кричала от наслаждения, а не от боли.

Потом, держа утомленную Шторм в своих объятиях. Тэвиш сказал:

— Спасибо тебе, милая.

— За что? — пробормотала она, прижимаясь к нему в блаженной истоме.

— За то, что избавила меня от мучений. Мне даже кажется, что ты меня пожалела.

— Очередная твоя глупость. Спи!

Он тихо засмеялся и вскоре последовал ее совету. Шторм боролась со сном, дожидаясь, когда Тэвиш крепко заснет. Потом потихоньку выбралась из-под одеяла, надела ночную рубашку, сверху накинула халатик и выскользнула из спальни. Дальше ждать она не могла — надо было поговорить с Малькольмом, сказать ему о своих подозрениях.

— Что вы хотите? — спросил Малькольм девушку, открыв дверь спальни Колина.

Шторм оттолкнула слугу, вошла в комнату и плотно затворила за собой дверь.

— Я знаю, в чем причина его болезни, — заявила она и, заметив на столике у кровати бокал с какой-то жидкостью, взяла его в руки. — Что это?

— Лекарство. Его жена приносит ему это каждый вечер. Он еще не просыпался, поэтому не выпил.

— И слава Богу! — Шторм обмакнула палец в жидкость молочного цвета и попробовала на вкус, удивившись силе яда. — Этот бокал был бы последним. Колина Мак-Лагана медленно убивают ядом. Вот, попробуйте! — Заметив изумление на худом лице Малькольма, Шторм сказала: — Похоже, она решила ускорить ход событий.

— Леди Дженет? — пробормотал Малькольм. Девушка кивнула. — Но зачем?

— Чтобы женить на себе моего сына Тэвиша, — послышался слабый голос с кровати. Шторм и Малькольм вздрогнули от неожиданности. — Как ты догадалась, девочка? Ты уверена?

— Абсолютно, милорд. Мне очень жаль…

— Ох, да что уж теперь… Я очень скоро понял, как ошибся, женившись на Дженет. И ты можешь доказать, что это она?

— Пока нет, но у меня есть план.

— Ну что ж, выкладывай. Я выгоню эту суку.

— Прежде всего вы изобразите покойника. Нам нужно время, чтобы вывести яд из организма и вернуть вам силы.

Колин улыбнулся:

— Да? И что же дальше, девочка?

Шторм улыбнулась и подробно изложила свой план, заслужив щедрые похвалы за свою изобретательность. К себе в спальню она вернулась только через два часа и, открыв дверь, увидела яркий свет и разгневанного Тэвиша.

Проснувшись среди ночи и обнаружив, что девушка исчезла, Тэвиш заподозрил Шторм в измене. Он зажег все свечи, какие были в комнате, и стал дожидаться ее прихода. Чем дольше он ждал, тем больше укреплялся в мысли, что она ушла к другому мужчине. Когда девушка наконец появилась, Тэвиш спрыгнул с кровати, схватил ее за плечи и прижал спиной к двери.

— Черт возьми, где ты была?

— У твоего отца. Я не могла заснуть, все думала о его болезни, вот и решила зайти его проведать. Но к сожалению, я ничем не могу помочь.

Шторм смело встретила испытующий взгляд Тэвиша, немного уязвленная его подозрительностью.

— Иди в постель, простудишься, — тихо сказала она, окинув взглядом его обнаженное тело.

Шторм загасила все свечи, кроме одной — у кровати. Потом тоже забралась под одеяло. Тэвиш крепко обнял ее и, задув последнюю свечу, решил больше не возвращаться к этому разговору — и так уже наделал глупостей. Второй раз за ночь он стащил со Шторм ночную рубашку и насладился ее чудесным телом, забыв о долгом отсутствии девушки в их постели. Шторм же, в свою очередь, постаралась сделать так, чтобы он не вспоминал об этом. О ее плане не должен был знать даже Тэвиш, только тогда можно было рассчитывать на успех.

Глава 9

Карайдленд погрузился в уныние — все предчувствовали недоброе. Три дня милорд лежал без движения, готовый расстаться с жизнью. Теперь уже никто не сомневался в том, что Колин Мак-Лаган умирает. Только Малькольму и Шторм было позволено заходить в спальню лорда. Никто не оспаривал у девушки это право, ибо все успели убедиться, что девушка знает толк в искусстве врачевания. Шторм подозревала, что, если бы люди могли заглянуть за массивную дверь спальни Колина, было бы много недовольных.

— Мне кажется, вам пора выздоравливать, — задумчиво проговорила Шторм, сидевшая у постели Колина, который быстро шел на поправку. — Думаю, вы достаточно окрепли, чтобы… изобразить собственную смерть.

Колин засмеялся и взмахнул рукой, в которой держал кружку с пивом.

— С нетерпением жду этого часа. Где состоится наше представление, девочка?

— Все знают, что вы человек упрямый, так что никого не удивит, если вы соберете всех у себя в спальне, чтобы огласить свою последнюю волю. Никто ничего не заподозрит.

— Да, но не слишком ли здоровый у меня вид? Они могут не поверить, что я умираю.

— Ничего, немного пудры и мази — и все будет в порядке. — Она показала Колину небольшой мешочек со снадобьями. — А Малькольм пусть приберет в комнате. Надо унести поднос с остатками пищи — пока никто не должен знать о том, что у вас появился аппетит. Сейчас я сделаю из вас умирающего и пойду созывать ваших родичей. Вот будет весело посмотреть на их вытянувшиеся лица, когда они узнают правду!

— Вы уверены, что эта тварь себя выдаст? — спросил Малькольм, приводивший в порядок комнату.

— Конечно! После «смерти» отца Тэвиш ее выгонит. Я не сомневаюсь, что он тут же велит ей собирать вещи. Вот это и будет нашим главным ударом.

— Хитрая девчонка! Вот уж не ожидал от тебя! — Колин хмыкнул.

— Дьявола можно взять только хитростью, — пробормотала Шторм, накладывая последние штрихи на лицо Колина. — Ну вот, теперь у вас такой вид, как будто вы уже неделю пролежали в могиле. Наверное, я перестаралась, ну да ладно. Готовы сыграть свою роль, сэр? — с усмешкой спросила девушка. — Можно собирать зрителей?

Первый, с кем столкнулась Шторм, войдя в зал, был Тэвиш. Девушка увидела его осунувшееся лицо и почувствовала угрызения совести — ведь он страдал из-за ее хитростей. Но она выбросила из головы мысли о своей вине — потому что знала, что поступает правильно. Надо было разоблачить отравительницу. Шторм сообщила о том, что Колин при смерти, и повела скорбящих родственников в спальню «умирающего».

Колин лежал, чуть приподнявшись на подушках. Благодаря умело наложенному гриму лицо его казалось предсмертной маской — изможденное, пожелтевшее лицо, ввалившиеся щеки, жуткие тени под глазами… Лорд смотрел на своих помрачневших сыновей, прятавших от него глаза, и чувствовал себя виноватым — не только в обмане, но и в той тайной радости, с которой обнаружил на их печальных лицах доказательство любви. Когда же Колин взглянул на жену, ему с трудом удалось скрыть свой гнев. Однако он держал себя в руках, понимая, что одна ошибка может испортить все дело, а ведь они так долго и так тщательно готовились…

Шторм подошла к изголовью кровати. Пора было начинать спектакль.

— Вам, конечно, известно, как я собираюсь распорядиться своим имуществом, но мне хотелось бы еще раз объявить об этом в присутствии свидетелей, чтобы не было никаких неясностей, — проговорил Колин слабым голосом, голосом умирающего. — Не секрет, что Тэвишу я оставляю Карайдленд и все, что относится к этому поместью, а также дом в Эдинбурге и половину моего состояния. Шолто и Ян, вы можете поделить остальное по своему усмотрению. На моем письменном столе лежит бумага. Из нее вы узнаете о моей воле в отношении всех остальных, включая присутствующего здесь Малькольма.

Колин умолк и закрыл глаза.

— А я, милый? — спросила Дженет.

— Ах да… Тебе я оставляю только то, что ты привезла в Карайдленд. — Лорд сжал руку Шторм. — Позаботься о том, чтобы эта девушка вернулась домой… — Испустив судорожный вздох, «умирающий» повалился на подушки.

Мысленно похвалив милорда за убедительную игру, Шторм наклонилась над кроватью и скрестила ему руки на груди.

— Он умер, — проговорила она, опустив глаза.

Чтобы кто-нибудь не подошел ближе и не заметил подвоха, девушка осталась стоять у изголовья. Она бросила презрительный взгляд на Дженет, которая, залившись слезами, упала в объятия Тэвиша. Шторм с тяжелым сердцем смотрела, как братья пытаются держать себя в руках, не выказывать своего горя. Их неподдельная скорбь свидетельствовала о том, что они непричастны к злодейству.

Грубо выругавшись, Тэвиш оттолкнул Дженет:

— Прекрати! Утри свои лживые слезы! Будь моя воля, я бы выставил тебя отсюда прямо сейчас. Но будет лучше, если ты уедешь после похорон…

— Ты меня выгоняешь? — Дженет задохнулась от возмущения. — Как ты можешь быть таким бессердечным? Мне же некуда идти, Тэвиш.

— Ничего, змея всегда найдет себе гнездо, — процедил он сквозь зубы. — Так что хватит лить слезы! Или ты плачешь по тому золоту, которого лишил тебя мой отец? Я прекрасно знаю: не горе причина твоих слез. И я не удивлюсь, если выяснится, что ты помогла умереть своему мужу. Ведь ты не любила его.

«Все правильно!» — подумала Шторм, успевшая заметить страх, промелькнувший в глазах Дженет.

Жена лорда охнула и схватилась руками за горло.

— Что ты говоришь?! Я никогда бы не сделала ничего подобного!

— Неужели?! — взревел Малькольм, вовремя вступая в игру. — Если вы не чувствуете вины, тогда подойдите к трупу, миледи.

— Зачем? — с надменным видом спросила Дженет и тотчас же с опаской взглянула на «покойного» мужа.

— Говорят, когда убийца приближается к трупу своей жертвы, мертвец подает знак: либо он шевелится, либо из его раны — старой или свежей — опять начинает сочиться кровь. Хотите попробовать, миледи? — спросила Шторм.

— Глупые предрассудки, — презрительно фыркнула Дженет, оставшись стоять на месте.

— Тогда чего вам бояться? — настаивал Малькольм. — Или вы все-таки виновны в его смерти?

Злобно глядя на своего мучителя, Дженет двинулась к постели Колина. И тотчас же из старой раны на плече Коли-на потекла кровь, окрашивая алым его рубашку. Шторм с Малькольмом изобразили на лицах изумление и ужас. Такие же лица были у всех остальных. Братья не верили собственным глазам. В просвещенном 1362 году подобное чудо считалось невозможным и воспринималось с презрительными насмешками, но то, что они увидели, вызывало ужас. Дженет побледнела и попятилась к двери, мотая головой.

— Как видно? вы и впрямь приложили руку к его смерти, — сказала Шторм, с осуждением глядя на Дженет.

Она надеялась, что отравительница выдаст себя какими-нибудь неосторожными словами.

Дженет обвела взглядом комнату. Все смотрели на нее с укором. Казалось, никто не сомневался в ее причастности к смерти Колина. Повернувшись к Тэвишу, она протянула к нему руки — Дженет была уверена, что он к ней неравнодушен и скрывает свои чувства только из-за отца. Теперь же, когда Колин умер, можно было рассчитывать на его поддержку. Однако в глазах Тэвиша она не увидела ничего, кроме презрения и неприязни.

— Почему ты так на меня смотришь, Тэвиш? Неужели ты не понимаешь — теперь мы можем быть вместе!

Тэвиш брезгливо поморщился:

— Я никогда не хотел быть с тобой.

— Неправда! — Она схватила его за рубашку. — Разве ты забыл ту ночь, когда мы с тобой занимались любовью? Теперь нам нечего скрывать.

— Да, нечего скрывать! — рявкнул Тэвиш, оттолкнув от себя Дженет. — Ты забралась ко мне в постель, а я был слишком пьян и не мог тебя вышвырнуть. Между нами ничего не было, теперь я это знаю. Ты одурачила меня, презренная тварь. Но не надо обманывать себя — ты мне не нужна!

— Но я сделала это ради тебя! Я знала, что мы не можем быть вместе, пока он жив! — вскричала Дженет и вдруг в ужасе прикрыла рот ладонью.

— В лекарстве был яд, верно? — тихо спросила Шторм.

— Нет! Я ни в чем не виновата! Ты меня совсем запутал… Я сама не знаю, что говорю.

— Ты прекрасно знаешь, что говоришь, — раздался голос Колина.

Лорд приподнялся и гневно уставился на жену. Его сыновья застыли с открытыми ртами, а Дженет решила, что сходит с ума.

— Нет, нет! Ты мертв! Ни о дин человек не смог бы выжить после того, что я дала тебе в последний раз, — простонала Дженет, с ужасом глядя на Колина. — Нет, ты привидение!

— Милорд не умер, — сказала Шторм. — Он не пил из того, последнего, бокала.

— А… так вы меня разыграли! — прошипела Дженет, глядя на Шторм безумными глазами. — Сука! Английская шлюха!

Выхватив из потайного кармана юбки кинжал, Дженет бросилась на девушку, которая, не ожидая нападения, стояла к ней спиной и поправляла Колину подушки. Шторм слышала предостерегающие крики, но не успела отразить удар. Со злобным рычанием Дженет вонзила лезвие в худенькое плечо девушки. Она метила в спину, но Шторм уже начала поворачиваться, и это спасло ее. Острая боль затмила сознание, и девушка без чувств повалилась на Колина. Дженет вновь занесла над ней кинжал, но Малькольм уже взмахнул кочергой — женщина с глухим стоном рухнула на пол. Из раны на виске сочилась кровь.

— Мертва? — спросил Колин, поддерживая Шторм и пытаясь остановить кровь с помощью своей простыни. — Прекрасный удар, Малькольм. Только ты немного опоздал.

Ян осмотрел лежавшую на полу Дженет и выпрямился.

— Мертва, — сказал он.

— Что со Шторм? — спросил Тэвиш, склонившись над раненой девушкой. — Как она, Малькольм?

— Ей еще повезло, — пробормотал слуга. Он разорвал платье Шторм и начал промывать рану. — Лезвие вошло бы в спину по самую рукоятку, но она вовремя обернулась.

— Значит, все это — обман?.. — проговорил Шолто, подходя к изножию отцовской кровати.

— Да. Девочка догадалась, что моя болезнь вызвана ядом, и придумала, как разоблачить отравительницу.

— Но почему же из твоей раны пошла кровь? — спросил Ян.

— У меня под мышкой был привязан свиной пузырь с куриной кровью. Оставалось только чуть надавить рукой — и получилось, будто из моей старой раны потекла кровь.

— Так ты не был при смерти? — пробормотал Тэвиш, все еще не веривший в выздоровление отца. Он крепко прижимал Шторм к постели, а Малькольм тем временем зашивал ее рану.

— Нет. Это тоже Шторм придумала. Мне нужно было время, чтобы поправиться и восстановить силы.

— Как она догадалась, что тебя травят ядом? — спросил Шолто.

— Она смышленая девочка — вот и догадалась, — отозвался Колин. — Мне очень жаль, что пришлось оставить вас в неведении, но мы решили, так будет лучше. Вы не догадывались о подвохе и вели себя естественно, позволив Дженет невольно признаться в своем злодеянии.

— Она подмешивала отраву в лекарство?

— Да, Тэвиш. Мышьяк — яд древний, как мир. Медленное умирание… угасание — это ни у кого не вызывало подозрений. Коварный замысел. Еще немного — и все получилось бы так, как она задумала. — Все же интересно, как девушка догадалась?.. — в задумчивости пробормотал Ян. — В таких вещах разбираются не многие.

— Ее мать умерла от яда, — сказал Малькольм, закончив перевязывать рану Шторма — Когда они спохватились, было уже слишком поздно. У леди в отличие от милорда не хватило сил, чтобы бороться с ядом. А отравила ее какая-то женщина. Наверное, решила, что хозяину Хагалео пора завести новую жену.

Тэвишу вдруг вспомнился детский голосок: «Дамы подсыпают яд в тарелку. Так гораздо изящней». Уже тогда он поразился горечи, прозвучавшей в голосе Шторм. Теперь все стало ясно. Тэвиш откинул волосы с ее пылающего лица; он удивлялся, как такая худенькая, хрупкая девушка смогла пройти через столько испытаний, оставшись чистой и жизнерадостной.

— Мне не нравится ее румянец, Малькольм, — сказал Тэвиш.

Щеки девушки полыхали огнем.

— Отнеси ее в постель, парень, — тихо проговорил Малькольм. — Будем надеяться, что это скоро пройдет. Я обработал рану, больше ничего сделать нельзя. Остается только менять повязку и держать рану в чистоте.

— Как жаль, что у нас нет рецепта того бальзама, которым она меня когда-то лечила, — проговорил Колин.

Тэвиш взял девушку на руки с такой осторожностью, словно это была хрупкая стеклянная ваза.

— Может, Филан знает, — сказал он, выходя из комнаты со своей драгоценной ношей.

Колин взглянул на Малькольма:

— Сходи к Филану. Сделай все, чтобы вылечить девушку. — Когда слуга вышел, милорд с улыбкой повернулся к своим младшим сыновьям: — Ну, что вы думаете о моем чудесном воскрешении?

— В этом нет нашей заслуги, — протянул Ян с усмешкой, которая тут же сменилась выражением озабоченности. — Может, я ошибаюсь, и, видит Бог, я бы очень хотел ошибиться, но мне кажется, наш Тэвиш влюбился, хотя сам он, наверное, этого не замечает.

— Боюсь, что так. — Колин почувствовал легкую усталость. — Да, парню будет тяжело, но я ничем не могу ему помочь. Что-то я устал… Отнесите Дженет в ее комнату и подготовьте к захоронению. Хотелось бы обойтись без лишнего шума, но вряд ли удастся.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — заверил Шолто, поднимая труп женщины. — Отдыхай, отец.

— Сообщите мне, как девушка! — крикнул Колин вслед сыновьям. — Теперь я обязан ей жизнью.

Все обитатели Карайдленда придерживались того же мнения. Слухи о трагических событиях, произошедших в спальне милорда, разнеслись по округе с быстротой молнии, и даже те немногие, кто недолюбливал Шторм из-за ее происхождения, резко изменили свое отношение к девушке. Колина любили и почитали в Карайдленде, и теперь все испытывали только добрые чувства к молодой английской леди, которая спасла ему жизнь. Дженет же никто не оплакивал. Эта женщина не сделала ничего, чтобы заслужить расположение обитателей поместья. Каждый старался хоть чем-нибудь помочь Шторм — даже если мог помочь лишь тем, что включал девушку в свои ежедневные молитвы. И никто не думал о том, что молится за дочь врага.

Тэвиш отнес Шторм в ее комнату, раздел и уложил в постель. Он очень за нее беспокоился — девушка потеряла слишком много крови. Она была настолько маленькая и худенькая, что эта потеря могла оказаться невосполнимой. Когда появились Филан с Малькольмом, Тэвиш оставил Шторм на их попечение и спустился в зал, чтобы выпить и расслабиться. День выдался не из легких.

— Как она? — спросил Ян, подавая брату кружку пива.

— Трудно сказать. Еще не пришла в сознание. С ней сейчас Филан и Малькольм. — Тэвиш сделал большой глоток. — Шторм такая маленькая, а рана глубокая… Она потеряла много крови.

— Маленькая, но сильная, — заметил Шолто, когда Тэвиш уселся за стол.

— Не могу поверить, что Дженет пыталась убить Колина, — задумчиво проговорил Дональд. — Может, она была не в своем уме?

— Не иначе, — согласился Ян, покачивая головой. — Надо же такое вообразить! Решила, что Тэвиш на ней женится, когда отец умрет! Ей казалось, что только его присутствие удерживает Тэвиша. — Он вопросительно посмотрел на брата. — О какой ночи она говорила?

За столом сидели только те, кому Тэвиш мог доверять.

— Целых шесть месяцев я думал, что переспал с ней, — сказал он. — Я не находил себе места от стыда. Порой не мог смотреть отцу в глаза.

— И как же ты узнал, что ничего не было? — спросил Энгус.

— Благодаря Шторм я вспомнил события той ночи. Она растирала мне спину и шею. Я задремал… и сам рассказал почти все, — с удивлением проговорил Тэвиш. — Она научилась этому у одной испанки. Такое растирание снимает усталость, и в голове проясняется. Я вспомнил, как Алекс отвел меня спать. Он развеял мои последние сомнения, сказал, что в ту ночь я не мог бы заниматься любовью. — Тэвиш покачал головой. — Мне кажется, Дженет сама поверила в свою ложь. Она была близка к. помешательству.

— Да, запутался ты со своими женщинами, парень, — вздохнул Энгус.

Его замечание вызвало дружный смех. За последние три дня в Карайдленде смеялись впервые.

Остаток дня Тэвиш провел на ногах — то бежал проведать Шторм, то поспешал к отцу, чтобы сообщить о состоянии раненой. Когда Шторм полегчало, Тэвиш немного успокоился. Он осторожно улегся в постель, стараясь нe потревожить девушку. Но когда повернулся к ней, увидел, что глаза ее открыты.

— Дженет хотела убить меня? — спросила она шепотом, морщась от боли.

— Да, малышка.

Тэвиш осторожно убрал волосы с ее лица. Коснувшись ее лба, он с облегчением отметил, что жар спал.

— Господи, как больно… — простонала Шторм. — Рана опасная?

— Могло быть гораздо хуже, милая. Эта тварь метила в спину. Такой удар был бы смертельным.

— Я сама виновата. Нельзя было поворачиваться спиной к убийце, надо было предвидеть опасность.

— По-моему, ты и так слишком многое предвидела. — Заметив тревогу, промелькнувшую в ее взгляде, Тэвиш добавил: — Я не сержусь на тебя за то, что ты держала свой план в секрете, малышка. Ты поступила правильно. Мы не лицедеи и могли бы плохо сыграть свои роли. Ты спасла отца от смерти. Спасибо тебе за это. — Тэвиш усмехнулся, увидев, как Шторм покраснела и в смущении отвела глаза. — Сколько же можно спасать своих врагов?

Она едва заметно улыбнулась.

— Я не могла спокойно смотреть, как он умирает. Думаю, моему отцу это тоже не понравилось бы. Колин воин, он должен умереть в честном бою, а не сохнуть от яда, которым его травила злодейка-жена.

— Да, забыл сказать… Дженет мертва, малышка. Малькольм уложил ее кочергой.

Шторм какое-то время молчала, наконец сказала:

— Не понимаю, как она могла выйти замуж за Колина, если совсем не любила этого человека. Ее же никто не принуждал.

— Конечно, нет. Дженет окрутила его и женила на себе в Стерлинге. Она была бесприданницей, из бедной семьи. Отец дал ей богатство и положение. Он слишком поздно понял, как она коварна. Думаю, ему льстило, что такая молодая и красивая женщина находит его привлекательным. Обычная уловка, но он попался…

Шторм уловила горечь в его голосе.

— Ты ошибаешься, — возразила девушка. — Конечно, Дженет поступила подло, но, полагаю, найдется немало порядочных женщин, которые с радостью согласятся выйти за него замуж и каждый день будут благодарить Господа за такого чудесного мужчину. В милых и честных вдовушках нет недостатка. А Колину нужна жена. Он не такой распущенный негодяй, как ты, — с улыбкой добавила Шторм.

— Да, согласен. Он еще может найти себе хорошую женщину, которая скрасит его старость.

— Что-то не очень уверенно ты это говоришь…

— Верно, не очень. Ведь я и сам еще не нашел такую достойную женщину.

— Твое счастье, что я слишком слаба. А то бы ты сполна заплатил за свои слова, Тэвиш!

— Хвала Господу — хоть в чем-то он мне помогает, — усмехнулся Тэвиш. — Ладно, давай спать, малышка. Тебе нужен отдых, чтобы быстрее поправиться.

Шторм не стала спорить. Она очень устала и хотела спать, несмотря на боль. Этот короткий разговор отнял у нее последние силы. Тэвиш осторожно обнимал ее, обнимал, стараясь не причинить боль и в то же время дать почувствовать успокоительную близость своего крепкого тела. Девушка решила не думать о причинах такого заботливого к себе отношения, но все же была благодарна Тэвишу.

Ей хотелось вернуться домой, к отцу, хотелось вышвырнуть из Хагалео леди Мэри и сэра Хью. Здесь, в Карайдленде, им с Филаном жилось совсем неплохо. Но Шторм считала, что Тэвиш представляет для нее опасность. С каждым днем она все больше влюблялась в этого мужчину и теперь, засыпая, думала о том, что нынешняя ее боль — ничто по сравнению с теми страданиями, которые ждут ее в будущем из-за любви к Тэвишу Мак-Лагану.

Ночь казалась бесконечной. Шторм никак не удавалось уснуть из-за сильной боли в плече. Она ворочалась с боку на бок и стонала. Тэвиш часто просыпался, успокаивал ее, проверял повязку, а один раз заставил выпить снадобье, заглушавшее боль. К утру раненой полегчало — лоб стал прохладным, а рана, к счастью, не воспалилась.

Тэвиш накинул халат и задержался у кровати, прежде чем выйти из комнаты. Во сне Шторм казалась совсем ребенком. Длинные изогнутые ресницы трепетали на нежных щечках, полные губы были чуть приоткрыты. Тэвиш не переставал удивляться: как эта крохотная хрупкая женщина могла выказывать такую неистовую страсть в его объятиях? Воистину она просто чудо.

Он поцеловал ее в лоб и поспешно вышел, немного устыдившись своего порыва. Тэвиш чувствовал, что боится этой женщины. Она пробуждала в его душе чувства, которые он всегда подавлял. А вот сейчас не мог удержаться: какая-то неумолимая и неведомая сила влекла его в объятия Шторм.

Глава 10

Шторм попыталась причесаться — и скривилась от боли. Впрочем, рана заживала хорошо, и можно было не опасаться, что она откроется. Несмотря на болезненные ощущения, девушка решила во что бы то ни стало спуститься к обеду. Невыносимой казалась сама мысль о том, что, возможно, придется проваляться еще один вечер в постели, проваляться, глядя в потолок и гадая, чем занимаются все остальные.

Конечно, ее навещали. Заходил Колин, который играл с ней в шахматы. Много времени Шторм проводила, обучая Энгуса карточным играм. Шолто и Ян развлекали ее своей болтовней, хотя Тэвишу это явно не нравилось. Сам Тэвиш сидел у нее сколько мог. И Филан старался заходить как можно чаще. Но все-таки Шторм скучала. Ее угнетало заточение в комнате, и она решила положить этому конец.

— Дай-ка я помогу тебе, кузина, — предложил Филан и взял у нее из рук расческу. — Я уже стал великим мастером по этой части.

— Да, из тебя получилась бы отличная служанка, — улыбнулась Шторм, и оба расхохотались.

— А здесь не так уж и плохо, — сказал мальчик, заплетая кузине косу. — Эти шотландцы многому меня учат.

— Я очень рада, Филан. Жаль, что отец так неожиданно уехал и твое обучение в Хагалео прервалось. — Шторм вздохнула, глядя, как Филан взялся за вторую косу. — Я молю Бога, чтобы злодейские замыслы леди Мэри сорвались!

Филан нахмурился и кивнул. Его знакомство с лордом Элдоном оказалось недолгим, и все же он успел полюбить этого грубоватого, вспыльчивого, но вместе с тем доброго и отзывчивого человека. К тому же Филан знал, каким ударом для Шторм была бы смерть отца, и не хотел, чтобы его любимая кузина страдала.

Несколько минут спустя они вошли в зал, и Тэвиш тут же подбежал к Шторм. Золотистое платье, подчеркивавшее выразительность глаз, было ей очень к лицу. Тэвиш не сумел убедить девушку остаться в спальне, но надеялся, что она выйдет к обеду осунувшаяся после болезни и внешне не слишком привлекательная. В замке ждали гостей, и ему не хотелось, чтобы Шторм предстала перед ними во всей своей красе.

— По-моему, ты все-таки рановато встала с постели, — проворчал он, коснувшись ее кос, заколотых на затылке.

— Тэвиш, у меня рана на плече, а ноги-то целы, — спокойно возразила девушка и подмигнула Колину, который с веселой улыбкой протянул ей кружку пива.

— И слава Богу, — протянул Тэвиш, покосившись на ее ножки.

— Не очень-то вы любезны, сэр! — бросила Шторм, в глазах которой плясали веселые огоньки. — У вас что, какое-то торжество? Вы все такие нарядные…

— Удивительно, правда? Что ж, миледи, хоть вы и считаете нас грубыми вояками, но мы, как ни странно, умеем не только насиловать и грабить, — сказал Тэвиш, с усмешкой глядя на Шторм.

Филан поднял на Тэвиша невинные глаза.

— Да… еще вам нравится слушать крики женщин, которых вы насилуете и грабите.

— Филан! — одернула мальчика Шторм. Ей очень хотелось засмеяться вместе со всеми, но она постаралась придать своему голосу подобающую строгость. — Не смей так шутить! — Девушка смотрела на кузена, стараясь не рассмеяться. Она взглянула на Тэвиша: — Я только спросила, не праздник ли у вас… Если так, то я не хочу мешать.

— Нет, девочка, ты нам не помешаешь, — улыбнулся Колин. — Напротив, составишь компанию Мэгги, жене Энгуса, и Элен, жене лорда Мак-Даба. Мак-Дабы пожалуют к нам вместе с сыном Александром. Они наши старые друзья. А вот и Энгус…

Жена Энгуса Мэгги, полная, веселая, миловидная, являлась полной противоположностью своему хмурому и суровому мужу. В темных волосах Мэгги проглядывала седина, но Шторм знала, что эта женщина еще не вышла из детородного возраста: на днях она подарила Энгусу четвертого сына и, наверное, едва оправилась от родов. Веселые голубые глаза Мэгги смотрели открыто и приветливо.

— Вижу, ты уже выходишь из своей комнаты, девочка. Я очень рада за тебя, — улыбнулась Мэгги.

— Да, воздух свободы так сладок! — трагическим голосом проговорила девушка. — Я с величайшим удовольствием сбросила с себя оковы. — Шторм и Мэгги обменялись веселыми взглядами. — Разумеется, я отомщу за свое заточение. И месть моя будет ужасна.

— Надеюсь, что так и получится. А можно узнать, как именно ты собираешься отомстить?

Мэгги знала — она судила по рассказам Энгуса, — что ей понравится эта маленькая англичанка с янтарными глазами.

— Как-нибудь ночью, когда Тэвиш будет лежать в постели и храпеть…

— Я никогда не храплю! — в притворном гневе воскликнул молодой рыцарь.

— Так вот, — продолжала Шторм, не обращая внимания на реплику Тэвиша, — я выкрашу его в голубой цвет. В бледно-голубой.

— В бледно-голубой? — переспросила Мэгги, давясь от смеха.

— Ну да. Мне уже давно кажется, что он немножко темноват.

Обе женщины расхохотались.

— А я и не знал, Энгус, что твоя жена любит шуточки в духе моего отца, — пробормотал Тэвиш, глядя на ухмыляющегося Колина.

— Я старался держать в тайне этот ее недостаток.

— Энгус! — со смехом воскликнула Мэгги. — Как тебе не стыдно так говорить о своей жене! А, вот и гости!

С появлением Мак-Дабов веселости Тэвиша как не бывало. Он встретил гостей приветливо, говорил с ними вежливо, однако, заметив, что Александр Мак-Даб оценивающе поглядывает на Шторм, Тэвиш стал думать о том, как бы поскорее увести ее из зала. Назвать свое раздражение ревностью ему не пришло в голову. Он считал, что это естественное чувство собственника. Пока Шторм Элдон не вернулась в Хагалео, она была его женщиной. Она принадлежала ему — и только ему.

Шторм почтительно поздоровалась с лордом Мак-Дабом и его женой. Девушка невольно подумала о том, что они словно двое близнецов: оба маленькие, пухленькие и седовласые. Только лорд Мак-Даб был человеком веселым и общительным, а его жена — тихой и робкой. Шторм повернулась, чтобы поприветствовать их сына, и застыла точно громом пораженная.

Она впервые видела такого красавца и невольно удивилась, как у толстячков родителей с самой заурядной внешностью мог родиться высокий, стройный, божественно прекрасный сын. Густые светлые и волнистые волосы обрамляли лицо с такими правильными чертами, что, казалось, его вылепил из мрамора гениальный скульптор. Кожа Александра своей белизной и гладкостью и впрямь походила на мрамор. Он был одного роста с Тэвишем и обладал фигурой, способной свести с ума любую женщину. Когда его светло-зеленые глаза встретились с глазами Шторм, девушка невольно зарделась. Он словно источал чувственность, и Шторм, хотя и была влюблена в Тэвиша, к своему удивлению, ощутила волнение в крови. Этот мужчина способен воспламенить даже монахиню, подумала она, мысленно попросив у Бога прощения за свои нечестивые мысли. Однако очень скоро такой избыток совершенства начал раздражать ее. Шторм почувствовала, что ее уже не влечет к Александру.

Тэвиш не находил себе места. Чувство, которое он отказывался называть ревностью, не давало ему покоя. Тэвиш заметил, как затуманился взгляд Шторм, когда она увидела Александра. Заметив же румянец, вспыхнувший на ее щеках, он заскрежетал зубами. Молодой Мак-Даб производил на женщин неотразимое впечатление, о его любовных победах слагались легенды. Тэвиш видел, что Шторм готова пополнить их число. Он по-хозяйски взял девушку под руку, не обращая внимания на насмешливый взгляд Алекса. Шторм немного удивило поведение Тэвиша, но она не стала долго над этим раздумывать. Ее забавляло то, что с ней и Филаном обращались не как с пленниками, а, скорее, как с гостями. Мак-Дабы — видимо, из вежливости — не заостряли внимания на этой странности и подыгрывали хозяевам. Однако присутствующие ни на минуту не забывали, кто такая Шторм. Она поняла это из разговора, который велся за столом.

Лишь только речь заходила о вещах, которые могли заинтересовать ее отца, собеседники тут же смолкали и заговаривали на другую тему. Но Шторм не испытывала неловкости: в конце концов, она не напрашивалась на этот обед — ее пригласили. И все же девушка решила уйти к себе при первой возможности. Ей казалось, что с ее стороны было бы невежливо так долго сидеть среди людей, которых стесняет ее присутствие.

— Так ты думаешь, твоя мачеха не заплатит за тебя выкуп? — спросила леди Элен. — Неужели она не боится гнева лорда Элдона?

— Нет, не боится. Если даже отец вернется из Франции, он скорее поверит в то, что я стала жертвой каких-то неведомых обстоятельств, или в то, что Мак-Лаганы почему-либо отказались от выкупа, чем в то, что собственная жена бросила его единственную дочь на произвол судьбы.

Мэгги кивнула, в глазах ее была печаль.

— Да, он не захочет в это поверить, независимо от того, какие у них с женой отношения.

— Но бросить тебя здесь… когда Тэвиш… — Леди Элен покраснела и замолчала.

— Спит со мной? — закончила за нее Шторм. — Здесь, в замке, это не секрет, миледи, и я не сомневаюсь: это обстоятельство тешит сердце моей мачехи. Она прирожденная шлюха, простите за откровенность, и моя невинность всегда ее раздражала.

Леди Элен удивилась невозмутимости Шторм.

— Но разве тебе не ведомо чувство стыда? — спросила она; впрочем, в голосе ее не было осуждения.

— А почему я должна стыдиться, миледи? Что сделано, то сделано. Мою девственность уже не вернешь. В этом нет моей вины — так зачем же мне терзаться и корить себя? Я же не валялась у Тэвиша в ногах, умоляя: «Пожалуйста, возьми меня!»

Мэгги засмеялась, и Шторм улыбнулась.

— Я и в Хагалео ходила по краю пропасти, — сказала она со вздохом. — Мачеха выбрала мне в мужья одного из своих любовников, который воспылал страстью к моим деньгам. — Шторм кивнула, заметив, что дамы раскрыли рты от изумления. — Я, естественно, отказалась, и тогда он решил меня обесчестить, а если получится, то и обрюхатить — лишь бы добиться своего. Может, это звучит бесстыдно, но мне больше по душе быть изнасилованной Тэвишем Мак-Лаганом, чем сэром Хью Седжвеем. Досточтимый сэр Хью получает удовольствие, причиняя боль.

— Какой ужас! — Леди Элен покачала головой. — Да, женщине нелегко без защитника. — Она нахмурилась. — Неужели Тэвиш не боится мести лорда Элдона? Ведь тот вернется…

— Мак-Лаганы и Элдоны всегда воевали друг с другом. Просто очередное сражение будет иметь более вескую причину. К тому же мой отец — разумный человек. Я поговорю с ним, постараюсь удержать его от жестокого кровопролития. — Шторм пожала плечами. — И потом, мужчины любят драться. В этом их жизнь.

— Да, верно, — вздохнула Мэгги и взглянула на Филана. — К войне они готовятся с малолетства. Каждый раз когда мой Энгус отправляется в поход, я ужасно боюсь за него! Трудно расставаться, зная, что он может не вернуться.

— И чаще всего он сражается с Элдонами. А теперь вы, похоже, подружились с единственной дочерью лорда Элдона.

— Но, леди Элен, — подал голос Филан, — Шторм точно так же переживает, когда ее родные отправляются сражаться с Мак-Лаганами. И я уверен, что ни та, ни другая сторона не в силах положить конец этой давней вражде. Не кажется ли вам, что именно поэтому вы, женщины разных кланов, нашли общий язык?

— Да, — согласилась Мэгги, — это как раз то, что нас объединяет.

— Это я понимаю, — сказала леди Элен, разглядывая сидевшую напротив хрупкую английскую девушку. — Но я вот что хочу спросить, Шторм. Может быть, мой вопрос покажется вам преждевременным или бестактным, однако меня разбирает любопытство. Вы живете здесь уже много недель и почти все это время проводите с Тэвишем. Находясь с этим мужчиной в такой… э… близости, — она покраснела, — вы не боитесь в него влюбиться?

Шторм криво усмехнулась.

— Конечно, боюсь, миледи, — ответила она, решив умолчать о том, что это уже давно случилось.

Мэгги ловко увела разговор от опасной темы, предложив побеседовать о модах и домашнем хозяйстве. Филан заметил, что мужчины разбились на группки, и присоединился к ним, потихоньку покинув дамское общество. Вскоре ушла и Мэгги: настало время кормить новорожденного сына. Шторм осталась наедине с леди Элен и вскоре заметила, что светские беседы несколько различаются по разные стороны границы. Леди Элен, женщина шотландского двора, была неиссякаемым источником всевозможных сплетен.

Наконец леди Элен ушла к своему мужу, и Шторм охватило беспокойство: к ней направлялся Александр Мак-Даб. Этот мужчина был пугающе хорош. Девушка взглянула на Тэвиша, надеясь найти у него поддержку, и нахмурилась. Тэвиш делал вид, что не обращает на нее внимания; при этом чувствовалось, что он тайком следит за каждым ее движением. Алекс уселся рядом с ней, и Шторм невольно отодвинулась.

Тэвиш весь вечер постоянно наблюдал за Шторм и всегда знал, где она и с кем. После Мэри у них с Александром было много общих любовниц. Один соблазнитель соперничал с другим, пытаясь первым добиться благосклонности женщины или переманить ее из постели соперника в свою. Когда Тэвиш узнавал, что его любовница побывала в объятиях Александра — не важно, когда это происходило, до романа с Тэвишем, после или одновременно, — он очень по этому поводу переживал. Так было всегда, но только не сейчас. Сейчас он отказывался признать свои истинные чувства, но в душе его была такая боль, какую он не испытывал даже после измены Мэри.

— Как вы находите жизнь по эту сторону границы, миледи? — спросил Алекс, наклонившись к Шторм.

Девушка улыбнулась, услышав его грудной, вкрадчивый и словно ласкающий голос. Что и говорить, этот мужчина был создан для того, чтобы очаровывать дам.

— Здешняя жизнь мало чем отличается от жизни на английской стороне. Такие же люди, такие же заботы…

— И все же вы не отказались бы вернуться домой?

— А кто бы в моем положении отказался?

— И какое же ваше положение? — спросил Александр, окидывая ее чарующим взглядом.

— Думаю, вы и сами прекрасно это знаете, сэр.

Его близость смущала Шторм, но приходилось терпеть: отодвигаться уже было некуда, а встать во время беседы было бы невежливо.

— Вы пленница, с которой обращаются скорее как с гостьей. Согласитесь, это не совсем обычно.

— Я вас не понимаю. Вряд ли я представляю угрозу для мужчины, и вряд ли мне удастся бежать отсюда или самой взять кого-то в заложники. На мне цепи, хоть и невидимые.

— Может быть, эти цепи не только кандальные, но и любовные? — проворковал Алекс.

— Вы забываетесь, сэр. Я хоть и пленница, но все-таки женщина, а к женщине следует относиться с уважением.

Губы Алекса тронула улыбка. Эта девушка была не похожа на других. Будучи пленницей, она ухитрялась сохранять достоинство. При этом в ней не было обычной женской стыдливости. Когда он намекнул на ее связь с Тэвишем, она не стала краснеть и отрицать то, что всем было известно, только указала на бестактность его намека.

— Я только хотел убедиться в верности дошедших до меня слухов. Дело в том, что я могу предложить вам… кое-что другое.

— Думаю, подтверждение вам не требовалось. Так что же вы хотели мне предложить? Любопытно узнать.

— Мак-Дабы — давние друзья Мак-Лаганов. Я мог бы поговорить с Колином, убедить его в том, что вам лучше жить у нас в замке.

— Неужели?

«Как несправедливо, что столько красоты досталось одному мужчине!» — рассеянно думала Шторм, разглядывая молодого человека.

— С вами будут обращаться, как вы того заслуживаете — как с высокородной леди.

— Вы что же, думаете, Тэвиш обращается со мной по-другому?

Она догадывалась, что Александр был движим не одним лишь желанием дать ей приют, оградив от грубого обращения. За его предложением стояло что-то еще — но что именно?

— Думаю, да. Давайте будем откровенны, миледи. Он же вас обесчестил.

Шторм захотелось поставить его на место, но она сдержалась. Было бы нелепо делать вид, что она не спит с Тэвишем, когда все вокруг знали об этом.

— А вы бы как поступили на его месте?

— Не в моих правилах брать женщину силой.

Александр явно намекал на то, что насилие ему просто ни к чему, и Шторм не могла с ним не согласиться.

— А кто сказал, что Тэвиш взял меня силой? Разве на мне заметны следы побоев? Или у меня запуганный вид?

— Вы что же, хотите сказать, что пришли к нему сами?

— Нет, но меня и не насиловали. Скажите честно, сэр, если я соглашусь жить у вас, вы не попытаетесь затащить меня в постель? Не получится ли так, что я просто поменяю одного соблазнителя на другого?

Александр смотрел в ее огромные глаза и отчаянно завидовал Тэвишу Мак-Лагану. Перед ним сидела женщина, обладавшая мужской прямотой и откровенностью. В ее чувственных губах и изящной фигуре была страсть, такая же откровенная, как и в ее словах. Тэвиш уже насладился этой страстью, и Алексу хотелось того же. Но он почти не надеялся на успех. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что Тэвиш получил нечто гораздо большее, нежели просто отклик страстной женщины на ласки опытного соблазнителя. Возможно, Тэвиш и сам не догадывался об этом. Обычно в таких случаях со стороны виднее.

Коснувшись тяжелых кос девушки, Александр ответил:

— Я даже не сделаю попытки заставить вас делать что-то против вашей воли.

— Но это еще не означает, что вы не попытаетесь повлиять на мою волю.

Усмехнувшись, Алекс спросил:

— А какой мужчина откажется от попытки поухаживать за красивой женщиной?

— Вы просили откровенности. Что ж, я не сомневаюсь, что в вашем доме со мной будут так же обходительны, как и здесь. Мне кажется, вы прекрасно знаете, какой вы красавец. Знаете и о том, что женщины не в силах устоять перед вами. Вы едва ли обделены женским вниманием и наверняка в совершенстве владеете искусством обольщения. Полагаю, что вы заранее уверены в успехе. Насколько обоснованна такая уверенность — другой вопрос. Но будем говорить напрямик: вы знаете, что я не девственница, и понимаете, что мне уже нечего терять, поэтому рассчитываете на легкую победу.

— Вы слишком откровенны, миледи. И все же я предлагаю вам выбор.

— Нет, сэр, вы предлагаете мне замену. Ваша учтивость и обходительность — всего лишь уловка, вы добиваетесь того, чтобы я, единственная дочь английского лорда, незамужняя женщина — и теперь, возможно, навсегда, — так вот, вы добиваетесь того, чтобы я легла в постель к шотландскому разбойнику. Сейчас я хотя бы нахожусь с людьми, которых знаю и которые — да простит мне отец — мне симпатичны, — она усмехнулась, — и у меня нет желания променять все это неизвестно на что, тем более мое положение будет таким же временным. По крайней мере сейчас, вернувшись домой, я смогу честно сказать, что меня опозорил только один мужчина.

Александр взял ее руку, поцеловал и задержал в своей.

— Вы, леди Элдон, необыкновенно красивая женщина. И очень умная. Такое сочетание способно покорить любого мужчину… — Шторм засмеялась, и у него перехватило дыхание. — А ваш чудесный смех заставит любого мужчину пасть перед вами на колени.

Девушка увидела, что взгляд его зеленых глаз задержался на ее губах, и внутренне затрепетала.

— Вы пытаетесь очаровать меня, сэр, и, на мой взгляд, это не слишком разумно. — Она перехватила его взгляд, брошенный в сторону Тэвиша, заметила, что Тэвиш смотрит на них во все глаза, и вдруг разгадала намерения Алекса. — Полагаю, вы хотите сделать меня пешкой в какой-то своей… мужской игре. А вам не кажется, что мне и без того приходится не сладко?

Алекс смутился, щеки его зарделись, а такое случалось с ним крайне редко.

— Проницательность в женщине, почти так же опасна, как и ум. Вы меня сразили наповал, мэм.

Она усмехнулась:

— Неправда, сэр. Сразить вас может только меч.

Шторм тихонько охнула, сообразив, что ее откровенность зашла слишком далеко. Но Алекс зашелся веселым смехом — его позабавила смелая реплика девушки.

Легонько коснувшись тыльной стороной ладони ее пылающей щеки, он произнес:

— У нас с Тэвишем часто бывали общие любовницы. Это своего рода соперничество — первым обольстить женщину или переманить ее в свою постель. Мы так развлекаемся уже лет пять.

Шторм взглянула на Тэвиша. В его глазах горело чувство гораздо более сильное, чем просто азарт соперничества.

— И в этом все дело? — спросила Шторм. Алекс снова поднес к губам ее руку.

— Однако это не охлаждает моего желания, Шторм Элдон.

— Благодарю вас, сэр, но я не это имела в виду. За, вашей игрой кроется нечто большее…

Алекс вздохнул:

— Да, главным образом для Тэвиша. Пять лет назад у него была… одна леди, если ее можно так назвать. Он любил ее… — Алекс с удивлением заметил, как на мгновение изменилось лицо Шторм. — Так вот, как-то я видел их вдвоем и понял, что он просто боготворит эту женщину. А потом он застал нас вместе. Нет, он никогда не обвинял меня, потому что знал: я взял лишь то, что мне предложили, но такое разочарование трудно забыть. — Он взглянул на девушку с обворожительной улыбкой. — Однако прошлое не должно омрачать наше будущее.

— Будущее Шторм тебя не касается, Алекс, — раздался голос Тэвиша. — Миледи, мне кажется, вы забыли, что вы здесь на положении пленницы, а не гостьи. Вам пора к себе.

Шторм, увидев перед собой голубые глаза Тэвиша, горевшие холодной яростью, прикусила язык, хотя уже готова была ответить язвительной репликой. Она, пытаясь сохранить достоинство, поднялась, пожелала всем присутствующим приятно провести вечер и, сопровождаемая Энгусом, направилась к себе.

Глава 11

По мнению Тэвиша, Алекс исподволь — и вполне успешно — соблазнял Шторм. Их улыбки, смех и доверительная беседа казались ему коварством и изменой. В случайном взгляде девушки, брошенном в его сторону, он уловил осознание вины. «Не было еще женщины, которая устояла бы перед обаянием Алекса, и Шторм, конечно же, не стала исключением», — размышлял помрачневший Тэвиш.

После его резких слов Шторм ушла, и Тэвиш прекрасно понимал, что оскорбил девушку, — ее ледяной взгляд и высоко поднятая голова свидетельствовали об этом со всей очевидностью. Однако он заметил и другое — страдальческое выражение, промелькнувшее в ее глазах, и это огорчило Тэвиша, ему не хотелось думать, что он причинил девушке боль.

— Вот уж не знал, что ты можешь быть так груб. с дамами, Тэвиш, — усмехнулся Александр.

— Она моя пленница, а не гостья, с которой позволительно любезничать.

— И кроме того, она твоя любовница, — сказал Алекс, понизив голос. Его удивила ревность Тэвиша.

— Да, только ты на нее не зарься, Мак-Даб. Может, ты думаешь, что я отдам ее тебе на ночь или вообще подарю по дружбе? Даже не надейся!

— Вообще-то я предложил ей переехать ко мне в замок и там дождаться выкупа. Хочу поговорить об этом с Колином.

Тэвиш расхохотался:

— И разумеется, ты поклялся не трогать ее?

— Нет, я только пообещал, что буду обращаться с ней как с благородной дамой, и предоставил ей самой решать, спать со мной или нет. Насколько я знаю, ты, приятель, не предоставил ей такого выбора. Ты просто овладел ею — вот и все.

— Так поступил бы любой мужчина, будь у него такая пленница. Она останется здесь до тех пор, пока не придет время возвращаться в Хагалео.

— И когда же придет это время? Что-то вы не слишком торопитесь получить выкуп.

— Возможно, нам придется ждать приезда ее отца. Когда он пришлет выкуп, она вернется домой.

Тэвиш пожелал всем спокойной ночи и вышел из зала. Алекс только покачал головой, глядя ему вслед. Эта маленькая англичанка совсем свела Тэвиша с ума, хотя он сам еще не заметил этого. Алекс посочувствовал ему. Он знал, эта связь доставит Тэвишу такие страдания, что по сравнению с ними измена Мэри покажется пустяком. Тут подошли Шолто и Ян, и Алекс кивком поприветствовал молодых людей.

— С этой девушкой у него серьезно, Алекс, — сказал Шолто, развалившись в кресле.

— Я уже понял. Правда, он еще не выяснил, насколько серьезно это у девушки.

— А что, есть сомнения? — спросил Ян.

— Нет, приятель. Как я ни старался ее обольстить, все без толку. Мало того, девушка раскусила мою игру и пристыдила за это. Похоже, она весьма проницательная особа.

— Судя по тому, с каким сердитым видом малышка вышла отсюда, сегодня вечером в башне будет жуткий скандал. — Шолто засмеялся. — Жаль, что они ушли к себе. Это такое забавное зрелище!

— Неужели никто из них обоих не замечает того, что очевидно для всех? — не скрывая своего любопытства, спросил Алекс.

— Нет, — со вздохом ответил Ян. — И к сожалению, совершенно не важно, когда они это заметят — и заметят ли вообще. Ведь Шторм — единственная дочь лорда Элдона, его первый ребенок, а Тэвиш — наследник хозяина Карайдленда. У их отношений нет будущего.

Поднявшись по винтовой лестнице, Шторм переступила порог своей комнаты и, хлопнув тяжелой дверью, разразилась потоком брани на языке своей матери. Услышав этот неистовый монолог, Энгус невольно поморщился, радуясь, что не понимает ни слова. Девушка еще никогда так не злилась на того, кто был ее похитителем и любовником. Впервые эта спальня казалась ей убежищем, где она могла укрыться от Тэвиша.

Она разделась, в ярости раскидывая по комнате одежду. Потом надела ночную сорочку и, бросившись на кровать, уставилась в потолок. Ее воображение рисовало самые ужасные и мучительные пытки для Тэвиша Мак-Лагана, и в конце этих воображаемых пыток он вымаливал у нее прощение. Она милостиво прощала его, с наслаждением глядя, как он испускает дух. Это было сладостное зрелище.

Шторм не уступала в гордости любому из мужчин, и Тэвиш своим резким выговором оскорбил ее. Он посягнул на ее достоинство — на то немногое, что у нее осталось. Простить такое будет непросто — придется серьезно с ним объясниться.

Тэвиш в нерешительности остановился перед дверью Шторм.

— Как у нее настроение, Энгус? — спросил он.

— Не очень. Болтала по-ирландски. Слава Богу, я не знаю этого языка. Не думаю, что она ждет тебя с улыбкой и распростертыми объятиями, — добавил Эшус, удаляясь.

В эту минуту Тэвиш сожалел о своей грубости. Обычно она охотно принимала его в своей постели. Теперь же ему впервые предстояло переступить порог ее спальни, зная, что его здесь не ждут. Но тут он вспомнил, как она сидела бок о бок с Алексом, как позволяла ему прикасаться к себе и выслушивала его гнусные предложения. Тэвишем вновь овладел гнев. Войдя в комнату, он так хлопнул дверью, что стены задрожали.

— Пришли поговорить со своей пленницей, сэр? — холодно проговорила Шторм, усевшись на постели.

— Нет, я пришел взять то, что ты предлагала Александру Мак-Дабу, — сказал он, подходя к кровати. — Думала, у тебя хватит сил обслужить нас обоих?

Усилившийся акцент Тэвиша выдавал его гнев, но Шторм так разозлили эти слова, что она уже ничего не боялась.

— Негодяй! — вскричала она, вскакивая с кровати. — Да кто ты такой, чтобы говорить подобное?

— Я идиот, который стоял и смотрел, как ты заигрывала с этим красавчиком.

— Заигрывала? Это я-то? — Она топнула ногой, гневно сверкая глазами. — Я ни с кем не заигрывала, болван!

— Неужели? И он не просил тебя перебраться к нему в замок?

— Просил. — Шторм подбежала к столу, на котором лежали ее туалетные принадлежности, и принялась яростно расчесывать волосы, что делала всегда, когда волновалась. — Да, он просил, но я ответила вежливым отказом. Вот и все заигрывание.

Насмешливо фыркнув, Тэвиш присел на кровать.

— И ты, конечно же, даже не задумалась над его предложением?

— Нет, почему же? Вообще-то я люблю разнообразие, — усмехнулась Шторм. Ее разозлило его недоверие. — Ведь это мое любимое занятие — прыгать из постели в постель! Я решила последовать примеру своей мачехи. В конце концов, если девушку уже лишили чести, почему бы ей немного не поразвлечься? А может, я переплюну леди Мэри по количеству и разнообразию? Это было бы так увлекательно!

— Только ради Бога, не надо изображать оскорбленное достоинство! — заорал Тэвиш, взбешенный ее словами. — Все видели, как он тебя лапал, а ты его даже не остановила.

— Он поцеловал мне ручку. Что в этом такого? Мужчины часто целуют руки дамам, и мне не раз целовали. Ты прекрасно знаешь, что это обычное дело.

— А еще он трогал твои волосы и гладил тебя по щеке. Это что, тоже обычное дело, по-твоему?

— Нет, это уловки опытного соблазнителя. И не говори, что тебе они незнакомы, — фыркнула Шторм.

— Да, они мне знакомы, как знаком и тот томный взгляд, которым ты смотрела на этого мерзавца. Ты прямо млела, сидя рядом с ним и слушая его сладкие лживые речи. Вы пялились друг на друга, как двое влюбленных идиотов. Не думай, что он предлагает тебе любовь, девочка. Этот парень хочет только переспать с тобой, — прорычал Тэвиш, — как переспал уже с половиной шотландских девушек.

— Думаешь, я этого не знаю? — усмехнулась Шторм. — Я не дура и прекрасно понимаю, чего он добивался.

Слушая Тэвиша, девушка понемногу остывала. Она вспомнила историю его первой любви, рассказанную ей Алексом, и поняла причину его гнева. Очевидно, за этим гневом крылось нечто большее… Случайно взглянув в зеркало, она заметила какую-то детскую растерянность, написанную на лице Тэвиша, — в этот момент он походил на маленького обиженного мальчика.

Ей показалось забавным, что Тэвиш Мак-Лаган — мужчина, которого она любила больше жизни, — сомневался в своей способности удержать женщину. Шторм догадалась, что измена его первой возлюбленной была скорее всего не единственной. Женщины видели в нем не только мужчину, но и наследника Карайдленда. За их вниманием всегда крылась корысть. И теперь, после стольких разочарований, он не мог поверить в искренность женщины, не мог поверить, что причиной ее привязанности была любовь.

Надо было убедить его в этом, не раскрыв, однако, всей глубины своих чувств. Шторм понимала, что его уязвимость — следствие оскорбленной гордости и ущемленного чувства собственного достоинства. Это не имело отношения к ней лично или к ее разговору с Алексом. Она любила Тэвиша и хотела помочь ему, но собственная гордость не позволяла ей открыться до конца. Шторм решила, что физическая близость будет лучшим способом убеждения.

Но как же это осуществить? Конечно, она и не пыталась скрывать, что близость с ним ей приятна, однако не проявляла в постели своей истинной страсти, пыталась скрыть ее. Инициативу всегда брал на себя Тэвиш. Она задумалась: может, стоит на время забыть о гордости — и тогда он поймет, что, кроме него, ей никто не нужен?

Любовные игры были ей еще в диковинку, и Шторм не знала, как себя вести. Внезапно ее осенило. Она будет делать то, что обычно делал он. Она повторит все его нежности и ласки, отбросив ради такого случая свою девичью робость, и тогда либо окончательно отвратит его от себя, либо докажет, что только он способен ее взволновать.

— Мак-Даб хотел того же, чего и ты, — проворчал Тэвиш. — Твое желание было написано у тебя на лице.

Шторм подошла к нему вплотную.

— Александр Мак-Даб — мужчина, способный воспламенить любую женщину, — проворковала она.

Тэвиш нахмурился. Охваченный гневом, он не заметил, как она взялась за шнуровку на его рубахе.

— Так ты хотела бы провести ночь с этим малым?

— Он, без сомнения, один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела, — сказала она, развязывая шнуровку.

Хмурый Тэвиш рассеянно наблюдал за ее действиями.

— И ты думаешь, я поверю, что ты к нему ничего не испытываешь?

— Нет, не думаю. Если я тебе это скажу, ты все равно мне не поверишь. — Она почувствовала, как напряглись его мышцы. — Этот мужчина поразительно хорош. Все в нем будто создано для обольщения женщины: чудесные зеленые глаза, лицо и фигура совершенной красоты, голос, который ласкает, точно руки опытного любовника.

Нагнувшись, Шторм принялась стаскивать с него сапоги.

— Что ты делаешь?! — рявкнул он, задетый той откровенностью, с которой она говорила про Алекса.

— Раздеваю тебя, глупый, — с невозмутимым видом сказала Шторм.

Тэвиш схватил ее за руку.

— Ты уверена, что раздеваешь именно того мужчину? — прорычал он.

Поглаживая одной рукой его обнаженный торс, Шторм ласково проговорила:

— Признаюсь, сначала у меня возникло искушение проверить, хорош ли он как мужчина, но скоро мне стало не по себе от его безупречной внешности.

Отстранив руку девушки, он коснулся ее волос.

— Черт побери, я видел своими глазами — ты его хотела! Наклонившись, Шторм провела языком по его плотно сжатым губам. Потом, немного помедлив, принялась развязывать свою ночную рубашку. Еще ни разу она не раздевалась перед ним сама, всегда он ее раздевал. К тому же в спальне было намного светлее, чем обычно. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, Шторм принялась покрывать поцелуями его лицо. Затем стащила с себя сорочку.

У Тэвиша перехватило дыхание. Впервые он мог беспрепятственно любоваться ее красотой. В эту минуту он забыл и про Александра Мак-Даба, и про свою ревность, которую отказывался так называть. Руки его потянулись к девушке, но тут он вспомнил об их разговоре и остановился.

— Ты охотно прыгнула бы к нему в постель. Так поступали все женщины, — пробормотал он, чувствуя, как ее нежные губы скользят по его шее.

— Я сделаю это только в том случае, если ты меня бросишь, а моих родных все еще не будет дома, чтобы забрать меня под свой кров. Что ж, тогда мне придется принять его приглашение и перебраться к нему в замок. Да, Тэвиш… — Она принялась целовать его грудь, а пальцы ее уже развязывали шнуровку на его штанах. — И тогда уж, наверное, я в конце концов окажусь в его постели. Алекс наверняка знает, как доставить женщине удовольствие, — так же как и ты.

Когда ее губы коснулись его твердых сосков, из горла Тэвиша вырвался хриплый стон. Почувствовав прикосновение ее языка, он зарылся пальцами в ее волосы. Отдавшись во власть этого нового наслаждения, он не заметил, как она стянула с него штаны, — лишь машинально приподнялся, облегчая ей задачу. Губы и язык Шторм прошлись по его крепкому животу.

Из всех женщин, с которыми он спал, Кэтрин была самой искусной. Она знала, как расшевелить мужчину, как доставить ему наибольшее удовольствие. Однако леди никогда не ласкали его языком и губами. Такое наслаждение могли доставить только дорогие куртизанки. Лишь однажды Тэвиш позволил себе раскошелиться и заплатить за подобного рода услуги, но и тогда он не воспламенился так, как с этой малышкой англичанкой. Ее слишком откровенные ласки нисколько не шокировали Тэвиша и не вызвали отвращения. Он лишь поразился ее смелости.

— Ты хочешь убедить меня в том, что не испытываешь интереса к Алексу? — прохрипел он.

— Нет, Тэвиш. Я хочу доказать тебе, что, пока ты меня не прогнал, я желаю спать только с тобой, а красота других мужчин лишь радует мой взор. — Шторм поднесла его руку к губам и поцеловала ладонь, потом провела языком по каждому из пальцев. Затем проделала то же самое с другой рукой. — Я хочу, чтобы только эти руки знали мои тайны, ласкали мое тело… — Она поцеловала его в губы. — Хочу, чтобы только эти губы касались моих губ. — Она стала целовать его грудь. — И только на этой груди я хочу засыпать но ночам. — Язычок Шторм коснулся его пупка. — Я хочу, чтобы только этот живот прижимался к моему, устремлялся ему навстречу. — Она принялась легонько покусывать его бедра. — Пусть только эти ноги переплетаются с моими, раздвигают их, и пусть вот это наполняет меня, на краткий миг утоляя мой постоянный голод и даруя наслаждение, которое только ты можешь мне подарить.

Тэвиш охнул и затрепетал, когда кончик ее языка заскользил по его мужской плоти. Дыхание его стало частым и прерывистым. Он сомневался, что она способна прибегнуть к еще более смелой ласке, но сейчас ему было все равно — он уже не владел собой.

Подхватив Шторм под мышки, он приподнял ее над собой. К ее удивлению, они не улеглись на постель, а сели лицом друг к другу, при этом она оказалась; у него на коленях. Тэвиш вошел в нее, и с губ девушки сорвался тихий вздох.

Положив руки ей на бедра, он направлял ее движения, и Шторм двигалась в такт его движениям. Тэвиш страстно целовал ее; его язык проникал в ее рот, а руки время от времени ласкали груди девушки. Сначала он наслаждался, глядя, как выгибается ее стройное тело. Потом наконец оторвал взгляд от пылающего лица Шторм и приник губами к ее груди. Девушка вскрикнула, содрогнувшись в экстазе, и Тэвиш подхватил ладонями ее ягодицы, стараясь удержать в ней свою плоть. Однако в этом не было необходимости — Шторм крепко прижималась к нему, вращая своими стройными бедрами, увлекая его к вершинам блаженства. Тэвиш крепко обнял ее, уткнувшись лицом в мягкие груди. Наконец горячая волна прокатилась по его телу, и он начал возвращаться к реальности.

— Господи… О Боже, какое блаженство! — Он почувствовал, как напрягается, как сжимается ее женское естество, и прохрипел: — Какое чудо! Ты самая лучшая из всех женщин, которых я знал. — Тэвиш посмотрел туда, где они еще сливались в единое целое, слегка качнул руками ее бедра и ощутил новый прилив страсти. — Ты просто создана для наслаждения!

Шторм видела, что Тэвиш опять готов насладиться ею, и удивилась такой неудержимой страсти. Впрочем, и ее собственная готовность вызывала ее удивление. Издав гортанный смех, она устремилась ему навстречу.

Тэвиш проснулся с первыми лучами солнца и, почувствовав напряжение в чреслах, понял причину своего столь раннего пробуждения. Приподняв голову с атласной груди девушки, он в задумчивости уставился на спящую Шторм. Его желание росло.

Его уже не тревожили мысли об Александре Мак-Дабе. Шторм ясно дала понять, что до тех пор пока он ее хочет, она не станет спать ни с кем другим. Тэвиш испытывал мужскую гордость.

Однако это приятное чувство вскоре сменилось сожалением. Рядом с ним лежала женщина, которую он с удовольствием повел бы к венцу. С такой женой ему не пришлось бы бояться измены или тратить деньги и время на поиски любовниц. Страстность и раскованность Шторм в постели служили бы достаточным основанием для его верности. У нее был легкий характер, и она была лишена алчности и лживости — всего того, что толкало Тэвиша от одной женщины к другой. Однако о женитьбе не стоило и думать: для их семей такой союз был совершенно неприемлем.

Отогнав неприятные мысли, Тэвиш откинул одеяло и принялся любоваться обнаженным телом девушки. Наконец его взгляд остановился на треугольнике курчавых волос. Приподнявшись, он чуть раздвинул ее стройные ножки и устроился между ними, стоя на коленях.

Тэвиш давно этого хотел — после первой же ночи, проведенной со Шторм, — но сдерживался из уважения к ее стыдливости. Теперь он понял: причина его желания заключалась в том, что он был уверен в ее телесной чистоте. Вообще он редко прибегал к подобным ласкам. Большинство женщин, с которыми он спал, были не очень дружны с водой. Многие искренне полагали, что регулярно мыться и принимать ванну вредно для здоровья. Шторм же мылась каждый день, и Тэвишу это нравилось.

Наклонившись, он коснулся кончиком языка сначала одной ее груди, потом другой — словно поприветствовал их, — и соски затвердели в ответ. Шторм что-то пробормотала во сне на языке своей матери и заворочалась, но глаза не открывала. Тэвиш провел ладонями по ее животу, затем руки его скользнули ниже и пальцы погрузились в завитки рыжих волос. Он посмотрел ей в лицо, пытаясь понять, проснулась ли Шторм и пробудил ли он в ней страсть. Его губы легонько теребили ее соски, а пальцы все глубже проникали в теплую плоть. Раньше она не позволяла ему подобных ласк. Когда Тэвиш понял, что девушка уже почти проснулась и теперь пытается отделить сон от реальности, взгляд его обратился к тем сокровищам, которыми уже владела его рука. Лаская ее бедра, он раздвинул их пошире и припал губами к ее женскому естеству. Она не отстранилась, как было однажды, и Тэвиш понял: сейчас Шторм позволит ему все. Он упивался сладким нектаром.

Шторм давно почувствовала его прикосновения. Она еще не совсем проснулась, а страсть уже вспыхнула в ней. Ей казалось, что она по-прежнему витает в царстве сновидений. Это было необыкновенное ощущение — оно-то и позволяло ей наслаждаться теми смелыми ласками, которые она прежде стыдливо отвергала. Именно это чувство нереальности происходящего позволяло ей принимать ласки Тэвиша — даже когда губы его коснулись ее самого сокровенного. В конце концов девушка поняла, что он зашел слишком далеко, но было уже поздно: Шторм находилась во власти всепоглощающей страсти и не могла противиться его крепким рукам, державшим ее ягодицы; она, все больше распаляясь, трепетала в ответ на его ласки.

Тэвиш же без устали ласкал ее, пока Шторм наконец не вцепилась в его плечи.

— Пожалуйста, милый, не надо больше! — взмолилась она. — Я хочу тебя… — Он наконец-то овладел ею, и она содрогнулась от блаженного облегчения.

Шторм крепко прижалась к нему всем телом, и Тэвиш почувствовал, что она уносится в те волшебные дали, которые открываются только любовникам. Погрузившись в нее последний раз, Тэвиш услышал свое имя, слетевшее с ее губ… У Тэвиша не сразу достало сил разъять объятия. Потом он перевернулся на спину, привлек Шторм к себе и осторожно провел ладонью по только что зажившей ране на ее плече. Из-за этой раны он какое-то время — хоть и спал в одной постели со Шторм — не смел к ней прикоснуться, что еще более усиливало его желание. Он хотел извиниться за свои обвинения по поводу Александра, но уснул, утомленный, не успев сказать ни слова.

— Я люблю тебя, Тэвиш, — прошептала Шторм, зная, что он ее не слышит.

Улыбнувшись своей глупости, она уютно устроилась на его груди и тоже заснула.

Глава 12

Взглянув на Шторм, Тэвиш от души пожалел, что уступил, поддался на ее уговоры. Мужской костюм, который она надела, слишком явно подчеркивал ее женственные формы.

Ему совсем не хотелось, чтобы она в таком соблазнительном виде предстала перед восторженными взглядами его родичей. Тэвиш понимал, что относится к Шторм как собственник, но объяснял это естественным чувством мужчины, который наслаждается женщиной в постели, зная при этом, что он у нее первый и единственный.

— Почему ты так странно на меня смотришь, Тэвиш? — спросила Шторм, укладывая на затылке волосы.

— Просто я думаю, что для такой хрупкой женщины, как ты, у тебя слишком уж пышные округлости.

Шторм почувствовала, что краснеет.

— Костюм немного тесноват, но сойдет. Мне так хочется прокатиться верхом!

— А ты уверена, что твое плечо совсем зажило? — Он привлек ее к себе.

— Ночью ты не очень об этом беспокоился. Губы Тэвиша искривились в усмешке.

— Вообще-то мне кажется, ты уже накаталась, не мешало бы и отдохнуть немножко.

Шторм вырвалась из его объятий и направилась к двери.

— Вы ужасный грубиян, Тэвиш Мак-Лаган. Вы понятия не имеете о том, как следует разговаривать с дамой, — бросила она на ходу.

— Покажите мне даму, и моей галантности не будет предела, — отозвался Тэвиш. Оглянувшись, Шторм смерила его уничтожающим взглядом, Тэвиш же ответил широкой ухмылкой.

Они направились к конюшням. Тэвишу совсем не нравилось, как мужчины смотрели на Шторм. Они откровенно пялились на девушку, и их не останавливал даже хмурый взгляд Тэвиша. Заметив его, они только понимающе усмехались. Но несмотря на это, Тэвиш испытывал гордость: женщина, с которой он спал, явно вызывала желание у многих. И потом, он знал, что их интерес объяснялся не только вожделением, но и почтительным любопытством к девушке, которая, будучи англичанкой, да к тому же из вражеского клана Элдонов, сумела завоевать симпатии местных жителей.

Они забрались в седла, и Филан внимательно осмотрел Шторм.

— А ты не очень похожа на мальчика, кузина.

— Спасибо, Филан, — отозвалась она с усмешкой. — Я рада это слышать.

— Не уезжайте слишком далеко, Энгус. Она впервые после ранения села на лошадь, — предупредил Тэвиш.

Энгус кивнул. Тэвиш смотрел вслед удалявшимся всадникам. Шторм прекрасно держалась в седле. Было очевидно, что она привыкла ездить верхом. Эта девушка развеяла его представления о высокородной английской леди. Похоже, лорд Элдон привил своей дочери любовь к свободе, но Тэвиш не был уверен, что хочет узнать своего врага с такой стороны.

Энгус разрешил своей подопечной лишь немного проскакать галопом. Шторм не возражала. Она еще не вполне оправилась после ранения и с трудом управлялась с лошадью. Ей нравилось просто сидеть в седле. Энгус был довольно снисходительным охранником. Пленники обещали ему, что во время конных прогулок не станут предпринимать попыток к бегству, а он знал, что на их слово можно положиться.

Добравшись до озера, они спешились, только Филан остался в седле. С разрешения Энгуса мальчик поехал осматривать берег. Шторм с Энгусом увлеклись детской забавой — стали бросать камушки в воду. Однако их занятие было прервано — прервано теми, кого девушка сейчас совсем не хотела повстречать. Впервые за время своего пленения Шторм поняла, что плен этот вовсе ей не в тягость. Увидев отряд англичан, девушка осознала, что оставаться в Карайдленде, в стане врагов, куда безопаснее, чем оказаться дома, в Хагалео.

Шторм и Энгус не успели вскочить на лошадей и скрыться. Их быстро окружили. Энгус обнажил меч и загородил собой девушку, пытаясь ее защитить. Но что он мог — один против дюжины до зубов вооруженных воинов? Шторм лихорадочно размышляла. Здесь, у озера, они обычно всегда делали остановку во время своих конных прогулок. Но как сэр Хью мог узнать, что они приедут сюда? Кэтрин Мак-Брот?.. Да, похоже, что это она им сообщила. Эта женщина стремилась вернуться в постель Тэвиша и надеялась, что, отделавшись, от Шторм, добьется своего. Ее надежды, по мнению Шторм, не были лишены оснований: Тэвиш явно не относился к мужчинам, которые могли долгое время обходиться без женщины.

— Убейте его! — приказал сэр Хью, кивнув на Энгуса.

— Нет! — Шторм бросилась наперерез англичанам. — Вам нет необходимости его убивать. Просто возьмите лошадь, а его самого привяжите к дереву. Здесь его не скоро найдут.

— А где мальчишка-ирландец? — спросил сэр Хью. Он подал знак своим людям сделать то, о чем просила Шторм, — полагал, что, выполнив просьбу девушки, завоюет ее расположение.

После короткой борьбы Энгус сдался и позволил себя связать. Шторм радовалась, что его не убили. А Филан… он, конечно, где-то рядом… Только бы мальчик не спешил возвращаться! Ему наверняка будет лучше в Карайдленде.

— Он сегодня остался в замке. У. него там кое-какие дела, он увлекся и не захотел с нами ехать.

Сэр Хью окинул Шторм презрительным взглядом.

— Ты одета как шлюха и ведешь себя так же. А ну залезай на свою лошадь! Если бы не твои деньги, я оставил бы тебя здесь развлекать этого шотландского ублюдка.

Шторм понимала: сопротивляться бесполезно. Один из воинов схватил ее и усадил в седло, передав поводья сэру Хью. Ее распирало от гнева, но, прежде чем девушка успела сказать хоть слово, отряд взял с места в галоп, и пришлось приложить все силы, чтобы удержаться в седле. Вскоре заболело плечо. Нет, совсем не так мечтала Шторм вернуться в Хагалео.

Как только отряд сэра Хью скрылся из виду, Филан подбежал к Энгусу. Мальчик решил не попадаться на глаза англичанам. Ведь, оставшись на свободе, он мог не только помочь Энгусу, но и спасти Шторм. За время жизни в Хагалео Филан понял, что кузине там приходится несладко. Сэр Хью хотел жениться на кузине против ее воли, но не это было самое страшное. Филан подозревал, что после свадьбы Шторм не долго проживет на свете: сэра Хью вполне устроило бы положение богатого вдовца..

Тэвиш вышел во двор и увидел Энгуса с Филаном, прискакавших на одной лошади.

— Сэр Хью? — спросил он, когда они спешились и подошли к нему. — Как, черт возьми, он узнал?.. Я не верю, что предатель — кто-то из наших, и все-таки ему наверняка сообщили о ваших прогулках.

— Да, — кивнул Энгус, — похоже, они прекрасно знали, где нас найти. — Он откашлялся. — Я подумал… что ревность может толкнуть на предательство.

Мужественное лицо Тэвиша помрачнело.

— Да, наверное, это Кэтрин, черт бы ее побрал! — Он резко развернулся и направился к двери. Энгус с Филаном поспешили за ним, на ходу рассказывая о подробностях нападения. — Я рад, что ты не пострадал, Энгус. Это было бы напрасной жертвой. — Войдя в главный зал, Тэвиш рассказал о случившемся братьям и отцу. — Так что не будет никакого выкупа, — закончил он, развалившись на скамье с кружкой пива в руке.

— И что же, вы собираетесь оставить ее у сэра Хью? — спросил Филан. — Вы не представляете, что ее ждет. Он убьет ее, я знаю!

— Нет, парень. Этот человек хочет жениться на Шторм. Ему не терпится получить ее наследство, а заодно и еще кое-что. — Колин заметил, как помрачнел его сын. — Ему нужна живая невеста.

— Невеста — да, но не жена. — Филан закивал, увидев, что его реплика привлекла внимание. — Как только он получит свое, он станет вдовцом. И это еще не все. Вы не знаете этого человека… Он получает удовольствие, только когда истязает женщину. После близости с ним моей кузине смерть покажется избавлением. В Хагалео полным-полно избитых женщин — избитых в его постели.

— Но я же не могу послать за англичанкой отряд, парень. Мои люди не захотят рисковать жизнью ради того, чтобы вернуть дочь нашего врага в постель моего сына. — Колин вздохнул. — Мне искренне жаль, потому что я ее должник, но здесь я бессилен.

— Тогда я сам заберу ее оттуда! Только дайте мне двух лошадей, и я справлюсь.

— И как же ты ее вернешь, Филан? Придешь и скажешь: «Пожалуйста, отдайте мне мою кузину»? — усмехнулся Тэвиш. Он чувствовал горе утраты и пребывал в мрачнейшем расположении духа.

— Нет. Но я знаю, как незаметно пробраться в замок, а потом так же незаметно выбраться оттуда. Только дайте мне лошадей.

Тэвиш вопросительно взглянул на отца. Колин кивнул.

— Значит, ты можешь пробраться в Хагалео незамеченным? — спросил старый рыцарь.

— Да. Но как — я вам не скажу. Это потайной ход, и вам незачем о нем знать.

— Слушай, Филан, — сказал Колин, — если есть способ выкрасть Шторм из Хагалео, если можно проникнуть в замок ничем не, рискуя, тогда я выделю для этого дела несколько человек. — Видя, что Филан упрямо молчит, он нахмурился, но постарался сдержаться. — Мы дадим слово чести, что никогда не воспользуемся этим потайным ходом при нападении на Хагалео. Ну как, парень, согласен?

— Вы клянетесь? Даете слово чести?

— Клянемся, парень.. Если есть возможность без особого риска выкрасть девушку, тогда мы согласны. — Колин оглядел собравшихся в зале мужчин. Все утвердительно закивали.

— Ну что ж, помощь мне не помешает, — проговорил Филан. — В Хагалео есть подземный ход. Он ведет из нижних комнат замка за крепостную стену. Ход прорыт на случай бегства — чтобы женщины и дети могли спастись, если враг ворвется в замок.

— Да, и у нас есть такой… — Колин покачал головой. — Странно, что нам никогда не приходило в голову поискать тайный ход в Хагалео. Ну-ка, парень, садись и рассказывай. Если все сложится удачно, то уже к рассвету девушка будет в Карайдленде.

Тзвиш подумал, что к рассвету — слишком поздно, но промолчал. При мысли о том, что сэр Хью прикоснется к Шторм, у него все внутри переворачивалось, но он изо всех сил старался не выдавать своих чувств. Пока достаточно и того, что он вернет девушку. Когда-нибудь, позднее, сэр Хью непременно заплатит за те издевательства, которые ей пришлось от него вынести. Тэвиш не стал размышлять над своими чувствами. У него не было ни времени, ни желания разбираться в своих переживаниях. На мгновение он пожалел, что не может заглянуть за стены Хагалео и увидеть, что там сейчас происходит, но тотчас же подумал, что это, наверное, к лучшему.

Шторм сидела на кровати у себя в спальне и с деланной невозмутимостью взирала на сэра Хью и леди Мэри. Они были в бешенстве, особенно ярился сэр Хью. Девушка прекрасно знала эту парочку и понимала, что ее упрямство не сулит ей ничего хорошего. И все-таки она упорно отказывалась принять предложение сэра Хью. Как и Филан, девушка догадывалась, что ее супружеское «счастье» будет недолгим. Выйдя замуж за этого негодяя, она подвергнет свою жизнь еще большей опасности. Шторм продолжала отказываться, не поддаваясь ни на уговоры, ни на угрозы. Да, Тэвиш Мак-Лаган — шотландский разбойник и их родовой враг, да, он человек буйного нрава, не способный любить, да, он лишил ее невинности и, сам того не подозревая, завладел ее сердцем, но сейчас он казался ей сущим ангелом.

— Только не говори нам, что ты все еще девственница, — усмехнулась леди Мэри. — Сэр Хью проявляет благородство, по-прежнему предлагая тебе руку и сердце.

— Благородство, как же! — презрительно фыркнула Шторм. — Он зарится на мое приданое, вот и все его благородство!

Хью в бешенстве уставился на Шторм.

— И ты еще привередничаешь, сучка? — прошипел он. — Мы отлично знаем, что ты блудила с сынком Мак-Лагана.

— Ну конечно! А откуда, осмелюсь спросить, у вас такая осведомленность о том, что происходит в Карайдленде?

Леди Мэри пожала плечами:

— Мы получали подробней отчет от женщины, которую ты заменила в постели шотландца.

— Ага, я так и знала!

«Интересно, узнает ли когда-нибудь Тэвиш о предательстве Кэтрин?» — подумала Шторм.

— Я вижу, ты этого не отрицаешь, — сказала леди Мэри. Ей хотелось задать Шторм несколько вопросов, прежде чем сэр Хью даст волю своему гневу.

— А зачем? Даже если бы это было не так, даже если бы я все отрицала, вы бы все равно мне не поверили. Так какая разница, что я скажу? Думайте что хотите. Мне все равно.

— И не трудись отрицать! Можешь вообще ничего не говорить, все написано на твоем лице. — Леди Мэри усмехнулась. — Судя по тому, как бесилась эта презренная женщина, наследник Мак-Лагана — отменный жеребец. Видать, он усердно тебя ублажал.

— У тебя, милая матушка, только одно на уме.

Леди Мэри влепила падчерице звонкую пощечину. Шторм отшатнулась, но смолчала; она по-прежнему смотрела на мачеху взглядом, полным ненависти.

— Скоро все узнают, что шотландцы тебя обесчестили, милая доченька. У твоего порога больше не будут толпиться воздыхатели.

— Ты не можешь выдать меня замуж. Только мой отец имеет такое право. Я не выйду за сэра Хью.

— Черт бы тебя побрал! — рявкнул Хью и ударом кулака повалил Шторм на кровать. — Может, ты уже носишь в своем чреве отродье шотландского ублюдка! Ты не думала об этом, шлюха? — Он рывком поставил ее на ноги. — Этот мерзавец вливал в тебя свое семя, и оно могло прорасти в твоем плоском животике. — Хью ударил девушку кулаком в живот.

Шторм испугалась. Она еще не думала о ребенке, но теперь вдруг вспомнила, что ее сроки давно прошли. К естественному страху перед побоями прибавился страх за ребенка. Что ж, придется отбросить стыдливость. Надо убедить сэра Хью в том, что беременность невозможна. Он все равно изобьет ее, чтобы дать выход своей ярости, но по крайней мере изобьет, не стремясь добиться выкидыша. Возможно, у нее под сердцем зреет новая жизнь — ребенок от любимого человека, — и Шторм решила во что бы то ни стало спасти эту зарождавшуюся жизнь.

— Тэвиш Мак-Лаган не дурак… — задыхаясь, проговорила девушка. — Та сука, с которой вы говорили, жила с ним целых два года и не забеременела. Он изливает семя наружу, — солгала она и взглянула на сэра Хью, чтобы проверить, как он воспринял ее «откровенность». — Но даже если бы я носила шотландского ребенка, я все равно не вышла бы за тебя замуж. Не хочу, чтобы мой муж был таким болваном, как ты.

Хью, размахнувшись, ударил девушку в лицо. Она отлетела, врезавшись в спинку кровати. Губы ее кровоточили, в ушах звенело, но решимость бороться только окрепла. Теперь, когда Шторм поняла, что, возможно, беременна, она тем более не могла принять предложение сэра Хью, жестокость которого лишь усилила ее отвращение к нему. Хорошо, что Филан остался в Карайдленде, иначе ее вынудили бы сказать «да», издеваясь над мальчиком.

Шторм помотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Какой ты галантный жених, Хью!

— Я добьюсь от тебя согласия любыми средствами! Лучше сразу соглашайся, избавь себя от лишних неприятностей.

— От неприятностей? Мой милый Хью, если я выйду за тебя замуж, то эти неприятности покажутся мне блаженством. — Шторм увернулась от очередного удара. Она прижалась к спинке кровати. — Не забывай, что я уже познала мужчину. Скорее дьявол выпьет святую воду, чем я лягу в постель к такому гнусному слизняку, как ты. — Хью снова замахнулся, но девушка опять увернулась. — К тому же у тебя наверняка болезнь крестоносцев.

И все же сопротивляться было бессмысленно: леди Мэри и сэр Хью раздели ее догола, уложили на кровать лицом вниз и привязали руки к стойкам. Потом Хью наконец-то дал волю своему гневу — он осыпал девушку ударами, от которых она никак не могла увернуться. Шторм крепко сжимала зубы, чтобы не закричать; но каждый раз, когда он спрашивал ее, не изменила ли она свое решение, девушка вкладывала в свои ответы всю ненависть, которую испытывала к истязавшему ее мерзавцу.

Вскоре Шторм впала в полузабытье, и теперь уже сэр Хыо старался напрасно. Впрочем, Шторм понимала, что ее бьют, и бьют жестоко, но ей уже было все равно — тело не чувствовало боли.

— Довольно, Хью, — сказала леди Мэри. — Она уже ничего не чувствует. Потом продолжим.

Шторм удивили странные интонации в хрипловатом голосе мачехи. Она повернула голову и, чуть приоткрыв глаза, взглянула на своих истязателей. Все плыло, словно в туманной дымке. Девушка решила, что перед ней видение, вызванное болью и душевным потрясением.

Мэри опустилась на колени перед тяжело дышащим Хью и, приподняв его тунику, развязала шнуровку на кожаных штанах.

— Она смотрит, — процедил сэр Хью сквозь зубы. Он схватил леди Мэри под мышки и, бросив ее на кровать рядом со Шторм, задрал ей юбки.

— Пусть, — проворковала леди Мэри, крепко сжимая в руке его отвердевшую плоть. — Пусть видит, что наши английские мужчины — настоящие жеребцы, а шотландцы — просто жалкие жеребята. Покажи ей, как настоящий мужчина овладевает женщиной.

Шторм не верила собственным глазам; то, что происходило у нее под боком, по-прежнему воспринималось ею как видение. И все же где-то в дальних уголках сознания шевельнулась мысль: видения не раскачивают кровать, и их явления обычно не сопровождаются страстными стонами и вскриками, столь походившими на стоны и крики любовников. Наконец они поднялись с кровати, оправили на себе одежду и вышли из комнаты.

Еще какое-то время Шторм пребывала в полубессознательном состоянии, вызванном не только болью, но и глубочайшим душевным потрясением. Раньше ее никогда не били. Если не считать детских драк, то ей лишь изредка доставались легкие шлепки. Отец воспитывал ее словесными увещеваниями и лаской. Даже Тэвиш ни разу ее не ударил. И вот теперь с ней обошлись так жестоко в родном доме — там, где она знала только любовь, заботу и ласку. Такое просто в голове не укладывалось.

Шторм решила, что ни за что не покорится. Ее отец, лорд Элдон, был влиятельным человеком на границе. Его уважали и при дворе. И не пристало его дочери и наследнице безропотно сносить обиды. «В моих жилах течет благородная кровь Элдонов и О'Коннеров, — подумала Шторм и невесело усмехнулась. — А в моем чреве, возможно, зреет плод — ребенок Тэвиша Мак-Лагана».

Шторм смутно припоминала, что леди Мэри и сэр Хью договорились повторить избиение. Они не успокоятся до тех пор, пока не добьются ее согласия на брак. Мысль об этом придала ей сил. Дрожа и покрываясь испариной от боли и слабости, она кое-как подтянулась к спинке кровати и впилась зубами в веревку, стягивавшую ее запястье. Ей то и дело приходилось отдыхать, но в конце концов Шторм все же сумела освободиться от пут. Запястья посинели и ужасно болели, но девушка не обращала на это внимания — боль от веревок не шла ни в какое сравнение с мучительной болью во всем теле.

Одеваться было еще труднее. Несколько раз она чуть не потеряла сознание. Ныли и болели все мышцы; казалось, каждая клеточка ее тела вопила от нестерпимой боли. Почувствовав стекавшую с плеча теплую струйку, девушка поняла, что открылась рана, нанесенная ударом кинжала. Но это не остановило Шторм. Она не знала, как долго пролежала на кровати, и боялась, что скоро вернутся ее мучители. На глаза ее навернулись слезы. Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Агнесса.

— Что вы делаете? — прошептала служанка, поставив на стол поднос с бульоном, пивом, хлебом и сыром. Она прикрыла дверь. — Вам нельзя вставать, нельзя одеваться.

— Ну конечно. Я должна лежать привязанная к стойкам кровати и ждать очередной порки. — Шторм встала, ухватившись руками за перекладину, стараясь подавить позывы тошноты.

— Но как вы отсюда убежите? Вас увидят.

— Я знаю, как уйти незамеченной. Только надо поторопиться. Они скоро вернутся. — Шторм направилась к двери — и вдруг покачнулась. — Черт бы побрал эту слабость!

Агнесса успела ее подхватить:

— Я помогу вам. Вы еще не оправились.

— С какой стати ты берешься мне помогать, Агнесса? — прищурилась Шторм. — Ты же горничная леди Мэри.

— Так я сама хочу. Мне очень нравится сэр Хью. Вы с вашим богатством… вы мне поперек горла. — Выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, Агнесса помогла Шторм выйти из комнаты и повела ее туда, куда та показала. — Если я помогу вам бежать, сэр Хью опять будет мой. Я поведу его к алтарю.

Шторм подумала, что испытывать влечение к сэру Хью может только сумасшедшая, но благоразумно промолчала. Хоть Агнесса и не внушала ей особого доверия, но без ее помощи Шторм не могла обойтись — от слабости она едва держалась на ногах. К тому же в данный момент девушку одолевали совсем другие мысли: куда идти, что предпринять, как жить дальше?..

Глава 13

Они пробирались вдоль источавших сырость стен. Тэвиш терпеть не мог подземелий. Взглянув на мрачные лица Яна, Шолто, Энгуса и Дональда, он понял, что и они предпочли бы прогулку на свежем воздухе. Филан, однако, хранил полнейшее спокойствие; было очевидно, что он чувствует себя в этом лабиринте как дома. Впрочем, они прошли только туннель и могли еще не раз заблудиться. Тэвиш думал о том, что, наверное, напрасно они доверились мальчику.

Дональд думал о том же.

— Не нравится мне все это, — проворчал он. — Мальчишка может привести нас в ловушку. Все-таки он англичанин.

Тэвиш едва не засмеялся, заметив на личике Филана выражение негодования.

— Я ирландец! Ради дяди Родена я мог бы завести вас в ловушку, но только не ради этой английской сучки… — Мальчик внезапно умолк. Ему показалось, что он услышал какой-то шум. — Я хочу спасти Шторм, пока ее насильно не выдали замуж. Тише!

Теперь явственно послышался скрежет — скрежет дверных петель. Шотландцы и Филан затушили факелы и растворились во тьме, укрывшись в нише. Взявшись за рукояти мечей, все напряженно ждали. Шаги приближались. И тут затаившиеся во мраке люди вздрогнули от неожиданности, услышав знакомый голос:

— Здесь ты можешь меня оставить, Агнесса. Дальше я пойду сама.

Шторм привалилась к стене, наслаждаясь ее прохладой, остужавшей пылающую от побоев спину.

— Да, я вас оставлю, — тихо проговорила Агнесса и вытащила из-под юбок нож. — Здесь так здесь, мне все равно.

Шторм презрительно взглянула на служанку. После всего пережитого она уже ничего не боялась.

— Агнесса, не валяй дурака, — усмехнулась девушка, Тэвиш, крепко державший вырывавшегося Филана, невольно улыбнулся, услышав доносившиеся из темноты слова:

— Вы не отнимете у меня сэра Хью! Я не допущу этой свадьбы!

— Но я же ухожу! Чего тебе еще? Почему ты хочешь убить меня?

— Вы уходите, потому что обиделись. Как только вы поймете, что сэр Хью и миледи поступили правильно, вы вернетесь. Нет, я не отдам его! Если вас не будет, сэр Хью женится на мне.

— Я пришлю тебе свадебный подарок. Пожалуйста, забирай его Агнесса! Мне он не нужен. Иди к нему, ради Бога!

— Вы меня не одурачите. Вы вернетесь и выйдете за него замуж. Какая женщина сможет ему отказать?

— Эта женщина перед тобой. Я скорее соглашусь за гроши торговать собой на улицах Лондона, чем выйду замуж за сэра Хью.

Агнесса презрительно фыркнула:

— Думаете, я поверю, что вы хотите вернуться к шотландцам?

Шторм, несмотря на боль и усталость, все же сообразила, как убедить ревнивицу. Требовалось убедить ее в том, что ей никто не нужен, кроме Тэвиша, тогда служанка поверит, что она не собирается возвращаться к сэру Хью. И Шторм стала говорить о том, как безумно она влюблена в Тэвиша и какой он замечательный мужчина. К счастью, девушка не догадывалась, что предмет ее чувств стоит совсем рядом и с изумлением ловит каждое ее слово. Тэвиш, конечно, раскусил уловку Шторм, и все же ему очень хотелось, чтобы это была не просто уловка. Филан стоял тут же и с ухмылкой на лице слушал кузину. Он-то знал, что ее слова — чистейшая правда, но не собирался говорить об этом Тэвишу.

— Вот я и хочу поскорей вернуться, пока он не нашел мне замену.

— Не пытайтесь меня обмануть! Этот человек не станет ждать вас с распростертыми объятиями. У него и без вас полно любовниц.

— В отличие от сэра Хью Тэвиш Мак-Лаган не спит с кем попало. Если я быстро вернусь, он не успеет поменять меня на другую. Залы Карайдленда не заполнены его любовницами, как залы Хагалео — любовницами сэра Хью.

— Не может быть, чтобы вы предпочли сэру Хью дикаря шотландца, — уже не так уверенно проговорила Агнесса.

— Ты просто не видела Тэвиша Мак-Лагана. Высокий, стройный, сильный, с волосами цвета воронова крыла, в которые так и хочется зарыться руками, что я часто и делала в минуты блаженства. Плечи широкие и гладкие, в порыве страсти я впивалась в них ногтями. А его руки не только искусно владеют мечом, но умеют и еще кое-что, о чем я… стесняюсь тебе рассказать.

Шторм следила за лицом Агнессы, опасаясь, что может перестараться, описывая достоинства Тэвиша. Но служанка, похоже, верила каждому слову: ее поза становилась все менее угрожающей. Шторм хотелось поскорее покончить с этим. Она с огромным трудом держалась на ногах — а ведь нужно было еще и говорить без умолку. Тэвишу тоже хотелось, чтобы объяснение женщин побыстрее закончилось, ибо слова Шторм возбудили его до крайности. К тому же он явственно ощущал, что его компаньоны хоть и молчат, однако потешаются, слушая откровенные излияния девушки — излияния, которые в дальнейшем станут поводом для шуточек.

— Его глаза — как чистое летнее небо, один взгляд сражает наповал. Они то пылают полуденным зноем, то нежно ласкают, как свежее утро. Ни одна женщина не может устоять перед такими глазами. А какая у него фигура! Сэр Хью по сравнению с ним просто жалкий недоносок.

— Да ты влюбилась, как кошка! — презрительно фыркнула Агнесса, однако убрала свое оружие. — На свете нет мужчины краше сэра Хью. Ладно, ступай к своему шотландцу! Я вижу, ты дура и сэр Хью тебя не интересует.

Радость Агнессы была недолгой. Спустя всего несколько часов сэр Хью узнал о побеге Шторм и тотчас же выяснил, кто ей помог. Мужчина, которого служанка прочила себе в любовники и мужья, искалечил ее и оставил истекать кровью. Он сделал ее непригодной для мужчины, и мысль об этом помутила разум бедняжки. Изуродованная, она кое-как доползла до подоконника и выбросилась из окна, с высоты в несколько сот футов.

Шторм вконец обессилела. Она уже хотела сдаться и рухнуть на пол, но вдруг совсем рядом вспыхнул огонь. Девушку охватил ужас, но в следующее мгновение она разглядела стоявших перед ней людей. Шторм никогда не думала, что встреча с Мак-Лаганом вызовет в ее душе такой восторг. Но тут она сообразила, что он скорее всего слышал ее разговор с Агнессой. Самодовольная ухмылка Тэвиша подтвердила ее опасения — он слышал все, каждое ее слово! Девушка, насупившись, взглянула на своих спасителей, .

— Вы что же, не могли прийти мне на помощь? Ждали, когда я начну расписывать достоинства своего мужчины, точно какая-нибудь шлюха? — проворчала Шторм.

— Так-то ты встречаешь своих избавителей, девушка? — усмехнулся Ян.

Она окинула его уничтожающим взглядом — и вдруг сообразила, что Мак-Лаганы проникли в Хагалео, а сигнала тревоги не последовало. Они могли пробраться сюда только одним путем, и этот путь был известен Филану.

— Ох, Филан, что ты наделал! — воскликнула Шторм, предвидя неминуемую гибель Хагалео.

— Они поклялись честью, что не станут использовать этот подземный ход для набега, — заверил кузину мальчик.

Девушка облегченно вздохнула:

— Ладно, хорошо…

— И тебе достаточно нашего слова, девушка?: — удивился Шолто.

— А разве вам не было бы достаточно слова чести, данного Элдоном? — вопросом на вопрос ответила Шторм. — Вы пришли, чтобы снова меня похитить? — спросила она, едва заметно улыбнувшись.

Тэвиш вложил свой меч в ножны и взял девушку за руку. Почувствовав, как она дрожит, он нахмурился.

— Да. Мы еще не получили за тебя выкуп, и потом, я думаю, в Карайдленде тебе будет спокойнее. — Она опять задрожала, и он еще крепче сжал ее руку. — Сэр Хью тебя обижал, девочка?

— Не так, как ты предполагаешь, — ответила Шторм, пытаясь не думать о своем недолгом пребывании в стенах Хагалео. — Может, пойдем, Тэвиш? Надо уходить побыстрее. Тут совсем рядом жилые комнаты.

Тэвиш кивнул, и они зашагали по подземному коридору, все дальше удаляясь от замка. В тусклом свете факелов он все же разглядел синяки на лице девушки, но решил, что она обо что-то ударилась. В остальном же Шторм выглядела совершенно здоровой. Ее не изнасиловали — и то слава Богу. Ему еще представится возможность отплатить сэру Хью за то, что тот посмел ее увезти. Молодой рыцарь думал о том, что теперь Шторм идет в Карайдленд, можно сказать, добровольно, а он, Тэвиш, из похитителя превратился в защитника.

Шторм шла, стиснув зубы от боли. Она не хотела показывать, как жестоко ее избили, опасаясь, что это приведет к неприятностям. Когда Тэвиш спросил, не обидели ли ее, по его тону она поняла, что он готов прямо сейчас броситься обратно в Хагалео, чтобы отомстить сэру Хью. Но столь настойчивое стремление Тэвиша защитить ее вовсе не являлось, по мнению Шторм, свидетельством каких-то глубоких чувств к ней. Она оказала Колину неоценимую услугу, поэтому Мак-Лаганы за нее и заступались. Ей очень хотелось как следует проучить сэра Хью, но она понимала: главное сейчас — скрыться побыстрее.

Тэвиш усадил девушку на свою лошадь, сам сел сзади, и они поскакали в сторону Карайдленда. Езда верхом оказалась для Шторм настоящей пыткой. Мужчины нещадно подстегивали лошадей, опасаясь погони. В какой-то момент Шторм почувствовала, что все тело ее онемело. Боль, однако, при этом усилилась, и девушке казалось, что она вот-вот лишится чувств. От тряски ей стало совсем худо, и Шторм кусала губы, чтобы не закричать. С первыми лучами солнца они наконец въехали на внутренний двор замка Мак-Лаганов.

Их тотчас же окружили люди. Тэвиш снял Шторм с седла и передал ее Шолто. Девушка почувствовала, что ноги не держат ее. Перед ней словно в тумане промелькнуло лицо Шолто, и она поняла, что теряет сознание. Шторм пыталась взять себя в руки, однако силы оставили, ее.

— Прошу прощения… — пробормотала она. — Но боюсь… сейчас я грохнусь в обморок. Извините меня, пожалуйста.

Шторм повисла на руках Шолто. Молодой человек покрепче обнял ее и, случайно коснувшись спины девушки, почувствовал, что ладонь его стала влажной. Тэвиш соскочил с лошади, и в этот момент Шолто поднес ладонь к глазам. Даже в сером рассветном свете было видно, что пальцы Шолто в крови.

Не теряя времени, Тэвиш откинул волосы Шторм и разорвал на ней тунику. Из груди его вырвался леденящий душу рев, а руки воинов потянулись к мечам. Когда мужчины увидели исполосованную спину девушки, многие из них тут же поклялись, что впредь не поднимут руку на женщину. Все они привыкли к насилию и полагали, что избить женщину — дело самое обычное, но это зрелище — хрупкая девушка, избитая негодяем, — никого не оставило равнодушным. То, что она была из рода Элдонов, не имело значения. Ни один мужчина не смел так обращаться с женщиной.

— Я убью его, — прохрипел Тэвиш, уставясь на окровавленную спину Шторм.

Ян страдальчески морщился, осматривая несчастную.

— Кровоточит открывшаяся рана, — сказал он. — А остальное — просто ссадины. Даже шрамов не останется.

Тэвиш подхватил обмякшее тело девушки и не оборачиваясь понес ее к двери. Остальные последовали за ним. Колин увидел в окно, что Шторм несут на руках, и выскочил из комнаты, велев своей горничной сходить за лекаршей. Тэвиш уложил девушку на кровать и с помощью Яна осторожно раздел ее. Шолто суетился, собирая необходимые снадобья и мази.

— Пресвятая Дева Мария! — пробормотал Колин, подходя к кровати и кладя руку на плечо бледного, молча всхлипывавшего Филана.

На теле Шторм не было живого места. Колин читал по отметинам как по книге. Сначала девушку били кулаками, потом перешли на кнут. Оставалось только радоваться, что эти синяки и царапины в конце концов заживут, серьезных шрамов не будет.

— Я не представляю, как она выдержала дорогу, — пробормотал Ян, отмывая тело девушки от запекшейся крови. — В пути она не проронила ни единого слова. Можно лишь догадываться, какие муки она терпела — сущая пытка. Кто же так избил малышку?

— Сэр Хью и эта английская сука, — ответил Филан, глотая слезы. В его голосе звучала ненависть. Издав судорожный вздох, он нежно коснулся пальцами избитого лица Шторм. — Я пришел слишком поздно.

— Быстрее ты не мог, — сказал Колин, пытаясь утешить расстроенного мальчика.

— Переломов нет, — тихо объявил Тэвиш, — и признаков изнасилования тоже.

— Она говорила, что ее не насиловали, — отозвался мальчик, немного приободрившись.

— Тот, кто это сделал, малыш, способен на любую гнусность. Я не думаю, что она оставалась в сознании все время, пока ее били, — Колин вздохнул, — но очень хотелось бы думать, что это так.

В комнату влетела служанка, хрупкая девушка по имени Джинни. Ее Колин посылал за лекаршей. И следом за вострушкой в дверь вплыла дородная женщина неопределенного возраста, жена главного конюха. При виде Шторм на лице Джинни отразились страх и сочувствие, лицо же второй женщины хранило невозмутимость. С поразительной быстротой она освободила комнату от посторонних, обратив все свое внимание на больную. К сожалению, помочь Шторм было практически нечем. Оставалось только ждать, пока заживут синяки и ссадины.

Мак-Лаганы и Филан, мрачные и встревоженные, ушли в зал. Тэвиш негодовал. Еще никогда ему не доводилось так глубоко переживать за свою любовницу. Для себя он объяснял это тем, что Шторм была очень хорошей любовницей да и просто не заслуживала подобной жестокости. Кто бы мог остаться равнодушным, глядя на ее нежную белую кожу, изуродованную кровоподтеками?

Лекарша вышла наконец от Шторм и коротко сообщила Мак-Лаганам, что обработала открывшуюся ножевую рану, а больше ничего сделать нельзя. Через несколько дней боль утихнет, а пока, чтобы облегчить страдания девушки, надо поить ее лекарством, которое она оставила, и давать по глотку виски.

— Не представляю, как можно было так жестоко обойтись с девушкой, — сказал Колин после того, как отослал Филана в постель. — Конечно, у нее острый язычок, но нельзя же так зверствовать!

— Она ведь была свидетельницей его унижения, — сказал Тэвиш. — А когда сэр Хью отказался от ее заступничества, Шторм наговорила ему обидных вещей. И потом, она упорно отвергала его притязания на брак, а он очень рассчитывал на ее богатство! Хью произвел на меня впечатление человека жестокого и необузданного. Конечно, он впал в ярость.

— Как-то все запуталось, — заметил Шолто, хмуро глядя в свою пивную кружку.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Колин, не дождавшись от младшего сына объяснений его слов.

— Ну, вообще-то девушка — наша пленница, а мы, похоже, как-то забыли об этом. И взяли на себя роль отца Шторм, стали ее горячими защитниками.

— Да, но я обязан малышке жизнью. Она могла и не спасать меня от козней Дженет. Умри я, у Элдонов одним врагом стало бы меньше. Однако именно она помогла мне выжить, и я никогда не забуду этого. Пусть Шторм родом англичанка, но когда я был на краю гибели, она храбро протянула мне руку.

— Отец прав, — заговорил Ян, — сейчас не время вспоминать о ее происхождении. Девушка много для нас сделала. И потом, ее принадлежность к стану врагов еще не повод, чтобы смириться со зверством Хью. Я не успокоюсь, пока не сотру с лица земли этого английского мерзавца! И это не имеет никакого отношения к нашей давней вражде с Элдонами. Тут совсем другое. Шторм заслужила нашу защиту.

Шолто кивнул:

— Как вы думаете, этот человек явится за ней? Вступит наконец в открытую борьбу?

— Трудно сказать, — задумчиво ответил Колин, — нам остается только ждать. Но девочку он не получит — клянусь, я приложу все силы, чтобы этого не допустить! — И это было сказано таким тоном, что никто не усомнился в крепости его клятвы.

Мужчины принялись обсуждать свои действия в случае нападения сэра Хью. Мысль о предстоящем сражении разгорячила мужественные сердца воинов, коими они были по рождению и призванию. После зимы Мак-Лаганы только один раз совершили налет на Хагалео, да и то по пустяковому поводу. Теперь же они, пылая праведным гневом, азартно готовились к страшной забаве. Если лорд Элдон все же вернется из Франции, он будет весьма удивлен, увидев, что старый враг избавил его от нового.

Наконец Тэвиш отправился спать. Когда он раздевался, Шторм беспокойно заворочалась в постели — она стонала и морщилась от боли. Видимо, во сне ее мучили кошмары от недавно пережитого. Она скрывала свой страх, пока была в сознании, — теперь он прорывался наружу. Забравшись под одеяло, Тэвиш обнял девушку, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Тэвиш! — испуганно вскрикнула Шторм, сбрасывая с себя путы жуткого сна. — Это ты?

Он почувствовал странное ликование оттого, что она пробудилась с его именем на устах и доверчиво прижалась к нему всем телом.

— Да, девочка, это Тэвиш, — сказал он, ласково погладив ее по голове.

— О Боже! — Она содрогнулась, ткнувшись лицом в его теплую грудь. — Мне показалось, что я…

— Нет, забудь это, милая. Ты опять в Карайдленде. Он тебя больше не достанет.

— Как больно! — простонала она, уже успокоенная ровным биением его сердца у своего уха.

— Шрамов у тебя не останется, малышка. Ну, может, один-два мелких.

— Об этом я не волнуюсь. Мне только хочется, чтобы прошла боль.

— Она пройдет, Шторм. Подожди немножко. Засыпай. Сон — лучшее лекарство.

Она крепко прижалась к нему, злясь на себя за свой страх, но не в силах от него избавиться.

— Останься со мной, Тэвиш.

— А я и не собирался никуда уходить. Чем же ты его так разозлила?

— Хью решил меня наказать, и не важно, что я говорила и что делала. Конечно, он человек вспыльчивый, и мои слова, только подлили масла в огонь. Но я не могла покорно стерпеть побои, хоть и пыталась. — Шторм задрожала, и Тэвиш крепче обнял ее, стараясь не причинить боли. — Да, я говорила ему неприятные вещи, но это помогло мне сдержать рыдания. Я не доставила ему удовольствия услышать мольбы о пощаде.

Тэвиш потребовал от Шторм подробного рассказа о ее коротком пребывании в стенах некогда родного дома. Он слушал, и в нем вскипала ярость. И все же он не сдержал веселого смеха, когда она пересказала ему свои слова, брошенные в лицо сэру Хью. Он с гордостью и восхищением лишний раз убеждался в смелости и жизненной стойкости девушки. Несмотря на все случившееся, она нашла в себе силы бежать.

Рассказывая о событиях прошлой ночи, Шторм вспомнила вещи, о которых задумалась только сейчас. Во-первых, перед ней возникло лицо, с которым леди Мэри смотрела, как сэр Хью бьет ее падчерицу. И затем, уже впадая в забытье, Шторм видела еще нечто, но ее рассудок стыдливо отвергал эти воспоминания. Нет, они не могли вести себя так низко! Девушке было неловко, но она чувствовала потребность высказаться, в глубине души надеясь, что Тэвиш ее разубедит. Ведь он ее любовник, и, значит, они могут обсуждать подобные вещи.

— Леди Мэри находилась там и все видела, — тихо сказала она, поглаживая его крепкую гладкую спину.

— Выбрось все, что связано с этой сукой, из головы, — ласково посоветовал Тэвиш, целуя ее в лоб.

— Выброшу, как только уясню для себя кое-что. Леди Мэри не просто смотрела, как сэр Хью меня бьет. Она наслаждалась зрелищем. У нее было такое лицо, как будто… как будто она… — Шторм почувствовала, что краснеет, — как будто она занималась любовью.

— Бедная маленькая Шторм, — проговорил Тэвиш. Ему так хотелось защитить ее, от всей этой грязи, что он сам удивлялся силе своего порыва. — Это бывает, малышка. Есть люди, которые испытывают удовольствие, причиняя боль или глядя на чужие страдания.

— О Господи! — Шторм уткнулась лицом ему в грудь. Теперь она сомневалась, что он разубедит ее в остальном. — Я видела еще кое-что, пока лежала в полузабытьи. Значит, это тоже могло быть на самом деле, — проговорила она упавшим голосом.» — Леди Мэри и сэр Хью занимались любовью. Прямо там, на кровати, рядом со мной, пока я лежала, истекая кровью и корчась от боли.

— Подонки! — воскликнул Тэвиш. — Мне очень хотелось бы сказать тебе, что этого не было, но и такая грязь существует на свете. Скажи спасибо, что эти звери удовольствовались друг другом и не тронули тебя. А теперь спи, Шторм. Ты должна поскорей поправиться. Я не выдержу долго без твоей любви.

— Я тоже, — честно призналась Шторм, закрывая глаза.

Вскоре она заснула, а Тэвиш еще долго лежал, пытаясь осмыслить те эмоции, которые нахлынули на него в последние сорок восемь часов. Причина, которая сама собой шла на ум, безжалостно им отвергалась. Он не хотел даже думать об этом. Принимая во внимание их происхождение, вражду их родов, им не на что было надеяться.

Глава 14

— Девочка, может быть, тебе легче станет, если ты расскажешь о том, что тебя печалит? А как заживают твои раны? Небось еще болят? — спрашивала Мэгги, с беспокойством всматриваясь в несчастное лицо Шторм.

— Нет, раны меня вовсе не беспокоят, Мэгги. От них почти не осталось следа, — сказала Шторм, глубоко вздохнув.

Она стояла в маленькой уютной кухне и смотрела, как Мэгги месит тесто. Дети уже спали или только что ушли спать — в зависимости от возраста. Шторм решила заглянуть сюда, к веселой, жизнерадостной кухарке, надеясь поднять настроение. Меланхолия была для нее непривычным состоянием, и девушка тяжело переносила ее. Однако визит к Мэгги, к сожалению, не избавил ее от хандры.

— Ты тоскуешь по отцу и родным, девочка?

— Да, тоскую и волнуюсь за них. Как бы я была счастлива узнать, что они вернулись в Хагалео целы и невредимы, а гнусный замысел леди Мэри сорвался!

— Да, я знаю, как тяжело пребывать в неизвестности. Но тебя тревожит что-то еще, правда же?

Шторм кивнула. Она знала, что кухарке можно во всем довериться, и решила излить перед ней душу, поведав доброй женщине свои страхи и печали. Оторвав взгляд от кухонного стола, девушка посмотрела на Мэгги, на губах ее играла рассеянная улыбка. Она уже не могла удержать в себе свою тайну, свою боль.

— Да, ты права. Я совершила непростительную глупость — я безнадежно влюбилась в Тэвиша.

— Так я и думала, девочка, — Мэгги покачала головой, — я заметила это, когда здесь были Мак-Дабы.

— О, это случилось гораздо раньше. Как я ни пыталась избавиться от своих чувств, все напрасно. — Шторм пожала плечами.

— Да, это непросто дается, если мужчина, в которого ты влюблена, каждую ночь проводит с тобой.

— Ох, Мэгги, я, конечно, хочу, чтобы мой отец вернулся домой живым и здоровым. Но где-то в глубине души мне ненавистна сама мысль об этом. Когда он приедет, мне придется расстаться с Тэвишем. — Девушка вдруг почувствовала, что ее душат слезы. Она опять уперлась взглядом куда-то в стол, пытаясь успокоиться. — Мне кажется, я этого не переживу.

— Не расстраивайся, девочка. Еще ничего не известно. Может быть, ты останешься здесь, — утешила ее Мэгги, хоть и понимала, что говорит неправду.

Шторм тоже это понимала.

— Нет, Мэгги, я не хочу себя обманывать, Я прекрасно знаю, чем все это кончится. То, что я англичанка, уже безнадежно само по себе, но гораздо хуже то, что я из рода Элдонов. Если бы, кроме меня, у папы были еще дочери, наверное, он не стал бы так сильно волноваться о моей судьбе. Но я его единственная дочь, к тому же первенец. Он помог мне появиться на свет, приняв меня в свои руки и шлепком заставив издать первый крик. Далеко не каждый отец присутствует при рождении собственного ребенка. Я очень похожа на свою мать, а она была первой и, возможно, самой большой любовью в его жизни. Когда она умерла, он долго не мог оправиться от потери. Наверное, это случилось только после встречи с Элейн, его возлюбленной. Нет, мой отец никогда не оставит меня в постели Тэвиша Мак-Лагана.

— А что… что, если ты выйдешь замуж за Тэвиша? — спросила Мэгги, в голосе ее звучало сомнение, но и надежда.

— О замужестве нечего и думать. Тэвиш говорил мне немало красивых слов, но никогда даже не заикался о любви, о нашем будущем. Если он и заглядывал вперед, то речь шла о времени моего возвращения в Хагалео. Но даже если бы Тэвиш хотел на мне жениться, что бы это меняло? Мой отец — человек сговорчивый во многих других вещах, но он никогда не позволит своей единственной дочери выйти замуж за Мак-Лагана.

— Тогда, девочка, тебе остается только одно: пользуйся моментом и получай как можно больше удовольствия.

— Я говорю себе то же самое и изо всех сил пытаюсь следовать собственному совету. Но часто по ночам меня гложет тоска. Я лежу без сна, смотрю на него и думаю, что это счастье скоро кончится. Я не могу признаться ему в своих чувствах, потому что не уверена, что он испытывает ко мне хоть что-то похожее. А во мне еще осталась гордость. В сердце моем живет надежда, что в конце концов он полюбит меня и придумает, как нам остаться вместе. Но пока нет никакой надежды. Подумай, что меня ждет впереди? Пустота и боль. Он стал частью моей жизни, без него я не мыслю своего существования. Мне невыносима сама мысль о разлуке, и это меня путает и гнетет. Я не безнадежно глупа и понимаю, что не умру без него… но что это будет за жизнь?

Шторм залилась слезами. Мэгги была готова и к этому. Она еще раньше уловила в голосе девушки срывающиеся нотки. Отряхнув руки от муки, пухлая кухарка по-матерински обняла маленькую хрупкую девушку, прижав ее к себе. Мэгги не думала сейчас ни о знатности Шторм, ни о своем низком положении. Перед ней была испуганная и расстроенная девочка, которая нуждалась в утешении, а утешать Мэгги умела.

— Вообще-то я никогда не плачу, — пробормотала Шторм, уткнувшись в необъятную грудь кухарки, отчего ее голос прозвучал приглушенно.

— Тем горше твои слезы. Значит, сейчас ты очень сильно расстроена. — Мэгги протянула девушке носовой платок и плеснула ей в кружку пива, смешав его с виски. — Выпей, девочка, станет полегче. Мне бы очень хотелось сказать тебе что-то в утешение, дать какую-то надежду, совет, но…

— Но надежды нет, — Шторм пригубила крепкий пенистый напиток, и он показался ей приятным, — я это знаю, только в последнее время я что-то стала не такой стойкой, как раньше. Чуть что — сразу в слезы.

Услышав это, Мэгги внимательно посмотрела на девушку. Тэвиш спал с ней уже довольно долгое время, и мысль о беременности была вполне логичной. То, что эта догадка еще не посещала саму Шторм, тоже было очевидно. Мэгги решила держать при себе свои подозрения. Зачем еще больше расстраивать девушку? Если она и в самом деле беременна, с этим все равно уже нельзя ничего поделать.

Кухарка налила Шторм еще одну кружку пива с виски, и обе женщины заговорили о сходствах и различиях английской и шотландской кухни. Выходя от Мэгги, девушка чувствовала себя уже не такой подавленной и решила, что все-таки не зря побывала на кухне. В дверях замка она столкнулась с Тэви-шем и, весело поздоровавшись, собиралась пройти мимо, но он схватил ее за руку и потащил обратно — во двор.

— Но, Тэвиш, — возмутилась Шторм, — я хотела немного перекусить.

Он приподнял накрытую полотенцем корзинку.

— Как удачно, миледи! У меня как раз оказались с собой продукты для отличного пикника. Я решил найти какое-нибудь укромное местечко, где бы мы с тобой могли покушать и… — он многозначительно взглянул на девушку, — и поговорить.

— Давно мы не разговаривали, — сдержанно произнесла Шторм, когда он подсадил ее на свою лошадь.

— Да, давненько, — протянул Тэвиш, устраиваясь сзади в седле, — но теперь ты выздоровела, и я настроен на очень долгую беседу.

Прижавшись к нему спиной, девушка подняла голову.

— Как здорово! — проворковала она, хлопая длинными ресницами. — Обожаю долгие беседы! Это намного лучше, чем короткие разговоры на бегу.

Тэвиш засмеялся и пустил свою лошадь вскачь. Во дворе стояли его родные, глядя вслед уезжавшей парочке. Конечно, думали они, хорошо, что Тэвиш избавился от того мрачного настроения, которое было его неизменным спутником на протяжении последних лет.. Но было бы куда лучше, если бы причиной этого стала какая-нибудь другая юная красавица! Он мчится по дороге, в конце которой его ждут страдания.

Шторм сидела, привалившись к крепкой груди Тэвиша, она наслаждалась поездкой. Пейзаж дышал нетронутой красотой этих диких мест, которые Шторм успела полюбить. Она уже невольно думала о Карайдленде как о доме. Эта мысль вновь навеяла тоску, но девушка легко выбросила ее из головы — взбадривающее средство Мэгги еще действовало. Тэвиш остановился на полянке у ручья. Это место, скрытое от посторонних глаз деревьями и пологими склонами холмов, и впрямь оказалось довольно укромным. Шторм подумала, что живописная полянка как нельзя лучше подходит для «пикника», задуманного Тэвишем, и взглянула на него с подозрением.

— Не смотри на меня так, малышка. Я нашел это место, когда был маленьким, и только сейчас мне пришло в голову использовать его для… э… для разговора с красивой девушкой, — протянул Тэвиш, привязывая лошадь к дереву. — Наверное, в Хагалео у тебя тоже есть уголок, где можно уединиться и подумать?

— Да, был. Там, где вы нашли меня с сэром Хью. Теперь, конечно, это место уже не назовешь укромным.

Пока он возился с лошадью, Шторм сняла туфли, чулки, приподняла юбки и окунула ноги в чистую холодную воду. Тэвиш неторопливо направился к девушке. В такой позе она казалась совсем ребенком. Интересно, избавится ли она когда-нибудь от своей беспечности или навсегда сохранит столь притягательный налет детской невинности?

— Ты умеешь плавать, Шторм? — спросил он, искоса взглянув на нее.

— Да, — ответила Шторм, искоса взглянув на Тэвиша. Она поняла, что он предлагает искупаться нагишом.

Тэвиш лишь приподнял бровь, зная, что Шторм догадалась о его намерении. Это был вызов, и Шторм приняла его. Она посмотрела на воду, потом на Тэвиша и начала развязывать шнуровку на платье. У нее зарделись щеки от собственной смелости, но она решительно настроилась следовать совету Мэгги. Время так скоротечно, и надо насладиться драгоценными мгновениями, отпущенными судьбой им с Тэвишем. Надо наполнить каждый день их общими впечатлениями, радостями, переживаниями. Пусть она не добьется ничего иного, но по крайней мере можно надеяться, что Тэвиш ее никогда не забудет.

Он медленно разделся, не сводя глаз с прекрасного юного тела. Тэвишу нравилось смотреть на нее, а она так редко бывала смела, что теперь он упивался счастливым моментом, боясь пропустить самую малость. Наконец раздевшись, она встала перед ним — прекрасная в своей наготе — и принялась медленно расплетать волосы. От этого зрелища у Тэвиша перехватило дыхание. Он знал, что она пытается казаться соблазнительной и даже не догадывается, как здорово это у нее получается. Когда девушка исчезла в чистых струях реки, он сбросил с себя одежду и поплыл за ней.

Как двое детей, они шумно барахтались в прохладной воде, весело плескались и гонялись друг за другом. Шторм уже хотела выйти на берег, но Тэвиш поймал ее в свои крепкие объятия и поцеловал в ложбинку между грудями, оторвав от дна.

— Ты плаваешь как рыба, ты просто нимфа, — промычал он, целуя ее шею.

— Отец научил этому всех своих детей. Ох, Тэвиш! — простонала она, когда его губы вновь коснулись ее груди.

— Я никогда не занимался любовью в воде, — проговорил он, дразня губами ее затвердевший сосок.

— Мы утонем, — задыхаясь сказала Шторм, чувствуя его нежное касание, — здесь сильное течение.

— Ты уже должна бы знать, малышка, что тебе совсем не обязательно ложиться на спину. Обними меня руками за шею и обхвати талию своими дивными ножками, — хрипло попросил Тэвиш. Желание вознеслось в нем волной.

Он вошел в нее, и оба охнули от восторженного ошеломления. Какое-то время они стояли неподвижно и целовались — сначала нежно, потом все более страстно. Держа руки на ее бедрах, Тэвиш начал медленно двигаться, постепенно убыстряя темп. Наконец они вместе достигли пика наслаждения и действительно едва не упали в воду.

— Мы могли утонуть, — сказала Шторм, пытаясь сдержать стыдливый румянец. Они уже сидели на берегу, завернувшись в полотенца. — Холодновато, я оденусь.

— Нет, — тихо произнес Тэвиш, протягивая ей кружку, — выпей и согреешься. — Он коснулся ее мокрых волос. — Солнце скоро высушит тебя, и дрожь пройдет.

Шторм глотнула виски и сразу почувствовала тепло. Они с аппетитом принялись за еду, кормя друг друга из ладоней и отчаянно хохоча. Свобода, пусть временная и призрачная, в сочетании с виски радостно пьянила. Насытившись, Тэвиш лег на спину, скрестив руки под головой. Он наслаждался солнцем и смотрел на Шторм, собиравшую остатки еды в корзинку.

Девушка села рядом и, прихлебывая виски, взглянула на Тэвиша. Он лежал полностью обнаженный, если не считать обмотанного вокруг бедер полотенца, но отчего-то не казался смешным. Это был мужчина, которого ей безумно хотелось любить. Руки сами тянулись к его стройному крепкому телу. Девушка сделала еще глоток, размышляя, не будет ли это слишком смело. Все-таки леди не подобает так себя вести. Однако сидеть в чем мать родила и пить виски рядом с таким же обнаженным мужчиной, пожалуй, тоже не очень прилично для леди.

Покраснев, Шторм вспомнила тот единственный случай, когда она взяла на себя инициативу. Ему тогда это явно понравилось. Потом она вспомнила, что леди Мэри делала с сэром Хью. Они занимались любовью точно так же, как Шторм с Тэвишем, но их действия, подумалось Шторм, казались грязными оттого, что оба были отпетыми негодяями. Тогда Тэвишу были приятны ее ласки, и девушка задумалась. Конечно, леди Мэри гнусная и подлая женщина, но одного у нее не отнять — она знает, как доставить мужчине удовольствие. Почему бы и ей, Шторм, не доставить удовольствие Тэвишу — мужчине, которого она любит?

Тэвиш открыл глаза, встретился с ее теплым задумчивым взглядом и понял, что она о чем-то размышляет. Он скользнул взглядом по нежным округлостям грудей, вздымавшимся над полотенцем, по стройным бедрам и решил, что выяснит потом, о чем она думает. Протянув руку, Тэвиш размотал полотенце, и оно упало на одеяло, лишив девушку последнего оплота стыдливости.

— Ты такая красивая женщина, Шторм! — Он поднял. глаза и увидел ее залитые румянцем щеки. — Чего ты стесняешься? Ты красива, и смотреть на тебя одно удовольствие. Мне так нравится…

— Правда, Тэвиш? — нежно проворковала она, проводя пальчиком по его груди. — А что еще тебе нравится? Это?

— Да, — пробормотал он, ощутив на своих губах ее медленный дразнящий поцелуй.

— Женщине сложно понять, как доставить удовольствие мужчине, — задумчиво проговорила Шторм, спускаясь губами по его груди. — Когда мальчик становится взрослым, он познает науку любви у проституток или опытных женщин, у которых уже были любовники. А нам, девушкам, никто и никогда не рассказывает такие вещи. Как мы можем узнать, нравится ли мужчине вот это? — спросила она, поигрывая языком с его соском.

Зарывшись руками в ее густые волосы, он глухо проговорил:

— Не могу говорить за других мужчин, но мне — очень.

Шторм встала на колени между его сильных бедер. Она провела языком по его животу, остановившись у края полотенца. Ее руки нежно гладили сильные ноги Тэвиша. Вдруг она почувствовала, как он сжал в кулаке ее волосы.

— В чем дело, Тэвиш? — прошептала она, продолжая целовать его впалый мускулистый живот.

— Ты меня дразнишь, милая.

После приезда Мак-Дабов Тэвиш не переставал удивляться тому, какие восхитительные вещи делала Шторм с помощью губ и языка. Он ловил себя на том, что часто думает о ней, но относил это на счет ее природного дара любовницы. Ее жгучие ласки воспламеняли кровь, а такое не забывается. Он еще никогда не желал женщину с такой неистовой силой.

— Может, ты скажешь, чего ты хочешь? — промурлыкала Шторм, продолжая свою игру.

— Ты сама прекрасно знаешь, чего я хочу, плутовка, — прохрипел он.

— Вот этого, милый?

Она медленно развязала полотенце и принялась целовать его бедра. Девушка чувствовала, как он содрогается от ее дразнящих прикосновений, она видела, какую власть может иметь женщина над мужчиной. В данном случае та власть, которой она обладала, обернулась против нее же самой. Страсть Тэвиша была заразительна. Его жажда наслаждения росла, все больше возбуждая Шторм. Она сдалась в плен своему желанию так же быстро, как он.

— Черт возьми, женщина, ты умеешь пользоваться своими милыми ручками… Ах! — простонал он, когда ее губы прошлись мучительно близко к его сокровенному месту.

— Шторм, милая Шторм, может, не надо так меня мучить? Сжалься над человеком!

— Тебе не нравится, Тэвиш? — промурлыкала она, проделывая губами ту приятную работу, которую до этого делали ее руки.

— Я на седьмом небе, — выдавил из себя он, зажмурившись от удовольствия, — о да, на седьмом небе!

Она сняла с Тэвиша приступ острого желания, и теперь у него появилась сила сдерживаться. Он уже мог просто наслаждаться ее ласками, медленно плыть по волнам блаженства. Торопиться ему не хотелось. Однако когда ее губы сомкнулись на потаенном месте его мужского достоинства, он вновь утратил все свое самообладание. Резко открыв глаза, он сел.

Его бурная реакция остановила девушку, и та взглянула на него сквозь завесу своих волос.

— Нет? — тихо спросила она, испугавшись, что сделала что-то не то.

— Да, — процедил Тэвиш сквозь зубы и, ухватив ее за волосы, опять опустил на себя.

Он упивался видом ее огненно-рыжих волос, укрывавших его ноги. Весь дрожа, Тэвиш еще пытался овладеть собой. Подчиненная поза Шторм, склонившейся с рабской покорностью над ним, была обманчива — в этот момент он был ее рабом. Экстаз заставил его перегнуться пополам. Наконец он понял, что больше не выдержит.

Тэвиш резко схватил Шторм, опрокинул ее на спину и навалился сверху. Он неистово овладел ею, погрузившись быстро и глубоко. Оправившись от потрясения, Шторм ощутила себя во власти этого дикого соития. Все кончилось очень быстро. Они одновременно достигли вершины блаженства. Руки и ноги Шторм обмякли. Тэвиш повалился на нее, зарывшись лицом в ложбинку на нежной шее, тяжело и прерывисто дыша.

Они молча отодвинулись друг от друга, и каждый потянулся за своей одеждой. Между ними возникло какое-то напряжение, и Шторм забеспокоилась. Она в смятении спрашивала себя, не допустила ли промашки. То, что мужчине нравились определенные вещи, еще не означало, что он одобрял женщину, которая эти вещи делала. В своей жизни Шторм рано познакомилась с мужским лицемерием.

Молчание Тэвиша отчасти объяснялось его смущением. Он понимал, что овладел ею чересчур грубо. Еще никогда он не допускал подобного с женщинами. Никогда им не владело такое яростное, слепое желание. Только Шторм смогла довести его до такого состояния. Мысль об этом немного пугала. Тэвиш заметил скованность в ее движениях. Он видел, как она сморщилась, нагнувшись за одеялом.

— Я сделал тебе больно, — виновато проговорил он, подходя к девушке.

ет, Тэвиш, — тихо отозвалась она, прижимая одеяло к груди.

— Не обманывай меня, малышка, — он убрал волосы с ее лица, — тебе больно. Это видно по тому, как ты двигаешься. Прости. Ты довела меня до безумия.

— Ничего, Тэвиш, это приятная боль. Она скоро пройдет. Взяв у Шторм одеяло, он отбросил его в сторону и обнял ее, уткнувшись лицом в шелковистые волосы. Ему вдруг захотелось увезти ее куда-нибудь далеко-далеко — туда, где никому нет дела до их прежней жизни, их происхождения. Но рано или поздно ей придется все же вернуться в Хагалео, и Тэвиш, заглядывая в будущее, видел там лишь холод пустоты. Он знал, что эту девушку он никем не сможет заменить. Встряхнувшись, он сказал себе, что эта грусть — просто отзвук после полного страсти акта любви. Любой мужчина на его месте испугался бы мысли о том, что лишится подобного удовольствия. Это скоро пройдет.

— Шторм?

Он чуть отстранился, заглядывая ей в лицо, сам не зная, что хочет сказать. — Да, Тэвиш.

Она видела смущение на его лице и пыталась понять, чем оно вызвано.

— Спасибо, — прошептал он и, обхватив ладонями ее лицо, нежно поцеловал в губы.

— Пожалуйста, — просто сказала Шторм, заставив себя улыбнуться. Но сердце ее болезненно ныло. Она понимала, что эти мгновения счастья — все, что может дать ей Тэвиш Мак-Лаган.

Глава 15

Разлившаяся в воздухе прохлада предвещала скорое приближение осени. Лето кончалось. Шторм вздохнула, готовясь спуститься к обеду. Она уже знала, что беременна. Единственным утешением было то, что ее больше не тошнило. Тэвиш так ничего и не заметил. Теперь ее тревожило другое: она понимала, что рано или поздно ее положение станет явным. Сейчас казалось, что она просто немного поправилась. Однако все могло измениться в любой момент. Скоро ей уже. не удастся скрыть животик. Ребенок рос и с каждым днем все активнее шевелился у нее под сердцем. Она удивлялась, как Тэвиш до сих пор не почувствовал этого.

Она не говорила ему о своей беременности, понимая, что это только осложнит их отношения. К тому же Шторм боялась, что он потребует оставить ребенка в Карайдленде. Поэтому она решила вернуться домой, и как можно скорее.

Со вздохом подойдя к двери, девушка подумала, что и дома ей придется несладко. В конце концов надо будет рассказать обо всем отцу, да так, чтобы он сгоряча не схватился за меч и не двинул войска на Карайдленд. Наверняка найдется немало злых людей, которые осудят ее. Еще бы — вернуться из плена обесчещенной, да еще и с внебрачным ребенком! Теперь ее никто не возьмет замуж. Впереди — тоска и одиночество. Смириться с такой жизнью нелегко, особенно теперь, когда она познала любовь, пусть безответную, и ту страсть, которая ей сопутствует. Девушка с содроганием представляла себе бесконечно длинные ночи страданий.

Входя в зал, она думала о новой жизни, которая в ней зарождалась. Несмотря на мрачные мысли о будущем и тревогу за настоящее, в глубине ее души теплился огонек радости. У нее будет частичка Тэвиша! Это крохотное существо, его ребенок, всегда будет с ней. Шторм знала, что дитя принесет с собой не только радость, но и муки. Но она отдаст этому ребенку всю свою любовь, которую так и не смогла разделить с его отцом.

Тэвиш, сидя в зале, потягивал пиво и беседовал с родными, но мысли его были заняты Шторм. Военная лихорадка кончилась, кончилась даже во Франции, думал он. Значит, скоро лорд Элдон вернется домой. Король не сможет долго удерживать при себе всех своих высокородных рыцарей, даже если собирается остаться во Франции на зиму. А лорд Элдон наверняка уже получил неприятные вести из дома, и Тэвиш не сомневался, что он примчится в Хагалео, чтобы вызволить свою дочь из плена — либо деньгами, либо мечом.

Шотландцы получат выкуп, Шторм вернется в Хагалео, и постель Тэвиша опустеет. При мысли об этом его бросало в дрожь. Однако он упорно не желал прислушиваться к внутреннему голосу, еще невнятно говорившему ему о любви. Тэвиш убеждал себя, что эта девушка просто нравится ему, нравится как человек и подходит как любовница. Ему еще не приходилось встречать такое удачное сочетание, вот почему сама мысль о разлуке была ему ненавистна. Уедет Шторм, и ему придется довольствоваться обществом женщин, которые смогут удовлетворять лишь его самые примитивные потребности.

Растревоженный близкой разлукой, он жадно упивался любовью, не пропуская ни одной ночи. Неудивительно, что по утрам Шторм долго не вставала с постели и порой выглядела измученной. Тэвиш почувствовал угрызения совести. Нет, решил он, надо пореже будить ее по ночам. Не дело, чтобы она вернулась к отцу вся истерзанная.

Интересно, как лорд Элдон воспримет известие о том, что его дочь спала с похитителем? Это довольно веский повод, чтобы взяться за меч. Если бы Колин узнал, что с его любимой дочкой обошлись таким образом, он тут же развязал бы жестокую войну. Так повелевал долг, честь мужчины: позор смывается только кровью.

Однако была одна причина, которая заставляла Тэвиша усомниться в неизбежности войны с Элдоном, и причина эта заключалась в самой Шторм. Он знал без ложного самомнения, что близость с ним доставляла девушке удовольствие. Да, сначала она сопротивлялась, но очень слабо, зато потом никогда не отворачивалась от него, каждую ночь встречая его горячими объятиями, радостной улыбкой и тем же пылом страсти, какой пылал и в его груди.

Что она скажет отцу? Попытается усмирить его справедливый гнев? Шторм не производила впечатление мстительной женщины, однако Тэвиш никогда не говорил ей слов любви. Может, она воспринимает это как оскорбление? Или потребует крови Мак-Лаганов, чтобы отомстить за обиду?

На эти вопросы Тэвиш давал себе один ответ. Он был уверен: Шторм сделает все, чтобы избежать кровопролития — слишком высокой цены за потерянную невинность. Что толку в войне, чужой крови и смертях. Ее грехопадение, во-первых, было неизбежным, и, во-вторых, оно доставило ей удовольствие. Нет, она не допустит бессмысленной бойни!

Его мысли прервало появление Шторм. Тэвиш окинул ее внимательным взглядом и подумал: «Нет, никто не посмеет сказать, что здесь с ней плохо обращались!» Шторм определенно выглядела лучше, чем в тот день, когда появилась в Карайдленде. Правда, во взгляде ее порой сквозила печаль, о причинах которой Тэвишу не хотелось размышлять. Шторм поздоровалась со всеми, и милая улыбка озарила ее прелестное личико. Тэвиш почувствовал волнение в чреслах и усмехнулся своей слабости.

Он собирался ответить Шторм словами приветствия, но тут объявили, что прибыл гонец из Хагалео. В зале повисло напряжение. Шторм, как обычно, заняла свое место за столом рядом с Тэвишем. Он заметил, как она побледнела.

Шторм раздирали противоречивые чувства. Конечно, она понимала, что надо ехать домой, но мысль о разлуке с Тэвишем была непереносима. Она взглянула на Колина, который начал читать письмо, и тут же забыла обо всех своих тревогах.

— Не понимаю, они что же — отказались от выкупа? — спросила она, стараясь казаться спокойной.

— Да, девочка, — Колин взглянул в ее напряженное лицо и понял, что она уже догадалась о причинах отказа, — да, твой отец и братья мертвы.

— Нет, не может быть! — Она схватила протянутый Колином листок.

У леди Мэри был витиеватый почерк, но Шторм удалось разобрать ее каракули. Она читала, и сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди:

«Лорд Элдон и его наследный сын погибли по дороге из Франции. Меня и его старшую дочь не связывают ни любовь, ни узы кровного родства, поэтому я отказываюсь платить за нее выкуп. К тому же девушку, без сомнения, лишили чести. Можете не присылать свои требования лорду Фостеру. Он и его наследный сын погибли с Элдонами, так же как и близнецы Вернер. Они возвращались вместе, и их постигла одна участь. У моей падчерицы не осталось родных. Можете делать с ней что хотите. Леди Мэри Элдон».

Все погибли! Шторм отказывалась в это верить. На удивление твердой рукой она положила письмо на стол перед собой и уставилась невидящим взглядом. Буквы сливались в одно сплошное пятно. Девушка медленно встала. Что теперь делать? Бежать? Но куда? Где укрыться от страшного известия? Одна ее рука лежала на кухонном ноже. С молниеносной быстротой девушка схватила нож и, издав душераздирающий крик, вонзила его в пергамент, пришпилив письмо к столу. Никто не успел остановить ее безумного порыва.

— Я убью эту дрянь, эту суку! — воскликнула она, устремившись к двери. Жажда мщения, переполнявшая ее сердце, затмила даже боль утраты.

Все находившиеся в комнате бросились за Шторм. Тэвиш первым догнал ее и схватил за руку. Она вырывалась, продолжая осыпать проклятиями леди Мэри. Тэвиш понял, что это истерика, и хлестнул Шторм по щеке. Она оторопело замерла на месте, и он отпустил ее руку, с тревогой глядя в огромные янтарные глаза. Но девушка вдруг размахнулась и влепила Тэвишу ответную пощечину. Его взгляд выразил недоумение.

— у меня нет, нет никакой истерики! — прошипела она, но, заметив красное пятно на его щеке, испуганно охнула, прикрыв рот ладошкой. — Ох, Тэвиш, прости, — промолвила Шторм, касаясь его лица. Ярость внезапно сменилась раскаянием. — Я не хотела тебя ударить.

— Я знаю, Шторм, но пойми, тебе нельзя появляться рядом с этой женщиной.

Охваченная горем, она закрыла глаза и медленно опустилась на колени.

— Все погибли… никого не осталось… Что же мне теперь делать? Я одна, совсем одна. Боже мой, я не переживу этого!

Тэвиш стоял, беспомощный перед глубиной ее скорби. Хрупкое тело девушки сотрясали бурные рыдания. Больно было смотреть на ее страдания, и он, охваченный порывом сочувствия к ней, нагнулся и поднял Шторм с пола. Она припала к его широкой груди. Краем глаза Тэвиш заметил подходившего Филана. Его бледное личико было мокрым от слез.

— У нее есть я, — прошептал мальчик. — У тебя есть я, Шторм. Скажите ей, Тэвиш! Она не совсем одинока.

Тэвиш улыбнулся краешком губ:

— Правильно, малыш, она поймет это и перестанет плакать. — Тэвиш подхватил Шторм на руки. Она прильнула к его плечу, орошая его слезами. — Я отнесу ее в спальню. Ты можешь зайти к ней чуть попозже, когда она немного успокоится. А сейчас, Филан, ступай, милый, к Колину, — ласково добавил он.

В последний раз взглянув на рыдающую кузину, Филан побежал к Колину. Тот уже ждал его, раскрыв объятия. Он успел полюбить ирландского мальчика-сироту. Тэвиш вынес Шторм из зала. Все молча смотрели им вслед, слыша затихающие всхлипывания девушки.

— Что вы теперь будете с нами делать, милорд? — наконец спросил Филан, глядя на Колина заплаканными глазами.

Колин подвел мальчика к столу и протянул ему кружку с пивом.

— Трудно сказать, малыш, — произнес он со вздохом. — У вас нет больше родственников, которые могли бы вас приютить?

Филан покачал головой:

— Родители близнецов Вернер умерли два года назад. Теперь их поместье отойдет государству, и король будет решать, как его поделить. В Ирландии у меня никого не осталось, поэтому я и приехал в Хагалео. Может быть, жива Матильда Фостер, но она еще ребенок, ей лет одиннадцать-двенадцать. Что она может сделать? Сводные братья Шторм еще моложе, да и теперь они под опекой леди Мэри. Любовница дяди Родена, Элейн Бейли, уехала на юг, подальше от его жены. Мы могли бы попросить ее приютить нас, но, боюсь, это навлечет неприятности на беззащитную женщину.

Колин вздохнул и потер виски.

— Проклятие! В первый раз в жизни мне приходится брать под защиту девушку. Да, выкупа я не получил, но отправить ее в Хагалео тоже не могу, — сказал он, обращаясь к сыну.

— Конечно, нет, — согласился Ян, — мы видели, как там с ней обошлись. Даже если мы сумеем уговорить Тэвиша, наши люди будут недовольны. Это все равно что своими собственными руками отдать ее на заклание.

— Верно. Что до меня, то я обязан ей жизнью и считаю своим долгом позаботиться о ней. — Колин покачал головой. — Мне надо подумать. Не стоит принимать скоропалительных решений, — он многозначительно хмыкнул, — во всяком случае, сейчас она в хороших руках.

Тэвиш, лежа в постели, обнимал Шторм. Девушка уже выплакала все слезы и теперь тихо всхлипывала. Он не умел утешать, но ее чувства, которые он по-прежнему не принимал, все же заставляли его быть ласковым и внимательным. Тэвиш искренне сочувствовал горю девушки, понимая, какую страшную утрату она понесла. Он и сам совсем недавно едва не потерял отца. Его искреннее молчаливое сочувствие улавливала душа Шторм, ее тело расслабилось от его нежных объятий, которыми он пытался успокоить ее.

«Что же теперь будет?» — спрашивал себя Тэвиш. Он не боялся, что отец отправит ее в Хагалео. Пусть за нее не пришлют выкупа, но Колин видел, как обошелся с девушкой сэр Хью. Он ни за что не отдаст Шторм на растерзание этому зверю. Где-то в глубине души Тэвиш испытывал облегчение и даже радость от того, что теперь она останется с ним. Он стыдился своих чувств, ибо его радость была куплена слишком дорогой ценой. Отогнав противоречивые мысли, он сосредоточился на одном — утешить девушку. Ее страдания разрывали ему сердце.

Усилия Тэвиша имели успех. Убитая горем, Шторм стала постепенно отзываться на его ласки. Она и сама старалась остановить рыдания, которые сотрясали все ее тело. Вспомнив про крохотную жизнь, которая билась у нее под сердцем, она заставила себя успокоиться. Ее переживания могли плохо сказаться на ребенке. Молодая женщина тесно прижалась к Тэвишу, вбирая в себя его нежность, исходящую от него силу, и постепенно затихла.

Она лежала обмякшая, как сломанная кукла. Тэвиш вытер ее мокрое от слез лицо и заставил выпить немного виски. Стройное тело Шторм еще беззвучно подрагивало, но слезы прекратились. Пока он нежно ухаживал за ней, Шторм не сводила с него глаз, и Тэвиш с тревогой читал в ее взгляде полное отчаяние. Он опасался, что потеря близких окажется для нее слишком большим потрясением. После такой трагедии люди утрачивали волю или рассудок. Тэвиш хотел встать, но Шторм удержала его, с поразительной силой вцепившись в его руку.

— Останься со мной, ну пожалуйста, — попросила она тихим, надтреснутым голосом, — мне так одиноко! Я боюсь.

Тэвиш лег рядом, обхватив ее тонкую талию, крепко прижал к себе.

— Ты не одна, малышка. У тебя есть Филан, он тебя любит, и ты ему нужна. И хоть ты из рода Элдонов, здесь, в Карайдленде, у тебя много друзей. — Он с удивлением заметил тень страдания, мелькнувшего на ее лице. — Ты не из тех людей, которые остаются в одиночестве.

Шторм закрыла глаза, чтобы скрыть от Тэвиша боль, которой отозвались в ней его слова. Конечно, она не надеялась услышать признания в вечной любви, но его рассуждения о дружбе задели ее. Она потеряла всех своих близких, даже крестного отца и его сына, который был ей другом, и единственное, что могло бы ее утешить, — это любовь Тэвиша. Однако в этом ей было отказано. Шторм взывала к своей силе и трезвости ума, пытаясь уговорить себя довольствоваться его нежностью и искренним стремлением утешить.

— Хорошо хотя бы, что при расставании я сумела сказать им о своей любви, — прошептала она.

— Ты говорила своим родным, что любишь их? — мягко спросил Тэвиш, рассеянно перебирая в пальцах ее локоны.

— Да, и сказала искренне. Меня немного утешает то, что мои родные, мои близкие друзья перед смертью знали о моей любви. Этим чувством надо делиться, его нельзя держать в себе. Может быть, сознание того, что их любят, что о них помнят, придало им силы в последние минуты жизни. И теперь, скорбя по ним, я не мучаюсь чувством вины от того, что не успела сказать о своих самых горячих чувствах. — Шторм понимала, что не до конца откровенна с Тэвишем: от него-то она скрывала и теперь свою любовь. Но она так боялась, что своим признанием только поставит его в неловкое положение и усугубит свои страдания. — Мы всегда говорили о своей любви друг к другу, когда расставались, понимая, что можем больше никогда не увидеться. И ты мне небезразличен, Тэвиш, — тихо произнесла девушка, желая чуть-чуть приоткрыть свое сердце.

— Я знаю, малышка, — отозвался он, крепче обнимая Шторм, — ты говоришь мне об этом каждый раз, когда мы занимаемся любовью. Ты знаешь, что и я питаю к тебе нежные чувства. Ты самая лучшая из всех, кого я знал. Ты мне нравишься, Шторм. Этих слов я никогда не говорил ни одной женщине. Да, ты мне нравишься, и я тебе верю.

— Спасибо, Тэвиш, — пробормотала Шторм. В ее обуглившейся от горя душе вспыхнул огонек радости: все-таки ей удалось получить от него больше, чем другим женщинам. — Но что же теперь будет с Филаном и со мной?

— Мы не отдадим тебя сэру Хью. Больше я пока ничего не могу тебе сказать. — Он погладил шелковистое облако ее распущенных волос. — Не думай об этом сейчас, малышка.

— Тэвиш, ты не хочешь… любить меня сейчас? — ласково спросила Шторм, заглядывая ему в глаза.

— Сейчас, малышка? — удивился он, борясь с внезапной волной желания. — Ты уверена?..

— Да. — Шторм начала развязывать его тунику. — Мне так плохо, так одиноко! Я чувствую в себе какую-то зияющую пустоту. Мне страшно. — Она поймала его встревоженный взгляд. — Я боюсь, что это никогда не пройдет. Я должна убедиться в том, что еще жива и способна чувствовать. Утешь, успокой меня, вырви мою душу из этого ледяного плена. Я хочу, чтобы ты согрел меня. Это плохо, Тэвиш? — упавшим голосом спросила она.

— Нет, малышка, — ласково ответил он, раздеваясь и начиная развязывать ее платье, — нет ничего плохого в стремлении облегчить боль. Тебе сейчас тяжело, и я понимаю твою потребность в ласке. Не надо стыдиться. Ты ни в чем не виновата. Надеюсь, я смогу тебе помочь.

Он сбросил с себя одежду и прижал девушку к своей крепкой груди. Она вздохнула и крепче обняла его.

— Сможешь, Тэвиш, я в этом уверена.

Он любил ее медленно, неторопливо, стараясь вызволить ее страсть из-под тяжкого гнета скорби. Она с готовностью принимала все его ласки, стремясь забыться в восторге чувств.

Отдавшись его сладостной власти, Шторм упивалась его телом, безропотно подчиняясь его осипшему голосу, его требованиям. Ей так хотелось хотя бы ненадолго забыть о своей потере! Плывя по волнам блаженства, Тэвиш спрашивал себя, кто кого согревает. Сладкие губы Шторм раз за разом выносили его на гребень восторга, не давая вернуться к реальности. Он понимал, что ей надо забыться, пусть на время, в бурлящем пламени страсти, и говорил ей обо всех своих желаниях, с упоением принимая ее ласки. При этом Тэвиш не спускал глаз с любимой, что усиливало наслаждение. Наконец он понял, что больше не выдержит, медленно приподнял ее и поцеловал. Почувствовав вкус страсти на ее губах, Тэвиш задрожал от желания. Он жадно ласкал руками стройное тело Шторм, языком и губами дразнил ее груди. Наконец она застонала и потерлась об него бедрами. Губы Тэвиша медленно двинулись вниз, задержавшись на пупке. Девушка протестующе охнула, но он все же спустился ниже и принялся ласкать ртом ее самые интимные места, как только что она делала с ним. Шторм вцепилась в перекладину кровати и, закрыв глаза, окунулась в пучину блаженства. Его руки гладили ее спиу, язык скользил и углублялся в мягкую нежную плоть.

Почувствовав приближение самого сладостного мига, Шторм вскрикнула и попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать. Доведя ее почти до самой вершины страсти, он слился с ее дрожащим телом. Она теперь сидела на нем, и Тэвиш, не отрывая глаз от прекрасной наездницы, неустанно ласкал ее, то обхватывая ладонями полные груди, то скользя вниз — туда, где соединялись их тела. Они вместе достигли пика наслаждения, глухо застонали, и Шторм в изнеможении повалилась на грудь Тэвиша.

— Нет, — взмолилась она, когда он хотел отодвинуться, — подожди еще немного, мне нужно чувствовать тебя рядом.

Молча подчинившись, он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не заснула умиротворенным сном. Тэвиш укрыл ее одеялом, встал и начал одеваться. «Я, кажется, помог ей забыться», — подумал он, глядя на спящую девушку. От души сочувствуя ее горю, он все же не мог не радоваться, что теперь она останется с ним еще на какое-то время, даря ему, свой чувственный восторг.

— Как девочка? — спросил Колин, когда Тэвиш вошел к нему в спальню.

— Буря немного утихла, но боль еще не прошла… Она останется?

— Наверное. Ей и мальчику больше некуда деться.

Тэвиш кивнул и повернулся к двери, но вдруг вспомнил слова Шторм. Он мог потерять Колина так же легко и внезапно, как она потеряла лорда Элдона. Однажды отец уже стоял на краю могилы.

— Папа?

— Да, Тэвиш?

— Я люблю тебя, — тихо проговорил он и поспешно вышел, чувствуя, как полегчало у него на сердце.

Колин в немом ошеломлении смотрел на закрывшуюся за сыном дверь.

Глава 16

Тэвиш хмурым взглядом провожал в Асдару добрую половину своего войска. Он с охотой помог бы Мак-Бротам, но сомневался в целесообразности этой помощи. Он досадливо поморщился, укоряя себя в легкомыслии, и, обернувшись, наткнулся на две пары встревоженных янтарных глаз. Тэвиш удивленно вздернул бровь и довольно сурово спросил у кузенов, в чем дело. Сейчас у него хватало своих забот.

— В такой опасный момент вам не стоило отсылать половину всего вашего войска, — сказала Шторм, чувствуя смутную тревогу, но не зная, как ее объяснить.

— Да, малышка, я с тобой совершенно согласен, — Тэвиш обнял ее за плечи, — после нашего похода на Хагалео англичане нас не трогали. Я думаю, их сдерживала неопределенность твоей участи.

— Да, но теперь моя участь решена, — печально сказала Шторм. В ее сердце еще ныла свежая боль утраты. Тэвиш крепче обнял ее. — Сэру Хью и леди Мэри уже не нужно заботиться о моей безопасности. Они могут напасть в любой момент.

— Как ты думаешь, сэр Хью все еще хочет жениться на тебе? Девушка пожала плечами, но у Филана был готов ответ:

— Ее наследство осталось при ней. Оно у нее в руках. Если она выйдет замуж, это будет ее приданым, а если нет — средством к существованию. Сэр Хью наверняка по-прежнему зарится на наследство Шторм.

— А может, он женится на леди Мэри? — задумчиво проговорила Шторм, понимая, что это пустые надежды.

— Может быть, но от этого брака он мало что приобретет. Ты знаешь, что твой отец оставил большую часть своего состояния наследникам. Два ее сына получили свою долю, но все имущество должно находиться на попечении до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия. Лорд Элдон говорил, что назначил мне содержание. Немалую сумму он отписал леди Бейли и их общим детям. Вряд ли он оставил леди Мэри совсем без гроша, но она наверняка далеко не так богата, как ей хотелось бы.

Услышав это, Тэвиш хмуро сдвинул брови.

— Значит, вполне возможно, что сэр Хью попытается похитить Шторм, — сделал он вывод.

— Но мне кажется, выплатить выкуп легче, чем брать штурмом Карайдленд. Разве не так?

— Да, милый, конечно, легче. Но они, наверное, как раз и рассчитывают на то, что мы будем думать именно так. Надеются усыпить нашу бдительность. Дьявол! Мне надо было подумать об этом, прежде чем отсылать своих людей. Нет! Я не верю, что Мак-Броты могли нас так провести!

. Шторм уловила в голосе Тэвиша нотки сомнения.

— А сколько ехать до замка Мак-Бротов? — спросила она встревоженно.

— Если все пойдет нормально, они доберутся туда к ночи. Но в случае чего им придется разбивать лагерь. Тогда они приедут только на рассвете. Если в Асдаре все спокойно, они вернутся обратно уже к завтрашнему вечеру. В лучшем случае. Это значит, что сорок восемь часов, а то и больше, у нас в распоряжении только половина войска. Будем надеяться, что сэр Хью об этом не узнает, а не то уже на рассвете он объявится у наших ворот.

В неспокойные времена всегда хватает шпионов, завелся такой и в Карайдленде. Придумав подходящий предлог для отлучки, он поспешил в Хагалео с новостями, хоть и знал, что после этого его услуги уже не потребуются. Но он все же торопился сообщить об удобной возможности нападения. Ведь сэр Хью как раз и посылал его караулить подобный случай.

Сэра Хью утомило бесплодное ожидание. Ему хотелось действовать. Он лежал, растянувшись на кровати леди Мэри, и хмуро смотрел в потолок. В голове у него роились коварные замыслы. Он мечтал прибрать к рукам большую часть богатства лорда Элдона, сделав леди Мэри своей сообщницей. Кроме того, Хью намеревался вновь похитить Шторм и все же жениться на ней, завладев ее наследством. Он не боялся долгого прозябания в кабале супружества: леди Мэри с радостью поможет ему стать скорбящим вдовцом.

Леди Мэри причесалась и, отвернувшись от зеркала, подошла к кровати. Среди ее многочисленных любовников сэр Хью был фаворитом, ибо отличался такой же полной безнравственностью и развращенностью, как она сама. Если остальные мужчины зачастую отвергали некоторые ее фантазии, то сэр Хью — никогда. Окинув томным взглядом его красивое тело, леди Мэри дернула шнурок вызова горничной. На губах ее играла улыбка. Она приготовила сюрприз для сэра Хью. Узнав о нем, он сразу забудет о делах. Ее спальня предназначена для развлечений, а не для размышлений.

— Что, скучаешь, милая? — протянул он, оглядывая ее утреннее одеяние, скорее демонстрировавшее ее тело, чем скрывавшее его.

— В последнее время ты что-то стал не в меру озабоченным.

— Мне надо многое обдумать. Я решил побыстрее прибрать к рукам наследство Шторм.

— А заодно и ее саму. По-моему, твое безудержное стремление овладеть моей милой падчерицей в основном объясняется ее упрямым отказом.

— Она не только отказала мне, но и оскорбила мою гордость, — прорычал сэр Хью, сжимая кулаки. — И сама участвовала в моем унижении. За это она заплатит, и заплатит сполна. Еще ни одна женщина не смела так со мной обращаться!

— Что ж, сэр Хью, у тебя еще будет возможность отомстить. А пока — небольшой сюрприз. — Она улыбнулась, глядя на вошедшую в спальню стройную миловидную девушку-мулатку. — Ну, как тебе она?

— Красивая, — одобрил сэр Хью, оглядывая нежные округлости под полупрозрачным платьем из тончайшего белого шелка. — Где ты ее взяла?

— Сестра прислала. Она слишком нравилась ее мужу. — Леди Мэри увидела, что сэр Хью тоже не остался равнодушен к красоте девушки, и, опустив руку между его ног, потрогала доказательство его симпатии. — Хочешь взглянуть поближе?

Сэр Хью кивнул, и леди Мэри стала медленно раздевать девушку.

— У нее много талантов, — промурлыкала она, видя, с какой жадностью сэр Хью оглядывает стройную чернокожую красавицу, — продемонстрировать?

Сэр Хью вновь кивнул, и леди Мэри принялась ласкать девушку. Мулатка поспешно сняла халат с белой леди, и обе женщины с жаром занялись любовью. В конце концов они упали на кровать, пылко лаская друг друга. Хью подвинулся, уступая им место, и на мгновение представил себе в этой сцене Шторм. Да, похоже, его самообладание было уже на исходе Подкравшись сзади к леди Мэри, он жадно овладел ею. Когда все трое лежали насытившиеся, сплетясь потными телами, сэр Хью с усмешкой взглянул на леди Мэри.

— Твои сюрпризы всегда восхитительны, — пробормотал он и, услышав стук в дверь, гаркнул: — Кто там?

— Ваш родственник Лоуренс. Я из Карайдленда. У меня для вас новости, сэр Хью, — объявил молодой человек.

Обе женщины юркнули под одеяло. Хью накинул халат и велел Лоуренсу войти. Шпион доложил сэру Хью о событиях в Карайдленде, при этом не спуская любопытных глаз с постели. До него доходили слухи о том, что творится в покоях леди Мэри, но до сих пор он не очень им верил. Теперь же, сбивчиво выкладывая свои новости, Лоуренс понял, что все грязные истории, которые шепотом передавались из уст в уста, были чистой правдой.

— Значит, эта сучка еще жива? — спросила леди Мэри, усаживаясь в постели и натягивая на себя простыню.

При этом движении лежавшая рядом девушка-мулатка обнажилась до пояса. Лоуренс судорожно сглотнул, с жадным восторгом оглядывая пышные шоколадные груди.

— Да, — пролепетал он, — и по-прежнему спит с Тэвишем Мак-Лаганом.

Эта новость не на шутку разозлила сэра Хью, и леди Мэри не устояла перед искушением подразнить его.

— Твоя невеста пройдет хорошую подготовку перед встречей с тобой, — промурлыкала она. — Интересно, чему может научить женщину шотландец?

Сэр Хью, охваченный жаждой мщения, разразился гневной тирадой. Вне себя от бешенства, он мерил шагами комнату и в ярости сыпал самыми страшными проклятиями. Леди Мэри сначала со снисходительной улыбкой смотрела на своего возмущенного любовника, » но скоро ей надоела эта вспышка, и она обернулась к Лоуренсу. Проследив за направлением его все еще ошеломленного взгляда, она принялась ласкать аппетитные смуглые груди мулатки. Лоуренс тяжело задышал. Леди Мэри медленно опустила руку ниже, одновременно стягивая с девушки простыню. Когда она добралась до цели, , мулатка сладко застонала, и бедный Лоуренс, наблюдая за женщинами, едва не задохнулся от вожделения.

Сэр Хью, прервав словоизвержение, с отвращением взглянул на постель.

— Пойду собирать людей. Такую возможность нельзя упускать. Я сровняю Карайдленд с землей. Мак-Лаганы мигом отправятся в преисподнюю!

Не прерывая своего занятия, леди Мэри пробормотала:

— И ты станешь богатым.

— Да. Я привезу сюда эту шлюшку Элдон и поставлю ее на колени, — рявкнул он, — так на коленях и будет услаждать меня.

— Что ж, это твоя любимая поза, — протянула леди Мэри, встретив его хмурый взгляд игривой улыбкой.

Наблюдая за тем, как длинные бледные пальцы играют темными сокровищами мулатки, Лоуренс не мог думать ни о чем другом, и все же он выдавил из себя:

— А мое вознаграждение?

Голос получился хриплым, потому что в этот момент мулатка выгнула свое стройное тело, обнажившись почти полностью.

— Ах да! — Сэр Хью обменялся с леди Мэри многозначительными взглядами. Женщина кивнула. — Не волнуйся, родственничек, будет тебе вознаграждение! Ты сослужил мне хорошую службу. — С этими словами он ободряюще хлопнул молодого человека по спине и вышел из спальни.

Оставшись наедине с двумя женщинами, Лоуренс неуверенно шагнул к кровати. Леди Мэри улыбнулась и поманила его к себе, жестом приглашая развлечься с мулаткой. С нарастающим интересом она смотрела, как он торопливо сбрасывает с себя одежду. Увидев, что Лоуренс так же хорош собой, как и его родственник, леди Мэри улыбнулась чуть шире и медленно стянула с себя простыню.

— Какое мяско желаешь — белое или черное, мой милый мальчик? — проворковала она, сладострастно выгнувшись.

Просунув жадные руки между округлыми бедрами обеих женщин, Лоуренс протянул:

— Я всегда был человеком широких вкусов. Как насчет и того и другого — понемножку?

Лицо леди Мэри просияло довольной улыбкой.

— Ну покажи, на что способен, — промурлыкала она, щурясь от его прикосновений.

Лоуренс лег на спину и положил мулатку на себя, потом усмехнулся, схватил леди Мэри за ягодицы и притянул поближе, под бок. Леди Мэри ответила молодому человеку такой же обещающей усмешкой. Она решила пока не убивать его. Ей хотелось сперва немного поразвлечься.

Сэр Хью знал, что до ночи ему в Карайдленд не попасть. Дни стали короче, и его родственник потратил почти весь день на дорогу. Тем не менее сэр Хью собрал своих людей и решил отправляться немедленно, чтобы успеть до темноты проделать значительную часть пути и, если повезет, начать атаку уже на рассвете. Он надеялся застать Мак-Лаганов врасплох, но полностью на это не рассчитывал.

Когда леди Мэри отказалась выкупить Шторм, сэр Хью ждал, что она вернется в Хагалео, но этого не случилось. Тогда он начал вынашивать планы нападения на Карайдленд. Ему хотелось устроить все дело так, чтобы получить побольше, а потерять поменьше. После первого неудачного похищения Шторм он послал Лоуренса со шпионской миссией в Карайдленд. Теперь малый был уже ему не нужен, и Хью с легким сердцем собирался избавиться от своего родственника. Он мрачно ухмыльнулся, зная, как леди Мэри использует ничего не подозревающего юношу, прежде чем убить.

При мысли о Шторм сэр Хью стиснул зубы в бессильной злобе. Эта особа — сущее бельмо у него в глазу. Из-за нее страдали его гордость и его кошелек. Он испытывал к ней вожделение, а она его отвергала. Ему хотелось сломить ее вольнолюбивый характер, заставить эту гордячку пресмыкаться, умолять, плакать… Ну ничего, скоро он до нее доберется, тогда-то она узнает, что такое унижение! Ни одна женщина не смеет смотреть свысока на сэра Хью Седжвея!

И шотландский жеребец тоже получит свое! Блудливая Элдон переспала с этим бандитом раньше, чем с ним, сэром Хью, и это уже страшное оскорбление. Тэвиш Мак-Лаган должен умереть, умереть медленной и мучительной смертью, на глазах у своей английской любовницы. Сэр Хью скакал в седле, упиваясь воображаемым зрелищем расправы.

Не все воины сэра Хью были рады этому походу. После смерти лорда Элдона и его наследника леди Мэри сразу взяла бразды правления в свои руки, и люди стонали от ее самоуправства. Многие пытались убедить себя, что их клятва верности сюзерену не распространяется на вдову, которая, как они подозревали, сама устроила себе вдовство. Но они были людьми чести, и данное слово не было для них пустым звуком. Раздраженные, возмущенные, они все же оседлали своих лошадей и поскакали в Карайдленд.

Когда войска сэра Хью остановились на ночлег, до цели оставался всего час езды. Костры разожгли маленькие и загородили огонь, чтобы дозорные в Карайдленде его не заметили. Сэр Хью не удивился, когда появилась леди Мэри со своей новой игрушкой — мулаткой — и личным охранником — крепким миловидным парнем. Эта женщина хотела лично присутствовать при похищении своей падчерицы. По ее мнению, именно из-за Шторм ей никак не удавалось очаровать и подчинить себе своего мужа. К тому же ей было любопытно взглянуть на мужчину, который обесчестил Шторм Элдон.

Разбив у замка свою богатую палатку, она скрылась в ней вместе со свитой. Позже к их компании присоединился сэр Хью, чем еще больше озлобил свои войска. Долг чести повелевал людям Элдона перенести свою преданность на вдову погибшего сеньора, но о какой чести могла идти речь, если эта женщина оказалась распущенной шлюхой, чье место в борделе, а не в замке графа? Многие жалели о кончине лорда, причиной которой явилось недоказанное, но весьма возможное злодейство.

Лорд Элдон тем временем торопился в свой замок. До Хагалео оставалось еще много миль. Он и его воины скакали во весь опор, они спешили побыстрее встретиться с негодяями, замыслившими гнусное убийство. Убийство, которое все же чудом удалось предотвратить. В замок пришло ложное известие об успехе задуманного злодейства. Лорд Элдон думал о близких ему людях, которых заставит страдать сообщение о его гибели. Но его тешила мысль о том, что он вскоре сможет взглянуть на лица своих убийц, растерянных и ошарашенных, когда они увидят его, чудом восставшего из мертвых.

Одного из убийц ему удалось уже взять живым, и он поведал о тех диких, леденящих душу событиях, которые стали реальностью в Хагалео. Самым страшным было то, что его любимица Шторм все лето пробыла в Карайдленде. Узнав об этом, лорд Элдон захотел тут же отправиться в замок Мак-Лаганов, но решил все же сначала заехать домой — поменять лошадей и взять с собой побольше людей. Он проклинал судьбу, которая забросила его во Францию. Пока он там воевал, у него отняли самое дорогое.

Он был вне себя от гнева. Его любимая дочь томится в лапах врага, а его дом превратился в грязный притон. Лорд Элдон знал ненасытную похоть своей жены, но при нем она всегда держала себя в рамках. Если хотя бы половина того, что рассказал этот человек, окажется правдой, он вышвырнет леди Мэри из Хагалео — вышвырнет на все четыре стороны. Сколько же его людей страдает сейчас под пятой у этой чертовки? Шлюха, на которой он имел несчастье жениться, сделала из благородного замка гнездо разврата. За одно это она заслуживает смерти.

Лорд Фостер с сочувствием смотрел на друга. Его собственный дом тоже не избежал разложения, но в Хагалео дела обстояли намного хуже. Эта мерзавка из Суссекса замарала грязью доброе имя лорда Элдона и его предков. Такое оскорбление нелегко пережить. Бедный лорд Элдон! Ему потребуется немало времени и сил, чтобы смыть пятно позора.

Элдон в мрачной задумчивости сидел у костра рядом с сыном, племянниками и друзьями.

— Мало того что я женился на этой мрази, так теперь еще она ославила по всему свету. Поступил как последний болван! — воскликнул он в сердцах. — Боже мой, да я должен сказать спасибо Мак-Лагану, что Шторм сейчас у него! Там она хотя бы не видит этой змеи, этой грязной потаскухи — моей жены.

— Их подосланный убийца сказал, что леди Мэри собиралась отказаться от выкупа. Что могло случиться со Шторм и Филаном? — спросил Эндрю, надеясь, что отец развеет его страхи.

Но лорд Элдон только грустно взглянул на сына:

— А что бы ты сделал, если бы у тебя в плену все лето находилась красивая девушка? — Он вздохнул, увидев помрачневшее лицо Эндрю. — Я вообще сомневаюсь, что они честно дожидались выкупа. Хотя кто знает? — Он усмехнулся. — Мак-Лаганы всегда были нашими верными врагами.

— Но они все же не убьют ее, когда получат отказ дать выкуп? — тихо спросил Хэдден.

— Нет, — без колебаний ответил Элдон. — Они, как и мы, не посмеют занести меч над беззащитной женщиной. Мак-Лаганы никогда не убивали невинных, даже на поле брани. Помню, как-то во время боя одна безумная женщина замахнулась на одного из них мечом. Воин мог бы убить ее одним ударом, но вместо этого лишь попытался разоружить женщину, хотя та чуть не отрубила ему руку. Нет, Шторм не убьют. Я боюсь другого.

— Мы пойдем на них войной?

— Я думаю, надо подождать. Мы еще не знаем, как шотландцы обращаются с ней. Не их вина, что девушка осталась без защитников. Откуда им знать, что творится в Хагалео? Они видят одно: никто не думает платить выкуп за их пленницу. И если Шторм уже не девственница, разве в этом виноваты только Мак-Лаганы? Можно ли осуждать мужчину за то, что он соблазнил девушку, если ее буквально бросили к нему в постель? Ведь ее судьбой никто не интересуется. Нет, тут нельзя судить сгоряча. Проклятая тварь! Если Шторм обесчестили, то больше всего виновата в этом Мэри.

…Лорд Элдон прибыл в Хагалео вечером следующего дня. Те немногие, кто его видел, в ужасе открывали рты и суеверно крестились. Однако знакомые, раскаты баса быстро убедили людей в том, что их сеньор не привидение. Войдя в зал, лорд Элдон тут же послал за Хильдой.

— Милорд, — воскликнула женщина, радостно всплеснув руками, — вы живы! О всемогущий Господь, какое чудо!

— Хватит причитать! — оборвал ее Элдон. — Рассказывай, что здесь происходит. Где эта стерва, которая по ужасной случайности носит мое имя?

— Она уехала в Карайдленд, следом за сэром Хью. Он собрался вырвать нашу молодую леди из плена, чтобы на ней жениться. — Хильда была счастлива видеть своего господина целым и невредимым, она лишь улыбнулась в ответ на его гневную тираду. — Здесь есть один человек, он может рассказать вам о делах в Карайдленде, — поспешила вставить Хильда, пока лорд Элдон переводил дух. — Он там шпионил, а теперь его хотят убить.

Лорд Элдон не удивился, застав молодого человека в спальне леди Мэри. Он брезгливо поморщился, оглядывая обстановку — яркие шелка, богатые меха и золоченые зеркала. Обернувшись к юноше, бессильно лежавшему на постели, лорд Элдон с поразительной точностью предугадал ту участь, которая была уготована этому несчастному.

— Почему сэр Хью именно сейчас двинул войска в Карайдленд? — спросил он. — На то были какие-то особые причины?

— Да, милорд. Сейчас у Мак-Лаганов только половина всего войска, — проговорил Лоуренс слабым голосом, но достаточно убежденно. — Леди Мэри послала им записку, в которой содержится отказ платить выкуп за леди Шторм.

Она написала, что вы погибли, так же как и все, кто был с вами, и разрешила шотландцам делать с девушкой все, что они захотят. Сэр Хью надеется застать их врасплох.

— Зачем ему потребовалось освобождать мою дочь?

— Он хочет жениться на ней. Вернее, на ее наследстве. Она ему отказала, и это его взбесило. Сэр Хью уже похищал Шторм и, кажется, издевался над ней… вместе с леди Мэри. Но девушке удалось бежать в Карайдленд. Похоже, шотландцы помогли ей спастись. Братья Мак-Лаганы привезли ее обратно в свой замок. Девушка была очень плоха. Получив окончательный отказ от выкупа, они оставили ее у себя и, кажется, не собираются возвращать.

Излив свою ярость на непонятном молодому человеку, но очень эмоциональном языке, лорд Элдон спросил:

— А что с моей дочерью? Как с ней обращаются в Карайдленде? Обижают ее и мальчика?

Лоуренс прямо встретил взгляд Элдона.

— Они оба в добром здравии. Мак-Лаганы очень хорошо к ним относятся. Молодая жена хотела отравить лорда Колина, . а леди Шторм его спасла. Женщину убили, но она успела ранить леди Шторм. Все обошлось, девушка выздоровела. Когда Хью избил Шторм, шотландцы, к которым она бежала, выходили ее. С ней там обращаются скорее как с гостьей, правда, следят, чтобы она не убежала. Люди Карайдленда относятся к девушке с уважением.

Лорд Элдон довольно кивнул, но от него не укрылось волнение Лоуренса.

— Выкладывай до конца, Я должен знать все, что касается моей дочери, — потребовал он, не сводя с молодого человека пристального взгляда.

— Она уже не девственница, — тихо промолвил Лоуренс, заметив вспышку ярости в глазах милорда и опасаясь, что Элдон обратит свой гнев на него.

— Ее изнасиловали?! Сколько у нее было мужчин? Ее используют как шлюху?

Лоуренс покачал головой:

— Нет. Когда Хагалео отказался от выкупа, Тэвиш Мак-Лаган в первый раз с ней переспал. Все это время она была только его подружкой. Он обращается с ней хорошо, клянусь. Как со своей женой. Остальные мужчины даже не смеют к ней прикоснуться.

Лорд Элдон издал гневный возглас, схватил дорогую вазу и запустил ее в одно из многочисленных зеркал спальни, разбив его вдребезги. Элдон стремительно вышел из комнаты, поклявшись отомстить своей жене и ее любовнику: именно эти двое были виновны в позоре его дочери. Они оставили Шторм без защиты, бросили ее на милость врага.

Лорд Фостер ждал его в зале. Он уже побывал в своем замке и увидел, что дела там не столь плохи, как он думал.

— На рассвете мы отправляемся в Карайдленд! — заявил Элдон.

— Я предвидел это и захватил своих людей. Они готовы сразиться с Мак-Лаганами.

— Тогда советую тебе сначала поговорить с ними. Мы едем сражаться не с Мак-Лаганами, а с сэром Хью и моей женой, которые сейчас осаждают Карайдленд. — Элдон мрачно усмехнулся, увидев удивление в глазах друга. — Похоже, чтобы спасти свою дочь от сэра Хью и этой шлюхи из Суссекса, мне нужно прежде спасти Карайдленд. Представляю лицо старика Колина, когда он увидит, что мы приехали ему на помощь! — Впервые за много дней лорд Элдон довольно ухмыльнулся.

Глава 17

Слабые лучи солнца едва пробивались сквозь ночную тьму, когда Шторм вдруг проснулась, дрожа от непонятного озноба. Странный холод пробирал ее до самых костей, не спасало даже теплое тело лежавшего рядом Тзвиша. Впервые она испытала такое, когда отравили ее мать. Для Шторм это ощущение означало опасность, оно служило предупреждением, к которому стоило прислушаться. Все ее родные погибли, значит, опасность грозила Карайдленду. Шторм потрясла за плечо спящего Тэвиша, не думая о том, что ее опасения могут показаться ему смешными.

— Ммм? — Тэвиш сонно уткнулся в ее грудь и коснулся губами соска.

— Ты проснулся, Тэвиш? — спросила она строго, пытаясь отрезвить его.

Взглянув на ее затвердевший сосок и воодушевившись своим успехом, Тэвиш припал жадными губами к другой груди.

— Еще рано, милая. Ты уже давно не открывала свои милые глазки в такую рань.

— Что? — непонимающе спросила девушка, уже охваченная туманом страсти. Губы Тэвиша продолжали играть ее грудью, а руки еще полусонно ласкали тело. — Ты выставил дополнительную охрану? — проговорила она задыхаясь.

— Да, — он отбросил одеяло, его поцелуи медленно спускались ниже, — а почему ты спрашиваешь?

— Может, тебе покажется это глупым, но я предчувствую беду. Я проснулась от сильного озноба, — торопливо говорила Шторм, лихорадочно глотая воздух, пока его губы ласкали ее живот. — Нам надо быть осторожными.

— Нет, это совсем не глупо. Мы усилили дозор. Если что-то случится, прозвучит сигнал тревоги. — Тэвиш встал на колени между ее бедрами, он уже прерывисто дышал. — Все воины в полной боевой готовности. — Положив руки ей на ягодицы, он оглядел ее с головы до носочков — тело, которым собирался овладеть. — Не волнуйся, малышка. А пока, если тебе хочется что-то сказать, скажи: «О Тэвиш!» — Он усмехнулся.

Она сказала то, что он попросил, и даже несколько раз. Рассвет уже набирал силу, когда Тэвиш наконец освободился от объятий Шторм. Девушка потянулась в постели с грацией довольной кошечки. Ее неосознанная чувственность неизменно возбуждала Тэвиша. Он уже подумывал, не лечь ли опять к ней, но тут в спальню ворвался полуголый Шолто. Молодой человек бросил быстрый, но точно оценивающий взгляд на Шторм, которая поспешно закрылась простыней.

— Что, нравится? — резко спросил Тэвиш, подходя к младшему брату.

Шолто успел заметить красивые и пышные белые груди.

— Да, — с усмешкой ответил он.

Шторм смущенно хихикнула. Тэвиш метнул на нее укоризненный взгляд.

— Зачем ты явился?

— Дозорные, которых ты выставил в лесу, только что примчались сюда. На нас движется огромное войско. Это люди из Хагалео, но они скачут не под знаменем Элдона. И отец дает сигнал тревоги!

— Это, конечно, мерзавец Хью! — Тэвиш обнял побледневшую Шторм за хрупкие плечи и зарылся пальцами в густые шелковистые волосы, которыми теперь откровенно любовался Шолто. — Сколько у него людей? Больше, чем у нас?

— Вдвое. Если не втрое. Он пришел штурмовать наши стены.

Чмокнув Шторм в щеку, Тэвиш стал поспешно одеваться.

— Сиди в замке, Шторм, — велел он. — Мэгги будет здесь, можешь ей помочь. Пойдем, Шолто. Мне еще надо зайти к себе.

С этими словами Тэвиш вышел из спальни, на ходу завязывая брюки.

— Девочка у тебя хороша, Тэвиш, — сказал Шолто, сбегая с братом по лестнице.

— Да, слишком хороша. Для английского пса, — прорычал Тэвиш, когда они проносились по залу.

— Это точно, — горячо согласился Шолто, уже охваченный волнением перед боем.

Шторм торопливо оделась, провела расческой по волосам, завязала их сзади лентой и помчалась за Тэвишем, но так и не смогла его догнать. Девушка стала помогать Мэгги готовить зал для приема раненых, которые обязательно должны были появиться. Вскоре стало ясно, что действительно прибыло войско сэра Хью. Шторм улучила момент, когда Мэгги отвлеклась, и побежала к крепостной стене.

— Отдай нам девчонку Элдон, Мак-Лаган! Зачем тебе проливать кровь из-за англичанки? Нас больше, и мы победим! — кричал сэр Хью.

Колин ответил на это бахвальство весьма выразительной тирадой. Шторм оглядела собравшиеся под стенами крепости войска и охнула, заметив справа от шеренги небольшую кучку людей:

— О Боже, сама леди Мэри явилась!

— Какого черта ты здесь делаешь? — взревел Тэвиш. схватив ее за руку и сердито встряхнув.

— Где она? — спросил Шолто, не обращая внимания на гнев Тэвиша и пытаясь разглядеть графиню.

— Вон там, справа. В яркой двуколке, — прошептала Шторм.

Любопытство пересилило, и Тэвиш тоже взглянул в ту сторону. Двуколка, ее пассажиры и четверо конюхов по бокам были не просто яркими пятнами, а вызывающе яркими. Столь пестрая компания на поле боя смотрелась до смешного нелепо. Конюхи казались шутами гороховыми в своих желто-красных костюмах, и Тэвиш, брезгливо поморщившись, подумал, что эти бравые парни наверняка объезжают не одних только лошадей.

Проследив за его презрительным взглядом, Шторм сказала:

— Это слуги миледи. — Девушка ухмыльнулась, услышав смешок Шолто, но тут же посерьезнела. — Вы должны отдать меня сэру Хью, — заявила она сдавленным голосом. При мысли об этом у нее внутри все сжималось от страха и отвращения, — если это поможет избежать сражения. Я не заслуживаю того, чтобы из-за меня гибли другие.

Тэвиш на мгновение задержал взгляд на полных губах девушки, потом посмотрел ей в глаза. Он видел в них явный страх, но не сомневался, что она говорит искренне. Шторм отчаянно боялась сэра Хью и прекрасно понимала, что ей грозит, и все же соглашалась сдаться этому чудовищу, лишь бы не стать причиной кровопролития.

— Нет, малышка. Ты слышала, что сказал мой отец. Мы не отдадим тебя сэру Хью. Леди Мэри разрешила мне делать с тобой все, что я захочу, — он понизил голос, — а я еще не сделал всего, чего хотел. И потом, Хью просит не только тебя. Он хочет, чтобы мы отдали ему все, что награбили в последнем походе на Хагалео, и еще чуть-чуть. Только тогда он спасет наши бедные жизни. Нет, малышка, мы будем драться. Ради тебя и ради себя самих.

На гневный отказ Колина сэр Хью ответил градом стрел, и Тэвиш резко оттолкнул от себя Шторм.

— Сиди в крепости и не высовывайся! — рявкнул он. — И надень чулки, — добавил он, заметив, что она стоит на ветру с голыми ногами.

— Да, — согласился Шолто, похлопав девушку по хорошенькой ножке, — ты можешь простудиться.

Тэвиш отодвинул его локтем и одернул юбки Шторм. Младший брат понимающе усмехнулся.

Девушка обхватила ладонями лицо Тэвиша и запечатлела на его губах долгий нежный поцелуй.

— Береги себя, милый мой, — сказала она и пошла в замок.

Тэвишу захотелось догнать девушку и спросить, насколько искренни были ее слова, но он удержался. Сражение уже разгоралось. От обмена оскорблениями и редкими стрелами противники перешли к решительным действиям. Помимо всего прочего, сэр Хью отличался яростной безжалостностью в бою. Он знал, что шотландцы по численности значительно уступают его войску, и медленно, но уверенно косил их ряды, не торопясь со штурмом. Сперва он добьется полного перевеса сил, а уж затем без усилий возьмет крепость.

Раненые прибывали один за другим, и Шторм только успевала поворачиваться. Тех, у кого были незначительные ранения, бинтовали и снова отправляли в бой. Каждый воин был на счету. К скорби по погибшим друзьям и родственникам примешивался страх поражения: каждая потеря ослабляла Карайдленд, склоняя чашу весов в пользу сэра Хью.

Когда в зал внесли Шолто со стрелой в ноге, Шторм стремительно подбежала к раненому. Она вздохнула с облегчением, увидев, что все обошлось кровоточащей царапиной, и проворно забинтовала ногу. Шолто вдруг дотронулся до ее волос, и девушка вскинула глаза.

— Я не мог совладать с таким искушением, — сказал он с усмешкой.

Глядя на него, Шторм с печалью вспомнила своего любимого брата Эндрю. Улыбнувшись, она решительно поцеловала Шолто в губы. В этот момент в зал вошел Тэвиш с очередным раненым.

— Что ты делаешь, черт возьми? — прорычал он, укладывая бойца на тюфяк.

— А тебя в детстве никогда не целовали, если ты набивал синяк или царапался?

— Насколько я заметил, губы у Шолто целы, — проворчал Тэвиш, сердито глядя на довольно ухмыляющегося брата.

— Да, его ранили в бедро. Если тебе так хочется, я могу поцеловать…

— Только попробуй! Я тебя так отлуплю, что ты потом неделю не сможешь сидеть! — рявкнул Тэвиш.

Раненые засмеялись, забыв на минуту про боль.

— Ладно, ступай, девушка, — процедил он сквозь зубы. Шторм весело подмигнула Тэвишу, но лицо его вдруг стало серьезным.

— Дела плохи, Шолто, — обратился он к брату.

— Да, этот мерзавец хитер. Если бы он сразу начал штурм, мы могли бы хоть немного сравнять силы, но он выжидает. Скоро мы потеряем столько людей, что уже не сможем отбиться.

— Если он и дальше будет нас так же косить, то уже завтра к вечеру негодяй спокойно войдет в наш замок.

— Так отдайте ему англичанку! — крикнула женщина, которая помогала раненым.

— Нет, — подала голос жена главного конюшего, опередив Тэвиша, — как можно отдавать девочку этому негодяю? Однажды он уже избил ее до полусмерти. Я видела ее раны. Это не человек, это зверь! Ни одному христианину нельзя иметь с ним дело. Он возьмет ее, а потом и нас. Разве можно ждать честности или пощады от зверя?

С этими словами обычно молчаливая женщина удалилась. Все, кто был в зале, смотрели ей вслед. Вторая женщина молча занялась ранеными, не сказав больше ни слова. Тэвиш подумал о том, сколько друзей приобрела Шторм за время своего пребывания в Карайдленде. Обернувшись к Шолто, он шепотом рассказал ему о своем плане, заранее зная, что брат его не одобрит:

— Ночью Хью прервет бой. Я хочу съездить за подкреплением.

— Нет. Мы окружены. Повсюду стоят его часовые, они тебя заметят.

— Я должен попытаться. Наши люди, наверное, уже возвращаются. А если и нет, я буду скакать без отдыха всю ночь, доберусь до Асдары и завтра до наступления темноты привезу сюда подмогу.

— Если они там кончили свое дело…

— Но у нас нет выбора! Или ты можешь предложить мне что-то другое? — Шолто молчал, и Тэвиш понял, что ничего иного не остается. — Я попытаюсь проскочить, едва стемнеет. И никому ни слова.

Как и ожидал Тэвиш, сэр Хью выставил вокруг Карайдленда довольно малочисленный отряд, все прочие воины расположились на отдых в палатках. Лагерь разбили неподалеку, чтобы в случае тревоги можно было быстро собрать людей. Вести сражение ночью, в темноте, было бессмысленно. Хью решил дать своим воинам отдых, набраться сил перед завтрашним боем. Он был уверен в том, что бежать из Карайдленда невозможно.

Шотландцы разрешили только раненым отдохнуть в крепости, остальных оставили на стенах, хотя и понимали, что Хью вряд ли решится атаковать их ночью — это приведет к большим людским потерям. Однако требовалась особая бдительность. Этот человек мог выйти из терпения и совершить опрометчивый поступок.

Весь в черном, ведя под уздцы такую же черную лошадь, Тэвиш тайком вышел через боковые ворота. То, что он затеял, было очень рискованно. Но где другой выход? Им нужны люди, а значит, он должен добраться до Асдары. Тэвиш очень надеялся, что в самой Асдаре действия уже закончились и он уведет оттуда не только своих людей, но и воинов Мак-Бротов.

Ночь не благоприятствовала подобной вылазке. Пройти незамеченным через линию вражеских постов оказалось весьма непросто. Костры в самом Карайдленде неплохо освещали местность, а на безоблачном небе к тому же сияла полная луна. Тэвиш вел коня к лесу, стараясь держаться в тени. Малейший шорох или неверное движение могли выдать его. От напряжения ярды казались милями, а минуты — часами.

Добравшись до леса, он сел на коня и поехал размеренным шагом. Было бы непростительной глупостью скакать галопом, когда совсем рядом находилось кольцо наблюдения сэра Хью. Тэвиш медленно объезжал деревья, держась под углом к краю леса. Наконец он выбрался на дорогу, которая вела в Асдару. Он надеялся, что здесь люди Хью его уже не настигнут.

Не успел он облегченно перевести дух, как впереди на дороге появились два всадника. Казалось, они только его и ждали. Да, Тэвишу чертовски не повезло — он наткнулся на дозорных сэра Хью. То, что эти люди находились намного дальше обычного места наблюдения, лишний раз доказывало коварство сэра Хью. Он предвидел попытку шотландцев, решивших привести подкрепление, и наверняка выставил с этой стороны Карайдленда усиленную охрану. Тэвиш выругался. Конечно, коварный сэр Хью был прекрасно осведомлен об их людских потерях.

Надежды на возможность спастись были призрачны, но Тэвиш все же развернул коня и поскакал в сторону осажденной крепости. Только бы добраться до стен Карайдленда, а там уж он найдет способ проникнуть внутрь! В Асдару он не попал, но, возможно, сумеет вернуться к своим. Если его армия лишится еще одного бойца, это будет ощутимая потеря. Всадники не пустили за ним вдогонку стрелу, и Тэвиш приободрился. Наверное, сэр Хью приказал брать возможных лазутчиков живьем.

Впереди уже показались дозорные огни Карайдленда, когда преследователи издали громкий вопль. На дороге прямо перед Тэвишем как по волшебству возникло еще двое, и он понял, что сэр Хью выставил вдоль дороги несколько постов. Конь Тэвиша, напуганный внезапным появлением двух всадников, взвился на дыбы. Тэвиш, растерявшийся от неожиданности, не удержался в седле. От удара о землю он потерял сознание. Последней мыслью Тэвиша была мысль о Шторм — потом его накрыла беспросветная тьма.

Шторм задремала, приткнувшись на тюфяке рядом с уютной и теплой Мэгги. С наступлением ночи бой стих, женщины обиходили всех раненых, потом покормили их. Мэгги уговаривала девушку идти спать к себе в спальню, но Шторм отказывалась. Ей хотелось быть рядом с ранеными — им могла понадобиться ее помощь, — рядом с полем боя, чтобы не пропустить новости, и поближе к Тэвишу. Наконец Мэгги устала спорить и позволила ей остаться.

Внезапно Шторм подскочила с криком «Тэвиш!». Холод пробирал ее до самых костей. Она обхватила себя руками. Этот озноб был знакомым предвестником беды. Осторожно, чтобы не разбудить Мэгги, девушка поднялась с тюфяка. Надо найти Тэвиша! Убедиться, что с ним все в порядке! Это просто нервы и усталость. Сейчас, после кровавого боя, ей, наверное, просто почудилась опасность.

Дежурили на стенах не только мужчины, , но и женщины. Жены, любовницы, дочери и матери подменяли своих мужчин на дозорных постах, пока те в изнеможении спали у их ног в полной боевой экипировке. Если бы не нехватка людей, женщин никогда бы не пустили сюда. Но их глаза были так же остры, как глаза мужчин. Увидев неприятеля, они предупредят воинов, а те отправят женщин в крепость и будут обороняться — до конца. Сейчас мужчинам надо хоть немного поспать, чтобы набраться сил перед утренним сражением.

Шторм остановилась рядом с Джинни, которая несла дозор за своего жениха.

— Как дела, Джинни? — спросила она.

— Скука страшная! Я вот думаю, как завтра станет драться войско сэра Хью, если они всю ночь гуляют в своем лагере. Ты слышишь, какой там шум?

— Да, — ответила Шторм, поморщившись, — это, наверное, моя мачеха. Она обожает оргии.

— Какие такие оргии? Это что-то непристойное, да? — заинтересовалась Джинни.

Шторм кивнула.

— Собирается много мужчин и женщин, они вместе пьют и блудят, — пояснила она. — Леди Мэри нравится, когда мужчин больше, чем женщин. Обычный разврат.

— Не может быть, — выдохнула Джинни, округлив глаза от ужаса и восхищения.

. — Да, девочка, — раздался сонный голос у их ног, — это точное описание. — Женщины ахнули от неожиданности, но жених Джинни не обратил внимания на их смущение. — И что, леди Мэри в самом деле устраивает оргии? — спросил он.

Темнота скрыла смущение Шторм.

— Да, она частенько устраивала их в Хагалео. Я запиралась у себя в комнатах со своей старенькой няней Хильдой и теми горничными, которые не хотели участвовать в подобных развлечениях.

— И ты никогда не подглядывала? — спросила Джинни. Услышав смешок своего возлюбленного, она легко пнула его мыском туфли.

— Конечно, нет! — возмутилась Шторм. — Зачем мне смотреть, как голые люди купаются в молоке и распутничают чуть ли не в каждой комнате замка? — Она хотела уйти, но Джинни ее удержала:

еужто впрямь купаются в молоке? Да полно тебе хихикать, Робби!

— Да, это правда. Я сама видела… и еще кое-что, чего я тебе никогда не скажу. А потом Хильда схватила меня за волосы и утащила в мою комнату.

Юная парочка тихо засмеялась.

Наконец Шторм разыскала Шолто, Яна и Колина. Последние двое спали, а Шолто стоял в дозоре. Шторм с удивлением заметила, что он не только наблюдает за лагерем сэра Хью, но и бросает частые взгляды в сторону Асдары. Интересно, чего он ждет — подкрепления от своих давних союзников или возвращения войска Мак-Лаганов?

— Зачем ты пришла сюда, Шторм? — ласково укорил ее молодой шотландец. — Тебе надо поспать.

— Где Тэвиш, Шолто? — спросила она, с тревогой заметив, как он отводит глаза.

— Спит, наверное, — пробормотал Шолто, уетавясь на весело гудевший лагерь неприятеля.

— Я везде его искала и не нашла. Пожалуйста, Шолто, скажи, где он?

— Не знаю, — отрезал Шолто, но тут же вздохнул, поймав ее расстроенный, но требовательный взгляд. — Не волнуйся, малышка, — ласково сказал он и, обняв девушку, притянул ее к себе. — Тэвиш взрослый и сильный мужчина, с ним ничего не случится.

— Ты не понимаешь. Я проснулась от холода с его именем на устах. Это плохой знак. Прошу тебя, Шолто…

— Нет. Лучше взгляни туда и скажи, что еще затеяла эта чертова леди Мэри из Хагалео.

— Они там занимаются грешными вещами, — пробормотала девушка, все еще тревожась о Тэвише, но не желая больше давить на Шолто.

— Да? Это интересно! А ну-ка расскажи мне поподробней, малышка, — усмехнулся Шолто.

Пока Шторм, преодолевая смущение, рассказывала Шолто все, что когда-либо видела и слышала об оргиях своей мачехи, Тэвиша привезли в лагерь англичан и швырнули на землю перед палаткой. Какой-то мужчина отогнул полог и вышел. Перед Тэвишем на мгновение мелькнул клубок голых тел. Он решил, что сошел с ума и все это ему мерещится. Двое мужчин грубо подхватили его с земли и поставили на ноги. Прямо перед собой он увидел лицо сэра Хью — именно того человека, которого он хотел убить.

— Так-так, — протянул сэр Хью, злорадно потирая руки, — Тэвиш Мак-Лаган собственной персоной! Теперь они отдадут мне эту рыжую шлюшку. А может быть, она сама ко мне прибежит.

Хью крикнул, чтобы принесли факелы, и, ведя связанного Тэвиша за веревку, зашагал в сопровождении десятерых мужчин к крепостной стене Карайдленда. Процессия шла под белым флагом: Хью собирался начать переговоры. Он не сомневался, что, предложив обмен, тут же получит Шторм, а завтра возьмет Карайдленд, чтобы навсегда покончить с этими Мак-Лаганами.

Тэвиш надеялся, что его люди не согласятся на обмен. Ему не хотелось, чтобы Шторм платила за его ошибку. Вряд ли сэр Хью станет его убивать. За такого пленника, как Тэвиш, можно получить неплохой выкуп. Ксли, конечно, каким-то чудом Карайдленд выдержит осаду. Однако Хью мог убить его просто из злости — разъярившись, этот человек лишался разума. «C'est la guerre, как говорят французы», — подумал Тэвиш, мрачно усмехнувшись. Пытаясь держаться прямо, он взглянул на стены Карайдленда.

Увидев оживление в лагере неприятеля, Шторм прервала свой рассказ о грязных делах леди Мэри и прищурилась, пытаясь разглядеть, что происходит там, внизу. Внезапно она вся напряглась и схватила Шолто за руку:

— Смотри, Шолто, сюда идет какая-то группа с факелами и белым флагом. Сэр Хью хочет вести с нами переговоры.

Пока Шолто будил отца и брата, Шторм заметила высокого связанного мужчину, которого вел за веревку сэр Хью. Она безошибочно узнала этого человека, и сердце ее упало. Девушка потрясенно взглянула на побелевшего Шолто:

— Это Тэвиш! Сэр Хью захватил его в плен.

Глава 18

— Мак-Лаган! — крикнул сэр Хью, когда его отряд остановился под самыми стенами Карайдленда.

— Не стоит драть глотку. Я тебя прекрасно слышу, — язвительно ответил Колин.

Тэвиш криво усмехнулся.

Подтолкнув Тэвиша вперед, Хью закричал:

— Как видишь, у меня твой сын и наследник Тэвиш.

— Вижу, не слепой. — Колкн взглянул на Шолто и тихо спросил: — Как, черт возьми, Тэвиш попал к нему? А ну расскажи-ка мне в двух словах, что этот болван делал за стенами крепости!

— Он хотел пробраться в Асдару, — объяснил Шолто, — и привести нам подкрепление.

— Отдай мне девчонку Элдон, Мак-Лаган, и я верну тебе сына!

Шторм дернулась вперед, но Колин ухватил ее за руку.

— Ты куда, черт тебя возьми? — рявкнул он, рванув; девушку к себе.

— К сэру Хью, — пробормотала Шторм, — пусть отпустит Тэвиша, .

— Не глупи, малышка. Думаешь, Тэвиш этого хочет? Нет, девочка, никакого обмена не будет. — Шторм удивленно взглянула на Колина. — Нет, Хью, я отказываюсь меняться! Видишь, девочка? — добавил он, когда Тэвиш одобрительно взмахнул связанными руками.

Хью грубо выругался. Такого поворота он не ожидал.

— Покажи мне девчонку! Может, тебе просто нечем меняться.

Колин дал знак двум своим воинам. Те шагнули вперед, а он развязал ленту, которой были стянуты волосы Шторм:

— Чтобы не сомневался, что это ты, девочка. Ну-ка выйди вперед и покричи ему.

Шторм не подозревала, как впечатляюще выглядит — с развевающимися по ветру волосами, блестящими в свете факелов.

— Вы хотели меня видеть, сэр Хью? — закричала она.

— Да, хотел, — ответил тот, передразнивая ее вежливый тон, — у меня здесь твой любовничек, Шторм.

— Не показывай, что волнуешься, девочка, — тихо проговорил Колин, — разыграй бездушную стерву.

— Да, вижу. Как дела, Тэвиш? — небрежно бросила Шторм, облокотившись на парапет.

— Неважно, малышка, — отозвался Тэвиш и, увидев ее белую ножку, свесившуюся со стены, добавил: — Ты так и не надела чулки, глупышка.

— Может быть, я хотела вдохновить воинов Хью на мятеж, — ответила она, медленно покачивая ногой.

Люди, стоявшие вдоль стен, начали весело посмеиваться, Тэвиш тоже хмыкнул. Взбешенный сэр Хью сердито дернул веревку.

— Иди сюда, Шторм, и я отпущу твоего любовничка. Он вернется к своим родным целым и невредимым.

. — Зачем, если его собственный отец отказался от обмена? — как можно равнодушнее спросила она. — У меня что-то нет желания идти к тебе.

— И тебе безразлично, что я сделаю с твоим шотландским жеребцом?

Хыо явно растерялся. Неужели пленный наследник Ка-райдленда не даст ему никаких преимуществ в переговорах?

— Мне, конечно, обидно потерять такого доброго жеребца. Но ты не волнуйся, я найду, кем его заменить! — Шторм схватила за руку Шолто и подтащила к себе. — Табун здесь большой, так что у меня неплохой выбор, сэр Хью. — Шолто послушно обнял девушку за плечи. — Я переживу эту потерю. — Ей было неловко говорить такие циничные вещи, но она старалась не выдать своего смущения.

— Что я слышу? Неужто гордая Шторм Элдон стала подстилкой для шотландцев? — рявкнул Хью. Тэвиш стоял со связанными руками, готовый в любой момент наброситься на своего похитителя. — Значит, теперь тебя объезжают все подряд?

— Ты прекрасно знаешь, Хью, что это не так. Только зачем мне связываться с мерином, если кругом полно удалых жеребцов? Сэр Хью питает пристрастие к лошадям, — тихо пояснила она Шолто, накручивая на пальчик свои локоны.

Шолто засмеялся.

Сэр Хью с глухим рычанием сжал кулаки.

— Даю тебе последний шанс, Шторм Элдон! — заорал он. — Спускайся ко мне, и я верну Тэвиша его родным. Ты оплатишь его свободу.

— Вот вам последний ответ, сэр Хью! — крикнула Шторм и, обвив руками шею Шолто, припала губами к его губам, чувствуя, что шотландец отвечает на ее поцелуй с чрезмерным пылом.

Тэвиш с удивлением заметил, что совсем не ревнует. Он прекрасно понимал, что все это лишь спектакль, разыгранный Шторм для сэра Хью. Он нисколько не опасался, что девушка в самом деле ляжет в постель к его брату. Парочка самозабвенно целовалась под одобрительные возгласы шотландцев, а у сэра Хью был такой вид, словно его вот-вот хватит удар. Чтобы Хью не рассчитывал на обмен, Шторм должна была убедить его в своем равнодушии к участи Тэвиша и не имела другой возможности это сделать.

— Мне кажется, ты слишком вошел в роль, — пробормотала Шторм, оторвавшись наконец от Шолто.

— Ну давай, шлюха, развлекайся, а я посмотрю! — прорычал сэр Хью.

— Нет, Хью, только не на твоих глазах!

— Подумай теперь о том, что я сделаю с твоим бывшим любовником. Пока ты будешь резвиться с новым жеребцом, элдонская сучка!

Шторм так сильно сжала руку Шолто, что тот скривился от боли.

— Советую только держать Тэвиша подальше от любезной тебе леди Мэри, Хью! — крикнула она. — Она сравнит с тобой этого мужчину и быстро поймет, какое ты ничтожество.

Сэр Хью стремительно зашагал прочь, бросив веревку и отдав своим людям пленника. Его воины, сбиваясь с ног, поспешили за ним с факелами.

— Ты что-нибудь посоветуешь мне, Тэвишг — прокричал Шолто брату.

— Да, — крикнул тот, влекомый своими похитителями, — если устанешь, посади ее сверху. Она это любит. Поздравляю, Шолто, тебе достались такие сладкие уста, за которые не жаль всей королевской казны.

Шторм встала на парапет и обрушила на врагов поток ирландских ругательств. Эта вспышка не удивила Тэвиша, он понимал смысл игры. Однако смелая поза девушки хоть и производила впечатление на сэра Хью и его людей, не понравилась Тэвишу. Он и сам уже был не рад, что пришлось говорить о Шторм в таких выражениях. Но она отчаянно изображала перед сэром Хью циничную шлюху, и надо было ей подыграть. Увидев, что девушку сняли с парапета, Тэвиш облегченно вздохнул и обернулся, чтобы взглянуть, куда его ведут.

Шотландцы весело смеялись. Вместе с ними хохотал и двоюродный брат Шторм — Хэдден, притаившийся в тени деревьев на южной стороне Карайдленда. Ему без труда удалось занять свой наблюдательный пост: охрана здесь была слабой, ибо с этой стороны люди сэра Хью опасности не ждали. Молодому человеку предстоял долгий путь верхом, но он с легким сердцем запрыгнул в седло. Было ясно, что его кузина в безопасности и сэру Хью ее не отдадут.

— Господи, девочка, у меня, старика, чуть не остановилось сердце, пока ты была там, на стене, — сказал Колин, усаживаясь рядом с притихшей и даже подавленной Шторм. — Если ты и в Хагалео откалывала такие номера, то я удивляюсь, как твой отец до сих пор не поседел. Что ты там кричала этому нахалу, моему сыну?

Бледное лицо Шторм озарила слабая улыбка.

— Если в двух словах, то я пожелала ему исправиться. — Шторм сжала руку присевшего рядом Филана, — Я боюсь за него. Сэр Хью в ярости теряет разум.

— Знаю, девочка. И все-таки я уверен, что он не убьет моего сына. Он человек алчный, а пленный Тэвиш сулит ему большие деньги. Хью не упустит такую возможность. — . Колин похлопал Шторм по плечу: — Иди отдохни, девочка. На рассвете вам, женщинам, придется снова поработать.

Шторм с Филаном направились в замок.

— Черт возьми, наш Тэвиш — просто счастливчик, — пробормотал Шолто, глядя вслед девушке.

— Что, понравилось с ней целоваться? — хмыкнул Колин. — Да, у девочки сладкие уста.

— О Господи, я чуть не расплавился от ее поцелуя! Но как быть с Тэвишем? Неужто оставим его в плену у сэра Хью?

— Придется оставить, сын, как ни тяжело мне с этим смириться. Сэр Хью не станет его убивать. Он знает, что может отхватить приличный куш за него, — задумчиво проговорил Колин, . — Тэвиша будут хорошо охранять, Чтобы вызволить его из плена, нужны люди, а нам нельзя терять ни одного бойца. Утром начнется бой, и там ему станет спокойнее.

Шторм все же очень тревожилась за судьбу Тэвиша. Она тоже понимала, что сэр Хью вряд ли убьет его, но этот человек мог сделать кое-что пострашнее. Девушка пила пиво с Мэгги и Филаном, а воображение рисовало ей жуткие картины. Наконец у нее родилась идея. Пришлось потратить немало сил на то, чтобы уговорить Мэгги. Зато потом женщина не только снабдила ее и Филана всем необходимым, но и рассказала, как можно незаметно выбраться из Карайдленда.

Шолто заметил маленькую фигурку, метнувшуюся к конюшне, и нахмурился. Думая, что Ян спит, он потихоньку оставил свой пост и направился в ту сторону. Ян следил за братом сквозь прикрытые веки и, выждав время, пошел за ним. Он тоже видел девичий силуэт и чувствовал, что Шолто, который всегда был неравнодушен к любовнице старшего брата, подогретый ее поцелуем и волнующей обстановкой боя, накалился до предела. Завтра любой из осажденных мог погибнуть, и Ян боялся, что близость смерти могла сделать Шолто безрассудно храбрым.

Шторм сосредоточенно расчищала люк потайного хода у задней стены конюшни. Мэгги объяснила, что он предназначался для побега в случае осады, а также для набегов на Хагалео. Этим ходом решила воспользоваться Шторм для осуществления своего плана.

Шолто подкрался сзади и повалил девушку на кучу соломы. Она уставилась на него снизу округлившимися от страха глазами. Молодой человек скользнул взглядом по ее костюму из черной туники, облегающих черных штанов и темных сапожек из мягкой кожи. В руках она сжимала черную вязаную шапочку и перчатки. Ян, следом за братом пробравшийся в конюшню, затаился в темном углу, откуда он мог незаметно следить за развитием событий.

— Куда это ты собралась, а? — протянул Шолто, глядя на бурно вздымавшуюся грудь Шторм.

От неожиданности девушка не сразу поняла его намерения.

— Спасать Тэвиша, — ответила она.

— Нет, я тебя не пущу.

Жадный взгляд Шолто переместился на роскошные рыжие волосы Шторм.

— Но почему? У тебя что, есть идеи получше? — спросила она раздраженно.

— Да, есть, моя девочка, — прошептал молодой шотландец, — но они не имеют отношения к спасению Тэвиша.

Только тут Шторм заметила огонь вожделения в темно-синих глазах Шолто. Но было уже поздно. Он навалился на нее своим крепким юным телом, прижав спиной к соломе. Девушка удивленно охнула, и тот, воспользовавшись моментом, завладел ее полураскрытыми губами. Шторм со стыдом почувствовала, что этот поцелуй вызвал в ней ответное волнение. Шолто был слишком опытен, а она — слишком возбудима.

Его губы начали спускаться к ее шее, а у нее не было сил сопротивляться.

— Нет, Шолто, — простонала она.

— Да, Шторм.

Он нашарил шнуровку на ее тунике и проворно развязал, с восторгом обнаружив, что на девушке нет нижнего белья. Сначала глазами, а потом и руками он скользнул по пышной груди, почувствовав под ладонями затвердевшие соски, которые доказывали ее желание. Шолто поднял голову и заглянул в лицо девушки. Невольный судорожный вздох вырвался из его груди, когда он встретился с ее глазами. Они мерцали и плавились, точно жидкое золото. Эти глаза всегда сводили с ума его брата Тэвиша. Но сейчас, помимо желания, в них читалось отчаяние.

— Не делай этого, — тихо взмолилась Шторм, прогибаясь в ответ на его ласки.

— Ты хочешь меня, — прохрипел Шолто, дразня большими пальцами ее упругие соски. Она застонала. — Мне говорит об этом твое тело.

Его пальцы уже развязывали шнуровку на ее штанах.

— Мое тело прошло хорошую тренировку. Ты прав, оно кричит «да», но мое сердце и мой разум кричат «нет».

— Но я хочу овладеть не ими, — простонал он, жадно целуя ее груди.

Шторм накрыло пьянящей волной желания. Ян, наблюдавший за этой сценой, понимал и жалел девушку. Он знал, в каком она сейчас состоянии. Ее возлюбленный — а Ян не сомневался, что она любит Тэвиша, — был в опасности. Но тот, кого она любила, никогда не говорил с ней о любви. Находясь в плену у своих давних врагов, девушка столкнулась с новым, более страшным противником, который ныне стоял под стенами крепости и грозил уничтожить всех и вся. Она была совсем одна, ее родные и друзья погибли. Шолто поступал нечестно, воспользовавшись ее уязвимостью. Но Ян понимал брата. На рассвете они все могли погибнуть, и Шолто хотел хотя бы раз вкусить то, чем восхищался лишь издали. Ян и сам испытывал острое желание, но скрывал его. Он следил за действиями Шолто, решив пока не вмешиваться. Будет лучше, если они разберутся сами.

— Пожалуйста, Шолто, не надо! — задыхаясь проговорила она, чувствуя, как рука юноши скользнула в ее штаны и принялась ласкать то, что было знакомо лишь Тэвишу. — Я не хочу, не хочу… — твердила она, но голос ее был хриплым от желания.

Он приподнял голову с груди девушки и свободной рукой. отвел волосы с ее лба, другой продолжая ласкать ее лоно.

— Твои губы говорят «нет», но это… — он почувствовал, как она зажала мышцами его дразнящий палец… — это говорит «да». Здесь все готово принять мужчину.

Шторм вцепилась в его руку и хотела оттолкнуть, но пальцы не слушались ее.

— Это выше моих сил. Я не могу ничего с собой поделать. Мое тело меня подводит. Не надо этим пользоваться. Слушай мои слова, а не мое тело. Ты поступаешь очень нехорошо.

Шолто взял в ладони лицо Шторм, лег на нее и начал нежно, но настойчиво тереться бедрами о ее живот. Девушка задрожала.

— Видишь, что ты со мной делаешь? Я хочу тебя, и ты меня тоже хочешь. Я стремлюсь удовлетворить твое желание. Разве это плохо? Возможно, завтра я встречу свой последний рассвет.

— Это нечестно, — прошептала она, — сначала ты играл на моей страсти, теперь — на жалости.

— Я способен на все, девочка, лишь бы ты была моей. Он тебя не любит, — сказал Шолто, понимая, что лжет.

— Я знаю.

— Он никогда на тебе не женится. Рано или поздно ты сядешь на лошадь и поедешь домой, в Англию.

— Я знаю и это.

— Тогда зачем, зачем? Зачем отвергать зов плоти? Мы можем получить взаимное удовольствие.

— Я люблю Тэвиша, — выдавила она, сдерживая слезы. Шолто застыл, пристально посмотрел на девушку и со стоном повалился на нее, зарывшись лицом в пышные груди. Его руки отпустили ее голову и сжались в кулаки. Какое-то время она лежала неподвижно, ожидая, что он предпримет дальше, потихоньку пытаясь высвободиться.

— Ради Бога, не двигайся, женщина, — прохрипел он, — замри. Если ты шевельнешься, я за себя не ручаюсь.

Шторм лежала почти не дыша. Наконец Шолто поднялся на колени и начал завязывать шнуровку на ее одежде. Глядя в его бледное осунувшееся лицо, Шторм испытывала жалость и чувство вины. Если бы она не отвечала на его ласки, он сейчас не страдал бы от неудовлетворенной страсти.

Шолто лег рядом с ней, растянувшись на спине.

— Потом ты стал бы себя ненавидеть, — тихо сказала Шторм.

— Знаю. Я и сейчас от себя не в восторге, — он сделал глубокий вздох, — прости меня, малышка.

— Не стоит извиняться, Шолто, — с жаром сказала она, убирая волосы под шапочку, — скоро сюда придет Филан.

— Да? — Шолто резко сел. — Тебе нельзя уходить из Карайдленда.

— Я решила спасти Тэвиша.

— Нет, это глупо. С ним ничего не случится. Сэр Хью не станет убивать Тэвиша. Он знает, какой выкуп можно за него сорвать.

— Да, ради денег сэр Хью, наверное, пощадит Тэвиша. Во всяком случае, до тех пор, пока не возьмет Карайдленд. Я боюсь другого. Ты плохо знаешь этого человека.

— Я знаю, что он негодяй, который жестоко избивает беззащитных девушек и спит с грязной шлюхой. — Шторм хотела надеть перчатки, но Шолто выхватил их из ее рук. — Не волнуйся, девочка, Тэвиш выдержит порку.

— Я в этом не сомневаюсь, хоть и не хочу, чтобы он доказывал таким образом свою стойкость. И все же я боюсь не этого. Сэр Хью стремится жениться на мне, чтобы завладеть моим состоянием. Я упорно ему отказывала, и это его взбесило. Другой мужчина взял то, что он считал своим, и это тоже приводит его в ярость. К тому же Тэвиш унизил его, посадив на коня голым. Сэр Хью давно точит зуб на Тэвиша, а в гневе этот человек становится просто невменяемым. И потом, ему нравится причинять боль. Он и леди Мэри возбуждаются при виде страданий. Избив меня до полусмерти, они завалились ко мне на кровать и занимались любовью.

— Не может быть! — выдохнул Шолто. Пальцы его невольно разжались, и Шторм вырвала свои перчатки.

— Может. Но это еще не все. Когда сэр Хью хочет женщину, а она говорит «нет» и отдается другому, сэр Хью жестоко наказывает мужчину, который посмел его обойти. И его наказание может не ограничиться поркой. Да, Тэвиш вернется живым, но, вполне возможно, что он вернется уже неполноценным мужчиной. Знаешь, как сэр Хью поступает с теми, кто отнимает у него женщин? Отрезает то, с помощью чего они это сделали. Вот что значили его последние слова. Он знал, что я пойму его угрозу.

— Ты говоришь мне все это, чтобы я отпустил тебя? — спросил Шолто, потрясенный ее словами.

— Она говорит правду, — сказал Филан. Все, кто находился в конюшне, вздрогнули от неожиданности. Даже Ян не заметил, как мальчик вошел. — Сэр Хью это действительно делает.

— А может, все уже свершилось? — выдавил из себя Шолто.

— Я думаю, у нас еще есть время. Леди Мэри не упустит такого мужчину, как Тэвиш. Она наверняка захочет с ним переспать, прежде чем сэр Хью лишит его мужского достоинства. А если ей понравится, она может даже отговорить Хью от такого шага.

Шолто потер лицо ладонями.

— Но каким образом мальчик и хрупкая девушка могут спати пленника?

— Мы умеем быть незаметными. Вот сейчас — ты ведь даже не слышал, как Филан вошел в конюшню, верно?

— Да, но я никого не ждал. А Хью и Мэри выставят вооруженную охрану. Они же понимают, что Тэвиша могут попытаться спасти.

— Конечно. Только вряд ли они догадаются, что спасатели придут со стороны Хагалео. Воспользовавшись этим ходом, мы обогнем их лагерь и появимся с юга. И потом, они ожидают мужчин, а не нас.

— Не нравится мне все это. Отец не согласился на обмен. Он не хочет отдавать тебя в лапы мерзавцу Хью.

— Он думает, что сэр Хью будет обращаться с пленным по всем правилам. Пойми, Шолто, я должна идти. Ведь ты меня отпустишь?

— Да. Но я не уверен, что ты поступаешь правильно.

— Ты же не можешь послать за Тэвишем кого-то из воинов: у вас и так не хватает людей. Если они попадутся, их убьют, а нас с Филаном нет. А для защиты Карайдленда мы не очень нужны. Даже если нас поймают, я смогу устроить так, чтобы Тэвиша освободили. Для этого мне достаточно пригрозить самоубийством. До тех пор, пока Хью не женился на моем богатстве, я нужна ему живой.

— Оружие у вас есть? — спросил Шолто. Его вопрос был воспринят всеми как согласие.

Филан показал две толстые палки.

— Дубинки. Не надо хмурить брови. Мы умеем с ними обращаться, — сказал он.

— Да. Мы знаем, где и как надо ударить, чтобы человек упал без звука. — Шторм достала короткий нож с прямым обоюдоострым клинком. — А это кортик, старинное ирландское оружие. Он достался мне от мамы. С ним я тоже умею обращаться. Папа научил. Не обязательно пускать его в ход, можно просто припугнуть — это я тоже умею. Не бойся за нас, Шолто.

— Что ж, я вижу, вы неплохо подготовились. Ладно, иди, девочка, и будь осторожна! Я предупрежу наших часовых, чтобы они вас не трогали, когда будете возвращаться. Что вы делаете? — удивленно спросил Шолто, глядя, как они размазывают сажу по лицу.

— Маскируемся. Бледные лица могут нас выдать.

Шторм открыла люк, ведущий в потайной ход, а Филан зажег свечу.

— Кто вас этому научил?

— Не важно. Мы поклялись, что никому не скажем.

Девушка собралась спуститься следом за Филаном, но Шолто поймал ее за руку. Его уже мучили сомнения, он опасался за исход этого рискованного предприятия. Прогоняя прочь дурные мысли, он горячо поцеловал Шторм и усмехнулся, увидев ее румянец:

— Удачи тебе, девочка. Я закрою люк и оставлю его незапертым. Ну, с Богом!

Как только Шолто закрыл люк, сзади послышались шаги. Вздрогнув, он поднял голову и увидел Яна. Сердце его упало. Он понял, что брат видел все.

— Если кто и может спасти Тэвиша, то только она и этот паренек. Они оба чертовски упрямы. А почему ты остановился?

Шолто догадался, о чем спрашивает Ян, и слегка покраснел.

— Из-за трех коротких слов.

— Каких же?

— «Я люблю Тэвиша». Услышав это, я понял, что поступаю нехорошо. Мне не хотелось, чтобы потом она мучилась от стыда. Но черт возьми, я так хотел ее… и сейчас хочу.

Ян похлопал брата по плечу.

— Я тебя понимаю.

— Ладно, давай возвращаться на свои посты. — Шолто встал. — Я не сомкну глаз до тех пор, пока они не вернутся.

Шторм с содроганием пробиралась по мрачному сырому подземелью, ощупывая руками покрытые плесенью стены и натыкаясь на паутину. Она была рада, что в темноте не видно пауков и крыс, шуршавших где-то рядом.

Они выбрались на поверхность в чаще леса — с южной стороны Карайдленда. Вход был ловко замаскирован, но Шторм не боялась потерять его на обратном пути. Брат и сестра двинулись в обход — к лагерю сэра Хью.

На расстоянии ясной слышимости от лагеря они наткнулись на первый пост охраны, состоявший из одного человека. Мужчина нес свою вахту без особого рвения, но достаточно чутко. Безопаснее всего было бы незаметно подкрасться и стукнуть часового дубинкой по голове, но у него была очень неудобная поза. Подмигнув Филану, Шторм стянула с головы шапочку и смело шагнула вперед.

Дозорный с открытым ртом уставился на возникшее пeред ним видение. Несмотря на грязное лицо и мужской костюм, он разглядел в странной фигуре девушку. Новичок в Хагалео, он не знал в лицо дочь лорда Элдона. Держа меч наготове, мужчина осторожно подошел к Шторм:

— Ты кто?

— Крестьянка. Хочу уйти подальше от поля боя.

— Брось оружие!

— У меня нет оружия. Можете сами убедиться.

С соблазнительной неторопливостью она развязала свою тунику, потом брюки, спокойно наблюдая за лицом дозорного. Ослепленный похотью, он забыл про осторожность. Одежды девушки упали на землю, обнажив сияющее в темноте тело. Но Шторм знала, что этого мало. Отбросив стыдливость, она медленно отвела руки от груди. Мужчина издал гортанный крик, отбросил меч и кинулся на девушку. Шторм с путающим криком упала на землю, но Филан тут же избавил кузину от давившей сверху тяжести. Подлетев к дозорному, он ударил его дубинкой по голове и оттащил обмякшее тело в сторону.

Пока Шторм одевалась, мальчик связал дозорного и заткнул ему рот кляпом.

— Надеюсь, он один, — коротко бросила девушка, убирая волосы под шапочку.

— Я тоже на это надеюсь. — Филан подобрал с земли свою дубинку. — Ну что ж, поспешим к Тэвишу!

— Господи, только бы не опоздать!

Глава 19

Тэвиш горячо молил Бога о спасении. Он не думал, что ради него кто-то будет рисковать жизнью, но отчаянно желал выбраться из плена. На мгновение он пожалел, что обмен не состоялся, но только на мгновение. Ничто не могло заставить его отдать Шторм в лапы этого негодяя, который стоял сейчас перед ним, — даже ужас перед его угрозой.

Хью шагнул к кровати. Тэвиш смотрел на него взглядом, полным ненависти. Руки его были привязаны ремнями к стойкам кровати, а в голове еще шумело после жестокого избиения. Сначала Тэвиш решил, что Хью хочет его развязать — хотя бы для того, чтобы дать отдохнуть перед новой поркой. Но сэр Хью ткнул ножом в пах Тэвишу, и тот, сообразив, что сейчас произойдет, напряг все мышцы. От холодного пота защипало свежие раны, но Тэвиш продолжал мерить взглядом сладко улыбавшегося Хью, стараясь не выдать страха.

— Для шотландского разбойника овладеть такой девушкой, как Шторм Элдон, безусловно, преступление, — сказал Хью, как будто бы размышляя вслух. — Тебе известно, какая кровь течет в жилах у этой леди?

— Нет. Меня это интересовало меньше всего.

Нож сильнее вдавился в кожу, и Тэвиш мысленно скривился от близкой боли.

— Этот нахал выбрал себе в любовницы лучшую женщину Англии.

— И неплохо с ней поразвлекся, — добавил резкий женский голос.

Из-под ножа сэра Хью, приставленного к телу шотландца, выступила кровь. Тэвиш ощутил настоящий ужас от неизбежного.

— Еще бы! Юные наследники Элдонов восходят корнями к Вильгельму Завоевателю, саксонским и ирландским королям. Не слишком ли жирно для шотландца? А что, черт возьми, ты делаешь здесь, Мэри? — прорычал Хью, когда женщина подошла ближе.

Тэвиш оглядел скандально известную леди Мэри Элдон, но не увидел ничего приятного. Она была красива, с безупречной фигурой, но в глазах этой женщины отражалась ее грязная душа. Отобрав нож у сэра Хью, она начала срезать ремни, которыми Тэвиш был привязан к кровати. Его мутило от ее близости, но он скрывал свое отвращение, чувствуя, что в гневе она будет пострашнее сэра Хью.

Двое охранников быстро связали Тэвишу руки.

— Твои игры подождут, — промурлыкала леди Мэри. — Ты мне нужен. Оставь его, пусть немного попотеет в ожидании своей участи.

Тэвиша повели к краю лагеря. Он слышал, как сэр Хью прорычал:

— Ты меня не проведешь! Я знаю, почему ты хочешь отложить его наказание. Что, никогда не спала с шотландцем?

Леди Мэри подвела его к палатке.

— Не спала, но собираюсь сделать это сегодня ночью, — ответила она.

Тэвиша усадили на землю. Отсюда было хорошо видно все, что делается в палатке, развернутой входом к лесу. Один полог был откинут для проветривания, и Тэвиш почувствовал, что свежий воздух там в самом деле необходим. Внутри копошились люди, почти все голые. Всего их было с дюжину, мужчин вдвое больше, чем женщин. Темнокожая женщина сбросила тунику и, опустившись на колени перед молодым мужчиной, развалившимся на подушках, принялась неторопливо ублажать его ртом. Тэвиш, ставший невольным свидетелем этой сцены, почувствовал всплеск желания, но быстро охладел, видя, как пара превратилась в трио, потом — в квартет и, наконец, — в клубок нагих тел.

— Да, не очень приятно на это смотреть, — проворчал стражник, и Тэвиш согласно кивнул.

Спустя какое-то время к Тэвишу подошла леди Мэри, укутанная в прозрачное покрывало. Женщина опустилась перед ним на колени, в глазах ее полыхал жадный огонь. Мысль о том, что у Шторм был такой шикарный любовник, приводила ее в ярость. Она твердо вознамерилась проверить мужские достоинства Тэвиша до того, как Хью его оскопит. Оглядев стройное мускулистое тело, леди Мэри сладострастно провела языком по губам, выказывая свое нетерпение.

Женщина не догадывалась, что из-за деревьев за ней зорко следят две пары глаз и что она могла в этот миг распрощаться с жизнью, если бы не Филан, удержавший Шторм на месте. Положив руку ему на пах, она промурлыкала:

— Джентльмен пока отдыхает. Не так ли?

— Он встает только в присутствии леди, — холодно бросил Тэвиш.

Ее ласкающие пальцы сильно сжали его мягкую плоть. Тэвиш вздрогнул от боли.

— Полегче, шотландец! Не советую ссориться со мной, иначе лишишься своего красавчика. Пойдем, я покажу тебе, как умелая женщина обращается с мужчиной. Ты спал с глупой девчонкой. Куда ей оценить по достоинству такого жеребца, как ты! Идем ко мне в палатку, я покажу тебе, что такое настоящее удовольствие.

— Да лучше уж выплеснуть семя в мужчину!

Леди Мэри сжала пальцы в кулак, и Тэвиш согнулся пополам от резкой боли, ловя ртом воздух.

— Глупец! — Леди Мэри поднялась на ноги, взбешенная его отказом — как словесным, так и физическим. Она видела, что ее опытные ласки не возымели никакого действия. — Даю тебе время. Если за час до рассвета ты не передумаешь, я с удовольствием наточу нож, которым сэр Хью превратит тебя в жалкого скопца. Мы будем резать тебя медленно, кусочек за кусочком, до тех пор пока ничего не останется. Подумай над этим, шотландский разбойник!

Леди Мэри ушла, а Тэвиш остался сидеть, скрючившись от боли в паху. Когда боль отпустила, он привалился лбом к шершавому стволу дерева и задремал. Проснулся он внезапно и увидел, как совсем рядом мелькнули чьи-то янтарные глаза, а потом нагнувшийся стражник предложил ему кружку пива. Тэвиш решил, что сходит с ума, но следующие слова стражника развеяли эти страхи:

— Девочка, тебе нельзя здесь находиться. Сэр Хью совсем близко. Уходите сейчас же — ты и мальчик.

Шторм осторожно вышла из кустов и встала в тени дере-ва, подозрительно косясь на стражника.

— Как ты нас узнал, Мэтью? — спросила она.

— Среди всех человеческих существ мне известны только двое таких — с кошачьими глазами.

— Какой дурак выпустил вас из Карайдленда? И что, черт возьми, с вашими лицами? — прошипел Тэвиш.

— Так-то ты встречаешь своих спасителей, неблагодарный?! Лица мы вымазали сажей, чтобы скрыть белую кожу. Пойдем!

— Сначала вам придется стукнуть меня дубинкой, девочка, — вмешался Мэтью, — разыграем похищение. Если я по-хорошему отпущу Тэвиша, мне не поздоровится.

— Боюсь, ты прав, — согласилась Шторм.

Мэтью загородил их своей широкой спиной, и девушка начала срезать веревки на руках Тэвиша.

— Я был очень опечален, когда узнал о гибели твоих родных и всех Фостеров.

Шторм не смогла сдержать слезу, которая проложила белую дорожку на ее испачканной в саже щеке.

— Спасибо, Мэтью, — прошептала она. — Все, Тэвиш.

Осторожно потирая занемевшие руки, Тэвиш сказал:

— Это безумие, малышка. Если я убегу, они тут же меня хватятся. Уходи-ка отсюда, милая!

— Ты думаешь, Тэвиш, что у меня совсем нет мозгов? Я все хорошо продумала. — С этими словами Шторм взяла у Филана сноп камыша. — Здесь темно, мы посадим вот это вместо тебя и на время одурачим их. Я привяжу Мэтью темной веревкой к дереву, и издали будет казаться, что он по-прежнему стоит на страже. — С согласия Мэтью девушка сделала все, как говорила. В глазах Тэвиша мелькнуло восхищение. — Это все молодец Мэтью. Без него я не смогла бы сделать все так гладко, — скромно сказала Шторм. — Прости меня, Мэтью, — пробормотала она, чмокнула стражника в щеку и быстро оглушила бесшумным ударом дубинки.

Ловко приладив камыш на место, где сидел Тэвиш, все трое бросились в лес, устремившись в сторону Карайдленда. У Тэвиша болела избитая спина и ныло в паху, но мысль о той пытке, которую уготовил ему сэр Хью, придавала сил. Убегая, он кинул взгляд на привязанного к дереву стражника и покачал головой, дивясь смекалке девушки и мальчика.

В лесу на земле, устланной густым покровом листвы, не оставалось следов. Они порадовались этому, заслышав звуки погони. По счастью, беглецы успели незамеченными добежать до подземного хода и нырнуть в люк. Оказавшись внутри, они закрыли за собой щеколду. Тэвиш не стал спрашивать, как они узнали про ход. Сейчас его душа ликовала: он на свободе, целый и невредимый!

Колин сидел в главном зале, грозно поглядывая на группу людей, собравшихся за одним из немногих пустых столов. Он не догадывался о вылазке Шторм до тех пор, пока лагерь сэра Хью не огласился громкими криками. Ян и Шолто помчались в конюшню, а охрана на южных стенах приготовилась к обороне. Разумеется, теперь Колин вместе с остальными радовался удачному спасению своего наследника. Ему рассказали, что собирался сделать с Тэвишем сэр Хью. И все же милорд не мог оставить безнаказанным подобное непослушание.

— Кажется, я запретил что-либо предпринимать! — прорычал он, гневно оглядывая всех троих.

— Но, милорд, мне с Филаном вы не давали такой команды.

Колин взглянул по очереди в две пары больших, на удивление невинных глаз, блестевших на черных от сажи личиках, и разразился хохотом. Следом за ним засмеялись и все остальные. Шторм, обнаружив, что она находится в центре внимания, не на шутку смутилась. А Филан как нарочно принялся оживленно рассказывать о том, как им удалось обезвредить английского часового. Шолто предложил применить ту же хитрость ко всем воинам сэра Хью, когда на рассвете они предпримут новую атаку. Девушку позабавила эта шутка, и она, забыв про смущение, от души расхохоталась.

Тэвиш понимал, что время летит быстро и вскоре ему предстоит вернуться на крепостную стену, чтобы сразиться с сэром Хью. В Карайдленде осталось мало бойцов, едва ли им удастся долго продержаться. Тэвиш отлично знал, как ему хочется провести время, оставшееся до рассвета. Спина еще горела огнем, но это не умаляло его желания. Схватив Шторм за руку, он с извинениями вскочил из-за стола и почти потащил смущенную девушку в спальню.

Шолто завистливо вздохнул, провожая взглядом слегка покачивавшиеся стройные бедра девушки и развевавшиеся в такт движению длинные густые волосы. Он сумел удержаться от близости с ней, но продолжал отчаянно ее желать, несмотря на мучившее его чувство вины. Ян понимающе ухмыльнулся и подлил брату пива. Невесело засмеявшись, Шолто залпом осушил кружку.

Тэвиш лежал на боку почти полностью раздетый, смотрел, как Шторм моется, и думал о том, как сильно она рисковала, спасая его из плена. Ему вдруг захотелось узнать, почему она это сделала, захотелось выяснить ее чувства. Он ругал себя за глупую сентиментальность, понимая, что ему все равно нечего дать ей взамен. Но не смог удержаться от этого разговора.

— Шторм? — тихо позвал он.

— Да, Тэвиш. — Она босиком прошлепала к кровати и посмотрела на него сверху.

— То, что ты сделала, было очень рискованно. Тэвиш протянул руку и намотал на палец рыжий локон.

— Я не могла оставить тебя в лапах сэра Хью. Я поняла его последнюю угрозу.

— Да, признаюсь, мне пришлось там попотеть от страха. И на забавы их я тоже насмотрелся. Удивительно, как тебе удалось выйти незапятнанной из этого гнезда разврата.

— А я не запятнана, Тэвиш? — тихо спросила Шторм.

— Да, малышка. Даже после того, что я сделал. Я получал с тобой небывалое удовольствие.

— Я тоже, Тэвиш, — проговорила она и, протянув руку, ласково дотронулась до его груди.

— Разденься, моя прекрасная, — тихо велел он осипшим голосом, — не надо краснеть. Оставь свою скромность. До рассвета осталось немного. Быть может, это моя последняя ночь, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней.

Шторм упала на колени и приложила дрожащие пальцы к его губам:

— Не говори так, Тэвиш!

Глаза девушки заблестели. Он пальцем смахнул слезинку с ее щеки.

— А ты будешь горевать, если меня убьют, малышка?

— Да, Тэвиш, очень.

Тэвиш почувствовал, что с этой мыслью ему будет легче встретить рассвет, и нежно поцеловал девушку.

— Разденься, Шторм, ради меня. Она медленно поднялась с колен.

— Ладно, разденусь, — проговорила она, смущенно разводя руками.

Шторм начала раздеваться, и Тэвиш улыбнулся. Ее обнаженное тело, мерцавшее в свете камина и свечей, было великолепно. Когда она наконец встала перед ним, Тэвиш оглядел жадным взором ее высокие груди, осиную талию и стройные бедра, задержавшись на потаенных местах, затем он протянул руку, продолжая свой осмотр на ощупь.

— О Господи, девочка, как же ты красива! Неудивительно, что тот парень потерял голову, когда ты показала ему себя. — Он по очереди подержал в ладони правую, затем левую грудь Шторм, не сводя глаз с ее лица. — Они так удобно ложатся в мужскую руку, а быстро твердеющие соски как будто сами просятся на язык. Кожа нежная, как шелк, — приговаривал он, скользя рукой ниже, — тебя так приятно гладить. Эти округлые ягодицы и стройные бедра так и манят мужчину. А вот и врата рая — за этими шелковистыми рыжими волосками скрывается сокровище, которое может толкнуть на любое злодейство. Раздень меня, малышка, и прими в свое теплое лоно.

Взволнованная его ласками, взглядами и завораживающими словами, Шторм забыла про стеснение. Ноги ее подкашивались от блаженной слабости. Дрожащими руками она развязала шнуровку на его брюках. Оставшись таким же нагим, как и она, Тэвиш потянул девушку на себя, обхватил ногой за талию и вошел в нее, припав к ее губам жадным поцелуем.

Они занимались любовью упоительно медленно, вновь и вновь взмывая к вершинам наслаждения. Наконец сон пересилил страсть. Тэвиш лежал поперек постели, положив голову на грудь Шторм. Ее стройная ножка, согнутая в колене, покоилась на его ягодице. Девушка даже во сне крепко сжимала его в объятиях, уткнувшись щекой в его волосы. Тело Тэвиша было ее единственным одеялом.

Не получив ответа на стук, Ян и Шолто тихо вошли в комнату и с завистью уставились на спящую пару. Каждый из братьев мечтал оказаться на месте Тэвиша. Сами они скоротали время до рассвета, завернувшись в плед в своих одиноких постелях, без нежной возлюбленной, которая могла бы облегчить тревожное ожидание боя.

— Интересно, а задница у него не замерзла? — прошептал Шолто, медленно подходя к кровати.

Ян тихо хмыкнул:

— Наверное, он ее перегрел, а теперь охлаждает. Открыв один глаз, Тэвиш взглянул на братьев.

— Шутить в такое время — кощунство, — буркнул он.

Шторм пробормотала во сне его имя. Ее ножка потерлась о его голень, а ручка скользнула по спине и легла на ягодицы. Тэвиш досадливо поморщился:

— Отвернитесь на минутку, болваны, я встану.

— Я подозреваю, что ты уже встал, — сказал Шолто отворачиваясь, и Ян засмеялся.

Шутка брата попала в цель. Тэвиш с ворчанием выбрался из объятий Шторм. Девушка не проснулась, только перевернулась на бок, и это говорило о том, как сильно она устала. В душе Тэвиша шевельнулась жалость. Даже будь у него время, он не стал бы еебудить лишь для того, чтобы вновь удовлетворить свое желание.

— Можете поворачиваться, — сказал он братьям, поднимая с пола свои штаны.

— Стоило трудиться! Все равно, кроме тебя, мне больше ничего не видно. — То, что Тэвиш продолжает хотеть свою спящую красавицу, было очевидно, и Шолто озорными глазами смотрел на доказательство его желания. — Какой же ты ненасытный, братец!

Тэвиш окатил его сердитым взглядом.

Да. — Нагнувшись, он ласково потрепал спутанные волосы Шторм и стремительно направился к двери. — Есть ли признаки того, что враг готовится к новой атаке? — спросил он, когда они спускались по лестнице.

— В рассветной тишине было хорошо слышно, что они готовятся, — ответил Ян.

— Черт побери, нас так мало! Ладно, может быть, нам повезет и вовремя появится подкрепление, — сказал Тэвиш, выразив надежды всех оставшихся в живых обитателей Ка-райдленда.

Лорд Элдон хмуро вглядывался в темноту — туда, где находился осажденный Карайдленд. Ему не хотелось посылать на разведку юного Хэддена, но парень лучше всех подходил для такой работы. Ловкому да и просто везучему Хэддену удавалось пробираться под самым носом у неприятеля, оставаясь при этом незамеченным. Лорд Элдон волновался не столько за племянника, сколько за те новости, которые он принесет. Когда тот прискакал наконец в лагерь, лорд Элдон буквально стащил его с седла, сгорая от нетерпения. Хорошие новости или плохие, но он должен был узнать, и узнать немедленно.

— Как дела в Карайдленде? — спросил он лазутчика, когда они уселись вокруг костра, потягивая сидр.

— Шотландцы дерутся храбро, если учесть, что в их распоряжении только половина бойцов. Хоть Мак-Лаганы наши враги, но сейчас я не могу не восхититься ими. Хью пока не предпринял ни единой попытки взять крепость штурмом. Он медленно, но методично косит шотландцев.

— И успешно, как тебе кажется? — в упор спросил лорд Фостер.

— Да. Ночью на стенах дежурили женщины.

— Значит, у Мак-Лагана не хватает людей, чтобы залатать все дыры и сменить уставших. Все его силы — на стенах. — Элдон покачал головой. — Если у них так мало воинов, возможно, им придется отступить в крепость и сдать двор.

Хэдден кивнул:

— Посты на стенах слишком редки. Люди Хью могут запросто забросить лестницу и перебраться на территорию крепости. Наверное, утром они как раз и попытаются это предпринять, — Он сделал большой глоток и вдруг объявил: — Я видел Шторм.

— На стене? — спросил Элдон, не слишком вроде бы удивившись. — Они не отдали ее Хью?

— Нет, и, по-моему, не отдадут. На этот счет можешь не волноваться. Я видел, как Хью ходил к шотландцам на переговоры. Похоже, один из них пытался привести подкрепление, но его поймали. Хью хотел обменять этого человека на Шторм.

Брови Элдона резко взметнулись.

— Мак-Лаган отказался от обмена?

— Да. Хью оторопел от неожиданности. Дело в том, что его пленником был наследник Колина. Сам Тэвиш Мак-Лаган.

Все, кто слушал Хэддена, так и застыли с открытыми ртами. Лишь лорд Элдон сдержал удивление:

— Мальчишка говорил, что шотландцы относятся к Шторм с симпатией, но это превосходит все ожидания. Так вот почему она стояла на стене?

— Наверное, она хотела показать Хью, что ей безразлична судьба ее… — Хэдден осекся, не смея произнести это слово перед Элдоном.

— Любовника, — сквозь зубы закончил Элдон, — я знаю, какое место отводится моей дочери в Карайдленде. И как же этот Тэвиш воспринял отказ от выкупа?

— Одобрительно помахал связанными руками. Было видно, что он полностью согласен с решением отца. Шторм привела Хью в бешенство, отказавшись выйти к нему в обмен на Тэвиша.

— Она убедила его в том, что участь Мак-Лагана ее не волнует?

— Да, Эндрю. — Хэдден усмехнулся. — Она выглядела просто великолепно. Тэвиш укорил девушку, что она не надела чулки, а она сказала, что хочет вдохновить войска Хью на мятеж. — Он с облегчением увидел, что даже Элдон захохотал. — Хью изъявил желание посмотреть, как она будет развлекаться, а она сказала: «Только не на твоих глазах».

— Как же ей удалось убедить Хью в своем равнодушии к участи Тэвиша Мак-Лагана? — спросил Элдон.

Хэдден замялся, но дядя взглядом заставил его говорить.

— Она убедила его, продемонстрировав, что уже нашла замену Тэвишу. На глазах у всех поцеловала среднего сына Мак-Лагана — под одобрительные возгласы шотландцев. Сэр Хью озверел от ярости и вернулся в свой лагерь, к леди Мэри.

— Ты видел мою драгоценную женушку?

Элдон вложил в свой вопрос всю ярость против той, кого считал причиной бед его дочери.

— Да. Она разбила большую палатку и… э… — Хэдден смущенно покраснел и пожал плечами.

— Распутничала там дни и ночи напролет, — коротко закончил за него Элдон. — Говори же без обиняков. А что их войско?

— Судя по тому, что я видел, у сэра Хью много воинов. Леди Мэри, похоже, тоже купила себе отряд. Я узнал среди их людей твоих бывших охранников. Четверть, а то и треть может перейти на нашу сторону. Ты по-прежнему господин этим людям, и я не поверю, что им понравился их временный сюзерен.

— Будем надеяться, что к нам перейдет хотя бы треть. У нас мало людей. Иди отдохни, малыш, ты хорошо поработал.

Молодые люди встали. Задержавшись, Эндрю спросил:

— А как насчет Шторм? Что ты думаешь о ее связи с Тэвишем Мак-Лаганом?

— Это меня тревожит меньше всего, сынок. Судя по тому что рассказал Хэдден, шотланцы укрыли девушку от сэра Хью. Этот человек собирался не только обесчестить, но и убить ее. Что значит ее невинность в сравнении с жизнью? Она осталась без защитников. Отказ от выкупа отменяет все правила содержания пленных, и Мак-Лаганы могли делать с ней все, что хотели. Я решил: поступлю так, как она скажет.

Эндрю нахмурился:

— То есть?

— То есть я ничего не буду предпринимать, если Шторм этого не захочет. Она много месяцев жила с этими людьми, и они обращались с ней, пленницей, как с членом семьи. Разве что присматривали, чтобы не сбежала. Если я подниму меч на Мак-Лаганов, это может причинить ей больше страданий, чем то, что они с ней сделали. Если Шторм потребует мести, тогда я отомщу. Если же нет, я просто заберу ее домой, в Хагалео, и забуду все, что было. Защитив девушку от Хью, шотландцы спасли ей жизнь, а платой взяли ее невинность. Такой обмен мне, любящему отцу, кажется вполне справедливым.

— Я с тобой согласен. Лучше пусть останется живой, чем невинной и мертвой, соблазненной без мужа, чем изнасилованной и избитой мужем-ничтожеством. Спокойной ночи, отец.

Когда все ушли, Фостер внимательно посмотрел на печального Элдона:

— Ты сказал это искренне?

— Да. Для меня жизнь Шторм гораздо дороже ее невинности, даже дороже ее или моей чести. Мне достаточно того, что ее там не обижали. Если она вернется ко мне обиженная, телом или духом, я собственной рукой зарублю негодяя обидчика.

Глава 20

Тэвиш оторвался от точки меча и взглянул на Шолто. Глаза его сузились, когда он заметил на красивом лице брата следы вины и смущения. Вспомнив, как Шолто и Шторм целовались на крепостной стене, он враз похолодел. Тэвиш догадывался, в чем хочет признаться брат, и знал, какую боль принесет ему это признание.

Мне нелегко говорить тебе это, Тэвиш, но я знаю: мужчина на войне может в любой момент погибнуть. Я должен снять с души этот груз.

— Выкладывай, — бросил Тэвиш и так сжал эфес своего меча, что побелели костяшки пальцев.

— Господи, прости. — Шолто быстро огляделся и опять посмотрел на брата. — Я хотел завладеть твоей женщиной, Тэвиш.

— Хотел? — переспросил Тэвиш. Ледяные пальцы, сжимавшие его сердце, понемногу разжались.

— Да, хотел. Она девушка пылкая, а я знаю, как воспламенить женщину, — говорю это без пустого бахвальства. Но она упорно твердила «нет». Она сказала, что я буду ненавидеть самого себя, и была права. Сейчас я действительно ненавижу себя, хоть и не получил того, чего добивался. Конечно, я поступил низко — полез к ней, пока тебя не было, — но я просто потерял голову от желания. Мне было в эту минуту все равно, чья она женщина.

Тэвиш встал, вложил в ножны меч и в упор посмотрел на Шолто:

— Глаза ее блестели?

— Как расплавленное золото. Тэвиш схватил брата за плечо.

— Ты смотрел в такие глаза и все-таки удержался? Не верю!

— Это было нелегко, — искренне признался Шолто.

Тэвиш усмехнулся:

— Ты мог ее взять и не взял? Не может быть!

— А если бы и взял, разве это имеет значение? — спросил Шолто, спросил из любопытства. Он знал, что брат его уже простил.

— Да, имеет. Если бы ты овладел Кэтрин прямо на моих глазах, мне было бы все равно, но… — Тэвиш замялся, не зная, как объяснить свои чувства. — Шторм моя, она принадлежит только мне. Понятно?

— Она твоя до тех пор, пока не надоест тебе или пока не вернется в Хагалео? — спросил впрямую Шолто.

Тэвиш отрывисто кивнул. Шолто почувствовал, что брат не хочет размышлять на эту тему, и больше не стал задавать вопросов.

Они были готовы подняться на крепостную стену, когда появилась Шторм. Тэвиш заметил огонек желания, мелькнувший в глазах брата, и нарочито вызывающе положил ей руку на грудь.

— Ты ушел на цыпочках, не сказав мне ни слова, — проговорила она, с трудом сдерживая слезы.

— А ты хотела, чтобы я топал как слон? — спросил Тэвиш, весело взглянув на девушку.

— Мне не до шуток, — сухо бросила Шторм, но тут же смягчилась и крепко обняла его. — Отдай меня сэру Хью, Тэвиш, пусть не состоится эта битва.

Тэвиш уперся подбородком ей в макушку.

— Нет, малышка. Он поднял меч на Карайдленд, и не важно, по какой причине. Мы должны драться. К тому же любому здешнему жителю известно, что ты спасла жизнь милорду. Как известно и то, что собирается сделать с тобой этот подонок. Когда нам делают добро, мы привыкли отвечать на это благодарностью. Не в наших правилах бросать на верную гибель и поругание человека, которому мы обязаны жизнью. У тебя нет родных, и леди Мэри отдала тебя мне. Что ж, я не люблю расставаться со своей собственностью и, если надо, готов отстаивать ее с мечом в руках.

Она вцепилась руками в его рубашку, пытаясь сдержать рвущиеся из сердца слова. Когда отправляешь мужчину на войну, нельзя плакать и показывать, что боишься за его жизнь. Женщине надо держаться стойко и вести себя так, словно она уверена: ее мужчина вернется живым. Руки Тэвиша гладили ее волосы, и Шторм заставила себя на время забыть все свои страхи. Потом, когда он уйдет, можно будет рыдать и заламывать руки сколько душе угодно, но только не сейчас. Девушка подняла голову и взглянула на Тэвиша:

— Ну что ж, я пыталась вас остановить. Ты чертовски упрям, Мак-Лаган!

— Да, милая, так же как и ты. И, зная твое упрямство, хочу взять с тебя слово, что ты не сбежишь к этому человеку. Поклянись, малышка. — Она поджала губы, и Тэвиш нахмурился. — Если не дашь мне слова, я свяжу тебя и твоего кузена-проныру по рукам и ногам. Скажи, что будешь сидеть в крепости и не сотворишь никаких глупостей.

— Клянусь, — нехотя произнесла Шторм, — но так нечестно! Ты догадался. Я как раз хотела…

— Знаю. Смотри-ка лучше за ранеными, малышка, там ты действительно нужна. И не лезь на рожон. Гвоя жертва будет бессмысленна. А теперь беги! Скоро начнется бой.

Он коснулся губами ее губ, и она зарылась пальцами в его шевелюру, продлив поцелуй, вложив в него всю свою любовь. Наконец девушка отпустила Тэвиша и прижалась щекой к его щеке. Ей вдруг показалось важным, чтобы он узнал о ее чувствах. В такой момент можно было забыть о своей гордости.

— Ты солнце на моем небосклоне, Тэвиш Мак-Лаган. Без тебя все было бы мрачным и холодным. Знай: я люблю тебя.

Тэвиш разжал руки от удивления, и она выскользнула из его объятий. Шолто, который недоуменно смотрел на брата, в свою очередь удивился, когда она чмокнула его в губы. Девушка поспешно исчезла в крепости, не желая присутствовать при обсуждении своего неожиданного признания. Ей повезло: братья заговорили уже без нее.

— Что она тебе сказала? У тебя такой вид, словно тебя стукнули обухом по макушке.

— Да так, ничего особенного, Шолто, — ответил Тэвиш, оправившись от потрясения, — просто милые слова, которые женщины обычно говорят своим мужчинам, чтобы подбодрить их перед боем. — Тэвиш не хотел верить в то, что говорил.

— Ты уверен? — спросил Шолто, догадываясь, что именно сказала брату Шторм.

— Да. Она сказала это, потому что знала: я иду на встречу со смертью. — Он зашагал к крепостной стене. — Так пойдем же, пока бой не начался.

На стенах Карайдленда царила напряженная тишина. Бойцы наблюдали за собиравшейся внизу армией сэра Хью, пытаясь разгадать его тактику. Ряды шотландцев заметно поредели. Противник значительно превосходил их числом, и каждый знал, что поражение почти неизбежно, но, несмотря на это, люди храбро готовились биться до последнего бойца. Сэру Хью придется дорого заплатить за Карайдленд.

Тэвиш тоже смотрел на людей сэра Хью, но думал о Шторм. Ему хотелось, чтобы ее слова были искренними, чтобы она действительно испытывала к нему глубокие чувства. Его собственное отношение к Шторм, что он уже понял, не ограничивалось вожделением. Да, при одном взгляде на нее у него вскипала кровь, и он охлаждал ее весьма приятным способом. Но дело было не только в этом. Еще ни одна женщина не вызывала в нем такой симпатии. Ему нравилось в ней все — от янтарных глаз до независимого характера. После Мэри у него ни разу не возникало мысли остановить свой выбор на какой-то одной женщине, жениться, завести семью. Если Шторм сказала правду, а не просто хотела придать ему сил перед боем, то он мог бы связать с ней жизнь. Если она его действительно любит, значит, ему нечего опасаться измены.

Тэвиш заставил себя сосредоточиться на предстоящем сражении. Рассеянность в такой момент могла стать роковой. А ему сейчас хотелось жить, хотелось как никогда. У них еще осталось столько недосказанного! Он должен поговорить со Шторм. Пусть узнает, что не только его тело постоянно томится по ней.

Сэр Хью оседлал своего боевого коня. Леди Мэри стояла рядом. Час битвы близился, и кровь вскипала в ее жилах. Порой она жалела, что не родилась мужчиной и не может вместе с остальными воинами сражаться на поле брани. Однако ей вполне хватало удовольствия наблюдать. Находясь на безопасном расстоянии, леди Мэри смотрела на жестокую схватку мужчин и упивалась видом насилия, смерти и крови. Это зрелище возбуждало ее, и сейчас, в отсутствие мужа, она могла свободно утолять свою похоть так, как считала нужным. Необходимость соблюдать осторожность сильно сдерживала ее фантазии.

— Убей их всех до единого, Хью! — холодно напутствовала она своего любовника.

Сэр Хью и сам мечтал об этом, но ее приказ его оскорбил.

— Я собирался предложить им сдаться, в последний раз. Так принято.

— Ну, так предложи. Они все равно не согласятся. Я знаю. Но даже если согласятся, неужели это тебя остановит? Если я хоть что-то смыслю в здешних нравах, англичане почитают своим священным долгом убивать шотландцев. Не бойся, тебя никто не осудит.

— Мне плевать, что обо мне будут говорить! — рявкнул сэр Хью, хмуро глянув на нее с высоты своего коня. — Но у войны есть свои законы, Мэри, и их надо соблюдать. А я все-таки рыцарь, не забывай об этом!

Предложить условия плена, а потом, когда противник согласится их принять, отбросить все и убить всех — нет. Даже Хью не мог пойти на такую подлость.

— Это же шотландцы! Зачем с ними церемониться? Забудь про законы чести! Мак-Лаганы — приграничные разбойники, а ты хочешь вести себя благородно с этим сбродом? Если ты избавишь мир от этих ублюдков, тебя назовут героем. И никто не спросит, как ты этого достиг. Я хочу их смерти, Хью, — продолжала леди Мэри, — хочу сровнять с землей их крепость, это уродливое нагромождение камней. Они мне как нож острый в сердце. Я устала с ними бороться. Они меня обокрали, пусть теперь расплачиваются. На мой взгляд, это справедливо.

Или ты забыл, как они над тобой издевались? Забыл свое позорное возвращение в Хагалео? Они же выставили тебя на всеобщее посмешище! Украли превосходного жеребца, которого ты только что приобрел. А потом еще увели у тебя из-под носа отличную племенную кобылу. И я говорю не о четвероногой твари. Я говорю о Шторм. Тэвиш Мак-Лаган сейчас объезжает твою лошадку, а может быть, в ее чреве уже зреет мак-лаганский жеребенок. Владея ею, он владеет и твоим состоянием, той землей, о которой ты мечтал, но которую так и не получил. Они над тобой потешаются. Сколько еще ты будешь терпеть от них унижения? Пора вспомнить, кто ты такой, и отомстить за себя!

— Довольно! — рявкнул Хью. — Молчи, женщина! Ты своего добилась. Я уничтожу их всех, даже если придется обманом выманивать их из Карайдленда. Этот день станет последним днем наглецов Мак-Лаганов. Эта земля обагрится их кровью.

Хью пришпорил коня и ускакал. Леди Мэри с улыбкой смотрела ему вслед. Уже скоро Мак-Лаганы не будут ее тревожить. В исходе сегодняшней битвы она не сомневалась. Хью опытный военачальник, и его войско намного превосходит войско Мак-Лаганов. Она видела на стенах шотландских женщин, которые несли ночной дозор, и знала, что это значит. Те мужчины, что остались в Карайдленде, вконец измотаны, и в схватке с сэром Хью их ждет верное поражение.

Англичане хорошо отдохнули и были в полной боевой готовности. Леди Мэри направилась к своей крытой двуколке. «Интересно, сколько продлится бой? — размышляла она — Конечно, будет неплохо, если Карайдленд падет сразу, но успею ли я получить удовольствие?» Она надеялась, что боевое искусство и упорство Мак-Лаганов позволит им продержаться какое-то время и она насладится зрелищем, прежде чем будет объявлена желанная победа.

Шторм оглядела собравшихся в зале женщин и малолетних детей. Напряжение, с которым они ожидали начала боя, было почти осязаемым. Родным и близким этих людей предстояло сразиться с войском сэра Хью, и каждый хранил в душе тревогу. Даже дети притихли. Эта сцена показалась Шторм до боли знакомой. Так бывало и в Хагалео: по обе стороны границы женщины перед битвой боялись за своих мужчин — будь то возлюбленные или родственники, они надеялись, что те вернутся живыми.

Но сейчас страх был глубже обычного. Этот бой происходил возле самого порога их дома. Дети, женщины и немощные старики замирали от ужаса. Им предстояло своими глазами увидеть весь кошмар боя, услышать звуки смертельной схватки.

— Я не могу этого вынести! Надо их остановить, — прошептала Шторм, поднимаясь со скамьи.

Сидевшая рядом Мэгги удержала ее за руку, сказала она, — Ты не сможешь остановить бой, мечи уже обнажены, и кровь пролилась.

— Я не могу спокойно сидеть и смотреть на это. Я не стою того, чтобы из-за меня проливалась кровь.

— Наверное, не все со мной согласятся, но я думаю, этот бой начался не только из-за тебя. Конечно, и ты послужила поводом для драки, но наши люди защищают Карайдленд, сражаются с человеком, который заслуживает смерти.

— Но пойми же, Карайдленд может пасть, — прошептала девушка, — они разрушат все это!

— Да, мы все это знаем. У нас только половина всех воинов, да и те измотаны. Мы уже встречались с этим противником, и Бог нас щадил. Может быть, и на этот раз он смилостивится над нами. Нам остается только молиться.

— Я молюсь, но мне все равно страшно.

— Девочка, если мы отдадим тебя этому человеку, он все равно не уйдет. Ты знаешь это лучше нас. Мы все слышали, что говорят наши люди. Вражеская армия сильнее, и мы бы отдали тебя, если бы это спасло нас, спасло наших женщин и детей. Но это не поможет. Сэр Хью все равно попытается убить нас, а потом и тебя, просто это случится не так быстро.

Содрогнувшись от ужаса, Шторм закрыла глаза. Она знала, что Мэгги совершенно права. Получив ее, сэр Хью не остановит бой. Ей хотелось найти легкое решение, положить конец кровопролитию и предотвратить неминуемое поражение шотландцев. Да, она стала яблоком раздора, но битва началась не только из-за нее.

— Он предложит сдаться, — сказала Шторм в отчаянии, хватаясь за последнюю надежду.

— Да, предложит. Так положено.

— Но шотландцы отвергнут его предложение. — Девушка вздохнула.

— Да. Плен считается позором.

— Зато он оставляет жизнь.

— Ты в самом деле так считаешь?

Шторм отвела глаза. Она читала во взгляде Мэгги ту правду, которой так боялась, но которую, при всем своем желании, не могла отрицать.

— Нет, — наконец прошептала она, — нет, я не верю!

— В такой момент не стоит себя обманывать, девочка. Расслабляться опасно.

— Наверное, вы правы, но мне так плохо! У меня внутри все переворачивается от страха.

— Мне это знакомо, девочка. Я тоже всегда боюсь, когда мой Энгус уходит на войну. А сейчас еще хуже, потому что мои дети тоже взялись за меч. — Она покачала головой, видя, как побледнела девушка. — Нет, ты ни в чем не виновата. Знай, что бы ни случилось с моими близкими, я не буду тебя осуждать. Если меч настигнет моего мужа или сына, я прокляну одного человека — сэра Хью Седжвея. Только его одного. Девочка, мы с тобой знаем, что он хочет уничтожить всех Мак-Лаганов. Ему нельзя верить. Если он предложит условия мира, то только затем, чтобы мы сложили оружие. И тогда он перережет нас, как стадо баранов. Но мы не допустим этого. Если Господь хочет нашей смерти, мы будем драться до последнего младенца. Сэр Хью не получит легкой победы! Я молю Бога, чтобы этот зверь умер первым.

— Это было бы счастье. Мое сердце разрывается на части, Мэгги! У меня есть друзья по обе стороны этих стен. Кое-кто из бывших бойцов моего отца скрепя сердце пошел за Хью. Они люди военные и должны идти куда прикажут — нравится им это или нет.

— Я знаю. Наш милорд — военачальник, и будь он таким, как сэр Хью, мой Энгус все равно пошел бы за ним. Защищать Карайдленд — его долг. Другого он не знает, и я тоже. Ох, девочка, как бы мне хотелось, чтобы на нас напал не Хью, а твой отец! Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу такое.

Губы Шторм тронула легкая улыбка.

— Наверное, не один из Мак-Лаганов сказал бы то же самое.

— Да, лорд Элдон был человеком слова, ему можно было верить. Он никогда не стал бы убивать невинных и безоружных. А этот негодяй печется только о своей мерзкой, шкуре, и грош цена всем его обещаниям. Ох, да ладно, чему быть, того не миновать. На все воля Божья. Надо смириться и не роптать.

— Легко сказать!

— А ты попробуй, девочка. Только в смирении обретаешь покой.

Шторм оглядела женщин и детей. Она поняла, что Мэгги говорила для всех них. Никто из присутствующих ни словом, ни взглядом не осудил английскую девушку. Они готовились к войне, молча, но решительно приняв ее в свои ряды, потому что знали: она тоже будет делать все возможное, чтобы помочь их воинам. И наверное, среди этих женшин были такие, кто знал: она тоже боится потерять любимого и будет молиться не за кого-то из англичан, а за высокого смуглого шотландца, который стоял на крепостной стене, смело встречая превосходящие силы врага.

Девушка нахмурилась, стараясь сосредоточиться на приготовлении целебного бальзама для раненых. Она не удивилась бы, узнав, что всем присутствовавшим известно о ее чувствах к Тэвишу. Женщина чутко угадывает такие вещи. Может быть даже, они узнали о ее любви раньше ее самой.

Интересно, как отнесся Тэвиш к ее признанию? Поверил ли в ее слова? Обрадовался, испугался? Задумался ли о собственных чувствах к ней и об их будущем?

Девушка мысленно обругала себя за глупость. Сейчас Тэвиш стоял на стене. Карайдленда перед грозным войском врага, более чем вдвое превосходившим его собственное. У него не было времени думать о ее словах. Жизни его людей висели на волоске. Мак-Лаганам и всему Карайдленду грозил, возможно, близкий конец, и Шторм понимала, что в такой момент Тэвишу не до лирических размышлений.

Ей хотелось хотя бы на время забыть о нем. Думая о Тэвише, она терзалась страхом за его жизнь. Надо сосредоточиться на другом. Очень скоро сюда начнут прибывать раненые, им потребуется помощь. Надо взять себя в руки; чтобы не подвести этих людей и выполнить свою часть работы.

«Мы поговорим после боя, — думала она, — Мак-Лага-ны должны победить. Да, отец, я желаю победы нашим врагам и знаю, что ты бы меня понял. Я переступила через свою гордость и сказала Тэвишу о своих чувствах, отец. Смерть смотрит нам в лицо, и я не могла больше таиться. Надеюсь, ты поймешь и еще одно. Я молю Бога, чтобы Тэвиш остался жив, даже если он ко мне равнодушен. Мне нужно, чтобы он был жив, — это важнее, чем его любовь. Но если случится самое страшное и Хью уничтожит весь род Мак-Лаганов, отец, заклинаю твоей памятью и молю Господа: помоги мне! Хью оставит меня живой, а во мне зреет новый Мак-Лаган, надежда на продолжение рода и частица любимого человека. Папа, молю тебя, помоги мне сохранить этого ребенка!»

Мысленный разговор Шторм с отцом вдруг прервался. До ее слуха долетел шум начавшегося боя. Девушка схватила за руку Мэгги:

— Началось!

Глава 21

— Мак-Лаган, ты меня слышишь?

Колин смотрел сверху на сэра Хью, подъехавшего к крепостной стене в сопровождении двух вооруженных всадников. Хью размахивал флагом, и это означало, что он хочет вести переговоры.

— Да. Ты приехал узнать, у меня условия капитуляции? Хью сердито сплюнул сквозь зубы.

— Сейчас не время для шуток, болван! Ты будешь сдаваться?

— Нет, английский пес! Карайдленд не сдается.

— Тогда он падет. Посмотри вокруг! Ты же не слепой и видишь — у меня вдвое больше людей.

— Что ж, значит, мы с тобой на равных.

— Идиот! — заорал Хью. — Ты что, хочешь приговорить к смерти весь свой клан из-за какой-то девчонки? Неужели шлюха твоего сына стоит целого Карайдленда? Отдай ее мне, и я пощажу твоих людей. Не заставляй меня проливать кровь из-за английской сучки.

— Кровь, которая прольется сегодня, будет кровью англичан.

— Я разрушу этот замок у тебя на глазах, болван!

— Тогда хватит сотрясать воздух и приступай к делу!

— Сегодня ты умрешь, Мак-Лаган! Я уничтожу весь твой бандитский клан. — Он швырнул на землю белый флаг, втоптал его в грязь и поскакал назад, к своей армии.

— Экий невыдержанный! — Колин с усмешкой взглянул на своих сыновей, стоявших по обе стороны от него. — Нет, этот человек не умеет разить словом, как старик Элдон.

Шолто со смехом покачал головой:

— Можно подумать, тебе его не хватает.

— Да, не хватает, и всегда будет не хватать. Такие люди, как Роден Элдон, встречаются редко. Его слову можно было верить. В отличие от этого сукина сына Элдон никогда не убивал невинных. Он отказался бы от победы, если бы ради нее пришлось поднять меч на женщин, детей и безоружных стариков. Элдон был человеком чести. Если к нему в плен попадали наши люди, он обращался с ними как положено. Оставалось только побеспокоиться о выкупе. Да, мне всегда его будет не хватать. Этому англичанину я мог доверять и уважал его больше, чем некоторых своих родственников.

— Да, он был хорошим противником. Ага, сукин сын зашевелился! — согласился Ян.

— Но что это будет штурм?

Масса англичан с воинственным ревом ринулась вперед, набирая скорость.

— На этот раз, кажется, да, Тэвиш, — ответил Колин. Английская армия продолжала атаку под смертельным градом стрел. Шотландцы отчаянно дрались с неприятелем, пытаясь отбросить его назад и спасти Карайдленд. Но у них не хватало людей, и все понимали, что если люди сэра Хью возьмут штурмом стены, то схватка будет проиграна. Можно было отступить к крепости, но это означало бы поражение. И потом, в крепости находились женщины и дети. Воины Мак-Лагана не хотели сдаваться без боя.

Тэвиш вышагивал по парапету, оглядывая поле битвы с разных углов. Ему не нужно было подбадривать свою армию. Шотландцы самоотверженно сражались с врагом, понимая, что защищают не только свою жизнь, но и будущее всего клана. Никто не усомнился в угрозе сэра Хью, как и в том, что все его разговоры о пощаде — не более чем хитрость. Люди Мак-Лагана твердо знали, что плен не спасет их от гибели. Они не обманывались относительно сэра Хью. Этот человек мог говорить все что угодно, мог клясться всеми святыми — они все равно не поверили бы ни одному слову подлеца.

Тэвиш подошел к тому месту, где только что один воин был убит, а другой серьезно ранен. Не осталось никого, кто бы сбросил вниз приставную лестницу, хотя раненый героически пытался подняться на ноги и столкнуть ее со стены.

Первый англичанин, карабкавшийся по ступенькам, уже добрался до верха и отчаянно пытался остановить Тэвиша, который схватился за лестницу.

Тэвиш взглянул в глаза мужчины и тут же пожалел об этом. Во взгляде англичанина он прочел страх, естественный страх перед смертельным падением. Воин готовился встретиться со смертью — и не мог ничего сделать. Оставалось только ждать, когда его тело рухнет на землю. Тэвиш представил, что могло по его вине случиться с этим человеком, и в душе его шевельнулся ужас.

— Даю тебе две секунды, парень. Потом отправишься в рай, — прорычал он.

«Что за безумие на меня нашло? — недоуменно подумал Тэвиш. — Зачем я спасаю врага?»

Мужчина растерянно заморгал, открыл рот от изумления и полез вниз, крикнув остальным, чтобы быстрее спускались. Те поспешно повиновались, видя, что Тэвиш начал сталкивать лестницу со стены. Когда, по его мнению, английские воины были на относительно безопасном расстоянии от земли, он отпустил лестницу, проследив за ее падением. Те, кто был на ней, больше не предпринимали попыток забраться на стену.

— Зачем ты это сделал? — спросил раненый. Тэвиш нахмурился.

— Сам не знаю. Я увидел его глаза и… — он мотнул головой, — не знаю. В них был страх… я…

Молодой воин кивнул, не дослушав сбивчивые объяснения Тэвиша:

— Не надо было смотреть. Одно дело, когда дерешься на мечах, — тогда кровь кипит в жилах. А здесь другое. Нельзя смотреть им в лицо. Просто толкнул — и все.

Раненый закрыл глаза и тихо застонал.

Тэвиш позвал людей, и слабый участок был прикрыт. Подхватив раненого под мышки, он потащил его в крепость. В зале было столько раненых, что Тэвиш чуть не застонал от досады. Да, скоро у них не останется людей, чтобы держать оборону на стенах!

Шторм услышала, что принесли еще одного раненого, и бросилась готовить постель. Расстелив на полу одеяло — все, что у них осталось, — девушка хотела посмотреть, не нужно ли помочь уложить раненого, подняла глаза и увидела Тэвиша. Она смотрела в перепачканное землей лицо возлюбленного, радуясь, что он цел и невредим. В следующее мгновение она узнала раненого юношу. Это был жених Джинни.

Шторм попросила, чтобы привели Джинни, и, присев на корточки перед Робби, разорвала на нем окровавленную тунику.

— Как дела? — спросила она Тэвиша.

— Трудно сказать, — честно признался тот, устало вздохнув, — видишь, сколько раненых? Мы теряем людей, а англичане продолжают ставить лестницы к нашим стенам.

— Но Хью нет ни на одной из этих лестниц.

— Конечно. Мерзавец разъезжает верхом на безопасном расстоянии от поля боя и подстрекает своих людей на штурм. Я подозреваю, что, если бы нам удалось убить этого сукина сына, бой закончился бы сам собой.

— Да, и мне так кажется. Наверное, он тоже это знает, поэтому и держится в стороне. — Шторм поморщилась. Ей не хотелось говорить о сэре Хью вещи, которые хотя бы отдаленно напоминали похвалу. — Он редкий мерзавец, но трусости я за ним никогда не замечала.

— Я тоже не считаю его трусом. Однако он совсем не щадит своих воинов, бросая их на наши стены. Вообще-то надо радоваться, что у него нет осадного оружия, иначе он забросал бы нас кое-чем похуже, — сказал Тэвиш, покачивая головой. В этот момент подошла Джинни, и Шторм оставила на нее раненого Робби. — Пока держимся, но это все, что мы можем.

— Разве этого не достаточно? — спросила Шторм, подходя к Тэвишу. Она боялась поражения не меньше его.

— Достаточно, но… — Он опять оглядел зал. Среди многочисленных раненых было мало таких, кто мог быстро вернуться в строй. — Боюсь, скоро у нас не хватит людей, чтобы укрепить все слабые места на стенах.

— Если бы я вышла к нему… — начала Шторм, все еще надеясь, что есть способ остановить кровопролитие.

— Нет, малышка, — Тэвиш ласково обнял ее за плечи, — дело не только в тебе, и все это знают, даже ты. Хью хочет уничтожить наш клан. Когда он кричал отцу, что разрушит Карайдленд у него на глазах и убьет нас всех, это не было бахвальством или пустой угрозой. Хью говорил истинную правду, и все мы знали эту правду еще до того, как услышали ее. Может быть, впервые в жизни сэр Хью не врал. Даже если бы мы по глупости согласились сдаться ему в плен, он убил бы нас всех до единого. Ты единственная, кого он оставит в живых. Мы деремся за свою жизнь, за наш клан.

Знаешь, одно время я винил во всем себя. Стоило отпустить тебя тогда, и ничего бы этого не случилось, думал я. Но это не так. Мы опять совершили бы набег на Хагалео, и сэр Хью все равно привел бы войско к нашим воротам. Лучше уж воевать из-за красивой девушки, чем из-за стада баранов или пары лошадей.

— Мне кажется, он сумасшедший.

— Пожалуй. И не только он один, но и леди Мэри. Она одобряет его жестокость. Ну ладно, мне пора идти. — Тэвиш обнял девушку, не обращая внимания на окружающих. Правда, почти все, кто был в зале, занимались своими делами. — Скажи еще раз, Шторм. — Он поцеловал ее и прошептал: — Скажи мне еще раз. Я хочу вновь услышать эти слова.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Шторм, покрывшись густым румянцем, — и буду любить до тех пор, пока солнце не перестанет вставать по утрам.

Он ничего не сказал, только горячо поцеловал ее в губы и ушел. Девушка смотрела ему вслед и спрашивала себя, почему он так хотел еще раз услышать ее признание. Между тем раненые все прибывали, и Шторм, тряхнув головой, вернулась к своей трудной работе. Во всяком случае, ее слова не отпугнули Тэвиша, и этого пока достаточно. Потом она выяснит все о его чувствах… О том, что «потом» может не быть, Шторм не хотела думать.

Солнце приближалось к зениту, когда сэр Хью приостановил атаку, дав Карайдленду передышку. Тэвиш в изнеможении опустился там, где стоял. Ветерок доносил запахи крови и смерти. Когда Филан, разносивший воду, остановился рядом с ним, Тэвиш сначала вылил горсть воды на голову, а потом сделал несколько жадных глотков.

— В Хагалео будет много вдов и сирот, — тихо сказал Филан, выглянув за стену и осматривая усеянную трупами землю.

— Да, такая тактика дорого обходится обеим сторонам. Мы потеряли немало добрых воинов. Чтобы взять эти стены, нападающим надо убить всех, кто на них стоит. Вот почему Элдон предпочитал полевой бой. Он берег своих людей и никогда не бросал их под шотландские стрелы и мечи.

— Верно. Он заботился даже о самом последнем крестьянине. — Филан грустно улыбнулся. — Это был замечательный человек. Как жаль, что я мало знал его!

— Да, Элдон был лучшим из врагов.

— А сэр Хью — худший из них.

— Точно, малыш. Он зарежет младенца прямо на груди у матери и даже глазом не моргнет. Интересно, какой идиот посвятил его в рыцари?

— Хью спас жизнь одному влиятельному человеку, и тот посвятил его в рыцари. Надо же было как-то отблагодарить.

— Правильно. Такие вещи нельзя оставлять без внимания. Это похуже, чем посвятить в рыцари такого подонка, как сэр. Хью.

— Хью может победить? — тихо спросил Филан.

— Боюсь, что да. Мы уже сейчас готовы отступить к крепости, сдав стены и двор. Кое-кто из детей ушел подземным ходом, но мы не можем отправить сразу всех — это будет заметно. Долго мы не продержимся. У нас слишком много раненых, правда, убитых, слава Богу, пока мало. — Тэвиш поморщился. — Кто знает? Может, было бы лучше, если бы они погибли на стенах. Когда Карайдленд падет, сэр Хью не даст нам умереть легкой смертью.

— Не даст, — прошептал Филан, — этот человек обожает пытки. Люди лорда Элдона сыты по горло его издевательствами, но что они могут сделать? Теперь их хозяева — сэр Хью и леди Мари. К тому же у них обоих есть личная охрана, которая помогает им удерживать власть и жестокостью насаждать свои порядки. А что ваши люди, которые ушли в Асдару? От них нет известий?

— Ни звука. Ладно, малыш, иди разноси воду. Люди хотят пить. Будем уповать на Господа. Теперь все только в его руках.

Сэр Хью с жадностью осушил бокал вина, который подала ему леди Мэри. Он страшно устал и хотел только одного — скинуть с себя тяжелые доспехи, раздеться и окунуться в ванну. Бой был слишком горячим, а Мак-Лаганы продержались гораздо дольше, чем он предполагал, да и людские потери превзошли все его ожидания. С каждым часом становилось все труднее посылать людей на штурм Карайдленда. Гора трупов росла, и живые утрачивали решимость. Бойцы не хотели идти на верную смерть, тем более что им самим это ничего не давало. Даже страх наказания уже не мог заставить их подчиняться приказам. Почувствовав растущее недовольство в войсках, сэр Хью подтянул поближе свою личную охрану. Интересно, что там, в Карайдленде? Как жаль, что он не видит сквозь стены! Сейчас Хью мог лишь догадываться, где у Мак-Лаганов самые слабые места, и надеяться, что крепость падет раньше, чем его воины восстанут против него самого.

— У тебя была уйма времени, чтобы победить Мак-Лаганов.

Хью окатил леди Мэри свирепым взглядом:

— Думаешь, это так просто? Попробуй сама, миледи!

— Смею сказать, что хуже, чем ты, я бы при всем желании воевать не смогла бы.

— Если тебе кажется, что шотландцы, увидев тебя, попадают со стен от желания, то ты ошибаешься.

— Хью, ты становишься утомителен.

— Послушай, женщина, делай то, что умеешь, — убивай и развлекайся в постели, — прошипел он, — но что ты смыслишь в войне? Для тебя сражение — просто возбуждающее зрелище, при виде которого ты становишься мокрой от желания. Эта каменная громадина служит не только для того, чтобы в ней ели и спали. Она построена как раз на случай такого штурма, и строили ее искусные мастера.

— Тогда попробуй взять крепость по-другому.

— Другой способ только один — осада. Тебе хочется торчать здесь несколько месяцев?

— Чтобы сломить их, не понадобится несколько месяцев, — сказала леди Мэри, с явным отвращением оглядывая окрестности.

— Понадобится, миледи. И мы настрадаемся куда больше, чем они: скоро зима, они будут сидеть в тепле, а мы — прозябать на холоде. Уверяю тебя, в их проклятом замке большие запасы еды и воды. Я не могу сказать, сколько еще они продержатся, но чем дольше мы тянем, тем сильнее вероятность того, что вернется вторая половина их войска, а мне не хотелось бы с ней повстречаться.

Леди Мэри вынуждена была признать его правоту. Она забыла, что сейчас в распоряжении Мак-Лаганов только половина всех воинов, а вторая половина может в любой момент вернуться из Асдары. Да, она действительно плохо разбиралась в военных делах и боевой тактике, но решила как можно скорее восполнить этот пробел, чтобы больше ни один мужчина не смел разговаривать с ней в таком унизительном тоне. — Постарайся не угробить всех наших бойцов, когда будешь штурмовать крепость, — сказала она с кривой ухмылкой и вернулась к своей двуколке.

Глядя в спину любовнице, сэр Хью смачно выругался. Он ударил ее по больному месту и прекрасно понимал, в каком она сейчас состоянии. Ничего, он пригладит птичке перышки, а до тех пор придется следить за ней в оба и тщательно проверять всю еду: пусть из неразумной черной злобы, но она вполне могла решить избавиться от него.

Хью обратил гневный взгляд на Карайдленд. Крепость и ее защитники оказались крепким орешком. Его армия таяла на глазах, а победа была по-прежнему далека. Если он и дальше будет терять людей такими темпами, то очень скоро утратит свое численное преимущество. Надо еще немного подождать с атакой. Он знал, что шотландцы сильно устали. Пусть расслабятся. Вот тогда он и ударит вновь. Утратив боевой запал, они уже не смогут драться. Надо только правильно рассчитать время. Если повезет, Мак-Лаганы уже скоро окажутся у его ног.

Оторвавшись от своих размышлений, Хью приказал своим людям ехать охранять дорогу в Асдару. Он поступил неразумно, убрав оттуда посты. Сейчас только не хватало, чтобы враг ударил с фланга! Если его зажмут с двух сторон, на победу можно не рассчитывать.

— Что делает этот сукин сын? — спросил Колйн, подойдя к стоявшему на стене Тэвишу.

— Ждет.

— Чего?

— Я думаю, он ждет, когда на нас навалится усталость.

— Что ж, он прав. Мы и впрямь чертовски устали.

— На наше несчастье, этот человек кое-что понимает в боевой тактике. Судя по всему, он знает, что предпринять и когда. — Тэвиш оглядел мужчин, в изнеможении лежавших вдоль стены. — Скоро им будет трудно поднять меч.

— А этот подлец англичанин ворвется сюда и позаботится о том, чтобы никто из них уже никогда его не поднял. Давно я не видел подобной резни и не хотел бы ее видеть до самой смерти.

Вскоре Хью возобновил атаку. Мак-Лаганы храбро отбили первую волну англичан, которая пыталась перевалить через стены Карайдленда. Однако это дорого им обошлось. Независимо от того, сколько английских жизней он унес с собой в могилу, каждый убитый шотландец приближал разгром Карайдленда. Им уже нечего было метать со стен, они лишь продолжали сталкивать вниз приставные лестницы, но и для этого оставалось все меньше рук.

После очередной короткой передышки сэр Хью предпринял новую атаку, и Тэвишу довелось вкусить горечь поражения. Англичане подкатили к стенам Карайдленда покрытый кожухом таран. Из всех осадных орудий он нравился Тэвишу меньше всего.

Стрелы шотландцев не могли пробить толстый кожух. Крики людей и звон стали потонули в неумолчном гуле машины, которая грозила вот-вот пробить ворота.

Тэвиш с холодной яростью сознавал, что им не удастся остановить таран. Услышав пугающий треск раскалывающегося толстого дерева, он отдал приказ отступать. Англичане оглашали окрестности радостными криками. Они верили, что скоро станут победителями.

Когда Тэвиш вместе с двумя другими воинами ворвался в башню, Шторм вскрикнула от удивления. Она быстро поняла, что значит их появление, и сердце ее затрепыхалось в горле от страха. Сэр Хью прорвал оборону, его люди заняли или скоро займут двор!

У Мак-Лаганов остался последний оплот — крепость. Люди, которых Шторм успела полюбить, еще на шаг приблизились к гибели. Девушка отчаянно боролась с подступавшими рыданиями. Мужчины сейчас измотаны до предела, им не хватает только женской истерики.

— Беги через потайной ход вместе с другими женщинами, малышка, — приказал Тэвиш и с болью подумал, что, возможно, видит ее в последний раз.

— О Боже, — простонал воин, стоявший у окна, — этот английский пес привел свежие войска!

— Не может быть! — крикнул Тэвиш и подбежал к окну, отказываясь верить в такую жестокость судьбы. — А может, это наши вернулись из Асдары?

— С юга, наши? Нет, это англичане. Свежие и готовые ринуться в бой. Послушай, как они кричат.

Шторм не спешила выполнять приказ Тэвиша.

— Дайте я взгляну, — сказала она, подходя к окну, — может, я знаю, кто это.

Тэвиш подпустил девушку к окну, тщательно прикрывая ее своим телом, но заметил:

— Не думаю, что ты знаешь тех, кого не знаю я.

— Я не сомневаюсь, что тебе знакомы почти все приграничные рыцари, но вдруг? Во всяком случае, вновь прибывшая армия привела в сильное замешательство войска сэра Хью. У воинов на рукавах голубые повязки, как у дамских фаворитов на турнире. Ума не приложу, кто они такие… — Внезапно Шторм побледнела и схватила Тэвиша за руку. — Этот человек, вон там, впереди… О Боже, леди Мэри лгала! Посмотри на него, Тэвиш. Это мой отец!

— Господи, и вправду сэр Элдон! Но значит ли это, что мы спасены?

Глава 22

— Обязательно напяливать эти тряпки? — ворчал Эндрю, повязывая себе на рукав полоску голубой ткани. — Я по-дурацки чувствую себя — этаким рыцарем-воздыхателем, гарцующим перед дамой сердца. Еще большей глупостью будет приехать в Карайдленд, не имея знаков отличия. Нас могут принять за армию Хью. — Сэр Элдон бросил взгляд на свою светло-голубую повязку, затем посмотрел на Фостера: — А кстати, зачем ты взял на войну этот шелк? Неужто хотел иметь такой красивый саван?

— Я не успел разгрузить повозку с покупками. Ткань находилась в ней. Я купил ее маленькой Матильде на платье.

Оглядев всех воинов с голубыми повязками на рукавах, сэр Элдон протянул:

— Столько ткани на одно платье?

— Да здесь хватит на целый десяток!

— Матильда обожает платья, а голубой — ее любимый Цвет. А вот и Хэдден! — Фостер нахмурился. — Он ж один, хоть на пленника не похож.

— Привет, дядя! Я привел подкрепление, — усмехнулся Хэдден кивая на дюжину сопровождавших его воинов.

— Мэтью, старина! — Сэр Элдон хлопнул по спине своего оруженосца. — Ты ранен?

— Нет. — Мэтью потрогал свою забинтованную голову и рассказал, как было дело. — Я перевязал, чтобы выглядело правдоподобнее.

— Она спасла наследника?

— Да, милорд. И я ей помог. Мне кажется, Тэвиш не заслужил той участи, которую уготовил ему сэр Хью. Он хорошо заботился о леди Шторм. — И тихо добавил: — Хью собирался оскопить парня. Хотя бы из мужской солидарности я не мог этого допустить. На мой взгляд, у шотландцев девочке было спокойнее, чем дома.

Сэр Элдон кивнул:

— Как ни горько мне это признать, но ты прав. Они спасли ей жизнь, и что бы ни случилось, я их должник. Как идет бой?

— Отлично, — ответил Хэдден, — если вы еще немного подождете, сэр Хью избавит вас от докучливых Мак-Лаганов. Его воины вот-вот вышибут ворота и прорвутся во двор. Думаю, Мак-Лаганы уже отступили в крепость.

— Что ж, тем легче для нас. Если шотландцы будут в крепости, нам не придется волноваться, что кто-то из них нападет на нас — по ошибке или по привычке.

— Очень скоро ни один Мак-Лаган не сможет этого сделать.

— Что ты имеешь в виду, Мэтью?

— Сэр Хью намерен устроить резню, милорд. Он не пощадит никого, даже младенцев. Вырежет всех жителей Карайдленда — мужчин, женщин и детей, а саму крепость сровняет с землей. Если его люди ворвутся в крепость, будет кровавая бойня. Одна леди Шторм выйдет оттуда живой. И похоже, Мак-Лаганы это знают.

— Он не предлагал им сдаться?

— Предлагал, но лишь для того, чтобы ему было легче покончить с ними. Шотландцы это понимают.

— Повяжи себе на руку голубую ленточку, — велел Элдон, — нельзя, чтобы нас спутали с другой английской армией. На всякий случай захвати еще парочку таких повязок: для тех, кто захочет перейти на нашу сторону. Хэйг, возьми людей! Твоя задача — не упустить сэра Хью и леди Мэри с охраной. Гони их к замку Мак-Лаганов. Они ответят за все.

Хэйг взял десятерых бойцов и поскакал к лагерю сэра Хью и леди Мэри.

— Значит, мы и впрямь будем спасать Мак-Лаганов, — задумчиво проговорил Эндрю.

— Да. Я не допущу, чтобы именем Элдона убивали невинных. Я воин, а не убийца. Этот мерзавец затеял жестокую резню, и я должен его остановить, даже если Мак-Лаганы — наши враги. — Сэр Элдон огляделся и увидел, что все его воины готовы к походу. — На Карайдленд, воины! И помните: сегодня мы деремся не с шотландцами, а с сэром Хью и моей чертовкой женой. Вы не должны убивать Мак-Лаганов, разве что в целях самообороны. В этот единственный раз они будут нашими союзниками. Ну, вперед!

Когда они подъехали к Карайдленду, армия Хью уже прорвалась во двор. Прибытие воинов Элдона вызвало краткое замешательство. Но скоро люди сэра Хью поняли, что новое английское войско прибыло сюда не для того, чтобы помочь им. Вдобавок почти треть их сохранившегося войска перешла на сторону неприятеля, надела голубые повязки и стала сражаться против своего бывшего господина, сэра Хью. Во дворе крепости оставалось совсем немного шотландцев, и они быстро поняли, что на этот раз англичане с голубыми повязками будут сражаться на их стороне. Поредевшие ряды армии Мак-Лаганов огласились слабыми ликующими криками, ибо новая расстановка сил была явно не в пользу сэра Хью.

Тэвиш сверху наблюдал за событиями, и горечь поражения постепенно покидала его сердце. Сэр Хью был хорошим военачальником, но лорд Элдон все-таки лучше. Его боевое искусство шлифовалось годами. Увидев, что многие воины сэра Хью переметнулись к своему прежнему господину, Тэвиш понял, каков теперь будет исход боя. Хью был обречен, обречен с того момента, как Элдон вступил на двор Карайдленда. А теперь, лишившись сразу стольких бойцов, он вплотную приблизился к своему концу.

Тэвиш и двое других мужчин выбежали из крепости, готовые вновь вступить в бой. Те шотландцы, которым удалось укрыться в замке, теперь в заушательстве толклись у входа.

Их растерянность была понятна: мало того, что Элдон вдруг воскрес из мертвых, так еще и пришел им на помощь — у многих это просто не укладывалось в голове.

— Я что-то плохо вижу, — сказал Колин, подходя к Тэвишу, — это что, в самом Деле Элдон?

— Да, это лорд Элдон. — восстал из могилы и пришел нас спасать. — Тэвиш весело расхохотался. — Передай всем нашим, чтобы не трогали воинов с голубыми повязками на рукавах.

Во дворе бойцы сэра Хью один за другим сдавались в плен. Тэвиш наблюдал за происходящим с ироничной усмешкой. Заметив самого Хью, о ринулся к нему, хоть и видел, что лорд Элдон тоже пробирался к этому человеку. Конечно, вежливость требовала уступить старшему приятное право убить сэра Хью, но, охваченный каждой мести, Тэвиш меньше всего думал о вежливости.

Сэр Хью прочел свой приговор в глазах Тэвиша Мак-Лагана. Он был в бешенстве. Потерпеть поражение, будучи на шаг от победы! С гневным рыком Хью бросился на Тэвиша.

Поединок был бурным, но коротким. Холодная ярость Тэвиша не затмевала его рассудка и позволяла действовать точно, без осечки. Сэр Хью, напротив, обезумел от гнева и утратил свое обычное умение. По мнению многочисленных зрителей, с мрачными лицами следивших за схваткой, Хью очень быстро подставился. Тэвиш смотрел на обливавшегося потом и изрыгавшего проклятия соперника и размышлял, не поиграть ли с ним еще немного. В следующее мгновение он отверг эту мысль, сделал точный выпад и ударом меча в сердце мгновенно свалил Хью.

Тэвиш смотрел на труп человека, который едва не погубил весь их клан. Он был почти разочарован той легкостью, с которой удалось его убить. Кто-то подошел и встал рядом с ним. Молодой шотландеу повернул голову и увидел лорда Элдона. По глазам этого человека было ясно, что он знает все. Лорд Элдон взмахнул мечом, и Тэвиш напрягся, приготовившись к возможному, но нежеланному поединку. Но по счастью, обошлось без драки.

— Папа! Папа! — кричала Шторм, несясь по притихшему полю боя. Подбежав к отцу, девушка бросилась в его объятия. — Ох, папа, леди Мэри сказала, что вы все погибли! Все до единого! У меня чуть не разорвалось сердце.

Элдон прижал дочь к груди.

— Я поймал убийц, которых она наняла, и злодейство не состоялось. Один из них выжил и рассказал нам обо всем, что случилось в наше отсутствие.

Хэйг подтащил разгневанную леди Мэри к мужу, но на какое-то время отвлекся, став свидетелем трогательной встречи Шторм с лордом Элдоном. Леди Мэри взглянула на труп сэра Хью, потом злобно сверкнула глазами на мужа и падчерицу. Она понимала, что в лучшем случае лорд Элдон отправит ее в какой-нибудь отдаленный монастырь. Все ее планы окончились чудовищным провалом! Зашипев от ярости, женщина выхватила кинжал и занесла его над Элдоном. На губах ее играла холодная улыбка. Она уже представляла себе, как острый клинок глубоко вонзается в широкую спину Элдона. Его смерть наверняка поубавит им всем радости!

Шолто, заметив блеск стали в руке женщины, догадался о ее намерении. Предупредить отца Шторм криком он не успевал. Сделав быстрый и точный разворот, юноша выхватил свой нож и метнул его в грудь леди Мэри. Лезвие попало в цель. Шолто почувствовал беспокойство. Как-никак леди Мэри была женщиной, а Шолто не привык убивать женщин. Он заставил себя вспомнить все, что она сделала, и все, что собиралась еще сделать.

Вмиг ослабев от острой боли, леди Мэри выпустила кинжал и тупо уставилась на торчавшую из ее груди рукоятку. Уже оседая в грязь, она все еще не верила, что умирает. С ее тонких губ так и не успели слететь проклятия, которые она заготовила лорду Элдону.

Элдон, все еще обнимавший дочь за плечи, взглянул на упавшую Мэри, потом на Шолто, который подошел забрать свой кинжал.

— Черт бы побрал вас, Мак-Лаганов! — сказал он. — Я и так вам обязан, а теперь просто вечный должник.

— Успокойся, Элдон, — протянул подошедший Колин, — мы тоже обязаны тебе нашими жизнями.

— Это верно. А куда подевались все твои люди? Неужели сэр Хью оставил столько трупов? Или у тебя и впрямь оставалась только половина войска, когда он на вас напал?

— Да. Большая часть наших уехала в Асдару. Ну что, теперь поговорим о выкупе? — проговорил он.

Элдон уставился на шотландца, не понимая, как этот смуглолицый, отмеченный боевыми шрамами человек еще умудряется ехидничать в такой момент. Из груди его вырвался низкий рокочущий смех, к которому присоединился и Колин. Вскоре все вокруг дружно хохотали, кроме пленных, которым показалось неуместным веселиться после столь сокрушительного поражения. Не смеялась еще одна группа мужчин — это были шотландские воины, только что вернувшиеся из Асдары. Увидев за стенами признаки жестокого боя, они поспешили к крепости, полные мрачных предчувствий. Вызов в Асдару оказался ложным, и, теперь они знали, что это было частью коварно задуманного нападения. Глядя на то, как два заклятых врага заливаются хохотом и по-приятельски хлопают друг друга по спинам, они решили, что их милорд повредился рассудком.

Тэвиш тоже не смеялся. Бой закончился. Элдон помог спасти Карайдленд, и, значит, ни о каком выкупе не могло быть и речи. Шторм просто уедет домой со своим отцом.

— Тэвишу хотелось еще раз похитить девушку, схватить ее и увезти далеко-далеко в горы…

— Когда начали убирать трупы, женщины принесли мужчинам пиво. Шотландцы и англичане встали порознь, с опаской поглядывая друг на друга. Заметив это, сэр Элдон невольно улыбнулся, но потом переключил все свое внимание на дочь. Она осталась с ним и прочими родственниками, а Тэвиш неподвижно и молча стоял вдалеке. «Интересно, много ли они решат вот так, повернувшись друг к другу спиной?» — подумал Элдон.

Шторм покосилась на Тэвиша, не понимая, почему тот не подходит. Ей показалось, что он смотрит сквозь нее, и сердце ее сковало холодным обручем. «Не надо думать о плохом, — говорила она себе. — Подожди, дай ему возможность что-то сказать, что-то предпринять». Но девушка уже невольно настроилась на самое страшное.

— Мы возьмем с собой трупы некоторых наших воинов, Мак-Лаган, — сказал Элдон, — а с остальными делайте что хотите. Я узнал кое-кого из них. Хью и моя жена собрали вокруг себя грязный сброд. Армия предателей, воров и убийц! Хагалео забит подобным мусором.

— Что ж, спасибо, что избавил нас от этой дряни. Признаюсь, они здорово нас прижали.

— Ну, раз пошло на откровенность, признаюсь и я: у меня была мысль подождать.

— Понимаю. Лучший способ ослабить врага — пересидеть в сторонке и дождаться, когда за тебя это сделают другие. Почему же ты все-таки передумал? Из-за дочери?

— Нет. Мои племянники доложили, что ты отказался ее отдать мерзавцу Хью. Я знал: сэр Хью не станет убивать Шторм до тех пор, пока не женится на ней. Я передумал, когда услышал, что Хью готовит резню. И дело не только в том, что это против правил. Я не мог допустить, чтобы он убивал женщин и детей, позоря мое имя и честь Хагалео. — Он с интересом взглянул на Колина: — А почему ты не обменял Шторм на своего сына?

— Ты знаешь, что этот сукин сын уже однажды похищал ее? — Элдон кивнул. — Тогда тебе не нужно объяснять, почему я не отдал девушку этому негодяю. Тем более что я обязан ей жизнью. Моя жена хотела меня отравить. Девочка разгадала ее намерения и буквально вытащила меня из могилы. Похоже, у нас с тобой отвратительный вкус на женщин, Элдон.

— Говори за себя, Мак-Лаган. Я нашел прекрасную женщину и теперь могу на ней жениться. Кстати, мне надо спешить. Если она узнает, что я вернулся… — Он поморщился.

— Ее сейчас нет дома, папа, так что можешь не торопиться. Она услышала про неприятности в Хагалео и уехала к сестре. Не волнуйся, — поспешила добавить Шторм, — у нее и у детей все в порядке.

— Ладно, это ты расскажешь после. А сейчас, до отъезда, надо обсудить другие вопросы. — Элдон внимательно посмотрел на дочь, не упуская, однако, из виду Колина. Тот, казалось, не слишком удивился, но явно напрягся. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Шторм очень хотелось взглянуть на Тэвиша, но она сдержалась и изобразила на лице легкое недоумение:

— Например?

— Отличная игра, девочка, только меня не проведешь! Я слышал, что здесь происходит. Мне рассказывал об этом не один человек. Но это все в прошлом. Что сделано, то сделано. Я хочу знать, что будет дальше.

Шторм посмотрела на Тэвиша. Говорить должен был он. Но шотландец молчал, и сердце девушки болезненно сжалось. Так вот как он ответил на ее признание в любви! Она всегда боялась, что он просто-напросто использовал ее, — так и оказалось. Спрятав боль, Шторм взглянула на отца.

— Едем домой, папа, — тихо сказала она. Ей вдруг захотелось как можно скорее покинуть Карайдленд.

— Ты уверена, милая? — спросил Элдон, с тревогой заметив ее бледность.

— Абсолютно уверена, папа. Когда мы поедем?

— Как только лошади напьются.

— Я пойду собирать вещи.

Она со слезами на глазах попрощалась со своими новыми друзьями. Обнимая Мэгги, девушка подумала, что, наверное, уже никогда не увидит этих людей. Ей отчаянно хотелось заплакать. Горько, навзрыд. Почему-то раньше, еще до известия о смерти отца, она надеялась, что они всегда будут рядом. И вот пришло время расставаться. Она уезжала всего на несколько миль, но это было все равно что на тысячи.

Шторм торопливо распрощалась со всеми и поднялась к себе. Войдя в спальню, она пожалела, что вернулась сюда, и стала быстро собирать свои вещи, которых было совсем немного. Ей безумно хотелось броситься на кровать и дать волю слезам, но надо было держаться. Если отец увидит, что она плакала, он спросит о причине, и если она ответит честно, могут быть большие неприятности.

Нагнувшись за шпилькой, она почувствовала, как качнулся под платьем ее амулет. Медленно выпрямившись, она достала из-под ворота блестящий янтарь и устремила на него глаза. Этот камень девушка должна была подарить любимому человеку. Но никогда и никого она не будет любить так, как Тавиша. Она осторожно сняла амулет и положила на по душку. Может быть, увидев его, он наконец поймет… Нет, нельзя ни на что надеяться! Главное, что она его любит и, наверное, будет любить всегда. Значит, этот амулет его. Пусть носит, если захочет.

— Он и так уже взял у меня все самое дорогое, так пусть забирает и это, — с горечью прошептала девушка и покачала головой. — Ох, мама, ну почему именно он? — Она слабо улыбнулась. — Я знаю, ты спросила бы то же самое. Я пыталась заставить его полюбить меня, мама. Пыталась, но не смогла. Осталось только надеяться, что эта рана когда-нибудь заживет.

Девушка опрометью выбежала из комнаты, но тут же сбавила шаг. Она не хотела ронять себя в глазах окружающих. Если уезжать, то уезжать с достоинством. Никто не должен знать, как глубоко она обижена, никто не должен догадаться, что она по глупости влюбилась в своего похитителя.

Эндрю помог сестре привязать к седлу ее скромный скарб. Шторм слушала его веселую болтовню, радуясь, что он не замечает ее состояния. Вообще-то брат отличался чуткостью, но он был юн и полон впечатлений от поездки во Францию. Когда подошли Ян и Шолто, девушка напряглась. Она боялась, что они заведут разговор на опасную тему.

— Я не понял. Что происходит? — начал Шолто, но Ян толкнул его в бок, заставив замолчать.

— Береги себя, девочка. — Ян обнял Шторм и быстро поцеловал. Шолто поспешил последовать примеру брата. — Хоть ты и англичанка, но тебя вполне можно было терпеть.

Шторм заставила себя улыбнуться в ответ на это беззлобное подтрунивание. Улыбалась она и Колину, который подошел к ней попрощаться. По его глазам было видно, что он знает больше, чем ей хотелось бы. Однако он не пытался воспрепятствовать этому отъезду, и вскоре Шторм с семьей покидала Карайдленд, борясь с нестерпимым желанием оглянуться. Она твердила себе, что все к лучшему, ибо ее союз с Тэвишем обречен.

Элдон беспокойно поглядывал на дочь. Она была бледна и необычно молчалива. Порой, когда маска спокойствия соскальзывала с ее лица, он замечал в ее глазах тень страдания. Она ничего не сказала по поводу Тэвиша Мак-Лагана. Сэр Элдон даже засомневался, были ли они любовниками. Да нет же, конечно, были, подумал он, покачивая головой. Слишком многие говорили ему об этом. Наверное, они выбрали самый правильный путь, наименее обременительный для обеих семей. Так будет лучше для всех. Но Элдон пока воздерживался от окончательных суждений. Может быть, его дочь просто отложила разговор?

Колин смотрел вслед уезжавшим всадникам. Роден Элдон спас от гибели весь их клан. Может, и впрямь пора положить конец их давней вражде? Над этим стоит подумать. Он обернулся к сыну. Тэвиш стоял все там же, бледный и потрясенный.

— Тэвиш, — начал Колин, подходя к нему.

— Нет, — прохрипел Тэвиш, резко махнув рукой, — молчи, ни слова! Я не хочу говорить об этом, отец.

Тэвиш не стал дожидаться, пока Колин потребует от него объяснений, развернулся и торопливо зашагал к замку. Все ускоряя шаг, он взлетел по ступенькам башни и, сам того не желая, оказался в спальне Шторм. Тэвиш от души в сердцах обругал себя. Сейчас ему меньше всего хотелось быть именно в этом месте. Быстро подойдя к окну, он взглянул на юг, но от кавалькады Элдонов не осталось даже облачка пыли. Они ехали в Англию, в Хагалео, и чем больше удалялись они от Карайдленда, тем более углублялись на вражескую территорию.

Тэвиш застонал и прижался лбом к холодному камню. Приезд Элдона был и счастьем, и горем. Этот человек спас от гибели клан Мак-Лаганов, но он увез Шторм.

— Но что я мог сделать? — спросил он пустую комнату. — Она англичанка. Дочь лорда Элдона. В этой хрупкой маленькой девушке совместились сразу два врага. Нельзя было оставлять ее в Карайдленде. Ей не место в постели шотландца. Мне нечего было сказать им.

Тэвиш вспомнил расстроенное личико Шторм. Она смотрела на него, она ждала, что он скажет. А он промолчал.

Тэвиш чувствовал боль в груди. Сейчас, когда было уже слишком поздно, он, кажется, понял все. Это было жуткое ощущение. Словно из сердца вырвали кусок, оставив глубокую кровоточащую рану — рану, которая вряд ли когда-либо заживет. И самое неприятное: он сам нанес себе эту рану.

Тэвиш взглянул на кровать, и к горлу его подкатил комок. Он медленно подошел, протянул дрожащую руку к амулету.

Сжал его в кулаке, закрыл глаза и содрогнулся от рыданий.

Значит, она говорила правду! Тэвиш осознал, чего лишился. Слезы текли по его щекам, и он не мог их остановить.

Глава 23

Шторм, нахмурившись, смотрела на свое отражение в зеркале. Она держала руку на своем округлившемся животе. Пальцы ее невольно сжались в кулак. Девушка понимала, что больше нельзя скрывать правду. Беременность, которую она держала в тайне, стала очевидной. С каждым днем живот делался все больше, казалось, что он растет с пугающей быстротой.

Внезапно на нее навалилась тоска. Шторм села на край кровати и закрыла лицо руками, едва сдерживая рыдания. Любимый человек, мужчина, ребенка которого она носит, сейчас должен был находиться с ней. Тогда ей не пришлось бы таиться от отца, скрывая свою беременность. Она проводила бы время в радостном ожидании. Проклятый Тэвиш отнял у нее и это.

Она постаралась отогнать грустные мысли — впереди много дел, раскисать нельзя. Однако нет худа без добра, подумала Шторм. Теперь ее отец наконец поймет, почему она отказала двум женихам, слезно просила его не выдавать ее замуж и упорно отвергала ухаживания молодых людей, которые поглядывали в ее сторону. Ей повезло с отцом — Элдон предоставлял ей полную свободу.

Вспомнив о своих ухажерах, Шторм поморщилась. Среди них было мало таких, кто видел в ней легкую добычу. Большинство считало ее пребывание у Мак-Лаганов и несомненную потерю девственности просто несчастьем — такое часто случается на войне. Шторм подозревала, что столь необычная терпимость — результат вмешательства ее богатого и влиятельного семейства. Отец позволял ухаживать за ней любому мужчине, если она сама не возражала, и просил лишь об одном — чтобы тот, кого она выберет в мужья, был достойным человеком. Многие безземельные рыцари вдохновились столь редкой возможностью. Им было не важно, что стояло за благодушием Элдона.

Однако девушка относилась ко всем своим поклонникам весьма прохладно. Любой из них мог смириться с тем, что она не девственна, но никто не примет незаконнорожденного ребенка. Да и как она могла выйти замуж, если сердце ее осталось в Карайдленде?

Шторм расправила плечи. «Хватит сидеть!» — сказала она себе и пошла к отцу. Но, сделав несколько шагов по коридору, решила сначала завернуть к Элейн — не помешает заручиться союзником.

Элейн возилась с малышами, сводными братьями Шторм. Она проводила с детьми все свободное время. Двое сыновей леди Мэри уже признали Элейн своей матерью и купались в ее любви, которой их обделяла родная мать.

Вернувшись из Карайдленда, отец Шторм в ту же неделю женился на Элейн. Женщина хотела дождаться, когда кончится положенный срок траура, но Элдон был неумолим. Элейн, хотя и была любовницей Элдона, оказалась очень скромной, порядочной женщиной. До этого она жила с Элдоном по любви, зная, что его брак с леди Мэри неудачный. Элейн сразу же приняли в Хагалео, и она уже не жалела о поспешности своего замужества.

Немного поиграв с братишками, Шторм выпроводила их из комнаты и взглянула на удивленную Элейн, пытаясь подобрать нужные слова. Было не так просто объявить о том, что у нее под сердцем — ребенок от Мак-Лагана. Более того: Шторм сомневалась, что сумеет преподнести такую новость должным образом.

— У меня будет ребенок, — напрямик сказала она.

Элейн уставилась на дочь своего мужа. Когда до нее дошел смысл слов Шторм, добрые серые глаза женщины округлились и она побледнела как полотно. В ушах ее уже звучал звон мечей Элдона и Мак-Лагана, сошедшихся в смертельном поединке.

— А ты уверена, девочка?

— Совершенно уверена, Элейн. — Шторм взяла руку женщины и положила себе на живот.

В этот момент ребенок шевельнулся под ладонью Элейн, и Шторм едва заметно улыбнулась.

— О Господи, не может быть!

— Я столько раз твердила себе то же самое, но живот все растет и растет. Я должна сказать папе.

— Да, но как? Он даже ни разу не заикался о том, что случилось с тобой в плену. По-моему, он пытается все забыть. А теперь, узнав о ребенке, он не сможет этого сделать. И никто не сможет.

— Он придет в ярость, не сомневаюсь. Я надеялась, ты поможешь мне его успокоить.

— Едва ли это возможно. Беременность не пустяк, девочка. Элдон захочет смыть позор кровью.

— Только, пожалуйста, не говори о позоре! — Шторм закрыла руками живот, точно хотела оградить ребенка. — Мой малыш…

Элейн накрыла руку Шторм своей и тихо сказала:

— Я говорю не о ребенке. Он ни в чем не виноват, хоть многие так не считают. Я имею в виду то оскорбление, которое нанесли тебе, невинной пленнице.

— Меня никто не оскорблял, Элейн.

Женщина внимательно посмотрела на Шторм. Потом спросила:

— Ты по своей воле легла в постель к этому человеку?

— Не совсем так. Я просила, чтобы он меня не трогал. Только просила. Но я не могла, его оттолкнуть, потому что хотела этой близости.

— Ты его любишь?

— Да, хоть он меня не любит. Он просто развлекался со мной. Когда приехал отец, я ждала, что Тэвиш меня удержит, но он отпустил меня, не сказав ни слова. Так ты пойдешь со мной к папе?

— Вообще-то это не мое дело, — пробормотала Элейн. Ей очень хотелось помочь девушке, но она не смела сообщить мужу такую новость.

— Глупости! Ты жена отца. Я не прошу, чтобы ты за меня заступалась или принимала чью-то сторону. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Боюсь, что разговор с глазу на глаз может вылиться в страшный скандал.

Элейн представила себе объяснение с Элдоном — тот непременно придет в ярость. То, что Роден человек вспыльчивый, она знала всегда, но лишь переехав жить в Хагалео, поняла, до какой степени. Его дети были такими же. Но даже самые бурные ссоры смягчались любовью, и постепенно она привыкла к жизни в Хагалео, к тому, что здесь не стесняются своих эмоций. Элейн понимала, что Элдон ужасно разозлится, узнав о беременности дочери. Ей совсем не хотелось выслушивать его гневные тирады, но все же она кивнула: ради девушки пришлось согласиться.

Шторм облегченно вздохнула.

— Похоже, ты боишься, Элейн? — улыбнулась девушка.

— Да, немного. Ведь я еще не совсем привыкла… к жизни в Хагалео.

— Такое оскорбление нельзя оставлять безнаказанным! — взревел Элдон и заметался по комнате.

— От того, что прольется чья-то кровь, я не стану опять невинной, а ребенок не исчезнет из моего живота. Ты напрасно прольешь кровь. Может, ты сам погибнешь, или Эндрю, или кто-то еще из тех, кого я люблю.

— Оскорбление положено смывать кровью, — прорычал Элдон.

— Да мне плевать, что положено, а что не положено!

— Черт возьми, девочка, этот человек тебя изнасиловал…

— Соблазнил.

— Какая разница? Он…

— И для того чтобы меня соблазнить, ему не пришлось прилагать особых усилий, — тихо закончила она.

Отец резко развернулся и уставился на дочь:

— Что? Ты хочешь сказать, что сама прыгнула к нему в постель?

— Нет. Но мое сопротивление состояло лишь в том, что я попросила его не делать этого. Я пыталась уйти от неизбежного. Если бы Тэвиш немного подождал, поухаживал за мной, то заполучил бы меня еще легче. Просто он слишком торопился.

— Он был единственным твоим мужчиной? — спросил Элдон.

— Да, папа. Я ношу ребенка Тэвиша Мак-Лагана. Других мужчин у меня не было. За время моего пребывания в Карайдленде ко мне не прикасался никто, кроме Тэвиша.

Вспомнив попытку Шолто ее соблазнить, Шторм решила, что не слишком покривила душой перед отцом.

— О Господи, мне надо было убить этого человека, когда я был там!

— За что? — Шторм покраснела, она поняла, что пора открыться полностью. — За то, что он взял свое? Я не могла ему отказать, папа, и знала это еще до того, как он ко мне прикоснулся. Вот почему я просила Тэвиша не делать этого — не потому, что не хотела его. Напротив — потому что хотела. Неужели, по-твоему, это повод для убийства? Сначала он не трогал меня, дожидаясь выкупа.

— Знаю, — процедил Элдон сквозь зубы. В душе его опять вспыхнула ненависть к бывшей жене. — Ты говоришь искренне, Шторм? Или просто пытаешься предотвратить войну?

— Я говорю совершенно искренне, папа. Но и войны я тоже не хочу. У меня в Карайдленде много друзей. Эти люди не раз мне помогали, и пусть даже я никогда их больше не увижу, мне страшно за них.

— А я их должник. Они спасли тебе жизнь.

По тону Элдона чувствовалось, что его очень тяготит этот долг. Он связывал отцу руки, облегчая задачу Шторм — отговорить его от мести.

— Но и они в долгу перед нами: я спасла жизнь Колину, а еще раньше — его руку. Мне кажется, мы в расчете. По правде говоря, это они наши должники, ведь Хью чуть не погубил их всех.

— Тогда я со спокойной совестью зарублю негодяя, — заявил Элдон, но заметил, как побледнела дочь. — Ты его любишь?

— Да, — тихо сказала Шторм. — Боюсь, что так. Я поступила глупо, влюбившись в него. Он никогда не испытывал ко мне глубоких чувств, я для него была просто развлечением. Однажды он сильно обжегся и с тех пор закрыл свое сердце на замок. Тэвиш был добр ко мне, папа, просто я ждала от него большего. Но за это тоже не убивают.

— Значит, он бросил тебя с ребенком, а я должен оставить его в живых?

— Мы сами позаботимся о малыше, Роден, — вмешалась Элейн, радуясь, что обошлось без скандала. — Надо подумать… Может быть, удастся как-то скрыть его рождение…

— Нет. Даже если эта тайна не раскроется, все равно она обернется против ребенка.

— Папа, у меня есть мысль… — осторожно начала Шторм.

— Мне почему-то кажется, что твоя мысль мне не понравится.

— Я могла бы выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана.

Элдон разразился длинной тирадой, состоявшей из отборных ругательств. Он вновь принялся мерить шагами комнату. Элейн густо покраснела, а Шторм едва заметно улыбнулась. Ее отец никогда не стеснялся в выражениях.

Но Элдон продолжал расхаживать по комнате, и девушка нахмурилась. Такое поведение отца не предвещало ничего хорошего. С каждым шагом он делался все мрачнее, и Шторм понимала, что вряд ли сумеет с ним договориться. Чтобы его единственная дочь вышла замуж за Мак-Лагана? Нет, лорд Элдон не мог допустить даже мысли об этом. И то, что брак будет ненастоящим, вряд ли его смягчит. Если его дочь и первый внук будут носить имя Мак-Лаган, Элдон расценит это как оскорбление. Каждый раз, глядя на дочь или на ее ребенка, лорд будет испытывать боль.

— Папа, выслушай меня… — проговорила Шторм.

— Выслушать тебя? — Элдон уставился на дочь гневным, пылающим взглядом. Ему нужно было на ком-то сорвать свою злость. — Чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется убить негодяя, порубить его мечом на кусочки, но ты не желаешь даже слышать об этом.

— Потому что это ничего не даст. Убив Тэвиша, ты ничего не приобретешь, только потеряешь. Погибнут наши друзья и родные, а я по-прежнему останусь с ребенком и без мужа. А если выйду за Тэвиша…

— Этому не бывать! Моя дочь никогда не выйдет замуж за Мак-Лагана!

— Но, папа, он даст моему ребенку имя…

— Лучше быть незаконнорожденным, чем Мак-Латаном.

— Папа, я забочусь прежде всего о ребенке. Он будет страдать больше, чем я, если родится вне брака. Конечно, с именем Мак-Лаган ему придется несладко, но это все-таки лучше, чем жить вообще без имени. Я хочу лишь одного: чтобы у ребенка было имя.

— Хорошо, дай ему имя, но только не Мак-Лаган, черт возьми!

Шторм не успела возразить. Отец ласково, но твердо отстранил ее и вышел за дверь. Девушка была в полнейшем недоумении. Она хочет узаконить своего ребенка. Неужели отец не поможет ей в этом? Справившись с волнением, девушка бросилась догонять отца. Встревоженная Элейн поспешила за ней.

Вскоре весь Хагалео знал причину спора между Шторм и лордом Элдоном. Крики отца и дочери разносились но всему замку. Видя, что тайна становится достоянием гласности, Элейн несколько раз пыталась утихомирить мужа и падчерицу, но безуспешно. Оба упрямо стояли на своем, и спору не было видно конца. Никто не знал, чем закончится эта перепалка. Ни одна из сторон не собиралась не только «даваться, но даже идти на уступки.

Наконец, усталость и сильная головная боль заставили Шторм прервать спор. Обвинив отца в черствости и бездушии, она уединилась у себя в комнате. Как только пройдет головная боль, она начнет все сначала, придумает, как подойти к отцу по-другому, и в конце концов добьется своего. Яростный спор ни к чему не привел.

— Роден, — осторожно начала Элейн, догнав мужа в Западной башне.

— Не надо, Элейн! Я сыт по горло этим разговором. Давай не будем начинать сначала.

— Я вовсе не собираюсь принимать чью-то сторону. Я понимаю вас обоих. А вот вы, похоже, даже не пытаетесь понять друг друга.

— Думаешь, я не понимаю, чего она добивается, Элейн? — тихо проговорил Элдон, уставясь в окно. — Она борется за будущее своего ребенка. Если бы я был скован узами брака с этой суссекской шлюхой, ты бы наверняка с таким же упорством настаивала, чтобы я дал свое имя нашим с тобой детям.

— И ты бы дал им свое имя. Неужели ты думаешь, что Мак-Лаганы поступят иначе?

— А с какой стати им переживать за честь английской девушки? Или за ребенка, который наполовину англичанин, к тому же из семьи Элдонов…

— Но ведь можно хотя бы попросить, — осторожно сказала Элейн.

— И получить отказ?

— Может, они согласятся.

— А может, и нет. Тогда что мне делать? Опять просить? Подойти к воротам шотландского замка и умолять? Нет, Элейн. Ни один Элдон не будет так унижаться перед Мак-Лаганами, даже ради единственной дочери и первого внука. Все, разговор окончен. Ребенок родится под именем Элдон, и пусть он будет незаконнорожденным, он сможет гордиться этим именем.

Элейн решила, что уговорить мужа не удастся. Но далеко не все так думали. Хагалео — как слуги, так и господа быстро разделился на два лагеря. Одни разделяли позицию лорда Элдона, считая, что лучше жить вообще без имени, чем с именем Мак-Лаган; другие заняли сторону Шторм, поддерживая ее стремление добиться для ребенка имени, пусть даже это имя Мак-Лаган. Мнения резко разделились: мужчины были за Элдона, женщины — за Шторм. Элейн, сама того не желая, оказалась в центре семейного скандала.

Чем больше становился живот Шторм, тем упорнее Элейн и ее союзники давили на Элдона, пытаясь заставить его устроить замужество дочери. Когда беременность стала заметна, страсти немного улеглись. Даже лорд Элдон стал проявлять осторожность в высказываниях. Никто не желал зла ребенку, из-за которого возник такой ожесточенный спор. И никто не хотел огорчать Шторм.

По всем расчетам, Шторм должна была скоро родить. Осаждаемая спорщиками Элейн получила короткую передышку — Родену пришлось ненадолго уехать в одно из своих поместий, чтобы помочь вассалу уладить кое-какие неприятности. Элейн надеялась, что этот перерыв положит конец спору.

Глава 24

Шторм мучительно долго взбиралась на крепостную стену Хагалео. Ей казалось, что какая-то непомерно тяжелая ноша тянет ее вниз. К тому же она сомневалась в разумности своих действий — ей очень мешал огромный живот. Однако она упорно взбиралась вверх. Ей хотелось собственными глазами увидеть, как отец со свитой покинет Хагалео. Если она успеет вовремя забраться на стену, то, как всегда, помашет ему рукой. Но на этот раз ей хотелось не только попрощаться с отцом. Шторм желала убедиться, что Элдон действительно уехал.

Наконец она забралась наверх и облегченно вздохнула. Двое дозорных в удивлении раскрыли рты — воины молча таращились на возникшую перед ними девушку. Они опасались, что после столь утомительного восхождения она родит на стене, прямо у них на глазах. Наконец один из них оправился от потрясения и, пробормотав извинения, исчез. Шторм не сомневалась: он побежал звать ее родных, чтобы они либо сняли ее со стены, либо стояли рядом с ней — на случай внезапных родов. Она улыбнулась и подошла к парапету. Взглянула вниз.

В следующее мгновение лорд Элдон в сопровождении небольшого отряда выехал из ворот замка. Рядом с ним скакал Фостер. Глядя на отца, Шторм всегда испытывала чувство гордости. Ей было понятно, почему ее мать, рискуя жизнью, приехала к нему из Ирландии. Сорок лет — немалый возраст, и не многие доживали до сорока, но Элдон был по-юношески строен и мускулист.

Внезапно Шторм вспомнила о Тэвише. Вообще-то она постоянно о нем думала, однако сама себе в этом не признавалась. Но сейчас, глядя на отца, Шторм невольно подумала, что Тэвиш из той же породы мужчин. Он, как и Элдон, до конца своих дней сохранит силу и еще очень долго будет нравиться женщинам.

Отец посмотрел вверх, и она помахала ему рукой. Он помахал в ответ, и Шторм усмехнулась. Было видно, что лорд Элдон сердится и ругает ее за глупую выходку. Лорд Фостер, похоже, не обращал внимания на гнев друга. Он мило улыбнулся и помахал Шторм рукой. Повинуясь внезапному порыву, она послала Фостеру воздушный поцелуй и увидела, как тот засмеялся.

Шторм смотрела вслед отцу до тех пор, пока он не скрылся из виду. Теперь, как всегда, она будет с тревогой ждать его возвращения в Хагалео. Неприятности, из-за которых он уезжал, — это мелочи, но опасность таилась за каждым поворотом дороги. Элдона и его воинов повсюду подстерегала смерть. И все же девушка была рада, что отец на время уехал из замка. Обернувшись, она встретила сердитый взгляд брата Эндрю и с милой улыбкой попросила, чтобы он помог ей спуститься. У нее возник план, но, чтобы осуществить его, предстояло многих убедить в разумности задуманного.

— Эта девчонка когда-нибудь сведет меня в могилу, — проворчал лорд Элдон, покачиваясь в седле.

— А мне кажется, она, напротив, продлевает тебе жизнь, Роден.

— Не говори загадками, Гастингс, — нахмурился Элдон.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. У моих детей нрав помягче, чем у твоих, но даже с ними приходится все время быть начеку. Наши дети не дают нам расслабиться. Особенно здорово это получается у малышки Шторм Пайпер.

— В последние недели она стала просто невыносима. Спорила до посинения, не давала мне покоя ни днем ни ночью.

— Так почему же ты ей не уступил?

— Гастингс, она хочет выйти замуж за Мак-Лагана.

— Она хочет выйти замуж за отца своего ребенка.

— Я должен был убить его. И плевать на то, что я их должник! Он же ее обесчестил.

— Он соблазнил ее, и твоя дочь сама тебе сказала, что не очень возражала… Не злись, старина! По крайней мере она была с тобой откровенна. Мне кажется, в глубине души ты рад этому, рад, что тебе не придется марать свой меч в крови невинного человека. Да, невинного. Можно подумать, мы с тобой никогда не делали того, что сделал он. Ты соблазнил мать Шторм и бросил ее, хотя, я знаю, ты бы все равно вернулся к ней. Просто она первая сделала шаг навстречу.

— Зачем ворошить прошлое?

— Молодой Мак-Лаган почти ни в чем не виноват. К тому же шотландцы сделали тебе немало добра, и ты им тоже. Почему же ты запрещаешь дочери выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана?

— Потому что считаю, что Тэвиш откажется жениться на ней добровольно, и это будет для нее ужасным потрясением, — нехотя признался Элдон. — В Карайдленде у него была возможность поговорить со мной, но он не захотел. Тогда я готов был простить его, готов был даже закрыть глаза на то, что он шотландец, Мак-Лаган, но, черт возьми, он стоял как истукан и молча смотрел, как я увожу его любовницу! Может быть, в отличие от меня он не желал закрывать глаза на ее происхождение, а может, его семья воспротивилась их союзу. Ох, — выдохнул Элдон, — наверное, он просто поразвлекся с хорошенькой девушкой, не обременяя себя чувствами. Я не хочу, чтобы она выходила за него замуж. Лучше растить незаконнорожденного ребенка, чем иметь равнодушного мужа.

— Но Шторм так не считает. Она хочет дать своему ребенку имя, это для нее важнее. Разве не вправе она решать сама? Твоя дочь уже не маленькая, она взрослая женщина и скоро станет матерью.

Рассуждения друга не понравились Родену.

— Слушай, Гастингс, давай сменим тему, — простонал он, — я устал от этого спора.

— Как хочешь, Роден, только не слишком расслабляйся. Шторм так просто не сдастся.

Эндрю, нахмурившись, взглянул на сестру и принялся расхаживать по ее спальне. Ему то и дело попадались под ноги близнецы Вернер, Филан и юные Фостеры. Шторм позвала всех к себе и просила ничего не говорить Элейн. Как же он сразу не догадался о причине этого сбора? Глупо было надеяться, что с отъездом отца предмет спора забудется сам собой. «Лучше бы я уехал с ним!» — подумал Эндрю, но тут же обвинил себя в трусости. Он понимал, что будет непросто отговорить Шторм от ее затеи. Молодой человек упорно поддерживал отца, однако сочувствовал сестре, понимая, что она стремится дать ребенку имя.

Эндрю не знал, как поступить. Удержать Шторм в замке до приезда отца? Для этого требовались веские доводы и убедительные слова, а он, похоже, растерял все свое красноречие. Юноше вдруг стало понятно, почему его отец в такие моменты срывался на крик. Выплеснув эмоции с проклятиями и ругательствами, он обретал ясность мысли.

— Наш папа ясно дал понять, что не желает этого брака, — осторожно сказал Эндрю после долгого молчания.

— О да, очень ясно. — Шторм подумала, что Эндрю сейчас очень похож на отца. — И я его понимаю. Он во многом прав. Но и я тоже права. Здесь не может быть никаких уступок, Эндрю. Каждый из нас по-своему прав. Боюсь, мне придется ослушаться отца.

— Если ты считаешь себя правой, тогда почему же таишься от Элейн?

— Ты знаешь почему. Она жена нашего отца, и лучше оставить ее в неведении. Не надо втягивать ее в это дело. Пусть думает, что просто не уследила за мной, иначе ей придется занять чью-то сторону. Вообще-то, положив конец нашему спору с отцом, я ее выручу — ей больше не придется метаться между нами.

— Она бы никогда не пошла против воли отца.

— Сейчас не тот случай. Элейн могла бы принять мою сторону, хоть это причинило бы ей страдания. Она жена Элдона, но еще она женщина и мать. Ее дети рождены вне брака, а это клеймо не так просто смыть, несмотря на то, что папа усыновил их перед лицом церкви и закона. Ей понятны мои страхи. — Шторм положила руку на живот. — Я хочу, чтобы у моего ребенка было имя. Каждый раз когда он шевелится у меня под сердцем, я слышу осуждающий шепот: «Незаконнорожденный!» Мне надо отвести от него эту беду. Я больше ничего не прошу, только имя. Разве это так много?

— Нет, не много, — сказал Хэдден. Он присел на кровать и обнял Шторм за плечи. — Мы с Хэйгом на твоей стороне. Нельзя осуждать ребенка за то, в чем он не виноват. Мы это понимаем. Я не хочу, чтобы ты страдала. Ведь каждое жестокое слово в адрес твоего ребенка будет причинять тебе даже большую боль, чем ему.

— Ты тоже так думаешь, Хэйг? — спросил Эндрю.

— Да. И я вовсе не хочу выказать неуважение к твоему отцу. Он всегда был очень добр к нам, и, честно говоря, мне неприятно идти наперекор его воле. Но я все-таки на стороне Шторм. Что случится, если ребенка с благословения церкви нарекут именем его отца?

— Но это будет ненастоящий брак, правда, Шторм?

— Боюсь, что да, Эндрю.

— И тебя это угнетает, кузина? — тихо спросил Филан.

— Наверное. Не буду отрицать: он чуть не разбил мне сердце, когда стоял и молчал в день моего отъезда. Правда, он никогда не говорил со мной о любви и о будущем. Я, глупая, питала надежды, хоть и старалась забыть об этом. Теперь же я поняла: Тэвиш не из тех мужчин, которых привлекает супружеская жизнь.

— Если так, ты не боишься, что он откажется дать имя твоему ребенку?/

— Нет, не боюсь, Эндрю. Как человек благородный, он не захочет, чтобы его ребенок жил с позорным клеймом незаконнорожденного. Если честно, я думаю, мое предложение его обрадует: у него будут жена и наследник, но при этом ему не придется играть роль верного мужа. Он сохранит свою холостяцкую свободу.

— А если родится не сын, а дочь?

— У меня будет мальчик, я в этом уверена, — улыбнулась Шторм. — Правда, несмотря на предчувствие, я выбрала имя и для девочки. Не знаю, чем объяснить мою уверенность, но я знаю: у Тэвиша Мак-Лагана появится наследник. Я только надеюсь, что он не станет удерживать мальчика в Карайдленде.

— Пусть только попробует! Мы снесем его замок с лица земли, но заберем ребенка.

— Знаю, Хэйг, и надеюсь, что до этого не дойдет. Честно говоря, мне не хочется, чтобы Элдоны еще когда-нибудь воевали с Мак-Лаганами. По обе стороны границы есть много дорогих мне людей, И Тэвиш из их числа, хоть я часто проклинаю его. — Шторм покачала головой и со вздохом взглянула на Эндрю: — Если ты решишь остаться, я пойму тебя. Но помни: ты обещал молчать о нашем разговоре!

— Да, — буркнул он, чувствуя, что сестра его все-таки перехитрила. — А ты что скажешь, Матильда? С кем ты?

— Со Шторм.

— А ты, Филан?

— Тоже.

— Я так и думал. Можно было и не спрашивать. — Эндрю вздохнул, мысленно попросив у отца прощения. — Я иду с тобой, Шторм, хоть это и глупо. Когда мы отправляемся и как?

Следующей ночью, незадолго до рассвета, они прокрались в конюшню.

— Я чувствую себя шутом, — прошептал хмурый Эндрю. Взглянув на брата, Шторм едва удержалась от смеха. Им с трудом удалось раздобыть монашеские балахоны. Один очень нервный молодой человек умолял их вернуться как можно скорее, пока монахи не хватились пропавшей одежды. Они выглядели немного странно, но Шторм не хотела давать Эндрю новый повод для недовольства.

— Тише, Эндрю. Еще не хватало, чтобы нас остановили, — ведь мы почти добились своего!

Им удалось без труда выбраться из Хагалео. Дозорные следили, чтобы враг не проник в замок: им даже в голову не приходило, что кто-то захочет ускользнуть из крепости. К тому же молодые люди прекрасно ориентировались в замке, им не составило труда выйти незамеченными. При необходимости они сумели бы так же незаметно вернуться.

Маленький отряд медленно двигался в сторону Карайдленда — в темноте было опасно ехать верхом. Когда совсем рассвело, они забрались в седла. Шторм с невольной улыбкой оглядела своих спутников. Не один только Тэвиш будет удивлен, увидев нежданных гостей.

При мысли о Тэвише сердце Шторм заныло. Она не знала, что ждет ее в Карайдленде. Прошло столько времени… Может быть, он уже женился? Ведь он не давал обета безбрачия. И теперь она застанет его с женой или новой любовницей. А если, Боже упаси, это будет Кэтрин Мак-Брот? Что, если он откажется от их ребенка, откажется жениться на ней? Вести его к алтарю, угрожая мечом? Правда, его родичи могут не согласиться на этот брак. Сколько же ей еще страдать?

Эндрю заметил выражение растерянности на лице сестры.

— Ты не передумала, Шторм? — спросил он.

— Нет, — прошептала она. — Но я вдруг подумала о том, что победа достанется мне слишком дорогой ценой.

— Послушай, кузина, — осторожно начал Филан, — а что, если Тэвиш не только согласится жениться на тебе, но и потребует, чтобы брак был настоящим?

— Я стараюсь об этом не думать. Довольно разбитых надежд.

— А если все-таки…

— Нет. Я не хочу надеяться попусту.

Филан замолчал. Он не понимал, почему Тэвиш и Шторм расстались. В Карайдленде все прекрасно относились к его кузине. Никто не стал бы возражать, если бы будущий милорд взял ее в жены. Наверное, немало шотландцев мечтают об этом браке. Филан не сомневался, что Тэвиш испытывал к Шторм более глубокие чувства, нежели просто влечение мужчины к хорошенькой девушке. Мальчик недоуменно пожал плечами. Это было для него загадкой, но взрослые часто вели себя непонятно, усложняя самые простые вещи.

До Карайдленда добирались долго. Приходилось часто останавливаться, потому что Шторм быстро уставала. К тому же ей то и дело приходилось облегчаться — казалось, ее организм совершенно не удерживал жидкость. Сейчас верховая езда не доставляла ей никакого удовольствия, более того, являлась чуть ли не пыткой. Все с явной тревогой поглядывали на огромный живот Шторм, заметный даже под широким монашеским одеянием. Девушка не пыталась никого успокоить, потому что сама боялась не меньше. Случалось, что дети появлялись на свет раньше срока, да и ее расчеты могли оказаться неверными. Шторм пыталась скрыть свой страх, но теперь ей хотелось как можно быстрее добраться до Карайдленда не только для того, чтобы дать имя ребенку. Там она могла рассчитывать на мягкую постель, а если понадобится, то и на повитуху. — Почти приехали, — сказал Эндрю. Шторм кивнула. Когда впереди показались угрюмые стены Карайдленда, ей вдруг захотелось вернуться в Хагалео. И все же с этим замком было связано множество приятных воспоминаний, разом нахлынувших на девушку. Она отчаянно, боролась с подступавшими слезами. Карайдленд и Тэвиш вызывали в ее душе горькие и вместе с тем незабываемо сладостные чувства.

Пряча растущее беспокойство и стараясь казаться беспечными, они подъехали к воротам Карайдленда. Шторм знала: здесь им не сделают ничего дурного, и все же никакие слова не могли унять тревогу брата, кузенов и Робина. Их напряжение делалось все заметнее, а руки невольно тянулись к спрятанным под балахонами мечам. Они привыкли воевать с шотландцами, а не въезжать в их владения мирно, как друзья. Во дворе все спешились, и тут же к ним подошли Шолто и Энгус. Увидев их, Шторм испугалась. Она заговорила низким голосом, чтобы ее не узнали, но заметила промелькнувшее в глазах шотландцев недоверие. Наконец Шолто наклонился и заглянул ей под капюшон. Глаза его округлились. Он узнал девушку, и та смущенно улыбнулась.

— О Господи, это и впрямь ты, Шторм!

— Да, я.

— Зачем ты сюда приехала, девочка?

— У меня для Тэвиша сюрприз, — ответила она, криво усмехнувшись.

— Вы вооружены? — спросил Шолто, с тревогой оглядывая англичан.

— Конечно. Только дурак поедет из Хагалео в Карайдленд безоружным. Повсюду полно грабителей и разбойников. Но здесь мы никого не тронем.

— Поклянись, девочка.

— Клянусь, Шолто, и они тоже поклянутся, если ты попросишь.

— Нет, мне вполне достаточно твоего слова, малышка.

— Спасибо. Тэвиш здесь?

— Да, девочка, — подал голос Энгус и на мгновение задумался. Стоит ли говорить девушке, с кем сейчас Тэвиш?

Наконец он решил, что об этом лучше промолчать. — Проводить тебя к нему?

— Да. Мой сюрприз — это недолго. Я постараюсь здесь не задерживаться. Мне надо вернуться в Хагалео, пока не приехал отец.

«И пока Элейн не обнаружила мое отсутствие», — мысленно добавила Шторм. Расправив плечи, она решительно направилась к двери.

Элейн с открытым ртом слушала взволнованную девушку-служанку. Исчезновение Шторм оказалось для нее полной неожиданностью. И как нарочно только что прибывший паж Элдона сообщил, что ее муж вернется через несколько часов.

Элейн охватила паника.

— Ты уверена?

— Абсолютно уверена, миледи. «Дружная семерка» исчезла.

— «Дружная семерка»?

— Да. Их так прозвали, потому что они всегда… ну, почти всегда все делают сообща. Раньше их звали «дружной шестеркой», но потом приехал этот ирландский паренек, он стал седьмым.

— Ну да. Значит, они исчезли?

— Да, миледи. Похоже, они ушли перед самым рассветом. Старик Мэтью не видел, как они уходили, но говорит, что следы ведут на север, миледи.

— В Карайдленд! — простонала Элейн.

«Что же делать?» — думала она в отчаянии. Мысли путались. Одно было ясно: узнав о поступке дочери, Элдон придет в ярость. Наконец Элейн избрала самый безопасный для себя выход. Написав мужу о случившемся, она вручила записку его пажу. Получив сообщение, Элдон направится прямо к Мак-Лаганам, и ей не придется быть свидетельницей шумной сцены. С одной стороны, Элейн надеялась, что вопрос решится к удовольствию ее мужа, но с другой — желала Шторм успеха. В любом случае ей очень хотелось, чтобы великое противостояние наконец завершилось.

Когда паж прибыл из Хагалео в лагерь Элдона и вручил своему господину записку от леди Элейн, все всполошились. Услышав яростные крики и проклятия друга, лорд Фостер раскрыл рот от изумления. От выражений Элдона волосы вставали дыбом. Фостер догадался, что в записке речь идет о Шторм, и с нетерпением ждал объяснений. Может быть, девушка уже вышла замуж? Но нет, не надо строить догадки, решил он. Судя по поведению Элдона, ничего страшного не случилось, и это уже хорошо.

Смяв письмо, Элдон, сверкая глазами, взглянул на лорда Фостера.

— В Хагалео мы пока не едем, — объявил он.

— Ясно. А куда мы едем?

— В Карайдленд.

— О Боже! Неужели этот парень опять похитил Шторм?

— Нет. Она сама поехала к нему, чтобы получить для своего ребенка его проклятое имя.

— Может, мне лучше не вмешиваться? Это ваши семейные дела.

— Не такие уж и семейные. В Карайдленд уехала вся «дружная семерка», в том числе и твои двое старших. Слава Богу, хоть малышей за собой не потащила!

Лорд Фостер вздохнул, приготовившись к дальней дороге.

Глава 25

Приближалась зима, и в главном зале Карайдлен да было сыро и холодно. Но мужчина, сидевший за столом и без устали подливавший пиво в свою кружку, не обращал внимания на сырость и холод. Пасмурная погода была под стать настроению Тэвиша. Уже много дней он ходил мрачнее тучи и частенько напивался до беспамятства.

Сидевшая рядом Кэтрин старательно скрывала свою досаду. Целых две недели ей приходилось изображать дружеское участие. Отправляясь в Карайдленд, она полагала, что за время ее отсутствия Тэвиш успел забыть про их ссору и «нагулял аппетит», однако ей до сих пор не удалось проторить дорожку в его постель. Пришло время стать посмелее, решила она.

После отъезда Шторм Тэвиша одолевали противоречивые чувства. То он томился желанием и мечтал, чтобы девушка вернулась, то вдруг думал: «Слава Богу, что я от нее избавился!» Но ни та, ни другая мысль не унимала боль, терзавшую его сердце. Ему не хватало Шторм, даже когда он ее ненавидел.

Рука его невольно нащупала амулет, который он постоянно носил под туникой. Ему вдруг вспомнилось, как смотрела на него Шторм перед отъездом. Он тогда промолчал, и одним этим молчанием перечеркнул все, что между ними было. Девушка пыталась скрыть свою боль, но он понял, как она страдает.

При мысли об этом Тэвиш опять разозлился. Если разлука с ним причинила ей боль, если Шторм любила его, как свидетельствовал оставленный амулет и как она сама говорила, то почему же она не вернулась? Неужели не поняла, что мужская гордость не позволила ему броситься за ней вдогонку? Разве она не видела, что тогда было не самое удачное время для разговора с ее отцом? Элдон только что спас Карайдленд, помог шотландцам выиграть сражение. Правда, само сражение состоялось главным образом из-за Шторм. Однако они с Элдоном никогда не были союзниками, и в тот момент Тэвиш не мог сказать этому человеку, что спал с его дочерью и теперь не хочет с ней разлучаться. Она сама должна была все объяснить отцу и вернуться.

Голос разума твердил Тэвишу, что его рассуждения смешны и нелепы, но он не хотел прислушиваться к этому голосу. Иначе ему пришлось бы признать, что он совершил ошибку, по своей глупости упустил то, чего никогда не сможет вернуть. Ни один мужчина не мог спокойно признаться себе в таком. Тэвишу легче было обвинить Шторм в своих страданиях, в своей нестихающей душевной боли, в растерянности и долгих ночах одиночества.

Вот с ночами надо было что-то делать. Воздержание вредно для здоровья мужчины, говорил себе Тэвиш. А между тем Кэтрин прижималась к нему все крепче, гладила пальцами его шею. Эта женщина охотно ляжет к нему в постель и хоть немного облегчит его страдания.

— У тебя измученный вид, Тэвиш, — проворковала Кэтрин, заметив огонек в его глазах.

— Да, и у тебя, я знаю, есть лекарство, — пробормотал он, обняв ее за плечи.

Кэтрин улыбнулась. Кажется, успех близок!

— Конечно. И раньше это лекарство часто тебе помогало.

Ее рука скользила по его бедру. Тэвиш полагал, что вот-вот возбудится. Но наверное, пиво притупило его страстность. Откинувшись на спинку кресла, он привлек к себе Кэтрин и поцеловал ее. Его губы жаждали других губ, но он упорно отгонял возникающий перед его мысленным взором образ. Они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, и Тэвиш наконец почувствовал, как где-то в недрах его естества зародилось желание. Но в тот же миг между их лицами со свистом пролетел нож и вонзился в спинку кресла. Кэтрин вскрикнула и, потеряв сознание, осела, на пол.

— Мне кажется, тебе пора сменить любовницу, Тэвиш Мак-Лаган. Эта немного трусовата.

Голос показался Тэвишу мучительно знакомым. Он в растерянности оглядел небольшую группу монахов, стоявших в дверях зала, и решил, что это видение — привиделось спьяну.

— Шторм? — прошептал он.

— Нехорошо так вести себя перед Божьими людьми, — протянул высокий монах, и вся группа двинулась к столу. У них за спинами стояли люди Тэвиша, но их было почти вдвое меньше.

— Что же никто не поднимет леди? — раздался высокий девичий голосок.

— Какую леди? — спросил монах, голос которого Тэвиш узнал, — это была Шторм. — Я не вижу здесь ни одной леди.

Тэвиш решил, что пора попросить незваных гостей представиться, но в этот момент они дружно откинули свои капюшоны. Тэвиш увидел Шторм, Филана и остальных. Как же он сразу не заметил, что кое-кто из монахов слишком мал ростом? Наверное, хмель затуманил голову.

— Что-то не слышу приветствий! — воскликнула Шторм и пнула ногой лежавшую в обмороке Кэтрин.

Девушка была в ярости. Конечно, она понимала, что в ее отсутствие у Тэвиша наверняка были другие женщины, но ей совсем не хотелось убедиться в этом своими глазами. Она подошла и выдернула свой нож из кресла. Ее взгляд и воинственная поза испугали Тэвиша. Казалось, она хочет вонзить в него стальное лезвие.

— Я полагаю, тебе знакомы мои спутники. Хотя, наверное, с годами они немного изменились, а в тот день, когда кое-кто из них помогал громить Хыо, ты вряд ли обратил на них внимание.

Не упуская из виду нож, который девушка с напускной небрежностью вертела в руках, Тэвиш посмотрел на остальных. Прошло семь лет с тех пор, как они побывали в плену у Мак-Лаганов. За это время дети успели подрасти, и он не сразу их узнал. Все мальчики превратились в прекрасных юношей — сильных, высоких и красивых. Маленькой Матильде было, наверное, всего лишь лет одиннадцать, но уже сейчас она обещала стать красавицей. Как видно, Шторм по-прежнему верховодила в этой компании друзей и родичей. В зал вошел Колин, но младший сын его остановил.

— Черт возьми, что здесь происходит? — взревел он.

— Это личное дело Шторм и Тэвиша. Не волнуйся, она его не убьет.

— Почему ты так в этом уверен, Ян? У нее не слишком дружелюбный вид, — протянул Колин. — А это кто? Опять наследники:

— Да, — ответил Шолто. — Не понимаю, зачем она вернулась, это очень рискованно. Когда мы с Энгусом ее узнали, она сказала только, что приехала к Тэвишу с сюрпризом, и пообещала никого не трогать.

— Ты все же приглядывай за ней. Малышка не убийца, не кто знает, как поведет себя оскорбленная и брошенная женщина. — Он кивнул на Кэтрин, которая медленно приходила в себя. — К тому же Тэвиш, похоже, распутничал.

Шолто тихо засмеялся:

— Да, и она запустила в них этим ножом. Он пролетел прямо между их носами. Отменный бросок!

— Встреча друзей, да? — пробормотал Тэвиш, пытаясь отвлечь Шторм. Ему не нравилось, как она держала нож, а его родичи, как успел заметить Тэвиш, вовсе не собирались его спасать.

— Можно и так сказать, — кивнула Шторм, наслаждавшаяся его беспокойством.

Кэтрин с трудом доползла до своего кресла. Она успела заметить, кто метнул нож, и теперь боялась за свою жизнь. Глаза ее округлились, когда она увидела, что родные Тэвиша и еще кое-кто из обитателей замка спокойно стоят в сторонке, явно не собираясь спасать наследника Карайдленда. «Может, попробовать убежать?» — подумала она, но потом решила, что это слишком опасно, лучше тихонько отсидеться.

Шторм знала, что женщина очнулась, но не спускала глаз с Тэвиша. Когда Кэтрин зашевелилась, девушка живо вспомнила о поцелуе, свидетельницей которого оказалась. В этот момент она ненавидела Тэвиша. Ненавидела за то, что он показал ей вершины рая, а потом безжалостно бросил в пучины ада. Она отдала ему самое дорогое — любовь и невинность, а он надругался над ее чувствами. Временами она боялась, что эта душевная рана никогда не затянется.

— Мы с тобой не виделись уже несколько месяцев, , Шторм, — тихо сказал Тэвиш, пытаясь придумать способ загладить старые обиды и сегодняшнее недоразумение, но ее холодный взгляд не слишком обнадеживал.

— Да, и я вижу, как ты меня ждал, — проворчала она и воткнула нож в кресло между его крепкими ногами.

Тэвиш стремительно вскочил и отбежал за кресло, подальше от своей разъяренной любовницы. От ее выходки его прошиб холодный пот. Между тем девушка выдернула нож и медленно двинулась на Тэвиша. В отличие от своих родных он вовсе не был уверен в том, что она его не тронет.

— Осторожнее с ножичком, Шторм, — пробормотал он.

— Конечно. Надо бы метить поточнее, — усмехнулась она, подступая все ближе. — Мне очень хочется отрезать тебе то, чем ты так щедро делишься с окружающими тебя женщинами. Это положит конец твоему пьяному распутству.

Кэтрин не выдержала.

— Что вы стоите? Сделайте же что-нибудь! — воскликнула она.

— Если эта сука скажет еще хоть слово, пригвозди ее к креслу, кузен Хэдден.

— С удовольствием, — кивнул юноша, вынимая из ножен меч и подступая к испуганной женщине.

— Слушай, Шторм, оставь Кейт в покое. Она не виновата.

— Кейт никогда и ни в чем не виновата. Она родилась в постели и решила провести там всю свою жизнь, обслуживая мужчин. Я окажу здешним женщинам большую услугу, если убыо эту дрянь.

Тэвиш медленно пятился. Слегка оступившись, выругался. В голове еще стоял пьяный туман, и Тэвиш не мог обезоружить Шторм. Он почти физически ощущал гнев девушки. Однако у него не было времени придумать, как ее успокоить: приходилось следить за ножом и уходить от возможного удара. Столько раз Тэвиш мечтал о ее возвращении, но он и представить себе не мог, что это случится вот так. Ему хотелось обнять ее, но он боялся, что взбешенная Шторм всадит нож ему под ребра.

— Может, пора вмешаться? — тихо спросил Шолто.

— Нет, — отозвался Колин. Он внимательно смотрел на Шторм и заметил нечто такое, чего пока не видели остальные. — Девочка приехала не для того, чтобы его убить. Пусть выпустит пары. Она имеет на это право.

— Зачем ты приехала, Шторм? Совершенно ясно, что от меня тебе ничего не надо, — тихо сказал Тэвиш.

— Верно, мне от тебя ничего не надо, — солгала она. — Но дело не в моих желаниях. Будь моя воля, я бы осталась в Хагалео. Меня привела сюда необходимость.

Привалившись к стене, Тэвиш от души пожалел, что его голова так медленно соображает.

— Необходимость? — переспросил он.

— Да, у тебя есть то, чем ты мог бы со мной поделиться, Тэвиш Мак-Лаган.

— Что же это?

Тэвишу было тяжело видеть, как холодно она с ним обращается.

— Твое имя.

Шторм отвела взгляд, чтобы не видеть грусть в его прекрасных глазах.

Хмель уже выветривался из головы Тэвиша, но он по-прежнему был озадачен.

— Что?..

— Сегодня мы с тобой поженимся. Если у вас нет священника, советую за ним послать. Мне нужно, чтобы наш брак был освящен церковью.

— Но зачем? Ты же меня ненавидишь. Это видно по твоим глазам.

Нотки отчаяния в его голосе тронули Шторм, но она подавила свои чувства.

— Разве я не высокородная леди? Или я была не девственна, когда ты со мной переспал? Да, я тебя не отталкивала, но и не приглашала. По всем законам рыцарства ты должен на мне жениться, чтобы загладить мой позор.

— Мы с тобой уже говорили об этом, Шторм. Ты красива, молода и богата. Найдется много мужчин, которые захотят на тебе жениться, несмотря на то что ты уже не девственна.

— Знаю, Мак-Лаган. За последние месяцы я сама убедилась в этом. — Перехватив его сердитый взгляд, она удивилась. Он не имел права ревновать! — Немало мужчин стремились доказать мне, что в искусстве любви шотландцы и в подметки не годятся англичанам.

Шторм нарочно умолчала о том, давала ли она женихам возможность на деле доказать свои утверждения.

— Так зачем тебе я? Возьми себе в мужья бравого англичанина, — прорычал Тэвиш, сверкая глазами.

— Она знает, как его завести, — пробормотал Колин с усмешкой, и стоявшие рядом мужчины весело переглянулись.

— Но он же прав. Почему она требует, чтобы он на ней женился?

— Скоро ты все поймешь, Малькольм, — тихо ответил Колин.

Старый рыцарь жалел, что по воле судьбы его сын все никак не мог примириться со Шторм, но их ссоры доставляли ему удовольствие: эти двое были достойными противниками. — Видишь ли, их терпимость небезгранична, — протянула Шторм. По ее знаку Робин, Эндрю и Хэйг подошли к Тэвишу и направили на него свои мечи. — Мои женихи еще могли понять, что ты лишил меня невинности. Они могли понять и то, что я не сумела дать тебе должный отпор, но… — она начала снимать с себя монашеское одеяние, — ты оставил нечто такое, с чем они никогда не смогли бы примириться. — При этих словах девушка скинула балахон на пол.

Шотландцы застыли с раскрытыми ртами. Кэтрин тихонько выругалась. Тэвиш, побледнев, смотрел на изменившуюся фигуру Шторм. Под ее платьем явственно проступал большой живот. Один лишь Колин не удивился. Он еще раньше, под монашеским балахоном, заметил беременность девушки. Было ясно, что семя Тэвиша принялось в ее чреве в самом начале их связи и плод уже почти созрел.

Тэвиш был ошеломлен. Как же он не догадался об этом раньше? Значит, еще до отъезда она несколько месяцев ходила беременной! За все то время что они были вместе, девушка ни разу не отказала ему в близости, а он, несмотря на свой опыт, так и не заметил отсутствия месячных. Если она и страдала от приступов тошноты, то удачно это скрывала. Выходит, его семя уже зрело в чреве Шторм, когда сэр Хью избивал ее до полусмерти, а может, и раньше, когда Дженет ранила ее ножом, пытаясь убить. При мысли об этом Тэвиш содрогнулся. Однако стойкость его семени и носившей его женщины вызвала в его душе восхищение и гордость.

— Ребенок? — спросил он, коснувшись дрожащей рукой ее круглого живота.

— Как видишь, — кивнула Шторм. — А чему ты так удивляешься? Ты же немало для этого сделал. Кэтрин забыла про меч, по-прежнему направленный на нее. Она видела только одно: Шторм сделала то, чего сама она сделать не смогла. Теперь ей, Кейт, уже не выйти замуж за Тэвиша. Не помня себя от ревности и злости, она вскочила с кресла и бросилась туда, где в окружении стальных клинков стоял Тэвиш, все еще держа руку на животе Шторм. Хэдден, не ожидавший от Кэтрин такой прыти, не успел удержать ее.

— Неужели ты не видишь, Тэвиш? Она хочет тебя одуг рачить, присвоить твое имя чужому ребенку! — взвыла Кэтрин, прекрасно зная, что ее обвинения — ложь. — Она просто английская дрянь!

Сильный удар уложил Кэтрин на пол. Эндрю, несмотря на свои четырнадцать лет, был высоким и крепким парнем, и рука его была так же тверда, как рука взрослого мужчины. Когда он взглянул на рыдавшую женщину, его безусое лицо было по-взрослому холодным и суровым.

— Советую вам уйти, мэм. Если вы скажете еще хоть слово, я не посмотрю на то, что вы женщина, — проговорил он ледяным тоном.

Кэтрин поспешно удалилась, опасаясь за свою жизнь.

— Ты сомневаешься, что это твой ребенок? — тихо спросила Шторм.

Ей хотелось убрать руку Тэвиша со своего живота, но она боялась его обидеть.

Тэвиш почувствовал шевеление ребенка и задохнулся от нахлынувших чувств.

— Нет, малышка. Я не знаю, что ты делала после того, как отсюда уехала, но если бы ты забеременела от другого, у тебя не успел бы вырасти такой большой живот. Кроме меня, здесь к тебе никто не прикасался, и до меня у тебя никого не было. Нет, я уверен, что это мой ребенок, и я дам ему свое имя, если ты этого хочешь.

— Да. Я не хочу, чтобы моего ребенка называли незаконнорожденным, а его мать — шлюхой.

— Не говори так, малышка. Ты не шлюха и никогда ею не была, — тихо сказал Тэвиш. — Если родится сын, он получит положенное ему наследство. Я никогда не откажусь от него.

— А если девочка?

. — Я позабочусь о том, чтобы она никогда и ни в чем не нуждалась, и дам ей хорошее приданое.

Шторм кивнула. Она получила то, за чем пришла, но ей почему-то хотелось плакать.

— У вас есть священник?

Колин шагнул вперед.

— Шолто за ним поехал, девочка. Малькольм проводит вас в комнаты. Можете пока помыться и отдохнуть. Тебе нельзя было ехать верхом, — сказал он с ласковой улыбкой.

— Зато теперь мой ребенок не будет незаконным, — тихо сказала Шторм.

— Я тебя понимаю, девочка.

Легонько коснувшись косы Шторм, Колин подвел ее к Малькольму.

— Подожди! — воскликнул Тэвиш и метнулся к девушке, видя, что она уходит вместе с остальными гостями. Но отец удержал его за руку. — Мне надо с ней поговорить.

— Разговаривать поздно, — усмехнулся Колин. — Теперь тебе надо быть с ней ласковым и осторожным. Я сам пойду поговорю с девочкой. Ей пока нужно только твое имя. — Увидев боль в глазах сына, он печально покачал головой. — Иди помойся. Тебе надо протрезветь. Еще можно все исправить.

Спустя несколько часов Шторм проснулась и увидела Колина. Он сидел возле ее кровати.

— Священник здесь, милорд?

— Только что приехал, девочка. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, только, пожалуйста, дайте мне руку. В последнее время мне трудно вставать.

Ласково усмехнувшись, Колин помог ей сесть.

— Что ты будешь делать, когда выйдешь замуж за моего сына?

— Вернусь в Хагалео. Я приехала только для того, чтобы получить от Тэвиша имя. Больше мне здесь нечего делать.

— Ты уверена? — спросил Колин. — Ты даже не позволила ему поговорить с тобой.

— У него была возможность поговорить, когда я уезжала в первый раз. Сейчас он не скажет мне ничего хорошего. — Шторм, взглянув в зеркало, поправила прическу. — Если честно, мне даже не хочется говорить о нем.

Колин вздохнул:

— Тогда это замужество не много тебе даст, девочка. — Он заметил, как побелели ее пальцы, сжимавшие гребень. — Кем ты будешь? Не жена, не вдова, не девушка.

— Это лучше, чем жить здесь и терпеть его распутство, — бросила Шторм, открывая дверь. — Идемте! Мне нельзя терять время. Если отец вернется домой раньше меня, он догадается, где я.

Покачивая головой и бурча себе под нос что-то про несчастную отцовскую долю, Колин пошел за девушкой.

— Может, не стоит так торопиться? — спросил он, ухватив ее за руку. — Дай ему шанс.

— Нет, — мягко возразила она. — Когда он меня отверг, я чуть не умерла от горя. Я не хочу опять пережить такое. И не просите;

Колин сжал ее руку и промолчал. Она выложила все, что он хотел знать. Если женщина боится быть обиженной мужчиной, значит, она к нему неравнодушна. Тэвиш еще может удержать ее, но это будет непросто. Они вошли в зал, и Колин, только взглянув на сына, понял: тот будет бороться. Мешало лишь одно — непомерная гордость обоих.

Тэвиш пытался поговорить со Шторм, но момент был не самый удачный. Она отгородилась от него ледяным щитом, и он никак не мог пробить этот щит. В зале толпился народ. Даже священник мешал Тэвишу. Священник хотел поскорее закончить церемонию: Шолто оторвал его от важных дел и чуть ли не силой привез в замок.

Когда прозвучали священные клятвы, в дверях неожиданно возникла суматоха. В зал ворвался отряд вооруженных людей. В свадебной суете обитатели Карайдленда утратили бдительность, и эти воины без труда проникли в замок. Удивленный возглас Шторм потонул в звоне стали, но все-таки ей удалось предотвратить кровопролитие.

Глава 26

— Папа! Ты так рано вернулся!

— Да, но все равно опоздал, — прорычал лорд Элдон, подходя к дочери.

— Совершенно верно, — сказала Шторм, пытаясь взять себя в руки. — Мы только что обвенчались с благословения священника.

— С удовольствием порубил бы на куски этого мерзавца. И заодно еще кое-кого.

Лорд Элдон и Тэвиш стояли друг перед другом с поднятыми мечами. В карих глазах Элдона сверкала холодная ярость.

Взглянув на мужчин, застывших в воинственных позах, Шторм негодующе фыркнула. Схватив первый попавшийся под руку предмет — это был увесистый канделябр, — она со всего размаху бросила его на скрещенные мечи. Клинки выпали из рук мужчин. Оба тихо, но смачно выругались и обратили возмущенные взоры на девушку. Как она посмела выказать неуважение к мужскому делу? Но Шторм и бровью не повела.

— Отец, ты не убьешь его! Хотя, должна признаться, я бы не стала возражать, если бы у него кое-что отрезали.

«Похоже, у них в Хагалео оскопление — излюбленное развлечение», — подумал Тэвиш.

Лорд Элдон криво усмехнулся, но голос его звучал все так же сурово.

— Я запретил тебе это делать. — Он взглянул на свиту своей дочери. — Ну а вы? Как всегда, бегаете за ней по пятам? Вырядились точно шуты!

Услышав это, лорд Фостер шагнул вперед, чтобы заступиться за молодых людей:

— Прекрасный маскарад, Роден, Хитро придумано.

— Да уж, — проворчал лорд Элдон, немного смягчившись. — Переодевшись монахом, Шторм пробралась сюда и вышла замуж за шотландского разбойника. — Подняв с пола меч, лорд Фостер протянул его Элдону. Тот снова направил клинок на Тэвиша. — Все-таки я убью негодяя!

— Нет, папа, ты не сделаешь этого, — заявила Шторм. — Тэвиш теперь наш родственник. Он твой зять.

Увидев лицо отца, девушка расхохоталась.

— Боже правый! — взревел он, угрожающе потрясая мечом. — Элдоны дерутся с Мак-Лаганами с тех самых пор, как впервые их увидели. Наша вражда длится из поколения в поколение.

— Значит, пора прекратить эту вражду! — воскликнула Шторм, стараясь перекричать нарастающий гул голосов. — Если вам обязательно надо махать мечами, то я не сомневаюсь, что и ты и Мак-Лаган без труда найдете себе другого неприятеля.

В зале воцарилась тишина.

— Ну и язычок у тебя, доченька, — протянул Элдон. — Мало я тебя лупил.

Шторм оставила его слова без внимания. Окинув взглядом зал, она увидела, что все присутствующие пребывают в растерянности. Речь шла о том, чтобы примириться со старым врагом, и мужчинам, приверженцам традиций, было нелегко решиться на это. Одни выглядели растерянными, другие потянулись к рукоятям мечей, а третьим было все равно, как решится вопрос, но их интересовал сам спор. Однако слишком бурного диспута между враждующими кланами не возникло. Шторм решила, что для обеих сторон прекращение старой вражды не слишком большая потеря.

— Ну посуди сам, — сказала она, глядя на отца, но обращаясь ко всем. — Если у меня родится сын, значит, твой внук станет наследником Карайдленда, будущим Мак-Лаганом. — Увидев изумление на лицах мужчин, девушка улыбнулась — видно, никто из них об этом не задумывался. — А если ни у одного из твоих сыновей не появится наследников, тогда мой сын унаследует и Карайдленд, и Хагалео. Подумай об этом.

Услышав смех за спиной, девушка обернулась и увидела, что это смеются Колин и Ян.

— Ну хватит болтать! — взревел Элдон.

— Я просто объясняю, — возразила Шторм. — Над этими вещами стоит задуматься.

— Да? А ты не задумалась над тем, что тебе в твоем положении нельзя было садиться в седло?

— Не волнуйся, папа. Мы ехали медленно.

— Ты должна была дождаться, когда родится ребенок, а не лететь сюда, рискуя жизнью.

— Я хотела, чтобы у моего ребенка было имя. Чтобы никто не назвал его незаконнорожденным, — ответила Шторм.

— Ты вся в мать, такая же упрямая. Она зимой примчалась в Хагалео из Ирландии, и по той же самой причине. Ничего удивительного, что теперь ее дочь скачет галопом из Англии в Шотландию за несколько недель до родов.

Шторм не знала, что еще сказать в свое оправдание, и решила сменить тактику.

— Нельзя так кричать на беременную женщину, — простонала она слабым голосом, положив одну руку на живот, а другую — на лоб.

— Не притворяйся, — проворчал Элдон, удерживая Тэвиша, который в испуге метнулся к девушке. — Ты здорова как бык. У меня семеро детей от трех женщин, так что не пытайся меня одурачить.

Шторм тут же зйбыла про свое недомогание.

— Вы, мужчины, все одинаковы. — любите прихвастнуть своими подвигами при любом удобном случае. — Она ткнула пальцем в Тэвиша. — В этом ты можешь посоперничать со своим новым родственником. Думаю, он тебя переплюнет.

— Послушай, Шторм, — возмутился Тэвиш, — у меня нет детей. Ты носишь моего первенца.

— Ха! Судя по твоей прыти, у тебя их должно быть не меньше дюжины.

— Нет ни одного. Я был очень осторожен на этот счет. Он тут же пожалел о своих словах, увидев гневные взгляды Шторм и ее отца.

— Фух! — выдохнул Шолто. — По-моему, у Тэвиша еще хмель не выветрился из головы. Он плохо соображает.

— Это верно, — согласился Колин, давясь от смеха. — Парень сам себе роет могилу.

— А, так, значит, ты меня осчастливил? — прошипела Шторм, обращаясь к Тэвишу и представляя себе всех тех женщин, с которыми он был «осторожен». — Ладно, папа, укроти свой гнев и едем домой. Я не желаю больше здесь находиться.

Девушка направилась к двери, но Тэвиш поймал ее за руку:

— Задержись ненадолго, Шторм. Нам надо поговорить.

— Раньше надо было разговаривать, — проворчал Элдон, но, приглядевшись к Тэвишу, тотчас изменил свое мнение об этом человеке.

Шторм выдернула руку, злясь на себя за то, что даже такое небрежное прикосновение Тэвиша ее будоражит.

— Нам не о чем говорить, Мак-Лаган, — бросила она и поспешно, но с достоинством направилась к двери в сопровождении друзей и родственников.

Девушке хотелось как можно скорее уехать из Карайд-ленда. При виде Тэвиша в ее душе всколыхнулись те чувства, которые она надеялась похоронить. Каждый раз когда ребенок шевелился у нее в животе, Шторм вспоминала о его отце. Близость возлюбленного только усиливала боль, а ей и без того хватило страданий.

Тэвиш догнал ее и схватил за руку:

— Я прошу всего несколько минут.

Шторм резко развернулась, но гневные слова застыли у нее на губах, когда она увидела знакомый янтарь, висевший у него на шее.

— Мой амулет, — пробормотала она.

— Хочешь, чтобы я тебе его вернул?

Он дотронулся до камня, как будто хотел удержать его.

— Нет, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Нет, мне он больше не нужен. Выброси его, Тэвиш Мак-Лаган, как ты сделал с теми чувствами, которые он олицетворяет.

Она выдернула руку и зашагала прочь.

Выходя из зала, лорд Элдон задержался перед Тэвишем. Один взгляд, брошенный на бледное лицо шотландца, подтвердил его догадки. Здесь был не тот случай, когда мужчина просто позабавился с девушкой в свое удовольствие, а потом спокойно ее бросил. Элдон не знал, почему Тэвиш отпустил Шторм, но на ум приходила самая очевидная причина: из-за ее происхождения. Однако было ясно: этот человек любит его дочь и сегодняшней свадьбой их отношения не закончатся. Лорд Элдон дотронулся до амулета. Он прекрасно понимал значение такого подарка и внезапно вспомнил, где и когда впервые увидел этот янтарь. Отбросив сожаления об утраченном, Элдон прямо взглянул в глаза Тэвишу Мак-Лагану и увидел в этих глазах отчаяние.

— И все-таки зря я тебя не убил. Мне только не хватает еще одного дурака в семье. — Он покосился на Эндрю, стоявшего в дверях. Юноша все еще был облачен в монашеское одеяние. — Сними эту проклятый балахон! У тебя в нем совершенно идиотский вид. Такой распутник, как ты, в монашеском одеянии — это кощунство! — С этими словами Элдон вышел из зала.

Эндрю поспешил за отцом, на ходу снимая балахон.

— Зачем ты так меня назвал, папа? Это несправедливо. — Ха! После той французской девчонки ты только и знаешь, что подставлять небу свой голый зад. И это вместо того, чтобы занять чем-то полезным руки и голову. Смотри, как бы у тебя кое-что не истерлось, парень!

Все засмеялись, только Тэвиш криво улыбнулся. Лорд Фостер тронул его за плечо. Он был не столь проницателен, как его старый друг Элдон, но тоже сумел прочесть то, что было написано в глазах Тэвиша. Несомненно, тот любил Шторм, и Фостер, понимая это, хотел приободрить молодого человека.

— Элдоны — люди вспыльчивые. Наверное, потому что рыжие. Однако они умеют прощать, — сказал он.

Маленькая Матильда, стоявшая рядом с отцом, в удивлении округлила глаза:

— Папа, почему ты так с ним разговариваешь? Шторм это не одобрила бы. Она говорит, что он гнусный негодяй, который спускает штаны при одном взгляде на женщину.

Под общий смех лорд Фостер взял свою дочь за руку и повел из зала.

— Чувствую, хлебну я с тобой горя, — проворчал он на ходу и задержался, поравнявшись с Колином: — Не очень-то мне хочется вновь скрестить с тобой мечи.

— Уезжаете вместе с Элдонами? — спросил Колин, выходя во двор вместе с Фостерами.

— Да.

Лорд Фостер подвел дочку к ее лошади, а к Колину подошел Элдон. Он взглянул на Тэвиша, который стоял неподалеку и не сводил глаз со Шторм.

— Я так думаю, что на этом дело не кончится, — сказал Элдон.

Колин кивнул:

— Да. Потрясение, хмель и чувство вины сказались на его мозгах, но вообще Тэвиш — человек действия. Может, гордость будет ему помехой, но скоро он начнет бороться за Шторм. И я ему помогу. Я горжусь тем, что именно эта женщина станет матерью моего внука.

Лорд Элдон наклонил голову, благодаря за комплимент.

— Подождите, пока родится ребенок, — сказал он. — Ей сейчас вредно расстраиваться. Глупая девчонка, решилась на такое путешествие!

Тэвиш подошел ближе, надеясь поговорить с лордом Элдоном мирно, не бряцая мечами. Услышав его последние слова, он не на шутку встревожился за любимую женщину.

— С ней что-то не так? — спросил Тэвиш.

— Нет, все в порядке. Просто она такая маленькая, а плод большой. И вообще беременным женщинам нельзя волноваться. Но у Шторм все будет хорошо. Она сильная и здоровая, а в жилах ее течет кровь Элдонов.

— И О Коннеров, — вставил Филан, который подошел попрощаться с Колином и остальными.

Лорд Элдон закатил глаза.

— Об этом ты никогда не дашь мне забыть, — проворчал он. Когда мальчик попрощался и ушел, лорд Элдон задумчиво проговорил: — Когда Шторм родит, мне придется опять заняться воспитанием Филана.

— Неужели ты не можешь найти ему приемных родителей? — с искренним интересом спросил Колин.

— Не могу. Никто не хочет его брать из-за того, что он ирландец. — Лорд Элдон сокрушенно покачал головой.

— Паренек умный, здоровый, к тому же с характером. Небольшая подготовка — и из него выйдет отличный воин. Говорят, у ирландцев и шотландцев общие корни, — задумчиво протянул Колин.

— В самом деле? — спросил Элдон. По его глазам было видно, что он прекрасно понял Колина.

— Да. Ну что ж, вернемся к этому разговору позже, когда родится ребенок. Я подозреваю, что у него будут рыжие волосы.

— Ничего страшного, если ваш клан чуть порыжеет, — усмехнулся лорд Элдон. — Уже смеркается, нам надо ехать. — Он взглянул на Тэвиша: — Когда родится ребенок, я сообщу.

Подойдя к лошадям, Элдон уселся в седло позади Шторм, приказав одному из мужчин взять поводья его коня.

— Я и сама справлюсь с лошадью, — возмутилась Шторм. — Я не малое дитя, чтобы меня возить.

— А ума у тебя порой не больше, чем у малого ребенка, — беззлобно проворчал лорд Элдон. Он почувствовал, как напряглась его дочь, стараясь не оглядываться на своего молодого мужа. — Ты не должна была выходить замуж за этого разбойника, но ты сделала по-своему, а теперь уезжаешь от него. Ты не хочешь жить вместе с мужем?

— Нет. Наши отношения… безнадежны, — тихо проговорила Шторм, заставив себя поверить в собственные слова. — Он будет рад свободе. Я стала бы только помехой, а спокойно смотреть на его распутство я не могу.

— Распутство, говоришь? Не в твоем характере обвинять человека без доказательств.

— Это не пустые обвинения. У меня есть доказательства его распутства. Приехав в Карайдленд, я застала Тэвиша с Кэтрин. Эта женщина два года была его любовницей, она отдала меня в лапы сэра Хью, пытаясь снова забраться в постель Тэвиша.

— Девочка, тебя давно не было рядом с ним, и ты как будто не собиралась возвращаться. Мужчины не привыкли к долгому воздержанию.

— Знаю. Когда я уезжала, между нами не было никаких разговоров, и я не ждала от него верности. Мужчина не может жить одними воспоминаниями. По дороге в Карайдленд я надеялась, что теперь-то мы с ним все обсудим, что наш ребенок станет мостиком через ту пропасть, которая нас разделила, — через пропасть, созданную нашим происхождением и враждой наших семей. Но когда я увидела его с ней… — Отец поморщился за ее спиной. — Черт побери, по своей глупости я полагала, что смогу закрыть глаза на его неверность. И потом, я никак не думала, что он опять свяжется с этой сучкой Кэтрин. Почему ты стонешь, папа?

— Потому что понимаю тебя. Ты помнишь, как однажды Элейн уехала к своему отцу?

— Да. — Шторм охнула. — А через девять месяцев у леди Мэри родился мой братик Тристрам.

— Из-за этого я чуть не потерял Элейн. Я не мог понять, за что она так на меня разозлилась. Как мужчина, я не видел ничего плохого в том, что переспал со своей женой. В конце концов Элейн выслушала меня и объяснила, как она на это смотрит. Другое дело, если бы я переспал с какой-нибудь незнакомой деревенской шлюхой. Такая женщина — не больше чем ночной горшок для отправления срочной нужды. Но моя жена была шлюхой, которую она знала и которая постаралась сделать так, чтобы Элейн никогда не забыла об этом моем грехе. — Он усмехнулся. — Хотя вряд ли Элейн была бы рада, свяжись я с дешевой шлюхой. Поэтому, когда меня сильно подпирает, я сажусь на коня и еду к Элейн, как бы далеко она ни находилась. Это спасает меня от множества неприятностей.

Шторм тихонько засмеялась:

— По твоему тону я слышу, что ты все-таки не совсем понимаешь. Да, женщине очень важно, чтобы мужчина был ей верен. Тебе кажется, что можно переспать с женщиной просто ради того, чтобы облегчиться. Для тебя это пустяк, ведь ты даешь ей свое тело, а не сердце. А если Элейн сделает то же самое — переспит с другим, чтобы облегчиться? Как ты на это посмотришь?

— Господи, это же разные вещи! Она женщина! — прорычал Элдон. — Моя женщина. И никто, кроме меня, не должен ею владеть.

— Но она может испытывать точно такие же чувства, как и ты. Странно, что ты этого не понимаешь. Ей больно думать, что ты побывал в объятиях другой, даже если эта близость была короткой. Твоя связь с другой женщиной для нее не пустяк. Она воспринимает это как измену. Выходит, пока она лежала без тебя в холодной постели, ты развлекался с другой, дарил кому-то то удовольствие, которое Элейн считала только своим. Когда ты возвращаешься в ее объятия, она спрашивает себя: чьи груди целовали твои губы, чьи бедра ласкали твои руки? А может, тебе больше понравилось с той, другой? Точно так же, если бы Элейн тебе изменила, ты мучился бы вопросами: продолжится ли эта связь, не уйдет ли она к другому, потому что он оказался лучше?

Лорд Элдон нахмурился:

— У женщины нет такой потребности, как у мужчины.

— Это глупое заблуждение, папа. Ну посуди сам: если женщине нравится любовная близость, то почему же она не должна испытывать потребности в такой близости? Неужели ты считаешь, что она может избавляться от своей чувственности? Бог видит, как бы мне этого хотелось! Или ты думаешь, у женщины нег памяти и она не лежит одна в постели, вспоминая минуты блаженства и чувствуя напрасное волнение в крови? Когда рядом нет того, кто мог бы унять это волнение, все ее существо томится в огне страсти. Гак неужели ты думаешь, что после стольких ночей неудовлетворенности женщина не обратит свой взор на другого мужчину? Надеясь, что сердце ее не осудит, она пойдет навстречу зову плоти, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту. Вы, мужчины, хотите, чтобы мы были горячими и страстными, когда вы с нами, и превращались в лед, когда вас нет рядом. Но мы тоже способны на глубокие чувства и переживания, как и вы. Так почему же вы требуете от нас понимания, когда изменяете сами, но нас лишаете этого права?

— Ты сейчас говоришь о себе, дочка? — ласково спросил Элдон.

Шторм долго молчала, потом тихо ответила:

— Да. И я готова убить его за это. — Она судорожно вздохнула. — Скажи мне, папа, пройдет ли когда-нибудь эта боль?

— Да, боль пройдет, но может остаться сожаление о несбывшемся.

Шторм подумала, что простое сожаление — рай по сравнению с теми страданиями, которые она сейчас испытывала. Привалившись спиной к крепкой груди отца, девушка закрыла глаза. Она безумно устала, и внутри у нее все переворачивалось. Воспоминания, которые в последнее время несколько притупились, теперь опять стали острыми, как лезвие ножа. Они резали в кровь ее бедное сердце.

Позже, лежа в постели и обнимая Элейн, лорд Элдон вспомнил слова Шторм.. Ему стало любопытно, насколько права его дочь.

— Элейн?

— Ммм? — Она подняла голову с его груди. — Я думала, ты спишь.

— Нет. — Он осторожно убрал волосы с ее лица. — Ответь мне на один вопрос, только честно. Не бойся, я не стану тебя осуждать. Дело в том, что по дороге из Карайдленда Шторм сказала мне кое-что, и ее слова не дают мне покоя. Я хочу знать, правда ли это.

— Спрашивай, Роден. Отвечу честно.

— Когда я уезжаю от тебя, ты страдаешь по ночам от желания? Испытываешь ли ты любовный голод, и может ли он стать настолько сильным, что, если тебе позволит сердце, ты переспишь с другим мужчиной — любым, лишь бы только утолить этот голод? Изнываешь ли ты без любовной близости?

— Да, — тихо ответила она. — Неужели ты думаешь, что я перестаю желать тебя только потому, что ты от меня уезжаешь? Да, Роден, я страдаю, горю и изнываю. Доходит почти до безумия… — Он крепче обнял ее, и она улыбнулась. — Везде, куда бы я ни посмотрела, мне видится мужчина.

Они засмеялись, и Элейн с облегчением увидела, что Элдон понял ее шутку.

Но он вдруг опять сделался серьезным:

— А когда я возвращаюсь, ты спрашиваешь себя, какую женщину целовали мои губы и ласкали мои руки? И не понравилась ли мне та, другая, больше, чем ты? Даже если ты знаешь, что я спал с обычной шлюхой и просто грубо ее использовал, тебе не бывает больно при мысли о том, что я обнимал не тебя? То, что для меня простое удовлетворение потребности, для тебя наслаждение, которое я краду у тебя и даю другой женщине, пока ты лежишь и страдаешь в одиночестве… Это так?

— Да, и порой мне хочется убить тебя за это, — улыбнулась Элейн. — Но когда ты возвращаешься, я не показываю, как сильно по тебе соскучилась. Боюсь, во-первых, что это тебя оскорбит, а во-вторых, что ты не сможешь ответить мне с тем же пылом: ведь ты в разлуке со мной утолял свою страсть с другими.

Элейн провела ладонью по его груди. — С тех пор как я чуть не потерял тебя, у меня не было других женщин, даже когда мы расставались надолго. Возвращаясь из дальних походов, я сдерживался, боялся напугать тебя силой своего желания, — проговорил Элдон. И вдруг повалил Элейн на спину. — А сейчас ты сильно проголодалась? Я не ночевал дома несколько дней, а до этого у тебя были месячные. — Ну что ж, если сравнивать это с обедом, то я только-только покончила с первым блюдом.

Элейн со смехом приняла его жаркий поцелуй и, прежде чем забыться в блаженном дурмане, успела подумать: «Благослови тебя Господь, Шторм! Ты просто сокровище. Надеюсь, Тэвишу Мак-Лагану хватит мудрости это понять».

Тэвиш Мак-Лаган сидел за столом с очередной кружкой пива в руке и ругал Шторм Элдон всеми словами, которые приходили в его пьяную голову. Заодно доставалось и остальным, включая его родных, которые сидели тут же и спрашивали себя, не пора ли тащить его в постель. За яростью Тэвиша скрывалась душевная боль и тревога за маленькую хрупкую женщину, которая должна была скоро родить его ребенка. В глубине души он очень за нее боялся.

— О Господи, — бормотал он, уставившись на кружку, — в первый раз я сам промолчал, а во второй мне никто не дал слова. Похоже, мне на роду написано все время смотреть, как она уезжает от меня с этим проклятым Элдоном!

Колин хмыкнул в кулак.

— Да, он не отстает от нее ни на шаг. Что ж, это понятно. Будь у меня такая дочь, как Шторм, я бы тоже с нее глаз не спускал. Малышка так и норовит сунуться в самое пекло.

— Все было бы не так плохо, если бы ты не связался с этой сучкой Кэтрин, — подал голос Шолто.

Тэвиш со стуком опустил на стол кружку.

— Что же я, по-твоему, монахом должен был стать? Я ведь не знал, что Шторм вернется. От нее не было никаких вестей. И что же, я должен был сидеть и томиться, как безусый юнец? — Тэвиш насупился, сейчас он и впрямь походил на обиженного мальчика. — Можно подумать, она хранила мне верность!

— Я, конечно, не слишком высокого мнения об английских джентльменах, но мне трудно представить, чтобы они обхаживали женщину, которая беременна от другого, — сухо заметил Ян. Увидев, как изменилось лицо брата, он засмеялся. — Да к тому же от шотландца.

Растерянность Тэвиша сменилась озарением, а потом и гневом.

— Черт возьми, она опять меня обманула! — вскричал он.

— Нет, парень, ты сам себя обманул, — возразил Колин. — Девочка не распутница, это видно сразу. Она не из тех женщин, которые бегают от мужчины к мужчине. Но ты всегда предполагаешь самое худшее, а она просто на этом играет. Если хочешь вернуть Шторм, надо усмирить ее нрав, а не позволять ей доводить тебя до бешенства.

Тэвиш допил свое пиво и встал.

— Ты прав. Если я буду спокоен, ей в конце концов придется меня выслушать, и тогда она поймет, что ее место здесь. — Тэвиш направился к выходу, и походка его была на удивление твердой, если учесть количество выпитого. Уже в дверях он повернулся и добавил: — Если и это не поможет, я просто приволоку ее сюда за волосы.

Глава 27

Прошли три недели. Уже заметно похолодало — начиналась зима. Как-то утром, проснувшись в грозу, Шторм почувствовала позывы тошноты. Она привыкла к утренним недомоганиям, но на этот раз ощущения были другими. Однако с помощью горничной Шторм поднялась с кровати, оделась и спустилась в зал. Она не раз видела, как рожают женщины, даже сама помогала при родах, поэтому знала, что от первых схваток до начала родов должно пройти много времени.

Когда подали ужин, Шторм поняла, что больше не может скрывать свое состояние. Элейн и многочисленная прислуга внимательно следили за девушкой, так что вряд ли их удивило бы ее признание. Фостеры тоже были здесь: они приезжали в Хагалео на день рождения Эндрю и задержались из-за непогоды. Забавно, подумала Шторм. Когда в одной из семей случалось что-то значительное, Фостеры и Элдоны всегда были вместе.

А рождение своего ребенка Шторм считала событием, безусловно, значительным — и не только из материнской гордости. Ведь вскоре в одном живом существе соединится кровь двух враждующих кланов. Будущий наследник Мак-Лаганов назовет хозяина Хагалео своим дедом. Шторм, поймав себя на мысли, что по-прежнему ждет мальчика, криво усмехнулась. Если ее ожидания оправдаются, удивляться не придется: у Колина трое сыновей, у ее отца — шестеро. В обоих семьях дочери были редкостью.

— Папа… — сказала она и стиснула зубы от боли, почувствовав начало схваток. — Видно, ребенку надоело сидеть в материнской утробе.

В зале воцарилась тишина, все повернулись к Шторм. Роден Элдон только взглянул на дочь и сразу понял, что роды начались. Он стал быстро и четко отдавать распоряжения прислуге. Шторм попыталась встать с помощью Элейн, но подошел отец и подхватил ее на руки.

— В последнее время я стала немного тяжеловата, папа, — запротестовала Шторм.

— Не могла раньше сказать? — проворчал он, поднимаясь с дочерью на руках вверх по лестнице.

Шторм, задыхаясь, простонала:

— Я думала, у меня еще есть время.

— Твоя мама тоже так думала, а потом мне пришлось бежать с ней по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, иначе ты бы родилась прямо на том столе, за которым мы только что сидели.

Когда лорд Элдон уложил Шторм на кровать, Элейн попыталась его увести.

— Теперь тебе нечего здесь делать, Роден, — сказала она мужу, — это женское дело.

Лорд Элдон с презрением взглянул на молоденьких девушек, суетившихся у постели его дочери.

— Да я вот этими самыми руками принял на свет больше младенцев, чем они все. А ну убирайтесь! — рявкнул он. — Останутся только леди Элейн, Хильда и я.

Служанки в испуге выпорхнули из комнаты, и лорд Элдон криво усмехнулся.

Хильда поспешно раздевала Шторм. Схватки усиливались, и девушка с трудом говорила, но все-таки не удержалась от замечания:

— Когда-нибудь они поймут, что ты рычишь, но не кусаешься, папа.

— Когда это случится, я их прогоню, — сказал он, присаживаясь на кровать рядом с дочерью.

Шторм обрадовалась, что отец взял ее за руку. Она прижалась к его мускулистой руке и на мгновение пожалела, что это не Тэвиш, но тут же отогнала эту мысль. Сейчас не время предаваться расслабляющему унынию, сказала она себе. Чтобы роды прошли успешно, надо собрать все силы в кулак. Зачем тосковать о мужчине, который сам не захотел быть с ней рядом?

Желая отвлечь ее от мыслей о боли, Элдон начал рассказывать о своем путешествии во Францию. Большинство его историй не годилось для нежных дамских ушей, но даже Хильда не стала возмущаться, видя, как благотворно его рассказы действуют на Шторм. Элдон знал, что должен отвлечь дочь не только от боли, но и от мыслей о Тэвише Мак-Лагане. Это было нелегко, ибо все они постоянно думали о шотландце.

— На время родов приходится забыть о достоинстве, — пробормотала Шторм, когда Хильда и Элейн в очередной раз заглянули ей между ног.

Элдон засмеялся:

— Это верно. Ничего, Шторм, осталось потерпеть немножко. Теперь прислушивайся к своей боли, милая. Не надо с ней бороться, от этого станет только хуже. — Он осторожно обтер лицо дочери влажным полотенцем.

— Ужасно болит спина, — пробормотала она сквозь зубы. — А так лежать обязательно? Может, попробовать как-то по-другому?

— Ну, лошади, к примеру, рожают стоя, но твой ребенок может упасть на пол и разбиться. — Лорд Элдон усмехнулся в ответ на жалкую улыбку дочери. — Попробуй встать на колени. Так будет легче спине.

Хильда и Элейн возмутились, но лорд Элдон не стал их слушать. Шторм кое-как поднялась на колени, а отец сел перед ней, чтобы она могла за него держаться. Элейн ворчала, что не может на это смотреть, но не могла не признать, что такая поза тоже удобна. Шторм же, почувствовав облегчение в спине, была очень довольна.

— Папа, если что-то случится… — Она стиснула зубы.

— Не говори так, девочка, — ласково улыбнулся Элдон, пытаясь скрыть собственную тревогу: Шторм была такой маленькой, а роды длились так долго. — Ничего не случится, я в этом уверен.

— Нет, я должна сказать. Так мне будет легче. Если со мной что-нибудь случится, отдай ребенка Тэвишу. Пусть он негодяй и распутник, готовый задирать юбки всех встречных женщин, но из него получится хороший отец. Даже для девочки. Поклянись, что сделаешь это.

Клянусь, милая, хоть в том нет необходимости. Просто ты немного устала. — Услышав, как завывает ветер за стенами, он улыбнулся. — Когда твоя мама рожала тебя, бушевала такая же гроза. Мы с Хильдой находились рядом и слышали твой первый крик. А теперь мы принимаем твоего ребенка, моего внука. Я. начинаю чувствовать, что старею.

— Что ты, папа! Ты всегда будешь молодым и еще покричишь на своих правнуков.

— Боже упаси! А теперь тужься, девочка, — сказал он, почувствовав, как напряглось ее тело.

Шторм была уже не властна над собой. Теперь она всецело находилась во власти матери-природы. Забыв про боль, она сосредоточилась на одном: тужиться, напрягаться изо всех сил. Наконец ребенок покинул ее чрево. Почувствовав это, Шторм вместе со всеми затаила дыхание. Раздался громкий младенческий крик.

— Крепкий мальчик, Шторм, — объявил Элдон чуть дрогнувшим голосом.

От усталости Шторм не могла говорить, только кивнула в ответ, но в следующее мгновение поняла: что-то не так. Схватки, которые должны были кончиться, продолжались. Шторм с недоумением взглянула в усталое лицо отца.

— Что-то не так, — задыхаясь проговорила она, заметив, как побледнел Роден. — Мне кажется, что роды еще не кончились.

Лорд Элдон пощупал живот дочери. Он был почти таким же большим и твердым, как прежде, и по нему волнами пробегали схватки. Элейн и Хильда засуетились у кровати, а Элдон засмеялся нервным смехом:

— Ты права, роды не кончились. У тебя будет еще один ребенок. Как же я раньше не догадался! Живот был слишком большой. Держись, малышка, этот уж точно последний. Потом ты отдохнешь.

Когда родилась дочь, Шторм была в полном изнеможении. Она лежала без сил, пока ее обмывали, надевали на нее свежую рубашку и меняли простыни. Когда к ее груди поднесли сразу двух малышей, глаза Шторм наполнились счастливыми слезами; сердце, истерзанное мучительной любовью к отцу малышей, таяло от нежности.

У мальчика были густые огненно-рыжие волосы, а голову дочки украшала пышная черная шевелюра. Шторм не терпелось взглянуть, какие у них глаза. Девочка была поменьше своего братика, но такая же крепкая.

— Как будто нас с Тэвишем поменяли местами, — тихо сказала Шторм, когда близнецов положили в колыбель. Заметив тревожный взгляд отца, она добавила: — Не Волнуйся, я выживу. — Шторм со вздохом закрыла глаза. — Господи, как бы я могла его любить! — пробормотала она уже сквозь сон.

Лорд Элдон осторожно убрал волосы с лица дочери.

— Ты и сейчас его любишь, милая, — прошептал он.

— Ты в самом деле так думаешь, Роден? — тихо спросила Элейн, подходя к мужу.

— Да, и не будь Шторм ослеплена обидой, она бы и сама это поняла. — Он покачал головой. — Черт возьми, у него даже не было возможности поговорить с ней в день свадьбы, потому что она застала его в объятиях бывшей любовницы.

Лорд Элдон обнял жену за плечи. Глаза Элейн наполнились слезами.

— Бедная девочка! Познать такое горе в самом начале жизни!

— Я мог бы убить Тэвиша. Он лишил ее невинности и уже за одно это заслуживал смерти. Но Шторм сказала, что он не применял силу, и я знал, что она не лгала. Если бы Тэвиш немного подождал, то не встретил бы с ее стороны вообще никакого сопротивления. Разве я вправе осуждать мужчину за то, что он овладел желанной женщиной, которая его не отвергла? Мне хотелось убить его не за это. Мне хотелось убить его за те страдания, которые ей пришлось из-за него перенести. Она мучилась от этой боли много дней и ночей. Но я понял, насколько сильно она страдала, только когда вернулся домой в день ее свадьбы.

— Все дети страдают, когда растут. Это жизнь. Родители не могут оградить их от всех невзгод, — сказала Элейн, пытаясь его утешить. — Почему же ты передумал его убивать, Роден?

— Он страдал не меньше ее. Страдал так сильно, что уже не мог это скрывать. Его боль была написана у него на лице. Он понял, что никогда не сумеет возместить эту потерю. Я не могу убить человека за то, что он не сразу разобрался в своих чувствах. Он и так уже достаточно себя наказал.

Они пошли к выходу.

— И что же теперь? — спросила Элейн.

— Непогода задержит его в Карайдленде. За это время Шторм успеет окрепнуть после родов. Но как только появится возможность, Тэвиш примчится сюда — в этом я уверен. Теперь у него есть сын, о котором надо позаботиться.

— А почему для тебя так важно, чтобы Шторм окрепла?

— Я не хочу, чтобы победа досталась ему слишком легко. Они должны быть на равных. Пусть поговорят о своих чувствах и выяснят отношения, — Элдон усмехнулся, — Шторм не так-то просто успокоить.

— Ох, Роден, кажется, тебе очень хочется скандала! Элдон тихонько засмеялся:

— Верно. Шторм во гневе очень хороша! Ну, — сказал он, когда они вошли в зал, — где этот чертов шотландец, который торчит здесь почти две недели?

Энгус приятно проводил время в Хагалео. Поколотив нескольких английских воинов, он заставил людей лорда Элдона относиться к нему с почтением. Энгус понимал, что вряд ли когда-нибудь Мак-Лаганы и Элдоны будут сражаться бок о бок против общего врага, но был рад, что теперь они уже не пойдут друг на друга с оружием в руках.

Роден наконец отделался от окруживших его родственников и друзей. Энгус же все никак не мог прийти в себя, так он изумился. Родись у Тэвиша только сын, это уже было бы пределом мечтаний, но сразу двое детей… Такое счастье казалось чудом. Энгус дважды просил повторить эту новость и каждый раз покачивал головой.

— Девочка решила, как назвать малышей? — спросил он наконец.

— Думаю, да, но мне еще не сказала. — Элдон взглянул в окно, за которым бушевала гроза. — До отъезда в Карайдленд ты все узнаешь. Я напишу Мак-Лагану письмо и попрошу тебя передать его.

— Тэвиш приедет сюда, как только позволит погода.

— Да, захочет приехать. Но ему придется подождать, пока Шторм не оправится.

— Хочешь, чтобы девочка была настроена по-боевому? Роден усмехнулся:

— Да. Надо, чтобы эти двое до конца выяснили свои отношения, прежде чем начать совместную жизнь.

— Конечно, пусть разберутся. Ну что ж, я уеду, как только прояснится. Парень, наверное, сходит там с ума от неизвестности.

Когда через неделю Энгус появился в Карайдленде, Тэвиш и впрямь сходил с ума. Он целый месяц не находил себе места, в нетерпении ожидая новостей от Шторм — любых новостей. Но, увидев приехавшего Энгуса, он не на шутку испугался.

Застыв в кресле, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники, Тэвиш ждал, когда Энгус войдет в зал. Мужчины хоть и не рожали детей, прекрасно знали, как это опасно. Громкие крики женщин разносились по всему дому, и часто роженицы умирали — от кровотечения или от последующей лихорадки. Нередко их жертва бывала напрасной: ребенок рождался или мертвым, или таким слабым, что не надолго переживал свою мать.

Тэвишу чудилось самое страшное. Забыв про очевидную силу Шторм и ее крепкое здоровье, он думал лишь о том, какая она маленькая. Он представлял, как ее хрупкое стройное тело корчится от боли, и не знал, как избавиться от этой муки. Иногда Тэвиш радовался, что не видит ее страданий, но чаще ему хотелось быть рядом со Шторм, чтобы своим присутствием придать ей сил и отогнать грозные тени, витавшие над детской кроваткой.

Наконец Энгус вошел в зал. Его сопровождала целая свита. Увидев сияющие лица, Тэвиш почувствовал некоторое облегчение. Значит, все в порядке. Энгус успел привязаться к Шторм, и, случись с ней что-нибудь, он не был бы сейчас таким радостным. Но ребенок все же родился, иначе Энгус не вернулся бы в Карайдленд. Тэвиш почувствовал приятное волнение.

— Как Шторм? — спросил он, когда Энгус остановился у кресла.

— С девочкой все в порядке. Правда, ей надоело валяться в постели, поэтому она немного сердится. Когда я уезжал, она запустила в своего брата Эндрю ночным горшком.

— Энгус, — сгорая от нетерпения, взревел Тэвиш, — она родила?!

— Да. Иначе почему, ты думаешь, я здесь? — Увидев, как нахмурился Тэвиш, Энгус понял, что уже достаточно подразнил парня. — Да, родила. У тебя сын. — Он подождал, когда стихнут восторженные возгласы. — Мальчишка хороший, крепкий. У него рыжие волосы, а глаза, наверное, будут твои. Она назвала его Таран, что по-уэльски означает «гром». — Энгус усмехнулся. — Мать лорда Элдона была из Уэльса. Так звали ее деда… или прадеда. Впрочем, не важно. На мой взгляд, имя подходящее. Таран такой голосистый парень! Вообще-то у него много имен: Таран Роден Колин Мак-Лаган. Девочка говорит, что это поможет избежать ссор.

Тэвиш машинально взял протянутую кем-то кружку пива. Множество рук захлопало его по спине и плечам.

— О Господи, сын! — выдохнул он.

— Это еще не все, — громко объявил Энгус, и шум сразу стих.

— Но ты же сказал, что у Шторм все хорошо, — проговорил Шолто, выразив словами то, о чем подумал Тэвиш.

— Да, она в порядке. Немного раздражена, но здорова как бык.

— Тогда что же еще ты хотел сказать, а, старый пень? — взревел Колин, теряя терпение.

— У Тэвиша дочь.

— Черт возьми, Энгус, ты же только что сказал, что у меня сын!

— Да, у тебя сын. И дочь. Ну-ка, парень, хлебни пивка! Что-то ты побледнел.

Тэвиш и в самом деле занемог от такого известия.

— У меня сын и у меня дочь. — Он сделал большой глоток. — Двойня?

Энгус кивнул:

— Да, двойня. У девочки черные волосы, а глаза, похоже, будут как у мамы. Немножко мелковата, но крепенькая. Шторм назвала ее Эйнджел, в честь своей матери. Эйнджел Ванора О'Коннер Мак-Лаган. Видишь, не забыла и о твоей матери. Она чуть поспокойней мальчика, но тоже боевая.

— Еще бы — при таких-то родителях, — проворчал Колин. — Но Шторм! Она же такая маленькая. Трудно поверить, что родила двойню — живых, здоровых детей! Ты уверен, Энгус?

— Я видел младенцев собственными глазами. И Шторм тоже видел. Она хорошо выглядит, — повторился он, предвидя вопрос Тэвиша. — Да, лорд Элдон написал тебе несколько слов.

Уставясь на увесистый сверток, Тэвиш хмыкнул:

— Несколько слов, говоришь? Да здесь, похоже, целый фолиант.

. Вздохнув, Тэвиш углубился в длинное письмо от своего тестя. Остальные, принявшись весело отмечать рождение наследника и его сестры, вполне обошлись без участия молодого папаши. Если прежде кто-нибудь и сомневался, что этот необычный союз может сложиться удачно, то теперь все сомнения рассеялись. Происхождение Шторм казалось пустяком по сравнению с тем, что она подарила Тэвишу наследника, причем родила сразу двух здоровых младенцев. Этот подвиг, естественно, приписывался ее ирландским корням и шотландскому любовнику.

Читая письмо лорда Элдона, Тэвиш испытывал смешанные чувства — досаду и удивление. Чем лучше он узнавал этого человека, тем больше жалел, что когда-то стоял против него с мечом в руках. В письме Элдона, конечно, чувствовался упрек, но это было понятно: ему пришлось принять в семью человека, которого по всем законам он должен был убить. Роды описывались очень подробно, и за это Тэвиш был искренне признателен Элдону. Он не смог сам присутствовать при рождении своих детей, но теперь хотя бы знал, как все происходило. С одной стороны, он злился и завидовал Элдону, потому что тот находился рядом со Шторм, но с другой — был благодарен тестю за то, что он поддержал его жену в такое трудное для нее время. Было очевидно: отец и дочь очень близки, и это будило в Тэвише ревность.

Но все эти чувства забылись, когда он принялся читать дальше. Элдон просил Тэвиша пока не приезжать к жене и детям, подождать еще с месяц. И, как будто посыпая солью открытую рану, давал советы, как нужно обращаться со Шторм при встрече.

— Черт побери, он еще мне указывает, как я должен обращаться со своей женой! — прорычал Тэвиш, швырнув письмо Колину.

— Ну так что? — протянул Шолто. — Согласись, что до сих пор у тебя это не слишком удачно получалось.

Тэвиш замахнулся на брата, но тот увернулся от удара.

— Зря кипятишься, Тэвиш, — проговорил Колин сквозь смех. — Я думаю, тебе стоит прислушаться к советам этого человека.

— Ну конечно! А еще он пишет, что я пока не могу с ней увидеться. Надо подождать еще с месяц.

— Но он приводит вполне разумный довод и думает о твоем же благе. Ведь это верно, что женщины после родов слишком впечатлительны. Тебе надо с ней потолковать, но сейчас, когда она не в состоянии говорить спокойно, не самое удачное время для разговора. Если ты подождешь, тебе же будет лучше.

— Шторм всегда была впечатлительной, — в досаде бросил Тэвиш, вспомнив, как открыто она выражала радость, горе, гнев, страсть и все прочие чувства.

— Да, но беременная женщина и женщина, которая недавно родила, — это совсем разные вещи, — сказал Малькольм, отец шестерых детей. Многие женатые мужчины, у которых были дети, утвердительно закивали. — Та, которая раньше никогда не плакала, превращается в водопад слез, а которая была тихой и спокойной, начинает кричать но любому поводу. И с этим нельзя ничего поделать. Можно только успокоить ее, попытаться сдержать свой гнев и ждать, когда вспышка пройдет. Элдон прав, это совсем неподходящее время для выяснения отношений. Ты только все испортишь. Сделай, как он просит, — подожди. Колин взглянул на Тэвиша:

— Судя по тому, что он здесь пишет, тебя ждет неплохая награда за терпение.

Тэвиш со вздохом потер виски. В своем письме Элдон пересказал свой разговор с дочерью по дороге домой после свадьбы. Узнав о чувствах Шторм, Тэвиш пришел в смятение. Трудно было поверить, что женщина может испытывать такое. Он не был возмущен и вовсе не считал ее бесстыдной блудницей, ему лишь хотелось поскорее оказаться в ее объятиях. Ладно, если так, он подождет еще немного, — ради этого стоило подождать! Сейчас все равно нельзя с ней спать, а он сомневался, что выдержит пытку желанием, живя с ней рядом.

— О Господи, — простонал Тэвиш, — похоже, мне ничего не остается, только ждать.

— Зато потом ты получишь то, чего некоторые из нас не узнают никогда, — заметил Ян. — Так что наберись терпения.

Тэвиш только кивнул в ответ.

Глава 28

Шторм шла в зал с маленьким сыном на руках. Филан шагал рядом, а Элейн несла малышку Эйнджел, которая весело лопотала у нее на руках. За три месяца двойняшки подросли, стали пухлыми и подвижными. В отличие от других вельмож Элдон не вводил у себя в замке строгих правил и ограничений. Например, в главном зале все могли чувствовать себя свободно. Женщины сидели за столом рядом с мужчинами, вокруг бегали дети. Если предстоял серьезный мужской разговор или военный совет, Элдон просто выпроваживал лишних из зала. Такие порядки приводили некоторых в недоумение, но обитатели Хагалео были довольны.

Зима выдалась суровая, но сейчас, в середине марта, стояла на удивление теплая погода. В двери уже стучалась весна. Шторм старалась не вспоминать прошлогоднюю мартовскую ночь. Мысли о прошлом причиняли ей боль, а она уже и так достаточно настрадалась. И все же у дверей зала на нее вновь нахлынули воспоминания. Шторм остановилась, невольно прислушиваясь к гулу мужских голосов. Один голос показался ей очень знакомым. Она взглянула на Элейн, но лицо женщины оставалось невозмутимым.

— В чем дело, Шторм? — спросил Филан.

— Не знаю. Просто мне почему-то кажется, что сегодня в зале меня ждут неприятности. — Отбросив свои страхи, она пошла дальше, но вдруг замерла в дверях. Потом сказала: — Предчувствия меня не обманули.

Шторм смотрела на Тэвиша, и в душе ее кружился вихрь самых разных чувств. Ей хотелось разозлиться, но это было нелегко, ибо она все еще любила Тэвиша и желала его. Шторм сразу догадалась, кто разрешил ее мужу приехать в Хагалео, и, нахмурившись, посмотрела на отца. Элдон ответил дочери невинной улыбкой, и это лишь подлило масла в огонь. Элейн напрасно бормотала какие-то слова, пытаясь успокоить падчерицу.

Тэвиш, не обращая внимания на гнев жены, оглядел ее стройную фигурку и, стремясь обуздать свои чувства, перевел взгляд на детей. Задыхаясь от волнения, он смотрел на ярко-рыжую головку сына и темную — дочки. До сих пор он с трудом осознавал свое отцовство, но сейчас его захлестнула волна нежности.

— Зачем ты приехал? — спросила Шторм, подходя к столу. — Что, перепробовал всех шлюх в Карайдленде и приехал сюда прицениться? Ты опоздал. Элейн уже давно очистила дом от этой дряни.

— Так-то ты встречаешь мужа, Шторм? — протянул Роден, посмеиваясь.

Бросив сердитый взгляд на своих родичей, которые ухмылялись вместе со всеми, Тэвиш подавил вспышку гнева.

— Я приехал, чтобы посмотреть на своих детей и поговорить с тобой, — ответил он.

Шторм села за стол рядом с братом Эндрю и смерила Тэвиша холодным взглядом:

— Вот твои дети, смотри. — Он подошел ближе. Она с трудом взяла себя в руки. — Насмотришься — и можешь уезжать.

Эндрю подвинулся, освобождая Тэвишу место. Тот сел и протянул руки к сыну:

— Можно его подержать?

Шторм молча передала ему ребенка. Глаза Тэвиша сверкали гневом, однако говорил он совершенно спокойно, и это самообладание больше всего тревожило Шторм. Было ясно: он твердо решил добиться своего, а с таким настроем Тэвиш являлся грозным противником. Ей стало страшно.

От одной его близости все переворачивалось у нее в душе, но надо было сохранять невозмутимость. Ей хотелось броситься в его объятия, загасить пожар, бушевавший в ее сердце уже несколько месяцев. Шторм сидела, чувствуя запах Тэвиша, и голова у нее шла кругом.

На какое-то время Тэвиш избавился от пытки желанием. Забыв обо всем на свете, он держал на руках сначала сына, потом дочь и с восторгом и удивлением ощупывал малышей — от шелковистых локонов до крохотных пяточек. В те времена, когда здоровый ребенок был редким счастьем, Бог подарил ему сразу двоих.

Шторм отметила про себя еще одно сходство между ее семьей и семьей Тэвиша. Мак-Лаганы-мужчины тоже не стыдились брать ребенка на руки и любоваться им. Вскоре Тэвиш передал малышей своим шотландским родственникам, и те стали передавать их друг другу. Большие мозолистые руки, отменно владевшие мечом, обращались с детьми бережно и уверенно. Мак-Лаганы, как и Элдоны, понимали, что их будущее — в этих детях, понимали, что приласкать ребенка вовсе не зазорно для мужчины. Дети даны Богом, чтобы не прервался род человеческий.

Руки Тэвиша освободились, и он опять почувствовал желание обнять Шторм. Она сидела рядом и с неприступным видом потягивала пиво. Глядя на нее, трудно было поверить, что она когда-нибудь лежала без сна, страдая по нему.

— посмотрел на своих детей, а теперь хочу поговорить с тобой.

— Ты уверен, что надо поговорить именно сейчас? Скоро вечер, ты поздно вернешься домой и не успеешь пораспутничать.

Тэвиш сжал кулаки.

— О Господи, Шторм, я не распутничаю, — процедил он сквозь зубы.

— Неужели? — спросила она, сверкая глазами. — Так ты, наверное, просто пересчитывал зубы Кэтрин с помощью языка, чтобы не мочить пальцы?

Мужчины прыснули в кулаки.

— Ну, началось, — весело сказал Колин, усаживаясь рядом с Элдоном.

— Мне нравится, когда Шторм злится, — задумчиво проговорил Элдон. — Язычок у нее что нож.

— Вся в папу, — тихо заметил Колин, усмехнувшись в ответ на притворное возмущение Элдона.

— Я не хочу обсуждать это при всех, — нахмурился Тэвиш. — Давай поговорим наедине.

Шторм допила свое пиво, со стуком поставила кружку на стол и вскочила на ноги.

— Нет, мы не будем говорить наедине! — закричала она. — Я знаю твои штучки, Тэвиш Мак-Лаган!

— Да, конечно, — фыркнул он, вставая. — И помнится, они тебе нравились.

— Даже монашке хочется, когда скучно, — усмехнулась она, стараясь не покраснеть.

Элейн шепотом обратилась к мужу:

— Роден, по-моему, это очень личный разговор. Может, отправишь их отсюда?

— Нет. Во время личных разговоров случаются самые интересные ссоры, — весело ответил Элдон, и Колин утвердительно кивнул. — Не волнуйся, Элейн.

Тэвиш понял, что вот-вот сорвется.

— Я не хочу с тобой ссориться, — сказал он жене. Шторм не понравились эти слова.

— А я не хочу с тобой разговаривать. Не хочу — и все!

— Нет, тебе придется меня выслушать, стерва! — вскричал Тэвиш, давая волю гневу.

— Да, конечно, в стервах ты хорошо разбираешься. Ты имел дело с самой большой стервой во всей Шотландии. Ну что ж, иди к своей Кейт и ей рассказывай сказки. Она тебя выслушает.

— Черт возьми, женщина, я не видел Кейт с тех самых пор, как ты и твой братец пригрозили ей ножом.

Колин заметил укоризненный взгляд, брошенный Элдоном на сына.

— Она назвала Шторм шлюхой, — тихо объяснил он.

— А, тогда другое дело… — Лицо Родена, обращенное к Эндрю, озарилось улыбкой. — И что, Тэвиш спал с этой самой Кэтрин?

Шторм в это время драматическим голосом выражала свои сожаления по поводу доброго здравия Кэтрин Мак-Брот.

— Нет, не спал, — ответил Колин Элдону. — Как я понял, он только собирался это сделать, и в этот момент заявилась Шторм. Кейт жила у нас всего две недели. С того дня, как парень положил глаз на Шторм, у него не было других женщин. В этом я могу поклясться.

— Если бы тогда ты выслушала меня вместо того, чтобы метать ножи… — начал Тэвиш, отходя следом за женой к окну.

— Я не хотела тебя слушать. И сейчас не хочу. Все это пустые и лживые слова. — Она уставилась в окно. — Когда мне нужно было услышать твой голос, ты смолчал. Второй раз я готова была тебя выслушать, надеясь даже на пустые слова, но твои уста были заняты другим.

Тэвиш немного побледнел. Роден пощадил его, не написав еще об одной упущенной им возможности. Только сейчас Тэвиш понял все. Шторм задело не столько его распутство, сколько то, с кем он распутничал. О Господи! Один-единственный поцелуй, который к тому же доставил ему мало удовольствия, принес еще и четыре месяца страданий. Из-за этого злосчастного поцелуя он не смог быть рядом со своей женой, когда она рожала. Найдутся ли на свете другие мужчины, которым пришлось так дорого заплатить за столь мелкое прегрешение?

Тэвиш не успел ничего сказать. Их сынишка вдруг громко расплакался. Малыш проголодался. Ему не было дела до важных разговоров взрослых. Услышав его крик, сестренка вспомнила, что тоже давно не ела, и скорчила гримасу.

Шторм вздохнула и пошла забирать мальчика. Тарана держал на руках дядя Шолто. Элейн подхватила Эйнджел и вышла из зала следом за молодой женщиной, гадая, что же будет дальше. А Шторм была рада, что неприятный разговор прервался и можно на время уйти от Тэвиша.

— Ну что, так и будешь стоять как истукан? — спросил Элдон.

Тэвиш бросил сердитый взгляд на тестя:

— Ей нужно покормить детей.

— И что? Ты грудь ее никогда не видел? — сухо спросил Роден. — Если ты не законченный болван, в чем я уже начинаю сомневаться, ты должен понимать, что ее спальня, запертая на замок, — все равно что неприступная крепость.

Тзвиш не знал, как поступить: то ли ответить на ядовитую реплику Родена, то ли броситься вдогонку за Шторм, последовав совету тестя.

— Теперь я вижу, в кого она такая, — прорычал он и вышел из зала.

— Как ты думаешь, у него что-нибудь получится? — спросил Шолто, когда Тэвиш ушел.

— Сейчас удачный момент для разговора. Шторм не сможет уйти от Тэвиша с ребенком у груди. Она будет кормить малышей, и ей придется спокойно его выслушать. — Элдон усмехнулся. — К тому же, как только у нее освободятся руки, он сможет прыгнуть в ее объятия. Когда по-другому примириться с женой не получается, надо ее соблазнить. — Мужчины засмеялись, и Элдон поднял свою кружку. — Теперь мы не скоро увидим эту парочку.

Когда Тэвиш увидел Шторм с Тараном у груди, его охватил пожар желания. Элейн потихоньку вышла из спальни, и он закрыл за ней дверь, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на жену. Он стоял, охваченный глупой ревностью к собственному сыну. Малыш трогал своими крохотными ручонками пышные белоснежные округлости и, припав губами к соску, с жадностью втягивал материнское молоко. Тонкие руки Шторм нежно и с любовью обнимали его пухлое тельце. Тэвиш заставил себя посмотреть в глаза жене.

Заметив страстный огонь в его взгляде, Шторм невольно загорелась в ответ.

— Зачем ты пришел, Мак-Лаган? Ты проиграл.

— Разве? Мне не хочется так думать. Сначала выслушай меня, малышка. Хуже от этого не будет.

Шторм, опустив глаза, смотрела на рыжую макушку сына. Ей не хотелось слушать, но она оказалась в западне. Тэвиш немного помолчал, не зная, как начать. Потом сделал глубокий вдох и заговорил:

— Когда после боя ты уехала домой, я очень скоро понял, что совершил ошибку. Но подумай, Шторм, в каком я был состоянии. Твой отец только что помог нам спасти замок. Сейчас не важно, что его заставило это сделать. Закончился кровавый бой, и в моих жилах еще кипела кровь. Как я мог выяснять с тобой отношения?

— Ты хочешь сказать, что отпустил меня из благородных побуждений? — с усмешкой спросила Шторм.

— Нет. Хотя отчасти и поэтому. Буду откровенен. Шторм. Я думал, что, кроме постели, мне от тебя ничего не нужно. Не мог же я просить у Элдона, чтобы он отдал мне в любовницы единственную дочь. Я не знал, что мне надо, до тех пор, пока не разлучился с тобой. И даже тогда не сразу это понял.

— Но ты же ни разу мне не написал.

Она уложила сонного Тарана в колыбельку и начала кормить Эйнджел.

— Я полагал, что от моих желаний ничего не зависит. Ты англичанка, дочь Элдона. Даже узнав, что мы с тобой были любовниками, твой отец оставался моим врагом. Я полагал, что английский лорд никогда не выдаст свою единственную дочь замуж за разбойника-шотландца, даже если тот не менее знатного рода. Ты не можешь винить меня за эти мысли.

Шторм сидела, глядя на Эйнджел, и размышляла над словами Тэвиша. Его объяснения казались ей вполне правдоподобными. Он молчал, потому что заранее знал ответ жены. Однако объяснить другие его поступки было труднее.

— Но ты недолго горевал, верно, Тэвиш?

— Ошибаешься, Шторм. С тех пор как ты уехала, я места себе не находил, постоянно пил, чтобы заглушить тоску. Я проклинал тебя за то, что ты уехала, а себя за то, что отпустил тебя. Иногда я думал, ты сама должна ко мне вернуться. Временами же хотелось напасть на Хагалео и забрать тебя оттуда, Я то ненавидел, то отчаянно желал тебя. На других женщин я даже не смотрел, хоть и понимал, что между нами все кончено.

Шторм встала, положила Эйнджел в кроватку, и, повернувшись к Тэвишу спиной, осторожно обмыла груди.

— И ты решил утопить тоску в объятиях женщины, которая чуть не убила меня, бросив в лапы сэру Хью.

Она села на кровать и принялась завязывать шнуровку на платье.

— Нет, Шторм. — Он подошел к ней. — Кейт приехала в Карайдленд всего за две недели до тебя. Она была так обходительна и мила…

— Ну еще бы, — усмехнулась Шторм. — Ей хотелось вылечить твою израненную душу.

— Да, но до того злосчастного дня я не обращал на нее внимания. — Пальцы Шторм застыли, она взглянула на Тэвиша, который старательно отводил глаза от ее обнаженной груди. — Я много ночей провел, мучаясь воспоминаниями о сладостных минутах с тобой. Я думал, что утратил тебя навсегда. К тому же в тот день я опять тебя ненавидел, проклинал за мои страдания. Господи, Шторм, я так тосковал по тебе! Лежал без сна и томился, корчась от желания. Это продолжалось целых три месяца. Даже сон не приносил облегчения.

Шторм с волнением слушала Тэвиша. Его тон не оставлял сомнений в его искренности. И потом, все, что он описывал, было очень хорошо ей знакомо. Однако холодные языки страха лизали ее сердце. Она боялась, что он вот-вот признается в своей связи с Кейт — эта женщина была под рукой, и Шторм могла понять Тэвиша. Но легче от этого понимания ей не станет.

Он прочитал страх в огромных глазах жены и коснулся ее щеки. Она не отстранилась, и надежда согрела сердце Тэвиша. Шторм сидела неподвижно, глядя на него своими янтарными глазами. Оказалось, это не так трудно, как он думал, — обнажить перед ней душу. Тем более что впереди его ждала такая желанная награда!

— Не буду отрицать, я собирался переспать с Кэтрин. — Тэвиш почувствовал, как она вздрогнула под его пальцами. — Да, я обманывал себя, думая, что в ее объятиях смогу избавиться от мучительной тоски по тебе. Но, целуя эту женщину, я уже понимал, что ошибся. Мне с огромным трудом удалось разжечь крохотный огонек страсти, и я твердо решил покончить с глупым монашеским воздержанием и мечтами о недоступном. Ах, Шторм, после тебя я не спал ни с одной женщиной! Клянусь честью!

И Шторм поверила. Медленно, неуверенно она начала развязывать шнуровку на своем платье. Потом встала и начала раздеваться. Тэвиш молча смотрел на нее.

— У тебя голодный вид, Мак-Лаган, — тихо сказала она и начала развязывать его рубашку.

— Я просто умираю от желания, — прохрипел Тэвиш, чувствуя ее руки на своем теле. Он проворно стаскивал сапоги. — Только глядя на тебя, еще и держусь.

Она прошлась губами по его груди, слушая его страстные гортанные стоны. Потом развязала шнуровку, и штаны Тэвиша упали на пол. Он отбросил их ногой. Присев на кровать, Шторм принялась целовать его крепкий живот. При этом она развязывала шнуровку на его белье. Через несколько мгновений Тэвиш стоял перед ней обнаженный. Глядя на него, Шторм даже не пыталась скрыть свое восхищение. Реальность оказалась куда краше снов.

— Так тебе лучше, Тэвиш? — пробормотала Шторм, проводя языком по его животу и поглаживая ладонями крепкие ягодицы. — А так? — прошептала она, целуя еще ниже.

Когда кончик ее языка коснулся мужской плоти Тэвиша, из горла его вырвался хриплый стон. Почувствовав себя в жарком и влажном плену ее губ, он едва устоял на ногах. Эта слабость доказывала, что он ужасно изголодался по женщине. Запустив пальцы в пышные волосы Шторм, Тэвиш отстранил ее от себя, наклонился и нежно поцеловал в губы. Потом присел перед ней на корточки. Тэвиш умирал от желания овладеть ею, но ему хотелось большего.

Шторм почувствовала его горячие губы на своих грудях и задрожала от наслаждения. Он целовал ее соски, а она гладила ладонями его мускулистое тело. Когда он стал целовать ее в живот и еще ниже, Шторм вся напряглась. Столь интимные ласки были ей непривычны, но Тэвиш не позволил жене оттолкнуть себя.

— Нет, — прохрипел он, уткнувшись носом в шелковистые завитки медно-рыжих волос. — Мне надо вспомнить твой вкус.

Он осторожно раздвинул руками ее стройные ноги и опустился на колени. Вспыхнув под его взглядом, Шторм сидела, охваченная смущением, и вместе с тем она упивалась сладостным ощущением, когда его рука ласкала ее лоно. Когда же Тэвиш стал ласкать ее губами, она вскрикнула и повалилась на кровать, закрыв глаза. Казалось, горячая волна прокатилась по ее телу.

— О Тэвиш! — задыхаясь, стонала Шторм.

Она трепетала и извивалась всем телом, пока она ласкал ее, но Тэвиш крепко держал Шторм за ягодицы. Он был ненасытен. Почувствовав, что вот-вот наступит развязка, она попыталась высвободиться, но он удержал ее.

— Тэвиш, — прошептала Шторм, сгорая от страсти. — Я… о Господи, хватит! Остановись!

— Нет, не мешай мне. Я должен утолить свою жажду. О, это сладчайший из нектаров!

Тэвиш упивался любовью, Шторм же выкрикивала его имя, сотрясаясь в экстазе. Наконец он выпрямился, приподнял ее бедра и погрузился в обмякшее тело, опять оживив его. Тэвиш уперся ладонями в постель и припал губами к пышным грудям, целуя их в такт движениям. Шторм вновь была на вершине блаженства. Ощутив ее содрогания, Тэвиш устремился ей навстречу и почувствовал облегчение — впервые за много месяцев.

Потом они лежали обнявшись.

— У меня было много женщин… — заговорил он. — Только не злись, малышка, сначала выслушай. Но ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой. Я спал с ними, но больше мне ничего от них не требовалось. У меня никогда не возникало потребности надолго удержать женщину в своих объятиях.

— Даже Кэтрин? — тихо спросила Шторм. Рука ее, гладившая его мускулистую грудь, коснулась амулета. Тэвиш носил ее подарок с гордостью.

— Даже Кэтрин. В душе я знал, что ты значишь для меня гораздо больше, но не хотел это признать. Когда я впервые тебя увидел — ты отбивалась в лесу от сэра Хью, — я воспылал к тебе желанием. Я хотел не просто красивую девушку, я хотел тебя, Шторм Элдон Mak-Лаган. Но лишь потом я понял разницу. Мне нужна была не любая женщина, а ты, ты одна.

— И все же ты отпустил, меня, не сказав ни слова. Это была почти смертельная рана, — прошептала Шторм.

— Знаю. Я и сам чуть не умер от горя. Прозрение пришло слишком поздно. — Ее пальцы скользили вдоль дорожки волос, спускавшейся к паху. — Я не утратил желания, но оно отзывалось только на воспоминания о тебе.

— Со мной происходило то же самое, Тэвиш. Я отвергала других мужчин, никому не позволяла к себе прикасаться. — Шторм услышала вздох облегчения, вырвавшийся из его уст. — Я лгала, пытаясь ранить тебя, как ты ранил меня, возвратившись к Кэтрин Мак-Брот.

— Я надеялся, что ты останешься мне верна, хоть и понимал, что не заслужил этого. Я не просил твоей верности и не предлагал своей.

— И все-таки ты ее получил. Я не могла избавиться от любви к тебе, как ни пыталась.

Тэвиш еще крепче сжал ее в своих объятиях.

— Am pos thu mi? — спросил он глухим голосом, слабея от любви.

— Что это значит, Тэвиш?

— Ты будешь моей женой?

— Я уже твоя жена.

— Нет, ты просто взяла мое имя. Согласна ли ты взять и мое сердце?

— О, Тэвиш, это бесценный дар! Я буду беречь и лелеять его, — прошептала Шторм.

Остаток ночи она без устали доказывала мужу, что любит его, и Тэвиш отвечал на ее любовь с не меньшим пылом.

Молодожены не появлялись в зале до позднего утра, но это обстоятельство никого не удивило.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Реклама на сайте