«Великолепная Софи»

Дворецкий, с первого взгляда, как он потом говорил, узнав в вошедшем единственного брата ее милости, приветствовал сэра Гораса низким поклоном и взял на себя смелость сказать, что, хотя миледи сегодня никого не принимает, она будет рада видеть брата. Такая честь не произвела на сэра Гораса никакого впечатления, он протянул пальто с накидкой одному из лакеев, шляпу и трость другому, бросил перчатки на мраморный столик и сказал, что он в этом не сомневался, попутно спросив у Дассета, как дела. Дворецкий, одновременно польщенный тем, что его имя не забыто, и задетый свободными и непринужденными манерами сэра Гораса, ответил, что у него все настолько хорошо, насколько это вообще возможно, и что он счастлив (если будет позволено так выразиться) видеть сэра Гораса ни на день не постаревшим с тех пор, как он в последний раз имел удовольствие доложить ее милости о приходе брата. Церемонно ступая, он проводил гостя по внушительной лестнице к голубому салону, где в съехавшем набок чепце, лежа на софе возле камина, тихо дремала леди Омберсли, накрывшись шалью. Мистер Дассет одним взглядом охватил открывшуюся картину, кашлянул и, тщательно выговаривая слова, объявил:

– Сэр Горас Стэнтон-Лейси, миледи!

Внезапно разбуженная леди Омберсли бессмысленно таращилась одно неуловимое мгновение, схватившись за чепчик, а затем тихо вскрикнула:

– Горас!

– Здравствуй, Лиззи, как ты поживаешь? – сказал сэр Горас, проходя через комнату, и ласково похлопал сестру по плечу.

– Боже мой, как ты меня напугал! – воскликнула ее милость, давая выход обуревавшим ее чувствам.

Дворецкий, терпеливо досмотрев эти проявления восторга, прикрыл дверь за воссоединившимися братом и сестрой и направился рассказывать своим подчиненным, что, как ему сообщили, проживший долгое время за границей джентльмен, сэр Горас, избран правительством для выполнения дипломатической миссии, чересчур деликатной для их понимания.

А дипломат между тем грелся, стоя спиной к огню, нюхал табак и говорил сестре, что она пополнела.

– Конечно, мы оба не стали моложе, – подлил он масла в огонь. – Но по тебе можно сказать, что прошло лет пять с нашей последней встречи, Лиззи, а если мне не изменяет память, это не так.