«Выигрыш»

Выигрыш (fb2) - Выигрыш 965K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Каблукова

Екатерина Каблукова ВЫИГРЫШ

Пролог

«Полковник Генри Арчибальд Уиквик счастлив сообщить о своей помолвке с мисс Фебой Марлинг. Свадьба состоится третьего июня этого года в городском храме». Столь короткое сообщение, которое появилось в местной газете небольшого городка, возможно, прошло бы незамеченным среди жителей, если бы все не знали об огромной разнице в возрасте жениха и невесты.

— Какой позор, видно у Марлингов совсем дела плохи, если они решились на такой брак! — воскликнула леди Джеккингз, протягивая газету своему мужу. Тот был вынужден внимательно прочитать заметку, после чего окинул супругу строгим взглядом:

— Я не думаю, что это — позор. И запрещаю вам так думать.

— Но Джордж, полковник Уиквик мог бы быть дедом их старшей дочери! — неуверенно возразила женщина, складывая газету.

— Какая разница, кем он мог бы быть, Хетти! Несмотря на нищету Марлингов, он женится на их старшей дочери, а не берет в содержанки, хотя, представляя состояние их дел, я не исключал и такой вариант, — лорд Джекингз положил на стол льняную салфетку и встал, — Дорогая, как мэр города, буду тебе признателен, если ты не будешь распускать слухи по этому поводу. Семейные дела Марлингов нас не касаются.

С этими словами он вышел, не обращая внимание на то, как его жена обиженно поджала губы, тем не менее, слухов избежать не удалось, и юная мисс Марлинг, чтобы избежать назойливых расспросов и сочувственных взглядов, старалась лишний раз не появляться в городе.

Неизвестно, насколько долго этот брак будоражил бы умы сонного провинциального городка, но вскоре известие о назначении королем нового лорда-чародея затмило собой все остальные новости, и про неравный союз все позабыли.

Именно поэтому третьего июня храм был почти пуст, если не считать семьи невесты и пары-тройки зевак, случайно проходивших мимо.

Никто из них не заметил ни бледность невесты, ни отчаяние, плескавшееся в ее глазах, когда она произносила слова брачной клятвы, делавшей ее собственностью престарелого супруга.

Колокольный звон, извещавший об окончании обряда, прозвучал в ушах новоявленной миссис Уиквик набатом.

Глава 1

Семь лет спустя…

Мистер Бёрджес встретил мистера Уо́честера на улице Острых Воротничков. Улица называлась так с тех самых пор, когда на ней находились лавки торговцев этими столь незаменимыми атрибутами одежды. Как и положено, мода вскоре сошла на нет, лавки наполнились другими товарами, а вот название улицы осталось. Сейчас она являлась одной из самых модных улиц Лонди́ниума. Несколько раз ее порывались переименовать более благозвучно, но безуспешно.

Впрочем, это название никогда не смущало ни самого мистера Бёрджеса, ни остальных джентльменов, желавших с гордостью профланировать по мостовой с Круглой площади до Королевских садов, дабы продемонстрировать друг другу новый камзол, вышитый золотой канителью, атласный жилет или же начищенные до блеска ботфорты. Гуляя днем, можно было зайти в лавку к портному, а вечером посетить известное заведение мадам Гризайль, где вполне сносно провести ночь с одной из ее прелестниц. Именно туда и направлялся мистер Бёрджес, буквально накануне вернувшийся из длительного путешествия по континенту, когда его встретил мистер Уочестер.

— Адриа́н, какая встреча! — поприветствовал он своего школьного приятеля, достаточно ощутимо тряся его за руку, — Слышал, ты путешествуешь?

— Да, прихоть моего дяди, — тот слегка скривился, не то от силы рукопожатия, не то от воспоминаний о властном родственнике, незамедлительно отправившем племянника на континент, как только его ушей достигли слухи о чрезмерном увлечении Адриана оперой, вернее, одной из хористок, — Только вернулся. Какие новости в нашем туманном крае?

— О, новость лишь одна — все обсуждают новый игорный дом, открытый на Гро́у-сквер в твое отсутствие, и Прелестницу, что держит там банк!

— Банк в игорном доме держит женщина? — изумился Адриан.

— Скажи проще, мой дорогой, очаровательная девушка! Она весьма хороша собой и пока изображает неприступную крепость. В клубе у Блэка уже делают ставки, кто же станет ее покровителем.

— Хм… — мистер Бёрдждес задумчиво посмотрел на дом мадам Гризайль, — Похоже, мне стоит прогуляться на Гроу-сквер!

— Брось, приятель! — порекомендовал ему мистер Уочестер, — В дело уже вмешались герцог Кавершем и сэр Уорсли. Против них у тебя нет ни единого шанса!

После такого заявления мистер Бёрджес, считавший себя завзятым ловеласом, переменился в лице и заявил, что он просто должен, не медля ни секунды более, пойти в этот новомодный игорный дом, также он будет счастлив, если мистер Уочестер его туда сопроводит. Тот слегка замялся, вспомнив начальные ставки, царившие в заведении, а также и то, что прошлой ночью он уже проиграл большую часть своего квартального содержания, но мистер Бёрджес был его другом, и не стоило отказывать в такой малости.

Оживленно болтая, приятели прошли несколько кварталов и остановились у небольшого свежевыкрашенного особняка, из окон которого, несмотря на достаточно поздний час, лился свет. Два лакея в парадных ливреях цвета спелой соломы стояли на крыльце. Они почтительно поклонились и распахнули двери, впуская приятелей в оживленный холл, где те передали плащи и трости еще одному лакею, судя по перебитому носу, совмещавшему свою должность привратника с должностью вышибалы.

— Боже, да здесь же весь свет Лондиниума! — Адриан весело огляделся, поправляя кружевные манжеты, купленные им в Паризье́нне.

Мистер Уочестер пристально рассматривал костюм друга, несомненно, пошитый на континенте. Особую зависть вызвал расшитый золотой канителью стеганый жилет из розового атласа с множеством цепочек и брелоков.

Неспешно ступая, друзья направились в залы. Адриан с интересом смотрел вокруг, отмечая, что все в этом доме было устроено по последней паризьенской моде: стены, затянутые шелковыми тканями, обилие позолоты, ажурная мебель, чьи завитки по форме напоминали завитки раковин, огромные люстры и канделябры, освещавшие комнаты так ярко, что друзьям казалось, что на небе вновь появилось солнце.

Несколько человек радостно окликнули мистера Бёрджеса, выразив должное удивление его приезду, кто-то предложил сыграть в фаро́, еще двое начали выспрашивать имя его портного, а лорд Хе́нниган пристально рассматривал через монокль достаточно крупную жемчужину-сережку, украшавшую ухо Адрина, и громко выражал возмущение столь беспардонными нравами континентальных стран.

— Подождите, подождите, — растолкал всех черноволосый Уо́рвик Геллаха́д, Адриан знал его еще по колледжу, из которого их вместе несколько раз исключали за различные выходки, — Для начала его надо представить нашей Прелестнице!

Предложение было встречено с большим энтузиазмом, и, взяв с подноса бокалы с весьма недурным шампанским, компания молодых повес устремилась в основной зал, стены которого были затянуты красным шелком, окна задернуты тяжелыми портьерами с золотыми кистями, а на полках вдоль одной из стен были расставлены фарфоровые статуэтки, при виде которых Адриан даже присвистнул от изумления: не каждый мог себе позволить так рисковать драгоценным фарфором.

Путь молодых людей пролегал между множества. на первый взгляд, беспорядочно расставленной мебели: столов, столиков, кушеток и кресел, где царило веселье, и откуда то и дело доносились взрывы смеха. Наконец они протолкались к огромному столу из красного дерева, где шла игра в рулетку. И Адриан замер, с удивлением и восторгом рассматривая девушку, которая и запускала колесо фортуны.

Её трудно было назвать красавицей, но что-то в ней привлекало внимание мужчин. Черты ее лица были слегка неправильными, возможно, рисунок губ был нечетким, а нос слегка великоват, но ее огромные голубые глаза под тонкими бровями заставляли забыть обо всех недостатках. Прядь непокорных темных волос выбилась из прически и кокетливым завитком падала ей на шею, подчеркивая белизну кожи. Изящные руки тонули в золотых кружевах, украшавших ее платье из голубого бархата. Вопреки моде, на ее лице не было ни белил, ни румян, а единственным украшением являлся золотой кулон в виде четырехлистного клевера, висевший на тонкой цепочке на шее.

Девушка внимательно взглянула на пришедших и, слегка нахмурившись, задержала свой взгляд на Адриане. Он гордо выпятил грудь, прекрасно понимая, что она увидела весьма недурного собой высокого молодого человека с темными волосами, сейчас напудренными и завитыми у висков, сзади перехваченными черной лентой, усыпанной мелкими бриллиантами, с ясными карими глазами, так напоминавшими по цвету высококлассный виски, подаваемый за обедом у первого лорда-чародея, начальника тайной службы Его величества, являвшегося по совместительству родным дядей мистера Бёрджеса.

Польщенный вниманием, Адриан подошел к столу с рулеткой. Девушка, внимательно следившая за ним, перевела взгляд на сопровождавшего его Уочестера:

— Мистер Уочестер! Рада вас видеть, — её голос оказался достаточно мелодичный, она вновь перевела вопросительный взгляд на мистера Бёрждеса, — вижу, вы привели с собой приятеля?

— Прелестница! — Уочестер выступил вперед, не замечая, что девушка едва заметно поморщилась от такого обращения, — Позвольте вам представить моего близкого друга и — в последнее время — заядлого путешественника мистера Адриана Бёрджеса. Адриан — перед тобой покорительница всех наших сердец красавица Фе́ба. Мистер Бёрджес слегка наклонил голову, обозначая поклон: девушка явно была не из высшего общества, поэтому целовать руку ей было совсем не обязательно.

— Добрый вечер! — она достаточно дружелюбно кивнула в ответ и вновь запустила колесо рулетки. Адриан, как зачарованный, следил за её руками, утопающими в пене кружев. Феба ловко выпустила шарик, он с жужжанием завращался и попал в ячейку с цифрой ноль.

— Выиграло казино, — объявила девушка, собирая фишки и делая знак невысокому мужчине в голубом камзоле и напудренном парике занять ее место. Хромая, тот подошел и хмуро взглянул на гостей:

— Будете делать ставки?

— Извини, дружище, я на мели, — Уорчестер с деланным смехом похлопал себя по карманам, — вчера спустил у вас все до последнего медяка!

— Жаль, — мужчина проследил за ставками и запустил рулетку. Феба тем временем подозвала лакея с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Взяв один из них, девушка вынудила мужчин последовать ее примеру.

— Ваше здоровье, господа! — она пригубила напиток.

— Ваше здоровье! — Адриан разом осушил бокал до дна. Феба улыбнулась и покачала головой:

— Осторожно, шампанское коварно и ударяет в голову.

Он лишь рассмеялся и демонстративно взял с подноса еще один бокал. Ему показалось, или глаза Фебы засияли еще ярче.

— Вы приехали в столицу по делам? — поинтересовалась девушка. Адриан рассмеялся:

— Ну что вы! Какие могут быть дела? Тем более здесь, в вашем доме?

— Действительно, — улыбнулась девушка, — похоже, я сказала глупость…

Желая сгладить ее оплошность, он сам завел разговор о путешествии, и она смотрела на него с обожанием, потом он решил, что она обязательно принесет ему удачу в фаро и проиграл, затем выиграл в рулетку и снова проиграл в два раза больше, на этот раз в пикет. Потом он пил, играл и снова пил. В результате он, кажется, проиграл значительную сумму, но это было ничто по сравнению с огромными сияющими голубыми глазами, которые снились ему, когда он, наконец, под утро пришел домой.

* * *

Придворный лорд-чародей Гре́гори Антуа́н, граф Са́ффолд, проснулся ближе к полудню. Он позволил себе понежиться в постели лишнюю четверть часа, после чего требовательно позвонил в колокольчик. Камердинер вошел незамедлительно. Слуга чинно подошел к кровати, с легким поклоном подал своему господину поднос, на котором стояли серебряный кофейник и чашка, после чего, следуя негласной традиции, направился к окнам раздвинуть портьеры из винно-красного шелка, богато украшенные вышивкой и золотыми кистями.

— Нет, Дже́ксон, оставь их прикрытыми! Мне кажется, солнце сегодня светит слишком ярко! Ты же знаешь, что я опасаюсь его лучей! — лениво распорядился хозяин комнаты, намазывая паштет из крабов на кусочек хлеба, — И можешь впустить Министра.

— Да, милорд, — камердинер вновь поклонился и степенно направился к двери. Грегори с интересом наблюдал за ним сквозь опущенные ресницы. Всегда, смотря на абсолютно прямую спину своего слуги, его так и подмывало спросить, не носит ли тот корсет, и лишь чувство благоразумия и боязнь потерять ценного камердинера удерживали графа Саффолда от столь хулиганской выходки. Тем временем Джексон распахнул дверь и, слегка поджав губы, тем самым показывая свое неодобрение, впустил в спальню хозяина огромного черного пса. Тот, радостно стуча когтями по полу, затрусил к хозяину.

— А, Министр, доброе утро! — Грегори вытянул руку и погладил его по блестящей короткой шерсти. Собака вильнула обрубком хвоста и села рядом с кроватью, преданно смотря на мужчину своими темными грустными глазами. Грегори, прекрасно зная, что его камердинер не одобряет присутствие животных в спальне, сам налил себе кофе и откинулся на подушки, наслаждаясь тишиной и спокойствием, нарушаемыми лишь нетерпеливым стуком хвоста о прекрасный пол из наборного дерева, повторявшего узоры вышивки на портьерах. Позавтракав, лорд-чародей кивнул камердинеру, показывая, что готов встать. Тот подошел, опасливо косясь на черного монстра, и забрал поднос.

— Что, Джексон, вы все не можете забыть тот случай, когда Министр решил, что вы покушаетесь на мое имущество?

— Да, милорд! — чопорно ответил тот, — Правда, к чести пса, должен заметить, что это на моей памяти единственный Министр, так бдительно охраняющий имущество хозяина.

Грегори рассмеялся:

— Я непременно передам эту шутку Его Величеству!

— Благодарю, милорд, — камердинер вновь поклонился и неспешно направился к дверям, ведущим в гардеробную, — Что его светлость желает надеть сегодня?

— Хм… — Грегори задумчиво потрепал пса за ушами и внимательно посмотрел на него, — Скажи, Министр, как ты смотришь на небольшую прогулку в Королевских садах?

При слове «прогулка» пес насторожил уши и нетерпеливо застучал хвостом. Граф почесал его за ухом и вновь обратился к слуге:

— Костюм для верховой езды, Джексон! Министр желает размять лапы!

— Следует ли мне распорядиться насчет лошади, милорд?

— К сожалению, нет! — вздохнул тот, — У меня мало времени — Его Величество ждет меня к обеду. Приготовь к моему возвращению костюм из темно-зеленого бархата.

— С серебряным шитьем? — уточнил камердинер, получил в ответ недовольный кивок, вновь поклонился и вышел. Грегори вопросительно посмотрел на пса:

— Ты заметил, что наш слуга даже кланяется с абсолютно прямой спиной? — стук хвоста о пол усилился, лорд-чародей довольно кивнул, — Да, я так и думал. Что ж, Министр, тебе не откажешь в наблюдательности. Ну, можешь так не стучать хвостом, ты же знаешь, я не переношу с утра громких звуков.

Пес осклабился и вывалил язык, стук лишь усилился, Греогори вздохнул и, отбросив одеяло, поднялся с кровати, на ходу надевая парчовый халат.

Часом позже он неспешно шагал по дорожкам парка, стараясь избегать широких многолюдных аллей. Впрочем, многие сами предпочитали уступить дорогу придворному магу. Министр лениво трусил рядом, иногда отбегая в ближайшие кусты. Его хозяин подозревал, что эти вояжи устраивались в поисках еды, оброненной каким-нибудь розовощеким малышом, сопровождаемым нянькой, или же грумом, терпеливо поджидающим хозяйку с любовного свидания, но доказательств этому не было. Впрочем, Грегори волновало лишь то, что какой-нибудь недоброжелатель мог отравить пса, поэтому лорд-чародей всегда выговаривал Министру после длительного отсутствия. Тот картинно поднимал на него грустные голодные глаза и вздыхал, всем своим видом показывая, что подобная отлучка больше никогда не повторится.

— Вот что с тобой делать? — Грегори в который раз неодобрительно покачал головой и хотел добавить еще что-то, как вдруг нахмурился, вслушиваясь во всхлипы, раздававшиеся совсем неподалеку. Похоже, что плакала женщина. Повинуясь рыцарскому идиотизму, просыпавшемуся в нем в самый неподходящий момент, он посмотрел на пса, насторожившего уши, — Как ты думаешь, нам стоит туда пойти?

Министр вильнул хвостом.

— Да? Ну ладно! — мужчина решительно зашагал в сторону, откуда раздавались приглушенные рыдания.

Обогнув кусты, он заметил сидящую на траве девушку, которая плакала, закрыв лицо руками. На фоне раскидистого дуба, в белом платье, украшенном вышитыми веточками, девушка казалась настолько напоминала фарфоровые статуэтки, входившие в моду, что он невольно замедлил шаг, затем тряхнул головой, прогоняя морок, и запустил поисковый импульс, подозревая ловушку, подстроенную ему очередной ретивой мамашей, желавшей пристроить свое чадо. Удивительно, но вокруг никого не было. Никто не сидел в кустах или на ветках дерева, чтобы выпрыгнуть в нужный момент с криками, что присутствие первого жениха королевства бесчестит девушку. Более того, к удивлению лорда, его пес, так недоверчиво относившийся к чужим, спокойно подошел к незнакомке и ткнулся в нее мокрым носом. Она вздрогнула, отняла руки от лица и, увидев перед собой собачью морду, не стала визжать или вскакивать, а лишь обняла пса за шею, будто ища защиты.

— Извините, но это мой пес, — почему-то виновато произнес лорд-чародей. Министр с укором посмотрел на него, словно говоря: «ты что, не видишь, что у человека — горе»

— О, простите! — девушка шмыгнула покрасневшим носом, постаралась как можно более незаметно вытереть слезы и начала подниматься, но пошатнулась и охнула. Не протяни Грегори руки, она бы рухнула обратно на траву.

— Что с вами? — непонимающе нахмурился он, аккуратно придерживая ее за плечи.

— Я, кажется, подвернула ногу… — она виновато посмотрела на мужчину своими огромными голубыми глазами, ярко сиявшими даже под широкими полями шляпки, обшитой голубыми и зелеными лентами. И, видя, с каким неодобрением он посмотрит на ее туфли на тонком каблучке, тихо добавила: — Простите…

— За что? — удивился Грегори.

— Я нарушила ваше уединение. Наверняка вы не хотели никого здесь встретить, тем более… — она осеклась, прекрасно понимая, что это просто неприлично — стоять вот так, когда незнакомый мужчина бережно придерживает за руки, — На самом деле, я думаю, что еще чуть-чуть посижу здесь и смогу дойти сама…

— Не говорите ерунды! — резко оборвал он ее, почти силой усаживая на траву, — Дайте я посмотрю!

Невзирая на ее протесты, он снял свои серые перчатки из тонкой кожи и внимательно осмотрел ее лодыжку, уже начавшую опухать.

— Похоже, вы потянули связки, — заметил Грегори, слегка растирая руки, чтобы они стали теплыми. Магия, привычно образовавшись где-то под сердцем, заструилась по рукам, скапливаясь в подушечках пальцев, — Будет немного больно!

Она кивнула и лишь крепче обняла за шею Министра, который ничуть не возражал против таких вольностей. Почувствовав привычное покалывание в кистях, чародей бережно прикоснулся лодыжке, позволяя магии исцеления перетечь туда. Он не слишком хорошо владел ей, но для такого простого случая его умений было достаточно

Девушка вздрогнула и лишь плотнее прижалась к шелковистой черной шкуре. Было видно, что от пронзительной боли, всегда сопровождавшей скорое исцеление, у нее перехватило дыхание. Она прикрыла глаза длинными ресницами, но тут же широко распахнула их и закусила губу, стараясь сдержать стон. Грегори ободряюще сжал её тонкие пальцы.

— Сейчас все закончится, — пообещал он. Девушка кивнула и вновь закрыла глаза, выжидая, пока боль стихнет. Затем удивленно посмотрела на ногу, на которой не осталось и следа от припухлости.

— Попробуйте теперь встать, — чародей поднялся и протянул ей руку. Она подчинилась и сделала несколько неуверенных шагов по лужайке, затем изумленно повернулась к нему:

— Поразительно! Вы — волшебник?

— Придворный чародей граф Саффолд к вашим услугам, мисс… — он выдержал многозначительную паузу, но девушка этого не заметила, с ужасом смотря на него своими голубыми глазами:

— Вы — граф Саффолд? — прошептала она, слегка побледнев.

— С утра, во всяком случае, я был им, — Грегори нахмурился, гадая, чем его имя так могло напугать её.

— О, тогда, наверное, мне не стоит так долго находиться с вами наедине!

— Не думаю, что об этом кто-нибудь узнает, — сухо ответил он, слегка задетый ее словами. Но девушка покачала головой:

— Нет, я не хочу причинять вам еще неприятности. Простите и спасибо!

Прежде чем граф успел спросить, какие неприятности она уже ему причинила, девушка почти бегом бросилась по тропинке и скрылась за кустами.

— Ну, Министр, а ты что скажешь? — лорд-чародей внимательно посмотрел на пса, — Что ты думаешь о голубоглазых красавицах и неприятностях, которые они могут причинить мне?

Пес молчал с таким видом, будто действительно имел свое мнение по данному вопросу. Вздохнув, Грегори свистнул, подзывая его к ноге, и зашагал к дому.

Глава 2

Феба буквально ворвалась в особняк на Гро́у-сквер, вихрем взметнулась на второй этаж, на ходу срывая шляпку. Всю дорогу из парка она оглядывалась, девушке казалось, что лорд-чародей будет преследовать её. Курт высунул на шум свою всклокоченную голову — он спал после того, как всю ночь простоял за рулеткой, пока Феба очаровывала нового гостя, — и хмуро взглянул на свою хозяйку:

— И могу я узнать, чего ты так расшумелась?

Она покачала головой и зашла в свою комнату, но бывший денщик всегда отличался настойчивостью, особенно когда дело касалось Фебы. Хромая, он зашел вслед за ней в комнату и недовольно осмотрелся. В отличие от роскошных залов игорного дома, личные покои хозяйки дома были более чем скромными. Спальню Фебы можно было принять за комнату служанки, если бы не портьеры на окнах, призванные говорить посетителям о благополучии и процветании. Девушка села на узкую кровать и хмуро посмотрела на стоящего в дверях Курта:

— Ты что-то хотел?

— Всего лишь узнать, как прошла твоя встреча с Ка́вершемом.

Она неопределенно пожала плечами, совершенно не желая рассказывать ему ни о непристойных предложениях старого герцога, ни о том, как он прижал ее к себе, целуя слюнявыми губами, при этом одной рукой пытаясь проникнуть за корсаж платья. От него пахло старостью и болезнью. С большим трудом ей удалось вырваться из его цепких рук и убежать.

— Могло быть и хуже, — она вздрогнула от воспоминаний, затем встала, решительно налила кларет в бокал, выпила и продолжила, понимая, что правду не утаишь, — Он предложил мне свое покровительство.

— Да? — Курт оживился, — И что ты?

Она с укором посмотрела на старого слугу, ставшего скорее её другом:

— Конечно, я отказала! — Феба залпом допила вино и поставила бокал на стол, Курт неодобрительно покачал головой:

— По-моему, ты делаешь глупость. Пока Кавершем настроен благожелательно, ты сможешь получить с него гораздо больше, чем если он вдруг скупит все наши долги и предложит тебе выбор: или он, или долговая тюрьма.

— Что-то мне подсказывает, что даже тогда я предпочту тюрьму, — мрачно отозвалась девушка, — это будет надежней, чем сомнительная милость старого герцога.

— Ну и глупо! — слуга, который уже много лет был, скорее, ее другом, пожал плечами и, повернувшись, направился к выходу, — У нас заканчивается кларет, надо заказать закуски, и вчера в фаро кто-то сорвал банк. Снова расходы.

— Я разберусь! — Феба устало провела рукой по лбу, — пожалуйста, посмотри, чтобы горничные всё убрали в залах, нам скоро открывать заведение.

— И им, между прочим, тоже надо платить… — пробурчал Курт так, чтобы девушка слышала. Она обреченно покачала головой, села за небольшой секретер, заваленный бумагами, и вновь закрыла лицо руками. На этот раз слез не было, Феба выплакала их все, когда бежала от Кавершема и подвернула ногу. Тогда было больно, а потом… Все было просто как в готических романах, которые она так любила читать еще в имении мужа.

Тогда в парке огромный черный пес неслышно, словно в древних легендах, подошел к ней и ткнулся в руку холодным носом. А затем появился его хозяин. Феба легко вспомнила красивого высокого стройного мужчину, одетого по последней моде в костюм для верховой езды. Его галстук был безупречно повязан, сапоги начищены до блеска. На жилете в тонкую белую и желтую полоску не висело ни одной цепочки с брелоками, которыми так грешили в этом сезоне все столичные модники. Он наверняка не носил корсет и не подбивал плечи фрака ватой, чтобы казаться более мужественным.

Рыжевато-каштановые волосы, вопреки моде, не завитые и не напудренные, были просто стянуты черной лентой на затылке, серые глаза смотрели достаточно дружелюбно, а аристократических черт лица не портили даже достаточно резкие складки у рта. К тому же около его глаз были мелкие морщинки, говорившие о том, что граф любит посмеяться, но все же что-то во всем облике лорда-чародея подсказывало, что лучше не вставать у него на пути.

У Фебы не было выбора. Адриан был слишком азартен и легко проигрывал значительные суммы. Благодаря этому они с Куртом имели возможность оплатить самые срочные долги. Девушка давно привыкла думать о Курте как о члене семьи. Он был денщиком ее мужа, полковника регулярной армии, вышедшего в отставку на старости лет и осевшего в северном графстве, где у него было обширное имение. Отличаясь отменным здоровьем, полковник пережил двух своих сыновей и отчаянно нуждался в наследнике. Выбор пал на семнадцатилетнюю дочь соседей. Имея на руках шесть дочерей, они с радостью приняли сватовство богатого полковника. Так Феба оказалась замужем. Эти годы стали для нее пыткой. Муж не прекращал попытки зачать наследника, и она с ужасом каждый раз ждала его в спальне. Он не был жесток или груб с ней, но она с трудом выносила его скупые ласки, каждый раз про себя молясь, чтобы все быстрее закончилось. Затем полковник уходил, а его юная жена еще долго рыдала в подушку. В то время дни тянулись нескончаемой чередой.

Пытаясь хоть как-то отвлечь себя, она попыталась вникнуть в дела имения, но получила строгий отпор. Будучи намного старше, муж умело подавлял ее, постоянно указывая на недостатки и утверждая, что женщина не может быть умной, ибо ее удел — рожать детей. Но даже это ей не удалось, после чего она окончательно потеряла ценность в глазах полковника.

Он умер внезапно от удара, возвращаясь домой от очередной любовницы. После его смерти имение оказалось заложенным, и наследник, какой-то двоюродный племянник, не сильно жаждал видеть жену усопшего у себя в доме. Вернее, он сам был бы и не против того, чтобы Феба жила по соседству, но вот его жена, сварливая тощая женщина, категорически невзлюбила молодую вдову.

Именно Курт предложил уехать. Привыкший за эти годы утешать и опекать девушку, он и помыслить не мог, чтобы оставить юную хозяйку в беде. Поначалу Феба противилась этой идее, прекрасно понимая, что у нее просто нет средств к сносному существованию, но после того, как, словно горничная, оказалась зажатой в углу дома новым хозяином, быстро собрала свои вещи и поспешила покинуть дом, так и не ставший ей родным.

Дома родители ее приняли более чем холодно, считая, что уж их старшая дочь, столь удачно пристроенная поначалу, могла бы и дальше продолжать жить в имении мужа.

После бурной ссоры, вызванной требованием незамедлительно вновь выйти замуж, чтобы обеспечить приданое еще двум сестрам и оплатить очередные долги младшего брата, Феба с Куртом последовали в небольшой курортный городок, где у нее жила крестная, бывшая когда-то подругой ее матери. После замужества их дружба постепенно сошла на нет, но женщина с достаточной теплотой относилась к свей крестнице, ежегодно высылая ей на праздник Рождения Нового года кое-какие деньги.

Прикованная к инвалидному креслу, крестная оказалась на редкость веселой и добродушной женщиной, чьим основным развлечением было устраивать карточные вечера среди знакомых. Она с удовольствием приняла крестницу, которая выполняла все ее поручения, а также Курта, взявшего на себя тяжелую работу. Вскоре старуха заметила, что с приездом Фебы карточные вечера стали более оживленными, к ним зачастили молодые люди, очарованные блеском огромных голубых глаз.

Несколько смельчаков даже сваталось к девушке, но всегда встречали вежливый, но твердый отказ. Одна мысль о том, что ей вновь придется быть с мужчиной в спальне, вызывала у Фебы животный ужас.

Дела шли хорошо, и они смогли даже накопить некоторую сумму денег, когда крестная умерла, и девушке вновь пришлось покинуть дом, сразу ставший чужим. Курт предложил попытать счастья в столице.

Путь до Лондиниума занял у них больше недели. Сперва город оглушил ее своим шумом и вечной суетой. Затем Феба привыкла.

Скромные сбережения, которые у нее были, позволили им снять небольшой дом на окраине, куда Курт через своих приятелей начал потихоньку приглашать офицеров перекинуться в карты. Феба поначалу с опаской появлялась в игорных залах, но потом, заметив, что с ее появлением все начинают вести себя более азартно и гораздо охотнее расстаются с деньгами, стремясь произвести впечатление на молодую женщину, начала делать это все чаще. Дело пошло на лад, и вскоре им пришлось расширить залы для игры, а весть о новом игорном доме разлетелась среди высшего света.

Явление самого герцога Кавершема сначала показалось просто благословлением небес. Надменный сухощавый старик, в прошлом заядлый бретер, он до сих пор пользовался белилами и мушками и тщательно пудрил свои седые волосы, пытаясь зачесать их так, чтобы скрыть залысины на лбу. Почувствовав на себе сладострастный взгляд его глаз, полуприкрытых заплывшими веками, Феба невольно вздрогнула, но убедила себя, что ей просто это привиделось. Однако с каждым днем Кавершем позволял себе все больше вольностей, он то задерживал ее руку в своих руках, поглаживая по ладони узловатым большим пальцем, то, будто невзначай, проводил рукой по оголенному согласно моде плечу. Фебе постоянно приходилось придумывать какие-то уловки, чтобы избегать общения с ним и в то же время не рассердить столь высокопоставленную персону. Несколько раз ей пришлось сказаться больной и остаться в комнате, несмотря на недовольное ворчание Курта.

Но герцог не отступал. Он присылал ей небольшие, но достаточно ценные подарки, которые она возвращала, делал намеки и вот позвал на прогулку в Королевские сады. Первым желанием было отказаться, но как раз принесли очередную пачку счетов, и Феба, дрогнув, согласилась, считая, что парк многолюден, и герцог не посмеет сделать ничего предосудительного. Это было ошибкой.

Вообще, все было ошибкой, особенно организация игорного дома на широкую ногу. Они буквально захлебывались в долгах, вдобавок вчера кто-то сорвал банк… Феба с тоской взглянула на груду счетов. Курт прав, ей давно пора подумать о будущем.

Кажется, Адриан Бёрджес всерьез интересуется ей. Милый мальчик, он был знатен, богат и, что самое основное, им легко было управлять. Похоже, ей все-таки придется выйти еще раз замуж. Конечно, его мать будет против, но со временем она смирится. Девушка с омерзением взглянула на себя в зеркало и покачала головой: о чем она только думает! Пока не поздно, ей следовало бежать из столицы обратно, на север, и устроиться работать горничной или компаньонкой, но она так устала зависеть от чьей-то прихоти.

Курт вновь зашел, неся еду на деревянном подносе:

— Вот, поешь, а то так и просидишь до ночи, перебирая эти клятые бумажки.

Феба вымученно улыбнулась:

— Ты всегда так забавно морщишь лоб, когда начинаешь заботиться о ком-то!

Слуга недовольно смотрел, как она возит ложкой по тарелке, размазывая густую овсянку по краям.

— Ешь, пока горячая, — посоветовал он, — Поверь, это лучшее, что мы можем себе позволить, не считая шампанского и крабов в качестве легкой закуски по ночам.

Девушка улыбнулась и решительно отодвинула тарелку:

— Что ж, Курт, я подумала, что, раз наши дела так плохи, мне придется вновь выйти замуж!

Она постаралась, чтобы голос звучал бодро, хотя сердце и сжималась при одной мысли о том, что она вновь будет принадлежать мужчине, который волен будет сделать с ней все, что угодно.

— Вот как, — старый слуга изумленно посмотрел на нее, — Думаешь, Кавершем пойдет на такое?

— Думаю, это будет не Кавершем, — Феба покачала головой и, вскочив, задумчиво прошлась по комнате, — Я говорю об Адриане Бёрджесе.

— Этот юнец? — Курт презрительно скривился.

— Возможно, он слишком молод, но он богат, и у него нет отца, который бы остановил его.

— Зато у него есть дядя. Или ты хочешь померяться силами с самим лордом-чародеем?

При упоминании о могущественном дяде Адриана девушка едва заметно вздрогнула и покачала головой:

— Мне кажется, он не станет вмешиваться. Насколько я поняла из слов самого мистера Бёрджеса, они с дядей не очень близки.

— Они могут быть как угодно далеки, но, говоря начистоту, Феба, ты отнюдь не самая завидная партия, и, если дело коснется семейной чести… — Курт выразительно посмотрел на нее. Девушка пожала плечами:

— Ну, в таком случае, мне придется бежать с ним на север, чтобы прыгнуть через наковальню.

— Смотри в прыжке не сломай себе шею… Впрочем, даже это будет лучше, чем ярость графа Саффолда.

— Поживем — увидим, — беспечно откликнулась Феба с уверенностью, которую не чувствовала.

Вечером она приняла Адриана более благосклонно, чем обычно. Готовясь к выходу в игорный зал, она надела свое лучшее платье: из плотного лимонно-желтого шелка, лиф и верхняя юбка которого были вышиты райскими птицами. Тончайшие белые паризьенские кружева украшали рукава и глубокий вырез корсажа. Волосы девушка собрала в высокую прическу, полностью открывавшую шею, и выпустила несколько локонов на одно плечо. Серьги с фальшивыми золотистыми топазами и такое же ожерелье завершили образ. Феба старательно покусала губы и пощипала щеки, пытаясь вернуть им краски, после чего направилась к лестнице.

Адриан появился ближе к часу ночи. Увидев его в дверях, девушка улыбнулась так, чтобы юноша понял, что улыбка предназначается только ему одному. Она виновато посмотрела, будто извиняясь, что не может подойти сразу, поскольку сидела за одним из столов, держа банк.

В этот момент она казалась самой себе насквозь фальшивой. Юноша сам устремился к ее столу, его глаза сияли от удовольствия. Встав за спиной Фебы, он оперся на спинку ее стула так, чтобы пальцами невзначай коснуться оголенного плеча. Девушка не отстранилась, а, наоборот, чуть кокетливо подалась к нему, словно ища защиты. Адриан торжествующим взглядом обвел зал. Столь явное внимание Прелестницы, за которой увивалось половина Лондониума, безумно льстило его самолюбию. В мечтах он уже видел, как становится ее покровителем и снимает ей небольшое уютное гнездышко где-нибудь недалеко от своего дома. Разумеется, его мать и будет недовольна этим, но матери на то и матери, чтобы быть недовольными. В конце концов, он уже полгода как совершеннолетний и вправе решать все сам. Единственное, что его действительно беспокоило, — что миссис Бёрджес, в девичестве Саффолд, могла обратиться к дяде, как и в прошлый раз.

Адриан слегка робел перед лордом-чародеем, но, с другой стороны, он стал совершеннолетним, в путешествии обрел значительный опыт, так с чего бы графу Саффолду вновь вмешиваться в его жизнь. К тому же, в этом юноша был в этом абсолютно уверен, Феба была совершенно другой, выгодно отличаясь ото всех этих кокетливых хористок и танцовщиц. Он благосклонно посмотрел на девушку. Та как раз закончила сдавать карты и бросила на мистера Бёрджеса слегка виноватый, но все же кокетливый взгляд.

— Еще пять минут, и Курт сменит меня, — прошептала она так, чтобы было слышно лишь им двоим. Адриан кивнул и принялся лениво следить за игрой.

Глава 3

После встречи с таинственной девушкой в парке, оставившей в душе непонятную смесь чувств, лорд-чародей направился к дому. Недавно установленные на башне королевского аббатства часы пробили два часа пополудни. Грегори недовольно нахмурился и ускорил шаг: встреча с незнакомкой отняла много времени, и теперь он опаздывал. Несколько знакомых на улице порывались окликнуть его, но, заметив суровое выражение на лице, решили не беспокоить. Он буквально вбежал по ступеням крыльца, передал перчатки и шляпу едва успевшему подскочить лакею и поднялся по лестнице.

— Нет, Министр, — строго сказал он псу, пытавшемуся незаметной тенью просочиться за хозяином в его комнаты, — к сожалению, я вынужден обойтись без тебя, иди на место!

Пес сиротливо вздохнул и, оглядываясь — вдруг хозяин передумает, — направился к дивану, стоявшему специально для него в коридоре.

Лорд-чародей прошел в гардеробную, где верный Джексон уже приготовил один из парадных придворных костюмов, состоявший из белых чулок, коротких штанов-кюлотов, застегивающихся под коленями на пуговицы, усыпанные бриллиантами, жилета из атласа цвета слоновой кости и камзола, по крою напоминавшего военный мундир, богато украшенного серебряной вышивкой. Расправив пышное жабо и манжеты на рукавах рубашки, Грегори небрежно перекинул через плечо серебряную портупею, к которой полагалась дворцовая шпага, заботливо поданная Джексоном.

— Милорд изволит припудрить волосы? — слуга спрашивал это каждый раз и каждый раз получал отрицательный ответ. Граф Саффолд терпеть не мог пудру. Поначалу его злила такая настойчивость, и он огрызался, теперь же, по прошествии многих лет, Грегори получал какое-то удовольствие от вопроса, ставшего ритуалом при сборах в королевский дворец.

— Его Величеству это не понравится, — Джексон неодобрительно посмотрел на отливавшую медью шевелюру хозяина, всегда выглядевшую так, словно он только что побывал на улице, где сильный ветер.

— В таком случае он может найти себе другого чародея, — рука графа замерла над ларцом с украшениями. Слегка подумав, он выбрал родовой перстень с крупным негранёным изумрудом, затем из меньшего ларца достал странное кольцо: черный, неровный, будто вспененный метал с вкраплениями зеленых топазов — достаточно мощный артефакт, защищавший владельца от ядов и магических влияний.

— Пожалуй, этого будет достаточно, — хоть Саффолд и говорил сам с собой, камердинер кивнул. Ему всегда нравилось в хозяине этакая лаконичная небрежность. В отличие от большинства молодых хлыщей, мнивших себя завзятыми модниками, Его Светлость никогда не позволил бы себе быть увешанным украшениями, словно вечнозеленое дерево накануне праздника Рождения Нового года.

— Ну что же, Джексон, вот я и готов отправиться в змеиное гнездо, — Грегори холодно взглянул на свое отражение в огромном зеркале и едва заметно нахмурился.

— Одну минуту, милорд, — слуга, совершенно правильно истолковав его взгляд, наклонился и протер платком бриллиантовые пряжки на туфлях хозяина, после чего подал трость, украшенную лентами. Грегори коротко кивнул и направился к лестнице. Министр проводил его грустным взглядом, подождал, пока хозяин исчезнет из виду, лапой открыл дверь в гардеробную и направился туда в надежде, что, выгоняя из святая святых, Джексон будет подкупать его печеньем.

В карете мысли Грегори невольно вновь вернулись к таинственной незнакомке. Он никогда не видел ее раньше, следовательно, она не принадлежала к высшему обществу, но в ней не было той вульгарности, так присущей дочерям нуворишей-негоциантов. Её платье и обувь были достаточно дорогими, а речь — правильной, хотя, если прислушиваться, можно было различить слегка раскатистое «р», присущее уроженцам северных графств. Воспоминания о бескрайних вересковых пустошах навевали и ее темные волосы, алебастрово-белая кожа и огромные голубые глаза, в которых он заметил усталость и грусть. Девушка не показалась ему трусихой или кокеткой, но тем не менее предпочла скрыться, как только узнала, кто он. Его знание человеческой природы подсказывало, что она действительно испугалась, и этот страх не был связан с теми слухами, которые окружали его.

Слухи… они стали частью его жизни с тех самых пор, когда его дар проявился. Поначалу его злил этот шепот за спиной, охранные знаки, сложенные украдкой, люди, слишком поспешно уступающие ему дорогу. Потом он привык и сейчас даже получал некое удовольствие, наблюдая, как нынешний премьер-министр при виде его украдкой крутит пальцами неприличный жест, призванный отвести злую магию. На прошлый праздник Рождения года Грегори даже послал министру в подарок небольшой амулет от злых чар, с усмешкой представляя, как вытянется и без того лошадиное лицо этого брюзги.

Карета остановилась. Лакей проворно распахнул дверцу. Лорд-чародей вышел и, придав лицу соответствующее выражение почтительной скуки, вошел в королевский дворец. Разумеется, он мог построить портал, но ему не хотелось тратить силы понапрасну.

Небрежно опираясь на трость, он зашагал по зеркальной галерее, изящно раскланиваясь с немногочисленными пока еще придворными. Лакеи подчеркнуто почтительно распахнули двери в приемную. Мельком взглянув на них, Грегори усмехнулся и вошел в комнату, в которой за огромным столом сидел невысокий человек, одетый в военный мундир. Волосы сидящего были тщательно напудрены, но на лице не было белил, а из украшений на руке был лишь перстень, подаренный лично Его Величеством и являвшийся достаточно мощным защитным артефактом. Грегори знал это совершенно точно, поскольку сам зачаровывал камень. Услышав скрип дверных петель, человек поднял голову и посмотрел на входящего своими проницательными карими глазами. На его тонких губах промелькнула улыбка:

— Грег, наконец-то, я уж тебя заждался!

— Мой дорогой Майлз! — граф подошел и протянул руку, обменявшись с другом крепким рукопожатием, — Ты не находишь, что некоторые слуги Его величества полны суеверий и предубеждений?

— Надеюсь, этот камень не в мой огород? — Майлз О’Ха́ра, уже который год бессменный секретарь Его Величества, неодобрительно посмотрел на лорда-чародея, который, небрежно отодвинув бумаги, присел на край стола.

— Ну что ты! — Грегори поболтал ногой, любуясь, как переливаются бриллианты на пряжке туфли, — Я говорю о лакее за дверью: только что этот тупица сложил неприличный жест, полагая, что он защитит его от моего дурного глаза!

— Прикажешь его высечь? — Майлз уныло посмотрел в сторону галереи.

— Высечь? Фи, мой друг, как это пошло! — лорд-чародей щелчком взбил свои кружевные манжеты, — К тому же после этого бедняга точно будет уверен, что все это — происки моей дурной магии. А мне не нужны слухи. Лучше убери его с глаз Его величества: не ровен час, он начнет крутить дули при иностранных послах.

— Как скажешь, все равно он решит, что это твоя магия, — усмехнулся О’Хара, вновь сел на стул и потянулся за одной из папок, — Кстати, о послах. Посольство из Гишпании прибывает через три дня.

— Зачем? — Грегори щелкнул пальцами, усиливая стандартную магическую защиту от прослушивания. Вступив на должность, он месяц буквально прожил во дворце, доводя систему, созданную еще его предшественником, до совершенства.

— Официально — обсудить возможность помолвки наследника с одной из дочерей гишпанского короля.

— А настоящая причина?

— Не поверишь, но она и есть: Гишпания слишком обеспокоена ослаблением королевской власти в Паризьенне, Луи́с слаб, а его Кати́-Генрие́тта думает лишь об украшениях и своей игрушечной ферме. Все опасаются революции, которая Бог весть чем закончится!

— Да, это было бы весьма неприятно, — согласился Грегори, — Мне стоит обсудить это с Его Величеством?

— Он ждет, но не думаю, что сможет добавить что-то еще. Грег, он чем-то сильно обеспокоен!

— Хорошо! — Грегори поднялся и небрежным движением поправил шпагу, — Надеюсь, беспокойство не испортило ему настроения?

— Не знаю, но думаю, он рассердится, как только он увидит твою рыжую голову! — Майлз вновь уткнулся в бумаги, — Мне сказали пускать тебя незамедлительно и без доклада, так что можешь войти!

Лорд-чародей кивнул и прошел в соседний кабинет, белые стены которого были обильно украшены сусальным золотом. Оно было повсюду: украшало лепку стен, обрамляло полотна картин, даже статуэтки непропорционально огромных пухлощеких младенцев с крыльями, призванные осыпать из рога благоденствия хозяина покоев, были покрыты им полностью. Его величество, немолодой человек с вечной складкой на лбу, подтверждающей, что он много времени проводит в раздумьях, сидел за столом из красного дерева. При виде вошедшего лорда-чародея он отложил папку и откинулся на спинку кресла:

— А, Саффолд! Вы, как всегда, пунктуальны!

— Ваше Величество, — граф поклонился и подошел к столу, с опаской поглядывая на огромную люстру, с подвесками из горного хрусталя. Ему почему-то казалось, что в один прекрасный день крюк в потолке не выдержит, и люстра рухнет на головы.

— О’Хара уже рассказал вам о гишпанцах?

— О гишпанцах? — лорд-чародей с должным интересом посмотрел на хозяина кабинета. Тот хмыкнул:

— Бросьте, Саффолд! Будто я не знаю, что вы прибыли на четверть часа раньше и уже переговорили со своим другом!

— Ваша проницательность меня восхищает! — Грегори склонил голову, пряча по-мальчишески дерзкую улыбку. Король отмахнулся:

— Мое положение обязывает угадывать такие вещи. Так что вам рассказал мой дорогой — во всех смыслах этого слова — секретарь?

— Что нам стоит ожидать гишпанских послов. Полагаю, их разместят в зеленых покоях? Мне следует предпринять что-то по данному поводу?

Его величество покачал головой:

— К сожалению, они предпочитают жить у себя в посольстве.

Лорд-чародей бросил на короля быстрый взгляд и лениво протянул:

— Вот как?

— Да, мой дорогой. Более того, они уже наслышаны про вас и настаивают, чтобы вы были отстранены от участия в переговорах.

Граф Саффолд выжидающе молчал, Его Величество помедлил, внимательно рассматривая стоящего перед ним мужчину, затем продолжил:

— Я отказал им. Но гарантировал, что вы не будете вмешиваться в переговоры с помощью магии.

— Разумеется, — едва заметно выдохнув, Грегори поклонился. Отстранение его от участия в таких переговорах в умах многих придворных означало бы опалу, а лорду-чародею очень не хотелось, чтобы особо рьяные льстецы ночью начали бить ему окна камнями.

Король, по всей видимости, тоже думал об этом.

— Тем не менее, этот союз нам весьма выгоден со всех точек зрения.

— За исключением магии, — мягко поправил его лорд-чародей, — Их школа основана на слишком древних обрядах…

— Которые включают в себя целомудрие мага, — хохотнул Его величество. Грегори скривился:

— Ну, это, положим, не основное… во всяком случае, мне придется слегка повозиться, они наверняка усилят магическую защиту от чтения эмоций и прослушивания в посольстве… — он потер рукой затылок, слегка ероша волосы и массируя шею, как делал всегда в период глубоких раздумий. Король кивнул, подтверждая эту догадку.

— Не подведите меня, Саффолд, — тихо произнес он, — От этого союза будет зависеть очень многое.

— Да, Ваше Величество, — дождавшись покровительственного взмаха руки, чародей вышел в приемную. Он не стал разговаривать с Майлзом, занятым с каким-то офицером донесениями, лишь обронил прощальное: «Встретимся позже» и направился к выходу. Глядя на его плотно сжатые губы и зло сверкающие глаза, все спешили уйти с дороги как можно быстрее.

Его карету подали незамедлительно. Грегори буквально вскочил в нее, сам захлопнул дверцу и стукнул тростью в потолок, подавая сигнал кучеру трогать.

Все еще хмурясь, он вошел к себе в дом. Лакей, забрав у господина трость и перчатки, поспешил ускользнуть с глаз долой, за что раздраженный хозяин мысленно обозвал его трусом.

Поужинав в компании верного Министра, Его светлость обрел свое обычное расположение духа. Он не сомневался, что за требованиями гишпанского посольства отстранить его от переговоров стоит его вечный соперник — премьер-министр Титус, достаточно закостенелый и твердолобый, невзлюбивший лорда-чародея с самого первого появления при дворе.

Позже их конфронтация усилилась, когда граф увел любовницу из-под носа герцога Кавершема, покровителя и дальнего родственника Титуса. И вот теперь они решили отомстить. Что ж, если они хотят поиграть…

Дав себе слово непременно разобраться со своими врагами, Грегори, задумчиво перебрав приглашения на каминной полке, решил поехать на бал по случаю помолвки какого-то мистера Равенска́ра со старшей дочерью лорда Би́шопа. Кажется, ее представляли ко двору в прошлом сезоне. Белокурое, воздушное создание, по своей наивности имевшее на него виды. Кажется, он был с ней непозволительно груб… Или это была другая хорошенькая глупышка?

Дожив до тридцати с небольшим лет, Грегори до сих пор являлся предметом вожделения амбициозных родительниц и не раз признавался, что прекрасно понимает, что чувствует олень, на которого ведется гон сворой собак.

— Это так неудобно — ходить на помолвки, — чуть позже пожаловался он верному Джексону, скармливая собаке с рук очередную галету, — Все обязательно подходят и многозначительно спрашивают: «Ну, когда же ты?»

— Да, милорд, в этом плане ходить на похороны гораздо более спокойно, — отозвался слуга. Граф бросил на него быстрый взгляд, но тот стоял с абсолютно невозмутимым видом.

— Какая интересная точка зрения… — с сомнением в голосе протянул Грегори, — Но ведь никто не умирает! Я же не могу сидеть дома и ждать этого печального события?

— Конечно, милорд!

— И потом: туда обязательно надо надевать черное. Хотя, следует признать, черное мне к лицу, — он слегка задумался, — Знаешь, что, Джексон, я, пожалуй, закажу себе черный камзол! Это будет необычно!

— К тому же вы будете подготовлены, если кто-то внезапно умрет! — меланхолично заметил камердинер.

— Черт возьми, ты прав! — граф отдернул руку, — Министр! Будь аккуратнее! Можно подумать, я не знаю, что ты вступил в сговор с моим камердинером и уже получил печенье!

Пес тяжело вздохнул и, преданно глядя на хозяина, завилял всем задом, явно намекая, что такая преданность должна быть вознаграждена.

— У этого животного абсолютно нет чувства меры, — пожаловался лорд-чародей.

— Как и у всех его тезок, милорд! — кивнул Джексон. Граф одобрительно посмотрел на него:

— Ты абсолютно прав.

Глава 4

Для Фебы дни неслись один за другим. Опасаясь новой встречи с лордом-чародеем, она не ходила больше в Королевские сады, предпочитая прогуливаться по знакомым улицам. Девушка не опасалась, что граф Саффолд нанесет им визит в игральный дом; Адриан ей рассказал, что его дядя, не желая быть обвиненным в шулерстве путем колдовства, никогда не играет в азартные игры.

Претворяя в действие свой план, Феба, чувствуя омерзение к самой себе, очень тщательно выспрашивала своего избранника и его друзей о семье, в которую планировала войти, чтобы понять, кто может помешать ее намерениям. Миссис Бёрджес была охарактеризована сыном как достаточно недалекая особа, постоянно трясущаяся над единственным отпрыском. Рассорившись с родственниками со стороны усопшего мужа, она не поддерживала с ними никаких связей, гордо отворачиваясь даже на великосветских приемах и балах. Другое дело был ее младший брат по отцу— лорд-чародей Его Величества.

После рассказов Адриана и его друзей воображение рисовало Фебе весьма зловещую фигуру. Заносчивый, себялюбивый, никогда не думающий о чувствах других и не считающийся ни с кем, кроме самого себя и еще, пожалуй, своего черного пса, названного Министром в пику премьер-министру лорду Титусу.

Племянник побаивался графа Саффолда, предпочитая по возможности избегать с ним встреч, но в тоже самое время уверял ее, что дядя вряд ли будет утруждать себя, вмешиваясь в его личную жизнь, но Феба, вспоминая встречу с лордом-чародеем, почему-то была уверена, что тот, узнав о происходящем, предпримет все, чтобы оградить Адриана от ее порочного влияния.

Сам юноша тем временем становился все более настойчивым. Уже пару раз он срывал украдкой поцелуй с ее губ. Когда это произошло в первый раз, Феба оцепенела, с трудом скрывая охватившее ее отвращение. Она отшатнулась и убежала, сославшись на неотложные дела. Второй раз все было гораздо хуже. Он завел ее в нишу, где их никто не видел, и буквально вжав в стену, склонился к ее лицу. Его губы были влажными и пухлыми, они очень настойчиво скользили по ее плотно сжатым губам, и ей пришлось приоткрыть их. Язык Адриана тут же скользнул между ее зубов, и она, не сдержавшись, с силой оттолкнула юношу так, что он почти вылетел в зал. Правда, Феба тут же извинилась, и он приписал ее поведение скромности характера.

— Ты уж определись, что ты хочешь, — проворчал Курт, когда девушка рассказала ему об этом инциденте. Дело близилось к рассвету, и они вдвоем сидели в зале, проводив последнего посетителя и отпустив лакеев, разносивших ночью напитки и еду. Как всегда, вокруг них царил хаос: несколько стульев было опрокинуто, сукно с одного из столов сорвано, всюду валялись клочки бумаги и потрепанные карты. Фебе подумалось, что этот беспорядок, как ничто другое, отражает состояние её души.

— Ты же знаешь, что у меня нет выбора, — она приложила пальцы к вискам. Голова разболелась то ли от бессонной ночи, то ли от постоянных размышлений, — Вчера я узнала, что Кавершем начал скупать наши долги.

— Иди ты! — присвистнул вояка, — Видно, ты его крепко зацепила!

— Не я, а мой отказ, — поправила его девушка, — он не привык, чтобы ему говорили «нет» такие, как я.

— Тогда он плохо знает женщин.

— Напротив, он знает их слишком хорошо.

— И что ты теперь будешь делать?

— А что мне остается? Мы слишком потратились, организовывая это дело, и сейчас у нас просто не хватит денег, чтобы выкупить все закладные. Поэтому мне остается лишь одно — ускорить события, — она медленно встала и посмотрела на верного слугу, — Надеюсь, ты мне поможешь?

— Разумеется, — Курт тоже поднялся и, хромая больше обычного — сказывалась напряженная бессонная ночь, — подошел к одному из опрокинутых стульев, — Ты же знаешь, малышка, что я тебя не брошу. Иди отдохни, я сам разберусь с этим беспорядком.

Феба признательно улыбнулась и вышла.

Выспаться ей не удалось — вскоре после полудня приехал Адриан, который приобрел новую пару гнедых рысаков и непременно хотел опробовать их, покатившись с Фебой в парке. Девушка, чувствуя себя совсем разбитой, попыталась отказаться, но мистер Бёрджес не принимал никакого отказа. Она очень бледна, и свежий воздух пойдет ей на пользу, уверял он. Феба, панически боявшаяся лошадей, кинула вопросительный взгляд в сторону Курта, но тот лишь неопределенно пожал плечами, как бы говоря, что если уж она вознамерилась охомутать этого мальчишку…

— Хорошо, я схожу за шляпкой и перчатками, — почти раздраженно сказала она, вставая и направляясь в свою комнату. Адриан тоже вскочил, собираясь на улицу.

— Только не задерживайтесь, моя дорогая! — прокричал он вслед, — Иначе мои лошади застоятся!

Выйдя из дома, Феба озабоченно посмотрела на темные облака, закрывавшие солнце. Она хотела вернуться, чтобы взять шаль, но Адриан ей этого не позволил, поскольку уже сидел на козлах, еле сдерживая своих гнедых, показавшихся ей просто чудовищами. Вздохнув, девушка весьма неохотно села рядом с ним, грум отпустил лошадей. Рысаки рванули вперед так, что сидящих в фаэтоне буквально откинуло назад.

— Адриан, осторожнее! — истерично вскрикнула Феба, хватаясь за край сидения, — Так мы точно перевернемся!

Юноша не ответил, слишком сосредоточенный на том, чтобы проскочить перекресток. Девушка была так напугана, что даже не сообразила закрыть глаза.

С трудом разминувшись со встречными экипажами, они пролетели весь квартал и въехали в парк. Здесь гнедые слегка успокоились и помчались по дорожкам широкой размашистой рысью. Адриан гордо посмотрел на свою спутницу, явно ожидая восхищения по поводу его манеры управлять лошадьми, но Феба молчала, опасаясь, что может сорваться и наговорить лишнего. Она боялась, что выдаст себя, но юноша понял ее молчание по-своему:

— Малышка, ты испугалась?

Он попытался перехватить вожжи одной рукой, чтобы второй ободряюще обнять девушку за плечи, но она отстранилась и с раздражением воскликнула:

— Бога ради, Адриан! Следи, пожалуйста, за дорогой!

— Думаешь, я не смогу справиться с лошадьми? — насупился он. Феба лишь покачала головой, чувствуя себя на грани истерики.

Они неслись по улицам, и девушка уже сто раз пожалела, что поддалась уговорам. От тряски у нее вновь разболелась голова, вдобавок солнце, до этого момента ярко светившее в небе, спряталось за облака, а ветер усилился, заставляя девушку дрожать от холода. Фаэтон то и дело подпрыгивал на ухабах, и Феба не могла даже обхватить себя руками, чтобы согреться, — в противном случае она рисковала вылететь из экипажа.

Адриан, прекрасно понимая, что ему не удалось произвести то впечатление, на которое он рассчитывал, насупился и обиженно засопел. Он резко развернул лошадей, едва не задев экипаж, едущий за ним следом. Лицо пожилого господина, сидящего там, показалось ему смутно знакомым. Юноша хотел было извиниться, но кучер начал шумно обсуждать манеру Адриана управлять экипажем и выразил сомнение в его способности справиться даже с ослом. Тот хотел было ответить, но Феба, утомленная этой прогулкой, воскликнула:

— Бога ради, Адриан! Не хватало еще вам спорить со слугами! Просто проигнорируйте этого мужлана и отвезите, наконец, меня домой! — ее голос звучал очень высоко и истерично, что не укрылось от пожилого господина. Он внимательно посмотрел на девушку, словно силясь запомнить её.

Сжав губы, юноша вынужден был подчиниться и направил лошадей в сторону Гроу-сквер. В напряженном молчании они доехали до дома Фебы. Не дожидаясь помощи, девушка буквально выпрыгнула из фаэтона и поспешила в дом, даже не предложив зайти, впрочем, Адриан был слишком занят, пытаясь удержать разгоряченных лошадей.

— Что у тебя случилось? — поинтересовался Курт, когда, кутаясь в теплую шаль, девушка, наконец, вышла из спальни, чтобы попросись принести ей горячего чаю. Слегка поколебавшись и проверив, не следят ли слуги за ними, Феба зашла в его комнату, где запах виски смешивался с запахом табака, и, присев за колченогий стол, начала рассказывать о своих злоключениях.

— Даааа, — протянул старый денщик, — Ты уверена, что все еще хочешь за него замуж?

— У меня нет выбора, — тихо сказала девушка, — Адриан — единственный, кого можно вынудить сделать то, что мне надо.

— А что потом? Он молод и быстро не умрет.

— Наверняка я скоро ему надоем, и он заведет себе любовницу, — Феба пожала плечами, — Во всяком случае, я постараюсь внушить ему эту мысль.

Курт с каким-то странным выражением лица посмотрел на нее:

— Знаешь, дорогуша, кажется, я начинаю тебя бояться.

В ответ она лишь тяжело вздохнула.

Вечером Адриан не пришел. Его друзья, заглянувшие, как обычно, ближе к трем часам утра, заявили, что он отправился не то домой, не то на бал к Вато́. Не пришел он и на следующий день. Это заставило Фебу нервничать, она то и дело посматривала на входную дверь в надежде, что юноша все-таки появится. Это не осталось без внимания герцога Кавершема.

— Вы кого-то ждете, моя дорогая? — ласково поинтересовался он, покровительственно поглаживая девушку по тыльной стороне ладони. Она тут же одернула руку и холодно взглянула на герцога:

— С чего вы взяли?

— Вы так внимательно смотрите на двери… неужели ваше маленькое сердечко похитил этот юнец, Бёрджес?

Феба заставила себя беззаботно улыбнуться и покачала головой, но вскоре вновь украдкой взглянула на входящих. Адриана среди них не было. Она перевела встревоженный взгляд на Курта, тот незаметно для остальных покачал головой.

— Кстати, Прелестница, не уделите ли вы мне несколько минут своего внимания? — продолжал Кавершем, его голос звучал слишком ласково.

— Да, конечно, — подавив в себе нехорошие предчувствия, Феба отошла от стола, за которым шла игра в роббер по-крупному, и внимательно посмотрела на старика, — Я вас слушаю!

Он покачал головой:

— Нет, дорогая, не здесь! Мой вопрос следует решать в более уединенном месте.

— Хорошо, — кивнула девушка, — Следуйте за мной, Ваша Светлость!

В сопровождении герцога она прошла через зал, вышла в холл и открыла дверь, ведущую в небольшой кабинет, предназначенный для приватной игры. Кавершем зашел первым, Феба последовала за ним, на всякий случай оставив дверь приоткрытой.

— Я вас слушаю, — повторила она, зажигая несколько свечей, стоявших на круглом столе, и выжидающе посмотрела на герцога. Тот с легкой улыбкой достал небольшую пачку бумаг, перевязанную лентой, и продемонстрировал её девушке:

— Как вы думаете, моя дорогая, что это?

— Письма?

— Скорее, расписки… ваши долговые обязательства…

Сердце Фебы подпрыгнуло, а затем заколотилось. Словно со стороны, она услышала свой на удивление спокойный голос:

— И зачем вы их скупили?

— А вы не догадываетесь? — он снисходительно улыбнулся, — Моя милая, теперь вы должны мне около пяти тысяч фунтов!

— И вы решили потребовать возврат долга? — Феба невольно побледнела.

— Вы проницательны. Впрочем, как вы понимаете, я готов забыть и ваш долг, и гм… то маленькое недоразумение, что произошло между нами в парке, в обмен на вашу благосклонность, — Кавершем выразительно посмотрел на нее. Девушка прикусила губу, судорожно пытаясь придумать хоть что-то. Пять тысяч! Откуда? У нее не было таких денег. Даже если она сейчас продаст все свое имущество и украшения, которые лежат в ящике ее стола, денег все равно не хватит.

— Дайте мне неделю, — наконец выдавила она.

— Думаете, за это время что-то изменится? — насмешливо протянул герцог, — О, можете не смотреть так на меня, дорогая, я прекрасно осведомлен о вашем положении!

— Конечно, — уязвленно воскликнула девушка, — Именно поэтому вы и скупили все мои долги!

— Все? — он делано рассмеялся, — Это только часть, моя дорогая. Впрочем, если вы будете благоразумны, я, возможно, все-таки выкуплю их все!

Феба закрыла глаза, стремясь скрыть свое отчаяние.

— Дайте мне несколько дней, и я расплачу́сь, — повторила она, стараясь чтобы ее голос звучал твердо. Кавершем окинул ее долгим задумчивым взглядом. Серые водянистые глаза скользили по ее телу, словно срывая одежду. Впившись ногтями в ладони, Феба стояла очень прямо, стараясь не выдать свой испуг. Герцог усмехнулся и облизнул губы, словно предвкушая изысканное блюдо.

— Хорошо, я не думаю, что вы сможете найти нужную сумму, но, в знак серьезности моих намерений, я буду снисходителен к этой вашей просьбе, — наконец сказал он, — Я даю вам неделю. Ровно через семь дней я жду вас в своем особняке, иначе я пущу эти бумаги в ход!

Он вышел, девушка буквально на ощупь добралась до одного из стульев и рухнула на него, закрыв лицо руками.

Глава 5

Грегори вернулся с прогулки с Министром в самом прекрасном расположении духа. Его не могло испортить даже яркое солнце, от которого на белоснежной коже лорда-чародея могли появиться веснушки. Возможно, потом их придется выводить, иначе он становился похож на мальчишку, но сейчас Его светлость искренне наслаждался пригожим днем.

В парке начинали цвести розы и жимолость. Тонкий, сладкий аромат кружил голову, и ему вдруг захотелось подарить кому-нибудь цветы. В памяти внезапно возникла та девушка с огромными голубыми глазами. Она будто испарилась тогда. Интересно, где она живет? Он прислал бы ей букет оранжево-красных роз или даже лучше — незабудок, которые так подходят к цвету ее глаз.

Движимый этими благостными порывами, граф, мурлыкая себе поднос незамысловатую деревенскую песню, поднялся по ступеням своего особняка и зашел в дом. От него не укрылось, что Министр глухо зарычал и направился в сторону библиотеки, из которой доносился достаточно высокий голос его старшей сестры. Лорд-чародей поморщился, он не любил Дебо́ру, и она платила ему той же монетой. Их разница в возрасте была слишком значительной, и когда Грегори еще делал первые шаги в платьицах-распашонках, сестра уже начинала выезжать на балы.

Их невольное сближение произошло после смерти её мужа, мистера Бёрджеса, которого она выбрала в мужья вопреки желаниям семьи. Жених был богат, но старый граф Саффолд считал, что его дочь могла бы выбрать кого-нибудь и познатнее. Тем не менее Дебора проявила почти возмутительную твердость и добилась своего. Насколько Грегори знал, сестра долгое время была счастлива в браке. Из троих детей выжил лишь Адриан, а потом муж Деборы скоропостижно скончался от лихорадки, указав в завещании одним из опекунов графа Саффолда.

По всей видимости, завещание писалось очень давно, и мистер Бёрджес имел в виду отца своей жены, но тот умер годом ранее. Так Грегори, сам еще желторотый юнец, оказался опекуном восьмилетнего шалопая, достаточно сильно избалованного своей матерью. Она накинулась на брата, считая, что уж тот в силу своего высокого положения и способностей просто обязан заменить Адриану отца.

Вынужденный несколько раз на дню выслушивать свою сестру, юный граф Саффолд не выдержал и недели и в достаточно резких выражениях заявил, что он не имеет ни малейшего намерения воспитывать юного шалопая, избалованного матерью-наседкой. Это послужило причиной ссоры, продолжавшейся несколько лет. Отношение к Адриану слегка изменилось, когда Его Величество справедливо заметил уже первому лорду-чародею, что с такой любовью к вольной жизни юный Бёрджес останется единственным наследником графа Саффолда.

Разумеется, король желал лишь подтолкнуть того к женитьбе, но замечание возымело противоположный эффект: Грегори всерьез занялся возможным наследником. И, хотя время было упущено, все-таки он смог обуздать парня и, как он сам надеялся, сделать из него приемлемого джентльмена. Конечно, Дебора постоянно жаловалась на сомнительные компании, окружавшие ее ангельское чадо, но Грегори прекрасно помнил и свою молодость. Ему пришлось серьёзно вмешаться лишь полгода назад, когда Адриан воспылал страстью к какой-то дешевой певичке.

Хористка получила отступные, а незадачливый герой-любовник был отправлен в путешествие, из которого он вернулся, как надеялся его уже бывший опекун, поумневшим. Тем страннее был визит сестры сегодня.

Недовольно нахмурившись, лорд-чародей направился на звук голоса. Дворецкий, как раз выходивший из библиотеки, почтительно поклонился и виновато просмотрел на хозяина.

— Прошу прошения, милорд, — негромко произнес он, — Но мадам настаивала…

— Я так и понял. Принесите мне херес, а моей сестре… что там она любит?

— Вишневый ликер.

— Тогда его, но немного, не думаю, что она задержится надолго, — кивнул Саффолд, заходя в библиотеку. Министр просочился следом. Невысокая достаточно грузная женщина стояла у книжных шкафов. Ее некогда красивое, а ныне слегка дряблое, но тем не менее накрашенное лицо кривилось от недовольства. У губы красовалась мушка, которой она обычно прикрывала бородавку. Волосы были тщательно уложены и напудрены, Грегори подозревал, что так она скрывает свою седину. Платье было темных тонов, но пошито с большим вкусом, который всегда отличал его сестру.

— Здравствуй, Де́бби! — окликнул ее брат, — Чем на этот раз вызвано твое недовольство?

— Ты переставил книги! — указующий перст руки, затянутой в перчатку, был направлен на позолоченный корешок.

— Да, ведь это — мои книги, — Грегори явно забавляло смущение, проступившее на ее лице.

— Но, Грег, — уже более робко возразила Дебора, — Папа́…

— Мертв лет десять. Мне как-то неловко тревожить его, чтобы спросить разрешение, если ты на это намекаешь…

Она демонстративно поджала губы, показывая свое отношение к его шуткам дурного тона, когда ее взгляд упал на Министра. Дебора взвизгнула и отшатнулась:

— Опять это животное! Грегори, зачем ты привел его сюда! Ты же знаешь, что я боюсь собак!

— Именно поэтому и привел, — отозвался ее бесчувственный брат, — Иначе ты битый час будешь рассказывать мне сначала о своих болячках, затем о достоинствах твоего обожаемого сына и лишь потом перейдешь к сути. Так что на этот раз?

— Это Адриан, — простонала Дебора, поднося к глазам кружевной платок с вышитой монограммой, — Он теперь завсегдатай игорного дома на Гроу-сквер!

— Игорный дом на Гроу-сквер? Это что-то новое… — Грегори задумчиво покрутил кольцо с изумрудом, — И много он проиграл?

— Откуда я знаю! — патетически воскликнула женщина, падая в кресло, которое жалобно скрипнуло, — Самое страшное, что этот игорный дом принадлежит какой-то девке! И мой мальчик в нее влюбился!

— Что за чушь! — воскликнул Саффолд, подходя к двери, убедится, что слуги не слышат, и на всякий случай запирая её заклинанием, — Адриан не мог…

— Говорят, она его охмурила, — перебила его женщина, убирая платок в ридикюль, висевший на полной руке, — Он проводит там каждую ночь. А недавно их видели вдвоем в Королевских садах.

Нахмурившись, лорд-чародей подошел к окну и посмотрел на улицу. Яркое солнце заставило его недовольно поморщиться. Он устало потер затылок, привычным жестом разминая мышцы. Его сестра затаила дыхание, гадая, что же сейчас происходит в голове брата.

— Хорошо, — наконец кивнул он, — Завтра я поговорю с Адрианом.

Холодно поклонившись Деборе на прощание, он открыл дверь и вышел. Пес, на всякий случай гавкнув и вызвав очередной женский истеричный вопль, с довольным видом кинулся следом за хозяином, чуть не сбив дворецкого, несущего господам поднос с напитками.

Задумчивость не покидала лорда-чародея ни когда он собирался в королевский дворец, ни когда он уже сел в карету. Грегори не мог понять, что нашло на юного дуралея. Допустим, девушка действительно была хороша собой, но ведь он сам объяснил Адриану правила игры. В конце концов, если мальчишке было так невмоготу, то он мог сделать её своей любовницей и водить на маскарады. Но выставлять себя напоказ с ней в Королевских садах… Это было немыслимо!

Все еще размышляя о семейных делах, Грегори вышел из кареты и поднялся по ступеням королевского дворца.

Пройдя в приемную, граф приветливо махнул рукой другу и, не дожидаясь, когда о нем доложат, подошел к дверям, немедленно распахнутым перед ним лакеями. На этот раз Его Величество слушал доклад премьер-министра, стоявшего перед монархом навытяжку. При звуке открывающихся дверей оба недовольно посмотрели на вошедшего, но если король сразу же улыбнулся и приветливо кивнул, то премьер-министр не скрывал своего недовольства такой фамильярностью графа Саффолда. Он никогда не понимал, что именно находит их сюзерен в этом мальчишке, славившемся своей дерзостью и отсутствием куртуазных манер. Даже на прием к королю граф осмелился прийти, не напудрив волосы, неслыханная дерзость! Более того, все больше молодых людей, даже сыновья самого премьер-министра, подражали этому нахалу.

Впрочем, каков отец, таков и сын. И лорд Ти́тус до сих пор не мог понять, почему рыжеволосая своенравная красавица Клари́сса предпочла тогда выйти замуж за Ло́уренса Саффолда, принеся тому помимо своей красоты еще и солидное приданое в размере двухсот тысяч.

— Ваше величество, — их отпрыск, живое напоминание давнего поражения Титуса, тем временем поклонился королю и холодно кивнул премьер-министру.

— А, Саффолд, вы вовремя, заходите! Впрочем, вы уже зашли! — монарх милостиво кивнул и мазнул рукой, подзывая лорда-чародея ближе, — Мы с лордом Титусом сейчас обсуждаем, что нам делать с игорными домами, которые растут, словно грибы после дождя!

— А что с ними можно сделать? — лорд-чародей изумленно приподнял брови.

— Премьер-министр предлагает из закрыть.

— Вот как? — Грегори бросил быстрый взгляд на вечного соперника и улыбнулся, — Полагаю, ненависть лорда Титуса к игорным домам вызвана том, что вчера его средний сын спустил на Гроу-сквер кругленькую сумму? А позавчера тоже самое сделал старший? И он теперь вынужден оплачивать долги обоих?

— Зря смеетесь, Саффолд! Между прочим, ваш племянник тоже стал завсегдатаем этого игорного дома, — мрачно отпарировал министр, поджав губы.

— В самом деле? — обронил граф, делая вид, что поправляет свой кружевной манжет, — Надеюсь, он хотя бы изредка выигрывает.

— Вы так равнодушно говорите о своем наследнике!

Лорд-чародей жалобно посмотрел на короля, с интересом прислушивающегося к разговору двух давних противников:

— Надеюсь, Ваше Величество, вы позвали меня не для того, чтобы обсуждать моего племянника и его пагубную тягу к азартным играм?

— Нет, Саффолд, я бы хотел узнать ваше мнение относительно идеи Титуса: раз и навсегда покончить с азартными играми!

Лорд-чародей пожал плечами:

— Это — абсурд. Даже под угрозой смертной казни люди будут играть в карты, хотя бы для того, чтобы лишний раз пощекотать себе нервы. Официальное закрытие приведет лишь к тому, что игорные дома станут нелегальными, к тому же оно вызовет всеобщее недовольство, которое на фоне того, что происходит сейчас в Паризье́не, может отразиться на нас более пагубно. А если начнет литься кровь, то мы просто можем не сдержать тьму, царящую в бездне.

— Тогда что предложите вы? — при упоминании о тьме, его величество невольно поежился, как и все короли до него, при коронации он проходил обряд посвящения и хорошо знал, что это такое. Лорд-чародей задумался.

— Проще назначить повышенные налоги хозяевам таких заведений и тем самым пополнить казну, — предложил он через несколько минут.

— И это все, что вы можете сказать? — премьер-министр с враждебной презрительностью посмотрел на мага, которого полагал не то шарлатаном, не то самим искусителем, — Каждый вечер в таких домах проигрываются огромные суммы, целые состояния!

— Вы сказали это образно или желаете поведать о ком-то конкретно? — Грегори не мог отказать себе в удовольствии поддразнить соперника.

— Вы все смеетесь! — негодованию Титуса не было предела, — Посмотрим, что вы скажете, когда ваш племянник женится на девке из игорного дома!

Серые глаза опасно блеснули.

— Наверное, вы не совсем в курсе происходящего? И сказали это, не подумав? — ласково предположил лорд-чародей. Премьер-министр хмыкнул и покачал головой:

— Это вы не в курсе, о чем судачит весь Лондиниум! Девица хороша собой и цепко взялась за молодого дуралея. Он вывозит ее в своем фаэтоне в Королевские сады. Я видел это лично, и, более того, они чуть не опрокинула мой фаэтон! Она командует им напропалую, и все уже делают ставки, женит ли она его на себе!

— Надеюсь, вы поставили против? — процедил Грегори.

— Мой дорогой, я поставил на вас! — Титус ухмыльнулся и поклонился королю, — Ваше Величество, если мы закончили, я удаляюсь. Граф, сегодня действительно было приятно повидаться с вами!

Саффолд проводил его тяжелым взглядом и вновь обернулся к королю. Его величество задумчиво смотрел на своего чародея. Ему всегда импонировал этот слегка порывистый молодой человек, обладавший несомненным талантом как к магии, так и к дипломатии. Именно он дважды спасал последние переговоры, чуть не зашедшие в тупик. Его здравые суждения были изящны — в противовес тугодумству первого министра. Титусу давно пора уже было выйти в отставку, но его поддерживал Кавершем, с которым его величеству не хотелось ссориться, пока он не удостоверится в гишпанской поддержке.

— Не принимайте слова этого старика всерьез, — наконец сказал монарх, но отнеситесь к ним с присущим вам здравым смыслом. Вы же знаете, что в этом возрасте, юноши весьма порывисты.

Грегори криво усмехнулся:

— Бесспорно Адриан, конечно, еще осел, но даже он не посмеет настолько нарушить приличия.

— Я надеюсь на это, — кивнул король, — Будет очень печально, если вашего наследника не будут принимать в обществе. Хотя тогда вам точно придется жениться!

Граф Саффолд лишь скрипнул зубами и промолчал.

После того, как он покинул короля, Грегори направился прямиком в квартиру Адриана, но того не было дома, и его слуга толком не мог объяснить, ни куда направился хозяин, ни когда он соизволит вернуться. Поскольку лорду-чародею не хотелось бегать за племянником по всему городу, то он решил повидаться с ним завтра утром, пока тот будет еще в кровати, и посему Грегори направился по своим делам, включавшим в себя посещение фехтовального зала и обязательную вечернюю прогулку с верным Министром. После этого граф уже начал подумывать из праздного любопытства о посещении дома на Гроу-сквер, но к нему зашел Майлз, и, прекрасно поужинав перепелками в винном соусе, крабовым муссом и паштетом из утки, друзья отправились к мадам Гризайль.

* * *

Адриан поехал в дом на Гроу-сквер. Все еще колеблясь в своем решении, он вошел в дом и направился было в зал, когда увидел приоткрытую дверь и, движимый любопытством, заглянул внутрь комнаты.

Все эти дни он предавался мрачным размышлениям. Поведение Фебы казалось ему предосудительным. Вместо того, чтобы восторгаться его гнедыми, она молчала всю дорогу, а под конец вела себя как гувернантка! Ему следовало бы осадить её, поставить на место, но он слишком был занят, пытаясь справиться с лошадьми.

Тем днем, отужинав с друзьями, он решил проявить холодное презрение и избегал дома на Гроу-сквер, мучаясь от невыносимой скуки дома. Напрасно его со смехом звали его с собой, эти два дня он был непреклонен. Наконец жажда развлечений победила, и он решил присоединиться к приятелям с тем, чтобы жестко раз и навсегда дать понять Фебе, что он не собирается терпеть такое поведение.

Признаться, эти дни он часто вспоминал ее огромные голубые глаза, тонкую линию шеи, нежные полукружия грудей, вздымающиеся над корсажем и скромно прикрытые кружевами. Он жаждал обладать ею, хотя прекрасно понимал, что брак с девушкой из игорного дома невозможен. Но что мешало ему сделать ее своей любовницей? Его средств вполне хватит, чтобы снять ей небольшую квартирку где-нибудь неподалеку от его апартаментов. Он мог бы даже вывозить ее в театры или же на балы-маскарады, где правила приличия не так строги. Она наверняка будет ему признательна за столь явные перемены в своей судьбе. С этими мыслями он и направился в особняк на Гроу-сквер.

Увидев Фебу, одиноко сидящую за столом, Адриан, забыв о своих правильных решениях, кинулся к ней. Она была столь трогательна в своем отчаянии, что ему вдруг захотелось защитить её. Девушка отняла руки от лица, и ее голубые глаза засветились неподдельной радостью:

— Адриан, вы здесь? О, я вас так ждала!

Он улыбнулся, снисходительно решив позабыть о ее поведении два дня назад. Ведь она искренне раскаивалась. Юноша был почти уверен, что даже ее нынешнее слегка возбужденное состояние было вызвано лишь тем, что он сначала так спешно скрылся из ее жизни, а теперь вновь вернулся. Сейчас, когда он держал ее руки в своих, девушка так радостно улыбалась, что он почти уверился успеху своего предложения. Надо было только обставить его с каким-то антуражем, женщины ведь любят красивые жесты.

— Феба, дорогая… — он задумался, затем его глаза засветились, и он решительно продолжил, — Давай сыграем в карты!

— Что? — она недоуменно наморщила лоб. Он повторил свое предложение и, не дожидаясь ответа, потащил ее за собой в общий зал. Там он занял один из небольших столиков в углу, предназначенный для карточной игры, лично вскрыл колоду, сделал знак лакею, разносившему шампанское, подойти и начал раздавать карты. Вздохнув, Феба взяла их. Первую партию она проиграла, вторую — выиграла. В двух следующих победа вновь досталась Адриану, что привело его в совершенно благостное расположение духа. Он много пил, громко смеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Курт несколько раз вопросительно поглядывал на хозяйку, готовый вмешаться в любой момент, но та лишь качала головой, продолжая играть. Она хотела закончить после шестой партии, но Адриан начал протестовать, и девушка, не желая вновь навлекать ссору, осталась за столом. Ставки росли, Феба видела, что ее противник опьянел и начинает проигрывать. Постепенно вокруг них образовалась толпа зрителей. Несколько человек принялись подбадривать Адриана. Он выиграл еще две партии и вновь выпил шампанского.

Незаметно для всех девушка прикоснулась к амулету в виде листика клевера, который приносил удачу, активируя его. Она никогда не использовала его ранее, но сейчас ей показалось это правильным. Карты с шуршанием летели на стол. Колоду заменили на новую. Наконец, на очередной ставке, Адриан похлопал себя по карманам и обнаружил, что проиграл все деньги. Он недоуменно посмотрел на золотые монеты, рассыпанные по столу.

— Адриан, может быть, уже хватит? — неуверенно предложила Феба, но юноша замотал головой, силясь вспомнить, зачем же он пришел. Затягивая время, он сделал глоток шампанского и вдруг вспомнил.

— Нет, — заплетающимся языком произнес он, — Еще одна… ставка! Нет, не перебивай! Значит так… у меня денег уже нет… но это… это не важно, если … если я выиграю, то ты… ты станешь моей любовницей!

Он торжествующим взглядом обвел притихшую толпу и зачем-то добавил:

— Да, именно так! Моей любовницей!

Кто-то в толпе, образовавшейся вокруг них, рассмеялся. Курт заметил, как от гнева побелело лицо Фебы, она буквально стиснула руками карты.

— Хорошо, — тихо сказала она, — В таком случае я делаю свою ставку, Адриан: если ты проиграешь, ты на мне женишься.

Он кивнул и перетасовал колоду. Для девушки их шелест был будто раскаты грома. В задних рядах кто-то кашлянул, на него шикнули. Какой-то невысокий мужчина в сиреневом камзоле попытался пробраться ближе к столику, чтобы видеть все, но ему это не удалось.

Карты падали на зеленое сукно одна за другой. Фебе казалось, что время тянется бесконечно долго. Она сбросила две карты и взяла одну из колоды. Адриан нахмурился и добрал еще одну. Колода постепенно таяла, напряжение росло. Наконец Феба первая открыла свои карты, одну за другой выложив их на зеленое сукно. Адриан торжествующе хмыкнул, затем внимательно всмотрелся в свои. Цифры плясали перед глазами, и ему пришлось прищуриться, пытаясь рассмотреть, что изображено на бумаге, затем его глаза расширились, он разом протрезвел и в ужасе бросил карты на стол.

— Вы выиграли, — одними губами произнес он.

В мертвой тишине Курт подошел к столику и по-деловому начал собирать монеты и долговые расписки. Феба, все еще злясь на юношу, устроившего это вульгарное представление, спокойно встала:

— Я, надеюсь, Адриан, вы не станете задерживать выплату этого долга! Даю вам неделю.

Она повернулась и направилась к выходу. Курт, прихрамывая, пошел за ней. Это послужило сигналом, зрители начали расходиться, лишь Адриан какое-то время все еще сидел за столом, ошеломленно смотря на карты, словно все еще не веря в случившееся. Затем он встал и, покачиваясь, направился к выходу. Его никто не окликнул.

Ночь охладила разгоряченное лицо, не принесла покой в душу. Юноша долго бродил по улицам, пытаясь обдумать ситуацию. Получалось плохо. Голова кружилась от выпитого, руки дрожали от осознания неотвратимой беды.

Теперь все отвернутся от него, он станет изгоем в любом случае, женится он или нет, его перестанут принимать в приличном обществе. Мать это все сведет в могилу, а уж что скажет его дядя… При одной мысли о той буре, которую обрушит на его голову лорд-чародей, Адриан обхватил голову руками и застонал. Зачем только он вообще затеял эту игру! Теперь для него не было выхода, кроме как жениться на Фебе. Он, наследник Саффолдов, — и девчонка из игорного лома!

Наверное, ему следует пустить себе пулю в лоб и избавить свою семью от позора. Он вскинулся и решительно зашагал домой, но пока он переходил улицу, он вдруг вспомнил, что у него нет пистолетов. Повешение было не эстетично, затем ему пришла мысль броситься с моста в реку, но Адриан был прекрасным пловцом и сомневался, что утонет.

Так ничего и не придумав, полный сочувствия к самому себе, с рассветом он направился домой в надежде, что он проснется и обнаружит, что ему все приснилось.

Зайдя к себе в квартиру, юноша направился в спальню, громко окликая своего лакея, но тот не отозвался. Слегка удивленный этим, Адриан вошел в комнату и замер, вцепившись в медную дверную ручку.

Его дядя, граф Саффолд, сидел в кресле, поставленном у камина, и задумчиво смотрел на тлеющие угли. Казалось, его не беспокоит ни беспорядок, царивший вокруг, ни то, что камин почти погас. Услышав шаги, граф поднял голову и буквально прожег племянника взглядом.

— Можешь войти, — в голосе лорда-чародея слышалось ледяное презрение, — Надеюсь, что прогулка на рассвете протрезвила тебя настолько, чтобы ты смог мне связно изложить события сегодняшней ночи, произошедшие в одном известном всем доме на Гроу-сквер.

Адриан нервно сглотнул.

— Вы уже знаете? — прошептал он. Глаза графа зло блеснули.

— Об этом знает уже весь Лондиниум! — он щелчком пальцев расправил слегка сбившиеся манжеты и встал, — Но я хотел бы из первых уст услышать о том, что все-таки случилось с тобой этой ночью.

Бледнея и заикаясь под пристальным взглядом, Адриан пересказал события прошедшей ночи. По мере его рассказа граф Саффолд мрачнел все больше. Под конец племяннику стало казаться, что тот едва сдерживается. Впрочем, он был недалек от истины. Грегори действительно жаждал придушить этого осла. Так глупо попасться на ровном месте!

— Полагаю, вы хотя бы осознали, что натворили! — процедил он сквозь зубы, борясь с желанием свернуть мальчишке шею и тем самым разом решить все проблемы. Адриан опустил голову:

— Простите… Я… я был уверен, что выиграю…

— Охотно верю, — чтобы хоть как-то занять руки, лорд-чародей вновь тщательно расправил свои манжеты, — Вопрос, Адриан, в том, что вы собираетесь предпринять дальше.

— Я… я думал… — юноша замялся. Граф с насмешкой посмотрел на него:

— Судя по последним событиям, мозговая деятельность — не самое успешное для вас поприще!

Адриан опустил голову еще ниже.

— Я все понимаю, я опозорил семью, — заговорил он, с горечью осознавая, что у него просто не остается выбора, — О, не волнуйтесь, милорд, я… я избавлю вас всех от необходимости смириться с этим браком.

— Могу я поинтересоваться, каким же образом вы это сделаете?

— Если вы одолжите мне свой пистолет…

Грегори чуть не подпрыгнул на месте.

— Вы еще больший идиот, чем представляетесь мне! — воскликнул он, — Интересно, кому будет предназначаться пуля? Этой девке? Как там бишь ее? Ах, да — Прелестница?

— Мне, — Адриан с удивлением посмотрел на дядю, — Вы ведь хотите избежать позора?

Граф вновь повернулся к камину, словно пытаясь скрыть выражение своего лица. Его племянник так и остался стоять, понурив голову. Наконец граф Саффолд заговорил

— Адриан, — его голос зазвучал очень вкрадчиво, — Я, конечно, знал, что вы обо мне нелестного мнения, но уверяю вас, сколь ни было бы велико мое желание придушить вас, пистолет я вам не дам. И не позволю, слышите, вы, молодой осел, покончить с жизнью только потому, что вас обвела вокруг пальца какая-то юбка!

— Вы настаиваете, чтобы я женился? — юноша удивленно посмотрел на дядю.

— Я настаиваю, что вы — идиот! — отрезал он, — К тому же — пьяный идиот! Поэтому мы сейчас отправимся в мой особняк, где вы, наконец, проспитесь!

— Но почему в ваш особняк?

— Потому что это — единственное место, где я могу оставить вас со спокойной душой, зная, что никто не позволит вам выйти из дому, чтобы вытворить очередную глупость!

— А вы? — пробормотал он, окончательно уничтоженный словами дяди, — Что собираетесь делать вы?

Грегори недобро усмехнулся:

— Заниматься своими обязанностями чародея: пойду выкупать вашу душу! Идемте!

Глава 6

Феба проснулась достаточно поздно. Она долго лежала в постели, припоминая события прошедшей ночи. Вопреки всему, она не чувствовала ни торжества, ни облегчения, лишь неимоверную усталость. Сейчас, при свете дня, её вчерашний поступок выглядел просто чудовищным. Она вела себя вульгарно, словно портовая девка. И эта нелепая игра, которую видели все, сейчас казалась верхом непристойности.

Застонав, девушка закрыла лицо руками. Она не сомневалась, что вчерашние ставки уже стали темой для сплетен за завтраком у всего Лондиниума. И теперь уж точно ни ее, ни Адриана, женись он на ней, не примут ни в одном приличном доме. Более того, эта история моментально достигнет ушей лорда-чародея, и уж тогда им всем не поздоровится! Вне всяких сомнений, рыжеволосый граф наверняка придумает какую-нибудь коварную месть.

Феба вздохнула. Ей действительно было жалко Адриана. Конечно, мальчишка заслужил, чтобы его проучили, но не стоило ломать ему жизнь. Хорошенько поразмыслив, девушка решила поговорить со своим теперь уже женихом. Возможно, он оплатит ее долги, и она освободит его от данного слова.

В дверь постучали, затем на пороге возник Курт, к ее удивлению, уже причесанный и в парадной ливрее.

— Если ты уже проснулась, — сообщил он, смотря куда-то на стену, поверх головы Фебы, — то тебя внизу ждет какая-то женщина. Судя по ее визитной карточке и брезгливому выражению лица, с которым она на все смотрит, это твоя будущая свекровь.

— Скажи ей, что я сплю! — девушка почувствовала желание нырнуть под одеяло с головой и так и провести остаток жизни.

— Я говорил это два часа подряд. Она требует тебя разбудить и готова сделать это лично, — Курт наконец посмотрел на нее, в его глазах укор смешивался с восхищением, — Ну и заварила ты кашу!

— А что мне было делать? — огрызнулась девушка, — Ты же слышал ставку Адриана! К тому же герцог Кавершем выкупил наши долги и пришел вчера, угрожая мне! Да, да, и не стоит делать такое удивленное лицо, ты сам меня предупреждал, что этим все и закончится!

— Послушай, Феба, может и стоит принять его предложение? — миролюбиво предложил Курт, — Он уже стар и не сможет много бывать у тебя, а ты будешь обеспечена…

— Не смей даже говорить мне об этом! — содрогнулась она, вспомнив водянистые глаза, рассматривавшие ее ночью, — Я лучше пойду в долговую тюрьму!

— Боюсь, ты до нее не доживешь, учитывая мегеру, что ждет тебя внизу, — пробурчал Курт, — Я пришлю к тебе горничную.

Через полчаса Феба спустилась на первый этаж, где в большом зале ее дожидалась миссис Бёрджес.

Почтенная дама стояла посреди зала и с ужасом взирала на беспорядок, царивший там.

— Добрый день! — достаточно дружелюбно окликнула ее девушка. Та обернулась и смерила хозяйку дома уничижающим взглядом:

— Так, значит, вы и есть та вульгарная особа, которая жаждет проникнуть в нашу семью?

— Можно сказать и так! — Феба подчеркнуто спокойно посмотрела на мать Адрина, некогда слывшую красавицей. Ее цвет волос не удавалось рассмотреть под толстым слоем пудры, но девушка не сомневалась, что они каштаново-рыжие. Серые глаза миссис Бёрджес с холодным презрением смотрели на ту, кто пыталась занять место ее невестки:

— Надеюсь, дорогая, вы понимаете, что все, что случилось здесь вчера, было дурной шуткой, и вы не должны требовать от моего сына исполнения обязательств?

— Вот как? А мне кажется, что проигрыш в карты является делом чести, — как можно более невинно ответила Феба, задетая таким отношением к себе. Ее собеседница бросила на нее еще один тяжелый взгляд:

— Не в этом случае! Вы знаете, что Адриан — племянник лорда-чародея?

— Да, мне кто-то говорил об этом.

— Тогда вы должны понимать, что его ждет блестящее будущее!

— Разумеется, — улыбнулась девушка.

— Но женитьба на такой, как… — миссис Бёрджес окинула ее презрительным взглядом, — Такой, как вы, делает его будущее невозможным!

— Скорее, менее блистательным, — язвительно отозвалась Феба, задетая её словами.

— Невозможным, моя дорогая! — распалилась та, — Никто не будет общаться с…

Она осеклась, понимая, что чуть не сказала лишнего, но девушка прекрасно все поняла:

— Ну что же вы, продолжайте! — зло процедила Феба, — Вы же хотели сказать, «с девкой из игорного дома»?

— Именно! Вы погубите его! Поэтому единственно правильное, что вы можете сделать, — отказаться от моего мальчика и оставить его в покое!

— И вы даже не предложите мне денег за это? — усмехнулась девушка, слегка пораженная такой бескомпромиссностью: она пока что опасалась назвать это наглостью. Миссис Бёрджес удивленно вскинула брови:

— Деньги? Таким, как вы, не нужны деньги — вы всегда можете получить их, оказав любезность джентльмену!

Феба почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Если до этого визита у нее еще были какие-то сомнения, то мать Адриана их развеяла.

— Ну все, с меня довольно! — девушка подошла к двери и распахнула ее, — Уходите! Убирайтесь отсюда!

— Да как вы смеете, — взвизгнула та, но осеклась, увидев Курта, с мрачным видом стоявшего в холле. Он слишком выразительно посмотрел на посетительницу и сделал шаг в ее сторону. Поняв, что силы не на ее стороне, миссис Бёрджес с гордо поднятой головой проплыла по холлу и вышла.

— И это только первая ласточка, — мрачно заметил Курт, когда дверь за посетительницей захлопнулась, — слабая и жирная. Как ты помнишь, есть еще и сам лорд-чародей!

Феба лишь махнула рукой, словно прося оставить ее в покое, и вновь поднялась к себе в комнату. Слова миссис Бёрджес задели ее за живое. Она действительно стала девкой из игорного дома, женщиной, которой не место в приличном обществе. И это самое общество совершенно не волновали мотивы, которые ей двигали. Девушка должна была просто умереть с голоду, но соблюсти правила приличия или поплатиться за свое своеволие и жажду жизни сполна. Взгляд упал на счета, лежавшие на столике. Отобрав наиболее срочные, она направилась к Курту, с просьбой оплатить их из выигранных вчера денег. Спускаясь по лестнице, Феба увидела, что высокий рыжеволосый мужчина входит в их дом и замерла на ступенях, чувствуя, что начинает дрожать от страха.

* * *

Грегори доставил подавленного племянника домой, распорядился не спускать с мальчишки глаз и, сев в свой экипаж, направился в дом на Гроу-сквер, мрачно размышляя, что похождения Адриана на этот раз будут стоить ему не меньше десяти, а то двадцати тысяч. Он сомневался, что девица, так нагло воспользовавшаяся ситуацией, будет настаивать на браке, тем более, если он правильно изложит ей свою позицию. Карета остановилась перед небольшим домом. Лакей, прекрасно понимая настроение хозяина, торопливо распахнул дверцу, и лорд-чародей буквально спрыгнул со ступенек на мостовую. Он легко поднялся по ступеням и постучал в дверь отполированным бронзовым молотком. Дверь открыл мужчина, судя по выправке, отставной военный. Граф неодобрительно посмотрел на его слегка неряшливый вид.

— Мы не принимаем по утрам, — мужчина попытался закрыть дверь, но лорд-чародей уже вошел в холл:

— Любезнейший, скажите хозяйке дома, что граф Саффолд хотел бы поговорить с ней!

— И не подумаю! — пробурчал слуга, демонстративно скрещивая руки на груди. Граф Саффолд нахмурился. Как правило, этого хватало для того, чтобы все вокруг незамедлительно начинали исполнять его требования, но старый лакей лишь ухмыльнулся:

— Приберегите ваши гримасы для других, Ваша светлость! — посоветовал он. Лорд-чародей холодно посмотрел на него и собирался было устроить наглецу головомойку, когда шорох юбок и звуки шагов, раздавшиеся на лестнице. привлекли его внимание. Он поднял голову и увидел ту самую незнакомку, чьи глаза он иногда вспоминал.

— Это вы? — изумление промелькнуло на его лице, тотчас сменившись презрением, он криво усмехнулся, — Теперь мне стали понятны ваши слова тогда в парке.

— Вы встречались? — Курт вопросительно посмотрел на девушку. Она обреченно кивнула и начала спускаться. Граф Саффолд тем временем внимательно рассматривал мужчину, который открыл ему дверь. Интересно, какие отношения связывали его с хозяйкой дома. Он не был ей отцом, слишком уж непохожи они были. Любовник? Не похоже.

Заметив пристальный взгляд посетителя, слуга грозно нахмурился и подчеркнуто перевел взгляд на хозяйку, словно спрашивая разрешения выставить незваного визитера вон. Нет, не любовник, скорее, слуга и друг. Девушка покачала головой.

— Пойдемте, — Феба прошла в кабинет, с тоской подумав, что в последнее время она слишком часто заходит сюда в сопровождении мужчин. Лорд-чародей зашел следом и тщательно закрыл за собой дверь, затем он обернулся к девушке. Та осталась стоять, вцепившись в спинку стула, вынуждая и его оставаться на ногах. Он не торопился начать разговор, внимательно изучая её. Теперь он понимал, что нашел в ней Адриан, и не только он один. Эти огромные глаза, небольшая скорбная складка у рта, еле заметная, но придающая ее лицу какой-то трагизм. Судя по подрагивающим кружевам, прикрывавшим высокую грудь, она тяжело дышала, словно боялась. Скорее всего, так оно и было.

— Интересно, о чем вы думали, когда затевали все это? — вдруг спросил он. Феба с изумлением посмотрела на него, решив, что ослышалась:

— Простите, что?

Он повторил вопрос.

— Вас действительно интересуют мои мысли?

— Если честно — не особо, — усмехнулся лорд-чародей, окинув девушку долгим взглядом, — Думаю, мы обойдемся без долгой беседы. Меня интересует лишь та цена, за которую вы готовы отступиться от Адриана.

Возможно, в другое время Феба бы с благодарностью уцепилась за эту возможность, чтобы с пользой для себя выйти из этой игры, но тон лорда-чародея вкупе с визитом его сестры заставили ее проявить упрямство:

— С чего вы решили, будто я отступлюсь?

— А для чего еще вы устроили весь этот цирк? Только не говорите мне, что вы действительно собрались замуж за этого мальчишку! — фыркнул граф.

— Почему нет? Адриан богат и после вашей смерти станет графом! — пытаясь не выдать свой страх, девушка вызывающе улыбнулась,

— Если я не женюсь, — вкрадчиво заметил Саффолд.

— Насколько мне известно, вам больше тридцати лет, неужели вы готовы поступиться своей свободой?

— Ради того, чтобы оставить такую, как вы, с носом, — пожалуй, да, — Грегори заметил, что она слегка вздрогнула, его слова ее задели.

— Даже если и так, Адриан все равно достаточно богат сам по себе, чтобы обеспечить своей жене безбедное существование, — Феба гордо вздернула подбородок, — Его происхождение и положение в обществе…

— И вас не смущает, что при этом вас с ним не пустят ни в один приличный дом? — перебил ее чародей.

Она делано рассмеялась:

— Вы говорите так, будто сейчас я завалена приглашениями.

Он невольно усмехнулся, признавая её правоту:

— Хорошо, но давайте же вернемся к тому, с чего начали. Какая сумма вас устроит? Десять тысяч?

Девушка пристально посмотрела на него и покачала головой:

— Вы так дешево цените своего племянника?

— Поверьте, я ценю его достаточно дорого, а в последние дни — еще дороже.

Теперь настала ее очередь улыбнуться. Лорд-чародей невольно нравился ей все больше и больше. В какой-то момент она вдруг захотела сказать, что все случившееся вчера — лишь дурная шутка, и у нее нет претензий к Адриану. Девушка прищурилась, чтобы прогнать наваждение:

— Пятьдесят.

Ей доставило удовольствие смотреть, как вытягивается его лицо, как зло сверкают серые глаза.

— Это грабеж!

Она пожала плечами:

— Не хотите — не надо. Это — единственная цена, за которую я готова уступить вам вашего племянника.

Он долго смотрел на нее, словно пытаясь прочесть ее мысли. Феба стояла абсолютно прямо, надеясь, что он не заметит, как дрожат ее руки. Хотя ее трясло, скорее, от злости, нежели от страха. Все так же молча граф направился к выходу, у самых дверей он остановился и обернулся:

— Знаете, я уже жалею, что Его величество отменил публичные телесные наказания! Женщин, подобных вам, следует пороть плетьми на площади! — вкрадчиво заметил он, удовлетворенно заметив, как полыхнули ее щеки, — Это был первый раунд. И не надейтесь, что вы выиграете всю партию!

Он ушел, Феба услышала, как хлопнула входная дверь, и только тогда позволила себе упасть на стул. В комнату заглянул Курт.

— Ты еще жива? — удивленно спросил он. Этот вопрос вернул девушку к жизни.

— Конечно! — она устало посмотрела на него, — Что же могло со мной случиться?

— Да все что угодно, — слуга пожал плечами, — Я шел сюда с намерением найти мышь.

— С чего бы это? У нас в подвале только вино, — Феба нахмурилась: неужели в доме завелись мыши? Это будет неприятно, особенно если одна из них сдохнет под плинтусом и начнет вонять.

— С того, что, будь я чародеем, я бы в качестве наказания превратил тебя в мышь или лягушку, — охотно пояснил Курт, садясь напротив.

Девушка иронично улыбнулась:

— О, нет, граф Саффолд предпочитает таких, как я, пороть плетьми на площади.

— Не знал, что у него такие наклонности, — слуга задумчиво потер подбородок, — Хотя от этих аристократов всего можно ожидать!

Феба упорно молчала. И Курт отпустил еще пару шуточек, но, видя, что она не реагирует, встревоженно посмотрел на нее. Вздохнув, девушка призналась:

— Он предложил десять тысяч отступных.

— Иди ты! — присвистнул Курт, — Видать, он высоко ценит парнишку, поскольку явно вознамерился избавить его от неприятностей.

— Не настолько, чтобы заплатить пятьдесят тысяч, — фыркнула она.

Старый денщик с ужасом посмотрел на нее.

— Ты попросила пятьдесят тысяч? — просипел он. Феба с деланым равнодушием пожала плечами:

— А почему бы и нет? Лорд-чародей мог бы и раскошелиться ради любимого племянника!

— Ты сумасшедшая! — убежденно произнес слуга, — Кто же требует пятьдесят тысяч? Даже мне захотелось надрать тебе уши!

— Вот как? — издерганная треволнениями ночи, уязвленная его словами, девушка порывисто вскочила, — О, как вы все одинаковы! Я ведь настолько плоха, что не могу стать женой Адриана, но моя стоимость не должна превышать десяти тысяч?

Она заморгала, прогоняя злые слезы.

— Ты могла бы запросить двадцать, — примирительно сказал Курт, поняв, что она вот-вот впадет в истерику. Сказать по правде, она редко это делала, но события последних дней явно не пошли девушке не пользу, — Вполне вероятно, он бы заплатил.

— Да, но этих денег нам все равно не хватило бы, — уныло отозвалась она, — Только закрыть долги и уехать, а дальше?

— Полагаешь, ты сможешь обойти дядю и выйти замуж за мальчишку?

— У меня нет выбора: или замужество, или… — Феба с тоской посмотрела в окно, — Поверь, Курт, еще одного старика я просто не вынесу…

Слуга лишь покачал головой и поднялся: следовало привести зал в порядок.

* * *

Граф Саффолд в мрачном настроении зашел в дом, передал лакею свои шляпу и трость, привычно почесал за ухом укоризненно вздыхающего Министра, всем своим видом говорящего, что уж он-то точно был уверен в провале этих переговоров, и лучше бы хозяин сводил его в парк. Грегори почти решился выгулять пса, но дворецкий вежливо сообщил, что сестра Его светлости дожидается его в малой столовой.

— Ну, что, дружище, похоже, наша прогулка переносится… нет, не уходи, ты мне нужен! — лорд-чародей прошел в столовую. Светлая комната с белой мебелью и золотистыми портьерами всегда напоминала ему о матери. Ему даже казалось, что, заходя, он услышит ее грудной голос и увидит ее достаточно высокую по-девичьи стройную фигуру, склонившуюся над пяльцами.

Сейчас на диване сидела Дебора. При виде брата она вскочила и кинулась ему навстречу, но, заметив пса, остановилась:

— Ну как? Тебе удалось?

— Удалось что? — Грегори тянул время, прикидывая как лучше подать новости, чтобы не вызвать у сестры припадок.

— Договориться с этой девкой!

— Фи, Дебби, что за слова? Где твои манеры?

— Грег, оставь свои великосветские замашки! Это чрезвычайно наглая особа, которая будто пиявка вцепилась в моего бедного мальчика!

— Который сделал все, чтобы это произошло, — Грегори вальяжно развалился в кресле, насмешливо поглядывая на сестру, — Буду тебе признателен, Министр, если ты перестанешь садиться мне на ногу, эти сапоги мне слишком дороги!

Он слегка шевельнул ногой, сгоняя пса, и заслужил полный грусти взгляд, который на него абсолютно не подействовал. Поняв, что сердце хозяина непреклонно, пес, тяжело вздохнув, лег рядом с креслом.

— Как ты можешь думать о сапогах в такой момент! — патетично воскликнула Дебора.

— Прости, но я всегда о них думаю, это моя любимая пара, — Грегори слегка виновато посмотрел на нее, — Впрочем, если ты настаиваешь…

— Настаиваю? — буквально взвизгнула она, вскакивая и готовая впасть в истерику, — Грег, прекрати паясничать и немедленно скажи мне, чем закончилась твоя встреча с этой аморальной соблазнительницей!

— Насколько я понял, она не соблазняла, а всего лишь играла с Адрианом в карты! — почему-то ему захотелось не то поддеть сестру, не то защитить девушку.

— Всего лишь? — женщина сразу заглотила наживку, — Да она просто бесстыдно воспользовалась наивностью моего бедного мальчика!

— Который предложил ей стать его любовницей! К тому же он сам потащил ее за игральный стол, — сердито оборвал ее брат, которому порядком надоел этот разговор, Министр, почувствовав недовольство хозяина, поднял голову и заворчал, — Так что молодой осел виноват во всем сам!

— Откуда ты это знаешь? — под двойным натиском Дебора отступила и вновь присела на диван, — Тебя же там не было.

Грегори холодно взглянул на нее:

— Тебе напомнить, что по долгу службы я знаю все, что происходит в королевстве?

Сестра осеклась, вспомнив, что основной задачей лорда-чародея была именно работа в тайной службе. И он руководил сетью шпионов как внутри страны, так и вне ее. Магические подслушивающие устройства, смены облика — это была лишь малая часть той работы, которую его ведомство выполняло ежедневно, и поговаривали, что Грегори был лучшим, кто когда-либо руководил им. Женщина тяжело вздохнула:

— Хорошо, возможно он и погорячился, но она же старше Адриана!

— Откуда ты знаешь? — лорд-чародей недобро прищурился, осененный догадкой, — Ты что, ездила к ней в дом?

— Конечно! Не могла же я оставить своего мальчика в беде!

— То-то я не мог понять, что же так разозлило эту, — он пощелкал пальцами, вспоминая имя, — Прелестницу? Да, кажется, Прелестницу! Господи, Дебора, кто просил тебя вмешиваться? Что ты ей сказала?

— Ничего, — она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, затем заерзала под его пристальным взглядом и нехотя призналась, — Я всего лишь указала ей её место!

— Поздравляю, дорогая сестра! — фыркнул Грегори, — Я собирался сторговаться с ней на двадцати тысячах отступных, но благодаря твоему чванству она потребовала пятьдесят!

— Пятьдесят! — задохнулась Дебора, — Но это же четверть состояния Адриана!

— Да, похоже, ты ее задела, — он потер затылок, — И она теперь не отступит.

— Но… но что же делать? — миссис Бёрджес потеряла весь свой пыл, — Такая сумма… Это же целое состояние…

— Именно поэтому я и не собираюсь идти у нее на поводу! Она хочет слишком много! — Грегори задумчиво посмотрел в окно, затем, приняв какое-то решение, лениво поднялся, — С твоего позволения, мне пора!

— Куда ты? — встревожилась Дебора.

— Прогуляться с Министром. Кстати, Адриан находится в белой спальне. Услуг приказ не выпускать этого остолопа из моего дома, так что можешь воспользоваться случаем, пройти и прочитать ему одну из своих самых длинных нотаций, это будет достойным наказанием вам обоим!

Выпустив эту отравленную стрелу, Грегори вышел. Министр радостно затрусил за ним, повиливая от нетерпения обрубком хвоста.

К большому разочарованию собаки, хозяин направился отнюдь не в сторону парка.

— Да, знаю, прости, — произнес Грегори, — но ты же не хочешь потерять пятьдесят тысяч?

Пес уселся на мостовую и с философским видом почесал за ухом. Его хозяин скривился:

— Фу, какой грубый ответ. Пятьдесят тысяч — весьма значительная сумма… Прекрати чесаться и пойдем! Надо бы проверить, есть ли у тебя блохи!

Они прошли несколько улиц и вышли к торговым кварталам. Там Греогори уверенно зашел в одну из самых неприметных лавок. Он легко спустился по ступеням, слегка щурясь в полумраке. Лавка была полна всякого хлама: старые, побитые молью ковры, пыльные статуэтки из южных стран, зачастую обнаженные, женские — с обвисшими грудями, мужские — с выставленным вперед мужским достоинством, на кончике которого сохранялись следы красной краски. Граф лишь усмехнулся, глядя на это буйство фантазии неизвестного резчика. Черный пес шел следом за хозяином, косо поглядывая на деревянные маски, лежавшие у стены.

— Нет, Министр, ты не будешь это грызть, — твердо сказал лорд-чародей. Пес уныло посмотрел на него.

— Милорд, какая честь! — хозяин лавки вышел на звуки голоса. Невысокий, с вытянутым лицом, раскосыми глазами и маленьким заостренным носом, он напоминал хорька. Грегори приветливо кивнул ему:

— Мэтр Жо́нас, добрый день! Как поживаете?

— Великолепно, — тот хрипло рассмеялся, — Слышал, ваш племянник угодил в переплет?

— Да, молодой олух решил распушить перья перед лисой и попался, вы же знаете, как эти мальчишки любят позерство! — Саффолд небрежно облокотился на высокую конторку, мэтр Жонас выжидающе посмотрел на него.

— Думаю, мне не надо объяснять вам, зачем я пришел, — негромко продолжил граф. Владелец лавки кивнул:

— Да, милорд, сделаем все, что возможно. Оплата будет стандартная?

— Повышенная. Вот аванс, — он протянул небольшой кошелек, набитый под завязку, — Остальное — по выполнению.

— Хорошо. У вас есть особые пожелания?

— Подробности и мельчайшие детали: слухи, сплетни…

— Хорошо, милорд, будет исполнено. Что-нибудь еще?

— Нет, — он покачал головой, — Все надо сделать в кратчайшие сроки.

Не дожидаясь ответа, Грегори свистнул псу и вышел. Далее его путь лежал к главному храму, вернее, к особняку архиепископа, стоявшему рядом. Два массивных здания, построенные в древние времена, когда еще церковь старательно искореняла магию, из серого камня с узкими бойницами-окнами, должны были, по идее их создателя, навевать страх. Возможно, раньше все так и было, теперь же лорд-чародей искренне сочувствовал своему духовному отцу, страдающего ревматическими болями, но все равно вынужденному жить в этом сыром и неуютном доме.

Молодой служка в фиолетовой униформе провел его темным коридором в большую неуютную комнату, где вокруг длинного стояли стулья. Граф как-то, от нечего делать, насчитал их более сорока.

— Архиепископ сейчас в храме, дает последние указания к субботней службе, я позову его! — как и у всех церковников, у юноши был весьма мелодичный голос.

— О, он может не торопиться, ничего срочного, — лорд-чародей небрежно взмахнул рукой, Министр навострил свои тяжелые уши. Опасливо косясь на пса, мальчишка вышел. Грегори остался стоять, лениво посматривая вокруг. Этот зал заседаний истинных верующих, как себя называли служители бога, был ему хорошо знаком. Высокие арочные своды, лепка на потолке, напоминающая паутину, стены, затянутые тонко выделанной кожей, на которой золотом были нанесены цитаты из Книги Книг, тяжелые портьеры, скрывавшие узкие окна с витражами, — все это навевало мрачные мысли.

Раздались шаркающие шаги, дверь скрипнула, и в комнату вошел невысокий старик. Его седые волосы торчали над головой во все стороны, напоминая пух у одуванчика. Сутана скрадывала его чрезмерную худобу, а лицо напоминало обтянутый кожей череп. Темные глаза пытливо смотрели вокруг, а крючковатый нос придавал сходство с ястребом. Увидев своего духовного отца, Грегори улыбнулся и сделал несколько шагов вперед:

— Ваше высокопреосвященство.

— Граф Саффолд! Вижу, вы опять привели с собой своего пса. В Книге Книг сказано: «И прибудет он в гневе своем и в пороках своих на землю, и сопровождать его будет не человек, но зверь, чья шкура будет темна, аки ночь!»

— Вы забыли про лошадь, — весело отозвался граф, — Мне помнится, там еще упоминался вороной конь, из ноздрей которого валило пламя.

— Хотите сказать, его нет в ваших конюшнях?

— Увы, но я приобрел великолепного серого! Видели бы вы его бабки! А круп! — Гергори прекрасно знал, что, несмотря на возраст и сан, архиепископ был завзятый лошадник, — Собираюсь быть на нем в дни королевской охоты. Если желаете…

— Почту за честь, — старик коротко кивнул и сел во главе стола, — Итак, могу ли я надеяться, сын мой, что вас привело сюда желание исповедаться?

— Надеяться, конечно, можете, — так же проникновенно ответил Грегори, занимая один из стульев по правую руку, — Но я здесь не за этим.

— Бог мой, неужели вы пришли за разрешением на брак? — заволновался архиепископ. Лорд-чародей с ухмылкой посмотрел на него:

— Только не говорите, что вы сделали ставку…

— Разумеется, нет! — старик гордо откинулся на спинку стула, — Я все-таки духовное лицо!

Он помолчал и заговорщицки добавил:

— Я спорил с Её Величеством приватно! Она утверждала, что вы ничего не сможете сделать!

— О, Её величество всегда относилась ко мне с особой теплотой! — ухмыльнулся Грегори, всегда покрывавший амурные интриги короля и оттого находившийся в вечной немилости королевы.

— Я ставил на вас! Надеюсь, вы не подведете.

— Сделаю все от меня зависящее, но пока мне нужно разрешение на брак моего племянника с этой, — он щелкнул пальцами, — Как там ее! Ах, да, Прелестницей!

— Что вы задумали?

— Вы же не ожидаете, что я все расскажу, верно?

— Конечно, — архиепископ позвонил в колокольчик и приказал мгновенно появившемуся служке, — Принеси бумагу, перо, чернила и тот херес, который мне подарили гишпанцы…

Грегори вышел из дома своего духовного отца, слегка пошатываясь, и все-таки направился в парк — Министру необходимо было прогуляться, а самому ему вновь обрести ясность мысли.

Покружив в парке и еще раз хорошо все обдумав, граф неспешно направился домой, где выяснил, что сестра до сих пор распекает своего непутевого отпрыска в малой столовой. Немного поколебавшись, он решил присоединиться к семейному сборищу и вошел туда. Адриан сидел на кресле, закрыв лицо руками, его мать расхаживала по комнате, перечисляя все достоинства своих предков, которые в гробах перевернутся, если узнают, что натворил их потомок.

— Адриан, не верь всему, что говорит твоя матушка, — посоветовал Грегори, — Мертвые не ворочаются. Они лежат тихо…

Он тяжело опустился в кресло. Все-таки с архиепископом он хватанул лишку. Дебора с укором посмотрела на него:

— Грег, ты опять за старое?

— Пришлось зайти к архиепископу, — коротко пояснил он и вытащил из кармана лист бумаги, — Вот, это разрешение на брак.

— Что? — взвизгнула его сестра, буквально падая на соседний стул. Дерево жалобно скрипнуло.

— Дебби, если этот молодой осел внемлет тому, что я скажу, то он выйдет из этой ситуации, отделавшись лишь легким испугом, — Саффолд потряс головой, прогоняя остатки похмелья, — Но для этого надо, чтобы он пришел в дом на Гроу-сквер и назначил дату свадьбы на ближайшее время. Скажем, через три дня, в церкви Всех странников. Более того, Адриан, вы должны пригласить своих друзей, в данном случае чем больше народу, тем лучше!

— Но, Грег… — Дебора с сомнением посмотрела на него, — Что ты замыслил?

— Раз и навсегда избавиться от этой прелестницы, — голос прозвучал слишком жестко.

— Нет! — Адриан вскочил и с вызовом посмотрел на дядю, — Послушайте, я понимаю, что задета честь семьи, но Феба, она не должна умереть. Я не позволю!

— Адриан, вы еще больший осел, чем я думал, — хмыкнул лорд-чародей, — Уверяю вас, что не трону и волоса на ее хорошенькой и умной головке, но если вы хотите, чтобы я и дальше — хотя бы иногда — с вами здоровался, вы четко сделаете все так, как я вам сказал, и навсегда выкинете из головы эту девушку! Вам все ясно?

Под почти злым взглядом серых глаз юноша смиренно склонил голову и прошептал:

— Да, милорд!

* * *

Следуя указаниям дяди, незадачливый жених зашел к Фебе на следующий вечер. Он поразился тому количеству народа, которое собралось в игорных залах. Казалось, весь свет хотел взглянуть на девушку, которая умудрилась провести племянника самого лорда-чародея. По фразам, которые роняли гости, Феба поняла, что граф Саффолд своими резкими высказываниями нажил очень много врагов. Самыми рьяными из которых были герцог Кавершем и лорд Титус. Они оба посетили дом на Гроу-сквер. Феба с удивлением узнала в премьер-министре человека, чей экипаж чуть не перевернул Адриан. Он с ехидной улыбкой пожал ей руку и поинтересовался, назначен ли день свадьбы.

— Пока нет, как я понимаю, Адриан должен узнать планы дяди — я настаиваю, чтобы тот присутствовал на этом торжестве, — Феба с вызовом взглянула на Кавершема. Тот сделал вид, что рассматривает картину, повешенную над камином.

— Скажите, а что вы собираетесь делать с этим домом? — спросила одна из пожилых дам, которые всегда приходили перекинуться в карты и заодно присмотреть себе юных любовников, оказавшихся в затрудненном финансовом положении. Фебе, все еще остро переживающей визит родственников Адриана, почудилась насмешка. Злой гений заставил ее лукаво взглянуть на спрашивающую:

— Конечно же, я его оставлю! Я слишком привязана ко всем вам, чтобы закрывать столь прибыльное дело!

Легкое покашливание заставило девушку обернуться, за ее спиной стоял Адриан. Щеки Фебы вспыхнули, она в досаде прикусила губу:

— Адриан?

— Нам надо поговорить, — в мертвой тишине твердо сказал юноша. Она вдруг заметила, что у него такие же серые глаза, как и у дяди, а ненапудренные волосы отливают рыжиной.

— Да, пойдем!

Он покачал головой:

— Нет, не стоит, я хочу, чтобы все слышали. Вот, — он протянул лист бумаги. Девушка пробежалась глазами, это было специальное разрешение на брак, подписанное архиепископом, — Мы сочетаемся браком через два дня в церкви Всех святых ровно в полдень. Мой экипаж заберет тебя!

Не глядя ни на кого более, юноша вышел. Феба сделал несколько шагов за ним, но натолкнулась на насмешливый взгляд герцога Кавершема и остановилась.

Едва заметно вздохнув, она вновь вернулась на свое место, улыбнулась и начала принимать ставки в рулетку.

Глава 7

Два дня промелькнули очень быстро. Адриан больше не появлялся. Мучимая угрызениями совести, Феба порывалась съездить к нему и объясниться, но каждый раз воспоминание о многозначительном взгляде герцога Кавершема удерживало ее от этого опрометчивого шага.

Вечером накануне девушка, отменив все игры, долго выбирала платье, пока не остановилась на бледно-розовом атласном, верхняя юбка которого была расшита розами. Глубокий вырез корсажа предполагал, что его обладательница накинет на плечи тонкую косынку, но Феба решила этого не делать. Ночь прошла ужасно. Одолеваемая невеселыми мыслями, девушка так и не смогла заснуть. Ей казалось, что именно в эту ночь лорд-чародей и попытается расстроить ее замыслы, и она вздрагивала от любого шороха.

Вскочив с первыми лучами рассвета, Феба долго сидела на подоконнике и смотрела на розоватое небо, затем, прогнав невеселые мысли, начала собираться. Она тщательно уложила волосы, следя, чтобы ни одна прядь не выбилась из-под шпилек. Взглянув на себя в зеркало, девушка заметила, что она очень бледна, и решила воспользоваться румянами. Получилось еще хуже: на щеках будто пламенели два розовых пятна. Стерев их, Феба стыдливо поддернула корсаж вверх, но тут же отругала себя. Затем она достала бархатный футляр с длинной нитью из искусственного жемчуга, который в неровном свете пламени свечей можно было принять за настоящий, и намотала на шею.

Постучав и дождавшись «Войди», Курт проник в комнату и присвистнул:

— Девочка, да Адриан просто умрет от восхищения, увидев тебя, а граф от зависти к племяннику съест свою шляпу!

— Чего ради граф Саффолд будет завидовать смерти племянника? К тому же он наверняка позавтракал! — фыркнула она, старательно кусая побледневшие губы, чтобы придать им розовый цвет, затем повернулась и взглянула на смутившегося слугу, — прости, Курт, это все нервы!

— Только не смотри так на меня, будто ты — овца на заклание! — покачал головой он — Ты сама так решила.

— Да, я знаю, — Феба вздохнула, — Но от этого не легче. Экипаж еще не приехал?

— Вроде бы нет, — отогнув край занавески, Курт выглянул на улицу, — А вот толпа зевак, желающих посмотреть на скандально известную невесту, уже собралась. В храме наверняка будет много народу. Ты точно не хочешь, чтобы я сопровождал тебя?

— Я справлюсь, — уверенно сказала девушка, ей почему-то не хотелось, чтобы Курт видел то, как сплетники в церкви за ее спиной будут шептаться и показывать пальцем. Шум колёс по мостовой возвестил о том, что карета подъехала. Феба внимательно посмотрела на своего единственного друга:

— Пора.

Он кивнул:

— Пойдем, хоть так провожу.

Они спустились по лестнице. Хмурясь, Курт уже собирался открыть дверь, когда Феба положила свою руку поверх его:

— Курт, поверь, я сочла бы за честь, если бы ты повел меня к алтарю… но не так… я не хочу еще больше падать в твоих глазах.

Он грустно улыбнулся и поцеловал ее в лоб:

— Удачи тебе, девочка!

Она вздохнула и вышла на крыльцо, около которого стоял наемный экипаж. Лакей, спрыгнув с запяток кареты, почтительно открыл перед девушкой дверцу. С мрачной обречённостью Феба села, и карета тронулась. Грохот колес по булыжной мостовой напоминал девушке барабанную дробь, которую выбивают солдаты на площади, вешая преступников. Она закрыла глаза и откинулась на подушки.

Погруженная в свои мысли, девушка не заметила, как звуки городской суеты сменились шумом наезженного тракта. Опомнилась она, лишь когда карета подскочила на ухабе, и Феба больно ударилась о стенку. Недоуменно нахмурившись, она выглянула в окно. Её экипаж буквально несся по дороге, обгоняя немногочисленные кареты и фаэтоны.

— Послушайте, немедленно остановитесь! — девушка с силой стукнула в ту стенку, за которой сидел кучер, — Что происходит? Куда вы меня везете?

Но ее не услышали или, во всяком случае, не замедлили ход. Феба попыталась открыть дверцу кареты, но та была закрыта на замок, к тому же, запоздало сообразила девушка, на такой скорости она просто выпадет и сломает себе шею. Экипаж очередной раз тряхнуло, и ей пришлось вновь откинуться на подушки. Краем глаза девушка видела, что они, не снижая скорости, свернули на какую-то лесную дорогу, и ей стало страшно. Деревья проносились одно за другим, их ветки царапали карету, от тряски к горлу то и дело подступала тошнота, приправленная страхом.

Наконец, карета сбавила ход и проехала сквозь кованые ворота, сразу же закрывшиеся за ними. Прямая как стрела подъездная аллея вела к огромному дому. По ее краям росли деревья, подстриженные в форме кубов и пирамид, за ними начинались завитки клумб, пестревших цветами.

Построенный из красного кирпича, с белыми оконными рамами, особняк, стоявший в глубине парка, казался достаточно современным. Было видно, что его хозяин не испытывает недостатка в средствах. Сердце Фебы испуганно забилось: неужели герцог Кавершем решил получить желаемое таким способом. Карета приближалась к входу, и подозрения девушки росли. Она хотела было отказаться выходит из экипажа, но сразу же поняла, что это глупо: герцогу ничего не стоило приказать своим слугам силой вытащить ее из кареты. Желая сохранить остатки гордости, Феба вышла сама, как только лакей распахнул перед ней дверцу, и поднялась по ступеням на крыльцо.

— Мисс, прошу, — слуга в напудренном парике и темном костюме проводил ее по коридору и открыл дверь, — Милорд ждет вас.

Они прошли через анфиладу комнат, предназначавшихся для приема гостей, и остановились у закрытой двери.

— Сюда, мисс, — слуга поклонился и отступил.

С каменным выражением лица девушка шагнула внутрь комнаты и замерла. Страх сразу же ушел, уступив место непомерному удивлению.

— Вы?! — недоверчиво спросила она, смотря прямо в серые глаза лорда-чародея. — Добрый день, — подчеркнуто вежливо произнес он, сидя за огромным столом и внимательно разглядывая стоящую перед ним Фебу, словно ученый какое-нибудь насекомое. Девушка отметила, что граф Саффолд даже не сделал попытку встать, чтобы поприветствовать её.

— Но что… Неужели вы прислали за мной эту карету?

— Интересно, кого вы ожидали увидеть на моем месте? — он небрежно взмахнул рукой. За спиной Фебы хлопнула дверь, и девушка явственно услышала, как проворачивается ключ. Она опасливо покосилась на хозяина дома, тот кивнул:

— Да, все верно, деверь заперта…

— Зачем я здесь? — все еще не понимая, что происходит, она посмотрела на хозяина дома, — И где Адриан?

— Там, где и должен быть — в церкви Всех странников, — лорд-чародей тщательно расправил свои кружевные манжеты и наигранно вздохнул, — В присутствии многочисленных гостей ждет у алтаря свою невесту, которая, увы, не придет на венчание и, таким образом, откажется от своих притязаний.

Кровь отхлынула от лица девушки, она повернулась и бросилась к двери, но та действительно была закрыта на ключ. Несколько раз с силой подергав ручку, Феба развернулась к своему похитителю, с интересом наблюдавшему за ней.

— Немедленно откройте! — возмущенно потребовала она. Граф Саффолд лишь добродушно усмехнулся и покачал головой:

— Вам не стоило начинать играть со мной, моя дорогая, я же предупреждал, что вы не выиграете.

Словно в подтверждение его слов часы на каминной полке пробили два часа дня. Ровно два часа назад она должна была прибыть в церковь и стать миссис Бёрджес. Адриан наверняка не стал ее ждать и уже уехал. Более того, если слова лорда-чародея были правдой, то об этом уже знал весь Лондиниум. Это было равносильно ее отказу от своего выигрыша.

— Как жестоко вы мстите, — прошептала Феба. Признавая свое поражение, она медленно опустила голову,

— Сядьте! — голос донесся словно сквозь туман, девушка безвольно подошла к стулу и упала на него. Мыслей не было. Вместо них в голове царила пустота. Её похититель молчал, и девушка решилась спросить первой.

— И что вы теперь со мной сделаете? — она сама не узнала свой голос.

— Вы останетесь здесь на несколько дней, после чего я лично отвезу вас в дом на Гроу-сквер, — эти слова привели ее в сознание.

— И для этих целей используете открытый фаэтон, чтобы ни у кого не осталось сомнений, где и с кем я была эти дни? — она криво улыбнулась. Лорд-чародей слегка наклонил голову:

— Ваша проницательность делает вам честь. На самом деле, дорогая Прелестница, ваша ошибка в том, что вы покусились на моего племянника, вам следовало бы обратить внимание на кого-то попроще.

— О, если бы все было так легко, как вы думаете, — прошептала Феба. В комнате воцарилось молчание. Грегори холодно смотрел на девушку. Он ожидал чего угодно: истерику, брань, слезы, но она лишь внезапно подняла голову, с мольбой смотря на него своими огромными глазами:

— Отпустите меня.

Он с сожалением покачал головой:

— Нет, моя дорогая, всему свое время.

— Но вы разрушили свадьбу Адриана, избавили его от меня, зачем вам удерживать меня здесь?

Граф внимательно посмотрел на свою пленницу. Она явно напряглась и боялась, но отнюдь не его чар. Раздумывая над этим, он пожал плечами:

— Чтобы вы уже никогда больше не смогли провернуть свою шутку во второй раз.

Ему показалось, или она слегка выдохнула. Опытный игрок в карты, девушка явно привыкла скрывать свои мысли за маской равнодушия. Решив продумать над этим позже, он продолжил:

— Не волнуйтесь, по возвращению вы прекрасно можете и дальше содержать свой игорный дом. Я лишь сделал так, чтобы ни один юнец больше не попался в ваши сети.

— Разумеется, — она насмешливо посмотрела на своего похитителя, — Вы оказали обществу просто неоценимую услугу!

— О, только не начинайте уверять меня, что вы жаждете выйти замуж за богатого избалованного мальчишку! — поморщился Саффолд, — Такие женщины, как вы…

— Должны быть прилюдно выпороты плетьми на площади, я помню! — в унисон ему отозвалась Феба, — Просто удивительно, что при таком мнении, вы привезли меня в имение, а не на площадь, чтобы выполнить свою угрозу!

— Если вы будете настаивать, я всегда могу это сделать! — разозлившись на ее злопамятность, лорд-чародей поднялся и подошел к двери. Уже стоя на пороге, он обернулся, — Да, полагаю, у вас хватит ума сообразить, что бежать бесполезно: на забор вокруг дома наложены чары.

Он вышел, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

Феба осталась сидеть на стуле. Она закрыла лицо руками, пытаясь смириться со своим поражением. Отчаяние охватывало ее все сильнее, ведь она была так близка к своей цели.

Теперь она должна будет пойти к Кавершему. Ровно через три дня наступает конец недели, которую она себе выторговала в надежде на свадьбу с Адрианом. Если бы лорд-чародей отпустил ее сейчас, она успела бы сбежать, а так у нее просто не останется времени скрыться. При мысли о том, что она будет принадлежать очередному старику, ее охватила дрожь. Девушка обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться.

Дверь скрипнула и в комнату вошел черный пес. Виляя коротким хвостом, он подошел к девушке и, тяжело вздохнув, положил голову ей на колени. Она потрепала его за ушами, затем, соскользнув на пол, обняла за шею и, наконец, горько заплакала.

Всю вторую половину дня Грегори провел со своим управляющим. Мистер Свифт, невысокий человек с седыми висками и вечными морщинами на лбу, буквально захватил хозяина, стараясь как можно более обстоятельно рассказать обо всех делах, творившихся в поместье. И если проблемы арендаторов еще волновали графа Саффолда, то рассказ о пойманном утром мальчишке, который воровал ежевику, вызвал у него лишь раздражение.

— Бога ради, мистер Свифт, к чему это все, просто надерите ему уши и отправьте домой, пригрозив, что в следующий раз расскажете все его отцу! — отмахнулся Грегори от старого зануды.

— Но милорд, я дважды это делал, мальчишка неисправим.

— Тогда действительно расскажите отцу, — пожал плечами лорд-чародей. Управляющий окончательно смутился:

— Его отец пьет. Он просто забьёт мальчишку до полусмерти…

— Понятно… Хорошо, что вы предлагаете?

— Бетси кто-то нужен на кухне…

— И, разумеется, вы не могли сказать это сразу, а начали с ежевики, — граф насмешливо посмотрел на старика, тот виновато развел руками, — Хорошо, берите его в помощь кухарке и предупредите, что если будет воровать, я лично накажу его и превращу в ящерицу!

— Да, милорд, — поклонился управляющий. После его ухода Грегори с досадой заметил, что наступили сумерки, а значит, и время ежевечерней прогулки с собакой. Он вышел в холл и громко свистнул, но пес не прибежал, как обычно. Лорд-чародей недовольно нахмурился: Министр, как правило, не выходил за ворота, но в деревне было несколько дам, импонирующих ему, и этот ловелас вполне мог рвануть на свидание, а в лесу то и дело встречались браконьеры. Грегори всегда беспокоился, что его пса моги пристрелить, приняв его за оленя или кабана.

— Джон, где собака? — требовательно спросил он у первого попавшегося на глаза лакея. Молодой человек, которого звали Джереми, чинно ответил, что не имеет ни малейшего понятия, затем, опустив голову под злым взглядом хозяина, добавил, что, если милорд желает, он готов выйти в сад и даже, если ему позволят, пару раз свистнуть.

Милорд лишь раздраженно махнул рукой и отправил слугу заниматься своими прямыми обязанностями, сказав, что лично займется поисками. Он вышел в парк и несколько раз громко окликнул пса, но в ответ была тишина. Обеспокоенный Грегори обошел весь парк, убедился, что ворота были закрыты, а чары на ограде не нарушены, и вернулся в дом, где его поджидал дворецкий с известием, что ужин будет подан в столовой.

— Да хоть на чердаке! — раздраженно отозвался его хозяин, обеспокоенный пропажей, — Вы не видели Министра?

— Нет, милорд, таких, как я, не допускают в общество членов правительства.

— При чем тут правительство? — раздраженно проронил Грегори, — Я говорю о своем псе! Министре!

— О, — слуга смутился, — Простите, милорд, нет, милорд.

Граф кивнул.

— Мне следует известить вашу гостью, что ужин готов? — там временем чинно поинтересовался слуга.

— Гостью? — Грегори нахмурился, — Ах, да, гостья… Нет, не стоит, я сам скажу ей. Кстати, а где она?

— В вашем кабинете, милорд.

— Хорошо, — он кивнул и направился в кабинет, злясь на Прелестницу, заставившую его, бросив все дела, на несколько дней уехать в имение. И теперь, вместо того, чтобы искать пса, он должен разбираться с этой девкой.

— Ужин будет через пятнадцать минут, поторопитесь! — резко сказал он, распахнув дверь, и замер от удивления. Его пленница сидела на полу и гладила черного пса, вольготно положившего слюнявую морду на розовый атлас ее платья.

— Министр! Что ты себе позволяешь? — голос лорда-чародея прозвучал как удар хлыста. Феба вздрогнула и разжала руки. Пес тяжело поднялся и с понурым видом подошел к хозяину, заискивающе виляя всей задней половиной туловища, — Я тебя обыскался! Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю?

Министр сгорбил спину, и слегка присел на лапах, делая вид, что ожидает удара.

— Пожалуйста, не бейте его! Это моя вина! — выпалила девушка, умоляюще глядя на графа. Он нахмурился.

— С чего вы решили, что я буду наказывать своего пса? Кстати, он испортил вам платье! — Грегори подошел и протянул руку. Слегка поколебавшись, Феба оперлась на нее и встала. Её пальцы подрагивали в его ладони.

— Думаете, я захочу его еще раз надеть? — грустно спросила она, расправляя юбки, на атласе которых красовались пятна от слюней собаки. Министр виновато посмотрел на девушку. Она улыбнулась и потрепала пса по голове:

— Ничего страшного, малыш, мне оно никогда не нравилось.

— И именно поэтому вы надели его на венчание? — фыркнул Грегори. Феба пожала плечами:

— Какое вам до этого дело?

— Никакого. Просто интересно, насколько вы противоречивы в своих стремлениях…

— Можно подумать, я собиралась убить вашего племянника, а не выйти за него замуж! — вспыхнула девушка.

— Вы прекрасно понимали, что брак с вами погубит его.

— Ну разумеется! Ведь это не постоянное времяпрепровождение в игорных домах и у мадам Гризайль, где он просадил уже половину своего состояния! — вскинулась Феба, — Что вы так смотрите на меня? Вы не знали?

— Знал, но не думал, что это настолько серьезно, — он кивнул, — Спасибо, что сказали.

— Рада услужить вашей светлости, — язвительно отозвалась девушка. Сердито хмурясь, она отошла к окну, явно не желая с ним разговаривать. В полутьме сумерек он вдруг заметил, как прямо она держит спину и какие у нее плавные, слишком грациозные для простолюдинки движения. Осененный догадкой, граф Саффолд внимательно посмотрел на нее:

— Зачем все это время вы пытались заставить меня думать о вас хуже, чем вы есть на самом деле?

Она с деланым безразличием пожала плечами:

— Наверное, потому, что вы этого ожидали, Ваша светлость.

— Меня зовут Грегори, — зачем-то сказал он. Феба изучающе на него посмотрела:

— Я знаю.

Он досадливо поморщился, поняв, что поступает как мальчишка.

— Пойдемте в столовую, — это прозвучало почти как приказ. Девушка покачала головой:

— Я не голодна.

— Зато голоден я, — оборвал граф, — И я хочу, чтобы вы составили мне компанию за ужином.

Феба окаменела. До этой фразы в ней еще теплилась надежда, что Саффолда не заинтересует сама возможность развлечься с женщиной, которая так неосмотрительно попалась в ловушку, но сейчас она испарилась. И дело было вовсе не в том, что она ему нравилась, нет, он просто желал воспользоваться случаем. Девушка взглянула на хозяина дома со всей холодностью, на которую была способна, но он уже повернулся к дверям. Не желая его злить, Феба уныло поплелась за ним следом, втайне надеясь, что граф напьется до такой степени, что забудет о ней. Черный пес, с наслаждением зевнув, потрусил за ними.

Столовая оказалась достаточно просторной комнатой со светлой мебелью с позолотой и золотистыми портьерами, на плотном шелке которых были вышиты цветы и птицы. Наверное, когда здесь собирались гости, то слуги зажигали свечи в двух огромных люстрах с подвесками из голубого хрусталя, сейчас комната освещалась лишь канделябрами, стоявшими на столе, отчего в комнате создавался двусмысленный полумрак.

Грегори лично отодвинул стул для своей гостьи. Она присела на самый край и замерла, точно птица, угодившая в ловушку.

— Вина? — от этого вопроса она вздрогнула и в замешательстве посмотрела на хозяина:

— Наверное, нет. Вернее, да, спасибо… — она держалась крайне настороженно. Повинуясь знаку хозяина, лакей наполнил ее бокал. Заметив его, девушка слегка расслабилась: вряд ли граф будет позволять себе вольности в присутствие слуг.

— Надеюсь, вас не смутит компания Министра, — тот кивнул в сторону пса, с отстраненным видом сидевшего подле стола.

— Конечно, нет! — при взгляде на собаку она оживилась и почти забыла о своем страхе, — почему его назвали Министром?

— В честь лорда Титуса, конечно же! Флорента́йцы подарили его королю, а щенок постоянно гадил. Терпение Его величества иссякло очень быстро, и, чтобы не портить дипломатические отношения, я вынужден был забрать к себе это порождение бездны.

Министр презрительно покосился на хозяина. Не сдержавшись, Феба хихикнула.

— А премьер-министр знает? — спросила она и тут же оборвала себя, — Наверняка знает! Ужасный человек, вы ведь известили его в первую очередь!

— Ошибаетесь, — чинно ответил ей лорд-чародей, — Я не стал разбрасываться на такие мелочи, просто прогулялся пару раз с собакой в Королевских садах.

— Почему Титус вас так ненавидит? — вопрос вырвался внезапно, Феба слегка смутилась, — Простите, это не мое дело…

— Об этом в свое время судачил весь Лондиниум, — отмахнулся Грегори, — дело в том, что моя мать предпочла моего отца лорду Титусу. Так что это почти трагическая история неразделенной любви.

— Почти?

— Я полагаю, трагедией было бы, если бы она согласилась выйти замуж за тогда еще товарища министра 1, на чем так настаивали ее родители. Но тут появился граф Саффолд, и лорд Титус был забыт.

— Ей очень повезло, — тихо прошептала Феба, опуская ресницы, чтобы скрыть взгляд, который мог ее выдать. Вино оказалось крепче, чем она думала, тем более она весь день не ела и теперь понимала, что опьянела.

— Ну а вы? — граф отложил приборы и откинулся на спинку своего стула, задумчиво смотря на гостью.

— А мне не повезло, — сказала она и моментально протрезвела, понимая, что почти выдала себя.

— Продолжайте, — обольстительно мягко потребовал лорд-чародей. Девушка упрямо покачала головой:

— Нет. Это не те истории, которые следует рассказывать малознакомым людям за ужином.

Грегори пожал плечами. Конечно, он мог бы применить чары и допросить ее как полагается, но тогда он окончательно потеряет ее доверие. А этого Саффолду почему-то не хотелось. Граф внимательно смотрел на свою гостью, он не хотел называть ее пленницей. Девушка сидела очень напряженно, ожидая его вопросов.

— Вы так и не сказали мне свое имя, — напомнил ей чародей.

— Феба, — она не стала добавлять фамилию, но Грегори не сомневался, что через день-два Хорек, так звали хозяина лавки древностей, расскажет ему всю подноготную — он недаром был лучшим, хотя и стоил немало. Грегори поймал выжидающий взгляд девушки и слегка шутливо приподнял бокал:

— За знакомство!

Феба усмехнулась и покачала головой:

— Мне кажется, что сегодня я выпила более чем достаточно.

— Это легко исправить! — он протянул руку, намереваясь чарами снять ее опьянение, но Феба отстранилась.

— Не стоит, — поспешно сказала она, Саффолд задумчиво посмотрел на нее, залпом допил вино из своего бокала и, вопреки этикету, поднялся первым:

— Пойдемте!

— Куда? — пальцы, сжимавшие бокал, побелели.

— В гостиную, — он озадаченно посмотрел на девушку, — Как правило, чай подают туда. Но если вы не хотите, можете сразу отправиться в спальню.

Девушка горько усмехнулась:

— Что ж… я предпочитаю не откладывать неизбежное…

— Неизбежное? Вы про чай? — лорд-чародей озадачено посмотрел на нее. Феба уже встала и теперь, гордо вздернув подбородок, она напоминала статую. Внезапно догадка промелькнула в голове, он рассмеялся, — О, нет, дорогая моя! Простите за каламбур, но ваши прелести меня не прельщают!

— Слава Богу! — она сказала это так искренне, что Грегори почувствовал себя уязвленным. Он считал себя достаточно привлекательным мужчиной, который пользовался у женщин определенным успехом. Конечно, он четко соблюдал правила игры, никогда не пользовался глупостью или наивностью, но тем не менее до него доходили слухи о пролитых в подушку девичьих слезах.

Поджав губы, граф требовательно позвонил в колокольчик.

— Милорд, — лакей быстро вошел в комнату, наверняка подслушивал под дверью. Лорд-чародей нахмурился: надо бы поговорить с дворецким по поводу слуг, ему не хотелось зачаровывать еще и весь дом.

— Отведите мисс Фебу в приготовленную для нее комнату, — резко приказал Саффолд и вышел из комнаты. Министр неспешно поднялся, с укором взглянул на девушку и потрусил за хозяином.

Глава 8

Утром Грегори проснулся он какого-то непонятного шума. Прислушавшись, он с удивлением услышал смех и собачий лай. Звуки был настолько необычными, что лорд-чародей пренебрег извечной утренней дремой, быстро встал и подошел к окну. В саду его взору предстала картина, достойная кисти придворного живописца, хотя нет, этот мазила не смог бы так подчеркнуть все полутона цветущих роз: бледно-розовых, алых, кремово-желтых с оранжевой окантовкой по краям, он никогда не сделал бы на своей картине листву такой зеленой, а небо — ярко-голубым. Ему так же не удалось бы передать пленительную грацию Фебы, кидавшую палку черному лоснящемуся псу. Греогори наблюдал, как она наклоняется к Министру, как треплет его за ушами — неслыханная фамильярность, до сих пор позволенная только самому хозяину. Она была одета во все то же розовое платье, только волосы, вчера убранные в высокую прическу, сегодня были просто перехвачены лентой сзади и струились по спине почти до талии.

Пес очередной раз принес палку и положил к ногам девушки, и она, рассмеявшись, подняла ее над головой, заставляя Министра пару раз подпрыгнуть.

— Доброе утро, милорд, вы уже встали? — раздался за спиной у Грегори голос верного Джексона. Граф вздрогнул, словно его застали за чем-то неприличным, и отошел от окна.

— Доброе утро, Джексон, как я понимаю, Министр уже на прогулке?

— Это все Доббс, милорд, — камердинер, недолюбливающий дворецкого, поспешил воспользоваться возможностью, — Ваша гостья поднялась рано, и он предложил ей взять пса с собой в парк, поскольку лакеи его боятся.

— Вот как? — ухмыльнулся Грегори, садясь за стол.

— Да, милорд, они полагают, что эта собака — порождение Бездны, — камердинер налил кофе в чашку и положил туда кусочек сахара.

— Поразительная догадка. Интересно, только как они пришли к такому умозаключению?

— Боюсь, милорд, в свете давно ходят слухи, что вы приручили дьявола.

— И теперь он спит на моем диване и в мое отсутствие подъедает мое печенье! И не стоит делать такие глаза, Джексон, я знаю, что именно вы его задабриваете!

— К сожалению, милорд, в этом мире всех приходится задабривать, особенно тех, кто вхож в спальни первых людей королевства, — камердинер разложил бритвенные принадлежности на мраморной столешнице.

— А ты философ, Джексон! — хмыкнул Грегори.

Чуть позже, находясь в прекрасном настроении, насвистывая незамысловатую мелодию, лорд-чародей спустился на первый этаж и прошел к себе в кабинет. Уже на последних ступеньках лестницы он столкнулся с Фебой, в компании Министра заходившей в дом.

— А, предатель! — дружелюбно поприветствовал он собаку и вежливо поклонился своей гостье, — Доброе утро! Вижу, вы окончательно пленили моего пса.

— Это нетрудно, вы уделяете ему мало времени, — отозвалась она. Словно подтверждая ее слова, Министр с совершенно несчастным видом посмотрел на хозяина и шумно вздохнул.

— Я слышу упрек? — он слегка вздернул бровь, устремив на нее один из своих самых пристальных взглядов. Впрочем, безуспешно. Феба достаточно безразлично пожала плечами:

— Кто я такая, чтобы упрекать самого лорда-чародея.

— Девушка, которая чуть не вышла замуж за его племянника? — он поддел ее, желая посмотреть на реакцию, но его пленница лишь грустно улыбнулась:

— С вашей стороны было очень любезно напомнить мне об этом.

Тоска и безысходность, отражавшиеся в голубых глазах, заставили вдруг почувствовать его последним негодяем. Он несколько раз моргнул, прогоняя наваждение. Затем недовольно посмотрел на её платье, испачканное в земле и траве.

— Вы окончательно погубили свой наряд, — сухо заметил лорд-чародей, — И, как я понимаю, другого у вас нет?

— Конечно, — подтвердила Феба, — Видите ли, я думала, что отправляюсь на венчание, а не на загородную прогулку, а в храме запасной наряд — излишество.

Улыбка тронула уголки его губ, но Грегори сразу же стал серьезным.

— Интересно, что вы собирались делать после венчания, — пробормотал он.

— Полагаете, это интересно только вам? — девушка выразительно покосилась на двери. Лорд-чародей махнул рукой:

— О, не беспокойтесь, слуги ничего не услышат. Я наложил чары.

— Разумно, — кивнула она. Граф Саффолд выразительно посмотрел на свою гостью, но она сделала вид, что не заметила его возмущенного взгляда:

— Я полагала вернуться и продолжать жить в своем доме.

— Думаете, Адриан позволил бы вам это?

— Думаю, первое время он ненавидел бы меня до такой степени, что предпочел бы забыть о моем существовании.

— Адриан все-таки человек чести! — сухо напомнил ей Грегори. Феба покачала головой:

— Скорее, человек, полностью зависимый от вашей чести и воли. Полагаю, в этом случае меня ожидала бы ссылка в имение.

— Вы так спокойно говорите об этом, — заметил Саффолд, — Складывается ощущение, что вам не впервой.

— Вы ожидали, что я впаду в истерику?

— Почему бы и нет?

— Потому что это не помогает, — девушка начала подниматься по лестнице. Когда она проходила мимо Грегори, он уловил тонкий, слегка дурманящий запах жимолости и вербены, которые были приколоты к корсажу. Он всегда любил вербену и жимолость. Покашливание лакея, стоявшего у дверей, заставило графа Саффолда вздрогнуть. Он обнаружил, что все еще стоит на последней ступени и смотрит вслед девушке. Граф нахмурился: такого с ним не случалось даже в юности, когда он полагал себя влюбленным в первую красавицу света. Тогда юношеская нерешительность спасла его от опрометчивого шага, красавица вышла замуж за другого, и Грегори с удивлением обнаружил, что после такого предательства его сердце все еще бьется в груди, и мир не рухнул.

Чуть позже он узнал, что объект его воздыханий превратилась в мегеру, устраивающую истерики и, как сплетничали слуги, частенько поколачивающую мужа. Потом была целая череда красавиц, ищущих его внимания. Это заставило его относиться к женщинам как к некому приятному ничего не значащему дополнению его жизни. Но Феба… она не была похожа ни на жеманных красавиц высшего света, ни на скромных девиц из провинции, прибывших на «ярмарку невест», которые в течение первого же сезона должны были найти себе состоятельного мужа и тем самым обеспечить небольшим приданым остальных сестер.

Его невольная гостья была другой. Слишком независимая, чтобы подчинятся, она тем не менее с видимым спокойствием смирилась с обстоятельствами, в которых оказалась. Грегори дорого бы отдал, чтобы понять, что творилось у нее в душе, но разгадать это не представлялось ему возможным.

В глубокой задумчивости он прошел в кабинет, потребовал почту из столицы и, обнаружив, что интересующий его конверт еще не пришел, с головой погрузился в государственные дела.

Лорд-чародей как раз раздумывал над указаниями одной из фрейлин паризьенской королеве, когда знакомый голос заставил его недовольно нахмуриться.

— Нет, нет, Доббс, я два часа тряслась по ухабам не для того, чтобы ждать брата в белом салоне, который к тому же сильно переделан после смерти моих дорогих родителей! — Дебора, для приличия стукнув пальцами по створке двери, вплыла в кабинет. Ее круглое лицо буквально сияло от радости.

— Дебби? — граф откинулся на спинку стула, недовольно глядя на сестру, — Чем обязан?

— Я приехала сообщить тебе, дорогой братец, что хоть ты и (неслыханный позор для всех нас) умыл руки и трусливо сбежал в свое имение, прячась от людской молвы, мой милый Адриан спасен из рук этой хищницы!

— Да неужели? — сквозь зубы процедил Саффолд, — Какое сногсшибательное известие! И ты, наверняка, спешишь поделиться всеми подробностями?

— Подробностей я не знаю, ведь, если ты помнишь, я отказалась являться в церковь.

— О чем теперь наверняка жалеешь… — он привычно потер рукой затекшую шею, чем вызвал неодобрительный взгляд сестры.

— Разумеется, если бы я знала, что все так обернется, я бы заняла место на первой скамье! Грег, она не пришла! Эта девица просто не явилась на собственную свадьбу!

— Вот как? Интересно, что же ей помешало? — его издевка была слишком завуалирована.

Дебора с укором посмотрела на брата:

— Ты мог бы проявить хотя бы легкую заинтересованность судьбой своего наследника!

— Да, ты права. Но чтобы быть заинтересованным в чем-то, надо это иметь…, Наверное, мне пора подумать о женитьбе, — Грегори с видимым удовольствием наблюдал за гаммой чувств на лице сестры.

— Же… жениться? Ты? — она буквально упала на стул и начала обмахивать себя веером.

— Ну, видишь ли, последние поступки твоего сына не вызывают у меня особого восторга. Мне полагается, что достойное поведение — именно то, что всегда отличало нашу семью. Поэтому я серьезно подумываю о женитьбе… — лорд-чародей недовольно посмотрел на приоткрывшуюся дверь. Увлеченный перепалкой с сестрой, он не услышал стука когтей по полу. Черный пес проскользнул в комнату и, вильнув хвостом, направился к гостье.

— Нет, Министр, не стоит мешать хозяину! — раздался приглушенный голос. Феба замерла в дверях, стремясь подозвать собаку к себе, — Пойдем!

При виде девушки Дебора побледнела и в ужасе приложила руку к своей пышной груди.

— Что это? — произнесла она сдавленным голосом, — Грег! Я тебя спрашиваю, что это?

Ее голос сорвался на визг. Это не понравилось Министру, и он, вздыбив холку, громко зарычал.

— Министр, нет! — Феба кинулась к нему, но столкнулась с лакеем, появившимся в дверях, и упала бы, не подскочи Грегори к ней. Слуга начал приносить извинения громким голосом, стремясь перекричать лай собаки и вопли миссис Бёрджес.

— Тихо! — властный голос лорда-чародея перекрыл шум. Одного злого взгляда серых глаз хватило для того, чтобы лакей стремительно удалился, Министр сел, прижав уши, а Дебора начала рыдать, изображая истерику. Саффолд слегка устало посмотрел на девушку, которую все еще придерживал за талию:

— Дорогая, вы не заберете Министра с собой? Нам с сестрой необходимо пообщаться.

— Именно это я и собиралась сделать, — кивнула она, вежливо отстраняясь и беря пса за ошейник:

— Гадкий пес! Смотри, что ты натворил!

Холодно кивнув присутствующим, она ушла, плотно закрыв за собой дверь. Грегори так и остался стоять на месте, ожидая бурной реакции сестры, которая не замедлила последовать.

— Ты!!!! — толстый палец, руки, унизанной кольцами, указывал прямо на него, — Как у тебя только хватает наглости?!!!!

— Хватает наглости на что? — граф прошел к окну и, отдернув портьеры, с какой-то непонятной тоской посмотрел в сад, где Феба учила Министра стоять на задних лапах.

— Как ты мог привести эту девку в наш дом!!!

— Насколько я помню, это дом — майорат Саффолдов и, стало быть, принадлежит мне, — лорд-чародей обернулся и одарил сестру ледяным взглядом.

— В наш родовой дом! — поправилась она, — Не забывай, братец, что я тоже — урожденная Саффолд.

— Главное, чтобы ты об этом не забыла, — цинично отозвался он, вновь садясь в свое кресло, — что же касается моих гостей, Дебби, то, заруби это себе на носу, я волен приглашать, кого я хочу.

— Какое верное слово! — саркастически заметила женщина, — естественно, ты ее хочешь! Яблоко, висящее на верхушке дерева, всегда привлекательно!

— Прости?

— Грег, я не вчера родилась на свет. Те уловки, которые использует эта девка, чтобы вскружить голову мужчинам. Адриан, Кавершем, теперь ты… — Дебора вновь раскрыла веер, затем резко его захлопнула и встала, — Что ж, дорогой братец, теперь мне понятно, почему эта… — она выразительно кивнула в сторону окна, — Бросила моего мальчика у алтаря: намеревается захапать кусочек побольше!

— Фу, Дебора, что за патетика?

— Абсолютно никакой, но позволь тебе заметить, что стоило ей оказаться в твоем доме, ты уже подумываешь о женитьбе… Следующим шагом ты, а не Адриан, будешь стоять у алтаря в церкви Всех странников!

— Ошибаешься, сестрица, — не выдержал Грегори, — Для свадьбы я предпочту родовую часовню, около которой похоронены все наши предки!

— Они перевернутся в гробу!

— Ну, пережили же они твой брак с Бёрджесом!

— Да как ты… — она задохнулась от гнева, — А́ртур, по крайней мере, был джентльмен!

— Жаль, что сын этого не унаследовал! — фыркнул Саффолд. Дебора побледнела, затем медленно налилась краской, несколько раз она открыла рот, чтобы ответить, но так и не смогла подобрать достойной фразы, потому развернулась и направилась к двери. Правда, на пороге замерла и обернулась, ее глаза светились торжеством от пришедшей в голову мысли:

— Поступай, как знаешь, но помни, что яблоко на верхушке дерева может оказаться перезревшим и гнилым.

Выпустив эту парфянскую стрелу, она вышла, хлопнув дверью.

Граф подождал, пока ее шаги стихнут, и позвонил в колокольчик.

— Милорд? — очередной лакей возник на пороге.

— Принесите сюда сэндвичи, чай и кларет, — распорядился лорд-чародей, — И будьте осторожны: не столкнитесь с мисс Фебой и, я надеюсь, еще пока что моей собакой, которые наверняка уже направляются сюда.

В подтверждение его слов в дверях показался Министр, за ним шла девушка, старательно кусавшая губы, чтобы скрыть улыбку.

— А, вот и вы! — Грегори поднялся и указал на кресло напротив стола, — Надеюсь, вы получили удовольствие от подслушивания! Я уже приказал принести нам перекусить.

— С чего вы… — ее щеки очаровательно покраснели, лорд-чародей усмехнулся:

— Я прекрасно знаю, что окно было приоткрыто, и вы внимательно слушали наш диалог. Вижу, он не слишком вас задел.

— Нет, но зачем вы так дразнили миссис Бёрджес?

— Потому что она — глупая гусыня! — вспомнил он детское прозвище сестры и расхохотался под изумленным взглядом Фебы, — Вы правы, это было невежливо, но забавно.

— Рада, что вам удалось позабавиться, — ее голос зазвучал сухо. Грегори внимательно посмотрел на нее:

— Поверьте, я смеюсь не над вами. Я даже благодарен вам! Даже Министру никогда не удавалось так быстро спровадить мою сестру, как это сделали вы!

Фебу охватила обида. Для лорда-чародея она была ничуть не лучше собаки.

— Рада была помочь, — она резко поднялась и, держа спину абсолютно прямо, направилась к двери. Грегори нахмурился:

— Постойте, сейчас слуги принесут чай.

— Чай? — она обернулась и смерила его уничтожающим взглядом, — О, милорд, как правило, собакам от чая перепадает в лучшем случае кусочек сэндвича, упавший на пол. Так что можете отправить слугу с косточкой мне в комнату!

Девушка вышла, даже не озаботившись закрыть за собой дверь. Она поднялась в роскошную спальню, ставшую ее узилищем на эти несколько дней, и присела на кушетку, совершенно не заботясь, что юбки платья могут помяться. Впрочем, платье и так было испорчено. Конечно, она не собиралась его потом надевать, но его тоже можно было продать.

Девушка сомневалась, что герцог Кавершем в сложившейся ситуации будет покупать ей платья. она явственно услышала его сухой, слегка дребезжащий голос: «Моя дорогая, я и так потратил на вас слишком много!». Да он, чего доброго, посоветует ей попросить денег у графа Саффолда. Мысль об этом заставила ее расхохотаться. Она не могла остановиться и тогда, когда смех вдруг сменился рыданиями. Треволнения последних дней все-таки взяли свое, и Феба закрыла глаза, чувствуя, как горячие слезы просачиваются сквозь пальцы. Она рыдала так самозабвенно, что пропустила момент, когда в комнату вошли. Лишь по тому, как просела кушетка, она поняла, что рядом с ней кто-то сел. Сильная рука скользнула по плечам, и девушка оказалась крепко прижатой к груди лорда-чародея. От него пахло свежестью и чем-то неуловимым, словно в весеннем лесу. Бархат камзола щекотал кожу, а пуговица больно впилась в щеку, но Феба все равно досчитала до двадцати, прежде чем сумела оторвать руки от заплаканного и оттого противно покрасневшего лица. Перед ее глазами маячил тщательно повязанный замысловатым узлом, накрахмаленный до хруста галстук.

— Простите, я и не думал, что своей перепалкой с сестрой так вас обидел, — совершенно искренне произнес граф Саффолд. Феба молчала, и он начал сам аккуратно вытирать слезы с ее щек. К ее удивлению, его руки были настолько бережны, что не вызывали у нее отвращения. Его пальцы пробежались по щеке, и девушка приподняла голову выше…

Его губы были мягкими и нежными. Они скользили по ее губам, настойчиво заставляя чуть приоткрыться. Одной рукой Грегори удерживал ее за затылок, второй — обнимал за талию, крепко прижимая к себе. Поцелуй был слишком долгим. Феба и не заметила, как сама закинула руки ему на плечи, распустив черную ленту, стягивающую волосы на затылке. Шелковистые пряди приятно скользили между пальцами. В какой-то момент он сжал ее крепче, вышивка камзола больно впилась в грудь, девушка опомнилась и в панике забилась в объятиях мужчины:

— Отпустите!

Он лишь ослабил объятия, позволяя Фебе слегка отстраниться. Она недоверчиво смотрела на мужчину:

— Вы же говорили, что я вам не нравлюсь?

Испугавшись, прежде всего себя саму, она схватилась за соломинку. Граф усмехнулся:

— Неужели мои слова вас так задели?

Она лишь покачала головой, пряча глаза. Тогда, когда он сказал их, она была счастлива, теперь… почему-то было очень обидно.

— Отпустите меня, — упрямо повторила Феба, пытаясь оттолкнуться от него обеими руками. Он уступил ее настойчивости, девушка вскочила и отошла к окну. Грегори, откинувшись на спинку кушетки, смотрел на нее.

— Интересно, что вас так напугало? — задумчиво спросил он.

— Пожалуйста, не спрашивайте меня, — прошептала она, все еще смотря в окно невидящим взглядом. Девушка выглядела такой несчастной, что Грегори вдруг понял, что не может не уступить ей. Он поднялся с кушетки и подошел к двери.

— Я скажу Доббсу, чтобы вам принесли еду сюда. Но искренне надеюсь, что к вечеру вы успокоитесь и все-таки составите мне компанию за ужином.

Дверь хлопнула, и Феба судорожно выдохнула. С секунду она стояла неподвижно, а затем закружила по комнате, выплескивая напряжение. Поцелуй лорда-чародея смутил ее больше, чем она хотела показать. Девушка совершенно не была готова к такому. До этого все поцелуи вызывали у нее лишь отвращение. Полковник, она никогда не называла его мужем, и вовсе не целовал ее. Он исправно приходил в спальню юной жены лишь исполнить свой долг. Она терпела, до боли стиснув зубы и молясь лишь о том, чтобы все быстрее закончилось.

В доме у крестной за ней весело ухаживали молодые люди, она умело флиртовала, ускользая от свиданий, которые могли бы повлечь неосмотрительные поступки со стороны ее кавалеров. И вот теперь сам лорд-чародей…

А ведь в какой-то момент она просто потеряла голову и буквально повисла у него на шее. Что же он о ней должен думать? Поначалу в его взгляде было лишь презрение, но теперь оно сменилось интересом, и Феба уже не знала, чего она боится больше. В результате к вечеру, вконец измучив себя, девушка решилась переговорить с графом Саффолдом напрямую. Возможно, если она откроет ему свои мотивы, он будет снисходителен и позволит ей уехать куда-нибудь на южное побережье королевства. Приняв это решение, она тщательно уложила волосы в достаточно скромную и слегка небрежную прическу, привела насколько было возможно в порядок свое платье, затем пощипала щеки и слегка покусала губы, после чего взглянула в зеркало. Оттуда на нее с лихорадочным блеском в глазах смотрела бледная, взлохмаченная особа в помятом, украшенном зелеными пятнами травы и грязью, платье. Вздохнув, Феба распустила волосы и, заново перехватив их лентой, спустилась в столовую.

Все тот же полумрак канделябров, свет которых отбрасывал на стены длинные тени, на этот раз портьеры были собраны, одно из окон — приоткрыто, принося в комнату ароматы роз и жимолости, цветущих в парке.

Стол был накрыт на одну персону. Лакей, стоявший у стула, с почтительным поклоном подал ей записку, написанную на дорогой бумаге. Хозяин дома рассыпался в учтивых извинениях по поводу того, что его внезапно вызвали в королевский дворец, и он вынужден оставить свою гостью одну. Размашистая, на пол-листа, подпись и приписка: «И не пытайтесь убежать, помните о чарах на ограде».

Напоминание о том, что она все-таки здесь пленница, полностью зависящая от милости графа. Вздохнув, девушка медленно вновь сложила записку. Лист бумаги вдруг задрожал в руках и рассыпался разноцветными бабочками.

Изумленно, словно маленькая девочка, Феба следила за тем, как, кружа, они разлетелись по комнате, а потом вылетели одна за другой в парк, чтобы рассыпаться над цветами золотистыми искрами. В восторге от увиденного, она перевела взгляд на лакея и рассмеялась: парень стоял, зажмурив глаза, пальцы обеих рук скручены в неприличные жесты — поверье, что это убережет от дурного глаза.

— Джереми, кажется, тебя так зовут, верно? — окликнула его девушка и, дождавшись судорожного кивка, продолжила, — Волшебство закончилось, можешь открыть глаза и приступить к своим обязанностям.

Парень вздохнул и переступил с ноги на ногу. Он открыл глаза и виновато посмотрел на Фебу:

— Вы расскажете обо всем милорду?

— Лишь о том, что мне понравилось его представление, — уверила она его и огляделась, — Кстати, а где Министр?

— Милорд забрал его с собой.

Феба грустно кивнула и приступила к ужину.

Глава 9

Получив однозначный приказ от Его величества, Грегори не стал заезжать в свой столичный дом, а сразу направился во дворец. Он понимал, что его костюм для верховой езды, как, впрочем, и пес, могут вызвать недовольство, но предпочел это возможным задержкам. Быстро пройдя положенный путь до королевских покоев, лорд-чародей зашел в приемную. Майлза на месте не было. Нахмурившись, граф коротко кивнул гвардейцам и, придерживая пса за ошейник, через кабинет прошел в комнату для тайных совещаний. Там уже находились все члены совета: король, премьер-министр, архиепископ и королевский секретарь. Позади короля сидел и кронпринц Эдвард. Лорд-чародей внимательно посмотрел на юношу, гадая, чем обусловлено его присутствие на совете.

Несмотря на то, что принцу весной исполнилось восемнадцать, он выглядел совсем юным. Возможно, дело было в мечтательном выражении лица. Белокурый и голубоглазый, еще по-детски наивный, красивый молодой человек, он пользовался любовью своих поданных, и Грегори надеялся, что со временем мальчик станет достойным королем. Сейчас Эдвард был слишком напряжен. Наверняка собрание касалось его недавней помолвки с гишпанской инфантой Хуаной.

— Ваше величество, Ваше высочество, господа, — граф поклонился.

— А, Саффолд! Наконец-то! — король не скрывал своего раздражения, — Вас заждались! За какой бездной вы уехали в свое имение именно сейчас!

«За бездной, сияющей в огромных голубых глазах!» — пронеслось в голове, он слишком равнодушно пожал плечами:

— Вы же знаете, Ваше величество, что простым смертным иногда приходит время заняться и делами семьи. К сожалению, порядок нужен во всем.

— Но сейчас это было совсем не вовремя, — король с недовольством посмотрел на пса, уже встопорщившего холку и явно подыскивающего того, кого можно для развлечения хотя бы напугать своим видом, — Вы опять притащили с собой это глумливое животное.

Министр, поняв, что речь идет о нем, радостно завилял обрубком хвоста и оскалился, изображая улыбку. Кронпринц невольно улыбнулся в ответ, но тут же вновь стал серьезным, опасаясь, что его сочтут еще ребенком.

— Я торопился, — Грегори, не дожидаясь приглашения, занял свое место за круглым столом, между королевским секретарем и архиепископом, строгим голосом приказав, — Министр, сидеть!

Лорд Титус подскочил и с явным недовольством взглянул на своего противника.

— Здесь тайный совет, а не зверинец или псарня, — холодно заметил он. Лорд-чародей подчеркнуто посмотрел на короля:

— Не думал, что здесь есть те, кто не был в зверинце, и предпочитает смотреть на собаку, а не обсуждать вопросы государственной важности.

Он подмигнул Эдварду, закусившему губу: тот не выносил премьер-министра, всегда считавшего своим долгом при встрече прочитать юному принцу парочку нотаций.

— Прекратите, вы, оба, — обронил архиепископ, — Титус, пора бы уже успокоиться по поводу этого животного, которое, кстати, было изначально подарено Его Величеству!

— Но Ваше Преосвященство! Это — тайный совет! — запротестовал тот.

— Вот именно! И я считаю, что один из его членов тратит слишком много нашего времени, обсуждая ничего не значащие вопросы! — король хмуро посмотрел на спорщика, — вы прекрасно знаете, что Саффолд предпочтет компанию этой дворняги всем нам!

— Ваше величество, вы сами уверяли меня, что он — породистый, — запротестовал граф Саффолд, едва сдерживая улыбку. Король лишь хмыкнул, призывая всех к порядку

Титус поджал тонкие губы. Министр, которому надоело сидеть, подошел к принцу, лег у его ног. Эдвард, словно невзначай, наклонился и потрепал пса за ушами. Наблюдая за этим, Грегори вдруг стало жалко мальчишку, который волею судеб вынужден будет сочетаться браком с совершенно незнакомой ему шестнадцатилетней девочкой. И ведь никого здесь не интересует, уживутся ли эти двое вместе: когда решаются дела государственной важности, кому какое дело до чувств этих двоих. Майлз, видя, что друг погрузился в свои мысли, ощутимо двинул его локтем под ребра. Саффолд вздрогнул.

— Если мы разобрались с этим вопросом, перейдем к основному, — голос короля был сух, что не предвещало ничего хорошего, — Король Гишпании известил меня, что инфанта настаивает на сохранении своей веры в браке.

— Какая наглость! — вспылил Титус. Эдвард поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на премьер-министра.

— Действительно, — пробасил Майлз, усмехаясь — Настаивать на сохранении веры, в которой родился, — неслыханная наглость!

— Вам бы все паясничать! — огрызнулся премьер-министр, — Еще чуть-чуть — и, шутки ради, вы действительно позволите невесте нашего кронпринца остаться в своей вере.

— Почему бы и нет? — беззлобно отозвался секретарь короля, уроженец соседнего острова, он был ревностным приверженцем континентальной веры, — Мы живем в просвещенное время!

— К сожалению, в случае с гишпанской инфантой это невозможно, — архиепископ вздохнул, — Если она сохранит свою веру, то дети, родившиеся в браке с нашим принцем, не смогут наследовать престол.

Словно в подтверждение его слов пес коротко гавкнул. Старик улыбнулся и кивнул:

— Видите, даже пес чародея согласен с законом.

— Саффолд, с вашим псом все понятно, а каким будет ваше мнение? — король выразительно посмотрел на графа, который, откинувшись на спинку стула, внимательно рассматривал Эдварда, все еще гадая, что думает мальчишка по поводу своей свадьбы. Принц поймал его взгляд и равнодушно пожал плечами, показывая, что все эти разговоры его не задевают. Грегори кивнул.

— Я полагаю, что, если, конечно, мы все хотим этого брака, Его Величеству королю Гишпании следует поговорить со своим двоюродным племянником герцогом Мигелем, — он сделал вид, что смахивает пылинку со своего темного камзола, — И объяснить пылкому юноше, что, если тот будет настаивать на своих притязаниях по поводу особого расположения к нему инфанты Хуаны, которая, кстати, влюблена по уши в этого самого Мигеля, он отправится монахом в дальние гишпанские колонии.

Изумленная тишина была ему ответом. Даже Министр вновь сел, недоверчиво смотря на хозяина, словно сомневаясь в его словах,

— Откуда вы знаете? — выпалил Титус, опомнившись первым. Лорд-чародей насмешливо посмотрел на него:

— Сорока на хвосте принесла.

— Тогда не думаю, что это правильно — доверять птице… — премьер-министр осекся и вновь поджал губы, понимая, что сморозил глупость. Архиепископ деликатно закашлялся, секретарь просто расхохотался, а король опустил голову, скрывая улыбку, Эдвард же пропустил все, внимательно смотря на Саффолда.

— Полагаете, они — любовники? — тихо спросил он. Веселье мгновенно сошло на нет. Грегори привычно потер шею, разминая мышцы.

— Достоверно мне не известно, Ваше высочество. Моя сорока — птичка скромная и в спальни по ночам не заглядывает, но, судя по тому, что гишпанскую принцессу постоянно окружают фрейлины, это маловероятно.

— Думаешь, они не будут покрывать свою госпожу? — пробасил Майлз.

— Думаю, что в этом случае сплетни бы все равно просочились. Женщины не умеют молчать… — он вдруг осекся, некстати вспомнив Фебу, вернее, ее упорное нежелание рассказывать о себе, тряхнул головой и продолжил, — Во всяком случае, большинство из них.

— Большинство? — король окинул лорда-чародея внимательным взглядом, — Граф, неужели слухи, которые дошли до меня, — это правда? Вы действительно намерены жениться?

Тот явственно скрежетнул зубами: тон, которым Его Величество задал вопрос, напоминал, скорее, приказ, чем желание подержать веселую шутку. Это не укрылось от остальных.

— Если у меня и были какие-то сомнения, Ваше величество, то после Вашего вопроса они отпали, — Грегори старательно оскалил зубы, изображая улыбку.

— Интересно, как далеко вы готовы зайти, чтобы выслужиться любой ценой перед королем? — фыркнул премьер-министр. Лорд-чародей смерил его убийственным взглядом:

— У меня нет привычки выслуживаться, мне просто не хочется, чтобы следующим графом Саффолдом стал идиот, каким себя показал мой племянник. В нашем правительстве и без того достаточно дуралеев и шутов.

Черный пес вздохнул, словно сожалея об этом факте. Архиепископ одобрительно хмыкнул. Титус побагровел и открыл рот, чтобы возразить, но король пристально посмотрел на него, и тот промолчал

— Если они не любовники, то… — тем временем продолжил Эдвард, беспомощно смотря на отца, словно ища его поддержки.

— Этот брак — ваш долг, сын мой, — король встал, вынуждая остальных последовать его примеру, — Что ж, на этом пока закончим, господа! Выяснять отношения и выказывать свои умственные способности друг перед другом вы вполне можете и без моего участия. Саффолд, жду вас завтра — обговорить детали вашего предложения.

Не дожидаясь ответа, он вышел. Майлз, махнув рукой другу, последовал за ним.

Архиепископ чуть задержался, явно поджидая Грегори.

— Я хотел вас поздравить, — сказал он, и, видя недоуменный взгляд своего собеседника, пояснил, — Прелестница, кажется, так ее называют, не явилась, и Адриан свободен от своих обязательств. Как вам это удалось? Куда вы ее дели?

Лорд-чародей слегка приподнял брови:

— Полагаете, что именно мое вмешательство расстроило этот брак?

— Полагаю, что вы приложили к этому все усилия, — последние слова он выделил. — Все только и судачат, как вам это удалось? Ходят слухи, что вы скормили эту девицу своему адскому псу.

При этих словах Министр явно скривился и возмущенно фыркнул, выражая презрение. Его хозяин покачал головой:

— Уверяю вас, мое участие в этом фарсе было минимальным. Возможно, девушка просто нашла себе более подходящего мужа, чем мой осел-племянник?

— Не думаю, — старик скептически посмотрел на графа Саффолда, — Знаете, что ее слуга сейчас в тюрьме?

— Вот как?

— Да, узнав, что его хозяйка пропала по пути в церковь, он с пистолетом ворвался к городским стражникам, утверждая, что герцог Кавершем похитил его хозяйку, а затем, когда те отказались арестовывать герцога, — к самому Кавершему. Тот отправил его прямиком в тюрьму.

— Ваше преосвященство, да вы просто — кладезь сплетен! — восхитился Грегори. Старик весело хихикнул:

— Вы еще не слышали, что мне рассказывают на исповеди!

— Надеюсь, мне повезет с этим и дальше! — сердечно распрощавшись с духовным отцом, лорд-чародей сел в свой экипаж и распорядился ехать к его городскому дому. К своему удивлению, он понял, что досадует на короля, чье желание видеть своего советника завтра утром мешало отправиться обратно в имение. Интересно, как Феба отнесется к его отсутствию. Грегори вдруг нахмурился, понимая, что девушка вновь заняла его мысли. Это было странно и… непривычно? Да, пожалуй, именно непривычно.

Он задумчиво посмотрел на своего верного спутника, пес, словно угадав, о ком думает хозяин, вздохнул и посмотрел на него с упреком. Правда, кому предназначался этот упрек, было неясно. Так ничего и не решив для себя, лорд-чародей вышел из кареты и направился к дому. На последней ступени крыльца он услышал, как его окликнули. Грегори обернулся и презрительно прищурил глаза, видя счастливого племянника, машущего ему с другой стороны улицы.

— Ваша светлость! — юноша торопливо перешел мостовую и поднялся на крыльцо, — Вы уже слышали новости?

Он с удивлением услышал, как его дядя скрежетнул зубами.

— Адриан, если и вы решили посвятить меня в подробности вашей неудавшейся свадьбы, — процедил тот, — То я скормлю вас своему псу!

Министр плотоядно облизнулся и осклабился, показывая великолепные белые зубы.

— Нет, простите, я не думал… — залепетал Адриан, а затем, собравшись с силами, выпалил, — Это правда, что вы решили жениться?

— Еще не знаю, но сейчас я, как никогда, близок к этому шагу. Причем готов взять в жены первую встречную и наградить ее сразу дюжиной сыновей, лишь бы не видеть вас! — с этими словами граф Саффолд, наконец, вошел в дом. Его племянник остался на улице, пытаясь понять смысл сказанных ему слов.

Грегори поднялся к себе в гардеробную и с досадой вспомнил, что верный Джексон остался в имении, а прислуживать ему будит старший лакей — высокий, достаточно молчаливый мужчина, на все вопросы хозяина отвечавший лишь «да, милорд» и «нет, милорд». Это не улучшило настроение Его светлости, и в столовую он спустился в раздраженном состоянии духа. Распорядившись накрыть стол к ужину, он прошел в библиотеку и налил себе хереса из хрустального графина, стоявшего на столе рядом со стопками книг. Наугад вытащив одну из них, Грегори поморщился: это было подарочное издание книги путешествий Странников во тьму бездны, которое архиепископ прислал на прошлый праздник Рождения Нового года вместе с ящиком хереса. Отложив книгу в сторону, лорд-чародей прошелся вдоль стеллажей. Его взгляд упал на небольшую книгу, известную любому магу: «Флюиды и наука об изготовлении артефактов, приносящих удачу». Грегори взял ее и лениво перелистнул страницы, воскрешая в памяти основные постулаты, в конце шло перечисление известных древних артефактов и их копий. На одной из страниц был изображен четырехлистный клевер: небольшой золотой кулон с зеленоватыми прожилками. Саффолд озадаченно нахмурился: ему показалось, что недавно он уже видел подобный кулон, но вот у кого? Почему-то это показалось ему важным. Лорд-чародей слишком привык общаться с магическими силами, чтобы верить в случайности.

Он встал и задумчиво прошелся по комнате, затем сел в кресло и закрыл глаза, стараясь максимально расслабиться. В отличие от многих других, он не любил обращаться к магии, стараясь решить все без применения своего дара, — слишком уж часто он видел ту разрушительную силу, которой обладала магия.

Обращение к своему прошлому было сродни прыжку в ледяную воду в речке. Сначала дыхание перехватывает от холода и хочется быстрее выбраться на поверхность, затем наступает спокойствие и умиротворение. Размытые образы прошлого неспешно проплывают мимо. Приглушенные разговоры, замедленные жесты…

Грегори пристально всматривался, когда его внимание привлекла стройная женская фигура в розовом платье. Феба. Она стояла, задумчиво придерживая одной рукой медальон, висевший на тонкой цепочке на шее, — золотой четырехлистный клевер. От неожиданности лорд-чародей дернулся, и время недовольно вытолкнуло его на поверхность. Задыхаясь, он очнулся сидящим в кресле у себя в библиотеке. Ему понадобилось насколько долгих минут, чтобы прийти в себя, после чего он зло рассмеялся. Ну конечно, у Фебы был амулет. Это в полной мере объясняет проигрыш Адриана. Какое-то время Грегори просто зло кружил по комнате, затем он вспомнил огромные голубые глаза. Что-то было в них такое, от чего его злость утихла, и он вдруг понял, что девушка затеяла это все от отчаяния. Интересно, что же ее подвигло на такой шаг? Пожалуй, он этого и не узнает: Феба слишком горда, чтобы рассказать ему правду.

Он вздохнул и вновь сел в кресло. Жаль, что нельзя посмотреть их игру в роковой вечер: для этого необходимо было нырнуть в воспоминания обоих, а это можно было сделать либо с добровольного согласия, либо с риском для рассудка, взламывая защиту каждого из них. Стоила ли ее тайна этого? Грегори надеялся, что Хорек его не подведет, и он и так узнает все, что нужно, после чего девушка сможет уехать из имения. Саффолда вдруг охватила какая-то грусть по этому поводу. Он поймал себя на крамольной мысли, что, возможно, стоит предложить Фебе задержаться, и покачал головой: только этих отношений ему и не хватало.

— Министр, кажется, я старею! — обратился он к псу, мирно спящему у камина. Тот открыл один глаз, покосился на хозяина и на всякий случай вильнул хвостом, — Понимаю, что ты рад этому, я ведь буду забывать, кормил ли я тебя…

При упоминании о еде виляния хвоста усилились. Грегори покачал головой:

— И не думай, тебе нельзя переедать, иначе как ты выполнишь все те кульбиты, которые тебя заставляла делать Феба?

Министр заскулил и с тоской посмотрел на дверь. Его хозяин уже хотел заметить по поводу того, как все члены кабинета падки на женщин, когда пес насторожил уши и, вскочив, тихо гавкнул, явно узнав кого-то. Саффолд прислушался. Лакей, выполняя его распоряжение, уверял, что хозяин не принимает. Второй голос, достаточно спокойный, но между тем властный, возражал, что дело срочное и не терпит отлагательств.

— Кого это принесло ко мне в такую пору? — граф встал и вышел в холл. Юноша в темном плаще, споривший с лакеем, повернулся, и Грегори обомлел от удивления. Пес, напротив, потрусил к незваному гостю и ткнулся в руку, требуя очередной ласки.

— Граф, простите, но мне необходимо с вами поговорить! — очень уверено сказал Эдвард, не давая хозяину сказать и слова, чтобы не выдать себя перед лакеем.

— Конечно, — кивнул тот, — Пойдемте!

Он провел кронпринца в библиотеку, тщательно запер дверь и щелкнул пальцами, устанавливая заклинание от подслушивания. Все это время Его высочество нетерпеливо поглядывал на лорда-чародея.

— Я весь внимание, — Грегори слегка наклонил голову.

— Я… простите весь этот фарс, но я просто не знал, с кем посоветоваться… — кронпринц тоскливо посмотрел на него, внезапно став похожим на обычного мальчишку, — Вся эта история с инфантой Хуаной…

— Весьма неприятна, — кивнул лорд-чародей, — Но, как я уже повторял, не думаю, чтобы там было что-то, кроме пламенных писем и нескольких свиданий в присутствии доверенной фрейлины.

— Да я не об этом, — Эдвард махнул рукой, — Все эти договора… наши судьбы… Может быть, мне стоит самому отказаться от нее? Пусть выходит замуж за того, кого любит…

— Не думаю, что это возможно, Ваше высочество, — осторожно сказал Грегори, всматриваясь в лицо принца, — в случае вашего отказа ее выдадут замуж за другого принца, а мы получим массу дипломатических осложнений, в том числе — обиду гишпанцев за пренебрежение, высказанное их невесте.

Эдвард шумно вздохнул и закружил по комнате.

— Я просто не знаю, как быть, — наконец сказал он, — Вы же знаете, что происходит во дворце. Отец… он никогда не любил мать… она…

— Эдвард, по-моему, вы читаете слишком много романов, — сухо перебил его лорд-чародей, совершенно не желая, чтобы мальчишка делал его своим наперсником, — ему за глаза хватало и собственного племянника, — Любовь — слишком эфемерное понятие, и жертвовать ради него королевством никто не будет. Что же касается вашей хорошенькой подружки, живущей на улице Гревилль, то кто мешает вам навещать ее и после свадьбы!

Кронпринц настороженно посмотрел на мужчину, стоявшего перед ним:

— Вы знаете про Мари?

— Хорош бы я был, если бы упустил вас из виду, — фыркнул тот. Принц насупился, вспомнив, кем является человек, стоящий перед ним:

— И кто еще знает?

— Никто, кроме двух людей, которые наблюдают за известным вам домом, но они преданы мне и неболтливы.

— А… — Эдвард сглотнул, не решаясь задать вопрос, но Грегори все понял:

— Я не счел нужным информировать Его величество о том, как проводит свободное время его сын.

— Почему?

— Хороший вопрос! — лорд-чародей задумался и решил сказать правду, — Прежде всего, потому, что мне не хочется делаться вашим врагом, — вы легко сможете отомстить, когда придет время.

— Вы расчетливы, — заметил принц.

— Вы тоже этому научитесь, Ваше высочество, у вас нет выбора.

— О да, долг — превыше всего, — он сказал это со всей горечью, на которую был способен. Грегори лишь вздохнул и, подойдя к столу, налил в бокалы херес.

Проговорив с Эдвардом еще с полчаса на ничего не значащие темы, он, ссылаясь на необходимость вывести пса, лично проводил принца до места, где его послушно ждала охрана. От своих людей, следовавших за принцем незримой тенью, лорд-чародей прекрасно знал, что они, повинуясь приказам Его высочества, не раз отпускали его одного, тем приятнее было наблюдать их смущение.

— Господа, надеюсь, мы поговорим с вами завтра, — многозначительно обратил Грегори, с удовольствием видя растерянность на лицах гвардейцев. Сердечно распрощавшись с принцем, Саффолд вернулся домой и решил, что лучшее, что он сможет сделать для себя самого, — это лечь спать.

Он проснулся достаточно рано утром, на удивление, бодрым. Его настроение не испортил даже лакей, кашлянувший слегка не вовремя, отчего сапфировую булавку в галстуке пришлось перекалывать. Надев свой костюм, как уверял его портной, «цвета перезрелой сливы», на самом деле — глубокого синего, почти черного цвета с вышивкой серебряной и золотой нитью, граф Саффолд привычно расправил кружевные манжеты, украсил свои достаточно изящные руки несколькими кольцами и стянул черной летной волосы на затылке. Поколебавшись, он предпочел сапоги туфлям, намереваясь сразу после визита в королевский дворец направиться в свое имение. Странно, но впервые за долгое время даже мысль о поездке приводила его в прекрасное расположение духа.

— Ну что, старина, ты готов? — он радостно потрепал Министра по голове и получил в ответ странный взгляд, словно пес сомневался в здравом рассудке хозяина.

Достаточно быстро обсудив с Его величеством все подробности сообщения, которое следовало отправить королю Гишпании, и весело пошутив над заспанным Майлсом, дремавшем в приемной после оглушительной оргии по поводу дня рождения одного из офицеров драгунского полка, Грегори вскочил в карету и распорядился ехать к городской тюрьме.

Здание из старых, местами уже крошившихся кирпичей стояло когда-то на окраине города. Поговаривали, что его построили несколько веков назад после того, как королева Лилибет, узнав, что ее супруг заложил часть ее собственных земель, посмела поднять восстание. Оно было разбито, королева — в назидание остальным — заточена в замок, а король подписал закон, в котором говорилось, что после свадьбы все приданное невесты переходит в руки ее мужа, и он имеет полное право распоряжаться как деньгами, так и судьбой своей жены. После смерти Лилибет замок так и остался тюрьмой. Сначала — для особ королевской крови, затем, по мере обветшания здания, — для лиц, все более простых по положению.

Теперь сюда отправляли простолюдинов, должников и портовых шлюх. До недавней поры, несмотря на то, что город сильно разросся, вокруг тюрьмы были пустыри, пока герцог Кавершем, пользуясь тем, что никто не хочет селиться рядом, скупил земельные участки вокруг по дешевке и выстроил на них доходные дома. Темные, убогие, они были буквально пропитаны той же атмосферой, что и тюремные стены. Здесь жили так называемые «отбросы общества»: бедные семьи заводских рабочих, проститутки, продававшие свое тело за кусок хлеба, солдатские вдовы, нанимавшиеся на тяжелую поденную работу, чтобы хоть как-то прокормить многочисленное семейство.

Испитые, серые от недостатка солнца, сморщенные лица, сутулые фигуры, отчаяние и обреченность в тусклых глазах, они мрачными взглядами провожали карету. Держа у носа надушенный платок, чтобы хоть как-то перебить запах нечистот, которыми были завалены улицы, Грегори с досадой вспоминал, что он неоднократно пытался обсудить с королем положение людей в этих кварталах, но всегда получал отказ что-либо предпринять. Наверное, ему стоит вернуться к этой теме в разговоре с Его величеством сразу после свадебных торжеств.

Карета остановилась у тюремных ворот, лорд-чародей выглянул, и охранники, открыв ворота, вытянулись в струнку. Экипаж остановился. Граф Саффолд ступил во двор и брезгливо поморщился, заметив, что его сапоги сразу же оказались заляпанными грязью.

— Ваша светлость! Как неожиданно! Это большая честь для нас! — комендант тюрьмы, одутловатый, неповоротливый мужчина с пышными усами, вылетел во двор, вытирая пот со лба платком сомнительной чистоты.

— Да, я заметил, что меня явно не ждали, — Грегори обвел выразительным взглядом кучи мусора, лежавшие по всему двору, — интересно, куда делись деньги, выделенные на брусчатку двора?

Комендант побелел и подергал внезапно ставший тугим узел на шейном платке.

— Так мы это… — пролепетал он, — У нас стена обваливалась…

Толстяк беспомощно захлопал глазами.

— И вы, разумеется, направили деньги на ремонт, понимаю, — Саффолд с улыбкой устремил взгляд на старые стены, — Должен признать, восхищен искусством ваших рабочих: воссоздать все так, чтобы посторонний взгляд и не заметил разницы…

— Ваше сиятельство! — умоляюще пролепетал уже багровый, словно кто-то сдавил ему шею, комендант.

Лорд-чародей смерил его строгим взглядом:

— Впрочем, я готов забыть свое посещение сюда…

Круглые глаза на толстом, заплывшем жиром лице смотрели на него с надеждой. Грегори усмехнулся:

— Если вы все-таки замостите двор и приведете мне сюда человека, который недавно пытался пристрелить Кавершема в его собственном доме.

— Заачем он вввам? — от страха комендант начал заикаться. Лорд-чародей в наигранном удивлении вскинул брови:

— Конечно же, для того, чтобы выпытать все подробности. Моими методами.

Последние слова он сказал, как можно более зловеще. Комендант кивнул и со всех ног бросился исполнять распоряжения милорда. Курта буквально сгребли из общей камеры, где кроме него было еще человек пятнадцать, и буквально вышвырнули во двор под ноги графу Саффолду. Он скривился при виде избитого слуги в порванной одежде, хлопающего глазами на свету, точно сова.

— Следуй за мной, — не желая вдаваться в объяснения, он коротко взмахнул кистью, накладывая на Курта заклятие подчинения. Тот яростно сверкнул глазами, но против воли вынужден был последовать за чародеем к карете и вскочить на запятки.

— Присматривай за ним, — распорядился Грегори своему лакею и повернулся к коменданту, — Не забудьте, милейший, что через две недели я вернусь с проверкой!

— Да, милорд! — толстяк смотрел вслед, пока карета не скрылась, и лишь затем осел на ступени крыльца под злорадными взглядами охранников.

Грегори долго держал платок у носа, ему все казалось, что даже подушки его экипажа пропитались зловонием трущоб. Министр, развалившись в ногах, с укором смотрел на хозяина, который приказал ехать сразу в имение.

— Да, да, знаю, мне следовало бы его отмыть и переодеть, но мне так не хочется тратить на это время… тем более, уж ты-то знаешь, как ненадежно это заклятие.

Пес шумно вздохнул, устраиваясь удобнее.

— Вот именно, — продолжал Грегори, — Сам не знаю, что на меня нашло… Какой-то порыв рыцарского идиотизма, не иначе…

Министр вывалил язык и тяжело задышал.

— Но, с другой стороны, не мог же я оставить в столь ужасном месте человека, который попал туда частично по моей вине. Ведь это я похитил Фебу… — он опустил руку и погладил пса по голове, — Знаю, дружище, ты не одобряешь мои методы, но не мог же я позволить, чтобы она вышла замуж за Адриана?

При упоминании о племяннике хозяина Министр презрительно фыркнул.

— Я и сам невысокого мнения о нем, — граф вздохнул и потер шею, как всегда делал в минуту сильных раздумий, — Похоже, придется жениться и завести пару-другую наследников… ты что думаешь?

Пес вновь заворчал, Грегори покивал головой:

— Полностью с тобой согласен, но это — мой долг… как сказал Его величество, а долг надо исполнять…

Глава 10

Утро выдалось солнечным. Феба медленно шла по дорожкам парка, иногда останавливаясь, чтобы срезать цветок. С утра за завтраком она обнаружила, что в столовой стол вновь накрыт всего на одну персону. Лакей пояснил, что милорд граф еще не вернулся из города. Девушка не знала, стоит ли этому радоваться или же, наоборот, огорчаться. Ее мысли находились в смятении. С одной стороны, она желала бежать из этого дома и навсегда вычеркнуть лорда-чародея из своей жизни, с другой — она все еще хранила память о том, как нежно его губы касались её губ.

Феба была слишком прагматична, чтобы питать иллюзии о браке с лордом-чародеем, но, с другой стороны, может быть, и стоило подумать о его покровительстве… она сердито оборвала себя и достаточно быстро направилась к дому. Это все его магия, решила она, уже заходя в дом через террасу в музыкальном салоне. Вернее, музыкальным салоном комнату называли слуги по старой памяти, поскольку именно тут любила музицировать мать хозяина дома. Как поняла Феба, графиня была достаточно творческой натурой и обладала несомненным талантом, как в музыке, так и в живописи, судя по акварелям, развешанным по стенам этой комнаты.

При виде таких работ девушка каждый раз вздыхала с тоской и толикой зависти, поскольку её родителям и в голову не пришло научить дочерей музицировать или же рисовать — все их сбережения пошли на учебу единственного сына, с тем чтобы он стал священником, как и его крестный. И не беда, что Кристофа то и дело отчисляли из колледжа за проделки или неуспеваемость, все надежды родителей все равно были связаны именно с ним. Отчасти именно брат, вернее, необходимость оплатить его очередной дополнительный семестр, а также и попытки снискать хоть толику родительской любви заставили ее, тогда еще совсем девочку, поддаться давлению и принять предложение старика-соседа. О, если бы она только знала, какой тьмой это все обернется для нее самой!

Феба решительно тряхнула головой, гоня прочь охватившие ее невеселые мысли. Во всем виноват этот поцелуй, решила она. Ей не следует больше допускать такое. Как только ее отпустят, ей необходимо бежать, пока Кавершем не привел свои угрозы в исполнение. Все еще раздумывая над тем, как бесследно исчезнуть, девушка повернулась, чтобы поставить цветы в вазу, и застыла в изумлении, поскольку на диване сидела женщина. Феба нахмурилась, пытаясь вспомнить, видела ли она ее ранее, по всему выходило, что нет, но что-то в облике этой женщины казалось ей знакомым. Видно было, что когда-то женщина была очень красива, но морщины на лбу, свидетельствовавшие о напряженных раздумьях, и темные круги вокруг голубых глаз сводили эту красоту на нет. Резкие складки около носа говорили о том, что их обладательница часто поджимает тонкие губы в знак неодобрения. Волосы были напудрены и тщательно уложены. Она даже не сняла тяжелый и очень дорогой плащ с огромным капюшоном, какие хорошо скрывают лицо. Незнакомка сидела на диванчике очень прямо, положив руки на колени и с интересом разглядывала смутившуюся Фебу.

— Доброе утро, — наконец выдавила из себя девушка.

— Доброе утро, — женщина с пренебрежением кивнула ей в ответ. Или же ее надменность была кажущейся из-за того напряжения, с которым она сидела. Не зная, что еще сказать, и испытывая неловкость оттого, что ее застали вот так, в доме холостяка, в мятом, заляпанном грязью платье, Феба молча хотела ускользнуть к себе, но гостья ее остановила:

— Вы же хотели поставить букет в эту вазу?

— Я… я передумала.

— Отчего? Поставьте цветы, они очень красивые. Вы вырастили их?

— Нет, лишь срезала, цветами здесь занимаются садовники, — в последний момент Феба сообразила, что вопрос задан не из праздного любопытства, женщина явно намеревалась узнать, как долго девушка находится здесь. Незнакомка улыбнулась, прекрасно поняв, что девушка не собирается сообщать ей информацию, и указала на поднос, стоявший на столике со столешницей из розового мрамора:

— Выпейте со мной чаю.

Что-то в ее тоне удержало девушку от отказа. Она послушно села, затем, вспомнив, что букет все еще у нее в руках, вскочила, поставила его в вазу и со слегка застенчивой улыбкой вновь села на место.

— Вы давно ожидаете графа? — спросила Феба первое, что пришло ей на ум, протягивая чашку гостье. Незнакомка покачала головой, что можно было расценить и как «да», и как «нет»:

— Я приехала относительно недавно.

— Не знаю, сколько вам придется ждать, — с сомнением произнесла девушка, — Он уехал и не известил меня, когда вернется.

— Сколько бы ни было, я дождусь, дело слишком важно и не терпит отлагательств!

Они обе замолчали, делая вид, что погружены в свои мысли, и украдкой разглядывая друг друга. Феба не выдержала первой.

— Хотите чаю? — не дожидаясь ответа, она встала и разлила чай по чашкам из тончайшего фарфора.

— Благодарю, — гостья грациозно наклонила голову. Когда она забирала чашку, девушка заметила, какие у той красивые, ухоженные руки. Наверняка — любовница графа, при этой мысли Феба ощутила досаду и мысленно отругала себя.

Чай закончился ровно тогда, когда раздался скрип гравия под колесами экипажа, затем хлопнула дверь и знакомый, весьма энергичный голос наполнил весь дом.

Первым в салон вбежал Министр. Виляя всем телом, он бросился к Фебе, попутно удостоив незнакомку презрительным взглядом. Грегори вошел следом.

— Министр! Веди себя пристойно, не заставляй меня приносить извинения за твои ужасные манеры, — он осекся и внимательно посмотрел на сидящую на диване женщину, — Особенно если у нас в гостях королева…

Он привычно поклонился:

— Ваше величество, чем обязан?

— Простите, граф, но как бы ни была очаровательна ваша протеже, я бы хотела поговорить с вами наедине, — тон Её величества не предвещал ничего хорошего.

— Конечно, — согласился лорд-чародей и обратился к девушке, все еще растерянно сидящей в кресле, — Феба, дорогая, не могли бы вы…

Она покраснела и, быстро встав, поспешила выйти, от растерянности забыв сделать прощальный реверанс. Министр неспешно последовал за ней, даже не посмотрев на хозяина.

— Возмутительное отсутствие приличных манер, — фыркнула королева, — Где вы ее нашли, Саффолд?

— Вы проделали весь этот путь от столицы до моего дома, чтобы спросить, где я нашел эту крошку? — он усмехнулся, — тогда я польщен!

— Не обольщайтесь! Разумеется, я приехала не за этим. Просто мне казалось, что ваши вкусы всегда были более, — она щелкнула пальцами, подбирая верное слово, — требовательными.

Грегори понял, что его титулованная гостья очень волнуется. Когда она переживала, то забывала слова, а в первые мгновения и вовсе могла перейти на свой родной язык: резкий, отрывистый, будто лай собаки.

— Возможно, вам показалось, — легко согласился лорд-чародей, чем заслужил недовольный взгляд:

— Вы все паясничаете?

— Вы ожидали чего-то другого? — он все еще стоял, и королеве приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Она не выдержала первой:

— Сядьте!

— Благодарю, — Грегори занял кресло, в котором недавно сидела Феба. Он снова почувствовал запах жимолости и вербены, в который теперь вплетались и розы. Лишь потом он сообразил, что это запах от букета, стоявшего за его спиной. Королева все еще выжидающе смотрела на него, он скривил губы в подобие улыбки:

— Простите. Пытался понять, что могло привести вас сюда, в дом к своему заклятому врагу.

— Вы не догадываетесь? — она сидела слишком прямо, стиснув руки на коленях. Ее пальцы, наверное, побелели от напряжения.

— Я могу лишь предположить, — он внимательно наблюдал за ней, — Брак вашего сына с гишпанской инфантой?

— Вы правы, — кивнула она, — я пришла просить вас оказать влияние на Его величество и отменить помолвку.

— Это невозможно. Договора подписаны, — это прозвучало очень резко.

— Неужели даже могущественный лорд-чародей не сможет ничего предпринять? — королева ослепительно, слишком ослепительно улыбнулась.

— Бросаете мне вызов? — хмыкнул Грегори, — не выйдет, я слишком стар для подобных трюков, Ваше величество!

— Жаль, — вздохнула она, устало потирая виски, затем обреченно посмотрела на него, — но все же, что вы хотите за это?

— За отмену свадьбы? — изумился он, — простите, возможно, вы нездоровы?

— Да как вы!.. — вспыхнула она и тут же осеклась, вспомнив, что пришла совсем за другим, — послушайте, граф, возможно, у нас и было недопонимание…

— Да говорите уж прямо — вражда, — невесело усмехнулся лорд-чародей.

— Вражда, — послушно повторила она, чем вызвала изумленный взгляд мужчины, — но ради всего, что вам дорого, я прошу: отмените эту свадьбу!

— Боюсь, что это невозможно. На этом браке настаивают оба короля, — извиняющимся тоном произнес Грегори.

— Переубедите Георга! Я знаю, что вы можете это сделать!

— Ваша вера в мои способности меня потрясает!

— Хорошо, — она тяжело вздохнула, — что вы хотите? Каковы будут ваши… требования?

От него не укрылся ни ее резкий акцент, ни паузы между словами, словно она тщательно подбирала их, впрочем, так оно и было. Интересно, неужели Её величество действовала сама, на свой страх и риск?

— Что вам с этого? — вдруг напрямую спросил Грегори, — зачем вы так хотите отменить этот союз?

— Потому что это — союз двух держав, а не двух людей. Подобный союз погубил меня, теперь такой же союз погубит душу моего сына!

Лорд-чародей натянуто рассмеялся:

— Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения, в церкви всегда говорят, что свадьба спасает душу. Во всяком случае, что-то такое и говорил архиепископ, когда я последний раз был на службе.

— Перестаньте паясничать, наконец, — не в силах больше сдерживать себя, она вскочила и закружила по комнате.

Граф Саффолд задумчиво смотрел на нее, пытаясь вспомнить, сколько же ей лет. По всему выходило, что меньше сорока. Кажется, она — почти его ровесница, может, пару лет разницы, не более. Надменное выражение лица и поджаты губы делали ее гораздо старше. Сейчас, взволнованная, с какой-то обреченностью во взгляде, королева вдруг напомнила ему Фебу, только у королевы не было таких огромных голубых глаз… задумавшись, он пропустил момент, когда незваная гостья перешла от приказов к мольбам:

— Я прошу вас, я умоляю! Ну что же мне еще сделать? Хотите, я стану перед вами на колени?!

Он мгновенно подскочил и, наплевав на все правила этикета, крепко сжал королеву за плечи, препятствуя исполнению задуманного:

— Никогда не делайте того, о чем будете жалеть всю свою жизнь, Ваше величество, — мягко сказал лорд-чародей, усаживая ее вновь на диван. Она усмехнулась и покачала головой:

— Мне следовало бы догадаться, что вы будете непреклонны! Еще бы! Такие переговоры, просто очередная жемчужина в ожерелье вашей славы…

— Это вы надоумили Титуса предупредить гишпанцев обо мне?

— Да.

— Зачем?

Она пожала плечами:

— Я просто хотела уберечь Эдварда. Вы не понимаете, на что толкаете моего сына! Посмотрите на нас с Георгом! Вы прекрасно знаете, сколько у него было любовниц… ему, в отличие от меня, позволено хотя бы это, но это так унизительно, — она вдруг расплакалась.

Грегори, слегка замявшись, протянул ей свой платок и невесело поймал себя на мысли, что это уже вторая женщина за неделю, которой он одалживает его. Правда, в прошлый раз все закончилось поцелуем. При мысли о том, чтобы поцеловать королеву, он усмехнулся, подошел к двери, высунув голову наружу, позвал лакея и приказал принести стакан воды, затем вернулся к плачущей женщине.

— К сожалению, мадам, не в моей власти отменить столь тщательно подготовленные и подписанные договора, — с сожалением произнес лорд-чародей, — нам всем остается лишь надеяться, что ваш сын и инфанта Хуана при встрече почувствуют приязнь, которая потом может перерасти во взаимное уважение.

Она вытерла слезы, выпрямилась и бросила на него убийственный взгляд:

— Что может знать о браке такой, как вы? Уважение? Вы, столько раз покрывавший похождения короля? Вы, который не гнушается посещать дома терпимости? При этом поселив в доме любовницу и не озаботившись для нее даже приличным платьем!

Словно вспомнив, что она — королева, женщина гордо встала, с видимым омерзением отбросила мятый платок на диван и, накинув капюшон, направилась к двери.

— Вы еще пожалеете! — бросила она напоследок.

Шаги. В холле хлопнула входная дверь. Лишь тогда Грегори, слегка усмехаясь, подошел к все еще открытой двери на террасу.

— Как я понимаю вы все слышали, моя дорогая, и теперь имеете доступ к государственной тайне… — наигранно весело сказал он и осекся, видя ненависть, полыхавшую в голубых глазах.

— Вы — чудовище, — прошептала Феба, — Боже, какое же вы чудовище! Ради своих интересов вы так легко жертвуете судьбами других людей…

Оборвав себя на полуслове, она развернулась так резко, что взметнулись юбки, и зашагала вглубь парка.

— Феба! — совершенно забыв о своих магических способностях, лорд-чародей устремился за ней. Догнав, он схватил ее за руку и потянул к огромному дубу, желая скрыться от любопытных глаз, — Прошу…

Девушка с силой дернулась:

— Отпустите меня!

— Прошу, выслушайте! — почему-то ему было очень важно объясниться с ней.

— Нет, вы уже все сказали! Отпустите!

Она начала вырываться все сильнее, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать.

— Отпусти ее! — раздалось за спиной. Саффолд обернулся. Курт, уже выбритый, в свежей одежде, хромая, бежал из дома по дорожке. Задыхаясь, он подскочил и размахнулся, намереваясь ударить кулаком в лицо. Граф, выпустив Фебу, увернулся. Хорошо тренированное тело действовало само: слегка отпрыгнуть, выставить руку, отклониться, замах… нога попала в петлю так некстати разросшегося плюща. Уже упав, Грегори почувствовал, как в голове что-то загудело, затылок пронзила резкая боль, а перед глазами вдруг заплясали золотистые искры. Голоса доносились, словно в тумане:

— Странники всеблагие, Курт, неужели ты убил его?

— Да я его и пальцем не тронул, он сам! Видишь, камень.

— Нам никто не поверит… какой он бледный, — запах жимолости и вербены окутывает его, прохладная рука опускается на лоб.

— Будешь и не таким, если с высоты его роста черепушкой приложиться!

— Помоги мне!

Грегори почувствовал, как его приподняли за плечи, затем дышать стало легче, а голова легла на что-то мягкое.

— Надо принести нюхательные соли! — распорядилась девушка.

— Не стоит, — Лорд-чародей с трудом открыл глаза и чуть поморщился от яркой голубизны неба, видимой сквозь зеленую листву дуба. Он обнаружил, что его голова покоится на его же камзоле, заботливо свернутом, а сама Феба стоит рядом на коленях и внимательно всматривается в его лицо:

— Как вы?

Он не ответил, любуясь ее глазами и алебастрово-белой кожей. Как ей удается сохранять такую на солнце? У него сразу проступают веснушки… и розовое. Ей ведь совершенно не идет розовое, уж лучше голубое… заметив, что девушка все еще тревожно на него смотрит, Грегори через силу улыбнулся:

— Знаете, а Её величество права, мне давно надо было обеспечить вас гардеробом…

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — она резко поднялась с колен и принялась счищать травинки с юбки. Ее слуги поблизости не было. Наверняка сбежал в дом, подальше от места преступления.

Лорд-чародей потер виски, затем, прошептав заклинание, щелкнул пальцами и встал. Он знал, что поплатится за это колдовство сильнейшей головной болью, но это будет позже, сейчас ему было необходимо спокойно поговорить с Фебой. Под ее удивленным взглядом он легко поднялся и, подхватив камзол, отряхнул его от травы, затем критически осмотрел.

— Простите, — вздохнула девушка, — Это первое, что пришло на ум.

— Ничего страшного, — галантно уверил он ее, — Цвет перезрелой сливы будет прекрасно сочетаться с зелеными пятнами от травы и даже каким-то раздавленным майским жуком. Двумя пальцами он брезгливо выковырял насекомое из ворсинок бархата и отшвырнул в сторону, затем весело посмотрел на Фебу, — Теперь мы точно квиты: по моей вине вы испортили платье, я по вашей — камзол.

— По-моему, о камень ударились вы сами, — сухо заметила она, направляясь к дому.

— Не без вашего участия, сударыня!

Феба остановилась и со всей строгостью, на которую была способна, посмотрела на графа:

— Я не советую флиртовать со мной, сударь! Вам не стоит забывать, кто вы, а кто я!

Он закинул многострадальный камзол за спину и легко догнал ее:

— Вы все не можете простить мне те мои слова?

— Это очень трудно сделать.

— А если я попрошу вас?

Она с деланым равнодушием смотрела в серые глаза, которые смотрели на нее слишком серьезно, будто их обладателю действительно было важно, чтобы она простила… девушка сердито отвернулась:

— Нет!

Грегори мягко взял ее за руку:

— Послушайте, я действительно искренне сожалею о тех словах, которые вырвались у меня при первой нашей встрече. Я был в ярости, хотя это и не может служить мне оправданием, но это — единственная причина, почему я тогда был столь резок. К тому же вы тогда повели себя, как…

Он осекся, Феба насмешливо посмотрела на него, хотя так и не выдернула руку:

— Ну что же, договаривайте. Вы ведь хотели сказать: вульгарная особа?

— Скорее, мегера, — поддразнил Грегори, не удержавшись. Ему показалось, или на ее губах проскользнула улыбка, — что не мудрено после визита моей многоуважаемой сестры. Да, да, и не смотрите так на меня, она сама мне призналась, что была у вас в то злополучное утро!

— И теперь, узнав все, вы полны раскаяния и смирения? — голубые глаза смотрели с насмешкой.

— Нет. Я лишь хочу попросить прощения за недопустимое поведение и установить мир, раз уж нам придется жить в этом доме бок о бок.

— Жить в этом боке бок о бок? Что вы имеете в виду? — опешила Феба. Лорд-чародей весело взглянул на нее:

— Моя дорогая, а что вы ожидали, подслушав у меня в саду мой разговор с королевой? Не говоря уже о скандальности самого разговора, те сведения, которые вы узнали, слишком важны, чтобы я мог позволить вам так просто уехать!

— Но… — слова, чтобы разумно возразить, так и не пришли на ум. Пользуясь ее замешательством, Грегори подхватил девушку под руку и повел к дому:

— Разумеется, я прекрасно понимаю, что это отразится на ведении дел. Ваш дом, скорее всего, придется закрыть, оно и к лучшему: скоро игорные дома обложат непосильными для многих налогами. Впрочем, в качестве компенсации за то, что случилось с вами по моей вине, я готов выплатить вам ту сумму, о которой вел речь первоначально.

Он почувствовал, как Феба напряглась:

— Как мне следует понимать последнюю вашу фразу, милорд?

— Прежде всего, не искать в ней подвоха, — достаточно сухо посоветовал ей Грегори, с легкостью поняв, что она подразумевала, — вы и так слишком ранили мое самолюбие. Уверяю вас, что мне нет необходимости покупать себе женщин.

— Вы еще скажите, что они сами ищут встреч с вами.

— Большинство из них — да, — он усмехнулся, заметив, как она поджала губы, пытаясь не дать словам осуждения вырваться наружу, — послушайте, давайте не будем продолжать этот бессмысленный спор, он все равно никуда не приведет, просто примите как данность, что я не могу позволить вам сейчас уехать и готов выплатить компенсацию за причиненные неудобства. Принимать эти деньги или нет, вы решите позже.

— Похоже, вы не оставляете мне выбора.

— У вас его никогда и не было, — хмыкнул лорд-чародей.

Глава 11

Проводив Фебу к ее комнате, Грегори распорядился позвать к нему Курта, отсиживающегося на кухне. Старый слуга неловко вошел в библиотеку, угрюмо глядя исподлобья, под его глазом наливался огромный синяк — лорд-чародей все-таки задел его. Это доставило какое-то мальчишеское удовлетворение.

Сидя в своем любимом кресле, граф с интересом рассматривал вошедшего: военная выправка, лицо и манеры явного простолюдина… нет, не любовник и не родственник. Тогда кто же они? Больше всего напрашивалось слово «друзья». Министр хмыкнул, словно подтверждая его догадку. Граф строго посмотрел на него, и пес покорно лег между креслом, в котором сидел хозяин, и незнакомым человеком, застывшим посередине комнаты. Отставной денщик опасливо покосился на огромного черного пса, но промолчал.

— Кажется, тебе зовут Курт, — начал Саффолд, окидывая стоящего перед ним мужчину долгим пристальным взглядом. Все, кто знал графа, понимали, что такой взгляд не сулит ничего хорошего. Но старый вояка лишь упрямо выставил вперед подбородок.

— Верно, — согласился он.

— Сколько лет ты служишь своей хозяйке?

— Много, — насмешливый взгляд из-под кустистых бровей.

Все-таки — враг? Или его можно заполучить в союзники и узнать то, что так старательно скрывает его хозяйка? Грегори задумчиво потер рукой затылок — дурацкий жест, конечно, но… Лорд-чародей едва заметно поморщился, чувствуя, как начинает болеть голова. Допрос придется отложить — в таком состоянии он не сможет долго продержаться и внимательно вслушиваться в ответы, а без этого допрашивать с применением магии не имело смысла.

— Надеюсь, ты сделал выводы из того, что случилось с тобой в последнюю неделю, — Грегори говорил холодно, точно таким тоном он отчитывал людей в своем ведомстве. К его удивлению, слуга не дрогнул.

— Да, милорд, — Курт опустил голову, чтобы скрыть мятежный блеск глаз, но Саффолд все равно его заметил, Министр поднял голову и внимательно посмотрел на слугу, затем встал и подошел к хозяину.

— Учти, что больше я не буду ни драться на равных, ни, тем более, вытаскивать тебя из тюрьмы, — предупредил тот, желая на корню погасить возможный бунт и заодно сразу установить правила. Грегори прекрасно отдавал себе отчет, что приводить сюда слугу Фебы — это большой риск, но ему почему-то хотелось, чтобы девушка начала доверять ему. Это был шанс. Словно читая его мысли, Министр одобрительно заворчал. Курт задумчиво посмотрел на графа, будто оценивая.

— Интересно, зачем вы сделали это сейчас? — наконец спросил он. Пес насторожил уши, словно тоже желая услышать ответ.

Лорд-чародей неопределенно пожал плечами:

— Считай, это был мой способ показать, что со мной никогда не стоит играть в такие игры.

Министр наклонил голову на бок, таким образом выражая сомнение в умственных способностях хозяина.

— Вам не стоило так напрягаться, — хмыкнул слуга, — я говорил об этом Фебе с самого начала.

— Фебе? — недовольно нахмурился граф, Курт непонимающе посмотрел на него, затем поправился:

— Мисс Фебе.

— Я допускаю, что многолетняя служба в некоторой мере сближает, но в доме полно слуг, не забывайте об этом. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Снова оценивающий взгляд, будто Курт решал сам для себя, стоит ли доверять человеку, который сидел перед ним. Черный пес едва заметно напрягся. Сам Саффолд со свойственной ему надменностью, которую так ненавидели окружающие, смотрел на слугу, стараясь не слишком скрежетать зубами: боль уже стучала в висках.

— Да, милорд, — Курт кивнул, признавая свое поражение. Министр вновь развалился у ног хозяина.

— Я хочу, чтобы ты сегодня же съездили в дом на Гроу-сквер, рассчитался со слугами, — стараясь не делать резких движений, Грегори достал из ящика мешочек, полный монет, и придвинул его Курту, — Здесь должно хватить. Мои люди будут сопровождать тебя. Соберите вещи, закройте дом и возвращайтесь. Ступай!

Последние слова были сказаны почти сквозь зубы, голова уже раскалывалась. Граф встал, но Курт не шевельнулся, так и стоя посередине комнаты.

— Простите, милорд, — твердо сказал слуга, — но не думаю, что мисс Фебе, — он подчеркнул это, — понравится, что вы дали денег на то, чтобы расплатиться с её слугами. Она не любит быть обязанной кому-либо.

— Да, я заметил! — граф даже не пытался скрыть свое раздражение, — тем не менее, ты возьмешь деньги и сделаешь так, как я говорю, иначе моему терпению сегодня все-таки настанет конец, и я превращу тебя самого в мышь, а твою хозяйку — в лягушку, после чего препарирую в своей лаборатории! Теперь, наконец, иди и, в случае чего, можешь со спокойной совестью рассказывать мисс Фебе, что я вынудил тебя взять деньги, поскольку угрожал!

Пес радостно тявкнул и поскреб лапой дверь, намекая, что им пора.

— Но что вы потом потребуете от нее за эти деньги? — не сдавался Курт.

— Чтобы ее слуга, наконец, стал исполнять мои требования, — процедил сквозь зубы лорд-чародей, порядком взбешенный упрямством этого отставного солдафона. Бездна побери, он прекрасно понимал теперь Кавершема и почти готов был лично вернуть Курта в тюрьму. Не догадываясь о мыслях хозяина дома, тот задумчиво почесал затылок:

— Нанимаете меня в услужение? А это — жалование? Ну что ж, я согласен!

— Чрезмерно счастлив слышать это. Полагаю, ты незамедлительно приступишь к исполнению своих чрезвычайно дорогостоящих обязанностей! — Грегори пинком распахнул дверь и вышел из комнаты.

Он решил не подниматься в спальню, предпочтя лечь на кушетке на террасе. При его росте длины кушетки не хватило, и он весьма фамильярно закинул ноги на стул, почтительно придвинутый лакеем. Министр убежал в сад и теперь, к досаде садовников, с наслаждением носился по клумбе с какими-то пестрыми цветами. Чуть позже он, вывалив язык, поднялся на террасу и лег рядом с кушеткой, ткнув мокрым носом в безвольно опущенную руку хозяина.

День был жарким. Пахло свежескошенной травой и розами, где-то в саду мерно гудели пчелы. Боль слегка притихла, напоминая о себе, лишь когда необходимо было повернуть голову.

Наверное, лорд-чародей все-таки заснул, потому что, когда открыл глаза, были уже сумерки. Головная боль прошла, оставив неприятную тяжесть в висках.

Запах роз смешался с запахом жимолости и вербены. Грегори не надо было даже поворачивать голову, чтобы понять, что Феба находится рядом. Все-таки он приподнялся и чуть повернул голову. Девушка сидела в соседнем кресле с книгой в руках. Судя по тому, что на ней было слегка старомодное платье из серого шелка, застегнутое на серебряные пуговички под самое горло, Курт исполнил поручение. Министр развалился на полу так, чтобы, касаясь носом руки хозяина, лежать на ногах Фебы. Почувствовав, что на нее смотрят, девушка подняла голову:

— Вы проснулись?

— Да, простите, я, кажется, вынудил вас ждать ужина. Вы голодны?

— Нет, я поела, а вы?

— После такого есть не хочется, — и, видя ее непонимающий взгляд, пояснил, — головная боль — расплата за самолечение, но это пустое! Что вы здесь делаете?

— Читаю, — она протянула ему книгу, — взяла в вашей библиотеке. Надеюсь, вы не против?

— Даже если бы и был, вы все равно ее уже взяли, — заметил Грегори, с удовольствием наблюдая, как очаровательно она краснеет.

— Мне просто нечем было заняться…, и я… но если вы возражаете, — Феба сделала движение, намереваясь подняться, он остановил ее:

— Моя библиотека к вашим услугам, я лишь хотел поддразнить вас!

— Мне кажется, вам доставляет удовольствие ставить людей в двусмысленное положение, — голубые глаза внимательно смотрели на графа. Тот хмыкнул:

— Не без этого.

— Но зачем? Вы как будто стремитесь, чтобы вокруг вас никого не было.

— Вы проницательны, — Грегори заерзал, устраиваясь удобнее.

— Вам так нравится одиночество?

— Мне не нравится большинство людей, которые пытаются воспользоваться тем, что знакомы со мной, — он закинул руку за голову и посмотрел куда-то в теплые сумерки лета, — а вы? Вам нравится вести вашу жизнь?

— Ночь напролет играть в карты, выслушивая сомнительные комплименты пьяных мужчин, считающих себя неотразимыми, даже если они лысые и толстые? — девушка явно иронизировала, — не могу сказать, что девочкой я мечтала об этом.

— А о чем же тогда?

Она пожала плечами:

— У меня не было времени для того, чтобы мечтать.

Голос Фебы звучал сухо. Зачем рассказывать ему о том, что, как и все, она мечтала о бесстрашном рыцаре, который стремительно ворвется в ее жизнь, подхватит на коня, и они уедут. Глупые мечты.

Грегори задумчиво смотрел на нее. В письме, полученном днем от его дознавателя, были только общеизвестные сведения о ней: вымышленная фамилия, приехала с мужчиной, называвшимся её слугой, в любовных отношениях замечены не были, так что он и вправду слуга и друг, сняла дом на Гроу-сквер, открыла игорный дом, который стал быстро популярен среди аристократов. Хорек рассыпался в извинениях и просил еще время. Впрочем, времени сейчас было предостаточно, Грегори не собирался отпускать свою пленницу до того самого момента, когда гишпанская инфанта Хуана в сопровождении свиты прибудет во дворец для встречи с кронпринцем, а судя по настроениям, царящим в головах жениха и невесты, а также членов их семейств, это могло затянуться.

Погруженный в свои мысли, он и не заметил, как стемнело. Ветер внезапно задул резче, став почти холодным. Феба невольно поежилась.

— Пойдемте в дом? — предложил Грегори. Она кивнула и последовала за ним. Министр радостно потрусил следом. Его хозяин уже начал подозревать, что пес с явным удовольствием променял бы его на девушку. Впрочем, Министр всегда был падок на симпатичных женщин, и не графу Саффолду его за это осуждать.

На секунду задержавшись, чтобы закрыть двери, ведущие на террасу, лорд-чародей налил в бокалы рубинового вина и протянул один из бокалов Фебе:

— Держите.

Он щелкнул пальцами, и дрова в камине вспыхнули ярким пламенем. Девушка невольно охнула, и Грегори понял, что он, будто мальчишка, надувается от гордости.

— Как это… — она виновато посмотрела не него, — простите, я все время забываю, что вы…

Он в наигранном изумлении приподнял брови, и девушка осеклась.

— У вас просто уникальная способность с самым что ни на есть невинным видом говорить мне неприятные вещи. Продолжайте, мне даже интересно, что на этот раз.

Девушка покачала головой и глотнула вино. Оно оказалось крепленым. Теперь настала очередь Фебы с укором посмотреть на хозяина дома:

— Надеетесь меня напоить?

— Признаться, вы столь молчаливы, что такая мысль неоднократно приходила мне в голову.

Вспыхнув, она подошла к камину и демонстративно поставила бокал на мраморную полку. Движение было достаточно резким, и бокал разбился. Министр глухо заворчал, выражая свое недовольство этим поступком.

— Вы не пострадали? — Грегори моментально подскочил и взял ее ладони в свои.

— Нннет… простите… — она попыталась убрать руки, но он крепко сжал их. Убедившись, что порезов нет, а красные капли на ладонях — всего лишь вино, он отпустил ее.

— Почему вы так не любите, когда до вас дотрагиваются? — тихо спросил он.

— Вам показалось, — голос звучал напряженно, как и всегда, когда он пытался проникнуть в ее прошлое.

— Разве? — Грегори сделал шаг по направлению к своей гостье. Феба сразу же отпрянула, — вот видите.

— Пожалуйста, — прошептала она, — не спрашивайте меня, не надо…

Голос надломился, не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты, спеша скрыться у себя в спальне.

— Ну вот что такого я сказал, чтобы она удрала? — с досадой фыркнул Грегори, смотря на черного пса. Тот бросил на хозяина взгляд, полный укора, словно говоря: «а то ты сам не знаешь», и зевнул, вновь положив голову на лапы.

— Почему ты не расскажешь ему все? — спросил Курт у Фебы на следующее утро. Она нашла его конюшне, где тот помогал с самого утра, чтобы лишний раз не попадаться на глаза хозяину дома, — мне кажется, он не из тех, кто будет болтать.

Девушка лишь покачала головой:

— Ты не понимаешь, Курт, мне… он мужчина и не поймет. Это так… унизительно, — со вздохом она поставила корзинку с мелкими, недозрелыми яблоками на землю — она специально набрала из с утра в саду, чтобы иметь предлог встретиться со своим слугой, избегая сплетен и домыслов.

— Хочешь, я поговорю с ним? — предложил он, — готов поклясться, что вчера этот колдун специально завел меня в эту комнату, битком набитую книгами, лишь для того, чтобы хорошенько расспросить о тебе.

— И что же ему помешало? — Феба, услышав, как стукнуло копыто, опасливо покосилась на вход в конюшню: она недолюбливала лошадей.

Девочка из бедной семьи, она плохо держалась в седле, и муж, увидев это, заставлял ее ежедневно ездить верхом. Она плакала и слишком напрягалась, полковник злился и заставлял ее упражняться, пока она буквально не падала от усталости. Чуть позже он специально начал сажать ее на почти необъезженных коней, словно наслаждаясь ужасом в ее глазах. Все это продолжалось до того момента, пока она не упала, едва не сломав себе шею. Тогда она еще даже не подозревала, что была беременна. У нее был выкидыш, и она больше месяца пролежала в постели. Больше к лошадям она не подходила.

— Не знаю, — наконец признался Курт, после долгих раздумий, — в самом начале разговора милорд начал хмуриться, словно у него болела голова.

— Камердинер мне сказал, что так оно и было, — подтвердила Феба.

— Камердинер? Уже дошло до того, что он информирует тебя о состоянии хозяина? — присвистнул старый слуга. Девушка покачала головой:

— Я просто искала графа вчера, после того, как он не вышел к ужину. Мне надо было переговорить с ним, но Джексон, кажется, так его зовут, сказал, что у его светлости, судя по всему, раскалывается голова, и он наверняка спит на террасе.

— И ты пошла туда? Не иначе, как добить, избавив от мучений!

— Курт! Я просто хотела поблагодарить его за то, что ты привез мои вещи!

— Угу. Привез я, а благодарить его…

— Если бы не граф, то навряд ли ты бы смог закрыть дом и расплатиться со слугами.

— Если бы не граф, нам не пришлось бы это делать, — резонно возразил слуга, — ты бы вышла замуж за этого мальчишку и была бы вынуждена изображать послушную и покорную жену. Так что еще неизвестно, кто кому из вас должен больше!

— Ну… он вновь предложил мне десять тысяч.

— Иди ты, — присвистнул Курт, — а ты его хорошо зацепила!

— Зацепила? — не поняла девушка.

— А то! Между вами такие искры летят, что только диву даешься, что такое возможно! — фыркнул слуга, — на кухне только и разговоров, что о тебе да хозяине дома.

— А что, слугам в этом доме больше нечем заняться? — вспыхнула Феба, злясь на слугу, глаза которого лукаво блестели.

— Может, и есть чем, только жизнь в имении скучная, а тут такое перед самым носом! — рассмеялся Курт, — и можешь не сверкать так глазами, лучше подумай, граф — мужчина видный, известный. Может, тебе и стоит принять его покровительство.

— Курт, послушай меня очень внимательно, — голос девушки от злости зазвучал очень вкрадчиво, — если ты еще раз посмеешь дать мне такой совет, ты соберешь свои вещи и покинешь этот дом немедленно! И я не шучу!

— Ну и зря, — пожал он плечами, — уже столько лет прошло, а ты все убиваешься из-за этого старого поганца.

— Курт, еще одно слово! — предупредила его девушка, разворачиваясь и тем самым давая понять, что разговор закончен. Она не успела сделать и двух шагов, как на нее из-за кустов выскочил радостный черный пес, непременно желавший лизнуть ее в нос.

— Министр! — Феба отпрянула, но недостаточно быстро, лапы скользнули по юбке, оставляя на ткани грязные следы. Она придержала пса за ошейник, успокаивая.

— Ну вот! — раздался неподалеку знакомый, чуть насмешливый голос, — похоже, я должен вам уже два платья!

Она выпрямилась. Грегори стоял неподалеку, придерживая огромного серого жеребца, и с недоумением рассматривал ее очередное платье из темно-серого шелка, на этот раз украшенное черными бархатными бантиками: в подобных, только гораздо лучшего кроя, щеголяла Дебора, когда у нее окончился глубокий траур по мужу, и она вновь начала делать короткие утренние визиты.

Феба совершенно иначе истолковала его взгляд. Она знала, что ее траурные платья были очень старыми по фасону, к тому же сшитыми портнихой, живущей неподалеку от имения ее мужа. Солдатская вдова, женщина обшивала всю округу, ее вещи были добротны, но лишены изящества. Бывая с мужем изредка в городе, Феба с завистью заглядывалась на витрины, в которых были выставлены, как ей тогда казалось, красивые платья, но полковник, заметив ее взгляд, строгим тоном приказал ей не зевать и не крутить головой по сторонам. У нее есть достойная портниха, добавил он, и молодая жена вынуждена была покориться.

И теперь эти платья, которые она зачем-то сохранила, пригодились. Во всяком случае, они были достаточно закрытые и скромные, чтобы не привлекать лишнего внимания. Остальные наряды, которые она заказывала, уже сначала живя у крестной, затем и в доме на Гроу-стрит, были слишком открытые, призывающие мужчин постоянно отвлекаться от карт и тем самым проигрывать. Считая, что Саффолд осуждает фасон её платья, девушка гордо выпрямила спину.

— Благодарю, но я сама позволила Министру прыгнуть, так что ткань испорчена по моей вине, — сухо сказала Феба.

— И все-таки я настаиваю, — граф свистнул мальчишку-конюха и отдал ему поводья, после чего еще раз взглянул на девушку, — Что вы здесь делаете?

— Принесла яблоки для лошадей, — она кивнула на корзинку.

— Да? Тогда пойдемте! — подхватив корзинку, он направился к конюшне, но тут же остановился, заметив, что девушка осталась стоять на месте, — В чем дело?

— Я лучше подожду вас здесь, — она погладила пса за ушами, тот завилял всем задом, выражая свое почтение и любовь. Нахмурившись, Грегори с минуту смотрел на нее.

— Вы боитесь лошадей? — догадался он. Феба, чувствуя себя очень неловко, кивнула, подтверждая его догадку. Граф расхохотался:

— И вы собирались выйти замуж за моего племянника? Он же корчит из себя завзятого лошадника!

— Ну и что? — девушка помрачнела, вспомнив и об Адриане, и о Кавершеме, — Думаете, я стала бы помехой этому увлечению?

— Думаю, с этого идиота сталось всюду таскать вас за собой, чтобы вы выражали восторг от его новых приобретений. А с тем, как часто он меняет лошадей… — Грегори выразительно посмотрел на нее, — Да, кстати, мне помнится, что он уже катал в своем фаэтоне. Вы тогда произвели фурор.

— Я рада, что доставила вам столько поводов для смеха, — раздосадованная на саму себя. Феба слегка наклонила голову, поглаживая пса. Он сел ей на ногу и с блаженным видом вывалил язык, — Жаль, вы не знали об этом раньше, тогда можно было бы не выкрадывать меня, а просто поставить лошадь у входа в церковь.

Лорд-чародей вновь улыбнулся:

— Вы обиделись за мой смех? Простите, но я не смог сдержаться, когда представил вытянутое от обиды лицо Адриана.

Его улыбка была так заразительно, что девушка невольно улыбнулась в ответ.

— Подождете меня здесь? — вдруг попросил Грегори, — я не успел угостить коня.

— Да, — она спохватилась, подхватила свою корзинку с яблоками и протянула ему, — вот, возьмите!

— Вы не любите лошадей и собираете им яблоки? — изумился он.

— Я… — Феба заколебалась, затем решила сказать правду, — Однажды я упала с лошади…

— И после этого вы ни разу не садились в седло? — продолжил он за нее, — тогда все понятно! Что ж, пойдемте со мной!

— Куда?

— Отдадим лошадям все эти яблоки: не зря же вы из собирали!

Она взглянула на него. Глаза графа ярко, по-мальчишечьи, сияли. Он протянул ей руку, и она, слегка поколебавшись, зараженная его воодушевлением, внезапно для самой себя пожила свою ладонь в его. Мужчина улыбнулся и ободряюще сжал пальцы:

— Вот и славно!

Около дверей конюшни Феба вновь засомневалась, стоит ли заходить, но Саффолд, выпустив ее руку, тут же мягко обнял свою спутницу за талию, подталкивая вперед. Министр проскользнул мимо и остановился в проходе, поджидая хозяина. Фебе показалось, что собака улыбается.

— Смелее, — прошептал Грегори у девушки над ухом.

— Но слуги… — она попыталась привести последний аргумент.

— Там никого нет. Уборка начнется позже: все знают, что я терпеть не могу суету и шум. Меня начинает раздражать эта корзинка, поэтому пойдемте!

Понимая, что избежать посещения лошадей не удастся, Феба послушно шагнула внутрь и остановилась, привыкая к полумраку. Вокруг что-то шевелилось, фыркало, хрумкало. Она вздрогнула.

— Все хорошо, они все заперты, — прошептал Грегори, почти касаясь ее волос. Он чуть сильнее прижал ее к себе и повел по проходу между двумя рядами дверей, за решетками которых виднелись лошади. Серый конь, уже поставленный в стойло, заслышав хозяина, призывно заржал и пару раз требовательно стукнул копытом по двери. Феба вздрогнула.

— Грозовой, тише! — прикрикнул на него граф. Он поставил корзинку на пол, выудил из нее яблоко и протянул коню, тот бережно взял лакомство, и граф с нежностью погладил его по носу. Министр возмущенно заворчал. Затем Грегори взял второе яблоко и протянул его Фебе:

— Теперь вы. Положите на открытую ладонь!

Она послушно выполнила распоряжение, сделав это с таким несчастным видом, что Саффолд вновь рассмеялся:

— Не бойтесь, мой конь не людоед. Подойдите ближе!

Девушка сделала несколько неуверенных шагов к лошади. Граф стал позади нее, одной рукой обхватив за талию и слегка прижимая к себе, вторая рука опустилась ей на ладонь, мягко заставляя протянуть яблоко коню.

Грегори прижимал Фебу к себе так, что она слышала, как гулко бьется его сердце в груди. Сквозь кожу перчаток она чувствовала тепло его руки, которая вынуждала ее держать яблоко на раскрытой ладони.

— Все хорошо, — его дыхание обожгло ей щеку.

Грозовой, заметив подношение, вытянул шею, раздувая ноздри, фыркнул. Девушка вздрогнула, лорд-чародей чуть сильнее прижал ее к себе, ободряя и обещая защиту. Это придало Фебе смелости, она шагнула вперед, чувствуя, что мужчина тенью следует за ней.

Конь шумно вдохнул, затем скользнул мягкими, бархатными губами по раскрытой ладони и, жуя яблоко, сделал несколько шагов назад.

Еще несколько секунд Феба стояла, замерев, затем ошарашенно повернулась к Грегори, все еще стоявшему у нее за спиной:

— У меня получилось, — прошептала она. Непонятная смесь удивления, восторга и признательности охватила ее. Серые глаза с теплотой смотрели на нее.

Его лицо было очень близко, и девушке вдруг захотелось, чтобы Грегори ее вновь поцеловал. Наверное, он умел читать мысли, или же ему просто хотелось того же… Мужчина наклонился еще ближе, словно спрашивая разрешения, затем его мягкие губы скользнули по ее губам, он очень бережно прижал ее к себе. Сквозь ткань камзола она чувствовала, как он дрожит, сдерживая себя, чтобы не спугнуть ее излишней страстью. Их дыхание смешалось и стало единым, в какой-то момент она окончательно потеряла себя, полностью отдавшись во власть захлестнувших ее чувств.

Тихое рычание Министра заставило их вздрогнуть. Девушка попыталась отстраниться, но лорд-чародей, наоборот, прижал ее к себе, заставляя буквально уткнуться лбом в плечо.

Все еще не в силах размышлять здраво, Феба подчинилась, он нежно коснулся губами ее виска. Рык повторился.

Выругавшись, Грегори недовольно взглянул в сторону дверей.

— Кого еще там принесло западным ветром? — пробормотал он и добавил чуть громче, — Министр, нет!

Пес вздохнул, плотоядно облизнулся и с явным сожалением сел посередине прохода.

— Грег, ты где? — зычный голос Майлза разнесся по всей конюшне. Лорд-чародей что-то пробурчал себе под нос и с сожалением разжал руки.

— Это Майлз, — виновато прошептал он, словно это имя все объясняло. Феба, стараясь не смотреть в глаза лорда-чародея, отошла и быстро расправила смявшиеся юбки.

— Феба… — Грегори хотел что-то сказать, но зычный голос прервал его.

— Вот ты где! Я тебя обыскался! — Майлз буквально влетел в конюшню и замер, при виде смущенной девушки его брови удивленно поползли вверх, — Ах вот оно что… а я гадаю, с чего вдруг ты залез в эту глушь!

— Полагаю, Майлз, мне нет нужды представлять тебя моей гостье? — совершенно светским тоном произнес граф Саффолд, расправляя слегка помявшийся узел на галстуке.

— Кто не знает Прелестницу! — воскликнул тот и повернулся к Фебе, — представляете, в столице до сих пор гадают, куда вы пропали…

— Надеюсь, ты не станешь удовлетворять их любопытство, — перебил его Грегори, — что за нужда привела тебя в эту, как ты выразился, «глушь»?

— Любопытство, мой мальчик, просто любопытство! Твоя сестра рассказывает о тебе небылицы, вот я и решил…

— То есть ты останешься на ужин? — лорд-чародей обернулся к девушке, — не могли бы вы распорядиться на кухне?

— О, почту за честь, милорд! — девушка с явной издевкой склонилась в глубоком реверансе и, резко развернувшись, направилась к дому. Министр окинул хозяина весьма глубокомысленным взглядом и потрусил за ней.

Грегори проводил эту пару взглядом и повернулся к другу:

— Тебе готовить спальню, или моя, как ты выразился, «глушь» тебя не прельщает?

— Знаешь, вот теперь я уже не решил, — хмыкнул тот.

— Когда решишь — сообщи, — равнодушно отозвался хозяин дома, подхватывая друга под руку и выводя из конюшни, — я не собираюсь создавать портал пьяным.

О’Хара с интересом посмотрел на Грегори:

— Собираешься здесь задержаться?

— Возможно. Имением, знаешь ли, иногда тоже надо заниматься!

— Особенно если в нем такие гости!

Лорд-чародей смерил его неприятным взглядом:

— Разумеется.

— А что скажет Его величество?

— Понятия не имею. В конце концов, он уже давно не мой опекун.

— Грег, ты рискуешь, атмосфера во дворце… — Майлз осекся, внимательно смотря на друга, тот незамедлительно щелкнул пальцами, устанавливая магическую защиту:

— Продолжай!

— Да ты и сам все знаешь, — махнул рукой секретарь Его величества.

— Конечно, знаю, — кивнул лорд-чародей, — Вильгельмина приезжала сюда…

— Её величество? Сама? — изумился Майлз.

— Вряд ли она что-либо делает сама, — отозвался Грегори, — скорее, это Титус надоумил ее…

— Следовательно, Кавершем… — О’Хара задумчиво погрыз ноготь, — и что они хотят?

— Разумеется, расстроить свадьбу и свалить все на меня!

— Угу… и подсунуть Эдварду племянницу герцога?

— Вероятно. Как ты понимаешь, в эту часть плана меня не посвящали, — Грегори лениво начал обрывать лепестки у почти отцветшей розы, — в любом случае, на это стоило посмотреть! Право слово, она готова была встать передо мной на колени!

Секретарь его величества скептически посмотрел на друга:

— С чего ты решил?

— Она сама предложила, — Грегори пожал плечами, — признаться, мне не хватало тебя, чтобы оценить эту патетику по достоинству.

— Да уж, — хмыкнул Майлз, — надеюсь, ты поставил защиту и вас никто не слышал?

— Напротив, судя по недовольному взгляду королевы, именно на это она рассчитывала: ты же понимаешь, какие бы тогда могли поползти слухи. А так ей срочно пришлось импровизировать.

— Мне стоит сообщить об этом Его величеству?

— Ни в коем случае! Пока еще слишком рано: я отказал Вильгельмине и теперь жду их дельнейших действий от Кавершема.

— Полагаешь, роман инфанты с кузеном — тоже их рук дело?

— Не думаю, а вот про смену веры Титус мог подсказать. И когда же его отправят в отставку? — лорд-чародей устало потер затылок.

— Пока король не хочет вступать в открытое противостояние с герцогом.

— Не хочет он, а мучатся мне, — пробормотал граф Саффолд. Майлз помолчал, затем осторожно спросил:

— Кстати, ты в курсе сплетен, которые распускает о тебе Дебора?

— Что я женюсь на первой встречной? — ухмыльнулся лорд-чародей, — да, я пригрозил ей этим.

— Это не понравилось Его величеству.

— Скажи ему, что Дебби — всего лишь глупая гусыня, которая к тому же и постарела.

— Не думаю, что он поверит, и, Грег, что будет, если он решит навестить тебя здесь? — О’Хара испытующе посмотрел на друга. Странно, но тогда, в полутьме конюшни, ему что-то показалось. Вот и сейчас: странный огонек мелькнул в глазах друга, но тотчас же погас, прикрытый ресницами.

— Ты намекаешь на Фебу? — голос был небрежен, слишком небрежен, — Майлз, уж ты-то должен знать правила игры! Конечно, мне хочется позлить Дебору, но все имеет свой предел. Прелестница уедет после того, как пройдут празднования по поводу помолвки Эдварда и Хуаны.

— Ты заплатишь ей?

— Конечно, и немалую сумму.

— Она того стоит?

В ответ на это лорд-чародей несколько задумался.

— Знаешь, наверное, будь обстоятельства другими, я мог бы всерьез раздумывать о том, чтобы жениться на ней, — признался он другу. Майлз как-то странно взглянул на него, но промолчал.

До возвращения в дом больше ни один из них не сказал ни слова.

Глава 12

Передав дворецкому распоряжения по поводу гостя, Феба поднялась в свою спальню и бесцельно закружила по ней, то и дело спотыкаясь о черного пса, тенью следовавшего за ней.

— Ох, Министр, прости, но ты сам виноват — путаешься под ногами! — воскликнула она. Пес фыркнул, повернулся и демонстративно поскреб лапой дверь, — Прекрати, ты же оставишь на двери царапины!

Министр бросил на девушку красноречивый взгляд, демонстрирующий все его отношение к такой мелочи, как царапины на створке, украшенной росписью и позолотой. Фебу эта дверь, впрочем, как и пышность самой спальни: затянутые розовым с белым, точно яблоневый цвет, шелком стены, вычурная лепка потолка и плафон, на котором было изображено восхождение юного бога Солнца на священную гору Азават, позолоченные канделябры и огромный мраморный камин, из которого сквозило, — все это безумно угнетало. Ее не радовали ни огромная кровать под балдахином, с которого постоянно слетали хлопья пыли, ни новомодная мебель: с кресел неудобно вставать, а ножки туалетного столика были настолько покрыты резными завитками, что она постоянно ударяла ногу. Девушка вообще подозревала, что граф поместил ее сюда умышленно.

— Подожди, я хоть переоденусь, и мы пойдем в парк! — воскликнула Феба, надеясь, что пес остановится. Министр заинтересованно посмотрел на нее и сел, одобряя это решение.

Девушка дернула колокольчик, вызывая служанку. Та пришла, неодобрительно поджав губы по поводу того, что приличной девице приходится обслуживать разных выскочек, известно как пролезающих в хозяйские комнаты. Возможно, в другое время Феба более снисходительно отнеслась бы к этой деревенской дурочке, но сейчас, после намеков и веселых взглядом Майлза, ей вдруг стало тошно. Она смерила служанку надменным взглядом и холодно произнесла:

— Я передумала. Поди прочь и пришли вместо себя кого-нибудь другого!

— Интересно, кого? — буркнула та, — думаете, все так и жаждут обслуживать такую, как вы?

Феба вздрогнула, словно от пощечины.

— Такую, как я? — очень тихо, но веско переспросила она, под ее взглядом, служанка съёжилась, ожидая удара, но потом выпрямилась и гордо, словно принимала облик мученицы, взглянула на девушку, всем своим видом показывая готовность страдать за свои праведные мысли. Министр возмущенно зарычал, Феба зло рассмеялась:

— О, нет, я тебя не ударю! — она подошла к колокольчику, — я просто попрошу милорда графа услужить мне вместо его горничных…

Её расчет оказался верен: горничная побледнела и нервно сглотнула: граф не прощал наглости. Поговаривали, что одного лакея он не то выгнал прочь, не то заколдовал и превратил в мраморную статую, которую подарил потом королю. В общем, того лакея больше никто не видел.

— Прошу прощения, мадам, — как можно более смиренно произнесла служанка. Ничуть не обманутая ее покорностью, Феба приказала подать ей платье. Будь она в другом настроении, она, возможно, начала бы перебирать наряды, намеренно заставив горничную услуживать ей, но сейчас на душе было слишком мерзко для такой мелочности. Едва дождавшись, пока последняя булавка будет застегнута, девушка отослала служанку и строго посмотрела на Министра, сидевшего у окна и с видом философа, созерцавшего Фебу.

— Ну, что скажешь? — она расправила юбки. Пес одобрительно застучал хвостом по полу.

— Да, я знаю, что тебе нравится! Похоже, ты — единственный, кому я действительно нравлюсь… — она подошла к своему собеседнику. Тот моментально вскочил и с чувством собственной значимости радостно потрусил к дверям.

— Ну, пойдем, — согласилась девушка. Они вышли на террасу. Близился полдень, и солнце стояло в зените. Феба хотела побродить по аллее среди начинавших расцветать лип, но вовремя заметила там графа, о чем-то разговаривающего со своим другом. Странно, но хотя мужчины явно разговаривали, до девушки не донеслось ни звука. Она задумчиво посмотрела на пса, тот вздохнул: «может, хватит на всякие глупости отвлекаться?» и лениво побрел по дорожке.

Феба послушно пошла за ним следом. Слегка пропетляв по тропинкам — Министр то и дело отвлекался то на бабочек, вспархивающих у него перед носом, то на пчел, которые, по мнению пса, слишком вольно себя вели, летая над дорожкой, отсыпанной каменной крошкой, поблескивающей на солнце, — они вышли к огромному дубу, у корней которого журчал ручей. Чуть дальше, в зарослях, виднелась кованая ограда парка. Девушка с опаской посмотрела на нее: когда она в первый же день попыталась подойти к воротам, те вспыхнули обжигающим пламенем. Феба отскочила, и ворота сразу погасли. Это раз и навсегда отучило ее подходить к ограде.

— Ну и зачем ты привел меня сюда? — поинтересовалась она у пса, в ответ тот показал язык и вальяжно разлегся на полянке. Девушка села рядом, Министр перекатился на спину, словно щенок.

Вздохнув, Феба села рядом на траву и начала чесать ему живот.

— А ведь эта горничная была не так уж и неправа, — заметила вдруг девушка. Пес хмыкнул и взмахнул лапой, намекая, чтобы она не отвлекалась на всякую ерунду.

— Тебе, конечно, легко… хотя тоже… ты же черный пес, можно сказать, порождение бездны, верно?

Министр вздохнул и, поняв, что у его спутницы не слишком веселое настроение, подполз и положил голову ей на колени. Она грустно улыбнулась:

— Да, ты, пожалуй, единственный, кто действительно сочувствует мне. Тебе тоже тоскливо сидеть взаперти одному? Хотя нет, ты хотя бы можешь пойти и испугать слуг, как вчера, когда гавкнул за спиной у повара…

Пес радостно оскалился, явно вспомнив, как несчастный подпрыгнул и выронил суповую кость, которая тут же была подхвачена и унесена подальше от злых взглядов.

— А мне что делать? — вздохнула девушка, — и, самое обидное, та горничная была не так уж и неправа…

Ей показалось, или пес действительно посмотрел на нее с укором.

— Не смотри на меня так, ты же понимаешь, кто я в их глазах… ты же видел, как на меня смотрел этот О’Хара…

Министр рыкнул.

— Ты, как всегда, пытаешься меня защитить… — Феба потрепала пса за ушами, — Слушай, а может быть, ты сказочный принц? И злой лорд-чародей заколдовал тебя? И если тебя поцеловать, то ты…

— Скорее всего, он лизнет вас в нос, — перебил ее голос, в котором была явная насмешка. Феба обернулась. Граф Саффолд стоял в нескольких шагах от нее и с улыбкой наблюдал за ними. Девушка возмущенно посмотрела на Министра:

— Мог бы и предупредить!

Тот томно закрыл глаза, делая вид, что заснул. Грегори подошел и протянул руку, помогая девушка встать.

— Вы опять в этом ужасном розовом платье, — с укором сказал он.

— О, простите, что оскорбила ваш тонкий вкус! — язвительно отозвалась Феба, — но, видите ли, ваш дурно воспитанный пес, как правило, портит мои наряды своими грязными лапами!

— И именно поэтому вы хотите его расколдовать?

Она бросила на него изучающий взгляд:

— Интересно, как долго вы подслушивали?

— Достаточно долго, чтобы понять, что вы расстроены поведением моих слуг больше, чем хотите показать. Я уволил эту горничную.

— Вам не стоило так беспокоится, Ваша светлость, вы все равно не сможете заткнуть рты всем, добьетесь лишь того, что они будут ненавидеть молча и шушукаться за спиной.

— По крайней мере, в лицо дерзить перестанут, — пожал плечами Грегори.

— Они же не вам дерзят, — заметила она, смахивая с юбок прилипшие травинки.

— Вы — моя гостья.

Она покачала головой:

— Скорее — пленница. Я не могу покинуть этот парк. Слуги всегда замечают такие детали.

Граф внимательно посмотрел на нее:

— Хотите уехать?

— Если я отвечу «да», вы отпустите?

Он покачал головой:

— Увы…

— Тогда зачем спрашиваете?

— Потому что, если вы выскажете мне все в лицо, вам станет легче, — Грегори улыбнулся, заметив негодование в ее глазах, — Видите, тоска уже уступила место злости.

— Как вы определили?

— По глазам. Когда вы злитесь, они темнеют, точно небо перед грозой.

— Интересно, мне станет легче, если я вас ударю? — процедила Феба. Он сделал вид, что размышляет:

— Не думаю. Скорее всего, я, не задумываясь, отобью вашу атаку магией… и тогда, боюсь, у меня будет две черных собаки. Мне, конечно, хотелось бы порадовать Министра, но не такой ценой.

— Вы… — девушка просто задохнулась от ярости, — вы издеваетесь?

— Не без этого, — покаянно подтвердил лорд-чародей, — зато вы перестали бесцельно тратить время, жалея себя и тем самым впадая в отчаяние.

— Будто вам есть до этого дело, — фыркнула Феба, признавая правоту его слов и от этого раздражаясь еще больше. Грегори улыбнулся:

— Вы — моя гостья, особая гостья, — подчеркнул он, — Мне есть до этого дело.

Девушку буквально передернуло от его тона. Внезапно она остро ощутила, что находится в глухой части парка наедине с мужчиной. Начни она кричать или звать на помощь, никто ее не услышит. Злость сменилась страхом.

— Послушайте, ваша светлость, — вспомнив, что он не был слишком заинтересован ей, Феба ухватилась за соломинку, — давайте мы не будем все усложнять. То, что случилось сегодня утром… минутная слабость. За которую я уже расплатилась сполна…

Она осеклась, потому что Саффолд подошел к ней очень близко. Его серые глаза, не отрываясь, смотрели на нее. Она вдруг поняла, что задела его, что он почему-то злится, и ей стало не по себе.

— Минутная слабость? — прошептал он, почти касаясь губами ее губ, — Мне доказать вам, что это нечто большее?

Одной рукой он крепко схватил ее за талию, второй — придерживал за подбородок так, чтобы девушка не смога отвернуться. Она опустила ресницы:

— Я и так в вашей власти. Зачем вам еще доказывать что-то?

Странно, но он выпустил ее. Феба с удивлением открыла глаза. Саффолд стоял в нескольких шагах от нее и задумчиво гладил Министра по голове. Девушка тихо выдохнула, чувствуя одновременно облегчение и досаду. Это не укрылось от графа.

— Вы странная женщина, — сказал он, задумчиво рассматривая её, словно увидел впервые, — интересно, что вы скрываете?

— Какая вам разница? — совсем тихо ответила она, — вы ведь все равно забудете обо мне, как только я уеду.

Не дожидаясь ответа, девушка направилась к дому. Грегори хмыкнул и взглянул на Министра:

— Ничего, так даже интереснее, верно?

Тот зевнул, граф радостно кивнул, огляделся по сторонам и полез в кусты, в зарослях которых он разглядел спелую малину. Министр поворчал что-то себе под нос, покрутил головой и, решив, что девушка никуда не денется, а вот малины может не достаться, присоединился к хозяину.

Глава 13

Феба вновь поднялась в спальню, с раздражением взглянула на бело-розовые стены и позолоту мебели. Подавив в себе желание громко хлопнуть дверью, она опустилась в кресло, тут же вскочила, чувствуя, что ей тяжело дышать. Подошла к окну, желая открыть и впустить в комнату свежий воздух. Мелкие прямоугольники стекол жалобно зазвенели. Тягучий, раскаленный воздух, напитанный запахом чайных роз, начал наполнять комнату.

Девушка вновь села кресло, полистала книгу, которую вчера взяла в библиотеке, отложила, поняв, что не может воспринять ни слова из прочитанного. Её мысли вернулись к хозяину дома.

Лорд-чародей играл с ней, как кошка с пойманной мышью. Опытный придворный, он так же легко плел интриги, как и дышал. Феба чувствовала, что ее силы на исходе. Признаться, хозяин дома умел очаровывать. Он прекрасно знал цену своему обаянию: серые глаза, с неподдельным интересом смотрящие на собеседника, искренняя улыбка, даже веснушки, выступившие на носу, не портили его, а лишь придавали некое мальчишеское очарование. И его поцелуи. От них действительно начинала кружиться голова, ноги подкашивались, а тело охватывало восторженно предвкушение чего-то волшебного, что вот-вот должно случиться…

Девушка упрямо дернула головой: о чем она думает! Не хватало еще пополнить копилку любовных побед графа Саффолда и тем самым окончательно пасть в своих глазах. Людская молва не задевала Фебу с той самой минуты, когда ей сообщили слухи, ходящие по соседям: что она вышла замуж, чтобы обрести богатство и положение в обществе. Тогда она, шокированная этими домыслами, неделю никуда не выезжала, пока полковник буквально силой не привез ее на обед к соседям. Затем — шушуканье за спиной по поводу ее отношений с наследником покойного мужа, позже, у крестной, — постоянные слухи о ее несуществующих отношениях с кем-нибудь из завсегдатаев карточных вечеров. Даже эта служанка сегодня…

Феба панически боялась потерять лишь то, что у нее осталось, — уважение к самой себе. Она знала, что, отдавшись графу Саффолду, став его любовницей, она уже никогда не найдет в себе смелости смотреть в глаза всем этим сплетникам, гордо подняв голову.

Девушка тяжело вздохнула и потянулась за колокольчиком. В комнату вошла очередная служанка, на этот раз девочка лет четырнадцати. Униформа на ней болталась, будто была снята с кого-то другого, светлые пряди выбились из-под криво приколотого чепца, светлые глаза, белесые брови и ресницы — она казалась почти безликой.

— Миледи? — произнесла девочка дрожащим голосом и неуклюже присела в реверансе. Феба вспомнила, она видела эту девчонку, помогающей прачке. Вот оно как. Все остальные горничные слишком горды, а приказ хозяина дома надо исполнять. Кривая усмешка тронула ее губы, новоявленная горничная вздрогнула и с шумом втянула воздух, ожидая незаслуженной взбучки. Девушка покачала головой.

— Подойди, — она постаралась, чтобы голос звучал мягко. Та с опаской приблизилась, — как тебя зовут?

— Мери, ваша светлость.

— Я не графиня, и тебе не стоит называть меня «ваша светлость»

— Как это не графиня, ежели вы с графом… — девчонка ойкнула и прикрыла рот рукой, — Простите, простите!!! Вы теперь накажете меня?

— Накажу? За что?

— За дерзость. Его светлость сегодня появился в людской… он уволил Роззи. И сказал, что выпорет любого, кто осмелится дерзить вам!

— Какие милые манеры! — восхитилась Феба, — теперь понятно, почему они прислали тебя…

— Так никто идти не хотел, — простодушно ответила Мери.

— Я так и поняла, — девушка задумчиво посмотрела на дрожащую девочку, — Мери, послушай меня внимательно: я — не милорд и не буду тебя наказывать лишь за то, что ты повторила эти сплетни из людской, но я больше не хочу слушать, что ты повторяешь за остальными всякие глупости!

— А как распознать, глупость это или умность? — Мери вновь ойкнула, понимая, что сморозила лишнее. Феба весело посмотрела на нее:

— А ты сама подумай! В любом случае сплетни в людской тебя больше не касаются. Я попрошу милорда, чтобы он сделал тебя моей личной горничной.

Она впервые видела такую смесь недоверия, восхищения и обожания, промелькнувшую на этом белесом веснушчатом лице.

— Правда? Вы это сделаете, миледи?

— Конечно.

— О, это будет здорово! Я тогда смогу сидеть выше Джереми, а ведь он только вчера надрал мне уши за то, что я не до конца ощипала курицу! А как ее до конца ощипать, если мне миссис Гиббонс приказала срочно уголь из каминов выгребать, а Джереми потом… — она шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони и продолжила, воодушевленная молчанием госпожи, которая старательно кусала губы, чтобы не рассмеяться от этих бесхитростных речей, — на самом деле Джереми мстил мне, что я его в причинное место двинула, когда он меня в углу зажал и юбки задирать начал.

— Что?! — позабыв о смехе, Феба вскочила, Мери моментально съежилась:

— Простите, Джереми же сказал, что я не должна это говорить, иначе меня все будут считать доступной девкой… и я закончу свою жизнь в борделе…

Она снова ойкнула, вспомнив, с кем говорит, но Феба ее уже не слышала.

— Оставайся здесь! — бросила она через плечо, выходя из комнаты и громко спрашивая у лакея, где она может найти милорда.

Вихрем промчавшись по коридору, она без стука распахнула дверь, ведущую в покои хозяина дома, буквально сшибая с ног изумленного камердинера, как раз протягивающего своему господину чистую рубашку взамен той, которая была испачкана малиной. В самый последний момент преданный слуга успел отстраниться, как всегда, с невозмутимым видом и тем самым спасти имущества хозяина от порчи, а себя — от синяков.

— Ваша светлость, необходимо поговорить с вами! — выпалила Феба и осеклась, сообразив, что на лорде-чародее из одежды лишь бриджи и сапоги.

— Я вас слушаю, — с веселым изумлением кивнул он, делая знак камердинеру выйти. Дверь за спиной тотчас скрипнула и закрылась.

— Я…, наверное, мне стоит обождать, пока вы оденетесь…

— Конечно, вы можете это сделать, — почти ласково согласился он, — Но, судя по тому, как вы сюда ворвались, дело достаточно срочное. Смею ли я надеяться, что вас обуяла страсть, и вы решили продемонстрировать ее столь бурно?

— О, нет! — рассмеялась она, покачав головой, — Вряд ли это возможно!

Девушка осеклась и виновато посмотрела на хозяина дома:

— Я опять вас задела?

— Ну что вы! Я уже привык, — он потянулся, явно наслаждаясь ее смущением, — Так какое у вас ко мне дело?

Она вздохнула, стремясь сосредоточиться, но одна мысль о том, что она находится наедине с полуголым мужчиной, заставляла щеки пылать от стыда и… возбуждения? Ей вдруг представилось это тело, нависшее над ней, его такие мягкие губы, скользящие по коже, руки… она вздрогнула и тряхнула головой, прогоняя видение.

— Вы знаете, что ваш лакей Джереми пристает к служанкам?

— Нет. Но я не вижу в этом проблемы, так многие делают.

— Вот как?

— Конечно, — он пожал плечами, — он — молодой мужчина, и если девушка хихикает и жеманничает, то почему бы и не воспользоваться этим?..

Глаза Фебы полыхнули такой ненавистью, что Грегори невольно осекся.

— Мери всего четырнадцать, она всего лишь ощипывала курицу, а не кокетничала или жеманничала, когда этот… молодой мужчина зажал ее в углу и начал задирать ей юбки. Впрочем, что еще можно ожидать от слуг такого господина!

Девушка повернулась, чтобы уйти.

— Подождите! — окликнул ее Грегори, она проигнорировала и попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Феба вновь повернулась к лорду-чародею и выжидающе посмотрела на него:

— Опять ваши шутки?

— Присядьте, — он кивнул в сторону кушетки, подхватывая расшитый шелком тяжелый халат и надевая его, — Да присядьте же! Уверяю, с вами ничего не случится!

Теперь на его лице не было ни тени улыбки. Понимая, что ей некуда деваться, девушка подошла и присела на самый край, намереваясь вскочить в любой момент. Глазами она поискала тяжелую вазу, чтобы в случае чего использовать ее как оружие.

— Не успеете, — хмыкнул Грегори, совершенно правильно истолковав ее взгляд, но на всякий случай сел на подоконник, подальше от разъяренной Фебы, — Прежде всего — кто такая Мери?

— Девочка, помогавшая на кухне. Теперь моя личная горничная.

— Даже так? — он внимательно посмотрел на девушку, та с вызовом вздернула подбородок:

— Вы возражаете?

— Нет. Ничуть. Вы вольны выбрать себе горничную хоть из свинопасов.

— Вот это будет затруднительно — они, как правило, мужчины, — вежливо ответила Феба. Грегори рассмеялся:

— Да, я это не учел.

— Вам стоит подробнее вникать в дела имения, милорд.

— Сначала вы учите меня, как обращаться с моим собственным псом, теперь — как управлять моим собственным имением…

— Что я могу поделать, если вы не имеете понятия ни о том, ни о другом! — огрызнулась она.

— И вы решили восполнить столь вопиющие пробелы в моем образовании?

— Ну что вы! — всплеснула руками Феба, — чему такая, как я, может научить такого, как вы?

— Не знаю, но пока у вас очень хорошо получается указывать мне мои ошибки, — он встал и выглянул за дверь, — Джексон, скажи кому-нибудь, пусть пришлют мне парня по имени…

— Джереми, — подсказала Феба, совершенно правильно истолковав вопросительный взгляд графа.

— Джереми, — кивнул тот, видимо Джексон попытался выяснить, что делать, если Джереми окажется не один, Саффолд небрежно пождал плечами:

— Тогда пусть придут все… — он оборвал себя, — Нет, сделаем по-другому… зайди.

Джексон степенно зашел и с неудовольствием посмотрел на девушку, все еще сидевшую на краю кушетки. Фебе было непонятно, не одобряет ли камердинер ее вторжения или же то, что она все еще полностью одета.

— Да, я тоже не люблю этот наряд, — иронично отозвался Грегори, он посмотрел на свою гостью с легким прищуром, — знаете, я хочу заключить с вами сделку.

— Какую? — она настороженно посмотрела на него.

— Я воздаю по заслугам этому Джереми и делаю так, что ни один мой слуга не посмеет покуситься на добродетель женщины, а взамен, — его глаза сверкнули, — взамен вы примите от меня в подарок платье. И наконец-то сожжете это!

— Что? — Феба ожидала всего, чего угодно, но не того, что ее будут задаривать предметами гардероба, — но… но у меня есть платья…

— Да? Тогда почему вы их не носите?

— Я не хотела испачкать еще одно в парке. Если помните, я гуляла с вашей собакой! — девушка почувствовала себя нескольку уязвленной. Граф хмыкнул:

— Хорошо, почти убедили. Но это не отменяет факт нашей сделки.

— Но… какой в этом смысл? Вы и так можете подарить мне платье.

— Да, но будете ли вы его носить? — Грегори улыбнулся, увидев, что она опустила голову, чтобы спрятать мятежный блеск в глазах, — Вот видите, а так, дав слово, вам придется надевать его и отнюдь не на прогулки с моей собакой!

— Хорошо, — девушка кивнула головой, — в конце концов, это — самое малое, что вы могли от меня требовать.

— Рад, что вы это понимаете. А теперь, простите, мне все-таки хотелось бы одеться, — граф выразительно посмотрел на свой халат. Феба ойкнула, смутилась и торопливо вышла из комнаты.

Джексон проводил ее задумчивым взглядом, затем повернулся к Его светлости и вновь почтительно протянул рубашку. Грегори внимательно посмотрел на камердинера:

— Мне кажется, ты что-то хочешь сказать, Джексон?

— Нет, милорд…

— Думаешь, я не должен был вмешиваться в отношения между слугами?

— Напротив, милорд, в отличие от вашего городского дома, слуги в имении ведут себя слишком… вольно. Возможно, хорошая встряска им не повредит?

— Может быть… — Грегори задумался, — Полагаешь, мне следует высечь этого лакея за дерзость?

— Вряд ли это возымеет нужный эффект, ваша светлость, — Джексон подал своему господину золотистый жилет с вышитыми колибри, — парень отыграется на девчонке, как только ворота закроются за каретой вашей светлости.

— Хорошо, тогда что?

Джексон кашлянул:

— Если мне будет позволено…

— Дорогой Джексон, смею заметить, тебе и так уже многое позволено! Не испытывай лишний раз мое терпение!

— Прокляните его! — вдруг выпалил камердинер, его глаза весело блеснули, впрочем, он тут же вновь принял чопорный вид. Грегори округлил глаза:

— Чтооо?

— Пригрозите, что проклянете его и у него гм… в общем, он не сможет более бесчестить девиц.

— И как, по-твоему, я потом буду выкручиваться: ты же знаешь, что все эти сглазы-проклятия — выдумка!

— Я это знаю, милорд, а вот ваши лакеи — нет, — ответил Джексон, облачая графа в камзол из зеленого бархата, — мой вам совет: устройте им настоящее представление!

— Знаешь, возможно, ты и прав, — задумчиво произнес Саффолд, — впрочем, оставим это: сейчас мне надо повязать галстук!

* * *

— А потом милорд граф каааак посмотрел на Джереми, и глаза огнем полыхнули! — несколькими часами позже пересказывала Мари своей госпоже, старательно шнуруя ей корсет. Юная горничная то и дело сбивалась, пропускала петли, и ей приходилось распускать завязки, Феба покорно сносила все эти манипуляции, думая о своем. Из рассказа Курта она поняла, что граф собрал всех мужчин, находившихся у него в услужении, и запугал своей магией, пригрозив проклятием тем, кто будет и дальше насиловать женщин.

Мери, захлебываясь от восторга, пересказывала эти события всю вторую половину дня. У девчонки явно было богатое воображение, поскольку к вечеру уже оказалось, что у графа из глаз летели молнии, его слова сопровождались громовыми раскатами, а черный пес подвывал каждому слову. Впрочем, на счет черного пса сомнений не было: Министр никогда бы не упустил возможность поучаствовать в представлении. Что же касается графа Саффолда, то Фебе оставалось лишь аплодировать его гению, так изумительно сыгравшему на суевериях слуг.

Теперь Министр лежал у дверей, с явным наслаждением наблюдая, как Феба одевается к ужину. Она долго перебирала платья, почему-то, впервые за много лет, ей действительно хотелось выглядеть привлекательной. Может быть, дело было в сегодняшнем разговоре в гардеробной? При воспоминаниях об обнаженном мужском торсе Феба вздрогнула.

— Ой, извините! — пискнула Мери, посчитав, что уколола госпожу булавкой.

— Ничего, это просто дурные мысли, — ободряюще улыбнулась девушка, чувствуя, что вновь краснеет, — Ты закончила?

— Остался еще шлейф! — горничная гордо продемонстрировала его, старательно закрепила булавками и тщательно расправила.

— Вот! Ах, какая вы красавица! — Мери отступила, восхищенно разглядывая свою госпожу.

Феба придирчиво рассматривала себя в зеркало. Это было одно из её лучших платьев: из голубой тафты, с квадратным, достаточно глубоким вырезом и серебристыми ажурными кружевами. Четыре серебряных банта украшали корсаж, нижняя юбка-панье была настолько короткой, что, когда девушка двигалась, можно было заметить ее серебряные туфельки, расшитые голубыми незабудками. Юбка верхнего платья, напротив, опускалась практически до пола, образуя сзади небольшой шлейф. Платье требовало сложной прически, но Феба, сомневаясь, что Мери под силу сотворить такое, лишь сколола волосы на затылке, позволив затем вьющимся от природы прядям рассыпаться по плечам и спине.

У нее не было настоящих украшений для этого платья, лишь какие-то стекляшки, которые она предпочла не надевать, — то, что вполне могло сойти в зале для игр, в столовой графского дома казалось неуместным.

Черный пес за спиной одобрительно заворчал.

В дверь постучали. Мери открыла. Почтительно склонившись, лакей попросил передать, что Его светлость вместе с гостем уже спустились и ждут мисс Фебу.

Сердце тревожно забилось: гость! В треволнениях этого дня она совсем забыла о Майлзе О’Хара! И теперь ей придется весь вечер выслушивать его двусмысленные намеки, в которых, она это прекрасно знала, он был силен. Девушка покачала головой:

— У меня, похоже, разболелась голова, передайте милорду, что я, наверное, останусь.

Мари разочарованно вздохнула, Министр зевнул, словно говоря «лгунья». Лакей склонился еще ниже:

— Простите, миледи, но милорд просил также передать, что он с радостью поднимется к вам, чтобы излечить…

Феба в досаде притопнула ногой! Нет, лорд-чародей был невыносим. Она буквально воочию увидела, как он улыбался, когда произносил эту фразу.

— Хорошо, передайте…, впрочем, нет! Я сама сейчас ему все скажу! — злясь на Саффолда, она выскочила из комнаты и буквально сбежала по ступенькам вниз. Мужчины сидели в библиотеке. Дверь была открыта, и Феба посчитала возможным зайти туда. При ее появлении хозяин дома встал, вынуждая друга последовать его примеру. Одобрение и восхищение, блестевшие в серых глазах лорда-чародея, мгновенно выветрили весь воинственный пыл, более того, она не могла не оценить ту легкость, с которой он предугадал ее возможный отказ спуститься к ужину. Тем временем Грегори подошел к Фебе и склонился над ее рукой:

— Вы превосходно выглядите, — прошептал он, бережно касаясь губами ее кожи. По руке пробежали мурашки. Девушка выдохнула и вежливо кивнула секретарю Его величества, получив в ответ отстраненно-вежливый кивок.

— Простите, что заставила ждать.

— О, да, полнолуние, — Саффолд лукаво улыбнулся, — как правило, в это время возможны головные боли.

— Именно! — Феба бросила на него строгий взгляд, но он лишь самодовольно хмыкнул и повернулся к Майлзу, — если ты не против, я бы хотел сам сопроводить мою гостью к столу.

— Полагаю, даже если и буду, ты все равно это сделаешь, а поскольку я голоден, чем скорее мы туда пройдем, тем лучше! — пожал плечами тот. Грегори кивнул:

— Именно!

Он протянул руку девушке, и Фебе не оставалось ничего иного, как опереться на нее. Они расселись за столом: хозяин дома во главе, Майлз — по правую руку от него, Феба — по левую. Более того, между ней и секретарем Его величества возвышался канделябр, наполовину скрывавший их друг от друга. Она подозревала, что это было сделано умышлено, по распоряжению графа. Девушка пристально посмотрела на него, но Грегори как ни в чем не бывало разделывал на тарелке перепелку.

— Как долго ты здесь пробудешь? — поинтересовался О’Хара, когда им подали ростбиф.

— Не знаю… — задумчиво протянул Саффолд, — все зависит от гишпанцев.

Майлз выразительно посмотрел на Фебу, но граф покачал головой:

— Можешь не опасаться, моя прекрасная гостья, как, впрочем, и весь дом слышали пронзительно-проникновенные речи нашей королевы.

— Даже так? — хмыкнул секретарь, — и что Прелестница думает по этому поводу?

— Что все это жестоко по отношению в гишпанской инфанте, — задетая тем, что О’Хара употребил ее прозвище, девушка ответила резче, чем намеревалась. Грегори весело посмотрел на нее, хотя в глубине серых глаз и плескалось легкое недовольство:

— Вы на стороне королевы, моя дорогая?

— Нет, милорд, и вы это прекрасно знаете, — с некоторой горечью сказала она, — Мне просто жаль девушку, которой не повезло родиться инфантой, и теперь она вынуждена служить разменной монетой интересам двух держав.

— Вы так говорите, будто ее отправляют на каторгу, а не выдают замуж за нашего кронпринца, — хмыкнул Майлз.

Девушка отложила приборы и задумчиво посмотрела на него, затем подозвала лакея:

— Вы не могли бы переставить канделябр? Мне совершенно не видно мистера О’Хара…

Лакей едва заметно посмотрел на хозяина дома и, получив в ответ кивок, переставил свечи на другой конец стола, теперь она могла видеть глаза королевского секретаря, смотревшего на нее с толикой презрения. Это не добавило Фебе настроения. Она глотнула вина, подбирая слова:

— Вы никогда не задумывались, что, возможно, для нее это и будет каторга?

— Бросьте, вы слишком драматизируете, — поморщился лорд-чародей.

— Драматизирую? — она грустно усмехнулась и покачала головой, — Возможно… конечно, нет ничего драматического в том моменте, чтобы прибыть в совершенно незнакомую страну, чтобы стать женой совершенно незнакомого человека, который волен делать с тобой все, что он пожелает…

Феба осеклась, понимая, что ее голос дрожит. Она решительно встала, вынуждая мужчин подняться:

— Прошу прощения. Полнолуние наступило, и у меня вновь заболела голова, я покину вас…

Опустив голову и избегая удивлённых взглядов всех присутствующих, она торопливо вышла из столовой и поднялась в свою комнату. Мери, дремавшая в кресле в ожидании госпожи, вскочила и удивленно заморгала.

— Помоги мне! — Феба с какой-то мрачной яростью начала вытаскивать из прически шпильки, то и дело запутываясь трясущимися руками в волосах. Горничная, впечатленная состоянием хозяйки, очень ловко сняла платье, расшнуровала корсет и подала госпоже кружевной пеньюар, после чего замерла, ожидая, что та посплетничает с ней.

— Иди спать, Мери, ты мне сегодня больше не понадобишься, — глухо сказала Феба, садясь за туалетный столик и закрывая лицо руками, чтобы скрыть слезы, уже начинавшие бежать по щекам. Этот спор вновь всколыхнул все то, что, как она считала, давно было преданно забвению. Впрочем, а что нового она услышала? Девушка вдруг отняла руки от лица и решительно посмотрела на себя в зеркало. Она не даст отчаянию вновь охватить ее. Все это давно закончилось, полковник мертв, и она вправе сама распоряжаться своей судьбой.

Феба посмотрела по сторонам и издевательски рассмеялась над самой собой: кого она пытается обмануть? Она находится здесь как пленница, и теперь ее судьба зависит от хозяина этого дома. С такой же легкостью, как и ее покойный муж, он может войти к ней, овладеть против ее воли, и ему никто ничего не сделает. Как и десять лет назад, она была беззащитна, и то, что граф до сих пор не воспользовался своим положением, было, скорее, случайностью, нежели его намерением. На ее двери в спальне не было даже замка! Впрочем, насколько она успела понять, замки не являлись препятствием для могущественного лорда-чародея.

Феба совершенно отчетливо видела, с каким интересом он следит за ней, и понимала, что он не из тех людей, кто отступит от задуманного.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Не сомневаясь в личности стоявшего за порогом, девушка не шелохнулась, прекрасно понимая, что Саффолд все равно войдет в комнату. К ее удивлению, стук повторился, затем еще раз.

— Феба, бездна вас дери, — раздался раздраженный голос, — Откройте!

Ей пришлось встать и подойти к двери.

— Она не заперта, — тихо сказала девушка, — здесь нет замка.

— И вы полагаете, что это для меня повод заходить к вам без разрешения, — Грегори все-таки открыл дверь, но остался за порогом, выжидающе смотря на Фебу. Она пожала плечами:

— Входите.

Лорд-чародей стремительно зашел внутрь комнаты, закрыл за собой дверь и бросил недоуменный взгляд не ее заплаканное лицо:

— Только не говорите, что вы все это время оплакивали печальную и безрадостную судьбу гишпанской инфанты!

— Какая вам разница? — девушка почувствовала, что у нее действительно начинается головная боль, — вы ведь пришли сюда в такой час отнюдь не для этого.

— Верно, — он прошелся по комнате и распахнул окно, — надеюсь, вы не возражаете? В комнате душно.

— Вы — хозяин этого дома и вольны распоряжаться, как вам будет угодно, — не желая все усложнять, Феба присела на край кровати. Серый мотылек залетел в комнату и начал кружить у свечи, с каждым взмахом крыльев направляясь все ближе к пламени. Девушке почему-то подумалось, что она и есть этот мотылек. Прикрыв глаза, она представила себе, как летит на пламя. Воздух вокруг начал подрагивать, пламя разрасталось, становясь все выше, красные и оранжевые сполохи плясами перед глазами, складываясь в непонятную вязь, капли воска текли, словно слезы, она все явственнее чувствовала обжигающий огонь свечи…

— Феба, не смей!!! — холодный воздух резко подхватил ее и закружил, отдаляя от столь теплого и желанного пламени. Она сопротивлялась, пытаясь взмахнуть крыльями, которых у нее не было. Ее закручивало все больше и больше, затем несколько раз хорошо встряхнуло, а в ушах зазвучали малоприличные ругательства. Феба открыла глаза и увидела побелевшее лицо лорда-чародея, который держал ее за плечи. Заметив, что взгляд девушки стал осмысленным, он выдохнул и, выпустив ее из рук, буквально рухнул на кушетку, закинув голову на спинку.

— Что? Что это было? — прошептала она.

— Магия очень древняя и сильная, иногда частичка тьмы вырывается из бездны… — Грегори тяжело дышал, на лбу проступили капли пота, словно он куда-то долго бежал, — Каким-то образом она нашла вас, и вы начали вселяться в эту бабочку. Я еле вас вытащил…

Феба с недоумением перевела взгляд с него на свечу, около которой в предсмертной агонии взмахивал опаленными крыльями мотылек, и вздрогнула.

— Дайте воды, — приказал граф, видя, что она вновь впадает в состояние задумчивости.

Девушка бестолково заметалась по комнате, зачем-то схватила фарфоровый кувшин для умывания и протянула ему. Грегори усмехнулся и жадно отпил прямо из горла.

— А вы не… — она перевела растерянный взгляд с мужчины на свечу. Обгоревшие крылья уже не двигались.

— Нет. Воскрешать это обгоревшее насекомое я точно не буду, мне и вас за глаза хватило, — твердо сказал лорд-чародей, — как вас вообще угораздило туда втянуться?

— Я… я не знаю… я просто смотрела на нее…

— Ясно. И о чем вы думали?

Она пожала плечами:

— Ни о чем…

— Феба, послушайте, чтобы с такой силой переместиться в чужое тело, надо либо обладать знаниями, либо… вы что, решили сравнить себя с этой серой молью?

Под его пристальным взглядом она опустила голову. Он подошел к ней и, взяв за подбородок, заставил посмотреть прямо в лицо.

— Глупая девчонка, вы действительно хотели сгореть заживо?

— Отпустите меня! — Феба попыталась отстраниться, но второй рукой он с силой удерживал ее за талию, — пустите же!

— Нет, — граф сказал это слишком жестко. Она замерла. Саффолд чуть ослабил хватку, одновременно понимая, что, кроме рубашки и пеньюара, на девушке ничего нет, сквозь ткань он чувствовал тепло ее тела, за спиной издевательски белела кровать. Грегори почувствовал, как дрожит от едва сдерживаемого вожделения. Феба оглянулась и побледнела, будто прочитав его мысли.

— Я прошу вас… — ее голос дрогнул. Шумно выдохнув, он отпустил девушку и отошел к окну, вдыхая прохладный ночной воздух. Запах вечерней росы смешивался с запахом жимолости, будоража кровь. Сверчки в саду скрипуче смеялись над ним. Лорд-чародей не привык, чтобы ему отказывали, и кто — девка из игорного дома, Прелестница, на которую в столице делались ставки.

Саффолд бросил злой взгляд на Фебу, стоявшую посередине комнаты. До чего она довела его! Он никогда раньше так не терял голову из-за женщины. Возможно, потому, что, в отличие от этой, они сами стремились предложить себя ему. Все, но не эта… Теперь он понимал тех, кто в древние века сжигал женщин на кострах. Такие, как она, несут в себе особую магию, и, если он не овладеет ей, он станет одержим этой женщиной навечно.

Злая мысль сверкнула в голове. В конце концов, он здесь хозяин и может воспользоваться… Она находилась здесь, рядом, и стоило только…

Он повернулся и натолкнулся на голубые глаза, в которых блестели слезы. Зло выругавшись, он вылетел из комнаты, оставив свою гостью в одиночестве.

Глава 14

Сколько она простояла так посередине комнаты, Феба не помнила. Дышать было тяжело, биение собственного сердца эхом отзывалась в ушах. Громкий стук входной двери, от которого, казалось, подпрыгнула крыша дома, вывел ее из оцепенения. Она подбежала к окну как раз в тот самый момент, чтобы увидеть, как лорд-чародей стремительно шагает по дорожке в темноту парка. Испугавшись, что он может ее увидеть и вернуться, девушка захлопнула окно, затем покачала головой: будто это могло оградить от хозяина дома. Перед глазами все еще стояло его лицо, когда он повернулся: крепко сжатые губы, хищный взгляд голодных серых глаз… Феба вновь посмотрела на мертвую серую бабочку. Как так получилось, что она… она вновь вспомнила огромное жаркое пламя, на которое она летела… Древняя магия, которой опутан весь дом, заставляет их всех совершать безумства.

Нет, ей нельзя больше оставаться в здесь, иначе это приведет к катастрофе. Феба заметалась, доставая вещи из своих сундуков. Ей надо бежать, и бежать без оглядки… Но ограда… вспомнив о чарах на воротах, девушка остановилась и обреченно посмотрела на разбросанные вещи. Ей никогда не пройти через магический огонь, и бабочка тому пример.

Но должен же быть хоть какой-то выход! Размышляя, Феба задумчиво намотала на палец цепочку, на которой висел ее амулет, а затем усмехнулась: ей не стоило убегать из имения, надо лишь хорошо спрятаться и дождаться, когда лорд-чародей, решив, что она все-таки сбежала, снимет бесполезную магию.

Воспрянув духом, девушка внимательно посмотрела на свои разбросанные по комнате платья, отобрала два, которые легко можно было надеть самой, остальные небрежно сложила обратно в сундук. Порывшись, достала из потайного отделения кошелек, набитый мелкими монетами, чтобы не привлекать внимание. Сложила все в шляпную коробку, затем надела серое платье. Без корсета было несколько непривычно: платье сидело мешком, морщило в боках, пузырилось на груди, но надеть все по правилам без помощи горничной было практически невозможно. Чтобы придать себе приличный вид, Феба несколько раз попыталась одернуть подол, но платье все равно топорщилось. Вздохнув, она прекратила эти попытки, накинула на плечи плащ и, подхватив незамысловатый скарб, выскользнула за дверь.

Слуги уже спали, в коридоре второго этаже горела единственная свеча. Она не стала ее брать, чтобы не привлекать внимание блуждающим огоньком. Хотя… привидение было бы здесь к месту.

Вслушиваясь в звуки дома, девушка почти беззвучно сошла вниз по лестнице, когда услышала скрип двери, ведущей на террасу. Она вжалась в стену, прижимая к груди шляпную картонку, словно щит. Затем раздались голоса и звон бутылок. Судя по всему, лорд-чародей вернулся и теперь пьет херес с секретарем Его величества.

Феба невольно напряглась: судя по слухам, ходившим в столице, эта парочка могла прокутить до утра. Их похождения пересказывались с пикантными подробностями, и девушка надеялась лишь на то, что пройдет достаточно времени, прежде чем им взбредет в голову посетить ее спальню в надежде поразвлечься.

Дверь поддалась не сразу, слишком уж она была тяжелой, и Фебе пришлось приналечь всем телом. Наконец она распахнулась, и девушка буквально вылетела на крыльцо, в последний момент удержав створку, чтобы она не ударилась о стену. Выдохнув, она аккуратно закрыла ее за собой, благо петли были смазаны и не скрипели.

Каблуки туфель стучали по ступеням, гравий на дорожке шуршал слишком громко, налетевший ветер то и дело угрожающе шелестел листьями, заставляя ее дрожать. Окна библиотеки светились. Заметив там две мужские фигуры, вальяжно развалившиеся на стульях, девушка торопливо направилась в темноту парка. За эти дни, прогуливаясь с собакой, она прекрасно изучила его планировку и теперь хорошо ориентировалась даже при тусклом свете полной луны, то и дело прятавшейся за серыми облаками. Еще спускаясь по лестнице в доме, Феба придумала, где её точно не будут искать, и, обогнув дом, торопливо шагала в сторону конюшен. Она надеялась, что, если держаться от лошадей подальше, она сумеет найти место, где спрятаться и дождаться того момента, когда граф, поняв, что она сбежала, снимет ставшие бесполезными чары и вернется в столицу.

К ее удивлению, дверь была закрыта изнутри. Девушка вдруг вспомнила, что в богатых домах один из конюхов, как правило, ночует с лошадьми, и тихонько застонала от досады. Судорожно думая, что делать дальше, она обходила конюшни, когда с тыльной стороны увидела лестницу, ведущую на чердак. Недолго думая, Феба, подхватив юбки, забралась наверх и обреченно вздохнула: там везде было сено. Сухое, душистое, оно пахло летом и лугом. Ей вовсе не хотелось спать в этом стогу. Девушка прекрасно понимала, что к утру она будет исколота жесткими травинками, в волосы набьется труха, а горло будет першить от пыли. Но деваться было некуда.

Сухая трава заглушила ее шаги по чердаку, когда она, скользнув внутрь, начала искать место для ночлега. Забившись под самый скат крыши, девушка положила под голову шляпную картонку, закуталась в плащ, но сон не шел. Конюшня внизу была полно звуков, которые легко проникали на чердак: фырканье, стук копыт, когда лошадь переступала с ноги на ногу, или хруст поедаемой травы. Каждый звук заставлял Фебу вздрагивать и испуганно прислушиваться.

Серовато-розовая прохлада рассветного утра успокоила ее издерганные нервы. Теперь, вырвавшись из подавляющей атмосферы спальни, она вдруг осознала, что ее импульсивный побег был очередной глупостью. Ей следовало просто поговорить с лордом-чародеем и, если он считает, что деньги гарантируют ее молчание, принять их, усмирив свою гордость, а затем уехать с Куртом назад, в Вересковые пустоши.

Она не собиралась возвращаться домой, к семье, которая так легко отказалась от нее, не хотела сидеть с ними за одним столом и слушать нотации о том, что женщине необходимо выйти замуж или доставить матери удовольствие перебирать ей кандидатов в мужья, но ведь можно купить небольшой дом на самом берегу моря. Возможно, она научится разводить овец…

С этими мыслями Феба поднялась и начала отряхивать платье, когда внизу, под лестницей, послышались голоса, потом кто-то явно полез наверх.

— Давай, не трусь! — мужской голос, молодой и достаточно звонкий.

— Боб, ты что — хихикнула девица, — А если нас найдут!

— Не найдут. У них сена на три дня скинуто, я проверял, ну, Бекки, давай!

Судя по звукам, парочка легко поднялась на чердак. Зашуршало сено, затем ушей Фебы достигли звуки возни, причмокивания, тяжелое дыхание, шорох спешно задираемых юбок…

— Подожди, — голос женщины, она говорила протяжно, так, чтобы мужчина понял, она не желает, чтобы он прекращал.

— Что такое? — Боб буквально задыхался, — тебе неудобно?

— А если кто внизу…

— Там лошади, они не поймут…

Снова возня, затем приглушенный стон, один, второй. Они становятся все громче.

— Тише, — гордо шепчет мужчина. Снова шорох сена, затем еще стон, на этот раз протяжный. Тишина, прерываемая лишь сбивчивым дыханием.

Затем шорох расправляемой одежды. Звук поцелуя. Звонкий смех и скрип лестницы. Затем тишина.

Феба почти бесшумно встала, отняла ладони от пылающих щек. До чего она докатилась: подглядывает за любовными играми прислуги! Нет, ей явно надо покинуть этот дом.

Полная решимости объясниться с лордом-чародеем, она подошла к окну, через которое залезла и ахнула: уходя, Боб и Бекки убрали за собой лестницу. Теперь та лежала на траве, рядом с клумбой. Феба прекрасно видела ее, но легче от этого не становилось. Первой мыслью девушки было позвать на помощь, но, вспомнив, чем занимались здесь слуги, она поняла, что о ней подумают так же, к тому же ей не хотелось объяснять хозяину дома мотивы, которые заставили ее провести ночь на сеновале. Она так и видела его иронично поблескивающее серые глаза, когда граф Саффолд будет выслушивать малоправдоподобные объяснения. Оставалось только ждать — в надежде, что кто-нибудь пожелает забраться на сеновал еще раз.

Феба прошлась по чердаку. Сено зашуршало, затем появилось нечто серое. Девушка зажала себе рот руками, чтобы не завизжать и не выдать себя.

Серая кошка появилась из-под крыши, бросила уничижающий взгляд на незваную гостью и юркнула куда-то вглубь, откуда сразу же послышался писк, сменившийся причмокиванием, — наверняка там были котята. Вздохнув, Феба вновь опустилась на сено. За эту бессонную ночь она очень устала. Ей хотелось закрыть глаза и забыться хоть на минуту. Разумеется, ее исчезновение обнаружат, но она всегда сможет сказать, что отправилась на прогулку, услышала писк, и потом кто-то убрал лестницу. Граф будет в ярости, но все равно ей уже ничего не исправить. Феба постелила плащ, легла на него и, наконец, заснула.

* * *

Губы, какие у нее сладкие губы… она лежит, обнаженная, под ним, всем телом прижимаясь к его. Мягкое, нежное, податливое тело… уже не сдерживаясь, он врезается в нее со всей страстью, на которую способен, и она, выгибаясь, стонет… еще, еще…

— Милорд, — прошептал мужской голос, тряся его за плечо. От изумления Грегори моментально открыл глаза и увидел, что верный Джексон нависает над ним.

— А… где?.. — произнес он хриплым голосом, с секунду он соображал, что случилось, затем поморщился: приснится же такое. Похоже, он вконец стал одержим этой голубоглазой колдуньей. Убедившись, что ничто в его теле не выдает его сны, Саффолд попытался встать, но тут же со стоном вновь рухнул на подушки, борясь с тошнотой.

Похоже, они с Майлзом вчера здорово перебрали. От полумрака, в который была погружена спальня, глаза болели, а в голове шумело. Он с трудом припомнил, как, цепляясь друг за друга и хором проклиная все юбки мира, они добрели до двери… Кстати, а где Майлз? Сделав над собой усилие, он приподнялся на локте (руки дрожали, к горлу то и дело накатывала тошнота) и осмотрел спальню, но друга там не было.

— Если вы ищите милорда О’Хара, так он спит на диванчике Министра, милорд, — чопорно уведомил Джексон, — должен заметить, что в отместку за это пес, вынужденный искать себе ночью пристанище, сгрыз его сапог.

Граф мотнул головой и откинулся на подушку: перед глазами все вновь поплыло. Джексон тут же подал ему кружку с настоем из трав, щедро приправленным коньяком. Грегори неторопливо начал пить, чувствуя, как с каждым глотком сердцебиение выравнивается, а разум проясняется. Он хмуро взглянул на камердинера:

— Кстати, зачем ты меня разбудил?

— Мисс Феба пропала, — Джексон сказал это столь спокойно, будто докладывал о пропавшей визитной карточке.

— Что? — Грегори подпрыгнул на кровати, перед глазами тут же завертелись искры. Да, напились они знатно…

— Её служанка говорит, что миледи не ночевала в своей комнате. Вещи в её сундуке находятся в беспорядке, будто их кто-то просто побросал, совершенно не заботясь о сохранности гардероба, — всем своим видом камердинер выражал неодобрение столь неподобающему отношению к дорогим платьям. Лорд-чародей сухо кивнул, беря из его рук вышитый золотым шелком халат, подарок падишаха Хазрема уважаемому чародею, который, к гордости Джексона, был сложен по всем правилам, чтобы не помять столь ценную вещь.

Небрежно подпоясавшись, Грегори зачерпнул воды из кувшина, плеснул на лицо и вышел из своих покоев. Первое, что он увидел, — свернувшегося калачиком на диванчике и зычно храпящего Майлза. Рядом на полу лежал Министр, задумчиво посматривая на целый сапог, оставшийся на ноге секретаря Его величества. Иногда, при особенно громких руладах, выводимых О’Хара, пес наклонял голову и возмущенно пожевывал что-то, зажатое между лапами, судя по всему, остатки второго сапога.

При виде хозяина Министр презрительно фыркнул и отвернулся, словно осуждая того за чрезмерную выпивку. Грегори хмыкнул: вот только от собственного пса ему не хватало нравоучений, и направился в сторону спальни Фебы. Пол под ногами предательски пошатывался, пару раз графу пришлось хвататься за стену и задерживать дыхание, пережидая тошноту, еще два раза он не вписался в поворот и больно ударился боком. Наконец он добрел и, как он полагал, весьма энергично вошел в комнату, где стояла растерянная девчонка в униформе горничной.

— Милорд! — звонко закричала она (Грегори поморщился), делая неуклюжий реверанс.

— Где Феба? — голос все еще был хриплый. В сочетании с покрасневшими глазами и небритым лицом это произвело нужный эффект: девочка разразилась громкими всхлипами, из которых стало понятно, что она ничего не знает.

— Уведи ее и позови сюда как там его… Курта, — приказал дворецкому, почтительно застывшему за его спиной, — отправь людей, пусть посмотрят в парке, возможно, она просто вышла на прогулку.

Тот поклонился и с достоинством вывел девчонку прочь. Из коридора раздался его голос: наверняка что-то выговаривал за излишнюю плаксивость и несдержанность.

Грегори остался один. Он прошел к кровати, присел на нее и задумчивым взглядом обвел комнату. Воспоминания о Фебе, стоявшей здесь лишь в ночной рубашке и пеньюаре, заставили его сердце вновь забиться чаще, он закрыл глаза, стараясь успокоится, но сразу же вспомнил свой сон и получилось лишь хуже. За дверью раздались неровные шаги, судя по напряженному виду, с которым Курт вошел в комнату, Грегори понял, что он не знает, куда подевалась его хозяйка.

— Где она? — прорычал вояка, — что вы с ней сделали?

— Я не знаю, — граф привычно потер затылок, — Она не ночевала в комнате. За ограду она не могла выйти. Мои люди прочесывают парк.

Курт хмуро кивнул, его пристальный взгляд задержался на лице лорда-чародея, и он понимающе хмыкнул:

— Я смотрю, вам вчера досталось…

— Да, бой был тяжелым, но мы победили, хотя и понесли немалые потери, храпящие теперь на собачьем диване, — отозвался Саффолд. Он не любил фамильярничать со слугами, но ему казалось, что этот тон будет верным. Он угадал: Курт скупо улыбнулся, хотя тревога вновь отразилась в его глазах. Грегори встал и подошел к окну, рассматривая, как лакеи степенно шагают по дорожкам. Пара крепких ругательств за его спиной заставили его вздрогнуть и повернуться. Курт стоял у открытого сундука, его глаза пылали яростью.

— Успокойся, — холодно посоветовал ему Саффолд, пропустив мимо ушей красочные, явно армейские, высказывания о своем зачатии и происхождении на свет, — и скажи, что вдруг такое произошло, что ты вновь готов накинуться на меня с кулаками?

— Деньги… — Курт мрачно посмотрел на этого высокомерного аристократа, — Феба взяла деньги, припрятанные на черный день. Она действительно сбежала.

Грегори присел на спинку кушетки и устало провел рукой по лбу, смахивая выступившую испарину. Больше всего на свете ему хотелось лежать в кровати, попивая холодный эль, а не гадать, куда подевалась девушка, и так занимавшая все его мысли.

— За ограду она не могла выйти, — сказал он, размышляя вслух, — значит, она где-то здесь.

— Интересно, что ее заставило так поступить? — темные глаза, блестящие из-под широких бровей, взглянули на графа с подозрительной неприязнью. Тот передернул плечами:

— Спросишь, когда найдем. Если успеешь до того, как я ей сверну шею.

Грегори тяжело поднялся и, все еще пошатываясь, побрел к выходу.

— Вы куда? — встревожился Курт. Граф повернулся и одарил его тяжелым взглядом:

— Разумеется, одеться, я не собираюсь лазить по кустам в хазремском халате, он мне слишком дорог!

Через два часа Феба все еще не нашлась. Они прочесали весь парк, и теперь два лакей шарили баграми по дну пруда. Окончательно протрезвевший и злой как сама бездна Грегори стоял у окна в ее спальне и с растущим раздражением смотрел на эти бесцельные работы. Его настроение портило еще и то, что Майлз до сих пор беззаветно храпел на диванчике, игнорируя всю шумиху, в результате чего Министр, обидевшись, делал вид, что не замечает хозяина, и категорически отказался участвовать в поисках. Даже посулы отдать ему второй сапог узурпатора его законного места не произвели на пса никакого впечатления, и он, широко зевнув, удалился в парк дремать в тени начинавшей цвести липы.

Грегори повернулся. Курт вместе с Джексоном почтительно застыли у дверей.

— Если бы она хотела прыгнуть в пруд, то не стала бы брать с собой деньги, — убежденно сказал граф, ни к кому не обращаясь. Курт кивнул, Джексон кашлянул и выжидающе посмотрел на хозяина:

— Возможно, сэр, она взяла их как груз…

Грегори посмотрел на него как на умалишенного:

— На берегу лежит огромное количество камней. Думаешь, она не знала об этом?

— Феба вообще не склонна к таким порывам, — буркнул Курт, — разве что ее кто-то слишком сильно напугал.

Две пары глаз подчеркнуто вежливо посмотрели на хозяина дома. Тот пожал плечами и вновь отвернулся: слугам не обязательно знать, что происходит между ним и Фебой. Он и сам не знал.

— Интересно, а ее нельзя найти магией? — прошептал Курт камердинеру, тот хмыкнул:

— Можно, конечно, только с такого перепою милорд не то что поисковое заклинание сотворить, он говорить нормально не может.

— А зачем так пить было?

— А у них с милордом Майлзом по-другому не выходит. Это они еще с утра гимн не пели… — камердинер осекся под хмурым взглядом хозяина.

— Джексон, я был бы признателен… — начал Грегори, но запнулся на полуслове, переживая очередной приступ тошноты. Фразы хватило для того, чтобы оба слуги замолчали и придали своим лицам подобающие выражения безразличного почтения.

Тем временем Саффолд скользнул взглядом по комнате, словно надеясь найти зацепку, куда могла подеваться Феба. Его взгляд остановился на мертвой бабочке. Хищно прищурившись, он подошел и накрыл ее рукой. На полноценное поисковое заклинание его, конечно, не хватит, но вчера девушка умудрилась как-то связать себя с этой бабочкой и, возможно, оставить след.

Собравшись с мыслями, что было крайне тяжело в его состоянии, лорд-чародей прошептал заклинание. Под пальцами вспыхнуло. Курт охнул и машинально сложил пальцы в неприличный знак — от сглаза, Джексон, напротив, чуть подался вперед.

— Интересно, испепелит или нет? — слегка меланхолично прошептал он. Грегори бросил на него убийственный взгляд и разжал руки. Небольшой голубоватый огонек слетел со стола и, слегка натыкаясь на стены, вылетел из комнаты. Саффолд направился за ним. Чуть поколебавшись, Курт, прихрамывая, бросился догонять графа. С завистью глядя ему вслед, камердинер направился в гардеробную — следовало привести в порядок вечерний костюм милорда.

Следуя за огоньком, Саффолд в сопровождении бывшего денщика прошел по парку и направился к конюшням

— Что за… — старый денщик остановился и нахмурился, — милорд, она не могла пойти туда, она панически боится лошадей.

— Не так уж и боится, — хмыкнул Грегори, вспомнив вчерашнее утро, — к тому же она могла рассудить, как и ты сейчас, и пойти туда, где ее не будут искать.

— Это да, — согласился слуга, — мозги у нее точно есть.

— Еще бы она ими умела пользоваться! — в сердцах произнес лорд-чародей, стараясь уследить за бабочкой, летящей против слепящего солнца.

— Ну, милорд, вы слишком многого хотите от женщин! — развел руками Курт. Грегори бросил на него убийственный взгляд и намеревался ответить, когда заметил, что бабочка, обогнув конюшню, полетела наверх.

— О, нет, — буквально простонал он, опасливо посматривая на приставную лестницу, лежавшую на траве.

— Вы думаете, она там? — слуга недоверчиво посмотрел на открытое чердачное окно, в его голове не укладывалось, что Феба могла полезть туда, словно акробатка из циркового балагана.

— Курт, если ты не заметил, то я сегодня не то что думать, я и говорить то не в состоянии, — отрезал граф Саффолд, — но маяк ведет туда. Что могло вашей хозяйке понадобиться на сеновале, и зачем она скинула лестницу, мы выясним, когда я ее оттуда стащу за уши. Хотя нет, просто скину вниз! Держи лестницу крепче! Я не хочу свернуть себе шею!

Он решительно поставил ногу на ступеньку. Уже посередине пути его бросило в пот, руки вновь задрожали, и Грегори признался сам себе, что это была не лучшая идея.

Можно было спуститься и подозвать кого-нибудь из слуг, но ему почему-то не хотелось привлекать к побегу еще больше внимания. Пока все знали лишь то, что мисс Феба не вернулась с утренней прогулки, возможно, заблудилась в парке. Пересилив себя, он все-таки добрался до последней перекладины, шагнул на чердак и замер, привыкая к полумраку сеновала после яркого солнца. Огонек кружил у другого края. Выругавшись сквозь зубы, Грегори, согнувшись в три погибели, — при постройке никто не рассчитывал, что хозяин имения со своим ростом будет совершать прогулки по этому помещению, пробрался туда и наконец увидел Фебу.

Она спала, положив руку под щеку, плащ, в который она, по всей видимости, укрылась, сполз, платье смялось. Даже во сне девушка выглядела измученной, с темными кругами вокруг глаз, или это просто была игра света. Грегори машинально вытянул руку, огонек погас, бабочка рассыпалась пеплом. Беспокойство сменилось облегчением, затем злостью.

— Милорд, ну что? — заорал Курт, не выдержав. Феба вздрогнула и открыла глаза. Несколько секунд она бессмысленно смотрела вокруг, приходя в себя после сна и пытаясь вспомнить, что она делает в этом месте, затем ее взгляд встретились со злым взглядом лорда-чародея, девушка ахнула и невольно натянула на себя край плаща, словно это могло защитить ее.

— Уверяю вас, это не поможет! — прошипел Грегори и крикнул так, чтобы Курт его услышал, — да, она здесь!

— С ней все в порядке? Мне подняться?

— Не надо, — Саффолд внимательно посмотрел на съежившуюся под его взглядом Фебу и тихо добавил, — Придушить вас я смогу и сам! И можете не смотреть на меня так: на этот раз слезы не помогут!

Он зло навис над ней или же это так казалось, потому что графу приходилось очень сильно нагибаться. Понимая, что разговора не избежать, девушка решительно встала и отряхнула юбку.

— Я и не собиралась плакать, — возразила она. В горле из-за сухой травы першило, и голос звучал хрипло. Феба закашляла, но продолжила, — Поверьте, осознав всю глупость своей затеи, я хотела вернуться и поговорить, но не смогла спуститься — слуги убрали лестницу.

Она выпрямилась и спокойно посмотрела на графа, словно находилась у себя в салоне, а за ее спиной шла карточная игра, а не возвышался стог сена.

— Как вас вообще сюда занесло? Почему вы решили ночевать здесь, а не в своей комнате? Зачем вообще было затевать все это? — он злился и говорил очень отрывисто. Феба опустила голову. В свете дня все, что она надумало ночью, казалось глупым.

— Я… — она выдохнула и призналась, — Я видела, что вы с мистером О’Хара сидите в библиотеке… и я знаю, что вы и он…

Он с недоумением смотрел на нее, затем его осенило. Лицо от ярости побелело, губы сжались в одну напряженную линию.

— Прекрасно, — процедил Грегори сквозь стиснутые зубы, — Ко всем оскорблениям еще и это! Вы решили, что мы с моим другом… да будь вы мужчиной, я…

Он развернулся и зашагал к лестнице. Феба смотрела на его спину и понимала, что если он сейчас уйдет, вот так, то уйдет из ее жизни навсегда. Почему-то ей этого не хотелось.

— Подождите, — решилась девушка, когда он почти дошел до края. Граф замер, даже со стороны было видно, что он борется сам с собой. Наконец он повернулся, его лицо застыло, словно маска, лишь в серых глазах бушевал ураган. Содрогаясь от собственной смелости, девушка заставила себя подойти к нему почти вплотную.

— Простите меня, — она дотронулась до его руки, — Я действительно была не права, но вчера… вы так на меня посмотрели… и эта бабочка…

— И поэтому вы решили, что я… — мысль о том, что он действительно был почти готов к насилию, обжигала, и потому он еще острее чувствовал обиду за эти ее мысли.

— Простите! — настойчиво повторила она. В ее голубых глазах действительно были раскаяние и мольба. Несколько долгих мгновений он смотрел на ее лицо, понимая, что готов простить ей все: и ее неумелый побег, и попытку выйти замуж за его идиота-племянника, и даже то, что она содержала игорный дом, сейчас не казалось ему вопиющим нарушением приличий. Он вздохнул. Видимо, что-то изменилось в его лице, потому что Феба нерешительно улыбнулась.

— Не думайте, что вы заслужите мое прощение так просто! — предупредил её Саффолд, чувствуя, что и сам уже улыбается в ответ. В этот момент Фебе показалось, что даже солнце стало светить ярче.

— Да, милорд, — девушка покорно склонила голову, окончательно капитулируя. Он это понял, уже не боясь, схватил ее, притянул к себе, зарываясь лицом в пушистые волосы:

— Ты и представить себе не можешь, что я чувствовал, когда мои люди обшаривали дно пруда, — глухо сказал Грегори. От него пахло дорогим мылом и перегаром. Феба чуть отстранилась и с удивлением посмотрела на него. Он был небрит, на носу проступили веснушки, — И все потому, что какой-то идиот убрал лестницу!!!

Забывшись, он выпрямился и тут же ударился затылком о балку. Не сдержавшись, граф смачно выругался, наконец, выплескивая все, накопившееся за утро. Девушка прикусила губу, чтобы сдержать смех…

— Пойдем домой, — пробурчал Грегори, это прозвучало так обыденно, словно это был и ее дом тоже.

Курт уже ушел успокоить остальных. Они спустились по лестнице (Грегори, вспомнив свое высказывание, пригрозил в следующий раз выкинуть ее из окна за подобные шутки) и рука об руку направились к особняку из красного кирпича.

— Надо еще придумать объяснение для слуг… — Саффолд задумчиво потер затылок, — не от большой любви провести ночь на стогу сена вы туда полезли!

— Там кошка была, — при упоминании о большой любви Феба почувствовала, что краснеет. Это не укрылось от внимательного взгляда лорда-чародея:

— А кроме кошки? Кто забрал лестницу?

— Я никого не видела… — при блефе всегда лучше придерживаться правдивой истории.

— Феба! — в голосе Грегори послышались стальные нотки.

Не желая его злить, девушка, краснея и запинаясь, пересказала события раннего утра.

Грегори хохотал до слез. Он даже остановился, чтобы отсмеяться, как следует.

— Поделом вам! — наконец весело сказал он, — признаю, даже я не смог бы придумать лучшего наказания! Вы хоть помните, кто это был?

— Я же сказала, что их не видела… — сухо отозвалась Феба, уже жалея, что рассказала все Саффолду, он вновь хохотнул:

— Еще бы!!! Ладно, — он вытер слезы, выступившие от смеха, — как там их имена? Боб и Бекки?

— Грегори, пожалуйста, не надо ничего делать! — Феба схватила его за руку, даже не заметив, что назвала его по имени. Он снисходительно посмотрел на девушку с высоты своего роста:

— Моя дорогая, уверяю, что и до вашего появления я управлялся со слугами! И смею заметить, у меня даже получалось!

Он посторонился, пропуская Фебу в дом. Она нерешительно вошла, понимая, что ужасно выглядит в бесформенном платье, растрепанная и с сухими травинками, застрявшими в волосах. К ее удивлению, в холле никого не было, кроме камердинера Его светлости

— С возвращением, миледи! — почтительно поклонился он. Девушка слегка смутилась:

— Добрый день, Джексон, кажется, я доставила всем беспокойство?

— Не без этого, — весело отозвался Саффолд у нее за спиной, — Оказывается, миледи полезла на сеновал за кошкой, а какой-то остолоп убрал лестницу!

— Такое бывает, милорд, — вежливо согласился его слуга. Феба бросила на него быстрый взгляд, но тот смотрел на своего господина, ожидая дальнейших распоряжений.

— Думаю, Джексон, мы все хотим слегка отдохнуть от сегодняшних треволнений. Мисс Фебе наверняка хочется прилечь, а мне необходимо побриться, — граф провел рукой по щетине, — К тому же надо проведать, как там Майлз.

— Мистер О’Хара все еще спит на диване, милорд. Если вы прислушаетесь, то можете различить его храп.

— Есть же на свете счастливые люди, — еле слышно пробормотал Грегори, — пойдем, Джексон, нам стоит проводить мисс Фебу до ее комнаты.

Глава 15

«Наверное, я все-таки сошла с ума», — подумала Феба, разглядывая себя в зеркало. При дневном свете ее страхи казались абсурдными. Сейчас только темные круги под глазами напоминали ей о треволнениях ночи. Мери, охая и ахая, более получаса вычесывала ей волосы, бережно выпутывая сухие травинки из вьющихся прядей, пытаясь расспросить о ночных приключениях, чтобы потом блеснуть на кухне. Девушка отвечала достаточно коротко, предполагая, что неуемная фантазия юной горничной добавит в ее рассказ интригующих деталей. Наконец Мери вышла.

Феба думала, что как только она ляжет в кровать, то заснет, но нет. В ушах все еще звучали шорох сена и стоны горничной. Она и не думала, что женщина может тоже получать удовольствие от близости с мужчиной. Хотя… она вдруг представила себя с Грегори, почему-то задрожала, затем покраснела. Да что же это с ней происходит!

Феба откинула одеяло, вскочила с кровати и решительно зазвонила в колокольчик. Мери прибежала почти сразу, слегка недовольная тем, что ее прервали на самом красочном месте ее рассказа: как раз, когда огромный нетопырь атаковал кошку, а ее госпожа героически защищала бедное животное.

— Помоги мне одеться, — приказала Феба. Она никак не могла решиться, какое выбрать платье, и долго перебирала их. Мери, стоявшая за госпожой, даже подтанцовывала от нетерпения: ей очень хотелось вернуться на кухню, чтобы продолжить свое повествование. Наконец платье было выбрано: серо-голубое, расшитое цветами и райскими птицами. Немного поколебавшись, девушка накинула на плечи газовую косынку, концы которой спрятала под корсаж. Отпустив горничную, которая сразу убежала на кухню, Феба решила пройти в библиотеку и взять новую книгу.

Саффолд был там. Свежевыбритый, тщательно одетый и окончательно пришедший в себя, он сидел за столом и очень внимательно смотрел на понуро стоящего перед ним вихрастого парня. Судя по пламенеющим щекам, тот только что получил от хозяина знатный нагоняй. При виде девушки, застывшей в дверях, граф улыбнулся.

— Простите, вы заняты? — она собиралась отступить, но Саффолд уже шел к ней навстречу:

— Нет, что вы! Ничего срочного… — он бросил еще один взгляд на парня, — полагаю, Боб, ты все понял. По поводу приданого можешь не беспокоиться.

— Да, милорд, — поклонившись, парень торопливо вышел.

— Как вы поняли, это и был ваш старый знакомый, любитель приключений на сеновале.

— Да, я так и подумала, — кивнула она, — полагаю, вы устроили бедняге серьезную выволочку?

— Нет, я лишь потребовал, чтобы он женился на девушке, с которой так познавательно проводил рассветные часы. Заодно укрепил среди слуг веру в меня как в могущественнейшего колдуна, который знает все, что происходит в доме. Но что вас привело сюда?

— Всего лишь желание взять книгу, я так и не смогла заснуть.

— Вы позволите мне помочь выбрать? — его голос звучал очень мягко. Девушка покачала головой:

— Вы и так потратили на меня много времени, у вас наверняка есть и свои дела.

— Ничего, что не могло бы подождать, — заверил он, мягко беря ее под руку и подводя к книжным шкафам, занимавшим стену от пола до потолка, — если хотите, можем воспользоваться лестницей.

Феба возмущенно посмотрела на него, лицо графа было серьезно, но губы подрагивали, а глаза просто искрились от смеха. Его веселье было заразительно, и девушка тоже рассмеялась:

— Похоже, вы так и будете теперь вспоминать мне эту оплошность.

— Ровно до тех пор, пока вы не наделаете новых, — галантно уверил он, обнимая ее за талию и привлекая к себе. Как завороженная, она смотрела на то, как он наклоняется к ней, его губы были совсем близко, дыхание обжигало ее кожу, сердце радостно забилось в предвкушении.

Пронзительный рев, переросший в отборную ругань, заставил их отпрянуть друг от друга.

— О, Майлз проснулся, — меланхолично заметил Саффолд, поправляя узел своего шейного платка. В подтверждение его слов дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге возник секретарь Его величества. Взлохмаченный, небритый, в помятой рубашке, расстегнутом жилете, бриджах и одном сапоге, с покрасневшими глазами, он являл собой незабываемое зрелище.

— Грег, послушай, эта твоя черная скотина сожрала мой сапог! А, между прочим, это была новая пара!

— Что поделать, если ты занял его спальное место! Этой ночью каждый из вас что-то потерял, так что — смирись! — с наигранным сочувствием посетовал хозяин дома, — ты же понимаешь, что он не мог спустить такое с рук… или с лап?

— Да хоть с хвоста, который у него обрублен! Где эта бессовестная скотина?

— Понятия не имею, он со мной сегодня тоже не разговаривает.

О’Хара вновь разразился ругательствами.

— Майлз, вынужден тебе напомнить о приличиях! — холодно остановил его Саффолд, выразительно посматривая на Фебу.

— О, Прелестница, вы тоже здесь, — он слегка смутился, — впрочем, не думаю, что вы услышали что-то новое!

— Майлз! — одернул его друг, но Феба остановила его:

— Мистер О’Хара прав, Ваша светлость, в моем доме я слышала и не такое… да и видела тоже, — она окинула секретаря презрительным взглядом, — не смею вам мешать, господа.

Она с достоинством вышла из комнаты, спустилась в парк, и лишь когда убедилась, что не будет видна из окон особняка, подобрала юбки и бросилась бежать, по ее щекам текли слезы. Слова Майлза вернули её к действительности, напомнив ей, кем она являлась в действительности. Женщина, недостойная уважения высокородных господ. Женщина, которая должна почитать за честь, если такой, как этот О’Хара, предложит стать ей его любовницей.

Что-то черное мелькнуло между кустов, мокрый нос уткнулся в руку. Даже сквозь слезы Феба видела страдальческий взгляд темных глаз, словно говоривший: «Ну что ты! Хочешь, я съем его второй сапог?»

— Угу, и еще парочку хозяйских, — пробормотала девушка, вытирая слезы. Пес завилял хвостом и радостно осклабился, утверждая, что это он завсегда пожалуйста, стоит только хорошо попросить. Феба со вздохом потрепала его по голове:

— Ладно, пойдем, наверняка тебя забыли покормить!

При слове покормить, Министр взвизгнул, изображая страдания, и направился к дому, периодически оглядываясь и проверяя, идет ли девушка за ним следом.

* * *

Стоя в библиотеке, граф Саффолд проводил Фебу взглядом и повернулся к другу:

— Я бы просил тебя, Майлз, все-таки относиться к моим гостям с бо́льшим уважением, — сухо заметил он. Тот хмыкнул и окинул чародея понимающим взглядом:

— Ты что, еще не успел затащить ее в свою постель?

— Я спишу твой бестактный вопрос лишь на то, что ты еще не пришел в себя после вчерашнего, — в голосе графа слышался ледяной холод. О’Хара насмешливо посмотрел на него:

— Даже так? Знай тебя хуже, я бы решил, что она тебя приворожила!

— Что за бред! — рассмеялся Грегори.

— Это не бред, — возразил его друг, — посмотри на себя со стороны, ты же бегаешь за этой юбкой, словно мальчишка!

— Выбирай выражения, — поморщился Саффолд.

— Поверь, я еще их выбрал! — голос с перепоя был очень хриплый, — послушай, Грег, малышка очаровательна, позабавься с ней, сделай своей любовницей и успокойся!

— Майлз, не вынуждай меня скрещивать с тобой шпагу!

— Вот видишь! — фыркнул тот, — ради голубых глаз и смазливой мордашки ты уже готов драться с другом.

В ответ граф лишь забористо выругался, посоветовав другу не совать свой длинный островной нос в его дела.

Феба не спустилась к ужину, передав через лакея, что очень устала и ляжет спать. Грегори вскинулся и собирался подняться к ней в комнату, но был остановлен выразительным взглядом Майлза. Он решил обождать.

В конце концов, Феба действительно не спала всю предыдущую ночь, и ей необходимо спокойно отдохнуть, завтра он поговорит с ней. Конечно, о женитьбе и речи не идет, но он предложит ей стать его любовницей и жить в имении. Задумавшись о предстоящем разговоре, он отвечал Майлзу невпопад и заслужил его искреннее негодование и одобрительный взгляд Министра, который соизволил одарить хозяина своим присутствием в столовой.

После ужина Грегори извинился и, сославшись на усталость, под двусмысленные шуточки друга отправился в свою спальню. Министр демонстративно залез на свой диван и торжествующе посмотрел на хозяина.

— Надеюсь, мои сапоги не пострадают, — заметил тот. Пес сделал глубокомысленный вид, словно говоря, что все будет зависеть от самого графа Саффолда.

— Я тебя совсем разбаловал, — посетовал его хозяин, получил в ответ взгляд, полный уверенного достоинства, что все так и должно быть, и отправился спать.

* * *

Майлз уехал рано утром, не попрощавшись, оно было и к лучшему: Грегори не хотел, чтобы Феба раздражалась по пустякам. Она так и не вышла к завтраку.

Грегори нашел ее в саду вместе с Министром, сидящую у любимого дуба, неподалеку от малинника. При звуке его шагов она подняла голову, что-то неуловимое пронеслось у нее в глазах, потом девушка прикрыла глаза длинными ресницами, делая вид, что занята собакой. Министр, поразмыслив, недовольно посмотрел на хозяина и отвернулся.

— Вы опять надели это ужасное платье, — вырвалось у Грегори.

— Разумеется, я же шла гулять в парк с собакой. Вы что-то хотели? — она встала и скорее по привычке принялась отряхивать юбки, явно избегая его взгляда, ее голос звучал вежливо, не более. Он шагнул к ней:

— Вас так задели слова Майлза?

— Они не должны меня задевать, ведь это — правда, — она впервые подняла голову и посмотрела прямо в его глаза, — вы ведь хотите мне предложить стать вашей любовницей?

— Я… — он осекся, поняв, что все заготовленные речи просто вылетели из головы, — да. Как вы догадались?

— Это было несложно.

— Феба, — ему вдруг показалось, что все это неправильно, что он не должен так поступать ни с ней, ни с собой. Не зная, как закончить разговор, он просто шагнул к ней. Девушка покачала головой:

— Нет.

— Ты… ты отказываешь мне? — его изумлению не было предела.

— Да, милорд.

— Но… — он провел рукой по голове, взлохмачивая свои волосы, он не делал так с детства, — Я ничего не понимаю, вчера…

— Вчера… — Феба тяжело вздохнула: избежать объяснений и ненужных фраз, которые сделают расставание лишь больнее, не удалось. Он нахмурился:

— Это все Майлз, верно? Его слова тебя так задели?

— Нет, — грустная улыбка скользнула по губам, она так и не подняла голову, — Он лишь указал мне мое место.

— Феба…

— Ваша светлость, прошу, поберегите свое красноречие! — она выставила вперед руку, будто защищаясь, — Просто позвольте мне уехать.

Он замолчал, понимая, что потерпел сокрушительное поражение.

— Это твое окончательное решение?

— Да.

Грегори с шумом втянул воздух, внимательно смотря на девушку, стоящую перед ним. Его кольнула мысль о том, что с ее уходом он потеряет что-то очень важное, но он прогнал ее.

— Как пожелаете, мисс, — не в силах больше сдерживать обиду, он холодно поклонился ей и повернулся к дому, — я отдам соответствующие распоряжения.

— Не надо, — вдруг прошептала Феба. Он повернулся, и встретился с ее пронзительно-синим взглядом, — ничего не надо, просто снимите чары с ограды, и я уйду.

— Вас сопроводят до станции дилижансов, — таким голосом лорд-чародей отдавал распоряжения в своем ведомстве, требуя незамедлительного и беспрекословного исполнения приказа. Не дожидаясь ответа, он зашагал к дому. Министр заскулил, бросился было за хозяином, затем вернулся к Фебе, но девушка покачала головой:

— Нет, малыш, все правильно: беги и присматривай за ним, ты ему очень нужен!

Она несколько раз глубоко вздохнула, поморгала, прогоняя непрошеные слезы, и отправилась на поиски Курта. Надо было распорядиться по поводу их нехитрого скарба.

Глава 16

Грегори стоял в своем кабинете в королевском дворце и мрачно смотрел в окно. Дождь лил как из ведра. Как только Феба уехала, хорошая погода закончилась, и зарядил дождь, ливший уже третью неделю. Три недели после… надо перестать делить время на две части. В сущности, ничего и не произошло.

Она оказалась от того, что другие почли бы за честь. Другие… на свете много женщин, и ему давно пора выкинуть Фебу из головы.

В приемной послышались голоса, затем дверь открылась, и вошел его личный секретарь — молодой, подающий надежды маг:

— Ваша светлость, прошу прощения, но миссис Бёрджес…

— Скажи, что я занят! — разговаривать с Деборой не хотелось. После отъезда Фебы он вообще старался по возможности избегать ее и Адриана. После отъезда… Грегори дождался, пока мальчишка выйдет, затем сел за стол и откинул голову на высокую спинку стула. Работать абсолютно не хотелось.

Гишпанская инфанта прибывала через два дня, на столе лежали планы по обеспечению безопасности всех торжеств, которые пройдут по случаю воистину королевской свадьбы, а перед его взором все еще стояли огромные голубые глаза: «Просто позвольте мне уехать». И он позволил. Снял чары с ограды, отдал приказ слугам…

Стоя у окна своей спальни, он следил, как она садится в карету, до последнего момента надеясь, что она передумает и останется. Но Феба уехала. Министр поскуливал на своем диванчике, вторя скрипу колес экипажа, а потом три дня отказывался от еды. Не в силах оставаться один в пустом доме, граф Саффолд вновь вернулся в столицу, благо работы было много: угрозы гишпанского короля возымели силу, принц Мигель отбыл с инспекцией колоний, а инфанта Хуана, узнав, что у ее возлюбленного были еще две любовницы, порыдала и в отчаянии, даже не глядя, согласилась на все условия, выдвигаемые ее женихом.

С обреченным вздохом лорд-чародей придвинул к себе расписание торжеств и начал читать, ставя на полях заметки: на него и его людей ложилась вся работа по обеспечению безопасности мероприятий. Дойдя до пункта, в котором подробно расписывались детали встречи инфанты с момента, когда она сойдет с корабля, Грегори нахмурился, перечитал еще раз, выругался и, схватив лист, вышел из кабинета.

Дебора была все еще в приемной. Она стояла у стола, до хрипоты споря с секретарем за право войти в кабинет брата. Хорошенькая блондинка лет семнадцати находилась у нее за спиной.

— Дебби? Ты все еще здесь? — Грегори был холоден.

— Где же мне еще быть, если этот невежа не пускает меня к тебе! — пожаловалась сестра.

— Наверное, он выполняет мое распоряжение! — граф даже не скрывал иронии, переведя взгляд на девушку, стоявшую позади сестры, — ты не одна? Кто твоя наперсница на этот раз? Очередная дочь очередной подруги?

— Грегори! — возмущенно воскликнула его сестра, косясь на покрасневшую от смущения девушку, — Кату́ всего лишь просила сопроводить ее в королевскую библиотеку, как ты знаешь, там сегодня публичный день!

— Ну вот и иди… в библиотеку! — зло отозвался Саффолд, заметив, что протеже сестры слишком напоминает Фебу, только глаза были слишком блеклые, в них не было того огня, который он так и не смог забыть. Он выдохнул, понимая, что ведет себя на грани приличий, — Дебби, все же нам с тобой необходимо переговорить. Дарлинг, займите мисс Кату́ чем-нибудь… чем там обычно занимают юных девушек? Предложите ей лимонаду, что ли…

Секретарь с готовностью вскочил, девушка застенчиво улыбнулась, чем вызвала восхищенный взгляд молодого мага. Саркастически хмыкнув, лорд-чародей пропустил сестру впереди себя и достаточно громко хлопнул дверью.

— Грег, ты ведешь себя просто неприлично! Что сказал бы папа́?

— Что тебе пора прекратить приводить ко мне этих овечек. Где ты их находишь? У меня ощущение, что по Лондониуму ходит целое стадо!

— Сейчас сезон, и все привезли своих дочерей, — Дебора решила пропустить мимо ушей его грубость, — а ты сам изъявил желание жениться.

— Я? — искренне возмутился он, — что-то не припомню… Возможно, мне хотелось тебя позлить, не более!

— Замечательно! Я перерываю всю столицу, нахожу ему самые выгодные партии, а он заявляет, что просто хотел меня позлить! — сестра возмущенно взвизгнула, — право слово, мне просто хочется надрать тебе уши, как в детстве.

Грег хмыкнул и отошел к окну, вновь смотря на дождь:

— Дебби, извини, это была не самая умная шутка, признаю.

Та вздохнула и гордо направилась к выходу, у самых дверей она обернулась:

— Это все та женщина, Грег?

— Женщина?

— Вот только не делай такой вид, я прекрасно знаю, что ты все понял. Эта — как там её… Прелестница, так, кажется, вы ее окрестили? Она стала твоей любовницей? Ведь именно так ты расстроил свадьбу Адриана?

— Нет, — он криво усмехнулся, — я не соблазнял ее, просто прислал экипаж на пять минут раньше назначенного времени и увез ее в Саффолд-хаус, где она и прожила несколько дней.

— И все? — Дебби слишком понимающе улыбнулась, вызвав новую волну раздражения, — Грег, брось, я никогда не поверю, что между вами ничего не было.

Он бросил на сестру пристальный взгляд. Немолодая женщина с неприкрытым любопытством смотрела на него, ожидая пикантных подробностей. Дебора когда-то была красавицей, когда она успела так постареть? Одинокая женщина, единственное развлечение которой — лишь сплетни…

— Она мне отказала, — вдруг признался Грегори.

— Что?

— Она сказала «нет».

— Грегори, но это невозможно! — убежденно сказала Дебора, — никто не отказывает Саффолду!

— Жаль, что тебя не было рядом: никто не смог ей подсказать эту гениальную мысль, поэтому на мое щедрое предложение, Феба ответила мне «нет».

— Возможно, она просто набивает себе цену! Где она сейчас?

— Понятия не имею, — он постарался, чтобы это прозвучало равнодушно, хотя он действительно тревожился за нее, несмотря ни на что: одна, со старым слугой… она была слишком красива, чтобы избежать внимания мужчин, и это приводило его в бешенство.

— Вот и хорошо, — успокоилась Дебора, — я сразу поняла, что эта девица — коварная интриганка, которая хотела захапать как можно больше! Вполне вероятно, что и отказ тебе — всего лишь попытка заинтересовать! Хорошо, что ты на нее не поддался!

Он лишь кивнул, провожая ее задумчивым взглядом. Дебора даже и не знала, что попала в самую точку. Грег вспомнил ярость, охватившую его, когда он получил досье.

Благо Хорек прислал его лишь через день после того, как Феба уехала, иначе граф догнал бы ее и свернул шею от злости, что тоже поддался этой магии огромных голубых глаз.

Замужество с богатым соседом, разорение, затем роман с наследником покойного мужа, близко подобраться ей не удалось: жена этого самого наследника обнаружила незадачливых любовников и устроила скандал. После этого игорный зал в провинциальном городке… Знай он это раньше, он не стал бы себя так сдерживать!

Грегори очнулся и рассеяно посмотрел на лист бумаги, все еще сжимаемый в руках, перечитал, выругался и вновь направился к выходу. Дебора уже ушла, уведя свою протеже, его секретарь задумчиво смотрел на дверь. Покашливание начальника заставило юношу покраснеть, он суетливо вскочил с места.

— Дарлинг, перенесите все мои встречи на завтра, похоже, мне придется посетить архиепископа, и оттуда я поеду к себе.

— Да, ваша светлость.

Стакан из-под лимонада все еще стоял на столе. Подходящая партия… Через несколько лет она станет такой же, как и Дебора, впрочем, Дарлинг, кажется, не думал об этом. Почему бы не оказать ему любезность?

Грегори горько усмехнулся:

— Да, через неделю у меня в доме состоится обед, приходите, я скажу своей сестре, чтобы обязательно привела туда эту юную леди.

— Милорд, — секретарь окончательно смутился, Саффолд лишь махнул рукой в ответ, словно говоря, что не стоит благодарности.

Он нашел принца Эдварда у конюшен, тот как раз рассматривал новое приобретение герцога Кавершема: высоконогого вороного, с великолепной шеей, но слегка вислым задом. Сам хозяин стоял рядом с конем и говорил что-то поучительным тоном, отчего лицо принца было слишком задумчиво, а в глазах светилось отчаяние.

— Граф, добрый день! — вежливо поздоровался наследник престола. Грегори показалось, что юноша был очень рад его видеть.

— Ваше высочество! — Грегори поклонился, — собираетесь приобрести у герцога коня?

— Нет, Кавершем сам только что его купил. Как вы его находите?

— Герцога? — Саффолд не смог удержаться от соблазна задеть противника. Кавершем зло сверкнул глазами: присутствие наследника престола удерживало его от прямых оскорблений, чем лорд-чародей умело воспользовался.

— Коня, разумеется, — примирительно произнес Эдвард. Не желая выглядеть грубым с кронпринцем, граф внимательнее взглянул на вороного:

— Слишком вислый зад и длинная бабка, хотя, возможно, он не столь тряский, как кажется на первый взгляд. Но бог с ним, ни вам, ни мне на нем не ездить! В сущности, я искал вас, Ваше высочество! Не уделите ли мне несколько минут?

— Разумеется, — кронпринц выжидающе посмотрел на человека, которого так ценил его отец.

— Наедине, — подчеркнул Грегори.

— Саффолд, вы с наследником готовите заговор? — лениво произнес герцог Кавершем, зло рассматривая противника в лорнет.

— Не имею такой привычки, в отличие от вашего деда, — процедил тот, с удовольствием напоминая своему вечному противнику дела столетней давности, когда Кавершемы попытались организовать переворот. Бунтовщиков казнили, участие младшего сына доказать не удалось, и он получил все состояние, но воспоминания об этом лежали несмываемым пятном на истории рода.

— Мне кажется, или вам не терпится прогуляться со мной ранним утром? — совершенно предсказуемо отреагировал герцог, поправляя перевязь и тем самым выдвигая шпагу чуть вперед.

— Как правило, по утрам я сплю, но ради прогулки с вами я готов пожертвовать этой привычкой! — Грегори подчеркнуто спокойно положил руку на эфес своего клинка.

— Господа, вы что! — Эдвард встал между ними, — Вы забыли, что дуэли строжайше запрещены? Вам так не терпится посетить Венсенскую тюрьму?

Оба спорщика почтительно поклонились кронпринцу и разошлись, все еще посматривая друг на друга. Тот направился к лорду-чародею.

— Граф, вы хотели поговорить, — голос Эдварда звучал достаточно резко. Грегори кивнул, аккуратно отвел наследника в сторону и щелкнул пальцами, создавая завесу тишины:

— Я хотел обсудить с вами один щекотливый момент прибытия вашей невесты, Ваше высочество!

— Со мной? Но разве этим не занимается весь совет во главе с моим отцом? — принц слегка растерялся.

— Эдвард, это касается, прежде всего, вас! — одернул его лорд-чародей, — вот, читайте!

Он вручил принцу слегка помятый лист бумаги.

— Принцесса сойдет на берег и зайдет в шатер, — послушно прочитал тот, — где в присутствии представителей обоих дворов ей сменят платье и все вещи с гишпанских на вещи островного королевства… ну и что?

Он непонимающе посмотрел на графа. Тот потер затылок:

— А то, Эдвард, что это означает, что вашу невесту разденут донага в присутствии всего двора! Не знаю, как вам, но мне бы это не понравилось.

— Да, но… это же всего лишь символ того, что она вступает в новую жизнь, перерождаясь заново… — он явно повторял хорошо заученные фразы. Грегори задумался. Возможно, месяц назад, и он сам не обратил бы внимание на такое, но сейчас, после отъезда Фебы, в нем что-то дрогнуло. Он начал речь, осторожно подбирая слова:

— Ваше высочество, бесспорно, это — ваш брак, но я не стал бы начинать семейную жизнь с такого обряда, какой бы сакральный смысл он ни нес.

— Начать следует с того, что вы вообще не собираетесь начинать семейную жизнь, — хмыкнул кронпринц, — Знаете, иногда я вам завидую!

— У каждого положения есть свои преимущества и недостатки, Ваше высочество!

— Вот видите!

— И ваше положение позволяет вам влиять на эти события… — лорд-чародей выразительно замолчал. Кронпринц внимательно посмотрел на него:

— Скажите, почему у меня возникает такое чувство, что вам самому это важно?

Грегори помолчал, он не хотел объяснять этому мальчишке, что у него до сих пор в ушах звучат слова Фебы «Мне просто жаль девушку, которой не повезло родиться инфантой, и теперь она вынуждена служить разменной монетой интересам двух держав». Он и не заметил, как произнес это вслух. Эдвард озадаченно посмотрел на него:

— Знаете, а эта мысль даже не приходила мне в голову! Я, как и все, считал, что этот брак — всего лишь и мой и ее долг!

— Возможно, но ведь и вы, и она — живые люди… — лорд-чародей потер затылок, — Эдвард, я не смею указывать вам, но, поверьте, оказав уважение своей невесте, вы скорее приобретете союзника, чем врага!

— Интересная мысль… — кронпринц задумался, — Начать брак не с любви, но с уважения… Полагаете, мне стоит поговорить с Его величеством?

— Вы — наследник престола. Вы вправе собрать Совет по этому поводу. Я поддержу вас и переговорю с архиепископом. Не думаю, что он будет настаивать на этом бессмысленном обряде!

— Это зависит от того, какое вино вы будете пить при разговоре, — аккуратно заметил Его высочество, даже не пытаясь сдержать веселье: о встречах лорда-чародея и архиепископа ходили легенды. Хуже были лишь попойки с Майлзом О’Хара. А уж когда члены тайного совета собирались все вместе… Прочитав мысли царственного собеседника, Грегори усмехнулся в ответ и поклонился:

— Не переживайте, вино будет хорошим!

Торопясь, он слишком резко развеял чары, и Эдвард слегка вздрогнул, вновь услышав какофонию звуков, царивших на конюшне. Граф Саффолд тем временем распорядился подать его карету и сердечно распрощался с наследником престола.

В ожидании, пока лошадей запрягут, Грегори вновь поднялся в свой кабинет. Дарлинга в приемной не было, наверняка ушел за почтой. Майлз окликнул лорда-чародея уже у дверей:

— Вот ты где! Я тебя везде ищу!

— Что-то срочное? — он распахнул дверь и кивнул, приглашая друга войти. Тот опасливо покосился:

— Министра нет?

— Ты про Титуса?

— Нет, я про то порождение бездны, которое живет у тебя в доме! С некоторых пор он постоянно косится на мои ноги, выискивая добычу!

— Тебе это кажется!

— Да? Только почему он каждый раз при виде меня плотоядно облизывается? Ты его вообще кормишь?

— В последнее время он плохо ест, — признался Саффолд, — Так чего ты меня искал?

— Хотел узнать, будешь ли ты сегодня на маскараде в Королевских садах? Это когда все в костюмах и лица закрыты масками…

— Не думаю, таких праздников мне хватает ежедневно во дворце… Один Титус чего стоит! — Грегори слегка поморщился, его взгляд вновь упал на документ, который он держал в руках, — Скажи, ты не помнишь, откуда вдруг взялось в церемонии встречи переодевание инфанты в присутствии всего двора?

— Что? Это же неизменная церемония! — Майлз с удивлением прочитал протянутый ему документ и пожал плечами, — И что тебя так возмущает?

— Наверное, то, что эта девочка будет стоять обнаженная под взглядами десятков людей. Тебе не кажется, что это для нее унизительно?

— Унизительно? Она же инфанта!

— И что? Она и так приедет в чужую страну, к незнакомому мужчине, — он осекся, понимая, что вновь повторяет слова, которые когда-то за столом сказала Феба. И откуда у него берутся такие мысли? О’Хара устремил на друга понимающий взгляд, затем покачал головой:

— Только не говори, что ты хочешь переделать всю церемонию встречи…

Граф кивнул:

— Эдвард соберет Совет.

— Грег, ты спятил! У нас нет времени!

— Значит, ты не пойдешь на маскарад, только и всего! — пожал плечами Саффолд. Майлз шумно вздохнул:

— Послушай, возможно, это — не мое дело, но… Грег, что с тобой происходит? — лишь искреннее беспокойство, звучавшее в голосе его давнего друга, заставило лорда-чародея проглотить вертевшиеся на языке непристойные выражения. Он холодно посмотрел на друга, ожидая пояснений. Тот вздохнул:

— После тех событий с неудавшейся свадьбой Адриана ты сам не свой!

— Ты так считаешь, потому что я не хочу лицезреть голую шестнадцатилетнюю девочку, даже если она — инфанта?

— Просто посмотри на себя в зеркало, — посоветовал ему друг. Грегори пожал плечами:

— Ты же понимаешь, что у меня сейчас много работы!

— Грег, когда мы напились с тобой в последний раз две недели назад, мне смутно припоминается, что ты усиленно клял всех женщин, особенно тех, чье имя начинается с буквы «Ф», называя их авантюристками и мошенницами!

Грегори упрямо сжал губы, О’Хара вздохнул и покачал головой, бормоча под нос ругательства. Они так и стояли молча, настороженно смотря друг на друга, пока графу не доложили, что карета подана. Поняв, что он так и не дождется ответа, Майлз вышел, зло хлопнув дверью. Саффолд задумчиво посмотрел ему вслед и направился во двор, где его ждал экипаж.

Архиепископа дома не было. Слуга, на этот раз это был другой юноша, сказал, что Его преосвященство находится в храме, но его сейчас позовут. Грегори вежливо отказался, справедливо рассудив, что может сам найти старика.

Он давно не заходил в храм просто так. Обычно он прибывал на торжественную службу, лишь когда все скамейки уже были заполнены людьми. Зачастую лорд-чародей сопровождал королевскую чету или же иностранных гостей, лично обеспечивая безопасность против магического воздействия, которое в церквях многократно возрастало.

Сейчас кафедральный собор был пуст. Его уже украсили цветами к вечерней службе, и под арочными высокими сводами парили запахи чайной розы и лилий. Жимолость отцвела три недели назад.

Архиепископ сидел на одной из скамей и задумчиво смотрел на алтарь. При звуке шагов он обернулся, улыбка тронула его тонкие губы:

— А, Грегори! Что привело вас в храм?

— Всего лишь желание повидаться с вами, Ваше преосвященство!

— Жаль, — старик устремил взгляд на алтарь, — Я все-таки надеялся, что вы хотите поговорить с нашим создателем…

— Как-нибудь в другой раз, — слегка виноватым тоном произнес Грегори, священнослужитель покачал головой:

— Не затягивайте с этим, мальчик, иначе окажется слишком поздно…

Грегори вдруг почудилось, что он опять стоит у классной доски, а его духовный отец выговаривает ему за плохое поведение, он вздрогнул и тряхнул головой. Заметив это, архиепископ вздохнул и встал со скамьи:

— Как продвигается подготовка к прибытию невесты нашего принца?

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить, ваше преосвященство! — граф намеревался щелкнуть пальцами, но остановился под укоризненным взглядом главы церкви.

— Грегори, побойтесь хотя бы меня! Я уж не говорю о Создателе! Творить чары в храме!

— Простите, ваше преосвященство, — он смиренно склонил голову.

— Пойдемте! — вздохнул тот, направляясь к выходу. В дружеском молчании они пересекли площадь. Уже у себя в доме старик лукаво посмотрел на Грегори:

— Гишпанское или паризьенское?

— По правде говоря, я бы выпил что-нибудь покрепче, — улыбнулся лорд-чародей.

— Даже так? Трудные времена, мой мальчик? — архиепископ устремил пристальный взгляд на стоявшего перед ним мужчину, тот задумчиво потер затылок и признался:

— Бывали и лучше.

Старик кивнул и приказал служке:

— Генри, принеси нам бренди.

Подождав, пока юноша выполнит распоряжение, Грегори, сотворив чары тишины, коротко пересказал архиепископу разговор с кронпринцем. Тот помолчал, взвешивая слова:

— Конечно, вы правы в том, что этого нельзя допустить… Но с чего вдруг, Грегори?

Тот, кто был его духовным отцом, внимательно смотрел на него, и Саффолду стало неуютно под этим взглядом. Он хотел отшутиться или соврать, как обычно, но не смог.

— Не знаю, — лорд-чародей покачал в бокале янтарный напиток, полюбовался маслянистыми каплями, стекающими по стеклу, и залпом выпил, — Мне кажется, это будет правильным. Нельзя начинать отношения с унижения…

Архиепископ вновь наполнил бокалы и задумчиво посмотрел на него:

— Значит, это правда… вы действительно влюблены…

Граф настороженно посмотрел на того, кто после смерти отца стал ему советчиком и другом:

— Ваше преосвященство?

Старик покачал головой:

— Я не буду вас расспрашивать, Грегори, скажу лишь, что рад, что вы познали настоящее чувство.

— Вы так уверенно говорите…

— Я знаю вас всю жизнь, мой мальчик, я был другом вашего покойного отца, я ваш духовный отец… До этого момента, признаться, вы внушали мне опасения: слишком уж все вам давалось легко, теперь я вижу в ваших глазах страдание.

— Это пройдет! — грубо оборвал он старика.

— Возможно, — ничуть не обидевшись, архиепископ вновь наполнил бокалы, — кстати, она действительно настолько недостойна вас?

— Я видел досье.

— Похвально, что даже в минуты страсти вы не забываете об информации. И, разумеется, вы проверили факты?

— Нет, — лорд-чародей озадаченно посмотрел на архиепископа, — к чему?

— К тому, что вы всегда это делаете, — старик озадаченно посмотрел на своего собеседника, — но неужели тут вы оплошали и поверили тому, что написано на бумаге? Не я ли лично учил вас, что прежде, чем обвинять…, тем более вы, с вашим даром…

Лорд-чародей закатил глаза. Действительно, охваченный бурей чувств, злясь на бегство Фебы, он предпочел поверить тому, что было в досье, потому что так было проще. Архиепископ внимательно смотрел на него, словно ожидая решения.

— Хорошо, — выдавил из себя Грегори, — я проверю все. После свадьбы Эдварда.

Глава 17

Прибытие инфанты было очень торжественным. Под пушечные залпы и приветствия горожан, собравшихся в порту, гишпанские корабли вошли в бухту Саттона и пришвартовались к причалу, украшенному цветами и лентами.

Эдвард стоял на краю причала и слишком напряженно смотрел на то, как моряки ставят сходни. Грегори бросил на него быстрый взгляд. Кронпринц волновался, и это было заметно.

Его высочество прибыл накануне в ратушную башню, куда лорд-чародей открыл портал кронпринцу и его свите, включавшей в себя несколько молодых людей и достаточно многочисленную охрану, в том числе и трех магов. Это было решено сделать после того, как заседание тайного совета, упираясь в твердолобость премьер-министра, закончилось ничем. Именно тогда Эдвард и принял решение встретить свою невесту самостоятельно и, умело подталкиваемый намеками лорда-чародея, отдал приказ открыть портал. Грегори с удовольствием подчинился, прекрасно осознавая, что ему, возможно, придется несколько недель гулять лишь во дворе Венсенского замка, ныне тюрьмы для аристократов.

Появление столь высокопоставленных особ вызвало немалый переполох у мэра города, не рассчитывавшего на столь пристальное внимание со стороны королевской семьи. Весь вечер этот высокий чопорный мужчина краснел, бледнел и постоянно промокал лоб огромным платком, пока Грегори вежливо не выставил его из покоев принца.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Эдвард, когда дверь за мэром закрылась. Грегори лишь устало кивнул в ответ. Они расположились в небольшом особняке, принадлежащем короне. Поскольку их никто не ждал, то спальни были подготовлены наспех, кое-где виднелись следы пыли, сами комнаты были сырыми, а мебель — старой и рассохшейся.

— Просто ужасно, в каком запустении находится этот дом! — посетовал принц. Лорд-чародей пожал плечами.

— Что вы хотите, если вы — первый из королевской семьи, кто посещает его за много лет, — он говорил достаточно сухо, сказывалось напряжение после портала.

— Полагаете, стоит его продать?

— Полагаю, его можно было бы как-то использовать… но об этом вам лучше поговорить с вашим отцом, он и так зол на меня, а когда узнает, где мы, будет злиться еще больше.

— Вы всего лишь выполняли мой приказ! — возразил Эдвард.

— Который сам же и сформулировал… — граф Саффолд выглянул в окно, — Завтра должна быть ясная погода. Корабли пришвартуются в полдень.

Его царственный собеседник кивнул, вновь став серьезным. Грегори видел, что принц очень волнуется. Он выжидающе посмотрел на юношу, отмечая, что тот повзрослел.

— Эдвард, что вас гнетет? — вдруг спросил лорд-чародей неожиданно для самого себя. Тот прошелся по комнате, затем с надеждой взглянул на того, кто уже долгие годы являлся правой рукой его отца, и вздохнул:

— Как вы думаете… у нас с инфантой… возможны ли у нас отношения иные, нежели у моих родителей?

Грегори задумчиво посмотрел на него, понимая, чего стоило юноше задать этот вопрос. Королева никогда не гнушалась использовать детей в конфронтации со своим мужем, и Эдварду стоило огромного труда держаться в стороне от бурных ссор родителей.

— Вы мне льстите, Ваше высочество, — наконец сказал Саффолд, пытаясь усмехнуться, — я все-таки чародей, а не кудесник! Не в моих силах предсказать будущее! Но, во всяком случае, вы сделали все, что могли, чтобы завоевать уважение вашей невесты.

— Это вы сделали все, что могли, чтобы я завоевал ее уважение, — возразил тот, — я только не могу понять, зачем вам все это?

Грегори усмехнулся: мальчишка слишком четко знал правила дворцовых игр.

— Я и сам не знаю, — признался он, по привычке потирая затылок, не рассказывать же о своем промахе с Фебой, — пойдемте спать, Эдвард, завтра предстоит долгий день.

И вот они стояли на причале под ликующими взглядами толпы, совершенно не ожидавшей такого зрелища. Жарясь на солнце, лорд-чародей то и дело посматривал на принца, облаченного в парадный костюм и делавшего вид, что жара его совершенно не беспокоит. Эдвард был хорош: белокурый, голубоглазый, высокий и еще по-юношески стройный, он буквально воплощал девичьи грезы. Надо будет порекомендовать Его величеству чаще показывать кронпринца народу.

Наконец сходни закрепили, команда выстроилась в две шеренги, и гишпанская инфанта Хуана показалась на палубе. Эдвард чуть подался вперед, рассматривая ее. Это была невысокая стройная девушка. Темные локоны обрамляли слегка вытянутое лицо, нос был с небольшой горбинкой, но все это скрашивали пухлые, сейчас слегка подрагивавшие от волнения губы и большие миндалевидные темные глаза, настороженно смотревшие на ожидавших ее на причале людей. Она нерешительно остановилась и посмотрела на невысокого человека, сопровождавшего ее.

Эдвард решительно вступил вперед.

— Ваше высочество, — он безупречно поклонился, — позвольте лично приветствовать вас на моей земле!

— Вы? — ее изумлению не было предела, — вы приехали…

— Чтобы встретить вас, — подтвердил принц, — И обойтись без лишних пафосных церемоний!

Инфанта улыбнулась сначала робко, затем робость сменилась недоверчивым счастьем:

— О, спасибо! — произнесла она, позабыв заученные речи и там самым окончательно ломая все установленные протоколы. Эдвард протянул руку, она оперлась на нее. В то же самое мгновение из-под их ладоней выпорхнули разноцветные бабочки. Сопровождаемые восхищенными вскриками и охами, они разлетелись в воздухе, оборачиваясь искорками. Эдвард с признательностью посмотрел на лорда-чародея, тот украдкой подмигнул и первым отошел в сторону, склоняя голову, чтобы жених с невестой смогли пройти. Остальные последовали его примеру.

Кронпринц подвел свою невесту к заранее подготовленной карете, сам вскочил на коня, которого позаимствовал у мэра, весело пошутил, что сожалеет, что конь не белый, чем вызвал еще одну улыбку у инфанты, взмахнул рукой, и кортеж тронулся.

Грегори ехал рядом с принцем, среди гишпанцев он заметил несколько слишком знакомых лиц, большинство которых были недовольны таким нарушением протокола встречи, но сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать. Судя по взглядам, которые Эдвард кидал на карету, невеста по меньшей мере его заинтересовала, да и та посматривала на принца с любопытством и некоторым смущением, свойственным молодым девушкам.

Что ж… Возможно. в этом браке будет недоставать страсти, но взаимный интерес, спокойная привязанность и уважение — это уже неплохо.

— Граф Саффолд! — его все-таки окликнули. Нехотя Грегори чуть придержал коня, позволяя придворному гишпанскому чародею поравняться с ним:

— Д’Артуа! Какая неожиданная встреча! — в голосе лорда-чародея звучала ирония.

— Воистину, мне даже затруднительно подобрать лучшее слово, характеризующее её. Что заставило вас так резко изменить все? — темные глаза внимательно изучали его лицо.

— Его высочество, разумеется! — фыркнул Грегори, досадуя, что от длительного стояния на солнцепеке лицо горело, а на носу вновь выступили веснушки, — Вы же знаете, как импульсивны молодые люди!

— Думаю, у вас гораздо больше опыта в этом. — Диего д’Артуа чуть помедлил, а затем спросил, — Кстати, чем закончилась та история со свадьбой вашего племянника?

— Я все гадал, зачем вы подъехали, — рассмеялся Грегори, — она сорвалась, разве вам не рассказали?

— Я бы предпочел услышать все из первых уст.

— Невеста не приехала в церковь.

— Полагаю, ей сделали более щедрое предложение?

— Можно сказать и так, — лорд-чародей тоном постарался дать понять собеседнику, что не намерен обсуждать этот вопрос. Тот кивнул и вновь занял свое место в кортеже.

В Гленфилд они въехали вечером, порядком уставшие от долгой дороги. Вновь украшенные улицы, толпы горожан на них, приветствующие жениха и невесту, лепестки роз под копытами лошадей.

Грегори скучающе смотрел на череду улыбающихся лиц, пока не встретился взглядом с пронзительно-голубыми глазами, смотревшими на него с тоской и испугом. Феба! Он вздрогнул и обернулся, но она уже пропала. Все еще не уверенный в том, что ему не померещилось, Грегори подозвал к себе начальника городской стражи и отдал распоряжение.

К моменту, когда жених и невеста разместились в замке, стоявшем на высоком холме над городом, лорд-чародей знал уже все. Феба действительно была здесь, они со своим слугой жила на окраине города, снимая небольшой дом в квартале торговцев, где плата была не слишком высока. Что сталось с теми деньгами, которые он отдал Курту? Двадцать тысяч. Она спокойно могла купить на них дом и жить там в довольствии. Неужели слуга бросил ее и скрылся?

— Прикажете арестовать?

— Что? — Грегори вздрогнул и посмотрел на начальника городской стражи. Немолодой, слегка уставший, сейчас неимоверно гордый своей причастностью к великим событиям, он стоял навытяжку, как и положено начальнику стражи.

— Арестовать эту девицу!

— Спасибо. Нет, не надо. Показалось, что старая знакомая, но это не она… Вы свободны.

Окинув вельможу удивленным взглядом, начальник стражи ушел, бормоча что-то под нос.

Грегори задумчиво потер затылок. Ему не стоит опять видеть ее, это создаст неприятности им обоим. Лучшее, что он может сделать, — оставить все как есть.

Он все равно пошел по указанному адресу. Убедился, что их высочества размещены с должным комфортом и прекрасно проводят время, в сопровождении свиты осматривая старинную библиотеку с книгами, прикованными цепями, дабы предотвратить кражу, и сбежал, пока никто не видел.

С полчаса он просто бродил по городу, стремясь привести в порядок сумбурные мысли. Отсюда всего день езды до Лондиниума. Она все-таки ждала, что он кинется за ней в погоню, остановит, предложит больше? Но прошло уже достаточно много времени, чтобы Феба поняла всю тщетность своих притязаний. Почему она здесь? Понимая, что вопросов больше, чем ответов, Саффолд устало потер затылок, пытаясь решить, что делать.

Ни одна женщина не вызывала в нем столь сильных эмоций. Он буквально задыхался от гнева, но в то же самое время он готов был отдать почти все за обладание ей. Грегори вдруг вспомнилось утро, когда они возвращались в особняк после неудачного побега Фебы. Тогда ему казалось, что он ей не безразличен. Могла ли она так играть? Так и не найдя ответа, окончательно запутавшись в своих чувствах, он все-таки пошел по указанному адресу.

Это был бедный квартал с вечными запахами помоев и нечистот. Небольшие дома стояли плотно друг к другу. Несмотря на то, что стемнело, он легко нашел ее дом. Облупленная краска на ставнях, около дверного наличника откололся кусок штукатурки, на окнах — несколько горшков с пестрыми цветами, один из них с отбитым краем. Саффолд стоял и смотрел, понимая, что все же он зря сюда пришел. Надо оставить все как есть. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда на пороге, прихрамывая, возник Курт.

— Так и знал, что придете, Феба сказала, что вы заметили ее, — он кивнул лорду-чародею без всякой почтительности, словно тот был приятелем, не более, — лучше уходите, пока она не прознала, что вы пришли.

— Почему вы живете здесь?

Слуга опасливо покосился на окно второго этажа, затем пожал плечами:

— А какая разница?

— Где те деньги, что я тебе отдал?

— Остались на вашем счету, где же еще им быть! Феба слишком горда и глупа, чтобы пользоваться ими. Она просто порвала чек.

— Что за чушь! — воскликнул он и, заслужив неодобрительный взгляд слуги, добавил чуть тише, — к чему все это?

— Курт, кто там? — Феба вышла на крыльцо. При виде Саффолда девушка побледнела:

— Вы?

— Я, — он смотрел на нее, чувствуя, как злость испаряется. Она похудела, отчего глаза казались еще больше. Ему вдруг захотелось обнять ее, прижать к себе и уже не отпускать, — Можно войти?

— Нет, не стоит, — девушка с укором посмотрела на Курта, — почему ты меня не позвал?

Тот виновато потупился и пробормотал под нос что-то совершенно неразборчивое.

— Ты живешь здесь? — спросил граф слишком резко, Феба слегка изумленно приподняла брови:

— Почему вы спрашиваете, Ваша светлость?

— Те деньги, которые я…

— Я не приму их, — девушка плотнее запахнула шаль, словно на улице было холодно.

— Ты хочешь больше? — бездна, да он готов дать ей гораздо больше, чем эти двадцать тысяч.

— Нет, Грегори, — она вновь назвала его по имени, и от этого сердце вздрогнуло, — Мне ничего не надо. Зря ты пришел.

Он и сам понимал, что зря.

— Феба, послушай, мое предложение все еще в силе, — это сорвалось внезапно. Она лишь улыбнулась и покачала головой:

— Нет. Не унижай больше ни меня, ни себя.

Не дожидаясь ответа, она торопливо зашла в дом. Дверь хлопнула. Лорд-чародей еще с минуту стоял на улице, затем повернулся и слишком стремительно зашагал по улице. «Саффолду не отказывают!» — насмешливо звучал в голове голос Деборы.

Курт нагнал его через пару кварталов. Хромая больше обычного и задыхаясь, он возник перед лордом-чародеем и еще с минуту стоял, восстанавливая дыхание.

— Вы… это… — сказал он, и мотнул в сторону небольшого здания из серого кирпича, из которого раздавался шум и звуки музыки, — выпьем?

— Что же еще остается делать? — пробормотал граф Саффолд, чувствуя, что в горле действительно пересохло.

Помещение было переполнено: с улиц народ переместился в питейные заведения, чтобы продолжить празднование встречи инфанты. То тут, то там раздавались тосты за здоровье принца и его невесты, а также сальные шуточки по поводу предстоящего бракосочетания и первой брачной ночи.

Сев за единственный свободный столик, находившийся в самом темном углу пивной, чародей заказал две кружки эля и выжидающе посмотрел на Курта:

— Я слушаю.

— Фебу ищут, — даже не дожидаясь, пока пена чуть осядет, отставной денщик глотнул из огромной деревянной кружки, поставленной перед ним ярко накрашенной подавальщицей. Грегори криво усмехнулся и покачал головой:

— Какая восхитительная новость! Интересно, за что?

— Она отказала Кавершему, и он скупил наши долги, поэтому она и хотела выйти замуж за вашего племянника.

— Как драматично! — при упоминании о несостоявшейся свадьбе Адриана злость вернулась, — И, конечно, ни состояние Адриана, ни его положение в обществе абсолютно ни при чем!

— Злитесь за ее отказ? — фыркнул Курт. Грегори смерил его своим самым надменным взглядом, но на отставного вояку это не произвело никакого впечатления, — конечно, злитесь. Сам граф Саффолд! Я говорил Фебе, что она — дура, и не в ее положении…

— Замолчи! — резко приказал лорд-чародей, но Курт лишь усмехнулся:

— Вы оба дьявольски горды, вот и усложняете все!

— Это то, что ты мне хотел сказать?

— Нет. Феба не может никуда уехать — люди Кавершема ищут её на всех почтовых станциях. Она не берет денег от вас, но если вы выкупите долговые расписки…

— Тонко сыграно… — лорд-чародей задумчиво покрутил кружку, — Только интересно — зачем? Впрочем, это уже не мое дело. Зайди ко мне завтра, я выдам тебе деньги, как и обещал когда-то Фебе.

Одним глотком допив эль, он встал и кинул на стол пару монет:

— Сильно не напивайся!

— Послушайте, я говорил ей, чтобы она сказала вам правду, но она не желает. Она была замужем.

— Да, я знаю! — Грегори уже порядком утомил этот разговор, он слишком устал за день, а после эля вдобавок клонило в сон, — как и то, что ее гордость не помешала ей наслаждаться ни положением богатой замужней женщины, ни стать любовницей племянника покойного мужа…

— Вот оно как, сведения собирали, — фыркнул Курт, тоже поднимаясь, — интересно, кто такую пакость рассказал, не иначе, как жена нынешнего хозяина имения… видели бы вы ее глаза, когда она Фебу впервые увидела, аж позеленела от зависти, а еще и когда наследник покойного полковника попытался Фебу в углу зажать…

Он махнул рукой:

— Впрочем, зачем вам все это?

Граф Саффолд слегка поколебался, затем вновь сел за стол:

— Рассказывай! — приказал он слуге.

Глава 18

Кортеж выехал из Гринфилда рано утром. Принц вновь скакал у окна кареты своей невесты, по всему было видно, что молодые люди преодолели неловкость первого дня знакомства и теперь действительно наслаждались обществом друг друга.

Грегори следил за ними с мрачным видом, отпугивавшим всех, кто желал бы пообщаться с лордом-чародеем. Рассказ Курта не то чтобы потряс его, но ему просто необходимо было все осмыслить. Совпадая с фактами, он настолько отличался от версии, изложенной Хорьком, и тем не менее именно этот рассказ и объяснял все поведение Фебы. Саффолд знал, что старый слуга не врал, вчера он просмотрел его воспоминания, и теперь лорд-чародей впервые в жизни не знал, что делать.

Ближе к вечеру они проехали Лондиниум с его ликующей толпой, лепестками роз, цветными лентами и направились в королевский дворец.

Принц лично ввел свою невесту в тронный зал, чтобы представить отцу. Идя по тронному залу в толпе придворных, лорд-чародей ощущал на себе недовольный взгляд короля и полный ненависти — королевы. После торжественного представления инфанта отправилась в отведенные ей покои, наследник престола — на серьезный разговор с отцом, а Грегори предпочел трусливо ускользнуть к себе в особняк, чтобы, наконец, насладиться тишиной и покоем.

Но сделать ему это не удалось, его чуть не сбил с ног повизгивающий Министр, явно тосковавший в одиночестве, когда же радость собаки удалось унять, лакей, открывший дверь, сообщил, что племянник Его светлости находится в библиотеке. В подтверждение этих слов из-за двери показалась голова Адриана:

— Милорд!

— Адриан, — улыбка напомнила волчий оскал, юноша невольно поежился, — надеюсь, у вас действительно что-то срочное?

— Я бы хотел переговорить с вами наедине, — твердо ответил тот. Грегори кинул на него недовольный взгляд, прошел в комнату и, впустив пса, закрыл дверь.

— Судя по вашему тону, вы опять попали в какую-то авантюру, — сухо сказал он, присаживаясь на край стола. Министр сел у ног хозяина с видом дознавателя, — я слушаю.

— Я… — он прошелся по комнате, затем подошел к окну и с тоской посмотрел в темноту, — после свадебных торжеств я дерусь с Кавершемом на дуэли.

— Вы — что? — подскочил Саффолд. Адриан повернулся к дяде.

— Я вызвал герцога на дуэль.

— Вы с ума сошли! Несмотря на свой возраст, он проткнет вас как цыпленка! О чем вы только думали!

— Я… так получилось… мы сидели в таверне… пили… зашел он в компании Девенанта и Уистершема…

— Еще двое негодяев, — кивнул граф, — можете не продолжать, и так все ясно: они сели за соседний столик и, громко смеясь, начали обсуждать вас… Адриан, когда вы повзрослеете!!!

— Милорд, они обсуждали не меня, а… в непотребных выражениях герцог рассказывал, что сделает с Фебой, когда ее найдет, — тихо сказал тот и с удивлением заметил, как серые глаза лорда-чародея сверкнули от ярости.

— Вот как? — тихо сказал он, — а это мы еще посмотрим…

Греогри зашагал по комнате, обдумывая свой план, затем перевел взгляд на племянника, с изумлением следившего за ним:

— Идите спать, Адриан, — как-то устало сказал он.

— Но вы… вы позаботитесь о моей матери?

— Не волнуйтесь, я позабочусь обо всем… как обычно…

Дождавшись, пока юноша выйдет, лорд-чародей подошел к окну и всмотрелся в темноту ночи.

— Что ж, Министр, может, все и к лучшему, — тихо сказал он. Пес насторожил уши и негромко гавкнул.

— Да, ты прав, герцог зашел слишком далеко. Вопрос в том, успею ли я… — он налил себе вина и задумчиво посмотрел на огонь, полыхавший в камине. Почему-то ему вспомнилась та бабочка, ночь, наполненная запахами лета, Феба, которую он держал в объятиях, пытаясь не дать её душе сгореть в огне свечи.

Шум в холле и громкие ругательства, перемежаемые робкими возражениями слуг, возвестили о прибытии Майлза.

— Скажи мне, что ты сошел с ума! Нарушить все протоколы и договоренности по встрече невесты кронпринца!!! Пойти против желания Его величества, вступить в открытую вражду с Титусом!!! — сметая всех на своем пути, он ворвался в библиотеку, Министр вскочил и злобно зарычал. На этот раз королевский секретарь его проигнорировал, — Грег, ты хоть понимаешь, что сейчас творится во дворце?

— По всей вероятности, там очень шумно, — предположил лорд-чародей.

— Не то слово. Его величество в ярости, а королева, подзуживаемая премьер-министром, считает, что ты околдовал наследника и полностью подчинил его своей воле!

— А что Эдвард?

— Как ни странно, спокоен и уверен, что поступил правильно, — не дожидаясь приглашения, Майлз налил себе вина и занял одно из кресел, — мне интересно, как ты теперь будешь выкручиваться?

— Не знаю… в последнее время я все чаще подумываю об отставке — Грегори задумчиво посмотрел на огонь камина сквозь бокал, — как ты думаешь, это действительно кровь нашего создателя?

— Понятия не имею, спроси у своего духовного отца, он у тебя, как-никак, архиепископ, — буркнул Майлз, наливая себе вина, — Только ответь, почему ты удрал из дворца и пьешь в одиночестве?

— А, завидуешь? — Саффолд рассмеялся, — не завидуй, я лишь запиваю горечь поражения…

— Ты её нашел?! — ужаснулся О’Хара.

— В точку, — лорд-чародей отсалютовал бокалом, выпил и протянул другу, — налей!

Тот проигнорировал его просьбу.

— Ради всех святых и Рождения Нового года, Грег! Да оприходуй уже эту чертову юбку!.. — начал Майлз и тут же свалился на пол от мощного удара в челюсть. Бокалы со звоном разбились, вино расплескалось по пушистому ковру, Министр возмущенно заворчал, подскакивая на лапы.

— Ах так! — Майлз вскочил и быстро скинул камзол и жилет, — Хорошо, если по-другому не получается тебя образумить, я готов!

Он кинулся на Грегори. Сначала они нанесли друг другу несколько ударов, затем, сошедшись в клинче, упали и пару минут, точно дети, мутузили друг друга на ковре, перекатываясь то в одну, то в другую сторону под злобный лай Министра. Кажется, хлопали двери, по дому разносились голоса, затем шаги, холодная вода полилась на них откуда-то сверху. Отпрянув, оба, тяжело дыша, поднялись, с некоторым смущением поглядывая на перевернутые стулья, заляпанный ковер и осколки бокалов, валявшиеся у камина, затем перевели взгляд на камердинера, стоявшего с невозмутимым видом посередине комнаты. В одной руке тот держал поднос, на котором стояли две кружки с дымящейся жидкостью, по всей видимости, чай, приправленный коньяком и травами, в другой верный слуга держал кувшин.

— Прошу прощения, милорды, что прервал вас, но я заварил чай, — он протянул вперед руку с подносом. Майлз затряс головой:

— Я еще не столько выпил, чтобы срочно трезветь.

Министр фыркнул и демонстративно сел у ног камердинера. Грегори молча опустошил свою кружку и протянул другу руку:

— Ну что, мир?

Черный пес осклабился и почесал лапой за ухом, изображая легкую придурковатость, которая, по его мнению, была присуща обоим мужчинам.

— Что с тебя взять, — пробурчал О’Хара, кидая взгляд на заплывший глаз друга, тот ухмыльнулся:

— На себя посмотри!

Им понадобилось не менее получаса и верный Джексон, чтобы привести себя в надлежащий вид и магией залечить последствия дружеской драки.

— Куда теперь? — спросил Майлз, по стальному блеску в глазах друга понимая, что их вечерние приключения еще не закончены.

— Наверное, в «Королевскую милость».

— Любимая таверна Кавершема? — насторожился О’Хара, — Грег, что ты затеваешь?

— Очередное спасение младенцев… ты со мной? — лорд-чародей вопросительно приподнял брови

— Разумеется! — фыркнул Майлз, — ты же без меня пропадешь!

— Ты себе льстишь!

Они неспешно зашагали по улицам. «Королевская милость» была одной из самых известных таверн Лондиниума. Когда-то её хозяин оказал отцу нынешнего монарха услугу, после чего ему был подарен дом, где он и открыл привилегированное питейное заведение с общим залом, отдельными кабинетами и запредельными ценами. Впрочем, последнее друзей не слишком волновало. Не желая подниматься по лестнице, они расположились в общем зале, сердечно поприветствовали знакомых и заказали несколько бутылок гишпанского.

Их распитие было в самом разгаре, когда вдруг Грегори увидел герцога Кавершема, входящего в таверну. Тот остановился у входа, обвел глазами зал и скривился при виде вечных противников. Лорд-чародей, словно ожидая этого, вызывающе отсалютовал ему бокалом. Кто-то окликнул герцога, предлагая присоединиться к веселой компании, но он покачал головой и направился в сторону Грегори.

— Саффолд, какая неожиданная встреча! — процедил он, посматривая на друзей своими желтоватыми глазами, — должен вас поздравить: так войти в доверие к наследнику престола…Празднуете свой успех?

— Разумеется! — подтвердил лорд-чародей, откидываясь на спинку своего стула, — желаете присоединиться?

Герцог скривился:

— Гишпанское? Полагаю, награда за соблюдение интересов инфанты? Весь двор уже гудит о ваших подвигах!

— Вы хорошо заметили, именно интересы молодых людей, которые и явились заложниками своего положения, я и стараюсь соблюсти! Кстати, об интересах… — Грегори кивнул на свободный стул, — присаживайтесь.

— Я постою.

— Как хотите. Так вот, меня в некотором роде интересуют расписки одной голубоглазой особы, которые вы не так давно скупали по всему городу.

— Полагаю, речь идет о Прелестнице? — герцог надменно улыбнулся.

— Именно. Говорят, вы потерпели неудачу в своих намерениях, девушка сбежала… — Саффолд с неприятной улыбкой посмотрел на извечного противника. Обвисшие щеки герцога подрагивали от злости. Он замети, что все в зале с явным интересом прислушиваются к разговору.

— Не волнуйтесь так, я ее найду! — пообещал Кавершем, — и уж тогда верну все с процентами.

Майлз заметил, что Грегори стиснул зубы, стараясь не сорваться.

— А если нет? — лорд-чародей постарался, чтобы голос звучал как можно небрежнее. Герцог посмотрел на него с брезгливым снисхождением:

— Саффолд, не пытайтесь меня обмануть! И дураку ясно, что вы по уши влюблены в эту девку из игорного дома!

— Никогда не сомневался в ваших умственных способностях! — ухмыльнулся тот. В зале послышались смешки. Кавершем побледнел:

— Извольте извиниться!

— С радостью! — кивнул тот, весело сверкая глазами, — Прощу прощения, что никогда ранее не сомневался в ваших умственных способностях!

Смешки переросли в хохот, О’Хара поднес бокал к губам, старательно делая вид, что пьет вино, чтобы скрыть усмешку.

— Саффолд, вы наглец, — разъяренно прошипел Кавершем, — извольте назвать ваших секундантов!

— Майлз, тебя не затруднит? — Грегори обернулся к другу, тот кивнул:

— Конечно. Кавершем, кто ваш секундант?

Тот покрутил головой:

— Давенант?

— Хорошо, — немолодой подтянутый мужчина встал и подошел к ним, — Шпаги или пистолеты?

— Шпага, вы же дворянин, — Грегори лениво поднялся, — Место и время на ваше усмотрение. Учтите, что в зале слишком много свидетелей этой ссоры, и вести до дворца дойдут достаточно быстро, поэтому прошу не затягивать. Майлз, я буду ждать у себя. Господа, мое почтение!

Изящно поклонившись всем собравшимся в зале, он вышел.

О’Хара явился к нему часа через полтора. Все это время, ожидая друга, он не пил, лишь сидел у камина в гостиной, почесывая Министра за ухом. Майлз вошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, занял соседнее кресло.

— Завтра в шесть утра за розарием в королевских садах, — ответил он на невысказанный вопрос друга, помолчал и добавил, — Я искренне надеюсь, Грег, она того стоит!

Лорд-чародей пожал плечами:

— Какая разница, Майлз, ты же знаешь, что наша дуэль с Кавершемем была лишь вопросом времени, так или иначе, вопрос с ним надо решать. Ты знаешь, что он спровоцировал Адриана?

— Слышал об этом. Поэтому и настоял на кратчайших сроках. Впрочем, это и в их интересах, завтра утром король наверняка будет знать обо всем.

— Спасибо, — Грегори поднялся и взял со стола конверт. — Вот, держи!

— Что это?

— Завещание, — усмехнулся Грегори, — на самом деле это просто письмо. И чек. Я не думаю, что проиграю, но, если вдруг… отвезешь Министра и конверт Фебе, там есть адрес.

Министр заскулил и обеспокоенно посмотрел на хозяина.

— Грегори! Ты же не собираешься… — О’Хара буквально скопировал взгляд пса. Саффолд рассмеялся:

— Ну что ты! Я лишь собираюсь размяться на рассвете! Это так, мера предосторожности. Оставь конверт на столе, если он так жжет тебе руки.

Майлз скептически посмотрел на друга, но ничего не сказал. После его ухода лорд-чародей направился в спальню, где его ждал верный камердинер.

— Джексон, я завтра в шесть утра дерусь на дуэли, — буднично сообщил граф.

Тот кивнул:

— В таком случае, милорд, я разбужу вас ровно в пять.

— Тебя не удивляет мое известие, Джексон?

— Нет, милорд, но, если мне позволено будет заметить, прошу вас быть осторожнее — мне не слишком хочется менять место работы!

— А ты — большой шутник!

— Милорд, я служу вам уже более десяти лет! — тот надел специальные перчатки и аккуратно снял сапоги с хозяина.

Грегори заснул мгновенно, как только его голова коснулась подушки. Верный своему слову, Джексон разбудил его ровно в пять утра. Одевшись и выпив кофе, Грегори дождался Майлза, после чего друзья неспешно направились к Королевским садам.

Они прибыли на место одновременно с герцогом и его секундантом. Помимо участников дуэли, на поляне находился еще невысокий человек в темном костюме, в котором Саффолд узнал доктора, сильного мага-целителя. Холодно поздоровавшись с противником и более сердечно — с доктором, Грегори скинул камзол и слегка поежился от утренней свежести. Подвернув манжеты, он подошел к секундантам. Кавершем в точности повторил его действия.

— Господа желают принести извинения?

Дуэлянты покачали головами. Осмотрев шпаги, секунданты кивнули и отошли. Отсалютовав противнику, Грегори стал в стойку и выжидающе посмотрел на герцога. Тот не торопился. Несколько минут они просто кружили, обмениваясь ничего не значащими ударами, проверяя друг друга. В свое время Кавершем был достаточно искусен в фехтовании, и сейчас он, не торопясь, изучал противника. Наконец герцогу показалось, что лорд-чародей слегка отвлекся, он сделал выпад, но Грегори с легкостью отбил его, сразу же переходя в контратаку. Несколько ударов стали о сталь, и они вновь разошлись, настороженно кружа по поляне. На этот раз Саффолд решил не выжидать долго и вновь атаковал. Серией быстрых ударов он оттеснил герцога к краю поляны, усмехнулся, отошел на середину, давая противнику восстановить позицию. Кавершем скрипнул зубами и вновь встал в стойку. Было видно, что он уже тяжело дышал, пот катился по его лбу.

Понимая, что его силы на исходе, герцог атаковал, яростно нанося удары, которые Грегори молниеносно парировал, вновь обратив защиту в атаку. Теперь уже было видно, что Саффолд фехтует более искусно. Кавершем защищался, ему все труднее было оказывать достойное сопротивление своему противнику, чья шпага, казалось, была везде.

Увлеченные зрелищем, секунданты и не заметили, как из-за деревьев вышли еще зрители — несколько стражников во главе с дежурным офицером. Один из них хотел крикнуть, но офицер покачал головой, делая знак тому молчать. Стражник нехотя подчинился.

Серия ожесточенных ударов, и внезапно лезвие Грегори пронзило под ключицей тело противника. Кавершем зашатался, из раны начали выходить кровавые пузыри. Саффолд тут же разжал руку, выпуская шпагу, чтобы не выдернуть ненароком лезвие. Герцог упал. К нему подбежал доктор.

Грегори повернулся, рукавом рубашки вытирая пот со лба, и с любопытством посмотрел на незваных зрителей. Понимающая улыбка тронула его губы:

— Капитан Уэ́стерли! Доброе утро! Как я понимаю, вы узнали о дуэли и пришли произвести арест?

— Доброе утро, ваша светлость! Прекрасный выпад! — капитан замялся, чувствуя себя слегка неловко, — простите, но у меня королевский приказ арестовать всех участников этой дуэли, за исключением доктора.

— Даже так… — лорд-чародей бросил взгляд на тело, лежащее на земле, доктор как раз выдернул шпагу графа, и трава вокруг окрасилась в винно-красный цвет, в воздухе ощутимо запахло кровью, — боюсь, что в случае с герцогом Кавершемом это будет сделать несколько затруднительно: похоже, я задел легкое. Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, он вновь подошел к месту дуэли, перекинулся парой фраз с доктором, получил уверения, что магическая помощь в излечении не понадобиться, попросил держать его в курсе здоровья герцога и вернулся к стражникам, небрежно помахивая шпагой, опушенной острием вниз:

— Господа, я готов следовать за вами. Майлз, приношу свои извинения, но, по всей видимости, завтракать нам придется в тюрьме. Вы позволите мне одеться? — последние слова предназначались капитану. Тот кивнул:

— Я даже не стану забирать у вас шпагу, если вы дадите слово не оказывать сопротивление!

— Разумеется. Сопротивляться вам было бы по меньшей мере глупостью, можем ли мы проследовать мимо моего дома, чтобы я отдал слугам оружие и предупредил, чтобы меня не ждали к обеду? — Грегори надел камзол и расплавил манжеты, галстук он небрежно засунул в карман.

— Как вам будет угодно, милорд, — поклонился капитан.

— Благодарю. Давенант, вы с нами?

— По-моему, у меня нет выбора, — сухо ответил тот. — Насколько я понимаю, арест распространяется на всех.

— За исключением герцога, — поправил его Грегори, — К сожалению, я слегка не рассчитал, но кто мог подумать, что он так рьяно кинется на острие шпаги! Что ж, господа, пойдемте, не будем задерживать капитана.

Они все погрузились в карету и направились к дому Саффолда. Сам Грегори находился в прекрасном расположении духа, почти всю дорогу он шутил, расспрашивал Уэстерли о тяготах службы, игнорируя внимательные взгляды Майлза.

У порога своего дома он виновато посмотрел на капитана:

— Мне понадобится какое-то время, чтобы отдать распоряжения слугам. Не более четверти часа!

— Я полагаюсь на ваше слово, милорд!

— Только не смей брать с собой эту черную бестию! — предупредил его Майлз, — я, конечно, понимаю, что фраза «Министр в тюрьме» будет ласкать тебе слух, но все же…

— Ты же прекрасно знаешь, что, как бы мне ни было одиноко, я не могу подвергнуть верного пса такой жестокости, как тюремное заточение! — Грегори взглянул на него с укором.

— Конечно, для этого у тебя есть я! — фыркнул королевский секретарь. Саффолд бросил слегка виноватый взгляд на друга и вышел, унося с собой шпаги. Он вернулся ровно через пятнадцать минут, сопровождаемый невозмутимым Джексоном, который нес огромную плетеную корзину, накрытую льняной салфеткой. Из корзины подозрительно позвякивало.

— Мое почтение, господа, — камердинер сдержанно поклонился и передал своему хозяину корзину, — Удачной поездки, милорд!

— Спасибо, Джексон, до скорой встречи!

— Искренне на это надеюсь, милорд! — слуга удалился, карета тронулась. Грегори весело взглянул и с видом фокусника сдернул с корзины салфетку:

— Кажется, я обещал всем завтрак?

Дорога до тюрьмы прошла в теплой, почти дружеской, атмосфере. Еда в корзинке оказалась весьма вкусной, вино — дорогим, и к концу даже секундант герцога перестал поджимать губы. Его щеки раскраснелись, галстук слегка сбился, а язык при разговоре заплетался, впрочем, Уэстерли подозревал, что он выглядел так же. Королевский секретарь больше молчал, что же касается лорда-чародея, то на него вино не произвело ровным счетом никакого воздействия, лишь серые глаза горели чуть ярче на бледном лице.

Карета остановилась, и капитан, чуть пошатываясь, выпрыгнул первым на тюремный двор. В отличие от тюрьмы для бедняков, двор этой был вымощен камнями и тщательно выметен. Старинный замок, принадлежащий королевской семье, ранее был построен как охотничий, теперь же он, благодаря крепким стенам, использовался как тюрьма. В основном здесь находились дворяне, самым популярным преступлением которых было нарушение королевского билля о запретах на дуэли.

Комендант, предупрежденный охраной, уже стоял на крыльце. Будучи выше по званию, нежели капитан Уэстерли, он холодно кивнул последнему и недовольно посмотрел на его раскрасневшееся лицо. Если бы не раннее утро, комендант решил, что капитан здорово выпил перед тем, как сесть в карету. Выбирающийся из кареты мистер Давенант заставил начальника тюрьмы удрученно вздохнуть, а следующие двое — подпрыгнуть и начать вспоминать свои провинности, за которые последовало такое изощренное наказание.

Тем временем лорд-чародей огляделся и, заметив коменданта, направился к нему:

— Мой дорогой полковник Хо́кинз! Какая честь для нас! Рад вас видеть в добром здравии, в последний мой визит, насколько я помню, у вас были проблемы со здоровьем!

Тот сглотнул, вспомнив инспекцию по тюрьмам, организованную графом Саффолдом в прошлом году.

— Господа, добрый день! Чем обязан? — выдавил он из себя.

— Знаете, мы решили проинспектировать вашу тюрьму, так сказать, изнутри, — при этих словах Майлз почему-то сдавленно хрюкнул, Уэстерли закашлялся, а Давенант изумленно посмотрел на графа. Тот продолжал как ни в чем не бывало, — поживем пару недель, оценим комфорт…

— Да, конечно, — комендант растерялся, — какие камеры вы пожелаете занять?

— Разумеется, самые лучшие! — Грегори повернулся к сопровождавшему их капитану, — Всего вам самого хорошего, Уэстерли! Не смею вас больше задерживать!

— Благодарю, милорд, всего вам хорошего! — весело откликнулся тот, уже жалея, что вынужден отбыть на службу. Садясь в карету, капитан еще слышал, как лорд-чародей самым любезным тоном предупреждал, что ему понадобится еще одна камера в качестве кабинета, поскольку он подозревает, что отдохнуть ему явно не дадут.

Глава 19

Адриан заснул с рассветом. После визита к дяде он недолго в одиночестве бродил по улицам. Встретив своих друзей и здраво рассудив, что, пока есть жизнь, ей необходимо наслаждаться, он в компании таких же молодых людей направился в театр, после чего, воодушевленная образами, представленными танцовщицами, вся развеселая компания направилась в особняк мадам Гризайль, где и учинила оргию. Вернулся домой он лишь под утро, его слуга уже спал, и Адриан, не находя в себе сил раздеться, лишь скинул камзол, после чего буквально рухнул на застеленную кровать и заснул сном младенца.

Шум за дверью заставил его недовольно поморщиться. Юноша открыл глаза и обнаружил, что уже десять часов утра. Голова болела, тело затекло, пуговицы от жилета впились в тело. Пробормотав несколько ругательств, Адриан с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел из спальни.

— Что за шум? — поинтересовался он, проходя в гостиную, где его слуга спорил камердинером графа Саффолда.

— Доброе утро, сэр, — как всегда безукоризненно выглядевший Джексон поклонился, — прошу прощения за столь ранний визит, но дело не терпит отлагательств!

— Вот как? — нахмурился мистер Бёрджес, — что-то случилось с дядей?

— Да, сэр. Ваш дядя вынужден сменить место жительства на ближайшее время.

— Сменить место жительства? Он что, опять поехал в имение? — промелькнувшая в мозгу мысль, что его дядя выкрал герцога Кавершема и повез в Саффолд-прайд, даже Адриану показалась нелепой. Камердинер покачал головой:

— Нет, сэр, всего лишь в тюрьму.

— В тюрьму? Но ведь он же граф…

— О, да, он отправился в Венсе́нский замок, как вы знаете, там заключены только дворяне.

Адриан помассировал виски, голова безумно болела:

— Но это невозможно! Надо срочно сообщить Его величеству!

— Полагаю, он знает, поскольку именно он подписал приказ, — Джексон чуть наклонил голову, словно принося извинения за короля. Юноша беспомощно посмотрел на слугу:

— Тогда я ничего не понимаю! Что он мог такого сделать, чтобы вызвать столь явную немилость?

— Сегодня с утра, сэр, ваш дядя дрался на дуэли с герцогом Кавершемом, — сжалился над ним камердинер, — после чего, исполняя приказ Его величества, в компании секундантов направился в тюрьму.

— А… а герцог?

— Боюсь, он еще долго не сможет присоединиться к этой компании — Его сиятельство тяжело ранен, придворный лекарь опасается за его жизнь.

Адриан со стоном рухнул на кресло и закрыл лицо руками.

— Это — моя вина! — прошептал он. Джексон еле заметно пожал плечами:

— Вам, сэр, виднее.

Юноша посмотрел на камердинера, пытаясь на его лице увидеть хоть что-то, но тот, как обычно, был невозмутим.

— Могу ли я что-то сделать для дяди? — наконец спросил мистер Бёрджес.

— Да, сэр, если вас это не затруднит… — Джексон выдержал паузу и продолжил, — необходимо отвезти одно письмо по адресу, указанному на конверте. Думаю, у вас это получится лучше, чем у меня.

Он протянул юноше конверт. Тот взял его, повертел в руках и недоуменно посмотрел на слугу:

— Гринфилд? С кем у него могут быть дела в этом захолустье?

— Полагаю, это — адрес мисс Фебы, сэр.

— Прелестницы? — Адриан подскочил и чуть не выронил конверт из рук, — значит, это все-таки он!!! Он отправил ее в Гринфилд?

— Нет, сэр, мисс уехала туда сама.

— Я все-таки ничего не понимаю, — пробормотал Адриан, вновь опускаясь в кресло и хватаясь за голову.

— Это не мудрено, сэр, молодым людям вашего возраста свойственно такое состояние с утра. Позвольте я приготовлю свой фирменный напиток? После чего мир покажется вам понятнее, — не дожидаясь ответа, Джексон удалился в сопровождении слуги мистера Бёрджеса.

Юноша так и остался сидеть, медленно осознавая все, что узнал от камердинера. Его охватывало чувство стыда. Весь последний год он только и делал, что причинял дяде неприятности, и вот теперь довел до тюрьмы. Для Адриана, неискушенного в дворцовых интригах, немилость короля представлялась чем-то сродни публичной казни.

Когда Джексон вновь вернулся, неся на подносе кружку с чаем, Адриан довел себя до такого состояния, что готов был бежать и рыть подкоп под тюремными стенами. Камердинеру стоило большого труда успокоить юношу и направить его мысль, что доставка письма не менее важное и почетное занятие. Не в силах спорить, тот лишь кивал головой. Под восхищенными взглядами лакея Джексон ловко побрил и переодел Адриана, приведя в вид, надлежащий джентльмену, после чего известил, что экипаж графа находится внизу, и мистеру Бёрджесу следует поторопиться: граф не простит, если его лошади замерзнут на ветру.

— Но если… если девушка не захочет меня видеть?

— Не беспокойтесь, сэр, вас будет сопровождать компаньон, перед которым мисс Феба никогда не закроет дверь, — легонько подталкивая юношу в спину, Джексон заставил его спуститься к лестнице, и подойти к экипажу.

— Прошу вас, сэр! — он распахнул дверцу, Адриан сел и лишь тогда заметил, что напротив него на подушках развалился черный пес.

— Джексон, — дернулся юноша, но был остановлен грозным рычанием.

— Счастливого пути, сэр, — донеслось снаружи, и карета тронулась. Юноша несчастным взглядом посмотрел на пса. Ему показалось, или Министр все-таки подмигнул.

* * *

Уже через час мистер Бёрджес начал сомневаться в правильности своих поступков: как ни совершенны были рессоры экипажа лорда-чародея, карету безбожно трясло на колдобинах, отчего Адриана начало мутить. Он уже начал подумывать, не остановиться ли в гостинице, чтобы продолжить свой путь на следующий день, но угрожающее рычание черного пса заставило его передумать.

— Такое ощущение, что Джексон специально посадил тебя наблюдать за мной, — пробормотал юноша. Пес насмешливо скосил глаза в его сторону, словно говоря: «а ты как думал?». Адриан вздохнул и вновь прикрыл глаза, откинувшись на подушки. Все-таки, несмотря на недовольство своего четвероногого спутника, он распорядился делать частые остановки, объяснив кучеру, что псу необходимо разминать лапы. Министр презрительно фыркнул и демонстративно сидел в карете, пока мистер Бёрджес прогуливался по обочине. В Гринфилд они приехали уже к закату.

Адриан уныло смотрел на небольшой городок, раскинувшийся на нескольких холмах. Маленький, с узкими улочками и серыми домиками, выложенными из камня, в солнечный день Гринфилд еще мог тронуть сердце какого-нибудь любителя старины, но не сейчас, когда небо было покрыто серыми тучами, а на мостовых валялись увядшие лепестки роз и обрывки цветных лент, неубранные после встречи невесты кронпринца.

Карета остановилась у одного из неказистых домиков, глядя на которые Адриан уже жалел, что не распорядился отвезти его сначала в гостиницу, впрочем, черный пес не разделял его мнения. Как только дверь распахнулась, он выскочил и устремился на крыльцо, поскуливая от нетерпения. Юноше пришлось последовать за Министром. Он поднялся по ступеням, несколько минут постоял, приходя в себя, и лишь после этого постучал.

* * *

Феба сидела у окна и при свете единственной свечи печально рассматривала дырку на шали. Она и не помнила, где порвала её: последнее время она жила будто во сне, отвечая невпопад. Видя такое, Курт несколько раз предлагал ей уехать, но она отказывалась, совершенно справедливо опасаясь ищеек Кавершема. Про Грегори девушка старалась не думать. Когда она увидела его на пороге своего дома, она просто остолбенела, поэтому не сразу сообразила, что ей не стоит его слушать, лишь когда граф упомянул о деньгах, она опомнилась.

Феба прекрасно знала, что Саффолд углядел ее на площади. Ей не стоило появляться там, но она так устала сидеть взаперти и понадеялась, что в такой толпе её никто не заметит. Никто, кроме лорда-чародея. Девушка судорожно вздохнула и решительно вытерла слезы. Не помогло, они опять навернулись на глаза. Феба всхлипнула и уже намеревалась порыдать всласть, когда послышался скрип колес, раздались шаги и во входную дверь постучали. Слезы высохли сами собой, она встала и прислушалась. Возмущенные мужские голоса смешались с топотом ног на лестнице. Правда, этот топот был какой-то странный, затем дверь скрипнула, и черный ураган ворвался в комнату.

— Министр! — Феба вынуждена была опереться на стол, чтобы не упасть под столь бурным натиском. Пес то и дело подпрыгивал, норовя лизнуть девушку в нос, — ну, тише, мальчик, тише…

Послышались еще шаги, сердце забилось часто-часто, Феба робко подняла голову и с удивлением посмотрела на вошедшего человека:

— Адриан? Вы? А где ваш дядя?

— Боюсь, у меня плохие новости, — встретившись лицом к лицу с виновницей его недавних душевных волнений, юноша почувствовал себя не очень уютно: ему вдруг стыдно и за ту выходку с фаэтоном, и за свою ставку, и за то, как он так старательно ненавидел ее после своего проигрыша.

— Что с ним? — Феба побледнела, вцепившись руками в ошейник пса. Адриан протянул ей письмо:

— Думаю, здесь все объяснено гораздо лучше.

Девушка открыла конверт и поднесла лист бумаги к огоньку свечи. Она узнала этот достаточно крупный, решительный почерк графа Саффолда — точно таким же был написан чек на двадцать тысяч, который она остервенело порвала в карете вместе с прощальной запиской, в которой лорд-чародей просил принять деньги. Предчувствуя неладное, она поднесла письмо к глазам.

«Моя дорогая, единственная любовь. К сожалению, обстоятельства сложились так, что я вынужден драться на дуэли с герцогом Кавершемом, и если Вы читаете эти строки, то меня уже нет в живых…»

Феба вскрикнула, рука с письмом дрогнула, и пламя свечи перекинулось на лист бумаги. Девушка спешно сбила огонь и принялась торопливо читать дальше.

«Единственное, о чем я сейчас жалею, что не успел объясниться с Вами, сказать вам о своих чувствах. Меня в некоторой степени может извинить лишь то, что я и сам до последних дней не догадывался о них. Со стыдом должен признать, что до недавних пор считал, что мной двигало лишь желание обладать вами, лишь после нашей последней встречи я понял, что действительно полюбил вас».

Дойдя до этих строк, она всхлипнула и приложила руку к сердцу, пытаясь унять его биение. Ее руки дрожали, когда она вновь поднесла письмо к глазам:

«Я жалею лишь о том, что своими предложениям посмел оскорбить Вас, и уже не смогу попросить прощения, но надеюсь, что Вы не будете держать на меня зла. Прощайте и будьте счастливы. То, о чем я смею просить Вас — позаботиться о моем псе, я буду спокоен, зная, что он находится у Вас.

P.S. Умоляю Вас не рвать этот чек — я бы не хотел, чтобы Вы подвергались преследованиям или испытывали нужду, тем более, что Министр, как и все представители правительства, привык к роскоши».

На этот раз чек был на пятьдесят тысяч, как она и заявила, когда он впервые переступил порог ее дома. Феба закрыла глаза, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Министр заскулил и начал вновь вылизывать ей лицо. Она обняла его, стремясь не то утешить, не то обрести поддержку.

Стоя в дверях, Адриан с ужасом взирал на нее, после общения с матерью он панически боялся женских слез, считая их предвестниками истерики, но, к его удивлению, девушка не стала кричать или изображать, что падает в обморок, она лишь посмотрела на него своими огромными голубыми глазами и спросила:

— Он еще жив?

Юноша озадаченно посмотрел на нее, судорожно соображая, почему она задает такой вопрос, затем Адриан вспомнил о Кавершеме, наверняка в письме сообщалось об их дуэли:

— Я полагаю, что да. Хотя мне сказали, что ранение очень серьезное, и он сейчас находится между жизнью и смертью.

— Я могу… — она покачала головой, перебивая саму себя, — нет, мне просто необходимо его увидеть!

Адриан озадаченно посмотрел на нее, гадая, какие у Прелестницы могут быть дела со старым герцогом:

— Возможно, сейчас это не лучшее время…

— Адриан, но потом может быть поздно! Если все так серьезно, как вы говорите, то он может… — девушка осеклась и с отчаянием посмотрела на Адриана, — прошу вас, помогите мне!

— Я сделаю все, что в моих силах! — галантно уверил юноша, хотя ситуация ему нравилась все меньше и меньше. Раннее пробуждение, длительное путешествие в карете с черным чудовищем, то и дело косящимся на его ноги и плотоядно облизывающимся, а теперь и слезы Фебы, прижимавшей к груди письмо, все это окончательно сбило его с толку, и теперь он растерялся.

— Хорошо, — тем временем девушка повернулась к Курту, стоявшему в дверях, — Адриан наверняка устал, приготовь для него мою спальню.

— А ты? — нахмурился тот.

— Я? Мне надо ехать в столицу! Адриан, ваш экипаж стоит внизу?

— Да, но лошади устали.

— Не беда, я поменяю их по пути! Курт, где мой плащ? — мысль о том, что ей надо что-то делать, придала сил. Девушка решительно направилась к выходу.

— Феба, послушайте! — попытался возразить Адриан, недоумевая по поводу такой спешки, — уже темно, мы сможем отправиться завтра утром.

— Адриан, утром может быть уже поздно! — воскликнула она, — неужели вы настолько бессердечны!

Курт мягко отвел его в сторону, его глаза странно поблескивали:

— Послушайте мой совет, мистер Бёрджес! Когда Феба в таком настроении, то лучше сделать так, как она велит, иначе нам всем не поздоровится. Надо собрать вещи! — добавил он чуть громче, чтобы девушка слышала.

— Потом пришлем за ними, — отмахнулась она, застегивая плащ, — все готовы?

Обреченно переглянувшись, мужчины последовали за ней.

Дорога заняла большую часть ночи. Лишь упрямство Фебы не позволяло ей признать, что Адриан был прав, — им следовало выехать утром. В темноте лошади все время спотыкались, и кучер вынужден был перевести их на шаг. Когда они подъехали к почтовой станции, где можно было сменить лошадей, Феба сдалась и позволила юноше снять для них комнаты. Вернее, когда Адриан предложил это сделать, она просто промолчала, погруженная в свои невеселые мысли, что было расценено им как согласие.

Зайдя в отведенную ей спальню, девушка не стала ложиться, а села к окну и еще раз перечитала письмо. Вся чудовищность ситуации предстала перед ее глазами. Охваченная гордыней, она отвергла единственного мужчину, с кем могла бы быть счастлива, и теперь он умирал. Феба не сомневалась, что именно она явилась причиной дуэли, которая привела к столь трагическим последствиям. Подавленное молчание Адриана и скорбный, полный укора взгляд Министра подтверждали ее догадки, доводя до исступления.

Даже не раздеваясь, она легла на кровать, снова и снова перечитывая драгоценное послание. Наверное, усталость взяла свое, и она все-таки уснула, поскольку, когда открыла глаза, в комнате уже было светло.

Быстро приведя себя в порядок, девушка распорядилась разбудить её спутников, а сама спустилась в зал, чтобы позавтракать. Вскоре постоянно зевающий Адриан к ней присоединился. Курт появился в дверях, подхватил кусок ветчины и сказал, что поможет кучеру запрячь лошадей. Феба лишь кивнула, с отчаянием поглядывая на часы.

К особняку графа они подъехали в три часа пополудни. Адриан безбожно храпел на сидении, откинув голову, и, как ни старалась Феба, ей не удалось его разбудить. Махнув на бессердечного юношу рукой, она вышла и направилась к крыльцу. Дверь распахнулась, как только девушка взялась за дверной молоток, и на пороге возник Джексон:

— Мисс Феба! Рад вас видеть!

— Джексон, добрый день! Я могу увидеть Его светлость? — ей показалось, или они обменялись с Министром быстрыми взглядами.

— Боюсь, что это будет несколько затруднительно, мисс, Его светлость находится в тюрьме, — слуга чуть наклонил голову, словно прося прощения за столь печальное известие.

При упоминании о тюрьме Феба вздрогнула:

— Неужели король был настолько жесток?

— Увы, милорд нарушил закон. Но вы не переживайте, несколько моих приятелей уверяли меня, что там сносные условия, тем более, что в прошлом году милорд лично проверял эту тюрьму.

— И теперь комендант непременно вспомнит об этом, — хмыкнул Курт, возникая за спиной у девушки, — мистер Джексон, рад встрече!

— Взаимно, мистер Смитт! — невозмутимо заметил Джексон, — касаемо вашего замечания отвечу, что все может быть, но надеюсь, что визит архиепископа усмирит недостойные мысли коменданта, если таковые и имелись.

Услышав о визите к тяжелораненому духовного лица, Феба вздрогнула и закусила губу, напоминая себе, что плакать она может и позже, а сейчас ей следует быть сильной.

— Как я могу попасть в тюрьму? — спросила она.

— Самое простое, мисс, — совершить преступление, — подсказал Джексон, — но, боюсь, в этом случае свидания с милордом будут затруднительны, поэтому самое приемлемое для вас — поехать туда и просить коменданта о встрече с милордом. Зайдите пока в дом, я распоряжусь подготовить для вас экипаж.

— Я, пожалуй, помогу, чтоб это было быстрее! — предложил Курт и, не дожидаясь ответа, захромал в сторону конюшен.

Починившись спокойной уверенности камердинера, Феба прошла за ним в гостиную. Она никогда раньше не была в городском доме графа, и в другое время с интересом рассматривала бы лаконичное убранство комнат, но сейчас ее мысли были слишком заняты тем, что у Грегори находится архиепископ. Лакей принес ей чай с печеньем, но она не могла проглотить ни крошки, считая секунды. Наконец, Джексон вновь появился на пороге и сообщил, что экипаж подан, и мисс ожидает горничная.

Феба кивнула и буквально бегом бросилась к карете с гербами Саффолдов на дверцах. Курт закрыл за ней дверцу, экипаж тронулся.

— Ну а теперь скажи, твой хозяин действительно ранен? — обратился бывший денщик к приятелю, когда карета с Фебой скрылась за поворотом. Джексон все так же невозмутимо посмотрел на него:

— В последний раз, когда я его видел, на нем не было ни царапины…

— Тогда зачем ты это все затеял?

— По-моему, это очевидно: их просто необходимо было подтолкнуть, иначе своей благородной гордостью они бы еще долго портили нам всем жизнь.

— Она его убьёт, — проникновенно произнес Курт, — сначала его, а потом тебя и собаку!

— Надеюсь, Его сиятельство справится с ситуацией. Если, конечно, он не слишком пьян: там же архиепископ и секретарь Его величества… кстати, у меня, кажется, осталась, бутылка того вина…

— Предлагаешь начать праздновать? — хохотнул Курт, и верные слуги скрылись в доме.

Глава 20

Карета с гербом Саффолда на дверцах беспрепятственно въехала в тюремный двор и остановилась у главного входа. Феба вышла и направилась к стражникам, стоявшим у дверей и с благоговейным ужасом взирающих на нее. Не задав ни одного вопроса, девушку провели к коменданту, сидевшему в своем кабинете. После нескольких формальных фраз тот вызвал еще одного охранника и распорядился незамедлительно проводить мисс к высокопоставленному узнику. Девушку, которая никогда ранее не сталкивалась с тюрьмами, не удивила ни покладистость коменданта, ни то, как многозначительно он смотрел ей вслед.

— Ох уж эти лорды, — пробормотал полковник, оставшись один в кабинете, — Сначала вино, теперь девица… а ведь там еще и архиепископ!

Феба торопливо шла за охранником по мрачному коридору. Каменные стены и решетки на окнах заставляли сердце тревожно сжиматься. Мысль о том, что Грегори вынужден будет умереть, здесь приводила ее в отчаяние. Пару раз она украдкой смахнула слезы, постоянно твердя себе, что ей просто необходимо быть сильной.

Наконец охранник остановился у двери, из-за которой слышался странный шум, будто кто-то рыдал. Руки Фебы окончательно похолодели. Она опоздала. Чувствуя, что силы вот-вот оставят ее, она прислонилась к стене и не сразу поняла, что говорит ей охранник. Ему пришлось повторить:

— Прошу!

Поколебавшись, девушка все же решительно распахнула её и замерла на пороге, потрясенная открывшейся ей картиной.

По всей видимости, еще недавно эта комната была тюремной камерой, о чем свидетельствовали решетки на окнах и неровный каменный пол. На этом сходство с тюрьмой в комнате заканчивалось. Мрачные каменные стены были занавешены гобеленами, в небольшой нише стояла офицерская походная кровать, а середину комнаты занимал стол, за которым сейчас сидели трое мужчин, с удивлением рассматривая девушку, стоявшую на пороге.

Как бы Феба не была взволнована, она сразу узнала и Майлза О’Хара, и архиепископа. Третьим был не кто иной, как лорд-чародей, которого она только что оплакивала. Несколько бутылок, стоявших на столе, и слегка обглоданная жареная курица красноречиво свидетельствовали о том, что здесь только что происходило.

— Феба? — граф Саффолд первым пришел в себя. Он поднялся и направился к ней. При звуках его голоса девушка вздрогнула и уже осмысленно посмотрела сначала на мужчин, затем на стол. Растерянность в ее глазах сменилась яростью.

— Ваше сиятельство, поздравляю! — ее голос был полон сарказма, — на этот раз шутка особенно удалась!

Она развернулась, намереваясь уйти, но Грегори быстро подскочил к ней и схватил за руки:

— Подождите! Объясните хотя бы, почему вы здесь оказались?

— А вы не догадываетесь? — фыркнула она, голубые глаза буквально метали молнии, — Адриан передал мне ваше письмо о том, что вы погибли на дуэли! О, каким же извращенным разумом надо обладать, чтобы изобразить умирающего! Я только не понимаю, зачем вам это? Отомстить за мой отказ?

— Умирающего? — лорд-чародей непонимающе нахмурился, — о чем вы говорите?

— О вашем письме! В котором вы умирали, пронзенный шпагой противника, — слезы вновь полились у нее из глаз. Только сейчас Феба вдруг поняла, как она устала от своих переживаний, почти бессонной ночи и долгого пути, — или вы сейчас будете все отрицать?

Доведенная до какого-то исступления, она выдернула руку, выхватила письмо из-за корсажа и протянула его графу. Грегори взял, бегло просмотрел его и недоуменно посмотрел на девушку.

— Я действительно написал вам это письмо накануне своей дуэли и просил Майлза в случае… но я же отдал четкие указания Джексону… я не понимаю, как это письмо попало к вам.

— Его привез Адриан, вместе с Министром, — мрачно шмыгая носом, сообщила ему Феба.

— Адриан? — Грегори нахмурился, — вот уж кого я бы точно не отправил к вам, так это своего осла-племянника!

— Не смейте называть его ослом! — воскликнула девушка, чувствуя, что сейчас вновь сорвется в истерику, слезы так и бежали по щекам, не останавливаясь, — вы были его опекуном долгие годы, и вам следовало больше времени уделять его воспитанию!

К ее удивлению, Грегори рассмеялся:

— Моя собака, мои слуги, теперь — мой племянник… Вы все время указываете на мои промахи…

— Что же делать, если вы столь эгоистичны и не замечаете ничего вокруг! — всхлипнула она.

— Вы можете попытаться перевоспитать меня! — он вновь мягко взял ее за руку, — Феба, выходите за меня замуж!

— Что? — от удивления она даже перестала плакать, — Грегори, это невозможно, вы не можете жениться на… на такой, как я.

— Феба, если я не женюсь на вас, я никогда не женюсь, — с какой-то грустной нежностью он посмотрел на нее, — и кто же тогда будет выговаривать мне по поводу того, что я должен больше времени уделять собаке и племяннику? Причем именно в этой последовательности.

— Вы невыносимы! — воскликнула девушка, — все эти ваши шутки дурного тона абсолютно не смешны!

— Вот видите, я просто нуждаюсь в вас! — он нежно провел рукой по ее щеке, смахивая слезы, — ну же, любовь моя, смелее!

Феба поняла, что ее решимость тает. Его руки удерживали ее, и девушке очень хотелось просто прильнуть щекой к его плечу, чтобы, наконец, забыть обо всем.

— Грегори, но что скажут люди? — растерянно прошептала она, — Ты же сам говорил, что такую, как я, никогда не примут в обществе…

— Как жену мистера Бёрджеса — да, но пусть только кто-нибудь посмеет не принимать графиню Саффолд!

— Общество жестоко, они все равно будут судачить, а ты… ты не можешь вызывать всех подряд на дуэль!

— А я и не буду, просто превращу всех в жаб… — хмыкнул он и, увидев недоверчивый взгляд, рассмеялся, — Феба, ну подумай, кто захочет ссориться с самим лордом-чародеем!

— Ты забыл про королеву — подал голос Майлз, — хотя, возможно, Вильгельмина, как только прекратит истерику, будет благодарна тебе за свадьбу Эдварда.

От этого голоса девушка вздрогнула и запоздало сообразила, что они в комнате не одни, а граф слишком крепко держит ее за талию. Она попыталась отстраниться, но безуспешно.

— Ваше сиятельство, отпустите меня, это неприлично! — потребовала Феба, это привело лишь к тому, что граф, наоборот, прижал ее к себе:

— Я никогда больше не отпущу вас, моя дорогая, и вы это прекрасно знаете!

— Вы… — она задумалась, подбирая слова, — вы ужасный человек! Ведь даже Министра вы заставили подыгрывать вам!

— О, министры всегда подыгрывают лорду-чародею! — хмыкнул архиепископ, с явным интересом наблюдающий эту сцену. Заметив многозначительный взгляд лорда-чародея, он нехотя поднялся, — Мой мальчик, когда вы закончите выяснять отношения, можешь направить мне весточку о дате вашего бракосочетания.

— Ваше преосвященство, неужели вы одобрите этот брак! — ужаснулась Феба, — вы, наверное, не знаете…

— Что вы содержали игорный дом? — хмыкнул тот, — милая моя, кто нынче не играет в карты? И если всех игроков отлучать от церкви, то в храме вообще никого не останется, даже меня…

Он виновато посмотрел на присутствующих. Девушка невольно улыбнулась и, окончательно сдаваясь, склонила голову на плечо Грегори.

— Вот и славно! Кстати, я же на самом деле пришел сказать вам, Грегори, что Кавершем пришел в себя и идет на поправку.

— Полагаете, мне есть до этого дело? — лорд-чародей равнодушно пожал плечами.

— Полагаю, что вам есть дело до того, что Его величество пригрозил герцогу пожизненным тюремным заключением, если тот будет замечен еще в одной дуэли, более того, после тщательных размышлений о своей душе, Его светлость осознал свои ошибки и жаждет отдать вам некие бумаги…

— Вижу, вы не теряли время зря, — граф весело посмотрел на своего духовного отца.

— Всегда рад помочь! Майлз, думаю, нам больше не стоит злоупотреблять гостеприимством графа и терпением коменданта замка, — архиепископ направился к двери, — Что же касается тебя, мой мальчик, я передам Его величеству, что ты осознал свою вину и готов подвергнуть себя заключению более строгому, чем это… с учетом того, что в последнее время он желал ослабить влияние Кавершема, думаю, король сменит гнев на милость… тем более, через несколько дней свадьба кронпринца, и ему самому было бы удобно, если бы вы оба вернулись к исполнению свои обязанностей во дворце.

Кивнув на прощание, старик вышел. Майлз, виновато улыбаясь, подхватил со стола бутылку и последовал за ним, своим зычным голосом возвещая страже, что он готов вернуться в свою камеру.

Грегори с нежностью посмотрел на Фебу, все еще не выпуская ее из объятий. От его взгляда не укрылась ни ее усталость, ни темные круги под глазами:

— Бедная девочка, ну и досталось же тебе за эти дни…

От его тона в носу противно защипало. Больше всего на свете ей хотелось просто раствориться в объятиях и забыть обо всем. Сделав над собой усилие, она все-таки вырвалась:

— Грегори, послушай, я… я должна рассказать тебе… мое прошлое… я уже была замужем…

— Я знаю, — он с улыбкой наблюдал за изумлением на ее лице, — Я собрал о тебе сведения, а потом Курт рассказал недостающие детали… я даже знаю, что ты выиграла у Адриана с помощью своего талисмана удачи!

Девушка покраснела и машинально схватилась за медальон в форме четырехлистного клевера. Усмехнувшись, лорд-чародей вновь привлек ее к себе. Она сама потянулась к его губам. Когда Феба вновь обрела способность мыслить здраво, то обнаружила, что они сидят на кровати, ее прическа полностью растрепалась, а платье безнадежно помято. Грегори, тяжело дыша, зарылся лицом в ее волосы:

— Боюсь, любовь моя, нам стоит подождать, хотя бы до того момента, пока меня выпустят отсюда: здесь все-таки тюрьма. И к тому же это слишком безнравственно: ты так и не дала ответ на мое предложение. Ты выйдешь за меня замуж?

Феба внимательно посмотрела на него. Серые глаза светились бесконечной нежностью. Они обещали ей защиту и любовь, и девушка сдалась.

— Да, — прошептала она. Еще один страстный поцелуй был ей наградой.

Эпилог

Огромный черный пес с серебристой мордой лежал под раскидистым дубом. Слегка прикрыв глаза, он наблюдал за хорошенькой рыжеволосой девочкой лет четырех, которая, разувшись, прыгала по камушкам у небольшого ручья. Иногда нога девочки соскальзывала в воду, и брызги летели во все стороны. Подол голубого платьица уже основательно намок, но девочку это совершенно не смущало, она веселилась вовсю.

— Каро, ты где? — раздался мелодичный голос ее матери. Пес насторожил уши, встрепенулся и негромко тявкнул, привлекая внимание юной хозяйки. Та прислушалась и поспешила выбраться на берег. Сев на пса, она быстро надела туфельки и встала, придав своему лицу подобающее выражение воспитанной благопристойности, хотя в голубых глазах все еще искрились озорные смешинки.

— Каро! — Феба вышла на поляну и строго посмотрела на неудачливых заговорщиков, — Министр! Я же просила присмотреть за ней!

Пес сделал вид, что спит. Графиня вздохнула и с укором посмотрела на взлохмаченные кудри дочери:

— Дорогая! Ну неужели нельзя спокойно посидеть хотя бы пять минут! Мне придется тебя опять причесывать! И это когда Его высочество вместе с папой вот-вот прибудут на обед!

Словно в подтверждение ее слов между деревьями появилось сияние, из которого вышло двое мужчин. С секунду за ними можно было разглядеть кабинет лорда-чародея во дворце, сияние пропало, и мужчины оказались на поляне.

— Ваше высочество, — Феба склонилась в положенном реверансе, ухитрившись при этом с любовью посмотреть на мужа, стоявшего рядом с принцем Эдвардом.

— Папа! — Каро вихрем кинулась в объятия отцу, тот моментально подхватил ее.

— Каро! — вновь с укором воскликнула Феба, поднимаясь, — Где твои манеры!

— Здравствуйте, дядя Эдвард! — девочка внимательно посмотрела на принца, который по совместительству был ее духовным отцом.

— Здравствуй, малышка, — усмехнулся тот, протягивая девочке небольшую коробочку, — вот, держи, тетя Хуана тебе прислала в подарок конфеты.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила она, все еще обнимая отца за шею, — папа, я скучала!

— Я вижу! — усмехнулся лорд-чародей, на секунду прижимая ее к себе, затем ставя на землю и поворачиваясь к жене, — надеюсь, не только она одна?

— Еще Курт, Министр, Джексон, — начала перечислять девочка, загибая пальцы, — а, да, и мамочка, только она это никому не показывает! Дядя Эдвард, а ты видел моего нового пони!

Не дожидаясь ответа, она схватила принца за руку и потащила к конюшням. Тот, обернувшись, виновато улыбнулся и почти бегом направился за проказницей. Грегори, смеясь, подошел к жене.

— Она не слишком фамильярничает с принцем? — обеспокоенно спросила Феба.

— Пусть привыкает! — хмыкнул в ответ ее муж, — Уилл уже начал ходить, и теперь бедные няньки целыми днями водят его за ручку!

— А принцесса?

— На днях разродится вторым, поэтому я и забрал Эдварда, ты же помнишь, как он нервничал, когда она рожала Уилла.

— Я даже помню, как нервничал ты! — усмехнулась Феба и погладила его по щеке, — и, боюсь, скоро тебе вновь придется понервничать!

— Феба? — Грегори вопросительно взглянул и, почитав в ее глазах ответ, подхватил и закружил по поляне, — это же замечательно, правда, Министр?

Пес лишь тяжело вздохнул в ответ и вновь разлегся под дубом.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg